«Любовница с характером»

Любовница с характером (fb2) - Любовница с характером [When Christakos Meets His Match] (пер. Полина Андреевна Хорошилова) (Братья по крови [Грин] - 2) 635K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эбби Грин

Эбби Грин Любовница с характером Роман

Abby Green

When Christakos Meets His Match

When Christakos Meets His Match © 2014 by Abby Green

«Любовница с характером» © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016

Пролог

Алексио Кристакос знал, что его мать всю жизнь изменяла его отцу. Однако он не ожидал, что увидит столь откровенное подтверждение этого на ее похоронах. В глазах немалого количества мужчин, которых он никогда раньше не видел, стояли слезы.

Отец Алексио уже ушел. Не ему было рассуждать о морали, поскольку он и сам был замешан в бесчисленных интрижках.

Родители много лет вели изнурительную войну друг с другом. Отец хотел, чтобы мать ревновала так же сильно, как он. А она?… Алексио казалось, что ничто не может сделать ее по-настоящему счастливой, хотя мать жила в окружении роскоши и людей, которые готовы были выполнить любое ее желание.

Сын и мать никогда не были особенно близки… В памяти неожиданно ожили воспоминания, к которым Алексио старался не возвращаться. Ему было около девяти лет, и горло болело от усилий, которые он прилагал, чтобы не заплакать. Мальчик только что стал случайным свидетелем бурной ссоры родителей.

Мать обнаружила его за дверью, и он выпалил:

– Почему вы друг друга ненавидите? Почему не можете любить друг друга?

Эсперанса Кристакос наклонилась, посмотрела ему в глаза и сжала пальцами его подбородок.

– Любовь – это сказка, Алексио, ее не существует. Запомни: я вышла замуж за твоего отца, потому что он мог дать мне то, что важно, – успех, надежность, силу. А эмоции делают человека слабым. Особенно любовь.

Алексио до сих пор помнил саднящее чувство уязвимости и стыда, охватившее его в тот момент…

Внезапно кто-то положил руку ему на плечо – его сводный брат Рафаэль стоял рядом, натянуто улыбаясь. С матерью у Рафаэля были такие же конфликтные отношения. Его отца, итальянца Умберто, Эсперанса бросила после того, как тот разорился. Эта женщина была безжалостной.

В детстве Алексио и его брат много дрались и ссорились, но с тех пор, как Рафаэль покинул дом Кристакосов, их отношения стали более спокойными. Алексио тогда было около четырнадцати лет.

Братья отошли от могилы, погруженные каждый в свои мысли. Они оба были невероятно красивы. Волосы Алексио были немного темнее, стрижка – короче. От матери им достались зеленые глаза, но у Алексио они были светлее – ближе к золоту.

Они остановились на парковке, и Алексио решил мягко подшутить над братом, испытывая потребность успокоить охватившее его гнетущее чувство. Он посмотрел на щетину Рафаэля.

– Не мог побриться перед похоронами?

– Я проспал.

Алексио печально улыбнулся:

– Ты провел в Афинах всего два дня. Неудивительно, что ты решил остановиться в отеле, а не в моей квартире…

Рафаэль хотел ответить, но вдруг напрягся и прищурился, сосредоточив взгляд на чем-то за спиной брата. Алексио повернулся и увидел высокого незнакомца, стоявшего неподалеку и хмуро смотревшего на них. Интуиция подсказывала, что в нем есть что-то знакомое. Глаза мужчины были зелеными… Интуиция стала подсказывать громче.

Незнакомец перевел взгляд на могилу и скривил губы:

– Есть кто-то еще?

Алексио рассердил его невежливый тон.

– Кто? О ком вы говорите?

Мужчина смотрел только на Рафаэля.

– Ты не помнишь?

Рафаэль побледнел.

– Кто вы?

Мужчина холодно улыбнулся:

– Я ваш сводный брат. Старший. Мое имя Сезар да Сильва. Я приехал отдать дань уважения женщине, которая подарила мне жизнь… Не уверен, что я это заслужил…

Он продолжал говорить, но в ушах Алексио зашумело. Старший сводный брат?! Сезар да Сильва… Он слышал об этом человеке. Да и кто не слышал? Сезар был владельцем международного холдинга. Многомиллиардный бизнес. При этом он вел жизнь затворника.

Алексио перебил его:

– Какого черта?

Да Сильва холодно взглянул на него, и Алексио увидел несомненное сходство. Хотя да Сильва был светлым шатеном, братья выглядели разнояйцевыми тройняшками.

Да Сильва холодно продолжил:

– Три брата от трех отцов… и она ни одного не отдала волкам.

Алексио подошел к нему. Сводный брат был выше его всего на пару сантиметров. Они стояли грудь к груди.

Сезар выдавил:

– Я приехал не сражаться с тобой, брат. У меня нет проблем ни с одним из вас.

Алексио ощутил желание защитить то, что он испытывал к матери, прежде чем она отвергла его.

– Только с нашей покойной матерью – если то, что ты сказал, правда.

Сезар улыбнулся, но улыбка его была мрачной, и это несколько поубавило ярость Алексио.

– Да, это правда. Мне жаль.

Он обошел их, направился к открытой могиле и постоял у нее, прежде чем вытащить что-то из кармана и бросить туда.

Сезар вернулся к братьям, окинул их долгим взглядом, затем поспешно подошел к ждущей его машине, забрался на заднее сиденье и уехал.

Ошеломленный Алексио повернулся к Рафаэлю:

– Какого черта?

Тот покачал головой:

– Не знаю…

Алексио взглянул на пустое место, где только что стояла машина, и почувствовал холод в животе. Его покойная мать смогла в очередной раз продемонстрировать, что нельзя доверять женщине. Она всегда будет что-то скрывать. Что-то, что способно разрушить твой мир.

Глава 1

Пять месяцев спустя

– Дорогой… ты торопишься?

Голос был таким сексуальным, что Алексио перестал застегивать рубашку.

Он изучил свое отражение в зеркале и повернулся к женщине, лежащей на кровати. Медовая кожа и искусно завитые блестящие волосы, огромные темные глаза, надутые губки… Отсутствие простыни не позволяло Алексио забыть, почему он решил пригласить ее в отель после свадьбы Рафаэля прошлой ночью.

Она была невероятна. Идеальна.

Однако он больше не испытывал желания, несмотря на то что секс был ошеломляющим.

Мужчина пустил в ход прославивший его шарм и улыбнулся:

– Прости, bellissima, мне нужно лететь в Париж по делам.

Женщина, чье имя он никак не мог вспомнить – Кармела? – откинулась назад, соблазнительно потянулась, демонстрируя улучшенные пластической операцией груди, и еще сильнее надула губы:

– Обязательно ехать прямо сейчас?

Продолжая улыбаться, Алексио закончил одеваться, наклонился, поцеловал ее и отстранился, прежде чем она успела обнять его за шею. Он ощутил приступ клаустрофобии.

– Нам было хорошо вместе, cara… Я позвоню тебе.

Губки поджались, и истинная натура женщины проявилась в ее взгляде. Кармела умела распознавать, когда от нее отказываются, и ей не понравилось, что сейчас это сделал столь популярный мужчина, как Алексио Кристакос.

Обнаженная женщина, со свойственной итальянкам вспыльчивостью, вскочила и убежала в ванную. Алексио вздрогнул, но с облегчением выдохнул, как только она захлопнула дверь.

Он покачал головой, вышел из номера и направился к лифту. Женщины… Алексио любил их, но… недолго. Они оказывались в его постели, когда ему этого хотелось, и исчезали, как только ему надоедало их ублажать… что происходило довольно быстро.

После многолетних наблюдений за холодным отношением матери к отцу Алексио чувствовал необходимость оберегать себя от женщин. Он привык к отчужденности и легко справлялся с ней.

Его отец, отвергнутый женой, целиком переключился на сына, сделав его центром вселенной. Это было чересчур. С раннего детства Алексио боролся с чрезмерным вниманием отца. И теперь, когда в поведении кого-либо, особенно женщин, проскальзывал хотя бы намек на чрезмерную эмоциональность или большие ожидания, он закрывался.

Алексио был искушен в коротких интрижках, и, хотя свадьба брата вроде бы заставляла задуматься о собственной судьбе, в свои тридцать лет он все еще не испытывал необходимости остепениться.

Алексио видел себя обремененным семьей в далеком будущем. Когда придет время, его жена будет идеальной. Красивой, умеющей подстраиваться, не требующей от мужа проявления эмоций. Кроме того, он не попадет в ту же ловушку, что и его отец. Алексио не собирался провести всю жизнь в мучениях, возжаждав женщину, которая не жаждала его. Еще ребенком он осознал, что любви нет.

Он подумал о старшем брате, приехавшем на похороны матери. Сколько нежелательных эмоций пришлось испытать в тот день – шок, ярость, боль. Привыкнув блокировать подобное, Алексио отодвинул инцидент на задворки сознания. Он не стал искать Сезара да Сильву и не обсуждал это с Рафаэлем, хотя знал, что тот пригласил сводного брата на свою свадьбу. Но после их первой – и последней – встречи тот не появился.

Эмоции непредсказуемы. Они сбивают с толку. Посмотрите на Рафаэля! Его жизнь перевернулась с ног на голову из-за женщины, которая четыре года не давала ему увидеться с сыном. И через два месяца после новой встречи он женился, влюбившись до беспамятства и блаженно забыв уроки отца, касающиеся переменчивой натуры женщин.

Каким бы счастливым ни выглядел на свадьбе Рафаэль и каким бы милым ни был малыш, Алексио считал, что Саманта одурачила его брата. Иначе почему она все-таки решила выйти замуж за Рафаэля Фальконе, лидера мировой автомобильной индустрии, владеющего гигантским состоянием?

Нет, Алексио хорошо знаком с этим сценарием и не позволит загнать себя в ловушку, как его брат. Он никогда не простит женщину, которая прятала от него ребенка.

Алексио поджал губы, сел в машину и сосредоточился на делах. Воспоминания о свадьбе брата и о недавней партнерше по сексу были задвинуты в угол.

Сидони Фицджеральд пристегнула ремень и сделала глубокий вдох, но это не помогло ей избавиться от напряжения. В кои-то веки привычный страх полета на самолете был вытеснен чем-то другим, однако удовольствия это не доставляло.

Перед ее глазами стояло по-детски округлое обеспокоенное лицо любимой тети Жозефины, а в ушах раздавался ее дрожащий голос: «Сидони, что это значит? Они отнимут у меня мой дом? Все эти счета… откуда они?»

Тетушке было пятьдесят четыре года. Всю жизнь она провела в собственном наивном мире. При рождении Жозефина пережила асфиксию, и как следствие у нее развилось поражение мозга средней тяжести. Она всегда немного отставала от сверстников, но справлялась с учебой и смогла найти работу. Тетя до сих пор работала в овощном магазине недалеко от дома, в котором жила много лет, и это давало ей независимость.

Сидони поджала губы. Она любила свою самовлюбленную и самодовольную маму, которая скончалась несколько месяцев назад, но как та могла поступить столь жестоко со своей милой и простодушной младшей сестрой?

Когда умер отец Сидони, их комфортной жизни пришел конец. Они с матерью остались ни с чем. Сидони пришлось покинуть колледж перед последним курсом.

Переезд в Париж, к тете Жозефине, оказался единственным вариантом для ее матери, Сесиль, чтобы не стать бездомной или – что еще хуже – искать работу. Сесиль была в ужасе. Она привыкла к жизни в комфорте, сравнительной роскоши и надежности, которую обеспечивал напряженно работающий муж, желавший только одного – сделать свою жену счастливой.

Сесиль уговорила свою сестру взять ссуду в банке по залог дома, купленного покойным мужем для беспомощной Жозефины, затем уговорила ее повторно заложить дом. Она потратила все деньги на себя, а теперь тетя Жозефина как оставшийся в живых пользователь счета должна нести ответственность за астрономические долги.

Сидони не собиралась оставлять тетю один на один с бедой. Для начала она перевела все долги на свое имя, и сделала это не задумываясь. Сидони очень рано научилась покрывать мать, и это продолжалось даже после смерти матери.

Теперь ей предстояло перебраться в Париж, чтобы помочь тете выбраться из кризиса. Сидони подавила приступ паники. Она молода и здорова, ей наверняка удастся найти работу, пусть даже черную.

Сидони потеряла место официантки в Дублине прямо перед тем, как уехать в Париж для обсуждения с юристом ситуации тети. Менеджер ресторана с грустью сообщил, что, как и многих других, их ожидает закрытие. Теперь Сидони возвращалась в Дублин только для того, чтобы закончить там свои дела.

Она сжала кулаки при мысли о том, что ее мать всегда думала только о себе…

– Ваше место, сэр.

– Спасибо.

Сидони услышала обмен репликами и подняла голову. Над ней возвышался мужчина. Она моргнула. И снова моргнула. Он был очень высоким и крупным. Узкие бедра оказались на уровне ее глаз. Он снял пальто, свернул его и положил в шкафчик, продемонстрировав плотные мускулы под рубашкой из шелка и пиджаком. Сидони заметила, как порхают вокруг него стюардессы.

Мужчина сказал по-английски с соблазнительным акцентом:

– Я понял, спасибо.

Разочарованные стюардессы ушли, мужчина снял пиджак, а Сидони внезапно поняла, что уставилась на него точно так же, как назойливые бортпроводницы. Она быстро отвернулась и выглянула в иллюминатор, в котором видно было только свинцово-серое парижское небо и персонал аэропорта в светоотражающих жилетах, готовивший самолет к взлету.

Мужчина сел рядом с ней, словно забрав весь воздух, так что его аромат начал дразнить ее ноздри.

Это был самый великолепный мужчина, которого Сидони когда-либо видела. Оливковая кожа, высокие скулы, мощная нижняя челюсть. Короткая каштановая шевелюра. Мужественный рот четкой формы. Но, по мнению Сидони, незнакомца нельзя было назвать симпатичным. От него веяло резкой и бескомпромиссной сексуальностью. Ее обдало жаром. Трудно было предположить, что рядом с ней в экономклассе может лететь такой мужчина.

И тут он заговорил:

– Простите.

Его голос был таким глубоким, что вибрировал в ее груди. Сидони сглотнула и сказала себе, что это ненормально: он не может быть настолько хорош. Молодая женщина повернула голову, и при виде его лица, в нескольких сантиметрах от нее, сердце ее остановилось. Он действительно был великолепен. И даже больше. Мужчина показался ей знакомым, и Сидони гадала, не является ли ее сосед знаменитой моделью. Или, может, звездой французского кино?

Что-то забавное произошло с мозгом Сидони и телом. Они словно разъединились. Наружу рвался истерический смешок, и ей пришлось подавить его. Она не имела привычки хихикать. Что происходит?

Мужчина поднял темную бровь, приковывая внимание к самым чарующим глазам на свете. Золотисто-зеленым. Как у льва.

– Кажется, вы сидите на моем ремне безопасности.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, но потом она подпрыгнула, словно ее укусили, и всплеснула руками:

– Мне так жаль… простите… позвольте… он должен быть где-то здесь.

Мужчина раздраженно сказал:

– Сядьте спокойно, и я его достану.

Сидони в ужасе закрыла глаза, схватившись за спинку переднего кресла, и застыла, сжавшись, пока мужчина вытаскивал ремень и застегивал его.

Наконец она села обратно и сосредоточилась на своем ремне. Чувствуя, что ей не хватает дыхания, и избегая смотреть на мужчину, она еще раз извинилась:

– Мне так жаль. Я…

Он прервал ее:

– Все в порядке, не беспокойтесь.

Сидони вновь окатила волна жара. Ему обязательно нужно быть таким немногословным? И почему она внезапно вспомнила, что ее волосы уложены в небрежный пучок, что на лице нет макияжа, а джинсы настолько изношены, что на колене протерлась дыра? А ее очки?!

Сидони ненавидела себя за то, что мужчина, пусть даже такой великолепный, как этот, заставил ее почувствовать себя неуверенной в себе. Она сделала глубокий вдох и сосредоточила взгляд на спинке переднего кресла. Правда, краешком глаза она видела, как большие и сильные руки открыли ноутбук. Ее желудок сжался.

Шли минуты, и Сидони слышала его вздохи по поводу того, что самолет все еще на земле. Мужская рука рядом с ней потянулась и что-то нажала. Когда спешно прибежала стюардесса, Сидони поняла, что это была кнопка вызова.

– Да, сэр?

– По какой причине мы до сих пор не взлетели?

Сидони повернула голову и увидела его потрясающий профиль и сжатые челюсти. О выражении лица оставалось только догадываться. Сидони перевела взгляд на растерянную стюардессу, и ей стало ее жаль.

– Не знаю, сэр. Я сейчас уточню.

Стюардесса стремительно исчезла.

Сидони насмешливо фыркнула. Похоже, он мнит себя каким-то владыкой.

Мужчина посмотрел на нее:

– Прошу прощения… Вы что-то сказали?

Сидони старалась не поддаться его ошеломляющему очарованию и пожала плечами:

– Наверняка мы просто ждем своей очереди на взлет.

Мужчина еще сильнее развернулся к ней, и Сидони разозлилась на себя. Последнее, что ей нужно, – его пристальное внимание.

– О, правда? А что, если у меня важное совещание в Лондоне?

По жилам Сидони разлилось тепло, но она объяснила себе, что пришла в ярость от его невыносимой заносчивости. Машинально она скрестила руки на груди и тихо ответила:

– Что ж, если это ускользнуло от вашего внимания, на самолете примерно двести пассажиров. Думаю, у многих намечены совещания, но я не вижу, чтобы они жаловались.

Его глаза сверкнули, и у нее перехватило дыхание – такими яркими они казались на фоне его оливковой кожи. Этот мужчина словно прибыл с другой планеты.

– Двести десять, если быть точным, и наверняка у многих запланированы важные дела, что делает мой вопрос еще более актуальным.

Сидони едва обратила внимание на тот факт, что он точно знает, сколько человек на борту. Ее скорее рассердил быстрый взгляд, которым мужчина окинул ее, явно вынося суждение, что она не из тех, кто спешит на важное совещание.

– К вашему сведению, – холодно заметила Сидони, – в Лондоне меня ждет пересадка на стыковочный рейс в Дублин, и опоздание доставит мне проблемы. Но это жизнь, не правда ли?

Он слегка отодвинулся.

– А я-то думал, откуда у вас этот акцент. Интригует.

Сидони не была уверена, что это комплимент, и предпочла не отвечать. Как раз в это время человек в летной форме и фуражке подошел к их ряду и негромко кашлянул, привлекая внимание мужчины.

Избавив Сидони от своего неотразимого взгляда, тот повернулся, и пилот наклонился к нему:

– Мистер Кристакос, прошу прощения за задержку. Боюсь, что-либо сделать не в нашей власти… Несколько самолетов ждут очереди на взлет. Это не должно занять много времени, но вы можете вылететь немедленно на личном самолете.

Ее глаза распахнулись.

– Я останусь, Пьер. Но спасибо за предложение.

Пилот почтительно наклонил голову и ушел, а Сидони отвернулась к иллюминатору, поняв, что от удивления открыла рот. В иллюминатор были видны самолеты, стоящие рядом, с логотипом «Кристакос» и высказыванием греческого философа на фюзеляже. На всех самолетах Алексио Кристакоса были цитаты.

Алексио Кристакос!

Сидони недоверчиво покачала головой. Мужчина рядом с ней, обладатель глубокого голоса, разговаривающий по телефону с акцентом, похожим на греческий, не мог быть владельцем «Кристакос фрейт энд трэвел». Тот человек был легендой.

Его методы ведения бизнеса изучали на семинарах в колледже. Невероятно успешный для своего возраста, Алексио Кристакос попал на первые полосы газет, оставшись без наследства отца и выбрав свой путь, причем никогда не объяснял причины этого.

Он упорно трудился, пробиваясь наверх. Кристакос начал с небольшой компании, а спустя два года, в течение которых она принесла ему целое состояние, продал ее. Деньги позволили ему внедриться в авиаиндустрию, и уже через пять лет он конкурировал с крупнейшими компаниями Европы. У него была репутация человека, который обращался с сотрудниками как с людьми, а не как с племенным скотом, что было характерно для многих его соперников.

Кристакос был также одним из самых вожделенных холостяков в Европе, если не в мире. Сидони не являлась поклонницей журнальных сплетен, но после того, как в колледже изучили его предпринимательскую деятельность, ей пришлось выслушивать лирические отступления однокурсниц, неделями рассматривавших его фотографии. Вот почему он показался ей знакомым: она видела несколько фотографий и сочла его симпатичным парнем.

Теперь Сидони знала: Алексио Кристакос не был симпатичным. Он был воплощением мужественности. Ей захотелось сжаться или поменяться с кем-нибудь местами. Сидони не привыкла к тому, что кто-то может моментально и так сильно повлиять на нее.

Молодая женщина рядом с ним явно нервничала. Она начала ерзать на сиденье, и Алексио пришлось сжать кулак, чтобы подавить желание положить руку на бедро соседки.

Мужчину раздражала его реакция на ее присутствие. Зачем он посмотрел на нее, уловив в ее тоне вызов? Его раздражала близость с другими пассажирами – после роскоши личных самолетов. Если бы он не был чертовски сознательным… и все контролирующим… Алексио поджал губы.

Помощник по телефону информировал его о графике встреч в Лондоне, а Алексио заметил белое колено, выглядывавшее из прорехи в джинсах женщины, и подавил желание фыркнуть. Неряха! После обмена парой слов он составил впечатление о соседке: светлые волосы, стройное тело, бледное лицо, очки. Толстовка, которая скрывает любой намек на женственность. И удивительный хрипловатый голос с интригующим акцентом.

Алексио не обращал внимания на женщин, которые не одеваются как женщины. После интрижек с самыми знаменитыми моделями у него были высокие требования. Его мать всегда была безупречной. Он нахмурился, снова поймав себя на мысли о ней.

С удивлением осознав, что он не воспринимает слова помощника, Алексио резко прервал разговор. Женщина рядом с ним сидела тихо. Он мог бы сейчас спешить к личному самолету, однако отказался, и это не было похоже на него. Но что-то остановило Алексио. Некое шестое чувство.

Он покосился на соседку и заметил, что на коленях у нее стоит вместительная сумка, а она вытаскивает какие-то вещи из кармана на переднем кресле и бестолково сует их в сумку. Еще один негативный факт – Алексио всегда пекся о порядке. Женщина сдвинула очки в черной оправе на лоб, и этот жест приковал его внимание к ее волосам.

«Клубничная» блондинка. Оригинальный цвет. Если волосы распустить, они, наверное, окажутся волнистыми и непослушными. Интересно, какой они длины, если не закручивать их в пучок, из которого выбиваются пряди?

Ее бледное лицо в форме сердечка выглядело неприметным только на первый взгляд. Веснушки на маленьком прямом носике слегка шокировали. Алексио уже давно не приходилось видеть так близко женское лицо без макияжа. Он счел это интригующим и интимным.

Руки женщины были маленькими и проворными, с короткими ногтями. Представив, как эти ручки будут ласкать его, Алексио ощутил прилив желания, горячего и требующего немедленного удовлетворения. Мужчина на мгновение перестал дышать.

Женщина переложила все свои вещи в сумку, затем, спохватившись, сняла очки и тоже их убрала. Ее щеки зарделись. Она осознавала, что за ней наблюдают. Алексио был поражен, он не мог вспомнить, когда в последний раз видел краснеющую женщину.

Он слегка отодвинулся, отметив напоследок, что в профиль ее рот выглядит полным и мягким. Манящим к поцелую.

– Куда-то собрались?

Женщина вздохнула, отчего ее толстовка приподнялась и опустилась, притягивая его взгляд к груди, скрывающейся под ней. При мысли об этой груди желание усилилось, удивляя его своей мощью. Он только что от любовницы. Что происходит?

Женщина повернула голову, и их взгляды встретились. Алексио снова задержал дыхание. Без очков ее глаза были невероятными. Миндалевидными. Аквамариновыми, как море. Ярко-зелеными сейчас и голубыми в следующую секунду. Длинные темные ресницы выделялись на бледной коже, брови были того же оттенка, что и волосы.

Она с решительным видом сжимала сумку. Мягкий рот превратился в тонкую прямую линию. Женщина старательно избегала его взгляда.

– Я поменяю место.

Алексио нахмурился. Его тело протестовало против этого с силой, которую он не хотел признавать.

– Почему вам хочется пересесть?

Впервые женщина пытается от него уйти!

Алексио откинулся на спинку кресла. Она открыла рот, и он увидел маленькие белые зубы. Между двумя передними была небольшая щербинка. Это трудно объяснить, но он мог бы сидеть и часами смотреть на нее.

Женщина покраснела еще сильнее.

– Ну, вы, очевидно… вы понимаете…

Он поднял бровь:

– Что?

Ее щеки стали пунцовыми, и Алексио с трудом подавил желание дотронуться до них, чтобы проверить, действительно ли они такие горячие, как кажутся.

Женщина раздраженно вздохнула:

– Ну, у вас есть дела и люди, с которыми нужно поговорить. Вам требуется пространство.

Алексио прищурился. Конечно, она слышала разговор с пилотом и сделала выводы. Однако жизнь приучила его к тому, что люди, узнав, кто он такой, не пытались сбежать. Скорее, наоборот.

– Мне хватает пространства. Оставайтесь. Вы меня оскорбите, если уйдете.

Сидони старалась успокоиться. Что с ней происходит? Ее не должно волновать, что это Алексио Кристакос, один из самых влиятельных бизнесменов мира. Ее не должно волновать, что он самый потрясающий мужчина, которого она когда-либо видела. С каких пор она стала ходячим гормоном? В течение часа она способна выдержать все что угодно. Даже Алексио Кристакоса.

Сидони заставила себя разжать руки, вцепившиеся в сумку, и сказала:

– Хорошо. Мне просто показалось, что в свете того… кто вы есть… вас может обрадовать… некоторое пространство. В смысле, физически. Вы не совсем…

Она замолчала и прикусила губу, а затем принялась выкладывать вещи из сумки.

– Я не совсем что?

Сидони уловила в его тоне веселье и ощетинилась, поняв, что стала объектом насмешки.

– Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду. Вы не совсем подходите для экономкласса, не так ли?

Она могла поклясться, что услышала сдавленное фырканье, но не стала смотреть на Алексио и запихнула сумку под кресло. Ей не хотелось признавать, что кровь в жилах бурлит так, словно по ней пропустили электрический разряд.

Наконец Сидони выпрямилась и, скрестив руки, взглянула на него. Увидев легкую улыбку, она спросила обвиняющим тоном:

– Как вы оказались здесь? Могли бы улететь на своем самолете, вместо того чтобы застрять вместе с нами.

– Это проверка. Мне нравится время от времени проводить инспекции, чтобы убедиться, что все идет гладко.

– Конечно. Я читала об этом.

Алексио нахмурился, и Сидони с неохотой пояснила:

– Мы изучали ваши методы ведения бизнеса в колледже.

Ей было жарко, и она чувствовала себя неуверенно.

Эта информация не удивила Алексио.

– А что еще вы изучали в колледже?

Смущенная Сидони призналась:

– Формально я все еще учусь… Мне пришлось покинуть колледж год назад по семейным обстоятельствам. Я коплю деньги, чтобы закончить обучение…

– Что случилось?

Ее шокировала его прямота, но, как ни странно, это не было неприятно. Сидони посмотрела на Алексио и не смогла отвести взгляд. Маленькое пространство, которое они занимали, казалось уединенным, словно они находились в коконе.

– Ну, мой отец потерял свой бизнес. Он пытался справиться с кризисом, но все было бесполезно, и он лишь влез в долги. Вскоре после этого он умер. Все пропало – деньги, дом… Мое обучение было оплачено не полностью. Мне пришлось искать работу.

Сидони испытывала дискомфорт под его взглядом, напряженным и неуютным.

– Что вы делали в Париже?

– Что это – игра в двадцать вопросов? А что вы делали в Париже?

Алексио скрестил руки на груди, и в животе Сидони что-то сжалось, когда она увидела, как напряглись мускулы под шелковой рубашкой. Она сглотнула и снова посмотрела в его гипнотизирующие глаза.

– Вчера я был в Милане на свадьбе моего брата. Потом улетел в Париж, чтобы сесть на этот самолет и провести инспекцию по пути в Лондон.

– Вы не переживаете, что пропустите ваше совещание?

Алексио улыбнулся, и сердце Сидони подскочило.

– Меня подождут.

Конечно, кто откажется подождать такого мужчину?

– А теперь, – терпеливо произнес он, – вы расскажете мне, чем занимались в Париже?

– Я встречалась с юристом, чтобы разобраться с делами матери. Она скончалась несколько месяцев назад в Париже, где жила с моей тетей. Она родом оттуда и переехала обратно после смерти отца.

Алексио помрачнел.

– Это тяжело – потерять обоих родителей. Я тоже потерял мать пять месяцев назад.

– Мне жаль… Вы переживали, да?

Он скривил губы:

– Должен признаться, мы не были близки. Но да, это стало шоком.

Сидони хрипло призналась:

– Я любила маму, и она любила меня, но мы тоже не были особенно близки. Она была… поглощена собой. – Внезапно самолет пришел в движение, и, посмотрев в иллюминатор, Сидони автоматически схватилась за подлокотники кресла. – О боже, мы едем!

– Обычно именно это делает самолет, прежде чем оторваться от земли.

– Очень смешно, – пробормотала Сидони, забыв о разговоре и сражаясь с привычным страхом полета.

– Эй, вы в порядке? Выглядите ужасно.

– Нет, – выдавила она, зная, что побледнела, как смерть. Она закрыла глаза. – Я не в порядке, но приду в себя, если вы оставите меня в покое. Игнорируйте меня.

– Вы боитесь летать и летите в Дублин с пересадкой? Почему вы не выбрали прямой рейс? – Теперь в его голосе сквозило осуждение.

– Потому что, – с трудом выговорила Сидони, – так дешевле, да и билетов на прямые рейсы не было. А я спешила.

К горлу подступила знакомая тошнота, и она сжала зубы. Похолодев, Сидони пыталась не думать о плотном завтраке, на котором настояла тетя Жозефина. Теперь он тяжело ворочался в желудке.

Самолет разгонялся. Это всегда было мучительно для нее. А еще взлет. И посадка. А порой и сам полет – если возникала турбулентность.

– Что вас так пугает в самолете? – не унимался Алексио.

Сидони мечтала, чтобы он оставил ее в покое, однако ответила:

– Что? Я в тысячах метров над землей, защищенная лишь куском железа и фибростекла, или из чего там делают самолеты…

– В основном, из алюминия, хотя иногда применяются сплавы, а еще есть новые технологии. Мой брат занимается автомобилестроением, так что мы оба интересуемся новациями.

Сидони открыла один глаз и злобно покосилась на Алексио:

– Зачем вы говорите мне это?

– Потому что ваши страхи иррациональны. Вам известно, что полет – самый безопасный способ путешествия?

Сидони открыла оба глаза и постаралась не смотреть в иллюминатор. Она взглянула на Алексио. Следовало признать, что это не очень помогло.

Она грубовато заметила:

– Полагаю, вероятность того, что упадет самолет с владельцем на борту, не очень высока.

– Вот видите? – Алексио наклонился к Сидони, и ее пульс зачастил. – А вы знаете, что наши места – самые безопасные в случае крушения?

Сидони посмотрела ему в глаза:

– Правда?

Она увидела, что в золотисто-зеленых глубинах прячется смех, и зажмурилась.

– Очень смешно.

Самолет дернулся, и Сидони еще крепче вцепилась в подлокотники. Она услышала глубокий вздох рядом, а потом ее левую руку накрыла мужская рука.

Сидони тут же почувствовала, что ей не хватает дыхания.

– Что вы делаете? – пискнула она.

– Я предпочитаю, чтобы вы нанесли ущерб мне, а не подлокотникам.

Сидони снова открыла глаза и покосилась влево. Алексио хмурился, но в уголках его губ играла улыбка. Боже, о боже! Она сказала, слегка задыхаясь:

– Думаю, ваши подлокотники перенесут мои слабые попытки изменить их форму.

– И все же, – спокойно ответил Алексио, – я не допущу, чтобы меня укорили в том, что я не предложил помощь ценному клиенту, когда тот в ней нуждался.

Глава 2

Тело Сидони охватила дрожь, ее бросило в жар. Алексио Кристакос флиртует с ней! Ей казалось, что она балансирует на краю пропасти над водопадом, который может унести ее в неведомое. Алексио был невероятно очарователен, когда хотел. Это был отточенный опытом шарм. Она не подходит такому мужчине, как он.

Подавив протестующие сигналы тела, Сидони высвободила руку и натянуто улыбнулась:

– Я уже в порядке. Спасибо.

Его глаза сверкнули, словно он был озадачен или удивлен. Тело Сидони сожалело о прервавшемся контакте.

Она положила руки на колени и, повернув голову, закрыла глаза, чтобы не пришлось смотреть в иллюминатор. Страх полета был подавлен стремлением не выдать свои эмоции.

Сидони хотелось, чтобы Алексио снова сжал ее руку. Его ладонь была слегка мозолистой – ладонью работяги, а не избалованного жизнью человека.

– Вы можете открыть глаза. Сигнал «Пристегните ремни» скоро погаснет.

Она сделала глубокий вдох и открыла глаза. Алексио смотрел на нее. У Сидони появилось ощущение, что он все время не сводил с нее глаз. Она почувствовала себя неловко, ей опять стало жарко.

– Полагаю, вы уже знаете, кто я, – начал Алексио, – но я не знаю, кто вы…

Он не собирается отступать. В животе Сидони начали порхать бабочки, ей не удавалось игнорировать его.

– Сидони Фицджеральд. Рада знакомству.

Алексио слегка потряс ее руку, и тело словно прошило током.

– Сидони… – повторил он. – Звучит по-французски.

– Да. Имя выбрала мама. Я же говорила, она была француженкой.

– Да… говорили.

Алексио все еще держал ее за руку, и Сидони становилось все жарче.

– Включили отопление? – пролепетала она.

– Кажется, вам и правда жарко. Может, стоит снять толстовку?

Он наконец освободил ее руку, и кожу Сидони начало покалывать. Она вяло отмахнулась:

– Все в порядке.

Она не хотела чувствовать на себе изучающий взгляд этого мужчины.

Сидони решила было почитать, но книга соскользнула на пол. Тогда она повернулась к Алексио. Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Сидони охватило странное чувство разочарования, но она мгновенно сообразила, что может понаблюдать за ним, пока он дремлет. Профиль аристократа. Глубоко посаженные глаза с длинными темными ресницами. Скулы способны заставить любую женщину сходить с ума от зависти, однако черты лица – мужские, суровые. Сильная нижняя челюсть с намеком на щетину…

Сидони с удивлением ощутила спазм вожделения. Она никогда не испытывала столь сильного желания. У нее было несколько парней в колледже, она занималась сексом, но все это было… не то. Много шума из ничего. Парням это явно нравилось больше, чем ей.

Правда, она была готова держать пари, что есть на свете мужчины, которые точно знают, как доставить женщине удовольствие. Особенно мужчины с таким ртом, как у Алексио… чувственным и порочным.

– Глазеть невежливо.

Сидони с пылающими щеками отпрянула. Алексио, открыв один глаз, наблюдал за ее ужасом.

Она выпалила:

– Как вы узнали?

Он наклонился, и его голова с темными, коротко подстриженными волосами оказалась в опасной близости от ее бедер. Сидони внезапно ощутила тепло в интимной зоне.

Алексио выпрямился с книгой в руках. Прежде чем протянуть ее Сидони, он бросил взгляд на заголовок и сухо прокомментировал:

– «Анализ успешных бизнес-структур»? Это наверняка вас усыпит.

Сидони нахмурилась и забрала книгу.

– Я пытаюсь не отставать от курса.

Алексио склонил голову:

– Весьма похвально.

Сидони ощутила желание защититься.

– Некоторым людям приходится учиться. У них нет изначальной возможности или поддержки, чтобы основать успешный бизнес с первого раза.

Алексио поджал губы, и она поняла, что погладила его против шерсти.

– У меня не было никакой поддержки. Неужели на ваших семинарах об этом не говорили?

Сидони покраснела и опустила глаза, занявшись изучением пятнышка на джинсах.

– Я не хотела вас задеть. Всем известно, что вы лишились наследства… Однако вы не можете отрицать, что ваши детство и юность дали вам уверенность в своих силах, которую большая часть смертных не испытывает.

Его лицо смягчилось, и Сидони расслабилась. Странно.

– Вы правы, – согласился он, к ее удивлению. – Перед моими глазами с детства был пример отца, хочется мне это признавать или нет. Я получил великолепное образование. Мой брат тоже успешный предприниматель, так что я учился и у него.

Стюардесса подкатила к их креслам столик, ласково улыбнувшись Алексио.

Толстовка стала жаркой и сковывающей движения. Сидони отчаянно хотелось охладиться. Пока Алексио заказывал кофе, Сидони стянула ее через голову… и секунду спустя обнаружила, что на нее уставились две пары глаз.

– Что? – Она переводила взгляд с Алексио на стюардессу.

Та заговорила ледяным тоном, которому сопутствовал прямо-таки арктический взгляд:

– Могу я предложить вам чай или кофе, мадам?

Сидони на свободном французском попросила чай. Даже не глядя на Алексио, она чувствовала, что он слегка улыбается. Ее кожу покалывало, когда она опустила столик и взяла чашку с обжигающим чаем. Молодая женщина ощущала себя обнаженной в свободном полосатом топе, хотя под ним была надета майка.

Прежде чем она потянулась за кошельком, Алексио заплатил за себя и за нее. Не лучший жест, учитывая поджатые губы стюардессы. Правда, Алексио это не волновало.

– Спасибо. Это было не обязательно.

Он пожал плечами:

– Пустяки. Я только рад.

– К чему подобные проверки, если все знают, кто вы? – спросила Сидони. Он поднял бровь, отпив глоток кофе, и она поспешила уточнить: – Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Та стюардесса явно делала все возможное, чтобы произвести на вас впечатление.

– Да, – согласился Алексио и поставил чашку на откидной столик. – Однако я никогда не предупреждаю, что полечу таким-то рейсом, и меня интересует не только поведение сотрудников, но и мнение пассажиров.

Сидони нахмурилась:

– Разве нет людей, которые могли бы сделать эту работу за вас?

– Сегодня мне нужно попасть в Лондон. Почему бы не воспользоваться этим?

Сидони видела, что он гордится своим бизнесом.

– Это умно, – заметила она. – Если кто-то решит вас критиковать, вы всегда можете сказать, что на себе испытали, каково это – летать на ваших самолетах экономклассом. И, – добавила она, развернувшись к нему, – это дает клиентам ощущение близости с вами. Вы – один из нас.

Алексио улыбнулся:

– И это тоже. Очень хорошо, студентка. Жалко, что вам пришлось уйти из колледжа.

Сидони отвела глаза, снова почувствовав себя неуютно под его взглядом. Он, казалось, смотрел в точку, о которой она не подозревала, в секретное местечко где-то внутри, которое она до сих пор не исследовала.

– Значит, ваша мать была француженкой… а отец?

Сидони округлила глаза и поинтересовалась:

– Возвращаемся к двадцати вопросам?

Она откинулась на спинку кресла и попыталась не замечать, в каком крошечном пространстве они находятся. Их локти слегка соприкасались при малейшем движении. Бедра ее оказались бы прижатыми к бедрам Алексио, придвинься она к нему хотя бы на миллиметр.

Почувствовав очередной приступ жара, Сидони поспешила ответить на его вопрос:

– Отец был ирландцем. Мама приехала в Дублин много лет назад, встретила отца и осталась там, а потом они поженились.

Она опустила голову, боясь, что Алексио увидит в ее глазах стыд. Не стоит посвящать его в подробности отношений ее родителей.

– А у вас? – поспешила сменить тему Сидони.

Выражение его лица стало отстраненным, возбуждая у нее жгучий интерес.

– Моя мать была испанкой, а отец греком. Но вам, наверное, это известно.

– Я не знала, что ваша мать была испанкой…

– Полагаю, свободно говорить по-французски вас научила мать?

Сидони кивнула и отпила чаю. Если бы она не так обостренно реагировала на присутствие Алексио, с ним было бы приятно поболтать.

– Мама всегда говорила со мной по-французски, и отец поощрял это. Он знал, что рано или поздно знание языка мне пригодится.

– Вы были близки с отцом?

– Почему вы спрашиваете?

Алексио потянулся и, к удивлению Сидони, на мгновение коснулся ее щеки тыльной стороной кисти.

– Потому что ваше лицо смягчилось, когда вы заговорили о нем.

Сидони дотронулась до щеки и смутилась.

– Я любила папу. Он был прекрасным человеком.

– Это хорошо. Мой отец… У нас с ним несколько разные взгляды на жизнь.

Сидони обрадовалась, что он переключил внимание на другое.

– Наверняка он гордится вами?

Алексио печально улыбнулся:

– В некотором смысле. Но я поднялся не благодаря ему. Я сам сражался за свой кусок пирога, и отец не простил мне этого.

Их снова прервали – теперь уже другая стюардесса, собирающая пустые чашки.

Алексио внутренне содрогнулся. Что происходит? Он беспечно заливается соловьем перед незнакомкой, которая очаровала его своей бледной кожей, красивыми глазами и гибким, стройным телом.

Стюардесса ушла, и ругавший себя Алексио обнаружил, что Сидони расстегнула пряжку ремня.

– Мне нужно вымыть руки. Пожалуйста.

Почувствовав облегчение, Алексио расстегнул свой ремень безопасности и встал. Сидони пришлось протиснуться мимо него. Он видел, как сверкнули ее глаза, став похожими на зелено-голубые бриллианты, и его словно ударили в живот.

Она изо всех сил старалась не задеть его. Одного взгляда на оказавшиеся так близко женские бедра было достаточно, чтобы пробудить желание. Алексио не смог удержаться и вдохнул ее свежий и чистый аромат с намеком на что-то цветочное. Такой и была Сидони – сейчас колючая, а через секунду мягкая. Словно роза. И такая же соблазнительная.

Она оказалась выше, чем он думал.

Алексио сел, а она направилась по проходу к туалетам. Он следил за ней. Старенькие джинсы обтягивали ее стройные ножки и неожиданно роскошные ягодицы. Кровь его закипела. К ужасу Алексио, не один мужчина вытягивал шею ей вслед, когда она проходила мимо.

У него было ощущение, что он толком не дышал с тех пор, как Сидони сняла свою ужасную толстовку. Алексио тогда случайно посмотрел на нее и застал за раздеванием. Он не мог глаз отвести, пока она сражалась с одеждой, постепенно открывая мучающую его бледную кожу, тонкие руки, маленькие кисти, изящные плечи.

Сидони вспыхнула, а Алексио охватило вожделение. Одежда под толстовкой не отличалась откровенностью, однако он отреагировал так, словно Сидони осталась обнаженной.

Испытывая растущее желание, Алексио пытался сосредоточиться на разговоре и на сияющих выразительных глазах женщины, не позволяя себе взглянуть на небольшой вырез ее топа. Периодически выскальзывающая розовая бретелька бюстгальтера воспламеняла его сильнее, чем самое дорогое нижнее белье предыдущих любовниц. Он и думать забыл о ночи, проведенной с роскошной Кармелой.

Алексио жаждал увидеть Сидони в своих объятиях, хотя такой порыв обычно заставлял его насторожиться. Он представлял ее идеальные груди… Интересно, какие у нее соски?

Это было желание, которого ему уже давно не хватало. О котором он мечтал прошлой ночью. Настойчивое и горячее. Непреодолимое.

Голова закружилась, и мягкий смущенный голос застал его врасплох.

– Э… прошу прощения, мистер Кристакос…

Алексио поднял голову, увидел Сидони, и желание стало нестерпимым. Ее груди оказались на уровне его глаз. Соски приподнимали тонкую ткань. Он заставил себя встать и пропустить Сидони, проклиная свое тело, отказывающееся подчиниться разуму.

Алексио хотел Сидони Фицджеральд так, как раньше не хотел никого. И он получит ее. Потому что Алексио Кристакос всегда получал все, что хотел. Особенно женщин.

Сидони села и старалась сохранить контроль, который с трудом восстановила в маленьком туалете. Она умылась холодной водой, словно это могло выдернуть ее из транса, в котором она пребывала.

Но все это были лишь краткосрочные меры. Стоило ей вернуться и увидеть взгляд Алексио Кристакоса, этот пылающий взгляд, переместившийся с ее груди на лицо, такой напряженный… практически хищнический, как ее тело отозвалось на него, вспыхнув, словно пламя. Даже воздух между ними как будто потрескивал.

«Он плейбой, он плейбой», – повторяла Сидони, как мантру. Если верить словам ее подруг по колледжу, Алексио Кристакос был разборчив – он выбирал самых знаменитых моделей и актрис. Истинных красавиц. Сидони, с ее яркими волосами, веснушками и растрепанной шевелюрой, никак не попадала в эту категорию. Но это сумасшедшее желание… Да она выдумала его!

По телу прошла волна ужаса, Сидони ощущала жар и холод одновременно. Неужели она проецирует свои подсознательные фантазии на мужчину, который случайно оказался ее спутником?

Алексио покашлял. Он смотрит сейчас на нее или нет? Обманывает она себя или нет? Сидони осторожно повернула голову и увидела золотисто-зеленые глаза, устремленные на нее. С губ слетел вздох, в животе все перевернулось, кожу кололо. Соски так напряглись, что терлись о кружево бюстгальтера.

– Не надо, – мягко проговорил Алексио. – Не надо называть меня мистер Кристакос. Я чувствую себя стариком. Просто Алексио.

Каким-то образом ей удалось выдавить:

– Мы скоро приземлимся. Я все равно вас больше не увижу.

– Вы уверены?

Она моргнула, сердце защемило.

– Что это значит?

– Сегодня вы ужинаете со мной.

Сидони охватили противоречивые эмоции. Ей стало жарко. В то же время разум сигнализировал: «Опасность! Опасность!» Она не хотела даже намеком показать этому высокомерному человеку, как реагирует на него. Такому, как он, хватит одного ужина и одной ночи, а потом он выкинет ее на обочину.

Она – мимолетный каприз.

Может быть, скромные размеры экономкласса ударили ему в голову? Может быть, ему скучно, он устал, а что-то в ней заинтриговало Кристакоса, потому что она отличается от его любовниц?

Сидони прищурилась. Алексио стиснул зубы, словно готовился к борьбе. Они оба не заметили стюардессу, которая подошла проверить их ремни безопасности.

– Звучит как приказ, а не как приглашение. Мне нужно успеть на рейс в Дублин. Вы забыли?

Сидони готова была поклясться, что не так много женщин отказывало ему – если таковые вообще существовали. Но она никогда не простила бы себе, если бы сдалась и согласилась на то, что точно продлится всего одну ночь. Сидони уверяла себя, что отказывает Кристакосу потому, что высоко себя ценит, но предательская интуиция подсказывала, что она боится влияния, которое оказывает на нее этот мужчина. Одной ночи явно не будет достаточно. И это пугало ее.

Алексио бросил взгляд на платиновые часы на запястье:

– Ну а если я скажу, что вы опоздали на стыковочный рейс, и как владелец авиакомпании я обязан возместить вам это, пригласив на ужин?

Сидони неэлегантно фыркнула и подавила очередную вспышку желания.

– Не вижу, чтобы вы предложили каждому пассажиру нашего самолета ужин в качестве компенсации.

– Я не хочу с ними ужинать. Однако с удовольствием поужинаю с вами. Пожалуйста.

Сидони вздернула подбородок, но внутри у нее все задрожало от его «пожалуйста».

– Вы будете разочарованы. Я привереда и вегетарианка.

Алексио улыбнулся:

– Я знаю великолепный вегетарианский ресторан. Можете съесть там хоть все баклажаны.

В его глазах искрился смех, делая мужчину совершенно неотразимым. Порочная, сексуальная улыбка появилась на его губах, подтверждая, что ужином и разговором дело не ограничится.

Сидони смотрела на него и пыталась справиться с охватившим тело жаром, дававшим понять, что и для нее ужин – не главное. Она принялась искать толстовку, собираясь надеть ее.

Алексио скорчил гримасу:

– Эту штуку нужно сжечь.

Сидони оскорбленно воскликнула:

– Моя любимая!

– Преступно скрывать такое тело под бесформенной вещью.

Внезапно сердце Сидони дернулось и остановилось.

Алексио немедленно взял ее за руки и успокоил:

– Мы приземлились, вот и все.

Она в шоке посмотрела на него:

– Никогда раньше я не пропускала приземление.

Сидони опустила взгляд. Ее руки в его руках казались очень маленькими и бледными. Алексио сильнее сдавил ее пальцы, и она почувствовала, как закипает кровь.

Долгий мучительный миг они просто смотрели друг на друга. Сидони с трудом переводила дыхание. Алексио большим пальцем погладил ее щеку.

Теперь он не отрывал взгляда от ее рта. Она хотела его поцеловать, очень хотела. Воздух раскалился. Их глаза встретились, и Алексио пробурчал что-то, напоминающее проклятие, потом стиснул зубы и убрал руку. Сидони пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть.

Она постепенно пришла в себя и с ужасом осознала, что выглядела словно изголодавшаяся по любви девчонка.

Женщина резко отстранилась. Спасибо небесам, что Алексио не поцеловал ее, иначе она сдалась бы без борьбы.

– Сидони.

– Что? – Она потянулась за сумкой, нашла свои очки и надела их.

Она взглянула на Алексио и тут же пожалела об этом. Застывшее, мрачное лицо. Раздувающиеся ноздри. Опасные глаза.

Пассажиры начали вставать.

Сидони ощутила себя до странности беззащитной. Обнаженной.

– Наверняка вас встречают, – бросила она.

Алексио стиснул зубы. Он уже заметил, что сотрудник в униформе пробирается сквозь толпу, извиняясь налево и направо.

Алексио схватил ее за руку. Она испуганно огляделась, но никто не смотрел на них.

– Сидони, поужинайте со мной этим вечером.

– Я тороплюсь в Дублин. Я не могу остаться в Лондоне по вашей… прихоти.

Его глаза вспыхнули.

– Это не прихоть. Если вы останетесь, я позабочусь о вас… найду вам дом.

Сидони высвободила руку и покачала головой:

– Нет… Простите, но я не могу.

Человек в униформе добрался до них, наклонился и что-то сказал Алексио. Тот отрывисто ответил, встал и потянулся за пиджаком и пальто, затем снова посмотрел на Сидони, чей взгляд был прикован к его волшебному торсу.

– Идемте со мной. По крайней мере, позвольте помочь вам улететь.

Она сурово ответила:

– Вам не обязательно это делать. Я могу дождаться другого рейса.

Алексио вздохнул:

– Не надо спорить, пожалуйста.

Он протянул ей руку. Наверное, она видит его в последний раз. Молодая женщина почувствовала, что может доверять этому человеку.

Это открытие поразило Сидони, в последнее время не слишком доверявшую людям. После потери родителей, после того, как стали известны не слишком благовидные поступки матери, мир вокруг казался ей неустойчивым. Тем не менее в компании Алексио Кристакоса Сидони было спокойно. И это было странно.

Еще более странным было то, что она не могла противиться желанию провести еще хоть несколько минут вместе с ним. Ее рука словно сама собой скользнула в его руку. Прикосновение было необыкновенно приятным и в то же время ужасало, словно она шагнула с обрыва.

Сидони встала, и Алексио повел ее в хвостовую часть самолета – следом за человеком в униформе. Задняя дверь была открыта только для них. Стюардесса, прощаясь, презрительно посмотрела на Сидони.

Ненавидя себя за то, что ей нравится держать Алексио за руку, она спустилась по трапу, у которого стояла машина. Он назвал сотруднику ее имя и распорядился забрать ее багаж. А потом они сели в машину и направились к терминалу, который был нужен Сидони.

Глава 3

Алексио смотрел на смартфон, но ничего не видел. Он был вне себя от ярости… и желания. Он не воспользовался возможностью поцеловать Сидони. Но что-то удержало его – что-то, предупреждавшее, что она не похожа на других женщин. Да и сила его чувств была чем-то из ряда вон выходящим.

Алексио гордился своей сдержанностью. Он был не из тех, кто готов целовать женщину через час после знакомства. Но еще пара секунд – и он сделал бы это.

Но все же… он отпустил Сидони. Нет! Он увел ее с собой. Теперь она сидела рядом с ним, положив сумку на колени и сжав ее.

Не в силах сдержаться, Алексио потянулся и дотронулся до лица женщины, проведя пальцами по деликатной линии скул. Даже это заставило его тело взвыть от голода. Сидони напряглась, однако повернулась и посмотрела на него. Один своенравный локон высвободился и качался над ее плечом, напоминая по цвету рассвет. Щеки женщины пылали. Никакого макияжа, и дурацкие очки в черной оправе. Бесформенная толстовка и поношенные джинсы. Он не должен был хотеть ее. Но хотел.

Алексио не мог это объяснить, но сейчас Сидони была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел.

Сидони, очевидно, что-то уловила в его глазах, и щеки ее еще сильнее раскраснелись. Алексио не мог больше сдерживаться. Он привлек Сидони к себе и слился с ней в поцелуе.

Сладковатый привкус ее мягких губ свел его с ума. Она упиралась руками в его грудь, и Алексио прижал ее сильнее, уговаривая открыться ему…

Наконец Сидони вздохнула и расслабилась. Он продолжал целовать ее, пытаясь утолить голод.

Сидони была в шоке. Алексио впивался в нее губами, пробовал языком, изучал… Она не могла думать. И не хотела.

В поцелуе Алексио не было ничего мягкого, но она желала его всеми фибрами души. Он был страстным и горячим. Так ее еще никто не целовал. Алексио пробовал и исследовал, держа ее голову обеими руками, распуская волосы. Сидони чувствовала себя так, словно разлетелась на миллионы маленьких кусочков, но это было восхитительно… захватывающе… Она не хотела, чтобы это заканчивалось.

В ней проснулось невероятное желание, которого она раньше не знала. Сидони начала отвечать на поцелуи Алексио. Отвечать и искать большего. Теперь она пыталась попробовать его, для чего прикусила нижнюю губу Алексио.

Он немного отстранился, но Сидони последовала за ним, не собираясь отпускать даже на секунду.

Внезапно разум вернулся к ней, и она поняла, что вцепилась в Алексио. И что он только что целовал ее на заднем сиденье машины. Сидони нашла в себе силы вырваться из этого водоворота. Дыхание ее прерывалось, голова кружилась, глаза ничего не видели.

Тем временем машина подъехала к нужному терминалу.

Алексио все еще обнимал ее. Сидони жаждала одного – притянуть его к себе и целовать, целовать и никогда не останавливаться.

Она резким движением высвободилась. Ее щеки горели, волосы выбились из прически. Сидони быстро заколола их дрожащими руками, не в силах смотреть на Алексио. Что, черт возьми, только что произошло? Вспышка? И она без колебаний прыгнула в огонь. Сидони пугало, насколько быстро она потеряла контроль над собой.

– Мы приехали.

Эта реплика Алексио была излишней, но он пытался справиться с порывом страсти. После поцелуя что-то изменилось, он чувствовал себя дезориентированным.

Сидони избегала его взгляда. Когда она открыла рот, Алексио снова захотелось прильнуть к нему, попробовать его сладость. В ней было что-то неожиданное – что-то, что мгновенно трогало его душу, проникало сквозь панцирь цинизма.

Сидони покосилась на него, и он утонул в зелено-голубом водовороте ее сверкающих глаз. Она все еще была в очках. Потом она потянулась к дверной ручке, и все в нем воспротивилось. Он не хотел позволить ей уйти. Но прежде чем Алексио смог остановить ее, Сидони открыла дверцу и вышла. Он вышел следом и преградил ей дорогу. Она смотрела на него огромными настороженными глазами. Кто-то подвез ее чемодан на тележке. Алексио с трудом подавил желание потребовать, чтобы их оставили одних.

Он посмотрел на Сидони, чувствуя, что балансирует на краю пропасти, близко к которой никогда не позволял себе подходить.

– Вы уверены, что я не могу заставить вас передумать?

На миг ему показалось, что она готова сдаться, и кровь застучала в висках, но потом Сидони прикусила губу и покачала головой:

– Извините. Мне нужно лететь.

– Вас ждет работа?

Она избегала его взгляда.

– Нет… Ресторан закрылся.

– Значит, вам незачем спешить? – В голову пришла мысль, которая ему не понравилась, и он выпалил: – Если только у вас нет бойфренда?

Сидони помотала головой.

– Нет… Я никогда не сделала бы… то, что сделала, если бы у меня кто-нибудь был… – Она вздернула подбородок. – Я не такая, Алексио… Я не прыгну к вам в постель только потому, что вы щелкнули пальцами.

Алексио хотел отшвырнуть тележку, стащить с Сидони очки и поцеловать ее. Но он сдержался и придумал превосходную ложь:

– Я пригласил вас на ужин, а не в постель.

Она побледнела и перекинула сумку через плечо.

Это мало обуздало его желание. Ремень сумки заставил ее груди подняться и показать их идеальную форму. Боже, что с ним не так? За последний час он растерял весь свой здравый смысл.

Сидони подошла к тележке:

– Послушайте… если бы я жила в Лондоне, то, может, и сходила бы с вами куда-нибудь, но мне нужно лететь.

Алексио вытащил из кармана карточку и протянул ей:

– Это мои личные номера. Если что-то изменится, позвоните.

После нескольких мучительных секунд она кивнула:

– Было приятно познакомиться…

А потом развернула тележку и исчезла в коридоре вылета.

Алексио не нравилось, когда он не контролировал ситуацию. Против этого он сражался всю свою жизнь – каждый раз, когда отец пытался вылепить из него своего наследника. Каждый раз, когда отец пережимал со своими ожиданиями. И больше всего – когда он видел, как отец проигрывает схватку с женой, которая не любит его.

А теперь эта девчонка лишила его контроля, а он даже не заметил. Алексио витиевато выругался.

Прошло всего двадцать минут, а Сидони готова была закричать. Ее тело оставалось чувствительным. Все, что она видела, – это прекрасное скуластое лицо Алексио Кристакоса…

Сотрудник авиакомпании терпеливо повторил:

– Простите, мисс, мне очень жаль. На выходных состоится финал регби. Играют Англия и Ирландия. Билетов на дублинские рейсы нет ни на сегодня, ни на завтра. Если вы не хотите попробовать переплыть Ирландское море…

Сидони охватило отчаяние. Она вышла из терминала, надеясь увидеть Алексио, но он и его машина исчезли, и она почувствовала желание заплакать.

Почему она с таким дьявольским упорством отказывалась от вечера с самым харизматичным мужчиной в ее жизни? Призрак матери стоял рядом, напоминая Сидони о ее привычке отказываться от всего, что подавали ей на блюдечке. Уже давно она поклялась, что никогда не будет хватать все подряд, как ее мать, безразличная к боли других людей – особенно мужа, который посвятил всю свою жизнь ей и дочери, хотя знал, что Сидони не его дочь.

А теперь на ней лежит большая ответственность: тетя Жозефина нуждается в поддержке. Она не может думать только о себе.

«Но ты можешь получить кое-что сегодня. Всего одна ночь», – прошептал внутренний голос. Тетя отправилась на ежегодные двухнедельные каникулы, организованные благотворительным фондом…

Все равно слишком поздно. Сидони посмотрела вниз и увидела, что сжимает его визитную карточку. Алексио отправился в Лондон на важное совещание. Он уже забыл о ней. Она упустила свой шанс.

От чувства потери все внутри болело. Сидони решила купить билет на ближайший доступный рейс, а потом найти недорогую гостиницу…

– Сидони.

Ее сердце чуть не остановилось. Это невозможно!

Сидони обернулась. Невдалеке стоял Алексио. Она испытала шок, смешанный с облегчением и радостью.

– Что вы здесь делаете? Вы же уехали, – выдохнула она, опасаясь, что это галлюцинация.

– Я вернулся… на всякий случай.

– Все рейсы переполнены. Я смогу попасть домой только послезавтра…

– Так вы застряли? Не повезло. – В его глазах искрилась усмешка.

Невероятная радость переполняла Сидони. Он вернулся! За ней! Она с трудом подавила улыбку:

– Я собиралась перебронировать билет и найти, где остановиться.

Алексио засунул руки в карманы:

– Так получилось, что у меня в Лондоне есть просторные апартаменты. Если бы вы согласились составить мне компанию за ужином, я позволил бы вам остановиться в них.

В голове Сидони зазвенели предупреждающие колокольчики, но она проигнорировала их. Ей дали второй шанс. Она не надеялась увидеть этого мужчину еще раз, потому что ей не хватило бы смелости позвонить ему.

Она сделала выбор и шагнула в возбуждающее неизвестное:

– Я принимаю ваше предложение.

Сердце подскочило, когда она увидела, как сверкнули его глаза, а к щекам прилил румянец.

Сидони протянула руку:

– Одно условие.

– Какое? – Алексио явно терял терпение.

– Вы позволите мне купить ужин… за то, что позволите остановиться у вас. – Сидони представила свой банковский счет, который практически равнялся нулю после нескольких полетов в Париж и обратно, и прикусила губу. – Если только вы любите дешевую итальянскую еду, потому что это лучшее, что я могу…

Алексио шагнул к ней и, потянувшись к тележке, вынул оттуда маленький чемодан, словно тот ничего не весил. Он взял Сидони под руку:

– Мы поедим дома, так что нам не придется беспокоиться о том, кто платит.

– Но… – замялась Сидони, когда он усаживал ее на заднее сиденье машины. Алексио посмотрел на нее так хмуро, что она умолкла. – Ладно, поняла, – быстро сказала она. – Но я не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарной.

Алексио отдал резкую команду на гортанном языке, и Сидони увидела, как тихо поднялась перегородка между ними и водителем. Потом он стянул с нее толстовку, и она не смогла остановить его. Алексио вытащил шпильки из ее прически и распустил волосы по плечам, снял очки, которые ей были не нужны.

Она ударила его по руке:

– Что вы делаете?

Он обхватил ладонями ее лицо. Сердце Сидони пропустило удар, и дыхание прервалось.

– Так гораздо лучше, – одобрительно выдохнул Алексио, а затем наклонил голову и прильнул к ее губам.

Сидони застонала, потому что после первого поцелуя ей постоянно хотелось продолжения…

К тому времени, когда они остановились у огромного впечатляющего здания, Сидони чувствовала себя возбужденной. Узел галстука Алексио ослаб, и взгляд его был лихорадочным.

– Зайдешь со мной и немного подождешь, – хрипло распорядился он.

Сидони чувствовала, что ее рот припух. Она не была уверена, работают ли голосовые связки, и просто кивнула. Казалось, во время все более страстных поцелуев, которыми они обменивались на заднем сиденье, между ними образовалась тесная связь. Она не могла отпустить его. Алексио вошел в здание, держа ее за руку, но Сидони уловила краем глаза свое отражение и замешкалась.

– Я не очень-то корпоративно выгляжу.

Он скользнул по ней взглядом и с придыханием сказал:

– Ты выглядишь идеально.

Но Сидони по взгляду безупречной блондинки на ресепшн, которым можно было заморозить Сахару, поняла, что в этом месте не появляются в дешевых топах и джинсах.

Когда они вышли из лифта, Алексио поджидала толпа людей. Кто-то взял его пиджак и пальто, кто-то протянул ему папку.

А потом один из сотрудников подошел к ней и вежливо спросил:

– Мисс Фицджеральд? Если вы соблаговолите пройти со мной, я покажу, где вы можете подождать.

Сидони беспомощно посмотрела на Алексио, который жестом отправил ее с гидом, а сам унесся в другом направлении.

Ее провели по устланным коврами коридорам, на стенах которых красовался логотип Кристакоса. Она побледнела, поняв, что, по всей видимости, все здание принадлежит ему.

Молодая женщина в брючном костюме, с гладко причесанными темными волосами пригласила Сидони в роскошный кабинет с огромными окнами. Наверное, это был кабинет Алексио.

Женщина говорила с акцентом, как предположила Сидони, греческим.

– Могу я чем-то помочь, мисс Фицджеральд?

Сидони смутилась:

– М-м-м… может быть, чай, если это возможно?

– Конечно. Я сейчас. – Женщина покинула кабинет и прикрыла за собой тяжелую дверь.

В воздухе разливался аромат Алексио, слабый и томящий. Эксклюзивный. Сексуальный. Сидони глубоко вздохнула и подошла к окну насладиться видом Лондона. От него захватывало дух.

Она увидела двери, ведущие на террасу, и, открыв их, вышла наружу. Перед ней раскинулся весь город.

– Мисс Фицджеральд?

Сидони обернулась и, увидев помощницу Алексио, поспешила к ней. Она взяла поднос у озадаченной женщины.

– Я позабочусь о себе, спасибо огромное.

– Если вам еще что-нибудь понадобится, вы найдете меня дальше по коридору. Мистер Кристакос не задержится. Я слышала, что он хочет провести совещание быстро.

Сердце Сидони дрогнуло. Это из-за нее?

Ей не хотелось сидеть за столом Алексио, так что она выбрала маленький кофейный столик. Ее рука дрожала, когда она наливала чай.

Боже! Что она делает здесь, в напоминающем дворец кабинете Алексио Кристакоса?

Сидони покраснела. Она сама вовлекла его в разговор. Если бы она зарылась в книгу, Алексио, наверное, и не посмотрел бы на нее. Сидони отставила чашку. Она может выйти отсюда прямо сейчас, взять сумку из его машины и раствориться в лондонской толпе. И наверное, никогда больше не увидеть Алексио… Но она не хотела этого.

Сидони почувствовала опрометчивую легкость и свободу. Сегодня ей обеспечен ужин. Место, где можно переночевать. Шанс узнать этого потрясающего мужчину немного лучше. Она глубоко вздохнула и постаралась утихомирить сердцебиение. И это все, чего она хочет, о чем бы ни кричало ее тело. Она справится с этим приключением и удержит эмоции внутри.

Закончив наконец совещание, Алексио направился в кабинет, по пути нетерпеливо растягивая узел галстука.

Когда он приказал водителю повернуть обратно к терминалу, то чувствовал себя полным дураком. Но стремление вернуться и снова увидеть Сидони было слишком сильным.

Она стояла там, как потерянный ребенок, смотрела на его карточку, и Алексио ощутил облегчение.

А теперь Сидони ждет его. Он стиснул зубы, сдерживая возбуждение.

Он не нашел ее в кабинете, и его кровь превратилась в лед. Неужели Сидони ушла? Но потом Алексио заметил открытую дверь на террасу, и сердце вновь забилось. Он увидел ее стройные формы и потрясающую попку, очень хорошо заметную, поскольку женщина перегнулась через перила, наслаждаясь видом.

Он встал за ее спиной и уперся руками в ограждение по обеим сторонам от нее.

Сидони отреагировала через мгновение:

– Ты напугал меня.

Алексио показалось, что он чувствует, как зачастил ее пульс. Или это был его пульс? Желание становилось все сильнее, и он уже не надеялся, что сможет контролировать свое тело.

Оказавшись между его руками, Сидони напряглась:

– Твое совещание быстро закончилось.

Алексио одной рукой убрал длинную прядь волос, оголяя ее шею. Скрывать такие волосы было преступлением. Он наклонил голову и поцеловал мягкую нежную кожу прямо под ее ухом. Сидони немедленно задрожала. Другой рукой он обнял ее за талию и прижал к себе.

Боже! Он был готов взять ее прямо здесь и сейчас!

Алексио слегка отстранился, пытаясь держать себя в руках:

– Я сказал, что у меня срочные дела.

Сидони повернулась лицом к нему, и стало еще хуже, потому что теперь затвердевшее достоинство мужчины прижималось к ее мягкому животу, а тонкую ткань ее топа приподнимали затвердевшие соски.

– Алексио…

Он поднял взгляд и увидел две аквамариновые бездны.

– Что?

– Если я остаюсь на ночь, это не означает, что я буду спать с тобой. – Сидони прикусила губу. – Я не говорю, что не хочу этого, но я не такая. – Она поморщилась. – Я имею в виду… я не буду спать с тобой в качестве оплаты.

Сидони переспит с ним. Они оба это знали.

– Ты уже говорила о своих принципах, и я уважаю их. Если ты переспишь со мной, то потому, что захочешь этого. Ни по какой другой причине. Мы два разумных взрослых человека. Мы вольны поступать так, как пожелаем…

– Да… но после этой ночи мы больше не увидимся… я не завожу романы на одну ночь. Мы едва знаем друг друга.

Алексио опустил голову и запечатлел легкий, как перышко, поцелуй в уголке ее пухлых губок. Женщина едва сдержала крик.

– Я уже знаю о тебе больше, чем о своем секретаре. Ты вроде бы сказала, что сможешь улететь послезавтра… это две ночи. И знаешь что? Ты слишком много думаешь. Завтра очень далеко. У нас есть сегодня, и этого достаточно.

Квартира Алексио была не такой, как ожидала Сидони. Она предполагала увидеть что-то похожее на пентхаус в роскошном доме, но он жил в старом здании с изумительным видом на Темзу.

Там были огромные окна и неоштукатуренные кирпичные стены. Роскошная и современная мебель хорошо сочеталась со старыми стенами, на которых были развешаны абстрактные полотна и черно-белые фотографии. Обстановка была чисто мужской, но не отталкивающей. В квартире было уютно.

Алексио стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за ней. Сидони покраснела и пожала плечами:

– Я ожидала чего-то более…

– Типичного? Безвкусного? Ты ранила меня… Но, возможно, это оправдает твои ожидания.

Он взял Сидони за руку и повел ее в уголок, обставленный как клуб для состоятельных джентльменов, с бильярдным столом, антикварным баром, полным напитков, и огромным зеркалом.

Сидони улыбнулась:

– Вот теперь похоже.

Он достал из бара бутылку и два бокала.

– Могу я соблазнить тебя аперитивом?

– Спасибо.

Алексио налил в бокалы сверкающий золотой напиток. Сидони постаралась не обращать внимания на марку шампанского – одну из самых дорогих в мире.

Не думать. Наслаждаться.

Он протянул ей бокал и встал рядом. Пульс Сидони, как всегда, зачастил.

Но Алексио просто чокнулся с ней и сказал:

– За нас! Сидони Фицджеральд, спасибо, что пошла со мной сегодня.

Сидони не могла отвести взгляд от его зеленых глаз.

– Будем здоровы… и спасибо за гостеприимство.

Они отпили по глотку, и Сидони моргнула, когда шипучие пузырьки побежали по горлу. Она ощущала возбуждение, беззаботность.

– Позволь мне продолжить экскурсию.

Он показал Сидони кухню, оборудованную по последнему слову техники.

– Ты готовишь? – спросила она.

– Для себя я могу приготовить приличное блюдо, но для гостей моих способностей не хватает.

– Что ты приготовишь сегодня? Бобы? – поддразнила его она.

– Шеф-повар лучшего ресторана в Лондоне придет, чтобы обслужить нас, где-то через час.

– Ох…

Сидони едва не забыла, кто такой Алексио Кристакос…

Он повел ее вверх по деревянным ступеням с латунными перилами. В одной из комнат второго этажа Сидони увидела свою сумку на большой, застеленной белым покрывалом кровати. Примыкающая к комнате ванная была суперсовременной, с двумя раковинами и большой душевой кабиной, рядом с которой стояла огромная ванна.

– Это великолепно, – выдохнула Сидони, бессознательно крепче сжав пальцы Алексио.

– Это твоя комната. Итак, я не ожидаю, что ты переспишь со мной… но не буду отрицать, что хочу тебя.

Вот так. Прямо. Никаких игр. Эта простота ошеломляла.

– Хорошо… спасибо.

Потом Алексио показал ей другую комнату, очевидно, его спальню, гораздо больших размеров и практически пустую.

– Лондон – моя вторая основная база после Афин, – объяснил он. – Я провожу большую часть времени в этих двух городах.

Они вернулись к бару, и Сидони села. Алексио наполнил ее бокал и достал откуда-то тарелку со свежей клубникой. Она едва не застонала, когда он окунул одну ягоду в шампанское и протянул ей. Она чувствовала, что Алексио напряженно смотрит на ее рот, и от этого все внутри таяло. Он ждал малейшего поощрения. И все же она поверила ему, когда он сказал, что решение – за ней. Он не будет давить на нее. Впрочем, ему и не придется.

– Не знаю, как ты, но я предпочел бы освежиться. К тому же скоро появится повар.

Сидони кивнула:

– Я приму душ.

Алексио посмотрел на нее, и она была шокирована и обрадована откровенностью его взгляда.

– Встретимся через двадцать минут?

– Хорошо. – Сидони соскользнула со стула.

Она обрадовалась возможности побыть одной.

В спальне молодая женщина распаковала вещи и приняла душ.

После этого, завернувшись в полотенце, она посмотрела на скромный выбор одежды и прикусила губу. Джинсы. Еще джинсы. Майки. Черная юбка, в которой она работала официанткой, и черная блузка. Она будет смотреться словно пришла на похороны.

Одежда стала для нее роскошью уже давно. Сидони продала большую часть дорогих вещей, чтобы оплатить колледж, когда у отца начались проблемы. Она сейчас многое отдала бы за маленькое черное платье…

Глубоко вздохнув, Сидони выбрала темные джинсы и серую майку с блестками. Она надела босоножки на каблуках и нанесла на лицо макияж, чтобы хоть как-то компенсировать свой абсолютно неподходящий наряд.

Она хотела было уложить волосы, но вспомнила, что Алексио распустил их. Мысль о его руках, о прикосновениях его длинных пальцев заставила женщину оставить все как есть.

Сидони глубоко вздохнула, словно это могло унять возбуждение в груди и в крови. Легкость, с которой этот почти незнакомый человек проникал ей под кожу, пугала и в то же время восхищала. Она чувствовала себя так, словно каталась на американских горках, которыми никто не управляет.

Глава 4

Алексио, наливавший вино в бокалы, краем глаза уловил движение на лестнице и поднял голову. Сердце его остановилось.

Сидони стояла, стиснув руки. Она была в темных обтягивающих джинсах, остроносых босоножках и серой майке, отделанной чем-то блестящим. Волосы ее, сияя, ниспадали на плечи.

Несмотря на очевидную дешевизну одежды, Алексио был очарован ее природной красотой. Джинсы немедленно стали тесны ему, и он стиснул зубы от безудержного желания.

Алексио отставил в сторону бутылку и подошел к Сидони, щеки которой вспыхнули при его приближении. Заняться любовью с этой женщиной… Он инстинктивно осознавал, что одной ночи будет недостаточно, но старался не думать об этом.

Она взволнованно посмотрела на него и смущенно показала на свою одежду:

– Я не готова к изысканному ужину. Тебе придется меня извинить.

Алексио успокоил ее:

– Главное, чтобы тебе было удобно. Я тоже не слишком наряжался.

Он увидел, как ее глаза распахнулись при виде его простой белой рубашки, застиранных джинсов и босых ног. Потом Сидони заглянула ему в глаза и еще сильнее раскраснелась. Она хотела его.

– Я отсутствовала больше двадцати минут?

Он взял ее за руку и улыбнулся:

– Около сорока… но я это учел. Иначе нельзя, когда речь идет о женщине.

В ее глазах тут же разгорелся аквамариновый пожар, маленький подбородок вздернулся. Алексио ожидал резкого ответа, но не собирался отпускать ее руку. Ему нужно было прикасаться к ней, это было сильнее его.

– Значит, ты знал многих женщин, если смог исследовать их отношение ко времени.

Улыбка Алексио исчезла. Он разглядел за румянцем Сидони неуверенность в себе. Он дотронулся до ее подбородка, и она поджала губы.

– Я не монах, glikia mou, сладкая моя. Но и вполовину не столь неразборчив, каким рисует меня пресса. Заводя любовниц, я всегда честен с ними и не предлагаю ничего, кроме удовлетворения. Сейчас у меня ни с кем нет отношений.

Взгляд Сидони, казалось, прошил его насквозь.

– Хорошо… – Она улыбнулась, показав щербинку между зубами.

Алексио хотел подхватить ее, перекинуть через плечо и отнести наверх. И черт с ним, с этим ужином!

Сидони усмехнулась и сбросила босоножки. Ее рост уменьшился на два сантиметра.

– Поскольку ты не стал надевать обувь, – пояснила она, – не понимаю, почему я должна натирать ноги.

Алексио потянул ее в сторону столовой, где был накрыт столик для двоих с зажженными свечами. Он стоял у окна, из которого открывался вид на ночной Лондон.

Помощник шеф-повара подал закуски, и Алексио сказал:

– Спасибо, Джонатан. Дальше мы справимся сами. Поблагодари Мишеля за меня.

Молодой человек поклонился и исчез.

– Полагаю, ты пошутила, что вегетарианка, – заметил он.

Алексио поднял крышку на блюде и показал ей восхитительно приготовленные утиные грудки конфи. Глаза Сидони засверкали. Его тело тут же отреагировало. Интересно, будет ли у нее такой же голодный взгляд, когда они займутся любовью?

– Боюсь, тебя, завзятого мясоеда, хватит удар, если ты будешь смотреть, как я полчаса жую салатный лист.

Алексио отодвинул для нее стул и произнес низким голосом:

– У меня есть вегетарианский вариант на всякий случай… но разве ты еще не поняла? Что бы ты ни сказала, это меня не оттолкнет.

Он был награжден порозовевшими щеками, когда сел напротив нее. Алексио поднял бокал с вином, а Сидони взяла свой.

– Yiamas.

Она повторила греческий тост. Они отпили по глотку, и Алексио разложил закуски.

«Разве ты еще не поняла? Что бы ты ни сказала, это меня не оттолкнет». Слова Алексио отдавались эхом в голове Сидони.

Он только что отнес тарелки в кухню, а она стояла на маленьком балконе. Где-то внизу, в темноте текла Темза.

Честно говоря, она не смогла бы ответить, если бы ее спросили, что они ели на ужин. Сидони была очарована своим харизматичным компаньоном и тем, как легко тек разговор. Как и в самолете, стоило им начать – и закончить было невозможно. По телу женщины периодически словно пробегал электрический разряд, когда она вспоминала, где находится и с кем… Они встретились всего несколько часов назад… Она должна быть в Дублине, решать свои проблемы…

Из кухни донесся шум. Алексио загружал посуду в посудомойку. Сидони покачала головой. Кто бы этому поверил?

Она предложила ему помощь, но он отказался.

– Кофе? Ликер после ужина?

Сидони приняла окончательное решение. Ей помогло то, что у Алексио нет ни с кем отношений. Как и у нее. Сегодня или никогда. Она хотела в полной мере насладиться моментом. Она хотела этого мужчину. Раз в жизни можно позволить себе приключение.

Неужели она правда собирается сделать это? Да. Она проведет с Алексио Кристакосом одну ночь, а потом уйдет.

Не представляя, как сказать мужчине о своих желаниях и при этом избежать прямой просьбы заняться с ней любовью, Сидони ухватилась за его предложение.

– Я не отказалась бы от ликера… Кстати, я говорила, что неплохо играю в бильярд?

Алексио покачал головой:

– Нет. Мы затронули много тем во время ужина, включая любимые фильмы и музыку. Ты попыталась выведать у меня секрет моего успеха, но твои способности к бильярду мы не обсуждали.

Сидони подавила улыбку. И вздох. Этот мужчина должен выставить предупреждающий знак: «Подходить с осторожностью! Вы можете обжечься, если будете стоять слишком близко». Впрочем, для нее слишком поздно. Она сгорит в мучительном пламени сожалений, если не позволит себе насладиться фантазией.

– Я была чемпионкой колледжа. И я вызываю вас на бой, мистер Кристакос.

– Интересно, мисс Фицджеральд. Скажите, каковы условия поединка?

– Мои условия просты: выигравший решает, что мы делаем ночью.

Сердце Сидони билось так сильно, что она испытывала головокружение. Глаза Алексио потемнели.

– Я так понимаю, если ты выиграешь, то выберешь?…

Сидони с благочестивым видом подхватила:

– Отправиться в кровать с хорошей книгой, конечно.

– А если выиграю я… и попрошу тебя отправиться в кровать со мной?

Она пожала плечами:

– Мне придется согласиться. Но ты не выиграешь, так что мне можно уйти прямо сейчас…

Сидони сделала вид, что уходит, и обрадовалась, когда Алексио схватил ее за руку и притянул к себе.

– Не так быстро. – Его голос был соблазнительным. – Ты вызвала меня на поединок, и поскольку я обречен на проигрыш, то хотел бы повысить ставки. За каждый неудачный удар мы снимаем что-нибудь из одежды.

Сидони затрепетала от перспективы увидеть Алексио обнаженным.

– Нет такой игры, – едва дыша, проговорила она, когда он потянул ее к бильярдному столу.

– Теперь есть, милая.

После того как Алексио налил ликер ей и виски себе, он вытащил два кия и протянул один Сидони:

– Пожалуйста, дамы первые.

Сидони обошла стол, наслаждаясь тем, как смотрит на нее Алексио. В то же время она пребывала в ужасе. Она и сама не знала, какой демон подбил ее на это пари. Все выглядело так, словно она постоянно играла в такие игры с мужчинами.

В конце концов она выбрала место для начала партии. Алексио сидел на стуле боком, его длинные ноги и мощные бедра отчетливо прорисовались под джинсами. Это ее отвлекало.

– Не спеши, – послышался полный превосходства голос.

Сидони мастерски разбила шары и уложила один в лузу.

Она выпрямилась и улыбнулась:

– Ты что-то сказал?

Алексио поморщился:

– Новичкам везет.

Сидони обогнула стол, чувствуя, как сгущается напряжение. Она слишком поздно поняла, что ее ладони вспотели, и кий слегка соскользнул. Неудачный ход.

Алексио встал и одарил ее дьявольской улыбкой. Сердце Сидони ударилось о ребра.

– Ты вольна решать сама, но я предложил бы майку или джинсы.

Сидони поморщилась. Она надеялась, что сможет заставить его раздеться первым. Потом молодая женщина подумала, мило улыбнулась, проворно расстегнула бюстгальтер и сняла его, вытащив через рукав майки. Старый школьный трюк.

Лицо Алексио потемнело.

– Это жульничество.

Сидони ухмыльнулась:

– Нет.

Она бросила ярко-розовый бюстгальтер на стул. Алексио принялся изучать ее грудь, плотную и тяжелую. Соски приподнимали ткань майки. Щеки мужчины вспыхнули, и это отозвалось пульсированием в ее паху. Алексио медленно отставил бокал и встал. Сидони скрестила руки на груди, но быстро опустила их, когда поняла, что делает только хуже.

Он с явным усилием отвел взгляд. Кровь Сидони бурлила оттого, что мужчина смотрел на нее со столь откровенным желанием. Он подошел и склонился над бильярдным столом. Глаза Сидони были прикованы к его упругим, мускулистым ягодицам.

Алексио промахнулся, повернулся к ней и начал расстегивать рубашку.

Во рту у Сидони пересохло, когда она увидела, как оголяется его торс. Он сбросил рубашку, и у нее подогнулись колени.

Алексио был невероятен. У него были потрясающие мускулы. Ни грамма жира. Завитки волос покрывали грудь и спускались вниз, исчезая в джинсах, низко сидящих на бедрах. Сидони пришлось сжать кулаки, чтобы не расстегнуть пуговицу. Она сглотнула.

Его голос пробился сквозь туман в ее голове.

– Твоя очередь.

Он неспешно отошел, и Сидони словно ударили. Его спина была такой же красивой, как и грудь. Алексио прислонился к барной стойке, изогнув бровь.

Сидони заставила себя посмотреть на стол. Она не могла сообразить, что делать дальше. Сидони не хвасталась – она знала, что может обыграть Алексио. Но сейчас… все ее навыки были бесполезны. Перед ее глазами стоял торс Алексио. Мускулы под шелковистой кожей…

Сидони предсказуемо промахнулась.

Его взгляд стал настолько первобытным, что она поджала пальцы на ногах.

– Верх или низ, Сидони, если только тебе не известен способ, как избавиться от трусиков, не снимая джинсов.

Сидони тяжело вздохнула. Вариантов у нее не было. Она стянула джинсы, намеренно избегая его взгляда, сомневаясь в себе и в своих белых трусиках с цветочным принтом.

Алексио с вожделением наблюдал, как Сидони аккуратно свертывает джинсы и кладет их рядом с бюстгальтером.

Она взглянула на него, смело вздернув подбородок. Но она и наполовину не была столь уверена в себе. Алексио старательно скрывал свою реакцию на нее и фокусировался на покачивающихся под майкой грудях. Они были такими округлыми и задиристыми… С твердыми сосками… Его рот наполнился слюной, плоть затвердела.

Бедра Сидони были стройными и необыкновенно женственными, а трусики с милыми цветочками подчеркивали невинность. Однако взгляд ее был каким угодно, только не невинным. Отлично! Потому что, когда они окажутся в постели, у него не хватит терпения сделать это медленно.

– Я хочу проявить щедрость, – сказал он, – и дарю тебе еще один удар.

Сидони была полна решимости.

– Это последний предмет одежды, который я сняла.

Она взяла кий и обошла вокруг стола, одетая только в майку и трусики. Мягкий белый хлопок обнимал роскошную попку.

Алексио, считавший себя пресыщенным, еще никогда в жизни не был так возбужден. Не был так близок к краю, даже не дотронувшись до женщины.

А потом Сидони остановилась и повернулась спиной к нему. Он увидел бледную кожу над резинкой трусиков, увидел ямочки Венеры над ее ягодицами и едва не застонал.

Когда женщина наклонилась над столом и раздвинула ноги, чтобы лучше прицелиться, тонкая нить, сдерживавшая его контроль, порвалась. С диким ревом Алексио обнял ее за талию, игнорируя удивленный вскрик, вырвал кий из рук Сидони и отшвырнул.

Она тяжело дышала.

– Это нечестно. Это против правил.

– К черту правила, – прорычал Алексио, повернув Сидони лицом к себе. – Ты выиграла. Я проиграл. Значит, ты отправишься в кровать с книгой?

Она застенчиво посмотрела на него:

– У меня с собой только учебник.

– Жаль… Может быть, я смогу изменить твое решение?

– Как ты это сделаешь?

Дыхание Сидони было прерывистым, ее груди под тонким хлопком поддразнивали мужчину.

– Вот так…

Алексио приподнял женщину и усадил на край бильярдного стола, потом встал между ее раздвинутых ног. Он обхватил ладонями лицо Сидони и сделал то, о чем мечтал весь вечер, – накрыл ее рот своим и погрузился в сладкое забвение.

Сидони вцепилась в широкие плечи Алексио, чувствуя, насколько горяча его кожа. Вопрос был задан, ответ получен. Его мужское достоинство касалось ее ног, оголенные бедра инстинктивно напряглись. Их языки встретились и вступили в дуэль, лаская друг друга. Сидони ощутила спазм внизу живота и прижалась к Алексио.

Он потянул подол ее майки, собираясь снять последнюю преграду, но для этого ей пришлось поднять руки и прервать поцелуй. Сидони открыла глаза и почувствовала головокружение. Ее майка размытым серым пятном повисла на стуле. На женщине остались только трусики.

Алексио посмотрел вниз, и его горячий взгляд задержался на ее грудях. Сидони и раньше обнажалась перед мужчиной… но никогда не испытывала ничего подобного. Она словно горела внутри и снаружи. Ее грудь изнывала от желания почувствовать его прикосновения.

Алексио дотронулся до ее груди, и кожу начало покалывать. Его большие пальцы поглаживали ставшие сверхчувствительными соски. Сидони прерывисто вздохнула.

– Ты красива…

Она покачала головой, не принимая комплимент, но Алексио не дал ей произнести ни слова, прижал к себе и снова поцеловал. Она вскрикнула и запустила пальцы в его шелковистые волосы.

Сидони чувствовала себя распутницей. Когда Алексио принялся одной рукой ласкать ее груди, а другая его рука скользнула к самому интимному местечку, она застонала. Казалось, каждый ее нерв кричит о желании освободиться.

Алексио добрался до средоточия ее женственности. Дыхание Сидони прервалось. Порочный палец описывал круги, исследовал…

Женщина почти достигла пика… Ритмичные пульсации ее тела набирали силу. И вдруг Алексио резко отстранился.

– Не здесь… – прохрипел он, задыхаясь.

Он схватил Сидони в охапку и поднялся по лестнице. Она обняла его за шею. Алексио взглянул на нее, и в уголке его сексуального рта появился намек на улыбку. В животе женщины порхали миллионы бабочек.

– Я отказываюсь взять тебя в первый раз на столе для бильярда. Я фантазировал весь день о том, как уложу тебя и попробую на вкус каждый сантиметр твоего тела, а для этого нужна кровать.

Кровь Сидони достигла точки кипения при мысли о том, как этот мужчина будет исследовать ее, обнаженную. И он сказал, что это будет их первый раз. Не единственный.

– Ох… – Все, что удалось ей произнести, когда Алексио плечом открыл дверь в практически темную комнату. Только в углу горел низкий светильник, да сверкали огни города за окном.

Дойдя до кровати, Алексио положил на нее Сидони и выпрямился. Ей было нечем дышать. Она до боли жаждала завершения. Однако Сидони чувствовала, что Алексио не собирается допустить быстрое освобождение.

Словно прочитав ее мысли, он хрипло сказал:

– Я так хочу тебя, что испытываю соблазн взять тебя сейчас, сильно и быстро… Я хочу…

Она никогда не пробовала «сильно и быстро», скорее «обычно и скучно». Сидони тихо проговорила:

– Я не возражаю.

Алексио покачал головой:

– Нет, так просто ты не отделаешься.

Сидони смотрела, как Алексио расстегнул джинсы и потянул их вниз вместе с трусами. Ее глаза распахнулись, и она еще сильнее разгорячилась, хотя это казалось невозможным. Он был великолепен. И он был… очень большой.

Она ощутила дрожь беспокойства. Алексио заметил ее распахнутые глаза.

– Еще одна причина, почему не надо быстро и сильно… Мне нужно убедиться, что ты готова… Я не хочу причинить тебе боль.

От его заботы сердце Сидони защемило, и даже сквозь жаркий туман страсти она услышала слабый голос разума: «Опасность… опасность…»

Но потом Алексио наклонился, и его огромные руки быстро справились с ее трусиками.

Он внимательно взглянул на нее. Сидони хотела повернуться и спрятаться. Внезапно она почувствовала неуверенность в себе. Алексио сравнивает ее со своей последней любовницей? Он все еще хочет ее или разочарован?

Сидони прижала руку к груди и отвернулась, не в силах выдерживать его напряженный взгляд. Но потом кровать прогнулась, и крупное сильное тело оказалось рядом с ней. Ноги Алексио прикоснулись к ней, его руки обняли ее.

– Не надо стесняться… – Алексио повернул ее лицо к себе, держа за подбородок, так что ей пришлось встретиться с ним взглядом. – Ты красива… И я хочу тебя больше, чем кого-либо в своей жизни.

Сидони смотрела в его великолепные глаза и искала скрытую в них ложь. Но не находила. На мгновение ей удалось увидеть там беззащитность, словно Алексио был удивлен своими словами.

Молодая женщина боялась эмоций, которые испытывала. Внезапно Сидони поняла, что слишком много думает, и потянулась, чтобы поцеловать Алексио. Она тоже хотела его – больше, чем кого-либо другого.

Он прижал Сидони к себе, и ее пронзила стрела невероятного желания, отметая все сомнения и вопросы. Она жаждала, чтобы Алексио вошел в нее. Мучительное промедление, которое он обещал, было невыносимо. И, словно прочитав ее мысли, Алексио хрипло проговорил:

– Я не уверен, что смогу ждать – как бы я ни хотел этого…

– Не жди… Я тоже нуждаюсь в тебе.

Это было первобытное, неотложное желание. Алексио потянулся к прикроватному столику и достал презерватив.

Прижав женщину к кровати, он раздвинул ее бедра и дотронулся пальцами до интимной зоны, поглаживая, ища вход. Сидони прикусила губу в предвкушении.

А потом он убрал руку и начал входить в мягкую плоть, растягивая ее. Мужчина внушал благоговейный ужас, нависая над ней. Широкие и сильные плечи, грудь блестит от пота… Что-то происходило внутри Сидони, что-то пробуждалось. У нее имелся сексуальный опыт, но сейчас все было иначе. Мучительно медленно, миллиметр за миллиметром, Алексио погружался в Сидони, не отрывая от нее взгляда.

– Moro mou… малышка… ты так напряжена.

Инстинктивно Сидони приподняла бедра, заставляя Алексио войти глубже, и вскрикнула от новых невероятных ощущений. Теперь он полностью был в ней.

– Ты в порядке? – спросил Алексио.

Сидони не могла говорить, только кивнула. Она была в порядке. Более чем. Она чувствовала себя чем-то целым, соединившись с ним.

Движения Алексио были мощными и ритмичными, и шторм внутри Сидони набирал силу. Затем темп изменился. Алексио двигался все быстрее. Он сжимал ладонями ее лицо, зарывался в волосы, сливаясь с ней в поцелуе, а тело его продолжало двигаться.

Его язык проник в ее рот, их сердца бились в унисон.

Руки Сидони обвились вокруг его шеи, ее грудь прижалась к его груди. Она обхватила ногами бедра Алексио. Кульминация надвигалась, не оставляя места для контроля. Сидони чувствовала, что стала частью чего-то магического. Их поцелуи стали отчаянными, а потом ее тело накрыла волна оргазма, избавляя Сидони от всех рациональных мыслей. Она улетела в места, о которых даже не мечтала.

Сильное тело Алексио дрогнуло, и спустя несколько секунд он испустил крик, сообщая о собственном освобождении.

Сидони задрожала и попыталась отодвинуться, но он обнимал ее до тех пор, пока дрожь не утихла. Она была ошеломлена. Алексио откинул голову назад и посмотрел на нее. А она боялась взглянуть на него – боялась, что он разглядит что-то, чего она не готова показать.

– Сидони?

Она с неохотой посмотрела на Алексио. Его глаза сияли. Это немедленно повлияло на ее тело. Сидони стало стыдно: как можно снова захотеть мужчину так быстро?

Он оперся на локоть.

– Я сделал тебе больно? Ведь ты не была девственницей.

Сидони покачала головой, и волосы упали на ее лицо. Алексио откинул их назад, и что-то в этом движении согрело ее сердце.

– Нет, – хрипло призналась она. – Я спала с парнями. В колледже. Но… это никогда не было так… Я не…

Она умолкла и покраснела.

– Ты не… что? У тебя не было оргазма?

Сидони ужасал подобный разговор. Почему бы не найти более интеллектуальную тему для обсуждения?

– Мы можем не говорить об этом?

Сидони хотела накрыться одеялом, но Алексио притянул ее к себе. Когда нежная плоть женщины соприкоснулась с его мужским достоинством, снова возбужденным, она вскрикнула.

– Те парни были идиотами, – заявил он.

С внушающей благоговейный трепет силой Алексио подхватил ее на руки и унес в ванную. Там он поставил ее под душ и встал рядом.

Это было настоящее блаженство. Вода стекала по коже, а большие руки Алексио, все в пене, ласкали грудь Сидони, живот и ягодицы. Его прикосновения не были откровенно сексуальными, но ее удовлетворенное тело было готово снова распалиться. Правда, она в такой же степени хотела лечь где-нибудь в укромном уголке и заснуть.

Сидони прислонилась к стенке душевой кабины и любовалась Алексио, похожим на языческого воина. Он выключил воду, завернул ее в полотенце и поднял на руки.

Она слабо запротестовала:

– Знаешь, я могу ходить.

Тем не менее Алексио отнес ее в спальню и положил на кровать. Сидони приходилось прикладывать усилия, чтобы держать глаза открытыми.

– Теперь тебе нужно отдохнуть. Я вернусь через минуту. – Он прижался губами к ее лбу.

Сидони погрузилась в сладостное забвение.

Глава 5

Когда Алексио наливал виски в стакан, его рука дрожала. Ему пришлось уйти от Сидони. Он проклинал себя за идею взять ее с собой в душ. Мыть ее гибкое тело, видеть отметины на нежной коже, оставленные их слиянием, и знать, что он пока не может дотронуться до нее, стало мучением, которого он не пожелал бы и врагу.

Слияние… Алексио знал о слиянии все. Он преуспевал в этом с тех пор, как его, пятнадцатилетнего, соблазнила сестра друга старшего брата.

Но то, что он испытал в спальне с Сидони, не было ни на что похоже. Это сводило с ума. И при этом они не занимались ничем извращенным… Кроме маленького стриптиза внизу, все было очень просто. Сидони явно была неопытна.

Алексио никак не мог разобраться в этой аномалии. Что это было? Он настолько пресыщен, что неопытная любовница так его возбудила?

Но подспудно он осознавал, что это что-то другое. Более глубокое. Алексио допил остатки виски, словно алкоголь мог заглушить голод, который он снова испытывал. Он гордился своей выносливостью, но это было невероятно.

Когда он вернулся в комнату, Сидони повернулась на живот. Простыня едва прикрывала ее, волосы рассыпались по подушке.

Алексио сжал кулаки. Он не смог бы лечь рядом с ней и не разбудить, чтобы снова заняться любовью. Он отправился в кабинет, решив отвлечься работой.

Просидев за компьютером и видя лишь лицо Сидони, Алексио откинулся на стуле и потер руками глаза. Это сумасшествие. Ему нужна она. Сейчас.

Когда он вернулся в спальню, Сидони лежала на спине. Она слегка пошевелилась, словно почувствовав его. Алексио подошел ближе и увидел, как длинные ресницы бросают тень на тронутые румянцем щеки. Ее рот двигался, и он тут же захотел прижаться к нему губами.

– Хей…

Ее хриплый голос застал его врасплох. Сидони застенчиво смотрела на него сонными глазами. Алексио подавил странное ощущение – ему показалось, что вся его жизнь до этого проходила в каком-то тумане.

– Сама ты хей… могу я к тебе присоединиться?

Сидони кивнула, и Алексио стянул джинсы. Когда он забрался в постель, то не мог не потянуться к ней, и она охотно прижалась к нему, обхватив руками, словно соединяла две половинки целого. Их рты нашли друг друга, и желание накрыло их с головой.

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Грецию.

Сидони пребывала в раю. В раю, где она испытывала такое блаженство, о котором только читала. И этот великолепный голос…

– Сид… проснись.

Сид? Никто раньше так ее не называл. Ей нравится. Ее губ коснулись чьи-то губы, и Сидони инстинктивно последовала за ними. Ей захотелось большего. Ее пробуждало теперь уже ставшее знакомым желание.

Она открыла глаза и увидела скуластое роскошное лицо Алексио и его обнаженный торс. В комнате было светло. Сидони моргнула. Алексио нависал над ней, опираясь на одну руку. На подбородке его была щетина, и она вспомнила, как он царапал ее кожу. В животе все перевернулось, и память заполонили откровенные образы.

Ночью Алексио разбудил ее, чтобы снова заняться любовью. Показать, что первый раз, каким бы невероятным он ни был, всего лишь прелюдия. Женщина не представляла, что может быть так – напряженно, жестоко и прекрасно. Прошлая ночь изменила ее. Она чувствовала себя другой.

Алексио смотрел на нее, ожидая ответа, и охрипшим голосом она спросила:

– Что ты сказал?

Его рука скользнула под покрывало и легла на ее обнаженный живот. Сидони задрожала. Ее тело немедленно пробудилось, все нервы обострились, кожу покалывало. Алексио мучительно медленно вел руку вверх, пока не дотронулся до груди, зажав сосок между пальцами.

– Я сказал, – повторил он, – что хочу, чтобы ты поехала со мной в Грецию. У меня есть дом на Санторини. Я решил отдохнуть несколько дней…

Сидони хотела помотать головой, но рука Алексио оставила ее грудь и схватила за подбородок.

Он мягко сказал:

– Мы это уже проходили, Сид… Тебе известно, что происходит, если ты говоришь мне «нет».

Сид… То, как он произносил это, словно высасывало из нее все соки. Казалось, она знает этого мужчину вечность. Все, что она видела, – невероятные золотисто-зеленые глаза, которые гипнотизировали ее.

– Тебе не нужно возвращаться на работу. Так почему не продлить путешествие? Я покажу тебе рай.

Сидони подавила улыбку. Алексио уже показал ей рай. Но потом он прильнул к ней в поцелуе, и Сидони стало сложно сосредоточиться. Ближайшие две недели тетя будет в безопасности. Может она превратить одну ночь в несколько дней? Сидони жаждала этого со страстью, которая удивила ее саму.

Она обняла Алексио и хрипло сказала:

– Хорошо… Я поеду с тобой.

Алексио Кристакос был магом. Сексуальным магом. Через двадцать четыре часа после знакомства он перенесся вместе с Сидони на остров в другой стране, где господствовали голубой и белый цвета, где солнце сверкало над головой, где море простиралось до горизонта.

Она крепко держалась за его руку, пока Алексио показывал ей свою громадную великолепную виллу на северо-западном побережье Санторини. Хозяйские покои выходили на террасу с огромным бассейном.

– Ты не очень готова к этой поездке, – заметил он. – Здесь найдется одежда для тебя.

Алексио распахнул двойные двери, которые вели в гардеробную. Его одежда висела слева, а справа переливался калейдоскоп тканей и цветов.

Грудь Сидони пронзила боль. Конечно, у него полный гардероб женской одежды. Наверное, здесь часто останавливаются его подружки. Он щедрый человек. Многие предметы одежды новые.

Чтобы выиграть время и скрыть свою реакцию, Сидони дотронулась до шелка, нежного, как воздух.

Все это временно. Не стоит вспоминать о том, каким внимательным был Алексио, когда они летели в Афины на его самолете, отвлекая ее от страха полета страстными поцелуями.

Сидони заставила себя улыбнуться и радостным тоном ответила:

– Что ж, по крайней мере, мне не придется стирать трусики в раковине. Твоя горничная была бы в ужасе.

Она посмотрела на Алексио, и улыбка ее слегка увяла. В его глазах мелькнуло что-то жесткое. Но Сидони было не до размышлений. Алексио запустил пальцы ей в волосы и подарил сводящий с ума поцелуй.

Когда он отстранился, оба они с трудом дышали, а Сидони дрожала. Она еще не привыкла к своей невероятной реакции на него – словно она была марионеткой, и Алексио мог контролировать ее. Женщина чувствовала себя беззащитной.

– Переоденься, и отправимся плавать, – распорядился он.

Сидони обнимала Алексио за шею, а ногами обвивала его талию. Он нес ее на спине. Они оба были влажными и солеными после купания в море.

Солнце пригревало, и Алексио, придерживающий ее за ягодицы, проворчал:

– Знаешь, я не ишак.

Она ухмыльнулась и поцеловала его в шею:

– Ты гораздо лучше, чем ишак, и более комфортабелен.

Она опустила голову ему на плечо и, прищурив глаза, посмотрела на сверкающую синеву моря. Три дня прошло с тех пор, как они приехали на виллу. Три дня моря, солнца и… Сидони покраснела при мысли об их сумасшедшем сексе.

Они только раз покинули виллу. Вчера вечером Алексио отвез ее на лодке в соседний городок, где приготовил сюрприз в виде легкого ужина с вином. Они заняли лучшие места, чтобы полюбоваться знаменитым закатом. Сидони никогда не видела ничего столь великолепного.

Она испытывала невероятно сильные эмоции от красоты природы… и опыта, который этот мужчина подарил ей. Она впитывала каждый миг, чтобы в одиноком будущем наслаждаться этими воспоминаниями.

Невидимая прислуга на вилле готовила еду, так что они с Алексио в основном ели, спали и занимались любовью. Сидони ощущала удовлетворенность… но при этом не могла насытиться.

Однако она не забывала, что скоро все закончится. Сидони решила притвориться, что для нее это ничего не значит. И она делала все возможное, чтобы казаться безразличной. Каждый раз, когда ее рот был готов распахнуться в восхищении или она хотела завизжать от восторга, Сидони себя сдерживала.

Молодая женщина боялась, что, позволив защите рухнуть хоть на секунду, она допустит Алексио в свою душу, и его похожий на лазер взгляд высветит глубокие эмоции, которые она испытывает.

– Я хочу пригласить тебя сегодня ночью…

Сидони что-то неразборчиво промурлыкала. Она лежала на груди Алексио, закинув одну ногу на его бедро. Он чувствовал, как она шевелится рядом с ним, и, несмотря на только что полученное удовлетворение, чуть не застонал. Когда же это закончится?

Они приняли душ на террасе рядом с бассейном. Холодные струи воды не помогли утихомирить желание. Через секунду Сидони была в его объятиях, и они снова занялись сексом…

– Ты слышала, Сид? Я хочу пригласить тебя.

Сидони наконец приподняла восхитительно растрепанную голову и сонно посмотрела на него:

– Возможно, тебе придется снова тащить меня на спине.

Алексио приподнял ее подбородок, заставив перевести голодный взгляд с его рта на глаза.

– Нет. Мы притворимся цивилизованными, даже если это убьет нас.

Сидони придвинулась и оседлала Алексио. Его тело снова начало пылать. В ее глазах сверкало что-то невероятно женственное и загадочно-порочное. Алексио пришлось сдаться и отказаться от попыток сделать вид, что он может быть цивилизованным.

Она сладострастно вздохнула и задвигалась, начиная великолепный танец страсти.

– Ведьма, – пробормотал Алексио.

Их движения становились все более стремительными, пока они наконец не поддались неумолимой гонке за экстазом.

Алексио ждал Сидони. Солнце уже село. Невероятное небо окрасилось в оранжевые и розовые цвета.

Правда, ему это было безразлично. Он все сильнее чувствовал, как почва уходит из-под ног. Хуже того – Алексио казался себе беззащитным. Последний раз он испытывал подобное в детстве, когда стоял перед матерью, которая повела себя с ним холодно и цинично. С тех пор и до настоящего момента его сердце было заковано в броню. Это стало второй натурой Алексио, а все происходящее в жизни только подтверждало его взгляд на мир.

После скандала с наследством толпа так называемых друзей покинула его – кроме одного-двух человек и брата. Потом, когда он сколотил состояние, стая прихлебателей вернулась.

Ничто не удивляло Алексио в человеческой натуре. А Сидони удивила. Он не собирался брать отпуск на несколько дней, пока не проснулся рядом с ней в Лондоне и не почувствовал невероятное желание.

Он не мог ее отпустить.

Алексио инстинктивно понимал, что и месяца не хватит, чтобы насытиться ею. Чувствуя легкую панику, он решил увезти Сидони куда-нибудь, чтобы день и ночь предаваться страсти, пока та не исчерпает себя.

Они провели вместе три ночи, но теперь ему казалось, что и жизни будет мало.

Алексио вспомнил, как в первый день показал ей гардеробную, полную одежды. Он ожидал удивления, восхищения, вспышки признательности. Даже самые циничные его любовницы не забывали притвориться благодарными. Но Сидони повела себя по-другому, и с тех пор он не мог подавить беспокойство.

Только что она была как открытая книга, эмоции были написаны у нее на лице, а уже через секунду становилась загадочной, как сфинкс, и Алексио гадал, не слишком ли он наивен.

С момента встречи с Сидони он стал не похож на себя. Он никогда не предлагал женщине остаться на ночь в его апартаментах. И никогда не принимал решения ни с того ни с сего взять отпуск, нарушив привычный график.

Растущие сомнения заставили Алексио позвонить другу-адвокату. Деметриус был одним из немногих, кто остался с Алексио в тяжелые времена. Подавив чувство стыда, он попросил его найти человека для проверки Сидони.

Приятель фыркнул:

– Я думал, ты делаешь это, когда хочешь победить другую компанию или найти слабые места у противника. Теперь это включает твоих любовниц?

– Просто сделай это, Деметриус. Я не жду дискуссий по этому поводу.

Отключив телефон, Алексио почувствовал, что немного приходит в себя. Сидони не вскружила ему голову настолько, что он забыл о собственной защите. Он все держит под контролем.

Но этот контроль грозил разлететься на кусочки, когда, услышав шаги Сидони, он повернулся к ней. На секунду Алексио перестал дышать.

На ней было шелковое ярко-оранжевое платье, которое держалось на одной бретели. Декольте подчеркивало восхитительные линии груди. Шелк прикрывал колени, но в длинном разрезе сбоку виднелась нога.

На Сидони не было ничего, чего бы он не видел на других любовницах. Бывали и более откровенные наряды. Но Алексио захотелось приказать ей переодеться. Но он не ревнивый до сумасшествия любовник. Эта мысль заставила его остановиться и сделать глубокий вдох.

– Так нормально?

Сидони хмурилась, одергивая платье. Это был один из тех моментов, когда она казалась невероятно открытой, напоминая женщину, которую он встретил в самолете, – резкую и беззащитную одновременно.

– Иди сюда, – прохрипел Алексио.

Сидони приблизилась, и ему пришлось подавить стон желания. Ее длинная, стройная нога показывалась во всем своем великолепии, когда она шла к нему.

Женщина остановилась и подняла голову. Ее распущенные волосы сверкали, кожи уже коснулось сияние солнца, несмотря на невероятное количество солнцезащитного крема, которым она постоянно пользовалась. Веснушки усеяли нос и щеки. И плечи.

Когда Алексио наконец смог коснуться Сидони без желания перекинуть ее через плечо и унести обратно, он положил руку ей на шею, и от прикосновения к шелку ее волос в теле родился спазм.

– Ты выглядишь… потрясающе.

– Спасибо… Как и ты.

Алексио привык к комплиментам и считал их пустыми. Но не из уст Сидони. Он убрал руку, зная, что, поцеловав ее, не сможет остановиться. Вместо этого он повел Сидони к гаражу, где стояла спортивная машина – одна из новых моделей, разработанных его братом.

Это был автомобиль с откидывающимся верхом, и Сидони в восхищении присвистнула, забравшись туда. Алексио придержал ей дверцу, стараясь не смотреть на обнаженную ногу. Черт возьми, может, все-таки попросить ее переодеться?

Сжав зубы и жалея о решении отвезти Сидони проветриться, Алексио сел за руль.

Они ехали вдоль побережья. Небо становилось темнее, а огни приближающегося города все превращали в сказку. Алексио вел машину сравнительно медленно по узким дорогам, и прохладный вечерний воздух восхитительно обдувал разгоряченную солнцем кожу Сидони.

Алексио выглядел великолепно в темном костюме и темной рубашке. Чем больше времени она проводила с ним, тем более красивым он ей казался.

– Ты замерзла? – неожиданно спросил он.

Сидони покачала головой:

– Нет. Я люблю, когда свежо.

Алексио снова посмотрел на дорогу:

– Я должен был подсказать тебе, что надо взять куртку. По ночам в это время года еще прохладно.

Она улыбнулась:

– Не можешь удержаться?

– Удержаться от чего?

– Ты опекаешь меня. Уверена, ты так обращался с матерью.

Алексио фыркнул и сжал зубы.

– Поверь мне… – Его тон был ледяным. – Моя мать не нуждалась в опекуне. В ком угодно, но только не в нем.

Сидони нахмурилась:

– Почему ты так говоришь? Какая она была?

Он сильнее стиснул зубы.

– Холодная. Она была поглощена собой. И ей никто не был нужен.

– Всем нужен кто-то – даже если они не хотят это признать. Наверное, она была одинока.

Он ответил не сразу.

– Возможно… Но я не хочу обсуждать мать, когда нам есть о чем поговорить – например, что я везу тебя в клуб.

Сидони чувствовала, что перед ней захлопнули дверь, его личная жизнь явно была вне зоны доступа. Она подумала о собственном мрачном прошлом… Даже к лучшему, что Алексио не допускает такой близости.

Он припарковал машину у здания, похожего на элитный отель.

– Отсюда придется идти, пешеходные улицы, – пояснил он.

Он отдал ключи подбежавшему к ним юноше, восхищенному невероятной машиной, и подошел к дверце Сидони, чтобы помочь ей выйти. Сидони задрожала; ее смущало, что их с Алексио увидят.

Не отпуская ее руку, он что-то сказал юноше на греческом языке. Тот побледнел.

– Что ты ему сказал? – с любопытством спросила Сидони, когда они отошли.

Алексио улыбнулся:

– Я предупредил, что, если на машине будет хоть одна царапина, я переломаю ему ноги.

– Ох… Но ты не стал бы это делать, правда?

Алексио остановился и в ужасе на нее посмотрел:

– Конечно нет, за кого ты меня принимаешь? Я лишь заставил бы его платить мне до конца жизни.

Сидони обняла Алексио и сказала с насмешливым облегчением:

– Это гораздо лучше, чем сломанные ноги.

Алексио чувствовал грудь женщины рядом со своей рукой и был вынужден стиснуть зубы. Он еще не отошел от ее вопросов о матери. «Наверное, она была одинока…»

Ему всегда казалось, что его мать одинока, и ему не нравилось, что невинное замечание Сидони вернуло его к тому времени, когда было очевидно, что он не сможет защитить мать, потому что та не позволит. Даже если нуждается в этом.

Алексио заставил себя подавить ненужные воспоминания. Они приближались к ювелирным магазинам, и Сидони в восторге остановилась перед одним из них.

Она глубоко вздохнула и кинула быстрый грустный взгляд на Алексио:

– Должна признаться в очень отталкивающей черте: я люблю блестящие вещи. Отец говорил, что я, словно сорока, одержима блестящим.

Алексио ощутил разочарование. Это было то, к чему он привык. Выпрашивание. И пусть Сидони не говорит прямо, разве это не то же самое? Она подсказала, что любит ювелирные украшения, а значит, ожидает, что он ее побалует чем-нибудь.

Сидони нахмурилась:

– Что такое?

– Ничего. – В его голосе слышалось напряжение. – Клуб вон там.

Глава 6

Cидони почувствовала, что сделала что-то не то. На лице Алексио было написано… отвращение. Она сглупила, проболтавшись, что любит сверкающие вещи. Это была черта, унаследованная ею от матери, но речь не шла о настоящих драгоценностях. Когда она обнаружила свою детскую коробку во время уборки, то едва сдержала смех, потому что та была полна блестящих пуговиц и фольги. Точно не коллекция сокровищ.

Сидони постаралась подавить беспокойство и последовала за Алексио в загадочную дверь без вывески. Мужчина в черном костюме с наушником впустил их внутрь, почтительно кивнув.

Сидони рефлексивно сжала руку Алексио, и он посмотрел на нее сверху вниз. Она была рада увидеть, что напряженность в его глазах исчезла, уступив место ленивой сексуальной безмятежности.

Их встретила статная женщина в маленьком черном платье, которое обтягивало потрясающую фигуру.

Сидони споткнулась и едва не упала. Алексио подхватил ее.

– Все в порядке?

Она кивнула, не находя слов при виде греческой красотки с темными волосами, очень тепло приветствующей Алексио поцелуями в обе щеки. Сидони почувствовала, как внутри рождается что-то горячее и желчное. Ревность.

Женщина холодно взглянула на Сидони и снова обратилась к Алексио. Она надула рубиновые губы и начала говорить с ним по-гречески.

Но он ответил на английском языке:

– Я был слишком занят. Сидони, это Элеттра.

Сидони улыбнулась, но на лице женщины не появилось даже намека на улыбку.

Едва увидев клуб изнутри, Сидони пришла в восхищение. Это было огромное помещение, похожее на пещеру, темное и мрачное, освещенное множеством светильников. Огромный бар занимал целую стену. Был там и танцпол со сверкающими неоновыми огнями. Вокруг были разбросаны кабинки и столики, а чуть ниже располагался еще один уровень, заполненный людьми.

Элеттра проводила их в кабинку, вызывающе покачивая бедрами. Оттуда открывался вид на весь клуб. Элеттра ушла, но тут же появилась официантка, чтобы принять заказ. Она была одета в крошечные шорты и белую рубашку с глубоким декольте. Фартук не скрывал сексуальность наряда.

Сидони чувствовала себя не в своей тарелке.

Алексио откинулся на спинку сиденья и посмотрел на нее. Она понимала, что напоминает провинциалку с широко раскрытыми глазами.

– Ну? Что ты думаешь?

– Я никогда не видела ничего подобного. Я привыкла к закопченным студенческим барам.

Вернулась официантка с маленькими тарелками закусок и бутылкой шампанского. Сидони застонала. Она только сейчас поняла, что голодна, и бросила взгляд на Алексио, с изумлением за ней наблюдавшего.

– Мой аппетит тебя удивляет, правда? – Он пожал плечами. Она с облегчением принялась за еду, отпила глоток искрящегося вина и в шутку сказала: – Я могу привыкнуть к этому, знаешь ли.

Сидони не заметила мимолетный странный взгляд Алексио, поскольку вылавливала из тарелки оливку. Когда же она посмотрела на него, от выражения его лица ее кровь закипела. Это было то, что придавало ему голодный вид и пробуждало голод в ней. Правда, не к еде.

– Я хочу потанцевать с тобой.

Звучала медленная сексуальная мелодия, и тело Сидони охватила дрожь.

– Хорошо…

Алексио поднялся и протянул ей руку. Он выглядел необыкновенно молодым и прекрасным.

Алексио провел Сидони на танцпол, который был заполнен парами. Он обнял ее и прижал к себе, и самым естественным было обнять его за шею.

Его руки были сексуальными и властными. Одна рука лежала на ее ягодицах, другая скользнула в вырез платья и ласкала спину. Любуясь им, Сидони осознала, как сильно она привязалась к нему.

И еще она доверяла Алексио.

Она никогда никому не доверяла. Но Алексио… Алексио пробился сквозь стену, которую она выстроила вокруг себя, и теперь от нее остались только осколки. И ее обнаженное сердце.

И в этот момент, посмотрев в его притягательные глаза, Сидони поняла… что влюбилась в него. И уже слишком поздно останавливать себя.

Сидони крепче сжала руками шею Алексио. И он в ответ привлек ее к себе. Желание вспыхнуло в нем. Чертовка!

Алексио хотел наказать Сидони за что-то, в чем и сам не был уверен, и, ухватив за затылок, прильнул к ее губам в страстном поцелуе.

У него закружилась голова. Музыка играла быстрее, люди вокруг танцевали. Только они стояли. Сидони медленно подняла на него глаза, наполненные… эмоциями. Но это не охладило Алексио.

Боясь окончательно потерять рассудок, он увел Сидони с танцпола в кабинку. Они сели, и Алексио выпил шампанское. Это не помогло. Он не мог чувствовать себя цивилизованным человеком рядом с Сидони в платье, при каждом движении которого терял контроль.

Алексио схватил ее за руку:

– Уйдем отсюда…

Она открыла рот, слегка побледнев, словно увидела что-то пугающее в выражении его лица.

– Но мы только что пришли.

Алексио заставил себя успокоиться:

– Если ты хочешь, мы можем остаться…

– Почему ты решил уйти?

Его удивил вопрос. Большинство женщин надули бы губки или начали бы ластиться к нему, пытаясь отвлечь.

– Потому что, – он был предельно честен, – я боюсь, что, если мы не уйдем, меня арестуют за занятия с тобой любовью на публике.

– Ох… – только и сказала Сидони. Она отпила из своего бокала и посмотрела на него застенчиво и уверенно одновременно – снова эта интригующая смесь. – Тогда, возможно, нам лучше уйти.

Алексио охватило облегчение и предвосхищение.

Возвращение на виллу было мучительным. Сидони ощущала сгустившееся сексуальное напряжение, окутывавшее их. Алексио выглядел таким… первобытным в клубе. Ей тоже хотелось остаться с ним наедине.

Алексио жестом попросил ее сесть ближе к нему. Сидони без колебаний обняла его мускулистый торс и положила голову ему на грудь. Одной рукой он вел машину, другая его рука нащупала вырез ее платья, скользнула внутрь и добралась до соска. Сидони прерывисто дышала.

Наконец они добрались до гаража.

Алексио прорычал:

– Как думаешь, куда мы направимся?

– В дом? – спросила она с надеждой, представляя огромную кровать.

Он покачал головой и отодвинул назад водительское сиденье.

– Я не могу ждать. Снимай трусики.

Глаза Сидони распахнулись. Они сделают это прямо здесь. Сейчас. Она ощутила приступ жара, ее руки задрожали от желания.

Когда они оказались на полу машины, Алексио потянулся к ней и заставил оседлать его. Сердце Сидони не подчинялось контролю. Алексио стянул платье с ее плеча, обнажил кремово-белую грудь и взял в рот ставший твердым сосок. Она громко застонала и схватила его за голову.

Наконец они слились. Сидони чувствовала, что ей в спину впивается руль, но ее это не волновало. Они оба были так возбуждены, что достигли оргазма уже через несколько минут, и Сидони распласталась на нем, не в силах думать.

Рассвет окутал небо розовым сиянием. Сидони не спала, отдыхая на груди Алексио. Несмотря на невероятный секс в машине, их голод друг к другу не был утолен.

Она знала, что он тоже не спит, потому что чувствовала напряжение в его теле. Сидони не хотела покидать эту спальню и этого мужчину. Ее ужасало неотвратимое вторжение реальности.

Ей стало стыдно, как только она вспомнила о тете Жозефине. Тетя не должна разбираться с долгами, которые наделала ее мать.

Глубоко вздохнув, Сидони прижалась к Алексио, чувствуя, что ее пробирает дрожь.

– Что случилось?

Она покачала головой и прошептала:

– Ничего.

Алексио посмотрел на нее, и она едва не рассмеялась при виде его настороженного взгляда. Словно она была бомбой, которая может взорваться от неосторожного движения.

– Могу я у тебя кое-что спросить?

– У меня есть выбор?

– Не совсем, – сказала Сидони. – Почему ты отказался от поддержки отца и решил пойти собственным путем?

Она спросила об этом в их первый вечер в его апартаментах, но Алексио легко замял вопрос. Теперь его лицо стало непроницаемым, и Сидони приготовилась к очередному отшучиванию, но, к ее удивлению, Алексио глубоко вздохнул. Словно сдался.

– Если я расскажу, мне придется тебя убить.

Она кивнула с насмешливой серьезностью:

– Я знаю. За двадцать три года я уже достаточно повидала, так что, если мне придется уйти из этого мира, я готова.

Алексио накрутил прядь ее волос на палец.

– Честно говоря, это не так уж интересно.

– Я заинтригована. Мало кто откажется от состояния, равного наследию Онассиса.

Алексио скорчил гримасу:

– Размер наследства преувеличен…

Сидони молчала.

С явной неохотой он продолжил:

– Я единственный сын моего отца. Хотя сводный брат рос с нами, отец изводил его каждый день, предупреждая, что он не получит ни цента. Это вызвало у моего брата желание преуспеть самому. Я завидовал ему, потому что на него не давили планы моего отца. Кстати, отец все время нас стравливал, и к тому времени, когда брат покинул дом, можно без преувеличения сказать, что мы ненавидели друг друга. Отец был уверен, что я продолжу его дело. Он не желал слышать, что меня не интересует логистика. Бизнес принадлежал ему не по праву. Он был вторым сыном, но его старший брат умер молодым. Их отец не хотел оставить ему фирму, но папа загреб бизнес двумя руками и отодвинул моего деда.

Сидони распахнула глаза:

– Но это…

– Жестоко? – мрачно прервал ее Алексио. – Именно так всегда действовал отец. Он хотел, чтобы я присоединился к нему – но не как равный партнер, а как сотрудник, которого он сможет контролировать. – Он вздохнул. – Рафаэль, мой брат, возродил бизнес своей семьи из пепла. Все эти годы я состязался с ним – если может он, то и я смогу.

Сидони мягко сказала:

– Значит, отец не сомневался, что последуешь по его стопам, но ты сказал «нет»?

Алексио посмотрел в ясные глаза Сидони и почувствовал, что готов рассказать ей все. Это было опасно. Слишком опасно. Он с усилием подавил это желание.

– Я сказал «нет». И ушел. Он пригрозил лишить меня наследства. Я был не против. И стал тем, кем стал.

– Возможно, даже более успешным, чем он…

Зазвонил телефон. Алексио взял его и увидел, что пришло сообщение: «У меня есть информация о мисс Фицджеральд. Позвони, когда будет время. Д.».

Он ощутил холод внутри.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Сидони.

Алексио положил телефон экраном вниз.

– Ничего важного.

Он поднялся, чувствуя ставший знакомым порыв желания. Рот Сидони манил его погрузиться туда, где он не будет думать ни о чем… еще немного.

– Что ты сказал? – спросил шокированный Алексио.

Солнце стояло высоко. Тело мужчины все еще горело после принесшего невероятное удовольствие секса, и он никак не мог осознать новости.

Деметриус повторил:

– Ее мать провела в тюрьме два года.

Алексио похолодел.

– В тюрьме? За что?

Деметриус вздохнул:

– Ее мать обвинили в шантаже женатого любовника. Она занималась этим довольно долго. Похоже, ее муж, отец мисс Фицджеральд, зарабатывал недостаточно, чтобы дать ей то, к чему она привыкла. Хотя он старался сделать все возможное, чтобы его жена и дочь жили в комфорте и сравнительной роскоши.

Информация не самая приятная, но она практически не касается Сидони.

Адвокат продолжал:

– Когда ее мать вышла на свободу, они переехали в другую часть страны, чтобы избежать скандала. Бизнес отца мисс Фицджеральд начал процветать. Сидони отправили в одну из лучших школ. Ее мать часто появлялась в обществе, роскошно одетая, в драгоценностях. Им удалось сохранить в секрете ее прошлое. Во время кризиса бизнес ее отца рухнул.

– Это все?

– Не совсем. После того как мистер Фицджеральд умер, его жена вернулась в Париж и поселилась у своей младшей сестры.

– Достаточно…

Но Деметриус продолжал:

– Алексио, я раскопал еще кое-какую информацию с помощью парижских коллег, и ты должен это услышать… Мать Сидони убедила свою сестру взять ссуду под залог дома. Она также превысила лимит по кредитной карте, оформленной на имя сестры. Она умерла и оставила женщине такие долги, что той их никогда не выплатить.

Разозлившийся Алексио процедил сквозь зубы:

– Как это связано с Сидони?

– Ты встретил ее, когда она возвращалась из Парижа?

– Да.

– Она подписала соглашение, по которому берет на себя ответственность за долги тети. Позволь тебя спросить: она хоть раз намекнула на свои финансовые проблемы? Если нет, – добавил Деметриус, – советую поинтересоваться, почему она ведет себя так, словно ничего не случилось.

Когда Сидони проснулась, она была одна в постели и почему-то ощущала напряжение. Что-то было не так.

Она подняла голову и огляделась. Алексио не было. Может, он плавает?

Сидони встала и отправилась в ванную. Приняв душ, она растерлась полотенцем и посмотрела на огромный выбор одежды в гардеробной. Горькое чувство снова пронзило ее при мысли о других женщинах, но Сидони подавила его. У нее нет права на ревность.

Она надела шорты и зеленый топ и отправилась искать Алексио. Дурное предчувствие не оставляло женщину. Неожиданно подал сигнал ее телефон. Сидони оставила его включенным на случай, если ее начнет искать тетя Жозефина. Видимо, случай настал.

Не ожидая ничего серьезного, Сидони присела на край кровати и тепло ответила на французском. Но лицо ее мгновенно побледнело, когда она услышала всхлипы.

– Тетя Жозефина, что такое? Пожалуйста, прекрати плакать…

В конце концов тетя кое-как сумела взять себя в руки. Запинаясь и всхлипывая, она начала говорить.

Сидони поняла, что кто-то услышал о финансовых проблемах тети Жозефины и напугал ее до смерти всевозможными ужасами об изъятии собственности и помещении в тюрьму за невыплату долга. Конечно, тетя впала в истерику.

Что бы ни говорила Сидони, это не помогало. Тетя рыдала. Сидони отчаянно искала способ успокоить ее. Если попытаться объяснить ей, что теперь должником является Сидони, это не поможет. Тетя не поверит, что освобождена от выплат.

Ей нужно услышать что-то конкретное, пусть даже это будет ложь во спасение.

– Выслушай меня, Жожо. Я объясню, почему тебе не нужно ни о чем беспокоиться.

К ее облегчению, тетя перестала плакать, услышав имя, которое появилось, когда маленькая Сидони не могла произнести «Жозефина».

– Жожо, все будет хорошо… Я обещаю тебе.

Она не обратила внимания на тень, которая закрыла выход на террасу.

– Но, Сидони… как?

Сидони услышала в голосе тети истерические нотки и прокляла себя за то, что находится так далеко от нее.

– Я не дам тебе справляться с этим в одиночку, слышишь меня, Жожо? Разве я не обещала сделать все, что в моих силах, чтобы вытащить тебя из кабалы? Ни о чем не беспокойся, потому что я…

Сидони замерла. Она собиралась сказать, что у нее все под контролем, но тете это будет непонятно. Она мысленно скрестила пальцы.

– Я встретила человека, Жожо… и он очень, очень богат. Один из самых богатых людей в мире. Ты не поверишь, мы познакомились в самолете, который является его собственностью.

Жозефина, любительница подобных историй, оживилась:

– Правда, Сидони? Это правда? Он твой бой-френд?

– Да. Он сходит по мне с ума. Я рассказала ему о тебе, и он обещал обо всем позаботиться.

Сидони не нравилось использовать Алексио, но для ее тети это был хороший аргумент. Когда отец купил домик для Жозефины, та поверила, что мужчины способны совершать чудеса.

Голос тети дрожал, но на этот раз в нем слышалось облегчение.

– О, Сидони… я так счастлива… Когда Марсель рассказал мне…

Высокая тень исчезла, но Сидони снова ничего не заметила.

– Жожо, больше не говори об этом ни с кем, – прервала она тетю.

Сидони чувствовала себя ужасно, солгав Жозефине. Но, вернувшись в Париж, она сможет окончательно успокоить тетю и сказать, что с «бойфрендом» ничего не получилось. Забавная, однако, идея пришла ей в голову. Трудно назвать Алексио бойфрендом.

– О, Сидони… он очаровательный?

Ей стало стыдно, но она была рада, что тетя переключилась на другое. Сидони постаралась приукрасить историю своего знакомства с Алексио, а потом переговорила с куратором, сопровождающим группу. Положив трубку, молодая женщина чувствовала себя опустошенной, но, по крайней мере, спокойной за тетю Жозефину. Куратор обещал присмотреть за ней.

Сидони повернулась, и ее глаза распахнулись, когда она увидела на террасе Алексио. Он был в футболке и вылинявших джинсах. Дурное предчувствие вернулось. Сидони испугалась, что он мог услышать ее разговор с тетей.

Она вскочила на ноги, подошла к перилам и встала рядом с ним. Он не смотрел на нее. Сидони заставила себя говорить радостно:

– Вот ты где! А я гадала, куда ты ушел.

Алексио старался сдержать ярость, которая охватила его, когда он услышал: «Он сходит по мне с ума… он обещал обо всем позаботиться…»

Вот оно, доказательство того, что Деметриус правильно поставил вопрос: почему Сидони молчит об этом?

Заставив себя говорить безразличным тоном, он спросил:

– С кем ты общалась по телефону?

Алексио не мог смотреть на нее и сильнее стиснул перила.

Сидони уклончиво ответила:

– Э-э… с тетей. Она сейчас уехала на каникулы.

Алексио ощущал тяжесть на сердце. Все, что происходило с момента их встречи, вдруг встало на свои места и оказалось просто плохим фильмом. Все моменты, когда Сидони была застенчивой, наивной, сейчас выглядели насмешкой над ним.

Значит, вот что она собиралась делать… Выждать, поймать его в момент слабости, посвятить в свою печальную историю и вытащить из него деньги. Может, даже больше? Может, она надеялась выпросить у него дом для нее и тети? Голова мужчины кружилась.

Алексио вспомнил, каким доверчивым он был, как чуть не выболтал все свои секреты. Как близко подошел к тому, чтобы выставить себя полным дураком.

Слава небесам, он выведал ее тайну. А он-то еще испытывал стыд, пока не услышал этот разговор! Куда делась его циничная броня?

Сидони дотронулась до его руки:

– Что случилось, Алексио? Ты меня пугаешь.

Он отдернул руку, словно ее прикосновение обжигало, и отступил назад, посмотрев наконец на Сидони.

– Ты правда считаешь меня глупцом? – усмехнулся Алексио.

Глаза Сидони сверкнули.

– Что ты слышал?

Ей явно было стыдно, но Алексио ожесточился.

– Достаточно, – выплюнул он. – Достаточно, чтобы понять, что ты и твоя тетя решили использовать меня для выплаты ваших долгов.

Казалось, Сидони была удивлена. Наверняка потому, что ее замысел раскрыли.

– Ты говоришь по-французски, – протянула она.

– По-французски и еще на трех языках.

Сидони потянулась к нему, но он отшатнулся.

– Ты не понял. Я ничего не имела в виду. Мне нужно было успокоить тетю. Она была расстроена.

Алексио был готов расхохотаться над ее честным выражением лица, которое оказалось маской. Он чувствовал, что его предали, и это лишь усиливало ярость.

– Ты думаешь, я поверю хоть слову дочери преступницы? Ты многому научилась у матери – но не всему. Если бы ты имела хоть каплю достоинства, то просто попросила меня о помощи, и я, возможно, сделал бы это. Но ты решила поиграть в загадки. Может быть, закончим наконец этот спектакль?

Глава 7

Сидони боялась, что она вот-вот упадет в обморок.

Она не могла поверить, что Алексио произнес эти слова… Дочь преступницы…

Сидони похолодела, несмотря на жару, и спросила:

– Что ты имел в виду, назвав меня дочерью преступницы?

– Я знаю все о твоей матери, Сидони. Я знаю, что она шантажировала своего женатого любовника и отправилась за это в тюрьму.

Сидони ощутила давний стыд, который в свое время лишил ее дара речи. Ей было восемь лет, когда это произошло. Одноклассники окружили ее в школьном саду, приплясывая и крича:

– Твоя мать отправляется в тюрьму! Твоя мать отправляется в тюрьму!

Сидони не могла поверить, что снова слышит это. Это походило на ночной кошмар. Возможно, сейчас она проснется от слов Алексио: «Сид… я хочу тебя».

Она моргнула, но ничего не изменилось. Алексио стоял недалеко от нее. Чужой. Холодный и отстраненный. Осуждающий. Она почувствовала смятение.

Каким-то образом ей удалось выговорить:

– Как ты узнал об этом? И как ты узнал о долгах моей тети?

Он скрестил руки на груди:

– Я искал информацию о тебе.

Новость потрясла Сидони. Ей пришлось опереться на перила, чтобы не упасть.

– Информацию? – прошептала она, с недоверием глядя на этого чужака.

Алексио пожал плечами, он явно не был смущен.

– В моей ситуации предосторожность не может быть лишней. Абсолютно незнакомый человек вторгся в мою жизнь… Конечно, у меня появились подозрения.

– Боже мой, – в ужасе выдохнула Сидони. – Кто ты такой? – Ее охватила боль. Потом злость. Задрожав, она выпрямилась. – Как ты посмел копаться в моей личной жизни? Что сделала моя мать, тебя не касается.

Сидони чувствовала, что сердце ее разбивается на куски, но не собиралась показывать это.

Алексио снова заговорил, его голос был резким, словно нож.

– Но это не все, правда? Она довела твою тетю до долговой ямы, чтобы удовлетворить свои запросы.

– Это не твое дело.

Он скривил губы:

– Оно стало бы моим, не так ли? Ты ждала подходящего момента и тогда сделала бы свой ход. Интересно, ты хотела попросить заплатить долги или рассчитывала на что-то большее… в зависимости от количества ночей, которые мы провели вместе? Боже! Ты была хороша, и я отдаю тебе должное. Но были кое-какие признаки… Ты спокойно отнеслась к одежде, словно не ожидала ничего другого. Была минутка задумчивости перед ювелирным магазином… Ты надеялась, что проснешься и обнаружишь бриллиантовый браслет на подушке?

Сидони отчаянно пыталась не поддаться сомнениям. Неужели она все же дочь своей матери? Ее прельстило богатство Алексио? Больше, чем он сам?

В то же время ее шокировала глубина цинизма Алексио. Она ошиблась в нем. Как она не заметила намеки на это? Иногда что-то мелькало на его лице… что-то настолько жесткое, что заставляло ее сжиматься от страха.

– Ты все не так понял. Я лишь пыталась успокоить тетю. Она была в истерике. Ты не должен был это услышать, и я не собиралась просить у тебя деньги.

Но прозвучали эти слова натянуто. Неубедительно. У Сидони не осталось сил. Она была слишком шокирована, поражена. Ранена.

Конечно, Алексио ей не поверил, продолжая смотреть на нее пустыми глазами.

– Я не желаю это больше обсуждать. Разговор окончен. Я лечу в Афины через час. Если ты отправишься со мной, я позабочусь, чтобы ты смогла улететь домой.

Сидони не чувствовала ничего, кроме одного: она ненавидит этого мужчину. Какой же наивной она была! Такой властный человек должен быть от природы подозрительным и циничным.

Она безразличным тоном ответила:

– Я предпочитаю уплыть.

Алексио равнодушно пожал плечами:

– Как пожелаешь. Каждый вечер в Пирей отплывает катер. Муж моей экономки отвезет тебя в порт.

Сидони это устраивало. В самолете она постоянно будет вспоминать о том, как этот мужчина отвлекал ее очаровательной сексуальной улыбкой. Порочным ртом.

Алексио отвернулся, потом резко посмотрел на нее, его глаза потемнели. В тоне его ощущалось что-то странное, но раздавленная горем Сидони ничего не заметила.

– Скажи… в самолете, когда ты узнала, кто я… Ты уже тогда решила зацепить меня, заставив поверить, что отличаешься от всех женщин, которых я встречал?

Сидони молча смотрела на него, слова оправдания застряли в горле. Алексио доказал, что подозревал ее в чем-то задолго до того, как у него появилась причина. А она слепо доверилась ему с самого начала, не предполагая, какой мрак царит в его душе, как легко он может осудить ее.

Сидони не хотела больше видеть его. Алексио разбил ее сердце, и она никогда не простит себе эту слабость.

Он осуждает ее? Что ж, пусть будет так.

И она подтвердила:

– Да. В самолете. Как только я узнала, кто ты.

Мучительное мгновение Алексио смотрел на нее, а потом повернулся и ушел. Сидони побрела в ванную, и ее стошнило.

Как только вертолет Алексио улетел, Сидони сменила одежду на собственную и упаковала сумку. Она сидела в шезлонге, не замечая прекрасного вида, раскинувшегося перед ней.

Сидони испытывала лишь одно чувство – отвращение к себе. Зачем она позволила себе погрузиться в эту фантазию? Она рассчитывала на одну ночь, но потом решила замахнуться на большее. Она надеялась, что Алексио захочет продлить удовольствие? Что их связь перейдет на другой уровень? Она ухитрилась забыть о привычной осторожности, потому что была ослеплена роскошью? От этой мысли ее снова замутило.

Сидони с горечью призналась себе, что невнимательно слушала рассказ Алексио о его отношениях с отцом. В погоне за успехом он становился жестоким, мог растоптать любые ожидания, чтобы добиться желаемого.

Это аморальный, амбициозный, жадный человек, который готов пойти по головам даже самых близких людей, чтобы продвинуться. У нее не было шанса. Он мог услышать ее разговор с тетей, но к тому моменту Алексио уже знал все о ее прошлом и осудил, потому что ее мать была в тюрьме.

Те два года были словно вытатуированы на коже Сидони. Пятна стыда не исчезли со временем, правда, поблекли…

Она должна вернуться к обычной жизни, заботиться о тете и расплатиться с долгами.

Сидони услышала, как подъехала машина. Она встала и попыталась сдержать эмоции, невероятная сила которых ее пугала. Откуда взялись столь сильные переживания после всего лишь нескольких дней, проведенных с мужчиной, которого она, по сути, не знала?

На террасе появился пожилой сутулый человек с обветренным лицом и черными глазами. Он взял сумку Сидони и протянул ей белый конверт, на котором ничего не было написано.

Сидони открыла его и увидела внутри чек на свое имя. От суммы у нее перехватило дыхание. Денег хватит, чтобы вполовину уменьшить долги тети. Подпись внизу была резкой и бросающей вызов, в ней читались осуждение и отвращение.

В животе Сидони вспыхнул пожар. Она прошла в кабинет Алексио, вытащила чек, разорвав его на мелкие кусочки, сложила их обратно в конверт и написала на нем: «Это никогда не касалось денег».

И ушла.

Четыре месяца спустя

Алексио посмотрел вниз, на скалистый остров с голубыми и белыми крышами. Показалась вертолетная площадка его виллы, и он напрягся. Алексио скорчил гримасу, когда вспомнил слова Деметриуса: «Ты скоро сгоришь. Я никогда не видел тебя таким».

Алексио тоже не помнил такого, хотя был способен работать день и ночь ради дела. Но последние четыре месяца он редко останавливался, чтобы передохнуть. Трудился на автопилоте.

Он удвоил свое состояние. Приобрел еще одну авиа компанию – в Северной Америке. Теперь Алексио вышел на мировой уровень, и это заняло вдвое меньше времени, чем предсказывали эксперты.

Но он чувствовал, что его внутренний огонь словно погасили, хотя и убеждал себя, что ничего не изменилось. Он все тот же – преследует те же цели.

Вертолет опускался все ниже и ниже. Алексио боролся с воспоминаниями. О ней. Именно поэтому он до сих пор не возвращался на виллу. Днем ему на помощь приходила работа. Но ночью Сидони преследовала его. Не давала спать. Заставляла тело болеть.

Алексио был бы рад снять напряжение с другой женщиной, но не мог смотреть на представительниц прекрасного пола без отвращения. Кроме того, он давно не испытывал желания…

Показалось сверкающее, обласканное солнцем море, и он живо вспомнил, как Сидони забралась ему на спину, когда они поднимались к вилле, и целовала его в шею, шутила, смеялась.

И все это время она хотела обогатиться.

Алексио согласился на несколько дней отпуска, когда – впервые за долгие годы – они с братом едва не схватились врукопашную. Алексио обсуждал с Рафаэлем сделку. Они решили создать компанию, которая занималась бы инновациями в автомобильной области и в самолетостроении. Все происходило в палаццо Рафаэля недалеко от Милана, где тот проводил лето с семьей.

Алексио продолжал работать, и Рафаэль скептически на него посмотрел:

– Ты с ума сошел? Мы трудились весь день. Сэм готовит ужин, а Майло утром вернулся из летнего лагеря. Я еще не видел его. Теперь у меня есть семья, Алексио. И все изменилось.

Алексио бесили уговоры брата прервать работу. Он обнаружил, что не может выносить домашнюю идиллию Рафаэля. Его возмущали влюбленные взгляды, которыми обменивались муж с женой, раздражал не по годам развитый очаровательный племянник. Сэм и Рафаэль в сыне души не чаяли, да и отношения Рафаэля с отцом явно изменились к лучшему.

Все это вернуло Алексио к тем темным временам, когда он поверил в существование любви и радости, но обнаружил, что их не существует.

Алексио насмешливо улыбнулся:

– Ты оторвался от жизни, Рафаэль, с тех пор, как позволил этой женщине добраться до твоих…

Брат подошел к нему вплотную и выпалил:

– Никогда больше не называй Сэм «этой женщиной»! Что бы с тобой ни происходило, Алексио, разберись с этим.

В кабинет вошла улыбающаяся Сэм. В первый момент она не заметила напряжения. Потом ее серые глаза распахнулись, и она взволнованно посмотрела на мужа.

Алексио нашел в себе силы сказать:

– Извини, Сэм, мне нужно уехать. Кое-что случилось…

Он покинул палаццо с такой скоростью, словно по пятам за ним следовали ищейки. Он убежал от семейного счастья, которое считал фальшивым. Но в душе Алексио признавал, что это не так.

С тех пор он избегал телефонных звонков брата.

И теперь Алексио прилетел сюда, в место, которое может его убить. Возможно, сегодня он пойдет в ночной клуб и все-таки сможет выбрать себе женщину. Может быть, это вернет его к жизни, и он навсегда сотрет из памяти образ Сидони и обретет хоть какое-то равновесие.

Сидони удовлетворенно застонала, скользнув в горячую воду в потрескавшейся и потерявшей цвет ванне. Тетя Жозефина взбила достаточно пены, чтобы скрыть тело Сидони. Но не стоит притворяться, что ничего не заметно. За последнюю неделю живот заметно вырос.

Недавно хозяин кафе отвел ее в сторону:

– У меня пять детей. Ты беременна, да?

Сидони побледнела и кивнула.

Хозяин вздохнул:

– Хорошо, ты можешь проработать еще несколько месяцев, но, как только живот начнет расти, ты уволена. Это не место для беременной женщины.

И сейчас она в волнении прикусила губу. Пока что они с тетей Жозефиной неплохо справлялись. Когда Сидони вернулась в Париж и переехала к тете, то встретилась с советником по финансам, который помог ей разбить долги на ежемесячные выплаты. Теперь все, что ей нужно было делать, – зарабатывать достаточно, чтобы платить. Каждый месяц. Долгие годы.

Им удавалось сводить концы с концами благодаря работе тети Жозефины и двум, а иногда и трем подработкам Сидони. Но добавился ребенок…

Сидони сильнее прикусила губу и положила руку на маленькую выпуклость. С того момента, когда она впервые увидела положительный тест, молодая женщина начала чувствовать неразрывную связь с клеточками, которые росли в ней. Прежде она никогда осознанно не думала о ребенке, откладывая это на будущее, страшась огромной ответственности, особенно после собственного безрадостного детства. Тем не менее Сидони обрадовалась беременности и не могла объяснить почему, поскольку у нее были все причины испытывать обратное.

Иногда, правда, паника сжимала ее сердце так сильно, что становилось трудно дышать, но она боролась с негативом. Так или иначе, но она справится.

Бесконечные расспросы тети Жозефины не помогали. «Где же твой друг? Тот, о котором ты мне говорила. Он не позаботится о тебе? Я думала, он со всем разберется…»

Сидони сжимала ладонями лицо тети и твердо, но с любовью говорила:

– Нам он не нужен, Жожо, у нас есть мы. Мы команда, и мы непобедимы. Я не допущу ничего плохого.

Ее тетя вздыхала, а потом быстро на что-то отвлекалась – обычно на разговоры о ребенке. Она уже решила, что, если родится мальчик, они назовут его Себастьян, а девочку Белль – в честь ее любимых героев мультфильмов.

Итак, Сидони лежала в ванне после тяжелого рабочего дня и чувствовала, что на глаза навертываются беспомощные слезы. Она немедленно справилась с эмоциями, как делала это уже четыре месяца. Сидони приветствовала только ярость и культивировала ее. Это было единственное, что помогало ей сохранить рассудок, позволяло продолжать жить.

Она не собиралась связываться с отцом малыша и старалась перестать думать о нем. Легко представить, как отнесется к новости мужчина, который обвинил ее в посягательстве на его деньги, который тайно собирал сведения о ней и подслушал телефонный разговор.

Ярость, быстрая и стремительная, росла, смывая опасные нежные чувства, которые еще жили в ее сердце. Им не место там после того, что он с ней сделал.

Алексио вернулся на виллу еще более недовольным. Проспав почти восемь часов в шезлонге на террасе, он отправился в клуб, где вокруг него вертелась обрадованная его одиночеством Элеттра, но он испытывал лишь клаустрофобию.

Алексио заказал ту же кабинку, что и в последний раз, и его бомбардировали образы и воспоминания. Платье Сидони, шелк которого обволакивал ее… Какие ощущения он испытывал во время танца, когда скользнул под платье и дотронулся до ее обнаженной спины… Как сливались в едином ритме музыка и пульсация желания, разливавшегося в крови… Как она смотрела на него – с голодом и невинностью…

Но Сидони не была невинной. Она все это время приманивала его, поджидала возможности выпросить деньги.

Как и в тот ужасный день, Алексио чувствовал горечь. Он покинул клуб, вернулся на виллу и теперь всматривался в чернильную глубину моря.

Испытывая отвращение к себе, Алексио решил поработать, хотя не собирался заниматься делами. Но он знал, что не заснет, и уж точно не на кровати в своей спальне. Зря он приехал сюда. Он должен был убежать в самый дальний уголок мира и поклялся так и поступить на следующий день. Ему давно хотелось проверить, можно ли расширить бизнес на Юго-Восточную Азию…

Зайдя в кабинет и рухнув на стул, Алексио заметил на столе белый конверт. На нем женским почерком было написано: «Это никогда не касалось денег».

В животе что-то перевернулось, а кожу закололо. Алексио поднял конверт, из которого что-то выпало. Клочки чека, который он в ярости выписал на имя Сидони. Раз она так хотела денег, он решил дать ей немного.

Алексио ощутил головокружение, его и без того шаткое душевное равновесие рухнуло. Он потряс конверт, но в нем были только обрывки чека. И ничего больше.

«Это никогда не касалось денег»…

Он даже не проверил, обналичила ли Сидони чек. Не сомневался, что она это сделала. Оказывается, нет.

Тогда Сидони отказалась лететь с ним, выбрав мучительное одиннадцатичасовое плавание на катере в Пирей. В последний раз Алексио слышал о ней, когда греческий сотрудник, которому он поручил встретить ее в порту и вручить билет на самолет до Дублина, доложил, что она не взяла билет и сказала:

– Передайте Алексио Кристакосу, что он может отправляться в ад.

Сотрудник чувствовал себя неловко, так как Алексио потребовал, чтобы он передал сообщение слово в слово.

Алексио решил, что Сидони пришла в ярость от разоблачения, а это доказывало его правоту.

Но почему она не взяла чек?

Клочки в его руках вызывали смешанные чувства, и не последним из них было подозрение, что это отчаянная попытка заинтриговать его, заставить искать ее, чтобы выяснить причину такого поступка. Наверняка ей было мало этих денег.

При мысли о том, что он может увидеть Сидони снова, Алексио ощутил волнение в крови. Но, черт возьми, не на это ли она рассчитывала?

Он почувствовал, что сидит на чем-то, и, поерзав на сиденье, понял, что это невзрачная толстовка Сидони. Наверное, она забыла ее тогда. Алексио вспомнил ее бледное лицо, широко раскрытые глаза, то, как она бесцветным тоном согласилась с тем, что действительно решила соблазнить его в самолете. Теперь это казалось мужчине немного странным.

Но в тот момент он был настолько разъярен, что думал лишь об одном: его предали, а он не в силах преодолеть свою тягу к этой женщине.

От эмоций защемило сердце. Алексио прижал толстовку к лицу и вдохнул запах. Аромат Сидони, интригующая смесь цветочных ноток и чего-то пряного, был слабым, но все еще держался, обрушившись на него подобно лавине.

Охваченный смесью паники и отчаяния Алексио вскочил и бросился в спальню. Он распахнул двери гардеробной. Вся одежда висела на своих местах. Одежда, которую он заказал перед их приездом на виллу. Сидони не взяла ничего, даже платье, которое надевала в клуб той ночью.

Он услышал ее голос, словно она стояла рядом: «Что ж, по крайней мере, мне не придется стирать трусики в раковине. Твоя горничная была бы в ужасе».

Алексио неожиданно осознал, каким натянутым был тогда ее тон, и ему стало еще хуже.

– Нужно переделать, это недостаточно хорошо.

Сидони подавила желание накричать на менеджера и улыбнулась, хотя постель была заправлена идеально. Молодая женщина работала в пятизвездочном отеле за минимальную оплату три дня в неделю.

– Нет проблем.

– И поторопись – гость приезжает через час.

Сидони глубоко вздохнула и встряхнула белье, чтобы заправить постель еще раз. У нее все болело, и она жаждала забраться в горячую ванну. Но теперь это стало несбыточной мечтой. У нее больше не было на это времени, потому что Сидони устроилась в марокканский ресторан рядом с домом и работала там официанткой шесть вечеров в неделю. У хозяина ресторана не было предубеждений против беременных женщин, в отличие от хозяина кафе.

Наконец смена закончилась, и она инстинктивно положила руку на слегка выступающий живот. Сидони ощутила укол совести. Она знала, что не должна столько работать, но выбора не было. Тихий голосок нашептывал, что можно связаться с Кристакосом, однако Сидони подавила это желание.

Нет. Только не к нему! Идея обратиться к Алексио за помощью должна быть предана анафеме. Сидони не желала видеть его холодное, осуждающее лицо.

Но когда молодая женщина покинула отель через служебный вход и прошла по дорожке, она увидела именно это лицо. Сидони замерла от удивления. Алексио безмятежно прислонился к капоту сверкающей спортивной машины, держа руки в карманах и скрестив ноги. Увидев ее, он выпрямился.

Сидони моргнула, но Алексио не исчез и продолжал смотреть на нее золотисто-зелеными глазами. Она ощутила предательское головокружение. Кровь в жилах раскалилась, дыхание прервалось, соски напряглись – налицо были все признаки желания, которое уже четыре месяца не давало о себе знать.

Удушливый августовский воздух словно не позволял кислороду поступать в легкие. Головокружение усилилось настолько, что Сидони боялась упасть в обморок. Она судорожно втянула в себя воздух и сказала себе, что это не может быть Алексио. Это все-таки мираж. Во всем виновато ее воображение.

Сидони повернулась и пошла вниз по улице, но тут же за спиной раздалось ругательство, и ее схватила сильная рука. Молодая женщина вырвалась.

Она посмотрела вверх и снова почувствовала головокружение. Это был Алексио. Во плоти. В великолепной плоти. Он не имел права выглядеть так хорошо. Сидони нахмурилась. Правда, он выглядел более худым, чем при их последней встрече, а вокруг рта залегли морщины. Тем не менее он был прекрасен. Сидони заметила, как проходящая мимо женщина задержала на нем взгляд.

Ярость вспыхнула, и она ухватилась за нее, как тонущий человек хватается за соломинку.

– Чего ты хочешь? – выпалила Сидони.

Ее сердце бешено колотилось от паники и смеси других чувств, о которых она не хотела думать.

Сидони увидела его голубую рубашку с расстегнутым воротником и темные брюки и запоздало вспомнила о печальном состоянии своей одежды. На ней были обтягивающие джинсы, которые она не могла застегнуть, шлепанцы и свободная блуза без рукавов. Он не должен заметить живот.

Ненависть ярко разгорелась, придавая сил.

– Ну? Чего ты хочешь? Насколько помню, я ничего не взяла, уезжая.

– Нет, – согласился Алексио. – Но ты кое-что оставила.

Сидони онемела, а потом вспомнила о разорванном чеке. Теперь ясно, почему он приехал.

– Ты вернулся на виллу и обнаружил, что я не обналичила твой чек?

– Да.

Сидони не понравилось, что его признание слегка притушило ее ярость. Она полагала, что Алексио сразу узнал, что она не взяла его деньги, и это не играло никакой роли для него. Но все равно ничего не изменилось.

– И еще это…

Сидони увидела, что он сжимает в руке толстовку. Она отобрала ее у него и бросила.

– Ты преодолел огромное расстояние, чтобы привезти мою толстовку?

Алексио стиснул зубы, и Сидони почувствовала себя беззащитной.

Она посмотрела на часы, потом на него:

– Послушай, я была бы рада остаться и поболтать, но мне нужно идти на работу. Так что, если не возражаешь…

Сидони повернулась, но Алексио снова поймал ее за руку, и кровь забурлила. Она остановилась и низким голосом проговорила:

– Отпусти меня, Кристакос. Нам нечего сказать друг другу.

«Кроме того, что он отец ребенка, растущего в твоем животе».

Сидони проигнорировала голос совести. Ей нужно уйти, прежде чем она лишится последних сил.

Алексио сражался с собой, пытаясь обуздать страсть, которая охватила его при одном взгляде на Сидони.

Желание вернулось с удвоенной силой. Он чувствовал, как хрупка рука Сидони. Она похудела, и это ей не шло. Лицо слегка заострилось, что делало ее красоту призрачной, под огромными глазами залегли тени. Она была обессилена – он это видел.

Алексио нахмурился:

– Разве ты не закончила работу?

Сидони попыталась высвободить руку, но он боялся отпустить ее, боялся никогда больше не увидеть. Ее великолепные волосы потускнели и были уложены в пучок, как при их первой встрече. Оголенная шея выглядела длинной и беззащитной.

– У меня две работы – дневная и вечерняя. Я не хочу опоздать.

– Я подвезу тебя, – импульсивно предложил Алексио.

Сидони отказалась от денег, и она работает в двух местах. Чтобы выплатить долги. Долги, к которым она не имеет никакого отношения. Алексио был потрясен.

Наконец Сидони вырвалась. Она посмотрела на Алексио, сверкая аквамариновыми глазами:

– Нет, спасибо. Не нужно меня подвозить. Мне вообще ничего от тебя не нужно. Пожалуйста, возвращайся туда, откуда приехал, и оставь меня в покое.

Она поспешно ушла. Ее сумка подпрыгивала и хлопала по боку. Сидони казалась очень юной. Алексио нахмурился. Он не мог уехать, не узнав, что с ней происходит. То, что он явно был последним человеком, которого Сидони хотела видеть, только добавляло ему решимости.

Сражаясь с желанием догнать ее и наблюдая, как она исчезает в метро, Алексио вытащил мобильный телефон и сделал звонок.

Глава 8

Ночью, покинув марокканский ресторан, Сидони чувствовала такой упадок сил, что едва не плакала. К тому же после встречи с Алексио она постоянно нервничала. Женщина боялась, что он снова появится, и не могла забыть, каким худым он стал. Напряженным. Куда пропал самоуверенный плейбой, с которым она познакомилась?

И все же… Сидони сжала губы. Она поступила правильно, прогнав Алексио. Он не имел права возвращаться из-за того, что хотел разобраться с проблемой необналиченного чека.

Она никогда не простит ему то, что он вторгся в ее личную жизнь, откопал самое болезненное воспоминание, а потом обвинил во всех смертных грехах. Его не интересовали ее объяснения. Он сразу поверил, что она такая же, как ее мать… Правда, был один неприятный момент… Сидони слегка поморщилась, вспомнив, что Алексио подслушал ее разговор с тетей.

Сидони дошла до домика тети Жозефины и увидела знакомую спортивную машину, припаркованную у входа.

Ее сердце яростно забилось. На первом этаже дома горел свет. Обычно к этому времени тетя Жозефина уже лежала в постели. Сидони представила, как ее любимая Жожо шокирована появлением Алексио, и поспешила внутрь.

Когда она ворвалась в гостиную, то увидела идиллическую картину. Тетя Жозефина устроилась на краешке стула, держа в руках чашку с чаем, а Алексио сидел напротив нее на диване, попивая кофе.

Жозефина отставила чашку и встала. Ее полная грудь трепетала от восторга, щеки порозовели. Сидони едва не скорчила гримасу – снова сработало пресловутое очарование Алексио.

Тетя взяла ее за руки, и Сидони с осуждением взглянула на Алексио, сидевшего с непроницаемым выражением лица. Но что-то в его глазах заставило ее сердце подпрыгнуть – как тогда, в самолете.

– О, Сидони, твой друг недавно позвонил, и я предложила ему подождать тебя здесь. Мы славно поболтали.

Алексио встал, и небольшая гостиная стала до смешного маленькой. Он посмотрел на живот Сидони и сказал по-французски без акцента:

– Я полагаю, тебя можно поздравить?

Сидони замерла. Нет! Тетя не могла… Но она была очень доверчивой, особенно с незнакомыми людьми…

Сидони в ужасе посмотрела на нее. Тетя Жозефина вздрогнула и пролепетала:

– Мне пора спать. Я вас покину, молодые люди.

И ушла, оставив Сидони лицом к лицу с заклятым врагом. Воздух сгустился от напряжения.

Сидони вздернула подбородок и молчала. Долго ждать ей не пришлось.

– Ты беременна?

– Да, – призналась она с неохотой. – Я беременна.

Алексио побледнел.

– Кто отец?

Сидони уставилась на него. Она не предполагала, что Алексио будет сомневаться в своем отцовстве. Разозлившись, молодая женщина подошла к нему и подбоченилась.

– Ну, – с сарказмом заявила она, – у меня было трое после того, как ты выкинул меня из своей жизни, словно ненужный хлам. Так что это может быть ребенок Тома, Дика или Гарри. Но мы не узнаем, пока он не родится. Тогда и выяснится, на кого он похож.

Сидони тяжело дышала. Алексио молча смотрел на нее. Ярость только росла, и Сидони ткнула его пальцем в грудь.

– Он твой, надменный подонок, – прошипела она, помня о тете Жозефине. – Соблазнение еще одного миллиардера в мои планы не входило.

Алексио смотрел на разъяренное лицо Сидони и молчал. Он никак не мог переварить новости.

Деметриус, докладывая ему о жизни Сидони, забыл упомянуть весьма пикантный факт: у ее тети проблемы с психикой.

А теперь еще и ребенок. Его ребенок. С тех пор как тетя Жозефина радостно проинформировала его о том, что Сидони беременна, Алексио сидел как на иголках.

Сначала он подумал, что это не его ребенок; они все время использовали защиту, он фанатично за этим следил. Кроме одного случая, когда они, вернувшись из клуба, занялись любовью в машине, не в силах дойти до виллы. Та ночь имела место почти шестнадцать недель назад. Шестнадцать недель жизни в тумане…

Алексио не был готов стать отцом сейчас. Слишком много он перенес в детстве.

Возможно, в далеком будущем – очень далеком – он захочет ребенка. И идеальную жену-блондинку. Алексио давно поклялся, что его ребенок не увидит уродливую сторону брака, потому что союз, в который он вступит, будет построен на взаимном уважении и влечении. В нем не будет места холодному молчанию, горьким ссорам, ревности и жестокости.

– Ну? – потребовала Сидони. – Ты ничего не скажешь?

Алексио прищурился и понял, что хочет сказать многое, но еще больше хочет, чтобы его губы прижались к губам Сидони. Он опустил глаза и увидел ее живот.

Что-то в нем разбивалось на кусочки. Крошилось.

Рука женщины автоматически потянулась к животу, словно защищая ребенка. Алексио почувствовал ярость, вспомнив появление на похоронах еще одного сводного брата. Его мать, отказавшись от ребенка, всю жизнь скрывала этот грязный секрет. Неужели Сидони не собиралась сообщать ему о своей беременности?

Наконец он нашел в себе силы заговорить.

– Почему ты не пришла ко мне?

Сидони мрачно усмехнулась и отошла на шаг. Стоять рядом с Алексио было рискованно, поскольку внезапно пробудилась ее тяга к нему.

Она скрестила руки на груди:

– Как я могла прийти к тебе с этими новостями после того, как ты обвинил меня в вымогательстве? После того, как ты шпионил за мной и осудил меня, словно я преступница?

Алексио вспыхнул:

– Почему же ты согласилась со мной и позволила поверить, что хотела соблазнить меня?

– Я говорила правду, но ты не желал слушать. Уходи, пожалуйста. Мне завтра рано вставать.

Алексио прищурился, его ноздри раздувались. Сидони очень хотелось подбежать к нему и спрятаться в его объятиях. Она стиснула зубы и отвела взгляд.

Он поинтересовался:

– Ты думаешь, я просто уйду?

Сидони кивнула:

– Да. Нам нечего обсуждать. Ты нашел меня, я беременна, конец истории. Больше тебе здесь делать нечего.

В голосе мужчины зазвенела ярость.

– Нам придется многое обсудить, если я отец ребенка. И ты все еще не объяснила, почему не взяла деньги.

Глаза Сидони снова засверкали, на щеках появились красные пятна.

– Я не взяла твои чертовы деньги, Кристакос, потому что мне они были не нужны. Ни тогда, ни сейчас. – Она дрожала от гнева. – Я никогда не прощу тебе того, что ты за моей спиной сунул нос в мою жизнь. Ты не имел права судить меня, основываясь на давних поступках моей матери. Она заплатила за это. Я ничего не хочу от тебя и жалею, что когда-то положила на тебя глаз.

Она подошла к двери и распахнула ее:

– Мне нужно вставать через пять часов. Убирайся, или я позвоню в полицию и скажу, что ты меня насилуешь.

Алексио зарычал – то ли от ярости, то ли от смятения. Но, к облегчению Сидони, подошел к двери. Она не смотрела на него.

С убийственной четкостью он произнес:

– Мы не закончили, Сидони. Нам придется поговорить.

– Убирайся, Алексио. – Она умоляла его и ненавидела себя за это.

Наконец он ушел.

* * *

Три дня Сидони отказывалась говорить с ним. Не замечала его, когда он ждал ее у отеля. Шла в противоположном направлении, если видела его у кафе. Поджимала губы, когда Алексио предлагал подвезти ее после смены в марокканском ресторане.

Алексио охватило смятение. Сидони не желала иметь с ним никаких дел. Она предпочитала работать как лошадь, но не обращаться к нему за помощью. Но он был настойчив. Сидони носила его ребенка, и это меняло все.

Кроме того, даже если Сидони достигнет крайней степени истощения, его желание не ослабнет. Даже сейчас, сидя в машине, припаркованной у ресторана, он пожирал глазами ее черную юбку, тонкие колготки и черный топ. Фартук едва скрывал растущий живот. Его ребенок…

У него было время свыкнуться с мыслью о ребенке, и, к своему удивлению, Алексио не чувствовал себя загнанным в ловушку, наоборот, он испытывал воодушевление. Он уже ждал этого малыша.

Алексио думал о племяннике и гадал, будет ли его сын таким же смышленым и милым, как Майло. Или у него родится дочка с золотыми волосами, как у Сидони? Когда он представлял это, грудь сжимало так сильно, что ему нечем было дышать.

Сейчас Сидони обслуживала большой столик, за которым сидели мужчины. Она выглядела усталой и изможденной. Бледной.

Алексио увидел, как один из мужчин накрыл полной рукой ее руку, и перед глазами встала красная пелена. Не успев даже понять, что делает, он выскочил из машины и рванул дверь маленького невзрачного ресторана.

* * *

– Сэр, – процедила сквозь стиснутые зубы Сидони, – пожалуйста, уберите вашу руку.

– Не говори мне, что делать. Ты меня обслуживаешь.

Сидони ощутила страх, но у нее не было сил высвободиться. В этот момент молодая женщина ощутила движение теплого вечернего воздуха. Она автоматически обернулась. На нее надвигался Алексио с яростным выражением лица. Его взгляд был устремлен на посетителя ресторана, все еще удерживавшего ее.

Сердце Сидони подпрыгнуло. Три дня Алексио ходил за ней по пятам, но она игнорировала его. Она видела его машину и ненавидела себя за то, что в глубине души ей было приятно его присутствие. Сидони пыталась убедить себя, что надеется, что Алексио наскучит все это, он уедет и никогда не вернется.

И вот Алексио стоит прямо за ней, и она хочет прижаться к нему, укрыться в его объятиях.

Его голос был низким и угрожающим.

– Отпусти ее.

Грузный мужчина был пьян и агрессивно настроен. Он сильнее сжал руку Сидони. Женщина вскрикнула. Алексио отцепил пальцы мужчины от Сидони, а потом, обхватив ее за талию и округлившийся живот, потянул назад.

Его прикосновение обжигало, словно клеймо. Он развернул Сидони лицом к себе, что-то спрашивая, но она не слышала ничего, потому что у нее все расплывалось перед глазами.

Словно глядя на себя со стороны, Сидони поняла, что выглядит невероятно хрупкой и беспомощной. Руки Алексио казались чрезмерно большими. Она почувствовала отвращение к себе. А потом все померкло.

* * *

Сидони находилась непонятно где. Рядом с ней что-то издавало мягкий звук «бип-бип». Но медленно возвращалось сознание, а вместе с ним и воспоминания.

Алексио.

Ребенок.

Тетя Жозефина.

Глаза Сидони открылись, и она поморщилась от яркого света. Женщина пошевелила рукой и обнаружила, что от руки отходит тонкая трубка.

Голова была словно набита ватой. Краем глаза Сидони уловила движение – чего-то большого, – а потом в поле зрения появился Алексио. Высокий и мрачный. Рубашка его была расстегнута у ворота, он выглядел взъерошенным, на подбородке виднелась щетина.

«Бип-бип» ускорился.

Сидони автоматически подняла свободную руку и положила ее на живот. Она посмотрела на Алексио:

– Ребенок?

– Ребенок в порядке.

– Тетя Жозефина?

– Тоже. Она просидела здесь всю ночь. Я отослал ее домой недавно.

– Всю ночь?

– Ты упала в обморок в ресторане. Я привез тебя в больницу на своей машине. Ты лежала без сознания почти восемь часов.

Я в порядке?

Он немного расслабился.

– Доктора говорят, что у тебя истощение и стресс.

– О!

Алексио снова помрачнел, и Сидони заволновалась.

– Ты убиваешь себя работой, – сказал он.

– Спасибо, что привез меня сюда. Теперь можешь ехать.

Алексио скрестил руки на груди и коротко ответил:

– Ни за что.

В этот момент дверь открылась, и, повернув голову, Сидони увидела, что входят врач и медсестра.

Врач спросил:

– Вы проснулись? Вы нас немного напугали, юная леди.

Они с медсестрой сделали необходимые тесты и детально рассказали Сидони о ее состоянии. А она старалась не замечать присутствия Алексио.

Врач присел на край кровати:

– На двадцатой неделе вам предстоит всестороннее обследование, но, с учетом произошедшего, я предпочел бы заняться этим сейчас, чтобы мы окончательно убедились, что все в порядке. – Увидев испуг на ее лице, он быстро добавил: – У меня нет причин считать, что у вас возникли проблемы. Просто я хочу быть уверенным.

Через несколько минут Сидони отвезли в другое крыло больницы. Алексио не отходил от нее. Она ощущала панику. Ей сделают ультразвуковое сканирование, а Алексио будет наблюдать. Она не представляла, что такое может быть.

Когда они оказались в кабинете, все пошло очень быстро. Живот Сидони оголили и нанесли на него гель. Она внезапно смутилась. Странно, ведь Алексио не раз видел ее обнаженной.

Когда доктор приложил ультразвуковой прибор к ее животу, комнату наполнил быстрый стук. Сердце малыша. Сидони немедленно сосредоточилась на изображении. Ее сердце подскочило от нахлынувших эмоций.

Через несколько минут врач улыбнулся и сказал:

– Похоже, все в порядке. У вас хороший, здоровый малыш, Сидони. Немного маловат, но развивается отлично. – Он посмотрел на нее и на Алексио. – Хотите узнать пол ребенка?

Сидони пришла в ужас. Ей не нравилось, что доктор счел их парой, хотя Алексио действительно был отцом.

Алексио помолчал, а потом предложил:

– Решай сама.

Сидони засомневалась.

– Думаю… Думаю, да. – И добавила более уверенно: – Да. Я хотела бы знать.

Врач просиял:

– С радостью сообщаю, что у вас девочка.

Сидони ощутила радость. Взгляд Алексио был прикован к экрану, и на его лице было выражение, которого она раньше не видела. Что-то вроде трепета.

Сердце защемило. Сидони не позволяла себе мечтать о таком развитии событий. Она предполагала родить, а потом уже решать, сообщать ли Алексио. В любом случае ему надо будет внушить, что она делает это не ради денег.

Врач стер гель с ее живота, поправил одежду и предупредил:

– Мы подержим вас здесь еще одну ночь, чтобы вы окончательно пришли в себя. Ваш партнер желает остаться с вами.

Ее партнер…

Сидони поняла, что шанс избавиться от Алексио практически равен нулю.

Она взглянула на него:

– У меня нет выбора, да?

– Да, – согласился он спокойно.

Неделю спустя

– Что ты сделал?!

Сидони пришла в ярость, пульс зачастил. Она бессознательно прикрыла рукой живот.

Они находились в огромных красивых апартаментах на первом этаже. Окна смотрели на Люксембургский сад. Алексио был в стильной серой рубашке и черных брюках, и Сидони не нравилась собственная реакция на него. Причем реагировала она все сильнее и сильнее.

Голос Алексио был низким и глубоким.

– Мне следовало догадаться, что тетя Жозефина не сможет хранить это в тайне. Я просил ее не говорить тебе ничего, пока ты немного не отдохнешь. Лучше бы мне промолчать, но я не хотел, чтобы она беспокоилась из-за того, что ты осталась без работы.

Сидони вздохнула. Судя по всему, Алексио и тетя Жозефина наладили отношения и восхищались друг другом.

Сидони поселилась в апартаментах, которые арендовал Алексио. Он был очень заботлив. Превосходный хозяин! Он платил медсестре, которая каждый день заходила ее проведать. Он гулял с ней в Люксембургском саду, чтобы она могла подышать воздухом. Алексио спокойно воспринимал ее нежелание разговаривать с ним, вызванное стремлением избежать выяснения отношений. Ярость молодой женщины слабела с каждым днем.

Но сейчас она вернулась, и Сидони это приветствовала.

Ее тетя уже ушла. Водитель Алексио повез ее домой, но перед уходом она выдала секрет.

– Ответь на мой вопрос. Что ты сделал?

Алексио был недвижим, как скала. Сидони живо вспомнила, как лежала под ним обнаженная, раздвинув бедра, чувствуя, как он входит в нее. Ее ноги предупреждающе задрожали, но она устояла.

К счастью, Алексио заговорил, прежде чем память Сидони полностью взяла над ней верх.

– Я выплатил все ваши долги.

– Как ты посмел?

Сидони задрожала. Она боялась, что это больше связано с желанием, а не с яростью.

Алексио прищурился:

– Посмел, потому что ты носишь моего ребенка, и теперь мы семья. Тетя Жозефина – на моей ответственности, как и ты. И ребенок.

Сидони так сильно сжала кулаки, что ногти впились в кожу. Она не хотела, чтобы он входил в их жизнь.

– Мы не на твоей ответственности. Я не обращалась к тебе за помощью. Я ничего не хочу от тебя. Как только мне станет лучше, я снова найду работу и выплачу тебе все.

Алексио поджал губы.

– Думаю, ты уже доказала свою точку зрения, Сид. Ты предпочитаешь подвергнуть угрозе жизнь и здоровье нашего ребенка, но остаться независимой и гордой.

Ее охватила боль, лишив способности дышать. Эмоции, вызванные словами «наш ребенок» и «Сид», были слишком сильны. Собравшись, она проговорила с тихой яростью:

– Не называй меня так. Меня зовут Сидони. И последнее, что я хочу сделать, – подвергнуть жизнь моего ребенка опасности. Я буду работать. Ты забыл, что назвал меня мошенницей? Я не желаю снова быть обвиненной в этом.

К ужасу Сидони, голос ее надломился. Ничего не видя перед собой, она направилась к двери. Услышав, что он идет следом, она попросила дрожащим голосом:

– Не подходи ко мне.

Алексио остановился. В глазах женщины стояли слезы, горло саднило.

– Сидони, нам нужно все обсудить. Я понимаю теперь, что был несправедлив в тот день и не дал тебе шанс объясниться.

Она сдавленно усмехнулась и горько заметила:

– Нет, ты уже принял решение и не мог дождаться, когда избавишься от меня.

Она услышала его вздох.

– Шеф-повар приготовил ужин. Давай поедим, а потом поговорим. Хорошо?

Сидони малодушно хотела придумать предлог для отказа. Например, она слишком устала. Но, по правде говоря, она нормально себя чувствовала. Нельзя бесконечно откладывать этот разговор.

– Хорошо.

Через пару минут Алексио уже накрыл для них стол. Они ели в молчании. Сидони старалась не смотреть на большие руки Алексио и не вспоминать, как они прикасаются к ее коже.

Они сидели в столовой, и это напоминало их первую ночь в Лондоне. Бурлящий восторг и предвосхищение… Сейчас она испытывала то же самое, и эти ощущения набирали силу.

Сидони чувствовала все свои эрогенные зоны. Ее груди стали нежными и чувствительными. Набухшими. Она представляла, как рот Алексио приближается к ее дрожащему обнаженному соску…

Молодая женщина уронила нож на тарелку. Алексио поднял голову и прищурился, увидев ее вспыхнувшее лицо.

Сидони встала, чувствуя, что ее лихорадит.

– Мне достаточно. Еды. – Боже, она не может сформулировать простое предложение!

Алексио казался холодным как лед, а у нее между грудями стекала струйка пота.

Он вытер рот салфеткой и предложил:

– Кофе?

Сидони ухватилась за шанс избежать его проницательного взгляда и кивнула:

– Может быть, немного травяного чая. Его принесла экономка.

Алексио поднялся и вышел из столовой. Проклиная себя за не вовремя проснувшееся желание, она вернулась в гостиную и встала у окна, молясь об обретении контроля. Молясь, чтобы перестали порхать бабочки в животе.

Сидони положила руку на живот, нахмурилась и громко вскрикнула.

Позади раздался обеспокоенный голос:

– Что случилось?

От внезапного открытия она на мгновение забыла обо всем остальном.

– Несколько дней я чувствовала порхание бабочек в животе, но думала, что это…

Она оборвала себя, потому что едва не сболтнула: «Это ты воздействуешь на меня».

Сидони покраснела и сказала:

– Это ребенок. Я чувствую, как шевелится ребенок…

Алексио протянул ей чашку, и она схватила ее, стараясь не смотреть, какой эффект произвели на него ее слова. Внезапно представив его ладонь на своем животе, Сидони быстро добавила:

– Пока шевеление не такое сильное, чтобы почувствовал кто-то, кроме меня…

Она отошла, делая на ходу глоток, чтобы скрыть пылающее лицо.

Алексио стиснул зубы, увидев, как отпрянула от него Сидони.

Ее золотистые волосы были теперь более блестящими и густыми. За несколько дней отдыха и хорошего питания она стала выглядеть гораздо лучше. Провалившиеся щеки понемногу округлялись.

Алексио чувствовал, что скоро взорвется от напряжения. С каждой секундой он все больше боялся превратиться в первобытное животное, сорвать с Сидони одежду и взять ее, насыщая себя.

Но это было невозможно. Она была беременна. И она ненавидела его.

Сидони казалась невероятно юной в легинсах и свободном топе. Конечно же она отказалась от его предложения купить для нее одежду и попросила тетю Жозефину привезти все из дома.

Алексио наконец смог оторвать взгляд от ее стройных ног и, скользнув по животу, скрывавшемуся под топом, посмотрел ей в лицо. В аквамариновых глазах женщины сверкала решимость.

– Почему ты шпионил за мной? – Она крепче сжала чашку.

Алексио отставил кофе. Он должен. Он обязан объяснить.

– То, что происходило между нами, заставило меня нервничать. Прежде я никогда не приглашал женщин на Санторини. Всю жизнь я был циником, а с тобой забыл о цинизме. Это пугало меня, и я решил, что изучение твоей жизни позволит мне обрести контроль над собой.

Глава 9

Сидони моргнула. Она пыталась осознать его слова.

– Я… ты не возил на Санторини женщин?

Он покачал головой, настороженно следя за ее реакцией, которую она не могла скрыть.

– Но… одежда… Я была уверена, что она принадлежит твоим любовницам… – Сидони чувствовала себя очень неловко.

Алексио нахмурился и с отвращением выдавил:

– Ты считаешь, что я способен на такое? Что я могу накупить массу вещей и надеяться, что они подойдут разным женщинам?

Сидони была вне себя от смущения.

– Ну… откуда мне знать? Я думала, это осталось от твоих любовниц.

Алексио провел рукой по волосам и задумчиво произнес:

– Неудивительно, что ты так странно говорила… И ты не призналась, что тебя это беспокоит.

Сидони поежилась:

– Я не хотела выглядеть глупой… или наивной. Возможно, у тебя были любовницы, которые привыкли к подобным вещам…

Значит, одежда была куплена для нее. Она не была поношенной. Сидони очень хотелось сослаться на усталость и сбежать, но на лице Алексио застыло знакомое хмурое выражение.

Она села на диван и, поставив чашку, вцепилась пальцами в колени, чтобы они перестали дрожать.

Алексио отошел и встал у окна. Он долго стоял спиной к ней, словно тоже собирался с силами. Потом с мрачным видом повернулся.

– В тот день позвонил мой доверенный человек и рассказал, что ему удалось узнать о тебе… Я заявил, что все это никак не связано с тобой. Но потом он добавил, что ты взяла на себя долги своей тети, и я задумался, почему ты не упоминала об этом, почему вела себя так, словно над тобой не нависла угроза финансового краха.

Сидони с горечью ответила:

– Потому что я бежала от проблем и не собиралась рассказывать о них тебе. Я знала, что мы проведем вместе всего несколько дней… Точнее, это должна была быть одна ночь. – Сидони вспомнила, каким убедительным был тогда Алексио и как легко она сдалась. – С тетей ничего не должно было случиться. Она была на каникулах с группой, с которой путешествует каждый год…

Алексио сурово продолжил:

– Мой доверенный человек зародил во мне сомнения, но я отказывался верить в худшее. Я был зол на себя уже за то, что попросил его покопаться в твоей биографии. – Он тяжело вздохнул. – Я пошел искать тебя, хотел признаться в том, что натворил… и тогда услышал часть твоего разговора с тетей.

Сидони почувствовала себя так, будто ее лишили дыхания. Когда ей удалось заговорить, она призналась:

– Представляю, каким ужасным мог показаться тебе тот разговор, но тетя была в истерике. Кто-то перепугал Жожо ужасными историями, что у нее отнимут дом и даже хуже. Дело в том, что ее ничто не может успокоить, если меня нет рядом. Ты видел ее и теперь сам знаешь, какая она. Ей нужно было сказать что-то очень конкретное, например, что кто-то готов спасти ситуацию. Она не поверила бы, если бы я попыталась убедить ее, что смогу найти работу и выплатить долги. У меня не было выхода. – Сидони поморщилась при мысли о том, что сказала тете: «Он сходит по мне с ума», – и опустила глаза. – Я запаниковала и выпалила первое, что пришло в голову.

Она посмотрела на Алексио, но его лицо было непроницаемым. Сидони сочла, что он до сих пор не до конца ей верит, и ее это беспокоило. Но потом он подошел, сел на стул рядом с диваном и посмотрел на нее:

– Ты расскажешь мне, что произошло с твоей мамой?

Сидони хотела заявить, что это не его дело, но снова ощутила деликатные толчки в животе. Их дочь. У него есть право знать правду.

Она никогда ни с кем не говорила об этом. Надеясь, что ей будет легче, если она избежит холодного взгляда Алексио, молодая женщина встала и подошла к окну, обхватив себя руками.

– Мама родилась в трущобах, росла в нищете вместе со своей сестрой, моей тетей. Их отец бросил жену, оставив ее с двумя дочерьми, одна из которых была не вполне адекватной. У моей бабушки были проблемы с алкоголем… с психикой… депрессия. Всю жизнь на них смотрели как на отбросы общества. Она умерла, когда моей матери было около семнадцати лет. Ей пришлось присматривать за тетей Жозефиной… и это ее раздражало. Она была молодой и яркой. Красивой. Она хотела вырваться из мрачных трущоб. В двадцать лет мама выиграла местный конкурс красоты. Победительнице предстояло путешествие в Дублин – на следующий тур. Она уехала и не вернулась, предоставив тете справляться со всем самой. Вот почему отец купил Жожо домик, когда смог. Ему было стыдно за то, как обошлась с ней моя мать…

Сидони тоже было стыдно, но она решила не позволять стыду матери становиться ее стыдом.

– Мой биологический отец был женат. Он бросил ее, как только узнал, что она беременна. Мой отчим встретил маму примерно в это же время, влюбился в нее и предложил выйти за него замуж. – Сидони вздернула подбородок. – Мама была алчной и эгоистичной. Однако отчим всегда был на ее стороне, несмотря на публичное унижение, вызванное ее поведением. Она заставила нас пройти сквозь ад, когда оказалась в тюрьме. Ее приговорили к двум годам заключения. Мне пришлось каждый день выносить издевательства в школе, потому что мы не могли переехать, пока маму не выпустят из тюрьмы. Я всю жизнь боялась, что кто-нибудь узнает о ее прошлом. Но я – не моя мать, и ты не имел права так считать, какие бы доказательства ты ни по лучил…

Сидони вспомнила одно из его обвинений.

– Кстати, о моей любви к ювелирным украшениям. Я женщина, Алексио. Многие женщины любят сверкающие побрякушки. Это не означает, что все мы – охотницы за драгоценностями.

Алексио встал и подошел к ней. Реакция на него последовала незамедлительно, и Сидони пришлось отступить назад.

– Прости, что я не дал тебе шанс объяснить мне все это. Прости, что я сразу осудил тебя и оставил одну. – Он помрачнел и заговорил грубее: – Но я не буду извиняться за то, что ты забеременела… Я тоже хочу этого ребенка.

Алексио придвинулся ближе, и Сидони с трудом удавалось игнорировать растущее возбуждение. Тяжело роняя слова, он продолжал:

– Я должен рассказать, почему пришел к такому заключению. Моя мать была невероятно циничной женщиной. Она научила меня никому не доверять уже в раннем возрасте, а окружающий мир и мои друзья лишь закрепили урок. Я привык к любовницам таким же циничным, как и я. Ты настолько отличалась от всех, кого я встречал раньше…

Его слова шокировали Сидони, она ощутила слабость. Тугой узел напряжения и боли в ее душе понемногу таял.

Алексио продолжал:

– Брак моих родителей не был счастливым. Между ними не было любви. Я рассказывал тебе, почему порвал с отцом… Но было еще кое-что. Однажды он избил мать. Я хотел остановить его, защитить маму, но она выгнала меня из комнаты и зашла обратно, закрыв дверь. – Алексио поджал губы. – Она не хотела моей защиты и не нуждалась в ней даже тогда…

Алексио схватил ее за обнаженное предплечье своей теплой рукой, запуская цепную реакцию.

– Прости, Сидони.

Между ними снова возникла хрупкая связь, но Сидони высвободила руку и пробормотала:

– Я устала. Я должна лечь.

– Да, – согласился он.

Она понимала, что должна отойти, но не могла это сделать. Она видела только рот Алексио и думала только о том, как ей хочется слиться с ним в поцелуе. Ей нужно убежать, прежде чем она натворит глупостей. Раскроет ему, что у нее на душе.

Сидони закрылась в спальне. Ее сердце билось неимоверно быстро. Казалось, она только что пробежала марафонскую дистанцию. Слова Алексио не выходили из головы, каждая клеточка ее тела хотела быть сейчас рядом с ним.

Стараясь игнорировать настойчивое биение пульса, Сидони приняла душ, надела ночную рубашку и отправилась в постель. Но как только она легла, то поняла, что не сможет заснуть. Женщина сжала кулаки. Слова Алексио уничтожили напряжение, заменили его чистым желанием. Она до боли нуждалась в нем. Гормоны бушевали в ней сильнее, чем когда-либо раньше.

Практически не думая, ведомая инстинктом, Сидони встала и вернулась в гостиную, где у окна стоял Алексио. Секунду она колебалась, но потом он повернулся… и уйти уже было невозможно. Она едва дышала.

Сидони выпалила:

– Мне нужно, чтобы ты занялся со мной любовью.

Алексио решил, что он спит. Он видел силуэт Сидони. Ее тонкая ночная рубашка не скрывала фигуру и то, что на женщине нет белья. Его кровь закипела, прогнав из головы все мысли. Желание было таким сильным, что причиняло боль.

Ее грудь увеличилась, он видел ее растущий живот, и что-то первобытное проснулось в нем.

Боясь, что видение может исчезнуть, Алексио хрипло приказал:

– Подойди.

Сидони невыносимо медленно приблизилась к нему, а потом она оказалась в его объятиях, и они слились в поцелуе. Их тела словно соединились в одно целое, и он пожирал ее… и не мог понять, как прожил четыре месяца без этого.

Сидони застонала, испытывая удовольствие от прикосновения рук и языка Алексио.

Она почти не заметила, что он подхватил ее на руки, и только, обхватив его за шею, крепче прижалась к нему. Они разомкнули объятия лишь для того, чтобы Алексио уложил Сидони на свою кровать. Она любовалась им, пока он стягивал рубашку, обнажая идеальный мускулистый торс.

Алексио снял брюки и нижнее белье и теперь был бесстыдно обнажен и возбужден. Его словно окружало золотое сияние.

– Мне нужно увидеть тебя. – Его голос был по-прежнему хриплым.

Тело Сидони было в огне. Желание причиняло боль, грудь вздымалась от волнения, между ногами она ощущала влагу и жар. Сидони села и потянула вверх ночную рубашку, но руки не слушались.

Алексио остановил ее:

– Я сделаю это.

Он снял с Сидони рубашку, но, оставшись обнаженной, женщина не чувствовала смущения. Она нуждалась в этом мужчине.

Алексио стиснул зубы, пожирая ее взглядом, и опустил глаза на ее живот. Сидони легла, едва переводя дыхание. Алексио слегка раздвинул ее бедра и лег сверху, опираясь на руки. Она положила руки ему на плечи. Он опустил голову и прильнул к ее губам. Их языки переплетались, заставляя Сидони стонать от желания.

Алексио, покрывая ее поцелуями, спускался все ниже. Мучительно медленно он приближался к набухшему соску, а когда взял его в рот, она вскрикнула. Ей еще не приходилось испытывать ничего подобного.

Его рука ласкала другую грудь, слегка поглаживая, пощипывая. Сидони вцепилась в волосы Алексио, а он продолжал исследовать губами и языком ее тело и добрался до живота. На секунду ее желание было перекрыто чем-то более глубоким и опасно нежным, но Алексио еще шире раздвинул ее бедра. Его дыхание ощущалось всеми нервами женщины. Ей пришлось прижать кулак ко рту, чтобы сдержать новый крик. Алексио снова поцеловал ее. Сидони чувствовала безжалостную и опытную точность его языка, и наконец она не смогла сдержаться. Волны экстаза затопили ее. Сидони дрожала, ощущая дежавю, – это походило на их первую близость. Он возвышался над ней, широкоплечий, внушающий благоговейный трепет. Она отчаянно хотела слиться с ним.

Сидони обвила его ногами.

Алексио хрипло выдавил:

– Я не хочу причинить тебе боль, малышка…

– Ты не причинишь, – едва дыша, ободрила она его.

С низким стоном Алексио скользнул внутрь.

Слезы, вызванные небывалыми эмоциями, выступили на глазах Сидони, и она зажмурилась.

Он начал двигаться – медленно, безжалостно. Ритм был напряженным. Напряжение усиливалось и внутри Сидони, так что она стонала и молила его не останавливаться.

Испытав оргазм, она посмотрела на Алексио, который не сводил с нее золотисто-зеленых глаз. Он держал ее на пике, пока не освободился сам, и ее тело содрогнулось в конвульсиях наслаждения.

Проснувшись на рассвете, Алексио минуту лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь чувством удовлетворения. Однако удовлетворение медленно испарилось, уступая место воспоминаниям. Открыв глаза, Алексио понял, что он в кровати один. Если бы не скомканные простыни, он решил бы, что ему приснился очень яркий сон.

Но занятия любовью с Сидони не были сном. Она привнесла в них даже больше чувств, чем раньше, и ее реакция была более сильной.

Почему же она оставила его? Разозлившись, Алексио откинул покрывало и вскочил. Он натянул помятые джинсы, не стал их застегивать и направился в комнату Сидони. Мужчина тихо открыл дверь и вошел внутрь. Сердце его сжалось. Сидони лежала на боку, в ночной рубашке, поджав ноги. Длинные золотистые волосы рассыпались вокруг головы, а темные ресницы бросали тень на розовые щеки. Дыхание женщины было глубоким и спокойным.

Алексио зачарованно стоял, понимая с содроганием, что все, во что он верил всю жизнь, внезапно рухнуло.

И все же он слышал насмешливый, холодный голос матери: «Все это лишь инстинкт, Алексио… Даже сейчас она обманывает тебя, заставляет хотеть ее. Заставляет верить, что ей не нужны твои деньги… Ребенок – лучшее, что может обезопасить женщину…»

Алексио с усилием отогнал мрачные мысли. Он не мог поверить, что прошлой ночью выдал Сидони все секреты. Он никогда не рассказывал об этом даже Рафаэлю. Он не забыл красивое лицо матери, покрытое синяками. Но она не плакала. Не позволила ему помочь ей. Она выставила его из комнаты и захлопнула дверь перед его носом. Всегда холодная…

Он ощущал в себе ту же холодность, и ему хотелось смягчить ее. Алексио думал обо всем, что поведала ему прошлой ночью Сидони. Он хотел поверить ей. Но что-то в его душе еще цеплялось за прошлое.

В одном он не сомневался: она согласится, чтобы Алексио стал неотъемлемой частью ее жизни. Ее – и его дочери.

Когда Сидони проснулась следующим утром, она чувствовала себя восхитительно расслабленной и удовлетворенной. А потом она открыла глаза и испытала ужас. Алексио! Она умоляла его заняться с ней любовью прошлой ночью, словно развратница.

Сидони поморщилась, но потом вспомнила их разговор, и ощущение, что она сдалась, пропало. У нее не было сил притворяться, что она ненавидит Алексио.

Она влюбилась в него на Санторини – если не в первую ночь в Лондоне. Впрочем, кого она пытается обмануть? Наверное, уже в самолете, прежде чем они поцеловались.

Он рассказал ей о матери и отце… Это заставило ее слабое сердце сочувствовать ему. Она жалела мужчину, который стал циничным еще в детстве. У него не было опыта, способного доказать, что в цинизме нет необходимости.

Неудивительно, что Алексио сомневался в ней и начал проверку. Он никогда не подпускал женщину так близко…

Ощутив обостренное желание увидеть Алексио, Сидони встала и приняла душ, ругая себя за то, что ночью ушла в свою спальню, почувствовав уязвимость.

С тех пор как Алексио вернулся в ее жизнь, он поддерживал Сидони и с невероятной выдержкой воспринял сообщение о ее беременности. А что сделала она? Швырнула оскорбления ему в лицо… напуганная, что Алексио увидит, насколько глубоки ее чувства к нему.

После прошлой ночи что-то в их отношениях изменилось. Может, то, что между ними было раньше, потерялось не навсегда?…

Сердце Сидони подскочило при этой мысли. Может быть, теперь они смогут общаться более откровенно?

Отправившись на поиски Алексио, Сидони обнаружила его за завтраком. Он читал газету. Она улыбнулась, однако Алексио холодно посмотрел на нее, и ее улыбка испарилась.

– Доброе утро.

– Доброе, – отозвалась Сидони, гадая, неужели этот гладко выбритый мужчина, воплощение элегантности – тот самый, что довел ее до экстаза прошлой ночью? Теперь она не винила себя за то, что ушла из его спальни. К ней вернулось ощущение беззащитности и уязвимости.

Горничная, которая готовила еду и убиралась в апартаментах, принесла завтрак для Сидони, и та села. Доктор рекомендовал ей питательную диету, чтобы она пришла в себя, но молодая женщина не могла ничего съесть, испытывая тошноту.

– Ты в порядке? – поинтересовался Алексио.

Сидони кивнула, избегая его взгляда, и продолжала ковырять вилкой в тарелке.

Он допил кофе и отложил газету.

– Мы должны поговорить.

Сидони перестала притворяться, что ест, и отодвинула тарелку. Она посмотрела на Алексио, пытаясь подавить воспоминания предыдущей ночи.

– О чем?

Алексио был очень серьезен.

– О нас… Как мы будем жить дальше.

Сердце ее похолодело. Она предвидела подобную беседу, но не ожидала, что Алексио будет говорить так, словно предлагает обсудить доходы и расходы. Она, глупая, представляла что-то более страстное.

Сидони молчала, и он уточнил:

– Мы не можем продолжать жить здесь… Ты чувствуешь себя лучше. Мне нужно вернуться к работе. Стоит подумать о переезде.

Сидони встала. Алексио тоже поднялся, давя на нее своими габаритами. Она отодвинулась.

– Мне кажется, я не до конца понимаю, что ты имеешь в виду.

Он сжал спинку стула.

– Я говорю о том, где мы будем жить и как. Мне, конечно, придется купить новый дом. Апартаменты не подходят ребенку… А может, ты хочешь поселиться рядом с тетей?

Сидони положила руку на живот – это движение успокаивало ее.

– Я не думаю, что мы будем как-то жить. Но я ожидаю, что буду продолжать жить своей жизнью.

Алексио всем видом показывал, что он – всесильный магнат.

– Это не тебе решать, Сидони. Я обязан обеспечить тебя и ребенка.

Сидони прокляла себя за то, что позволила ему выступить в роли милостивого благодетеля. Она вскипела:

– Ее имя Белль. А не Ребенок. Я-то надеялась, что после прошлой ночи что-то изменилось… что… – Сидони замолчала и выругалась на себя. Она сказала слишком много.

Алексио взорвался:

– Нашу дочь не будут звать Белль. Что это за имя?

– Это любимое имя тети Жозефины. – Как же она была наивна! – Ничего не изменилось.

Он прищурил золотисто-зеленые глаза и посмотрел на нее:

– Что должно было измениться?

Сидони покачала головой. Она практически выдала себя, забыв, что является лишь временной гостьей в его постели.

– Ничего. Я отказываюсь от твоей помощи, Алексио.

– Мы хотим друг друга, прошлая ночь, без сомнения, доказала это.

Вздернув подбородок, она натянуто произнесла:

– Это были гормоны.

Алексио, казалось, был ошарашен. Забавно!

– Гормоны?!

Сидони кивнула, отчаянно желая убедить его, что он правильно ее понял.

– Так написано в моей книге для беременных – ты можешь почитать. Беременные женщины часто чувствуют себя более… – Сидони замолчала и густо покраснела. – Более… влюбленными. Это все из-за прилива крови.

Смятение оставило Алексио, он разозлился. На виске его билась жилка.

– Гормоны? Прилив крови? Это была химия, чистая химия, – прорычал он. – Ты пытаешься сказать мне, что любой мужчина смог бы удовлетворить твои желания прошлой ночью?

Лицо Сидони пылало, но ей удалось притвориться безмятежной и, слегка пожав плечами, ответить:

– Я просто говорю тебе, что написано в книге для беременных.

На лице Алексио было отвращение, и она даже почувствовала укол совести.

– Ты хотела меня так же сильно, как я хотел тебя. Может, в этом и принимали участие гормоны, но это было неизбежно.

Сидони выругалась про себя. Она надеялась убедить Алексио, что любой мужчина подошел бы. Но ей не удалось. Даже сейчас она хотела этого мужчину, несмотря на его высокомерие.

Сидони сжала кулаки и посмотрела на него с вызовом. Этот человек заставил ее влюбиться в него. Желать его. Он унижал ее.

– Ничего не изменилось, Алексио. Мы остались там же, где были, когда ты приехал в Париж. Разница лишь в том, что я должна деньги тебе, а не банку.

Алексио разъярился:

– Прекрати! Ты ничего мне не должна. Я хочу достучаться до тебя, Сидони.

Она ощутила горечь.

– Не получится, Алексио. Я не позволю тебе обращаться со мной и с нашей дочерью как с брошенной любовницей и ее ребенком. Я не иждивенка. Я буду работать, чтобы создать нормальную жизнь для себя и дочки, как поступают миллионы женщин.

Губы Алексио сжались в тонкую линию, выражая неудовольствие.

– Миллионам женщин не хватило ума забеременеть от миллиардера…

* * *

Сидони вскрикнула и побледнела.

Алексио поднял руку:

– Сид… подожди. Я не имел в виду…

Сидони прервала его. Сердце ее снова разбилось, однако говорила она ледяным тоном.

– Я уже просила не называть меня так. Мое имя Сидони. И ты сказал достаточно. Ты все еще не доверяешь мне, да?

Она заметила вспышку стыда в его глазах, и что-то в ней увяло и умерло. Говорить было больше не о чем. Сидони покачала головой и отступила на шаг, потом повернулась и вышла из комнаты.

Алексио запустил пальцы в волосы, закрыл глаза и повторил про себя все ругательства, которые знал. Когда Сидони побледнела, грудь защемило, и теперь Алексио ощущал острый приступ паники. Все пошло не так, как он ожидал.

Как будто хоть раз с этой женщиной что-то шло так, как он рассчитывал.

С момента появления застенчиво улыбающейся Сидони за завтраком Алексио чувствовал, что еще немного – и в его душе прорвется плотина эмоций. Но он не был готов к этому. Это было чересчур.

Выйдя из гостиной, он увидел, что Сидони надевает пальто и берет сумку. Паника вырвалась наружу, и он потерял контроль над собой, словно падал с невероятной высоты.

– Куда ты направляешься?

Сидони избегала его взгляда.

– Я предупреждала, что утром пойду к тете Жозефине.

Она взглянула на него, но в ее глазах Алексио увидел пустоту. Она была бледна. Живот выпирал под топом. Он, во внезапном порыве, хотел умолять Сидони не делать этого, но что-то удержало его. Наверное, память о бледном лице матери, когда он выпалил: «Почему вы не можете любить друг друга?» Щупальца прошлого увлекали Алексио назад так сильно, что он не мог сопротивляться.

Он убедил себя, что преувеличивает. Сидони вернется, и они снова поговорят. И он сможет держать себя под контролем. Алексио задрожал от ярости, вспомнив предположение насчет того, что Сидони была готова переспать с любым мужчиной прошлой ночью.

– Моя машина с водителем стоит у входа. Можешь воспользоваться.

Она тихо сказала:

– Хорошо.

А потом Сидони открыла дверь и ушла. У Алексио появилось ужасное ощущение: желая обрести контроль над эмоциями, он лишь терял его.

Алексио провел утро и первую половину дня, связываясь по телефону с офисами в Афинах и в Лондоне. Однако в голове постоянно звучали его собственные ядовитые слова: «Миллионам женщин не хватило ума забеременеть от миллиардера». Услышав это, Сидони выглядела… раненой. Как на Санторини.

Его сердце сжимал ледяной кулак.

Позвонил Деметриус и спросил:

– Когда ты перестанешь играть в сиделку и вернешься к делам?

Вулканический гнев поднимался в Алексио при воспоминании о том, как его друг, сам того не желая, подкрепил циничные подозрения четыре месяца назад. Он отшвырнул телефон, не желая сказать или сделать что-то, о чем мог бы потом пожалеть. Например, уволить Деметриуса. Алексио было некого винить, кроме самого себя.

Мужчина с ненавистью смотрел на телефон. Он не хотел работать. Он мечтал только об одном, и, похоже, именно этому он и позволил ускользнуть.

Алексио поднял телефон и набрал номер. После нескольких секунд в его ушах зазвучал голос Сидони: «К сожалению, я не могу ответить на ваш звонок. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам».

Автоответчик.

Алексио почувствовал тошноту, шею закололо. Он не оставил сообщения, позвонил тете Жозефине и спросил, уехала ли Сидони.

Тетя Жозефина ответила, и от паники Алексио едва мог говорить. Наконец ему удалось заставить себя немного успокоиться.

– Когда она уехала?

Он произвел быстрые подсчеты. Выдавив что-то нечленораздельное, он положил трубку и встал. Потом сел. Алексио не знал, что делать, и, кажется, впервые в жизни не мог предсказать, чем все закончится.

Он вспомнил о брате, Рафаэле, и как его раздражало, что тот выбрал любовь и семью. Теперь Алексио понимал, что он просто завидовал брату.

Грудь Алексио что-то сжимало, и это что-то было очень сильным. Вернулся страх, который охватил его утром. Но впервые Алексио не подавлял его. А потом он понял, как на его место пришло другое чувство. Надежда. Неужели он осмеливается надеяться, что тоже, как Рафаэль, может выбрать и получить то, во что когда-то верил?

С отчаянной решимостью, зная, что у него просто нет выбора, Алексио сделал первый из серии звонков и приказал водителю подогнать машину.

Глава 10

Сидони смотрела в маленький иллюминатор, от которого слабо веяло теплом. Она переживала из-за того, что оставила тетю, хотя та и убедила ее, что с ней все в порядке. Молодая женщина направлялась в Дублин, чтобы вернуться на последний курс колледжа.

Неожиданно она ощутила толчки в животе, и паника охватила ее. Как она может думать о колледже, если малышка появится еще до Рождества? На глаза навернулись слезы, и Сидони прокляла свою пылкость. Она не продумала все до конца, просто хотела убежать из Парижа.

Она не могла поверить, что почти призналась Алексио в любви, забыв о его циничной натуре.

За ее спиной стюардесса сказала кому-то:

– Ваше место, сэр.

Сердце Сидони остановилось на мгновение, и она оглянулась. При виде невысокого, очень полного человека, снимавшего куртку, она почувствовала невероятное разочарование.

Сидони отвела взгляд и выругалась на себя. На что она надеялась? Что история повторится, и Алексио появится, хотя это самолет не его компании?

Сидони проглотила слезы и подложила под голову толстовку, надеясь отключиться от всего – от взлета, посадки и стоящего у нее перед глазами циничного лица, которое смягчалось только в порыве страсти.

* * *

– Извините, сэр. Боюсь, мы ошиблись с вашим местом. Мне придется вас пересадить.

Сидони проснулась и моргнула, с удивлением поняв, что самолет уже в воздухе и она пропустила взлет. Потом она вспомнила, почему так устала, и помрачнела. Стюардесса помогала мужчине, сидящему рядом с ней, встать, и извинялась, пока тот громко жаловался.

Сидони радовалась уходу толстяка. Его локоть врезался ей в бок, и, если никто не займет это кресло, она может…

– Это место свободно?

Сидони замерла. Ее бросило в жар, потом в холод. Она подняла голову.

Алексио. В темном костюме и в рубашке. Взъерошенный и немного дикий.

Испытывая головокружение, опасаясь, что у нее галлюцинации, она пробормотала:

– Ну, я надеялась, что оно останется пустым.

Алексио скорчил гримасу:

– Прости, но, похоже, все остальные места заняты.

Сидони прищурилась:

– Как ты узнал, где я? – И сама ответила на свой вопрос: – Тетя Жозефина.

Алексио скривил губы, но улыбка не достигла его глаз, и впервые Сидони увидела, что он нервничает. Ее пульс зачастил.

– Да.

Молодая женщина покачала головой, стараясь подавить боль оттого, что видит его снова – и особенно здесь, в самолете.

– Чего ты хочешь, Алексио?

Он пожал плечами:

– Тебя… и нашу дочь.

Сидони проглотила слезы и прикусила губу. Наконец она нашла в себе силы сказать:

– Я знаю. Ты чувствуешь ответственность… но этого недостаточно. Я не собираюсь принимать от тебя помощь только потому, что ты отец моего ребенка. И ты не доверяешь мне…

Глаза Алексио яростно сверкали. Он наклонился к Сидони, закрывая ее от остальных пассажиров, взял за руку, и она почувствовала, что его рука слегка дрожит. Поэтому она не стала вырываться.

– Я доверяю тебе, Сид… Сидони…

Сердце женщины дрогнуло. Он поправил себя.

Его рука сжималась все сильнее.

– Доверяю. Я не должен был говорить то, что сказал. Это сработал рефлекс. Я цеплялся за остатки своего цинизма, так как слишком долго не мог отпустить прошлое… Мне было девять лет, когда мать приказала мне не верить в любовь, потому что это сказка. Я видел, как они с отцом уничтожают друг друга, и думал, что это нормально. Я всю жизнь выбирал женщин, которые ничего не требовали в плане эмоций, а мне нечего было им дать. Потом я встретил тебя и впервые захотел большего. При первой же возможности я предал тебя и повернулся к тебе спиной… сказав себе, что был дураком, если ждал чего-то другого.

Дрожа и ощущая головокружение, Сидони откликнулась:

– Тот телефонный разговор все испортил…

– Но я собирал сведения о тебе, словно о преступнице, и не позволил тебе защитить себя.

Сидони хотела дотронуться до его подбородка, но удержалась.

– Да, я скрывала, что моя мать совершила преступление. Это уже плохо, даже если бы ты не услышал мой разговор с тетей Жозефиной. Поэтому я согласилась с тобой, когда ты спросил, решила ли я соблазнить тебя, узнав, кто ты такой… Я понимала, что надежды нет…

– Последние четыре месяца были беспросветными, – тихо произнес Алексио.

Сидони продолжала:

– Ты был первым, кому я смогла довериться за очень долгое время – точнее, за всю жизнь, – и ты ранил меня…

От раскаяния лицо его посерело.

– Я знаю. И не жду, что ты простишь меня… Но я хотел кое-что сказать тебе.

Сидони посмотрела на него, и в животе ее образовалась пустота.

– Что?

Он еще сильнее сжал ее руку. Его голос был таким хриплым, а акцент таким сильным, что она едва понимала, что он говорит.

– Я влюбился в тебя.

Сидони боялась поверить, что это правда.

Алексио грустно улыбнулся:

– Наверное, я влюбился еще в самолете… Если бы ты дала мне шанс, я провел бы всю оставшуюся жизнь, компенсируя…

Сидони отстранилась и покачала головой. Падение будет смертельным, если…

– Это просто слова.

Он оскорбился:

– Я никогда не говорил ничего подобного ни одной женщине. И не собирался.

Сидони чувствовала, как в ее сердце сражаются слезы и смех. Но она по-прежнему не могла поверить в происходящее. Она вспомнила опечаленное лицо отчима. Опечаленное, потому что тот всю жизнь любил жену, которая не любила его. А он очень многим пожертвовал ради нее. Алексио не может любить ее так сильно, как она любит его.

Она боялась довериться надежде даже на секунду.

Алексио потянулся и поднял ее топ. Шокированная Сидони взвизгнула, но прежде, чем ей удалось остановить его, Алексио положил руку на ее живот, наклонился и сказал прерывающимся голосом:

– Белль… я стараюсь убедить твою маму, что люблю ее, и доверяю ей, и хочу провести остаток жизни с ней… и с тобой… Но у меня не получается.

Сидони ощутила отчетливый толчок. Она распахнула глаза и посмотрела на Алексио, который не убирал руку.

На его лице было написано удивление.

– Я почувствовал… – Его взгляд прояснился, стал решительным. – Белль явно на моей стороне. Два против одного.

Сидони не могла сдержать слезы, подступившие к глазам, горло ее саднило. Она была ошеломлена тем, что рука Алексио лежит на ее животе, тем, что малышка в первый раз толкнулась сильно… тем, что он признался ей в любви.

– Ты, кажется, говорил, что мы не назовем ее Белль.

Алексио улыбнулся. Выглядел он уже не таким взволнованным.

– Я начинаю привыкать. Кроме того, тетя Жозефина никогда не простит мне, если я назову нашу дочку иначе. Но в следующий раз выбор останется за мной.

– В следующий раз? – выдавила Сидони, всхлипывая.

Алексио обхватил ладонями ее лицо, большими пальцами вытирая слезы.

– В следующий раз… если ты примешь меня, – мягко проговорил он. – И в следующий, и во все последующие…

Алексио прильнул к ней в поцелуе. Она ничего не могла сделать – только подчиниться и позволить себе впервые поверить, что все это правда.

Когда он отстранился, рот Сидони покалывало. Алексио все еще сжимал ладонями ее лицо. Она смотрела в его глаза и видела в них только эмоции. Впервые. Никаких теней. Никакого цинизма.

Женщина прерывисто вздохнула:

– Алексио…

– Да?

– Я тоже тебя люблю… хотя ты причинил мне сильную боль. Я влюбилась в тебя при первой встрече. Я все еще влюблена. С каждым взглядом на тебя – все сильнее. Я твердила себе, что ненавижу тебя, но… не могла ненавидеть.

– Ты меня любишь? – Глаза Алексио Кристакоса, миллиардера и плейбоя, высокомерного и властного, блестели от слез.

– Конечно, я люблю тебя. Люблю настолько, что, боюсь, моя любовь сильнее, чем твоя.

Алексио взглянул на нее и покачал головой, печально улыбнувшись:

– Боюсь, это невозможно. Тебе еще предстоит узнать всю силу моей любви, которую я много лет подавлял…

Он опустил руку в карман и вытащил оттуда маленькую коробочку.

– Сид… Сидони…

– Нет… – перебила она его и застенчиво добавила: – Мне нравится, когда ты называешь меня так… я просто… разозлилась.

Алексио открыл коробочку. Молодая женщина вскрикнула при виде сверкающего бриллиантового кольца в форме сердца. Он взял ее за левую руку и посмотрел так проникновенно, что это лишило Сидони дыхания, а на глазах ее выступили новые слезы.

Алексио был не похож на себя. Явно нервничая, он спросил:

– Ты выйдешь за меня, Сидони Фицджеральд?

Слезы полились у нее из глаз. Она не могла говорить. Эмоции брали вверх.

Алексио снова нагнулся к ее животу:

– Белль, я только что попросил…

Сидони схватила его за волосы и потянула вверх.

– Да! Я выйду за тебя, Алексио.

Он поцеловал ее ладонь, а потом надел на палец кольцо.

– Я выбрал это, потому что оно напоминает твое прекрасное сердце… но я могу поменять…

Сидони покачала головой, любуясь кольцом.

– Нет… – Все больше слез подступало к глазам. – Мне нравится это… и оно сверкает.

Алексио прижал ее к себе:

– Я буду дарить тебе сверкающие вещи до конца жизни…

Она нахмурилась:

– Нет… Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь усомнился в том, что мне ничего не нужно, кроме тебя. Свадьбе не бывать, пока не я подпишу документ, в котором говорится, что я вышла за тебя не в погоне за деньгами.

Алексио вздохнул:

– Сид, это уже чересчур.

Она натянула топ на живот и скрестила руки на груди:

– Никакого брака, пока ты не согласишься. И никаких манипуляций нашей дочерью еще до ее рождения.

Алексио закатил глаза и поднял руки:

– Хорошо. Договорились.

Глаза Сидони решительно сверкнули, и Алексио потянулся к ней, прижав к себе так сильно, что стало непонятно, где заканчивается она и начинается он. Сидони обняла его за талию и опустила голову ему на грудь. Они отдыхали. После шторма наконец воцарилось спокойствие.

– Сид?

– М-м-м?

– Ты собираешься спать?

Сидони кивнула и сонно пробормотала:

– Опять гормоны.

Алексио оскорбленно заявил:

– То, что произошло прошлой ночью, было больше, чем всплеск гормонов. К счастью, всю оставшуюся жизнь я смогу доказывать тебе это.

«Всю оставшуюся жизнь…»

Сидони улыбнулась и придвинулась к Алексио, нежась в его объятиях, а он положил властную руку на ее живот, разжигая в ней желание.

– Хорошо, – робко согласилась она, подняв голову. – Может быть, дело было не в гормонах…

Алексио взял Сидони за подбородок и посмотрел на ее лицо.

– Извинись за меня перед Белль, – сказал он с порочной улыбкой, – но, черт возьми, не в них.

Два дня спустя, Дублин

– Я хочу быть абсолютно уверена в том, что не пропустила никаких лазеек или хитрых поправок. Документы были составлены очень быстро, потому что мой жених назначил свадьбу через две недели в Париже.

Сидони проигнорировала оскорбленное фырканье мужчины, расхаживавшего по адвокатскому офису, и сладко улыбнулась мистеру Кеану, который, похоже, с трудом удерживался от нервной истерики. Он не ожидал увидеть знаменитого миллиардера в своем офисе, и уж точно не в такой ситуации.

Сидони продолжала:

– Абсолютно ли очевидно, что, если мы разведемся…

– Развода никогда не будет, – послышался яростный протест.

Сидони округлила глаза и перевела взгляд с адвоката на жениха:

– Конечно, мы не думаем сейчас о разводе, но никогда не знаешь, что произойдет в жизни. Я хочу удостовериться, что, если такие времена настанут, я не получу ни цента из твоего состояния.

Сидони тоже была уверена, что развода не будет, но разве плохо, если великолепный Алексио Кристакос ходит по струнке?

Рассерженный Алексио подошел и оперся о стол, уставившись на Сидони. Напряженность его взгляда слегка гасилась вожделением, с которым он смотрел на ее рот.

– Развода не будет, пока я буду способен дышать.

Сидони потянулась и поцеловала Алексио в щеку.

Выражение его лица кардинально изменилось.

– Ну, сначала мы, конечно, поженимся. Не возбуждайся. – Она повернулась и улыбнулась вспыхнувшему адвокату: – Значит, в случае развода все наши дети получат обеспечение и будет улажен вопрос опеки, но я не получу ничего? Это так?

Адвокат оттянул пухлым пальцем воротник. Будучи отцом семерых детей, мистер Кеан имел большой опыт общения с беременными и понимал, что наименьшим злом сейчас является Алексио Кристакос, хотя именно он оплачивает счет и практически дымится от ярости.

– Точно так, мисс Фицджеральд.

– И девяносто процентов денег, которые мистер Кристакос выделяет на мое содержание, будут направлены в благотворительные организации?

Адвокат быстро просмотрел страницы и кивнул:

– Да, я полагаю так.

– Отлично!

Сидони потянулась за ручкой и подписала бумаги, потом сладко улыбнулась Алексио и протянула ручку ему. Он подписался, бормоча под нос ругательства.

Две недели спустя радостная Сидони прошла по проходу одной из самых больших мэрий Парижа в сопровождении подружки невесты, тети Жозефины, которая великолепно выглядела в лавандовом костюме. Костюм купил Алексио, который прорычал, что по крайней мере хоть кого-то он может осыпать подарками.

Алексио нетерпеливо ждал.

И все же он оказался не готов. У него перехватило дыхание, и он не мог сдержать подступившие слезы, от которых его глаза засияли. Алексио сдерживал эмоции всю свою жизнь, но теперь они переполняли его, и ему это нравилось. Он даже проигнорировал взгляд Рафаэля, говоривший: «Добро пожаловать в наш клуб».

Сидони закрепила часть волос бриллиантовой заколкой в стиле ар-деко, позволив отдельным локонам свободно падать на плечи. На ней не было ювелирных украшений, кроме обручального кольца. Платье без бретелей было подхвачено поясом под грудью, что было удобно для растущего живота. Свободные складки юбки доходили до пола. Кожа женщины сияла. Когда она подошла ближе, от ее взгляда и невероятной силы любви сердце Алексио перестало биться.

Он протянул ей руку, и Сидони с улыбкой вложила свою руку в его. В этот момент Алексио ощутил, что все кусочки его жизни прочно легли на свои места. Он надеялся, что они смогут перейти к поцелую как можно быстрее.

Церемония закончилась, а Сезар да Сильва стоял у входа в мэрию, засунув руки в карманы. Не надо было приходить. Он не знал, что на него нашло, но, когда он получил приглашение на свадьбу Алексио, что-то подвигло его на путешествие из Испании в Париж.

Он опоздал и теперь ждал снаружи. Алексио с женой стояли к нему спиной, пока шла церемония, но он увидел своего второго сводного брата, Рафаэля, на руках у которого сидел маленький сын, а рядом стояла темноволосая женщина, обнимая его за талию. Его жена.

Сезара приглашали и на их свадьбу, но ярость его была слишком сильной. Ярость, которую он почувствовал, когда наконец встретился лицом к лицу со сводными братьями на похоронах матери. Ярость он испытывал оттого, что она любила их больше. От них она не отказалась.

Но Сезар понимал, что это не их вина. Что бы ни заставило мать бросить старшего сына, это не было связано с Рафаэлем и Алексио. Возможно, их просто было легче любить.

Только Бог знал, какую темноту ощущал он долгое время и каждый раз удивлялся, что люди не бегут в ужасе, заглянув в его глаза и не увидев там света. Но они не убегали, особенно женщины. Казалось, чем темнее его чувства, тем сильнее он притягивает любовниц. Не одна женщина пыталась излечить душу Сезара.

Сезара не удивляло желание женщин исправить его далеко не солнечную натуру. В конце концов, он был одним из богатейших мужчин в мире. Мать преподала ему урок очень рано. Изгнав Сезара из своей жизни, она продолжила вить гнездышко – сначала с итальянским графом, а потом, когда тот потерял все, с греческим магнатом.

Он увидел, что Рафаэль передал жене сына – миловидного маленького мальчика. Его племянника. Сезар чувствовал себя неуютно. Он был примерно в том же возрасте, когда мать оставила его с бабушкой и дедушкой. Именно тогда мир для него погрузился в темноту и холод. Видеть малыша, который купается в родительской любви, было невыносимо.

А потом из мэрии вышел его младший сводный брат, Алексио, с женой. Беременной женой. Еще одна новая жизнь.

Боль в груди Сезара стала сильнее. Молодожены сияли, не сводили глаз друг с друга в любовном дурмане. Сезар чувствовал, как чернота разрастается… словно вирус, заражая всех вокруг него. Он заметил, что на нем останавливаются взгляды. Люди насторожились. Женщины были поражены, охвачены желанием. Алчностью.

Он был так же красив, как и его братья, но это не приносило ему удовлетворения и лишь усиливало цинизм. Сезар привлекал жадных любовниц, и они постоянно демонстрировали, насколько ограниченны женщины.

Алексио поднял жену на руки. Сезар слышал, как она взвизгнула от счастья и бросила букет за спину, чтобы кто-то из подружек смог его поймать. Сердце защемило. Он должен уйти. Не стоило вообще появляться здесь. Он своим присутствием отравляет их счастье.

Но едва Сезар повернулся, как кто-то поймал его за руку, и он увидел Рафаэля с сыном на руках. Маленький мальчик с любопытством смотрел на него глазами, которые явно унаследовал от бабушки. Его глазами. Сезар ощутил слабость.

Рафаэль, наверное, почувствовал дикое желание Сезара убежать. Он сказал:

– Какой бы ты ни представлял нашу жизнь с матерью… она была другой. Я скажу Алексио, что ты приходил. Может быть, мы еще увидим тебя?…

Сезар был слегка озадачен словами брата. И тем, что тот распознал его желание уйти.

Чувствуя, что грудь сжимается от эмоций, он кивнул и выдавил:

– Передай им мои поздравления.

Сезар повернулся и быстро ушел, пока удивление, вызванное словами Рафаэля о матери, не вырвалось наружу и не обнажило перед всем миром мрак его души.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg