«По зову сердца»

По зову сердца (fb2) - По зову сердца [Reunited with the Rebel Billionaire] (пер. Екатерина Борисовна Романова) (Байю миллиардеры (Bayou Billionaires - ru) - 3) 589K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кэтрин Манн

Кэтрин Манн По зову сердца

* * *

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Reunited with the Rebel Billionaire

© 2015 by Catherine Mann

«По зову сердца»

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

Глава 1

Фиона Харпер-Рейно уже несколько лет была женой самого сексуального спортсмена года по версии журнала «Америкэн спортс».

Она вышла замуж за звездного куортербека команды «Нью-Орлеанс Харрикейнс» вовсе не из-за его привлекательной внешности. По правде говоря, интеллектуальные способности мужчины всегда имели для нее большую ценность, нежели мускулы. Но когда она увидела Генри Рейно на организованном ею благотворительном мероприятии в галерее искусств, она была заинтригована. Генри продемонстрировал ей свои энциклопедические знания, и она утонула в его удивительных глазах цвета горького шоколада.

Помня о двух своих неудачных помолвках, она поначалу контролировала свое желание, но ее хватило всего на две недели. Их взаимное притяжение было таким сильным, что ему было невозможно противостоять. Страсть лишила их обоих здравого смысла. Они поженились, потому что думали, что она забеременела. Когда у них начались трудные времена, они поняли, что одной лишь страсти для вступления в брак недостаточно. Хрупкая основа, на которой они построили свои отношения, быстро разрушилась.

Через два часа она будет приветствовать представителей новоорлеанской элиты на благотворительном вечере. Деньги, которые ей заплатят за ведение мероприятия, она, как обычно, перечислит в благотворительный фонд. Фиона была как на иголках, и причина этого вовсе не в предстоящем мероприятии. Ее напугал сегодняшний визит к врачу, и она окончательно убедилась в том, что ей нет смысла оставаться женой человека, с которым ее связывает лишь чувство долга.

Включив на телефоне громкую связь, она положила его на старинный комод – один из множества уникальных предметов мебели, которыми был обставлен их с Генри дом в элитном районе Гарден-Дистрикт. Ее взгляд задержался на украшенной стразами рамке с фотографией, на которой были изображены они с Генри. Снимок был сделан во время их поездки в Париж два с лишним года назад. Глядя на их сияющие улыбки, она пришла в замешательство.

Неужели ее жизнь когда-то была такой счастливой? Женщина, смотрящая на нее с фотографии, теперь казалась ей чужой.

Фиона так сосредоточилась на фото, что почти забыла о том, что разговаривает по телефону с Аделаидой, будущей женой Демпси, сводного брата Генри, которая до этого долго работала его личной помощницей. В отличие от Фионы и Генри, эти двое долго присматривались друг к другу.

Тихо вздохнув, Фиона переключила внимание на разговор с будущим членом своей семьи.

Семья.

Фиона рассмеялась про себя. Семья – это близость и сотрудничество, а она чувствует себя одинокой. Казалось бы, для этого нет видимых причин. Семья Рейно огромная, и большая ее часть проживает в Новом Орлеане. Двое братьев ее мужа живут в особняках, находящихся на огромной территории на озере Понтчартрейн, которая принадлежит семье Рейно. Сегодняшнее мероприятие пройдет в главном доме. Там соберутся звезды спорта, популярные артисты и политики. Судя по ее прошлым успехам, ей, скорее всего, удастся собрать достаточно средств для открытия нового приюта для животных.

Фиона опустилась на изящный диванчик в стиле Викторианской эпохи. Натягивая чулок, она слушала, как ее будущая родственница трещит о винах и других напитках, которые будут подаваться во время мероприятия.

Все еще находясь мыслями в прошлом, в котором она влюбилась в Генри Рейно, она натянула второй чулок. Генри не давал ей прохода до тех пор, пока она не поверила ему, когда он сказал, что обожает ее.

Дрожащими руками Фиона поправила резинку чулка и запретила себе вспоминать то время, когда они с Генри были счастливы. Сейчас он оставался с ней лишь из-за состояния ее здоровья. Она уважала его за это, хотя ей было очень больно из-за того, что она потеряла его любовь. Без нее она считала их брак бессмысленным.

– Я очень признательна тебе за твою помощь в подготовке сегодняшнего мероприятия, – сказала она Аделаиде.

– Я рада, что могу тебе помочь. Жаль, что ты нечасто ко мне обращаешься.

– Когда Демпси был твоим боссом, я не хотела тебе навязываться.

Фиона была знакома с Аделаидой несколько лет, но лишь недавно вместе со всеми остальными узнала, что у нее роман с Демпси Рейно.

– Зато теперь, когда мы вот-вот породнимся, ты больше не видишь ничего зазорного в том, чтобы обратиться ко мне за помощью.

– Ой, прости. Я совсем не хотела тебя обидеть.

– Не нужно извиняться, – мягко рассмеялась Аделаида. – Я просто тебя дразнила. Правда, я искренне рада, что могу тебе помочь в хорошем деле. Ты так много занимаешься благотворительностью. Твой пример вдохновляет.

– Если бы ты не помогла мне организовать сегодняшнюю вечеринку, она была бы обречена на провал.

Особняк семьи Рейно на озере Понтчартрейн был гораздо больше дома Фионы и Генри. Они купили свое собственное жилье, чтобы у них была возможность уединиться. Сейчас Фиона была рада, что может побыть одна и настроиться на вечерний прием. После своего визита к доктору она была как на иголках.

– У тебя все в порядке? – В голосе Аделаиды слышалось беспокойство.

Фиона поморщилась. Она не любила лгать, но если бы она сказала, что была сегодня у врача, это вызвало бы множество нежелательных вопросов о ее здоровье.

– Да, Аделаида. Все хорошо.

По крайней мере, она на это надеялась. Доктор сказал, что ей не следует нервничать, но после всего, через что ей пришлось пройти, сохранять спокойствие было сложно.

– Рада это слышать. Я отправлю тебе по электронной почте меню с изменениями.

– С изменениями?

«Этого еще не хватало», – подумала Фиона.

– Мы не смогли достать свежие грибы, поэтому мне пришлось скорректировать меню. Ты просмотришь рецепты?

– Нет, я доверяю твоему опыту и вкусу.

– Если тебе снова понадобится моя помощь, дай мне знать. – Аделаида помедлила, пока не стих чей-то голос и стук шагов рядом с ней. – На работе я чувствую себя абсолютно комфортно, но моя будущая роль супруги Рейно и ответственность, связанная с этим, – это нечто совершенно новое для меня.

Время Фионы в качестве супруги Рейно подходит к концу, но об этом пока никто даже не догадывается.

– Ты настоящий профессионал. Ты можешь поднять любое мероприятие на абсолютно новый уровень. Главное, постарайся занять свою нишу в новой семье. Мужчины Рейно способны проехаться по тебе паровым катком.

Только эти слова слетели с губ Фионы, как остатки ее спокойствия улетучились.

– Фиона? У тебя правда все в порядке?

– Даже не сомневайся. Скоро увидимся. Мне еще нужно одеться. – Она не может вести мероприятие в чулках и нижнем белье. – Еще раз спасибо.

Разорвав соединение, Фиона взяла с кровати сапфирово-синее платье и надела его. Сшитое на заказ, оно плотно облегало ее фигуру и доходило до щиколоток. Блестящие бретельки и пояс отлично сочетались с крупными бриллиантовыми серьгами.

Никто не увидит ее шрамов. Никто, кроме врачей и ее мужа, не знает, что она перенесла двойную мастэктомию, гистерэктомию и несколько реконструктивных операций.

Она решилась на это в надежде предотвратить болезнь, которая унесла жизни ее матери, бабушки и тети. У Фионы никогда не было рака, но с такой плохой генетикой она не могла себе позволить рисковать.

Разгладив несуществующую морщинку на подоле платья, Фиона запретила себе думать о плохом. Доктор сказал ей сегодня, что подозрительное уплотнение, которое он увидел на ее сегодняшней маммограмме, не повод для паники. Что он почти уверен в том, что это просто некроз жировой ткани, но на всякий случай хочет сделать биопсию.

Звук открывающейся двери напугал ее. Корсаж платья упал, и она поспешно подняла его и прижала к груди, хотя прекрасно знала, что всего один человек может войти к ней в комнату без предупреждения.

Ее муж. Самый сексуальный спортсмен Америки.

Руки Генри легли ей на плечи, его теплое дыхание коснулось ее шеи.

– Тебе помочь застегнуть молнию?

* * *

В своей профессии Генри постоянно подвергался риску. Его товарищи по команде, разумеется, делали все возможное, чтобы защитить его от ударов соперников, но он прекрасно понимал, что в каждом матче может получить серьезную травму, которая положит конец его карьере.

Фанаты считали его смелым, спортивные аналитики иногда называли его беспечным, пресса утверждала, что он бесстрашен.

Но все они ошибались.

Страх не покидал его с того дня, когда он узнал от доктора, что Фиона унаследовала злополучный ген, из-за которого все женщины в ее семье умерли от рака. Потрясение было таким сильным, что он не оправился от него до сих пор.

Он положил руки ей на плечи и почувствовал, как она напряглась. С тех пор как их брак начал рушиться, она всякий раз так реагировала на его прикосновения.

– Тебе помочь? – повторил он.

Его взгляд скользнул по ее длинным каштановым кудрям, перевитым блестящей плетеной тесьмой, по изгибу спины и задержался на ягодицах. Ему хотелось их погладить, развернуть ее к себе лицом и поцеловать в губы, но он утратил это право. Она ясно дала ему это понять, когда он попытался к ней прикоснуться после восстановительного периода.

– Да, пожалуйста, – сказала она, нервно обернувшись. Ему было неприятно видеть холодность в ее глазах цвета янтаря. – В последний момент возникла неразбериха с меню, и я немного опаздываю.

– Аделаида сказала, что у тебя возникли какие-то проблемы с машиной, поэтому я вернулся домой пораньше. Но я вижу, что твоя машина стоит в гараже. Что с ней было не так?

– Не имеет значения, – пробормотала она и снова отвернулась.

Это был типичный для Фионы ответ, но, судя по тому, как она поджала губы, она ему солгала.

Вздохнув, Генри обвел взглядом их спальню. Точнее, их бывшую спальню. В последнее время он ночевал в комнате для гостей, чтобы быть подальше от нее. Они даже не могли лежать рядом. А в начале своих отношений они не могли друг на друга наглядеться. Находиться в этой комнате, где они с Фионой были так счастливы, и не прикасаться к ней было невыносимо.

Ему хотелось, чтобы Фиона на него рассчитывала. Хотелось, по крайней мере, быть ей полезным. Но он, похоже, и для этого не был нужен.

– Я могу еще чем-нибудь тебе помочь?

– У меня все под контролем, – произнесла она тоном не терпящим возражений.

– У тебя всегда все под контролем.

Это прозвучало резче, чем он хотел. Черт побери, он старался сдерживаться, но его терпение было не безграничным.

Снова повернувшись к нему лицом, она вскинула подбородок и, едва сдерживая гнев, ответила:

– Не нужно ко мне придираться.

Засунув руки в карманы брюк, Генри пожал плечами:

– Я говорю абсолютно серьезно.

Взгляд Фионы сделался мягче. Глубоко вдохнув, она уставилась на Генри. В открытое окно комнаты вместе с шумом автомобилей проникал легкий бриз. Генри вдруг вспомнил то время, когда они только купили этот дом. Они потратили несколько месяцев на то, чтобы отреставрировать это историческое здание в викторианском стиле, которое сначала было школой, а затем женским монастырем. Они все делали вместе, и им удалось превратить пришедшее в упадок огромное здание в уютный жилой дом.

– Прости. Я не хотела начинать ссору. День был долгий и утомительный. Не знаю, что бы я делала, если бы не помощь Аделаиды. Давай просто проживем этот вечер. С каждым днем нам становится все труднее притворяться, будто у нас все хорошо.

Сегодня она была какой-то взвинченной, но он не мог понять, в чем дело.

– Я тоже не хочу с тобой ссориться. – Он лишь хотел, чтобы все оставалось как есть.

– Раньше ты любил спорить. Причем только со мной. Со всеми остальными ты отлично ладишь. Я никогда этого не понимала.

– В наших с тобой отношениях был огонь.

Их страсть была обжигающей. Они сгорали в ее огне без остатка, и он знал, что сейчас, несмотря ни на что, в остывающих углях еще теплится искорка. Он даже в мыслях не допускал, что все прошло.

– Был, Генри. Об этом я и говорю. Все закончилось, а ты все время ищешь предлог, чтобы отложить последний шаг. Ты должен перестать это делать. – Ее красивые глаза неистово сверкали.

– Я не ищу никаких предлогов. Тебе нужно было восстановиться. Потом мы с тобой договорились, что не будем ничего делать, чтобы не портить начало игрового сезона. Кроме того, скоро свадьба моего брата и…

– Все это предлоги, – перебила его она, убрав за ухо локон, выбившийся из прически. – Развод – это не конец света.

На протяжении долгих месяцев она прилагала все усилия, чтобы никто не видел, какой хаос эмоций скрывается за ее маской внешнего спокойствия. Он восхищался этим. Понимал, что она таким образом справлялась со своими проблемами со здоровьем. Но почему она не позволяла себе принимать помощь от других? Она ясно дала ему понять, что от него ей нет никакого проку, и время от времени возвращалась к разговору о разводе.

– Наша семья находится в центре всеобщего внимания. Если мы с тобой разойдемся, пресса разнесет меня в пух и прах.

Фиона снова отвернулась и, глядя в зеркало, поправила платье.

– Когда ты меня оставишь, никто не будет думать о тебе плохо. Я дам всем понять, что это я подала на развод.

Его щеки вспыхнули от гнева.

– Мне совершенно наплевать на то, что думают обо мне люди.

– Но тебе не наплевать на мнение твоих товарищей по команде. Я понимаю.

Генри понял, куда она клонит. В ее словах был намек на то, что ему наплевать на нее. Это не имело ничего общего с правдой, но она не понимала этого и пыталась увеличить пропасть между ними. Он чувствовал, что ее что-то тревожит, и это серьезно. Он очень хотел ее понять, но не мог.

– Мы опоздаем, – мягко произнес он, желая успокоить Фиону и предотвратить ненужную ссору. Скоро начнется прием, и у него нет времени на то, чтобы с ней препираться.

Больше всего на свете ему хотелось, чтобы их отношения снова стали прежними и им не нужно было притворяться счастливой парой и пытаться сосуществовать под одной крышей. Он хотел, чтобы она смотрела на него, как прежде. Чтобы ее улыбки на вечеринке говорили ему, что ей хочется поскорее остаться с ним наедине. Чтобы в их отношениях все было так же просто, как в те дни, когда они ездили по стране во время игрового сезона и путешествовали по миру по его окончании. Им нравилось как ходить в походы, так и посещать музеи и выставки. Они оба интересовались искусством и историей.

Застегнув молнию, он положил руки ей на плечи и поймал ее взгляд в зеркале. Ее золотистые глаза расширились от желания, и он, обрадованный этим, прошептал:

– Или, может, ты хочешь, чтобы я снова расстегнул тебе платье?

Ее длинные ресницы опустились на мгновение, но затем она снова открыла глаза и, отстранившись, произнесла спокойным деловым тоном:

– Нет, спасибо. Мне нужно собрать средства на строительство нового приюта для животных. После этого мы с тобой продолжим этот разговор и решим, в какой день пойдем к адвокату и подадим документы на расторжение брака.

Глава 2

Фиона теребила кристаллы на своем платье, в то время как Генри мчал их «мазерати» к огромному особняку на холме. Какое-то время они жили в нем. Они с Генри занимали одно крыло, а его брат Жан-Пьер другое. Оба крыла были так велики, что в каждом из них мог четыре раза поместиться дом, в котором она выросла. Надо сказать, ее семья была довольно состоятельной. У отца была собственная бухгалтерская фирма.

Их с Генри медовый месяц был долгим и счастливым. Когда в его конце выяснилось, что она не беременна, они оба расстроились, но тут же начали активно пытаться это исправить. С каждой неудачной беременностью огромный особняк казался ей все более пустым. Она перепробовала множество разных методик лечения, прибегала к экстракорпоральному оплодотворению, но все было тщетно. О некоторых ее выкидышах они не рассказали даже своим родным. Его семья не знала о ее плохой наследственности и всех профилактических и реконструктивных операциях.

После выкидыша во втором триместре, который случился на глазах у свидетелей, Генри купил для них дом в Гарден-Дистрикт, чтобы спрятаться от всеобщего внимания, прикованного к семье Рейно. Их новое жилище находилось в Метайри, престижном северо-западном пригороде Нового Орлеана. От него шла частная дорога к владениям Рейно на озере Понтчартрейн. Вдоль нее росли дубы, с которых свисали длинные гирлянды тилландсий. На мелководье покачивались плоскодонные лодки. Часть длинной пристани спряталась в густом тумане, который часто можно было наблюдать над озером. В новом доме ей жилось не легче. Он был огромным и пустым. Его окружал сад с плодородной почвой и буйной растительностью. Садовникам приходилось работать не жалея сил, чтобы ее укротить.

Фиона посмотрела на своего мужа, который был полностью сосредоточен на извилистой дороге, ведущей к главному дому, где сейчас жил его старший брат Джерве со своей невестой. Они разрешили Фионе устроить там благотворительное мероприятие.

Смокинг от Бриони идеально сидел на крепком, мускулистом теле Генри. Его щеки и квадратный подбородок были гладко выбриты, темные волосы аккуратно причесаны. Его лицо было словно создано для того, чтобы украшать обложки журналов. Фиону по-прежнему влекло к Генри, но с тех пор, как три года назад они бездумно бросились в объятия друг друга, в их отношениях слишком многое изменилось. Она нисколько не жалела о том, что у нее не было пышной свадьбы, но часто спрашивала себя, было бы все по-другому, если бы они не торопили события и лучше друг друга узнали. Если бы они не поженились до того, как у них начались проблемы.

Теперь они никогда уже этого не узнают.

Генри не стал парковаться на стоянке. Вместо этого он заехал в гараж, где уже стояли черный «ренджровер» и «феррари». Боковая часть огромного гаража предназначалась для рекреационных автомобилей. Яхты и гидроциклы находились в лодочном сарае на пристани. Члены этой семьи любили свои скоростные игрушки. Они привыкли жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.

Фиона тяжело сглотнула.

С потерей этой семьи в ее жизни образуется пустота, заполнить которую она не сможет никогда.

– Фиона? – Генри заглушил мотор. – Спасибо, что продолжаешь притворяться на публике счастливой женой. Я знаю, что в последнее время у нас с тобой все было непросто.

– Успех этого мероприятия крайне важен для меня.

– Ну разумеется.

Его губы были плотно сжаты, и она поняла, что задела его своим ответом.

Как они могут быть уверенными, что между ними все кончено, и по-прежнему быть способными причинять друг другу боль неосторожным словом?

– Я благодарна твоей семье, которая сделала это возможным.

Он поправил лацкан смокинга.

– Уверен, что ты знаешь, как организовать мероприятие, которое понравится самой взыскательной публике.

– Сегодня мне очень помогла Аделаида.

– Когда у тебя сломалась машина?

Фиона напряженно кивнула. Ей было неприятно лгать.

Генри протянул руку и убрал за ухо завиток, выбившийся из ее прически.

– Ты великолепно выглядишь.

– Спасибо.

– Есть хоть малейшая возможность, что тебя заинтересует примирительный секс, пусть всего лишь на время?

«Заманчивое предложение», – подумала она, глядя на широкие плечи мужа, а вслух произнесла:

– Нам нужно идти внутрь.

– Разумеется, – ответил он, уставившись на ее губы. – Только знай, что мое предложение остается в силе.

Подмигнув ей, он выбрался из машины, обошел капот и открыл пассажирскую дверцу. При мысли о сексе с ним ее кожу начало покалывать. Раньше им было так хорошо в постели. Страсть, которую они друг к другу испытывали, была подобна урагану.

Изменилось ли это после всех перенесенных ею операций? Проверить это было бы слишком рискованно. Она не готова подвергнуть себя такому большому риску. При одной лишь мысли об этом стало не по себе, но ей пришлось взять себя в руки, поскольку мгновение спустя она поднялась по ступенькам и прошла через боковую дверь в отделанное мрамором фойе. Просторное помещение с высоким потолком и фреской на стене, изображающей охоту на лис, было заполнено людьми. Они разговаривали и смеялись. Музыкант играл на огромном рояле. Одним словом, вечеринка была в полном разгаре.

Когда-то она жила этими вечеринками, но сейчас ей хотелось схватиться за перила и быстро подняться по лестнице, чтобы наблюдать за происходящим с верхней площадки. Вместо этого она крепче сжала руку Генри и начала приветствовать гостей, как делала много раз прежде. Женщины флиртовали с Генри, но, надо отдать ему должное, он никогда не давал Фионе поводов для ревности. Измены отца повлияли на него. Он ясно дал ей понять, что никогда не нарушит клятву супружеской верности. Он не сделал этого, даже когда из их брака ушла любовь.

Нет, она не будет думать об этом сейчас, когда они находятся на публике. Когда на нее рассчитывает слишком много людей. Она взялась за организацию этого мероприятия, чтобы отвлечься от того, что ее брак рушится, но все должно быть на уровне.

Извинившись перед гостями, Фиона подошла к столику с сувенирами. Это были бирюзовые коробочки с серебристыми надписями «Любовь с первого „гав“», перевязанные черными и белыми ленточками. Она взяла коробочку с белой ленточкой, открыла ее и довольно улыбнулась при виде сережек в виде следов собачьих лап. Закрыв коробочку и завязав бант, она вернула ее на место и взяла другую, с черной ленточкой. Внутри оказался зажим для галстука в том же стиле, что и серьги. Подарки получились даже красивее, чем она предполагала.

Фиона перевела взгляд с коробочек на собак из спасательной службы. Они сидели смирно и смотрели на всех своими умными золотисто-карими глазами.

Затем она переключила внимание на зону столовой, где гости активно накладывали себе на тарелки рулетики с крабовым мясом и шпажки с куриными шашлыками.

Убедившись, что здесь все в полном порядке, она прошла в зону отдыха с баром, из окон которой открывался вид на бассейн и прилегающую к нему территорию. Фиона с улыбкой посмотрела на домик для собак, обвитый гирляндами из электрических лампочек, который был уменьшенной копией особняка Рейно. После сегодняшнего мероприятия он будет перевезен в приют для животных. Сейчас он освещал территорию, и в нем стояли расписанные вручную миски с водой. Собаки из приюта, которых привезли на сегодняшнее мероприятие, пользовались вниманием гостей. Маленький коротконогий терьер растянулся на коленях миссис Денизы. Под стулом Джека Рэни спала лохматая рыжая дворняга.

Со стороны все выглядело так, словно все было в порядке. Но Фиона по собственному опыту знала, что между видимостью и реальностью может существовать огромная пропасть.

Ее охватила печаль. Взяв с ближайшего столика с напитками стакан воды, она продолжила проверять, все ли в порядке. Активность помогает отвлечься. Чем больше она будет занята, тем меньше времени у нее останется для переживаний.

Выйдя на дощатый настил у бассейна, Фиона увидели двух своих любимых игроков из команды Генри – нападающего Уэйда по прозвищу Джокер и мощного защитника Фредди, которого все называли Товарняк. Эти двое не только активно занимались благотворительностью, но и всегда веселили Фиону. Оба всегда источали жизнерадостность и энергию. Джокер красовался в элегантном черном костюме с ярким галстуком, на котором были изображены следы собачьих лап. Они с Товарняком фотографировались с двумя собаками из приюта.

Напротив них находились два представителя техасской ветви клана Рейно – кузены Генри. Отношения между двумя ветвями были довольно напряженными, но когда кто-то из огромной семьи Рейно нуждался в помощи или устраивал важное мероприятие, разногласия забывались и все собирались вместе. Брант Рейно играл за «Харрикейнс», поэтому он часто виделся со своими кузенами из Луизианы. Сейчас техасцы о чем-то беседовали с пожилым сенатором. В петлице на лацкане у Бранта, как обычно, был бутон чайной розы. Сегодня все Рейно собрались, чтобы поддержать новый благотворительный проект Фионы. Когда она разведется с Генри, ей будет не хватать его семьи.

Садовые фонари освещали клумбы и статуи. Как и следовало ожидать, беседка с каменным очагом, в котором уже горел огонь, и каменными сиденьями, покрытыми мягкими подушками, не была пуста. В ней находились братья Рейно.

Фионе всегда нравилось наблюдать за тем, как братья задирают друг друга. Несомненно, это свидетельствовало о любви, но также у каждого из них было врожденное чувство соперничества.

Все братья Рейно были высокими, атлетически сложенными красавцами с карими глазами и густыми темными волосами. Джерве, Генри и Жан-Пьер были родными братьями, а Демпси появился на свет в результате одного из многочисленных романов их отца.

Джерве, старший и самый серьезный из братьев, отлично справлялся с ролью вожака стаи. Его невеста Эрика, положив ладонь ему на руку, принимала участие в общем разговоре. Бриллиантовое кольцо, которое подарил ей Джерве на помолвку, блестело в свете костра. Глядя на утонченную принцессу Эрику, было невозможно предположить, что она служила в вооруженных силах своей родной страны. Слева от Джерве стоял Демпси со значком клуба «Харрикейнс» на лацкане смокинга. Он обнимал за талию Аделаиду, которая много лет проработала с ним бок о бок, прежде чем стать его невестой.

Фиона говорила себе, что ей повезло, что не нужно работать. Что благодаря ее бескорыстной филантропической деятельности мир становится немного лучше. Кроме того, отсутствие необходимости постоянно ходить на работу позволяло ей путешествовать вместе с мужем. Во время этих поездок она занималась организацией досуга родственников других футболистов, которые также всюду ездили вместе с командой в течение игрового сезона.

Фиона огляделась по сторонам и пришла к выводу, что справилась со своей сегодняшней задачей на все сто. Должно быть, она производит впечатление счастливого человека, живущего полной жизнью. Разумеется, это была лишь видимость. Она не могла себя заставить заняться сексом со своим мужем. После многочисленных консультаций со специалистами она была абсолютно уверена в том, что хирургическое вмешательство было правильным решением. Ее муж поддержал его, и все же пропасть между ними с каждым днем становилась все больше. Это свидетельствовало о том, что они плохо знали друг друга. Что отношения, основанные лишь на сексуальном влечении и любви к искусству, не могут быть прочными.

Теперь, когда безрассудная страсть прошла, один лишь общий интерес к художественным выставкам не сможет удержать их вместе. Их брак рушится, и после ее сегодняшнего визита к врачу мысль о том, что Генри остается ее мужем лишь из сочувствия, становилась еще более невыносимой.

Генри пребывал в подавленном настроении, несмотря на то, что братья и кузены остроумно подтрунивали над ним из-за его недавней потери мяча при передаче назад. Он беспрестанно думал о разводе, на котором настаивала его жена.

Он не из тех, кто пасует перед трудностями. Он по-прежнему желает свою жену и не намерен так легко сдаваться.

Его взгляд скользнул по толпе у бассейна и задержался на Фионе. Любуясь ее соблазнительными формами, обтянутыми элегантным платьем, он вспомнил, как в паху у него вспыхнул огонь желания, когда он застегивал ей молнию.

Она улыбнулась своему собеседнику. Генри не узнал его, поскольку мужчина стоял к нему спиной. Затем Фиона кивнула и ушла. Мужчина повернулся, и внутри у Генри все оборвалось. Он знал этого человека. У его коллеги наблюдалась Фиона до всех своих операций.

Охваченный страхом, Генри направился сквозь толпу к своей жене.

– Генри…

Он схватил ее за руку и повел в сторону озера Понтчартрейн.

– Здесь нас никто не услышит.

Темная гладь озера была усеяна светящимися точками – огнями яхт и моторных лодок. По берегу прогуливались пары. Генри открыл дверь лодочного сарая и шагнул внутрь. Там стояла лодка, которую он подарил Фионе в самом начале их брака, когда счастье казалось безграничным. Через окна в помещение проникал лунный свет, и Генри прочитал на ее лице возмущение и замешательство.

– Не хочешь мне сказать, зачем притащил меня сюда? – произнесла Фиона с едва скрываемым раздражением.

Генри схватил ее за плечи:

– Ты в порядке?

– Почему ты спрашиваешь?

– Я видел, как ты разговаривала с доктором Карлсоном.

Он заглянул в ее глаза и попытался прочитать их выражение. В них промелькнуло что-то, очень похожее на страх, затем она поспешно отвела взгляд, прикусила на мгновение губу и, уставившись в пол, ответила:

– Он попросил меня помочь организовать благотворительный вечер с целью собрать средства на открытие детского онкологического отделения в одной из городских клиник. У человека, который начал этим заниматься, случился сердечный приступ, и кто-то должен его заменить.

Это прозвучало правдоподобно, но почему она отвернулась?

– Ты уверена, что это все?

– Что ты имеешь в виду? – произнесла она после более долгой, чем нужно, паузы.

Его снова охватил страх.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Я имею в виду твое здоровье. С тобой все в порядке? Если что-то не так, знай, что я всегда рядом. Если тебе что-нибудь нужно, просто скажи.

Фиона зажмурилась, покачала головой, но по ее щекам потекли слезы. Генри протянул руку и смахнул их дрожащими пальцами.

– Боже мой, Фиона… – Он тяжело сглотнул. – У тебя…

Она прикоснулась к его губам пальцами.

– Не нужно обо мне беспокоиться. Я в порядке. Спасибо за заботу, но у тебя нет причин чувствовать себя чем-то мне обязанным.

– Обязанным? – Он поцеловал ее руку. – Ты моя жена, и я несу за тебя ответственность.

– Пожалуйста, Генри. – Взяв обе его руки в свои, она убрала их от своего лица и на мгновение сжала, прежде чем отпустить. – Ты хороший человек. Я никогда в этом не сомневалась. Сейчас нам обоим нелегко. Давай не будет все усложнять спорами. Давай просто вернемся на вечеринку.

Он не собирался так легко уступать.

– Над чем ты так весело смеялась, когда разговаривала с доктором? Может, поделишься со мной шуткой? Сейчас нам не помешает разрядить обстановку.

– Никакой шутки не было, – вздохнула она, встретившись с ним взглядом. – Просто ситуация показалась мне забавной.

– Тогда что ты скрываешь?

– Генри. – Фиона снова закусила губу и отвела взгляд. – Он пригласил меня пропустить по стаканчику и обсудить будущее мероприятие.

Генри охватил сильный гнев.

– Пропустить по стаканчику? Я так понимаю, это было приглашение на свидание, и обсуждение мероприятия лишь повод снова с тобой встретиться?

Еще щеки вспыхнули.

– Думаю, он хотел как встретиться со мной, так и обсудить подготовку к мероприятию, – сказала она, поправляя волосы.

Генри с трудом заставил себя сохранять спокойствие.

– И что ты ответила?

Ее глаза неистово сверкнули.

– Разумеется, я напомнила ему, что я замужняя женщина.

– Очевидно, для него это не проблема. Не сомневаюсь, что он видел кольцо на твоем безымянном пальце.

Она пожала плечами, и ее крупные серьги закачались.

– И это нисколько его не беспокоило.

Генри повернулся лицом к двери. Он был готов вернуться на вечеринку, схватить доктора Карлсона за воротник и швырнуть его в бассейн.

Фиона положила ладонь ему на плечо:

– Не надо, Генри. Он упомянул, что слышал о том, что мы с тобой расходимся. Он подумал, что я уже свободна.

Его первоначальный страх вернулся.

– Как он мог это услышать? Ты была в клинике, где он работает?

Она тяжело сглотнула:

– Похоже, ты забыл, что его брат наш адвокат.

– Уже нет.

– Знаешь, я тоже думаю, что у нас должны быть разные адвокаты, – сказала она, разглядывая свой безупречный французский маникюр.

Этот разговор пошел совсем не в том направлении. Генри просто хотел привести Фиону сюда и убедить ее заняться с ним сексом, наплевав на прошлое и будущее.

– Сейчас не время говорить о наших адвокатах. Наслаждайся вечеринкой и своим успехом. – Взяв в ладони ее лицо, он провел большими пальцами по ее щекам, приблизился к ней и почувствовал жар, исходящий от ее гибкого, стройного тела. – Сегодня ты собрала много средств для собачьего приюта. Их хватит на строительство нового здания. Давай это отпразднуем.

Она качнулась в его сторону, словно тоже почувствовала сексуальное притяжение. Ее взгляд опустился, медленно скользнул по его телу и снова поднялся на его лицо. Ее губы были слегка приоткрыты, в глубине глаз все еще теплились искры былой страсти.

Неожиданно Фиона отстранилась и схватилась за дверную ручку.

– Получать удовольствие? – Она покачала головой. – Не думаю, что это возможно. В моей жизни остается еще слишком много неясностей, и я сейчас могу думать лишь о том, как навести в ней порядок.

С этими словами она открыла дверь и пошла назад к дому. Генри растерянно смотрел ей вслед.

Фиона не могла вернуться на вечеринку, когда в ее душе бушевал ураган эмоций. Она не ожидала, что ее короткий разговор с Томом Карлсоном приведет к стычке с мужем. Том увидел ее сегодня днем в клинике и пригласил на свидание. Она ему отказала. Ее жизнь и без того была слишком сложной. Ей хотелось спокойствия, поэтому она поставила на поднос два стакана мятного чая со льдом и тарелку с креветками в кляре и пошла наверх в комнату дедушки Леона. Он страдал от болезни Альцгеймера, и за ним было необходимо круглосуточно присматривать.

Его ночная сиделка, миловидная брюнетка лет тридцати пяти, читала книгу в комнате, смежной с его спальней. Услышав шаги, она подняла глаза на Фиону и отложила книгу в сторону.

– Добрый вечер, миссис Рейно. Мистер Леон любуется звездами с балкона.

Балкон застеклили, чтобы дедушка не попытался спуститься вниз, как уже было однажды.

– Можете сходить на вечеринку, пока я навещаю дедушку, – сказала Фиона.

– Спасибо. В таком случае я пойду перекушу. Я вернусь через полчаса, если вы не против.

– Не торопитесь. Расслабьтесь и поешьте как следует.

Фиона любила дедушку Леона и старалась почаще его навещать, понимая, что у них остается все меньше времени. Болезнь дедушки прогрессирует, а Фиона скоро перестанет быть членом семьи Рейно. При этой мысли ее сердце болезненно сжалось.

Выйдя на балкон, она поставила поднос на кованый столик:

– Дедушка Леон, я принесла тебе перекусить.

Пожилой мужчина с густыми седыми волосами повернулся:

– Мои внуки больше не зовут меня на вечеринки. Наверное, они боятся, что я скажу что-нибудь не то.

– Мы все очень тебя любим. Мы просто не хотим, чтобы ты испытывал смущение. Мне жаль, что ты больше не можешь веселиться вместе со всеми.

– Ты не виновата в том, что моя память меня подводит. Я знаю, что мальчики просто пытаются защитить мою гордость и оградить меня от лишних переживаний. – Наколов на вилку креветку, он с благодарностью посмотрел на Фиону: – Отличная еда. Обычно на вечеринках подают бестолковые маленькие канапе.

– Сегодня они тоже есть, но я знаю твои предпочтения и принесла тебе то, что ты любишь.

– И я благодарен тебе за это. Вкусовые ощущения – это единственное, что меня пока еще не подводит, – улыбнулся он, поглощая креветки одну за другой. – Ты всегда была внимательной девочкой. Мне будет тебя не хватать.

Внутри у нее все упало. Что он имеет в виду? Не мог же он догадаться о том, что они с Генри собираются развестись.

– Дедушка Леон, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Он постучал пальцем себе по виску.

– Когда болезнь полностью завладеет моим разумом. Даже когда он затуманивается, я ощущаю чувство потери. Они здесь. – Он похлопал себя ладонью по груди. – Люди, которые мне дороги. Но я часто не могу вспомнить, кто кем мне приходится.

Фиона не знала, что на это ответить, поэтому просто взяла его руку и крепко сжала.

– Я люблю тебя, дедушка Леон, и никогда тебя не забуду.

– Я тоже тебя люблю, моя дорогая сестренка.

К ее глазам подступили слезы, и она часто заморгала, чтобы их сдержать. Ей уже не следовало удивляться тому, что он принял ее за другого человека, но она все равно всякий раз испытывала небольшое потрясение.

– Тебе принести добавки, дедушка?

– Добавки? – Он тупо посмотрел на нее, затем перевел взгляд на свою пустую тарелку. – Что повар приготовил сегодня на ужин?

Фиона на мгновение пришла в замешательство, но затем поняла, что его спокойствие важнее, чем фактические подробности.

– В сегодняшнем меню есть твои любимые блюда.

Улыбнувшись, он протянул ей тарелку:

– Раз так, неси. А на десерт у нас торт со взбитыми сливками?

– Конечно.

– Его тоже неси.

Вспомнит ли он, что она уже была у него, когда она вернется с едой? В любом случае она постарается вести себя непринужденно и наслаждаться драгоценными минутами общения с ним.

Захотят ли родные Генри ее видеть, когда узнают об их разрыве? Если да, то сможет ли она сохранять самообладание, когда будет сюда приходить? Поначалу боль будет сильной, а затем?

Нет, она может думать о будущем. С того дня, когда она узнала о своей плохой наследственности, она запрещала себе строить планы на годы вперед из страха, что никакого будущего у нее нет. После ее сегодняшнего визита к доктору этот страх усилился.

Глава 3

Проголодавшись, Генри открыл дверцу огромного холодильника. Было три часа ночи, но ждать до рассвета он не мог. Еда на вечеринке была очень вкусной, но организму спортсмена нужна калорийная пища, а не легкие закуски. Во время игрового сезона физическая нагрузка будет запредельной, и ему необходимо набраться сил.

Достав картонную коробку с яйцами, он положил ее на рабочую поверхность из гранита. Его мысли снова вернулись к благотворительному вечеру. Все прошло более чем удачно. Фионе удалось собрать сумму, которой хватит на строительство нового здания приюта. Его жена справилась со своей задачей, и он очень ею гордился. Несмотря на все их разногласия, он по-прежнему ею восхищался. Когда прибыла бригада уборщиков, он практически силой ее увел. Она хотела лично убедиться, что они сделают все как надо, но он сказал, что их проконтролирует кто-нибудь из домашнего персонала.

Когда они с Фионой вернулись к себе домой, она, разумеется, сразу ушла в свою комнату. В последнее время это вошло у нее в привычку.

Открыв шкафчик, Генри достал сковороду, налил в нее немного оливкового масла, поставил ее на плиту и включил конфорку. Когда масло зашипело, он разбил на сковороду два яйца.

Ему нравилось готовить для себя и для Фионы. Они много времени проводили на кухне. Именно по этой причине они потратили так много времени на ее обстановку. Они вместе ходили по дорогим антикварным магазинам во Французском квартале в поисках красивой мебели и предметов интерьера. Одним из таких предметов были большие настенные часы с замысловатым орнаментом на корпусе. Он напоминал им обоим об Ирландии, одной из первых стран, которую они посетили вместе. Интерьер кухни не был выдержан в едином стиле, но предметы прекрасно дополняли друг друга, создавая единое гармоничное пространство.

Вздохнув, Генри выключил конфорку и переложил яичницу на тарелку. Достав из ящика вилку, он взял тарелку, перешел в столовую и сел во главе длинного стола из вишневого дерева, купленного специально для того, чтобы собираться за ним всей семьей. Над буфетом, в котором Фиона хранила начищенное до блеска столовое серебро, висело зеркало в позолоченной раме.

Они с Фионой вместе занимались обустройством своего гнездышка, но, когда они расстанутся, ему придется покинуть этот дом и вернуться в особняк на озере Понтчартрейн. Он любил своих братьев, но его дом был теперь здесь, в сердце Нового Орлеана.

Сидеть в одиночку за большим столом было невыносимо, поэтому он поднялся, взял тарелку с остатками яичницы и подошел к окну.

Его в очередной раз поразил контраст между историческими и современными зданиями. Новый Орлеан был словно мостом между мирами и культурами. Сквозь пелену облаков, затянувшую предрассветное небо, едва проглядывала луна. Генри вырос в Техасе, но ему нравился Новый Орлеан с его частыми переменами погоды. Этот город, ставший ему новым домом, подходил ему по духу.

Он думал, что его жизнь сложилась. У него была не только завидная карьера, но и прекрасная жена, разделяющая его любовь к живописи и джазу – музыке, которая, по его мнению, способна проникнуть в душу самого черствого человека. Братья смеялись над ним, когда он говорил подобные вещи, называли его сентиментальным слабаком, но Фиона всегда его поддерживала. Именно по этой причине ему было так больно, когда она сказала, что они не знают друг друга и у них нет ничего общего. Она приуменьшила значимость того, что они создали вместе. В довершение всего его чертовски злило то, что к Фионе на вечеринке подходили другие мужчины. Они словно чувствовали, что она вот-вот будет свободна, хотя ни она, ни Генри никому не рассказывали о своих проблемах.

Генри привык к тому, что мужчины обращают внимание на его жену. Это естественно, поскольку она очень красивая женщина. Обычно она сопровождала его во время поездок, но, даже когда они не были вместе, они доверяли друг другу. Мысль о том, что она может найти себе другого мужчину, отравляла душу. Генри не считал себя ревнивым, но, черт побери, он не был готов отказаться от нее и отдать ее другому мужчине.

Он сам не заметил, как поднялся по лестнице и оказался рядом с комнатой Фионы. Дверь была наполовину открыта, и это его удивило. Обычно она закрывала дверь, словно хотела таким образом отгородиться от него. Почему она не сделала этого сегодня?

Охваченный любопытством, он заглянул в комнату.

Фиона лежала на диване в позе зародыша. Его удивило, что на ней по-прежнему было то же платье, в котором она была на вечеринке. Туфли валялись на полу, волосы были растрепаны. На мгновение ему показалось, что его жена спит, но затем он понял, что она плачет.

В последнее время она вела себя сдержанно, и этот неожиданный выплеск эмоций сбил его с толку. Ему было больно видеть ее слезы. Они вызывали у него чувство растерянности и беспомощности.

Однажды в детстве Генри, войдя в комнату своей матери, застал ее в слезах. Она плакала из-за окончания своей карьеры модели и очередной измены мужа. Хотя она была не самой внимательной и заботливой матерью, Генри очень ее любил. Его сердце разрывалось от сочувствия, но он ничем не мог ей помочь.

Сейчас он чувствовал себя таким же беспомощным, как и тогда.

– Фиона? – тихо позвал он, войдя в комнату.

Вздрогнув, она приняла сидячее положение и вытерла слезы тыльной стороной ладони, размазав тушь по лицу.

– Генри, мне не надо помогать расстегивать молнию.

– Я шел в свою комнату и услышал, как ты плачешь. – Он подошел ближе. – Ты в порядке?

– Нет, не в порядке, – произнесла она дрожащим голосом, спустив ноги на мягкий персидский ковер.

Сегодня она была другой. Такой ранимой и открытой он ее давно не видел. Она словно ждала от него поддержки, несмотря на все их разногласия. Это означало, что их брак был небезнадежен и его все еще можно было спасти.

Впервые за долгое время она была готова с ним разговаривать, и он не намерен упускать возможность узнать, что творится у нее в душе.

– Появляться вместе на публике и притворяться счастливой парой становится все сложнее. Я это понимаю. Тебя ведь это беспокоит, не так ли?

– Конечно, это, – слишком поспешно ответила она.

– Почему-то я тебе не верю. Прежде у нас не было проблем с доверием.

– Легко доверять, когда не знаешь человека хорошо. Когда вы не лезете друг другу в душу. – Это прозвучало как строчки из хорошо отрепетированной роли.

Генри прислонился к мраморной каминной полке.

– Тебе придется объяснить мне, что это значит, потому что я по-прежнему не понимаю, что у нас пошло не так.

Вздохнув, она натянула на колени подол платья.

– Мы не говорили о важных вещах. О том, что бы мы делали, если бы не смогли завести детей. О том, что бы в этом случае нас связывало, кроме секса.

– Для тебя смысл секса был лишь в продолжении рода? Ты поэтому меня отталкиваешь после операций?

Когда после генетических тестов доктор порекомендовал Фионе сделать профилактические операции, Генри, конечно, расстроило то, что в результате она не сможет родить ему ребенка, но все же на первом месте для него были жизнь и здоровье его жены.

– Ты знаешь, что я готов быть рядом с тобой, несмотря ни на что. Я не брошу тебя, когда ты во мне нуждаешься.

Выражение ее лица снова стало отчужденным, во взгляде больше не читалось никаких эмоций.

– Мы уже это обсуждали. Мы не можем иметь детей, и нас ничто друг с другом не связывает.

А как же страсть? Общие интересы? Несколько лет, прожитых вместе? Она не может так легко сбросить все это со счетов.

– Ты все еще против усыновления?

Его это приводило в замешательство, поскольку ее отец был усыновлен. Но всякий раз, когда Генри затрагивал эту тему, Фиона уходила в себя.

– Я против того, чтобы муж оставался со мной только ради ребенка или из жалости. – Вскочив на ноги, она смерила его холодным взглядом. – Давай прекратим этот разговор, черт побери.

Что она думает? Что он остался с ней лишь из-за ее предрасположенности к раку? Разумеется, он бы не бросил женщину, унаследовавшую от матери ген смертельной болезни, но это была не единственная причина, по которой он не хотел разрывать отношения с Фионой. Все было намного сложнее.

Генри быстро подошел к ней и схватил ее за плечи:

– Ты как-то сказала, что мы мало друг с другом разговаривали. Давай поговорим сейчас. Начинай. Я тебя внимательно слушаю.

Генри нужно было, чтобы она рассказала ему, что ее тревожит. Он хотел как можно скорее уладить все разногласия между ними, потому что дорожил их отношениями.

Даже сейчас, когда макияж размазался по лицу, а волосы растрепались, она была очень красива. Жар, исходящий от ее кожи, обжигал его пальцы. Генри по-прежнему ее желал, несмотря ни на что. Ему хотелось поднять Фиону и отнести на кровать. Кровать, которая была их брачным ложем до того, как она, вернувшись из европейской клиники после операций, выселила его в другую комнату. Она сказала, что ее швы все еще болят, и она боится, что он может ночью ее задеть. Но с течением времени ничего не изменилось. Они по-прежнему ночевали в разных комнатах. Фиона ни разу даже не намекнула на то, что готова снова делить с ним постель. Генри на этом не настаивал. Он боялся, что может что-то сказать или сделать не так, пока она находится в уязвимом состоянии, поэтому обращался с ней весьма деликатно. Узнав, что их адвокат составляет документы на развод, он испытал потрясение.

Он устал ждать. Он всегда был человеком действия.

После небольшого промедления Фиона сбросила его руки со своих плеч.

– Даже если мы сейчас поговорим, это не изменит моего решения. Я все равно с тобой разведусь. Ты должен себе это уяснить.

– В таком случае давай поговорим, чтобы на душе у нас обоих было спокойно, когда мы разойдемся.

Прикусив губу, она внимательно посмотрела на него, затем кивнула:

– Говори.

Сев на диван, он взял ее за руку и слегка притянул к себе. Немного помедлив, она начала садиться. В последний момент он передвинулся, и она плюхнулась прямо ему на колени.

– Это нечестно.

– Тогда пересядь.

Сначала он увидел на ее лице неуверенность, затем в ее глазах промелькнула искра озорства, которое было так характерно для прежней Фионы. Она заерзала у него на коленях, и его пах тут же пронзила боль желания.

Он поднял бровь.

– Теперь ты ведешь себя нечестно.

– Я думала, ты хотел поговорить.

– Хотел. Только теперь говорить стало сложно. – Он провел пальцем по ее губам. – Но я пытаюсь. Для начала могла бы мне рассказать, почему ты только что плакала.

Фиона отвела взгляд.

– Вечером я заходила к дедушке Леону. Когда я вижу, как его болезнь прогрессирует, мне становится очень грустно. – Положив голову на грудь Генри, она тяжело вздохнула.

Генри знал, что она не притворяется. Фиону и дедушку Леона всегда связывали теплые отношения.

– Я прекрасно тебя понимаю. Мне тоже больно на него смотреть, когда он путает элементарные вещи. Страшно подумать, что будет дальше.

Теснее прижавшись к Генри, Фиона обхватила его руками. Он вытащил из ее волос плетеную тесьму и запустил в них пальцы. Боже, как же ему не хватало ее близости!

– Ты действительно готова расстаться с нашей семьей? – спросил он. – С дедушкой Леоном, с Аделаидой, с моими братьями… со всеми остальными?

– Возможно, они продолжат меня любить после моего ухода, – прошептала она после долгой паузы.

– Конечно, продолжат.

«Разве ее можно разлюбить?»

– Но я понимаю, что все, включая тебя самого, будут испытывать чувство неловкости, когда ты найдешь себе другую женщину.

Ее слова подействовали на него как удар под дых.

– Ты уже представляешь меня с кем-то еще? Это жестоко.

Со дня их знакомства Генри не смотрел на других женщин. Он был так увлечен Фионой, что не замечал больше никого.

– Полагаю, сразу, как только всем станет известно о нашем расставании, к тебе примчится толпа женщин.

Лицо Фионы было так близко, что ее дыхание щекотало его губы.

– Возможно, но я хочу только тебя.

Приподняв ее подбородок, он накрыл ее губы своими, и знакомый вкус тут же пробудил в нем сильное желание.

Обвив руками его шею, Фиона ответила на поцелуй. Ее пальцы сначала зарылись в волосы у него на затылке, затем спустились ниже, и ногти вонзились в его плечи. Его руки заскользили вниз по ее спине. Ее ягодицы по-прежнему были прижаты к его паху, и его восставшая плоть с каждой секундой пульсировала все сильнее. Зная, как ей это нравится, Генри обвел кончиком языка ее ухо и слегка прикусил мочку. Она запрокинула голову, и с ее приоткрытых губ сорвался стон наслаждения. Приободренный, Генри покрыл поцелуями ее шею и начал задирать сбоку подол ее платья.

Внезапно Фиона отстранилась, слезла с его коленей и дрожащими руками поправила подол.

Какого черта?

Генри пытался понять, что произошло, но боль от неудовлетворенного желания была так сильна, что его разум затуманился.

Фиона смущенно смотрела на него.

– Тебе нужно уйти. – Прежде чем он успел возразить, она быстро подошла к двери и широко распахнула ее. – Уходи. Увидимся утром, – произнесла она тоном не терпящим возражений, и ему не осталось ничего другого, кроме как удалиться.

Фиона вошла в родительский дом через заднюю дверь, пересекла кухню и оказалась в гостиной. Ее отец, импозантный мужчина с проседью в темно-каштановых волосах, сидел в мягком кресле в углу комнаты.

Она почувствовала, что что-то случилось. Раскрытая газета «Нью-Орлеанс таймс» похрустывала в его дрожащих руках. Когда их взгляды встретились поверх газетных страниц, плохое предчувствие усилилось.

– Папа? – Звук собственного голоса почему-то не сорвался с ее губ, а донесся издалека. Это был голос девочки-подростка.

Отец покачал головой. Его губы были плотно сжаты, словно ему не хватало духа сказать ей что-то ужасное. Ее охватила паника. Она должна найти свою мать.

Резко повернувшись, она выскочила из гостиной и принялась бегать по коридорам трехэтажного особняка, распахивая двери одну за другой. Тени, похожие на женские силуэты, подманивали ее к себе и растворялись в воздухе при ее приближении.

Оказавшись перед последней дверью, Фиона решила, что непременно найдет за ней свою мать, тонкую, как тростинка, женщину, которая уделяла так много времени своей общественной деятельности, что ей было некогда заниматься дочерью, и Фионе приходилось пять дней в неделю жить в школе-интернате. Даже в выходные, которые Фиона проводила дома, мать уделяла ей недостаточно времени, поэтому у нее было мало воспоминаний, связанных с матерью.

Фиона распахнула дверь, ведущую в сад, где ее мать часто устраивала приемы. Бронзовая ручка выскользнула из ее пальцев, и массивная дверь с таким грохотом ударилась о стену, что Фиона вздрогнула от испуга.

На улице в воздухе летали шелестящие лепестки азалий, гортензий и магнолий. Их было так много, и они двигались так быстро, что образовывали воронку вихря, сквозь которую ничего не было видно.

Подумав, что ее мать находится в другом конце сада, Фиона бросилась внутрь вихря.

Лепестки, подобно лезвиям, вонзались ей в кожу, оставляя порезы. Чем глубже она проникала в воронку, тем больше убеждалась в том, что не найдет свою мать. Что ее унес вихрь боли и ужаса и она больше никогда ее не увидит.

Похрустывание газет, стук дверей, шелест лепестков – все это слилось воедино, а затем утонуло в пронзительном крике отчаяния.

По щекам Фионы текли ручейки воды. Она не знала, слезы это или дождь, но это не имело значения, поскольку вода не могла смыть боль потерь.

Внезапно вихрь куда-то исчез, и перед Фионой вырос особняк Рейно. Она увидела дедушку Леона. Он сидел в кресле на застекленном балконе и провожал грустным взглядом проплывающие по небу серые облака, словно они навсегда уносили с собой воспоминания о людях, которые были ему дороги. Наблюдая за тем, как их поглощает нависший над горизонтом мрак, Фиона думала обо всех своих потерях, о своих нерожденных детях, о своем рушащемся браке. Ее переполняло чувство безнадежности.

Внезапно тьма начала сгущаться вокруг нее, опутывая ее своими страшными щупальцами…

Проснувшись в холодном поту посреди огромной кровати, Фиона резко подняла корпус и учащенно задышала. Приснившийся ей кошмар был таким реальным, что понадобилось время, чтобы убедиться, что это был всего лишь сон. Что она находится в их с Генри доме в Новом Орлеане.

Сделав глубокий вдох, она подумала о том, что ей нужно позвонить отцу. Их отношения нельзя было назвать близкими, и она давно с ним не разговаривала, но после приснившегося кошмара ей захотелось услышать его голос. Смерть жены стала для него глубоким потрясением, от которого он до сих пор не оправился.

Фиона понимала, что страшный сон был результатом нервного напряжения, которое нарастало с каждым днем. Она должна уйти от Генри, и чем скорее, тем лучше. Она больше не может и не хочет притворяться счастливой, понимая, что муж остается с ней только из жалости, но причина ее решения была не только в этом. Она должна защитить Генри. Если ей суждено разделить горькую участь своих родственниц, Генри не должен мучиться, наблюдая за тем, как она угасает. Хотя в последнее время они отдалились друг от друга, она все еще его любит.

Утренняя пробежка всегда помогала Генри прояснить мысли. После того что произошло ночью между ним и Фионой, ему это было как никогда необходимо. Переодевшись, он еще до рассвета сел в машину и поехал на тренировочный стадион своей команды. Там он пробежал столько кругов, что сбился со счета. Физическая нагрузка наполнила его энергией и чем-то напоминающим надежду. Именно по этой причине он так быстро мчался домой.

Генри знал, что ему следует сосредоточиться на подготовке к предстоящему домашнему матчу. Этот матч имеет огромное значение для команды в сезоне, который может наконец принести «Харрикейнс» чемпионский титул. Для этого были все основания. Но то, что происходило в личной жизни Генри в последнее время, не позволяло ему думать о чем-то еще.

Их с Фионой ночной поцелуй подтвердил, что огонь их страсти еще не погас. Прижимая ее к себе, он чувствовал, как ее тело отзывается на его прикосновения. Это было так естественно, так прекрасно. Он должен убедить ее в том, что они по-прежнему нужны друг другу.

Войдя в дом через заднюю дверь, он почувствовал аромат карамели, доносящийся с кухни, и прямиком направился туда.

Стоя к нему спиной, Фиона что-то готовила. Ее каштановые волосы были собраны в небрежный узел на затылке, трикотажные шорты облегали упругие ягодицы, как вторая кожа. Услышав шаги Генри, она обернулась и улыбнулась.

– Тебе нет необходимости готовить для меня. Мне нужно от тебя нечто большее, нежели твои кулинарные навыки и секс.

Он посмотрел на стоящую рядом с ней чашу из уотерфордского стекла, полную черники, и, подойдя вплотную к жене, потянулся за ягодами, прижавшись к ней сзади. Он сделал это нарочно, решив, что сегодня будет вести себя с ней именно так.

Не сводя глаз с Фионы, он отправил в рот несколько ягод. Поначалу она выглядела так, словно была готова выйти из себя, но затем отвернулась и как ни в чем не бывало продолжила делать то, что делала до его прихода.

– Для меня это не составляет никакого труда. Я люблю готовить. В ближайшее время мне нужно будет решить, чем я буду заниматься, когда начну новую жизнь.

– Даже если мы разойдемся, я все равно буду о тебе заботиться.

Поставив тарелку на кухонную стойку, она пригласила Генри сесть. Он посмотрел на то, что она приготовила. Это были тонкие блинчики с начинкой из фруктового салата. Рядом с тарелкой уже стоял стакан белкового коктейля.

– Прекращай болтать и начинай есть, пока я не насыпала в твой коктейль кайенского перца. – Фиона потрясла перед ним перечницей, после чего принесла свою тарелку и чашу с ягодами и села рядом.

В окна проникали солнечные лучи, наполняя помещение светом и теплом.

– Что плохого в том, что я хочу назначить тебе содержание после развода? – спросил он.

– Я ценю твое предложение. Просто меня раздражает слово «заботиться», когда его употребляют в отношении меня. Как будто я…

– Ты не ребенок. Поверь мне, я это понимаю, – перебил ее он и съел еще немного ягод.

– У меня есть ученая степень.

Генри кивнул:

– И ты пожертвовала своей карьерой ради того, чтобы путешествовать вместе со мной. Я это ценю. Я думал, тебе доставляет удовольствие ездить со мной…

Фиона снова подняла перечницу. Генри забрал ее у нее и шутливо толкнул жену плечом в плечо. Если он хочет вернуть ее в свою постель, ему следует продолжать с ней общаться в том же духе.

– Давай сменим тему, – сказал он.

– Слава богу. Приятного аппетита, Генри.

– Спасибо. – Он похлопал по чаше с ягодами. – Они такие свежие, словно их только что собрали.

– Я их еще не пробовала.

Фиона потянулась за ягодами, но Генри с озорной улыбкой отодвинул от нее чашу. Взяв двумя пальцами крупную ягоду, он поднес ее ко рту Фионы. Ее губы коснулись его пальцев, и он снова почувствовал желание. Фиона, судя по выражению ее лица, тоже получала удовольствие от происходящего.

– Наш поцелуй прошлой ночью…

Поперхнувшись, Фиона закашлялась.

– Ты хочешь сделать так, чтобы я подавилась, чтобы не платить мне содержание? – пошутила она.

– Это совсем не смешно.

Ее щеки вспыхнули от смущения.

– Ты прав. Это была плохая шутка. Наслаждайся завтраком.

– Помнишь, как мы с тобой устраивали пир только для нас двоих? Мне будет этого не хватать.

– Значит, ты признаешь, что между нами все кончено?

– Ты делаешь все для того, чтобы это было трудно не признать. – Он посмотрел на нее поверх стакана с коктейлем. – Почему бы нам в память о старых добрых временах не провести вместе одну ночь?

– Этого не случится.

Генри не понимал почему. Когда они с Фионой узнали о ее плохой наследственности, доктора посоветовали ему на время воздержаться от физической близости с ней. Они утверждали, что она свыкнется со своими утратами и преодолеет страхи, но она, видимо, так и не смогла. За время их брака на ее долю выпало слишком много испытаний. У нее было несколько выкидышей. В последний раз она потеряла ребенка во время второго триместра, и доктор сообщил, что с каждой ее новой попыткой забеременеть риск заболеть раком увеличивается. Потом она перенесла ряд профилактических и реконструктивных операций. За ними последовал долгий период восстановления, во время которого Фиона от него отдалилась.

Он многое отдал бы, чтобы узнать, что сейчас творится у нее в душе. Возможно, ему помог бы разговор с женщиной, которая довольно хорошо знала Фиону. Но ее мать, бабушка и тетя умерли.

Тогда до него вдруг дошло, что в семье Рейно есть умные проницательные женщины, которые могут ему помочь вернуть Фиону.

Он не собирается отступать, черт побери!

Глава 4

Подготовка к следующему благотворительному мероприятию шла не очень гладко, но, по крайней мере, она проходила в комнате со стеклянной крышей, которая служила Фионе чем-то вроде кабинета. Обычно она приходила сюда, чтобы почитать или поработать за ноутбуком. Вид сада с буйной растительностью и извилистой мощеной дорожкой успокаивал и помогал собраться с мыслями.

Сидя в огромном плетеном кресле, Фиона перевела взгляд с лианы на кованой решетке на большой деревянный стол, на котором лежали два мобильных телефона, два ноутбука, планшетный компьютер и куча листов с заметками. У них с Аделаидой возникли серьезные затруднения, и они боялись, что могут не уложиться в назначенный срок. В концертном зале, который Фиона изначально забронировала, несколько дней назад произошел пожар, и ей пришлось вносить изменения в первоначальный план.

Успех этого мероприятия имел для нее особое значение. Ведь все средства, вырученные от его проведения, пойдут на открытие детского онкологического отделения. Она не могла допустить, чтобы мероприятие не состоялось или было отложено, поэтому с головой ушла в работу.

Фиона посмотрела на Аделаиду, взгляд которой был устремлен на экран планшетного компьютера, лежащего у нее на коленях. Она посвящала много времени этому проекту, и Фиона была очень ей признательна. Аделаида готовилась выпустить на рынок собственную линию спортивных товаров, и Фиона была поражена ее работоспособностью и готовностью в любой момент прийти на выручку, не задавая вопросов.

– У тебя самой столько дел, – сказала она. – Ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарна за твою бескорыстную помощь.

Оторвав взгляд от экрана, Аделаида тепло ей улыбнулась:

– Родство с семьей Рейно дает много новых возможностей. Ты же знаешь, в какой бедности я выросла. Теперь, когда у меня появилась возможность изменить к лучшему жизнь тех, кто в этом нуждается, я намерена использовать ее по максимуму.

– В таком случае я со спокойной душой принимаю твою помощь. Если я могу что-то для тебя сделать, скажи.

– Ты могла бы мне помочь с организацией моей свадьбы. У тебя хороший вкус, Фиона, – похвалила ее Аделаида, любуясь тем, как кольцо, подаренное ей Демпси по случаю помолвки, блестит на свету.

Фиона вспомнила свою свадьбу с Генри, и ее охватила грусть. Чтобы не портить настроение Аделаиде, она постаралась придать своему лицу выражение безмятежной радости.

– Кольцо очень красивое, – улыбнулась она, убрав за ухо выбившийся из прически локон. – Ты будешь самой прекрасной и счастливой невестой.

Сияние глаз Аделаиды могло посоперничать с блеском ее кольца. Она начала болтать, заражая Фиону своим энтузиазмом. Та увлеченно ее слушала, пока на ее мобильный телефон не пришло текстовое сообщение. Это было всего лишь напоминание о предстоящем визите к доктору. В нем говорилось, какие процедуры ей нужно будет пройти, но внезапно она почувствовала себя так, словно стены просторной террасы начали смыкаться и вот-вот ее раздавят. Аделаида продолжала что-то рассказывать, но Фиона не понимала смысла слов. Она была как в тумане.

В какой-то момент Аделаида замолчала, наклонила голову набок и задумчиво посмотрела на нее.

– Что-то случилось?

Фиона положила мобильный телефон на стол.

– Почему ты спрашиваешь?

– На тебе лица нет. – Аделаида подняла руку, повернутую ладонью к собеседнице. – Не обращай внимания. Забудь, что я спросила. Это не мое дело.

Фиона подумала, что Аделаиде можно доверять и что она, как ее подруга, имеет право знать, по крайней мере, часть правды. Возможно, ею управлял страх.

– В семье Рейно все знают, что никак не могу родить Генри ребенка. У меня было несколько выкидышей, но это еще не все.

– Если хочешь об этом поговорить, я тебя слушаю, – произнесла Аделаида с искренним участием.

– Что, если я перестану быть частью семьи? Ты в этом случае будешь на стороне Рейно. Это само собой разумеется.

– Неужели все настолько плохо? Вы с Генри собираетесь разойтись?

Фиона пожалела о своей откровенности. Последнее, чего ей хотелось, – это обременять кого-то своими проблемами. Внезапно ей стало ясно, что она не готова ни с кем их обсуждать, даже с Аделаидой. В сложившейся ситуации ей лучше сделать вид, будто этого разговора не было, и постараться снова сосредоточиться на работе.

Сложив в аккуратную стопку валявшиеся на столе бумаги, она сделала глубокий вдох и проговорила:

– Давай лучше сконцентрируемся на предстоящем благотворительном вечере. Тяжелобольные дети ждут его с нетерпением. У меня осталось всего две недели на подготовку.

– Ну, если ты этого хочешь. – Судя по голосу Аделаиды, ее не убедили слова Фионы, но она не стала настаивать.

– Это мероприятие для меня намного важнее, нежели остальные, поэтому оно должно пройти идеально. Эта ужасная болезнь принесла столько горя многим семьям. Моя мама умерла от рака, когда я была подростком, – тихо добавила она, сглотнув. – Потом от него умерли мои бабушка и тетя.

– Мне очень жаль. Я не знала. – Подавшись вперед, Аделаида сжала руку Фионы. – Похоже, я многого не знаю.

– Мы с Генри не хотим, чтобы все узнали о нашем намерении расстаться до окончания игрового сезона. Именно тогда нам лучше подать документы на развод, но сейчас я думаю, что мы не сможем так долго ждать. Если пресса пронюхает о наших семейных проблемах, о них скоро станет известно всем.

– Да, известным людям трудно держать в секрете свою личную жизнь.

– По крайней мере, мы с Генри стараемся.

– Слишком сильно, судя по тому, что семья ни о чем не догадывается. Родные могут оказать большую поддержку в трудной ситуации. Я считаю тебя своей родственницей.

– Спасибо тебе за теплые слова, но если мы с Генри разойдемся… – Она тяжело сглотнула. – Большинство моих родных умерли. У меня остался только отец, но наши отношения нельзя назвать близкими.

Поскольку все ее друзья и подруги имеют отношение к миру футбола, после ее развода с Генри они могут от нее отвернуться.

– Фиона, помни, что я всегда буду рядом, что бы ни случилось.

– Меня восхищает твоя независимость. Я тоже хочу ее обрести и сделать карьеру.

– И чем ты хочешь заниматься?

Фиона тяжело вздохнула:

– У меня есть диплом искусствоведа. Кроме того, я хорошо умею организовывать разного рода мероприятия. Если бы у меня в дополнение к этому был еще и диплом инженера, я была бы нарасхват на рынке труда.

У Аделаиды не было возможности ответить, потому что в следующий момент на террасе появилась принцесса Эрика, прекрасная невеста Джерве. Ее пепельные волосы были заплетены в толстую косу. Их с Джерве помолвка стала сюрпризом для всей семьи, поскольку они познакомились незадолго до нее. Но ни у кого не возникло ни малейших сомнений в том, что они любят друг друга.

– Привет, сестренки, – поздоровалась она. – Я звонила в дверь, но вы не слышали. Меня впустила домработница. Что вы тут делаете? Я могу вам помочь? До свадьбы мне нечем себя занять. Потом я начну работать в школе. Разумеется, все это затишье перед бурей. Когда родятся близнецы, у меня не будет ни минуты покоя.

Аделаида покачала головой:

– Только ты можешь думать, что подготовки к свадьбе недостаточно, чтобы занять человека.

Эрика пожала плечами и погладила свой выступающий живот. Почувствовав щемящую боль, Фиона тяжело сглотнула. Она тоже когда-то мечтала о большой дружной семье, о детях, но судьба распорядилась иначе. Как же несправедливо, что Эрика забеременела двойней, не прилагая усилий, а она не смогла стать матерью, несмотря на высококвалифицированную медицинскую помощь. Разумеется, она прекрасно понимала, что ни Эрика, ни Аделаида не виноваты, что они счастливы, а она нет.

– Спасибо за предложение помочь, – сказала Фиона, запретив себе смотреть на живот белокурой принцессы. – Мы будем рады, если ты составишь нам компанию.

– Означает ли это, что вы готовы поделиться со мной своими бенье?[1] – Голубые глаза Эрики весело блестели. – Мне их никогда не бывает достаточно.

«Боже, как же мне будет их не хватать», – подумала Фиона, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Мышцы Генри гудели после изнурительной тренировки, но он все равно пошел на террасу со стеклянной крышей, чтобы поговорить с Фионой. К своему удивлению, помимо нее он увидел там невест своих братьев. Аделаида что-то показывала Эрике на экране планшетного компьютера.

«Все в порядке», – подумал он с довольной улыбкой, которая исчезла с его лица, когда он заметил, что глаза Фионы блестят от слез.

Не успел он предположить, что могло случиться, как она схватила свой телефон и быстро вышла в сад.

Его первым побуждением было проследовать за ней и узнать, в чем дело, но что-то заставило его остановиться: одними лишь разговорами он ничего не добьется. Пришло время поменять тактику. Тяжело вздохнув, он опустился в свободное кресло.

– Дамы, мне нужна ваша помощь. Я могу на нее рассчитывать?

– Уверена, что мероприятие будет иметь большой успех, – ответила Аделаида. – Твоя жена отличный организатор.

Генри побарабанил пальцами по столу.

– Мы с Фионой сейчас переживаем трудные времена. Не могли бы вы мне посоветовать, как можно вернуть романтику в наши отношения?

– Мне жаль это слышать, – произнесла Аделаида с сочувствием, но без удивления.

Генри терялся в догадках. Она обо всем догадалась? Или Фиона что-то ей сказала?

Эрика хлопнула в ладоши.

– Лично я готова сделать все, что от меня зависит. Вы с Фионой моя семья.

– И моя тоже, – добавила Аделаида.

– Спасибо вам. Я знал, что на вас можно положиться.

– Сколько времени у тебя есть? – поинтересовалась она.

– Я должен начать действовать как можно скорее. Фиона несчастна.

Эрика пронзила его взглядом:

– Почему бы тебе не поговорить с ней?

– Ладно, забудьте. – Покачав головой, он начал подниматься.

– Подожди, – остановила его Эрика. – Я вовсе не собиралась отказывать тебе в помощи. Я с радостью поделюсь с тобой своими соображениями на этот счет, несмотря на то, что я плохо знаю твою жену. Я так понимаю, ты хочешь спасти ваш брак?

– Да.

– Дай ей понять, что ценишь ее, что по-прежнему ее желаешь, – сказала Аделаида, не сводя взгляда с экрана. – Делай все возможное, чтобы напомнить ей о причинах, по которым вы поженились.

Возможно, она права, и им с Фионой действительно нужно вернуться в первые дни их брака, полные радости и веселья.

Фиона и Генри недолго встречались. Они поженились, потому что думали, что Фиона забеременела, но тревога оказалась ложной. Они оба хотели иметь детей и делали все возможное для достижения этой цели, пока необходимость в профилактических операциях для Фионы не разрушила их планы.

– В общем, мы поженились слишком быстро, – произнес он, – и мне просто необходимо несколько хороших идей для свиданий.

Аделаида подняла бровь.

– Подумать только! Самый сексуальный спортсмен Америки спрашивает меня, куда ему лучше пригласить женщину на свидание.

– Я весь внимание, – серьезно сказал Генри.

После беспокойной ночи, которую она провела почти без сна, Фиона пропалывала клумбу, надеясь, что это поможет ей развеяться. Работа в саду обычно действовала на нее успокаивающе. Вчера после ухода Аделаиды и Эрики Генри закрылся в своем кабинете, и они не разговаривали. Наверное, он не знал, как реагировать на ее вчерашний побег с террасы.

Она была так сосредоточена на отделении ростков имбиря от сорняков, что не сразу обратила внимание на стук шагов по мощеной дорожке. Только когда он стал громче, она обернулась и увидела направляющегося к ней Генри. Он прошел под аркой, увитой плющом, затем мимо пышных кустов форзиции.

За три года их брака он ничуть не изменился. Он оставался все тем же жизнерадостным красавцем, в которого она влюбилась три года назад, в то время как она после всех страданий, выпавших на ее долю, замкнулась в своей скорлупе, боясь впустить кого-то внутрь. Она не знала, как можно избавиться от леденящего душу страха.

Генри ничего не сказал, а просто опустился на корточки рядом с ней и начал ей помогать. Древесный аромат его одеколона пробуждал в ней воспоминания о том времени, когда у них все было хорошо. От этих воспоминаний ее душевная боль только усиливалась.

– Думаю, нам пора подчиниться неизбежному, – произнесла она, нарушив неловкое молчание. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

– О чем ты говоришь? – произнес Генри хриплым голосом.

– Как будто ты не понимаешь. Если тебе не хватает духу сказать это вслух, это сделаю я. Нашему браку конец, Генри.

Он покачал головой:

– Ты ошибаешься.

– И почему я, по-твоему, ошибаюсь?

– Потому что мы поклялись перед алтарем, что будем вместе, пока… – Он осекся. – Что мы будем вместе всегда.

– Ты даже не можешь себя заставить произнести слово «смерть». Я не умираю, Генри. Ты не должен чувствовать себя виноватым из-за того, что уходишь от меня.

Его черты посуровели.

– Черт побери, я имел в виду совсем не это, – сказал он, швырнув сорняк на землю и выпрямившись во весь рост.

Фиона тоже встала.

– Но я слышу это в твоем голосе. Ты считаешь, что должен обо мне заботиться, а этого недостаточно для того, чтобы строить совместную жизнь.

– Мы поженились, потому что любили друг друга.

– Мы поженились, потому что подумали, что я забеременела. У нас был бурный роман. Страсть затуманила разум нам обоим. Когда пришла беда, оказалось, что мы недостаточно хорошо друг друга знаем. Наш брак рухнул, и с этим ничего уже нельзя поделать.

– Давай сходим к семейному психологу. Обещаю, что прислушаюсь к его советам. Раньше я категорически не хотел, чтобы мне вправляли мозги, а сейчас согласен и на это.

– Нет, спасибо, Генри. С меня достаточно.

– Останься до конца игрового сезона.

– Зачем?

– Для тебя, возможно, было бы проще разорвать наши отношения прямо сейчас, но я не могу подать на развод в начале сезона.

– Потому что не хочешь, чтобы пресса поливала тебя грязью?

– Потому что я не бездушный робот и не могу допустить, чтобы стресс негативно отразился на моей концентрации, тем более что у «Харрикейнс» в этом году есть все шансы стать победителями. Ты же знаешь, как много от меня зависит. Как редко бывает так, что нет проблем с составом команды.

Его ответ разозлил ее.

– Ты говоришь серьезно? Значит, я должна отложить начало своей новой жизни только потому, что ты хочешь повесить себе на грудь золотую медаль?

– Да, я абсолютно серьезен. Речь идет не только обо мне, и ты прекрасно это знаешь, Фиона. Ты знаешь, как много людей рассчитывает на меня как на лидера команды. У нас сейчас оптимальный состав, и я просто не имею права лишить своих товарищей, возможно, единственного в их жизни шанса стать чемпионами.

Путешествуя вместе с командой, Фиона проводила много времени с женами других футболистов и не могла отрицать, что чувствовала свою общность с ними. Ей вдруг стало стыдно за то, что она обвинила Генри в погоне за чемпионским титулом. Она прекрасно знала, каким авторитетом он пользуется у товарищей по команде. В то время как у него есть талант и богатство, многим из них не так повезло. Она знала, что некоторых вырастили матери-одиночки, которые пожертвовали всем, чтобы их сыновья стали успешными футболистами. Еще она знала, что карьера игрока, занимающего позицию заднего бегущего, коротка, и несколько членов команды уже совсем скоро, через пару лет, останутся не у дел.

Если она расстанется с Генри прямо сейчас, это плохо скажется на всей команде и уменьшит ее шансы на победу в этом сезоне.

– Когда ты закончишь играть в футбол, у тебя не будет необходимости работать, – сказала она.

Это была абсолютная правда. Семья Рейно очень богата, и Генри играет в футбол не ради денег. Впрочем, заработал он их немало.

– Но я буду это делать, – возразил он. – Мне нужна полноценная работа, за которую мне будут хорошо платить. Я не из тех, кто сидит без дела и от скуки время от времени работает на общественных началах.

Это камень в ее огород? Он смотрит на ее участие в благотворительных проектах как на блажь?

– Что плохого в том, чтобы посвятить свою жизнь благотворительности?

– Этот путь, возможно, подходит тебе, но не мне.

Фиону охватило негодование.

– Ты называешь меня дилетанткой? Сам провоцируешь ссору?

– Нет, – спокойно ответил он. – По-моему, это делаешь ты.

Ей казалось, что его темные глаза смотрят прямо в душу. Она чувствовала, как рушатся ее защитные барьеры, и, охваченная паникой, не знала, что сказать.

– Ты очень сексуальна, когда злишься, – продолжил он, приблизившись к ней. – Возможно, в последнее время мы отдалились друг от друга, но знай, Фиона, сейчас я хочу тебя так же сильно, как в тот момент, когда впервые увидел.

Глава 5

Генри казалось, что он вот-вот взорвется от желания. Ему было просто необходимо прикоснуться к Фионе, заключить ее в объятия. В легком платье персикового цвета и с растрепанными волосами она походила на одну из нимф, которых часто можно увидеть на классических полотнах.

Такая же прекрасная и неуловимая.

Но, подойдя к ней так близко, он почувствовал, что ее тело реагирует на его близость. Тогда он легонько провел ладонью сверху вниз по ее тонкой руке. Фиона повернула голову и встретилась с ним взглядом. Он переплел ее пальцы со своими и притянул ее к себе. Их губы теперь разделяли считаные дюймы. Воздух трещал от напряжения. Ее губы дрогнули в беззвучном «нет», но потемневшие глаза сказали ему, чего она хочет на самом деле.

Несмотря на это, Генри отстранился и коснулся пальцем кончика ее носа.

– Прекрасная леди, вы меня искушаете.

Фиона положила ладони ему на грудь.

– Наша с тобой страсть никогда не была предметом спора, но если продолжим ей поддаваться, это только все усложнит, когда мы будем расставаться навсегда.

Не желая об этом думать, Генри перевел взгляд с ее лица на один из домиков для птиц, установленных ландшафтным дизайнером. Подрядчик обещал, что через несколько лет их сад будет похож на райский.

– Почему ты продолжаешь утверждать, что наш развод дело решенное? – спросил он.

Пальцы Фионы вцепились в его футболку.

– Почему ты никак не можешь принять неизбежное? Почему ты все усложняешь? За последний год мы ни разу не сказали друг другу «люблю».

Ему следовало исправить это прямо сейчас, но почему-то он не мог себя заставить сказать нужные слова.

От необходимости отвечать его спасла забавная сцена в купальне для птиц. Крупная птица плюхнулась в нее, прогнав стайку крапивников. Фиона наблюдала за этой сценой с грустной улыбкой.

– Ты прекрасно знаешь, что я права. Люди разводятся и по менее серьезным причинам. Мы пережили мою терапию от бесплодия, несколько выкидышей, мои операции, стресс, связанный с твоей работой. В общем, в нашем браке было слишком много трудностей, поэтому нам пора расстаться.

Ее слова были жестокими, но она, по крайней мере, была с ним более откровенна, чем обычно. Он даже не догадывался, что его любимая работа – одна из причин ее стресса. Ему нужно как следует над этим поразмыслить.

– Фиона, я тебя внимательно выслушал и понимаю твою точку зрения…

– Я в этом не уверена, – возразила она, накрыв его руку своей. – Мне жаль, Генри, но мне нужно начать новую жизнь.

Она упряма, черт побери, и это его заводит.

– Ты выразилась вполне ясно. Мы подадим на развод после окончания игрового сезона…

– Либо после моего следующего благотворительного вечера, либо сейчас.

– Хорошо, я согласен. Не будем больше об этом. Мы уже договорились, что найдем себе новых адвокатов. Мы сделаем это после твоего мероприятия, чтобы его не омрачать. Раньше нам с тобой было весело вместе. Давай используем время до развода, чтобы расслабиться. Никаких сожалений. Никаких ожиданий. Никаких врачей.

Фиона вздрогнула, но, прежде чем он успел спросить ее, в чем дело, она снова расслабилась и подошла к простым белым качелям, висящим на суку огромного старого дуба.

– Хорошо. Только объясни, что ты имеешь в виду под словом «расслабиться».

– Давай станем друзьями. В этом случае нам не будут задавать лишних вопросов.

Закусив губу, она провела рукой по резной спинке качелей:

– Но кое-кто из семьи знает, что у нас проблемы. Остальные тоже скоро начнут догадываться.

Генри пожал плечами. Ему было все равно, что думают его родные. Все его мысли были лишь о том, как спасти их с Фионой брак.

– Пусть догадываются. Это не их дело.

Легкий бриз поигрывал ее темными волосами.

– Разве ты не хочешь получить их поддержку?

Генри вспомнил счастливые времена, когда при возникновении желания он просто подхватывал ее на руки и относил на кровать, что ее полностью устраивало. Когда они начинали срывать друг с друга одежду на полпути к спальне.

Прогнав мысли, которые лишь отвлекали его от намеченной цели, Генри сорвал с каменистой клумбы несколько маргариток.

– Я просто хочу покоя для нас обоих, – сказал он, обвязывая длинный стебелек цветка вокруг остальных, – и что-то мне подсказывает, что ты тоже этого хочешь.

– С чего ты это взял? – спросила она, подойдя ближе, и Генри протянул ей букетик, помня о том, что Фионе всегда нравились простые цветы.

– Мы женаты без малого три года. Можешь называть это интуицией.

Уголки ее рта приподнялись в слабой улыбке.

– Не знала, что мужчины верят в такие вещи, как интуиция.

– Я верю. Ну, что скажешь? – Он озорно улыбнулся. – Будешь со мной дружить?

Вишневый «мустанг» тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска ехал сквозь Гарден-Дистрикт. Солнце стояло высоко в небе, и его лучи нагревали кожаные сиденья. Сидя в этом маленьком винтажном автомобиле, Фиона чувствовала себя живой и полной энергии.

Она не помнила, когда в последний раз они делали что-то спонтанно или когда останавливали выбор на «мустанге», а не на одном из мощных современных автомобилей, которые были в их распоряжении. Сейчас их выбор полностью ее устраивал. «Мустанг» привлекал к себе меньше внимания, делая их похожими на рядовую супружескую пару. Сейчас она может не думать о назначенной на завтра биопсии и просто насладиться дружеской прогулкой со своим мужем.

Глядя в окно, она в очередной раз подумала о том, что Гарден-Дистрикт очень красивый район. Красные и желтые дома в викторианском стиле были окружены коваными заборами. Больше всего ей нравился в Новом Орлеане его неповторимый колорит, которым он был обязан смешению разных культур. По ее мнению, этот город был настоящим произведением искусства.

Фиона перевела взгляд с городского пейзажа на Генри, который напевал мелодию шестидесятых годов. На нем были шорты карго, простая футболка и солнцезащитные очки-«авиаторы». Его волосы блестели на солнце, а на щеках и подбородке начала пробиваться щетина, прикосновение к которой всегда ее возбуждало.

Когда он сворачивал на узкую улочку, Фиона заметила, как напряглись его бицепсы. Ее переполняло ожидание. Этот день очень напоминал ей день их первого свидания, когда он сначала подарил ей скромный букет, а затем предложил покататься по городу.

– Ожидание сводит меня с ума. Что мы будем делать?

Взяв с приборной панели бейсболку, он надел ее на голову:

– Играть в туристов.

– Но я прожила здесь всю свою жизнь, – мягко возразила она.

– По моим наблюдениям, чем дольше человек живет в каком-то месте, тем меньше он замечает то, что находится у него под носом. В команде есть парень, который раньше жил рядом с пляжем, но очень редко купался.

– Хорошо. Ты меня убедил. Давай погуляем по городу, в котором мы живем, как туристы.

– Я был уверен, что ты согласишься.

Припарковавшись, Генри выбрался из машины, обошел капот, открыл пассажирскую дверцу и протянул Фионе руку. Она взяла ее и ступила на тротуар. Возможно, ей действительно удастся расслабиться. Пусть даже на короткое время.

«Когда в последний раз мы вот так просто гуляли? Похоже, это было целую вечность назад», – думала Фиона, идя рядом с Генри по Бурбон-стрит в сторону центра. Поскольку ее целью был туризм, ей пришлось смотреть на оживленную улицу по-другому. Она начала замечать мельчайшие детали и обнаружила, что в воздухе пахнет креольскими приправами. Это нисколько ее не удивило, потому что здесь было много ресторанов. Затем она стала замечать, какие магазины пользуются наибольшей популярностью.

Уличные музыканты так одухотворенно играли романтическую мелодию, что она, расчувствовавшись, взяла Генри за руку.

Увидев конные повозки, он остановился и предложил:

– Может, прокатимся? Это лучший способ посмотреть наш город.

– С удовольствием.

– Тогда выбирай, кто нас повезет.

Генри указал ей на ряд лошадей перед ними.

Взгляд Фионы привлек большой гнедой жеребец.

– Он. – Фиона кивнула в сторону понравившегося ей жеребца.

– Отличный выбор.

Генри подошел к кучеру и заплатил ему. Тот запряг лошадь, и они забрались в повозку. Места внутри оказалось немного, и им пришлось сидеть, тесно прижавшись друг к другу. От этого по ее телу пробегали электрические разряды. Ей хотелось, чтобы Генри погладил ее бедро. Сегодня от него пахло одеколоном, которым он пользовался во время их давнего путешествия в Великобританию. Она мысленно перенеслась туда. Это была ее любимая поездка.

– Помнишь, как мы ездили в Стоунхендж? – спросила Фиона, посмотрев на Генри.

– Мне казалось, что ты никогда оттуда не уйдешь.

Толкнув его плечом в плечо, она рассмеялась:

– Те камни гудят.

– Ты наслушалась историй о вуду и вампирах, – сказал он, постучав пальцем по кончику ее носа.

Положив ладонь себе на грудь, она театрально рассмеялась:

– Я уроженка Нового Орлеана, а ты приезжий. Пройдет время, и ты тоже начнешь верить во все эти вещи.

– Э-э! Вообще-то я любимец Нового Орлеана!

– Ты так быстро стал здесь своим только потому, что умеешь хорошо бросать мяч.

– Хорошо, что рядом со мной есть человек, который не дает мне забыть о моем техасском происхождении.

Генри обхватил ее рукой, и она, положив голову ему на плечо, стала любоваться видами городских улиц, изо всех сил стараясь забыть о том, что ждет ее завтра.

Идея с туристической вылазкой оказалась даже лучше, чем думал Генри.

Он чувствовал связь с Фионой. Впервые за долгие месяцы они были так открыты и честны друг с другом.

Достав из кожаного бумажника несколько банкнот, он протянул их юной продавщице и сказал, что сдачи не надо. Тогда девушка добавила к их покупкам ожерелье из бисера ручной работы.

– Подарок от фирмы, – улыбнулась она.

Поблагодарив ее, Генри взял пакеты с покупками, и они с Фионой направились к выходу вдоль полок со статуэтками, изображающими знаменитых джазовых музыкантов.

– Дедушка с бабушкой привозили нас с братьями сюда во время школьных каникул.

– Раньше ты никогда об этом не упоминал. Ты всегда рассказывал, что вы отдыхали на шикарных курортах.

– Это неудивительно, учитывая, что моей семье принадлежит крупная судоходная компания. Дедушка с бабушкой часто ездили в Новый Орлеан по делам. Они проверяли, как функционируют наши круизные маршруты, и брали нас с собой.

Генри открыл дверь и, пропустив Фиону, вышел на улицу вслед за ней.

– Наверное, вам было очень весело.

– Как ты уже знаешь, родители нами почти не занимались, поэтому бабушка с дедушкой нас не только развлекали. Дедушка поручал нам работу, чтобы посмотреть, кто на что способен.

– Это правильный подход. Вас приучали к труду и к ответственности. Кроме того, хорошо, когда дети изучают мир не по книгам, а в путешествиях. Итак, что тебе больше всего нравилось в Новом Орлеане, когда ты был ребенком?

– Уличные музыканты, – улыбнулся он. – Я им подпевал, а Жан-Пьер танцевал под музыку. Надо сказать, у него отлично получалось.

– А Джерве?

– Он просто притопывал ногой.

– Наверное, отстукивал ритм. А что делал Демпси?

– К тому времени, когда он присоединился к нашей семье, эти поездки уже прекратились.

Новость о том, что у них есть сводный брат, стала для всех троих мальчиков потрясением.

Генри покачал головой, чтобы прогнать неприятные воспоминания.

– Давай поедим. Куда бы ты хотела пойти?

– Туда, где есть столики на открытом воздухе. Мы же сегодня туристы.

Он указал ей на «Ле Шевалье». Увитые плющом решетки создавали атмосферу уюта.

– Мне нравится.

– Как насчет гомбо?[2] Фиона хлопнула в ладоши:

– Отличная идея.

Генри обратил внимание на ее ногти. Лак на них частично облупился. Это было для нее нетипично. У нее всегда был идеальный маникюр.

Они сели за один из столиков в открытом дворике. К ним тут же подошла светловолосая официантка.

– Вам нравится Новый Орлеан? – произнесла она звонким голосом, положив перед каждым из них по папке с меню.

– О да. Мы оба просто влюбились в город, – ответила Фиона, которая, очевидно, получала удовольствие от того, что могла гулять по городу как обычная женщина, а не как жена известного спортсмена. Благодаря бейсболке и темным очкам его до сих пор никто не узнал.

– Это замечательно. Дайте мне знать, когда сделаете выбор.

– Мы хотим заказать гомбо, – улыбнулся Генри, вернув ей оба меню.

– Отличный выбор, – похвалила девушка, сделав запись в блокноте, после чего удалилась.

– Мне нравится, что нас принимают за обычных туристов. Что твои фанаты не выстраиваются в очередь, чтобы сфотографироваться с тобой, – сказала Фиона, заглядывая в пакеты с покупками.

– Вот видишь? Что я тебе говорил? Спокойная дружеская прогулка творит чудеса.

Кивнув, Фиона начала выкладывать сувениры на столик. Генри увидел фиолетовую фигурку шута, маску, украшенную перьями, футболку, которую они выбрали для него, бамбуковую разделочную доску в форме штата Луизиана, плюшевого аллигатора и голубое ожерелье из бисера.

– Вот она. – Фиона продемонстрировала ему куклу вуду. – Покупка дня.

– Ты истинная уроженка Нового Орлеана, – поддразнил ее Генри.

– Осторожнее, мистер, иначе вы подпадете под мое влияние, – озорно улыбнулась она, тряся в воздухе куклой.

– Да ты опасная женщина, – рассмеялся он, затем взял ожерелье. – Приподними волосы и повернись.

Фиона подчинилась, и он надел ей на шею ожерелье. Застегнув крошечный замочек, он провел кончиками пальцев по ее шее, наслаждаясь мягкостью ее кожи. Вдохнув аромат ее духов, он наклонился и коснулся губами ее шеи. Вместо того чтобы прижаться к нему, она резко отпрянула и обхватила себя руками.

Откинувшись на спинку стула, Генри наблюдал за ней, пытаясь понять, что с ней происходит.

– Почему ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? Причина не может быть в шрамах. Я их видел, и ты знаешь, что они не имеют для меня значения.

– В тот раз, когда мы пытались заняться сексом, ты был другим. Это по-прежнему нас разделяет, – тихо ответила она.

– Разумеется, все было по-другому. Ты перенесла несколько операций.

Фиона принялась рассеянно сковыривать лак с одного ногтя кончиком другого.

– Мои раны давно затянулись, но ты продолжаешь обращаться со мной как с вазой из тонкого фарфора.

– Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо знал. Ты приняла невероятно сложное решение, и я очень тобой горжусь.

– Спасибо.

Она, как обычно, отмахнулась от его комплимента. Ему необходимо убедить ее в том, что его слова не пустая болтовня.

– Я говорю правду.

– Я не чувствую себя сильной. Мой отец баловал меня и сдувал с меня пылинки, боясь, что я умру так же рано, как и моя мать. Я не хочу, чтобы меня воспринимали как изнеженную содержанку, которая все время ноет, потому что ее муж хочет ребенка, а она не может ему его родить, – заявила она, продолжая нервно ковырять лак на ногтях.

– Я понимаю, что ты отказалась от карьеры ради того, чтобы путешествовать вместе со мной. Ты спокойно могла бы целыми днями торчать в спа-центрах и салонах красоты, как большинство жен известных спортсменов. Вместо этого ты занимаешься благотворительными проектами и собираешь шести– и семизначные денежные суммы. Кроме того, во время путешествий ты организуешь досуг жен и детей моих товарищей по команде. Они тебе очень за это благодарны.

– Зачем ты мне все это говоришь? – В ее тоне слышалась подозрительность.

Генри тяжело вздохнул:

– Чтобы ты знала, что я замечаю, какая ты великодушная и как много работаешь. С тебя нужно брать пример.

– Тогда почему ты не можешь обращаться со мной как с сильной женщиной? Почему ты мне не веришь, когда я говорю, что я сильная?

Ее слова поставили Генри в тупик. Почему он способен прочитать малейшие нюансы сложной оборонительной тактики противника и вовремя предотвратить потенциальную угрозу для ворот, но не может найти ответ на вопрос своей жены? Может, он плохо разбирается в человеческих эмоциях? Может, ему недостает чуткости?

Он думал, что защищает ее, а не носится с ней, как с хрупким фарфоровым изделием.

Если бы он знал ответ на ее вопрос, вполне возможно, ему бы удалось спасти их брак.

Глава 6

Только Фиона открыла пассажирскую дверцу, как Генри уже оказался рядом и протянул ей руку. Она ступила на пол гаража, выпрямилась, и он потянул ее на себя. На мгновение они оказались так близко друг к другу, что его дыхание коснулось ее лица. Ее щеки вспыхнули, а внутри ее словно затрепетали крылышки сотен бабочек.

– Мне только нужно накрыть машину, – хрипло произнес Генри. Отпустив ее руку, он прошел в угол гаража и взял тканевое автомобильное покрывало. Он всегда ко всему относился бережно. Это была часть его натуры.

В окна проникали последние лучи вечернего солнца, наполняя помещение гаража мягким светом. Фиона любила осень. Ей нравились яркие краски природы и прохлада, приходящая на смену летней духоте. Сев на верстак, она, покачивая ногой, слушала, как деревья шелестят на ветру.

Осень – пора перемен. Время избавиться от старого груза так же, как деревья избавляются от листьев.

По ее спине пробежала дрожь. Ее брак с Генри стал таким же ненужным грузом, как осенний лист, – яркий, прекрасный, но недолговечный.

Вздохнув, она перевела взгляд на Генри, накрывающего автомобиль. Очки и бейсболку он снял, когда они подъехали к дому. Его волосы были слегка растрепаны, рукава футболки натягивались на мощных бицепсах. Он выглядел безумно сексуально и пока еще принадлежал ей.

После того как она в кафе задала ему вопрос, на который он не нашел ответа, они почти не разговаривали. Она не знала, было ли их дружеское свидание хорошей идеей или нет. Возможно, семейный психолог, к которому они с Генри ходили какое-то время, смог бы это сказать. Если бы они продолжили его посещать и более серьезно относились к его советам, находились ли бы они сейчас на грани развода?

Она планировала развестись с Генри по окончании игрового сезона, но последний визит к врачу и предстоящая биопсия так ее напугали, что она решила ускорить ход событий. Он готов остаться с ней из-за состояния ее здоровья. Конечно, это благородно, но его желание поддерживать ее не имеет никакого отношения к любви, которую она считает необходимым условием для брака.

Она выходила замуж за великодушного, заботливого и сексуального мужчину и до сих пор не перестала его хотеть. После их прогулки по городу она еще сильнее в этом убедилась.

Наверное, сегодняшняя ночь – ее последняя возможность удовлетворить свое либидо, но для этого ей сначала придется преодолеть стеснение и показать ему свои шрамы.

Генри видел их не раз, когда помогал ей переодеваться в больнице. После того как она восстановилась, они один раз даже попытались заняться любовью, но у них ничего не получилось. Ее пластический хирург, один из лучших специалистов в Европе, мастерски реконструировал ее формы, шрамы со временем поблекли, но она все равно испытывала чувство неполноценности.

Сегодня она поняла, что это не имеет значения. Что она хочет снова прикоснуться к Генри, почувствовать его внутри себя, просто побыть с ним, не думая о завтрашнем дне. После того, как станут известны результаты ее завтрашней биопсии, все может измениться навсегда.

К черту будущее! Она хочет получать удовольствие здесь и сейчас.

Тряхнув волосами, Фиона сделала глубокий вдох. Она должна действовать прямо сейчас или никогда.

– Генри, давай выйдем на улицу и полюбуемся закатом.

Он посмотрел на нее с нескрываемым удивлением:

– Отличная идея. Пойдем.

– Благодаря тому, что у нас есть оранжерея, мы можем дольше любоваться цветами, – сказала Фиона. Сад был ее убежищем. Там она обретала покой. – Отремонтировав ее, ты сделал мне лучший подарок. Не считая тех маргариток, конечно.

Когда они вышли на улицу, она сразу направилась к оранжерее.

– Рад слышать, что у тебя есть счастливые воспоминания, связанные с нашим браком.

Фиона взяла его за руку:

– У меня много счастливых воспоминаний, связанных с нашим браком, и я хочу их сохранить.

Генри погладил подушечкой большого пальца тыльную сторону ее ладони.

– Я тоже.

Открыв оранжерею свободной рукой, Генри завел ее внутрь. Там было жарко и влажно. В воздухе пахло розмарином. Здесь, в отличие от улицы, все еще цвели цветы, а листья оставались зелеными.

– Ты помнишь, как мы ездили в Нью-Йорк? – спросила Фиона.

– Я давно не думал о той поездке. Тот матч был одним из лучших в моей карьере. – Они направились в другой конец оранжереи, где находилась небольшая зона отдыха с садовой мебелью. – И еще в Нью-Йорке находится одна из лучших художественных галерей, в которой я когда-либо бывал. Бесспорно, на мое мнение повлияло то, что меня сопровождал мой персональный гид.

Опустившись на широкий мягкий шезлонг, он похлопал по свободному месту. Фиона села рядом с ним и глубоко вдохнула:

– Да, мой диплом искусствоведа в подобных ситуациях оказывается как нельзя кстати.

– Он определенно помогает. Наверное, это благодаря ему ты подходишь так творчески к подготовке благотворительных мероприятий, – сказал он, поглаживая ее по волосам.

От его прикосновений по ее телу пробегали электрические импульсы. Она так долго не позволяла себе испытывать эти ощущения. Ей хотелось тесно прижаться к нему и потребовать большего, но она не решалась, поскольку все эти месяцы отталкивала его.

Повернувшись на шезлонге, она обвила руками его шею.

– Генри, я не могу отрицать, что хочу тебя. – Увидев в его глазах ответный блеск желания, она была вынуждена продолжить: – Пожалуйста, не нужно строить напрасных надежд. Я просто хочу завершить наше сегодняшнее свидание логическим образом, чтобы у меня осталось еще одно счастливое воспоминание вне зависимости от того, что ждет меня завтра. – Она надеялась, что он ее поймет, и не откажет ей в последней ночи страсти. – Скажи что-нибудь.

– Ты меня очень удивила. Я могу сказать только «да». – Он погладил ее по щеке. – Конечно да. – Его руки заскользили по ее рукам и плечам.

Солнце село, и в оранжерее автоматически включилась приглушенная подсветка, сделав обстановку еще более романтической.

Запустив пальцы ей в волосы, он притянул ее к себе, и его дыхание коснулось ее губ.

Сексуальное напряжение внутри ее нарастало. Она почти забыла о том, что он способен возбудить ее одним лишь легким прикосновением.

Затем он накрыл ее губы своими. Его поцелуй был полон страсти и обещания. Она тесно прижалась к нему и почувствовала, что плавится, как воск, в его руках. Во влажном воздухе оранжереи, пахнущем цветами, аромат одеколона Генри, смешивающийся с запахом его кожи, становился более отчетливым.

Внезапно Генри отстранился, и она, растерянно глядя на него, заморгала.

На его губах появилась озорная улыбка. Он взял Фиону за руку, снова притянул ее к себе и сказал:

– Давай пойдем в спальню.

– Нет, давай лучше останемся здесь, – ответила она, схватившись за края его футболки и потянув ее вверх.

Когда футболка полетела в сторону, он еще шире заулыбался.

– Мне всегда нравилась твоя смелость.

Его рука проникла ей под подол и медленно заскользила вверх по бедру, заставляя нервные окончания в ее теле звенеть подобно натянутым струнам. Снова накрыв ртом ее губы, он запустил пальцы под край ее кружевных трусиков, стянул их с нее и бросил на пол. Чувствуя, как напряжение внизу ее живота нарастает, она принялась развязывать шнурок на поясе его шорт.

Вдруг ее взгляд упал на синяк у него на боку, полученный им во время последнего матча, в котором он в очередной раз проявил себя как лидер команды. Легонько коснувшись отметины, она снова подумала о своих шрамах. Не пропадет ли у Генри желание, когда он их увидит? Подняв глаза на его лицо, она обнаружила, что он внимательно на нее смотрит в ожидании.

– Я не из фарфора. Я сильная и выносливая, – сказала она, чувствуя необходимость убедить в этом не только его, но и саму себя.

– Я это знаю, и, прежде чем мы продолжим, я напомню тебе, что уже видел твои шрамы. Они не оттолкнули меня тогда, не оттолкнут и сейчас. За прошедшие месяцы они, несомненно, побледнели, так что тебе не о чем беспокоиться.

– Значит, ты не почувствовал отвращения к моему телу, когда впервые их увидел? – удивилась она. – Не перестал меня желать после всех моих операций?

Генри взял в ладони ее лицо.

– Я никогда не переставал тебя желать. Я просто переживал за тебя и не хотел сделать тебе больно после всего, через что ты прошла.

Его слова прозвучали искренне, и Фиона немного расслабилась. Она решила, что не позволит глупым комплексам лишить ее этой ночи.

Повернув голову, она слегка прикусила его палец и, набравшись смелости, спросила:

– А сейчас что ты думаешь?

Генри нежно погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.

– Что я рад, что твоей жизни и твоему здоровью ничего не угрожает. Я каждый день молюсь, чтобы все так и оставалось.

Она схватила его за запястье, остановив его руку.

– Из жалости? Из страха? Эти вещи определенно не пробуждают желания.

– Это обычное проявление заботы. Ты же знаешь, что я забочусь о тех, кто мне дорог.

Эти слова прибавили ей смелости, и она позволила Генри снять с нее платье и бюстгальтер. Она знала, что ее шрамы побледнели, что грудь осталась прежнего третьего размера, а ее форма, пожалуй, стала еще лучше, но все равно чувствовала некоторую неловкость.

Генри окинул ее обнаженное тело горящим взглядом, за которым последовал восторженный вздох. Затем он потянулся к ближайшему горшку с растением и сорвал цветок.

– Ты так прекрасна, – тихо произнес он, водя лепестками по ее шрамам. – Каждый дюйм твоего тела прекрасен.

– Тебе не нужно этого говорить.

– Разве я когда-нибудь говорил тебе что-нибудь, кроме правды?

– Я что-то не припомню.

– В таком случае поверь мне. Я смотрю на тебя и вижу красоту. Еще я вижу невероятную силу духа, которая возбуждает меня не меньше, чем твои сексуальные формы.

После его признания ее руки заскользили по его плоскому животу. Затем она стянула с него шорты вместе с трусами и толкнула его на шезлонг. Она целую вечность не чувствовала себя такой живой и полной сил.

Генри понятия не имел, что заставило его жену передумать, но он не собирался тратить время на разговоры. За долгие месяцы, проведенные вне супружеской спальни, его тело истосковалось по Фионе, и ему не терпелось снова ею насладиться. Воздерживаться от близости с ней, пока она восстанавливалась, было для него настоящей пыткой.

И вот сегодня произошло чудо, и Фиона по одной лишь ей ведомой причине позволила ему снова к ней прикоснуться. Он так соскучился по ее призывающим взглядам, стонам наслаждения, ищущим рукам и аромату ее волос. Все в этой женщине было сексуально. Он не замечал ее шрамов. Он видел только ее, свою прекрасную смелую жену, которая мужественно перенесла выпавшие на ее долю испытания и самоотверженно помогала другим.

Было бы здорово, если бы она завтра полетела с ним в Аризону, где состоится его следующая игра. Члены команды и их родственники летали на разных самолетах, но он все равно чувствовал, что Фиона где-то рядом. Всякий раз, когда он видел ее на трибуне, у него словно вырастали крылья, и он играл так, словно это был матч за чемпионский титул. Ему так не хватало их разговоров в постели. Она поддерживала его перед игрой и помогала ему расслабляться после нее.

Сегодня Генри словно выиграл джекпот. Он надеялся, что спокойная прогулка по городу пойдет на пользу их отношениям, но о таком даже мечтать не мог. Держать ее в объятиях, ласкать и целовать было так же естественно, как дышать.

Когда сдерживать желание было уже невозможно, он раздвинул нежные складки между ее бедер и погрузил палец во влажную пустоту. Фиона приглушенно застонала и выгнулась дугой. Убедившись, что она готова его принять, он наконец вошел в нее, и они закачались в едином ритме, пока их поочередно не накрыла волна экстаза.

Лежа на шезлонге в объятиях Генри, Фиона думала о том, как бы ей хотелось провести сегодняшнюю ночь. Ей следовало использовать ее по максимуму, поскольку другого шанса насладиться его близостью у нее, возможно, уже не будет. Из-за предстоящей биопсии она не сможет полететь с ним в Аризону.

Если бы она все ему рассказала, это отвлекло бы его от игры, чего нельзя было допустить.

– Мне тебя не хватало, – сказал он, согревая ее макушку своим дыханием.

– Мне этого тоже не хватало. Нам через многое пришлось пройти. Мы оба настрадались и утратили иллюзии. Возможно, если бы у нас все было проще…

– Фиона, мне жаль, что у нас все так вышло. Но у нас могут быть дети. Мы можем усыновить ребенка. Мы будем любить его как своего.

Обещание, которое она прочитала в его глазах, чуть не заставило ее изменить свое решение и уступить, но страх все равно оказался сильнее.

– Было бы неправильно усыновлять ребенка, когда наш брак вот-вот рухнет.

– Изначально ты не была против усыновления. Ты повернула на попятную, потому что не доверяешь мне? Ты сомневаешься, что из меня получится хороший отец?

– Дело не в этом, а в моей плохой наследственности, о которой я узнала относительно недавно. Все женщины в моей семье умерли от рака груди или матки. Я боялась, что меня тоже может постигнуть эта участь. Да, я думала об усыновлении, но одна лишь мысль о том, что наш приемный ребенок может лишиться матери… – Она тяжело сглотнула. – Все это так меня пугает, что я не знаю, что и думать.

– Похоже, мы с тобой и в самом деле не говорили о важных вещах, – заметил Генри.

После того, что произошло между ними сегодня, Фионе хотелось рассказать ему о завтрашней биопсии, но она не смогла себя заставить. Несомненно, он ждет, что она полетит в Аризону, чтобы присутствовать на матче его команды. Он расстроится, когда узнает, что она останется дома, но для них обоих будет лучше, если она пройдет новое испытание одна.

Глава 7

Лежа рядом с Генри на огромной кровати, которая прежде служила им супружеским ложем, Фиона перебирала в памяти драгоценные минуты их близости. Они занимались любовью в оранжерее, в душе и в спальне. Генри уснул в ее объятиях, а к ней сон все не шел, несмотря на то, что уже начало светать. Она слушала тиканье часов в тишине и смотрела, как поднимается и опускается грудь Генри. Он был чертовски сексуален, и ей не хотелось думать, что прошлая ночь была для них последней.

Даже если результаты биопсии окажутся хорошими, никто не знает, сколько еще раз ей придется проходить эту процедуру. То, чего она так боится, может однажды произойти. Она любит Генри и не хочет, чтобы он мучился, видя, как она угасает.

В окно проникли первые солнечные лучи, и густые темные ресницы Генри задрожали.

Фиону охватило чувство вины. Когда ее муж узнает, что прошлая ночь ничего не изменила в их отношениях, он очень расстроится. Ее отсутствие на матче в Аризоне расстроит его не меньше. Оно помешает ему полностью сконцентрироваться на игре, но она ничего не может с этим поделать.

Генри заворочался рядом с ней, шурша простынями. Наткнувшись на нее, он издал довольный стон, и его глаза открылись. Увидев ее, он положил руку ей сзади на шею, притянул к себе и нежно поцеловал в щеку.

– Доброе утро, дорогая.

– И тебе тоже.

Обхватив ее мускулистыми руками, он прижал ее к своей груди, затем бросил взгляд на настенные часы и издал удивленный возглас.

– Ничего себе. Сейчас больше времени, чем я думал. – Он шлепнул ее по ягодицам. – Нам нужно пошевеливаться. Я должен успеть на самолет. Я знаю, что ты вылетаешь позже. Давай вместе позавтракаем. Я знаю, тебе еще нужно собрать вещи…

– Генри, – перебила его она. – Я не полечу в Аризону вместе с другими женами.

Он принял сидячее положение.

– Я понимаю. Ты будешь занята. Тебе нужно успеть подготовиться к благотворительному вечеру.

Ей хотелось воспользоваться оправданием, которое он предложил, но она понимала, что должна сказать ему правду. И чем скорее, тем лучше.

Она взяла в ладони его лицо.

– Генри, прошлая ночь была невероятной. Мы отдали прекрасную дань тому, что у нас было, и попрощались друг с другом.

Ее слова потрясли его, но шок на лице быстро сменился гневом.

– Не знаю, что с тобой происходит, Фиона, но ты ошибаешься, черт побери! Прошлой ночью я окончательно убедился в том, что между нами не все кончено.

Фиона натянула простыню на грудь.

– Можешь думать, что хочешь, но я уже приняла решение. Мы можем повременить с официальным объявлением о расторжении брака, но продолжать этот фарс дома не имеет смысла. Да и родных обманывать нехорошо.

Он пристально смотрел на нее, плотно сжав губы. Она знала, что причиняет ему боль, но будет еще больнее, если он узнает правду.

– Генри, ты можешь опоздать на самолет.

Тяжело вздохнув, он поднялся с кровати и вышел из комнаты.

Команда «Харрикейнс» всегда перемещалась на своем собственном самолете, но сегодняшний перелет стал исключением. Их самолет проходил текущий ремонт, и им пришлось арендовать другой. Его салон больше походил на роскошную гостиную, но Генри едва это заметил. Все его мысли были о Фионе. Прошлой ночью он был так близок к тому, чтобы ее вернуть.

Его товарищи по команде, в отличие от него, весело коротали время. Товарняк, Джокер и еще двое парней бросали друг другу мяч через сиденья. При этом они поддразнивали друг друга и громко смеялись, заражая остальных своим хорошим настроением. Несколько ветеранов команды в углу играли в карты, время от времени уворачиваясь от попадающего в них мяча.

Обычно Генри был в центре всеобщего веселья, но сегодня ему было не до этого. Он сидел в передней части салона рядом со своим братом Джерве, владельцем команды, и несколькими менеджерами.

К ним подошел их техасский кузен Брант Рейно. В руке он держал смартфон.

– Вы уже заглядывали в «Твиттер»? Наши фанаты нас обожают. Они уже выложили в Интернет фото из аэропорта.

Хлопнув Джерве по плечу, он направился к свободному креслу рядом с Джокером, который только что ловко поймал мяч одной рукой.

Генри никак не отреагировал на слова Бранта. Он смотрел на замысловатый светильник в центре салона и думал, сколько им придется заплатить владельцу самолета, если кто-то его разобьет. Джерве достал из кармана свой смартфон, зашел на страницу «Харрикейнс» в «Твиттере» и, нахмурившись, начал просматривать обновления.

Сегодня в аэропорту на Генри и других игроков налетела группа фанатов. Это было в порядке вещей. Фанаты хотели получить автографы и сделать фотографии.

Джерве повернулся и, вопросительно подняв брови, показал Генри снимок на экране смартфона. Тот выругался себе под нос. Девушка, которая повисла на Генри в аэропорту, времени даром не теряла. Фото, которое она выложила, может стать причиной скандала.

Высокая худая блондинка в коротких шортах и прозрачном шифоновом топе, подбежала к Генри, схватила его за руку и поцеловала в щеку. К сожалению, снимок был сделан именно в этот момент, а не в следующий, когда Генри начал отодвигать ее от себя. Несомненно, пресса не оставит это фото без внимания.

– Думаешь, это допустимо, учитывая тот факт, что у вас с Фионой не все гладко?

Обычно Джерве заботил имидж команды, но сейчас он искренне переживал за своего брата.

Генри запустил пальцы в свои густые темные волосы.

– Я не давал ей повода. Она сама на мне повисла, но я быстро ее от себя оторвал.

Джерве кивнул, но выражение его лица осталось серьезным.

– Я не сомневаюсь, что ты именно так и поступил, но ты человек известный, и твоя жизнь проходит у всех на виду. Зачастую одной фотографии бывает достаточно, чтобы разразился скандал.

– Думаешь, я этого не понимаю?

– Просто будь осторожнее, брат. Твой брак сейчас не настолько прочен, чтобы подвергать его таким испытаниям.

– Что тебе рассказала Эрика?

В этот момент Генри пожалел о том, что обратился за советом к Эрике и Аделаиде.

– В этом нет необходимости. Я хорошо тебя знаю и сам все вижу. – Убрав смартфон в карман, Джерве сложил руки на груди.

– У всех супружеских пар бывают трудные времена.

Джерве потер подбородок.

– Вы ведете себя друг с другом не так, как раньше. Вы не целуетесь, не прикасаетесь друг к другу.

– Ты сейчас переживаешь период влюбленности, поэтому видишь все в розовом свете, – пробурчал Генри, хотя в глубине души признавал правоту старшего брата.

– Ты все видел в розовом свете? – искренне удивился Джерве, опустив руки и подавшись вперед.

В ответ на это Генри дерзко выпятил подбородок, но слова брата заставили его задуматься. Когда они с Фионой начали встречаться, он чувствовал себя так, словно у него выросли крылья. Тогда мир казался ему ярче и прекраснее. Он был так в нее влюблен. Что произошло с их отношениями? Как они оказались на грани развода?

– Мы братья, поэтому я говорю все как есть. Если тебе что-то не нравится, прости. Мы оба знакомы с другими парами, для которых бесплодие стало серьезным испытанием. Им было тяжело, но они нашли выход из ситуации.

Его брату легко говорить о таких вещах. Они с Эрикой встречаются совсем недолго, но она уже беременна. Генри не мог отрицать, что ему было обидно.

– Я рад за вас с Эрикой, но разве у тебя есть моральное право рассказывать мне, как бесплодие отражается на браке?

– Я все понял. Жизнь несправедливая штука.

– Как будто я этого не знаю, – с горечью произнес Генри.

– Вы с Фионой говорили об усыновлении?

Джерве даже не повернулся, когда кто-то попал мячом в светильник и стеклянные подвески закачались. Он по-прежнему был сосредоточен на разговоре с Генри, в то время как их сводный брат Демпси, главный тренер команды, поднялся и призвал своих подопечных к порядку.

Генри понял, что устал хранить все эти секреты и ему просто необходимо облегчить душу.

– Бесплодие – не единственная наша проблема. Все гораздо сложнее. В ходе обследования после очередного выкидыша у Фионы обнаружили уплотнение в груди.

– Вот черт. Если я не ошибаюсь, ее мать и бабушка умерли от рака, – произнес он, понизив тон.

– Не ошибаешься. К счастью, уплотнение оказалось не злокачественным. Но Фиона прошла генетический тест, который показал, что она унаследовала плохой ген и ее вероятность заболеть раком очень высока.

– Мне так жаль, брат.

– Шесть месяцев назад мы летали в Европу не в туристических целях, как все думали. Фиона перенесла там мастэктомию, гистерэктомию и операции по восстановлению груди.

– Боже мой, Генри. Почему вы нам ничего не сказали?

– Фиона не хотела.

Джерве сжал его плечо.

– Если бы я знал, я бросил бы все дела, чтобы быть рядом с вами.

Генри нисколько не сомневался в искренности его слов. Он знал, что все его братья оказали бы им с Фионой необходимую поддержку.

– Я знаю, Джерве, но мы не хотели рисковать. Ты только представь себе, что было бы, если бы пресса каким-то образом все узнала. Не обижайся, Джерве. Мы просто хотели защитить себя от вмешательства в нашу частную жизнь.

– Я нисколько не обижаюсь. Это был ваш выбор. Вы оба довольно рано лишились матерей. Все это слишком болезненно.

Генри почувствовал, как в его душе поднимается волна гнева. Так было всякий раз, когда кто-то упоминал о его матери.

– Ее мать умерла, а наша с тобой убежала из семьи, потому что разозлилась на отца, который постоянно ей изменял.

– Смерть – это трагедия. Предательство тоже причиняет сильную боль. Мы с тобой сильно переживали, когда мать нас бросила. После такого трудно снова научиться доверять женщинам. Я сам через это прошел.

– Фиона не такая, как наша мать, – возразил Генри.

– Но она уходит от тебя. – Джерве пристально посмотрел на младшего брата. – Или, может, ты сам ее оттолкнул?

– Это чушь, – быстро ответил Генри. Пожалуй, даже слишком быстро. – Напротив, я лез из кожи вон, чтобы убедить ее остаться.

– Ну раз ты так говоришь, – сказал Джерве, опуская спинку своего кресла.

– Я думал, ты хочешь мне помочь, – обиженно пробурчал Генри.

Тогда старший брат снова достал из кармана смартфон:

– С этой целью я обращусь к одной прекрасной принцессе.

Сказав это, Джерве позвонил Эрике и попросил ее подарить Фионе букет цветов от имени Генри.

Это навело Генри на мысль, что он сделал правильно, обратившись за помощью к своим родственникам.

* * *

Боль после биопсии была пустяковой по сравнению с той болью, которая наполняла душу Фионы после ее разрыва с Генри.

В клинику она поехала на такси, поскольку не хотела, чтобы шофер Рейно кому-то рассказал, что она была у врача.

Лежа на медицинской кушетке во время процедуры, она хотела, чтобы Генри был рядом и держал ее за руку. Разумеется, его не пустили бы в кабинет, но даже если бы он ждал ее в вестибюле, она бы чувствовала его поддержку. Впрочем, она сама сделала свой выбор, и дороги назад уже нет.

Вернувшись домой, Фиона нашла себе убежище в библиотеке среди книг и произведений искусства. Она сидела в огромном кресле, закутавшись в плед, и читала биографию известного художника.

Ей было вполне комфортно, пока кто-то не позвонил в дверь. Фиона выругалась про себя. К чему она сегодня была меньше всего готова, так это к чьей-либо компании. Ей хотелось побыть одной и погоревать обо всех своих потерях.

Открыв входную дверь, Фиона, к своему удивлению, увидела Эрику. В руках у нее были букет лилий и коробка бельгийских шоколадных конфет.

Фиона заставила себя улыбнуться:

– Эрика, какой сюрприз!

– Я могу войти? Эти цветы от твоего мужа. – Она вручила Фионе букет. – Я ненадолго. Мне нужно успеть на самолет.

– Конечно, входи, – пробормотала Фиона, пропуская Эрику внутрь. Она прекрасно понимала, что идея подарить ей цветы принадлежала не Генри. Что его родственники уже знают об их разрыве и решили им помочь. Почувствовав себя неблагодарной, Фиона понюхала цветы и улыбнулась: – Они очень красивые. Спасибо.

Поставив букет в хрустальную вазу, она предложила Эрике:

– Давай присядем, и ты мне поможешь съесть эти конфеты.

Мягко рассмеявшись, Эрика погладила себя ладонью по животу.

– Мои малыши определенно хотят их попробовать.

– В таком случае пойдем.

Фиона проводила белокурую гостью в библиотеку и развязала атласную ленточку на коробке.

– Эрика, ты вся сияешь, – заметила она.

– Двое малышей – двойное сияние, я полагаю, – ответила Эрика, взяв из коробки конфету с малиновой начинкой. – По правде говоря, мне просто хочется в два раза больше спать и в два раза больше есть. Не очень приятная перспектива для предстоящего медового месяца.

«Мне бы твои проблемы», – подумала Фиона.

– Уверена, Джерве тебя понимает и поддерживает, – сказала она, опустившись в кресло у камина и положив на кофейный столик коробку со сладостями.

– Да. Он очень внимателен и терпелив. – Жуя конфету и машинально поглаживая живот, Эрика обвела взглядом помещение. Затем, спохватившись, она с сочувствием посмотрела на Фиону, и ее щеки порозовели. – Прости. Я пришла сюда не для того, чтобы болтать о себе.

– Ты не должна сдерживать свою радость. – Закусив нижнюю губу, Фиона вгляделась в лицо Эрики. – Кто-то рассказал тебе о наших с Генри проблемах, не так ли?

– Прости, я не хотела вмешиваться, – ответила Эрика, сев в кресло, стоящее по другую сторону от камина.

– Ты не вмешиваешься. Просто мне пока трудно обсуждать свои проблемы даже с членами семьи. Это вовсе не означает, что я не могу радоваться за вас с Джерве. Мне осталось только научиться не чувствовать боли, когда я вижу беременных женщин и чужих детей. – Фиона отправила в рот конфету со сливочной начинкой, но не почувствовала ее вкуса. – Пока у меня ничего не получается. Не знаю, получится ли вообще, учитывая все, через что мне пришлось пройти.

Наклонив голову набок, Эрика внимательно посмотрела на Фиону:

– Не хочешь все мне рассказать? Мы одна семья.

– Боюсь, что уже нет.

Эрика взяла ее за руку:

– Мне жаль это слышать. В любом случае мое предложение остается в силе.

– Спасибо тебе. – Фиона пожала ее руку. – Надеюсь, вы с Джерве сможете найти достаточно времени, чтобы побыть друг с другом, несмотря на его напряженный график. Это очень важно. Время летит так быстро.

– Спасибо за совет.

– А тебе спасибо за то, что ты не посмеялась над ним, поскольку у меня нет детей и я нахожусь на грани развода.

– Тебя заботит будущее моей семьи, и я тебе за это признательна.

– Мы с Генри быстро побежали к алтарю, не узнав друг друга как следует.

Поднявшись, Эрика поправила книги на полке.

– Еще не поздно это исправить, – сказала она, бросив на Фиону взгляд через плечо.

– Как ты можешь быть так уверена в этом?

– Вы с Генри пока еще муж и жена, и это значит, что вы еще можете попытаться спасти ваши отношения. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

Эрика так говорила, поскольку не знала всего. Но Фиона пока не была готова поделиться с ней своими страхами.

– Как идет подготовка к твоей свадьбе? – спросила она вместо этого.

– Прекрасно. – Эрика снова погладила себя по животу. – Только малыши растут так быстро, что мне, наверное, придется купить другое свадебное платье.

– Ты будешь красивой невестой.

Эрика села на диван в другом конце библиотеки и похлопала по нему, приглашая Фиону присоединиться к ней.

– Английский не мой родной язык, и я не знаю всех его нюансов, но я по твоим глазам вижу, что ты что-то недоговариваешь. Пожалуйста, будь со мной откровенна.

– По правде говоря, это не мое дело, – произнесла Фиона, сев рядом с ней. – Я даже не знаю, как тебе это сказать.

Эрика ободряюще сжала ее руку:

– Просто скажи.

Фиона не смогла себя заставить встретиться с ней взглядом, но ей все-таки удалось произнести:

– Мы с Генри поженились, потому что подумали, что я забеременела. Наверное, так оно и было, и у меня произошел ранний выкидыш, который я приняла за болезненную менструацию. Один-единственный тест на беременность, который я сделала, дал положительный результат, и мы сразу помчались к алтарю. Ты, наверное, думаешь, что одного теста недостаточно и нужно было сходить к врачу. В общем, мы не узнали друг друга как следует и заплатили за это слишком большую цену. – Она сделала глубокий вдох, после чего добавила: – Вы с Джерве тоже знакомы недолго. Чтобы дети были счастливы, важно, чтобы брак их родителей был прочным.

– Ты предлагаешь мне отложить свадьбу?

– Я ничего не предлагаю. Я просто делюсь с тобой своим собственным опытом и хочу, чтобы ты была счастлива и ни о чем не жалела. Прости, если обидела.

– Ты меня вовсе не обидела. Я сама настояла на том, чтобы ты поделилась со мной своими мыслями. Мои родные настаивают на том, чтобы мы с Джерве поженились как можно скорее. Ты первая, кто высказал другую точку зрения, и я тебе за нее благодарна. – Эрика потрепала ее по плечу. – Можешь за меня не волноваться. Я все как следует обдумала. Я очень люблю Джерве и хочу провести оставшуюся жизнь рядом с ним.

– В таком случае я за тебя спокойна.

Жаль, что она не может сказать того же о себе. Пока она не узнает результаты биопсии, она будет находиться в подвешенном состоянии.

Глава 8

Хотя доктор взял для исследования только образец ткани из ее левой груди, у Фионы болело все тело. Во время вчерашнего визита Эрики ей пришлось держаться бодро, чтобы та ничего не заподозрила. После ее ухода она обрадовалась, что может сколько угодно валяться в постели. Ведь жены братьев Генри улетели вслед за ними в Аризону, и ее больше никто не побеспокоит.

Но одиночество не принесло ей желаемого облегчения. Ночью боль усилилась, она смогла уснуть только на рассвете и чувствовала себя разбитой. Ей так хотелось, чтобы ее кто-нибудь пожалел. Вчера был момент, когда она чуть было не рассказала Эрике про биопсию. Но удержалась от признания, поскольку у той и так полно забот.

Вытирая слезы, Фиона ждала, когда наконец подействует болеутоляющее. Пока ей нужно было что-то, что помогло бы отвлечься. Посмотрев на часы, она поняла, что матч в Аризоне уже начался. Неужели после бессонной ночи она так долго проспала? Взяв пульт дистанционного управления, Фиона включила телевизор, нашла нужный канал и устроилась среди подушек. На ней была футболка Генри, на которой все еще оставался его запах. Она надела ее, когда проснулась и почувствовала себя одиноко.

У нее заурчало в желудке, и она поняла, что ничего не ела со вчерашнего дня. Поднявшись с кровати, она спустилась на кухню. Решив, что в такой день можно побаловать себя чем-нибудь сладким, она достала из морозильника пластиковую упаковку ванильного мороженого, взяла ложку и коробку с остатками конфет и вернулась в спальню.

По телевизору все еще показывали футбольный матч. В миниатюрной вазочке на туалетном столике все еще стояли маргаритки, которые на днях подарил ей Генри.

Ее грудь пронзила боль, которая никак не была связана с вчерашней процедурой. Ее сердце щемило от того, что она хотела бы сейчас находиться в Аризоне на трибуне стадиона или хотя бы в номере отеля, где остановилась команда. Они бы вдвоем с Генри отпраздновали победу, а потом… Она вспомнила, как они занимались любовью две ночи назад. Ее удивило то, что они делали это с той же страстью, какая была в начале их отношений. Когда их тела слились воедино, она на время забыла о том, что им необходимо расстаться.

Отправив в рот ложку мороженого, Фиона переключила внимание на игру. В этот момент показывали зрительские трибуны. Внимание оператора привлекла пожилая пара в майках команды «Харрикейнс». Сидящие вокруг них болельщики держали самодельные таблички с поздравлениями с шестидесятой годовщиной свадьбы. Виновники торжества заулыбались, повернулись лицом друг к другу и поцеловались. Затем комментатор сообщил об опасной атаке аризонской команды, и на экране снова появилось поле с игроками.

Но вместо того, чтобы следить за игрой, Фиона ела мороженое, думала о поцелуе, который был прославлением вечной любви, и сожалела о том, что им с Генри не суждено прожить вместе столько лет.

В этот момент на экране появился крупный план ее мужа. Его мужественные черты были хорошо видны, даже несмотря на решетку щитка на лице. Он отдавал распоряжения своим товарищам по команде, указывая на линию обороны противника, у которого было на одного игрока больше. Он умел читать игру, вносил изменения в тактику своей команды по ходу матча и не сдавался до последней секунды. Он был одним из лучших игроков лиги и в этом сезоне имел все шансы добиться вместе со своей командой наивысшего успеха.

К сожалению, ее не будет рядом, когда это произойдет. «Если это произойдет», – поправила она себя. Их расставание наверняка плохо отразится на его концентрации. Внезапно она почувствовала себя виноватой перед Генри, его братьями, товарищами по команде, болельщиками «Харрикейнс», одним из которых был ее отец.

Отец. Она уже несколько дней собиралась позвонить ему в курортный городок во Флориде, где он жил с тех пор, как ушел на пенсию, но так и не сделала этого.

Взяв мобильный телефон, она нашла номер отца в списке контактов и нажала кнопку соединения. Ее сердце учащенно билось. Она не знала, о чем будет говорить с отцом. За последние несколько лет они отдалились друг от друга.

Отец ответил после четвертого гудка.

– Папа? – произнесла она в трубку, приподнявшись на подушках.

– Фиона? Что-то случилось?

– Почему для того, чтобы я позвонила своему отцу, непременно должно произойти что-то плохое? – Ее тон был невозмутимым. Она научилась притворяться, будто у нее все хорошо.

– Прости. Давай попробуем начать заново. Привет, дорогая. Как дела?

– Нормально. У меня просто появилось немного свободного времени, и я решила позвонить тебе. Мы давно не разговаривали.

– Почему ты не на матче в Аризоне?

Фиона уронила конфету в коробку с мороженым.

– Я… э-э… немного простудилась и решила остаться дома.

Наверное, это прозвучало как пустая отговорка, но она не могла сказать отцу правду.

– Игра идет на равных?

– Ты смотришь? Прости, я не хотела тебя отвлекать.

– Я слышу, что у тебя тоже работает спортивный канал. Странное время для разговора.

Его ровный тон не выражал никаких эмоций. Он всегда был немногословен. По крайней мере, с тех пор, как умерла мать Фионы.

– Прости, папа. Если я мешаю тебе смотреть, я могу…

– Нет, ты мне совсем не мешаешь. Я пенсионер, и у меня полно свободного времени. Я могу посмотреть эту часть матча в повторе. Итак, рассказывай, зачем ты мне позвонила?

– Папа, как мы проводили каникулы до того, как мама заболела? – выпалила Фиона после небольшой паузы.

– Почему ты спрашиваешь?

– Скоро день ее рождения, и я думаю о ней чаще, чем обычно. Мои детские воспоминания, связанные с мамой, с годами становятся все менее отчетливыми.

На другом конце линии послышался тяжелый вздох.

– Мы возили тебя в Диснейленд. Когда ты была маленькой, ты постоянно туда просилась. Мы с мамой тщательно планировали каждую поездку, устраивали тебе ланчи с твоими любимыми персонажами. Она любила Диснейленд, потому что ей доставляло удовольствие смотреть на твое сияющее лицо, слышать твой смех. Твоя мама всегда брала с собой пакет с блестками и осыпала ими тебя перед тем, как мы заходили в главные ворота. Она говорила, что это волшебная пыль, которая исполняет самые сокровенные желания.

– Я этого не помню, – грустно произнесла Фиона.

– Дорогая моя, может, я и забываю тебе звонить, но знай, что я думаю о тебе. Мне всегда будет не хватать твоей матери. Я был рад поделиться с тобой воспоминанием о ней.

Когда Фиона закончила разговор, ей не стало легче. Услышав глубокую печаль в отцовском голосе, она окончательно убедилась в том, что ее решение развестись с Генри правильное. Что, если она уйдет сейчас, он не будет страдать так, как страдает ее отец.

Генри был в подавленном настроении. Его команда проиграла матч в Аризоне по нескольким причинам, но он подозревал, что вина за поражение главным образом лежала на нем. Он не мог сосредоточиться на игре, потому что Фиона осталась в Новом Орлеане.

Выбравшись из машины, Генри взял свою сумку, поблагодарил шофера, вошел в ворота и направился по дорожке к своему трехэтажному особняку.

В доме было тихо. Лилии, которые Эрика подарила Фионе от его имени, стояли в вазе на кухонной стойке.

За время его отсутствия они с Фионой ни разу не разговаривали по телефону, но обменялись несколькими текстовыми сообщениями. Это вселяло в него надежду на то, что еще не все потеряно.

Решив, что Фиона увлеклась чтением какой-нибудь интересной книги, он тихо поднялся наверх и, к своему удивлению, обнаружил, что она спит.

Она лежала на кровати среди подушек. Лицо ее было бледнее, чем обычно. Вместо одной из шелковых ночных рубашек или сексуальных пижам, которые она предпочитала, на ней была его белая футболка.

С ней что-то было не так, но из-за усталости он не мог понять, в чем дело. Не в силах уйти от нее сейчас, он сел в кресло у камина и продолжил смотреть на Фиону, пока не уснул.

Во сне он словно заново перенесся в то счастливое время, когда они с Фионой только начали встречаться. Он взял ее с собой на матч в Филадельфию. «Харрикейнс» тогда одержала свою первую крупную победу, и ему захотелось отпраздновать ее вместе с Фионой.

– Как насчет двойной победы? – спросила она его в номере отеля, водя ладонями по его груди и спине. Ее глаза потемнели от желания, и ему захотелось отдать ей всего себя без остатка.

Именно так он и поступил. Оставшуюся часть дня и полночи они занимались любовью, а на следующий день отправились на экскурсию по музеям и картинным галереям.

Когда люди узнавали, что он интересуется искусством, они в большинстве своем думали, что он просто хочет показать себя с выгодной стороны. Фиона была исключением. Она верила, что его интерес к картинам и скульптурам искренний. Будучи искусствоведом по образованию, она могла бы демонстрировать ему свое превосходство над ним в этой области, но вместо этого увлеченно делилась с ним своими знаниями и наблюдениями. Она всегда говорила, что для того, чтобы любить искусство, не нужно иметь ученую степень.

Любовь к прекрасному сблизила их, дала им понять, что между ними существует особая связь. Что их физическое влечение друг к другу лишь часть этой связи.

Вернувшись в свой номер, они снова занялись сексом. На этот раз все происходило медленнее. Они исследовали тела друг друга губами и руками. Каждый хотел узнать, какие ласки доставляют другому наибольшее удовольствие.

Внезапно сон-воспоминание оборвался, и на смену ему тут же пришел другой. Генри увидел обнаженную Фиону, лежащую на кровати. Сам он почему-то стоял за мольбертом и рисовал ее красками. Затем картинка поменялась, словно кто-то повернул ручку кинопроектора. В следующем обрывке сна он подошел к Фионе и попытался заключить ее в объятия, но она внезапно растворилась в воздухе. Вместо нее в его руках оказалась картина, на которой было изображено ее тело, покрытое шрамами.

Проснувшись в поту, он, к своему огромному облегчению, обнаружил, что это был сон. Что Фиона по-прежнему спит в своей постели. Ему безумно захотелось к ней прикоснуться, но он побоялся, что потревожит ее сон, и остался в кресле. Все его мысли по-прежнему были лишь о том, как спасти их брак. Может, свозить ее в Филадельфию, где зародились их чувства друг к другу?

В какой-то момент она зашевелилась, открыла глаза и, увидев его, приподнялась.

Его мысли о поездке Филадельфию улетучились в тот момент, когда он увидел темное пятно на ее белой футболке. Это была кровь.

Действие лекарства закончилось, и Фиона проснулась от ноющей боли в груди. Когда она увидела Генри, сидящего у камина, ее пульс участился.

– Добро пожаловать домой, – сказала она. – Поздравляю с победой.

– Мы проиграли, – пробормотал он.

О боже. Должно быть, он сильно расстроился.

– Я видела большую часть матча. Защита играла плохо. Ты сделал все, что мог. Ты отдал два результативных паса и сделал один тачдаун. Впрочем, зачем я все это тебе рассказываю? Ты сам все знаешь. Мне жаль, что так вышло.

– Правда? – спросил он, сложив руки на груди. В его голосе слышался гнев.

– Что ты имеешь в виду?

Несмотря на сильную боль, Фиона приняла сидячее положение.

– Тебе жаль?

– Конечно, я расстроена. Я знаю, как много значит для тебя победа в матчах. Я решила, что мне пора перестать посещать твои матчи, но это вовсе не означает, что я не буду болеть за твою команду.

– Конечно, – пробурчал он.

В приглушенном свете лампы она заметила, что его губы плотно сжались.

– Генри? Почему ты так реагируешь на мои слова? Я понимаю, что ты расстроился из-за того, что я не поехала на игру…

– Я расстроился из-за того, что ты скрыла от меня истинную причину, по которой ты осталась дома.

Ее сердце замерло на мгновение.

Боже, как он узнал?

Обнаружив, что он пристально смотрит на ее грудь, она опустила взгляд и увидела пятно крови на своей футболке.

Глава 9

Обида, гнев и страх – все эти эмоции боролись друг с другом в душе Генри.

Как она могла скрыть от него такую важную вещь, касающуюся ее здоровья? Что, если ее жизнь в опасности, а он этого не знает? Это так похоже на предательство.

Генри с силой вцепился в подлокотники кресла. Ему хотелось подойти к ней и заключить ее в объятия, но он знал, что ей сейчас больно, поэтому остался на своем месте.

– Что происходит, Фиона?

– Думаю, ты уже догадался, – ответила она, теребя край простыни.

Генри подумал о худшем, и к его горлу подкатил огромный ком.

– Ты вообще собиралась поставить меня в известность?

– Нет. Я не хотела понапрасну тебя беспокоить.

Он стал ей настолько безразличен, что она не сообщила ему о некой опасности, которая, возможно, угрожает ее жизни? Он поддерживал ее, когда ее лечили от бесплодия и когда ей делали операции, а сейчас она пытается вычеркнуть его из своей жизни. Нет. Он этого не допустит.

– Я хочу знать все подробности, – произнес он спокойным и в то же время решительным тоном. – Ты все еще моя жена, и я имею право знать, что с тобой происходит.

– Во время планового осмотра у меня обнаружили уплотнение в левой груди. Вчера мне сделали биопсию. Онколог почти на сто процентов уверен в том, что беспокоиться не о чем. Что это просто некроз жировой ткани.

Она произнесла это ровным, будничным тоном, словно речь шла о погоде.

– Будь это пустяком, ты бы поставила меня в известность. Ты не полетела со мной в Аризону из-за биопсии. Если бы ты мне сказала, я бы тебя понял.

Фиона откинула назад спутанные волосы.

– Ты не смог бы сосредоточиться на игре. Ты бы сходил с ума от беспокойства. Ты только посмотри, как ты сейчас реагируешь.

– Я нормально реагирую. Ты моя жена, и я готов быть рядом с тобой, что бы ни случилось.

– Это благородно с твоей стороны, но мне бы не хотелось, чтобы ты оставался со мной по этой причине.

– Значит, если бы я не увидел пятно крови у тебя на футболке, ты бы ничего мне не сказала?

Прижав к груди подушку, она тяжело вздохнула:

– Если бы произошло худшее, ты бы все узнал. В других случаях я бы не стала тебя беспокоить.

Неужели она думает, что в случае ее тяжелой болезни он остался бы с ней только из чувства долга? Подобное отношение унижает его и обесценивает связь, которая все еще существует между ними. Неужели она не понимает, почему он за нее переживает?

– Тебе не приходило в голову, что я захочу все узнать и поддержать тебя?

– Спасибо, Генри, но тебе больше нет необходимости этого делать, – ответила она, пристально глядя на него.

– Я твой муж, черт побери! – яростно бросил он, но тут же заставил себя обуздать свой гнев. – Прости. Я не хотел на тебя кричать. Приготовить тебе поесть? Или, может, принести пузырь со льдом?

– Ты знаешь, что делать, – сказала она, снова опустившись на подушки.

– Что в этом плохого?

– Я не хочу, чтобы ты меня жалел.

Генри это проигнорировал. Как ему заставить ее понять, что его желание заботиться о ней никак не связано с жалостью.

– Когда будут известны результаты биопсии?

– На следующей неделе.

– У меня есть еще один вопрос. Когда ты узнала, что тебе нужно делать биопсию?

– В тот день, когда мы собирали средства для бездомных животных.

Генри резко вдохнул. Значит, в тот день, когда они гуляли по городу и занимались любовью, она уже все знала.

– Ты опаздывала на мероприятие вовсе не потому, что у тебя сломалась машина. Ты лгала мне всю неделю.

– Я защищала тебя и твою частную жизнь от вмешательства прессы.

Обводя взглядом комнату, Генри думал о тех временах, когда они с Фионой были счастливы, несмотря на все трудности. Неужели все это было красивой сказкой, придуманной им самим? Неужели они так и не научились друг другу доверять? Неужели за пределами спальни их ничто не связывало?

Он понял, что ему лучше покинуть комнату, пока они не наговорили друг другу лишнего.

– Ясно, – сказал он, поднявшись. – Пойду принесу тебе пузырь со льдом.

Каждый шаг Фионы отзывался болью в груди и плече, но она все-таки заставила себя спуститься на первый этаж. Проходя по коридору, она остановилась у огромного зеркала в резной оправе и посмотрела на свое отражение. То, что она увидела, ей не понравилось. Ее лицо было бледным, волосы выглядели неопрятно, поскольку она собрала их в хвост, не расчесав. На ней была чистая футболка с ярким рисунком, но она все равно казалась себе тенью той женщины, которая радовалась как ребенок, когда несколько лет назад купила это уникальное зеркало на блошином рынке.

Сжимая в руке пластиковую коробочку с остатками мороженого, Фиона пошла дальше по коридору. Когда она завернула за угол, к горлу подступила тошнота. Это было побочное действие обезболивающего.

Подождав, когда ее желудок успокоится, она вошла в кухню и увидела Генри. Стоя к ней спиной, он готовил пузырь со льдом, поглядывая на экран телевизора, по которому шли светские новости.

На экране появилась фотография, изображающая Генри с юной блондинкой. Девушка бесстыдно прижималась к нему и целовала его в щеку. Фиона сказала себе, что это фото ничего не значит. Что некоторые фанатки ведут себя слишком нагло. Что Генри никогда не давал ей повода сомневаться в его верности.

Несмотря на это, ее охватила печаль. Может, эта фотография и не имеет никакого значения, но что будет, когда они с Генри разведутся? Вряд ли такой привлекательный и успешный мужчина, как он, будет долго оставаться один. Когда он влюбится в другую женщину, развлекательные СМИ сделают из этого сенсацию.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Генри повернулся и, указывая на экран, смущенно пробормотал:

– Это не то…

– Я знаю, – перебила его она, прислонившись к одному из шкафчиков.

– Правда? Ты доверяешь мне даже сейчас?

– Я уверена, что, пока ты женат на мне, ты не будешь спать с другими женщинами.

Генри хороший человек и заслуживает намного больше того, что может ему дать она. Ей больно его отпускать, но удерживать его рядом с собой было бы несправедливо по отношению к нему.

– Спасибо за доверие. – Плечи Генри немного расслабились, но она ни на секунду не поверила, что он простил ее за то, что она не сказала ему о своем визите к доктору и о биопсии.

– Меня восхищает твоя честность как на игровом поле, так и в жизни.

– Ни одну женщину я не желал так сильно, как тебя. И я всегда буду тебя желать.

К глазам Фионы подступили слезы, и она обхватила себя руками, словно защищаясь.

– Но я не та женщина, на которой ты женился.

Генри подошел к ней, заключил ее в объятия и прошептал ей на ухо:

– Ты такая же красивая, как и раньше. Мое влечение к тебе не прошло, несмотря ни на что.

– Даже несмотря на все операции?

– Даже несмотря на них, – ответил он, глядя ей в глаза.

Фионе хотелось ему поверить, но на ее теле остались напоминания о том, что оно никогда уже не будет прежним.

– А как же шрамы? Даже лучшие пластические хирурги не могут полностью их убрать. Кроме того, даже если в этот раз все будет хорошо, всегда может появиться новая шишка, и, кто знает, сколько еще раз придется мне делать биопсию и какими будут результаты.

– Я женился на тебе не только из-за красивой внешности. Гораздо важнее для меня были твои внутренние качества. Надеюсь, что я тоже прежде всего заинтересовал тебя как личность, – сказал он, гладя ее по спине теплыми ладонями. – Даже если бы не было реконструктивных операций, я бы все равно тебя желал, и ты прекрасно это знаешь.

– Я знаю. Именно поэтому мне трудно от тебя отказаться.

– Тогда не отказывайся. – Приподняв ее подбородок, Генри нежно коснулся губами ее губ.

Поддавшись минутной слабости, Фиона позволила себе раствориться в этом поцелуе, насладиться близостью Генри, теплом его тела, его мускусным запахом. В его сильных руках она могла ненадолго забыть о страхах и тревогах, которые были ее постоянными спутниками в последнее время. Она так по нему соскучилась, хотя они совсем недавно провели вместе незабываемую ночь.

Вцепившись в его футболку, она запустила язык в глубь его рта, но он вдруг прервал поцелуй и положил руки ей на плечи.

– Осторожнее, Фиона, – прошептал он, нежно коснувшись губами уголка ее рта, затем щеки.

Он не отстранился, но все же что-то было не так в том, как он ее держал. Его прикосновения были слишком легкими, словно он боялся сделать ей больно.

– Генри? Что происходит? – спросила она, отклонившись назад. – Ты обращаешься со мной как с хрупкой фарфоровой вазой. Точно так же ты со мной обращался, когда я восстанавливалась после операций.

– По-моему, это вполне естественно. Тебе только что сделали биопсию, место прокола еще не зажило, и ты принимаешь обезболивающее. Как я, черт побери, должен с тобой обращаться?

В глубине его глаз было столько душевной боли, что у нее перехватило дыхание. Перед ее внутренним взором возник образ отца, сидящего в кресле. Раскрытая газета, в края которой он вцепился, была перевернута, по его лицу текли слезы. Бабушка и тетя вывели ее из комнаты, тщетно пытаясь успокоить. Когда она училась в колледже, они умерли от той же болезни, что и ее мать. Мужья всех трех женщин выглядели опустошенными на их похоронах. Что будет с Генри, если она… когда она…

Фиона не могла мыслить здраво. Ей казалось, что она вот-вот рассыплется на осколки.

Охваченная паникой, она надавила ладонью ему на грудь.

– Думаю, тебе сегодня следует переночевать в доме твоей семьи.

Генри глубоко вдохнул. Его губы сжались в тонкую линию, и лицо теперь напоминало маску, за которой были спрятаны все эмоции. Прежде она много раз видела подобную реакцию с его стороны. Он надевал эту маску стоического спокойствия, когда хотел защитить ее от чего-то, что может причинить ей боль.

Отойдя от Фионы, Генри сложил руки на груди:

– Мы все еще муж и жена, и я не оставлю тебя здесь одну, пока ты испытываешь боль.

Этот взгляд был ей тоже хорошо знаком. Когда он так смотрел на своих соперников на игровом поле, они понимали, что победы им не видать, как своих ушей.

Следующий день Фиона решила провести вне дома. Она подумала, что это поможет ей отвлечься от своих проблем.

Генри рано утром уехал на тренировку. Он заглянул к ней в комнату только для того, чтобы сказать ей, что нанял для нее на целый день машину с шофером на тот случай, если она соберется куда-то поехать. Его тон был решительным, не терпящим возражений, и она не стала спорить. Своими попытками защитить его от боли она причиняла ему боль и не знала, что с этим делать. Именно поэтому она поднялась с постели, только когда он вышел из дома.

Сейчас она отдыхала вместе с Эрикой и Аделаидой у огромного бассейна, находящегося рядом с главным особняком семьи Рейно. Кроме них там было несколько жен игроков «Харрикейнс».

Фиона подумала, что сможет там развеяться, но наблюдать за красивыми смеющимися женщинами оказалось нелегко. Все они были здоровыми и счастливыми. В отличие от нее.

На улице уже установилась осенняя погода, но, поскольку вода в бассейне подогревалась, купаться в нем было комфортно, несмотря на прохладный бриз.

Фиона смотрела на солнечные блики, танцующие на поверхности воды. Ее грудь все еще болела после биопсии, но она не подавала виду. На ней было свободное темно-синее платье с запахом на груди.

– Нам нужно съездить в город за нижним бельем, – озорно улыбнулась Аделаида, спустившись на первую ступеньку бассейна.

– Что?

Предложение подруги застигло Фиону врасплох.

Примерять нижнее белье в ее состоянии весьма проблематично.

– Невесте нужны новые кружевные трусики, – продолжила Аделаида, вертя ступней в воде. – За ланч плачу я.

– Я с каждым днем становлюсь все больше и больше, – звонко рассмеялась Эрика. – Я не смогу долго носить сексуальное кружевное белье.

Выйдя из бассейна, Аделаида села рядом с Эрикой и подмигнула ей:

– Если ты будешь все делать правильно, Демпси будет срывать его с тебя. Так что тебе лучше как следует запастись красивым нижним бельем.

На бледной коже Эрики проступил легкий румянец.

– Я носила сексуальные кружевные трусики на протяжении всей беременности, – сказала рыжеволосая Мейси, жена одного из защитников, потягивая минеральную воду. – Когда я надевала в дополнение к ним чулки, мой муж сходил с ума от желания.

– У меня тоже есть свой маленький секрет, – призналась Аделаида. – Демпси возбуждается, когда я надеваю черные босоножки с тонкими ремешками. Это работает безотказно. Я начинаю думать, что они волшебные.

Рассмеявшись, Эрика положила ладонь себе на живот.

– Фиона, а твоему мужчине какая одежда на тебе больше всего нравится?

Аделаида перевела взгляд на Фиону и вопросительно подняла брови.

Что ей следует на это сказать? Она отчаянно пыталась найти ответ, но на ум ничего не приходило.

Из-за стресса Фиона очень похудела за последние несколько месяцев. Одежда стала на ней висеть, и сегодня это сыграло с ней злую шутку.

Не придумав ответ, она пожала плечами. При этом левая половина драпированного корсажа соскользнула с ее плеча, обнажив бесшовный эластичный бюстгальтер, повязку из пластыря и край шрама под грудью.

Женщины вмиг замолчали и в ужасе уставились на ее грудь.

Лгать не имело смысла, да и вряд ли она смогла бы придумать правдоподобное объяснение.

– Когда это произошло? – спросила Эрика, поднявшись. – Как так получилось, что мы ничего не знали? – Медленно подойдя к Фионе, она села рядом с ней. Остальные женщины тактично молчали. Их лица выражали сочувствие.

– Мы не хотели, чтобы кто-то узнал. Мы отправились в Европу, и мне сделали там ряд профилактических и восстановительных операций. Все думали, что это было одно из наших обычных путешествий.

Аделаида села по другую сторону от Фионы, положила ладонь ей на спину и начала легонько ее поглаживать.

– Но у тебя есть огромная семья, которая захотела бы тебя поддержать. Я имею в виду не только Рейно, но и игроков «Харрикейнс» вместе с их женами.

На Фиону снова нахлынули детские воспоминания. К ее удивлению, на этот раз ей оказалось проще справиться с болью и эмоциями.

Может, она поступила неправильно, утаив от всех свою беду? Она этого не знала. Она могла лишь сказать, что, в тот момент, когда они с Генри принимали решение, оно казалось им единственно верным.

– Я не знаю, как все это объяснить. Могу лишь сказать, что, поскольку мой муж человек известный, большая часть нашей жизни проходит под прицелом фотокамер. Мы просто хотели от всех спрятаться.

– Ну и как? Это помогло? – спросила Эрика.

Ее прямота была несколько шокирующей, но она явно была лучше, чем жалость. Бросив взгляд на Аделаиду, Фиона не увидела жалости и на ее лице. Оно выражало лишь искреннее участие.

– Поначалу мне казалось, что да, но сейчас я думаю, что Генри стало бы легче, если бы он поговорил с братьями. Наверное, я была эгоисткой.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала Аделаида.

– Я хотела, чтобы он принадлежал мне одной. У меня никого не было, кроме него. – Фиона потерла висок. – До сегодняшнего дня я не смотрела на ситуацию с этой стороны.

К ее глазам подступили слезы сожаления.

Эрика взяла обе ее руки в свои и улыбнулась:

– Значит, вы решили поиграть в молчанку?

Фиона мрачно рассмеялась:

– Думаю, вы все прекрасно понимаете причину. Генри хотел защитить нас обоих от вмешательства прессы.

– Конечно, мы все понимаем, – сказала Аделаида. – Мне просто жаль, что нас не было рядом с вами и мы не оказали вам обоим поддержку.

Фиона была так сосредоточена на своих проблемах, что ей даже в голову не пришло, что Генри тоже было тяжело и он мог нуждаться в поддержке.

Она поняла, что вела себя как полная эгоистка и глубоко ранила Генри. Сделала то, чего так отчаянно пыталась избежать. Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

Глава 10

– Генри, я должна перед тобой извиниться, – мягко сказала она, войдя в комнату своего мужа в особняке Джерве.

По какой-то причине Генри, несмотря на свои слова, все-таки перебрался сюда. Еще больше ее удивило то, что он выбрал тот дом, в котором жил его старший брат, а не тот, который они с Фионой занимали в начале их брака. Может, все дело было в детской комнате, которую они обставляли вместе с такой любовью?

У Фионы сдавило горло, и она тяжело сглотнула. Наверное, и вправду лучше, что он поселился здесь.

С бешено колотящимся сердцем она переступила через порог и, щурясь от яркого солнца, огляделась по сторонам. Она давно здесь не была.

Небольшая комната наполнена спортивными наградами и фотографиями Генри. Фионе всегда нравилось большое фото в позолоченной рамке, на котором были изображены братья Рейно с дедушкой Леоном. В то время, когда был сделан это снимок, мальчики учились в школе, а их дедушка еще был полон сил и энергии.

У нее защемило сердце, и она, запретив себе думать об ухудшающемся здоровье дедушки Леона, села на край кровати, на которой лежал раскрытый чемодан Генри. Вздохнув, он достал из него последнюю футболку, положил ее в выдвинутый ящик комода и, не глядя на Фиону, спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

Очевидно, он не был готов выслушивать ее извинения. Фиона чувствовала себя некомфортно, будто она вторглась без разрешения в чужое пространство. Все же она заставила себя ответить на его вопрос:

– Мне еще немного больно, но лекарство уже не требуется.

– Рад это слышать. Надеюсь, ты достаточно отдыхаешь, – произнес он спокойным, ровным тоном.

– Это была всего лишь биопсия. Со мной все будет в порядке.

– Просто будь внимательна к себе.

Впервые с того момента, как она вошла в комнату, он посмотрел на нее. В его темных глазах читалось беспокойство.

– В случае, если мне нужно будет готовиться к худшему?

Пожав плечами, Генри прислонился к комоду и случайно сдвинул подставку с одной из своих школьных бейсбольных наград.

– Это ты сказала, не я.

Взяв с комода старый футбольный мяч, на котором расписались все его товарищи по университетской команде, он перебросил его с одной руки на другую и поморщился.

– Я пришла, чтобы извиниться перед тобой за то, что не сказала тебе про шишку и биопсию. Да, мы теперь живем раздельно, но мы все еще муж и жена. Мы многое пережили вместе.

– Спасибо, что признаешь это.

Фиона заметила, как на его щеке дернулся мускул.

– Ты был добрым, заботливым, понимающим, а я обращалась с тобой хуже, чем ты заслуживал.

– Я отношусь к этому с пониманием. Ты через многое прошла, – ответил он, положив мяч на комод.

– Чертовски трудно быть женой идеального мужчины.

Генри издал сдавленный смешок:

– Я далеко не идеален. Спроси моих братьев.

Склонив голову набок, Фиона взяла его за руку:

– Значит, ты прощаешь меня за то, что я не сказала тебе про биопсию?

– Хотя я вижу, что ты об этом сожалеешь, я все еще расстроен.

– Почему?

– Потому что, несмотря на сожаления, ты все еще от меня отгораживаешься. – Он выставил вперед ладонь. – Не надо. Не говори ничего.

Сняв чемодан с кровати, он направился к встроенному шкафу. Барельефы на его дверцах напоминали греческие колонны. Открыв одну их них, Генри убрал в шкаф пустой чемодан.

– У нас есть проблемы. Серьезные проблемы. Я просто хочу, чтобы мы оба обрели спокойствие.

Подойдя к ней, Генри положил руки ей на плечи и посмотрел на нее:

– Ты правда сообщишь мне результаты биопсии сразу, как только они станут известны?

– Конечно, сообщу.

Фиона пребывала в полной растерянности. Только она решилась уйти от своего мужа, как он дал ей понять, насколько она ему дорога. Более того, увидев тревогу в его глазах, она поняла, насколько он ей дорог.

– Мне искренне жаль, что я сделала тебе больно, – добавила она, запустив пальцы в его волосы. – Как бы мне хотелось, чтобы наша жизнь была проще. Чтобы не было ни бесплодия, ни плохой генетики, ни биопсии.

– Я бы тоже этого хотел, но жизнь каждому готовит свои испытания.

– Я не знаю, было бы нам сейчас легче, если бы по нашему дому бегали маленькие ножки.

Сказав это, она почувствовала, как ее глаза зажгло от слез.

– Не мучай себя, дорогая. – Генри осторожно ее обнял, стараясь не задеть ее левую грудь.

Фиона позволила себе насладиться теплом его объятий. Полгода отчуждения были для нее настоящей пыткой, и она не смогла себя заставить отстраниться. Вместо этого она обхватила Генри руками, вдохнула его запах, прижалась щекой к его груди и стала слушать стук сердца. В ответ на это внутри ее вспыхнуло пламя желания. Ей безумно захотелось заняться с Генри любовью.

Он взъерошил ей волосы.

– Тебе следует отдохнуть.

Отклонившись назад, Фиона встретилась с ним взглядом.

– Я не хочу отдыхать. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью здесь и сейчас. Я не хочу думать о завтрашнем дне и о том, что мы скажем друг другу после близости. Давай просто побудем вместе.

Генри поцеловал ее, затем еще раз. После этого он слегка отстранился и прошептал:

– Я не стану возражать. Я хочу тебя, Фиона, и всегда буду хотеть.

Дойдя вместе с ней до кровати, он опустил ее на мягкое покрывало, склонился над ней и принялся медленно задирать ей подол, покрывая поцелуями внутреннюю сторону ее левой ноги и одновременно с этим поглаживая рукой правую. Когда его теплое дыхание коснулось ее бедра, она запрокинула голову и томно вздохнула.

– Красота, – пробормотал он.

– Я была в городе и купила себе новое белье.

– Я говорю о тебе.

Спустив ее кружевные трусики, он приник губами к чувствительным складкам между ее бедер и подарил ей самый интимный из всех возможных поцелуев.

Когда его язык проник в ее заветную пустоту, она начала извиваться под ним, схватившись обеими руками за покрывало. Чувствуя, как волны наслаждения захлестывают ее одна за другой, она обхватила ногами его плечи, словно боясь, что он может уйти. Каждая клеточка ее тела жаждала завершения, но он дразнил ее, растягивая сладостную пытку. В какой-то момент она не выдержала и взмолилась о пощаде. Генри внял ее мольбе, и мгновение спустя она выгнулась дугой, вцепилась пальцами в его плечи, издала протяжный стон и затряслась в экстазе.

Дав ей немного отдышаться, Генри снял ее ноги со своих плеч, поправил ее трусики и подол платья, после чего лег рядом с ней.

– Это было удивительно, – сказала Фиона, водя ладонью по его широкой груди. – Спасибо тебе. Так здорово испытывать удовольствие именно сейчас, когда я пребываю в неизвестности.

– Это и было моей целью.

Она поцеловала его в губы.

– Я хочу, чтобы мы оба получили удовольствие. Займись со мной любовью.

– Но ты восстанавливаешься после…

– Если ты будешь со мной нежен, мы сможем заниматься сексом сколько душе угодно. – Ее губы растянулись в улыбке. – Возможно, это прозвучит смешно, но я прошу тебя обращаться со мной как с хрупкой вазой.

– Я хочу обладать тобой во всех смыслах этого. Ты ведь знаешь, что ты само совершенство, не так ли? – произнес он, осыпая поцелуями ее шею.

– Я далека от совершенства, но в любом случае спасибо за комплимент. – Она наклонила голову, чтобы ему было удобней ее целовать.

– Это не комплимент, а чистая правда. Ты красивая, умная и щедрая, – сказал он, гладя ее по длинным волосам.

Фиона посмотрела в его темные глаза:

– Чему я обязана всеми этими приятными словами?

– Я просто хотел, чтобы ты знала, что я о тебе думаю. Я так увлекся действиями, что забыл о том, что слова тоже нужны. – Он провел кончиками пальцев по ее губам, щеке и шее, и эта ласка снова пробудила в ней желание.

– Спасибо, что сказал мне все это. Я ценю твою откровенность. Теперь я знаю, что моя грудь для тебя не главное.

Поцеловав ее в ключицу, Генри притянул Фиону к себе.

– Я рад, что ты наконец это поняла, – сказал он, и ее сердце наполнилось надеждой.

Генри уже много месяцев не было так хорошо, как сейчас, когда Фиона мирно спала в его постели. Он так соскучился по ней, по ее запаху на простынях, и по-прежнему был готов сделать все, чтобы убедить ее остаться с ним.

Для начала ему было необходимо проветриться и обдумать перемены, которые внезапно произошли с его женой.

Выбравшись из-под шелковых простыней, Генри тихо вышел из комнаты.

Когда в последний раз он пытался найти решение серьезной проблемы, гуляя с братьями у озера? Они с Фионой так были заняты собой и жаждали уединения, что он разучился просить у них помощи.

Живя сейчас в доме, где прошло его детство, Генри заметил, что старший брат внес изменения в интерьер, но оставил много вещей из их прошлого. Генри был рад, что в его старой комнате все осталось без изменений. Неоклассицизм этого огромного особняка с его строгими величественными формами был Генри не по душе. Ему больше нравилось причудливое смешение стилей в их с Фионой доме в Гарден-Дистрикт.

Чувствуя необходимость поделиться с кем-то наболевшим, Генри вышел на улицу и отправился искать своего старшего брата. В конце концов, это Джерве посоветовал ему передать Фионе цветы через Эрику.

Генри увидел силуэт своего брата у бассейна. Джерве стоял спиной к дому на дорожке, ведущей к пристани.

Бассейн обрамляли кустарники, источающие восхитительные ароматы. Ветер трепал тонкий белый балдахин на переносных садовых качелях размером с большой диван.

Плечи Джерве были опущены, руки соединены за спиной. Подойдя ближе, Генри заметил, что он так крепко сцепил пальцы, что костяшки побелели.

Заходящее солнце окрашивало поверхность воды в оттенки оранжевого. В конце гавани виднелся понтонный мост, на котором братья проводили много времени, когда были подростками. Генри охватило чувство ностальгии. Раньше все было проще.

Впрочем, он понимал, что в действительности это было не так. Что в их семье никогда ничего не было просто.

За последние несколько месяцев Генри отдалился от своих братьев. Их общение строилось на лжи, кивках и односложных ответах.

Избегая серьезных разговоров, Генри, похоже, не заметил, что его старший брат испытывает трудности. Сейчас он гадал, что доставляет Джерве больше хлопот: победа «Харрикейнс» в предстоящем сезоне, карьера их младшего брата Жан-Пьера в нью-йоркской команде или его, Джерве, предстоящая женитьба на принцессе вкупе с отцовством.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Генри.

Джерве сделал глубокий вдох:

– Вспоминаю старые добрые времена.

Рядом с ним лежал футбольный мяч, и он ударил по нему мыском ботинка.

– Скучаешь по игре?

– Да, иногда мне ее не хватает, но я, в отличие от тебя, не дышу игрой. По правде говоря, мне больше нравится быть владельцем команды и разрабатывать стратегии за пределами игрового поля.

– Предстоящая свадьба и будущее отцовство научили тебя мыслить философски.

Джерве покачал головой:

– Я стал более практичным и сосредоточенным.

– А я чертовски устал от того, что люди сомневаются в моей способности сосредоточиться на чем-либо.

– Люди? – Наклонив голову, Джерве пристально посмотрел на своего брата. Генри был хорошо знаком этот взгляд. Он означал, что Джерве не отстанет от него, пока он все ему не расскажет.

– Моя семья.

– Возможно, тебе предстоит развод, – заявил Джерве, как будто Генри сам этого не понимал.

– От этого никто не застрахован.

– Но ты любишь свою жену.

Уставившись на озеро, Генри тихо произнес:

– Я думал, что люблю ее.

– Ты любишь ее, идиот.

Генри толкнул Джерве плечом в плечо:

– Я терпеть не могу, когда ты строишь из себя всезнайку.

– В таком случае действуй. Ты же лидер команды, ее мозговой центр, руководящий всеми атаками. Ты достоин попадания в Зал славы. Неужели ты не можешь навести порядок в своей личной жизни?

Генри издал горький смешок:

– Не обижайся на меня, Джерве, но ты пока еще холостяк, поэтому не можешь хорошо разбираться в вопросах, касающихся брака. На самом деле все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

Джерве поднял мяч и бросил ему.

– Рейно настоящие специалисты по отчуждению и разрывам отношений.

– О чем ты говоришь? У нас крепкая семья. – Отойдя назад, Генри бросил мяч назад ему.

– Ты шутишь? – удивился Джерве, поймав мяч.

– Посмотри на нас. – Генри сделал охватывающий жест рукой, указывая на особняки, принадлежащие Рейно. – Мы живем рядом, занимаемся одним делом.

– А ты взгляни на историю нашей семьи, – возразил Джерве. – Наш отец больше десяти лет не разговаривал с матерью своего сына. Когда мы узнали, что у нас есть сводный брат, мама ушла от нас и мы больше никогда о ней не слышали. У нас есть младший брат в Нью-Йорке, который удостаивает нас своим визитом лишь в экстренных случаях. У нас есть дядя в Техасе, который показывается в Новом Орлеане только для того, чтобы поболеть за своего сына во время домашних матчей «Харрикейнс». Еще один наш дядя с нами вообще не разговаривает.

– Звучит так, будто наша семья не крепкая и не дружная, – задумчиво произнес Генри.

До сих пор он считал иначе. Большая часть его родных по-прежнему жила на одном участке земли на озере Понтчартрейн, где прошло его детство. Ему казалось, что это место связывает всех Рейно друг с другом, делает семью прочной, словно старинные особняки, которыми она владеет. Слова Джерве перевернули его привычный мир с ног на голову.

– Безусловно, проблемы есть у всех семей, но у нашей их гораздо больше, чем у других. Я против того, чтобы ты последовал множеству плохих примеров из истории нашей семьи и разорвал связь с близким тебе человеком, вместо того чтобы попытаться вдвоем с ним справиться с трудностями.

Кивнув, Генри снова бросил брату мяч.

– Ты имеешь в виду Фиону. – Это прозвучало как утверждение.

– Кого же еще? Признаться, ваш разрыв меня пугает. Я сам вскоре собираюсь жениться, и мне немного не по себе. Вы казались мне идеальной парой.

– В мире нет ничего совершенного.

– Это правда. Но тогда почему ты ждешь совершенства от ваших отношений?

– Кто говорит, что на развод хочу подать я?

Джерве ошибался. Генри совсем не хотел разводиться с Фионой. Он по-прежнему ее желал. Жизнь без нее… Нет, он даже представить себе этого не мог.

– Если твоя жена хочет от тебя уйти, почему ты за нее не борешься?

– Я даю ей возможность побыть одной. Она хотела покоя.

– Как я уже сказал, в нашей семье все слишком легко оставляют друг друга в покое. – Бросив мяч на землю, Джерве отвернулся и посмотрел на дом.

Слова старшего брата отзывались громким эхом в душе Генри, и его желание снова завладеть сердцем Фионы становилось все сильнее с каждой секундой. Их взаимная страсть когда-то была обжигающей, но он хотел вернуть ее не только в свою постель. Фиона была его частью, его второй половинкой. Без нее ему никогда не стать целым. Он хочет быть с ней до конца жизни, поэтому отныне перестанет бежать от проблем и начнет решать их вместе со своей женой.

Ей снился Генри. Они вместе были в Сиэтле, где должен был состояться очередной матч его команды. Шел дождь, и они перемещались от одной частной галереи до другой мелкими перебежками. Будучи молодоженами, они часто целовались и прикасались друг к другу, словно чувствовали, что их счастье будет коротким и им следует наслаждаться на полную катушку.

Даже во сне ей не давали покоя мысли о Генри. Почему они не попытались притормозить и построить духовную связь, которая стала бы их главным оружием в испытаниях, уготованных им судьбой? Почему вместо того, чтобы разговаривать о важных вещах, они общались главным образом на языке ласк и поцелуев?

Она почувствовала, как на бедро ей легла сильная теплая ладонь. Сон начал рассеиваться, но ей не хотелось пробуждаться. За последние полтора года реальный мир много раз ее разочаровывал. Поэтому она позволила себе полежать еще какое-то время с закрытыми глазами.

Рука заскользила вверх по ее бедру, пробуждая желание.

– Фиона, – прошептал Генри, щекоча ее кожу своим теплым дыханием.

Затем его губы коснулись ее шеи.

«Почему поцелуи в шею так действуют на женщину? – подумала она. – Или все дело в том, что меня целует Генри?»

Чувствуя его рядом с собой, она все еще лежа на боку, потянулась к нему и прижала ладонь к его твердой груди.

– Открой глаза.

– С каких это пор ты отдаешь приказы в постели? – поддразнила его она, улыбнувшись ему с закрытыми глазами.

– Мне нужно, чтобы ты на меня посмотрела.

Его серьезный тон так удивил Фиону, что ее глаза сами распахнулись.

– Все в порядке? – спросила она, легонько водя кончиками пальцев по его груди и шее.

В окно проникали последние лучи вечернего солнца. Она проспала дольше, чем думала.

– Да. Мне просто нужно было тебя увидеть. – Проведя рукой по изгибу ее талии, он привлек ее к себе.

– Ты уверен? – Фиона прижалась к нему, вспомнив, какое огромное наслаждение он доставил ей несколько часов назад. Должно быть, именно поэтому ей приснился такой прекрасный сон.

– Абсолютно. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я рядом, – ответил он, коснувшись губами чувствительного местечка у нее за ухом.

Она чувствовала, что что-то произошло, но не стала его расспрашивать, а просто позволила себе раствориться в чудесных мгновениях. Насладиться его ласками, по которым она так соскучилась. Сейчас не имело значения, что ждало их обоих в будущем. Ей просто хотелось познать эти моменты близости с той стороны, которая была неведома ей в прошлом. Она слишком долго была зациклена на их с Генри проблемах. Теперь ей хотелось сосредоточиться на тех вещах, которые у них получались хорошо.

На вещах, которые делали их обоих счастливыми.

Пальцы Фионы взъерошили его волосы, затем скользнули по его шее и плечу. Генри остановил ее руку, поднес к своим губам и принялся покрывать поцелуями. Они были легкими, словно прикосновения крыльев бабочки. Она захихикала от щекотки. Их взгляды встретились, и Генри тоже рассмеялся.

Время словно остановилось.

Она может повернуть на попятную. Еще не поздно сказать «нет».

Но вместо этого она тесно прижалась к нему, игриво прикусила его нижнюю губу и, когда он приоткрыл рот, начала водить кончиком языка по его языку, вкладывая в этот поцелуй всю страсть, которую она так долго сдерживала. Генри тем временем полностью ее раздел, разделся сам и принялся водить руками по ее телу.

– Я так по тебе соскучился, – мягко произнес он, словно читая ее мысли. – Я знаю, что уже говорил это раньше, но мне хочется повторять это снова и снова, потому что это чистая правда.

– Я все знаю, Генри. Я тоже по тебе соскучилась и хочу быть с тобой. Ты мне так сейчас нужен, – призналась она, глядя в его темные, словно угольки, глаза.

Тогда Генри навис над ней, просунул руку между ее бедер и начал поглаживать нежные лепестки между ними. Она была готова его принять и пригрозила жестоко ему отомстить, если он не овладеет ею прямо сейчас.

В ответ он тихо рассмеялся, поцеловал ее в губы и наконец вошел в нее рывком. Обвив руками его шею, она заерзала под ним. Ее внутренние мышцы начали смыкаться вокруг него, и он ритмично задвигался, погружаясь все глубже в нее. Даже в этот момент Генри не забыл о том, что она все еще испытывает боль, и постарался не задеть ее левую грудь. Фиона полностью отдала инициативу ему и нисколько не пожалела об этом. Он был осторожен и страстен одновременно и использовал все свое мастерство, чтобы подарить ей максимальное наслаждение.

Наградой ему стал громкий стон, вырвавшийся из ее груди в момент наивысшего наслаждения. Когда он достиг собственной кульминации, Фиона снова встретилась с ним взглядом, вспомнив о том, что он хотел, чтобы она на него смотрела. То, что она прочитала в его глазах, потрясло ее до глубины души.

Ее муж по-прежнему любил ее, и это все усложняло.

Глава 11

Следующие несколько дней Фиона полностью посвятила подготовке к благотворительному вечеру. Она уделяла внимание мельчайшим деталям, чтобы ей было некогда думать о своих чувствах к Генри и тревожиться за результаты биопсии.

С тех пор как Фиона узнала, что унаследовала плохой ген, идея борьбы с раком приобрела для нее еще большую значимость. Она вкладывала душу в подготовку к мероприятию не только в память о матери, бабушке и тете. Она хотела, чтобы оно прошло с большим успехом, нежели все благотворительные приемы, которые она устраивала до этого. Ей было жизненно необходимо внести свой вклад в борьбу с ужасной болезнью, которая принесла горе стольким семьям. Именно по этой причине Фиона лично позвонила всем людям, чьи номера были в списке ее контактов, и попросила их прийти и сделать пожертвования.

Другой причиной ее энтузиазма была неопределенность в отношениях с Генри. Работа давала ей ощущение цели и правильности собственных действий, и ей не хотелось думать о том, что будет после мероприятия.

После очередного напряженного дня Фионе вдруг стало одиноко в доме в Гарден-Дистрикт, и она подумала, что ей не помешало бы проветриться, а заодно забрать кое-какие бумаги из особняка Рейно. Разумеется, она не искала повода для встречи с Генри. По крайней мере, она попыталась себя в этом убедить.

Фиона села в машину и уже через короткое время оказалась во владениях Рейно. На скамейке в дальнем конце пристани она увидела одинокую фигуру. Это был дедушка Леон. Он вышел подышать свежим воздухом, но ее беспокоило, что он может заблудиться, когда сгустится туман.

Она направилась к нему, вдыхая знакомые запахи места, которое когда-то было ее домом. Свежий бриз, дующий с озера, всегда заряжал ее энергией.

После благотворительного вечера, который состоится в пятницу, их с Генри жизнь изменится навсегда. Ей было больно даже думать об этом, но она понимала, что пришло время разорвать брачные узы. Уйдя от него сейчас, она защитит его от новой боли. Кто знает, какими будут результаты биопсии и сколько еще раз она подвергнется этой процедуре. Генри заслуживает большего, нежели она способна ему дать. Он еще обязательно встретит хорошую женщину, которая родит ему детей.

Генри хочет, чтобы она осталась с ним до конца сезона, но это было бы слишком болезненно для них обоих. Чем больше они будут предаваться страсти, которая вопреки всему не исчезла из их отношений, тем труднее им будет расстаться.

Генри планирует присутствовать на пятничном мероприятии, а на следующий день от летит в Индианаполис, где в воскресенье состоится очередной матч его команды. Изначально предполагалось, что она прилетит его поддержать вместе с женами других футболистов, но сегодня она решила, что ей лучше остаться дома, а по его возвращении порвать с ним раз и навсегда.

Внезапно ее охватило отвращение к самой себе. Может ли она оставить Генри без своей поддержки, когда у него наконец появились все шансы осуществить свою профессиональную мечту? К тому же речь идет не только о Генри, но и о других Рейно, чья карьера также связана с клубом «Харрикейнс». Сможет ли она себя простить, если по ее вине их команда не завоюет чемпионский титул?

Ей пришлось прервать ход своих мыслей, потому что в этот момент она подошла к дедушке Леону. В руке он держал стакан с соком.

У Фионы защемило сердце. С каждым ее визитом дедушка становился все меньше похож на себя прежнего. Болезнь влияла не только на его память, но и на мимику. Даже его улыбка стала какой-то другой.

Посмотрев на нее, он похлопал по свободному месту рядом с собой.

– Раньше мальчики часто катались на лодке, а сейчас нет. Наверное, все много работают.

Фиона накрыла его руку своей ладонью. Его кожа была тонкой, как папиросная бумага.

– Ты абсолютно прав.

– Раньше я тоже много работал.

– И это тоже верно.

– Значит, это я виноват в том, что они слишком много работают. – Допив остатки сока, он уставился в пустой стакан.

Фиона покачала головой. Ее волосы разметались, и она собрала их и перебросила вперед через плечо.

Дедушка Леон подал прекрасный пример своим внукам. Это у него Генри и его братья научились серьезно относиться к работе и быть преданными семье.

– Они взрослые люди. Мы все взрослые и сами делаем свой выбор.

– Ты мне очень нравишься, – улыбнулся он, похлопав ее по руке. – Разумеется, когда я помню, кто ты.

– А меня восхищает твое чувство юмора. Ты не унываешь, несмотря на… В общем, ты большой молодец.

– Спасибо тебе, дорогая.

Дедушка Леон перевел взгляд на круизное судно, медленно плывущее вдалеке, и улыбка исчезла с его лица. Фиона поняла, что он вспоминает время, когда он был моложе и сильнее и стоял у руля огромной судоходной компании.

– Тебе принести подушку или куртку? – спросила она, увидев направляющегося к ним Генри.

Пожилой мужчина с отсутствующим видом протянул ей стакан:

– Нет. Принеси еще сока.

Поднявшись, она взяла стакан и быстро направилась к дому.

* * *

Их разговор опять не состоялся.

Генри знал, что его жена была занята подготовкой к благотворительному вечеру, но внутреннее чутье подсказывало ему, что последние несколько дней она избегала его, пребывая в состоянии неопределенности.

Выйдя на улицу, чтобы узнать, все ли в порядке у дедушки Леона, Генри увидел Фиону. Она сидела на скамейке на пристани вместе с дедушкой. Она всегда была добра к старику, заботилась о нем, не раздражалась, когда он посреди разговора забывал, кто она. Ее терпению мог позавидовать даже святой.

Желая поскорее поговорить с женой, Генри ускорил шаг. Фиона, держащая в руке пустой стакан, чуть не налетела на него, но не сказала ни слова и понеслась дальше.

Повернув голову, дедушка Леон посмотрел на Генри, и губы растянулись в улыбке. Он узнал внука, что не могло не обрадовать Генри, которому было невыносимо наблюдать за тем, как прогрессирующая болезнь постепенно отбирает у близкого человека память.

Генри сел рядом с дедушкой, и тот похлопал его по спине:

– У твоей подружки отличная фигура, Кристоф.

Внутри у Генри все упало. Он поторопился с выводами. Леон принял его за дядю Кристофа, брата отца Генри.

Техасская ветвь Рейно принимала активное участие в работе огромной семейной компании, занимающейся грузоперевозками и организацией речных и морских круизов. Ей принадлежал остров в заливе Галвестон, на котором находилось ранчо. Остановка у этого острова была частью многих круизных маршрутов Рейно. Там туристы могли покататься верхом по пляжу и насладиться в местном ресторане блюдами, приготовленными из экологически чистых продуктов, производимых на ранчо. Генри и его братья много лет не ездили в гости к своим техасским кузенам из-за семейного раздора. Леон много лет назад вычеркнул своего старшего сына Кристофа из завещания, но тот по-прежнему занимал пост вице-президента компании. Старший сын Кристофа был его правой рукой.

Прокашлявшись, Генри придвинулся ближе к дедушке и погладил его по спине, надеясь, что тот все-таки его узнает.

– Я тоже так думаю, дедушка.

Леон постучал пальцем по кольцу на левой руке Генри.

– Ты женат? Женатым мужчинам не стоит искать любовных приключений на стороне. Это неправильно.

– Дедушка, я Генри, – мягко улыбнулся тот. – Фиона моя жена.

Леон поджал губы, обдумывая информацию, затем опустил взор и покачал головой.

– Конечно, я знаю, кто вы. Просто я не ожидал, что ты остановишь свой выбор на женщине, которая… э-э… легла под скальпель хирурга, чтобы стать еще красивее.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Дедушкины брови взметнулись. Он прижал ладони к груди.

– Как ты это узнал?

В этот момент вернулась Фиона со стаканом сока.

– Я всегда был наблюдательным. Я просто не понимаю, зачем женщине с идеальной фигурой что-то в себе менять, – сказал пожилой мужчина.

Передав стакан Генри, Фиона наклонилась и поцеловала Леона в щеку:

– Я люблю тебя, дедушка. Ты удивительный.

В ответ пожилой мужчина погладил ее по щеке, затем опустил руку и перевел взгляд с Фионы на своего внука.

Передав дедушке стакан сока, Генри посмотрел на свою жену, пытаясь понять, о чем она думает.

Сделав большой глоток сока, дедушка внезапно поднялся и расправил плечи.

– Веселитесь, молодые люди. Скоро начнется «Риск»[3]. Я не могу его пропустить.

Подмигнув Генри, он шаркающей походкой направился к дому.

– Тебе помочь, дедушка? – спросил Генри.

Тот покачал головой:

– Нет, не надо. Оставайтесь здесь и любуйтесь закатом.

Оставшись наедине с Генри, Фиона подошла к краю пристани, уселась и начала болтать ногами над поверхностью воды. Мгновение спустя Генри присоединился к жене. Ему не терпелось с ней поговорить. То, что она избегала его несколько дней, еще не означает, что между ними все кончено.

Сидя рядом с ней, он вспоминал, как в самом начале их совместной жизни они просиживали здесь часами и разговаривали обо всем на свете.

– Как странно, что твой дедушка все это время знал о моей операции и не сказал ни слова, – произнесла Фиона, скручивая в жгут свои длинные волосы. – Если бы я увеличила размер груди, это было бы заметно, но поскольку я этого не делала… В общем, я удивлена.

– Наверное, все дело в его наблюдательности. А молчал он потому, что мы сами все держали в секрете.

Дедушка Леон был большим оригиналом. Когда на его плечи легла забота о четверых внуках-сорванцах, он не счел это обузой и не поддался панике. Он понимал, что было нужно мальчикам, поэтому его методы воспитания не были традиционными. Он привез на ранчо в Техасе «Харлей-Дэвидсон», выпущенный в пятидесятых годах прошлого века, чтобы научить внуков чинить двигатель. Когда он купил мотоцикл, «харлей» был в ужасном состоянии, но к концу лета они починили его и гоняли на нем по проселочным дорогам. Без синяков и ссадин, конечно, не обошлось.

С дедушкой у Генри были связаны лучшие детские воспоминания, и ему было тяжело наблюдать за тем, как Леон слабеет с каждым днем.

– Когда тебе нужно на прием к доктору? – спросил Генри Фиону.

– Завтра все наконец станет известно. Скорее всего, у меня нет ничего страшного.

– Я хочу пойти с тобой, но вижу по твоим глазам, что ты этого не хочешь.

– Дело не в этом. Я просто не уверена, что могу… – Она покачала головой. – Черт побери, я не знаю. Мне просто нужно сделать это одной.

Молчание, которое последовало за этим, ранило его глубже, чем любая ссора или спор. Во время спора он, по крайней мере, мог надеяться, что у них есть шанс договориться. Тишина лишала его этого шанса.

Наблюдая за садящимся солнцем, он чувствовал свинцовую тяжесть на сердце.

Он терял ее.

Потолка в фойе нового крыла детского онкологического отделения, которое скоро начнет принимать первых пациентов, почти не было видно за розовыми воздушными шарами. Держа в руке бокал шампанского, Фиона обвела взглядом помещение, заполненное людьми.

Несмотря на то что на подготовку ушло мало времени и средств, это мероприятие стало главным успехом Фионы. В одном углу помещения проходил немой аукцион. Фиона по опыту знала, что продажа сувениров в благотворительных целях приносит большой доход. В другом углу располагалось мини-казино. Все выигранные средства, разумеется, пойдут в фонд помощи детям с онкологическими заболеваниями.

Остальные развлечения были ориентированы на семьи с детьми. Поблизости от того места, где стояла Фиона, группа сказочников в пестрых костюмах развлекала малышей и их родителей.

В противоположном конце помещения Генри раздавал футбольные мячи, на которых оставили автографы все игроки «Харрикейнс». Женщины пялились на него, но Фиона запрещала себе его ревновать. Совсем скоро он уже не будет ей принадлежать.

Ей следовало испытывать удовлетворение, но сейчас, когда она смотрела выступление Дэйзи Дэни, участницы телевизионного конкурса, ставшей поп-звездой, ее почему-то охватило чувство опустошенности.

Когда она услышала смех Генри, ноги сами понесли ее к нему. Последние несколько дней они общались только по телефону, да и то это касалось сегодняшнего мероприятия.

Сегодня наконец она получила результаты биопсии. Как и говорил доктор, уплотнение оказалось остатком жировой ткани. Она почувствовала некоторое облегчение, но, будучи носителем плохого гена, не смогла расслабиться полностью. Шрамы на ее теле и в душе всегда будут напоминать ей о риске, которому она подвержена. Она исполнила свое обещание, данное Генри, и отправила ему текстовое сообщение сразу, как только узнала результаты биопсии.

Направляясь к Генри, она натолкнулась на доктора, который приглашал ее на свидание несколько недель назад. Ей не верилось, что с тех пор прошло так мало времени. За эти несколько недель столько всего произошло. Они с Генри отдалились друг от друга, затем сблизились, а сейчас?.. Сейчас она пребывала в полной растерянности.

Обменявшись парой вежливых фраз с доктором, она пошла дальше и не поверила своим глазам, когда увидела Жан-Пьера. С тех пор как он покинул Новый Орлеан, он почти не общался со своими братьями. Безусловно, его появление на сегодняшнем приеме стало сюрпризом и для гостей. Фиона понимала, что чем больше известных людей присутствует на мероприятии, тем больше средств удастся собрать.

Будучи младшим из братьев, Жан-Пьер так же, как и они, унаследовал от отца и деда любовь к футболу. В команде своего колледжа он играл на той же позиции, что и Генри. Заявив, что не хочет быть тенью брата, он отказался от места в «Харрикейнс». Когда нью-йоркские «Гладиаторы» предложили ему контракт, он согласился за них играть.

Фиона направилась сквозь толпу к брату своего мужа.

– Жан-Пьер, я очень рада тебя видеть, но, по правде говоря, мы тебя не ждали.

– Генри позвонил мне и сказал, что тебе нужна моя помощь. – Улыбнувшись, он обнял ее и поцеловал в щеку. – Когда у твоей семьи есть собственный самолет, это дает определенные преимущества. У меня появилось немного свободного времени, поэтому я прилетел.

– Спасибо тебе.

Фиона была тронута не только тем, что Жан-Пьер так охотно пришел на выручку, но и тем, что Генри попросил его о помощи.

Гости уже узнали Жан-Пьера и начали приветствовать его одобрительными возгласами.

– Никаких проблем, – ответил он. – Пиар-менеджер «Гладиаторов» сказал, что мое появление на таком мероприятии благоприятно отразится на имидже команды. У тебя все отлично получилось, Фиона.

Она снова его поблагодарила, после чего он пошел общаться с гостями, а она снова направилась к Генри. Когда она приблизилась к нему, он напрягся, словно готовясь к удару. Судя по всему, он был на нее обижен. Прильнув к нему, она положила ладонь ему на грудь и вдохнула его запах, готовясь к самому трудному разговору в своей жизни. После разговора все изменится навсегда, и она надеялась, что ей удастся сохранить самообладание.

– Давай выйдем на улицу. – Ее слова прозвучали как мольба.

Вместо ответа, он положил руку ей сзади на талию и повел ее к выходу.

Несколько юных пациентов в креслах на колесиках гуляли во дворе в компании родных и друзей. Фиона и Генри сели на одну из скамеек, которые она подарила клинике. Из фойе до них доносились музыка и смех. В нескольких футах от них журчала вода в фонтане. Все представители прессы остались внутри здания, так что здесь им никто не помешает спокойно поговорить.

Внимание Фионы привлекла худая девочка-подросток в ярком шутовском колпаке. Ее кресло было украшено лентами серпантина. Ее мать, склонившись над ней, что-то ей говорила, в то время как отец расставлял на скамейке рядом с ними тарелки с едой.

Пока образ этой семьи не завладел целиком ее мыслями, Фиона перевела взгляд на Генри. Его губы сжались в тонкую линию. Он по-прежнему был напряжен, и в этом была виновата она.

Генри взял ее за руку и переплел свои пальцы с ее. Его обручальное кольцо блестело в свете фонарей.

– Спасибо, что сообщила мне результаты биопсии, – сказал он. – Я рад, что страх остался позади и с тобой все в порядке.

Фиона закусила губу. Все вокруг нее напоминало о том, что она должна сделать ради благополучия человека, которого любит и который любит ее.

– Этот страх никогда не пройдет, Генри. Да, в этот раз у меня все в порядке, но кто знает, что ждет меня в следующий. Ты будешь волноваться всякий раз, когда я буду ходить на прием к врачу. – Ее слова звучали жестоко, но ей нужно было, чтобы он все понял и свыкся с ее решением. – Ты только посмотри на себя. Даже сейчас, когда я об этом говорю, у тебя страдальческий вид.

– Потому что я за тебя переживаю, черт побери!

Она больше не могла отрицать правду.

– Я тоже за тебя переживаю, поскольку все еще люблю тебя.

– Ты меня любишь? Тогда какого черта ты хочешь со мной развестись? – бросил он.

– Я вижу, как чувство тревоги гложет тебя изнутри. Разве может быть по-другому, когда твоя жена из-за плохой наследственности рискует заболеть раком? Возможно, если я заболею, меня вылечат, но я не знаю наверняка. Я постепенно свыкнусь с тем, что со мной может произойти худшее. – Она посмотрела на юных пациентов в креслах на колесиках, на их родственников, которые изо всех сил старались спрятать беспокойство и страх за деланым весельем. – Но я не смогу жить с тобой, видя, как ты постоянно за меня боишься.

– Совсем недавно ты ничего не имела против того, чтобы заниматься со мной сексом, – напомнил ей он. – Чтобы просто жить вместе день за днем, наслаждаясь настоящим и не заглядывая далеко вперед. Теперь ты вдруг задумалась о будущем и хочешь выбросить меня из своей жизни.

– Это не так. Ты меня не слушаешь.

– Слушаю. И знаешь, что я слышу? – Придвинувшись ближе, он убрал ей за ухо прядь волос и, гладя ее по щеке, произнес: – Что все это несправедливо по отношению к нам обоим.

Ей хотелось прижаться к нему, забыть обо всем и просто насладиться его близостью, но она напомнила себе, что ее непростое решение продиктовано заботой о благополучии Генри.

Убрав его руку со своего лица, она сказала:

– Нам не следует обсуждать это за два дня до матча. Тебе нужно сосредоточиться на предстоящей игре.

– Сосредоточиться на игре? – повторил он, уставившись на асфальт у себя под ногами. – Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно. И что нет никакого смысла откладывать этот разговор.

– Генри, чего ты добиваешься?

– Я хочу заставить тебя признать, что наши отношения были правильными, настоящими. – Подняв голову, он внимательно посмотрел на Фиону. – Но ты решила их разорвать.

К ее глазам подступили слезы, но она запретила себе проливать их перед Генри.

– Хорошо. Если ты хочешь разрубить этот узел сейчас, мы это сделаем. Я больше не могу оставаться твоей женой. Когда я просыпаюсь каждое утро, меня охватывает страх оттого, что я заболею, и при одной лишь мысли о том, что моя смерть принесет тебе много горя, мое сердце разрывается на части.

Сделав это признание, Фиона нежно погладила Генри по щеке и накрыла его губы своими в прощальном поцелуе.

Глава 12

Генри считал футбол смыслом своей жизни. Так было до его встречи с Фионой. Любовь к ней перевернула его привычный мир и…

Ход его мыслей прервался, когда на него налетел мощный лайнбекер из команды Индианаполиса. Рухнув на поле под неодобрительный рев болельщиков, Генри стиснул зубы от боли в плече.

Так ему и надо, черт побери! Его команда проигрывала по его вине. Он не мог сосредоточиться на игре, не мог вложить в нее душу.

Вокруг него начали собираться его товарищи по команде. На их лицах было разочарование, поскольку он не принес команде трех дополнительных очков после тачдауна.

«Харрикейнс» должна была с легкостью выиграть этот матч, поскольку превосходила команду противника по всем показателям. Все ключевые игроки были здоровы и пребывали в отличной физической форме, но вместо того, чтобы вести с крупным счетом, они пока с трудом удерживали ничейный результат. И в этом был виноват он.

Его взгляд скользнул по трибуне, где сидели жены игроков «Харрикейнс» в майках тех же цветов, что и форма команды. Почему-то он ожидал увидеть там Фиону, хотя прекрасно знал, что она не прилетела в Индианаполис. Два дня назад она сказала ему, что любит его, и именно поэтому они должны расстаться. Ее слова и прощальный поцелуй выбили его из колеи. По сравнению с этим столкновение с мощным соперником было мелочью.

Поднявшись с газона, он стряхнул грязь с плеча и услышал подбадривающие крики болельщиков «Харрикейнс». Они верили в него, не зная, что творится у него в душе.

Только Генри собрался вернуться в игру, как к нему подошли два младших тренера, чтобы увести его с поля.

– Я в порядке, – сказал он, отмахнувшись от них.

– Ты уходишь с поля, Генри, – раздался голос координатора из встроенного переговорного устройства в его шлеме.

– Какого черта? – спросил он одновременно у координатора и младших тренеров. – Я в порядке!

Его брат Демпси, главный тренер команды, стоящий за боковой линией, жестом подозвал его к себе. В следующий момент на поле вышел запасной игрок.

Демпси отправил его на скамейку? Он что, спятил?

Гордость Генри была уязвлена.

– Если ты посадишь меня на скамейку, мы точно проиграем, – сказал он брату, уверенный в том, что сможет принести команде победу.

Поправив свою бейсболку, Демпси серьезно посмотрел на Генри и покачал головой.

– Ты определенно что-нибудь себе сломаешь, если вернешься на поле. Я не допущу, чтобы ты оказался на больничной койке, – произнес его брат, выключив свое переговорное устройство.

– С чего ты взял, что я сегодня получу травму?! – рявкнул Генри, сняв с себя шлем и повернувшись спиной к камерам.

– Мы оба знаем, что с тобой сейчас происходит. Фиона сюда не прилетела, ваш брак вот-вот распадется, и это мешает тебе сосредоточиться на игре, – твердо и спокойно ответил его брат.

– Ничего мне не мешает, черт побери! – крикнул он, чувствуя, как внутри его все кипит от гнева.

Игроки «Харрикейнс», находящиеся поблизости от них, удивленно переглянулись. Генри никогда раньше не позволял себе так открыто проявлять свои эмоции на людях. Более того, никто из команды прежде не позволял себе пререкаться с главным тренером, даже его родственники.

Демпси смерил его испепеляющим взглядом:

– Не ори, как полоумный. Это тебе не задний двор.

Включив свое переговорное устройство, он снова перевел взгляд на поле, где куортербек, сменивший Генри, только что нанес удар по воротам, и команда впервые за матч получила дополнительные очки.

И их принес не он! Зная, что камера сейчас снимает его, Генри заставил себя сдержать чувство горечи.

К нему приблизились кузен и Джокер, закрыв его от камеры своими широкими плечами.

– Отдохни немного, дружище. Мы все тобой гордимся, – подбодрил его Джокер.

– Да, брат. Береги себя. Ты нам всем еще понадобишься, – произнес его кузен с техасским выговором.

Сидя на скамейке, он смотрел, как его команда совершает одну успешную атаку на ворота соперника за другой. Игроки действовали слаженно, словно читали мысли друг друга. Все они были сосредоточены на игре и настроены на победу.

Чем дольше Генри наблюдал за товарищами по команде, тем сильнее убеждался в том, что Демпси принял правильное решение, заменив его. Для него победа в этом сезоне имеет большое значение, поэтому он выпускает на поле тех, кого считает наиболее полезным для команды в данный момент. Сегодня Генри плохо играл. Похоже, он действительно хотел получить травму, чтобы почувствовать хоть что-то, кроме душевного оцепенения.

Ему нужно поскорее собраться с мыслями и приступить к действиям. Потому что в борьбе за спасение его брака с Фионой его некому заменить. Пока он близок к поражению, но ему следует помнить о том, что награда за победу будет бесценной. Ведь речь идет о женщине, которую он любит, и о счастье их обоих.

Фиону переполняло чувство вины.

Ей следовало полететь на матч «Харрикейнс» хотя бы для того, чтобы отблагодарить Генри за помощь во время благотворительного приема в клинике. Чем дольше она сидела одна в саду с миской мороженого, тем больше в этом убеждалась.

Тишину нарушило жужжание ее мобильного телефона, лежащего на столике перед ней. Взяв его, она провела пальцем по экрану, и на нем появилось фото, сделанное во дворе клиники. На снимке была больная девочка в шутовском колпаке вместе со своими родителями. Все трое широко улыбались. Текст под фотографией гласил:

«Мы сами создаем наши воспоминания. Спасибо за чудесный вечер!»

На втором фото девочка была с Генри и Жан-Пьером. Под ним было написано:

«Встреча с футбольными кумирами лучший подарок. Она разослала это фото всем своим друзьям. Еще раз спасибо».

Радость на лицах ребенка и родителей потрясла Фиону до глубины души. Они улыбались вовсе не для того, чтобы себя подбодрить, а искренне наслаждались каждым мгновением радости.

Делали то, что никогда не удавалось ее семье.

Что никогда не удавалось ей самой.

Она ушла от Генри, потому что не знала, сможет ли справиться со страхами Генри. Но пыталась ли она когда-нибудь справиться со своими собственными? Сможет ли она жить в согласии с самой собой, если порвет с Генри, даже не попытавшись обуздать эти страхи?

Проведя пальцем по улыбающимся лицам на фото, Фиона подумала о том, что сама до сих пор не научилась радоваться мелочам. Она постоянно говорила Генри, что по-настоящему сильная, но, возможно, была все-таки недостаточно сильна для того, чтобы жить без оглядки.

Ей пора перестать бояться того, что она повторит судьбу своей матери, а Генри будет убит горем так же, как ее отец.

Сделав профилактические операции, она выбрала для себя другой путь. Это путь надежды. Если она перестанет себя накручивать и решать проблемы по мере их поступления, у нее есть все шансы стать счастливой.

Схватив телефон и сумочку, Фиона помчалась в аэропорт. По дороге она позвонила Джерве и спросила его, может ли она воспользоваться самолетом, принадлежащим Рейно. Он не только разрешил ей это сделать, но и распорядился, чтобы самолет немедленно подготовили к вылету.

Глядя в иллюминатор на удаляющиеся огни взлетной полосы, она думала о том, что большая дружная семья – это лучший подарок судьбы, и не понимала, почему все это время она упрямо отказывалась от помощи родных Генри.

* * *

Когда самолет Рейно приземлился в аэропорту Индианаполиса, нервы Фионы были на пределе. Во время полета она смотрела по телевизору оставшуюся часть матча.

Несмотря на то что Генри самостоятельно поднялся после того, как его сбил с ног мощный соперник, его отправили на скамейку запасных. Комментатор сказал, что лидер команды получил небольшое сотрясение мозга, но, скорее всего, тренерский штаб распространил ложную информацию, чтобы скрыть от прессы тот факт, что Генри Рейно плохо играл.

«Харрикейнс» одержала волевую победу благодаря правильной замене, после которой игра команды стала более слаженной. Фиона подозревала, что после своей неудачи Генри пребывает не в лучшем настроении и вряд ли захочет обсуждать ее проблемы, но она не собиралась идти на попятную.

Пилот подвел самолет к концу полосы, рядом с которой находилась парковка для автотранспорта.

«Только бы я успела», – подумала она, посмотрев в иллюминатор. Но если бы команда уже улетела, Джерве сообщил бы об этом пилоту Рейно.

Только она собралась позвонить Джерве, как увидела автобус, подъезжающий к одному из самолетов. Этот автобус был похож на те, на которых команда обычно перемещалась от аэропорта до стадиона и обратно.

Ее пульс участился. Еще немного, и они бы разминулись. Конечно, они могли бы встретиться в Новом Орлеане, но ей не терпелось с ним поговорить. Она и так слишком долго лишала их обоих счастья.

Когда она спускалась по трапу, дверь автобуса открылась, и из нее один за другим начали выходить игроки и представители тренерского штаба «Харрикейнс».

Демпси. Джокер. Товарняк.

Где Генри?

Когда он наконец появился, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Несмотря на то что уже наступила ночь, его глаза закрывали темные очки.

Чуть не упав с последних ступенек трапа, она побежала к нему, радуясь, что надела балетки, а не туфли на каблуках.

– Генри! Генри! – прокричала она, ускорившись.

Обернувшись, он поднял бровь. Демпси сделал знак сотрудникам службы безопасности, и те подпустили Фиону к команде.

Отойдя в сторону, Генри расставил руки, и Фиона бросилась в его объятия. Это было так естественно. Ведь она принадлежала ему, а он ей.

– Демпси, у меня есть несколько минут?

– Он еще спрашивает, – рассмеялся его сводный брат.

Генри взял Фиону под локоть и повел к самолету Рейно. Когда они поднялись в салон, он спросил:

– Зачем ты сюда прилетела? Нет, подожди. Какая, к черту, разница? Главное, что ты здесь.

Он снова заключил ее в объятия и поцеловал в губы.

– Я здесь для того, чтобы попросить у тебя прощения, – произнесла Фиона некоторое время спустя. – Если ты простишь меня за мою трусость, я постараюсь преодолеть свои страхи и радоваться каждому дню, проведенному вместе с тобой.

– Я так тебя люб…

Фиона прижала пальцы к его губам:

– Я знаю. Ты мне это доказывал много раз своим терпением и заботой. Я люблю тебя, Генри, и хочу провести с тобой остаток жизни, сколько бы он ни продлился. Надеюсь, ты понимаешь, что я переживала не только за себя, но и за тебя. Я думала, что, расставшись с тобой, защищу тебя от страха и боли.

– Все эти месяцы, когда мы жили как чужие люди, были ужасными, – сказал он, обхватив ее обеими руками, словно боялся, что она может исчезнуть.

– Для меня тоже, – призналась Фиона. – Надеюсь, что вместе мы сможем справиться с нашими страхами.

– Если поможешь мне быть сильным. – Его губы растянулись в улыбке, но глаза остались серьезными.

– Мы будем помогать друг другу. Надеюсь, что у нас будет еще очень много времени, но мне бы хотелось научиться получать радость от каждого дня. Главное – не то, сколько лет прожил человек, а как счастливо он их прожил.

– Позволь мне узнать, что заставило тебя передумать? Мои родственники надавили на тебя? Если да, я им такое устрою!

– На меня никто не давил. Напротив, Джерве даже организовал для меня перелет. Знаешь, я жалею о том, что мы ничего не сказали твоим родным. Нам обоим не помешала бы поддержка. Итак, я все поняла, когда увидела фотографию, которую прислала мне мать одной из пациенток, которая присутствовала на благотворительном вечере. Я покажу ее тебе позже.

– Я с удовольствием на нее взгляну. – Он снова коснулся губами ее губ. – Мне тоже нужно сказать тебе кое-что важное. Я решил, что должен бросить футбол.

Фиона не поверила своим ушам. Играть в футбол для него было так же важно, как дышать.

– Что?

– По окончании сезона я завершу свою карьеру.

– А как же твой контракт?

Убрав с ее лба прядь волос, он нежно прикоснулся к нему губами.

– Я его выкуплю. Денег у меня более чем достаточно.

Фиона недоуменно покачала головой:

– Я не понимаю. Ты же так любишь играть в футбол.

– Тебя я люблю больше, и я готов пойти на все, чтобы спасти наш брак. Нам нужно лучше друг друга узнать. Мы можем отправиться вместе в долгое путешествие или остаться дома и учредить благотворительный фонд. В общем, решать тебе.

Генри говорил абсолютно искренне, и его предложение показалось ей заманчивым, но она не представляла себе, как он будет жить без футбола. Если ради нее он откажется от любимого дела, это ни к чему хорошему не приведет. Ей не нужна такая жертва с его стороны.

Прижавшись щекой к его груди, Фиона произнесла:

– Генри, тебе нет необходимости бросать футбол ради меня.

– Я брошу его, если тебе будет недостаточно моего внимания.

– Я люблю тебя, Генри, и, поскольку футбол – это часть тебя, я не могу его не любить. Мне нравится путешествовать вместе с тобой, смотреть матчи на стадионе, кричать от радости, когда ты забиваешь гол. Если у нас снова возникнут проблемы, мы пойдем к семейному психологу, а не к адвокату. Ну что ты на это скажешь?

– Я уже сказал, что пойду на все, чтобы спасти наш брак, – ответил он, покрывая легкими поцелуями ее лицо. – Я даже готов ходить к мозгоправу. Главное, чтобы ты была со мной. Вместе мы справимся со всеми трудностями.

Взяв его ладонь, Фиона прижала ее к своей груди и, глядя ему в глаза, произнесла:

– Вместе мы сильная команда, и наши главные победы еще впереди.

Примечания

1

Бенье – пончик квадратной формы без отверстия в середине, посыпанный сахарной пудрой.

(обратно)

2

Гомбо – блюдо южных штатов США, похлебка из стручков бамии с мясом, курицей, крабами, томатами, креветками и устрицами, сдобренная специями и травами.

(обратно)

3

«Риск» – телевикторина, состоящая в отгадывании вопроса к данному ответу и требующая от участников высокой эрудиции.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg