«Не благодари за любовь»

Не благодари за любовь (fb2) - Не благодари за любовь [A Ring for Vincenzo’s Heir] (пер. И Н Аношкина) 799K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дженни Лукас

Дженни Лукас Не благодари за любовь

Jennie Lucas

A Ring for Vincenzo’s Heir

A Ring for Vincenzo’s Heir

© 2016 by Jennie Lucas

«Не благодари за любовь»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

* * *

Глава 1

– У тебя есть две возможности, Скарлетт. – Жадный взгляд бывшего работодателя скользнул по ее округлившемуся животу и остановился на полной груди, натянувшей ткань черного платья для будущих мам. – Или ты подписываешь обязательство отдать ребенка сразу после его рождения и немедленно становишься моей женой, или…

– Или что? – Скарлетт Равенвуд старалась отодвинуться от бумаг, которые он совал ей в лицо.

– Или… доктор Марстон признает тебя невменяемой. И тебя поместят в психбольницу. Ради твоей же собственной безопасности, разумеется. Потому что никакая женщина в здравом уме не откажется выйти за меня. И тогда ты в любом случае все равно лишишься ребенка.

Скарлетт смотрела ему в лицо и не замечала нарядных зданий Манхэттена, которые проплывали за окном, пока они ехали по Пятой авеню. Блайс Фолкнер был богат и недурен собой. И он был чудовищем.

– Вы ведь, конечно, шутите, – натянуто рассмеялась она. – Бросьте, Блайс, вы забыли, в каком столетии мы живем?

– Человек с деньгами может сделать что угодно в любом столетии. И кому угодно. – Он протянул руку и намотал на палец длинную прядь ее рыжих волос. – Кто мне помешает? Может, ты?

У Скарлетт пересохло во рту. Последние два года она прожила в его доме в Верхнем Ист-Сайде в качестве сиделки его тяжело больной матери, и на протяжении этого времени домогательства Блайса становились все настойчивее.

Но вот миссис Фолкнер умерла, и Блайс сделался баснословно богат. А Скарлетт была всего лишь сиротой, приехавшей в Нью-Йорк в поисках работы. И с самого своего приезда практически не покидала комнаты больной, исполняя строгие предписания врача и обслуживая раздражительную, придирчивую пожилую женщину. Друзей в Нью-Йорке у нее не было. Некому было поддержать и защитить ее.

Кроме разве что…

Нет, безнадежно сказала она себе. Только не он.

Она не сможет. Не решится.

Но что, если Блайс прав? Если она сбежит от него и явится в полицию, они не поверят ей? И он с его прикормленным психиатром найдет способ выполнить свою угрозу?

Когда утром в день похорон он сделал ей предложение в весьма категоричной форме – буквально над гробом матери, – она попыталась обратить все в шутку, сказала, что уезжает из Нью-Йорка. К ее удивлению, он любезно предложил подвезти ее до автовокзала. А она не послушалась внутреннего голоса, предостерегавшего ее, и согласилась.

Скарлетт и представить не могла, что он зайдет так далеко. Станет вынуждать выйти за него замуж угрозами! Заставлять отказаться от ребенка!

– Так что? – настаивал Блайс. – Какой будет ответ?

– Зачем вам жениться именно на мне? – пробормотала Скарлетт. – Вы интересный, представительный мужчина, вы богаты. Любая женщина будет счастлива стать вашей женой.

– Но я хочу тебя. – Он с силой сжал ее запястье, заставив ее поморщиться. – Ты все время мне отказывала. А потом тебя обрюхатил какой-то тип, имя которого ты скрываешь. – Он скрипнул зубами. – Когда мы поженимся, я буду единственным мужчиной, который получит право до тебя дотрагиваться. После того, как родится и будет пристроен этот твой ребенок, ты станешь только моей. Навсегда.

Скарлетт попыталась подавить охватившую ее панику. Лимузин в этот момент как раз приближался по Пятой авеню к стоявшему в конце квартала собору. Может быть, ей…

Изначально у нее были другие планы. Она намеревалась купить билет на автобус и где-нибудь на юге на свои скромные сбережения начать новую жизнь – там, где круглый год солнечно и цветут цветы, самой вырастить своего ребенка.

Новый план пугал Скарлетт, потому что с ним она попадала из огня, который в данный момент представлял Блайс, в полымя, чем определенно являлся Винсенто Борджи.

Вин Борджи! Она вспомнила глаза отца ее будущего ребенка – в одно мгновение пылающие, в следующее – ледяные. Вспомнила его резко очерченный властный подбородок. Сильное мускулистое тело.

По ее спине пробежала дрожь. Что, если он…

Не думай об этом, сурово приказала она себе.

Когда шофер притормозил на красный свет светофора, Скарлетт поняла: сейчас или никогда. Набрав в легкие воздуха, она вымученно улыбнулась.

– Блайс. – Она подалась вперед, незаметно сжав правую руку в кулак. – Знаете, что мне всегда хотелось сделать?

– Что? – Он засопел, облизал губы и уставился на ее грудь.

– Вот что! – И она нанесла ему апперкот в челюсть. Он лязгнул зубами, голова запрокинулась, руки разжались. Не дожидаясь, пока лимузин остановится, Скарлетт рванула ручку дверцы и выскочила на тротуар. Сбросив туфли на каблуках, обхватила одной рукой живот и что есть мочи бросилась бежать босиком по асфальту в сторону собора.

Собор Святого Суизина был самым известным в Нью-Йорке местом, где богатые и знаменитые обычно проводили крестины, венчания и похороны.

У тротуара Скарлетт увидела припаркованный белый «роллс-ройс», украшенный лентами и цветами. Рядом маячила фигура водителя в униформе. На ступенях собора и по его периметру стояли телохранители в черных очках.

Значит, венчание уже началось! Последние четыре месяца Скарлетт старалась не думать об этом, после того как увидела объявление в «Нью-Йорк таймс». Но его содержание запечатлелось в ее памяти, чему она была рада сейчас, потому что помочь ей мог только Вин Борджи.

Телохранитель преградил ей путь.

– Мисс, отойдите назад.

Театральным жестом схватившись за живот, Скарлетт шагнула вперед.

– Помогите! За мной гонятся. Хотят отнять у меня ребенка.

Телохранитель выпучил глаза за стеклами очков.

– Что?

Она проскользнула мимо него, воскликнув на ходу:

– Вызывайте полицию!

– Эй! Вам нельзя туда…

Скарлетт, задыхаясь, уже бежала по ступеням собора.

– Стой! – Второй охранник устремился к ней с самым грозным видом. Но тут же обернулся на крик своего коллеги, на которого налетели телохранители Блайса. – Что за…

Скарлетт отворила дверь и юркнула в собор.

И заморгала, очутившись в сумерках после яркого дневного света. Когда глаза привыкли к полутьме, она увидела перед собой сказочную свадьбу. Тысячи две нарядных гостей сидели на скамьях, а перед алтарем, обильно украшенным белыми розами, лилиями и орхидеями, стояли роскошная невеста и самый потрясающий из всех женихов в мире.

Увидев Вина впервые после той волшебной ночи, когда они зачали ребенка, Скарлетт почувствовала, что не может дышать.

– Если кто-то из присутствующих здесь, – начал нараспев священник, – знает причины, по которым эти двое не могут сочетаться законным браком.

Она услышала позади металлический лязг и затем хриплое, торжествующее пыхтение Блайса, ворвавшегося в двери собора.

– То пусть назовет их сейчас или же никогда.

Скарлетт выбежала на середину прохода. Вскинув вверх руку, она воскликнула:

– Пожалуйста, постойте!

Две тысячи человек одновременно ахнули и обернулись на нее. Включая жениха и невесту.

– Пожалуйста, Вин, ты должен мне помочь… – Голос ее прервался, но снова окреп, едва она подумала о не родившемся еще малыше, который во всем зависел от нее. – Этот человек хочет отнять нашего ребенка!

В отличие от большинства женихов Винсенто Борджи, или Вин, как называли его друзья, в ночь накануне своей свадьбы спал крепко.

Он женится на идеальной невесте. Его ухаживания за Энн Дюмэн прошли легко, как и период помолвки. Никаких разногласий, никаких отягчающих эмоций. Никакого секса – во всяком случае, пока.

Но сегодня их пути соединятся, а также их семьи и, что главное, компании. Когда авиакомпания «Небесный мир Вина» сольется с «Воздушной трансатлантикой» ее отца, Вин получит тридцать новых трансатлантических маршрутов в мгновение ока, включая такие прибыльные, как Нью-Йорк – Лондон и Бостон – Париж. Компания Вина вырастет почти вдвое и на очень выгодных условиях. Почему бы Жаку Дюмэну и не проявить щедрость по отношению к будущему зятю?

Да, Вин хорошо выспался прошлой ночью, а предстоящей ночью, после того как исполнит супружеский долг с новобрачной, пожелавшей оставаться девственницей до свадьбы, рассчитывал спать еще лучше.

А то, что он не испытывал безумной любви к невесте, – что же из того? Страсть так или иначе угасает вскоре после брака. И то, что у него с Энн очень мало общего, помимо предстоящего брака и слияния компаний, – какая разница? У мужчин и женщин вообще разные интересы.

Вин был готов к созданию семьи. После последнего любовного приключения – бурной ночи с потрясающей рыжеволосой девушкой, которая подарила ему небывалый, самый ошеломляющий секс за всю его жизнь и затем неожиданно исчезла, – он решил, что подобных непредсказуемых авантюр с него хватит.

И вот спустя несколько месяцев он сделал предложение Энн Дюмэн.

Энн родилась в Монреале, она была красива, хорошего происхождения и обещала стать образцовой матерью и надежной женой. Но самым неотразимым в ней было ее приданое – «Воздушная трансатлантика».

И вот сейчас он улыбнулся Энн. Светловолосая, серьезная, в белом подвенечном платье классического покроя с длинной кружевной вуалью, сотканной бельгийскими монахинями. Безупречная, образцовая невеста.

– Если кто-то из присутствующих здесь знает причины, – провозгласил священник, которому предстояло обвенчать их, – по которым эти двое не могут сочетаться законным браком…

Где-то громко хлопнула дверь, послышались шаги. Краем глаза Вин увидел, как люди, сидевшие на скамьях, оборачиваются.

– То пусть назовет их сейчас или же никогда.

– Пожалуйста, постойте!

Женский голос. Вин замер на месте, увидев зеленые глаза, обрамленные густыми черными ресницами на прелестном лице в форме сердечка, и ярко-рыжие волосы, падающие на плечи блестящей волной. Она стояла на сером каменном полу – его внезапно материализовавшийся сон.

Скарлетт. Именно эта девушка уже восемь месяцев снилась ему почти каждую ночь. Девственница с рыжими, как огонь, волосами, которая провела с ним одну-единственную незабываемую ночь и наутро сбежала прежде, чем он успел записать ее номер телефона или просто узнать фамилию!

Он отметил, что она была одета во все черное. И босиком! И тут его взгляд остановился на ее животе. Неужели?..

– Пожалуйста, Вин, ты должен мне помочь… – выдохнула она. – Этот человек хочет отнять нашего ребенка!

Вин повернулся к невесте, ожидая увидеть ее в слезах или смертельно оскорбленной, приготовившись объяснить, что он не изменял ей и что это случилось за много месяцев до их встречи. Но красивое лицо Энн было абсолютно бесстрастно.

– Извини меня, – сказал он. – Ты можешь подождать минутку?

– Я подожду столько, сколько ты скажешь.

Вин медленно подошел к стоявшей в проходе Скарлетт. Сидевшие на скамьях люди словно вдруг куда-то исчезли, их лица теперь казались не более чем тусклыми пятнами.

Его сердце билось сильно и гулко, когда он остановился перед женщиной, в чьем существовании уже начал сомневаться. Глядя на ее живот, он произнес тихо:

– Ты беременна?

Она встретилась с ним взглядом.

– Да.

– И ребенок мой?

Она вскинула подбородок.

– Ты думаешь, я стала бы лгать?

Вин вспомнил, как она слабо ахнула от боли, когда он впервые овладел ее девственным телом, страстно, пылко и неистово, в темноте своей спальни. Вспомнил, как целовал ее мокрые от слез щеки до тех пор, пока боль не сменилась чем-то совсем другим…

– Ты не могла сказать мне об этом раньше? – спросил он резко.

– Извини, – прошептала она. – Я не хотела… – Она обернулась, и ее лицо исказилось от страха. По проходу к ним приближались трое мужчин.

– Вот ты где, маленькая… – Блайс грубо схватил Скарлетт за руку. – Это частное дело, – бросил он Вину, едва взглянув на него. – Продолжайте церемонию.

Вин почти был готов так и сделать. Он мог сказать себе, что Скарлетт лжет. Вернуться назад к алтарю и произнести наконец брачные обеты, которые свяжут его жизнь с Энн.

Но что-то ему помешало.

Может быть, железная хватка мужчины, которой он сжал тонкую руку Скарлетт?

– Стойте-ка! – повысив голос, велел Вин мужчине.

– Лучше не ввязывайтесь, – обернувшись, огрызнулся тот.

Вин шагнул к этому типу.

– Дама не желает идти с вами.

– Она не в себе. Я везу ее к психиатру. Ее упрячут в клинику надолго, очень надолго.

– Нет! Я не помешанная. Я работала на него, и теперь он принуждает меня выйти за него замуж и отказаться от нашего ребенка.

Эти три слова резанули Вина по сердцу, словно ножом.

– Отпустите ее. – Его голос стал холодным, как лед.

– Думаете, что сможете меня заставить?

– Вы знаете, кто я? – спокойно спросил Вин.

Мужчина презрительно взглянул на него.

– Не знаю и не… – Тут он осекся и резко втянул в себя воздух. – Борджи. – Он выдохнул эти два слога сквозь стиснутые зубы. Вин увидел, как в его глазах мелькнул страх. Он давно привык к такой реакции. – Я… я не понял сразу.

Вин бросил взгляд на собственных телохранителей, которые вошли в собор и взяли вторгшихся мужчин в аккуратное кольцо, готовые к атаке. Он сделал едва заметный знак шефу охраны, приказывая оставаться на местах. Потом обернулся к типу, державшему Скарлетт.

– Выйдите вон. Немедленно.

Тот послушно повиновался, выпустив ее руку.

Внезапно все зашумели. Скарлетт, всхлипнув, упала на руки Вину.

А со средней скамьи вскочил неизвестный молодой человек.

– Энни, что я тебе говорил! Не выходи за него. Не важно, пусть тебя и лишат наследства. – Он обвел глазами собравшихся и провозгласил громко и яростно: – Я уже полгода сплю с невестой!

Тут разразился настоящий хаос. Отец невесты зашелся криком, ее мать громко разрыдалась, а сама невеста перед лицом поднявшейся суматохи спокойно и аккуратно упала в обморок пышной тюлевой горкой.

Но Вин едва заметил это.

Глава 2

Скарлетт спаслась от Блайса, но какой ценой?

Вин привел ее в маленькую гостиную дома священника, стоявшего позади собора, и велел ждать, пока он разбирается с ситуацией. Милая пожилая женщина, наверное, экономка, сунула ей в дрожащие руки чашку горячего чая.

Скарлетт не знала, что пугало ее сильнее – воспоминание о разъяренном лице Блайса или страх перед тем, как теперь Вин Борджи распорядится ее будущим и будущим ребенка.

Скарлетт в своей жизни успела пожить в двадцати разных местах – в маленьких домиках, скрытых в лесу и горах, иногда это были совершенные лачуги без электричества и водопровода. Она не всегда имела возможность посещать школу, а когда эта возможность представлялась, ей приходилось перекрашивать волосы в каштановый цвет и называться чужим именем. Вещи, которые обычные дети воспринимают как нечто естественное, например, свой дом, друзья, постоянная на протяжении хотя бы одного года школа, были для Скарлетт все равно что предметы роскоши, о которых можно только мечтать. Она никогда не занималась спортом, не пела в хоре, не ходила на школьные праздники. Она даже никогда не была на настоящем свидании.

До двадцати четырех лет.

В тот день, когда Скарлетт встретила Вина Борджи, она была особенно беззащитна и уязвима.

Она выглянула в окно, выходившее в сад позади собора, заросший плющом и дикими розами. Потаенный оазис, окруженный гигантскими нью-йоркскими небоскребами.

Морозным серым днем в прошлом феврале, когда она покупала лекарства, предписанные врачом миссис Фолкнер, ей пришло сообщение от старого друга отца из Бостона, с новостями, повергшими ее в смятение.

Только что умер в результате ножевого ранения, полученного в баре во время внезапно случившейся драки, Алан Берри. Человек, предавший семнадцать лет назад ее отца, купив такой ценой себе свободу и вынудив Гарри Равенвуда пуститься в бега с больной женой и малолетней дочерью, умер бессмысленной смертью в конце бессмысленной жизни. Все оказалось напрасным.

Колени у Скарлетт ослабли, она почувствовала дурноту.

Пять минут спустя она оказалась в маленьком баре через дорогу и впервые в жизни заказала себе выпивку.

– Дайте угадаю, – раздался негромкий насмешливый голос со стоящей в углу кожаной банкетки. – Это ваш первый опыт.

Она обернулась. Из сумрака медленно выступил мужчина. Черные глаза. Темные волосы. Широкие крепкие плечи. Черный костюм. Резкие движения. Легкая щетина на подбородке.

– У меня сегодня… тяжелый день. – Ее голос дрогнул.

– А то с чего еще люди пьют в такую рань.

Она со смехом вытерла глаза.

– Чтобы получить удовольствие?

– Получить удовольствие? Хорошая мысль. – Мужчина подошел к ней так близко, что смог даже в тусклом освещении бара разглядеть ее опухшие глаза и щеки в потеках слез. Она уже приготовилась к расспросам, но он просто опустился на табурет рядом с ней и жестом подозвал бармена.

– Давайте посмотрим, может быть, вторая порция пойдет легче?

Несмотря на все то, что она о нем уже потом узнала, Вин Борджи действовал на нее по-прежнему. Когда Скарлетт увидела его, стоящего у алтаря рядом с красавицей-невестой, на нее нахлынули воспоминания о той февральской ночи, когда он привез ее в свой элегантный, со спартанским аскетизмом обставленный дорогой пентхаус. Там он походя обольстил ее и отнял ее невинность.

Она узнала его фамилию, потому что швейцар, отворяя дверь и почтительно здороваясь, обратился к нему «мистер Борджи». Но свою фамилию она Вину не назвала.

Разбудил Скарлетт телефонный звонок медсестры миссис Фолкнер. Рядом с ней крепко спал Вин. Она вернулась в дом Фолкнеров, отдала лекарство и словно во сне нашла в Интернете имя своего первого и единственного любовника.

То, что она прочитала, ужаснуло ее и мгновенно привело в чувство.

Винсенто Борджи оказался известным бизнесменом, миллиардером, владельцем авиакомпании, который создал свое богатство из ничего, и, будучи неразборчив в средствах, сметал всех и вся на своем пути к вершинам власти.

Когда она обнаружила, что забеременела, то засомневалась, правильное ли решение приняла. Но прочитанное в газете объявление о его помолвке решило вопрос окончательно.

Скарлетт не рассчитывала когда-нибудь увидеть его снова.

Она не боялась остаться одна. Она выросла в уединении, и ее отец-беглец научил ее многим полезным вещам, после того как мать совсем разболелась. Например, открывать замки. Очищать чужие карманы. И самое главное – оставаться невидимой и выживать, не имея средств для жизни.

Вин спас ее от Блайса, но богатые и влиятельные люди имеют одну общую черту – они склонны распоряжаться чужими жизнями. А Вин Борджи влиятельнее и богаче очень многих.

Не следует ли ей уйти, прежде чем он вернется?

Скарлетт сделала шаг, но тут вспомнила, что ее чемодан и сумочка с деньгами и документами, кредитками и мобильником остались в лимузине Блайса.

Она мрачно посмотрела на свои босые ноги, утопавшие в мягком ковре.

– Как тебя зовут?

Она резко повернулась к двери. Вин неслышно вошел в комнату и развязывал галстук. Один вид его мускулистого тела заставил ее затрепетать с ног до головы от страха – и желания. Даже в безупречно сидевшем смокинге он не выглядел до конца человеком современной цивилизации.

– Ты знаешь, что меня зовут Скарлетт.

Он сверкнул глазами.

– Как твоя фамилия?

– Смит, – сказала она первое, что пришло в голову.

– Твоя фамилия Равенвуд.

От неожиданности она приоткрыла губы.

– Но как ты…

Он сунул руку в карман и с бесстрастным лицом достал ее бумажник.

– Откуда он у тебя?

– Фолкнер прислал его мне. Вместе с твоими вещами.

– Прислал? Хочешь сказать, что он просто выбросил их на улицу?

– Я хочу сказать, что его охранники принесли их мне, аккуратно сложенными, и передали его извинения.

Ох, все было куда хуже, чем она опасалась.

– Он самый ужасный человек из всех, кого я знаю. И он тебя боится? – пробормотала Скарлетт.

– Это в порядке вещей. – Он протянул ей бумажник. – Вот. Семнадцать долларов наличными и единственная кредитка, на которой еще восемь долларов.

– Эй! – Она выхватила у него бумажник. – Какая тебе разница, сколько денег у меня на счете?

Вин поднял стакан и задумчиво поболтал налитую в него воду.

– Я хотел знать, с кем имею дело. С сиротой, которая часто переезжала с места на место и, приехав в Нью-Йорк, устроилась на тяжелую неблагодарную работу с проживанием в чужом доме, которая в течение двух лет экономила каждое пенни, только работала и никуда не выходила. С одним только достопамятным исключением.

Ее обдало жаром, затем холодом. Нет, о той ночи она не могла вспоминать, только не сейчас.

– У тебя хватает наглости…

– Фолкнеры платили тебе минимальное жалованье, но ты сберегала каждое пенни. Очень впечатляющее трудолюбие, особенно если имеешь отца-уголовника.

– Не смей его так называть! – крикнула она. – Мой папа был самым добрым, самым лучшим человеком на свете!

– В самом деле? – Он скривил губы. – Он грабил банки, а потом скрылся от закона, прихватив с собой жену и дочку. Ты жила в нищете, ходила в школу от случая к случаю, а твоя мать умерла от болезни, которую при должном уходе можно было вылечить.

– Не тебе его судить! – воскликнула она в ярости. – Папа оставил прежнюю жизнь после моего рождения. Но один приятель уговорил его попытать удачи в последний раз. Мама узнала и предъявила ему ультиматум. И он вернул деньги в банк.

– Вот так взял и вернул?

– Он оставил мешки с деньгами возле полицейского участка и сообщил о них по телефону.

– Почему он не сдался полиции?

– Потому что не хотел оставлять маму. И меня. – Она глубоко вздохнула. – Все у нас было бы прекрасно, если бы Алана Берри, который как раз тратил свою долю, не поймали полгода спустя, и он заявил, что организатором ограбления был мой папа.

– Честнее для твоего отца было бы сразу явиться с повинной, – безапелляционно заявил Вин. – Единственное полезное дело, которое сделал твой отец, – это то, что он погиб в той авиакатастрофе после выхода из тюрьмы. И оставил тебе вполне приличную сумму, которую авиакомпания выплатила по страховке.

Скарлетт едва устояла, слушая, с какой небрежностью он говорит о величайшей утрате в ее жизни, которую она продолжала ощущать каждый день, – внезапной гибели отца вместе с тридцатью другими пассажирами при крушении самолета, случившейся полтора года назад. Он как раз летел в Нью-Йорк, чтобы увидеться с ней, освободившись из тюрьмы, где провел пять лет.

Вин посмотрел на нее с любопытством.

– Ты все эти деньги отдала. – Он склонил голову набок. – Почему?

Скарлетт была так поражена, что не сразу смогла ответить.

– Мне не нужны были их дрянные деньги, – прошептала она. – Я отдала их на благотворительность.

– Да, я знаю. На борьбу с онкологией и на помощь детям заключенных. Но я не пойму, почему ты предпочла остаться нищей?

– Некоторые вещи значат больше, чем деньги.

– Например, ребенок? – холодно произнес Вин. Он со стуком поставил стакан на стол. – Ты отдалась мне, будучи девственницей, потом убежала, пока я спал. Ты ни разу не попыталась связаться со мной. И дождалась моего венчания, чтобы сообщить о своей беременности.

– Мне ничего другого не оставалось…

– Если бы Фолкнер сегодня не напугал тебя, ты никогда не сказала бы мне о ребенке, так?

Она несколько мгновений смотрела на него, затем кивнула.

– Той ночью ты даже не назвала мне свою фамилию. Почему? – Он подошел ближе. – Не потому ли, что ты одновременно поощряла Фолкнера?

– Никогда! Он давно меня домогался, но я не думала, что он поведет себя так в день похорон матери.

– А! Так поэтому ты в черном. – Он посмотрел на ее бледно-розовые ногти на пальцах ног. – Но почему босиком?

– Я сбросила туфли, когда убегала от него. Я знала, что ты сегодня венчаешься здесь. Мне жаль, что я все испортила.

– Да. Ну что же. – Сжав зубы, он проговорил нехотя: – Вообще-то я должен тебя поблагодарить.

– Ты не знал, что твоя невеста тебя обманывает?

– Она говорила, что невинна и хочет дождаться свадьбы.

Скарлетт невольно рассмеялась:

– Ты считал, что она девственница? Это в наше-то время?

– Почему бы нет? – ответил он холодно. – Ты ведь была.

Их взгляды встретились, и ее обдало жаром. Вопреки желанию ее память заполнили образы и ощущения той ночи – его объятия, его постель, его тело. Она попыталась изобразить улыбку.

– Да, но я же не такая, как все.

– Согласен. – Он обжег ее взглядом. – Я действительно отец этого ребенка, Скарлетт? Или ты солгала, потому что нуждаешься в помощи?

– Ты единственный мужчина, с которым я спала, так что я полностью уверена.

– Единственный мужчина? За все время? Так чего ты от меня хочешь? Денег?

Она сердито взглянула на него:

– Просто скажи, где мой чемодан, и я тут же уйду.

– Ты никуда не пойдешь, пока я во всем не разберусь. Сначала мы сделаем тест на ДНК, – предупредил он. – И я проконсультируюсь с юристами.

Она испуганно взглянула на него:

– С юристами? Зачем?

– Чтобы мы оба знали истинное положение дел.

– Хочешь сказать, что потребуешь моего ареста?

– В этом нет необходимости… – Она выдохнула с облегчением, а он закончил фразу: – Потому что, если я получу доказательство, что ребенок мой, ты выйдешь за меня замуж, Скарлетт.

* * *

Вин ошибся в Энн Дюмэн. Он полагал, что она скромна и чиста, а она все время его обманывала и лгала ему в лицо.

– Извини, – сказала Энн ему несколько минут назад и положила на его ладонь кольцо с бриллиантом в десять карат.

Слияние с «Трансатлантикой» определенно снималось с повестки дня.

– Если бы ты потрудился проявить к моей дочери хотя бы минимальное внимание, она не увлеклась бы этим ничтожеством! – сказал отец Энн.

Вин ошибся. Он и правда не дал себе труда заглянуть в душу Энн, скрытую за внешностью холодноватой флегматичной блондинки.

Скарлетт Равенвуд была другой. Она не могла соперничать в образованности и происхождении с Энн, манерами она не блистала и одевалась как попало. Ее единственным достоинством был ребенок, которого она вынашивала.

Ребенок… Его ребенок. Вин, чье детство было жутким, давно решил, что любой его ребенок будет знать своего отца, иметь надежный дом и чувствовать себя защищенным и любимым.

Сейчас, стоя в захудалой гостиной дома приходского священника, обставленной дешевой мебелью, Вин смотрел на Скарлетт, на ее бледное лицо и ярко-рыжие волосы. Темные густые ресницы, обрамляющие зеленые глаза цвета весны его итальянского детства, кажется, дрожали. Когда он впервые увидел ее в том баре почти восемь месяцев назад, как раз накануне Дня святого Валентина – она еще поперхнулась рюмкой водки, – это было все равно что увидеть восход солнца после холодной полярной ночи, такой же яркий и огненный, как ее волосы, и он наполнил его теплом и огнем.

Мысли быстро бежали в его голове. У нее нет денег, но это, возможно, к лучшему. И у него не будет тестя, чтобы орать ему в ухо. Нет семьи, которая обернется обузой. Она ничего не может предложить ему, кроме ребенка. И своего соблазнительного тела. И самого восхитительного на свете секса.

Вспоминая ту ночь, он всякий раз начинал дрожать…

– Ты хочешь на мне жениться? Я никогда не выйду за тебя.

– Если ребенок мой, то мы оба несем за него ответственность.

– Тебе жаль своих свадебных вложений, да?

– Я не понимаю, о чем ты. У тебя был трудный день. Тебе надо показаться моему доктору.

– Зачем?

– Просто убедиться, что у тебя все в порядке. И заодно мы пройдем тест на установление отцовства.

– А просто поверить мне на слово ты не способен?

– Но ведь ты можешь и лгать.

– Я не собираюсь проходить никакой дурацкий тест, если он может навредить ребенку.

– Врач всего лишь возьмет у нас по капельке крови. Для ребенка нет никакого риска.

– А тебе откуда это знать?

Вин не стал ей рассказывать неблаговидную историю одной своей случайной связи, после которой женщина пыталась утверждать, что ждет от него ребенка, хотя он пользовался презервативом, а она говорила, что принимает таблетки. Как выяснилось, в тесте на ДНК вовсе не было надобности, потому что она оказалась даже не беременной. Просто понадеялась, что он на ней женится, а она после этого быстренько забеременеет.

По иронии судьбы, он, уличив лгунью, зашел выпить в какой-то первый попавшийся бар и встретил там Скарлетт, в результате чего они зачали с ней ребенка.

Сейчас он, глядя на нее, чувствовал, как напрягается все его тело. Она не имела права выглядеть так обольстительно. Огненно-рыжие волосы падали на плечи, мечтательные глаза светились, губы от природы были пухлыми и розовыми без всякого ботокса. Грудь четко очерчивалась под дешевой тканью черного платья, а большой живот, как ни странно, не портил ее фигуры, а делал ее роскошной.

Она носила его ребенка.

Он протянул ей руку:

– Идем.

Она подала ему свою с явной неохотой.

– Если я пойду с тобой к врачу и ты убедишься в своем отцовстве, что тогда?

– Я поручу юристам составить брачный контракт.

– Зачем?

Он мрачно улыбнулся:

– Я не смогу жениться на тебе, не предусмотрев всего.

– Чего, например?

– Всего, – повторил он твердо.

Он провел ее через опустевший собор, где еще оставались неубранными быстро вянущие цветы. Скарлетт спросила неуверенно:

– Что конкретно будет в контракте?

– Обычные вещи, – пожал он плечами. – Мне предоставляется право решать вопрос о вероисповедании и образовании ребенка и определять место проживания. Я постоянно живу в Нью-Йорке, хотя дома у меня есть повсюду. Мне часто приходится разъезжать по делам компании, иногда отсутствовать целыми месяцами. Но я не хочу надолго расставаться с детьми.

– С детьми? Я не ожидаю двойню.

– Нашему ребенку конечно же понадобятся братья и сестры. – Она слабо охнула, но он не обратил внимания и продолжал: – От тебя потребуется сопровождать меня в поездках, если я сочту нужным.

Она наморщила лоб:

– Как же я смогу работать?

– Тебе не нужно будет зарабатывать, твоя единственная задача в качестве моей жены – помогать мне. Ты научишься принимать должным образом влиятельных людей и содействовать интересам моей компании. Тебе придется взять несколько уроков по этикету.

– Что?

– Ну и, разумеется, в случае развода, – добавил он небрежно, – контракт упростит процесс. В нем будет четко указано, что последует, если ты мне изменишь, или же просто кто-то из нас решит расстаться. Ты будешь знать, на какую денежную сумму сможешь рассчитывать за все годы…

– Службы?

Он мягко улыбнулся:

– Нашего брака, хотел я сказать. Само собой разумеется, что я автоматически получу опекунство над нашими детьми.

– Что?

– Не волнуйся. Тебе в любом случае будет позволено их навещать.

– Как великодушно с твоей стороны, – пробормотала она.

Они уже спускались по ступеням собора к его большому автомобилю, где их ждал телохранитель, и тут Скарлетт внезапно остановилась.

– Перед тем как мы пойдем к твоему врачу и пройдем тест, ты сможешь сделать мне одно одолжение? Мы могли бы по пути заехать в какой-нибудь обувной магазин?

Настоящая Золушка, подумал Вин. Его удивляло, до чего естественно она принимала происходящее. И смотрела на него так беззащитно-трогательно.

– Ну разумеется, – сказал он почти с нежностью. – Извини, я должен был сразу об этом подумать. – Он подхватил ее на руки и понес к машине. Она оказалась на удивление легкой, несмотря на свою беременность. Он осторожно усадил ее в автомобиль, все еще украшенный цветами.

У шофера глаза полезли на лоб, когда он увидел, как Вин выходит из собора с рыжеволосой женщиной на руках, тогда как жениться собирался на блондинке.

Вин сел рядом с ней на заднее сиденье.

– Какой именно обувной ты предпочитаешь?

– Любой, где продают кроссовки, в которых удобно бегать, – скромно проговорила она, опуская черные ресницы.

– Ты слышал, – сказал Вин шоферу.

Уже спустя десять минут Скарлетт примеряла кроссовки в большом спортивном магазине на Пятьдесят седьмой улице. Она выбрала кроссовки своего любимого фасона, а также пару носков, все время благодаря Вина за щедрость.

– Спасибо тебе, – сказала она, внезапно обнимая его.

Он на мгновение закрыл глаза. И ощутил ее дыхание с запахом мяты и аромат вишневого дерева, которым веяло от волос. Но она внезапно отступила. Потом улыбнулась и прищурилась:

– Я надену их прямо сейчас. Извини.

Вин смотрел, как она удаляется в сторону дамского туалета, мимо стеллажей с дорогой спортивной обувью и снаряжением. Он оценивающе задержал взгляд на ее плавно покачивающихся бедрах.

Какая великолепная из нее выйдет жена! А что касается медового месяца… По телу его пробежал трепет.

Чтобы не терять даром времени, он направился к кассе. Обычно подобные мелкие дела он поручал помощнику, но Эрнест остался в соборе. Он взволнованно размышлял, что скоро им предстоит делать множество покупок. Детская коляска, кроватка. Другие вещи, чтобы обставить детскую. Подгузники! Он распорядится, чтобы в каждом из его домов была устроена детская. Придется увеличить штат прислуги. Купить еще несколько больших семейных внедорожников в добавление к уже имевшемуся парку эксклюзивных автомобилей.

Он станет таким отцом, какого у него самого никогда не было. Его ребенок никогда не узнает, что значит быть отвергнутым.

Вин полез в карман смокинга за бумажником. Пусто. Сдвинул брови, проверил оба кармана. Они были пусты! Неужто он оставил его в машине или, может, в соборе? Досадливо нахмурившись, Вин велел одному из телохранителей оплатить покупку, а второму – отыскать бумажник. А сам тем временем присел на скамью, набрал телефон своего врача и договорился о приеме.

Потом в нетерпении принялся постукивать ногой. Скарлетт что-то слишком задерживалась.

– Посмотри, как она там, – приказал он телохранителю.

Он прошелся взад-вперед, заглянул в телефон, остановился.

Смутное подозрение забрезжило в глубине сознания.

Она не могла так поступить. Она этого не делала.

Но она это сделала.

– Мисс Равенвуд нигде нет, шеф, – доложил Ларсен, вернувшись. – Туалет пуст. – Он помедлил. – Там рядом дверь, которая ведет на склад, а оттуда есть сквозной выход во двор.

Тихо выругавшись, Вин прошел через весь спортивный магазин, сопровождаемый телохранителями. В глубине рядом с дамским туалетом он обнаружил кладовую. Работавшие там сотрудники магазина в испуге попятились, когда он, мрачно сверкая глазами, с шумом распахнул заднюю дверь.

Дверь выходила в узкий переулок, стены которого были расписаны граффити. Вин медленно прошел мимо мусорных контейнеров до конца переулка: перед ним открылась шумная Мэдисон-авеню.

Скарлетт Равенвуд не только сбежала от него, она еще украла его бумажник.

Глава 3

В жизни только одно имеет настоящую ценность – свобода. Папа в детстве часто повторял ей это. Свобода.

Свобода.

Как часто им приходилось вскакивать посреди ночи, запихивать вещи в черные мешки для мусора и бежать куда глаза глядят – в неизвестность. Однажды семилетняя Скарлетт забыла в спешке своего плюшевого медвежонка – единственного друга – и безутешно рыдала, и тогда папа начал рассказывать истории о путешествиях мистера Плюша вокруг света, как он карабкается на пирамиды и покоряет Пиренеи.

Даже той страшной ночью, когда умерла мама в реанимационном отделении больницы захудалого городка в Пенсильвании, папа со слезами утешал двенадцатилетнюю Скарлетт словами: «По крайней мере, твоя мамочка теперь освободилась от боли».

И теперь вот Скарлетт освободилась. От Блайса Фолкнера. От Вина Борджи.

В самолете, на котором она две недели назад летела из Бостона в Лондон, возникла аварийная ситуация над Атлантикой. Лайнер пошел на снижение, и Скарлетт увидела в иллюминатор черные тучи птиц.

– Столкновение с птицами! – крикнул кто-то.

Одна стюардесса бросилась к кабине, вторая начала успокаивать людей. Скарлетт вцепилась в поручни, чувствуя, как самолет зловеще задрожал в воздухе.

Единственная мысль, которая крутилась в тот миг у нее в голове, – она не должна была лететь! Беременным женщинам не полагается летать уже на семимесячном сроке, а она почти на восьмом.

– Приготовиться к аварийной посадке, – раздался по селекторной связи отрывистый голос командира корабля. – Пристегните ремни.

– Пригните головы! Подтяните ремни! Упритесь ногами!

Скарлетт зажмурилась, обхватила живот руками, думая лишь об одном: «Пожалуйста, только бы малыш уцелел!»

И чудесным образом самолет выровнялся на одном двигателе и, подпрыгнув, тяжело коснулся земли на кромке взлетной полосы. Никто не пострадал.

Съехав по надувному желтому трапу, Скарлетт упала на колени на бетонную плиту и громко разрыдалась.

Ей нельзя было ни в коем случае лететь самолетом. Никогда. После папиной гибели следовало знать это. Но так же, как когда она села в лимузин к Блайсу Фолкнеру, так и теперь она не послушалась интуиции и убедила себя, что бояться нечего. И в результате она и ребенок оказались на волосок от гибели.

Отныне она всегда будет доверять интуиции.

И главное – она больше никогда в жизни не сядет ни в какой самолет.

Ей это и не понадобится. В Нью-Йорке у нее нет родных и нет причин возвращаться. Вин Борджи сделал ей большое одолжение, предупредив заранее, что собирается управлять ее жизнью и жизнью ребенка железной рукой и разлучить ее с ребенком, если она выскажет недовольство или захочет уйти от него. Скарлетт нисколько не чувствовала себя виноватой оттого, что сбежала от него.

Она виновата была лишь в том, что украла у него бумажник. Скарлетт оправдывала себя тем, что у нее не было другого выхода. Ей нужны были деньги, чтобы замести следы.

Поэтому она в Бостоне разыскала старого папиного знакомого и приобрела у него фальшивый паспорт. А это стоило денег.

Деньги она взяла у Вина взаймы. К прочему содержимому бумажника она не притронулась. Ни к водительским правам, ни к разноцветным кредиткам, на которых, конечно, лежали немыслимые суммы. И как только она благополучно добралась из Ирландии до Швейцарии на пароме и поезде и получила первое жалованье на своей новой работе, то немедленно отослала бумажник. Она даже добавила несколько евро в качестве процента с одолженной суммы.

Но все это осталось позади. Она заплатила свои долги, и теперь она и ее малыш абсолютно свободны.

Скарлетт уже две недели жила в Гештате, и наконец-то напряжение понемногу начало отпускать ее.

Скарлетт вышла из ворот шале и подставила лицо солнцу.

Была середина октября, в утреннем воздухе, которым веяло с гор, окружавших курортный городок Гештат, уже чувствовался морозец. Сегодня по прогнозу ожидался первый снегопад.

Скоро родится ее ребенок.

Ей страшно повезло с работой. Убегая по узкому проулку из нью-йоркского обувного магазина, чтобы поймать такси на Мэдисон-авеню, она уже решила, куда отправится. Мамина лучшая подруга Вильгельмина Стоун служила экономкой у крупного швейцарского промышленника.

С тех пор она получала от миссис Стоун только открытки к Рождеству. Но когда Скарлетт явилась незваной гостьей, еще дрожа от пережитого, в воротах роскошного шале на окраине Гештата, славная толстушка доказала, что не впустую бросалась словами.

– Мой босс как раз просил меня подыскать хорошую повариху на лыжный сезон. Он предпочитает кухню южных американских штатов. Ты умеешь готовить кукурузную кашу? Жареных цыплят? Джамбалайю? Рис со специями?

Раскрыв глаза, Скарлетт покачала головой. Вильгельмина вздохнула:

– Ладно, все равно он обычно приезжает сюда не раньше декабря, в разгар сезона. Так что у тебя в запасе шесть недель, а то и больше, чтобы научиться готовить цыплят и остальное.

Последние две недели Скарлетт усиленно училась готовить с помощью кулинарных книг и видео в Интернете. Но до сих пор не слишком преуспела.

Скарлетт засунула руки глубже в карманы куртки и зашагала по скользкой лесной дороге. На мгновение она зажмурилась и подставила лицо солнцу. Сердце ее переполняла благодарность. Она открыла глаза, и улыбка мгновенно сбежала с ее лица.

– Скарлетт, – холодно произнес Вин. Он стоял перед ней в длинном черном пальто, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Она увидела сзади него на дороге припаркованные блестящий спортивный автомобиль и большой внедорожник. Рядом стояли в ряд три телохранителя.

Скарлетт отпрянула. Он в одно мгновение оказался рядом и схватил ее за руку.

– Не трогай меня! – крикнула она.

Он сильнее сжал руку, и его глаза вспыхнули черным огнем.

– Ты обокрала меня.

– Я вернула все деньги, даже с процентами! – Она в отчаянии обернулась на ворота, где всегда дежурил охранник, но они были слишком далеко.

– Я не деньги имел в виду.

Она свободной рукой обхватила живот, защищаясь.

– Отец ребенка другой. Я… солгала тебе.

– А я думаю, что ты лжешь сейчас.

Скарлетт попыталась высвободить руку.

– Оставь меня в покое.

– Большинство женщин сочли бы редкой удачей забеременеть от миллиардера.

– Миллиардера, который губит людей! Ты не только отбираешь чужие компании, ты еще и уничтожаешь своих конкурентов. Разрушаешь их семьи, браки, жизни.

– Значит, ты немного порыскала в Интернете?

– А как ты думаешь, почему я не попыталась связаться с тобой после той ночи? – Она глубоко вдохнула. – Тогда у меня была причина, чтобы уйти. Мне позвонила медсестра, меня ждали у Фолкнеров. Но я надеялась, что мы увидимся снова. До тех пор, пока не нашла информацию о тебе в Сети. Когда я остановила твою свадьбу, то подумала, что попробую дать тебе шанс. Папа тоже не был идеальным, но я очень его любила. – Она сощурилась. – Но ты ясно заявил о своих намерениях.

– Мое намерение было взять на себя ответственность, жениться и стать хорошим отцом.

– Если бы я правда верила, что мы сможем создать семью, любить друг друга, доверять друг другу, я бы вышла за тебя в ту же секунду. Но я лучше воспитаю ребенка одна, чем вместе с человеком, который может сделать мне больно.

– Больно тебе? – выговорил он недоверчиво. – Я в жизни не обидел ни одной женщины. Я никого никогда не убил, какие бы слухи обо мне ни распускали. Я никого не травил и диверсий тоже не организовывал. Просто журналисты заметили, что по мере того, как я строил свой бизнес, кое-кто одновременно сталкивался с проблемами.

– И ты ждешь, что я поверю? В такие вот случайные совпадения?

– Но это правда. Одного моего компаньона уличили во внебрачной связи, и никак не моя вина, что его жена смертельно обиделась и подсыпала ему яд в виски. Другой конкурент умер от сердечного приступа, вызванного стрессом, когда я приобрел контрольный пакет акций его компании. Еще один человек затеял судиться с сестрой после того, как продал мне ее долю. Да, это раскололо их семью, но при чем же здесь я?

– Тогда почему Блайс так тебя испугался? И ты даже не удивился этому.

– Я же знаю, какие обо мне ходят слухи. Они все лживы, но люди им верят. Я был бы дураком, если бы не извлекал из них выгоду.

– А ты не дурак.

– Нет. – Он сжал челюсти. – И мне не слишком понравилось, что ты меня им выставила, причем дважды.

Она снова оглянулась на шале. Хорошо бы броситься бежать. Но она стала такой неуклюжей и медлительной…

– Я записал нас сегодня на прием к одному женевскому врачу. Клиника доктора Шосс пользуется мировой известностью. Она была личным гинекологом шведской принцессы.

– Я не собираюсь ехать в Женеву потому, что тебе вздумалось записаться к какому-то суперименитому врачу.

– В этом случае решаю я.

– А если я откажусь?

Его глаза сверкнули.

– Я знаком с Кассиусом Блэком – владельцем этого шале. Что он скажет, если я сообщу ему, что твоя подруга, его надежная экономка, сознательно взяла на работу воровку, поселила ее здесь, и вы обе замышляете обворовывать его гостей.

– Ты этого не сделаешь! Это низко!

Его лицо окаменело.

– Нет, низко поступила ты, а не я. Я всего лишь хотел взять на себя ответственность. Из нас двоих воровка – это ты!

– Я вернула тебе все до пенни.

– Да, и с весьма высокими процентами. Деньги, которые ты вернула, принесли мне большую прибыль в процентном исчислении, чем прочие мои вклады. Это оказалось очень выгодно для меня. – Он отвесил ей иронический поклон. – Благодарю, что украла мой бумажник.

– Значит, ты не будешь… – начала Скарлетт с надеждой.

– Но похищение моего ребенка – это совсем другое дело.

Женевская клиника. Она может стать путем к спасению.

– Хорошо, твоя взяла.

– Обычно так и бывает. – Он шагнул было в сторону машины с тонированными стеклами, но тут же снова повернулся к ней и произнес отрывисто: – До Женевы ехать два часа. Я могу через десять минут вызвать сюда вертолет.

– Нет! – воскликнула она слишком поспешно. Он нахмурился, и она сказала уже спокойнее, стараясь улыбнуться: – По дороге у нас будет время, чтобы поговорить.

Через пять минут, пока один из телохранителей собирал наверху ее скудные пожитки, Скарлетт зашла на кухню, чтобы сказать Вильгельмине «до свидания». Пожилая женщина сильно удивилась неожиданному повороту событий.

– Так ты бросаешь работу, Скарлетт?

– Мне правда ужасно жаль…

– За меня будь спокойна. Честно говоря, твой жареный цыпленок – это до сих пор что-то невообразимое… Значит, этот человек отец твоего ребенка, но ты правда хочешь ехать с ним? – Ее глаза на пухлом лице превратились в щелочки. – Или он вынуждает тебя?

Экономка, как и Скарлетт, уже обладала достаточным опытом общения с богатыми и влиятельными людьми, чтобы за гламурным фасадом подозревать безобразную суть.

– Я хорошо позабочусь о Скарлетт и ребенке, – сказал он, – обещаю вам.

Экономка пристально посмотрела ему в глаза, затем морщина между ее бровями медленно разгладилась.

– Я вам верю.

– Вот и хорошо. – Вин дружески улыбнулся ей. – Мы со Скарлетт в самом скором времени поженимся.

Вильгельмина с укором посмотрела на Скарлетт:

– Так ты, оказывается, помолвлена?

Скарлетт растерялась:

– Мы пока еще ничего толком не решили.

– Миссис Стоун, – перебил ее Вин. – Я ценю вашу доброту и помощь, которую вы оказали Скарлетт. Если вы когда-нибудь решите сменить место работы, пожалуйста, дайте мне знать.

Он протянул ей свою визитку, взял Скарлетт за руку и повел к выходу из шале, а телохранители следовали за ними с ее до смешного скромным багажом – дамской сумочкой и рюкзаком. Вин проследил, как вещи укладывают в багажник внедорожника.

Он распахнул дверцу красной спортивной машины и повернулся к Скарлетт:

– Садись.

– Неужели ты сам поведешь?

– Охранники поедут сзади на внедорожнике. Ты сама сказала, что сегодня прекрасный день для загородной поездки.

Они уселись, он тут же нажал на газ, быстро миновал ворота шале и, спустившись с горы, выехал на мощеную дорогу, которая тянулась через дорогой курортный городок Гештат с очаровательными альпийскими домиками, эксклюзивными бутиками с одеждой известных дизайнеров и шале со ставнями и цветочными горшками на окнах. Полуденное солнце весело сияло на синем небе над скалистыми, покрытыми лесом горами, когда они выехали на петлявшую между ними Гештат-штрассе и направились на запад.

Вин краешком глаза покосился на Скарлетт. Она была одета проще некуда – под расстегнутой курткой виднелась широкая клетчатая рубашка, свободные спортивные штаны и меховые сапожки. И все равно его глаза жадно смаковали ее. Огненно-рыжие волосы падали ей на плечи густыми волнами.

Она проникла ему в кровь.

Может быть, Скарлетт Равенвуд была дьяволом с ангельским личиком? Она стала причиной того, что он за восемь месяцев не имел ни одной женщины.

– Как ты нашел меня в Швейцарии? – спросила она вполне спокойно.

– Ты совершила ошибку, отправив мне бумажник из итальянской деревушки. У меня в той стране до сих пор обширные связи. Было легко разыскать работника почты, который обслуживал тебя. А он вспомнил твою машину со швейцарскими номерами.

– Он заметил мою машину?

Вин усмехнулся:

– Представь, существует на удивление мало машин марки «плимут-барракуда» спортивной модели 1970 года светло-зеленого цвета. Работник почты целовал кончики пальцев, описывая ее. «Bella macchina!» Тебя он тоже запомнил.

– Я взяла именно эту машину в гараже, потому что она была самая старая.

– Такие машины – большая редкость и потому стоят два-три миллиона долларов.

– Ох! Значит, если бы я взяла новый седан…

– Я бы не нашел тебя. Это ты меня обманула, украла мой бумажник. Похитила моего ребенка.

– Похитила?!

– Как еще это назвать? – Он снова посмотрел на нее. – Откуда мне знать, что наш ребенок будет в безопасности с тобой? Дочерью уголовника, имеющей преступные наклонности.

– Уголовника?! – В зеленых глазах вспыхнула ярость. – Папу не должны были сажать в тюрьму. Если бы сообщник его не выдал…

– Избавь меня от объяснений. Твой отец ограбил банк. Ты хотела меня в чем-то обвинить?

Она посмотрела ему в глаза:

– Все богатые, которых я знала, – люди без сердца. Мой папа даже в худшие свои времена был меньше вором, чем корпоративные хищники и мошенники с Уолл-стрит.

– Ты сравниваешь меня с ними?

– Ты бы даже со своими платиновыми запонками не расстался, – она презрительно взглянула на его запястья, – и тем более не рискнул жизнью или благополучием, чтобы спасти кого-то.

– Тебе об этом ничего не известно.

– Неужели? – Она вскинула подбородок. За окном раскинулась серо-голубая сияющая гладь Женевского озера. – Но ты сам сказал! Тебе ничего не стоит ранить чувства людей. Я уверена, что ты в жизни никого не любил. И еще хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж.

– Любовь в браке не обязательна.

– Это ненормальный подход.

– Лучше суровая правда, чем сладкая утешительная ложь.

– Ты циник. Наверное, какая-то женщина тебя очень сильно обидела.

Да. Такая женщина в самом деле была.

– Она оказала мне услугу. Объяснила подлинную суть жизни.

– Она все неправильно тебе объяснила! – Скарлетт погладила живот и отвернулась к окну.

Они подъезжали к Женеве.

– Правильно или нет, но, как только тест покажет, что я отец, мы поженимся. Ребенок нуждается в обоих родителях.

На ее лице промелькнуло какое-то новое выражение.

– Думаешь, я без тебя это не знаю? Все детство я мечтала иметь настоящий дом. Я до сих пор не представляю, что значит прижиться на одном месте, иметь друзей, быть частью общины. Но знаешь что? Наша семья все равно была счастливой. Потому что родители любили друг друга. И меня.

Вин неохотно признал про себя, что ему подобное неведомо. Он вырос на огромной пустой вилле, брошенный родной матерью, которую интересовали только любовные приключения. А сын был нужен ей лишь для одной цели – тянуть деньги из его отца.

Вин потерял всех, кого любил. Мать хладнокровно использовала сына как козырную карту, чтобы финансировать свой привычный образ жизни. Платные няни одна за другой увольнялись или были уволены. С добрым дедушкой случился инсульт, когда Вину едва исполнилось восемь. Его лишили общения с любящими отцом и мачехой в пятнадцать.

Он стряхнул с себя воспоминание. Жизнь его ребенка будет совсем другой.

– Почему ты сбежала от меня в Нью-Йорке? – спросил он. – Поверила всему, что прочитала обо мне?

– Ты шутишь? Конечно, из-за твоего брачного контракта! Ты всерьез рассчитывал, что я подпишу бумаги, дающие тебе полную власть надо мной и ребенком? Думал, я сочту за счастье стать твоей послушной женой и на всю жизнь потерять свободу?

– Мои юристы составили его, учитывая интересы обеих сторон…

– Обеих сторон? Когда по нему ты приобретаешь право распоряжаться нашими жизнями? А если мы решим почему-либо развестись, ты автоматически получаешь опекунство над ребенком?

– В мои планы развод не входит, – ответил он резко. – Но я не смогу удержать тебя, если ты пожелаешь уйти. Думай что хочешь, но у меня дома нет камеры с решетками. Брачный контракт – всего лишь средство свести к минимуму влияние твоих потенциально вредных решений на нашего ребенка.

– Моих вредных решений? Ты ведь еще только пересказал его содержание в общих чертах, а кто знает, что там написано мелким шрифтом в приложении, может быть, требование, чтобы я пять раз в неделю делала тебе минет?

Тело Вина отреагировало мгновенно. Холодная злость сменилась пылким желанием, кровь прилила к паху, едва перед его глазами возник образ – ее розовые губы, влажные и горячие, обхватывают его твердый член…

– Это не входило в мои намерения. В моих возможностях предложить тебе и ребенку такую жизнь, какая тебе не снилась. Шесть собственных домов в разных странах, лучшие школы, бриллианты, автомобили… Частные самолеты…

При упоминании о самолетах Скарлетт передернуло. Это показалось ему странным.

– Я защищаю нашего ребенка от человека, который намерен нас только контролировать, – сказала она тихо, – а не любить.

Они подъехали к клинике – современному зданию, стоявшему на берегу озера. Поставив машину на стоянку, он вышел и открыл дверцу Скарлетт. И протянул руку, чтобы помочь выйти своей беременной на последних сроках невесте.

Она подала ему свою с явной неохотой. Руки их соприкоснулись, и Вин почувствовал легкий удар током. И по пути ко входу в клинику так и не выпустил – не смог выпустить – ее руку. Остановившись, он поднес ее к губам и осторожно поцеловал.

– Ты никогда никого не полюбишь. – Голос ее задрожал. – Потому что никому не сможешь поверить. Даже то, что ты сейчас заставляешь меня сделать этот тест.

– Я тебе верю, Скарлетт, – сказал он тихо. – Я настаиваю на тесте только потому, что однажды меня уже пытались с этим обмануть. Одна женщина заявила, что ждет от меня ребенка, и требовала, чтобы я на ней женился. Но сейчас я чувствую, что ты не лжешь. Твой ребенок точно от меня.

– Вин.

Он протянул руку и заправил ей за ухо прядь рыжих волос. Зеленые глаза широко раскрылись.

– Я люблю, когда ты на меня вот так смотришь, – пробормотал он. – Ты очень красивая, cara. У тебя глаза как чистой воды изумруды. Или как лесная чаща. – Он нежно погладил ее по щеке. – А губы, – прошептал он, – словно спелые ягоды. Никогда не забуду, – кончиком пальца он коснулся ее нижней губы, – какие они на вкус…

Скарлетт дрожала все сильнее.

Кровь гулко пульсировала в его теле, жаждущем обладать ею прямо сейчас.

Тут он спохватился, что телохранителям видно их со стоянки, а впереди у них визит к врачу.

– Ты права в одном. – Он прижал ладонь к ее щеке. – Я не верю в любовь. Но я верю в страсть, – прошептал он. – Я не переставал тебя хотеть. С самой нашей первой встречи.

– Но ты собирался жениться на другой.

– Я считал, что ты для меня потеряна. Думал, что нам никогда больше не быть вместе. Теперь я знаю, что ты станешь моей.

Глава 4

– Нет никаких сомнений, мистер Борджи, ребенок ваш. – Врач широко улыбнулась. Скарлетт увидела, как красивое жесткое лицо Вина отразило гамму чувств – гордость, облегчение, радость, а потом, обратившись на нее, негодование. Он не простил ей ее бегства.

Подожди только, подумала Скарлетт, мягко улыбаясь ему в ответ.

Она думала, что успеет убежать сразу. До того, как у нее возьмут капельку крови, чтобы подвергнуть анализу в оснащенной самым современным оборудованием лаборатории. Она не хотела давать Вину доказательство того, что он отец ребенка, которое он может использовать против нее в суде.

Но он не оставил ей ни малейшего шанса к бегству. С момента, как они переступили порог клиники, и на протяжении часа, который провели в ожидании результатов теста, во время которого пообедали в ресторане на берегу озера, Вин ни на мгновение не выпускал ее из виду.

За обедом в дорогом ресторане, наслаждаясь седлом ягненка и спаржей с трюфелями и запивая все вином, он излагал требования, которые предъявит к будущей жене, и с каждым последующим негодование Скарлетт все росло.

Вин был абсолютно уверен, что победил. Он полагал, что сможет заставить ее отказаться от всех своих прав – сделать не чем иным, как наемной прислугой, марионеткой, и станет распоряжаться будущим ее и ребенка. Он ничем не лучше Блайса Фолкнера!

На самом деле Вин был куда опаснее. Потому что с самой первой их встречи, с того момента, как он обнял ее и дал изведать ощущения, которых она никогда прежде не знала – наслаждение и восторг, превосходящие всякое воображение, ей самой захотелось подчиняться его желаниям.

– Вы хотите узнать пол ребенка? – спросила доктор Шосс.

Вин, широко раскрыв глаза, взглянул на Скарлетт. Он кашлянул и выговорил нетвердо:

– Конечно.

– У вас будет мальчик.

Мальчик! На глаза Скарлетт навернулись слезы.

– Мальчик? – У Вина загорелись глаза, и он снова обернулся к Скарлетт. – А как протекает беременность? У Скарлетт все в порядке?

Доктор Шосс кивнула.

– У мадемуазель Равенвуд все идет хорошо. Несмотря на то что срок на подходе, давление у нее в норме, нет никаких признаков, что схватки близки. Хотя, конечно, все может быстро измениться…

– Значит, у нас еще есть время. – Он повернулся к Скарлетт, и лицо его посуровело. – Мой юрист уже выслал мне из Нью-Йорка брачный контракт. Как только мы отсюда выйдем, ты подпишешь его, и мы сразу поженимся.

– Я…

Но он вскинул руку и прижал к уху телефон.

– Эрнест, узнай, где мы сможем зарегистрировать брак как можно скорее.

Скарлетт поднялась, чувствуя, как дрожат колени.

– Доктор, спасибо за хорошие новости. – Зубы у нее застучали, она посмотрела на Вина, который был поглощен разговором с помощником. Сейчас он вызовет свой самолет, а потом снова сосредоточит на ней все свое внимание. В ее распоряжении оставались считаные секунды.

– Мадемуазель Равенвуд. – Врач озабоченно взглянула на нее своими добрыми глазами сквозь стекла очков. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Все прекрасно, спасибо. – Она выдавила улыбку. – Мне просто надо в туалет. Если позволите.

– Ну конечно.

Скарлетт быстро вышла из ярко освещенной смотровой. И, закрывая за собой дверь, перехватила пронзительный взгляд Вина.

Она быстрым шагом прошла через холл, мимо счастливых пар, рассматривающих ультразвуковые снимки, и улыбающихся медсестер и врачей в белых халатах, и направилась по длинному коридору, отчаянно высматривая дверь, ведущую на заднюю лестницу, потому что знала: у главного входа в клинику дежурят телохранители Вина.

Она нашла какую-то узкую лестницу и торопливо принялась спускаться по ней, придерживая рукой живот. В голове созревал новый план. Она вернется в Гештат и умолит Вильгельмину употребить все ее влияние на хозяина, Кассиуса Блэка, и попросит спрятать ее. Если не получится, она одолжит денег и сядет на поезд, который увезет ее туда, где у Вина точно нет никаких связей. Она уже прикидывала, в какую даль ей предстоит забраться. В Самарканд? В Улан-Батор? Во Владивосток?

Скарлетт выбежала из обитой железом двери на солнце и свежий воздух. Она оказалась на широкой лужайке позади клиники. Она увидела, как приближается местный рейсовый автобус, и уже собралась бежать к нему через лужайку…

Но тут же резко остановилась. На поросшем травой пригорке стоял Вин, скрестив на груди руки.

– Ты куда-то собралась?

Она увидела невдалеке его телохранителей, которые с интересом наблюдали за ними. Она приоткрыла рот, но не сумела вымолвить ни слова.

– Но как ты… – выдавила она.

– Я ожидал, что ты снова захочешь сбежать.

– Я ведь даже не спорила с тобой! Не возражала против тех гадостей, которые ты говорил за обедом.

– Поэтому я и догадался, – ответил он почти весело. – Темпераментная особа, которую я успел узнать, ни за что не спустила бы мне такого.

– Так это была проверка! – воскликнула она негодующе.

Он пожал плечами:

– Ты сделала вид, что настроена спокойно сдать кровь на анализ. Меня это устраивало. Но, разумеется, я догадался. – Вин сунул руки в карманы. В этот момент он выглядел особенно неотразимым в своем сшитом на заказ из дорогой ткани костюме и длинном черном пальто. Он склонил голову набок. – Но знаешь ли, я несколько разочаровался в тебе. Ты дважды хотела использовать один и тот же трюк.

Он подошел к ней вплотную, и она резко втянула в себя воздух, совсем близко увидев его мрачные черные глаза, высокие скулы и резкие очертания подбородка, покрытого легкой щетиной.

– Почему ты так меня боишься? – спросил он мягко. – Ты, кажется, считаешь, что я отпетый негодяй, потому только, что хочу принять на себя ответственность за собственного ребенка и жениться на тебе.

Она гневно вскинула подбородок.

– Ты не хочешь жениться на мне! Ты вынуждаешь меня за тебя выйти! Ты не лучше, чем Блайс Фолкнер.

– Хочешь меня оскорбить?

– Он тоже требовал, чтобы я подписала бумаги, заставляющие меня отдать ребенка!

– Но я совсем не…

– По крайней мере, – перебила она, – про Блайса я с самого начала знала, что он чудовище. Но ты, несмотря на твое обаяние, такой же, как он. Законченный эгоист. Ты во что бы то ни стало хочешь навязать мне этот брачный контракт. Так знай: я не буду его подписывать!

– У меня очень мало времени. Мне через пять дней надо быть в Риме. Брачный контракт ждет в машине. На пути в аэропорт ты успеешь как следует его изучить.

У Скарлетт упало сердце.

– В аэропорт?

– Мы поженимся в Лас-Вегасе.

– Я не сяду в самолет!

– Почему это? Боишься, что увезу тебя в какое-нибудь дикое место подальше от цивилизации? Кем же ты меня считаешь? Зачем вообще ты мне отдалась? Зачем цеплялась за мои плечи и кричала от восторга, когда я брал тебя снова и снова?

У Скарлетт перехватило дыхание. Он стоял так близко…

– Я не…

– Царапины от твоих ногтей не проходили целую неделю.

– В постели ты бог. Но у меня тогда еще не было опыта, чтобы устоять перед тобой. Я не продамся тебе и не продам ребенка.

– Предпочитаешь, чтобы наш сын рос без отца? Лишился моего имени, моей защиты, моей любви, хотя все это я искренне предлагаю тебе?

– Ты ничего не предлагаешь даром. Иначе не заставлял бы меня подписывать эти ужасные документы.

– Ты рассчитываешь, что я женюсь на тебе без брачного контракта? Чтобы ты потом смогла отсудить у меня половину моего состояния?

Скарлетт упрямо замотала головой.

– Ничего подобного! Ты не хочешь рисковать, вот и я не хочу. Выход простой – мы не женимся.

Он окинул ее долгим взглядом.

– Потому что ты рассчитываешь выйти замуж по любви? – Он злобно посмотрел на нее. – Ты, как моя мать, готова пренебречь ответственностью, чтобы убежать за романтической иллюзией.

– Конечно нет! Я хочу убежать от кошмара, а кошмар – это ты. Мне не нужны твои деньги.

– Как же ты собираешься одна содержать нашего ребенка?

– Ну… – Она склонила голову набок. – Если ты не будешь меня преследовать и мне не придется скрываться, я бы вернулась в Гештат и научилась готовить жареного цыпленка.

Вин изумленно посмотрел на нее:

– То есть, вместо того чтобы жить в роскоши в качестве моей жены, ты предпочитаешь карьеру простой поварихи?

– Какой же ты сноб! Жареные цыплята делают этот мир приятнее. А ты можешь сказать это о своей деятельности?

– Я владею авиакомпанией.

– Да, и запихиваешь пассажиров, как скотину, в экономкласс, на сиденья размером с почтовую марку.

Он скрипнул зубами, но оставил ее оскорбление без ответа.

– Я очень ценю вкусную еду и уважаю талантливых профессионалов, которые ее готовят. Но, по словам Вильгельмины, ты не из их числа.

– Я научусь! – Скарлетт скрестила на груди руки. – Я работала и училась в государственном колледже на сиделку, и мне приходилось заниматься по ночам, после работы.

– Значит, тебе не нужна моя фамилия, не нужны мои деньги, не нужен брак со мной. Ты предпочитаешь, чтобы у нашего ребенка совсем не было отца, и собираешься выживать с ним на мизерную зарплату низкооплачиваемой работы?

Скарлетт в замешательстве посмотрела на него.

Глядя в ее потрясающие зеленые глаза, Вин понял нечто такое, отчего его пробрал озноб. Он не имел рычагов воздействия на нее.

Он достаточно узнал о Скарлетт, чтобы понимать – рассчитывать ей не на что. У нее нет семьи. Нет денег. На ее сбережения можно разве что как следует пообедать разок в хорошем ресторане. У нее не было даже степени бакалавра, и хуже всего – благодаря Блайсу Фолкнеру у нее не было рекомендаций.

Он не мог понять, почему возникли такие сложности. Почему он не может просто купить ее?

Он решил сменить тактику и, приподняв бровь, сказал:

– Что, если я смягчу контракт и гарантирую выплату один миллион долларов за каждый год нашего брака?

– Нет.

Он нахмурился:

– Два миллиона.

– Вин, тебе меня не купить.

– Все так говорят, но у каждого своя цена. Десять! – сказал он. – Мое последнее слово. Десять миллионов долларов за каждый прожитый в браке год.

Она широко раскрыла глаза.

– Я уже сказала. Ни за какую цену. – Зеленые глаза яростно сверкнули. – Я не дам тебе право распоряжаться собой, как рабыней. И не соглашусь на твое единоличное опекунство над ребенком, если мы расстанемся.

Вин молча смотрел на нее. К своему сожалению, он понял, что верит ей.

– Что мне сделать, чтобы ты передумала?

– Ты ничего не сможешь сделать, – заявила она твердо. – Единственная причина, чтобы выйти замуж, – это любовь. А я тебя не люблю.

– Тебе негде жить, а я могу предложить тебе шесть домов. Или семь?

– Дом без любви нельзя назвать домом.

– Не слышал ничего более нелепого!

И тут Вин внезапно понял! Он использует ее романтическую натуру против нее. Скарлетт волнуют две вещи – любовь и свобода. Ему нужно только дать ей эти две вещи.

Или, по крайней мере, их видимость.

Прежде Вину никогда не приходилось притворяться влюбленным, и он не знал, насколько это сложно. Скарлетт далеко не глупа. Поверит ли она ему?

– Может быть, ты сможешь объяснить мне, что я ошибаюсь? Докажи, что любовь – не иллюзия для дураков.

Она удивленно раскрыла глаза, но они тут же потухли.

– Ради бога! Ты никогда никого не полюбишь. Ты ясно сказал, что брак для тебя – простая сделка.

– Допустим, что я не прав. Ты в самом деле не такая, как другие женщины, которых я знал до сих пор. Я хочу тебя, как никогда не хотел никакую другую. Ты ждешь от меня ребенка. Я уважаю тебя за ум, за горячее сердце. Ты нужна мне. Может быть, именно так любовь и начинается?

Он затаил дыхание, ожидая ее ответа.

– Думаешь, я поверю… что ты можешь со временем меня полюбить? – Она резко рассмеялась. – Ты считаешь меня совсем идиоткой?

– Хотя бы дай мне шанс, – сказал он спокойно. – Чтобы мы увидели, к чему это может привести. Я женюсь на тебе без контракта.

– Что? Но ведь тогда ты рискуешь половиной состояния!

– Может быть, это стоит того, чтобы рискнуть.

Да, он рисковал, рассчитывая, что быстро влюбит ее в себя, приберет к рукам, и она добровольно подпишет контракт, прежде даже, чем успеют высохнуть чернила на их брачном свидетельстве.

– Ну так что же? – тихо спросил он, подходя к ней ближе. – Ты готова рискнуть, если я тоже рискну?

Ему почудилось, что Скарлетт вздрогнула. Она казалась озадаченной, сбитой с толку и беззащитной.

– Но почему? – прошептала она. – Почему для тебя так важно, чтобы мы поженились?

Ему не очень-то хотелось отвечать, но новая роль, которую он играл, – в глубине души чувствительного, ранимого человека, который готов открыть свое сердце для любви, – вынуждала его хотя бы к частичной откровенности.

– Я очень хорошо знаю, что значит расти без отца. У моего сына детство должно быть другим – лучше. Он с самого начала должен знать, кто его родители.

– Как он может этого не знать?

– Семья начинается с общего имени. С дома. Наш малыш будет чувствовать себя любимым и защищенным. Ощущать себя на своем месте, в окружении родных людей. – Он посмотрел ей в глаза. – Скарлетт, выходи за меня замуж. Мой личный самолет уже заправился горючим и ждет. Мы долетим до Лас-Вегаса за…

– Нет! Э-э… доктор Шосс сказала, что схватки могут начаться в любой момент.

– Она также сказала, что пока нет никаких признаков. На всякий случай мы можем взять с собой врача.

– Это не понадобится. Я все равно не сяду ни в какой самолет.

– Почему?

Она прерывисто вздохнула:

– Если я полечу, то погибну. Мы оба погибнем. Папа погиб в авиакатастрофе…

– Да, – мягко сказал он, – но это совсем не значит.

– Две недели назад мой самолет едва не разбился.

Он смутно вспомнил, как читал что-то такое об экстренной посадке в Ирландии самолета, летевшего в Лондон. А Скарлетт продолжала:

– После того, что случилось с папой, я не должна была садиться в самолет ни в коем случае. Но я сказала себе, что это глупо, не послушалась интуиции, и это едва нас не погубило. – Она обхватила живот и яростно замотала головой. – Больше я никогда в жизни не полечу, никогда!

– Но, Скарлетт, – сказал он терпеливо, – в среднем каждый день совершается сотни тысяч перелетов, и почти каждый самолет взлетает и садится благополучно. По статистике.

– Замолчи! Не говори мне о статистике.

Она была близка к истерике. Он почувствовал, что если станет давить, то разрушит зыбкий мостик доверия, который возвел между ними. И он сменил тактику.

– У меня собственная авиакомпания и два самолета для личного пользования. У меня даже есть права на управление самолетом на случай, если приходится пилотировать самому. Я сам могу проверить состояние машины. Лично гарантирую тебе, что с тобой ничего не случится.

Ее смех был похож на рыдание.

– А я гарантирую, что никогда никуда не полечу!

Он стал придумывать новые аргументы, но, глядя в ее красивые глаза, полные паники, видя, как по ее щекам бегут слезы, неожиданно утратил желание спорить. Молча он привлек ее к себе.

– Хорошо, – произнес он мягко. – Лететь в самом деле не обязательно. Я никогда не буду тебя заставлять делать то, что ты не хочешь.

Прерывисто вздохнув, Скарлетт подняла на него глаза. На ярком солнце она выглядела потрясающей красавицей. Глаза, наполненные слезами, сияли, как изумруды.

Сейчас она была особенно беззащитной.

Он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал.

Глава 5

Она никак не ждала, что он ее поцелует.

В тот момент, когда губы Вина коснулись ее губ, все вокруг закружилось. А он становился все настойчивее, все требовательнее, словно она принадлежала ему и он имел право ею обладать. Ее большой живот и налившаяся грудь плотно прижимались к его поджарому мускулистому телу. И Скарлетт почувствовала, как по ее телу пробежал электрический ток, а кровь начала пульсировать сильными горячими толчками.

– Я так давно хочу тебя, – прошептал он. У нее бешено заколотилось сердце. – Скажи, что выйдешь за меня, Скарлетт. Скажи «да»…

– Я выйду за тебя.

Его лицо озарилось радостью и надеждой, а Скарлетт осознала, что именно только что произнесла.

– Ты правда согласна?

Она прочитала в его глазах, что он отчаянно этого хочет. А она?..

Она хотела быть в его объятиях. Хотела, чтобы у ребенка был отец. Чтобы он рос любимым, защищенным, жил в уютном доме.

Но только если они будут настоящими мужем и женой.

– Ты готова рискнуть, если я тоже рискну?

Вин согласился жениться на ней без подписания брачного контракта. Из них двоих он рисковал больше. Готова ли она пойти на меньший риск?

Ради возможности счастья – для них всех?

Да.

– Я выйду за тебя замуж, – выдохнула она и поняла, что плачет, сама не зная почему. Но когда он снова привлек ее к себе и крепко обнял, она поняла.

Винсенто Борджи, красивый и богатый, мог бы выбрать себе любую женщину. Но он выбрал именно ее.

– Я никогда не злоупотреблю твоим доверием, – прошептала она.

– Я знаю. – Он улыбнулся про себя и нежно поцеловал ее. – Ты не представляешь, как я сейчас счастлив.

– Я тоже.

– Тогда давай поженимся как можно скорее. – Он погладил ее по щеке. – Но в Европе брачные правила намного строже. Мой помощник сказал, что быстрее всего это можно сделать в Гибралтаре и Дании, но я не уверен, что ты на таком сроке легко перенесешь долгую поездку в автомобиле. А мне надо через пять дней обязательно быть в Риме, завершить одну сделку.

– Какую сделку?

– С руководством Средиземноморской авиакомпании. После того как я при таких драматических обстоятельствах упустил «Трансатлантику», – усмехнулся он, – то ее хочу непременно получить. Основатель настаивает на личной встрече, перед тем как передаст мне контрольный пакет.

– Так давай поженимся в Риме!

Он помедлил, затем кивнул.

– Если мы выедем прямо сейчас, то в Риме будем еще до ночи. Кажется, у меня там даже есть дом… Я уже двадцать лет не был в родном городе. Я ведь вырос в Риме, но… – его губы горько скривились, – боюсь, что у меня с ним связаны не особенно приятные воспоминания.

Голос его прозвучал натянуто, подбородок напрягся, и Скарлетт поняла, что он не слишком настроен продолжать говорить на эту тему. Хотя она умирала от желания продолжить расспросы.

Пока они шли, Скарлетт смотрела на его руку, в которой покоилась ее маленькая рука. Ощущение его теплой жесткой ладони, властно охватившей ее руку, заставляло ее трепетать. Губы до сих пор горели от поцелуя.

– Поздравьте нас! – Вин подвел ее к телохранителям. – Скарлетт согласилась стать моей женой. Мы поженимся в ближайшие дни.

Телохранители сняли зеркальные очки, и на их угрюмых физиономиях заиграли приветливые улыбки.

– Теперь она тоже под защитой вашей команды, – объявил им Вин.

Они мгновенно подобрались.

– Мы поняли, босс.

– Добро пожаловать в семью, мисс Равенвуд, – сказал первый, широко улыбаясь. Потом они снова надели очки и приняли на себя хмурый вид. – Мы защитим вас.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила она.

Вин открыл ей дверцу красного спортивного автомобиля, но прежде, чем усесться самому, подошел к телохранителям и сказал им несколько слов. Потом завел двигатель. Но, к ее удивлению, поехал не в сторону автострады, а в противоположном от нее направлении, в центр Женевы, а телохранители следовали за ними на внедорожнике.

– Куда мы едем?

Вин повернул на шикарную Рю-дю-Рон.

– Ты ведь согласилась, чтобы мы поженились?

– И что?

Он скользнул взглядом по ее руке.

– Значит, тебе нужно кольцо.

Спустя час они вышли из дорогого ювелирного магазина и, снова сев в автомобиль, помчались по дороге, ведущей через Французские Альпы, мимо Монблана и Шамони, в Италию. На левой руке Скарлетт красовался алмаз в десять карат, в платиновой оправе, окруженный изумрудами.

– Мне не нужен был камень такой величины, – сказала она уже в десятый раз.

Вин переключил скорость.

– Конечно, нужен. Ты ведь станешь моей женой. У тебя всегда должно быть все самое лучшее.

Кольцо выглядело абсолютно сказочным, но Скарлетт было не по себе. Ее вполне устроило бы гладкое золотое колечко, но желание Вина пересилило.

Когда они въехали в Тоскану, оранжевое солнце огненным шаром уже начало опускаться на поля, и у Скарлетт засосало под ложечкой.

– Мы могли бы остановиться поужинать?

– Ну конечно, cara. – Вин обвел взглядом окрестности. – Здесь неподалеку, в городке Борджиерра, как раз есть отличный ресторан. Я там часто бывал в свое время.

– Борджиерра? Похоже на твою фамилию!

– Пятьсот лет назад мои предки основали здесь деревушку. – Он помедлил и пробормотал неохотно: – Мой отец до сих пор здесь живет.

Скарлетт раскрыла рот:

– Твой отец?

– Да, а что?

– Ты никогда о нем не упоминал. Я думала, что он… ну…

– Он не умер. Просто я… давно не виделся с ним. С тех пор как уехал из Италии.

– Постой, двадцать лет назад?

– Вопреки расхожему представлению, – произнес он раздраженно, – создание авиакомпании стоимостью миллиард долларов не происходит само собой. Мне приходилось трудиться каждый день. Я работал до кровавого пота.

– Не пытайся только отвлечь меня от главного.

– А именно?

– Ты не видел своего отца двадцать лет. Почему? Он ужасный человек? Жестокий?

Вин вцепился руками в руль.

– Нет.

Тогда она совсем ничего не понимала.

– Я хочу с ним познакомиться.

Он с каменным лицом смотрел вперед.

– У нас нет времени.

– У нас есть время, чтобы поужинать.

– Я не об этом говорю.

– Жаль, потому что я говорю именно об этом. – Салон спортивного автомобиля внезапно показался очень тесным. – Разве не ты недавно говорил, что будет неправильно, если наш ребенок вырастет без отца? А теперь ты хочешь лишить его шанса иметь дедушку?

Он стиснул зубы.

– Ты сказал, что твой отец неплохой человек, но спустя двадцать лет собираешься проехать мимо его дома, не останавливаясь? Это заставляет меня задуматься…

Он ответил ей не менее сердитым взглядом:

– О чем?

Скарлетт опустила глаза и принялась крутить на пальце кольцо с огромным камнем.

– Когда ты сказал, что семья для тебя много значит, я почти тебе поверила.

– Теперь моя семья – это ты, Скарлетт. Ты и наш сын.

– Чем больше близких людей, тем лучше. – Она втянула в себя воздух. – У меня не было сестер и братьев, даже двоюродных. После того как умерли родители, я осталась совсем одна. Ты хотя бы представляешь, каково это?

Он молчал. Их глаза встретились, и сердце у Скарлетт сжалось оттого, что она увидела в глубине его темных глаз. Какую-то потаенную боль.

– Ты должен бы хотеть, чтобы у нашего ребенка было столько родных – и столько любви, – сколько возможно, – произнесла она как можно спокойнее. – Твой отец – единственный дедушка нашего малыша. Почему же ты не виделся с ним двадцать лет?

– Это сложно объяснить. – Он угрюмо уставился на дорогу. – Моя мать не была за ним замужем. Она предпочитала более увлекательных мужчин, хотя они неважно с ней обращались. – Он усмехнулся. – Но ей нравилось держать его на крючке. Она не позволяла Джузеппе разлюбить ее, заставляла его страдать. Но главным образом он был ей нужен как источник дохода, необходимого для праздной и веселой жизни. Всякий раз, как он хотел навестить меня, ему приходилось выкладывать кругленькую сумму.

– Ох, Вин…

– Когда мне исполнилось десять лет, он наконец-то сумел избавиться от любви к ней. И женился на другой женщине, на Джейн.

– Она стала твоей злой мачехой? – догадалась Скарлетт.

Он фыркнул, но тут же снова помрачнел.

– Ничего подобного. Она была со мной очень доброй. Однажды – мне исполнилось тогда уже пятнадцать – я провел у них рождественские каникулы. Мать тогда уехала со своим новым бойфрендом на Ибицу. Это было лучшее Рождество в моей жизни – с ними и моей сводной сестренкой. Мария тогда была еще совсем крошкой. Когда мне пришла пора уезжать, Джузеппе и Джейн сказали, что хотели бы, чтобы я остался с ними навсегда.

– Ну, а ты?

Его взгляд, обращенный вперед на дорогу, сделался отсутствующим.

Потом он встряхнул головой:

– Мать не отпустила меня.

Сердце Скарлетт заныло при мысли о подростке, которым пренебрегала родная мать и одновременно использовала его.

– Но все это не важно. – Его голос стал другим. – Мать умерла вскоре после этого, и я уехал в Нью-Йорк, к дяде.

– Я очень тебе соболезную. – Она нахмурилась. – Но почему же ты после ее смерти не остался жить с отцом? Ведь тебе больше ничего не мешало.

– Все это было уже очень давно, – произнес он глухо.

– Но…

– Оставим это, Скарлетт!

Ей очень хотелось продолжать расспросы, но что-то в его лице заставило ее замолчать.

– Ладно. Пока оставим. – Она перевела дыхание. – Но раз мы проедем мимо его дома, можно нам ненадолго остановиться, чтобы я с ним познакомилась?

– Мы действительно спешим.

– Пожалуйста…

– Их может не быть дома.

– Обещаю: если мы остановимся и их не окажется дома, то я не буду говорить об этом до самого конца пути.

Вин со вздохом взял телефон и сказал телохранителям, ехавшим позади во внедорожнике, что нужно кое-куда заехать.

Уже начинало темнеть, когда они миновали кованые чугунные ворота в предместье Тосканы. Пока они ехали по длинной пыльной аллее, обсаженной кипарисами, Вин становился все напряженнее.

Скарлетт даже ахнула, когда в конце аллеи показалась великолепная трехэтажная желтая вилла с зелеными ставнями, сиявшая в густых сумерках теплым золотистым светом. Вокруг круглой площадки с фонтаном в центре было припарковано машин сорок.

– Похоже, у них гости, – пробормотала она смущенно.

Вин остановил машину у самой двери и выключил двигатель. Несколько мгновений он сидел неподвижно.

– Только две минуты, – сказал он, убирая руку.

– Хорошо.

Вин направился к двери с видом человека, идущего на гильотину. Телохранители, быстро оглядевшись, последовали за ним на почтительном расстоянии. Скарлетт тоже.

У самой двери Вин оглянулся, стиснул челюсти. Протянул руку к бронзовому молотку и сильно ударил им в дверь.

Потом дверь распахнулась, из нее хлынули яркий свет и звуки музыки. Скарлетт увидела в дверном проеме силуэт седого человека благородной внешности.

– Buona sera, – произнес Вин без всякого выражения. Он едва договорил фразу до конца, как человек в дверях ахнул и с радостным восклицанием, перешедшим в сдавленное рыдание, заключил его в объятия.

Вина душила злость. Он чувствовал себя загнанным в угол. Жертвой манипуляции. А когда-то он дал себе слово, что этого с ним больше никогда не случится, – сделаться чужой марионеткой, которую дергают за веревочки.

Но Скарлетт сознательно намекнула, крутя на пальце обручальное кольцо, что может и передумать насчет свадьбы, если он не выполнит ее просьбу.

Он ненавидел ее за это. До того самого момента, как постучал в дверь виллы.

Вин ожидал, что ее откроет слуга или кто-то незнакомый, поскольку в доме определенно были гости. Но человека в дверях он узнал в одно мгновение. Это был отец.

Последний раз они виделись на похоронах матери, и Вин тогда держался с ним холодно и отчужденно. Совсем не так, как перед тем, в Рождество, когда гостил на этой самой вилле, веря, что нашел место, которое может называть своим домом, и настоящую семью, в которой его любили.

Но когда он вернулся после праздников в Рим и спросил мать, нельзя ли ему жить с отцом постоянно, она расхохоталась ему в лицо.

– Ты не сын Джузеппе, – сказала Бьянка Орсини, затягиваясь сигаретой. – Пора тебе узнать. Я забеременела после ночи, проведенной с одним музыкантом, с которым познакомилась в баре в Рио. – И она улыбнулась своей фальшивой бессодержательной улыбкой. – Просто мне нужны были деньги Джузеппе, вот я и солгала.

– Надо сказать ему, – пробормотал потрясенный Вин.

– Сделай это, и в благодарность он перестанет тебя любить. – Она сжала в пальцах окурок. – Ты правда думаешь, что я позволю тебе жить с ним и этой англичанкой и откажусь от единственного источника дохода?

По иронии судьбы, Бьянке недолго пришлось пользоваться этим источником – она погибла спустя несколько дней вместе со своим любовником.

На похоронах, состоявшихся через несколько дней, Вин едва мог общаться с Джузеппе и Джейн. Они все пытались обнять его, утешить, уговаривали собрать вещи и уехать с ними. Но он знал: стоит им узнать, что он не родной сын Джузеппе, и они тут же откажутся от него. Тем более что у них уже есть собственный ребенок, обожаемая четырехлетняя малышка.

Он не мог сидеть и ждать, пока они его отвергнут. Лучше сделать это первому. И он поехал в Нью-Йорк к брату матери, юристу, который работал с утра до вечера и мало что мог предложить своему тоскующему одинокому племяннику помимо собственного примера убежденного трудоголика.

И вот теперь Вин стоял лицом к лицу с Джузеппе на крыльце виллы. Человек, которого он когда-то считал отцом, сильно поседел за эти годы.

– Добрый вечер, – сказал Вин натянуто на итальянском, и родной язык показался ему покрытым ржавчиной. – Я прощу прощения за то, что отвлекаю вас. Не уверен, что вы меня помните…

Джузеппе приоткрыл рот. В его глазах блеснули слезы.

– Винсенто! – выдохнул он. – Мальчик, родной мой мальчик! Ты наконец-то вернулся домой.

Джузеппе обнял его, и Вин почувствовал, как тот содрогается от рыданий.

Джузеппе отступил, вытер глаза и громко воскликнул на итальянском. Внезапно холл заполнился людьми – в их числе были две темноволосые женщины, одна молодая, другая старше, обе привлекательные и сияющие.

Его мачеха Джейн и… Неужели сестренка Мария, теперь молодая женщина двадцати четырех лет?

Они с радостными возгласами бросились его обнимать, а Джузеппе, теперь уже не скрывая слез, обхватил всех троих одним широким объятием.

Вин заморгал, чувствуя себя так, словно с его души сдирают кожу.

– Кто это? – шепотом спросил Джузеппе на итальянском, заглядывая ему через плечо. Он увидел Скарлетт, которая скромно стояла позади на гравии подъездной дорожки.

Вин взял ее за руку.

– Папа, это Скарлетт, – ровным голосом сказал он тоже по-итальянски. – Она ждет моего ребенка, и мы собираемся пожениться.

– Ты привез ее, чтобы познакомить с нами? – Джузеппе протянул руку и погладил Скарлетт по щеке.

– Она так захотела, – сухо ответил Вин.

– Значит, она уже наша любимая дочь, – обрадовался старик.

– Скарлетт не понимает по-итальянски.

Но тот улыбнулся:

– Она понимает.

Скарлетт действительно с радостной, счастливой улыбкой переводила взгляд с Джузеппе на Вина. Она думала, что помогла им снова обрести друг друга.

Если бы только это было правдой. Если бы это было действительно возможно.

Но в эти мгновения, со всех сторон окруженный любовью, Вин не мог противиться ей.

Борджи повели их в дом, и так легко было притвориться, пусть на короткое время, что он действительно их потерянный и обретенный сын и брат. И что он в самом деле нуждается в их любви и участии.

– Ты приехал как раз на празднование моей помолвки! – радостно сказала его темноволосая сестра, беря его под руку и увлекая через холл во внутренний дворик. – Ты сделал этот праздник незабываемым.

– Ты помолвлена, Мария? – спросил он недоверчиво. – Когда я видел тебя в последний раз, ты была совсем малышкой. Неужели ты меня помнишь?

Она улыбнулась еще шире:

– Признаюсь тебе, что мои воспоминания не особенно связные, но я хорошо знаю тебя по фотографии. – Улыбка сбежала с ее лица. – Папа так часто над ней плакал…

– Мария…

– Но теперь, когда ты снова здесь, все забыто. – Она просияла и провела его через украшенное патио: – А это Лука, мой жених.

Вин решил, что этот Лука, наверное, едва успел закончить колледж.

– Прости, что помешал празднику. Если бы я знал.

– Винсенто, твой приезд – это самый лучший свадебный подарок на свете! Ты видел папино лицо? Он молил Бога об этом. Когда мы послали тебе приглашение, то даже не смели мечтать, что ты приедешь.

Вин не получал приглашения потому, что велел помощнику всю корреспонденцию от семьи Борджи отправлять в мусорную корзину.

– Я…

– И вот теперь ты тоже помолвлен и даже ждешь ребенка, – сказала Мария с сияющими глазами. – Наша семья растет.

Под музыку маленького оркестра в патио гости танцевали при свете китайских фонариков.

Мачеха Вина встала и жестом пригласила Скарлетт последовать за ней. Скарлетт прожевала последний кусочек и тоже поднялась. Она загадочно улыбнулась Вину, приподняв брови, и исчезла внутри дома.

Десять минут спустя Скарлетт смотрелась в большое зеркало.

– Спасибо, – выдохнула она, оглядывая себя со всех сторон. На ней было легкое платье длиной до колена с очаровательными расширенными книзу рукавами.

Джейн ответила ей радостной улыбкой.

– Я его не носила много лет. И очень рада, что у меня сохранилось платье со свободной талией. – Она с нежностью посмотрела на большой живот Скарлетт. – Как это замечательно, – она радостно вздохнула, – что в нашей семье снова родится малыш. Теперь мне пока не придется торопить Марию с детьми.

С первой же минуты знакомства родители Вина отнеслись к ней как к члену семьи. Когда ее привели в патио, она смущенно упомянула, что чувствует себя одетой ужасно, не в соответствии с праздником.

– Ваши телохранители как раз принесли твою сумку, – любезно подсказала Джейн, но Скарлетт покачала головой, с сожалением оглядывая свой наряд. – Остальные мои вещи все примерно такие же.

– Не волнуйся! – произнесла Джейн. – Мне кое-что пришло в голову.

Скарлетт сразу понравилась темноволосая англичанка – кажется, она была сама доброта.

– Я так рада, что мы будем одной семьей!

– И я, дорогая. – Джейн улыбнулась ей в ответ, и на ее глазах тоже блеснули слезы. – Не помню даже, когда последний раз я видела Джузеппе таким счастливым. Ты снова собрала вместе всю нашу семью и продлила жизнь моему мужу. А теперь… – она встряхнула головой и вытерла глаза, – нам надо подобрать тебе подходящие туфли. Кажется, у Марии есть босоножки с блестками как раз твоего размера.

Одев Скарлетт, она расчесала ее рыжие волосы и подкрасила ей губы. Нервничая, как Золушка перед балом, Скарлетт вернулась в патио к шумным, веселым гостям. Она надеялась на примирение Вина с семьей, но и представить не могла, что его семья окажется такой любящей, теплой, готовой с распростертыми объятиями принять Скарлетт и ее будущего ребенка.

Когда она вернулась к праздничному столу, установленному в патио, Джузеппе встретил ее сердечной улыбкой. Он сказал на английском с сильным акцентом:

– Я так рад, что вы здесь. Я вижу, как сильно вы с моим сыном любите друг друга.

Скарлетт покраснела и ничего не ответила.

Да, Вин – человек жесткий, даже безжалостный. Но он в то же время честный и готов поступить наилучшим образом – так, как он себе это представляет, – по отношению к ребенку, и к Скарлетт тоже.

– Когда будет ваша свадьба? – спросил Джузеппе.

– В ближайшее время, в Риме. Я надеюсь, что вы сможете на ней присутствовать…

Она умолкла, перехватив взгляд Вина, который смотрел на нее с другого конца патио. Он направился к ней через толпу гостей.

Скарлетт чувствовала, что ей ведома некая его тайна, недоступная ни одной другой женщине.

– Scusi, – сказал он отцу, который ласково улыбнулся ему.

– Ну конечно же ты хочешь остаться вдвоем с невестой.

Вин протянул руку и повел Скарлетт за собой. Они стояли посреди танцующих пар на каменных плитах патио под качающимися китайскими фонариками и сияющей луной, и ее сердце билось сильно и часто.

Она почувствовала, что не в силах смотреть ему в глаза, и перевела взгляд на его шею и руки, открывшиеся, когда он небрежно закатал рукава рубашки. Потом скользнула глазами по твердому очертанию небритого подбородка. Жесткому изгибу чувственных губ…

– Cara, – произнес он мягко. – Какая ты красивая в этом платье. – Он привлек ее к себе. – Потанцуй со мной.

Медленный танец стал для нее настоящей пыткой, когда его твердое мускулистое тело соприкоснулось с ее телом, и его ладони медленно заскользили по ее спине.

Ее большая грудь отяжелела, соски напряглись и заныли, жаждущие ласки. Мучительное желание переполнило ее, ей захотелось, чтобы он целовал ее, гладил ее нагое тело, вошел в нее и заполнил целиком.

Дыхание сделалось прерывистым.

Музыка закончилась, и она перевела дыхание.

– Спасибо…

Но когда она уже собралась уйти с площадки, он удержал ее и произнес:

– Постой.

Он снова привлек ее к себе, прижал ее грудь к своему твердому торсу. Скарлетт взглянула на него, изнемогая от страсти.

Он медленно и властно улыбнулся ей.

В музыке наступил перерыв. Лицо Вина изменилось, взгляд стал тяжелым, чувственным, его губы медленно стали приближаться к ней.

– Винсенто!

Они оба оглянулись на голос Джузеппе.

– Сынок, – произнес он, – какой смысл вам жениться в Риме, среди чужих людей. – Он энергично взмахнул руками. – Мы решили, что вы со Скарлетт должны сыграть свадьбу здесь, у нас.

– Пожалуйста, соглашайтесь, – просила Мария.

– Мы будем очень счастливы, – добавила Джейн горячо. – Что скажете?

Закусив губу, Скарлетт заставила себя произнести виновато:

– Спасибо, но мы хотели пожениться как можно скорее…

– Тем больше причин сделать это здесь, – заметила Джейн. – Здесь можно все ускорить, потому что Джузеппе у нас мэр.

– Si, я теперь мэр, – гордо повторил ее муж.

– И он уж постарается, чтобы необходимые документы подготовили как можно скорее. Вы оба американские граждане…

– Пожалуйста! – Мария схватила Скарлетт за руки. – Какую роскошную свадьбу я вам устрою!

Скарлетт в отчаянии взглянула на Вина. Вид у него был крайне мрачный.

– У меня есть связи в Риме. Мы и там сможем все организовать в кратчайшие сроки.

Джузеппе недовольно фыркнул:

– Среди чужих людей! Ведь у тебя есть семья. А что скажет твоя невеста?

Лицо у него окаменело.

– Я не…

– Пожалуйста, – прошептала Скарлетт.

Он посмотрел на нее долгим взглядом и вздохнул:

– Мы поженимся здесь, раз уж невеста так хочет. – Мария радостно захлопала в ладоши, но он жестко добавил: – Но я через пять дней должен быть в Риме.

– Ну конечно! – сказала Джейн.

– Без проблем, – произнес Джузеппе.

– Вот увидишь, – засмеялась Мария. – Спорим, что мы провернем все за три дня!

– Может быть, идея не так уж и плоха, – пробормотал Вин, глядя на Скарлетт. Его рука крепче обняла ее за талию. – Если мы останемся, значит… – Дальше он проговорил шепотом: – Можем лечь в постель прямо сейчас.

Огонь пробежал по телу Скарлетт, ноги, обутые в нарядные босоножки Марии, едва не подкосились. Сердце стучало так сильно, что начала кружиться голова.

– Моя невеста устала, – сказал Вин. – В какую комнату мне ее отвести?

– Пойдемте, – сказал Джузеппе, поманив их за собой. Он провел их через всю виллу и торжественно распахнул перед ними двойные двери огромной роскошной спальни.

– Но тут только одна кровать, – испуганно прошептала Скарлетт Вину.

Джузеппе услышал ее и тихо засмеялся.

– Вам нет смысла делать вид, что вы до сих пор не спали вместе, – сказал он, глядя на ее живот. – Не надо смущаться. Мы только хотим, чтобы вам было удобно.

Оставшись одни в полутемной спальне рядом с широченной кроватью, Вин и Скарлетт посмотрели друг на друга.

– И что теперь? – спросила она. – Что мы будем.

Но она не успела договорить, как Вин резко притянул ее к себе. Завладев ее губами, он погрузил руки в ее густые рыжие волосы и принялся целовать с жадной свирепостью, которой невозможно было противиться.

Глава 6

Целуя Скарлетт, Вин гладил ее плечи, ощущал пальцами шелковистую ткань ее широкого платья, а под ним тепло ее разгоряченного тела.

Он целовал ее все требовательнее, дразня своим языком. Она слабо вздохнула, издав горлом сдавленный звук, и тесно прижалась к нему животом и мягкой пышной грудью.

Вин почувствовал, что она дрожит.

Он погладил ее по щеке, по шее, по длинным волосам, спускавшимся по спине. Потом отодвинулся и окинул ее долгим взглядом. Она была до невозможности обольстительна. Он видел под шелком платья затвердевшие соски ее роскошной груди.

Вин медленно выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Скарлетт на восьмом месяце беременности, и необходимо соблюдать осторожность. Она должна быть сверху. И еще она нервничала.

И ее страх был оправдан.

Он собирался использовать все средства, которыми располагал, чтобы влюбить ее в себя.

Надо соблазнять ее медленно, очень медленно, пока страсть не охватит ее с такой силой, что она сама опрокинет его на кровать, залезет сверху на его обнаженное тело, и ее сокровенная влажная глубина охватит его твердый член, и они неистово сожмут друг друга в объятиях, бессвязно восклицая…

Чертыхнувшись про себя, Вин отодвинулся от нее. Если он сейчас же уложит ее в постель, она не будет сопротивляться. Он видел это по ее затуманившемуся взгляду.

Большие глаза Скарлетт сияли в полутьме, она смотрела на него, охваченная желанием. Он взял ладонями ее лицо и тихо произнес:

– У тебя выдался тяжелый день, cara. Тебе нужно отдохнуть. Позволь мне позаботиться о тебе. Здесь есть смежная ванная комната, может быть, мне приготовить для тебя ванну?

– Конечно… я с удовольствием, если ты не против.

– Мне это доставит удовольствие.

На самом деле так и было.

Вин вошел в роскошную ванную комнату с мраморной ванной и пустил в нее воду, затем быстро огляделся. Порывшись в шкафчике, он нашел флакон с ароматной пеной, четыре свечи и коробок спичек.

– Уже можно войти? – спросила Скарлетт.

– Пока нет. – Вин осторожно вставил свечи в серебряные чашечки по краям белой мраморной ванны, потом проверил температуру воды – не слишком ли горячая – и добавил в пену еще немного лепестков. Потом зажег свечи и выключил свет. – Теперь можно!

Скарлетт вошла в ванную и замерла на пороге с открытым ртом. Потом перевела на него взгляд, и на ее прелестном лице появилось напряжение.

Правильно, так и должно быть, самодовольно подумал он.

– Это для тебя, cara, – невинно сказал он. – А я пока тебя оставлю.

И он вышел из ванной, как истинный джентльмен.

Свои распакованные вещи он нашел в шкафу спальни, снял рубашку и сшитые на заказ черные брюки и надел всего один предмет одежды, который легко снимался – спортивные брюки. Услышав всплеск воды в ванной и вздох наслаждения, с которым она погрузилась в теплую душистую воду, он коротко стукнул в дверь и открыл ее.

В мерцающем свете свечей обнаженное тело Скарлетт благопристойно покрывала белая пена.

Ее длинные рыжие волосы были закручены на макушке, но несколько выскользнувших прядей падали на плечи. Щеки порозовели, пухлые губы слегка приоткрылись.

– Зачем ты… – Ее голос дрогнул. – Что ты хотел?

– Я хочу сделать тебе приятное.

– Ты приготовил мне ванну.

– Я не хотел бы этим ограничиваться.

– Что ты еще задумал?

Вин присел рядом с ней на краешек большой мраморной ванны.

– Сейчас покажу, – тихо проговорил он. Очень медленно он положил ладони ей на плечи.

Скарлетт глубоко задышала, и с каждым выдохом словно уходило напряжение последних месяцев, и даже лет, и таяло от его прикосновений. Большими пальцами он разминал затвердевшие мышцы ее плеч и шеи.

Спустя несколько минут, увидев, что ее лицо излучает безмятежное удовольствие, он сменил направление движений. С плеч он медленно перешел к предплечьям, потом шее. Он даже нежно помассировал ей мочки ушей.

Вин склонился над ней, убрал с шеи мокрые пряди и коснулся губами затылка, и с упоительным сладострастием заскользил ими по ее коже.

Скарлетт ощутила губы Вина на нежной коже шеи, и ее словно пронзило молнией.

Ее грудь была видна целиком, мокрая, блестящая, с жемчужной россыпью еще уцелевших пузырьков. Твердые соски, розовея, выступали из воды.

– Посмотри на меня, – произнес Вин глухо.

Запрокинув голову, Скарлетт взглянула в его красивое лицо. Невольно глаза скользнули по его полуобнаженному телу, мускулистому торсу, дорожке черных волос, сбегавшей по животу вниз и терявшейся в серых спортивных брюках.

– Я хочу тебя, – хрипло сказал он.

Она проглотила слюну. Она тоже отчаянно хотела его.

Скарлетт оглядела свое тело, и ее щеки запылали.

– Я сейчас такая огромная…

– Да. – Он поддел ладонью ее набухшую грудь, словно взвешивая ее, слегка сжал пальцами заостренный сосок. – Я хочу тебя так, как не хотел никакую другую женщину.

Удовольствие от его прикосновения было таким острым и сильным, что она ахнула. Он нагнулся и поцеловал ее в горячие мягкие губы. Она ответила на его поцелуй и обхватила рукой его за шею, расплескав воду.

– Ох, Вин, – выдохнула она, – я тоже хочу тебя…

И еще раз жадно поцеловала его. Он быстро опустил руки в ванну, подхватил Скарлетт и вынул, всю мокрую, из воды так легко, словно она ничего не весила. И медленно поставил перед собой на белый пушистый коврик.

– Тебе холодно, – пробормотал он. Сняв с вешалки большое белое полотенце, он осторожно завернул ее.

– Я сейчас выгляжу не совсем как супермодель, к которым ты привык.

– Так и есть. – Он погладил ее по волосам, и узел на макушке раскрутился, волосы упали на плечи. – Ты самая красивая, находчивая, добрая женщина из всех, кого я знаю. – Он притянул ее к себе за концы полотенца. – Ты вошла в мою кровь, Скарлетт. Ты моя женщина и должна мне принадлежать.

Ее сердце испуганно застучало.

– Нет…

Она вырвала из его рук полотенце и выбежала из ванной, захлопнув за собой дверь. Вернувшись в спальню, она в считаные мгновения выхватила из ящика шкафа свою широкую футболку и трикотажные трусики, и не прошло полминуты, как она уже лежала в кровати, натянув до подбородка тяжелое одеяло.

В спальне было темно. В ожидании, когда Вин выйдет из ванной, она чувствовала, как сердце колотится где-то в горле.

Дверь ванной резко отворилась, заставив ее вздрогнуть, и по постели пробежала полоса света. Она крепко зажмурилась и услышала, как он в ванной задувает свечи одну за другой. Потом наступила тишина.

– Ложись спать на диване, – хотела сказать она, но язык ей не повиновался. Она услышала, как к ней приближаются тяжелые шаги. Матрас прогнулся под его тяжестью.

В темноте он медленно и молча повернул ее к себе лицом.

Вот твердая ладонь обхватила ее полную грудь, большой палец погладил ноющий сосок сквозь тонкую ткань футболки. Вторая ладонь неторопливо двинулась по ее животу вниз. К ней прижалось что-то твердое, и она догадалась, что он полностью раздет.

Желание сладкой болью шевельнулось внутри ее, независимо от ее воли.

– Поцелуй меня, – прошептала Скарлетт.

Он резко вдохнул, и она почувствовала на своих губах его твердые сладкие губы.

Он целовал ее долгие минуты – или часы?

Оторвавшись от губ, он принялся целовать ее тело через ткань футболки, поглаживая грудь, живот, бедра. Раздвинув ей ноги, он гладил нежную кожу на щиколотках. Потом двинулся вверх, целуя и гладя икры, колени, и провел языком по впадинкам под ними. Медленно завернул край футболки, открыв трикотажные трусики.

Поглаживая ее бедра, он низко склонился над ними, отчего она начала дрожать.

Он поцеловал, касаясь языком, кожу у края трусиков. Положил ладонь на холмик между ее ногами, прикрытый тонкой тканью, поглаживая чувствительное место, заставляя ее жадно втягивать в себя воздух. Ее бедра задвигались сами собой, покачиваясь под его прикосновениями.

Вин медленно потянул трусики вниз и стащил их совсем, что-то шепча. Скарлетт затаила дыхание и зажмурилась.

Он положил широкие ладони ей на внутреннюю часть бедер, нагнулся и медленно провел языком по ее самому сокровенному месту. Она слабо вскрикнула, испытав сильное острое наслаждение, которое показалось чрезмерным. Она даже попыталась отодвинуться, но он удержал ее на месте. Кончиком языка обвел вокруг ее клитора и потом уже жадно лизнул всем языком. Она почувствовала, как истекает влагой. И тихо ахнула, ощутив, как он осторожно вводит в нее палец.

Сладкая боль внутри нарастала. Скарлетт приподняла бедра, невольно ахая от прикосновений его языка и дразнящих пальцев. Стискивая его плечи, она вскрикивала, ослепленная яркими вспышками наслаждения.

Вин с хриплым стоном приподнял ее и сорвал с нее футболку, вытянулся рядом с ее безвольным телом и перекатил ее на себя. Она оказалась верхом на его жестком нагом теле, ее большой живот разделял их. Скарлетт чувствовала твердое горячее прикосновение его возбужденной мужской плоти.

Ее грудь нависла над его головой, и он, приподнявшись, припал по очереди к каждому соску, отчего она ахала и выгибала спину от новой волны наслаждения, которую вызывали в ней его губы, язык, зубы. Она инстинктивно сдвинулась ниже, чувствуя его неудержимую потребность войти в ее гладкую сердцевину. Вин приподнял ее и медленно вошел, заполняя постепенно полностью ее всю.

Услышав, как он втянул в себя воздух, она посмотрела ему в лицо.

Медленно она начала покачивания, постепенно учащая ритм. Небывалое напряжение все нарастало внутри, она наклонилась и вцепилась в его плечи пальцами. И почувствовала, как он напрягся, как пытается замедлить движение.

Но она уже не могла этого допустить. Скарлетт двигалась все интенсивнее до тех пор, пока его тело не начало дрожать. И когда он с рычанием взорвался внутри ее, в то же мгновение и ее мир вспыхнул миллионами ярких искр.

Глава 7

Вин медленно приходил в себя. Поморгав в темноте, он вспомнил, что они находятся на вилле в гостевой спальне. В его объятиях спала Скарлетт, мягкая и теплая.

Стиснув челюсти, он угрюмо уставился в потолок.

Неужели в нем действительно начало пробуждаться к ней сильное чувство?

Нет, категорически сказал он себе. Ничего подобного. Ему хорошо с ней в постели. Это чисто сексуальное наслаждение.

Вин прижал ладони ко лбу, испытывая легкое головокружение.

Он не мог позволить себе потерять голову. Он должен оставаться спокойным, твердым и строго следовать плану.

Скоро они поженятся. Ему просто надо влюбить ее в себя настолько, чтобы она безропотно подписала брачный контракт. Вот и все.

Потребовалось не три, а четыре дня, чтобы подготовить все для свадьбы.

За четыре дня Вин многое узнал о Скарлетт и открыл в ней новые черты, заслуживающие восхищения. Как-то дождливым вечером, когда они сидели у камина, она внезапно отложила книгу, которую читала, и предложила ознакомить его с искусством карманной кражи. Он, в свою очередь, предложил обучить ее элементам борьбы.

– Этому папа тоже учил меня, – скромно сказала она. – В Нью-Йорке я опробовала на Блайсе один такой приемчик.

– И наверняка не сплоховала, – усмехнулся он. – Но вот еще полезный прием – как использовать вес собственного тела против нападающего, который схватил тебя сзади. Спорим, что этому твой папа тебя не учил.

Все эти дни Вин чувствовал себя странно. Он не привык так бездумно расточать время. Обычно он проводил в офисе по восемнадцать часов, и именно это должен бы делать и теперь – прорабатывать детали предстоящей сделки со Средиземноморской авиакомпанией. Но вместо себя он послал в Рим своего помощника.

Последние двадцать лет Вин посвятил исключительно работе. Он говорил себе, что имеет право на несколько дней отпуска, тем более что это не просто отпуск – он имел определенную цель. Заставить Скарлетт полюбить его и подписать брачный контракт, дающий ему право на полный контроль, необходимый, чтобы защитить сына.

Он повторял себе это, пока гулял со Скарлетт по пестрым осенним полям и по дорожкам, обсаженным кипарисами. Кстати, он выяснил, почему она была такой никудышной поварихой.

– После того как мама умерла, я попробовала приготовить суп из консервов на нашей печурке и едва не спалила дом. Папа сказал, что теперь готовить будет он.

Сейчас она способна была улыбаться, вспоминая это, но Вин услышал в ее словах столько всего грустного и тяжелого – смерть матери, необходимость готовить на примитивной печке, невозможность посещать школу регулярно. И восхитился ее стойкостью и силой.

Но это не помешало ему едва не поссориться с ней, когда они стали обсуждать, как назовут сына. Он предпочитал простое имя, вроде Джона или Майкла. А она хотела дать мальчику итальянское наследственное имя. Например, Джузеппе, предложила она с надеждой. Но Вин категорически отклонил эту идею.

Он часами мог целовать ее, гладить ее восхитительное отяжелевшее тело. Перепробовал разные способы, чтобы доставить ей в ее положении как можно более сильное удовольствие. Он предвидел, что никогда не сможет забыть эти ночи.

Сама того не желая, Скарлетт начинала любить его.

Прежде всего, ее не интересовали деньги. Она подозрительно относилась к богатству и считала его средством манипуляции. Это свидетельствовало о ее уме и делало ее еще привлекательнее.

От него требовалось делиться с ней своими чувствами.

Он с неловкостью вспомнил их разговор.

– Почему ты после смерти матери уехал в Нью-Йорк? – Скарлетт посмотрела на виллу, окна которой сияли в темноте теплым золотистым светом. – Тебе было всего пятнадцать.

Вин мгновенно подобрался. Ему следовало знать, что она рано или поздно снова вернется к этому вопросу.

– Я уже в пятнадцать лет мечтал начать собственный бизнес. Зарабатывать деньги. Мой дядя работал юристом в одной крупной корпорации. Я знал, что, если перееду в Нью-Йорк, он сможет мне помочь.

Якобо Орсини ему действительно помог. В восемнадцать лет Вин снял все нетронутые деньги, полученные по страховке после гибели матери, и попросил дядю подготовить бумаги, необходимые, чтобы открыть собственное дело.

– Наверное, в этом есть смысл.

– Полеты заставляют меня острее чувствовать жизнь, – услышал он собственный голос. – Дают ощущение контроля. Можно отправиться куда угодно. Быть тем, кем хочется.

– Именно так ты представляешь себе свободу?

– Да.

– Забавно. А для меня свобода – это настоящий дом, наполненный любовью, который у меня никто никогда не отнимет.

В лунном свете их глаза встретились, и в одно безумное мгновение он уже хотел рассказать ей все.

– Уже холодно, – сухо сказал он. – Пойдем в дом.

Вспоминая об этом разговоре, Вин и сейчас чувствовал себя неловко – слишком он открылся.

Сегодня был день их свадьбы.

Вин посмотрел на свою невесту, стоявшую рядом с ним в патио, с открывавшимся прекрасным видом на бескрайние тосканские луга, а Джузеппе, как мэр Борджиерры, произносил слова, которые соединяли их узами брака.

Вин не мог отвести глаз от очаровательного лица Скарлетт. Ее зеленые глаза сияли, как изумруды. На ней было платье из шелковой парчи кремового цвета, купленное в Милане и перешитое по ее располневшей фигуре. Рыжие волосы падали на плечи блестящей волной. На голове красовалась маленькая кремовая шляпка с перышком и вуалеткой, подарок Марии. В мочках ушей сверкали бриллиантовые сережки, дополнявшие обручальное кольцо – подарок Вина.

Скарлетт держала в руках букетик осенних диких цветов. Вин подумал, что это как раз в ее духе. Цветы были такие же яркие, как ее волосы, а запах – милым и трогательным, как ее душа.

Торжественно сначала Вин, а за ним Скарлетт произнесли слова, соединившие их как мужа и жену.

– Можете поцеловать друг друга, – радостно объявил Джузеппе.

Скарлетт Равенвуд, теперь миссис Скарлетт Борджи, подняла к мужу лицо, светившееся радостью. Заглянув ей в глаза, Вин почувствовал, что у него голова кружится от счастья.

Последний раз он был так счастлив на этой же самой вилле, в то самое Рождество, когда Джузеппе и Джейн пригласили его погостить у них. В пятнадцать лет – впервые в жизни – он почувствовал себя нужным и любимым. Но не прошло и недели, как он потерял все.

Глядя на прелестное радостное лицо жены, Вин ощутил, как что-то больно сжалось внутри.

– Можешь поцеловать ее, сынок, – улыбаясь, повторил Джузеппе по-английски.

Вин наклонился и поцеловал жену. Прикосновение ее губ словно осенило его благословением – или уязвило проклятием.

Глава 8

Произнося слова брачных обетов и глядя в глаза Вина, Скарлетт испытала такое чувство, словно все ее мечты стали сегодня явью.

Каждый день, проведенный с ним, – от утренних бодрящих прогулок по окрестностям и долгих разговоров о разных вещах до восхитительно жарких ночей, когда им было уже не до разговоров, – был похож на сказку. Вин дарил ей радость и раскрепощение.

И она все больше привязывалась к нему, все сильнее уважала его и восхищалась им.

Когда они с Вином произносили свои обеты в патио, в окружении его семьи и друзей, Скарлетт подняла на него глаза. Прежде она никогда не видела в его черных глазах настолько сильного чувства.

Неужели возможно, чтобы Вин полюбил такую самую обычную девушку, как она?

Голос Скарлетт задрожал, когда она говорила слова клятвы. Голос Вина оставался спокойным, ровным и твердым. Она почувствовала, как его губы мягко скользнули по ее губам, скрепив их союз, и ей показалось, что она сейчас умрет от счастья.

Но все изменилось. На его лицо набежала тень, нежность на нем уступила место холодности.

Когда родные и друзья окружили их, чтобы поздравить, ее молодой муж оттолкнул ее руку, словно обжегшись, и отступил назад, избегая смотреть ей в лицо.

Что случилось? Скарлетт не могла понять. Смущенная и растерянная, она последовала за ним в дом, где в большом зале накрыли праздничный обед. Она твердила себе, что просто чересчур мнительна.

Но, сидя рядом с ним во главе стола, она не могла не думать об этом.

Скарлетт обвела взглядом зал. Мария превзошла саму себя, украшая его к торжеству. Огромная комната была заполнена людьми, цветами, музыкой. Когда официанты подали блюда – салаты и пасту, Вин молча приступил к еде. Скарлетт робко улыбнулась ему. Он ответил ей угрюмым взглядом.

Смущенно покраснев, она отвела взгляд.

Отпив глоток апельсинового сока вместо шампанского, Скарлетт погладила ладонью живот поверх кремового парчового платья.

Она велела себе расслабиться. Что бы ни стало причиной внезапно изменившегося настроения Вина, у них будет достаточно времени, чтобы исправить его, прежде чем они вечером уедут в Рим. Завтра утром ему предстоит завершить сделку со Средиземноморской авиакомпанией. Вин планировал провести первую супружескую ночь с ней в люксе лучшего отеля Рима. Пока он завтра будет подписывать документы, ей предстояло посетить доктора, которому поручено контролировать ее состояние в оставшийся до родов период. Она пыталась уговорить Вина не останавливаться в отеле, а сразу отправиться в дом, где он вырос, но он отказался.

– Его еще не привели в порядок, – коротко сказал он.

Заставив себя улыбнуться, она отвернулась от Вина, который продолжал сердиться неизвестно на что, и завела беседу с Джузеппе, Джейн, Марией и Лукой, ее женихом.

Всякий раз, когда свекор и свекровь обнимали ее и спрашивали, не нужно ли ей чего-нибудь, у нее выступали на глазах слезы. Она обрела семью!

Она едва не расплакалась, слушая, как Джузеппе произносит тост за своего сына и благодарит его за то, что он после стольких лет отсутствия вернулся в семью Борджи. Она еще аплодировала, смахивая с глаз слезы, когда внезапно над ее ухом прозвучал резкий голос Вина:

– Нам пора.

– Пора? – Она заморгала. – Но ты говорил, что мы сможем остаться до вечера…

– Я передумал. – Он бросил салфетку на тарелку. – Я хочу попасть в Рим до темноты. Мне еще предстоит поработать.

Скарлетт глубоко вдохнула, делая усилие, чтобы не принимать его слова близко к сердцу.

– Хорошо. Я понимаю. Только сначала я хочу попрощаться.

– У тебя две минуты. – Вин встал и решительными шагами направился к столу, за которым его телохранители флиртовали с местными девушками. Обиженная и недоумевающая, Скарлетт посмотрела ему вслед.

– Что случилось? – спросил Джузеппе.

– Боюсь, нам надо идти, – сказала Скарлетт. – Вин хочет поскорее оказаться в Риме.

– Как жаль. Но может быть, вы все-таки останетесь до вечера?

– Спасибо. Церемония прошла как нельзя лучше.

– Не стоит благодарности. – Джузеппе растерянно ответил на рукопожатие.

– Вин, ты не можешь вот так уехать! – закричала Мария. – Вы даже не попробовали свадебный торт.

– Извини. Я заранее предупреждал, что у меня назначена встреча в Риме.

– Да. Правда. – Мария подавленно сникла, ее жених, утешая, обнял ее за плечи. – Я, конечно, понимаю…

Но Скарлетт ничего не понимала. Зачем понадобилось вдруг уезжать так скоро, так внезапно, прервав праздник?

Вин и сестре подал руку, но юная брюнетка обхватила его обеими руками и крепко обняла. Он замер. Она отступила назад с улыбкой.

– Мы все равно скоро увидимся, братец. Семья Луки живет в Риме. Он уговаривает меня, чтобы мы сыграли свадьбу там.

– Да? – произнес он холодно.

– Но мы встретимся еще до этого, я надеюсь. – Она перевела глаза на Скарлетт: – Сообщите нам, как только родится малыш.

– Обязательно, – от всего сердца пообещала Скарлетт, пытаясь сгладить грубость мужа. – И мы никогда не забудем вашей доброты.

– Это не доброта, – возразил Джузеппе, погладив Скарлетт по плечу. – Мы же одна семья.

Она часто заморгала:

– Вы все такие замечательные люди…

– Ciao. – Вин сжал ее запястье и повел за собой.

Телохранители торопливо убирали в багажник машины их вещи.

– Это было грубо, – сказала она Вину, когда он помогал ей усесться на сиденье его спортивного двухместного автомобиля.

Вин с каменным лицом сел с ней рядом.

– Ты попросила меня заехать ненадолго, а мы пробыли здесь четыре дня. Ты что же, хотела поселиться здесь навсегда?

Не оборачиваясь, он нажал педаль газа и резко тронулся с места. Но Скарлетт обернулась и увидела, что хозяева и все гости вышли на крыльцо, чтобы еще раз помахать им на прощание и прокричать вслед добрые пожелания.

– Вин, подожди!

Но он не прореагировал на ее слова и только сильнее нажал на газ, чтобы поскорее оказаться на кипарисовой аллее, откуда вилла уже была не видна.

– Что с тобой случилось? Почему ты так себя ведешь?

– Я веду себя нормально. Мы остались у них на бракосочетание. Я поблагодарил их за гостеприимство. Теперь пора и честь знать.

– Мы поступили невежливо.

– Пошли им благодарственную открытку.

Крепко сжав руль, он в рекордное время домчался по шоссе, тянувшемуся через тосканские луга, до автострады.

Скарлетт кипела от возмущения.

– Хватит дуться, – сказал он холодно.

– Я не дуюсь. Я злюсь, а это совсем другое.

– Тогда перестать злиться. – Он помолчал. – Я как раз собирался сказать. У меня есть для тебя свадебный подарок.

Она только крепче сжала губы, но так и не посмотрела в его сторону.

– Я кое-что сделал для тебя.

– Ну? – Она вытерла глаза и мрачно посмотрела на него. – И что же это?

Он ответил, ловко лавируя в потоке машин:

– Блайс Фолкнер.

Скарлетт нахмурилась:

– Что такое с Блайсом?

Вин бросил на нее торжествующий взгляд.

– Я разорил его. Теперь он точно никогда уже не сможет тебе угрожать.

Скарлетт уставилась на него, чувствуя пустоту внутри.

– То есть как ты его разорил?

– Он теперь нищий, он разбит, уничтожен. Он лишился всех друзей. Даже фамильный особняк в Нью-Йорке изъят у него за неплатежи.

– Но я об этом не просила!

У него напряглась челюсть, и он снова устремил взгляд на дорогу.

– Я защищал то, что принадлежит мне.

– Как ты это сделал?

– Фолкнер оказался вовсе не таким уж богатым, каким все его считали. Наследство едва ли покрыло половину его долгов. Работой он себя не утруждал, зато просаживал тысячи долларов в ночных клубах. На выпивку и женщин. Я просто постарался, чтобы ему перекрыли кредиты, и предал огласке его подлинную финансовую ситуацию.

– Ты использовал свое влияние на банки?

– Я очень выгодный клиент.

– И указал на него какому-нибудь предприимчивому репортеру?

– Я верю в свободу слова.

– Но как ты добился, чтобы его бросили друзья?

– А! Это было проще всего. Половина из них терпела его только потому, что он обычно платил за всех. Второй половине он был должен. И когда стал банкротом, все друзья испарились.

– Мстить нехорошо, – сказала она тихо.

– Но он это заслужил!

Выражение его лица испугало Скарлетт. Сейчас Вин был совсем не похож на того добросердечного человека, с которым она приехала в Тоскану. Он снова стал безжалостным бизнесменом, от которого она сбежала в Нью-Йорке.

Скарлетт чувствовала, как в теле растет боль. Она положила ладони на живот – он был твердым. Она ощутила, как сокращаются мышцы. Очень похоже на схватки. Она втянула в себя воздух.

– Ты мог бы просто… оставить его в покое.

– Я имею право защищать мою семью.

– Нам ничто не угрожало. Мы от него за тысячу миль. – Она снова глубоко вдохнула, пытаясь убедить тело расслабиться, успокоиться. Может быть, тогда схватки отступят? – Это была просто месть в чистом виде.

– Чего ты хочешь, Скарлетт? – Черные глаза Вина вспыхнули недобрым огнем. – Мне нужно было купить ему пони, накормить конфетками, сказать спасибо за то, как он обходился с моей женой и будущем ребенком? Ты так это себе представляешь?

– Мне кажется… – Дышать вдруг стало очень трудно. Она ощутила под собой вязкую влагу. В отчаянии она посмотрела на свое кремовое свадебное платье. На дорогое сиденье из черной кожи.

Она прошептала:

– Мне кажется, что роды начались.

– Ты… – Он резко переменил тон. – Что?

– Только что отошли воды.

Скарлетт стало страшно, по-настоящему страшно. Оцепенев, она смотрела на мужа, а Вин смотрел на нее таким же испуганным, потрясенным взглядом.

– Не волнуйся, Скарлетт! – Он резко переключил скорость «феррари». – Мы немедленно едем в больницу.

Он с силой нажал на педаль газа. Скарлетт одной рукой вцепилась в ремень, другой обхватила живот, но, как ни странно, ее страх прошел.

Она посмотрела на профиль мужа. Вин, такой сильный, влиятельный и находчивый, никогда не допустит, чтобы с ней и ребенком что-то случилось.

Она обернулась:

– Телохранители отстали.

– Ничего, догонят.

Очередной спазм заставил ее схватиться за живот и втянуть в себя воздух. Она почувствовала, как сидевший рядом Вин тоже автоматически напрягся. Она снова оглянулась назад – но лучше бы не делала этого!

– Ой, там…

Вин посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел вспышки мигалок полицейских машин.

Рядом остановилась полицейская машина. Вин опустил окно, и к ним приблизился молодой полицейский, что-то добродушно говоря по-итальянски. Но Вин перебил его и указал на Скарлетт отчаянным жестом. Парень вытаращил глаза, увидев ее мокрое платье и то, как она держится за живот и почти рыдает от боли.

Пять минут спустя полицейская машина с включенной сиреной мчалась впереди них, очищая дорогу по пути к ближайшей больнице.

* * *

Вин сидел у окна отдельной палаты новой современной больницы, из которого лились лучи утреннего солнца, и, держа на руках новорожденного сына, смотрел на него, как на чудо.

– Я защищу тебя, – шептал он спящему младенцу. – Ты всегда будешь знать, что я забочусь о тебе.

Он нежно посмотрел на жену, которая тоже спала. Роды ей дались нелегко. Какая она сильная! Ему еще не приходилось видеть такого мужества. Он смотрел на темные круги под глазами спящей, бледные щеки, осененные темными ресницами, спутанные рыжие волосы, разметавшиеся по подушке. Потом снова перевел взгляд на малыша, который крошечной ручкой держал его за палец, и на него нахлынула новая волна нежности и благодарности.

– С днем рождения, – сказал он сыну. – Я твой папа.

Ребенок крепко спал. За окном больничной палаты вставало прекрасное октябрьское утро, ярко голубело небо. Вин поморгал, зевнул, осторожно, чтобы не потревожить малыша, расправил плечи. Ну и ночка выдалась!

Уже больше часа он сидел на стуле у кровати спящей жены, держал на руках ребенка и присматривал за ними. Он погладил темный пушок на голове младенца, умиляясь на его хрупкость и беззащитность. Он никогда не допустит, чтобы что-то случилось с его женой и ребенком.

У его сына будет совсем другое детство, чем было у него. Мать всегда нанимала для него самых дешевых нянек, а никак не умелых или хотя бы просто добросердечных. И он неделями оставался на их попечении.

Только изредка приезжавший погостить дедушка мог успокоить мальчика, когда тот пугался какого-то ночного шороха или вдруг представлял, что под кроватью у него прячется чудовище. Вин еще тогда усвоил, что единственный способ выжить – это быть круче любого чудовища. И делать вид, что ничего не боишься.

Но теперь, держа на руках сына, Вин почувствовал подлинный страх. Потому что понял: если когда-нибудь что-нибудь плохое случится с этим крошечным малышом, он, Вин, не перенесет этого.

– Вин.

Он взглянул и увидел, что ему улыбаются усталые глаза Скарлетт. Она протянула руку, и он поспешно взял ее.

– Посмотри-ка на нашего сыночка, – тихо произнес он. – Правда, он самый красивый малыш на свете?

– Ты удивительно беспристрастен, – поддразнила она его.

Но он торжественно покачал головой.

– Это не мое мнение, а истинный факт, – он расправил краешек голубого одеяльца, – для всякого, у кого есть глаза. И еще он будет бойцом.

– Как его отец.

Он медленно наклонился и нежно поцеловал Скарлетт.

Когда он выпрямился, то увидел, что ее зеленые глаза сияют. Но в них тут же появилось беспокойство.

– Но, Вин, как же твоя встреча? Сделка со Средиземноморской авиакомпанией?

У Вина отвисла нижняя челюсть. Он забыл. Он полностью забыл о встрече настолько важной, что обвел ее красным кружочком в своем мысленном календаре.

– Может быть, ты еще успеешь? – сказала Скарлетт. – Дай мне малыша. Ларсон и Беппе ждут у входа, они…

– Нет. – Он произнес это спокойно и твердо.

– Ты уверен? Я же понимаю, что эта сделка много значит для тебя. Ты должен ехать.

Он подумал, что, наверное, эти слова недешево ей стоили. Едва ли ей хотелось остаться одной в итальянской больнице на окраине Рима, измученной страданиями, с новорожденным малышом.

– Я остаюсь. – Он посмотрел на малыша. – Как мы все-таки его назовем?

– Именем, которое что-то значит в твоей семье. Если уж не Джузеппе, то как насчет Винсенто?

– В мою честь? Наш мальчик заслуживает лучшего. Пускай у него будет собственное имя. – Он немного помедлил и проговорил медленно: – Мой nonno, отец матери, был очень добрым. Он умер, когда мне было всего восемь, но я его никогда не забываю. Он устраивал мне сказочные рождественские праздники. – Уголки его губ дрогнули. – Он считал это своей работой, потому что его звали Nicolo.

– Николас? – повторила она задумчиво.

Вин вгляделся в личико младенца и кивнул.

– Нико, – мягко проговорил он. – Мне нравится.

Они замолчали, держась за руки. Скарлетт откинулась на подушку, Вин другой рукой прижимал к себе младенца.

Но мир и счастье нарушил Эрнест, его помощник, который вдруг вбежал в палату:

– Сэр, вы выключили телефон? Я звонил вам несколько раз.

– Разумеется, – ответил Вин сухо. – Я не хотел, чтобы мне мешали. Вы и сами способны разобраться с любой проблемой.

– Сделка сорвалась, и генеральный директор ушел очень сердитый после того, как вы не появились в назначенное время. В нашем римском офисе царит полный хаос и…

В эту минуту в палату вошла медсестра, чтобы проверить состояние Скарлетт и ребенка. Тут и Нико подал голос – он проголодался и хотел к маме. Скарлетт поспешно взяла его у мужа. Вдруг за дверью послышался шум какого-то спора.

– Уймите ваших посетителей, синьор, – резко сказала медсестра Вину. – Здесь больница, а не ночной клуб.

Вин сжал зубы, с улыбкой повернулся к Скарлетт, поцеловал ее в лоб и, извинившись, вышел в холл.

Один из его телохранителей преградил путь худощавому человеку в очках, который шумно настаивал на том, чтобы ему позволили пройти в палату. Эрнест пытался урезонить его мягкими убеждениями.

– Что происходит? – спросил Вин.

– А, синьор Борджи! – Худощавый человек мгновенно успокоился и стал сама любезность. – Меня послал Сальваторе Калабрезе. Он хотел выразить свое неудовольствие по поводу вашего сегодняшнего неуважительного поведения.

– Вы видите сами, что я не смог встретиться с ним сегодня утром, чтобы завершить сделку со Средиземноморской авиакомпанией, поскольку меня задержали важные семейные обстоятельства.

– Синьор Калабрезе очень разочарован недостатком в вас деловой ответственности.

– Я буду согласен на любую дату…

– К сожалению, это уже невозможно. Синьор Калабрезе собирается изучить возможность проведения сделки с вашими японскими и немецкими конкурентами, которые владеют более крупными и надежными авиалиниями, чем ваша. Он надеется, что вы обретете счастье в семейном кругу. – Человек продолжал вежливо: – Поскольку вскоре у вас освободится для него время. Доброго вам дня.

Он ушел, оставив Вина смотреть ему вслед в растерянности. Японская и немецкая авиакомпании, которые тоже надеялись на контроль над «Средиземноморскими авиалиниями», в самом деле были влиятельными и обширными. Было нелегко убедить Сальваторе Калабрезе, что «Небесный мир Борджи» – правильный выбор. Вину уже пришлось встречаться с ним дважды – в Нью-Йорке и Лондоне.

– Хорошо, я пойду на эту авантюру с тобой, малыш, – сказал Сальваторе Калабрезе во время последней встречи. – Ты мне напоминаешь меня самого в молодости. Приезжай в Рим, и там мы подпишем бумаги. Окажи мне этот знак уважения. И еще: я хочу знать, что доверяю свое детище тому, кто ставит интересы дела на первое место.

Вин провел рукой по волосам, думая о часах, деньгах и усилиях, которые затратили он и его команда, чтобы осуществить эту сделку. Она стоила тысячи часов, миллионы долларов! О его фиаско моментально узнают в Нью-Йорке в деловых кругах.

Уже дважды Скарлетт разрушила его деловые планы. И вот теперь, когда он так нуждался в успехе своей компании, – ради блага семьи, ради будущего наследства сына! – его постигла новая неудача.

Глава 9

– Мы не могли бы ехать помедленнее? – попросила Скарлетт.

– Скарлетт, это Рим. Если поедем медленно, в нас врежутся.

Сидя на заднем сиденье нового «бентли», она с беспокойством смотрела на малыша, которому уже исполнилось три дня, устроенного на детском сиденье рядом с ней.

Скарлетт все еще помнила, как тяжело проходили роды. Тело словно разрывалось на части. Но воспоминание о боли уже стало потихоньку меркнуть всякий раз, как она смотрела на ребенка.

Скарлетт была рада покинуть больницу, хотя все там были к ней очень добры и внимательны. Рада, и одновременно ей было страшно. Ведь это означало, что больше нельзя будет рассчитывать на профессиональную помощь и на своевременный совет врача – что делать, если Нико плохо спал ночью или мало поел. Но, по крайней мере, Скарлетт знала, что рядом с ней человек, на которого она может положиться.

Она действительно была влюблена в него по уши, в этом не оставалось сомнений. Скарлетт поняла это, когда он нежно положил ей на руки их новорожденного сына.

– Посмотрите, кого вы произвели на свет, миссис Борджи! – сказал он тогда, глядя на нее подозрительно блестевшими черными глазами. – Вы должны гордиться.

– Мы произвели на свет, – поправила она, глядя ему в глаза.

– Мы, – нежно прошептал он.

И тут это случилось. Она поняла, что полюбила его.

Скарлетт с замиранием сердца смотрела на мужа, сидевшего впереди на сиденье рядом с водителем. Телохранители следовали за ними на черном внедорожнике. Вин сказал, что задержится в Риме на неопределенное время, в надежде уладить дело со Средиземноморской авиакомпанией. Скарлетт обрадовалась. Она уже была очарована этой страной, этим городом. Да разве могло быть иначе?

Но сейчас муж оглянулся на нее с недоверчивым выражением красивого лица.

– Ты уверена, что правда этого хочешь?

– Я уверена, – спокойно сказала Скарлетт.

– Я зарезервировал нам номер в лучшем отеле Рима. Королевский люкс. У нас там будет целый этаж, с роскошной обстановкой и потрясающим видом из окон. С подачей еды в номер, – добавил он безнадежно.

Она, улыбаясь, покачала головой:

– Это не то, чего бы я хотела.

Вин с досадой скрестил на груди руки.

– Ты совершаешь ошибку.

– Это не ошибка – хотеть, чтобы у нашего малыша был настоящий дом. Ты лучше остановился бы в отеле, чем в доме своего детства?

– Он и тогда был не бог весть в каком состоянии, а теперь, я уверен, что лучше он не стал. – Вин снова повернулся вперед. Они ехали по центру города. – Я последние двадцать лет сдавал его, и мой слуга сообщает, что после съемщика там царит беспорядок.

– Да ладно. – Скарлетт со смехом закатила глаза. – Это же вилла в Риме, что с ней может быть не в порядке?

Она очень скоро получила ответ на этот вопрос, когда робко переступила порог обветшалой виллы восемнадцатого века, окруженной высоким забором с чугунными воротами, со сторожкой привратника и подъездной аллеей, вымощенной булыжником.

Осторожно сжимая в руках переноску с ребенком, Скарлетт вошла в холл через высокую входную дверь.

На потолке огромной комнаты тускло отсвечивал граненый шар с разноцветными стеклами. Скарлетт остановилась, оглядываясь.

Вытертая кожаная мебель, подушки в наволочках из набивной ткани с леопардовым и тигровым узором, стробоскопические лампы и повсюду множество пепельниц с неубранными окурками. Перед громадным мраморным камином – медвежья шкура, залитая вином… по крайней мере, Скарлетт понадеялась, что это вино. В каждом углу валялись пустые бутылки из-под ликера.

Широко раскрыв глаза, Скарлетт повернулась к мужу, наблюдавшему за ней с усмешкой.

– Я предупреждал тебя.

– Последним твоим съемщиком был плейбой из ранних семидесятых? – спросила она.

– Меняется стиль, но люди не всегда за ним поспевают. – Губы Вина дрогнули. – Луиджи долго жил тут, и для своих восьмидесяти пяти он был большим любителем женщин.

– Восьмидесяти пяти! Так он съехал или?.. – Она деликатно замолчала.

Вин с усмешкой покачал головой:

– Он решил наконец остепениться, уехал в Верону и там женился на своей юношеской любви.

– Ну и ну! – выдохнула Скарлетт. – Женился. В восемьдесят пять.

– Это просто подтверждает, что никогда не поздно начать жизнь заново. Он уехал только на прошлой неделе. Так что тут еще просто не успели навести порядок. – Он склонил голову набок. – Номер в отеле все еще числится за нами…

Скарлетт покачала головой:

– Никаких отелей. Во время моего детства мы ни в одном доме не задерживались настолько, чтобы о нем остались воспоминания – плохие или хорошие. Не беспокойся, – бодро сказала она. – Мы превратим его в дом нашей мечты.

– Мечты или кошмаров? – фыркнул он.

– Это хороший крепкий дом, – сказала она, не сдаваясь. – Подожди, и ты увидишь.

Позднее, вспоминая последующие два месяца, во время которых вилла Орсини претерпела кардинальное обновление, Скарлетт думала о них, как о счастливейших в своей жизни.

Первая ночь стала в некотором роде испытанием. Телохранители привезли им продукты и предметы первой необходимости, а сами поспешно удалились в ближайший трехзвездочный отель. Остался только тот из них, которому не посчастливилось вытянуть жребий, но он предпочел спать в холле на раскладушке, чем тревожить крысиные гнезда в спальнях на втором этаже.

Скарлетт, Вин и Нико первую ночь спали в большой гостиной, черные кожаные диваны которой находились в относительно сносном состоянии.

Воду для первого купания малыша Вин и Скарлетт согрели на старой печи «Ага». Это даже чем-то напоминало скаутский лагерь. Слуг в доме не было. Телефон не работал, не были подключены Интернет и телевизор. Готовые блюда из супермаркета они разложили на расстеленном на полу одеяле, словно на пикнике. Потом поиграли в старую настольную игру, которую Вин отыскал в шкафу на втором этаже, после чего расположились на ночлег на одном диване, а Нико устроили на соседнем в его портативной переноске.

Муж заботливо предложил ей занять на диване место поудобнее. Когда голодный Нико разбудил их своим плачем в два часа ночи, Вин подложил под ее руку, поддерживающую головку малыша, подушку.

– Спасибо, – прошептала она.

– Не за что, cara. – Ее глаза блеснули в темноте. – Ты храбрая молодая мамочка.

Назавтра уже с раннего утра начались переговоры с дизайнерами, архитекторами и строителями по поводу предстоящего ремонта.

– Если ты уж решила здесь поселиться, – твердо сказал он ей, – то дом приведут в порядок в кратчайший срок.

Виллу вымыли, вычистили и начали постепенно обновлять. Вин предложил нанять временную прислугу.

– Хочешь все свободное время скрести полы? Ну уж нет. Предоставь это другим. – Он поцеловал ее. – У тебя есть дела поважнее.

– Заботиться о Нико? – догадалась она.

Взгляд его темных глаз стал нежным.

– Быть душой нашего дома. После того как ты вышла за такое бездушное животное, как я, твое жизненное призвание определилось.

Она снисходительно подумала, что он, конечно, шутит. Вин не был бездушным животным. Он хороший человек, и она знала, что, несмотря на свою деспотичную натуру, он смотрит на нее как на равноправного партнера.

Бежали дни, недели. Ноябрь сменился декабрем. Вилла постепенно становилась домом, пригодным для проживания. Безвкусную, износившуюся старую мебель убрали, стены в десяти комнатах покрасили заново, плиточные полы вычистили. Кухню расширили и модернизировали. В ванных комнатах заменили всю сантехнику. Одну из комнат превратили в большую гардеробную. Вин сначала хотел выписать из Нью-Йорка дизайнера, который оформлял его пентхаус, но Скарлетт, вспомнив суровые черно-серые тона интерьера, в котором она провела когда-то памятную ночь, решительно воспротивилась. Скарлетт хотелось сделать виллу теплой, яркой, уютной. И она сама занялась ее убранством.

Она упивалась каждой минутой. По утрам, когда Нико будил ее, требуя свой завтрак, она просыпалась с улыбкой на лице и с наслаждением потягивалась в огромной кровати. Она сейчас постоянно не высыпалась, но, несмотря на усталость, чувствовала себя невероятно счастливой. Ее словно переполнял солнечный свет.

У нее были дом, семья, муж. Сбылись все ее мечты, кроме одной.

Вин так и не сказал, что любит ее.

Но скоро это случится. Очень скоро, с надеждой повторяла она себе. А тем временем, поскольку вилла оказалась больше, чем Скарлетт представляла свой дом, она скорректировала жилое пространство, обустроила его, сделала дом уютным и привлекательным для семьи и друзей.

Потом постепенно начала подбирать штат прислуги. Первой, кого она наняла – на должность экономки, – стала Вильгельмина Стоун. Скарлетт переманила ее из Швейцарии, удвоив ей жалованье.

– Тебе не обязательно платить мне так много, – возражала Вильгельмина. – Мы же практически родственники.

– Именно поэтому я настаиваю, – отвечала счастливая Скарлетт.

Потом к штату добавились две горничные и садовник, но Скарлетт решительно возражала против дворецкого и двух нянь на полный рабочий день. Вместо этого добрая и надежная экономка стала для Нико второй бабушкой.

Когда комнаты для гостей подготовили для жилья, настоящие дедушка и бабушка малыша приехали из Тосканы погостить и привезли с собой Марию и Луку. Все вместе весело провели выходные, во время которых якобы «малышу показывали Рим», будто месячный ребенок в колясочке, который еще не умел сидеть, мог понять, что такое Колизей, Пантеон и фонтан Треви.

– Разумеется, он оценил все по достоинству, – горячо настаивал Джузеппе. – Он же мой внук!

– Он еще даже не пробовал джелато, – несколько раздраженно, как показалось Скарлетт, сказал Вин.

Это была единственная диссонирующая нота в радостной мелодии ее новой жизни. Вин, казалось, испытывал странный дискомфорт в кругу своей семьи.

Во время экскурсии по городу он выдержал только полчаса и объявил, что ему срочно надо быть в его римском офисе.

Если не считать таких мимолетных огорчений, Скарлетт была счастлива и горда принять в собственном доме, обновленном и таком красивом, родных людей, которые были к ней очень добры. Кульминация наступила, когда Мария и Лука объявили, что определились с датой своей свадьбы, которую решено было праздновать в Риме на второй неделе января.

– Зимняя римская свадьба, – сияла Мария, держа за руку жениха. – Это будет так романтично.

– Ты моя романтичная принцесса! – пылко воскликнул Лука, целуя невесту.

Скарлетт взглянула на Вина, но он не стал встречаться с ней взглядом. После приезда родителей он почти все время проводил в офисе и держался с ними с непонятным отчуждением. Его компания пыталась разработать новое предложение, способное заинтересовать генерального директора «Средиземноморских авиалиний» Сальваторе Калабрезе. Пока этот человек категорически отказывался встречаться с Вином. Скарлетт это возмущало, но она верила, что муж найдет к нему подход.

Со времени рождения ребенка Вин в постели не прикасался к ней. Прошло уже два месяца с тех пор, как они в последний раз были близки. Сначала она восстанавливалась после родов и утомлялась от недосыпания, поэтому секс мало интересовал ее. Но теперь тело постепенно пришло в норму, хотя она еще не обрела прежнюю стройность, и грудь все еще была как налитая. Неужели Вин больше не находил ее привлекательной?

Скарлетт пыталась гнать от себя такие подозрения. Она вся сосредоточилась на ребенке. Она познакомилась с соседями и начала брать уроки итальянского у миссис Спинозы, милой пожилой вдовы, живущей на соседней улице. Но тем не менее сдержанность Вина угнетала.

Как-то раз, когда она уныло просматривала сайты в Интернете, ей вдруг пришло в голову, как снова им с Вином сблизиться.

Из того, что она прочитала, можно было сделать вывод, что потребности мужчины крайне просты – еда, дом, секс.

Ей требовалось только сделаться образцовой женой.

Номер один – еда. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, это признавалось непреложной истиной. И Скарлетт научилась готовить.

Но Вин, разумеется, этого не замечал – он возвращался домой поздно, когда Скарлетт уже была в постели, и быстро съедал на кухне то, что ему оставляли на ужин, не отрываясь от своего компьютера.

Номер два – дом. Дом мужчины – его замок. Который надлежит сделать теплым и уютным, чтобы мужчине не захотелось его покидать. Она еще раз тщательно осмотрела заново отделанный дом и внесла кое-какие поправки.

Номер три – секс.

Для Скарлетт это представлялось самым трудным делом.

Но утром в рождественский сочельник она проснулась с мыслью – сегодня или никогда. Значит, это будет сегодня.

Уже несколько недель они с Вином почти не беседовали по душам. Перед тем как уйти на работу, он считал своей обязанностью несколько минут поиграть с ребенком, Скарлетт же выслушивала от него лишь строгие выговоры за то, что в очередной раз отказалась от сопровождения своего телохранителя Ларсона.

Это утро снова началось с упреков.

– Перестань так делать, – сурово отчитывал ее Вин. – Я специально поручаю Ларсону следить за твоей безопасностью.

– Ты всерьез опасаешься, что на меня могут напасть средь бела дня на улице Рима, когда я иду с коляской к дому миссис Спиноза? Но это глупо. И что у нас с ней будет за урок, если Ларсон станет неотрывно сверлить ее взглядом сквозь свои очки?

– Скарлетт, я говорю серьезно, – настаивал Вин. – Или делай, как я сказал, и позволь ему выполнять его работу, или…

– Или что?

Он стиснул челюсти.

– Я не смогу отвечать за последствия.

Не улыбнувшись, не поцеловав ее на прощание, он покинул виллу с портфелем в руке. И теперь Скарлетт отчаянно надеялась, что ее план все поправит. Или же она выставит себя полной дурой.

Едва Вин ушел, как Скарлетт принялась за работу сама. В холл внесли огромное дерево, а с ним коробки с красивыми украшениями. Она предоставила всему домашнему штату незапланированный отпуск и осталась на вилле с Нико одна, а телохранитель Ларсон сидел в привратницкой в конце вымощенной булыжником подъездной дорожки.

Посадив Нико себе на бедро и придерживая его одной рукой, Скарлетт сама нарядила ель, ласково разговаривая с ребенком и напевая ему рождественские песенки. Одну из них она уже знала на итальянском. Потом развела огонь в огромном камине и приготовила ужин, который должен был прийтись Вину по вкусу. Когда стало смеркаться, она поставила томиться соус на медленный огонь, накормила и искупала сонного Нико, переодела в пижамку веселой расцветки и уложила в кроватку в детской.

Когда ребенок заснул, она прошла в роскошную ванную и встала под душ. Скарлетт тщательно привела себя в порядок, словно невеста перед первой брачной ночью, которой у них с Вином на самом деле не было, потому что она родила в день свадьбы. Она расчесывала волосы щеткой до тех пор, пока они не заблестели.

Она не стала одеваться. Следуя вычитанному в Интернете совету, она не надела на себя ничего… Даже белья. Даже трусиков. Она прикрыла тело только старомодным кружевным фартучком.

И принялась ждать, затаив дыхание, возвращения Вина с работы.

Сегодня ночью она собиралась сказать, что любит его. И он ответит, что тоже любит ее, и начнется их счастливая жизнь.

Вин вышел из «бентли» на холод, чувствуя себя смертельно уставшим. Был вечер рождественского сочельника, примерно около десяти. Тихо выругавшись, он взглянул на свои дорогие часы.

– Извини, Леонардо, – сказал он шоферу, – что оторвал тебя от семьи. Спасибо, что подождал меня.

– Ничего страшного, синьор Борджи, – улыбнулся шофер. – На вашу щедрую рождественскую премию мы в будущем месяце сможем всей семьей отдохнуть на Карибах.

Вин озадаченно уставился на него.

– Я тоже хочу поблагодарить вас, босс, – вмешался дежуривший сегодня телохранитель Беппо. Рослый здоровяк смущенно зарделся. – Я на свою премию купил обручальное кольцо моей девушке. Подарю его ей завтра утром. А panettone синьоры Борджи – это нечто. Я не заметил, как съел весь торт, пока смотрел вчера по телевизору игру наших с французами.

Вин испытал шок. Скарлетт научилась печь торты? Она выдала его людям рождественскую премию? И не только деньгами, но собственноручно приготовленными panettone?

– Ну да. – Он кашлянул. – Рад, что вам понравилось.

А он ни о чем не догадывался. Но в последнее время он был очень занят. Телохранитель забежал вперед, чтобы набрать код на воротах, и Вин устало вошел внутрь. Он все еще не переставал надеяться, что Сальваторе Калабрезе все-таки продаст ему «Средиземноморские авиалинии». Но этот человек упорно отказывался с ним разговаривать. После того, как он семейные интересы поставил выше деловых.

Вин чувствовал себя полным банкротом. И в бизнесе, и в семье. Из-за работы он почти не видел сына. А что касается жены…

Вин вздрогнул. Он хотел бы, чтобы их общение было гораздо более тесным. После рождения Нико они ни разу не занимались любовью, и поэтому Вин при виде ее мог думать лишь о том, как бы опрокинуть ее на постель и овладеть ею.

Но он не мог.

Увидев, через что ей пришлось пройти в больнице, он не знал, когда теперь она захочет, чтобы он прикоснулся к ней, и захочет ли вообще? Он даже не представлял, как заговорить с ней об этом. Он никогда не имел дело с чем-то подобным, и для него было проще совсем избегать ее, чем постоянно ощущать сексуальное возбуждение в ее присутствии.

– Ты свободен, – сказал он телохранителю. – Сегодня мы прекрасно обойдемся без охраны.

Но Беппо посмотрел на него с сомнением:

– Это не по правилам. Тем более теперь, когда есть опасность от.

– Сегодня канун Рождества. Ступай домой. У нас же есть сигнализация. И Ларсон сидит в сторожке. Он тебя вызовет в случае чего.

– Если вы уверены…

– Отправляйся к своей девушке.

Глаза Беппо загорелись.

– Спасибо вам, синьор Борджи. Buon Natale!

– Счастливого Рождества, – вяло откликнулся Вин.

Он отворил тяжелую дубовую дверь виллы и вошел в холл. Зевнув, закрыл за собой дверь и, заперев ее на замок, включил сигнализацию. Бросил на столик портфель и повесил на вешалку свое длинное черное пальто. Подумав о том, что Скарлетт наверняка уже легла, он вошел в парадный зал.

И остолбенел.

У пылающего камина стояла величавая гигантская ель, освещенная сотней огней, которые сияли, как звездочки, под дубовыми балками высокого потолка.

А под елью он увидел еще что-то, куда более поразительное.

– Добро пожаловать домой, – сказала его жена, с улыбкой протягивая серебряный поднос с наполненными бокалами.

На ней был хорошенький кружевной фартучек, завязанный на талии. А под ним…

У Вина перехватило дыхание.

Под фартучком на ней ничего не было. Совсем ничего.

Кровь отлила у него от головы. Все мысли исчезли. Он стоял и молча смотрел на нее.

Скарлетт склонила голову набок, лукаво глядя на него из-под темных ресниц.

– Неужели ты не хочешь коктейль? Ром, взбитые белки и сливки.

Он все смотрел на нее, пожирая глазами ее длинные рыжие волосы, ниспадавшие на плечи, полную грудь под кружевным верхом фартучка. А по краям виднелись очертания ее обнаженных бедер.

– Нет? Как жаль. – Она повернулась и поставила поднос на стол. И он едва устоял на ногах, увидев ее сзади – ничем не прикрытую! Каждый изгиб ее тела так и притягивал к себе его ладони.

– А где… где Нико? – хрипло выдавил он.

– Спит наверху.

– А миссис Стоун?

– Сегодня же сочельник, милый. Я отправила ее в отпуск. Купила ей билет первого класса, чтобы она навестила своих родных в Атланте.

Скарлетт, медленно покачивая бедрами, направилась к нему с озорной улыбкой на губах. Вот она остановилась прямо перед ним, не прикасаясь к нему. Вин почувствовал запах ее волос – цветущей вишни – и легкий цветочный аромат ее духов.

Его сердце сильно забилось. Он боялся, что если прикоснется к ней, то тут же взорвется.

– Я приготовила ужин, – проворковала она. – Пасту. Она еще горячая. – Скарлетт скромно посмотрела на него из-под черной завесы ресниц и уперлась рукой в свое кремовое бедро.

Вин судорожно начал развязывать галстук. Кокетливый взгляд Скарлетт сменился взглядом испуганной лани. Она слегка попятилась. Но он не собирался позволить ей ускользнуть.

Было уже слишком поздно.

Он схватил ее за запястья и грубо придвинул к холодной каменной стене.

– Какое еще горячее блюдо ты для меня приготовила?

– Вин, – выдохнула она, заглядывая ему в глаза. – Я кое-что хотела тебе сказать…

Но ему уже было не до разговоров. Не слушая, он нагнулся к Скарлетт и впился в ее губы хищным поцелуем. И почувствовал, как они мягко подались ему навстречу. Выпустив ее руки, Вин погрузил пальцы ей в волосы и запрокинул ее голову назад, чтобы углубить поцелуй. Она вздохнула, обхватила его за плечи, притянула к себе. Он стал гладить ее бока, не прикрытые аккуратным фартучком. Когда кончики пальцев касались ее теплой шелковистой кожи бедер, изящной талии и пышной груди, его пробирала дрожь. Скарлетт привстала на цыпочки, целуя его в ответ с не меньшей жадностью. Он обхватил ладонями мягкие округлости ее ягодиц, ощущая ее сладостный жар…

Глухо зарычав, он поднял Скарлетт, прижал к стене, а она ногами обвила его бедра. Его напряженную горячую плоть отделяли от Скарлетт только его брюки и ее фартучек.

Одной рукой поддерживая ее снизу – от наслаждения у него перехватывало дыхание, – он другой развязал пояс на фартучке. Сорвав с нее кружевную тряпочку, бросил ее на каменный пол.

Отсветы пламени камина играли на ее кремовой коже, на груди, с упругими красными сосками, на длинных рыжих волосах. Пунцовые губы припухли от его поцелуя.

Пока он целовал ее, его тело содрогалось от желания. Он с трудом сдерживал себя. Это был первый раз, когда они занимались любовью как муж и жена, первый раз после рождения ребенка. Следовало не спешить. Отнести ее наверх в роскошную спальню, на удобную королевскую кровать. Быть нежным. Растянуть время…

Она оторвалась от его губ и теснее прильнула к нему. Его обдало ее теплым дыханием. Губы защекотали ему чувствительную мочку уха, когда она прошептала три коротких слова.

Он не сразу понял смысл сказанного. Резко втянув в себя воздух, он заглянул ей в глаза.

– Я люблю тебя, – повторила она, словно эти слова копились так долго, что она больше не могла держать их в себе. Она, вся дрожа, обхватила ладонями его покрытый щетиной подбородок.

Он потерял последние остатки самообладания и рванул с себя свои сшитые на заказ брюки с такой силой, что отлетела пуговица. Резко дернул вниз молнию, разрывая ткань.

Поддерживая ее снизу, он раздвинул ей бедра и одним движением вошел в нее напряженной твердой плотью.

Ахнув, она схватилась за его плечи. Он вошел еще раз, медленнее. Она откинула назад голову, зажмурилась, охваченная жгучим желанием.

Он не отрываясь смотрел на ее лицо, выражавшее восторженный экстаз, и его наслаждение нарастало с каждой секундой. Сдерживать себя ему сейчас было немыслимо трудно, он мучительно жаждал в стремительном порыве взорваться внутри ее. Она глубоко впилась ему в плечи ногтями.

Ее легкий шепот все еще звучал у него в ушах. В его сердце. «Я люблю тебя».

Он заставил себя замереть, сдержаться, выйти из нее, но тут же снова ее наполнил, медленно. Он почувствовал, как она подалась вперед бедрами ему навстречу, впуская его глубже в себя. Она перестала дышать и внезапно запрокинула назад голову, выкрикнув его имя.

Когда он услышал, как она кричит от наслаждения, то больше уже не мог ничего поделать с собой – ворвался в нее стремительно и с рычанием, перешедшим в ответный крик, взорвался внутри ее с таким диким наслаждением, что на мгновение потерял сознание.

Но тут же пришел в себя от чувства, переполнившего его с такой силой, что отвергнуть или подавить его было невозможно.

– Я люблю тебя.

Он не узнал этот голос, глухой, болезненно беззащитный. А Скарлетт, все еще не выпускавшая его плечи, вдруг посмотрела на него с выражением такого безграничного счастья, какого ему не приходилось еще видеть на человеческом лице.

И Вин понял, со смесью радости и ужаса, что голос этот был его собственный.

Глава 10

В рождественское утро Скарлетт проснулась с улыбкой на лице. Она услышала, как в детской тихо захныкал проголодавшийся малыш. Она взглянула на спящего рядом мужа и засияла от счастья.

Она любила его. А он любил ее.

Большое спасибо Интернету! Безумный совет сработал лучше, чем она ожидала. После того, как Вин так грубо овладел ею у стены, после того, как сказал, что любит ее, он нежно закутал ее трепещущее тело в свой пиджак, и они пошли на просторную обновленную кухню, чтобы съесть приготовленный ею ужин, домашний хлеб и fettuccine alla carbonara. И пока они сидели на кухне, он все смотрел и смотрел на нее своими темными непроницаемыми глазами, и Скарлетт знала только, что никогда еще не была так счастлива.

Он любил ее.

После ужина он протянул руку и повел ее наверх. В темноте спальни он молча разделся, и они легли в кровать, и там он снова занялся с ней любовью, но на этот раз с захватывающей дух нежностью.

Он любил ее.

И губы Скарлетт снова и снова повторяли эти слова, упиваясь их сладостью.

Она тихо, чтобы не разбудить мужа, выскользнула из-под одеяла, накинула белый халатик, прошла в детскую и бережно вынула из кроватки двухмесячного сына. Усевшись с ним в кресло-качалку, она покормила его и снова убаюкала. Увидев, что Нико вот-вот заснет, она положила его назад в кроватку.

Потом подошла к окну, чтобы посмотреть на холодный хмурый рассвет, встававший над Римом.

Никогда она не была так счастлива. Ступая на цыпочках по мягкому ковру, устилавшему деревянный пол, она вернулась в спальню, в необъятную кровать, где спал ее муж. Закрыв глаза, она прижалась щекой к его голой спине и снова заснула.

Ее разбудил шум. Скарлетт открыла глаза и по золотистым лучам солнца, пробившимся сквозь жалюзи, поняла, что утро уже в разгаре. Она сонно поморгала и улыбнулась.

– Счастливого Рождества.

Еще поморгав, она увидела, что Вин стоит на другом конце комнаты.

– Что ты делаешь?

– Собираю вещи, – ответил он резко, запихивая одежду в открытый чемодан. Он был уже полностью одет в черные брюки, белую рубашку, черный жилет и красный галстук.

– Я вижу, но зачем?

– Я уезжаю по делу… Прямо сейчас.

– Что? – Она резко села на кровати. – Но твои родители ждут, что мы приедем к ним в Тоскану с малышом…

– Не получится, – отрезал он. – Я узнал сейчас, что Сальваторе Калабрезе улетел в Токио, чтобы заключить сделку с другой компанией. Это мой последний шанс уговорить его передумать.

– Но ты не можешь уехать сейчас! – Скарлетт с трудом сдержала волнение. – Сегодня ведь Рождество!

Он круто повернулся к ней.

– Чего ты от меня ждешь, Скарлетт? – спросил он едко. – Что я принесу в жертву мою компанию, будущее нашего сына, буду сидеть здесь все праздники и играть с тобой в счастливую семью?

Да, именно этого Скарлетт и ждала. Вин окинул ее долгим взглядом и снова отвернулся.

– Не знаю, сколько времени займут переговоры. Несколько дней, а может, и недель.

– Так ты и к Новому году не вернешься?

– У тебя тоже будет чем заняться. Паковать вещи, свои и малыша. Мы переезжаем в Нью-Йорк.

– О чем ты говоришь? Мы живем здесь. В Риме!

– Когда мы вернемся в Нью-Йорк, – продолжал Вин непреклонно, – я хочу сделать повторный тест на отцовство.

Скарлетт резко втянула в себя воздух и откинулась на подушку.

– Зачем делать это снова?

– Я хочу быть уверен, – пожал он плечами.

– Зачем? – Скарлетт, которой совсем была несвойственна агрессия, едва удерживалась от желания вскочить с постели и залепить ему пощечину. – Сколько еще тестов тебе понадобится? Со сколькими мужчинами, по-твоему, я спала? Ты считаешь меня законченной лгуньей?

– Это законный интерес. Меня уже обманывали.

– Но не я.

– Другие, – согласился он и мрачно сверкнул на нее глазами. – Мне не нравится, что ты разговариваешь со мной таким враждебным тоном.

– Враждебным? Ты еще не знаешь, какой я могу быть враждебной.

Она выбралась из постели, перебежала через комнату, схватила белый пушистый халатик.

– Нико два месяца, в октябре мы поженились, и ты вдруг усомнился, что это твой сын.

– Скарлетт…

– Иди к черту!

Он схватил ее за руки.

– Прекрати!

– Не прекращу. – Она тяжело перевела дыхание и взглянула на него пылающими от гнева глазами. – Ночью ты сказал, что любишь меня, но теперь почему-то вдруг захотел, чтобы я тебя возненавидела. Почему, Вин?

– Я хочу, чтобы к моему возвращению из Токио в Нью-Йорк ты ждала меня в моем пентхаусе.

– Ах, ты хочешь? – вспыхнула она. – Давай угадаю. Мы в тот же день отправимся с Нико к твоему доктору, с которым ты уже договорился, чтобы сделать еще ряд тестов на отцовство. – Ее всю трясло от негодования. – Я, кажется, начинаю думать, что ты хочешь, чтобы он оказался не твоим сыном!

– Неправда, и ты это знаешь, – процедил он. – Я полмира проехал, чтобы разыскать тебя. Я прямо высказываю свое желание – я хочу, чтобы вы оба прилетели в Нью-Йорк. Ларсон будет сопровождать вас с Нико повсюду за пределами дома. Я не шучу, Скарлетт.

– А я уже говорила, что по горло сыта твоими дурацкими телохранителями. Тут Рим! Кто, по-твоему, может на нас напасть?

– На меня напали как-то на Манхэттене. Средь бела дня.

– Что? – выдохнула она.

– Мне было семнадцать. Легкая добыча. Какой-то тип позарился на мой бумажник. Из-за двадцати баксов я попал в больницу. – Он в упор посмотрел на нее. – А когда вышел оттуда, то научился боевым приемам. А когда стал миллионером, то еще и нанял охрану. – Он стиснул челюсти. – Я защищаю то, что принадлежит мне, Скарлетт.

– Мне жаль, конечно, что с тобой такое случилось, но это было давно, а Рим очень безопасный город…

– Я пришлю за вами самолет, – непреклонно продолжал он. – Я рассчитываю, что в конце недели вы с Нико будете уже в пути.

– Мы никуда не полетим! Ни я, ни Нико больше никогда не сядем в эту смертельную ловушку.

– Давай уже проясним этот вопрос до конца, – сказал он. – Ты считаешь, что моя авиакомпания стоимостью миллиарды долларов состоит из смертельных ловушек. Ты не соглашаешься жить в Нью-Йорке. Ты намерена пренебречь моим пожеланием, отказываясь от телохранителя, которого я для тебя нанял, подвергая таким образом себя и Нико постоянному риску.

– Ты в самом деле понял меня правильно.

– Ты настолько не уважаешь мои желания? Мой авторитет?

– Зачем я стану тебя слушать, если ты ясно дал понять, что мои желания для тебя пустой звук? Я не хочу уезжать из Рима. Я учу итальянский. У меня появились здесь друзья. Твои родители живут в нескольких часах езды отсюда. В будущем месяце свадьба твоей сестры!

– Мы можем послать ей цветы из Нью-Йорка.

– Ты говоришь серьезно? Ведь она твоя сестра.

– На что ты рассчитывала, Скарлетт? Что мы останемся здесь навсегда?

Она выговорила с трудом, преодолевая комок в горле:

– Здесь наш дом.

– Дом? – Он обвел взглядом роскошную уютную спальню и скептически рассмеялся: – Это место – не мой дом. Здесь я был несчастным ребенком, которым манипулировали взрослые. Моя компания находится в Нью-Йорке.

– У меня с Нью-Йорком не связано никаких хороших воспоминаний. Ни единого.

– У тебя остались же там какие-нибудь друзья.

– Блайс Фолкнер?

– Его уже нет в Нью-Йорке. Начальник моей службы безопасности сообщил, что, оставшись без денег и жилья, он сбежал оттуда, как крыса. Так что беспокоиться тебе не о чем.

– Конечно, не о чем. Ведь я не там живу.

Их прервал стук в дверь. В спальню уныло вошел телохранитель, чтобы взять чемодан Вина. Скарлетт сердито повернулась к мужу:

– Ты заставил Беппо сегодня работать? Он же собирался сделать предложение своей девушке! – Она виновато взглянула на парня: – Мне страшно жаль…

– Va bene, signora, – пробормотал тот.

Вин, не обращая внимания на Беппо, обжег ее свирепым взглядом.

– Меня начинает утомлять твоя постоянная критика.

– Ну конечно. Я же должна трепетать и подчиняться.

– Ты извращаешь мои слова.

– Кто я вообще такая, если не твой равноправный партнер? Твоя экономка? Нянька? А может, я просто твоя шлюха?

Она с удовлетворением отметила, как он изумленно раскрыл глаза.

– Ты моя жена. Мать моего ребенка.

– Тогда как ты можешь быть таким бесчувственным? Ты говорил, что любишь меня!

Вин мрачно взглянул на Беппо, который как раз выносил из спальни чемодан, притворяясь слепым и глухим.

– Я просто объясняю тебе, что будет дальше. Ты с ребенком прилетишь в Нью-Йорк на будущей неделе. И приготовишься к новому тесту на отцовство.

Он твердыми шагами вышел из спальни и захлопнул за собой дверь. Разбуженный стуком, Нико проснулся в детской и заплакал. Охваченная яростью, она выбежала на лестничную площадку.

– Мы никуда не поедем! – крикнула она, перегнувшись через перила. – Ты нас не заставишь!

Услышав шум отъезжавшей машины, Скарлетт бессильно опустилась на ступеньку. По ее щекам струились слезы.

Как могло все так быстро разрушиться?

Он не любил ее. Все ее мечты рухнули. Скарлетт закрыла лицо руками, подавляя рыдания.

Услышав плач ребенка, она глубоко вдохнула, вытерла глаза и встала, надеясь, что, успокаивая плачущего Нико, сможет как-то успокоиться и сама.

Стоя у стеклянной стены бара, расположенного на последнем этаже сверхсовременного токийского отеля, Вин невидящим взглядом смотрел на раскинувшуюся внизу панораму города от Радужного моста через Токийский залив до садов Хамарикью. Ночное небо с высоты тридцатого этажа поражало великолепием.

Вин сделал еще один глоток шотландского виски и поставил бокал на зеркальную стойку. И оперся головой на ладонь, чувствуя невыразимую усталость.

Прошло уже две недели после их последнего разговора со Скарлетт. Он две недели не видел сына, который за свою коротенькую жизнь уже, конечно, отвык от своего папы. Вин ощущал мучительную боль и пустоту в сердце.

Он пытался убедить себя, что дело того стоило. Потому что «Средиземноморские авиалинии» теперь принадлежали ему.

Позади была тяжелая борьба с достойным противником, с гораздо более крупной компанией. Но на Сальваторе Калабрезе произвело впечатление то, что Вин покинул жену и новорожденного сына в Рождество и пожертвовал также новогодним праздником, чтобы участвовать в переговорах. Последние две недели Вин безвылазно сидел в этом отеле вместе с юристами.

Но дело было сделано. Час назад они подписали бумаги. Теперь «Средиземноморские авиалинии» стали частью компании «Небесный мир».

Вин победил.

Но почему же он не чувствовал себя счастливым?

Сидя на высоком табурете у барной стойки, он попытался стряхнуть с себя свое неподвластное логике настроение. Скарлетт все еще оставалась в Риме, упрямо игнорируя его желание. Она продолжала жить прежней жизнью, заботилась о ребенке и доме, помогала его семье готовиться к предстоящей свадьбе его сестры.

Его так называемой сестры.

Его так называемой семье.

Вину физически тяжело было находиться в обществе Борджи, несмотря на их любовь к нему, а точнее, из-за их любви к нему. Если они узнают, что он на самом деле не сын Джузеппе, что Бьянка лгала ему, использовала его на протяжении всего детства Вина, их любовь сама собой иссякнет.

С Римом покончено. В этом городе его вынуждали испытывать чувства, которые он не хотел испытывать.

Особенно к Скарлетт.

Он стиснул в руках бокал.

Через десять минут после того, как Вин покинул Рим, со все еще звеневшими в ушах обвинениями Скарлетт, он с холодной головой позвонил своим юристам и велел подготовить брачный контракт.

Это следовало сделать еще несколько недель назад. Но после их свадьбы, после рождения сына часть его души воспротивилась плану, имевшему цель предать Скарлетт. Он сознавал, что, если обманом заставит ее подписать брачный контракт, она его возненавидит.

Он проявил слабость. Откладывать было ошибкой. Конечно же необходимо заставить Скарлетт как можно скорее подписать брачный контракт. Иначе Скарлетт будет продолжать беспечно игнорировать его требование ходить повсюду только с охраной. Она не знает, что перед тем, как исчезнуть из Нью-Йорка, Блайс Фолкнер произнес в его адрес угрозу: «Ты лишишься более дорогого, Борджи».

Но Вин не считал нужным рассказывать об этом своей жене.

Она сама виновата, раз решила ему противоречить.

Тогда в сочельник, в ее объятиях, он чувствовал себя безрассудно счастливым.

Проснувшись холодным рождественским утром, он посмотрел на спящую рядом с доверчивой улыбкой на прелестном лице жену. И на мгновение его снова переполнило счастье. Но тут же грудь сдавил удушливый страх, еще более сильный, чем в день их свадьбы.

Счастье приводит к утрате. К боли. А радости любви заканчиваются всегда одинаково: предательством или смертью.

Он давно решил, что никогда никого не полюбит. Никогда не даст другому человеку власть над собой.

И что же теперь?

«Я люблю тебя».

Он вспомнил, как задрожал, услышав слова, сказанные Скарлетт. И когда услышал, что сам произнес эти слова.

«Я люблю тебя».

Но Вин сердито прогнал непрошеные воспоминания.

Он не будет об этом думать. И любовь Скарлетт к нему испарится, вместе с ее доверием, после того, как он обманом заставит ее подписать брачный контракт. Она его возненавидит.

Вот и хорошо.

Помрачнев еще больше, он сделал глоток виски. Без любви все сразу станет проще. Потому что ему не нравились чувства, которые Скарлетт заставляла его испытывать.

Желание, когда он думал о ней.

Бессилие, когда она сопротивлялась его планам.

Страх, когда он представлял свою жизнь без нее.

Этому пора положить конец.

Опершись на локоть, он безучастно смотрел на панораму ночного Токио. Он вернется в Рим, якобы на свадьбу Марии, с брачным контрактом в кармане. И заставит Скарлетт его подписать. И тогда…

– Борджи? Не ожидал найти тебя здесь.

Кто-то сзади сильно хлопнул его по плечу, заставив вздрогнуть. Оглянувшись, он увидел Сальваторе Калабрезе, все в том же стильном костюме и ярком галстуке, в которых тот подписал документы о продаже Средиземноморской авиакомпании.

– Здравствуйте, Калабрезе.

Пожилой господин сел на соседний табурет к сверкающей стойке бара и, сделав знак бармену, продолжал:

– Я рад, что ты наконец собрался и доказал мне, что ты – самый подходящий человек, чтобы руководить моей компанией.

– Я тоже рад. – Мечтая, чтобы он поскорее ушел, Вин принялся разглядывать кубики льда в своем бокале – прозрачные и аккуратные, как все в этом баре, этом отеле, этом прекрасном городе.

Калабрезе взял свой бокал у бармена и снова утвердился на гладком кожаном сиденье.

– Ты получил ценный урок. Никогда не ставь семью на первое место, парень. Послушай знающего человека.

Вин подумал, что тут он прав: Калабрезе практически не общался со своими тремя бывшими женами и четырьмя детьми и никогда не видел своего единственного внука.

Седовласый бизнесмен положил несколько купюр на отполированную стойку, добавив щедрые чаевые, и благосклонно посмотрел на Вина:

– Я уверен, ты приведешь «Средиземноморские авиалинии» к процветанию.

– Я намерен так и сделать. – Вин придумывал, как бы поскорее отделаться от него, чтобы заказать себе вторую порцию виски и спокойно ее выпить.

– Что касается меня, то я собираюсь какое-то время пожить в свое удовольствие. – Калабрезе взял свой бокал с мартини и обвел взглядом зал. – Может быть, снова женюсь. На какой-нибудь из этих цыпочек.

Проследив за его взглядом, Вин увидел двух молоденьких моделей – яркую блондинку и смуглую брюнетку, которые сидели на белом кожаном диване у окна, спиной к панораме города. Девушки захихикали, закатили глаза и зашептали что-то друг другу.

– Вы снова хотите жениться? – изумился Вин.

– А почему бы нет? Жена обходится дешевле, чем любовница. Если она подписала брачный контракт. Всегда заставляй их подписывать, мой тебе совет. – Он подмигнул. – Если не в этот раз, так в следующий.

Вин смотрел, как Калабрезе поднялся с табурета и направился к девушкам, с бокалом в высоко поднятой руке. Вин скользнул взглядом по лежащему на стойке портфелю, и у него сжался желудок. Он яростно сказал себе, что нисколько не похож на Калабрезе. Ими движут абсолютно разные побуждения.

Но, вылетев из Токио на своем самолете, Вин так и не смог заснуть ни минуты.

В Риме его встретил серый январский день. Праздники закончились, остался лишь бодрящий зимний холод.

В аэропорту его ждала машина. Подъезжая к вилле, Вин сжал зубы, гадая, что его там ждет.

Долго ему гадать не пришлось.

– Вин! – Скарлетт выбежала на верхнюю площадку лестницы. Лицо, обрамленное ярко-рыжими волосами, показалось ему необычно бледным, глаза сияли, как изумруды. На ней были простенькая светлая блузка и домашние брюки, но он заново испытал потрясение от ее красоты. Он остановился, приготовившись выслушать гневные слова.

К его удивлению, она сбежала вниз по лестнице и бросилась ему на шею.

– Как я рада, что ты вернулся! – прошептала она. Прикосновение ее тела, его тепло было словно глоток свежего воздуха, после того как он сам не подозревал, что задыхается.

Вин жадно втянул в себя запахи цветущей вишни, нежных весенних цветов.

Она разомкнула объятия. В полумраке холла ее глаза ярко блестели.

– Я все время думала о нашей ссоре. Я была… я была так… Не права. Я была не права, – договорила она твердо.

Ее признание потрясло его. Сам Вин никогда бы не признался, что в чем-то не прав. Даже если бы и был на самом деле.

– Насчет чего?

– Насчет Нью-Йорка. – Она неуверенно улыбнулась. – Прав ты. Там у тебя головной офис. Получается, что я требовала… – она засмеялась, – чтобы сотни твоих сотрудников снялись с места вместе с семьями и перебрались в Рим только потому, что мне здесь нравится! – Она перевела дыхание и снова попыталась улыбнуться. – Я вела себя как эгоистка. А еще утверждала, что мы равноправные партнеры. Так что. нам надо еще раз все обсудить. Я все-таки не хочу лететь самолетом, но, может быть, можно будет доплыть на корабле.

Ведь ты согласен, что брак – искусство компромисса?

– Да, – солгал он.

– Но, – она снова робко улыбнулась, – я уверена, что тебе не терпится взглянуть на Нико.

– Да. – Что на этот раз было чистой правдой.

Она взяла его за руку и повела наверх. Войдя в детскую, Вин подошел к кроватке сына. Он услышал его тихое посапывание, увидел, как поднимается и опускается маленькая грудка. Нико. Его драгоценный малыш. Он здесь, он цел и невредим. Ребенок уже изменился, он успел вырасти за эти две недели. А Вин так долго отсутствовал!

Больше этого не будет.

Он перевел взгляд на Скарлетт. Только один человек может успешно позаботиться о его жизни, его семье, его ребенке – он сам.

Он напомнил себе, что цель оправдывает средства. Сначала Скарлетт будет в ярости, но в конце концов скажет ему спасибо.

Или не скажет? Но он все равно вернется к своей прежней упорядоченной жизни, избавится от хаоса и буйных эмоций, которые она в нее внесла.

Ему нужно только снова вернуть ее доверие, успокоить ее, задобрить. Она ослабит бдительность, и тогда он подсунет ей брачный контракт, написанный на итальянском, который даст ему право единолично принимать решения.

Любовь к нему Скарлетт была ее слабостью.

А что касается его чувств – он не даст им ходу.

Побеждает тот, кто меньше любит.

– Я скучал по тебе, Скарлетт. – Он окинул ее таким чувственным взглядом, что она покраснела до корней волос. Прекрасно. – Я клянусь тебе, – добавил он тихо, – что мы никогда больше не расстанемся надолго.

Она радостно улыбнулась, не догадываясь о его темных замыслах. Он взял ее руку, пощекотал большим пальцем ее ладонь, поцеловал тыльную сторону кисти и почувствовал, как Скарлетт дрожит.

Скоро она не сможет ему противиться, игнорировать его требования. Его решения автоматически будут исполняться. Ей придется преодолеть смехотворную боязнь самолетов и путешествовать с ним, когда ему понадобится. Это будет только благом для их семьи, для их брака. Жаркая волна пробежала по его телу, когда он посмотрел на изгиб ее белой шейки, на очертания полной груди под просторной блузкой.

Скоро у нее не будет другого выхода, как только повиноваться ему. В его доме. В его постели. Она будет во всем ему послушна. Как и следует тому быть.

Глава 11

Вин вернулся из Токио другим, и Скарлетт никак не могла понять, что именно в нем изменилось.

Последний раз в постели, в канун Рождества, все между ними произошло бурно, страстно, бесконтрольно. Даже когда Вин сдерживал себя и стремился быть нежным, его лицо все равно выражало безудержную страсть.

Но после его возвращения из Токио Скарлетт почувствовала в нем непонятное отчуждение. Даже когда он улыбался ей, обнимал ее, целовал, и его темные глаза обещали несказанное наслаждение – даже в эти мгновения в них читалась какая-то тайная мысль.

Что он скрывал от нее?

Или она все выдумывала?

Весь день это не давало ей покоя: и когда они играли с Нико, и когда собирались вечером в ресторан. Она заговорила было о переезде в Нью-Йорк, но Вин сказал, что не хочет пока это обсуждать.

– Сегодня я хочу только наслаждаться общением с тобой, cara.

Вечером они шли на ужин, который его сестра устраивала после репетиции свадьбы в уютном ресторане недалеко от Пьяцца Навона. Джузеппе, Джейн и Мария очень обрадовались его возвращению. Они тоже ужасно скучали без него. Когда Скарлетт в разгар ужина встала и подняла тост за успех его сделки в Токио, раздались аплодисменты и приветственные восклицания.

Вин кивнул со смущенным видом. После всех затраченных им трудов ради приобретения Средиземноморской авиакомпании его мальчишеская скромность показалась ей трогательной и заставила еще больше им гордиться. И любить его еще сильнее.

После того как они вернулись домой и Вин сам уложил спящего Нико в его кроватку, он отнес в их супружескую спальню и Скарлетт. И она упивалась теплом его тела, его близостью, его силой.

Ей страшно не хватало его эти две недели. И зависимость от него пугала ее.

На этот раз Вин в постели был ласков, бережен и неотрывно смотрел ей в глаза. Но его глаза оставались странно отрешенными.

Он прикасался к ней так, словно его пальцы хотели сообщить ей нечто такое, что он не мог выразить словами. Она пыталась угадать что? Он раскаивается? Сожалеет об их ссоре, которая наполнила ее сердце такой горечью!

Может быть, Вин хотел ей сказать, что не лгал, когда признался ей в любви?

Всю ночь он не выпускал ее из объятий, чего не бывало прежде. Уютно свернувшись в кольце его сильных рук, Скарлетт чувствовала себя надежно защищенной от всех невзгод и в конце концов решила, что все фантазирует, создает проблемы там, где их нет. Они муж и жена, они идут вместе по жизни. И любят друг друга.

Впервые за две недели она проснулась с улыбкой. Она услышала за окном пение птиц и потянулась, зевнув, чувствуя восхитительную насыщенность во всем теле. Разве она могла не испытывать счастья? Вин вернулся домой. А сегодня – свадьба Марии. Какие бы противоречия ни возникали между ней и Вином, они их преодолеют. Может быть, можно полгода жить в Риме, а полгода в Нью-Йорке.

Она взглянула на другую половину кровати, но она была пуста.

Скарлетт уже хотела встать, но тут дверь спальни со щелчком отворилась. Вздрогнув, она увидела Вина – с полотенцем, обернутым вокруг талии, он входил в дверь, держа в руках поднос с завтраком и розой в маленькой вазочке.

– Ты приготовил мне завтрак? – изумилась она. – Но ты же так устал, вчера у тебя был долгий перелет…

– Именно. Я оставил тебя здесь с заботами о Нико, о свадьбе Марии, обо всем прочем. Теперь, для разнообразия, я позабочусь о тебе. – Он улыбнулся и поставил поднос ей на колени поверх белого стеганого одеяла. – Кстати, – небрежно сказал он, выпрямляясь, – я там кое-какие бумаги положил тебе подписать, они под розой.

Скарлетт, слегка нахмурившись, посмотрела на поднос:

– Что за бумаги?

– Так, пустяки. – Он пожал плечами. – Официальное подтверждение того, что ты моя жена. Для итальянских чиновников.

Она взглянула на верхний лист – он был на итальянском, и в нем точно говорилось что-то о жене Винсенто Борджи. Но она, несмотря на усиленные занятия итальянским, еще не была настолько сильна в нем, чтобы разобраться в официальной лексике. Скарлетт колебалась.

– Папа всегда говорил, что только дураки подписывают то, чего не понимают. Я хотела бы получить перевод.

– Конечно, когда захочешь, – охотно согласился он, выходя из комнаты. Минуту спустя он вернулся с кофейником и, подойдя к кровати, налил в фарфоровую чашку дымящийся кофе, потом щедро добавил сливки и сахар и поставил на поднос, нежно улыбаясь ей. – С сегодняшнего дня я стану лучше заботиться о тебе. Обращаться с тобой, как ты того заслуживаешь. Как с принцессой. Как с королевой.

Сердце Скарлетт сжалось от любви.

– Наслаждайся своим завтраком, cara. – Он еще раз улыбнулся. – Я пойду пока приму душ. Можешь присоединиться ко мне, если почувствуешь… – он дразняще вскинул бровь, – потребность.

Он засвистел какую-то песенку и, повернувшись к двери, сбросил полотенце на пол. Скарлетт приоткрыла рот от восхитительного вида мускулистых ягодиц своего мужа, исчезавшего за дверью. Ей понадобилось некоторое время, чтобы снова собраться с мыслями.

Она посмотрела на документы, думая о том, что ей предстояло сделать сегодня, до того как они отправятся на свадьбу Марии. Она так до сих пор и не решила, что наденет. Она хотела выглядеть подобающе на официальном мероприятии, хотела выказать уважение Марии и прочим членам семьи Вина. Но ее угнетала необходимость рыскать по шикарным римским модным магазинам в поисках чего-то подходящего. Она всегда считала себя простушкой. А надо бы еще найти юриста со знанием английского, чтобы перевести итальянский текст и получить у него консультацию! Еще одна тягостная задача, и слишком уж много их на сегодня.

Но ведь она жена Вина, мать его ребенка. В радости и горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Если она искренне верит в то, что они равноправные партнеры, зачем относиться к нему с подозрением? Она не хотела быть мнительной. Хотела доверять ему полностью.

Да будет так. И точка.

Облегченно улыбнувшись, Скарлетт быстро подписала бумаги с изящным росчерком и принялась за вкусный завтрак. Она заканчивала круассан с миндалем, когда услышала, как в детской захныкал Нико. Она принесла его в спальню и занялась им, а тут и Вин вернулся из душа в белом махровом халате, с мокрыми волосами и мерцающими, как тлеющие угли, черными глазами.

– Тебе понравился завтрак, cara?

– Безумно. Спасибо тебе. – Она протянула ему подписанные документы. – Все готово.

В глубине его глаз вспыхнул темный огонь. Он подошел к ней и аккуратно взял у нее бумаги. Увидев подпись, поцеловал ее в висок и сказал тихо:

– Спасибо, Скарлетт.

– Не за что, – улыбнулась она и тут же вздохнула: – Если бы я могла так же легко решить проблему, в чем пойти сегодня на свадьбу!

Он широко улыбнулся:

– С этим я точно могу тебе помочь.

Он сделал только один телефонный звонок, и все разрешилось. Он вызвал на виллу целую группу стилистов. А после полудня прибыли еще маникюрша, парикмахер и визажист. Пока Нико в своей колясочке лепетал и пытался схватить висевшие перед ним мягкие игрушки, а Скарлетт рядом с ним отпивала маленькими глотками минеральную воду, стилисты демонстрировали ей десятки разных платьев, одно изысканнее другого.

Вдруг она увидела платье, от которого у нее перехватило дыхание, – длинное, сапфирово-голубое. Скарлетт померила его, и в нем ее фигура приобрела форму песочных часов, а особенно с бюстгальтером, подчеркивающим грудь, – сама бы она себе такой откровенный никогда не купила. Грудь в нем стала высокой и пышной, с глубокой ложбинкой в низком вырезе платья. Парикмахер собрал ее рыжие волосы в элегантный узел, визажист покрасила губы в алый цвет, на веки наложила легкие тени. Когда Скарлетт наконец увидела себя в зеркале, то ахнула. Она едва узнала саму себя.

– Belissima! – воскликнул парикмахер, энергично целуя кончики пальцев.

Скарлетт покраснела.

Вин сказал, что будет обращаться с ней как с принцессой, и сейчас она сама чувствовала себя принцессой. Она взволнованно повернулась к Вильгельмине, которая держала малыша на руках. Подруга матери уже давно стала и ей лучшей подругой.

– Что вы скажете?

Экономка оценивающе оглядела ее и улыбнулась:

– Детка, я думаю, что твой муж лопнет от гордости.

Скарлетт надеялась, что она окажется права, и Вин не решит, что его жена похожа на замарашку, разрядившуюся в пух и прах, чтобы изобразить из себя искушенную, эффектную светскую даму.

Поцеловав щечки ребенка, которые день ото дня становились все круглее, Скарлетт, заранее трепеща, вышла в коридор, гадая, что скажет Вин, когда увидит ее. Но остановилась на площадке лестницы, потому что вдруг услышала, как снизу донеслись слова:

– Блайс Фолкнер…

Вин и его помощник увидели ее и в ту же секунду замолчали. Почему они говорят об этом ужасном человеке?

Она двинулась вниз по лестнице, осторожно держась за перила, чтобы не споткнуться на своих четырехдюймовых каблуках, и увидела, как глаза мужа раскрываются все шире. Он встретил ее у подножия лестницы.

– Ты ослепительна, – тихо произнес он, чтобы не услышал его помощник. Взяв ее за руку, он прошептал: – Забудем о свадьбе. Пойдем лучше наверх.

Она зарделась от удовольствия, но тут же вспомнила:

– Вы разговаривали о Блайсе Фолкнере?

Вин быстро покачал головой, но Эрнест, его помощник, откликнулся первым:

– Мы так и не смогли напасть на его след, с тех пор как он уехал из Нью-Йорка.

– Напасть на его след? Что это значит?

Вин бросил на помощника свирепый взгляд и поцеловал ей ладонь. Она вздрогнула от прикосновения его чувственных губ к своей коже.

– Беспокоиться не о чем, скорее всего, ему просто стыдно показаться на людях. Топит свое горе в какой-нибудь канаве. – Он посмотрел на нее. – Скарлетт, ты потрясающая красавица.

Она еще больше раскраснелась.

– Спасибо. Э-э… ты тоже хорошо выглядишь.

Ее похвала была сильно преуменьшена. На нем был великолепно сшитый черный смокинг, выгодно подчеркивающий его спортивную фигуру, мускулистые плечи и узкую талию. На красивом лице выделялись темные выразительные глаза, скулами и подбородком можно было резать алмазы. Но он был красив не только внешне. Посторонний человек мог счесть его высокомерным, но Скарлетт знала его сердце, его великодушие, его любовь к семье. Именно это она любила в нем.

Нахмурившись, Вин склонил голову набок:

– Тебе не хватает только одного.

– Чего же?

Он взял со столика лежавший там черный бархатный футляр, достал сверкающее бриллиантовое колье и осторожно застегнул на ее шее. Скарлетт ахнула, когда почувствовала тяжесть и холод бриллиантов. Вин поцеловал ее в изгиб шеи, и ее бросило в жар.

– Спасибо, – прошептала она.

– Теперь можно идти, – сказал Вин.

Они поцеловали Нико, оставив его в надежных добрых руках Вильгельмины, и вышли в вечернюю прохладу. Вин нежно закутал ее в серебристый палантин, и они прошли через мощеный дворик к машине. Ворота распахнулись на улицу, и шофер помчал их к палаццо. Второй автомобиль с охранниками ехал следом.

Зимняя свадьбы Марии и Луки была потрясающе красива, повсюду горели свечи, белые цветы украшали блистающий позолотой приемный зал палаццо. Когда Джузеппе вел дочь к алтарю, на ее глазах блестели слезы. Джейн же расплакалась по-настоящему. Скарлетт смотрела, как молодая пара произносит клятвы верности, и сердце ее переполнила радость. Она посмотрела на мужа, сидевшего рядом, и ощутила, как ее со всех сторон окружает любовь.

Потом все перешли в бальный зал, где накрыли столы для праздничного ужина. Новобрачные и их ближайшие родственники, в том числе Скарлетт и Вин, сели за стол, установленный на помосте. Скарлетт обняла Марию и Луку, Джузеппе и Джейн. Она слушала тосты, которые произносились за молодоженов, и пыталась понять их смысл. И наслаждалась возможностью пить шампанское.

И все время она ловила на себе взгляд Вина – загадочный, чувственный. Он несколько раз украдкой целовал ее в голое плечо. Потом поцеловал в щеку, в губы. Она прислонилась к нему, упиваясь его близостью. Свадьба была великолепна, но ей уже хотелось поскорее вернуться домой…

– Нам очень будет вас не хватать, – сказал отец жениха, богатый бизнесмен, владелец этого палаццо, Вину, когда подали третье блюдо. – Мой сын втайне надеялся, что ваша жена даст Марии несколько уроков кулинарии.

– Папа! – с упреком воскликнул молодой муж.

– Лука! – Мария тряхнула головкой под воздушной белой вуалью, притворяясь, что сердится. – Если я научусь готовить, как мы сможем поддерживать ресторанный бизнес в нашей стране? Надо все-таки заботиться об экономике.

Но Скарлетт недоуменно взглянула на отца Марии.

– Как это будет его не хватать? – Она перевела испуганный взгляд на мужа: – Ты снова собираешься куда-то ехать?

– Я слышал, что вы переезжаете в Нью-Йорк, – сказал отец Луки. – И что вы даже уже сдали вашу виллу в долгосрочную аренду какому-то голливудскому актеру, а в Нью-Йорке купили двухэтажную квартиру за некую баснословную сумму. Я читал в газете. Неужели и правда за пятьдесят миллионов?

Скарлетт облегченно засмеялась.

– Боюсь, это какая-то путаница, синьор Фарро. Мы правда говорили о Нью-Йорке, но пока ничего не решили. И нашу виллу уж точно не сдали…

Но ее голос стих, когда она увидела лицо Вина. Сердце упало.

– Ты не должен был этого делать, – с трудом выговорила она. – Не посоветовавшись со мной… После всего, что я вложила в наш дом, ты не мог сдать его тайком от меня.

Лицо Вина ничего не выражало.

– Решение уже принято.

– Кем? – Скарлетт отодвинулась от него. – Тобой?

Улыбка сбежала с лиц новобрачных. Их родители обменялись тревожными взглядами. Гости за ближайшим столом обернулись, услышав, что говорят на повышенных тонах.

Вин сжал челюсти.

– Да, мной. Ты вела себя неразумно.

Она даже открыла рот от изумления.

– Неразумно?

– Я позволил тебе задержаться в Риме.

– Позволил?! – воскликнула она.

– До свадьбы Марии. Но я уже объяснил тебе, что мой генеральный офис находится в Нью-Йорке. Мы завтра же пакуем чемоданы и улетаем туда.

Остальные вещи нам перешлют. Это правда, что я купил новую двухэтажную квартиру, рядом с офисом и хорошими частными школами для Нико.

И Вин с довольным видом откинулся назад, словно ожидая похвал. Скарлетт лишилась дара речи.

– У нас уже есть дом, в Риме, – прошептала она.

– Тебе понравится Нью-Йорк еще больше, когда мы туда прилетим.

– Я ни за что не сяду в самолет!

Лицо Вина изменилось, он бросил на нее раздраженный взгляд.

– Тебе придется справиться с твоими страхами.

Его надменный тон окончательно вывел ее из себя.

– Нет и нет!

– У тебя все равно нет выбора. Ты…

– Дети, дети! – вмешался отец Вина, озабоченно глядя на них. – Скарлетт, милая, я уверен, что мой сын хотел сделать как лучше. Но если ты не хочешь покидать Рим, он не станет тебя принуждать. Он ведь добрый человек. Винсенто, сынок, скажи же ей, что…

Вин встал так резко, что его стул упал на пол помоста. Грохот прокатился эхом по внезапно смолкнувшему залу. Он отчеканил, глядя на Джузеппе ледяным взглядом:

– Перестань меня так называть. Я не твой сын.

Джузеппе испуганно взглянул на него. Мария и Джейн потрясенно отодвинулись назад. Вин скривил губы.

– Ты удивлялся, почему я двадцать лет не давал о себе знать? – спросил он тихо. – Незадолго до смерти матери, когда я спросил ее, можно ли мне жить с тобой в Тоскане, она рассмеялась мне в лицо. И сказала, что я родился в результате случайной ночи, которую она провела с каким-то музыкантом в Рио. Она лгала тебе, Джузеппе, – произнес он безжалостно, – чтобы тянуть из тебя деньги. И ты платил ей. Бездумно. Так же бездумно, как любил меня все это время. – Он медленно перевел взгляд на Джейн и Марию: – Так что не беритесь поучать меня. Вы мне не семья. – Он повернулся к Скарлетт, и глаза его были холодны, как лед. – Ты сделаешь, как я сказал. У тебя нет выбора. Ты подписала брачный контракт.

– Контракт? – Скарлетт еще не пришла в себя после его слов, что Джузеппе не его родной отец. И тут, наконец, поняла, о чем он говорит, и к ее горлу подступила тошнота. – Бумаги, которые ты дал мне утром…

Он быстро взглянул на сидевших в зале гостей и проговорил, понижая голос так, чтобы они не слышали:

– Я все время собирался заставить тебя подписать. Если не до свадьбы, то после.

Брачный контракт, которым он когда-то грозил ей! Документ, по которому он получал право распоряжаться жизнью ее и ребенка. И этот документ предоставлял ему опекунство над Нико, если он когда-нибудь вздумает с ней развестись. И она это подписала.

Мир Скарлетт стремительно рушился, летел в тартарары. Она поднялась со стула, в ужасе глядя на него. Потом схватила со стола свою сумочку, украшенную кристаллами Сваровски, развернулась на четырехдюймовых каблуках, проскользнула мимо официантов, как раз входивших в зал с новой порцией блюд. Выбегая из зала, она уже не могла сдерживаться – она зарыдала.

Как могла она совершить такую глупость?

Надо было слушаться не своих надежд, а своих опасений.

Не говори ему о ребенке.

Не делай тест на отцовство.

Не выходи за него замуж.

Не люби его.

И самое главное: всегда прочитывай то, что подписываешь.

Скарлетт яростно вытерла слезы, но они снова набежали, застилая глаза. Она, спотыкаясь, вышла в пустой коридор и увидела, что Беппо покинул свой пост у двери зала и следует за ней.

– Не смей ходить за мной! – крикнула она. Раньше Скарлетт ни разу не говорила с ним так грубо. Но теперь испытала мрачное удовлетворение, увидев, что он остановился с обидой на лице.

Она пробежала мимо охранника, дремавшего на стуле в холле, и вышла из дверей палаццо, в который входила совсем недавно такая счастливая, под руку с Вином. Тогда к дому один за другим подъезжали дорогие сверкающие автомобили с водителями. Теперь на улице было темно, холодно и пусто.

Дождик, моросивший весь день, перешел в тихий снегопад. По тротуару бежала маленькая собачка, принюхиваясь у подъездов. Скарлетт увидела поодаль силуэт бродяги, прислонившегося к стене. Она вздрогнула, когда холодные снежинки начали таять на ее обнаженных плечах. В спешке она забыла взять свой палантин. Но какое ей сейчас было дело до холода!

А ведь она была так счастлива. Скарлетт проглотила комок в горле. Счастлива со своим малышом. С настоящим собственным домом. С мужчиной, которого любила. Абсолютно, безусловно счастлива.

Но все оказалось иллюзией. Вин захлопнул свою западню.

Надо скорее бежать отсюда.

Скарлетт с глухо стучащим сердцем стояла на темной улице возле палаццо. Она увидела, как по улице в ее сторону едет такси. Можно остановить его, домчаться до виллы, схватить Нико и исчезнуть. Она знала как. Ей уже приходилось это делать.

Такси приближалось, и ее сердце колотилось все сильнее. Даже сейчас мысль о том, чтобы уйти от Вина и разлучить его с сыном, которого он любил, причиняла ей боль.

Скарлетт попыталась собраться с духом. Она сказала себе, что у нее нет другого выхода. И подняла руку, подзывая такси.

Свобода. Все детство свобода была самым главным словом в ее жизни. Драгоценной мечтой, за которой и теперь она должна следовать…

Она вдруг вспомнила лицо отца в тот день, когда ей исполнилось восемнадцать. Со слезами на глазах он объявил ей, что после всех этих лет, проведенных в бегах, он решил сдаться полиции.

– А как же свобода?! – воскликнула она.

– Мы никогда не были свободными, – сказал отец. – Я совершил огромную ошибку, Скарлетт. Я был трусом. Скрываясь все эти годы, я разрушил твою жизнь и жизнь твоей мамы. Но теперь конец. Теперь ты будешь свободной. – Он глубоко вздохнул. – Я поступаю так именно для того, чтобы ты была свободна.

– Signorina? – Таксист нетерпеливо смотрел на нее в открытое окно машины.

Скарлетт медленно опустила руку и покачала головой. И, замерев на месте, смотрела, как машина исчезает в конце улицы.

Однажды она уже убежала от Вина. Если Скарлетт убежит сейчас, лишит невинного младенца отца и начнет жизнь беглянки, она не пойдет по пути свободы. Ведь ее представление о свободе – это семья, надежный дом, стабильность и защищенность.

– Скарлетт!

Сзади раздался сердитый голос Вина, и она напрягла плечи, медленно перевела дыхание и обернулась. Он стоял перед ней, и мягкие снежные хлопья тихо опускались на тротуар. Было темно и холодно.

– Бесполезно пытаться бежать, – произнес он спокойно. – Брачный контракт дает мне право на полный контроль над жизнью сына. А поскольку я знаю, что ты никогда его не бросишь… – Он протянул руку и погладил ее по щеке. – Это дает мне возможность контролировать и тебя.

На мгновение ее охватили страх, раскаяние, ярость. Но она вспомнила об одной вещи, которая у нее оставалась.

Любовь.

Глубоко вздохнув, она вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза:

– Я никуда не убегаю. Я остаюсь здесь.

В его глазах промелькнуло удивление. Но он быстро овладел собой и насмешливо взглянул на нее:

– Замечательно.

– Но я не позволю тебе помыкать собой. – Она положила ладонь ему на руку. – Я люблю тебя, Вин. А ты любишь меня. В этом-то все и дело, ведь так?

– О чем ты толкуешь?

– Ты боишься любить меня.

Фыркнув, он убрал свою руку.

– Боюсь?

– Да, боишься. И ты постарался возвести между нами стену. – Она подошла ближе к нему, так что пар от их дыхания смешался. Она видела, как снежинки падают на его темные волосы, оседают на ресницах. – Но я не дам тебе этого сделать. Мы любим друг друга. Мы принадлежим друг другу.

– Ты подписала контракт. И изменить все равно ничего не сможешь.

– Ошибаешься. – Она протянула руку, ласково провела ладонью по его щеке и прошептала: – Я могу разоблачить перед всеми твой обман.

Его глаза широко раскрылись, он отпрянул от нее.

– И ты ничего мне не сделаешь, – продолжала она. – Не сможешь. Потому что любишь меня. А я люблю тебя.

– Перестань это повторять, – выдавил он хрипло, сжал кулаки и, повернувшись, двинулся назад, в палаццо, оставив Скарлетт стоять одну на тротуаре, на темной пустынной улице.

Она запрокинула лицо навстречу падавшему снегу, наслаждаясь мягкими холодными прикосновениями снежинок к разгоряченной коже.

Она не могла ошибиться. Не могла.

Но если она ошибается…

Позади нее раздались тяжелые шаги. Неужели это возвращается Вин, чтобы сказать, что передумал насчет брачного контракта? Она обернулась, охваченная надеждой. Но это был не муж. Тот неопрятного вида бродяга вышел из тени и теперь стоял перед ней.

Скарлетт смущенно попятилась.

– Я могу вам чем-то помочь?

Мужчина был одет в обноски, с отечным лицом. Он осклабился, и Скарлетт резко втянула в себя воздух, в ту же секунду узнав это лицо под слоем грязи.

– Да, Скарлетт. – Глаза на искаженном зловещей улыбкой лице Блайса Фолкнера казались совершенно безумными. – Можешь.

Вин вошел в палаццо, напряженно подняв плечи. Он сам не знал, куда направляется. Он был охвачен смятением, близким к панике. Словно требовалось срочно или спасаться бегством, или бросаться в драку.

Он не мог сражаться со Скарлетт, значит, оставалось бежать. Но он никогда в жизни не обращался в бегство.

Вин провел дрожащей рукой по волосам. Когда он сказал Скарлетт о брачном контракте, то полагал, что испытает торжество или хотя бы удовлетворение оттого, что ситуация перешла под его полный контроль. Но вместо этого, увидев, как счастье в глазах жены сменилось ужасом, он пережил физическое ощущение, которого никак не ожидал. Руки его сами собой сжались в кулаки. Он мгновенно захотел наказать, стереть с лица земли того, кто причинил ей боль.

Но винить было некого – только самого себя.

– Винсенто!

Вин резко остановился в сверкающем позолотой холле, увидев, что его ждет Джузеппе.

Только объяснений с так называемым отцом ему сейчас не хватало. Вин выругался про себя. Сейчас еще Джузеппе обрушит на него упреки, когда он и без того терзает сам себя.

– Ты что-то хотел? – выдавил он сквозь зубы.

Джузеппе подошел ближе. В своем парадном смокинге он выглядел очень представительно.

– Я хотел поговорить.

– Только, пожалуйста, покороче.

– Я всегда знал, что ты не мой родной сын. – Он смущенно улыбнулся. – Я был достаточно краток?

Вин ошеломленно посмотрел на него:

– Что?

Пожилой господин покачал головой:

– Винсенто, у твоей матери глаза были голубые, как у меня. Разве возможно, чтобы у нас родился ребенок с такими темными, как у тебя, глазами?

Эти слова потрясли Вина, который двадцать лет таил свою тайну.

– Но мать много лет брала у тебя деньги. Почему же ты не послал ее к черту, если я не твой сын?

– Потому что ты именно мой. – Он шагнул вперед. – С того момента, как я взял тебя, крошечного, на руки, я стал твоим отцом.

Вин ясно представил тот миг, когда сам впервые взял на руки новорожденного сына. Он еще ярко помнил это ощущение.

Джузеппе положил ему руки на плечи.

– Мне не было дела до того, что покажет анализ ДНК. Я любил тебя. Ты был и есть мой сын. И всегда им будешь.

Вин почувствовал, что у него кружится голова, словно он залпом выпил бокал шампанского. Пол под ним покачнулся.

Он страшно ошибался. Будучи уверен, что никогда ни в чем не ошибается, он оказался кругом не прав.

Он-то считал, что ничего не боится. А сам боялся целых двадцать лет.

Все эти годы он прятался от Джузеппе и Джейн, прятался от чувств, от жизни. Из-за чего? Из-за ничего не стоящей, никчемной тайны?

В своей сознательной жизни он стремился все контролировать и ни к кому не привязываться, чтобы никогда не испытать боль утраты. И когда он, сам того не желая, полюбил Скарлетт, это настолько его напугало, что он решил: нужно подчинить ее себе, сделать своей рабыней.

Да неужели он всерьез рассчитывал управлять ею с помощью какого-то листка бумаги? Перед ней он был абсолютно бессилен. И никакой брачный контракт на свете не мог это изменить.

«Я люблю тебя, Вин. А ты любишь меня. В этом-то все и дело, ведь так? Ты боишься любить меня».

Джузеппе печально вздохнул:

– Как жаль, что я не знал, что ты именно поэтому избегал нас. – Он взглянул на жену, которая тем временем подошла к ним и встала рядом, а потом к ним присоединилась и Мария. – Мы глупо поступили, что молчали, просто не хотели дать тебе еще один повод сторониться нас.

– Ты тоже знала? – спросил Вин у Джейн.

Она улыбнулась, вытирая слезы.

– Разумеется, знала, дорогой мой, мы же с Джузеппе давно женаты, и у нас нет тайн друг от друга.

– А я не знала! – обиженно воскликнула Мария, откидывая длинную вуаль. – Мне никогда ничего не рассказывают.

Вин посмотрел на младшую сестру в белом подвенечном платье, и в одно мгновение вся его жизнь предстала перед ним в новом свете.

Скарлетт была права во всем.

Какая-то его часть полагала, что, если он ее оттолкнет, она сбежит от него, и это подтвердит его худшие опасения и оправдает то, что он хитростью заставил ее подписать проклятый контракт.

Он хотел оттолкнуть ее!

«Ты боишься любить меня. Да, боишься. Ты пытался возвести между нами стену. Но я тебе этого не позволю. Мы любим друг друга. Мы принадлежим друг другу».

С первой минуты, как он встретил Скарлетт в Нью-Йорке в том маленьком баре, где она подавилась выпитой впервые в жизни водкой, он был очарован ею. Никогда он не встречал женщины, похожей на нее, – такой независимой, пылкой и чувствительной.

Он с самого начала почувствовал, что она должна принадлежать ему, и решил гарантировать себе это, как, например, его смехотворная фантазия, что он сумеет защитить свое сердце, заставив ее подписать бумаги, или что надо меньше любить ее, потому что сильнее тот, кто меньше любит.

Но теперь он видел, что ошибался.

Сильнее не тот, кто любит меньше, а тот, кто любит больше.

И не потому, что может контролировать партнера или застраховать себя таким образом от страдания, но потому, что у него хватает смелости жить полной жизнью и встречать лицом к лицу радость и боль. Быть свободным человеком и иметь мужество любить без оглядки – вот в чем заключается подлинная сила.

И как ни любил он сына, не он первый растопил его сердце.

Первой была Скарлетт.

Вин посмотрел на отца:

– Мне надо немедленно поговорить с женой.

– Иди, сынок, – горячо произнес Джузеппе. – Покажи ей, какой ты на самом деле.

Вин, кивнув, направился обратно к выходу.

Он не должен был сдавать виллу без ее ведома. Он и этим поступком хотел вынудить Скарлетт возненавидеть себя. На вилле он никогда не чувствовал себя дома – до последнего времени. Но Скарлетт превратила печальную, унылую, обветшалую тюрьму, в которой он томился в детстве, в счастливый семейный очаг.

То же самое она сделала с ним. До встречи с ней Вин был сконцентрирован на деньгах и власти, в ущерб собственному счастью. Он так боялся быть уязвимым, что, не появись Скарлетт в тот день в соборе Святого Суизина, он женился бы на женщине, к которой был полностью равнодушен.

Если бы не Скарлетт, он стал бы вторым Сальваторе Калабрезе, эгоистичным, мелочным, с замороженным сердцем. Столько всего сделала для него Скарлетт, а в ответ просила только, чтобы он любил ее. Чтобы стал тем человеком, которым был рожден. Человеком, которого она заслуживала.

Его торопливый шаг перешел в бег. Кивнув сонному охраннику, сидевшему в холле, он распахнул входную дверь.

Улица перед палаццо была темной и тихой. Белые снежные хлопья бесшумно опускались на тротуар. Но где же Скарлетт?

И тут он увидел ее.

В сапфирового цвета платье, с ожерельем на шее, с разметавшимися рыжими волосами, с ужасом в глазах.

Ее тащил какой-то человек. В руке у него был пистолет, а глаза горели неистовой ненавистью.

– Вин! – крикнула она, вырываясь.

– Борджи! – Блайс Фолкнер раздвинул губы в злобной улыбке. – Надо было догадаться, что ты долго там не задержишься. Ты испортил мой план, но я почти этому рад. Теперь ты увидишь, что я с ней сделаю прямо на твоих глазах.

Вин перевел взгляд с лица Фолкнера на револьвер в его руке, черный, как смертоносная змея, прижатый к голове Скарлетт, и ужас пронзил ему сердце. На мгновение у него потемнело в глазах.

Вин глубоко вдохнул. Он никогда не поддавался страху. И не сделает это сейчас, когда его жена нуждается в том, чтобы он был сильным. Сейчас он мог допустить только одно чувство. Он позволил, чтобы волны этого чувства захлестнули его, как океан во время шторма.

Ярость.

Глава 12

Когда Блайс наставил на нее пистолет на тихой заснеженной улице, Скарлетт с горечью вспомнила, как Вин велел ей никуда не ходить без телохранителя. Почему она его не послушалась?

Потому что ей не приходило в голову, что в центре Рима может понадобиться телохранитель. Не приходило в голову, что кто-то может на нее напасть…

– Я уже неделю слежу за этим домом, – произнес Блайс, продолжая целиться в нее из пистолета. – И надеялся, что рано или поздно застану тебя одну.

– Для чего? – У нее застучали зубы. – Вы же не хотите до сих пор… жениться на мне?

– Жениться? – Он презрительно скривил губы и подошел ближе, так что она почувствовала застарелый запах пота, смешанный с мускусным одеколоном. – Теперь у меня цель поинтереснее. Твой муж слишком далеко зашел. Он разрушил мою жизнь. Пришла моя очередь отплатить ему тем же.

Снег падал и падал на ее обнаженные плечи, но ее обдало леденящим холодом совсем по другой причине.

– Как?

– Он тебя любит.

– Вы слышали, как мы ссорились…

– Да, слышал все, от первого до последнего слова. Это прекрасно. – Он ядовито ухмыльнулся. – И когда ты исчезнешь, он станет винить себя всю оставшуюся жизнь и считать, что вынудил тебя уйти. Он никогда не узнает, что произошло на самом деле. Никогда.

– Вы не сделаете этого!

– А давай посмотрим! – Продолжая держать ее под прицелом, он свободной рукой выхватил у нее сумочку. – За углом у меня стоит машина…

– Я никуда не пойду с вами. – Она выпрямилась. – Можете застрелить меня прямо здесь.

– Еще как пойдешь. Иначе моей следующей остановкой будет твой дом. Там у тебя ребенок под присмотром одной только экономки. Как ужасно, если вдруг произойдет несчастный случай. Дом загорится, а дверь окажется заблокированной.

– Нет! – воскликнула она жалобно, с трепетом представив себе эту картину. – Я пойду. Ты только их не трогай.

– Вот и хорошо. – Блайс махнул пистолетом. – Вон туда, в переулок…

Скарлетт сделала несколько шагов, но тут распахнулась входная дверь палаццо. Блайс стремительно схватил ее сзади и, прикрывшись ею, приставил к ней пистолет.

Скарлетт едва не закричала, увидев, как Вин выходит из палаццо. Он увидел их, и его черные глаза широко раскрылись. Он сжал руки в кулаки.

– Отпусти ее, Фолкнер! – Мрачные глаза Вина уперлись в Блайса. – Мы оба знаем, что это мне ты хочешь навредить.

– Не просто навредить. Я хочу тебя уничтожить. А лучший способ сделать это… – он с силой сдавил плечи Скарлетт, заставив ее вскрикнуть от боли, – будет уничтожить ее.

Вин шагнул вперед.

– Мы можем все обсудить спокойно, обговорить.

– Нам не о чем говорить. Сделаешь еще шаг – и она умрет.

Вин остановился и четко произнес:

– А через секунду после этого умрешь ты.

Блайс презрительно хмыкнул:

– Не все ли равно? Ты у меня все забрал, Борджи. Ты отнял у меня мою жизнь. Мне ее не вернуть. А теперь я у тебя…

Холодное дуло револьвера впилось в тело Скарлетт.

Вин бросил на Скарлетт пристальный, выразительный взгляд.

– Ты выстрелишь ей в спину?

И она вспомнила тот дождливый октябрьский день.

«Я покажу, как использовать вес собственного тела, если на тебя напали со спины…»

Она, вся дрожа, едва заметно кивнула ему в ответ, но тут произошло одновременно несколько событий: двери палаццо распахнулись, из них выбежал Беппо и с ним еще два охранника. Блайс машинально оглянулся на них, а Вин пригнулся, готовясь к прыжку.

С нарочито громким стоном Скарлетт повисла на руках у Блайса, словно лишилась чувств. Это было нетрудно изобразить – от страха она и так была близка к тому, чтобы потерять сознание.

Под ее тяжестью он невольно разжал руки, и она упала на холодный мокрый тротуар.

Громко выругавшись, Блайс наставил на нее пистолет и взвел курок. Она прочла на его лице свой неминуемый смертный приговор.

Сверху падали снежные хлопья, а перед глазами Скарлетт промелькнула ее жизнь. Мама, папа. Сынок Нико. Родные, любимые. И Вин. Всегда. Неизменно Вин…

Она зажмурилась, приготовившись встретить смерть, и успела только заметить какую-то мелькнувшую мимо тень. Но спасения уже не было. Резко прозвучал выстрел, и она, ахнув, вздрогнула.

Но не почувствовала боли.

Может, так бывает всегда, когда умираешь? Она открыла глаза и быстро провела руками по телу. Неужели, стреляя почти в упор, Блайс промахнулся?

Вин и Блайс вырывали друг у друга револьвер. Прозвучал еще один выстрел, и по улице прокатилось громкое эхо.

– Сдохни, итальянский ублюдок! – заревел Блайс.

Вин! Пуля попала в него! Скарлетт, охваченная ужасом, попыталась подняться, чтобы бежать, спасти его. Тут со всех сторон набежали телохранители, но Вин успел поднять Блайса в воздух, как мешок с картошкой. На долю секунды перед Скарлетт мелькнуло его изумленное лицо, и он рухнул на землю и замер в неподвижности.

– Полиция уже выехала, синьор Борджи! – сказал Беппо.

Скарлетт услышала звук сирены. Еще несколько минут – и на ступенях палаццо будут тесниться полицейские и врачи скорой помощи.

Блайс лежал на спине, из его рта вырывался хрип:

– Ты… Ты…

Вин холодно посмотрел на него:

– Ты пойдешь в тюрьму, Фолкнер. Очень надолго. И молись, чтобы никогда не выйти оттуда. – Телохранители окружили его, и Вин повернулся к Скарлетт. Выражение его лица стало другим. Он протянул к ней руки: – Скарлетт.

– Ты спас меня, – выдохнула она, прижимаясь к нему щекой. И тут же отодвинулась и нахмурилась. – Но ты мокрый. Это… – И заметила на его левом плече темное пятно и такое же на правом бедре. Ахнув, она отвернула лацкан его смокинга и увидела, как на белой рубашке словно распускается красный цветок. И в этот миг поняла, почему осталась жива! Вин принял на себя предназначенные ей пули.

Когда Блайс Фолкнер положил палец на спусковой крючок, Вин понял с кристальной ясностью, что или спасет жену, или умрет вместе с ней. Их сын будет знать, что отец так сильно любил мать, что пожертвовал жизнью, пытаясь спасти ее. Лучшего наследства никакой отец не сможет оставить своему сыну. Оно не имеет ничего общего с большим состоянием или компанией стоимостью миллиард долларов. Истинное наследство человека – это его собственный пример того, как следует жить и умирать. За тех, кого он любит.

– Cara. – Вин бережно прижал ее к себе, как драгоценное сокровище. Он почувствовал острую боль в плече и в ноге и скрипнул зубами. – В одном Фолкнер прав: если с тобой что-то случится, это меня прикончит.

– Вин, надо остановить кровь, пока врачи еще не подъехали…

– Подожди, – выдохнул он и крепче обнял ее, чтобы ощутить вблизи теплоту ее тела. – Все, что ты говорила, – правда. Я вернулся сказать тебе это. Я боялся любить тебя. – Он отстранился, чтобы встретить ее взгляд. – А теперь боюсь только одного: что у меня не будет шанса любить тебя всю жизнь.

Она вгляделась в дыры на его смокинге.

– Пуля, которая попала в плечо, кажется, прошла навылет. Но бедро…

Он не слушал ее.

– Я был трусом.

– Трусом? Вин, ты собой заслонил меня от пуль.

– Нет, я говорю правду, – жестко произнес он, чувствуя, как весь дрожит. Только теперь, когда он смог обнять Скарлетт, когда она была в безопасности, он признался себе, какой страх пережил. – Я давно дал себе обещание, что никого никогда не полюблю, никому не дам над собой такой власти. И тогда на Рождество, когда я сказал, что люблю тебя, я испугался. И мне понадобилось срочно восстановить контроль.

– Контроль над чем?

– Над собой, тобой, всем. Над жизнью.

– Ох, Вин, – выговорила она пересохшими губами. – Никому не под силу все контролировать.

– Сегодня я это понял. – Он, сжав губы, тяжело оперся на нее, потому что правая нога перестала его держать. Наверное, кровотечение было довольно сильным. Но он не мог выпустить Скарлетт из объятий, пока еще не мог. – Я наделал много ошибок. Я только что услышал, что Джузеппе, оказывается, всегда знал, что он не мой биологический отец. Но ему было все равно.

– Что ты говоришь!

Он тихо рассмеялся и пошатнулся. У него начинала кружиться голова.

– Контроль – это самообман. Теперь я это понял. Человек может контролировать только выбор, который делает в жизни. Он может выбирать, каким человеком ему быть. – Вин прижал ее руку к своей груди. – Мое сердце принадлежит тебе, Скарлетт. Даже если ты меня возненавидишь, если бросишь меня. – Ее красивое лицо, на которое он смотрел не отрываясь, начало терять четкость очертаний, но он все равно договорил: – После того как я подсунул тебе эти бумаги, ты имеешь на это право.

Улица уже кишела врачами, полицейскими и пожарными, из палаццо вышли возбужденные гости. Но Вин смотрел только на бледное решительное лицо Скарлетт.

– Послушай меня, Вин Борджи, – сказала она хрипло. – Я хочу, чтобы ты запомнил кое-что на всю жизнь. – Она сжала его руки в своих. Ее зеленые глаза казались огромными и бездонными. – Со мной ты в безопасности, Вин. Пока я жива, я присмотрю за тобой.

Странно было слышать это от такой хрупкой и маленькой женщины. Он покачнулся, слабея от потери крови, но она подставила ему плечо и поддержала его, придавая силы. И сама черпала силы от него.

– А я знаю, что я в безопасности с тобой, – прошептала она, глядя на него со слезами на глазах. – Я никогда тебя не брошу. Я твоя на всю жизнь.

Ее любовь окутала его защитным покровом. Вин перевел дыхание. Он даже не осознавал, что в ожидании ее ответа перестал дышать.

– Скарлетт… – прошептал он. Наступила январская ночь, и улицы Рима быстро заносило снегом. Их окружили люди, много людей. Вин крепче обнял ее. Он чувствовал себя обновленным, родившимся заново. Она сделала его тем человеком, которым он был призван стать. Он снова покачнулся, и все поплыло перед его глазами.

– Ты истекаешь кровью! – Она отчаянно замахала рукой врачам. – Сюда, скорее!

Врачи остановили кровь, обработали раны Вина и положили его на носилки, чтобы отнести в машину скорой помощи.

– Его необходимо отвезти в больницу, signora.

– Конечно, – ответила она встревоженно.

– Подождите! – Вин, преодолевая слабость, пытался сосредоточиться на лице жены. – Мы останемся жить в Риме.

Она попыталась улыбнуться.

– А как же долгосрочная аренда мистеру Голливуду?

– Отменена. Мы остаемся.

Она наклонилась к нему, ее спутанные рыжие волосы были запорошены снегом.

– Нет.

– Нет?

Она покачала головой:

– В семейной жизни так не делается. Это не мое решение. – Она сжала его руки и поцеловала их. – Оно наше общее. Я люблю тебя, Вин.

Он посмотрел на нее, теперь ничего не утаивая, позволяя ей увидеть его душу и сердце.

– Я люблю тебя сильнее.

– Ты готова?

Нет, подумала Скарлетт, с силой закусывая губу. Она передернула плечами, потом кивнула.

– Да.

– Отлично.

Вин протянул руку. Она взялась за нее и вошла в самолет – впервые почти за год.

– Ты справишься, – сказал он.

Она глубоко вздохнула, посмотрела на их соединенные руки, расправила плечи.

– Я знаю.

– Моя умница.

Самолет был маленький, четырехместная «сессна». Сегодня в нем полетят только двое – один пилот и один пассажир.

Но Скарлетт внезапно почувствовала, что все будет хорошо. Потому что она могла доверить пилоту свою жизнь.

Она села рядом с ним, и он принялся нажимать кнопки и щелкать переключателями.

– Может быть, когда-нибудь и ты получишь лицензию пилота.

– Ха-ха, – сказала она, но поняла, что он говорит серьезно.

Вин взглянул на нее.

– Лучший способ жить – это делать то, чего ты больше всего боишься. Ты сама меня этому научила, cara.

Скарлетт неожиданно подумала, что он, возможно, прав. Возможно. Но…

– Сначала я должна научиться быть пассажиром, – сказала она, сжимая в руках наушники.

Он наклонился к ней и положил ладонь ей на колено:

– Посмотри на меня.

Она посмотрела и вздохнула свободнее.

– Мы ни за что не упадем. – Он снова откинулся на спинку сиденья пилота и ободряюще улыбнулся. – Ты помнишь, что, пока ты со мной, мне ничего не грозит? Ты присмотришь за мной, правда?

– Я обещаю тебе это. – Она знала, что и он не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое. Если кто-то и мог защитить Вина, то это Скарлетт. Если кто-то и мог защитить Скарлетт, так это Вин.

Она глубоко вдохнула и застегнула ремни безопасности.

Очень многое изменилось за прошедшие восемь месяцев со дня свадьбы Марии, когда его ранил Блайс Фолкнер. Вин много дней провел в больнице, пока заживали его раны. Туда же к нему приходил следователь, чтобы взять показания. Вину очень повезло.

– Если бы пуля, попавшая в плечо, прошла немного ниже, – сказал врач, – она задела бы сердце. А если бы пуля, попавшая в бедро, прошла немного выше… – Он замялся.

– Я больше не мог бы иметь детей? – Вин улыбнулся Скарлетт, которая сидела у его постели. – Напомни, чтобы я навестил Фолкнера в тюрьме и поблагодарил за его плохую меткость.

Но Скарлетт не могла разделить его веселье.

– Тут нет ничего смешного.

– Ну почему же, cara? – Он поцеловал ей руку и взглянул на нее уже серьезно. – Разве человек не может радоваться, став свидетелем чуда?

Выписавшись из больницы домой, он прижал к груди сына, который радостно прыгал в своем манежике и не подозревал о драме, едва не стоившей жизни его родителям. Вин поцеловал пушистую головку Нико, поцеловал жену в губы, потом прошел прямиком в кабинет и бросил в огонь брачный контракт. Он также расторг договор об аренде виллы с киноактером, который немедленно пригрозил подать на него в суд, но Вин разрешил проблему, оплатив ему трехмесячное проживание в дорогом отеле, и актер раздумал жаловаться.

– Там напитки подавали прямо в номер, – объяснил Вин коротко.

Еще Вин оплатил второй медовый месяц своей сестре – это было меньшее, что он считал себя обязанным сделать за то, что испортил ей свадебный прием. После возвращения молодой четы с Таити, в то время, когда Джузеппе и Джейн неделю гостили у своего внука, вся семья продолжала регулярно встречаться за ужином.

Когда раны Вина окончательно зажили и Скарлетт почувствовала, что готова, они устроили прощальную вечеринку, чтобы сказать Риму временное «до свидания».

Собрав самые необходимые вещи, они на поезде доехали до Лондона, и там, сев на борт океанского лайнера, отплыли в Нью-Йорк.

Скарлетт чувствовала себя виноватой за этот шестидневный вояж – гораздо более продолжительный, чем трансатлантический перелет, – но муж ни разу не выразил своего недовольства. Он даже утверждал, что получил удовольствие от плавания, к тому же он имел возможность танцевать со Скарлетт каждый вечер в танцевальном зале, пока миссис Стоун присматривала за Нико в их роскошной каюте.

– В следующий раз я подумаю о расширении моей компании за счет флотилии кораблей, – сказал Вин Скарлетт, играя бровями. Она так и не поняла, в шутку он говорил или всерьез.

Они согласились на компромисс и решили делить время между Римом и Нью-Йорком. Но, поселившись на Манхэттене, Скарлетт неожиданно для себя поняла, что полюбила и этот суматошный город. Когда они снова отправились в Рим, она даже стала скучать по Нью-Йорку. Пока они жили в двухэтажном пентхаусе с видом на Центральный парк – а она быстро придала ей уютный домашний вид, – ей часто приходилось проезжать мимо собора Святого Суизина на Пятой авеню.

– Здесь ты решил, что женишься на мне, – поддразнивала она Вина, – даже в разгар своей свадьбы с другой женщиной.

Он усмехнулся:

– Bella, я вовремя понял, что больше пойдет мне на пользу.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– Я люблю тебя сильнее, – ответил он серьезно.

Конечно, они спорили не только о том, кто кого любит сильнее. В конце концов, они были обычными людьми. Иногда Вин слишком долго задерживался на работе, или Скарлетт нервничала из-за их абсолютно счастливого малыша, который теперь мог самостоятельно сидеть, очень любил смеяться и уже начинал понемногу говорить. Но даже в разгар этих редких споров Вин готов был утверждать, что Скарлетт – идеальная и самая удивительная на свете женщина. Это ее очень сердило: как можно всласть поспорить с человеком, постоянно утверждающим, что ты идеальна?

И когда Вин попросил ее сделать одну пустяковую вещь в день его рождения, она прислушалась к нему. Он пригласил ее полетать на самолете.

– У меня в Тетерборо стоит маленькая «сессна». Я сам буду пилотировать. Мы полетаем пятнадцать минут над деревьями. Сделаем один круг и сразу приземлимся. – Он с надеждой смотрел на нее. – Что скажешь?

Скарлетт не хотела его разочаровывать и согласилась.

Но теперь…

– Не понимаю, как ты смог меня уговорить, – выдохнула она, когда заработал двигатель, и маленький самолет весь задрожал.

Он усмехнулся:

– Тебе понравится. Вот увидишь! Поверь мне.

И как ни странно, она ему поверила. Может, он окажется прав и ей действительно понравится? Может быть, страх, который удерживал ее от полетов, сродни тому страху, который мешал ему любить ее?

Бояться рисковать – это вполне естественно. Но разве не одна из жизненных задач – преодолеть страхи, пусть даже на это и потребуется время, и набраться смелости, чтобы взлететь?

– Ты готова, Скарлетт? – спокойно спросил ее муж.

Она почувствовала, что у нее кровь отлила от лица. Но знала, что, если кто-то и оберегает ее постоянно, если кто-то и любит ее по-настоящему, это Вин. Она глубоко вдохнула:

– Трогай.

– Я люблю тебя, – сказал он, выдвигая рычаг дросселя вперед.

Она посмотрела на него, чувствуя, как ее сердце переполняет любовь.

– Я люблю тебя сильнее.

«Сессна» тронулась вперед, набирая скорость. Ее нос устремился вверх от земли, и маленький самолетик оторвался от взлетной полосы и взмыл в яркое голубое небо. А Скарлетт подумала, что им предстоит наслаждаться этим спором до конца жизни.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg