«А как же любовь?»

А как же любовь? (fb2) - А как же любовь? [Bound by the Millionaire’s Ring] (пер. Л. В. Попова) (Близнецы Советер (The Sauveterre Siblings - ru) - 3) 930K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дэни Коллинз

Дэни Коллинз А как же любовь?

Bound by the Millionaire’s Ring

© 2016 by Dani Collins

«А как же любовь?»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

Глава 1

Исидоре Гарсиа не нужно было поднимать взгляд от экрана компьютера, чтобы понять, что ее босс здесь. Она увидела его боковым зрением и была немало удивлена тем, что он здесь, в Париже. Он совсем недавно стал отцом, но, когда у его сестры Треллы случились неприятности, он без колебаний приехал к ней.

– Я уже все видела, – проговорила Исидора. – Пишу электронное письмо…

Она замолчала на полуслове, осознав свою ошибку. Кожу словно покалывало маленькими иголочками, а кровь в венах вдруг стала густой и горячей. Ну конечно же, перед ней не Анри Совертер, а его брат-близнец Рамон. Сквозь тело прошла волна сожаления. Уязвимости. Тоски и предательства.

Она подняла взгляд на мужчину, выглядевшего в точности как человек, который практически вынудил ее занять эту позицию, и собрала в кулак всю силу воли. Они оба были по-своему безжалостны, но Анри, по крайней мере, не был жесток.

– Я не знала, что ты в Париже, – ровный голос нисколько не выдал ее истинных чувств.

Темные волосы Рамона были так же коротко стрижены, как и у брата. Гладко выбритое лицо не было красивым в общепринятом смысле слова, но в угловатых чертах было что-то несомненно очень привлекательное. Зеленые глаза становились серыми, когда он сердился. Сегодня радужка глаз была почти пепельно-серой, и тугой узел напряжения свернулся в желудке Исидоры. Рамон облокотился на ее рабочий стол и наклонился прямо к ней.

– Почему ты не делаешь свою работу?

Его резкий тон врезался в нее острым ножом. Боже, как она презирала себя за то, что до сих пор так остро на него реагировала. Как же она ненавидела этого человека, особенно теперь, когда знала, каким жестоким он мог быть. По крайней мере, когда она была молодой и глупой, она его не боялась.

Исидора сделала глубокий вдох и глянула на экран компьютера, чтобы взять себя в руки. Она небрежно кивнула на компьютер.

– Я работаю. И если ты не будешь меня отвлекать, я смогу продолжить.

Ей удалось сказать это абсолютно ровным голосом, и Исидора похвалила себя за то, что ее руки совсем не дрожали, хотя внутренне она трепетала от страха. Даже несмотря на ненависть, которую она испытывала к Рамону, она находила его чертовски привлекательным мужчиной, и это ее злило.

– Что ты можешь сделать на данном этапе? – прорычал он. – Почему ты это не предотвратила?

– Предотвратила беременность твоей сестры? – Она посмотрела ему в глаза, и сердце ее застучало как сумасшедшее. Исидора криво ухмыльнулась. – Веришь или нет, но это вне сферы моих должностных обязанностей. Я трижды говорила с ней, и предполагалось, что мы контролируем возможную утечку новостей.

Трелла была высокой, стройной красавицей. В последнее время она носила свободную одежду нестандартного кроя, которая скрывала ее интересное положение, но она была уже на пятом месяце беременности. Она не могла скрывать свой живот вечно.

– Ты должна была поговорить с ней в четвертый раз. И в пятый. У твоего отца было достаточно возможностей, чтобы сохранить это в тайне. Почему ты ничего не сделала?

Сердце ее пропустило пару ударов. Он что, действительно собирается втянуть во все это ее отца? Ну уж нет!

– Даже мой отец не может контролировать каждого человека, у которого есть аккаунт в социальных сетях, Рамон! Фотографию опубликовала женщина, которая навещала свою мать в больнице. Позволь тебе напомнить: ты сам привез Треллу в своей машине, довольно приметной, кстати сказать. Конечно, люди проявили любопытство. Единственная причина, по которой интернет-тролли не сразу поняли, что Трелла беременна, так это то, что они долго язвили по поводу ее лишнего веса.

Исидора вспомнила, что Рамон и Трелла оказались в больнице из-за экстренного кесарева сечения их невестки, и спросила:

– Как Цинния и малыши?

– Прекрасно.

Он оттолкнулся от ее стола. Выражение его лица было равнодушным и отчужденным – Рамон, как и его брат и сестры, всегда реагировал именно так, когда кто-то интересовался семьей, даже если интерес был искренним.

Отпрыски семьи Совертер стали сенсацией в ту же минуту, как родилась вторая пара близнецов – Анжелика и Трелла. Дети французского магната и знатной испанки завораживали любопытствующих своей зеркальной схожестью и идеальными жизнями.

Когда девочкам исполнилось девять, Треллу похитили. Через пять дней ее вернули, но вместо того, чтобы дать семье хоть небольшую передышку, пресса с удвоенной силой стала следить за каждым их шагом. Такое огромное давление довольно рано свело отца семейства в могилу, но репортеры так и не оставляли их в покое.

Анжелика, или Джили, как звали ее дома, нашла свое счастье. Она тайно обручилась со своим любимым, Касимом, поэтому все семейство собралось в Испании. Празднование помолвки пришлось прервать, когда Циннию увезли в больницу. Трелла села на пассажирское сиденье выпущенного ограниченным тиражом «бугатти» Рамона, чтобы поехать в госпиталь вслед за братом и его женой. Серебристый спорткар Рамона неизменно приковывал к себе многочисленные взгляды. Взволнованная состоянием Циннии, Трелла выскочила из машины брата, не подумав о том, что на ней надето, и ее округлившийся животик был уже хорошо заметен.

Любой случайный снимок члена семьи Совертер тут же становился сенсацией, а эта фотография давала досужим сплетникам повод порассуждать о тайной беременности Треллы и предполагаемом отце ее ребенка. Новость дала эффект разорвавшейся бомбы.

Исидора выросла вместе с Треллой и Джили, ее отец работал на мсье Совертера. Она заботилась о девушках и искренне желала всей семье самого лучшего. Вот почему Анри нанял ее. Он доверял ей все самые деликатные пиар-публикации относительно семьи, такие как их с Циннией венчание и рождение дочерей.

Однако для Рамона все это не имело никакого значения. Для него Исидора была аутсайдером, достойным лишь критики и порицания. Ну и ладно. Ей плевать! Ей давно уже не нужно ничье одобрение.

– Я надеялась, что приехал Анри. Я собиралась предложить опубликовать семейный портрет с Циннией и малышками раньше, чем планировалось. Меня просто закидали вопросами. Думаю, публикация фотографий отвлечет всеобщее внимание от Треллы.

– Пожалуйста, давай принесем в жертву младенцев, когда им исполнится хотя бы неделя.

Она просто пытается помочь! С трудом сглотнув комок, застрявший в горле, она поднялась, чтобы убрать папку в шкаф, хотя в этом не было необходимости. Ей просто необходимо было увеличить дистанцию между собой и Рамоном.

– У тебя есть идея получше?

– Да.

Как же ее раздражало это высокомерие! Если бы не отец, который давил на нее, не Анри, плативший ей баснословное жалованье, если бы она не обожала Треллу, Анжелику и Циннию, Исидора давно бы уволилась. Даже крайне редкое общение с Рамоном было для нее слишком большим испытанием.

– Внимательно тебя слушаю, – сказала она не оборачиваясь. Каждой клеточкой своего тела она ощущала на себе тяжелый взгляд Рамона.

– Созови пресс-конференцию. Я собираюсь объявить о своем уходе из гонок.

У Исидоры была лучшая попка из всех, что ему доводилось видеть, – а попок Рамон повидал немало. Когда она обернулась, рука ее все еще лежала на верхней полке стеллажа, так что рубашка на ее груди натянулась, и он украдкой глянул на соблазнительные изгибы, прежде чем сосредоточиться на ее изумленном лице.

Пушистые ресницы обрамляли большие карие глаза, блестящие медные волосы были собраны заколкой-зажимом на затылке, и он не смог удержаться от того, чтобы на миг представить, как эти роскошные распущенные локоны будут обрамлять ее высокие скулы. На лице Исидоры почти не было макияжа, да он ей был и ни к чему – природа щедро наделила ее естественной красотой.

Рамон, как правило, предпочитал общепризнанных ярких красавиц, от которых так и веяло сексуальностью, он не любил сложностей, выбирая простые и понятные взаимоотношения. Его целью было безразличие. Он никогда не овеществлял своих женщин, в отличие от них самих. Рамон понимал, что для светских красавиц он является своего рода трофеем. Он щедро дарил удовольствие и получал его взамен, и, подходя к концу, эти отношения не причиняли никому боли.

Исидора никогда не предлагала ему таких простых отношений. Когда она была еще совсем юной, Рамон был в ее глазах объектом восхищения и поклонения, ожиданий, которых он никогда бы не оправдал. Поэтому пять лет назад он оказал ей огромную услугу, позволив Исидоре поверить, что он переспал с ее матерью. И она по сей день ненавидела его всей душой. Исидора в одночасье перестала сопровождать своего отца в офис или на гонки, в которых участвовал Рамон. Правда, Исидора продолжала общаться с его сестрами, но она каждый раз вежливо отказывалась от любых приглашений, которые присылали ей Совертеры.

Когда Исидора получила высшее образование в сфере пиара и начала часто бывать за границей по работе, их с Рамоном пути пересекались несколько раз, но она неизменно уходила от него прочь так быстро, как позволяли приличия. Поэтому на ее попку Рамон насмотрелся вдоволь.

Ее презрение к Рамону достигло своего апогея в прошлом году, на праздновании шестидесятипятилетия ее отца. Да, у Рамона были соперники и в бизнесе, и на гоночной трассе, но никто не ненавидел его с такой силой. Исидора выглядела такой взрослой, такой роскошной в темно-сапфировом платье в пол. Рамон счел, что она уже забыла свое детское увлечение им и готова наконец услышать правду.

– Я хочу закопать топор войны, – сказал он, кружа Исидору в вальсе. – Давай поговорим где-нибудь наедине.

– А, так вот как это называется, закопать топор? – ответила она ледяным тоном. – Нет, спасибо.

Исидора ушла прежде, чем закончилась музыка. Она все еще вела себя как ребенок…

Рамон одернул себя и вернулся в настоящее, сосредоточившись на словах Исидоры.

– Ты уходишь из гонок? – с недоверием переспросила она.

– Да. – Это наименьшее, что он мог сделать для своей семьи.

– Но ты все еще выигрываешь. Твои поклонники будут просто раздавлены.

– Мне уже достаточно славы и денег.

– Но… тебе ведь это нравится.

Она закрыла дверцу шкафа и встала так, что ее колено было видно через разрез на юбке. Да, она определенно уже не ребенок.

– Это просто приятное развлечение. – Он пожал плечами. Психолог сказал бы, что его жажда скорости – это компенсация вины за то, что Рамон не смог догнать Треллу, когда ее похитили, но ему действительно нравились гонки. – Я уже давно раздумывал над этой возможностью. Я продолжу спонсировать свою команду и буду в курсе всех событий.

– По-моему, это перебор. Нельзя же вечно отрицать беременность Треллы.

Рамон сложил руки на груди. Он не привык защищать свои решения перед кем бы то ни было.

– Я решил объявить об уходе из гонок именно сейчас, чтобы отвлечь прессу от Треллы, – не удержался от снисхождения в голосе, – но решение стало неизбежным, как только Цинния забеременела. Анри уже не может путешествовать так же много, как и раньше.

Рамон и Анри совместно управляли «Совертер интернешнл», хотя Анри брал на себя большую часть работы, так как Рамон участвовал в гонках. Но теперь у Анри совсем другие заботы, поэтому Рамон был готов посвятить больше времени общему делу, чтобы брат мог уделять время своей семье.

– Значит, ты это планировал?

– Я знал, что моя роль изменится, как только родятся дети.

– Мы все знали, что ты займешь этот офис, как только Анри переедет в Мадрид, но никто не ожидал, что ты бросишь гонки.

– Мы планировали объявить об этом в следующем месяце, но, поскольку дети родились раньше времени, мы изменили расписание. Я начну реструктуризацию сегодня же. И начну я с тебя.

– С меня? – Она удивленно распахнула глаза. – Меня переводят в Мадрид. Переезд должен был состояться, как только Цинния родит, но дети появились на свет раньше срока… Ты хочешь сказать, что мой перевод состоится раньше?

– Ты остаешься здесь, – отрезал Рамон. Наверное, он не должен был так сильно наслаждаться произведенным эффектом, но эта мысль грела его. – Мои сестры приехали в Париж вместе со мной. Сейчас они разбирают вещи в особняке Жюмо, готовясь к отъезду Анжелики. О помолвке скоро будет объявлено, есть некоторые тонкости, касаемые семьи Касима, которые потребуют твоего деликатного вмешательства.

Исидора быстро прикрыла глаза, чтобы скрыть вспышку… страха? Нет, гнева. Но почему? Он говорил о ее деликатном вмешательстве без тени сарказма. Она прекрасно выполняла свою работу, иначе не занимала бы такую высокую позицию.

– Я сделаю все возможное, чтобы отвлечь внимание прессы на себя, – продолжил Рамон, – но тебе придется взять на себя организацию пресс-конференции, как и подготовку пресс-релизов о реструктуризации.

– Я могу все это сделать дистанционно. – Исидора воинственно сложила руки на груди и отвернулась к окну с видом на Сену. – Я поговорю с Анри.

– Он только что привез детей домой. Анри сейчас почти не занимается делами, уделяя все свое внимание семье. Твой работодатель не только Анри. Мы с ним все обсудили, это наше обоюдное решение.

– Значит, вы двое решили отказать мне в переводе в Мадрид, даже не обсудив это со мной?

– Да, – кивнул он. Как это часто бывало, Анри лишь озвучил то, о чем думал Рамон. – Какая-то часть твоей работы действительно может выполняться дистанционно, но в кризисные времена, такие как сейчас, ты нужна нам здесь.

Исидора упрямо поджала губы. Он видел, что она судорожно подыскивает альтернативу. И он знал, почему она это делает.

– Может, нам уговорить твоего отца не выходить пока на пенсию? – предложил он.

– Поверь мне, искушение очень велико.

– Отодвинь свою обиду, Исидора. Ты профессионал, веди себя соответствующе.

Исидора резко выдохнула, словно от удара в солнечное сплетение, и Рамон почувствовал легкий укол совести. Возможно, слабая тень боли мелькнула в ее глазах, но она села за стол, заправив за ухо выбившуюся прядь волос, и Рамон не смог разглядеть выражения ее лица. Когда она снова подняла взгляд, в нем читалась решительность.

– Я напишу заявление об увольнении к концу дня.

Казалось, пол ушел у него из-под ног. Неужели она настолько сильно его ненавидит? Рамон не мог поверить, что она говорит серьезно. Поймав наконец ее взгляд, он увидел, как расширились ее зрачки, отчего глаза стали похожи на бархатистые анютины глазки, но при этом были абсолютно пустыми.

На одно мгновение мир вокруг него исчез. Тихая агония, которая жила в его сердце и которую он упорно игнорировал, вспыхнула такой острой болью, что у него перехватило дыхание. Рамон никак не мог осознать, как Исидоре удалось так больно ранить его, всего лишь пытаясь отстраниться.

Почему она вообще сказала об увольнении? Двадцатичетырехлетняя девушка, занимающая такую ответственную должность, – событие беспрецедентное. Да, родственные связи сыграли свою роль, но она великолепно справляется со своими задачами. Рамон не может позволить, чтобы из-за него сестры лишились такого союзника.

Однако он не из тех людей, кто станет умолять. Она уже давно ненавидела его, поэтому нет смысла очаровывать ее.

– Давай я объясню тебе, что произойдет, если ты уволишься. – Он снова навис над ее столом. Исидора напряглась, но не отступила. Он уловил легкий запах ее кожи и поймал себя на мысли, что не прочь попробовать ее на вкус. – Я знаю, что ты подписала соглашение о конфиденциальности, но, учитывая твою ко мне антипатию, я не слишком тебе доверяю. Я сильно осложню твою жизнь, если ты отсюда уйдешь. Других вакансий для тебя на этом уровне не будет, обещаю.

– Если так ты пытаешься умаслить меня, то попытка подружиться провалилась.

– Докажи свою преданность нашей семье. Делай то, за что тебе так хорошо платят.

– Раз ты угрожаешь моей карьере – хорошо, я докажу свою преданность. Я останусь потому, что люблю твоих сестер, и потому, что в ином случае моему отцу придется снова занять эту должность. Его преданность семье неизменна. Я никогда не говорила ему, что ты спал с его женой, и не надо мне говорить, что они уже были в разводе! – Она ткнула его пальцем в грудь, и Рамон прищурился, словно предупреждая, что она балансирует на грани. – В отличие от тебя мне не доставляет удовольствия заставлять людей страдать. А теперь извини, я должна организовать пресс-конференцию.

– Исидора, – обманчиво мягко сказал он, внимательно посмотрев в ее глаза. – Мне небезразличны мои сестры и твой отец. Вот почему я позволяю тебе и дальше работать с нами вместо того, чтобы поджарить тебя на сковороде за неподчинение. Последи за своими манерами, дорогая.

Глава 2

Пылая праведным гневом, Исидора выполнила свою работу, разослав уведомления о проведении пресс-конференции в зале совещаний штаб-квартиры «Совертер интернешнл» в Париже. Небоскреб в Мадриде был точной копией этого здания, построенный по тем же спецификациям. До сегодняшнего дня Рамон работал в испанском офисе, поэтому Исидора не просила перевести ее на родину, чтобы быть ближе к родителям.

Ей хотелось поскорее позвонить отцу и рассказать о том, что Рамон покидает профессиональные гонки. Ее отец был заядлым болельщиком еще до того, как сын его друга начал выходить в Гран-при всего в девятнадцать лет. В свое время Рамон потратил наследство своей бабушки на машину и команду, к огромному разочарованию покойного месье Совертера. В тот год Рамон выиграл гонку, а в последующие годы либо выигрывал, либо занимал призовые места.

Одними из самых теплых воспоминаний Исидоры были те, когда они с отцом сидели перед телевизором и напряженно следили за тем, как гоночные болиды рассекают по узким улочкам Монако.

Вначале она не столько болела сама, сколько разделяла страсть отца. Правда, к тому времени, как Исидоре исполнилось двенадцать, она стала большой поклонницей одного конкретного гонщика. Серия громких побед Рамона в сочетании с известной фамилией сделали его не просто популярным. Он стал кумиром миллионов. И он, без сомнения, ослепил юное сердечко Исидоры.

Но после того злополучного дня, когда она столкнулась с Рамоном, облаченным в мятую одежду, с утренней щетиной, выходящим из дома ее матери, она перестала смотреть гонки с отцом. Она говорила, что сильно загружена учебой, хотя сама украдкой продолжала смотреть заезды на ноутбуке, уединившись в университетской библиотеке.

Она всей душой ненавидела Рамона, и все же ей необходимо было знать, что он не пострадал в очередном заезде. Почему же она так разочарована его уходом из гонок? Ее отец будет расстроен еще больше, но, как бывший глава пиар-департамента «Совертер интернешнл», он поймет. Даже Исидора, еще до того, как заняла эту должность, понимала, что, как только дело доходит до публичности, Рамон оттягивает на себя львиную долю внимания прессы. Рамон всегда сам отвечал за утечки информации о себе, никогда не привлекая к этому Исидору.

Так что в каком-то смысле она была не слишком удивлена, когда Рамон заявил о своем уходе из гонок, чтобы отвлечь внимание от беременности Треллы. Просто Исидоре почему-то было… грустно. И все же она не понимала, почему Рамон был с ней так суров.

Она пригладила волосы, слегка подкрасила губы и написала Рамону смс, что будет ждать его около лифта, но его опередил Этьен. Он был протеже ее отца, и в прошлом году они несколько раз встречались, но вопреки ожиданиям Этьена их отношения не дошли до постели. Исидора уехала в Лондон, чтобы закончить учебу, и была счастлива, что их пути больше не пересекались. Когда ее отец ушел на пенсию, Анри надавил на все возможные кнопки, чтобы Исидора заняла его должность. Этьен считал, что позиция главы пиар-департамента уже у него в кармане, и был крайне недоволен назначением Исидоры.

– Так это правда? – почти воинственно спросил Этьен.

– О чем ты?

– Трелла беременна? Об этом будет пресс-конференция?

– Сегодняшняя конференция полностью посвящена другой теме. – Исидора сделала вид, что читает что-то в своем телефоне.

– Не хочешь сказать, что это за тема? – спросил он после небольшой паузы.

– Ты узнаешь об этом через пять минут из первых уст, Этьен.

Он пробормотал себе под нос что-то о фаворитизме, но Исидора ничего не ответила.

– Значит, ты не отрицаешь?

– Не отрицаю чего?

– Тебя наняли из-за твоего отца, – выпалил он то, что явно давно его терзало. – У тебя недостаточно квалификации, у тебя нет моего опыта!

– Да, мне дали шанс из-за него. Но если я наделаю ошибок, уверяю, меня уволят без всяких сомнений.

В конце коридора хлопнула дверь, и они замолчали, услышав размеренные шаги Рамона.

– Анри, – радостно поприветствовал его Этьен.

– Рамон, – поправил он, входя в лифт.

– Конечно, – смутился Этьен. Он последним вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. – В сообщении не было указано. – Он бросил злобный взгляд на Исидору. – Я не знал, что вы здесь. Полагаю, ваш брат еще в Испании…

– Бернардо никогда нас не путал, – перебил Рамон. – И Исидора тоже. Мы с братом высоко ценим это умение в людях, которые нас окружают. И никогда больше не сплетничай о моей семье. У меня нет никаких сомнений, что за это можно и уволить.

Ничего не получалось. После нескольких минут вспышек фотокамер и тихих перешептываний вопросы снова вернулись к Трелле.

– Когда ей рожать?

– Кто отец ребенка?

– Дамы и господа! Пожалуйста, ограничьтесь вопросами, касающимися непосредственно сегодняшней темы. – Исидора наклонилась к микрофону, и ее хорошо поставленный голос зазвучал в конференц-зале. – Рамон уходит из гонок, чтобы освободить время на реструктуризацию компании. Эта новость будет интересна не только финансистам, но и поклонникам спорта.

Уверенная, спокойная, как и ее отец, Исидора держала руку на пульсе. Но в одном Этьен был прав: ей не хватало опыта. У нее не было хорошо отработанного навыка Рамона манипулировать прессой – этому научил его Бернардо.

Пятнадцать лет назад Бернардо умолял девятилетнюю Анжелику помочь ему. Полиция считала, что общественная просьба о помощи поможет вернуть Треллу.

– Эмоции объединяют людей, – говорил тогда Бернардо. – Я не хочу причинять тебе еще больше боли. Я знаю, что тебе страшно, но я прошу тебя не скрывать своих слез, люди должны видеть, что ты чувствуешь.

Было жестоко просить испуганного ребенка выступать на камеру, но тогда у них просто не было иного выхода. Отец не мог смотреть, как его чувствительную, застенчивую дочь заставляют пройти через такое испытание. Анри встал рядом с камерой, чтобы Анжелика могла черпать в нем силы.

После того как Треллу вернули домой, семья попыталась вернуться к привычной жизни, но это было непросто. Все они стали мишенями для прессы, и каждый из них по-своему стал бороться с повышенным вниманием. Анри превращался в каменную стену, Анжелика просто игнорировала репортеров, Трелла научилась скрываться, и за последние несколько лет в прессе не появилось ни одной ее фотографии. А Рамон предпочитал игру по своим собственным правилам.

Ему было все равно, что о нем пишут. Но как же его веселили газетные утки, особенно если их автором был он сам. Один из его приятелей-гонщиков с радостью обменивался с Рамоном взаимными оскорблениями, чтобы отвлечь внимание от Циннии и ее тяжелой беременности.

А теперь еще один ребенок на подходе. Иногда ему хотелось придушить сестру, но это еще успеется. Сейчас его главной задачей является защита Треллы и ее будущего ребенка. Несмотря на прогресс, достигнутый в прошлом году, она все еще была очень хрупкой. Трелла с трудом пережила похищение, и репортеры, преследовавшие ее все эти годы, подливали масла в огонь.

– Правда ли, что Трелла присутствовала на гонках, выдавая себя за Анжелику?

Да, это была правда, но пресса об этом узнать не должна. Рамон должен переключить внимание на себя, но ничего не выходило. Он судорожно перебирал в голове варианты.

«Эмоции объединяют людей… Люди должны видеть, что ты чувствуешь».

– По правде говоря, – начал Рамон, нащупав ниточку, за которую можно зацепиться, – я вдруг понял, что гонки перестали быть главной страстью в моей жизни. В это трудно поверить, правда? Ведь гонки были моей жизнью больше де сяти лет. Но сейчас, когда мой брат женился и построил собственную семью, я понял, что хочу того же. Я страстно влюблен. – Он обошел Исидору и опустился перед ней на одно колено.

Громкий вздох прокатился по толпе. Количество вспышек фотоаппаратов резко возросло, но поток вопросов прекратился. Рамон посмотрел в глаза Исидоре, и она резко побледнела, поняв, что он задумал.

– Не смей, – едва слышно пробормотала она, прижав ладонь к губам.

– Прости, любимая, – достаточно громко произнес он под щелчки фотокамер, – но я слишком сильно люблю тебя и больше не могу это скрывать. – Рамон не мог вспомнить, говорил ли кому-то эти слова, кроме членов своей семьи, и это было странно. – Ты сказала, что выйдешь за меня замуж, если я брошу гонки. Теперь ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете? Наши отцы одобрили бы это, – добавил он, напомнив ей об их недавнем разговоре.

Исидора многому научилась у своего отца. Глаза ее наполнились неподдельными слезами, которые она даже не пыталась скрыть. Пальцы, которые она прижимала к губам, заметно дрожали.

– Это было «да»? – Рамон сделал вид, что услышал ответ, которого на самом деле не было. Он вскочил на ноги и крепко прижал Исидору к себе. – Она сказала «да»!

Рамон положил ладонь ей на затылок и поцеловал ее. Исидора напряглась, но он лишь крепче обнял ее. Вместо того чтобы навязать ей поцелуй, он приложил все усилия, чтобы убедить ее принять его.

О, этот мерзкий тип не только угрожал ее карьере, он мог разбить ей сердце! Он ласкал ее губы точно так же, как она представляла себе это в мечтах, – уверенно, страстно. Как будто он на самом деле любил ее. Но это была ложь. Ей хотелось выцарапать Рамону глаза за то, что он так жестоко с ней играет.

Юная девушка, ослепленная любовью, снова вернулась. Та самая девушка, влюбившаяся в парня, который был для нее слишком взрослым, девушка, которая была отвергнута и предана ради ее же матери, но которая справилась с этой болью. И вот она снова здесь, наслаждается каждым мгновением этого поцелуя. И она поцеловала его в ответ.

Рамон наконец оторвался от нее, и Исидора вдруг поняла, что он все еще поглаживает ее пониже спины. Фейерверк, который она видела сквозь закрытые веки, оказался вспышками фотоаппаратов, а рев в ушах – смесью одобрительного смеха и аплодисментов. Злая насмешка за ее счет.

И этот гад даже не удосужился отпустить ее, когда она прижала ладони к его груди, чтобы высвободиться. Исидоре ничего не оставалось, кроме как спрятать свое лицо у него на груди. Она украдкой посмотрела на заднюю стену конференц-зала и встретилась взглядом с криво ухмылявшимся Этьеном.

Рамон закрыл за ними дверь своего кабинета, снял пиджак и повесил его на спинку кресла.

– Ты… – У нее на языке крутилось так много непечатных эпитетов, но она никак не могла подобрать нужный. – Как ты мог?

Рамон прошел в переговорную и вытащил телефон из кармана брюк.

– Извини, я должен ответить. А ты пока побудь здесь и постарайся сделать счастливое лицо. Хорошо, что тебя видели только со спины. Слушаю. – Рамон ответил на видеозвонок.

– Ты это серьезно? – прозвучал женский голос. Скорее всего, это была Трелла, но у них с сестрой очень похожие голоса.

– Это все твоя вина. Можешь сказать «спасибо», – ответил он. Значит, все-таки Трелла.

– Зачем ты приплел сюда бедную Исидору? Она ведь ни о чем не подозревала, правда?

– Я застал тебя врасплох, любимая? – Он повернулся в сторону Исидоры, стоявшей как побитая собака и пытавшейся взять себя в руки.

– Иззи с тобой? Мне очень жаль, Иззи. – Трелла одна из немногих могла называть ее так.

– Все в порядке, – солгала Исидора и подошла к Рамону, чтобы увидеть Треллу в экране его смартфона. Анжелика была рядом с сестрой.

– Я должен был отвлечь внимание от этих фотографий. Но нам все рано нужно твое заявление.

– Это тебя не касается, Рамон, – сказала Трелла слабым голосом. – Я все понимаю, но я не хочу…

Она не хотела говорить отцу ребенка, это было ясно без слов, ведь она отказывалась называть его имя даже семье. Исидора сделала вывод, что это был принц Ксавье из Элазара, которого сфотографировали папарацци во время поцелуя с «Анжеликой». У Исидоры никогда не было проблем с различением близнецов, она сразу поняла, что с Ксавье целовалась Трелла, а вот Анжелику поймали на поцелуе с теперь уже королем Касимом с разницей в пару дней.

Знал ли принц Ксавье, которую из сестер он целовал? И что обо всем этом думал Касим, жених Анжелики? Но сама Анжелика ничего не говорила по этому поводу, она лишь успокаивающе обнимала сестру за плечи.

– Давайте я приеду прямо сейчас, и мы обсудим дальнейшую тактику? – предложила Исидора. Ей хотелось воспользоваться этим предлогом, чтобы избавиться от общества Рамона и прийти в себя.

– Ха-ха-ха, – натянуто рассмеялась Трелла.

– Ты не можешь, – покачала головой Анжелика.

– Почему? Что-то случилось в Модном Доме?

– Ты теперь одна из нас, подруга. – Трелла сочувственно посмотрела на Исидору, словно разговаривала с ребенком. – Теперь ты станешь передвигаться на бронированном танке и бегать от папарацци. Серьезно, брат, о чем ты думал?

– Что ты имеешь в виду? – опешила Исидора, хотя она уже начала осознавать всю серьезность ситуации.

Объявление о фальшивой помолвке делало ее новой мишенью для репортеров. Нет, нет, нет! Только не это! Исидора никогда не считала себя наивной, но сейчас она показалась себе самой легковерной идиоткой в мире.

– Вы говорили с родителями Исидоры? – с беспокойством спросила Анжелика. – Они, наверное, сейчас телефоны обрывают.

О господи, мама… Исидора прикрыла глаза ладонью. Долгие годы она лгала всему миру, в том числе и отцу, скрывая многочисленные интрижки матери, чтобы имя их семьи не полоскали на каждом углу. А теперь все эти скелеты из шкафа выберутся на свет божий. Наверняка бывшие любовники матери захотят засветиться в прессе, чтобы получить свои заветные минуты славы. И не имело никакого значения, что ее родители в конце концов развелись из-за многочисленных измен Франциски Вильянуэвы. Она много раз обманывала Бернардо Гарсиа, и теперь ему снова придется пройти через это унижение.

Она бросилась к Рамону. Из всего, что он сделал, это было, безусловно, хуже всего.

– Этого я тебе никогда не прощу!

Глава 3

– Девочка моя! – воскликнула мать Исидоры на звонок дочери. – Анри только что мне звонил. Какие потрясающие новости! Ты всегда любила Рамона…

– Анри звонил тебе? – перебила она, молясь, чтобы Рамон не расслышал последнюю фразу.

Рамон был сосредоточен на своем телефоне, который разрывался от голосовой почты.

– Да, – коротко ответил он Исидоре. – Анри смотрел пресс-конференцию. Он уже отправил машину за твоей матерью.

– Анри беспокоится, что репортеры накинутся на тебя, – сообщила она Франциске. Исидора знала, что мать обязательно скажет что-то не то, если узнает, что помолвка ненастоящая, поэтому не стала ее разубеждать. – Собери вещи, мама, не заставляй людей ждать.

– Где Рамон? Я хотела поздравить его и сказать, как сильно люблю вас обоих.

Исидора почувствовала застарелую боль в сердце. Она никогда не питала ненависти к матери, она даже не стала выяснять, почему Франциска переспала с Рамоном, зная, что чувствует к нему Исидора. Она давно поняла, что у матери зависимость сродни наркомании. Со стороны это выглядело как сексуальная распущенность, но на самом деле у Франциски была сломленная, пустая душа, жаждущая обожания и восхищения.

Исидора никогда не подпитывала свою душевную боль, отвергая мать. Она сделала все возможное, чтобы защитить себя от боли, поэтому она заставила себя возненавидеть Рамона.

– Анри говорил и с твоим отцом тоже. Он привезет твоих родителей в наш особняк на время, пока шумиха не уляжется, – сказал ей Рамон.

Исидора хотела протестовать. Нельзя сводить вместе ее родителей, это всегда плохо заканчивается. Франциска увлекалась новым мужчиной, а отец оставался зализывать свои сердечные раны. Исидора не была готова к новому раунду.

– Кажется, тебе звонят в дверь, мама, – сказала она. – Скажи прислуге, чтобы не впускали репортеров, и позвони мне, как устроишься. Люблю тебя.

– Итак, – сказал Рамон, когда шквал сообщений наконец иссяк.

– Зачем? – закричала она. – Зачем ты это сделал?

Зачем он сказал, что любит ее? Ей и без того больно! Ей хотелось сказать самой себе, что она – профессионал, готовый пожертвовать личной жизнью ради карьеры. Но Исидора была настолько ошеломлена тем, как Рамон использовал ее прежние чувства в собственных интересах, что просто онемела.

– Ты знаешь зачем. Объявление об уходе из гонок не сработало.

– Почему я?

– А я должен был объявить себя геем и сделать предложение Этьену? Согласен, это имело бы даже больший эффект, но я вряд ли смог долго поддерживать этот слух.

– Ты действительно думаешь, что кто-то поверит, что мы пара? – негодовала Исидора.

– Это зависит от тебя. Придется тебе научиться делать счастливое лицо, ты же выходишь замуж за Совертера, – добавил он с небрежной ухмылкой.

– Это уже не смешно! Я не выхожу за тебя замуж!

– Нет, – согласился он, и ее юношеские мечты вновь разбились. – Но ты будешь играть роль моей невесты, пока внимание прессы к нашей семье не иссякнет.

– А, ну тогда конечно! Напомни, когда это произойдет? Никогда! Нет, Рамон, я отказываюсь. Можешь поджарить меня на сковородке за неподчинение.

– Ты закончила? – Он облокотился на край стола со скучающим выражением лица.

– Хочешь сказать, что я слишком остро реагирую? – Исидора сжала дрожащие от гнева руки в кулаки. – Ты разрушаешь мою жизнь.

– Ради бога! – Он закатил глаза. – Это твоя работа. Ты все время находишься перед камерами, делаешь заявления для прессы. Это почти то же самое.

– Нет. Я согласна с ролью любимчика Совертеров, но я отказываюсь быть главным событием в прессе.

– Ты не любимчик, – нахмурился он. – Ты – часть внутреннего круга нашей семьи, и тебе это прекрасно известно.

– С каких это пор?

– Я бы ни с кем, кроме тебя, не прошел по сегодняшнему маршруту, даже будь у меня альтернатива. Мы доверяем тебе. Это очевидно из позиции, которую ты занимаешь. Как тебе новость?

– Ты мне доверяешь? – Исидора не верила своим ушам. – После того, что ты мне наговорил утром? Что готов сделать мою жизнь невыносимой, разрушить ее?

Рамон не пошевелился, но выражение его лица ужесточилось.

– Давай поговорим о том, как я в действительности разрушил твою жизнь? Мы должны избавиться от всех недомолвок, чтобы ты начала себя вести как взрослый человек.

Нет! Она почувствовала, как перехватило в немом крике горло. Не сказав ни слова, она развернулась и направилась к двери. Исидора дернула ручку, но дверь не поддалась. Не мог же он запереть ее здесь? Ей вдруг стало страшно. Она боялась не самого Рамона, а тех чувств, которые он в ней вызывал. На лбу выступил липкий пот, ноги и руки вмиг стали ледяными.

– Почему ты такой мерзкий тип? Обязательно быть таким?

– Ты знаешь почему. Именно об этом я и говорил. – Он подошел к бару и достал бутылку анисовой настойки. – Твое любимое спиртное, насколько я знаю?

Исидора не ответила, но про себя удивилась, что Рамон в курсе ее предпочтений. Правда, это распространенный напиток в Испании, так что он, скорее всего, просто угадал. Рамон налил настойку в два широких бокала.

– Ты знаешь историю нашей семьи, Исидора. Ты играла с моими сестрами, когда они разучились это делать. Ты навещала Треллу, когда она закрылась в особняке. Ты отдавала предпочтение мне, в то время как абсолютное большинство девушек не видели никакой разницы между мной и Анри. Присядь.

Из глупого упрямства Исидора осталась стоять около двери, воинственно сложив руки на груди. Она ненавидела его за то, что он знал о ее юношеских чувствах и говорил о них так, словно это было какое-то милое детское воспоминание. Ностальгия по первому питомцу.

Рамон отхлебнул из своего бокала и внимательно посмотрел на разгневанную Исидору:

– Я был польщен, но не мог воспринимать тебя всерьез. Ты была слишком юна.

Она знала это. Восемь лет – большая разница в возрасте на тот момент. Треллу похитили, когда Рамону и Анри было по пятнадцать лет, и это заставило их резко повзрослеть. А из-за ранней смерти отца им пришлось взять на себя семейный бизнес в двадцать один год. На протяжении десяти лет они несли на своих плечах огромную ответственность. Исидора понимала, что во многих отношениях возрастная разница между ней и Рамоном все еще огромна.

– Меня не волнует, что ты никогда не хотел встречаться со мной, – солгала она. – Но я никогда не прощу того, что ты спал с моей матерью.

– Я не спал с ней! – прорычал он. Исидора фыркнула и отвернулась, чтобы он не увидел боли, исказившей ее лицо. – Ты ее спрашивала?

– Нет! Но мне это было не нужно. То, что я видела, говорит само за себя.

– И что же ты видела?

– Твоя одежда помялась, на лице проступила щетина, капот машины был холодным. Не нужно быть экспертом, чтобы понять, где ты провел ночь.

– Я никогда не отрицал, что провел ночь в доме твоей матери.

– В ее постели. Обе подушки были смяты, я видела.

– Я откинулся на кровати, пока она смывала макияж. Мы просто говорили, ничего не было. Потом мы спустились вниз и выпили. Я выпил слишком много, чтобы садиться за руль, и лег спать на диване внизу. Я проснулся, когда услышал, как ты вошла. Я пытался рассказать тебе это на юбилее твоего отца, но ты не стала слушать.

– О, ради бога! Как только она поняла, что я пришла, она спросила, как давно я здесь, и при этом выглядела чертовски виноватой!

– И это, по-твоему, доказательства? Ты не можешь допустить мысль, что твоя мать провела ночь в одном доме с мужчиной, но не занималась с ним сексом?

– Ты подошел к опасной черте, Рамон. Я не стану обсуждать с тобой образ жизни моей матери.

– Если ты считаешь, что я тащу в постель каждую женщину, которая оказывается в моем поле зрения, ты ошибаешься.

– И ты хочешь, чтобы я поверила, что моя мать всю ночь плакала на твоем плече? – В ней с новой силой вспыхнуло возмущение и презрение. – Тогда почему ты не сказал мне об этом, когда мы встретились в холле? Я спросила тебя, что ты там делал, а ты ответил, что моей матери нужна была компания, и ты решил ей ее составить. Ты знал, как я истолкую твои слова. Ты точно знал, что я подумаю. Если вы не занимались сексом, почему ты позволил мне поверить, что между вами что-то было?

– Потому что тебе было всего восемнадцать и ты все еще была влюблена. Я должен был это остановить.

На несколько секунд мир вокруг нее остановился. Исидора не могла дышать от нахлынувшей на нее боли. Она ведь больше не была влюблена в него. Она могла поклясться в этом еще утром, но это было до поцелуя. Ей так хотелось поскорее остаться одной, чтобы снова пережить этот поцелуй в своей памяти. Рамон был прав. Пора поставить жирную точку на этом детском увлечении.

Исидора почувствовала, как что-то легонько защекотало ее щеку. Она провела по щеке ладонью и с удивлением поняла, что это была одинокая слезинка. Исидора услышала, как тяжело вздохнул Рамон.

Все, хватит! Она поклялась себе, что это была последняя слеза, которую она пролила из-за этого человека.

И не важно, спал он с ее матерью или нет. То, что он ей сказал, обозначало только одно: Рамон никогда не был в ней заинтересован. Она ему нужна только в качестве фальшивой невесты. Губы Исидоры дрогнули, словно в попытке посмеяться над тем, как жестоко наказывает ее жизнь.

– Любовь зла, – с жесткой иронией произнесла она.

Рамон залпом опустошил второй бокал и шумно выдохнул. Хладнокровный ублюдок! Что она вообще в нем могла найти?

Ей хотелось послать его ко всем чертям, но она не могла. Не в ее правилах отворачиваться от людей, которые нуждаются в ее помощи. Это была ее отличительная черта. Она всегда помогала родителям преодолевать боль, которую они причиняли друг другу.

Исидора заперлась в уборной, примыкавшей к кабинету Рамона, чтобы поправить макияж. Глаза покраснели, и помада слегка размазалась. Исидора вытерла помаду ватным диском и внимательно посмотрела на свое отражение, вспоминая, как отец сказал, что гордится ею. Не только потому, что она пошла по его стопам, но и по другим причинам. Любовь к отцу сильно повлияла на становление ее личности, особенно когда она узнала, что Бернардо не является ее биологическим отцом.

Бернардо был ее якорем, ее моральным ориентиром в этом зачастую неприветливом и жестоком мире. Он был для нее той опорой, которой не смогла стать Франциска. Он бы никогда не оказался в таком двусмысленном положении, как Исидора. Но если бы ему пришлось выбирать: работать с Совертером или против него, он бы сделал все, что ему прикажут.

Он бы остался предан детям человека, который уговорил его принять ребенка жены от другого мужчины как своего собственного. Исидора была обязана Совертерам тем, что у нее есть отец, хотя они этого и не знают. По крайней мере, когда все закончится, она выплатит этот долг.

* * *

Рамон налил себе третью порцию анисовой настойки и медленно потягивал ее, наслаждаясь тонким вкусом. Он наконец-то остался один и теперь воскрешал в памяти поцелуй с Исидорой, вспоминая вкус и нежность ее губ. Он был практически готов к тому, что она ударит его коленом в пах, но ее ответный поцелуй вызвал в нем куда более сильную реакцию. Это был какой-то взрыв, который сжег в его памяти все, что он знал о поцелуях, женщинах и сексе.

Какого черта?

У него было много красивых женщин, но ни одна из них не вызывала столь бурной реакции. На мгновение он даже утратил связь с реальностью, не осознавая, где он находится и что делает. Он был ошеломлен тем, как легко она пробила его защитные барьеры. Если бы он знал, насколько они сексуально совместимы…

Нет. Он налил себе еще порцию спиртного, отказываясь анализировать сделанное. Это было прерогативой Анри. Он всегда отслеживал результаты своих действий в электронных таблицах, сравнивал и анализировал их, делал прогнозы и намечал дальнейшие шаги. Но Рамон всегда действовал по-другому. Он полагался на свои инстинкты, выбирал цель и шел к ней кратчайшим путем.

Его главной целью была защита семьи, и он никогда не позволял примитивным инстинктам отвлекать себя от цели. Слишком много людей зависели от него, особенно теперь, когда у Анри появилась семья.

Но были у Рамона и свои слабости. Иногда, в минуту одиночества, когда он не мог быть с семьей, он искал себе компанию, чаще всего женскую. Именно так и было пять лет назад, когда он повстречал в баре бывшую жену лучшего друга своего покойного отца. Франциска Вильянуэва была тонкой натурой, вынесшей немало боли. К моменту их встречи она уже была достаточно пьяна, так что он отвез женщину домой, чтобы ее состоянием не воспользовались менее щепетильные мужчины, чем он сам. Рамон не мог спасти эту женщину от самой себя на долгий срок, но хотя бы на одну ночь он мог это сделать.

Она открыла ему свою боль, обнажив множество трещин в семейной жизни, о которых он даже не догадывался по сдержанному поведению Бернардо и лучезарным улыбкам Исидоры.

Встретившись наутро лицом к лицу с Исидорой, Рамон понял, что должен принять решение за доли секунды, как на гоночной трассе. Она с подросткового возраста смотрела на него с щенячьей преданностью, и чем взрослее становилась, тем труднее ему было игнорировать эти взгляды. Искушение становилось все сильнее по мере того, как Исидора постепенно превращалась в соблазнительную женщину, но она все еще была слишком молода и неопытна для отношений без обязательств, которые он мог ей предложить.

Когда восторженная улыбка исчезла с ее лица, сменившись чувством опустошения и предательства, он не спешил разуверять ее. Рамон мог сказать, что ночь ограничилась вином, разговорами и целомудренным поцелуем в щеку, когда Франциска отправилась спать в одиночестве, но не стал. Он мог бы сохранить влюбленность Исидоры, но с какой целью? Он не собирался жениться на ней, и дело было вовсе не в Исидоре. Он вообще не хотел обзаводиться семьей и детьми. Никогда.

Какова была альтернатива на тот момент? Поощрять Исидору в ее чувствах, переспать с ней и разбить ей сердце? Нет, он использовал подвернувшуюся возможность, чтобы излечить ее от этой влюбленности. Жестоко? Да. Но это ради ее же блага.

Рамон не мог предвидеть, что несколько лет спустя Анри наймет ее на работу. Исидора превратилась в уверенную в себе, изысканную женщину, обладавшую умом и чувством юмора. К тому же она прекрасно знала все нюансы членов их семьи.

Рамон понимал, что она сердится, что ей неприятна вся эта ситуация, что она не хочет лгать об их помолвке. Его предложение было очередным импульсивным решением, но он уже не мог отыграть его назад. Они должны сделать все возможное ради семьи. Рамон провел пальцем по краю бокала, снова мысленно возвращаясь к поцелую. Это было опасное отвлечение, он должен сосредоточиться на том, что нужно его семье.

Дверь дамской комнаты открылась, и из нее вышла абсолютно спокойная Исидора с широкой радостной улыбкой на лице. У Рамона перехватило дыхание. Господи, он с трудом сдержался, чтобы снова не поцеловать ее.

– Так лучше? – спросила она. Рамон был настолько ослеплен ее красотой, что не сразу уловил сарказм в ее голосе. – Ты сказал, что я должна выглядеть счастливой. Так достаточно? – Улыбка тут же исчезла с ее лица. – Тебе понадобится вечеринка в честь окончания гоночной карьеры и в честь помолвки тоже, – продолжала она. – Именно две разные вечеринки, чтобы увеличить охват аудитории. Нужно будет как-то дополнительно осветить реструктуризацию, можно пригласить прессу, чтобы запечатлеть, как ты жмешь руки новым руководителям подразделений. Мне понадобится кольцо. Что-то кричащее, даже вульгарное, пожалуй. Желтая пресса будет в экстазе. Себе я его, конечно, не оставлю, так что выдай мне ссуду, чтобы я купила кольцо…

– Я сам позабочусь о кольце, – перебил он, с трудом поспевая за мыслями Исидоры. – Значит, ты согласна и больше не будешь спорить?

– О, я уверена, что спорить мы будем, и не раз, но ты не оставил мне выбора. – Она сухо улыбнулась.

– Ты получишь щедрую компенсацию. – Рамон с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

– Я стараюсь не ради этого. – Она смерила его презрительным взглядом. – Я сделаю все, чтобы помочь Трелле. И всей вашей семье. Но как долго это продлится? Три месяца, четыре? Как только Трелла родит, а Анжелика объявит о помолвке, мы можем расстаться, придумав какую-то благовидную причину.

– Звучит разумно, – согласился Рамон. Он прекрасно знал, когда нужно надавить, а когда промолчать.

– Будет разумно, если я уйду из компании, когда мы расстанемся. Ты должен поговорить с Анри о том, кем вы меня замените.

Рамон хотел запротестовать, но она была права. Он поможет ей найти хорошую должность в качестве части компенсации. Если Исидора им понадобится, они найдут подходящую причину, чтобы вернуть ее, когда страсти поулягутся.

Исидора исподлобья посмотрела на Рамона и прикусила губу.

– Этьен кажется самой подходящей кандидатурой на мою должность. Если ты тоже так считаешь, я должна тебе кое-что рассказать.

– Продолжай, – прищурился он.

Она поправила волосы, откашлялась и робко улыбнулась:

– Этьен ожидал, что займет место моего отца. Он был очень расстроен, когда эту должность получила я.

– И что? Мы принимаем решения, ориентируясь на то, что будет лучше для компании.

– Я знаю, но… Он работал под началом моего отца четыре года, пока я училась в университете. Я никогда не афишировала свою дружбу с твоими сестрами, поэтому Этьен не понимает, почему вы выбрали меня. Ему кажется, что его не ценят.

– Почему меня должно волновать его уязвленное эго?

– Я как раз пытаюсь объяснить. Если ты считаешь, что он подходит на мою должность, мы должны подвести его к этому. Нужно рассказать Этьену, что помолвка ненастоящая, чтобы он почувствовал себя частью команды. Он и так думает, что я получила должность исключительно по протекции отца, к тому же мы с ним раньше встречались…

– Ты спала с этим идиотом?

По какой-то причине Рамон считал, что Исидора еще девственница. Он понимал, что это несколько странно, и все же она порой вела себя как невинная, наивная девушка. А теперь она потупилась и покраснела, как новобрачная. Конечно, у девушки ее возраста должны были быть мужчины.

Он не понимал, почему это вдруг оказалось для него таким неприятным сюрпризом. Может, потому, что его сестры ни разу и словом не обмолвились о ее кавалерах? Когда Исидора была еще совсем юной, Бернардо в оба глаза смотрел за дочерью, учитывая поведение ее матери. Бдительность Бернардо была еще одной причиной, по которой Рамон старался не смотреть в ее сторону, и все же ему казалось, что она никем не увлекалась, кроме него.

Очевидно, он оказался не прав. Так почему же тогда его так волнует тот факт, что она встречалась с другими мужчинами? Может, потому, что он не мог не задаваться вопросом, целовала ли она их так же, как сегодня целовала его? Успел ли Этьен полностью насладиться той страстью, которую Рамон сегодня лишь пригубил? Черт, одно дело – знать, что у Исидоры были мужчины, и совсем другое – видеть одного из них каждый день в собственном офисе.

– Этьен не идиот, – жестко сказала она. – Иначе мой отец не стал бы его учить, а я бы не сохранила за ним его должность. Риск в том, что он может стать помехой, если не ввести его в курс дела.

Рамон коротко рассмеялся, удивленный тем, насколько его разозлил тот факт, что Исидора его защищает.

– Ты просто очаровательна, Исидора. Помнишь, что я сказал ему перед началом пресс-конференции? Ты только что стала частью моей семьи, и, если Этьен не будет относиться к тебе с максимальным уважением или сделает хоть один неверный шаг, он тут же потеряет свою работу. Даже не вздумай сказать ему правду, иначе можешь считать его уже безработным, – заявил Рамон. Он жаждал уволить Этьена только потому, что он в принципе существовал на свете. Почему она так его защищает? Неужели она все еще к нему неравнодушна? – Только мои сестры и брат будут знать, что помолвка ненастоящая, в противном случае нас в одночасье разоблачат, и пресса снова будет распинать Треллу.

– Ладно, – сказала она. – Но отцу я должна рассказать правду.

– Нет.

– Да, Рамон. – Голос ее едва заметно дрогнул, и он заметил уязвимость в ее глазах. – Как и твои родные, он решит, что помолвка – всего лишь трюк, но он будет ждать от меня подтверждения этому. В альтернативном случае тебе придется официально просить у него моей руки, а я не позволю тебе лгать ему. Плохо одно то, что ты…

Что он сказал, будто любит ее? Рамон нехотя согласился. Бернардо был преданным другом его отца, а потом доверенным советником для него и Анри. Он просто не мог проявить к Бернардо такое неуважение.

– Я поговорю с ним.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Исидора.

– Хорошо. А теперь давай приступим к работе.

Он мысленно переключился на насущные дела, поскольку все вопросы, из-за которых он прилетел в Париж, теперь должны решаться с учетом предстоящей помолвки. Рамон нажал на кнопку внутренней связи и велел своей помощнице собрать ключевых руководителей в переговорной. Исидора задержалась в кабинете.

– Я думал, тебе не терпится сбежать. Позвони Монике, она координирует мой календарь с расписанием гонок. Попроси ее спланировать вечеринку в Монако, а потом присоединяйся к совещанию.

– Да, конечно. – Она помедлила. – Хочу внести ясность: больше никаких поползновений, как сегодня, – выпалила она, и щеки ее предательски порозовели.

– Это не поползновения, это спектакль, и нам неоднократно придется его повторить на публику.

– Тогда сведи эти действия к минимуму. – Она стиснула зубы. – Я не собираюсь с тобой спать.

До Рамона только сейчас дошло, что он на какое-то время связал себя с женщиной, с которой ему не следует спать, даже если она этого хочет, – а она только что дала понять, что это не так. И сколько ему придется придерживаться целибата?

– А тебе никто и не предлагал.

Исидора пунцово вспыхнула, развернулась на каблуках и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

Глава 4

Исидора приклеила на лицо улыбку такую же фальшивую, как и помолвка, и позволила Рамону и дальше разрушать свою жизнь.

Она знала, как действуют мужчины семейства Совертер. Они не дают большого выбора: либо ты подчиняешься, либо убираешься с их пути. Исидора выбрала первое. Присоединившись к совещанию, она почувствовала, что ее все глубже засасывает это болото. Рамон мерил шагами переговорную, давая указания подчиненным, иногда останавливаясь позади Исидоры, чтобы как бы невзначай прикоснуться к ней.

– Ты согласна, любимая? – спрашивал он, назначая даты и места проведения рекламных акций.

– Конечно, дорогой, – послушно улыбалась она до тех пор, пока у нее не начало сводить лицо.

Исидора словно умирала изнутри, но она совершенно не знала, что с этим делать. Новость о том, что Рамон не спал с ее матерью, резко изменила ее отношение к нему. Конечно, она испытала облегчение, но ее явно выраженная антипатия была формой защиты, которая сгорела дотла, и теперь она снова стала восприимчива к его мужской привлекательности.

А между тем он заявил, что не собирался приглашать ее в постель, и это больно уязвило ее. Ну почему она снова теряет голову, неужели у нее начисто отсутствует чувство самосохранения? Если это так, то она истинная дочь своего отца.

Рамон не желал иметь с ней ничего общего. Это равнодушие развило в ней немало комплексов еще в подростковом возрасте. Хотя с тех пор она немало поездила по миру и общалась с разными мужчинами, ни один из них не нравился ей настолько, чтобы лечь с ним в постель, но она знала, что нравится мужчинам, и это добавляло ей уверенности в себе. Исидора давно выросла, и сегодня она ощущала себя хозяйкой собственной жизни и высококлассным профессионалом – словом, именно тем человеком, которым хотела стать.

И все же рядом с Рамоном она снова чувствовала себе робким подростком, хотя во всех остальных аспектах она была хладнокровной и собранной. Он сказал, что это всего лишь часть ее работы. Что ж, значит, она должна быть такой же безучастной, как и он.

Когда собрание закончилось и все понемногу начали расходиться, Исидора встала из-за стола и тоже направилась к выходу. Его тяжелая рука опустилась на ее бедро, словно Рамон призывал ее остаться с ним. Прикосновение обожгло ее сквозь ткань юбки, и она призвала на помощь все свое самообладание.

– Нам есть что отпраздновать, – проговорил он почти интимно.

Это все ради шоу на публику, напомнила себе Исидора, стараясь не обращать внимания на щемящую тоску в груди. Ее щеки предательски порозовели, когда она посмотрела Рамону в глаза. Искра удивления мелькнула в его взгляде, возбуждающая и пугающая одновременно. Он положил руку на другое ее бедро и сжал пальцы. Его взгляд метнулся к ее губам, воскрешая в памяти поцелуй. В прошлый раз она сдалась практически без боя, но она больше не хочет испытывать подобное унижение. Исидоре было все равно, смотрит на них кто-то или нет, больше она не выставит себя на посмешище.

– Дорогой, давай не будем демонстрировать наши личные отношения в офисе. Не будем никого смущать. – Она положила ладонь на его грудь и посмотрела прямо в глаза. – Я закажу нам столик в ресторане.

– Я сам этим займусь.

– Ты хочешь сказать, что попросишь Монику это сделать? – Она похлопала ресницами, упомянув его помощницу. Кажется, это называется флиртом. Как мило.

– Я сказал, что сам все сделаю, – повторил он.

Исидора мгновенно почувствовала себя в одной клетке с тигром. Хвост его нервно подергивался, но он был не голоден. Сейчас она в безопасности, но это ненадолго.

– В семь часов? – спросил он.

– Не могу дождаться. – Она снова сделала попытку уйти, и на этот раз Рамон не стал ее задерживать.

Исидора сделала макияж и прическу, а потом надела платье, которое купила ей мать во время последнего совместного похода по магазинам. Она примерила его только потому, что мать настаивала.

– У тебя такая красивая фигура, мой ангел. Почему ты не хочешь это показать?

– Это не совсем офисный стиль, мама. – Ей не хотелось говорить матери, что та оголяется за них двоих.

Это было коктейльное платье без бретелек, состоящее из золотых полосок. Оно обтягивало стройную фигуру Исидоры, как вторая кожа.

– Ты слишком много работаешь. Танцуй! – Франциска купила дочери пару золотых босоножек на высоком каблуке. – Наслаждайся молодостью.

Франциска была богатой наследницей, у которой было все, кроме любви и дисциплины. Покупка дизайнерской одежды для дочери была ничем по сравнению с суммами, которые она ежемесячно тратила на себя. Исидора приняла подарок, искренне считая, что он так и будет пылиться в шкафу.

Она никогда не носила юбки такой длины. Учитывая поведение матери, Исидора компенсировала его сдержанным стилем в одежде и еще более сдержанным поведением. Сестры Рамона могли носить юбки куда короче этой и при этом выглядеть достойно и респектабельно, но Исидора выглядела… как ее мать.

Она никогда так не одевалась, особенно для мужчины. Рамон убил в ней желание наряжаться для кого-то своим равнодушием. Возможно, она поддалась бы панике и переоделась, но Рамон прислал сообщение, что скоро будет, а она не хотела опаздывать.

Исидора закрыла дверь своей квартиры и спустилась в холл. Она услышала шум, который приняла за слишком громко работавший телевизор соседа, но поняла, что ошиблась. Перед стеклянными дверьми ее дома собралась толпа. Когда она приехала домой, здесь было лишь несколько фотографов, но за минувший час собралось не меньше сотни человек.

Исидора инстинктивно отступила назад, когда у обочины припарковался черный автомобиль.

Возбужденный ропот усиливался. Охранник Рамона выбрался с пассажирского сиденья и проложил дорогу через толпу. Только когда к дому Исидоры образовалась четкая тропа, он открыл заднюю дверцу автомобиля. Рамон выбрался из машины с непринужденной грацией, выглядел он при этом, как всегда, сногсшибательно. Толпа одобрительно взревела.

Исидора с трудом оторвала от него восхищенный взгляд и вышла из стеклянных дверей, пытаясь свести спектакль к минимуму. Снова раздался рев, и она рефлекторно остановилась. Исидора слегка улыбнулась и коротко махнула рукой толпе в знак приветствия.

Что она должна делать? Притворяться, что ей нравится это повышенное внимание, нравятся выкрики ее имени? Подождите-ка! Это что, проклятие и неодобрительный свист?

Исидора запнулась и посмотрела направо. Она не расслышала, что именно ей сказали, но тон был агрессивным. Настроение толпы мгновенно изменилось. Взволнованный ропот возрастал, люди начали толкаться. Исидора услышала, как кто-то сказал, что она разрушает спортивную карьеру Рамона.

Исидора занервничала и сделала еще несколько шагов вперед, но толпу никто не мог сдержать. Люди напирали с обеих сторон, какая-то женщина налетела на Исидору и вскрикнула, когда ее толкнули. Невидимая рука потянулась к Исидоре, и она вздрогнула, когда на ее запястье сомкнулись чьи-то пальцы. Она дернулась от испуга и пошатнулась на каблуках, наткнувшись на кого-то спиной.

Незнакомые люди толкали ее со всех сторон, отрезая от Рамона, словно между ними смыкались стены из человеческих тел. Исидора по-настоящему испугалась. Она искала взглядом Рамона, но не видела его. Кто-то больно дернул ее за руку, и она потеряла равновесие. Споткнувшись о бордюр, Исидора начала падать на тротуар, инстинктивно выставив перед собой руки.

Рамон не удивился, когда увидел собравшуюся перед домом Исидоры толпу. Когда он начинал встречаться с какой-то женщиной, фанаты и папарацци начинали атаковать свою новую жертву. Именно поэтому женщины вешались ему на шею – из-за его известности.

Он рассчитывал войти в здание и проводить Исидору в машину, как истинный джентльмен, но, когда машина остановилась у дверей, Исидора вышла из здания, и толпа зевак взревела.

Когда Рамон увидел Исидору, у него перехватило дыхание. Она была похожа на ожившую золотую статую, а ее стройные ноги оказались настолько длинными, что захватывало дух. Волна желания охватила его точно так же, как после совещания, когда она улыбалась ему. Эта улыбка согревала его подобно солнечным лучам. Ему захотелось снова поцеловать ее, глубоко и страстно. Он хотел целовать ее до тех пор, пока не насытится ею. Он хотел заняться с ней любовью. Рамон мог сколько угодно обманывать Исидору и говорить, что не хочет ее, но себе он лгать не мог. Какой мужчина, глядя на нее сейчас, не хотел бы уложить ее в ближайшую постель?

Такого желания, как сейчас, он не испытывал ни к одной женщине. Он хотел эту женщину, ему нужна была ее полная капитуляция. На какое-то мгновение первобытное желание ослепило его, и это едва не стало фатальной ошибкой, когда толпа начала смыкаться вокруг Исидоры.

Такого еще никогда не было. Ни одна женщина, с которой он встречался, не подвергалась нападению. В считаные секунды настроение толпы стало враждебным. В воздухе витала откровенная агрессия. Исидору кто-то толкнул, и она начала падать. Рамон бросился к ней, рефлексы, выработанные многолетними тренировками, не подвели: он оттолкнул мужчину, отделявшего его от Исидоры, и подхватил ее буквально в последний момент.

– Отвали, или я убью тебя! – рыкнул он агрессивно настроенному мужчине.

Это было совсем не похоже на Рамона, но он был на пределе. В этот миг он был похож на разъяренного дикого зверя, готового броситься в любую минуту.

Оскар, охранник Рамона, быстро растолкал толпу, чтобы освободить проход к машине. Рамон посадил Исидору на заднее сиденье и последовал за ней, захлопнув дверцу автомобиля. Его сердце стучало, как сумасшедшее.

– Какого черта?! – рыкнул он, когда Оскар занял свое место на пассажирском сиденье, а шофер тронулся с места.

– У меня не было никаких указаний… – пробормотал Оскар.

– Это случилось потому, что ты бросаешь из-за меня гонки, – дрожащим голосом проговорила Исидора. Она была бледной как мел и постоянно оглядывалась назад.

– Что? – не сразу понял Рамон.

– Некоторые… – Она откашлялась, пытаясь вернуть самообладание, и сцепила в замок дрожащие пальцы. – Некоторые твои фанаты считают, что предложение, которое ты мне сделал, очень романтично. А некоторые обвиняют меня в том, что их любимый гонщик покидает профессиональный спорт.

– Ты знала и ничего мне не сказала об этом?

– Я увидела обсуждения в Интернете всего несколько минут назад, – напряженным голосом сказала она. – Я собиралась тебе сказать сразу же при нашей встрече.

– Существует определенный протокол безопасности, который активируется в ту же секунду, как поступают первые угрозы.

– Когда дело касается членов твоей семьи. Они ничего не говорили против тебя, поэтому я… – Ее голос стал таким тихим, что Рамон с трудом расслышал последние слова. – Я не думала…

– Вот именно – не думала. Ты подвергла меня опасности, Исидора. Всех нас. – Он взял свой телефон и набрал номер начальника отдела безопасности. – Нам нужна охрана для Исидоры. Все то же самое, что и для моих сестер.

– Я думала, это просто интернет-тролли, – пробормотала Исидора, когда Рамон завершил звонок.

– Ты хоть понимаешь, что там могло случиться все что угодно? Тебя могли затоптать, избить, бросить под проезжающую мимо машину. Могли похитить, изнасиловать и убить. Ты должна была меня предупредить!

Что, если бы это на самом деле случилось? Только он был бы в этом виноват.

Исидора откинулась на спинку сиденья: лицо бледное, подбородок предательски дрожит, глаза часто моргают. Колени крепко сжаты, пальцы судорожно обхватили локти.

– Страшно? Это хорошо, что тебе страшно.

Господи, как же она его ненавидит! Она не станет плакать, только не в его присутствии.

– А кто виноват в том, что они меня ненавидят? – возмутилась она. – Ты!

– Думаешь, я этого не знаю? – крикнул он.

Исидора вздрогнула, даже водитель заметно испугался, потому что машина вдруг вильнула вправо, прежде чем перестроиться в другой ряд. Рамон чертыхнулся и поднял стеклянный экран, отделявший пассажиров от водителя и охранника.

– Вот почему я такой ублюдок. Вот почему никогда не иду на компромиссы. Вот почему я никогда не стану мужчиной, которым ты хотела бы меня видеть. – Он откинулся назад и зло стукнул кулаком по кожаному сиденью. – Я никогда не попрошу ни одну женщину остаток жизни провести вот так, под вечным прицелом.

«Но твой брат сделал это!» – хотела крикнуть она. Правда, Анри и Цинния расстались и снова начали встречаться, только когда стало известно, что Цинния беременна. Исидора была уверена, что, если бы не дети, оба брата навсегда остались бы холостяками.

Исидоре всегда казалось, что Анри был счастлив, что все сложилось именно так. Она помнила, каким радостным он был, сообщая ей, что они с Циннией поженились. Но Рамон, казалось, лишь еще больше утвердился в своем отшельничестве. Правда, выглядел он при этом страшно одиноким.

– Мне очень жаль, – тихо проговорила она.

Рамон лишь пожал плечами в ответ и отвернулся к окну. Исидора тоже отвернулась, стараясь дышать как можно тише, чтобы он не услышал, как она шмыгает носом.

Когда Рамон ждал Исидору около дамской комнаты в роскошном ресторане, он был куда более взвинченным, чем перед началом гонки.

С пятнадцатилетнего возраста, после похищения Треллы, у них с Анри была негласная договоренность: ни у одного из них не будет серьезных долгосрочных отношений. Жены братьев Совертер, а особенно их дети, оказывались под угрозой только потому, что носят эту фамилию.

Неожиданная беременность Циннии заставила его брата изменить свое мнение, но у него с самого начала были к ней чувства, признавал это Анри или нет.

Рамон был гораздо осторожнее. Защита близких людей – огромная ответственность, но причиной его нежелания заводить семью было не только это. Сама мысль о том, что его любимой женщине или ребенку могут причинить вред, как когда-то Трелле, вызывала в нем такой ужас, что он с трудом мог ему противостоять.

Ему не нравилось быть уязвимым, поэтому он стремился к равнодушию в своих сексуальных отношениях. Его предложение Исидоре было лишь трюком для публики, который должен был выглядеть романтичным и галантным. В глубине души он знал, что нужно предпринять дополнительные меры предосторожности. Любая женщина, с которой он встречался, имела право на его защиту. Его команда хорошо знала свое дело, но кто мог ожидать такую атаку? Рамон чувствовал себя полным идиотом. Он злился на самого себя за то, что не предусмотрел такую возможность. Кому, как не ему, знать, насколько жесток этот мир.

Страх за Исидору пробил его надежную защиту и не желал отпускать. Он решил сделать все возможное, чтобы максимально обезопасить ее. Рамон написал сообщение начальнику охраны, чтобы он прислал людей в ее квартиру. Исидора туда не вернется, она останется с ним.

Исидора вышла из дамской комнаты, напряженная и бледная. Увидев Рамона, она на секунду замерла и опустила взгляд, чтобы он не смог прочесть ее мысли.

– Не обязательно было меня ждать. Я вполне способна сама дойти до столика, не рискуя быть забросанной тухлыми яйцами.

Рамону даже не пришло в голову пойти без нее. Он все время думал о том, что Трелла всегда просила его подождать ее у входа в дамскую комнату из-за терзавших ее панических атак. Долгое время она боялась оставаться одна даже на несколько минут. Но на этот раз это была инициатива Рамона.

– Давай не будем испытывать судьбу, – резко сказал он, и Исидора заметно вздрогнула.

Рамон поморщился, и подошедший метрдотель проводил их к лучшему столику в ресторане. Столик был сервирован белоснежным костяным фарфором, серебряными приборами и тончайшими бокалами для шампанского. Запотевшая бутылка «Дом Периньон» уже стояла в ведерке со льдом. В центре стола в окружении свечей стояла цветочная композиция из нежно-розовых орхидей, между которыми притаилась маленькая бархатная коробочка.

Метрдотель бесшумно удалился, оставив их наедине, но Исидора лишь молча смотрела на Рамона. Краем глаза он заметил, что окружающие посматривают в их сторону.

Рамон с запозданием понял, что у Исидоры шок, а он ведет себя так, словно это она виновата в том, что произошло около ее дома. А это было не так. Он – тот, кто он есть, и с этим уже ничего не поделаешь. Сам Рамон смирился с этим много лет назад. А вот Исидора впервые лично столкнулась с таким повышенным интересом к своей персоне, а ведь это была лишь верхушка айсберга.

Поддавшись порыву, он прижал к себе дрожащую Исидору. Она напряглась, упершись ледяными руками в его грудь. Рамон нежно провел ладонью по ее напряженной спине, удивившись про себя, какой хрупкой она оказалась. Но он прекрасно знал, что внутри у Исидоры стальной стержень, он понял это еще пять лет назад.

В Рамоне был силен дух соперничества, и ему импонировало то, что Исидора нередко бросает ему вызов. Она не поддалась ему после совещания, хотя он всегда с легкостью соблазнял женщин, и внезапно идея продемонстрировать Исидоре, что он способен на романтику, показалась ему довольно занятной.

Но это была не игра. Он поставил под угрозу ее безопасность, и отыграть назад он уже ничего не может, потому что возвращаться в профессиональный спорт не собирается. В течение как минимум нескольких месяцев Исидоре нужна будет его защита.

– Давай сыграем этот спектакль, – предложил Рамон, и Исидора едва заметно фыркнула – у нее не было сил рассмеяться.

По какой-то неведомой причине Рамон вдруг почувствовал себя странно неуверенным, открывая коробочку с овальным бриллиантом в окружении нежно-голубых топазов. На первый взгляд кольцо было прекрасно в своей простоте, но при более внимательном рассмотрении становилась видна тонкая работа и сложная огранка камня.

– Я хочу, чтобы ты оставила его у себя, в качестве моей благодарности, – искренне сказал он.

Лицо Исидоры не выражало ровным счетом ничего. Кожа ее была белой, как фарфор, а рука, на которую Рамон надевал кольцо, едва заметно дрожала. Рамон был разочарован. Он выбрал именно это кольцо, потому что надеялся, что оно ей понравится. Большинство женщин реагируют более эмоционально, когда им дарят драгоценности.

– Тебе не нравится?

– Очень красиво, – напряженным голосом ответила она. Исидора подняла взгляд на Рамона. В тусклом свете свечей ее глаза казались темно-фиалковыми, но в них было разочарование. – Предложение руки и сердца из моих мечтаний…

Вот черт! Рамон догадывался, что женщины, с которыми он встречался, фантазировали на эту тему, но до этого момента ему не приходило в голову, что Исидора могла представлять себе этот миг снова и снова.

– Ни один мужчина не смог бы тебя превзойти в галантности, – натянуто улыбнулась она. – Спасибо.

Рамону вдруг стало трудно дышать. Ему казалось, что ребра вот-вот проткнут его легкие. За ужином Исидора едва ли произнесла больше десяти слов.

– Ты спятил? Я к тебе не перееду!

Черт! Ему казалось, что хуже этот день уже не может быть, но он ошибался. Когда водитель проехал мимо поворота к дому Исидоры, Рамон решил, что это самый подходящий момент сообщить ей, что на время их помолвки им лучше жить вместе.

Черта с два!

Их ужин превратился в череду селфи с посетителями ресторана, которые не могли упустить возможность сфотографироваться с Рамоном Совертером. Ни он, ни Исидора не возражали, это избавляло их от необходимости разговаривать друг с другом. Но сейчас, когда они сидели в автомобиле, Исидоре было что сказать.

– И много ли опций в моем лице ты покупаешь этим кольцом? – возмущенно спросила она.

– Ровно столько, сколько мне нужно.

В скудном свете уличного освещения невозможно было прочитать выражение лица Рамона. Исидоре вдруг показалось, что заднее сиденье автомобиля стало слишком тесным для них двоих. Тишина затягивалась, и на нее вдруг накатил необъяснимый страх, в ушах ее словно стучали молоточки. В глубине души Исидора прекрасно знала, что именно ее так пугает. Она боялась, что позволит Рамону снова коснуться себя. И что ей это понравится. Или самый главный ее страх заключался в том, что он больше никогда не прикоснется к ней?

– Тот факт, что мои люди беспрепятственно смогли опустошить твою квартиру и забрать оттуда все твои вещи, говорит о том, насколько неэффективна твоя безопасность, – презрительно сказал он и снова уткнулся в свой смартфон.

Исидора стиснула зубы. Интересно, он хоть понимает, какую нестерпимую боль ей сегодня причинил, посмеявшись над ее мечтой?

– Я могла бы пожить в особняке с твоими сестрами…

– В моей квартире достаточно места. Мы можем неделями не пересекаться, если ты этого хочешь.

Так и было. Принадлежащий Рамону пентхаус насчитывал шесть спален, и Исидора выбрала комнату, максимально отдаленную от его спальни. Всю следующую неделю она предпочитала обмениваться с ним безразлично-агрессивными сообщениями в мессенджере вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу и поговорить. Они даже не завтракали вместе.

Исидоре приходилось ездить в его машине на работу, но в течение дня она старалась поменьше выходить из своего кабинета. Рамон был занят реструктуризацией, а Исидора – подготовкой к празднику в честь помолвки. Они каждый день допоздна задерживались на работе, и это давало им благовидный предлог, чтобы отказываться от большинства приглашений на светские мероприятия.

Дома Исидора старательно избегала общества Рамона, хотя в глубине души она понимала, что это ребячество. Каждая минута, проведенная рядом с ним, превращалась в пытку. Когда же ей приходилось играть роль невесты на людях, ей казалось, что она превращалась в открытую книгу, и ее истинные чувства сразу же становились для всех очевидными. В том числе и для самого Рамона.

А теперь они прилетели в Монако, и на данном этапе им предстоит довольно часто демонстрировать окружающим нежные чувства. Исидора не знала, как с этим справиться.

Небольшая квартирка Рамона в Монте-Карло располагалась на верхнем этаже бывшего отеля. Хотя потолки были довольно низкими, а комнаты – маленькими, удачная перепланировка делала квартиру очень светлой и уютной. Террасы выходили на море и гоночную трассу. В других обстоятельствах Исидора была бы очарована этим местом, но в квартире оказалась только одна спальня. И одна кровать.

– Я здесь не останусь, – заявила она.

Рамон отложил в сторону свой телефон и с высокомерным недоумением вопросительно поднял бровь. Черт возьми, она чуть не умирает от одного его присутствия, а он едва замечает ее.

– Это еще почему? – лениво протянул он.

– Потому что здесь только одна кровать, – вспылила Исидора.

– Я остаюсь здесь, – жестко сказал он.

– А я – нет. – Она огляделась в поисках своего чемодана.

– Это только на одну ночь, – начал злиться Рамон. – Это самое безопасное место в городе, к тому же моя служба безопасности хорошо знает окрестности. Не хочешь спать в кровати, можешь ночевать на диване.

Он снова уткнулся в свой телефон, словно ему было все равно, даже если она решит ночевать в ванной.

У него был настоящий пунктик на безопасности. Охрана, следовавшая по пятам, страшно нервировала Исидору, и ей было очень жаль Совертеров, живущих в таком напряжении всю свою жизнь.

И все же Исидора предпочитала находиться под защитой. Угрозы в ее адрес не стали хуже, но их количество не уменьшалось. Она знала, что безопаснее всего находиться рядом с Рамоном, в его квартире. А уж в его постели ей точно ничего не грозит. На минувшей неделе он уделял куда больше внимания своему телефону, чем ей. Казалось, Исидора была для него не более чем декоративной собачкой. Сидеть, стоять, голос!

Тяжело вздохнув, Исидора водрузила свой чемодан на кровать, достала из него косметичку и заперлась в ванной комнате. На следующий день после так называемой помолвки ей пришлось пройтись по магазинам в компании сестер Рамона и несколько обновить гардероб. Сегодня вечером она надела бирюзовый комбинезон с открытой спиной, который выгодно подчеркивал ее изящные формы.

Рамон ничего не сказал о золотом платье, которое она надела на ужин в честь помолвки, и с тех пор она носила лишь свою привычную одежду, говоря себе, что ей абсолютно все равно, что подумает об этом Рамон. Но сегодня к ней будут прикованы взгляды всех светских красавиц, и она должна блистать.

Исидора завила волосы и распустила свои рыжеватые локоны по плечам. Золотой кулон на ее шее привлекал внимание к ложбинке, слегка видневшейся из выреза комбинезона. Образ дополняли босоножки на высокой шпильке, и все же Исидоре казалось, что она перестаралась. Она снова придирчиво посмотрела на свое отражение в зеркале. Может быть, хоть сегодня Рамон увидит в ней привлекательную женщину? Ей не хотелось снова становиться той девушкой, которая так явно страдала от его равнодушия.

Исидора бросила взгляд на часы и вышла из спальни. Рамон повернулся на звук закрывшейся двери и замер, глядя на нее. Он неторопливо и внимательно рассматривал ее начиная с тщательно прорисованного макияжа глаз, заканчивая нежно-розовым педикюром.

– Ну как? – с некоторым вызовом спросила она и медленно повернулась вокруг своей оси. Она поправила волосы, чувствуя себя неуютно под его взглядом. – Если не нравится – все претензии к твоим сестрам. – Она сделала вид, что проверяет, положила ли в сумочку помаду и мобильный телефон.

– Мне нравится, – сказал он охрипшим голосом, от которого мурашки пробежали по ее спине. – Ты очень красивая.

– Комплимент вовсе не обязателен, – спокойно сказала она. – Не нужно говорить того, во что сам не веришь, просто чтобы быть вежливым. Я прекрасно понимаю, что в твоих глазах я пугало, но можешь быть спокоен, я старалась не ради тебя, а ради удачных снимков для прессы.

Исидора потянулась к черному шифоновому пиджаку и едва не отпрянула в испуге, когда Рамон опередил ее и взял жакет, чтобы помочь ей одеться.

– Я всегда считал, что ты красива. – Его реплика прозвучала совершенно искренне, но у нее все равно болезненно сжалось сердце.

– Прибереги свои комплименты для тех, кто хочет их услышать.

– Пора бы уже преодолеть свою неприязнь, Исидора, – прищурился он. – Жизнь слишком коротка.

– Я и так делаю все, о чем ты просишь, – огрызнулась она, выдернув жакет из его рук. – Чего еще ты от меня хочешь?

Она бросила на Рамона полный ярости взгляд, ожидая увидеть в ответ лишь ставшую уже привычной скуку. Его лицо было абсолютно непроницаемым, а вот в зеленых глазах мерцал опасный огонек. Воздух между ними практически искрил от напряжения, и Исидора вдруг отчетливо осознала, что не одна она борется со своим желанием. Похоже, они оба сопротивлялись тому, что происходит между ними, но чем больше они обманывали себя, тем ближе подходили к опасной черте.

Судорожно выдохнув, Исидора сделала над собой невероятное усилие и отступила назад. Она с трудом поборола панику и так быстро надела пиджак, что едва не порвала в спешке тонкую ткань.

– Спроси меня еще раз, когда будешь готова услышать ответ.

Его низкий голос обволакивал ее настолько, что она почти не могла дышать. Рамон неспешно открыл дверь квартиры и жестом пригласил ее к выходу.

Глава 5

Вечеринка по случаю окончания гоночной карьеры Рамона проходила в бальном зале на крыше казино. Грохотала музыка, стеклянные шары, крутящиеся под потолком, разбрасывали радужные отблески на зеркальные колонны. Гости, некоторых из которых Рамон считал друзьями, некоторых – просто знакомыми, пили коктейли, танцевали и играли в покер и блек-джек в соседнем зале. Такие вечеринки всегда были частью его прежней жизни, и ему это нравилось.

– Она не такая, как я ожидал, – сказал Рамону Кирген Йенсен, один из самых его жестких соперников, глядя на танцевавшую с их общим приятелем Исидору. – Слишком хороша для человека, который не остановится ни перед чем ради победы.

По крайней мере, здесь никто не оскорблял Исидору за то, что Рамон покидает гонки. Наоборот, многие были рады тому, что их шансы на победу возрастают. Друзья Рамона открыто восхищались ею за то, что она украла сердце такого закоренелого холостяка. Только вот никто не знал, как сильно она его ненавидит.

И она имела право злиться. Он подверг ее опасности, посмеялся над ее детскими мечтами. К тому же работа, которой она отдавала всю себя, превратилась в какой-то фарс. Исидора ясно дала понять, что хочет, чтобы он оставил ее в покое. Так он и сделал. Но ее враждебность терзала его.

Рамон поселил ее в своей квартире, чего не делал ни с одной женщиной, но Исидору это только злило. Она уходила из гостиной в свою комнату, как только туда входил он. На людях она тщательно избегала прикосновений, но перед коллегами обставляла это так, будто они с Рамоном договорились на работе вести себя исключительно профессионально. Когда же Рамону приходилось играть роль влюбленного мужчины, брать ее за руку или слегка приобнимать за талию, Исидора мгновенно напрягалась. Окружающие этого не замечали, но ему была очевидна эта перемена. Ей были неприятны даже его искренние комплименты.

Рамон был эгоцентричным человеком, но он любил своих близких и волновался за них. Он не привык беспокоиться о ком-то, кто не входил в узкий круг родных. Он использовал Исидору в своих целях, и, какую бы плату за свои услуги она ни попросила по завершении этой сделки, это можно монетизировать. Ее чувства никогда не имели для него особого значения.

Тогда почему ее неприкрытая враждебность так его задевает?

Этим вечером, когда они уже собирались уходить на вечеринку, ответ стал очевиден. Сексуальное напряжение. На какое-то мимолетное мгновение Исидора обнажила свои истинные чувства: ее все еще влечет к нему. Рамону хотелось отбросить этот факт, но он не мог. Всю неделю он постоянно думал о ней. Черт, он всегда о ней думал. Теперь, когда она стала взрослой женщиной, он не мог больше игнорировать ее сексуальную привлекательность. Она могла сколько угодно носить сдержанные деловые костюмы и вести себя подчеркнуто равнодушно, это лишь подпитывало интригу.

Когда он увидел ее в этом обтягивающем комбинезоне, который открывал мужскому взгляду больше, чем скрывал, у него чуть не выпрыгнуло сердце из груди. Она была невероятно хороша, и Кирген – не единственный, кто это замечал.

Все мужчины, присутствовавшие на вечеринке, были словно загипнотизированы ею. Исидора обладала даром притягивать к себе людей. Ее природная эмпатия тут же делала ее всеобщей любимицей. А если добавить к этому ее отменное чувство юмора и лучезарную улыбку, то становилось ясно: никто не может перед ней устоять.

Она не упивалась мужским восхищением, как это делали многие женщины, и это лишь добавляло ей привлекательности. Рамон вдруг подумал, что ощущает себя настоящим счастливчиком, оттого что эта восхитительная женщина рядом с ним.

– Я бы тоже сделал все, о чем она меня попросит, – сказал Кирген, надолго задержавшись взглядом на бедрах Исидоры, веселившейся на танцполе.

– Эй. – Рамон в шутку ткнул приятеля локтем в бок.

Кирген без труда прочел его мысли, и это Рамону совсем не нравилось. То, что кто-то знает его истинные чувства и намерения, может быть использовано против него. Он редко выдавал свои чувства, но сегодня он просто не мог их контролировать. Одним простым вопросом Исидора выбила у него почву из-под ног.

«Чего еще ты от меня хочешь?»

Он не мог не задаваться вопросом, что бы произошло, не оттолкни его Исидора? Одно он мог сказать точно: на вечеринку они бы не попали.

Песня закончилась, и Исидора направилась к бару сквозь толпу танцующих. Рамон передал ей бокал, который она оставила на барной стойке.

– Я попросил своего шофера принести кое-что. Это для твоего отца. – Кирген передал Исидоре брелок с фирменным логотипом его команды.

Исидора уже успела сказать Киргену, что они с отцом – его давние поклонники, хотя Рамон мог поклясться, что она уже много лет не смотрит гонки. Ее восхищение Киргеном безумно раздражало Рамона, а теперь этот нарцисс пытается купить ее внимание грошовой безделушкой.

– Мне бы хватило и селфи с тобой, но все равно большое спасибо за сувенир, – ослепительно улыбнулась Исидора.

– Сфотографироваться мы тоже можем. – Кирген небрежно обнял Исидору за плечи, ухмыльнувшись Рамону, пока она делала снимок на свой телефон. – Ответь мне на один вопрос, иначе я умру, если не узнаю правду. Ты целовалась с Анри?

– Что? – Исидора в шоке отпрянула от него.

Рамон знал, что сейчас произойдет, и предостерегающе посмотрел на Киргена, но ему было все равно.

– Твой жених пытался поцеловать Циннию. Неужели ты не слышала эту историю?

Кирген усмехнулся, глядя на Рамона. Исидора совершенно точно не увидит в этой истории ничего смешного, однако Кирген уже начал свой рассказ, ставший легендой в их кругу.

Вскоре после того, как Анри и Цинния стали официально встречаться, Анри привез ее на одну из гонок, в которой принимал участие Рамон. На следующее утро вся компания собралась за завтраком, а Анри отошел, чтобы сделать важный телефонный звонок.

Рамон был озадачен тем, что его брат так серьезно увлекся Циннией. До нее Анри ни с кем не встречался дольше нескольких недель. Рамон находился в приподнятом настроении от своей победы, хотя кто знает, что именно двигало им тогда. Он подошел к друзьям и поприветствовал их по-французски, как это обычно делал Анри, старательно изображая брата. Рамон подошел к стулу, за которым сидела Цинния, положил руки ей на плечи и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Возможно, это была проверка. Анри – достаточно умный мужчина, чтобы самостоятельно о себе позаботиться, но Рамон должен был знать, насколько серьезны чувства Циннии к его брату.

– Мы все думали, что это Анри, – продолжал Кирген. – В первый момент она тоже так подумала. Но ровно за секунду до того, как он ее поцеловал, Цинния вскрикнула и подпрыгнула, наверное, на целый метр. Я думал, она его ударит. Надо было видеть лицо Рамона! Он не ожидал, что она поймет, что это не Анри. Мы все были уверены, что это он, – рассмеялся Кирген. Даже два года спустя эта история казалась ему смешной.

– Нет, я никогда не слышала эту историю. – Исидора вежливо усмехнулась. – Бедная Цинния.

– Анри счастливчик. Ну а ты? Ты прошла тест на поцелуй?

– Я бы не выжила после этого теста. Цинния бы меня просто придушила.

– Ха! Возможно, ты права. – Кирген был явно разочарован. Он взял бокал с выпивкой и оставил их наедине.

Рамон молча наблюдал, как Исидора залпом допила свой коктейль. Он как раз собирался пригласить ее потанцевать, когда она сказала:

– Я это сделала.

– Сделала что?

Исидора не сводила глаз с танцпола, говоря достаточно громко, чтобы Рамон услышал ее сквозь песню о любителях острых ощущений.

– Я целовалась с Анри.

Кажется, пришло время переключиться на безалкогольные напитки. Весь вечер Исидора отрывалась на танцполе, делая перерывы, чтобы глотнуть джина-тоника. Кажется, это была уже третья порция. Или четвертая? Если она начала сбиваться со счета, значит, точно пора сделать паузу. Неужели она действительно думает, что дразнить Рамона – хорошая идея?

Рамон выдернул бокал из ее руки и поставил его на стойку. Он схватил Исидору за локоть и потащил за плотный занавес позади барной стойки. Она думала, что шторы декоративные, но за ними скрывались стулья, уложенные друг на друга.

– Когда? – потребовал ответа Рамон, крепко схватив ее за плечи.

Исидора инстинктивно уперлась ладонями в его грудь, ощущая, как быстро бьется его сердце. Ей захотелось провести ладонями по его обнаженному торсу.

– Исидора, когда ты поцеловала Анри? – Он притянул ее ближе, так что его губы касались волос около ее уха. Мурашки пробежали по ее шее. – Рассказывай.

– Я не помню.

Как, скажите на милость, она должна думать, когда он стоит так близко? Она все еще задавалась вопросом, не показалось ли ей несколькими часами ранее, в его квартире, что он тоже хочет ее? Он сказал, что всегда считал ее красивой, но это могло быть ложью.

– Он уже встречался с Циннией?

– Нет, это было задолго до нее. – Она задрала голову, но не могла рассмотреть выражения его лица в тусклом свете. – Я еще даже в университете не училась.

– Ты серьезно? – Он еще крепче сжал ее предплечья. – И он поцеловал тебя? Или это ты его поцеловала?

И зачем она только пила? Вся ее тщательно выстроенная защита мгновенно рухнула. Исидоре хотелось упасть в его объятия, хотелось, чтобы он гладил и ласкал ее. Боже, она действительно похожа на мать!

– Это все не важно, – выдохнула она, внезапно подумав, что находиться в ловушке его крепких рук безумно эротично.

– Нет, важно. Сколько тебе было лет?

– Я не помню. – Ее пьянило осознание того, что Рамона это действительно волнует, и она решила поддразнить его. – Шестнадцать?

Он до боли сжал ее плечи.

– Значит, ему было двадцать четыре. Я убью его!

– Это была моя идея, – улыбнулась Исидора. – Я подошла к нему вот так. – Она переместилась так, что ее губы касались щетины на его щеке. Исидора обвила руками его шею и прижалась к Рамону всем телом. – Он не сопротивлялся, когда я сделала это…

Исидора приподнялась на цыпочки и прижалась своими пылающими губами к его губам, вспомнив, что губы Анри дрогнули от улыбки, а не от желания.

– Я не Рамон, – сказал Анри, мягко отстранившись от нее. – И я ему ничего не расскажу, если ты надеялась именно на это. Но все равно спасибо, это было очень мило.

Исидора знала, что это было глупой идеей. Она действительно надеялась, что Анри все расскажет брату, и в нем взыграют собственнические чувства. Анри нежно погладил ее по волосам, и лишь искреннее сочувствие в его взгляде хоть как-то смягчило испытанное ею унижение.

Но Рамон не улыбался. И не пытался остановить ее. Он обвил руками ее спину и притянул к себе, перехватив инициативу. Исидора застонала, когда его язык проник между ее разомкнутых губ. Она задрожала, когда он наконец утолил жажду, от которой она изнывала годами. Исидора знала, что ей не стоит целовать его, но она не могла остановиться.

В этот момент она действительно чувствовала себя красивой. Сегодня она сводила с ума мужчин, они были от нее в восторге. Так почему бы и Рамону не потерять голову? Он не знал, что упускает. Все это он мог получить давным-давно, стоило только попросить.

Исидора вцепилась пальцами в его волосы, чтобы еще углубить поцелуй. Выгнув спину, она прижалась к его груди, следуя ритму музыки, грохотавшей вокруг них. Поцелуй медленно перешел в танец. Он опустил руку на ее ягодицы и крепко прижал бедра Исидоры к своим, плавно покачиваясь в такт песни. Свободной рукой он скользнул в разрез комбинезона Исидоры и сжал своей горячей ладонью ее обнаженную грудь.

Исидора прижималась бедрами к его возбужденной плоти, и эта естественная реакция его тела должна была заставить ее чувствовать себя властительницей мира. Самое время оторваться от него с торжеством превосходства, но ей слишком нравилось то, что происходило между ними.

Рамон сделал два шага назад и сел на один из стульев, потянув за собой Исидору. Она послушно следовала за ним, словно под гипнозом. Рамон притянул ее к себе за бедра и усадил на колени так, чтобы она почувствовала его эрекцию. Исидора ахнула, выгнув спину. Она видела лишь смутные тени, скользившие по потолку. Он наклонился и слегка прикусил ее сосок, и Исидора крепче прижалась к его паху. Рамон положил руку на ее бедро, и она начала двигаться в ритме музыки.

Краем замутненного сознания Исидора понимала, что они ведут себя непристойно. Они практически занимаются сексом. Их разделяет лишь пара слоев ткани.

Она злилась на него и одновременно сходила по нему с ума. Наверняка она далеко не первая девушка, которую он заманил в укромный уголок, учитывая, с какой легкостью она пошла сюда за Рамоном. Ей не хотелось анализировать мотивы своего поведения, она просто наслаждалась моментом.

– Нравится? – хриплым шепотом спросила она, прикусив его за мочку уха.

– Продолжай…

Исидора колебалась. Он признал, что ему нравится то, что она делала. Вот тут-то она должна была показать Рамону, что он полностью в ее власти, она может либо уйти, либо продолжить. Но как далеко она готова зайти?

Рамон снова обхватил ладонью ее грудь, и Исидора почувствовала, что окончательно потеряла контроль над ситуацией. Она ухватилась рукой за спинку стула, а Рамон еще крепче сжал ее бедра и накрыл ее губы жадным, требовательным поцелуем, подводя все ближе к самой кульминации.

Исидора никогда не ощущала столь острой потребности в мужчине, а Рамон точно знал, как доставить ей удовольствие. Ей нравилось все, что он с ней делал, и больше она не задумывалась о том, где находится. Она хотела только одного – чтобы он не останавливался.

Исидора продолжала двигаться, и напряжение стало таким сильным, что она невольно застонала. Она крепко сжала пальцы на спинке стула и прикусила нижнюю губу, поддавшись волне возбуждения. Исидора задрожала всем телом и выгнула спину от небывалого наслаждения.

Никогда в жизни ей еще не было так хорошо. И так одиноко.

Она услышала, как хрипло рассмеялся Рамон. Она ослабла в его руках, абсолютно ошеломленная. Побежденная. Этот мужчина слишком долго полностью владел ее мыслями, а теперь она сама бросила к его ногам остатки собственного достоинства.

Это был самый унизительный эпизод в ее жизни, и пути назад уже не было.

Глава 6

– Пойдем, – прохрипел Рамон, как только за ними захлопнулась дверь его квартиры.

Он едва мог говорить и с трудом помнил, как они вообще сюда добрались. Он смутно припоминал, как они выбежали через служебный вход и шумную кухню казино на подземную стоянку.

Рамон не мог дождаться той минуты, когда они останутся вдвоем и он сможет наконец снять с нее этот чертов комбинезон. Тогда они смогут завершить начатое к обоюдному удовольствию.

– Где лежат одеяла? Я устроюсь на диване.

– Что? – резко спросил он и пристально посмотрел на Исидору. Губы ее были бледными, а глаза настороженными.

– Я же сказала, что не буду с тобой спать.

Но она заставила его поверить в то, что хочет его. Она пылала в его руках с такой страстью, что он едва не взорвался. Даже сейчас, при одном только воспоминании об этом, его пах мгновенно отяжелел. Но настороженность в глазах Исидоры его остановила. Рамон свято верил в право женщины передумать, и все же он никак не мог понять, что могло произойти в течение пятиминутной поездки на машине.

– Тогда почему ты сказала, что хочешь уйти?

Одного ее слова было достаточно, чтобы Рамон не раздумывая исчез с собственной вечеринки.

– Как я, по-твоему, должна была смотреть людям в глаза после того, что было? – взорвалась она.

– Господи, – пробормотал он, с трудом веря, что ее это настолько смутило. – Никто не знал, где мы и что делаем.

– Я тебя умоляю! – Она с такой силой впилась пальцами в свои предплечья, что кожа на них покраснела. – Каждый хочет знать, где ты находишься и что делаешь! Уверена на сто процентов, что нас кто-то видел. Наверняка твой друг Кирген добавит это в свой список историй.

Ее резкий тон не беспокоил его так сильно, как тот факт, что она могла быть права. Но ему самому пришлось долгое время привыкать к сплетням.

– Кого волнует, что скажут другие? Мы с тобой знаем правду, только это имеет значение.

– Меня волнует! Да и правда не слишком лицеприятна. – С ее губ сорвался нервный смешок. – Подумать только, я критиковала тебя за то, что не можешь не залезть к женщине в постель, а сама чуть не отдалась тебе прямо на стуле! – Она устало провела ладонью по лицу.

– Мы снова говорим о твоей матери? – скрипнул зубами Рамон. – Я не спал с ней. Запомни это раз и навсегда, потому что больше повторять я не буду.

Исидора отвернулась, но он успел заметить, как гнев и отчаяние сражаются за место на ее лице. Ему вдруг стало трудно дышать.

– Не важно, спал ты с ней или нет, это ваше с ней дело. Только я не такая! Я не сплю с кем попало, я не занимаюсь сексом на людях. Я не похожа на нее, Рамон!

– Я знаю, что ты не такая, как она, – сказал он как можно мягче.

– Судишь по моему сегодняшнему выступлению? – с горечью спросила она.

Он наконец понял, что в ней говорит не самоедство и не смущение, а стыд, глубочайший стыд. Лицо ее было пунцовым, уголки губ печально опустились. Исидора не знала, куда спрятаться от самой себя.

– Не надо. – Он не мог допустить, чтобы она сожалела об одном из лучших воспоминаний в его жизни.

Рамон сделал шаг ей навстречу, но она отступила, отшатнувшись от него. Рамон тяжело выдохнул, в груди словно зияла огромная дыра.

– Ты ведь знаешь, что я никогда не стал бы тебя принуждать, правда? – Он был удивлен, что его голос абсолютно ровный, хотя он просто ошеломлен.

– Разве что к помолвке, – хмыкнула она.

– Я имею в виду в сексуальном плане. Ты хорошо знаешь историю Треллы, чтобы быть уверенной, что я никогда не воспользуюсь своим преимуществом перед беззащитной женщиной. Вот почему я так рассердился тем утром, когда мы встретились в доме твоей матери, – досадливо проговорил он. – Меня оскорбило то, с какой легкостью ты поверила в то, что у нас с ней был секс.

– Ох, простите, пожалуйста! Вечно я делаю из мухи слона без причины!

– Ладно, я знаю, почему ты предположила…

– Нет, не знаешь!

Но Рамон знал… Он прожил в Мадриде почти всю жизнь и прекрасно знал, какого рода слухи ходят о Франциске.

– У нее было непростое детство, – напомнил он. – В ту ночь она рассказала мне, что ее родители постоянно сменяли друг друга в борьбе за опеку над ней, но их волновали лишь деньги, а не она сама.

Франциска вышла замуж очень рано, но первый муж жестоко бил ее. Второй муж был намного старше ее, а когда он умер, удвоив состояние Франциски, она стала весьма богатой вдовой. К тому времени, как она забеременела Исидорой и вышла замуж за Бернардо, ей не исполнилось и тридцати.

– Будь она мужчиной, никого бы не волновал ее образ жизни. Люди не должны осуждать ее только за то, что она женщина. И ты не суди ее слишком строго.

– Не смей говорить мне, что я должна чувствовать! Тебя когда-нибудь спрашивали, расставляешь ли ты ноги с такой же легкостью, как твоя мать? Тебе когда-нибудь отказывали в обслуживании на глазах твоих друзей потому, что твоя мать спала с мужем владелицы ресторана? Сколько раз ты лгал своему отцу о мужчинах, появлявшихся в вашем доме, из страха, что он уйдет навсегда, если узнает правду?

При упоминании о Бернардо у него болезненно сжалось сердце, но он не мог причинить Исидоре еще больше боли, рассказав, что Бернардо не является ее биологическим отцом.

– Исидора…

– Я никогда не диктовала тебе, как ты должен относиться к своему прошлому. И к твоему сведению, я не осуждаю ее. Меня не волнует, сколько у нее мужчин. Меня беспокоит, что ей настолько плохо, что она просто не в силах остановиться, а я ничем не могу ей помочь. Меня беспокоит то, что мужчины пользуются ею, а потом люди шушукаются у нее за спиной, причиняя еще больше боли.

– Что ж, я ею не воспользовался, – прорычал Рамон. – Мы просто говорили, понимаешь? Это была годовщина смерти моего отца. Странно, что ты не сопоставила даты, хотя ты все обо мне знаешь. Я не хотел оставаться один, и твоя мать оказалась прекрасной компанией. Они с моей мамой были знакомы еще со школьных лет. Она рассказала мне о свадьбе родителей, о тех днях, когда они еще были беззаботны и счастливы. Мне это было необходимо. – Это правда. Но ему было так же жизненно необходимо, чтобы она ему верила.

– Тогда почему… – От боли, мелькнувшей в ее глазах, у него сжалось сердце. – Почему ты не сказал мне этого сразу?

– Потому что я был зол, – рассердился Рамон. Он был не только зол. Его ошеломило внезапно нахлынувшее желание, когда он вдруг осознал, что Исидора стала взрослой. – Между нами ничего не могло быть. Ты – дочь лучшего друга моего отца, ближайшая подруга моих сестер. Что я мог тебе предложить? Соблазнить тебя и бросить? Жениться на тебе? Я вообще никогда не женюсь! Теперь, когда на тебя обрушился шквал ненависти по моей вине, ты должна понимать, почему я так поступил. Что еще я мог сделать? Мне пришлось растоптать твою влюбленность, чтобы ты могла прожить нормальную жизнь.

Исидора сделала глубокий вдох, надеясь, что слезы, наполнившие ее глаза, не прольются.

– Тогда что двигало тобой сегодня? Жалость? – с презрением спросила она. – Решил бросить косточку девчонке, которая когда-то была в тебя влюблена?

– Нет! – возмутился он. Секс всегда был для Рамона незамысловатой вещью, но даже он прекрасно понимал, что сегодня произошло нечто выходящее из ряда вон. Она была такой отзывчивой, такой соблазнительной. Рамон был опытным мужчиной, но и для него этот опыт был в новинку. – Ты поцеловала меня. Я думал, ты решила согласиться на роман. – Даже для него самого это прозвучало неубедительно.

Исидора лишь покачала головой.

– Может, я и согласилась бы, если бы считала, что ты хочешь именно меня, а не просто женщину, волею случая оказавшуюся рядом из-за этой дурацкой помолвки.

– Я хочу тебя, – сказал Рамон. Как она может в этом сомневаться? – Посмотри на себя в зеркало – ты прекрасна.

– Только потому, что я сейчас здесь, а не потому, что я – это я. Все время, что мы с тобой знакомы, ты относился ко мне лишь как к гигантской занозе в заднице. Анри, по крайней мере, хоть разговаривал со мной, не то что ты. – Она со злостью ткнула в него пальцем. – Ты всегда лишь терпел меня, когда я приходила в ваш дом, потому что твои сестры со мной дружат. А потом ты оказал мне огромную услугу, сказав, что спал с моей матерью, – не удержалась от сарказма Исидора. – А что ты сделал сейчас? Ты попросил меня помочь твоей сестре? Нет! Ты шантажом и угрозами вынудил меня сыграть роль твоей невесты. И после всего этого я должна с благоговением пасть к твоим ногам только потому, что великий Рамон Совертер счел меня достаточно привлекательной, чтобы закрутить со мной интрижку? Огромное спасибо!

На этот раз ее неприкрытая враждебность не разозлила его, ее обличительная речь пробила его толстую шкуру и попала в самое сердце. Он почувствовал себя полным ничтожеством.

– Это значит «нет»? – Рамон решил спрятаться за сарказмом, чтобы никто не узнал, что ему тоже бывает больно. Он боялся, что голос выдаст его истинные чувства, но Исидора лишь недоуменно вздернула бровь и покачала головой:

– Когда я была моложе, то думала, что твое прошлое заставило тебя бояться душевной боли. Я уговаривала себя, что именно по этой причине ты не можешь полюбить меня в ответ, так мне было проще пережить твой отказ. Но на самом деле ты просто эгоистичный, бесчувственный ублюдок. Но знаешь, что я тебе скажу? Некоторые люди реагируют на жизненные трагедии по-другому. Они стараются сделать этот мир лучше, а не разрушают жизни тех, кто их окружает. Я никогда тебе этого не прощу.

– Исидора…

– Мне что, по буквам повторить? – взорвалась Исидора. – Это твердое и однозначное «нет», Рамон! Если хочешь секса – выйди на улицу и включи свое обаяние, а я пойду в душ и лягу спать на диване.

– Ложись на кровати, мне еще нужно сделать несколько звонков.

– Как благородно!

Услышав шум воды в ванной комнате, Рамон подошел к бару и налил себе щедрую порцию виски, предвещавшую завтрашнее похмелье.

На следующее утро за завтраком на открытой террасе они оба сидели в солнцезащитных очках. Исидора пыталась скрыть, что она снова плакала из-за этого идиота, но что случилось с Рамоном, она не знала. Он сухо проинформировал ее, что они должны присутствовать на обеде с его друзьями-гонщиками. Перед Рамоном стояла большая чашка кофе, но вот к завтраку он так и не притронулся, что явно говорило о том, что чувствует он себя не лучшим образом. Пока он был в душе, Исидора заметила на столе почти пустую бутылку скотча, но никак это не прокомментировала. Она не скажет ему и слова без особой на то необходимости.

Исидора еще не скоро притронется к алкоголю. Ее до сих пор передергивало, когда она вспоминала вчерашние события. Следующие несколько месяцев будут тянуться целую вечность.

Как будто в доказательство этой мысли, в вестибюле они встретились с Киргеном, у которого, очевидно, была квартира в том же здании.

– Куда вы вчера подевались? Хотя я, конечно, догадываюсь, – с лукавой улыбкой добавил он.

– Возникло срочное дело, – сухо сказал Рамон.

– Надеюсь, все в порядке? – смутился Кирген. – Вы ведь придете на обед?

– Нет. Извини, нас ждет машина. – Рамон поторопил Исидору к выходу.

Когда они сели в автомобиль, Исидора бросила на него короткий взгляд. Да уж, он мастер манипуляции. Теперь Кирген отправится на обед с искренним беспокойством об этом «срочном деле», не подозревая, что это всего лишь отвлекающий маневр. Она что, должна теперь поблагодарить Рамона за то, что он прикрывает ее вчерашнее безумство? Ну уж нет! Вместо этого Исидора проверила свою входящую почту, решив быть такой же равнодушной, как и сам Рамон.

В течение следующих нескольких дней им пришлось слетать в Италию и Германию, чтобы решить несколько деловых вопросов перед возвращением во Францию. Исидора главным образом исполняла роль красивой куклы, сопровождавшей Рамона на встречах и приемах. Приятно было видеть, что многие руководящие посты занимали женщины, к тому же это давало ей широкий круг людей, с которыми можно было пообщаться.

Они постарались свести физический контакт к минимуму. Если они и целовались, это было лишь представление, никакой страсти. И хотя они улыбались друг другу, когда это было необходимо, Рамон и Исидора практически не разговаривали.

Исидора с трудом балансировала на грани острого лезвия. Когда все официальные обязанности были выполнены, она с облегчением выдохнула. Они с Рамоном оправились на его яхте в Малагу, где должна была пройти их официальная помолвка.

Папарацци продолжали следить за ними даже на яхте, хотя на самом деле Рамон был занят работой, а Исидора отвечала на электронную почту и писала пресс-релизы, загорая в бикини на верхней палубе. Они встречались лишь за едой и общались исключительно на рабочие темы.

Они сидели за накрытым столом, уткнувшись в свои телефоны. На Рамоне была рубашка поло с коротким рукавом, а Исидора выбрала простой красный сарафан.

– Ты уже видел это письмо?

– Да. Я велел им не беспокоиться.

Это был их обычный словесный обмен. Неужели он до сих пор дулся из-за того, что она отказалась переспать с ним? Это просто глупо! Исидора не ожидала от него извинений, но она предпочла бы его злость, а не это показное равнодушие. Почему она чувствовала себя виноватой? Господи, она просто идиотка!

Тихонько вздохнув, она отказалась от предложенного вина. Ее телефон коротко пискнул, уведомляя о новом сообщении. Не успела она взять его, как Рамон витиевато выругался.

– Что? – обеспокоенно спросила она.

Рамон повернул к ней свой телефон так, чтобы она смогла прочитать сообщение, которое только что прислал им обоим Этьен.

«В арабских источниках в последний час вовсю цитируют королеву-мать Жемаира. Она заявила, что на фотографии с принцем Элазара Ксавье запечатлена не ее будущая невестка, а ее сестра-близнец. Это правда? Что я должен на это ответить?»

Трелла все еще официально не подтвердила свою беременность. Сейчас считалось, что она встречается с одним из самых завидных холостяков Европы, хотя ходили слухи, что он вот-вот обручится с другой женщиной. Исидора постоянно мониторила слухи о принце. Если он женится, имея ребенка от Треллы, это будет настоящей катастрофой.

Исидора шумно выдохнула.

– Я никогда не понимала, почему Касим позволил всем думать, что Анжелика с разницей в два дня целовалась и с ним, и с принцем Ксавье? И почему именно сейчас его мать выступила с подобным заявлением?

– Касим молчал, потому что Джили просила его об этом. Это пятно на ее репутации – та самая причина, по которой они так и не объявили о помолвке. Его высокопоставленные советники дали понять, что не примут ее в качестве королевы. Полагаю, его мать решила восстановить ее репутацию за счет Треллы. Я встречался с этой женщиной. Она жестко берет решение проблем в свои руки. – В голосе Рамона звенела ярость.

– Я скажу Этьену, что мы сами с этим справимся. – Исидора взяла свой телефон и начала быстро набирать сообщение.

Телефон Рамона снова завибрировал, и он еще раз выругался себе под нос, а потом придвинул свой стул вплотную к Исидоре, чтобы она могла видеть экран его смартфона. Она мгновенно напряглась от его близости, но сообщение от сестры Рамона было таким шокирующим, что она сосредоточила все свое внимание на происходящем.

«Если честно, я уже замужем».

К своему сообщению Анжелика прикрепила небольшое видео. Касим выходил с закрытой встречи и столкнулся с толпой журналистов. Они требовали от него ответа, намерен ли он жениться на Анжелике. Его ответ, прозвучавший всего несколько минут назад, уже разлетелся по Интернету.

Исидора видела Касима всего один раз, и он испугал ее до чертиков. Он был высоким энергичным мужчиной, от которого так и веяло властью. Единственное, что было в нем мягким, – это его темные, с поволокой глаза в обрамлении густых черных ресниц. Его царственная сдержанность ощущалась даже через маленький экран телефона, когда он говорил по-арабски, снизу можно было прочесть английские субтитры.

– Позвольте мне прояснить этот вопрос раз и навсегда. Мы уже женаты. Я король, и, если я говорю, что она – моя жена, значит, это так. Относитесь к ней с тем уважением, которого заслуживает моя королева. Я не потерплю никаких сплетен и спекуляций на эту тему. – И он ушел.

Исидора не удержалась от нервного смешка. Она быстро пролистала новостную ленту на своем телефоне и увидела, что это видео уже набрало миллионы просмотров. Исидора слегка улыбнулась, чтобы скрыть то, как она завидует Анжелике. Касим так безоговорочно защищал ее, что от этого сладко замирало сердце.

Рамон немедленно направил видеозвонок своей сестре. Анжелика была рядом с Треллой в их кабинете в Модном Доме.

– Подожди, – сказала Анжелика. – Анри тоже хочет присоединиться к разговору.

Она нажала на свой экран, и в соседнем окошке появился Анри с розовым свертком в руках. Его мать сидела слева от Анри, а Цинния – справа. У нее на руках сладко посапывала вторая малышка. Молодая мама выглядела уставшей, но счастливой.

– Поздравляю, – с улыбкой сказала Цинния.

– Спасибо. – Анжелика ладонью вытерла слезы, катившиеся по щекам. – Мы не так хотели обо всем рассказать. Он просто… просто сказал, и все, – блаженно вздохнула она и улыбнулась. – Я не знаю, почему плачу. От счастья, наверное. И от облегчения. Его мать пыталась найти способ преодолеть неприятие нашей помолвки. Она хотела начать планировать свадьбу, но все уже сделано. Я замужем!

– Значит, пышной свадьбы не будет? – с разочарованием спросила ее мать.

– Мы что-нибудь придумаем, мама, – пообещала Анжелика. – Но сейчас меня уже ждет самолет. Я лечу в Жемаир, только побросаю вещи в чемодан, но… – Она посмотрела на Треллу и нежно вытерла слезинку с ее щеки.

– Наша Джили вышла замуж. Не беспокойся обо мне. Беги собирай вещи. Ты должна быть сейчас с мужем.

Анжелика буквально разрывалась на части.

– Пиар-служба Касима возьмет всю информацию обо мне на себя. Простите, что бросаю вас в такой сложный момент… Я вас всех очень люблю.

– Мы сделаем официальное заявление, что вся семья за тебя очень счастлива, и так оно и есть на самом деле, – сказал Рамон. – Вы ведь прилетите на помолвку в эти выходные?

– Понятия не имею. Касим что-то говорил о медовом месяце в оазисе, – пунцово вспыхнула Анжелика. – Но в любом случае вы же скоро все приедете ко мне, правда?

– Даже не сомневайся, – сказал Анри. Малышка, которую он держал на руках, начала хныкать. – Прости, нам пора идти. Но Трелла…

– Я знаю. – Трелла уронила голову на ладони.

– Я возьму это на себя, – сказал Рамон брату. – Береги своих девочек. Целую тебя, мама.

Его мать отправила ответный воздушный поцелуй, и Испания отсоединилась от видеоконференции. Анжелика убежала собирать вещи, а Трелла с тоской посмотрела на брата.

– Не начинай, – попросила она.

– Отец ребенка – принц Элазара Ксавье? Ты сказала ему?

– Нет.

– Нет – он не отец ребенка, или нет – ты ему не сказала?

Трелла предпочла пропустить вопрос мимо ушей.

– Ради Касима и Анжелики можете подтвердить, что на фото с принцем была я. Попридержите пока информацию о моей беременности, я не хочу, чтобы люди связали эту информацию между собой.

– Трелла, – прорычал Рамон.

– Я с этим сама справлюсь.

– Нет, не справишься. Ребенок никуда не денется, сестренка.

– Да неужели? Тебя просто бесит, что я не даю тебе самому все разрулить!

– Трелла, – вмешалась Исидора. Она знала, что, если эти двое начнут спорить, перепалка затянется на несколько дней. – Могу я сказать, что принц знал, что целует именно тебя? Он сможет так или иначе прокомментировать это?

– Ничего не говори. – Трелла нервно запустила пальцы в волосы. – Подождем его комментариев, если они будут, и тогда уже сделаем ответный ход.

– Чем дольше ты играешь в скромницу, тем хуже становится ситуация, Трелла, – сказал Рамон. – Я…

– Ну, что ты сделаешь? – спросила Трелла. – Позволишь папарацци сфотографировать Иззи топлес? Не пытайся все исправить. Это моя проблема, Рамон. – Она закончила разговор, не сказав больше ни слова.

Шумно выдохнув, Рамон крепко сжал свой телефон в ладони.

– Ты же не собираешься просить меня сделать это, правда? – спросила Исидора, покусывая нижнюю губу.

– Ты что, действительно думаешь, что я могу заставить тебя оголиться на камеру? – обжег ее недобрым взглядом Рамон.

– Не знаю. – Исидора намеренно провоцировала его, чтобы получить хоть какую-то реакцию с его стороны. – Ты всегда отвлекаешь на себя внимание от Треллы, стараясь защитить ее. Если помнишь, с этого и началась наша помолвка.

Она потянулась к своему телефону, как к щиту, ожидая, что Рамон скажет что-то наподобие того, что ее голая грудь мало кому интересна. Но гробовое молчание было еще хуже.

Глава 7

Черт, эта женщина сводила его с ума, особенно теперь, когда он знал, какой огонь горит у нее внутри. На протяжении многих лет он недооценивал ее чувства к себе, потому что женщины всегда видели в нем скорее трофей, нежели человека. Даже спортивных фанаток Рамон больше интересовал как гонщик, нежели как мужчина. К тому же он считал Исидору недостаточно зрелой, чтобы испытывать нечто большее, чем легкая влюбленность.

Он понял, что Исидора отождествляла себя с теми женщинами, с которыми он встречался раньше. Но она была слеплена совсем из другого теста. В глубине души он всегда знал, что связь с Исидорой никогда не будет безразлично-отстраненной. Вот почему он так бескомпромиссно отталкивал ее. Эмоциональная близость делала его уязвимым.

Он говорил себе, что защищает Исидору, оставляя раны лишь на ее эго, но никак не в сердце. Но Рамону никогда не хватило бы наглости выставить ее фотографии в полуголом виде на обозрение миллионов мужчин. Сама мысль об этом была ему отвратительна.

– Нет, я бы не попросил тебя раздеться, чтобы отвлечь внимание от сестры, – отрезал он, четко проговаривая каждое слово. – Хотя кадр вышел бы эффектный.

Исидора удивленно изогнула бровь, не донеся вилку до рта, словно она не была уверена, комплимент ли это. Рамона снова поразило, насколько сильно влиял на нее его холодный тон. Оглядываясь назад, он понимал, что самолюбие молодой женщины могло сильно пострадать от такого отношения.

– Я не должен был давить на тебя, шантажируя преданностью нашей семье. Поверь, я высоко ценю это. Кто-то другой уже давно либо продал нас, либо дал мне пинка под зад.

– Признаюсь, соблазн дать тебе пинка очень велик, – сказала Исидора, отправив в рот помидор-черри. Рамон заметил, что ее губы слегка дрогнули: его признание собственной вины явно не прошло незамеченным.

Рамон был не из тех людей, кто с легкостью приносят извинения, так что Исидора была тронута. В тот момент он наконец осознал, какую власть имеет над ней. Хотя, возможно, он всегда это знал. Рамон был достаточно умен, чтобы понимать, что обратной стороной силы была ответственность. А уж этого добра в его жизни и так хватает.

Он услышал, как вздохнула Исидора, словно собиралась что-то сказать, но, повернувшись, он увидел сомнение на ее лице.

– Что? – спросил он.

– Ничего. – Она вяло ковыряла зелень на своей тарелке. – Просто хотела сказать, что знаю: моя преданность – это одновременно и моя сила, и моя слабость, вот и все.

Рамон не сомневался, что это совсем не то, что она собиралась сказать, и теперь задавался вопросом: не потому ли она не оттолкнула свою мать, несмотря на то, сколько боли причиняло ей поведение Франциски? Ее мать все еще хранила секрет, который может сломить Исидору. Если она узнает, что Рамон был в курсе и не рассказал ей, она никогда ему этого не простит.

– Например, моя преданность Трелле требует от меня спросить, почему ты до сих пор стараешься быть для нее живым щитом, хотя я знаю, что ты скажешь, что это не мое дело.

– Я ни с кем не обсуждаю свою семью, – сухо сказал Рамон, чувствуя себя последним мерзавцем, когда Исидора кивнула, словно ожидала этого ответа. И все же он заметил, что она уязвлена.

– Даже несмотря на то, что я теперь имею к этому вопросу непосредственное отношение, – кивнула она, но голос ее едва заметно дрогнул. – Я понимаю, почему вы с Анри так защищаете Треллу, знаю, что она скрывала от общественности свои панические атаки – поэтому она пряталась от прессы все эти годы. Но теперь у нее все в порядке, правда? Почему сейчас, когда она наконец готова самостоятельно управлять собственной жизнью, ты не даешь ей это сделать? Только не говори мне, что она наделает ошибок. Все их совершают на пути к взрослению. – Исидора откашлялась, старательно избегая его взгляда. – В любом случае я с тобой согласна. Я тоже считаю, что принц – отец ее ребенка, и Трелла должна ему об этом рассказать. Но это не моя жизнь, и не твоя тоже.

Она опустила взгляд на экран своего телефона, воинственно вздернув подбородок, словно готовясь к его вспышке гнева. Ему действительно хотелось вспылить, но он не имел на это морального права. В конце концов, он использует эту женщину, а ведь она просто хотела помочь его сестре.

– Не важно, – пробормотала она, отодвигая от себя тарелку. – Спишем это на детское упрямство, в котором вы оба застряли, а я вернусь к своей «работе».

– Чего только обо мне не говорили, но вот в детском упрямстве еще не обвиняли.

Рамон упрямо поджал губы, хотя и признавал, что отчасти Исидора права. Они с Треллой были полными противоположностями. И до сих пор его младшая сестра всегда обвиняет Рамона в том, что «он первый начал», хотя зачастую сама была инициатором спора.

– У меня нет братьев и сестер, но я никогда не понимала, почему вы так часто ссоритесь. Я всегда считала, что вам очень повезло, что вы есть друг у друга, учитывая, что…

Исидора замолчала на полуслове, но он знал, что она хотела сказать: учитывая, что они едва не потеряли Треллу.

– Я тоже этого не понимаю, – признался он. Исидора внимательно посмотрела на него, готовая слушать. – У Анри достаточно терпения, чтобы спокойно общаться с Треллой, когда она бывает импульсивна и упряма. Джили сразу начинает плакать, если сестра с ней в чем-то не согласна. Со мной же Трелла бросает вызов каждому моему слову. Я стараюсь поменьше с ней спорить, хотя она и не желает признавать, что кое в чем я могу разбираться лучше, чем она.

Брови Исидоры удивленно изогнулись. Она уперлась подбородком в свой кулак с выражением вежливого интереса, при этом покусывая нижнюю губу, силясь не засмеяться.

– И что тут смешного?

– Просто интересно, много ли ты знаешь о том, каково это – случайно забеременеть от принца?

Рамон подавил тяжелый вздох.

– Однажды я уже позволил ей самостоятельно разбираться с проблемами, и ни к чему хорошему это не привело. – Он устремил взгляд на спокойное синее море, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Рамон, в этом нет твоей вины. – Он с удивлением почувствовал прикосновение пальцев Исидоры к своей руке, и в этом жесте сочувствия было едва ли не больше, чем в ее голосе. – Не кори себя за то, что не смог догнать фургон.

– Я говорю не о похищении. – В глубине души Рамон всегда знал, что в похищении нужно винить только одного человека – репетитора Джили, но каждый раз, возвращаясь мысленно в прошлое, он вспоминал, как гнался за фургоном, пока не упал без сил. – Это было позже, после смерти отца. – Ему хотелось взять ладонь Исидоры в свою руку, но он не хотел показывать то, как ему нужна была ее поддержка в этот момент.

– Но ты не можешь взять чужое горе на себя, – в замешательстве проговорила она. – Все, что ты мог сделать, – быть со своими родными, и ты был рядом. Я знаю, что у тебя были гонки…

– Я на время покинул гонки, когда умер папа. Нам с Анри пришлось взять на себя… все. Абсолютно все. Персонал компании отказывался передавать бразды правления двум соплякам, которыми мы тогда были, и Анри пришлось разбираться в отцовских документах, чего я всегда терпеть не мог. Я делал все, что только мог, чтобы поддержать маму и сестер. Трелла и Джили должны были вернуться в школу, но Трелла постоянно отнекивалась. Она не сказала нам о том, что ей приходят сообщения на электронную почту с фотографиями и сексуальными домогательствами. Даже меня, взрослого мужчину, до сих пор тошнит от содержания тех посланий, что уж говорить о девочке-подростке с опытом Треллы.

– Я всегда недоумевала, почему она против социальных сетей. С этого начались ее панические атаки? – спросила Исидора, все еще держа ладонь на его руке.

– Джили получала такие же сообщения, но девочки не хотели нас расстраивать. И все же она понимала, что с Треллой творится что-то неладное, я же продолжал говорить, что это обычное поведение Треллы – сплошное упрямство и уныние. Она добилась такого огромного прогресса с момента похищения, что я не видел – или не хотел видеть, – что она буквально разваливается на части, – безжизненным голосом проговорил Рамон. Если бы только он послушал Джили! – Она должна была присутствовать на одной из моих гонок, но в последний момент передумала. Мы поспорили, и она велела мне оставить ее в покое. Что ж, я решил отнестись к ее словам буквально. Это худшее из того, что я мог сделать. – Он услышал, как судорожно вздохнула Исидора. – Джили впала в истерику еще до возвращения домой, уверенная, что что-то случилось. Войдя домой, мы поняли, что Треллы нигде нет. Я отсмотрел видео с камер наблюдения и только тогда понял, где искать Треллу. Она свернулась калачиком в своем шкафу и тряслась от страха, кусая полотенце, чтобы не кричать.

– Трелла… – прошептала Исидора, прикрыв дрожащие губы ладонью. – Я понятия не имела, что все настолько плохо.

– Никто, кроме членов семьи, этого не знал. – Рамон огляделся вокруг, словно только что осознал, где находится, но на палубе они были одни.

– Я никому не скажу.

– Знаю. И все равно я не должен был тебе рассказывать. Это ее секрет, а не мой. Панические атаки случались снова и снова. Трелла не могла контролировать их до тех пор, пока полностью не скрылась от глаз общественности. Это был такой долгий путь! Мы все живем как на пороховой бочке, и что делает Трелла? Она спит непонятно с кем и беременеет от этого чертова принца, у которого своих проблем хватает! Вот почему я втянул тебя в эту авантюру. Я не хочу, чтобы она снова прошла через ад.

Исидора молча наблюдала за Рамоном. Во многих отношениях этот мужчина покорил ее сердце благодаря своей внутренней силе. В первый раз, когда она увидела Рамона, он поднял ее с травы на пикнике для высшего руководства «Совертер интернешнл» и крикнул мальчишкам, сбившим Исидору с ног, чтобы были осторожнее. Ей тогда было пять или шесть лет. После похищения Треллы Исидора плохо понимала, почему ее подруги такие грустные и не похожи на себя. Она даже иногда видела, как плачет кто-то из взрослых. Но если Анри и Рамон и давали когда-то слабину, то никто и никогда этого не видел. К тому времени, как Исидора достаточно повзрослела, чтобы инстинктивно чувствовать его внутреннюю силу, Рамон уже безраздельно владел ее сердцем.

В свое время Исидора поставила его на пьедестал такой недосягаемой высоты, что это трудно было вынести объекту поклонения. Неудивительно, что он оттолкнул ее: кому придется по душе такое давление? У Рамона было предостаточно внутренних демонов, но она никогда прежде не видела их так близко.

Исидора сидела рядом с ним и держала его за руку, пока он обнажал перед ней черноту, давно поселившуюся в его душе. Она уважала его потребность в уединении и сохранении своих тайн, но в то же время ей хотелось вытащить его из этих зыбучих песков. Изменить прошлое невозможно, но нельзя и гарантировать, что в будущем не случится ничего плохого.

Все, что она могла сделать в этот момент, – дать Рамону понять, что он не одинок. Он фактически заставил ее сыграть роль своей невесты, и из любви к Трелле и Джили она согласилась. Но в глубине души Исидора знала, что делает это и ради самого Рамона.

– Я позволю папарацци сфотографировать меня топлес.

– Черта с два! – Его голова резко дернулась, а голос был настолько суровым, что она вздрогнула.

– Только чтобы отвлечь внимание от Треллы.

– Я сказал «нет».

– Ну, тогда давай притворимся, что мы поссорились, и я выбросила обручальное кольцо за борт.

– Ты начинаешь думать прямо как я, – невольно ухмыльнулся Рамон. – Не уверен, что это удачная мысль. – Он покачал головой. – Давай-ка лучше поедим, а потом порыбачим.

Когда путешествие в Малагу подошло к концу, Рамон и Исидора установили шаткое перемирие, давшееся очень непросто им обоим. Они остановились не в семейном особняке с остальными членами семьи, а в отеле, в котором будет проходить празднование помолвки.

Отель располагался в роскошном здании девятнадцатого века, полностью отреставрированном. Номер, который им достался, оказался довольно маленьким, поскольку сейчас, в высокий сезон все лучшие номера были заняты богатыми туристами и приглашенными на помолвку гостями.

Если бы Рамон не вызвался спать на крошечной кушетке, они бы снова вернулись к спорам о кровати. Исидора отправилась в душ, а Рамон вышел на балкон с бокалом скотча в руке. Он наблюдал за волнами, омывавшими береговую линию, и старался не думать о кровати, стоявшей у него за спиной. Весь вчерашний день он украдкой посматривал на Исидору, одетую в крошечное бикини, пока они несколько часов ныряли за якобы выброшенным в море кольцом, которое на самом деле лежало в сейфе на борту яхты в полной безопасности.

Черт побери, в одном Исидора была права: если он хочет секса – далеко идти не надо. Рамон смотрел на бронзовые от загара тела и четко понимал одну вещь: его не прельщает интрижка с незнакомой женщиной, он хочет именно Исидору. С той самой ночи в Монако мысли о ней не давали ему спокойно спать.

Рамон залпом допил свой виски и вернулся в номер, чтобы переодеться в смокинг. Никогда прежде ни одна женщина не занимала так много места в его мыслях. Он покачал головой… Ему не хотелось ее потерять. Когда Рамон открыл Исидоре правду о Трелле, то не услышал от нее банальностей вроде «я понимаю» и «все будет хорошо». Ее молчаливое участие было куда сильнее слов. Он впервые в жизни чувствовал, что его понимают.

Рамон завязал галстук-бабочку и обернулся на звук открывающейся за спиной двери. Он обомлел. На Исидоре было черное бархатное платье с вырезом через одно плечо. Наряд мог бы показаться чересчур простым, если бы не россыпь искусственных бриллиантов, следовавших через бретельку на плече под левую грудь туда, где открывался взгляду крошечный кусочек ее нежной кожи на ребрах. Ему не просто хотелось прикоснуться к ее бархатной коже, он хотел, чтобы она затрепетала, когда он прижмется к ней своими губами.

– Нет? – Тонкие руки Исидоры скользнули к талии. – У меня есть красное платье…

– Нет. То есть да. Я совсем перестал соображать. – Рамон пожирал взглядом ее изящные руки, хрупкие плечи и длинную шею. Ее волосы были собраны в элегантную высокую прическу, в мочках ушей сверкали голубые топазы. – Ты выглядишь фантастически.

– Рамон… – Смущение на ее лице сменилось тревогой.

– Это не лесть и не вежливость. Я всегда замечал тебя, Исидора. Я хотел тебя игнорировать и честно пытался это делать в течение долгого времени. Но даже когда ты была совсем девчонкой, похожей на трепетного эльфа, я не мог тебя забыть. – Он подошел к Исидоре и взял ее за руки. – Если я причинил тебе боль… Черт, я знаю, что сделал тебе больно. – Он нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. – Прости. – Рамона удивило то, как трудно дались эти слова. Они высвободили в нем многолетние угрызения совести. – Иногда твой смех был единственным, звучавшим в нашем доме. Боюсь, что именно я виноват в том, что ты перестала смеяться. По-моему, я не слышал твой смех с тех пор, как…

С тех пор, как они столкнулись в доме ее матери пять лет назад. Рамон прикрыл глаза и поднес руки Исидоры к своим губам, вложив в этот жест все свое раскаяние. Ее холодные трепещущие пальцы коснулись его колючей щеки, и Рамон едва заметно поморщился.

– Мне надо побриться, пока я не забыл.

– Да, конечно, – пробормотала она. – Спасибо, Рамон.

– За то, что собираюсь побриться? – Ему тут же стало неловко. – Не хочу поцарапать тебя щетиной, когда мы будем целоваться. – И он скрылся в ванной.

«Прости». Такое короткое слово, но как сильно оно ее потрясло! Сердце грохотало в груди, как грузовой состав. Когда Рамон вернулся несколько минут назад, она все еще не могла смотреть на него, слишком была ошеломлена. Исидора слегка подкрасила губы и вышла из номера, когда Рамон открыл перед ней дверь. Только оказавшись в лифте в окружении охраны, Исидора осмелилась взглянуть на Рамона в отражении зеркала.

– Ты вроде собирался побриться? – В черном смокинге и с легкой щетиной он выглядел довольно-таки хулигански. И чертовски сексуально.

– Бритва сломалась, – поморщился он и почесал небритую щеку.

– Мы можем принести вам новую. – Оскар, его телохранитель, потянулся к кнопке лифта. – Хотите вернуться?

– Не нужно. Я знаю, в чем проблема, и сопротивление бесполезно.

– Что ты имеешь в виду? – Она повернулась к Рамону. – Я обратила внимание, что в последнее время ты часто стал носить щетину. Я думала, это дань моде.

– Дань моде? – хмыкнул он, явно обидевшись. – Нет, это не дань моде и не лень.

– Тогда что?

– Если скажу, ты будешь смеяться. – Его губы изогнулись в легкой улыбке.

Исидора лишь удивленно изогнула бровь и сделала вид, что ей абсолютно все равно. Двери лифта открылись, и они оказались в вестибюле отеля. Рамон взял ее за локоть.

– Иди сюда. – Рамон повел ее сквозь толпу к бывшей телефонной будке, в которой теперь размещался терминал для онлайн-покупки билетов.

Кабинка оказалась очень тесной, и Исидоре пришлось положить руки Рамону на грудь, потому что он закрыл дверцу. Они не стояли так близко друг к другу с той ночи в Монако, и при воспоминании о произошедшем у Исидоры порозовели щеки от смущения.

– Это синдром новоиспеченного отца. Я видел это у своих сотрудников. Они выглядят так, будто пришли на работу после грандиозной попойки, а на самом деле у них просто младенец дома.

– Я чего-то о тебе не знаю? – Исидора недоуменно посмотрела на него.

– Я говорю об Анри. – Он провел ладонью по ее обнаженной руке, и Исидора честно попыталась абстрагироваться от того, насколько приятны ей были его прикосновения.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что Анри забывает побриться, поэтому ты делаешь то же самое?

– Ты считаешь, что мы с братом одеваемся одинаково, потому что считаем это милым?

– Вы бизнесмены. Костюмы-тройки и белые рубашки – ваша униформа, если можно так сказать.

– И одинаковые галстуки и ботинки?

– Я не из тех людей, которые верят, что близнецы обладают телепатической связью, Рамон.

– Мы не телепаты, – улыбнулся он. – Исидора… – Никто и никогда не произносил ее имя таким хрипловатым сексуальным голосом. Когда он провел ладонью по ее шее, ей показалось, что она превращается во что-то эфемерное. – Ты обвинила меня в том, что я хочу тебя, потому что ты мне удобна, но это очень далеко от истины. Разум настойчиво велит мне не разрушать перемирие, которое мы установили, но я не могу перестать думать о том, что мы начали, о твоей страстности. И это чертовски неудобно.

Один из охранников, стоявших за дверью, что-то сказал.

– Кажется, мы слишком долго стоим здесь и задерживаем людей, – сказала Исидора, боясь снова совершить очередную глупость.

Рамон убрал руку с ее шеи и открыл дверь.

Желтые фонари и свечи, плавающие в бассейне, освещали каменную дорожку, шедшую к самому пляжу. Струнный квартет негромко наигрывал медленную мелодию. Папарацци уже заняли свои позиции вдоль ограждений и щелкали затворами камер, фотографируя знаменитостей, которых специально пригласил Рамон. Он мог бы провести прием в семейном особняке, но тогда вечеринка не сыграла бы отведенную ей роль. Помолвка Рамона Совертера была событием года, способным затмить в желтой прессе новость о беременности Треллы.

Рамон посмотрел на сестру, одетую в легкое платье для беременных. Он искренне надеялся, что ее план затеряться на фоне его помолвки сработает. По крайней мере, Анжелика в надежных руках. Касим убьет каждого, кто осмелится обидеть его жену, и Рамон не сомневался, что у принца есть такие возможности. Рамон бросил быстрый взгляд туда, где стояли его сестры и мать. Касим, невозмутимый, но настороженный, как и всегда, стоял рядом с Анжеликой.

Его сестренка стала королевой, но Рамон пока никак не мог это осознать. Теперь на ней, как и на Анри, лежит огромная ответственность, и она уже не может по первому зову броситься к Трелле. Все держится на нем одном. Осознание этого едва не затянуло его в болото самокопания, но от внезапного смеха Исидоры у него сладко защемило сердце. Рамон поймал себя на том, что тоже улыбается. Он повернулся к Исидоре и увидел, как засияли ее глаза.

– Ты знал! – сказала она, схватив его за предплечье. – Ты позвонил ему?

– Кому? – не понял Рамон. Исидора помахала Анри и Циннии. – А-а-а, – протянул он.

Можно было сказать, что все смокинги выглядят одинаково, как и белые рубашки, но и ботинки, и ремни, и часы на братьях были совершенно идентичными. И Анри не побрился. Братья выглядели как зеркальные отображения друг друга. Их сестры всегда носили разные наряды, если только не сговаривались одеться одинаково. Почему же, черт возьми, они с Анри не могли похвастаться тем же? Как это часто бывало, Анри без слов знал, о чем думает брат.

– Я должен был вытащить Циннию из дома раньше, чем проснутся дети и заметят, что ее нет. Прости, побриться я не успел.

Цинния слегка поправилась после родов, но ей это удивительно шло. Она привстала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку, очаровательно сморщив точеный носик.

– На нем была другая рубашка, но Розалина срыгнула, и Анри пришлось переодеться.

– Вы сговорились, правда? – Исидора недоверчиво переводила взгляд с одного брата на другого.

– Я видела это чаще, чем ты можешь себе представить, – улыбнулась Цинния. – Будь осторожен, Рамон, Анри теперь носит обручальное кольцо.

Цинния знала, что помолвка была ненастоящей, поэтому произнесла последнюю фразу очень тихо, чтобы их не услышали посторонние. Рамон почувствовал давно знакомое желание защитить близкого человека, однако на этот раз оно было направлено не на сестер, и это было странно.

– Извините нас, – Анри подхватил Циннию под руку, – хочу потанцевать с женой, пока есть такая возможность. Мы, к сожалению, надолго остаться не сможем.

– Ангел мой! – воскликнула подошедшая Франциска. Родители Исидоры появились в самый неловкий момент. – Мы так за вас рады!

– Ты красавица, – сказал Бернардо дочери, пока Франциска любезничала с Рамоном.

– Папа, – Исидора с нежностью обняла отца.

– Как ты, родная?

Бернардо внимательно посмотрел на дочь. Некоторые смеялись над щенячьей влюбленностью Исидоры, но только не ее отец. Он прекрасно знал, что она до последнего не хотела соглашаться на должность в «Совертер интернешнл», чтобы не встречаться с Рамоном.

– Все хорошо, – заверила его Исидора.

Она почти не лукавила. На данный момент все действительно было довольно неплохо, особенно теперь, когда они с Рамоном многое прояснили. Но Исидора прекрасно понимала, что, как только они расторгнут эту фальшивую помолвку, она будет раздавлена. Потому что Рамон никогда не женится на ней. Вот почему шутка Циннии неловко повисла в воздухе. Исидора оттолкнула от себя неприятное воспоминание.

– А ты как? – с нежностью спросила она.

Каждый раз, как родители снова сходились, вскоре следовал болезненный разрыв, спровоцированный неуемным темпераментом Франциски.

– Прекрасно, – уверенно сказал Бернардо.

Исидоре хотелось ему верить. В течение вечера она украдкой наблюдала, как родители о чем-то разговаривают, обмениваясь нежными прикосновениями. Она поймала себя на том, что надеется, что на этот раз у них действительно получится обрести счастье.

Как и ужин в парижском ресторане, эта вечеринка была мучительна в своем совершенстве. Лунный свет превращал морскую пенку в тонкое кружево, летний бриз нежно ласкал кожу. Анри и отец Исидоры говорили о том, как близки были всегда их семьи. Ближайшие друзья Исидоры поднимали свои бокалы, искренне радуясь тому, что она выходит замуж за мужчину своей мечты. Когда она смотрела на Рамона, то почти верила в это, хоть и понимала, как опасно заблуждение.

Когда после очередного тоста гости стали требовать поцелуя, сердце Исидоры едва не выпрыгнуло из груди. Рамон привлек ее в свои объятия, и Исидора осознала: что бы ни произошло в ее жизни дальше, этому мужчине всегда будет принадлежать частица ее сердца.

Исидора слегка напряглась, надеясь скрыть свое волнение. Она боялась, что внутри ее снова вспыхнет огонь неумолимого желания. Рамон всегда мог снести прочь ее защитные барьеры, заставив обнажить душу перед целым светом, и каждый раз, когда они целовались, ее сердце разрывалось на части от любви и боли. Ее чувства были слишком сильны, чтобы противостоять ему.

До этого момента Исидора умело использовала гнев, чтобы скрывать свои истинные чувства от Рамона, но сейчас у нее почти не осталось сил сопротивляться. Она стала мягкой и податливой, неосознанно уступила и сдалась. И Рамон это заметил. Его глаза вспыхнули опасным огнем, когда он кончиками пальцев коснулся ее обнаженной спины. Исидору целовали другие мужчины, но ни один из них не вызывал в ней такую бурю эмоций. Мощная волна возбуждения пронзила все ее тело, когда Рамон поцеловал ее.

Исидора, так же как и Рамон, не переставала думать о той ночи в Монако. Она смаковала воспоминания об их страсти, прокручивая в памяти те события снова и снова.

И в этот момент Исидора поняла, что без остатка принадлежит этому мужчине.

Это не было твердым решением отдаться ему сегодня же ночью. Не важно, произойдет это сегодня, через неделю или когда-то еще – она отдастся Рамону. Исидора страстно ответила на его поцелуй. Она обняла его за шею и перестала бояться, что этот мужчина погубит ее.

Она стала с нетерпением ждать этого момента.

Глава 8

Если в ту ночь в Монако Исидора слегка перебрала с алкоголем, сегодня ее опьяняли чувства. Каждый взгляд Рамона она ощущала как прикосновение. Все медленные танцы с Исидорой он оставлял за собой, хотя многие мужчины хотели потанцевать с ней. Он ничего ей не сказал, но он знал все без слов.

Исидора чувствовала себя юной и неопытной, но, в конце концов, предполагалось, что она счастливая невеста. Рамон с Исидорой незаметно ускользнули с собственной вечеринки. Охрана проводила их к лифту, убедившись, что никто к ним не присоединится. Вопреки ожиданиям Исидоры, он не заключил ее в свои объятия в ту же минуту, как они остались одни. Рамон провел пальцами вдоль выреза ее платья.

– Мне нравится это платье…

Исидора тихонько рассмеялась. Двери лифта открылись, и они остановились перед дверью номера, ожидая, пока охрана его проверит. Рамон пропустил Исидору в номер и вошел следом. Она стояла посреди номера в полнейшем смятении, пока Рамон закрывал дверь на ключ. Страх сковал ее по рукам и ногам. Он снова собирается ее отвергнуть.

– Исидора, я хочу, чтобы ты была уверена в своем решении. – Он осторожно провел руками по ее обнаженным плечам. – Я хочу доставить тебе удовольствие. Ты даже не представляешь, насколько сильно я тебя хочу. Но я боюсь, что потом ты меня возненавидишь.

Потому что он никогда не женится на ней.

Исидора опустила взгляд на сумочку, зажатую в ее руках, и усилием воли заставила себя сделать шаг, чтобы отложить свой клатч в сторону и посмотреть Рамону в глаза. Это оказалось очень непросто. Каждый удар сердца отдавался внутри невыносимой душевной болью.

– Меня трудно назвать безрассудной. Я, как правило, не склонна к саморазрушению. – Исидора убеждала себя, что будет очень осторожна и не позволит своим чувствам завести ее слишком далеко. В глубине души она опасалась, что никогда не сможет преодолеть свою влюбленность, если не пойдет до конца. – Я знаю, что это будет лишь короткий роман.

– Ты заслуживаешь большего. – Он передернул плечами и отвел взгляд.

– Я знаю, – кивнула она, и Рамон снова посмотрел на нее. – Но я уже не ребенок, Рамон, я взрослая женщина, и я знаю, чего ожидать от мужчины. – Она покрутила кольцо на своем пальце. – Наверное, я все еще достаточно наивна, но я надеюсь, что после нашего… временного соглашения мы останемся друзьями.

– Я давно утратил наивность, но я тоже на это надеюсь.

– Тогда да. Я уверена.

Рамон взял ее за руку и притянул к себе. Он провел ладонью по шее Исидоры и накрыл ее губы поцелуем. Он почувствовал, как она капитулировала. Ему хотелось сполна насладиться этой необыкновенной женщиной, которая давно уже занимала его мысли, хотя он долгое время противился этому. В его жилах снова вспыхнул пожар, который еще не успел потухнуть после Монако, и Рамону хотелось разжечь в Исидоре ответный огонь. Он сбросил пиджак и потянул Исидору в спальню.

Рамон знал, что слишком торопится, но ничего не мог с собой поделать: еще никогда он не чувствовал такого нетерпения. Он хотел ее всю. Расстегнув молнию на платье, Рамон спустил его до талии и обхватил ладонью ее грудь. Кожа Исидоры горела огнем под его прикосновениями, и он наклонился чтобы обхватить губами ее затвердевший сосок. Исидора ахнула и прижалась к Рамону бедрами, ощутив его эрекцию.

Ему хотелось спросить, чего она хочет, что ей нравится, но не мог произнести ни слова. Рамон едва мог формулировать мысли сквозь пелену тумана, застилавшую его разум. Он снял с Исидоры платье и усадил ее на кровать. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и едва слышно застонал, когда она провела своим языком по его губам. Он опустился на колени между ее ног, проведя своими горячими ладонями по внутренней стороне ее бедер.

Рамон слегка отстранился, чтобы полюбоваться ее опухшими от поцелуев губами, глазами, затуманенными желанием. Он осторожно провел пальцем по ее черным шелковым трусикам и отодвинул в сторону кружевную ткань. Рамон скользнул пальцем по ее клитору, и Исидора застонала, прикусив нижнюю губу.

– Ложись, – хрипло сказал он, чувствуя себя почти всемогущим, когда Исидора послушно опустилась на кровать и прикрыла глаза ладонью.

Он не спеша стянул с Исидоры шелковые трусики, не торопясь разворачивать этот драгоценный подарок. Он хотел заставить ее кричать от наслаждения, хотел погрузиться в нее и сделать эту женщину своей.

Исидора пылала. Она сходила с ума от жадных ласк его пальцев и языка. Она запустила пальцы в его волосы, двигая бедрами навстречу его ласкам, приближаясь к оргазму. Исидора вскрикнула, задрожав всем телом. Это было невыносимо прекрасно.

Исидора лежала в постели, не в силах пошевелиться. Рамон быстро избавился от своей одежды и надел презерватив, лежавший в кармане. Он переложил Исидору повыше и навис над ней.

– Мои туфли…

– Мне нравится.

Он провел рукой по ее лодыжке и наклонился к самому ее уху, прошептав, что хочет поскорее оказаться в ней. Исидора приподняла бедра ему навстречу, и Рамон быстрым движением вошел в нее. Исидора ахнула от острой боли, пронзившей ее тело.

– Тебе больно? – Рамон застыл, взгляд его мгновенно прояснился.

– Все нормально, – торопливо пробормотала она.

– Исидора…

– Ничего не говори, Рамон.

Он посмотрел на Исидору, и в его взгляде она увидела осознание, как будто он мог видеть ее насквозь. Она уже не могла закрыться от него, не могла защитить свои чувства. Ее сердце без остатка принадлежало Рамону, и это ее пугало. Рамон что-то тихо пробормотал себе под нос, но она не смогла разобрать слов.

– Только не говори, что хочешь остановиться.

– Я не настолько благороден, – хмыкнул он.

Рамон слегка пошевелился, плавно покачав бедрами. Легкая дрожь прошла по телу Исидоры, но не от боли, а от наслаждения и непривычного чувства наполненности. Рамон нежно поцеловал ее в губы и начал медленно двигаться в ней, пристально глядя в глаза.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, – прошептал он ей.

– Тебе нравится, что ты у меня первый, – мягко сказала она, прикусив нижнюю губу.

– Да, – честно признался он и обхватил губами ее сосок. Рамон довольно улыбнулся, когда она ахнула и выгнула спину ему навстречу. – Мне нравится это больше, чем следовало бы.

Это прозвучало так, словно ему не терпелось вдоволь насладиться ею, но Рамон двигался медленно и осторожно, чтобы Исидора привыкла к новым ощущениям. Исидора отдавалась ему со всей страстью, начиная двигаться все быстрее, и Рамон с удовольствием подхватил этот темп. Исидора пылала, она стонала и изгибалась под тяжестью его тела, чувствуя себя самой желанной женщиной на свете.

Исидора чувствовала, как возрастает внутри нее возбуждение. Она крепко обвила бедра Рамона своими ногами, желая быть еще ближе к нему. Рамон ласкал ее шею и губы своими горячими требовательными губами, движения его становились все быстрее и мощнее. Исидоре казалось, что она больше не вынесет этой сладкой муки – не потому, что ей было больно, а потому, что ощущения были настолько сильными, что ей казалось, она вот-вот распадется на мелкие частицы. Исидора вонзила ногти ему в плечи и отдалась этому первобытному ритму. Когда мир вокруг нее взорвался на тысячи разноцветных осколков, ее судорожный всхлип эхом отозвался в глухом стоне Рамона.

Он дал ей все, о чем она когда-то мечтала, и все же это было не по-настоящему.

Глава 9

Прелюдия, секс – все это было для Рамона лишь игрой. Но не сейчас, только не с Исидорой. Когда он вышел из ванной, она лежала на кровати, свернувшись калачиком и прижимая к себе подушку. От настороженности в ее взгляде у него защемило сердце.

Рамон откинул край одеяла, лег рядом с ней и укрыл их обоих. Он отбросил подушку в сторону, чтобы их с Исидорой ничего не разделяло. Секунду спустя она судорожно вздохнула и расслабилась в его объятиях. Рамон почувствовал странное облегчение.

– Я сделал тебе больно?

– Немного. Все нормально.

Рамон знал, что это не так. Он понятия не имел, как реагировать, но понимал, что лишить Исидору девственности вот так было неправильно.

– Я не хранила девственность для тебя или что-то в этом роде, – пробормотала она. – Просто я не хотела спать с тем, кто мне неинтересен.

– Ты позволила мне поверить, что спала с Этьеном.

Она ничего не сказала, лишь уткнулась носом в его плечо. Он перевернулся на спину и притянул к себе Исидору, закинув ее ногу так, что бедро оказалось на его талии. Должен ли он рассказать ей, что тщательно выискивал предлог, чтобы уволить Этьена?

– Мне было хорошо, – едва слышно пробормотала она. – Спасибо.

– Хорошо? Ты просто королева сдержанных высказываний, – хмыкнул он.

Исидора приподнялась на локте, ошарашенно глядя на Рамона:

– Тебе не понравилось?

– Конечно, понравилось, – проворчал он, снова прижимая ее к себе. – Это было потрясающе. Ты потрясающая, – признался Рамон. Он не был впечатлительным мужчиной. Он умел быть очаровательным, но предпочитал никому не открывать своих истинных чувств. – Я никогда этого не забуду.

– Спасибо, что сказал это, – с трудом сглотнула подступивший к горлу ком Исидора.

Но она не поверила ему. Возможно, так будет лучше – Рамон не хотел давать ей напрасных надежд. Исидора никогда не узнает, какое неизгладимое впечатление произвела на него их близость. По крайней мере, до тех пор, пока она не сможет двигаться дальше.

Не свойственное Рамону чувство собственничества охватило его, когда он представил себе Исидору в постели с другим мужчиной. Сама мысль о том, что она будет отдаваться другому, претила ему. Интересно, понимает ли она, что им ни с кем не будет так хорошо, как друг с другом? Он неосознанно крепче прижал ее к себе.

– Что? – сонным голосом пробормотала она.

– Ничего. Спи.

Исидора проснулась среди ночи, за окном было еще совсем темно. Она слегка пошевелилась и едва не упала с кровати, потому что спала на самом краю. Она пошарила рукой в поисках подушки, но нашла лишь теплую руку Рамона.

– Куда это ты? – пробормотал он сквозь сон и притянул ее к себе.

– Никуда. Я просто…

Исидора коснулась его, она не могла противостоять этому соблазну. Она слегка отстранилась, чтобы провести пальцами по его животу вниз, к мужскому естеству. Она слегка сжала пальцы вокруг его восставшей плоти и услышала, как Рамон шумно выдохнул:

– Не останавливайся.

Исидора нервно сглотнула, с удивлением осознав, что желание охватило и ее тоже. Она нежно ласкала его, в то же время чувствуя себя раскрепощенной и соблазнительной. Она прижалась к Рамону, желая быть как можно ближе к нему.

– Я изо всех сил пытаюсь сдерживать себя, но если ты продолжишь в том же духе… – Рамон поцеловал ее и скользнул рукой между ее бедер. – Больно?

– Нет. Приятно.

Они снова занялись любовью, и на этот раз они оба чувствовали себя увереннее и раскованнее, а оргазм оказался ярче и сильнее. Волны удовольствия омывали Исидору, пронзая острыми стрелами до кончиков пальцев. Они обессиленно упали на кровать, тяжело дыша.

– Это просто безумие. Я не могу от тебя оторваться.

Сердце Исидоры сладко трепетало. Ей нравилось то, что ей говорил Рамон, но в глубине души она была уверена, что то же самое он говорил всем женщинам, с которыми спал. На примере собственных родителей она понимала, что некоторые люди не меняются.

– Если бы я раньше знала, что теряю, мы бы уже давно оказались в постели, – как можно беззаботнее проговорила Исидора и погладила его бедро. – Мне нужно в душ. Надо поторопиться, а то мы опоздаем к твоей матери. – Она помолчала, обдумывая свои следующие слова. – Думаю, стоит держать нашу связь в тайне, если ты не против. Боюсь, твои сестры не поймут.

– Почему это? – Исидора заметила, как напрягся Рамон, хотя он и старался выглядеть абсолютно расслабленным. Он внимательно посмотрел на нее из-под темных ресниц.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Просто не хочу, чтобы они думали, будто я все еще по тебе страдаю.

Она просто умрет, если они начнут поддразнивать ее. Достаточно того, что во время помолвки Трелла сказала, что их поцелуи выглядят весьма убедительно. Исидора в ответ театрально закатила глаза и сказала что-то об обширной практике. Трелла переключилась на что-то другое, а вот Анжелика надолго задержала пристальный взгляд на Исидоре.

– Надеюсь, моя личная жизнь не менее неприкосновенна, чем твоя? – спросила Исидора.

– Разумеется. – Что-то странное промелькнуло в его взгляде, но он быстро отвернулся.

– Спасибо, – сдержанно сказала она, встала с постели и повернулась к нему спиной, чтобы скрыть от Рамона свои тревожные мысли.

Рамон не из тех мужчин, которые предъявляют свои права на женщину перед всем миром, и все же близость, связывавшая их с Исидорой в течение недели на яхте, ему нравилась.

Исидора была права: не стоит никого посвящать в их роман. Но особняк для членов его семьи всегда был тем местом, где они могут быть самими собой, не опасаясь чужих взглядов и осуждения.

Исидора выглядела невероятно привлекательно с распущенными волосами, струившимися по плечам. Ему хотелось покрыть поцелуями ее шею, обхватить ладонями круглую попку, обтянутую вельветовыми брючками. Черт, ему действительно приходится прикладывать немало усилий, чтобы держать себя в руках.

А вот Исидора, кажется, совершенно про него забыла, очарованная его крошечными племянницами. Когда она прижала Розалину к своей груди и уткнулась носом в ее макушку, блаженно прикрыв глаза, Рамон вдруг осознал, что именно такой будет видеть Исидору ее будущий муж. Рамон почувствовал болезненный укол и отвел взгляд, увидев, что Анжелика внимательно наблюдает за ним. Сердце Рамона сделало кульбит в груди, словно его поймали на чем-то «горячем».

Он отвернулся и нашел взглядом Анри, который разговаривал с Мелоди, официальным фотографом их семьи, которая как раз начала выстраивать всех перед портретом мсье Совертера. Поскольку вся семья оказалась в сборе, их мать захотела сделать семейный портрет. В любом случае Мелоди уже ангажировали для съемки новорожденных малышек. Исидора подошла к ним и передала Розалину Анри.

– Хочу позвонить маме, – сказала Исидора Рамону. – Они с папой уже должны были приехать в Мадрид. – Она тихонько выскользнула из гостиной, но ее слабое оправдание и натянутая улыбка занозой засели в груди Рамона.

– Куда ушла твоя невеста? – изумилась Мелоди.

– Ей нужно сделать несколько звонков. Не жди ее, – раздраженно ответил Рамон.

– Ясно, – удивленно моргнула Мелоди. – Так, Трелла, ты стоишь здесь. – Она поставила ее перед Рамоном.

– Помолвка была ради шумихи, а не ради свадьбы, – объяснила Трелла. – Это он меня так защищает. Не смотри так на меня, – сказала она Рамону, обернувшись через плечо. – Ты во мне дыру прожжешь.

– Если уж ты готова об этом разболтать всему миру, почему не скажешь остальное? – Он кивнул на ее весьма очевидный живот.

– Ой, ради бога! Мелоди никому ничего не скажет!

– Это не меняет того факта, что ты лицемеришь. Хватит болтать о моих делах и лучше расскажи отцу своего ребенка правду. Или отпусти парня с крючка, если отец – не он. Ты ведь знаешь, что он оставляет сообщения всем нам. Ответь ему.

– По-моему, сейчас ты прилюдно болтаешь о моих делах. Ну и кто из нас лицемер?

– Хватит! – рыкнул на них Анри. – Вы хоть представляете, как трудно одновременно собрать двоих младенцев для съемки? Улыбайтесь!

– Почему я должна стоять рядом с ним? – возмутилась Трелла и пихнула Рамона своим острым локтем в бок.

Вот почему он всегда выбирал в пару Джили. Он посмотрел на сестру. Она стояла рядом с Касимом, счастливая и безмятежная. Рамон был уверен, что скоро на свет появится еще один Совертер.

Он пока не понимал, как справиться с семейной жизнью, в которую так стремительно окунулись его родные. Все было совсем не так, как он себе представлял, и это значительно усложняло его привычную жизнь. Основы, на которые он привык полагаться, быстро менялись.

Джили поймала его взгляд и обеспокоенно наклонила голову, в ее глазах читался немой вопрос. Рамон отвернулся. Взгляд его упал на локоны Треллы, каскадом ниспадавшие на плечи. Соблазн был слишком велик.

– Он дернул меня за волосы!

Все рассмеялись, и Мелоди быстро щелкнула затвором камеры.

– Отлично! – Она сделала еще несколько снимков, и фотосессия была окончена.

– Анри, нам нужно поговорить, – кивнул ему Рамон.

– Конечно, брат. Ты про Рио?

Вся семья знала, что один из братьев должен отправиться в Рио для ввода в эксплуатацию важного проекта, который курировал Рамон в течение последних двух лет.

– Ты должен ехать, – сказал Анри.

Иногда братья шутили, что, будь Трелла чуть старше на момент смерти их отца, она с легкостью подвинула бы их обоих и взяла на себя управление «Совертер интернешнл». Модный Дом сестер Совертер был очень успешным предприятием во многом потому, что у Треллы была степень бакалавра не только по дизайну, но и по финансам. Однако кое-что удерживало ее от раскрытия своего потенциала, и Анри с Рамоном прекрасно знали об этом. Поездка в Рио была запланирована еще до того, как забеременела Цинния, а Джили вышла замуж и уехала из Парижа.

– Ты не откажешься от поездки. Только не из-за меня! – сказала Трелла.

– Если что, я всегда смогу прилететь в Париж, – произнесла Джили, положив руку на плечо мужа. – Касим все понимает.

– Эй, я вообще-то здесь! – возмутилась Трелла. – Я не хочу быть человеком, за которым постоянно нужно присматривать! Как я научусь самостоятельно справляться с проблемами, если вы все время суетитесь вокруг меня? Я хочу, чтобы Рамон поехал.

– Трелла… – Рамон покачал головой.

– Если я захочу, чтобы моей жизнью управлял мужчина, я позвоню отцу своего ребенка. А ты поезжай в Рио и займись своими делами.

– Хватит! – вмешался Анри. – Хватит развязывать Третью Мировую. Если здесь что-то произойдет, мы с Джили справимся. Поезжай, Рамон.

Каким бы волшебным Исидора ни рисовала в своих фантазиях медовый месяц, реальность превзошла все ее ожидания. Она знала, что эта неделя в Рио-де-Жанейро затмит любой отпуск с другим мужчиной, который у нее будет когда-нибудь в будущем.

Несмотря на то что каждый день они с Рамоном ездили в офис хотя бы на несколько часов, она наслаждалась каждой минутой. Они гуляли по городу, фотографировались, а вечерами присутствовали на официальных приемах или непринужденных коктейльных вечеринках.

В Бразилии Рамон был довольно популярен, поскольку несколько лет назад участвовал в гонках в Сан-Паулу, да и враждебность по отношению к Исидоре постепенно угасла, так что внимание к ее персоне можно было назвать вполне дружелюбным. Она предположила, что люди начали верить, что Рамон бросил гонки ради настоящей любви. Он действительно производил впечатление страстно влюбленного мужчины, прекрасно исполняя свою роль на публике.

Черт, даже сама Исидора почти купилась на это. Она убеждала себя, что ее чувства – не что иное, как отголоски ее девичьей влюбленности, но на этот раз ею двигало скорее сексуальное притяжение, нежели эмоциональное. И все же Рамон дал ей понять, что это взаимно.

Когда они оставались наедине, он был таким же внимательным и очаровательным, как и на людях. Они сбегали в его пентхаус от посторонних глаз так часто, как только могли. По утрам они пили кофе, сидя в халатах на балконе с видом на океан, вечерами любили понежиться в джакузи с бокалом вина. Рамон говорил ей комплименты с сексуальным подтекстом, но при этом они говорили не только об этом. Они обсуждали мировые события и музыку, театральные постановки, книги и кино, они подкалывали друг друга и театрально закатывали глаза над очередной шуткой.

– Почему бы нам не остаться еще на день, чтобы устроить что-то вроде прощального вечера для сотрудников? – предложил Рамон, когда до возвращения домой оставалось два дня. – Они проделали большую работу в Рио, и мне бы хотелось, чтобы люди увидели город с высоты птичьего полета.

Это означало, что у них будет еще одна ночь, еще один день, когда она может почувствовать себя настоящей невестой. И сейчас она стояла на вершине горы и чувствовала себя абсолютно счастливой. Исидора оглянулась назад на канатную дорогу, которая и привела их сюда. Редкие облака проплывали по ярко-синему небу, Рио-де-Жанейро простирался вдаль на многие километры, желтый песок отделял бирюзовую воду океана от высотных домов из серого бетона и стекла.

Исидоре казалось, что она стоит на вершине мира. Она поймала себя на мысли, что любит Рамона за то, что он продлил их путешествие и привел ее сюда. За то, что хотел провести с ней больше времени, заставил ее почувствовать себя любимой.

О господи, нет! Она любит его!

Исидора судорожно вцепилась пальцами в металлический поручень ограждения. Сердце ее оборвалось. Это уже не детское слепое обожание, это настоящая любовь взрослой женщины. Разрушительная, безответная любовь, хуже просто не придумаешь…

– Хорошая мысль… – Теплая ладонь коснулась ее плеча. Исидора знала, что это Рамон, она вздрогнула и испуганно вздохнула. Она так боялась, что он все поймет. – Я только хотел сказать, что это была хорошая мысль – привезти сюда сотрудников. Они радуются, как дети: делают селфи, размещают их в социальных сетях… С тобой все в порядке? Ты бледная.

– Голова закружилась, – пробормотала она. Ей казалось, что со дня, когда Рамон сделал ей предложение перед толпой журналистов, прошло лет сто. Столько всего изменилось, и все же многое осталось прежним. – Я рада, что всем понравилось. Не ожидала, что тоже окажусь тут.

– Я рад, что ты здесь.

Он действительно был рад? Или просто она на неделю вымолила себе счастье, стараясь поверить в свою ожившую мечту?

Исидора взяла из рук Рамона чашку кофе, которую он ей принес, и сделала маленький глоток. Ей были просто необходимы сахар и кофеин, чтобы взять себя в руки.

– Не знаю, смогу ли я теперь пить кофе из офисной кофеварки.

– Я пью кофе, только когда приезжаю сюда. В любом другом месте вкус кофе мне кажется ненастоящим.

– Ну, поскольку сегодня наш последний день в Бразилии и я сюда, скорее всего, не вернусь, надо хорошенько запомнить этот божественный вкус.

Последовало долгое молчание. Исидора задалась вопросом, услышал ли он скрытый в ее словах смысл?

– Я думал о том, чтобы еще немного продлить наше пребывание здесь. Ты еще не видела статую Христа-Искупителя. Что скажешь?

– Ну, это зависит от тебя, правда?

Исидора ощутила острый укол в сердце. Она полностью передала ему инициативу их отношений. Только Рамон решал, как далеко они могут зайти. Она открыла было рот, не вполне уверенная, что ей сказать, когда услышала резкий звонок мобильного, доносившийся из нагрудного кармана пиджака Рамона. Он взглянул на экран телефона, и Исидора с ужасом увидела, как исказилось от ярости его лицо.

– Что?..

– Это телефон на экстренный случай. – Рамон отвел ее в сторону, чтобы никто их не услышал.

– Что случилось?

– Трелла в Элазаре у принца Ксавье.

Глава 10

Рамон не мог поверить, что позволил себе так отвлечься. Мало того что он на два дня продлил пребывание в Рио, он был на грани того, чтобы полностью сбросить с себя ответственность за сестру. Он был чертовски зол на самого себя.

В полной тишине они вернулись в пентхаус, чтобы собрать свои вещи и тут же улететь. Рамон, привычный к частым разъездам, быстро упаковал свой чемодан, он был готов уже через несколько минут, но Исидоре понадобилось гораздо больше времени. Ей удалось оставить свои вещи повсюду: тут пара туфель, там помада. Поднимая лежавшие где попало вещи, Рамон старался не думать о том, что порой сам разбрасывал их. Эту шпильку он вынул из волос Исидоры, когда она, безумно смущаясь, ласкала его возбужденную плоть своими губами. Этим шарфиком она привязывала его руки к изголовью кровати. Он даже нашел ее шелковые трусики в кармане своего пиджака, когда они предавались плотским утехам за закрытыми дверями его кабинета, стараясь не слишком шуметь.

Рамон скрипнул зубами. Он должен остановить это безумие!

– Держи. – Он небрежно бросил собранные вещи Исидоры в ее чемодан.

– Спасибо, – слегка покраснела она, увидев скомканные кружевные трусики. – Ты смог дозвонится до Треллы?

– Нет.

Трелла назвала Анри свой код безопасности, так что, кажется, она находится в Элазаре по доброй воле, но, по словам Анжелики, у нее снова была паническая атака.

– Анжелика едет к ней?

– Нет, и она не должна этого делать. Джили теперь королева Жемаира. Я должен был быть рядом.

Исидора застыла.

– Ты обвиняешь в случившемся меня?

– Косвенно.

– А-а-а. – Она усмехнулась и закрыла чемодан. – Я пособница.

– Я не должен был позволять своим желаниям управлять моей головой.

Исидора резко выдохнула, словно ее ударили в солнечное сплетение.

– Послушай, я понимаю, что ты расстроен…

– Нет, ты не понимаешь! Вот почему в моей жизни никогда не будет постоянной женщины. Наш роман заканчивается прямо сейчас.

Исидора гордо вскинула подбородок. Вспышка боли на секунду мелькнула в ее глазах. Рамон приготовился к спорам, лести, даже слезам, но ее реакция оказалась еще хуже.

– Хорошо, – тихо сказала она и отвернулась, чтобы снять свой чемодан с кровати.

Рамон был настолько потрясен, что не мог пошевелиться. Он услышал, как Исидора провезла свой чемодан на колесиках по плиточному полу к выходу, и только тогда последовал за ней. Всю дорогу в аэропорт к его личному самолету они провели в молчании. Рамон не позволял себе задумываться о том, ранил ли он чувства Исидоры. В конце концов, она прекрасно знала, на что соглашалась. Он вообще не должен был начинать этот роман!

Когда самолет приземлился в Париже, Рамон договорился, чтобы Исидору отвезли в его квартиру, а сам он отправился к Трелле. Один.

– Пожалуйста, позвони мне, если я смогу быть чем-то полезна, – спокойно сказала она на прощание.

Самолет снова взмыл в воздух, а Рамон продолжал тупо смотреть на пустое кресло напротив него, которое совсем недавно занимала Исидора. Он вдруг осознал, что ее присутствие странно успокаивало его. Она ничего не говорила, не притворялась, будто понимает его, и все же Исидора была искренна в своем беспокойстве. она была тем лучиком света, который не давал ему окончательно погрузиться в черную трясину своих тревожных мыслей.

Эти мысли не покидали его, когда он прибыл во дворец Лироны, столицы Элазара. Ему пришлось прождать полчаса для проверки безопасности и еще двадцать минут, прежде чем его сопроводили в комнату, где его встретила Трелла, злая как черт.

– Зачем ты приехал?

Вопрос ошеломил Рамона, он почувствовал неприятный металлический привкус во рту. Он внимательно рассматривал сестру, отмечая про себя последствия ее панической атаки. Щеки впали, глаза были красными и опухшими, губы потрескались от того, что она их постоянно кусала. На Трелле был толстый мужской кардиган поверх шелкового брючного костюма – она всегда сильно мерзла после очередного приступа. Трелла выглядела бледной и очень худой, несмотря на заметный живот.

– Что значит – зачем я приехал? Я приехал за тобой.

– Я же сказала тебе не приезжать.

– Ты сказала не приезжать Анри и Джили, а не мне.

– Я не думала, что ты все бросишь и примчишься сюда. Ты же был в Южной Америке и развлекался с Иззи.

– Ты говорила с ней? Когда? – опешил Рамон.

– Я с ней не говорила. Джили сказала, что между вами что-то происходит, и кажется, она оказалась права. Серьезно? Как ты мог, Рамон?

– Я провел в воздухе двадцать четыре часа, чтобы увидеть тебя. – Рамон сжал пальцами переносицу. Это из-за усталости он едва соображал, а вовсе не из-за гложущей боли оттого, что ему мучительно не хватало Исидоры. – Не делай из меня негодяя.

– О, ты вполне успешно сам справляешься! Ты продолжаешь говорить, что делаешь мне одолжение это помолвкой, но если ты хочешь спать с Иззи – то только ради самого себя.

– То, что происходит между мной и Исидорой, – исключительно наше дело. Не хочешь рассказать, что здесь происходит? – Рамон обвел рукой элегантно обставленную комнату, походившую на роскошную тюрьму.

– Сколько раз я должна повторять: то, что здесь происходит, – мое дело, а не твое! Я, по крайней мере, не извлекаю выгоду из чувств Ксавье. А вот во что ты позволил поверить Исидоре – большой вопрос.

– На который я не собираюсь тебе отвечать.

– О нет, ты ответишь! По какой-то невероятной причине Исидора готова умереть за каждого из нас, хотя мы этого не заслуживаем. Ты считаешь, это дает тебе право переспать с ней и разбить ей сердце?

– Я не разбивал ей сердце!

Рамон снова вспомнил ее взгляд, когда они уезжали из Рио, то, как она повернулась к нему спиной, чтобы скрыть свои чувства. Он оттолкнул ее, потому что чувствовал себя виноватым. Он не мог одновременно быть с Исидорой и со своей семьей. Но она знала, что это не продлится вечно.

– Нет, ты разбил его много лет назад. Она никогда не говорила, что произошло, не сказала о тебе ни единого плохого слова, но я точно знаю, что ты очень сильно обидел ее.

– Это было недоразумение, – поморщился Рамон, вспомнив, как с ней обращался. – Мы уже все выяснили.

– Исидора – хороший, добрый человек. Ты не имеешь права обижать ее, прикрываясь мной. Оставь ее в покое, Рамон, расстанься с ней.

– Заткнись, Трелла!

– Нет, это ты заткнись!

– Нет, ты…

Дверь распахнулась, и в нее вошел высокий мужчина, примерно одного возраста с Рамоном. От него исходило такое мощное ощущение власти, что Рамон узнал бы в нем принца Элазара даже с закрытыми глазами. Вслед за принцем вошли три охранника.

– Уходите или вас выведут силой.

Рамон фыркнул, мгновенно напрягшись. Он был настолько взвинчен, что внутренне приготовился к тому, что охрана выпроводит его из дворца пинками.

– Не надо. – Трелла встала с дивана и обняла Ксавье за талию. – Я просто говорила то, чего он не хочет слышать. Мы не умеем разговаривать спокойно. – Она прижалась к принцу, глядя на него влюбленными глазами. – Но все равно очень любим друг друга, несмотря на наши крики и споры, правда?

Трелла слегка улыбнулась. Рамону хотелось схватить ее, крепко прижать к себе и закричать, что она всегда чертовски усложняет его жизнь, но вместо этого он нежно обнял сестру за плечи.

– С кем бы я спорил, если бы не было тебя? С Джили? Она только плачет в ответ.

– А Анри читает нотации. Думаю, кое в чем я с тобой согласна. Порой ты мне действительно нужен, Рамон. Я всегда знала, что ты придешь на помощь, и только это научило меня справляться самостоятельно. Это для меня очень много значит. Но пока я сама тебя не попрошу о помощи – не вмешивайся.

– Хорошо.

– А что касается Иззи…

– Нет, – перебил он. – Ты тоже не вмешивайся в мои личные дела, Трелла. И кстати, ты так и не представила меня хозяину дворца.

Рамон пообедал в обществе Треллы и принца Ксавье. Трапеза вышла вполне цивилизованной. Потом он позвонил Анри, написал сообщение Исидоре и проспал несколько часов в одной из множества гостевых комнат. К тому времени, как он покидал дворец, Исидора так ему и не ответила. Возможно, он этого заслуживал, но ее молчание беспокоило Рамона. Он пытался позвонить ей еще несколько раз, но Исидора упорно не брала трубку.

Рамон не позволял себе слишком углубляться в анализ того, что происходило между ним и Иси дорой. Как правило, он просто наслаждался отношениями с женщиной, пока они не подходили к своему логическому и вполне естественному завершению. Да, у них с Исидорой был совершенно потрясающий секс, но было в их отношениях и что-то еще, но он никак не мог подобрать нужных слов. Рамон снова напомнил себе, что Исидоре было прекрасно известно, что их роман – явление временное. Неужели он позволил ей надеяться, что со временем это может перерасти во что-то постоянное?

Может, лучше снова начать игнорировать ее? Его легкие болезненно сжались от одной только мысли об этом. Рамон ненавидел себя за то, каким уязвимым он становился рядом с Исидорой, и за то, что так беспокоился о ней. Он проверил ее отчет о безопасности, но все было в порядке. Даже шумиха в социальных сетях угасла, и теперь его поклонники начали активно обсуждать, когда же состоится свадьба и родятся ли у них близнецы, как у Анри и Циннии?

Да, определенно пора заканчивать все это, пока сама Исидора не начала задаваться теми же вопросами.

Когда самолет приземлился в Париже, на часах было всего двенадцать дня, поэтому он отправился в офис. За столом Исидоры сидел Этьен, и Рамон похолодел от нехорошего предчувствия.

– Где она? – спросил он, осматривая пустой кабинет.

– Исидора тебе не звонила? – в замешательстве заморгал Этьен. – У Бернардо случился сердечный приступ. Она в Мадриде.

Не сказав ни слова, Рамон вышел из офиса и снова набрал номер своего пилота.

– Почему ты мне не позвонила? – За спиной Исидоры, находившейся в палате интенсивной терапии, раздался голос Рамона.

Когда его рука опустилась на ее плечо, она застыла, не в силах справиться со своей болью. Рамон подошел к больничной койке и замер, увидев землисто-серое лицо Бернардо, которое казалось еще болезненнее на фоне белоснежных больничных простыней. Лицо его опутывали провода, присоединенные к аппарату искусственной вентиляции легких. Тишину нарушал лишь звук монитора, подтверждавший, что сердце отца Исидоры все еще функционирует, хотя и с большим трудом.

– Твоя мать была с ним? Где она?

Исидора лишь покачала головой, ласково сжав пальцы отца. Она не могла даже думать об этом. По словам экономки Бернардо, которая и позвонила Исидоре, Франциска уехала несколько дней назад. Исидора пыталась связаться с ней, но тщетно, никто не знал, где она может быть. Возможно, с очередным мужчиной где-нибудь на яхте, где не ловит сотовая сеть.

Исидора пока не готова была допустить, что именно ее мать виновата в том, что у Бернардо случился инфаркт. Она боялась, что правда может ее окончательно сломить.

– Он пережил операцию. Врачи говорят: это хороший знак. – Голос ее был совершенно безжизненным.

– Ты выглядишь изнуренной. – Состояние Исидоры не на шутку обеспокоило Рамона. – Ты спала? Ела? Как давно ты здесь?

Исидора смутно припоминала, что медсестра приносила ей баночку протеинового коктейля, но она смогла сделать не больше пары глотков.

– Не мог бы ты перестать задавать мне вопросы, я все равно не в состоянии на них отвечать. Если хочешь – иди, а я останусь здесь, с папой.

Разумеется, он никуда не уйдет. Нет ничего хуже ожидания, и Рамон просто не мог оставить сейчас Исидору одну, наедине со своей болью. Он сделал все, что только мог: поговорил с врачами о прогнозах Бернардо, связался с братом и сестрами, которые тоже волновались за друга семьи, а потом нашел кафе. Он принес для Исидоры чашку кофе с большим количеством сахара и сливок.

– Спасибо. – Исидора сделала крошечный глоток, отставила чашку в сторону и снова сосредоточилась на отце.

В гробовом молчании прошло несколько часов, пока в палату вихрем не ворвалась Франциска.

– Ангел мой, мне так жаль! Я должна была приехать раньше, но телефон не работал! – Она посмотрела на Бернардо, и слезы брызнули из ее глаз. Франциска обняла дочь за плечи и разрыдалась. Тихие слезы лились по щекам Исидоры, но даже Рамон заметил, как отстраненно она держалась с матерью. – Ты злишься на меня? Почему? – Она метнула взгляд на Рамона. – Ты…

Рамон быстро покачал головой, дав Франциске понять, что сейчас не самое подходящее время открыть Исидоре правду о том, что Бернардо ей не отец. Он беспокоился, что Исидора заметит их переглядывания, но она на него даже не взглянула.

– Я злюсь, потому что ты снова бросила его, мама.

– Не из-за мужчины! Я была на спа-курорте, клянусь тебе! – Она схватила Исидору за руки. – Мы поспорили, и мне нужно было подумать…

– Не надо. – Она попыталась вырваться. – Я не хочу снова оказаться между молотом и наковальней.

– Пожалуйста, верь мне, родная! – На лице Франциски были страх и замешательство. – Он попросил меня снова выйти за него замуж. Я согласилась переехать к нему, но Бернардо настаивал именно на браке. А теперь он может умереть…

– Он не умрет, – быстро сказала Исидора, крепко обняв мать. – Он должен справиться.

Франциска выглядела как потерянный ребенок, когда Исидора успокаивала ее. Рамон отвел взгляд. Он подозревал, что Франциска все же была с мужчиной, но ему не хотелось устраивать сцену прямо в больнице. Вскоре после этого пришел врач и сказал, что состояние Бернардо улучшилось. Рамон убедил Исидору позволить ему отвезти ее домой. Она была настолько измотана, что даже не стала с ним спорить и заснула прямо в машине. Когда автомобиль остановился, она проснулась и удивленно посмотрела в окно.

– Я думала, ты отвезешь меня ко мне домой.

– В дом твоей матери?

– Нет. Я купила здесь квартиру, когда вопрос о моем переводе в Мадрид был решен. Я перевезла туда почти все свои вещи, я собиралась начать распаковывать их.

– Это подождет, – сказал Рамон. – Пойдем.

Вилла в Саламанке, построенная предками его матери, не произвела на Исидору должного впечатления. Она, как зомби, с трудом передвигала ногами, послушно следуя за Рамоном к дому.

Здесь почти никогда не было гостей, только члены семьи. В детстве Рамон жил именно здесь, но после похищения Треллы их отец распорядился построить новый, тщательно охраняемый особняк. Разумеется, охрана была и на этой вилле, но именно здесь Рамон чувствовал себя по-настоящему дома.

– Я знаю, что ты устала, – сказал он Исидоре, – но сначала нужно поесть.

Исидора покорно вздохнула и прошла за ним в просторную светлую столовую. Они уселись за столом, и экономка принесла им горячий ароматный суп. Когда они остались одни, единственным звуком, нарушавшим полную тишину, было лишь едва слышное позвякивание ложек о тарелки.

– Все в порядке. Я уже знаю.

– Прости, не понял? – удивился Рамон, не донеся ложку до рта.

– Я полагаю, мама все рассказала тебе той ночью, когда вы делились секретами.

– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем ты.

Уголки ее губ дрогнули, словно она пыталась саркастично улыбнуться, но у нее на это не хватило сил. Рамону показалось, что в ее взгляде было разочарование. Разочарование в нем.

– Моя мать обманывала папу с самого начала. Он женился на ней, потому что она была беременна. Он надеялся, что она исправится, но этого не случилось. Он винил во всем себя. Он много путешествовал, работая на твоего отца. Я не хочу сказать, что он винил твоего отца в маминой неверности, он никогда не жалел о том, что так тесно работал с ним. Когда Треллу похитили… он искренне хотел помочь, а не быть одной из тех пиявок, что хотели нажиться на вашем горе.

– Мы это знаем, – чуть дрогнувшим голосом сказал Рамон. – Бернардо был одним из немногих, кто поддержал нас, когда отца не стало. Мы все очень волнуемся за него.

– Знаю. – Исидора посмотрела в свою тарелку и задумчиво размешала ложкой суп. – Когда папа был моложе, он был очень амбициозным человеком. Но, возвращаясь домой, он хотел, чтобы его ждала семья, в том числе и дочь, поэтому он никогда не обвинял маму в неверности. Он не хотел разводиться с ней. Папа знал, что ее непростой характер сформировался из-за непростого детства, он не хотел делить опеку надо мной, боясь повторения ее истории. Но к тому времени, как я пошла в школу, он больше не мог игнорировать тот факт, что я совершенно на него не похожа. Он знал, что мама как минимум подозревает, что я – не его дочь. Папа сделал ДНК-тест.

– И все равно ничего ей не сказал?

Исидора покачала головой:

– Он был достаточно зол, чтобы развестись, но… он любил меня. – Она пожала плечами. – Он знал, что потеряет меня в битве за опеку, ведь я ему не родная дочь. Он не знал, что делать, и тогда попросил совета у твоего отца. Знаешь, что он сказал? «Кто же будет ей отцом, если не ты?» Поэтому он остался. Я многим обязана твоему отцу. Папе все это далось очень непросто.

Рамон молча наблюдал, как она размешивает ложкой свой суп, но не ест. Он вспомнил слова Треллы о том, что по какой-то неведомой причине Исидора готова умереть за них.

– Вот почему ты согласилась на эту помолвку?

Рамону хотелось побыть одному, чтобы справиться со жгучим стыдом, сковавшим его легкие. Когда-то давно его отец поступил очень благородно по отношению к этой девушке, а теперь он воспользовался ею и ее преданностью их семье безо всяких угрызений совести.

– Я так сильно его люблю, – прошептала она. – Я знала, что мама… непохожа на других матерей. Я постоянно лгала ему о мужчинах, появлявшихся в нашем доме, о том, где была мама. Я врала всему городу, покрывая ее похождения. Я боялась, что, узнав правду, он бросит нас. Бросит меня. – Она закусила дрожащие губы. – Когда твоего отца не стало… Это был огромный удар для папы. В тот момент он переоценил свою жизнь, свой брак. Думаю, он считал, что если разведется, то разлюбит ее, но этого так и не случилось. Когда начался бракоразводный процесс, он все мне рассказал, чтобы правда не стала для меня ударом, если все всплывет.

– Но если ты еще тогда все узнала, почему не поговорила с Франциской?

– Мама не строит отношения так, как это делают другие люди. У нее не было родителей, которые любили бы ее, она не знает, как быть настоящей матерью. Вот почему я так сильно нуждалась в папе. Если бы мне пришлось выбирать, с кем остаться после развода, я бы выбрала его. Знай мама, что я выбрала его, даже несмотря на то, что он мне не родной отец, она бы не пережила этого. Она сломленный человек. Ей необходимо знать, что я люблю ее, несмотря ни на что. Что я должна была сделать? Спросить о моем биологическом отце и услышать, что она сама не знает, кто он? Тогда бы я точно потеряла ее, а я не могу так рисковать. – Исидора устало опустила плечи, и Рамон вдруг почувствовал ее боль так же остро, как собственную. – Я действительно очень устала. Можно я лягу спать?

– Я тебя провожу.

Рамон отвел ее в свою комнату, наблюдая, как она раздевается, двигаясь, словно на автопилоте. Исидора сняла брюки и рухнула на кровать. Она уснула еще до того, как Рамон укрыл ее одеялом. Он невольно спрашивал себя: что будет с Исидорой, если не станет единственного человека, в чьей любви она безоговорочно уверена?

Это все какой-то страшный сон. Они все еще в Рио, Рамон не выкинул ее в Париже, как ненужную вещь, никто не звонил ей со страшной вестью, потрясшей ее до глубины души.

Часть ее знала, что она обманывает себя, она осознавала, что находится в Мадриде. Исидора перевернулась на бок и наткнулась на горячее тело Рамона. Она позволила себе вернуться на несколько дней назад, когда все еще было хорошо и она верила, что у них может быть будущее. Рамон притянул ее к себе, пробормотав, чтобы она еще немного поспала.

– Мне снится сон, – прошептала она, уткнувшись носом в его шею. Исидора провела по его животу вниз и почувствовала, как Рамон возбуждается от ее прикосновений. – Не буди меня.

Рамон крепче прижал ее к себе и накрыл ее губы жадным поцелуем. Время словно остановилось. Рамон расстегнул пуговицы на ее рубашке и приник губами к ее обнаженной груди.

– Прикоснись ко мне, – пробормотала она, зажав его руку между своих бедер.

Рамон провел ладонью по внутренней стороне ее бедра и развел ее ноги. Когда он провел кончиком пальца по ее набухшему клитору, Исидора блаженно ахнула. Он спустился ниже, покрывая поцелуями ее шею, грудь, живот, пока наконец не прижался губами к ее трепещущей плоти. Исидора вцепилась пальцами в его волосы, двигая бедрами ему навстречу. Она твердо знала, что ни один мужчина не подарит ей такого наслаждения.

Она вскрикнула, когда мощный оргазм пронзил ее тело. Рамон на мгновение отстранился, чтобы надеть презерватив, и навис над ней. Когда он скользнул в нее, Исидора обвила его бедра ногами. Он двигался плавно и медленно, словно тоже хотел продлить эту связь, как будто тоже знал, что это будет в последний раз. Руки Исидоры скользили по его плечам и спине, она обхватила ладонями его ягодицы, побуждая двигаться быстрее и мощнее. Исидора отдавалась этой страсти, не задумываясь ни о чем, словно на свете не существовало никого, кроме них двоих. Мир вокруг взорвался разноцветными всполохами, и они, обессиленные, еще долго держали друг друга в объятиях.

Глава 11

Когда они приехали в больницу, Исидора была похожа на оголенный комок нервов. За завтраком они почти не разговаривали. Исидоре было стыдно оттого, что снова занялась с ним любовью и пыталась спрятаться от самой себя за маской равнодушия.

Сейчас она как никогда понимала, что чувствовал ее отец, снова и снова возвращавшийся к Франциске и надеявшийся, что на этот раз все будет по-другому. Иногда она осуждала Бернардо за излишний оптимизм в этом вопросе, а теперь сама оказалась в схожей ситуации.

К тому времени, как они приехали в больницу, Бернардо уже пришел в себя, хотя все еще был очень слабым. Лечащий врач был доволен достигнутым прогрессом и собирался перевести Бернардо из интенсивной терапии в обычную палату, а через неделю-другую выписать его для выздоровления в домашних условиях.

– Я останусь с ним, – сказала Исидора, улыбаясь сквозь слезы облегчения. Она не смотрела на Рамона, а он не осмелился с ней спорить. Это была абсолютно уважительная причина расторгнуть фальшивую помолвку.

– О нет, дорогая, – возразила ее мать. – Ты должна планировать свадьбу. И я тоже. – Она улыбнулась и посмотрела на Бернардо сияющими глазами. – Я стану сиделкой твоего отца. В болезни и здравии, да, любимый?

– Но ты сказала…

По тому, что сказала Франциска, Исидора сделала вывод, что мать не хочет снова выходить замуж.

– Я сказала, что должна была подумать. И я подумала. Сейчас, едва не потеряв свою единственную настоящую любовь… – Она наклонилась, чтобы поцеловать Бернардо в лоб. – Конечно, я выйду за тебя замуж.

Трубки и маски уже убрали с лица Бернардо, и он слабо улыбнулся бледными губами.

– Папа…

Исидора замолчала, не в силах возражать. Если родители решили попробовать еще раз, кто она такая, чтобы мешать им? Рамон подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.

– Поздравляю, – сказал он Бернардо. – Мы оба очень рады за вас. Франциска, ты провела здесь всю ночь? Ты выглядишь уставшей. Давай я попрошу своего водителя отвезти тебя домой, ты должна отдохнуть. Мы пока не торопимся обратно в Париж, а Исидора наверняка захочет побыть здесь и убедиться, что Бернардо возвращается в боевую форму, – сказал Рамон и вывел Франциску из палаты.

Как только они остались одни, Исидора посмотрела в глаза отцу. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

– Папа, она ушла. – Исидора посмотрела на оборудование, какое-то время поддерживавшее жизнь в ее отце. Понимал ли он, что на этот раз Франциска буквально разбила ему сердце?

– Я люблю ее, – слабым голосом прошептал он. – Я должен дать нам еще один шанс.

Нет, не должен!

Она не может остаться в Мадриде и молча наблюдать, как ее родители снова сходятся и расходятся, причиняя друг другу боль, но и продолжать свою фальшивую помолвку она тоже не могла. Исидора покачала головой, думая о Рамоне. Она отказывалась давать еще один шанс мужчине, который никогда не полюбит ее.

* * *

Всю обратную дорогу в Париж Исидора была молчалива и задумчива. И Рамон не мог винить ее в этом. Он и сам был довольно закрытым человеком, особенно когда дело касалось очередного внутрисемейного кризиса, но сейчас ему хотелось как-то утешить Исидору, поддержать ее.

– Ты расстроена из-за того, что твои родители снова вместе? – спросил он, наливая вино в два бокала.

– М-м-м? – Исидора словно очнулась. – Расстроена? Нет, скорее обеспокоена. Я давно уяснила, что не могу контролировать их отношения. – Она взяла бокал из рук Рамона и кивнула. – Спасибо. – Исидора снова отвернулась к окну. Она не была холодна, просто тиха и равнодушна, что казалось еще хуже.

– Может, хочешь посмотреть фильм или что-нибудь еще?

– Нет. Я хочу собрать вещи.

Рамон прекрасно расслышал ее слова, понимал, что она имела в виду, даже ждал их на подсознательном уровне, но все равно оказался не готов к ним. Он вдруг почувствовал себя абсолютно опустошенным, слепым и глухим. Отвергнутым.

– Я не жду, что мы снова будем спать вместе, – сказал он и сразу понял, как глупо это прозвучало.

Исидора мрачно посмотрела на него, губы скривились в невеселой насмешке.

– Я знаю.

Что она могла знать? Что его голова сейчас так же пуста, как и душа? Что он ненавидел себя за то, что больше всего на свете хочет удержать ее, но не может?

– Ты не можешь…

Он не мог найти причину, чтобы она осталась с ним. Его сестры начали новую жизнь, их безопасность уже не его забота, у брата появились собственные дети. Даже интернет-тролли перестали атаковать Исидору.

– Я устала притворяться, Рамон, – безжизненным голосом произнесла она. – Наши отношения никогда не станут настоящими. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Не станут, – подтвердил он.

Он должен был. Самое лучшее, что он мог сделать для Исидоры, – это отпустить ее раз и навсегда. И все же он понимал, что это жестоко. Он хотел попросить у нее прощения, но Исидора развернулась и ушла.

Она словно растворилась в воздухе. Спустя неделю после того, как Исидора покинула его парижскую квартиру, Рамон осознал, что она уехала из города, и он понятия не имеет, где ее искать. Она отпустила службу безопасности и исчезла.

Это сводило его с ума.

Рамону было хорошо знакомо это чувство тревоги, и он всем сердцем ненавидел его. Именно поэтому он не позволял себе слишком сильно сближаться с людьми. Страх делал его уязвимым, эта саднящая боль не прекращалась ни на минуту.

Рамон почти не спал. Лишь под утро он проваливался в тревожный сон, а просыпаясь, сразу проверял свой телефон, но Исидора так и не ответила ни на одно его сообщение. Он не мог не думать о том, где она. И с кем.

Ее отец сказал, что Исидора заняла должность ведущего пиар-менеджера у очень важного клиента. Бернардо не знал, у какого именно, но она заверила его, что очень счастлива. Еще две недели спустя Рамон сломался и позвонил Киллиану, знакомому специалисту по безопасности.

– Я хочу, чтобы ты нашел для меня Исидору.

– Прости, но я не могу выполнить твою просьбу, – немного замявшись, ответил он.

– Почему, черт возьми? Она работает на тебя? – с подозрением спросил Рамон.

– Нет.

– Она твой клиент?

– Ты же знаешь, я не обсуждаю своих клиентов.

– Мне нравится этот наш разговор, которого вроде бы и нет вовсе. Можешь хотя бы сказать, с ней все в порядке?

– Да.

Это было маленькое, но облегчение. Рамон знал, что Киллиан не скажет ему, где Исидора, поэтому придется поразмыслить еще.

Когда несколько дней спустя позвонила Анжелика и сказала, что страшно соскучилась и ждет Рамона в гости, он согласился приехать. Ровно в ту же минуту, как самолет приземлился, ему захотелось снова оказаться в Париже на тот случай, если Исидора будет его искать. Да с какой стати ей искать его, особенно после того, как он с ней обошелся.

– Я удивилась, когда ты согласился приехать, – сказала Джили, принимая брата в неприлично дорого обставленных покоях дворца в столице Жемаира. – Когда мы были здесь на свадьбе Саддика и Хасны, ты был разочарован скромными одеяниями восточных женщин, – поддразнила она.

На Джили было надето длинное белое платье, расшитое золотом. Волосы были прикрыты свободно ниспадающим шелковым шарфом, а на лбу блестела золотая цепочка. Ее глаза были густо накрашены черной подводкой на восточный манер, но ей это удивительно шло.

– Светские беседы с женщинами не интересуют меня так сильно, как раньше, – мрачно признался он и посмотрел в окно на сад. – Ты говорила с ней?

– С кем?

– С Исидорой! – нетерпеливо вспылил он. – Трелла сказала, что ты кое о чем догадалась. Она тебе звонила? Говорила, где она?

Джили поправила свой платок и села в кресло, тщательно расправив на подоле платья каждую складочку.

– Она звонила мне из Парижа и сказала, что у вас с ней ничего не вышло, но Исидора всегда четко разделяла нашу дружбу и свои чувства к тебе. Она никогда не пыталась использовать нашу дружбу, чтобы подобраться к тебе, как это делали другие женщины, за это мы ее и любим.

Любовь… Рамон боялся, что его болезненная тревога за Исидору связана именно с этим. Джили всегда была ему близка по духу, но даже перед ней он не хотел обнажать свои чувства. То, что было у них с Исидорой, казалось ему слишком личным.

– Вот поэтому, когда ты снова разбил ей сердце, я захотела помочь, – пробормотала Джили.

– Что… что ты хочешь этим сказать? Это ты куда-то ее отправила? – Внезапно он все понял, хотя это с трудом укладывалось в его голове. – Она здесь? Она работает на тебя? – Чувство, что его предали, поразило Рамона в самое сердце. – Почему ты мне ничего не сказала? А Трелла и Анри, они тоже знали? – спросил он суровее, чем следовало бы.

Однако вместо того, чтобы разрыдаться, как обычно, его сестра гордо вздернула подбородок, глядя на него воистину царственно. Анжелика всегда была непримирима, когда защищала тех, кто ей дорог, и сейчас она была явно не на стороне брата.

– Она заслужила право залечить свои раны в одиночестве и покое, Рамон, – сказала Джили, и он болезненно поморщился. – Когда Киллиан рассказал, что ты беспокоишься о ней, я решила дать тебе знать, что с ней все в порядке. Исидора живет здесь, во дворце, она является частью моей свиты, когда мне приходится выполнять свои королевские обязанности. Мы все здесь под королевской охраной, она в полной безопасности. Знаешь, мне иногда не хватает туристов и селфи, – с улыбкой призналась Джили. – Пресса здесь настолько уважительно к нам относится, что это даже смешно.

Рамон был рад за сестру, но он обо всем расспросит у нее чуть позже.

– Я хочу ее увидеть.

– Зачем? – Просьба Рамона тут же отрезвила ее. – То, что она не поведала мне подробностей, не значит, что я не вижу, насколько она несчастна. Если бы я считала, что ты ее любишь…

– Люблю, – процедил Рамон сквозь зубы. Он сопротивлялся этому признанию до последней секунды. – Отведи меня к ней, Джили, я прошу тебя.

Исидора жила словно в сказке. Ее работа здесь заключалась примерно в том же, что и у Совертеров, только сейчас она была полностью сосредоточена на Анжелике. Ее наняли в основном для того, чтобы просматривать англоязычную прессу в поисках сплетен или нелестных высказываний в сторону новой королевы, самого короля или его способностей управлять страной.

Исидора заводила новых друзей и много времени проводила с Анжеликой, помогая ей справляться с тоской по родине. Несколько раз в неделю они вместе обедали, практиковались в арабском языке и посещали спа-салон. Иногда, если Касим был занят вечерами, они вместе смотрели западное кино.

Ее апартаменты были чересчур роскошными для простой служащей, которой она и являлась. Огромная спальня, обеденная зона, ванная комната, даже личный слуга, приносивший ей еду, – все это было похоже на проживание в роскошной гостинице. Ее личный бассейн был слишком маленьким для плавания – не больше десяти шагов в длину, но Исидора любила по вечерам в нем охладиться. Вот и сегодня, налив себе бокал вина, она разделась догола и опустилась в прохладную воду. Агония, которую она тщательно скрывала целый день, взяла над ней верх.

Потому что эта прекрасная жизнь не делала ее счастливой. Она так сильно скучала по Рамону. Горячие слезы покатились по ее щекам. Слез было так много, что она была уверена, что именно они наполняли бассейн, а вовсе не воды из подземного источника.

Услышав шаги, Исидора непроизвольно дернулась: не хватало только, чтобы слуга застал ее в таком виде! Она набрала воду в ладони и плеснула в лицо, чтобы смыть слезы. Подняв голову, она увидела совсем не того, кого ожидала увидеть. В дверях ее комнаты стоял мужчина, из-за которого она оказалась здесь.

– Что ты здесь делаешь? – Она скрестила руки на груди, чтобы прикрыть свою наготу.

– Навещаю сестру.

– Ты ошибся комнатой.

– Я волновался за тебя.

– Я не хочу говорить с тобой. Уходи, Рамон, я не одета.

Исидора не могла смотреть на него. Боковым зрением она заметила, что он быстро разделся и направился к ней.

– Что ты делаешь? – опешила она.

– Мне показалось, что ты чувствуешь себя неловко из-за того, что ты голая, а я одет. – Он опустился в бассейн и сел напротив Исидоры. – Я говорил с твоим отцом. Кажется, ему уже намного лучше, – проговорил Рамон. Исидора молчала. – Не хочешь спросить, зачем я с ним разговаривал?

– Нет.

– Ты собираешься отвечать «нет» на каждый мой вопрос?

– Звучит как ловушка. Я отказываюсь отвечать.

– Проблема умной женщины…

– Лучше так, чем быть дурой.

– Ты чувствуешь себя дурой, потому что любишь меня?

– Нет. – Она наконец-то посмотрела на него. – Но я была дурой, потому что позволила тебе воспользоваться моей любовью.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Исидора.

– Что? – обомлела Исидора. – Зачем? Что случилось? Впрочем, я не хочу этого знать. Нет, Рамон.

Исидора начала вставать. Рамон тут же рванул за ней, едва успев поймать ее за руку.

– Почему нет?

– Потому что я не стану снова через это проходить. – Она попыталась вырваться, но Рамон крепко держал ее за локти так, что они оказались нос к носу.

– Нам хорошо вместе.

– Ты о сексе? Его ты можешь получить где угодно.

– Нет, не могу. Когда любишь, все становится по-другому.

Ее сердце словно перевернулось в груди, создав водоворот эмоций. Ей хотелось убежать и спрятаться, чтобы не позволить своему глупому сердцу поверить в невозможное.

– Не говори этого. Ты меня даже не знаешь!

– Я тебя знаю.

– Ты знаешь, какая я в постели! – крикнула она сорвавшимся голосом. Черт возьми, почему он делает ее такой беззащитной? – Тебе не нужна жена, Рамон. Тебе нужна личная ассистентка с весьма широким кругом обязанностей.

– Значит, вот как ты обо мне думаешь? – прищурился он. – Я знаю, что худшее, что я мог сделать, – недооценить то, насколько сильно ты меня любишь. Ты всегда пытаешься найти баланс между тем, что ты должна сделать, и тем, чего ты хочешь. Поэтому мы стали любовниками. Но ты ушла, как только цена стала слишком высокой. Вот видишь, я тебя знаю.

Исидора снова попыталась вырваться, но Рамон все еще крепко держал ее в своих руках. Он отступил назад и стал опускаться в воду, утягивая за собой Исидору. Он посадил ее к себе на колени, но она старалась держать спину ровно, пытаясь игнорировать прикосновение его пальцев к своему бедру.

– Вот почему ты сейчас мне сопротивляешься, хотя я готов поклясться, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

Рамон немного подвинулся, и она почувствовала, как его возбужденный член уперся в ее ягодицы. Исидора проклинала себя за то, что он был прав. Ей всеми силами приходилось бороться с собой, чтобы не поцеловать его.

– У тебя потрясающая способность к прощению, и это страшит меня, потому что тебе будет больно – из-за меня, из-за твоих родителей и других людей. Я не могу этому помешать, потому что ты живешь сердцем, Исидора. Эмоциональная боль не страшит тебя, но ты боишься причинить кому-то боль, – мягко сказал он. Исидора во все глаза смотрела на него, потрясенная до глубины души. – Почему так происходит? Потому что ты видела, как часто причиняли боль твоей матери? Потому что видела, как глубоко была травмирована Трелла? Ты щедра в своей любви, это так похоже на тебя, правда?

– Рамон, – пробормотала она и прикрыла глаза, боясь разрыдаться.

– Как ты думаешь, почему я оттолкнул тебя? Я влюбился в тебя и испугался этого до смерти. Я не хотел тебя любить. – Он прижался губами к ее виску и притянул Исидору ближе к себе, хотя она и пыталась вырваться. – Я не хотел никого добавлять к списку людей, о которых волнуюсь и за которых боюсь. Я не хотел подвергать женщину угрозе, дав ей свою фамилию. Как я мог завести детей, ведь я бы постоянно за них боялся. Все это страшно пугает меня, Исидора. Но моя любовь к тебе сильнее этого, – прошептал он. Исидора отпрянула назад, кусая дрожащие губы. – Это правда. Я даже могу точно назвать тот день, когда мои чувства стали сильнее страха. Когда ты отказалась поговорить со мной на юбилее твоего отца, я понял, что потерял тебя. Я говорил себе, что мне все равно, что так будет лучше. Но я знал, что в тот день во мне что-то умерло.

– Я была настолько зла на тебя. Я хотела вырвать тебя из своего сердца.

– Я знаю. – Он нежно провел пальцем по ее подбородку. – Когда Анри нанял тебя, я внутренне ликовал оттого, что ты снова появилась в моей жизни. Я знал, что буду страшно по тебе скучать, но даже не представлял, в какой ад превратится моя жизнь без тебя.

Исидора шумно вздохнула, наконец расслабившись в его руках, и обвила одной рукой его шею.

– Ты говоришь правду? Потому что если это не так…

– Это правда, Исидора. Спроси меня, зачем я звонил твоему отцу.

– Чтобы узнать, где я?

– Чтобы попросить его благословения жениться на тебе.

– Ты действительно это сделал? – прошептала Исидора. – Я уверена, он был тронут. Спасибо тебе за это.

Исидора передвинулась и села на колени Рамона так, чтобы оказаться к нему лицом. Она собиралась поцеловать его, но он отстранился.

– Это значит «да»? Ты выйдешь за меня?

– Поцелуй меня, и я обещаю подумать.

– О нет, моя дорогая. Я хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь. – Исидора обхватила его за шею и прижалась к его возбужденной плоти.

Рамон резко поднялся, подхватив Исидору на руки.

– Будь мы в Риме…

– Ты бы отнес меня в постель, как наложницу? – поддразнила она.

– Нет, я бы провозгласил тебя своей женой.

– Ты не император.

– Не важно. Важно только то, что я люблю тебя, – прошептал он, уложив Исидору на огромную постель.

– Я тоже тебя люблю.

Несмотря на то что Рамон знал, что ее сердце давно уже принадлежит ему, в тот момент он закрыл глаза, словно смакуя ее слова.

– И? – тихо спросил он.

Исидора с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза, потому что знала, что для Рамона это очень серьезно.

– Да. Я выйду за тебя замуж.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg