«Не забывай мою любовь»

Не забывай мою любовь (fb2) - Не забывай мою любовь [A Deal To Mend Their Marriage] (пер. Ирина Григорьевна Ирская) 731K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мишель Дуглас

Мишель Дуглас Не забывай мою любовь

Michelle Douglas

A DEAL TO MEND THEIR MARRIAGE

© 2016 by Michelle Douglas

© «Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

Глава 1

Ощущение неловкости охватило Каро, когда адвокат бросил взгляд на Барбару, а затем на документы, лежащие перед ним. Адвокат повертел в пальцах авторучку и положил на стол, поправил галстук и кашлянул.

Мачеха похлопала Каро по руке:

– Каро, милочка, если твой отец лишил тебя наследства…

– Барбара, никаких «если» не предвидится, – ответила ей Каро.

Это было ясно изначально, и они обе это знали. Каро хотела одного – чтобы все неприятные моменты закончились, и она об этом забудет. Она не ждала, что слова отца на бумаге будут добрее, чем те, которые он говорил ей при жизни.

– Мистер Дженкинс? – Она как можно любезнее улыбнулась адвокату. – Не могли бы вы начать? Или мы ждем кого-то еще?

– Нет, никого. – Адвокат покачал головой.

Каро подавила усмешку, заметив, как взгляд пожилого адвоката задержался на длинных стройных ногах Барбары под короткой черной юбкой. В тридцать семь – она на семь лет старше Каро – ноги у Барбары такой идеальной формы, о какой Каро и мечтать не могла. Даже если бы она проводила каждое утро на тренажере, отказалась бы от сахара, масла и сливок – правда, у нее не было намерения так поступить, – она не достигла бы подобного совершенства.

Адвокат снова покачал головой:

– Нет, мисс Филдинг, мы больше никого не ждем.

– Вы знаете меня всю мою жизнь. Если вам трудно называть меня Каро, то, по крайней мере, вы могли бы называть меня Каролайн? – упрекнула она его.

Он бросил на нее взгляд, в котором явно проглядывалось отчаяние.

Каро ободряюще ему улыбнулась:

– Я знаю, что отец лишил меня наследства. – Продолжая улыбаться, заставила себя пошутить: – Обещаю не убивать гонца с дурной вестью.

Адвокат сгорбился в кресле, в котором до последнего времени сидел ее отец. Он снял очки и потер переносицу:

– Вы все неправильно поняли, Каро.

– Я знала… знала, что он не лишит тебя наследства! – просияла Барбара.

Но у мистера Дженкинса какой-то странный взгляд… Непонятно.

Каро почувствовала, как холод пробежал у нее по позвоночнику. Предчувствие чего?

Мистер Дженкинс снова надел очки и сложил руки перед собой:

– Никаких личных писем, сообщений, ни каких-либо посмертных даров для оглашения нет. Мне даже не нужно читать завещание слово за словом.

– Тогда… – Барбара посмотрела на Каро, – не будете ли вы так любезны сообщить нам основное.

Адвокат откинулся на спинку кресла и вздохнул:

– Мистер Роланд Джеймс Филип Филдинг оставил все свое имущество – все свои материальные ценности и всю свою собственность…

Каро взяла себя в руки.

– …мисс Каролайн Элизабет Филдинг.

Прошло несколько секунд, прежде чем до Каро дошли слова адвоката. А когда дошли, то она вцепилась в ручки кресла. В ушах гудело, комната вдруг накренилась. Отец оставил все… ей?! Неужели… неужели он любил ее?

Она замотала головой:

– Это, должно быть, ошибка.

– Никакой ошибки, – медленно произнес адвокат.

– Но наверняка там имеется условие стать наследницей, если я соглашусь на управление трастовым фондом моей матери.

Отец двадцать лет твердил ей, что ее долг и обязанность заниматься благотворительным фондом, который он создал как дань уважения к ее матери. Каро все эти двадцать лет отказывалась от этого.

Отец, возможно, считал, что присутствие Каро на земле было исключительно по этой причине, но она не соглашалась и спорила с ним до самой его смерти. У нее не было способности к цифрам и таблицам, не было ни таланта, ни желания посещать бесконечные заседания комитета и обсуждать все, куда лучше потратить деньги. Она не обладала деловой хваткой, и приобретать эти навыки также не желала. Короче, она не собиралась положить себя на алтарь долга.

– Никаких условий нет.

Адвокат избегал ее взгляда. У Каро все смешалось в голове, в груди образовался ком. Она вскочила:

– А как же Барбара?

Адвокат потер глаза:

– Никаких распоряжений относительно миссис Барбары Филдинг нет.

Но это немыслимо!

Каро повернулась к мачехе – та поднялась на ноги с искаженным и побелевшим лицом. Глаза у нее налились слезами, но ни единой слезинки не покатилось по щекам. Это еще хуже, чем если бы она разразилась плачем и громкими стенаниями.

– Он вообще меня не упомянул?

Адвокат поморщился и покачал головой.

– Но я… я делала все, чтобы он был счастлив. Неужели он меня никогда не любил? – Барбара повернулась к Каро: – Это все было ложью?

– Мы что-нибудь придумаем. – Каро хотела взять Барбару за руку.

Но Барбара отшатнулась:

– Ничего мы делать не будем! Мы поступим так, как пожелал твой отец! – и выбежала из комнаты.

Каро сделала шаг, чтобы пойти за ней – как отец мог так отвратительно обойтись со своей молодой женой? – но адвокат остановил ее:

– К сожалению, мы еще не закончили.

Она замерла:

– Разве?

– Ваш отец дал мне указания вручить вам это. – Он протянул ей конверт.

– Но вы сказали…

– Мне было поручено отдать это вам только после того, как завещание будет оглашено. И лично, без посторонних.

Каро бросила взгляд на дверь. Хоть бы Барбара не натворила глупостей! Она подошла к столу, взяла конверт, открыла и прочитала короткое послание. Губы у нее пересохли, и она провела по ним языком.

– Вам известно содержание?

Поколебавшись, адвокат кивнул:

– Ваш отец считал, что миссис Филдинг обкрадывала его. Исчезали ценные вещи и…

Ее отец сделал поспешные выводы.

Каро положила письмо в сумку.

– Вещи могли исчезать, но я ни на секунду не могу поверить, что в этом виновата Барбара.

Мистер Дженкинс посмотрел в сторону, но Каро успела заметить выражение его глаз.

– Я знаю, что вы думали об отце и его жене, мистер Дженкинс. Все считали Барбару хищницей, думали, что она вышла за моего отца ради денег.

А у него было очень много денег. Зачем он исключил Барбару из завещания, когда был так богат? Если допустить, что она и брала кое-какие драгоценности, то почему такая скупость?

Гореть ему в аду!

– Она была значительно моложе вашего отца…

На тридцать один год.

– Из этого не следует, что она воровка, мистер Дженкинс. У моего отца был тяжелый характер, и ему повезло, что рядом с ним была Барбара. Она старалась угодить ему, сделать его жизнь счастливой. И я уверена, что она была верной женой все те двенадцать лет, что они были женаты. Я не верю, что она воровала у него.

– Конечно, вы знаете ее лучше, чем я, мисс Каролайн…

– Если Барбара и вышла за моего отца из-за его денег, то, поверьте мне, она многократно отработала каждый пенни.

Мистер Дженкинс дипломатично промолчал.

– Если собственность отца полностью переходит ко мне, я смогу распорядиться ею по своему усмотрению?

– Абсолютно.

Замечательно. Она продаст все и отдаст половину Барбаре. Даже половина – это больше, чем каждая из них сможет потратить.

Спустя полчаса, подписав все необходимые бумаги, Каро пошла на кухню. Деннис Пол, дворецкий отца, тут же встал:

– Я приготовлю вам чай, мисс Каролайн?

Она поцеловала его в щеку и усадила обратно на стул:

– Я сама приготовлю чай, Пол. – Он настоял, чтобы она называла его Полом, а не Деннисом. – Лучше скажи, есть ли у тебя кекс.

– Апельсиновый кекс в буфетной.

Они в молчании пили чай и ели кекс. Пол работал у ее отца столько, сколько Каро себя помнила. Он скорее дядюшка, чем слуга, и ей было спокойно от его молчаливого присутствия.

– С вами все хорошо, мисс Каролайн?

– Я для тебя – Каро, и ты это знаешь. – Они часто спорили по этому поводу.

– Для меня вы всегда будете мисс Каролайн. – Он усмехнулся. – Хотя вы давно выросли… и уже замужем и вы – директор в этом вашем аукционном доме. – И в ту же секунду на его лице появился испуг. – Простите. Я не хотел упоминать о вашем браке. Нетактично с моей стороны.

Она пожала плечами и сделала вид, что слово «замужем» не обожгло ее болью. Они с Джеком не живут вместе уже пять лет, поэтому «брак» – это не про них, хотя официально это так.

Каро заговорила на другую тему:

– Пол, аукционный дом не мой. Я просто там работаю. – Сделав вдох, она перестала подбирать вилкой сладкие крошки на тарелке. – Отец оставил мне все, Пол. Все!

У Пола отвисла челюсть. Он уставился на нее и обмяк на стуле:

– Ну и ну…

Удивление Пола было ей понятно. Ее натянутые отношения с отцом – и это весьма мягкое определение – не были секретом.

Пол выпрямился:

– О, это хорошие новости, мисс Каролайн. Более чем хорошие. – Он улыбался и от волнения прижал руку к груди. – Мне нужно кое в чем вам признаться. Я припрятывал разные безделушки… ценные, но ничего такого, что ваш отец заметил бы. Я подумал… Ну, я подумал, что вам они понадобятся в дальнейшем.

Боже мой! Пол воровал у ее отца? Если бы он знал, что отец исключил Барбару из завещания, потому что считал ее виновной… Ох! А если Барбара узнала бы, что делал Пол…

Каро в ужасе закрыла глаза:

– Пол, ты угодил бы в тюрьму, узнай про это отец!

– Но ведь ничего страшного не произошло, правда? Я хочу сказать, что раз вы унаследовали состояние, то мне не нужно придумывать, каким образом… вернуть вам эти вещи. Они по закону ваши. – Улыбка исчезла с лица Пола. – Я вас расстроил?

С чего ей расстраиваться? Никогда никто ради нее не ставил под угрозу свое благополучие.

– Нет… просто я испугалась, что могло произойти, – соврала она.

– Вам больше не надо волноваться из-за всяких «что» и «если».

Может, и так, но тем не менее ей предстоит найти способ, как все уладить.

– Будет справедливо, если я поделюсь состоянием с Барбарой.

У Пола вырвался прерывистый вздох, и он задумчиво оглядел кухню:

– Вы продадите старый дом?

Зачем ей особняк в фешенебельном районе Мейфэр? Она понимала старого дворецкого – этот дом был домом Пола. Она вдруг вспомнила, что отец в завещании не упомянул его. Ну, это упущение она быстро исправит.

– Не знаю, Пол, но мы что-нибудь предпримем. Обещаю, ты не останешься без гроша в кармане. Ты, Барбара и я – мы семья.

Пол хмыкнул:

– Странная получается семья.

Она хотела возразить, но не стала и лишь кивнула. Все правда, так оно и есть.

– Вы переночуете, мисс Каро?

Господи, Пол расчувствовался, раз называет ее мисс Каро.

Она вымученно улыбнулась:

– Да, пожалуй, останусь на ночь. – В особняке на Мейфэр у нее была своя комната, хотя она снимала маленькую квартирку в южной части Лондона в Саутуорке.

– Надеюсь, что Барбара… что смогу с ней поговорить.

И успокоить мачеху – по крайней мере, относительно ее будущего материального положения.

– Миссис Филдинг не стала завтракать, – зловещим тоном произнес Пол на следующее утро, когда Каро наливала себе кофе.

Она тяжело вздохнула. Прошлым вечером Барбара отказалась разговаривать с ней. Каро пыталась успокоить мачеху через запертую дверь, но Барбара включила на полную громкость музыкальный центр с записями эстрадной музыки – той, что любил отец.

– Наверное, вас обрадует, что ночью она все же приготовила себе поесть.

Это уже кое-что.

– О, мисс Каролайн! Вам обязательно надо поесть до ухода на работу, – сказал дворецкий, когда она встала из-за стола.

– Пол, со мной все в порядке, не волнуйся. – Аппетит к ней вскоре вернется. – Сегодня утром я должна показать Фредди Соумсу очень необычную табакерку. – Она положила табакерку в отцовский сейф – теперь ее сейф – вчера перед чтением завещания. – После этого я буду свободна и постараюсь поговорить с Барбарой. – У Каро, как у директора «Верту» – отдела серебряных изделий и прикладного искусства аукционного дома Ричардсона, одного из ведущих в Лондоне, – не было определенного рабочего графика.

Она шла в кабинет отца, Пол трусил за ней.

– Позаботься о Барбаре, хорошо? – попросила она дворецкого.

– Как пожелаете.

– Да, я желаю. – Каро подавила усмешку. С тех пор как Пол увидел, что Барбара убирает в стенной шкаф портрет первой миссис Филдинг, он ее возненавидел.

Каро ввела комбинацию цифр в сейфе, дверца раскрылась и… Каро заморгала, прищурилась и провела рукой по пустому пространству.

Сердце дико заколотилось.

– Пол, скорее скажи, что у меня галлюцинация. – И почти выкрикнула: – Пожалуйста, скажи, что сейф не пустой!

Пол подошел и заглянул внутрь.

– О господи! – Он вцепился в дверцу сейфа. – Неужели нас обворовали?

На полу у ее ног что-то блестело. Каро нагнулась и подняла бриллиантовую сережку. Ее охватил ужас. На лице Пола отразилось то же самое.

– Барбара, – произнесла она.

– Миссис Филдинг, – одновременно с ней сказал Пол.

Каро прижала руку к груди, чтобы сердце не выскочило наружу.

– Выходит, она все-таки воровала драгоценности, – сказал Пол.

– Пол, она вправе их взять. Отец отдал мне мамины украшения, когда мне исполнился двадцать один год.

Пол в ответ фыркнул.

– Но мне абсолютно необходимо сейчас же найти эту табакерку.

Каро бегом поднялась в спальню Барбары. Пол не отставал.

– Барбара? – Каро постучала в дверь.

– Каро, пожалуйста, оставь меня в покое.

– Я на минуту. – Каро задыхалась от волнения. – Видишь ли, из сейфа пропала одна вещь.

– Украшения принадлежат мне!

– Да, я знаю. Но я не об украшениях.

Дверь слегка приоткрылась, и в щелке появилось лицо Барбары с покрасневшими от слез глазами. Каро стало ее жалко.

– Ты обвиняешь меня в том, что я что-то украла? Ты считаешь меня воровкой?

– Нет, что ты. – Каро подавила панику. – Барбара, те украшения принадлежат тебе… они меня не интересуют. Вчера я положила в сейф маленькую вещицу – это серебряная с эмалью табакерка вот такого размера. – Она развела ладони на три дюйма. – Через час я должна показать табакерку возможному покупателю.

– Не видела я ничего подобного и ничего не брала.

– Я не говорю и даже не предполагаю, что ты это сделала умышленно, но, возможно, случайно табакерка попала к тебе вместе с украшениями. – Каро скрестила пальцы за спиной. – Я очень на это надеюсь. Проверь, пожалуйста. Прошу тебя.

Барбара распахнула дверь и мелодраматичным жестом указала на кровать:

– Смотри сама. Вот то, что я взяла из сейфа.

Кровать выглядела так, будто на ней не спали.

Каро вошла в комнату. На покрывале лежали бриллиантовое колье, нитка жемчуга, кулон с сапфиром, серьги и брошки, но табакерки там не было.

– Ее здесь нет, – сказал Пол, он тоже нагнулся и внимательно рассматривал украшения.

– Если… если я не найду эту табакерку, то… лишусь работы, – выдавила Каро.

Она не представляет, как будет жить. Аукционная сфера для нее станет табу.

Каро взяла себя в руки.

Барбара вывалила содержимое своей сумочки на кровать и похлопала себя по бокам:

– Убедись – я не брала твою чертову табакерку! Хочешь обыскать всю комнату?

Каро едва не крикнула: «Да!»

Взгляд упал на маленькую фотографию в рамке, выпавшую из сумки Барбары, – это была фотография отца. У Каро сдавило грудь. Как он мог так обойтись с Барбарой?

– Барбара, ты совсем не спала?

У Барбары задрожала нижняя губа, и она махнула рукой на кушетку:

– Я не хотела спать в постели, где мы спали вместе…

Каро сжала ей руки:

– Он любил тебя.

– Я не верю. После вчерашнего…

– Я хочу разделить состояние пятьдесят на пятьдесят между тобой и мной.

– Это не то, чего хотел он.

– Он был дураком.

– Ты не должна так говорить о нем. – Барбара выдернула руки. – Если ты закончила…

– Пообещай поужинать со мной сегодня.

– Если я скажу «да», ты оставишь меня в покое?

– Договорились.

– Тогда – да.

Каро и Пол вернулись в кабинет и все там осмотрели на случай, если табакерка куда-нибудь завалилась, когда Барбара вынимала украшения из сейфа, но ничего не нашли – даже второй бриллиантовой сережки.

– Пол, ты, случайно, ее не взял?

– Нет, мисс Каролайн.

– Извини, я просто спросила на всякий случай…

– Никаких обид, мисс Каролайн. – Он поджал губы. – Это она взяла. Вы меня не убедите, что вторая миссис Филдинг – приятная дама. Я видел, как она засунула в шкаф портрет вашей мамы.

Каро вздохнула:

– Что касается меня, то мне она нравится.

– Что вы будете делать?

Ей необходимо время. Каро вытащила из сумки телефон и позвонила своей помощнице:

– Мелани, у меня возникли неожиданные семейные дела. Не могли бы вы позвонить мистеру Соумсу и перенести встречу с ним на конец недели?

Помощница позвонила через несколько минут:

– Мистер Соумс завтра на неделю улетает в Японию и вернется в четверг. Он спрашивает, удобно ли вам встретиться с ним в следующую пятницу в десять утра?

– Прекрасно. Внесите в мой ежедневник.

До пятницы десять дней. У нее десять дней, чтобы с этим разобраться.

Каро подхватила сумку и направилась к двери, Пол – за ней.

– Мисс Каролайн, что вы собираетесь предпринять?

Господи, ну хоть бы он оставил свою официальность!

– Мне нужно заглянуть к себе в квартиру, взять кое-какие вещи, зайти на работу за ежедневником и договориться о том, что меня не будет несколько дней. Потом я вернусь и поживу здесь.

– Очень хорошо, мисс Каролайн.

Каро повернулась к нему, и тут ее взгляд упал на фотографию на столике в прихожей. Фотография ее и Джека.

О боже!

– Зачем это? – с трудом выговорила она.

Пол сцепил руки за спиной и заявил:

– Дом теперь ваш, мисс Каролайн. Будет правильно, чтобы вас окружали ваши вещи.

– Да, наверное… Но, Пол… не эта фотография.

– Мне всегда был симпатичен мистер Джек.

– И мне.

Но Джек хотел ее поработить. Как и ее отец. И так же, как отец, он отстранился от нее, когда она не пожелала ему подчиниться. А потом он вообще ушел.

Спустя пять лет после его ухода ее продолжала мучить мысль: было бы ей лучше жить с Джеком на его условиях, чем быть той, кто она сейчас – хозяйка собственной жизни? Чепуха. Фантазия, не имеющая никакого отношения к действительности. У них с Джеком все равно ничего не получилось бы.

Пол протянул руку и положил фотографию лицом на стол.

– Я уверен, что где-то должна быть хорошая фотография вас с вашей мамой.

Каро очнулась:

– Посмотри, вдруг найдешь фотографию, где мы с Барбарой…

Пол закатил глаза, а Каро рассмеялась и похлопала его по руке.

– Для вас я готов на все, мисс Каро.

Она бросила взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Я прослежу за миссис Филдинг, – сказал Пол. – И постараюсь отговорить ее, если она захочет выйти. Если все-таки будет настаивать, то пошлю с ней кого-нибудь из прислуги. – Он посмотрел на старинные часы. – Они сейчас придут, чтобы заняться уборкой.

– Спасибо. Я вернусь как только смогу. – Каро, как и Пол, опасалась, что Барбара может совершить какую-нибудь глупость. Например, продать табакерку.

* * *

Каро устало шла по Вестминстерскому мосту. Перед глазами все время возникало лицо Джека, воспоминания о прошлом не выходили из головы, вытесняя другие беспокойные мысли.

Та фотография в прихожей на столике… На ней они выглядели счастливыми.

Не долго. Очень не долго.

Поэтому, когда Каро увидела его в толпе, идущей ей навстречу, то решила, что ей это показалось. Она присмотрелась. Это Джек, без сомнения. Это его лицо. Лицо, которое жгло ей душу.

Она остановилась. Джек в Лондоне?

Ее обходили люди, а она стояла, не в силах сдвинуться с места, не в силах оторвать взгляд от лица Джека.

Джек! Джек! Джек!

Имя стучало в висках. Ее бросило сначала в холод, потом в жар. Он увидел ее и тоже застыл на месте.

На расстоянии она не смогла разглядеть яркую голубизну его глаз, но его манера щуриться и раздувать ноздри все та же. Каро не раз спрашивала себя, что будет, если они случайно встретятся на улице. Неужели лишь кивнут друг другу?

У нее перехватило дыхание, она слегка кивнула, подошла к ограде моста и уставилась на быстрое течение бурой воды внизу. Он подошел и встал с ней рядом.

– Здравствуй, Джек, – не оборачиваясь, произнесла Каро.

– Здравствуй, Каро.

Она не могла на него смотреть. Пока не могла. Она смотрела на здание парламента, на фасад аквариума на противоположном берегу.

– Ты давно в Лондоне?

– Нет.

Наконец она повернулась и встретилась с ним взглядом. Грудь то распирало, то сжимало. Он напряженно и внимательно смотрел на нее.

– Ты приехал, чтобы увидеться со мной?

– Да, – кивнул он.

– Понятно. – Она отвернулась и опять уставилась на реку. – Вообще-то, – она нахмурилась и искоса посмотрела на него, – я не понимаю.

Он наклонился и облокотился на ограду. Каро отвела взгляд от его орлиного профиля, боясь, что если не отвернется, то может потянуться к нему и поцеловать.

– Я слышал про твоего отца.

– Открытки с соболезнованием от тебя не было.

Он помолчал, потом произнес:

– Это ты посылаешь мне рождественские открытки каждый год…

Он ни разу не прислал ни единой открытки.

– Ты посылаешь всем своим бывшим возлюбленным рождественские открытки?

Она выпрямилась:

– Только тем, за кем была замужем.

Оба поморщились от ее слов.

Каро резко к нему повернулась:

– О, пожалуйста, давай не будем этого делать.

– Чего не делать?

– Придираться друг к другу.

– Согласен.

Протянув руку, Каро дотронулась до его предплечья. Ей всегда хотелось касаться его. Сквозь тонкую шерстяную ткань пиджака она почувствовала крепкую руку. Как это знакомо…

– Отлично выглядишь, Джек. Действительно отлично. Я рада.

– Рада?

– Конечно. – Она сильнее сжала ему руку. – Я всегда желала тебе счастья.

– Ну, это не совсем правда, хотя… неужели это так, а, Каро?

Она убрала руку.

– Мое счастье было менее важно для тебя, чем твоя карьера.

Каро поджала губы и кивнула:

– Значит, ты до сих пор меня обвиняешь.

– Да, – без колебаний ответил он. – И очень сильно.

Она заставила себя рассмеяться:

– Честности нам никогда было не занимать. – Хотя несправедливость обвинения больно ударила. – Почему тебе нужно меня видеть?

– Смерть твоего отца… Прими мои соболезнования.

Она молча кивнула. Слезы жгли глаза. Нелепо со стороны Джека соболезновать ей. Зачем он притворяется, ведь знает, что ее отношения с отцом были более чем прохладными и напряженными?

– Ты по нему скучаешь?

Вопрос Джека ее удивил.

– Я скучаю по… образу отца. – Она не говорила этого ни одной живой душе. – Сейчас, когда он умер, уже нет шанса, что наши отношения можно исправить, что наши разногласия утрясутся. – Она подняла подбородок. – Я и не догадывалась, что все еще лелеяла подобные мечты. Пока он не умер, не догадывалась.

На секунду голубые глаза смягчились, а ей показалось, что солнце греет с небывалым для второй половины дня жаром.

– Мне очень жаль, если это так, – сказал он.

Каро отвела взгляд… и в воздухе снова похолодало.

– Спасибо.

Эти двое мужчин в ее жизни имели одну общую черту: неспособность к компромиссу. Ей не следует об этом забывать.

– Итак, ты узнал о смерти моего отца, и что?

Он произнес следующую фразу очень отчетливо, как бы взвешивая каждое слово:

– Это заставило меня подумать о том, что надо поставить точку.

Каро скривилась и взмахнула руками, словно отражала возможный удар.

– Ради бога, Каро! Что тебя так удивило?

Он говорит о разводе, и это не должно ее потрясти. Но хотелось выть. Спрятанная глубоко внутри, в тайнике, боль вышла наружу.

– Ты не собираешься упасть в обморок?

Он сказал это со злостью, от чего она выпрямилась, подняла подбородок и твердо произнесла:

– Не надейся.

Дышать все равно было трудно. У нее ведь были слабые надежды на примирение не только с отцом, но и с Джеком.

Но откуда такой оптимизм? Чем скорее распрощаться с этими надеждами, тем лучше. Она больше ни за что не отдаст этому человеку свои чувства, свою любовь.

– Прости меня. Погода подействовала. К тому же мы вчера прочитали отцовское завещание. Все это было… крайне неприятно.

Он потер подбородок и уже без злости произнес:

– Это ты меня прости. Если бы я знал, то подождал бы еще какое-то время. И я нашел бы более подходящее место для разговора, чем Вестминстерский мост.

– Ты заходил в мою квартиру?

Он кивнул.

– Я собирался сесть в метро, чтобы доехать до «Бонд-стрит». – Это была ближайшая станция до места ее работы. – Но…

– Но Юбилейная линия закрыта из-за подозрительного пакета на станции «Грин-парк», – закончила она. Именно поэтому она пошла пешком. И еще чтобы побыть на воздухе. – Я иду к себе на квартиру. Можем пойти вместе. Или ты предпочитаешь взять такси?

* * *

Джек подозвал проезжавшее такси и быстро усадил ее туда, пока автомобилисты на мосту не начали сигналить.

Каро дала водителю свой адрес и стала смотреть в боковое окно. Джек смотрел в окно на своей стороне, но что там мелькало, он не замечал. Перед глазами стояла Каро, та Каро, какой он в первый раз ее увидел. Он помнил, как на него тут же нахлынуло желание поцеловать ее.

Джек стиснул зубы и бросил на нее взгляд. Она изменилась.

«Прошло пять лет, приятель. Чего ты ожидал?»

Он ничего не ожидал. Он просто хочет ее так же сильно, как и тогда.

Джек сглотнул слюну. Она приобрела больший блеск… большую уверенность. Немного поправилась, но ей это шло. Пять лет назад он считал, что она идеально сложена, но сейчас она выглядела еще привлекательнее. Гормоны у него взыграли.

Неужели за пять лет его страсть не умерла естественным образом? По крайней мере, сладострастию следовало бы поубавиться.

Он чуть истерически не расхохотался.

Каро повернулась к нему, и он испугался, что засмеялся на самом деле.

– Я слышала, что у тебя собственное детективное агентство?

– Правильно.

Темно-карие глаза сверкнули.

– Еще я слышала, что ты успешен.

– Дела идут неплохо.

Губы у нее дрогнули в улыбке. Она сложила руки на коленях и откинулась на спинку сиденья.

– Обдумываешь условия развода, Каро?

– Что-то вроде этого, – пробормотала она. – Водитель, – Каро подалась вперед, – не могли бы вы высадить нас у кондитерской? Вон там, справа. Мне нужно купить торт.

Торт? Та Каро, которую он знал, не ела торты.

«Но та Каро была плодом твоей фантазии!»

Глава 2

Каро положила перед ним кусочек торта и подвинула дымящуюся кружку кофе. Торт был медовый, с кремом и обсыпан сахарной пудрой.

– Джек, я оказалась в весьма неприятном положении.

Он нахмурился:

– Деньги?

– Нет, не деньги.

Он взял с кофейного столика кружку и огляделся. Квартира удивила его. Такая маленькая. Но тем не менее уютная. И ее одежда не похожа на купленную в отделе готового платья. Нет, Каро выглядела, как и прежде, не броско, но богато.

Присев на пуфик напротив, она сказала:

– Ты, кажется, немного зациклен на деньгах.

Наверное, это оттого, что, когда они познакомились, у него денег не было. Во всяком случае, по сравнению с отцом Каро.

«Не забывай, отец лишил ее содержания, как только она вышла за тебя».

А ей было все равно – так она сказала. Сказала, что, учитывая их с отцом враждебные отношения, это было неизбежно. И он ей поверил.

Джек подавил вздох.

– Давай сначала разберемся с этим. – Каро указала на торт.

– Не нужно было из-за меня его покупать.

Ее следование этикету всегда смущало Джека, поскольку было ясно, что она получила хорошее воспитание, чего он бы лишен. Он постоянно боялся ненароком нарушить какое-нибудь правило поведения и тем самым ее обидеть.

«Ты ее в любом случае обидел».

А она – его.

Не надо об этом думать.

Каро взглянула на него, и губы у нее едва заметно дрогнули.

– Я купила торт не из-за тебя.

Она подцепила вилочкой ароматный кусочек и поднесла ко рту, явно получая удовольствие.

– Торт очень вкусный. Жан-Пьер просто волшебник.

Жан-Пьер, должно быть, имя кондитера. Она всегда любила называть людей по именам. Когда-то он находил это очаровательным. Когда-то. А теперь считал показухой.

– Если не хочешь, пожалуйста, не ешь.

Он наклонился к ней, нахмурив брови:

– Ты раньше не была любительницей тортов.

– И сколько удовольствия пропустила! – Она улыбнулась и тут же посерьезнела. – Люди меняются. Пять лет назад тебя не волновало, что я хочу тебя безденежного.

Он упорно работал эти пять лет, и дела в его частном детективном агентстве шли успешно. Так успешно, что отец Каро, будь он жив, оценил бы это. Похоже, что, пока он зарабатывал деньги, Каро поедала торты. Это их уравновешивает.

– Пять лет назад, Каро, с меня нечего было взять.

Она взглянула на него так, словно хотела возразить, но передумала и просто кивнула:

– Не будем тратить попусту время. Мне не нужны твои деньги, Джек. И никогда не были нужны. К тому же вчера я была объявлена единственной отцовской наследницей.

Вот это да!

– Поскольку мы до сих пор женаты, ты мог бы заявить о своих правах на состояние. Ты хочешь это сделать?

Он стиснул ладони в кулаки:

– Абсолютно точно – нет!

Она пожала плечами и положила в рот еще кусочек торта.

– Ты не изменился. Я была готова держать пари на все состояние, что тебе не нужно ни пенни.

Чертовски прямолинейно! Это почему-то его укололо.

– Итак, что у тебя за беда?

Каро поставила на столик тарелку и обхватила колени руками:

– Джек, я бы хотела нанять тебя для довольно… деликатного дела.

Он с трудом скрыл изумление.

– Но прежде чем я продолжу, я хочу заручиться от тебя обещанием конфиденциальности и осторожности.

– Раньше ты меня об этом не просила.

– Правильно. Но когда ты ушел, порушив наш брак, то доказал, что верить тебе нельзя. Поэтому сейчас я прошу дать мне такую гарантию.

Он уставился себе на руки – костяшки на пальцах побелели. Разжав кулаки, он глубоко вздохнул:

– Предупреждаю, если это «деликатное» дело связано с убийством или угрозой насилия, то тогда мой долг…

– Не говори ерунды. Конечно же нет. Не считай меня дурой. Меня можно считать кем угодно, но я не идиотка.

Он удержался от грубости. Достав сумку, вынул документы на развод и с размаху положил на кофейный столик:

– Я не хочу заниматься твоими делами, Каролайн. Я хочу, чтобы ты подписала документы на развод, и больше я тебя не увижу.

Она вскинула голову, в глазах – обида, мягкие губы дрогнули. Она выглядела такой беззащитной, что ему стало стыдно за свой выпад.

Каро встала и сжала руки:

– Грубить не обязательно. – Она посмотрела на часы. – Как бы ни было интересно освежить в памяти некоторые события, я вынуждена попросить тебя уйти. У меня дела. – Она взяла документы. – Я отдам своему адвокату, чтобы он просмотрел, а затем мы сможем перейти непосредственно к бракоразводному процессу.

– А ты будешь затягивать процесс, чтобы наказать меня за то, что я отказываюсь взяться за твое дело? – процедил Джек и тоже встал.

Она задрала подбородок:

– Ничего подобного делать я не собираюсь. Ты получишь развод, Джек. Что касается меня, то чем скорее, тем лучше.

На него навалилась такая тяжесть, что грудь готова была разорваться. Она обещает сделать то, чего он хочет. Тогда почему эта тяжесть?

Он выругался и снова сел.

У Каро глаза полезли на лоб.

– Что с тобой?

– Хочу допить кофе и доесть торт. Сядь, Каро.

– Послушай, Джек! Я…

– Не легко было снова с тобой встретиться.

Она замолчала, по глазам было видно, что ей так же неловко и больно, как и ему.

Джека поразило, что эта женщина все еще вызывает у него бурю чувств. Выходит, напряженная работа последних пяти лет, чтобы забыть ее и повернуть свою жизнь в другое русло, не помогла, если достаточно одного слова или взгляда. Он этого не допустит.

– Ни с одной женщиной я не был так счастлив, как с тобой. – Он глотнул кофе. – И так же несчастлив. Я не собирался предаваться старым воспоминаниям. Я из-за этого… вспылил и сказал то, что сказал. Это низко. Прости.

Она наконец села:

– Но от этого не менее правдиво.

– Да нет. Совсем не правдиво, – сказал он, глядя на нее.

– Думаю, ты прав.

Она вдруг нахмурилась, посмотрела вбок и быстро что-то подобрала.

«Мои запонки!»

Джек чуть не выругался. Запонки, вероятно, выпали из портфеля, когда он вынимал документы. Она узнала коробочку! Еще бы. Это ее свадебный подарок ему, когда он сказал, что не хотел бы носить кольцо. Запонки были светлого золота с вкраплением сапфиров. Она еще сказала, что сапфиры почти такого же цвета, как и его глаза. Он очень ими дорожил.

Он бросил взгляд на ее левую руку, и внутри все сжалось – она больше не носит обручального кольца.

Не говоря ни слова, она отдала ему коробочку:

– Тебе следует быть поаккуратнее, когда вынимаешь вещи из сумки.

Он сунул коробочку обратно в портфель:

– Расскажи мне о своей проблеме. – Он делает это не для того, чтобы получить ее подпись на документах о разводе, но, если он ей поможет, он закончит их общение более мирным образом. – А… да, я даю слово, что никогда, ни одной живой душе не расскажу то, что ты мне сообщишь, если только ты сама не дашь мне разрешения.

Она сверлила его взглядом, словно решая, доверять ли ему или нет.

– Ты не веришь моему слову?

– Если ты хочешь мне отомстить, то сведения, которые я тебе сообщу, дают тебе возможность это сделать.

Мстить он не хочет. Никогда не хотел. Он просто хочет жить дальше своей жизнью.

И еще поцеловать ее.

Джек замер. Глупость какая! Он решительно отбросил эту мысль и связанные с этим картинки.

– У меня нет никакого желания навредить тебе, Каро. Надеюсь, что тебя ждет долгая и счастливая жизнь. Тебе будет спокойнее, если я не попрошу подписывать документы на развод, пока не закончу с твоей проблемой?

Она наклонилась вперед:

– Почему тебе сейчас так важен развод?

– Я хочу заново жениться.

Она побледнела и застыла:

– Понимаю.

Но она не понимала. Дело не в том, что он не имеет в виду определенную женщину, но он не стал ничего уточнять – пусть думает то, что подумала. Давно пора оборвать последнюю нить, которая связывает его с Каро. Почему он раньше этого не сделал? Но он был занят, организовывал свое агентство. Сейчас он преуспевает, он – сам себя сделал. И пришло время распрощаться с прошлым.

Если Каро подумала, что он снова влюбился, то это и к лучшему, это увеличит расстояние между ними.

– Что ж… – Она положила ногу на ногу. – Желаю тебе всего хорошего, Джек.

Почему-то ее слова были ему неприятны.

– Расскажи мне о твоем деле.

Он откусил от кусочка торта, который так и таял во рту, и посмотрел на нее, но она молчала.

– На самом деле вкусно.

Каро улыбнулась и самодовольно произнесла:

– Знаю.

Эта улыбка… у него стянуло грудь.

– Я теперь директор в «Верту», отделе аукционного дома Ричардсона, где продаются изделия из серебра и прикладного искусства, – уже серьезно сказала она.

Ему это было известно. А ведь когда они поженились, Каро была всего лишь младшим администратором в аукционном доме.

– Вчера я положила в сейф отца очень ценную табакерку, чтобы сегодня утром показать ее клиенту.

– Это обычная процедура?

Каро изящным движением повела плечом:

– Когда особо важные покупатели просят об этом, то аукционный дом Ричардсона всегда рад оказать им услугу.

– Понятно.

– Когда я сегодня утром пришла забрать табакерку, то ее в сейфе не оказалось.

Джек отставил пустую тарелку:

– Я весь внимание.

– Я сама положила табакерку в сейф до чтения отцовского завещания.

– И где это происходило?

– В кабинете отца – в той же комнате, где находится сейф.

Он помнил этот кабинет.

– Продолжай.

Каро выглядела вполне спокойной, но вертела тонкий золотой браслет на запястье – явный признак волнения.

– То, что я единственная наследница, стало большим потрясением и для меня, и для Барбары.

Он поднял бровь:

– Твой отец и Барбара все это время были женаты?

– Да. И она его любила.

Джек не был в этом абсолютно уверен, но промолчал.

– Когда Барбара ушла к себе, то адвокат передал мне вот это письмо от отца. – Каро встала, вынула письмо из сумочки и отдала Джеку. – Хочешь еще торта?

Он отрицательно помотал головой и прочитал письмо. Затем сложил и задумчиво похлопал им по колену:

– Твой отец считал, что она его обкрадывала.

Зная Роланда Филдинга, можно представить его скупость. В какие долги влезла очаровательная молодая жена, чтобы рисковать быть уличенной в воровстве драгоценностей?

– Он ошибался. Это не Барбара потихоньку брала кое-что из ценных вещей. Это Пол.

– Пол до сих пор работает?

– Отец не любил что-либо менять в своей жизни. – Сказать «что-либо» – не сказать ничего. – Пол тоже боится перемен. Его пугает мысль уйти на покой. – Каро продолжала крутить на руке браслет. – Он и Барбара никогда не питали друг к другу теплых чувств.

– И ты рассказываешь мне это, потому что…

– Потому что Пол прятал то, что брал…

– То, что украл, – уточнил Джек.

– Он прятал эти вещи для меня.

Джек потер глаза.

– Он был уверен, – объяснила Каро, – что меня в завещании не будет. Он счел, что мне это пригодится.

– Каро, я…

Она не дала ему договорить:

– Если Барбара узнает, почему отец не указал ее в завещании и в этом виноват Пол, то она выдвинет против него обвинение. Я не могу этого допустить… понимаешь, Джек, не могу. Пол ведь воровал ради меня.

– Ты его об этом не просила.

– Не важно. С Барбарой поступили несправедливо, и я хочу это исправить. Я разделю состояние с ней пополам.

Джек аж присвистнул:

– Очень великодушно. Ты, вероятно, купишь ее молчание за пару миллионов.

– Это никакое не великодушие, и я не хочу покупать ее молчание! Я хочу, чтобы она получила половину от всего. Я представить не могла, что получу и половину, и уж совсем не желаю, чтобы она мне завидовала.

– Когда могла пропасть табакерка?

Каро тяжело вздохнула:

– Где-то в полночь, когда Барбара забирала украшения из сейфа. Но она имела на это право – все драгоценности принадлежали ей.

– Кроме табакерки, которая исчезла вместе с остальными.

Каро кивнула:

– Когда я спросила ее о табакерке, она заявила, что никакой табакерки не видела.

– Но ты ей не поверила?

Пальцы Каро снова начали вертеть браслет.

– Она вчера была вне себя. И это можно понять. Я уверена, что она не хотела мне навредить, но отец так отвратительно с ней обошелся, что она в панике плохо соображала, что делает, а теперь не знает, как вернуть табакерку и сохранить лицо.

– И ты хочешь, чтобы я нашел эту табакерку и чтобы она ничего не заметила?

– Да.

– Что случится, если табакерка не будет возвращена фирме Ричардсона?

– Я лишусь работы. – Каро прерывисто выдохнула. – Я уже никогда не смогу работать в этой сфере.

Он вдруг понял, что она имела в виду под местью. Для нее работа всегда была важнее, чем создание с ним семьи. А сейчас он обладает возможностью уничтожить одним махом то, чего она добилась упорным трудом.

– Хуже всего то…

Он удивленно на нее посмотрел:

– Хуже, чем потеря работы?

– Аукционный дом Ричардсона гордится своей честностью и прозрачностью сделок. Если я не верну табакерку, то будет судебное расследование.

– Да, скандал будет потрясающий, – согласился он.

– Ради бога, Джек, кого интересует скандал? – Каро вскочила на ноги. – Барбара не заслуживает того, чтобы попасть из-за этого в тюрьму. И Пол тоже не заслуживает тех несчастий, которые могут свалиться на его голову.

– Они оба – воры!

– Всю эту кашу заварил мой отец. Из-за него люди попали в отчаянную ситуацию. Я не допущу новых неприятностей. Не допущу! – Она перевела дух. – Джек, я хочу все исправить. Ты мне поможешь?

Он пристально на нее смотрел. Эта женщина разбила все его самые заветные мечты. Пять лет назад она растоптала их, словно что-то ничтожное. Старая боль не унималась, будила его среди ночи, и он просыпался в поту.

Он открыл рот, плечи опустились.

– Да, – ответил Джек.

Когда он был в силах сказать «нет» этой женщине?

Каро на цыпочках прошла мимо буфетной, которой давно не пользовались, мимо контор дворецкого и экономки – эти помещения пустовали с незапамятных времен. Кухня находилась вдали от этих комнат, а маленькая гостиная, которую Пол использовал как свой кабинет, была по другую сторону от кухни. Каро решила пройти этим коридором, чтобы не беспокоить его, но все равно шла очень тихо, потому что у этого человека слух как у летучей мыши.

Откинув задвижку на задней двери, она вошла в темный сад, как и было условлено с Джеком, и огляделась. Интересно, в каком углу он прячется и наблюдает за ней?

– Мисс Каролайн?

В дверях стоял Пол. Каро вытерла вспотевшие ладони о юбку. Ее никто не должен здесь видеть.

– Обед будет готов через десять минут.

Она повернулась к нему:

– Мне нужно тебе помочь?

– Разумеется, нет.

В молодости Пол учился на повара. С помощью многочисленной прислуги, которая приходила дважды в неделю, Пол вот уже тридцать лет содержал дом в порядке. Хотя особых хлопот у Пола не было, потому что отец редко принимал гостей.

Ребенком Каро проводила большую часть года в пансионах, поэтому почти пятнадцать лет – до того, как отец женился на Барбаре, – в старом особняке обитали только отец и Пол.

Вдруг у нее по коже пробежали мурашки, и шестое чувство подсказало, что Джек стоит слева в тени большого куста рододендронов. Она еле удержалась, чтобы не повернуться в его сторону. Каро хотела посвятить Пола в их с Джеком планы – его помощь была бы очень полезна, и к тому же не пришлось бы красться по дому в темноте, – но Джек запретил ей это делать.

Каро отвела Пола в сторону от Джека. Указав на покатую крышу, она спросила:

– Ты знал, что как-то ночью, когда мне было десять лет, я прошлась там?

Пол схватился за сердце:

– О боже праведный!

– Я прочитала книжку о воре-взломщике, который прыгал с крыши на крышу.

– Надеюсь, вы не стали прыгать? – простонал Пол.

Каро засмеялась. Краем глаза она увидела, как в дверь промелькнула фигура.

– Я не успела. Выскочила овчарка миссис Томас Фрейзер, и я поскорее скрылась у себя в комнате, пока все не сбежались на лай.

– Вы могли упасть! Если бы я тогда знал об этом, то это унесло бы десять лет моей жизни!

– Сейчас с трудом верится, что я осмелилась на такое. Пол, чего только дети не придумают!

Он засмеялся и похлопал ее по плечу:

– Вы были чудесным ребенком.

Для Пола – возможно, но не для отца.

– Пойдемте в дом, а то простудитесь.

Каро чуть не рассмеялась. Простудится? Да ведь сейчас лето. Пол по-прежнему суетится по всякому поводу.

– Я, наверное, не уговорю тебя поужинать вместе с нами, со мной и Барбарой?

– Вы правильно подумали. Это было бы неприлично.

Да, Пол застрял в Англии минувшего столетия.

Барбара медленно отрезала кусочек от филе палтуса.

– Каролайн, мне разве нужно тебе напоминать, что, если бы твой отец действительно хотел, чтобы я получила какую-то часть его состояния, он указал бы меня в завещании?

– Ты называла меня Каролайн, только когда сердилась на меня.

Мачеха подняла на нее глаза.

– Я не знала, что он собирается так поступить, Барбара. Клянусь. Я бы предпочла, чтобы он все оставил тебе.

Теперь мачеха опустила глаза и стала теребить салфетку на коленях.

– И если бы он оставил все тебе, – продолжала Каро, – я знаю, что ты позаботилась бы о том, чтобы я получила часть.

– Конечно, но это… другое дело.

– Почему?

– Эти деньги – семейное состояние. Они твои по рождению.

Чепуха.

– Я намерена назначить Полу достаточно большое содержание, когда он оставит работу. Ему ведь нужна пенсия.

– Этот человек – жулик. Не удивлюсь, если он вытянул из твоего отца столько подарков, что хватит на две пенсии.

– Даже если и так, то он заработал каждое пенни.

Барбара сощурилась:

– Ты и твой отец… вы никогда не могли договориться, не понимали друг друга. И… Каро, дорогая, прости меня за эти слова, но ты никогда не видела в нем хороших черт. Да ты и не старалась вести себя по-другому.

Каро открыла было рот, чтобы поспорить, но передумала и улыбнулась. Как Барбара может его защищать – ведь он так низко с ней поступил?

– О’кей, я признаю свои ошибки.

Интересно, где в этот момент находится Джек?

В комнате Барбары, ища возможное потайное место? Вдруг он уже нашел табакерку?

– Каро?

Она переключила внимание на мачеху.

– У тебя какое-то странное выражение лица, – сказала Барбара.

– Пытаюсь представить, что делалось в голове у отца. И что делается у тебя.

– У меня? – Барбара положила вилку. – Что ты имеешь в виду?

– Если мы с тобой поменялись бы местами в теперешней ситуации с наследством, ты поделилась бы со мной. Почему ты не хочешь, чтобы я поделилась с тобой?

Барбара взяла в руки сумочку-клатч и встала:

– У меня совершенно пропал аппетит. И нет ни малейшего желания дальше обсуждать эту тему.

Каро чуть не подавилась куском палтуса. Джек! Если Барбара обнаружит его в своей комнате…

– Пожалуйста, не уходи! Я… – Каро торопливо глотнула воды. – Мне очень одиноко в этом доме.

Лицо Барбары смягчилось, и она села:

– Хорошо, но больше никаких разговоров о твоем отце и его деньгах.

– Договорились. – Каро медленно жевала молодой картофель с зеленым горошком, внутри у нее все переворачивалось от волнения.

«Джек, пожалуйста, будь осторожен».

Она бросила взгляд на мачеху:

– Пол говорит, что ты последнее время почти не выходишь из дому. Сидеть взаперти вредно для тебя.

Барбара улыбнулась:

– Вот здесь я с тобой полностью согласна, дорогая. Леди Седжуик пригласила меня на этот уик-энд погостить у них в Кенте. У нее домашний прием. Наверное, я приму ее приглашение.

– О, конечно! Они очень милая семья. Я училась в школе вместе с Оливией. Поезжай обязательно. Приятно проведешь время.

Барбаре пора снова начать развлекаться.

Спустя полтора часа Каро тихонько вошла в свою комнату.

– Джек? – прошептала она в темноту, прежде чем зажечь свет.

Комната пуста. А она ждала… Вообще-то он не говорил, что придет в ее комнату. Она просто решила, что он придет. Каро проверила сообщения на телефоне.

Ничего.

Может, он послал ей имейл?

Она хотела достать лэптоп и тут заметила тень около шкафа – Джек вышел на свет. У нее пересохло во рту, сердце заколотилось. Наверное от того, что он ее испугал. Но нет – это больше чем просто испуг от неожиданности.

Он – в узких джинсах, черной водолазке. Он внушает опасность… для нее. И не только. Он неотразим. Глупо так думать. Глупо, но каждая клеточка в ее теле вибрирует, да так сильно, что она задыхается.

Что здесь глупого? Но ведь прошло пять лет. А раньше между ними летели искры.

Так оно и было. Но пять лет назад он разбил ей сердце. Поэтому теперь все должно измениться.

Каро подняла голову.

– Ну?.. – спросила она, ожидая, что он покажет ей табакерку. Она получит табакерку, а он – развод, и сможет жениться на другой женщине и будет счастлив.

Джек прижал палец к губам и прислушался.

Каро вдруг пришло в голову – маловероятно, что Джек влюблен.

Джек подошел к ней, нагнулся, и ей показалось, что он сейчас ее поцелует. Сердце замерло, а он всего лишь прошептал ей на ухо:

– Пойди и посмотри, что там в коридоре.

Его теплое дыхание задело ей кожу. Она вспомнила, как раньше он любил нежно покусывать ей мочку – это приводило ее в экстаз. У Каро сдавило грудь. Она повернула голову, и их губы почти соприкоснулись. Ей безумно захотелось, чтобы он ее поцеловал, обнял, прижал к себе.

Глаза у него насмешливо сверкнули.

– Каро, я пришел сюда не для игр.

Она нашла силы отодвинуться. Щеки горели от стыда. На ватных ногах Каро пошла к двери и выглянула в коридор.

– Никого нет, – сказала она и закрыла дверь. – Ты что-то услышал?

– Лучше перестраховаться. – Он пожал плечами.

Она отвела глаза от его широких плеч и груди, обтянутых водолазкой, и спросила:

– А балаклава у тебя есть?

Он вытащил черный шлем из-за ремня джинсов.

– Ты нашел табакерку?

– Нет, не нашел.

– Нет?! – Она пододвинулась к нему. – Что значит – нет? – И тут же отпрянула – знакомый запах, запах Джека, окутал ее и ошеломил.

– Если бы табакерка там была, то я ее нашел бы.

Черт! Черт! Черт!

Каро подошла к окну, сжав руки:

– Где же она может быть?

– У Барбары за ужином была сумочка или портмоне?

Каро обернулась:

– Маленький клатч был. – Ей показалось странным, что Барбара пришла ужинать с дамской сумочкой, поскольку она не собиралась потом где-нибудь провести вечер.

– Значит, табакерка в сумке.

– И что теперь? Ты не сможешь прокрасться в ее комнату, раз она там.

– Да, не получится. – Джек подошел к окну и поднял раму.

– Итак?..

– Итак, я возвращаюсь домой и еще подумаю.

Ей следовало предположить, что легко не будет.

– Джек, ты можешь выйти через парадную дверь. Все спят. Тебя никто не увидит.

– Но мне захотелось испробовать способ вора-грабителя.

Он слышал ее разговор с Полом…

– Будь осторожен, – сказала она, наклонившись к нему.

Даже если бы Каро хотела отстраниться, то не смогла бы – блеск его глаз тянул к себе. Губы Джека задели ей волосы, дыхание снова защекотало ухо. Она замерла, сердце стучало молотом. Она ждала, что он скажет, как ей вести себя дальше.

Вместо этого он легонько покусал ей мочку. У нее перехватило дыхание, внутри – дрожь.

Глава 3

Голос Джека, горячий и страстный, сразил Каро.

– Я знал, что ты это помнишь. И я тоже вспомнил.

– Значит… я и в этом виновата.

Он ничего ей не ответил, а нагнулся ближе:

– Ты пахнешь так же сладко, как раньше, Каро.

Она ненавидела себя за то, что не в силах отойти.

Он посмотрел на нее сверху вниз и засмеялся, и это был не добрый смех, а скорее злой и презрительный. Но Каро чувствовала, что он злится не только на нее, но и на себя.

Он медленно провел пальцем по вырезу ее блузки. И… словно обжег. Да и ноги не держат.

– Если бы я захотел, – пробормотал он, – то, думаю, смог бы уговорить тебя, чтобы ты пригласила меня остаться.

А как только она это сделает, то рассмеется ей в лицо и уйдет?

Прежний Джек никогда не получал удовольствия, унижая ее. Он все продолжал водить пальцем по обнаженной коже в вырезе блузки. Жар полыхал уже где-то внутри.

– Если бы я решила сделать так, чтобы ты остался, Джек, ты остался бы.

Рука его замерла. Он сжал ей подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Какие холодные у него глаза…

– Ты уверена?

Она честно ответила:

– Абсолютно уверена. – И это ее испугало.

Он со свистом выдохнул.

– Ты хочешь меня. Хочешь так же, как и раньше, – сказала она. Помоги ей бог! У нее в мозгу полный хаос, сердце упало вниз, живот сдавило.

– А ты – хочешь меня, – сквозь зубы процедил он.

– Но нам этого не было достаточно. – Она заставила себя произнести эти слова. – И не похоже, что сейчас могло бы быть по-другому.

Он внезапно убрал руки и выпрямился:

– Все правильно. Барбара… У меня было время подумать.

Что он такое сказал? Выходит, все время его голова была занята исключительно табакеркой и Барбарой?

– Если она не выпускает безделушку из рук, значит, у нее явно какие-то планы на этот счет, – произнес Джек.

– Или ищет подходящую возможность выбросить ее в Темзу и освободиться от изобличающего доказательства?

Он покачал головой:

– Барбара – женщина, которая преследует собственные корыстные цели.

У Каро чесались руки залепить ему пощечину.

– Ты ее совсем не знаешь. Ты ошибаешься. Она…

– Я встречал подобных женщин. Я – специалист. Ты наняла меня на эту работу, и мы будем следовать моему плану. Понятно?

Она подняла руки, показывая, что сдается:

– Понятно.

– Ты сможешь сделать так, чтобы нас с тобой пригласили на эту загородную вечеринку к леди Седжуик?

– Ты и об этом узнал? – поразилась Каро.

Не обращая внимания на ее возглас, он продолжил:

– Я основательно обыскал комнату Барбары и кабинет твоего отца. И сейф проверил.

– Ты открыл сейф? – Она уставилась на него.

Он кивнул.

– Но ты ведь не знаешь шифра.

Джек махнул рукой, словно это мелочь.

– А идя в кабинет, я подслушал кое-что, и это может стать полезной информацией. Очень кстати, что ты дала понять Барбаре, что намерена отдать ей половину наследства. Это помешает ей сделать какую-нибудь глупость от отчаяния. К примеру, продать то, что ей не принадлежит.

– Это не уловка! Я действительно намерена отдать ей половину. – Каро постаралась держать себя в руках.

– Так как насчет леди Седжуик?

– Приглашение для себя я получу.

– А для меня?

– Под каким предлогом? – Она скрестила руки на груди. – «О, кстати. Леди Седжуик, мой муж, который скоро станет бывшим мужем, сейчас в городе. Я могу приехать вместе с ним?» Номер не пройдет.

Джек поджал губы и с непроницаемым видом произнес:

– Что, если ты скажешь ей, что мы на пути к примирению?

Каро словно окатили холодной водой.

– Сама подумай, Каро. У тебя пропадает табакерка, а затем буквально на следующий уик-энд Барбара, месяцами не выходившая из дому, отправляется в гости на загородный прием. Десять к одному, что у нее появился возможный покупатель и она собирается на эти выходные договориться о сделке.

«Черт, будь все проклято!»

– Это намного сложнее, чем кажется.

– Если тебе не нравится мой план, то есть два других предложения.

– И какие?

– Мы сейчас врываемся в комнату Барбары, хватаем ее сумку и силой забираем табакерку.

Сердце у Каро упало.

– Если мы это сделаем, то она возненавидит меня на всю жизнь.

– Для тебя в этом проблема?

– Ты не понимаешь. Она – член семьи.

Он молчал довольно долго, потом произнес:

– Удар ниже пояса.

Глаза у него потемнели, лицо окаменело.

– Я не хотела, чтобы ты так это воспринял, – выдавила она.

– Неужели?

Джек вырос в Австралии в приемных семьях. Детство у него не было тяжелым, но одиноким – это Каро знала.

Она опустила глаза:

– Ты мне не веришь, а я устала оправдываться. Скажем так: появиться подобным образом у Барбары – это отчаянный план. Джек… давай поговорим внутри? – Не хватает еще, чтобы он залез на крышу и свалился!

– Мне вполне удобно и здесь.

Чтобы быть как можно дальше от нее?

– Хорошо. И какая альтернатива?

– Ты идешь утром к своему начальству и объясняешь, что табакерка пропала.

И потеряет работу? Потеряет репутацию и уважение всех в своей профессии? Хотя вины ее нет. Нет уж, спасибо! К тому же полицейское расследование – а у нее нет сомнения, что оно будет – приведет к Барбаре.

Каро вздрогнула. Лучше об этом не думать!

– Вижу, от этого плана ты еще в меньшем восторге, – сказал Джек.

Ей был неприятен его тон превосходства.

– Итак, ты достанешь нам приглашения к Седжуикам?

Она натянуто кивнула:

– Да.

– Вот и умница.

– Не надо относиться ко мне снисходительно.

– И будет лучше, – продолжил он, словно она ничего не сказала, – если Барбара не узнает, что и мы там будем.

– Хм… это крайне неловко…

Он поднял брови.

– Но выполнимо, – промямлила она и сердито на него посмотрела. – Ты ведь понимаешь, что нам придется спать в одной комнате?

Все сочтут вполне естественным, что у них одна комната.

Он тихонько засмеялся:

– Боишься не устоять против меня, Каро?

«Да!»

– Не говори ерунды.

– Или, может, боишься, что я не смогу устоять?

– Если не сможешь, тогда тебе следует пересмотреть свои планы относительно нового брака, – уколола она его.

– Ни за что.

У Каро в груди образовалась черная пропасть. Чем быстрее Джек уйдет из ее жизни, тем лучше.

Она вздрогнула, когда он провел пальцем по ее щеке:

– Не бойся, душа моя. Твои чары разнообразны и многочисленны, но они не стоят той цены, которую я заплатил за них.

Она снова вздрогнула, но не успела ничего ответить, как он исчез.

Каро закрыла окно и задернула шторы.

* * *

– Было трудно получить приглашение?

– Совсем не трудно.

Было раннее субботнее утро. Каро сидела рядом с Джеком в роскошном автомобиле, взятом им напрокат. Неужели все, что происходит, правильно и нормально? Она не переставала задавать себе этот вопрос. Как они будут жить в одной комнате? Она старалась не думать об этом, но безрезультатно.

– Расскажи, как ты добилась приглашения?

Каро рассказала, как в четверг она как бы случайно столкнулась со школьной подругой Оливией Седжуик в кафе, где Оливия обычно обедала и Каро об этом знала. Они мило болтали, и Оливия упомянула загородную вечеринку в Кенте, а Каро сказала, что это первый выезд в свет Барбары после смерти Роналда. И еще она призналась, что спустя столько лет встретилась с Джеком, и оба поняли, что так и не разлюбили друг друга. Они не хотят привлекать к себе внимания в Лондоне, если ничего не получится.

– И?..

– Ну, тут Оливия оживилась и предложила свой блестящий план – пригласить нас на уик-энд, чтобы побыть вне Лондона, и к тому же я смогу присмотреть за Барбарой.

Он рассмеялся:

– Ты хитроумно подвела ее к этой мысли, а она попалась на удочку!

– Это было не трудно.

– Мастерски сделано. Уж не пригласить ли мне тебя в свое агентство?

От похвалы Джека ей стало тепло на душе.

– Я не создана для уверток и отговорок, тайных интриг. Не представляю, как ты с этим справляешься, не нажив себе язвы.

Он снова засмеялся, и его смех был даже приятнее похвалы.

– Барбара знает, что мы приедем? – спросил Джек.

– Нет. Я попросила Оливию сказать, что мы с тобой встретились лишь вчера вечером и ей пришло в голову пригласить нас на уик-энд к своим родителям.

– Прекрасно. За Барбарой следили по моему указанию последние дни, но ничего особенного не заметили. И у тебя тоже никаких подозрительных посетителей не было?

– Да… это так.

О чем еще говорить? Каро не знала.

– Я… взяла отпуск на следующую неделю.

– Хорошо.

Каро очень хотела спросить его о женщине, с которой у него роман в Австралии, – о той, на которой он намерен жениться. Как они встретились? Какая она из себя? Красива ли? Пробегал ли между ними огонь, как когда-то у них с Джеком? Или… или эта другая женщина просто жаждет рожать детей? Способ для него, чтобы поставить точку в его жизни с ней, Каро?

Разумеется, она не сможет спросить об этом. Как Джек поступит дальше, ее больше не касается.

– Отличная летняя погода. – Каро указала на голубое небо и солнце за окном.

Не слушая ее, Джек спросил:

– Ты ведь сейчас ни с кем не встречаешься?

Каро напряглась. А вот это не его дело.

– При чем здесь это?

Он бросил на нее косой взгляд, губы у него дрогнули.

– Скажем так: было бы неловко для всех заинтересованных сторон, если мы в Кенте наткнемся на твоего теперешнего друга.

Она рассмеялась:

– Да, было бы ужасно неловко. Но, Джек, нам ничто не угрожает. У меня никого нет.

В отличие от него.

Каро от неловкости заерзала на сиденье.

– Ты бы лучше посвятил меня в свой план. У тебя, разумеется, есть план?

– Мой план состоит в том, чтобы смотреть и слушать. Каро, я хорошо знаю свою работу. И очень хорошо умею читать чужие мысли.

Да, ее мысли ему хорошо удавалось читать.

– Я чую подозрительную ситуацию за пятьдесят шагов.

– Прекрасно. А что предполагается делать мне?

– Быть очаровательной, как обычно.

От любого другого это прозвучало бы комплиментом.

– Не забывай нашу легенду – мы с тобой на пути к примирению.

Ей этого никак не забыть.

– Поэтому, – продолжал он, – томный взгляд и легкое пожатие руки не помешают.

У Каро пересохло во рту, пульс забился с дикой скоростью.

– Согласна.

– И просто будь внимательна.

Внимательна к нему? Или к тому, что происходит вокруг?

– И выполняй мои указания.

Ей захотелось вернуться в свою квартиру, забраться в постель и укрыться с головой одеялом.

Он снова бросил на нее косой взгляд, потом сжал ей руку:

– Когда почувствуешь, что теряешь самообладание, подумай о последствиях, если табакерка не найдется.

Какой наихудший сценарий? Она остается без работы – и нет ни малейшей надежды найти другую, – а Барбару посадят в тюрьму. Каро проняла дрожь. Нет, нет, нет. Она этого не допустит.

Она тоже сжала руку Джека:

– Совет превосходный.

– Вас двое, и у нас получается дюжина, – сказала Синтия, леди Седжуик, провожая Каро и Джека в гостиную, где представила их другим гостям. – Оливия вот-вот появится. О, Барбара, дорогая… – защебетала Синтия, увидев, как Барбара вошла в комнату с террасы. – Ты знала, что Каро и Джек тоже с нами?

Барбара остановилась, открыв от удивления рот.

– Все произошло в последнюю минуту. – Каро подошла к мачехе и поцеловала ее в щеку. – У меня не было возможности сказать тебе.

Джек тоже подошел поздороваться:

– Рад снова встретиться, Барбара.

На какое-то мгновение Каро подумала, что Барбара сразит Джека уничижительным замечанием, но она все же пожала ему руку, хотя тут же взяла Каро под локоть и отвела в сторону:

– Давай я помогу тебе разложить вещи. И ты… – она бросила на Джека гневный взгляд через плечо, – все мне расскажешь.

– Их комната рядом с твоей, Барби, – сообщила Синтия.

– Я помогу Каро устроиться. – Барбара вывела Каро из гостиной.

– Тебя не раздражает, что она называет тебя Барби? – тихо спросила Каро, когда они поднимались по парадной лестнице наверх.

– У нее такая манера. Важнее другое – что ты здесь делаешь вместе с Джеком?

– Я…

– Нет-нет. – Барбара подняла руку. – Подожди, пока мы не останемся одни в комнате.

Они молча поднялись по лестнице и прошли по галерее с семейными портретами до той части дома, где располагались комнаты для гостей.

– Ты совсем лишилась ума? – сердито спросила Барбара, едва закрыв дверь. – Этот субъект наплевал тебе в душу, растоптал тебя и ушел.

Каро опустилась на ящик для постельного белья в ногах кровати, которая, к счастью, не была устрашающим сооружением на четырех столбиках и с пологом. Что сказать?

– И как давно это произошло? – продолжала допрос Барбара.

Да, им с Джеком следовало более детально обговорить их легенду. Надо сказать что-то правдивое.

– Всего несколько дней. Я… не знала, как тебе об этом сообщить.

– Несколько дней! И ты уже проводишь с ним уик-энд?

Каро передернуло от того, как это прозвучало.

– Ну, официально мы до сих пор женаты. И я подумала, что если приехать на уик-энд, то… – Она не закончила.

Барбара села с Каро рядом и положила руку ей на запястье, чтобы падчерица перестала вертеть браслет.

– Каро, дорогая, я знаю, что ты потрясена смертью отца. Но неужели ты действительно думаешь, что так тебе будет лучше?

– Ты считаешь, что я совершаю ошибку?

– А разве не так?

У Каро опустились плечи.

– Наверное, ты права. Почему нас тянет к тому, что не обещает нам ничего хорошего?

Барбара тоже сникла.

– Да, это странно, – согласилась она.

– Хотя, говоря серьезно, на что может рассчитывать такая женщина, как я, чтобы удержать при себе такого мужчину, как Джек? – со слезами в голосе произнесла Каро.

– Не смей принижать себя! – воскликнула Барбара. – Любому мужчине повезет, если он будет вместе с тобой.

Огорчение и забота в голосе мачехи растрогали Каро. Барбара не может у нее украсть – она просто… запуталась и не знает, что делать.

– Ты переживаешь из-за меня? – спросила Каро.

– Конечно, переживаю. А как же иначе?

– Но отец…

– Послушай, дорогая, завещание…

– Я не про завещание – я про то, что было раньше. Отец не одобрял меня – я ведь не оправдала его ожиданий. Тебе, должно быть, неприятно было наблюдать наши ссоры.

Барбара похлопала Каро по руке:

– Я была замужем за твоим отцом, и я любила его, но у нас вовсе не было общих мнений по каждому вопросу.

Каро уставилась на мачеху. Что она имеет в виду?

– И сейчас Джек снова появляется в твоей жизни…

«Не надолго», – промелькнуло у Каро в голове.

– Ты думаешь, что у вас с ним остались какие-то чувства?

– Не сомневаюсь, – шумно выдохнула Каро.

Барбара раскрыла чемодан Каро и стала рыться в вещах.

– Так. – Она достала белые узкие брюки-капри и ярко-голубую блузку. – Переоденься. Вот это будет выглядеть превосходно для крокета на лужайке.

Каро поморщилась. Обычно вместе с брюками-капри она надевала длинную тунику.

– В этом наряде лишние килограммы не спрячешь.

– Сколько бы женщины ни мучили себя, сбивая вес ради красоты, мужчинам нравятся дамы с формами. Джек не исключение – он от тебя глаз не отведет.

Барбара улыбнулась, и Каро не смогла не улыбнуться в ответ. Мысль привлечь внимание Джека стала очень даже заманчивой. В конце концов, именно он настоял на их нелепой легенде. Она делает только то, что требует он. Какой вред от того, что она получит немного удовольствия?

Джек наблюдал за тем, как Каро готовится к следующему удару. Бедра у нее покачивались так соблазнительно, что ему пришлось ослабить ворот рубашки. Он не единственный из мужчин, кто восхищался ее женскими прелестями. Рука судорожно сжала крокетный молоток. Хоть бы она оделась во что-нибудь менее завлекательное.

Но то, что на ней сейчас, вполне прилично! Неприкрытыми остались только лодыжки, куда не доходят края брюк. И от этих стройных лодыжек глаз не оторвать.

К нему подошла Барбара – тонкие изящные пальцы держали бокал фруктового пунша.

– Каро чудесно выглядит, правда?

Соврать он не смог.

– Потрясающе выглядит. – Но она всегда выглядела потрясающе.

Барбара приветливо ему улыбалась.

– Дорогой, я могу вас кое о чем предупредить?

– Пожалуйста.

– Если вы снова заставите ее страдать, я вас прибью.

Ничего себе!

С лучезарной улыбкой Барбара похлопала его по руке:

– Наслаждайтесь игрой, – и отошла от него плавной походкой.

Джек уставился ей в спину.

– Твоя очередь, Джек.

Он обернулся – Каро указывала на ворота. Крокет? Что за глупая игра!

Джек сделал наконец удар и снова… залюбовался Каро, когда она сделала следующий удар. Она что, специально так чертовски соблазнительно двигается?

Он стиснул зубы, увидев оценивающие улыбки на лицах других мужчин. Он весь горел от желания.

Джек заскрежетал зубами. Он здесь на работе, черт возьми! У него ушло слишком много времени, чтобы выбросить эту женщину из головы, и не надо снова впускать ее в свою жизнь. И не важно, как бы ни дразнила его аппетитная попка, обтянутая брюками.

«Найти табакерку».

«Получить развод».

«Начать жить по-новому».

Он держал в уме этот список, не переставая наблюдать за Каро.

За крокетом последовал ланч, а после ланча – теннис и волейбол. Кое-кто из гостей отправился на прогулку верхом, но поскольку Барбара отдыхала в шезлонге на лужайке, болтая с хозяйкой и листая глянцевый журнал, Джек и Каро тоже никуда из дому не уходили. К тому же Джек не ездил верхом. Ему вдруг пришло в голову, что он не знает, умеет ли Каро ездить верхом. Еще одно из многих неизвестных за время их короткого брака.

Каро обычно отличалась сдержанностью, всегда была вещью в себе, а сейчас улыбалась, поддерживала вежливую беседу, в общем, держалась непринужденно. Но все равно ему она казалась отстраненной и недоступной.

После обеда играли в бильярд и карты, развлекались беседой за бокалом вина. Гости оказались весьма приятными людьми, и Джек даже счел, что не так уж плохо проводит время.

Правда, трудно было выносить призывные взгляды, которые на него бросала Каро. А ее улыбки и прикосновения – то положит ладонь ему на плечо, то слегка коснется пальцами кисти, то возьмет под руку… Ему хотелось сокрушить ее своим натиском. Черт бы ее побрал! Но, в конце концов, Каро следует его указаниям, даже если она и переигрывает.

А переигрывает ли?

Он стиснул зубы. Нет. Она не перешла границу. Он просто не представлял, что ее кокетство так на него подействует.

«Успокойся. С этим покончено!»

Глубоко вздохнув, он постучал в дверь их общей спальни. Он ведь дал ей полчаса, чтобы приготовиться ко сну, и надеялся, что этого времени достаточно. Было бы замечательно, если бы она уже спала.

Дверь приоткрылась, и в щелке показалась Каро.

Не повезло.

Она облизала губы и шире раскрыла дверь, впуская его. На ней были обтягивающие легинсы для йоги и футболка-оверсайз. Она нервничает – видно по тому, как она крутит на руке браслет. У него мгновенно сердце подскочило к горлу, воротник сдавил шею. Надо забыть о том, что они в спальне одни.

Он бросил пиджак на спинку кресла.

– Я хотел спросить… Барбара когда-нибудь вела себя необузданно?

Каро села на край кровати, поджав под себя ноги.

– Да нет. С какой стати ты это спросил?

Джек запустил обе руки в волосы, стараясь не разглядывать ее.

– Она пообещала меня прикончить, если я тебя обижу.

– Вот в чем дело. – Каро закусила губу и опустила голову. – Вот почему ты был таким рассеянным.

Плечи у нее задрожали. От смеха? Джек сел в кресло – единственное в комнате. Кресло было вместительным и удобным… на случай если придется провести на нем ночь.

– Ты смеешься надо мной?

– Не над тобой. – Глаза у нее весело блестели. – Но Барбара такая миниатюрная особа, так что занятно представить, как она сможет тебя прикончить. Вообще-то с ее стороны очень мило кудахтать, как наседка, вокруг меня. – Она улыбнулась.

Эта ее улыбка… У него в мозгу возникла запретная картина: Каро лежит, распростершись, на постели… голая, и она улыбается.

– Это так приятно, – сказала она.

Приятно?

Джек уставился на нее. Неужели для нее важнее ее работы – это уверится в том, что Барбара не воровка? Бред какой-то. По собственному опыту он знал, что Каро пожертвует всем ради карьеры.

– Вот почему она быстро увела меня, как только мы приехали. Она хотела предостеречь меня.

Джек непонимающе смотрел на нее.

– Предостеречь? Против кого?

– Против тебя, конечно. Чтобы ты снова не разбил мне сердце.

– Разбил тебе сердце? – завопил Джек, вскакивая на ноги. – А как насчет моего сердца?

– Твое сердце? Это ты ушел, не оглянувшись, – возмутилась Каро и тоже вскочила. – У тебя, оказывается, есть сердце?

Он сел обратно в кресло.

А она испепеляла его взглядом.

– К тому же твоему сердцу сейчас ничто не угрожает. Ты ведь влюбился в другую женщину, так?

Он провел языком по губам, отвечать на это вопрос не стал и спросил:

– Ты хочешь сказать, что пострадало твое сердце?

Каро застыла.

– Когда ты ушел пять лет назад, я думала, что умру.

Он едва не обозвал ее лгуньей. Сердце у нее такое же холодное, как лед. Поэтому он ушел. Он не смог растопить эту ледяную глыбу. Но сейчас от взгляда ее обвиняющих глаз у него в груди что-то дрогнуло.

– Я никогда больше не дам тебе возможности так со мной поступить, – сказала она.

На секунду ему показалось, что почва уходит у него из-под ног.

– Неплохо придумано, Каро. Решила все свалить на меня? Но не получится. Я тебя хорошо знаю, не забывай.

Она махнула рукой, словно все это не имеет уже никакого значения. Ее жест почему-то его разозлил, и он снова вскочил:

– Ты! – Он чуть не ткнул ее пальцем в нос. – Я тебе подходил лишь для того, чтобы доказать своему папочке, какая ты самостоятельная и независимая, но я был недостаточно хорош, чтобы стать отцом твоих детей!

Господи! Если бы он смог тогда чувствовать что-то еще помимо ужасного опустошения, заполнившего душу. Все, чего он хотел, – это создать семью с этой женщиной. Семью, которую он любил бы, оберегал и лелеял.

До того, как он встретил Каро, он не представлял, что возможно любить кого-нибудь так беззаветно и преданно. Когда он понял, что она не любит его так, как любит ее он, то потерял жизненные ориентиры.

Одно ему было ясно: уходить от нее он не собирался. Он винил ее отца за то, что эмоционально подавлял дочь. Джек успел понять, что другие женщины не обладали и половиной – даже четвертью – тех качеств, которыми обладала Каро.

Он высоко ценил ее и любил.

А она растоптала его чувства.

Когда он спросил ее про детей, то она рассмеялась. Рассмеялась, подумать только!

Джек потер лоб. Он никогда не забудет выражение ее лица в тот момент. Тогда он понял, что нет смысла прятаться от правды: Каро не согласится строить с ним настоящую семью.

И он ушел, чтобы окончательно себя не потерять.

Убежал, пока не поздно, пока внутри осталось хоть что-то от него самого.

– Твое сердце? – выкрикнул он. – Зачем оно тебе было нужно? Хватит изображать пострадавшую сторону. У тебя нет на это права.

Глава 4

Каро трясло.

– Это у меня нет права?

Джеку было странно видеть, как она разъярилась. Когда они были женаты – вообще-то они все еще женаты, – Каро редко теряла самообладание. Да, она могла сердиться и злиться, но он не помнил, чтобы она когда-нибудь выходила из себя.

Глаза у нее сверкали, она раскраснелась. Куда подевалась выдержанная Каро? И при этом она выглядела… на редкость притягательно. Так и хочется и дальше подстрекать ее.

Джек ненавидел себя за это. И еще больше ненавидел за желание обнять ее и утешить.

Он видел, что она пытается обуздать свой гнев.

– По-твоему, мое нежелание иметь детей делает меня чудовищем. Дети всегда были для тебя важнее, чем для меня. Стыд и позор, что мы не обсудили наши взгляды на это до того, как поженились.

Он ткнул в нее пальцем:

– Стыд и позор в том, что твоя работа – твоя дурацкая, бесценная работа – была для тебя важнее, чем я, чем наши отношения и семья. Поэтому мы и не смогли создать настоящую семью. – Старое раздражение охватило его. И боль, которая всегда этому сопутствовала. – Что такого важного в твоей работе? Что в ней такого, кроме пустоты и легковесности? Едва ли можно назвать ее жизненно важной!

Глаза Каро метали в него огненные стрелы.

– Что? Ты хочешь сказать – не в пример твоей работе?

Джек отвернулся и взъерошил волосы, пытаясь обуздать собственный гнев. Потом снова посмотрел на Каро:

– Ты ведь чем занимаешься? Ты продаешь безделушки богатым людям, которым некуда девать время и деньги.

– А ты ищешь вещи, которые эти богачи потеряли? Или ты занят высокими материями, спасаешь жизни и сеешь мир и гармонию на земле?

– Сейчас моя работа в том, чтобы спасти твою зад ницу! – огрызнулся он.

– Пока что не спас!

Они уставились друг на друга, тяжело дыша.

– Если бы люди, такие, как я, не относились ответственно к своей работе, то вы, мистер Зазнайка, остались бы без работы.

Не в бровь, а в глаз.

– Работа не всегда выполняет важную функцию в обществе. Иногда работа – это люди, которые этой работой заняты. – Она прижала руку к груди, стараясь овладеть собой. – Моя работа – это то, чего я добилась собственными усилиями. Против желания отца, невзирая на его недовольство и осуждение, в университете я стала изучать те предметы, которые выбрала сама.

Она выбрала историю искусств, а не трастовое право и бизнес-менеджмент – то, чего от нее требовал отец. Он уготовил ей другую карьеру: управлять траст-фондом, учрежденным им в память о ее матери. Ее отказ он не принимал всерьез.

– Моя работа, – продолжала Каро, – дала мне возможность арендовать квартиру и жить той жизнью, которую я выбрала. Какое ты имеешь право принижать это? Моя работа дала мне независимость, свободу и средства…

– Понимаю, тебе была нужна независимость от отца. – Ярость душила его. – Но от меня-то тебе этого не нужно было. Я не похож на твоего отца.

– Ты – в точности он!

В ее голосе было столько ярости, что он даже сделал шаг назад. Во рту у Джека пересохло. Она ошибается. Он абсолютно не похож на ее отца.

– Ты хотел контролировать меня не меньше, чем он. То, чего хотела я, тебя абсолютно не интересовало. Только то, чего хотел ты, имело значение! Тебе не нужна была жена! Тебе нужна… племенная кобыла!

Обвинение вылетело у нее изо рта словно картечь. Джек смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Дышать стало нечем. Неужели она сказала это всерьез? Не может быть. Она просто хочет возложить вину на него. Она не могла так считать пять лет назад.

Дверь в комнату резко распахнулась – на пороге стояла Барбара с искаженным от негодования лицом.

– Я не позволю вам кричать на Каро!

Не позволит… ему? Это Каро кричит как ненормальная.

– Пойдем, дорогая. Сегодня поспишь у меня.

Она прошла мимо Джека, взяла Каро за руку и потянула к двери, бросив на Джека злой взгляд.

А Каро вообще на него не посмотрела. Он открыл рот, чтобы попросить ее не уходить.

Но зачем? Он закрыл рот и сжал кулаки. Сердце гулко стучало.

– Господи, Каро… – услышал он голос Барбары из коридора, – и в этом ты собралась спать, чтобы завлечь мужчину? Никуда не годится.

Джек едва не заорал, что с Каро все в порядке, она выглядит, как обычно, восхитительно.

Он повалился в кресло, виски пульсировали, грудь пылала огнем.

«Тебе нужна племенная кобыла!»

Выходит, вот какой кошмар скрывается за ее спокойствием и выдержкой! Она на самом деле так думала? И это он заставил ее так думать?

– Милая, как ты себя чувствуешь?

Каро смогла улыбнуться:

– Глупо вышло. Я впервые так орала на Джека.

Барбара села на кровать:

– Если бы это исходило от кого-то еще, я бы не удивилась, но ты… ты всегда была непонятным существом.

– Непонятным?

– Ну, ты хорошо владела собой, была очень сдержанная. Ты старалась избегать ссор. Было трудно понять, что ты на самом деле чувствуешь.

Каро тоже села:

– Прости.

– О, я знаю, что ты просто сорвалась. К тому же тебе, надеюсь, стало легче.

Каро потерла лоб:

– От такого срыва легче не становится.

– Значит, у вас с Джеком отношения не налаживаются?

Каро вспомнила, что, несмотря на ссору, они с Джеком должны играть свои роли, и пожала плечами:

– Этой ссоре уже пять лет.

– Ну, тогда ему не помешает провести ночь одному и одуматься. А теперь залезай в постель. Утро вечера мудренее. После хорошего сна все будет выглядеть не так мрачно.

– Ты уверена, что я тебя не обременю?

– Нисколько.

Каро легла под одеяло. Перед тем как погас свет, она заметила сумочку-клатч Барбары на туалетном столике напротив кровати у стены.

Решение было принято моментально. С замиранием сердца она лежала в темноте, не двигаясь, и ждала, когда Барбара заснет.

Казалось, прошла вечность, прежде чем медленное, размеренное дыхание Барбары уверило Каро, что та заснула. Как можно тише и осторожнее Каро вылезла из-под одеяла и пару минут постояла у кровати. Барбара не шевелилась.

Тогда она обогнула кровать и подошла к туалету. Протянув руку, Каро чуть не опрокинула лак для волос. Во рту от страха пересохло. Каро замерла, осторожно протянула руку и нащупала клатч. Сердце стучало так громко, что наверняка разбудило Барбару. Каро открыла клатч и сунула внутрь пальцы. В эту же секунду зажегся свет на тумбочке у кровати.

– Каро, что ты делаешь?

Каро боялась повернуться. Если она повернется, то по ее лицу Барбара все поймет. Но… табакерки внутри сумочки нет!

– Я… я искала таблетку от головной боли. – Она повернулась и поморщилась, словно ей было не очень хорошо.

– Вот, держи. – Барабара достала таблетку из пузырька на тумбочке и протянула ей вместе со стаканом воды.

Ничего не оставалось, как выпить таблетку, хотя голова у нее не болела.

– Спасибо. Прости, что я тебе разбудила.

Каро снова улеглась. Да уж, стащить что-нибудь – это не по ее части.

Интересно, спит ли Джек в соседней комнате? А что было бы, останься она с ним? Была бы у них бурная любовная ночь?

От этой мысли по всему телу пробежали мурашки.

Хорошо, что она по другую сторону стены!

Постепенно она начала проваливаться в сон, но успела заметить, что Барбара встала с постели. Зачем? Может, вот он ключ к разгадке?

Барбара прошлепала к окну, и до Каро донеслось:

– Ох, Роланд, почему тебе было нужно так все усложнить?

Каро и сама могла задать тот же вопрос. Она хотела приподняться на локте, но тело ее не слушалось.

– Почему ты так со мной поступаешь? – снова прозвучал голос Барбары.

Как поступает?

Каро открыла рот, чтобы спросить, но слова не шли. Последней мыслью было: «Барбара дала мне не аспирин, а снотворное».

Каро с трудом села. Плотная завеса сна все еще окутывала ее, в голове – туман.

Который час?

В окно лился солнечный свет. Сил поискать глазами часы в этой незнакомой комнате не было. Она повернула голову и оглядела кровать. Барбары нет. На кровати, по крайней мере.

– Барбара?

Каро не узнала собственного голоса. Прокашлявшись, она снова позвала:

– Барбара?

Никакого ответа. Ей наконец удалось спустить ноги с края кровати, потом встать. В комнате Барбары нет.

Может, Джек знает, где она?

Так. Надо дойти до соседней комнаты, одеться и присоединиться к остальным гостям.

Покачиваясь, Каро направилась к двери. Пришлось передохнуть, прежде чем повернуть ручку. Она дотащилась до их с Джеком спальни, но не успела вой ти, как ее окликнули:

– Каро?

Она прислонилась к стене и повернула голову на голос и едва не задохнулась. Перед ней стоял Джек. Господи! Как же он хорош! Дизайнерских джинсы обрисовывают длинные ноги и узкие бедра. Можно представить, как деним обрисовывает его зад…

А что было бы, приди он в их комнату спустя несколько минут? Он увидел бы ее в тот момент, когда она раздевается…

– Доброе утро, Джек.

Он подошел поближе и сощурился:

– Ты что, пила?

– Нет, конечно. – Каро хотела выпрямиться, но у нее не получилось, и она опять прижалась к стене. – Барбара дала мне вчера на ночь таблетку.

– Ты… взяла от Барбары таблетку? Ты в своем уме? – ужаснулся Джек.

– Я считала, что это аспирин. И мне пришлось взять таблетку, чтобы отвлечь ее, потому что… она могла увидеть, как я залезла в ее сумку. Наверное, она дала мне снотворное. У меня до сих пор туман в голове.

Джек хотел ее поддержать, но она отстранила его обеими руками:

– Ой, пожалуйста, не надо. Мне… что-то плохо, и нужна ванная.

Он взял ее за руку, и так бережно, что у нее защипало в глазах.

– Пойдем.

Каро старалась не думать о том, какой он сильный и мужественный. Пять лет назад это давала ей ощущение уверенности, надежности.

И все обернулось ложью. Поэтому сейчас она на это не купится.

– Где Барбара?

– Она вместе с другими дамами пошла в деревню. Синтия обнаружила там потрясающий магазинчик.

– Тогда почему ты здесь?

– Я отправил с ними «хвост».

– У тебя есть… агент?

Он усмехнулся:

– Несколько. А этот – женского пола. Поверь мне, она лучше меня справится с шопингом. – Он указал на дверь ванной. – Тебе помочь?

– Нет.

– Тогда пообещай не запираться.

– А ты пообещай не входить.

Он торжественно приложил руку к груди:

– Если только ты меня позовешь.

– Договорились.

Каро слегка мутило, и даже показалось, что вот-вот вытошнит, но струя холодной воды помогла. И еще помог стакан воды, который Джек заставил ее выпить, когда она вышла из ванной.

– Прости. Я никогда не принимала снотворного.

– Эти лекарства подходят далеко не всем. – Он пощупал ей лоб. – Жара у тебя нет, и ты уже не такая красная.

«Не обращай внимания на то, как он до тебя дотрагивается!»

Он улыбнулся уголком рта.

«Не обращай внимания на то, как он улыбается!»

– В сумке Барбары не было табакерки.

– Я хочу пойти и обследовать ее комнату, – уже деловым тоном заявил он.

– Что? Сейчас?!

– Именно сейчас.

– Будь осторожен, – предостерегла она, но его уже и след простыл.

Каро сидела одна – сердце едва не выскакивало из груди – и прислушивалась, не вернулась ли Барбара. Она нервничала еще больше, чем в тот вечер, когда Джек обыскивал дом в Мейфэр.

Почему Джек это делает, когда не обязан? Она ведь ясно сказала ему, что подпишет документы на развод независимо от того, поможет он ей или нет.

Каро легла. Пять лет назад у них все было так сложно. И ничего не изменилось: вчерашний спор тому доказательство. А после сегодняшнего утра она поняла, что ей следует подавить то чувство, которое она испытывала, когда находилась с ним – чувство надежности. С этим покончено. Хватит жить наполовину – она должна распрощаться с прошлым.

Дверь открылась, и вошел Джек. Каро выразительно на него посмотрела.

Он покачал головой:

– Ничего.

– Похоже, что она говорит правду – что она не брала табакерку. Хотя… – Каро нахмурилась.

Джек сел в кресло напротив:

– Хотя – что?

– Перед тем как я вчера отключилась, я услышала, как она говорила с моим отцом.

Он удивленно посмотрел на Каро.

– Мне не привиделось, поверь, Джек. Барбара смотрела в окно и разговаривала с умершим, ну, как мы иногда делаем это.

– Говори за себя. И что она сказала?

– Она спрашивала моего отца, почему он так жестоко поступил и… – Каро старалась вспомнить слова Барбары как можно точнее, – и что-то о том, почему он заставляет ее сделать это… Примерно вот так она сказала.

– Твой отец оставил тебе все свое состояние?

– Да.

– Без каких-либо условий?

– Без единого.

Джек покачал головой:

– Я мог бы предположить – даже уверен, – что он поставит условие: управление фондом твоей матери.

– Я заявила ему, чтобы он об этом забыл… Что я не желаю, чтобы мне диктовали, как мне жить.

– И он с тобой согласился?

– Ему пришлось. Я повторяла ему это не один раз. Почему ты спрашиваешь?

– Просто мне надо понять, почему он поступил так, как поступил.

Понять ее отца – дело безнадежное.

Они с Джеком замолчали. Сердце у Каро колотилось часто-часто. Она вспомнила слова Барбары о том, какая она сдержанная и как хорошо владеет собой. Пять лет назад она думала, что Джек знает, как горячо она его любит. Вероятно, она не показала ему своей любви – сдержанность пересилила, и он так этого и не узнал.

– Я хочу поговорить о скелете в шкафу, – произнесла Каро, чувствуя, что от волнения у нее пересыхает во рту.

– Какой еще скелет?

– Об аборте, который у меня был пять лет назад.

У него свело каждый мускул в теле.

А у Каро не было сил продолжать. Но она должна. Если Джек узнает правду, то, может, не будет так сильно ее ненавидеть. Может, его горечь поубавится? И… может, он обретет счастье с той, другой женщиной.

От этой мысли сердце разрывалось на части.

– В те первые недели после твоего ухода я часами думала о том, почему ты ушел, пыталась понять, почему ты ушел таким образом.

Придя как-то вечером после работы, она не увидела в их квартире никаких следов присутствия Джека. Она увидела лишь записку, где сообщалось, что он понял, что им в жизни нужны разные вещи, и он возвращается в Австралию. Прошло несколько месяцев, прежде чем она наконец поверила в то, что он никогда не позвонит.

– И ты что-то надумала?

Ох уж эта его ядовитость!

– Да, надумала. У меня с мозгами все в порядке. – Голос прозвучал едко, но она ничего не могла с собой поделать. – Я решила, что ты наверняка каким-то образом узнал о прерывании беременности.

Он кивнул:

– Был звонок из больницы.

– Они тебе… сказали? – Это ее ужаснуло. Они же заверили ее в конфиденциальности.

– Нет, не сказали. Но я сыщик, Каро, не забывай. Мне не составило труда сложить два и два.

– Тем не менее ты узнал не все.

Он не заорал, не стал носиться по комнате, ломая руки и обвиняя ее в том, что она убила их ребенка – он смотрел на нее с таким выражением в глазах, что ей сделалось совсем плохо.

Джек поднял голову:

– Я понимаю твое право принимать собственные решения, когда дело касается тебя лично. Я это не оспариваю. Но избавиться от ребенка, которого я так страстно хотел… – Он побледнел. – Вот тогда я понял, у нас с тобой никогда – никогда! – не будет детей.

Детей, которые были для него важнее, чем она.

– Тогда я до конца осознал, что ты действительно не хочешь детей.

– Я говорила, что не готова к этому.

Не хотеть или не быть готовой… Он так этого и не понял. Она же просила его дать ей три года. Конечно, она не могла наверняка обещать, что после этого срока у них будут дети, но ей необходимо было время, чтобы прийти к решению, убедиться в том, что она готова к материнству.

Стоило ей подумать, что она может стать родительницей, похожей на своего отца, как она приходила в ужас. А Джек имел в виду идеальную семью, и это казалось ей чем-то фантастическим. В общем, она пребывала в полной растерянности на этот счет, а решение – слишком важное, чтобы ошибиться.

– Каро…

– Джек, у меня была внематочная беременность.

Он остолбенел. Если молчание может греметь, то гром для него прогремел.

– Ты знаешь, что это такое? – нерешительно спросила Каро.

– Да.

Она не узнала его голоса – он то ли осип, то ли охрип. А на лице – ужас.

– Это означает, что оплодотворенное яйцо попало не в матку, а в маточную трубу, – произнес он.

Она кивнула и с трудом продолжила:

– При внематочной беременности у плода нет возможности развиваться.

– А если плод не удалить, он убьет мать. – Видя ее удивление от того, что ему это известно, он объяснил: – У моей приемной матери была внематочная беременность. У тебя не было другого выбора, как прервать беременность.

– Да, не было.

Джек вскочил, лицо исказилось, глаза сверкали.

– Почему, черт возьми, ты мне не сказала?

– Я хотела, но ты ушел! Почему ты не спросил меня, что это был за звонок из больницы?

Он заметался по комнате, прижав ладонь ко лбу.

Каро с такой силой вертела браслет на руке, что металл врезался в кожу.

– Я пыталась найти слова, чтобы ты не так сильно расстроился, – сказала она. – Сообщить тебе, что я беременна, и тут же лишиться этого… Все мои страхи всплыли на поверхность. Я спрашивала себя: если тебе когда-нибудь придется выбирать между мной и ребенком, то… чью жизнь ты выберешь?

Джек повалился в кресло.

– Когда ты ушел, то ответ стал очевиден.

Джек не сводил глаз с Каро. Ему казалось, что сердце у него раздробили, потом сложили кусочки и засунули обратно в грудь. Господи, знал ли он Каро по-настоящему?

Он отбросил свой брак в полной уверенности, что Каро предала его и его мечты, а выяснилось, что это он предал ее.

– Ты должна была мне сказать. – На этот раз он не кричал, хотя кричало его сердце.

– Ты все еще винишь меня.

– Нет! – Он сжал кулаки. – Виноват и я. Поверить не могу, я ушел из-за такого глупого непонимания.

– То непонимание не было глупостью, Джек. И счесть задним числом, что это было непредвиденно, тоже нельзя. Может, ты и должен меня винить… потому что я была рада, что решение мне не пришлось принимать самой. Я была рада, что передо мной не стоял выбор, что делать с нежелательной беременностью.

Но факт остается фактом – он ушел от нее в то время, когда она нуждалась в его поддержке.

– Прости за то, что тебе пришлось пройти через это одной.

Каро посмотрела на него с недоумением – она явно не ожидала извинений. И ему стало больно.

Она лизнула губы:

– Спасибо.

Джек потер затылок, мысленно осыпая себя жуткими ругательствами, какие только мог вспомнить.

– Операция была… тяжелой?

– Нет. Это обычная операция, делается отверстие в ткани. Операцию сделали утром, а к вечеру я уже была дома.

Но его не было дома, чтобы поддержать ее, обласкать.

Каро убрала волосы с лица, рука у нее дрожала.

– Осталась пара швов около пупка и… – Она запнулась и не договорила.

Ее слова врезались в него подобно ножу. Он обхватил руками колени, тошнота подступала к горлу.

– Прости за то, что я не был рядом с тобой. За то, что не понял тебя.

Каро отвернулась, но он успел увидеть, как у нее глаза наполняются слезами.

Он мгновенно очутился перед ней и обнял. Она уткнулась ему в плечо и несколько минут молча рыдала.

– Когда я узнала, что беременна, то где-то в глубине души обрадовалась. – Маленький кулачок забил его по груди. – Я даже подумала, что смогу наладить наши отношения.

У Джека горели глаза, горло саднило. Каро отодвинулась от него, схватила платок с тумбочки и вытерла лицо.

– Хочешь узнать занятную вещь? Если я когда-нибудь приму решение завести детей, у меня теперь меньше шансов забеременеть.

– Что в этом занятного? – воскликнул он. – Это…

– Это означает, что ты можешь спокойно уйти. То, что случилось, было к лучшему.

Она действительно в этом уверена?

Каро подняла голову:

– То, что ты написал в своем письме, было правдой. Мы хотели в жизни разные вещи. И, вероятно, сейчас ничего не изменилось. Ты, очевидно, все еще хочешь детей.

Сердце у него подскочило.

Каро махнула рукой:

– А я?.. И спустя столько лет я не уверена, что хочу.

А вот его желание иметь семью за пять лет не исчезло. Но в своем желании он обидел эту женщину. Очень сильно обидел.

– Понимаю, что сейчас не стоит это обсуждать, но я вот подумала… Ты женился бы на мне, если бы знал, что я не могу иметь детей?

Он помолчал, потом покачал головой:

– Не могу ответить на этот вопрос.

Значит, они так этого и не узнают.

Джеку было ясно одно: на этот раз он не уедет, пока работа не будет сделана. Он поможет ей – хоть таким образом возместит ущерб, – а потом, возможно, подведет черту под этой частью своей жизни и будет двигаться дальше. Без горечи и без чувства вины.

Глава 5

Джек не сводил глаз с дороги, но все его чувства были нацелены на женщину, сидящую рядом с ним в машине.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Барбара специально дала мне снотворное? Ты настолько серьезно настроен против нее?

Каро пахнет как сладкая конфетка, а стоит ей сделать хоть малейшее движение, на него веет этой сладостью, словно ветерком.

От поместья Седжуик до Мейфэр езды полтора часа, но Джек, окутанный пьянящим запахом, не был уверен, что уложится в это время.

– Барбара хотела всего лишь успокоить меня после нашей с тобой перебранки. Чтобы я выспалась.

– Она хотела быть уверенной, что ты не найдешь табакерку.

Джек сжал руль. Он недооценил Барбару и поставил Каро под удар. А если бы Каро отравилась этой таблеткой?

– Барбара заботится обо мне.

– Барбара спасает собственную шкуру! Взгляни хоть раз на эту историю по-другому. Есть черное и белое, никаких полутонов! – почти крикнул Джек. – Каро, тебе следует быть с ней начеку, – уже тише произнес он.

Джек посмотрел на нее, и их глаза встретились. Тогда Каро опустила глаза вниз, на его руки, с силой, до побелевших костяшек, сжимавшие руль.

– Независимо от того, что думаешь ты, эта история не только черное и белое, – сказала она.

– Мне кажется, что у нее есть любовник, – заявил Джек.

– С чего ты это взял?

– Она покупала дамское белье, когда сегодня утром ходила в деревню в магазин.

К досаде Джека Каро залилась смехом:

– С каких пор женщине запрещено купить себе красивое нижнее белье?

– Насколько мне известно…

– А что тебе известно? – Каро вызывающе скрестила на груди руки. – Сколько у тебя было любовниц за пять лет, а, Джек?

Такого поворота он не ожидал. Сердце заколотилось в диком темпе.

– Отвечай первая. – Это дикий и… жестокий вопрос, но он тем не менее его задает. – Если действительно хочешь узнать на это ответ, то отвечай первая.

Он затаил дыхание, перед глазами запрыгали круги. Он представил Каро с другим мужчиной…

– Прости, – сказала она после долгого молчания. – Я не должна была об этом тебя спрашивать.

– В общем, не важно, – хрипло произнес он. – Наши с тобой отношения все равно запутанные.

– Знаю. – Каро вздохнула. – Спустя столько лет смешно задавать такие вопросы.

Он проглотил ком, образовавшийся в горле.

– Это из-за того, что наши отношения не были официально прерваны.

– Наверное, – согласилась она.

– Один раз было, – вдруг вырвалось у него.

– Прости, не поняла?

– После того, как я ушел от тебя, Каро, у меня была одна любовница.

Она кашлянула:

– Одна? У тебя… была одна…

Он чуть не улыбнулся, потому что знал, что через пять секунд она будет укорять себя за эти слова. По ее понятиям это грубо и бестактно.

– Одна, – повторил он.

– Но… – Она взволнованно махнула рукой. – Но для тебя секс так много значит!

Да. Но секс с ней, с Каро.

– И для тебя тоже.

Продолжать этот разговор и одновременно вести машину было невозможно. Джек притормозил у небольшого паба:

– Есть хочешь?

– Совершенно не хочу. – Каро отстегнула ремень на сиденье и открыла дверцу. – Но красного вина выпью с удовольствием.

Они нашли свободный столик у дальней стены и сели.

– Я едва ли могу назвать ее любовницей, – сказал Джек.

Каро откинулась назад и прижала руку к груди, и этим жестом привлекла его внимание к своей шее, такой тонкой, изящной.

– Джек, ради бога, не надо ничего мне объяснять. Ты не обязан.

«Нет, обязан».

– Это была всего одна ночь. И обернулась сплошным кошмаром.

Потому что единственной женщиной, о которой он мог думать, была Каро. Прикосновений Каро он жаждал, а та женщина была ему нужна только для того, чтобы мысли о Каро не мучили его. Образ Каро вытеснить не удалось, и после той ночи ничего, кроме стыда и ощущения грязи, он не чувствовал.

Каро мелкими глотками пила вино. Рука у нее задрожала, когда она поставила бокал на стол.

– Со мной тоже такое было один раз. Я хотела наладить свою жизнь. Хотела снова почувствовать себя нормальным человеком. – Она помолчала. – Это было ужасно. Я даже стала думать о том, чтобы уйти в монастырь. – Каро сидела неподвижно и ожесточенно крутила на руке браслет. – У тебя ведь нет женщины, которая ждет тебя в Австралии?

Он отвернулся.

– Ты хочешь снова жениться и все еще хочешь детей… – Она тяжело выдохнула. – Но никого определенного у тебя пока нет.

– Почему для тебя это было бы облегчением?

– Потому что я знаю, что ты не влюблен и был бы на грани совершения еще одной ошибки.

Джек смотрел на нее, не находя, что ответить.

– Ты хочешь снова зажить нормальной жизнью. Вот в чем дело.

– Пришло время подвести черту в наших с тобой отношениях, – сказал он.

Теперь вместо браслета она вертела ножку бокала.

– Значит… мы двигаемся в направлении мирного развода?

У него заныло в груди. Джек глотнул пива, чтобы заглушить эту тоску.

– И еще пытаемся вернуть твою табакерку. – Он обязан сделать это для нее.

Она выпрямилась, потом наклонилась к нему:

– Джек, у Барбары нет любовника. Она купила то белье для меня. Она не разделяет мнения, что штаны для йоги и футболка подходят для сна. Она считает, что мне надо приложить больше старания, чтобы понравиться тебе.

Он подавил стон.

– Так что знай: длинная золотистая ночная рубашка на тонких бретельках и с вышивкой на груди была предназначена для поддержания нашей легенды.

– Понятно. – Джек отчетливо представил Каро в этом наряде.

– И ты все-таки думаешь, что она может навредить мне?

– Почему ты не хочешь заявить на нее? – Неужели Каро не видит, что эта женщина – воровка!

– Мне она небезразлична. Она… она и Пол… они моя семья.

Каро осторожно произнесла слово «семья», боясь обидеть Джека.

– Ну и семья! – Джек сделал большой глоток пива.

– Твое представление о семье чересчур романтичное.

«Такое происходит, когда у тебя не было собственной семьи».

Каро догадалась, о чем он подумал.

– Надеюсь, что ты найдешь то, что ищешь. И станешь от этого счастливым.

– Не все семьи такие неудачные, как твоя, Каро.

– Что правда, то правда. Но Барбара… – Каро пожала плечами. – Я чувствую родственную близость с ней. Мой отец женился на ней… словно взял трофей, и ему было наплевать, что об этом думают люди. Он управлял ею, а она ему не противоречила. В отличие от меня, она делала так, как он от нее требовал, лишь бы угодить ему. Если ты полагаешь, что это легко, то очень сильно ошибаешься.

– Ты совершенно не такая, как Барбара. И не могла быть похожей на нее.

– Вот тут ты не прав. Все, что я должна была делать, это согласиться родить тебе детей, Джек. И тогда я стала бы в точности как Барбара.

– Это совсем другое дело!

– Почему?

– Я никогда не пытался превратить тебя в жену-трофей.

– Нет. Просто хотел сделать меня матерью твоих детей.

– Создать семью – это желание нельзя назвать необоснованным, – процедил он.

– Отец тоже не считал необоснованным приказать мне заняться управлением трастовым фондом мамы. Он считал, что это достойное занятие. Согласна – достойное. Но это не то, что я хотела делать в своей жизни.

Как и не хотела быть матерью.

– Ради бога, Каро, я же любил тебя!

– Но не безоговорочно! Ясно было, что ты будешь продолжать меня любить, если я рожу тебе детей.

Он сжал стакан.

– Из сказанного тобой ясно одно: то, чего хотела ты, было важнее того, чего хотел я.

Каро поднесла бокал с вином ко рту, но пить не стала.

– Я не припомню, чтобы ты хотел первым принести себя в жертву. Или чтобы ты сделал хоть какой-нибудь шаг к компромиссу.

Каждое слово впивалось в него подобно пуле. Джек задохнулся.

– Но все это старые счеты. – Каро махнула рукой и глотнула вина. – Ты уверен, что Барбара представляет для меня опасность?

Джек с трудом обрел дар речи:

– Я этого не исключаю.

– Тогда поиски закончены.

Каро допила вино.

– Ради бога, почему?

– Я не хочу подталкивать ее к поступкам, которых она могла бы избежать. Если она в таком отчаянном положении, как ты думаешь, тогда пусть остается с табакеркой.

– Но твоя работа…

– Мне придется объяснить, что я потеряла табакерку, возместить материальный ущерб продавцу, а затем подать заявление об уходе.

Она жертвует своей работой?! Работой, которую она любит?

– Я могу вернуться в университет, – продолжала Каро.

– И что ты там будешь делать?

– Ну, что-нибудь другое, отличное от моей специальности по диплому. Или я могла бы подать заявку в докторнатуру. Деньги значения не имеют.

Но на ней навсегда останется ярлык профессиональной несостоятельности. Какими бы ни были их разногласия, Каро не заслужила того, чтобы взять на себя вину за чужие грехи. Каро не виновата, и он это докажет.

– Нет!

Каро удивленно на него взглянула и встала:

– Все. Мы закончили.

Он тоже встал.

– Дай мне время до конца недели, Каро. Как мы планировали. До пятницы. Осталось всего пять дней.

Она приоткрыла рот. Сейчас она ему откажет.

– Я клянусь, – с горячностью произнес он, – что не подтолкну своими действиями Барбару к безумным поступкам. Пожалуйста.

Она отвернулась, потом снова посмотрела на него и наконец кивнула:

– О’кей. Но, Джек, после этого все будет кончено.

Он понял, что она имела в виду: все будет кончено между ними.

Он не хочет этого, но его чувства не имеют значения. Он кивнул, взял ее под руку и повел к машине:

– Тебя отвезти на Мейфэр или в твою квартиру?

– В квартиру, пожалуйста.

Его это устраивает. Он не хочет столкнуться с ней, когда вечером будет наблюдать за тем, что происходит в доме на Мейфэр.

В дверь постучали. Каро нахмурилась. Она щелкнула кнопкой пульта, чтоб уменьшить звук телевизора.

«Телевизор днем, Каро. До чего ты докатилась?»

Она прошлепала к двери и открыла.

– Привет, Каро.

Джек!

Она лизнула сухие губы, пожалев, что на ней не надето что-нибудь покрасивее, чем далеко не новые штаны для йоги.

– Утро доброе, надеюсь?

– Да, – кивнула она.

– Я могу войти?

До нее только сейчас дошло, что она уставилась на него и не дает ему войти.

– Да, конечно. Я просто не ожидала увидеть тебя сегодня.

Он ничего на это не сказал и вошел. На нем были те же дизайнерские джинсы, что и вчера, и выглядел он очень эффектно… и со спины тоже. Хотя сейчас не его прекрасные внешние данные привлекали ее внимание, а непонятная напряженность. Он нервничает? От чего?

О господи. Наверное, у него для нее есть новости. И плохие.

Каро расправила плечи, подняла подбородок. Она ведь уже решила, что табакерка пропала навечно. Она смирилась с тем, что потеряла работу.

– Ты что-то узнал? Плохие новости?

Он покачал головой:

– Я собираю сведения и анализирую их.

Но не здесь, в ее квартире. Такой маленькой, где он так близко от нее.

Взгляд Джека скользил по ее фигуре, тепло разлилось по коже, пульс участился. Вскоре, если она даст себе волю, то будет вся пылать от желания, которое он всегда мог в ней зажечь. Она скрестила и прижала к груди руки. Когда-то она медленной походкой могла подойти к нему, провести руками по плечам, встать на цыпочки и поцеловать долгим, медленным, чувственным поцелуем. А он стонал и прижимал ее к себе.

Каро стиснула ладони. Но… все это было до того, как он ушел. До того, как он разбил что-то хрупкое у нее внутри, и с тех пор она не смогла склеить осколки. Она не будет больше целовать Джека, и они – что совершенно невозможно – не будут вместе спать. Потому что это вернет ее на пять лет назад!

Она смотрела на него – неужели с вызовом? – но он тем не менее улыбнулся:

– Боюсь, что Барбара не одобрила бы твоего наряда.

Каро не сразу сообразила, что он говорит о ее штанах и футболке.

– Барбара никогда не приходит, предварительно не позвонив, – осадила его Каро.

Он не прореагировал ни на колкость, ни на намек, а просто кивнул и оглядел гостиную. Его взгляд упал на блюдо с тортом на кофейном столике. Он обернулся и выразительно поднял бровь.

У Каро краска прилила к щекам. Боже! Он застал ее, сидящей днем на диване в старых домашних штанах и поедающей торт за телевизором! Ничего себе вид!

Каро постаралась не показывать, как ей неловко.

– У меня отпуск на этой неделе. А когда у человека отпуск, то торт на завтрак – дело обычное.

Он не стал уточнять, что время скорее для ланча, а не для завтрака.

– К тому же апельсиновый торт просто дивный. Хочешь кусочек?

Он отрицательно показал головой.

Каро затаила дыхание, сосчитала до трех и выдохнула:

– Я действительно не ожидала увидеть тебя сегодня, Джек. Не хочу показаться грубой, но затем ты пришел?

Синие глаза сверкали и смотрели прямо ей в душу.

– Я надеялся пригласить тебя на ланч.

Сердце подпрыгнуло.

– С чего это?

– Нам надо кое-что обсудить.

Развод? Она не желает говорить о разводе. Почему не оставить это адвокатам? Каро хотела сказать «нет» – она не хочет проводить время в его компании. Но где силы сопротивляться магнетизму этих синих глаз? Глаз, которые всегда были способны ее околдовать.

– Неужели это такое уж трудное решение?

Сказать «да» – значит признаться, что ей не устоять. Но ланч с ним…

– Что-то я не совсем тебя понимаю.

– Зачем надо что-то понимать? Сегодня прекрасный день, вот и все.

Она посмотрела в окно.

– Может, я нацелен на миролюбивом разводе.

Ей что, аплодировать ему за эти слова? Вдруг ей пришло в голову: а вдруг его беспокоит, что она начнет ставить ему палки в колеса, если он не отыщет ей табакерку? Каро закусила губу и наморщила лоб. Вполне возможно. Но… он ведь хорошо ее знает и не может так думать.

– Каро?

– Хорошо-хорошо. Иду переодеваться.

Через двадцать минут они вышли из дома. Джек был прав – день выдался замечательный, солнечный.

Каро подняла лицо к солнцу и закрыла глаза.

– Люблю это время года. Жаль, что лето не целый год.

– Напрашивается вопрос: почему ты сидишь взаперти, когда могла бы наслаждаться хорошей погодой?

– Наверное, потому, что мой отпуск не настоящий, а из-за семейных обстоятельств, и я не чувствую отпускного настроения?

– Поэтому ешь торт?

– Торт – сам по себе.

Джек засмеялся, и его смех был для нее как бальзам на душу.

Они молча дошли до Темзы. Было оживленно от обилия речного транспорта, множества кафе и ресторанов на набережной. Каро любила это постоянное движение.

– Каро, когда ты перестала получать удовольствие от жизни?

– Что, прости? – Каро резко остановилась, и стояла как вкопанная, с вызовом глядя на Джека. – Со мной все в порядке по части удовольствия! – Да как он смеет судить о ее жизни! – Представь себе, я достаточно много развлекаюсь! Даже слишком много! Я постоянно встречаюсь со своими подругами за чашечкой кофе. – И тортом, но торт лучше не упоминать. – Я бываю на шоу, в кино, посещаю художественные галереи. Я живу в городе, где полно мест для развлечений, так что веселья мне хватает, спасибо!

– В твоем ежедневнике за последние три месяца ничего такого нет.

Каро испугалась, что сейчас сделает что-нибудь неприличное.

– Ты просматривал мой ежедневник?!

– Он лежал на кофейном столике… открытый. Я решил, что будь это для тебя святое, ты убрала бы его.

– Или если бы ожидала лучших манер от посетителей! – У нее пылали щеки. – Такую гнусность даже представить невозможно. Вторгаться в личную жизнь и…

– Ну, не большая гнусность, чем кража табакерки.

Каро фыркнула и быстро пошла вперед.

– Ты искал улики?

– Мне было интересно, не нажила ли ты недоброжелателей за последнее время.

Она выкатила на него глаза. Почему она так легко выходит из себя?

– Джек, я не принадлежу к тем женщинам, кто имеет врагов.

– За исключением отца.

И мужа.

– Кто-нибудь в аукционном доме Ричардсона был недавно уволен? Кто-то, кто счел тебя виновным в этом? Ну, какой-нибудь мужчина, который последние три месяца донимал тебя ухаживанием? Или у тебя был рассерженный клиент, недовольный тем, что упустили какую-то особенно ценную вещь? Есть ли…

– Нет!

– Каро, твой дневник полон заметок о служебных делах: о лекции в лондонском университете, связанной с работой, о художественном салоне, о конференции в Барселоне. У тебя не было ни единой записи об обеде, встрече за кофе, о просмотре фильма. Ничего подобного в твоем дневнике не было.

– Вероятно, потому, что это рабочий дневник. Свои светские мероприятия я помню, и мне не надо их записывать.

Каро вдруг подумала о том, что у нее так мало приглашений, что их легко запомнить. Ее бросило в холод, потом в жар. Когда это произошло? А ведь раньше у нее был расписан каждый день в календаре.

– Ты всегда была непревзойденной врушкой. – Он произнес это словно комплимент. – Жаль, но я тебе не верю.

– Меня это должно волновать?

Он блеснул улыбкой:

– Задел тебя за живое, малыш?

– Не смей называть меня так! – Раньше это было ласковым обращением. Джек обычно произносил «малыш» интонацией Хэмфри Богарта[1], что всегда вызывало у нее улыбку.

Больше этого не будет.

– Ты начинала грубить, только когда что-то скрывала.

– А ты, как я вижу, до сих пор можешь и святого вывести из себя. – Каро постаралась успокоиться.

– Ты все записывала, – сказал он. – Ты боялась что-нибудь забыть. И еще ты любила составлять списки.

– Люди меняются. Хочешь – верь, хочешь – нет, но за пять лет даже я изменилась.

– Не сильно. – Он извлек из кармана сложенный лист бумаги. – Ты продолжаешь составлять списки.

Она выхватила у него лист, развернула, и… ее затрясло.

– Это… Ты…

– Это перечень того, что произойдет, если ты в результате потеряешь работу.

– Знаю! – Каро смяла бумагу в комок. – Ты не имел права брать это.

– Возможно. Но это возвращает нас к изначальному вопросу. Когда ты перестала развлекаться, Каро?

Она не успела ответить, как он провел ее в ресторанчик к столику на двоих и выдвинул для нее стул. Сначала она хотела уйти, но тем самым она покажет, как глубоко он ее задел, а она достаточно упряма, чтобы не доставить ему такой радости.

Но… солнце, река, теплый воздух – все это было чудесно, и она решила остаться.

Каро вздохнула и села. Рука Джека коснулась ее плеч, и в груди мгновенно заныло, а в животе затрепетало.

Джек сел напротив:

– Каро…

– Послушай, а когда ты в последний раз веселился? – не удержалась она от колкости.

Он не ответил и взял у официантки меню.

– Я здесь как-то ела очень вкусную тонкую лапшу-лингуине с морепродуктами, – сказала Каро, вспомнив, что в их с Джеком прошлой жизни он любил морепродукты. Может, он и до сих пор их любит.

– О, простите, – сказала официантка, – но этого в меню больше нет. У нас сменился шеф-повар.

Джек откинулся на спинку стула.

– И как давно это произошло? – спросил он.

– Четыре месяца назад, сэр.

Каро уставилась в меню невидящим взглядом.

– Как быстро летит время, – пробормотала она.

Джек промолчал. Да что тут скажешь? Неужели прошло четыре месяца с тех пор, как она ела в этом ресторане?

Они заказали креветки, клецки с салями, рекомендованные официанткой, и минеральную газированную воду. Официантка ушла с заказом, а Каро надеялась, что Джек больше не будет развивать тему развлечений. Она хотела просто… Просто получить удовольствие от ланча со своим… будущим бывшим мужем. Удовольствие сомнительное.

Каро указала на реку, собираясь сказать, как завораживает бег реки с пароходиками, но вместо этого произнесла:

– Не все ли тебе равно, развлекаюсь я или нет?

– Не все равно. Я не могу отделаться от чувства, что я виноват в том, что ты больше не получаешь радости от жизни.

Она была потрясена. Если бы он ударил ее, она меньше поразилась бы.

Каро положила руки на стол и наклонилась вперед:

– Джек, меня радует очень многое: хорошая книга, хороший фильм, торт, моя работа. Но я не ищу специально места, где можно развлечься и посмеяться. И никогда не искала.

– Раньше ты была веселой, и я смеялся вместе с тобой. А сейчас мне кажется, что ты разучилась смеяться.

– Тебе не приходит в голову, что это зависит от компании, в которой я нахожусь?

Он молча стал смотреть на реку, и она поняла, что задела его.

Принесли еду, но ни один из них не потянулся к столовым приборам. Каро дотронулась до его кисти:

– Я не хотела, чтобы это прозвучало обидно, но нам обоим не стоит делать вид, что у нас с тобой все по-прежнему…

Она не успела убрать руку, как он стиснул ей ладонь:

– Когда в последний раз душа у тебя парила, Каро? Когда ты чувствовала себя так, словно летаешь?

Трудно ответить на этот вопрос. Последний раз это было на пикнике с Джеком в Гайд-парке. У них было скромное угощение – бутерброды, малина, бутылка вина, – но в тот день все казалось восхитительным, и погода, и атмосфера, и… они. Вернувшись вечером домой, они упали в постель, и никак не могла насытиться друг другом. А на ужин они ели мороженое с шоколадным печеньем и играли в скрэббл[2]. Тот день стал днем абсолютного счастья.

Джек отпустил ее руку:

– Понимаю.

Понимает ли он?

Каро заставила себя съесть хоть что-то.

– Клецки очень вкусные, – сказал она.

– Я купил катер.

Она опустила вилку. К чему он это сказал?

– Я плаваю и ловлю рыбу. Когда я стою у штурвала, когда несусь вперед на большой скорости, ветер бьет в лицо, летят морские брызги, солнце сияет, я… в ладах со всем миром. Я живу.

– Тебе для этого понадобился катер?

– Мои друзья… Им надоело, что я раздражаюсь по любому поводу, и они затащили меня на свой катер.

Джек раздражается? Каро не могла поверить.

– Когда я ушел от тебя и вернулся в Австралию, я с головой погрузился в работу. Но я ничем больше не занимался кроме работы. У меня не было желания находиться среди людей. Все, чего я хотел, это чтобы меня оставили в покое.

Как она его понимала!

– Друзья пригласили меня покататься на их катере и начали учить меня уму разуму. Деваться было некуда – кругом вода. Они заявили, что у меня в жизни нет равновесия. Неприятно, но правда.

– И ты купил катер?

– Ага. Это помогло.

– Я рада за тебя, Джек. Но… зачем ты говоришь мне это?

– Потому что я хочу помочь тебе найти свой катер.

Глава 6

Каро охватил страх. Джек хочет, чтобы она заново почувствовала вкус, страсть к жизни, но не получится ли так, что они оба поймут, что ее страсть – это он. Что тогда им делать? Джек внимательно смотрел на нее, и в этот момент к их столику подошла маленькая девочка, личико у нее сморщилось, будто она вот-вот заплачет.

Каро потрогала девочку за плечо:

– Привет, детка. Ты потеряла маму?

Девчушка кивнула, глаза у нее наполнились слезами.

– Ну, это легко исправить, – сказала Каро, уверенно и спокойно – она терпеть не могла сюсюканья с детьми. – Хочешь узнать секрет?

Девочка кивнула.

– Мамы очень хорошо умеют находить своих маленьких девочек.

– Мама меня найдет?

– О, конечно, обязательно найдет.

Каро чувствовала на себе взгляд Джека.

– Весь фокус в том, что надо просто стоять и ждать. А пока ты ждешь, хочешь съесть кусочек чесночного хлеба? Мой друг, – она указала на Джека, – заказал очень много еды, но – она засмеялась, – я съела на завтрак торт и совсем не хочу есть.

У девочки глаза сделались круглыми.

– Ты ела на завтрак… торт?

– Ага.

– У тебя день рождения?

– Нет. Просто взрослые иногда так поступают.

Джек не успел и глазом моргнуть, как маленькая девочка – Эйми – уже сидела у Каро на коленях и жевала кусочек чесночного хлеба.

– Ты мог бы оглядеться, нет ли поблизости перепуганной женщины, – сказала она Джеку.

– Да, конечно…

Каро старалась не встречаться с ним взглядом. Только бы не видеть острую тоску в его глазах…

Каро с маленькой девочкой на коленях… Она так легко общается с малышкой. Сердце тяжело и гулко пульсировало. Это могли быть они с Карой. И их маленькая девочка, которую они любили бы и о которой заботились. Если бы только Каро не боялась…

«Если бы только я был терпелив».

Чтобы не мучиться, он встал и оглядел ресторан, надеясь найти мать ребенка. Почти сразу он увидел взволнованную женщину, которая явно кого-то искала. И уже через минуту с бесконечными «Огромное спасибо» счастливая мама воссоединилась с дочкой.

Джек сел.

Каро налила себе минеральной воды.

– Не надо на меня так смотреть, – сказала ему она.

– Как я смотрю?

– Лишь потому, что я не знаю, хочу ли собственных детей, не означает, что я их не люблю. – Она сердито на него взглянула и подцепила вилкой креветку. – Почему, скажи, ты так сильно хочешь детей?

Минуту он был не в силах говорить. Наконец, справившись с волнением, произнес:

– Я всегда хотел детей… сколько себя помню.

– Ну, это очень веский аргумент, чтобы женщина изменила всю свою жизнь и вписала в эту жизнь детей.

Сразив его такой остроумной репликой, Каро сунула в рот креветку.

Джек начал закипать от злости.

– А что, человек не может просто хотеть детей?

Она пожала плечами:

– Вполне возможно. Хотя мой следующий вопрос… Ты хочешь детей потому, что веришь в свою способность обеспечить им хорошую жизнь и вырастить их полезными членами общества? Или…

– Или?..

– Или ты хочешь детей из-за того, что у тебя никогда не было настоящей своей семьи, ты всегда был одинок и полагаешь, что дети заполнят эту пустоту?

Он, тяжело дыша, смотрел на нее.

– Каро, это… низко использовать против меня обстоятельства моей жизни.

– Я вовсе не использую это против тебя. Я действительно тебе сочувствую… твоему трудному детству. Но в то же время я не верю, что детей надо использовать, чтобы заполнить бреши в людской судьбе. Дети не предназначены для этого.

– Почему ты не задавала мне этих вопросов пять лет назад?

Каро отложила вилку:

– Сомневаюсь, что смогла бы доходчиво выразить это пять лет назад. Твое помешательство на детях ставило меня в тупик.

Джек хотел встать и уйти. Уйти… Выходит, что только таким образом он решает проблему с этой женщиной.

– Видишь ли, – Каро уставилась в тарелку, – тогда это сыграло на руку моему ощущению неуверенности.

Он не понял.

– Я замкнулась в себе. Сейчас я сознаю, что мне надо было говорить с тобой об этом, но мне казалось, что в твоих глазах я не соответствую тому уровню отношений, который тебя устраивал бы.

Джека словно ударили кулаком.

– Повторилось то, что у тебя было с отцом? Ты никогда не соответствовала его устремлениям. Прояви я чуть больше мудрости… Но твоя замкнутость подтолкнула и мое чувство неуверенности.

Она сдвинула брови, и на лбу появились такие милые складочки.

«Не обращай внимания», – приказал себе он.

– Неуверенность у тебя, Джек? Я-то считала тебя самым уверенным в себе человеком.

Знай он твердо, что она его любит, то почувствовал бы себя самым непобедимым человеком на земле.

– В твоем отказе иметь детей я увидел знак того, что я… недостаточно хорош для тебя как отец наших детей. – Джек взъерошил ладонью волосы. – Я думал, что я – пробивной житель бывшей колонии и к тому же неизвестного происхождения – подходил тебе лишь потому, что, выйдя не меня, ты утерла нос своему папочке…

Каро выпрямилась:

– Так знай, я никогда в жизни не делала ничего, чтобы кому-нибудь утереть нос! И второе: Джек, я не сноб и никогда им не была.

Он кивнул:

– Теперь я это понимаю.

– Мне очень жаль, что ты тогда все не так понял. Если бы я знала…

– Ты бы сказала, что я не прав. А я бы сказал, что ты не права.

Каро вздохнула:

– Бессмысленно повторять, что было бы, а чего не было бы. Надо постараться в будущем не совершать тех же ошибок… с людьми, которые живут с нами рядом.

Он понимал: она хочет ему сказать, что у них нет будущего, независимо от признания собственных ошибок и извинений за прошлое.

У него закололо кожу под воротником. Конечно же у них нет общего будущего. Незачем ей об этом ему напоминать!

– Джек, ланч получился замечательный, но…

– Мы говорили о лодках.

– О лодках? – удивилась Каро.

– Каро, лодка нужна всем – фигурально. Даже тебе. Когда-то у тебя были страстные увлечения.

У нее порозовели щеки. Джек напрягся. Он говорит не о любовной страсти, но отрицать не мог, что как любовники страсти они имели в избытке. Единственное место, где у них не было проблем, – это спальня. Каро олицетворяла все, о чем он мечтал… и о чем даже и мечтать не мог.

Сейчас он хочет ее так же неистово, как и пять лет назад. А она? Блеск ее глаз не обманывает – она тоже его хочет. Они могли бы вернуться к ней в квартиру и провести остаток дня в объятиях друг друга. И это помогло бы ей заново открыть прелесть жизни.

Но надолго ли? Пока он не уйдет и не отправится в Австралию? Живот стянуло в узел. У них ничего не получится, и все будет только хуже.

Каро отвернулась, и Джек понял: она не уступит ему. И себе.

Пусть будет так. Но на этот раз он хочет, чтобы после его отъезда Каро снова обрела радость существования. Он попытается это сделать.

– Ты сказала, что даешь мне время до конца недели.

– Чтобы найти табакерку!

– Но нам нужно, чтобы окружающие поверили в наше примирение. Не стоит вызывать у них подозрений, что я работаю на тебя.

Он понимал, что это низкопробная уловка, но, кажется, сработало.

Каро сердито на него взглянула:

– До конца недели – не забывай.

Джек едва не подпрыгнул от радости, что она все же согласилась.

– Меня интересует следующее: что конкретно подразумевается под нашим примирением? – спросила Каро, постукивая пальцами по руке.

– Будь готова к шести вечера – я зайду за тобой.

– Куда мы пойдем?

– Увидишь.

– Что мне надеть?

– Тебе подойдет все. Надевай что захочешь.

Он окинул ее жадным взглядом. От него не укрылось, что она слегка покраснела – значит, как бы ей не хотелось показать ему свое недовольство, ее это не раздражает.

Не в силах сопротивляться искушению, Джек наклонился и прижал рот к ее губам. Поцелуй длился всего пару секунд, и он быстро сделал шаг назад.

Карамельные глаза Каро изумленно смотрели на него.

– Прости, но я не провожу тебя до дома.

Пойти вместе с ней означало бы накликать беду. Джек развернулся и ушел, прежде чем не сделал что-нибудь опасное и опрометчивое: Например, не поднял ее рывком из-за стола и не поцеловал, как следует, крепко и страстно.

Запах Каро, дразнящие изгибы ее тела… Он умирает от желания. Он хочет ее сильнее, чем раньше. Надо успеть взять себя в руки до их вечерней встречи.

Каро сняла джинсы и топ в деревенском стиле и надела белые льняные брюки. А какую выбрать блузку?

Голубую шелковую?

Нет. Джеку всегда нравилось, когда она в голубом. Еще подумает, что она нарядилась ради его удовольствия.

Красную?

Господи, нет! Красное намекает на секс, а этого сигнала она не станет ему посылать.

Черную? Но там глубокий вырез. Нет!

Может, серую?

Каро вытащила серую блузку и тут же вернула обратно в шкаф. Слишком короткая, и при движении виден живот. Ей необходимо что-то… бесполое. Она не хочет, чтобы Джек опять ее поцеловал.

«Лгунья».

Она провела пальцами по губам – губы помнили вкус его губ и запульсировали. Это плохо. Очень плохо. Она должна постараться сделать так, чтобы он больше ее не целовал. Если же он попытается, то она должна моментально отстраниться, а не сидеть, словно наивная дурочка в ожидании и надежде, что ее поцелуют.

«Выбирай же блузку!»

В результате она остановилась на нежно-розовой с застежкой по всей длине и с круглым отложным воротником. Блузка не совсем подходит к брюкам, но в ней она не будет выглядеть сексапильной. Каро еще застегивала пуговицы, как Джек уже стучал в дверь.

«С чего ты взяла, что это Джек? Ведь мог прийти кто угодно».

Это Джек. Каро накинула на плечо ремень сумки. Никто кроме него не станет стучать так настойчиво. К тому же он пришел вовремя. Он всегда отличался пунктуальностью.

Каро сделала для храбрости глубокий вдох, открыла дверь и поспешила выйти. Джек в ее маленькой тесной квартирке ей не нужен.

– Привет, Джек.

– Привет, Каро.

От него так и пышет жаром, и еще этот его парфюм, незнакомый, действующий на нее опьяняюще, словно поджаренные кофейные зерна.

Он окинул ее восхищенным взглядом:

– Ты переоделась.

– Просто немного привела себя в порядок.

– Прекрасно выглядишь.

Она хотела сказать «спасибо», но тут он протянул руку и щелкнул по пуговице на блузке… как раз той, что посередине груди.

– Очень милые.

Каро посмотрела вниз и едва не застонала. Пуговицы были яркие и напоминали красные вишни.

– Если бы видел, сколько времени я выбирала подходящую блузку. То умер бы со смеху.

– Подходящую? Я бы с радостью в этом поучаствовал. Люблю посмеяться.

Каро направилась к лифту:

– Я искала скромную. – Она нажала на кнопку, и двери раскрылись.

– Чтобы я опять не поцеловал тебя? – Джек подтолкнул ее в кабинку и нажал на кнопку нижнего этажа.

Не глядя на него, Каро ответила:

– Что-то в этом роде.

– Тебе это настолько неприятно?

– Может, мы продолжим разговор вне лифта?

Они вышли на улицу, и Джек снова спросил:

– Тебе это настолько неприятно?

Каро вдохнула теплый вечерний воздух и произнесла:

– Нет, Джек, сложность в том, что мне это слишком приятно.

Он так резко повернулся к ней, что от неожиданности Каро споткнулась. Он протянул руку, чтобы поддержать ее, но она его отстранила.

– Ничего не получится, – сказала она, стараясь придать голосу хоть чуточку решительности.

– Но наши чувства не угасли, малыш.

– И что в этом хорошего?

Он расплылся в улыбке и стал похож на ухарского пирата. У Каро внутри словно разлился сладкий мед.

– Если мне надо объяснять это тебе, тогда…

– Эй, мистер! – раздался с обочины тротуара крик таксиста. – Вам нужна машина или нет?

– Это для нас? – спросила Каро.

Джек кивнул, а Каро почти бегом направилась к такси.

– Да-да, машина нужна, – ответила она.

Джек последовал за ней. Он сказал, куда ехать, уселся рядом с Каро и опустил стекло, отделяющее их от водителя.

– Мы с тобой за пять лет стали старше и разумнее.

Старше – да, но разумнее ли? В этом она не уверена.

– Что хорошего, по твоему мнению, это нам сулит? Нас тянет друг к другу, и что? Можно снова больно обжечься, и ты это знаешь.

Он уставился себе на руки:

– Может, на этот раз мы в силах все исправить.

– Нет.

Глаза у него сверкнули.

– Ты не желаешь даже подумать об этом?

Пусть уж лучше он злится и поджимает губы, чем выглядит сексуальным пиратом. Но лучше ли? Она не уверена.

– Ты действительно полагаешь, что, встретив тебя пять дней назад, я в состоянии думать о чем-то еще? – Она отвела взгляд. Она не хочет добавлять ему лишней тяжести. – Хотя ты и сказал, что хочешь развода, я спрашивала себя: что если мы на этот раз придем к лучшему пониманию друг друга? Получится ли у нас жить по-другому? Может быть это второй шанс, о котором я мечтала те первые несколько месяцев после того, как ты ушел. – У нее сдавило горло. Она прикрыла рукой глаза и с трудом продолжила: – Джек, я пришла к заключению, что не обладаю качествами, которые сделают тебя счастливым.

– Я…

Она жестом остановила его:

– Рядом с тобой я всегда буду спрашивать себя: «Он со мной лишь потому, что я согласилась иметь детей?»

Он бессильно прислонился к спинке сиденья, лицо исказилось. Каро боролась с желанием обнять его и сказать ему, что у них все получится. Но… поступи она так, не причинит ли она ему еще большей боли позже, и этого он ей не простит. Она заставила себя продолжить:

– Я не верю в то, что любовь и брак – это самопожертвование. Это другое… это когда двое людей идут на компромисс, чтобы обоим быть счастливыми. Оба человека должны быть одинаково равны. – Каро не верила, что такое возможно в их с Джеком случае. Она волновалась и судорожно сжимала сумку у себя на коленях. – Я не могу отделаться от ощущения, что ты все равно уйдешь от меня, что бы ты не говорил. – Она опустила голову. – Я говорю это потому, что сейчас хочу быть с тобой абсолютно честной.

Она наконец повернулась к нему. Как странно смотрят его глаза, как быстро меняется в них выражение: то мягкое, как его поцелуй, то твердое, как сталь.

Губы его дрогнули в насмешливой улыбке.

– Вижу, ты обо всем этом много думала. – И отвернулся к окну.

Ей хотелось плакать.

– Да… никакой сногсшибательный секс здесь не поможет, – произнес он.

Как же глубоко их непонимание! У нее внутри разверзлась бездна.

– Я предпочла бы потрясающий секс без того, чтобы потом платить за него высокую цену.

– Но нам это не грозит.

Небольшое утешение – услышать это от него.

– Некоторые люди уверены, что любовь того стоит, но я в это не верю. Джек, я слишком долго забывала тебя. Знаю, что и тебе было не легко.

– Ты не хочешь больше рисковать?

А он? Неужели он хочет? Каро покачала головой:

– Риск уж очень велик.

Он взял ее руку и сжал, потом поднес к губам и поцеловал ладонь. Кожу зажгло, пульс запрыгал.

– Прости, Каро. За все.

Теперь зажгло веки.

– Меня тоже прости, – сказала она.

Он отпустил ее руку и так осторожно положил ей на колени, что она едва не расплакалась. Почему она борется с тем, чтобы не броситься ему на шею?

– Клянусь, больше я тебя не поцелую.

Каро закрыла глаза, стараясь дышать ровно.

– Спасибо.

– Я всего лишь хочу сделать так, чтобы тебе было лучше. Я всегда этого хотел.

Она не смогла выговорить ни слова, лишь кивнула. Она это знает. Именно поэтому она влюбилась в него много лет назад.

Такси остановилось. Каро взглянула на часы – прошло всего-то десять минут, а словно целая жизнь позади. Джек открыл дверцу, она вышла и подождала, пока он расплачивался с водителем.

Оглядевшись, она поняла, что место чем-то ей знакомо.

– Узнаешь, где мы? – спросил Джек.

– Судя по табличке, это площадь Красного Льва. Выходит, мы в Холборне?

Он кивнул:

– Мы с тобой идем вон в то здание на другой стороне парка, и там я раскрою мой коварный план.

Джек улыбнулся, но Каро видела, каких усилий ему это стоило. Она взяла его за руку и тут же отдернула ладонь.

Она пока что не знала, что кроется за его затеей. Он хочет увидеть ее улыбающейся, получающей удовольствие. И она хочет того же для него. Каро догадывалась, что, помогая ей, он помогает и себе.

Она выдавила улыбку:

– Я в игре вместе с тобой. Веди, Макдуф[3].

И он привел ее в один из главных лондонских клубов «Скрэббл». Каро с удивлением смотрела на столы, где за игральными досками сидели люди.

К ним подбежал энергичный молодой человек.

– Вы, должно быть, Каро Филдинг? Я – Гарри. – Он повернулся к Джеку: – А вы…

– Я друг. – Джек подмигнул Каро. – Это я звонил вам вчера.

– Помню-помню. Вы сказали, что Каро, возможно, заинтересуется и вступит в наш клуб.

Джек звонил?..

– Я…

– Она блестяще играет, – заявил Джек, не дав ей возможность что-либо сказать.

О боже!

– Я сто лет не играла. И он преувеличивает. – Каро ткнула Джека в бок, но он лишь улыбнулся ей, нисколько не устыдившись.

– Тогда мы поставим вас в пару с Ивонн. Она тоже новичок в клубе.

Каро не успела оглянуться, как с головой окунулась в скрэббл. Когда-то она увлекалась этой игрой, с Джеком они тоже играли, хотя он никогда не был достойным противником и играл только для того, чтобы доставить ей удовольствие. Но когда же она перестала играть?

Когда ушел Джек.

В конце партии Каро откинулась на спинку стула и призналась:

– Вы меня положили на обе лопатки. – Но у нее проснулся дух состязательности, и она захотела реванша. – Еще?

Они начали новую игру. Каро чувствовала, присутствие Джека – он ходил по залу, наблюдая за игроками.

– Возможно, вы давно не играли, – сказала ей соперница, – хотя очень быстро наверстываете упущенное.

Вторую партию Каро тоже проиграла, но не особенно расстроилась. Ее охватил прежний азарт.

Она не заметила, что прошло три часа, и прозвенел звонок – клуб закрывался.

Каро поискала глазами Джека. Он сидел за соседним столом и улыбался ей. Его улыбка… Сердце затрепетало.

– Закончила? – Он встал и легкой походкой подошел к ней.

– Почти. Я должна оформить анкету и заплатить членские взносы.

Он расхохотался:

– И ты не станешь долго думать?

– Нет.

Он продолжал смеяться.

– Знаешь, а они устраивают соревнования, есть даже союз «Скрэббл»? Ты знал, что существуют мировые чемпионаты?

– Нацелилась на главный приз?

– Ну, не в этом году. – Каро задорно тряхнула головой. – Но в следующем это вполне возможно.

– Пойдем. – Он обнял ее за плечи, и они вышли из клуба. – Куплю тебе бургер.

– О, пожалуйста, купи! Я умираю от голода.

– И я твой должник. Я поздно вспомнил, что оставил тебя с неоплаченным счетом за ланч.

Они оба помнили, почему Джек так неожиданно ушел.

Каро кашлянула и немного отодвинулась от него.

– Это – ничтожная плата за то удовольствие, которое я получила здесь. Я и забыла, как мне нравилось играть в скрэббл. Джек, ты молодец. Спасибо.

Бургеры были очень вкусные, но, пока они ели, поддерживая разговор, непринужденная дружеская атмосфера вдруг улетучилась.

– Ты где остановился? – спросила Каро.

Он назвал отель в Ковент-Гардене.

– О, ты сможешь отсюда дойти туда пешком. Пожалуйста… не надо меня провожать.

– Но…

– Не нужно. – Она хотела избежать прощания на пороге ее дома. – А вот такси мне поймай. Буду очень признательна.

У Джека был невеселый вид, но спорить он не стал. Он поймал такси и настоял на том, чтобы заплатить самому.

– До завтра. До шести вечера, – сказал он, усаживая ее в машину. – Надень платье и туфли на каблуках, но не очень высоких, не на шпильках.

Приятное волнение от предвкушения чего-то – а чего? – охватило ее.

– Мы опять куда-то пойдем?

– Да.

– Я буду ждать тебя внизу, на улице. До свидания, Джек.

С этими словами она поспешила сказать водителю, куда ехать, пока не сделала что-нибудь легкомысленное… например, не поцеловала его.

Глава 7

Каро смотрела на Джека открыв рот:

– Уроки танцев? Сальса?

А Джек старался не смотреть на ее губы с розовой помадой, так и манившие их поцеловать.

Кого он хочет обмануть? Все, чего он хочет, – это прижимать Каро к себе, чтобы она, жаркая, неистовая, была в его объятиях. Он уверен, что Каро хочет его не менее страстно.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он.

Они посещали танцевальный класс до того, как поженились. И к его огромному удивлению, танцы стали для них взрывной волной, хотя он старался не быть слишком откровенным – он ведь хотел добиться ее расположения.

Каро нахмурилась:

– Я совершенно не уверена, что это удачная мысль.

Каро боялась. Боялась того, куда это может привести. И боялась себя… порывов собственного тела. Но может, один час танцев им не навредит?

Он осторожно дотронулся пальцем до ее виска и тут же отнял руку:

– Скрэббл – это для ума, а танцы для тела. В здоровом теле…

– Здоровый дух, – закончила Каро. – Если ты скажешь хоть одно слово о том, что я ем слишком много пирожных…

– Даже не помышляю. Пирожные тоже необходимы. Не понимаю, почему ты этого стесняешься.

Она дернула плечом:

– Я не стесняюсь.

Мимо них к дверям быстро прошла пара. Молодая женщина обернулась к ним со словами:

– Собираетесь посещать уроки танцев? Советую. Это здорово.

– Моя подруга собирается, – ответил Джек. – А я буду только сегодня.

– Ну, это не проблема. В классе есть два парня, которым нужна партнерша, – Маркус и Тимоти. Я бы предпочла Тимоти. Он немного застенчив, но очень симпатичный. Ждем вас в зале.

Джек повернулся к Каро, а она снова взглянула на афишу.

– Тебе раньше нравилось танцевать, – сказал он.

– Да.

Он решил пошутить:

– Либо танцы, либо скалодром.

Она уставилась на него:

– О чем ты?

– Недалеко от твоей квартиры есть тренажерный зал, где можно заняться скалолазанием. Очень весело. Отличная тренировка для рук.

– Ты серьезно? – засмеялась Каро.

– Вполне. – Он тоже засмеялся. – Но раз уж мы здесь, а не там, то я решил, что ты выберешь танцы. Если нет – только скажи.

Может, рискнуть? Каро со смехом подхватила Джека под руку, и они вошли в вестибюль.

На ней было янтарного цвета платье с узким лифом и юбкой-клеш до середины икры. Платье на первый взгляд незатейливое, но стоило ей подвигаться, как ткань с золотистым люрексом начинала переливаться и сверкать. Джек отвел ее на танцпол, потом подошел к преподавателю, что-то у него спросил и вернулся к Каро. Заиграла музыка, инструктор начал выкрикивать указания, и занятия начались.

Его рука лежит у нее на талии, он чувствует тепло ее тела, запах Каро ударяет ему в голову… Горячая волна накрыла его. Она принадлежит ему.

Но у него нет на это права.

Джек сжал зубы. Ему надо пережить всего один вечер сальсы. Один-единственный час. Он выдержит.

– Поверить не могу, как быстро все вспоминается, – пробормотала Каро, выполняя танцевальные па.

По ее горловому шепоту он понял: их близость ее тоже волнует. Вот это ни к чему. Джек вздохнул, а ее запах поглотил его.

«Не думай об этом», – приказал себе он.

– Я боялся, как бы у тебя не появились синяки на ногах после часа сальсы со мной.

– Не ври! Если ты и боялся, то за собственные ноги. Ты всегда танцевал лучше меня.

– Неправда. Я быстрее осваивал движения, но ты танцевала в сто раз лучше.

Они скользили по танцполу легко и свободно, словно летали. Ее темные карамельные глаза… Джек чувствовал, что утопает в них.

«Стоп!» – закричал голос в мозгу.

Джек отвел глаза в сторону. В горле пересохло, и он не сразу смог произнести:

– Я спросил у преподавателя насчет Тима – он здесь. – Джек кивком указал на стройного блондина.

Каро пропустила шаг и наступила Джеку на ногу:

– Прости. Трудно считать шаги, одновременно говорить и смотреть по сторонам.

– Может, познакомимся с ним, когда урок закончится?

Она повела плечом:

– По-моему, он нашел партнершу.

– Его взяла в пару одна из инструкторов. – Джек оглянулся на Тима. – Мне он кажется вполне приятным. И он не наступает партнерше на ноги, а это уже плюс.

– Джек, ради бога! Надеюсь, ты не хочешь дать ему мой номер телефона, чтобы я пошла с ним на свидание?

– Не говори ерунды. Поступай со своей жизнью, как тебе заблагорассудится.

Его вдруг осенило, что, поощряя Каро к развлечениям, он тем самым способствует ее общению с мужчинами. И эти мужчины будут приглашать ее на свидания. А она может увлечься ими.

Он представил Каро в объятиях другого мужчины.

– Ой!

Джек резко остановился:

– Черт! Извини! – Он нагнулся и хотел потереть ей ногу, но она сердито его оттолкнула.

– Что ты делаешь?

– Я хотел… потереть тебе ногу.

– Не надо!

Сколько же огня в ее потрясающих глазах! Джек был готов… целовать ей ступни, а потом…

– Не останавливайтесь! Не останавливайтесь!

Инструктор подошел к ним и хлопнул в ладоши.

– Не расслабляйтесь! Джек, будьте внимательны. Обнимите партнершу.

Он придвинул Каро и Джека ближе друг к другу и, положив ладонь на поясницу Каро, заставив ее выпрямиться. Каро почти уперлась грудью в Джека. Смотреть на эту приманку всего в сантиметре от своей груди… О боже! Это пытка. Настоящая пытка.

– Контакт должен быть также и глазами, – выкрикнул инструктор.

Джек усилием воли поднял глаза на Каро.

– Это сальса! Это танец флирта! – Инструктор жестами и взглядами показывал, как надо это делать.

Каро кокетливо посмотрела на Джека, а он чуть не застонал.

– Вот так… Вы должны флиртовать! – не унимался инструктор, сделав еще одно соблазнительное па.

Когда он наконец перешел к другой паре, Каро нарочито властно приказала Джеку:

– Флиртуй! – передразнила она инструктора. И добавила уже обычным голосом: – Интересно, как можно флиртовать во время танца? – И с нарочито невинным видом посмотрела на Джека.

Джек улыбнулся и кивнул на учителя:

– Если следовать его указаниям, то необходим контакт глаз.

Она выпучила глаза на Джека:

– Так? А вот как бы невзначай коснуться пальцами друг друга у нас не получится, раз мы уже держимся за руки.

– И ты не сможешь намотать на палец прядку волос, глядя на меня манящим взглядом.

Каро фыркнула:

– Но я могу сладострастно и призывно облизать губы. – И продемонстрировала.

Он едва не расхохотался.

– Теперь твоя очередь флиртовать, – распорядилась Каро.

Он тоже выпучил глаза и облизал губы, и это было так смешно, что они прижались друг к другу, чтобы не упасть от смеха.

Остаток часа пролетел незаметно.

– Здорово, – сказала Каро, когда они вышли на улицу.

Голос у нее слегка прерывался, и Джек отнес это к непривычной нагрузке.

– Ты хочешь есть?

Она смерила его внимательным взглядом и кивнула:

– Да.

Чудесно! Он не готов к тому, чтобы их вечер уже закончился.

– Здесь недалеко за углом есть отличный ресторанчик…

– Нет.

– Нет? – не понял он.

– Ресторан… это похоже на свидание, Джек. А у нас не свидание. Пойдем, я знаю место получше.

Спустя десять минут они оказались в большом парке, где люди наслаждались летним вечером.

– Туда. – Каро указала на ларек с едой.

Джек скорчил гримасу:

– Рыба и чипсы?

– Если хочешь, то можно и бургер.

Каро купила порцию рыбы и чипсов и отрицательно покачала головой, когда Джек полез за бумажником. Она платит за себя. Все понятно.

Он заказал себе то же самое и нашел свободную скамейку. В таком платье, как у нее, не стоит сидеть на траве.

– Значит, у нас не свидание, – сказал он, разворачивая пакет с рыбой и чипсами. – Тогда что это?

– Дружеский перекус.

Интересно, а с партнером по танцам – с Тимом, к примеру, – тоже будет дружеский перекус в парке? А потом они перейдут к обедам в пабе, а потом – к романтическому ужину вдвоем при свечах в шикарном ресторане?

«Прекрати! Каро заслуживает быть счастливой».

Джек прикрыл глаза. И раньше заслуживала.

– Что с тобой? – тихо спросила она.

Он покачал головой, чувствуя непонятную растерянность.

– Я хотел вот что сказать… Я подумал о том, что ты говорила на днях…

– И что же это? – Каро засунула в рот чипс.

– О том, какие у меня причины хотеть детей.

Она не донесла до рта еще одну чипсину.

– Джек, ты не обязан что-либо мне объяснять.

– Если не тебе, тогда кому?

Каро положила чипс обратно в пакет.

– Себе самому.

Джек обвел взглядом парк, смотрел на семьи – кто-то сидел на скамейке, кто-то гулял. На душе было тоскливо. Иметь семью, быть любимым, создать настоящую семью – вот чего он хотел.

Он повернулся к Каро:

– Я вдруг понял, что сейчас лучше готов к отцовству, чем пять лет назад. Ты была права – я тогда слишком хотел детей.

– Как такое возможно… слишком хотеть детей?

– Ты правильно определила: я хотел их для себя, чтобы чувствовать себя увереннее… полноценнее.

Она опустила глаза на пакет с едой и застыла.

– Пусть так, но я не сомневаюсь в том, что ты стал бы потрясающим отцом.

– Возможно, но меня ожидало бы много разочарований.

– Такова жизнь.

– Я хочу, чтобы ты знала, что, оглядываясь назад, я не виню тебя за твои опасения и сомнения.

У Каро опустились плечи, словно позвоночник ее не держал.

– Спасибо. Для меня твои слова много значат.

– Ты заставила меня понять свой эгоизм. Когда я говорил, что я хочу иметь семью, это означало, что на самом деле я хотел, чтобы эту семью дала мне ты. Я ожидал, что ты оставишь работу и станешь просто матерью. – Джек не отважился смотреть на Каро. – Но если кто-нибудь попросил меня отказаться от всего… от того, чего я требовал от тебя, я бы тоже стал сопротивляться. Я… Мне стыдно, что я просил тебя об этом.

Каро взяла его за руку:

– Джек, то, чего ты хотел, не было чем-то плохим. Перестань корить себя. Извинение принято, о’кей?

От ее слов и улыбки ему стало легче на душе. Она отпустила его руку, а он усилием воли заставил себя не потянуться к ней.

– Послушай… ты действительно хочешь разрыва наших отношений? Ты серьезно на это настроен?

Он не хотел разрыва. Он хотел вернуть ее.

Два дня он отгонял от себя эти мысли, но сейчас полностью осознал, что никуда от этого не денется.

– Что касается меня… то мне жаль, что я замкнулась в себе, не попыталась поговорить с тобой, объяснить, что я чувствую. Ты же не мог читать мои мысли. С моей стороны было не честно так себя вести.

Но она тогда боялась… боялась, что он не станет ее слушать. Так же, как сейчас она боится нового шанса для них. Очень боится.

– Джек, мне действительно жаль.

– Скажу то же, что и ты, – извинение принято.

Сможет ли он сделать так, чтобы она передумала?

Сердце тяжело застучало. Сможет ли он найти способ, чтобы снова влюбить ее в себя? А как насчет детей? Отказаться от своей мечты ради Каро?

Каро с болью в душе наблюдала за Джеком. У него вид человека, потерпевшего поражение.

Она с трудом, но все же улыбнулась:

– Мы с тобой классический пример людей, которые женятся второпях, а потом раскаиваются.

Им надо было получше узнать друг друга, обсудить свои взгляды на жизнь. Вместо этого они доверились инстинктам, взаимной тяге, твердо поверили, что их свела судьба. Все остальное было им не важно.

Быть вместе с Джеком… Это казалось ей единственно правильным поступком. Он изменил мир вокруг. Но инстинкты завели их в тупик. Им так хотелось верить в то, что такой любви, как у них, нет ни у кого в целом свете. Ясно мыслить они были не в состоянии, да и вообще утратили чувство реальности.

– Ты не веришь, что можно склеить то, что разбилось?

Он говорит о них. У Каро сжалось сердце. Она понимает, что у него внутри все смешалось: всплеск гормонов, тоска, сентиментальные воспоминания. К сожалению, и у нее тоже. Он потрясен тем, что не разлюбил ее. А она… она, оказывается, все еще любит его.

Желание, очень сильное, охватило Каро, в душе раскрылось то, что было на замке. Наверное, им было бы намного легче, если бы они не питали друг к другу никаких чувств.

Если только…

Каро подавила вздох. Нет, прочь опасные мысли. Хоть один из них должен не терять голову.

– Нет, – произнесла она, четко и уверенно. – Я не верю в то, что мы сможем договориться.

Он сник, и Каро едва удержалась от того, чтобы не склониться к нему и не обнять его. Джек ненавидел поражения – она это знала. Так было всегда. Но через день-другой он поймет, что она права, что спасает обоих от еще больших страданий.

– Ешь чипсы, – посоветовала она. – Тебе станет легче.

– От чипсов?

– Жаренная во фритюре картошка не полезна для желудка, но настроение поднять способна. – Помолчав, она бросила на него взгляд и сказала: – Знаешь, я всегда завидовала твоей уверенности в том, что можно создать счастливую семью.

– Ты о чем конкретно?

Она ела чипсы и надеялась, что углеводы помогут и ей.

– Моя семья не могла служить положительным примером. – Она усмехнулась. – Скорее наоборот – отрицательным. Ты ведь знал моего отца. Сколько я себя помнила, он всегда был замкнутым и властным. Пол говорил, что при жизни мамы он был другим, но…

– Ты этому не веришь?

Она пожала плечами:

– Я плохо помню свою мать.

– Тебе было всего пять лет, когда ее не стало.

– По этой же причине я не помню отца другим. – Она не могла вспомнить, чтобы у нее с отцом когда-нибудь возникла душевная близость. – Хотя я не сомневаюсь, что ее смерть повлияла на него.

Мать умерла от рака груди – так ей рассказывал Пол. Она болела в течение восьми месяцев и очень страдала.

Каро посмотрела на Джека. В его глазах сочувствие и… еще что-то?

– Ты думаешь, он ее любил?

– Думаю, что любил. Ведь он женился вторично спустя четырнадцать лет.

Джек нахмурился:

– Ты считаешь, что это могло повлиять на твое нежелание заводить детей?

– Ну… да. Вполне вероятно. Знаешь, я иногда говорила себе, что отец был продуктом того воспитания, которое он получил.

– Но почему ты не подумала о том, что ты не похожа на него? Почему ты не подумала о том, что у тебя все будет иначе?

– Не знаю. – Каро продолжала жевать чипсы. – Все это сплошные догадки.

А если она не способна к материнству и превратила бы жизнь детей в ад? Страшно подумать.

– Джек, – Каро посмотрела прямо ему в глаза, – твое детство было намного хуже моего.

– Не уверен, – покачал головой он.

– Я выросла в богатой семье. Деньги много значат, хотя хорошую семью за деньги не купишь. Но это в сто раз лучше, чем страдать от недостатка средств. В тысячу раз лучше. Так что мне во многом повезло.

Везения в жизни Джека никогда не было. Жизненные преимущества она получила просто так, ни за что, ничем их не заслужила. А Джек заслужил.

И заслужил лучшего отношения от нее.

– Ты считаешь, что я не прав, поверив, что смогу стать хорошим отцом?

– Нет! – Господи, вот ужас, неужели он так расценил ее слова? – Я всегда знала, что ты был бы замечательным отцом. Хотелось бы мне и в себя также верить. Вот что я имела в виду, когда сказала, что завидую тебе. Я не понимала, откуда у тебя уверенность в себе. Я до сих пор не понимаю. – Каро в порыве схватила его за руку и тут же смутилась и отняла руку:

– Я… прости.

– Не извиняйся, Каро, мне приятно.

Каро с минуту молча смотрела на него, даже дышать было трудно. Зачем он такое говорит? Он ведь не станет…

«Ты что, совсем свихнулась? Он ведь обещал больше тебя не целовать».

«Хотя ты не обещала его не целовать».

Каро провела ладонью по лицу, словно отмахивалась от наваждения.

Джек дожевал остатки чипсов, бросил пакет в урну и откинулся назад, вытянув ноги и положив руки на спинку скамьи. Пальцами он задевал ей волосы, ласково потягивая пряди. Ей было щекотно и приятно.

– Знаешь, в двенадцать лет я жил в одной семье…

Каро сидела неподвижно. Джек редко говорил о своем детстве и о том, как он рос в приемных семьях. Она знала, что его мать – наркоманка и умерла от передозы, когда Джеку было четыре года. Но если она задавала ему вопросы, чтобы узнать что-то еще, он сердился и мог вспылить. Все, что ей удалось из него вытянуть, – это то, что он не страдал от плохого обращения, но ему не терпелось поскорее вырасти и стать самостоятельным.

– Что это была за семья?

– О такой семье я всегда мечтал. – Джек улыбнулся, взгляд потеплел. – Благодаря ей я начал понимать, какой могла быть хорошая семья. Жизнь с ней дала мне надежду.

Он рассказал, что Даррел и Кристин Джеймсон не могли иметь своих детей, поэтому брали приемных. Он описал пикники, загородные прогулки и обеды за кухонным столом, когда выключался телевизор, и они говорили о том, как у каждого прошел день. Джек со смехом вспомнил, как однажды он прогулял школу и был наказан – ему пришлось убирать свою комнату. Он рассказал, какими были его два приемных брата и как за год он ощутил себя частью чего-то хорошего, настоящего.

И это стремление к настоящей семье он хотел повторить в собственной взрослой жизни. Каро сейчас это осознала.

Ей стало завидно. Завидно и тоскливо.

– Эти люди, видно, были замечательными.

– Они собирались меня усыновить.

У нее упало сердце. Она почувствовала, что эта история без счастливого конца.

– Что… произошло?

– Даррел и Кристин постоянно общались с другими приемными семьями. Один мальчик из другой семьи пристрастился к наркотикам, угонял машины. В общем, неприятность за неприятностью. Он даже напал на приемную мать.

– Вот ужас, – вырвалось у Каро.

– Никто не обещает, что воспитывать неблагополучного ребенка будет легко, но считается, что сделанное добро перевешивает все огорчения и трудности.

– Ты в это не веришь?

Он вздохнул:

– По-моему, все эти благие намерения и идеальные представления просто синонимы наивности и неподготовленности.

Каро хотела с ним поспорить, но, по существу, он прав.

– Этот случай их испугал, особенно Кристин. А когда моего старшего приемного брата поймали на употреблении алкоголя, то всех нас вернули в приют.

Унылый взгляд сказал ей, как его это подкосило.

– Мне так жаль, – сказала Каро.

Он пожал плечами. Ей очень хотелось прижать его к груди и заплакать от жалости к тринадцатилетнему мальчику, который лишился семьи, о которой мечтал.

– Ты думаешь, что я страдал? Нет.

– Ты разозлился, – догадалась она.

– Я был жутко зол. Я прославился своим необузданным поведением, и два года провел в групповом доме.

– В исправительном центре?

– Нет, все было не настолько плохо, но… домом в прямом смысле это заведение нельзя назвать. Я просто убивал там время, пока не стал взрослым, и государство имело право больше обо мне не заботиться.

Он намотал прядку ее волос себе на палец. Каро закусила губу от наслаждения, которое спиралью поднималось откуда-то из живота.

– Неужели то, что ты потерял ту семью, не вызвало у тебя горечи?

– Конечно, я переживал, но я всегда буду им благодарен – они показали мне, что такое семейные ценности, на что надо ориентироваться в жизни.

Каро провела языком по губам, и это сразу притянуло его взгляд. Глаза у Джека потемнели, было видно, как запульсировала жилка на шее. А у Каро сердце подкатило к горлу, ей не хватало воздуха, потому что, делая вдох, она вдыхала запах Джека.

– Ты… никогда не думал о том, чтобы самому взять на воспитание ребенка?

– Нет.

– Может, стоило? Ты ведь знаешь все трудности и подводные камни на этом пути. Ты наверняка блестяще с этим справился бы.

– Я… – Он не договорил.

– Можно просто об этом подумать. Такие дела не решаются в секунду.

– Да, это нужно серьезно обдумать, – медленно произнес он.

Каро решила воспользоваться моментом, когда он в таком мирном настроении, и задала еще вопрос:

– Значит, ты так и не нашел своего места в жизни, пока не поступил в полицию?

Когда они с Джеком познакомились, он работал в федеральной полиции Австралии и был откомандирован в Лондон в британскую службу разведки.

– Работа в полиции определила мою профессию. Но, Каро, до того, как я встретил тебя, я не знал, где оно – мое место в жизни.

Глава 8

Зазвонил мобильник, и Каро вздрогнула. Авторучка скользнула по странице, оставив закорючку вместо изящного росчерка. Мало этого – еще и чернильное пятно. Какая досада!

Телефон продолжал звонить. Она прижала трубку к уху:

– Алло?

– Ты дома?

Рука крепче сжала телефон.

– Доброе утро, Джек. У меня все хорошо. Как дела у тебя?

Его смех пронял ее до кончиков пальцев на ногах.

– Каро, как всегда, сплошной восторг.

От звука его голоса, теплого и беспечного, ей хотелось потянуться и замурлыкать, как довольной кошке.

– Я говорю с тобой и бегу к тебе по лестнице.

Он нисколько не задыхается. Если ей приходится подниматься по лестнице – не говоря уже о беге, – то потом целых пять минут она пытается отдышаться.

– Джек, зачем бежать?

– Уже подхожу к твоей двери, – засмеялся он.

«Возьми себя в руки!»

– Вот и твоя квартира.

Каро выключила телефон и уставилась на дверь. Зачем он здесь? Если им необходимо встретиться, то почему не сделать это где-нибудь на людях?

«Табакерка!»

На ватных ногах и с дико бьющимся сердцем Каро подошла к двери, открыла и впустила Джека, стараясь не смотреть ему в лицо.

– Чем обязана этому визиту?

– Меня всегда восхищали твои манеры, Каро.

Он насмехается? Или почувствовал, что она недовольна его приходом?

– Какие-нибудь новости о табакерке? Что-то выяснилось?

Он бросил взгляд на стол:

– Чем занимаешься?

Каро, сама не зная почему, рассердилась:

– Ты детектив. Догадайся.

Он взял в руку лист бумаги и прочитал то, что она написала:

«Моя дорогая Барбара, поздравляю с днем рождения. Будь счастлива. Моей дорогой жене. С любовью. От всего сердца. Роланд».

Джек перевернул лист и стал читать дальше:

«Твой Роланд. Роланд. Твой любящий муж Роланд».

Каро скорчила гримасу. Отец назвал бы себя любящим мужем? Как ей сделать так, чтобы звучало немного сентиментально и искренне?

Джек положил лист на стол и теперь взял одно из писем, присланных ей отцом, когда она училась в университете. Каро получила от него пару кратких посланий, в которых практически ничего не сообщалось. Она не знала, зачем их хранит.

Отложив письмо, Джек взял каталог ювелирных украшений и лежащий рядом чек. Ноздри у него раздулись. Он что, поражен бриллиантовым ожерельем или чеком? Каро не поняла.

– Это стоит…

– Значительной суммы, – согласилась она.

– Безвкусица.

– Согласна. Однако дело не в красоте, а в ценности, – сказала Каро.

Такого рода украшение вызвало бы одобрение ее отца… будь он жив.

Джек отбросил каталог и чек на стол:

– Мое чутье сыщика подсказывает, что у Барбары скоро день рождения.

– Сегодня.

– А ты подделываешь для нее подарок от своего отца… из его могилы.

Каро изобразила улыбку:

– Я знала, что ты сообразительный.

Он в ответ не улыбнулся.

– Когда ты собиралась сказать мне об этом?

Она заморгала и стала крутить на запястье браслет.

– Я не собиралась. Не вижу, какое это имеет отношение… к остальному.

– Ты пытаешься заставить Барбару устыдиться и вернуть табакерку, и считаешь, что это не имеет отношения к делу? Насколько это ожерелье дороже табакерки?

Каро смущенно облизала губы:

– Вероятно, раза в три, но это здесь ни при чем. Я…

– Ты действительно полагаешь, что с такой особой, как Барбара, это сработает? Ты в своем уме? Она возьмет ожерелье, табакерку не вернет и сбежит!

– Прекрати говорить о ней такое! – Каро вскочила, обошла стол и ткнула его пальцем в грудь. – Ты ошибаешься! Я знаю ее намного лучше, чем ты.

– Твои эмоции затмили тебе разум.

– Ничего подобного! Дело в твоих предрассудках. Ты точно такой же, как мой отец. – Она отвернулась. – Ты считаешь, раз Барбара молода и красива, то должна была выйти замуж за отца ради денег.

– Если твой отец так думал, тогда почему, черт возьми, он на ней женился?

Каро резко развернулась к нему:

– Он так думал не о ней. О тебе!

Воцарилось молчание. Было слышно лишь, как оба тяжело дышат.

Каро первая пришла в себя:

– Когда ты на мне женился, то женился на возможной наследнице. Кое-кто не прочь намекнуть, что твое теперешнее появление не случайно, а чтобы получить свою долю наследства. Именно так считают люди подобные моему отцу и его адвокатам.

Глаза у Джека сделались холодными как лед.

– Лично я так не думаю – я не верю, что ты женился на мне из-за денег, и не верю, что ты по этой причине вернулся в Лондон. Знаешь, почему я так в этом уверена? – Она склонила голову набок и прижала палец к подбородку. – Может, потому, что я умею судить о людях?

Джек прикрыл глаза и провел рукой по лицу.

– Если кто и затмил мне разум, так это ты, Джек. А не Барбара. Джек, я точно знаю – Барбара вышла за отца не из-за денег.

Он хлопнул себя по бокам:

– Но ты же веришь в то, что она украла табакерку?

– Не по злому умыслу и не ради мести! Это была одномоментная глупость в порыве обиды и досады, а сейчас… Сейчас, как мне кажется, она очень об этом сожалеет и не знает, каким образом все исправить.

– Я могу сесть? – со вздохом произнес Джек.

Господи, куда подевалась ее воспитанность?

– Пожалуйста.

Он повалился в кресло, потом указал на то, что лежало на столе:

– А это зачем?

Каро тоже села:

– Это не имеет никакого отношения к табакерке.

– Тогда к чему это имеет отношение?

– Тебе придется мне поверить, что Барбара любила моего отца. Она была уверена, что он тоже ее любил.

Джек не сразу сообразил, куда клонит Каро.

– А когда он не упомянул ее в завещании, то она…

Каро кивнула:

– Причину его неожиданного решения знаем мы, но не она.

– И она понятия не имеет, что он подозревал ее в кражах?

– Я не могу сказать ей правду. Барбара и Пол недолюбливают друг друга. Вот ему, боюсь, она стала бы мстить. Честно говоря, я ее не осудила бы за это.

– Черт подери, Каро, это уже не твои заботы. Разве не так?

– Нет, не так. Я знаю, что они далеки от твоего идеала семьи, но другой семьи у меня нет.

Джек взял в руки лист бумаги, на котором она практиковалась с подписью отца, и долго изучал, поджав губы.

– А знаешь, у тебя хорошо получается.

– Да, я славилась этим в школе.

Он с любопытством посмотрел на нее:

– Как-нибудь расскажешь мне.

Когда? В конце недели он уедет, и она больше его не увидит.

– Ты надеешься, что ожерелье укрепит ее в мысли, что твой отец ее любил?

– Да.

Джек еще раз внимательно посмотрел на поздравление, где Каро имитировала почерк отца.

– Мужчины менее многословны, чем женщины. Достаточно просто подписать карточку «С любовью, Роланд».

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Каро просмотрела письма, присланные ей отцом, и поняла, что Джек прав. Отец никогда не выставлял напоказ свои чувства. По крайней мере, в письмах. Она положила перед собой карточку и старательно вывела: «С любовью, Роланд».

– Полное сходство, – заверил ее Джек.

– Я, кажется, увлеклась обманом. Я заставила ювелира поклясться, что если Барбара с ним свяжется, он скажет, что выполняет желание моего отца – что все было оговорено за месяцы до его смерти.

– Ты, вижу, все предусмотрела.

Каро надеялась, что все.

– Остается только завезти эту карточку ювелиру, ее приложат к ожерелью и доставят подарок сегодня вечером.

Джек долго смотрел на нее. У Каро пульсировало все тело, и еле-еле удалось справиться с волнением.

– Что ты так смотришь?

– Твои скрытые таланты в данной ситуации пойдут нам на пользу.

– В чем конкретно?

– Ты сможешь подделать подпись Барбары так же хорошо, как и подпись отца?

– Не знаю. Я никогда не пробовала. – Помнится, что у Барбары не сложная подпись. В отличие от отцовской – там сплошные твердые, резкие линии.

Джек выложил перед ней бланк с подписью Барбары внизу.

После пяти попыток Каро попала в точку.

– Каким образом нам это поможет?

Джек вынул из кармана ключ и положил на стол.

– Знаешь, что это?

– Ключ, но я не знаю от чего.

– От депозитной ячейки.

У Каро перехватило дыхание.

– От ее депозитной ячейки?

Он кивнул и передал ей документ на пользование ячейкой.

– Господи, Джек! Откуда это у тебя?

Он закатил глаза, и Каро подняла обе руки, показывая, что сдается и вопросов больше не будет.

– Ты прав. Я не хочу знать. – Каро внимательно прочитала документ. – Эта ячейка не в том банке, с которым имел дело отец. – Отец держал вклад в банке в Сити, а указанное отделение находится в Челси.

– Ты знаешь кого-нибудь, кто там работает?

– Лоренса Гарднера. Он работает в филиале этого банка. Он – отец моей школьной подруги. – Каро покачала головой. – Прости, Джек, но я не могу просить его проверить эту депозитную ячейку. Я…

– Я хочу выяснить, насколько возможно наткнуться на кого-нибудь тебе знакомого, если нам придется пойти в банк, когда ты будешь изображать Барбару.

– Что?! О боже! Я сейчас упаду в обморок.

Джек и глазом не моргнул.

– У нас осталось два дня, чтобы найти табакерку.

Два дня до того, как она столкнется с полицейским расследованием. А Барбара, возможно, с судом и тюрьмой.

– Ты думаешь, что табакерка в той банковской ячейке?

– Не представляю, где еще она может быть.

– Но… я не похожа на Барбару, – выдавила Каро. – Барбара высокая, худая и… роскошная.

– Вы обе блондинки.

– Она платиновая блондинка. – У Каро волосы медового оттенка. – И волосы у нее длинные. – Как и ноги.

– Я достану тебе парик. А если ты наденешь узкую короткую юбку, которую она обычно носит, и темные очки…

– От этого я не стану высокой и худой.

– Не станешь. И если тебя будут пристально разглядывать, то номер не пройдет, – согласился Джек. – Но это в случае, если встретить кого-то, кто знает и тебя, и ее. Например, Лоренса Гарднера.

– О, тут проблемы не будет. Он работает в главном офисе банка, в Найтсбридж. Но… ты уверен, что если я войду в парике в банк с этим ключом и смогу подделать подпись Барбары, то меня примут за нее?

– Особенно если у тебя будет какой-нибудь документ, удостоверяющий личность. – Он отдал ей кредитную карточку и АМТ-карту доступа к банковскому счету.

Каро зажмурилась:

– Я даже не спрашиваю…

– Я сразу же верну их ей. Она ничего не заметит.

Каро надеялась, что так и будет.

– Я уверен, что все это вместе взятое поможет нам добраться до ячейки, если… ты решишься.

Он сомневается в ней, в ее смелости? Каро вскинула подбородок. Ей необходимо вернуть табакерку. Она хочет обелить Барбару. И она хочет сохранить свою работу и профессиональную репутацию.

Она с вызовом скрестила руки на груди. Может, чтобы скрыть дрожь?

– Когда мы это сделаем?

– Сегодня.

О боже!

Джек выключил мотор, и у Каро внутри все затрепетало. Она посмотрелась в зеркало солнцезащитного щитка, проверяя свой вид.

– Ты выглядишь безукоризненно, – заверил ее он.

Джек оставил автомобиль на подземной парковке недалеко от банка.

– Мне следует идти одной, – сказала Каро.

– Ни в коем случае, малыш. За эту затею отвечаю я, и одну тебя туда не отправлю.

Каро от облегчения чуть не заплакала и обозвала себя трусихой.

– Я не допущу, чтобы вся радость досталась тебе, – заявил он.

– Радость? – Каро даже рот открыла от изумления.

– Мы – партнеры по преступлению. Разве это не весело?

– Господи!

Он усмехнулся, глаза возбужденно горели.

– Но мы не делаем ничего плохого. На самом деле ничего плохого.

– Расскажешь это судье, – сказала Каро.

– Мы же не собираемся ничего красть. И никому не нанесем вреда. Мы просто хотим исправить несправедливость. – Джек продолжал улыбаться.

От его слов Каро почувствовала себя кем-то средним между Робин Гудом и Алым Первоцветом[4].

– Чтобы добиться этого, нам придется нарушить правила. Разве ты не испытываешь ни малейшего предвкушения борьбы?

– Для тебя всплеск адреналина словно наркотик, – сказала Каро, но не могла отрицать, что тоже возбуждена. – Каковы последние указания?

– Когда войдешь внутрь, старайся не поднимать голову. Смотри себе на руки или ищи что-нибудь в сумочке. Я не хочу, чтобы ты попала под камеры видеонаблюдения.

Никаких сигналов тревоги, когда они вошли в банк через раздвижные стеклянные двери, не последовало. Перед ней в очереди были двое, и Каро, ожидая, немного успокоилась.

Она дотронулась до обручального кольца – Джек посоветовал надеть. Это ее обручальное кольцо, которое она сняла спустя два года после того, как ушел Джек. Надеть кольцо снова… Она чувствует себя так, словно к ней вернулась утраченная часть ее существа. Глупости. Тонкая золотая полоска – это всего лишь ничего не значащий символ.

«Не думай об этом. Не выходи из роли».

Каро поджала губы и постукивала ногой об пол. Она не любительница триллеров, предпочитала мелодрамы и комедии, но на ум пришли уверенные в себе, отчаянные и ловкие героини. Например, Лара Крофт из «Расхитительницы гробниц». О, и персонаж Джулии Робертс в фильме «Одиннадцать друзей Оуше на».

Она уже хотела гордо вскинуть голову, но вовремя вспомнила строгое указание Джека не поднимать головы. Хм, выходит, эти персонажи не лучшие образцы для подражания в данной ситуации.

– Мы подошли, – услышала она голос Джека.

Каро вздрогнула и поздоровалась с кассиром:

– Добрый день. Я бы хотела получить доступ к депозитной ячейке. – И отдала документы, которыми ее снабдил Джек. Одному Богу известно, где и как он их добыл. Она представила его в черном, крадущегося по дому в Мейфэр.

– Прошу вас пройти со мной, миссис Филдинг.

Сработало!

– Да, конечно. – Каро последовала за кассиром к двери. Оказывается, все так легко.

Кассир не успел нажать на кодовый замок, как дверь открылась с другой стороны, и оттуда вышел мужчина. У Каро сердце чуть не выскочило наружу. Она нагнула голову и спряталась за спину Джека.

– Каро!

Боже! Что здесь делает Лоренс?

Кассир сдвинул брови и взглянул на документ в руке:

– Каро?..

«Быстро соображай!»

– Лоренс, дорогой, это Барбара. – Каро заставила себя улыбнуться. – Вы каждый раз ошибаетесь – путаете меня с Каро. А мы даже не родственники. Наверное, это из-за светлых волос. – Каро чмокнула его в щеку и прошептала: – Пожалуйста, не выдавайте меня.

Он долго и внимательно смотрел на нее, потом поднес ее руку к губам:

– Извините, неловко получилось. Как ваши дела? Мы не виделись после похорон.

К своему ужасу, Каро почувствовала, что сейчас заплачет. Пожав плечами, она выдавила:

– Ну… вы ведь понимаете…

– Зачем вы здесь?

Кассир начал объяснять, а она молчала, стараясь побороть волнение. Господи, ну что делает в Челси Лоренс, когда работает в Найтсбридже?

– Я сам займусь миссис Филдинг, – сказал Лоренс кассиру.

Он взял Каро под руку и повел ее с Джеком в кабинет. Закрыв дверь, он сел и повернулся к ним:

– Итак, Каролайн Элизабет Филдинг, в какие игры ты играешь?

У Каро вырвалось что-то вроде карканья:

– Здравствуйте, дядя Лоренс.

«Дядя Лоренс!». Джек был ошарашен. Ну и дела. Во что он втянул Каро?

Он кашлянул и вышел вперед:

– Сэр…

– Дядя Лоренс, это мой муж Джек. По-моему, вы ни разу не встречались.

Каро толкнула Джека в кресло и сжала ему плечо, давая понять, чтобы он помалкивал. Джек уже был готов взять на себя всю вину, но… пусть попытается сама все уладить. Ему было любопытно посмотреть, как она выкрутится.

– Джек, это мой дядя Лоренс. Это почетный титул. Он – отец моей лучшей подруги. Я почти каждое лето проводила у них в Озерном крае.

Ее лучшая подруга? Джек вспомнил:

– Сузи?

– Ты ее помнишь? – удивилась Каро и села рядом с Джеком.

– Конечно, помню – классная брюнетка.

Она была на их свадьбе. Джек сдвинул брови, стараясь вспомнить что-нибудь еще, лишь бы расположить отца Сузи к ним с Каро.

– Она, кажется, переселилась в Швейцарию и возглавляет там отделение коммерческого банка?

– Она практически ведет сейчас там все операции, – с гордостью произнес ее отец.

– Очень рад за нее. Прекрасно, что она процветает.

– Да, сейчас все замечательно, – сказала Каро. – Но так было не всегда, особенно после рождения второй малышки. У Сузи была послеродовая депрессия, но сейчас с ней все в порядке. – Каро с улыбкой посмотрела на Лоренса. – Мы с ней неделю назад долго болтали. Она преуспевает. Вы должны ею гордиться.

– Я и горжусь, – ответил Лоренс. – Ты же знаешь, Каро, что я всегда буду тебе благодарен за то, что ты взяла отпуск, чтобы побыть с ней те первые недели после того, как ее выписали из больницы. Ей это очень помогло.

Джека был поражен и пристально смотрел на Каро.

– Так поступают друзья… и крестные, – сказала она.

Каро была крестной?

– Я бы все сделала для Сузи и ее семьи. Как и она для меня.

Джек вознес благодарность всевышнему за сообразительность Каро. Вот умница. Она заслуживает овации.

– Каро…

– Дядя Лоренс, я попала в крайне неприятную историю…

Без дальнейших церемоний Каро рассказала ему все. Когда она закончила, он снял очки и потер глаза.

Каро наклонилась к нему:

– Вы должны понять – я не могу допустить, чтобы Барбару судили.

Лоренс снова надел очки:

– Каро, если я проведу тебя к ее депозитной ячейке, то нарушу столько правил, не говоря уже о статьях закона, что не смогу честно смотреть людям в глаза и…

– Я не жажду сама залезать в ячейку.

Джек не поверил своим ушам.

Каро вынула из сумки фотографию:

– Это фото пропавшей табакерки. Я не хочу знать, что еще Барбара держит в ячейке – меня это не касается. Но, может, вы проверите ячейку. – Каро вложила фотографию ему в руку. – Я не прошу забрать табакерку – просто посмотрите, там ли она.

Каро умоляюще смотрела на дядю Лоренса. Джек затаил дыхание.

Лоренс долго молчал, не сводя с обоих глаз, потом произнес:

– Сидите здесь и ждите. – Ничего больше не сказав, встал и вышел.

Каро вознесла благодарность Богу. Повернувшись к Джеку, она сказала:

– Прости. Я представить не могла, что он появится здесь именно сегодня.

– Ты не виновата. А возможно, все складывается удачнее, чем мы думали.

– За исключением того, что я посвятила еще одного человека в семейную драму.

Джек хотел сказать, что это ерунда, но вырвалось у него совсем другое:

– Ты – крестная?

Она улыбнулась:

– Два раза. У обеих девочек Сузи. Хочешь взглянуть на фото?

– Еще бы.

На фотографии Каро сидела на траве с годовалым ребенком на коленях, а совсем крохотного прижимала к груди. Она выглядела… такой счастливой. У Джека бешено забилось сердце, грудь сдавило. А с ним она когда-нибудь вот так светилась счастьем?

Но он хотел сделать ее счастливой. Такой счастливой, как на фотографии. Он хотел…

Тут вернулся Лоренс.

– Ну что? – не выдержала Каро.

Лоренс опустился в кресло:

– Я не обнаружил табакерки.

Черт! Джек сжал кулаки. Неужели Барбаре удалось продать ее за те полдня, пока он еще не успел заняться этим делом? Он проверил всех гостей на загородной вечеринке и пришел к выводу, что Барбара не взяла с собой на уик-энд табакерку, чтобы продать. Значит, она поехала туда, чтобы сначала повидаться с кем-то. Он ждал, что она позже нанесет визит кому-нибудь из гостей или этот человек появится в доме на Мейфэр. Но пока что ничего не произошло.

– Однако я нашел это. – Лоренс положил на стол перед Каро медальон.

Джек был весь внимание. Каро замерла, потом протянула руку и пальцем дотронулась до медальона.

– Мамин медальон…

– Это принадлежит тебе.

Совершенно верно! Но почему медальон оказался у Барбары?

– Хотя я плохо ее помню, но всю свою жизнь тень мамы нависала надо мной, – медленно проговорила Каро. – Отец создал тот благотворительный фонд в память о ней и предполагал, что я посвящу свою жизнь руководству фондом. Он превратил мою мать чуть ли не в святую, и не существовало ни одной живой женщины, которая могла с ней сравниться. Думаю, что Барбара тоже чувствовала себя в тени прежней миссис Филдинг. – Каро подержала медальон в ладони – он был на тяжелой золотой цепочке – и вернула Лоренсу. – Положите его обратно. У меня и так предостаточно ценностей. Это мне не нужно.

– В депозитной ячейке оказалось еще довольно-таки интересные вещи.

Каро покачала головой:

– Барбара имеет право на собственные секреты. Я не собираюсь в них копаться. – Она встала и поцеловала Лоренса в лоб. – Я очень вам благодарна за то, что вы сделали. Могу я прийти к вам как-нибудь на обед?

– Мы всегда тебе рады, ты же знаешь. Тетя Кейт будет счастлива.

Он тоже встал и расцеловал Каро в обе щеки. При этом он незаметно за спиной Каро передал Джеку свою визитку.

Джек и Каро шли к парковке, не обменявшись ни единым словом. Но как только они оказались у машины, Каро оживилась и даже начала приплясывать, глаза заблестели, щеки раскраснелись.

– Это было… – Она не могла подобрать нужного слова.

– Мы были на волосок от гибели, – подсказал Джек. – Если бы Лоренс не был о тебе такого высокого мнения, мы с тобой провалились бы.

Каро схватила Джека за руку.

– Я уже и не помню, когда чувствовала… такой прилив энергии.

– И кто обозвал меня адреналинозависимым? – пошутил Джек.

Он остро ощущал тепло ее руки, ее улыбку. Ее губы… Они тянули его к поцелую. Он разрывался от желания поцеловать Каро. Он взорвется, если не поцелует ее сию минуту.

«Ты не можешь этого сделать. Ты обещал».

– Спасибо, – сказала Каро.

– За что?

– За то, что поверил в меня.

Его переполняла нежность, и нежность боролась с желанием – то и другое сплелось, образуя что-то более сильное и светлое.

– Ты была великолепна, – произнес он и не погрешил против правды. – Ты спасла положение.

– Не помню, когда в последний раз я так быстро соображала. Какую-то долю секунды я не знала, врать или довериться Лоренсу.

– Тебе подсказала интуиция, что делать, а интуиция обычно не подводит.

Каро приподнялась на цыпочки и поцеловала Джека в щеку.

Он чуть не застонал.

– Я… – Она замолкла под его взглядом, и губы у нее слегка раскрылись.

А у Джека гудело в ушах: «Она меня хочет!» Хочет так же сильно и неистово, как он ее. Он обещал себе ее не целовать, но…

Джек придвинулся к ней, провел пальцем по нежной щеке. У нее прервалось дыхание, и она не сводила с него глаз.

– Ты… – еле слышно выговорила она, когда его палец спустился к шее. – Ты обещал…

– Не целовать обещал, но не помню, чтобы обещал не касаться тебя. Ты можешь меня остановить, как только пожелаешь, и я сразу остановлюсь.

Она приоткрыла рот, но слов не последовало.

Горячее, первобытное желание рвалось у него наружу.

– Но я не помню, чтобы ты обещала не целовать меня. – Смотря прямо ей в глаза, он взял ее руку и поднес к губам, покусал кончик пальца с обручальным кольцом, осторожно провел ее средним пальцем по своей губе и шепотом повторил: – Ты не обещала не целовать меня. Я хочу, чтобы ты меня поцеловала, Каро. Я хочу этого больше всего. Я ничего в жизни так не хотел.

Ее пробрала дрожь. Он в ту же секунду почувствовал ее возбуждение и напрягся:

– Я не обещал, что не обниму тебя…

Она кивнула:

– Нет, ты этого не обещал.

Джек медленно отступил назад и прислонился спиной к автомобилю. Он потянул ее к себе, и она оказалась между его ног. Обоих накрыла горячая волна и закружила.

Он целовал кончики каждого ее пальца.

– Я не обещал, что не буду обвивать твою руку вокруг моей шеи. – И тут же проделал это, а свою руку положил ей на талию и прижал Каро к себе.

Ощущать ее в своих объятиях – это так знакомо и так… странно. Вторая рука Каро тоже оказалась у него на шее.

– Джек… – прошептала она.

– Я не обещал, что не попрошу тебя поцеловать меня.

– О… – Еле слышный вздох задел ему губы.

– Я не прошу, Каро, – простонал он. – Я умоляю, пожалуйста, поцелуй меня. Я…

И она прижала губы к его губам.

Глава 9

Когда их губы сомкнулись, то Джек едва не смял Каро своим телом. Он сам не ожидал такого накала. Не хватало еще ее испугать! Пусть первый шаг исходил от нее, он не хотел выглядеть голодным животным. Он хотел, чтобы их поцелуй искушал, дразнил, околдовывал ее… и никогда не кончался. Он хотел разжечь ее желание быть с ним, хотел поколебать ее уверенность в том, что они не могут быть вместе.

– Ты меня убиваешь, – прохрипел он.

Она засмеялась:

– А я-то думала, что я тебя целую.

Он зубами задевал атласную кожу у нее на шее, за ухом, а она млела.

– Джек… – еле слышно шептала она прямо ему в рот.

Он понял, что для него – для них – не все потеряно. Он прижимал Каро к себе – одна рука на пояснице, другая между лопаток. Просунув ладонь под блузку, он касался ногтями кожи и при этом не отрывал рта от ее шеи.

Каро задыхалась, дрожала, а Джек хотел подарить ей столько удовольствия, чтобы ей хватило забыть о прошлой боли, которую он ей причинил, и об их общих ошибках.

Пусть она всем своим существом ощутить, что у них есть будущее.

Губы Джека теперь переместились на ее рот. Поцелуи, легкие, осторожные разжигали ее желание. Каро погрузила руки ему в волосы, повернула голову и припала к его рту страстным поцелуем. Сердце у Джека стучало с такой силой, что готово было разорваться. Он будто вернулся домой, где его ждали. Не важно, кто главенствует сейчас, чей напор сильнее и жарче. Важно, чтобы они слились в единое целое.

Каро обхватила Джека за шею обеими руками. Она не отпустит его ни за что на свете. Вихрь обоюдного желания, которое они всегда зажигали друг в друге, подхватил ее, поднял и закрутил с бешеной скоростью. Но она знала – Джек с ней и не даст ей пропасть.

Ощущать его, вдыхать его запах… В нее вселяется уверенность и… возбуждение. Все так знакомо, но целовать Джека опасно. Целовать Джека – это значит забыть обо всем, бежать против ветра, когда тебе отказывает разум, тело не слушается, и ты во власти дикого восторга.

И еще – страшно. Она не хочет утратить свое «я». Если она уступит Джеку, уступит себе, то где найдет силы снова стать самой собой? Не получится ли так, что она станет кем-то, кого ни она сама, ни он не узнает?

И тогда она останется ни с чем.

Почти рыдая, Каро высвободилась из его рук и сделала шаг назад. Она справилась с дыханием и отвернулась от Джека, подавив тоску в душе, подавив физическое желание.

Час блаженства не стоит следующих пяти лет ада.

Каро вздрогнула, когда две руки припечатали ее к дверце машины.

– Ты – самая божественная женщина, которую я когда-либо встречал.

А он – самый божественный мужчина на земле, но громко она этого не произнесет. Каро вскинула подбородок:

– Значит, тебе надо почаще встречаться с людьми.

Он засмеялся:

– Каро, ну чего ты боишься? Нам надо поговорить и все обсудить.

– Что обсуждать? Что мы до сих пор неравнодушны друг к другу?

– Это могло бы стать новым стартом.

Она покачала головой:

– Не вижу перспектив.

– Неужели? – Он выгнул бровь.

Да он флиртует! Прямо как на уроке сальсы.

– Джек, не получится.

Бровь полезла еще выше.

Она снова покачала головой:

– Час удовольствия не заменит целой жизни сожалений.

Он наклонился к ней:

– Я смогу сделать так, что это будет длиться больше, чем час.

«Помоги ей боже!»

– Ты на самом деле уверена, что мы сможем остановиться, если окажемся у тебя в квартире или у меня в отеле, а не на автомобильной стоянке?

Что на это ответить? Она не знала, да и не собирается искать ответа.

– Я рада, что это произошло в общественном месте.

Джек провел большим пальцем по ее губам. Она едва сдержалась, чтобы не застонать и не коснуться языком кончика пальца.

– Ты все еще хочешь меня.

– Каждой клеточкой, – ответила она.

У него потемнели глаза, и он задышал часто-часто.

– Джек, но я не безмозглое существо во власти инстинктов – с мозгами у меня все в порядке. И эти мозги говорят мне не просто уйти, а убежать.

– Ты испугана.

– И тебе не помешает испугаться! Для тебя эти пять лет тоже просто так не прошли.

Он протянул руку, намереваясь заключить в ладонь ее лицо, но она увернулась и взволнованно начала ходить взад-вперед вдоль автомобиля. Встав перед Джеком, она сказала:

– У нас нет общего будущего, и я не могу согласиться на заключительный аккорд. Мне слишком дорого обошлось забыть тебя, так что я не стану уничтожать одним махом все, чего я добилась.

Он пристально смотрел на нее:

– Я не соглашусь с тобой в одном, Каро.

– В чем же?

– Я верю в то, что у нас может быть общее будущее. А почему ты так уверена, что у нас этого не будет? – Он наклонился к ней и смотрел прямо в глаза.

– Из-за нашего прошлого! – крикнула Каро.

– Мы можем извлечь уроки из нашего прошлого.

– Или повторить их.

– Я теперь стал умнее, – сказал Джек. – Я знаю точно, чего хочу, – и это ты.

«Нет!» Она не должна ему верить.

– А как же дети? – спросила она.

– Мне все равно, будут у нас дети или нет.

Сколько времени это продлится?

– Я тебе не верю. – Каро шагнула к нему. – Ты хочешь детей, очень хочешь.

Глаза у него сверкнули.

– Тебя я хочу больше.

Каро отступила назад. Она не может жить с ним, зная, какую жертву он приносит.

– Значит, ничто из сказанного мною не повлияет на тебя?

Каро отвернулась.

– Джек, пять лет ты обвинял только меня за крах нашего брака. За последние восемь дней ты пришел к решению, что виноват ты. Я понимаю твое чувство вины, понимаю твое желание попытаться все исправить, но… Мы не сможем ничего изменить.

Каро говорила твердо и решительно, но каждое слово отдавалось в ней болью.

Джек схватил ее за плечи, он был бледен, глаза горели.

– Каро, я люблю тебя. Неужели это ничего не значит?

Господи, как же ей тяжело! Тоска вперемешку с желанием прострелили ее. Она собралась с силами:

– Джек, не хочу быть жестокой, но боюсь, что уже ничего не значит.

Он сник и отпустил ее. У него был такой вид, словно она пронзила его насквозь. Каро стиснула зубы, чтобы не закричать.

Зачем только он приехал в Лондон? Не проще было бы послать документы на развод по почте?

Лучше бы он продолжал обвинять ее – ненавидеть ее, – чем вынуждать говорить ему такие мучительные слова.

Ей надо поскорее уйти, пока она не совершила какую-нибудь глупость. Например, не бросилась в его объятия, не сказала, что тоже любит его. Но любви недостаточно. И раньше не было достаточно. Лучше посмотреть правде в глаза сейчас, чем через двенадцать месяцев.

Каро выпрямилась:

– Я еду домой.

– Садись в машину. Я отвезу тебя, – сказал он.

– Я не ребенок, которому либо приказывают, либо уговаривают. Доберусь самостоятельно. Но… спасибо за предложение подвезти. – Каро выпалила все это на одном дыхании.

Джек стоял, не сводя с нее глаз и засунув руки в карманы.

– Понятно.

Каро лизнула губы:

– Думаю, нам лучше больше не видеться.

– А табакерка?..

– Исчезла навсегда, полагаю.

– Я еще не потерял надежду.

А она – потеряла.

– В девять утра в пятницу – это послезавтра – я сообщу своему начальству, что потеряла табакерку, и уволюсь.

У него задергалась жилка на скуле, но он ничего не сказал.

– Я бы хотела получить от тебя счет за потраченное тобой время и за расходы, хотя подозреваю, что ты откажешься от гонорара.

– Правильно подозреваешь.

– Я подпишу документы на развод и отошлю их твоему адвокату.

Больше говорить она не могла – в горле словно застрял кусок твердого дерева, острые края которого давили с такой силой, что у нее потемнело в глазах.

Каро развернулась и пошла к выходу с автостоянки.

– До свидания, Джек.

Неоновые буквы на вывеске «Выход» расплывались, грудь сдавило болью. Она собрала волю в кулак, держалась прямо и старалась идти твердой походкой.

Так будет лучше. Как она сможет снова доверять Джеку, когда не уверена, что, если вдруг она не будет соответствовать его ожиданиям, он не уйдет? Этого она не вынесет.

Пять лет назад она не принесла ему счастья. О да, с сексом у них обстояло замечательно – нет смысла отрицать, – но брак требует более прочной основы, чем потрясающий секс. У них с Джеком не было этой основы.

Каро вышла на улицу и сощурилась от солнца. Ее разобрала злость – день зачем-то такой… прекрасно летний.

Домой она отправилась на метро. В вагоне она молила Бога, чтобы не расплакаться, и в уме повторяла алфавит, пока не доехала до своей остановки. На негнущихся ногах она дошла до кондитерской Жан-Пьера.

Он с улыбкой повернулся к ней, и улыбка исчезла.

– Ma cherie. Выдался неудачный день?

– Ужасающий, – призналась она. – Самый что ни на есть плохой. – Каро посмотрела на прилавок с пирожными и тортами. – Надо срочно съесть что-нибудь, от чего мне станет легче.

Кондитер тактично промолчал и упаковал ей пирожные.

Каро доплелась до своей квартиры, села за стол и открыла коробку: эклер с шоколадным кремом, клубничное пирожное, ванильное и лимонное безе. У нее не возникло ни малейшего желания съесть хоть что-то. Щипало веки, в горле стоял ком. Наконец она поднесла ко рту эклер и откусила. Она прожевала кусочек, с трудом проглотила и положила эклер обратно в коробку. Темно-коричневая глазурь была такого же цвета, как и волосы Джека…

Чтобы отделаться от подобных сравнений, Каро откусила от безе, потом от клубничного пирожного, потом – от ванильного. С каждым проглоченным кусочком ком в глотке понемногу растворялся. Но возник опять – теперь в груди.

Каро отставила коробку и уронила голову на руки.

Джек очнулся. По полу его комнаты в отеле расползалась темнота. Он едва помнил, как вернулся в номер, но чувствовал, что онемели все мышцы, потому что он неподвижно просидел в кресле не один час.

Он бросил взгляд в окно – серые сумерки. И такая же серая безысходность внутри.

Джек закрыл глаза. Все его мысли были устремлены к Каро. Как уговорить ее передумать? Надо бороться за нее, но как?

Он обхватил голову руками. Тот ее взгляд, когда он сказал, что любит ее… Он так хотел увидеть радость, надежду, восторг на ее лице. Он хотел, чтобы она обняла его за шею и сказала, что тоже любит.

Вместо этого…

Он прижался затылком к высокой спинке кресла. Вместо этого она смотрела на него почти что с ужасом.

Теперь-то он понял, как не характерно для Каро было то, что произошло у них шесть с половиной лет назад: она вышла за него спустя лишь четыре месяца знакомства. По своей натуре она очень осмотрительна, но тогда она влюбилась в него. Она доверяла ему, а когда он ушел, он не только разбил ей сердце, он уничтожил ее веру, и она начала сомневаться в собственных суждениях.

Он должен был бороться за нее уже тогда!

Он неправильно расценил ее сдержанность. Решил, что она его не любит. Вместо того чтобы усомниться в этом, он взял и удрал. Как трус.

Он все разрушил. У него нет второго шанса. Каро никогда не подпустит его к себе, несмотря на обещания, которые он дал ей.

Но что он ей пообещал? Что именно?

Джек нахмурился. Выругавшись, он вскочил на ноги, включил лампу и открыл лэптоп. Он пообещал сделать все, что в его силах, чтобы вернуть табакерку. Уж это он для нее сделает.

Прикрепив наушники, он начал прослушивать записи с «жучков», которые он установил в доме на Мейфэр.

Через два часа с криком «Эврика!» он отбросил наушники на стол. Скопировав файлы, он послал их на адреса своей электронной почты, потом записал их на CD и загрузил на флешку. Затем Джек просмотрел Национальный правительственный архив. Вскоре у него все было готово: он положил CD и флешку в сумку, перекинул ремень через плечо и отправился пешком на Мейфэр.

– Здравствуйте, мистер Джек, – громко произнес Пол, открыв дверь. – Рад вас видеть.

Не такие слова скажет этот предатель через десять минут.

– Джек? – В дверях гостиной появилась Барбара. – Каро с вами?

– Нет.

На безупречно гладком лице Барбары появилось настороженное выражение.

«Еще одна предательница», – подумал Джек.

– Все в порядке, дорогой? С Каро все в порядке?

– Насколько мне известно – да. Но остальное не столь хорошо. Я дам вам обоим кое-что прослушать. У вас есть CD-плейер?

Барбара провела его в дальний угол гостиной, где на антикварном столике стояла стереосистема.

– Пол, не уходите, – сказал Джек, спиной почувствовав, что тот хочет удалиться. – Мне нужно, чтобы и вы тоже это услышали.

Джек вставил диск в плеер, незаметно удалив один из «жучков». Он удалит все остальные, прежде чем уйдет. Нажав на кнопку, он указал Полу и Барбаре на диван:

– Может сесть, если хотите.

Но оба остались стоять.

«Ожерелье – подарок не Роланда, Пол, и ты и я знаем это».

Услыхав свой голос из динамика, Барбара, охнув, опустилась в ближайшее кресло и прижала руку к горлу.

«Есть только один человек, кто мог бы это сделать, это – Каро».

Последовала пауза, затем раздался голос Пола: «Да».

«Пол, я не хочу больше этого делать. Каро должна узнать правду». – «Мы не можем ей сказать! Мы обещали ее отцу! И вам надо подумать о своей матери. У вас нет средств, чтобы оплачивать счета за ее лечение».

Джек выключил плеер:

– Я мог бы продолжить прослушивание, но мы все знаем, что там дальше.

Барбара подняла голову и с трудом произнесла:

– Я рада, что теперь правда выплывет наружу.

– У вас нет ни капли совести! – сердито крикнул ей Пол.

– Совесть? – На этот раз закричал Джек. – Где была ваша совесть по отношению к Каро? Она любит вас обоих! Она считает вас своей семьей. А как вы обошлись с ней?

Барбара не принадлежала к числу плаксивых женщин, но сейчас была на грани слез. Джек чувствовал, что ее сожаление искренне. И даже почти ее простил, учитывая то, как шантажировал ее Роланд, чтобы добиться своего.

– Я могу изложить вам выводы, к которым пришел?

Барбара развела руками, предлагая ему продолжать. Пол же ничего не сказал. Он побелел и сгорбился.

– Сядьте, Пол, – приказал ему Джек.

Тот поднял голову:

– Я дворецкий, мистер Джек. Дворецкий не…

– Хватит! Вы утратили права на манеры дворецкого, когда начали свою отвратительную игру.

Пол не стал возражать и сел. Джек смотрел на эту парочку, изо всех сил пытаясь подавить бешенство.

– Перед своей смертью отец Каро заставил вас обоих обещать ему, что вы сделаете все возможное, чтобы Каро оставила свою работу у Ричардсона, вплоть до того, чтобы ее уволили. Таким образом, она наконец возьмет на себя управление этим чертовым фондом.

Барбара нерешительно кивнула:

– Он считал, что если он сделает ее единственной наследницей, то это смягчит ее отношение к нему и к фонду.

– А вы двое должны были подтолкнуть ее к этому решению?

Барбара сморщилась и кивнула, а Джек продолжил:

– Я также знаю, что если вам это удастся, то вы оба получите вознаграждение.

Барбара вскинула голову и вопросительно на него взглянула.

– Думаю, что счета из больницы, где лежит ваша мать, за лечение и уход за ней будут оплачены, если вы добьетесь желаемого результата. – Джек назвал медицинское учреждение, где находилась мать Барбары. – Я знаю, в каком уходе она нуждается, а также сколько это стоит.

Барбара вскочила на ноги, ее трясло.

– Откуда вам это известно?

– Я частный сыщик. Я учился тому, чтобы распутывать головоломки.

Джек выяснил имя матери Барбары и в какой частной клинике Нортамберленда она лежит. Телефонный звонок – и он получил сведения, что у нее серьезное диссоциативное расстройство личности и ей необходимо круглосуточное наблюдение психолога. Она получает самый лучший уход. Хотя счета астрономические.

Барбара снова села и закрыла глаза рукой:

– Я даже не могу ее навещать. Ей от этого хуже. Все, что я могу сделать, – это обеспечить хороший уход.

– Я сочувствую вам, Барбара, – сказал Джек.

– Спасибо.

– Роланд вас шантажировал?

Барбара подняла на него глаза и пожала плечами:

– В какой-то степени. Но… я его любила. Это не был пылкий роман, но… я хотела, чтобы он чувствовал себя счастливым. От Каро не так уж много требовалось – только управление фондом, но…

– Но?..

Барбара посмотрела Джеку в глаза:

– Не важно, чего мы все хотим, но у Каро есть право самой решать, чем ей заниматься, как жить.

– Полностью согласен. – Джек повернулся к Полу: – Чего я не могу понять, Пол, почему вы согласились подыграть Роланду. Мне казалось, что вы искренне привязаны к Каро.

– Так и есть!

Наступило молчание.

– Все просто – он был больше привязан к матери Каро, – нарушила молчание Барбара.

Пол влюблен в мать Каро? Джек от неожиданности тоже сел.

– Я зашел слишком далеко. – Пол обхватил голову руками. – Что вы предпримете, мистер Джек? – спросил он.

Если бы не Каро с ее чувствами к этим людям, он бы с ними расправился. Но Каро они небезразличны.

Да, его представления о семье далеки от реальности, сплошная фантазия. Выходит, семья означает способность принимать недостатки и странности других, понимать не только их силу, но и слабости.

– О’кей. Теперь слушайте меня внимательно. – Он строго посмотрел на Пола и Барбару. – Мы вот как поступим…

Утром в пятницу Каро еще чистила зубы, когда в дверь раздался стук.

Это Джек. Она чувствовала, что это он. Внутреннее чутье подсказывало.

Каро сполоснула рот. Отвечать или нет?

– Каро? Табакерка у меня.

Она на секунду замерла, потом вылетела в коридор и распахнула дверь:

– Джек, если ты меня разыгрываешь, я…

Он протянул ей табакерку. Каро уставилась на его руку, не в силах ничего произнести.

Она не могла этому поверить. Неужели несчастье можно предотвратить?

Дрожащими пальцами она взяла из его ладони табакерку. Та самая!

Каро втянула Джека в квартиру. Достав увеличительное стекло, она тщательно рассмотрела каждый миллиметр злополучной табакерки.

– Что ты делаешь?

– Хочу удостовериться, что это подлинник, а не копия.

– И?..

Каро положила увеличительное стекло на стол. Ей хотелось танцевать.

– Это та самая табакерка, которую я потеряла на прошлой неделе.

Каро хотелось обнять его, но она помнила, что случилось в прошлый раз, когда она позволила своему восторгу вырваться наружу. Она прижала ладонь к груди. Хоть бы сердце так бешено не колотилось.

– Ты сделал это, как и обещал. Как тебе удалось?

Джек переминался с ноги на ногу и бросал взгляды на кухню:

– Кажется, я унюхал кофе?

Каро вдруг заметила, что на нем та же одежда, что и накануне, и что он небрит. Она прошла на кухню и налила им в кружки кофе.

– Садись.

Джек устало выдохнул, сбросил с плеча ремень сумки и поставил сумку на пол. Усевшись за стол, он поднес кружку ко рту:

– Спасибо.

– Ты вообще спал эти два дня? – озабоченно спросила Каро.

– Не важно, – отмахнулся он. – Посплю в самолете.

Он возвращается в Австралию… сегодня? В груди у нее разлилась боль.

Каро маленькими глотками пила кофе.

– Каким образом ты нашел табакерку? У кого она была?

– Это просто какая-то комедия ошибок. С самого начала тебе не нужно было обращаться ко мне.

– О чем ты говоришь? – не поняла Каро.

Он смотрел на нее поверх края кружки.

– В дом на Мейфэр два раза в неделю приходят уборщицы, так?

– Да.

– Судя по всему, когда Барбара в полночь опустошила сейф, то уронила табакерку на лестнице.

Тогда почему ни она, ни Пол ее не нашли? Каро показалось это странным.

– На следующий день прислуга, подметавшая лестницу, нашла табакерку и положила в буфет в столовой. Она решила, что это какая-то причудливая баночка для специй или что-то в этом роде.

– И поэтому убрала в буфет?

– Ну да. Уборщица забыла сказать об этом.

Каро в изумлении смотрела на Джека:

– Значит, Барбара ни при чем? Гореть мне в аду за то, что подумала про нее такое!

Джек сжал губы. Как трудно воздержаться от комментариев!

– Какое простое объяснение! Но… как ты все это узнал?

– Я позвонил в клининговую службу, которой пользуются в доме, и попросил администратора поговорить со служащими.

Удивительно просто.

– Мне такое и в голову не могло прийти. Я правильно сделала, что обратилась к тебе, Джек. У меня не хватает слов благодарности.

– Был рад помочь.

Он встал. У Каро защемило сердце.

– Мне пора. – Он едва взглянул на нее. – Прощай, Каро.

Она была не в силах проводить его до двери – ноги не слушались. Когда за ним закрылась дверь, Каро несколько секунд стояла неподвижно и никак не могла продохнуть.

Наконец она проковыляла обратно на кухню. На столе все еще стояла коробка с недоеденными пирожными. Каро решительно выбросила все в мусорное ведро. Только время облегчит обжигающую боль, разлившуюся внутри.

Она взяла табакерку и прижала к груди.

– Спасибо, Джек, – прошептала она. – Спасибо тебе.

Пора одеваться и идти на работу. Что-то блестящее под столом привлекло ее внимание. Каро протянула руку – это CD. Она уронила или Джек?

Диск без наклейки. Каро сунула его в CD-плейер. Если это диск Джека, то она перешлет ему в Австралию. В динамиках раздались два голоса, и Каро застыла.

«Пол, я не хочу больше этого делать. Каро должна узнать правду». – «Мы не можем ей сказать! Мы обещали ее отцу!»

Глава 10

Каро прослушала CD еще два раза и сжала ладонями виски. Выходит, табакерку взяли Пол и Барбара… вместе.

– Так-так… уборщица ни при чем. А я-то думала, что у Пола и Барбары взаимная неприязнь.

Хотя, возможно, так оно и есть. Очевидно, отец заставил их сделать так, чтобы она отказалась от своей карьеры.

Несомненно, отец надеялся, что она займется трастовым фондом. Каким образом он заставил их согласиться? А она считала, что они к ней хорошо относятся!

Каро вскочила и стала ходить по комнате. Почему Джек ей солгал? Почему не сказал правду? Ей хотелось швырнуть что-нибудь о стену и закричать: «Никому нельзя верить! Никому!»

Она потерла глаза. Происходящее похоже на какой-то спектакль.

Каро неприлично выругалась и бросилась в спальню. У нее еще не кончился недельный отпуск, и она успевает добраться до дома Фредерика Соумса в Найтсбридже и продать ему эту проклятую табакерку.

Фредди положил табакерку на стол:

– Красивая вещица, согласен.

– Очень красивая. – Каро перекинула ногу на ногу. – И?..

– Цена непомерно высокая.

– Фредди, не говори ерунды.

Она знала достопочтенного Фредерика Роберта Артура Соумса всю свою жизнь. Ее отец и его отец вместе учились в Итоне.

– Я готов заплатить… – Он быстро написал сумму на листке блокнота и повернул блокнот к Каро.

Сумма была значительно меньше названной ею.

Фредди любил азартные игры. И был не прочь поторговаться.

Каро зачеркнула цифры и записала сумму намного выше.

– Я не могу допустить, чтобы мой клиент согласился на сумму меньше, чем эта. Если тебя не устраивает назначенная цена, тогда мы попытаем счастья на аукционе.

– Но… но это же первоначальная цена.

Каро улыбнулась: после всех злоключений с табакеркой она намерена получить за нее самую высокую цену.

– Послушай, Каро, я знаю, что это твоя работа – защищать интересы своего клиента, но мы знакомы столько лет…

– Ни слова больше, Фредди Соумс. Мы можем быть знакомы целую вечность и можем быть друзьями, но я не уступлю. Так что даже не проси.

Он беззлобно пожал плечами:

– Ну, попытаться стоило. Твоя неуступчивость хорошо известна. – Он произнес это с таким восхищением, что она засмеялась. – Это так не сочетается с твоей индивидуальностью вне работы, что я… подумал, а вдруг выгорит, – с усмешкой закончил он.

Не сочетается с ее… Она производит впечатление человека, с которым можно не считаться? И Пол с Барбарой это поняли? Она чуть не задохнулась. Неужели поэтому Джек оставил ее пять лет назад?

Если бы она в личных отношениях была такой же сильной и целеустремленной, как в работе, могло бы все обернуться по-другому?

– Каро, что с тобой?

Она вздрогнула и улыбнулась:

– Все в порядке, Фредди.

Каро вдруг поняла, что теперь, когда табакерка снова у нее, ей совершенно не хочется расставаться с этой вещицей.

Пора подтолкнуть Фредди.

– Аукционный дом Ричардсона предоставил тебе первоочередное право на приобретение уникальной табакерки семнадцатого века, но ты должен понимать, что интерес к подобным вещам всегда велик. Считаю до трех. Либо соглашайся на предложенную цену, – Каро пальцем указала на цифры в блокноте, – либо отказывайся.

Он откинулся назад и сцепил ладони за головой:

– Каро, я попытаю счастья на аукционе.

Каро засмеялась: она рассчитывала на его азартность и не ошиблась.

– Если только эту вещь не купят до аукциона, Фредди. Цыплят по осени считают. – Каро завернула табакерку в мягкую ткань, положила в коробку и убрала в сумочку. – Было приятно с тобой увидеться. – Она пожала Фредди руку и направилась к двери.

Выйдя из его дома, она задержалась. Фредди Соумс живет в Найтсбридже… Может, поэтому ей на ум пришел Лоренс Гарднер. Каро взглянула на часы. Разговор с Фредди занял у нее меньше времени, чем она рассчитывала. Поддавшись порыву, она набрала номер Лоренса.

– Я подумала, а вдруг у вас найдется немного времени для меня? – спросила Каро, поздоровавшись.

– Разумеется, моя дорогая девочка. Я сегодня в филиале банка в Найтсбридже.

– А я в двух минутах от вас.

– Значит, это тот самый предмет, причинивший всем столько хлопот? – Лоренс рассмотрел табакерку и отдал Каро. – Очень рад, что ты ее вернула.

– Да, и я тоже ужасно рада. – Каро рассказала ему всю интригу, которую Джеку удалось раскрыть.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – ответил Лоренс и почему-то отвернулся.

– Вам тоже не верится, что такое могло произойти? Я знаю, что Пол и Барбара забрали табакерку, выполняя волю отца.

– Да-да.

– Джек виделся с вами после нашей… случайной встречи в банке в среду?

Лоренс нерешительно кивнул:

– Каро, я верю, что этот парень искренне к тебе относится.

– Я тоже в это верю.

– Хорошо… Джек приходил ко мне сегодня утром. Он хотел выписать пару банковских чеков.

Каро внимательно выслушала все, что ей сообщил Лоренс. И ее бросило в жар.

– Отец шантажировал Барбару? Он грозился лишить ее средств на уход за матерью? Это… немыслимая жестокость!

Лоренс скривился.

– Почему она не обратилась ко мне? Неужели она не знала, что я ей помогу? – воскликнула Каро и тут вспомнила, как Барбара в Кенте сказала, что Каро слишком замкнутая и что ее всегда было трудно понять. Вот к чему приводит чрезмерная сдержанность!

– Не могу представить, почему Пол согласился на такое. – Лоренс вздохнул. – Он обожает тебя.

– О, это как раз понятно, – сказала Каро. – Он любил мою мать. Думаю, что она была его единственной любовью.

– Господи!

Каро улыбнулась, глядя на потрясенного Лоренса:

– Нет-нет, я нисколько не сомневаюсь, что между ними ничего не было, кроме взаимного уважения и дружеских чувств.

– Слава богу! – Лоренс с облегченным вздохом откинулся в кресле. – Но если ты права, то это объясняет, почему он так стремился к тому, чтобы ты взяла на себя управление трастовым фондом.

– Как же я раньше не догадывалась! Он всю мою жизнь ненавязчиво старался склонить меня к этому. Я-то думала, что он просто хочет помирить меня с отцом, чтобы наши отношения улучшились.

Ощущение предательства не отпускало, но Каро старалась об этом не думать. Какой смысл возмущаться и обижаться? К чему это приведет?

– Выходит, Джек взял на себя восстановление справедливости?

Лоренс кивнул и развел руками:

– Что ты собираешься делать? Я могу чем-нибудь помочь?

Каро перегнулась через стол и сжала ему руку:

– Вы уже сделали очень много, за что я вам вечно благодарна. – Она вздохнула. – Теперь я сама все исправлю. Хотя мне понадобится помощь практическим советом.

– Я к твоим услугам, – сказал Лоренс.

Через три часа Каро входила в особняк на Мейфэр. Голос, доносившейся из кабинета отца, свидетельствовал о том, что Пол, по крайней мере, дома. Она подошла к двери и услышала еще один голос. Сердце подкатило к горлу, потом громко застучало и разорвалось в груди.

Джек!

Джек здесь. Он не улетел в Австралию. Ей захотелось танцевать, как тогда на уроке сальсы.

Но самолеты в Австралию обычно отправляются из Хитроу не раньше вечера. Сердце упало. Джек улетит через шесть-семь часов… если ей не удастся заставить его передумать.

Во рту пересохло. Счастье в ее собственных руках, и ей надо взять свое счастье.

Только бы хватило на это смелости.

– Каро! – Барбара вскочила на ноги, с ужасом глядя на нее. И снова опустилась в кресло, не зная, что сказать.

Каро распрямила плечи и подошла к письменному столу:

– Я бы хотела занять ваше внимание, если вы не возражаете. – Она посмотрела на Пола и Джека, указав на кресла рядом с Барбарой.

Мужчины, поколебавшись, сели. Пол избегал смотреть на Каро, зато в глазах Джека было такое нескрываемое желание, что у нее кровь прилила к голове и зашумела в ушах. Их взгляды встретились, но он тут же отвернулся и стал перебирать бумаги, которые держал в руке.

Она присела на край стола и… не могла не заметить, как Джек бросил ей на ноги восхищенный взгляд. Это придало ей уверенности. Она твердо знала, что ей делать.

Но сначала…

Каро открыла сумочку и вынула CD:

– По-моему, это принадлежит тебе, Джек.

Барбара закрыла глаза, Пол побледнел.

Джек с потемневшими глазами протянул руку и взял у нее диск.

– Это, должно быть, выпало из твоего портфеля, когда ты был у меня. Надо крепче застегивать замки.

– Ты прослушала запись? – спросил он. Каро заметила, что у него дергается жилка на скуле.

– О да.

Все трое – Пол, Барбара и Джек – переглянулись и изменились в лице.

Каро забрала у Джека то, что он держал в руке. Это были чеки. Один – на медицинское учреждение, где находилась мать Барбары, а другой был выписан на трастовый фонд. И на том, и на другом обозначены гигантские суммы. Покачав головой, Каро разорвала чеки на мелкие кусочки.

«Ох, Джек, не тебе платить за чужие грехи».

Барбара ладонью зажала рот, подавив рыдание.

– Не стоит волноваться, – спокойно объявила Каро. Она положила обрывки чеков на стол и вынула из сумки папку с документами.

– Барбара, вот это – контракт между учреждением, где лежит твоя мать, и мной. Контракт гарантирует ее содержание и уход за ней. Жаль, что ты изначально не доверилась мне.

Боже, она великолепна.

Джек не мог отвести глаз от Каро. Как она дальше намерена поступить? Ему тоже следовало довериться ей – сейчас он это понял.

– Я… – У Барбары по лицу покатились слезы, и она вытирала их пальцами.

– Я понимаю, что из-за моей… сдержанности, ты не была уверена во мне. Мне жаль, что так получилось. Я прекрасно понимаю, что ты разрывалась между верностью отцу и мною.

Барбара подняла голову:

– Дело в том, дорогая, что я действительно вышла за твоего отца из-за денег. Я хотела, чтобы за моей матерью был необходимый уход.

Каро кивнула:

– А за это мой отец получил чудесную жену. Я все же считаю, что ему досталась лучшая часть сделки. Я хочу, чтобы ты знала – я перевела несколько миллионов фунтов на твой счет…

– В этом нет никакой необходимости! Я не…

– Барбара, не возражай, сделай мне приятное. Я также оформила виллу в Испании на твое имя.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – спросила Барбара. – Конечно, ты этого хочешь…

– Ничего подобного! Я знаю, как тебе нравится эта вилла. Вы с отцом провели там медовый месяц.

– Но, Каро, дорогая, это слишком…

– Ерунда. – Каро повернулась к Полу: – Теперь о тебе, Пол. Мне пришло в голову, что раз уж трастовый фонд моей мамы так много для тебя значит, то ты, скорее всего, и есть идеальный управляющий. Вот документы, – она помахала пачкой бумаг, – в них ты назначаешься председателем совета директоров фонда.

– Мисс Каролайн, я…

– Каро! – напомнила ему она.

– Каро… – Пол едва мог хоть что-то из себя выдавить. – Я… не знаю, что сказать.

– Скажи, что ты принимаешь эту должность и будешь наилучшим образом выполнять свои обязанности.

– Можете на меня рассчитывать, – произнес, вернее, просипел Пол.

– Помимо этого я оформила для тебя пенсию. Отцу следовало об этом позаботиться перед своей смертью. Пенсия станет дополнением к зарплате управляющего фондом.

От этих слов Пол пришел в себя и воскликнул:

– Я не буду получать зарплату от фонда! Для меня честь заниматься его управлением.

Каро не выглядела удивленной. Джек был абсолютно уверен, что она это предвидела и учла в сумме пенсии Пола.

– Боже мой, Каро! Я не могу это принять, – сказал старый дворецкий, когда она вручила ему документы на пенсию. – Это слишком щедрый дар.

– Ты его заработал. К тому же я могу себе это позволить… и я хочу это сделать. – Каро перевела дух и продолжила: – И еще. Я хочу, чтобы вы оба знали, что все эти распоряжения вступают в силу сегодня, их нельзя не изменить, не аннулировать. Вы можете больше не общаться со мной без каких-либо неприятных последствий для себя.

В комнате наступила мертвая тишина. Джек слышал только тиканье старинных часов в прихожей.

– Итак, – Каро сложила ладони, – теперь настало время, чтобы я отбросила свою пресловутую сдержанность и мы поговорили откровенно. Барбара, Пол, я считаю вас своей семьей.

Джек вздрогнул – она не включила его в свою семью.

– Вы оба мне небезразличны. Я надеялась, что и я вам тоже.

– Конечно, дорогая!

– Я люблю вас как собственную дочь!

– Но это вам не помешало навредить мне. Если вы действительно любите меня, тогда я рассчитываю на уважение и преданность с вашей стороны, и чтобы вы принимали меня такой, какая я есть. Если вы не можете мне этого дать, то нам лучше расстаться.

Пол вскочил с кресла:

– Вы можете рассчитывать на меня до моего последнего вздоха.

– Дорогая, я тоже даю тебе слово, – со слезами в голосе произнесла Барбара.

Каро улыбнулась, и это была радостная улыбка.

– Значит, мы будем жить как раньше. Я имею в виду, что откажусь от своей квартиры, и мы будем все вместе жить здесь, в этом большом доме, одной семьей, пусть мы и не очень подходим друг другу.

Барбара встала, подошла к Каро и обняла ее:

– Дорогая, это чудесно.

Пол ждал своей очереди и топтался рядом. Он тоже крепко ее обнял и не переставая повторял:

– Замечательно! Замечательно!

Джек перекинул сумку через плечо, встал и направился к двери. Ему здесь не место.

– Куда ты? – окликнула его Каро.

– У меня самолет.

– Во сколько? Еще часов шесть до отлета.

– Я должен быть в аэропорту заранее, и… у меня есть дела.

Дело номер один – сохранить хоть каплю гордости.

– Я надеялась… Джек, задержись на десять минут.

Надо сказать «нет». Небрежно бросить «до свидания» и уйти. Беспечной походкой.

Небрежно? Беспечно? Невозможно.

Сказать «нет» Каро? Также невозможно.

Сумка соскользнула с плеча на пол.

– Конечно. Десять минут ничего не изменят.

Но они оба знали, какой хаос могут создать десять минут. Шесть с половиной лет назад, повинуясь безрассудному порыву, он сделал ей предложение выйти за него. И она сказала «да», тоже повинуясь порыву. За минуту они пообещали друг другу жить одной жизнью.

А пять лет назад, узнав, что она намерена сделать аборт, ему хватило десяти минут, чтобы сложить вещи в чемодан и уйти.

Когда вчера он сказал, что любит ее, ей было достаточно минуты, чтобы лишить его надежды.

Что такое десять минут? Они могут превратиться в ад.

Или в рай.

О чем это он? У него нет надежды на лучшее.

А Барбара взяла Пола под руку и вывела из комнаты, что-то говоря насчет чая с кексом.

Джек пристально посмотрел на Каро:

– Ты хочешь сделать мне выговор за то, что я скрыл правду о табакерке?

Она с улыбкой покачала головой. Эта улыбка прострелила его болью.

– Ты хотел защитить меня от неприятной правды. Это благородно, хотя и было ошибкой. Еще более благородно – это предложить такие огромные суммы Барбаре и Полу.

Джек надеялся, что они будут благодарны ему и это возместит тот урон, который нанес шантаж отца Каро.

– Если разговор не об этом, то о чем?

Каро опустила глаза – вид у нее был неуверенный. Она посмотрела на него, потом отвернулась и, наконец, взяв сумочку, вынула оттуда что-то завернутое в бумагу. Джек сразу понял – это табакерка.

Она развернула упаковку и на ладони протянула ему табакерку:

– Я сегодня ее купила.

– Ты хочешь сказать, что этот дурак Соумс в результате от нее отказался?

– Нет, он хотел ее приобрести, – засмеялась Каро.

Ее смех обволакивал. Джек хотел закрыть глаза и запомнить ее смех – это поможет ему пережить сегодняшний день… и все остальные дни.

– Но Соумс решил схитрить, надеясь на более низкую цену. А я не захотела дальше с ним связываться, независимо от цены. Джек, я бы хотела, чтобы эта вещь была у тебя.

Он изумился:

– В этом нет никакой необходимости. Я же сказал тебе, что я не возьму оплату и…

– Это не оплата. Это подарок. Символ…

Джек чувствовал, что ему нечем дышать, будто он преодолел полосу препятствий на спортивных занятиях в полицейской академии.

– Символ чего?

Каро вложила табакерку ему в руку, отошла к столу и стала крутить браслет на запястье.

– Я только недавно поняла, что… мое сердце потерялось так же, как потерялась табакерка. Ты нашел табакерку, а я нашла свое сердце.

У Джека сердце выстукивало дробь по ребрам. Он боялся надеяться. Было бы безумием думать, что она во второй раз совершит опрометчивый поступок – рискнет отдать ему свою любовь.

– Я не совсем понимаю, о чем ты.

Каро закусила губу, посмотрела прямо на него и произнесла:

– Я никогда не прошу о том, чего хочу. Почему-то никогда этого не делала. Привычка, наверное. То, чего хотела я, моему отцу было безразлично, поэтому я думала, что мои желания никому не важны.

– Мне важны. – Джек приблизился к ней. – Каро, ты говоришь о том, что ты хочешь… чтобы мы были вместе? Ты хочешь дать нашему браку второй шанс?

Глаза у нее засверкали.

– Я сама хочу заявить, чего хочу, Джек. Я не хочу, чтобы об этом заявил ты. Я не хочу, чтобы об этом заявил кто-то еще! Я не хочу ставить людей в такое положение, чтобы им приходилось догадываться, чего я хочу. Я хочу покончить со своей отвратительной скрытностью, хочу говорить то, что у меня на уме… по крайней мере, говорить тебе, Барбаре и Полу.

Она поставила его в ряд со своей остальной семьей! У Джека чуть не остановилось сердце.

– Каро, чего хочешь… ты?

Она взглянула ему в глаза:

– Я хочу тебя, Джек. Я хочу провести с тобой свою жизнь. Я люблю тебя.

Сдерживаться дольше он был не в силах. Один шаг – и она в его объятиях.

– Я ни за что не смогла бы снова отпустить тебя. – Каро не сводила с него глаз. – И еще я очень хочу, чтобы ты меня поцеловал.

– Тебе не надо просить дважды, – ответил Джек, нагнул голову и, прежде чем их губы сомкнулись, он увидел, как она улыбнулась.

Джека словно омыло теплой волной. Он заключил в ладони ее лицо и начал целовать.

Каро обвила руками его шею, прижалась к нему и осыпала градом поцелуев.

Джек наслаждался каждым мгновением, напряжение внутри спало. Стоило их языкам соприкоснуться, как поцелуи из нежных сделались жадными, горячими, требовательными. Он самозабвенно отдался ощущению свободы.

Он не помнил, как долго длился поцелуй, но когда они наконец оторвались друг от друга, то даже свет в комнате изменился, как будто наступил новый ясный день.

– Вау… – Каро коснулась языком губ, и у Джека по телу опять прокатилась жаркая волна.

Он улыбнулся:

– Тебе следует почаще просить о том, чего ты хочешь.

Глаза у нее смеялись.

– Учту. – Она дотронулась до его лица. – Джек, обещаю быть с тобой открытой и искренней. Я знаю, что моя замкнутость сыграла плохую роль в наших с тобой бедах пять лет назад.

Он поцеловал кончики ее пальцев:

– Оставим все это позади, в прошлом.

Она покачала головой:

– Это останется в прошлом, если мы выучимся на прошлых ошибках. Джек… ты можешь пообещать мне с этого момента честность?

Он вспомнил про обещание, которое ей дали Барбара с Полом.

– Могу. Обещаю честность, верность и буду принимать тебя такой, какая ты есть.

Каро улыбнулась:

– Я никогда не сомневалась ни во втором, ни в третьем, но твое стремление защитить меня…

Джек вздохнул – он знал, что не может дать такое обещание с легкостью, необдуманно. В конце концов он кивнул:

– Обещаю быть честным, Каро. Пусть мне будет не легко всегда говорить тебе правду, а тебе не всегда будет легко это слышать.

– Спасибо.

– А ты обещаешь мне то же самое?

– Обещаю. – Она ответила не колеблясь, но что-то в ее глазах его насторожило.

– Что такое?

– Я понимаю твое желание иметь детей и полную семью, Джек, но сотни и тысячи пар как-то об этом договариваются, вместе приходят к согласию. Я уверена, что мы тоже можем…

Он пальцем прижал ей губы:

– Я много об этом думал и, кажется, нашел решение.

– Я не хочу, чтобы ты приносил жертву.

– А я также не хочу жертвы от тебя.

– Хорошо…

– Если только ты не настроена категорично против того, чтобы завести детей…

– Нет, что ты. Но не сейчас. Став крестной двоим девочкам Сузи, я поняла, что никогда не буду такой, как мой отец… равнодушной, отстраненной…

Джек не ожидал от нее таких слов.

– Жаль, что пять лет назад ты не сказала мне, чего ты опасаешься. – Он убрал за ухо прядку волос, упавшую ей на щеку. – Почему ты мне этого не сказала?

Она повела плечом:

– Я не хотела, чтобы ты надо мной смеялся.

– Да я никогда не смеялся над тобой.

– И я не хотела, чтобы от моих страхов отмахнулись, как от какой-то ерунды.

– Страх – это не ерунда, но я и представить себе не могу, что ты не будешь любящей матерью. – Джек с нежностью провел ладонью по ее щеке. – Мы слишком быстро поженились, ведь так?

Каро поймала его руку и поцеловала:

– Нам, наверное, нужно было серьезное испытание, чтобы скрепить то, что действительно важно. Мне жаль, что у нас ушло пять лет, чтобы одуматься.

Надо убрать грусть и боль, промелькнувшие в ее глазах!

– Я никогда не сделаю того, что сделал тогда… никогда не уйду от тебя. Обещаю. Я должен был остаться и завоевать тебя вновь. Каро, я всегда буду биться за тебя.

Ее лицо осветила улыбка.

– Я, кажется, опять попрошу тебя меня поцеловать.

Он засмеялся:

– А как тебе такое предложение? Когда ты будешь готова к тому, чтобы завести детей, то неработающим родителем стану я.

– Ты серьезно?

– А что? Дела в агентстве идут успешно – я доволен, но я мог бы этим не заниматься. Найму исполнительного директора, который будет отвечать за расследования, или возьму компаньона. Возможно, консультирование я оставлю за собой, но лишь для того, чтобы все держать под контролем. Семья… наша семья, Каро, – это то, чем по-настоящему я хочу заниматься.

Она смотрела на него с улыбкой, глаза подозрительно блестели – неужели она растрогалась до слез? Джека охватила такая радость, что он запрокинул голову и засмеялся:

– У нас с тобой на двоих больше денег, чем каждый из нас в состоянии потратить. Мы сможем нанять любую прислугу – экономку, няню, садовника.

От восторга, который Джек увидел в ее глазах, он ощутил себя… центром Вселенной.

– Ты бы хотела остаться в Лондоне? – спросил он. Лично ему все равно, где они будут жить.

– Я как-то не думала об этом. Я привязана к Лондону, но уверена, что полюблю и Австралию…

– Просто этот дом… он огромный. Если мы будем жить здесь, то, может, со временем мы подумали бы о приемных детях.

Он не успел договорить, как Каро обняла его за шею и прижалась к нему:

– Это замечательно! А сейчас, если ты меня сию секунду не поцелуешь, мне придется самой тебя поцеловать.

Сердце у Джека едва не выскочило из груди. Ее рот всего в миллиметрах от его рта…

– Дорогие, можно выпить чай с кексом, – раздался голос Барбары.

– Кекс съем с удовольствием, – ответила Каро. – Но нам с Джеком надо просмотреть кое-какие документы… наверху. – Она взяла Джека за руку и вывела в коридор мимо ошеломленной Барбары. – Оставьте нам кекса! – через плечо бросила она.

– Ты своей отговоркой никого не обманула, – засмеялся он, когда они подошли к ее комнате.

– Знаю, но… нельзя же ожидать, что за один вечер моя сдержанность исчезнет. А вежливая отговорка сглаживает неловкость.

– Каро, я люблю тебя. – Джек с трудом мог поверить, что он здесь, с ней. – Я буду бережно хранить это. – Он разжал ладонь с табакеркой. – И всегда буду оберегать тебя от несчастий.

– Я люблю тебя, Джек. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив.

– Обещаешь всегда говорить мне, чего ты хочешь?

Каро засмеялась:

– Хочешь знать, чего я хочу прямо сейчас?

У него от ее обжигающего взгляда пересохло во рту.

– И чего же ты хочешь?

– Тебя, – прошептала она и встала перед ним. Приподнявшись на цыпочках, она поцеловала его в уголок рта. – Я хочу тебя.

– Я твой. – Джек нагнул голову, целуя ее.

– Навсегда?

– Навсегда.

Примечания

1

Хэмфри Богарт (1899–1957) – американский киноактер. (Здесь и далее примеч. пер.)

(обратно)

2

Скрэббл – настольная игра в слова.

(обратно)

3

Макдуф – персонаж из «Макбета» Шекспира.

(обратно)

4

Алый Первоцвет – герой-мститель из одноименного романа (1905 г.) британской писательницы Эммы Орци (1865–1947).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg