«Возможность полюбить»

Возможность полюбить (fb2) - Возможность полюбить [A Pregnancy Scandal] (пер. Л. В. Попова) (Любовь и помада - 2) 632K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кэт Кэнтрелл

Кэт Кэнтрелл Возможность полюбить

* * *

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

A Pregnancy Scandal

© 2016 by Kat Cantrell

«Возможность полюбить»

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

Глава 1

Алекс снова скрылась за большой греческой статуей. Сенатор Филипп Эджвуд наблюдал за ней из другого края переполненной комнаты.

Александра Мейер была самой красивой женщиной в зале.

Филипп готов был увидеть ее на благотворительном вечере в джинсах, но он бы не возражал – она нравилась ему вне зависимости от того, что на ней надето. Но эта нарядная роскошная версия женщины, с которой он познакомился пару недель назад в офисе «Файра косметикс», была просто потрясающей.

Сенатор Галиндо откашлялась, обращая на себя внимание Филиппа, отвлекшегося от разговора. У Рамоны Галиндо, еще одного сенатора от штата Техас, и Филиппа было много общего, и они часто общались, когда бывали в Далласе. Но Филиппу сегодня было трудно сосредоточиться на разговоре. Он делал вид, что внимательно слушает, потому что весь смысл сегодняшнего вечера заключался в том, чтобы пообщаться с коллегами за пределами Вашингтона. А вместо этого он хоть мельком пытался увидеть Алекс.

Филиппу просто необходимо отвлечься. Сегодня день рождения Джины. Будь его жена жива, ей исполнилось бы тридцать два года. Филипп уже почти два года был вдовцом, и ему пора бы уже лучше справляться со своим горем, но он все еще то и дело чувствовал болезненные уколы в сердце.

Надо взять себя в руки. Он может провести остаток вечера в таком безобразном настроении или же поплыть на волне искорок, которые вспыхивали каждый раз, как он видел Алекс. Когда Филипп согласился помочь «Файра косметикс» начать процедуру утверждения нового продукта в Ассоциации фармакологии, он не ожидал повстречать такую интригующую женщину. И уж тем более не ожидал, что она окажется финансовым директором компании.

Они с Алекс допоздна обсуждали дела за обедом и несколькими встречами тет-а-тет. Она смеялась над его шутками и заставляла его снова почувствовать себя обычным человеком, а не только политиком. А теперь она пришла на вечеринку, хотя он был уверен, что она откажется. Сколько еще намеков ему нужно получить, чтобы понять, что их отношения могут стать чем-то большим, чем просто деловое сотрудничество?

– Прошу меня извинить, – пробормотал он сенатору Галиндо и начал маневрировать в сторону самой интересной женщины.

Филипп пересек зал и почувствовал легкий цветочный запах ее духов, отчего кровь мгновенно забурлила в его венах.

– Рад тебя здесь встретить, – беспечно сказал он. – Надеюсь, я не один из тех зануд, от которых обычно прячутся на подобных вечеринках?

Алекс резко обернулась, и взгляд ее мгновенно потеплел. Ее глаза были удивительно зеленого цвета с небольшими коричневыми крапинками, которые невозможно было не заметить. Определенно, Алекс была самой удивительной женщиной из всех, кого он знал, а он встречал немало красивых женщин.

– Конечно нет! Тебе не отобрать этот титул у мэра, – выпалила она и застонала от своей оплошности.

Филипп улыбнулся.

– То есть я не имела в виду, что мэр – зануда. И я никого не избегаю.

Филипп наслаждался ее смущением. Ее так легко было смутить! Она всегда говорила что-то двусмысленное, что вызывало у него искреннюю улыбку. Ему просто необходимо было улыбнуться, особенно сегодня. И Алекс была единственной, кому удалось хоть немного развеселить его. Она – единственный человек за очень долгое время, которого не волновали его состояние и положение в обществе. И ему это нравилось.

– Если бы ты хотела от кого-то спрятаться, то лучшего места, чем за этой статуей, не найти. Никто не узнает, что ты здесь, если только не наблюдать за тобой.

– А ты за мной наблюдал? – слегка покраснела Алекс.

– Ой, перестань, – ухмыльнулся он. – Когда женщина надевает такое платье, ее не должно удивлять, что мужчина тратит немало времени, наблюдая за ней.

Алекс потупилась.

– Это всего лишь платье, – смущенно пробормотала она.

Нет, это было не просто платье. Белая ткань с едва заметными золотыми искорками переливалась от малейшего движения и выгодно подчеркивала изящные изгибы женского тела. Филипп во все глаза смотрел на Алекс: он впервые видел ее в платье, хотя и до этого вечера считал ее очень красивой женщиной.

– Я никогда не видел тебя в платье. – Он изогнул бровь. – Касс, Тринити и Харпер предпочитают костюмы, но ты чаще всего носишь джинсы.

Остальные три учредителя «Файра косметикс» всегда были безупречно одеты. Филипп всегда ценил женщин с хорошим вкусом и считал, что ему нравятся утонченные особы. Джина обладала прекрасным вкусом и любила наряжаться, да и женщины, с которыми Филипп общался после ее смерти, разбирались в моде. Однако он довольно быстро терял к ним интерес.

Но Алекс… Алекс интриговала его. Она очень выделялась среди своих коллег, когда двоюродный брат Филиппа Гейдж представил ему основателей «Файра косметикс».

Он не смог не обратить внимания на серьезную шатенку, одетую в простую футболку и джинсы. Было странно прийти на деловую встречу с руководителями косметической фирмы и увидеть финансового директора без грамма косметики на лице.

Он был заинтригован. Он хотел узнать ее получше. Хотел понять, почему не может перестать думать о ней. Почему она так отличается от женщин из его привычного окружения? Но он должен действовать с противоположным полом очень осторожно по целому ряду причин, и одной из основных было его полное неприятие скандалов. Но была и еще она важная вещь: за ним постоянно наблюдают, и только правильная женщина может официально быть вместе с ним, и для ее выбора существуют очень жесткие критерии.

Бессмысленно подпитывать надежды женщины, если она им не соответствует. Он не знал, попадает ли Алекс в нужную категорию, но был полон решимости выяснить это.

– Я, наверное, отвлекаю тебя от гостей. У тебя их, должно быть, много. – Она огляделась по сторонам.

– Семьдесят восемь, если я правильно помню, – сказал Филипп. Он обязан быть радушным хозяином, однако так и не сдвинулся с места. – И ты тоже моя гостья. Я был бы плохим хозяином, если бы не вытащил тебя из-за этой огромной статуи, за которой ты пряталась.

– Платье неудобное. – Она передернула плечами. – Все время что-то съезжает и перекручивается.

– Мне кажется, что все в порядке. – Филипп окинул ее внимательным взглядом.

– Потому что я снова его одернула, – с отчаянием прошипела Алекс.

Филипп мгновенно представил себе, как Алекс прячется за статуей, чтобы задрать подол длинного платья и расправить его. Он попытался отогнать это видение, но не смог. Филипп едва успел прикусить язык, чтобы не спросить, не нужна ли его помощь. Но сенаторы Соединенных Штатов не ведут себя подобным образом, и не важно, насколько сильно ему хотелось пофлиртовать с ней.

Жизнь Филиппа давно уже ему не принадлежала. Он был одним из Эджвудов, давней династии государственных мужей, и его семья всерьез рассчитывает, что однажды он займет Овальный кабинет.

А для достижения этой цели ему нужна жена, простая и понятная. Холостого президента не было в стране с девятнадцатого века. Проблема заключалась в том, что сердце его по-прежнему принадлежало Джине, хотя у него на примете было несколько женщин.

Дилемма была очевидной. Либо он проводит ближайшие пятьдесят лет в гордом одиночестве, либо каким-то чудом встречает женщину, которая подошла бы под его жесткий регламент при выборе любовниц и друзей. Но это вовсе не означает, что в его жизни будет любовь.

Филипп знал, что это несправедливо, но он не верил, что в жизни можно получить второй шанс. Нельзя быть настолько везучим, чтобы во второй раз встретить родственную душу.

– Хочешь шампанского? – спросил он.

– Я выгляжу так, будто мне нужна выпивка? – усмехнулась она. – Или ты телепат?

– Я подумал, обидно, что ты вынуждена прятаться в углу и не можешь в полной мере насладиться вечеринкой.

Алекс заправила за ухо выбившийся из высокой прически локон и закатила глаза:

– Боюсь, мне понадобится нечто большее, чем бокал шампанского, чтобы получить удовольствие от вечера.

– Должен ли я оскорбиться, что моя вечеринка оказалась не на высшем уровне?

– Нет! – Она испуганно посмотрела на Филиппа: опять она ляпнула, не подумав. – Вечер просто изумительный! У тебя потрясающий дом, такие изысканные гости… Просто я не умею вести светскую беседу.

Она чуть застенчиво взглянула на него из-под ресниц. У любой другой женщины этот взгляд был бы кокетливым, подразумевающим под собой приглашение, которое он без сожаления проигнорировал бы. Но взгляд Алекс был полон неуверенности, и это неожиданно тронуло Филиппа. Он с трудом понимал, что происходит, но один лишь взгляд усилил и без того немалое влечение.

– Умеешь, – мягко поправил он. – Честно. Это сейчас редко встретишь.

– Рада, что хоть кто-то так думает, – слегка нахмурилась Алекс. – Людей вроде меня обычно не развлекают хозяева вечеринок. Мы склонны прятаться за статуями и смущаться из-за проблем с нарядами.

– Почему ты пришла на вечеринку, если тебе не нравится этот формат?

Вполне очевидно, что Алекс чувствовала себя чужой на столь официальном мероприятии. Она все меньше походила на соответствующую ему постоянную спутницу. Проблема состояла в том, что чем дольше Филипп стоял рядом с ней, тем сильнее ему хотелось наплевать на собственные правила.

– Ты знаешь почему.

Их взгляды встретились. Филипп не мог отвести от нее глаз, его влекло к этой женщине с огромной силой, и это могло оказаться большой проблемой.

– Ты пришла из-за меня? – спросил он, и Алекс улыбнулась. – Я польщен, что ради меня ты надела неудобное платье и накрасилась.

– Спонтанное решение. Это совершенно на меня не похоже, но, надеюсь, в конечном итоге оно того стоило.

Филипп едва не застонал. Она просто убивает его! Ну почему они не могут просто быть двумя обычными людьми?

– Обожаю спонтанных женщин.

Вот только у него самого совершенно не было возможности совершать спонтанные поступки. Человек, метящий в президентское кресло, не может себе этого позволить. Вся его жизнь состоит из тщательно сформулированных заявлений и запланированных выступлений перед публикой.

И тем не менее он все еще здесь. Именно сейчас ему хотелось сделать что-то необдуманное. Может, они смогут притвориться обычными людьми и насладиться близостью без каких-либо ожиданий.

– Тогда давай сделаем что-то импульсивное вместе, – широко улыбнулся он. – Потанцуй со мной?

Алекс энергично покачала головой. Каштановая прядь выпала из прически.

– Я не могу танцевать с тобой перед всеми этими людьми.

– Можешь. С твоим платьем все в порядке, ты старше восемнадцати и не замужем.

Это были три главные причины потенциального скандала, которые он сразу исключал, когда знакомился с очередной женщиной. После того как его дядя потерял место в Сенате из-за фотографий, на которых он был запечатлен с любовницей, Филипп поклялся себе не допускать подобного.

Его карьера касалась не только предстоящих выборов. Он хотел многое изменить. Он не мог позволить себе разрушить карьеру, тем более из-за женщины. Его происхождение – его привилегия, но вместе с тем и огромная ответственность.

– Это платье не обладает волшебной силой, Филипп. У меня обе ноги левые.

– Ты не осознаешь, что являешься одним из учредителей компании стоимостью в миллионы долларов. Плевать на всех. Ты – Александра Мейер, и тебе все равно, что о тебе подумают.

Он протянул Алекс руку. Он не мог позволить ей провести весь вечер в углу. Конечно, это был просто предлог. Ему хотелось провести в ее компании хотя бы несколько лишних минут.

Алекс колебалась, глядя на протянутую руку Филиппа.

Она пряталась за статуей не без причины. У других женщин, наверное, была какая-то особая кожа, позволявшая им носить платья без бретелек и при этом не выскальзывать из них. Платье Алекс постоянно сползало, и, если она выйдет на танцпол, все остальные тоже об этом узнают.

– Ну же, – сказал Филипп своим низким, глубоким голосом, заставлявшим ее дрожать с того мгновения, когда она впервые услышала его. – Я не могу оставить тебя тут. Если ты со мной не потанцуешь, я буду отсутствовать на собственной вечеринке. Это будет выглядеть как минимум странно.

Алекс оглянулась назад на огромную уродливую статую:

– Ты не должен был меня увидеть.

Никто не должен был заметить ее, вот в чем дело. Статуя была отличным местом для того, чтобы оставаться незамеченной, но в то же время вроде как присутствовать на вечеринке. На официальных приемах Алекс всегда вспоминала, почему так их не любит. Тонкости социального поведения были для нее слишком путаными, содержащими кучу правил, которым она не умела следовать. Алекс любила правила, но только когда в них был смысл, как в финансах. Числа никогда не меняются, завтра они будут точно такими же, какими были вчера и сегодня.

Алекс всегда следовала собственному правилу – держаться подальше от людского внимания. Но она испытывала огромное влечение к Филиппу, а вечеринки, казалось, – его естественная среда обитания. Значит, она должна была появиться хотя бы на одном мероприятии, чтобы понять, могут ли их отношения выйти за рамки деловых.

Касс накрасила ее и практически силой выдернула кредитку из пальцев, чтобы купить это платье. Все это было слишком сюрреалистично. Алекс никогда не была гламурной девушкой, но, увидев свое отражение в зеркале, признала, что выглядит прекрасно.

И вот она флиртует с Филиппом, и он только что пригласил ее на танец. Кажется, это платье все-таки обладает какой-то магией.

Может, все-таки потанцевать с ним? Один раз. А потом она снова спрячется, чтобы никто больше ее не нашел.

Алекс медленно протянула Филиппу руку. Это оказалось даже сложнее, чем переступить порог дома Филиппа, зная, что по ту сторону двери ждет он, убийственно красивый. На самом деле любое решение, касавшееся ее отношений с Филиппом, требовало от нее немалых усилий.

Может быть, звезды наконец-то сложились так, чтобы покончить с одиночеством Алекс, которое она ощущала уже очень давно. Мало того что она неловко себя чувствовала в окружении людей, она искренне считала, что романтика в современном мире – миф. Да, она ходила на свидания, но не слишком часто. Как и все девушки, она любила общение, а Филипп был первым мужчиной за очень долгое время, о котором она не могла перестать думать.

Когда их руки соприкоснулись, острое желание пронзило Алекс. Слишком долго у нее не было мужчины. Их взгляды встретились, и его голубые глаза явно говорили, что он ее тоже хочет.

Алекс наслаждалась моментом. Обычно мужчины не обращали на нее внимания, а она обладала мастерством сливаться с окружающей обстановкой в совершенстве.

– Алекс, – пробормотал он, крепче сжимая ее руку. – Мы должны потанцевать прямо сейчас, иначе может случиться что-то ужасное.

– Например? – удивлено спросила она.

Его взгляд был прикован к ее губам, словно он в любой момент был готов наклониться, чтобы поцеловать ее.

Боже, как же ей этого хотелось! Его руки были сильными и одновременно нежными. Сидя на совещаниях рядом с ним, она мечтала о том, как эти руки будут ласкать ее. Она мечтала поцеловать его уже несколько недель, с тех самых пор, как он впервые переступил порог их фирмы. Искра, вспыхнувшая между ними, была обжигающе горячей. Между ними возникло не только физическое влечение. Он был мужчиной с отменным чувством юмора. Филипп ей искренне нравился, а физическое притяжение было приятным бонусом.

– Я готов указать всем гостям на дверь и сосредоточиться на тебе одной.

Тепло разлилось в ее груди. О да, он мог заставить ее почувствовать себя единственной, хотя их окружала почти сотня человек. Это было приглашение. К чему приведет этот вечер?

Какие последствия может иметь их внезапная связь? В конце концов, они работают вместе. Не каждый может совмещать работу и личную жизнь. С этим легко справляться, пока ты не позволил себе увязнуть в чувствах. Развод ее родителей был достаточно неприятным, чтобы доказать: любовь – одна из худших иллюзий на земле.

Наверное, ей стоит прояснить ситуацию с их потенциальными отношениями, прежде чем Филипп наделает глупостей и закончит вечеринку раньше, чем предполагалось, только потому, что она боится потанцевать с ним на публике.

– Давай потанцуем, – решилась она.

– Прошу, мисс Мейер.

Филипп провел ее к танцполу и привлек к себе.

Толпа мгновенно сомкнулась вокруг них: всем была интересна женщина, которую пригласил на танец сенатор. Алекс кожей ощущала пристальное внимание. Единственными знакомыми лицами в толпе были ее босс, Кассандра, и ее жених Гейдж, кузен Филиппа.

Ноги Алекс словно налились свинцом.

– Алекс, – шепнул Филипп, и его рука скользнула на ее талию, – смотри мне прямо в глаза и не беспокойся о них. Их просто не существует.

Если бы только это было правдой! Конечно, это могло бы стать реальностью, если бы Филипп действительно выпроводил всех гостей. Она не сомневалась: прими она предложение Филиппа, его разряженные в пух и прах гости уже сидели бы в своих лимузинах и ехали домой.

Алекс послушно посмотрела в его голубые глаза. Филипп кружил ее по полу в такт классической музыке. Толпа вокруг них исчезла, и Алекс наслаждалась прикосновениями его горячих рук. Именно так она себе и представляла. Ну, почти так.

Сегодня вечером этот мужчина держит ее в своих объятиях. И дело вовсе не в платье. Это сам Филипп обладал какой-то магией. С ним она не боялась быть собой и показаться дурой. Ей так хотелось использовать эту магию в своих интересах, хотя бы раз в жизни. Только сегодня.

Глава 2

Это было сладкое, пьянящее чувство. Алекс совершенно потеряла счет времени, перестала обращать внимание на гостей. Филипп – удивительный мужчина, который заставлял ее чувствовать себя особенной. Но она хотела большего.

Она могла привыкнуть быть центром внимания Филиппа. Привыкнуть к тому, что его голубые глаза проникают прямо в ее душу. Привыкнуть, что ее сердце словно подсвечивается изнутри, когда он…

Прикосновение к плечу испугало Алекс. Она оглянулась и увидела Касс. Алекс почти забыла, что ее подруга тоже пришла на вечеринку.

– Касс, – Филипп кивнул ей. – Прошу меня простить за то, что не успел сказать: ты сегодня выглядишь великолепно. Гейдж просто счастливчик.

– Ты был слишком занят, чтобы заметить меня, – насмешливо проговорила Касс. – Я украду у тебя Алекс буквально на минутку.

Алекс почувствовала внезапную пустоту, когда Филипп отпустил ее. Касс потащила подругу в дамскую комнату, улыбаясь встречным знакомым. Элита обитала совсем в другом мире, нежели Алекс, и она понятия не имела, кто были эти люди. Касс не только знала их по именам, но и принадлежала к тем людям, которые никогда не болтают лишнего.

Нет, Алекс не завидовала, просто констатировала факт. Она любила Касс как сестру. В конце концов, именно она настояла на том, чтобы Алекс стала финансовым директором, несмотря на то что знала о подростковых выходках Алекс, приведших ее в зал суда.

Она никогда не забудет, что для нее сделала Касс. Алекс была готова копаться в цифрах и отчетах фирмы до гробовой доски, если потребуется. Но это не означало, что Алекс простила ей то, что она так бесцеремонно прервала их с Филиппом.

– Неужели это так важно? – пробормотала она, как только за ними закрылась дверь дамской комнаты. – Я танцевала.

Касс приподняла свою идеально очерченную бровь:

– Я видела. Но мы с Гейджем собираемся уезжать.

– Уже?

Алекс собиралась уехать домой с Касс и Гейджем. В самом начале вечера она думала, что это будет худшая вечеринка в ее жизни, а вот оно как все повернулось.

– Уже полночь. – Кассандра кивнула в сторону настенных часов. – Наш сын проснется ровно в шесть утра.

Алекс с тревогой посмотрела на часы, искренне желая, чтобы сейчас было на несколько часов меньше. Эта ночь не должна заканчиваться, потому что наутро она снова станет невидимкой.

– Вы же только что взяли няню, – напомнила Алекс. – Она не может встать вместе с Робби?

Это был странный разговор. Робби был сыном Гейджа Бренсона от предыдущих отношений, и Алекс никогда не думала, что Касс может начать встречаться с отцом-одиночкой. Но они с Гейджем были счастливы. Они любили друг друга, несмотря на все сложности. Алекс искренне надеялась, что они проживут долгую, счастливую жизнь вместе.

– Мне нравится вставать вместе с ним, когда я могу себе это позволить, поскольку мы с Гейджем пока еще живем в разных городах в силу обстоятельств. Если хочешь остаться – так и скажи. Возьмешь себе такси.

– Я не могу остаться.

Помада нового оттенка производства «Файра косметикс» появилась из блестящей сумочки Касс. Она накрасила губы и слегка их промокнула, прежде чем спросить:

– Почему?

Мысль о том, чтобы остаться без поддержки подруги, готова была перерасти в полноценную панику. Это же вечеринка, место, где Алекс чувствует себя совершенно не в своей тарелке.

И хотя Алекс танцевала с Филиппом, она по-прежнему не знала, чем закончится этот вечер. Что, если она неправильно истолковала его сигналы? У нее практически не было опыта в этих вопросах.

Каждый раз, как он смеялся над ее шутками, внутри ее словно расцветал цветок. Кажется, она никогда не сможет насытиться этим ощущением. Пожалуй, то, что она испытывала сейчас, было лучшим поводом дистанцироваться, пока все не зашло слишком далеко. Когда между людьми вспыхивает настолько яркая искра, это может привести к большим неприятностям.

– Между мной и Филиппом ничего не может быть, – не слишком убедительно проговорила Алекс.

– Дорогая, между тобой и Филиппом уже что-то есть, – возразила Касс, подкрепив свои слова жестом, словно составила пальцами кавычки. – Нравится тебе это или нет, он – причина, по которой ты сюда пришла. Тебе нравится Филипп, и ты хочешь понять, к чему это может привести, верно? В противном случае, для чего я потратила столько времени, уговаривая тебя купить это платье?

– Мне действительно нравится Филипп, но…

– Ты снова будешь рассказывать о своей маме? Ты – не она. То, что твой отец был козлом, не означает, что все остальные мужики такие же.

Алекс промолчала. Да, развод ее родителей заставил ее быть крайне осторожной в отношениях с противоположным полом, но ей всегда казалось, что Касс не совсем понимает, как ее это больно ранило. В конце концов это привело к аресту несовершеннолетней Алекс, которая пыталась таким образом привлечь к себе внимание родителей. Позже, когда мама терпеливо вернула Алекс на пусть истинный, она поняла, что мир не черно-белый. Именно поэтому она старалась эмоционально не подключаться к отношениям. Любовь была слишком сложной и запутанной вещью. Гораздо проще было погрузиться в баланс счетов «Файра косметикс».

– Ты хочешь остаться? – в упор спросила Касс.

Было предельно ясно, о чем именно она спрашивает. Остаться значило дать Филиппу зеленый свет. Весь вечер он вел себя с ней как истинный джентльмен, ни к чему ее не подталкивая, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он не просто хотел потанцевать с ней.

– Хочу. Но я не…

– Алекс, – Касс решительно взяла подругу за плечи, – ты слишком все усложняешь. Никто не просит тебя выходить за него замуж. Речь идет о том, что происходит именно сейчас. Иди к нему.

Слова Касс казались такими простыми и разумными. Не беспокойся о вещах, которые не можешь контролировать, просто наслаждайся вниманием мужчины, о котором ты мечтаешь несколько недель. Не допускай мысль, что ему нужно что-то, кроме секса, – пусть секс будет таким горячим, что все остальные мысли просто вылетят из его головы. Волшебство не обязано заканчиваться ровно в полночь.

– Попрощайся за меня с Гейджем, – решительно сказала Алекс.

Алекс отсутствовала всего пять минут, а к Филиппу то и дело подходили люди, чтобы обсудить с ним не терпящие отлагательств вопросы. Одним из этих людей был его отец, которого он не видел уже неделю. Они обсудили секретный энергетический проект, но, по правде говоря, Филипп не мог сосредоточиться на том, что говорил ему конгрессмен Роберт Эджвуд.

Светлое мерцающее платье появилось в поле его зрения, и Филипп снова ощутил то нетерпение, которое охватывало его каждый раз, как он видел Александру. Филипп вежливо извинился перед отцом и направился к Алекс.

Все гости уже разошлись. Он наклонился к ней и вдохнул сладкий аромат ее духов. Это будет ужасно, если он попробует ее на вкус прямо сейчас? Эта женщина была в его руках почти всю ночь. Это было именно то, что нужно, чтобы отогнать воспоминания о Джине. Ему нравилось быть рядом с ней, нравилось, что он чувствовал. Конечно, он примет любое ее решение относительно продолжения вечера, но как же сильно он ее хочет!

– Ты права, – тихо пробормотал он, глядя на нежный изгиб ее шеи, к которому он хотел прижаться губами. – Мэр зануда.

– Я говорила, – мягко рассмеялась она.

– Пойдем, – сказал он. – Я хочу тебе кое-что показать.

Филипп повел ее на балкон, примыкавший к гостиной. Антикварный диванчик стоял у дальней стены, достаточно далеко от кованых перил, чтобы скрыть их от посторонних глаз. Они присели на диван, и Филипп положил руку на спину Алекс.

– Отсюда можно увидеть весь нижний этаж. Но нас не увидит никто.

– Удобно. – Алекс откашлялась. – Гейдж и Касс уезжают. Я собиралась ехать с ними.

Разочарование накрыло его с головой. Отказ казался ему решительным и окончательным. Неужели он неправильно истолковал ее пламенные взгляды?

– Ты меня бросаешь? – Филипп изо всех сил старался, чтобы его голос звучал непринужденно.

Вероятно, это к лучшему. Такая женщина, как Алекс, заслуживает большего, чем короткая интрижка, а он вряд ли может ей это предложить. Если женщина вступает с мужчиной в близкие отношения, она в конце концов захочет влюбиться и выйти замуж. А Филипп не мог это сделать ради нее, да и не хотел.

Ему было достаточно Джины. Иногда боль потери переполняла его, как сегодня. Алекс отвлекла его, и он был ей за это благодарен. Но как только вечеринка закончилась, дом стал еще более пустым и одиноким, чем раньше.

Алекс посмотрела на него из-под густых ресниц и слегка улыбнулась:

– По правде говоря, я хотела попросить тебя отвезти меня домой. Позже.

Легкая улыбка тронула его губы.

– Мой автомобиль в твоем распоряжении в любое время.

– Похоже, вечеринка закончилась, – сказала Алекс, и ему потребовалось какое-то время, чтобы оторвать взгляд от ее лица.

Филипп посмотрел вниз: гостиная опустела. Который час? Он совершенно потерялся: не следил ни за временем, ни за гостями. А теперь он собирается за минуту выгнать припозднившихся гостей, как плохой хозяин. Или хуже: он попросит дворецкого сделать это вместо него.

Филипп сделал Джорджу, провожавшему гостей, знак рукой. Дворецкий работал на Эджвудов последние сорок лет благодаря своему умению словно читать мысли. Джордж молча кивнул и начал ненавязчиво провожать приглашенных к выходу.

– Как раз вовремя, – проговорил Филипп.

– Согласна. Я не могла дождаться, чтобы остаться с тобой наедине. Или, – продолжила она, – ты предпочитаешь, чтобы я тоже ушла?

– Почему ты так думаешь?

Алекс прикусила губу. Филипп заметил эту ее привычку: Алекс покусывала губы, когда раздумывала над тем, что сказать. Не то чтобы он потратил много времени, рассматривая ее рот… Ладно, он действительно потратил на это немало времени, учитывая, что на переговорах она постоянно сидела напротив него.

– Просто спросила. Я не очень хорошо понимаю намеки.

Он обхватил ладонями ее лицо. В глазах Алекс вспыхнуло желание.

– Сегодня вечер спонтанных решений, – проговорил он. – Мы оба не слишком сильны в этом. Никаких ожиданий, делай только то, что хочешь.

И он говорил это абсолютно серьезно. Если она захочет говорить всю ночь напролет – пожалуйста. Разумеется, он не станет отказывать жаждущей ласк женщине, но он хотел ее общества, хотел провести с ней время, хотя и знал, что это эгоистично. Он понимал, что немногое может предложить. Понимал, что поиск потенциальной жены стоит вести в другом направлении.

– Никаких ожиданий. – Она улыбнулась шире. – Мне нравится. Я рада, что ты понимаешь, что у меня плохо получается быть спонтанной. Хотя я полагаю, мы оба хотим одного.

– Надеюсь на это.

– Наверное, завтра будет странный день. Ведь мы все еще работаем вместе, – напомнила она. – Некоторым людям трудно находиться вместе в зале заседаний после того, как увидели друг друга голыми.

Теперь точно не осталось никаких недомолвок относительно продолжения вечера. Филипп обхватил ее затылок ладонью и привлек к себе так близко, что мог видеть лишь огоньки, мерцавшие в ее глазах. Он вытащил одну шпильку из ее прически и позволил длинному локону свободно упасть на ее шею. Он хотел сделать это с той самой минуты, как увидел ее сегодня.

– Ничего странного, – пробормотал он. – Что случилось в доме Филиппа, остается в доме Филиппа.

Филипп вытащил все шпильки из ее прически, и волосы свободным водопадом упали ей на плечи. Алекс подняла голову, и их взгляды встретились.

– Можно рассказать тебе один секрет? – прошептала она.

– Что угодно.

– Иногда на совещаниях я теряю нить обсуждения, потому что думаю только о том, как бы вышвырнуть всех из кабинета и поцеловать тебя.

Филипп тихо застонал, потому что эта картинка мгновенно вспыхнула в его воображении.

– Со мной постоянно происходит нечто подобное, потому что я не могу перестать думать о том, какова ты на вкус.

Филипп провел пальцем от мочки ее уха до самой ключицы и повторил этот путь губами. Ее тихий стон был слаще самой изысканной музыки.

Он хотел большего. Больше близости, стонов. Больше Алекс. Он притянул ее к себе и скользнул рукой по ноге, задрав подол платья до самого бедра. Она вонзила пальцы в его плечи и выгнулась ему навстречу.

А потом каким-то образом она оказалась сидящей верхом на его коленях. Он обхватил руками ее спину и поцеловал ее. Поцелуй воспламенил его так, что адреналин застучал в висках, разнося эйфорию в каждую клеточку его тела.

Больше. Она словно прочитала его мысли и открыла губы ему навстречу. Алекс крепче прижалась к нему, ощутив бедрами его эрекцию. Филиппа бросило в жар, он едва не достиг финиша прежде, чем они успели перейти к решительным действиям. Он с трудом оторвался от Алекс, тяжело дыша.

– Подожди, – пробормотал он и поднялся. Он направился в спальню, держа Алекс на руках. Она обвила ногами его талию и прижалась губами к его шее, что просто сводило его с ума. – Это не похоже на ожидание, – хрипло сказал он и опустил ее на пол, захлопнув за собой дверь веранды.

– Я не слишком терпелива, – ответила она и в подтверждение своих слов нащупала молнию на своем платье.

Филипп помог ей расстегнуть платье. Блестящая ткань заструилась, как змея, вокруг ее тела и приземлилась около ее лодыжек. Алекс была под платьем абсолютно голой.

– Ты меня убить хочешь, – застонал он.

– Нет, я всего лишь пытаюсь затащить тебя в постель. Видимо, я что-то делаю неправильно, поскольку ты все еще одет.

Филипп рассмеялся и на руках отнес ее в постель. Он накрыл ее своим телом, и ее нежный фруктовый аромат окутал его с головы до ног.

– Я столько раз фантазировала об этом, – призналась она.

Тепло разливалось в его груди, когда он смотрел на эту женщину. Это должна была быть связь без обязательств, но с такой уникальной женщиной, как Александра Мейер, это было невозможно. Она оживляла в нем такие чувства, которые он, казалось, давно похоронил в своем сердце. Он не хочет чувствовать это по отношению к другой женщине. Но он просто не мог сопротивляться.

Она ему нравилась. Она была умной, успешной женщиной с легким оттенком уязвимости, что выгодно отличало ее от других женщин. Он понял это с той самой минуты, как впервые встретил ее.

– Я тоже.

Филипп поцеловал ее, и ее длинная гладкая нога скользнула между его ног, дразня и заманивая. Он хотел ее так же неистово, как и она его.

Филипп порылся в тумбочке в поисках презервативов, завалявшихся с того времени, как он в последний раз приводил домой женщину – восемь месяцев назад, год? – он не помнил. Он никак не мог найти презервативы, но его пальцы наконец нащупали один.

Филипп быстрым движением разорвал упаковку, и спустя, казалось, целую вечность они слились в единое целое. Это было так хорошо, что Филипп едва сдерживал себя. Алекс была такой горячей и пылкой, такой чувственной. Они начали двигаться в древнем как мир ритме. Алекс отдавала ему так же много, как и вбирала от него, они спирально поднимались все выше и выше на волне наслаждения, ее сладкие стоны заставили его нарастить темп. Они достигли кульминации одновременно.

Филипп крепко прижимал к себе ее дрожащее тело и не мог отпустить. Она пахла так сладко, что он все еще жаждал обладания ею. Он не мог насытиться этой удивительной женщиной.

Конечно, он хотел ее, но дело было не только в сексе. Он хотел понять ту связь, которая притягивала их с момента самой первой встречи. Все было именно так, как он представлял себе. Но Филипп ожидал, что страсть потухнет и они пойдут дальше, каждый сам по себе. Ему было мало, и это проблема.

Он должен выпроводить ее из своей постели, прежде чем начнет продумывать речь, чтобы убедить ее остаться на ночь. Он никогда не проводил всю ночь ни с одной женщиной, кроме Джины. И сегодня не самый подходящий момент, чтобы начинать.

Позже он отвез Алекс домой на своем личном автомобиле, а не отправил ее с водителем, как планировал. Он не мог позволить ей уйти таким образом. Ночь закончилась слишком быстро. И хотя он не мог дать ей всего, чего она заслуживала, Филипп не хотел, чтобы Алекс ушла из его жизни.

Если они и договаривались о ночи без обещаний и обязательств, это не значит, что они не могут снова увидеться. В конце концов, он действительно не знал, чего именно она ждет от отношений. Как он может быть уверенным, что не предлагает ей достаточно, если они даже не говорили об этом?

У дверей дома Алекс он поцеловал ее на прощание и задержал взгляд на ее прекрасном лице. Завтра она снова станет прежней Алекс, в неизменных джинсах и футболке. Он хотел снова ее увидеть, и не важно, что будет на ней надето.

– Можно я тебе позвоню? – хрипло спросил он и откашлялся. – Я хочу пригласить тебя на ужин.

– С удовольствием, – улыбнулась она.

Филипп мысленно пролистал свой календарь и тихо чертыхнулся. Завтра он улетает в Вашингтон и в Даллас вернется нескоро.

– Я не могу точно сказать, когда именно, но не потому, что я этого не хочу. Я должен быть в Вашингтоне по долгу службы.

Филипп взглянул на Алекс. Большинство женщин, которых он знал, не позволили бы ему сорваться с крючка, но Алекс – совсем другое дело.

– Ты стоишь того, чтобы ждать, – пожала она плечами.

Что-то перевернулось в его сердце. Это просто сумасшествие! Вместо того чтобы попрощаться, он выискивает возможность пересмотреть свой график так, чтобы снова ее увидеть. Он должен сесть в свою машину и умчаться как можно скорее в поисках женщины, которая гораздо больше подходит на роль его жены.

Жена, которая ему нужна, должна будет понимать, что он не может предать память Джины. Жена должна будет сопровождать каждый его шаг на пути в Белый дом, с легкостью носить вечерние наряды и макияж. Жена должна будет понимать, что его карьера может потребовать от нее принести в жертву ее собственную карьеру.

И прежде всего, потенциальная жена не должна будет вызывать в нем такие запутанные эмоции. Алекс – не та женщина, которая ему нужна.

Карьера Филиппа была для него всем. Карьера спасла его от горя два года назад, а Алекс сильно затруднит его вхождение в Овальный кабинет. Нет, она была не той, что ему нужна, но она была той, которую он желал. И это делало ее очень и очень опасной.

Глава 3

Месяц спустя

Упаковка с тестом на беременность была слишком скользкой для трясущихся от волнения пальцев Алекс. Плюнув на приличия, она зажала упаковку зубами и надорвала ее. Тонкая палочка с тихим булькающим звуком упала прямо в унитаз. Ну конечно же!

Это все нереально! Ее окружали стены компании, соучредителем которой она является. «Файра» – многомиллионный косметический локомотив, на который она работала не покладая рук. Каждый доллар доходов и каждый цент расходов проходили через ее пальцы с самого первого дня. Она отвечала за зарплаты сотен рабочих. И она не могла сделать такую простую вещь, как открытие пластиковой упаковки!

– Что случилось? – Голос Касс раздался по ту сторону двери.

– Я неуклюжая идиотка, – ответила Алекс. – Чертов тест сделал сальто и нырнул в унитаз.

Да, не так Алекс собиралась провести обеденный перерыв.

Она была абсолютно уверена, что тест лишь подтвердит то, что она и так уже знала. Расстройство желудка, которым она страдала уже неделю, не имело никакого отношения к морепродуктам, которые она ела в прошлую пятницу.

– Можешь его достать?

– Я работаю над этим.

Врунишка. Она лишь молча смотрела на белую пластиковую палочку, плавающую на поверхности. Алекс подумывала о том, чтобы просто смыть тест и перестать ломать голову над своей задержкой. Они с Филиппом предохранялись. Этого не должно было случиться!

– Просто пописай в унитаз, – предложила Касс. – Тогда тебе не придется держать тест.

– Супер, – вздохнула Алекс. – Уже сделала. Долго ждать?

Касс зашелестела бумажной инструкцией.

– Три минуты.

Филипп вернулся в Вашингтон на следующий день после вечеринки, как и говорил, и они несколько раз общались по электронной почте. Он дважды звонил ей, просто чтобы поболтать, но за ужином им так и не удалось встретиться. Алекс не расстраивалась, она понимала, что он занят и даст ей знать, как только у него появится свободное время.

Это было именно то, на что она согласилась. Страстная ночь с удивительным мужчиной, который обратил на нее внимание. Она по-прежнему мечтала о его губах и спортивном, подтянутом теле. Конечно, она хотела бы снова увидеть его, но это может привести их к разговору об отношениях, а она была не готова встретиться со своими страхами.

Если тест окажется положительным, разговор об отношениях неминуем, это уж точно. Сроки, дата рождения…

Алекс заглянула в унитаз – ничего. Или что-то есть? Ей показалось, или окошко для результата слегка порозовело? Желудок сжался в тугой комок.

– Ну и что теперь? Как понять результат? Он стал розовым, что это значит?

Алекс уже сама успела прочитать инструкцию, но из-за нарастающей паники у нее словно отшибло память.

– Одна розовая полоска – не беременна. Две – беременна. Ты что, раньше никогда не делала тест на беременность? – недоверчиво спросила Касс. – Даже в колледже?

– Нет, – пробормотала Алекс. – Чтобы делать тест на беременность, надо сперва заняться сексом.

В колледже она была такой же зажатой и неуклюжей, как и сейчас. Мужчины по большей части от нее шарахались. Филипп был редким исключением.

Господи, пожалуйста, не дай этому исключению обзавестись ужасными последствиями! В окошке четко обозначилась одна розовая линия. Значит, она не беременна? Вот только рядом начала проявляться еще одна розовая клякса…

– Почему ты заставляешь меня делать это?

– Потому что сама ты этого точно не сделаешь.

Прошел уже месяц с той вечеринки, – напомнила Касс таким тоном, будто она нуждалась в напоминаниях. – Если ты беременна, то срок – треть первого триместра. Отрицание – не самый хороший вариант в плане твоего здоровья и здоровья ребенка.

Ребенок. Алекс отказывалась даже в мыслях произносить это слово. А потом… в окошке появилась вторая полоска, четкая и окончательная.

– Дай мне второй тест, – хриплым голосом потребовала Алекс.

Касс молча дала ей второй блистер, и они в полной тишине ждали результата.

– Насколько точны эти штуки? – прошептала Алекс, глядя на две полоски.

– Достаточно, – подтвердила Касс. – Иногда тест бывает ложноотрицательным, если сделать его слишком рано. Но если тест показывает две полоски, то ты почти на сто процентов беременна. Я так полагаю, что тест показал положительный результат. Оба раза.

И теперь это стало реальностью. Алекс беременна от сенатора Филиппа Эджвуда.

Открыв защелку двери, Алекс буквально вывалилась из кабинки. Мысли с бешеной скоростью крутились в голове. Она станет мамой. Внутри ее растет и развивается маленькая жизнь. Это просто невозможно…

Касс взглянула на подругу и порывисто обняла ее, так крепко, словно это могло помочь Алекс собрать себя в единое целое по кусочкам.

– Все будет хорошо.

– Как? – пробормотала Алекс. – Как может быть все хорошо?

Она будет мамой. Эта мысль приводила ее в ужас. В глубине души она знала, что справится. В конце концов, у Алекс есть мама, к которой она может обратиться за советом. Алекс – умная женщина, у нее есть деньги и собственный дом. Возможно, все и будет в порядке.

– Черт, – Алекс высвободилась из объятий Касс.

– Это замечательное, радостное событие, которое следует отметить в кругу друзей, – поправила Касс. – Ты первая из нас забеременела. Тринити и Харпер будут в восторге.

– В восторге от чего? – спросила Харпер.

Две женщины, о которых шла речь, вошли в дамскую комнату. Глава научного департамента «Файра косметикс» постригла свои чудесные рыжие волосы, но Алекс пребывала в таком шоке, что даже не заметила этого.

Тринити переводила обеспокоенный взгляд с Алекс на Касс и обратно. Она одернула свой темно-синий пиджак в тонкую полоску и скрестила на груди руки:

– Что-то случилось. Что-то не так с одобрением новой формулы? Что говорит Филипп?

Его имя словно нож вонзилось в сердце Алекс, тем более что за прошлую неделю она не подумала о делах бизнеса ни разу. Она должна была думать о работе, а не об интрижке с человеком, который помогает им с продвижением нового продукта.

Худшего времени просто нельзя было придумать! «Файра» готова была встать в ряд компаний с миллиардным годовым оборотом благодаря новой формуле по уходу за кожей, а она не может сделать такую простую вещь, как сотрудничать с сенатором и не провалить весь процесс.

– Филипп не звонил, – сказала Алекс Тринити, которая уже была готова запустить новую рекламную кампанию. – Я беременна.

Харпер и Тринити радостно воскликнули и по очереди обняли ее. В конце концов, у нее есть замечательные друзья. Она вздохнула с некоторым облегчением. Касс улыбнулась и погладила ее по спине.

– Вот видишь? Мы с тобой от начала и до конца. Матери-одиночки всегда воспитывали детей.

Мать-одиночка. Господи… Так далеко в своих мыслях она еще не заходила. Это не просто беременность. Это ребенок, которому нужны любовь и воспитание.

Алекс не собиралась иметь детей. Она не хотела подвергать беззащитного ребенка боли и страданиям, которые способны причинить взрослые. Развод родителей изменил Алекс, ожесточил ее, толкнул на путь экспериментов с алкоголем и наркотиками, а потом и к сложностям с законом. А теперь она сделала вещь, которой поклялась не допускать: заставлять ребенка расплачиваться за ошибки родителей.

Касс предположила, что Алекс собирается справляться без помощи Филиппа, но ребенку нужна семья, отец. У нее ничего этого не было, и ей слишком хорошо была знакома эта боль. У ее ребенка будет все, чего бы ей это ни стоило.

Она даже не знает, хочет ли Филипп детей. Может, он с радостью умоет руки и никогда больше не увидит ни саму Алекс, ни их ребенка? Как ей переубедить его, если ему претит сама мысль быть отцом?

– Когда ты успела стать экспертом в вопросах материнства? – ехидно спросила Алекс и сама испугалась своего омерзительного тона.

– С тех пор как Гейдж получил полную опеку над Робби, – просто сказала Касс. – То, что не я родила его, не делает его чужим для меня ребенком. Я всему учусь.

Касс влюбилась в отца-одиночку, и ей пришлось в короткие сроки учиться быть матерью. Похоже, Алекс ждет то же самое.

И тогда ей в голову пришла ужасающая мысль. Может быть, Филипп захочет воспитывать ребенка… без ее участия? О господи! Что ей делать, если он решит использовать свою власть и влияние, чтобы отобрать ребенка? Алекс инстинктивно закрыла ладонями свой еще плоский живот. Он не станет этого делать. Ее мучила мысль, что она знает его недостаточно, чтобы быть абсолютно уверенной в нем.

Никто не отберет у нее этого ребенка. Ребенок ее, равно как и Филиппа, значит, они оба будут принимать участие в его жизни.

Ни один ребенок не должен расти без родительской любви. Она откровенно поговорит с Филиппом о том, как им жить в ближайшие восемнадцать лет. Разумеется, ей не нужны его деньги, но ей потребуются его мужество и сила духа.

– Мне нужно записаться к врачу, чтобы он подтвердил. А потом я полечу в Вашингтон, – сказала Алекс деревянным голосом. – Я знаю, сейчас худшее время для моего отсутствия, но…

– Не говори глупостей! Ты можешь потратить столько времени, сколько понадобится. Мы с тобой.

Тринити и Харпер закивали, предлагая свою поддержку. Они принялись оживленно обсуждать декор детской комнаты, рассуждать о преимуществах грудного вскармливания и моде для беременных.

– Спасибо.

У Алекс перехватило горло, и она не смогла больше ничего произнести. Ну и хорошо. Голос ей понадобится для длинного и непростого разговора с Филиппом.

Филипп допечатал электронное письмо и нажал на кнопку «отправить». Минус один пункт из растущего списка неотложных дел.

Вишневые деревья за окном его кабинета зацвели на прошлой неделе. Весна в Вашингтоне была любимым временем года Филиппа, хотя и снежную зиму он тоже любил.

На столе раздался сигнал внутренней связи, и его секретарь Линда проговорила:

– Сенатор, мисс Мейер здесь.

Мириады эмоций пронзили все его существо при упоминании имени женщины, от которой он сбежал в Вашингтон.

Конечно, он не смог забыть ее, но он, по крайней мере, старался держаться от нее подальше. Несмотря на то что ему очень хотелось пригласить ее на ужин, Филипп понимал, что они совершенно не подходят друг другу. Алекс дала ему прекрасный путь к отступлению, попросив позвонить ей, когда у него будет время.

Что Алекс делает в Вашингтоне? Скорее всего, нужно что-то обсудить насчет процесса одобрения нового продукта компании. Они все еще работают вместе.

– Пусть войдет, – сказал он Линде.

Он встал из-за стола, когда дверь распахнулась и Алекс вошла в кабинет. Косметику и модное платье сменили привычные джинсы и собранные в хвост волосы. Ее лицо без грамма косметики словно светилось изнутри. Странно, но она казалась ему гораздо красивее без всех этих атрибутов, которые она надела на себя для вечеринки в его доме.

– Привет, – наконец сказал он после затянувшегося молчания.

Он утратил способность ясно мыслить, а ведь она просто вошла в его кабинет. Этого не должно было произойти. Он не ожидал, что мысли его начнут путаться только потому, что он знает все изгибы ее тела, которые скрывает одежда.

– Привет, – эхом отозвалась она и неловко передернула плечами. – Спасибо, что сразу принял меня, и извини, что пришла без предупреждения.

– Я рад, – улыбнулся он, снова обретая твердую почву под ногами. – Я очень рад тебя видеть.

– Через минуту ты уже не будешь так радоваться.

В ее глазах неожиданно блеснули слезы, и Филипп снова почувствовал себя не в своей тарелке. Это определенно не деловой визит.

– Что-то случилось?

– Наверное. – Она покусала нижнюю губу, что говорило о том, что Алекс не знает, как себя вести. – Ты так и не пригласил меня на ужин.

– Прости, – искренне сказал он и проклял себя за то, что был таким ослом. – Я мог бы наплести кучу оправданий, но ни одно из них не было бы правдой. Я думал, что будет несправедливо по отношению к тебе продолжать наши отношения, поэтому я так и не позвонил.

Но он мечтал о том, что все могло быть по-другому. Совсем по-другому. Если бы только он мог обнять ее и поцеловать так, как ему этого хотелось…

– Потому что ты получил то, чего хотел, – и все? – прошептала она.

Этот простой вопрос едва не сбил его с ног. Он обидел ее своими идиотскими правилами, которые заставляли его поступать так эгоистично.

– Это не совсем так. – Он вздохнул. Он действительно решил поставить точку, но не по тем причинам, по которым, она думала, это происходит. – Ты мне очень нравишься, Алекс, но я не думаю, что мы должны продолжать наши отношения. Все очень сложно, и в этом нет твоей вины. Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому.

– Да, мне бы тоже этого хотелось. К сожалению, все гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить.

– Что…

– Я беременна.

Филипп застыл, пытаясь осознать происходящее.

Беременна. Простое слово ворвалось в его мозг, и тысячи разных мыслей завертелись в его голове. Беременна. Вполне очевидный вопрос – является ли он отцом ребенка – задавать явно не стоит: иначе ее здесь не было бы.

– Неожиданное продолжение.

Ему просто необходимо было куда-то девать свои руки, поэтому он нажал на кнопку внутренней связи:

– Линда, принесите, пожалуйста, бутылку воды для мисс Мейер.

Затем он обошел дубовый стол, подаренный ему дедом, когда тот вышел на пенсию, и проводил Алекс к дивану, на котором иногда спал, когда у него не было сил возвращаться в квартиру.

Она подчинилась и без сил опустилась на диван, как будто ноги ее уже не держали. Линда поспешила к ним с водой и дружелюбно ей кивнула, а потом бесшумно исчезла.

– Прости, что так вывалила на тебя эту новость, – холодно проговорила Алекс и отпила немного воды. – Я не слишком сильна в разговорах, тем более что до сих пор нахожусь в шоке.

– Догадываюсь, – Филипп потер ладонями лицо и глубоко вздохнул, но это не помогло ему собраться с духом. – Это мой ребенок, верно?

– Конечно. У меня не слишком хорошо получается заманивать мужчин в постель. Но мы можем сделать тест на отцовство, если ты хочешь.

Этого не могло случиться! Филипп всегда соблюдал осторожность. Даже будучи подростком, он помнил, что политические устремления можно с легкостью разрушить из-за неверных решений, и у него никогда не было причин скрывать свои действия. В то время как другие политики откупались от бывших любовниц и нанимали политтехнологов, чтобы замять очередной скандал в прессе, Филипп предпочитал честность.

Беременна.

Он мог сколько угодно про себя повторять это слово, но факт так и не укладывался в его голове. Алекс была прекрасным человеком, деловой женщиной, которой он помогал прокладывать путь через бюрократические процедуры. Было просто думать о ней в таком ключе. Но она также была сексуальной женщиной, чьей компанией он наслаждался на вечеринке несколько недель назад.

Они должны пожениться. Его сердце болезненно сжалось, но он безжалостно подавил это чувство. Он всегда думал, что у него будет ребенок от Джины.

Если он собирается быть предельно честным со своими избирателями, то у него нет другого выхода, кроме как жениться на Алекс и воспитывать с ней их общего ребенка. Ни один мужчина, обладающий политической платформой Филиппа, не займет Овальный кабинет, имея незаконнорожденного ребенка. Пресса съест его с потрохами.

Сейчас он думал лишь об обнаженной Алекс, распростертой на простынях. Он больше не мог лгать сам себе: отныне у него есть вполне весомый повод продолжить эту часть их отношений.

Беременность означала, что он может жениться на Алекс, сохранив при этом эмоциональную преданность Джине – ведь Алекс не ждет, что он когда-нибудь полюбит ее. Он будет растить своего ребенка вместе с ней. В плане остальных сложностей можно пойти на компромисс, и он был готов на уступки.

Он понятия не имел, согласится ли Алекс выйти за него замуж на этих условиях, но должен хотя бы попытаться уговорить ее.

– Мы должны обсудить наши следующие шаги.

– Согласен, – Филипп уже мысленно пролистывал свое расписание. Ему придется выкроить время для бурной действительности, которая ожидает их в ближайшем будущем. – Моя мать наверняка захочет организовать пышную церемонию, но я, наверное, смогу уговорить ее на что-то попроще.

Его родители будут рады, что он решил двигаться дальше. Мать Филиппа сетовала, что у нее никогда не будет внуков, как минимум два раза в неделю в течение минувшего года, и будущий внук совершено точно осчастливит ее.

Алекс недоуменно уставилась на него:

– Твоя мать захочет устроить пышную церемонию, чтобы объявить о беременности? Не пойми меня превратно, но это как минимум странно.

Филипп мысленно обозвал себя придурком.

Когда он решил сделать предложение Джине, он организовал для нее путешествие в Венецию, романтический ужин и бриллиант в десять карат, принадлежавший Вандербильтам. Но тогда у него было гораздо больше времени на подготовку.

Тем не менее он собирался создать с Алекс семью. Да, она ему нравилась, но всего несколько недель назад он дал себе обещание больше ей никогда не звонить, а теперь все стремительно перевернулось с ног на голову.

– Прости. Давай отмотаем немного назад, – Филипп взял ее за руку и задержал в своих ладонях, надеясь, что этот жест поможет ему. – Мы должны пожениться.

Алекс побледнела и отдернула руку, словно ее ошпарило кипятком.

– Зачем нам жениться? Это чистое безумие! Мы совершенно друг друга не знаем.

– Мы недостаточно хорошо знаем друг друга для того, чтобы стать родителями. Но, как отец ребенка, я хочу сделать то, что будет лучше для него. Если только результат теста на отцовство не является причиной твоего отказа.

Что-то словно сломалось внутри его, когда он подумал об Алекс в объятиях другого мужчины. Это глупо, учитывая, что именно он решил больше никогда с ней не встречаться.

И тем не менее он не переставал думать о ней, о ее глазах, нежной коже. Он не станет укорять себя, что хочет женщину, только что сказавшую, что ждет от него ребенка, и за то, что брак дает ему привилегию обладать ею единолично. Верность и преданность были основами его политического имиджа. Глупо отрицать, что его влечет к ней, и если они будут жить вместе, то и интимная часть отношений от них никуда не денется.

– Конечно нет. Это твой ребенок.

Алекс не лгала. Несмотря на это, он обязан был убедиться. Тест можно сделать достаточно быстро, и он лишь подтвердит то, что Филипп и так уже знал.

– Вот что мы сделаем, – сказал Филипп. План уже сформировался в его голове. – Я освобожу ближайшие два дня, и мы сделаем тест. Тогда ты согласишься поговорить о том, что делать дальше?

Поколебавшись, она встретилась с ним взглядом. В ее глазах он видел страх. Филиппу захотелось сделать все, только чтобы она снова улыбалась. Ему хотелось обнять ее, успокоить, защитить, хотя он только что клялся себе, что между ними существует лишь физическое притяжение.

Алекс действовала на него так, что ему казалось, она начинает занимать место в его сердце, ранее принадлежавшем только покойной жене. Это выбивало его из колеи ничуть не меньше, чем известие о беременности Алекс. Но если он хотел иметь семью – а он действительно этого хотел, – ему придется убедить Алекс, что брак – это лучший вариант. И убедить себя оставаться стойким к тем чувствам, которые она в нем вызывала.

В жизни и в любви не бывает второго шанса, а это значит, что он никогда не полюбит другую женщину. Этот компромисс может оказаться куда сложнее, чем он рассчитывал.

– Хорошо, – согласилась она слегка охрипшим голосом. – Мы поговорим. Но тебе придется пересмотреть свою идею относительно женитьбы. Я не верю в любовь и институт брака.

Глава 4

Тест на отцовство, учитывая связи Филиппа, не занял много времени. Еще до обеда бумага с результатами, подтверждавшими слова Алекс, была у него в руках.

Все, как она и говорила. Ее немного задело сомнение Филиппа, как будто она пыталась навязать ему ребенка от другого мужчины. Ну хорошо, это ее задело довольно сильно, но она старалась не думать об этом, пока водитель Филиппа вез их сквозь плотное движение Вашингтона. Отец ее ребенка сидел рядом с ней, все еще сжимая в руках бланк из частного медицинского центра, который они посетили, чтобы сделать тест.

– Ты голодная? – спросил Филипп. Тон его голоса был вежливым, но отстраненным с тех пор, как она впервые произнесла слово «беременность».

Алекс мысленно назвала это «сенаторской маской». Она обратила внимание, что он надевал ее, когда обстоятельства диктовали ему быть терпеливым и дружественно настроенным, но без излишней фамильярности. Он надевал эту маску на встречах и пару раз на той самой вечеринке, но никогда по отношению к ней.

– Сомневаюсь, что я смогу что-то съесть, – пробормотала она. Ее желудок не готов был принимать пищу, и не только из-за тошноты, которая сопровождала ее почти круглые сутки. – Но если ты хочешь найти тихий ресторанчик, где мы могли бы поговорить – пожалуйста. Я не отказалась бы от чашки горячего чая.

Пришло время принимать какие-то решения. Алекс опасалась, что Филипп снова поднимет вопрос о браке. Они не могут пожениться только из-за сложившихся обстоятельств. Брак – для глупцов, которые думают, что любовь может длиться вечно. Ему все равно не удастся убедить ее.

– Может, просто прокатимся в лимузине? Все, что будет сказано здесь, не выйдет за пределы этого автомобиля, – Филипп немного рассеянно улыбнулся и нажал кнопку интеркома, чтобы поговорить с водителем. – Рэнди, не могли бы вы остановиться у ближайшего «Старбакса» и взять для мисс Мейер чашку горячего чая?

У Алекс затеснило в груди – этот человек своего не упустит. Она фальшиво улыбнулась ему в ответ. Как это возможно, что беременность вбила между ними такой клин? Они те же люди, которыми были на вечеринке. Они шутили и смеялись, и Филипп смотрел на нее так, словно она была единственной женщиной в зале.

Водитель Филиппа подрулил к стоянке и с ловкостью, присущей всем служащим Филиппа, протянул ей чай, прежде чем она успела зафиксировать, что они остановились. Алекс молча кивнула ему в знак благодарности. Держа чай, она смотрела в окно на шумный город.

– Прежде чем ты снова начнешь говорить о браке, я хочу, чтобы ты знал: эту возможность я не рассматриваю. Брак разваливается даже в лучших обстоятельствах, не говоря уж о худших.

Филипп внимательно посмотрел на нее и вытащил бутылку минеральной воды из скрытой ниши лимузина. Боже, эта роскошь когда-нибудь заканчивается? У Алекс была отличая зарплата, но она редко тратила сверх необходимого. Филипп же происходил из семьи нефтяников, и его благосостояние затмевало ее. Материальный дисбаланс никогда не был для нее особо важен, но когда речь шла об опеке, образе жизни, нянях и государственных школах в сравнении с частными, пропасть между ними становилась огромной.

– Раз уж мы делимся жизненными философиями и взглядами на жизнь, позволь мне рассказать о моих, – сказал Филипп, глядя Алекс в глаза. – Я не могу припомнить время, когда не был в курсе, что моя семья в своем роде уникальна. Взрослые в моем мире всегда обсуждали важные дела. Мы ходили на митинги и разговаривали с фермерами, промышленниками и банкирами во время поездок по стране. Я был зачарован этой деятельностью с самого детства. К десяти годам я узнал о повседневной жизни и бремени среднестатистических американцев больше, чем знают большинство взрослых.

– Ты родился в политической династии, Филипп. Я понимаю.

Он кивнул:

– Ты встречалась с моим отцом, он конгрессмен. Мой дед был сенатором, как и мой дядя. Мы заботимся о нашей стране, это у нас в крови.

Как ни странно, чем больше Филипп говорил о своей работе, тем быстрее с него падала маска сенатора. Было интересно наблюдать, как он снова превращается в человека, которым Алекс была очарована с первой встречи. Она не смела прервать его. Это был Филипп, о котором она грезила.

– А теперь у меня будет сын или дочь, – продолжил он. – Я всегда думал, что у моих детей будет такое же детство, как и у меня самого.

– Прости, но…

– Подожди, – мягко перебил он. – Я перехожу к самой важной части. Когда я женился на Джине, то думал, что у нас с ней будет именно такая жизнь, как я тебе описал. Но потом ее не стало. Она погибла в автомобильной аварии, и никто не может точно сказать, что именно тогда случилось, – она врезалась в телефонный столб. Так что я тоже не фанат брака. По крайней мере, того вида брака, который был у нас с Джиной.

– А что, есть другой вид? – ляпнула она, прежде чем успела подумать.

Алекс поймала себя на том, что внимательно рассматривала его лицо, пока он говорил о своей покойной жене. Зрелище было душераздирающим. Каково быть замужем за человеком, который настолько сильно тебя любит? До этого момента она не осознавала, что можно кого-то любить так сильно, что даже два прошедших года не притупили боль потери.

– Есть много видов брака, – сказал Филипп. – Вот почему нельзя быть на сто процентов уверенным, что ни один из них не работает.

– Мое детство не было таким сказочным, как твое. Я пережила поистине отвратительный развод родителей. В конечном итоге их браку пришел конец, как и твоему. Вот почему институт брака не работает: когда ему приходит конец, всегда остается травма. Вот почему нам не надо жениться.

– Мы все сделаем по-другому, – спокойно предложил он, несмотря на растущее возмущение Алекс. – Выслушай меня.

Любопытство взяло над ней верх. Если бы он начал разглагольствовать о романтике или выдвигать деспотичные требования, она бы немедленно попросила остановить машину. Но логика? Этот человек не мог придумать лучшего способа привлечь ее внимание.

– Хорошо, я слушаю. Какой вид брака мог бы сработать для нас, Филипп?

– На основе партнерства. Мы собираемся стать родителями. Я хотел бы растить нашего ребенка вместе, а не дергать его туда-сюда между отцом и матерью. Я хочу отмечать вместе семейные праздники, хочу, чтобы мы одинаково смотрели на воспитание и дисциплину. Думаю, проще всего этого достичь, если мы будем жить вместе.

Его глубокий, низкий голос сплел настоящую картину из слов. Все, о чем он говорил, будет зависеть от того, смогут ли они сохранить свои договоренности. Вдруг в какой-то момент кто-то из них передумает и разорвет в клочья сердце семьи, которую они построят?

– Но нам необязательно жениться, чтобы вместе принимать родительские решения, – возразила она. – Если мы не будем женаты, не придется и разводиться.

Ее ребенок никогда не будет страдать из-за распада семьи. Но это также может означать, что ее ребенок никогда не узнает своего отца в полной мере. Нельзя иметь все сразу.

Если они не будут жить в одном доме с Филиппом, то Рождественское утро будет уже не тем. Им придется разделить опеку и объяснить ребенку, что к некоторым детям Санта приходит в два разных дома. А совместная опека может означать, что иногда на Рождество она даже не увидит своего ребенка. Или ее не будет рядом в какой-нибудь обычный вторник, когда ребенок сделает свои первые шаги. Первый день в школе, обучение езде на велосипеде – список можно продолжать до бесконечности.

Она может пропустить тысячи вещей, если они с Филиппом подпишут соглашение об опекунстве. Да и он может многое пропустить. Этот ребенок и его тоже, и, несмотря ни на что, Алекс хотела, чтобы у ребенка был отец. Настоящий отец, а не папа выходного дня.

Внутри Алекс нарастала паника. Как она до этого всего докатилась?

– Или… – Филипп взял ее руку и прижался губами к ее ладони, – у нас может быть брак, в котором ожидание развода не рассматривается вовсе.

Алекс подняла взгляд. Его голубые глаза завораживали ее, Филипп наклонил голову и слегка улыбнулся. У нее перехватило дыхание, когда он переплел свои пальцы с ее.

– Расскажи мне, каким ты видишь наш брак, – тихо пробормотала она, потому что горло у нее совершенно пересохло.

– Мы вычеркнем любовь из уравнения. Потеря любви заставляет людей заканчивать отношения. Если мы начнем как друзья и партнеры, не ожидающие большего, у нас может быть брак, который не заканчивается. Развод нам не понадобится, – уговаривал он. Логика ложилась на сердце Алекс, как бальзам. – Ты мне нравишься, и я думаю, что это взаимно. В постели у нас все прекрасно, а этим могут похвастаться далеко не все влюбленные пары. Будет лучше, если мы с самого начала установим некоторые правила, чтобы не причинить боль друг другу. Мы всего лишь два человека, живущие вместе и воспитывающие общего ребенка.

Ей и в голову не могло прийти, что Филипп сможет переубедить ее. Но вот она уже всерьез начинает думать о замужестве. У ее ребенка будет отец, а она не пропустит ни мгновения из жизни своего малыша.

Каким-то образом она нашла человека, которому не нужна от нее эмоциональная вовлеченность. Рядом с ней будет человек, помогающий растить ребенка. Никто не дает обещаний, которых не сможет выполнить.

– Значит, никаких обещаний? – Алекс все еще прокручивала эту мысль в голове. – И тебя не волнует, что мы будем жить без любви? Я даже не знаю, умею ли я любить вообще. Да у меня и нет желания это проверять.

– Это не означает, что мне все равно. Просто я не хочу никого любить, кроме Джины. Большинство женщин не стали бы мириться с таким положением вещей в браке. Но, к моему счастью, ты не относишься к большинству.

Это должен был быть последний аргумент, чтобы склонить чашу весов в его пользу. Ей не придется задаваться вопросом, не станет ли любовь решающим фактором в их отношениях, поскольку его сердце несвободно. Но что-то тут не сходилось.

– Просто из любопытства: зачем тогда тебе нужен брак? Почему мы не можем просто жить вместе?

– Все просто. – Он пожал плечами. – Я этого не хочу. У меня есть несколько причин, чтобы жениться на тебе. Я сенатор. Избиратели ожидают, что сенатор будет чтить семейные ценности. И я действительно в них верю, потому что семейные ценности будут основой моей политической платформы, когда я выдвину свою кандидатуру на президентские выборы.

– Президент? Соединенных Штатов? – Ее голос устремился вверх на целую октаву, кровь мгновенно прилила к голове. – Когда ты собирался поведать мне эту часть сделки?

Она не может быть первой леди! У нее для этого нет совершенно никаких талантов и способностей, она не умеет общаться с прессой. Да она лучше будет есть жуков, чем согласится на такое пристальное внимание в течение большей части жизни.

– Я говорю тебе сейчас, – спокойно сказал он и сжал ее ладонь. – Потому что этот вопрос – важная часть нашего разговора. Я выдвину свою кандидатуру на президентский пост уже через несколько лет, и женитьба пойдет на пользу моему политическому имиджу. Мой ребенок в любом случае окажется в центре внимания. Мать моего ребенка будет вызывать всеобщий интерес. Если ты не хочешь выходить за меня замуж, я не могу тебя заставить. Но замужество даст тебе защиту, особенно если я выиграю президентскую гонку.

Снова логика. И его слова не лишены смысла, вот только ее паника почему-то все нарастала.

– Я не могу быть женой политического деятеля! Я едва могу связать пару слов, разговаривая с тобой, не говоря уж о прессе.

Если она выйдет замуж за Филиппа, то уже не сможет прятаться за статуей. Желудок подступил к горлу, когда лимузин начал делать еще одну петлю вокруг мемориала Вашингтона.

– У меня есть люди, которые помогут тебе с этим, Алекс. Стилисты, спичрайтеры, – Филипп взял ее за подбородок и успокаивающе посмотрел ей в глаза. – Мне ты нравишься такой, какая ты есть, но если тебе будет комфортнее выглядеть более ухоженной, стоя рядом со мной на пресс-конференции, – пожалуйста. Я помогу тебе с этим.

Алекс молча смотрела на него. Как она может стать женой политика? С одной стороны, она была ему благодарна и хотела ответить положительно. Разумеется, она постарается не ставить его в неловкое положение. Но с другой стороны, у нее все еще были сомнения.

– Мне не придется наряжаться, если я буду чувствовать себя в этом некомфортно?

– Единственное, о чем тебе стоит беспокоиться, – уверена ли ты, что хочешь пройти через это со мной. Хочешь ли ты, чтобы у нашего ребенка была та жизнь, которую я тебе описывал?

– А моя компания? У меня есть работа. Я не могу просто взять и бросить ее.

«Файра» была для нее всем. Она не просто обязана Касс за то, что она дала ей эту возможность, Алекс действительно любила то, что делала.

– Не стану врать, с этим могут возникнуть проблемы. Но мы обязательно что-то придумаем, – пообещал он. – Будет непросто, но оно того стоит. Не только ради нашего ребенка, но и ради нас самих. Вместе мы справимся. Не только как партнеры, но и как друзья.

Его спокойный голос успокаивал ее. Да, ей придется делать что-то, что ей не слишком нравится, но ради будущего своего ребенка она готова потерпеть. Были и другие моменты, которые она не могла не обсудить.

– А как мы будем делить спальню? – пробормотала она, и ей показалось, что температура в лимузине мгновенно подскочила, когда этот вопрос повис в воздухе.

– А вот эту часть дискуссии я ждал с особым нетерпением, – медленно проговорил он и приблизился к Алекс практически на расстояние поцелуя. – Я приму любое твое решение. Но предупреждаю: мне будет очень трудно держать свои руки подальше от тебя. Даже если у нас будут отдельные спальни.

– Серьезно? – пробормотала Алекс.

Ей было приятно его признание. Неужели Филипп считает ее настолько привлекательной? Что-то необыкновенное было в ощущении себя желанной женщиной, особенно таким мужчиной, как Филипп. Он окружал ее своим вниманием не только в постели, но и вне ее.

– Тебя это смущает?

Филипп мгновенно придвинулся к ней. Его горячие губы говорили о его желании красноречивее слов. Огонь проникал сквозь ее кожу к кончикам пальцев, разжигая ее изнутри. Он целовал ее властно, почти собственнически.

– Мне бы хотелось, чтобы у нас был настоящий брак. Во всех смыслах этого слова, – хрипло проговорил Филипп.

Алекс хотелось заполнить чем-то – или кем-то – пустоту в своей жизни, и, возможно, она нашла подходящего человека. Только она не могла отделаться от мысли, что откусила больше, чем могла проглотить.

– За исключением любви, – напомнила она.

– Именно. У меня уже была любовь, а я не верю во второй шанс.

Ей было трудно принять эту точку зрения. Иногда второй шанс – единственное, что связывает человека с жизнью. Не представься Алекс второй шанс, она не смогла бы начать все сначала после того, как своими руками практически разрушила свою жизнь.

– Тогда ты должен кое-что узнать до того, как ты примешь окончательное решение относительно нашей женитьбы. В конце концов, ты бы сам это выяснил, но я бы хотела, чтобы ты все узнал именно от меня. Когда мне было пятнадцать, меня арестовали и осудили за кражу. Я получила условный срок, но информация об этом есть в моей анкете. СМИ могут выкопать эту информацию, раз уж ты собираешься стать президентом. Я решила, что ты должен это знать.

Выражение лица Филиппа не изменилось.

– Это единственная запись в твоем личном деле?

– Да, – ответила Алекс, потому что это было единственное преступление, на котором она попалась, но не единственная противозаконная вещь, которую она совершила.

– Я немедленно подключу к этому вопросу своего пиар-менеджера. Мы можем обыграть это как юношескую неосмотрительность. Именно поэтому брак так важен и для тебя тоже. Если я могу это простить, значит, и весь мир сможет.

В его устах это звучало слишком легко. У нее было такое чувство, что он может отразить любой ее аргумент, пока она не смирится с неизбежным.

– Я так понимаю, особого выбора, выходить ли мне за тебя замуж, у меня все равно нет?

– Конечно есть, – усмехнулся он. – Дать тебе время, чтобы все обдумать?

– Что я должна подписать?

Филипп искренне рассмеялся:

– Давай доверим этот вопрос нашим юристам. А мы пока можем начать планировать свадьбу.

Сама мысль о свадьбе приводила ее в ужас. Другие девушки, наверное, мечтали о свадьбе, но не Алекс. Интересно, могут они просто сбежать от всей этой шумихи?

– Разве у тебя нет людей, которые могли бы спланировать свадьбу?

– Конечно, если ты этого хочешь, – улыбнулся Филипп. – Я обо все позабочусь. Просто выбери платье.

Слава богу! Не надо выбирать цветочные композиции, место проведения церемонии. Он старался облегчить ей жизнь, сделать ей приятное. Кажется, она нужна ему. А вот для чего – еще предстоит выяснить.

В церкви зазвучала музыка, обозначая начало церемонии. Взгляд Филиппа был прикован к тяжелым дубовым дверям старинной методистской церкви в северной части Далласа, прихожанами которой его родители были уже больше тридцати лет. Он не видел Алекс целую неделю и теперь, по какой-то странной причине, нервничал.

Этот брак заключается не по любви. Он не должен быть сентиментальным или эмоциональным. Это компромисс. Они с Алекс договорились быть партнерами, растить вместе ребенка, а для этого лучше всего быть женатыми. И она спокойно приняла тот факт, что он хотел остаться верным своей любви к Джине.

Он не должен нервничать! Но стоя у алтаря в ожидании невесты, Филипп не мог справиться со своим волнением.

Через пару мгновений Александра Мейер официально станет миссис Эджвуд. Мало того, что она станет его женой, через каких-то семь месяцев они станут родителями.

Двери распахнулись, и по церковному проходу торжественно прошла женщина в сиреневом платье. Доктор Харпер Ливингстон, гениальный создатель «формулы-47», нового продукта «Файра косметикс», благодаря которому он познакомился с Алекс. Вторая женщина, Тринити Форрестер, директор по маркетингу, вся словно состояла из острых углов – от угольно-черных прямых волос до туфель на высоких шпильках. Генеральный директор «Файра косметикс» Кассандра Клермонт плавно прошла следом. Ее взгляд был прикован к единственному мужчине – Гейджу Брэнсону, стоявшему по правую руку от Филиппа. Гейдж – единственный человек, которого Филипп мог попросить быть шафером, учитывая, что именно кузен познакомил его с Алекс.

А потом вошла Алекс, и сердце Филиппа пропустило несколько ударов.

Алекс выбрала для свадьбы белое платье, но благодаря минималистичному дизайну она вся словно сияла. Филипп не мог оторвать взгляда от ее прекрасного лица, слегка тронутого косметикой. Легкий макияж лишь усиливал естественную красоту женщины, которую он каким-то чудом уговорил выйти за него замуж.

Он до сих пор не знал, что именно перевесило чашу весов. Филипп осознал, что до этого самого момента не был до конца уверен, что Алекс не передумает. Он даже думать не хотел, какие последствия может повлечь за собой ее отказ. Ему нужна жена, которую вдвойне труднее будет найти после того, как пресса распнет его семейные ценности, в то время как мать его ребенка живет одна.

Пятьсот гостей, от вашингтонских чиновников до матери Алекс, наблюдали, как невеста плывет по церковному проходу. Она подошла к Филиппу, и он взял ее за руку. Она дрожала.

– Ты в порядке? – шепнул он. В одно мгновение все мысли о планах и кампаниях исчезли, он думал только об Алекс.

– Нет, – краска схлынула с ее лица, Алекс была белой, как ее подвенечное платье. – Ты очень рассердишься, если меня стошнит прямо на твой костюм?

Утренняя тошнота изводила Алекс, и это было одной из причин, по которой они не виделись целую неделю. Алекс слишком плохо себя чувствовала, чтобы лететь к нему в Вашингтон, а Филипп был слишком занят делами, чтобы освободить несколько дней для свадьбы.

– Ну, я предполагал, что наши клятвы будут выглядеть несколько иначе, – усмехнулся он, – но в данных обстоятельствах, думаю, сойдет и это.

– Перестань меня смешить, – улыбка тронула ее губы. – Я пытаюсь удержать в желудке два кусочка тоста, которые смогла проглотить за завтраком. Напомни еще раз, почему мы не могли сбежать?

Священник начал читать проповедь, которую выбрала для свадьбы мать Филиппа, когда ей дали это задание. Члены семьи и ближайшие друзья знали, что Алекс беременна, но хранили это в тайне от всех остальных. Срок был всего десять недель, поэтому решено было не затмевать свадьбу известием о ребенке.

– Потому что, – тихо проговорил Филипп, приоткрывая лишь уголок рта, – помпезная свадьбы – это часть сделки.

– Никакой справедливости. Я должна и ребенка носить, и гостям улыбаться.

– После родов ребенка буду носить я. Это честно?

Священник откашлялся. Филипп мгновенно перевел взгляд на него, за разговором с Алекс он совершенно упустил нить церемонии.

– Согласен, – сказал он.

Кивнув, священник повторил вопрос, и Алекс тоже ответила согласием. Жених и невеста обменялись кольцами, дело сделано. Они поженились без тех эмоций, которые одолевали Филиппа, когда он женился в первый раз.

И это было облегчением. Алекс отвлекала его от мыслей о Джине с тех самых пор, как появилась в его жизни, и он был ей за это благодарен. Он боялся, что этот день дастся ему очень трудно, но Алекс снова отвлекла его разговором у алтаря.

– Можно тебя поцеловать? – спросил Филипп на случай, если она настолько плохо себя чувствовала.

– Конечно, – нахмурилась она. – Было бы странно, не сделай ты этого.

Но все и так было странно. На них смотрели пятьсот пар глаз. Знают ли эти люди, что их брак свершается не по любви? Этот аспект они с Алекс не обсуждали: перед публикой они будут притворяться обычной семейной парой. Филипп повернул ее к себе так, чтобы по возможности скрыть ее от толпы гостей – это создавало иллюзию хоть какой-то интимности.

Когда он взял в ладони лицо Алекс, она улыбнулась ему, и свет ее улыбки наполнил его сердце. Внезапно ему стало все равно, кто на них смотрит. Он поцеловал ее, и она ответила ему. Филипп крепче обнял ее, и его тело отреагировало точно так же, как и всегда, когда Алекс находилась рядом с ним. Реакция была не слишком уместной для церкви, к тому же статуи, за которой можно спрятаться, здесь не было, и ему нехотя пришлось отстраниться под бурные аплодисменты и музыку.

Филипп взял Алекс за руку, и они направились по церковному проходу вместе, уже как муж и жена.

Глава 5

Филипп никак не мог сосредоточиться на гостях. Алекс пригласила своих друзей и членов семьи, но основная масса гостей была со стороны жениха. Это были воротилы бизнеса и политики со всего мира, которые могли извлечь выгоду из вхождения Филиппа в Белый дом. Люди, которые финансировали его предыдущие кампании. Люди из Конгресса, которых он знал. Друзья его родителей, которым принадлежала большая часть Далласа. Каждый человек в его списке гостей обладал немалой властью.

Эта свадьба была не радостным празднованием союза двух влюбленных людей, как было у него с Джиной, а тщательно организованным мероприятием в преддверии его будущей президентской кампании. Он должен думать о свадьбе именно в этом ключе, иначе он просто не выдержит. По крайней мере, изначально план был таким.

Но вместо этого Филипп мог думать только о своей новоиспеченной жене, которая убежала в ванную комнату почти полчаса назад. Ее сопровождали три феи в сиреневых нарядах, и он знал, что она в надежных руках подруг. Ну неужели ни одна из них не могла на пару минут подойти к Филиппу и шепнуть ему, что с Алекс все в порядке?

Филипп беспокоился о ней, ведь это был и его ребенок. Он не мог выносить его, но, по крайней мере, мог помочь облегчить страдания Алекс. Принести воду или еще что-нибудь. Почему она сама не попросила его об этом?

Филипп разговаривал с сенатором Галиндо и ее мужем, главой телекоммуникационной компании. Вскоре к их компании присоединилась и Алекс. Наконец он мог сам оценить ее состояние, убедиться, что ей не нужно прилечь. Она выглядела настолько смущенной и неуверенной в себе, что его сердце болезненно сжалось. Его ужасала сама мысль, что ей настолько некомфортно на мероприятии, которое было дебютным для их пары.

Какой смысл жениться на женщине, которая не может и двух слов связать в светской компании? Но на самом деле его беспокоило только то, что цвет лица Алекс был практически болотно-зеленым.

– Алекс, мне кажется, ты не знакома с сенатором Рамоной Галиндо. – Филипп буквально заставил себя соблюсти тонкости этикета, даже несмотря на то, что недомогание Алекс было очевидным. Он не хотел быть грубым, к тому же, раз она вернулась, значит, чувствует себя не так уж плохо.

Алекс поздоровалась с сенатором и ее мужем:

– Спасибо, что пришли.

– Это была прекрасная церемония, – радостно сказала Рамона.

– Я не обратила внимания, – призналась Алекс. – К тому же с моего места был не слишком хороший обзор.

Сенатор нервно усмехнулась и решила принять комментарий Алекс как шутку.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Я тоже мало помню, что происходило на нашей свадьбе, все было как в тумане.

Муж сенатора и Филипп слегка улыбнулись над неловкой ситуацией. Наверное, в следующий раз ему стоит вмешаться и сгладить острые углы. Или нет. Алекс придется научиться ориентироваться в его мире самостоятельно.

– Тебе лучше? – шепнул ей на ухо Филипп.

Ее волосы были уложены в высокую прическу, которую обрамляла изысканная диадема. Алекс была сдержанно-элегантной, именно такой, как ему нравилось. Когда она наряжалась, то становилась просто восхитительно прекрасной. Пожалуй, даже к лучшему, что делала она это не так уж часто, потому что Филипп с трудом мог припомнить все причины, почему их брак должен быть расчетливым и отстраненным.

– Не особо, – прошептала она. – Скоро уже можно будет нам уйти?

Они говорили о важности свадебного приема, и Алекс согласилась на длинную торжественную часть. Филиппу необходимо было представить это событие как часть бизнеса. Но он не мог заставить ее остаться, если она все еще чувствовала себя неважно.

– Все настолько плохо? Я хотел познакомить тебя с гостями.

– Я выпила имбирного эля и съела пару крекеров, полежала на диване, пока Касс промокала мое лицо и шею влажным полотенцем, но ничего не помогло. Я все равно вышла, потому что подумала, что отсутствую слишком долго. Я знаю, что сегодня должна быть на высоте. Просто все оказалось труднее, чем я думала.

– Мне жаль. Я бы хотел поменяться с тобой местами, если бы мог. Токсикоз скоро пройдет, правда ведь?

Оркестр заиграл песню, которая по договоренности должна была стать их первым танцем. Этого момента Алекс всеми силами хотела избежать. Ей совершенно не хотелось быть в центре внимания, но Филипп все равно уговорил ее, как и на другие аспекты свадебной церемонии.

– Разве мы не должны танцевать? – Она покосилась в сторону оркестра.

– Не должны.

– Но это же наша свадьба. – Она прикусила нижнюю губу. – Я попробую.

Ее храбрость настолько тронула Филиппа, что он не смог бы описать свои чувства словами. Как ей удается проскользнуть мимо всех его внутренних защитных барьеров? Ни одной другой женщине это не удавалось.

Наверное, так на него влияла торжественная церемония. Филиппу трудно было абстрагироваться от своих чувств. Но по отношению к Алекс было бы нечестно провести этот день, вспоминая о Джине. И все, что он мог сделать, – это закрыть свои чувства на замок.

– Конечно. Но если нужно будет остановиться – скажи мне.

Похоже, он все-таки потанцует со своей женой. Он мог бы притвориться, что его внутренние переживания связаны с Джиной, но этот танец вдруг стал для него очень важным.

Филипп провел ее к танцполу сквозь толпу гостей. Все лица сплывались в одно трудноразличимое пятно. Он взял свою жену за руки и притянул ее к себе. Филипп обнимал ее сильнее, чем было уместно, и теснее, чем предполагала музыка. Предполагалось, что это будет ослепительный бальный танец, и Алекс боялась, что не справится с ним. Филипп развеял ее сомнения.

В данный момент его совершенно не волновало, что могут подумать об их танцевальных способностях. Это была их свадьба. Они должны наслаждаться этим днем вне зависимости от причин, которые привели их к алтарю.

Филипп положил руку на ее спину, обтянутую шелком, и вдохнул сладкий аромат ее духов. Именно так она пахла и в ту ночь, когда они занимались любовью, и этот запах пробудил в нем воспоминания. Кого он пытается обмануть? Их привело сюда совершенно иррациональное притяжение.

Филипп немного отстранился и посмотрел в лицо Алекс. Румянец вернулся на ее щеки, исчез горячечный блеск в глазах. На смену зажатости пришло нечто совсем другое. Чувственность.

Филипп сильнее обхватил ее за талию. Он не мог ошибаться: в ее глазах он явственно читал нарастающее от его прикосновений желание.

– Ты выглядишь потрясающе, – хрипло проговорил Филипп. Он был рад, что смог сказать хоть что-то, потому что в горле у него мгновенно пересохло.

– Спасибо, – улыбнулась Алекс. – Этого я и добивалась. Ради тебя. Я немало времени потратила, чтобы найти платье не слишком пышное, но все же подходящее для такого большого праздника.

– Милая, в сравнении с тобой все здесь меркнут.

– Лесть может открыть перед вами любую дверь, сенатор Эджвуд.

– Серьезно? Это самое интересное заявление, которое вы сегодня сделали, миссис Эджвуд.

Филиппу хотелось произнести это еще раз, хотелось, чтобы это не звучало так странно. Было время, когда он был абсолютно уверен, что другой миссис Эджвуд, кроме Джины, никогда не будет. А теперь эта женщина находилась в его объятиях, и он не мог представить на ее месте кого-то другого.

– Да неужели? – Она удивленно изогнула брови. – Даже интереснее, чем «Я согласна»?

– Они оба были идеальны, – улыбнулся Филипп, глядя на разрумянившуюся Алекс. Кажется, ей действительно стало лучше.

Гости зааплодировали, когда танец закончился, и другие пары тоже вышли на танцпол.

– Можно нам уже уйти? – с надеждой спросил Филипп и услышал в ответ смех Алекс. – Я почувствовал внезапную необходимость остаться с тобой наедине.

И в этом заключалась опасность, исходившая от Алекс. Еще пять минут назад он думал лишь о делах. Теперь же Филипп не мог думать ни о чем, кроме этой женщины и того, что их ждет первая брачная ночь.

– В этом и заключается преимущество жениха и невесты. – Лицо Алекс сияло, и это делало ее не просто красивой женщиной. От ее сияния захватывало дух. – Мы можем сбежать с вечеринки пораньше.

Филипп увел Алекс с танцпола, и они сделали круг почета, чтобы попрощаться с гостями, это заняло добрых полчаса, прежде чем они сели в лимузин и отправились домой праздновать свой короткий медовый месяц.

Как только они сели в лимузин, Филипп повернулся к Алекс, чтобы заключить ее в свои объятия. Ему хотелось продолжить ровно с того момента, на котором они остановились во время танца.

Его жене не хватало светского лоска, связей и умения держать себя в обществе. Она ненавидела вечеринки и коктейльные платья. Следующие несколько месяцев, очевидно, будут трудным периодом для них обоих, но в эту самую минуту его это совершенно не волновало. Сейчас между ними есть только страсть.

В конце концов, Алекс будет делить с ним одну постель, уж в этом они точно друг другу подходят. И Филипп жаждал воскресить эту связь. Один взгляд на позеленевшее лицо Алекс разрушил эту идею на корню.

– Прости, – выдохнула она. – Дай мне минуту. Я не…

Алекс плотно сжала губы и покачала головой. Да, она явно не была заинтересована в далеко идущих планах Филиппа. Что ж, ему, пожалуй, сегодня не стоит ложиться в постель. До сих пор их интимные отношения приводили только к сложностям, с какой стати сегодня все должно быть иначе? Филипп устало прикрыл глаза и напомнил себе, как важно сохранять отстраненность в их взаимоотношениях.

Алекс понимала, что свадьба не особо удалась.

Конечно, она никогда не мечтала об этом событии, как другие девушки, поэтому ее разочарование было минимальным. Филипп был потрясающе терпелив по отношению к ней, но даже она понимала, насколько сильно провалила роль жены политического деятеля. Слава богу, ее ни на кого не стошнило.

Оказавшись, наконец, в одиночестве в огромной ванной комнате, примыкавшей к их с Филиппом спальне, она смыла тушь и карандаш для глаз. У Касс случится сердечный приступ, если они увидит, как безжалостно Алекс трет свою кожу, но Алекс хотелось только одного – немедленно лечь.

Филипп уложил ее на ту же кровать, на которой они предавались страсти после памятной вечеринки, и удалился, чтобы не мешать – как он сам сказал. Алекс гадала: неужели он вообще не собирается с ней спать? Разумеется, в планы на сегодняшний вечер секс не входил, но это был не ее выбор. Алекс оглядела комнату, и мужской тон внутреннего убранства напомнил ей, что Филипп долгое время жил один.

Они договорились делить спальню, и Алекс думала, что они начнут прямо сегодня. Она готовилась к этой ночи. И где же, интересно знать, Филипп? Очень и очень далеко от своей жены. Потому что она провалила свою агитационную миссию на приеме? Он злится на нее?

Видимо, она задремала, потому что чуть позже она внезапно проснулась, словно напуганная чем-то. В желудке было на удивление тихо. Ну конечно! Самое лучшее время и место, чтобы отлично себя чувствовать, – середина ночи в новом доме.

До сегодняшнего дня она официально не переезжала, хотя большинство ее вещей перевезли сюда еще вчера. Ее дом был выставлен на продажу, и она оставила всю обстановку, чтобы сделать дом более привлекательным для покупателей. Было так странно оставлять собственный дом почти нетронутым, словно она могла вернуться в него после долгих каникул. Но она не вернется, и было тревожно думать о новых людях, которые могут поселиться там.

Теперь ее дом здесь. Дом, в котором она будет растить своего ребенка вместе с Филиппом. Самому дому было больше ста лет, с акцентами колониального стиля и произведениями искусства, место которым было в музее. Алекс определенно не выбрала бы такой стиль для своего жилища. У Филиппа было трое слуг, которые жили в небольшом домике в пятидесяти ярдах от главного дома. Да, к такому она точно не привыкла.

Алекс взглянула на часы: час ночи. Филипп где-то уснул? Поскольку теперь это и ее дом тоже, она вполне имеет право встать и поискать своего мужа. Если кто-то из слуг в это время бродит по дому, то ничего такого особенного не подумает. Или подумает?

Алекс прикусила губу. Она чувствовала себя напуганной, потерянной – совсем не так должна себя ощущать хозяйка дома. Ей не хватало Филиппа. Брак и этот дом были для нее в новинку, точно так же, как и беременность. И сейчас она просто не могла оставаться в одиночестве.

Алекс набросила халат и вышла из комнаты. Она побрела по длинному коридору к изогнутой мраморной лестнице, ведущей на первый этаж. Алекс спустилась вниз. Мягкое скрытое освещение подсвечивало лишь лестницу, весь остальной дом был темен.

За исключением кабинета Филиппа. Свет от лампы проникал в коридор через неплотно закрытую дверь. Алекс тихонько зашла в кабинет и заглянула через спинку дивана, стоявшего лицом к большому эркерному окну, выходившему в сад. Филипп действительно заснул, откинувшись на плюшевые подушки.

Алекс обошла диван и протянула руку, чтобы дотронуться до него, но застыла на мгновение, чтобы как следует рассмотреть мужчину, за которого только что вышла замуж. Во сне его привлекательное лицо было расслабленным. Обычно в нем бурлила энергия, которая так привлекала к нему людей. Разумеется, харизма была неотъемлемой частью его личности, но в эту минуту она могла оценить его силу, как внутреннюю, так и внешнюю.

Возможно, она злоупотребила сегодня его внутренней силой, но день был таким трудным: мама, подруги, толпы гостей на церемонии и на приеме. И все глаза были прикованы к ней. Было так утомительно поддерживать хотя бы тот крошечный разговор, в который ее вовлекли.

И тогда, и сейчас она искала лишь одного человека, который должен быть ее спасательным кругом в этой сделке. Был ли он на нее зол или нет, Филипп был ей необходим. Завтра он улетает в Вашингтон, и у них осталось так мало времени вместе, и все из-за токсикоза.

– Идем в постель.

Филипп растерянно моргнул:

– Что ты здесь делаешь?

Алекс слегка вздрогнула, но постаралась скрыть это, хотя она плохо умела прятать свои истинные чувства. Не такого приема она ожидала.

– Тебя ищу. Мне стало одиноко, а тебя нет.

– На это есть причина, – пробормотал он. – Иди спать. Ты беременна.

Алекс уперла руки в бока. Она едва узнавала этого ворчливого мужчину.

– Что? Беременна? Когда ты собирался мне об этом рассказать?

Его губы дрогнули в улыбке, хотя он вовсе не хотел этого.

– Я просто хотел сказать, что тебе нужен отдых, а я не хотел тебя беспокоить. Теперь тебе надо спать за двоих.

– Поэтому ты не пришел в постель? – осенило ее. Возможно, его отсутствие было связано не только с тем, что он в ней разочарован.

– Помимо всего прочего, – ответил он. – Решил, что лучше не искушать судьбу после того, что произошло в лимузине.

В его взгляде должно было быть желание, но Алекс увидела в нем кое-что еще. Вместо того чтобы послушаться его и отправиться наверх, она присела рядом с ним на диване.

– Странно снова с кем-то делить комнату?

Он пожал плечами, не глядя на нее:

– Не странно. Просто по-другому.

Какая же она эгоистка! Все это время она находилась в ловушке собственных страхов и сомнений и даже не подумала, что Филиппу тоже не чужды эти чувства.

– Мы не обязаны это делать, – сказала она. – Не нужно торопиться.

Тишина заполнила пространство между ними, и она взглянула на Филиппа. Никогда прежде у них не было проблем с откровенностью. По правде говоря, любимыми воспоминаниями Алекс были их дискуссии на случайные темы, коих, казалось, было бессчетное количество. Мало того что Филипп сегодня был раздражительным, он дистанцировался от нее.

– Эй! – Она инстинктивно сжала его руку. – Мы же партнеры. Если что-то тебя тревожит, давай поговорим.

Она хотела, чтобы все было как раньше. Неужели она просит слишком многого? Неужели брак отдалил их друг от друга? Если да, то кто-то обязан был предупредить ее об этом побочном эффекте до того, как она сказала «согласна». Она не хотела сделать их обоих несчастными, несмотря на все их соглашения.

– Ты же знаешь, что я жил здесь с Джиной, правда? – наконец спросил он.

Его первая жена. Филипп очень редко говорил о ней, и только то, что они очень сильно любили друг друга, так что Алекс фактически ничего о ней не знала. Но ей определенно хотелось узнать больше, особенно если это означало, что ей не придется одной возвращаться в холодную постель.

– Все в порядке, – она кивнула. – У нас обоих были другие жизни до того, как мы встретились.

– И ты не чувствуешь себя странно? – коротко улыбнулся он.

– Мы уже говорили об этом на прошлой неделе. Это дом твоей семьи, а я к своему не была особо привязана… поэтому мы здесь. Я бы не назвала это странным, скорее все по-другому.

Она намеренно повторила его собственные слова. Понятно, что им обоим придется сделать кое-какие корректировки.

– Я ценю это. И твое предложение насчет спальни тоже. Более чем что-либо я хочу быть уверенным, что я отношусь к тебе честно и справедливо.

Справедливо? Ей не придется поднимать ребенка в одиночку, и их брак будет иметь прочную основу, потому что они сами так решили. Что здесь может быть несправедливого?

– Все это для меня по-прежнему ново, но я не чувствую себя так, словно меня используют.

– Это хорошо. Многим женщинам было бы трудно смириться с браком, не имея надежды на то, что муж когда-нибудь полюбит их.

Они уже обсуждали этот вопрос, но это было до того, как они связали себя узами брака. Она живет в его доме, ждет его ребенка, но она никогда не займет место в его сердце.

Да, Алекс спокойно относилась к этому. Любви не существует. Точнее, она не длится слишком долго. Наверное, для некоторых людей бывают исключения. Филипп и его первая жена, например, Касс и Гейдж.

Алекс нахмурилась. А что, если любовь может длиться долго, а она даже не дает себе шанс выяснить это на собственном опыте? Вот в чем суть вопроса Филиппа. Что, если она однажды проснется и поймет, что брак без любви ее больше не устраивает?

– Никаких ожиданий, Филипп, – возразила она с бравадой, которой на самом деле не чувствовала. – Это означает, что я не жду от тебя большего, чем мы обговорили.

Но это не означает, что ей нельзя надеяться на что-то большее. Если Филипп любил Джину, значит, он умеет любить вообще. Может быть, со временем что-то может произойти между Алекс и ее мужем внутри этих отношений, от которых никто и ничего не ждет? Никакого давления. Просто два человека, которые делают маленькие шажки навстречу друг другу.

Может, это и есть ключ к тем отношениям, которые были между ними до того, как она забеременела и вышла за него замуж? Она просто хотела вернуть те легкие, кокетливые, непринужденные отношения. И если в этом раскладе есть любовь, то пусть она будет приятным бонусом.

Глава 6

К вечеру воскресенья дистанция, которую чувствовала Алекс между собой и Филиппом, никуда не исчезла.

Он говорил. Слушал. Иногда улыбался. Но он перенес часть своих вещей в спальню на первом этаже, по сути выселив самого себя из собственной спальни. По его словам, это было только из-за того, что большую часть времени он проводил в Вашингтоне. Он не прикасался к Алекс даже случайно, и все их разговоры носили чисто практический характер. Конечно, они должны привыкнуть к тому, что живут вместе, но неужели все должно быть так… чопорно?

В то время как Филипп собирал вещи для поездки в Вашингтон, Алекс завтракала в небольшом уголке со столиком и стулом в углу кухни. Франка, толстая немецкая повариха, нанятая Филиппом, пригласила Алекс на кухню, и женщины мило беседовали за завтраком.

И это действительно было приятно. Ей был просто необходим друг в этом огромном доме, особенно сейчас, потому что Филиппа не будет до пятницы. Пока что он жил на два города, но они собирались продумать более удобный график. Алекс надеялась, что, как только у нее пройдет токсикоз, она сможет три недели в месяц работать удаленно, а четвертую неделю проводить в Далласе и тратить ее на персональные личные встречи. Она еще не говорила об этом Касс, Тринити и Харпер, но думала, что они не будут против.

В наши дни почти любая бизнес-задача может быть решена посредством телефона и Интернета. За исключением встреч с членами Сената. Когда они с Филиппом обсуждали вопросы карьеры, она не догадывалась, что идти на жертвы и компромиссы придется в основном ей. Она напомнила себе, что это того стоит. У ребенка будет двое родителей, и это самое главное.

Когда Филипп заглянул к ней, чтобы попрощаться перед отлетом в Вашингтон, он лишь слегка прижался к ее щеке своей и уехал, отчужденным тоном пообещав позвонить. Алекс спрашивала себя: действительно ли все это стоит ее жертв, учитывая, что половину ночи она провела в ванной комнате, скрючившись над унитазом. Одна.

Алекс попыталась напомнить себе, что любит одиночество и привыкла со всем справляться самостоятельно. Она любила одиночество или, по крайней мере, она к нему привыкла, но что-то изменилось.

Она хотела, чтобы с ней был Филипп. В ее понимании в этом и заключался смысл супружества – проводить вместе время, но не давить друг на друга.

Когда на следующее утро Алекс приехала на работу, то увидела в своем расписании, что на четверг у нее назначен визит к врачу. Алекс застонала. Она почему-то думала, что запись на сегодня, и она надеялась поговорить с врачом о каких-то эффективных методах борьбы с постоянной тошнотой.

В кабинет Алекс вихрем влетела Харпер, ее рыжие локоны струились по плечам. Как правило, глава научного департамента «Файра косметикс» носила аккуратный пучок, чтобы волосы не лезли в приборы и инструменты, находящиеся в лаборатории.

Харпер была прекрасным поводом отвлечься от страхов, перепадов настроения и общей непредсказуемости жизни Алекс. Будет лучше, если она перестанет постоянно думать о Филиппе. Особенно о его улыбке и о том, как они танцевали на свадьбе.

– Особый случай, доктор Ливингстон? – спросила Алекс и кивнула на прическу Харпер.

– Данте в городе, – признала она с довольной ухмылкой. – И он пригласил меня на ланч.

– Скукота. – Алекс притворно закатила глаза. – Когда ты уже пойдешь на свидание с мужчиной, с которым ты действительно готова закрутить роман?

Харпер и Данте были друзьями с первого года обучения в колледже, когда они сидели за одной партой в химической лаборатории. Кажется, одна только Харпер не замечала, насколько хорош собой был доктор Данте Гейтс.

– Я не новобрачная. И не все ищут свою любовь, – Харпер игриво пошевелила бровями. – Кстати о новобрачных, как дела? Давай посекретничаем.

Харпер плюхнулась в кресло, уперлась локтями в стол и положила голову на ладони. Она кокетливо захлопала ресницами, призывая подругу выкладывать подробности своей личной жизни. Вместо того чтобы ответить, что она тоже не ищет любовь – о чем Харпер было прекрасно известно, поскольку она была в курсе соглашения между Алекс и Филиппом, – она разрыдалась. Слезы катились по лицу Алекс, и Харпер вскочила со своего места, чтобы крепко обнять ее. Алекс от этого стало только хуже.

– Прости, – выдавила она. – Это все гормоны.

Может быть, да, а может, и нет. Кажется, Харпер ей не поверила, но Алекс было все равно. Боль от отчужденности Филиппа охватила ее, увеличивая поток слез в геометрической прогрессии. Это глупо! Алекс охотно приняла предложение Филиппа, потому что оно было разумным. В ее эмоциональных всплесках нет никакого смысла, хоть она и надеялась, что они продолжат с того места, на котором остановились после вечеринки. В прошлые выходные у них должен был быть своего рода медовый месяц, хотя они решили никуда не ездить, потому что им это казалось слишком традиционным и сентиментальным.

В выходные не было ничего особенного. Возможно, потому, что ее почти все время тошнило.

Но они могли вместе проводить время. Как друзья. Нет, она прекрасно понимала, что Филипп должен быть в Вашингтоне в течение рабочей недели, но вчера он был дома, и Алекс была бы счастлива посмотреть вместе кино, поужинать или просто сходить погулять. Пусть она не могла есть, но ей хотелось хотя бы поговорить с ним. Это помогло бы ей справиться с одиночеством до его возвращения домой.

Слезы снова заструились по ее щекам.

На чьем плече еще можно поплакать вдоволь, как не на плече подруги? Они с Харпер дружили еще с колледжа, задолго до того, как стали деловыми партнерами. Когда Алекс немного успокоилась, Харпер присела на краешек ее стола, продолжая держать Алекс за руку.

– Что-то я сомневаюсь, что дело в гормонах. Не то чтобы у меня было много опыта в этом вопросе, и все же.

Голос Харпер был задумчивым, словно она хотела поддержать подругу, а не просто посочувствовать ей. Алекс подняла на нее затуманенный слезами взгляд.

– Поверь мне, ты была бы не рада убедиться в этом на собственном опыте.

– Боже упаси! – натянуто рассмеялась Харпер. – Я ученый, и привыкла оперировать фактами. Поскольку я никогда не была беременной, я не могу поделиться личным опытом и у меня нет никаких исследований на этот счет. Но я знаю теорию и понимаю, что беременность может привести к перепадам…

– Это гормоны, – прервала Алекс, прежде чем выслушала полную лекцию о побочных эффектах беременности. – Ты была на свадебном приеме. С тех пор ничего не изменилось, и я совсем не так планировала провести уик-энд после своей свадьбы. Вчера Филипп улетел в Вашингтон.

– Ой. Значит, секретничать не о чем? – Харпер умудрялась оставаться сочувствующей, даже несмотря на очевидное разочарование. – Я бы тоже заплакала.

– Это гормоны, – сквозь зубы процедила Алекс, и последняя слезинка скатилась по ее щеке, опровергнув заявление. – И да, мне грустно, что он уехал, но не надо раздувать из мухи слона – невелика потеря.

Алекс поставила свою подпись на брачном свидетельстве всего сорок восемь часов назад, а ее семейная жизнь была такой же безжизненной, как и лист бумаги, на котором напечатан документ. Может, она и подписалась на все это, но в холодном свете утра понедельника их соглашение было таким же привлекательным, как ведро помоев.

– Нет ничего плохого в том, что ты скучаешь по мужу. В этом нет ничего особенного, даже учитывая тот факт, что вы поженились по довольно странным доводам. Хотя в вопросах брака я тоже не сильна, – скривилась Харпер, и если бы Алекс недостаточно хорошо ее знала, то могла бы подумать, что подруга ей завидует.

– Я тебя умоляю! Мы с Филиппом поженились из-за ребенка! Какие еще причины могут быть? Со мной все будет в порядке. Еще неделю назад у меня не было никакого мужа, так что ничего не изменилось.

Все изменилось, в этом-то и заключалась проблема, и Алекс понятия не имела, что с этим делать.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила Харпер.

– Ты можешь отвлечь меня от моих страданий, рассказав о том, что нашла нового поставщика микрогранул пемзы для твоего отшелушивающего скраба, – предложила Алекс. Чем скорее они закончат говорить о Филиппе, тем лучше. – Наша прибыль утекает в трубу.

– Тебе настолько плохо? Ты должна позвонить своему врачу, – Харпер похлопала Алекс по руке, явно надеясь избежать разговора о поставщике и стоимости товара.

– Я иду к нему в четверг, а до тех пор я могу страдать в тишине. Вернемся к пемзе…

– Я пойду с тобой, – мягко перебила Харпер. – Давай я отвезу тебя к врачу.

– Я сама могу сесть за руль…

Алекс замолчала на полуслове. Возможно, она провела в одиночестве так много времени, потому что постоянно отталкивает от себя людей? В конце концов, она даже не предложила Филиппу провести время вместе. Скорее всего, он даже не догадывался, что она надеется на это.

– А знаешь что? Я с удовольствием приму твое предложение, – решила Алекс.

– Отлично, – сказала Харпер. – Касс созывает совещание сегодня во второй половине дня, чтобы поделиться своими успехами в поиске источника утечки информации или его отсутствия. Проверь свое расписание, она только что внесла в него встречу.

Алекс застонала. Кто-то в «Файра» сливал информацию о «формуле-47» СМИ, и это едва не стоило компании миллионов. Поскольку источник утечки так и не был найден, было принято решение продолжать получение подтверждающей документации.

– Хорошо. Спасибо, что предупредила.

Вот и хорошо! Пора возвращаться к делам. Сколько можно думать о Филиппе?

Вопреки ожиданиям, Алекс вовсе не страдала в одиночестве до четверга. Было трудновато жалеть себя, когда глава научного департамента берет на себя миссию навещать Алекс по десять раз в день. Колкие, но все же полные заботы вопросы Харпер было трудно игнорировать, особенно потому, что Алекс отчаянно нуждалась в общении. Алекс была с подругой предельно откровенной – по крайней мере в том, что касалось ее самочувствия, – но в тоске по Филиппу она не могла признаться даже самой себе, не говоря уж о ком-то другом. В четверг, верная своему слову, Харпер вошла в кабинет Алекс, чтобы отвезти ее к врачу.

– Поехали, – радостно прощебетала Харпер, открывая перед подругой дверцу двухместного «мерседеса», который недавно купила.

– Спасибо, – Алекс села на кожаное сиденье и с наслаждением вдохнула запах новой машины. – За то, что ты рядом. Я и сама не понимала, как сильно мне нужна поддержка.

– Для этого и нужны друзья.

Из трех деловых партнеров у Алекс были самые близкие отношения именно с Харпер, поскольку они обе довольно прагматично смотрели на жизнь. Слава богу, в этот трудный период рядом с Алекс были друзья. Это не спасало ее от одиночества в огромном доме, но она решила эту проблему: Алекс приходила в офис рано утром и уезжала не раньше десяти вечера. Кабинет был ее убежищем.

Филипп звонил каждый вечер в половине одиннадцатого, как и обещал, и интересовался ее самочувствием. Алекс было приятно его внимание, но к вечеру она настолько уставала, что их телефонные разговоры были очень непродолжительными. Она ложилась в постель и предавалась жарким мечтам о Филиппе.

Когда Алекс рассказала своему врачу, доктору Дин, о том, как измучила ее утренняя тошнота, она предложила сделать ультразвук. Во время первого визита Алекс доктор говорила, что, как правило, делает УЗИ не раньше восемнадцати недель, чтобы убедиться, что ребенок развивается правильно, а также для определения пола.

– Ультразвук? Но у меня только одиннадцать недель, – запаниковала Алекс. Сердце застучало прямо в горле. – Что-то не так? Почему вы хотите сделать ультразвук?

– Я думаю, все зависит от того, что вы пони маете под словами «не так», – улыбнулась доктор Дин. – Одной из причин тяжести ваших симптомов могут быть близнецы. УЗИ покажет нам, действительно ли у вас многоплодная беременность или нет.

– Близнецы? – Кровь отхлынула от лица Алекс. – О господи…

Доктор включила ультразвук, выдавила немного прохладного геля на живот Алекс и провела по нему широким белым датчиком. Черно-серый экран показывал движение и какие-то смутные очертания, и вдруг Алекс увидела какую-то кляксу. Сердце Алекс замерло на секунду и снова стало глухо биться.

– Это ребенок? – прошептала Алекс.

Филипп должен был быть здесь. Он должен был держать ее за руку и наблюдать это чудо. Ее дыхание перехватило от эмоций, которым она не могла подобрать определение, и ей хотелось, чтобы Филиппу она была небезразлична ровно настолько, чтобы разделить с ней этот момент.

– Да, – подтвердила доктор, ухмыляясь. – А вот и второй. Разнояйцовые близнецы. Видите, у каждого из них своя плацента?

Двойняшки. Алекс крепко зажмурилась и снова открыла глаза, чтобы ничего не упустить. На экране монитора появилась пунктирная линия.

– Мы сделаем замеры, чтобы контролировать их рост, – пояснила доктор. – Позже мы сделаем еще несколько УЗИ, чтобы убедиться, что все в порядке, – Алекс молча кивнула, не в силах ничего выговорить. – Так что это объясняет такой сильный токсикоз. Это хорошие новости. Значит, все остальное в порядке. Вы почувствуете себя лучше после двенадцати-тринадцати недель, уже недолго осталось.

Доктор закончила прием, дав еще несколько рекомендаций и ответив на все вопросы Алекс и Харпер. Сев в «мерседес» Харпер, Алекс откинула го лову на подголовник, она слишком устала, чтобы думать. Харпер оживлено болтала всю дорогу назад, а Алекс лишь кивала в ответ.

Вернувшись в свой кабинет, она начала раздумывать, как сообщить новость Филиппу. Кто знает, как он отреагирует? Такую возможность они даже не рассматривали. Стоит ли нанимать двух нянь? Детям нужны будут отдельные спальни или близнецы обычно живут в одной комнате?

В конце концов, это не имеет значения. Филипп не брал трубку, хотя Алекс звонила ему четыре раза с интервалом в пятнадцать минут. Наконец она отправила ему сообщение: «Была у доктора Дин. У нас близнецы».

Кажется, у Филиппа появится большая семья раньше, чем он предполагал.

Когда Филипп наконец освободился после трехчасовой встречи, единственное, чего он хотел, – это есть. Он схватил телефон и кейс с документами из своего кабинета и помахал на прощание своей помощнице Линде, потому что сегодня на Капитолийский холм он уже не вернется.

Неделя подходила к концу. Не проходило и часа, чтобы он не думал об Алекс: как она себя чувствует, что она делает, привыкла ли к новому дому. Он брал в руки телефон пять-шесть раз в день, чтобы отправить ей забавное сообщение, как он часто делал, пока они только флиртовали.

А потом он вспоминал. Они больше не флиртуют, чтобы перейти на следующую ступень отношений. Они женаты, но только на бумаге. Она согласилась на это, и Филиппу казалось, что ее вполне устраивает новый статус. Чтобы все было так, как они обговаривали, их отношениям необходимо расстояние.

Правда, Филиппу расстояние не слишком помогало. Каждый вечер, закончив телефонный разговор с Алекс, он еще долго смотрел в потолок, борясь с желанием снова набрать тот же номер, чтобы услышать ее голос, но ей нужно отдыхать, а не висеть на телефоне. Внезапно Филипп возненавидел тишину своей холостяцкой квартиры, которую раньше так любил.

Еще один день в Вашингтоне, а потом он полетит домой. Он должен понять, как сохранить эту дистанцию, пока они находятся в одном доме. Это какой-то замкнутый круг: он хочет проводить время со своей женой, и в то же время внутренний голос постоянно напоминал ему, что у него появилась новая жена только потому, что Джина погибла. Он женился на Алекс, но это не значит, что он смог пережить свою потерю. Чувство вины порой настолько поглощало его, что ему трудно было встать с постели.

Рэнди распахнул перед Филиппом заднюю дверь автомобиля. Он уселся на кожаное сиденье и бросил взгляд на экран своего смартфона. К вопросу о его новой жене… Кажется, он пропустил кучу звонков от нее. Нахмурившись, он открыл сообщение от Алекс. Только бы не случилось ничего плохого!

И тогда он увидел слово «близнецы».

– Рэнди, планы изменились, – внезапно охрипшим голосом проговорил Филипп, судорожно просматривая другие сообщения, надеясь, что Алекс написала ему что-то еще. Ничего. – Вези меня в аэропорт. Я срочно вылетаю в Даллас.

Филиппу казалось, что полет длится миллион лет, в течение которых он прокручивал каждое свое решение, которое принимал с тех пор, как впервые переступил порог «Файра косметикс» и увидел женщину в джинсах по имени Алекс. А теперь у них будут близнецы.

Алекс узнала об этом во время визита к врачу… Она даже не предложила ему сопроводить ее! Это неправильно. Это его дети и его жена. Он хотел принимать участие во всем, что их касалось, но по какой-то причине ему не дали этого шанса, и он хотел знать почему. Почему она не сказала, что собирается к врачу? Почему не захотела, чтобы он пошел с ней?

Пилот по громкой связи объявил, что они вошли в воздушное пространство Далласа. Наконец-то!

Филипп отстегнул ремень в тот же миг, как шасси коснулись посадочной полосы, и посмотрел на Рэнди, который всегда путешествовал с ним в качестве его личного водителя. Филипп вскочил на ноги еще до того, как самолет полностью остановился.

– Куда едем, босс? – мягко спросил Рэнди, пока самолет плавно подруливал к гаражу, в котором стоял лимузин Филиппа.

Филипп взглянул на часы: почти девять вечера.

– Домой.

Он был уверен, что Алекс давно дома, поглощает то, что наготовила Франка. Филипп велел поварихе готовить все, что пожелается новой хозяйке. Конечно, давая распоряжения Франке, он понятия не имел, что Алекс должна есть за троих.

Рэнди гнал как сумасшедший, и Филипп был ему за это благодарен. Когда они подъехали к дому, Филиппа встретил озадаченный Джордж.

– Сэр? Мы не ждали вас раньше…

– Где Алекс? – перебил он. – Она уже спит?

– Нет, сэр, – холодно ответил Джордж, явно недовольный тоном Филиппа. – Миссис Александра все еще в офисе.

Всплеск гнева едва не разорвал грудную клетку Филиппа.

– Она… где?

– На работе, – повторил Джордж, но Филипп уже рванул обратно к машине.

Она не просто беременна, у нее двойня! И она до сих пор на работе? У нее должен быть сокращенный рабочий день, а она до ночи торчит в офисе! Дай ему волю, Алекс сидела бы дома на диване и читала книгу вместо того, чтобы работать восемь часов в сутки, не говоря уж о четырнадцати часах! И она позволила бы Филиппу позаботиться о себе, потому что ему этого хотелось.

К тому времени, как Рэнди подъехал к офису «Файра», Филипп успел себя хорошенько накрутить. Ему есть что сказать своей жене.

Достав из портфеля бейдж посетителя, он пулей выскочил из машины и промчался мимо просторного холла к лифту. Из-под двери кабинета финансового директора пробивался электрический свет. Открывая дверь, Филипп уже готов был как следует отчитать Алекс.

Она вздрогнула, услышав шум, и подняла взгляд. В ее глазах было столько тепла и нежности, что у Филиппа перехватило дыхание. Ее широкая улыбка была такой искренней, что он успел забыть все колкости, которые собирался ей сказать.

– Филипп! – Она вскочила на ноги и обогнула стол, раскинув руки, словно хотела обнять его, но внезапно остановилась. Она внимательно всматривалась в Филиппа. – Я тебя не ждала.

– Ну еще бы! – грубовато сказал он, разочарованный тем, что она остановилась.

Какого черта?

Он притянул ее в свои объятия. Это должно было быть объятием родителей, друзей, супругов. Она со вздохом прильнула к нему, положив голову ему на плечо. Он обнял Алекс крепче, вдохнув цветочный запах, исходивший от ее волос.

– Я так понимаю, ты получил мое сообщение, – пробормотала она. – Я пыталась дозвониться.

– Знаю. Я был на встрече. – Для него это прозвучало так же бессмысленно, как и для нее. Он немного отодвинулся и посмотрел ей в глаза: – Почему ты не сказала, что собираешься к врачу?

– О-о-о, – смутилась Алекс. – Я не думала, что тебе это интересно. Это же просто визит к врачу, у меня их теперь будет много.

– Конечно, мне это интересно. – Его голос был по-прежнему довольно грубым: у него был длинный день, он чертовски устал. – Особенно если ты собираешься делать ультразвук. Тебе стоило сказать мне об этом.

– Я не знала про УЗИ. Это была просто плановая проверка, но, когда я сказала о своем ужасном токсикозе, доктор решила убедиться, не ношу ли я близнецов.

– Значит, это правда? – прошептал он, и его рука невольно скользнула на живот Алекс, словно он хотел удостовериться, что там бьются целых два сердца, а не одно.

Алекс накрыла ладонью его руку, и их взгляды встретились. Он не просто прикасался к детям, он прикасался к ней. Алекс словно воспарила, ей казалось, что на всей земле существуют только они с Филиппом.

– Правда, я сама видела, – пробормотала она, глядя на него ясными лучистыми глазами. – Ой, у меня же есть снимок УЗИ.

Алекс аккуратно высвободилась и подошла к своему столу, порылась в ящике и извлекла из него несколько маленьких бумажек. Алекс протянула их Филиппу, и он взглянул на черно-белые снимки: два светлых пятнышка, окруженные темнотой. Его дети. Их дети.

В глазах у Филиппа защипало так сильно, что он опасался, что может пустить слезу. Почему никто не предупредил его о том, что момент, когда он впервые увидит своих детей, будет таким волнительным? Да и как можно быть к этому готовым? Сердце переполнилось эмоциями, пульс участился, он испытывал благоговейный страх.

– Удивительно, правда? – тихо проговорила Алекс, и Филипп воспринял ее реплику как риторический вопрос. – Я хотела бы, чтобы ты был там, видел, как они двигаются.

– Я тоже, – с трудом выговорил Филипп. – В следующий раз я хочу быть рядом с тобой. Я хочу заранее знать обо всех твоих встречах с врачом.

– Хорошо. Я рада, что ты хочешь принимать в этом участие. Я думала… – Она замолчала и прикусила губу. – Ну, когда ты уехал в воскресенье, у меня создалось впечатление, что мы не должны делиться своими мыслями друг с другом. Я что-то говорила, но ты выглядел таким… отстраненным. Мне показалось, ты избегаешь меня.

Она все поняла правильно. Его попытки дистанцироваться имели такой успех, что он пропустил очень важный шаг в беременности Алекс из-за собственной твердолобости. Кулаки его невольно сжались, и он услышал шелест бумаги. Филипп осторожно положил на стол снимки, чтобы не помять их.

– Мне очень жаль, что ты так подумала. Я не собирался избегать тебя.

Конечно, он покривил душой, но какое это сейчас имело значение? Либо они будут партнерами и друзьями, либо в их браке вообще нет никакого смысла. Он хотел, чтобы Алекс доверяла ему, делилась с ним своими мыслями и чувствами. Он хотел знать не только о беременности, но и о том, что происходит с ней самой. Ему нужно придумать новый план отношений, иначе они оба будут несчастными.

– Тебе, наверное, трудно будет вырваться из Вашингтона, чтобы ходить со мной к врачу, – вполне логично предположила она.

Да, это будет трудно, но сейчас это не имело значения. Ему была невыносима мысль, что он пропустит еще хоть минуту беременности жены. Жены, по которой он ужасно скучал.

– Я улажу этот вопрос. А теперь давай поговорим о том, почему ты все еще на работе в этот час? – Филиппу удалось довольно плавно сменить тему разговора. Собственно, именно с этого он и собирался начать, но Алекс полностью обезоружила его своей улыбкой.

– Я не думала, что ты подловишь меня на этом, – огорчилась она.

– Так значит, ты признаешь, что работаешь слишком много для женщины в твоем положении?

Филипп мягко улыбнулся. Это будет разумный разговор о том, что должна и чего не должна делать женщина, ожидающая близнецов.

– Что? Нет! – Алекс упрямо покачала головой. – В каком таком положении, Филипп? Я беременна, а не смертельно больна.

– Тогда почему ты выглядишь виноватой?

– Потому что… – Она отвернулась и снова прикусила губу: очевидный признак того, что она хотела о чем-то умолчать. – Я не хотела идти домой.

– Тебе не нравится дом? У тебя бессонница? В чем причина? Ты можешь мне все рассказать.

Алекс колебалась, она понимала, что была неправа. Она должна была сейчас находиться дома и позволять Филиппу исполнять любой ее каприз. Ну почему все так сложно?

– Дом такой пустой, – призналась она. – Мне не нравится находиться там одной.

– Ты не одна, – отмахнулся Филипп. – В доме полно прислуги…

– Там нет тебя, Филипп! Мне не нравится быть в этом доме без тебя! Я работаю до десяти вечера, чтобы приехать домой и рухнуть в постель. Я слишком устаю, чтобы думать о том, как ты уехал в воскресенье, едва процедив вежливые слова прощания. Я скучаю по тебе. Скучаю по нашим отношениям, которые были до всего этого. Почему беременность разделяет нас вместо того, чтобы объединять?

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и желудок Филиппа сковал спазм. Эмоциональная дистанция, которую он создал, совершенно не помогала. Она работает допоздна, потому что он не относится к ней ни как к своей жене, ни как к матери их будущих детей. Это его вина, и ему нужно все исправить прежде, чем их брак рухнет.

Сейчас, в свете этих откровений, ему не так страшно было признаться самому себе, что он хотел быть с Алекс. Искусственно созданная им отчужденность не помогала: он все еще думал о ней, все еще хотел ее.

Этот план провалился, значит, ему нужен новый: сделать так, чтобы Алекс была рада, что вышла за него замуж. Нужно вернуться к тому, что было между ними, прежде чем Алекс забеременела. Быть настоящими друзьями и партнерами. Филипп надеялся, что новый план будет удачным и больше он не пропустит такие важные события, как ультразвук. Единственное, в чем он пока не разобрался: как ему быть ближе к Алекс и одновременно сохранять свою преданность памяти Джины.

Но и с этим он разберется. Так или иначе.

Глава 7

Первое, что сделал Филипп, когда они приехали домой, набрал для Алекс ванну. Второе – настоял, чтобы она понежилась в теплой пенной воде, пока он принесет ей чай и крекеры.

После эмоционального срыва в своем кабинете Алекс ожидала, что Филипп немедленно улетит обратно в Вашингтон. У них ненастоящий брак, их супружество основано на правилах. Алекс это понимала, она добровольно подписалась на это. Алекс скучала по Филиппу, хотя она знала, что нельзя этого допускать, это было слишком рискованно, но пути назад не было – она не могла жить, держа Филиппа на расстоянии вытянутой руки. Она до сих пор трепетала после его внезапного появления и их искренних объятий.

И все же Филипп не уехал. Он здесь, дома, и, кажется, не собирается бежать без оглядки. Может быть, это означает, что что-то в их отношениях изменится? Но как?

Алекс опустилась в огромную овальную ванну и постаралась расслабиться, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Ванная комната могла стать ее любимым местом в доме. Сама ванна находилась на возвышении, и с двух сторон ее окружали окна, выходящие на цветущий сад. Ночью садовые фонари подсвечивали ванную розоватым светом. Дневные тревоги постепенно отпускали уставшую Алекс.

Вошел Филипп, держа в руках поднос. Красивый, уверенный в себе, безумно сексуальный в белой рубашке с закатанными выше локтя рукавами и растрепанными темными волосами.

– Э-э… Я не знала, что ты войдешь, – пискнула Алекс.

Она была совершенно голой, прикрытой лишь пенными пузырьками. Казалось, ее мужа это совершенно не беспокоило. Он спокойно подошел и присел на краешек ванны. Он осторожно поставил поднос с чаем и солеными крекерами рядом с собой на мраморный выступ.

– Ну, я не собирался, но горячая ванна выглядит так соблазнительно. – Его губы изогнулись в улыбке, когда он скользнул взглядом по пушистой пене. В его глазах заплясали озорные огоньки, и Алекс забеспокоилась, что он мог увидеть больше, чем она готова была показать.

В конце концов, он уже видел ее голой, так о чем она волнуется? Она мечтала о дне, когда он сможет снова увидеть ее обнаженной. И если сегодня как раз был такой день, она не хотела спугнуть свой шанс.

– Здесь хватит места для двоих, – проговорила Алекс.

Ее щеки вспыхнули алым цветом, когда она представила, как Филипп разденется и присоединится к ней в этой роскошной мраморной ванне. Он прикоснется к ней, и они снова ступят на тот путь, который связал их после вечеринки. Это все, чего она хотела, – никаких правил, только два человека, которые хотят быть вместе.

– Это лучшее приглашение за неделю, – улыбнулся Филипп. – Но не сегодня. Я хочу позаботиться о тебе. Если я приму с тобой ванну, все мои благие намерения улетучатся.

– Звучит интересно. Что у тебя на уме?

– Ты хочешь узнать, как легко сломать мои благие намерения? Не знал, что вы любите пошлые разговоры, миссис Эджвуд.

– Я еще не вела подобных разговоров, так что не могу сказать, нравится мне это или нет, – возразила она, поражаясь собственной смелости.

Она вышла замуж за этого человека, чтобы у ее детей была полноценная семья, но это не значит, что она должна быть одинокой и притворяться, что не хочет его. Она не помнила, чтобы они обсуждали правила, запрещающие им близкие отношения.

– Ну, для начала я собирался помассировать тебе ноги, – медленно проговорил Филипп и, опустив руку в пенную воду, взял ее за лодыжку. Он взял ее ступню в ладони и провел по ней большими пальцами. – Вот так. Думаю, тебе могло бы понравиться.

– Я не возражаю, – блаженно простонала Алекс. Она только сейчас осознала, насколько у нее устали ноги.

– О, я собирался помассировать тебя с ног до головы. – Он взял ее вторую ступню и начал точно так же разминать. Веки Алекс затрепетали и невольно закрылись от наслаждения. – Я могу долго описывать, как буду ласкать все твое тело, если окажусь вместе с тобой в этой ванне. Я придумаю, как позаботиться о тебе так, чтобы мы оба получили от этого удовольствие.

Алекс чувствовала, что что-то неуловимо изменилось. И теперь, когда все внимание Филиппа было сосредоточено на ней, она могла признаться самой себе, как она жаждала его ласк и прикосновений.

– Я определенно хочу услышать больше.

– Давай я лучше покажу.

Он потянул ее за руку, и Алекс предстала перед ним полностью обнаженной. Капельки воды и мыльной пены скатывались по ее бархатной коже. Филипп взял полотенце и аккуратно вытер ее, не переставая восхищаться ее красотой. Он тихо говорил ей комплименты, превращая этот процесс в акт соблазнения. Тело Алекс словно впитывало в себя его прикосновения, все ее чувства обострились: все казалось ярче, сильнее, чем в прошлый раз, когда она раздевалась перед Филиппом.

– Филипп, – хрипло сказала она. – Идем в постель.

– Ты уверена? – Его рука замерла на ее спине. – Уверена, что хорошо себя чувствуешь?

Вопрос завис в воздухе. Он давал ей шанс отступить, если она того хотела. Она ценила это куда больше, чем Филипп мог подумать. Он хотел, чтобы у нее был выбор.

– Уверена. Давай закончим то, что мы так и не начали в нашу первую брачную ночь.

Филипп легко поднял ее на руки и слегка прикусил мочку ее уха.

– Ты точно не хочешь массаж?

Алекс обвила руками его шею, удобно устроившись в объятиях Филиппа. Хорошо, что он держал ее, потому что колени у нее подкашивались.

– Мне казалось, ты обещал и то и другое.

– Я всегда держу свое слово.

Филипп внес ее в спальню и бережно уложил на постель. Алекс дрожала от предвкушения, хотя он ее даже не коснулся. Достаточно было одного его взгляда, чтобы у нее закружилась голова.

Она успела забыть, как это прекрасно. Филипп заставлял ее чувствовать себя прекрасной и желанной, даже когда на ней не было макияжа. Ее компания основывалась на том, что женщина нуждается в усовершенствовании, чтобы быть привлекательной для мужчины, но Алекс всегда считала это надуманным. Если мужчина действительно хочет тебя, он должен хотеть ту женщину, которой ты являешься, а не ту, которой хочешь притвориться.

Это был ее маленький секрет. Она стольким обязана Касс, Харпер и Тринити за то, что она взяли ее в компанию, несмотря на юношескую судимость. Как Алекс могла сказать своим подругам, что косметика для нее ничего не значит?

Но с Филиппом ей не нужно было притворяться. Он знал, что она не любит наряжаться и прихорашиваться, и его это устраивало. То, как он смотрел на ее обнаженное тело, без слов говорило ей о том, что ему нравится то, что он видит.

– Надеюсь, ты собираешься присоединиться ко мне в постели? – пробормотала она. – Ванна – это хорошо, но я уверена: то, что у меня на уме, заставит тебя попотеть.

– Ого, миссис Эджвуд. – Его брови удивленно взлетели вверх. – Это пример пошлых разговоров, о которых вы уже упоминали? Мне определенно нравится.

– Это только начало, – пообещала она.

Миссис Эджвуд. Ей нравилось, как это звучит.

Немного странно, но все же. Кто бы мог подумать, что это на нее так подействует?

Филипп начал медленно снимать с себя одежду. Алекс без тени смущения смотрела на него. Конечно, она уже видела его голым, но это было несколько месяцев назад. Ей и в голову не приходило, что расстегивание пуговиц на рубашке может быть таким эротичным.

– Ты тоже большая поклонница стриптиза? – поддразнил он. – Невероятно горячее зрелище.

Он расстегнул последнюю пуговицу на рубашке и снял ее сначала с одного плеча, потом с другого и отбросил ее в сторону.

– Для меня это тоже в новинку, – призналась она. – Только не вздумай останавливаться.

– Ни за что, – сказал он и расстегнул молнию на брюках.

Филипп быстро освободился от остатков одежды, и Алекс смогла в полной мере оценить всю силу его желания. О боже, как она его хотела! Немедленно, прямо сейчас. Она хотела поскорее получить то удовольствие, которое он ей пообещал.

Она протянула к нему руки, и Филипп опустился на постель рядом с ней. Он немного грубовато привлек ее в свои объятия, но она не возражала. Его тело было горячим и тяжелым, и Алекс тихо застонала, когда он своим бедром развел ее ноги.

Он накрыл ее губы жадным поцелуем, который с каждой секундой становился все горячее. Их языки встретились, и Алекс выгнула спину, когда ладони Филиппа накрыли ее грудь. Он ласкал ее соски, и напряжение внутри ее практически причиняло боль. Она больше не могла выносить это сладкую муку.

– Быстрее, – прошептала они одними губами.

– Я уже не смогу замедлиться, даже если ты попросишь, – прохрипел Филипп, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его напряженной плоти. – Если ты продолжишь в том же духе, все закончится раньше, чем мне бы того хотелось.

Он неохотно убрал руку Алекс и перевернул ее на спину. Филипп проложил дорожку из поцелуев от ее груди к животу и приник губами к ее пылающему естеству. Она вскрикнула, когда его язык коснулся клитора. Ласки Филиппа стали настойчивее, и мир вокруг Алекс распался на сверкающие осколки.

Ее тело напряглось, когда она хрипло выкрикнула его имя. Филипп нежно поцеловал ее, обхватив ладонью ее затылок. Он покрывал поцелуями ее шею, балансируя между ее бедер. Филипп медленно вошел в нее.

Все чувства Алекс обострились до предела, их близость оказалась гораздо более чувственной, чем в первый раз. Ей понадобилось меньше минуты, чтобы снова оказаться на пике наслаждения. Филипп вздрогнул всем телом, и они упали в объятия друг друга. В душе Алекс творилось нечто такое, что она едва могла дышать.

Примерно то же самое она испытала, когда показала Филиппу снимки УЗИ. Его благоговение, трепет тронули что-то глубоко внутри ее. У него было такое выражение лица, которое пробудило в ней до той поры неведомые ей чувства.

Тогда Алекс проигнорировала свои ощущения, но сейчас она эмоционально подключилась к их отношениям, несмотря на все усилия придерживаться логики. Но сейчас ей хотелось того, что она не могла толком описать словами. И это пугало ее, потому что она была твердо убеждена, что это невозможно.

Она не хотела отпускать Филиппа. Не хотела, но должна была сделать это. Нельзя попадаться в ловушку только потому, что у них был секс. Секс – это лишь часть соглашения. Реальность сильно отличалась от того, как она себе представляла их супружество. Водоворот неопределенности оглушал ее, и ей хотелось уцепиться за Филиппа, чтобы обрести под ногами островок безопасности. Хотя именно Филипп был виновником всех ее тревог. И что теперь с этим делать?

Филипп нежно шептал ей на ухо о втором раунде и гладил ее по волосам. Нет никаких причин для паники. Их брак будет прочным и основательным, потому что они оба договорились не подключать эмоции. Правила нужны не просто так.

К тому же Филипп не верит во второй шанс. В первый раз он женился по большой любви, и в его сердце нет места для Алекс. Если только… Нет!

Но когда она лежала в объятиях мужа, о котором никогда не мечтала, беременная детьми, о которых даже не задумывалась прежде, ее сердце начало наполняться чувствами, которых она вовсе не желала.

Солнечный свет просачивался сквозь неплотно закрытые шторы. Филипп уже не спал, а просто лежал, слушая ровное дыхание Алекс.

Ему хотелось разбудить ее поцелуем и снова слиться с ней в единое целое, и он с трудом сопротивлялся своим желаниям. Ей необходимо поспать, тем более что она работала допоздна. Ее надо бы хорошенько отшлепать за это. Помимо всего прочего. Бурное воображение Филиппа уже нарисовало несколько пунктов к списку.

А теперь у него эрекция размером с зал заседаний Сената. Между прочим, именно там он должен сейчас находиться, хотя Филипп ничуть не сожалел о том, что находится дома, рядом с женой.

Его брак оказался на поверку куда лучше, чем он предполагал. И Алекс, мать его близнецов, определенно стоила того, чтобы ради нее пойти на кое-какие жертвы. Филипп отправил Линде сообщение с просьбой прикрыть его и бросил телефон в тумбочку, поставив его в беззвучный режим. Один день правительство вполне может пережить и без сенатора.

Алекс вздохнула и перевернулась на другой бок, лицом к нему. Глаза ее все еще были закрыты, тело расслабленно. Даже в затемненной комнате он мог различить плавный изгиб ее бедра и длинные стройные ноги.

Джина всегда спала, свернувшись в клубок и прикрыв рукой лицо, словно защищаясь от света. С тех пор, как ее не стало, Филипп иногда просыпался среди ночи, и в этом полузабытьи он порой чувствовал ее присутствие. Ощущение бывало настолько реальным, что он практически впадал в панику, когда не мог ее найти.

И тогда реальность накрывала его ледяной колючей волной. Она ушла навсегда. В те моменты он чувствовал, что сердце вырвали из его груди и похоронили вместе с Джиной.

Филипп нередко спрашивал сам себя, почему не приводит домой каждую ночь новую женщину, чтобы заполнить эту гнетущую пустоту? Но он не мог. Он пускал женщин в свою постель лишь ненадолго. Алекс стала первой женщиной, которая наутро все еще находилась в его постели.

Он провел с Алекс всю ночь, надеясь утром заглушить чувство вины прежде, чем оно повлияет на их дружбу. Он знал, что, женившись на Алекс, в конце концов сможет заполнить пустоту в душе.

И теперь, когда это случилось, все оказалось куда лучше, чем он представлял. Лучше, чем ему хотелось бы, лучше, чем он мог себе позволить. В его душе разворачивалась настоящая война. Он хотел удержать то, что происходило между ним и Алекс, и то, во что могла перерасти их дружба. Но как он мог? Это было таким предательством по отношению к Джине, что ему не хватало воздуха.

Алекс сонно моргнула и улыбнулась:

– За тобой должок. Я вчера так и не получила ни массажа, ни чая.

Филипп рассмеялся:

– И все же, думаю, я компенсировал эти потери.

– М-м-м, да. – Ее улыбка стала еще шире. – Ты прощен.

Алекс сладко потянулась всем телом, и простыня соскользнула с нее, обнажив нежно-розовый сосок. Ее грудь стала заметно полнее, и Филиппу тут же захотелось попробовать ее на вкус. Он протянул руку и быстрым движением притянул к себе Алекс. Секс – это прекрасно. И никаких привязанностей и эмоций.

– О, нет, – мягко проговорил он. – Ты слишком быстро меня простила. Я обещал массаж. И чай. Но к чаю мы вернемся попозже.

Алекс затрепетала и обхватила ногами талию Филиппа, ощутив его эрекцию. Да, это будет прекрасно. Вчера он полностью сосредоточился на том, чтобы доставить удовольствие Алекс, но сегодня он хотел в полной мере насладиться ею сам.

– Как самочувствие? – поинтересовался он.

– Прекрасно, – промурлыкала она и поцеловала его в губы.

Алекс мгновенно воспламенила Филиппа, и с его губ сорвался стон. Он не помнил, чтобы она была такой до того, как они поженились. Да, она по-прежнему была горячей и желанной, но сейчас все было по-другому. Он едва поспевал за ее напором.

Филипп оторвался от ее губ и начал ласкать языком ее набухшие соски. Она выгнулась ему навстречу, тихо постанывая, и это сводило его с ума. Она прижималась к нему своими бедрами, и он одним движением вошел в нее.

Они идеально подходили друг другу. Лучше, чем он мог себе представить, и Филипп упивался этим мгновением. Алекс была в его руках, ее волосы разметались по подушке. Она была кем-то гораздо большим, чем просто удобная жена, и он не знал, что ему с этим делать.

Алекс теснее прижалась к нему и ускорила темп. Филипп позволил ей контролировать процесс, потому что в конечном итоге выиграют они оба. Филипп и Алекс одновременно достигли оргазма. Он крепко держал ее в своих руках, не желая отпускать. В конце концов, секс – единственная нормальная часть их отношений. Почему бы им не проводить в постели столько времени, сколько это вообще возможно? Здесь он по-прежнему мог притворяться, что между ними ничего не изменилось.

В глубине души он знал, что это ложь, но и с правдой он пока примириться не мог.

– Мне нужно на работу. Сегодня пятница, – напомнила она, хотя, судя по голосу, ее это не слишком волновало. Она вздохнула и попыталась высвободиться, но Филипп ее не отпустил.

– Скажись больной. – Он поцеловал ее в висок. – Отгул тебе не помешает, особенно если учесть, что на этой неделе ты отработала шестьдесят часов.

– Я не почасовой работник, – нахмурилась Алекс. – Я никогда не считаю подобным образом свое рабочее время. Я основала компанию вместе с моими друзьями, и я люблю свою работу.

– Хорошо, сдаюсь! – Он поднял руки в притворной капитуляции.

Филипп решил, что сейчас не время давить на нее. Он позволил Алекс думать, что этот раунд остался за ней, и помог подняться с постели. Когда она почти скрылась в ванной комнате, Филипп крикнул ей:

– Я могу сегодня подъехать к тебе, обсудим текущий статус получения разрешительной документации.

– Хорошо, – она обернулась через плечо. – Буду ждать тебя к одиннадцати.

Отлично! Это давало ему время, чтобы разработать план, как вытащить ее из офиса на ланч. И если он правильно разыграет все карты, она до понедельника не вернется на работу. Его жене нужен отдых, и он сделает для этого все, что от него зависит.

Глава 8

Мелинда, секретарь «Файра косметикс», улыбнулась Филиппу, вошедшему в просторный холл компании.

– Мистер Эджвуд, рада вас видеть. Я не знала, что вы в городе.

– Спонтанный визит, – улыбнулся он. – Алекс назначила мне на одиннадцать.

Мелинда защелкала мышкой и посмотрела на экран компьютера. Улыбка ее погасла.

– Наверное, она неправильно указала время. Она на встрече с людьми, которые управляют нашим программным обеспечением для бухгалтерии.

– Нет проблем. – Филипп нацепил натренированную улыбку, которую использовал для СМИ. – Я подожду в ее кабинете.

Филипп шагал по коридору в сторону кабинета Алекс и размышлял. Он уже неоднократно думал о процессе утверждения нового продукта в Ассоциации фармакологии. На этом фронте было кое-какое продвижение, но забота о жене и детях задвинула этот вопрос на задний план. Сорок минут спустя, когда Алекс появилась в своем кабинете, у него уже сложился четкий план, как выманить ее из офиса.

– Ты как раз вовремя, – сказал он. Алекс с опаской посмотрела на него. – У меня заказан столик в ресторане. Мы пообедаем и обсудим статус получения документов. А потом мы приглашены на открытие новой детской больницы, чтобы перерезать ленточку. У нас будет достаточно времени, чтобы заехать домой, так что ты успеешь переодеться.

– И тебе привет, – с сарказмом проговорила Алекс. – Я взяла на обед протеиновый батончик, и у меня во второй половине дня три важные встречи. Перерезать ленточку – это здорово, но, боюсь, сегодня это невозможно.

На самом деле он уже убедил Мелинду переделать расписание Алекс. Ему не составило труда убедить девушку в том, что Алекс необходим перерыв. Его жена явно не успела ознакомиться со своим расписанием, чтобы убедиться, что вторая половина дня у нее совершенно свободна.

– У нас была назначена встреча, которую ты сорвала. Ты мне должна.

– Ты прав, – вздохнула она. – Встреча с программистами очень важна, скоро конец квартала, но мне следовало перенести ее на другое время. Я надеялась, что ты не будешь против, если я воспользуюсь нашими личными отношениями.

Филипп не хотел, чтобы Алекс чувствовала себя виноватой, но это играло ему на руку, поэтому он прикусил язык.

– Ладно, я тебя прощаю. Но только если ты перережешь вместе со мной эту ленточку. Это одна из причин, по которой мы поженились, правда? Иногда мы должны делать подобные вещи вместе.

– Я возьму свою сумочку, – вздохнула Алекс.

Чистая победа!

Алекс позволила Рэнди отвезти их в ресторан и даже не пикнула о том, что ее машина осталась на офисной стоянке. Филиппу пришлось выдержать небольшую битву насчет наряда Алекс, но ему повезло, что в ресторане был строгий дресс-код.

Оказавшись дома, Алекс с подозрением посмотрела на зеленое платье от Ральфа Лорена, которое ей протягивал Филипп.

– Я раньше не видела этого платья.

– Я купил его для тебя. И мне не терпится тебя в нем увидеть. Я же выбрал правильный размер?

Видимо, он выбрал верную тактику, потому что Алекс начала снимать с себя джинсы. Приятный бонус, которого Филипп не ожидал, – он сможет насладиться процессом переодевания.

Когда Алекс сняла с себя рубашку, его тело мгновенно отреагировало на красивую женщину, одетую только в бюстгальтер и трусики. Он всерьез задумался о том, чтобы отменить на сегодня все планы. Ничего страшного не случится, если на один день он освободится от своих сенаторских обязанностей. Когда мэр позвонил ему с предложением перерезать ленточку, Филиппу показалось это отличной идеей. Алекс нужен перерыв, а церемония – не что иное, как праздник, на котором он и его жена будут почетными гостями. Это было не самое заметное событие, и он сможет провести время с Алекс. Беспроигрышная комбинация.

Алекс надела платье через голову и покружилась, приняв соблазнительную позу:

– Ну как?

У Филиппа перехватило дыхание. Травянисто-зеленый цвет платья подчеркнул изумительный цвет ее глаз, ткань выгодно подчеркнула начавшую округляться фигуру. Алекс сняла заколку, и волосы рассыпались каштановым водопадом по ее плечам.

– Восхитительно, – пробормотал он. – Надо срочно идти, пока я не стащил с тебя это платье.

– Настолько хорошо? – Алекс лукаво улыбнулась. – Тебе стоит покупать мне больше одежды.

– Это уже у меня в планах, – проговорил Филипп, не в силах оторвать от нее взгляд. Платья, белье, деловые костюмы. – Позже. Давай пообедаем, пока я на тебя не набросился.

Рассмеявшись, она направилась к машине. Каким-то волшебным образом комплимент Филиппа совершенно изменил ее настроение. Она болтала всю дорогу до ресторана, задавала вопросы о работе. Поскольку Филипп вплотную занимался получением документации для «формулы-47», он рассказал, что Ассоциация назначила слушание через неделю.

Филипп сказал ей, что это совсем небольшой прогресс в деле, но на самом деле он мог думать только о том, чтобы поскорее покончить с обедом и официальным мероприятием, чтобы наконец остаться с Алекс наедине.

Обед оказался сущим мучением. Если бы он знал, что покупка этого платья так на него повлияет, он бы выбрал что-то другое. Когда он увидел платье в витрине, то не колебался ни секунды. Филипп зашел в магазин и сразу же купил его, попросив отправить к нему домой.

Все так и должно быть. Муж покупает жене подарок, а она его носит – все просто. За одним небольшим исключением. Он хотел снять с нее это платье и наблюдать, как ее тело дюйм за дюймом обнажается перед ним. Это платье постоянно отвлекало его!

Алекс рассмеялась над какой-то его шуткой, и лицо ее осветилось. Он должен купить еще десять таких же платьев. Что плохого в том, что он хочет свою жену? Это абсолютно нормально. Только вот все, что они делали вдвоем, не казалось Филиппу дружеским или партнерским. Это стал чем-то большим.

И это было опасно. Как он мог оставаться верным Джине, если начинал испытывать подобные чувства к новой жене?

Филипп положил руку на спину Алекс, провожая ее к автомобилю, который Рэнди подогнал к выходу из ресторана, не потому, что она нуждалась в помощи, а потому, что ему хотелось прикоснуться к ней.

На больничной стоянке царил настоящий хаос, поэтому Рэнди высадил их чуть в стороне. Им нужно было пройти немного к центральному входу, где должна была начаться церемония, и это давало Филиппу возможность снова приобнять Алекс.

Люди толпились на газоне неподалеку от входа. Алая лента была натянута перед раздвижными стеклянными дверьми детской больницы. Огромные церемониальные ножницы ожидали своего часа. Филипп пожертвовал крупную сумму в больничный фонд и был рад, что расписание позволило ему принять участие в церемонии открытия.

– Как много народу, – пробормотала Алекс и теснее прижалась к нему. Это был явный показатель, что она нервничает.

– Все будет в порядке, – заверил ее Филипп и легко поцеловал в висок.

Алекс слегка ему улыбнулась, чуть приподняв голову, чтобы продлить момент прикосновения его губ к ее лицу. Казалось бы, такой незначительный жест, но почему он тогда так много для него значит?

Вспышка на мгновение ослепила его глаза. Хорошо, что фотографы запечатлели этот момент, ведь они здесь именно для этого – чтобы появиться перед публикой и камерами в поддержку его будущей кампании.

Вот только на этот раз внимание публики показалось ему навязчивым. Этот поцелуй был не для всеобщего обозрения, и его это взбесило. Но жизнь Филиппа ему не принадлежала, так же как отныне жизнь Алекс не принадлежала ей.

– Пойдем, – он проводил Алекс к входу, у которого столпились люди в официальных костюмах – большинство из них состояли в больничном совете.

Филипп представил Алекс, и она застенчиво пожимала руки, предпочитая держать свои комментарии при себе. Хорошо. Она учится. И снова что-то затеснило у него в груди, и Филипп неосознанно потер ладонью это место. Да что происходит, в конце концов?

Церемония началась, и глава совета взял слово. Он сказал о щедрости семьи Уортон, в честь которой была названа больница, и поблагодарил нескольких местных бизнесменов за щедрые пожертвования, в том числе и Филиппа.

– Я не знала, что ты пожертвовал деньги на строительство, – прошептала Алекс ему на ухо. – Это великое дело, я горжусь тобой. Почему ты мне ничего не сказал?

– Как-то речь не заходила, – пожал плечами Филипп. Ему вдруг стало неловко. Да, он унаследовал большое состояние, и что с того? – Это не так уж важно. Я даю деньги на многие проекты.

Но восхищение и гордость в ее глазах говорили ему, что она считает по-другому, и это усилило тупую боль в его груди.

Президент больничного совета попросил Филиппа и еще трех членов совета директоров перерезать ленту. Они замерли перед объективами и вместе торжественно перерезали алую ленту. Он уже проделывал это сотни раз, только раньше рядом с ним не было Алекс, в чьих глазах светилась искренняя гордость за мужа.

Жена мэра подошла к Алекс, но Филипп был слишком далеко и не услышал, о чем они говорили. Жена мэра приветливо улыбалась и даже рассмеялась над какой-то репликой Алекс. Она не выглядела ни смущенной, ни ошеломленной, как это нередко случалось с людьми в компании Алекс.

Когда Филипп наконец освободился от своих обязанностей, он тут же спросил Алекс:

– Что тебе сказала жена мэра?

– Она предложила мне посмотреть фотографии голого Ченинга Татума на своем телефоне. – Алекс фыркнула, когда брови Филиппа недоуменно поползли вверх. – Ну как ты думаешь, что она могла сказать? Она представилась и выразила сожаление, что ее не было на нашей свадьбе.

Ладно, он это заслужил.

– Она выглядела довольной. Я рад.

– Я стараюсь, Филипп. Мы уже говорили об этом. Я хочу быть тебе полезной, иначе меня бы здесь не было, – ответила Алекс с куда большим достоинством, чем он ожидал, и скрестила на груди руки.

Звуковой сигнал прервал Алекс, и она быстро извлекла из сумочки свой телефон и прочитала сообщение.

– Проблему с нашим программным обеспечением не удалось разрешить, – нахмурилась она. – Поставщик пытается все уладить, но необходимо мое присутствие. Прости, но мне придется уехать.

– «Файра» вполне может прожить без тебя до понедельника. Ты нужна мне здесь, Алекс.

На самом деле Алекс была ему нужна не только для церемонии, и это признание едва не сорвалось с губ Филиппа. Он мог перерезать ленточку и без нее: вот уже больше двух лет он один справлялся с подобными обязанностями – и ничего.

Но вопрос был не в этом. После церемонии он хотел поехать домой вместе с Алекс, закрыть дверь спальни и забыть обо всем на свете. Он хотел провести выходные, упиваясь ее телом, ее улыбкой, тем, что она заставляла его чувствовать. Но это совсем не то, что должно было происходить в их отношениях. Когда же Алекс успела стать столь значимой для него?

– Я не могу остаться. Это твоя работа. – Она взмахом рук указала на огромные ножницы и мужчин в деловых костюмах. – А я должна сделать свою работу, или «Файра косметикс» опоздает со сроками подачи квартальной отчетности.

– Твоя компания не участвует в публичных торгах на бирже, – как можно беспечнее пожал он плечами. – Акции не упадут в цене, если ты не предоставишь финансовый отчет.

– И как это понимать? – опешила Алекс. – Раз «Файра косметикс» – частная компания, я не должна беспокоиться о таких мелочах, как квартальный отчет? Я сейчас говорю о налоговой декларации. Это обязательная процедура, если только ты не знаешь какую-то лазейку в налоговом кодексе, о которой не знаю я.

Алекс воинственно смотрела на Филиппа, скрестив руки на груди. Он сам себя чувствовал упрямым ослом, но уже не мог остановиться.

– Ты слишком много работаешь. Это может плохо отразиться на детях. Может, тебе стоит подумать об отпуске? Подумай для разнообразия об этом, а не о своих цифрах.

– О чем ты вообще говоришь? – прошипела она. – Тебе не нравится, что я работаю, только потому, что я беременна? Так мы с тобой не договаривались.

– О близнецах мы тоже не договаривались, Алекс, – сказал он громче, чем хотелось бы, поэтому Филипп отвел Алекс в сторонку. Он попытался сделать все, чтобы Алекс вспомнила: этот брак заключен только ради детей, и точка. – Как ты будешь дальше жить, если своей эгоистичностью навредишь детям?

Филипп преступил черту и сам понял это. Он начал извиняться, но Алекс жестко пресекла эти попытки:

– Значит, вот что ты думаешь о моей карьере? Что это чистой воды эгоизм?

Ее глаза заблестели от непролитых слез, и эти слезы мгновенно остудили его. Он причинил ей боль своим идиотским комментарием только потому, что слишком сильно привязался к ней. И в этом была только его вина, а не ее.

Тем не менее именно он затеял этот разговор, и он не собирался менять свою точку зрения.

– Я не говорю, что тебе нужно бросить карьеру. Просто снизь нагрузку, пока не родятся дети, а потом, может, возьмешь отпуск еще на полгода. Я не знаю… просто мысли вслух.

Это был компромисс с его стороны. Он хотел сказать, что ей, возможно, стоило бы стать домохозяйкой. Близнецы – это огромная ответственность, к тому же он беспокоится об Алекс. Она должна дольше отдыхать, а не доводить себя до истощения.

С Джиной этого разговора никогда бы не было. Его первая жена могла часами говорить о том, что ждет не дождется, чтобы поскорее стать матерью и растить его детей. Она никогда не работала, и Филипп никогда до конца не осознавал, насколько это облегчало его жизнь. У него не было практики решения разногласий между мужем и женой, потому что Джина никогда ему не противоречила.

– Тогда думай дальше, – резко ответила Алекс, и слезы покатились по ее щекам. – А я еду на работу. Заканчивай свои дела, возможно, увидимся позже. Не беспокойся обо мне. Я прекрасно справлялась до того, как ты приехал. А это значит, что и такси я могу поймать тоже самостоятельно.

С этими словами Алекс быстро пошла прочь, сердито смахнув слезинку с щеки и оставив Филиппа с обжигающей пустотой внутри. Ему хотелось со всей силы ударить кулаком в стену. Или лучше ударить себя? По крайней мере, это будет не так больно, как осознание того, что он заставил Алекс плакать.

Филипп сел на заднее сиденье своего автомобиля и попросил Рэнди отвезти его не домой, а к деду. Макс Эджвуд был единственным человеком на земле, который был рад Филиппу в любое время, несмотря ни на что. И если честно, Филиппу сейчас как никогда нужна была его поддержка.

Амелия, горничная деда, открыла входную дверь в тот же миг, как Филипп постучал в нее. Рэнди заранее позвонил в дом Макса, поэтому гостя уже ждали. Чем старше становился дед Филиппа, тем реже он выбирался из своей спальни, так что то, что Макс был полностью одет и ждал внука на первом этаже в своем инвалидном кресле, было для него большим прогрессом.

– А вот и мой любимый внук.

– Насколько я помню, я твой единственный внук. Или ты разыскал давно потерянного родственника, о котором я не знаю?

Это была их старая шутка, но она каким-то образом растопила лед в сердце Филиппа, который сковал его, когда Алекс ушла. Ушла, потому что он обидел ее из-за того, что не может справиться с собственными эмоциями.

– Нет, – властно сказал дед. – В мое время мы не теряли семейные связи даже в отсутствие «Фейсбука» и этих штуковин, которые постоянно пиликают и вибрируют.

– Ты до сих пор не поклонник сотовых телефонов? – спросил Филипп с притворным разочарованием. – Очень жаль. Я купил тебе мобильник на день рождения.

– Ну, это меняет дело. Разумный человек не может отказываться от продуманного подарка. Давай его сюда, – кивнул Макс и протянул руку.

– Твой день рождения через два месяца. Даже не пытайся жульничать и выманить подарок раньше срока, у тебя все равно ничего не выйдет. Но, возможно, у меня есть что-то другое…

Филипп тянул как можно дольше, потому что прекрасно знал своего деда – он не мог оставаться в подвешенном состоянии. Возможно, благодаря этой черте характера он и стал таким отличным сенатором в свое время.

– Не играй со мной, мальчик. Это я научил тебя этим трюкам.

С широкой улыбкой Филипп протянул деду снимки ультразвука, которые он вчера положил в свой бумажник. Макс посмотрел на них и вопросительно взглянул на Филиппа. Затем он снова посмотрел на снимки, и в его глазах мелькнуло озарение.

– Двое? – прошептал он. – Ты подаришь мне двух правнуков?

– Только потому, что ты – лучший дедушка в мире, – подтвердил Филипп.

– Ты должен был привезти с собой свою жену, – сказал Макс. – Я еще даже не встречался с ней.

Чувство вины захлестнуло Филиппа. Макс был не настолько мобилен, чтобы присутствовать на свадьбе, а потом Филипп был так занят, что просто не нашел времени, чтобы познакомить деда с Алекс.

Но все это были отговорки, причина была совершенно в другом. Если кто и разглядит, что этот брак – сплошной фарс, так это Макс, а Филиппу совершенно не хотелось отвечать на острые вопросы относительно соглашений между ним и его женой. Все думали, что он смирился с потерей и стал жить дальше, но это было не так.

– В другой раз, – вместо этого сказал Филипп.

Если он будет, этот следующий раз. Видимо, переживания после ссоры с Алекс отразились на его лице, потому что Макс хитро посмотрел на своего внука.

– Что, уже проблемы в раю?

Филипп потер ладонями лицо:

– Она работает по двенадцать – четырнадцать часов в день. Я не думаю, что это хорошо скажется на ней и детях, я пытался поговорить с ней о том, что это неправильно. Она уехала очень расстроенной.

– Послушай, что я тебе скажу. Я старый вдовец, но за последние шестьдесят лет брак не слишком изменился. Ты в любом случае неправ. Извинись, и все уладится, – посоветовал Макс и заставил Филиппа помолчать, когда тот начал возражать. – Нет, я серьезно. Ты неправ. Просто поверь мне на слово.

– Значит, я должен смириться с тем, что она так много работает? – нахмурился Филипп. – Я не могу это принять.

– Я не говорил, что согласен с ней. Я сказал, что ты неправ. Ты неправ, потому что расстроил ее. Ты неверно понял вопрос и дал неправильный ответ. Ты должен создать такие условия, чтобы жена чувствовала, что ты ее понимаешь и слышишь. Вот чего на самом деле хотят женщины.

– Ты никогда не давал мне этот совет, когда я был женат на Джине, – удивленно поднял бровь Филипп.

– Джина была милой девушкой, а ты был так влюблен в нее, – хитро улыбнулся Макс. – Но ты был для нее целой вселенной. У нее не было собственной жизни, она была только женой Филиппа Эджвуда, сенатора Соединенных Штатов Америки. Твой новый брак совсем другой, мой мальчик. Александра старше, чем была Джина, когда выходила за тебя. Она самостоятельнее и менее податлива. Тебе в любом случае не нужна слишком податливая женщина, сынок. Ты женился на Александре, потому что она полностью противоположна Джине. Признай это.

Филипп был настолько шокирован этим откровением, что не смог вымолвить ни слова. Конечно, Алекс была совершенно не похожа на Джину, но он был настолько занят, следуя правилам, что держал новую жену на расстоянии вытянутой руки. Ему даже в голову не приходило остановиться хоть на минуту и задуматься, почему его так тянет к женщине, совершенно не похожей на его первую жену.

Он хотел бы сказать, что сделал это намеренно, чтобы гарантировать самому себе, что никогда не влюбится в Алекс. По этой причине он женился на Алекс, но это вовсе не объясняло, почему его так влечет к ней. Алекс заставляла его испытывать такие чувства, которые не пробуждала в нем ни одна женщина. Филипп сколько угодно мог притворяться, что все дело в том, что эта женщина ждет от него детей, но это далеко не все. Ни чувство вины, ни притворство не могут изменить ситуацию.

– И почему ты такой умный? – пробурчал Филипп.

– Не ворчи. Ты же знаешь, что я прав, – Макс положил свою костлявую ладонь на плечо внука. – А теперь рассказывай, что происходит на самом деле. Ты поссорился с ней не потому, что она много работает. Я абсолютно уверен, что женщина, основавшая собственную компанию, по умолчанию не может мало работать.

Вот к чему привело то, что он так много рассказал деду о женщине, на которой женился. Филипп опустил плечи, когда вспомнил, что Алекс говорила ему примерно то же самое.

– Да, что-то в этом роде.

Филипп начал рассказывать и уже не мог остановиться. Он признался, что не хотел снова влюбляться. Слишком страшно, слишком больно. Намного проще вступить в брак, ничего от него не ожидая. Ему нужна была жена. Алекс не хотела выходить замуж, но он уговорил ее.

Макс задумчиво кивал, но не перебивал внука. Когда Филипп закончил говорить, ему показалось, что огромный камень упал с его сердца. Кто бы мог подумать, что это признание так облегчит его душу?

– Я был уверен, что брак на основе взаимовыгодного соглашения будет удачным, – Филипп задумчиво покрутил обручальное кольцо на пальце. – Но я понятия не имею, как все уладить с Алекс. Я сделал ошибку, дед?

Макс задумчиво пожевал губами.

– Вот что я тебе скажу, сынок. Смысл брака не только в любви и твоих потребностях. Брак – это то, что ты готов дать, насколько хорошо ты понимаешь ее потребности. Не важно, почему вы поженились. Важно понять, готов ли ты сделать ради нее максимум того, на что способен.

Совет деда достиг своей цели. Филипп прокрутил в своей памяти все ключевые события с тех пор, как Алекс сказала ему, что беременна. Она не хотела выходить замуж – он убедил ее. Она не хотела быть женой политика – он отмахнулся от этого и сказал, что все будет отлично. Она не хотела находиться дома одна – он попытался лишить ее единственного убежища, ее работы.

До сих пор на жертвы и компромиссы шла только она.

Все это время Филипп считал, что несправедлив к Алекс, потому что поклялся не влюбляться в нее. Это ослепило его, и он не заметил всего остального. Он должен все исправить, иначе рискует потерять Алекс из-за собственной глупости и эгоизма.

Филипп считал, что Алекс будет непросто начинать семейную жизнь, потому что она никогда не была замужем, но он не учел одного: для него во второй раз все будет абсолютно по-другому. Потому что он женился на совершенно другой женщине и по другой причине.

– И что же мне делать? – пробормотал Филипп.

– Ты уже знаешь ответ на этот вопрос, – проговорил Макс.

Филипп видел, что дед устал. Пора уходить. И Макс прав – тут нет никакой тайны. Он должен признать, что был неправ, и начать работать над их отношениями. Как прекрасно она держалась на сегодняшней церемонии, а он даже не поблагодарил ее.

Филипп встал и положил руку на плечо деда:

– Мне пора. Мне нужно поговорить с женой, а тебе пора отдохнуть. Я скоро обязательно тебя с ней познакомлю.

– Конечно. Иначе как я смогу увести ее у тебя?

– Ты, конечно, можешь попробовать, но у тебя ничего не выйдет.

Филипп обнял деда на прощание и начал разрабатывать новый план, который уже начал созревать у него в голове. Он должен убедить Алекс, что в их браке есть все, что ей нужно.

Глава 9

Алекс повернулась к зеркалу другим боком, но с этой точки обзора живот выглядел таким же плоским. Когда уже он начнет расти? Три месяца – это уже треть беременности. Ей хотелось увидеть какие-то физические доказательства изменений, происходящих с ней. Доказательства, что она не причинила детям вреда, работая на износ.

Отчасти Алекс все еще была расстроена из-за вчерашней стычки с Филиппом, потому что чувствовала за собой вину. Что, если он прав? Что, если произошло что-то ужасное, потому что она не послушала его? Ужасная утренняя тошнота была сигналом, который подавал ей организм, а она проигнорировала его.

По крайней мере, вся одежда по-прежнему ей подходила. Алекс не слишком любила шопинг, а вот Касс и Тринити с нетерпением ждали момента, когда можно будет покупать Алекс одежду для беременных.

Алекс увидела в отражении зеркала Филиппа, стоящего позади нее.

– Ты готова? – спросил он.

Вчера вечером Филипп принес ей дюжину роз и конфеты в качестве извинений. Она приняла и то и другое, но не забыла причину, по которой они поссорились. Главным образом потому, что считала, что заслужила то, что произошло. Она позволила себе начать надеяться на что-то большее – и бам! – они тут же поссорились, потому что она забыла правила. Они были партнерами, а не любящими людьми, которые поддерживают друг друга, несмотря ни на что. Надежда на большее – самая большая ее ошибка.

Больше никаких промахов. Если она снова попадет впросак, ее дети останутся без отца – так же, как и она сама когда-то. Но этого не произойдет. Этот брак был заключен для того, чтобы дети не пострадали из-за ее эгоизма.

Так что на данный момент отношения между ней и Филиппом были напряженными. Конечно, они женаты совсем мало времени, так что, возможно, это нормально.

– Готова, – ответила она и нанесла на губы помаду, которая долго валялась без дела в ее косметичке.

Они были приглашены на вечеринку в дом родителей Филиппа, на которой ей катастрофически не хотелось присутствовать, но Алекс не смогла придумать достойный предлог, чтобы пропустить вечер. Вопрос о работе во время беременности пока больше не поднимался, и последнее, чего ей хотелось, – изображать энтузиазм перед кланом Эджвудов.

Но такова была ее роль в этом браке. Справедливая плата за то, что у ее детей будет отец. Ей просто не хотелось постоянно напоминать себе о том, что она заключила выгодную сделку.

Филипп презентовал ей очередное платье, и ей хотелось разозлиться, но она не смогла. Платье было молочно-белого цвета, с длинным подолом, и напоминало один из нарядов Мэрилин Монро.

Алекс надела платье и вынуждена была признать, что выглядит в нем весьма эффектно. Но при этом она не могла избавиться от ощущения, что из нее делают трофей. Муж хотел вести ее легкой рысью, как призовую лошадку, при условии, что на ней надето подходящее седло.

Всю дорогу они ехали в полном молчании, хотя Филипп иногда бросал на нее взгляды, словно хотел что-то сказать, но так и не решался.

Старшие Эджвуды жили неподалеку, в новой части города. Их особняк мог конкурировать с домом сына в части элегантности и красоты, но внутренний дизайн был гораздо более современным.

Рэнди открыл дверь автомобиля, и дворецкий помог Алекс выбраться из машины. Филипп положил руку ей на спину, чтобы проводить к дому, и это простое прикосновение буквально прожигало ее насквозь. Ну почему ее тело реагирует таким образом, когда Филипп лишь невзначай касается ее? Это просто сводит с ума!

Вечеринка была в полном разгаре. Алекс приклеила дежурную улыбку и поприветствовала людей, которых весьма смутно помнила со свадьбы. В тот день ей было настолько плохо, что она едва помнила, что тогда происходило.

Сегодня же ее дискомфорт был связан с тем, что она боялась сказать или сделать что-нибудь неуместное. Значит, надо держать рот на замке и позволить Филиппу вести все разговоры. Он прирожденный оратор.

К ее удивлению, Филипп не остановился в центре компании, чтобы поболтать, а, едва кивнув знакомым, повел ее к почти пустой беседке с видом на бассейн. Он указал ей на плетеный диванчик:

– Присядь и отдохни, а я принесу тебе что-нибудь попить. Имбирный эль?

– Э-э… Да, конечно…

Она удивленно наблюдала, как Филипп прошел к бару у бассейна. Он ни разу не остановился, чтобы с кем-то поговорить, и направился прямо к ней.

– Хочешь чего-нибудь поесть? – спросил он.

– Что происходит? – выпалила она. – Зачем мы здесь, если ты ни с кем не общаешься?

Филипп присел на диванчик рядом с ней и посмотрел ей в глаза. Он не выискивал взглядом никого из тех, кто мог быть ему полезен, он полностью сосредоточился на своей жене.

– Потому что это вечеринка, и я подумал, что мы должны повеселиться. Вместе. А мы этого почему-то не делаем.

– Как правило, не делаем, – пробормотала Алекс. Точнее, из-за правил. У них не те отношения, в которых люди развлекаются вместе. Или как раз те? – Из чистого любопытства: что ты подразумеваешь под весельем?

Он улыбнулся, и земля ушла у нее из-под ног. Совсем как на предыдущей вечеринке.

– Сначала давай выпьем. Потом я могу рассказать тебе шутку, и ты рассмеешься. Мы вспомним свои любимые детские телепередачи и, возможно, к нашему разговору присоединится еще пара человек. Узнаем, разрешали ли нам родители смотреть подростковый сериал «Цветение» или считали, что нам такое смотреть еще рано, и мы смотрели его тайком от взрослых.

Алекс рассмеялась.

– Эй, я еще не рассказал тебе шутку.

– Мне было примерно семь лет, когда начали транслировать «Цветение». Правда, насколько я помню, меня в то время гораздо больше интересовали куклы, пони и котята.

– Тогда тебе определенно было слишком рано смотреть такие вещи, – улыбнулся Филипп, и Алекс забыла обо всем на свете. – Нашим детям запрещено будет смотреть что-то подобное до совершеннолетия.

Наши дети. Это прозвучало так… интимно. Ей хотелось удержать это ощущение и вдоволь насладиться им. И этого было достаточно, чтобы Алекс снова возвела оборону вокруг своего сердца.

– Послушай, тебе вовсе не обязательно сидеть тут со мной. Иди и пообщайся.

– Я могу это сделать в любое другое время, – отмахнулся он от ее комментария. – В воскресенье вечером я должен буду вернуться в Вашингтон, и я хочу провести время с тобой, пока у меня есть такая возможность.

В его взгляде была такая нежность, что Алекс мгновенно позабыла, почему должна обносить свое сердце колючей проволокой.

Алекс услышала шум у себя за спиной и неохотно оторвала взгляд от своего мужа. Обернувшись, она увидела, что его мать поднимается по ступенькам к беседке.

– Вот куда ты спрятал мою невестку, – воскликнула миссис Эджвуд и села в соседнее плетеное кресло. – Уф, я уж думала, мне сегодня вообще не удастся присесть. Спасибо за то, что выбрал такое тихое местечко, чтобы спрятаться.

– Что вы, мы вовсе не прячемся. – Чувство вины заставило Алекс начать оправдываться.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Филипп. – Это лучшее место в доме, чтобы наблюдать за присутствующими.

Алекс искоса глянула на Филиппа. Он только что признался матери, что сознательно избегает людей на вечеринке? Обычно подобную бестактность допускала Алекс и каждый раз клялась себе, что такого больше не повторится.

Но его мать рассмеялась:

– Помнишь, когда ты был еще мальчиком, то всегда прятался на вечеринках именно здесь? На вечеринках, куда тебя не звали, потому что тебе пора было ложиться спать. Ты думал, что я не знаю, но Нана всегда держала меня в курсе.

– Нана была моей нянькой, – пояснил Филипп для Алекс, все еще с нежностью улыбаясь матери. – У нее было другое имя, но я не мог его правильно выговорить, так что я звал ее Наной.

– Шивон, ее звали Шивон, – припомнила миссис Эджвуд. – Она была прекрасной женщиной. Мы вместе растили Филиппа и заботились о нем: лечили разбитые колени и возили в школу, – рассказала она Алекс.

Алекс как зачарованная наблюдала за общением Филиппа и его матери. Между ними была связь, которая напоминала Алекс о ее близости с собственной мамой, но она была другой. Конечно, она любила свою маму, но к их любви примешивались другие чувства: вина и стыд за то, чему она подвергла свою мать. Ее мать так больше и не вышла замуж после того, как отец ушел от них, поэтому Алекс – все, что у нее есть.

И мать смогла вытащить Алекс из пучины саморазрушения. Если бы не она, она бы сейчас либо сидела в тюрьме, либо была мертва. Алекс всегда будет помнить о неоплатном долге перед мамой.

Связь между Филиппом и его матерью была совершенно другой. Они любили друг друга просто потому, что были настоящей семьей. Не из-за правил и обязательств – просто так. Это было видно по их взглядам, жестам, интонациям голоса.

В мире Алекс никогда не было такой любви. Ее отец ушел из семьи, ни разу не оглянувшись назад. Стоит ли удивляться, что сама Алекс теперь не верит в любовь? Или она просто избегала чувств, потому что никто и никогда не любил ее?

– Алекс, когда ты готова будешь подыскать няню, если тебе будет нужна моя помощь для собеседования – дай мне знать. – Миссис Эджвуд заботливо похлопала ее по руке.

Алекс ошеломленно смотрела на мать Филиппа. Няня? Она еще не загадывала так далеко вперед, но няня ей, безусловно, понадобится. Она физически не сможет работать по сорок часов в неделю и воспитывать двух детей сама, учитывая, что муж постоянно мотается в Вашингтон.

– Вы очень добры, миссис Эджвуд. Спасибо.

– О, пожалуйста, не называй меня миссис Эджвуд. Это прибавляет мне лет двадцать! – Она со смехом покачала головой. – Для семьи я Конни.

Слезы защипали глаза Алекс. Чертовы гормоны! Ну почему миссис Эджвуд сказала это? Алекс – не член семьи, по крайней мере, не по-настоящему. Семья – это те, кого любишь безо всяких условий, просто любишь – и все. А ее сын не испытывал к Алекс подобных чувств.

Но Филипп умеет любить! Ведь он любил Джину. Что же не так с самой Алекс, раз ее не хотят любить?

Одинокая слезинка скатилась по щеке Алекс. Она быстро вытерла ее и смущенно пожала плечами. Очевидно, она не могла скрыть своих чувств от пристально наблюдавшей за ней Конни.

– Спасибо, Конни. Это, пожалуй, самая приятная вещь, которую мне говорили за долгое время.

– Значит, ты общаешься не с теми людьми, – Конни бросила на сына острый взгляд, словно причисляя его к вышеупомянутым людям, и положила ладонь на плечо Алекс. – Ты – единственная дочь, которая у меня есть.

Ого! Отправляясь на вечеринку, такого поворота событий Алекс точно не ждала. Может, ее отношения с Филиппом и не основаны на любви, но отношения с Конни вполне могут стать такими. И никаких правил.

– Спасибо, – кивнула Алекс, и еще одна слезинка упала ей на колено.

В какой момент она начала хотеть большего, чем понятная жизнь по правилам? Правила – единственное, что имело смысл и никогда не менялось. Только они могли обезопасить и уберечь от последствий. Когда она захотела стать любимой?

Филипп обнял Алекс за плечи и притянул к себе. Его прикосновения согревали ее, но это не имело ничего общего с сексом.

– Ты должен как можно чаще говорить своей жене приятные вещи, – строго сказала Филиппу мать. – Алекс – мать твоих детей, и одно только это делает ее достойной самых изысканных слов.

– Согласен, – сухо сказал Филипп. – Но ни одна из вещей, которые я хотел бы сказать, не подходят для посторонних ушей.

– Ну, тогда я оставлю вас наедине. – Конни даже не покраснела. Хотела бы и Алекс научиться этому, потому что ее щеки мгновенно вспыхнули от сексуального подтекста, который прозвучал в словах Филиппа. – Спасибо, что вернула моего сына к жизни. Мы с его отцом боялись, что он никогда не сможет преодолеть смерть Джины. Ты для нас всех гораздо большее благословение, чем сама догадываешься. – Конни встала и вышла из беседки, оставив Алекс в полном недоумении.

– Извини, она, кажется, поставила тебя в неловкое положение.

Алекс моргнула и встретилась взглядом с Филиппом.

– Вовсе нет. – Она поуютнее устроилась в объятиях Филиппа. – По моему, наоборот, неловко стало тебе. Ты совсем не говоришь о Джине.

– Да не о чем особо говорить, – Филипп поерзал, словно ему стало неудобно сидеть. – Джины больше нет.

Ему не хотелось говорить о Джине. Но если он не будет говорить о ней, как он может двигаться по жизни дальше?

– Но ты любил ее. А любовь стоит того, чтобы чтить память о ней.

Звуки праздника доносились до беседки, погрузившейся в тишину. Что-то в том, как Филипп разговаривал с матерью, как они относились друг к другу, причиняло Алекс боль, заставляло страдать. Да, он прекрасно знал, как удовлетворить ее физические потребности, и она отвечала ему тем же. А как же эмоциональные потребности, и ее, и его? Почему этого нет в их соглашении?

Или на самом деле проблема заключалась в том, что ни один из них не знал, в чем заключаются их эмоциональные потребности? Что, если у нее есть шанс это выяснить? Алекс решила идти ва-банк:

– Я никогда не была влюблена. На что это похоже?

– Чудо. Песня, которую душа не может перестать петь. Энергия. Свет, мотивация. Когда у тебя есть любовь, то, что ты считал невозможным, становится посильно.

Алекс с замиранием сердца слушала своего мужа. В ее груди благоговение сменялось болью. То, что описывал Филипп, и было для него любовью. И теперь, когда она услышала это, увидела собственными глазами, наблюдая за Филиппом и его матерью, ей захотелось того же. Она хотела, чтобы Филипп поверил, что снова может испытать эти чувства, что они могут испытать их вместе.

Но это было против правил. Алекс прикусила губу и постаралась сдержать слезы:

– Неудивительно, что ты считаешь, что не сможешь снова испытать эти чувства. Звучит, как единственный шанс в жизни.

Но это вовсе не означает, что второго шанса не может быть. В сердечных делах не бывает правил. Вот почему она всегда опасалась чувств. Но на этот раз она не хотела спрятаться в свою раковину.

Филипп кивнул и удивленно посмотрел на Алекс:

– Ты привнесла много света в мою жизнь, и я ценю это. Я все жду, когда ты начнешь выдвигать требования, которые я не смогу выполнить, но ты этого не делаешь. Из-за этого я наделал немало ошибок, и я прошу у тебя за это прощения.

Алекс наконец поняла, что именно Филипп ищет в этих отношениях. Ему нужно поверить в то, что в жизни бывает второй шанс. А кто лучше нее знает силу прощения и сострадания?

Когда они вернулись домой с вечеринки, Филипп провел все оставшееся время вместе с Алекс, как и обещал. Они смотрели фильм на гигантском телевизоре и держались за руки до самых финальных титров. Они заснули в одной постели, обнявшись, как двое любящих людей.

Во время воскресного завтрака Филипп с отвращением смотрел на свой омлет и тосты.

– Не хочу уезжать от тебя на целую неделю.

– Мне тоже не хочется, чтобы ты улетал в Вашингтон, – согласилась она. – Мне бы хотелось поехать с тобой, но на этой неделе это, к сожалению, невозможно: конец квартала, у меня встречи и совещания каждый день.

– Кстати, о работе. Ровно через неделю назначено предварительное слушание по поводу заявления на патент в Ассоциации фармакологии. В Вашингтоне. Я собирался присутствовать там вместо тебя.

– Это было бы здорово.

Алекс задала ему несколько вопросов о процессе, чтобы отчитаться перед коллегами, и Филипп ей подробно ответил. Компании очень повезло, что Филипп помогает им.

– Я тебя никогда не спрашивал: почему косметика? – задумчиво проговорил Филипп. – Я знал, что хочу стать сенатором, со старшей школы. Я всегда знал, что моя жизнь будет связана с политикой. Но у твоих ног лежал весь мир, а ты выбрала косметику, и мне интересно почему.

Алекс могла солгать, она и раньше так делала. Но он спрашивал без осуждения, ему действительно было интересно, и она решила открыть правду. Она надеялась изменить мнение Филиппа о вторых шансах, и ей казалось, что лучшим способом сделать это будет рассказать свою историю.

– Косметика – это не мое, – призналась она. – Я просто вспомогательный элемент. Я никогда не планировала поступать в колледж. Я просто хотела весело проводить время и тусоваться с друзьями. Все они были трудными подростками, но они были для меня самыми близкими людьми. Они слушали меня и заботились обо мне в разгар болезненного развода моих родителей, понимаешь? – Алекс заглянула ему в глаза. Филипп кивнул, но перебивать не стал. – Когда нас арестовали в первый раз, нас отпустили с предупреждением. Мы считали себя непобедимыми и делали много вещей, которых делать не следовало: граффити, воровство в магазинах, наркотики.

Это была простая констатация фактов, но надрыв, который она испытывала тогда, все же прозвучал в ее голосе.

– Тебе нужна была семья, а у них были свои за боты, – просто сказал он. – Поэтому ты нашла себе новую семью.

– Да. Все изменилось, когда мне стукнуло пятнадцать. На меня обратил внимание человек, который заметил, что моя жизнь катится под откос, и захотел помочь мне. Судья Миллер. Она хороший человек, который любит свою работу.

Конечно, Алекс осознала это уже задним числом. Тогда она вела себя нагло и неуважительно, чтобы никто не понял, как ей страшно из-за того, что она попалась. Судья Миллер сказала Алекс, что не может позволить ей разрушить свою жизнь. Это был первый из многих ее шансов. И это стало для Алекс настоящим чудом.

А Филипп говорил, что любовь – это тоже чудо. Возможно, в течение этих лет Алекс любили гораздо сильнее, чем она думала?

– Что она сделала? – Филипп начисто забыл про свой завтрак и внимал каждому слову Алекс.

– После вынесения приговора она пригласила меня и мою маму на разговор. Она довольно жестко говорила с мамой, сказав, что только она одна в силах изменить мое будущее, и судья Миллер готова быть моим поручителем на время моего условного срока. Это был поворотный момент.

Ее мать сделала все возможное, чтобы помочь дочери. Она записала Алекс в программу реабилитации и откладывала каждый цент на ее обучение. Алекс усердно училась, и ее выпускные оценки оказались достаточно высокими, чтобы поступить в Университет штата Техас.

Она рассказала Филиппу, как на первой же лекции по алгебре села рядом с рыжеволосой девушкой, которая от волнения четыре раза за пятнадцать минут роняла свой карандаш под ноги Алекс. Каждый раз она поднимала злополучный карандаш с сочувствующей улыбкой. Ее нервы тоже были натянуты до предела.

К концу лекции Алекс узнала, что ее однокурсницу зовут Харпер, что они обе ужасно застенчивые и что Харпер хочет стать химиком. Алекс же не имела ни малейшего понятия, кем хочет быть завтра, не говоря уж о будущем. Харпер казалась ей существом с другой планеты, потому что до сих пор у Алекс не было ни одного друга без судимости.

Алекс приложила немалые усилия, чтобы не ударить в грязь лицом перед математическими талантами новой подруги. Но так было до тех пор, пока профессор не попросил ее подтянуть по предмету одну студентку, и тогда Алекс поняла, что у нее недюжинные способности к математике.

– Этой студенткой была Касс, – Алекс с трудом проглотила внезапно подступивший к горлу комок. – Она всегда была прекрасным человеком. Она верила в меня с самого начала. Когда она представила меня Тринити, первое, что она сказала: «Я нашла нам финансового гения». Меня, Алекс Мейер, едва погасившую условный срок. Я бы никогда не начала разбираться в финансах без Касс. Я бы никогда не узнала, что разбираюсь в цифрах, если бы в первый день не села рядом с Харпер.

– Удивительная история, – Филипп сжал ее руку.

– Вот почему я не могу бросить работу. Косметика для меня – ничто, но не дружба. Если подруги попросят, я с ног до головы вымажусь тушью.

– Я понимаю, – Филипп с минуту помолчал. – Теперь я понимаю, почему ты так разозлилась, когда я упомянул о том, что хотел бы, чтобы ты не работала.

Ее тронул тот факт, что Филипп понял это. Почему такие простые слова так сильно влияют на нее? Может быть, потому, что она увидела проблеск того, что может между ними возникнуть? Она уже начинала привыкать к чувствам, которые он в ней пробуждал.

– Я не заслужила второго шанса, но я определенно в него верю.

– Кажется, я начинаю понимать, – Филипп поцеловал кончики ее пальцев и провел ладонью вдоль ее руки. Кажется, завтрак – последнее, о чем он сейчас думал.

К тому времени, как Филипп улетел в Вашингтон тем вечером, Алекс так и не придумала способ перевести их отношения на новый уровень. Но его комментарий о том, что он начинает понимать, давал ей надежду. Филипп очень сильно любил Джину, и, возможно, из-за этого ему кажется, что он не сможет полюбить снова.

Как он сказал на вечеринке? То, что считаешь невозможным, становится посильно. Теперь она это понимала, потому что была абсолютно уверена, что влюбляется в собственного мужа, и это стало для нее откровением. Предстоящая неделя без Филиппа показалась ей бесконечной.

В понедельник утром Мелинда вызвала Алекс в приемную, потому что на ее имя прислали дюжину роз. Внутри была записка: «Один букет в напоминание о дне нашей свадьбы».

Это было так приятно и удивительно, что остаток рабочего дня Алекс словно летала.

Во вторник она снова получила цветы, две дюжины белых лилий. «Два букета за двух детей».

Целый час она любовалась букетами на своем столе вместо того, чтобы сосредоточиться на квартальных отчетах. Филипп думал о ней. Возможно даже, скучал так же, как и она по нему. Огромный дом без него казался таким пустым. Как и ее сердце. Она хотела заполнить его Филиппом. Может быть, и он хотел наполнить ее сердце, она лишь должна позволить ему сделать это?

В среду в приемной столпились люди, чтобы поглазеть на цветы, которые Филипп прислал ей на этот раз. Три огромных букета дельфиниума с запиской: «Три букета. По одному за каждый месяц, что ты носишь наших детей».

Алекс была тронута до глубины души. Она поняла: Филипп благодарен ей за детей и хочет, чтобы она это знала. Она никогда прежде не получала столько цветов, но ей в глубине души хотелось, чтобы Филипп прислал ей их по более личному поводу.

В четверг это были четыре дюжины белоснежных орхидей. «Четыре. Столько раз мы были близки в выходные».

Алекс густо покраснела. А что, если курьер прочитал записку? Значит, цветы он присылал не только в качестве благодарности за детей. Тогда что все это значит?

В пятницу пять дюжин ослепительно желтых тюльпанов сделали приемную компании похожей на площадь, залитую солнечным светом. «Пять дней мне пришлось ждать, чтобы снова увидеть тебя. Это слишком долго».

Сердце Алекс сладко затрепетало. Был ли это способ, которым ее муж пытался сказать ей, что его чувства тоже меняются? Он тоже любил правила, и эта черта, помимо всего прочего, объединяла их. Может, он ждал, что она сделает первый шаг, но как это выяснить?

Конечно, спросить у него! Но что, если она ошибается? Если она хочет, чтобы они с Филиппом стали больше, чем просто друзьями и партнерами, она должна рискнуть.

На прошлой неделе он примчался к ней, теперь ее очередь лететь к Филиппу. Впервые с самой юности Алекс собиралась нарушить правила.

Глава 10

На прошлой неделе Филипп помчался домой, даже не заехав в свою квартиру. К вечеру пятницы это казалось ему отличной идеей.

Оппозиция к законопроекту, который он продвигал совместно с сенатором Галиндо, была жесткой, и они даже не смогли выдвинуть законопроект на голосование, хотя и посвятили его обсуждению целую неделю.

Он хотел вернуться в Даллас и оказаться рядом с Алекс, и он слишком устал, чтобы придумывать причины, по которым ему так этого хотелось. Одной своей улыбкой она способна отогнать все его тревоги. Но впереди его ждал трехчасовой утомительный перелет, а он еще даже не покинул Капитолий.

Эта жизнь на два города порядком утомляла, но пока что приходилось с этим мириться. Филипп сел в машину и решил для начала заехать домой, чтобы хотя бы оставить там портфель и переодеться.

Когда Филипп вошел в квартиру, первое, что бросилось ему в глаза, – повсюду горел свет. Он быстро вытащил из кармана телефон, чтобы набрать службу спасения, когда из спальни вышла Алекс, одетая лишь в шелковый халатик.

– Алекс, что… – Он едва не выронил телефон из одеревеневших пальцев.

– Я хотела сделать тебе сюрприз. Считай это личной благодарностью за цветы.

Филипп словно прирос к полу, глядя, как она сексуально покачивает бедрами, приближаясь к нему.

– Да? – хрипло проговорил он. – Я смотрю, ты нашла халат, который я тебе купил.

Вопрос остался без ответа, потому что Алекс притянула его к себе за галстук и поцеловала. Значит, у него получилось.

Его жена прилетела в Вашингтон, чтобы быть с ним. Алекс теснее прижалась к нему. Ого, да это он должен ее благодарить. Алекс – именно то, что ему было сейчас необходимо. Все его фантазии были здесь, завернутые в подарочную упаковку, и ему не терпелось насладиться этим подарком.

Алекс подтолкнула его, и Филипп уперся спиной в стену. Она снова прижалась к нему, и он почувствовал, как затвердели ее соски даже через плотную ткань пиджака. Алекс тихо постанывала от наслаждения, когда его руки исследовали ее тело дюйм за дюймом.

– Слишком много одежды, – пробормотала она и быстро расстегнула его пиджак, в спешке оторвав пуговицу.

Филипп освободился от остатков одежды, и шелк ее халата приятно ласкал его кожу. Он обхватил ладонями ее голые ягодицы и прижал к своей возбужденной плоти, затем поднял Алекс на руки и посадил ее на кухонный остров, распахнул на ней халат, наслаждаясь видом ее высокой груди. Он обхватил губами ее сосок и начал руками ласкать ее бедра, но ему было мало, он хотел ее всю. Филипп вошел в нее, и хриплый стон сорвался с его губ. Она приняла его глубже, и он начал быстро и мощно двигаться в ней, пока они одновременно не достигли оргазма.

Филипп все еще держал ее в своих объятиях. Он положил голову ей на плечо и почувствовал, как тепло разливается в его груди. Он точно знал, что это такое. Это чувство было с ним уже некоторое время, и сейчас, сразу после того, как они занимались любовью, оно стало еще сильнее.

Откуда же взялось это чувство? Он так долго держал свои эмоции под замком, и ему так было комфортно: никаких чувств, значит, и никакой боли. Конечно, Алекс была ему небезразлична. Они женаты, и она вынашивает его детей.

Алекс глубоко вздохнула. Она специально сократила свой рабочий день и прилетела сюда, чтобы быть с ним. Это был огромный шаг навстречу с ее стороны, и Филипп не мог больше отрицать ту нежность, которая наполняла его сердце.

После разговора с дедом Филипп понял, что должен что-то поменять в отношениях с Алекс, иначе рискует потерять ее и детей. И кажется, это сработало.

– Всегда пожалуйста… – пробормотал Филипп, когда снова обрел способность говорить. – За цветы.

Идея с цветами родилась в его голове в бессонную воскресную ночь, которую он провел в Вашингтоне в полном одиночестве. Он лежал в постели и вспоминал выходные, проведенные с Алекс. Ему хотелось сделать что-то такое, чтобы она поняла, что он скучает по ней.

– Лучше всего были записки, – шепотом призналась она. – Как будто секретные послания.

– Правда?

– Да. Ты выбрал самые важные моменты наших отношений и посвятил записку каждому из них. Мы женаты, у нас семья. Нам нравится быть вместе, мы скучаем друг без друга. Наш брак оказался гораздо лучше, чем мы предполагали. Это ты имел в виду, правда?

– Конечно.

Филипп тщательно продумал содержание каждой записки, ведь именно в этом и заключались их отношения. И то, что Алекс поняла это, было прекрасно и удивительно.

Алекс взяла в ладони его лицо и нежно поцеловала в губы. Она слегка отстранилась и улыбнулась ему, в уголках ее глаз стояли непролитые слезы.

– Это прекрасно. Потому что я тоже начинаю влюбляться в тебя.

– Ты… что? – Голос его дрогнул.

Волна паники накрыла Филиппа. Пока он обманывал себя насчет собственных чувств, ему не приходило в голову, что Алекс может отклониться от правил.

– Ну… да. – Улыбка медленно сползла с ее лица. – Мы же об этом сейчас говорим? Наши чувства становятся сильнее и глубже. Наше соглашение не включало в себя оговорку насчет того, что мы можем влюбиться друг в друга. И что нам теперь с этим делать?

Да, конечно, их чувства стали глубже, но они не были влюблены. Ладно, порой он не мог уснуть, если ее нет рядом. Иногда на сердце у него теплело при взгляде на нее. Ну и что? Это не значит любить! Или она видит то, в чем он боится признаться даже самому себе?

– Мне… – Спазм сковал его горло. – Соглашение не включало в себя оговорку, потому что этого не происходит.

Разрушь все сейчас! Не позволяй ничего менять! Слишком поздно идти на попятный. Филипп заметил, как она вздрогнула.

– Не происходит? Ты не можешь решать за меня, что я чувствую, Филипп. И ты не можешь лгать о своих чувствах.

Это происходило на самом деле. Они говорили о том, чего он так старательно избегал, чтобы не испытывать боли. Внутри его зрел конфликт между виной за неверность памяти Джины и будущим, которое могло быть у них с Алекс.

Отстранившись от Алекс, Филипп отправился на поиски своей одежды. Он вообще не хотел заводить этот разговор, тем более разговаривать о серьезных вещах голым. Она направилась вслед за ним в гостиную, поплотнее запахнув халат. Алекс присела на краешек вольтеровского кресла напротив камина. Филипп быстро надел на себя брюки и рубашку и присел на диван. Он уставился на камин, только чтобы не смотреть на свою жену.

– Я не лгу о своих чувствах, Алекс, – настаивал он. – И не пытаюсь отогнать их. Любовь – это не вариант.

Отчасти это было правдой. Филипп уже давно понял, что его истинные чувства к Алекс могут быть опасными, и он всеми силами пытался их усмирить, хотя и тщетно. Его сердце принадлежало Джине, и ни одна женщина не сможет преодолеть эту стену. Возможно, это было несправедливо по отношению к Алекс, но он ничего не мог поделать. Если он разрешит себе полюбить Алекс, то может снова испытать ту же огромную боль. Он не мог себе этого позволить.

Он сделал ей больно. Именно по этой причине он избегал женщин, которые хотели его любви. Что случилось с его идеальным браком, заключенным по доводам разума, а не любви? В него вмешались эмоции, и ее и его, и это разрушало их соглашение. Это катастрофа.

Все рушилось, и он понятия не имел, как все исправить.

– Ты говоришь, что это не вариант, – возразила Алекс гораздо спокойнее, чем сама от себя ожидала. – Но одним из доводов для нашей женитьбы было то, что ты хотел, чтобы наши дети росли в той же атмосфере, что и ты сам.

Все шло совсем не так, как она предполагала. Филипп не упал в ее объятия с благодарностями за то, что она смогла прочесть между строк. Напротив, они двигались совсем в ином направлении. Почему она посчитала, что открыть перед ним душу – хорошая идея?

– Да, это одна из причин.

– Твои родители по сей день очень любят друг друга. Каждый может увидеть это. Может, это главный элемент уравнения? Любовь – вот что создает атмосферу для воспитания детей. Что, если наше первоначальное соглашение окажется худшим вариантом для наших детей? Почему не испробовать все возможности?

Это был лучший аргумент из всех, что у нее был. Логика на ее стороне. Она затаила дыхание.

– Это не вариант, – повторил он бесцветным голосом. – Мы уже говорили об этом. Ты знаешь, что я готов дать, а что нет.

Потому что его первая жена была таким образцом совершенства, с которым Алекс не могла тягаться. То, что она носила в себе его детей, не давало Алекс никаких прав на сердце Филиппа, и он четко дал ей это понять.

– Джины больше нет, Филипп, – с горечью сказала Алекс. – Ты должен пережить это. Ради самого себя и ради своих детей.

– Ты не можешь требовать этого от меня.

Его ледяной тон лишь усилил боль, которую испытала Алекс, признавшись в своих чувствах и не получив ответного признания.

Затея провалилась. Она не должна была ничего ему говорить. Вот что получается, когда выходишь из зоны комфорта. Как она вообще осмелилась думать, что Филипп может полюбить ее так же, как любил Джину? Она нафантазировала себе, что Филипп испытывает к ней что-то большее, чем просто благодарность. Но его записки были такими трогательными, и он порой так смотрел на нее…

– Значит, это соглашение больше мне не подходит.

– О чем ты говоришь? – нахмурился Филипп.

– Я хочу больше, чем просто партнерство. Я не хочу, чтобы мы были просто друзьями, которые поженились из-за ребенка. – Она невесело рассмеялась. – На самом деле все сильно изменилось с тех пор, как мы заключили соглашение. Это не просто ребенок. Через каких-то полгода у нас будет целая семья.

– Но мы договорились…

– Я знаю, о чем мы договорились! Когда я соглашалась, то не знала, что у нас будут близнецы. Я не знала, что такое любовь, когда соглашалась. Я не знала, что начну испытывать к тебе такие глубокие чувства! Эмоции – не моя сильная сторона, разве ты этого не понимаешь? Мне было трудно и страшно принять эти чувства. – Руки Алекс заметно дрожали, она изо всех сил сдерживала слезы.

– Тогда не надо было принимать эти чувства, – отрезал он. – Ты пересекла черту.

– Я должна была, – прошептала она и опустила взгляд. Ей было так больно, словно что-то острое пронзило ее грудь. – Я хочу большего, Филипп. Если ты не готов рассмотреть то, о чем я прошу, тогда мне здесь нечего больше делать.

– Что это значит? – Он требовательно посмотрел на нее.

– А на что это похоже? – горько усмехнулась она. Это конец. Конец мечтам, надеждам. – Я какое-то время поживу у Харпер, пока не решу, что делать дальше.

Алекс устало потерла виски, ей нечего было сказать. Она понятия не имела, что делать дальше.

– Понятно, – протянул Филипп и нахмурился. – Мы договаривались: никакой любви, никакого развода. Видимо, ты решила нарушить все соглашения, если я не уступлю твоим желаниям? Это ты хочешь сказать?

Развод. Это отвратительное слово будто сломало что-то у нее внутри. Нет, она хотела вовсе не этого, но была ли у нее альтернатива? Они решили жить без чувств и ожиданий, но затея полностью провалилась.

– У меня сейчас нет ни сил, ни желания это обсуждать, – честно призналась она. – Я должна думать о детях. Я готова развалиться на миллион осколков, и мне хочется сделать это подальше от тебя.

Филипп коротко кивнул:

– Рэнди отвезет тебя в аэропорт, ты полетишь на моем самолете. Береги себя.

Слишком обессиленная, чтобы заплакать, Алекс молча собрала сумку и позволила Филиппу проводить себя до машины. Этот человек только что разбил ей сердце.

Глава 11

На следующее утро Харпер открыла перед Алекс дверь своей квартиры. Ей достаточно было одного взгляда на подругу, чтобы все понять.

– Дорогая, – Харпер порывисто обняла Алекс. – Когда ты позвонила, мне и в голову не пришло, что все настолько плохо.

– Все плохо, – всхлипывала Алекс на плече подруги. – Хуже всего, что я даже не знаю, почему плачу.

Харпер усадила ее на белый кожаный диван. Двенадцатью этажами ниже бурлило уличное движение.

– Ты плачешь, потому что мужчины – придурки и с них стоило бы заживо срезать шкуру тупым ножом, – как ни в чем не бывало ответила Харпер. – За исключением Данте.

Алекс рассмеялась:

– Неужели он вышел из френдзоны?

Алекс и Филипп тоже когда-то были друзьями, а теперь у них не осталось даже этого. Когда она решила признаться в своих чувствах, ей стоило получше продумать последствия этого опрометчивого шага. Теперь у нее нет ни друга, ни мужа, ни отца ее детей.

– Да, – довольно улыбнулась Харпер. – Потому что Данте удивительный, и мир не пережил бы потери такого гениального ученого. И тот факт, что он готов положить к моим ногам весь мир, – просто приятный бонус.

Это прозвучало так мило. Алекс хотелось, чтобы Филипп любил ее так же сильно.

Ее снова затошнило, и Алекс откинулась на спинку дивана, устало прикрыв глаза. Она прилетела в Даллас вчера ночью в таком отвратительном состоянии, что даже не смогла упаковать свои вещи. Она свернулась калачиком на полу ванной, прижавшись щекой к холодному мрамору, надеясь, что скоро слезы высохнут, а тошнота пройдет, но этого так и не случилось.

– Я плачу из-за гормонов. Вот и все, – заверила Алекс, хотя она сама перестала верить в это пример но к трем часам ночи. – Эта беременность войдет в историю как одна из самых тяжелых.

Харпер лишь фыркнула:

– По-моему, так говорят все беременные. На что это вообще похоже?

– Как будто выпила четыре бокала красного вина, две порции «Егермейстера» и галлон пива менее чем за минуту. На пустой желудок.

– Ха-ха, – с сарказмом произнесла Харпер. – Я имела в виду не это. У тебя в животе два живых существа. Это странно?

– Это чудесно, – поправила она. – Они мои, и никто не сможет их у меня отнять.

– Ого, да ты вся сияешь.

– Так выглядит любовь.

Чудо любви, о котором говорил Филипп, – вот что она чувствовала к своим детям. Он дал ей детей, а это самый лучший подарок на свете.

– Если честно, я даже немного завидую, – призналась Харпер. – Вы с Касс перешли к новому этапу в жизни, а я так и стою на месте. Тринити тоже, хотя мне кажется, ее это мало волнует.

– А тебя волнует? – Алекс испытующе посмотрела на подругу. – С каких это пор ты стала задумываться о материнстве?

– С недавних, – пожала плечами Харпер, и Алекс заметила в ее глазах тоску. – Это же не преступление.

– Мы вроде только что говорили, что все мужчины – идиоты, и они должны быть подвергнуты пыткам.

– Да кому нужны эти мужчины? Существует немало способов стать матерью, не осложняя свою жизнь отношениями. Ты ведь собираешься растить детей одна? Если ты можешь, то и я тоже смогу.

Одна, без Филиппа? Нет, это невозможно! Ей нужна передышка, вот и все. Они женаты, они оба взяли на себя определенные обязательства, и она по-прежнему хочет, чтобы у ее детей был отец.

– Да, только разница в том, что я не хочу делать это в одиночку. Я не хочу такой жизни ни для себя, ни для своих детей.

Значит, они с Филиппом должны найти способ, чтобы все уладить. Значит ли это, что ей придется смириться с их первоначальным соглашением и больше никогда не заикаться о своих чувствах?

– Это были просто мысли вслух. – Харпер погладила Алекс по руке. – Если ты не хочешь быть одна, почему ты до сих пор здесь? Возвращайся в Вашингтон и поговори с Филиппом.

– Все не так просто, – поморщилась Алекс. – Сначала все казалось таким разумным и логичным, а потом я стала хотеть большего, желать вещей, которых даже не понимаю… Ему все это очень не понравилось.

– Тогда я, наверное, не тот человек, который может помочь тебе во всем разобраться, – призналась Харпер. – Я люблю тебя как сестру, но я считаю любовь пустой тратой времени. Когда ты сказала, что вы с Филиппом поссорились, я подумала, что это из-за того, что ты много работаешь.

– Нет, с этим он смирился. Ссора произошла из-за наших брачных договоренностей. Я не уверена, что смогу так жить дальше.

– Кажется, у тебя уже есть мысли насчет того, что делать дальше. Конечно, ты можешь остаться здесь, пока не примешь решение. – Харпер порывисто вскочила с дивана и помогла Алекс встать. – Давай пока позавтракаем, и ты мне подробно расскажешь о статусе нашей заявки в Ассоциации фармакологии. Мы готовы будем запустить «формулу-47», как только получим одобрение. Я уже не могу дождаться этого момента! Может, мне стоит заняться нашей заявкой, пока ваши с Филиппом отношения в подвешенном состоянии?

Алекс застонала: слушание в понедельник, а она совсем об этом забыла! Дети – не единственная причина, по которой она не может разорвать отношения с Филиппом.

– Слушание в понедельник. Я полетел в Вашингтон, чтобы провести выходные с Филиппом, а потом лично поприсутствовать на заседании, а вместо это го сбежала, как избалованный ребенок.

На данный момент ее семья – это «Файра косметикс». Да, в обозримом будущем у нее появятся дети и она станет не только финансовым директором, но и матерью. Слушание в Ассоциации – это ее работа, и она ее сделает.

– Отчет будет у тебя в понедельник вечером, не беспокойся об этом.

Большую часть выходных Алекс проспала. Она была настолько измучена вернувшимся с удвоенной силой токсикозом, что в понедельник утром ей хотелось взять больничный. На прошлой неделе ежеквартальные отчеты были сданы, так что она вполне могла позволить себе небольшую передышку. Алекс еще ни разу не уходила на больничный с тех пор, как компания впервые открыла свои двери, и она не собиралась брать отгул сегодня.

В три часа дня на электронную почту ей пришло письмо из офиса сенатора Эджвуда, и ее сердце предательски дрогнуло, хотя она твердо знала, что в письме лишь информация по слушанию.

«Комитет готов к следующему шагу – осмотру научно-исследовательского центра. Они хотят взять образцы и исследовательские записи проекта. Поговори с Харпер и дай мне знать, когда вы будете готовы. Я приеду в Даллас в качестве связующего звена вместе с членами комитета».

И все. Ни единого упоминания о ссоре, ни вопроса о ее самочувствии. И что, теперь так будет всегда? Если да, то ей это совершенно не нравилось. Это лишь закалило ее решимость, и она связалась с Харпер, чтобы назначить дату и время. Потом она ответила на письмо Филиппа в таком же сугубо деловом тоне. Алекс написала, что они ждут комиссию в четверг, и отправила письмо.

С каждым днем токсикоз Алекс рос в геометрической прогрессии. Она с трудом удерживала в желудке несколько крекеров в день и то только потому, что Харпер заставляла ее поесть.

В четверг она чувствовала себя просто отвратительно. Алекс с трудом выбралась из-под одеяла в гостевой спальне Харпер и натянула на себя джинсы, которые уже еле застегивались на ее животе.

Когда комитет прибыл в «Файра косметикс», Алекс была в числе встречающих, но ее вниманием безраздельно владел лишь один человек. Она внимательно рассматривала Филиппа, и от ее взгляда не ускользнули глубокие тени, залегшие под его глазами. С одной стороны, ей было приятно, что он тоже переживал из-за их ссоры, но в то же время она не хотела, чтобы он потерял сон из-за сложившейся ситуации. Что ж, она хотела невозможного…

А что тогда возможно? Может ли она согласиться жить с ним только ради детей? Алекс была полностью уверена, что он готов вернуться к их первоначальному соглашению. В обозримом будущем он собирается стать президентом, и это одна из причин, по которой он женился. Если она действительно хотела, чтобы у ее детей был отец, сможет ли она смириться с тем, что полюбила его, а он не ответил взаимностью? Ответа на этот вопрос у Алекс не было.

Двое мужчин, сопровождавших Филиппа, представились, и они начали тур по компании. Харпер встретила делегацию у дверей лаборатории и начала экскурс по производству. Для Алекс это было настоящим спасением, потому что она всерьез опасалась, что больше не сможет удерживать свой завтрак в желудке.

Филипп сделал пару шагов назад и встал рядом с Алекс. Он внимательно посмотрел на нее.

– Как дела?

– Не очень. А у тебя?

– Тоже, – он пожал плечами. – Я волновался за тебя.

– Я так и поняла. Мой телефон буквально разрывался от твоих звонков. – Волна головокружения отсекла остальные едкие комментарии. Алекс пошатнулась и уперлась ладонью в грудь Филиппа.

– Алекс, что с тобой? – Филипп подхватил ее на руки, когда колени Алекс подогнулись. – Скажи что-нибудь.

Очередная волна головокружения почти ослепила ее. Если бы Филипп не держал ее, она упала бы на пол. Острая боль пронзила ее живот, дыхание с трудом вырывалось из ее легких.

– Дети, – с трудом прохрипела Алекс и погрузилась во тьму.

Филипп не знал настоящей паники до тех пор, пока его жена не потеряла сознание у него на руках. Он совершенно не помнил, как они добрались до больницы.

Медицинский персонал входил и выходил из приемного покоя. Ему задавали какие-то вопросы, и Филипп делал все возможное, чтобы связно на них отвечать. Чувство вины накрыло его с головой. Несмотря ни на что он должен был находиться рядом с Алекс каждую секунду вместо того, чтобы с упоением ковырять свои застарелые сердечные раны.

Одна из медсестер выпроводила Филиппа из палаты, несмотря на его протесты. Медики начали прикреплять к Алекс какие-то устрашающего вида аппараты. Она лежала на больничной койке, такая же белая, как и простыни под ней.

– Сенатор Эдвжуд, пожалуйста, выйдите и не мешайте нам делать свою работу.

Филиппу казалось, что время остановилось. Он сидел в приемной, уронив голову на руки. Он понятия не имел, что происходило с его женой, потому что они не были вместе. Он не знал, что будет с ними дальше. Алекс не позвонила ему, не сказала, каких действий ждет от него. Он не находил себе места с прошлой пятницы. Он даже не подозревал, как сильно ему нужна Алекс, пока не оказался рядом с ней сегодня.

Кассандра, Харпер и Тринити ворвались в отделение неотложной помощи, цокая высокими каблуками по плиточному полу.

– Что происходит? – требовательно спросила Касс.

– Я пока не знаю, – покачал головой Филипп. – Мне ничего не говорят.

– И ты просто сидишь здесь, как пень? – нахмурилась Тринити и развернулась к стойке регистрации, чтобы допросить с пристрастием дежурную медсестру. Женщины коротко переговорили, и Тринити вернулась к друзьям, признав свое полное поражение.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем к ним вышла другая медсестра и обратилась к Филиппу. Он вскочил на ноги, сердце его бешено колотилось. Он готовил себя к самым ужасным новостям.

Когда погибла Джина, все было по-другому. Полицейские пришли к нему в офис, чтобы лично сообщить о том, что его жены больше нет. Но сейчас все было еще хуже… Он ждал в полной неизвестности.

– Миссис Эджвуд пришла в себя и спрашивает вас, – сказала медсестра.

Филипп шумно выдохнул от облегчения:

– Как она? С ней все в порядке?

– Она стабильна, – кивнула женщина, прерывая поток дополнительных вопросов, которыми ее закидали подруги Алекс. – Но у нее сильное обезвоживание и очень низкое давление. Мы перевели ее на внутривенное питание.

– А дети? С ними все порядке?

– Существует возможность некоторых осложнений. – Медсестра поджала губы. – Мы проведем дополнительные обследования. Пока я больше ничего не могу сказать. Вы можете увидеть ее. Ваша жена очень расстроена, сами понимаете. Ей нужно отдохнуть, пожалуйста, повлияйте на нее, если сможете.

Бросив извиняющийся взгляд на подруг Алекс, Филипп последовал за медсестрой через лабиринт коридоров к палате жены.

Алекс лежала на больничной койке, кожа ее имела землистый оттенок, а глаза были полны тревоги. Сердце Филиппа болезненно сжалось: он мог потерять ее. Он прекрасно знал, какую чудовищную боль могла причинить ему эта утрата. Он не хотел снова испытать это.

Филипп понял, что ему было больно находиться вдали от нее, что жизнь его была бы бессмысленной, не будь в ней Алекс. Он так усердно отталкивал ее, чтобы остаться верным женщине, которой больше нет, что не заметил главного. Его проблема заключалась не в том, что он не знал, как получить желаемое. На самом деле до этого момента он просто не знал, чего именно хочет.

Алекс.

Он любит Александру Эджвуд. Позволив ей уйти в прошлую пятницу, он, возможно, совершил самую большую ошибку в жизни. Если бы он удержал ее, он был бы рядом с ней всю неделю, когда ей было так плохо. И это его вина.

– Филипп, – прошелестела Алекс. – Что случилось?

Она протянула к нему руку, ища утешительного прикосновения. Неужели это значит, что еще не все потеряно?

Филипп накрыл ее руку своей ладонью и сжал ее пальцы, чтобы она не заметила, как сильно дрожат его руки. Как ему вымолить прощение, если из-за него любимая женщина лежит на больничной койке, напуганная и растерянная?

– Все в порядке, – солгал он и слегка улыбнулся. Судя по тому, как нахмурилась Алекс, она ему не поверила.

– Они мне не говорят, что с детьми. – Она покусала нижнюю губу. – Доктор Дин уже едет, значит, что-то не так.

– Я уверен, что это стандартная процедура, – сказал Филипп Алекс с уверенностью, которой не ощущал. – Скорее всего, им просто нужно квалифицированное мнение акушера-гинеколога.

– О чем? – настаивала Алекс. – Если ничего не случилось, любой врач может мне это сказать. Я так плохо чувствовала себя на этой неделе, но я думала, это из-за… ну, ты понимаешь. – Слезы моментально навернулись на ее глаза. – Я должна была понять, что что-то не так.

– Тсс, ты не могла этого знать. – Бремя вины снова легло на его плечи. – Давай сейчас не будем беспокоиться из-за того, что произошло между нами.

– Я не могу не думать об этом, – прошептала она. – Ты ясно дал понять, что я пересекла черту. Нам необходимо понять, как жить дальше.

– Я думал о том же, – кивнул Филипп. Может быть, сейчас самое время признать, каким он был идиотом?

– Мы должны рассмотреть возможность того, что я могу потерять детей, – слезинка прокатилась по ее щеке. – Я знаю, что мы договорились не разводиться, но я должна знать. Если доктор Дин сообщит нам плохие новости, ты все равно будешь настаивать?

– Настаивать на чем? – не сразу понял Филипп. – Ты имеешь в виду, буду ли я настаивать на сохранении брака? Конечно! Никакого развода не будет.

Он не может ее потерять, особенно если они покинут больницу, раздавленные общим горем. Если случится самое страшное, они переживут это вместе. Они должны быть вместе. Всегда.

– Филипп, прошу тебя. – Она с силой сжала его пальцы. – Пожалуйста, не заставляй меня жить в браке, если на то нет никаких причин. Мы поженились только из-за детей.

– Это не единственная причина, по которой мы поженились. – В его голосе слышалось отчаяние. – Я…

– Я знаю, – зло сказала она. – У тебя есть твои избиратели, я помню это. Между прочим, у меня тоже есть своя собственная жизнь. Прости, что нарушаю соглашение, но все изменилось. Если честно, я не уверена, что смогу сохранить наш брак, даже если с детьми все будет в порядке.

– Алекс, избиратели здесь совершенно ни при чем. Я пытаюсь сказать, что люблю тебя. Я хочу сохранить наш брак, потому что хочу быть рядом с тобой. А дети – это удивительный, прекрасный бонус.

– Что ты несешь? – ощетинилась Алекс. – Это потому, что я лежу на больничной койке? А что будет завтра, когда я поправлюсь? Снова стану удобной женой, но не такой прекрасной, как Джина?

– Вот как ты думаешь? – опешил Филипп. Он сжал пальцами пульсирующие виски, призывая на помощь свое хваленое красноречие. – Я никогда не считал тебя вторым номером. По правде говоря, ты подходишь мне по всем параметрам гораздо лучше, чем когда-либо подходила Джина.

Господи, это совершенно не то, что он собирался сказать, но слова вылетели сами собой. И только озвучив свои мысли, он понял, насколько они были верны. Джина была прекрасной женщиной, но она никогда не бросала ему вызов. Алекс делала его лучше. Джина подходила Филиппу, когда они были вместе, но теперешнему Филиппу идеально подходит именно Алекс. Он стал совсем другим человеком благодаря ей. Он поверил, что второй шанс возможен.

– Ты совсем на нее не похожа, – уверенно продолжал он. – Я никогда не хотел, чтобы ты была такой же, чтобы не испытывать к тебе тех же чувств. Я никогда вас не сравнивал, я не искал у тебя недостатков, потому что ты совершенна. И я люблю в тебе каждую черту твоего характера.

– Слишком поздно. – Алекс безучастно смотрела в стену. – Думаю, единственно верное решение для нас – это расстаться.

– Значит, несмотря ни на что, ты хочешь развод? Я не могу это принять.

– А знаешь что? Теперь я адепт философии Филиппа Эджвуда под названием «Никаких вторых шансов».

Туше. И он это заслужил.

В палату вошла медсестра и выпроводила Филиппа. Если он надеется вернуть любимую женщину, ему придется потрудиться.

Доктор Дин провела несколько исследований, прежде чем сказать, что с детьми все в порядке. Алекс впервые вздохнула с облегчением с тех пор, как очнулась на больничной койке. Счастливые слезы текли по ее лицу.

Угрюмый Филипп стоял рядом, хотя она несколько раз просила его уйти. Алекс решила, что он беспокоится из-за детей, хотя его голос, произносящий слова любви, все еще звучал в ее голове. Все это было лишь уловкой. Использовать чувства Алекс против нее самой подло.

Когда Алекс выписали из больницы, Филипп настоял, чтобы Рэнди отвез ее домой. Уже пару минут спустя она осознала, что машина едет в сторону дома Филиппа, а не Харпер.

– Рэнди. – Она постучала в стекло отделявшее водителя от салона, но Филипп убрал ее руку. Она посмотрела на мужа. – Это что, похищение?

– Нет, – нахмурился он. – Тебя только что выписали. Нужно, чтобы за тобой кто-то все время присматривал. Я, например. Харпер будет занята представителями комитета и не сможет быть рядом с тобой.

– Тебе будет трудно делать это из Вашингтона. Я сама о себе позабочусь.

– Вот тут ты ошибаешься, – Филипп несколько раз нажал на экран своего телефона и протянул его Алекс. Она взглянула на экран:

– Здесь говорится, что ты в долгосрочном отпуске. Ты не можешь этого сделать, Филипп.

– Уже сделал. – Филипп осторожно взял ее за руку, и она не стала сопротивляться.

– Но ты же выборный чиновник! Что будет с твоим постом?

– Это неоплачиваемый отпуск на месяц, так что пока мое место останется за мной. Я не знаю, как к этому отнесутся избиратели, когда я буду баллотироваться на пост президента, но это не важно. Я хочу быть с тобой, заботиться о тебе, любить тебя.

Он намеренно взял отпуск, зная, что это может навредить его президентской кампании? Это же главная цель его жизни, а он готов бросить все ради нее?

– Давай-ка все проясним. Ты будешь здесь, в Далласе, в течение четырех недель. Ты делаешь это с целью оградить меня на какое-то время от работы?

– Алекс, ты носишь в себе моих детей, и я хочу позаботиться о тебе. Когда почувствуешь себя лучше, можешь вернуться к работе. Или нет – это не важно. Ты умная женщина, и я надеюсь, ты примешь верное решение.

– Серьезно? – Она взглянула на него. – Мы никогда не обсуждали мою карьеру в долгосрочном периоде. Значит, ты готов смириться с тем, что я не стану брать отпуск по уходу за детьми на полгода, а найму няню?

Почему это ее волнует? Она покончила с Филиппом, покончила с этими отношениями. Но почему тогда ей так больно?

– Конечно. Это твой выбор.

Он казался таким искренним, что ее сердце дрогнуло. Стоит ли дать ему еще один шанс? Она покачала головой и решила называть вещи своими именами:

– Ты говоришь так для того, чтобы я передумала насчет развода.

– Неужели ты вправду думаешь, что я говорю то, что ты хочешь услышать, только чтобы добиться желаемого? – Филипп был явно раздосадован. – Вот почему мы сейчас не вместе, Алекс, – потому что я всегда был предельно честен с тобой. Если бы я хотел тебе солгать, то я бы сделал это еще тогда, в моей вашингтонской квартире. Я бы сказал, что тоже влюбляюсь в тебя, и мы бы избежали всего этого.

– Тогда в чем же дело?

– Именно это я и пытаюсь тебе сказать. – Он нежно улыбнулся и взял ее лицо в ладони. – Я настоящий болван, который позволил правилам встать на пути наших чувств. Я не хотел снова испытать боль. Один раз я уже потерял любимую женщину, но больше я этого не допущу. Я создал идеальный сценарий, полностью исключавший любовь, но я не принял в расчет тебя.

– И что же такого я сделала? – прошептала она.

– Ты дала мне понять, что наши отношения – не кусок бумаги, на котором написано наше соглашение.

– Мы не записывали соглашение на бумаге.

Он пожал плечами:

– Тогда нам, к сожалению, нечего разорвать. Но я думаю, что мы можем составить новое соглашение.

– Какое?

– Наш брак будет основан на любви. Я торжественно клянусь, что на протяжении следующих пятидесяти – шестидесяти лет у нас будут второй, третий шансы – столько, сколько понадобится.

– А развод? Он входит в новое соглашение?

– Ни за что. – Он посмотрел в ее глаза с бесконечной нежностью и – она готова была поклясться – любовью. – У нас будет самый крепкий брак, потому что мне посчастливилось во второй раз в жизни найти свою половинку.

Это происходило на самом деле, именно такой представляла себе Алекс любовь. То, что она чувствовала к Филиппу, было настоящим, глубоким. И это самое настоящее чудо, что и он, кажется, тоже ее любит.

– Кажется, такое соглашение меня устраивает, – прошептала Алекс.

– Нет, в этом месте ты должна была сказать: «Филипп, я тоже люблю тебя. Ты лучший муж на свете».

– Не гневи свою удачу, – счастливо рассмеялась Алекс. – Я действительно люблю тебя, хотя и не понимаю, за что.

– Я разве забыл сказать, что я очень милый?

А потом он поцеловал ее, и автомобиль поехал в сторону их дома, в котором их семья будет жить долго и счастливо еще много лет.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg