«Жить настоящим»

Жить настоящим (fb2) - Жить настоящим [The True King of Dahaar] (пер. Ольга Ефремова) (Династия песка и скандала - 2) 627K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Тара Пэмми

Тара Пэмми Жить настоящим

Tara Pammi

The True King of Dahaar

The True King of Dahaar

© 2014 by Tara Pammi

«Жить настоящим»

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

* * *

Глава 1

Доктор Нихат Захари следовала за охранником по устланному коврами коридору дворца, и горько-сладкие воспоминания оживали в ее памяти. Восемь лет назад она знала каждый дюйм этих коридоров и холлов, каждую стену и арку. Дворец, королевская семья – все это было частью мечты, которой она предавалась, будучи наивной девушкой двадцати двух лет.

А потом все рухнуло и перевернуло ее жизнь.

Нихат переступила порог кабинета, и охранник закрыл за ней дверь. Туфли-лодочки, которые она надела вместо обычных сандалий, бесшумно ступали по толстому ковру.

Однажды ночью Нихат уже побывала здесь. Тогда она любила наследного принца, и оба они чувствовали себя преступниками.

Плотный шелковый жакет с длинными рукавами не смог защитить Нихат от холода, пробравшего ее при этом воспоминании.

Огромный групповой портрет королевской семьи привлек ее внимание, и она предалась ностальгии.

Король Малик и королева Фатима, Аяан и Амира – все они улыбались на портрете. За исключением Азиза. Из-за слов, которые Нихат адресовала ему восемь лет назад.

Ее захлестнула тоска. Она находилась в тысячах миль отсюда, когда услышала о теракте, и теперь чувствовала себя так, словно потеряла свою семью.

В горле Нихат встал ком, взгляд затуманился. Она провела дрожащими пальцами по лицу Азиза. Нельзя позволить прошлому все разрушить. Нельзя допустить, чтобы потеряло значение все, чего она добилась.

– Как ты жила, Нихат?

Она обернулась и взглянула на нового наследного принца, Аяана бин Рияаза аль-Шарифа, которому когда-то давала уроки химии. Он тепло смотрел на нее медно-золотистыми глазами. При взгляде на его лицо, столь похожее на лицо Азиза, дыхание перехватило.

Тем не менее встреча с Аяаном спустя много лет обрадовала ее. Она обняла его.

Чего не осмелилась бы сделать восемь лет назад.

Аяан засмеялся. Отступив назад, Нихат подавила желание извиниться за свой импульсивный поступок. Женщина, не связанная с королевской семьей, никогда не обняла бы наследного принца. Но она больше не была обычной женщиной Дахара, соблюдающей традиции и обычаи.

– Приятно видеть тебя, Аяан.

Он кивнул, изучая ее взглядом:

– Тебя тоже, Нихат.

Аяан подвел ее к дивану и столику, на котором стоял серебряный чайный сервиз. Сев напротив, Нихат покачала головой, когда он спросил, не хочет ли она что-нибудь выпить.

У Аяана, которого она помнила, всегда лукаво блестели глаза, и он умел радоваться жизни. Наследный принц, который смотрел на нее сейчас, казалось, взвалил на плечи всю тяжесть мира. В его глазах стояла скорбь, лицо было жестким и неподвижным.

Нихат провела в столице Дахара всего один день, когда ее пригласили на встречу с наследным принцем. От этого не отказываются, даже если очень хочется.

– Как ты узнал, что я вернулась? – прямо спросила она.

Аяан пожал плечами.

– У меня есть для тебя предложение.

Нихат нахмурилась. В течение восьми лет отец не общался с ней…

– Ты приказал моему отцу вызвать меня сюда, – констатировала она. Ее охватило беспокойство. – Ты знал, как счастлива я буду повидаться с родными. Это удар ниже пояса, ваше высочество.

Аяан почесал бровь. В его взгляде не было даже намека на чувство вины.

– Это цена, которую я вынужден платить за свой титул, Нихат.

Он сказал это как будто бы просто, однако Нихат поразила его интонация, говорящая о гигантской ответственности за судьбу королевства. Она подавила гнев.

– Хорошо, я приехала. Но должна тебя предупредить: я не джинн и не могу моментально выполнить твое желание.

Его губы неожиданно изогнулись в улыбке, взгляд потеплел.

А перед Нихат возникло другое улыбающееся лицо… Грудь ее стеснило, и она с трудом заставила себя вздохнуть. В Дахаре все будет напоминать ей об Азизе. Но она не собирается приходить в смятение каждый раз, когда на нее нахлынут воспоминания.

– Вижу, ты совсем не изменилась. Это хорошо.

– Не говори загадками, Аяан, – сказала она намеренно непринужденно.

– Как ты смотришь на то, чтобы создать в Дахаре первоклассную клинику для женщин? Ты, без сомнения, лучшая кандидатура.

Нихат не знала, что ответить.

Тоска, которая жила с ней восемь лет, одиночество, с которыми она свыклась, поднялись со дна души. Она просила отца позволить ей заняться медициной, чтобы найти цель, когда все рухнуло. Только эта цель могла заставить ее отказаться от престижной должности в Нью-Йорке и вернуться на родину. Нихат была готова к трудной битве с предрассудками, выдаваемыми за традиции.

Должно быть, она недоверчиво усмехнулась, потому что Аяан накрыл ее руку своей.

– Ты сможешь снова жить в Дахаре, Нихат, быть вместе со своей семьей, – продолжал говорить он.

Она кивнула, испытывая бесконечную благодарность. Аяан всегда был добрее, чем Азиз, не признававший компромиссов.

– Это все, о чем я когда-либо мечтала.

Принц помялся:

– Но в обмен я хочу получить кое-что. Личную услугу для королевской семьи.

Нихат покачала головой.

– Я обязана своей профессией твоему отцу. Без поддержки короля Малика мой отец никогда не позволил бы мне получить образование, не говоря уже об изучении медицины. Поэтому, если тебе от меня что-то нужно, достаточно просто попросить.

Аяан кивнул, однако говорил он по-прежнему с осторожностью.

– Моя просьба особенная… – Он сделал глубокий вдох. – Азиз жив, Нихат.

Несколько секунд смысл его слов не доходил до ее сознания. Нихат показалось, что все замерло. В горле встал комок. Тело сотрясла дрожь. Хотелось бежать из дворца куда глаза глядят.

Сколько еще раз ей предстоит бежать?

Она упорно трудилась, воплощая свою мечту, ждала все эти годы встречи с семьей. И что же – все напрасно? Она никому не позволит остановить ее. Даже мужчине, которого когда-то любила каждой клеточкой своего тела.

В голове панически метались мысли. Она с усилием произнесла:

– Я об этом не слышала.

– Об этом мало кто знает. Пока я не буду уверен в том, что новость не вызовет негативные последствия для Дахара, я должен держать это в тайне.

Голос Аяана задрожал, и Нихат потянулась к его руке, хотя и сражалась с собственным волнением.

Где он был все эти годы?

– Я отыскал Азиза в пустыне четыре месяца назад и до сих пор не понимаю, как он выжил и чем занимался шесть лет. Он отказывается от встречи с родителями, с трудом терпит мое общество. Настоящий наследный принц Дахара – практически мой пленник!.. – В его голосе прозвучало отчаяние. – Пока мне удается держать это в секрете.

– Люди благоговели перед ним, я помню.

Азиз был их «золотым принцем», высокомерным, но обаятельным и смелым. Он был рожден для того, чтобы управлять страной. И он любил Дахар со страстью, за которую ему прощались некоторые выходки.

– Я надеялся, что Азизу станет лучше, что рано или поздно он вернется к жизни… – В глазах Аяана мелькала беспомощность, он говорил отрывисто и с трудом. – Но с каждым днем он…

Азиз жив…

– Что с ним не так? – поинтересовалась она, забывая о приличиях.

– Пожалуй, его можно назвать живым трупом. Он ни с кем не разговаривает, не желает показаться врачу. Он не хочет жить, а я не могу снова его потерять!

– Какую именно услугу я должна тебе оказать? – стараясь не выдать волнения, спросила Нихат.

– Проведи с ним немного времени.

Нет!

Она покачала головой:

– Я акушер-гинеколог, а не психиатр. Я ничего не могу сделать для него.

– Он никого к себе не подпускает, но ты… Увидеться с тобой он не откажется.

Нихат с трудом держала себя в руках, ее спокойствие было только внешним. Но она твердила себе, что не имеет права потерять над собой контроль.

– Ты не знаешь, как поведет себя твой брат, встретившись со мной.

– Все лучше, нежели то состояние, в котором он пребывает.

– Но ведь мне придется заплатить свою цену…

Аяан молча смотрел на нее. Нихат отвела взгляд. Между ними встали вопросы, которые он не задал, и ответы, которые она не собиралась давать.

На лице Аяана застыла решимость. Этот мужчина каждый день сражался со своими демонами, чтобы выполнить долг перед Дахаром, и ничто не могло его остановить.

– Цена не слишком высока. Я прошу всего лишь о паре месяцев. Я должен найти способ вернуть Азиза к жизни. Поговори с ним, сделай все что можно…

– Если об этом узнают, я буду проклята Дахаром, – сказала Нихат. И тут же поймала себя на том, что уже обдумывает варианты помощи Азизу. – Клиника, которой ты меня искушаешь, окажется замком на песке.

– Наследная принцесса Зохра беременна. Ей требуется постоянное наблюдение гинеколога, так что твое пребывание во дворце будет оправдано. Что касается времени, которое ты проведешь с Азизом, об этом никто не узнает. Даю слово, Нихат. Я позабочусь о твоей репутации. Моя коронация должна состояться через два месяца. К этому времени в каком бы состоянии ни находился Азиз, ты сможешь уйти.

Два месяца ей снова придется думать о том, чего у нее никогда не будет. О нет!..

– Ты понятия не имеешь, о чем просишь.

– Надеюсь, ты примешь мое предложение… У меня нет выбора, Нихат. И теперь ты – либо моя гостья, либо пленница. Если я должен запереть тебя с ним, я… – В голосе Аяана послышалась боль. – Он мой брат. Когда-то он был и твоим другом…

Другом?! Из ее горла готов был вырваться истеричный смех.

Азиз бин Рашид аль-Шариф никогда не был ее другом. Он был ее чемпионом, ее принцем, он был мужчиной, который обещал осуществить все ее мечты.

Нихат поднялась и распрямила плечи. Встретившись взглядом с Аяаном, она кивнула – прежде чем смогла отказаться, прежде чем призраки прошлого лишили ее мужества, прежде чем ее самый большой страх пересилил чувство долга.

Она сделает это, потому что многим обязана королю Малику. Благодаря ему фантастическая мечта девушки из среднего класса стала реальностью. Она сделает это ради друга детства, который прошел через ад. Но прежде всего она сделает это ради мужчины, который когда-то любил ее больше всего на свете.

Не его вина, что она оказалась не той женщиной, какой он ее представлял.

– Я сделаю это… – прошептала Нихат, уже ощущая всю тяжесть последствий своего решения.

Сильные руки сжали ее в объятиях.

– Я должен предупредить тебя, Нихат. Он не тот, кого мы когда-то знали. И я не уверен, что тот человек когда-нибудь вернется.

Она снова была здесь – высокая, прекрасная, изящная.

Как мираж в пустыне, она являлась ему каждый день, чтобы дразнить, напоминать о прошлом.

В самое мрачное время суток, когда до рассвета оставался час, он ждал наступления нового дня, который не принесет ничего, кроме отвращения к себе.

Как бы пьян он ни был, то, что он совершил, придавливало его к земле.

Когда-то он был наследным принцем. Теперь он – пленник наследного принца, подходящее наказание для мужчины, на совести которого смерть сестры, страдания брата и другие грехи.

Этой мысли было достаточно, чтобы Азиз почувствовал, как стены дворца надвигаются на него.

В распахнутые двери ворвался ветер. Холод медленно и неотвратимо проник в мышцы. Завтра утром его правое бедро утратит подвижность.

Но сегодня воображение разыгралось, потому что он снова увидел ее.

На ней были темно-коричневая хлопчатобумажная туника с длинными рукавами и легинсы. В жизни ей всегда была присуща простота, она не позволяла ему транжирить на нее деньги. И не позволяла делать то, что он хотел с ней сделать, если уж на то пошло.

Например, поцеловать, прикоснуться к ней или обладать ею.

И все же он был ее рабом.

Ее шелковистые темно-каштановые волосы были стянуты в аккуратный хвостик – мило и вместе с тем строго, как ей и нравилось. У нее был высокий лоб, говоривший об уме, миндалевидные глаза цвета меди, немного длинноватый нос и полные розовые губы. Если анализировать эти черты по отдельности, чем он занимался долгие часы, в них не было ничего выдающегося. Но вместе они являли собой самое красивое лицо, которое Азиз когда-либо видел. Оно было полно жизни, радости и любви.

Перегнувшись через край шезлонга, на котором сидел, Азиз протянул правую руку. Бедро пронзила острая боль. Схватив бутылку виски, он сделал быстрый глоток. Крепкий напиток обжег горло и грудь, заставляя взгляд затуманиться еще сильнее.

Однако видение не исчезло. Более того, оно приобрело более четкие очертания, словно приблизилось к нему, чтобы доставить удовольствие.

Сейчас он мог видеть ее длинную шею – ту самую, которую ласкал когда-то. Недорогой поношенный хлопок обтягивал ее груди, но был не в силах скрыть их пышность. Туника доходила до середины ее бедер…

Вытерев рот, Азиз переложил бутылку в другую руку и резко поднялся.

В правом боку вспыхнула острая боль и разлилась по всему телу. Он слишком долго сидел сегодня и почти не тренировался с тех пор, как брат запер его во дворце.

Стиснув зубы, Азиз задышал глубоко и медленно. Прислонившись к колонне, он поднял глаза.

От того, что он увидел, у него перехватило дыхание. Пульсирующая боль стала ничем по сравнению с разверзшейся у ног глубокой пропастью.

Потому что теперь мираж причинял ему муку.

В прекрасных глазах женщины стояли слезы. Ее губы шептали его имя снова и снова.

Женщина, которую он когда-то любил больше жизни, женщина, которая в конце концов его уничтожила, стояла на расстоянии вытянутой руки. Для мужчины, который почти с радостью принял смерть, но потом обнаружил, что все еще жив, однако стал калекой, это была самая жестокая пытка.

Азиз с криком бросил бутылку в мираж, желая, чтобы он рассеялся.

Он поступал так не впервые, но на сей раз женщина отшатнулась. Бутылка в нее не попала, разбившись о пол, и звон стекла нарушил тишину.

Ее негромкое восклицание проникло сквозь затуманенное алкоголем сознание, и Азиз почувствовал, что его будто ударили в живот. Шокированный, он преодолел разделявшее их расстояние так быстро, как позволило покалеченное бедро.

Пальцы у него дрожали, когда он протянул руку и дотронулся до ее щеки. Кожа была нежной и шелковой. К горлу подступила желчь, и он судорожно сглотнул.

– Нихат?

В нем сплелись страх и отвращение к себе, сердце оглушительно билось о ребра.

Влажный блеск в ее прекрасных глазах был реальным. Дрожание розовых губ – тоже.

Азиз выругался, каждый мускул в его теле затвердел. Он не успел моргнуть, когда она прикоснулась к нему, не сводя с него глаз цвета меди.

Она взяла его загрубевшую ладонь в свои руки, и его тело прострелили волны ощущений. Чувства ожили, по нервам побежал электрический ток.

– Здравствуй, Азиз.

Азиз оттолкнул ее. Прижавшись к колонне, он попытался восстановить контроль над дыханием, закрыл глаза, чтобы не видеть пляшущие тени. Он услышал ее тихий вздох, а затем она шагнула к нему.

Внезапно его охватила ярость.

– Кто позволил тебе войти? Я, может, и калека, но я все еще принц Азиз бин Рашид аль-Шариф. Убирайся, пока я не выставил тебя вон!

Нихат вздрогнула. В стенах, которые она воздвигла вокруг своего сердца, появились трещины. Но она не могла позволить горечи охватить ее. Дело было не в ней.

– У меня есть все права здесь находиться, хотя ты, возможно, не совсем трезв, чтобы это понимать.

Азиз не рявкнул в ответ, как она ожидала.

Он стоял, испепеляя ее взглядом. Нихат тоже пристально смотрела на него. Чувственный голод, который не смогли притупить восемь лет, рушил все ее оборонительные редуты.

Глубоко посаженные пронзительные черные глаза, казалось, вовсе запали из-за теней под ними. Они смотрели на нее, и в них сверкало темное пламя эмоций. На аристократическом носу Азиза появилась горбинка, словно он был сломан.

Ее взгляд опустился на чувственный, но жесткий рот. Даже до нападения террористов, даже до того, как она ушла от него, не оглядываясь, у Азиза была эта мрачная улыбка, которая, тем не менее, заставляла ее трепетать.

Сейчас его рот был плотно сжат.

Белая рубашка с длинными рукавами была застегнута только наполовину, и виднелось худое тело. Длинные волосы Азиза вились над воротником.

– Уходи, Нихат. Сейчас же, – сказал Азиз. Он не смотрел на нее. – Или я не отвечаю за то, что сделаю в следующую минуту.

– Лучше извинись передо мной. Бутылка могла нанести мне травму, – заявила она.

С того самого момента, как Нихат, не в состоянии сомкнуть глаза, вышла из своих покоев в тускло освещенный коридор и добрела до этого крыла дворца, она не переставала спорить сама с собой.

Она только взглянет, убеждала себя женщина, и растворится в ночи.

– Нет, – отрезал Азиз. – Разве мой брат тебя не предупредил? Ты подвергла себя риску, навестив свирепого зверя в середине ночи.

– Я не боюсь тебя, Азиз. И никогда не буду бояться.

Нихат сделала еще шаг, собираясь с духом, чтобы принять произошедшие в нем перемены. Он потерял в весе, и это отразилось на его лице: заострившаяся переносица и высокие и резко проступавшие скулы придавали ему жесткое выражение.

– Аяан рассказал мне о тебе прошлым вечером, – продолжала она, решив не грешить против правды. Одной лжи, изменившей все, более чем достаточно. – Я не могла ждать до утра.

Азиз сжал кулаки.

– И? – прорычал он.

По коже Нихат побежали мурашки. Он слегка коснулся ее щеки. В жесте сквозила нежность, и в то же время она чувствовала, как его ярость рвется наружу.

Их взгляды встретились, и от того, что она увидела в глазах Азиза, все внутри у нее похолодело. Его глаза были пусты, словно огонь, который когда-то пылал в них, погас навсегда.

– Ты увидела достаточно? Твое любопытство удовлетворено?

Она удержала его запястья, не позволяя оттолкнуть ее.

Не ради него. Ради себя.

Нихат не плакала, узнав о нападении террористов и гибели Азиза. Ее сердце превратилось в камень задолго до этого. И она не станет плакать и сейчас. Но она позволила себе прикоснуться к его лицу, плечам, груди.

– Мне так жаль. Амиру, Аяана, тебя…

Все же Азиз оттолкнул ее. В его взгляде по-прежнему ничего не отражалось. Ни гнева, ни презрения, ни вызова. Первоначальный шок прошел, и он смотрел на Нихат так, словно все, что она говорит, пустое.

– Неужели? – прошептал он.

– Да.

– Почему, Нихат? Тебе не должно быть дела до того, в кого я превратился. Но, если хочешь, можешь оказать мне услугу.

– Все что угодно.

– Оставь Дахар до того, как взойдет солнце. Уезжай и никогда не возвращайся. Если ты когда-нибудь что-нибудь испытывала ко мне, не показывайся мне больше на глаза!

Она словно приросла к полу, когда он повернулся, чтобы уйти. Похоже, она всегда будет его разочаровывать.

Нихат не могла уехать сейчас. Точно так же, как не могла остаться, когда он просил ее об этом восемь лет назад.

Глава 2

Аяан поставил кофейную чашку на стол, услышав звук, пробудивший в нем чувство вины. Звук шагов брата.

Посмотрев на жену, Аяан увидел в ее глазах страх, который испытывал и сам.

Четыре месяца, после того как он фактически притащил брата во дворец, Азиз не входил в комнату для завтрака, несмотря на уговоры Аяана. А сегодня…

Аяан сделал знак слугам уйти, когда тяжелое дыхание Азиза стало отчетливо слышно.

– Не хочешь ли ко…

Он не успел договорить, потому что кулак Азиза обрушился на его подбородок, и в глазах на несколько секунд потемнело.

Зохра вскрикнула. Аяан потер подбородок. Принцесса поднялась и толкнула Азиза в грудь.

Губы Азиза насмешливо дергались. Аяан был готов вмешаться, но брат не тронул Зохру, только поклонился, и его улыбка превратилась в оскал.

– Доброе утро, ваше высочество. Прелестно выглядите.

– Ты ведешь себя, как бандит и грубиян, – отрезала Зохра.

– Я и есть бандит и грубиян, – расхохотался Азиз. – Это ваш муж удерживает меня здесь.

Подвигав челюстью, Аяан повернулся к брату и замер.

В черных глазах Азиза, которые он так хорошо знал, пылала неистребимая ненависть. А ведь в течение четырех месяцев его взгляд был пустым и безразличным. Тугой узел, который все это время сжимал его сердце, немного ослаб.

– За что?

– Ты – будущий король Дахара, Аяан, не я. Не суй свой высокомерный нос в мои дела.

Откинувшись на спинку стула, Аяан отпил кофе.

– Я не понимаю, на что ты намекаешь.

– Я не хочу ее видеть.

– Почему ты так обеспокоен появлением Нихат?

Прислонившись бедром к столу, Азиз наклонился.

– Думаю, власть ударила тебе в голову. Не пытайся манипулировать мной, братишка, или я…

– Что, Азиз? – вскинулся Аяан. Его чашка звякнула о блюдце, горячий кофе обжег пальцы. – Выстрелишь в себя? Я поверил бы этому раньше, но не сейчас. У тебя была масса возможностей сделать это. Тебя могла убить та пуля. Но ты здесь – упрям, как всегда, и решительно настроен потопить самого себя. Нихат никуда не уедет.

В глазах брата полыхнули эмоции, но Аяан затруднился бы определить, какие именно.

– Если ты задался целью вернуть мне воспоминания, которые внезапно пробудят любовь к жизни, почему бы тебе не пригласить во дворец одну из бесчисленных женщин, с которыми я спал шесть лет назад? – Азиз бросил глумливый взгляд на Зохру, потом снова посмотрел на брата. – В ночном клубе в Монако была стриптизерша, которая могла творить потрясающие вещи своим языком. Если хочешь, чтобы я снова начал жить, отошли докторшу-недотрогу, установи в моем крыле шест и привези эту стриптизершу, чтобы…

Он осекся.

На пороге стояла Нихат. На фоне кроваво-красного ковра, висящего на стене, она выглядела смертельно бледной. Их взгляды встретились. Оба застыли.

Напряжение между ними ощущалось почти физически.

Первым справился с собой Аяан. Заметив дьявольский огонек в глазах Азиза, он понял, что совершил огромную ошибку.

– Предаюсь воспоминаниям о Монако, – усмехнулся Азиз. – Это было спустя год после того, как ты уехала…

Его ирония скрывала какое-то другое чувство.

– Разве это важно? Тогда ты был готов соблазнить всех женщин Монако, навлекая позор на Дахар и на отца своими дикими выходками, – спокойно заметила Нихат, хотя краска не вернулась на ее лицо.

Обойдя Аяана, она подошла к Зохре и прошептала ей что-то на ухо. И ушла, не взглянув на Азиза.

– Довольно игр, Аяан. Почему она здесь? – потребовал ответа Азиз.

– Зохра беременна, и у нее возникли проблемы. На сегодняшний день Нихат – одна из лучших акушеров-гинекологов страны. Я хочу, чтобы она позаботилась о моей жене.

Азиз повернулся к Зохре.

– Поздравления вам обоим. Аяан, проследи, чтобы она не попадалась на моем пути. Скажи, что ей запрещено со мной видеться.

– Я не скажу ничего подобного. Нихат почти член семьи, и она оказывает мне услугу. Так что, если не хочешь оставаться моим пленником до конца жизни, веди себя прилично.

– Ты стал проклятым ублюдком, братец.

Аяан рассмеялся.

– Я вынужден им быть ради Дахара, Азиз. Ведь я не был рожден для этого. Вот ты был хорош в роли наследного принца. Как только у тебя появится желание снова им стать – корона твоя.

– Это было вечность назад. – В уголках губ Азиза появились жесткие складки. Он отступил назад, словно Ааян попросил его прыгнуть в пекло. – Теперь все это твое.

Азиз ушел, оставив после себя гнетущую тишину.

Когда-то он отдал бы жизнь ради Дахара. Когда-то его глаза горели при одном упоминании об этом…

– Он очень изменился, – протянула Зохра. – А у Нихат был такой вид, словно его слова убивают ее.

Аяан накрыл ее руку своей и кивнул. Четыре месяца он бился о непробиваемую стену, окружавшую брата, и только сейчас в ней появилась крошечная трещина. У Аяана зародилась слабая надежда.

– Может, они были больше чем друзья? – спросила жена.

Аяан покачал головой. Он не был уверен в этом, но, услышав однажды не очень внятное признание слуги Азиза, Халифа, решил рискнуть и велел отцу Нихат вызвать дочь из Нью-Йорка.

То, что он оказался прав, не доставило ему большой радости.

Пару раз свернув не туда, Нихат наконец добралась до внутреннего двора, куда выходили покои, которые отвели ей три дня назад. Двор окружали высокие стены, укрывая его от любопытных взглядов.

Было только десять утра, но солнце уже раскалилось добела. Утерев пот со лба, она опустилась на скамейку рядом с фонтаном. Вода журчала, воздух был напоен ароматом роз. Рай да и только, но Нихат никак не могла заставить себя расслабиться.

Три дня она занималась принцессой Зохрой и с ума сходила от желания снова увидеть Азиза.

Она столько раз мечтала о нем, когда считала мертвым, представляла, какие слова сказала бы, выпади ей хоть один шанс увидеть его, прижаться к нему!..

Закрыв глаза, Нихат откинулась назад, чувствуя, как солнце ласкает ее лицо. Она не хотела, чтобы Азиз ее волновал, однако невольно предалась глупым мечтам.

Сбросив сандалии, Нихат опустила ноги в воду, хотя делать это запрещалось. Холодная вода защекотала пятки. На легинсы упало несколько капель. Усталость после перелета прошла, но было трудно привыкнуть к покою после безумного ритма нью-йоркской больницы. К тому же ее не радовало, как здесь идут дела.

Несмотря на приказ Аяана, ее назначения встречались в штыки бесчисленными медицинскими советниками и персоналом, окружавшим принцессу. Нихат поняла, что ей понадобится поддержка королевской семьи, чтобы преуспеть в Дахаре, и решимость, чтобы все изменить.

Вдруг по телу прокатилась тревожная дрожь. Изнуряющая жара улетучилась. Сердце забилось неровно, когда она осознала, от кого веет таким холодом, кто находится недалеко от нее.

Нихат постаралась совладать с собой. Затем, медленно открыв глаза, села прямо.

Неровной походкой Азиз приблизился к ней. Лицо его напряглось, правая кисть сжалась в кулак, он медленно опустился на сиденье рядом с ней.

Он не побрился, и щетина придавала ему зловещий вид. Скулы все так же резко выступали на лице, в глазах горел упрямый огонь.

Белоснежная рубашка висела на плечах, белые хлопчатобумажные брюки низко сидели на бедрах. Белизна одежды только подчеркивала темный цвет его усталого лица.

Надо действовать решительно.

– Твоему травмированному бедру будет только хуже, если ты продолжишь так жить. Даже в твоем состоянии, я думаю…

Его глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, в упор взглянули на Нихат. В их глубине она увидела озадаченность. Она не смогла бы отвести взгляд, даже если от этого зависела бы ее жизнь.

–…полагаю, тебе хватает здравого смысла, чтобы понимать это, – закончила Нихат.

– Прекрати на меня так смотреть, – пророкотал Азиз.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, подбирая под себя ноги.

Он откинул голову, как бы предоставляя ей возможность видеть его сильную шею. Даже в простой одежде Азиз выглядел высокомерно. Ничего не изменилось, вынуждена была признать Нихат.

– Ты смотришь так, будто не можешь остановиться. Будто хочешь съесть меня живьем.

Жар, прихлынувший к ее щекам, был вызван отнюдь не солнечными лучами.

– Это не так.

Азиз подался вперед:

– Так. В твоих глазах я вижу нескрываемую жажду. Ты всегда знала, чего хочешь, но сейчас твое тело освободилось от гнета рассудка.

Нихат пожала плечами, чувствуя себя скованно под его пристальным взглядом.

– Я больше не робкая девушка.

– Конечно. – Огонь полыхнул в его глазах. – Я почти вижу, как ты внимательно осматриваешь своих пациентов, пытаясь выискать изъяны в их здоровье.

Нихат рассмеялась, пытаясь скрыть дрожь.

– У меня действительно репутация отличного врача. И ты прав: я не могу не смотреть на тебя, не могу не думать о том, что ты делаешь с собой.

Подбородок его напрягся, ноздри затрепетали.

Со стороны могло показаться, что болтают два друга. Однако внутренний дворик вдруг превратился в минное поле. Нихат приходилось быть осторожной. И не потому, что она боялась Азиза. Она боялась себя.

Ее глупая ночная вылазка уже доказала, что мозги раскисли и не работают как обычно четко.

Азиз провел рукой по подбородку, не отрывая от нее глаз.

– Это правда?

– Что?

– Дворец жужжит. И, судя по всему, впервые за три дня у тебя выдалась минутка для отдыха.

– Так, значит, ты не совсем безучастен? Это хороший знак.

– Не демонстрируй мне свои навыки, Нихат. У принцессы Зохры проблемы с вынашиванием ребенка? – Голос Азиза звучал бесстрастно, и нельзя было понять, волнуется он за принцессу или нет.

– Да.

– Насколько это серьезно?

– Надо сделать еще несколько анализов. У нее повышено давление. Ей нужно отдыхать и не тревожиться. Стресс усугубляет и без того тяжелое положение. Насколько я могу судить, причина ее тревог – ты.

– Только потому, что я двинул разок ее мужу?

– Ты ударил Аяана? Почему?

Потому что благодаря Аяану она оказалась здесь.

«Ты так сильно меня ненавидишь?»

Вопрос чуть не сорвался у нее с языка. Но смысла задавать его не было. И не было смысла думать о прошлом.

– Ты в самом деле изменился, – сказала Нихат, надеясь отыскать брешь в его равнодушии, которое он носил, словно кольчугу. – Азиз, которого я знала, никогда не поднял бы руку на брата и никогда не запустил бы бутылкой в безвинную, безвредную женщину.

Он усмехнулся.

– Ты не невинна и не безвредна. Я был пьян. Ты сама отправилась в середине ночи в мужское крыло, где тебе запрещено появляться.

– И ты бросаешь бутылки в миражи, когда пьян?

– Только в тебя.

Укол пронзил ее сердце и вытеснил воздух из легких. Нихат судорожно вздохнула, отводя взгляд.

– Я серьезно, Азиз. Принцессе Зохре требуются отдых и покой. Если ты снова сделаешь что-нибудь, что вызовет у нее тревогу, ей станет хуже. Она… очень сильно любит Аяана. И то, что он волнуется за тебя, передается ей.

– Она – будущее Дахара. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Осознает ли он, что выдал себя? По словам Аяана, Азизу на все наплевать.

– Тебя волнует только будущее Дахара? Но что ты делаешь с Аяаном, со своими родителями? С собой?

Азиз так резко вскочил, что Нихат вздрогнула и вскинула голову. Как раз вовремя – чтобы увидеть, как его лицо исказилось от боли.

– Закончим на этом. Ты не мой друг. И определенно не мой доктор. Ты – слуга королевской семьи. Делай свою работу – наблюдай за принцессой Зохрой. Поверь, ты ничем мне не можешь помочь. Разве что исчезнешь.

– Я не уеду, Азиз. До тех пор, пока не закончу работу. Я никогда не обманывала доверие королевской семьи и никогда не обману.

– Никогда, Нихат?..

Ей стало тяжело дышать. Обхватив себя руками, она все же повторила:

– Никогда.

Кивнув, Азиз остановился у широкого арочного входа во двор. Солнце стояло у него за спиной, и лицо мужчины оказалось в тени. Нихат понятия не имела, какие события прошлого мучают его. Но то, что он тревожился за принцессу, давало надежду.

– А я никогда не считал тебя наивной.

Нихат не желала, чтобы разговор зашел о ней.

– Такой я была раньше. Я больше не та девушка, которую ты когда-то знал, Азиз.

– Почему именно акушер-гинеколог? Почему не кардиолог?

Нихат замерла, пораженная тем, как легко он смог добраться до сути. Как же хорошо он ее изучил!

– Твоя мать умерла восемнадцать лет назад, Нихат. Ты не сможешь уже спасти ни ее саму, ни ее ребенка, которому она пыталась дать жизнь. Принцесса Зохра важна для Аяана и Дахара. – В этот раз на первое место Азиз поставил брата. – Сможешь ли ты сохранять беспристрастность, когда наступит время? Или ты ведешь нескончаемую борьбу сама с собой, снова и снова пытаясь сохранить жизнь собственной матери?

Нихат вздрогнула: его слова попали в цель. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица, но молчать не собиралась.

– Можешь ненавидеть меня, если хочешь, Азиз, но не смей подвергать сомнению мою квалификацию врача. Я выбрала гинекологию, потому что, несмотря на прогресс, которым Дахар обязан твоей семье, о женском здоровье здесь по-прежнему не думают и устаревшие законы диктуют женщинам, как им жить.

– Главное, чтобы ты об этом не забывала, доктор Захари. Потому что ты заплатила за это приличную цену, верно?

Нихат опустилась на скамейку.

Азиз считает, что она оставила его потому, что любовь к медицине была сильнее любви к нему. И она позволила поверить в эту ложь.

Она действительно заплатила высокую цену. Она заплатила своим сердцем, своей любовью. Она заплатила за то, что не могла изменить. Она построила свою новую жизнь из осколков и не позволит даже принцу Дахара сломать ее.

Глава 3

Азиз прислонился к стене возле кабинета Аяана и глубоко вздохнул. После долгого пути из своего крыла в эту часть дворца пот струился по его телу. Закрыв глаза, он потер правое бедро, мысленно заклиная боль утихнуть.

Конечно, это не помогло. Он провел четыре месяца, напиваясь до бесчувствия, безразличный к пище и физическим нагрузкам. Его пренебрежение к себе оборачивалось раздирающей ногу болью. Она пульсировала из-за долгой неподвижности, из-за недостатка тренировок. Перед глазами замелькали точки, и Азиз медленно опустился на пол.

Он не раз жалел, что все еще жив. Но даже тогда к нему не приходила мысль убить себя.

Его список прегрешений был и без того длинным, чтобы добавить к нему еще одно преступление – против бога. Поэтому он продолжал существовать, безразличный ко всему.

Презрение к самому себе, отсутствие интереса к жизни, пренебрежение собственным телом не трогали Азиза, пока последствия этого могли затронуть только его. Однако теперь…

Теперь это грозило обернуться против брата и Зохры.

Какая бы гниль в нем ни жила, нельзя допустить, чтобы она распространилась, нельзя допустить, чтобы она уничтожила то хорошее, что наконец происходит в его семье. Нельзя допустить, чтобы у них отобрали что-то еще.

И если ради этого надо дать бой самолюбию и прекратить прятаться, встретиться лицом к лицу со своими демонами. Если надо признаться в том, что он все разрушил своими безрассудными поступками, так тому и быть. В любом случае он не может вечно избегать последствий того, что натворил.

– Азиз? – раздался в его ушах голос Аяана.

Азиз облизнул пересохшие губы, прочистил горло. Слова не шли с языка. Он с трудом проговорил:

– Помоги мне подняться.

Брат не двигался. Стиснув зубы, Азиз постарался не дать горечи вырваться наружу.

– Хочешь наказать меня за ту оплеуху? – насмешливо спросил он. – Вы мне поможете, если я вас попрошу, ваше высочество?

Аяан выругался и протянул ему руки:

– На счет три.

Азиз кивнул и сделал глубокий вдох. Схватившись за запястья брата, он поднялся.

Аяан прислонился к противоположной стене.

– Это всегда так? – В его голосе прозвучал гнев, а под ним – боль.

Азиз сдержал язвительный ответ, который рвался с языка, и покачал головой.

– Я сам виноват. Чем меньше двигаюсь, тем хуже.

– Почему ты меня не позвал?

– Я никогда этого не делал. Это ты вечно приходишь ко мне, чтобы восстановить родственные связи.

Нахмурившись, Аяан открыл дверь и придержал для Азиза. Тот вошел в кабинет и замер.

Запахи и ощущения, отзвуки смеха и радости… они атаковали со всех сторон, пробивая бреши в обманчиво прочной броне.

Азиз похолодел, когда взгляд его упал на огромный стол в дальнем углу. Деревянная резная шкатулка, которая принадлежала династии аль-Шариф более двух столетий. Ручка с золотым тиснением, переходившая от поколения к поколению, от отца к сыну, от короля к королю. Справа в стеклянном кубе – меч.

Меч, который передал ему отец, официально объявляя его наследным принцем и будущим королем. Меч, который олицетворял все, о чем он мечтал. Теперь меч принадлежал брату, и Азиз ни секунды не сомневался, что это его законный обладатель.

Позади кожаного кресла на стене висел портрет их семьи.

При виде улыбающегося лица сестры Амиры Азиз почувствовал себя так, словно его ударили в живот. Он убил ее. Правда, не своими руками. Но это не оправдание.

Довольно!

Он пришел сюда не для того, чтобы вспоминать свои ошибки. Он пришел, чтобы не совершить новые.

Оторвав взгляд от портрета, Азиз пошел направо и опустился на кушетку. Аяан сел напротив.

– Нихат говорит, что это из-за меня, – без преамбулы начал Азиз.

Ему нужно было высказаться и вернуться в пещеру самобичевания, в которую превратились его покои. Высказаться, пока его окончательно не раздавило чувство вины.

Аяан нахмурился:

– Что из-за тебя?

– Проблемы Зохры с вынашиванием ребенка.

Его брат сжал губы, обычно выразительное лицо превратилось в маску. Проклиная себя за прямоту, Азиз впервые подметил у Аяана признаки стресса, в котором тот пребывал. Под его глазами залегли темно-синие тени. Кожа туго натянулась на скулах.

– Я бы так не утверждал, – с вздохом ответил Аяан. – С самого начала это была рискованная беременность.

– Тогда что имела в виду Нихат, утверждая, что виноват я? Вряд ли она сказала это для того, чтобы манипулировать мной.

– Вроде бы ты не желал ни видеть ее, ни слышать. А теперь доверяешь ее мнению?

– Нихат мечтала стать врачом с десятилетнего возраста. Если существует что-нибудь, что она не предаст, так это ее профессия. Если она говорит, что я причина стресса Зохры, значит, так оно и есть. Но почему? Может, я и калека, но в здравом уме.

– В самом деле? Пока еще я не видел доказательства этого.

– Твоя жена рычит как львица, словно хочет защитить тебя от меня. Так в чем же дело, Аяан?

Глаза брата стали пустыми. Только сейчас Азиз понял: Аяан тоже сражается со своими демонами.

– Она волнуется из-за того, что… происходит со мной.

По спине Азиза поползли ледяные мурашки.

– Что ты имеешь в виду?

– Я страдаю от ночных кошмаров. Они снятся каждую ночь. Иногда они длятся недолго. Иногда я начинаю буйствовать. И…

Азиз спрятал лицо в ладонях, чувствуя, что ему становится тяжело дышать. Подняв голову, он заставил себя произнести:

– И они активизировались после того, как ты меня нашел?

Аяан пожал плечами. В его взгляде было только покорное признание.

Азиз осознал, как слеп он был. У его брата – свой ад, и он прошел его с честью. Хорошо, что Аяан станет королем.

– Я продолжаю переживать ту ночь и каждый раз, когда вижу кровь – твою кровь, – я с криком просыпаюсь. И Зохра всегда со мной, она переживает все через меня.

– Почему ты не сказал мне?

– Когда? Когда ты категорически отказался видеть маму, хотя слышал ее душераздирающие рыдания за дверью? Или когда заявил отцу, что они могут по-прежнему считать своего первенца мертвым? Или в те редкие часы, когда ты был трезв?

Азиз поерзал. Ему хотелось бежать отсюда.

– Избавься от меня, – отрывисто произнес он, чувствуя, как беспомощность съедает его изнутри. – И все мгновенно разрешится.

Аяан подался вперед. Его лицо дышало яростью.

– Думаешь, я способен отмахнуться от брата, как это делаешь ты?

– Тогда отошли жену. Защити ее.

– Не могу, – сказал Аяан, саркастически усмехнувшись. – Будущий король, я не в силах диктовать своей жене, как ей надлежит поступать. Я предложил Зохре спать в другом крыле. Но, как ты заметил, у нее есть воля. Она отказывается меня покидать.

Азиз знал, как сильно принцесса Зохра любит его брата. Когда-то он сам мечтал о подобной любви… Когда-то он думал, что у него она есть…

Он проглотил комок зависти, вставший в горле. Он не станет завидовать счастью Аяана. Это должно сегодня же прекратиться. Сейчас же.

– Хорошо. Чего ты от меня ждешь?

– Что?

– Скажи, что я должен сделать, чтобы облегчить… чтобы тебе стало легче.

– До сих пор ты отвергал все мои просьбы.

– На моих руках слишком много крови, и я не хочу, чтобы ее стало еще больше.

Лицо Аяана застыло, во взгляде промелькнула жалость, которую Азиз не желал видеть.

– Азиз, это не…

– Это твой шанс защитить жену, Аяан.

– Хорошо, – сказал, вставая, его брат. – Я хочу, чтобы ты о себе позаботился. Я хочу, чтобы ты прошел психотерапевтический курс, хочу, чтобы ты увиделся с матерью, хочу, чтобы ты присутствовал на моей коронации через…

– Не дави, – попросил Азиз, чувствуя, что просьбы брата привязывают его к Дахару. При слове «коронация» ему показалось, что в его сердце вонзился нож.

Опершись на подлокотник, он с трудом поднялся.

– Я это сделаю, но по-своему.

– Каким образом?

– Я не буду встречаться с командой докторов. Нихат может быть со мной в перерывах между визитами к Зохре.

– Азиз… – В голосе брата прозвучало предостережение. Азиз шел к двери, намеренно ни на что не глядя. – Что бы ты ни задумал, не делай этого. Она здесь по моей просьбе.

– Именно. Ты вовлек ее в это, Аяан. И теперь, когда я решил следовать твоим пожеланиям, не жалуйся.

Выйдя из кабинета брата, Азиз медленно направился к своим покоям. Он должен оставить Дахар – ради сохранения рассудка.

Но он может отложить отъезд до тех пор, пока у принцессы Зохры не наладятся дела. Он выполнит просьбы брата, потому что Аяана ничто другое не устроит. Однако нет смысла позволять команде врачей копаться у него в мозгу. Никто не сможет исправить все.

Что касается доктора Захари… Нихат должна ему. И она станет ключом к свободе от жизни, которая медленно, но верно убивает его.

Нихат закончила ужин и отослала горничную. Десять минут спустя она уже забыла, что ей подали на сверкающей серебряной посуде.

Она запомнила только, что смотрела на свое отражение в тарелке, а потом бросилась в спальню к зеркалу и поправила непослушные волосы.

Нихат осматривала себя критичным взглядом. Ее черная туника с длинными рукавами и высоким воротником была сшита из шелка. Маленькие бриллиантовые серьги-гвоздики – подарок, который она сделала себе на тридцатилетие, – были единственной драгоценностью.

Шумно вздохнув, Нихат схватила еще одну шпильку и подколола локон, выбившийся из прически. Удовлетворенная своим видом, она помассировала виски.

Не в состоянии сидеть спокойно, Нихат проверила гору подарков, на завертывание которых ушло уйма времени. Если бы она знала, что принцесса Зохра позволит родным навестить ее, то навела бы в покоях идеальный порядок.

Приподняв рукав, Нихат снова взглянула на часы. Семья должна появиться с минуты на минуту.

Она металась по гостиной, когда раздался стук. Бросившись к двери, она открыла ее – и замерла.

На пороге стоял Азиз. Его подбородок был чисто выбрит, взгляд был ясный, он даже напоминал себя прежнего. Она и забыла, с какой силой действовала на нее его близость.

И без того напряженные нервы натянулись еще сильнее. От удивления губы ее приоткрылись.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Азиз не стал ждать ответа. Горделиво, по-королевски он прошел мимо нее в комнату.

– Закрой рот, Нихат. И дверь.

Она закрыла рот, но не дверь. Вид у нее был вызывающий, хотя внутри все дрожало.

– Почему?

Его рот скривился в усмешке, в глазах зажегся дьявольский огонек. Этот огонек, эта улыбка всегда приводили ее чувства в хаос, и, похоже, ничего не изменилось. Нихат с трудом держалась на ногах.

– Боишься остаться со мной наедине?

Она захлопнула дверь.

Ее роскошные и просторные покои неожиданно показались маленькими, когда в них вошел Азиз. Он был словно сияющее солнце, рядом с которым все утрачивало цвет и значимость.

Азиз стоял совсем близко, его взгляд ласкал ее.

– Почему на тебе такая кошмарная одежда? И что случилось с твоими волосами?

Нихат молча смотрела на него, уверенность ускользала как песок между пальцами. Она приготовилась выносить его едкое презрение, даже ненависть. Но его интерес? Никакая подготовка не поможет с этим справиться.

– Если ты так всегда одеваешься, неудивительно, что от тебя были счастливы избавиться в Нью-Йорке.

– Я ушла по собственному желанию. Оставила хорошую должность в клинике ради того, чтобы вернуться. – Нихат слишком поздно осознала, что Азиз играет с ней. Все его поведение сегодня было другим. И хотя он язвил, она предпочитала видеть его таким. Это был настоящий Азиз. – Чтобы создать то, что так необходимо Дахару.

– Да, я слышал о твоих планах в отношении клиники. Беременность принцессы Зохры, желание Аяана поставить меня на ноги, наша с тобой история – все очень удачно совпало. Как всегда.

Она вспыхнула:

– Ты думаешь, мне легко здесь находиться? Оставить свободу, должность в Нью-Йорке? Постоянно сражаться с предрассудками, только потому что я женщина? Даже то, что я являюсь личным врачом принцессы, не является достаточной рекомендацией.

– Если ты ожидала чего-то другого, то ты глупа, Нихат.

– Потому что я хочу изменить кое-что в Дахаре к лучшему? У тебя когда-то была такая же мечта, Азиз. Или ты отмахнулся от прошлого?

Азиз остался невозмутимым:

– Ты выбрала трудный путь, решив вернуться. Зачем, если тебе так тяжело?

– Я знаю, что могу все изменить. И не позволю предрассудкам, выдаваемым за традиции, меня остановить.

Возвращение в Дахар было сложным для нее испытанием. Нихат познала свободу в Нью-Йорке. Она могла пойти куда хотела, говорить с кем хотела без письменного разрешения.

– Ты никогда не свернешь с пути, который однажды выбрала. Верно? – В голосе Азиза слышалось невольное уважение. – Просто не жди, что перемены произойдут за одну ночь.

Она кивнула, безумно радуясь этому тону, что Азиз поддерживает ее, а это было ей необходимо.

– Значит, одеваясь так, словно на собственную казнь, ты собираешься убедить людей воспринимать тебя серьезно?

Она подняла бровь и улыбнулась:

– Маска безразличия исчезает, Азиз? Тебя, похоже, волнует, как я одеваюсь.

В его взгляде появилось что-то похожее на игривость, он пожал плечами.

– Ты выглядишь отвратительно. Пока не объяснишь почему, я буду считать, что это стремление погасить мой интерес. Однако ставлю тебя в известность, что я скорее получу еще одно ранение, чем прикоснусь к тебе.

Нихат сердито взглянула на него.

– С минуты на минуту должны прийти мой отец и сестры. Если я тебе нужна в качестве груши для битья, то предпочла бы для этого другое время.

Она снова взглянула на часы, не в силах сдержать беспокойство.

– Ты оделась так, чтобы увидеться со своим отцом? Это какой-то новый закон, который утвердил Аяан?

– Я… я не видела его восемь лет, Азиз. Мои сестры… Ты можешь представить, как сейчас выглядит Нур? – спросила она, думая о своей младшей сестре. – Пожалуйста, уйди. Я не могу позволить себе роскошь повернуться спиной к семье, как сделал это ты.

Усмешка исчезла с его лица.

– Почему ты не виделась с ними?

– Позиция отца на тот момент, когда я покинула Дахар, была однозначной. Я не осознавала тогда, насколько он несговорчив. Он запретил мне видеться с ним и с сестрами.

Прежде чем Азиз ответил, в дверь постучали. Паника скрутила внутренности в тугой узел. Схватив его за руки, Нихат тут же отшатнулась, почувствовав, что между ними проскочила искра.

– Пожалуйста, Азиз… – прошептала она, поворачиваясь к двери.

Взглянув на нее, он направился в ее спальню.

Вытерев пот со лба, Нихат открыла дверь. Улыбка застыла на ее губах, когда она увидела отца одного.

– Здравствуй, папа… – сказала она, не в силах оторвать взгляд от пустого коридора.

Сложив руки за спиной, отец вошел в покои. Он напряженно окинул взглядом комнату. В его глазах не было даже намека на теплоту.

Подавив разочарование, Нихат указала рукой на кресла в углу.

– Не хочешь что-нибудь выпить?

– Я не могу надолго задерживаться, Нихат. Мне нужно срочно обсудить вопрос безопасности с принцем Аяаном.

Нихат кивнула.

– Я понимаю, как сильно ты занят. Я просто… я думала, что девочки придут с тобой.

На его лице не отразилось никаких эмоций.

– Мне нужно было удостовериться, что им можно навестить тебя здесь.

– Это дворец, папа. Это самое надежное место в Дахаре. Аяан сказал… – Нихат умолкла, потому что губы отца неодобрительно поджались. – Принц Аяан сказал, что мне разрешено принимать гостей. Я – личный врач наследной принцессы, а не узница.

– Я и не думал, что ты узница. – Его лицо оставалось непроницаемым. – Однако до меня дошли слухи… которые я не стану повторять. На самом деле именно об этом мне нужно поговорить с наследным принцем. Из-за этих слухов и его неожиданного приказа вызвать тебя в Дахар я пришел к выводам, которые мне не нравятся.

В Нихат вскипел гнев, вытесняя терзавшую ее беспомощность. Она хотела одного – увидеть своих сестер. Всего лишь! Но похоже, вся вселенная настроена против нее.

– И что это за выводы, отец?

– Я не собираюсь выкладывать их тебе.

Ее наполнила бурлящая ярость.

– Нет, ты это сделаешь. Я твоя дочь, и мне тридцать лет. Я прожила в чужой стране, среди незнакомцев, восемь лет. Без мужской опеки я увидела мир. Я не только позаботилась о себе, но и добилась успеха в профессии. Если мне отказано во встрече с сестрами… – Голос Нихат срывался, но ей было все равно. – Черт возьми, ты все мне скажешь!

– Ругаешься с отцом? Вот какой ты стала?

Нихат скрипнула зубами. Она много лет хранила молчание. Вплоть до отъезда из Дахара она всегда старалась быть примерной дочерью.

– Какой? Что я сделала неправильно? За что ты все еще меня наказываешь? Ты должен по меньшей мере сказать мне правду.

Он покачал головой.

– Кому ты служишь, Нихат? Наследной принцессе Зохре или принцу Азизу?

От ее лица отхлынула кровь.

– Твои подозрения беспочвенны. Ты не посмеешь их предать.

Отец вздрогнул.

– Я никогда не стал бы предавать королевскую семью. Ты и принц Азиз… – Он отвел взгляд, словно сами мысли об этом были постыдными. – Я знал, что между вами что-то было. Снова и снова я напоминал тебе, что надо держаться от них на расстоянии, помнить разделяющую нас пропасть. Ты не обращала внимания на мои предостережения. Ты всегда так поступала, если решила что-нибудь.

Нихат пыталась вникнуть в его слова.

Отец знал, что она была влюблена в Азиза, и предположил, что она оставила Дахар, так как ее отношения с принцем разладились. Нихат не знала, плакать ей или смеяться.

– Я никогда не делала ничего, что могло бы навлечь на тебя позор.

– Это не важно. Но если наследный принц вызвал тебя во дворец, если он держит тебя здесь, потому что это, по его мнению, поможет принцу Азизу, я не могу рисковать и приводить сюда твоих сестер. Твоя репутация от меня не зависит. Ты получила право защищать сама себя, покинув Дахар. Когда ты выполнишь это… предписание, то снова уедешь. Уедешь, каким бы скандалом это ни закончилось. Твои сестры живут здесь, они должны выйти замуж. А я как отец должен их защищать.

– Что мне было делать, отец? Отказаться выполнить просьбу наследного принца, после того что король Малик сделал для нас?

– Нет. Исполни свой долг, в чем бы он… ни заключался.

Нихат представляла, чего ему стоило сказать это. Она не была ни шокирована, ни удивлена. Ее отец служил королю Малику сорок лет. Его преданность привела Нихат во дворец. Она училась вместе с принцессой Амирой.

– Но не проси меня вовлекать в это твоих сестер, – продолжал он, – пока я не уверюсь в том, что это не отразится на их репутации.

Не добавив больше ни слова, отец вышел, разбив ее надежды.

Нихат опустилась на диван, слишком потрясенная, чтобы заплакать.

Она-то думала, что упорядочила свою жизнь, что пережила самую сильную боль, что может справиться со всеми проблемами. Однако, вернувшись в Дахар и столкнувшись с тем, что действительно имело для нее значение, она оказалась совершенно беспомощной.

В Нихат клокотала ярость, от желания собрать вещи и уехать без оглядки закипала кровь.

Она услышала шаги Азиза. Впервые ей было все равно, что она не может скрыть безысходное горе.

– Я думал, что Аяан убедил тебя заняться мной в обмен на твою клинику. А ты собираешься заплатить за это воссоединением с семьей?

Он ухитрился опошлить все, что когда-то их связывало, свести на нет то, чего она добилась в жизни.

Нихат вскочила и, трясясь от ярости, отвесила ему звонкую пощечину.

Рука у нее заболела, дыхание сбилось.

Азиз провел рукой по подбородку, в его глазах заплясали дьявольские искорки.

– Уже лучше?

Нихат сжала кулаки, чтобы избавиться от дрожи.

В глазах Азиза горел огонь, к которому лучше было не приближаться. Но Нихат не могла отступить, не могла разорвать зрительный контакт.

– Ты специально меня спровоцировал.

В его взгляде замелькала жалость и еще что-то неопределенное.

– Ты выглядела так, словно вот-вот свалишься замертво от горя, словно тебе больше не на что надеяться. Нужно было, чтобы я ударил тебя или ты ударила меня.

– Видя меня в таком состоянии, ты легко сможешь представить, что все мы видим, глядя на тебя.

Нихат думала, что Азиз рассмеется, однако на его лице появилось задумчивое выражение.

– Так вот почему ты здесь, Нихат: тебе меня жаль?

– Могу сказать честно, я никогда не испытывала к тебе жалости. Ты делаешь это невозможным.

Он облегченно вздохнул и, взявшись за подлокотник, опустился на кушетку.

– Аяан распорядится, чтобы твой отец позволил тебе увидеться с сестрами. Ему придется выполнить приказ наследного принца. Никто не должен выбирать между семьей и профессией.

Они смотрели друг другу в глаза, и воспоминания оживали. Азиз и прежде говорил ей это. Он дал обещания и сдержал все.

Она… она дала одно обещание. И не смогла его выполнить.

Тряхнув головой, Нихат отогнала воспоминания.

– Отец прав. Я не знаю, где буду через шесть месяцев. Когда будущее неопределенно, лучше держаться от сестер подальше.

– Можешь просто уехать. Я помогу тебе убраться из дворца. Аяан не заставит тебя вернуться.

– Хочешь избавиться от меня, Азиз?

Нихат тут же пожалела о своих словах.

– Я очень хочу, чтобы ты уехала, – ответил он с пугающей честностью, которая всегда была ему свойственна.

Вернуться обратно в Нью-Йорк, где не ограниченная ничем свобода, где каждый ее поступок, значимый или нет, не продиктован кем-то еще, оказаться подальше от мужчины, который смотрит на нее пылающими глазами, притягивающими все сильнее, было очень легко.

Это защитит их обоих от боли воспоминаний.

И она не станет испытывать опустошение оттого, что не может увидеть сестер.

Но преданность, которая в крови у ее отца, присуща и Нихат.

– Я обещала Аяану. Что бы ни случилось, несколько месяцев я буду жить в Дахаре. Хочу возглавить клинику. Здесь я смогу сделать много хорошего.

Азиз потер лоб длинными пальцами.

– Конечно. У тебя есть цели и планы. А если что-нибудь не получится, ты уедешь и продолжишь жить дальше.

– Зачем ты сюда пришел, Азиз?

– Помоги мне убедить Аяана, что здесь, – он похлопал себя по лбу, – все в порядке.

– Чтобы ты покинул дворец и убил себя?

– Мне не нужно уезжать из дворца, чтобы это сделать. – Азиз говорил медленно, словно на него навалилась тяжесть, которую он не в состоянии был сбросить. Он встал с кушетки и зашагал к двери. Вся его фигура выдавала напряжение. Когда он посмотрел на Нихат, боль в его глазах потрясла ее. – Мне ненавистно здесь жить. Я хочу убедить Аяана, что, покинув Дахар, сделаю лучше для себя, для него, для наших родителей. Я должен уехать. Причем нужно обставить это так, чтобы Аяан не чувствовал себя виноватым.

Нихат покачала головой:

– Трудная задача. Я не возьмусь за это, потому что не думаю, что так будет лучше для тебя.

– Ты это сделаешь!

От его высокомерного тона у нее перехватило дыхание.

– С чего бы это?

Азиз прислонился к стене.

– Ты же не хочешь, чтобы я умирал долго и мучительно?

Она потянулась к нему, желая облегчить его боль.

– Азиз, ты не можешь…

Он вскинул руку, запрещая приближаться, и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Этот дворец съедает меня живьем. Куда ни посмотрю, вижу урон, который я нанес Аяану, родителям, Дахару. Если я должен жить, то вне его стен.

Когда-то дворец был его неотъемлемой частью, его жизнью, его кровью, его страстью…

По какой-то причине Азиз считал себя ответственным за все, что произошло, и, пока это продолжается, он не сможет здесь дышать. Разбитые мечты и призраки блистательного прошлого заполнили дворец. Это была боль, которую Нихат чувствовала, агония, которую она понимала.

Это означало, что у нее нет выбора. Она должна согласиться.

То, о чем просил Азиз, было предательством, нарушением слова, данного Аяану, нарушением обещания, данного себе. Но, как и всегда, если дело касалось Азиза, все остальное становилось неважным. Даже ее собственное счастье.

– Я помогу тебе, Азиз, – сказала Нихат.

И была вознаграждена озадаченным выражением его лица и кивком.

Глава 4

Нихат следовала за горничной по лабиринту коридоров. Ее сердце билось, казалось, в самом горле. Согласиться с предложением Азиза – одно. Рискнуть пройти в его покои с планом действий – совсем другое.

Горничная указала на двойные двери со сложным резным узором и удалилась. Сжав в дрожащих пальцах айпад, Нихат переступила порог и замерла при виде ошеломляющего великолепия покоев. А она-то считала роскошными свои комнаты.

Она уже была здесь, в ту первую ночь, но, волнуясь перед встречей с Азизом, не обращала внимания на обстановку.

Нихат миновала просторный холл, вошла в гостиную и застыла. Стены из кремового мрамора плавно перетекали в такой же мраморный пол. И там и здесь панели были окантованы золотом. Она знала, что это золото, потому что однажды спросила об этом Амиру.

Бархатные темно-красные портьеры, прошитые золотыми нитями, свисали с карнизов, окна занимали всю стену. По углам, предназначенные для гостей, красовались диваны с позолоченными подлокотниками и кушетки, ножки которых походили на львиные лапы. Персидские ковры разных цветов лежали тут и там. На столе стояли серебряный чайный сервиз и блюда с едой, от которой текли слюнки, – все нетронуто.

У противоположной стены Нихат увидела огромную кровать с замысловато украшенным металлическим изголовьем. Простыни тоже были глубокого красного цвета. Чудь поодаль стоял стул, обтянутый бархатом.

На простынях были беспорядочно разбросаны подушки разного размера. Белая рубашка, немного помятая, висела в изножье.

Ноги сами понесли Нихат к кровати. Слабый аромат сандалового дерева, к которому примешивался его запах, ударил в ноздри, и ее словно лизнули языки пламени.

Она несколько раз жадно вдохнула, прежде чем осознала, что делает. Простыни были мягкими и теплыми, когда Нихат дотронулась до них дрожащими пальцами, и в ее мозгу вспыхнул образ лежащего на кровати Азиза.

По ее телу пробежала дрожь. Когда-то она представляла себя в его спальне бесчисленное количество раз. И сейчас ее тело отреагировало точно так же, причем этому не помешали ни чувство вины, ни мечты, которые их разлучили.

Она в спальне принца Дахара… Сюда имеют право войти только ближайшие родственники и женщина, на которой он женится. Женщина, которая безвозвратно будет принадлежать ему.

При мысли об этом Нихат пронзила боль.

Кожу закололо, словно в нее вонзились тысячи иголочек. Она медленно повернулась, готовясь услышать едкое замечание, сорвавшееся с жестоких губ.

Азиз стоял на пороге спальни. На нем были только свободные белые брюки.

Нихат окатило жаром, о чем не следовало думать в этой ситуации.

На фоне белой ткани оливковая кожа Азиза отливала золотом, подчеркивая каждую мышцу. Темные соски и грудь были покрыты редкими волосками, конусом уходящими в брюки. Азиз не был мускулистым, но в его теле не чувствовалось и мягкости.

Неожиданно Нихат захотелось провести пальцем по его ключице, прижать ноготь к соску и проверить, почувствует ли он то же, что и она.

Их взгляды встретились, и между ними что-то вспыхнуло, искажая время и пространство, перенося их в собственный, отдельный мир. Азиз вздохнул, и она увидела, как поднялась и опустилась его грудь.

Жидкое пламя потекло по нервным окончаниям Нихат, мышцы напряглись в ожидании. Ей хотелось подойти к Азизу, прикоснуться к нему, ощутить жар его тела, вдохнуть сводящий с ума запах мужественности, который когда-то заставил ее ощутить свою женственность.

Восемь лет назад Нихат была неопытной, наивной и ни на минуту не забывала, кто он такой. Она зависела от светских правил и чувствовала только неуверенность, а потому не оценила мощь и красоту того, что происходит между ними. Темный огонь его глаз, пламя его сдержанной страсти, сила, с какой Азиз это подавлял, чтобы не напугать ее, – все это Нихат не понимала. До сего момента.

Сейчас она испытывала дикий восторг, ощущая проскальзывавшие между ними электрические разряды, и получала удовольствие от осознания, что она – причина его почти хищного взгляда.

Легкое поднятие бровей, почти неразличимое увеличение зрачков – все говорило о том, что Азиз, впрочем, как и она сама, удивлен ее смелостью.

Заливаясь краской, Нихат тем не менее не отвела глаза. Она отказывала себе во многом, но не смотреть на принца Дахара не могла. Нихат чувствовала себя до головокружения живой. В этот момент она была способна поверить, что они ровня.

Его рот не скривился в усмешке, его взгляд не судил ее за дерзость. Он просто стоял и смотрел на нее, словно задался вопросом: сколько времени она так продержится.

Наконец Нихат взяла себя в руки.

– Так как ты не желаешь встречаться с психотерапевтом, я обратилась к своему другу и загрузила видео, которые он рекомендовал. Большинство заданий легко выполнить, но я попросила бы вызвать Халифа на случай, если тебе понадобится физическая…

Азиз покачал головой.

– Но Халиф может.

– Я хочу тебя.

Нихат сглотнула, обжигающее пламя вспыхнуло в ней, когда Азиз оттолкнулся от стены и придвинулся ближе. «Он говорит так намеренно», – заверила она себя. Он проверяет, как далеко она зайдет в своем безрассудстве. Тем не менее эти слова произвели эффект.

– Хорошо. Наша ближайшая цель – ввести тебя в общество, поужинать с Аяаном и принцессой Зохрой в конце недели. И понять, куда ты хочешь отправиться после того, как все это… закончится.

– Куда я хочу отправиться?

– Да. Я немного поразмышляла по поводу твоего желания оставить Дахар.

На самом деле Нихат только этим и занималась. В этот раз она будет здесь, а он уедет.

Она давно свыклась с жизнью без Азиза и добилась гораздо больше, чем в самых смелых своих мечтах.

– Аяан не позволит тебе вернуться в пустыню. Вероятнее всего, Аяан, король Малик и королева Фатима… – Лицо Азиза исказилось, когда он услышал имя матери, но Нихат заставила себя продолжить: – Они позволят тебе уехать, если ты займешься одним из деловых международных проектов, которые поддерживает Дахар. Ты не можешь выкинуть их из своей жизни, Азиз. И ты не можешь ничем не заниматься. Это убьет тебя.

– Я попытаюсь.

– Я задала Аяану несколько вопросов, солгав, что ищу, о чем могу с тобой поговорить.

– Я и забыл, как ты скрупулезна, если что-нибудь решишь.

– Выбирай между инвестиционной компанией в Нью-Йорке, ипподромом в Абу-Даби и, конечно… твоим любимым Монако. – Последние слова застряли в ее горле, как колючки, отказываясь срываться с губ.

Нихат охватывала иррациональная ненависть к этому месту всякий раз, когда она читала в газетах о его похождениях за год до террористической атаки. Это чувство усилилось в то утро, когда Азиз потребовал стриптизершу…

В его глазах сверкнул вызов.

– Что еще ты хочешь сказать, Нихат?

Этот вопрос словно сгустил атмосферу, и возникло ощущение, что сейчас произойдет взрыв. Любой намек мог послужить детонатором и разрушить ее тщательно налаженную жизнь.

Она покачала головой.

– Я вижу… – Она прерывисто выдохнула, когда его рука коснулась ее. – Я заметила, что ты не совсем не в форме, но определенно испытываешь боль.

Азиз рассмеялся, однако в его смехе не было веселья.

– Не говори Аяану. Когда он прихватил меня в пустыне, то сбил меня с ног, и я упал прямо на раненое бедро. К тому же чем дольше…

–…чем дольше ты сидишь, пьешь и бросаешь бутылки в фантомы, тем острее становится боль.

– Да. Но это было забавно, Нихат.

Она покачала головой, хотя к ее губам подступила улыбка. Это озорство… Невероятно, но оно в нем все еще живо.

– Я считаю, что тебе необходимо двигаться как можно больше. Для наших целей подойдет и баня. Пар распарит твое бедро, прежде чем мы начнем заниматься. С кем я могу связаться, чтобы получить медицинское заключение, касающееся пулевого ранения?

– Заключения нет.

Нихат растерялась.

– Тогда кто…

– Как только террористы поняли, что я им без надобности, они бросили меня в пустыне умирать и переключились на Аяана. Он по-прежнему представлял для них ценность. – Азиз произнес это низким усталым голосом, и у нее по коже побежали мурашки. – Я потерял много крови… Меня нашли миджаб. Они обработали бедро, как могли. К счастью, я был без сознания.

– Но миджаб не самое цивилизованное племя. Это чудо, что ты можешь стоять.

Ее мгновенно охватило раскаяние. Потому что это не было чудом.

Даже пройдя через ад, даже раздавленный презрением к самому себе, Азиз аль-Шариф обладал слишком сильным характером, чтобы просто сдаться и умереть. Он был всем обязан своей воле и ничему больше.

– Мне нравится думать об этом как о наказании.

– Наказании?

– Смерть была бы для меня слишком легким выходом, – спокойно, словно не сомневался в этом, сказал он. – Жить гораздо сложнее.

У Нихат сердце заболело от пустоты, которая скрывалась за этими словами.

– Почему ты думаешь, что должен за что-то платить? Почему ты не вернулся домой, когда немного оправился?

Это приводило в недоумение Аяана. И ее тоже. Тот факт, что наследный принц предпочел остаться за пределами Дахара, потрясал основы ее мироздания.

Он отвернулся, показывая, что разговор окончен.

– Ты должна проводить меня в баню.

Все, что Нихат хотела сказать, забылось. Насладиться минутой ничем не сдерживаемого, хоть и неразумного желания, которое она испытывала к нему, – это одно, оказаться с Азизом в парной – совсем другое.

Она помогала появиться на свет младенцам и давно избавилась от ложной скромности и щепетильности. Но это был… он.

Азиз остановился у двери:

– Ты считаешь, что я выхожу за рамки приличий, и хочешь все отменить, доктор Захари?

Нихат сжала кулаки, мечтая стереть усмешку с его лица. Азиз постоянно будет подталкивать ее к бегству.

– Тебе известно, Нихат, что Аяан приказал перевести в это крыло всех старых слуг, которые помнят меня ребенком?

– Да. Это неплохая мера предосторожности. Ведь ты настаиваешь на том, что в Дахаре не должны знать, что ты жив.

– Это те самые люди, которые носили меня на плечах по дворцу, учили кататься на велосипеде, праздновали со мной, когда я был объявлен наследным принцем. Это те люди, которые знали меня всю жизнь, Нихат. А теперь я вижу в их глазах жалость. Эта жалость… – В его голосе звучала мука. – Если тебя пугает перспектива находиться со мной и помогать мне, скажи это. Но я не приму помощь ни от кого другого.

Восемь лет назад упорство Азиза ее расстроило бы, но не сейчас. Она старалась казаться спокойной:

– В прошлом я была поглощена тобой, и боялась тебя, и восхищалась тобой, и бог знает что еще. Больше я ничего подобного не испытываю.

Он окинул взглядом ее фигуру в хлопчатобумажной тунике и легинсах.

– Я это заметил. Жизнь вдали от Дахара определенно пошла тебе на пользу. Тебе придется сменить одежду.

– Я нахожусь на службе, помнишь? Я не твоя приятельница. И к тому же я уже приняла душ.

Азиз улыбнулся и встал рядом.

– Я знаю. Я чувствую аромат твоего жасминового мыла. Ты пахнешь так же, как пахла восемь лет назад. – Он говорил так, словно это проклятие, от которого ему не избавиться. А у нее возникло чувство, что ей не хватает воздуха. – Но мне понадобится помощь, а в этой одежде ты вымокнешь.

Глава 5

Нихат не сдалась. По крайней мере, не совсем. Помещение, в которое они вошли, было архитектурным чудом – просторное, с арочными проемами, отделанное золотистым мрамором, с горящими свечами. Воздух был пропитан запахом эвкалипта, и повсюду на столиках стояли хрустальные графины разнообразных форм.

Азиз лег в центре на возвышении лицом вниз, бедра его были прикрыты белым плотным полотенцем. Уступка для нее.

Пряди волос липли ко лбу Нихат, кожу покалывало, она была как в огне. Неожиданно ее охватило жгучее любопытство, ей захотелось увидеть его рану.

Конечно, это ничего не изменит. И все же она не могла себя переубедить. По словам Аяана, Азиз ни с кем не говорил о своем ранении, даже с врачом. Но она догадывалась, какой ужас ему пришлось пережить.

Таймер, который Нихат поставила на тридцать минут, зазвенел. Стерев рукавом пот с лица, она подошла к Азизу, наклонилась и положила руки ему на плечи. Его кожа была бархатной.

– Азиз, достаточно.

Он опустил подбородок на руки, в его угольно-черных глазах полыхали тысячи эмоций. Лицезрение четких черт его лица было чувственным пиром.

– Ты должна мне помочь.

Улыбки на лице Азиза не было, но не было и горечи.

Кивнув, Нихат закатала рукава и подхватила его под мышки. Его мускулистые руки обняли ее за талию, и он поднялся, перенеся вес на левый бок. Его запах опутал ее, его пот смешался с ее потом.

Она отвела взгляд, и он натянул свободные хлопковые брюки.

– Я хочу ее увидеть, Азиз, – торопливо прошептала Нихат.

– Ты выбрала не лучшее время. Пар этому не способствует, – сказал он с усмешкой, навевающей греховные мысли.

– Что? – Ее щеки запылали, когда она поняла, что он имеет в виду. – Я говорю не о твоей… твоем…

– Да, доктор Захари? О чем именно ты не говоришь? – с вызовом поинтересовался Азиз, уголки его губ поползли вверх.

Проблеск его лукавого юмора пробудил в ней желание.

Нихат приходилось видеть обнаженных мужчин. И она не позволит принцу Дахара превратить ее в заливающуюся румянцем старшеклассницу.

– Я хочу увидеть не твой пенис. Знаешь что, я также могу сказать «секс», «влагалище», «эрекция» и…

Азиз откинул голову и рассмеялся. Это был густой, заразительный, искренний смех, от которого у нее защипало в глазах и болезненно стеснило грудь. Она хотела слышать его снова и снова, видеть блеск его зубов, чувствовать его тепло. Навсегда стать той, которая способна заставить его смеяться.

– Ты стала другой, Нихат. Более веселой, дерзкой… Чем бы ты ни занималась в Нью-Йорке, это пошло тебе на пользу.

В воздухе повис невысказанный вопрос. Но в этот раз Нихат не попалась на удочку.

– Я хочу взглянуть на твою рану. Его смех замер.

– Ты ничего не сможешь сделать с ней.

Ее босые ноги заскользили по полу, и она ухватилась за Азиза.

– Предпочитаю сама судить об этом. И каким бы ты ни был высокомерным и всезнающим, врач здесь – я.

Его пальцы сжали ее руки, тонкий хлопок туники не препятствовал прикосновению. Глаза мужчины пожирали ее.

– Но я – принц. Мне принадлежит власть. Правила устанавливаю я, Нихат. Ты, похоже, пребываешь в заблуждении, считая, что важна для меня, как и восемь лет назад. Это не так. Ты просто полезна мне. Не принимай это за что-то большее.

У нее перехватило дыхание. Но терпеть его высокомерие она не собиралась.

Нихат захотелось, чтобы Азиз признался: она находится здесь потому, что он когда-то любил ее. Она понимала, что это опасно, но ничего не могла с собой поделать.

Она стояла на краю пропасти и была готова спрыгнуть.

– Ты не отнимешь то немногое, что у меня есть. Ты понятия не имеешь, с чем еще мне пришлось столкнуться, с чем мне предстоит сразиться, чтобы хватило сил стоять перед тобой и не разбиться на миллион осколков.

Его губы, находившиеся в соблазнительной близости от ее губ, сжались, в глазах вспыхнуло пламя.

– С чем бы тебе ни пришлось столкнуться, это было твое решение. Ты сама выбрала этот путь, поэтому не жди от меня понимания.

– Ты думаешь, у меня нет сердца? Ты думаешь, мне легко находиться рядом с тобой, видеть твою боль?

Его губы изогнула мрачная улыбка. Азиз заправил прядь ее волос за ухо, а затем сжал ее подбородок своими сильными пальцами. Она вздрогнула, тело мгновенно напряглось.

– После того что я совершил… все, что я навлек на себя… – В его глазах пылало темное пламя, когда он ласкал взглядом ее глаза, ее нос, ее губы. – Я никогда не был щедрым, или добрым, или…

– Ты всегда был самим собой. Я страдаю так же сильно, как ты. Позволь увидеть твою рану, Азиз.

– Почему ты решительно настроена погрузить нас в пучину отчаяния? Сколько еще, по-твоему, я должен мучиться?

Может, он боится, что она преисполнится отвращения? Неужели он не чувствует в себе былой силы духа?

Нихат молча ждала, собираясь отступать.

Азиз выругался и развязал тесемки брюк. Она испугалась, что он услышит, как учащенно забилось ее сердце.

Он обнажил часть бедра. Она увидела уродливый шрам шириной почти в ее запястье, швы были наложены грубо. Закрыв глаза, Нихат положила руку на бедро Азиза. Его кожа горела под ее ладонью, мускулы превратились в камень. Нихат представила боль, которую ему пришлось вынести. Но в ней вспыхнула и надежда.

Она была права. Он выжил, потому что был Азизом аль-Шарифом. И если он сумел остаться в живых после этого ранения, сумеет справиться со всем.

Кожа на его бедре была шероховатой и неровной. Ее рука опустилась ниже, и она не смогла сдержать дрожь. Здесь его кожа была горячей и гладкой.

Между ними проскочил разряд, воздух, казалось, заискрился. Азиз прислонился к ней, его длинные сильные пальцы слегка сжали ее шею.

Каждый дюйм ее тела ожил. Азиз дышал тяжело, как и Нихат, каждая его мышца напряглась.

Она поправила его брюки, ее пальцы на удивление не дрожали, словно она проделывала это каждый день.

– Пуля раздробила кость?

Азиз вздохнул, смиряясь с ее напором. Нихат обхватила его за талию.

– Нет. Только задела. Насколько я понял, миджаб сумели ее быстро вытащить. Они отвезли меня в госпиталь на границе с Зураном. На кость была наложена металлическая пластина, чтобы удержать, пока она не срастется.

– Они оставили ее. – Нихат наконец поняла, в чем дело. – Она мешает двигаться и причиняет боль.

Азиз кивнул и отбросил ее руки:

– Мы закончили?

Нихат выпрямилась и посмотрела в сторону.

– Здесь – да. Мы немедленно начнем растяжку.

Она задержалась у выхода. Ее кожа блестела, глаза смотрели прямо и честно. Туника прилипла к телу. Нихат была самой потрясающей женщиной, какую он когда-либо видел. Азиза пронзил невольный и нежеланный голод, который, однако, заставил его почувствовать себя живым.

Достаточно было закрыть глаза, чтобы снова почувствовать легкое прикосновение ее пальцев к своему телу, ощутить ее теплое дыхание…

– Ты ошибаешься, думая, что Халиф и остальные слуги видят в тебе калеку, – заявила Нихат. – Они видят принца, который всегда находил для них доброе слово, принца, который знает их по именам, принца, которого они оплакали и похоронили. Они не замечают твою хромоту, твои шрамы или твое чувство вины. И в их глазах светится не жалость, Азиз, а любовь. Я все отдала бы, чтобы снова увидеть свою мать. Подумай, что ты делаешь со своей.

Мышцы бедра побаливали, но вместе с тем были удивительно расслаблены, когда Азиз сел на скамейку в саду.

Он рассчитывал, что Нихат отвергнет его приглашение. Но нет.

Ее так же мучает любопытство, как и его?

Раздался звон серебряной посуды, когда она наливала ему мятный чай. Азиз не обращал внимания ни на небо, окрашенное в золотисто-алые тона, ни на пышные розы. Он наслаждался запахом Нихат – ароматом жасмина и чего-то еще, что было присуще только ей. Это возбуждало желание в его истерзанном теле. Ощущение было сильным и всепоглощающим. Ничего подобного он не испытывал уже много лет.

Нихат подала ему чай и взяла кусок сладкого пирога.

Азиз сделал глоток и состроил гримасу:

– Мне нужно что-нибудь покрепче.

– Никакого алкоголя, если ты действительно хочешь, чтобы я тебе помогла.

Он нахмурился, однако на его губах заиграла улыбка.

– Ты получаешь от всего этого удовольствие, верно?

– Да. Многие ли женщины могут похвастаться, что Азиз аль-Шариф склоняется в поклоне, если они того требуют?

– Ни одна.

Пирог задрожал в пальцах Нихат. Залившись румянцем, она откусила кусок.

Нихат слизнула крошки с уголков рта, и боль другого рода пронзила его мышцы. Азизу страстно захотелось почувствовать вкус ее губ, вкус, которого он был лишен уже давно. Он не прикасался к женщине после нападения террористов. Шесть лет воздержания только усиливали желание.

Восхитительное напряжение мышц, жар, охвативший его тело и распространившийся как лесной пожар, – все это было вызвано тем, что эта женщина смело трогала его шрамы, хотя дыхание было готово застрять у нее в горле.

Нихат являла собой смесь силы и уязвимости, заботы и отстраненности, каждое ее слово шло вразрез с поступками, и он боялся, что никогда не сможет ее понять.

Нихат была единственной женщиной, которая не испытывала перед ним страх, она всегда говорила то, что у нее на уме.

Они могли обсуждать что угодно: философию, необходимость образования для женщин Дахара… С ней Азиз никогда не был принцем. Ее ответы, ее доводы были честными, и это привлекало его, как и ее безыскусность. Однако, несмотря на свою импульсивную и страстную натуру, он влюбился в Нихат не мгновенно.

Азиз влюблялся в нее медленно, не осознавая этого. Однажды утром он проснулся в номере отеля после дикой вечеринки и неожиданно подумал, что она сказала бы, если бы видела его сейчас, какими словами уколола бы. И в его крови вскипел огонь. Он понял, что любит Нихат, что нашел свою будущую королеву и что ничто на свете не остановит его. Она будет принадлежать ему.

Он только не принял в расчет железную волю этой женщины.

А когда Нихат ушла, она не только задела его эго, но и разбила ему сердце. Она забрала с собой частицу его, оставив в душе пугающую пустоту, которую ничем нельзя было заполнить.

Азиз внимательно смотрел на нее, и в нем вскипала жгучая ревность. Сейчас Нихат была краше, чем прежде. Она превзошла его ожидания.

Возраст отточил ее красоту, она была в потрясающей форме. К тому же она повидала мир, нашла себя в чужой стране и добилась всего, к чему стремилась. А он…

– Почему ты не вышла замуж?

Нихат застыла. Азиз заметил, как задрожали ее пальцы, когда она положила остаток пирога на маленькую серебряную тарелочку. Она устроила целое шоу, медленно вытирая руки. Тянет время, понял он. Почему?

– Ты ждешь честного ответа?

– Когда я требовал от тебя что-нибудь, кроме правды? Ты успешная, красивая и, как упомянул твой отец, не связана традициями и обычаями Дахара. Так почему ты все еще одна?

Нихат обхватила себя руками, плечи ее поникли.

– Или у тебя где-то припрятан бойфренд, ждущий сигнала, чтобы объявиться?

На ее лице мелькнул вызов. Она выпрямила спину, ее губы упрямо сжались – что он ненавидел.

– А если бы даже и так!

– У меня нет желания видеть тебя и твоего любовника в стенах дворца!

Нихат вскочила, словно ее подбросило пружиной. Она наклонилась к нему, ее глаза решительно сверкали. Азиз почувствовал, что его охватывает странный восторг.

– Личная жизнь карьере не помеха.

Она дразнила его, заново проверяла, какой эффект способна на него оказывать, подзуживала его. Азиз поднялся и потрепал ее за щеку.

– Не притворяйся, что не понимаешь меня, и не будь дерзкой, не бросай мне вызов, Нихат. Ты – женщина, которую я любил, которую хотел сделать королевой, женщина, которая могла дать жизнь наследнику Дахара. Конечно, за восемь лет все изменилось. Но мысль о том, что другой мужчина владеет тобой, всегда будет приводить меня в ярость. То, что считал своим, я не отдам никому, даже в мыслях. Поэтому, если не хочешь добавить еще один пункт в длинный список моих прегрешений, держи своего любовника подальше, пока я не уеду.

Азиз резко повернулся к ней спиной, что вызвало пульсирующую боль в ноге. Ему было невыносимо смотреть на Нихат, невыносимо смотреть вглубь себя. Он был уверен, что после всего произошедшего в нем не осталось ничего, способного откликнуться бы на нее, однако оказалось все не так.

Он погубил себя, свою семью, на нем лежала ответственность за смерть сестры и за страдания, которые перенес брат. А когда Нихат порвала с ним, это раздавило его, толкая на безрассудные поступки.

– Я была помолвлена три года назад с коллегой… – сообщила она. Азиз замер. Его кровь заледенела. – Однако ничего не вышло, – закончила Нихат.

– Почему?

Она пожала плечами, и Азиз инстинктивно понял: что бы она ни собиралась сказать – это ложь.

– Он разорвал помолвку за неделю до свадьбы, поменял свои жизненные планы. – В ее взгляде отразилась боль. – Я… я не создана для отношений.

Не дожидаясь реакции Азиза, она ушла в сад, а в его мозгу продолжали звучать ее слова: «Ты понятия не имеешь, с чем мне пришлось столкнуться, с чем мне еще предстоит сразиться, чтобы хватило сил стоять перед тобой и не разбиться на миллион осколков».

Может, и так, но впервые Азиз был рад своему неведению. Потому что правда приведет к тому, что они себя истерзают.

Он не желал больше слышать ни слова правды.

Глава 6

Нихат не приходила два дня.

Два долгих дня, которые Азиз провел, размышляя, почему его это беспокоит. В конце концов он был вынужден признать, что ему не все равно. Но сначала нужно было убедиться, что у Зохры все хорошо.

Принцесса сама сказала ему об этом. Она была явно удивлена тем, что он соизволил поинтересоваться ее самочувствием.

Затем Зохра бросила на него сердитый взгляд и с вызовом заявила, что Нихат находится под ее защитой.

Однако все же добавила, что вчера утром Нихат чувствовала себя неважно. Азиз был уверен, что она ни к кому не обратится за помощью. Это заставило его покинуть покои.

Он стоял перед ее дверью, глядя на темное дерево с замысловатыми резными узорами.

А ведь казалось, что все вошло в колею.

По утрам он бывал в бане, после чего следовал интенсивный курс физиотерапии. Нихат во время занятий обращалась с ним так, словно желала наказать за все грехи. Иногда она обедала с ним. Они ели в тишине, но их молчание нельзя было назвать некомфортным. Впрочем, и компанейским назвать его тоже было нельзя.

Азиз видел, что Нихат бросает на него озадаченные взгляды, видел, что она с трудом сдерживается, когда ее выводит из себя его церемонная вежливость. Азиз удивлялся самому себе: только с ней он был на это способен.

Сейчас, стоя перед ее дверью, он снова усомнился в своем здравомыслии. Ему нужно общаться с ней как с персоналом. Это она должна искать его, когда ей полегчает, и приносить извинения.

Тем не менее он желал выяснить, что заставило решительную и сильную женщину отсутствовать два дня. Азиз толкнул дверь и вошел внутрь.

Был ранний вечер, французские окна в ее покоях были открыты, и через них вливалась прохлада.

На столике лежали медицинские журналы, айпад и шарф. Рядом в старинной рамке стояла фотография трех ее младших сестер.

Из спальни донесся тихий мучительный стон. Азиз мгновенно повернулся, по его спине побежал холодок. Он распахнул дверь в спальню.

Нихат лежала на кровати в белых брюках, низко сидящих на бедрах, и просторной тунике бледно-желтого цвета. Ее густые волнистые волосы блестели на фоне белых простыней. Лежа на боку, она так сильно сжимала живот руками, что побелели пальцы. Она снова застонала, и волоски на его руках встали дыбом.

Азиз медленно подошел к кровати, стараясь оберегать правую ногу. Нихат была бледна, глаза у нее были красные и воспаленные. Без сомнения, она плакала, но Азиз не мог поверить этому.

Нихат никогда не плакала. Даже в тот день, когда умерла ее мать. Ей было двенадцать лет. Он до сих пор помнил ее решимость быть сильной ради младших сестренок. Подойдя ближе, он убрал со лба Нихат влажные от пота пряди. Убедившись, что у нее нет жара, Азиз глубоко вдохнул.

Она неожиданно замерла, а затем по ее телу прокатилась дрожь, и женщину снова сотряс приступ боли. Он сжал ее пальцы, мысленно призывая черпать силу у него. Азиз чувствовал, как медленно проходит дрожь, услышал ее прерывистое дыхание. От облегчения у него встал ком в горле.

– Нихат, посмотри на меня.

Глядя на нее, Азиз чувствовал себя беспомощным и одновременно был преисполнен решимости помочь ей.

Голова Нихат дернулась, взгляд ее устремился на него. Он думал, что она отодвинется, потребует, чтобы он убрал руки, скажет, что ей не требуется его утешение.

– Азиз?

– Да, Нихат.

Ее прекрасные глаза наполнились слезами, и Азиз почувствовал себя так, словно получил удар в живот. Она придвинулась ближе.

– Мне больно, Азиз. Так больно! Каждый раз, когда начинается приступ, я боюсь умереть.

Из глаз Нихат текли слезы, оставляя влажные дорожки на щеках. Азиз утер их дрожащей рукой, сердце его готово было выскочить из груди.

– Во имя всевышнего, почему ты не позвала на помощь? Я заставлю прислать специалиста. Это какая-то лихорадка? Инфекция?

Она покачала головой и уткнулась ему лицом в живот. Но прежде он увидел тень в ее глазах. Азиз погрузил пальцы в ее густые волосы и принялся гладить их.

– Скоро у меня должны начаться месячные, – не стесняясь сказала она.

Он вспомнил, как раньше Нихат каждый месяц исчезала на несколько дней и как смущалась, когда он интересовался, где она пропадает.

– Они всегда были такие болезненные? – спросил он и содрогнулся, представив, что она страдает так каждый месяц в течение многих лет.

А ему казалось, что он знает о боли все.

Нихат кивнула. Азиз напрягся, мысленно усмиряя свое тело.

– Сколько себя помню.

– Так что нам делать?

– Я научилась справляться с ней с помощью лекарств, специальных упражнений и дыхательной гимнастики. Это глупо, но я… забыла запастись лекарствами перед отъездом из Нью-Йорка. К завтрашнему утру их должны доставить.

– А до тех пор? – В горле у него пересохло.

– До тех пор придется терпеть. Мне бывает очень плохо только несколько часов, – прошептала Нихат.

Ее ладонь переместилась с его живота на грудь, и под дрожащими пальцами Нихат сердце Азиза забилось как птица в клетке.

– Азиз…

Он наклонился и ощутил ее дыхание на своей шее, запах женщины возбудил его. Азиз чувствовал себя так, словно стоит на зыбучих песках, которые могут увлечь его вглубь в любую минуту.

– Да… – В его горле стало так же сухо, как в пустыне.

– Ты останешься со мной на ночь?

Он окаменел. Нихат не просила ни о чем подобном в те времена, когда он готов был подарить ей весь мир.

В любом случае сейчас у нее на это нет прав, утверждал голос разума.

– Пожалуйста, Азиз…

– Завтра ты возненавидишь меня за то, что я видел тебя такой. Ты никогда не любила делиться своей болью или горем, – сказал он, вспоминая, какой стойкой она была. Именно ее сила влекла его к ней.

Обстоятельства заставили Нихат стать сильной, и она никогда не жаловалась. Азиз видел, как она училась готовить и воспитывала своих сестренок. Она была вне себя от счастья, когда ей позволили то, чего ей больше всего хотелось – учиться вместе с Амирой.

Она вздохнула и обняла его. Ее мягкие груди, прижавшиеся к нему, стали для него пыткой. Его кровь пела от удовольствия, но видеть ее изможденной и уязвимой было невыносимо.

– Нет, Азиз. – Нихат вздохнула. – Самое странное заключается в том, что я не смогла бы тебя возненавидеть, что бы ты ни сделал. У тебя… у тебя есть власть надо мной. Я всегда считала себя сильной женщиной, и я действительно сильная. Но когда дело касается тебя, я… – Она прижалась к нему.

– Ты приняла какое-нибудь обезболивающее?

– Что? – прошептала она, моргая. – А, да. Просто нужно время, чтобы оно подействовало. Ты останешься со мной? – На ее полных губах заиграла улыбка. – Можем притвориться на несколько часов, что ты меня не ненавидишь?

Азиз закрыл глаза и обнял ее. Она была сейчас такой нежной, такой хрупкой.

Он никогда не предлагал женщинам утешение. От женщин, за исключением Нихат, ему было нужно только сексуальное удовлетворение.

– Ты предъявляешь дерзкое требование своему принцу, доктор Захари. Но я попробую.

Нихат с вздохом расслабилась. Она держала его крепко и вместе с тем доверчиво, и это вызвало в нем сильнейший чувственный голод.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь.

– Я тот, кто заплатил за то, чтобы ты получила специальность. В моих устах это должно звучать особенно.

Он почувствовал, что она улыбнулась.

Одна ее рука легла на живот, словно это могло утишить боль. Нихат напряглась.

Азиз был готов отдать все что угодно, лишь бы избавить ее от мучений. Он прижал Нихат к себе.

Когда ее дыхание стало ровнее, что-то, над чем у него не было власти, заставило его спросить:

– Нихат, это твое состояние имеет название?

– Четвертая степень эндометриоза.

Название крепко засело у него в голове. Он его не забудет.

«Твой принц…»

Он назвал себя ее принцем. Слышать такое приятно, решила Нихат, устало прижимаясь к его теплому телу.

Этот мужчина когда-то обещал ей осуществить каждую ее глупую мечту.

Азиз бин Рашид аль-Шариф, потрясающий восхитительный наследный принц Дахара, каким-то образом влюбился в нее. Он со смехом отмел ее сомнения, когда она сказала, что не годится на роль королевы. Принц, который заставлял женскую половину человечества терять голову, забыл других женщин, забыл ради нее. Он обещал ей, что всегда будет ее любить и сделает счастливой.

Рядом с ним Нихат чувствовала, что сможет управлять вселенной, если потребуется…

В животе возникло эхо тупой боли, и неожиданно все ее мечты разлетелись на миллионы кусочков. Это было горько, но это была ее реальность, ее жизнь.

Открыв глаза, Нихат обнаружила, что она обвила Азиза, будто виноградная лоза. Она чувствовала его восхитительное тепло. Облизнув сухие губы, она взглянула на электронные часы. Была половина третьего. Прикроватная лампа горела.

Она лежала на левом боку, ее ноги переплелись с его ногами, ее рука лежала на его бедре. Нихат задержала дыхание, заметив, что сильно надавила на раненое бедро Азиза. Она хотела убрать руку, но он схватил ее за запястье.

– Приятно чувствовать твою руку.

Она застыла, не протестуя. Она чувствовала только возбуждение и какую-то приятную расслабленность. Не было ни стыда, ни недоверия, ни чего-то в этом роде.

Азиз аль-Шариф, даже если он считал себя калекой, являл собой прекрасный образец мужественности, который привел бы в трепет любую женщину. И близость с ним, действовавшая как наркотик, наполнила ее необъяснимой тоской.

Прижавшись к нему, взволнованная Нихат остро ощущала свою женственность. После целого дня боли она чувствовала жар в теле, медленно разгорающееся желание и приветствовала это всем сердцем.

От Азиза пахло, как всегда, сандаловым деревом и тайными грешными обещаниями. Нихат вдохнула его запах. В сравнении с охватившими ее ощущениями тупую боль в животе можно было не принимать в расчет.

Азиз пожал плечами и посмотрел на нее с такой жадностью, что это должно было бы ее встревожить. Вместо этого она испытала дикий восторг.

– Не помню, спал ли я ночью. Каждый раз, когда я пытался лечь удобнее, ты ко мне прижималась. А потом я боялся тебя разбудить, когда тебе наконец стало легче.

Нихат почувствовала, как румянец заливает ей щеки.

– Спасибо, что остался со мной. Я и забыла, как болезненно все это протекает.

– А когда ты принимаешь лекарства, которые ждешь завтра?..

– Это гормональные препараты, от них мое тело… – Она заморгала и осеклась. – Они дополняются специальными упражнениями и дыхательной гимнастикой.

– А те поездки по Дахару и за границу?

Нихат моргнула, вспоминая поездки с сестрой отца. Сильнее всего она запомнила отчаяние, что боль никогда ее не отпустит.

– Я показалась всем докторам, которых смогла найти. Никто не поставил мне диагноз. Они говорили, что это нормально, что я должна научиться переносить боль.

– Эта боль каждый месяц грозила убить тебя.

– Мой отец… – Она прочистила горло. – Раньше я очень на него сердилась. Мамы уже не было, когда начались боли, а он… – Нихат почувствовала гнев Азиза и дала волю своему: – Он не желал говорить со мной, даже не подходил ко мне. Традиции для него были на первом месте. Впрочем, он не махнул на меня рукой. Он отправил меня в Нью-Йорк. Там специалист заставила меня сделать кучу анализов, выписала препараты и порекомендовала методы борьбы с болью.

– Поэтому ты стала акушером-гинекологом?

Нихат кивнула, радуясь, что может сказать ему хотя бы часть правды.

– Никто не должен страдать от боли столько лет. Я хочу привлечь внимание людей к этой проблеме. Это непростой разговор для юной девушки. Когда же она набирается смелости и поднимает эту тему, ей твердят, что нужно смириться, что это естественно. Но как можно смириться, если боль просто невыносима?

Он сильнее сжал ее пальцы и ощутил ответное пожатие.

– Ты справишься, Нихат. Я нисколько не сомневаюсь. Подготовь свои предложения. Пригласи специалистов в этой области, которые хотели бы поработать в Дахаре. Продумай, что тебе может понадобиться. Я полностью тебя поддерживаю и предоставляю в твое распоряжение мое личное состояние.

Ее глаза защипало от слез, и на этот раз она не стала их удерживать. Они появились не от боли и горя.

– А я-то думала, что ты бедный принц, – сказала Нихат, улыбаясь сквозь слезы. – Придется быть с тобой милой.

Его губы сложились в улыбку, глаза, обрамленные поразительно густыми ресницами, расширились.

– Пытаешься соблазнить принца ради денег? Ты меня разочаровываешь, доктор Захари, – с деланной укоризной произнес он, и Нихат расхохоталась.

Уступая своему желанию, она провела большим пальцем по подбородку Азиза и почувствовала, как слегка царапает ее кожу его щетина. У него пресеклось дыхание, когда ее палец приблизился к его рту. Нихат прочитала предупреждение во взгляде мужчины, но остановиться не могла.

Его верхняя губа была четкой формы, а нижняя губа – полной и чувственной.

Азиз ухватил ее за запястье, останавливая.

– Нихат. Не…

Она села, погладила пальцем его нижнюю губу. Он с шумом выдохнул. Нихат наклонила голову и коснулась его губ своими губами.

Азиз застыл. Если бы из его горла не вырвалось низкое рычание, она подумала бы, что целует горячий мрамор. Положив руки на его плечи, Нихат вбирала его в себя. Его губы были одновременно мягкими и твердыми, разжигая пламя в ее теле.

Желая большего, она лизнула нижнюю губу Азиза и затем легонько коснулась ее зубами. Он резко выдохнул и превратился в вулкан.

Азиз прижал ее к себе так сильно, что она чуть не задохнулась. Пальцы его запутались в ее волосах, пока он жадно целовал ее.

Раньше он поцеловал Нихат только раз. Она избегала его, стремясь как можно реже видеться с ослепительно красивым принцем, в которого так глупо влюбилась.

Однажды днем Азиз увлек Нихат в угол в библиотеке, где они с Амирой обычно занимались, закрыл дверь и поцеловал ее.

Поцелуй длился несколько секунд, а потом Нихат его оттолкнула, дрожащая и оглушенная штормом чувств. Если тогда это можно было сравнить с легкой дрожью земной коры, то сейчас это было сопоставимо с ураганом.

Его запах наполнил ее легкие, его мышцы напряглись.

Азиз ласкал ее нижнюю губу с низким рычанием, от которого по ее телу побежали мурашки. Потом оно вспыхнуло, по нервам побежал ток. Язык Азиза заставил ее открыть рот и впустить его. Она застонала.

Их языки сплелись эротичном танце. Ее груди потяжелели, и в животе снова возникла боль, но иного рода. Она забылась в объятиях Азиза и только спустя некоторое время осознала, что он распахнул ее тунику. Соски Нихат превратились в твердые бутончики, когда его жаркий взгляд упал на ее грудь в черном кружевном бюстгальтере.

Не спуская с нее глаз, Азиз запустил пальцы в кружево. Как только он коснулся ее кожи, Нихат содрогнулась от бури ощущений, страстно желая большего.

Скулы Азиза окрасил румянец, дыхание стало быстрым и прерывистым.

Ее кожа горела, она замерла в предвкушении.

Неожиданно Азиз оттолкнул ее.

– Я так понимаю, сексуальная свобода – побочный продукт твоей нынешней жизни?

Нихат рассмеялась, пряча беспокойство, убрала волосы с шеи и попыталась завязать их шарфом. Взгляд Азиза потемнел, он смотрел на нее, не скрывая желания. Возможно, он ненавидел ее, но все еще хотел.

– Я врач, и мне тридцать лет, Азиз. Не нахожу ничего постыдного в сексуальном удовольствии.

Его пальцы сжали руку Нихат, он притянул ее к себе. Усмешка, дергавшая его губы, не испугала ее, а наполнила восторгом.

– Восемь лет назад я чуть ли не на коленях вымаливал у тебя поцелуй.

– Ты понятия не имеешь, как сильно я об этом жалела.

– О чем?

– Что не занялась с тобой любовью. По ночам я мечтала, чтобы ты был рядом, целовал меня, ласкал. Сколько раз я желала… А утром читала в газете очередную статью о тебе. «Принц Дахара ведет разгульную жизнь в Монако, покидая каждую вечеринку с новой женщиной». Как тебя прозвали – ненасытный принц?

И все же она не могла не мечтать о нем.

Азиз нахмурился и пытливо взглянул на нее.

– Я предложил тебе все. Ты – ушла.

– Конечно, это означает, что ты можешь иметь миллион любовниц, верно? – В ее голосе послышалась ревность. У нее не было права задавать эти вопросы, но она не могла остановиться: – Скажи мне, Азиз, ты так легко меня забыл, так легко вычеркнул из своей памяти, из своей жизни?

Нихат тут же пожалела, что не может взять свои слова назад. В его глазах вспыхнул гнев. Она задрожала и зажала рукой его рот.

Азиз медленно отвел ее руку.

– Боишься услышать ответ? Ты предпочла бы, чтобы я солгал?

Принц Дахара никогда не лгал ни ради себя, ни ради нее.

– Ты думаешь, что этим я хотел причинить тебе боль, доказать, что ты для меня ничего не значила? – Его мягкий голос опалил ее. – Да, я спал со многими женщинами, но обманывал только себя. Их лица одно за другим исчезали из моей памяти, удовольствие, которое я находил в их объятиях, было преходящим и наполняло меня стыдом. Я просыпался в середине ночи, испытывая дурноту. – Его губы скривились, в глазах сверкало отвращение в себе. – Я бросился искать утех, надеясь заполнить пустоту в сердце. Я разрушал себя и…

Он пригладил волосы, и Нихат заметила, что его рука дрожит. Как же эгоистична она была, задавая этот вопрос!

Азиз встал с кровати и направился к двери. Возле нее он обернулся.

– Сообщи принцессе Зохре, если по-прежнему будешь неважно себя чувствовать. Она сумеет позаботиться о тебе.

Азиз вышел и закрыл за собой дверь. На нее навалилась тишина. Простыни хранили его запах. Нихат прижала их к себе.

То, что он сказал, проникло ей в душу, оставив невидимые, но несмываемые следы. Она сама напросилась, и Азиз ответил, обрубая последнюю ниточку лжи, за которую она цеплялась.

В первый год разлуки Нихат твердила себе, что он тут же выбросил ее из головы, стоило ей покинуть Дахар. Она жадно выискивала в газетах истории о похождениях Азиза и находила утешение в том, что он продолжает жить дальше. Она убедила себя, что привлекала принца только потому, что была не похожа на других.

И все это – ради того, чтобы защитить себя.

Теперь не осталось ничего, за чем можно было бы спрятаться.

Азиз признался, что любил ее, и начал вести разгульную жизнь только для того, чтобы заполнить пустоту, которую она оставила. Физическая боль, которую она испытывала, меркла в сравнении с той, которую ей причинили его слова.

Чувство вины сжало горло, не позволяя дышать.

Остаться здесь, узнав, что Азиз жив… О чем она думала? Забыла, чего ей стоило уйти от него восемь лет назад? Забыла, какое сильное притяжение существовало между ними?

Она рассказала Азизу о своих, пусть неудавшихся, отношениях с другим. Она бросила ему вызов, поддавшись желанию поцеловать его, затронуть его чувства и вспомнить свои… Ее поведению нет оправдания. Когда она стала безрассудной и принялась снова искушать судьбу?

Узнав, что ей вряд ли удастся зачать ребенка, Нихат была сломлена. Она с ужасом осознала, что не подарит любимому мужчине наследников, которые ему необходимы. Любовь заставила ее принести в жертву собственное счастье.

Каким-то образом она сумела уцелеть и построила свою жизнь. Она не может больше рисковать.

Глава 7

Неделю спустя Нихат вошла утром в комнату для завтраков и замерла с бешено забившимся сердцем.

Азиз и Аяан застыли по разные стороны стола со стиснутыми кулаками. На лицах обоих была написана ярость. Принцесса Зохра стояла рядом с Аяаном, переводя взгляд с одного брата на другого.

Если бы упала иголка, это прозвучало бы как взрыв.

Нихат посмотрела на Азиза и невольно отметила, как хорошо он выглядит.

На нем была белоснежная рубашка, распахнутая на груди. Ткань резко контрастировала с его загорелой шеей и лицом. Подбородок Азиза был выбрит, нездоровая бледность, которая отличала его, когда она приехала, исчезла.

Особенно сильно изменился его взгляд. С каждым днем высокомерие и уверенность возвращались к нему.

Нихат охватил жар, ей стоило бы отвести глаза, однако она не могла не посмотреть на его чувственный рот.

Это был всего лишь поцелуй…

Но он разжег в ней огонь, который невозможно было потушить, что бы она ни делала, хотя Азиз больше не проявлял к ней интереса.

Он решительно дистанцировался от нее. Больше не было едких замечаний, упоминаний о прошлом или настоящем – ничего, только вежливая, причинявшая ей боль холодность.

Сделав глубокий вдох, Нихат оглядела комнату, физически чувствуя напряжение, разлитое в воздухе.

– Что-то не так?

Нервы Азиза были натянуты как струна. Он повернулся к ней – и мгновенно на него нахлынули воспоминания о вкусе ее губ, о ее мягких изгибах, которые так хорошо подходят его телу. Желание вспыхнуло в крови.

Последнее, что сейчас ему было нужно, это шторм чувств, а он испытывал его каждый раз, когда смотрел на Нихат. Ему нужно убраться из дворца, от нее, от брата. Он должен что-то сделать, иначе свихнется.

– Я задумал поездку в пустыню, а мой брат грозит запереть меня и выбросить ключ.

Нихат побледнела… Под ее ясными глазами залегли глубокие тени… Впервые Азиз не испытал садистского удовольствия оттого, что она справляется с собой не лучше, чем он.

– Почему?

– Потому что, как ты прекрасно знаешь, я схожу с ума, ничего не делая.

– Я должен управлять страной, Азиз. У меня нет времени снова разыскивать тебя. И мне нечего будет сказать матери, если ты опять исчезнешь. Ты не посмеешь с ней так поступить.

Азиз вздрогнул. Как объяснить брату, каким бесполезным он себя чувствует во дворце, тогда как раньше был лидером? Разум, не замутненный алкоголем, и тело, медленно, но верно избавлявшееся от боли, требовали действий.

Азиз осторожно подбирал слова, мысль, которая пришла в голову этим утром, наполняла его новой энергией. Но он не хотел, чтобы брат воспользовался ею, чтобы привязать его к Дахару навечно.

– Халиф сказал, что возникли проблемы с шейхом Зурана.

Как Азиз и ожидал, в глазах Аяана зажегся огонек.

– Халифу придется дать урок и напомнить, кто сейчас наследный принц Дахара.

– Я по-прежнему принц крови… – Азиз ухватился за спинку стула, подавляя желание стереть понимающую улыбку с губ брата. Если долгие годы живешь с чувством ответственности за страну, от этого не так-то легко избавиться. – Это так или нет?

– Да, – сказал Аяан, подходя к окну. – Четыре месяца назад я убедил шейха Асада и отца Зохры подписать соглашение об усилении охраны границ всех трех государств. Сейчас он не отвечает. Молчит и высший совет Зурана. – Он потер шею. – Мне это не нравится.

– Вот почему важна моя поездка.

– Не понимаю.

Азиз знал, что Аяан только изображает неведение, вынуждая его предложить свое решение.

– У меня есть связи, Аяан. Я могу прибегнуть к своим источникам информации, чтобы они выяснили для тебя, что происходит в Зуране. Шейх Асад всегда был для отца занозой.

Молчание, последовавшее за его заявлением, оглушало сильнее взрыва. Оно же окончательно уничтожило его и без того истощенное терпение.

Азиз ощущал беспокойство. Еще никогда он не жил без цели. И он должен найти одну хотя бы временную.

– Готов ли ты физически…

– Конечно, готов. Я выжил после ранения, искорежившего мне бедро, без тебя и твоих докторов. Я сохранил рассудок, вспоминая лицо Амиры и твое. – Азиз смотрел на брата в упор. – Я могу помочь тебе вместо того, чтобы томиться во дворце, – продолжил он сквозь стиснутые зубы. – Здесь я буду вечным пленником, Аяан. Когда ты это поймешь.

Лицо Аяна стало жестким.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Но тебя будет сопровождать Нихат.

– Нет. – Азиз и Нихат произнесли это одновременно.

Аяан и Зохра были встревожены и озадачены.

– Альтернативы нет, – объявил Аяан.

Азиз постарался совладать с собой:

– Я согласен. – Он повернулся к Нихат: – Едем завтра на рассвете.

Нихат вздрогнула, когда Азиз прошел мимо нее, жар его тела влек ее к нему. Она задержала его:

– Два дня подряд ты пропускал занятия.

Его пальцы задели ее руки, губы дернулись в усмешке. Однако то, о чем он думал, осталось невысказанным.

– Нет, не пропускал. За мной присматривал Халиф, – низким голосом объяснил он и ушел.

Однако его лицо сказало все, о чем он умолчал. Эти два дня Азиз метался, словно сражаясь с невидимыми цепями.

И вдруг Нихат все поняла. Она слышала, как старые слуги шептались о благотворительном мероприятии, которое должно было состояться завтра. Ежегодная презентация образовательного фонда, носящего имя…

Как она могла забыть?!

– Ты ничего не хочешь объяснить, Нихат?

Она взяла себя в руки и повернулась к Аяану:

– Нечего объяс… – Впервые она увидела в золотистых глазах Аяана ярость, обращенную на нее.

– Что имел в виду мой брат, говоря, что он вечный пленник?

Она могла сказать, что это ничего не значит, или могла сказать правду в надежде, что Аяан начнет понимать.

– Ему нужно оказаться подальше от тебя, от дворца, от всего, что происходит, Аяан.

Зохра, стоявшая рядом с мужем, встрепенулась:

– Он…

Нихат смело встретила ее взгляд:

– Вы оба не представляете, как он страдает. Только сказав это, она осознала всю дерзость своих слов.

Аяан задумчиво взглянул на нее.

– Скажи, что у тебя на уме, Нихат, без колебаний.

– Завтра день рождения Амиры.

Аяан вздрогнул. Зохра нашла его руку и сжала ее. То же самое было нужно и Азизу. Несмотря на решимость сохранить их отношения только на профессиональном уровне, Нихат осознала, что не может оставить Азиза одного. И уж точно не завтра.

– Он… – Она провела дрожащей рукой по лицу. – Он страдает во дворце, Аяан. Он пытается ради тебя, но…

Аяан покачал головой, не позволяя ей закончить:

– Ты обещала мне, Нихат. Ты дала слово…

–…помочь ему, – кивнула она. – Извини, что я не высказалась яснее, но моя преданность Азизу всегда будет стоять на первом месте.

– Тогда ты разделишь его судьбу.

– Значит, так тому и быть. – Нихат кивнула ему и принцессе Зохре и вышла с высоко поднятой головой.

Он крался по собственному дворцу как вор в ночи, но ему не оставили выбора. Пустынный коридор позади него был освещен желтым светом ламп. Он рискнул выглянуть во внутренний двор. Там никого не было.

Азиз прижался лбом к закрытой двери и с трудом сделал вдох, наполняя легкие воздухом. Он не мог вечно прятаться. Он кивком приказал Халифу открыть дверь. В коридоре появилась еще одна фигура и присоединилась к нему.

Несмотря на свое нежелание, Азиз позволил Нихат переплести их пальцы. Он не стал спрашивать, как она узнала, что он с первыми лучами солнца будет стоять перед дверью Амиры.

Азиз страшился этого дня. Дворец был другим без смеха сестры. Он должен попросить у нее прощения, причем сделать это здесь, в покоях, где она смеялась и плакала, где она жила до того дня, когда его безрассудство убило ее.

Азиз толкнул дверь и вошел. Запах Амиры, который он не забывал, – аромат роз и чего-то сладкого – ударил в ноздри. Его колени подкосились, к глазам подступили слезы, и он позволил им пролиться.

Когда Нихат включила свет, Азиз обошел просторную спальню, в которой все осталось таким, каким было при Амире. Ее драгоценности были беспорядочно разбросаны на комоде, на тумбочке у кровати лежали романы.

Как бы он хотел изменить прошлое!.. Как хотел принять на себя пулю, оборвавшую ее жизнь…

Нихат крепко обняла Азиза за талию. Впервые он не смог оттолкнуть ее или отказаться от утешения, которое она предлагала. Так они стояли несколько минут, погруженные в воспоминания.

– Помнишь, как ты расстроился, когда бутылка односолодового виски, которой ты гордился, исчезла? – спросила Нихат.

Нахмурившись, Азиз кивнул.

– Ты поднял крик, перевернул дворец вверх дном. Персонал перешептывался, боясь сказать тебе, что ее не нашли. Во дворце ввели чуть ли не военное положение.

– Почему ты об этом заговорила?

– Амира заплатила одной из горничных, чтобы та ее украла.

Нихат издала смешок и отступила назад, когда Азиз надвинулся на нее. Выставив вперед руки, она качнула головой и улыбнулась.

Ее осветившееся лицо напомнило ему то беззаботное время.

– Я хранил ее так долго, я…

– Я просила Амиру это не делать, Азиз. Это было самое отвратительное, что я когда-либо пробовала. После первых глотков я больше не могла пить виски. Я сказала ей, что нам нужно вернуть бутылку, но к тому времени в твоем крыле выставили охрану, словно были украдены драгоценности. Нам пришлось вылить виски в туалет, а я тайком избавилась от бутылки.

– Это было виски восемнадцатого века, которое дал мне отец. – Азиз припомнил кое-что. – Амира была больна в тот день. Она…

Нихат рассмеялась:

– Она выпила целый бокал и обозвала меня трусихой.

Это было очень похоже на его сестру. Она постоянно влипала в неприятности, постоянно пыталась любыми способами обойти правила, установленные матерью.

– Она была так пьяна, Азиз! Видел бы ты ее! Амира часто передразнивала тебя. В ту ночь она превзошла себя. Я часто жалела, что не похожа на нее. Она была полна жизни, для нее каждый день сулил новые приключения. Может, ее жизнь и была короткой, зато насыщенной. Амира была счастлива, что выходит замуж за мужчину, которого любит. Именно ты сделал это возможным, Азиз.

А потом он толкнул сестру в объятия смерти…

Нихат взяла его за руку.

– Она разозлилась на меня, когда я собралась уезжать, и отказалась прощаться со мной. Мне ее не хватает, Азиз.

Он притянул Нихат к себе, заново переживая свое горе.

– Спасибо, что поделилась со мной этими драгоценными воспоминаниями.

Ее рука двигалась по его спине, груди прижались к его груди, Азиза охватило бешеное желание. Уведя Нихат из покоев Амиры, он закрыл дверь.

Она взглянула на него. Он смотрел на нее, не скрывая вожделения.

Ее длинные ресницы отбрасывали тени на скулы. Она стояла, залитая мягким золотистым светом ламп. Чтобы не утонуть в трясине горя, оставался только один путь.

Азиз толкнул Нихат к стене и завладел ее губами. Она была сладкой как мед. Его язык вторгся в ее рот. Он прижался к Нихат, давая почувствовать свое возбуждение, пока ее тело не слилось с его телом.

Ее руки скользнули под его футболку. Азиз тяжело задышал и немного отодвинулся. Кровь вскипела, выдергивая его из дремоты, в которой он прожил шесть лет.

Глаза Нихат затуманились от желания, губы припухли от поцелуев. Азиз жаждал овладеть ею прямо здесь, хотел забыться в ней. Побег? Ему это удастся. Он найдет путь к свободе в ее теле.

Влечение, которое они испытывали друг к другу, только усилилось, потому что сейчас Нихат по-настоящему расцвела и телом и душой.

Азиз отступил.

– Уйди, Нихат, пока я…

Она закрыла его рот рукой и покачала головой. Ее глаза сияли, на губах заиграла понимающая, успокаивающая улыбка.

– Пожалуйста, не говори больше ни слова.

Нихат была для него соблазном и вознаграждением. Его страсть к ней по-прежнему не подчинялась рассудку.

Она могла спасти его, но могла и проклясть.

– Насколько далеко ты готова зайти, чтобы облегчить чувство вины?

Нихат вздрогнула. Однако Азиз не мог остановиться.

– Все, что я сделал, все, к чему это привело, – только моя вина. Я мог бы пасть еще ниже и считать, что виновата ты, но это не так. Мне не нужно, чтобы ты стремилась загладить свою несуществующую вину.

– Подожди, – остановила она его. – Может, это действительно чувство вины, а может, чувство ответственности. Каким бы ни было прошлое, Азиз, сейчас мы вместе. Веришь ты или нет, хочешь того или нет, но я предана тебе.

Нихат проснулась и потерла глаза, когда вертолет приземлился. В иллюминатор были видны гигантские дюны. В сумеречном свете они походили на красновато-золотистое море – голые и в то же время прекрасные.

Она вгляделась в неповторимый пейзаж. Место отдыха располагалось примерно в полумиле от них. Оно походило на сказочную крепость на фоне темнеющего неба. Нихат считала, что знает все о королевской семье. Но о существовании этого убежища до нее не доходили даже слухи.

Благодарная Азизу за то, что он заставил ее надеть жакет, Нихат вытащила из сумки шарф. Она стояла в сторонке, пока он переговаривался с пилотом, а затем они покинули вертолет.

Только тогда она разглядела темные очертания полноприводного автомобиля со старым Халифом за рулем.

Нихат завязала шарф. Азиз дал сигнал к отправлению.

С ее губ сорвался потрясенный вздох, когда она увидела впереди деревянный мост. Нихат выскочила из остановившегося внедорожника, смеясь, пробежала пару шагов и ступила на него. Мост был освещен с обеих сторон. Башенки с куполами и арки, украшающие его, создавали ощущение, что она оказалась на страницах книги сказок.

А принц…

Нихат повернулась и увидела стоящего неподвижно Азиза. Его угольно-черные глаза были устремлены на нее. Она позволила магии этого сумеречного вечера охватить ее.

Нихат поняла: она хочет помочь Азизу не потому, что ее будущее зависит от этого, не потому, что того требует ее совесть. Это принесет удовлетворение, поскольку ей небезразлична его судьба.

Она больше не будет предаваться несбыточным мечтам, но не будет и лгать себе, что они ничего не значат друг для друга.

– Вот это мост!.. – протянула Нихат.

Она взглянула на стоящее за мостом похожее на цитадель строение и тщательно ухоженную лужайку с фонтаном.

– Никто не знает об этом месте, верно?

Азиз медленно зашагал и качнул головой:

– Только мы и горстка слуг.

– Значит, мне не разрешено говорить о том, что я его видела.

– Тебе все равно никто не поверит.

Нихат протянула руку, Азиз просунул ее себе под локоть, и они пошли вперед. Она чувствовала, как он изучает ее. Нихат наслаждалась, вдыхая исходящий от него запах сандалового дерева. Она слегка вздрагивала, когда их тела случайно соприкасались.

– Тебя не тревожит, что ты отправилась со мной неизвестно куда без защиты Аяана и слуг?

– Нет.

– А если я брошу тебя и исчезну, чего так боится мой брат?

– Тебе больно, и тебя гложет горе и чувство вины. Но я знаю тебя, Азиз. Возможно, лучше, чем кого бы то ни было. Ты не уедешь, пока Аяан не разрешит тебе.

Он не стал насмехаться над ней и говорить, что она слишком самоуверенна. Его пальцы сжали ее руку, и Нихат ответила ему пожатием.

Неужели они в самом деле добились, чтобы между ними установился мир?

Нихат не хотелось заходить внутрь, когда аллея привела их к дворцу. Но до нее донеслись смех и обрывки разговоров.

Голоса звучали знакомо и в то же время…

Напрягшись, она схватила Азиза за руку и остановилась.

– Я думала…

– Идем. – Он провел пальцем по ее щеке. – Все, что тебе нужно, ты найдешь там.

Неожиданно ей расхотелось с ним прощаться.

– Я хотела бы поехать с тобой. Куда бы ты ни со брался, я уверена, что могу помочь.

Он покачал головой, от слабой улыбки на его щеках появились ямочки. Нихат прижала руки к телу – так ей хотелось до него дотронуться.

Ничего страшного, если она это сделает. Влечение между ними стало как никогда сильным. К чему отказываться от того, чего они оба хотят?

– Нихат…

Жар залил ей щеки. Она взглянула на Азиза.

– Мне нужно быть осторожным. А тебе с твоей красотой и современной раскованностью будет непросто вписаться в наши реалии. Я вернусь через два дня. А пока наслаждайся отдыхом.

Нихат кивнула, и он ушел. Она не успела ничего сказать ему, поскольку услышала, как кто-то зовет ее. Потрясенная, Нихат обернулась и увидела девушку лет двадцати, сбегавшую к ней по ступеням. Сердце бешено забилось, грудь стеснило, голова закружилась. Нихат оказалась в объятиях Нур и Нузат, своих сестер. Она подняла глаза и увидела Наиму, которая была на четыре года младше и больше всех походила на нее характером.

Радость, возбуждение, шок, благодарность – все это лишило ее дара речи.

Слезы покатились по щекам Нихат. В глазах Наимы также стояли слезы. Кивая и отвечая иногда односложно, Нихат еще раз крепко обняла сестер, чувствуя, как сердце готово выскочить из груди.

Нихат повернулась, чтобы посмотреть на Азиза. Но его уже не было, до нее донесся шум удаляющейся машины. Вытирая слезы, она проследовала за сестрами внутрь. Чувства переполняли ее, и сердце было готово лопнуть. Но одновременно с радостью она испытывала смятение и ужас. Ей хотелось рухнуть на пол и взвыть. Жизнь снова проверяла ее на прочность.

Нихат захлестнула волна жалости к себе, и никакие силы не могли подавить это чувство. Она уже начала видеть в Азизе того мужчину, которого когда-то любила, и больше не могла сражаться со своим влечением.

Сколько же раз ей предстоит разбивать свое сердце на куски?

Нихат приучила себя получать удовлетворение от работы. Она толкала себя вперед, постоянно ставя новые цели. Она построила свою жизнь. И все же в Дахаре она остро ощущала одиночество, которое не замечала в бешеном ритме Нью-Йорка.

И все из-за Азиза.

Несмотря на попытки уверить себя, что она выживет без него, Нихат испытывала всеобъемлющее желание получить то, что никогда не будет принадлежать ей.

Глава 8

Отклонив приглашение задержаться еще на одну ночь, Азиз повернулся, когда один из его связных появился невдалеке и кивнул ему.

За последние двадцать четыре часа он побывал в двух лагерях, расположенных в сотне миль друг от друга, пока не разыскал старейшину племени миджаб.

Азиз радовался, что Нихат не осталась в одиночестве.

Старик сжал его руки.

– Тебе всегда будут рады, – сказал он на старинном диалекте, на котором говорили бедуины.

В свое время отец настоял, чтобы Азиз освоил этот диалект. Старейшина узнал Азиза, найдя его, израненного, в пустыне, и он всегда будет ему благодарен за то, что пожилой человек сохранил его секрет.

Он поблагодарил старейшину за гостеприимство и присоединился к своему спутнику.

Азиз отошел на милю в сторону от основной дороги. Там его ждал другой связной, житель Зурана. Его наполнило чувство глубокого удовлетворения. Эту сеть он организовал давно, и она все еще работала. Азиза охватило что-то похожее на возбуждение. К этому примешивалось осознание, что он может снабдить Аяана необходимой информацией.

Сделав зуранцу сигнал следовать за ним, Азиз медленно приблизился к людям, собравшимся у палатки. Один человек отделился от группы и вошел внутрь сразу, как только его заметил. Убедившись, что пистолет на месте, Азиз зашел следом за ним.

Он испытал шок, когда человек повернулся, и его лицо осветил слабый свет двух ламп. То был Зайед аль-Салаам, старинный друг Азиза. Зайед тоже был потрясен.

– Иншаллах, это ты!

На нем была военная форма, лицо покрывали песок и пыль.

Зайед крепко обнял Азиза.

– Надо же, кто явился из песков пустыни! Азиз-аль-Шариф, – хриплым голосом произнес он. В его глазах вспыхнули искры гнева. – Я бы все отдал, чтобы услышать хоть слово утешения от старинного друга, Азиз.

Азиз закрыл глаза, на спине проступил холодный пот. Слова застряли у него в горле. Неужели не будет конца лицам из прошлого? Неужели он никогда не избавится от неослабевающего чувства вины?

Он свел Зайеда и свою сестру Амиру, причем проделал это так умело, что ни его родители, ни Аяан ничего не поняли. В то время король Малик заключил договор с дядей Зайеда, шейхом Асадом, который вертел Зураном и его народом как пешками, стремясь к власти. Азиз убедил родителей, что Зайед, командующий армией Зурана, для Амиры лучше, чем избалованный и испорченный сын шейха Асада.

Дело в том, что Амира упросила Азиза помочь ей. Его мятежная сестра влюбилась в Зайеда, который тоже ее полюбил.

И все же он убил ее за два месяца до свадьбы.

Может, в каком-то смысле он убил и Зайеда?

– Я ничего не смог сделать, Зайед. Я был…

Зайед покачал головой:

– Я тебе не верю. Я не верю, что Азиз аль-Шариф стал таким бездушным, что у него не нашлось ни слова для старинного друга, потерявшего любимую женщину. До меня дошли слухи, что какой-то человек собирает информацию для Дахара, – продолжал он, в его голосе послышалась нотка недоверия. – Этот человек впервые появился в племени миджаб шесть лет назад. Я подумал: зачем человеку, рожденному управлять страной, скрываться как трусу в тени? Почему он покинул родителей, своих друзей и всех, кто в нем нуждался?

– Зайед, ты понятия не имеешь…

– Не имею, Азиз. Но ведь ты же этого хотел, верно?

Жесткость в глазах Зайеда, плотно сжатые губы отозвались болью в его сердце. Азиз представил, как сильно должен был страдать Зайед, потеряв Амиру; Зайед, который был очарован ее дерзостью и смехом; Зайед, любивший ее без памяти.

Азиз отбросил эти мысли и добавил в голос стали. Он здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям вместе со старым другом.

– Это я слышу от человека, который знает, что его дядя сеет хаос в стране, которую он поклялся защищать? От человека, который должен быть законным правителем Зурана?

– Больше нет, Азиз. Я не позволю старому другу вернуться с пустыми руками.

В глазах Зайеда засиял мрачный огонь, в них не было ни искорки той доброты, которая отличала его шесть лет назад.

– Передай наследному принцу или кому ты служишь, что Зурану надоело быть марионеткой Дахара. Ты говоришь с новым шейхом.

Азиз помолчал.

– Твой дядя…

– Убит моими людьми.

По спине Азиза пробежал холодок. Таким он был несколько месяцев назад. Он словно смотрел на свое отражение. И ему это не понравилось.

– Разве не ты всегда говорил о долге перед страной, Азиз? Личная потеря, может, и притупила твое чувство долга, зато обострила мое.

Не дожидаясь ответа, Зайед вышел из палатки.

Подождав несколько минут, Азиз тоже вышел. Каковы бы ни были отношения между Дахаром и Зураном, Зайед никогда его не предаст.

В Зуране произошел государственный переворот. Это означало, что любая, даже самая незначительная, информация, которую он сможет добыть, будет полезна Аяану.

Груз вины на его плечах стал легче. Он вернулся туда, где ждал связной, и снабдил его инструкциями. Ему же предстоит провести в пустыне еще несколько дней.

Азиз вздрогнул, почувствовав порыв прохладного ветра. Повсюду куда ни посмотри высились бесчисленные золотые дюны.

Азиз любил не знающую пощады жару, голый пейзаж пустыни, сколько себя помнил.

Даже после того, как он оправился от ранения и понял, что не может вернуться в Дахар, пустыня успокаивала его, позволяла забыть о грызущем чувстве вины и стыда. Суровая кочевая жизнь с племенем миджаб заставила его думать только о выживании. В нем все притупилось.

Сможет ли он смириться с тем, что больше сюда не вернется? Оставит ли частицу себя в Дахаре, когда придет время покинуть родину?

Впервые с того момента, когда Аяан насильно притащил его во дворец, ответ на этот вопрос был неоднозначен.

Не мог Азиз отказаться и от женщины, которая своей решимостью вдохнула в него новую жизнь.

Гуляя вокруг бассейна, выполненного в форме капли воды, который голубел среди лабиринта высоких пальм, Нихат улыбнулась, вспоминая все то, о чем она переговорила с сестрами за три дня.

Когда солнце село, включились огни по периметру бассейна, придавая внутреннему двору вид драгоценного ожерелья. С террасы открывался потрясающий вид, и возникало ощущение, что в сердце пустыни на фоне безжизненных дюн расцвел кусочек рая.

Сестры болтали, пока у них не начали заплетаться языки. Они смеялись, плакали, проводили ночи, сидя у бассейна, и говорили об их матери, об отце и о будущем, ближайшем и отдаленном. Как, например, о предстоящей свадьбе Наимы, которую Нихат пропустит, и о желании Нузат стать акушеркой. Нур бесконечно задавала вопросы о клинике, которую предложили основать Нихат, и преклонялась перед королевской семьей за то, что они оказали старшей сестре такую честь.

Они всплакнули, когда этим утром пришла пора уезжать. Нузат сетовала на ситуацию, которая удерживала Нихат вдали. Наима горевала молча.

Младшие сестры были удовлетворены своей жизнью, и Нихат им немного завидовала. Она никогда такой не была – невинной, беспечной и счастливой.

Нихат постоянно беспокоилась о здоровье матери, о сестрах. Она волновалась, в какие неприятности может угодить Амира, волновалась, позволят ли ей осуществить мечту. Но больше всего, несмотря на тягу к Азизу и шок, который она испытала, узнав о его любви, Нихат беспокоило, что ей готовит будущее.

Но в итоге ни волнения, ни осторожность ничем ей не помогли.

Ричард ухаживал за ней три года, и она позволила себе быть счастливой. Нихат рассказала ему о своем диагнозе и поверила, когда Ричард заверил ее, что будет счастлив с ней. А потом он отверг ее, потому что неожиданно решил, что хочет иметь детей. И разбил ей сердце.

Не разбила ли она себе сердце снова, вернувшись в Дахар?

Повод для волнений снова нашелся: клиника, сестры, растущее влечение между ней и Азизом…

И впервые в жизни Нихат отказалась думать о будущем и о последствиях решений, которые она приняла сегодня. Она не желала нести ответственность ни за что. Ей хотелось пожить немного в свое удовольствие, побыть беспечной. Она оказалась в самом красивом месте, где ей только доводилось бывать, с мужчиной, который всегда заставлял ее сердце биться чаще. Он был способен вызвать в ее теле пожар одним взглядом, одним прикосновением.

Дрожащей рукой Нихат провела по губам, вспоминая поцелуй Азиза, испытанное ею наслаждение и его удовольствие.

Пальмы слегка покачивались на ветру. Небо на горизонте стало оранжевым. И неожиданно по ее нервам пробежал ток, когда она поняла, что на одну ночь может стать такой, какой захочет. А хотелось ей быть достойной Азиза аль-Шарифа, восхитительного принца Дахара.

Несколько часов спустя Нихат стояла в освещенном луной внутреннем дворике.

По ее просьбе на ужин приготовили ягненка и пилав, пироги и шербет – пир, достойный принца. Ей было все равно, о чем оживленно судачат слуги на кухне. Нихат думала только о том, что она и ее сестры были единственными, кто удостоился чести быть приглашенными сюда.

Ее густые волосы свободно спадали на плечи, на губах блестела розовая помада, глаза были подведены. Нихат надела тунику из алого шелка, которую одолжила у Наимы. От холода ее защищала наброшенная на плечи кашемировая шаль.

Нихат не могла поверить в собственную дерзость, что пригласила принца на ужин. Хотя давно прошли те времена, когда ее заботила собственная репутация и когда она чувствовала себя виноватой в том, чего не совершала.

Нихат прождала десять – пятнадцать минут. И вот по ее коже побежали мурашки, и возникло чувство, будто воздух вокруг нее застыл.

Прислонившись к колонне у арки, Азиз смотрел на нее. На нем были белые свободные брюки и белая туника, оттенявшая его загар. Угольно-черные глаза были непроницаемы.

Его взгляд неспешно прошелся по ней, начиная с кремовых босоножек, кафтана с широким украшенным драгоценностями поясом, задержался на вырезе с роскошной вышивкой, затем остановился на ее губах, носе, глазах, волосах. Нихат ощущала этот взгляд как прикосновение, словно Азиз ставит на ней свое клеймо.

В черных глазах, которые ничего не упустили, вспыхнуло пламя. Он сделал шаг к ней.

– Ты выглядишь иначе. – Он еще раз внимательно осмотрел ее. – Ты приоделась. – Азиз заметил ее приготовления к ужину. – Ты что-то отмечаешь?

– Спасибо, что пригласил сюда моих сестер. Я…

– Я рад, что доставил тебе удовольствие.

Он улыбнулся. Азиз тоже выглядел иначе. В нем бурлила энергия. По нервам Нихат пробежал электрический ток, каждая клеточка ожила.

– Спасибо, Нихат, что ты ждала меня здесь.

– Ты говоришь искренне?

Он рассмеялся:

– Так и есть.

Зубы Азиза сверкали, лицо осветилось, и от его красоты у Нихат перехватило дыхание. Его глаза, его рот были созданы для смеха. И, видя Азиза таким, легко было поверить, что у него все хорошо.

– Твоя вылазка в пустыню была успешной?

– Да.

Пламя в его глазах разгорелось сильнее. Нихат впервые после своего возвращения в Даххар поверила, что Азиз сможет стать прежним.

Она шагнула к нему, и их колени соприкоснулись. Выражение лица Азиза неуловимо изменилось. На нем отразился телесный голод, который испытывала и она.

Нихат коснулась его.

Это было легчайшее прикосновение. Подушечка ее большого пальца скользнула по его щеке. Она ощутила исходящий от него жар, ее легкие наполнил аромат мыла и его тела.

Рука Азиза легла ей на шею и слегка надавила. Нихат показалось, что в этом месте сконцентрировались все ее нервные окончания.

– Ты играешь со мной. – Он положил другую руку ей на бедро, и сквозь шелк она почувствовала жар его пальцев.

– Я не смогу остановиться, Азиз… – прошептала она.

Он переместил руку на ее грудь, и сердце Нихат гулко забилось.

– Не испытывай мой самоконтроль. Я столько трудился, чтобы его выработать. Если ты соблазнишь меня сегодня, я не смогу уйти.

Нихат улыбнулась и подалась к нему.

– Тогда не уходи. Займись со мной любовью, Азиз.

Его подбородок напрягся. В эту минуту он был похож на статую со сверкающими глазами. Азиз был готов уступить соблазну, и это подогрело ее желание.

– Думаю, встреча с сестрами отразилась на твоей способности мыслить.

Она дотронулась до его подбородка:

– Наоборот, когда я с ними увиделась, все прояснилось. Я хочу этого. Всегда хотела. Только восемь лет назад я не чувствовала связи между нами.

Рот Азиза скривился в горькой усмешке, он отодвинулся.

– Это благодарность за то, что твоему отцу велели прислать сюда твоих сестер? Я сделал бы то же самое для любого преданного слуги. Мне достаточно слов благодарности.

Его голос звучал мягко, но решительно, однако это не потушило сжигавшее Нихат пламя.

– Ты мужчина, которого я всегда хотела, даже вопреки здравому смыслу. То, что было между мной и Ричардом…

Азиз цветисто выругался, и она забыла, что хотела сказать.

– Не пытайся мной манипулировать, Нихат. Я не хочу слышать его имя.

– Наши отношения были основаны на взаимном уважении и сходстве характеров. То, что я чувствую рядом с тобой, я никогда и ни с кем не испытывала.

– Восемь лет назад ты швырнула все, что я тебе предложил, мне в лицо и отправилась воплощать свои мечты. Что изменилось сейчас?

Прислонившись к Азизу, Нихат опустила голову ему на плечо, с ее губ были готовы сорваться слова правды. Но как сказать ему, что она всегда его желала? Что дело было совсем в другом?

– Потому что сейчас я хочу жить моментом.

Прежде чем ее оставила смелость, прежде чем она вспомнила сотню причин, почему не стоит это делать, Нихат положила его руку на свою талию и поступила так, как до смерти хотела. О чем мечтала миллионы раз.

Она прильнула к Азизу, их груди и бедра соприкоснулись, так что она могла почувствовать его возбуждение.

Воздух вышел из ее легких, тело задрожало. Нихат почувствовала в теле Азиза ответную дрожь. Она прижалась губами к его подбородку, и щетина царапнула ее губы.

– Сегодня ночью ты не принц, отказавшийся от всего, для чего он был рожден, а я… я не та женщина, которая ушла от тебя. Только одна ночь, Азиз. Дай нам то, что мы оба хотим.

Нихат отстранилась и ушла из внутреннего дворика.

Глава 9

«Только одна ночь, Азиз…»

Он стоял перед дверью, ведущей в покои Нихат. Ее слова продолжали звучать у него в голове, проникая в плоть и кровь.

Она предложила ему это тогда, когда он был воодушевлен удачной поездкой в пустыню, когда осознал, что еще может спастись, потому что пригодится брату и Дахару.

Нельзя было отрицать, что Азиз испытал соблазн.

Когда Нихат стояла, глядя на него подведенными глазами, в которых горело нескрываемое желание, он почувствовал себя как никогда живым.

Пусть одну ночь, но она будет принадлежать ему.

Толкнув дверь, Азиз вошел внутрь и огляделся в поисках Нихат. Она лежала на кровати, ее лицо было освещено мягким светом прикроватной лампы. Она встала на колени в середине огромной кровати, ее взгляд выражал страсть.

Его захлестнуло ответное желание.

Нихат ослепительно улыбнулась. В ее улыбке были предвкушение и восторг.

– Ты пришел.

– Ты в этом сомневалась?

Ее глаза на секунду закрылись, словно она хотела что-то от него спрятать. И Азиз понял, что Нихат обуревают такие же противоречивые чувства, какие испытывает он. Она попросила у него эту ночь с дерзостью, которая, как он заметил, стала неотделима от нее, но это не значило, что она не испытывала нервозность.

– Ты боишься, Нихат?

– Я представляла этот момент много лет, Азиз. Но то, что сейчас произойдет, меня пугает.

На ней была кремовая ночная рубашка без рукавов, почти сливавшаяся по цвету с кожей.

Кровь ударила ему в голову. Но он не чувствовал пустоту в сердце. В этот раз Нихат не исчезнет, не оставит его на холодных простынях с неудовлетворенным желанием.

Азиз остановился у кровати.

– После безумных месяцев, которые я провел в Монако, отец велел мне вернуться домой. Впервые в жизни я стыдился самого себя, не мог встретиться с его взглядом. С тех пор я не прикасался к женщине, Нихат. Доктора подтвердили, что я чист.

Он коснулся ее подбородка, приподнял его. Рука Азиза дрожала. Он ощутил ответную дрожь в теле Нихат, но решимость не исчезла из ее глаз.

– Я тоже чиста, – кивнула она. – И лекарства, которые я принимаю, обладают противозачаточным действием, поэтому…

Нихат положила руки на грудь Азиза и начала его гладить, глаза ее блестели, как драгоценные камни. Она расстегнула его рубашку и прикоснулась к обнаженной коже. Азиз шумно выдохнул. Ее руки дерзко исследовали его грудь, живот, опускались к бедрам. Пламя желания быстро разгоралось. Каждый нерв мужчины напрягся в ожидании следующей ласки.

Нихат прижалась губами к его груди, и он не сдержал стон. Его пальцы погрузились в ее густые волосы, однако Азиз цеплялся за свой контроль, пока она покрывала его тело легкими поцелуями. Ее губы поднялись выше к его шее, прижались к тому месту, где бешено бился пульс, влажное тепло рта Нихат опаляло ему кожу. Когда Азиз почувствовал ее язык на своем соске, пальцы его невольно сжались, ухватив ее за волосы.

Нихат взглянула на него, на ее губах блуждала греховная улыбка. В прекрасных глазах светились желание и восхищение. Азиз был готов к тому, что Нихат могут охватить сомнения и она отстранится. Однако пока она не думала отступать.

Комната наполнилась их тяжелым прерывистым дыханием.

Удерживая взгляд Азиза, Нихат легонько прикусила его сосок и вобрала его в рот.

Ощущая прикосновение ее теплого влажного языка, ее зубов, мягких изгибов ее тела рядом со своей восставшей плотью, Азиз понял, что безвозвратно теряет над собой контроль.

Он уложил Нихат на кровать.

Перенеся вес на здоровое бедро, провел пальцами по ее щеке, задержался в выемке у основания шеи, где бился пульс, очертил вырез ночной рубашки. Ее гладкая блестящая кожа напоминала нежный шелк. Азиз был заворожен тем, как поднимаются и опадают ее пышные груди под тонкой тканью. Он прижался губами к шее Нихат, лизнул кожу, и ее пальцы запутались в его волосах.

При виде затвердевших тугих бутончиков сосков Азиза охватило вожделение.

– Сними рубашку.

Она подняла на него горящий взгляд и выдохнула:

– Ты не поцелуешь меня сначала?

Он слегка прикусил ее нижнюю губу, и она прерывисто вздохнула, а затем ухватилась за его плечи и лизнула его губы. Азиз отстранился, неожиданно засомневавшись, сможет ли он быть с ней нежным.

– Ты собираешься спорить со мной и в этом? – прохрипел он.

– Я не понимаю, почему все должен решать ты.

Быстро и ловко выпрямившись, что удивило его самого, Азиз попытался снять с Нихат рубашку. Однако он проделал это слишком резко, и ткань порвалась, а на него дерзко уставились темные соски ее роскошных грудей.

Он снова уложил Нихат на кровать и, наклонившись, вобрал сосок в рот.

Он протяжно простонала и изогнулась в его руках.

Азиз провел языком по тугому бутончику, пососал, вдыхая пьянящий запах ее кожи, ее возбуждения. Он чувствовал, что вот-вот взорвется, и только слияние с ней спасет его.

– Я буду решать, что делать, потому что я – принц, доктор Захари. Есть области, в которых я оставляю за собой это право, и постель стоит в списке на первом месте.

На вкус Нихат была еще слаще, чем он представлял. Ни одна фантазия не могла сравниться с земной красотой ее тела.

Встав на колени, Азиз наконец избавил ее от рубашки. При виде обнаженного тела Нихат он мгновенно забыл обо всех женщинах, которыми овладевал, тщетно пытаясь найти ей замену.

Нихат обжигало пламя его глаз, пока Азиз любовался ею. Она прикрылась руками, шокированная собственной смелостью. Она лежала перед ним обнаженная, ощущая, как по телу пробегает дрожь, как напрягаются соски в ожидании ласки, чувствуя внутри горячую влагу.

Азиз прижался к ее животу в долгом поцелуе, и Нихат выгнула спину, жаждуя большего. Эмоции захлестнули ее, она лишилась дара речи.

– Ты думала, что это будет просто? Верно? – Он лизнул ее пупок, и Нихат испугалась, что растает, как масло на солнце.

Она кивнула. Легкость, с какой Азиз прочитал ее мысли, ее не удивила.

Он взял Нихат за запястья и отвел ее руки в стороны. Его ладонь легла между ее грудей. Затем она почувствовала его дыхание между своих бедер. Он мягко развел ей колени, и Нихат задышала чаще.

Несмотря на консервативное воспитание, она была женщиной современной. И сейчас, от осознания того, что самое интимное ее местечко открыто его жадному взгляду, Нихат наполнило тепло. Жаркое дыхание Азиза, его пальцы, впивавшиеся в ее кожу, говорили о том, что он окончательно распрощался с контролем.

А затем он добрался до самого сокровенного.

Низат запрокинула голову и простонала. Каждая ее клеточка ожила, а по телу пробежал трепет желания. Азиз начал ласкать тугой узелок, в котором словно сосредоточились все нервные окончания, но всякий раз, подводя Нихат к невидимой грани, он отступал.

– Пожалуйста… – сорвалось с ее губ. Она беспокойно задвигалась, смутно ища чего-то, но не находя.

Другой рукой Азиз ласкал ее соски. Но и этого ей было мало.

Затем Нихат почувствовала его дыхание на внутренней поверхности бедер, ощутила движение его языка – Азиз прикасался к ней так, словно она была лакомством, которым он собирался насладиться. Волны восторга накрыли ее с головой, грозя потопить.

А Азиз не останавливался. Пот выступил на ее коже, тело содрогнулось…

Когда Нихат пришла в себя, она села, что отняло у нее много энергии, но она не желала быть пассивным участником происходящего.

Дрожащими руками она развязала тесемки пижамных брюк Азиза, спустила их и принялась ласкать его возбужденную плоть. Ей показалось, что это сталь, обернутая атласом. Нихат захотелось почувствовать его внутри себя, принадлежать ему, подарить ему наслаждение. Она легонько толкнула Азиза и приняла на себя вес его тела.

Азиз резко выдохнул и одним толчком вошел во влажное тепло. В ушах Нихат раздался продолжительный стон, и она не сразу поняла, что он сорвался с ее губ. Она зажмурилась от наслаждения.

Открыв глаза, Нихат увидела устремленный на нее взгляд Азиза. В тишине комнаты слышалось их учащенное дыхание, лицо мужчины было искажено от страсти. Издав стон, он снова завладел ее губами и начал легонько покусывать их, пока желание снова не вспыхнуло в ней ярким пламенем.

Куснув Азиза за плечо, она почувствовала солоноватый вкус его пота, вдохнула его запах.

– Пожалуйста, Азиз… Я хочу большего…

Волосатые ноги Азиза коснулись ее нежной кожи. Он двигался, ускоряя темп.

Нихат ухватилась за его бедра, и он поморщился.

– Я забыла, – прошептала она.

Он прижался лбом к ее лбу. Его глаза светились, и Нихат была счастлива, что в этот момент она – с ним.

Вдруг его рот скривился от боли.

– Я не могу двигаться, как того хочу, Нихат. После двух дней в пустыне раненое бедро не может выдержать даже вес моего тела.

С вздохом досады он скатился с нее, и она тут же почувствовала себя покинутой. Повернувшись, Нихат поцеловала Азиза в щеку, затем стала покрывать поцелуями его грудь, шею, подбородок. Забыв об осторожности, она оседлала его, чувствуя, как горит ее лицо.

Он окинул ее взглядом, от которого лоно Нихат снова увлажнилось. Его губы изогнулись в шаловливой улыбке.

– Ты упрямая и решительная. Я и забыл это.

– Я хочу своего принца, и я его получу, чего бы мне это ни стоило, – сказала она, радуясь его улыбке.

Другой мужчина мог бы устыдиться, лишиться уверенности. Но не Азиз. Нихат надеялась, что в этом есть и ее заслуга.

Радость ее усиливалась от осознания того, что мужчина, которого она давно любит, возвращается. Мужчина, который дышал и жил Дахаром, не уничтожен чувством вины и угрызениями совести.

Азиз пристроил ладонь в ложбинке между ее грудями. Опершись на локоть, он послал ей обжигающий взгляд.

– Наклонись, Нихат. Я хочу тебя поцеловать.

Она подалась к нему, но он прижался ртом, способным навевать грешные мысли, к ее груди. Ее спина изогнулась дугой. Когда зубы Азиза царапнули сосок, голова Нихат запрокинулась от невероятных ощущений.

– Двигайся так, как хочешь, – хрипло сказал он. – Я весь твой.

Подчиняясь инстинкту, Нихат задвигалась. Их глаза были устремлены друг на друга, дыхание участилось, когда она обрела ритм, который снова увлек ее на грань и за грань.

– Сейчас, Нихат… да… – велел Азиз.

Пот блестел на его лбу, глаза горели, на лице застыла маска неземного наслаждения. Она жадно смотрела на него и чувствовала, что готова лишиться чувств.

Ее захлестнула гордость. Благодаря ей этот сильный, красивый мужчина переживал невероятные мгновения.

Нихат упала на Азиза, и ей показалось, что она заметила шок в его глазах. Он убрал волосы с ее лица и поцеловал в висок. Их кожа блестела от пота. По бедрам прокатывалась дрожь.

Впервые в жизни Нихат отдалась во власть эмоций, впервые за долгое время она любила свое тело. Тело, в котором был изъян…

Улыбнувшись, она поцеловала горячую кожу Азиза и снова почувствовала вкус его пота.

Еще никогда она не чувствовала себя настоящей женщиной.

* * *

Азиз осторожно перевернулся и уложил Нихат рядом. Во сне она чуть постанывала, это заставило его улыбнуться. Он включил прикроватную лампу со своей стороны. Ее пышные груди озарил свет, и на несколько минут он забылся, жадно лаская их взглядом.

Нихат повернулась на бок, ища тепло, но Азиз мягко уложил ее на спину.

Он действительно был там. Шрам, который он увидел до того, как потерялся в ощущениях. Сейчас, когда его голод на некоторое время был утолен, он не мог о нем не думать.

Шрам, примерно в полдюйма шириной, располагался над лобком. И это был след от операции.

Азиз тут же вспомнил о болезни Нихат и подумал, насколько она серьезна. Сделав глубокий выдох, он постарался избавиться от тревоги и любопытства. К чему это? Они оба знают, что у них только одна ночь.

Она вздрогнула, и он накрыл ее покрывалом.

Азиз лег на бок и прижал Нихат к себе, вдыхая головокружительный запах секса, исходивший от нее. Он поцеловал ее в лоб. Ресницы Нихат дрогнули. Она взглянула на него и удовлетворенно улыбнулась.

– Мы можем повторить?

Азиз рассмеялся и поцеловал ее в губы.

Глаза Нихат закрылись.

– Все, что мне нужно, это небольшой отдых, а затем я буду готова ко второму раунду. – Она снова открыла глаза и подмигнула Азизу. – Если, конечно, готов ты.

Его руки легко сжали ее ягодицы. Нихат спрятала лицо в изгибе его шеи.

В горле Азиза встал комок. Он изумился, как легко она может заставить его улыбаться и смеяться. Более того, он осознал еще кое-что. Несмотря на боль в бедре и неспособность заниматься с Нихат любовью так, как ему хотелось, Азиз не чувствовал себя калекой. Благодаря ей.

– Спи, – тихо сказал он.

На следующее утро Нихат проснулась в постели одна. Комната была залита солнцем. Повернувшись на бок, она уткнулась носом в подушку и сделала глубокий вдох. От запаха Азиза с примесью секса и сандалового дерева по телу побежали мурашки. Улыбаясь, Нихат несколько минут полежала, заново переживая прошедшую ночь.

Ощущение легкости и удовлетворения не проходило, пока она принимала душ и надевала длинную юбку, расшитую бисером, и шелковую бледно-желтую блузку. Добавив к наряду крупные серьги, купленные в шикарном ювелирном салоне в Бруклине, она изучила свое отражение в зеркале.

Щеки Нихат розовели, глаза сияли. Она выглядела как женщина, которая провела незабываемую ночь. Взяв расческу, она провела ею по длинным волосам, стянула их в хвост и отправилась на поиски Азиза.

Широкие мраморные коридоры, величественные арки, через которые проникали солнечные лучи, – все это сегодня казалось ярче, чем вчера.

Она нашла Азиза на веранде за завтраком. Так как было только девять часов, жара еще не стала изнуряющей.

Азиз сидел, откинув голову на спинку кресла, его глаза были закрыты, лицо было освещено солнцем. Длинные ресницы отбрасывали тени на его высокие скулы. Взгляд Нихат опустился на его губы, и ее затопило тепло при воспоминании о том, что этот рот делал прошлой ночью. Она сжала ноги, отчаянно стараясь справиться с вновь вспыхнувшим желанием.

Она хотела одну ночь и получила ее. Если продолжить играть с огнем, есть риск обжечься.

– Надеюсь, ты ко мне присоединишься. – От дразнящих ноток в его голосе женщину охватило облегчение. Она улыбнулась, радуясь тому, что у Азиза озорное настроение. – Я не буду кусаться. Не сейчас и не здесь.

Обычные поддразнивающие слова, однако ощущение было таким, словно он прикоснулся к ней. Нихат села напротив и посмотрела на него.

Азиз окинул ее медленным, ленивым взглядом.

– Сегодня ты выглядишь такой… – Он наклонил голову, не спуская с нее глаз, и сердце Нихат зачастило. – Беззаботной. Совсем как…

Она подняла бровь.

– Как удовлетворенная женщина? Иначе и быть не может. Четыре раза…

Он рассмеялся, и невозможно было не присоединиться к нему.

Азиз покачал головой. С улыбкой, от которой на его покрытых щетиной щеках образовались ямочки, он подался вперед.

– Я хотел сказать, безрассудной.

– Помнишь, как ты вернулся из университета и расхаживал по дворцу, словно был властелином всего, что тебя окружает, а Аяан и Амира принялись подкалывать тебя?..

– Я и был властелин.

У Нихат пресеклось дыхание. Нестерпимое высокомерие, прозвучавшее в его голосе, напомнило ей прежнего Азиза.

– Ты был похож на павлина, распустившего хвост, – насмешливо продолжила она.

Его скулы окрасились легким румянцем.

– Твой лексикон обогатился, насколько я вижу. Как и ты сама. – Улыбка не сходила с его губ. – Я не могу поверить, что ты…

Настала ее очередь вспыхнуть под его пристальным взглядом.

– Моя одержимость тобой тогда уже началась. Боже, мне было четырнадцать лет, а я страдала от ревности…

Азиз не мог не заметить, как легко ему становится, когда она напоминает ему обо всем хорошем, что было в прошлом.

А в прошлом было немало хорошего.

Он наконец оценил блестящую идею Аяана.

Нихат, с ее веселыми рассказами об их юности, с ее несгибаемой силой и преданностью, была лучшим лекарством, которое брат мог ему предложить.

И это работало.

Прошло всего несколько недель, и вот он смеется. Он занимался любовью с женщиной, которую когда-то любил, получил бесценную информацию для Дахара…

Как легко ко всему этому привыкнуть! К тому, что Нихат делит с ним постель, к ее смеху…

Она снова входила в его жизнь, и желание найти с ней облегчение было всеобъемлющим.

Нихат заставила его двигаться вперед и не терять надежду, хотя он этого не заслуживал.

Но она – только временное пристанище на пути исцеления. Он не имеет права отвлечься от своей истинной цели. Нихат не должна думать, что их короткая интерлюдия перерастет в нечто иное.

Она застыла, смех замер в ее горле, когда Азиз встал и подошел ближе.

Он подавил охватившие его сожаления. Так будет лучше. Ему нечего ей предложить.

Усевшись на край стола, Азиз прикоснулся пальцами к ее рту. Испытывая нестерпимое желание снова почувствовать вкус Нихат, он наклонил голову и прижался к ее губам в жадном поцелуе, а потом проложил дорожку из поцелуев к виску.

– Похоже, Аяну с блеском удался его план. Ты – именно то, что мне было нужно. Я видел в себе калеку и отказывался что-либо делать. Я никогда не смогу ездить верхом, или бегать, или заниматься любовью с женщиной так, как хочу. Но ты заставила меня осознать все, на что я способен. Возможно, ты дала мне новый шанс жить. – Азиз откинул с ее лица прядь волос. – Прошлая ночь навсегда запомнится мне, как и тебе, Нихат. А теперь нам пора вернуться. У меня есть срочная информация для Аяана. А ты, наверное, не можешь дождаться, когда снова будешь играть роль строгого врача, который должен привести высокомерного принца в форму, а потом сбыть его с рук и приступить к созданию клиники.

Глава 10

«Принцесса Зохра просит вас присутствовать сегодня на ужине в Ройял-Холл».

Негромкие слова юной служанки продолжали звучать в голове Нихат, когда она следовала за девушкой по коридору, в котором прежде не бывала. Та, подведя Нихат к огромным двойным неплотно закрытым дверям, ушла. Толкнув одну створку, Нихат заглянула внутрь.

И рот у нее приоткрылся.

Все поверхности здесь были или золотые, или серебряные, включая края гигантского прямоугольного стола. Изящная серебряная и золотая посуда блестела под люстрой из хрусталя с прожилками золота, отчего свет казался мягким и желтоватым.

На стенах висели портреты представителей династии аль-Шарифов. В вазах стояли экзотические цветы, источая нежный аромат. Стол окружали массивные кресла, обитые бархатом, на спинке каждого была эмблема – меч.

На столе стояли яства, от запаха которых рот наполнялся слюной.

Азиз стоял у окна.

– Здравствуй, Нихат.

Она махнула рукой в знак приветствия и кивнула, будучи не в состоянии ни говорить, ни сдвинуться с места, пригвожденная к полу волнами энергии, исходившей от Азиза.

Они не видели друг друга с того момента, как вернулись во дворец четыре дня назад. Нихат не знала, кто кого избегал. Может быть, оба.

В пустыне она решила отбросить осторожность и одну ночь провести в раю. Однако Нихат не учла, что невероятно сложно жить, испытав сладость рая и осознав, что повторения не будет.

Она вздрогнула и повернулась, услышав радостный голос Зохры:

– Нихат, я очень рада тебя видеть. Ты приносишь покой.

В животе у Нихат все перевернулось. Она облизала губы.

– Я не заслуживаю такой чести.

Но уйти она не успела. Вошел Аяан.

Нихат ничего не оставалось делать, как сесть рядом с Азизом. Он уставился на ее дрожащие руки, и она спрятала их на коленях, мечтая очутиться где угодно, только не здесь.

– Ты дрожишь. Тебе снова плохо?

Она покачала головой.

Аяан отпустил слуг. Он подался вперед и прильнул к губам Зохры в таком поцелуе, что щеки Нихат стали пунцовыми.

Азиз откинулся на спинку кресла и вытянул правую ногу.

– Может, нам уйти, Аяан? – с насмешливой ноткой в голосе спросил он.

Нихат повернулась к нему. При виде его веселого лица все мысли разом исчезли из ее головы.

Все еще обнимая принцессу Зохру, Аяан улыбнулся брату:

– Мы празднуем и хотим, чтобы вы порадовались за нас. У нас будут мальчики-близнецы.

Азиз замер, даже воздух вокруг него словно загустел. В его взгляде что-то мелькнуло.

– Да, это повод отпраздновать. – Он откашлялся. – Родится будущий король Дахара, – сказал Азиз с такой гордостью, с такой радостью, что слезы подступили к глазам Нихат.

Только она не могла объяснить, почему его заявление причинило ей такую боль.

Азиз подошел к Аяану и хлопнул его по спине.

– Принцесса Зохра, это ответ на мои молитвы, – отрывисто проговорил он и, заставив принцессу встать, крепко ее обнял. – Я просил об этом небеса – для Дахара, для моей семьи, но прежде всего для моего брата. Даже доктору придется признать, что это повод выпить.

Он взглянул на Нихат.

Она кивнула. Перед глазами все расплывалось. Она заставила себя поздравить Аяана, заставила себя улыбаться, хотя сердце ее снова разбилось.

В течение следующего часа Нихат в основном молчала. Она чувствовала озадаченный взгляд Азиза, но ничего не могла с собой поделать. Каждый миг счастья королевской семьи причинял жестокие муки.

Азиз допил вино. Он не понимал, что происходит с Нихат. Она едва притронулась к еде и за ужином произнесла всего несколько слов. Они провели прекрасную ночь, но остальное его не касается, напомнил он себе.

Азиз сосредоточился на брате. Несмотря на улыбку, на лице Аяана были видны следы усталости.

– Исследование проводилось без тебя?

Аяан покачал головой и сжал пальцы Зохры.

– Да. Прошлым вечером состоялась официальная встреча в Зуране, требовавшая присутствия отца, и я поехал с ним. Благодаря тебе я хотя бы был готов к ней.

– Зайед?

Аяан кивнул:

– Он угрожает объявить нам войну, если мы не изменим условия мирного соглашения.

– То соглашение было подписано почти пятнадцать лет назад. Помню, отец говорил, что он заставил шейха Асада не истощать залежи нефти в Зуране, гонясь за богатством.

Аяан взглянул на него с возросшим интересом.

– Зайед заявляет, что наш отец заставил Зуран согласиться с невыгодными условиями, угрожая военным вторжением. Очевидно, наш союз с Сияадом он по-прежнему рассматривает как угрозу. Зайед уже не тот человек, за которого наша сестра собиралась выйти замуж.

Азиз кивнул, подтверждая правоту брата. Человек, с которым он встретился, был только тенью его старого друга. И неожиданно, впервые с того дня, когда он получил ранение, Азиз понял, какой дар – его семья. Какое счастье, что у него есть Нихат.

Зайед же одинок.

– Я не стану беспокоить отца, – сказал Аяан. – Ему было непросто все эти годы. Мне нужна помощь, Азиз.

– У тебя есть специалисты…

– У тебя степень по торговле и экономике. Отец учил нас дополнять друг друга. Чтобы ты управлял, а я тебе помогал. Если ты решительно настроен уехать, помоги мне, пока ты еще здесь.

В зале воцарилась мертвая тишина. Принцесса Зохра с вызовом взглянула на Азиза.

Отказ был готов сорваться с его губ. Он почувствовал, как Нихат придвинулась ближе. Под столом она сжала его пальцы. Понимает ли она, что делает?

– Хорошо. Распорядись, чтобы первоначальное соглашение и условия, которые Зайед предлагает изменить, были доставлены ко мне. Я взгляну.

Он встал, потянув за собой Нихат, и вышел, пытаясь совладать с яростью.

Закрыв двери, Азиз атаковал ее вопросом:

– В какую игру ты играешь?

– Я не играю ни в какие игры.

– Только потому, что мы…

Она вздрогнула и вытянула руку, удерживая его на расстоянии.

– Пожалуйста, Азиз.

Едкие слова так и не были произнесены.

Что бы он ни сказал, это будет неправильно. Азиз не хотел опошлять и тем более осквернять то, что произошло между ними. Несмотря ни на прошлое, ни на будущее, это было чем-то особенным. И Нихат ни в чем не виновата.

Дело было в нем. Неожиданно все то, в чем он был так уверен еще несколько недель назад, превратилось в зыбучий песок, и Азиз не знал, за что зацепиться.

Нихат сглотнула.

– Я напоминаю, что ты решил сделать все, что можешь, лишь бы избавить принцессу Зохру от стресса. Вот почему я здесь, ваше высочество.

Ее обращение прозвучало как пощечина.

– Не называй меня так.

Нихат засмеялась, и Азиз повернулся к ней. То был низкий смех, полный такого отчаяния, что волоски на его шее встали дыбом.

– Как давно ты смотрел на себя в зеркало, Азиз? Ты истинный принц Дахара. Ни ранение, ни отвращение к самому себе, ни желание влачить жалкую жизнь – ничто не изменит этого факта. Дахар – его политика, благосостояние, экономика – это кровь, которая дает тебе жизнь.

– Довольно, Нихат!

Невзирая на его предостережение, она придвинулась ближе. В ее взгляде застыла немая тоска. От стройной фигуры исходили почти осязаемые волны напряжения. Но тепло ее тела зажгло в мужчине ответный огонь.

– Признай, что даже сейчас ты жаждешь этого. Признай, как мучает тебя, что Аяан займет твое место, что его сын станет королем. Разве тебя не изводит то, что Аяан завладел всем, что должно принадлежать тебе?

Азиз вздрогнул, слова Нихат пробили его броню, причинив боль.

– Да, мучает. Мучает, что Аяан страдает каждую ночь, что мои отец и мать вынуждены оплакивать дочь, которая так и не вышла замуж. Куда бы я ни повернулся, на всем лежат следы разрушения, виной которому я.

Нихат не отступила даже теперь. Ее полные губы упрямо сжались, а подбородок вызывающе приподнялся.

– Я знаю, как Амира любила тебя. Даже если бы ты был в чем-то виноват, она простила бы тебя, Азиз. Она не хотела бы, чтобы ты влачил жалкое существование.

– Но ее нет. И это моя вина.

– Как? Террористы напали на вас троих и убили ее.

– Не так. Я бросил им наживку. Я позволил просочиться информации, что назначил брату и сестре встречу в этом месте. Террористы угрожали нам несколько месяцев. Мой рискованный план состоял в том, чтобы поймать их, но я не стал посвящать в него отца. Однако ничего не получилось. Группа захвата получила от отца другой приказ, а я слишком поздно понял, что Аяан и Амира остались без прикрытия. Они собирались поговорить со мной, потому что волновались за меня, так как я их избегал. И они…

Голос Азиза сорвался от пронзившей его боли, а затем он почувствовал нежное прикосновение Нихат к своему плечу и не решился посмотреть на нее. Когда он все же поднял глаза, то не увидел сочувствия или жалости. В ее взгляде отразилась его боль, его горе. Это придало ему сил.

– Я видел, как в Амиру попала пуля, которая предназначалась мне. Я видел, как другая пуля задела по касательной голову моего двадцатилетнего брата. Я видел, как они упали, видел, как эти ублюдки тащили их, и ничего не мог поделать. И все это случилось из-за меня. Потому что я был безрассуден, потому что мне было все равно, буду я жить или умру. Амира погибла из-за меня. Аяана до сих пор преследуют ночные кошмары… В то время я позволил эмоциям захлестнуть меня. Ты уехала – и я словно с цепи сорвался. Золотой принц, чьи желания всегда исполнялись, который ни в чем не знал отказа, не смог смириться с потерей женщины. Принц на поверку оказался слабаком. Мужчина, который является рабом своих эмоций, не может стать королем. Был момент, когда я думал, что династия аль-Шарифов, которая владела этими землями два века, прервется из-за того, что я натворил. Новость Аяана наполняет меня радостью. Я чувствую себя как приговоренный к смерти, которого помиловали прямо на эшафоте. Мне все равно, Нихат, кто будет на троне – Аяан или я, – и все равно, кто в дальнейшем будет управлять Дахаром – его сын или мой.

Нихат потерла шею, учащенно дыша. Неожиданно она пошатнулась, но Азиз не дал ей упасть.

– Почему тебе не все равно, оставлю я Дахар или нет? – спросил он.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – призналась она. – Моя жизнь станет проще, если ты уедешь. И все ж… – Она все сделала для того, чтобы Азиз мог выполнить свой долг, чтобы он стал отцом наследника престола, и заплатила за это непомерную цену. – Аяан будет вынужден разбираться со всем этим один, тогда как ты можешь помочь. Ты собираешься бросить своих родителей, и это похоже на трусость.

– Что, по-твоему, я должен сделать, Нихат?

Взяв Азиза за руки, она притянула его к себе и поцеловала в щеку, наслаждаясь легкими уколами щетины, а затем обняла его так, словно не хотела отпускать.

– Думаю, ты уже достаточно себя наказал. Твое сердце – твой самый большой дар, Азиз. Но ведь ты не станешь меня слушать, верно? – Она провела пальцами по его виску, очертила высокие скулы.

Как она любила его в эту минуту!

Да и как она могла его не любить?

– Расскажи Аяану то, что рассказал мне. Объясни, почему ты хочешь уехать. Назови истинную причину. И если ты по-прежнему жаждешь наказания, позволь брату его назначить.

Азиз долго смотрел на нее, а затем повернулся и ушел.

Нихат прислонилась к стене. Казалось, она готова разлететься на миллион кусочков. Или, может, уже разлетелась?

Мне все равно, Нихат, кто будет на троне – Аяан или я, и все равно, кто в дальнейшем будет управлять Дахаром – его сын или мой…

Принятое восемь лет назад решение вдруг утратило свою важность, и вроде бы устоявшаяся жизнь пошатнулась. Тогда она считала, что поступила правильно, не позволив Азизу выбирать между любовью и короной.

Будучи уверенной в этом, Нихат была способна вынести любую боль, она смогла бы жить, даже потеряв все. Но если Азизу все равно, кто унаследует трон и чей ребенок будет наследником…

Нихат без сил опустилась на пол и обхватила себя руками.

Она не вынесет, если Азиз уедет, она умрет, если больше его не увидит, не почувствует его сильные руки на своем теле, не увидит пламя в его глазах.

Всю жизнь Нихат сражалась за право самой творить свою судьбу. Сейчас у нее появилось ощущение, что силы оставляют ее. Ей хотелось вручить свое тело и свою душу Азизу и забыть обо всем.

Она всегда будет его любить. И она в таком отчаянии, что будет цепляться за него столько, сколько сможет.

Следующим утром Азиз мерил шагами кабинет своего брата, обуреваемый мыслями, разительно изменившимися за несколько недель.

Ему все еще было больно находиться во дворце, но теперь он мог по крайней мере справиться с этой болью.

В его ушах продолжали звучать слова Нихат.

«Трусость», – сказала она. Каждый его поступок, каждое решение, которое он принимал в последние годы, были проникнуты трусостью. И во всем этом виновата его ущемленная гордость.

Если в свое время он годился для того, чтобы управлять Дахаром, возможно, он сможет служить своему брату и часть его ноши принять на себя. Разве человек чести имеет право сбежать от хаоса, который сам устроил?

Азиз подошел к портрету своей семьи, и на его глазах выступили слезы.

Отец, Азиз и его брат – все они были рождены с одной целью: служить Дахару. Казня себя, раздавленный чувством вины и собственной неполноценности, он забыл об этом.

– Азиз?

Он повернулся и увидел Аяана. Брат смотрел на него с осторожным любопытством:

– Все хорошо?

Кивнув, Азиз указал на файл, который оставил на столе.

– Я взглянул на изменения в соглашении. С тем, что предлагает Зайед, можно частично согласиться. Если мы поддержим его сейчас, то получим могущественного союзника и позже сможем заключить договор о торговле.

Аяан медленно приблизился к нему и вдруг сжал в объятиях.

– Я и забыл, как раньше ты постоянно утирал мне нос. Ты был во всем лучше меня.

– Поверь мне, Аяан, это не так. – Впервые от нахлынувших воспоминаний у Азиза не перехватило дыхание. – Я также подготовил официальное заявление. Пусть его внимательно изучит твой экономический советник. Мы не можем… Дахар не может выглядеть слабым. Мы покажем Зайеду, что не капитулируем из-за угрозы войны. Ему надо это понять.

Аяан схватил заявление, его лоб прорезала морщина.

– Это потрясающе! – Он взглянул на Азиза. – Ты не спал всю ночь?

– Да.

Отодвинув стул, Аяан рухнул на него с протяжным вздохом.

– Ты все же планируешь уехать?

– Моя судьба в твоих руках, Аяан.

– Что ты хочешь сказать?

– Я объясню тебе, почему не возвращался, почему дрожу при мысли о встрече с отцом, почему не смогу вынести материнские слезы. А потом ты решишь мою судьбу, и я приму любое твое решение.

Глава 11

Азиз вошел в спальню и закрыл дверь. Он едва держался на ногах от недосыпа и затянувшегося разговора с Аяаном.

В глазах его брата не было ни укора, ни гнева, в них отражалась только боль от их общей потери.

Азиз многое услышал, многое прочувствовал. Ему стало ясно, как непросто приходится брату. Судьбой им была уготована жизнь, которая за показным блеском скрывает тяжелейший труд, ибо управлять страной непростое занятие. Приходится жить под постоянным давлением и принимать решения, когда выбора просто нет.

Отец справлялся с тяжелой ношей с помощью их матери. Рядом с Аяаном была принцесса Зохра. А он поможет брату.

Он проведет остаток жизни, служа Аяану.

Мысли Азиза вернулись к Нихат. Он избегал ее, хотя ему хотелось сжимать ее в объятиях, целовать, утешать.

Он скажет ей, что остается в Дахаре, поблагодарит за то, что она помогла ему найти себя, обрести цель в жизни, за то, что разделила его стыд и боль… Список был бесконечен.

Но на этом он не остановится. Азиз знал теперь, каково это – ласкать Нихат, слышать ее стоны и вскрики. Он мечтал это повторить.

Азиз заметил на столе желтый прямоугольный конверт с пометкой «конфиденциально» и застыл. Отчеты, которые он запросил четыре дня назад, когда Нихат спала в его постели, прибыли.

Он не сомневался, что получил все, что запросил, – фотокопии медицинских заключений, касающихся женщины, которая задавала ему нескончаемые вопросы и знала все его мрачные тайны. К ним должно быть приложено объяснение.

Пройдя мимо стола к бару из темного дерева, Азиз вытащил хрустальный графин и налил себе виски. Он не сделал ни глотка за пять недель после того, как запустил бутылкой в Нихат. И ему не надо пить сейчас, настаивал голос разума. Ему не надо пить, вскрывать конверт и читать то, что ему прислали.

К чему ему знать, через что прошла Нихат?

Азиз поставил бокал. Разорвав конверт, он вытащил бумаги и начал читать. Отчет за отчетом, которые он, как и следовало ожидать, не понимал. Наконец он нашел страницу, которая помогла прояснить смысл медицинских терминов.

Прочитав лаконичное заключение, Азиз почувствовал, как у него потемнело в глазах.

Нихат, возможно, никогда не станет матерью.

Неожиданно все ее слова, все поступки обрели смысл. Она оставила его не потому, что любила свою мечту и свою свободу больше, чем его.

Грудь у него стеснило, в ушах зазвенело.

Нихат принесла в жертву их счастье, чтобы он мог исполнить свой долг. Она поразительная женщина.

Вместе с осознанием этого в Азизе вспыхнула искорка надежды и одновременно нестерпимая горечь. Нихат никогда не доверяла ему, потому и не посвятила в свой секрет.

После всего, что Азиз рассказал ей вчера, после сжигающих душу вины и боли, которые он испытал, заново переживая тот страшный день, после объяснения с Аяаном он не должен был бы испытывать ничего.

Но нет. Похоже, он все еще способен чувствовать и переживать.

И Азиз отправился к ней – к женщине, которая, похоже, всегда сможет его чему-нибудь научить, которая всегда будет его направлять.

Нихат дрожала, хотя из блестящего золотого крана текла обжигающая горячая вода, а от ее пара волосы увлажнились. Нежный аромат розового масла, которое она добавила в воду, дразнил обоняние, пропитывая кожу.

Если бы кто-нибудь спросил ее, что она делала сегодня, Нихат не смогла бы ответить. Она бесцельно бродила по дворцу, пока пожилой охранник не остановил ее и не спросил, все ли с ней в порядке.

Вспыхнув, она огляделась и, пробормотав, что заблудилась, вернулась к себе в покои.

Нихат с нетерпением ждала, когда персонал дворца уснет и можно будет незаметно пройти к Азизу. Если она увидит его, если дотронется до него, холод, который сковал ее изнутри, пройдет. А пока приходится соблюдать приличия.

Нихат плеснула водой в лицо, чтобы подавить готовый вырваться из горла истеричный смех.

Как, должно быть, это смешно – придерживаться традиций, когда ее мир рушится.

Она потянулась к полотенцу и увидела на пороге ванной Азиза.

Его иссиня-черные волосы были влажными, небритый подбородок и блеск темных глаз придавали ему опасный вид. В вырезе белой рубашки виднелись острые ключицы.

Ничто не могло сравниться с первозданной мощью мужчины, который смотрел на нее так, словно она принадлежит ему. Ничто не могло умалить его природную сексуальность.

Азиз ничего не сказал, любуясь ее наготой. Нихат не пряталась, хотя ее пальцы сжали полотенце.

– Вылезай из ванны.

Отрывистые слова, произнесенные низким хриплым голосом, заставили женщину затрепетать.

– Извини за тот разговор, Азиз. Я не хотела заставлять тебя…

Она начала вытираться. Тишина в ванной была оглушающей. Нихат вытерла одну руку, затем другую. Посмотрела на Азиза.

В глазах его полыхал огонь. Но то был не огонь желания.

Пытаясь завернуться в полотенце, Нихат вдруг поняла, что достаточно протянуть руку, чтобы коснуться его. С ее губ сорвался потрясенный выдох, когда Азиз схватил полотенце и отбросил в сторону. Его длинные пальцы обхватили запястье Нихат, он дернул ее к себе. Она прижалась к груди Азиза, забрызгав водой его рубашку.

Нихат вцепилась в мягкую ткань, чувствуя, как твердеют ее соски. И только тогда она поняла, в каком шторме эмоций он пребывает. Пальцы мужчины сжали ее бедра, клеймя, а не лаская. Его возбужденная плоть уперлась ей в живот. Азиз дрожал. Все говорило о том, каких нечеловеческих усилий ему стоит держать себя в руках.

Посмотрев на лицо Азиза, Нихат ощутила, как по ее телу прошла ответная дрожь. Он был взбешен, его гордое лицо дышало яростью.

Но Нихат почему-то не испытывала страха. Она не просила отпустить ее, как того требовал здравый смысл, не пыталась высвободиться из его хватки. Наоборот, она прислушалась к зову инстинкта, который раньше всегда подавляла.

Азиз сделал глубокий вдох. Он провел по ее щеке, подбородку большим пальцем, который затем задержался на нижней губе. По телу Нихат по-прежнему пробегала легкая дрожь, груди ее налились, в треугольнике между бедрами стало влажно и горячо.

Пальцы женщины впились ему в плечи, когда он продолжил ласкать ее губу. Горячая кровь устремилась к низу живота, Нихат приоткрыла рот и впустила туда его палец.

Подняв голову, она лизнула шею Азиза и вдохнула его запах. Все остальное перестало для нее существовать. Ей хотелось сказать что-нибудь, но слова не шли с языка. Ее тело было объято ощущениями, и все мысли вылетели из головы.

Азиз положил руку ей на талию и потянул за собой. Предвкушение и пламя страсти разгорелись ярче, когда они остановились перед зеркалом у огромной мраморной раковины.

Нихат с трудом перевела дыхание, чувствуя жар в горле. Азиз снял рубашку.

Ее глаза жадно изучали его грудь с темными сосками, страсть усиливалась, воспламеняя кожу. Азиз спустил брюки, повернул Нихат спиной к себе и коснулся ее ягодиц. Ей не хватало воздуха. Она захлебывалась в водовороте ощущений. Она жаждала почувствовать его внутри себя.

Ее груди потяжелели, соски превратились в тугие бутончики, и Азиз пожирал их взглядом.

– Разве я не заслужил правду?

Она не поняла вопрос, потому что в этот момент он ласкал ее соски. Ощущение внизу живота поглощало все ее мысли, и мозг отказывался воспринимать что-либо, кроме чувственной информации.

Нихат испустила стон, когда его пальцы ущипнули сосок, и низ живота залило жидким огнем. Ее спина изогнулась, она ухватила Азиза за запястья. Ей нужно было больше, и она была готова молить об этом.

Однако он убрал руки, и Нихат охватило разочарование. Удерживая ее за талию, Азиз не позволил ей прижаться к нему. Его пальцы опустились на ее живот и остановились, хотя ей безумно хотелось, чтобы они продолжили свой грешный путь. Сдавленный всхлип сорвался с губ Нихат. Она поняла.

Азиз наказывает ее. Сегодня он не собирается заняться с ней любовью. В нем ищет выход сжигавшая его ярость. Ему хочется поработить ее.

И все же она не могла отказать ему.

Азиз положил ладонь ей на поясницу, заставляя Нихат прижаться к мрамору. Почувствовав холод, она вздрогнула, но пылающий в ней огонь согрел ее.

Затем он проложил влажную дорожку поцелуев на ее спине. Каждое движение его языка, каждое покусывание толкали ее все ближе к краю.

– Раздвинь бедра… – Его язык проник в ушную раковину Нихат, голос прозвучал мягко, как шелк.

Сгорая в огне, она выполнила приказ. Азиз принялся ласкать самое чувствительное ее место. Нихат задыхалась, ее тело двигалось в собственном ритме, поднимая ее все выше и выше. На лбу выступили капли пота.

Она остановилась в шаге от края, когда уже почти почувствовала полет.

Костяшки ее пальцев побелели, тело напряглось, как струна, готовая лопнуть.

– Азиз, пожалуйста, не останавливайся, – простонала она.

Обхватив ее бедра, он вошел в нее одним быстрым, уверенным толчком.

Нихат закрыла глаза и всхлипнула, отдаваясь во власть закрутившего ее вихря. Словно вдалеке она услышала его стон, свидетельствующий о том, что Азиз оторвался от земли вместе с ней.

Волны экстаза накатывали на Нихат, ее тело сотрясалось. Азиз крепко прижимал ее к себе, пока дрожь не утихла…

Нихат была пиром для его глаз. Азиз ничего не видел, кроме блеска ее наготы, и ничего не чувствовал, кроме нее. Он провел руками по ее спине. Прикосновение к ее коже было похоже на прикосновение к шелку. Ее тело послушно изгибалось, следуя его воле и желанию.

Но он все еще не был насыщен.

– Азиз, – прошептала Нихат, поворачиваясь к нему.

Он смотрел на Нихат, и гнев его стихал. Азиз наклонился и прижался к ее губам; в этот раз в его поцелуе была только страсть. Нихат вернула поцелуй с равным пылом и отчаянием, от которого у него зашлось сердце.

В этот момент она принадлежала ему и телом и душой – так, как он хотел. В этот момент они существовали как одно целое. В этот момент он мог бы умереть счастливым.

Азиз обхватил ее полные груди и ущипнул соски.

Нихат тут же изогнулась и хрипло простонала. Она идеально подходила ему во всех смыслах, и он овладел ею медленно, растягивая восхитительную пытку, чувствуя, как испаряется злость, стихает боль.

Поцеловав ее спину, он выдохнул:

– Я нашел бы способ, Нихат. Я защитил бы себя.

И продолжил ласки. Нихат снова утонула в море наслаждения, а он поплыл на его волнах и в свою очередь достиг пика. Азиз сжимал Нихат в объятиях, вдыхая ее запах, пробуя на вкус ее кожу, слившись с ней.

Он знал, что дорог этой женщине. Вернувшись, она помогла ему выбраться на свет из темного туннеля. Но то, что она скрыла от него, жертва, которую принесла, не давала ему покоя.

Его первым желанием было приковать Нихат к себе, чтобы ей некуда было пойти, кроме как к нему. Но это сломит ее. А он меньше всего на свете хотел ее ломать.

Он согласится со всеми требованиями Аяана, сделает все, о чем попросит брат, причем выполнит задание с блеском.

Его страстная натура протестовала при мысли о том, что придется отказаться от Нихат. Но отказ от любви ради долга станет для него искуплением вины.

Азиз подхватил Нихат и опустил ее в ванну. Включив воду, он вымыл ее с жасминовым мылом, которое она любила. Ополоснув Нихат, он высушил ее полотенцем, укутал в халат и отнес в постель.

И только тогда он увидел слезы в ее выразительных глазах. Схватив Азиза за запястье, она прижалась к его ладони теплыми губами.

– Спи, – прошептал он и, не оглядываясь, вышел.

Его сердце билось ровно и спокойно – то, чего он добивался долгих шесть лет.

Глава 12

Нихат проснулась и попыталась прийти в себя. Глаза ее были воспалены, на лбу выступил пот, простыни сбились. Она посмотрела на электронные часы: пять утра. Отбросив простыни и покрывало, она встала.

Несколько секунд Нихат стояла неподвижно. Слова Азиза всплыли в памяти, и кусочки пазла встали на свои места. У нее перехватило дыхание.

«Разве я не заслужил правду?»

Как он узнал?!

Нихат оделась и накинула на плечи шаль.

Пустынные коридоры дворца показались ей зловещими. Она не могла избавиться от ощущения, что направляется на встречу с судьбой.

Нет, не станет она так думать. Нихат постаралась успокоиться. Каким-то образом Азиз узнал правду. Он имеет право рассердиться на нее.

Но когда первый шок пройдет, он конечно же поймет, почему она приняла решение оставить его. Он обязан понять.

Остановившись перед дверьми в его покои, Нихат сделала глубокий вдох и закуталась в шаль.

Войдя, молодая женщина заморгала, ослепленная светом.

В комнате находилось примерно человек двадцать мужчин. Они разговаривали, разбившись на группы, кто-то работал на лэптопах, кто-то слушал Аяана.

Неужели она настолько была поглощена своими страхами, что ничего не слышала?

Ее сердце билось оглушительно. Нихат почувствовала, как краска прихлынула к лицу, когда с ее губ сорвался вскрик. Один за другим мужчины повернулись к ней, приглушенные голоса затихли, на незнакомых лицах отразилось недоверие, потрясение и даже неодобрение.

Все замелькало у нее перед глазами, Нихат боялась рухнуть на пол. В голове билась только одна мысль: бежать, спрятаться.

Она явилась в покои принца, куда запрещено входить женщинам. Сейчас раннее утро. Она не причесалась, на ней старая туника и легинсы, глаза – красные от слез, а на губах и шее следы поцелуев Азиза.

И позади всех этих людей в отделанном позолотой кресле сидел Азиз. Его темные глаза спокойно смотрели на нее, на лице не было заметно гнева. Более того, его лицо вообще ничего не выражало.

Он казался далеким, отстраненным, холодным незнакомцем, совсем не похожим на мужчину, с которым она занималась любовью.

Их взгляды встретились. Но Нихат не изображала смущение, не торопилась уйти, о чем твердил голос разума. Она даже не могла отвести от него глаз.

Словно издалека она услышала голос Аяана, велевшего всем удалиться. На лицах некоторых проступило понимание – эти люди ее узнали. Другие смотрели на нее с любопытством. Комната опустела. Однако Нихат отметила это краем сознания, словно все происходило не с ней. Ее внимание было поглощено принцем Дахара, который всегда был для нее центром вселенной.

Нихат закрыла двери. На лице Азиза по-прежнему ничего не отражалось. Он холодно смотрел на нее, поджав губы, и она начала тревожиться.

Нихат подошла к нему. Она уронила шаль, оставшись в тонкой хлопковой тунике.

И все же, несмотря на его непроницаемое лицо, несмотря на страх и беспокойство, она почувствовала, как между ними пробежал электрический разряд.

Она стояла перед Азизом, как узник, ожидающий приговора.

– Ты перестал прятаться. Ты показал им себя, – вздрогнув, неловко начала Нихат.

– Как и ты, – сказал он, не сводя с нее глаз. – Что теперь будет с твоей репутацией, с твоей мечтой, с клиникой?

В его словах не было угрозы, однако по ее спине пробежал холодок. Было невыносимо, что Азиз ведет себя с ней как незнакомец.

Он должен понять, как сильно она его любила и какую боль ей причинила разлука с ним. В ней словно умерла частичка души, когда она уехала.

В этот раз Нихат не хотела покидать его, не хотела, чтобы ее сердце разбилось еще раз.

– Ты не допустишь, чтобы пострадала моя репутация и чтобы моя мечта оказалась невыполнимой.

Негромко фыркнув, Азиз встал. От улыбки, искривившей его губы, в ней все заледенело.

– Восемь лет назад ты не доверила мне столь важную для нас обоих правду.

Нихат взяла его за руки. Голос Азиза был спокойным, и это испугало ее еще сильнее. Несколько часов назад он пылал от гнева, занимаясь с ней любовью. Сейчас ей казалось, что все чувства в нем умерли.

– Я сделала это ради тебя, Азиз. Они сказали… что шансы забеременеть у меня практически нулевые. Во время последней поездки в Нью-Йорк мне сделали операцию. Вернувшись, я чувствовала себя одинокой, была напугана. Мне хотелось выть. Я собиралась все тебе рассказать. Затем отец сообщил, что ожидается официальное объявление тебя наследным принцем. И мое сердце разбилось. Я почти не чувствовала себя женщиной, а чтобы стать твоей женой, будущей королевой… Но я все равно виделась с тобой. А ты… – Слезы текли по ее щекам. – Ты говорил, что тебе не терпится пойти по стопам отца, добавить свою страницу к истории аль-Шарифов, родить наследников. Наследному принцу была нужна жена, которая подарит ему сыновей, которая сделает его правление сильнее.

Нихат вытерла щеки ладонями.

– Ты был обаятелен и полон жизни. Настоящий принц. Я… я же была никем в сравнении с тобой. Мой изъян…

Азиз схватил Нихат за руку, его пальцы впились ей в кожу.

– Не смей так говорить.

– Мой отец, верный помощник королевской семьи, так до конца и не оправился от разочарования, что у него нет сыновей. Моя мать знала, что рискует здоровьем, но продолжала рожать. Ричард знал о моем диагнозе. Он сказал, что готов с этим жить, но в последний момент передумал. Боже, если бы мы с тобой поженились, если бы я вынуждена была каждый день видеть тебя несчастным, или хуже, если бы тебе пришлось жениться на другой женщине ради наследника, это меня убило бы…

– Как ты смеешь сравнивать меня с этим Ричардом? Как смеешь предполагать, что я могу чувствовать? Я считаю себя порядочным человеком. Я любил бы тебя. Я нашел бы…

– Думаешь, я не понимала, как ты поступишь? – закричала Нихат.

Горло у нее пересохло, глаза жгли слезы, но сильнее всего был страх. Он камнем висел в груди.

– Я верила в твою любовь, Азиз. Я не имела права заставить тебя сделать этот выбор. Позже ты возненавидел бы меня. Я не могла…

Азиз нежно привлек ее к себе. Нихат почувствовала его дыхание на своих волосах.

– Ты разбила мне сердце, Нихат, и скрыла правду. Ты думала только о себе.

Азиз положил руки ей на плечи и взглянул на нее. Увидев боль в его глазах, она поняла все, что он не высказал.

– Я люблю тебя, Азиз. Я не помню ни одного мгновения в своей жизни, когда бы я тебя не любила.

– Ты хотя бы понимаешь значение этого слова? Я могу понять, почему ты промолчала восемь лет назад, но что насчет последних нескольких недель? Я обнажил перед тобой душу, позволил тебе увидеть самую темную сторону моей натуры. А ты по-прежнему защищала себя, даже занимаясь со мной любовью. Что – гордость или любовь – внушило тебе необходимость хранить тайну теперь?

– Прости, Азиз. Я буду принадлежать тебе на твоих условиях.

Его глаза снова стали пустыми. Еще никогда Нихат так остро не чувствовала разделявшую их пропасть.

– Потому что ты считаешь, что у меня тоже есть изъян?

Нихат вздрогнула, словно он ударил ее. Она поняла, что натворила.

– Я никогда так о тебе не думала, ни одной секунды.

– Ты права. Если бы тогда я женился на тебе, мы оба испортили бы друг другу жизнь сомнениями и недоговоренностями. А сейчас, Нихат, между нами нет ничего, кроме горького прошлого и разбитой мечты. – Азиз отвернулся. – Завтра ты оставишь дворец. Для принцессы Зохры найдут другого врача. Но никто не осмелится оскорбить твою семью. В противном случае на них обрушится королевский гнев. Ты получишь клинику, вернешься к своим сестрам. Спасибо за все, что ты для меня сделала, Нихат. Я освобождаю тебя.

* * *

Прошло несколько дней, и Азиз узнал, что его родители, в течение длительного времени находившиеся за пределами столицы, вернулись во дворец. Но ему казалось, что прошла вечность, после того как он принял решение, определившее его дальнейшую судьбу.

Проведя руками по волосам, он подошел к личным покоям короля и королевы.

Толкнув двери, Азиз облегченно выдохнул, увидев Аяана и Зохру. Он не сомневался, что принял правильное решение, но в такой момент ему требовалась поддержка брата.

В душе Азиза подобно цунами поднялись горечь и другие чувства, которым он затруднялся дать название, когда он приблизился к матери.

Его потрясла боль в ее глазах, жадное нетерпение, несколько неуверенная улыбка. Боже, как эгоистично он поступил, лишив мать такой простой радости после всего, что ей довелось пережить. Глупец, он лишил себя ее тепла и понимания.

Взяв ее за руки, Азиз не скрывал бегущих по щекам слез.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь? Королева всхлипнула, крепко обняла его, и Азиз почувствовал, как ее слезы смачивают его тунику. Обхватив мать руками, он не отпускал ее, пока она сотрясалась от рыданий, шептал извинения и обещания, чувствуя, как его охватывает подобие покоя.

– Я знал это. Даже теперь… Ты видишь, Зохра? – взволнованно спросил Аяан.

Улыбаясь, принцесса повернулась к мужу:

– Что?

– Он все еще ее любимчик. Не помню, чтобы она обнимала меня так крепко, – заявил он, и все рассмеялись.

Азиз благодарно кивнул брату. Он был обязан Аяану всем и был решительно настроен облегчить ему жизнь.

Вот что значит снова почувствовать себя частью семьи. Она дает силы, приносит радость. Амиры с ними не было, но сестра навсегда останется в их сердцах. Азиз взглянул на принцессу Зохру и увидел, как она счастлива.

И сердце его смягчилось.

Пусть оно не до конца оттаяло, но он понял, ради чего стоит жить. Азиз поцеловал мать в волосы, вдыхая ее успокаивающий запах.

Смахнув слезы с его щек, мать улыбнулась ему.

– Мои сыновья вернулись. – Она повернулась к мужу. Она вновь обрела королевское достоинство, которое всегда было ее сильной стороной. – Об этом я даже не мечтала.

Азиз подошел к отцу. Прошедшие шесть лет наложили на его лицо отпечаток усталости. Настало время взвалить тяжелую ношу на свои плечи. И не важно, что, занимаясь государственными делами, он похоронит свое сердце.

Когда Азиз попытался заговорить, отец покачал головой.

– Пусть прошлое остается в прошлом, сын. Сейчас ты с нами и готов помочь брату служить Дахару. Это все, о чем я прошу тебя и Аяана.

Азиз опустился на колени перед королем, который научил его всему, что знал, на которого он всегда равнялся. Сейчас его слова будут правильными. А женщина, которую он любил и которую всегда будет любить, испытает гордость, что он снова стал настоящим принцем.

– Если ты и мама позволите мне, если Аяан согласится, я проведу остаток жизни, делая то, для чего был рожден, к чему ты готовил меня, отец. Я готов стать королем, стать слугой Дахара до конца своих дней.

Его мать потрясенно выдохнула. Принцесса Зохра издала возглас радости. В глазах отца заблестели слезы. Аяан крепко обнял брата. Все это придало Азизу сил, которые были ему необходимы.

Его отец ответил просто:

– Да.

Вслед за этим последовали поздравления, радость и праздник во дворце. Не отвечая на встревоженные расспросы Аяана о нем и Нихат, Азиз продолжал улыбаться, чувствуя, как сердце его разлетается на куски.

Глава 13

Нихат вымыла руки в ванной комнате своей новой клиники и взяла полотенце. Хотя в здании работали кондиционеры и она провела в Дахаре довольно много времени, Нихат все еще не привыкла к зною.

Убедившись, что ее волосы по-прежнему аккуратно заплетены в косу, она быстро отошла от зеркала, отказываясь предаваться чувству жалости к себе.

Нихат вернулась в свой кабинет. Прошел почти месяц, но у нее по-прежнему перехватывало дыхание, когда она осознавала, что ее мечта осуществилась.

Новая клиника отвечала самым высоким требованиям. Этот проект стал реальностью благодаря принцам Дахара.

Месяц назад Нихат оставила дворец или, правильнее сказать, была выставлена вон. Она не позволяла себе присесть ни на минуту, не останавливалась даже на секунду.

Когда наступала ночь, Нихат падала от усталости. Она проводила по двенадцать – тринадцать часов на ногах. Она сама проводила собеседования, нанимая персонал – медсестер, акушерок, не обязательно с лучшими рекомендациями, но тех, кому доверяло местное население. Нужно было составить расписание, позаботиться о медицинском оборудовании и лекарствах. Нихат вникала в дела даже финансового менеджера, в чьем ведении находился предоставленный королевской семьей фонд, готовила рекламные материалы о клинике, организовывала деловые обеды.

Самым сложным оказалось подобрать кандидатуры на должности врачей. Высококвалифицированных женщин-гинекологов, к которым дахарцы охотно направляли бы своих женщин, не хватало.

Нихат всякий раз охватывал восторг, когда она видела свое имя на табличке на дверях. Думать о том, что в том месте, где полагается быть сердцу, пустота, не стоило. Не важно, что в середине рабочего дня ее охватывала сильнейшая тоска и стоило огромных трудов сохранять на губах улыбку. Трудно было смириться с тем, что Азиз находится всего в нескольких милях отсюда во дворце. С таким же успехом он мог бы находиться на другом континенте.

Нихат справилась с поднявшейся из глубины души горечью. Если она позволит выкатиться хотя бы одной слезинке, то вряд ли сможет остановиться.

– Нихат!

Она обернулась и увидела на пороге кабинета принцессу Зохру. За ее спиной стояла охрана. Сделав глубокий вдох, Нихат улыбнулась.

– Принцесса Зохра, пожалуйста, входите. Вы могли просто вызвать меня, если…

Она осеклась. Ни принцесса Зохра, ни даже Аяан не могли вызвать ее во дворец. Ее имя нельзя было упоминать. Таково условие Азиза, не скрывая сожаления, сообщил ей Аяан.

Азиз аль-Шариф ничего не делал наполовину.

Принцесса отпустила телохранителей и закрыла дверь.

У Зохры шел второй триместр беременности. Ее живот увеличился, на нежном лице проступили следы усталости. Нихат придвинула ей стул. Зохра покачала головой.

– Я предпочту постоять. У меня такое ощущение, что все эти дни я только и делаю, что сижу, пока другие планируют мой день и мою жизнь. Сейчас, когда король Малик и королева Фатима вернулись, даже мое тело мне не принадлежит. Королева сводит меня с ума своими советами и кудахтаньем. Она не выпускает ни Азиза, ни меня из поля зрения. Аяан говорит, что начинает чувствовать себя брошенным ребенком. Как я хочу, чтобы ты вернулась, Нихат! Новый гинеколог так боится королевы, что соглашается со всеми ее предложениями. Королева не разрешила мне навестить сестру и брата в Сияаде, а эта глупая женщина только кивнула. Пришлось пригрозить Аяану, что я уеду в Сияад и рожу там, если он не позволит мне видеться с тобой. Я буду приходить к тебе, Нихат. Ты сможешь наблюдать за моей беременностью, а я на несколько часов отдохну от проклятого дворца. Пусть твой администратор свяжется с моей помощницей. Нужно распространить слух о том, что я являюсь пациенткой твоей клиники. Ты примешь у меня роды?

Сжав руки Зохры, Нихат улыбнулась:

– Конечно, принцесса. Я…

– Ну что ты, Нихат, разве я не могу побыть с тобой просто Зохрой?

Нихат кивнула:

– Отлично.

Зохра обошла ее кабинет, и у Нихат возникло предчувствие: у этого визита есть еще одна цель. Принцесса внимательным взглядом окинула Нихат, задержавшись на темных тенях под глазами.

– Ты не представляешь, в каком я восторге из-за того, что мне не придется быть королевой. Я знаю, что Аяан по-прежнему будет очень занят, но по крайней мере…

Нихат застыла:

– Коронация… Она отложена?

Не сводя от нее глаз, Зохра покачала головой. И Нихат осенило, что принцесса хочет сказать.

– Он… – Даже произносить его имя больно. – Он… будет королем?

Должно быть, по ее лицу было видно, что она с трудом держится на ногах, потому что Зохра потянулась к ней.

– Да. Об этом объявят завтра. Советники носятся как сумасшедшие. Можешь представить? У них чуть больше недели, чтобы найти ему…

– Жену, – сказала Нихат, чувствуя, как белеют у нее губы.

Принцу нужна жена, чтобы стать королем.

В голове у нее помутилось, стены кабинета, которым она так гордилась, надвинулись на Нихат. Она не сможет жить в Дахаре, зная, что у Азиза другая женщина, которая родит ему сыновей. Женщина, которой будет принадлежать все, о чем страстно мечтала она.

Это было невыносимо.

– Если ты снова думаешь об отъезде, поверь, Нихат, это не поможет.

Она обернулась, потрясенная тем, что Зохра смогла прочитать ее мысли.

– Что мне делать, Зохра? В прошлый раз я разбила себе сердце. Я… я не могу дать ему то, что нужно.

– Я не верю, что мужчина, которого я узнала за последние несколько недель, легко предаст свое сердце. И он не станет винить тебя в том, что ты не в силах изменить. Ты достучалась до него, хотя это не удалось сделать ни родителям, ни брату. Разве это не говорит о чем-то?

– Ты знаешь?

Держа руки на животе, Зохра кивнула.

– Аяан сказал мне. Я представить не могу, что ты должна была испытывать, узнав о своем диагнозе. Но как это отразится на твоей жизни, решать тебе.

Нихат улыбнулась сквозь подступившие к глазам слезы:

– Спасибо, Зохра.

– Я чувствую себя спокойнее, когда ты наблюдаешь за моим состоянием. Но я пришла не ради тебя. Я пришла ради него.

– Ради Азиза?

– Да. Мне не нравится выражение, которое я вижу в его глазах. Он мой брат и мой будущий король. Я люблю его, и я ему предана. Подумай о встрече с ним, Нихат. Но ты должна быть уверена в своих чувствах. Ведь ты жаждешь не просто аудиенции?

Зохра ушла. Еще никто так не говорил с Нихат, пробившись сквозь боль, в которой она жила.

Остаток дня она действовала как автомат, навестила пару пациенток и наконец вернулась домой.

Нихат встретили смех и болтовня сестер, но теплая атмосфера не могла растопить лед, сковавший ее сердце.

Ею овладела лихорадка, страх не позволял решиться на отчаянный шаг. Она отправилась на поиски отца. В голове все яснее вырисовывался имевшийся у нее единственный выбор. Вместе с этим пришли гнев и желание высказаться.

Нихат нашла отца на балконе.

Он нахмурился:

– Что-то случилось?

Она сердито смотрела на него, и раздиравшее ее отчаяние наконец нашло выход.

– Ты знал, что он будет королем, и не сказал ни слова. Ты настолько меня стыдишься? Я ничего для тебя не значу?

Отец поджал губы, и Нихат решила, что он уйдет, не удостоив ее ответом. Однако отец вдруг накрыл ее руку своей, и в горле Нихат запершило от слез.

– Я никогда не хотел, чтобы ты испытывала горе.

– Нет, ты хотел, чтобы я была обыкновенной женщиной, которая следует традициям. Но я не такая, отец.

– Думаешь, я этого не знаю? – Он глубоко вздохнул, его глаза потемнели. – Я так до конца и не понял, как защитить тебя.

– О чем ты говоришь?

– Ты винишь меня в смерти твоей матери. Мне хотелось сына, но не ценой ее жизни, Нихат. Она сама приняла решение.

Нихат прислонилась к стене. Если вспомнить, отец никогда прямо не говорил о мечте иметь сына.

– Почему ты мне раньше не сказал?

– Тебе было двенадцать лет, когда она умерла, Нихат. Ты взвалила на свои плечи хозяйство. А позже я не хотел портить твои воспоминания о ней. Зачем мне сын, когда у меня была ты? Ты помогала мне во всем.

Отец посмотрел на нее, и Нихат увидела любовь и гордость, сиявшие в его карих глазах, таких же, как у нее.

– С рождения ты была чудом, Нихат. Ты обладала качествами, которые я не ожидал найти в дочери. Я всегда любил тебя больше, чем твоих сестер. Ты взрослела, а я понятия не имел, что с тобой делать, куда направить твой ум, твою жажду того, что я не могу обеспечить. Я был испуган и горд одновременно, когда король Малик распорядился, чтобы ты получала образование наравне с принцессой Амирой. Я был в отчаянии, не зная, как сделать тебя счастливой, как уберечь от всего, включая… – Он вздохнул. – Включая принца Азиза. Это был мой долг как отца, Нихат. Защитить тебя. Узнав о твоей болезни, я был в ужасе, гадая, что ты предпримешь.

– Ты знал?

– Конечно. Я читал каждое медицинское заключение, и мое сердце обливалось кровью. Я снова испугался. Но ты потрясла меня своей силой. И неожиданно я увидел идеальное решение. Принц Азиз не принес бы тебе ничего, кроме боли. Поэтому я потребовал, чтобы ты не возвращалась в Дахар. Ради своего благополучия и ради своих сестер.

Отец много думал о ней, а она считала его бездушным, безразличным ко всему, кроме покорного следования традициям. По ее щеке скатилась слеза.

– Я хорошо жила в Нью-Йорке, отец. Но мне нужны были ты и мои сестры.

– Прости, что я не думал об этом, Нихат. Когда ты вернулась и до меня дошли слухи о тебе и принце Азизе, я решил, что история повторяется. А твои сестры… Они не похожи на тебя.

Ее сердце было готово лопнуть. Нихат крепко обняла отца, хотя и чувствовала, как он напрягся. Отец не привык к таким откровенным жестам и проявлениям эмоций. И наверное, никогда не привыкнет.

Она должна принять его таким, какой он есть. Он любит ее на свой манер. Он пытался ее защитить, как умел.

Вот почему он не встречался с ней взглядом с тех пор, как она вернулась из дворца, вот почему запретил ее сестрам задавать бесконечные вопросы о коронации.

Нихат отстранилась, чувствуя, как ее сердце бьется все быстрее и быстрее. Она улыбнулась.

– Я должна идти к нему, отец. Должна обнажить перед ним душу. Надеюсь, он примет мою любовь.

Его взгляд стал тревожным.

– Ты готова к последствиям этого, Нихат?

Она кивнула.

Азиз принял решение в последнюю ночь, которую они провели вместе. Вот почему он был так нестерпимо жесток с ней. Она и сама не осознавала, что хотела видеть его только тем, кем он был на самом деле. Королем.

Ее любовь или его долг?

А после всего, через что ему пришлось пройти, чтобы снова обрести себя…

Она должна верить, что Азиз все еще ее любит. Ей ненавистно будущее без него. А если он действительно ее любит… если она хочет разделить свою жизнь с ним, ей придется каждый день слышать вопросы относительно ее неспособности зачать ребенка.

Но он… он от нее не откажется. Она любила Азиза до того, как в его глазах появились тени и затаилось чувство вины. Она любила благородного человека, и сейчас он снова стал им. Если подвергнуть сомнению его любовь, значит, надо подвергнуть сомнению его честь, его сущность, все, что делает его Азизом аль-Шарифом.

Долгое время Нихат думала, что смирилась со своим диагнозом, она думала, что вопреки всему воплотила свои мечты в жизнь. Но она лишила себя огромного счастья, убежав от мужчины, которого любила больше всего на свете. Ее сила была миражом, иллюзией.

Впервые Нихат чувствовала, что она готова побороться за свое счастье, что она достойна мужчины, которого любит.

– Я всегда принадлежала ему, отец.

Десять дней спустя

До коронации оставалось десять дней, но Азиз не знал, сколько времени ему понадобится, чтобы выбрать жену. Этим утром у него состоялась встреча с двумя кандидатками. Он уже забыл их имена, не говоря о лицах.

Кивнув матери и ее помощникам, он сказал, что готов взять в жены любую из них. Азиз отдавал себе отчет в том, что он ведет себя жестоко по отношению к будущей жене. Но какую бы кандидатку ни выбрала мать, эта будет не та женщина, которую он хочет каждой клеточкой своего тела.

Эти женщины знали, на что они идут, убедил себя Азиз, возвращаясь к себе в спальню и отпуская сопровождающих.

Его физиотерапевт остался, на его молодом лице читалась тревога. Азиз знаком приказал уйти и ему, хотя не стоило пропускать сеанс за сутки до того, как отец сделает официальное заявление.

Он прошел на середину комнаты и постарался размять онемевшее бедро так, как его учила Нихат.

Но он не мог сосредоточиться, перед его глазами стояло ее лицо. Ее губы побледнели, в глазах отражалась душа. Она дрожала.

На него снова накатила тоска. Азиз услышал, как открылась дверь, и резко спросил, кто осмелился побеспокоить его.

Ответом ему было молчание. Затем он почувствовал чье-то присутствие. Волоски на его шее встали дыбом, а вечерний бриз донес до него аромат жасмина…

В садах дворца не растет жасмин.

Азиз повернулся, когда Нихат подошла ближе. Обхватив себя руками, она смотрела ему в лицо. От нее исходило тепло, исходило сияние. Она была самой прекрасной и самой смелой женщиной, какую он когда-либо встречал.

Его сердце болело оттого, что он не смел прикоснуться к ней.

Азиз отступил, беспощадно разрывая нить вспыхнувшей надежды.

– Кто должен быть наказан за то, что тебя сюда впустили?

Нихат молчала, продолжая пожирать его взглядом, словно он уже принадлежал ей. На самом деле так и было – он принадлежал ей все эти годы.

– Нихат?

Моргнув, она призналась:

– Зохра.

– Ах да, конечно. Я не встречал более упрямой женщины, пожалуй, за исключением тебя. Понятия не имею, как Аяан с ней управляется. – Азиз отвернулся, так как растрепанные волосы Нихат, темные круги под ее глазами подвергали сомнению его способность владеть собой. – Почему ты здесь?

– Простишь ли ты меня, Азиз?

Нихат трепетала. Азиз молчал, и ей показалось, что за это время она перенесла тысячу смертей. Его лицо было жестким, взгляд – неживым. Он выглядел усталым и измотанным, сделанным из снега и льда, а не из пламени, как истинное дитя пустыни.

И она поняла, что он стал таким из-за нее.

Нихат стало стыдно. Она в самом деле его не заслуживает. Неужели она потеряла его навсегда? Молодая женщина подавила страх, заглушила голос отчаяния.

Засунув руку в карман жакета, Нихат вытащила коробочку, которую несколько минут назад передал ей Аяан, после чего так ее обнял, что к глазам Нихат подступили слезы. Как бы она хотела испытывать хотя бы половину его уверенности!

Ее пальцы дрожали. На то, чтобы расстегнуть застежку коробочки, ушла вечность. Азиз по-прежнему не произносил ни слова.

Однако Нихат ощущала волны напряжения. Они обвивали их, словно проволока, по которой пробегал электрический ток. То были импульсы надежды и любви.

Ее рот приоткрылся, когда она увидела два рубина – один крупный, другой поменьше – в окружении сверкающих бриллиантов. Нихат едва не утратила силу духа. Она взглянула на Азиза и увидела, как на его лице появляется выражение понимания.

– Будь осторожна, когда начнешь говорить. Однако это предупреждение, произнесенное низким голосом, не напугало ее, а придало сил.

Взяв Азиза за руки и не отводя взгляда, Нихат сказала:

– Прости, что убежала от тебя. Прости, что недостаточно тебе верила. Я думала, что мой диагноз делает меня недостойной тебя. Но это было вызвано страхом, я сомневалась в твоей и в моей любви. – Она сглотнула вставший в горле ком. – Я знаю, что ты защитишь меня от мира, от всего, даже от собственной неуверенности. Ты мне нужен, Азиз, мне нужна радость, которую ты вносишь в мою жизнь. Я готова быть твоей женой. Наконец-то я готова стать твоей королевой.

Пальцы, которые приподняли ее подбородок, дрожали. Во взгляде Азиза отразилась бесконечная любовь.

– Я отослал тебя, и это меня убивало, Нихат. Я словно вырвал свое сердце из груди. Но ты не оставила мне выбора. Осознание, что я снова тебя люблю, и мой долг разрывали меня на части. Я не мог просить тебя быть рядом со мной. Однажды ты приняла решение уйти от этой судьбы.

Нихат прижалась щекой к его груди, наслаждаясь ощущением твердых мускулов. Азиз был ее домом, он был для нее всем.

– Сейчас я сожалею, что ушла, Азиз. Как бы я хотела…

Сжав подбородок женщины, он прильнул к ее губам в таком страстном поцелуе, что ноги Нихат подкосились, от его вкуса и запаха закружилась голова.

Азиз оторвался от ее губ и немного отодвинулся.

– Я никогда не сомневался в твоей силе, Нихат. Она помогла тебе справиться с трудностями, добиться поставленных целей. На твоем примере я осознал, что должен сделать. Но я мечтал, чтобы ты была рядом.

Улыбаясь сквозь слезы, Нихат вытащила из коробочки кольцо и надела ему на палец. Они были предназначены друг другу, они прошли сквозь огонь, чтобы обрести счастье.

– Ты самый благородный, самый смелый мужчина, который мне встречался, и ты мой.

Азиз снова поцеловал ее, и Нихат обмякла в его объятиях.

– Навсегда, – сказал он и, надев рубиновое кольцо ей на палец, поцеловал ее руку. В его глазах сверкала любовь. – Ты дополняешь меня, Нихат. Всегда дополняла. Мне не нужен наследник, мне ничего не нужно, лишь бы ты была рядом. Ты поняла?

Она кивнула. Ее сердце заполнили радость и твердая уверенность, что теперь все будет хорошо.

Эпилог

Семь месяцев спустя…

Плач младенцев, громкий и требовательный, заставил короля Дахара, открывшего двери своих покоев, остановиться и удостовериться, что он действительно вошел к себе.

Наконец он закрыл двери и прислонился к ним. От зрелища, представшего перед его глазами, у него перехватило дыхание.

Его королева, доктор Нихат Салима Захари аль-Шариф стояла на коленях на сотканном столетия назад ковре и успокаивала младенца с иссиня-черными волосами.

Младенец широко открывал беззубый ротик. Она поменяла его пеленку, сморщила нос и повернулась к его брату-близнецу, который тут же дрыгнул ножками и улыбнулся ей.

– Ваше величество, вместо того чтобы стоять и улыбаться, глядя на нас, вы могли бы подойти и помочь?

Смеясь, Азиз приблизился к ней.

Медленно опустившись на ковер рядом с женой, он подхватил на руки одного малыша.

Однако племянник ему не улыбнулся. Азиз решил изыскать в своем плотном графике время для малышей хотя бы по часу в день. Нихат, несмотря на работу и королевские обязанности, постоянно помогала Зохре. Его жена, как он выяснил, была сгустком энергии. Она была в курсе всего, что происходило во дворце. Даже его мать не могла найти у нее недостатки.

– Кто это – Рафик или Тарик?

Покачав головой, Нихат подхватила второго младенца.

– Как ты не можешь определить? Это Рафик, он старше на три минуты, и он копия Зохры. У него ее упрямство, ее характер.

Азиз несколько секунд смотрела на него, а затем перевел взгляд на другого мальчугана, не замечая разницы между ними.

Нихат качала Тарика и что-то бормотала. Дыхание застряло у него в горле. У его жены был врожденный талант в обращении с детьми, чему Зохра была бесконечно рада, так как страдала от послеродовой депрессии.

Азиз боялся за Нихат первые несколько недель после появления на свет близнецов. Зохра родила почти на три недели раньше срока. Нихат не спала, порывалась помочь Зохре, убедиться, что с близнецами все было хорошо. У Азиза было неспокойно на сердце, пока он ждал возвращения жены и надеялся, что Зохра не оттолкнет Нихат и не станет слишком ревностно оберегать своих сыновей.

Беспокоился он напрасно.

Выяснилось, что у Зохры не только широкая улыбка, но и большое сердце. Она приняла Нихат с распростертыми объятиями, рассчитывала на ее помощь, волнуясь за своих недоношенных громкоголосых сыновей.

– Тогда как Тарик, – продолжала Нихат, – сын своего отца. Он почти никогда не капризничает и хорошо спит. Твоя мать сказала, что Аяан был в точности таким.

– Полагаю, про меня она сказала, что я был ужасным ребенком.

Азиз улыбнулся и потерся носом о мягкий животик Рафика. Маленькие пальчики тут же ухватили его за волосы.

Нихат рассмеялась, и они еще немного повозились с племянниками. Когда малыши начали зевать, Азиз и его жена отнесли их в кроватки, которые Нихат распорядилась поставить во второй спальне их покоев. Точно такие же были в спальне Аяана и Зохры.

«Я хочу стать настоящей тетей, Азиз, а не такой, которая только дарит игрушки и играет с ними несколько минут. Я хочу ей помочь, – говорила Нихат. – Зохра сказала, что, когда она была маленькой, с ней была либо только мама, либо только папа, и она рада, что у ее сынишек есть еще одни родители».

Уложив малышей, она отступила от кроваток, и Азиз тут же привлек ее к себе. Запах волос Нихат и успокаивал, и возбуждал его.

Она повернула голову, чтобы он мог поласкать ее шею. Азиз простонал и, схватив ее за бедра, прижался к ней.

– Жена, мы не виделись неделю. Сегодня ночью я не хочу делить тебя с этими шалопаями.

– Аяан вернулся из Сияада. Они наверняка захотят побыть в тишине. А я, Зохра и твоя мать не собираемся оставлять детей на ночь с нянями.

Нихат поцеловала мужа. Их языки переплелись, он ласкал ее нижнюю губу, волны желания накатывали на него, как тропический шторм.

– Эти шалопаи проспят часа два, если повезет, – заметила Нихат. Бросив последний взгляд на детские мониторы, она закрыла дверь.

– Как прошли собеседования в Нью-Йорке? Ты нашла врачей для своей клиники? – спросил Азиз, когда они оказались в спальне.

Накрыв ее пышные груди ладонями, он принялся пощипывать набухшие соски. Он мог бы сосать их, пока она не стала бы всхлипывать, а затем выдохнула бы его имя.

То, как Нихат произносила его имя, когда они занимались любовью, то, как она встречалась с ним взглядом в переполненном зале и улыбалась, то, как она уткнулась ему в плечо, приняв близнецов, – Азиз любил в этой женщине все.

Нихат что-то пробормотала, сняла топ, стянула легинсы, обнажив длинные, стройные ноги, при виде которых кровь отхлынула у него от головы. Их обоих снедала такая жажда, что они не стали тратить время на прелюдию. Не успел Азиз вздохнуть, как жена толкнула его на кровать и оседлала.

Осталось только одно желание – зарыться в ее тело и забыться в нем.

Они достигли вершины одновременно, после чего Азиз прижал Нихат к себе и поцеловал в лоб, вдыхая запах пота, секса и присущий только ей аромат.

Нихат чертила круги на груди мужа, чем сводила его с ума, и он поймал ее руки. Он поцеловал каждый палец, ладонь, запястье, пытаясь успокоить ее, ожидая, когда она решится и скажет, что у нее на уме.

В отличие от него Нихат ничем не делилась сразу. Сначала она продумывала все сама – сказывалась многолетняя привычка.

Наконец она ответила на его взгляд, и у него снова перехватило дыхание от уязвимости в ее глазах, доверия и любви.

– В Нью-Йорке я виделась с несколькими специалистами по зачатию.

Азиз почувствовал себя уязвленным, потому что она не предупреждала его об этом, однако совладал с собой. Прижавшись губами к виску жены, он провел ладонью по ее животу и притянул ближе к себе. То, что он не мог взять на себя ее боль, причиняло ему страдания. Он ухватил Нихат за подбородок.

– Моя мать никогда не спросит тебя об этом. Понимаешь?

Слеза скатилась по ее щеке, и сердце Азиза сжалось.

– Нам следовало самим сказать ей, Азиз.

– Я разговаривал с отцом и Аяном. Когда Зохре станет легче, мы объявим Рафика наследным принцем. Если бы я мог взвалить на себя твою боль, – вырвалось у него. – Прости. Ты вынуждена решать этот вопрос из-за меня.

Нихат прижала палец к его губам, ее глаза сверкали, как драгоценные камни.

– Я не могу об этом не думать, Азиз. В тебе моя сила, мое счастье. Скажи, что ты веришь мне.

– Я тебе верю.

– Я сделала еще несколько анализов. План состоит в том, чтобы прервать курс лечения и увидеть, что из этого…

Азиз так резко сел, что это отдалось болью в бедре.

– Нет.

Он снова лег и крепко поцеловал Нихат. Снова увидеть, как она корчится от боли? Он этого не вынесет.

– Я не хочу ребенка ценой твоих страданий, Нихат. Это не обсуждается.

– Мы даже не знаем, возможно ли это, Азиз. Но попробовать стоит.

Азиз увидел решимость в ее глазах и уступил.

– Шесть месяцев.

Нихат округлила глаза и надулась.

– Даже обычной паре требуется полгода, чтобы зачать.

– Мы не обычная пара. – Он обожал блеск в ее глазах, когда она пыталась сдержать смех. – Мы король и королева. Обычные правила деторождения на нас не распространяются.

Обхватив мужа руками, Нихат тихонько засмеялась. Ее мягкое тело снова возбудило его.

– Да, ваше величество. Ваша магическая сперма настигнет мои мифические яйцеклетки, и не важно, где они прячутся.

Она смеялась, но по ее щекам текли слезы. Нихат всхлипнула и прижалась к нему.

– Ты моя жизнь, моя гордость, моя сила, смех и радость. Один год, Нихат. Это все, что я тебе даю. Я не позволю этому разрушить тебя. Я потеряю смысл жизни, который ты мне вернула, если это разлучит меня с тобой. Ты поняла?

Нихат смотрела в глаза самого красивого, самого благородного мужчины, которого она когда-либо знала. Объятия Азиза, его сердце, его любовь – каждый день она удивлялась, что все это принадлежит ей. Она кивнула и улыбнулась:

– Я достаточно для этого сильна, Азиз. Пока ты рядом, я выдержу все.

Их губы встретились, и она забылась в поцелуе, купаясь в его любви.

Что бы ни готовило им будущее, ей принадлежит сердце Азиза, и она будет бережно его хранить.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg