«В оковах любви»

В оковах любви (fb2) - В оковах любви [Heir to a Desert Legacy] (пер. Ольга Петровна Бурмакова) (Тайные наследники влиятельных людей - 1) 473K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Мейси Ейтс

Мейси Ейтс В оковах любви

Глава 1

Саид аль-Кадар приподнял воротник пальто, защищаясь от дождя. Погода в Портленде была невыносимой. Он ощущал себя словно в ловушке. Камень дорог, тротуар, здания, которые тянулись к небу, — казалось, все смыкается вокруг него. Тюрьма из стекла и стали. Это не место для такого, как он. И не место для наследника аттарского трона. Однако согласно данным, которые он собрал за прошедшие двадцать четыре часа, именно здесь наследник и находился.

С того момента, как Саид обнаружил бумаги в тайном сейфе своего брата, он стремился выяснить, не мог ли наследник выжить. Алик в рекордное время выяснил не только то, что ребенок жив, но и то, где он находится. Хотя скорость и эффективность работы его друга уже не должны были удивлять Саида.

Сунув руки в карманы, Саид пересек улицу одновременно с женщиной, которая подошла к тому же дому, что и он. Улыбаясь ей, он постарался вложить в свое выражение обаяние, которое давно постарался похоронить в глубине души, и редко прикладывал усилия, чтобы его изобразить. На этот раз получилось: женщина набрала код и открыла перед ним дверь с широкой улыбкой. Саид не поехал с ней в лифте; соседняя кабинка повезла его на верхний этаж. Коридор за открывшимися дверями лифта оказался узким. Воздух был сырым, одежда липла к коже. Обстановка напоминала ему тюремную камеру. Раньше ему незачем было приезжать в Штаты. Его место в Аттаре, среди просторов пустыни.

Саида терзала постоянная сырость. Вот уже шесть недель он постоянно мерз — с тех пор как пришли новости о смерти его брата и невестки. А теперь еще и это.

Ребенок. Он старался избегать детей, особенно маленьких. Но эта встреча была неизбежна.

Остановившись у двери с привинченной цифрой 13, Саид постучал. Он не помнил, когда в последний раз ему приходилось стучать.

— Секундочку!

Раздался грохот, громкое ругательство и плач ребенка, потом шаги. Он слышал, как к двери прислонились — наверное, смотрели в глазок. Он сомневался, что его впустят.

Услышав шорох, он представил, как женщина за дверью опирается на нее, не открывая, потому что видела, кто за ней стоит. Но Хлое Джеймс невыгодно от него прятаться. Совсем невыгодно.

— Хлоя Джеймс? — окликнул он.

— Что?

— Я шейх Саид аль-Кадар, регент Аттара.

— Регент? Интересно. Аттар. Я слышала, это хорошая страна. В Африке, прямо рядом с…

— Я знаю географию своей страны не из учебников, как и вы.

— Правда?

Плач стал громче.

— Я занята, — сказала Хлоя. — Вы разбудили ребенка, и теперь мне придется его укладывать, так что…

— Я поэтому и приехал. Из-за ребенка.

— Сейчас он не в настроении.

— Мисс Джеймс. — Саид попытался говорить вежливо. Он относительно легко мог выбить дверь, но сомневался, что стоит так делать. Обычно ему было все равно. Но сейчас ему важно было не вызывать международный конфликт, а вторжение и захват ребенка силой может привести именно к этому. — Если вы меня впустите, мы сможем обсудить ситуацию, в которой оказались.

— Какую ситуацию?

— Ребенка.

— Что вам от него нужно?

— Того, что хотел мой брат. Было подписано юридическое соглашение, и вы прекрасно знаете о чем — на нем ваша подпись. Сейчас оно у меня. Либо я обращусь в суд, либо мы поговорим сейчас.

Саид не хотел связываться с судами США или Аттара. Он хотел, чтобы все прошло гладко, пока они с советниками не сумеют придумать историю о спасении ребенка и о том, почему его не показывали публике в течение недели после смерти шейха. Но для этого нужно выяснить, как сейчас обстоят дела. Отражают ли бумаги правду или в отношениях его брата с Хлоей Джеймс было нечто большее? Это могло все усложнить.

Дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой, и в щель посмотрела синеглазая женщина:

— Покажите документы.

Раздраженно вздохнув, Саид вынул из кармана пальто бумажник и продемонстрировал паспорт.

— Удовлетворены?

— Ни капельки. — Однако дверь захлопнулась и раздалось звяканье цепочки. — Заходите.

Саид вошел внутрь. Вдоль стен выстроились книжные шкафы, сужая помещение и усиливая чувство тесноты. На кофейном столике стоял ноутбук, еще больше книг справа от него, а в углу — доска для маркера. Вещи были разложены логично, однако из-за тесноты оставалось ощущение едва организованного хаоса. Совсем не похоже на военную точность, с которой он упорядочивал собственную жизнь.

Плач прекратился, в квартире воцарилась тишина. Саид рассматривал Хлою. Она была невысокой, с волосами необычного глубокого оттенка рыжего и белой веснушчатой кожей. Пышная грудь, полноватая талия. Выглядела она как женщина, которая недавно родила, и с того момента ей явно не хватало сна. Она переступила с ноги на ногу, и в волосах заиграл свет — они ярко вспыхнули рыже-золотым. Если ребенок перенял ее гены, это скажется. Она совсем не похожа на смуглого брата Саида и его темноволосую красавицу невесту.

— Вы же понимаете, что тут небезопасно, — сказал он. — Если бы я захотел войти силой, то легко бы это сделал. Как и любой, кто захочет причинить ребенку вред. Держа его здесь, вы ему не помогаете.

— Мне больше негде его держать, — ответила она.

— А где он сейчас?

— Аден? — В ее голосе звучал холод. — Вы же не хотите сейчас на него смотреть?

— Хочу.

— Зачем?

Она обошла диван, как будто хотела встать на пути Саида. Смешно. Она такая маленькая, а он — тренированный солдат, который мог избавиться от человека вдвое больше ее без малейшего напряжения. Он легко мог бы сломать ее, а она все равно стоит у него на пути, как маленькая рыжая тигрица.

— Он мой племянник. Моя кровь.

— Я не думала, что вы считаете себя связанным с ним.

— Почему нет?

Конечно, сердечной связи между ними не было, как не было и того рода семейной связи, о которой говорила она. Однако их связывала кровь, клятва защищать правителя страны своей жизнью. Эту связь Саид ощущал глубоко в своих жилах и не мог отречься от нее. Только смерть могла положить ей конец. И в этом случае умереть лучше было бы ему.

Хлоя удивленно поморгала:

— Вы никогда не были… близки к семье. То есть Рашид говорил…

— А, Рашид… — То, что она называла его брата по имени, говорило о многом, но ни о чем хорошем. Это могло усложнить ситуацию. Если она мать ребенка, биологическая мать, намного труднее будет использовать против нее законы. Однако нет ничего невозможного.

— Да, Рашид. Почему вы так о нем говорите?

— Я пытаюсь понять, какого рода отношения связывали вас с моим братом.

Хлоя скрестила руки на груди:

— Я родила его ребенка.

Саида пронизала холодная ярость. Если его брат скомпрометировал будущее своей страны… Но Рашид умер. Для него не будет никаких последствий, что бы ни случилось. Его жизнь закончена. А Саиду нужно сделать так, чтобы Аттар не рухнул. Чтобы жизнь миллионов людей, которые называли пустыню домом, и дальше текла по возможности гладко.

— Вы составили это соглашение, — он вынул стопку бумаг, — чтобы в том случае, если кто-то догадается, что Адена родила не Тамара, им придется поверить, что так и было запланировано с самого начала?

— Что?..

— Вы сговорились и придумали историю про суррогатное материнство, чтобы скрыть свои отношения?

Хлоя подняла раскрытые ладони.

— Стойте! Нет. Ох, нет. Я родила его ребенка в качестве суррогатной матери. Ребенок его и… Тамары. — Ее голос дрогнул, и она опустила глаза.

— Почему вы не пришли ко мне? — Саид не очень-то верил ее ответу.

— Я не знаю… не знаю. Мне было страшно. Они ехали сюда, когда… это произошло. По дороге из аэропорта в больницу. Роды начались немного раньше, чем я ожидала. Они собирались перевезти меня в частную клинику, и личный врач был с ними… все, кто знал, были с ними.

Саид обвел комнату взглядом, скривившись:

— Поэтому вы привезли его сюда, в небезопасную квартиру — чтобы защитить его?

— Никто не знал, что я здесь.

— С момента обнаружения вашего существования у меня и моих людей ушло меньше двадцати четырех часов. Вам повезло, что вас нашел именно я, а не кто-то из врагов моего брата или Аттара.

— Я не могу быть уверена, что вы не враг Адена.

— Вам придется поверить.

Хлоя подняла глаза и встретила его твердый взгляд. Она не могла поверить, что Саид аль-Кадар стоит посреди ее гостиной. С рождения Адена она внимательно смотрела новости про Аттар. Видела, как этот человек принял власть, излучая почти пугающее спокойствие среди трагедии, которая поглотила нацию.

Шейх и его жена погибли, как и нерожденный наследник. По крайней мере так все думали. Но никто не знал, что шейх с женой использовали суррогатную мать и что она вместе с ребенком оставалась в живых.

Хлоя не знала, что ей делать, когда во время родов не появились личные врачи королевской четы и сами Рашид и Тамара не пришли… Но ею завладело странное, незнакомое ей прежде желание оберегать ребенка. Аден — ее племянник, между ними была связь; но дело не только в этом. Она не думала, что так будет. Не хотела заводить детей. Но она выносила Адена в своем теле, вырастила его. Такую связь не разорвешь.

— И вы не подумали связаться с дворцом? — резко спросил Саид.

— Рашид просил держать все в тайне. Если бы они хотели включить вас в число знающих о соглашении, то так бы и поступили.

— Значит, вы все сделали из верности?

— Ну… да.

— И сколько вам заплатили?

У нее вспыхнули щеки.

— Достаточно.

Хлоя приняла плату и не собиралась за это оправдываться. Суррогатным матерям платили за их услуги, и хотя она согласилась отчасти потому, что Тамара — ее сводная сестра, нужда в деньгах была другой причиной. Несмотря на стипендию, образование в университете стоило дорого. Хлое необходимо было сохранять независимость, а значит, деньги играли в ее жизни большую роль.

— Верность. Понятно.

— Конечно, мне заплатили, — сказала она. — Я хотела помочь им, но вынашивать и рожать — большая работа, как я выяснила за прошедшие десять месяцев. Я не собираюсь чувствовать себя виноватой.

— Почему вы вдруг захотели это сделать для Рашида? — Саид сурово смотрел на нее, и она чувствовала, что он все еще не верит, что их с шейхом ничего не связывало.

— Ради Тамары. Она моя сводная сестра. Неудивительно, что вы этого не знаете. Мы встретились всего пару лет назад, и у нас не было возможности сблизиться.

Обнаружить, что у нее есть сестра — это было поразительно. Тамара отыскала Хлою с помощью ресурсов, доступных жене шейха. С первой же встречи Хлоя была от нее в восторге. Но ее завораживала не красота или власть сестры, а то, что у нее появилась возможность обрести семью. Их встречи случались изредка, но были замечательными. Между ними развивалась дружба, обещавшая связь, которой раньше у Хлои не было. А теперь и не будет.

У нее больше не будет семьи. Кроме Адена.

У Хлои болело сердце от одной мысли о крохотном младенце, который спал в колыбельке у нее в комнате. Она не знала, какие чувства к нему испытывает. Не знала, что с ним делать. Как его отдать… Или оставить. Ни то ни другое она не могла представить — и поэтому оказалась там, где оказалась. На одну короткую мрачную секунду она возненавидела свою жизнь.

Год назад она начинала работать над докторской по теоретической физике, а теперь ведет существование, которое как будто не имеет с ней ничего общего. Скорбит по сестре, которую едва знала. Едва справляется с домашними заданиями. Растит ребенка.

Хлоя представила, как вручает Адена дяде и просит позаботиться о нем. Когда она соглашалась стать суррогатной матерью, то даже не представляла, что у нее будет возможность оставить Адена себе, а теперь не знала, как жить без него.

Если бы она была другой. Если бы ее жизнь была другой. Она глубоко вздохнула.

Лицо Саида оставалось бесстрастным.

— Сочувствую вашей потере.

— А я — вашей.

— Не только моей. Всей страны. Моего народа. Аден — их надежда на будущее.

— Он ребенок, — ответила Хлоя.

Аден был таким маленьким и беспомощным. Он лишился матери — своей настоящей матери. Той, которая была готова воспитывать его, дать ему все, и могла это сделать. Но Аден получил Хлою. Она училась круглые сутки о нем заботиться. У нее не хватало сил. Все время хотелось плакать. Иногда она действительно плакала.

— Да, — сказал Саид, — он ребенок. Но и вы, и я знали, что такова цель его рождения.

— Отчасти. Рашид и Тамара очень хотели ребенка. — Тамара излучала это желание, оно звучало в каждом ее слове, когда она страстно просила Хлою о помощи.

— Не сомневаюсь; но единственная причина, почему так важна кровная связь, почему они не могли просто усыновить ребенка, — то, что нам нужен наследник из рода аль-Кадар.

Хлоя это знала. Казалось, прошла вечность с тех пор, как Тамара рассказала Хлое о последнем выкидыше и о том, как сильно хочет собственного ребенка, как ей нужно родить наследника. А потом она высказала просьбу, которая изменила все.

«Конечно, мы компенсируем твои услуги, а когда ребенок родится, то поедет с нами в Аттар. Но ты станешь частью появления на свет племянника. Нового члена семьи. Нашей семьи».

Хлоя так хотела семью, поддержку, которой у нее раньше никогда не было. Поэтому она убедила себя, что девять месяцев беременности — это не так уж трудно. А в результате у Тамары и Рашида будет все, что им нужно, и Хлоя поможет привести в мир новую жизнь. И все ее финансовые проблемы решатся. Это казалось так легко. Просто помощь единственной семье, которой она небезразлична.

Но потом началась утренняя тошнота, затем она набрала вес, у нее начала ныть грудь, появились растяжки. И конечно, все закончилось родами. Все оказалось непросто.

Сразу после родов, в короткий невероятный момент перед тем, как стало известно о смерти Тамары и Рашида, глядя на плачущего малыша, Хлоя почувствовала, что все разрозненные фрагменты ее жизни складываются в четкую и красивую картинку. Словно Аден стал ее высочайшим, важнейшим достижением в жизни.

А потом мир снова раскололся, все рассыпалось, и Хлоя не представляла, как все исправить. Шесть недель она прожила как зомби. Заботилась об Адене, о себе, когда удавалось, училась, насколько могла. Погружалась на дно, уверенная, что утонет. Появление Саида было и благословением, и проклятием.

— Я знаю, — сказала она. — Но прямо сейчас он… Что вы хотите с ним сделать?

— Я собираюсь сделать то, что нужно сделать. Отвезти его во дворец. К его народу. Это его право, а моя обязанность — защищать его права.

— А кто будет его воспитывать?

— Тамара уже наняла лучших нянь. После того как я объявлю, что он… жив, все пойдет так, как планировалось.

В его голосе было странное спокойствие, которое заставило Хлою гадать, что происходит под бесстрастной поверхностью.

— Когда вы узнали? — спросила она.

— Вчера. Я перебирал документы в сейфе моего брата, его личные документы, и нашел соглашение о суррогатном материнстве. Впервые за шесть недель появилась надежда.

— Вы действительно быстро нас нашли.

— У меня есть свои ресурсы. К тому же вы не очень хорошо прятались.

— Я боялась, — сказала она приглушенно.

— Чего?

— Всего. — Это было чистой правдой. Со дня смерти Тамары ее жизнь пронизывала болезненная тревожность. — Боялась, что вы не захотите иметь конкурента. Что не захотите отказываться от своего положения.

Темные глаза Саида стали жестче, губы сжались.

— Меня растили не для того, чтобы править, Хлоя Джеймс; меня готовили для сражений. В моей стране такова задача второго сына. Я воин. Верховный шейх должен обладать состраданием и силой. Справедливостью. Меня этому не учили. Я учился выполнять приказы, быть безжалостным в стремлении защищать свой народ и свою страну. И теперь я буду это делать любой ценой. Дело не в том, что я хочу, а в том, что нужно.

Хлоя ему поверила. Он был солдатом, машиной для выполнения приказов. И он хотел забрать с собой Адена.

— Значит, вы по сути силовик при семье аль-Кадар? — Сейчас Хлоя говорила не думая, хотя это было ей не свойственно. Однако ситуация выводила ее из равновесия.

— Мой путь был начертан с первого вздоха.

— Как и у Адена, — сказала Хлоя онемевшими губами.

Ее пронизал холодный шок. Она всегда знала, что малыша, который спит в колыбельке в ее спальне, ждет великая судьба, в которой для нее нет места. Но последние недели она провела словно в безвременье. Это так отличалось от всего в ее жизни. Было и тоскливо, и прекрасно.

— Он должен поехать домой. А вы можете вернуться к прошлой жизни. К тому, как вы ее планировали.

Хлоя могла закончить университет, защитить докторскую. Стать преподавателем в университете или получить работу в исследовательском институте. Простое и прекрасное существование. Она будет анализировать тайны вселенной, которые можно когда-нибудь разрешить, в отличие от межличностных отношений. Именно поэтому она редко тратила время на отношения, выходящие за рамки дружбы.

Такое будущее и предлагал ей Саид. Возможность вернуться к тому, как все было раньше. Словно ничего не изменилось.

Она посмотрела на свой округлый живот, который когда-то был плоским. Подумала о ребенке, который спит в соседней комнате — ребенке, который вырос внутри ее, которого она родила. И поняла, что все изменилось. Вернуться невозможно.

— Я не могу позволить вам его забрать.

— Вы собирались отдать его Рашиду и Тамаре.

— Они его родители, и он… предназначался им.

— Его место в Аттаре важнее, — бескомпромиссным тоном заявил Саид.

— Он не поймет, что происходит. Он не знает другой матери, кроме меня. — До сих пор она никогда не озвучивала эту мысль. Но именно она заботилась о малыше. Кормила его. Родила его — хотя генетически Аден не был ее сыном, но их связывало что-то глубинное.

— Вы не хотите вернуться к прошлой жизни?

Отчасти хотела. Очень. Одна мысль о том, от чего ей придется отказаться, выбирая между Аденом и тем, как она жила раньше, разрывала ее пополам.

— Не думаю, что я смогу, — сказала она, озвучивая еще одну правду, которую скрывала от себя, сколько могла. — Все изменилось.

— И что вы предлагаете? — спросил Саид, скрещивая мускулистые руки на широкой груди.

В этот момент Аден проснулся; его плач прозвучал оглушительно в тишине квартиры.

— Возьмите меня с собой в Аттар.

Глава 2

— Невозможно, — возразил Саид, направляясь из гостиной в спальню, где плакал Аден.

— Куда это вы собрались? — резко сказала Хлоя.

Саид остановился и повернулся к ней:

— Я собираюсь забрать своего племянника, на что имею полное право. — Он протянул бумаги: соглашение о суррогатном материнстве, которое она подписала. Подписала без сожалений. Согласно этим бумагам, Аден принадлежал королевской семье и Аттару. Не Хлое.

Саид снова отвернулся, и она словно не по своей воле бросилась наперерез, схватила его за плечи и потянула назад. Под ее ладонями были массивные мускулы, твердое тело, которое не поддавалось ее усилиям. Обычно она боялась таких мужчин.

Ей вдруг представилось, что будет, если он ее ударит. Она прекрасно знала, как выглядит женщина на полу, сломленная, в крови — жертва мужской силы.

Саид этого не сделал. Он остановился, хотя это не было результатом ее действий: он легко мог бы ее отбросить, но не стал. Он просто повернулся к ней, медленно, с полным жаркого гнева взглядом.

— Что вы делаете? — спросил он.

— Я не позволю вам просто так войти туда и забрать его в пустыню, — заявила Хлоя. — Может, у себя в стране вы шейх, но здесь вы — незваный гость, и если придется, я воспользуюсь газовым баллончиком и вызову полицию.

Ярость вытеснила страх ответной реакции, страх перед мужской силой. Потому что сейчас самым слабым был Аден; и если Хлоя за него не заступится, никто больше не заступится.

— Интересно, — сказал Саид ледяным голосом. — В вашем личном деле говорится, что вы занимаетесь наукой; я ожидал больше сдержанности.

— А вы должны возглавлять страну — я ожидала, что вы лучше умеете вести переговоры, — парировала Хлоя. — Вы действительно считаете, что я позволю вот так забрать моего ребенка?

Саид выпрямился; его глаза снова стали черными и лишенными всяких эмоций.

— Это не ваш ребенок.

— Я знаю. Но я о нем заботилась. Я кормлю его грудью. — Сердце Хлои сжало отчаяние. — Вы не можете просто так его забрать.

— Вы должны были его отдать.

— Тамаре, — хрипло возразила она. — Я должна была отдать его матери, моей сестре; но ее нет. Я не знала, что делать, кому рассказать. А теперь вы… хотите забрать его у меня.

— Я не хочу забирать его у вас, — ответил Саид жестко. — Я должен сделать то, что лучше для Аттара. Аден — не ваш сын, и здесь ему не место.

— Тогда позвольте мне поехать в Аттар.

— И раскрыть тайну, которую Рашид так старался скрыть?

— Нет. — Хлоя помотала головой. — Нет… Я могла бы быть его… няней.

— Шестнадцать лет? Пока он не станет совершеннолетним?

Она не могла провести шестнадцать лет в Аттаре. У нее есть жизнь в США. Друзья, учеба. Должность преподавателя, которую она должна была занять с осени. Достаточно просто отучить ребенка от груди. Другого выбора не было — только закончить все сейчас; но Хлоя не могла этого сделать.

— Нет, — покачала она головой. — Но… если бы он мог побыть со мной еще несколько месяцев. Шесть месяцев. — Она не знала, почему назвала именно эту цифру; просто ей требовалось время. На то, чтобы осознать все, что с ней произошло. На то, чтобы удержать Адена, хотя ей следовало его отпустить.

Она двинулась в комнату Адена, но Саид поймал ее за руку.

— Скажите мне, — жестко сказал он, — только честно. Вы были просто суррогатной матерью? Между вами и моим братом ничего не было?

— Ничего.

— Мне нужно знать, потому что сюрпризов и скандалов быть не должно.

— Рашид любил Тамару. Он бы никогда…

Саид кивнул:

— Это правда. Но я видел, что могут делать мужчины — бездумные поступки, которые причиняют всем боль; и даже он мог быть способен на это. Все способны на зло.

Хлоя видела зло, которое творили мужчины. Жесткая хватка пальцев Саида напоминала ей об этом.

— Даже вы?

— Все способны на зло, — повторил он.

— Ваш брат такого не совершал. Не со мной. — Сама мысль была бы смешной, если бы Саид не был так серьезен. — Я это сделала ради Тамары. Она моя семья. А теперь моя семья — Аден.

Саид отпустил ее.

— Хорошо. Я должен предотвратить любые сложности.

Гнев вспыхнул снова, освобождая Хлою от душившей ее беспомощности.

— Я тоже, но почему-то сейчас у меня сплошные сложности.

— Я могу избавить вас от них, — сказал Саид холодным бескомпромиссным голосом. — И ваша жизнь станет такой, как раньше.

— Боль вы тоже заберете? — огрызнулась она. — Заставите меня забыть, что я выносила и родила ребенка? Что я заботилась о нем первые шесть недель его жизни? Заставите забыть его?

— В Аттаре у него будет все. Мы удовлетворим все его нужды и желания. Такие решения нельзя принимать эмоционально, только логически.

Логика всегда ее успокаивала. Факты и рассудок провели ее через хаос детства. Но здесь логика победить не могла. Впервые ее сердце говорило громче разума.

— Вы будете его любить? — спросила она.

Взгляд Саида был холоден.

— Я умру за него.

— Это не одно и то же.

— Но только такое обещание я могу дать.

Мужчины… мужчины и их обещания. Хлоя всю жизнь старалась их избегать. Она видела, как мужчины нарушают обещания снова и снова, и, став взрослой, решила никогда на них не полагаться. Но это обещание — клятва — исходило как будто из глубины души Саида, и она не могла сомневаться в нем.

— Он мой король. Наследник трона Аттара. Я верен ему, как своему будущему вождю и как члену своей семьи.

— Он ребенок, — с трудом произнесла Хлоя. — Сейчас важно именно это.

— Я знаю, — сказал Саид. — Но он никогда не будет таким же, как другие дети. Он призван править; это часть его сущности. Он рожден для этого. Всем нам приходится нести в жизни свою ношу, — продолжил он. — У каждого есть предназначение. У него — такое.

— Но… но… — Отчаяние сжало Хлою в своих когтях. Она глубоко вздохнула и попыталась найти в памяти информацию, которую смогла бы использовать. — Я понимаю, что он наследник, но сейчас он — ребенок. Если вы его заберете у меня, у человека, который о нем заботится, это причинит ему вред. О нем будут заботиться наемные слуги?

Саид пожал широкими плечами:

— Конечно.

Он сам не собирался в этом участвовать, не лично. Хотя он готов умереть за племянника, но не готов менять ему подгузники.

— Я не специалист в развитии детей и в биологии в целом, но знаю — было много исследований ранних месяцев жизни, и все показали, что они крайне важны для эмоционального благополучия человека. Если не уделить ему сейчас должное внимание, в будущем он может не суметь образовывать привязанность к другим людям.

Саид смерил ее непроницаемым взглядом:

— В это я могу поверить.

— Вы же не хотите такого для правителя?

— Разумеется, нет, — резко сказал он.

— Я… я о нем заботилась… — У Хлои сжималось горло. — Кормила грудью. Что, по-вашему, с ним будет, если его со мной разлучить? Я его единственный источник стабильности.

— А что, по-вашему, делает с его душой то, как он сейчас плачет? — жестко спросил Саид.

Хлоя протиснулась мимо него, подошла к колыбельке, наклонилась и бережно взяла ребенка на руки. Она до сих пор нервничала каждый раз, боясь, что неправильно поддерживает его головку.

Саид смотрел, как Хлоя прижимает ребенка к себе, надежно, но нежно обвивая его руками. Ее синие глаза были широко раскрыты, губы сжаты в твердую линию, выдавая страх и сосредоточенность.

От этого зрелища у него в груди появилась тяжесть, из-за которой стало трудно дышать. Дискомфорт Хлои был очевиден, как и то, что она не хотела этим заниматься, или, по крайней мере, что ей это не нравилось. Однако она чувствовала необходимость биться за свое место в жизни Адена. Заботилась о нем, защищала с самого рождения.

Саид понимал, что такое верность и честь; потребность защищать других ценой собственных благ. Все это он увидел на лице Хлои.

— Шесть месяцев, — сказал он.

Хлоя настороженно взглянула на него:

— Что — шесть месяцев?

— Вы можете поехать в Аттар, во дворец, на шесть месяцев и служить в качестве его няни, чтобы поддерживать историю о его рождении в глазах общественности. Это разумно. Логично будет предположить, что мы нашли женщину для выкармливания младенца, который потерял мать.

— Я… о… я…

— Я сообщу прессе, что Аден родился прямо перед смертью Тамары и что мы не хотели ничего анонсировать, пока не убедились, что он совершенно здоров.

Саид чувствовал себя не в своей тарелке с тех пор, как занял трон. Он не был дипломатом, не умел разбираться в бумагах или вести вежливые разговоры с политиками. Пресса это знала. При любой возможности они сравнивали его с погибшим шейхом; рожденного сражаться — с рожденным править.

А теперь еще и это: ребенок и женщина. Ребенок может стать его спасением, заняв однажды свое место на троне. Но прямо сейчас… это лишь младенец. Маленький. Беспомощный.

Это напоминало ему о другом беспомощном существе, которое он не сумел спасти. И добавляло еще один камень к грузу ответственности на его плечах. Он стряхнул это ощущение. Эмоции, сожаления, боль прошлого — всему этому нет места в его жизни.

Он рано выучил этот урок. Если мужчина много чувствует, он многое может потерять. И поэтому Саид стал человеком, которому нечего терять. Человеком, который может действовать быстро и решительно. Он не волновался о своей безопасности, о том, чтобы быть хорошим.

Вид Адена, его племянника и наследника его брата, стал для него испытанием. Но Саид не мог себе позволить сейчас сломаться, не мог допустить трещин в броне. Он похоронил свои чувства глубоко внутри, за стенами из камня и стали, которые выстроил вокруг своего сердца.

— Шесть месяцев? — переспросила Хлоя, встречая его взгляд.

— Шесть месяцев. После этого вы вернетесь к той жизни, которую планировали. Вы ведь этого и хотите, не так ли?

Она медленно кивнула:

— Да. Именно этого я и хочу.

— Так и будет. А теперь собирайте вещи, нам нужно ехать.

— Но… у меня экзамены… я…

— Я могу позвонить вашим преподавателям и договориться, что вы сдадите их дистанционно.

— Не уверена, что они разрешат.

Саид рассмеялся:

— Они не смогут мне отказать.

— Вы не обязаны решать мои проблемы, — сказала Хлоя.

— Я решаю проблемы всех вокруг, — ответил Саид. — Такой я человек. Как вы скоро убедитесь.

Онемевшими руками Хлоя собрала вещи. С тем же онемением она поднялась на борт частного самолета, который ждал на взлетной полосе в международном аэропорту Портленда. Онемение охватило ее лицо и губы. Онемение и холод.

Хлоя хотела оставаться в мягком коконе, в котором жила все это время, не заглядывая вперед больше чем на час. Шаг за шагом, она просто пыталась выжить. Смотреть в будущее было слишком тяжело.

Шесть месяцев.

Она прижала Адена еще крепче и поудобнее устроилась в роскошном кресле, осматривая кабину самолета. Раньше она ничего подобного не видела. Жить в Аттаре, наверное, все равно что на другой планете.

Саид сидел напротив: вытянутые руки лежат на подлокотниках, поза должна, надо полагать, изображать расслабленность. Это ни на секунду не обмануло Хлою. Саид не из тех, кто расслабляется. Его взгляд был острым, а тело — готовым к бою. Как у пантеры, подобравшейся перед прыжком.

— Хорошо, что у вас уже был паспорт, — сказал Саид. — Ускорить оформление бумаг для одного Адена было намного проще, чем для вас обоих. Вы много путешествуете?

Хлоя понимала, что вопрос не праздный. Он ей по-прежнему не доверяет. Ну и хорошо — она ведь ему тоже не доверяла.

— Я ездила в Швейцарию несколько лет назад, осматривать Большой адронный коллайдер. Потрясающая возможность.

Уголки его губ приподнялись в имитации улыбки.

— Большинство знакомых мне женщин называют потрясающей возможностью распродажу дизайнерских сумочек.

— Сумочки мне нравятся так же, как всем женщинам. Но если хотите, чтобы у меня зажглись глаза, поговорите со мной о теории струн.

— Боюсь, знаете о ней больше меня.

Саид склонил голову: своим ответом Хлоя заслужила долю его уважения. Он ее проверял. Не то чтобы в этом было что-то новое: мужчинам не нравилось, когда женщины их обходили. Мужчины в ее академическом кругу боялись ее ума и успеха. Поэтому всегда искали слабости. Хорошо, что у Хлои их не было — по крайней мере, не в области интеллекта.

— Наверняка, — ответила она. — Но если захотите поговорить о… не знаю, арабских жеребцах? Тут вы обойдете меня.

Саид засмеялся:

— Думаете, я эксперт по жеребцам?

— Это предположение. Стереотипное, надо признать.

Он пожал плечами:

— Я не увлекаюсь лошадьми. Предпочитаю военный транспорт. Оружие. Артиллерию. Способы устроить засаду в дюнах. И тому подобное.

Саид аль-Кадар излучал темную угрозу. Хлоя рано научилась распознавать опасность — от этого зависело ее выживание.

— К сожалению, об этом я вряд ли смогу поддерживать разговор.

— Тогда предпочтете молчание? — Саид выгнул бровь.

— Не откажусь. Последние сутки были насыщенными.

— Прямо сейчас в Аттаре собирается пресса, сражается за место перед дворцом.

— Они знают, о чем вы собираетесь делать заявление?

Саид покачал головой:

— Нет. Я сделаю его только после того, как получу результаты теста ДНК. Предосторожность, сами понимаете. Тесты делаются для того, чтобы предотвратить слухи о том, что мы привозим ребенка со стороны, не крови аль-Кадар.

— Как сложно быть особой королевской крови.

— У каждого есть своя роль, и пока они ее играют, все идет своим путем. — В его словах была нотка тоски и смирения, которая пробудила любопытство Хлои.

Моторы самолета взревели, и Хлоя покрепче обняла Адена.

— Вы нервничаете, — заметил Саид.

Хлоя прекрасно понимала, что он имеет в виду.

— У меня нет опыта обращения с детьми.

— И вы не ждали всю жизнь, когда же наконец заведете своего.

— Мне двадцать три. Я не чувствую себя готовой к этому. Но… даже в будущем у меня нет планов на брак и материнство. — Наоборот, она всегда намеревалась избегать и того и другого как чумы. И всю жизнь именно так и делала.

— Однако вы его защищаете. Как тигрица свое потомство. — Звучало как случайное наблюдение, без убежденности, без эмоций.

— Мы рождаемся с инстинктом выживания, — сказала Хлоя, глядя на головку Адена, на его пушистые волосики. — С внутренней потребностью увеличивать популяцию и обеспечивать ее выживание.

— И все?

Хлоя покачала головой:

— Нет.

— Хорошо. Хорошо, что у него есть любящая тетя.

Да. Для нее было совершенно естественно — любить его. Ощущать его как часть себя. В конце концов, так и есть: Аден ее племянник. Единственный член семьи, оставшийся в живых. Единственный из семьи, кого она признавала. С родителями она больше не разговаривала и не хотела вспоминать их уродливые отношения. Она сбежала и не собиралась возвращаться.

— Я его действительно люблю.

— Это хорошо.

Хлоя заметила, что Саид не выразил своих эмоций, в его голосе не прозвучало то одобрение, которое он вроде бы высказывал. Она всматривалась в его лицо, искала в темных глазах хоть каплю нежности к малышу. Но ничего не находила.

— С семи лет я жил со своим дядей Калидом, — сказал Саид. — Не знаю, упоминал ли Рашид об этом.

— Нет. — Хлоя едва обмолвилась с ним парой слов. Обычно во время визитов Тамары он не присутствовал.

— Дети-воины традиционно отправляются учиться к тому, кто сейчас занимает эту должность.

— Так рано?

— Это необходимо. Как вы сами упоминали, ранний детский опыт имеет большое значение для того, каким человек станет, когда вырастет. Нельзя это оставить на волю случая.

— Что… о чем вы?

— Нельзя быть идеальным солдатом и при этом идеальным человеком, — сказал Саид. — Сначала тебя должны сломать, чтобы ты не сломался в руках врагов.

Его тон был совершенно ровным и спокойным. Он не выдавал ужаса, стоявшего за словами. Но тьма была в его глазах. Легко было представить, как тебя затягивает в эту темноту. Как теряешься в ней. В нем. Чувство, которое вызывали эти мысли, потрясало Хлою до глубины души. Никогда раньше она не испытывала такого внезапного и яростного притяжения, которое ощущала к Саиду.

Она отвернулась, пытаясь отвлечься. Эти шесть месяцев посвящены Адену. Не время испытывать интерес к мужчине с темными глазами и темной душой.

Глава 3

Если самолет показался ей другой планетой, то дворец Аттара был другой вселенной. Блестящие камни — нефрит, яшма и обсидиан — образовывали изысканные рисунки на стенах и полу; все грани блестели в свете яркого солнца. Зелень встречалась только в дворцовых садах и являлась признаком роскоши, как и фонтаны. Сам дворец был укрыт от жары за толстыми каменными стенами.

Вся квартира Хлои смогла бы поместиться в холле, где золотые купольные потолки были выложены драгоценными камнями. Хлоя впервые смутилась от того, что приглашала сестру к себе в дом. Тамара привыкла к роскоши. Хлоя знала, что сестра живет во дворце, но ее разум, привыкший к числам и фактам, не мог вообразить такое величие.

Предложенные им апартаменты предназначались для Адена и его няни. Комната Хлои была просторной; высокий потолок, выгнувшийся над роскошной кроватью, украшал узор из звезд, подпиравшие его колонны были украшены барельефами, изображавшими верблюдов в пустыне. Фоном рельефу служил янтарь, изображавший песок Аттара. Одной такой колонны было бы достаточно, чтобы оплатить ее образование.

Она прошла в комнату Адена, смежную с ее собственной. Его кровать находилась в центре. Синие потоки ткани спускались с потолка и окутывали маленькую колыбель, так что она казалась троном — как и положено маленькому принцу.

— Здесь намного лучше, правда? — сказала она, бережно укладывая младенца в кроватку.

Он был таким маленьким в мягкой постели; у нее сжалось горло. Эту комнату готовила Тамара. Готовила для сына, которого ей не довелось взять на руки; она даже не смогла его выносить. Это сделала Хлоя, без всякого желания. Она жаловалась все месяцы беременности, а ее сестра, которой не дано было узнать своего ребенка, всегда жаждала носить его, но так и не смогла.

У нее защипало глаза. Все в мире бессмысленно. Никакой логики. И главное — никакой возможности ничего контролировать. Она пыталась. Планировала. Но все рассыпалось на части.

— Вам все нравится?

Обернувшись, она увидела в дверях Саида. В этот момент Хлоя ему завидовала. Он не испытывал ни гнева, ни скорби. Просто делал то, что должен, и ему этого было достаточно.

Все, что делала она, казалось недостаточным. Неправильным. Даже приезд сюда, хотя ничего другого она представить не могла.

— Здесь очень красиво, но вы и так это знаете.

Он пожал плечами:

— Дворец оформлен в традиционном аттарском стиле. Здесь нет ничего необычного.

— Колонны из полудрагоценных камней со временем утомляют, — сухо сказала она.

— На мой вкус, дворец лучше вражеской тюрьмы. По крайней мере, приятнее глазу.

— А других преимуществ у него нет? — с нервным смехом спросила Хлоя.

— Во многом, — медленно ответил Саид, — он оказывается удивительно похожим на тюрьму. — Он быстро сменил тему: — С вашей учебой все решено. Занятия будут транслироваться для вас через Интернет, так что вы сможете дополнять лекциями чтение.

— А лабораторные? Я работаю в теоретической сфере, поэтому занимаюсь больше математикой, чем физическими экспериментами, но кое-какие проводить все равно нужно.

— Скорее всего, их придется отложить. Но это не вызовет проблем. Преподаватели вас ценят.

— Они ценят всех на моем уровне. Если в занятиях физикой доходишь до такой ступени, это твоя страсть.

— И вы… испытываете такую страсть?

То, как Саид произносил слово «страсть», вызвало у нее дрожь, хотя она не знала толком почему.

— Да.

— Что в этом вас так завораживает?

Хлоя посмотрела на Адена.

— Мне нравится понимать причины. Причины всего. — Она перевела взгляд на Саида. — Хотя я обнаружила, что в жизни есть вещи, которые невозможно объяснить.

Саид покачал головой:

— В мире слишком многое не имеет смысла. Жадность толкает людей на страшные вещи, как и жажда власти. Жажда контроля.

— Выживание сильнейшего.

— Именно. Я это видел. Видел, на что способны люди. Смысла в этом нет, поверьте.

Хлоя верила. В его голосе звучала глубина понимания, которая отзывалась в ее душе.

— Я все равно стараюсь понять, — сказала она. — Насколько могу. Найти абсолюты, которые нельзя оспаривать или отрицать. Теоретически это должно сделать мою жизнь более упорядоченной. Контролируемой.

— И как, получается?

— Вообще-то нет.

Саид медленно кивнул:

— У меня тоже. Особенно в текущей ситуации.

— У нас есть что-то общее, — сказала она. — Как неожиданно.

— Возможно, не так уж неожиданно, — сказал он. — Я вижу многое так же, как и вы. Черное или белое. Да или нет.

Хлоя посмотрела на Адена взглядом, полным любви и боли.

— Раньше я тоже так смотрела на мир. Сейчас… иначе.

Саид отвернулся, осматривая комнату.

— Пока вы здесь, с вами будут две няни. Одна по ночам, другая — чтобы присматривать за Аденом, пока вы учитесь.

— А я… кормилица. Часть команды принца?

— Принцу нужна команда. Однако называть вас мы будем няней; не стоит драматизировать события, кормилица — это из Средних веков.

Хлоя вернулась к Адену. Даже если бы его родители выжили, его будущее не изменилось бы. Как правильно отметил Саид, он родился, чтобы править. Но прямо сейчас казалось, что так нельзя — нельзя возлагать ожидания целой нации на крохотного младенца.

— Почему вы не можете справиться без него? — прошептала она. — Вы собирались править страной. Разве нельзя занять его место? — Она опасливо взглянула на Саида.

— Я сделаю то, что должно, но не такому, как я, возглавлять эту страну.

— Однако вы будете это делать, пока Аден…

— Аттару нужна надежда. Будущее, полное бесконечных возможностей. Я не смогу им этого дать. За мной следует смерть, Хлоя Джеймс. Я несу ее не своему народу, но его врагам.

Саид развернулся и вышел из ее покоев; Хлоя смотрела ему вслед, освобождаясь от напряжения с каждым шагом, который их разделял. Выдохнув, она сжала кулаки, пытаясь сдержать дрожь. Слова Саида отзывались эхом у нее в голове: мрачные, уверенные.

Покачав головой, она вернулась к себе. У нее слишком много дел, чтобы заниматься еще проблемами Саида. И наверняка он бы сказал, что у него проблем нет.

У себя в комнате Хлоя села за компьютер, уже установленный для нее на столе в углу. По крайней мере она может заняться учебой, подготовиться к экзаменам. Она обвела взглядом комнату.

Сегодня все снова изменилось.

— Шейх Саид… — Советник Саида Малик вошел в гостиную, глядя в пол.

Саид его не ждал; он ждал Хлою, которая будет злиться из-за того, что шейх потребовал явиться к нему на ужин вопреки ее расписанию.

— Нужно обсудить завтрашнюю пресс-конференцию.

— Что тут обсуждать? — спросил Саид, ощущая раздражение.

Он не хотел об этом разговаривать. Хотел просто съесть свой ужин и устроить себе тяжелую тренировку. Такую, чтобы все онемело и сил больше не осталось. После целого дня в офисе, за письменным столом, он считал, что заслужил это.

Его жизнь была похожа на тюрьму. Пусть и более комфортную, чем в прошлом. Она была даже слишком роскошной. Саиду не хватало простоты шатра в пустыне или беленых стен дворца у моря, в котором проводил время в детстве.

Советник не смотрел ему в глаза.

— Вы знаете, что народ… обеспокоен.

— Я им не нравлюсь, — сказал Саид. — Это главное.

— Вы не слишком… обаятельны.

Саид грустно усмехнулся:

— Правда?

— Так говорят, шейх.

— Конечно, вы бы такого не сказали. — Саид в упор смотрел на человека, который верно служил Рашиду. На этот раз советник ответил на его взгляд.

— Конечно нет.

— Это не важно. Я не буду править этой страной всегда. Скоро мой племянник займет свое место, а я вернусь на прежнюю должность, подальше от глаз публики.

— Через шестнадцать лет. Это долгий срок.

Он прав. Это сложнее, чем подчиниться физической пытке. Будучи правителем, он должен открываться, демонстрировать свою личность. Быть приятным. По крайней мере когда его, со связанными руками, били плетью и жгли, он мог закрыться от боли за доспехами своей души, уйти в глубь себя и перетерпеть. Но правитель не мог так поступить.

— Вы сомневаетесь в моей компетентности?

— Ни в коем случае, шейх.

— Смотрите. Можете идти.

Малик кивнул и вышел. По коже Саида пробежала дрожь. Завтра ему придется встретиться с людьми, которые ему не доверяют; придется найти слова, чтобы обратиться к ним. Слова утешения. Дипломатические фразы.

Саида для этого не тренировали. С того момента, как его передали под опеку Калида, его приучали видеть жизнь определенным образом. А в шестнадцать привычку закрепили. Его сломали и собрали заново — человеком, способным вынести любые физические муки. Но он не годился в дипломаты, в правители. Вся вежливость, все изящество манер досталось Рашиду. Саид был живым оружием, не больше.

Ему был необходим контроль. Потеря контроля могла привести к неописуемому ужасу. Девушку заставляли выйти замуж, вырывая дитя из ее тела против воли. Солдатов брали в плен и убивали. Причиной этих ужасов стала его слабость. Трещины в его броне убивали других.

— Мне не нравится, что вы… распоряжаетесь моим временем, не согласовав это со мной.

Хлоя появилась позже, чем он ждал; изгибы ее тела обнимало простое черное платье. В нем не было ничего особенно сексуального. Но то, как оно облегало ее фигуру, ее грудь…

— Я бы извинился, но не за что. Садитесь.

Хлоя медленно подошла к столу, сверкая глазами.

— Если вы хотели со мной поужинать, достаточно было предупредить меня заранее.

— Дело не в том, что я хочу, а в том, что мне нужно с вами кое-что обсудить, — сказал Саид. — Я решил, что удобнее сделать это за ужином.

— О, — моргнула Хлоя. — Ладно.

Она заняла место подальше от него.

— Садитесь ближе.

Она перебралась ближе на один стул.

— Прямо рядом со мной.

Хлоя закатила глаза и встала, обходя стол и занимая место точно напротив.

— И что же мы будем обсуждать?

— Я хочу назначить вам жалованье.

— Мне не нужны ваши деньги.

— Потому что их у вас очень много? — Саид не собирался смягчать выражения. — Не притворяйтесь, что они вам не нужны. Вы сами признались — отчасти поэтому согласились выносить Адена.

— Да. Но я хотела приехать сюда, чтобы заботиться о нем. Я не приму деньги за…

— Пока вы здесь, другой формы занятости у вас нет. Я считаю, что ваши услуги должны оплачиваться. Я открою счет на ваше имя и буду переводить на него столько денег, сколько сочту нужным, хотите вы этого или нет. — Саиду было необходимо, чтобы она приняла деньги. Он хотел сделать ее пребывание здесь понятным для окружающих — и для себя самого.

— Вы всегда такой?

— Всегда. Это одна из наиболее эффективных черт моего характера.

— Одна из самых невыносимых. Хотя до сих пор я только ее и видела. Другие черты характера у вас есть?

— Мне о них неизвестно. Я делаю то, что нужно, Хлоя; такой я человек. Слежу за тем, чтобы все шло как надо, чтобы мой народ и моя семья были в безопасности и ни в чем не нуждались. Поэтому и вы здесь — для благополучия Адена.

— Ладно. Открывайте счет.

— Вы не планируете снимать с него средства?

— Я презираю таких мужчин, как вы, — прошипела Хлоя. — Вы считаете, что можете просто… контролировать. Полностью… Думаете, что можете меня купить. Что можете обладать женщиной лишь потому, что у вас есть власть, статус, сила. Я вижу, что вы за человек. — Она встала, дрожа всем телом.

Саид не понимал, что ее так завело, но подозревал, что дело не просто в приглашении на ужин и требовании принять деньги.

— Человек, который пытается защитить наследие своей семьи?

— Человек, который пытается… демонстрировать свой тестостерон, как… животное, — резко сказала Хлоя.

Можно было пропустить ее слова мимо ушей. Но почему-то они впились ему в душу, как шипы, терзая его гордость. Саид встал, резко отодвинув стул.

— Животное? Таким вы меня видите?

— Вы же притащили меня к себе в логово.

— Я привез вас сюда, — прорычал он, медленно обходя длинный стол, — по вашей просьбе.

Эмоции, накопившиеся за прошлую неделю, угрожали захлестнуть Хлою. Она уже не могла рассуждать рационально. Слишком долго она держала все в себе.

— Не могла же я позволить вам просто забрать его!

— Я же не собирался вырывать его у вас из рук. — Собирался. Они оба это знали.

— Но вы бы его забрали. При первой возможности.

— Так нужно. Вы тут ни при чем. Совершенно. — Голос Саида дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Вы всего лишь сосуд.

Лишь один мужчина вызывал у нее такое желание причинить боль, физически напасть на него. Однако она никогда не реализовала животное, хищное желание наброситься на своего отца — слишком хорошо она знала, что он может сделать. Видела, что он может ударить женщину. Не один раз, а столько, что она уже не поднимется.

Но теперь последствия ее не пугали. Она хотела ударить Саида. Причинить ему физическую боль в отместку за его слова. За то, что он считал ее не более чем тетей Адена, хотя она выносила его. Родила его. Да, Аден не ее ребенок, она не имеет на него прав. Но когда это говорил высокомерный и грубый мужчина, Хлоя не могла терпеть.

Саид обошел стол, и Хлоя шагнула к нему, сжимая кулак. Он поймал ее руку, останавливая замах, и подтянул ее к себе.

— Думаешь, что сможешь меня ударить? — спросил он, крепко держа ее, но не причиняя боли.

— Может, мне удастся сломать тебе нос. Не важно, сколько у тебя мышц, все равно найдутся уязвимые места.

— Если полагаешь, что от сломанного носа мне будет больно… ты плохо представляешь, на что я способен. Что я перенес.

Он опустил голову, встречая ее взгляд. У Хлои внизу живота вспыхнул жар. От Саида пахло сандалом, чистой кожей… Это были не те запахи, которые она обычно ассоциировала с мужчинами. Ее отец пах алкоголем, потом и табаком. Иногда кровью. А во взрослом возрасте она оказывалась рядом с мужчинами только тогда, когда им приходилось делить микроскоп, — те пахли химикатами.

— Если отпущу, обещаешь убрать когти? — спросил Саид.

— Только если будешь следить за языком.

— Тогда мы зашли в тупик: я не обязан следить за тем, что говорю.

— К дипломатии у тебя действительно никаких способностей.

— Я этого и не говорил, — резко сказал Саид.

— Мне не нравится то, что ты говоришь. Совсем.

— Я не пытаюсь причинить тебе вред, — приглушенно сказал Саид. — Но говорю чистую правду. Не пытаюсь выдать ситуацию за что-то другое, сделать приятнее. Все непросто. — Он выпустил Хлою и отступил. — Но мы переживем это, и Аден тоже. Если все сделать правильно, у него все будет хорошо. Он тут главный, а не мы.

Сердцебиение отдавалось у Хлои в висках, голова кружилась.

— В этом мы можем согласиться, — сказала она.

— Тогда, может, хватит драм?

— Как только ты перестанешь вести себя как дурак.

Саид свел темные брови.

— Никто не смеет так со мной говорить, — заявил он без тени высокомерия.

Он просто констатировал факт, и Хлою это не удивило. Она не понимала, откуда у нее смелость так с ним разговаривать. А может, это не смелость, а необходимость оттолкнуть его. Гнев безопаснее, чем притяжение, которое она испытывала. Намного безопаснее.

— Люди, которые знают, как вести себя в приличном обществе, так не разговаривают, — заявила она.

— Я много времени провожу в неприличном обществе.

— Это очевидно. — Хлоя скрестила руки на груди.

— Разговор окончен.

— А как же ужин?

— Как ни странно, я предпочту поужинать у себя. Или во вражеской тюрьме. Все лучше, чем здесь.

— Ты… ты…

— Я открою счет на твое имя. Ты будешь получать щедрое жалованье. Завтра я встречаюсь с прессой… — Он внезапно замер, тело свело напряжением. — Мы не будем выносить Адена к людям, но в маленьком конференц-зале к нему пройдут представители прессы, у которых есть пропуска. Ты будешь держать его на руках на протяжении всех интервью, но не будешь говорить.

— Мне молчать? — возмутилась она.

— Вопросов о теории струн не будет, а значит, говорить тебе не нужно. Можешь идти.

— Могу?

— Ты все время переспрашиваешь. Пустая трата времени.

— Я… ты меня так отсылаешь?

— Ты же не хотела со мной ужинать. А теперь жалуешься, что тебе не надо этого делать?

— Я хотя бы получу ужин у себя в комнатах?

— Нет. Будешь сидеть на хлебе и воде. Как все мои слуги. Разве ты не знала, что в пустыне живут варвары?

— Я серьезно!

— Я тоже. Осторожно, а то тебя прикуют за ногу к моей кровати.

И словно электрический ток заискрил между ними, пронизывая все жаром и энергией. Хлоя не могла отвернуться, хотя и хотела. А затем у нее в сознании вдруг возник образ, отчетливый и реальный. Она, привязанная к кровати, под его большим мускулистым телом. Абсолютная сила. Абсолютная власть. А она совершенно беспомощна, во власти мужчины, не способного на нежность.

Всплеск страха прогнал дурман.

— Ты отвратителен, — бросила она.

— Может, и так. — Его взгляд не изменился. — Меня еще и не так называли; и я допускаю, что немало из этих определений — правда. Вполне вероятно, даже все.

— И тебя это не смущает?

— Какая мне разница, что думают другие? Я создан для того, чтобы достигать результата. Не для того, чтобы завоевывать публичное признание, но для того, чтобы поддерживать безопасность моего народа. Любыми средствами.

— Но теперь-то ты глава страны. У тебя другая работа.

Темные глаза стали ледяными.

— Я здесь до тех пор, пока Аден не сможет занять свое место. Ни минутой дольше.

— А как же Аден? Ты его ближайший родственник. Ты… хотя бы попытаешься вести себя прилично? Ради него?

По лицу Саида пробежала тень; теперь его выражение было пугающе пустым. Мертвым.

— Для Адена лучше всего, если я буду держаться подальше. Как я и собираюсь.

Глава 4

— Как вы могли не знать, что ребенок выжил?

Саид сглотнул, глядя на море людей, которые ждали от него объяснений. Холодный пот проступил у него на лбу, катился по спине. Ему доводилось смотреть в холодные глаза смерти без волнения. Но сейчас, перед репортерами, он ощущал, как что-то внутри ломается. Он не умел говорить с публикой. Он вообще не годился в ораторы.

— После смерти моего брата и его жены ситуация была запутанной. В несчастном случае и его последствиях было задействовано много человек, и до нашего сведения не сразу довели тот факт, что супруга шейха прожила достаточно долго, чтобы родить ребенка.

— А это его няня?

— Да, — сказал Саид, глядя в точку на дальней стене и не позволяя себе перевести взгляд на Хлою и на сверток у нее в руках. — Хлоя поступала согласно приказам. Защищала наследника Аттара.

— Настоящая героиня, — сказала журналистка из заднего ряда.

Саид кивнул:

— Хлоя рисковала своей безопасностью, чтобы защитить ребенка. Она действительно героиня.

— А когда наследник сможет занять свое место как правитель? — спросил репортер из дальнего ряда.

Саид стиснул зубы.

— Он должен достичь совершеннолетия.

— Следует ли понимать, что до тех пор вопросами национальной дипломатии занимаетесь вы, шейх? — спросил еще один репортер, известный своей антиправительственной позицией.

— Больше некому, — глухо ответил Саид. — Если других вопросов нет, конференция окончена.

Он подошел к Хлое, взял ее под локоть и вывел из конференц-зала в коридор.

— Охрана проследит, чтобы репортеры еще пятнадцать минут не двигались с места. Не хочу, чтобы они видели, в какое крыло дворца мы идем. — Намеки репортеров не шли у него из головы.

Хлоя посмотрела на него с удивительным спокойствием; удивительным, потому что Саида трясло от ярости, а ее все это как будто не коснулось.

— Вы хорошо разбираетесь в безопасности.

— Это так же остроумно, как если бы я сказал, что вы хорошо разбираетесь в молекулах. Это моя обязанность. Моя сущность.

— Это был комплимент, — сказала она напряженным тоном. — Больше не повторится.

— Мне все равно.

— Вы ужасно раздражаете.

— Вы тоже не идеальны, но что поделаешь.

— Вы… — Щеки у нее порозовели, в глазах заблестел гнев. Саиду это принесло чувство удовлетворенности — то, что она лишилась спокойствия. — Ты такая свинья.

— Вам кажется, что меня это должно волновать. Как будто я могу это изменить. Мне кажется, вы так и не поняли, Хлоя, — я то, что вы видите. — Теперь она расстроена. И это ему нравилось еще меньше, чем ее спокойствие.

— Мне нужно идти заниматься.

— А для меня Малик наверняка нашел новые бумаги на подпись. Полагаю, его веселит мое неудовольствие.

— Мы встретимся сегодня снова?

— Не думаю, — покачал головой Саид. — Вам же не нужно мое общество?

— Не думаю, — ответила она в тон.

— Хорошо, — резко сказал Саид. — Тогда я займусь своими делами, а вы своими.

Саид отвернулся от Хлои, от ее выразительных глаз, и отправился в свой кабинет. Там он чувствовал себя погребенным заживо. Каждый шаг отдавался в его теле болью. Недавно он сказал Хлое, что дворец лучше тюрьмы. Сегодня он не был в этом уверен.

— Так скоро? Но вы обещали мне передышку! — Хлоя сидела за рабочим столом, ее рыжие волосы были стянуты на затылке в пучок, очки в черной оправе прятали глаза.

— Передышку от чего?

— От вашего общества. Я делаю домашние задания.

Она отвернулась от него к компьютеру; но Саид все равно заметил румянец у нее на щеках. Ему понадобилась целая секунда, чтобы понять, что это значит; но тело уже среагировало — кровь вскипела в венах.

Он не должен ничего к ней испытывать. Даже если он попытается что-то сделать, Хлоя просто отморозит ему член своим холодным взглядом. И это странно: она ведь умеет быть остроумной, у нее есть чувство юмора. С Аденом она нежна. Но как только Саид переступал невидимую границу, которую она начертила вокруг себя и маленького принца, Хлоя немедленно атаковала.

На мгновение он погрузился в воспоминание о том, как он перехватил ее удар и притянул ее к себе вплотную. Нет. Он ничего не должен к ней испытывать. Ничего вообще.

Он усилием воли взял тело под контроль.

— Ну извините, — сказал он, вторя раздражению в ее голосе и демонстрируя, что совершенно не испытывает сожалений. — На улицах идет празднество в честь Адена. В вашу честь.

— В мою? — Хлоя стянула очки.

— Да, в вашу. — Его самого никто не чествовал. Хлоя была той самой яркой искрой, которую ждала страна. Она принесла Аттару первый луч надежды после смерти Рашида. — Вы спасительница наследника Аттара. Мой народ радуется.

— Но… я никого не спасала. Вы солгали.

— Правда? — Он не отводил взгляд от ее лица, от больших синих глаз. Теперь она выглядела уязвимой: гнев и высокомерие рассеялись. Интересная смесь мягкости и силы.

— Да. Солгали. Вы говорили так, словно я вырвала его из когтей смерти, и пресса вам поверила.

— Вы прятали его, сколько могли, и я знаю — в основном вас заботила его безопасность, так что суть истории не меняется. Если бы несчастный случай действительно вызывал подозрения и мне пришлось инструктировать вас о мерах безопасности, именно это я бы и велел делать. Прятать его, пока не убедимся, что все безопасно.

— Мои поступки — результат шока, а не расчета.

— И страха передо мной, — добавил Саид, следя за ее лицом.

Хлоя встала, выпрямив спину; полные груди натянули хлопковый трикотаж футболки. Саид любил женщин, наслаждался сексом. Но не спускал желание с поводка в неподходящие моменты. При неподходящих женщинах. Сейчас ни момент, ни женщина не были подходящими.

— Это не моя вина: любовь к власти многих толкает на преступления.

— Может быть, но это, — Саид сделал жест, указывающий на дворец вокруг них, — не та власть, которой я жажду.

— Какой же тогда?

— Никакой, — ответил он, глядя на нее без выражения. — Я ничего не хочу.

Это не было правдой, учитывая, в каком направлении текли сейчас его мысли.

— Так не бывает.

Саид покачал головой:

— В моем положении желать чего-то опасно. Этим легко воспользоваться.

Хлоя выгнула бровь; в ее ясных синих глазах читалось, что она не верит его словам. Взгляд Саида опять скользнул вниз, к ее полной груди и завораживающим формам тела.

— Все чего-то хотят, — сказала она.

— Я выше этого.

— Вы очень высокого мнения о себе.

— Я шейх, — сказал он. — Определенная власть положена мне по праву рождения. Я никогда не был наследником, но всегда был лидером. Я ничего не прошу — я требую. И получаю.

Ложь. Всю свою жизнь, стоило ему потребовать чего-то, что не соответствовало представлениям дяди, ему отказывали. Или безжалостно отбирали желанное.

Много лет его лишали всякого царственного высокомерия, оставляли уязвимым. Человеком, чья власть лишь в том, что он находил в себе. Никакой защиты за пределами стен, построенных вокруг эмоций. Это заставляло его укреплять стены, использовать все, чему научил его дядя, как щит против тех, кто хотел его сломить.

— Я — высшая инстанция, — заявил он, убеждая сам себя.

Глаза Хлои стали холодными и тусклыми.

— Понятно. Вы что-то хотели или просто сообщали мне о праздновании?

— Да. — Голос Саида зазвучал хрипло, его тело напряглось. Он приложил все силы к тому, чтобы контролировать это, преодолеть неуместное влечение к ней. — Я пришел пригласить вас на праздник.

Хлоя ничуть не удивилась тому, что «приглашение» по сути сводилось к необходимости присутствовать на празднике. Аден остался в кроватке во дворце; обе его няни не сводили с него глаз. А Хлое пришлось надеть единственное платье, которое нормально сидело на ее раздавшейся фигуре, и забраться в лимузин Саида. Не то чтобы она имела что-то против лимузинов. В других обстоятельствах проехать в лимузине было бы здорово. Но тяжеловесные манеры Саида в сочетании с давящей теснотой в автомобиле не давали ей радоваться.

То, что в такой большой машине ей было тесно, многое говорило о том, насколько устрашающее впечатление производил на нее Саид. Все дело во власти и в том, как он наслаждался ею без всякого смущения. Хлоя боялась того, что может произойти, если ему отказать. Если он почувствует угрозу. На что он пойдет, чтобы вернуть власть? Замахнется на того, кто слабее? Будет наслаждаться мольбами женщины? Тем, что держит жизнь слабого в своих руках? Таким был ее отец. И хотя Хлоя знала, что не все мужчины одинаковы… мужчины, которые ценили власть, которые были такими откровенно доминирующими, посылали ей сигналы опасности.

— Видите? Теперь у них есть надежда. — Голос Саида прозвучал удивительно мягко.

Хлоя посмотрела в окно. Люди вышли на улицы не в порыве страстей; они величественно выражали любовь к своей стране. Они несли цветы в память о погибшей царственной чете. В подарок маленькому принцу.

— Да, — сказала она сдавленно.

Саид сидел, сложа руки на коленях. Люди на улицах махали ему, но Саид не отвечал им. Хлоя нажала кнопку на окне лимузина, ожидая, что сейчас ее отчитают. Но он ничего не сказал. Тогда она высунула руку в окно и помахала. Величественная серьезность сменилась радостными криками; на лицах людей Аттара, прежде выглядевших потерянными, расцвели улыбки. Хлоя вопросительно посмотрела на Саида.

— Вы спасли их будущего правителя, — сказал он. — Они любят вас.

— Как странно, когда тебя любят за то, что ты не делал.

— Но вы действительно его спасли, — сказал Саид странным тоном, словно только сейчас осознал то, о чем говорит. — Вы его выносили. Дали ему жизнь. Без вас его бы не было.

— На моем месте могла оказаться любая женщина.

— Но это сделали вы.

Правда. И теперь эта правда разрывала ее на части, кусок за куском, медленно и болезненно. Ее планы на жизнь были идеальны. Они ее полностью устраивали. А теперь все изменилось.

Она никогда не обретет такое полное удовлетворение в прежних образах будущего. Было время, когда от мысли о том, как она получит докторскую степень, ее охватывало такое счастье, что больше ничего в жизни не было ей нужно. Проводить дни, читая лекции по любимому предмету, а после занятий изучать все, что можно, раскрывать новые теории, доказывать или опровергать их… Когда-то этого было более чем достаточно.

А теперь все запуталось. Ведь ради такой судьбы ей придется отказаться от Адена. От одной мысли об этом ее пронизывала острая боль, словно грудь проткнули копьем.

Простого ответа не было. Она оказалась между двух разных миров. Двух желаний. Но конечно, она не может навсегда поселиться в Аттаре. Не могла вечно служить при дворе. А значит, ей остается лишь ее прежняя мечта — та замечательная фантазия, за которую она держалась с тринадцати лет. Но теперь ради ее осуществления ей от столького нужно отказаться…

Хлоя ощущала, что изменилась. Совершенно. И это было ей ненавистно до глубины души. Однако она не могла вылить это раздражение на Адена. Проще было переадресовать его Саиду.

— Людям нужен символ, — сказал он размеренно. — Я на эту роль не гожусь. Не даю надежды на будущее. Вы… вы даете надежду.

— Не я, Аден.

— Да, конечно. Но и вы тоже. Это вы вернули им правителя.

— Я не знала, что это обойдется так дорого, — сказала она сдавленно.

— Оно того не стоило? — резко спросил Саид.

В душе Хлои вскипел гнев. Обычно она контролировала себя лучше, но Саид сидел перед ней, излучая власть. Хлоя не могла больше этого терпеть.

— Ты… ты… — Она убрала руку и закрыла окно. — …Ты смеешь вот так высокомерно со мной разговаривать? У тебя есть власть, ты можешь двигать меня и Адена как пешек по доске, и именно это и делаешь с тех пор, как вошел в мою квартиру. А потом еще говоришь такое. Словно я должна знать, что именно положено чувствовать, говорить и хотеть. Тебе легко! Ты все контролируешь. У тебя нет никаких чувств, ни тени эмоций. В отличие от тебя у меня есть сердце, и поэтому все ужасно сложно. Ужасно болезненно.

Голос у нее дрожал, на глаза наворачивались слезы. Но она не позволяла им пролиться. Нельзя, чтобы Саид видел, насколько она уязвима. Насколько открыта. Как близка к тому, чтобы сломаться.

Саид смотрел на нее без всякого выражения. Речь Хлои его не тронула. Человек из камня, не из плоти.

— Просто? — заговорил он наконец. — Думаете, это просто? Посмотрите на них, Хлоя. В лучшем случае они меня боятся; в худшем — стыдятся того, что такой, как я, пришел к власти.

— Но вы всегда так спокойны.

— Меня этому научили. — Он помолчал. — И я не считаю Адена пешкой. Он король, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить его.

— А как же я? — с трудом выговорила Хлоя.

— Все остальные фигуры не важны, — заявил Саид безапелляционно. — Жизнь — это война. Не важно, скольких фигур лишишься — все потеряно, если в конце игры король не стоит на поле. — Он посмотрел ей в лицо; сила его взгляда и животная реакция ее тела пугали. — Все остальное — все остальные — не важны.

Глава 5

Саид не попадался ей на глаза в следующие недели, и Хлоя была ему за это благодарна. Его слова, резкие и явно правдивые, насторожили ее.

Для Саида она всего лишь пешка. Случайная фигура. Если появится угроза скандала, он наверняка отправит ее обратно в Портленд. А она не готова оставить Адена. Не сейчас.

Оставалось почти шесть месяцев, и Хлоя собиралась беречь каждое мгновение. Словно могла прижать его к себе и не отпускать. Закрыв глаза, она снова вообразила свою аудиторию, полную студентов, которые жаждут учиться. Но, читая лекцию, она все время будет думать про Адена. Гадать, часто ли его обнимают. Достаточно ли любят.

Хлоя встала из-за компьютера и пошла в комнату ребенка. Ей необходимо было почувствовать его рядом, ощутить связь, которая росла и крепла с того момента, как она впервые ощутила его внутри.

Во время беременности Хлоя никогда не думала о нем как о своем ребенке, но она все знала о развитии детей в материнском чреве. Это была сложная наука, которая требовала, чтобы все происходило в соответствии с планом, абсолютно точно и обязательно вовремя. Так и происходило — у нее внутри. Потом, когда он родился, она могла думать только о том, как им выжить. А теперь… все снова менялось. Когда она думала об Адене, внутри все теплело; эмоции ощущались как боль, которая начиналась у основания горла и распространялась по всему телу до кончиков пальцев. Хлоя не могла найти для нее рационального объяснения, биологического обоснования, которое позволило бы не считаться с ней.

Потому что биологически Аден не являлся ее сыном. Но ее телу было все равно. Сердцу тоже. Только ее разум знал, что долго так продолжаться не может. Что Аден — не ее ребенок. Что логично будет вернуться к академическим, профессиональным целям. Что этот перерыв в ее планах не должен иметь такое большое значение. Но впервые ее разум проигрывал сердцу.

Хлоя взяла Адена на руки. Он пискнул, зарываясь в ее грудь, и от тихого звука на душе у нее потеплело. Что она делает? Она не годится в матери. И она ему не мать. Но другой у него нет.

Это ее разум знал и соглашался. Саид явно не будет нежничать с ребенком. Не будет проявлять заботу, целовать сбитые коленки. Этим станут заниматься няни.

От этой мысли у нее внутри все похолодело. Ее охватила уверенность, которая росла в ней постепенно и непреклонно с тех пор, как родился Аден.

Она не хотела отказываться от своей жизни в Портленде, не хотела откладывать исполнение мечты. Но могла.

Единственное, что она не могла сделать, — это отказаться от Адена.

— Саид, мне нужно с вами поговорить.

Хлоя стояла в дверях его кабинета. На ней были черные брюки, белая рубашка и пиджак. Пуговицы на рубашке расходились, а пиджак она не застегивала — наверное, он стал слишком тесным для ее изменившейся фигуры.

Саид собирался приказать подобрать ей новый гардероб по фигуре, но не находил времени. Особенно с тех пор, как стал прикладывать столько усилий, чтобы ее избегать.

— Для такого наряда слишком жарко, — заметил он.

— Да, — Хлоя утерла лоб, — но он подходит для встречи.

— Вы требуете встречи с шейхом? — Саид прижал ладони к прохладной поверхности стола. — Смело. Но я очень занят.

— Это касается короля, — заявила она таким холодным тоном, что его рабочий стол едва не подернулся инеем, несмотря на жару.

Тело Саида отозвалось, подчиняясь животным, глубинным инстинктам. Его влечение к Хлое невозможно было объяснить. Ему нравились покладистые, мирные женщины. Такие, которым нужно не больше, чем пара часов удовольствия и оргазмов. Секс для него был простым механическим занятием. Еще одна потребность, которую нужно удовлетворять. Это чувство было другим. Это… желание становилось болью. Оно заполняло трещины, которые прорезались в его стенах, и раскрывало его все шире.

— Хорошо. Говорите, но быстро. — Он сжал кулаки.

— Меня больше не устраивают шесть месяцев, — заявила она.

Желание, которое зрело у него внизу живота, протачивая трещины в каменной стене, превратилось в ярость.

— Что, Аден мешает вам учиться? — спросил он, усилием воли стараясь говорить спокойно. Он не знал, что его так рассердило в ее заявлении. И почему он позволил себе это почувствовать.

В уходе за Аденом все продумано. Хлоя не важна. Конечно, людям она нравится, но это не главное. Она не нужна ни Саиду, ни Адену.

Однако мысль, что она оказывается такой черствой, что откажется от своего ребенка… Нет. Не своего. Это ребенок Рашида и Тамары. У Хлои нет причин оставаться, и Саиду стоит это помнить.

— Нисколько, — к его удивлению, сказала Хлоя.

— Я не стану с вами спорить. Вы сами хотели приехать; если теперь хотите уехать, дверь открыта. Аден ни в чем не будет нуждаться. Учитывая ваш опыт — вернее, его отсутствие — не думаю, что он будет сильно по вам скучать.

— Вы так думаете? — напряженным голосом спросила она.

— Конечно. — Саид вернулся к бумагам на столе. — Мне приказать приготовить для вас самолет в Штаты?

Хлоя шумно втянула воздух.

— Нет. Вообще-то я пытаюсь вам сказать, что шести месяцев недостаточно. Я хочу больше.

— Насколько больше?

— Я думала, полугода хватит. Я думала, что со временем начну тосковать по будущему, которое для себя придумала. И я по-прежнему его хочу, но… но теперь это не самое важное.

— О чем вы? — у Саида заканчивалось терпение.

— Аден, — хрипло ответила она. — Не знаю, что я буду с ним делать, но сейчас я знаю одно. Я не могу… его оставить. Не через шесть месяцев… никогда. Я пыталась подойти к вопросу рационально, убеждала себя, что он не мой сын. Что я слишком много работала, чтобы теперь подорвать свое положение в университете. Но я…

— Что вы предлагаете? — рявкнул Саид.

— Я хочу остаться.

— Как надолго?

— Навсегда.

— Вы собираетесь остаться здесь, во дворце — в Аттаре — навсегда?

— Конечно, это не идеальное решение. Мне куда больше подходит климат в Портленде, и я там учусь. И я скучаю по деревьям, черт возьми. Но… но не так, как буду скучать по Адену, если уеду. Я не могу уехать.

— Вы этого хотите?

Хлоя покачала головой, глядя в пол.

— Я уже не знаю, чего хочу. Всю жизнь я хотела одного, а теперь это не так важно, как раньше. Теперь я не знаю, чего хочу. Знаю только, без чего я могу жить, а без чего — нет.

— А как я должен объяснять людям, почему няня — спасительница Адена не может ним расстаться?

— По-моему, это достаточное объяснение, — ответила Хлоя. — Вы же знаете, какие мы, женщины, эмоциональные.

— Это может вызвать подозрения; я не могу этого позволить.

— Почему? — спросила она слабым голосом. Сейчас Саид мог сломить ее эмоционально, так же легко, как если бы сжал руки на мягком белом горле.

От открытости Хлои, искренней и безыскусной, его охватила тревога. Разве она не знает, что могут сделать люди с таким проявлением эмоций? Сколько власти она дает другим? Хлоя только что дала ему оружие, которое позволит ему уничтожить ее, манипулировать ею, как он захочет.

Она открыла свою величайшую слабость человеку, которого учили использовать чужие слабости. Использовать их четко и безжалостно. Саид и злорадствовал, и боялся за нее. Теперь ему предстояло решить, что с этим делать.

— Вы знаете почему, — сказал он, стараясь говорить ровно и сдержанно. — Недостаточно сохранить память Рашида и Тамары. Нужно, чтобы право Адена на трон не подвергалось сомнению. Тесты ДНК — это хорошо, но можете представить, что подумают более традиционные жители моей страны, если узнают, что ребенка шейха выносили вы? Если его будут считать незаконным или неестественным, то их отношение к будущему правителю изменится. Я этого не позволю.

— Защищать шейха любой ценой, — сказала Хлоя.

— Иначе все потеряно.

Хлоя прерывисто вздохнула:

— Должен быть способ. Должен…

— Мы договорились о шести месяцах, Хлоя, — твердо сказал Саид. — Ничего больше я гарантировать не могу.

— Понимаю, — услышала она свой ответ.

— Не хочу причинять вам боль, но я должен думать об Аттаре. Об Адене.

— Я думаю об Адене.

— В некотором смысле да. Но я думаю о его будущем в качестве правителя, а не о том, кто будет подтыкать ему одеяльце. Я думаю о важном.

Хлоя хотела возразить, что подтыкать одеяло — это важно. По крайней мере, ей так казалось. Ее мать была слишком занята мужем, который ее использовал и мучил, чтобы обращать внимание на дочь. А отец… Хлоя с раннего детства начала отшатываться от его, прикосновений; инстинкт выживания кричал, что перед ней хищник, который считает всех меньше и слабее себя добычей. Она спряталась в глубину своего разума, искала там утешение, потому что в реальности для нее утешения не было.

— В жизни есть не только обязанности, — заметила она.

— У особ царской крови ничего другого нет. Правитель — это первый человек государства и последний. Он должен от всего отречься во имя служения народу.

У нее внутри все сжалось.

— Я не желаю ему такого.

— Для этого он рожден.

— Я знаю.

— Тогда вы не будете стоять на пути. — Саид снова посмотрел на свои бумаги, и по его позе было понятно — он закончил разговор.

Хлоя тоже закончила. Пока. Она не собиралась отказываться от своего плана. Уверенность в том, что она не зря решила остаться с Аденом, только выросла после отказа Саида. Она прекрасно умела затаиваться и терпеть, как бы трудно ни приходилось.

Она знала, как оставаться в безопасности. Как не дать себе сойти с ума. Несмотря на все происходившее у нее дома в детстве, Хлоя получала отличные оценки в школе. Она научилась отгораживаться, уходить в себя, игнорировать то, что казалось невозможным, и обходить неприятности.

Развернувшись на каблуках, она вышла из кабинета Саида. Разговор окончен. До тех пор, пока она не составит план. А после этого… да помогут небеса мужчине, который считает, что может ее контролировать.

Прошло несколько часов после спора с Хлоей. Все это время Саид читал новости и статьи, написанные об Адене и обстоятельствах его рождения. И о нем самом. Неуверенность, сомнения в его способность применять для решения задач что-то, кроме грубой силы.

Хлою Джеймс восхваляли как героиню: женщина, которая рисковала навлечь на себя кару оставшихся членов царственной семьи, чтобы обеспечить безопасность чудом спасенного ребенка. Много было рассуждений о том, кто станет воспитывать обожаемого наследника. Ходили слухи, вполне оправданные, что ребенком будет заниматься армия нянек. Выражалось беспокойство по поводу влияния Саида. Гадали, проявляет ли он при Адене другие свои стороны, кроме тех, что он демонстрировал прессе.

Саид был символом силы Аттара. Несгибаемой стойкости перед врагами. Это страна знала. Саид так успешно создал свой имидж, что его боялся собственный народ.

Пресса хотела, чтобы у любимого народом принца была семья. Чтобы кто-то заполнил пустоту, оставленную Рашидом и Тамарой. И они были уверены, что Саиду с этим не справиться.

Но Хлоя Джеймс может это сделать.

Конечно, она не родная мать, это сразу видно. Но у нее была потребность — нет, яростная жажда опекать, не похожая ни на что, виденное им прежде. Более того, нация признавала ее спасительницей Адена, а значит, и всей страны.

Хотя потеря Рашида была горем, еще горше стало то, что на троне остался Саид. Разговоры о его неспособности править ходили даже по дворцу. Он слишком жесток.

Долг второго сына — служить стране. Вторых сыновей отсылали учиться, развивать характер и силу. С ними никто не мог позволить себе проявлять мягкость и теплоту. Саида воспитывал дядя, тоже второй сын. Он видел много войн и пережил такое, что не должен переживать человек. Но он сохранил разум и приложил все усилия, чтобы вырастить Саида таким же сильным.

«Ты символ страны, Саид. Идеал. Идеал не имеет права на ошибку; вместе с ним проигрывает тот, кто в него верит».

Ему пришлось стать больше чем человеком. И при этом он лишился человечности. Теперь его это не волновало. Для волнения нужны чувства, а от чувств он избавился.

Калид сам забрал у него последнюю слабость, последнюю каплю нежности в душе. Тогда это казалось жестокостью. Невыносимой болью. Но дядя показал ему слабость и показал, почему ее нельзя оставить.

«Смотри, как слабость тебя предает».

Поэтому Саид вырезал из сердца все эмоции: сочувствие, любовь, боль. Остался защищенным, чтобы защищать других.

Но Аден родился, чтобы править. Ему нужно другое. Саид не признавал слабости, однако в этой области не мог избежать признания. Он не мог дать любовь, эмоциональную поддержку наследнику трона страны.

Саид взял со стола газету с фотографией Хлои на первой странице: она стояла за плечом наместника, держа в руках запеленатого младенца. Их поза была такой же, в какую поставили бы для пресс-конференции царственную чету — супруга справа, за плечом мужа, с младенцем в руках. Нарочно не придумаешь.

Его разум заработал, быстро составляя план. Большую часть жизни он превращал проблемы в решения. Хотя раньше ему доводилось терпеть неудачу, он поклялся, что больше это не повторится.

Наконец он медленно улыбнулся, без тени радости. Всего несколько часов назад желание Хлои Джеймс остаться в Аттаре было проблемой. Теперь он знал, как превратить ее в решение.

Глава 6

Перед сражением важно продумать стратегию, будь твоим врагом суперсолдат, намеренный уничтожить тебя и твой народ, или миниатюрная рыжая девушка с пристрастием к маркерным доскам.

Стратегия важна всегда.

В комнате Хлои вдоль стен стояли тяжелые деревянные стеллажи, которые теперь заполнились книгами по физике и другим наукам. Большой стол сюда поставили явно для того, чтобы раскрывать на нем несколько больших книг одновременно. В углу стоял рабочий стол с новым ноутбуком, подключенным к большому монитору. И маркерные доски. Маркерные доски были ключевым элементом в тактическом маневре Саида.

Большинство комнат во дворце говорили о старом мире, но эта была современной и элегантной; здесь было все, о чем Хлоя могла мечтать. Напоминание об этих материальных благах должно было стать взяткой в деле уговоров Хлои. Саид и так знал, что она скажет. Знал, потому что Хлоя ему открылась. Показала, как важно ей остаться.

Он следовал всем правилам боя. Он нашел слабость, обрел точку опоры и теперь готов был ее использовать.

— Вы хотели меня видеть?

Хлоя вошла в комнату и медленно осмотрелась. Она двигалась осторожно. Подозрительно. Это хорошо. Может, она лучше умеет следить за своей безопасностью, чем казалось. Саида это порадовало больше, чем он мог предположить. Но с другой стороны, правительница Аттара должна быть умна. Особенно когда вся ее жизнь — ложь.

— Да, хотел, — сказал он.

— По какому поводу?

— По поводу вашей просьбы.

— В которой вы мне отказали?

— Именно. Я изменил свою оценку ситуации.

Хлоя была бледна, маленькая фигурка казалась хрупкой. Но во взгляде отражалась сталь, сила, которую Саид недооценил. И совершил ошибку. Она продемонстрировала силу характера, когда взяла на себя заботу об Адене и его безопасности.

Саид считал эмоции слабостью, тем не менее глубина привязанности к Адену отдавала Хлою в его власть, и он не колеблясь воспользуется своим положением, чтобы получить желаемое.

— Как изменили? — спросила она.

— Вы были правы, — сказал Саид, и Хлоя замерла, явно пораженная до глубины души. — Адену нужно больше, чем я могу ему дать. Я не буду целыми днями сидеть в детской. Не буду играть с ним в мяч. Не буду восхищаться плохо нарисованными картинками или отпечатками рук на обоях в кабинете. И не стану оскорблять вас, притворяясь таким человеком.

— Это должно было меня подбодрить?

Саид сделал шаг к ней.

— Я признаю, что в воспитании Адена потребуется ваша помощь.

У Хлои подкосились колени, и она схватилась за спинку стула.

— Х-хорошо.

— Я знал, что вам понравится.

— Конечно, это же я предложила.

Саид встретил ее взгляд.

— В некотором смысле. Но проблемная ситуация, которую я вам описал, не изменилась. Если мы хотим, чтобы обстоятельства рождения Адена оставались в тайне, то нужно принять меры предосторожности.

— Какие? — Хлое не понравился его тон. Он был таким ровным, словно Саид репетировал свою речь; но за ровными интонациями скрывалась темнота, которая грозила ее затянуть, заставляла дрожать от страха… и чего-то еще. Хлоя не знала, как это назвать. Не хотела знать.

— Очевидно, пресса считает меня непригодным для воспитания Адена. Наши с Рашидом родители практически не участвовали в нашем воспитании. Особенно в моем. Я редко жил во дворце; дядя Калид принял на себя большую часть ответственности за мое воспитание. Однако Рашид женился на западной женщине. Он уже начал менять традиции, нарушать формальные правила, которые существовали тысячи лет.

— Тамара не отходила бы от Адена и не оставила бы его на воспитание нянькам.

— Именно.

— Вот почему для меня так важно остаться. Почтить ее желания.

— При всем уважении к моей невестке, как бы странно вам это ни казалось, меня заботят не ее желания.

— Нет?

— Нет. Вы видели, что обо мне пишут в газетах? В Аттаре, по всему миру…

— Нет.

— Они называют меня человеком без сердца. Говорят, что у меня нет навыков переговоров. Что из-за меня Аттар будет выглядеть военной страной — ведь я же не обучен дипломатии, которая нужна в наше время. Они меня ненавидят, Хлоя. Как я могу возглавить страну в таких обстоятельствах?

— Может, вам стоит больше улыбаться?

Саид изобразил улыбку:

— Это поможет?

— Нет. — Хлоя поморщилась. — Все равно вид у вас недружелюбный.

— Так продолжаться не может.

— Не знала, что вас волнует имидж.

— Меня — не волнует. Но если так будет продолжаться, если миру покажется, что страна не справляется с потерей… мы окажемся уязвимы. Мы должны единодушно противостоять врагам. Если в стране начинается раскол, она сгниет изнутри, и наши соседи с радостью воспользуются нашей слабостью.

Саид говорил яростно, страстно; его темные глаза не отрывались от лица Хлои.

— Как вы собираетесь это сделать? — спросила она, сразу же почувствовав, что ответ ей не понравится.

— Я собираюсь сделать вам предложение, — заявил он, изгибая губы в холодной насмешливой улыбке.

— Какое именно?

— Хлоя Джеймс, я предлагаю вам стать моей женой.

Хлою как будто ударили в живот; она ахнула, лишенная воздуха.

— Что?

— Не по-настоящему, конечно. Но нужно продемонстрировать народу образ семьи. Если я должен воспитывать Адена как родного, то же самое будут ожидать от моей жены. Вы хотите остаться, хотите этим заниматься — вот, пожалуйста.

— Но… вы хотите на мне жениться?

— Я не хочу на вас жениться. Я хочу защитить Адена и дать людям то, что они ожидают.

Сердце Хлои словно пыталось вырваться наружу, пробив грудную клетку. Она прекрасно знала, что такое брак. Какие отношения устанавливаются между мужем и женой. И что делает мужчина, когда считает женщину своей собственностью.

Слово «муж» напоминало ей о том, как отец выплескивал гнев на мать; как бил лежащую на полу женщину. Ногами. А на стене рядом висел свадебный портрет: невеста в белом платье влюбленно улыбалась мужчине. Эти образы, сцены насилия и страдания преследовали ее всегда. И служили самой единственной ассоциацией со словами «муж и жена».

— Нам не придется оставаться супругами навсегда, — добавил Саид.

— Только пока Аден не взойдет на трон? — изумленно уточнила Хлоя. — Предлагаете провести шестнадцать лет моей жизни замужем за человеком, который мне даже не нравится?

— Я же провожу шестнадцать лет на должности, которой не хочу, пока Аден не будет готов к правлению. Я понимаю, Аттар — не ваша страна, вы не испытываете верности к ней. Но вы верны Адену, не так ли? Хотите дать ему то, что дала бы ваша сестра?

Сердце Хлои разрывалось. Но если она не согласится, ей придется оставить Адена и уехать. Навещать его изредка, а в остальном жить так, словно ее жизнь не изменилась целиком и полностью. А Хлоя уже понимала, что не сможет этого сделать.

— Разве обязательно жениться? Я сводная сестра Тамары. Тетя Адена. Этого достаточно, чтобы объяснить мой переезд во дворец.

— На первое время — да. Но до шестнадцатилетия?

— Но это будет брак только на бумаге?

Саид кивнул:

— Мне не нужна жена. И традиционно правящая чета занимает отдельные спальни.

— У Рашида и Тамары была общая.

— Они были необычными. Заключили брак по любви.

— Мне всегда казалось, что Рашид не слишком соблюдает традиции.

— Так и было. Одна из причин, почему его привлекла Тамара.

— Но мы…

— Мы будем традиционной аттарской парой. Это нетрудно. И никого не удивит, что я выбрал вас в жены. Вы проявили храбрость и стремление защищать Аттар любой ценой. В нашей стране любовь не всегда важна для брака, особенно королевского. Никто не станет ее ожидать.

Хлоя с трудом сглотнула:

— Могу я подумать?

— Все очень просто. Ваше решение затрудняет только эмоциональная привязанность к идее брака. У меня такой привязанности нет. Ни к браку, ни к чему-то еще.

— Не сомневаюсь. Но… — Она посмотрела Саиду в лицо; его взгляд сковывал ее, лишал дара речи.

— Вы сможете закончить образование. Я договорился с президентом университета о возможности продолжать учебу из Аттара и обеспечил вам помещение, где вам легко будет работать.

Гнев пришел Хлое на помощь, вытесняя страх, уничтожая странное влечение к Саиду:

— Вы… что сделали?

— Не стоит благодарности.

— Благодарности и не будет! Вы позвонили президенту университета? И сказали, что я буду учиться дистанционно? А меня вы спросили?

— Вы уже сказали, что хотите остаться.

— А вы мне отказали.

— А теперь передумал, потому что нашел решение проблемы.

— Но я ни на что не соглашалась!

— Хлоя, мы оба знаем — вы согласитесь. Вы хотите остаться с Аденом, а это самый практичный способ. Лучший способ сохранить народное единство до тех пор, пока Аден не займет трон.

— Вы не знаете, соглашусь ли я.

— Знаю. И когда доктор Шульц узнал, что вы остаетесь здесь, чтобы выйти замуж за шейха Аттара, то выражал всяческую поддержку.

— Вы ему сказали, что я выхожу за вас замуж? — Хлоя прикрыла лицо рукой и зашагала по комнате. — Меня сейчас удар хватит…

— Не хватит.

Она резко обернулась к Саиду:

— Не хватит, говорите? Конечно, вам лучше знать — вы все решаете за меня. Есть другие соображения о моей жизни? О могущественный шейх, прошу, открой мне, несчастной, маленькой, глупой женщине, мои желания.

— Вы драматизируете, Хлоя.

— Нисколько.

— Какая разница, на каких условиях вы живете во дворце — просто так или при свидетельстве о браке? На практике различий почти не будет.

— Для вас брак правда ничего не значит?

— Это всего лишь социальный конструкт. Без эмоций, без обязательства верности — зачем придавать ему значение? Мне не нужна жена, и вы не будете выполнять ее обязанности. Вы остаетесь ради Адена, как и хотели. Не буду лгать, вам придется кое-что делать для моей пользы — участвовать в публичных событиях. Но я не требую от вас ничего, что требует мужчина от жены. Мне не нужно место в вашей постели и дети от вас.

— Прекрасно, потому что мне это тоже не нужно. — Хлоя подавила искру возбуждения при упоминании о «месте в постели». — Не могу поверить. Вы высокомерный, наглый…

— Решительный, — уточнил Саид. — Я решительный. Вы озвучили, чего хотите, и я принялся искать решение, которое всех устроит. Более того, я нашел решение, которое идет на пользу нам обоим. Вам лучше меня поблагодарить, а не оскорблять.

— Ваше эго выдержит.

— Дело не в эго, а в том, что я знаю свое место в жизни и выполняю все обязательства. Я буду делать это для Адена, а когда мы поженимся, то и для вас.

«Когда, не если». Хлое казалось, что внутри у нее что-то ломается. Весь мир — или мир, который она знала — трескался и рассыпался вокруг, лишая ее уверенности и понимания, как поступать правильно.

Одно решение ведет обратно в Орегон, к прежней жизни, которую она планировала с детства. Но прочь от Адена. А другое ведет прямо в логово льва. К тому, чего она больше всего боялась. Но зато она останется здесь, со своим ребенком. И сможет действительно быть ему матерью.

Хлоя сглотнула: страх и горе сжимали горло, дышать было тяжело.

— Хорошо, Саид, я выйду за вас, — с трудом проговорила она.

Саид не торжествовал; он просто кивнул с таким же холодным и непроницаемым выражением, как обычно.

— Я все организую. Чем быстрее, тем лучше.

Он развернулся и вышел из комнаты, оставив Хлою в окружении книг и досок. По крайней мере, это было знакомо и успокаивало.

Она всегда боялась брака; но мужчина может обрести над ней власть, только если Хлоя полюбит его. А Саида она не полюбит никогда. Более того, он не станет испытывать к ней страсть. Он лишен эмоций, а значит, опасности нет.

Глава 7

Горячий песок ощущался даже сквозь подошвы кроссовок. Солнце прожигало кожу и тело бегущего Саида, очищало его.

Остановившись, он огляделся. Невысокий холм скрывал дворец от глаз. А с других сторон не было ничего. Только открытое пространство. Красный песок. Выцветшее небо. Ни стен, ни решеток.

Но все равно Саиду казалось, что на его запястьях сжимаются кандалы, цепи перехватывают горло. Каждую ночь ему снились кошмары об узах, которые не дают ему двигаться. Об ожидании. Ожидании удара плети или ножа. Ожидания боли, которой нельзя избежать. Необходимости подавлять страдания, прятать внутри, чтобы никто не узнал, насколько он был близок к тому, чтобы сломаться.

Он согнулся, уперся ладонями в колени и попытался прогнать ощущение, что оказался в ловушке. Обычно пустыня Аттара помогала. Открытое пространство, ощущение бесконечной свободы смягчали клаустрофобию.

Но в этот раз она не прошла. Саид задыхался.

Он сел на землю, не обращая внимания на то, что песок обжигал его, а солнце хлестало по спине, как плеть.

На него надели цепи намного раньше, чем он оказался в плену. Сначала семья с ее ожиданиями. Потом все, от чего пришлось отказаться, оставаясь в плену предназначенной роли. Но чем сильнее на него давили, тем надежнее становились его стены. Чем тяжелее было бремя, тем глубже он прятал боль. Он был надеждой своего народа и знал, что не может сломаться. Пытка и плен — это то, к чему его готовили. Ради этого его в юности сломали и собрали заново. Он уже переживал побои, уже потерял все, что любил. Но так было нужно.

А потом Рашид умер. И Саиду пришлось принять другое бремя. Пришлось возводить больше стен. Пришлось прятать себя еще глубже. Но теперь это было не убежище, как во время испытаний или во вражеской тюрьме. Теперь стены душили его.

Потребность освободиться, избавиться от напряжения, которое угрожало раздавить его, была нестерпима. Но Саид не мог. Теперь у него будет жена. И ребенок. Он думал, что лишился этой возможности. Что больше не хочет этого.

Была другая женщина и другой ребенок — ребенок, которому не дали сделать первый вдох…

Любовь Саида к Суре была неприемлемой; он потерял контроль, проявил слабость. Поэтому дядя сделал так, чтобы женщина, которой принадлежало сердце Саида, оказалась отдана другому. Саид до сих пор помнил, как провожал бронированный автомобиль, увозивший Суру в дом будущего мужа. Но она была беременна. И ребенок…

— Никакой беременности больше нет, Саид. Ее отец за этим проследил. Сура выйдет за другого.

— Кого? Где?

— Тебя это не касается. Она не для тебя. Тебе это не положено.

В тот момент Саид желал вырвать свое сердце и с радостью бы это сделал, потому что лучше боль, чем жгучая бесконечная боль потери. Он стоял на коленях, сломленный.

— Видишь, Саид? Видишь, какой властью она обладает? Какую власть это дало бы твоим врагам? Они использовали бы ее против тебя. Ты не можешь любить. Твои чувства дают другим власть над тобой.

В тот день Саид сделал последний шаг: очистился от всех эмоций. Символ силы нации. Неприкосновенный. Непоколебимый. Он отказался от мысли о жене. О ребенке.

Но Хлоя не станет ему женой на самом деле. И Аден никогда не будет его ребенком. Ничего не изменилось. И не изменится.

* * *

— К счастью, мы избавлены от цирка, который обычно устраивают на королевских свадьбах, — сказал Саид.

Он потребовал, чтобы она присоединилась к нему за ужином, правда, предупредил ее заранее. В душе Хлои все протестовало против такого обращения, но она не могла позволить себе отказаться. Им не обязательно было изображать влюбленную пару, но Хлоя не могла показать, что боится его.

— Почему?

— Свадьба состоится в ближайшее время, а большой праздник недопустим так скоро после смерти шейха.

— Не могу сказать, что меня огорчает, что у нас не будет большой свадьбы.

— Аналогично. Хлоя, вы не прикоснулись к ужину.

— По-моему, я неделю не захочу есть.

— Вам нужно есть, иначе исхудаете.

Хлоя окинула взглядом свою раздавшуюся фигуру.

— Мне не помешает сбросить вес.

— Вам не нужно худеть.

Хлоя взглянула на Саида и обнаружила, что он неотрывно смотрит на ее грудь. Стоило оскорбиться, но Хлоя обнаружила, что заинтригована.

Она не помнила, чтобы мужчина так смотрел на ее грудь. Обычно она общалась с людьми своего круга — сосредоточенными на работе, не замечающими ничего, кроме решаемого уравнения.

Хлоя откашлялась, но Саид не отвел взгляд.

— Это дела не касается. Важно то, что моя жизнь полностью изменилась всего за несколько дней.

Теперь Саид смотрел ей в лицо.

— Ваша жизнь начала меняться год назад. Изменилась снова после рождения Адена. Это лишь логическое продолжение.

— Я знаю. Но… как бы все сложилось, если бы они выжили? — спросила она. — Было бы легче отказаться от Адена?

Саид пожал плечами:

— Скорее всего, да. Вы считали, что Рашид и Тамара справятся с его воспитанием.

Хлоя кивнула:

— А что вы думаете обо мне как воспитателе?

— Вы не годитесь. Как и я в дипломаты.

— Это всего лишь общественное мнение. Оно не обязательно отражает реальность.

— Вскоре после смерти Рашида дипломат из соседней страны захотел поговорить со мной о грядущем матче по регби между нашими странами.

— И?

— И я ему сказал, что в данных обстоятельствах спорт меня не интересует. Ему это не понравилось; он сказал, что не станет рекомендовать своим гражданам посещать Аттар во время отпуска. На что я предложил ему идти к черту.

— Ох.

— Можете представить, какие заголовки за этим последовали. Перед следующим приемом мой советник напомнил, что мне следует вести себя хорошо. Как ребенку. — Он засмеялся без тени веселья.

— Что ж, — отозвалась Хлоя, — мне это знакомо. Более того, часто я доказываю себе, в чем не права. Так поступают хорошие ученые. Ищут объективную истину, независимо от собственных убеждений. Думаю, хороший правитель должен вести себя правильно независимо от настроения.

— Не уверен, что умею так себя вести.

Хлоя взглянула в его угольно-черные глаза.

— Вы не так плох, Саид.

— Скажите, Хлоя, что вы собирались делать до всего этого?

Вопрос удивил ее, и вдвойне — то, что его любопытство было искренним.

— Осенью я должна была начать преподавать. И собиралась писать докторскую диссертацию. После этого я надеялась получить работу в исследовательской лаборатории, а затем и в университете.

— Похоже, вам нравится работать с бумагами. — Саид поморщился.

— Очень. Всегда хотела учиться и расти. Узнать, как все устроено.

— Ученые, вероятно, очень любопытны, — сказал Саид, наблюдая за ее губами. — Вы любопытны, Хлоя?

Она откашлялась.

— Полагаю, да. — Их взгляды встретились, и внутри что-то сжалось, перехватывая дыхание. — А вы… Саид?

Она почувствовала, что совершила ошибку, переступила границу. В темных глазах вспыхнул жар.

— Иногда, — низким, хрипловатым голосом сказал он.

Хлоя торопливо встала.

— Извините! — Она чувствовала, как горят щеки и колотится сердце. — Мне нужно идти.

Саид двигался быстрее и более ловко. Он обошел стол и поймал ее за руку, притягивая к себе.

— Почему вы убегаете от меня?

— Я не убегаю, — сдавленно ответила она. — Я наелась.

— Вы едва прикоснулись к ужину, — сказал он, убирая прядь волос с ее лица.

— Я не голодна. Стресс. Вы знаете, стресс вызывает…

— Побочные эффекты стресса меня не интересуют, — безапелляционно заявил Саид.

— Я просто… объясняла…

— Почему ты убегаешь от меня? — снова спросил он, склоняясь к ней. — Потому что тоже это чувствуешь?

— Что?

— Эту… жажду. Все во мне требует прижать тебя покрепче. И все в тебе умоляет меня это сделать.

— Не понимаю, о чем вы, — сказала Хлоя.

— Я тебе не верю. — Саид обвел кончиками пальцев ее ключицы, медленно скользнул по шее…

Хлоя покачала головой, отшатываясь от его прикосновения.

— Не понимаю! — настойчиво солгала она.

Не понимала она только то, что происходило с ее телом, почему оно предавало ее. Никогда и ни к кому она не испытывала такого дикого, всеобъемлющего влечения. Но если бы и испытала, то к симпатичному ученому, которому идет лабораторный халат. Не к грубому варвару, который считает, что может управлять людьми как пожелает. Который стремится контролировать все вокруг.

К сожалению, ее тело не спрашивало, кого считать привлекательным. Оно проявляло все научно подтвержденные признаки возбуждения. Усиленное сердцебиение, припухшие губы, напряженные соски, и… ох… влажность между ног.

Но Хлоя знала, такое влечение — лишь физиологическая реакция, а она не подчинялась физиологии. Ее тело могло оставаться в рабстве примитивных физиологических порывов, но Хлоя подчинялась только разуму. Она рассуждала логически и принимала решения, не основанные на близости мужчины с высоким уровнем тестостерона.

— Мы не станем изображать влюбленных голубков, но нужно показать стране, что наш брак настоящий; значит, ты не имеешь права убегать во время приемов.

— Я не убегала, — огрызнулась Хлоя. — Я направлялась в свою комнату. Заниматься.

— Тогда останься, — потребовал Саид. — Останься и поговори со мной.

Судя по интонации, на уме у него были не разговоры. Хлоя не знала, как быть в такой ситуации. Теперь она жалела о том, что не умеет вести себя как опытная и уверенная в себе женщина.

— Хорошо, — сказала она. — Но мне будет легче вести диалог, если ты отпустишь мою руку.

Саид выпустил ее.

— Ты намекаешь, что я варвар. Это правда. И я не притворяюсь цивилизованным.

— Я заметила.

— Как бы мы друг к другу ни относились, нам придется по крайней мере научиться вести себя друг с другом на публике.

— Это говорит человек, который послал дипломата к черту.

Саид ответил ей мрачным взглядом.

— Ладно-ладно. Обещаю, что буду оскорблять тебя только наедине.

— Осторожно: это звучит как приглашение, однако я не думаю, что ты так задумывала, — заметил Саид.

И тут Хлоя поняла, что ее так пугает. Влечение к Саиду. Ей это не нравилось. Необходимо было держать дистанцию — это ее единственная защита.

— Ты прав, это не приглашение, — резко сказала она, отодвигаясь. Во многом потому, что не знала, как сделать следующий шаг. Впрочем, не стоит об этом думать — Хлоя и пальцем к нему не притронется. Никогда.

— Если бы и было, я бы отказался.

Заявление Саида задело ее женскую гордость.

— Это не важно — я ведь не приглашала.

— И хорошо, — отозвался Саид.

Щеки Хлои горели от стыда и гнева. Какая разница, что он не хочет заниматься с ней сексом — важно, что она этого не хочет! Ну, не стала бы. Может быть, поцеловаться разок. По крайней мере ей было интересно, каково это — коснуться своими губами этого жесткого, четко вылепленного рта. Но ничего больше. Просто любопытство.

— Отлично. Хорошо. Я ухожу. Не убегаю, заметьте. Мы же выяснили, что мое тело вам не нужно.

— Хорошего вечера, — ответил он сквозь зубы.

Хлоя развернулась и зашагала прочь из комнаты.

Едва выйдя в коридор, она остановилась, прислонилась к стене и прижала ладонь к груди. Нужно взять себя в руки. Раньше желания тела не имели для нее значения, не будут важны и теперь. Не должны.

Саиду был нужен холодный душ. Но сначала пришлось сделать один звонок — Алику Васину.

— Да?

— Васин? — Саид знал голос друга, но хотел получить подтверждение. Формальность, необходимая при такой работе, как у Васина. Хотя сейчас он перестал ею заниматься — по крайней мере официально. Последним его нанимателем был Саид, и это положило начало их дружбе. Особенно после того, как Алик возглавил группу, забиравшую Саида из вражеского лагеря. Алик искал его даже после того, как все сдались.

— Да.

Фоном играла музыка, женщина говорила на языке, который Саид не узнавал; потом закрылась дверь, и шум утих.

— Спасибо, что нашел его.

— Не за что, ничего сложного.

— Она хочет остаться.

— С мальчиком?

— Да.

Алик хмыкнул:

— Не ради тебя же. И что ты ей сказал?

— Если она останется здесь, это опасно для тайны Рашида.

— Может быть. — Алик помолчал. — Ты избегаешь ответа; это только разжигает мое любопытство. Что ты ей сказал?

— Попросил ее выйти за меня.

Алик расхохотался, искренне, от всей души. Саид не понимал, как Алику это удавалось — пережить все, что с ним случалось, делать непростительное, и все равно улыбаться. Иногда Саид ему завидовал. Легкости, с которой он живет.

— Плохая мысль, приятель. Хуже жены ничего нет.

— Ты был женат?

— Никогда.

— Тогда откуда ты знаешь?

— Сегодня у меня в спальне блондинка, а в выходные была брюнетка. Кто знает, какая будет завтра? Когда женишься, это заканчивается.

— Не у всех.

— Тогда зачем приносить клятвы? Я сдерживаю все свои обещания.

— Ты не так много обещаешь.

— Нет, — засмеялся Алик.

— Но мне давал клятву.

— Да, и тебе я верен.

— И я верен тебе. Будет свадьба. Маленькая, чтобы не нарушать память Рашида.

— Тебе нужна охрана.

— Конечно.

— Ты так просишь меня быть дружкой?

Уголки рта Саида дрогнули.

— Дружкой с пистолетом, — ответил он.

На другом конце снова открылась дверь, раздалась музыка и женский голос. Потом Алик сказал:

— Конечно, сделаю.

Второй раз в жизни Хлоя смотрела в новостях, как меняется ее жизнь. Все каналы обсуждали, как регент Аттара, шейх Саид аль-Кадар, женится на героической няне, которая рисковала своей жизнью, чтобы защитить наследника престола. Показывали то Саида, то ее саму, втиснутую в единственное приличное платье, которое все равно было ей мало.

Поморщившись, Хлоя выключила телевизор и повернулась к своим доскам. Она работала над уравнением из курсовой работы, а Аден лежал на одеяле на полу и сучил ножками. Она попыталась сосредоточиться на работе, выкинув из головы образы с экрана, но это оказалось совершенно невозможно.

— Во что я ввязалась? — вздохнула она, глядя на Адена. Он ничего не ответил, только разглядывал комнату, посасывая кулачок. — Что, никаких советов?

— Вам нужен совет?

Обернувшись, она увидела Саида.

— Я только что видела в новостях объявление о нашей помолвке, — сказала она. — И узнала из него, что свадьба через неделю.

— Зачем ждать?

— Не знаю. Наверное, незачем.

Саид покачал головой, достал из кармана небольшую коробочку и протянул ей:

— Наш семейный ювелир взял камень из короны и вставил в это кольцо.

Хлоя раскрыла коробочку:

— Из короны?

Кольцо было великолепным, совершенным и уникальным. Гранат глубокого чистого цвета был вставлен в оправу из желтого золота в виде лозы, которая обвивала его и удерживала, словно яркий цветок.

— Вам не кажется, что это… слишком? — спросила Хлоя. Внезапно она осознала, что ей никто ничего не дарил.

Хлое было неловко признаваться, насколько хотелось его надеть. Как сильно в этот момент ей хотелось быть особенной, пусть даже для Саида — женщиной, которая заслуживает такие поразительные подарки.

Она закрыла шкатулку. Это ей не нужно. Ее семья — Аден, и никто больше.

— Вам нравится? — спросил Саид.

— Конечно. Но мне не нужны драгоценности.

— Нужны, разумеется. Все женщины семьи аль-Кадар получают их на свадьбу, и вы не станете исключением.

— Это не настоящий брак.

— Вернете после развода.

Хлоя откашлялась:

— А когда… когда это будет?

— Когда вы готовы расстаться с Аденом?

— Никогда. Пока он не вырастет.

— Значит, до тех пор мы будем женаты. — Саид внимательно посмотрел на нее. — В вашем возрасте это серьезное обязательство. Для человека, не воспитанного в королевской семье.

— Рождение ребенка — это всегда большое обязательство. Когда женщина обнаруживает, что беременна… в этот момент вся ее жизнь меняется. В моем случае обстоятельства были сложнее, и перемены случились позже. Но я готова ради него изменить свои планы на жизнь.

— Вы будете хорошей матерью, — сказал Саид уверенно. — Такой, какую пожелала бы ему Тамара.

Душу Хлои переполнили эмоции, снова заставляя заметить пустоту, которую мог заполнить только другой человек. Такой, который обнимет ее, пообещает, что все будет хорошо. Но она не могла позволить себе слабость.

— Спасибо, — сказала она.

— Теперь нужно договориться о любовниках. — Саид сменил тему шокирующе быстро.

— О чем?

— О любовниках.

— Я слышала. Я просто не понимаю, что вы… имеете в виду?

— Если я не делю с вами постель, то рано или поздно окажусь в постели другой женщины. Ради страны я готов на многое, но не стану на шестнадцать лет отказываться от секса.

Хлоя моргнула. Наверное, неразумно было бы просить об этом. Однако искорка гнева и ревности заставила ее сердце биться сильнее. Втайне Хлоя хотела оказаться в его постели. Хотела быть той, от которой он не сможет отказаться. Как глупо.

— Просто держите это при себе, — сказала она. — Я не хочу знать, что происходит у вас в спальне. Оставьте все за дверьми, и я не стану их открывать.

— К вам это тоже относится. Если вы заведете любовника, то держите все при себе. Пресса не должна унюхать скандал.

— М-м… хорошо. — Хлоя не занималась сексом никогда, поэтому появление любовника после заключения брака казалось маловероятным.

Но в этом она тоже не собиралась признаваться. Хуже знания, что Саид спит с красотками, будет только признаться, что она не спит с красавцами. Раньше это не имело для нее значения. Так почему сейчас?

— Все серьезно, любимая. Если скандал разразится из-за меня, всем будет без разницы. Я мужчина в мужском мире, нам многое прощается в вопросах секса. Но не женщинам. Если что-то всплывет, народ потребует, чтобы я с вами развелся.

— Не волнуйтесь. Я буду стопроцентно осторожна в своих внебрачных связях. Никакого секса на обеденном столе. — Хлоя почувствовала, как вспыхнули щеки. Она пыталась изображать опытную женщину, которая может спокойно обсуждать будущие внебрачные связи. Получалось плохо.

Взгляд Саида потемнел:

— На обеденном столе? Это все равно неудобно.

Хлоя сглотнула.

— Уж вы-то знаете.

— Я мог бы вам показать, что знаю.

Слова вырвались у Саида нечаянно. Не стоило выяснять, куда может завести их влечение. Но ответить оказалось так легко, когда перед глазами мелькали жаркие образы. Среди них не было обеденного стола; но другая твердая поверхность, стена… Ноги Хлои вокруг его талии… Саид мог бы раздеть ее донага, избавить от всякой сдержанности. Выбить из ее головы все факты о вселенной, заставить кричать от удовольствия. Стиснув зубы, сжав кулаки, Саид пытался игнорировать биение сердца, прилив крови к низу живота. Необходимо контролировать себя, поддерживать щиты. Всегда. Особенно с ней. Саид не знал почему, но был в этом уверен. От желания секса, желания женщины у него внутри не должно все дрожать. Но Хлоя…

— Я… нет, спасибо. Не стоит.

К счастью, Хлоя была такой же осторожной. Наклонившись, она подняла Адена на руки, держа его между ними, как щит.

— Как пожелаете.

— Желаю. То есть не желаю.

— До свадьбы у меня есть дела. Встретимся во дворце на побережье.

— Свадьба пройдет там?

— Да. Скромная церемония на пляже.

— Вы все спланировали.

Саид безрадостно засмеялся. В его голосе никогда не было радости. Счастья. Легкости. От этого у нее сжималось сердце.

— Мало что в моей жизни идет по плану, Хлоя Джеймс.

Глава 8

Дворец на побережье был совсем не похож на дворец в столице. Здесь все выгорело добела на солнце. Соленый бриз с моря охлаждал воздух, пропитывал его влагой.

В детстве Саид немало времени проводил в этом дворце. Отдыхал после жизни в пустыне, в бедуинских шатрах, где его учили выживать в самых трудных обстоятельствах. Даже сейчас его бремя стало легче, едва он вошел в прохладное фойе из белого камня. Но затем его накрыло осознанием, что меньше чем через сутки он женится, и всякое чувство покоя было потеряно.

Жена. Он давно отказался от мысли о женитьбе. Такие мысли напоминали ему о других временах. О девушке с карими глазами и сияющей улыбкой. О том, какой бледной и напуганной она была, когда ее заставляли сесть в машину, чтобы забрать ее у Саида. Как его самого сдерживали мужчины, не давая побежать следом. Спасти ее. Спасти единственную, кто был ему важен.

Прижав ладонь к одной из белых колонн, Саид посмотрел на океан, на волны, разбивавшиеся о скалы прямо перед дворцом. Провел по колонне ладонью. Она была такой же холодной, как и его душа с того дня, как он потерял Суру.

— Она наверху, на балконе. Укладывает волосы. — Алик стоял у подножия лестницы, сунув руки в карманы брюк.

— Давно ты здесь? — спросил Саид.

Они многое прожили вместе. Алик был единственным, кто понимал, какую жизнь Саид вел. Чего она стоила. Но сейчас вместо радости от встречи Саида охватили другие чувства. Темные, животные, незнакомые.

— Достаточно, чтобы один раз перегнуть ее через обеденный стол на балконе, дважды взять у стены в спальне, и на кровати…

— Алик… — Саид сделал шаг вперед.

— В теории, — закончил Алик. — Любая женщина будет моей, стоит лишь пожелать; зачем мне твоя?

— Она не моя.

— Скоро будет.

— Только на бумаге.

— Не в твоей постели? Пустая трата красивой женщины.

Саид прошел мимо Алика и стал подниматься по изогнутой лестнице из белого камня.

— Твое мнение меня не интересует.

Алик пожал плечами и исчез за углом.

В жилах Саида все еще вскипал гнев, хотя для него не было никаких причин. Разве он не сказал Хлое, что будет заводить любовниц? И не дал ей разрешение делать то же самое? Они не будут хранить целибат шестнадцать лет, и если она выберет Алика в качестве любовника, разве стоит вести себя как собственник?

Стоит. Есть определенные границы. И Алик не станет ее переходить. Саид проследит за этим.

Хлоя сидела на балконе с видом на море, одетая в очень короткое платье. Аден дремал в колыбельке у ее ног. Пожилая женщина стояла перед ней на коленях, негромко напевая и рисуя сложные узоры на ее ладонях и ступнях. Хлоя резко повернулась; рыжие пряди заиграли в солнечных лучах, а синева океана подчеркнула глубину ее глаз. На ней не было макияжа, но Хлое он не был нужен. Она выглядела свежей, с розовой кожей, с отчетливо видимыми веснушками.

Саид понял, что она выглядела отдохнувшей. Темные круги под глазами ушли.

— Я не ожидала вас так скоро, — сказала Хлоя.

Женщина, которая расписывала ее хной, повернулась и низко поклонилась, коснувшись лбом пола, а затем вернулась к своему занятию. Этот жест был просто привычной демонстрацией подчинения. Но он рассматривал его как знак, что его принимают в роли регента. Что его свадьба с Хлоей дает нужный результат.

— Когда вы меня ждали? Перед принесением клятв?

— Примерно так, — ответила она.

— Я не люблю появляться в последнюю минуту. И мне нужно оценить меры безопасности вместе с Аликом.

— О, ясно.

Саид внимательно следил за ее лицом, когда называл имя друга.

— Вы знакомы с Аликом?

— Конечно. Он очень дружелюбный.

— Насколько дружелюбный? — Саид скрипнул зубами.

— Ну, он… — Хлоя оборвала реплику. — Вы… раздражены?

— Нет.

— Раздражены. Вас раздражает то, что он проявлял ко мне дружелюбие?

Саид фыркнул.

— Что за чушь. Я на это рассчитывал — вы же будущая правительница Аттара.

Хлоя склонила голову и прищурилась, словно изучала насекомое под микроскопом.

— Вы ревнуете?

— Ни в каких обстоятельствах я не поддаюсь эмоциям. Даже с любовницами. Вы их тем более не вызываете.

— Правда, причин нет. За исключением того, что завтра мы женимся, и хотя институт брака — порождение человеческой культуры, стремление самца обладать самкой эксклюзивно распространено среди многих видов животных. Как еще может самец убедиться, что она производит его потомство?

— В данном случае потомство не мое, как вы знаете. И так как я… — он посмотрел на женщину, все еще расписывавшую ноги Хлои, — как вы знаете, у нас другая ситуация.

— Но это глубинная мужская потребность, так что ваше тело может не подчиняться разуму.

Саид выгнул бровь и посмотрел на нее. На щеках Хлои проступил румянец.

— Наверное, — сказал он, всего на минуту принимая темную, беспокойную боль, которая охватывала его тело при взгляде на Хлою. Признавая ее природу: влечение и похоть. Позволяя себе визуализировать все фантазии, которые неделями терзали его разум.

Как Хлоя выгнется под ним в момент его наслаждения. Как будет цепляться за изголовье, пока Саид держит ее за бедра и входит сильными толчками. О да, он хотел этого. Но не позволит себе получить желаемое. Потому что он испытывал к Хлое не просто желание. Нечто более глубокое, порождающее все эти трещины в его броне.

— Думаете, вы знаете, чего хочет мое тело? — спросил он, замечая, что голос звучит хрипло.

Ее румянец стал ярче.

— Эм, с точки зрения… верности и, эм… репродуктивного инстинкта и… и тому подобного…

Саид засмеялся:

— Нет. Думаю, вы не знаете, что хочет мое тело. Не уверен, что знаете это про свое.

Хлоя нахмурилась:

— Глупости. Конечно, я знаю.

— И чего хочет ваше тело, Хлоя?

Ее губы разомкнулись, глаза раскрылись шире.

— Не… не это.

Она как будто только сейчас заметила, сколько намеков в их разговоре. Саиду это показалось странным: такая красивая женщина уметь должна читать между строк.

— Не приближайтесь к Алику, — сказал он, решив подойти к вопросу прямо.

— Вы действительно думали, что я могу… — Хлоя сморщила носик. — Фу.

Саид посмотрел на женщину у ее ног. Она заканчивала последний цветок; едва работа была сделана, Саид по-арабски сказал ей:

— Можете идти.

Кивнув, женщина собрала вещи и торопливо ушла, не глядя ни на него, ни на Хлою.

— Что вы ей сказали? — спросила Хлоя.

— Что она может идти.

— Она на нас не смотрела.

— Это проявление уважения.

— Мне не нужно, чтобы со мной так… обращались.

Саид пожал плечами:

— Я этого не требую. Но с удовольствием принимаю. Это знак того, что никто во мне не сомневается. Есть причины ценить подчинение. Особенно учитывая, как меня не принимали поначалу.

— Хм… — Хлоя скрестила руки на груди, рассматривая цветочные лозы, которые обвивали его ступню и щиколотку.

— Вы не одобряете?

— Это имеет значение?

— Нет. Но мне интересно.

— Хорошо. Это один из способов, которым в патриархате мужчины утверждают свою власть. Стоит признать, что не самый отвратительный, но все равно.

— В мире немало королев, любимая. И они тоже стремятся раздавить подчиненных острым каблуком. Не только мужчины так делают.

— Своим поведением вы подаете не лучший пример. — Хлоя встала, подняв Адена на руки.

Саид заметил, что она увереннее обращается с ребенком, чем при их первой встрече.

— Вы ведете себя как лев, охраняющий территорию, пытаетесь заявить эксклюзивные права на… мм… труп антилопы, который вам даже не нужен.

— Вы только что сравнили себя с трупом антилопы.

— Неудачное сравнение, но мысль понятна.

— Я не говорил, что не хочу вас, — сказал Саид. Вырванные из груди слова, нежеланное признание. Оно повисло между ними, сгущая напряжение, которое росло с первой их встречи.

Саид сделал шаг вперед: запах Хлои, сладкий, женственный, похожий на жимолость, схватил его за горло. Она глубоко ошибалась, считая, что Саид не знает, чего хочет. Он знал. Обнаженную Хлою, которая выкрикивает его имя в удовольствии, а не в раздражении, как обычно.

— Но я… вы… Говорили. Уверена, что говорили. Про других любовниц, и… я думала, это значит…

— Это значит, что я не соглашаюсь на шестнадцать лет эксклюзивных отношений с вами. То есть лучше, чтобы между нами ничего не происходило.

— О! Но… но могло бы. Вы говорите, что могло бы, потому что… я вам нравлюсь?

Его поразило то, как она задала вопрос — без тени лукавства или расчета. Она как будто не замечала напряжения. Нет, не так: она как будто считала, что электричество между ними одностороннее; и Саид его не чувствует.

Больше всего он хотел обхватить ее за талию и прижать к себе. Показать, что чувствует. Прижать губы к впадинке горла, провести языком вдоль ключиц. Спуститься в ложбинку между грудей.

Но она держала ребенка на руках, как живой щит.

— Нравитесь ли вы мне? — Саид сделал еще один шаг; его пронизывало желание, жаркое и отчаянное. — Когда я увидел Алика во дворце и подумал, что он может вами заинтересоваться, то хотел повесить ему камень на шею и бросить в море.

Темные пронзительные глаза Саида были прикованы к Хлое; ей казалось, что она под микроскопом, что каждая ее часть, каждый ее секрет оказались на виду. Его низкий голос дрожал от силы эмоций. Хлоя крепче обняла Адена; ее сердце отчаянно билось, руки тряслись. Ее влекло к Саиду. Раньше с ней такого не случалось; теперь от новизны кружилась голова.

— Когда я пришел сюда, — продолжил Саид, медленно обходя ее, как хищник обходит жертву, — мои желания изменились. Ты будешь моей. — Он практически рычал. — Я буду заставлять твердить мое имя от остроты удовольствия, снова и снова.

Его слова рисовали такие живые и шокирующие картины, вызывали такую острую реакцию, что Хлое пришлось отвернуться. Ее лицо горело, дыхание сбивалось. Ей не нужен был опыт, чтобы представить, каким будет Саид. Он хотел доминировать. Использовать тело Хлои против нее самой. Вызвать сексуальную эйфорию, которая подчинит ее власти мужчины. Хлоя не думала, что Саид станет применять насилие. Но у него была другая власть, и ее он станет использовать.

Она уже видела, что готова вытерпеть женщина от мужчины, который обладает ее телом. Она не позволит себе стать такой. Никогда. Отодвинувшись, Хлоя попыталась выровнять дыхание.

— Очаровательный образец устной порнографии, но я вынуждена отказаться.

— Я тебя не привлекаю? — спросил он.

Хлоя не смогла бы убедительно солгать, но кому нужна ложь, когда достаточно точного оскорбления?

— Меня не привлекают неандертальцы, — заявила она. — И доминантные самцы.

— Правда?

— Да. Я согласилась на брак ради Адена, но не на это. — Она помахала рукой, указывая на них обоих. — Так что если у вас накопилось сексуальное напряжение, поищите для его снятия другую.

— Вы этого хотите? — спросил Саид, уже со смертоносной резкостью в голосе.

— Да, — солгала Хлоя.

— Я думал, вы не хотите, чтобы я это афишировал.

— Мне все равно.

Развернувшись, она ушла во дворец, глотая угрожавшие пролиться слезы. Ее никогда так не пугало собственное тело. И завтра она выходит замуж за мужчину, который вызывает ее страхи.

Гостей на свадьбе было немного, и не соблюдались никакие аттарские предсвадебные церемонии: ни трехдневного пира, ни танцев.

Хлоя была благодарна за это, но все равно нервничала из-за самой церемонии. Особенно после разговора с Саидом. Конечно, она ни разу не натыкалась на него в коридорах после того, как практически приказала найти другую женщину для первой брачной ночи.

Самыми важными гостями были тщательно отобранные представители прессы, которые напишут милую историю венчания и подарят нации надежду. В теории. Если их ложь окажется удачной, то она будет самой волшебной в истории. Нет поводов для сожалений. Однако Хлоя их испытывала.

«Думай об Адене, а не о том, от чего отказываешься».

Она прижала ладони к глазам, пытаясь выровнять дыхание. Казалось, песок уходит у нее из-под ног. Сделав глубокий вдох, она выступила из шатра, который поставили на пляже для торжественного ужина, и приподняла подол платья, чтобы не споткнуться о тонкую ткань. Свадебное платье было очень простым. Белый шелковый шарф прикрывал ее волосы и прятал от солнца. Цветов не было. Не было и подружки, которая забрала бы у нее букет, когда она встанет перед женихом. Никто не стоял рядом с ней. Единственной ее семьей был Аден. Это напоминало ей, зачем она здесь.

Вдоль прохода установили шесты; на них были наброшены полотнища белого шелка, которые вились и бились на ветру. Простота и совершенство: шум волн в качестве музыки и немногочисленные украшения, которые не нарушают естественную красоту побережья.

Подняв глаза, Хлоя увидела Саида, стоящего перед алтарем. На мгновение их взгляды встретились. Темнота и жар. Хлоя отвела взгляд. Все равно невеста традиционно должна была смотреть в пол. Не улыбаться. Не проявлять излишней готовности. Это ей удавалось хорошо.

Она шла, пока не увидела его ботинки, полузанесенные песком, и только тогда подняла глаза. Саид был одет в том же стиле, что и она — просто, не вполне в традиции Аттара, но и не вполне в западной традиции. Белая просторная рубашка и такие же брюки; белые туфли, вышитые золотой нитью. Его мужественная красота производила на нее поразительное впечатление. Хлоя считала, что после вчерашнего — после его прямых и ужасных (да, ужасных!) слов — не захочет его видеть. Но не тут-то было.

И какая-то часть ее считала, что ничего ужасного в его словах не было. Она была заинтригована. Хотела услышать больше. Хотела, чтобы он показал ей все на практике.

Саид стоял к ней лицом, но не прикасался. Началась церемония на арабском языке. Саид наклонился ближе, и сердце Хлои замерло. Он начал негромко переводить; голос звучал ровно и низко, совсем не похоже на то, как он говорил вчера. Но эффект был таким же сильным. Он произносил слова преданности и заботы, вызванной не похотью и не подчинением. О смысле брака — связи душ. Она никогда не видела реализацию этого смысла, но что-то в ее душе жаждало этого.

Когда настало время приносить клятвы, Хлоя старательно повторила слова, не зная, какие обещания дает перед всеми свидетелями. Ее арабский был плох и, вероятно, совершенно непонятен; оставалось надеяться, что в завтрашних заголовках не станут писать о том, как новая жена шейха переврала обеты.

С последним словом у Хлои едва не подкосились колени от облегчения.

Но настала очередь Саида приносить обеты. И он решил повторить их по-английски.

— Я тебя не оставлю и не отвернусь от тебя, — сказал он уверенно, глядя куда-то Хлое за плечо.

За это она была благодарна — сейчас она бы не выдержала его взгляда. Саид все еще касался ее, не брал за руки.

— Мой дом будет там, где твой, потому что без тебя у меня дома нет. Твой народ теперь — мой, а мой — твой. Я умру вместе с тобой. И с тобой меня похоронят. Пусть бог покарает меня, если мы расстанемся раньше, чем умрем.

Воздух неожиданно стал слишком горьким и соленым. Хлоя пыталась дышать, но грудь ныла от жажды, такой сильной, что она боялась задохнуться. Лучше бы ей не знать, что говорится в обетах. Лучше бы не слышать обещания, которые они дали друг другу. Потому что тогда они не казались бы настоящими. А теперь Хлоя ощущала их вес. Словно невидимая нить соединила ее и Саида. Эта связь была совершенно за пределами логики и рассудка. Она становилась все крепче, и Хлоя чувствовала, как отмирают привязанности ее прошлой жизни, пока не оставалось только это — Аттар, и Аден, и Саид. Под тяжестью происходящего, под неумолимостью, под горечью она едва не упала.

Священник взял со стола чашу, полную меда. Он заговорил, громко, чтобы слышали гости; а Саид переводил для одной только Хлои.

— По аттарской традиции первый вкус брака для жениха и невесты должен быть сладок, чтобы сладкой стала их жизнь.

Саид взял Хлою за руку, окунул ее мизинец в чашу и поднял к своему рту, обхватывая губами и слизывая сладость с кожи. Его губы были горячими, язык — ловким. От интимности прикосновения по ее телу пробежала дрожь. Саид выпустил ее руку и окунул свой палец в мед, протянул Хлое, касаясь кончиком ее губ и требуя впустить его. Она подчинилась, размыкая губы.

Сначала на ее языке взорвалась сладость меда, теплая, липкая. Затем она растаяла и уступила соленому привкусу кожи Саида. Не задумываясь, Хлоя провела языком вдоль его пальца, попробовала его на вкус — и вкус оказался пьянящим, как алкоголь.

Хлое не хотелось его выпускать, и это было так же странно, как все, что с ней случалось с тех пор, как она согласилась выйти замуж.

А теперь она замужем. Гости аплодировали, фотографы щелкали вспышками. Аден все проспал на руках одной из своих нянь в первом ряду.

А затем Саид взял ее за руку — отстраненно, формально. То, как его рука прижалась к руке Хлои, как пальцы обвились вокруг ее ладони, говорило о традиции. Однако ее тело пронизала вспышка жара, глубокого желания. Хлоя знала — сколько бы она ни притворялась, что сказанное Саидом вчера ужасно, сколько бы ни отрицала, что от вкуса его кожи у нее быстрее забилось сердце и заныла грудь, это не меняло правды. Как всегда бывает с научными открытиями, если обнаружены факты и составлена гипотеза, невозможно все снова забыть.

Хлоя по своей природе была любопытна. Для ее профессии это обязательное качество. Ей нужно было все знать — не только то, как все в мире работает, но и то, почему, когда, как долго. Но сейчас это невозможно. Нельзя было искать решение этой задачи. Потому что ее не получится решить маркером на доске. Саид — не логичное уравнение.

Нет. На доске эту задачу не решить. А о втором подходе к решению нельзя даже думать.

Глава 9

Праздничный пир состоялся в роскошном шелковом шатре. С шестов свисали светильники. Вокруг низких столов лежали шелковые подушки для гостей. Столы ломились от еды. Слуги помогали гостям, празднуя вместе со своим шейхом.

Здесь были старейшины всех племен Аттара, а также дипломаты и военные. Свадьба была камерной, но прием сделали роскошным — настоящим пиром. Жаль, что настроение Хлои не соответствовало ситуации.

Они с Саидом сидели на платформе во главе стола, чтобы все могли их видеть. Играла музыка, звучали разговоры и смех. У Хлои раскалывалась голова от напряжения. Обеты прокручивались у нее в голове снова и снова:

«Если мы расстанемся раньше, чем умрем…»

Вот только они должны расстаться, когда Адену исполнится шестнадцать. Они и не должны были быть вместе. Не на том глубоком духовном уровне, о котором говорилось в обетах. Шестнадцать лет. Шестнадцать лет рядом с этим мужчиной. Шестнадцать лет вдали от дома. Но, вспоминая Портленд, зеленые дождливые пейзажи, Хлоя не чувствовала ностальгии. Не хотела туда вернуться. Даже не ощущала связи с этим местом. Но и Аттар не был ее домом.

Когда закончится ее брак с Саидом, где окажется ее дом? Хлоя уже знала, что не сможет вернуться. В Портленде ей придется жить так, словно ни Адена, ни Саида не было в ее жизни. Словно ей достаточно хотеть того же, что и раньше.

Больше всего ее пугало то, что в конце концов ее домом может стать Аттар. Саид.

Она покосилась на мужчину. Он был красив: строгая осанка, черные глаза в обрамлении густых ресниц. Гладкая бронзовая кожа, выступающие скулы. Губы… Чувственные. Хлоя знала, что они умеют быть жестокими, выговаривать резкие слова и насмешки. Но также угадывала врожденной интуицией, что в момент любви они будут мягкими. Щедрыми. Требовательными. Нет. Нельзя так о нем думать. Это безумие. Совершенно нелогично.

Но, несмотря на отсутствие логики, какая-то часть ее хотела оказаться ближе. Узнать, действительно ли у него такое горячее, твердое тело. Будут ли его губы на вкус как мед. Резко втянув воздух, она вернулась к своей пустой тарелке. Она не помнила, когда съела баранину с чечевицей.

Барабанный бой стал сильнее и громче, заглушая все в комнате, и один из старейшин поднялся из-за стола и заговорил на арабском.

Саид наклонился к Хлое и стал переводить:

— Он желает нам долгой жизни. Счастья. Много детей.

У нее в животе все тревожно сжалось.

— Это не сбудется.

— И еще он желает нам хорошей ночи, потому что мы должны пойти официально закрепить узы брака.

— Что он имеет в виду?

Саид встал и протянул ей руку; Хлоя приняла ее. Помахав гостям, Саид направился прочь из шатра, ведя ее за собой.

— Обеты и пир — это часть церемонии. Но брак не считается закрепленным, если жених не овладел невестой, — сказал Саид глубоким ровным голосом.

Несмотря на эвфемизмы, его слова звучали провокационно, и он явно знал это. Знал, какие образы они вызывают в воображении Хлои.

Они вышли из шатра, провожаемые аплодисментами и криками.

— В США брак считается легальным после того, как обе стороны и их свидетели подписали свидетельство о браке, — сказала Хлоя. — Неужели в Аттаре мы должны…

— Такова традиция, — спокойно ответил Саид.

— И ты знал? — возмутилась Хлоя. — Ты знал. Ты сказал, что нам не придется… Где все? — спросила она, оглядываясь. Дворец всегда был полон людей, прислуги; но не сейчас. Сейчас в нем царила тишина.

— Они празднуют и дают нам время отпраздновать наедине. — Саид шагнул навстречу, и Хлоя отступила, упираясь спиной в стену.

— Ты не заставишь меня провести с тобой брачную ночь, — сказала она.

— Нет, — ответил Саид, подступая еще ближе. — Не заставлю. — Он прижал ладонь к стене рядом с ее головой и наклонился. — Но мы оба знаем, что мне не придется заставлять. Ты этого хочешь.

— Не хочу, — огрызнулась Хлоя.

— Лжешь. Я знаю, ты это чувствуешь. Вижу в твоих глазах. Ты хочешь. Меня.

— Ты эгоист и мерзавец! Думаешь, женщины тебя хотят просто потому, что ты мужчина и имеешь на них право!

— Нет. Я мужчина, и у меня есть глаза. Я вижу — ты чувствуешь то же, что и я. Ты меня хочешь.

— Нет, — повторила она. — Не хочу.

Никто не назвал бы Хлою глупой. Отказывая Саиду, она знала, что тем самым бросает ему вызов. И Саид не сможет не ответить.

Она бросила вызов, потому что хотела того, что последует. Желала. Жаждала. Саид был прав: она жаждала попробовать то, что никогда не пробовала раньше. Чего всю жизнь избегала.

Саид положил ладонь ей на бедро, провел пальцами по тонкой ткани платья, сквозь которую просачивался жар, посылавший потоки огня по ее венам. Не отводя взгляда, Саид наклонился и повел ладонью выше, к талии, задев большим пальцем грудь.

— Тогда уходи, — прошептал он, склонив голову; его губы коснулись нежной кожи ее шеи. — Уходи прямо сейчас.

— Я… я…

Он обхватил ее талию и другой ладонью, проводя пальцами уже под обеими грудями.

— Ты не уйдешь, — сказал Саид, задевая горячим дыханием ее кожу. — Не уйдешь, потому что хочешь так же сильно, как я. — Я жалею об одном, — добавил он.

— О чем?

— Что по аттарской традиции жениху и невесте не нужно целоваться.

— Я не жалею. — Хлоя опять бросала ему вызов.

— Неубедительно.

— Я же лгу.

Саид засмеялся, а затем его горячий рот прижался к шее Хлои.

— Я так и думал. — Он провел пальцем по ее плечу, вверх по шее и вдоль подбородка, а затем по губам. Затем он наклонился, касаясь ее губ своими: — Скажи, что хочешь этого, — прошептал он хрипло.

Он заставлял ее просить. Заставлял быть слабой. Но она и так уже была слишком слаба, чтобы не подчиниться.

— Я хочу…

Больше ничего не понадобилось. Его губы прижались к ее рту; поцелуй был жадным, ненасытным. Когда-то она гадала, как ощущается поцелуй. Мокрый или теплый? Неловкий? Чужой язык во рту — это же противно, а не сексуально.

Теперь она получила ответ на все вопросы. Тепло, влажно в лучшем смысле слова, ничуть не неловко и… кончик языка Саида скользнул вдоль ее губ, требуя впустить его, и Хлоя подчинилась…

И сексуально.

Она ответила ему, прекрасно осознавая, что ее действия совсем не такие умелые, как у Саида, но его руки сомкнулись у нее на спине, притягивая ее вплотную, и Хлое стало все равно. Она обхватила его за шею, вплела пальцы в его волосы и крепко прижала его к себе, пробуя его вкус и давая пробовать себя. Последнее ей нравилось больше всего.

А затем он зарычал. Это был грубый мужской звук, который вибрировал между их телами. Спина Хлои снова прижалась к стене, твердой и холодной; а спереди был Саид, твердый и горячий. Он прижимал ее. Держал в плену. И ей нравилось. Лишь бы трогал, лишь бы целовал. На краю сознания раздался сигнал тревоги: рациональный голос разума, который столько лет был главным в ее голове, теперь требовал прислушаться к этой последней мысли. К ней вернулось воспоминание…

— Мама, почему ты с ним остаешься?

— Потому что, хотя из-за него мне часто плохо, когда он делает мне хорошо… я как в раю.

Ну уж нет.

Хлоя разорвала поцелуй, хватая ртом воздух, и толкнула Саида. Ее охватила паника, вытесняя удовольствие, которое заставляло ее так глупо себя вести. Совсем как ее мать.

— Перестань, — сказала она. Грудь вздымалась, голос дрожал. Она едва не плакала. Глаза щипало, горло начало болеть, живот свело тошнотой. Но Хлоя не хотела, чтобы Саид увидел ее слезы.

— Что не так?

— Что не так? — Хлоя предпочла слезам гнев. Гнев намного лучше слабости. И принятия. — Ты… ты пытаешься завладеть моим телом. Пытаешься меня контролировать через секс. Не получится!

— Вообще-то я думал, что целую тебя. И даже дал тебе возможность уйти.

— Ты так говоришь, но сам держишь меня.

— А ты могла вырваться, как сейчас и сделала.

— Надеюсь, этого достаточно для закрепления брака, потому что больше ты ничего не получишь, — заявила Хлоя, протискиваясь мимо Саида и направляясь к лестнице.

— Ну нет, любимая, здесь брак закрепляется не так. Он не станет официальным, пока я не окажусь внутри тебя.

Хлоя развернулась к нему; ее сердце сбивалось с ритма.

— Не говори так!

— Почему? Потому что тебе этого хочется?

— Потому что это отвратительно, — прошипела она; слеза все-таки стекла по щеке. — Вся власть у тебя, но этого я тебе не дам.

Отвернувшись, она поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Там было пусто: Адена на ночь перенесли в детскую. И нельзя было пойти к нему; нужно было сохранять видимость, что она настоящая жена Саида.

Хлоя села перед резным туалетным столиком.

Значит, спать не придется. Но к Саиду она не пойдет.

У Саида было тяжело на душе. Он не знал, что вызвало такую реакцию, но видел, — это было что-то серьезное. Что-то, что Хлоя скрывала от мира. Порождение боли.

Саид угадывал знакомую боль. В его случае она была так сильна, что все нервные окончания пережгло. Он исцелился, но перестал чувствовать. Навсегда.

Раны Хлои были свежими, и боль еще не прошла.

Он долго стоял в коридоре, решая, что делать. Нужно пойти за Хлоей. Потому что она страдает. Потому что она его жена. И потому что впервые за очень долгое время он хотел сделать то, что правильно — не с точки зрения чести или общего блага, а для одного человека.

Он постучал в дверь спальни Хлои. Ничего не услышав, он сообразил — возможно, она думает, что стучит прислуга.

— Это я, — сказал он.

— Зачем ты пришел? — жалобно спросила она.

— Нам нужно поговорить.

— Ну входи. Нельзя, чтобы тебя застукали в коридоре.

В груди у Саида что-то странно сжалось, когда он вошел и увидел Хлою у туалетного столика: колени подтянуты к груди, белое платье стелется по полу вокруг.

— Что случилось?

— Я же объяснила.

— Ты просто повторила то, что всегда говоришь. Все у тебя сводится к тому, что я неандерталец. И пытаюсь тебя контролировать. Поверь мне, если бы я пытался, ты бы это заметила.

Она покраснела.

— Но ты… мог бы. У тебя столько власти и силы, Саид. Я не могу дать тебе больше.

— Влечение между нами взаимное, — сказал Саид, не зная, зачем ее уговаривает, но чувствуя, что это необходимо. — А значит, у тебя тоже есть власть надо мной. Власть заставить меня потерять голову, как несколько минут назад.

— Я не…

Саид пересек комнату и опустился перед ней на колени, взял за подбородок.

— Саид, я не могу…

Потянувшись, Саид поймал ее губы своими, быстро целуя, демонстрируя, какие чувства она вызывает. Когда поцелуй закончился, он тяжело дышал, сердце отчаянно билось. Он не помнил другой женщины, чьи поцелуи производили бы такое впечатление.

Ему всегда было легко добиться секса. Женщинам нравилось сочетание красоты и власти, поэтому каждый раз, когда ему хотелось секса, он его получал. Поцелуи всегда были лишь прелюдией.

Но с Хлоей ему хотелось растягивать их, наслаждаться ими. Пока она не расслабится. Не начнет просить большего. Его фантазии изменились. Раньше ему действительно хотелось ее контролировать. Использовать для своего удовольствия. Теперь он не знал, как думать о таком, когда Хлоя сидит перед ним, такая уязвимая, что может сломаться от грубого прикосновения? Его охватила нежность, чувство настолько чуждое, что казалось, с ним это впервые. Он не знал, что все еще на него способен.

Только Сура раньше вызывала у него такие чувства. С тех пор они никогда не возникали. Саид ждал, что мысль о потерянной женщине и ребенке заглушит его, но этого не случилось. И Саид рассердился.

— Посмотри на меня, — зарычал он.

Хлоя подчинилась.

— Почему ты меня боишься?

— Не боюсь. — Грудь Хлои поднялась от резкого вздоха.

— Боишься.

— Не тебя, — едва слышно прошептала она. — Мужчин.

Признание шокировало его.

— Всех?

— Мужчин, у которых есть власть. Которым нравится власть.

— Какой мужчина не любит власть?

— Бывает по-разному. Одно дело, когда нравится… контроль над своей жизнью, что ли. Конечно, это приятно. Мне нравится. Нравилось. Теперь мне его не хватает.

— Тебе кажется, сейчас его нет?

— Ты знаешь, что нет.

Саид кивнул, и Хлоя продолжила:

— Но есть такие… такие мужчины, которым нравится контролировать других. Использовать свою власть. И есть женщины, которые им позволяют. Из-за страсти. Вот чего я боюсь.

Саид все знал о таких людях. Они были среди тех, кто правили странами, и ему приходилось с ними воевать. И в тюрьмах… такие люди управляли тюрьмами. Им нравилось видеть чужую боль. Нравилось ее причинять. Он провел год в руках такого безумца. И его тошнило от того, что Хлоя видела в нем такого мужчину. А то, что ей приходилось с такими сталкиваться, вызывало приступ бешенства.

— Кто причинил тебе боль, Хлоя? — Он знал, что голос выдает жажду крови, выдает его ярость. Вот и хорошо. Пусть Хлоя их слышит. Пусть знает, что, если это в его власти, мужчина, который посмел прикоснуться к ней хоть пальцем, умрет от его руки.

Хлоя поморгала:

— Я… он никогда меня не трогал. До сих пор гадаю — почему. Но думаю, им обоим жилось лучше, когда они меня игнорировали.

— Кто?

— Мои родители. Мой отец. Он… — Хлоя глубоко вздохнула. — Одно из моих первых воспоминаний — я не могла что-то достать из холодильника: я была очень маленькой. Я искала маму, чтобы она достала мне еду. Вошла в ее комнату и увидела, как отец хватает ее за плечи и швыряет об шкаф. Она ударилась головой об угол и упала. У меня сотни таких воспоминаний. Как отец бьет мать, как она ходит в синяках. Лежит без сознания. И еще сотни воспоминаний, как они целуются. Как занимаются сексом в коридоре, не обращая внимания на то, что я могу на них наткнуться. — Она выдохнула, протяжно и прерывисто. — Это было ужасно. Его власть над ней. То, что она ему позволяла. Их страсть.

— Поэтому ты стала ученой?

— В науке есть страсть, но есть и порядок. Наука изучает факты, ищет их. Открывает то, что существует в реальности. Стремится познать мир, вселенную. Понять, как они работают.

— Ты надеялась, что сможешь понять?

— Надеялась, но не смогла. Пока не смогла. Может, никогда не пойму. Ответа нет, только эмоции. А эмоции…

— Не подвластны логике. С этим согласны мы оба.

— Я от всего отказалась ради Адена. — Голос Хлои смягчился. — И это логично. Он не может о себе позаботиться, я ему нужна. Но я не знаю, что заставило мою мать отказаться от человеческого достоинства и держаться за монстра.

— Люди нелогичны, — сказал Саид. — Мы оба это видели. Видели темную сторону человеческого сердца.

— Да, — прошептала Хлоя. — Именно так. И теперь я везде ее вижу.

Саид кивнул:

— Это мудро, но я вижу все не так.

— А как?

— Я не гадаю. Я ищу правду и действую на ее основании. Не трачу время на эмоции, на переживания. Просто уничтожаю эту темноту, когда вижу.

— Знаешь, как сильно я бы этого хотела? — воскликнула Хлоя. — Иногда… я хотела бы быть достаточно сильной, чтобы остановить его. Думала об этом. Фантазировала. А потом однажды спросила мать, почему она не ушла. Она ответила, что удовольствие, которое он доставляет, стоит боли. И я поняла — она не хочет, чтобы он уходил.

— Они все еще вместе.

Хлоя кивнула:

— Но я их не навещаю. Никогда. Все равно что возвращаться в тюрьму.

— Конечно, никто не захочет возвращаться к такому.

Саид знал, какая это пытка — смотреть, как терзают других. Он не раз проходил через это за год в тюрьме. Именно поэтому он никогда не кричал. Хотя молчать научился еще до того. Ему причиняли боль часто, с раннего возраста, пытаясь научиться не ломаться. С тех пор, как у него отняли Суру, он сломался всего один раз. И это тоже привело к катастрофическим последствиям. Он отошел от плана, чтобы не дать врагу захватить человека, и потерял куда больше.

— Не все мужчины такие, Хлоя, — сказал он.

— Я знаю.

— И я не такой.

Хлоя встретила его взгляд.

— Просто… это трудно. Доверять. Логически я понимаю, но…

— Твое тело считает иначе?

Она кивнула.

— Я знаю, каково это, — медленно произнес Саид.

— Ты вообще ничего не чувствуешь?

Саид не задумался, прежде чем ответить.

— Люди рождаются с эмоциями, — сказал он. — С желаниями. Меня лишили этой способности в раннем возрасте. — Перед его внутренним взглядом снова мелькнула Сура, в белом платье и с вуалью на лице; она кричала, пока ее силой усаживали в машину. — Иногда мне так сильно хочется вернуть эту способность, которая у других просто… есть… Все чувствовать тяжело, но не чувствовать ничего — еще тяжелее.

На глазах Хлои выступили слезы. Она не ожидала такого честного признания.

— Но ты же можешь…

— Меня готовили в солдаты, Хлоя. Я ношу в себе чужие мечты. Защищаю ожидания, жизни других. Для моих собственных места не остается. Человек в моем положении не может заботиться о своей жизни, иначе он не сможет делать то, что должен. Не может хотеть. Нуждаться. Любить. Меня переучили. Весьма эффективно.

— Как? — шепотом спросила она.

— Когда я поддавался желанию, мне причиняли боль. Когда я реагировал на боль, причиняли еще больше. Пока наконец я не научился ничего не показывать.

— О нет… Саид, не могли же твои родители такое позволить!

— Меня воспитывали не родители, а дядя. И хотя сейчас его методы ужасают, не могу не признать, что в конечном счете они спасли мне жизнь. Я бы не пережил плен, если бы не такая подготовка. А если бы она закрепилась лучше, я вообще не оказался бы в плену.

— Расскажи мне, — сказала Хлоя.

Он хотел рассказать ей, хотя сам не знал почему.

— Мы проезжали густой лес на пути к вражескому лагерю, чтобы спасти пленных солдат. Это должна была быть секретная операция. Без потерей с обеих сторон. Алик Васин составлял тактический план, а он никогда не ошибается.

— Что произошло?

— Я провалился. Увидел, как двое солдат пытаются изнасиловать женщину, и вышел из укрытия, чтобы их остановить.

— Остановил?

— Больше они ничего не смогут сделать, — сказал Саид мрачно. Он не жалел о том, что с ними сотворил. И никогда не пожалеет.

— Что произошло потом?

— Нас заметили. Многих из моих людей убили. Еще больше взяли в плен, в том числе и меня.

— А женщина… она спаслась?

— Да. — Саид медленно кивнул.

— Ты сделал то, что должен был. Что сделал бы любой порядочный человек.

— Но я не должен быть порядочным человеком, любимая. Я должен быть солдатом. Смотреть на картину в целом. Делать то, что причиняет наименьший вред. Я не сделал этого из-за чувств.

Хлоя покачала головой:

— Ты не мог поступить иначе.

— Должен был.

— Уверена, та женщина так не считает.

— А женщины, чьи мужья не вернулись домой из-за моего решения?

Хлоя опустила голову:

— Я не знаю.

— Такова моя жизнь, Хлоя. Такие решения мне приходится принимать. Поэтому мне нужно было стать сильнее; стать человеком, который руководствуется логикой, а не чувствами.

— Но как же то, что ты хочешь?

— Я даже не знаю, что хочу.

— Должна же у тебя быть цель, видение будущего!

— Я всегда думал, что умру на поле боя. И представить не мог, что Рашид умрет раньше. Это должно было случиться со мной, а не с ним.

— Но ты тоже человек, Саид.

— Я символ, — ответил он. — Как был мой брат, как будет Аден. Но у меня другой смысл. Я не глава государства, не его сердце. У меня не может быть слабостей. Я — сила. Безжалостное возмездие. Защита. Под этим ничего нет. Это и есть я, и если я потерплю неудачу, то же случится со страной. От чувств мало пользы, Хлоя; ты знаешь это лучше многих. Конечно, есть искушение. Но подумать только, сколько боли могут причинить страсти. Что они сделали с твоей семьей.

Хлоя медленно кивнула:

— Я знаю. Я…

— Тогда, шесть лет назад, меня взяли в плен. Я пробыл там год, прежде чем Алик Васин нашел меня и освободил. Меня пытали. Триста шестьдесят пять дней. Каждый день. Пытались меня сломать. Узнать секреты Аттара. Сломить Аттар. Только одно меня спасало: пустота. Глубокая пустота внутри меня, на том месте, где у другого были бы страхи и боль. Я смог принять пустоту и выдержать. Она меня спасла.

А теперь она же его убивала. Хлоя это чувствовала. Ощущала тьму у него внутри. Не понимала, как он еще дышит. Ему удалось то, что она пыталась сделать. Сама Хлоя спряталась в книгах, в науке и логике, но не сумела полностью избавиться от чувств. Она ограничила свои отношения, держалась подальше от мужчин и секса. Но так и не потеряла жажду связи. Любви.

— Саид, мне так жаль…

— Не надо, — сказал он. — Мне не нужна жалость.

— Тогда что тебе нужно? — спросила Хлоя. Его боль терзала ее саму. Она чувствовала все, что не мог чувствовать он, и это ее убивало. Неудивительно, что он предпочитал пустоту. — Что тебе нужно?

Саид прикрыл глаза.

— Не знаю.

— Как ты можешь не знать?

— Это было не важно. — Он снова открыл глаза.

— Но ведь… Было же что-то, чего ты хотел. Любовницы…

— У меня были любовницы, — подтвердил Саид. — Вопрос в том, хотел ли я их. А вот ты… — Саид поймал ее локон. — Могу представить, как мужчина забудет с тобой обо всем. Расскажи мне о своей жизни. Как вышло, что ты и Тамара выросли в таких разных обстоятельствах? Она говорила о своем детстве с радостью.

— Тамара на десять лет старше меня. Ее мать ушла от нашего отца, не стала терпеть. А моя все ему позволяла. Снова и снова. Позволяла избивать ее до потери сознания, потому что не могла вынести разлуку. Он держал ее в плену, обещая удовольствие, такое же сильное, как боль.

— Поэтому ты злишься, когда я к тебе прикасаюсь. — В этот момент Саида переполнял гнев за то, что с ней случилось. Ей нельзя было это видеть. Она была невинным ребенком. Она не заслуживала этого.

— Я злюсь на себя, — прошептала Хлоя; надлом в ее голосе разрывал Саиду сердце. — Ведь я могла бы пойти по ее пути, Саид. Позволить мужчине контролировать мое тело. Вот почему ты в чем-то прав. Безопаснее ничего не чувствовать. Я всегда испытывала эмоции, но никогда…

— Никогда — что? — хрипло спросил он.

— Всегда пыталась подчинить тело разуму, — сказала она. — Не поддаваться… страсти.

Темный жар вспыхнул у него в душе: ему нужно было попробовать ее страсть. Помочь ей освободиться. Оказаться в ее руках. Желание было таким сильным, что Саид не мог ему сопротивляться. Хоть раз оказаться в плену чувств! Его охватило желание. Он взял Хлою за подбородок и наклонился к ней.

— Тогда тебе нужно контролировать страсть.

Глава 10

Хлоя уставилась на него, ее сердце отчаянно билось.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе решать, — хрипло сказал он. — Но я хочу, чтобы поняла — у тебя тоже есть власть. Я дам тебе кое-что. — Саид стянул с нее шелковый шарф и пропустил мягкую ткань сквозь пальцы.

— Что? — сдавленным шепотом спросила Хлоя.

Саид намотал шелк на ладони и натянул.

— Контроль.

— Но… но ты сам сказал, что он нужен тебе.

— И я никогда его добровольно не отдавал. Но сегодня отдам тебе. — Он спустил шарф с левой руки. — Нам нельзя проводить ночь в разных комнатах. Остальные ночи не имеют значения. Правители не делят спальню. Но сегодня мы должны быть вместе.

Хлоя кивнула, не доверяя голосу. Саид заворожил ее, лишил способности сопротивляться.

Саид подошел к гардеробу и открыл дверцы. Внутри была одежда Хлои и несколько традиционных аттарских нарядов. Саид взял красный шарф и намотал на руку.

— Сегодня не произойдет ничего, что ты не хочешь. Все в твоей власти. — Он положил оба шарфа на кровать, расправил, а потом повернулся к ней и стянул рубашку через голову. — Даю тебе слово. Обещание. Я хочу этого, Хлоя.

При виде его тела у Хлои чуть не остановилось сердце. Широкие плечи, гладкие мышцы, темные волосы на рельефной груди, спускающиеся вниз по плоскому животу. Хлоя никогда никого такого не видела. Тела мужчин у факультетского бассейна были разными — от худых до тестообразных, а цвет кожи у них был как рыбье брюхо.

Саид был совсем другим. Бронзовый, подтянутый — воплощение совершенного мужчины.

— Я не… почему ты снимаешь рубашку?

— Потому что сделать это потом будет сложно. — Он сел на край кровати и взял шарфы, протягивая их Хлое.

Подойдя, она забрала их из рук, провела пальцем по шелковой ткани. Саид пронзительно посмотрел на нее:

— Свяжи мне руки.

Она раскрыла рот, ее сердце колотилось.

— Я… Я не могу… что… о чем ты просишь?

Хлоя представляла его в плену, во власти палачей. А теперь он предлагал ей связать себя. Хлою охватил восторг от власти, которую Саид ей давал, от его доверия.

Тем временем Саид перебрался на середину кровати; его мышцы играли при каждом движении. Он вытянул руки перед собой.

— Свяжи меня, а что произойдет дальше — тебе решать.

Горло Хлои перехватило. Страсть толкала ее на действия: связать Саиду руки и провести ночь с мужчиной, находящимся в ее власти. Прикасаться. Изучать.

— Считай, что это научный эксперимент, — сказал Саид хриплым голосом.

— Я физик-теоретик. Я не провожу эксперименты. Я… думаю о том, как они проходят, составляю уравнения. И сейчас могу предположить, что я, ты и пара шарфов могут дать приятный результат. А затем мне надо будет его… записать.

— Звучит не слишком возбуждающе.

— Может, и нет. Зато безопасно.

— В жизни нет ничего безопасного. Думаю, ситуация, в которой мы оказались, это доказывает.

Хлоя посмотрела на шарфы. Он прав. Безопасности не бывает. Планы разваливаются. Люди умирают. Гарантий нет. Раньше Хлоя жила в безопасности — и в страхе. Но это была не настоящая жизнь.

Первые недели с Аденом были страшными, но в итоге окупились сторицей. Любовь, которую она в нем нашла, невозможно описать словами.

А теперь появился Саид. Чувства, которые он пробуждал. Желание. Жажда. Боль, которая пронизывала ее и заставляла желать отказаться от всех рамок, чувствовать себя живой, как никогда. Сейчас она может принять это или сбежать, как обычно. Как делала до Адена. До того, как ее жизнь полностью изменится. Или может продолжать идти вперед.

Хлоя обмотала шелк вокруг руки, как делал раньше Саид, и позволила себе полюбоваться его телом. Ее грудь ныла, между ног горячо пульсировало. Она знала о сексе. Видела, как им занимаются. Видела родителей в «хорошие» моменты, когда страсть вытесняла все.

Но сейчас она могла обладать мужчиной и контролировать его. Укротить его силу, насладиться ею.

— Ложись, — сказала она, не узнавая собственный голос. — И заведи руки за голову.

Саид подчинился, медленно, плавно, не отводя от нее темный взгляд. Улегшись на спину, он вытянул руки за голову; каждая мышца была отчетливо видна, каждый вдох привлекает внимание к идеальным очертаниям тела.

— Ты уверен, что хочешь… этого?

— Я в твоих руках, — ответил Саид.

Хлоя посмотрела в его непроницаемые глаза.

— Клянусь, — сказала она, — я тоже не сделаю ничего против твоего желания.

Казалось бы, глупо говорить большому сильному мужчине, что она о нем позаботится. Но ей нужно было это сказать. Нужно было, чтобы Саид это знал.

Он медленно кивнул, не отводя глаз. Хлоя глубоко вдохнула, встала на колени на краю кровати, наклонилась над Саидом и помедлила:

— Поцелуй меня.

Он подчинился, поднимая голову и обводя языком ее губы. Хлоя ответила на поцелуй, выплескивая в него голод, гнев, страх, отдавая все, что столько времени носила в себе. Через несколько мгновений, отстранившись, она взяла белый шарф, обвила один конец вокруг столбика кровати, а другой — вокруг запястья Саида.

— Удобно? — спросила она.

Саид потянул руку.

— Да, — напряженно сказал он. — Теперь другую.

Хлоя привязала и другую руку.

— Проверь? — попросила она. — Не слишком туго?

— Нет. — Саид покачал головой.

Она протяжно выдохнула и посмотрела на раскинувшегося на кровати мужчину. Конечно, он мог освободиться и уйти, если бы захотел. И это было важно. Потому что, хотя Хлоя и хотела контролировать ситуацию, полное доминирование ей было не нужно. Она не станет тем, что презирала.

— Что теперь? — спросила она.

— Все, что захочешь, — ответил Саид.

В этот момент Хлоя увидела его жажду. Его потребность в том, чтобы она переняла контроль, пусть ненадолго. Сняла с него бремя. Дала ему что-то кроме боли, которую предлагала ему жизнь. Именно это было сейчас нужно ей самой.

— Я не знаю, с чего начать. — Хлоя прижала раскрытую ладонь к его груди, к горячей коже. Она никогда так не прикасалась к мужчине. Ее пальцы дрожали, скользя по его мышцам, по соскам. Она сглотнула. Это эксперимент. Возможность познакомиться с анатомией мужчины. Да, она может отстраниться. Перевести все в область рассудка, где все логично и безопасно. Она ученый. Это научное любопытство. И сегодня она последует зову любопытства. Только и всего. Наука не требует эмоций. Не признает страха. Только факты. Именно это она и делает — собирает факты.

— Ты очень… сильный, — сказала она, водя пальцами по мышцам его живота. — В идеальном физическом состоянии.

Саид хрипло засмеялся.

— Правда?

— Да. — Ее пальцы наткнулись на шрам на животе. — О… У тебя шрамы.

— Их много, — ответил Саид, и Хлоя догадалась — речь не только о тех, что на коже.

— Выглядят очень серьезными. Они хорошо зажили, — прошептала Хлоя. По крайней мере те, что на поверхности. — Ты очень сильный.

— Планируешь записать все у себя на доске?

— Возможно.

— Почему ты все время говоришь?

— Потому что не знаю, что еще делать. — Хлоя засмеялась, нервно и неестественно. — Я никогда не была в такой ситуации.

До недавнего момента ее никто не целовал по-настоящему. А теперь перед ней был связанный мужчина. И она решала, что и как они будут делать. Вот только… Хлоя не была уверена, что сможет остановиться. Она наклонилась и поцеловала Саида в губы; когда он ответил, отодвинулась и перешла к шее, груди. Покрывая поцелуями его мышцы, Хлоя чувствовала, как они напрягаются под прикосновениями.

— Нравится? — спросила она.

Саид в ответ издал звук, который она посчитала согласием и спустилась ниже по его телу, проводя кончиком языка по животу.

Все тело Саида содрогнулось.

— Если бы я не был связан… — сказал он.

— Но ты связан. — Хлоя вошла в роль. Начала наслаждаться силой. Тем, что сняла с него часть бремени. Что контролирует себя. Свою жизнь. — Сегодня ты мой.

Она потянулась к его брюкам. Под ними виднелись очертания его члена, он был намного больше, чем ей представлялось. Хлоя остановилась: к этому она была пока не готова. Прижаться кожей к коже — вот чего она хотела. Выгнувшись, она расстегнула молнию на спине платья, стянула его и позволила упасть на бедра, а потом расстегнула и бюстгальтер, оставшись обнаженной до пояса.

Она чувствовала себя неуверенно, но не из-за наготы как таковой, а потому, что через ее живот тянулись широкие полосы, доказательство, что она выносила жизнь. И потому, что с последнего кормления прошло много времени, и Хлоя боялась, что опозорится.

— О чем ты думаешь? — спросил Саид.

— М-м… о чем думаешь ты?

— Я не думаю. Не могу, когда ты передо мной, обнаженная. Когда я наконец вижу твою грудь. Она потрясающая.

— Мужчинам легко угодить, — сказала Хлоя.

— В некотором смысле.

— Это хорошо. — Потому что более изысканных способов угодить мужчине она не знала, но хотела сделать Саиду приятное.

Хлоя наклонилась и прижалась грудью к его груди. Он вздохнул; волосы на груди царапнули ее соски, посылая искры удовольствия по ее телу.

— Они такие чувствительные, — сказала она. — Раньше так не было. Но… о, так приятно!

— Мне тоже.

Хлоя выгнулась, двигаясь вперед-назад; стимуляция посылала волны удовольствия от тех мест, которыми они соприкасались, к пульсирующей точке между ног. Там все намокло; внутри раскрывалась пустота. И Хлоя прекрасно знала, что нужно, чтобы заглушить боль, заполнить пустоту. Наконец она была готова. Готова видеть Саида, чувствовать его. Интересный эффект — она обязательно отметит его потом, когда все не так будет плыть в голове. Когда возбуждение усиливалось, она меньше нервничала.

Стянув брюки Саида, Хлоя замерла, просто рассматривая — впервые в жизни глядя с близкого расстояния на обнаженного и возбужденного мужчину. Потом она протянула руку и коснулась члена кончиком пальца. Он был горячим. Твердым. С удивительно мягкой кожей. У Саида вырвался прерывистый стон, все тело снова содрогнулось. Хлоя чувствовала, что он хочет освободиться. Но не просил об этом. А предлагать она не станет.

Осмелев, она обхватила его член ладонью, сжала, сначала легко, потом сильнее. На сжатие Саид ответил шипением, резко втянутым воздухом; мышцы у него были напряжены до дрожи.

— Нравится? — спросила Хлоя.

— Да. — Саид сдавленно выругался. — Да.

— У меня мало опыта, — призналась Хлоя, снова маскируя правду.

— Отлично получается.

Ей в голову пришла шокирующая мысль; раньше она и представить не могла, что может испытывать такие желания.

— Тебе нравится, когда женщина ласкает тебя ртом?

Саид издал резкий смешок.

— Какому мужчине это не нравится?

— Не знаю. Я же говорила, у меня немного опыта. — Хлоя наклонилась ниже. — И я никогда этого не делала.

— Хлоя…

Она обвела языком головку его члена. Вкус был солоноватым и очень характерным. Хлоя обнаружила, что ей это нравится. Почти так же сильно, как когда она использовала тело Саида, чтобы стимулировать саму себя. Обхватив его ладонью, Хлоя дразнила его языком, а потом вобрала в рот столько, сколько смогла. Она опиралась одной рукой на бедро Саида и поэтому почувствовала, что мужчина дрожит; что ему приходится прикладывать немало усилий, чтобы не высвободиться из пут.

— Хлоя, — хрипло сказал он, — тебе надо остановиться.

— Но я не обязана, — ответила она. — Ты в моей власти.

— Ты представляешь, насколько я близок?

Хлоя понимала, что он имеет в виду. И не хотела, чтобы все заканчивалось. Но переставать наслаждаться его вкусом тоже не хотела; ведь тогда пришлось бы перейти на следующий этап, а Хлоя не была уверена, что к этому готова.

— Хлоя, — Саид уже умолял ее, — поцелуй меня в губы.

Она решила выполнить эту просьбу и вытянулась вдоль его тела, накрывая губы Саида своими.

— Поднимись повыше, — потребовал Саид.

Хлоя приподнялась, и Саид дотянулся, поймал губами кончик ее груди, лаская сосок языком.

— Осторожно, — сказала Хлоя, отодвигаясь. — Такие действия могут привести к нежелательным последствиям.

Она сняла платье полностью, оставшись только в белых кружевных трусиках. И прижала руку к животу, пытаясь спрятать растянутую кожу.

— Не надо, — сказал Саид. — Не прячься от меня.

Хлоя опустила руку.

— Сними трусики.

— Тут распоряжаюсь я, — напомнила она.

— Пожалуйста.

Ее охватило удовольствие: отчаяние в его голосе прогоняло ее неуверенность, словно волшебная палочка. Его не смущали растяжки. Лишний вес после беременности. По выражению его лица Хлоя видела — ему нравится то, что он видит.

— Раз ты так вежливо просишь… — Она стянула с себя трусики, оставшись совершенно обнаженной, открытой его взгляду.

«Чем ниже уровень страха, тем выше уровень возбуждения», — вспомнила Хлоя свои предыдущие находки и резко втянула воздух, забираясь обратно на кровать. Встав на колени, она смотрела на раскинувшегося для нее мужчину, решая, что хочет делать дальше.

— Ты слишком много думаешь, — сказал Саид.

— Да. Но передо мной столько вариантов! И я хочу сделать правильный выбор.

— Почему бы не попробовать все? — спросил Саид напряженным тоном.

Хлою пронзило восторгом.

— Отличная идея.

Наклонившись, она поцеловала его бедро, провела языком по внутренней стороне. На этот раз она не прикасалась к члену, и в ответ раздалось голодное рычание, которое вызывало у нее удивительное волнение.

Никогда в жизни у Хлои не было власти ни в чем, кроме академической сферы. Ее разум всегда все до определенной степени контролировал, но тело было слабым. Она не могла защитить мать, не могла остановить отца. Но здесь и сейчас у ее тела была власть. И Хлоя наслаждалась этим редким, совершенным моментом, когда она ощущала себя целой. Словно ее тело и разум наконец-то пришли к согласию. Стали равными.

Она покрывала поцелуями живот и грудь Саида, а потом оседлала его и наклонилась, почти касаясь его губ своими, щекоча дыханием, дразня, но не прикасаясь. Саид выгнулся навстречу, и она отодвинулась, не давая поцеловать.

Саид сел, подняв тело с помощью мышц живота, и поймал ее губы в поцелуй, продолжая его столько, сколько мог, пока не упал обратно на кровать, тяжело дыша.

— Дразнишься, — выдохнул он.

— Наверное. Я даже не подумала. — Хлоя наклонилась и провела языком вдоль его подбородка, а потом легонько прикусила.

— Пожалуйста, Хлоя…

В его голосе не было мольбы; слова звучали резко, требовательно, отчаянно. Несмотря на отсутствие опыта, Хлоя точно знала, чего он хочет. Оставалось надеяться, что она сумеет ему это дать. Что готова это дать. Она прижалась всем телом к Саиду и почувствовала его твердый член у своего клитора. По телу пронеслись искры. Теория подтверждалась: возбуждение и желание придавали ей смелости.

— Хочу тебя, — сказала она вслух, закрепляя реальность своего желания. Она хочет Саида и получит его. Не страх, не образы насилия и боли — удовольствие. Прикосновение другого человека. Близость. Желание.

— Возьми меня, — выдохнул Саид.

Хлоя закусила губу и протянула руку за спину, направляя его член внутрь своего тела. Влага у нее между ног облегчила скольжение, когда Саид заполнил и растянул ее. Хлоя поморщилась: стали ощутимы нежные места. Саид вскинул бедра, погружаясь в нее до конца. Хлоя схватила его за плечи, впиваясь ногтями в кожу; дыхание сбилось, она пыталась привыкнуть к вторжению в свое тело, понять, где заканчивается боль и начинается удовольствие, справиться с чувством полного обладания.

Через несколько мгновений боль прошла, оставив чувство восхитительной заполненности.

— О… да, — выдохнула Хлоя. — Как хорошо.

Она стала двигаться, снова находя восхитительную точку контакта, ища пьянящие ощущения.

— Подними бедра, — сказал он.

Хлоя была благодарна за инструкцию. Она подчинилась и повторяла это движение снова и снова, пока ей не стало казаться, что больше она не выдержит.

Тогда она ускорила движения; отчаянная жажда толкала ее к финалу. Она не знала, за чем гонится, знала лишь, что это ей нужнее, чем дыхание.

А затем ее тело пронизали тонкие осколки удовольствия. Хлоя полоснула ногтями по груди Саида, по животу, в плену собственной разрядки, не в силах думать или дышать, способная только плыть по течению ощущений, полностью отдаваться физическому. Больше не осталось логики и рассудка; факты и наука, позиция стороннего наблюдателя уже не могли ее защитить.

Саид резко вскинул бедра, с его губ сорвался хриплый звук, мышцы сократились под ладонями Хлои — его тоже настиг оргазм. Склонившись к нему, Хлоя накрыла его рот своим, ловя губами все звуки его наслаждения. Ощущения поглотили ее целиком и полностью. Это была страсть в самой чистой ее форме.

И Хлоя не боялась.

Глава 11

Саид пытался выровнять дыхание и не мог. Сердце готово было пробить грудную клетку. Мышцы груди, спины и плеч ныли от слишком долго удерживаемой позы.

Его и раньше связывали. Приковывали к стене, били. Оставляли неподвижным в ожидании невыносимой боли. А еще ему случалось чувствовать внутренние оковы, когда он не мог излить свою боль и муку, пока у него отбирали любимую женщину. Пока вокруг умирали его солдаты по его вине.

Он не знал, что заставило его позволить связать себя. Отдаться во власть другого человека. Где-то в его душе жило темное желание снова оказаться в плену. На этот раз — в плену рук Хлои. Доказать себе, что узы не всегда приносят боль. Просто позволить себе расслабиться, бросить вызов всему, чему его учили. Увидеть, что произойдет.

Теперь он знал. Знал, что в снах об оковах будет теперь ждать не удара плети, но медленного, влажного прикосновения язычка Хлои. Теперь он жаждал обнять ее. Странная жажда, которую он не испытывал много лет. Но его щиты были опущены. Не навсегда — но пока что он был еще во власти этой женщины.

— Хлоя, — позвал он и удивился тому, как хрипло прозвучал голос.

Она подняла голову; синие глаза были затуманены.

— Да?

— Можешь развязать мне руки?

— Ты сказал, я могу оставить тебя так на всю ночь.

— Ты все еще меня боишься? — спросил Саид и затаил дыхание, ожидая ответа.

— Нет, — после паузы ответила Хлоя. — Но мне нравится, когда ты связан.

— Я тоже не против, по крайней мере в таких обстоятельствах. Но, кажется, у меня уже онемело правое плечо.

— Ох! — Хлоя подскочила на кровати, обнаженная, роскошная, и принялась распутывать узлы.

После освобождения Саиду пришлось подавить инстинкт, который требовал притянуть ее к себе, подмять под себя, ощутить все ее изгибы. Но не стоило. Не сейчас. Не после того, что между ними произошло.

— Можно? — спросил он, подбираясь ближе.

Хлоя кивнула, не спрашивая, чего именно он хочет. Саид обнял ее и притянул к своей груди, как ему хотелось. Провел ладонями по ее изгибам, по тонкой талии и роскошным ягодицам.

— Я так хотел прикоснуться к тебе, — сказал он. — Какая мягкая. Эксперимент прошел успешно?

Хлоя засмеялась и спрятала лицо у него на груди.

— Результаты не позволяют прийти к окончательным выводам. Нужно провести повторные испытания. Попытаться опровергнуть предыдущие. Следует повторить эксперимент в контролируемых условиях.

— Повторить? — Его тело проявляло настойчивый интерес, хотя Саид не был уверен, что выдержит повторение этого опыта. Он никогда не испытывал такую разрядку. Не ощущал такой глубокой связи. В какой-то момент, когда он входил в Хлою на пике оргазма, ему показалось, что он ничего не весит. Показалось, что видит себя таким, каким он мог быть, если бы всю жизнь его не тренировали быть другим. Если бы его не лишили всех желаний, не опустошили душу. Хлоя подарила ему мгновение покоя.

— Ради науки, — сказала она с комичной серьезностью.

— Ты так предана своей работе, — сухо сказал Саид, укладываясь на кровать вместе с Хлоей, все еще заключенной в его объятиях.

— Очень. — Хлоя прижала к его груди ладонь, лениво водя тонкими пальцами по коже. — Думаю, теперь наш брак совсем, совсем официальный.

— Не сомневаюсь.

— Ох, черт! — Она села на кровати, услышав голос проснувшегося Адена. — Я сейчас.

Накинув халат, Хлоя выбежала из комнаты и вернулась через минуту с Аденом.

— Извини, — сказала она, садясь на стул перед туалетным столиком. — Я услышала, как он плачет.

Откинув край халата, она приложила ребенка к груди. Саид мог только смотреть на них. Смотреть, как Хлоя заботилась о ребенке. В тот момент он понял, почему она от всего отказалась. Она была матерью Адена во всем, что имело значение.

Его душа зашлась криком, который раздирал ему грудь. Он никогда не станет отцом Адена. Мужем Хлои. Не по-настоящему. Желание, сладкое и горькое одновременно, пронзило ему сердце. Он желал не тело Хлои, но нечто куда более серьезное. И недоступное. Момент желания был короток, но его сила потрясла Саида. По сравнению с силой этой боли, этой тоски момент, когда его любимую забирали, чтобы выдать за другого, оказался бледной тенью.

Когда он узнал, что Сура беременна, то воображал сцену, похожую на эту. Он был счастлив тогда. А потом его лишили всего, осталась лишь эта сцена как символ того, что ему не положено.

Сегодняшнюю ночь нельзя повторить. Щиты Саида опустились. В груди ныло; желание обладать тем, что было ему не позволено, разрывало сердце.

Нет. Повторять эту ночь нельзя.

Саид оказался совсем не таким, как ожидала Хлоя. Он был теплым, почти нежным. Но за то время, пока она кормила Адена, Саид изменился. Между ними снова выросла стена. До утра они просто спали.

Теперь она блуждала по дворцу с Аденом в слинге, пытаясь не растеряться совсем. Сколько лет она потратила, пытаясь не вести себя как типичная женщина — и все зря! Что прошедшая ночь значила для Саида? Повторится ли она? Понравилось ли ему так, как ей?

Может, Хлоя бы так не переживала, если бы не была девственницей. Ей никогда не нравилось так о себе думать в основном потому, что слово напоминало о святых, а она на них даже близко не была похожа. Она просто решила не предаваться физическим удовольствиям. Ее пронзила внезапная вспышка воспоминания о прошлой ночи: Саид глубоко у нее внутри, его голодные глаза, связанные руки. По телу прошла дрожь, желание снова ощутить его внутри. Снова, и снова, и снова.

Да, ей, наверное, следовало избегать физических удовольствий. Но теперь все пропало. Хлоя провела ночь с Саидом и узнала, чего избегала. Более того, она видела его душу. Глубину пустоты в ней. Это приводило ее в ужас, будто она стояла на краю пропасти и смотрела в бесконечное ничто. Часть ее боялась упасть туда. Другая часть хотела прыгнуть.

Она решила пока что избегать Саида. И это ей удавалось с тех пор, как они расстались утром после брачной ночи. Теперь время шло к вечеру, солнце низко висело в небе, заливая море оранжевым пламенем, и свет отражался в окнах, окрашивая в тот же цвет белый камень стен.

— Государыня.

Обернувшись, Хлоя увидела перед собой Саида: его широкоплечая фигура заполняла дверной проем. Горло у нее сжалось, а сердце ушло в пятки.

— Государь, — ответила она, зная, что в ее голосе нет и половины того прохладного высокомерия, которое так естественно удавалось Саиду.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

Он вел себя так, словно между ними ничего не было. Никаких намеков и многозначительных взглядов. Хлоя заслуживала многозначительный взгляд. Или хотя бы намек.

— Превосходно. Надеюсь, путы не оставили следов? — Она тут же прикусила язык.

Саид выгнул одну темную бровь.

— Никаких повреждений.

— Везет некоторым.

— Хлоя, прошлая ночь не должна повториться.

— Почему нет? — спросила она, все еще в ужасе от вырывавшихся слов, но не в силах их остановить. — Тебе не понравилось? Не хочешь заниматься сексом с женщиной, у которой растяжки после родов? Или дело в том, что я девственница и не знаю, что делаю? Не самая простая задача — когда тебе дают голого мужчину и велят делать что угодно, а ты никогда раньше…

— Девственница? — переспросил Саид очень тихо.

— Д-да.

— Ты родила ребенка!

— Не понимаю, чему ты удивляешься. Ты же знаешь, как он был зачат.

— Ну извини, я не заметил звезду на востоке. Иначе знал бы, чего ожидать.

— Значит, проблема в этом.

— Да! — взревел он. — Нет. Прекратить мы должны не поэтому.

— А почему?

— Потому что ты мне не жена, черт возьми!

— О… Вообще-то жена, — моргнула Хлоя.

— Только на бумаге, — уже тише сказал Саид. — Но я не хочу запутывать наши отношения.

— Понятно. А теперь ты можешь говорить, что я тебя связала и принудила? Извини, Саид, не выйдет. Я на это не куплюсь. И никто не купится. Прошлой ночью ты в любой момент мог отказаться.

— Я не хотел. Но знал, что стоило. Знал, что нельзя было заходить так далеко. Тем больше причин не повторять эту ночь. И ты была девственницей! — Он выругался.

— Да, я в курсе. Из нас двоих это удивляет только тебя.

— Потому что ты меня не предупредила.

— А что бы это изменило? Мы бы не переспали? Тогда я очень рада, что ты не знал, ведь мне нужна была прошлая ночь. Именно такая, какой она была. Ты отдал мне контроль; по-моему, я никогда в жизни этого не делала. Точно никогда.

— Наверняка делала, — снисходительно сказал Саид. — Ты пишешь докторскую; без контроля этого не добьешься.

— В академической области — да. Но там мне легко все контролировать. Однако… я жила у себя в голове, Саид. А Аден… Аден заставил меня заметить свое тело. Осознать физическую сторону жизни. Осознать, что я женщина, а не бестелесный разум. И потом, ты… ты заставил меня сделать выбор, а не плыть по течению. Не проси меня пожалеть об этом.

— Я об этом и не прошу.

— Но ты сам сожалеешь.

— Должен бы, — хрипло сказал он.

— Почему?

— Потому что я тебе не подхожу. Не гожусь для девственницы.

— Господи, Саид! Ты ведешь себя так, словно я невинная девочка. Да, я никогда не была с мужчиной, но по своему выбору. Я знаю, что такое секс. Я родила ребенка, как ты сам отметил. Я видела, как мою мать бьют до крови, до потери сознания. Пережила смерть сводной сестры, единственного члена семьи, который не вызывал у меня отвращения. И мне пришлось сражаться за ребенка, которого я считаю своим, хотя генетически он и не мой. Хотя с точки зрения логики мне не стоило этого делать. Так что не смей обращаться со мной как с хрустальной. Не пытайся меня защищать. Ты создан болью и насилием. Но и я тоже! Во мне не осталось невинности. Пусть я раньше не занималась сексом, это не значит, что я наивная и смотрю на жизнь, на тебя через розовые очки… — Она резко втянула воздух. — Временность нашего брака устраивает меня так же, как и тебя, и немного секса это не изменит.

— Ты так считаешь? — спросил Саид. — Хочешь меня? Каждую ночь? В твоей постели?

Хлоя сглотнула и кивнула:

— Пока нас обоих это устраивает.

Она не знала, почему так говорит. Нужно было сказать, что все кончено. Потребовать, чтобы Саид к ней больше не прикасался. Однако она хотела его прикосновений.

— Даже если у меня развязаны руки? — Саид потянулся к ней, тронул пальцами скулу. — Что тогда? Я могу перегнуть тебя через изголовье, как фантазировал. Могу сжать бедра, входя глубже. Что тогда, Хлоя?

У Хлои пересохло во рту. Она не знала, почему так осмелела, почему эти слова ее не отталкивают. Но поняла, когда посмотрела в темные непроницаемые глаза Саида. Он говорил, что ничего не чувствует, но Хлоя точно знала — это ложь. Он лгал миру и лгал себе. И верил собственной лжи всем сердцем. Но его душа была больше, чем он знал. И Хлоя была уверена, что ему можно верить. Доверять.

— Да, — сказала она. — И это тоже. Ты никогда меня не обидишь. Не станешь использовать мое желание в своих целях. Не будешь подчинять меня своей воле. И кулаки в ход не пустишь. Скажешь, что я не права?

— Хлоя…

— Не можешь. Потому что я права. Я тебя не боюсь, — заявила она, делая шаг навстречу и прижимая ладонь к его груди. — Бояться нечего.

— Я не причиню тебе физического вреда, Хлоя. Никогда. Но есть другие способы ранить тебя. Я не смогу тебя полюбить, никогда.

— Разве я говорила, что хочу этого? Наоборот. Мне не нужна любовь навсегда. Только это. Столько, сколько получится. Пока не перегорят страсти. Раньше я не могла хотеть и этого, потому что боялась. Не прикладывала усилий.

— С Аденом ты приложила все усилия.

— Первый раз в жизни. Он первый человек, к которому я по-настоящему привязалась.

Она могла бы привязаться и к Тамаре, но у них не было возможности. А теперь такая близость возникла с Саидом. Хлоя назвала бы это побочным эффектом секса, но помнила, что испытывала это чувство еще на свадьбе, когда они давали обеты.

Она не хотела анализировать свои чувства. Пусть будет физическая близость. Впервые в жизни она хотела не думать, а чувствовать — чувствовать удовольствие. Выпустить на свободу ту часть себя, которую до сих пор подавляла настолько, что забыла о ее существовании.

— Я хочу тебя, Саид, — сказала она. — Пока мы оба этого желаем. Справишься со мной?

Он засмеялся, низко и невесело.

— Любимая, не обо мне надо волноваться.

— Никогда не знаешь.

— Ты пытаешься увидеть во мне то, чего нет.

— Может быть, — сказала она и ощутила, насколько правдивы ее слова.

— Не надо, — ответил Саид. — Пойми, дело не в том, что я пережил травму в плену и стал таким. Я был таким и до плена. Только поэтому я пережил плен. Завтра я брошусь на бомбу, чтобы спасти другого человека, и не потому, что я герой. Я просто не вижу для себя будущего, и это меня не волнует. Я ничего не чувствую. Ничто не имеет значения.

От этого признания ее охватил холодный ужас. Но часть ее души отказывалась поверить. Хлоя одновременно и цеплялась за эту часть, и ненавидела ее. Ей нужно было верить, что Саида ждет нечто лучшее. Нечто большее.

Она подошла к Саиду и, придерживая Адена под спинку одной рукой, другой обвила шею Саида. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать его — жадно, горячо. Саид положил ладони ей на бедра и ответил на поцелуй. Потом Хлоя прижалась лбом к его лбу и закрыла глаза, пытаясь разобраться в переполняющих ее эмоциях.

— Сделай мне услугу, Саид, — сказала она. — Не кидайся в ближайшее время на бомбы. Тебя это не волнует, но меня — да.

Несколько мгновений он молчал и не двигался.

— Сделай и ты мне услугу, Хлоя, — сказал он наконец.

— Какую?

— Не волнуйся. Не обо мне.

Для этого было уже поздно.

— Постараюсь.

Глава 12

Саида никто не мог обвинить в безрассудстве. Он был стратегом, и когда рисковал, то только по тщательному расчету.

Но с Хлоей он вел себя безрассудно.

Он упустил признаки ее невинности, хотя крайне сомневался, что она настолько хорошо их скрывала. Скорее он сам не хотел видеть. Потому что он хотел, нуждался в том, чтобы потерять себя с ней. Позволить себе несколько мгновений дышать свободно.

Лишь один раз в жизни он был с девственницей, и никогда бы не стал повторять это снова. Он не подходил таким женщинам.

Он любил Суру. Но тогда он был мальчишкой шестнадцати лет. Дядины методы воспитания на него уже повлияли, но еще не сломили. Между ними расцвела первая любовь; в первую ночь соединялись не только тела, но и сердца. Однако тот мальчик давно умер вместе со способностью любить. К Хлое тянулось не сердце Саида. Он ее использовал, чтобы освободиться от своих демонов. Конечно, он подал это так, словно передавал ей власть, давал что-то, что было нужно ей; но хотя ей понравилось, Саид знал, что поступал в своих интересах. Теперь он пытался пожалеть об этом, но не мог. А еще он пытался забыть предложение, которое сделала ему Хлоя. Быть вместе, пока они оба этого желают.

Саид хотел этого. Гораздо больше, чем следовало.

Запустив пальцы в волосы, он уставился на море, раскинувшееся за окном его кабинета. Он не узнавал себя. Как будто оказался в чужом теле. Это тело начинало ныть, словно просыпались давно неиспользуемые мускулы. Словно к нервным окончаниям возвращалась чувствительность.

Мысленно он вернулся в прошлое: к побоям Калида, продолжавшимся, пока он не научился не кричать. Научился держать боль в себе. К потере единственной души, которую он любил, и маленькой жизни, которую полюбить не успел.

Стены кабинета сжимались вокруг него, как тюрьма. Корона постепенно разрушала его щиты. А Хлоя ускоряла этот процесс.

Саид выбежал из кабинета, вниз по ступеням, срывая длинный камзол, который символизировал его статус, рубашку, вышитую золотом, темно-синего цвета королевского дома. Сегодня он не хотел носить эти знаки.

Солнце Аттара всегда было близко к земле, даже в час, когда оно опускалось в море. Лучи обжигали кожу шейха, но прохладный океанский бриз стирал их прикосновения. Саид вышел на пляж, глядя на горизонт, открытый, бескрайний; серо-зеленые волны бесконечно катились навстречу небу. Но он все равно чувствовал себя пленником. Даже сняв с себя королевские регалии, он ощущал их бремя. Саид снял бы собственную кожу, если бы мог, лишь бы стало легче дышать.

— Саид?

Оглянувшись, он увидел Хлою, ветер развевал медные пряди, задирал короткий сарафан.

— Что ты здесь делаешь?

— Я видела, как ты сюда шел.

— Где Аден?

— Спит. За ним смотрит няня.

— А ты решила пойти со мной? Я думал, что достаточно потрепал тебе нервы, чтобы ты меня избегала.

— А я думала, мы с этим сегодня разобрались.

— Ты не знаешь, о чем просишь, дева.

— Больше не дева. И не надо убеждать меня, что я чего-то не понимаю только потому, что не занималась сексом. Мне известны тайны Вселенной; секс вряд ли сможет потрясти мой мир.

— Правда? — протянул Саид, проводя пальцем по ее скуле. У него возникала зависимость от этого жеста. От ощущения ее мягкой кожи под пальцами. От намека на то, каково чувствовать ее наготу под своими ладонями. А ведь прошлой ночью он так мало к ней прикасался. Этого было недостаточно.

— В каком-то смысле. — Хлоя опустила глаза, на ее щеках вспыхнул румянец, видимый даже в наступающих сумерках.

— Хлоя, вернись во дворец.

— Нет. Послушай, Саид аль-Кадар, может, ты и не знаешь свои чувства, но я знаю свои. Я знаю, чего хочу.

— Ты хочешь меня? Какое бессмысленное желание.

— Почему же? В конце концов, я твоя жена.

— Не настоящая, — холодно сказал он. — По-настоящему ты не станешь моей женой никогда. Даже сейчас, когда ты мне жена лишь временно, это подвергает тебя опасности — разве ты не видишь?

— Вообще-то я не чувствую опасности. Удивительно, учитывая, что я боялась подпускать к себе мужчин. Но тебя я не боюсь.

— А должна бы. Весь мир считает тебя моей женой, а значит, желающие причинить мне боль будут тебя использовать.

— С тобой я не ощущаю опасности. С тобой я сильная. — Она шагнула ближе, и Саид почувствовал, что дышать становится легче.

— Ты не выстоишь против таких людей, с которыми сталкивался я.

— Разве Аттар сейчас воюет?

— Нет.

— Есть вероятность войны?

Саид покачал головой:

— С тех пор как я вернулся из плена, все тихо. Послание, которое доставил нашим врагам Алик Васин… произвело впечатление.

— Тогда тебе не о чем всерьез волноваться.

— Я знаю, что происходит с теми, кто попал в руки подлинно злых врагов. Можешь представить, что они могли бы сделать, если бы у меня была слабость? Если бы меня хоть чуть-чуть заботила собственная шкура? Или чья-то жизнь. — Он снова прижал ладонь к ее щеке.

— Поэтому ты просто ни к кому не привязываешься, всю жизнь?

— Иначе я не умею.

Подойдя вплотную, Хлоя поцеловала его так, как она одна умела. Глубокому поцелую недоставало опыта, но его восполняла страсть. Хлоя себя не сдерживала.

— Еще один эксперимент? — спросил Саид, когда поцелуй закончился; его голос был полон желания.

Хлоя покачала головой:

— Нет. Это не для науки.

— Я думал, ты во всем ищешь научные факты и объяснения.

— Это я не хочу объяснять. Только чувствовать. — Она обвила шею мужчины руками, и он обхватил ее за талию, крепко прижимая к себе, наслаждаясь ощущением ее мягкой груди, пользуясь возможностью провести ладонями по изгибам ее тела.

Цепи падали с него; стены рушились, и потоки свежего воздуха наполняли душу.

Он мог дышать.

— Хлоя, — позвал он измученно.

Пальцы Саида дрожали, когда он запрокинул ей голову, вторгаясь в ее рот языком, упиваясь ее вкусом, поддаваясь его дурману. Но и этого было мало. Саид оглянулся и убедился, что скала скрывает их от дворца.

— Нас никто не увидит, — сказал он голосом, полным первобытного, животного желания, которое никогда не позволял себе чувствовать, и стянул бретели сарафана Хлои, открывая грудь.

— Я об этом даже не подумала, — с нервным смешком ответила она.

— Я многое упустил, когда не мог к тебе прикасаться, — сказал Саид, проводя пальцем по твердому соску.

— Я тоже многое упускала.

— Я покажу тебе, что именно.

Он провел ладонями вниз по ее спине, кончиками пальцев — вдоль изящного изгиба позвоночника, до круглых ягодиц, все еще прикрытых тканью. Приподняв подол, он подцепил ее трусики и резко втянул воздух, коснувшись мягкой кожи и сжимая пальцы на пышных формах. Как ему нравилось, что она такая женственная! Все, что может пожелать мужчина.

Хлоя задрожала; Саид скользнул рукой по внутренней стороне бедер, дотронулся до влаги между ног.

— Ты меня хочешь, — прорычал он.

— Да.

— Скажи это, — потребовал он; его тело ныло, желая заполнить пустоту внутри чувствами. — Скажи, как сильно хочешь. Скажи, чего хочешь.

— Хочу тебя до боли, — прошептала Хлоя, пряча лицо у него на шее.

— Чего ты хочешь? — Саид скользнул пальцами глубже, к входу в ее тело, ощущая свидетельство ее желания на своей коже.

— Хочу тебя, — выдохнула она. — Внутри.

— Вот так? — спросил он, вталкивая один палец в ее влажное лоно.

— Больше, — дрожащим голосом сказала она.

— Так? — Он добавил второй палец.

Хлоя выгнулась, прижимаясь обнаженной грудью к его телу. Саиду показалось, что он сейчас взорвется. Что сердце выпрыгнет из груди, что он кончит только от ощущения ее удовольствия. Но не сейчас.

Он убрал руку, и Хлоя повисла на нем, охнув.

— Мы еще не закончили, — сказал Саид и повернулся, прижимая ее к скале. — Не больно?

Хлоя помотала головой:

— Хорошо.

Он опустился перед ней на колени. Поза почитания богинь идеально подходила для того, чтобы дать ее телу все внимание, которое оно заслуживало. Саид стянул платье с ее бедер на землю и подался вперед, покрывая поцелуями живот прямо над кромкой трусиков.

Хлоя вплела пальцы в его волосы, крепко сжала, когда Саид стянул с нее белье.

— Ты такая красивая, — сказал он, прослеживая кончиками пальцев линии у нее на животе, свидетельство того, чего ей стоило рождение Адена. — Я как-то сравнил тебя с тигрицей. Ты такая и есть. Эти полоски — знак доблести, меня восхищают они и то, что они символизируют.

— Они некрасивые.

— Вовсе нет. — Саид поцеловал одну из растяжек, подтверждая свои слова. — Ты вся прекрасна. — Следующий поцелуй пришелся ниже. — Везде, — прошептал он, щекоча дыханием ее кожу.

А затем он поцеловал ее между ног, повторяя языком путь, который раньше проделали его пальцы. С губ Хлои слетали невнятные звуки, пока Саид ласкал ее, пробовал на вкус, заполнял ею пустоту в своей душе. Но и этого было мало.

Он был возбужден до боли, но телесная жажда была не самой сильной. Куда больше жаждала пустота на месте его души. Он не знал, что пустота может причинять боль — но теперь испытывал неописуемую муку.

— Ты нужна мне, Хлоя, — сказал он.

— Возьми меня, — ответила она.

Саид стремительно поднялся, сбросил брюки и подхватил ее бедро, закидывая себе на талию. Когда он вошел в нее, из груди у него вырвался протяжный стон.

— Хорошо? — спросил он.

Хлоя кивнула, не отводя взгляда от его лица. Саид толкнулся в нее снова, сильно, глубоко. Снова и снова, с каждым движением заполняя пустоту. Опустив голову, он поцеловал плечо Хлои и крепко зажмурился, гонясь за нарастающим наслаждением, за ощущением единства. Тело в ладу с разумом. Тело, в котором есть душа. Потому что он хотел Хлою всем собой, не сдерживаясь ни в чем. Ничего не подавляя, ничего не пряча за толстую стену. Все его щиты рухнули. И он наслаждался этим.

— О-о, — выдохнула Хлоя, впиваясь в его плечи. — О да.

И ее внутренние мышцы сжались вокруг его члена, тело пронизал оргазм, толкая и Саида через край, лишая контроля. Кровь оглушительно пульсировала в ушах; разрядка была такой сильной и всепоглощающей, что он почувствовал себя тем, кем на самом должен был стать. У него были тело, разум и душа. И чувства — такие сильные, что он думал, что умрет.

Саид крепко прижал Хлою к себе и опустился на землю, не выходя из нее. Вплетая пальцы в ее волосы, целуя ее лицо и шею, он мог жить только этим моментом, совершенным, идеальным.

Точно зная, что долго так продолжаться не может.

Хлоя заснула нагишом на песке, защищенная от стихий скалами и руками Саида. Проснулась она уже в темноте; воздух все еще был густым и теплым, и яркие звезды мерцали в небе. Все здесь было непривычным: открытым, диким. Ей хотелось соответствовать. Принять эту дикость, открыться жизни, как никогда раньше. В этот момент Аттар казался ей домом. Особенно когда Саид лежал рядом, большой и горячий.

— Саид?

— Ты проснулась?

— Да. Наверное, я… То есть, говорят, люди часто засыпают после оргазма, но все равно — я не ожидала, что засну на пляже.

— Ох, Хлоя, снова логика.

— С тобой я о ней забываю.

— Похоже, это взаимно.

Они помолчали.

— Что с тобой случилось до плена? — спросила Хлоя. — До того, как погибли твои люди? Ты сказал, что в плену оказался уже таким, как сейчас. Что тебя таким сделало?

— Меня воспитывали как солдата, без лишних нежностей.

— Это все? Меня воспитывали родители, которым было все равно, жива ли я, но…

— Ты не такая, как я?

— Нет. Я пыталась такой быть. Пыталась рассуждать обо всем логически, не допускать эмоций и страстей, но… они у меня есть, и я не могу их удержать в себе. А теперь и не хочу.

— Потому что ты любишь Адена, — сказал Саид твердо. Он словно боялся, что Хлоя признается, что и его любит. К сожалению, это было правдой, и Хлоя даже не хотела это отрицать. Несмотря на то что это причинит ей однажды боль.

Еще одно решение, порожденное желанием, а не страхом.

— Да, — сказала она. — А ты не можешь. Я хочу понять почему.

Минуту Саид молчал. Хлоя почувствовала, как он сделал глубокий вдох: грудь расширилась, обнимающие ее руки сжались.

— Обычно я об этом не рассказываю.

— Знаю, — кивнула она.

— Но все равно спрашиваешь.

— Я считаю, что тебе нужно об этом поговорить. Я никому не рассказывала о своих родителях, но тебе рассказала. И… кажется, эта рана стала заживать.

— Бывают раны, которые не заживают, Хлоя. Просто появляется больше шрамов.

— Все равно.

— Я уже говорил, что меня воспитывал дядя Калид. Я жил с ним с семи лет. Иногда он причинял мне боль, чтобы заглушить чувства, разорвать мою связь с собственным телом. Солдату нужна отстраненность. Сила. Он не пускал меня к другим детям. Не показывал фотографии моей семьи. Держал вдали от всего, что могло стать слабостью. Он отвез меня в пустыню жить с бедуинами. В такой обстановке приходится стать сильнее. Но именно там я нашел свою самую большую слабость. Ее звали Сура.

На секунду Хлое захотелось прервать рассказ: ее пронзила дикая ревность, она не желала слышать о женщине, которую Саид хотел. Которая сыграла роль в том, что у него забрали сердце — не так, как забирает любовница, не на время, а навсегда. Из-за которой мужчина, которого Хлоя хотела себе, не мог ответить на ее чувства.

Но она заставила себя слушать.

— Когда мы встретились, я был еще мальчишкой. Нам было по двенадцать лет. И я хотел сделать ее своей навсегда. Хотел защищать ее. Она стала моим лучшим другом. Благодаря ей я не падал в бездну под побоями дяди, продолжал… чувствовать. И она была красивой, такой красивой… В шестнадцать лет я понял, что люблю ее. — Саид замолк на минуту, прежде чем продолжить. — Но мой дядя и ее отец все понимали. Чтобы узнать о наших отношениях, не нужна была особая проницательность — не после того, как она забеременела.

Хлоя затаила дыхание; в груди разрасталась боль, грозившая разорвать ей сердце. Эта история плохо кончится.

— Узнав о ребенке, я был невероятно счастлив. Мы были молоды, но… я думал, что сумел обмануть систему. Нашел выход из ада, из тоски и мрака. Но такова моя судьба, Хлоя, для этого я рожден. И не могу вырваться.

— Что произошло? — спросила она сдавленным шепотом.

— Как только отец Суры узнал о ребенке, ее отвезли в клинику в городе, и беременность прервали. А потом ее продали вождю соседнего племени, которого не смущало, что она не девственница — лишь бы была молодой и красивой.

Хлоя почувствовала, как содрогается тело Саида под ее руками.

— Она звала меня, Хлоя, но меня держали за руки, и я не мог двинуться.

По щеке Хлои скатилась слеза.

— О нет…

— Да. Меня держали, но… я вырвался. И тогда один из людей ее отца ударил меня прикладом по затылку. Виноват был не только мой дядя — отец Суры не хотел, чтобы я женился на его дочери. Они уже заключили соглашение о браке с тем мужчиной, к которому ее отослали. Но я знаю, что Калид с удовольствием преподал мне этот урок. Это стало кульминацией моего обучения. Больше мне было нечего терять. А когда у тебя ничего не осталось…

— Ох, Саид… Я… Как ты это выдержал?

— Как я мог не выдержать? Суре было куда хуже — она меня любила. Однако я понял, где мое место в жизни. — Он глубоко вздохнул. — Когда после смерти Калида я встал во главе армии Аттара, первое, что я сделал — послал солдат ее спасти.

— Но сам не пошел?

Саид покачал головой:

— Мне больше нечего было ей дать.

— И… с ней все в порядке?

— Она счастлива. Ее первый муж умер; потом она встретила мужчину, который перевез ее в город. Но я никогда не прощу тех, кто виноват в годах ее страданий. В смерти моего ребенка. — Саид прерывисто вздохнул. — Я был глупцом. Думал, что смогу стать тем, кем мне предназначено быть, но сохранить любовь. Завести жену и детей. Когда я узнал, что ее отдадут другому… — Голос его сорвался. — Я в этом виноват, Хлоя. Калид мне объяснил. Если бы я не проявил слабость… Но я выдал себя. И сделал Суру мишенью. В тот день я поклялся, что больше у меня не будет слабостей.

— Это легче, чем переживать горе, — сказала Хлоя.

— Легче, чем однажды увидеть, как враг забирает твою жену. Делает с ней то, что со мной делали в плену, — и не стоит надеяться, что они не посмеют. Если бы дома меня ждала жена, как бы я сражался на поле боя? Разве я могу любить оставленное дома больше, чем своих солдат?

— Так ты был бы человеком, а не машиной, — горько сказала Хлоя.

— Я не могу себе этого позволить.

— Как ты можешь позволить себе бесчувственность?

— Это моя жизнь. Моя цель.

— К черту такую цель, — заявила Хлоя и отодвинулась от него, садясь на песок. — А как же твои желания? Как же ты?

— Я не имею значения.

— Саид! Это не так! Твой дядя был жестоким ублюдком. И ошибался. Знаешь, почему? Я стала сильнее, когда познала любовь к Адену. Пока мне было все равно, я была слабой. Я пряталась в книги и отказывалась от чувств. У меня были цели, и мне даже казалось, что они вызывают у меня чувства, но это несравнимо с любовью к ребенку. Ничто не сравнится с глубиной, которую я открыла в жизни и в себе с тех пор, как он родился.

— Рад за тебя, Хлоя, но мне это не суждено.

Хлоя отвернулась и принялась собирать одежду.

— Твоя спина… — хрипло сказал Саид.

— Что? — Она потянулась назад и нащупала выпуклые рубцы на коже. — А, это из-за скалы.

— Я причинил тебе боль, — горько сказал он.

— Неправда. Все в порядке, Саид.

— Не в порядке, — взревел он. — Ты этого от меня хочешь? Боли? Может, ты такая же, как твоя мать. А я чудовище. — Он поднялся и натянул брюки.

— Не говори так. Это унижает нас обоих.

— Но близко к правде.

Хлоя помотала головой:

— Нет. Ты не хотел меня ранить.

— Но однажды я причиню тебе боль; я сам или кто-то другой, но это неизбежно. А то, что ты получишь взамен, не стоит риска. Потому что я могу дать тебе только секс.

— Это был не просто секс.

— Послушай, что ты говоришь! — воскликнул он и уже тише повторил: — Послушай себя. Ты ничего не знаешь о мужчинах и об отношениях. Ты разбираешься в теории. Но происходящее — не теория, а практика. Я ничего не могу тебе дать. Я ничего не хочу тебе дать. Это, — жестом он указал на раны у нее на спине, — все, что ты от меня получишь.

— Мы оба знаем — это не так. Сейчас ты защищаешь не меня, а себя.

— А ты хочешь увидеть то, чего нет. — Саид поймал ее за руку и прижал ее ладонь к своей груди. — Здесь ничего нет.

Отпустив Хлою, он развернулся и пошел прочь, оставив ее на пляже, обнаженную, прижимающую одежду к груди.

Хлоя могла бы поддаться отчаянию, которое росло в ее душе, могла бы опуститься наземь и рыдать от горя. Если бы поверила Саиду. Если бы не заметила в его глазах страх и отчаяние, которые доказывали, что он чувствует столько же, сколько любой другой. Может, даже больше. Но его чувства были глубоко заперты в колодце, который грозил переполниться.

Хлоя видела перед собой человека, который тонет в собственной душе. И если она не сможет его спасти, никто не сможет.

Глава 13

Главное — стратегия. Этому Хлоя научилась у Саида. Так он жил, так учился выживать. Его главной стратегией была ложь — миру и себе.

А стратегия Хлои заключалась в том, чтобы больше не позволить ему лгать. Она дала ему поостыть пару дней, позволила избегать себя, но теперь готова была перейти в наступление.

— Здравствуй, Саид, — сказала она, входя в столовую с Аденом на руках.

Саид сидел в центре стола; перед ним был накрыт ужин и стоял ноутбук.

— Хлоя. Я тебя не ждал, — сказал он напряженно.

— Конечно, ведь в последний раз ты осыпал меня оскорблениями и обвинил в том, что я веду себя как моя мать. Неудивительно, что ты не ждал меня к ужину. Но мы с Аденом все равно к тебе присоединимся. Правда, здорово?

— Я бы сказал иначе.

— Уверен? Наверное, английский тебя подводит.

— Я так не думаю, Хлоя.

— Ну и ладно. Сегодня во время занятий я обнаружила кое-что интересное, возможную связь квантовой механики и… Мне подадут ужин?

Саид выгнул бровь, но нажал кнопку под крышкой стола; немедленно появившийся слуга выслушал приказ об ужине для супруги шейха и отправился за ним. Ужин подали очень быстро: это был фазан с киноа и парными овощами. Хлоя поблагодарила слугу, а потом повернулась к Саиду.

— Спасибо, — сладко улыбнулась она.

— Не за что, — ровным тоном ответил Саид.

— Хотя ты говоришь, что не испытываешь эмоций, мое присутствие тебя выбивает из равновесия.

— Вовсе нет.

— Почти поверила. Чем ты сегодня занимался?

— Что, застольная беседа?

— Как еще двум людям узнать друг друга получше?

— Можно трахаться на пляже. Пока что работало.

Щеки Хлои вспыхнули.

— Перестань.

— Что?

— Перестань пытаться отпугнуть меня своим мачизмом.

— Я не пытаюсь тебя отпугнуть. Просто не хочу сглаживать острые углы ради тебя.

Хлоя поковырялась вилкой в гарнире, покачала Адена и снова посмотрела на Саида:

— Можешь его подержать? Я хочу поесть.

— Где его няня?

— Я дала ей выходной.

— Зачем?

— Всем нужен выходной.

— Уверен, он может полежать в колыбели.

— Разве тебе трудно его подержать пару минут, Саид? — Хлоя бросала ему вызов. Если Саид действительно ничего не чувствует — ни любовь, ни страх, — то ему все равно, брать ли Адена на руки или нет. Но она знала — это имеет для него значение.

— Дай его сюда, — грубо сказал Саид.

Хлоя пересекла комнату и на секунду прижала Адена крепче, прежде чем протянуть его Саиду. Он знал, как много значил для нее ребенок — Хлоя всем ради него пожертвовала, и этот жест был знаком бесконечного доверия.

— Поддерживай ему головку, — сказала она, осторожно перекладывая ребенка в сильные руки Саида.

Выражение лица Саида было жестким. Слишком жестким. Он прятался за свои стены. Пытался ничего не чувствовать. Потому что чувствовал слишком много, и не хотел, чтобы это использовали против него. Он все еще переживал потерю, и Хлоя не хотела причинять ему новую боль. Она хотела, чтобы он исцелился.

— Ну вот, он даже не заплакал. Узнает своего дядю.

Все тело Саида застыло, но он держал Адена у груди — крохотное тельце младенца в больших ладонях.

Хлоя вернулась на свое место и принялась есть, одним глазом присматривая за Саидом и Аденом. Она не стала заполнять тишину, давая Саиду прочувствовать, каково это — держать ребенка. Мужчина смотрел на младенца с выражением такого стремления защищать, такой уязвимости, что у нее перехватило дыхание. Но вскоре это выражение ушло, сменившись уже привычной жесткостью. Саид отвел глаза и уставился на стену.

— Ты закончила? — спросил он резким тоном.

— Почти, — ответила она.

— Мне нужно работать, Хлоя.

— А мне — поесть.

— Я занятой человек; сейчас я выполняю обязанности шейха, это важнее, чем твое питание. Если это так срочно, вызови няню.

Он встал, подошел к ней, вручил Адена и вышел из комнаты. Хлоя могла только смотреть ему вслед.

Саиду снова было трудно дышать. Что Хлоя с ним сделала? Что с ним сделал ребенок? Сначала он просто держал его на руках, но потом посмотрел в его синие глаза и почувствовал тепло, которое охватило всю его сущность. За ним последовала паника; Саид не мог ее понять, не мог остановить. Она все еще терзала его, сжимала горло, стискивала ледяные пальцы на шее. Он избегал Хлою с той ночи на пляже, когда обнажил перед ней душу. Потерял контроль. Причинил ей боль, физическую и душевную.

В ее объятиях он пережил ощущение свободы. Ощущение единства с собой и покоя. Но скоро последовала жестокая плата. Он видел, что сделал с Хлоей, однажды потеряв контроль. Поэтому он бежал от нее. Пытался отпугнуть ее правдой. Но Хлоя не отставала. Не сдавалась. Она была упрямой и очень, очень смелой.

Часть его хотела прижать Хлою к себе. Обладать ей. Но другая часть знала — так нельзя. Он ничего не может ей дать. Он будет бесконечно пытаться заполнить пустоту в душе ее жизнью, ее светом. Украдет у нее все и ничего не даст взамен.

— Саид? — Хлоя появилась в дверях его комнаты.

— Что ты тут делаешь?

— Я уложила Адена и решила прийти и выяснить, что с тобой происходит.

— Нет. Уходи.

— Почему? Трахаться на пляже со мной можно, а разговаривать — нет?

— Мы уже поговорили.

— Нет. Говорил только ты. Говорил мне, что я чувствую, думаю, кто я такая. И во всем ошибался. Поэтому теперь говорить буду я о тебе. Ты лжец, Саид. Ты говоришь, что ничего не чувствуешь. Но это неправда. Ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне. Чувствуешь, когда держишь Адена на руках. Чувствуешь прямо сейчас. И не пытайся снова мне лгать.

— Ладно, Хлоя, ладно! Хочешь, чтобы я с тобой поделился своими чувствами?

Она скрестила руки на груди:

— Да.

— Ты права, — сказал Саид. — Я чувствую. Но только одно. Хочешь знать, что?

Хлоя встретила его взгляд своим, полным решимости.

— Хочу.

— Я зол. — Он сам этого не понимал, пока не сказал. — На все и на всех. На жизнь. На свою судьбу. Эта злость толкает меня вперед. Она хуже, чем ничего, потому что вытесняет из жизни все хорошее. Злость поглощает все остальное; ни счастье, ни любовь не могут существовать рядом с ней.

— И в день, когда у тебя забрали Суру и ваше с ней будущее, ты решил, что злость лучше боли. Это я понимаю. Но не пора ли отпустить прошлое?

— Думаешь, дело в Суре? В ребенке? Я давно это отпустил. Но выучил урок.

— Ты чувствуешь куда больше, я это знаю.

— Я не позволю себе этого. Не могу.

— Почему?

— Мои желания не важны. Важен Аттар. Важно защищать мой народ. Другого пути нет. Можно служить либо себе, либо другим, но не вместе.

— Ты защищаешь не свой народ, а себя. Ты пережил потерю, ужасную, невыразимую, и решил, что никогда больше такого не испытаешь.

— Ты считаешь меня трусом?

— Не больше, чем все люди. Я поступила так же. Поэтому у меня не было отношений. Я слишком боялась себя и мужчин. Слишком боялась рисковать. Я спряталась за своей болью, потому что это было легче, чем переживать ее. Безопаснее. Так и ты пытаешься меня оттолкнуть, потому что испытываешь ко мне чувства.

— Нет, — прорычал он.

— Да. Иначе ты мог бы со мной спать, не заботясь о моих чувствах. Будь ты машиной, тебе было бы все равно; но это не так. Тебе не давали контролировать свою жизнь, как и мне. Тебя контролировал дядя. Он украл у тебя все: любовь, счастье, все хорошее; внушил, что тебе это не положено. Пока ты был мальчиком, ты ничего не мог с этим поделать. Но теперь ты мужчина, Саид. Возьми то, что тебе принадлежит. Верни себе украденное.

— Нет. Я никогда больше не стану таким слабым.

— Думаешь, сила в том, чтобы прятаться от всего настоящего в жизни? От племянника, который будет видеть в тебе отца? От женщины, которая тебя любит?

— Хлоя, не надо, — выдохнул он.

Она покачала головой:

— Нет. Я больше не боюсь. Я не хочу боли, но не стану прятаться. Я люблю тебя, Саид.

Все его существо хотело притянуть ее к себе, принять любовь, заполнить ею пустоту. Принести свет в свою душу и залить им все темные уголки. Но для чего? Он выпьет из нее всю любовь, и Хлоя поймет, как ошибалась. Нет, он не поступит так с ней и с Аденом.

— Не люби меня, Хлоя.

— Поздно. Теперь выбор за тобой. Сделай его. Хватит просто принимать то, что дает тебе жизнь.

— Мне приходилось принимать решения! Я воин.

— Потому что тебе так проще, — мягко и уверенно сказала Хлоя. — Проще сражаться, чем любить.

— Я не хочу любить. И не хочу твоей любви.

Хлоя отшатнулась, как от удара; в глазах блеснули слезы.

— Трус, — прошептала она, не утирая их.

— Пойми, Хлоя, я не могу! Стоит мне ослабить контроль лишь на минуту, и люди страдают и умирают — как Сура, как мои солдаты. Я не повторю эту ошибку. Даже ради тебя. Завтра я вернусь в город. Вы с Аденом останетесь пока что здесь; так спокойнее.

— Ты собираешься запереть меня здесь?

— На время.

— Скажи, что не любишь меня, Саид.

Он посмотрел ей в глаза и произнес, вопреки жжению в груди и острому удушью:

— Я не люблю тебя.

По ее щеке скатилась слеза. В эту секунду Саид рад был бы подставить спину под плети, лишь бы не ранить ее ложью. Но так было лучше для них обоих. Для Аттара.

Хлоя вздернула подбородок; ее голос звучал ровно.

— Мы с Аденом останемся здесь. Перешли из города мои доски и книги.

— Хорошо.

Хлоя отвернулась.

— Ты взял на себя мое бремя, — сказала она, не глядя на Саида. — Я хочу взять твое. Хотя бы на время.

Она вышла из комнаты. Саид проводил ее взглядом: его душа рвалась из груди, он мечтал последовать за ней.

Затем его поглотила темнота.

Слезы лились на доску, размывая уравнение. Хлое было все равно. Логика не работала.

Она была так уверена, что чувствует, а не рассуждает — и все же с Саидом прибегла к логике. Пыталась понять его, превратить его проблемы в задачу, которую можно решить. Заставить его полюбить ее. Пыталась сделать его таким, каким хотела видеть. Так всегда поступала ее мать. Закрывала глаза на грехи отца, видела только хорошее, возносила ему хвалу губами, которые разбили его кулаки.

Хлоя боялась пойти по ее следам, полюбить Саида таким, какой он есть. Но между Саидом и ее отцом есть большая разница. Отец направлял злость вовне, причиняя боль всем вокруг, кроме себя. А Саид обращал ее вовнутрь и горел заживо.

Хлоя хотела его спасти. Показать, что он может получить. Вместе с ней. Показать ему то будущее, которое ему придумала.

Она поступила точно так же, как все остальные в его жизни. Попыталась вылепить из него идеал. Объяснить, что он должен хотеть. Это не любовь, а эгоизм. Собственническое чувство. Она попыталась подчинить его, как в первую их ночь, когда он был в ее власти. Попыталась превратить его в того, кто ей нужен. Но сама она не пыталась стать той, кто нужен ему. Она игнорировала все, что он говорил, не прислушалась к тому, чего он хочет на самом деле. Она попыталась укротить Саида, чтобы управлять им.

Ладонью Хлоя стерла с доски все, а потом запустила пальцы себе в волосы. Неудивительно, что Саид оттолкнул ее. Она считала, что предлагает, но на самом деле требовала.

Выбежав из кабинета, она пошла к комнатам Саида. Этаж за этажом, коридор за коридором — тяжело дыша, она проклинала огромный дворец. Наконец она добралась до его покоев, но его там не было. Не было его и в кабинете, и в других залах. Шейх покинул дворец.

Саид бежал по песку. Все тело горело от муки, безымянной боли, которой не видно было конца. Сколько раз он бегал по пустыне, надеясь найти там избавление, момент свободы. Но обрел его только в объятиях Хлои.

И она не стала использовать против него эту слабость. Единственная из всех людей. Единственная, кто не обратила его чувства против него самого. А Саид сказал, что не хочет ее. Что не любит ее. Он действительно трус. Так долго прятался за своей злостью, что сам поверил, что ничего нет. Что ничего не чувствует.

Нельзя было проявлять боль — но это не значило, что ее нет. Боль глодала его изнутри. Оковы, надетые на него Калидом, держали крепко.

Но с появлением Хлои оковы ослабли, в защите появилась трещина. Саид смог сопротивляться тьме, которая угрожала утянуть его в бездну. Он вспомнил лицо Хлои — и упал на колени. Из груди вырвался крик, который копился половину жизни. Саид пропустил через себя всю свою боль. Плети Калида. Унижение и пытки в плену врагов. Потерю Суры. Вину за ее страдания.

Боль была так сильна, так глубока, что на глаза навернулись слезы. И Саид позволил им пролиться. Впервые в жизни он скорбел, но не прятался.

А когда слезы иссякли, он поднялся на ноги — и в душе его не было стен.

Хлоя сидела в кабинете Саида, глядя на гладкую поверхность стола. Саид взял вертолет, но не вернулся в столичный дворец. Где он мог быть?..

— Хлоя.

Она подняла голову.

— Где ты был?

— В пустыне, — ответил он. — В пустыне я себя потерял и думал, что могу там же себя найти.

— Нашел?

Он покачал головой:

— Не так, как думал.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Я думал, ты уже все сказала.

— Не все. После того как ты уехал, я все поняла, Саид. Поняла, что делаю с тобой то же, что все остальные. Пытаюсь перековать тебя под себя, под свои ожидания, и не слушаю, что ты говоришь. Чего хочешь. Пусть твои желания не совпадают с моими, но я должна их уважать. Ты не принадлежишь ни мне, ни стране — только себе самому. Никто не проявлял к тебе такого уважения, и я в их числе. Ты заслуживаешь лучшего.

— О, Хлоя. — Он обошел стол и притянул ее в свои объятия. — Чувствуешь?

— Что?

Саид взял ее ладонь и положил себе на грудь:

— Мое сердце.

— Да, — прошептала Хлоя.

— Любовь. Я ее чувствую.

— Ох, Саид. — Она поцеловала его грудь, а потом прижалась к ней щекой.

— Ты не понимаешь, Хлоя? — спросил он, перебирая ее волосы. — Я не нашел себя в пустыне, потому что искал не там. Я там, где ты. И это меня пугает. Я не узнавал ни любовь, ни страх, потому что слишком долго не позволял себе их чувствовать; но теперь я знаю.

Хлоя подняла голову и взглянула ему в глаза. Теперь они были не пустыми, но сияющими.

— Не врагов я боялся, Хлоя, — сказал он. — Мне говорили, что чувствовать нельзя из-за них. Но на самом деле враги моего народа ранили лишь мое тело — мой дядя Калид изранил душу. Он использовал мои собственные эмоции против меня. Забирал все, что приносило мне счастье. Все для того, чтобы подчинить меня своей воле; превратить в то, чем хотел меня видеть. Создать своего суперсолдата. Все, кого я любил, использовали мои чувства против меня — а перед тобой, Хлоя, у меня нет защиты.

— О, Саид…

— Оказалось, именно это мне и нужно, — сказал он. — С тобой я могу быть бессильным, и ты не станешь использовать это против меня. В первую ночь, когда ты привязала меня к кровати…

— По твоей просьбе, — добавила она.

— По моей просьбе, — согласился он. — Я обрел свободу, передав контроль тебе. На мгновение избавился от всего, чему меня так жестоко учили. А потом, на пляже… Хлоя, я не мог справиться с чувствами, которые ты вызывала.

— А я на тебя давила.

— И правильно. С тех пор как я занял трон, мне казалось, что я… ломаюсь. Но ломался не я, а стены — проклятые стены, за которым я был заточен всю жизнь.

— Все равно я не должна была требовать у тебя то, что было нужно мне, и не спрашивать, что нужно тебе.

— Ты, — хрипло сказал Саид. — Ты мне нужна. Навсегда. С тобой я могу быть открытым. Ты меня освобождаешь.

— Ты так много мне даешь, — сказала Хлоя. — Ты забрал мой страх и мою боль, а взамен дал новое начало, новый взгляд на любовь.

— А мне казалось, что я краду у тебя тепло и любовь, чтобы заполнить пустоту в душе. Но больше ее нет, Хлоя.

— Наверное, это и есть любовь: она не отбирает, а прибавляет. Так у меня с Аденом…

Саид прерывисто втянул воздух.

— Аден и ты… — сказал он. — Мне кажется, для такого, как я, это слишком хорошо. Я столько не заслужил.

— Нет, Саид. Ты всегда этого заслуживал; такое счастье у тебя украли. И ты даешь взамен — так щедро даешь мне, и столько еще дашь Адену.

— Я хочу… — Голос у него был сдавленным. — Я хочу стать ему отцом. Твоим мужем.

По щеке Хлои скатилась слеза.

— Я тоже этого хочу. Ну что ж, — сказала она, потянувшись за поцелуем, — шестнадцать лет брака уже не выглядят такими страшными?

— Все равно не идеально, — ответил Саид.

Хлоя нахмурилась:

— Нет?

— Нет, Хлоя аль-Кадар. Шестнадцати лет недостаточно. Мне нужна вся жизнь. Ты должна признать: раз мы друг друга любим, это логично.

— Что ж, шейх Саид аль-Кадар, я не могу возразить вашей непререкаемой логике.

— Значит, в конце концов победила моя логика.

— Нет, — покачал головой Хлоя. — В конце концов победила твоя любовь.

Через пару месяцев они обнаружили, что кормление грудью — не самая надежная форма предохранения.

Хлоя сидела на краю кровати в шоке.

— Ты же ученый, — сухо сказал Саид, находя выражение ее лица почти смешным. — Должна была знать, что такое может случиться.

— Заткнись.

— Что, уже гормоны?

Хлоя швырнула в него подушку.

— Почему ты спокоен?

— Не спокоен. Счастлив.

— Правда?

— Почему нет? Месяцы, проведенные с тобой и Аденом, — лучшие в моей жизни. Ты была права, любовь только растет, а теперь… теперь ее станет еще больше.

— Это может быть второй наш сын, — сказала Хлоя задумчиво.

Саид кивнул:

— И мы будем воспитывать его так же, как первого. И третьего. Мы будем любить всех своих детей. И растить их сами.

На лице Хлои расцвела улыбка.

— Да, этого я и хочу.

— Ты думала, я не захочу?

— Нет, но ведь… традиция…

— К черту традицию. Ты уже проводишь каждую ночь в моей постели, в моей спальне. И мы занимаемся Аденом больше, чем его няньки. Традиция меня не волнует. Я хочу семью.

— Это все, чего я хотела.

— И теперь у нас это есть.

Эпилог

Шестнадцать лет спустя

— Где Аден?

Хлоя обернулась на голос мужа:

— У себя в комнате.

— Он готов?

— Он всего лишь ребенок, Саид.

— Он наследник трона Аттара. И готов занять свое место.

— Я знаю. Для этого он рожден. И всю жизнь готовился, но…

— Но ты его мать, и не можешь не волноваться. — Саид подошел и притянул ее в объятия.

Шестнадцать лет не лишили его объятия магии. Прикосновения пробуждали в Хлое желание, вызывали жажду. Наполняли любовью.

— Я его отец, и тоже волнуюсь. Но он сильный и умный. И у него есть мы.

— Знаю, — кивнула Хлоя.

— Остальные дети готовы?

— Надеюсь, никто ничего не пролил на одежду. Они так рано оделись… Боюсь, их наряды не доживут до обряда коронации.

— Ну и пусть. Мы никогда не притворялись традиционной королевской семьей.

— На это не приходилось рассчитывать.

— Нет, доктор аль-Кадар, — сказал Саид. — Жены шейхов не часто преподают в университете.

— А шейхи редко украшают свой кабинет рисунками детей.

— И мало у кого из правителей такая замечательная семья.

В дверях появился Аден, в идеально отглаженной одежде и с очень серьезным выражением на юном лице. Хлою пронзило чувство гордости и любви. Ее старший сын в глазах страны стал мужчиной, но для нее он навсегда останется младенцем, которого она качала у груди. Ребенком, ради которого отказалась от всего.

Ребенком, который в итоге дал ей все, в чем она нуждалась.

— Я готов, — сказал он.

— Мы тоже. — Одной рукой обнимая Хлою за талию, другую Саид положил сыну на плечо. — Иди туда, когда захочешь, а мы пойдем за тобой.

— Я рад, что вы со мной, — сказал Аден.

— Мы всегда будем рядом.

— Я не сомневался в этом. — Юноша улыбнулся и вышел, направляясь в тронный зал, навстречу своему будущему.

— Этот мальчик — надежда нации, — сказал Саид. — Но главное — он наш сын. Он привел нас друг к другу. Ничто этого не изменит.

— Знаю. — Хлоя повернулась к мужу и поцеловала его со всей страстью, которая росла между ними все годы брака. — А ведь по изначальному плану сегодня мы должны были бы разойтись…

Саид обнял ее крепче:

— Лучше я побуду с тобой еще немного.

— И я, — ответила Хлоя, обхватывая его за талию.

— Позже вечером наденешь очки? Поговоришь голосом строгого профессора? — попросил Саид.

Хлоя рассмеялась:

— Если будешь плохо себя вести во время церемонии, я привяжу тебя к кровати. — Она снова поцеловала его в губы. — Так тебе есть чего ждать.

— Дорогая, с тобой мне всегда есть чего ждать.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg