«Пробный брак: Отличная возможность узнать друг друга получше»

Пробный брак: Отличная возможность узнать друг друга получше (fb2) - Пробный брак: Отличная возможность узнать друг друга получше 1086K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Звездина

Ольга Звездина Пробный брак

Утреннее солнце освещало цветы, благоухавшие в хрустальной вазе. Отблески яркого света отражались и в столовых приборах — казалось, солнце стремилось проникнуть во все углы этих роскошных комнат.

Темляковы только что закончили завтракать и теперь разбирали письма, лежащие рядом с приборами. Тишину комнаты нарушали только размеренное постукивание напольных часов, тихое журчание остывающего кофейника да сопение таксы Варьки, дремлющей в мягком кресле.

Тамара Темлякова, улыбаясь, читала письмо, полученное от подруги. Она не выглядела на свои пятьдесят пять лет, хотя в ее темно-русых волосах уже появились серебряные нити. Тамара казалась молодой и привлекательной — такой ее делали тонкие черты лица без морщин и по-девичьи стройная фигура.

Во всяком случае, Павел Темляков гордился своей мачехой так же, как и она им. Благодаря своей изысканной внешности он пользовался огромным успехом у женщин. Несмотря на его насмешливость, женщины и девушки были от него без ума, а Павел охотно флиртовал с ними, постоянно оставаясь благовоспитанным и вежливым кавалером.

Павел Темляков, окруженный роскошью и богатством, считался самым привлекательным мужчиной в своем кругу. Женская суета неизменно вызывала его ироничные и многозначительные улыбки, поэтому он был в глазах женщин по-особому интересным человеком.

И теперь, когда Павел читал письмо, загадочная улыбка появилась на его худощавом лице. В одной руке он держал письмо, а другой проводил по своим светлым, слегка волнистым волосам.

Закончив читать, Павел поднял голову и посмотрел вдаль. Не каждый человек мог спокойно вынести холодный взгляд его серых глаз, особенно в тот момент, когда они выражали презрение, как сейчас.

Его низкий голос нарушил тишину:

— Можно побеспокоить тебя, мама?

Павел с детства называл так свою мачеху.

— Конечно, Паша.

— Тогда прочитай вот это. И постарайся сохранить спокойствие.

Павел вновь иронично улыбнулся и, пока его мать торопливо пробегала глазами переданное ей письмо, распечатал другое.

Когда Тамара посмотрела на сына, с интересом читавшего очередное послание, в ее глазах стоял ужас.

— Павел!

— Что, мама?

— Паша, я не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным.

Улыбаясь, Павел отложил письмо.

— Мамочка, да ты прямо дрожишь от волнения! Удивительно! Мы уже целый год ждали этого письма и, похоже, смирились с тем, что от нас потребуется.

— Ну конечно же! И все же я надеялась, что эта Бархатова откажется от своего намерения. Что ты собираешься делать?

— Поехать в Теплые Озера, как она требует.

— А потом?

— А потом пусть все идет своим чередом.

— Павел, твое спокойствие порой кажется неуместным. Неужели ты сможешь разыграть эту дурацкую комедию?

— Напротив, я нахожу эту комедию весьма интересной. Ну что ж поделаешь, раз судьба послала мне эту женщину? Вызовы судьбы надо принимать.

— И ты смирился с тем, что эта женщина станет твоей женой?

— Но только во временном браке! Не надо забывать этого, мамочка. Только один год — и я снова свободен.

— А если все окажется не так, как ты думаешь, Паша? Ведь перспектива быть твоей женой очень заманчива! Эта Бархатова тебя не любит. К браку с тобой она стремится только потому, что ее жизнь пресыщена, ей чего-то не хватает, а чего — она и сама понять не может. И не думай, пожалуйста, что жить с женщиной, о которой ничего не знаешь, будет просто.

— Ничего особенного, — равнодушно ответил Павел. — И не расспрашивай меня, пожалуйста. Это уж моя забота, как избавиться от навязанной мне жены. Выйти за меня замуж этой амбициозной девушке будет легко, а вот быть моей женой… — Павел пожал плечами.

Тамара озабоченно посмотрела на него.

— А если она влюбится в тебя?

— Это ее личное дело, — равнодушно ответил Павел.

Несколько секунд царило молчание. Потом Тамара Темлякова тихо спросила:

— А Ирина?

Павел с недоумением посмотрел на мать:

— Ирина? При чем здесь Ирина?

— Она считает себя твоей невестой.

— В самом деле? Как мило. Но я не давал ей для этого повода.

— Ты просто невыносим! — возмутилась мать. — Ты ничего не воспринимаешь всерьез. Я знаю, что сейчас ты не можешь жениться на Ирине. Но ты не должен отнимать у девушки надежду на то, что это произойдет позднее.

Павел ответил матери тоном, которым он прежде никогда с ней не говорил:

— Я ничего такого не обещал Ирине. Все остальное — это сплетни, которые я и слушать не желаю. И не делай такое печальное лицо, мамочка, — смягчил Павел тон.

— Лучше довериться судьбе. Будем ждать, что произойдет. Или тебе станет легче, если я начну хныкать из-за того, что все равно нельзя изменить?

— Ради бога, Паша, — мать подняла голову, — тебе это не идет.

— Ну, то-то же!

Павел засмеялся и взял письмо, чтобы дочитать его до конца.

А Тамара погрузилась в воспоминания о тех временах, когда она вышла замуж за Бориса Темлякова, поселилась в роскошном коттедже Саввина Охота и стала матерью пятилетнего Паши, которого сразу же полюбила как родного сына.

Первый брак Бориса Темлякова был неудачным. Он выбрал себе жену не по любви, а из-за ее родственных связей — она была дочерью известного кремлевского деятеля, с помощью которого Борис, сам выходец из среды непотопляемых советских чиновников высшего ранга, хотел поправить свои дела.

Огромный дом отдыха Саввина Охота с прилегавшим к нему участком фактически принадлежал Темляковым — подобно тому, как и квартиры проживающих там советских граждан на деле являлись их собственностью. Но хозяйственные дела в Саввиной Охоте шли плохо. Первый брак Темлякова через шесть лет завершился смертью жены Веры.

Борис Темляков недолго печалился о смерти жены. Уже через год он привел в Саввину Охоту другую жену, которая не только являлась родственницей крупного чиновника в советском правительстве, но и была любима Борисом.

В Саввиной Охоте с той поры воцарилась полная гармония. Рядом с Темляковыми проживало еще несколько семей, главы которых тоже ездили в Кремль на черных машинах в сопровождении милицейского эскорта. Но Тамара Темлякова была очень разборчива. Она поддерживала отношения только с Прохладиными из коттеджа Черный Верх, которые были родственниками Темляковых, и Песковыми из Лубяного.

Несмотря на бури «перестройки» и крах коммунизма, в жизненном укладе этих семей мало что изменилось. Власть, которой эти чиновники обладали при Советах, после событий 1991 года превратилась в их твердый капитал. И, конечно, стареющие деятели и их молодые потомки нашли разное применение этому капиталу.

Надежда Прохладина, сестра первой жены Темлякова, жила вместе с мужем беззаботной, счастливой жизнью. Песковы пользовались давнишней безупречной репутацией, но счастья у них было мало. Глава семейства Песковых, ныне владелец небольшого издательства, зачастую не знал, где достать денег, чтобы помочь пятерым детям вращаться в соответствующем социальном кругу.

Поэтому он сделал ставку на Ирину, старшую дочь, которая могла удачно выйти замуж и жить в роскошном коттедже Саввина Охота. Песковы были уверены в этом с момента, когда супружеская пара Темляковых дала понять, что хотела бы видеть Ирину своей невесткой.

С тех пор Ирина Пескова и Павел считались в своем окружении помолвленными — там, где речь идет о больших деньгах, такие обычаи негласно сохраняют силу. Что же касается «жениха» Павла Темлякова, он никогда открыто не опровергал эти слухи.

Поэтому красавица Ирина жила с родителями и мечтала о будущем счастье. Естественно, она требовала особого отношения к себе, и отец не противился. Несмотря на тяжелое финансовое положение, он окружил свою любимицу роскошью в ущерб другим детям. Трое сыновей Пескова, еще не достигшие совершеннолетия, воспринимали это как трагедию. Но еще больше переживала двадцатидвухлетняя Дарья, которой приходилось во всем уступать старшей сестре. Она вообще была Золушкой в родной семье.

Но в Саввиной Охоте об этом не догадывались. Там жили вполне беззаботно и не думали, что где-то могло быть иначе. Поначалу Борис Темляков часто говорил Павлу, что хочет видеть Ирину своей невесткой. Но время шло, и он, казалось, забыл об этом.

И вообще, этот всегда жизнерадостный человек в последнее время сильно изменился: его что-то мучило. Но что именно, Тамара узнала когда коварная болезнь неожиданно подкосила мужа. Чувствуя приближение конца, Борис позвал близких, чтобы сообщить свою мрачную тайну.

Тяжелым был взгляд больного, обращенный к сыну, сидевшему у постели вместе с матерью. В голосе была печаль:

— Сынок, я должен сказать тебе о том, что так сильно мучило меня последние два года. Но сначала я хочу объяснить кое-что. Я не был счастлив с твоей матерью. И так получилось, что разочарованная женщина полюбила Бархатова — нашего управляющего хозяйством в Саввиной Охоте. Когда я узнал об этом, то выгнал Бархатова с работы. Хотя позже выяснилось, что он был абсолютно ни при чем.

Я долго не слышал о нем. И если бы не отношение твоей матери ко мне, я, возможно, забыл бы о нем.

Наши дела все больше и больше приходили в упадок. Ты хорошо изучал историю и знаешь, что происходило у нас в стране двадцать лет назад. Не успевали похоронить у кремлевской стеньг одного престарелого правителя, как смертельно заболевал следующий. Грызня между разными кланами кремлевских чиновников не прекращалась ни на минуту и доходила до состояния тайной войны. В один из таких дней мы оказались не у дел. И я тоже. Мне, правда, был предложен жалкий пост директора фабрики, который не давал ничего, кроме небольшой заработной платы. Мы были не только разорены — мы оказались должниками. Между тем власть уже меньше ценилась в нашей стране, а все больший вес начинали приобретать деньги.

Когда я был на грани самоубийства, со мной захотел встретиться один человек. Это был Бархатов.

Оказалось, что после того, как я его выгнал, он сумел выехать из Союза. Вскоре Бархатов оказался в Америке. Там он разбогател, а когда в Союзе начались новые времена и запахло большими деньгами, вернулся. Он с улыбкой сказал, чтобы я забыл об этой неприятной денежной истории. «Неприятной» — так и сказал. Между прочим, из-за этой «неприятности» меня обещали сжечь заживо. Вместе с семьей. Так вот: Бархатов оплатил мои долги. Мы получили передышку.

Не могу описать состояние, которое я тогда испытал. Я требовал от Бархатова, чтобы он назвал время и форму компенсации моего долга. С предупредительной улыбкой, которая только подчеркивала мое жалкое положение, Бархатов пообещал, что даст о себе знать, когда это потребуется. А я твердо пообещал выполнить любое его желание. Я дал ему честное слово и расписку, хотя он не требовал ни того ни другого.

Через полгода твоя мать умерла, Павел. Вскоре я женился на Тамаре и вновь стал богатым человеком. Я хотел отдать долг Бархатову, навел справки и узнал, что в Америке он женился на состоятельной вдове. Ее деньги он вложил в крупное предприятие, которое начинало приобретать всемирную известность.

У меня, если честно, тогда камень с души свалился. По сравнению с доходами Бархатова мой долг ему был сущим пустяком. Да и дела наши уже пошли на поправку. Мы снова оказались в числе первых, влиятельных людей.

Я отправил Бархатову письмо с предложением вернуть ему долг. Как я и ожидал, он ответил, что по-прежнему отказывается от денег, но уведомит меня, как только потребуется компенсация.

Прошли годы. Тамара принесла счастье в мой дом, и я забыл про Бархатова. Я жил спокойно до тех пор, пока письмо этого человека не нарушило мой покой.

В качестве компенсации долга Бархатов выбрал… тебя, Павел. Он пожелал, чтобы ты женился на его дочери, если она до двадцати одного года не выйдет замуж. На случай своей смерти он оставит нотариально заверенное письмо, в котором дочь будет уведомлена о желании отца.

Дальше Бархатов писал: «Если брак Вашего сына и моей дочери окажется неудачным, через год он может быть расторгнут — разумеется, если оба партнера пожелают. В противном случае он будет продолжаться».

Но его дочь, миловидная, капризная и избалованная девушка, как я узнал, будет против развода. Дочь управляющего хозяйством никогда не откажется от родства с нами. Что бы там ни говорили, «Темляковы» — это брэнд. Наше имя — это огромный капитал. И расписка, которую я по глупости сам навязал Бархатову, способна превратить этот каптал в прах — стоит только дать ее ксерокопию какому-нибудь пронырливому писаке из бульварной газеты.

Да, Павел, мои долги обрекли тебя на этот брак. На брак с недостойной тебя женщиной. Как бы легкомысленно ни относилась нынешняя молодежь к браку, уж с дочерью-то Бархатова так просто не разделаешься. Простишь ли ты меня, Пашенька?

Павел успокоил отца и пообещал взять на себя его долг. Старик впал в полузабытье, а на следующий день скончался.

Прошло больше года. И вот пришло письмо, в котором дочь Бархатова просила Павла Темлякова прибыть для беседы с ней на курорт Теплые Озера. В последние годы это место стало пользоваться у московского бомонда неслыханной популярностью.

Что принесет эта беседа ее сыну? Кошмар нежеланных супружеских уз или, может быть…

Мать, погруженная в печальные мысли, не заметила, что Павел уже давно смотрит на нее. И только когда она горестно вздохнула, Павел весело рассмеялся:

— Мама я должен сказать, что вряд ли ты станешь хорошей свекровью. Выглядишь ты слишком молодо.

— Мне бы твою беззаботность, — сказала Тамара Темлякова, покачав головой. — Когда ты поедешь?

— Завтра. Потому что меня сушит страсть по красавице Мэри и «водяному обществу». Она ведь на курорт меня зовет.

Он ничего не воспринимает всерьез. Даже любовь вызывает его насмешки…

Тамара сокрушенно вздохнула.

— Паша, ты смеешься, а я…

— …«должна вздыхать вместо себя», — насмешливо закончил Павел ее сбивчивую речь. — А вздохи твои уносит сквозняк. Извини, но мне надо работать. Я и так отвлекся сверх меры.

Он поцеловал мать и вышел.

Тамара продолжала сидеть, погруженная в раздумья, которые прервал веселый смех. Вошли сестры Песковы. Ирина нерешительно остановилась при входе, а Дарья, привлекательная, солнечная Даша, нежно обняла Тамару Темлякову:

— Доброе утро, тетя Тамара! Мы катались на машине и заехали в ваши края. Мы не помешали?

— Да разве такие милые девушки могут помешать? Вы проголодались?

— Очень.

— Тогда садитесь за стол.

Девушки не заставили себя упрашивать. Но Дарья ела все с аппетитом, а Ирина едва притронулась к угощенью. Она была очень сдержанной, но непонятно почему. Уж в этом-то доме ей, казалось, не следовало стесняться.

Пока Ирина чопорно молчала, ее сестра щебетала как синица. Когда же Дарья наконец спросила о Павле, Тамара решилась:

— Паше надо уладить кое-какие дела, потому что завтра он должен уехать, — сказала она с деланным равнодушием. — Ему надо съездить к своей невесте.

Самое неприятное Тамарой было сказано.

Ее слова произвели желаемый эффект. Ирина побледнела. Дарья вздрогнула: нож и вилка выпали из ее рук и звякнули по тарелке. Наконец она с усилием произнесла:

— Павел женится?

— Да, на одной американке русского происхождения. Я хотела сделать вам сюрприз. И, как вижу, это мне удалось.

Неожиданное известие действительно повергло девушек в шок. Но поскольку им с детства прививали умение владеть собой, они быстро взяли себя в руки.

В голосе Дарьи звучала почти радость, когда она заявила:

— Ох уже этот святоша! Ну, погоди, будем выходить замуж и тоже поставим его перед фактом. Правда, Ир?

Дарья перевела робкий взгляд на сестру, которая мастерски владела собой.

Ирина сидела спокойная, только мерцающий взгляд давал понять, какая буря разразилась в ее душе. Она не ответила, потому что вошел Павел.

— Изменщик коварный! — проговорила Дарья. — Женится и никому не говорит об этом ни слова. Но все равно, я тебя поздравляю, хотя надо бы осыпать твою голову горящими углями.

Павел сказал своим низким теплым голосом:

— Ты очаровательна, Даша. Но как до тебя дошла эта потрясающая новость? Может, моя мама проболталась?

— Угадал. Теперь признавайся, когда ты женишься?

— Скоро. Можешь начать шить для меня смокинг.

Дарья звонко рассмеялась:

— Паша! Ты — и смокинг!

— А почему бы и нет? — Павел рассмеялся вместе с ней. — Муж, каким я стану, нуждается в шелковом смокинге. А ты сомневалась?

— Ты хочешь стать солидным и верным супругом? — спросила Дарья, сверкая слезами. — Вряд ли это получится, но я иногда верю в сказки.

— Ну и ну! — протянул Павел. — Это неслыханно: кто-то уже подвергает сомнению лучшие качества, которым предстоит во мне развиться.

Потом его насмешливый взгляд упал на Ирину, которая сидела со скучающим видом.

— Ирина, вы отмалчиваетесь. Неужели у вас не найдется поздравлений для меня, несчастного человека?

Павел не говорил Ирине «ты». Многие годы она обучалась за границей, а после возвращения предпочла общаться с Павлом на «вы», хотя ее сестра осталась верной дружескому «ты».

Ирина вежливо ответила:

— Само собой разумеется, я желаю вам всяческого счастья по случаю женитьбы. Хорошо, что вы сообщили нам об этом сами.

— Правда?

Павел преувеличенно вежливо поклонился и при этом скользнул по Ирине взглядом, от которого та покраснела. Потом Ирина быстро попрощалась с Тамарой и очень прохладно — с Павлом, который проводил девушек до машины.

Вернувшись к матери, Павел нашел ее в отличном настроении.

— Паша, у меня камень с души свалился после того, как я набралась мужества сказать девушкам о твоей женитьбе. Лучше так, чем если бы Песковы узнали об этом от других. Сегодня я этим милым людям причинила боль, но, надеюсь, через год их обрадую.

— Каким образом? — удивленно спросил Павел.

— Сказав, что после развода…

— …прекрасная Ирина получит все-таки шанс стать моей женой, — закончил он, когда Тамара смущенно замолчала. — Уж если ты настроена на то, чтобы получить в невестки девушку из семьи Песковых, то почему бы не Дашу? Она полна жизни и любви в отличие от сестрицы, которая прилагает все усилия, чтобы казаться неприступной. Кстати, Ирину окружают чрезмерным вниманием. Даша ходит в одном и том же костюмчике, а ее сестра разряжена как кукла Тебе это не бросилось в глаза, мамочка?

— Да нет вроде бы, — смущенно ответила Тамара. — Но Даша совсем другая, не такая, как Ирина…

— Вот именно, — весело рассмеялся Павел. — Но оставь теперь свои планы насчет женитьбы. Подумай о Мэри, которая вскоре осчастливит нас своим присутствием.

* * *

Сестры ехали домой молча. Дарья не осмеливалась заговорить с Ириной, потому что видела злые огоньки в ее глазах. Не стоило раздражать старшую сестру. Удар, который сегодня нанесли ей, любую девушку поразил бы до глубины души. Это Дарья отлично понимала.

Когда сестры подъехали к дому, навстречу им вышел отец. Крепкая фигура, загорелое, веснушчатое и несколько грубоватое лицо говорили о жизненной силе этого человека. Он добродушно подмигнул дочерям:

— Ну что, погостили в Саввиной Охоте? Как поживают соседи?

Он с недоумением посмотрел вслед девушкам, которые быстро вышли из машины и поспешили к дому. Покачивая головой, он последовал за ними. Отец вошел в дом как раз в тот момент, когда Ирина упала на диван в своей комнате и заплакала.

— Что с ней? — спросил отец младшую дочь, стоявшую рядом с матерью. — Ее обидели в Саввиной Охоте, Даша?

— Да, — мрачно ответила Дарья.

— Как? — гневно спросил отец.

— Павел Темляков… женится, — едва смогла выговорить младшая дочь.

Отец изумленно посмотрел на нее. Наконец у него вырвалось:

— Ты что, с ума сошла?

Хотя Дарья и привыкла к тому, что родители обращаются с ней совсем не так деликатно, как с Ириной, грубость отца настроила ее на воинственный лад. Она гордо подняла голову и гневно посмотрела на отца.

— Это, должно быть, тетя Тамара сошла с ума. Она сообщила нам, что Павел женится и завтра едет к своей невесте.

Дверь, в комнату Дарьи, очень скоромной в отличие от комнаты Ирины, с треском захлопнулась.

Сначала Песков пришел в негодование по поводу поведения Дарьи, а потом обратился тем же тоном и к своему сокровищу, которое отнюдь не привыкло к грубому обращению:

— Черт побери, прекрати свое нытье! Расскажи лучше, что произошло!

— Что ты хочешь от меня?! — рявкнула Ирина. — Даша тебе уже рассказала. Павел женится. Завтра он уезжает к своей невесте. Все.

Ирина уткнулась лицом в подушку, а отец начал расстегивать ворот рубахи — ему становилось душновато. Наконец он сунул руки в карманы и злорадно рассмеялся:

— Значит, Темляков играл с нами, как и со всеми другими. Делал вид, что собирается жениться на тебе, а сам тайно готовился к свадьбе с другой. Черт знает что!..

Он стал мерить устланный коврами пол длинными шагами. Жена Пескова время от времени бросала на разгневанного мужа робкие взгляды. Эта женщина всегда сгибалась перед волей мужа, она никогда не высказывала собственное мнение. И сейчас она вздрогнула, когда он остановился перед ней:

— А ты что на все это скажешь?

— Не знаю, дорогой…

— Естественно, — оборвал он ее, — когда это ты вообще что-нибудь знала! Ты можешь только рыдать. Вот и осталась с девкой двадцати шести лет на руках, которую воспитала принцессой. С ума можно сойти!

И Песков выбежал прочь, недовольный собой и всем миром.

* * *

На курорте Теплые Озера жизнь била ключом. Сердце радовалось при виде курортников, гуляющих по аллеям.

Павел Темляков сидел на скамейке бульвара и с удовольствием наблюдал за оживленной суетой. Его экстравагантная внешность привлекала к себе всеобщее внимание. А поскольку Павел никогда не отказывался от флирта, то и сейчас он обратил взор на проходивших мимо женщин.

Только когда солнце опустилось за горизонт, он поднялся со скамейки и отправился в гостиницу. Темляков вошел в номер, чтобы переодеться к ужину и увидел записку от Бархатовой, в которой она предлагала ему встретиться и побеседовать между одиннадцатью и двенадцатью часами.

Когда Павел вошел в зал ресторана, его встретили многочисленные любопытствующие взгляды. Он сел за маленький столик и начал наблюдать.

Ему было на что посмотреть: здесь собралось множество невест, наблюдение за которыми помогло ему скоротать время. Все они не сводили с него глаз.

«Исключительное общество», — презрительно констатировал Павел. Из общей массы выделялись лишь немногие, которые носили экстравагантные наряды и вызывающе вели себя.

Например, вон та девчонка с темными, коротко остриженными волосами и скорее безвкусными, чем красивыми украшениями, относилась к их числу. Капризность и легкомысленность были написаны у нее на лбу. Это, казалось, и завораживало мужчин, сидевших с ней за одним столиком. Девица полностью соответствовала представлениям, которые Павел составил себе о Бархатовой.

Когда официант принес ему заказ, Павел спросил:

— Кто эта девица там, в окружении трех мужчин? Уж не Бархатова ли?

— Кажется, она, — кивнул официант.

Так вот оно что! Павел пытался получше рассмотреть девицу, которая вскоре ответила ему кокетливым взглядом. Ее вызывающее поведение привлекало внимание и других посетителей ресторана — их губы сложились в характерную улыбку. Только Павел Темляков не улыбался.

«Прежде всего ты отвыкнешь от своих манер, милочка, — подумал он. — Потому что в Саввиной Охоте так себя не ведут».

Павел подождал, пока зал ресторана опустеет. Наконец поднялась и экстравагантная девушка. Уходя, она попрощалась со своими поклонниками и послала ободряющий взгляд незнакомцу.

Темляков последовал за ней. В вестибюле она уронила носовой платок. Павел нагнулся за платком, поднял его и подал брюнетке. Он был вознагражден кокетливым взглядом и обворожительной улыбкой — этого было достаточно. Павел оставил ее и пошел в свой номер.

* * *

На следующее утро Павел Темляков отправился к Бархатовой. Его лицо было суровым. Вся фигура излучала холод. Таким он и вошел в номер невесты.

Бархатова появилась перед ним.

Но что это? Может быть, он ошибся?

Девушка, которая спокойно смотрела на него, не имела ничего общего со вчерашней кокеткой.

Павел мастерски скрыл удивление и поздоровался.

— Вы и есть Бархатова? — спросил он так, будто пришел сюда, чтобы рассеять недоразумение.

Девушка с улыбкой наклонила голову.

— Это я, Павел Темляков. Давайте сядем. Наша беседа, наверное, будет долгой.

Ситуация становилась все более запутанной. Он ожидал встретить девушку, которая с трудом будет изъясняться на его родном языке — она же говорила на чистом русском, да к тому же весьма мелодичным голосом:

— Я попросила вас прийти, чтобы разобраться в одном неприятном деле. Несколько дней назад мой американский адвокат написал, что отец оставил ему письмо, которое должно быть доставлено в тот день, когда мне исполнится двадцать один год. В письме написано, что я по его желанию должна стать женой Павла Темлякова из Саввиной Охоты. Очевидно, это ошибка, не правда ли?

— Ни в коем случае. По желанию вашего отца мы должны стать мужем и женой. Мне сказал об этом отец, который умер год назад.

Взгляд темно-голубых глаз девушки стал беспомощным:

— Я впервые не понимаю своего доброго отца.

— Тем лучше.

— Тогда объясните мне, что происходит? — попросила она.

— Вы действительно понятия не имеете?

— А иначе стала бы я вас спрашивать? Мне известно только, что по какой-то причине, которую отец не назвал в своем письме, я должна выйти за вас замуж. Эту причину я узнаю только из письма, которое получу через год, то есть в день, когда мне исполнится двадцать два года.

— А если вы откажетесь выйти за меня замуж? — с интересом спросил Павел.

— Тогда я буду лишена наследства, за исключением самой малой его части. Правда, через год я смогу развестись с вами. Так что отец несколько смягчил свое непонятное требование. Он очень просил меня всегда быть послушной дочерью. Но в данном случае у меня нет никакого желания. Вы можете это понять?

— Да. Тем более что вы не знаете причины, которая вызвала требование вашего отца. Странно, что он не просветил вас на этот счет. Возможно, он хотел пощадить моего отца. И все же я считаю такое упущение неправильным. Если бы вы знали причину, вам было бы легче понять все и выполнить волю отца.

И Павел рассказал внимательно слушавшей девушке все, что отец рассказал ему перед смертью.

— Итак, вы должны признать, что требование вашего отца разумное, — заключил он свой рассказ.

Однако Бархатова недовольно покачала головой:

— Я с этим совершенно не согласна. Ведь мои отец добровольно отказался от всего. Стало быть, и делу конец.

— Ни в коем случае. Бархатов оставил за собой право высказать желание, которое мой отец обязался выполнить, дав честное слово.

— Нечестно было со стороны моего отца заставлять невиновного отвечать за чужие ошибки. Вы не должны жениться на девушке, о которой ничего не знаете, кроме ее имени. Ведь вы принадлежите к известной семье…

— Ну, серебряные ложки вы воровать не станете, — с насмешкой ответил Павел.

— Как вы можете смеяться над такими важными вещами? — парировала она. — Серебряные ложки я, конечно, не стану красть, в этом нет необходимости.

— Хм, все возможно. — Павел даже бровью не повел. — Дурные наклонности могут быть и у меня. И потом, представьте, что с вами случится, если не выполните волю отца и останетесь без средств к существованию?

— В любом случае в моем распоряжении наследство матери, которое позволит вести если не роскошную, то по крайней мере приятную жизнь.

— Великолепно. И тем не менее будет неразумно с вашей стороны потерять отцовское наследство из-за того, что вы отказываетесь от брака, обреченного на развод. Ведь брак — это всегда риск. Для вашего спокойствия могу сказать, что нахожу необычайно интересным то обстоятельство, что судьба дает мне жену прямо, так сказать, в руки. Да еще остается любовь… Но мы люди современные и можем не верить в эту сказку. Итак, дорогая, пусть совесть вас не гложет. Мы станем идеальной парой. Потому что чем меньше знаешь — тем лучше. Вам есть что возразить?

С такой пикантной ситуацией Бархатовой, имеющей опыт и знающей людей, сталкиваться еще не приходилось. Ее чудесные ярко-голубые глаза теперь стали серыми, как сталь, и смотрели на Павла жестко и отчужденно. И таким же твердым был ее голос:

— Конечно, мне есть что возразить, Павел Темляков! Я не хочу вступать в брак с вами!

— А я хочу! — ответил Павел. — Заметьте, что Темляковы ни у кого не остаются в долгу. Тем более перед вами.

Девушка вздрогнула. Устремленный на нее взгляд Павла говорил об угрозе и в то же время предупреждал.

Вынужденная покориться судьбе, девушка склонила кудрявую головку. Нет, этот человек не стремится жить легко. Он только хочет искупить вину своего отца, даже если ему придется применить силу. Так что не имело смысла противиться его воле.

— Итак, моя дорогая Мэри…

Удивленный взгляд девушки оборвал его на полуслове.

— Мэри? Как вам это в голову пришло, Темляков?

— Нет? Тогда Мэйбл или Мод. Тоже не подходит? Как же вас зовут?

— Татьяна.

— О! У вас, оказывается, самое русское из женских имен. Итак, моя дорогая Татьяна, позволь сказать тебе, что ничто на свете не заставит меня отказаться от выполнения воли отца. Считай себя моей невестой. Обручальное кольцо я, к сожалению, не приобрел, значит, тебе придется удовлетвориться этим…

Он снял перстень с мизинца и, не обращая внимания на сопротивление Татьяны, схватил ее левую руку.

— Жаль, слишком велик. У вас такие тонкие пальчики, и кольцо с моей руки, конечно, не подходит. Итак, кольцо есть, хотя и не по размеру. Теперь надо обменяться обязательным предсвадебным поцелуем.

Он хотел привлечь Татьяну к себе, однако та вскочила и выпрямилась. Ее глаза сверкали:

— Перестаньте! Я не люблю поцелуев.

— Ты права, дитя мое. Но говори мне «ты». Или ты по-прежнему хочешь называть меня «Темляков»?

— Мне надо привыкнуть к «ты».

— Надеюсь, это случится скоро. Однако ты все время смотришь на часы. У тебя важная встреча?

— Да, встреча с друзьями.

— Вот как! Ты часто с ними встречаешься?

— Очень часто.

— Дорогая Татьяна, мне очень жаль, но тебе придется отказаться от этих привычек. Что годится для Бархатовой, вовсе не подходит для Татьяны Темляковой.

Девушка гордо выпрямилась, посмотрела на суровое лицо Павла, но решила не давать ему резкий ответ. Не имело смысла спорить с человеком, воля которого была тверже стали.

— Так передай своим кавалерам, что я сегодня достойно заменю их, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Устрой все таким образом, чтобы мы завтра отправились в Саввину Охоту. Я должен представить тебя своей матери.

— Что, у вас есть еще и мать? — спросила Татьяна с таким комическим ужасом, что Павел невольно рассмеялся.

— Понимаю, тебе хотелось бы ограничиться мной одним. Но не беспокойся. Моя мать значительно безопаснее меня. Она с нетерпением ждет момента, когда сможет заключить в объятия свою невестку.

— Ваши насмешки не трогают меня, Темляков. Но вашей матери придется потерпеть до свадьбы. Потому что раньше этого срока я в Саввину Охоту не приеду. Приготовьте все заранее, я согласна. Если свадьба должна состояться, то мне безразлично, когда и как будет разыграна эта комедия.

— Странное ты дитя, Татьяна. Только постарайся сыграть в этой комедии так, как подобает будущей жене Павла Темлякова.

— О, я, несчастная! — рассмеялась Татьяна. — А если не получится, что тогда со мной будет? Может, вы дадите мне письменные инструкции насчет моего поведения, господин Темляков?

— Во-первых, оставь это дурацкое «господин Темляков». И потом, не знаю, как там заведено в вашей Канзасщине или Оклахомщине, но я желаю, чтобы все было так, как принято в России. Моя мать расскажет, как у нас это делается.

— Нет необходимости, — сказала Татьяна со странной улыбкой. — Последние пять лет я жила в России, так что все обычаи и традиции мне хорошо известны.

В глазах Павла мелькнуло удивление.

— Ты так давно не была в Америке? Где же ты жила?

— У нас не было постоянного места жительства, потому что болезнь отца требовала постоянной перемены мест. После его смерти я больше не покидала Россию, жила в разных местах.

— И безо всякой защиты? И это при твоей…

Павел не сказал слова «красоте». Но Татьяна поняла его.

— Зачем мне защита? Я вполне могу за себя постоять. Кроме того, я жила под опекой одной дамы. Ее защиты мне было предостаточно.

— Странно. Ну, теперь ты будешь жить почти что в крепости. Потому что свадьба состоится через четыре или пять недель. Тебе надо бы приехать ко мне в Саввину Охоту, чтобы оборудовать комнаты по своему вкусу.

— Это не так уж важно, — сказала Татьяна почти презрительно. — В день свадьбы я приеду в Саввину Охоту. Но не раньше.

Павел посмотрел на нее с улыбкой, как обычно смотрят на строптивого ребенка. Под его взглядом Татьяна покраснела. Ее голубые глаза стали почти черными, Павел, казалось, не заметил этого. Однако когда он заговорил, в голосе прозвучало легкое раздражение:

— Тебе придется отвыкать от самостоятельности, моя дорогая Татьяна, и от неприкаянной жизни. Поскольку наша свадьба выпадает из привычных рамок, пересудов будет больше, чем о других людях. Обычно меня это мало заботит, но если речь идет о Саввиной Охоте, я должен позаботиться о своей репутации. И ты, моя жена, тоже обязана думать о ней.

Рука, которую Татьяна опустила на спинку кресла, слегка дрожала. Собственный голос показался ей чужим.

— Я поняла. Но я напоминаю, что вы женитесь на девушке, прошлое которой вам неизвестно.

— У меня нет выбора, дитя мое.

— А если я откажусь стать вашей женой?

— Тогда я заставлю тебя сделать это.

— И вы это сделаете?

— Непременно. И ничто не заставит меня отказаться от выполнения воли и завещания моего отца, которому я дал обещание у его смертного одра. Ты должна быть благоразумной. Не вздумай попытаться помешать выполнить данное мною обещание.

— Но я же не рабыня! — с горечью воскликнула Татьяна. — Я не хочу влачить жалкое существование в браке, как в неволе. Оставьте меня наконец в покое. Возьмите деньги, которые мой отец…

— Стоп! — оборвал он ее ледяным тоном. — Теперь я понимаю. Ты хочешь войти в мою жизнь как девушка из сказки и осыпать меня богатством. Это бестактно с твоей стороны. Могу тебя успокоить — мне твои деньг и не нужны. Мое финансовое положение безупречно, и никакие обстоятельства не смогут его поколебать.

— Тогда я не понимаю своего отца, — сказала Татьяна, разведя руками.

Павел усмехнулся:

— Зато я понимаю его отлично. Он хотел дать дочери положение, которое нельзя купить даже за большие деньги. Так что ему было на руку, когда мой отец дал честное слово исполнить любое его желание.

Татьяна сильно побледнела. Ее очаровательная головка поникла.

— Проклятие! — вырвалось у нее.

Татьяна не подняла головы, но Павел продолжил более мягким тоном:

— Если не хочешь ехать со мной в Саввину Охоту, я не стану тебя принуждать. Ты только должна обещать, что выполнишь мои требования. Ну что сдаешься?

Татьяна, не глядя на Темлякова, кивнула.

В следующее мгновение она испуганно вздрогнула — о стекло закрытого окна что-то ударилось. Она быстро подошла к окну и открыла его. В окно полетела роза. Внизу стоял молодой человек, красивый и хорошо сложенный. Глаза сверкали на его загорелом жизнерадостном лице.

— Привет, Татьяна! — весело крикнул он. — И это называется пунктуальностью? Мы уже давно ждем вас.

При виде молодого человека Татьяна повеселела. С сердца девушки свалилась тяжесть.

— Доброе утро! — крикнула она ему, улыбаясь. — Вы не обидитесь, если я откажусь участвовать в прогулке, потому что у меня гость?

— Чт-о-о? Гость? Именно сегодня? А вы не можете отослать его куда-нибудь голубым экспрессом?

— Нахал! — пригрозила ему Татьяна. — Мы с вами еще поговорим.

Прежде чем Татьяна закрыла окно, до нее донеслись слова:

— Или приходите вместе со своим гостем.

Татьяна через стекло помахала молодому человеку и обернулась. Улыбка еще играла на лице девушки, но быстро исчезла, когда она увидела глаза Темлякова.

— Я буду ждать тебя в ресторане, — сказал он и вышел из номера.

* * *

Татьяна Бархатова стояла в центре большой группы мужчин и женщин, когда Павел Темляков вошел в зал ресторана. Они оживленно что-то говорили ей, а Татьяна слушала с улыбкой. Татьяна была любезна, но сдержанна, не допуская и подобия фамильярности в отношении к себе. Павел с удовлетворением отметил, что Татьяна держалась с большим достоинством. Он незаметно прошел мимо нее и услышал, как она сказала:

— Ничего не получится, к сожалению. Я не могу оставить своего гостя одного, а он не может сопровождать меня. Значит, я должна отказаться от прогулки.

— Тогда и мы отложим ее, — сказал молодой человек, бросивший розу в окно. — Без вас прогулка не доставит нам удовольствия.

Все согласились с ним. Увидев гостя, Татьяна дружелюбно попрощалась со своими собеседниками. Когда девушка подошла к Павлу, он встал, отодвинул для нее стул и сел напротив. Другие не оставили это без внимания. Они ломали себе головы: как Татьяна познакомилась с этим человеком, о котором уже были тайно наведены справки. Самые большие усилия прилагала дама, которую Павел вчера принял за Бархатову. Она не делала секрета из того, что этот молодой человек ей поправился, и с помощью кокетливых взглядов безуспешно пыталась обратить на себя его внимание.

Павел, конечно, это заметил. Он нагнулся и тихо спросил Татьяну:

— Ты знаешь эту брюнетку за соседним столиком?

— Да, — так же тихо ответила она. — Ее фамилия Ручьева. Больше я о ней ничего не знаю.

— Она меня не интересует. Но вчера я подумал, что это ты.

Татьяна испуганно посмотрела на Темлякова.

— Такой вы меня представляли? Вот как! Вряд ли кому-нибудь понравится, если его сравнят с этой дамой.

— Прости, но всегда как-то думаешь о человеке, с которым хочешь познакомиться.

Чтобы изменить направление беседы, Татьяна спросила:

— У вас есть планы на сегодня?

— Нет.

— Вы хотите остаться здесь, съездить на экскурсию или уехать? Вы любите одиночество или людные места?

— Я хочу спокойно прогуляться.

— Тогда у меня на примете есть один приятный ресторанчик в лесу. Я охотно его посещаю. Но это довольно простое заведение. Надеюсь, вас оно не испугает.

— Кажется, ты считаешь меня снобом. Наверное, в ресторанчике имеется стул, найдется и чашка кофе. Большего мне не надо.

Татьяна рассмеялась. К ее звонкому, сердечному смеху прислушались все сидящие в зале.

— Тогда я спокойна.

Татьяна спустилась из своего номера вовремя. На ней было белое элегантное платье. Легким шагом она ступала рядом с Павлом и прилагала усилия, чтобы развлечь своего спутника. Но поскольку он отвечал ей односложно, замолчала и Татьяна.

Украдкой она наблюдала за человеком, о существовании которого еще несколько дней назад даже не подозревала, а теперь должна была выйти замуж.

Невероятное стечение обстоятельств! Все в ней восставало против жестокого требования отца. А что, если попросить человека, который идет рядом, отказаться от этой затеи…

Но тут ей в голову пришли слова, произнесенные Павлом сегодня: «Ты должна быть благоразумной. Не вздумай попытаться помешать выполнить данное мною обещание».

Татьяна наклонила голову, чтобы скрыть набежавшие слезы. Она испугалась, когда прозвучал голос Павла:

— Плачешь, Таня? Вот уж не думал, что ты на это способна.

Так, значит, Павел наблюдал за ней, хотя, казалось, просто шел рядом со скучающим видом. Татьяна облегченно вздохнула, увидев палисадник ресторана. Сам хозяин вышел им навстречу.

— Добрый день, господа, — радостно приветствовал он их. — Госпожа Бархатова, я вас сегодня не ожидал. К счастью, ваше любимое местечко еще свободно. Чем могу служить?

— Вашими яствами, — отвечала Татьяна дружелюбно. — Мой гость наверняка все оценит по достоинству.

Хозяин поспешил на кухню, а Татьяна направилась к уголку, в котором стояли круглый стол и два глубоких кресла. Их мягкие подушки будто приглашали к отдыху. Когда они уселись, Татьяна осторожно спросила:

— Вам здесь нравится?

— Очень. Действительно интересное местечко. Ты часто здесь бываешь?

— Не менее двух раз в неделю. Я люблю лес, поэтому всегда хотела стать женой лесника.

Они посмотрели на хозяина ресторана, который подходил к столику с подносом. Свежие вафли, золотистое масло и деревенский хлеб он поставил на стол вместе с кофейником.

— Все как вы пожелали?

— Совершенно верно, спасибо. Вы же знаете, что здесь у меня разыгрывается аппетит.

— Я очень рад. Позвольте поздравить вас со вчерашним успехом. Такой мастерской игры у нас давно не видели.

— Вы вчера были на теннисном турнире? — спросила Татьяна удивленно.

— Да, я любовался вами.

— И это при моей посредственной игре? — весело рассмеялась Татьяна. — Мне повезло, что партнеры были не в форме. Иначе я бы не победила.

— Позвольте возразить, дорогая гостья, я придерживаюсь другого мнения, — расплылся в улыбке хозяин. Но, заметив, что его разговоры неприятны Павлу, он добавил несколько ничего не значащих слов и удалился.

Татьяна наполнила чашки, которые явно не были предназначены для ежедневного пользования. И добавила:

— Надеюсь, вам понравится.

— Вероятно. Любопытно только, как долго ты будешь говорить мне «вы»?

— Я постараюсь, — смущенно ответила Татьяна, — но мне действительно нелегко говорить «ты» чужому человеку.

— Татьяна, ты не понимаешь, насколько ты невежлива. Если ты моя невеста даже против своей воли, то по крайней мере имей такт и не напоминай мне об этом на каждом шагу, — проговорил Павел со злостью.

Лицо Татьяны медленно залила краска. Она пробормотала извинения и постаралась как-то отвлечь Павла. Но он был не в духе, ел мало и сразу же поднялся, как только Татьяна предложила уйти.

Темляков и на обратном пути оставался немногословным. Татьяна облегченно вздохнула, когда они пришли в гостиницу.

После ужина Татьяна попросила разрешения уйти в свой номер, сославшись на усталость.

— Ну, хорошо. Увижу ли я тебя перед отъездом? — спросил Павел насмешливым тоном.

Он заметил удивление, блеснувшее в глазах Татьяны. Однако она сказала невозмутимым тоном:

— Вы хотите уехать уже завтра утром?

— При твоем любезном обхождении мне не остается ничего другого. Поскольку я полагаю, ты любишь долго спать, давай попрощаемся сейчас. Спокойной ночи, Татьяна. И до свидания — в Саввиной Охоте.

Татьяна протянула Темлякову руку и поспешила к лестнице, радуясь, что избавилась от этого сложного человека.

* * *

Тамара Темлякова читала в своей комнате, когда сын вошел к ней.

— Ты уже вернулся? — спросила она удивленно.

Павел прикоснулся губами к ее волосам, а она нежно обняла лицо сына обеими руками. При этом она смотрела ему в глаза.

— Ну, как все прошло?

Павел придвинул стул и уселся прямо перед матерью.

— Как все прошло? Очень интересный вопрос. Все прошло как по нотам, и ты видишь перед собой жениха. Моя невеста — звезда шикарного курорта. Победила в теннисном турнире, отважно плавает за ограничительные буи. Короче говоря, она везде в центре внимания, всегда — главная персона. Кстати, ты сама можешь составить о ней представление, когда она приедет сюда незадолго до свадьбы.

Павел закончил говорить, и у матери стало тяжело на сердце. Она уже имела представление о невесте сына. И все же ей хотелось знать о Татьяне больше. Замкнутость Павла показала, что встреча с девушкой не принесла ему радости.

По молчаливому согласию, они больше не вспоминали о будущей жене и невестке. О ней почти не говорили до тех пор, пока не появился молодой человек, который объяснил, что Бархатова послала его оборудовать ее комнаты. Визитер занялся делами, и о нем временно забыли. Наконец он закончил работу и попросил, чтобы они осмотрели помещения.

Мать и сын прошли по комнатам. Спальня, столовая и туалет с ванной — все было обставлено если не роскошно, то по крайней мере вполне прилично. Когда Тамара похвалила обстановку, молодой специалист по интерьеру скромно отмахнулся:

— Я сделал только то, что Татьяна Бархатова сама продумала до мелочей. У нее мне можно только поучиться.

* * *

Наконец настал день свадьбы владельца Саввиной Охоты. Подготовка к церемонии произвела переполох в доме. В последние дни Дарья активно помогала Тамаре. Даже Ирина часто приезжала в Саввину Охоту, чтобы помочь, — ей взбрело в голову, что она лучше других может подготовить этот семейный праздник.

Тамара не препятствовала девушке. Она от всего сердца радовалась, что досадная история не испортила их отношений с Песковыми. Тамара не обсуждала обстоятельства женитьбы сына и в разговоре с Прохладиными. Пусть ломают себе голову. Это все же было лучше правды, которую не следовало знать посторонним.

Само собой разумеется, сплетни разнеслись по окрестностям, потому что свадьба эта всем казалась очень странной.

И неудивительно, что все с нетерпением ждали приезда невесты. Этого ожидали и гости, которые съехались издалека в Саввину Охоту накануне бракосочетания.

Однако даже за несколько часов до свадебной церемонии невесты еще не было. Все ждали с беспокойством, начались разговоры…

Павел в волнении ходил из угла в угол в комнате матери. Тамара посматривала из окна на украшенный к свадьбе двор. Мать и сын не обменивались словами, а только поглядывали на серебряные часы, стоящие на камине. В доме стояла тишина, хотя должно было царить веселье.

— Наверное, нам придется праздновать свадьбу без невесты, — прервала наконец Тамара тягостное молчание. — Можно было бы отказаться от всего, но приготовления сделаны, и гости уже приехали, во всяком случае многие.

Павел остановился перед матерью и вопросительно посмотрел на нее:

— Если ты предлагаешь это всерьез, я не могу себе представить, как это будет. Как я тогда смогу искупить вину отца? Подожди-ка! Выгляни в окно, мама!

Перед домом остановился элегантный автомобиль, за рулем которого сидела девушка. Вторая женщина расположилась на заднем сидении. Первая удивленным взором окинула украшенный дом.

Женщина вышла из машины и вошла в помещение, с любопытством осматривая его. Увидев роскошное убранство дома, она вспомнила, как предлагала владельцу такого великолепия деньги.

Однако никто не вышел поприветствовать ее.

Татьяна посмотрела на свой спортивный костюм, пожала плечами и зашла в одну из комнат. Здесь она увидела своего жениха. Потом она подошла к Тамаре, которая медленно поднялась со стула.

В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга. Взгляд Татьяны был мягким, а взгляд Тамары — холодным и отчужденным. Таким же ледяным был и ее голос:

— Добро пожаловать. Э-э-э… Я не знаю твоего имени…

— Татьяна.

На мгновение что-то блеснуло в глазах Тамары, а затем она произнесла тем же холодным тоном:

— Надеюсь, ты останешься жить в Саввиной Охоте. Во всяком случае, я желаю тебе этого. Но хочу сказать, что нахожу твое поведение бестактным. Со вчерашнего дня дом, полный гостей, ожидает невесту, которая отсутствует. К такому поведению мы не привыкли. Запомни это. Через час начнется свадебная церемония. Тебе надо успеть переодеться к этому времени.

Слушая это, Татьяна то краснела, то бледнела. Она не нашлась, что ответить, потому что открылась дверь.

— Входите, входите, — подбодрила Тамара девушек, которые застыли на пороге. Потом она представила их:

— Ирина и Дарья Песковы. Татьяна Бархатова.

Девушки обменялись приветствиями. Они стояли друг против друга — дочь коммерсанта и девушки из высокопоставленной, в недавнем прошлом весьма влиятельной семьи. И хотя Татьяна была в спортивном костюме, она не уступала Ирине ни в чем, даже в высокомерии. Татьяна подошла к Дарье, которая робко протянула ей руку.

— Рада познакомиться с вами.

С мягкой улыбкой Татьяна пожала протянутую руку.

— Я тоже, Дарья. Спасибо за любезность…

— Татьяна, сейчас надо срочно переодеваться, — сказала госпожа Темлякова строго. Милая улыбка тут же сошла с лица Татьяны. Оно приняло холодное, отсутствующее выражение.

— Я готова. Где моя комната?

Татьяну проводили в комнату невесты. Испуганными глазами Дарья посмотрела на закрывшуюся дверь. Ее заставил вздрогнуть насмешливый голос Павла:

— Даша, ты выглядишь так, будто сейчас расплачешься. Тебя потрясла внешность моей невесты?

Дарья покачала головой, как бы защищаясь от насмешки. Потом она подняла глаза и прошептала сбивчиво:

— Она такая красивая. Слишком красивая. И жалко, что…

— Ты очень добра, — засмеялся Павел, а Ирина бросила на сестру гневный взгляд. Дарья испугалась, а мать и сын переглянулись. Тамара вопросительно посмотрела на сына, который пожал плечами:

— Не все то золото, что блестит.

— В каком смысле, Паша?

— Может быть, я говорю это о своей невесте.

Его позабавил негодующий взгляд Дарьи, и он нежно погладил ее по волосам.

— Даша, какая ты еще маленькая! А теперь простите, мне надо уладить одну мелочь.

С этими словами Павел вышел, оставив озабоченную мать.

* * *

Гости ждали выхода невесты и жениха. В этой свадьбе было нечто, скрываемое от других, но Павел Темляков и его мать держали все в тайне. Праздничная церемония венчания должна была состояться в церкви, недалеко от дома.

Когда же наконец молодые вышли, слова замерли у всех на устах Так вот она какая! Татьяна выглядела великолепно. И смотрелась очень выгодно рядом с элегантным женихом. Гордо и непринужденно она шла с ним к алтарю, где их ожидал священник.

Священник с добрыми глазами теплым голосом произносил слова, идущие от сердца.

Сначала Татьяна смотрела прямо на него. Но чем больше священник говорил, тем более смущенной казалась Татьяна. Потом она опустила голову.

На официальном бракосочетании ей было бы легче притвориться. Но, слушая слова убеленного сединами старца, который добрыми глазами заглядывал в глубину души, Татьяне стало казаться, что участием в этой свадьбе она запятнала что-то священное.

Если бы Павел Темляков пожалел ее и ответил «нет» на вопрос, предписанный брачной церемонией! Тогда бы он пресек ту ложь, в которой она вынуждена участвовать.

Однако его «да» четко и ясно прозвучало в тишине церкви. И когда священник обратился к ней, она не смогла открыть рта. Умоляюще она посмотрела на батюшку, который добродушно кивнул ей. Наконец Татьяна прошептала свое «да».

Хотя вопрос служителя церкви и ответ Татьяны заняли всего несколько секунд, это промедление вызвало всеобщее беспокойство. И когда священник благословил молодых, гости облегченно вздохнули.

Затем Павел подвел супругу к матери. Тамара хотела обнять ее, но Татьяна уклонилась, пожав свекрови руку. Тамара обиделась.

Другие гости тоже подошли с поздравлениями. Потом все вернулись в дом и собрались за праздничным столом. Как обычно, произносились тосты, гости чокались с новобрачными, говорили комплименты.

Ирина Пескова тоже подошла к невесте, держа в руках бокал. Гости, которые знали, что надежды Ирины не оправдались, затаили дыхание, когда женщины встали друг перед другом. Обе были прекрасны, однако Ирине не хватало очарования, которое исходило от Татьяны.

А потом произошло нечто, повергшее всех в ужас. Ирина так сильно ударила бокалом о бокал невесты, что он разлетелся вдребезги, и красное вино пролилось на свадебное платье Татьяны. Как кровь выглядело пятно, на которое неловкая девушка уставилась горящим взором. На ее лице появилась злобно-насмешливая улыбка.

Прежде чем гости успокоились, молодой супруг обнял жену за плечи. Он презрительно посмотрел на Ирину, которая даже не сочла нужным извиниться.

— Каждый ведет себя так, как ему свойственно, — произнес Павел, нарушая тишину. — Жаль, что так произошло. Однако продолжайте все праздновать. К сожалению, мы с женой должны вас покинуть.

Он попрощался и увлек за собой Татьяну. Когда Павел закрыл дверь, он приложил палец к губам и попросил:

— Не обращай внимания. Каждая подлость возвращается в конечном счете к тому, кто ее совершает. Переоденься к отъезду. Через час я зайду за тобой.

Придя к себе в комнату, Татьяна села в кресло и предалась безрадостным мыслям. Она сильно испугалась, когда дверь распахнулась и на пороге появился молодой человек.

— Ради бога, Боб! Что ты здесь делаешь?

— Хочу спросить тебя, что означает все это сумасшествие! — вырвалось у вошедшего. — Ты действительно вышла замуж, Таня?!

— Да, Боб.

— Значит, я опоздал?.. — с волнением спросил Боб. — Слезы выступили на его глазах. — Такова награда за мою любовь. С ума можно сойти!..

— Боб, успокойся же, — горячо заговорила Татьяна. — Брак был заключен для вида. Наверняка он будет расторгнут через год. Как можно быть таким легкомысленным и врываться сюда! Теперь уходи и передай привет своей маме.

— Я не уйду, пока ты не скажешь мне причину всего этого…

— Я не могу сказать тебе этого.

— Это невозможно, Таня!

— Возможно, Боб! Но уходи же… Если тебя застанет мой муж, будет скандал. С ним шутки плохи, поверь мне.

Татьяна хотела остановить его, но молодой американец встал на колени и сказал умоляющим тоном:

— Пожалей меня, Таня! Я так тебя люблю…

— Что здесь происходит?

На пороге комнаты стояли Павел и его мать.

Боб вскочил и без страха посмотрел на Павла, который подошел к нему с таким угрожающим выражением лица, что Татьяна, забыв обо всем, встала перед Бобом.

— Кто вы такой?.. — спросил Павел ледяным тоном. — Как вы могли ворваться сюда?.. Вы должны мне все объяснить.

Татьяна умоляюще протянула к нему руки.

— Не надо так! — едва выговорила она побелевшими губами. Но разъяренный Павел отодвинул ее в сторону. В его глазах бушевал огонь, он медленно поднял руку.

— Боб, ты с ума сошел? — закричала Татьяна. — Не доводи дело до крайности. Подумай о своей матери — и обо мне. Уходи же наконец, пожалуйста!

Судорога прошла по открытому лицу молодого человека. Он нежно посмотрел на Татьяну, потом с насмешкой сказал Павлу:

— Ради своей любимой женщины я ухожу.

И он выпрыгнул из открытого окна на террасу. Когда Павел кинулся за ним, Татьяна обхватила его обеими руками и ему пришлось силой освобождаться из ее объятий. Только услышав шум отъезжающего автомобиля, она отпустила руки.

— Кто этот человек? — властно спросил Павел. Однако Татьяна только пожала плечами. Боб был в безопасности. А остальное она решила взять на себя.

— Ты что, не слышишь? — яростно выдохнул Павел.

— Его имени ты никогда не узнаешь.

Павел пришел в ярость. Он встряхнул стройную фигурку Татьяны так, что она зашаталась.

— Павел, ты забываешься! — вскрикнула в ужасе мать. И только тогда Павел опомнился. Он отступил назад, несколько раз тяжело и глубоко вздохнул, а потом начал говорить:

— Будь, по крайней мере, так добра объяснить мне это странное происшествие. Я имею право знать, кто этот человек, который стоял на коленях перед моей женой и за которого ты так заступилась. Я очень мало знаю о твоем прошлом…

— Стоп! — высокомерно перебила его Татьяна. — Я уже обращала ваше внимание на то, что легкомысленно жениться на девушке, прошлое которой вам неизвестно. Вы не дали себя предупредить, не хотели ничего узнать от меня. Тем не менее я знаю, как надо вести себя, чтобы не испортить вашу репутацию. Хотя я и не желаю отвечать за то, в чем сама не виновата.

— Значит, я в будущем должен спокойно смотреть, как моя супруга общается с кем попало, как обычная девица?

Татьяна схватилась за спинку кресла, с трудом удерживая равновесие.

— Я хочу остаться одна, — тихо промолвила она.

Павел бросил на Татьяну недовольный взгляд, но не сказал ни слова. Он и Тамара вышли из комнаты. В соседней комнате Павел положил голову на колени матери, как делал это еще в детстве. Взволнованная Тамара погладила мягкой материнской рукой голову своего выросшего мальчика, любовно успокаивая его:

— Один год пройдет быстро, Паша. Поезжай пока со своей женой в путешествие, там ты сможешь полностью заняться ею. А когда ты с ней расстанешься, она должна будет поменять нашу фамилию на свою. Тогда она может делать все, что захочет. Как тебе нравится мое предложение?

Он сжал ее руки и встал. Теперь это снова был Павел Темляков. Мать сразу заметила это и спокойно могла отпустить его.

Павел посмотрел на часы.

— Пора отправляться в свадебное путешествие, — иронично улыбнулся он.

— Итак, до свидания, мама.

Это и было ответом на ее предложение. Она подошла к нему, обняла и поцеловала в щеку.

— Всего хорошего, мой дорогой мальчик.

* * *

Татьяна вжалась в сиденье автомобиля, который уносил ее в неведомые края. Она действительно не знала, куда они едут. Наконец она решилась спросить об этом мужа.

— В Италию, — спокойно ответил Павел. — По крайней мере, в этом отношении мы не будем отличаться от других. Ты не возражаешь?

— Ни в коем случае.

— Это меня успокаивает. Но я удивлен, что ты до сих пор обращаешься ко мне на «вы». Лично я ничего не имею против. Но поскольку мы путешествуем как супруги, все будут удивляться, что ты так обращаешься к мужу.

— Ты прав, — тихо ответила Татьяна.

— Мне трудно говорить «ты» чужому человеку. Но я постараюсь.

— Ну и прекрасно.

После этого оба замолчали. Татьяна свернулась клубком и закрыла глаза. Сладкая истома охватила ее, и она с удовольствием предалась ей. События этого дня как тени проходили перед мысленным взором Татьяны, ее мысли путались и наконец перестали волновать. Сон охватил ее и увел в свое царство, где все так красиво, нет жестокой воли отца, нет Павла Темлякова, нет этого дурацкого брака с неизвестным будущим и страха перед дальнейшими событиями.

Еще полусонная, Татьяна услышала голос, который бесцеремонно будил ее, хотя и звучал по-дружески.

— Проснись же, Татьяна. Жалко, конечно, будить тебя, но это необходимо, потому что мы приехали.

— Простите… Прости. Я должна, я хотела… — бормотала Татьяна, ничего не соображая.

Павел дружелюбно рассмеялся.

— Ну, взбодрись же наконец…

Татьяна вышла из машины и вздрогнула от прикосновения холодного вечернего воздуха.

Вместе с Павлом Татьяна вошла в гостиницу, в которой для них были заказаны номера. Супруг проводил ее до двери и спросил:

— Поужинаем наверху или спустимся в ресторан?

— Я очень устала и мне не хочется есть.

— Ну, хорошо, иди спать. Спокойной ночи, Татьяна.

Он попрощался и ушел в соседний номер.

Через полчаса после освежающей ванны Татьяна легла в постель и заснула.

Было раннее утро, когда она проснулась. Татьяна напряженно прислушалась, но в соседней комнате ничего не было слышно. Очевидно, Павел еще спал. Татьяна тихо поднялась, пошла в ванную и приняла почти холодный душ, который ее очень взбодрил. Потом она вынула из чемодана подходящий наряд, оделась и тихо проскользнула в коридор, чтобы отправиться на прогулку.

Как же она удивилась, увидев Павла в вестибюле! Он, сидя в глубоком кресле, читал газету. При виде Татьяны Павел поднялся.

— Доброе утро, Татьяна. — Он обнял ее.

— Я не ждал тебя так рано. Но чем раньше мы уедем, тем лучше. Однако давай сначала позавтракаем. Или ты не голодна?

— Наоборот, и даже очень.

Когда они сидели за завтраком, Павел спросил Татьяну, есть ли у нее пожелания по поводу поездки. Татьяна холодно ответила:

— Мне все равно, куда мы отправимся. Я уже поездила по миру. И потом, мне не стоит надоедать тебе своими предложениями.

Улыбка тотчас же появилась на лице Павла.

— А, значит, мне повезло со скромной женой. Спасибо, что ты обращаешься ко мне на «ты». Но только говори со мной более дружелюбно.

После завтрака они поехали дальше на юг. В самых красивых местах они останавливались, любовались природой, посещали праздники. Но Татьяне скоро это надоело, и она отказалась от прогулок.

Павел начал уходить один. Потом он стал развлекаться без Татьяны, а она оказалась предоставлена самой себе. Когда же Павел где-то появлялся с женой, он так мало заботился о ней, что Татьяна начала опасаться сочувственных или насмешливых взглядов людей, в компании которых Павел проводил время.

Да почему бы ему и не развлекаться? Он не обязан заботиться о женщине, на которой женился по принуждению. Это ей не надо было соглашаться, нужно было упорнее сопротивляться.

Татьяна измучила себя упреками. Она все время думала о том, как загладить свою вину.

Наконец она пришла к убеждению, что ей надо уехать, не оставив никакой записки. Тем самым она освободит Павла от любых обязательств. Через год она подаст на развод. Да, так будет лучше всего. Незаметно она исчезнет из его жизни, и он будет ей только благодарен. Теперь остается только выбрать момент для побега. И он представился Татьяне через несколько дней.

Павел договорился с новыми знакомыми вместе отправиться на пикник. Компания уехала, предвкушая удовольствие, и у Татьяны появилось время для реализации плана. Недолго раздумывая, она начала собирать вещи. Татьяна торопилась, но сборы заняли больше времени, чем она ожидала. Наконец все было закончено, и она облегченно вздохнула. Теперь оставалось еще…

Короткий стук в дверь вывел ее из задумчивости. Перед ней появился Павел.

— Ага, уже упаковалась? — спросил он таким тоном, будто заранее знал о предстоящем отъезде. — К сожалению, мы отправимся в дорогу только завтра.

Татьяна застыла в каменной позе, а Павел, источая холод, проговорил:

— Значит, ты хотела сбежать. Ты ведь знаешь, что дезертиров возвращают обратно. Ты ведь знаешь, что со мной шутки плохи.

Татьяна выпрямилась во весь рост. Бархатова тоже не позволит шутить с собой, Павел Темляков! Она не привыкла к тому, чтобы люди чуть ли не пальцами на нее показывали!

— Нет, я такой жизни не выдержу! — крикнула Татьяна с горечью. — Я хочу уехать от вас, чтобы снова стать человеком! Я больше не буду вам подчиняться! Вы — тиран! И я не буду ждать, пока пройдет год. Никто не заставит меня дальше играть эту комедию.

Татьяна бесстрашно выдержала взгляд Темлякова, в глазах которого бушевала гроза. Человек, стоящий перед ней, сохранял ледяное спокойствие, которое скрывало бешеный гнев. Он сжал зубы так, что желваки заиграли на его щеках, а затем сказал наигранно равнодушно:

— О-о-о, Татьяна! Легко тебе этот брак не дастся. В нашем союзе и у меня есть небольшие права. И я ими воспользуюсь. Я ничего не имею прошв твоих желаний. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы исполнить их — если они выполнимы. Хочешь путешествовать — пожалуйста. Но ты не будешь путешествовать без меня, мой красивый, злой ребенок.

Татьяна опустила бледное, залитое слезами лицо. Она бросила на мужа умоляющий взгляд.

— Павел, — прошептала она дрожащими губами, — пожалей меня и позволь мне сделать по-своему. Я хочу немедленно отказаться от твоей фамилии. Хочу куда-нибудь спрятаться. Пожить в одиночестве, пока не пройдет год. Не лучше ли расстаться по-доброму, чем портить друг другу жизнь? Павел, ведь ты отпустишь меня?

— Нет, — твердо ответил Павел. — Твой отец хотел, чтобы мы один год жили вместе, и никакая сила в мире не заставит меня нарушить его желание. Ты должна быть разумной и не отравлять нам жизнь своим упрямством. Подумай лучше о том, чтобы сделать ее сносной.

Павел ушел, а Татьяна опустилась на чемодан и заплакала. Она почувствовала, что кто-то коснулся ее плеча. Подняв голову, она увидела стоящего перед ней Павла. Муж мрачно смотрел на нее.

— Так я и думал. Слезы у женщин — всегда последний аргумент. Давай прогуляемся.

— Я никого не хочу видеть сейчас.

— И не надо. Мы будем вдвоем.

Вскоре они уже ехали в автомобиле по живописной местности. Картины красивой природы успокаивали Татьяну. Она была благодарна Павлу за то, что он молча вел машину.

На следующий день они выехали из гостиницы.

Вскоре супруги добрались до Италии.

Их целью была Венеция. Там Татьяна совсем изменилась. Она уже не избегала удовольствий, а принимала во всем живое участие. Вскоре она стала самой яркой фигу рой на каждом празднике. Она позволяла восхищаться и любоваться собой, не теряя при этом голову.

Но через десять дней они отправились дальше. Павел ощутил беспокойство, которое мешало ему оставаться на месте больше одного дня. А однажды в полдень он удивил жену сообщением: пора возвращаться домой.

* * *

Тамара Темлякова сидела за столом с Прохладиными и Песковыми, они закончили обедать и пили кофе. В комнате казалось еще уютней, поскольку на улице лил дождь. Настроение у всех было отличное, потому что в присутствии Надежды Прохладиной никто не мог оставаться грустным. Она обладала неиссякаемым чувством юмора, которое передалось и ее сыну Максиму. Муж Надежды тоже был оптимист, и вместе с женой, которая была намного моложе его, он любил смех и веселье. К несчастью, муж скончался два года назад, и Надежда до сих пор не пришла в себя. Однако когда ее охватывала печаль, она старалась не показывать этого окружающим.

Максим Прохладин походил на своего двоюродного брата Павла, но был более общительным, чем тот.

Надежда знала о свадьбе племянника не больше других, но кое-что подозревала. Она был знакома с Бархатовым и знала о любви сестры к нему. Ей было известно и о несправедливом увольнении управляющего хозяйством Саввина Охота.

И дочь этого человека стала женой Павла. Именно в этом и заключалась загадка.

Конечно, Надежда не стала наводить справки. Но ей не терпелось познакомиться с дочерью человека, из-за которого ее сестра так рано ушла из жизни.

И когда Надежда впервые увидела Татьяну Бархатову — это случилось в тот момент, когда Татьяна гордо и свободно шла в церковь, — она была поражена красотой невесты. Девушка оказалась совсем другой, чем гордячка Ирина Пескова — да как вообще Тамара, обычно такая разумная, могла полюбить эту высокомерную девицу? После того как Павел уехал в свадебное путешествие, Ирина чуть ли не поселились в Саввиной Охоте!

Ирина чувствовала себя своей в доме Темляковых. Она окружила Тамару заботой и, казалось, подчинила ее своему влиянию. Родители приходили почти ежедневно, чтобы навестить свою любимицу, которой им так не хватало в своем доме.

Только Дарья редко показывалась здесь. Она очень изменилась. Ее сердечная откровенность в отношениях с Тамарой уступила место вежливой сдержанности. Добросердечная девушка, которая всегда уступала старшей сестре, теперь отчаянно сопротивлялась. Отец ссорился с Дарьей, когда Ирина жаловалась на сестру. Он возмущался ее упрямством, но не мог его сломить.

Однако сегодня Дарья приехала вместе с родителями в Саввину Охоту и с насмешкой наблюдала, как Ирина старалась показать себя чуть ли не главной в доме. При этом Ирина находила время перемигиваться с Максимом Прохладиным. Она чувствовала себя в центре внимания, играла роль главного действующего лица, вокруг которого все вертится. Ирина вмешивалась в разговоры, делала шутливые замечания, над которыми больше всех смеялся влюбленный в нее отец.

После кофе все перешли в уютный холл и расположились в креслах. В это время послышался шум подъехавшей машины, и, посмотрев в окно, все увидели Татьяну и Павла.

Поднялся страшный переполох. Все сразу заговорили о Павле — казалось, о его жене, с которой он приехал, все забыли.

Павла встретили с радостью. Он обнял мать, а та испугано посмотрела на него. Надежда Прохладина тоже внимательно рассматривала племянника.

— Ты немного похудел, а в общем, сильно не изменился, — сообщила она. Павел рассмеялся:

— Дорогая тетя Надя, не мог же я сильно перемениться за полтора месяца отсутствия.

Когда Павел подошел к Ирине, он встретил такой радостный взгляд, что на его лице заиграла насмешливая улыбка. Ирина Пескова была неестественно оживлена, хотела узнать подробности о путешествии и полностью завладела его вниманием. Павел с улыбкой слушал болтовню гостей, поглядывая на часы, а потом поднялся.

— Простите, но я хочу посмотреть, где моя жена.

Когда Павел вернулся с Татьяной, ее встретили достаточно сухо, кроме Надежды, которая попросту обняла очаровательную молодую женщину. Татьяна смущенно посмотрела на нее. Надежда постаралась скрыть свое волнение:

— Благодаря твоей свадьбе с Павлом я стала твоей теткой, милая Танюша.

После такого приветствия Татьяна отвлеклась от каменных лиц других гостей и весело рассмеялась.

— Да что вы говорите, тетя? «Милая Танюша»? Я вовсе не милая. И если вы хотите изменить мое имя, называйте меня «Таня».

Надежда опустилась на диван, увлекая за собой племянницу. К ним присоединился Максим:

— Если моя мама так решительно заявляет о своих правах быть тетей, я настаиваю на праве быть двоюродным братом. Подружимся, кузина Таня.

Татьяна мгновение испытующе смотрела на него, а потом на ее лице появилась приветливая улыбка. Сначала сходство Максима и Павла ее неприятно поразило, но сердечность Максима смягчила это впечатление.

— Ну, рассказывай, — потребовала Надежда. — Как прошло свадебное путешествие? Много видела хорошего и нового?

— Хорошего — да, а нового — нет, потому что я уже знала все места, где мы побывали.

Надежда продолжала расспрашивать девушку, только чтобы услышать милый голосок Татьяны. И другие слушали ее как завороженные.

Но только не Ирина. Она была вне себя, потому что из-за Татьяны забыли о ней. Она почувствовала облегчение, когда все сели ужинать.

За столом Ирина вела беседу. Она давалась ей легко, потому что остальные в основном молчали. Ирина во всем обращалась к Павлу, и он отвечал ей, чтобы не показаться невежливым. После ужина все снова расположились в холле. Дарья подошла к Татьяне.

— Меня вы, наверное, не заметили, — пожаловалась она.

Татьяна сказала:

— Я не так уж плохо вижу, дорогая Даша. Но в кругу некоторых людей надо вести себя осторожно, чтобы не попасть впросак.

— Я вас точно не обижу, — засмеялась Дарья. — Я с удовольствием слушала ваши рассказы.

— Как вы скромны! — поддразнила ее Татьяна.

Они сели на диван. Сначала Дарья вела себя несколько сдержанно, но раскованность Татьяны заставила ее оттаять. Она снова стала веселой Дашей.

— Меня зовут Даша, — напомнила Дарья. — «Даша» и на «ты».

— А меня «Таня» и тоже на «ты».

— Значит, ты разрешаешь…

— Разумеется!

Теперь они болтали и смеялись как старые знакомые.

Павел уютно расположился в своем кресле, думая о том, что так хорошо может быть только в родном доме. Он не принимал участия в разговорах — ни в беседе двух новых подруг, ни в оживленном обмене шутками других гостей. Постоянные расспросы Ирины ему порядком надоели.

— Каким получилось свадебное путешествие? — спросила Ирина уже в третий раз. Павел умел уклоняться от ответов.

— Свадебное путешествие? Поскольку вкусы разные, я бы посоветовал вам самой совершить его, — ответил он, не понижая голоса, как делал прежде.

Смех присутствующих вызвал у Ирины такое раздражение, что она решилась на дерзкий ответ.

— Вы все время шутите, — заметила она раздраженно. — А я думаю, что после свадьбы вам стало не до шуток.

— Ах, вот как? Разве брак — это тяжелое испытание? — спросил Павел со смехом.

— Тогда я решительно советую вам не выходить замуж.

Ирина прикусила губу, с трудом сдерживая давно заготовленную колкость.

Тамара положила руку на плечо Ирины.

— Пусть иронизирует, он несносный человек, — успокоила ее Тамара. — Лучше сыграй нам что-нибудь и спой.

Ирина не заставила себя упрашивать, потому что была высокого мнения о своем мастерстве. Ее игра на рояле и в самом деле оказалась удачной. Ирина злорадно отметила, что выиграла у этой Татьяны еще несколько очков.

Когда гости стали разъезжаться, родители хотели взять с собой в Лубяное и старшую дочь. Однако Ирина покровительственно улыбнулась.

— А что тете Тамаре делать без меня? Она уже в том возрасте, когда ей нужна помощница.

«Вот тебе и на!» — чуть было не сказал Максим, но в последний момент сдержался. Он подавил улыбку и обратился к Татьяне и Дарье, с которыми до этого договорился об утренней прогулке.

— Когда мне к вам подъехать?

— В девять часов, — ответила Татьяна. — Ты не опоздаешь, Даша?

— Конечно, нет.

— А ты, Максим?

— Таня, как ты можешь так говорить!

Гости быстро разъехались. Ирина осталась в Саввиной Охоте.

У Татьяны возникло такое чувство, будто три добрых человека захватили с собой все тепло этого дома. Она поежилась.

— Тебе холодно? — спросил Павел.

— Нет, я только устала. Я могу уйти в свою комнату?

— Пожалуйста, — холодно ответила Тамара. Татьяна вежливо попрощались со свекровью и с Ириной, потом обратилась к мужу:

— Спокойной ночи, Павел.

— Спокойной ночи, Татьяна. Спи спокойно, пусть тебе приснится хороший сон. Все твои желания здесь будут выполняться. Ты вместе с матерью займешься хозяйством в Саввиной Охоте, теперь это твой дом.

— Спасибо, Павел. Теперь я хочу попросить тебя…

— Проси, что хочешь, женушка, — ободрил он ее.

— Я знаю, что у вас есть лошади для верховой езды. Могу ли я выбрать себе лошадь и завтра отправиться на ней на прогулку?

— Что за вопрос, Таня!

Она поблагодарила и повернулась, чтобы уйти. И тут же заметила полный злобы взгляд Ирины. Татьяна поспешила удалиться — выдержать такую ненависть она не могла.

Взгляд Ирины заметили и Павел с матерью. Они переглянулись. Тамара Темлякова была потрясена, на лице Павла вновь появилась ироничная улыбка. Он сохранил это выражение лица и тогда, когда Ирина попыталась снова вовлечь его в разговор. Вскоре удалилась и Ирина.

— Слава богу! — смеясь, Павел потянулся в своем кресле. — Наконец мы одни. Я не понимаю тебя, мама, как ты выдерживаешь ежедневное присутствие этой противной Ирины.

— У меня есть слабость к этой девушке. Она изменилась, это я должна признать. Но в этом виноват ты, Паша. Ты позволил Ирине думать о тебе.

— Позволил — в каком смысле? — удивленно спросил Павел.

— Ты дал ей понять, что влюблен в нее.

— Откуда ты это знаешь?

— От самой Ирины.

— Это ложь! — резко выпрямился Павел.

— Паша, не говори так грубо.

— Просто смешно! — Павел старался успокоиться. — Оставим это, поговорим лучше о чем-нибудь веселом. Как тебе жилось без меня?

— Я скучала по тебе, сыночек. А как шли дела у тебя? Измучила тебя диковинная женушка?

— Совсем нет, мама. Просто она своенравна и горда. В обществе мужчин, когда восхищаются ее красотой, она всегда ведет себя достойно. Она не сделает такого, что заставит нас стыдиться.

— Ну и слава богу, Паша, у меня были на этот счет плохие мысли. Тебе нетрудно будет после окончания годичного срока получить развод?

— Кажется, все это ты принимаешь слишком близко к сердцу, мама. Успокойся, она ждет этого дня. Она даже однажды подготовилась к бегству, но я помешал ей. Я ни на шаг не упускал ее из виду. Правда, она об этом не догадывалась. Так что не бойся, в нужное время ты избавишься от нежеланной невестки.

Когда Павел на следующее утро отправился в конюшню, чтобы подобрать жене подходящую лошадь, ему сказали, что Татьяна более часа назад сделала это сама.

— И какая же лошадь ей понравилась?

— Она выбрала Ирму.

— Как вы могли порекомендовать моей жене такую строптивую кобылу?

— Не беспокойтесь, — усмехнулся конюх. — Вы бы посмотрели, как послушна Ирма в руках вашей жены. Просто сердце радуется.

— Вы хотя бы рассказали ей об особенностях этой кобылы?

— До этого дело не дошло. Девушка сразу же распознала пороки лошади. Она мне рассказала, что уже пять лет занимается конным спортом и даже участвовала в соревнованиях. Это о чем-нибудь да говорит. Впрочем, вы ведь и сами знаете об этом.

Нет, Павел этого не знал. Вот бы удивился конюх, расскажи он про это.

Павел произнес несколько дружеских слов, а потом пошел на террасу, где в это прекрасное утро накрыли стол для завтрака. Мать уже ожидала его.

— Доброе утро, мама! Ты одна? А где же твоя помощница Ирина?

— Ты постоянно смеешься над ней, Паша, — ответила она смеясь. — Ирина любит поспать.

— Естественно, чтобы сохранить красоту.

— Татьяна тоже еще не встала.

— А вот и ошиблась, мамочка. Она уже час как скачет на Ирме.

— На этой строптивой кобыле? — испуганно спросила Тамара. — Как ты допустил это, Павел?

— «Допустил» — хорошо сказано, — усмехнулся Павел. — Для этого, прежде всего, надо было иметь возможность. А Татьяна ни свет ни заря отправилась на конюшню, выбрала себе лошадь и скрылась.

— Неслыханно!

— У моей жены все неслыханно. Пора тебе понять это.

— И после этого ты не хочешь назвать ее экстравагантной?

— Она не экстравагантная, а своенравная.

А Татьяна скакала на приглянувшейся ей лошади куда глаза глядят. Прекрасно было мчаться верхом по свежему утреннему воздуху. Она забыла обо всем на свете, а когда взглянула на часы, было уже поздно возвращаться в Саввину Охоту, чтобы встретиться с Дарьей и Максимом.

Но вот и они, Дарья и Максим, едут ей навстречу. Начались отчаянные скачки, и Татьяна позабыла все неприятности. В хорошем настроении они прибыли в Черный Верх, где их сердечно приветствовала хозяйка.

— Прекрасен день, который можно провести с такими солнечными девочками, — рассмеялась она.

Да, в Черном Верхе Татьяна сразу же почувствовала себя как дома. Почему Максим не стал ее мужем, а тетя Надя — ее матерью? Тогда многое стало бы проще! Хорошо бы совсем остаться у Прохладиных и не возвращаться в Саввину Охоту с его холодной, напряженной атмосферой! Она не замечала, что Черный Верх был, в сущности, таким же, да и люди там были во многом похожи на Темляковых. Она видела только сердечность, с которой ее встречали.

Когда после обеда Татьяна стала прощаться, Надежда замахала руками:

— Ничего у тебя не получится, дитя мое. Оставайся у нас, я позвоню и скажу, что ты вернешься вечером.

Татьяна с удовольствием осталась. А когда после весело проведенных часов пришлось уезжать, ей стало грустно.

Надежда заметила, что происходит в ее душе. При расставании она обняла ее и прошептала:

— Здесь ты всегда найдешь убежище. Беги сюда, когда в Саввиной Охоте доведут тебя до отчаяния.

Татьяна невольно рассмеялась, ей стало легче.

Максим поехал провожать девушек. Они ехали в чудесное вечернее время. Небо было усыпано звездами, на дороге таинственно сверкали светлячки.

— Жаль, — пробормотала Дарья, когда они доехали до Лубяного. — Как быстро кончается все хорошее…

Ворота ее дома оказалась заперты, Дарья стучала, но никто не откликнулся. Обитатели дома, казалось, крепко спали.

Они так и стояли, не зная, что предпринять, пока Татьяна не предложила:

— Поехали в Саввину Охоту, Даша. Там перед нами наверняка двери не закроют. Боюсь только, родители будут тебя разыскивать.

— Неужели они так крепко спят? — произнесла девушка с горечью. — Вот если бы я была Ириной!

Дарью было очень жалко, но друзья постарались скрыть свои чувства. Максим старался поддержать хорошее настроение, и в Саввину Охоту, где еще не ложились, все прибыли в отличном расположении духа.

Ирина занимала беседой мать и сына.

При виде смеющихся молодых людей она шагнула навстречу Дарье.

Ее ярко накрашенные губы ревниво прошипели:

— А ты откуда взялась? Ты же знаешь: родители не любят, когда их дочь пропадает где-то ночью.

Прежде чем бедняжка стада оправдываться, заговорил Максим — в нужный момент он мог быть таким же ироничным, как Павел.

— Но, душа моя, зачем такая строгость? Через замочную скважину ваша сестра не смогла бы проникнуть. А войти в дверь она, к сожалению, не смогла, потому что в Лубяном все спят сном праведников. И поскольку Татьяна и бедная бездомная Дарья не хотели переночевать во дворе, лошади доставили нас сюда.

Павел и его мать от души смеялись, но это не уменьшило раздражения озлобленной Ирины.

— Но у нас здесь нет убежища для бездомных! — вырвалось у нее.

И Дарья сказала то, что было у всех на уме:

— Какое ты имеешь право так говорить? Удивляюсь, как тетя Тамара… Ладно, лучше я помолчу. А вообще-то, я в гостях у нее, а не у тебя.

Ирина, казалось, была готова лопнуть от злости. Ее лицо покрылось пятнами, глаза горели как у кошки.

— Дарье подготовили хорошую постель на диване в спальне Татьяны.

Максим вздохнул:

— Дарье-то хорошо, а что будет со мной? Я обращаюсь к твоему доброму сердцу, тетя Тамара, и прошу предоставить мне местечко, где бы я мог преклонить свою голову.

— Оно уже предоставлено, — засмеялась та. — И поскольку я только что открыла в тебе поэтическую жилку, давайте отметим это событие. Павел должен угостить нас хорошим вином.

Павел, улыбаясь, вышел и вернулся с несколькими бутылками. Часы летели в непринужденной беседе, которая затянулась до утра. Гости разошлись в хорошем настроении, чтобы забыться коротким, но крепким сном.

* * *

Было еще рано, когда они поднялись. Несмотря на то, что спать пришлось недолго, молодые люди проснулись бодрыми и свежими. Они поболтали немного, потом Татьяна пошла в ванную.

Дарья тем временем осмотрела свое платье и огорчилась. Она не была капризной или чрезмерно требовательной к одежде, но все же ее костюм был в плохом состоянии. Вчера Дарья привела его в порядок, но, поскольку она провела в нем целый день, костюм снова имел поношенный вид. Она отложила костюм в сторону, когда вошла Татьяна.

— Душ великолепно освежает, — громко сказала Татьяна, делая вид, что не заметила реакции Дарьи на одежду. — А теперь, раз, два, три, Даша, становись под холодные потоки!

Когда Дарья вернулась, ее костюм исчез. Вместо него лежал другой, при виде которого лицо девушки залила краска. Она хотела что-то сказать, но Татьяна предупреждающе приложила палец к губам и нарочито громко заявила:

— Твой костюм для верховой езды вчера, естественно, помялся, и ты не можешь выйти в нем к завтраку. Значит, тебе надо надеть то, что я приготовила.

Что оставалось делать Дарье?

Одевшись, она испуганно посмотрела в зеркало и беспомощно оглянулась на Татьяну, которая ободряюще кивнула головой:

— Теперь ты выглядишь так, какой мне хотелось тебя видеть, Дашенька. Платье сидит хорошо, фигура у тебя почти такая же, как у меня. Как насчет того, чтобы ты получала одежду из дома моделей, в котором одеваюсь я?

Дарья испуганно замахала руками.

— Танечка, что ты! Родители дают мне деньги на карманные расходы, но их не хватает даже при моих скромных потребностях. Мы небогаты, Таня.

— Тебе не надо носить модельную одежду, — настаивала Татьяна. — В ателье есть недорогие вещи, но они выглядят элегантно. Заказать тебе платье?

— Если тебе хочется, — ответила Дарья, сомневаясь. — Я накопила небольшую сумму…

— Из карманных денег? — строго перебила ее Татьяна.

— Да. В некоторые месяцы расходы у меня получились небольшие, потому что я перешиваю для себя вещи моей сестры.

«Оно и видно», — чуть было не сказала вслух Татьяна.

Они не стали продолжать разговор и спустились на террасу, чтобы позавтракать. Темляковы и Максим уже сидели за столом.

— Вот это да! — Максим подмигнул им. — В такую рань — и уже на ногах!

— Ты что, считаешь нас сонями? — с улыбкой спросила Татьяна.

Она была восхитительна. При разговоре с Максимом искорки светились в ее глазах. Однако когда Татьяна повернулась для приветствия к Тамаре Темляковой и Павлу, на ее лице появилась высокомерная холодность.

Но присутствующие не обратили на это особого внимания — все смотрели на Дарью.

— Таня была так любезна, что одолжила мне свой костюм, — объявила она торопливо, предупреждая расспросы.

Увидев смущение девушки, все сделали вид, что ничего не заметили. Максим поддразнивал Татьяну, а та остроумно отвечала ему, и у Дарьи было время, чтобы преодолеть смущение.

Они еще не закончили завтрак, когда появилась Надежда Прохладина.

— Ну погоди! — пригрозила она сыну. — Ты здесь уютно расположился, а мать до смерти испугана.

Ее возмущение не нашло понимания. Все рассмеялись, Надежда засмеялась тоже и не заставила себя долго упрашивать, чтобы позавтракать вместе со всеми. Она села за стол и вдруг взглянула на Дарью.

— Даша, деточка, ты выглядишь сегодня великолепно! Не красней, дорогая. Я, как старуха, могу позволить себе так говорить. Вот это да!

Удивление Надежды было настолько комичным, что все рассмеялись. И Дарья тоже. Ведь похвалы в свой адрес любит выслушивать каждая девушка. Все дело в том, как это сказано.

Вошедшая Ирина сделала это так, что ее слова прозвучали оскорбительно.

Сегодня Дарья затмила свою старшую сестру. Ее естественная красота была подобна свежести полевого цветка, в то время как Ирина казалась изнеженным оранжерейным растением.

— Как это ты вырядилась? — недружелюбно спросила она.

— Как человек, — огрызнулась Дарья.

Все рассмеялись. Это, разумеется, разозлило старшую сестру. Но никто не обратил внимания на ее плохое настроение. Начался разговор о том, чем лучше всего заняться в такую прекрасную погоду. Наконец было принято решение сыграть в теннис.

* * *

Время шло…

Татьяна так и не приспособилась к жизни в Саввиной Охоте. Она проводила дни в развлечениях: совершала конные прогулки, плавала, играла в теннис, ездила на своей машине в Москву, часто бывала в Черном Верхе. Дарья почти всегда была рядом с ней.

В коттедже Татьяну видели только за столом, она вела себя вежливо, но сдержанно. Она сухо разговаривала со свекровью, с супругом говорила только по необходимости, а с Ириной, которая по-прежнему гостила у «своей любимой тети», не разговаривала вовсе.

Когда приезжали гости из Черного Верха, Татьяна заметно оживлялась.

Она откровенно давала почувствовать, как мила ей Надежда Прохладина, и охотно позволяла той обращаться с ней как с дочерью. С Максимом она вела себя как с братом, допускала маленькие стычки.

Однажды после полудня подруги вернулись с конной прогулки.

Тамара Темлякова, Павел и Ирина отправились в город, поэтому кофе пили без них. Потом Дарья зашла в комнату Татьяны. Дарья еще ни разу не просила разрешить ей поиграть на великолепном рояле Татьяны, хотя частенько поглядывала на него.

— Ты позволишь, Таня? — смущенно попросила она.

— Пожалуйста.

— Надеюсь, ты будешь не очень строгим критиком.

Татьяна была удивлена, когда Дарья заиграла. Вот ведь какая скромница! Играла она великолепно. Когда Дарья сделала паузу и смущенно обернулась к Татьяне, та ее отругала:

— Скромность украшает, но чрезмерная — выглядит глупо. В наказание я буду музицировать с тобой. Сейчас я принесу свою скрипку.

После долгого перерыва Татьяна впервые вынула из футляра дорогой инструмент. И начался концерт, слушателями которого стали три человека, расположившиеся после возвращения из города на террасе. Окна на втором этаже были открыты, и внизу можно было услышать любой звук, понять любое слово, произнесенное в перерыве между музыкальными отрывками.

— Невероятно! — произнесла счастливая Дарья. — Ты великолепно играешь, Таня!

— Обойдемся без хвалебных слов. Учитывая количество уроков, которые я взяла, совсем нетрудно было научиться играть. Мой отец был меломан и стремился дать мне хорошее музыкальное образование. Но не больше, чем для домашнего музицирования.

В это время их позвали к ужину. Дарья заволновалась. Она бросила на подругу умоляющий взгляд. Та ласково погладила ее по щеке. Они поспешили в столовую, где сидели хозяева Саввиной Охоты и Ирина.

Старшая сестра слушала игру и пение Дарьи и Татьяны со смешанными чувствами. Как Дарья осмелилась противопоставить ей себя! Конечно, ее игра была неплохой, но все же не настолько, чтобы ее слушали посторонние люди.

И вообще, Дарья в последнее время многое себе позволяет. Это уже слишком! И все из-за того, что ее опекает высокомерная женщина, которая ведет себя так, будто принадлежит к высшим слоям нового общества.

Когда Ирина увидела Дарью, она дала себе волю:

— Твоя бестактность переходит все границы! Тебе даже дома не разрешают бренчать на рояле, потому что для родителей это невыносимо. А здесь, в гостях, ты занимаешься этим часами.

Татьяна никогда раньше не спорила с Ириной. Но теперь настало время дать ей отпор. Татьяна приняла гордое выражение, губы сложились в насмешливую улыбку:

— Позвольте поправить вас. Даша — моя гостья и может делать в моей комнате что захочет. Мы собираемся часто музицировать. Кому не нравится, может не слушать. Моя подруга одарена в музыкальном отношении. Что касается пробелов в технике, так она возмещает их сердечностью исполнения. Уж я-то могу позволить себе судить об этом — я бывала на концертах Менухина, Горовица, Рихтера.

Ирина чуть сквозь землю не провалилась. Ничего не желала сейчас она так страстно, как поставить эту нахалку на место. Но, заметив неодобрительные взгляды Тамары Темляковой и ироничную ухмылку Павла, она сочла благоразумным промолчать. Наступила тягостная тишина. И тут Дарья торопливо сказала:

— Мне теперь надо домой. Потому что… Ну, ты знаешь, Таня…

— Да. Дашенька. Я сама отвезу тебя в Лубяное.

— Ни в коем случае! — вступила в разговор Тамара, да так резко, как никогда прежде. — Даша, после ужина шофер отвезет тебя домой. Ты, Татьяна, останешься дома. Ты слишком взволнована, чтобы сидеть за рулем. И вообще, ты ездишь легкомысленно. Мне и Павлу это не нравится. Твоя последняя поездка с Максимом была настоящей игрой со смертью.

Татьяна удивленно посмотрела на Темлякову и пожала плечами:

— Я сама знаю, как мне ездить. Я никогда не попадаю в аварии.

Тамара посмотрела на сына. Тот улыбнулся ей:

— Не бойся, мама. Я поеду вместе с ними.

Это прозвучало так твердо, что Татьяна не решилась спорить.

После ужина, который прошел в тягостном молчании, они втроем отправились в Лубяное. По дороге Татьяна не набирала скорость, потому что Дарья немного боялась. Однако когда супруги проводили девушку, машина помчалась как вихрь. Наконец Павел положил руку на руку Татьяны.

— Оставь, — дернула та плечом.

— Только если ты сбавишь скорость.

— Я не люблю, когда машина ползет как улитка.

— А если попадешь в аварию?

— Ну и что? Кого это интересует?

Павел посмотрел на нее прищурившись. Уголки его глаз подрагивали.

— У тебя странное отношение к жизни.

— У каждого свое, — ответила Татьяна.

— Посмотри, уже стемнело. Скоро осень. А потом зима…

— Почему не продолжаешь?

— Потому что… Да, ладно.

— Тебе будет страшно зимовать в Саввиной Охоте?

— И да, и нет.

— Может быть, ты хочешь провести зиму в путешествиях?

Татьяна торопливо затрясла головой.

— Спасибо, нет. Одну зиму в Саввиной Охоте я уж выдержу. Потому что нельзя оставлять твою мать одну.

Он поглядел на нее взглядом, который заставил ее недовольно отвернуться.

— Какой внимательной ты вдруг стала! Но моя мать ничего от тебя не хочет.

— При чем здесь я? — глухо спросила Татьяна. — Вот тебя, если мы уедем, ей будет не хватать. И потом, твои последние слова — это что, упрек?

— Не совсем. Но было бы лучше, если бы ты по-другому обращалась с моей матерью. Возьми пример с Ирины. Вот уж кто жертвует собой ради тети Тамары.

— Не издевайся над этим.

— Пожалуйста, я только восхищаюсь ее любовью.

— Перестань, Павел! — перебила его Татьяна. — Как не стыдно издеваться над девушкой, которая тебя так любит!

— Если считаться с чувствами всех девушек, которые полагают, что любят меня, тогда жизнь станет невыносимой.

Взвизгнув тормозами, автомобиль остановился. В течение нескольких секунд взгляды Татьяны и Павла пересекались, подобно клинкам рапир. Наконец Татьяна пожала плечами и снова включила мотор. Поездка продолжилась. В голосе Татьяны прозвучал упрек, когда она заявила:

— Нелепый ответ. Тебя стоит только пожалеть — ведь ты не можешь ответить на любовь.

Павел нагнулся к уху Татьяны и прошептал слащавым голосом:

— Лучше пусть твое сердце разобьется от запаха розы, если ты не познаешь любовь вообще.

Татьяна снова отвернулась.

— Посматривай все же на дорогу, Таня. Неужели ты готова убить меня? Неужели ты не ответишь на зов моего сердца?

— Могу только сказать, что любить тебя — несчастье.

— Таня, что ты говоришь? Любви на свете нет. А если ты все еще веришь в сказки, я подарю тебе книгу про любовь. Одна как раз недавно попалась мне на глаза. Называется «Разбитое сердце».

Татьяна прибавила газ. Автомобиль помчался так быстро, что через несколько минут они уже были в Саввиной Охоте.

Когда Татьяна стала прощаться с мужем и желать ему спокойной ночи, он посмотрел на нее так, что Татьяна, покраснев, опустила голову.

— Самое время залиться краской стыда, — хладнокровно произнес Павел. — Ты достаточно умна, чтобы знать, что поступаешь неправильно, избегая семейной жизни. Тем самым ты обижаешь мою мать, а я этого не потерплю.

Татьяна молча проследовала за ним в маленькую комнату, в которой Тамара Темлякова любила отдыхать вечером. Она и сегодня была здесь. Приглушенный свет торшера придавал помещению романтический вид. Ирина играла на рояле в соседней комнате. Она играла сегодня особенно хорошо — вероятно, хотела доказать, что ее музыкальное мастерство никто не может превзойти.

Татьяна опустилась в кресло, прислонившись головой к высокой спинке. Она чувствовала себя неважно. Она устала от Павла, но избавиться от него никак не могла.

— Как довезли Дашу? Что поделывают Песковы? — спросила мать.

— Мы не говорили с ними, — ответил Павел. — Даша распрощалась с нами на улице.

Наступило молчание. Тишину снова нарушил голос Тамары:

— Как Татьяна вела себя за рулем?

— Как всегда неразумно. Девяносто-сто — вот ее скорость.

— Павел, ты не должен больше разрешать ей так ездить.

— Это мне ясно. Если она не поумнеет, то не сядет больше за руль.

Татьяна слишком устала, чтобы возражать. Она неподвижно сидела с закрытыми глазами. Только иногда ее веки подрагивали, да нервно трепетали ноздри. Ирина в соседней комнате подпевала своей игре. Татьяна вздрагивала, когда ее сопрано поднималось особенно высоко.

Татьяна почувствовала, как ее взяли за руку. Павел сказал удивительно теплым голосом:

— Таня, пение тебе неприятно? Лучше, если Ирина замолчит? Только скажи. Ты не должна терпеть в своем доме то, что действует тебе на нервы.

Татьяна посмотрела в глаза Павла. Они светились добротой, которую Татьяна прежде никогда не замечала.

— Пожалуйста не надо, — торопливо ответила она. — Я люблю пение.

Теперь к ней подошла и Тамара. Она положила свою прохладную руку на голову невестки и сказала:

— Ты должна больше отдыхать, дитя мое. Вчера ты опять больше часа купалась. Переплыла озеро, хотя знаешь, что в нем есть ледяные ключи. Но ты ничего не слушаешь, все время хочешь прошибить стену своей у прямой головушкой.

— Этот приглушенный свет действует на нервы, — резко сказала Ирина войдя в комнату. Она включила люстру. Татьяна непроизвольно закрыла глаза рукой.

— Оставь, Ирина! — недовольно сказала Тамара. — У Тани головная боль, и она не выносит яркого света.

Но прежде, чем она договорила, Павел выключил свет. Ирина стояла как громом пораженная. Что это случилось с Темляковыми? Ей уже пришлось молча выслушать нотации этой выскочки, а теперь тетя Тамара и Павел тоже начинают указывать ей. К такому обращению она не привыкла.

Спокойно, будто ничего не случилось, Ирина достала скамеечку и присела к ногам Тамары Темляковой. Она вела оживленный и остроумный, как ей казалось, разговор и была в восхищении, когда Тамара заговорила о предстоящем празднике. Ирина строила все новые и новые планы, делилась с Тамарой предложениями и вела себя еще более вызывающе, чем обычно.

Наступил праздник. И снова Ирина вела себя так, будто это был ее дом. Она стояла в нарядном платье рядом с Темляковыми, а Татьяна оставалась сзади.

Однако среди гостей были люди, которые возмущались поведением матери и сына Темляковых. Их симпатии были на стороне Татьяны.

А что произошло с Золушкой Дарьей? Она превратилась в маленькую принцессу. Не сотворила ли это чудо молодая жена Павла? Не она ли выбрала элегантный костюм Дарьи и купила его?

Все это чрезвычайно раздражало прекрасную Ирину — главным образом потому, что на нее почти не обращали внимания. Она присоединилась к своим родителям, чтобы настроить их против Дарьи. Ирина не заметила, что стоящие рядом Темляковы слышат каждое ее слово.

— Посмотрите, как плохо себя ведет Даша, — сказала она со злостью. — Она совсем потеряла голову. Дочь выскочки Бархатова служит ей примером. Если вы не запретите ей общаться с этой женщиной, мы все беды не оберемся. Откуда у Даши этот вызывающий костюм?

Поскольку родители не ответили ей, она задала тот же вопрос сестре, которая проходила мимо вместе с Татьяной.

Даша ершисто ответила:

— Украла.

Она отвернулась и ушла с Татьяной, которая едва сдержала насмешливую улыбку.

Да, это заставило раскрыть рот не только Ирину, но и отца. И очень кстати — если бы он не онемел, на головку очаровательной Дарьи вылились бы потоки ругательств, явно не предназначенные для ушей девушки. Возмущенный отец подавил свое недовольство. У него еще будет время, чтобы отругать Дарью. Но, когда его раздражение улеглось, он стал наблюдать, как старшая дочь строит глазки Максиму Прохладину.

А почему бы нет? Максим ничуть не хуже, чем его двоюродный брат Павел. А Черный Верх — не менее жирный кусочек, чем Саввина Охота.

Ирина уже давно это поняла. Если вопреки ожиданиям ее надежды на Павла Темлякова не оправдаются, останется Максим Прохладин, который, — это она знала точно, — в ее руках будет подобен воску.

За столом Ирина села рядом с Максимом и использовала все свое обаяние, чтобы околдовать его. Он и в самом деле был очарован. Однако Ирина попыталась кокетничать и с Павлом, который сидел напротив нее, оживленно беседуя со своей соседкой.

— Что происходит с Ириной Песковой? — спросила та неодобрительно. — Такой неестественной я ее никогда не видела.

— Кажется, она захмелела, — улыбнулся Павел. — Ничего удивительною. Она постоянно подливает себе.

— И тем не менее я нахожу, что она изменилась. Причем к худшему. А маленькая Даша, напротив, удивительно преобразилась. Сейчас она превосходит свою сестру. А ваша супруга, Павел, просто очаровательна, — продолжала оживленно болтать женщина среднего возраста. — Посмотрите, как она развлекает своего соседа за столом, — а ведь я его знаю, обычно он очень молчалив. Она способна разбить сердце любого мужчины, — убежденно заключила соседка. — Да, вы долго искали, пока не нашли себе подходящую жену. У вас теперь есть и хозяйка в доме, и женщина, достойная любви.

Ирина услышала эти слова, и в ее глазах появился недобрый блеск.

После обильного застолья начались танцы, в которых участвовала главным образом молодежь. Но и пожилые гости с удовольствием танцевали и радовались. Татьяна и Дарья не пропускали ни одного танца, в то время как Ирина не пользовалась таким успехом. Чаще всего она танцевала с Максимом Прохладиным, который, казалось, развлекал ее. Громкий смех Ирины разносился далеко вокруг, а взгляды, которые она бросала на своего партнера, заставляли большинство гостей неодобрительно качать головами.

Когда наступил перерыв и все пили прохладительные напитки, самым оживленным оказался угол, в котором сидели Татьяна и Дарья. Там собралась почти вся молодежь Молодой Песков, свежеиспеченный студент, влюбился в Татьяну. В изобилии выпитое шампанское придавало ему храбрости, и он восхвалял сегодняшнюю даму своего сердца.

— «Ее сестра звалась Татьяна… Впервые именем таким…» — начал он нараспев.

— «Страницы нежные романа мы своевольно освятим», — хором поддержали его.

Ирина, сидевшая в обществе Темляковых, родителей и Надежды Прохладиной, презрительно скривила губы:

— Господи, да они попросту напились!

— Да что вы говорите? — Надежда Прохладина прищурилась и смерила взглядом Ирину. — Почему молодые люди, читающие стихи, обязательно должны быть пьяны? Только потому, что они воспевают молодую красивую женщину? Я бы поступила так же, будь я мужчиной.

Песков покраснел — ему не понравилось, что его дочери сделали замечание. Он с трудом удержался от колкости. То же самое произошло и с раздраженной Ириной. Хорошо, что Максим подошел к ним и сумел легко разрядить обстановку.

Вскоре снова начались танцы, и Павел подошел к жене. Татьяне не хотелось танцевать, но она не подала виду.

Это был их первый танец. Павел вел Татьяну отлично, но не проронил ни слова. Молчание показывало его раздражение, и Татьяна об этом догадывалась. Она облегченно вздохнула, когда танец закончился. Лишь бы Павел не пригласил ее на второй танец!

Нет, Павел этого не сделал. Одним танцем он выполнил свой долг, а делать большее в отношении жены он не считал нужным. Кроме того, мужчины крутились вокруг Татьяны, чтобы пригласить ее на танец. У Павла не было желания соревноваться с ними.

Уже начинался новый день, когда гости начали разъезжаться. Все были довольны и сердечно благодарили хозяев, прежде чем отправиться к машинам.

Ирина, как обычно, не хотела ехать с родителями в Лубяное. Но на этот раз отец настоял. Его болезненно задело то, что его божество не играло главную роль на празднике.

Дарья, естественно, тоже должна была ехать с ними. Отец собирался по приезде домой сделать ей выговор за строптивое поведение.

Однако он не нашел Дарью. Она как сквозь землю провалилась, и ему пришлось уехать, скрывая недовольство. Ну, пусть только появится дома!

Когда последние гости уехали, Павел и его мать вышли на террасу, чтобы перед сном немного отдохнуть от треволнений.

Они вдыхали свежий утренний воздух и молча наслаждались просыпающейся природой. Солнце, показавшееся на горизонте, оживило все вокруг своими сверкающими лучами. Птичьи голоса слышались все отчетливее, жаворонок, ликуя, взвился в небо.

Мать и сын вздрогнули, когда из окна второго этажа до них донесся голос Татьяны:

— Ах, вот где ты, Даша! Несколько минут назад тебя повсюду разыскивали. Родители не хотели уезжать домой без тебя.

— Они уехали?

— Да. Твой отец был очень раздражен. Где же ты пряталась?

— В твоем шкафу.

— Но почему, Даша? Господи, да у тебя заплаканные глаза!

— Таня, милая Таня, — всхлипнула девушка. — Можно остаться у тебя? Пожалуйста!

— Дашенька, ты вся дрожишь. Иди ко мне, присядь. Вот так. А теперь расскажи, что случилось?

Несколько минут длилось молчание, потом девушка выдавила из себя:

— Какой позор! Нет, нет, ни за что на свете! Он не должен стать несчастным!..

— Да кто же, скажи ради бога! Может быть, Павел?

— Да нет же! — нетерпеливо воскликнула Дарья. — Я говорю о Максиме, которого Ирина теперь обхаживает. Она разобьет его жизнь. При этом она не оставила надежд и на Павла. Разве это не позор, Таня?

— Даша, надо быть очень осторожной с обвинениями…

— Но я видела, как Ирина позволила Максиму поцеловать себя, — с жаром воскликнула девушка. — Разве это не доказательство?

— Ну, конечно, — промолвила озадаченная Татьяна. — Может быть, он хочет жениться на твоей сестре.

— Вот этого я и боюсь. — Дарья снова разрыдалась. — И тогда он наверняка станет несчастным. Ах, Таня, мне хочется умереть…

— Даша, деточка, нельзя же так отчаиваться, — успокаивающе сказала Татьяна. — Я хочу задать вопрос, на который ты должна честно ответить. Ты любишь Максима?

— Да…

— Вот этого я и боялась. Но не волнуйся, ведь еще ничего не решено. Я не думаю, что Максим приведет в дом невестку, которая не нравится его матери.

— Ты думаешь, Таня…

— Да, Даша. А теперь утри слезы, милая. У тебя пока нет причин отчаиваться.

— Ты так маешь? — спросила Даша, все еще рыдая. — Видишь ли, я сама не питаю надежд на Максима, так как знаю, что он на меня не обращает внимания. Но он не должен стать несчастным. Можешь ли ты это понять?

— Целиком и полностью. Но я думаю, что видимость обманчива. И это должно тебя успокоить.

— Ах, Танечка!

— Только не переживай так сильно, иначе ты испортишь себе жизнь. Иди теперь спать. Чтобы ты быстрее заснула, я приготовлю тебе успокоительный чай, который делает чудеса. А завтра ты отправишься домой…

— Ни в коем случае! — воскликнула девушка со страхом. — Если ты не хочешь оставить меня здесь, я брошусь в озеро.

— Наверное, чтобы искупаться, — засмеялась Татьяна.

Дарья возмутилась:

— И ты еще смеешься, когда мое сердце готово разорваться от горя!

— Не плакать же мне из-за этой ерунды? Я охотно оставлю тебя здесь. Но боюсь, что отец силой вернет тебя домой.

— Не может он этого сделать, я совершеннолетняя.

— Ой, какая упрямая! Давай лучше подождем. Это лучшее, что мы можем сделать.

* * *

Когда Татьяна проснулась, Дарья крепко спала. Татьяна оделась и спустилась вниз. Павел и его мать уже пили кофе. Они холодно поздоровались. Татьяна села за стол и позавтракала без всякого аппетита. Она поняла — ее муж не в духе, и его плохое настроение связано с ней.

Татьяна узнала об этом, когда стали разбирать почту. Павел подал Татьяне пачку писем, адресованных ей, и сказал:

— Если тебе еще раз придут письма с неправильно указанной фамилией, я отошлю их обратно. Татьяна Бархатова в Саввиной Охоте не живет. Здесь живет Татьяна Темлякова.

— Кто б подумал! — пробормотала Татьяна.

Павел стиснул зубы, тяжело вздохнул и сказал:

— Дорогая Татьяна, я долго терпел, и даже не знаю почему. Но мое терпение лопнет. Ты уважаешь только свои чувства, но не чувства других. Я уже не хочу говорить о том, что своим странным поведением ты делаешь меня посмешищем. Но это затрагивает и мою мать. Ты не можешь требовать от нее, чтобы она заключила тебя в объятия. Она попыталась сблизиться с тобой, но ты отказалась самым оскорбительным образом. Это одно. Теперь другое: что должен думать почтальон, приносящий почту, адресованную Бархатовой? Позаботься о том, чтобы в будущем писали правильно.

Павел передал жене письма и стал просматривать собственную почту. То же самое сделала и его мать.

В душе Татьяны боролись упрямство и здравый смысл. Ее самолюбие было задето упреками Павла, ее разум признавал правоту мужа. Несколько минут она сидела с отрешенным видом. Затем решилась распечатать свои письма. Ничего особенного. Реклама, предложения домов моды и прочая корреспонденция. Только одно письмо, как оказалось, носило личный характер. Едва Татьяна пробежала его глазами, лицо ее побледнело. Она осторожно посмотрела на Павла и его мать. Но они углубились в чтение собственных писем. Татьяна торопливо встала.

— Хочу посмотреть, как там Даша. Она наверняка уже проснулась.

Татьяна схватила свои письма и поспешила уйти. Она не заметила, как мать и сын обменялись взглядами.

— Ты заметил ее испуг, Павел?

— Да.

— У тебя есть предположение, от кого это письмо?

— Нет, оно было без обратного адреса. Не будем ломать над этим голову. Ты же знаешь, что Татьяна не доверяет нам.

— К сожалению. Может быть, ты в этом виноват?

— Возможно.

Тамара со вздохом вернулась к своей корреспонденции. Когда Павел был в таком состоянии, из него ничего нельзя было вытянуть.

А Татьяна сидела в кресле и перечитывала письмо. Хорошо, что Дарья еще не оделась, и у нее оставалось время прийти в чувство. Когда подруга вошла, Татьяна встретила ее насмешливым приветствием:

— Вот это выспалась! Полуденное солнце, наверное, уже светило тебе в лицо.

— Можно сказать и так, — ответила Дарья смущенно. — Я вчера глупо себя вела, ну ты знаешь…

— Мне тоже так кажется, — согласилась Татьяна с улыбкой. — Но оставим это. Как дела с завтраком?

— Я уже перекусила.

— Очень хорошо. Тогда займемся одеждой, которую только что привезли по моему заказу. Посмотри на этот роскошный костюм. Он ведь для наступающей осени как раз кстати?

— Таня, я же не могу…

— Все время одно и то же! Ты же мне сама дала деньги для покупок. И поскольку отец мне все время говорил, что я хорошо считаю деньги, получилось так, что вместе с праздничным костюмом я выторговала еще и эти вещи. Налетай!

Светлый костюм с блузкой такого же цвета сидел как влитой. Дарья не смогла скрыть свою радость. А Татьяна постаралась сдержать улыбку.

Когда они шли через парк. Дарья почувствовала, что подруга чем-то взволнована. Глаза Татьяны беспокойно перебегали с предмета на предмет. Дарья наблюдала за ней молча, потом тихо спросила:

— Таня, что случилось? Может быть, я могу тебе помочь.

Некоторое время Татьяна раздумывала, потом спросила тихим голосом, сквозь который слышались слезы:

— Могу ли я тебе довериться, Даша?

— Целиком и полностью.

— Даже если пока я не раскрою свою тайну до конца?

— Конечно, Танечка. Иначе о каком доверии может идти речь?

— Спасибо тебе. — Татьяна облегченно вздохнула. — У меня есть просьба, которую ты не откажешься выполнить…

— Я выполню ее.

— Подожди. Мне сегодня же надо поехать в Петербург, где я должна уладить одно неприятное дело. Но поскольку Павел велел не отпускать меня на машине, я прошу тебя поехать со мной. Поедешь?

— Само собой разумеется, Таня. Ведь я знаю, что ты не сделаешь ничего плохого. Все остальное меня не касается.

* * *

После обеда Павел отправился к соседям, чтобы уладить деловые вопросы. Он решил поехать на лошади.

Закончив дела. Павел возвращался домой.

Было заметно, что уже наступил конец сентября. Воздух был пропитан ароматом осени и свежестью. Солнце уже не согревало с такой силой, как летом.

Темляков спешил домой — к уютному жилью. Поэтому он не обрадовался, когда навстречу выехала всадница. Это была Ирина.

— Добрый вечер, Павел, — приветствовала она его издалека. Девушка остановилась, вынудив Темлякова сделать то же самое. С обворожительной улыбкой она протянула ему руку, которую он быстро пожал. Это испортило Ирине настроение, но она сдержалась, окинув Темлякова лучистым взором.

— Хорошо, что я вас встретила. Я сидела у тети Тамары, было так уютно, что я заболталась сверх меры. Уже стемнело, поэтому я рада встретить защитника. Проводите меня в Лубяное?

— Пожалуйста…

Павел нехотя развернул коня. Тому понадобилось некоторое время, чтобы приноровиться к ходу другой лошади. Не найдя какой-нибудь иной темы для разговора, Павел спросил:

— Как вам понравился вчерашний праздник?

— Спасибо, очень понравился. Но и вам, наверное, тоже. Вы снова начали ухаживать за женщинами.

— А почему бы и нет? — засмеялся Павел. — Или это не годится для образцового супруга?

— Образцовый супруг! — Уголки ее рта сползли вниз. — Вы не похожи на образцового супруга. Да в конце концов вам сейчас и не надо играть такую роль.

Павел посмотрел на Ирину исподлобья. И раньше такое выражение лица раздражало ее, а сегодня в особенности. К тому же в голосе Павла прозвучало пренебрежение, когда он ответил:

— Боюсь, что не понимаю вас.

— В этом нет необходимости, — сказала Ирина.

— Я не люблю загадок.

— Но вы задаете их другим.

Поведение Темлякова раздражало Ирину все больше. Оно довело ее до холодного бешенства, когда Павел насмешливо спросил:

— И вы с вашим-то умом не можете разгадать их?

Теперь Ирина совершенно потеряла самообладание. Вне себя от злости она крикнула:

— Главная загадка уже разрешена. Люди, которые знали отца этой девицы, не дураки! Ваш отец прогнал его, потому что он пытался крутить шуры-муры с вашей матерью. Все остальное можно представить бет труда.

Теперь Ирина сидела на лошади лицом к Павлу. Ее глаза сверкали, как у дикой кошки. Лицо Ирины ясно выражало желание унизить его, заставить сбросить каменную маску! Ее голос зазвенел, когда она продолжила:

— А как она ведет себя! Принцесса Диана, да и только! Она прекрасно знает, как привлечь мужчин. Следите за ней внимательно, чтобы она не наставила вам совсем не королевские рога!

Если бы Ирина могла видеть себя со стороны, то ужаснулась бы собственному уродству.

Павел смотрел на нее с отвращением. Наконец он проговорил:

— Будет лучше, если вы продолжите свой путь в одиночестве. Лубяное уже видно. До свидания.

Но так легко Павлу отделаться от нее не удалось. Ирина прижала свою лошадь к его коню так, что ему пришлось отклониться назад. Глаза углями горели на ее зеленовато-бледном лице. Ее голос срывался:

— И это благодарность за то, что я так долго ждала вас, не приняла столько выгодных предложений! Теперь в качестве награды вы позволили занять мое место женщине, которая появилась неизвестно откуда, которая умеет привлекать людей блестящей оболочкой, сверкающей маской. А ее капризам вынужден подчиняться даже надменный Павел Темляков. Я ненавижу вас! Ненавижу вас всех!..

Она умчалась так стремительно, будто за ней гнались. Павлу стало не по себе. Вот и все, что осталось от гордой Ирины Песковой, когда с нее слетела оболочка хорошо воспитанной девушки!

Он провел рукой по глазам, будто хотел стереть образ пригрезившейся ему ведьмы. И в его ушах зазвучал другой — мягкий и мелодичный голос.

Павел пустил лошадь галопом.

Он нашел мать в комнате перед камином, который излучал ровное тепло. Спокойствие и мир, наполнявшие комнату, гармонично дополнялись видом этой женщины. Павел поцеловал мать.

— Как хорошо, что я снова с тобой, мама.

— Ты долго отсутствовал, я заждалась тебя. Ты встретил Ирину?

Павел устало опустился в кресло.

— Я немного отдохну, потом переоденусь. Да, я встретил Ирину и проводил ее почти до самого Лубяного.

— Ты не находишь, что девушка сильно изменилась?

— Можно сказать и так. Мы все переоценили ее. Но где Татьяна?

— Она уехала вместе с Дашей на машине.

— С шофером?

— Нет, они уехали одни.

Павел нахмурился и сказал с упреком:

— Ты не должна была допустить этого. В темноте по нашим дорогам сейчас ездить опасно.

— Да, Паша, но я не предполагала, что Татьяна уедет надолго. К тому же я узнала об отъезде, только когда проснулась — я, признаться, прикорнула после обеда. Мне сказал об этом наш шофер.

— И она не объяснила тебе цель своей поездки?

— Нет.

Павел вскочил и начал мерить комнату длинными шагами. Потом он остановился перед матерью, которая с беспокойством следила за ним.

— Своеволие Татьяны переходит все границы. И мы должны немедленно пресечь такое поведение. А теперь извини меня, я должен переодеться.

К ужину Татьяна не вернулась. Прошло еще несколько часов. Мать и сын сидели рядом и пытались читать, но вздрагивали при каждом шорохе.

— Может быть, она в Черном Верхе? — нарушила Тамара тягостное, затянувшееся молчание.

— Не думаю. Иначе она сказала бы нам, как обычно. Звонить туда я не хочу. Незачем беспокоить тетю Надю.

Они продолжали ждать. Мать украдкой следила за сыном, который старался скрыть беспокойство за напускным равнодушием. В полночь Павел поднялся.

— Ждать дальше не имеет смысла. Пора спать.

Тамара Темлякова прижала к себе сына:

— Ты хочешь обмануть свою мать, Паша, — тихо сказала она. — Тебя мучает не только беспокойство…

Павел отпрянул назад. Глаза его потемнели.

— Оставим это, мама. Пошли лучше спать. Спокойной ночи.

Но ночь не была спокойной. Мать ворочалась с боку на бок в своей постели, а сын делал то же самое на диване, на котором растянулся, не раздеваясь.

* * *

Невыспавшиеся Темляковы встретились за завтраком. Тамара выглядела печальной. И даже лицо Павла, обычно бодрое по утрам, носило следы глубокой усталости. Они молча пили кофе и едва притронулись к еде.

— Может быть, заглянем в комнату Татьяны? — спросила тихо мать. — Вероятно, там найдем какие-то разъяснения.

— Конечно, найдем. Правда, у меня нет ни малейшего желания идти туда, но в конце концов обстоятельства вынуждают.

Когда они вошли в комнату Татьяны, в глаза прежде всего бросились три фотографии на письменном столе. На первой Павел узнал молодого человека, который в день свадьбы так неожиданно появился и так же быстро исчез. На второй была женщина средних лет с властным лицом, а на третьей — пожилой мужчина, вероятно, отец Татьяны, потому что сходство этого человека с ней было неоспоримым. Строгое, будто из камня высеченное лицо, оживленное умными глазами.

Они прошли в ее спальню. Там стоял нежный аромат Татьяниных духов. Перед постелью лежал ковер, а на нем — распечатанное письмо. Должно быть, оно упало, а Татьяна не заметила.

Павел поднял письмо. Он прочитал и протянул его матери. Та тоже прочла письмо и беспомощно посмотрела на сына.

— Что теперь делать, Паша?

— Ждать, — ответил он так резко, что мать вздрогнула.

Если бы в этот момент Татьяна видела их лица, она, несомненно, пришла бы в ужас. К несчастью, дорога заняла гораздо больше времени, чем она предполагала.

Поскольку Тамара прилегла отдохнуть после обеда, Татьяна не стала будить ее, а попросила шофера сказать о своем отъезде. Предложение шофера поехать с ней она отвергла так энергично, что тот не стал настаивать.

Татьяна добралась до Петербурга за несколько часов. В гостинице они с Дарьей спросили у администратора, как найти г-на Вайлера. Да, ответил администратор, он остановился у них, но в настоящий момент отсутствует. Придется его подождать.

Они ждали до тех пор, пока не стемнело. Дарья старалась развлечь подругу. Татьяна очень беспокоилась. Она попросила:

— Мы сегодня не сумеем вернуться домой, Даша. Если не трудно, позвони, пожалуйста, в Саввину Охоту. И сообщи, что мы приедем только завтра.

Дарья охотно согласилась. Вернувшись, она бодро сообщила:

— Приказ выполнен. Моя сестра, которая как раз была в Саввиной Охоте, поговорила со мной и пообещала рассказать обо всем тете Тамаре.

— Спасибо, Даша. Теперь попытаемся найти свободный номер.

Им повезло — один номер в гостинице оказался свободным. В комнате была только одна кровать, но был и диван, на котором тоже можно было расположиться.

Татьяна устроилась на диване. Потом они приняли душ. Едва девушки привели себя в порядок, дверь распахнулась и молодой мужчина, сияя от радости, бросился к Татьяне.

— Таня, я знал, что ты приедешь…

Он смеялся, обнимал Татьяну, и только когда успокоился, заметил Дарью, которая, остолбенев, стояла рядом.

— Боб Вайлер — моя подруга Дарья, — торопливо представила их друг другу Татьяна. — Это моя новая подруга, Боб, — пояснила она.

— Тогда вы и моя подруга, Дарья, — заверил молодой человек, улыбнулся и галантно поцеловал ей руку. Дарья вышла из комнаты.

Теперь друзья детства остались одни.

— Это было легкомысленно с твоей стороны, Боб, — взволнованно начала Татьяна. — Так же легкомысленно, как в тот день, когда ты ворвался в мою комнату. Уже тогда я сказала тебе, что есть вещи, которых мой муж не понимает. Я и сегодня это повторю. Надеюсь, он ничего не узнает о нашей сегодняшней встрече.

— Не сердись на меня, Таня, — ответил Боб. — Я специально приехал из Америки…

— Этого можно было и не делать, — прервала она его. — Что ты хотел этим доказать?

— Я хотел только сказать, что я тебя люблю.

— Это так похоже на тебя!

Татьяна заставила себя принять игривый тон, хотя сердце ее колотилось. Теперь надо было держаться смело, не расслабляться, чтобы все поставить на свои места. Улыбаясь, она потрепала его пышную шевелюру.

— То, что ты мне сказал, я слышу не в первый раз. Но я хочу еще раз дать тебе на это ответ: я тоже люблю тебя всем сердцем — как брата. Ты доволен?

— Таня, это правда?

Татьяна чуть не расплакалась, увидев боль в глубине его глаз. Но она не хотела дать ему почувствовать свое сострадание. Ни в коем случае! Татьяна привлекла Боба к себе, усадила рядом на диван и сжала его лицо обеими руками.

— Глупый мальчик, ты ведь давно уже должен был разобраться в своих чувствах ко мне. Мы выросли как брат и сестра…

— Таня, не мучай меня. — Боб со стоном уронил голову ей на колени. — У тебя нет сердца!

Сердце у Татьяны было. И сейчас оно причиняло ей боль. Слезы комом стояли у Татьяны в горле. Наконец она смогла говорить:

— Ты слишком молод, Боб, чтобы разобраться в своих чувствах. То, что ты испытываешь ко мне в свои двадцать лет, — не что иное, как юношеские мечты. Они есть у любого молодого человека. Ты поймешь это позже, когда встретишь настоящую любовь. И тогда ты посмеешься над собой. А теперь выше голову, мальчик.

Боб медленно выпрямился, посмотрел на нее и сказал трясущимися губами:

— Ты, наверное, не знаешь, как ты жестока, Таня. Поэтому я не упрекаю тебя. Но на один вопрос ты должны мне ответить. Ты счастлива в этом браке?

Татьяна почувствовала, что сердце ее остановилось. Она заставила себя улыбнуться.

— Конечно, Боб, — притворно удивилась она. — Я вышла замуж, потому что люблю своего мужа. И он меня тоже.

Татьяна чувствовала жестокость своих слов. Наверное, эти слова ударили ее сильнее, чем молодого человека, который закрыл глаза кулаками и сидел неподвижно. Он стиснул зубы. Потом он сказал твердо, едва сдерживаясь.

— Твои слова помогут мне быстрее забыть тебя. Я больше не буду тебя мучить. Я возвращаюсь домой. А позже, когда совсем успокоюсь, я приеду, чтобы порадоваться твоему счастью. Прощай и спасибо за откровенность.

Дверь захлопнулась за ним, и тут напряженные до крайности нервы Татьяны сдали. Она закрыла лицо ладонями и заплакала.

Такой и нашла ее Дарья, когда вернулась в номер. Дарья осторожно дотронулась рукой до плеча плачущей подруги. Татьяна тотчас подняла голову. Ее рассеянный взгляд упал на розы, которые протягивала Дарья.

— Это от господина Вайлера, Таня. Он сказал, чтобы ты беззаботно наслаждалась счастьем, он тебе от всего сердца этого желает. Он уже покинул гостиницу.

— Где он это сказал тебе, Даша?

— Внизу, в холле. Я там сидела, чтобы не мешать вашей беседе.

— Ты хорошая подруга, — сказала Татьяна с улыбкой, которая вызвала слезы на глазах мягкосердечной Даши. Она беспомощно стояла на месте, пока Татьяна не усадила ее рядом с собой.

Потом Дарья узнала все. Татьяна откровенно рассказала ей. Она начала с того дня, когда от адвоката пришло письмо ее покойного отца, а закончила событиями сегодняшнего дня. Дарья плакала так, будто все это случилось с ней.

— Таня, как это ужасно! Как ты могла причинить боль бедному Вайлеру? Ты действительно любишь его как брата?

— Да. И он меня тоже — как сестру.

— Ты в этом твердо уверена?

— Уверена, Даша. То, что он испытывает ко мне, — просто юношеское увлечение.

— Если бы ты была права! Теперь мне ясно все, а тогда я ломала голову. Относительно твоего замужества было много сплетен, но, слава богу, до причины сплетники не добрались. Танечка, какую тайну ты мне доверила!

— Ты доверилась мне, поехав со мной, Даша. И я обязана была ответить тебе тем же.

* * *

Утром следующего дня Татьяна и Дарья вошли в комнату, где сидели Павел Темляков и его мать. И прежде чем Татьяна извинилась, муж встал перед ней.

— Где ты была? — крикнул он.

— В Петербурге.

— Что тебе там было нужно?

— Уладить одно личное дело.

Спокойствие Татьяны было пугающим. Лицо мужа побледнело от едва сдерживаемого гнева. В глазах его таилась страшная угроза.

— Об этом личном деле ты должна мне рассказать! — прозвучал голос Павла. — Рассказать и о твоем назойливом поклоннике. А если ты получаешь такие занятные письма, надо осторожнее обращаться с ними, чтобы не попадали в чужие руки.

— Ты шпионил?! — возмущенно прервала его Татьяна.

Павел властно взмахнул рукой и продолжал:

— Прежде всего, они не должны попасть в руки посторонних. Мне не надо было шпионить, потому что письмо открыто лежало на полу твоей спальни. А войти туда было моим правом, даже обязанностью, потому что ты пропадала неизвестно где полдня и всю ночь. Может, ты будешь так любезна и назовешь мне полное имя этого юноши. Мне противен вопрос, который я уже задавал в день нашей свадьбы, но мне противно и многое другое. Итак, отвечай.

Татьяна стояла, стиснув зубы. В ее глазах светилось упрямство. Руки Павла сжались в кулаки, он тяжело дышал.

— Татьяна, предупреждаю тебя. До сих пор я позволял тебе делать все, что ты хотела. И дошел до того, что стал посмешищем. Если ты по-прежнему будешь вести себя так, мне придется запретить тебе покидать Саввину Охоту без меня и моей матери.

— Вот как? Разве я не свободна? — спросила Татьяна возмущенно. — Да ты знаешь, что требуешь от меня? Я все еще, слава богу, независима.

— Ты ошибаешься. Я, как муж, имею право препятствовать авантюрным выходкам своей жены!

Удивительно, как Татьяне хватало мужества все больше и больше сопротивляться человеку, который и так с трудом сдерживал себя. Он приблизился к ней с таким видом, что Дарья, с ужасом смотревшая на все это, обняла подругу, будто защищая ее. Это заставило Павла взять себя в руки. Он объявил:

— Ты принадлежишь мне, и ты останешься моей женой.

— А это мы еще посмотрим! — Татьяна упрямо откинула голову назад. — Ты забыл, что наш брак — это испытание на разрыв…

— Хватит! — Темляков стукнул кулаком об стол. — Я долго слушал эту чушь. Не доводи меня до белого каления — видит бог, тогда ты узнаешь меня как следует!

Татьяна страшно побледнела, повернулась и молча вышла из комнаты.

— Господи, Павел, как ты только можешь… быть таким жестоким, — заикаясь, пошевелила Дарья побелевшими губами. — Татьяна не привыкла к такому тону.

— Тогда ты должна привыкнуть. Или ты думаешь, что я позволю твоей обожаемой Татьяне водить меня за нос?

Левая рука Павла, державшая сигарету, сильно дрожала. Он устало откинулся в кресле и провел рукой по глазам.

Дарья подошла к нему и испуганно спросила:

— Павел, то, что сделала Таня, так уж непростительно?

— Ну, как сказать! — Насмешливость снова вернулась к Темлякову. — Если ты считаешь нормальным бесследно исчезать на сутки, тогда многому научилась у своего идеала.

— Бесследно? — с удивлением спросила девушка. — Ты же знал, где мы находились.

— Ах, вот как! Ты уже научилась врать.

— Я запрещаю тебе так говорить со мной! Вчера вечером я позвонила в Саввину Охоту и предупредила, что мы приедем только сегодня.

В глазах Павла сверкнуло изумление.

— С кем ты говорила, Даша?

— С Ириной. Она ничего не передала?

— Нет, насколько мне известно.

Дарья сначала побледнела, а потом покраснела.

— Наверное, она забыла, — промямлила она.

Павел саркастически рассмеялся. И сразу же быстро обернулся — он услышал, как плачет его мать. Он подошел к ней и обнял за плечи.

— Мама, успокойся. Я не могу вынести твоих слез.

— Ты прав. — Тамара Темлякова вытерла слезы. — Но для меня все это было слишком тяжело.

— Разумеется. Ну, Даша, что ты так испуганно смотришь? Ты все еще считаешь меня тираном, который терзает несчастную женщину?

Дарья покачала головой и тихо сказала:

— Вы, наверное, очень переживали…

— Спасибо. Нам всего этого хватило с избытком. Не правда ли, мама?

— Да, конечно, — вздохнула Тамара. — Мне только жаль, что мы были несправедливы к Татьяне в этом отношении…

— И в другом тоже, — добавила Дарья решительным тоном. — Да знаете ли вы вообще, кто такой Вайлер?

— Ты говоришь о том парне, который упал в день свадьбы к ногам моей жены? Но ты об этом ничего не знаешь.

— А вот знаю! Вчера вечером Таня посвятила меня во все. И я горжусь ее доверием.

— Так, так. Тогда ты можешь рассказать, кто этот человек.

— Только не это, Павел, пожалуйста, — перебила его Дарья. — Это должна сделать не я. Хочу только объяснить, что они выросли как брат и сестра и что она его и сегодня любит как брата. Она ясно и четко сказала ему об этом во время вчерашнего разговора. Это причинило ей боль, но она хотела избавить молодого человека от юношеских грез. Уже вчера он распрощался с ней. Он больше не будет приезжать к ней. Тебе не стоит быть недоверчивым. У тебя и раньше не было повода для этого. Ведь ты уже хорошо знаешь Таню! Ты и сам не веришь, что она может совершить поступок, который затронет твою честь. Для этого у нее слишком благородный характер. А теперь извините меня, пожалуйста, я хочу посмотреть, как она себя чувствует. Потому что твоя жестокость, Павел, не могла пройти бесследно.

* * *

В октябре Тамара Темлякова отмечала день своего рождения. Она не любила собирать по этому поводу много народа, поэтому никого не приглашала. А те, кто приезжал без приглашения, оставались праздновать в небольшой компании. Так что вместе с Прохладиными и Песковыми собрались всего лишь несколько семей.

После кофе было решено устроить прогулку по лесу — погода все еще стояла по-летнему теплая.

Лес начинался сразу за участком Темляковых. Небольшая речка разделяла эти территории. Разговаривая, собравшиеся прошли вдоль речки к мостику, который вел в лес.

Гуляющие разделились на группы. Дарья, как обычно, шла рядом с Татьяной. Павел присоединился к ним, а вскоре с ними будто случайно оказалась и Ирина. На нее почти не обращали внимания, но Ирина упрямо шла вместе с сестрой и супругами Темляковыми. Тамара позвала сына. Она шла с несколькими гостями на небольшом расстоянии. Тамару втянули в веселый спор, и Павел должен был помочь ей.

Ирина нерешительно посмотрела вслед ему. Пойти за ним или остаться с Максимом? Но он тоже шел в компании спорящих людей. Лишенная чувства юмора, Ирина нашла эту беседу глупой, а потому осталась с Дарьей и Татьяной.

Татьяна сначала попыталась начать ни к чему не обязывающий разговор, но Ирина не поддержала. Тогда Татьяна замолчала, как и Дарья, которая шла, взяв ее под руку. Они любовались осенним лесом, украшенным так богато и ярко, как это способна сделать только природа. Они с удовольствием шагали по шуршащей листве и смеялись как дети.

Ирина находила все это глупым — главным образом потому, что так вела себя Татьяна. Ирина ненавидела эту женщину, потому что Татьяна имела то, чего Ирина так страстно добивалась: мужа из высокопоставленной семьи, богатство и к тому же она была удивительно хороша, хотя это Ирина не хотела признавать — себя она считала значительно красивее.

Однако она заметила, что «выскочка» заняла ее место в обществе. Даже тетя Тамара, которую Ирина играючи расположила к себе, стала теперь странно относиться к ней! Особенно с того дня, когда Ирина промолчала о телефонном разговоре с Дарьей. Павел поговорил с Ириной об этом, да так, что стало совершенно очевидно: он ее ненавидит. Павел без обиняков заявил ей, что она нарочно не передала сообщение. А все так и было. Но ожидаемого результата не получилось. Ненавидимая ею женщина по-прежнему оставалась в Саввиной Охоте.

Восторженный возглас Дарьи заставил Ирину оторваться от грустных мыслей:

— Таня, смотри, какой куст! И ягоды какие красные — даже алые! Нарву-ка я букет…

Дарья торопливо направилась к кустарнику, а Татьяна и Ирина медленно пошли дальше. Наконец они оказались на мостках у лесного озера. Эти мостки нависали над водой на высоте приблизительно двух метров. Наверное, это был причал для лодки, старой и с облупившейся краской, которая покачивалась неподалеку. Вода была почти неподвижной и казалась таинственной.

Татьяна прошла по мосткам к воде, чтобы полюбоваться красотой. Она не заметила, как прогнившая доска прогнулась под ее легкими шагами. Лес будто затаил дыхание — такая гнетущая тишина царила вокруг. Другие гости Саввиной Охоты остались далеко, не были слышны даже их голоса. Татьяна посмотрела в темную воду и поежилась.

«Если кто-то упадет в воду, живым не останется», — подумала Татьяна. Озеро заросло тиной и выплыть из него было невозможно.

Когда Татьяна нагнулась, чтобы сорвать кувшинку, плавающую перед ней, часть мостков провалилась в воду. Ирина заметила это и хотела предупредить легкомысленную молодую женщину, которая снова выпрямилась с кувшинкой в руке. От ее движений старые доски еще больше надломились.

«Осторожно!» — хотела крикнуть Ирина. Но при виде грациозной фигуры, которая казалась сказочным существом, возглас застрял у нее в горле. Ненависть натолкнула Ирину на мысль, которая ужаснула ее саму. Эта мысль жгла ей душу, мучила ее, как пламя, раздуваемое ветром.

Достаточно было одного резкого движения, чтобы прогнившая доска полностью сломалась, и тогда ненавистная соперница исчезнет в трясине.

И тогда… И тогда…

Тогда ее мечта наконец сбудется — мечта, которую она лелеяла годами! Тогда путь к богатству и счастью будет для нее открыт!

Кто докажет, что она в этом замешана? Возможные свидетели далеко. А когда все произойдет, она станет звать на помощь…

Ирина даже не поняла, как эта страшная мысль полностью завладела ее сознанием. Лицо Ирины превратилось в зловещую маску. Будто по приказу темных сил она всем телом навалилась на место излома доски.

В этот момент ничего не подозревающая Татьяна обернулась. Она увидела лицо Ирины и ее безумные глаза. Но, прежде чем крик ужаса вырвался из ее груди, доска обломилась и Татьяна упала в озеро.

Сразу же дикий крик прорезал благоговейную тишину леса — громкий, звенящий, зовущий на помощь крик Дарьи. Девушка подбежала к воде, желая прыгнуть вслед за исчезнувшей подругой, но сестра удержала ее.

— Оставь меня, ты, убий… — закричала Дарья.

На рот Дарьи легла ладонь сестры. Дарья так резко оттолкнула от себя Ирину, что та ударилась о ствол березы.

Остекленевшим взглядом Дарья уставилась на воду.

Она опять собралась прыгнуть в озеро. Но теперь ее удержал отец, который вместе с другими прибежал на страшный крик.

И, прежде чем все поняли, что произошло, из тины вынырнула Татьяна. Водные растения облепили ее с ног до головы. Все ее тело было покрыто тиной и грязью. Она вышла из бездонной глубины — и ужас охватил даже тех, кто видел все происходящее. Все стояли вокруг как завороженные, пока Павел не подбежал к жене.

— Таня, что произошло?! — крикнул он так, что все вокруг вздрогнули.

Только Татьяна оставалась безучастной. Дрожащей рукой она сняла с лица водоросли, медленно, как безумная, осмотрела собравшихся. И тут взор Татьяны остановился на Ирине, которая с глупой улыбкой уставилась на нее. Татьяна вытянула руки, как будто хотела оттолкнуть от себя что-то ужасное, и беззвучно опустилась на землю.

Дарья, громко всхлипнув, обняла неподвижную фигуру обеими руками. Тамара Темлякова, бледная как смерть, подошла к Татьяне. Павел пробился к бесчувственной жене и поднял ее на руки.

Родители поспешили к Ирине, которая стояла, прислонившись к дереву, и глупо улыбалась. Ее мать рыдала, а отец, у которого перехватило в горле из-за страха за дочь, набросился на Дарью:

— Вот видишь, что ты натворила! Хотела броситься вслед за Татьяной, да так напугала Иру, что у нее отказали нервы!

Потом он ласково обратился к Ирине:

— Успокойся, доченька, ничего не произошло. Пойдем, я отведу тебя в дом, а потом мы поедем к нам. Держись за меня и маму…

Гости последовали за Песковыми. Все были удивлены: Ирину Песковы окружили теплом и заботой, но совершенно забыли о младшей дочери. Отец к тому же отругал Дарью, хотя и видел, как она взволнована. Больше всех возмущалась Надежда Прохладина. Она обняла за плечи девушку, которая едва держалась на ногах. По лицу Дарьи рекой текли слезы, оно было мертвенно-бледным.

Когда они дошли до Саввиной Охоты, отец обернулся к младшей дочери и сказал:

— Ты поедешь домой. И только попробуй не послушаться!

— Я хотела сначала узнать, как Татьяна! — взмолилась Дарья. Но отец был неумолим:

— Какое тебе дело до нее? Позаботься лучше о сестре. Ее состояние тебя, похоже, не волнует! Ну, ты идешь или тебя уводить силой?!

Сочувственные взгляды сопровождали Дарью, которая садилась в машину вместе с семьей. Она забилась в уголок, в то время как Ирина расположилась в салоне, позволяя родителям успокаивать себя.

Дома Ирину проводили в комнату и уложили на диван.

— Теперь попытайся уснуть, доченька, — сказал отец. — Лучше всего позвать врача…

— Пожалуйста, не надо, — отозвалась Ирина, сделав слабое движение рукой. — Мне нужен только покой. Идите и оставьте меня одну.

Поскольку нервы матери тоже были расстроены, Песков увел и ее. Дарья получила строгий приказ идти к Ирине и ухаживать за ней.

Против своего желания Дарья пришла к сестре, которая притворялась спящей. Дарья подошла к окну, прислонилась головой к холодному стеклу и застыла в неподвижности, пока неясный звук не вывел ее из задумчивости. Ирина достала сигарету и закурила. Глаза горели на ее бледном лице, губы кривились в насмешливой улыбке.

Дарья стояла, прислонившись спиной к окну, скрестив руки на груди, и неотрывно смотрела на сестру. Наконец та крикнула:

— Ну что уставилась! Выйди вон, ты мне надоела!

— Я думаю, что в тебе все-таки осталось немного совести.

— Замолчи и уходи! Я болею, ты понимаешь это?!

— Именно поэтому ты требуешь к себе особого отношения. Я не пришла бы к тебе, меня послал отец.

— Тогда я скажу ему, что твое общество мне противно.

— Вот как! А я скажу им что-то другое.

Ирина выпрямилась, потом снова опустилась на подушки и иронически рассмеялась.

— Ты только навредишь себе, деточка. Потому что я тоже не буду молчать. И я ни минуты не сомневаюсь, что мне родители поверят больше. Хочешь, попробуем?

Дарья сдерживала себя, чтобы не ударить по нахально улыбающемуся лицу сестры. Ее переполняло отвращение, она проговорила:

— Какая же ты бессовестная! Я не расскажу родителям о твоем преступлении. Но не для того, чтобы пожалеть тебя. Я промолчу, а…

— Мне это абсолютно все равно, — прервала ее Ирина. — Кстати, никто, кроме тебя, не видел…

— Татьяна видела.

— Ну и что такого? С ней я еще рассчитаюсь.

— Смотри, не ошибись! А что тебе, собственно, сделала Татьяна, чтобы так с ней поступить?..

Теперь Ирина сбросила с себя притворное спокойствие. Она выпрямилась, ее тело дрожало от возбуждения, в глазах горела ненависть.

— Что она мне сделала? И ты еще спрашиваешь? Она заняла место, которое по праву принадлежит мне. Она околдовывает людей. Я не удивлюсь, если однажды она обворожит тетю Тамару и Павла.

— Надеюсь на это, — ответила Дарья. — Но если бы удалась твоя подлая выходка, чего бы ты добилась? Неужели ты думаешь, что Павел женился бы на тебе? Даже если его брак распадется, у него хватит ума не выбрать тебя после Татьяны.

— Вот как? Ты унижаешь свою сестру?! — воскликнула Ирина так громко, что ее голос сорвался. — Я скажу родителям, чтобы они запретили тебе общаться с ней. Потому что она настраивает тебя против меня. Да как ты смеешь сравнивать меня с этой девушкой?!

— Ты права. Несправедливо с моей стороны ставить Татьяну рядом с тобой, — спокойно ответила Дарья. Ирина хотела встать с постели, но осталась на месте и ядовито улыбнулась:

— Ты просто завидуешь мне, потому что на меня обращает внимание Максим Прохладин, в которого ты влюблена.

Ирина обрадовалась, увидев, как вздрогнула сестра.

— Видишь, я все знаю!

Козырь, который она только что вытащила, значительно смягчил Ирину. Дарья все еще стояла, прислонившись к окну, совершенно бледная. На лице ее было написано отвращение.

— Я попала в точку, сестренка, не правда ли? Может быть, ты завоюешь доверие у своей тайной любви, если расскажешь Максиму о событии на озере?

Дарья вздрогнула.

— Будь у меня твой характер, я непременно сделала бы это, — ответила она. — Ира, ты не боишься самой себя? Ты, должно быть, больна. Или совсем испорчена. А теперь я ухожу, потому что видеть тебя не могу. Настраивай родителей против меня, сколько хочешь. Это мне безразлично.

Дарья покинула комнату сестры с единственной мыслью: прочь из этого дома!

Она отправилась в конюшню, оседлала лошадь и поскакала в Саввину Охоту.

* * *

Обессиленная Татьяна дремала в постели. Ее красивое лицо казалось сделанным из мрамора — таким оно было белым и холодным. Влажные, зачесанные назад волосы придавали ему отчужденный вид. Павел снова и снова прикладывал ухо к груди жены, чтобы узнать, бьется ли еще ее сердце. И всякий раз он успокаивающе кивал стоящей рядом испуганной матери.

Они сели на край кровати и стали ждать врача который задерживался. В ответ на звонок их заверили, что доктор немедленно приедет в Саввину Охоту, как только освободится.

Мать и сын нервничали: если врач не приедет в ближайшее время, надо искать другого, хотя и тот не приедет так быстро.

Лицо Татьяны уже заметно изменилось. Бледная кожа уступила место темно-красному цвету лица. Глаза, которые Татьяна время от времени открывала, горели лихорадочным огнем. Она не узнавала мужа, склонившегося над ней, и отталкивала его.

— Пожалуйста, ах, пожалуйста! — умоляла она. — Я ведь вам ничего не сделала. Не поднимайте доску! Нет! Там внизу жизнь — руки хватают меня, держат меня! Скажите Павлу, чтобы он меня отпустил. Но не толкайте меня в эту ужасную воду! Пожалуйста, сжальтесь надо мной!

Павел положил руку на горячую голову жены.

— Таня, успокойся, — сказал он. — Никто не причинит тебе зла. Я ведь с тобой. Ты меня не узнаешь?

Татьяна испуганно отвела в сторону его руки и руки Тамары, которая нежно гладила ее горящее лицо. Тело Татьяны дрожало и горело. Ее лихорадочный взгляд блуждал по комнате, будто она ждала спасения и не находила его.

— Оставьте меня в покое! — возбужденно кричала она. — Вы хотите толкнуть меня в озеро! Если вы любите Павла, это не повод быть такой бессердечной. Пусть он будет ваш, но для этого не надо губить меня в этой страшной воде! На помощь!..

Павел должен был приложить все силы, чтобы удержать больную на кровати. От страха и усилий пот выступил на его лице.

Этой пытке положил конец приход Надежды Прохладиной.

— Великий боже! — испуганно прошептала она, остановившись возле постели. Надежда обхватила голову молодой женщины дрожащими руками. Татьяна вначале недоверчиво посмотрела на нее, а потом облегченно вздохнула и опустилась на подушки.

— Ах, это ты, папа! Тогда все в порядке. Ты меня защитишь, правда? Ты же скажешь Павлу Темлякову, чтобы он отпустил меня. Ты ведь не знаешь Павла и его мать. У них нет сердца… И у Ирины Песковой тоже его нет. Она толкнула меня в воду, чтобы заполучить Павла. Никому не говори об этом, папа, — прошептала она. — Я тоже никому не скажу. Обними меня крепко, чтобы я перестала бояться. Вот так, хорошо…

Сердобольная Надежда Прохладина обняла дрожащее тело, которое доверчиво прильнуло к ней.

В этот момент появился врач. Ему рассказали о происшествии на озере, после этого он подошел к постели.

— Ну, дорогая Татьяна, что это вы вытворяете? — сказал он, стараясь говорить бодрым тоном. — Могу себе представить, как вы перепугались. Но сразу же подхватывать лихорадку совсем не обязательно. Ничего, сейчас мы что-нибудь придумаем…

Непринужденно болтая, врач сделал Татьяне укол и ждал, когда инъекция окажет действие. Наконец он удовлетворенно кивнул головой: через некоторое время Татьяна открыла глаза и поглядела на него ясным взором.

— Это вы, доктор? Что вы здесь делаете?

— Хочу привести в чувство одну легкомысленную молодую женщину, — усмехнулся врач. — Если уж вы хотите купаться, в будущем поищите себе более подходящую воду. Будьте довольны, что выбрались из этой тины. Или вы собирались найти там царство русалок?

— А почему бы и нет? — вяло усмехнулась Татьяна. — Они, может быть, лучше, чем здешние люди.

— Вот как? — улыбнулся врач. — Если мы уже проявляем агрессивность, нам стало лучше. Попытаемся теперь заснуть. А когда я снова навещу вас, прошу продемонстрировать мне веселое лицо.

Врач поднялся и дал знак Павлу и ею матери следовать за ним. В соседней комнате он сказал:

— Оснований для беспокойства нет. Пожалуй, лихорадка стала только следствием перенесенного волнения. После укола она будет долго спать. Когда она проснется, это неприятное происшествие забудется. Если же ее состояние вопреки ожиданиям не улучшится, немедленно позвоните мне.

Врач попрощался, а мать и сын вернулись к Татьяне, у постели которой сидела Надежда Прохладина. Она не заметила вошедших, которые сели в стороне. Через некоторое время Татьяна устало заметила:

— Как хорошо, что ты со мной, тетя Надя. Теперь мне не надо бояться.

— Тебе и раньше не надо было никого бояться. А кого ты боишься?

— Ирину Пескову. Но ты же не знаешь…

— Знаю, дитя мое. Не будем говорить об этом. Постарайся лучше заснуть. Павел защитит тебя в будущем, поверь мне.

— Да разве он… — Татьяна устало отмахнулась. — Может, он был бы рад избавиться от меня таким образом…

— Танечка, я прошу тебя! — испуганно прервала ее Надежда. — Откуда такие черные мысли! Как только ты можешь так думать?

— Он тяготится мной.

— Я ничего такого не заметила, доченька моя. А теперь спи и не мучайся и из-за собственных выдумок.

— Тетя Надя, ты ведь меня любишь?

— Очень.

— Тогда докажи это и возьми меня в Черный Верх. Только на время, пока этот брак не закончится. Тогда я уйду. Пожалуйста, тетя Надя, не говори «нет»!

Надежда не смогла выдержать умоляющего взгляда Татьяны и отвернулась. Татьяна неправильно истолковала это движение:

— Ты не хочешь?

— Я не могу, Танечка, — с трудом вымолвила Надежда. — Павел не допустит этого.

— Конечно, не допустит, — с горечью вымолвила Татьяна. — Ведь тогда он не сможет больше унижать меня. Ту, которую ему навязали. Но и у меня есть своя гордость.

— Таня, я в ужасе…

— Охотно верю. Но оставим это, я знаю, что мне делать…

— Ничегошеньки ты не знаешь, и я хочу тебе сказать…

— Спасибо. Я устала и хочу спать.

Татьяна повернулась на бок, и вскоре равномерное дыхание показало, что она спит глубоким сном. Надежда Прохладина со вздохом встала. Теперь она заметила мать и сына, которые тихо подошли к ней.

— Вы здесь? — спросила Надежда шепотом. — Тогда вы знаете, что Татьяна думает о вас. Я полагаю, мы спокойно можем оставить ее одну. Татьяна скоро не проснется.

Выйдя из комнаты, они встретили Максима.

— Как дела у Тани? — робко спросил он.

— Спит, — ответила его мать. — Бедняжка! Как многое ее мучит.

С озабоченным видом Надежда опустилась в кресло. Другие последовали ее примеру. Надежда посмотрела на Павла очень недружелюбно.

— Тетя Надя, что ты так смотришь на меня?

— Ты это заслужил, сын мой. Потому что у тебя, кажется, рыльце в пушку.

— Ну, хорошо. Буду страдать молча.

— Неужели на свете нет ничего, что ты можешь воспринять серьезно? Твоя жена чуть было…

— Не надо, Надя, — торопливо прервала ее Тамара. — Я расскажу тебе обо всем. Тогда ты наверняка не будешь обвинять одного только Павла.

Когда она закончила, Надежда недоуменно покачала головой.

— Подумать только! Как можно было опуститься до нелепости, которая пришла в голову Бархатову? Вынудить детей вступить в брак! До этого еще додуматься надо! Хоть я и предполагала нечто в этом роде, но подробности, если честно, меня убили. Неудивительно, что Татьяна считает себя здесь чужой. В конце концов, в году триста шестьдесят пять дней — это же целая вечность. Ты, Павел, как мужчина, этого не поймешь. Во-первых, струны твоей души не такие тонкие. А во-вторых, ты здесь дома. Но для Татьяны унизительно сознавать, что ее здесь только терпят.

— Я не думаю, что мама или я давали ей повод так думать. Если здесь Татьяна считает себя лишней, это только ее мнение.

— Конечно, Паша. И все же? Вы поженились четыре месяца назад. Впереди у вас еще восемь. Я действительно не знаю, что из всего этого получится.

— Все будет как было, тетя Надя. Татьяна отнюдь не томится в неволе. Напротив, у нее столько свободы, сколько редко бывает у женщины. То, что ей пришло в голову, — всего лишь выдумки.

— Я об этом уже говорила с ней раньше. А что будет, если я возьму ее к себе в Черный Верх?

— Не получится, тетя Надя. Это противоречит завещанию отца. А я должен его выполнить.

— Бедняга! Ну хорошо, ты все выдержишь. Но для Тани это будут черные времена. Теперь ей кажется, что ей угрожают.

— Да что ты говоришь! Пуганая ворона куста боится. Если бы я точно знал, что Ирина действительно оказалась способной на такое…

Тут в комнату влетела Дарья. Она подбежала к Надежде Прохладиной и, рыдая, положила голову ей на колени.

Собравшиеся с испугом посмотрели друг на друга. Надежда обняла дрожащее тело девушки.

— Ну, успокойся, деточка. Что у тебя случилось?

— Ирина… Как можно быть такой испорченной! — всхлипывая, выдавила Дарья. — Если бы Таня… Это безумие!

— Вот и ответ на мой вопрос, — обратилась Надежда к Темляковым. Затем она сказала Дарье:

— Дашенька, Тане уже хорошо. Она теперь спит, а когда проснется, все ужасное будет позади. Именно тебе и надо было оказаться там, когда бедняжка упала в воду. Она чуть не заплатила жизнью за свое желание пройти по прогнившим доскам. Твоя сестра была вне себя, Даша…

Дарья встрепенулась:

— Я лучше знаю…

— Ничего ты не знаешь, деточка. Как и сама Татьяна. А теперь голову выше, высушим слезы! Так. Теперь пусть нервы отдохнут. Слава богу, Таня жива. Все остальное не так уж и важно.

Дарья медленно поднялась и села на ручку кресла. Она прильнула к Надежде, которая заботливо провела пальцами по ее заплаканным глазам. Надежда специально заговорила бодрым тоном, чтобы отвлечь девушку от грустных мыслей.

— А ты, похоже, снова удрала от папы?

— Да. Быть там я хочу с каждым днем все меньше, сорвалось с девичьих губ. Я, конечно, привыкла, что отец обожает Иру. Но сегодня… После того, что случилось… Это зашло слишком далеко. Я больше не хочу их видеть и слышать. И поэтому я здесь. Ты ведь считаешь это правильным, тетя Тамара?

— Само собой разумеется, дитя мое. Я только боюсь, что отец вернет тебя. Ты же знаешь, он не любит, когда ты здесь.

— С вами — другое дело, но не с Таней, Ира все время настраивает отца против меня, не хочет, чтобы я тут бывала…

Зазвонил телефон, и Павел взял трубку.

— Да, Даша здесь, — ответил он.

И вот уже Надежда Прохладина взяла у Павла трубку и безмятежно заговорила:

— Потише, потише, мой дорогой. Или вы хотите порвать мне барабанные перепонки? Именно так, у телефона Надежда Прохладина. К сожалению, Дарья сейчас не может приехать домой, потому что у нее нервный срыв, — дружелюбным тоном солгала она. — По совету врача ей надо обязательно соблюдать покой. Две больные дочери — это уж чересчур. Не правда ли? Поэтому я хочу пожертвовать собой и взять у вас одну из девочек. Я поставлю бедняжку на ноги в Черном Верхе. Согласны?

Через минуту она со смехом положила трубку.

— Должна сказать тебе. Даша, что твой отец способен довольно-таки громко говорить. Ну и как я с ним справилась? Я его перехитрила, не так ли? Остается только спросить, согласна ли ты с тем, что я ему сказала?

— От всего сердца!

— Тогда все в порядке. Если я заберу тебя в Черный Верх, мы уладим и остальное. В конце концов, мне нужна помощница, не правда ли? — Надежда добродушно подмигнула собравшимся. — И, конечно, я буду брать ее с собой в гости. Значит, мы сделаем все для девушки, которая, надеюсь, перестанет демонстрировать нам печальное лицо.

— Мы Дарью вряд ли интересуем, — заметила Тамара. — За последнее время она это показала достаточно ясно. Хотя я и не знаю, чем мы провинились…

— Мамочка, — вступил в разговор Павел, — мы ведь варвары и угнетаем ее любимицу…

— Посмотрите только на этого насмешника! — засмеялась Надежда. — Оставьте девочку в покое, а то она опять повесила головку. Ответь же им, детка.

Дарья, готовая снова расплакаться, взглянула на Тамару, которая с улыбкой обратилась к ней. Она привлекла девушку к себе, нежно провела рукой по ее красному от смущения лицу и спросила мягким голосом:

— Ты действительно думаешь, что только мы виноваты в том, что Татьяна настроена к нам так враждебно?

— После того как узнала все, я так больше не думаю, — тихо ответила Дарья. — Это гордость Татьяны не дает ей сблизиться с вами. Она может быть такой милой, тетя Тамара!

— Что-то мы этого еще не замечали. Мы привыкли к тому, что она считает нас врагами. Мы уже не обращаем на это внимание.

— Ах, тетя Тамара, как все было бы хорошо, если бы…

— Вот именно, «если бы»! Сердцу не прикажешь. Она могла бы доверять нам, но она считает, наверное, что мы этого недостойны. Мы даже не знаем, жива ли ее мать, есть ли у нее братья и сестры…

— Мать умерла, — заговорила Дарья. — Во втором браке выросла только Таня. У ее отца было два сына от первого брака. Татьяна неохотно говорит о своей матери. Со старшим сводным братом она кажется, не ладила, но младшего любит. Судя по фотографиям, которые она мне показывала, жили они очень богато. Больше я ничего не знаю.

— Ну, по крайней мере, хоть что-то, — су хо промолвила Надежда. — Может быть, Татьяна когда-нибудь разговорится, надо только проявить терпение. А теперь я предлагаю поехать домой. Вы согласны с этим, дети мои, вас теперь двое?

Они были согласны.

При расставании Дарья прильнула к Тамаре Темляковой и тихо спросила:

— Ты на меня не сердишься?

— Деточка, я никогда не сердилась на тебя. Меня только обижало, что ты в последнее время стала такой неприступной. Но теперь все должно быть по-старому. Если ты этого захочешь.

— Конечно, хочу, тетя Тамара! Спасибо тебе за доброту.

* * *

На следующий день Тамара Темлякова захотела увидеться с Татьяной, но решила подождать, когда Татьяна выйдет из комнаты.

К обеду она все же вышла — все еще бледная, но в остальном такая же, как и прежде. Она приветствовала мужа и его мать таким ровным голосом, будто вчера ничего не случилось.

— Иди ко мне, Татьяна.

С недовольным видом Татьяна последовала приглашению Темляковой, которая усадила ее рядом с собой на диван и, качая головой, наблюдала, как Татьяна упорно смотрит в пол.

— Что ты за непонятная девочка, Таня? После того что произошло вчера, ты могла бы хоть что-то сказать близким тебе людям.

— Я не знаю, что сказать! — ответила Татьяна таким высокомерным тоном, что лицо Тамары залилось густой краской. Она молча поднялась и прошла в столовую.

Обед также прошел в молчании. Стало очевидно, что Татьяна чувствует себя все еще плохо. Она несколько раз хваталась за край стола, потому что в глазах у нее темнело. Она не замечала взглядов, которыми обменялись мать и сын. По окончании обеда она сразу встала и, покачиваясь, вышла из комнаты.

Павел удержал мать, которая хотела пойти за ней. Когда Татьяна вышла, он сказал:

— Разве тебе не достаточно отпора, который ты получила? Трудно поверить, что ты разрешаешь ей так вести себя.

— Но и ты тоже, Паша, — ответила Тамара, улыбнувшись.

Павел устало отмахнулся.

— Я-то с ее упрямством разберусь, а вот ты — вряд ли. Советую не делать шаги ей навстречу. Ты и так получила от нее достаточно.

— Но она была близка к обмороку, Паша. Ты обязан следить за ней. Ты не хочешь к ней сходить?

— Чтобы постоять перед закрытой дверью? Спасибо!

В своей комнате Татьяна в полном изнеможении упала на диван. Потом она крепко заснула.

К кофе Татьяна проснулась. И в этот момент к ней влетела Дарья. Она обняла Татьяну и прижалась щекой к ее лицу.

— Танечка, как я испугалась за тебя! Ты уже поправилась?

— Я, кажется, чувствую себя лучше, чем ты, — с улыбкой ответила Татьяна. — Во всяком случае, я не дрожу. А вот у тебя, похоже, все еще душа в пятках сидит.

— И есть от чего. Танечка, Ира никогда не была такой плохой. У нее и не было причины быть такой, потому что все шло так, как она хотела. Не бывало, чтобы кто-то сопротивлялся ей. Только когда появилась ты и стала ее вытеснять…

— Даша, когда это я стала вытеснять? — перебила ее Татьяна. — Я не знаю, почему ты защищаешь свою сестру? Я ведь на нее вообще не нападала. Ладно, не будем больше об этом. Тебе тяжело, и мне неприятно. Ты давно здесь?

— Приблизительно полчаса. Подумать только, Таня, я пока остаюсь в Черном Верхе!

Дарья рассказала о вчерашнем телефонном разговоре, не замечая, как неприятно это было Татьяне.

— Я от всей души рада, что ушла из дома, — продолжала говорить она. — Теперь видеть Ирину, на которую отец все равно будет молиться, я просто не смогу. Если бы она по крайней мере раскаивалась в своем поступке! Но она и не думает…

— Даша, ты хотела забыть о нем, — сказала Татьяна. — Ты не отвечаешь за поступки своей сестры.

— А если бы ты не была такой благородной?..

— Стоп, Даша! Это уже фантастика. Для нее я не подхожу. Благородная? Кто вообще благороден? Я наверняка не могу быть такой.

— Но я не знаю за тобой ничего плохого. Только…

— Что только? — стала настаивать Татьяна, когда Дарья смущенно замолчала. — Скажи спокойно и до конца.

— Наверное, это надо сделать… — едва слышно выдавила из себя Дарья. — Видишь ли, с тех пор как ты доверилась мне, я кое-что увидела в другом свете. Потому что вначале я обвиняла только тетю Тамару и Павла. Мне казалось, что они отталкивали тебя. Манеры Павла возмущали меня так же, как и поведение тети Тамары в день вашей свадьбы. Я немедленно встала на твою сторону, считала хорошим и правильным все, что ты делала… Ах, Танечка, о чем говорить? Я прошу тебя только: не будь такой непримиримой и высокомерной…

— Вот и ты нашла у меня уже два порока…

Татьяна поднялась, быстро надела другое платье, освежила лицо, причесалась и подошла к Дарье, которая вопрошающе посмотрела на нее.

— Милая девочка! Ну, пошли…

Татьяна увлекла Дарью за собой, и они спустились вниз, где их уже ждали за кофе.

— А вот и наша Таня! — Надежда Прохладина привлекла Татьяну к себе и обняла. — Дай посмотреть на тебя, дитя. Немного бледная, но в остальном такая, как прежде. Слава богу, что это происшествие не имело серьезных последствий…

— Тетя Надя, пожалуйста… — Татьяна освободилась от ее объятий. — О моей неловкости поговорили уже достаточно.

Татьяна не представляла, какой высокомерной она выглядит сейчас. Она будто не замечала обиженного взгляда Прохладиной. Татьяна заняла место за столом, но участвовать в оживленном разговоре не стала.

После того как собравшиеся взяли сигареты, Татьяна поднялась:

— Прошу прощения, мне нужно уйти.

Дверь за Татьяной закрылась. Она прислонилась к ней спиной и приложила руку к бешено бьющемуся сердцу. Слава богу, кажется, за ней никто не последовал. И все же она помчалась наверх и остановилась только в своей спальне. Потом закрыла дверь на замок, кинулась на постель и заплакала.

Дарья поднялась к Татьяне, но дверь в ее комнату оказалась запертой. Когда она спустилась вниз, ее встретили напряженные взгляды.

Тамара озабоченно спросила:

— Как я вижу, ты ничего не добилась?

— Нет, ничего, — ответила Дарья. — Она закрыла дверь на замок. Я страшно волнуюсь. Павел, ты обязательно должен увидеться с Татьяной.

— Ну, хорошо. — Павел поднялся. — Я сделаю это, хотя, наверное, и я получу от ворот поворот. Плохо ты, Даша, знаешь мою жену.

Он немедленно отправился в комнату супруги.

Дверь оказалась незапертой. Павел хотел войти, но застыл на пороге. Его глазам предстала странная картина: Татьяна стояла на коленях и лихорадочно заталкивала в дорожную сумку книги, бумаги, фотографии. Хотя сумка уже была переполнена, Татьяна хотела втиснуть в нее еще что-то из вороха вещей на полу. Молния на сумке не закрывалась. Татьяна что-то выбрасывала, хватала другие вещи и снова заталкивала их в сумку, либо бросала все и, пряча лицо в ладонях, горько плакала. Насмешливый голос Павла заставил ее в ужасе остановиться.

Татьяна вскочила. Теперь она стояла перед мужем, который, запустив руки в карманы, смотрел на нее и улыбался. Растрепанные светлые кудри и заплаканные глаза придавали лицу Татьяны невероятно нежное выражение.

Павел сказал почти отеческим тоном:

— Ну что ты за глупая девочка! Опять за старое! Только на этот раз все продумала. Подожди, не говори ничего. Судя по глазам, ты рвешься в атаку. Но у меня нет желания сражаться с тобой. В таком состоянии ты не можешь быть сильным соперником. Давай лучше во всем разберемся. Перед людьми, наконец, стыдно. Все и так сплетничают обо мне. Многие давно заметили, что жена веревки из меня вьет. Таня, давай договоримся вот о чем: по истечении срока ты сможешь покинуть Саввину Охоту без меня. Но не раньше. Не пытайся сопротивляться моей просьбе. Иначе это будет приказ.

Татьяна безучастно следила за тем, как он вынимает ее вещи из сумки и раскладывает их на прежние места. Она не помогала ему, но и не препятствовала. Комната начала кружиться у нее перед глазами, и Татьяна инстинктивно вытянула руки. Павел сразу пришел ей на помощь.

— Иди сюда, ложись на диван.

Татьяна безвольно позволила Павлу обнять себя за плечи и уложить на диван. Она уткнулась лицом в подушки и заплакала. Почему? Татьяна и сама не знала. В одно мгновение ей все стало безразлично. Павел уложил ее в постель, и она не сопротивлялась. Татьяна послушно выпила горький напиток, который налил ей Павел. Потом она задремала. Засыпая, она услышала сказанные ей на ухо слова Павла:

— Спи спокойно, Танюша, и забудь свои приду манные обиды.

Татьяне показалось, что чьи-то губы коснулись ее лба. Но это ей, конечно, только померещилось. А может, приснилось. Как и все остальное: нежный голос, заботливость Павла.

Конечно же такой сон растрогал ее. Татьяна блаженно растянулась в постели. Ей стало радостно и легко на сердце, как давно уже не было. Только веки стали такими тяжелыми, что она не могла их поднять.

Через несколько секунд, в течение которых Павел внимательно разглядывал свою супругу, он отошел от постели.

Тамара с нетерпением ждала его внизу.

— Паша, тебя так долго не было, — сказала она с упреком. — Как дела у Татьяны? У тебя такое серьезное лицо.

— Дела у нее идут не особенно хорошо, — ответил Павел. — Ее нервы напряжены, да это и неудивительно. Ведь вчера она чуть не погибла. Ей нужен долгий, глубокий сон. Я дал ей микстуру, надеюсь, это поможет ей встать на ноги. Нам остается только ждать.

* * *

Вероятно, лекарство имело особое действие: Татьяна спала час за часом. Ее дыхание было ровным, на ее спокойном лице лежал отпечаток нежности. Ее сон заботливо охраняли муж и его мать, которых она считала чуть ли не врагами. Снова и снова они подходили к ее постели, и только в полночь Павел прилег на диване, чтобы немедленно встать, если это понадобится.

Он проспал дольше, чем хотел. Он тихо поднялся, подошел к кровати, на которой по-прежнему спокойно спала Татьяна, и вышел из комнаты. Потом он принял душ, надел костюм для конных прогулок и пошел на конюшню.

Павел отправился на прогулку верхом. День наступал погожий — солнце уже пробивалось через тучи. Осень в этом году была солнечной.

С прогулки Павел прискакал домой и сердечно приветствовал мать, которая уже ждала его за завтраком.

— Доброе утро, мама. Хорошо выспалась?

— Более или менее. А ты?

— Великолепно. Татьяна меня ни разу не разбудила. Ты уже ходила к ней?

— Да, она по-прежнему спит. Это меня насторожило, и я позвонила врачу…

— И?

— Он только посмеялся.

— И правильно сделала, мамочка. Если человек спит так глубоко, как Татьяна, он встанет здоровым. А теперь давай позавтракаем, потому что я голоден как волк.

После этого Павел, как и каждое утро, отправился по делам. Незадолго до обеда он вернулся. Павел пошел в спальню к жене, где у окна с вязаньем сидела его мать.

— Татьяна все еще спит? — спросил он негромко.

— Да. Разве это не странно?

Павел пожал плечами, подошел к кровати и внимательно посмотрел на разгоряченное от сна лицо Татьяны.

— Как сурок! — сдержанно рассмеялся он.

Этот смех разбудил Татьяну. Она чуть не открыла глаза, но потом все же передумала.

Ей хотелось подремать еще немного. Она с облегчением отметила, что Павел отошел и сел рядом с матерью. Они начали беседовать вполголоса. Татьяна не слышала, о чем они говорили, да и слышать не хотела.

Такой свежей, свободной и радостной Татьяна давно уже себя не чувствовала. Все, что прежде отравляло ей жизнь, показалось просто смешным. Действительно, в этом доме она слишком уж важничала. Она думала только о себе и настойчиво требовала для себя того, что не давала другим.

Да, это так! Даша правильно сказала.

И Татьяна больше не хотела оставаться такой. Она снова станет беззаботной и радостной. Но в душу она никого не впустит. Она закроет сердце перед всеми — и перед тетей Надей, и перед Дашей тоже. Тогда ей не будут страшны разочарования.

В своих планах Татьяна зашла слишком далеко. В этот момент она услышала, как Тамара сказала:

— Не позвать ли все же врача, Паша?

Татьяна неслышно рассмеялась. Врача? Нет, он ей был не нужен. В том числе и врач для души. Она потянулась, сладко зевнула, и вот уже Павел склонился над ней.

— Слава богу! Наконец-то проснулась! Мама, посмотри, какие у Тани ясные глаза. Даже не надо спрашивать, как она себя чувствует. Правда, Таня?

— Правда! Я долго спала?

— Почти сутки.

— Этого вполне достаточно. — Татьяна улыбнулась Павлу так, что кровь ударила ему в голову. Он видел и раньше эту колдовскую улыбку, но никогда прежде она не была адресована ему. — Мне бы хотелось встать.

— Ты чувствуешь себя достаточно бодро?

— Так бодро, что с удовольствием покаталась бы на машине. Или на лошади.

— Тогда все в порядке! — рассмеялся Павел. — Если ты поторопишься, то успеешь к обеду.

Татьяна вышла к обеду в своем восхитительном светлом наряде из мягкой шерстяной ткани. Блестящие, как тонкий шелк, волнистые волосы обрамляли ее тонкое, гордое лицо с темно-голубыми глазами.

Давно уже не бывало в Саввиной Охоте такого уютного застолья. В отличие от прошлых времен Татьяна не держалась в тени, а оживленно беседовала с Павлом и его матерью.

После обеда Павел спросил ее:

— Ну как, Таня, ты хочешь поездить на Ирме? Или, может быть, просто прогуляемся?

— Да.

— Вместе со мной?

— Пожалуйста.

* * *

Наступил ноябрь, он принес слякоть и непогоду. Но Павел и его жена много гуляли по окрестностям. Как приятно было возвращаться в теплую комнату, где их окружал уют! Теперь в Саввиной Охоте многое изменилось. Татьяна спокойно держалась с матерью и сыном Темляковыми и уступала им почти во всем. И все же было в Татьяне нечто такое, что отдаляло ее от других как стеной.

Ирина Пескова снова приехала в Саввину Охоту после происшествия на лесном озере. Ее приняли так, что Ирина сочла, будто Татьяна ничего не знает о ее поступке.

К Ирине вернулась ее обычная самоуверенность. Ей снова захотелось занять свое место в Саввиной Охоте. Она не замечала, как сдержанно ведут себя Павел и его мать в ее присутствии.

И в Черном Верхе Ирина старалась получить преимущества. С Максимом они, казалось, жили душа в душу. Даже в присутствии посторонних он говорил комплименты по поводу ее внешности, которая за последние недели преобразилась. Ее волосы посветлели, она стала платиновой блондинкой, носила изысканную прическу. На лице Ирины был скромный макияж, а одежду она носила строгую и элегантную. Взгляд своих глаз она считала неотразимым — он должен был изображать нечто среднее между сердечностью и кокетством.

Чаще всего такие взгляды были направлены на Максима. Темляковых это забавляло, Надежда Прохладина беспокоилась, а Дарье все причиняло сердечные муки. В Черном Верхе, где она ни в чем не нуждалась, ей было совсем не так весело, как могло казаться со стороны. Дарья часто бывала в Саввиной Охоте, там о ней заботились, как могли. Все знали, почему девушка грустит, но ничем не могли ей помочь — Максим, казалось, был ослеплен, иначе не позволил бы Ирине обхаживать себя.

Песков по-прежнему обожал свою старшую дочь до безумия. Он был доволен тем, как развиваются ее отношения с Максимом. Ни в коем случае нельзя исключать возможность получить владельца Черного Верха в качестве зятя. И пусть тогда заносчивый Павел Темляков будет счастлив со своей женушкой.

Благодушное настроение, в котором теперь пребывал Песков, позволяло ему даже быть снисходительным к младшей дочери. Ему не очень нравилось, что она практически поселилась в Черном Верхе, но в конце концов на это можно было закрыть глаза.

Песков даже начал замечать «выскочку» Татьяну, потому что она уже не была соперницей Ирины.

Однажды вечером в конце ноября, когда все уютно расположились в Саввиной Охоте у камина, Павел предложил жене отправиться в путешествие.

— Зачем? — удивленно спросила она. — Тебе здесь не нравится?

— Вот так чистосердечное признание, — рассмеялся Павел. — Я предложил это не потому, что мне хочется, а ради тебя. Тебе ведь наверняка скучно здесь, в деревне. К тому же и погода отвратительная.

— А ты думаешь, в других местах дождь идет иначе или гроза другая? — Татьяна улыбнулась мужу. — Живу я здесь или в другом месте — не все ли равно? Кроме того, ты заботишься о развлечениях. Так что мне скучать не приходится. Конные прогулки, автомобиль, гости, театр, концерты… — стала перечислять она, шутливо загибая пальцы. — А зимой еще прогулки на лыжах, катание на санях — разве этого не достаточно?

Павел, смеясь, погрозил ей пальцем:

— Вот что мы взвалили себе на плечи, мамуля. Посмотри, как сладко она улыбается! Тут уж ничего не скажешь.

— Я рада, что Таня хочет остаться, — сказала мать, улыбаясь. — Без вас мне было бы одиноко.

— А мы взяли бы тебя с собой. Не правда ли, Таня?

— Само собой разумеется. Но поезжай лучше без меня. А я останусь здесь и буду охранять дом.

Итак, путешествие не состоялось. Осень и зима пролетели быстро, и, прежде чем обитатели Саввиной Охоты успели опомниться, наступил март.

Однажды к завтраку Татьяна явилась с подснежниками в руках. Она сама выглядела, как весна, когда положила цветы на скатерть.

— Это первые, — сообщила она, садясь к столу. — Другие еще не выбились из-под снега.

Во время завтрака Татьяна весело болтала. Когда Татьяна поела и откинулась на спинку стулу, она встретила испытующий взгляд супруга.

— Что у тебя, Павел? — спросила она.

— Ты поела?

— Да…

— Приятно слышать. А вот это могло бы испортить аппетит.

Павел протянул Татьяне письмо, которое она быстро пробежала глазами. Ее лицо то бледнело, то краснело. Письмо было адресовано Павлу. Написал его адвокат, который в мае прошлого года передал письмо покойного отца Татьяны — то самое письмо, которое так круто изменило ее жизнь.

Адвокат просил Павла Темлякова позаботиться об интересах своей супруги и осуществить окончательное урегулирование дела о наследстве. Самой Татьяне адвокат не мог предложить это сделать. Оба ее сводных брата были в состоянии выплатить причитающуюся ей долю наследства.

— Что нужно этому человеку? — спросила Татьяна, прочитав письмо. — Ему ведь все равно, что произойдет с деньгами.

— Ты вся в этих словах, — сказал снисходительно Павел. — Беззаботна в денежных делах, как ребенок. У тебя есть желание подарить братьям внушительную сумму?

Татьяна стиснула зубы. Было очевидно, что она не хочет посвящать мужа в свои дела. Некоторое время все молчали. Затем Павел небрежно промолвил:

— Татьяна, тебе ничто не поможет. Хочешь ты этого или нет, но тебе придется рассказать мне о семейных делах.

— Я не хочу впутывать тебя, — отчужденно промолвила Татьяна. — Ты мне ничего не должен.

У Павла дернулись уголки рта.

— Вполне откровенно. Но я все равно не отстану. Если сама не скажешь, я все узнаю от адвоката.

Татьяна бросила на мужа такой испуганный взгляд, что он с трудом подавил улыбку. Татьяна попробовала отговорить его.

— Пожалуйста, не надо, Павел…

— Но ты вынуждаешь меня, Таня…

Татьяна смущенно опустила голову и тихо начала свой рассказ:

— Ну, тогда слушай. Моя мать — русская по происхождению — вместе с первым мужем в 70-х годах уехала в Америку. Там у них родились два сына. После того как первый муж матери умер, а меня еще не было, она познакомилась с моим отцом. Она любила его так сильно, что никого не хотела видеть рядом с ним. В своей эгоистической любви она зашла так далеко, что ревновала его даже к работе и все время отвлекала его от дел. Отцу это в конце концов надоело. Семейные скандалы происходили все чаще.

Когда родилась я, ссоры стали постоянными. Мне кажется, что мать ненавидела меня, потому что ревновала отца ко мне. И чем больше она злилась, тем сильнее отец привязывался ко мне. Мать сама страдала от своей болезненной любви. Так что мое детство было отнюдь не розовым. Слава богу, у нас была очень хорошая соседка. Иногда я подолгу жила у нее. Это была мать Боба. И я выросла вместе с ним.

В нашей дружбе часто третьим становился один из моих сводных братьев, который был на шесть лет старше меня. Боб мне нравился, а этот брат — нет.

Когда отец заболел и уже не мог выносить скандальную жизнь в нашем доме, он отправился в Россию и взял меня с собой. Несколько раз в году мы приезжали домой, в Америку, но уже через несколько недель уезжали снова. Постепенно отец свернул свою деятельность и передал все дела старшему приемному сыну. А потом умерла мать. К сожалению, свобода отца продлилась всего два года. Потом он умер. Незадолго до смерти он много говорил о женщине, которую любил, но на которой по каким-то причинам не мог жениться.

Любовь к этой женщине он сохранял всю жизнь и всегда печалился, вспоминая о женщине, которую потерял. Вот и все, Павел.

Когда Татьяна закончила рассказ, несколько мгновений стояла тишина. Потом Павел спросил сдавленным голосом:

— Ты знаешь, кто была эта женщина, Таня?

Встревоженная Татьяна посмотрела на его бледное лицо и беспомощно замотала головой:

— Нет, Павел, ее имя отец никогда не называл.

— Таня, это была моя мать.

Татьяна побледнела и закусила губу. Ее недоумевающий взгляд устремился на Тамару, которая успокаивающе улыбнулась ей.

— Не я, дитя мое. Твой отец любил родную мать Павла.

Татьяне показалось, что крепкий кулак сжал ее сердце. Слезы появились на ее ресницах. Ей было трудно оставаться на месте. Она торопливо встала.

— Простите! Вы должны понять меня. Все было так неожиданно…

Татьяна выбежала из комнаты. Она не останавливалась до тех пор, пока не дошла до конюшни. Помчаться в лес, чтобы собраться с мыслями, метавшимися, как испуганные птицы, — таким было ее самое страстное желание.

* * *

Павел стоял у окна, глядя во двор. Он почувствовал, что мать подошла к нему, но не сдвинулся с места. Они смотрели, как конюх помогал Татьяне садиться в седло, а лицо его при этом светилось от удовольствия.

И тогда Павел заговорил. Сказанное им звучало так горько, что сердце матери сжалось.

— Даже нашего неприветливого старика она совершенно обворожила. Посмотри, какими влюбленными глазами он смотрит на нее. Не пойму я эту женщину… Только что она делала вид, что потрясена, а теперь шутит, будто ничего не произошло. Часто я думаю, что в ней нет ничего серьезного, а потом вижу бездонную глубину. Хотя она кажется открытой и доверчивой, но, если хочешь ухватить ее покрепче, выскальзывает из рук с загадочной улыбкой, которая способна довести до безумия. Все, что ей нравится, она берет, как избалованный ребенок. Она завоевывает людей своими манерами, а когда они в ее руках, отворачивается от них. Даша, например, была для нее забавной игрушкой, которой ей захотелось заняться. Татьяна изменила ее, сделала более тонкой, более привлекательной. А наигравшись, равнодушно поставила в угол. Не открыто конечно, вовсе нет! Но Даша почувствовала это. А я? Лучше уж об этом промолчать. Я просчитался с этим пробным браком. Вначале я был настроен против него. Но потом, когда я увидел Татьяну, меня это заинтересовало. Я хотел поиграть с ней, а теперь она играет со мной. Так мне и надо. Почему я так легкомысленно вел себя? Вот что значит, когда платят той же монетой.

Мать озабоченно слушала сына. Она и представить не могла, что ее рассудительного мальчика, который часто смеялся над любовью, охватит такая сильная страсть. Это было худшее из всего, что могло с ним произойти в этом браке. Потому что в отношениях с Татьяной он вряд ли мог рассчитывать на ответное чувство.

Тамара схватила его бледное лицо руками, и слезы полились по ее щекам.

— Мальчик мой милый, — сказала она дрожащим голосом.

— Я осел, — ответил ей Павел. — Я заболтался и растревожил тебя. Иногда делаешь глупости, а потом самого себя хочется отхлестать по щекам. Но ты же знаешь меня, мама, ничего плохого не случится.

— Все равно мне страшно, сынок.

— Просто смешно. У тебя нет ни малейшего повода для страха.

Павел стер слезы с материнских щек.

— Хорошо, со мной все в порядке, — улыбнулась Павлу мать. Он облегченно вздохнул.

— Ты самая лучшая на свете, мой самый верный и надежный друг. Но, к сожалению, теперь мне надо уйти.

Павел дружелюбно кивнул ей и вышел из комнаты. А мать погрузилась в грустные мысли, в которые постоянно вклинивалось осторожное «А может быть»?

А Татьяна ехала куда глаза глядят. Лесной покой подействовал на нее успокоительно. Неожиданно у нее возникло желание встретиться с тетей Надей — сестрой женщины, которую любил ее отец. Вот почему тетя Надя сразу стала ей такой родной. Может быть, тетя расскажет ей кое-что, о чем она не хотела бы расспрашивать Павла или его мать.

Татьяна пустила лошадь галопом и поскакала в Черный Верх.

Однако там она встретила только Максима. Тот радостно выбежал ей навстречу:

— Таня! Как хорошо, что ты приехала!

— Ты что, один дома?

— Да. Мать в городе, а Даша уехала в Лубяное. Отправилась домой по строгому приказу отца готовить праздник. На днях ему исполняется шестьдесят. Отметить должны с помпой. Заходи, выпьем что-нибудь.

Они расположились в маленькой комнате, в которой семья обычно отдыхала. Но присела только Татьяна — Максим был крайне занят. Он доставал вино, чай, сигареты, варенье, пока Татьяна, рассмеявшись, не заставила его остановиться.

— Да сядь же наконец, заботливый хозяин. Расскажи что-нибудь веселенькое.

— Тогда скажу: «За здоровье!» — Они чокнулись бокалами. — Как дела дома?

— Спасибо, как всегда. Но поскольку мы неожиданно оказались наедине, позволь задать тебе деликатный вопрос. Ты собираешься жениться на Ирине?

От неожиданности Максим поперхнулся вином. Он закашлялся, поставил бокал на стол и изумленно посмотрел на Татьяну.

— Ну, Танечка, с тобой не соскучишься! Позволь задать встречный вопрос: ты что, считаешь меня способным на такое?

— Да, мой дорогой. Ты ухаживаешь за Ириной, это все видят.

— Все видят? Проклятие, ну и влип же я!

Максим стиснул зубы.

— Что делать, Таня?

— Ты говоришь загадками.

— Ты права. — Максим смутился. — Видишь ли, дело в том, что, ухаживая за Ириной, я хотел подразнить другую…

— Ага, теперь кое-что проясняется…

— Не будь такой противной, Таня. По тебе вижу, что все знаешь. Ты не представляешь, какой я дурак…

— Вот именно, — рассмеялась Татьяна. — Ну что ты так на меня смотришь? Съесть хочешь? Соберись с духом и скажи, что тебя мучает…

— Таня, у тебя очень острый язычок. Если и дальше будешь насмешничать, я тебе больше слова не скажу.

— Ну, хорошо, тогда я скажу тебе. Непорядочно с твоей стороны вести такую игру. Ты дал надежду Ирине и отнял надежду у Даши.

Сначала Максим с недоумением посмотрел на нее, а потом восхищенно промолвил:

— Татьяна, а ты ведь умная женщина! Может, дашь мне совет? Я ведь совсем не трус, но ужасно боюсь получить отказ Даши. Она ведь такая холодная.

— Что ты и заслужил, ужасный человек. В качестве наказания стоит оставить тебя с Ириной, но я проявлю доброту. Я советую просто заключить Дашу в свои объятия.

— А ей это понравится? — спросил Максим, затаив дыхание.

— Попытка не пытка.

— Таня! — воскликнул Максим так, что Татьяна вздрогнула. — Дай я тебя поцелую! Вот так! А что будет дальше? Который час? Двенадцатый… Если я потороплюсь, то… Танечка, извини, но я должен тебя выставить.

— Да я сама уйду.

Татьяна удалилась, а Максим пулей помчался в свою комнату. Он как раз примерял костюм, когда вошла Надежда. От удивления она раскрыла рот.

— Ведь уже скоро час. Куда это ты собрался?

— К своей невесте, уважаемая мама.

— Правда? И куда же, позволь узнать?..

— В Лубяное.

— Вот как? А ты знаешь, что платиновые блондинки не в моем вкусе?

— И не в моем, Даша мне милее.

— Твое счастье! — Надежда облегченно вздохнула.

— Мамочка, я слышу, как камень свалился с твоей души. Дай сыну благословение и позволь ему удалиться.

— Сумасшедший мальчишка! — Растроганная Надежда рассмеялась. — Когда это ты прозрел?

— Полчаса назад. Это наша Таня помогла мне.

— Посмотрите только: Таня. Ну, конечно, у нее светлая голова. Иди с богом, великовозрастный балбес. И приведи сюда мое новое дитя: в родном доме ей не сладко.

В Лубяном сам глава семьи встретил жениха. Он давно ждал этого и поэтому не удивился.

— Дорогой мой, я от всего сердца рад вам, как родному сыну, — улыбался Песков. — Мы уже достаточно знаем друг друга, чтобы понять, о чем идет речь. Вы знаете, что мы не богаты. Однако моя дочь обладает качествами, которые могут сделать мужчину счастливым. Она крепко приросла к моему сердцу, так что мне трудно оторвать ее от дома, расстаться с ней. Но вам я спокойно вручаю судьбу своей любимицы…

Максим с трудом сдержал смех. Если глуховатый отец не расслышал имени его невесты, тем хуже для него. И глупое положение, в которое попадет тщеславный старик, будет ему наукой.

Песков с радостью выслушал Максима. Положение семьи Прохладиных было благополучным. Так что теперь можно не сожалеть о Павле. С самодовольным видом он заключил:

— Ну, Максим, тогда мы поладим. Сейчас я позову дочь.

— Надеюсь, Дашу не очень удивит мой приезд.

Максим нарочно произнес имя своей любимой громко и ясно. И теперь его поняли.

Лицо Пескова покраснело. Однако он вовремя опомнился. Не хватало еще, чтобы он показывал свой гнев этому мальчишке! Поэтому Песков ответил почти дружески:

— Ну, девочка кое о чем догадывается. Я немедленно сообщу ей обо всем.

Появление Максима не осталось незамеченным для других обитателей дома. Уже по его нарядному костюму можно было понять, зачем он приехал. Ирину охватило чувство, граничащее с торжеством.

— Вот ты и избавишься от одной дочери, — покровительственно сказала она смущенной матери, которая сидела рядом. — Теперь вам надо позаботиться о муже для Даши.

Даша была рядом. Она сидела, склонив голову над книгой, и едва сумела дрожащей рукой перевернуть страницу, а строчки расплылись перед глазами.

Когда Ирина вышла, бросив на сестру презрительный взгляд, мать уже строила планы на будущее. Наконец-то и для них настанет лучшая жизнь! И за все это они должны быть благодарны Ирине. Хотя и говорят, что материнские глаза прозорливы, Пескова являлась исключением. Ведь она полностью подчинялась мужу, на все смотрела его глазами и чувствовала его сердцем.

Ирина вошла снова — разряженная, как на праздник. От глаз Дарьи не ускользнуло, что Ирина оделась так же, как Татьяна. И правильно сделала. Недаром Татьяна считалась самой элегантной женщиной в их кругу.

— Ну куда там отец пропал? — нетерпеливо произнесла Ирина. — О чем так долго разговаривать?

Наконец показался Песков. Ирина подбежала к нему, но отец отодвинул ее в сторону.

— Не ты, дитя мое. — Отец мрачно рассмеялся. — За тобой этот коварный тип только ухаживал. А в жены выбрал твою сестру, Дарью!

Вначале у Ирины перехватило дыхание. Затем она истерически рассмеялась:

— Ее?! Дашку? Этого глупого котенка? Плохо же ты знаешь Прохладина! Да ты, папа, просто не расслышал!

И прежде чем отец сумел остановить Ирину, она выбежала из комнаты.

И вот Ирина уже стояла перед Максимом. В его глазах застыла насмешка. Сейчас он больше, чем когда бы то ни было, был похож на своего двоюродного брата Павла.

— Очень мило, Ирина, что вы хотите составить мне компанию, пока не придет моя Даша, — обратился к ней Максим с самым невинным видом.

Удар достиг цели. И Максим был этому рад. Он мстил за несправедливость, причиненную Дарье злобной сестрой.

Ирина выскочила из комнаты, дверь с грохотом захлопнулась за ней. Как фурия ворвалась она в комнату, где ее ждали родители и сестра.

— Иди! — гневно прокричала она. — Он действительно выбрал тебя! Интриганка!

Дарья, будто в чем-то виновная, прошла мимо родных.

Подойдя к Максиму, Дарья не решалась взглянуть на него. Девушка не догадывалась, как очаровательна она в своей робости.

— Даша, — волнуясь, произнес Максим, — я хочу только знать: любишь ли ты меня?

Вместо ответа Дарья расплакалась и обняла Максима. Его охватила волна нежности. Дарья робко подняла лицо и скромно посмотрела на Максима.

— Возьми меня с собой, Максим, пожалуйста! Я боюсь здесь оставаться.

Лицо Максима покраснело от гнева:

— Пойди возьми пальто. Я подожду тебя здесь.

Дарья поспешила к родителям, чтобы попрощаться. Но как только она вошла в комнату, отец закричал на нее:

— И тебе не стыдно, Дарья! Стоишь как скромница!

— Да что я сделала, папа?..

— И ты еще спрашиваешь! Ирина только что рассказала мне, как ты оклеветала ее перед Максимом и сама бросилась ему на шею!

— Оставь, папа, — перебила его Ирина. — Сейчас в этом уже нет смысла.

— Действительно, нет смысла в такой чудовищной клевете! — прогремел гневный голос. Все вздрогнули. На пороге стоял Максим. Его глаза горели от гнева.

— Моя невеста — порядочная девушка и не станет бросаться на шею мужчине. А тот, у кого на совести подлые поступки, должен остерегаться оскорблять других людей.

— Я запрещаю! — забушевал было Песков. Но Максим оборвал его на полуслове:

— Посмотрите только на свою любимицу!

И в самом деле, Ирина казалась сумасшедшей. Ее глаза пылали, лицо исказила судорога. Голос Ирины дрожал от ненависти, когда она произнесла:

— Почему бы и моим родителям не узнать, что я в некотором роде играла роль судьбы, когда столкнула вашу красавицу Таню в озеро?

— Ира?!

Мать была близка к обмороку, а отец побледнел, как покойник.

— Девочка, ты сошла с ума! Не позволяй этому человеку клеветать на тебя!

— Стоп! — продолжал Максим. — Попридержите язык, уважаемый папаша. Я бы ничего не сказал о том, что, кроме меня, знают лишь Даша, моя мать и Темляковы. Но меня возмущает ваше поведение. Все! Дарья теперь моя, и горе тому, кто еще раз оскорбит ее!

Максим перевел дух.

— И так, теперь все встало на свои места, — спокойно продолжил он. — Приглашаю вас сегодня после обеда приехать в Черный Верх, где мы устроим небольшой праздник в связи с нашей помолвкой. Даша поедет сейчас со мной. Потому что я не хочу оставлять ее здесь.

И, не обращая внимания на родню Даши, он увлек ее за собой. В машине Даша прижалась к Максиму и горько разрыдалась.

— Слезы? В такой день? — спросил Максим с нежным упреком. — Не сердись на меня! Я должен был прийти на помощь, когда услышал, как на тебя кричат! А твоему отцу не мешало узнать, что говорят о его любимой дочери. Когда-нибудь его слепая любовь должна закончиться.

* * *

Татьяна положила телефонную трубку и, улыбаясь, подошла к Павлу и его матери:

— Максим женится.

Эта новость не вызвала радости, как обычно бывает при таких сообщениях. Павел пробормотал нечто вроде того, что «дуракам закон не писан». Тамара произнесла озабоченно:

— Бедный мальчик. Я бы пожелала ему другую жену.

— А это почему? — невинно спросила Татьяна. — Даша очень милая девушка.

— Даша? — переспросил Павел.

— Вот именно — Даша.

— Тогда другое дело. Мамочка… А, да ты улыбаешься!

— Дети, как я рада! Здорово же Максим поводил всех за нос. Когда будут праздновать помолвку?

— Сегодня. Нас ждут через час.

В Черном Верхе царила суматоха. Сияя от счастья и улыбаясь, Дарья сказала Татьяне:

— Макс рассказал мне, как ты послала его к нам. Танечка, добрая ты моя! — Дарья стремительно обняла Татьяну, а потом тихо спросила: — Ты снова ко мне хорошо относишься?

— Даша! Я всегда к тебе хорошо относилась. Ты моя лучшая подруга, тебе этого достаточно?

— Теперь да.

Родители и сестра невесты приехали позже. Мать казалась тихой и подавленной, отец тоже смотрел невесело. Только Ирина вела себя, как обычно. Но никто не обращал на нее внимания. Да и родителям невесты было легко затеряться в дружеском кругу. Дарья была обходительна с ними, а Максим делал вид, что утренней ссоры вообще не было.

После кофе все постепенно разбились на группки.

Татьяна оживленно беседовала с женихом и невестой. Когда Павел проходил мимо, сидящий в кресле Максим задержал его:

— Иди к нам, братец! Составь компанию.

— Еще чего! Влюбленные жених и невеста всегда кажутся нормальным людям немного смешными.

— Садись, садись! — грозно сказал Максим. — Не порти нам праздник.

Павел уселся в кресло. Он молча слушал оживленную беседу. Его кресло стояло рядом с креслом Татьяны так близко, что ее волосы касались его лица. А когда Татьяна поворачивала голову, она смотрела ему прямо в глаза. И в глазах Павла было выражение, которого она не могла понять.

Внезапно со стороны веранды донесся шум.

— Спокойно! — встал с кресла Максим. Пробираясь между гостями, он поспешил к выходу. Навстречу уже шла мать. На лице Надежды Прохладиной гуляла загадочная улыбка.

— Что там, мама?

— Все в порядке, дети, — сказала Надежда, увлекая за собой Максима и подходя к Даше и супругам Темляковым. — Просто Ирина упала в обморок. Но она уже пришла в себя.

Когда Песковы с удивительно быстро пришедшей в себя Ириной удалились, возмущенный Максим воскликнул:

— Даже помолвку эта размалеванная кукла хотела испортить!

— Максим, опомнись!

— Но ведь это правда, мамочка, — пробормотал Максим. — И все потому, что ей не удалось сыграть главную роль. Поэтому она упала в обморок. Или ты веришь ее притворству?

Нет, никто из присутствующих не верил.

— Кстати, я не рассказал вам о событиях первой половины дня, — продолжил Максим. — Ты позволишь, Даша?

— Пожалуйста. От Темляковых у нас наверняка нет секретов.

Когда Максим закончил свой рассказ, Татьяна, неприятно пораженная, спросила:

— Откуда вы знаете про озеро?

— Из твоею бреда во время болезни, — ответила Надежда Прохладина. — Но достаточно неприятных разговоров. У нас праздник, милые мои!

* * *

Спустя месяц в Черном Верхе с размахом отпраздновали свадьбу. Ирина на нее не явилась. Когда виновники торжества и гости узнали, что у Ирины нервный срыв и она поехала лечиться на курорт, это известие вызвало понимающие улыбки.

А через три дня после этой свадьбы Татьяне исполнилось двадцать два года.

Начинался майский день — настолько хороший, что лучше и представить было невозможно. Мать и сын Темляковы раньше обычного пришли к завтраку.

Ожидая именинницу, они решили просмотреть почту. В почте Татьяны оказались три письма с иностранными марками. Такая же марка была и на письме, которое распечатал Павел. Пока он читал, лицо его выражало то удивление, то досаду, и Тамара в конце концов забеспокоилась. Павел дочитал письмо и молча протянул его матери.

«Здравствуй, дорогой сынок! — с изумлением читала Тамара. — Позволь мне один раз так назвать тебя. Что не дозволено живым, то позволено мертвым. Потому что, когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Я знаю, что ты думаешь обо мне плохо. Человека, который продает своего ребенка, не уважают. Ведь ты наверняка у верен, что таков основной мотив желания соединить тебя с моей дочерью.

Однако на то есть другая причина. Ты, наверное, знаешь, что я любил твою мать. И почему я погасил долги твоего отца, ты тоже можешь понять. Его честное слово я должен был принять, желая сохранить уважение к самому себе. Никогда мне не пришло бы в голову воспользоваться обещанием твоего отца.

Но потом родилась моя дочка Таня, которую я полюбил всем сердцем с первого ее крика. Чем старше становилась она, тем сильнее росло во мне желание выдать ее замуж за молодого человека, мать которого я любил всю жизнь. Наверное, это была легкомысленная игра с судьбой. Но вдруг фортуна улыбнется мне и даст благословение — тебе и моей дочери.

Ты для меня совсем не чужой, Павел. Я следил, как ты рос, как формировался твой характер и твой ум. Я знаю твою благородную натуру и уверен, что моя Таня найдет в тебе опору.

А теперь о ней. Она не поймет, почему отец решился предъявить ей такое требование. Она будет чувствовать себя униженной, оскорбленной в своей гордости — и забаррикадируется от тебя этой гордостью. Годичный срок, который я назначил, скоро пройдет. Этот год будет, вероятно, нелегким для вас обоих. Коса найдет на камень, одна гордость — на другую. Гордость Татьяны победит или сломается. Если случится первое, не удерживай ее, мой родной Павел. Это не принесет вам счастья. Если же она полюбит тебя, а ты — ее, я пожелаю вам всего лучшего на земле, дорогие дети.

Дмитрий Бархатов».

— Павел, мы совсем не так представляли этого человека, — проговорила Тамара растроганным голосом. — Только теперь я правильно поняла Татьяну.

В этот момент вошла Татьяна — прекрасная, как майский день. Когда она приблизилась к Тамаре, та поцеловала ее.

— Сердечно поздравляю с днем рождения, доченька, — взволнованно сказала Тамара. — Пусть бог даст счастье тебе и нам.

— Ты знаешь? — спросила удивленная Татьяна. К радости Тамары, из ее уст соскользнуло неожиданное «ты».

К ним подошел Павел:

— Я тоже поздравляю тебя. — Он поцеловал Татьяну. Но его слова прозвучали холодно.

Однако Татьяна умела владеть собой. Внешне она оставалась спокойной, а на подарки реагировала, как счастливый ребенок.

* * *

Следующие недели прошли для Татьяны в мучениях. Днем она была вынуждена сдерживать себя, а ночью ее одолевали тяжелые мысли, которым она не могла сопротивляться. Татьяна потеряла цветущий вид, казалась усталой и бледной.

А потом настал день, которого она так боялась.

За окнами хлестал дождь.

В голове Татьяны мелькнула безрадостная мысль: такая погода — как раз для прощания. Серым, как небо, лежал перед ней мир. К тому же радиостанция, на которую был настроен приемник в этой комнате, передавал «Реквием» Моцарта.

Татьяне хотелось плакать. Хорошо еще, что Павел выключил приемник. Но гнетущая тишина, которая теперь воцарилась в комнате, была невыносима. Взгляд Татьяны перебегал с мужа на его мать. Оба уткнулись в книги. Как они могут!.. А впрочем, почему бы и нет?

Но день уже кончался, надо было что-то предпринять.

— Павел, — выдавила наконец Татьяна.

Павел оторвался от чтения и посмотрел на жену.

— Что, Таня?..

— Год назад в этот день состоялась наша свадьба.

— Я помню…

Почему он не придет ей на помощь? Почему говорить должна только она? Ведь Павла это касалось так же, как и ее. Разве мало она унижалась? Что Павел ждет от нее? Вероятно, чтобы она ушла. Ведь он выполнил свой долг.

— Я хочу сегодня же покинуть Саввину Охоту.

Павел выпустил книгу из рук:

— Ты знаешь, что делаешь, Татьяна. Я дважды удержал тебя от побега, но тогда я имел на это право, потому что воля твоего отца не была выполнена. Теперь у меня такого права нет. Если тебя ничто не связывает с нами, я не могу и не хочу тебя удерживать.

Павел сохранял внешнее спокойствие, а Татьяна едва сдерживала слезы. Ей казалось, что она пережила все страдания, которые могут выпасть на долю человека. Но сейчас… надо выдержать еще несколько минут, а потом…

Татьяне хватило сил протянуть Павлу руку, которую он вежливо пожал.

Осталось попрощаться с Тамарой, сказать ей последнее «прости». И все будет позади — только горячая, мучительная боль в сердце.

* * *

С тех пор в Саввиной Охоте стало так мрачно, будто солнце обошло стороной этот участок. Все сожалели: было жалко мечты, которая так и не осуществилась, жалко собственной веры в любовь.

Павел находился в подавленном состоянии, он ходил мрачный и неприветливый. Мать тайком плакала: ее мальчик так сильно изменился! Чтобы отвлечься от грустных мыслей, он погрузился в работу. Едва занималось утро, он уже был в седле, а по вечерам допоздна засиживался за письменным столом.

Вот он вошел в комнату и протянул матери письмо:

— Читай!

Тамара торопливо пробежала строчки, в которых Татьяна просила подать на развод и передавала Павлу все полномочия. Под письмом стояла ее девичья фамилия.

— Сынок, может быть, ты все же поговоришь с ней?

Но Павел только отмахнулся.

— Чтобы она снова начала играть со мной?

Бедный мальчик, так его скрутила любовь! Если бы она могла помочь ему? Но как? Написать Татьяне и все выяснить? Может, в ней проснется сочувствие, и она вернется? Но что потом?.. А вдруг станет еще хуже. Павлу нужна любовь, ему нужно счастье, а не сочувствие. Татьяна — опять Татьяна! Вокруг нее вращались все мысли матери и сына.

А что же Татьяна?

Она переживала так же, как Павел Темляков и его мать. Татьяна с нетерпением ждала письма от Павла. Когда же оно наконец пришло, Татьяна с недоумением уставилась на адрес. «Татьяне Бархатовой» — было написано ровным почерком Павла.

А чего она, собственно говоря, хочет? Разве не она подписала письмо девичьей фамилией? Разве не она живет в гостинице под фамилией «Бархатова»? Зачем же тогда плакать?

А может, лучше было остаться в Саввиной Охоте? Просить его…

Но гордость Татьяны тут же взбунтовалась. Она ничего не хочет просить, ей нужна только любовь.

Гордость и чувство любви боролись в ней. И Татьяна не знала, как быть…

Конец ее страданиям положило новое письмо. Татьяна вскрыла его дрожащими руками и прочитала:

«Таня! Вчера мы вернулись из свадебного путешествия. Я потрясена тем, что творится в Саввиной Охоте. Таня, вернись. Павел сильно любит тебя и очень страдает. И ты его тоже любишь. Но гордость мешает тебе сознаться в этом. Если не приедешь, я приеду сама и заберу тебя.

Даша».

Забрать ее? Нет, забирать себя Татьяна не могла позволить никому на свете.

Через два часа она уже сидела в машине и мчалась в Саввину Охоту.

Еще через два часа Татьяна поднялась на крыльцо дома, влетела в комнату и кинулась обнимать Тамару, которая дремала в кресле.

— Мама, я больше не могу жить без вас. Мама, вот я!

Татьяна целовала свекровь, по лицу которой текли слезы радости. Тамара крепко обняла стройную фигурку и спросила доверительно:

— Ты его любишь?

— Да, мамочка, да! Иначе не была бы здесь!

— Таня, наконец-то ты снова у нас. Без тебя жизни нет, гордая, злая девочка. Павел молчит, но я вижу, как он страдает. Скажи ему сама, что любишь, иначе он не поверит…

Раздались тяжелые шаги.

— Ты здесь, мама? — спросил Павел в полумраке.

— Да, сынок.

Вспыхнул свет, и Павел застыл от удивления.

Татьяна стояла перед ним и умоляюще глядела на него. Чувство сильного возмущения, даже гнева охватило Павла. Все, что он вытерпел по вине этой женщины, нашло выход в словах:

— Что ты ищешь здесь? Ты и дальше хочешь играть со мной?..

Но Татьяна не дала ему договорить, ее руки обвили его, а теплая щека прильнула к его щеке. Губы прошептали ему на ухо:

— Я ищу тебя и твою любовь.

— Таня, если ты хочешь продолжать свои непотребные игры…

— Мама, помоги же мне! Он не хочет мне поверить…

— Так скажи ему…

— Я боюсь…

— Вот это правильно! — рассмеялась Тамара от всей души. — Обними же ее, сынок. Не такой уж ты робкий…

Как дуновение утреннего ветра донеслись до ушей Павла слова Татьяны:

— Я люблю тебя…

Но его губы уже закрыли ее уста. Мать тихо вышла из комнаты, а когда она вернулась, ее сердце забилось от радости. Татьяна обняла Тамару.

— Ну, меня очаровывать не надо, — улыбнулась Тамара. — Ты уже давно это сделала. Даже в самых смелых мечтах я не думала, что смогу полюбить кого-то, кроме сына.

Когда после ужина они уединились для разговора, Татьяна сообщила:

— Кстати, на курорте, где я жила последнее время, встретила Ирину Пескову с матерью. Ирина часто появлялась с мужчиной, который почти в два раза старше ее. Говорят, это какой-то нефтяной миллионер.

— Это самое главное для нее, — иронично усмехнулся Павел. — Скоро она выйдет замуж. Полагаю, что родители будут рады избавиться от дочери.

— Бедная Ирина, — усмехнулась Татьяна и спросила. — А это что, Павел?

— Письмо, предназначенное тебе.

Когда она прочитала письмо отца до конца, на ее глазах выступили слезы.

— Папочка!.. Что бы там ни было, мне все равно казалось, что он хотел мне только добра, придумав этот брак. Я поняла это из письма, которое получила в день рождения. Его любовь сквозит в каждой строчке. Даже если бы я отказалась… — Татьяна бросила на Павла хитрый взгляд — … все равно сохранила бы наследство. Он только хотел напугать меня. Завтра я дам прочитать это письмо вам. Вы теперь не думаете о моем отце плохо?..

Мать молча покачала головой, а Павел поцеловал жену.

— Жаль, что я не могу сказать ему, как глубоко его уважаю. Довольна?

Зазвонил телефон и Павел снял трубку:

— Нет, Даша, сегодня мы не сможем приехать. У нас гости. Что ты сказала? Да, желанные. Но это не совсем точно! У нас самая любимая гостья в мире. Она привезла счастье и любовь прямо на дом. Да, ты угадала. Наша Таня.

Павел протянул жене трубку:

— Да, Дашенька, это я, — ответила Татьяна. — Завтра я к тебе приеду.

— Ни слова о моем письме. Таня! — послышался в трубке шепот Даши. — Павел должен верить, что ты вернулась сама…

Вздохнув, Татьяна положила трубку и обняла супруга. Тот ироничным голосом спросил:

— И какие же тайны тебе нашептали, дорогая женушка?

— Тайны любви, — тихо ответила Татьяна. — Потому что Даша любит своего Максима так же, как я тебя.

Павел нежно, как величайшую ценность, поцеловал жену.

Потом Татьяна села за рояль и взяла начальные аккорды Первого концерта Чайковского. Звуки торжествующей жизни, мира, счастья наполнили дом.

Павел неподвижно стоял рядом с женой, музыка овладела им полностью.

На глазах Тамары показались слезы. Одно сердце отыскало другое — что в жизни может быть лучше?..

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg