«Белая вуаль»

Белая вуаль (fb2) - Белая вуаль 785K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Смолякова

Анна Смолякова Белая вуаль

1

К вечеру городской Дворец культуры обычно просыпался. По коридорам начинали сновать люди, они хлопали дверьми и недопустимо громко разговаривали. Серьезная бабушка-вахтерша в который раз поправила на дверях Большого зала табличку: «Тихо! Идет прогон!» и уселась неподалеку с вязанием в руках. Сегодня в зале присутствовало «высокое начальство».

«Дай Бог, чтобы у ребят все получилось. Больно уж спектакли они ставят хорошие, жизненные», — подумала бабушка и поддела спицей очередную петлю.

Тем временем события на сцене стремительно разворачивались.

Дикая пляска световых бликов постепенно уступила место мягкому голубому сиянию софитов, агрессивная напористая музыка сменилась волшебной мелодией. Пятясь и извиваясь, скрылись за кулисы артисты кордебалета в черном трико, а из глубины сцены, простирая руки к зрителям, появилась главная героиня. Да, девушка была хороша собой: длинные белокурые волосы, ноги, что называется, «от ушей», а голос… Голос заставлял померкнуть прочие ее достоинства. Легкий и звенящий, он то стремительно взмывал вверх, то опускался до жаркого низкого полушепота.

Молодые люди в последнем ряду зааплодировали. Сидящий в партере мужчина обернулся и смерил их весьма скептическим взглядом.

— Вы, видимо, считаете, что я тоже должен прийти в восторг? — Мужчина вопросительно посмотрел на худого бородача, вжавшегося в соседнее кресло.

— А что, по-моему, неплохо…

— И это говорит мне режиссер, поставивший «Медею» и «Городской романс»? Знаете, как-то не верится, что ваши мюзиклы получали призы на фестивалях… Даже глухому ясно, что эта новая «звезда» поет под фонограмму.

— Но ведь и в других спектаклях мы часто использовали запись, — робко пытался защищаться режиссер, — и никто ничего криминального в этом не видел…

— Ничего криминального, если под фонограмму открывают рот безголосые статистки, но, простите, не главная героиня!

— Видите ли, у Любаши прекрасная фактура, но вокал у нее слабоват для этой партии… И потом, мы записали фонограмму у себя в студии. Поет наша же артистка…

— А почему же не ей отдали роль, фактура не та? — Мужчина в галстуке иронически взглянул на бородача. — Или девушка до такой степени безобразна, что даже грим не поможет?

— Дело не во внешности, хотя здесь тоже не без проблем… Просто она вбила себе в голову, что похожа на огородное пугало, и, выходя на сцену, начинает зажиматься, комплексовать. В общем, работать невозможно. А голос — от Бога, жаль, действительно жаль, что дальше фонограмм она уже не пойдет.

— Я мог бы побеседовать с ней?

— Пожалуйста. — Режиссер привстал с кресла и крикнул: — Калиновскую ко мне, и побыстрее!

Через несколько минут шторка на боковой двери зашевелилась, и по проходу между рядами начала пробираться худенькая темноволосая девушка лет двадцати трех. Она была довольно симпатичной: тонкий профиль, четко очерченные губы и большие глаза с длинными ресницами.

— Вы меня звали, Геннадий Николаевич? — Девушка наконец-то преодолела все препятствия и теперь стояла перед режиссером.

— Не я. Вот Михаил Максимович — председатель отборочной комиссии, он хотел с тобой побеседовать.

Певица повернулась к мужчине в галстуке, ее тонкие пальцы непроизвольно вскинулись к лицу и нервно затеребили блестящие черные пряди. Однако непослушные волосы рассыпались и никак не хотели закрывать багровое родимое пятно на левой щеке, спускающееся от нижнего века до самого подбородка.

— Я, собственно… — Михаил Максимович потер переносицу. — Я только хотел выразить восхищение вашим талантом. Вы окончили консерваторию?

— Нет, я окончила музучилище, преподаю в музыкальной школе, а пою только здесь.

— А-а-а… — Мужчина не нашелся, что добавить. Молчание становилось тягостным.

— Ну, я, пожалуй, пойду? — Девушка вопросительно посмотрела на режиссера и, получив разрешение, снова скрылась за шторкой боковой двери.

Через несколько минут поднялся и Михаил Максимович. Когда он проходил через вестибюль, то снова заметил знакомую фигурку. На девушке было темное пальто с меховым воротником и песцовый берет.

— Я могу вас подвезти, у меня машина.

— Спасибо, я на автобусе. — Девушка помахала на прощание рукой в белой пушистой варежке и выбежала на улицу.

«Если бы не это пятно, она, пожалуй, могла бы быть по-настоящему красивой», — подумал Михаил Максимович. Впрочем, скоро мысли о молодой певице перестали его занимать, забот и без того было достаточно. Приближался Новый год.

Автобус, скрипнув закрывающимися дверьми, отъехал от остановки, и Виолетта осталась стоять посреди пустынной улицы. Конечно, можно было сесть в машину этого Михаила Максимовича и без проблем доехать до самого подъезда, но слишком уж неприятным и тяжелым показался его взгляд. Однако сегодня ничто не могло испортить ей настроение. Она с наслаждением вдохнула морозный воздух, пропитанный запахом хвои, и, переложив тяжелую сумку из правой руки в левую, двинулась на штурм основательно занесенной снегом тропинки. Окна соседних домов были ярко освещены, где-то играла веселая музыка. Виолетта, балансируя свободной рукой, пыталась перебраться через гигантский сугроб, когда расшатанный каблук в очередной раз сыграл с ней злую шутку: нога подвернулась, девушка потеряла равновесие и через минуту уже сидела в снегу, недобрым словом поминая нерадивых дворников. Неожиданно она представила, как выглядит сейчас со стороны: волосы растрепаны, берет сбился набок, одна нога полностью скрыта снегом, а другая придавлена тяжеленной сумкой. Да, хорошо, что в десять часов вечера люди обычно уже сидят у телевизоров, только бездомный серый кот мог наблюдать ее позорное падение.

Виолетта кое-как выбралась из сугроба, отряхнулась, заговорщически подмигнула коту и, к своей великой радости, наконец-то вышла на утоптанную дорожку. Последние двести метров она преодолела без приключений и через десять минут уже гремела ключами перед дверью своей квартиры. Пока будет разогреваться ужин, можно устроиться на диване перед телевизором, потом чашечка кофе и… спать. А впереди еще два выходных дня! Виолетта уже снимала пальто в прихожей, когда скрип паркета за спиной заставил ее резко обернуться. Она замерла, напряженно вглядываясь в темноту, звук не повторялся. Виолетта выждала еще пару минут и попыталась левой рукой дотянуться до выключателя. Ее пальцы уже нащупали холодную пластмассовую кнопку, когда в дверном проеме комнаты появилась темная фигура, слабо освещенная пламенем свечи.

Виолетта почувствовала, как по коже побежали мурашки. Она не смогла даже вскрикнуть и, наверное, упала бы в обморок, если бы «фигура» не произнесла хорошо знакомым голосом:

— Милый Виолетик, поздравляю тебя с днем рождения!

Мгновенно нахлынувшее облегчение сменилось досадой на себя. Как же она могла забыть, что Маринка Локтева после очередного любовного свидания еще не вернула ей запасной ключ?! Виолетта включила свет. Сияющая Локтева стояла перед ней, держа на вытянутых руках торт, украшенный одинокой свечой.

— Боже, как ты меня напугала!

— А это тебе наказание за то, что явилась так поздно. Я тебя жду уже целую вечность. Все давно остыло. Зайди-ка в комнату.

Маринка посторонилась, пропустив Виолетту вперед. На журнальном столике в окружении салатов и закусок стояла бутылка шампанского, рядом с ней в высокой тонкой вазе — три огромные пушистые хризантемы. Стол был по всем правилам сервирован на две персоны, а каждую тарелочку венчала свернутая конусом белоснежная салфетка. Виолетта благодарно улыбнулась:

— Да, Маринка, умеешь ты сделать красиво!

Локтева удовлетворенно хмыкнула и, водрузив на свободное место торт, вздохнула:

— А кто это ценит?

— Кстати, почему на торте только одна свеча?

— Милая моя, про твои двадцать три года мы обе знаем, так что нечего зря свечи переводить. Шучу, шучу. Ну, считай это просто украшением «со смыслом», что ли? Чтобы ты в этом году так же светилась и сияла и чтобы на душе у тебя все время было тепло…

— Спасибо, заяц! — Виолетта чмокнула подругу в щеку и отправилась в спальню переодеваться.

На кровати ее ждал сюрприз. Маринка проявляла редкое постоянство в выборе подарков, и на этот раз в целлофановом пакетике опять лежали изящные трусики. Девушка задумчиво провела пальцами по нежному кружевному чуду. Снова где-то в сердце словно кольнуло иголкой: появится ли когда-нибудь тот Единственный, перед которым можно будет покрасоваться в изысканном белье, тот, который не станет отводить взгляд от ненавистного багрового пятна на щеке?

Виолетта подошла к зеркалу и попыталась закрыть волосами левую сторону лица. Да, если бы не эта отметина, она была бы вполне привлекательна, давно вышла бы замуж и теперь день рождения праздновала бы совсем по-другому. Она вздохнула и вернула прядь волос на прежнее место. Главное — не позволять себе раскисать, тем более сегодня, в собственный день рождения.

— Ну, где ты там? — донесся из соседней комнаты недовольный Маринкин голос.

Виолетта еще раз взглянула в зеркало и, изобразив на лице подобие улыбки, выпорхнула из спальни.

Впрочем, настроение у нее постепенно улучшалось, и, наверное, вечер закончился бы вполне мирно, если бы после второго бокала шампанского Локтева, опустив глаза и старательно ковыряясь в салате, не произнесла:

— Виолетик, а что ты собираешься делать на Новый год?

— Скорее всего сидеть у телевизора… На квартиру не рассчитывай, пожалуйста. Идти мне некуда.

— Ой, ну при чем тут квартира? — Маринка всплеснула полными руками. — У меня и в мыслях не было… Да, и если уж на то пошло, то на праздник апартаменты должен обеспечить джентльмен. Кстати, о джентльменах: у моего Шурика есть друг, которому в новогоднюю ночь тоже будет очень одиноко…

— Не надо, — прервала Виолетта, отодвинувшись от стола.

— Дурочка, ведь ты даже не пытаешься что-нибудь изменить в своей жизни. Он неплохо зарабатывает, у тебя квартира. Квар-ти-ра! Если бы ты только знала, как я тебе завидую. Нет, тьфу-тьфу-тьфу, хорошо, что моя мамаша жива-здорова, светлая память твоим родителям, но отчитываться за каждый свой шаг, не иметь возможности даже закрыться в комнате — это такая мука!

— Я уже как-то просила тебя, — произнесла Виолетта, тщательно разглаживая юбку на коленях, — не напоминать мне о моих родителях, это слишком больная тема. А также не подыскивать мне мужчин… Ты лишний раз хочешь доказать, что я урод? Так я и без тебя это вижу.

— Какой же ты урод, хорошая моя?! Да ты посмотри на себя: какие глазки, а брови, а волосы! Если хочешь знать, это пятнышко тебя и не портит вовсе, — запричитала Локтева, но было уже поздно.

Виолетта уткнулась лицом в диванную подушку, и только ее худенькие плечи судорожно вздрагивали.

— Ну, прости меня, пожалуйста! — Маринка плюхнулась рядом, обняла подругу и спрятала ее заплаканное лицо у себя на груди. — А знаешь, тебе нужно сделать «каре», и ничего вообще заметно не будет.

— Но я же не могу прятать всю жизнь лицо под волосами. Может, мне еще платочком повязаться или чадру надеть?

Повсхлипывав еще немного, Виолетта высвободилась из объятий подруги.

— Я сейчас в ванную, приведу себя в порядок, и мы еще поболтаем.

Когда она вернулась, Маринка уже спала, вытянувшись на диване и по-детски открыв рот. Виолетта с сожалением вздохнула, укутала подружку пледом и, выключив свет, отправилась в спальню.

Разбудил ее настойчивый звонок в дверь. На улице было уже совсем светло, часовая стрелка будильника приближалась к одиннадцати, но Виолетта не чувствовала себя отдохнувшей. Гостей она не ждала, однако звонок продолжал надрываться. Она нехотя вылезла из-под одеяла, накинула халатик и поплелась открывать дверь. Видимо, выражение лица у нее было весьма недовольное, потому что элегантный мужчина, стоявший на пороге, как-то замялся и поправил кашне, прежде чем спросить:

— Калиновская Виолетта Алексеевна?

— Угу…

— Приношу извинения за столь раннее посещение. — Незнакомец протянул Виолетте визитную карточку. — Я представитель Российского филиала австралийской компании «Брокен хилл пропрайэтри».

Все еще ничего не понимая, Виолетта разглядывала мужчину. Длинное пальто, белоснежное кашне, кожаная папка под мышкой. Он профессионально улыбнулся, открыл папку и протянул девушке заполненный фирменный бланк: «В любое удобное время компания убедительно просит Вас позвонить по одному из указанных здесь номеров для решения вопросов, связанных с завещанием недавно скончавшейся в Сиднее Марии Велльхауз».

— Подождите, подождите… Вы, наверное, ошиблись. Какая Мария Велльхауз? У меня нет родственников за границей.

— Виолетта Алексеевна, — мужчина еще раз улыбнулся, — уверяю вас, никакой ошибки нет. Но дело довольно необычное, поэтому директор лично ждет вашего звонка. — Незнакомец простился и вошел в лифт.

— Что там такое случилось? — донесся из комнаты сонный голос Маринки. Виолетта не отзывалась, недоуменно разглядывая бланк. Она сама еще ничего не понимала.

2

Этот разговор происходил тринадцать лет назад.

— Конечно, ей придется нелегко, но ведь наша любовь всегда будет с ней, мы не оставим ее, правда?

Молодая темноволосая женщина отвернулась от окна и посмотрела на мужа, ожидая то ли подтверждения своих слов, то ли утешения. Прежде чем ответить, он достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, уселся на подоконник рядом с женой и закурил.

— В конце концов, Оксана, мнение этого профессора не есть истина в последней инстанции. Существуют еще Москва, Ленинград, где-нибудь ей могут помочь…

— Да-да, — торопливо согласилась она, — я могу продать свои сапоги, совсем новые, этот шкаф, он нам не нужен, правда? Если на лечение понадобятся деньги, мы ведь найдем их?

— Оксана, ты же слышала, что нужно подождать, пока организм окрепнет и будет готов к операции, если она вообще будет возможна…

Дверь в комнату приоткрылась, и хорошенькая кудрявая малышка лет шести просунула в щель обиженную мордашку:

— Мама, Летка говорит, что в больнице доктор дал ей кулек конфет, бальное платье и волшебную палочку, чтобы превратиться в принцессу. А мне почему ничего не дали?

Отец слез с подоконника и сел на корточки перед девочкой.

— Понимаешь, эти подарки нельзя выносить на улицу, они там сразу исчезают, поэтому Леточка и оставила их у врача в кабинете. Когда ты поедешь в больницу, тебе тоже что-нибудь дадут…

Увидев испуг на лице жены, он осекся и, выпроводив дочку за дверь, обнял Оксану за плечи:

— Да, я сказал глупость, но надо же было как-то ее успокоить. Ты ведь понимаешь, что ей это не грозит: родимое пятно или есть или нет. Оно не появится на седьмом году жизни. Слава Богу, Надя совершенно здорова.

Зазвонил телефон, и Оксана взяла трубку. Слушая, она повторяла: «Да, да, конечно», и в глазах ее росло удивление. Закончив разговор, Оксана некоторое время молчала, потом неуверенно произнесла:

— Знаешь, Леша, или я чего-то не понимаю… или объявилась тетя Маша… Ну, мамина сестра тетя Маша, помнишь? Она сейчас в Австралии, замужем за каким-то промышленником, и друг ее мужа приехал по делам в Союз и нашел нас через справочное… Он заедет к нам через час. Так, ты бегом в магазин, а я — на кухню…

Джим, оказавшийся выходцем из России, от водки не отказался, уже после получасового общения перестал особо церемониться и теперь, раскрасневшийся и добродушный, сидел, развалившись в кресле, и рассказывал, изредка стряхивая пепел с толстой сигары:

— Она не знала, жив ли кто-нибудь из семьи вообще, поэтому ничего со мной не передала, ну там презентов, сувениров… А вы письмишко-то тетушке отпишите, почта ваша советская его полгода промурыжит, а со мной — как на крыльях!

Алексей улыбался и кивал, не забывая наполнять рюмки. Оксана, извинившись, встала и вышла на кухню, а вскоре окликнула мужа:

— Леша, можно тебя на минуточку?

— Сейчас я, кажется, втык получу. — Алексей выразительно взглянул на бутылку и заговорщически подмигнул гостю. Тот понимающе кивнул: мол, все женщины таковы, ничего не поделаешь.

Кран на кухне был открыт, но Оксана, не притронувшись к грязной посуде, сидела за столом.

— Что случилось?

— Леша, я хочу вложить в письмо фотографию Наденьки и Виолетты. Я не буду ни о чем просить, но она же сама увидит… Она же должна понять. Может быть, тетя Маша даст денег на операцию, ведь для нее это гроши. Правда?

— Ты действительно ни о чем не будешь просить? Главное, не унижайся.

— А если нужно, я и унижусь. Это моя дочь! Да я на колени встану, если потребуется! — Оксана раскраснелась и, кажется, была на грани истерики.

— Успокойся, родная. — Алексей обнял жену. — Если тетя сама ничего не предложит, то в следующем письме мы попросим, я обещаю тебе… Но только в следующем.

Прежде чем вернуться в гостиную, Оксана заглянула в детскую. Обе девочки давно уже спали. Виолетта лежала на спине, широко разбросав руки со сжатыми кулачками. Даже в темноте было заметно пигментное пятно на ее левой щеке. Мать еле слышно вздохнула и прикрыла дверь.

Ближе к полуночи изрядно подвыпивший гость наконец простился с хозяевами и ушел, забрав письмо.

Прошел год, ответа все не было. Оксана сама писала тете пять или шесть раз, но все безрезультатно…

А еще через семь лет небольшой городок был взбудоражен страшным событием. На центральном проспекте грузовик, вылетевший на встречную полосу, столкнулся с такси. Погиб шофер и трое пассажиров: мать, отец и тринадцатилетняя девочка. Из всей семьи чудом осталась в живых только старшая дочь. Старушки поговаривали, что спастись ей помог отнюдь не Бог, мол, недаром же у нее на лице пятно, которое в народе называют «меткой дьявола»…

3

— Одного не могу понять. — Маринка, сидя за столом, щелкала орешки и складывала из добытых ядрышек домик. — Зачем в нашем забытом Богом Михайловске австралийской компании открывать филиал?

— Я тебе уже объясняла. Филиал у них в Москве, а для решения конкретных вопросов они рассылают клерков по городам.

Виолетта закончила краситься и теперь в растерянности стояла перед раскрытым гардеробом. Почему так получается: вещей — море, а надеть нечего? «Рабочие» свитерки и юбочки, естественно, отпадают, хочется выглядеть прилично. Она еще раз взглянула на визитную карточку представителя компании. Что-то здесь не так. В телефонном разговоре директор филиала сообщил, что Мария Велльхауз — ее двоюродная бабушка, но почему тогда она ничего не знала о ее существовании? Да и с какой стати старушенции что-то оставлять в наследство незнакомой родственнице из России?.. Так, голубое платье тоже не подходит, пожалуй, слишком легкомысленное.

— А во сколько за тобой заедут? — Локтева закончила выкладывать домик.

— Директор сказал, что машина будет у подъезда в четырнадцать сорок пять.

— А сейчас сколько?

— Посмотри сама. — Виолетта никак не могла избавиться от предательского волнения, поэтому приставания Маринки начинали ее раздражать.

— О, у тебя еще пятнадцать минут, можно успеть погладить белую блузку. Помочь?

— Да, пожалуйста, — согласилась Виолетта в надежде на то, что подруга займется делом и помолчит хоть пять минут.

Но не тут-то было. Маринка не унималась:

— А как ты думаешь, тебе бабуся что прислала?

— Я думаю, она мне прислала чучело мишки-коала.

— Фу-ты, ну-ты, рифмоплетка выискалась. — Локтева спрыснула блузку водой и взялась за утюг. — А что ты с ней делать будешь?

— С кем?

— С чучелой!

— Успокойся, тебе подарю. — Виолетта наконец остановила свой выбор на строгом бежевом костюме и теперь, стоя в юбке и лифчике, ожидала, когда Маринка закончит терзать блузку.

— На! — Локтева протянула наконец выглаженную блузку, отошла к окну и вдруг восхищенно выдохнула: — Калиновская, она живая!

— Кто? — не поняла Виолетта.

— Чучела должна быть живая, из-за дохлой они бы такую машину не послали…

Девушка выглянула в окно и увидела роскошный серебристо-серый «мерседес». Шофер остался в машине, а уже знакомый ей представитель компании вышел из автомобиля и направился к подъезду.

— Ай, быстрее, быстрее! — суетилась Маринка, застегивая на Виолетте блузку и стряхивая с пиджака невидимые соринки.

В дверь позвонили. Приветливо кивнув в ответ на голливудскую улыбку, девушка вышла из квартиры. Представитель компании открыл перед ней дверцу автомобиля. Виолетта удобно устроилась на заднем сиденье, и «мерседес» тронулся с места. Остановилась машина перед зданием Коммерческого банка. Виолетта в сопровождении представителя компании поднялась по мраморной лестнице на второй этаж. Там он распахнул перед ней дверь одного из кабинетов, а сам удалился.

Комната слабо освещалась зеленоватыми светильниками, на стенах с шелковыми обоями висело несколько картин, а в воздухе витал едва уловимый приятный аромат. Виолетта опустилась в мягкое зеленое кресло возле журнального столика. Похоже, пресловутый мишка-коала должен быть не только живым, но и дрессированным. Из-за жалкого чучела никто бы не стал так суетиться.

Дверь открылась, и в комнату вошел приятный седовласый мужчина лет пятидесяти.

— Фрэнк Стаутленд, — представился он с едва заметным акцентом, — я уполномочен компанией «Брокен хилл пропрайэтри» ознакомить вас с завещанием Марии Велльхауз и проследить за доскональным выполнением всех условий этого документа. Но, может быть, сначала кофе?

Мистер Стаутленд нажал кнопочку на телефоне, и через минуту элегантная мисс в черной строгой юбке и белой блузке внесла на подносе две чашки с дымящимся кофе, хрустальную вазочку с сахаром, серебряные щипчики и блюдо с пирожными. В отличие от некоторых русских секретарш девушка не повиливала игриво бедрами и уж тем более не позволяла себе бросать оценивающие взгляды на клиента.

Кофе оказался превосходным, Виолетта расслабилась и почувствовала себя значительно спокойнее. Видимо, заметив это, Фрэнк начал разговор:

— Наверняка у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы.

— Да, конечно. Скажите, откуда вообще Мария Велльхауз, если она действительно моя родственница, узнала о моем существовании? За всю свою жизнь я не припомню ни одного письма из Австралии.

Мистер Стаутленд понимающе кивнул:

— Многое вам станет ясно по прочтении одного не совсем обычного документа. А пока я лишь могу сказать, что Мария Велльхауз — родная сестра вашей бабушки по матери, Анастасии Марковой, эмигрировавшая в двадцатые годы в Англию. Там она вышла замуж и стала совладелицей значительного состояния. Сами понимаете, что в советский период общение с зарубежными родственниками не сулило ничего хорошего, возможно, поэтому Мария воздержалась от контактов. Недавно скончался муж миссис Велльхауз, и она обратилась в юридический отдел нашей компании с просьбой разыскать оставшихся в живых родственников. Нам удалось выяснить, что вы, Виолетта Алексеевна, единственная наследница престарелой миссис, так как своих детей у нее не было. Естественно, что вам и адресовано ее последнее письмо. Вот, прочтите. — Фрэнк протянул большой белый конверт из плотной бумаги. — Ваша бабушка прекрасно помнила родной язык, поэтому письмо написано по-русски. Не буду вам мешать. — Мистер Стаутленд вышел из кабинета, оставив Виолетту наедине с довольно длинным посланием. Она поудобнее устроилась в кресле и развернула письмо. Текст был написан разборчивым, аккуратным почерком.

«Здравствуй, моя незнакомая внучка! Сейчас, когда ты читаешь это письмо, меня уже нет в живых. Может быть, это и к лучшему. Конечно, мне хотелось бы увидеть тебя и обнять, но, кто знает, как сложились бы наши отношения. Я прожила долгую и небезгрешную жизнь, возможно, ты осудила бы меня, да и вопросов я не люблю. Теперь же все свои грехи и маленькие тайны я унесла с собой в могилу и могу смело претендовать на статус святой (по крайней мере, в твоих глазах). Кроме того, удобная роль покойницы дает мне право приказывать, и, надеюсь, приказы мои не будут подлежать обсуждению. Но об этом позже.

Я полагаю, что утомлять молодую девушку скучными подробностями моей жизни негуманно. Тебе достаточно знать, что неизвестная тебе до сего дня Мария Велльхауз — родная сестра твоей бабушки Анастасии Маша Маркова. Судьба разбросала нас в разные стороны, мне пришлось покинуть Россию, но я не жалею об этом, так как в Англии я встретила свою единственную настоящую Любовь. Уильям Велльхауз сделал меня счастливой и богатой, но я не смогла подарить ему наследника, о чем сожалею и по сей день. Мы прожили вместе долгую жизнь, в прошлом году супруг оставил меня, и теперь наша встреча состоится в ином мире. Я знаю, что встреча эта не за горами, и не боюсь смерти. Но желание оставить о себе добрую память на земле, не правда ли, вполне естественно? Именно поэтому я поручила компании «Брокен хилл пропрайэтри» (а это фирма, которой я бесконечно доверяю) разыскать моих родственников в России.

Тринадцать лет назад друг и коллега моего супруга, возвратившись из Советского Союза, привез мне письмо от твоих родителей, в котором была и твоя фотография. Я писала вам два или три раза. Возможно, твоя семья не получала моих писем (говорят, КГБ строго относится к таким вещам). И теперь уже только перед Богом я отвечу за то, что скоро оставила безрезультатные попытки связаться с вами.

Ты молода, Виолетта, и еще не знаешь, что такое одиночество. Я поняла это лишь тогда, когда Уильям оставил меня. Мне хотелось найти родных, прижать вас к груди и получить взамен толику любви и привязанности. Но сотрудники компании принесли мне страшное известие: оказывается, твои родители и сестра погибли, и ты теперь совсем одна. Это накладывает на меня дополнительные обязательства по отношению к моей единственной внучке.

Итак, я, Мария Велльхауз, запрещаю тебе тратить свою жизнь впустую и приказываю стать счастливой. А что такое счастье для женщины? Во-первых, это любовь. Но я, как сторонница консервативных взглядов, признаю лишь законный брак. Во-вторых, материнство. Меньше всего мне хотелось бы узнать, что ты потратила краткий человеческий век на погоню за деньгами и развлечениями, как это сделала я, и не почувствовала прикосновения детских ручонок к своей груди. В-третьих, карьера. Поверь мне, Виолетта, ты будешь жалеть, если в конце жизненного пути поймешь, что была лишь красивой куклой, пусть любимой и обожаемой, но безмозглой.

Ты скажешь, что знаешь все это и без меня. Зачем, мол, старуха поучает! Но я не только поучаю, я хочу и могу помочь.

Согласно моему завещанию, ты, Виолетта Алексеевна Калиновская, моя единственная наследница, получаешь в полную собственность 1 (один) миллион долларов США, но на определенных условиях.

Первую часть — триста тысяч долларов — ты получишь через три месяца после вступления в законный брак. Бабушка приготовила тебе маленький сюрприз: церемонию свадьбы организует и оплатит уважаемая мною компания «Брокен хилл пропрайэтри».

Вторую часть — триста тысяч долларов — по достижении тобой известности в любой избранной профессии. Сфера занятий любая.

И последние четыреста тысяч — после рождения ребенка.

Я достаточно ясно выразила свою волю? За исполнением условий моего завещания будут следить представители компании. Они же объяснят подробнее твои права в отношении этих денег.

Прощай.

Мария Велльхауз».

Виолетта еще раз пробежала глазами последний лист. Миллион долларов! Такие деньги не представлялись ей даже в самых смелых мечтах. Ничего себе, чучело мишки-коала! Девушка почувствовала, что комната начинает плыть перед ее глазами. Миллион долларов. Это же долгожданная возможность пластической операции, это финансовая независимость, это новое лицо, красивые платья, новая жизнь и, конечно же, любовь!

Зашедший в комнату Фрэнк, увидев взволнованное лицо девушки, предложил ей сигарету. Виолетта закурила.

— Итак, вы ознакомились с письмом вашей бабушки?

— Да. Все это так неожиданно…

— Надеюсь, вы не сочтете нескромным мой вопрос. Есть ли у вас жених?

— Н-нет… пока нет.

— Ну, ничего, вы молоды, у вас есть время выбирать. Но не забудьте за месяц до предстоящей свадьбы набрать наш номер. Надеюсь, ясно, что первую часть денег по завещанию вы получите только после трех месяцев супружеской жизни?

— Да, я поняла, — прошептала Виолетта. Сигарета в ее пальцах дрожала.

— Если у вас нет больше вопросов ко мне, шофер доставит вас домой. Письмо вы, конечно, можете оставить у себя.

— Спасибо, мне лучше пройтись пешком.

— Что же, я не настаиваю. — Фрэнк обворожительно улыбнулся, подал Виолетте руку и проводил ее до порога.

Даже морозный декабрьский воздух не мог охладить пылающих щек девушки. Выйдя из банка, она решила не торопиться домой, а свернула на заснеженную тропинку зимнего парка. Ей необходимо было остаться одной, чтобы осознать случившееся. Беседа с Маринкой сейчас совсем некстати. В субботний вечер в парке было многолюдно: с веселым писком носились малыши на санках, по замерзшему пруду сновали конькобежцы, чинно прогуливались парочки. Виолетта выбрала отдаленную аллею и там села на скамейку, смахнув с нее снег перчаткой.

Постепенно парк опустел. Уже стемнело, когда она наконец встала и быстро пошла в направлении автобусной остановки. Жизнь начинала новый виток.

Подойдя к дому, Виолетта заметила, что окна в квартире ярко освещены. Видимо, в этот раз Локтева не собиралась нападать на нее из-за угла или выплывать со свечой, подобно привидению. Однако упреков и причитаний с жалобами на горькую судьбу избежать удастся вряд ли: часики на руке Виолетты показывали уже почти семь часов, значит, Маринка, по всей видимости, последние часа два провела, мечась от окна к окну и умирая от любопытства. И точно: открыв дверь, Виолетта едва не столкнулась с Локтевой, бросившейся ей навстречу с пугающей скоростью.

— Ну, что тебе завещала бабуся?

— Счета. — Виолетта уже сняла пальто и теперь расстегивала «молнию» на сапоге.

— В смысле? Какие счета?

— Понимаешь, старушка потратилась на собственные похороны и меня, как единственную оставшуюся в живых родственницу, попросила заплатить кредиторам.

— Да ты что! — Маринка ахнула и широко раскрыла глаза.

— На, прочти. — С трудом сдерживая улыбку, Виолетта протянула подруге конверт.

— Ничего, Виолетик, не расстраивайся. Ты этим кредиторам платить не обязана. Надо к юристу сходить.

Виолетта прошла на кухню и включила чайник. На секунду задумалась, достала из навесного шкафчика бутылку дорогого испанского вина, припасенного для особых торжеств, но, взглянув на удивленное лицо подруги, не выдержала и расхохоталась:

— Ты читай, читай.

— А что читать, правильно говорят, что все иностранцы жадные. — Локтева все же достала письмо из конверта и, прищурившись, всматривалась в текст. — Ишь ты, еще и поучает, постыдилась бы… Что-о-о?! — Глаза Маринки вдруг стали круглыми и глупыми, как у плюшевого кота, сидевшего на шкафу. — Миллион долларов? Виолетик, это ты шутишь так? Это ты сама написала, да?

— Конечно, сама, — усмехнулась Виолетта. Захватив вино, две рюмочки и сунув под мышку плюшевого кота, она направилась в комнату.

Едва она успела поставить бутылку на столик, как Локтева с криком, напоминающим боевой клич апачей, налетела на нее, закружила по комнате, при этом напевая: «Ура-ура, мы едем в Италию, Францию и на острова Мумба-Юмба!»

— А у тебя что, есть деньги? — Виолетта попыталась охладить пыл подруги, но это оказалось не так-то просто. Маринка, сияя, как красное солнышко, без тени сомнения в голосе заявила:

— Ты мне дашь. Надо же, нахалка какая. Только стала миллионершей, а уже зазналась.

— А ведь я могу вообще не получить этих денег…

— Почему это?

— Ты внимательно читала? Первые триста тысяч долларов — только после замужества.

— Ну и что?

— Ты не понимаешь? Мне надо официально выйти замуж. За мужчину. Твоя кандидатура отпадает, а больше особо нежных чувств ко мне никто не испытывает.

— М-да… — Маринка на мгновение задумалась, но тут же загадочно заулыбалась. — Виолет, а что ты собираешься с деньгами делать?

— Ты же прекрасно знаешь, — девушка стала совсем серьезной, — мне нужна пластическая операция.

— А операция зачем? У тебя же и так есть дом, работа. Теперь еще и деньги.

— Слушай, это просто глупо. Естественно, я хочу, чтобы у меня, пусть первый раз в жизни, первый раз за двадцать три года, появился жених, поклонник, любовник, наконец…

— Ага! — торжествующе завопила Локтева. — Значит, со своим официальным мужем ты разведешься? Так какая тебе разница, за кого замуж идти? Отстегнешь ему пару тысчонок, он счастлив по уши будет и разведется по первому твоему требованию. А там уже денежки твои, и сама ты совершенно свободна.

— Фиктивный брак? — Виолетта опустилась на диван. — Об этом я как-то не подумала. Дать мерзкое объявление в газету? Да-а-а. Но, похоже, другого выхода нет.

— Так. — Локтева плюхнулась в кресло, открыла бутылку и наполнила рюмки. — Ты у нас женщина непрактичная, поэтому во всем будешь слушаться умную меня. Никакого объявления ты давать не будешь.

— Почему?

— А ты представь себе: читает твой Мистер Твистер из компании газетенку и вдруг видит в графе сомнительных объявлений знакомые имя и фамилию…

— Там только номер паспорта.

— Ничего, они люди ушлые, не удивлюсь, если и номер твоего свидетельства о рождении им известен. Так вот, читает это он, читает и думает: «А ведь девчонка-то бабусю обманывает. Та ей добра желала, замуж хотела по любви выдать, а этой хитрюге лишь бы деньги заграбастать». Ага? И вот он говорит тебе: «А не дадим мы вам ничего, Виолетта Алексеевна, денежки себе оставим, фирму развивать будем…»

— И что же ты предлагаешь?

— Я тебе сама жениха найду, но за тобой должок. На заграничное турне я, конечно, не претендую, но уж в ресторан меня сводишь, договорились?

— Господи, конечно! Не знаю, как насчет Италии и Франции, но на море мы с тобой съездим обязательно и в ресторан сходим. — Виолетта замолчала, не сразу решившись задать вертевшийся на языке вопрос: — А ты собираешься предложить это тому другу Шурика, который… в общем, тому, с кем я должна была Новый год встречать?

— Не-а, — отмахнулась Локтева. — Во-первых, у него вид непрезентабельный, а во-вторых, Игорь — мужик хороший, ему на самом деле жениться нужно. За две тысячи долларов мы тебе что-нибудь другое поищем.

— Две тысячи… Мне кажется, это маловато за то, что человек испортит свой паспорт.

— Ну, пять, если ты такая щедрая…

— По-моему, нужно обещать в десять раз больше.

— Ты что, с ума сошла! Пятьдесят тысяч за три месяца «женатой» жизни? Ой, благодари Бога, что у тебя есть я! — Маринка придала лицу важное выражение и постановила: — Десять тысяч долларов и ни центом больше. Но за эти деньги он будет по одной половице ходить.

— Хватит! Мне все это неприятно. — Виолетта почувствовала, что у нее начинает портиться настроение, но энергия Локтевой уже вышла из-под контроля.

— Пожалуй, я сейчас позвоню кое-куда, наведу справки… Нет, это разговор не телефонный. Давай лучше вино попробуем. — Однако уже после второй рюмки Маринка, видимо, будучи не в силах сидеть на месте, вскочила. — Виолетик, солнышко, я бегу… Завтра у нас воскресенье… Часиков в пять я буду у тебя, никуда не уходи.

Локтева исчезла, и Виолетта осталась в одиночестве перед недопитой бутылкой вина. Она не сомневалась в успешности Маринкиных поисков. Виолетта улыбнулась своим мыслям и наполнила две рюмки: одну взяла сама, а другую вложила в лапу плюшевого кота: «Что ж, мой неизвестный суженый, за знакомство!»

4

Воскресный день Виолетта решила целиком посвятить хозяйственным хлопотам. До Нового года оставалось всего четыре дня, а в квартире стоял полнейший кавардак. Виолетта надела спортивный костюм, собрала волосы в «хвостик» и, наслаждаясь одиночеством, стала наводить порядок. Первым делом она раздвинула голубые портьеры, и в комнату хлынул поток яркого света. Скрестив руки на груди, Виолетта обвела гостиную критическим взглядом. Перестановка мебели, пожалуй, не требуется: два глубоких кресла и диванчик — на своем месте, хорошо смотрится и круглый журнальный столик в углу. А вот на огромном, во всю стену, стеллаже просто необходимо навести порядок. Виолетта переставила на столик изящную китайскую вазочку и миниатюру в пастельных тонах, вытерла пыль с экрана телевизора и начала освобождать полки от книг, когда на глаза ей попался старый семейный фотоальбом. Она устроилась на ковре возле дивана, подложив под спину пеструю подушечку, и принялась рассматривать знакомые фотографии. Закрыв последнюю страницу, Виолетта взглянула на часы, охнула и с удвоенной энергией принялась за работу. Звонок в дверь застал ее взмокшей и растрепанной. Квартира напоминала поле битвы. Ворвавшаяся как вихрь Маринка онемела от возмущения и минут пять беззвучно шевелила губами, прежде чем смогла произнести:

— Ты что, от счастья память потеряла? Я же вчера говорила тебе, что приду в пять часов!

— Тебя что-то смущает? Ах, простите, мадемуазель, мой костюм в беспорядке, да и ковровую дорожку я не успела усыпать лепестками роз.

— Ну-ну, язви, язви. — Агрессивный тон Локтевой не предвещал ничего хорошего. — Они, между прочим, будут здесь через час. Я, как дура, несу торт и фрукты, а в такой обстановке только водку с килькой трескать…

— Кто «они»? — опешила Виолетта.

— Слушайте, Калиновская, если я берусь за дело, то результат обеспечен, — несколько смягчилась Маринка. — Через час здесь будет мой Шурик. Кстати, наконец представлю вас друг другу. И один мой знакомый… С бутылкой «Асти Мартини», между прочим. Вино ведь ты вчера допила, я полагаю?

— Какой знакомый?

— Так, от тебя сейчас толку мало. Бегом марш в ванную, потом одеваться и краситься. А я распихаю по углам все твое барахло.

Через двадцать минут, когда Виолетта вышла из ванной, квартира имела уже вполне пристойный вид, а Локтева, как всегда, колдовала у стола.

— Маринка, ты хоть расскажи мне о нем. Это мой фиктивный жених, да? Он обо всем знает?

— Да, да. Иди штукатуриться, а я буду тебе отсюда все объяснять. — Виолетта скрылась в спальне, а Локтева продолжала: — Значит, так. Его зовут Леонид, двадцать восемь лет, женат не был. Работает кем-то вроде начальника отдела снабжения в частной торговой фирме. Что еще?

— Он знает про мое родимое пятно? — спросила Виолетта, выглянув из-за двери.

— Ой, кого за десять тысяч долларов будут волновать мелочи типа пятен, прыщей и мозолей на пятках… Ну, если тебе это так важно, то знает.

— Что ты ему сказала?

— Сказала, что у тебя небольшой дефект на лице.

— Небольшой?!

— Ладно, успокойся. — Локтева попыталась направить разговор в другое русло. — Почему тебя не волнует, какой у него рост, какие глаза… Тебе ведь с ним в ЗАГС идти.

— Маринка, ты мне зубы не заговаривай, — разозлилась Виолетта. Держа в руке флакон с лаком для волос, она решительно вышла из спальни. Назревала ссора, но внезапно раздавшийся звонок заставил обеих замереть на месте. Локтева опомнилась первой и бросилась к двери, а Виолетта снова шмыгнула в спальню и затаилась. Из прихожей доносилось высокое Маринкино сопрано, которое перекрывалось гулом низких мужских голосов. Отсиживаться в спальне было глупо. Виолетта встала, одернула облегающее черное платье с кружевным воротником и вышла в коридор.

Выкатившийся ей навстречу коротышка с белесыми ресницами совершенно не соответствовал представлениям Виолетты о мужской красоте, но улыбка у него была обаятельная, да и голос оказался приятным.

— Куда это можно поставить? — Он помахал перед хозяйкой бутылкой с яркой этикеткой. — Разберись, пожалуйста, а я пошел добывать из сумки конфеты.

Коротышка подмигнул, физиономия у него стала совсем хитрая. Виолетта невольно заулыбалась в ответ. Ну что ж, не красавец, зато веселый и вовсе не противный.

— Да, совсем забыл! — Коротышка вдруг развернулся на ходу. — Разрешите представиться. Шурик. Ну, заочно мы с тобой уже давно знакомы, правда?

Стоящая неподалеку Маринка смущенно зарделась.

— Так вы не… — Виолетта повернулась к входной двери.

— Да, Леонид — это я. Здравствуйте, Виолетта.

Мужчина, вышедший ей навстречу из полумрака прихожей, был высок ростом и отлично сложен. Коротко подстриженные светло-русые волосы, длинные черные ресницы, густые темные брови. Нос с небольшой горбинкой, родинка над верхней губой, высокие скулы. А глаза! Виолетта еще никогда не видела таких глаз. Серо-стальные, они не казались жестокими или холодными, наоборот, были грустными и добрыми.

— А вы значительно красивее, чем я мог предположить, — улыбнулся Леонид.

Виолетта не ответила. Впервые за двадцать три года сердце ее забилось как-то особенно…

5

— Единственное, чего мне никак не понять, это почему ты его избегаешь. — Локтева затушила сигарету и сползла с подоконника. — И на Новый год сидела как сыч одна, и теперь… Это же твой будущий муж. Причем учти, тебе три месяца, как минимум, придется жить с ним под одной крышей, если, конечно, не хочешь возбуждать подозрений компании. Так и будешь под столом прятаться?

— Ой, оставь, Марин, без тебя тошно.

— Интересно, что ты нашла в Леониде противного, что тебя аж затошнило? — Локтева была возмущена до глубины души.

— Да в том-то и дело, что ничего. Даже наоборот…

— Та-а-ак, — протянула Маринка и, предчувствуя интересный разговор, уселась поудобнее, — да ты, похоже, влюбилась? Поздравляю. Ну что же, кроме того, что я — свидетельница на свадьбе, я еще буду и крестной матерью. Вакансию прошу не занимать.

— Перестань! — Глаза Виолетты наполнились слезами. — Ты не хуже меня знаешь, что этот брак — чистая формальность. Через три месяца мы разбежимся в разные стороны.

Маринка благодушно усмехнулась:

— Ой, и глупая ты женщина! Неужели ты не замечаешь, что Леонид к тебе явно неравнодушен? Ну, скажи, зачем ему искать встреч с тобой, предлагать вместе праздновать Новый год? Мог бы запросто через три месяца получить свои десять тысяч и отвалить. Ты что, правда не видишь, как он на тебя смотрит?

— Ты тоже заметила? — Виолетта счастливо заулыбалась сквозь слезы. — А я подумала, что это мне только показалось, что я сама себе придумываю. Нет, на самом деле, ты что-то замечаешь?

— Ну конечно. Если хочешь знать, то лицом ты даже отдаленно Изабель Аджани напоминаешь, и фигурка у тебя неплохая, только костлявая немножко. А если ты еще перестанешь горбиться и сведешь свое пятнышко, то все мужчины в городе будут у твоих ног. А уж Ленечка тем более никуда не денется. Все, поводов для огорчения не осталось?

— Ну, в общем-то, нет… Хотя… Знаешь, Марин, я сегодня опять разговаривала с мистером Стаутлендом.

— Ну и что?

— Компания решительно настаивает на пышной свадебной церемонии.

— А проблема-то в чем, я не понимаю.

— А проблема, уважаемая мисс, в том, что я не хочу быть посмешищем. Меня бы вполне устроила скромная регистрация в ЗАГСе без всяких там банкетов и машин с кольцами.

— Фу, ерунда полнейшая, — презрительно сморщила нос Маринка, — какое кому дело? Сошьем тебе самое красивое платье, будешь как королева.

— Понимаешь, шить-то ничего не надо. Бабуля за все заплатила. Нужно снять мерки с меня… и с Леонида, и из Англии доставят специально сшитые костюмы, обувь, кольца. В общем, все необходимое. Свадебный букет из Москвы, откуда вина и закуски — я даже не помню. Уже оплачен загородный коттедж, где будут гулять гости и где мы с супругом, по идее, должны провести первую брачную ночь.

— Так в чем же дело? И проведете, — игриво повела бровями Локтева.

— Нет, Мариночка, это вопрос решенный. Наши отношения чисто деловые, — внятно произнесла Виолетта, потом достала из пачки длинную сигарету и закурила. — Кстати, я завязываю с курением. По-моему, Леониду это не нравится. Он, скорее всего, консервативен, как большинство мужчин. Брак-то, конечно, фиктивный, но нервы друг другу портить ни к чему. Я из этих соображений.

— Я так и подумала. А насчет курения ты права, никотин — это яд. Кстати, я угощусь еще сигареткой? — Локтева тоже взгромоздилась на подоконник.

Через оконное стекло было видно, как из подъезда вышла молодая супружеская чета с малышом в коляске. Виолетта поспешно отвернулась от окна: «Никогда не думала, что жизнь может сыграть такую странную шутку: меня берет замуж человек, которого я, наверное, люблю, а надежды на счастье почти нет…»

Маринка вздохнула и, обняв подругу, прошептала:

— Все будет хорошо, вот увидишь!

6

Свадьбу назначили на субботу. Здраво поразмыслив, Виолетта отказалась от первоначального решения обойтись без гостей. И теперь десять человек со стороны Леонида и несколько ее подруг по работе и театру должны были встретить жениха и невесту у дверей Дворца бракосочетаний. К счастью, компания взяла на себя решение большей части проблем. Виолетте приходилось лишь одобрять или отвергать предлагаемые ей фасоны подвенечных платьев, выбирать понравившиеся блюда и напитки из толстых иллюстрированных каталогов и мысленно готовиться к совершенно новому этапу в своей жизни. Однако к концу недели она все же устала. В отличие от неугомонной Маринки, которая норовила вмешаться во все приготовления, дать стилистам и модельерам свои «неоценимые» советы. В конце концов Локтева выслушала вежливую, но настойчивую просьбу «не путаться под ногами», насупилась и с тех пор наблюдала за работой профессионалов с особым пристрастием в надежде обнаружить какой-нибудь изъян.

— Вот и платье твое еще не привезли, а если оно не подойдет? Между прочим, сегодня уже пятница, — ворчала Локтева, расчесывая мокрые волосы подруги.

Виолетта только что приняла ванну и, завернувшись в махровый халат, уютно устроилась в кресле. Тепло, покой, приглушенный свет и мягкие прикосновения рук подруги к волосам окончательно расслабили ее, она чувствовала, что скоро не в силах будет бороться с подступающей дремотой.

— Послушай, Марин, может, обойдемся без девичника? Я так устала, да и тебе завтра рано вставать: готовить завтрак будешь ты, я, как невеста, имею право понежиться в постели.

— Ладно уж, невеста, — Маринка отложила расческу в сторону, — с тобой каши не сваришь, иди отдыхай.

Часовая стрелка приближалась к двенадцати. Виолетта выбралась из кресла и уже в полусонном состоянии блаженно опустилась в мягкую постель.

…Виолетте показалось, что сон длился не более пятнадцати минут. Когда она проснулась, в комнате по-прежнему было темно, чуть слышно тикали часы, за окном завывала метель, а на краешке кровати сидел человек. Виолетта не испугалась и не удивилась, каким-то седьмым чувством она угадала, что это Леонид. И действительно, когда ее глаза привыкли к темноте, она с радостью различила знакомое лицо. Виолетте захотелось приподняться в постели, но странная усталость вдруг охватила все ее тело. Не в силах пошевелиться, она замерла в предчувствии чего-то необыкновенного.

Видимо, до утра еще оставалось достаточно времени, потому что вместо парадного фрака на женихе была белая просторная рубаха с расстегнутым воротом.

Леонид осторожно пододвинулся ближе и взял маленькую ладошку девушки в свои руки. Неведомая прежде нега разлилась по телу Виолетты, когда он нежно и бережно начал целовать ее пальцы. Губы Леонида коснулись кисти девушки, потом переместились к ладошке. Странное дело, но язык не повиновался Виолетте. Не в силах вымолвить ни слова, она лишь беззвучно шевелила губами, а Леонид уже ласкал ее плечи, целовал шею… Каждое новое прикосновение будило в ее теле спящую струну, и незнакомое восхитительное чувство постепенно перерастало в волшебную мелодию. Девушка так ясно слышала эту дивную музыку, что невозможно было понять, как Маринка умудряется спать в соседней комнате сном младенца. Впрочем, меньше всего Виолетту занимали сейчас мысли о подруге. Леонид коснулся края одеяла, осторожно отогнул его и непривычно высоким голосом произнес:

— Милая мадемуазель, кушать подано.

Девушка очнулась и с трудом разлепила тяжелые веки. Метель давно кончилась, за окном сияло солнце, а рядом с кроватью стояла Маринка, облаченная в домашний халат хозяйки. С волосами, туго накрученными на бигуди, она до смешного напоминала молодого барашка.

— Кушать подано, — торжественно повторила Локтева.

Виолетта сладко потянулась, нехотя откинула одеяло и босиком отправилась в ванную. Только там, постояв несколько минут под холодным душем, она смогла полностью освободиться от ночных видений. Что же это было? Неужели ее девичье тело, не знавшее мужской ласки, так же тянулось к Леониду, как и душа? И, если даже сон так прекрасен, какова же должна быть реальность?

— Стоп! Это чисто деловой союз, — сказала себе Виолетта, с остервенением растерлась махровым полотенцем, надела старенькое ситцевое платье с короткими рукавами и вышла к завтраку.

— Во что это ты вырядилась? — изумилась Маринка.

— Не вырядилась, а приготовилась. — Виолетта кокетливо поправила оборочки на платье. — Стилист настаивала на «максимальной доступности тела». Кстати, через полчаса она появится, так что мы должны поторопиться.

Однако стилист, оказавшийся приятной женщиной лет тридцати пяти, весьма скептически отнеслась к наряду невесты. Виолетта была вновь изгнана в ванную, а оттуда уже появилась в одной легкой простынке, завязанной узлом на груди. Женщина, назвавшаяся Валентиной Андреевной, усадила Виолетту в кресло перед зеркалом и разложила на столе множество баночек, тюбиков, коробочек и кисточек. Виолетта откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, предоставив Валентине Андреевне свое лицо в полное распоряжение. Она чувствовала, как нежные руки собрали ее волосы в пучок, нанесли на кожу крем с приятным запахом, а затем мягкая кисточка быстро забегала по ее лицу, особенно бережно прикасаясь к родимому пятну… Виолетта посмотрелась в зеркало лишь после того, как Валентина Андреевна закончила возиться с ее прической. Действительно, мастер старалась не зря: в зеленых глазах девушки появился какой-то колдовской изумрудный блеск, ресницы стали казаться особенно длинными и пушистыми, губы приобрели сочность и чувственность, а родимое пятно на щеке теперь почти не было заметно.

— Ну что же, если вы довольны, пора надевать платье.

Валентина Андреевна, улыбаясь, направилась к большой коробке, которую оставила в коридоре. Маринка устремилась за ней. Уже через минуту из прихожей донеслись восхищенные восклицания Локтевой, а затем взору Виолетты предстало изысканное атласно-кружевное чудо, к которому даже страшно было прикоснуться.

— Скажите, я не испорчу прическу, когда буду его надевать? — Виолетта все еще не могла отвести глаз от платья.

— Нет, моя дорогая. Сзади на этой модели предусмотрена длинная шнуровка. Завяжу ее на вас я, а вот освободиться от свадебного наряда поможет уже супруг, — улыбнулась Валентина Андреевна, но Виолетта вдруг погрустнела.

— А фата, какая она?

— Сейчас, моя девочка, вы увидите. Валентина Андреевна открыла еще одну коробку и достала оттуда сверкающую диадему с прикрепленной к ней фатой.

— А где же вуаль?

— Зачем она вам? Во-первых, это уже немодно, а во-вторых, вы молоды и красивы. Я думаю, ни к чему прятать лицо.

— Без вуали я никуда не пойду, пусть ее сейчас же доставят. И пусть она будет плотной, я не хочу, чтобы все видели вот это. — Виолетта прикоснулась пальцами к левой щеке.

— Виолетта, вы придаете обычному родимому пятну слишком большое значение, оно вас совершенно не портит. Ну как вас убедить? — Валентина Андреевна беспомощно развела руками.

— А не нужно никого убеждать. Без вуали я не выйду из квартиры. — Виолетта села в кресло, на глаза ее уже навернулись слезы.

Женщина в растерянности посмотрела на Маринку, но та только пожала плечами, всем своим видом показывая, что любые попытки что-либо объяснить или доказать здесь совершенно бесполезны.

Валентина Андреевна вздохнула, подошла к телефону и набрала номер. Минут через десять вуаль была доставлена, и женщина закрепила кусок плотного кружева над лицом невесты. А еще через полчаса сам мистер Стаутленд вместе с Виолеттой спустился к роскошному белому «мерседесу», стоявшему возле подъезда.

Несмотря на ночную метель, перед входом во Дворец бракосочетаний снега было немного, а от крыльца до того места, где остановилась машина, предусмотрительно проложили ковровую дорожку. Гости, прибывшие заранее, прилипли к стеклам с внутренний стороны и наблюдали, как из подъехавшего «мерседеса» вышел седовласый мужчина, открыл заднюю дверцу, и оттуда, шелестя тончайшими кружевами подвенечного наряда, появилась невеста в сверкающей диадеме. Меховая накидка, кружевные перчатки и туфельки на высоком каблуке делали ее похожей на принцессу из волшебной сказки. Кто-то восторженно ахнул. Опираясь на руку спутника, девушка уже подходила к двери, когда ей навстречу выбежал высокий мужчина в черном фраке и «бабочке» и протянул букет белых роз. Виолетта вздрогнула и остановилась. Кровь мгновенно прилила к щекам и быстро-быстро запульсировала в висках. Ночное видение снова ярко вспыхнуло перед глазами Виолетты, и она замерла на месте, задыхаясь от смущения и не смея поднять глаз. Леонид мягко улыбнулся, принял переданную ему Фрэнком руку Виолетты и, бережно поддерживая девушку, повел ее на второй этаж по винтовой лестнице.

Сколько раз Виолетта мысленно представляла себе тот день, когда и для нее заиграет марш Мендельсона. Казалось, что память навсегда сохранит мельчайшие подробности происходившего, каждый взгляд, слово, жест. А теперь ей чудилось, что душа ее словно отделилась от тела и кто-то другой ответил «да». Она слышала ответ Леонида, видела свою руку, на которую он надел массивное золотое кольцо, чувствовала прикосновение его губ к своим, но по-прежнему не верила, что все это происходит на самом деле.

— Ну что, Калиновская, то есть теперь мадам Борисова, поздравляю тебя! — Маринка поцеловала подругу. — Да очнись же ты!

Официальная часть была закончена, а загородный домик уже ждал гостей и молодых.

Определение «загородный домик» оказалось весьма условным: видимо, раньше здесь располагался какой-нибудь партийный санаторий. Виолетта и Леонид первыми вошли в один из трех корпусов деревянного дворца и сразу оказались в огромном зале, ярко освещенном хрустальными люстрами. Повинуясь взмаху дирижерской палочки, оркестр заиграл вальс Штрауса, а навстречу новобрачным вышел метрдотель во фраке. Пока гости занимали места за столами, Виолетта, заметив в коридоре зеркало, решила поправить прическу. Здесь было довольно темно, и она уже собиралась вернуться в зал, когда легкое прикосновение мужских пальцев к ее плечам заставило Виолетту вздрогнуть.

— Женушка моя, вы прекрасны, только снимите вуаль, не прячьте лицо. — Голос мужа заставил учащенно забиться ее сердце. Виолетта, не оборачиваясь, осторожно отцепила края вуали от диадемы и неуверенно взглянула в зеркало.

Когда Виолетта вернулась к гостям, все уже благополучно разместились за столом, кругом сновали официанты в белых рубашках, и лишь место невесты все еще пустовало. Вопреки ожиданиям девушки, никто не стал показывать пальцем, падать в обморок или испуганно перешептываться при виде ее открытого лица. Вскоре Виолетта успокоилась, но в ушах ее до самого вечера настойчиво звучало: «Женушка моя, вы прекрасны…»

Время близилось к полуночи, подвыпившие гости уже перестали обращать внимание на виновников торжества. Леонид встал из-за стола и подал руку Виолетте.

— Куда мы идем? — удивленно спросила она у мужа.

— Сейчас увидите.

Супруги вышли в темный коридор, и только теперь Виолетта заметила метрдотеля со свечой, шедшего впереди них в нескольких шагах. Они медленно поднялись по деревянной лестнице и оказались перед массивной дубовой дверью.

— Прошу вас. — Метрдотель открыл комнату, пропустил молодых вперед и неслышно притворил дверь у них за спиной.

В комнате горели свечи. На круглом столике, накрытом белоснежной батистовой скатертью с шитьем, стояла ваза с фруктами, два фужера и бутылка шампанского в ведерке со льдом, на полу — огромная корзина с цветами. А в глубине комнаты — огромная кровать под кружевным балдахином и с зеркалом в изголовье. Виолетта несмело приблизилась к кровати и присела на краешек. Постель оказалась необыкновенно мягкой, а на белоснежной подушке лежали алая роза и ночная сорочка. Тончайшее полотно ручной работы с двумя узенькими лямочками, казалось, могло свободно пройти сквозь обручальное кольцо. Виолетта свернула рубашку и посмотрела на мужа. Леонид выглядел смущенным и, похоже, пытался подобрать нужные слова.

— Виолетта, я понимаю, что наш союз для вас — просто сделка, поэтому можете не сомневаться в своей безопасности… Если позволите, я лягу здесь же, с краю. Поверьте, я не прикоснусь к вам. — Он судорожно сглотнул и опустил глаза.

— Да, конечно, — Виолетта начала нервно перебирать складки на платье, — этот брак — формальность. Но вам все же придется помочь мне расстегнуть платье, самой мне из всего этого не выбраться… А потом я буду очень благодарна, если вы отвернетесь.

Она встала с кровати, сняла фату и повернулась к мужу спиной. Шнуровка быстро ослабла под пальцами Леонида, но тут случилось непредвиденное: как только был развязан последний узелок, платье стремительно соскользнуло с плеч Виолетты и упало к ногам, а Виолетта осталась стоять посреди комнаты в крохотном кружевном бикини. Леонид отвернулся, но она все же успела заметить его взгляд. В этом взгляде была не заинтересованность делового партнера, а жадный мужской интерес. Быстро облачившись в ночную сорочку, Виолетта юркнула под одеяло, а Леонид отошел в дальний угол комнаты, снял костюм, рубашку и остался в узеньких белых плавках. Фигура у него оказалась действительно великолепной, кожа, несмотря на то что на дворе стоял январь, еще хранила смуглый золотистый оттенок летнего загара. Виолетта чуть слышно вздохнула и, пожелав мужу доброй ночи, повернулась к нему спиной. «Женушка моя, вы прекрасны», — снова зазвучало в ее голове. «Все будет хорошо», — подумала она и скоро задремала.

7

…Белая «тойота» неторопливо катила по загородному шоссе. Спешить было некуда, а погода располагала скорее даже к пешим прогулкам: весна в этом году выдалась теплая, и в мае в подмосковных лесах уже можно было найти первые ягоды, а о цветах и говорить не приходилось.

— Ленечка, останови машину.

Виолетта открыла дверцу, с наслаждением потянулась и босиком выскочила на траву. Через минуту ее красный сарафан уже мелькал среди деревьев.

— Ну, где ты там, смотри, что я нашла!

Леонид вышел из автомобиля и поспешил на голос. Легкая фигурка жены почти исчезла из виду, и теперь то слева, то справа доносилось ее озорное ауканье.

— Летка, прекрати прятаться, слышишь? Еще заблудишься… Ну все, я тебя потерял.

— И не надейся! — Виолетта вынырнула откуда-то и обвила руками его шею.

— Сдается мне, что ты меня обманула. Или показывай свою находку, или я решу, что ты специально заманила меня в лесную чащу на съедение диким зверям.

— Моя находка — это ты. Но и без диких зверей дело не обойдется. Я — рысь! — Хитро прищурившись, девушка изловчилась и укусила мужа за ухо. — Ой, не убивай меня, злой охотник!

— Поздно, дорогая, — свирепо вращая глазами, прорычал Леонид, подхватил Виолетту на руки и понес ее, брыкающуюся и визжащую, обратно к машине.

— Ну-у-у… — разочарованно протянула «рысь», когда муж, мягко опустив ее на сиденье, завел мотор, — какой ты скучный, а я-то надеялась…

— Лапка, давай доедем до пансионата. Нас, наверное, уже ждут. За три выходных дня мы прекрасно все успеем, — усмехнулся Леонид. — А помнишь, какой ты была церемонной после свадьбы?

— А ты-то сам! Явился с двумя сумками и замер у порога, как нашкодивший мальчишка…

— Вот, я как бы и переехал… — Леонид не знал, куда деваться от смущения. — Где мне можно расположиться?

— Пожалуйста, проходите в эту комнату.

— Спасибо. Вы позволите, я поставлю сумки возле дивана?

— Да, конечно.

Они помолчали. Первой опомнилась Виолетта:

— Леня, вы, наверное, голодны? Проходите на кухню, я сейчас соображу какой-нибудь легкий ужин.

Леонид неожиданно оживился:

— Вы знаете, приготовление разных закусок — мое любимое занятие. Конечно, сложно поверить, но то, что я делаю, действительно съедобно. Разрешите?

— Пожалуйста, — недоверчиво усмехнулась Виолетта и жестом пригласила мужа заглянуть в холодильник, — попытайте счастья.

Однако через полчаса ей пришлось оставить иронический тон. Салат, картофель и поджаренное до золотистой корочки мясо выглядели весьма аппетитно. Леонид достал из сумки бутылку легкого виноградного вина и поставил на стол.

— Виолетта, у меня есть к вам одна просьба: раз уж мы теперь супруги, пусть фиктивные, перейдем на «ты», хорошо?

— Согласна, и давай поскорее сядем ужинать, а то у меня уже слюнки текут.

— Слушай, ты не кулинарный техникум окончил? — поинтересовалась Виолетта, расправившись с последним куском мяса.

— Нет, у меня к поварскому искусству призвание, а учился я в политехническом. Бросил после третьего курса, так и живу теперь недоучкой, деньги зарабатываю… К сожалению, служителя муз, пусть даже кулинарных, из меня не получилось, чего не скажешь о тебе, я прав?

— Ты о моей работе в музыкальной школе?

— Нет, Шурик говорил, что ты поешь в театре…

— Не в театре — в студии музыки и пластики. Там под мои фонограммы открывает рот длинноногая белобрысая девица.

— И не обидно тебе? — Леонид отложил вилку и внимательно посмотрел на Виолетту.

— Нет, я реально оцениваю свои возможности… и внешние данные. — Она поднялась. — Спасибо за ужин. Извини, но я устала. Постель себе устроишь сам, белье на диване.

Леонид, погрустнев, опустил голову. Похоже, он уже сожалел о своем бестактном вопросе.

— Ты только не подумай, я не обижаюсь, — смягчилась Виолетта, — на самом деле пора спать. Спокойной ночи.

Когда дверь в спальню закрылась за ее спиной, Леонид достал из кармана пачку сигарет и, пододвинув к себе пепельницу, закурил. В окнах соседних домов постепенно гас свет. Он наконец вошел в комнату и, не раздеваясь, лег на диван. В эту ночь Леонид так и не уснул.

Прошло чуть больше месяца. Супруги начали привыкать друг к другу. Раз в неделю Леонид ездил в Москву по делам службы, а остальные ночи проводил дома. Основные бытовые проблемы были решены, Виолетту перестало тяготить присутствие в квартире чужого человека, и прежние крамольные мысли начали тревожить ее душу. Только теперь все казалось ей гораздо более сложным. Их отношения с Леонидом стали вполне дружескими, и «фиктивного мужа», видимо, вполне устраивало положение вещей. Он исправно покупал в дом продукты, выносил мусор, чинил кран и, когда позволяло время, готовил для жены что-нибудь вкусненькое. Спали они по-прежнему в разных комнатах.

«И сегодня все будет, как обычно, — размышляла она, возвращаясь вечером с работы. — Он появится поздно, как всегда уставший. Поставит машину на стоянку, соблаговолит разделить со мной трапезу. Потом мы немного поболтаем, посмотрим телевизор и разбредемся по своим комнатам. Почему все так изменилось со дня нашей свадьбы, ведь не почудились же мне его слова: «Женушка моя, вы прекрасны»? Может быть, причина в моем поведении? Да нет. Не стоит себя обманывать. Первый шаг должен делать мужчина, и, если он его не делает, значит, ему это не особенно нужно».

Виолетта открыла дверь и замерла на пороге. Уже давно, пожалуй, с того вечера, когда Маринка выплыла из темноты со свечой в руке и напугала ее до полусмерти, ничто так не шокировало Виолетту. В квартире было тихо, но явно ощущалось присутствие человека, в комнате горел мягкий приглушенный свет, а в воздухе витал нежный аромат роз. Не испугавшись, а скорее почувствовав приближение чего-то неведомого, Виолетта сняла сапоги и пальто, на цыпочках прошла по коридору и заглянула в комнату. С потолка вместо изрядно поднадоевшего плафона «в цветочек» спускался на длинном шнуре абажур из плотной ткани. Столик исчез, а прямо посреди ковра на круглом подносе стояло блюдо с персиками и бутылка бордо. Зато по углам комнаты!.. Боже, Виолетта никогда еще не видела такого великолепия. Алые, бордовые, белоснежные — казалось, что здесь были собраны красивейшие розы Земли. Огромный букет в напольной вазе полностью заслонил экран телевизора. Цветы стояли на стеллаже, на подоконнике, выглядывали из-за подлокотников кресла. У Виолетты закружилась голова.

— Я не напугал тебя? — Леонид неслышно подошел сзади и обнял ее за плечи. — Прости мне мою смелость. Я сегодня слегка пьян и, наверное, поэтому решителен, как никогда.

Виолетта обернулась и, боясь поверить случившемуся, с надеждой посмотрела мужу в глаза:

— Эти цветы мне? Правда мне?

— Конечно, тебе. И ты вольна делать с ними все, что тебе заблагорассудится. Можешь выкинуть их вслед за мной из квартиры.

— Почему я должна, как ты говоришь, выкинуть тебя?

— Потому что сегодня я скажу тебе все, что хотел сказать с первого дня нашего знакомства, то, о чем я так долго молчу. Ты услышишь те слова, которые чуть не сорвались у меня с губ, когда платье упало к твоим прелестным ножкам, те слова, которые я не мог произнести, даже поцеловав тебя. Ведь наши поцелуи на свадьбе, как и сам брак, формальность. — Леонид горько усмехнулся. — А потом можешь указать мне на дверь, я уйду и появлюсь только тогда, когда это будет необходимо для решения твоих проблем.

— Но в чем дело? — встревоженно спросила Виолетта.

— А дело в том, — он обнял ее за талию и крепко прижал к себе, — что я не могу постоянно видеть одну роскошную женщину, которую все считают моей женой, и не сметь даже прикоснуться к ней. Я не могу спокойно слышать ее голос, наблюдать, как она по утрам расчесывает свои прекрасные волосы, каждой клеточкой ощущать ее присутствие, ее шаги, ее дыхание, мечтать о случайном прикосновении нежных пальчиков и… каждую ночь отправляться спать на диван. Я хочу тебя, Виолетта, я безумно хочу тебя.

Виолетта вздрогнула и подняла на мужа испуганные глаза:

— Я не понимаю… — робко начала она, но Леонид не дал ей договорить. Он вдруг крепко сжал ее голову в своих ладонях и поцеловал жадно, требовательно, совсем не так, как на свадьбе.

Пока муж расстегивал пуговицы на ее блузке, Виолетта стояла, потрясенная и безучастная, бессильно опустив руки. Странная апатия охватила ее.

— Ну давай же, давай, не будь такой холодной, — раздраженно проговорил Леонид.

Она механически повела плечами, и блузка, вспыхнув в темноте мелкими электрическими искорками, соскользнула на пол. Виолетта сама сняла юбку, колготки и аккуратно повесила все на спинку кресла.

— Раздевайся дальше! — попросил Леонид. Он удобно устроился на ковре и, видимо, приготовился наблюдать.

Но Виолетта вдруг судорожно обхватила руками свои обнаженные плечи и забилась в угол дивана, поджав ноги.

— Что с тобой? — В голосе Леонида слышалось недоумение.

— Я… я не знаю, что делать дальше.

— Ну ты даешь! — коротко рассмеялся Леонид. Встал с ковра и сел на диван рядом с женой. — Для начала, ляг как полагается.

Но Виолетта быстро-быстро замотала головой, прижала ладони к лицу и заплакала.

Леонид опустил ее на диван, уверенными движениями ловко снял с нее лифчик и трусики и начал, слегка покусывая, целовать ее грудь, живот, бедра. Виолетта ждала, что ее вот-вот захватит неизведанное сильное чувство, но ничего подобного не происходило. Лишь где-то в самой глубине ее тела зажглась крохотная искорка, но, так и не успев разгореться, исчезла, сметенная внезапно нахлынувшей болью.

Виолетта лежала на спине, изумленно распахнув глаза. Словно из тумана выплыло лицо Леонида, ее губы ощутили сочную мякоть персика.

— Теперь ты на самом деле моя жена, и я очень рад этому. — Горячие пальцы трепетно коснулись ее груди. — Знаешь, я и подумать не мог, что у тебя до сих пор никого не было… Почему? Ведь ты очень красивая.

«Красивая!» Он сказал: «Красивая»! Виолетта почувствовала, что вот-вот заплачет, она повернула голову и прошептала:

— Я люблю тебя.

Леонид улыбнулся, и их губы сомкнулись.

— Слушай, а ведь ты в ту ночь так и не сказал, что любишь меня. Я сказала, а ты отмолчался. Почему? — Виолетта стиснула пальцами колено мужа.

— Лапка, ты мешаешь вести машину. Перестань… Ну, хочешь, сейчас скажу.

— Нет, сейчас не надо. Ты объясни, почему тогда вел себя, как коварный соблазнитель. «Хочу, хочу»… А где высокие чувства?

— Ну, не сказал и не сказал… Не до того было, — усмехнулся Леонид. — Да ты и сама прекрасно все понимала, правда?

— Ничего я не понимала. Так и жила: то ли жена, то ли любовница, то ли вообще неизвестно кто. Почему ты меня так долго мучил?

— А ты до сих пор не разобралась или, может быть, уже все забыла?

Виолетта ничего не забыла и со страхом наблюдала, как стремительно теряет листки висящий на стене отрывной календарь. Приближение юбилейной даты — три месяца со дня свадьбы — не сулило ей ничего хорошего. Нет, конечно, она должна была получить триста тысяч долларов, но зачем нужны и эти деньги и пластическая операция, если уйдет Леонид? А в том, что он уйдет, Виолетта почти не сомневалась. О любви он не сказал ни слова, а договор есть договор.

Гром грянул в среду. Посреди урока в кабинет Виолетты зашла преподавательница сольфеджио и, сладко улыбаясь, сообщила, что ее просит к телефону любезный мужчина с иностранным акцентом. Девушка похолодела. На ватных ногах она дошла до канцелярии, подняла трубку и услышала голос Фрэнка:

— Виолетта Алексеевна, здравствуйте.

— Добрый день, мистер Стаутленд.

— Я поздравляю вас, сегодня вы можете получить первую часть денег. Надеюсь, ваша семейная жизнь складывается удачно.

— Да, спасибо. — Виолетта не узнавала собственный голос.

— Если не возражаете, на ваше имя в банке откроют счет, и сегодня же на него будут положены триста тысяч долларов.

— Простите, я могла бы получить десять тысяч наличными?

— О, конечно! Наверняка у вас есть свои планы в отношении этих денег. Вы вполне уверены, что десяти тысяч достаточно?

— Да, уверена.

— В таком случае, их вам доставят через пятнадцать минут. Вы еще будете на работе?

Получив утвердительный ответ, мистер Стаутленд простился и повесил трубку.

О продолжении занятий, конечно, не могло быть и речи. Виолетта отправила домой обрадованную ученицу и без сил опустилась в кресло. Через некоторое время в дверь постучали, она открыла молодому человеку в длинном плаще, равнодушно пересчитала деньги, расписалась на каких-то бланках. Курьер ушел, а девушка так и осталась стоять посреди кабинета в странном оцепенении.

Казалось, зеленые бумажки сделали ее сумку неподъемной. Виолетта выбрала самый длинный маршрут до дома и старалась идти как можно медленнее, но пугающий миг встречи с мужем неотвратимо приближался.

— Лапка, ты сегодня что-то поздно. На работе задержали? — Улыбающийся Леонид открыл дверь. — Какие-то неприятности? На тебе просто лица нет! Что случилось?

— Ничего. — Виолетта попыталась улыбнуться. — Давай поужинаем, а потом поговорим. У меня для тебя приятная новость.

— Приятные новости при таком горестном выражении лица? — недоуменно пожал плечами Леонид. — Ладно, объяснишь после ужина.

— Нет, не могу тянуть. Лучше сейчас. Милый Леня, я очень благодарна за помощь, которую ты мне оказал. Мы прожили вместе три месяца. И вот сегодня срок твоего заточения в стенах этой квартиры окончен. Я торжественно вручаю тебе заслуженные десять тысяч долларов и сообщаю, что ты свободен. Через пару месяцев мы подадим заявление на развод, а уйти ты можешь прямо сейчас. — Виолетта открыла сумочку и протянула мужу пачку зеленых бумажек.

Леонид, глядя ей прямо в глаза, взял деньги, некоторое время, словно взвешивая, подержал их в руке, а потом положил на стол.

— Да, мы подаем заявление на развод. Действительно, прошло три месяца, и теперь ничто не может заставить тебя оставаться моей женой. Ты достигла какой-то там своей цели. Упаси Боже, мне это совсем неинтересно. Главное, что я больше не нужен. Только и деньги твои мне тоже не нужны.

— Почему? — У Виолетты от волнения пересохли губы.

— Почему? — усмехнулся Леонид. — А я и сам толком не могу понять. Когда мне предложили жениться на тебе, единственной моей целью было получить эти несчастные десять тысяч и через три месяца снова стать свободным. Мне и в голову не могло прийти, что на месте безликой фиктивной супруги окажешься ты — живая, красивая, желанная… Эти три месяца были, пожалуй, самыми счастливыми в моей жизни. Что ж, я с самого начала знал, что это когда-нибудь закончится.

— Мне тоже не нужны эти деньги. Они по праву твои. Бери и сделай так, чтобы, когда я открыла глаза, тебя уже не было. — Виолетта присела на краешек дивана и закрыла лицо руками.

— Хорошо, если ты так хочешь… Нет, черт побери, я говорю совсем не то, что чувствую… Виолетта, милая, мне не нужны эти деньги, потому что я люблю, люблю тебя. Я прошу: не оставляй меня, любимая. Я ведь нужен тебе?

Еще не веря своим ушам, Виолетта медленно поднялась с дивана и шагнула навстречу Леониду. Можно было ничего не отвечать: ее глаза говорили за нее.

Уже поздно вечером, лежа в постели, она решилась признаться:

— А знаешь, мы ведь очень богатые…

— Да, десять тысяч — не маленькая сумма.

— Я не об этих деньгах. Сегодня на мой счет в банке поступили триста тысяч долларов.

— Откуда? — Леонид приподнялся и сел в кровати, удивленно уставившись на жену.

— Об этом я расскажу тебе завтра, слишком длинная история. Но сейчас ты имеешь право просто узнать, что все эти деньги я получила благодаря тебе.

— Триста тысяч! Ну ты и жадина, мне-то было обещано из них всего десять.

Виолетта смутилась, а Леонид расхохотался и чмокнул ее в щеку:

— Неужели ты до сих пор не поняла, что одна замечательная девушка для меня гораздо важнее всех этих долларов!

— Нет, ты правда не сердишься? Это я пошла на поводу у Маринки, она ведь дама экономная, а я бы предложила больше. Скажем, еще пятьдесят центов или даже семьдесят.

— Триста тысяч долларов… Теперь буду ощущать себя альфонсом… А ну-ка, погоди, — Леонид в задумчивости приподнял указательный палец, — мы же должны отметить начало настоящей совместной жизни?

— Должны, конечно.

— Так вот. Дополнительно к выходным ты берешь на работе два отгула, и через неделю мы вместе с ребятами из моей фирмы едем отдыхать на природу… За мой счет, о, моя любимая миллионерша. Кстати, тебя ждет приятный сюрприз.

…Дорога сделала очередной поворот, и лес по обеим сторонам стал совсем густым.

— Не узнаешь? — Леонид, загадочно улыбаясь, повернулся к жене.

— Господи, я же не лесничим работаю. Для меня вся эта чаща — сплошной лабиринт.

— Хорошо, если и через пять минут не догадаешься, то заслужишь титул самой ненаблюдательной женщины на свете.

— Да почему мне должны быть знакомы эти места? — Виолетта недоуменно вскинула брови, но вдруг ахнула и захлопала в ладоши.

Заросли внезапно кончились, и «тойота» выехала на открытую местность. Вокруг пылающего костра суетились женщины в пестрых нарядах, их спутники, сбившись в кучку, периодически оглашали окрестности взрывами смеха. Наверное, как всегда, обсуждая чисто мужские проблемы. А чуть левее, в самой глубине поляны, виднелся сказочный деревянный дворец.

— Ну что, узнала свадебное гнездышко?

— Конечно, — кивнула Виолетта и вкрадчиво поинтересовалась: — А на наши апартаменты никто не претендует?

— Никто. И уж здесь тебе придется по всей строгости ответить за коварное лесное нападение. А теперь пойдем, я представлю тебя друзьям. — Леонид подал жене руку, и они направились к группе людей, уже приветствовавших их радостными криками.

Яростно кромсая лук для шашлыков, Виолетта подумала, что и впрямь ничто так не сближает людей, как общее дело. На данный момент самым близким человеком ей казалась Ольга — жена директора фирмы. Утирая слезы и всхлипывая, она тоже сражалась со зловредным овощем.

— Нет, ну ты подумай только, какие замечательные у нас мужья! — Доля сарказма в голосе Ольги приближалась к критической точке. — Испокон веков приготовление шашлыка считается чисто мужским делом. Я понимаю, салатики там, закуска… Но возиться с мясом! Ты думаешь, чем они сейчас занимаются? Наверняка обсуждают проблемы мировой политики или вчерашний футбольный матч… Спортсмены, тоже мне.

Виолетта улыбнулась. Ольга была ей симпатична, да и остальные женщины тоже казались милыми и приветливыми. По крайней мере, ни одной из них, кроме толстухи в бежевых шортах, не пришло в голову публично поинтересоваться родимым пятном на ее лице. Вот и сейчас толстуха пристроилась неподалеку, бросая на лицо новенькой оценивающие взгляды.

— Слушай, эта дама меня раздражает. — Виолетта подала Ольге еще несколько луковиц. — Кто она такая?

— А, не обращай внимания, ее здесь никто не любит. Обиженный Богом человек — ни кожи, ни рожи, зато уж гонора! Муж изменяет ей налево и направо, она об этом знает и к тому же, видимо, понимает, что окружающим все известно, вот и пытается свою обиду на других выместить…

Толстуха внимательно прислушивалась к разговору, не забывая при этом подпиливать ногти и делать вид, что, кроме маникюра, ее вообще ничего не интересует. Виолетте вдруг страшно захотелось показать ей язык, она представила, как это будет выглядеть со стороны, и засмеялась.

— Погляди, Оль, вот и наши джентльмены появились.

Похоже, футбольно-политическая тема была исчерпана. Из обрывков разговора мужчин можно было понять, что речь идет уже о работе.

— Та-а-ак, — Ольга зловеще прищурилась, — значит, даже и в выходные дни нам придется выслушивать захватывающие истории про «поставки», «предоплату» и «нал-безнал»?

— Все, все, все! — Саша, Олин муж, с покаянным видом сложил ладони у груди. — Сегодня мы будем говорить только о новой моде на купальники, восхитительных духах «Кошкин хвост» и очередной серии «Санта-Барбары»… А это что? — Он с притворным возмущением уставился на ненарезанное мясо. — Конечно, женщинам ничего нельзя доверять. Если дело и дальше пойдет такими темпами, то шашлык мы будем есть только на Новый год. А ну, кыш отсюда!

Виолетта и Ольга не заставили себя долго упрашивать. Демонстративно воткнув ножи в землю, они направились к зданию пансионата. Коварное майское солнце уже изрядно напекло им затылки, а в доме было темно и прохладно. Ольга наполнила два бокала ледяным апельсиновым соком, и девушки с наслаждением откинулись в креслах, вытянув ноги и прикрыв глаза.

— А знаешь, в этом самом пансионате мы с Леонидом праздновали свадьбу.

— Знаю, — усмехнулась Ольга и поставила опустевший бокал на подлокотник, — это ведь по инициативе твоего мужа мы сегодня здесь. Запросто было найти место и подешевле, но уж очень он хотел сделать тебе подарок. Слушай, а как вы познакомились?

— О, это длинная история… — Виолетта поднялась на ноги. — Пойдем, я лучше покажу тебе некоторые покои этого дворца.

Боковую лестницу они нашли без труда и скоро оказались перед массивными дубовыми дверьми. К удивлению Виолетты, все здесь оказалось точно таким же, как и три месяца назад. И столик с батистовой скатертью, и огромная кровать, и даже алая роза на подушке. Видимо, и тут не обошлось без стараний Леонида. Подумав о муже, Виолетта почувствовала сладкое волнение.

— Вот здесь мы и провели первую брачную ночь.

— Да, романтично. — Ольга обвела взглядом комнату. — Ну, я, пожалуй, пойду.

Девушки обменялись понимающими взглядами. Оля вышла, прикрыв за собой дверь, а Виолетта разделась и нырнула под прохладные простыни.

Очевидно, она задремала, потому что не заметила, как Леонид появился в комнате. Сквозь сонную пелену она сначала ощутила прикосновение его рук, потом нежный, ласковый поцелуй. Виолетте понравилось притворяться спящей, она по-прежнему не открывала глаза. Пальцы мужа легонько поиграли ее соском — она тихо мурлыкнула и сонно причмокнула губами. Ласки становились все более настойчивыми, но она упорно «не желала» просыпаться, и, только когда Леонид разочарованно вздохнул, Виолетта наконец соизволила произнести:

— И это все? На этом брачная ночь закончена?

— Ах ты хитрюга! Ну берегись. — Леонид с притворным гневом взглянул на жену и начал покрывать ее шею поцелуями. Виолетта сделала вид, что хочет соскочить с кровати, но муж пресек попытку к бегству, сомкнув ладони на ее талии.

— Нет уж, теперь ты никуда не скроешься.

— А я и не собиралась. — Виолетта провела пальчиком по упругим мышцам живота Леонида и опустила ладонь ниже. — Вот эта удивительная штука заслуживает того, чтобы я осталась.

Леонид застонал и крепче обнял Виолетту, она же прикрыла глаза и покорно откинулась на подушки. Обняв шею мужа, она наслаждалась даже не пронзительными всплесками, рождавшимися где-то в глубине тела. Виолетта таяла при одной мысли о том, что в тысячу раз более сильное блаженство сейчас испытывает Леонид. И это блаженство дарит ему она.

Когда Леонид откинулся на бок, за окном уже начало темнеть.

— Пора одеваться. Шашлык давно готов, и все ждут нас уже Бог знает сколько времени. Пойдем? — Он протянул жене сарафан и жакет: — Надень, а то комары заедят.

Только оказавшись возле костра, Виолетта поняла, что по-настоящему проголодалась. Не испортило ей аппетит даже то, что соседкой слева оказалась любопытная толстуха. Виолетта с удовольствием расправлялась с сочным куском мяса, когда услышала:

— Элеонора… ведь так вас, кажется, зовут? Неужели вы на самом деле работаете или это все сплетни? — Толстуха пыталась придать лицу невинное выражение, но это ей плохо удавалось.

— Во-первых, зовут меня Виолетта. Я понимаю, запомнить просто невозможно, но вы уж постарайтесь. Во-вторых, я действительно работаю в музыкальной школе и не вижу в этом ничего зазорного.

— Виолетта, я совсем не хотела вас обидеть. Просто интересно встретить в нашем кругу работающую женщину. Всех остальных мужья достаточно обеспечивают…

— Наталья, прекрати! — Ольга метнула злой взгляд в сторону толстухи. — Не порти вечер себе и окружающим.

— Так, милые дамы, — Саша поднялся с бревна, — мы пойдем покурим, а вы тут не подеритесь, пожалуйста.

Мужчины один за другим уходили от костра. Прежде чем присоединиться к остальным, Леонид обнял жену за плечи и шепнул ей на ухо:

— Не заводись. Она просто тебе завидует.

Теперь возле костра оставались одни женщины. Первой нарушила тишину высокая худенькая Настя, чем-то похожая на Синди Кроуфорд:

— Девчонки, а давайте споем!

Предложение было встречено с энтузиазмом, нестройным хором девушки затянули «Ромашки спрятались», потом «Рябинушку». Голос Виолетты ярко выделялся на общем фоне силой и красотой.

— Слушай, да ты прямо Ирина Аллегрова. У тебя, наверное, талант. — Настя восхищенно цокнула языком.

— Да какой там талант!

— Ну, не скромничай, Виолетта, — опять влезла в разговор Наталья, — если Бог обделил в одном, я имею в виду твое лицо, то он щедро награждает в другом. Голос у тебя действительно великолепный.

Это уже было слишком. Виолетта резко вскочила, слезы застилали ей глаза. Не обращая внимания на попытки женщин остановить ее, она кинулась к лесу. Колючие ветки цеплялись за волосы, царапали лицо. Она то и дело спотыкалась и, всхлипывая, бежала дальше. Через некоторое время Виолетта остановилась. Где-то за спиной уже раздавались взволнованные голоса — ее искали. Она вытерла слезы: пожалуй, пора возвращаться. Теперь на обратном пути Виолетта осторожно раздвигала ветки руками. И надо же было умудриться залезть в такую глушь! Она наступила на сухое дерево, перекинутое через неглубокий овраг, дерево хрустнуло, и, коротко вскрикнув, Виолетта упала.

Ее крик услышали. Через минуту возле нее собралась толпа, Леонид спустился вниз и, осторожно подняв жену, передал ее на руки друзей. Виолетта была без сознания, по виску ее стекала узенькая полоска крови. Кто-то из женщин испуганно ахнул, кто-то кинулся щупать пульс, побежали за водой. Леонид же, казалось, сам потерял ощущение реальности. Пристально глядя в лицо жены, он молчал, и только на щеках его играли желваки.

— Надо срочно везти в больницу.

— Конечно, быстро в машину!

— Не сметь! — Леонид резко повернулся. — Вдруг ее нельзя трогать?! Она сама придет в себя, вот увидите!

Но время шло, а все попытки привести Виолетту в чувство оказались бесполезными. Признав разумность доводов друзей, испуганный, потрясенный Леонид разрешил перенести жену в машину. Сесть за руль ему не позволили, и он остался на заднем сиденье, поддерживая голову жены у себя на коленях.

8

Лицо врача было густо усыпано веснушками, но ресницы казались почти черными. Когда комната вместе с доктором перестала кружиться перед глазами, Виолетта попыталась улыбнуться.

— Вот и отлично. Если пациент улыбается, значит, до выздоровления рукой подать. — Врач был настроен весьма оптимистично.

— Что со мной?

— А вы не помните? Как в знаменитой комедии: «Поскользнулся, упал, очнулся — гипс». Только в вашем случае, к счастью, обошлось без гипса. Банальное сотрясение мозга. Кстати, будем знакомы, меня зовут Сергей Николаевич.

Виолетта обвела глазами палату: белые стены, зашторенное окно, кровать и тумбочка.

— Интересно, а почему я при обычном сотрясении удостоилась отдельных апартаментов?

Сергей Николаевич на минуту растерялся:

— Ну, во-первых, поначалу ваше состояние было достаточно тяжелым. Длительная потеря сознания — малоприятная штука, знаете ли. А во-вторых… Хотя об этом мы поговорим позже.

— Нет, сейчас. Не нужно ничего от меня скрывать. Я нормально себя чувствую и готова выслушать любую правду.

— Да вы только не волнуйтесь, Виолетта Алексеевна, — врач хрустнул костяшками пальцев и отошел к окну, — вашей жизни ничто не угрожает… теперь. Но вот результаты анализов нас озадачили. Скажите, вы в последнее время принимали какие-нибудь сильнодействующие лекарства, ну, скажем, по рекомендации знакомых?

— Зачем? Я вполне здорова.

— В принципе, я так и предполагал… А есть ли у вас враги, которые могли бы желать вашей смерти?

— Но в чем дело? — Виолетта резко села в кровати и тут же, почувствовав головокружение, опустилась на подушку.

Врач сделал еще пару кругов по палате, прежде чем продолжить:

— А дело в том, что в вашей крови в значительном количестве обнаружен малоизвестный яд. Доза не смертельная, но очень близкая к ней. Еще чуть-чуть, и мы бы с вами не беседовали. Если исключить возможность случайного приема яда, то это — попытка убийства. И я бы вам очень посоветовал быть осторожнее, хотя…

— Договаривайте, договаривайте! — Виолетта поняла, что врач хочет закончить разговор, тогда как для нее ситуация оставалась неясной.

— Понимаете, этот яд мало изучен, поэтому сложно утверждать что-либо определенное. Сейчас мы проводим эксперимент над лабораторными мышами. В зависимости от результатов и будем делать окончательные выводы.

— Это все? — В глазах Виолетты зажегся недоверчивый огонек.

— Остальное — мои личные предположения. Вы вправе их не слушать. Я бы посоветовал внимательно приглядеться к окружающим. Я знаю, в это трудно поверить, но чаще всего виновник в подобных случаях тот, на кого и подумать-то невозможно: муж, брат, сын…

— Оставьте ваши домыслы при себе, — покраснела Виолетта, — сначала доведите до конца все эксперименты и перепроверьте анализы.

— Конечно, я так и сделаю, прежде чем сообщать в милицию. Но что-то подсказывает мне, что я прав. — Сергей Николаевич взялся за ручку двери и добавил: — Только ничего не бойтесь. А сейчас постарайтесь заснуть.

Но сон не шел. Виновник чаще всего близкий человек. Виолетта почувствовала, что лоб покрылся испариной. Леонид? Нет, этого не может быть. Но мысль, как назойливая муха, продолжала жужжать в голове. «Кому могла быть выгодна твоя смерть? Коварному злоумышленнику, решившему извести несчастного педагога из зависти к успехам учеников? Свирепому маньяку, убивающему просто так? Неужели причина в деньгах?» Виолетта осторожно приподнялась и села в кровати. В случае ее смерти и квартира, и деньги достались бы Леониду. Причем деньги немалые. Ведь все было так хорошо, пока речь шла только о десяти тысячах. Десять или триста тысяч — разница весьма существенная. Но ведь он так спокойно, так равнодушно принял известие о бабушкином наследстве… Леня, Ленечка, это не может быть правдой!

Виолетте показалось, что последнюю фразу она произнесла вслух. И, словно в ответ на ее слова, дверь палаты распахнулась, и на пороге появился Леонид.

— Родная моя! — Леонид опустился на пол рядом с кроватью и зарылся лицом в колени Виолетты. Когда он поднял голову, в глазах его светилось неподдельное облегчение. — Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!

Виолетта слабо улыбнулась дрожащими губами, а потом истерически захохотала, бессмысленно повторяя:

— Это неправда, неправда, неправда…

Растерявшийся Леонид несколько секунд смотрел на жену, а потом схватил за плечи и крепко прижал к себе. Виолетта продолжала конвульсивно вздрагивать в его объятиях, истерика не прекращалась. Тогда он несколько раз резко ударил ее по щекам, Виолетта пронзительно закричала, как-то сразу обмякла и затихла.

Пока она, виновато всхлипывая, рассказывала о яде, обнаруженном у нее в крови, о недвусмысленных предупреждениях доктора и о своих собственных подозрениях, Леонид крепко держал ее маленькие ладошки в своих руках. Потом молча встал и отошел к окну. Когда он повернулся к жене, лицо его было смертельно бледным, на скулах играли желваки:

— И ты могла поверить в то, что я хотел убить тебя? Я надеялся, что мы любим друг друга. Любим — значит верим. А все твои подозрения — это домыслы не только не любящей, но, прости, и недалекой женщины. Подумай, это же просто глупо: допустим, я действительно попытался убить тебя и не нашел для этого лучшего места и времени, чем на загородной вечеринке с большим скоплением людей, где каждый мог что-то заметить, помешать, вовремя вызвать врача. Почему, скажи, я не утопил тебя, не подстроил аварию, а попытался отравить? Ведь яд неминуемо обнаружили бы при вскрытии. А на кого пало бы подозрение? Естественно, на меня — единственного человека, которому могла быть выгодна твоя смерть. Тебе по-прежнему мерещится, что я убийца?

Виолетта сконфуженно молчала. Теперь все подозрения казались ей высосанными из пальца.

— Я, конечно, не уверен, — Леонид нервно расхаживал по палате, — но, похоже, кто-то намеренно пытался подставить меня, обвинив в убийстве. Главной целью было засадить меня в тюрьму… Правда, способ выбрали очень жестокий.

— Доктор сообщит в милицию о попытке покушения… — робко начала Виолетта.

— А вот этого делать пока не надо. Ты же знаешь, как работает наша милиция: пока они раскачаются, убийца сумеет довести до конца то, что задумал. А я не могу еще раз рисковать тобой.

— Но что же делать? И потом врач обязан сообщить, это его долг.

— Девочка моя, я сам сумею тебя защитить, и, кроме того, у меня есть кое-какие подозрения. Их только нужно проверить, а если все окажется так, как я предполагаю, тогда уж пусть преступниками занимаются соответствующие органы… Что касается врача, то с ним лучше побеседовать тебе. Наверняка Сергей Николаевич не останется равнодушен к женским чарам. Уговори его повременить с заявлением, хорошо?

Виолетта кивнула и снова заплакала, только теперь тихо и горько, как обиженный ребенок. Леонид сел с ней рядом, нежно обнял и прижал к себе.

— Не бойся ничего, Деточка. Главное, что ты жива, мы вместе и по-прежнему любим друг друга.

9

Выслушав просьбу Виолетты, Сергей Николаевич неодобрительно покачал головой:

— Ох, не советую я вам заниматься самодеятельностью. Вы еще еле на ногах стоите, по-хорошему бы на курорт съездить нужно, лицом заняться. Посмотрите, какие бугорки высыпали… В милиции ведь профессионалы работают, разберутся. И потом вы на сто процентов уверены в ваших близких?

— Доктор, я же просила вас!

— Хорошо, хорошо, — кивнул примирительно врач, — я могу подождать с заявлением до тех пор, пока не завершится эксперимент с мышами. Тогда можно будет сообщить милиции конкретные сведения. Но только умоляю вас, не лезьте на рожон, не рискуйте… Поймите, Виолетта Алексеевна, я волнуюсь за вас. Вы мне очень симпатичны.

— Вы мне тоже. Я вам очень благодарна за все. Но ведь мы еще не прощаемся, правда, Сергей Николаевич?

— Конечно, я записал номер вашего телефона и, как только будут ясны результаты эксперимента, тут же позвоню вам домой. А пока — до свидания.

Виолетта поднялась с кожаного дивана и вышла из ординаторской. В коридоре ее ждал Леонид.

— Ну что, лапка, едем домой?

— Домой, — мечтательно улыбнулась Виолетта. — Боже, как я устала чего-то бояться, как я хочу домой!

Но и дома она не могла окончательно прийти в себя. Мысль, что отравление, скорее всего, произошло на злосчастном пикнике, не давала ей покоя. Возможно, виновник — кто-то из знакомых Леонида, а значит, каждый день он встречается с этим человеком лицом к лицу.

Прошла почти неделя с момента выписки Виолетты из больницы. Она, как обычно, ждала Леонида к ужину, но время шло, а он не появлялся. Виолетта набрала номер его рабочего телефона, в трубке зазвучали унылые длинные гудки. Она почувствовала, как прежние страхи темной волной подкатывают к сердцу. Время тянулось бесконечно. Виолетта металась по дому и через каждые пятнадцать минут смотрела на часы. Постепенно за окнами стемнело, смолкли детские голоса на улице, соседи за стеной наконец-то перестали двигать мебель, а по потолку поползли причудливые тени. С каждой минутой на душе становилось все тревожнее. Заслышав, что открывается дверь, Виолетта вздрогнула. Выбежав из комнаты, она увидела стоящего на пороге Леонида. Он был цел и невредим, но, видимо, чем-то сильно расстроен.

— Ленька, где ты был, я так волновалась! — Она бросилась к мужу и повисла у него на шее, покрывая его лицо поцелуями.

Леонид отстранил жену и молча прошел в комнату.

— Что случилось? Объясни наконец!

Он поднял голову и странно посмотрел на Виолетту:

— Не знаю, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, но все равно тебе нужно это знать: во всем виноват я.

— В каком смысле? — Виолетта опустилась на корточки, прислонившись спиной к дверному косяку.

— Помнишь тот вечер, когда мы решили, что не будем разводиться?

— Да, но какое это имеет отношение…

— Подожди. Я был счастлив, как мальчишка, и на следующий день на работе распил с друзьями пару бутылочек. Об истинной причине своей радости я, конечно, никому не сказал, но… В общем, я проболтался про триста тысяч долларов.

— Неужели ты думаешь, что кто-то из твоих друзей решился на убийство из-за денег?

— Я не думаю, я знаю, — тяжело вздохнул Леонид, — сегодня мне удалось покопаться в директорском сейфе с бумагами, и я нашел то, что искал. Или документы просто не успели уничтожить, или еще надеются применить…

— Я ничего не понимаю.

— Все очень просто. Я обнаружил документ, в котором говорится, что я получил наличными от фирмы триста тысяч долларов для совершения сделки. На документе — печать фирмы, подпись главного бухгалтера и моего любезного друга и шефа Александра. Есть и мой автограф.

— Но что это значит?

— А это значит, что после твоей смерти и моего ареста директор фирмы представил бы в суд документы, из которых следует, что я взял деньги и не вернул ни товара, ни денег. Соответственно, эта сумма была бы снята с твоего банковского счета и возвращена организации.

Виолетта недоуменно пожала плечами:

— Я не понимаю, каким образом они собирались снять деньги с моего счета?

— Этого я точно не знаю. Наверное, есть какие-то лазейки в законе. Дали бы на лапу кому следует…

— А ты что, не смог бы опротестовать этот документ?

— Кто бы мне поверил? — раздраженно вскрикнул Леонид. — Я убийца, отравивший жену. Где одно преступление, там и другое.

— Подожди, подожди! — Виолетта встала и подошла к мужу. — А откуда на документе твоя подпись?

— Это причуды бухгалтерии, — невесело усмехнулся Леонид. — Крупные суммы долго в кассе держать нельзя. Их нужно сдавать в банк, а это не всегда удобно. Вот и оформляется бумажка, что они якобы выданы подотчет.

— Надо немедленно звонить в милицию.

— Не суетись. Не нужно торопиться. Возможно, мне удастся раскопать кое-какой компромат на Сашу. Господи, до сих пор не могу поверить, что это он… Так вот, тогда легче будет доказать, что в этом деле виновен именно он, к тому же и доктор уже завершит свои «мышиные» эксперименты, так что в милицию мы явимся не с пустыми руками.

— Мне страшно. — Виолетта прижалась к плечу мужа. — Лучше бы я вообще не получала этих денег.

— Любимая, я сумею тебя защитить! — сказал Леонид и нежно обнял жену.

10

День прошел абсолютно бестолково: ученицы, как назло, все до одной не подготовились к уроку, а в студии сломалась аппаратура и запись отложили на неопределенное время. Виолетта медленно брела по центральному проспекту. К вечеру раскаленный воздух начал остывать, но дышать все равно было тяжело. Интересно, чего же ожидать от июля, если в самом начале лета хочется ходить, завернувшись в мокрое полотенце? Конечно, дома можно наполнить ванну прохладной водой и сидеть так в ней до ночи, но даже эта перспектива не могла заставить Виолетту поторопиться. В последнее время она вообще предпочитала не оставаться в квартире одна. Леонид появится не раньше девяти вечера, значит, еще как минимум час придется бесцельно слоняться по улицам.

Годы идут, а город почти не меняется, во всяком случае, его центральная часть. Виолетта сквозь стекло заглянула внутрь небольшого кафе. Семь лет назад в этом самом помещении ее класс отмечал окончание школы. Выпускной бал! Как давно это было, а здесь все осталось по-прежнему: те же столики из темного дерева, те же резные стулья, те же светильники с абажурами, напоминающими паруса… Сейчас в кафе было почти пусто. Виолетта заказала стакан сока и села за самый дальний столик в углу. Пожалуй, здесь можно было провести время, оставшееся до возвращения мужа: приятная музыка, прохлада, воспоминания… Но светлые картины школьного детства никак не хотели являться перед глазами, а мысль, и так не дающая покоя все последние дни, вспыхнула с новой силой: что бы сейчас было с ней и с Леонидом, если бы он знал не только о трехстах тысячах долларов, а обо всей сумме, завещанной миссис Велльхауз? Виолетта не могла до конца объяснить себе, почему она утаила это от мужа: наверное, побоялась унизить, не захотела, чтобы он, сильный и мужественный, почувствовал себя зависимым, а может быть, пыталась исключить малейшую вероятность того, что он остается с ней из-за денег. Возможно, злоумышленники, надеясь сорвать больший куш, повременили бы с осуществлением своих планов. Кто знает, долго ли им оставалось ждать: уже через год Виолетта могла стать матерью и тогда… Она даже зажмурилась от страха, представив несчастного малыша, который остался бы сиротой…

— Калиновская, неужели это ты? — отвлек ее от горестных мыслей знакомый голос.

— Не верю глазам своим, кого я вижу!

Молодую женщину, устроившуюся напротив нее, сложно было назвать красавицей, но что-то удивительно привлекательное было и в ее худощавой фигурке с тонкой талией, и в ямочках на щеках, и, конечно, в круглых голубых глазах.

— А я вот вспомнила наш выпускной и решила зайти сюда, — сказала она, с улыбкой глядя на Виолетту.

— Представь себе, я тоже. Вот уж не ожидала встретить здесь кого-нибудь из знакомых! Светка, это сколько же мы с тобой не виделись?

— Да два года уже. В последний раз в «Книжном» столкнулись, когда я после четвертого курса на каникулы приезжала.

— Два года назад, после четвертого. Выходит, ты теперь уже дипломированный врач?

— Выходит, так.

— А домой приехала погостить?

— Нет, по распределению. Москва не очень-то жалует провинциалов: говорят, езжайте-ка домой… Хотя, так, наверное, и в самом деле правильнее.

— Вот что, — Виолетта встала и повесила сумочку на плечо, — я должна реабилитироваться за ту нашу последнюю встречу: просто я была так занята, что толком даже не могла поговорить с тобой. А сейчас мы едем ко мне в гости. Возражения не принимаются.

— А никто и не сопротивляется, при условии, что в твоей квартире найдется пара ложечек кофе.

Девушки вышли из кафе, поймали машину и спустя полчаса уже распивали кофе, забравшись с ногами на диван.

— А я так и поняла, что ты замуж вышла. — Светлана осторожно водила ложечкой вдоль стенок тонкой фарфоровой чашки.

— Еще бы не понять, у меня обручальное кольцо.

— Не в том дело, ты изменилась как-то. «Расцвела» — это банально… В общем, и такая же, и, вроде, другая.

— Погоди, я тебе сейчас свадебные фотографии покажу! — Виолетта подошла к книжному шкафу и достала с полки объемистый альбом. — Ну, как тебе мой супруг?

Света ответила не сразу. Она внимательно пересмотрела все фотографии, потом отложила альбом в сторону и, чуть помедлив, произнесла:

— Значит, он все-таки решил жениться…

— Кто?

— Твой нынешний муж.

— Светка, ты что его знаешь? Откуда? Ты ведь последние шесть лет почти не вылезала из столицы!

— Вот уж воистину не понимаю твоего удивления. Естественно, не вылезала. Там с ним и познакомились. Мы жили некоторое время в одном общежитии. Я ведь тоже, как твой Леня, Первый медицинский окончила.

— Первый медицинский?

— Что-то я тебя, Калиновская, не узнаю. Какая-то ты стала несообразительная. Конечно, когда он выпускался, я еще была сопливой второкурсницей, но мальчики-выпускники своим вниманием нас не обделяли. А твой Леня — вообще «звезда» курса, красавец, умница, ему прочили блестящее будущее, девочки на него вешались гроздьями.

— А ты уверена, что ни с кем его не перепутала?

— Боже мой, ну как тебя убедить? Борисов Леонид Андреевич, рост сто восемьдесят пять, серые глаза, родинка над верхней губой… Он что ничего не рассказывал тебе о своей студенческой жизни?

— Да нет. Рассказывал, конечно, — соврала Виолетта, — но очень мало. Значит, ты говоришь, он был отличником?

— Да. Его приглашали остаться на кафедре, но что-то там не заладилось, и место в аспирантуре получил другой. А твой нынешний супруг жестоко оскорбился и решил порвать с медициной вообще, и с токсикологией в частности. Пусть, мол, поплачут.

— С токсикологией? Это, если не ошибаюсь, что-то связанное с ядами?

Светлана улыбнулась в ответ на дилетантскую формулировку:

— Да, «что-то, связанное с ядами». Они там у себя на кафедре такие токсины синтезировали, что гремучие змеи подохли бы от зависти.

— А зачем?

— Наука! Чтобы потом в случае чего знать, какое противоядие применить, как спасать человека. Вот так… Ну, я, пожалуй, пойду. — Светлана огляделась в поисках сумочки.

— Посиди еще немного. Скоро Леонид вернется с работы, вы бы поболтали, вспомнили студенческие годы.

— Нет, не могу, извини. — Светлана прятала глаза. — Дома заждались и вообще…

Виолетта поднялась и подошла к двери.

— Я никогда ни о чем тебя не просила, но сейчас я просто умоляю: останься! Мне нужна эта встреча. — Голос Виолетты звучал очень серьезно.

— Но зачем?

— Потом объясню. А пока ты никуда не уйдешь.

— Ты уверена, что Леня будет рад меня видеть?

— Почему бы и нет? Или… — Что-то в голосе подруги насторожило Виолетту. — Или ты что-то не договариваешь?

— Ну, хорошо, — обреченно вздохнула Светлана, снова усаживаясь на диван, — я все тебе расскажу, но учти: ты сама пытаешься разрушить покой собственной семьи. Наверное, я не должна говорить…

— Светка, мы же были подругами!

— Ладно. В общем, так. На втором курсе я сняла комнату и ушла из общаги. Друзья, в том числе и твой Леня, частенько наведывались ко мне в гости. Ну, сама понимаешь, иногда мы устраивали веселенькие вечеринки, на которые стала заглядывать моя соседка по лестничной клетке Аллочка. Молодая, симпатичная, живет одна в собственной квартире. В общем, она понравилась Леньке. У них начался роман. Не знаю, собирался ли он оформить отношения, как она утверждает…

— Она твоя подруга?

— Не то чтобы подруга. Я ее не люблю, — поморщилась Светлана, — но по-соседски общались. Так вот, твой Ленька приезжал к ней где-то раз в неделю, ночевал и снова уезжал. Говорил, что в Москве трудно найти денежную работу, а затраты на свадьбу будут немалые. Последний раз я видела у нее Леньку недели три назад. Оказывается, в это время он уже был женат на тебе…

— Затраты на свадьбу! — Виолетта побледнела.

— Да ведь это Аллочка так говорит. А он, может быть, просто использует ее по прямому назначению. Мужики, они все такие, не стоит из этого делать трагедию или, не дай Бог, разводиться… Прости, я все-таки не должна была тебе говорить…

— Ничего. — Виолетта отступила от двери. — Спасибо тебе.

— Ты уверена, что с тобой все нормально?

— Все хорошо, не беспокойся.

— Ну, тогда я пойду. — Света еще раз с тревогой взглянула на подругу и вышла из квартиры, потихоньку притворив за собой дверь.

Из оцепенения Виолетту вывел телефонный звонок.

— Алло, Виолетта Алексеевна? Это Сергей Николаевич — ваш бывший лечащий врач. У меня есть для вас очень важные новости, но это не телефонный разговор. Не могли бы вы подъехать прямо сейчас, я сегодня дежурю?

— Хорошо, я буду через полчаса, — коротко ответила Виолетта, положила трубку и опрометью бросилась из квартиры.

Подходя к больничному корпусу, она заметила в окне фигуру Сергея Николаевича. Доктор встретил Виолетту на пороге ординаторской, с приветливой улыбкой распахнув двери.

— Проходите, проходите, очень рад вас видеть.

— Что случилось? — Виолетта сняла с плеча сумочку и присела на краешек дивана.

— У меня есть для вас важные новости. Не могу сказать, что они очень приятные, но вам необходимо ориентироваться в сложившейся ситуации, поэтому слушайте внимательно. Эксперимент с мышами наконец-то завершился, и результаты получены неожиданные. Вы действительно стали жертвой отравления, но яд вам давали не один раз. Небольшими дозами его вводили вам в пищу в течение трех-четырех месяцев. Смертельную дозу вы просто не успели добрать…

Виолетта похолодела.

— Доктор, вы уверены насчет трех-четырех месяцев?

— Абсолютно. — Сергей Николаевич жестом прервал Виолетту. — Результаты эксперимента многократно проверены. Дело в том, что и в случае постепенного нарастания концентрации яда в крови, и тогда, когда мышь получала большую дозу сразу, прекращали работать почки. Но если в первом случае можно было поверить в смерть от естественных причин, то во втором почки выглядели как бы обугленными. Невольно напрашивалась мысль об использовании яда.

— Но ведь вскрытие так или иначе обнаружило бы яд в крови?

— В том-то и дело, что нет. Через шесть часов после гибели мышей в их крови уже не было никаких следов токсина. Тот, кто задумал убить вас, очень хорошо все просчитал. И, если бы он успел довести задуманное до конца, против него не было бы никаких улик. Собственно, и состава преступления бы не было… Вот так.

Доктор замолчал. Молчала и Виолетта. Когда она наконец подняла глаза, в них светился холодный огонек решимости:

— Можно мне переночевать сегодня здесь?

— Конечно, мой диван в вашем распоряжении. Но что вы скажете дома?

— О, с этим проблем не возникнет, — горько усмехнулась Виолетта. — И еще одна просьба: давайте поход в милицию отложим хотя бы до завтра. Дождитесь моего звонка, ладно?

— Ладно, — кивнул Сергей Николаевич. Он вышел из кабинета, а Виолетта забралась с ногами на диван и закуталась в клетчатый плед, заботливо предложенный доктором. В шесть утра она поднялась, захлопнула за собой двери ординаторской и вышла из больницы.

— Во, Калиновская! Что тебе надо в такую рань? — изумленно уставилась на Виолетту сонная Маринка. — А я думаю, кто это в семь утра в дверь трезвонит. Мама на даче, а я с Шуриком, иначе ни за что бы не открыла.

— У меня к тебе серьезный разговор.

Виолетта прошла на кухню.

— Да в чем дело?

— Марина, кто еще, кроме нас с тобой, знал о миллионе, завещанном мне Марией Велльхауз?

— Ну, ты, я… Ленька твой, наверное. Не знаю, кто еще. — Локтева, похоже, до сих пор окончательно не проснулась.

— Ленька? А кто ему сказал?

— Ну ясно, ты. Кто ж еще?

— Я не говорила.

— Да? — усмехнулась Маринка. — Хитрая женщина. Да что, собственно, произошло?

— Пока тебя это не касается. Ты можешь дать честное слово, что ни Леониду, ни Шурику ни словом не обмолвилась об этих деньгах?

— Ну… — замялась Локтева, — Шурику я сказала про триста тысяч, но больше никому, клянусь!

Дверь в кухню приоткрылась, и Шурик собственной персоной появился в дверном проеме:

— Девчонки, вы так шумите, что перебудите всех соседей. Что делим-то?

— Саша, — пытаясь выглядеть спокойной, спросила Виолетта, — когда Леонид узнал, что по завещанию я получаю триста тысяч долларов?

— Сразу же, как я сообщил ему, что есть «фиктивная» невеста. — Шурик потянулся за яблоком, лежавшим на холодильнике. — А что, это страшная тайна? Какая тебе теперь разница? Не комплексуй, Летка! Да он и тогда отреагировал нормально, сказал: мне, мол, все равно, сколько она получит, я честно отработаю свои десять тысяч баксов и снова буду холостым…

Виолетта механически поправила волосы, скользнула невидящим взглядом по лицу Маринки и молча вышла из квартиры.

— Где ты ночевала? — с порога напустился на нее Леонид. — Я обзвонил все больницы и морги. Перепугал всех твоих подруг, не пошел на работу…

Виолетта, не обращая внимания на мужа, сняла туфли и молча прошла в комнату.

— Ты будешь мне отвечать или нет? Ты… — Леонид, видимо, хотел добавить ряд нелестных эпитетов, но, встретив холодный пустой взгляд жены, осекся. — Что случилось? Ты не заболела?

— Ты — врач, тебе виднее!

— В каком смысле врач?

— В прямом. Одна моя знакомая, к несчастью, оказалась твоей институтской приятельницей, она узнала тебя на фотографии.

— Так… Вот оно что… Значит, ночь ты провела, рыдая у нее на плече. «Бедная обманутая жена».

— Почему ты не сказал мне, что учился в мединституте?

— А ты хотела бы услышать, что я — обычный неудачник с неудовлетворенными амбициями? Что я мог добиться многого, а не достиг ничего? Тебе это было нужно?

— Не кричи. — Виолетта отошла к окну и села на подоконник, повернувшись к мужу спиной. — Мне не надо врать. Моя подруга… кстати, ее зовут Света Полякова, соседка некой Аллочки, не помнишь? Так вот, моя подруга рассказала мне про твою работу на кафедре токсикологии. Говорят, ты был отличником. Видишь, как знания пригодились. И Сергей Николаевич сказал, что надо быть умным человеком, чтобы так точно все просчитать… Три-четыре месяца по капельке яда в суп или кофе — и нет ненавистной уродливой жены, а есть триста тысяч долларов и трехкомнатная квартира. И про негодяя-директора фирмы ты здорово придумал. Подумать только, какое могло тебя ожидать счастье: и дом, и деньги, и драгоценная Аллочка рядом!

Не услышав ни звука в ответ, Виолетта обернулась. Леонид стоял, прислонившись спиной к стене и опустив голову. В лице его не было ни кровинки.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

И тут мужчина, которого она когда-то любила, человек, казалось, соединявший в себе все мыслимые и немыслимые достоинства, тяжело рухнул на колени и пополз по ковру.

— Виолетта, девочка, нам же было так хорошо друг с другом, давай попробуем все сначала… Нет?.. Что я говорю, конечно же, нет… Ты сможешь меня простить? Летка, я продам машину, я найду деньги и заплачу тебе, сколько попросишь, только не заявляй в милицию.

Он обхватил руками ногу жены и принялся целовать маленькую ступню. Виолетту затошнило от омерзения. И этому человеку она отдала свою любовь!

— Встань! — Она отдернула ногу. — Деньги свои ты потратишь на взятки судьям. Да не трясись, я имею в виду развод. Делай что хочешь, но через неделю мы не должны больше быть мужем и женой. А потом собирайся и уезжай из города, иначе я ни за что не отвечаю.

— Я только возьму свои вещи и сразу исчезну.

Леонид кинулся к гардеробу и начал суетливо запихивать в сумку белье, носки и рубахи. Виолетта не в силах была больше наблюдать за ним.

— Сейчас я уйду, а когда вернусь, чтоб и духу твоего не было в квартире. Дверь за собой захлопнешь. Только не вздумай подложить под порог мину или разлить по комнатам ртуть из градусников. Тоже мне, Екатерина Медичи в штанах.

На улице Виолетта подошла к ближайшему телефону-автомату и набрала номер больницы.

— Сергей Николаевич, здравствуйте. У меня тоже есть для вас новости. Благодаря вам мы смогли сами вычислить злоумышленников, и дело оказалось такого деликатного свойства, что помощь милиции будет излишней.

— Вот как? А ваш муж, он тоже придерживается этого мнения?

— Да, мы с Леонидом уже приняли некоторое решение. В общем, вы можете за меня не волноваться: обещаю, что больше не дам себя в обиду.

— Я рад за вас. Берегите себя и… звоните, если что.

— Хорошо, я обязательно позвоню, — пообещала Виолетта и повесила трубку.

11

Около полудня в вестибюль московской гостиницы «Космос» вошла худенькая девушка — в легком платье с небольшой сумкой через плечо. Она окинула взглядом просторный холл и, вполне удовлетворенная увиденным, направилась к окошку дежурного администратора.

— Мне нужен номер дней на пять-шесть.

Вряд ли девушка была состоятельной: одежда приличная, но без шика, весь багаж — одна сумка. Администраторша чуть слышно вздохнула:

— Вы хорошо представляете себе стоимость?

— Я не думаю, что она меня испугает.

— Ну что ж, — женщина за стойкой на секунду опустила глаза к бумагам, — обычный номер — двести пятьдесят долларов в сутки, «люкс» — четыреста. Вас устраивает?

— Вполне. — Девушка мило улыбнулась. — Пожалуйста, «люкс».

Получив ключи от номера, она направилась к лифту. Администраторша еще раз окинула взглядом легкую фигурку: кто знает, может быть, это взбалмошная дочь богатеньких родителей. Только вот почему, имея деньги, она не избавится от этого пятна на щеке? Хотя, в конце концов, это ее личное дело.

Ключ легко повернулся в замочной скважине, и Виолетта оказалась на пороге роскошного номера. Первый раз в жизни она видела настоящий камин, жаль только, что в такую жару им явно не придется воспользоваться. Возле каминной решетки в каменной напольной вазе разместилась причудливая композиция из экзотических цветов, на полочке — часы и две витые свечи в подсвечниках из какого-то зеленоватого камня, а сверху на стене — картина в тяжелой бронзовой раме. Виолетта легонько провела ладонью по мягкой обивке кресла, сняла с плеча сумку и, чуть не по щиколотку утопая в нежном ворсе паласа коньячного цвета, направилась в спальню.

Номер считался одноместным, но огромная кровать вполне могла обеспечить достойный отдых трем-четырем индивидуумам средней величины. Виолетта откинулась на подушки и сладко зевнула: определенно, в такую жару утомляет даже путешествие в такси, совсем неплохо было бы вздремнуть, но сначала — прохладный душ! Виолетта, повозившись некоторое время с кондиционером, все-таки включила его, достала из сумки халатик и скрылась в ванной. Спустя полчаса она уже сидела на пуфике перед трюмо и неторопливо расчесывала длинные черные волосы. Зеркало в номере ничем не отличалось от тысяч своих собратьев, оно не изменяло и не приукрашивало действительность, но теперь Виолетта не старалась побыстрее отвести взгляд от своего отражения: ненавистному родимому пятну совсем недолго оставалось омрачать ей жизнь.

Виолетта потянулась было к телефону, стоявшему на тумбочке, но, подумав, убрала руку. Времени впереди предостаточно, делами лучше заниматься с утра, а остаток сегодняшнего дня вполне можно посвятить разбазариванию денег. Девушка вспомнила удивление на лице администраторши: в общем-то, дама за стойкой права — незамысловатые платьица преподавателя музыки никак не подходят обладательнице трехсот тысяч долларов. Пожалуй, пора основательно подновить гардероб. Виолетта тщательно уложила челку, слегка коснулась губ помадой и, облачившись в сарафанчик цвета спелой вишни, выпорхнула в коридор. Она бывала в Москве всего пару раз и потому с радостным нетерпением бросилась в манящий водоворот улиц.

Вернулась она под вечер. Жаль, что за стойкой администратора сидела уже другая женщина, иначе та, что оформляла номер для Виолетты, была бы очень удивлена, увидев вместо легкомысленной девчонки с сумкой через плечо элегантную леди в изящных «лодочках» и жемчужно-сером шелковом брючном костюме от «Рина Росэ».

Несмотря на усталость, Виолетта не стала вызывать лифт и поднялась на третий этаж пешком. Впечатления переполняли ее. После спокойного и размеренного существования в Михайловске голова с непривычки шла кругом. Виолетта разложила по кровати ворох ярких свертков и пакетов: и абрикосового цвета купальник с парео, и такой миленький и простенький на вид льняной костюмчик, стоящий, ни много ни мало, 700 долларов, и изумрудно-зеленое вечернее платье. Только для кого все это? Она вздохнула, надела халат и, достав из холодильника баночку с соком манго, опустилась в мягкое кресло. «Ничего, Виолетта, жизнь только начинается, — сказала она сама себе, — главное, не торопить события».

12

Утром горничная принесла завтрак: воздушный омлет, поджаренные ломтики хлеба, джем в хрустальной вазочке и кувшинчик с кофе, какой-то сок в высоком запотевшем стакане. Завтрак на подносе выглядел очень аппетитно, но, прежде чем приступить к трапезе, Виолетта заглянула в блокнот и набрала телефонный номер. После трех или четырех длинных гудков в трубке послышался приятный женский голос:

— Клиника профессора Черняховского.

— Алло, — Виолетта присела на краешек кровати, — скажите, пожалуйста, каким образом можно попасть на прием к профессору?

— Вы хотите проконсультироваться лично у Алексея Васильевича или…

— Да, желательно.

— Ну что ж… — Голос в трубке пропал и через минуту появился снова: — Сегодня у профессора есть свободное время с тринадцати часов пятнадцати минут до четырнадцати часов. Вас устраивает?

— Конечно.

— Назовите, пожалуйста, ваши фамилию, имя и отчество.

Виолетта представилась.

— Хорошо, Виолетта Алексеевна. — Тогда постарайтесь не позднее двенадцати часов подойти ко второму окошку регистратуры. Перед консультацией у профессора необходимо пройти предварительный осмотр и завести карту. Ждем вас.

…Такси остановилось у ворот загородного дома, и Виолетте показалось, что она попала в сказку. Внешний вид клиники Черняховского совсем не вязался с традиционными представлениями о том, как должен выглядеть современный медицинский центр. Двухэтажный белый особняк с колоннами в конце аллеи казался воплощением спокойствия, надежности и какого-то домашнего, семейного уюта. Виолетта открыла калитку и по дорожке, мощенной красной плиткой, направилась к дверям особняка. Невысокая женщина в крахмальном белом халате вышла из-за стойки регистратуры:

— Вы на консультацию к профессору?

— Да.

— Профессор готов принять вас после предварительного осмотра. Не могли бы вы несколько минут подождать, пока готовится диагностическое оборудование?

При словах «диагностическое оборудование» по спине девушки побежали мурашки. Виолетта с детства боялась больниц, вид бормашины в кабинете стоматолога просто приводил ее в полуобморочное состояние, но женщина в белом халате так мило улыбалась, а все вокруг казалось настолько безобидным и веселым, что она невольно успокоилась. Узнав, что у нее в запасе еще около пятнадцати минут, Виолетта снова вышла в парк, присела на деревянную скамеечку у входа и огляделась: аллеи не пустовали, среди деревьев неспешно прогуливались пациенты клиники, в основном женщины. Лица некоторых были закрыты плотными марлевыми повязками, другие же выглядели вполне здоровыми и привлекательными.

Рядом на скамейку присела кареглазая блондинка лет сорока.

— Наверное, вы приехали на первый прием? — спросила она.

— Да.

— Волнуетесь?

Виолетта кивнула.

— Ничего, все у вас будет отлично. Я такая же пациентка, как и вы, и так же переживала перед первой консультацией, вот и решила поговорить, успокоить, что ли… Как вас зовут?

— Виолетта.

— Редкое имя! А меня — Лариса Павловна, можно просто Лариса.

Девушка вглядывалась в лицо собеседницы и никак не могла заметить ни косметических дефектов, ни операционных шрамов.

— Вы совершенно не похожи на пациента клиники пластической хирургии.

Лариса Павловна удовлетворенно улыбнулась.

— А ведь еще месяц назад на мое лицо невозможно было смотреть без содрогания. Мне приходилось пользоваться вот этим. — Она достала из кармана шелкового халата плотную полумаску. — Теперь эту тряпочку я храню как талисман… Надеюсь, она больше мне не понадобится.

— А что с вами было?

— О-о-о! Мои проблемы были куда серьезнее ваших. Вы ведь здесь из-за этого? — Лариса Павловна легонько прикоснулась пальцами к левой щеке Виолетты. — Родимое пятно — ерунда. Алексей Васильевич разделается с ним в два счета. А вот когда все лицо покрыто язвами… Знаете, последствия химиотерапии и облучения…

— Вы лечились от рака?

— Не просто лечилась — спаслась. Все врачи уже махнули на меня рукой, а один, самый откровенный, даже посоветовал провести последние два месяца жизни в бурных развлечениях, чтобы на смертном одре было что вспомнить. Так и сказал: последние два месяца… В общем, лицо уже было испорчено, и я обзавелась вот этим, — женщина покрутила на пальце полумаску, — и махнула за границу. Видимо, у меня есть ангел-хранитель, иначе кто бы надоумил меня лететь на Филиппины? Не в Англию, не во Францию, а в Манилу. Кто знает, может быть, захотелось вырваться из этого мира, увидеть что-то совсем необычное… Конечно, там мне было не до романов и развлечений, я так и ходила, опустив глаза в землю, и все представляла себе собственные похороны. Пыталась лечиться у хилеров, но безрезультатно. А потом разговорилась с работницей отеля, она свела меня с одним местным знахарем, я заплатила кучу денег, но чудо все-таки произошло: болезнь перестала прогрессировать. А еще через месяц никто из медиков и поверить не мог, что мне был подписан смертный приговор. Вот только лицо… Но тут нашелся Алексей Васильевич. Что, похожа я сейчас на умирающую?

Виолетта не успела ответить, медсестра в белом халате пригласила ее войти в дом.

— Удачи вам, — ободряюще кивнула Лариса Павловна.

Девушка улыбнулась в ответ и поспешила вслед за медсестрой.

У стен кабинета, оборудованного по последнему слову современной техники, мигали разноцветными огоньками загадочные приборы, а за терминалами сидели люди в голубых халатах. Виолетте предложили лечь на белую кушетку с приподнятым изголовьем. Она почувствовала, как к ее запястьям прикрепляются холодные датчики, а на лицо опускается прозрачная маска. Девушка закрыла глаза, но боли не ощутила, лишь легкое покалывание в области родимого пятна, которое, впрочем, тоже скоро прекратилось.

— Ну, вот и все, — сказала медсестра. — Мы сняли все необходимые показания, через полчаса расшифровка будет готова. А пока регистратор заполнит карту и проводит вас в кабинет профессора.

Виолетта поднялась с кушетки, на сердце у нее было удивительно легко. Она верила в то, что здесь ей помогут. Пока регистратор заполняла бланк, Виолетта незаметно раскрыла сумочку и нащупала на дне кусочек плотного кружева. Жаль, что она не успела толком побеседовать с Ларисой. Наверное, женщина была бы удивлена, услышав ее рассказ о свадьбе и о том, что она до сих пор, сама не ведая зачем, носит с собой вуаль от подвенечной фаты. Тоже талисман? Девушка расправила кружево на коленях. Что ж, пускай, если и он может принести счастье.

Профессор Черняховский оказался совсем еще нестарым человеком. Приятное круглое лицо, небольшие залысины на лбу, некоторая вальяжность в движениях. Его пальцы — длинные, сильные, красивые — были словно созданы для того, чтобы творить чудеса хирургии.

— Садитесь, Виолетта Алексеевна. — Доктор указал на кресло. — Я ознакомился с вашей историей болезни. Жаль-жаль, что до двадцати трех лет вы вынуждены были мучиться с таким «украшением». Анализы, сделанные в детстве, говорят о том, что это обычное пигментное пятно. Крупное, конечно, ну так что с того? Надо было давно от него избавиться.

— Понимаете, Алексей Васильевич, в то время говорили, что нужно подождать, пока не окрепнет организм, а потом так сложились семейные обстоятельства, что…

— Да все я понимаю, — добродушно усмехнулся Черняховский, — повернитесь-ка к лампе, я на вас посмотрю. Та-а-ак. А вы что же, голубушка, кремами или мазями какими-нибудь пользовались?

— Нет, а что?

— Страшного особенно ничего, но вот поверхность нашего пятнышка мне не очень нравится. Скажите, у вас с самого рождения вот эти бугорки?

Виолетта достала из сумочки пудреницу и взглянула в зеркало: странные узелочки, появившиеся около месяца назад, теперь были хорошо заметны. Она положила пудреницу в косметичку.

— В начале мая я попала в больницу, случайно отравившись лекарством, у которого истек срок годности. Почти сразу же появились эти бугорки.

— Ладно, — Алексей Васильевич посерьезнел, — посмотрим, что покажут наши анализы.

Он нажал кнопку на столе, и через минуту медсестра внесла в кабинет тонкую картонную папку с фамилией Виолетты. Доктор перелистнул несколько страниц и помрачнел.

— К сожалению, я не могу заняться вашим лечением. Пока не могу. Вы — не наш пациент. Вам нужно обратиться к хорошему онкологу, и не затягивайте с этим делом…

— К онкологу? — Виолетте стало трудно дышать. — Вы хотите этим сказать?..

— Виолетта Алексеевна, мой принцип — не скрывать правду от больного, тем более если можно потерять драгоценное время… Вы нашли приемлемой сумму моего гонорара — значит, располагаете значительными средствами. Сейчас деньги вам очень понадобятся. Я не хочу вас пугать, но результаты анализов говорят сами за себя. Возможно, отравление лекарством сыграло роль катализатора: раковые клетки, дремлющие в организме, начали активно размножаться. Так случается часто: теперь вместо обычного родимого пятна образовалась меланома, и процесс продолжается. Нет-нет, это еще не смертный приговор, но операция небезопасна. Я не возьмусь. — Черняховский развел руками и замолчал.

— Спасибо. — Виолетта встала и, прямая как струна, направилась к двери.

— Возьмите карту. — Алексей Васильевич озабоченно взглянул в глаза девушки. — Вы уверены, что доберетесь без посторонней помощи?

— Да-да, конечно.

Виолетта чувствовала, как в такт шагам гулко ухает сердце. Бледная, но внешне спокойная, она села в такси и назвала адрес гостиницы. Шофер попытался было завязать разговор, Виолетта пару раз ответила невпопад, и беседа угасла.

Мир вокруг мгновенно утратил все свои краски. Теперь ее не привлекали ни яркие витрины, ни шумные улицы, администраторша в гостинице показалась любопытной, а обстановка номера чересчур помпезной. «Неужели я должна умереть? — неотвязно звучало в голове. — Умереть, умереть, умереть…»

Она распахнула дверцы бара, достала бутылку шотландского виски и наполовину наполнила стаканчик из толстого матового стекла. Жидкость обожгла горло, Виолетта поперхнулась и закашлялась. Нет, это не выход. Нужно что-то делать, но что? Где, у кого искать спасения? Неужели операция, потом облучение… Виолетта почувствовала, что вот-вот разрыдается. Маленькая и одинокая, она сидела посреди огромной кровати, обхватив колени руками. Скоро виски начал действовать, Виолетта ощутила приятное тепло и слабость во всем теле, глаза начали закрываться, и она не заметила, как заснула.

Лариса! Мысль, явившаяся во сне, заставила Виолетту мгновенно вскочить на ноги. Ну конечно, Лариса, обреченная, умиравшая, а теперь здоровая и полная сил. Как же она могла забыть?! Девушка лихорадочно застегивала блузку, пытаясь одновременно подцепить ногой узенькую туфлю, ведь не случайно же она встретилась на пути. Почему подошла, заговорила? Наверное, это знак свыше. А она даже толком не успела расспросить ее ни о чем.

Виолетта вихрем вылетела из отеля, остановила машину и спустя десять минут уже мчалась по подмосковному шоссе в направлении загородной клиники.

Медсестра узнала вчерашнюю посетительницу, но была весьма удивлена ее взволнованным видом и неожиданной просьбой.

— Смолина Лариса Павловна. Да, это та больная, которая вас интересует, но вчера она покинула клинику, курс лечения закончился.

— А она не оставила свои координаты?

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — покачала головой медсестра. — Без разрешения пациента мы не можем дать его адрес.

— Ну что ж, извините за беспокойство. — Виолетта повернулась и по аллее направилась к машине, ожидавшей у ворот.

Она не знала не только имени женщины, познакомившей Ларису со знахарем, но даже названия отеля в Маниле. Шансы попасть именно к этому лекарю были ничтожны.

13

Третий день в Макати лил дождь, и не просто дождь, а настоящий тропический ливень. Даже местные жители, привыкшие к причудам влажного лета, старались как можно реже появляться на улицах. Впрочем, коренных филиппинцев в Макати было не так уж много. Город-спутник Манилы, состоящий в основном из современных небоскребов, банков и роскошных отелей, привлекал туристов со всего мира, а традиционный английский язык соседствовал здесь с французским, немецким, испанским и итальянским. Вот уже три дня не было слышно веселого гомона уличных торговцев, вода тонкими струйками непрерывно стекала по узким листьям кокосовых пальм, а океан за стеклянной стеной ресторана казался похожим на огромную серую губку.

Загорелая блондинка лениво отправила в рот небольшой кусочек манго, томно вздохнула и, прикрыв глаза, обратилась к соседке по столику:

— Ну, и как тебе это нравится? Три дня из десяти просидеть в номере, разглядывая картинки в журналах и пялясь в экран телевизора!

— Кто тебе не дает выйти на природу? Облачись в скафандр и можешь смело шагать по лужам. По крайней мере, смена общества обеспечена: все дети-аборигены побегут за тобой следом…

— Не смешно. — Блондинка потянулась за высоким бокалом с мартини. — Я плачу бешеные деньги и хочу отдыхать на полную катушку.

— Потому ты и злишься.

— Почему?

— Ну, отдыхать на полную катушку не получается. Охота не приносит результатов. Наш загадочный принц так же неприступен и холоден, как и десять дней назад. Я права? — Подруга устремила на блондинку жесткий взгляд искусно оттененных глаз, однако та не смутилась.

— Я вот что думаю, Рита. Он, наверное, или импотент, или голубой. Заметь, за все время мы ни разу не видели его с женщиной.

— Брось! Ты же собрала все сведения: богат, разведен.

— Вот потому и развелся, что ориентация не та… Он же ни разу даже не взглянул в мою сторону, а я себя уродом не считаю.

— Дело в том, что у тебя есть серьезная конкурентка.

— Кто? — Блондинка даже привстала со стула, но, увидев, что подруга смеется, облегченно вздохнула: — А-а-а, ты про эту?

— Про эту, про эту, про нашу красавицу. А что, она совсем недурна собой, только вот лицо почему-то двухцветное…

Подруги громко расхохотались.

— Нет, кроме шуток, Рита, почему он за ней так внимательно наблюдает?

— А ты бы не наблюдала за диковинной мартышкой, например? — Рита неторопливо потягивала коктейль через соломинку. — Не ищи себе оправдания, просто в данном случае твои чары не подействовали.

— Предлагаю пари, — прищурила желтые кошачьи глаза блондинка. — Через пару недель он будет бегать за мной, как собачонка.

— На что спорим?

— Да хоть на один доллар, важен интерес!

— Идет! — Рита легонько хлопнула подругу по руке. — Помни, у тебя в запасе всего четырнадцать дней.

— Не волнуйся, мне хватит и… — Блондинка хотела еще что-то добавить, но вдруг умолкла на полуслове. — Рита, смотри, опять…

Черноволосая девушка в открытом желтом платье спустилась в зал и устроилась за столиком у стеклянной стены. Молодой мужчина в пестрой рубашке и светлых слаксах оторвался от чтения, сложил газету и подозвал официанта. Через минуту на столе перед ним появилась великолепная белая орхидея. Темнокожий официант, поклонившись, ушел, а мужчина встал и направился к столику у стеклянной стены.

— Послушайте, вы когда-нибудь видели живого долгопята?

— Кого? — Виолетта вздрогнула от неожиданности. Она подняла глаза. Мужчина в светлых слаксах облокотился на стул по другую сторону столика. Пожалуй, его даже можно было назвать красивым: чуть длинноватые черные волосы с синим отливом, прямой нос с глубоко вырезанными ноздрями, огромные карие глаза и непонятная полуусмешка.

— Я сказал, долгопята. Право, вы зря так разволновались, это совсем нестрашный зверек. Живет себе мирно в бамбуковых зарослях, кушает сахарный тростник и вот эти штучки, — мужчина протянул Виолетте орхидею, — нет, я не предлагаю вам ее попробовать, лучше украсьте цветком прическу… Так вот, вернемся к нашему долгопяту.

— И что же с ним случилось? — Девушка уже опомнилась и теперь с удовольствием поддерживала забавную беседу.

— К счастью, ничего. Он спокойно сидит в клетке у местного мальчишки — здесь, за углом. Хотите посмотреть?

— Но там же такой дождь! — Виолетта округлила глаза.

— А вы думаете, долгопяту нравится быть мокрым? И он, и мальчишка развлекают посетителей под крышей овощной лавки. Ну что, посмотрим?

— Посмотрим, — согласилась Виолетта и поднялась.

— Кстати, меня зовут Олег, а вас?

— Виолетта.

— Дивное имя, почти такое же редкое, как долгопят.

Мужчина подал девушке руку и, раскрыв над ее головой зонтик, вышел на улицу. Впрочем, от дождя можно было и не защищаться. Вернее, все меры предосторожности оказались бесполезными. Резкие порывы ветра метали зонт из стороны в сторону, упругие струи били в лицо, попадали за шиворот, и до лавки зеленщика Виолетта добралась уже насквозь мокрая.

— И где обещанное чудо природы?

— А вот оно! — Олег, улыбаясь, указал на клетку из толстых прутьев, стоявшую у стены. Унылое существо устремило на девушку изучающий взгляд, предпочитая не покидать облюбованный угол.

— Обезьянка! — восхищенно ахнула Виолетта и просунула палец между прутьями. Существо резко моргнуло огромными выпученными глазами и, проявив недюжинную проворность, ухватило палец тоненькими цепкими лапками.

Мальчишка в ожерелье из разноцветных ракушек, до этого спокойно стоявший у двери, подошел к клетке и что-то произнес на местном наречии. Либо зверюшка оказалась непослушной, либо слова мальчишки вообще предназначались не ей, но Виолеттин палец она не выпустила.

— Что он говорит? — повернулся к пожилому хозяину лавки Олег.

— Он просит, чтобы эту мерзкую тварь угостили бананом, иначе она не отцепится. Если хотите, можете купить банан у меня. — Торговец провел рукой над прилавком, щедро заваленным зеленью и экзотическими фруктами.

— Да, пожалуйста, взвесьте вот эту гроздь. — Олег просунул угощение в клетку, долгопят тут же отпустил палец девушки и принялся засовывать кусочки лакомства за щеки.

— Ох, наконец-то я освободилась! — Виолетта потрясла в воздухе рукой. — Похоже, они тут вместе неплохо зарабатывают…

— Да-а-а… Неважное развлечение я вам устроил, — виновато улыбнулся Олег, — примите мои извинения.

— Хорошо, вы прощены, — кивнула Виолетта с нарочито важным видом и, не выдержав, рассмеялась: — Я правда совсем не сержусь.

— Тогда разрешите вечером пригласить вас в ресторан. Но, конечно, не в отеле «Глория», а в маленькое уютное заведение на берегу. Там подают безумно вкусную рыбу и вино из пальмовых листьев.

— А редкие животные там не водятся? — Виолетта подозрительно прищурилась.

— Обещаю, что сумею защитить вас от долгопятов, капуцинов, бабуинов и прочих крокодилов… И, может быть, перейдем на «ты»?

— Я не против, — согласилась Виолетта. — Где мы встречаемся?

— Если можно, я зайду к тебе в номер часиков в пять.

— Вероятно, лучше на нейтральной территории…

— А я все равно знаю, где ты живешь. — Олег с притворным смущением опустил глаза. — Номер девятьсот двадцать восемь, правильно? И что зовут тебя Виолетта, я тоже знал.

— Вот как?

— Да. И не вижу в этом ничего криминального. До вечера! — Олег слегка прикоснулся губами к щеке Виолетты и, не дав ей опомниться, скрылся за углом отеля.

14

К вечеру дождь кончился, воздух мгновенно раскалился, и многочисленные отдыхающие начали стекаться на пляж. Отель почти опустел. Виолетта с Олегом пересекли широкую центральную улицу, обогнули несколько лачуг и, спустившись по узенькой тропке, очутились на скалистом берегу. Теперь океан не казался таким неприветливым; сквозь толщу удивительно голубой воды можно было разглядеть мерно покачивающиеся водоросли и торопливо снующих рыбок.

— Говорят, ловцы жемчуга до сих пор собирают в этих местах богатый урожай, — Олег осторожно обнял девушку за плечи, — если, конечно, не достаются на обед разным прожорливым тварям. А еще здесь растут настоящие кораллы. Хочешь коралловое ожерелье?

— Я хочу обещанную рыбу, а еще, чтобы ты не очень спешил, — многозначительно покосилась на свое плечо Виолетта.

— Ну что ж, рыбу так рыбу. — Олег убрал руку и неожиданно серьезно добавил: — Не бойся, я не буду торопить тебя.

Ужин оказался великолепным. Стройная смуглокожая девушка принесла фрукты, золотистое вино в высоких бокалах, рис на плоских тарелочках и запеченную рыбу на длинных подносиках, покрытых пальмовыми листьями.

— Никогда не ела ничего подобного. — Виолетта приложила к губам салфетку. — И как тебе удалось обнаружить это место?

— Я ведь не первый раз на Филиппинах. Два года назад мы отдыхали в Маниле с женой и исколесили почти весь остров, так что теперь я вполне могу работать экскурсоводом.

— Ты женат?

— Был. — Олег немного помедлил и добавил: — Точнее, формально мы до сих являемся супругами. Развод пока не оформлен, но вместе не живем уже года полтора.

— А я разведена по всем правилам. Наш брак просуществовал всего пять месяцев.

— Несовместимость характеров?

— Похоже на то, — попыталась улыбнуться Виолетта. — Значит, мы с тобой просто идеальная пара для банального курортного романа?

— Не думаю. Тем более что ты совсем не похожа на искательницу любовных приключений. Скажи, зачем ты здесь?

— Как зачем? Отдыхаю, развлекаюсь… — Вилка в ее руке предательски задрожала. — Я… я скоро умру. Мне сказали, что на Филиппинах могут вылечить мою болезнь. Я была у хилеров: один отказался меня лечить, сказав, что боится не справиться, а другой, получив деньги, поводил надо мной руками и отправил восвояси, объявив, что теперь я здорова, но ничего, совсем ничего не изменилось… Прости, что испортила тебе настроение.

Виолетта закрыла лицо руками и тихо заплакала. Олег некоторое время потрясенно молчал, потом подозвал официантку, расплатился и, бережно поддерживая девушку, вывел ее из ресторана.

На Макати давно опустилась ночь, а они все сидели, обнявшись, на скалистом берегу. Виолетта, всхлипывая, рассказывала Олегу о своем неудачном опыте семейной жизни, о надежде на пластическую операцию, о разговоре с Ларисой Павловной и о приговоре врачей. Он слушал молча, нежно перебирал ее волосы и легонько целовал в затылок. Когда Виолетта немного успокоилась, Олег встал, подал ей руку и сказал:

— Соберись с силами и не позволяй себе падать духом. Прошло всего десять дней, мы еще успеем обойти множество хилеров и прочих врачевателей. Я помогу тебе. А пока пойдем в отель.

В ярко освещенном холле гостиницы было почти пусто, лишь две молодые женщины, увлеченные разговором, сидели в глубоких плетеных креслах. Когда Олег с Виолеттой вошли в лифт, шатенка, стряхнув пепел с длинной тонкой сигареты, обратилась к собеседнице:

— Ну что, ты еще не жалеешь о заключенном пари? Учти, у тебя осталось всего тринадцать дней.

— Можешь готовить доллар, — усмехнулась блондинка, поправляя упавшую на лицо прядь волос, — я всегда добиваюсь поставленной цели.

Двери лифта бесшумно раскрылись на девятом этаже.

— Вот я и дома. Спасибо за прекрасный вечер. — Виолетта с благодарностью посмотрела на Олега.

— Надеюсь, завтрашний окажется не менее прекрасным. Ты ведь не собираешься лишить меня своего общества?

— Нет, если я тебя еще не надоела.

— Надоесть могут девицы вроде тех, что сидели в холле и наверняка перемыли нам с тобой все косточки. А ты…

Олег внимательно посмотрел в глаза девушки, потом обнял ее за талию и ласково, но настойчиво прижался к ее губам своими горячими губами. Виолетта почувствовала, как по телу прокатилась сладкая волна, голова закружилась, и, когда она наконец нашла в себе силы отстраниться, прошло уже достаточно много времени.

— У тебя удивительные губы, нежные и сочные, как вишни. — Олег сжал в ладонях виски девушки и еще раз прикоснулся к ней щекой. — Я знаю, что тебя тревожит. Ты боишься, что сейчас я попытаюсь залезть к тебе в постель. Угадал?

Виолетта смущенно кивнула.

— Мне бы этого очень хотелось, но все будет происходить только по твоему желанию. Спокойной ночи.

Он ушел, а Виолетта еще долго не могла прийти в себя: в первый же вечер броситься на шею едва знакомому мужчине! Интересно, что бы сказала по этому поводу Локтева. Виолетта представила ошарашенное Маринкино лицо и тихо засмеялась.

15

Разбудил ее телефонный звонок. Девушка неохотно разлепила веки, протянула руку и взяла трубку.

Голос Олега на другом конце провода тут же заставил ее стряхнуть остатки сна.

— Как, ты еще не умывалась?

— С чего ты взял?

— По голосу слышно. Готов поспорить: сейчас ты еще полусонная лежишь в постели и героически борешься с зевотой.

— Считай, что ты выиграл спор, — засмеялась Виолетта. — Так по какому же поводу ты разбудил меня в такую рань?

— Ну, во-первых, девушка, у вас своеобразное представление о том, что такое «рань». А во-вторых, сегодня великий праздник — День Трех королей, и я обещаю множество развлечений куца более захватывающих, чем встреча с долгопятом.

— А что такое День Трех королей?

— Собирайся, сама все увидишь. Через двадцать минут жду тебя в холле. Да, и надень, пожалуйста, удобную обувь, ходить нам сегодня придется очень много.

Виолетта повесила трубку и распахнула двери гардероба. На пол полетели блузки, платья, брюки. Наконец выбор был сделан. Она облачилась в широкую пеструю юбку с высоким поясом на шнуровке и открытую белую блузу. Орхидея в высоко подобранных волосах и деревянные бусы на шее сделали ее похожей на коренную жительницу Филиппин. Виолетта застегнула на щиколотках ремешки кожаных сандалий и выбежала из номера.

В холле уже ждал Олег. В брюках от «Умберто Биланчиони», льняном кремовом пиджаке и ослепительно белой рубашке он казался еще более элегантным.

— В общем-то, ты собралась быстро. После моего звонка вздремнула всего минут тридцать — сорок?

Девушка изо всех сил попыталась сделать обиженный вид:

— Будят неизвестно во сколько, тащат непонятно куда, да еще и критикуют!

— Непонятно куда! Да знаешь ли ты, презренная женщина, что День Трех королей — один из самых красивых праздников на Филиппинах? Грандиозная фиеста, петушиные бои, соревнования по запуску воздушных змеев. Правда, всем этим любоваться мы будем не более часа…

— А потом?

— А что будет потом, ты узнаешь позже, но пока нам нужно позавтракать.

Олег взял девушку за руку и повел в ресторан. Наскоро перекусив мидиями в соусе и фруктами, они вышли из отеля.

На улицах Макати было многолюдно, движение транспорта полностью прекратилось, и теперь по центральному проспекту прогуливались разряженные матроны с мужьями и потомством, смуглолицые юноши в светлых рубахах навыпуск и совсем юные грациозные девушки. В прическу почти каждой были вплетены белые или розовые орхидеи. Виолетта прикоснулась пальцами к цветку у себя в волосах:

— Похожа я на филиппинку?

В глазах Олега читалось неподдельное восхищение.

— Знаешь, — произнес он, — хотя местные жительницы считаются самыми красивыми женщинами на свете, ты бы и среди них могла завоевать титул Королевы красоты.

Девушка хотела что-то возразить, но внезапно заиграла музыка, толпа отхлынула к тротуару, увлекая за собой Виолетту и Олега, а из боковой улочки на центральный проспект вывернула праздничная процессия. Возглавляли шествие рослые полуобнаженные танцующие мужчины. Их лица были скрыты масками, на талии — кожаные ремни, на которых закреплены кокосовые скорлупки. При каждом шаге скорлупки ударялись друг о друга, порождая звуки, напоминающие щелканье кастаньет. Танцоры по очереди и одновременно выполняли сложные прыжки и вращения, при этом треск кокосовых скорлупок становился громче. Следом шествовали музыканты с маленькими скрипочками в руках.

— Какой необычный звук, — поразилась Виолетта. — В музучилище мы слушали записи звучания самых разных инструментов, но тут что-то особенное.

— У этих скрипок корпус из бамбука, а на смычок натянут человеческий волос.

Олег приподнял девушку над толпой, чтобы ей было лучше видно. Болтая ногами в воздухе, Виолетта обернулась и спросила:

— И откуда ты все знаешь? Неужели из одной туристической поездки?

— Нет, конечно. Я окончил историко-филологический факультет Института стран Азии и Африки. Так что ты разговариваешь сейчас с несостоявшимся ученым мужем.

— Так ты и языки знаешь?

— Смотри-смотри, а то самое интересное пропустишь.

Самым интересным оказались полуобнаженные молодые филиппинки, с ног до головы обвитые гроздьями орхидей. Девушки передвигались, пританцовывая и покачивая бедрами в такт музыке, смуглые руки в браслетах извивались, подобно юрким змейкам. Олег повернулся к пожилому мужчине, стоявшему рядом, и что-то спросил по-испански. Тот, прищурив глаза, пощелкал языком, зачем-то загнул несколько пальцев на правой руке и только потом произнес короткую фразу. Олег посмотрел на часы:

— Так. Здесь представление продлится до вечера, а сейчас нам пора.

— Куда? — Виолетте явно не хотелось уходить.

— По дороге расскажу. — Олег взял девушку за палец и быстро пошел вперед, раздвигая плечами толпу.

Чем дальше они удалялись от центрального проспекта, тем меньше чувствовался праздник, лишь кое-где попадались небольшие группы людей в пестрых костюмах. А звуки музыки вскоре стали почти не слышны.

— Куда ты меня тащишь?

Виолетта уцепилась свободной рукой за ствол пальмы, всем своим видом демонстрируя полное нежелание двигаться с места.

— Пойдем. Мы можем опоздать.

— Никуда я не пойду.

— Ну, хорошо, — обреченно вздохнул Олег, — раз ты такая упрямая, придется все объяснить заранее. Раз в году, в День Трех королей на озере Тааль устраивается праздник колдунов. Все местные знахари и чудотворцы собираются там, чтобы набраться волшебной силы у вулкана Ааяна. Мне кажется, что их общество было бы тебе полезно.

— Ты серьезно? Нет, ты серьезно? Олеженька, спасибо тебе!

— Пока еще рано благодарить. За пальмовой рощей нас ждет крестьянин с повозкой, и, если мы опоздаем, придется добираться пешком.

Теперь уже Виолетта летела впереди Олега. На краю рощи худой старик, меланхолично жующий бетель, равнодушно принял деньги из рук Олега, подождал, пока пассажиры усядутся, и хлестнул кнутом низкорослую лошадку.

— Почему ты не сказал, что нужно взять с собой подушку? — спросила Виолетта, в очередной раз подпрыгнув в повозке, трясущейся по ухабам. — Если я вообще доеду живой, то у меня вместо нижней части тела будет сплошной синяк.

— Конечно, это не туристический автобус, но все лучше, чем пешком…

Повозка выехала за городскую черту, фруктовые рощи по обеим сторонам дороги сменились мангровым лесом. Странные корни деревьев высоко выступали над землей, где-то совсем близко слышался шум океана. Огромная ярко-красная птица пролетела перед самым лицом Виолетты.

— Слушай, а змеи здесь водятся? — Девушка боязливо прижалась к плечу Олега.

— А ты как думала? Путь к сборищу колдунов просто обязан быть трудным и опасным, иначе они организовали бы свой форум прямо перед нашим отелем. А что, неплохо: и пляж рядом, и бассейн, и напитки холодные подают.

— Неужели это настоящая тайная месса?

— Да нет, конечно, — усмехнулся Олег, — вполне законная и официальная часть праздника. Здесь и кое-кто из туристов наверняка будет.

Тем временем повозка выехала из леса и остановилась на берегу большого озера. Олег помог девушке спуститься на землю. Вода в озере была необыкновенно синей. В середине возвышался настоящий вулкан. Кое-где в серых каменных складках гнездились птицы, из кратера поднимался пар.

— Красиво? — Олег обнял Виолетту.

Она молча кивнула. Неожиданно за спиной раздались знакомые уже щелкающие звуки. Виолетта обернулась и увидела людей с кокосовыми скорлупками на поясе, медленно двигающихся вдоль берега.

— О, нам с ними по пути.

Олег вытянул руку, Виолетта посмотрела и заметила чуть поодаль яркие шатры и пламя костров. Вокруг костров толпились люди. Тут были и колдуны, явившиеся сюда набраться магической энергии и попутно подзаработать, больные и калеки, которые хотели излечиться, и просто зрители, которые пришли поглазеть на чудеса. Толстая женщина в пестрой жилетке бойко торговала амулетами на веревочках, сморщенная старуха предлагала всем желающим предсказать будущее при помощи перьев птицы гит-гит, но особенно многолюдно было у невысокого навеса, покрытого пальмовыми листьями. Виолетта протиснулась сквозь толпу и оказалась в первых рядах зрителей.

В стоявших на земле глиняных плошках курились благовония, сквозь колеблющуюся пелену дыма можно было разглядеть высокую фигуру в белом одеянии с воздетыми к небу руками. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо, но Виолетта была почти уверена, что это глубокий старик. В воздухе повисла напряженная тишина, ясно слышалось потрескивание горящей в глиняных плошках травы и шелест волн, вползающих на берег. Человек в белом не шевелился. Внезапно толпа расступилась и пропустила вперед черноволосую женщину с ребенком на руках. Женщина что-то быстро проговорила по-испански и положила мальчика на песок перед навесом. Мальчик приподнялся на локтях и попытался отползти в сторону, ноги его бессильно волочились по песку. Толпа застыла в ожидании, а старик в белом сделал несколько шагов вперед, склонился над ребенком и начал совершать руками кругообразные движения. Виолетте показалось, что вокруг кистей знахаря завертелся огненный вихрь, потом алые всполохи исчезли, уступив место темной клубящейся массе. Словно дотронувшись до чего-то отвратительного, старец резко выпрямился и несколько раз энергично встряхнул руками. Черная туманность стекла в песок, а мальчик вдруг пошевелил ногами и неуверенно сел на корточки. Толпа одобрительно загудела, Виолетта хотела было протиснуться ближе к навесу, но вдруг ощутила слабое прикосновение чьих-то холодных пальцев. Она резко повернулась.

Сморщенной темнолицей старухе, стоящей перед ней, было никак не меньше восьмидесяти лет, скрюченные коричневые пальцы сжимали локоть девушки.

— Что вы хотите? — спросила Виолетта по-английски.

Женщина, видимо, не понимала. Она ничего не ответила и продолжала стоять на месте, склонив голову набок и пристально всматриваясь Виолетте в лицо. Зато высокая девочка с волосами, туго собранными на затылке, тут же произнесла, старательно выговаривая английские слова:

— Бабушка хочет вам что-то сказать, давайте выйдем из толпы.

Виолетта утвердительно кивнула. Внезапно оживившаяся старуха еще крепче вцепилась в ее руку и потащила за собой, ловко расчищая путь локтями. Едва достигнув свободного пятачка земли, филиппинка довольно бесцеремонно ткнула пальцем в родимое пятно на щеке девушки и что-то пробормотала.

— Вы хотите избавиться от этого? — перевела девушка.

— Да, но зачем вы увели меня от знахаря?

— Это ерунда, фокусы для иностранцев. Вы американка?

— Нет. А какое это имеет значение? — Виолетту начал раздражать бессмысленный разговор.

— Если вы готовы заплатить, я могу познакомить вас с настоящим колдуном.

Старуха замолчала в ожидании ответа. Виолетта огляделась в поисках Олега, но его нигде не было видно.

— Сколько это будет стоить?

— Совсем немного. — Филиппинка обнажила в улыбке беззубый рот и указала на повозку, запряженную низкорослой лошадкой. — Вы купите мне еще две такие же.

— Я согласна.

— Но это потом, когда будешь здорова, а сейчас — залог! — Старуха щелкнула коричневым ногтем по кольцу с изумрудом на левой руке Виолетты. — Договорились?

Виолетта кивнула и без сожаления стянула перстень с пальца.

— Ну, где же колдун?

— Внучка отвезет тебя к нему и заберет обратно через неделю. — Переведя слова бабушки, девочка стукнула себя кулачком в грудь. — Но есть одно условие: никто не должен знать, что ты лечилась у То-мга, и, конечно, никому нельзя показывать дорогу.

— Когда ехать?

— Сейчас.

Девочка указала кнутом на запряженную лошадку.

— Но я должна хотя бы предупредить и…

Старуха внезапно насупилась и протянула девушке кольцо.

— Бабушка больше не будет с вами говорить.

Виолетта еще раз осмотрелась. Куда же девался Олег? Времени на размышления не оставалось.

— Хорошо, едем сейчас! — Она отодвинула от себя руку с кольцом и решительно зашагала вслед за девочкой.

16

Тележка тряслась по ухабистой тропинке не первый час, а признаков человеческого жилья все еще не было видно. Светлые рощи и поля сменились буйными зарослями. Виолетта почувствовала себя беззащитной и одинокой. Можно было, конечно, поговорить с девочкой, но и она молчала.

— Послушай, а почему вы считаете колдуна на озере обманщиком? — решилась спросить Виолетта.

— А кто же он еще? — засмеялась девочка. — Этого мальчишку твой колдун излечивает уже три лета подряд. Местные все знают, что он обманщик, но не мешают ему зарабатывать на хлеб. Зато приезжие простаки готовы платить ему за чудеса.

Девочка цокнула языком и хлестнула кнутом лошадку. Через некоторое время она снова заговорила:

— А как тебя зовут?

— Виолетта.

— Ви-али? А меня Ли-гуа. Странное у тебя имя, но красивое. И сама ты красивая. Это, — девочка указала на родимое пятно, — То-мга вылечит за несколько дней. Ну все, приехали.

Ли-гуа спрыгнула на землю, привязала лошадку к дереву и мгновенно скрылась в чаще. Виолетта осталась сидеть в повозке, испуганно озираясь вокруг. Что-то юркое и блестящее мелькнуло в траве совсем рядом. Наслушавшаяся жутких историй о тропических змеях, девушка совсем было приуныла и уже мысленно рисовала картину собственной гибели, когда из-за деревьев снова показалась фигурка Ли-гуа.

— Слезай, — скомандовала филиппинка, — То-мга согласен тебя лечить. Он ждет нас.

Забыв все свои опасения, девушка спрыгнула с повозки и устремилась вслед за Ли-гуа. Девочке путь явно был хорошо знаком, она легко преодолевала все препятствия, умудряясь при этом не наступать на колючки и не спотыкаться о торчащие корни. Виолетта чувствовала себя совсем не так уверенно. На робкие просьбы идти помедленнее девочка не отзывалась, и, когда они наконец выбрались из зарослей на поляну, юбка Виолетты была изорвана, а ноги в кровь исцарапаны.

Посреди поляны стояло странное сооружение на сваях. Стены из бамбука и крыша из пальмовых листьев уже не казались Виолетте диковинными, и все-таки хижина сильно отличалась от тех, которые она уже видела. У этого жилища совершенно не было окон, а на стенах висели раскрашенные маски.

— Иди за мной. Обувь оставишь у порога, — приказала Ли-гуа.

Виолетта повиновалась и следом за филиппинкой шагнула в полумрак. Здесь было душно. Несмотря на немыслимую жару, в углу горел огонь, дым тонкой струйкой поднимался к отверстию в крыше. Девушка почувствовала знакомый уже запах, в костре горели ароматические травы. Когда ее глаза немного привыкли к темноте, Виолетта увидела на стене чучело небольшого крокодильчика, со всех сторон утыканное стрелами. Девушка обернулась к Ли-гуа и вздрогнула от неожиданности. Юная филиппинка бесследно исчезла, а на пороге стоял худой старик. Длинные волосы колдуна были забраны в тугой пучок, вокруг бедер обернута полоска светлой ткани, на шее — ожерелье из чьих-то клыков. Некоторое время старик не двигался с места, пристально глядя Виолетте прямо в глаза, потом издал непонятный звук, отдаленно напоминающий мяуканье рассерженной кошки, и метнул в лицо девушке теплый вязкий комок. Виолетта успела почувствовать, как со лба на щеки стекает густая масса, ноздри вдохнули восхитительный аромат, голова закружилась, и Виолетта мягко осела на пол.

Когда она очнулась, никого рядом не было. В хижине было по-прежнему темно, в углу потрескивал огонь. Девушка провела ладонью по левой щеке, ей показалось, что родимое пятно немного припухло. Виолетта решила выбраться на свежий воздух, она поднялась с пола и тут же услышала за спиной предостерегающий крик. Выступивший из мрака колдун подошел к ней вплотную и протянул высокий кувшин с дымящейся жидкостью. Виолетта не шелохнулась. Старик недовольно мотнул головой и энергично встряхнул сосуд прямо перед лицом девушки.

— Пить? — спросила Виолетта по-английски и посмотрела на знахаря. Тот еще два раза встряхнул кувшин, по-прежнему не произнося ни звука. Девушка боязливо поднесла кувшин к губам и сделала несколько мелких глотков. Напиток обжигал горло, но оказался довольно приятным. Старик удовлетворенно хмыкнул, отставил питье в сторону и с силой надавил Виолетте на плечи. От неожиданности она потеряла равновесие и опрокинулась на спину, тут же на руках ее затянулись кожаные ремни, и знахарь начал цепкими пальцами миллиметр за миллиметром ощупывать ее лицо. Виолетте показалось, что сотни раскаленных иголочек одновременно впились в левую щеку. Лицо старика расплылось, девушка уже не ощущала ни боли, ни страха, ей стало совершенно безразлично все, что с ней происходит. Виолетта попыталась прикрыть глаза, но старик костлявыми пальцами тут же приподнял ее дрожащие веки.

Густая черная масса, испещренная красноватыми точками, словно висела в воздухе в нескольких сантиметрах от ее лица, знахарь дрожащими от напряжения руками удерживал массу в неподвижности. Наконец он издал резкий, пронзительный вопль, черный клубок метнулся в сторону и распался на множество мелких частиц. Наподобие кусочков обгоревшей бумаги, они покружились в воздухе и, медленно покачиваясь, осели на пол. Старик повернулся к Виолетте спиной, пробормотал что-то на своем языке и снова подал ей кувшин. Девушка сделала несколько глотков, старик довольно нелюбезно вырвал сосуд из ее рук и указал пальцем на циновку в углу. Очевидно, это был приказ ложиться спать. Виолетта не ощущала себя ни уставшей, ни сонной, но подчинилась. К собственному удивлению, очень скоро она почувствовала, что веки ее тяжелеют, а руки и ноги становятся ватными. Она задремала.

На следующий день все повторилось. То же ритуальное отхлебывание горячего напитка, те же непонятные пассы над щекой. Теперь Виолетта уже ничему не удивлялась. Не дожидаясь приказа, она покорно опустилась на циновку и внимательно наблюдала за черной массой, отделившейся от ее лица. Так прошел еще один день, и еще… Теперь, прикасаясь к родимому пятну на щеке, Виолетта чувствовала под пальцами жесткую корочку, как после зажившей царапины. Но зеркала под рукой не было, а лицо То-мга хранило непроницаемое выражение, поэтому судить о том, как продвигается лечение, она не могла. Ли-гуа все не появлялась, собираться в обратный путь было рано, и Виолетта начала тосковать.

Она частенько покидала хижину и уходила на берег океана. Там она подолгу сидела на песке, обхватив колени руками и рассеянно наблюдая за крупными белыми птицами, кружащими над голубой водой. Усилием воли Виолетта заставляла себя подниматься и снова возвращаться в душную темную лачугу. В один из вечеров, возвращаясь с обычной прогулки, девушка увидела То-мга, удаляющегося от хижины. «Наверное, пошел собирать свои целебные травы», — подумала Виолетта. Она поднялась по лесенке, распахнула дверь и застыла на пороге.

У стены на циновке сидел человек. Одет он был по-европейски, но, похоже, уже долгое время скитался по лесу. Брюки обтрепаны, некогда белая рубашка в пятнах, босые ноги в ссадинах. Услышав скрип двери, незнакомец повернул голову и с явным облегчением произнес:

— Наконец-то я нашел тебя, любимая!

— Олег, как ты оказался здесь? — метнулась ему навстречу Виолетта.

— Потом, все потом. Как же я рад, что ты жива, что с тобой ничего не случилось, девочка моя! — Он нежно прижал Виолетту к себе, целуя ее в затылок и продолжая торопливо и ласково что-то шептать. Девушка не поднимала головы, она не вслушивалась в смысл того, что говорит Олег, а просто тихо плакала, уткнувшись в сильное плечо. Неожиданно раздавшийся за спиной шорох заставил Виолетту резко отпрянуть. Обернувшись, она невольно заулыбалась. Сейчас То-мга напоминал школьного учителя, поймавшего обнимающихся учеников, не хватало только предостерегающего покашливания. Олег осторожно отстранил Виолетту и что-то сказал старику, тот молча кивнул. Похоже, знахарь нисколько не удивился присутствию чужака в своих владениях.

— Ты видишь его не впервые? — спросила Олега Виолетта.

— Мы имели честь познакомиться почти час назад… очно.

— А заочно? Ты раньше слышал что-то о То-мга?

— Подожди немного, родная. — Олег сказал старику несколько слов и дружески улыбнулся.

Некоторые время знахарь сосредоточенно молчал, как бы что-то прикидывая в уме, а потом Виолетта вздрогнула от неожиданности: старый То-мга смеялся. Конечно, скрипучие звуки, которые издавал колдун, с большой натяжкой можно было назвать заливистым хохотом, но все же это был смех. Олег засмеялся в ответ, одна Виолетта до сих пор ничего не понимала.

— Сейчас я тебе все объясню. Когда ты так стремительно исчезла, я бросился тебя искать. — Олег перестал смеяться и усадил девушку на циновку рядом с собой. — Конечно, никто ничего не мог мне сказать, пока какой-то местный мальчишка не вспомнил, что молодая филиппинка куда-то уехала вместе с иностранкой, все говорило о том, что это была ты. Еще полдня я потратил на то, чтобы изловить юную похитительницу. И вот тут-то началось самое трудное: девчонка никак не хотела рассказывать, куда она тебя спрятала. К разговору подключилась ее бабка. Увидев, что я настроен очень решительно, она начала совать мне твое кольцо. И вот тогда я действительно испугался. Вопрос теперь стоял так: жива ли ты вообще.

— Кольцо старушка потребовала у меня в залог, — объяснила Виолетта.

— Но я-то не знал. Я пригрозил полицией, и тогда девчонка согласилась довезти меня до деревни, в которой, якобы, живет То-мга, при условии, что я заранее выплачу твой долг. Старухе достались вожделенные повозки, а ее внучка, помотав меня по немыслимым чащобам, наконец вывезла на какую-то поляну. Там хитрюга бросила телегу и меня, а сама куда-то скрылась. Минут через двадцать мою повозку окружили воинственно настроенные аборигены. Не дав возможности объясниться, они скрутили мне руки за спиной и поволокли в деревню. Когда я упомянул имя То-мга, это, казалось, еще больше их разозлило. В результате три дня я просидел в каком-то гнусном сарае. То-мга появился в деревне сегодня, и тогда ситуация прояснилась: то ли из осторожности, то ли из вредности девчонка сказала жителям деревни, что я послан полицией арестовать уважаемого всеми знахаря. Убивать меня аборигены побоялись, решили оставить на милость колдуна. Выслушав версию аборигенов, уважаемый То-мга снизошел до разговора со мной. Я объяснил ему, что ищу свою невесту, и он сразу же согласился взять меня с собой. Значит, поверил. А знаешь, над чем он смеялся? Я рассказал ему, как жители деревни заставляли меня кормить дикую свинью. Я опрометчиво залез в сарай, где ее держали, и злобная хрюшка чуть меня не съела… Вот вкратце и все, что со мной произошло. А сейчас мы вместе отправимся домой.

— Как — домой? — Виолетта недоумевающе посмотрела на Олега. — А лечение? Если бы ты знал, насколько мне стало лучше, я верю, что То-мга сможет меня исцелить.

— То-мга сказал мне, что ты теперь совершенно здорова. Через неделю короста отстанет от щеки, и никогда, ты слышишь, никогда больше не проявятся ни опухоль, ни родимое пятно. Конечно, нужно будет все проверить, проконсультироваться в Медицинском центре Манилы, но я думаю, что старик не врет. Идем?

— Подожди, подожди… Я же должна ему заплатить.

— То-мга лечит бесплатно, все деньги достаются тем, кто находит для него пациентов.

— Но, может быть, вещи, украшения?

Олег повернулся к старику и что-то спросил. То-мга указал пальцем на волосы Виолетты и цокнул языком.

— Он хочет только один твой локон. Говорит, что волос излечившейся женщины поможет ему сражаться со злыми духами.

— Конечно, — улыбнулась девушка и склонила голову перед знахарем. Острым, как бритва, ножом То-мга отсек темный локон и спрятал его в кожаный мешочек, висевший на стене.

— А теперь пора уходить. — Олег обнял Виолетту за талию и вместе с ней вышел. — Нас уже ожидает персональное «такси».

— Какое такси?

— Сейчас увидишь.

И действительно, такси было на месте. Выйдя за пределы поляны, они тут же увидели знакомую повозку с юной филиппинкой.

— Вот она, злодейка! — Олег попытался придать лицу свирепое выражение, но это ему не удалось. «Злодейка» в ответ расплылась в улыбке и прикоснулась пальцами к кольцу с изумрудом, висевшему на кожаном ремешке у нее на шее.

17

Вернувшись в отель, Виолетта с радостью вглядывалась в знакомые лица. И, хотя многие с недоумением рассматривали ее «наряд», на душе у Виолетты было удивительно хорошо.

В холле сидела знакомая белокурая девица. При виде влюбленной пары она нервно щелкнула пальцами, резким движением откинула прядь волос со лба и поспешила к лифту. Взгляд, брошенный ею на Олега, не предвещал ничего хорошего.

— Ты помнишь эту хищную кошку?

— Конечно, — неприязненно поморщилась Виолетта. — Мне кажется, она влюблена в тебя и готова меня загрызть. Этой даме мерещится, что я перешла ей дорожку.

— А разве на самом деле это не так? — Олег крепче прижал девушку к себе. — По-моему, уже все вокруг замечают, что мне, кроме тебя, никто не нужен. А загрызть мою любимую девочку я никому не позволю.

Виолетта почувствовала, как краска смущения заливает ее лицо.

— Знаешь, давай обо всем поговорим вечером. Сейчас я совершенно разбита. Ты позволишь мне немного отдохнуть?

— Отдыхай, сколько тебе нужно.

Олег проводил девушку до двери номера и, поцеловав на прощание, ушел.

Первым делом Виолетта кинулась к зеркалу. На месте родимого пятна теперь виднелась коричневатая корочка, такая, как образуется после обычной ссадины. Причем очевидно было, что этот слой скоро отстанет. Что же скажут врачи? Неужели чудо действительно произошло? «Пока рано об этом думать», — сказала Виолетта сама себе и, скинув изрядно потрепанную одежду, отправилась в ванную. Она опустилась в круглую чашу, наполненную теплой водой с ароматной пеной, и наконец-то расслабилась. Немного понежившись, девушка протянула руку к пульту на стене и нажала кнопку. Из колонок под потолком полилась тихая приятная музыка. Теперь ее мысли были только об Олеге. Может быть, это и есть то Настоящее Чувство, которого она ждала так долго? Олег не просто ей нравился, Виолетта понимала, что серьезно влюблена, но совместная жизнь с Леонидом приучила ее к осторожности. «Не нужно торопиться. Все должно проясниться само». Виолетта намочила свои роскошные черные волосы и, прикрыв глаза, откинулась на спину. Она не расслышала поначалу негромкого, а потом все более настойчивого стука в дверь… Неожиданный посетитель, а вернее, посетительница еще некоторое время постояла у входа в номер, а потом решительно зашагала прочь по коридору. Она толкнула одну из дальних дверей и зашла в комнату. Загорелая шатенка в шортах и шелковой маечке, раскинувшаяся в широком мягком кресле, устремила на нее вопросительный взгляд.

— Ну, и как твой визит? Удался?

— Нет, в номере никого не оказалось.

— А это и к лучшему. Если ты уже настолько расписалась в собственном бессилии, что идешь на открытый разговор, то можешь смело готовить доллар, пари тебе никогда не выиграть.

— Рита, причем тут открытый разговор? Мы ведь с тобой уже все продумали, я совсем не собираюсь вцепляться ей в волосы и уж тем более умолять уступить мне Олега.

— Ты так ничего и не поняла, — досадливо поморщилась Рита. — Она должна обо всем узнать случайно. Случайно, ты понимаешь? Иначе ты будешь выглядеть нелепо, как домашние клуши, которые раньше ходили жаловаться на неверных мужей в партком. Слушай меня, Лариса, и все будет о’кей. Хоть я и теряю добровольно честно заработанный бакс.

— Но времени остается так мало, — тяжело вздохнула блондинка и распахнула дверцы бара. — И ты видела, что у нее с лицом? Вдруг это ужасное пятно совсем исчезнет, тогда она будет даже хорошенькой.

— Действуй, а не плачь, моя дорогая. Сегодня вечером в ресторане отеля праздник. Наверняка и Олег придет. Твою соперницу я постараюсь взять на себя, а уж ты пусти в ход все свои дозволенные и недозволенные приемы.

Виолетта сидела на пуфике перед огромным зеркалом. Сегодня вечером ей хотелось выглядеть особенно хорошо: конечно, небольшой праздник в ресторане — не Бог весть какое торжество, но ведь с ней будет Олег. Она привычно подвила волосы внутрь и постаралась как можно тщательнее прикрыть левую сторону лица. Впрочем, даже короста на щеке не могла серьезно навредить ее привлекательности: глаза девушки сияли, изогнутые брови и пушистые ресницы на фоне золотистого загара казались еще более черными, губы словно налились соком спелой вишни. Виолетта подошла к шкафу и достала вечернее платье от «Рина Росэ», купленное еще в Москве. На этот раз она недолго терзала себя выбором наряда, прекрасно зная, что это платье ей очень идет. И действительно, когда поблескивающая изумрудная ткань ладно обвила ее фигуру, оставив обнаженными шею и плечи, девушка стала похожа на голливудскую кинозвезду. Она всунула ноги в зеленые туфельки на высоком каблуке, закрепила на шее золотую цепочку с кулоном и опустилась в кресло возле телефона. Звонок не заставил себя долго ждать.

— Ты готова, любимая? — Голос Олега пробудил сладкий трепет в ее сердце.

— Да, можешь подняться ко мне.

— Я буду у тебя через минуту.

Когда Виолетта открыла дверь, Олег некоторое время молча стоял на пороге, потом подал ей руку и вывел из номера. И только в лифте он произнес:

— Я мог бы тебе сказать, что ты необычайно, сказочно хороша, но ты слышала это уже много раз. Учти одно: я ужасный ревнивец, и, если кто-нибудь завладеет сегодня твоим вниманием, а я уверен, желающих будет немало, я вызову его на дуэль.

Он улыбнулся одними глазами, Виолетта благодарно взглянула на него, тихонечко пожала его пальцы, и они рука об руку вошли в ресторан.

— Я попросил официанта зарезервировать угловой столик. Помнишь, тот самый, где я расписывал тебе всю прелесть личного знакомства с долгопятом?

— Естественно, помню. Мерзкая зверюшка чуть не съела меня.

— Просто я никак не мог придумать повод, чтобы познакомиться с тобой, а сейчас уже и не представляю, что бы делал здесь один.

— Я очень рада, что ты рядом со мной.

— Значит, слава долгопятам?

— Слава!

Олег отодвинул плетеное кресло от столика, помог Виолетте сесть и сам устроился напротив. Сегодня атмосфера в ресторане ничем не напоминала ту, что царила в дождливое серое утро. Кругом горели маленькие разноцветные фонарики, свешивались гирлянды экзотических цветов. Расположившийся на эстраде оркестр наигрывал приятную мелодию. Элегантно одетые мужчины и женщины подходили к бару или усаживались за столики, неторопливо потягивали коктейли из высоких бокалов. Официант принес праздничное меню. Олег, посоветовавшись со спутницей, сделал заказ и отошел к стойке за напитками. Заметив, что он поднялся с места, шатенка в серебристом платье с глубоким вырезом на спине повернулась к подруге:

— Ну что ж, Лариса, пора действовать, пока эта дурочка находится в состоянии блаженной эйфории. Я гарантирую тебе ее изоляцию не менее, чем на двадцать минут, а уж что за это время предпримешь ты — твое дело. Запомни главное: необязательно сегодня тащить его в постель, вполне достаточно, если хотя бы тень желания мелькнет у него в глазах. Ну, я пошла.

Рита, слегка покачивая бедрами, направилась к угловому столику и остановилась рядом с Виолеттой.

— Ради всего святого, извините, что беспокою вас. — Улыбка совершенно преобразила ее лицо, смягчив хищную заостренность черт. — Мне необходимо с вами поговорить.

— Пожалуйста, в чем дело?

— Давайте уйдем отсюда, разговор не предназначен для посторонних ушей.

Виолетта недоуменно пожала плечами, но все же поднялась из-за столика. Они вышли из отеля и двинулись по пустынному пляжу к океану.

— Но в чем, все-таки, дело?

Прежде чем ответить, шатенка присела на край шезлонга и, достав из шелковой сумочки сигарету и зажигалку, закурила.

— Только не посчитайте мой интерес бестактным. Дело в том, что я медик, специализирующийся в области косметологии. С первого дня я обратила чисто профессиональное внимание на дефект вашего лица, и происходящие перемены считаю просто чудом… Кстати, будем знакомы. Меня зовут Рита, а вас?

— Виолетта, — ответила девушка довольно сухо. Она не испытывала симпатии к женщине, которую Олег назвал «хищной кошкой».

— Я вижу, вы мне не доверяете. И зря. Я ведь тоже прошла через многое. Видите вот это? — Рита отогнула прядь волос за ухом и показала Виолетте причудливый извилистый шрам. — Автомобильная авария, тяжелейшие травмы. В общем, я еле выпуталась…

— Я не очень понимаю, чем мы можем быть друг другу полезны.

— Сейчас объясню. Я устраиваю для вас консультацию у лучших специалистов Манилы, а вы в качестве ответной любезности предоставляете мне для диссертации подробную информацию о способе чудесного исцеления.

— К сожалению, это невозможно, — развела руками Виолетта, — это не только мой секрет, да и к тому же я немногое могла бы вам рассказать.

— Ничего. Меня вполне устроят даже поверхностные впечатления. Можно задать вам несколько вопросов?

— Лучше завтра. — Виолетта поддела ноготком крышку миниатюрных часиков, висевших у нее на шее, и взглянула на циферблат. — Мне бы не хотелось надолго покидать ресторан. Меня ждут.

— О, я понимаю, но это не займет много времени. — Рита мягко, но настойчиво взяла девушку за запястье и снова усадила рядом с собой в шезлонг.

В это время неподалеку послышался звук шагов, кто-то торопливо передвигался по песку, приближаясь к женщинам.

— Простите, что прервал вашу беседу. — Олег подчеркнуто-вежливо улыбнулся шатенке и перевел взгляд на Виолетту. — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке… Еще раз извините, если помешал… Я буду ждать у главного входа.

— Нет-нет. Это я должна просить прощения за то, что так надолго лишила вас общества подруги, — сладко улыбнулась Рита, вставая с шезлонга. — Наша беседа, по сути дела, закончена. Было очень приятно познакомиться. — Она подняла с песка изящные босоножки и пошла к отелю. В слабом ночном мерцании фонарей ее фигура, затянутая в блестящее серебро, напоминала сильное, упругое тело змеи…

— Я действительно не помешал? — Олег присел рядом с Виолеттой.

— Конечно, нет. Я толком не поняла, что ей от меня нужно. У меня такое ощущение, будто это прелюдия к чему-то более важному… И, знаешь, хотя она говорила так любезно, я все равно мурашками покрылась. — Виолетта протянула вперед обнаженную руку, и Олег коснулся горячими губами ямочки на сгибе локтя.

— Океан хранит накопленное за день тепло. Мы можем искупаться.

Виолетта хотела было запротестовать, объяснить, что на ней нет купального костюма, но, встретившись взглядом с Олегом, только кивнула, соглашаясь.

Рита, стряхнув со ступней песок и надев туфли, вошла в ресторан. Расстроенное и озлобленное выражение на лице Ларисы, мрачно курившей в углу, говорило само за себя. Рита поняла, что все самые безрадостные ее предположения оправдались.

— Ну, и на сколько минут тебе удалось завладеть драгоценным вниманием Олега? На две, на три или, может быть, на четыре?

— Не язви, я и так никогда еще не чувствовала себя настолько униженной. — Лариса затушила едва начатую сигарету и тут же потянулась за новой.

— Рассказывай все по порядку.

— А что рассказывать? Как только вы вышли из отеля, он вернулся к столику и начал вертеть головой во все стороны. Я выждала секунд десять, потом подошла. Посетовала на то, что мы оба остались без собеседников: объяснила, что моя подруга увела его Виолетту и теперь нам приходится скучать, ожидая их возвращения. Поначалу он был любезен, предложил мне выпить, угостил сигаретой. Потом заиграла музыка, я предложила потанцевать. Он согласился, но как-то неохотно. Тут бы мне, дуре, и остановиться, а я еще во время танца позволила себе не совсем лестное высказывание в адрес его пассии. Боже, как это было глупо!

— Можешь не продолжать. — Рита провела кончиками пальцев по краю стола. — Я сама могу рассказать тебе, что последовало дальше. Он наверняка дождался, когда закончится танец, потом проводил тебя до столика…

— Да-да, заплатил еще за один коктейль, вежливо улыбнулся, кивнул и молча ушел. Ты понимаешь, молча! А уж взгляд, которым он меня одарил!

— Ты сама виновата. Доллар отдашь мне завтра… Ну, не огорчайся так. Олег — не единственный мужчина на свете. А этой Виолетте я еще устрою веселую жизнь…

* * *

Волны, нашептывая что-то нежное, вползали на песок. Казалось, сонный океан мерно и глубоко дышит, отдавшись во власть сновидений. Ветер едва шевелил упругие листья пальм, звезды на синевато-черном небе горели особенно ярко.

— Ну что, идем купаться? — Олег разулся, а рубашку и брюки скинул прямо на песок.

— Да, но я… — Виолетта снова вспомнила, что у нее нет купальника, и густо покраснела. — Впрочем, все это ерунда. Нас ведь никто не увидит? Только отвернись, пожалуйста!

Олег кивнул и повернулся к Виолетте спиной. Она освободилась от браслета и золотого кулончика, отодвинула ногой в сторону туфельки и занялась застежкой на платье.

— Разреши, я все-таки помогу тебе.

Она подняла глаза и увидела, что Олег стоит прямо перед ней, не отводя восхищенного взгляда от ее полуобнаженного тела. Руки Виолетты опустились сами собой, изумрудное платье скользнуло на песок. Олег указательным пальцем осторожно коснулся ложбинки между ее грудями, провел рукой вдоль кружева на крохотном бюстгальтере и расстегнул застежку на спине. Соски девушки тут же затвердели, она почувствовала, как кровь запульсировала в висках. Все так же осторожно Олег чуть приспустил с бедер Виолетты шелковые трусики и в нерешительности остановился. Но она уже сама, потянув пальцами за край ткани, заставила белую полоску соскользнуть на колени и с легким шелестом спуститься к ступням. Переступив через трусики, девушка первая сделала шаг навстречу Олегу и обвила его шею руками, вздрагивая всем телом. И тут же ей показалось, что все ее существо приобрело необыкновенную легкость и гибкость, стремительная волна пробежала по позвоночнику. Сильные кисти Олега плотно сомкнулись на ее талии, он поднял Виолетту на руки и вошел в теплую ласковую воду. Девушка скрестила щиколотки у него за спиной и, когда он уверенно и мощно вошел в нее, впилась в его плечи ногтями и закричала, не в силах сдерживать переполнявшее ее наслаждение. Движения Олега становились все сильнее, с каждым разом он все глубже проникал в ее тело. А Виолетта, сжав его талию бедрами, дрожа и задыхаясь, пыталась найти солеными от океанских брызг губами губы любимого. Мучительный стон вырвался из ее груди, и она откинулась назад, разбросав, как русалка на воде, роскошные черные волосы. Это был второй в ее жизни мужчина, но как не похожи были ощущения, которые она испытывала теперь, на занятия любовью с Леонидом. Тогда ее еще почти девичье тело только робко отзывалось на страстный мужской призыв, сейчас же она чувствовала себя пылающей и абсолютно свободной. Сильное мускулистое тело Олега будило в ней неутолимое желание. Казалось, что отдаваться ему она может бесконечно.

Когда они наконец выбрались на берег и упали на песок, Виолетта долго не могла прийти в себя. Немного отдышавшись, она приподнялась на локте и намотала на тонкий пальчик прядь черных волос Олега. Он откинулся на спину, притянул к себе девушку, смахнул с ее плеча прилипший песок и как-то очень уверенно сказал:

— Теперь ты навсегда со мной. Даже и не пытайся убежать, не получится. Я найду тебя, где бы ты ни была.

— А я и не собираюсь прятаться, если, конечно, ты говоришь сейчас серьезно… и я на самом деле нужна тебе.

— Знаешь, я не люблю давать клятв и обещаний, поэтому лучше просто помолчим… Тебе хорошо?

Не ответив, Виолетта прикоснулась влажными губами к мочке его уха, потом несколько раз быстро поцеловала полуприкрытые глаза и тоненькую жилку на виске.

— А наш ужин в ресторане наверняка пропал. Мы провели здесь Бог знает сколько времени. Ты голодна?

— Если честно — да, — улыбнулась смущенно девушка, — но ведь мы можем заказать легкую закуску прямо в номер… В мой номер, если ты не возражаешь.

Олег явно не возражал. Он подал Виолетте платье, оделся сам, и они неторопливо побрели по берегу к отелю.

18

Чудесная картина становилась все более зыбкой и расплывчатой. Восточный ветер, окруженный диковинными растениями, растворился в воздухе. Все исчезло, и только мерный шум прибоя по-прежнему звучал в ушах. Виолетта открыла глаза и поняла, что все это было во сне. Нет, не все. Прекрасный Принц, вышедший ей навстречу из шатра, лежал рядом, даже во сне не выпуская ее из своих объятий. Его золотистая кожа казалась еще более смуглой на фоне белоснежных простыней.

Виолетта счастливо улыбнулась и тихонечко провела пальцем по мускулистой груди Олега. Он что-то невнятно пробормотал сквозь сон и уткнулся лицом ей в плечо. Некоторое время Виолетта лежала, не шевелясь, с нежностью глядя на любимого, а потом осторожно высвободилась из его объятий, накинула черный кружевной пеньюар и подошла к окну. Она подняла жалюзи и вышла на балкон. Под палящими лучами солнца простиралась величавая гладь океана, юркие серфинги поднимали к небу фонтаны веселых искрящихся брызг, по улице, оглашая окрестности громкими криками, сновали уличные торговцы.

— Я люблю тебя.

Виолетта обернулась и увидела, что Олег уже проснулся и наблюдает за ней. Девушка подошла и присела на край кровати. Изысканное черное кружево подчеркивало нежную округлость ее груди, золотой браслет причудливой змейкой обвивал хрупкое запястье. Олег откинул простыню и привлек Виолетту к себе. Полы пеньюара распахнулись, обнажив стройные загорелые ноги.

— Создаст же Бог совершенство, — прошептал Олег, скользнув восхищенным взглядом от бедер до щиколоток Виолетты, и прикоснулся губами к изящным пальчикам с перламутровыми ноготками. Ласки его становились все более смелыми, а губы поднимались все выше. Дыхание у Виолетты перехватило, она судорожно вздрогнула и закусила губы. Комната поплыла перед глазами, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

— Что-нибудь не так? — Олег озабоченно взглянул в широко распахнутые глаза Виолетты. Казалось, ее мысли были бесконечно далеко отсюда.

— Нет, — с трудом разлепила она горячие губы, — просто мне никогда еще не было так хорошо.

Весь день они были неразлучны. После завтрака Олег повел Виолетту на теннисный корт, но она не слишком уверенно чувствовала себя с ракеткой в руках и постаралась побыстрее сбежать оттуда. Зато в бассейне они провели не менее двух часов, резвясь и плескаясь, как дельфины, и подплывая к бортику только затем, чтобы выпить сока со льдом.

Виолетта летала, как на крыльях, и многие провожали завистливыми взглядами красивую пару. Жизнь наполнилась новым смыслом, и только изредка темным облаком наплывала мысль: а что, если То-мга так и не смог до конца справиться со страшной болезнью? Ведь жесткая корка все еще не сошла с ее щеки. Однако и этим сомнениям скоро суждено было рассеяться.

День у Виолетты выдался необычайно удачным. Ликуя, она влетела на порог своего номера, бросилась к телефону и сразу же набрала номер Олега. Довольно долго в трубке раздавались длинные губки, потом голос, уже ставший родным, произнес:

— Меня сейчас нет в номере. Оставьте свое сообщение или перезвоните попозже.

Виолетта хотела было уже нажать на рычаг, когда услышала:

— Я надеюсь, любимая, что ты, таинственно исчезнув утром, все же решишь набрать мой номер. Так вот, если моим чаяниям суждено оправдаться, то давай условимся о встрече. Я буду ждать тебя на теннисном корте в пять часов. Постараюсь не задерживаться, а сейчас бегу. Извини, дела.

Снова раздались гудки, Виолетта положила трубку и растянулась на мягком покрывале. Ей до сих пор не верилось, что все могло сложиться так удачно. Боясь то ли сглаза, то ли дурных новостей, она не сказала Олегу заранее о своем визите к ведущему онкологу Медицинского центра Манилы. Естественно, консультация у специалиста такого уровня стоила ей немалых денег, но результат превзошел самые смелые ожидания: все анализы были скрупулезно проверены, данные многократно обработаны на компьютере. Ответ один — никаких следов злокачественных клеток в организме. Знаменитый медик внимательно осмотрел еще не отошедшую корочку на щеке, пожал плечами и заверил Виолетту, что ее здоровья хватило бы на десятерых.

По этому поводу, несомненно, стоило устроить праздник. Хотя… Девушка обвела взглядом номер, щедро украшенный цветами. Из любого вечера, проведенного вместе, Олег умудрялся сотворить настоящее торжество. Поначалу Виолетта с тревогой считала дни, оставшиеся до отъезда, но он так непреклонно и решительно заявил, что в Москву они возвращаются вместе, что ей ничего не оставалось, как успокоиться и согласиться.

Виолетта взглянула на часы. Около двух. До встречи с Олегом еще достаточно времени и можно отдохнуть на пляже. Она надела купальник абрикосового цвета, выгодно подчеркивающий достоинства ее фигуры, смазала ноги, плечи и грудь гелем для загара, накинула легкий пляжный халатик, высоко подобрала волосы и, мельком взглянув в зеркало, вышла из номера.

За пределами отеля, напичканного мощными кондиционерами, было действительно жарковато. Тропическое солнце палило нещадно, но тем не менее привычные ко всему отдыхающие заполнили почти весь пляж. Виолетта отыскала свободный шезлонг и раскрыла огромный пляжный зонт. Постепенно из многоголосого пляжного гула она начала выделять разговоры отдельных людей. Женский голос, раздававшийся где-то за спиной, показался ей знакомым. Она невольно прислушалась. Беседовали две молодые дамы, одна из которых совсем недавно докучала ей в ресторане и на пляже:

— Ну, и как ты относишься к этому происшествию?

— Да никак, — отозвалась одна довольно высоким сопрано, — даже если он и переспал с ней, то я была к этому готова. Ты же знаешь моего Олега, он способен изобразить самое искреннее романтическое чувство.

— Этого у него не отнять. — Рита сладко зевнула, прежде чем продолжить: — И все же я на твоем месте не давала бы ему столько свободы.

— Господи, о чем тут беспокоиться! Наверняка он, как и всем прочим, сказал ей, что разведен или что наш брак — формальность… Ты не представляешь, как это обостряет ощущение близости: твой муж с твоего же собственного позволения флиртует с другой у тебя на глазах, поддразнивает, заводит. Не опишешь, что мы вытворяем потом в постели. Нервы натянуты до предела, ревность, ярость, просто какая-то африканская страсть…

Виолетта судорожно вцепилась руками в подлокотники шезлонга.

— А я так толком и не поняла, зачем ты просила меня поводить ее по пляжу. Тебе нужно было поговорить с мужем?

— Да, — даже как-то обрадованно откликнулась обладательница высокого сопрано, — это ведь игра, понимаешь? Я знала, что сейчас он раз пять подряд овладеет ею где-нибудь на песочке, а утром вернется ко мне. Мы даже обсудили, как это будет происходить… Считай меня извращенкой, если хочешь, но месяц отдыха на Филиппинах гарантирует мне потом супружескую верность в течение года.

— Нет, ты не извращенка, ты — актриса в душе, да и Олег твой — артист еще тот. А ты не боишься, что однажды он увлечется по-настоящему?

— Где-то в глубине души опасение, конечно, есть, но без него игра потеряла бы всю соль. А в данном случае я спокойна. Да, она не лишена своеобразного обаяния, какого-то даже экзотического, но по большому счету…

— А мне ее жаль. Бедная девочка, — зазвучали в голосе Риты сочувственные нотки, — мне кажется, игра затянулась. Запрети ему мучить эту малышку. Она же так искренне верит всему, что он говорит.

Не чувствуя под собою ног, Виолетта медленно поднялась с шезлонга, механически подхватила халатик и неверными шагами двинулась прочь.

— А что будет, если она начнет выяснять с ним отношения? Тебе не кажется, что мы наживем кучу неприятностей? — вопросительно взглянула на подругу Лариса.

— Не беспокойся. Она не из тех, кто вцепляется неверному любовнику в волосы. Для нее логичнее сейчас рыдать в подушку и гордо отвергать его домогательства. А между тем до отлета в Россию осталось два дня. Можешь считать себя отомщенной. — Рита поправила солнцезащитные очки. — Так что загорай спокойно.

— Что-то мне не по себе. Смешно, но, наверное, так проявляются угрызения совести. Я, пожалуй, пойду. — Лариса поднялась с лежака, резким кивком отбросила волосы со лба и направилась к отелю.

Не найдя Виолетту на корте, Олег вернулся в отель и набрал номер ее телефона. Неожиданный звонок заставил девушку вздрогнуть. Она уже долгое время сидела посреди ковра, невидящим взглядом уставившись в одну точку. Телефон продолжал настойчиво пищать. Виолетта помедлила, потом протянула руку и сняла трубку:

— Да, я слушаю.

— Так ты, оказывается, дома! И давно?

— Здравствуй. Ты что-то хочешь мне сказать? — Голос Виолетты звучал холодно и как-то бесцветно.

Олег поначалу опешил от неожиданности, но, оставив игривый тон, продолжил:

— Мне только кажется, или у тебя действительно что-то случилось?

— Ничего не случилось. Все в порядке.

— Ты разрешишь мне подняться к тебе?

— Зачем?

— То есть как это «зачем»? Может быть, все-таки объяснишь, что с тобой?

Виолетта судорожно сглотнула и, едва сдерживая слезы, ответила:

— Олег, мне было хорошо с тобой, но нам не следует больше встречаться. Я решила…

— Так… Я не собираюсь больше слушать этот бред. Сиди в номере, через пару минут я буду у тебя.

— Я тебе не открою. Все кончено, понимаешь? — Виолетта почувствовала, что Олег собирается положить трубку, и заторопилась. — Просто сегодня звонил мой очень хороший друг. Я тебе не рассказывала о нем. Так вот, мы немного повздорили перед моим отлетом на Филиппины, а сейчас… В общем, мы решили опять быть вместе. Не нужно нам мешать, хорошо?

Олег долго молчал, затем произнес:

— Я чувствую, что ты говоришь неправду, и не могу понять зачем. Сегодняшним днем жизнь не заканчивается. Если захочешь объясниться, позвони. Я буду ждать. Но в любом случае возвращаться нам одним рейсом, в самолете и поговорим.

Ее не оказалось ни в туристическом автобусе, отъезжавшем от отеля, ни в аэропорту, ни в салоне международного лайнера. Когда огромный белый самолет с синими полосами на крыльях взмыл в раскаленное небо Манилы, Виолетта отошла от огромного, во всю стену, окна своего номера и позвонила дежурному портье.

— Вы не могли бы уточнить, на какое число перерегистрирован билет на имя Виолетты Калиновской?

— Самолет завтра в полдень, мисс. Такси будет подано заблаговременно. Вас интересует что-нибудь еще?

— Нет, спасибо.

Виолетта положила трубку и отошла от столика. Теперь уже поздно что-либо менять: даже если она очень захочет, разыскать Олега в огромной Москве невозможно. Да и зачем? Она повернулась к зеркалу и прикоснулась рукой к лицу. Небольшой кусок коросты легко отделился от щеки, а на его месте Виолетта увидела участок совершенно чистой кожи. Нежной и золотистой, как у ребенка.

19

Наверное, к новому жилью просто нужно привыкнуть, впитать в себя особый запах стен и свежей краски, научиться безошибочно нащупывать в темноте кнопку выключателя и тратить доли секунды на поиск любой понадобившейся вещи. Конечно, на все требуется время. Виолетта прекрасно это понимала, но каждый раз, когда сумерки над Москвой уступали место густой ночной тьме, она начинала тосковать по родному дому в Михайловске. Высокие потолки и огромная лоджия двухкомнатной квартиры на восьмом этаже нового «небоскреба», казалось, не стоили детских воспоминаний, теперь уже навсегда оставленных в провинциальном городке. Но позволять себе раскисать было никак нельзя. Виолетта в который раз прокрутила в уме все доводы в пользу переезда в столицу. Да, решение было правильным. Как бы там ни убеждали ее в два голоса Локтева и Геннадий Николаевич, режиссер театра, карьеру певицы можно сделать только в Москве. Теперь этому ничто не мешает.

Она подошла к зеркалу и придирчиво оглядела свое лицо: на месте багрового родимого пятна — ореол чуть более светлой кожи, да и он, искусно замаскированный тональным кремом, совсем незаметен. Виолетта сняла элегантный английский костюм и облачилась в розовый атласный халат. Длинные волосы рассыпались по спине, кожа светилась смуглым золотом филиппинского солнца. Девушка приготовила себе чашку кофе, включила телевизор и клубочком свернулась в кресле. «И все-таки Геннадий Николаевич поступил как настоящий друг», — подумала Виолетта.

Она вспомнила последний разговор с режиссером и невольно улыбнулась.

Как всегда небритый и взлохмаченный, Геннадий Николаевич сидел в гримерной верхом на стуле и мерно раскачивался вперед-назад.

— Значит, все-таки уезжаешь?

— Уезжаю, Геннадий Николаевич, это решено.

Виолетта уже простилась со всей труппой и теперь освобождала свой столик в гримуборной.

— Ну-ну… — в которой раз обиженно протянул режиссер, — бросаешь нас, значит… Подумай, Калиновская, как бы мы могли развернуться. У меня есть для тебя такие роли!

— Не надо, — мягко оборвала его Виолетта и села напротив. — Вы же сами понимаете, что в Михайловске я никогда ничего не добьюсь.

— А в Москве? Ты хоть знаешь, куда сунуться? Или встанешь посреди Красной площади и громко объявишь: «Я петь хочу!»?

— Зачем же так? Наверняка в Москве есть молодежные театры, вроде нашего. Главное — зацепиться в какой-нибудь студии. А там… Я надеюсь на случай.

— Э-эх, — Геннадий Николаевич обреченно махнул рукой, — сделаю я для тебя доброе дело, хотя ты этого и не заслуживаешь.

Он достал из кармана джинсов потрепанную записную книжку и отыскал в ней номер.

— На, записывай… Огнева Наталья Викторовна. Телефон домашний. Позвонишь, скажешь, что от меня, и попросишь прослушать твои фонограммы. Она знакома с тузами шоу-бизнеса. Глядишь, и получится что-нибудь.

— Ой, спасибо! — взвизгнула радостно Виолетта, захлопала в ладоши и поцеловала режиссера в колючую щеку. — Век буду вам обязана.

— Да ладно, езжай… Ну, давай прощаться, что ли… — Геннадий Николаевич неловко приобнял девушку и быстро вышел из гримерной.

Виолетта нажала кнопку на пульте дистанционного управления и переключила канал. С экрана понеслись позывные программы «Время». Пожалуй, в девять вечера уже можно было рассчитывать застать Наталью Викторовну дома. Она уменьшила громкость телевизора и набрала номер.

Женщине, снявшей трубку на другом конце провода, по голосу можно было дать лет тридцать пять — сорок. Вежливо, но без особого интереса выслушав просьбу Виолетты, она предложила привезти кассету завтра к ней в студию звукозаписи. Девушка записала адрес, еще раз извинилась за беспокойство и положила трубку.

Завтрашний день должен был многое решить в ее жизни, а сегодня не хотелось уже ничего делать и ни о чем думать. Виолетта сняла с лица макияж и нырнула в теплую постель.

Найти студию звукозаписи оказалось делом довольно непростым. Шофер такси долго кружил по московским улочкам, прежде чем остановил машину перед двухэтажным зданием. Видимо, построено оно было совсем недавно: стекла еще сверкали новизной, а мраморные ступени, похоже, не знали, что такое осенняя грязь. Виолетта выбралась из машины и зашла в помещение. Она без труда нашла комнату № 29, постучала и, не дождавшись ответа, открыла дверь.

Это была даже не комната, а небольшой зал с рядами кресел, софитами, рампой и аппаратурой на сцене. Девушка, стоявшая у микрофона, своим усталым видом напоминала скорее бегунью после марафонской дистанции. Кучка людей в зале что-то яростно обсуждала, не обращая на несчастную ни малейшего внимания. Наконец мужчина в пуловере горчичного цвета повернулся к сцене и раздраженно произнес:

— Ну что, Марина, плохо! Просто безобразно. Так дело не пойдет. Ты вообще собираешься работать?

— А я не работаю? — Девушка вызывающе скрестила руки на груди. — Ты, Стас, лучше честно скажи, чем я тебе не угодила. Только не надо придумывать благовидных предлогов и…

— Ладно, помолчи, поговорим потом! — Стас замахал руками. — На сегодня — все.

Он повернулся к двери и заметил Виолетту:

— А вам что нужно?

— Это, похоже, ко мне. — Сухощавая женщина лет сорока встала с подлокотника кресла и затушила окурок. — Вы ведь Виолетта? Ну, давайте, что у вас там?

Девушка открыла сумочку, достала кассету и протянула Наталье Викторовне. Та не глядя сунула ее в карман просторного кардигана.

— Я ничего не обещаю. Позвоните недельки через две. Если на кассете есть интересные вещи, то мы с вами поговорим, ну, а если нет — не обессудьте.

Женщина снова повернулась к собеседникам, а Виолетта закрыла сумочку и, стараясь не привлекать к себе внимания, вышла из зала.

На улице собирался дождь. Небо заволокло свинцовыми тучами. Виолетта подумала, что зря оставила дома зонтик. Перспектива промокнуть в ожидании такси казалась ей малоприятной. Она заспешила и, повернув из коридора в холл, второпях налетела на высокого мужчину в светлом плаще. Сумочка вылетела из рук Виолетты и, описав в воздухе дугу, упала на пол.

— Извините. — Мужчина наклонился за сумочкой, протянул ее Виолетте и замер. Она тоже застыла на какое-то мгновение, а потом, дробно стуча каблучками, побежала к выходу и вихрем вылетела на улицу.

— Виолетта, постой! — раздавался сзади голос Олега.

Девушка нырнула в ближайший переулок и оттуда, прижавшись к кирпичной стене, стала наблюдать за Олегом. Он выскочил на улицу, растерянно огляделся по сторонам, все еще держа в руках ее сумку, потом сел за руль темно-синего «форда» и завел мотор.

Когда сердце ее перестало бешено колотиться, Виолетта смогла наконец спокойно оценить обстановку. Сумочка осталась у Олега, но, кроме косметички, флакона духов и носового платка, в ней ничего нет. Главное, что паспорт и записная книжка остались дома. Узнать ее адрес он не сможет. «Нельзя начинать все сначала, — сказала она сама себе, — будет слишком больно. Я устала от бесконечных страданий». Виолетта повертела на пальце ключи от квартиры, подумав, что в этот раз дурацкая привычка носить ключ в кармане сослужила ей хорошую службу, и, осмотревшись по сторонам, покинула свое убежище.

Она вышла на Тверскую и уже собиралась поймать такси, когда увидела на противоположной стороне дороги машину той же модели и цвета, что и у Олега. На всякий случай Виолетта отошла от края тротуара и решила подождать, пока «форд» отъедет. Подумав, что стоять вот так посреди улицы довольно глупо, она зашла в ближайший бутик и принялась неторопливо перебирать платья. Она скользила по рядам вешалок невидящим взглядом, а в висках пульсировало: «Олег, Олег, Олег…»

— Здравствуй, Виолетта.

Она стремительно обернулась. Олег стоял у нее за спиной. Стройный и элегантный, красивый той особенной мужественной красотой, которая заставляет учащенно биться женские сердца. Виолетта собралась с силами и произнесла:

— Здравствуй.

— Вот мы и встретились. Как ты живешь?

— Нормально.

— Ты теперь в Москве?

— Да.

Можно было подумать, что беседуют двое малознакомых людей, не испытывающих друг к другу особой симпатии.

— Ты забыла свою сумку.

— Да, спасибо. — Виолетта протянула руку и взяла сумочку из рук Олега.

Он помедлил.

— Тебя подвезти?

— В этом нет необходимости.

— Не бойся, я остановлю машину там, где попросишь, и не буду высматривать, где ты живешь.

— Ничего я не боюсь, — покраснела девушка, — едем.

Они вышли из магазина и сели в машину. Ехать надо было минут пятнадцать. За всю дорогу они не произнесли ни слова.

— Останови здесь.

Мягко шелестя шинами, «форд» подъехал к краю тротуара. Олег молчал, его красивые худощавые руки с выступающими прожилками неподвижно лежали на руле. Виолетта тоже молчала. Наконец она решилась:

— Ладно, я пошла… Кстати, как поживает твоя супруга?

— Нормально. — Олег равнодушно смотрел сквозь лобовое стекло. — Сейчас она в Париже.

— Как? Уже в Париже? Ей не хватило отдыха на Филиппинах?

— Она не была на Филиппинах уже два года.

— То есть ты хочешь сказать, что отдыхал в Макати без жены? — недоверчиво прищурилась Виолетта.

— Естественно, без жены. Ты задаешь странные вопросы.

— А та блондинка, которую ты назвал «хищной кошкой», она не…

Виолетта вдруг умолкла, потому что все поняла. Олег же, напротив, ничего не понимал.

— Конечно, «нет». С чего бы ей быть моей женой? Я ее и знать не знаю. — В голосе его зазвенело раздражение. — Может быть, ты объяснишь наконец…

Виолетта была не в состоянии что-либо объяснять. Плечи ее мелко дрожали, по щекам катились крупные слезы.

— Девочка моя, что случилось? — С лица Олега мгновенно слетела маска холодности.

— Я… я все тебе расскажу.

Давясь слезами, Виолетта рассказала о том, как невольно подслушала разговор на пляже, о том, как страдала и тосковала. Как безумно хотела его увидеть и в то же время почти ненавидела.

— Я ни секунды ни сомневалась, что она твоя жена… — немного успокоившись, смущенно посмотрела на Олега Виолетта.

— И ты ни о чем со мной не поговорила, ничего мне не объяснила, а просто заперлась в номере?! Ты понимаешь, что из-за такой ерунды мы могли вообще потерять друг друга? — Он помолчал и добавил: — Кстати, нет у меня больше никакой жены. Мы наконец развелись, теперь я свободен.

Олег пристально посмотрел на Виолетту, привлек ее к себе и приник к ее губам. Она не отстранилась. Слезы еще не высохли на ее щеках, а сердце, казалось, было готово разорваться от счастья.

20

Олег повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места.

— Я думаю, для начала нужно где-нибудь пообедать, а потом мы отправимся ко мне в гости.

— Куда мы едем?

— Если ты ничего не имеешь против, то в «Три пескаря».

— Это те, что в рекламе? — Виолетта на минуту прекратила пудрить нос и отвела взгляд от зеркала. — Ну, в той, где лысый джентльмен беседует с дамой по сотовому телефону?

— Те самые, — улыбнулся Олег, — кстати, очень приличное заведение. Ну так как?

Виолетта решила, что строгая бежевая юбка и блуза цвета кофе с молоком достаточно респектабельно выглядят даже для такого крутого ресторана, и согласилась.

Олег оставил «форд» на стоянке, они вошли в зал, и Виолетта почувствовала себя героиней еще одного рекламного ролика. Все здесь оказалось точно так, как и показывали по телевизору: в огромных освещенных аквариумах плавали экзотические рыбы, на стенах были развешаны морские пейзажи и причудливые ракушки. За стойкой вин — увитый зеленью бассейн, в котором резвились осетры, сомы и карпы. Возле их столика мгновенно появился официант в черной жилетке и «бабочке» с белоснежным полотенцем, перекинутым через левую руку.

— Ну что, опять полагаешься на мой вкус? — Олег заметил, что Виолетта в растерянности разглядывает меню. Она кивнула.

— Две ухи «Буйабез», две жареных утиных печени с виноградом «Фонтенбло» и… бутылочку «Луи XIII».

Официант удалился, а Олег протянул руку и накрыл своей ладонью маленькую кисть Виолетты:

— Я очень скучал по тебе.

— Я тоже. — Она подняла на него влюбленные глаза. — Ты знаешь, я заставляла себя поверить, что мы никогда больше не увидимся. И действительно чуть было не поверила в это.

— Да-а-а… Если бы не эта случайная встреча… Кстати, что ты делала в клубе?

— В каком клубе?

— В том самом, из которого ты так стремительно умчалась, спасаясь от моего преследования.

— Я вообще-то ходила в студию звукозаписи к Наталье Викторовне.

— Еще интереснее. И что же ты там делала?

Виолетта не успела ответить. Официант принес первое блюдо, и восхитительный аромат защекотал ноздри.

— Можно я сначала немного поем, а потом уже отвечу на все вопросы? — умоляюще посмотрела она на Олега.

— Конечно, — спохватился тот, — я тоже ужасно голоден.

В зале раздавались мелодичные переливы арфы, тускло мерцали светильники, таинственно поблескивало столовое серебро.

— Осмелюсь повторить свой вопрос.

— Ну, если тебе это так важно, — Виолетта отодвинула тарелку в сторону и приложила к уголкам губ салфетку, — я относила Наталье Викторовне кассету с записями моих песен.

— Почему я не знал, что вокал для тебя — это так серьезно?

— Как-то разговор не заходил, — пожала плечами Виолетта. — И вообще, в Макати нам было не до длинных разговоров.

— Это точно… Так ты отдала ей кассету?

— Конечно.

— Тогда узнаем, что она думает по поводу твоего пения. — Олег достал из пиджака сотовый телефон, но, встретив взгляд Виолетты, негромко рассмеялся и спрятал трубку обратно в карман. — Ты думаешь, что сейчас я буду похож на того лысого из рекламы? Я правильно понял?

Виолетта тоже рассмеялась.

— Хорошо, я позвоню ей позже. А пока давай попробуем утиную печень.

Скоро обед был закончен. Ощущая легкое головокружение от выпитого коньяка, Виолетта поднялась с места.

— Как не хочется уходить! Здесь так хорошо!

— У меня дома не хуже. — Олег подал ей руку. — Правда, приготовить я могу разве что омлет или яичницу, а парк уже не так хорош, как летом, но все же…

— Парк? Возле твоего дома есть парк?

— Ну, может быть, «парк» — это слишком громко сказано. Я перебрался из московской квартиры в загородный коттедж. Надеюсь, тебе там понравится.

«Форд» мягко тронулся с места, за окнами замелькали разноцветные огоньки, а из колонок полилась спокойная мелодия. Виолетта задремала. Когда она открыла глаза, оказалось, что голова ее покоится на плече Олега. Машина стояла.

— Вот мы и приехали, — сказал Олег. — Ты отдохнула?

— Сколько времени мы уже стоим на месте? — Виолетта протерла заспанные глаза.

— Минут десять, не больше.

— У тебя, наверное, плечо затекло?

— Пустяки. Пойдем-ка лучше в дом.

Виолетта вышла из машины и в синеве осенних сумерек увидела среди деревьев двухэтажный коттедж. Они прошли по садовой дорожке мимо аккуратно подстриженных кустов. Олег достал из кармана ключи и открыл дверь. В доме было довольно прохладно.

— Подожди, я разожгу камин.

Олег включил свет и присел возле камина, выложенного изразцами. Пока он пытался развести огонь, Виолетта огляделась.

Просторная гостиная была выдержана в желто-коричневых тонах: и шерстяной ковер на полу, и плед на кресле, и подушки на уютном диване. Крутая винтовая лестница вела на второй этаж, а к гостиной примыкали несколько полутемных коридоров. В воздухе чувствовался горьковатый аромат какой-то свежести.

Виолетта услышала треск горящих поленьев. Олег закончил возиться с камином. Он подошел к девушке, помог ей снять плащ, а сам удалился на кухню. Виолетта села в кресло и с наслаждением протянула ноги к камину. Приятное тепло разлилось по ее телу. В доме было тихо, и только мерно тикали настенные часы.

Вскоре появился Олег с большим круглым подносом в руках. На подносе в двух высоких бокалах искрилось вино, а на фарфоровом блюде лежали фрукты. Виолетта протянула руку, взяла небольшой плод манго и задумчиво повертела его в руке.

— Вино, фрукты… Совсем как в Макати, помнишь? Жаль, что мы потеряли столько времени. Если бы не моя глупая ревность, мы не расстались бы, правда?

— Конечно. — Олег, скрестив ноги, уселся на полу рядом с креслом Виолетты. — Помнишь, я говорил, что сегодняшним днем жизнь не заканчивается… Я оказался прав.

Он нежно провел рукой по стройной ноге девушки.

— И ты все такая же красивая…

— А не лучше, чем была? — Виолетта многозначительно прикоснулась к левой щеке.

— Нет, — серьезно покачал головой Олег, — ты и тогда была очень красивой. А это пятно… Главное, что ты сейчас здорова.

Он взял Виолетту за руку и мягко притянул к себе. Девушка скользнула на ковер.

— Любимая моя, — руки Олега нежно ласкали ее грудь, — ни одна женщина в мире не может сравниться с тобой. Скажи, ты любишь меня?

— Да, да, да! — повторяла Виолетта, все глубже погружаясь в захватывающий ее водоворот страсти. Они слились в бесконечно долгом поцелуе. Виолетта почувствовала, как напрягся член Олега, ее лоно увлажнилось, а по бедрам пробежала сладкая судорога.

— Я хочу тебя, — произнесла она первый раз в жизни. Собственный голос показался ей чужим и незнакомым. Олег уже снял с нее юбку и блузу и теперь любовался восхитительным телом, едва прикрытым нежной пеной кремового кружева. Он медленно провел языком от ямочки на шее до крохотной раковинки пупка Виолетты, задержавшись возле каждой из небольших крепких грудей. Виолетта слабо постанывала, голос ее стал тише шелеста листвы в саду.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Олег все больше разжигался от каждого ее прикосновения и огромным усилием воли заставлял себя и ее каждый раз останавливаться на самом краю бездонной пропасти, для того чтобы еще много раз пройти весь этот восхитительный путь и только на пике наслаждения сорваться вниз.

Поленья в камине уже догорали, когда Олег предложил Виолетте подняться в спальню. Она устало кивнула и обвила его шею. Олег на руках пронес ее по винтовой лестнице и уложил в постель. Виолетта заснула сразу же, как только голова ее коснулась подушки.

Когда она открыла глаза, за окном светило солнце, возле кровати на сервировочном столике в фарфоровой чашечке дымился кофе, а рядом с ее лицом на подушке из черного шелка лежал букет осенних цветов. Олег, уже побрившийся и одетый в домашний халат, появился в дверях.

— С добрым утром, любимая! Сегодня тебе не придется долго нежиться в постели.

— А что, здесь тоже празднуют День Трех королей? — усмехнулась Виолетта.

— Нет. — Олег присел на край кровати. — Но я созвонился с Натальей Викторовной. Она прослушала твою кассету… Говорит, что ты обладаешь уникальным голосом и у тебя блестящее будущее. Все, кто слышал кассету, потрясены. Один я пока не в курсе дела. Так что собирайся.

21

Олег сидел в холле спорткомплекса и периодически поглядывал на часы. Мимо него к выходу проходили стройные женщины, а Виолетта все не появлялась. Наконец показалась и она, прямая, как струна, энергичная, в белоснежном «адидасовском» костюме и легких кроссовках.

— Заждался? — весело подмигнула она Олегу.

— Да уж, ты не торопишься.

— Ты же сам сказал, что теперь шейпинг и бассейн для меня такая же работа, как и занятия по вокалу. Вот я и занимаюсь, пока тренер на дверь не укажет.

— Мне кажется, у тебя уже идеальная фигура, дальше совершенствоваться некуда.

— А я втянулась. Это как наркотик. — Виолетта чмокнула Олега в щеку. — Ну, не ворчи, пожалуйста… Какие у нас на сегодня планы?

— Сегодня нас ждет Стас, чтобы обсудить детали твоего будущего клипа.

Виолетта погрустнела:

— Жаль. Я хотела тихо провести вечер у камина…

— Ты устала? — Олег ласково обнял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Просто после Михайловска я никак не могу войти в ритм новой жизни… Несколько клипов за полгода, эти выступления в ночных клубах, да еще фестиваль…

— Ты у меня умница и со всем справишься. А по поводу фестиваля не злись. Вспомни: ведь именно после конкурса молодых исполнителей ты стала «звездой»…

Первый раз на большую сцену она вышла в качестве участницы ежегодного конкурса молодых исполнителей эстрадной песни. Уже за неделю до выступления Виолетта явственно ощущала, что у нее трясутся поджилки, но в день конкурса она неожиданно успокоилась и, отказавшись от предложенной Олегом валерианки, с чувством какого-то радостного ожидания отправилась во Дворец молодежи.

Тогда Виолетта еще не могла рассчитывать на отдельную гримерку. Приводить себя в порядок ей пришлось в комнате, довольно плотно заполненной девицами всех мастей и оттенков. Девушки старались не общаться между собой. Прилепившись к зеркалам, они сосредоточенно подводили глаза и подкрашивали губы. Каждая видела в соседке соперницу и потенциального врага. Казалось, воздух просто пропитан духом конкуренции.

Виолетта отыскала свободное зеркало и разложила на столике косметику. Высокая рыжеволосая девица смерила ее недовольным взглядом и отодвинулась в сторону. Виолетта улыбнулась, но, заметив, что ее порыв не нашел отклика, тоже замкнулась. Рыжеволосую вызвали одной из первых. Когда она вернулась, на щеках ее пылал румянец, а в глазах было пьянящее чувство победы. Девица теперь была настроена гораздо более дружелюбно:

— Эй, не вешай носа! — обратилась она к Виолетте. — Там совсем не так страшно. У меня вот очень неплохие оценки… Какой у тебя номер?

— Двадцать пятый.

— Да-а-а… Намучаешься в ожидании, но главное не дрейфь. Кто тебя «курирует»?

Виолетта назвала фамилию Олега. Брови рыжеволосой медленно поползли вверх, глаза округлились:

— Кто? Олег?

— Олег. А ты что его знаешь?

— «Ты его знаешь?» — передразнила девица. — А кто его не знает? А ты что, его любовница?

— Почему ты так решила?

Рыжеволосая закурила и взглянула на Виолетту с плохо скрываемым сарказмом:

— А чего ты стесняешься? Даже если и так, здесь тебе это не поможет. У Олега, конечно, много денег, но подкупить сегодняшнее жюри невозможно. Да вроде бы и не занимается он такими делами… Кстати, учти: женщин Олег меняет, как перчатки.

У Виолетты сразу же пропало всякое желание продолжать беседу. Она отошла в другой угол комнаты и больше ни с кем не разговаривала. Ее выход был сразу после антракта. Мужчины в жюри одобрительно переглянулись, когда на сцену вышла стройная черноволосая красавица в длинном фиолетовом платье. Волосы ее блестели в свете прожекторов, двигалась она легко и изящно. Зазвучала музыка, Виолетта запела, и зал замер. Голос ее, чистый и нежный, зазвенел серебряной струной. Смысл песни был не нов, ведь о любви уже сказано бесконечное множество слов. Но слушателям в зале казалось, что эта черноволосая девушка поет о каком-то особенном, необыкновенном чувстве, и каждому было понятно, что она любит и любима. Закончив петь, Виолетта совсем непрофессионально расплакалась и убежала за кулисы.

— Это провал? — спросила она, рыдая, уткнувшись в плечо Олега.

— Почему же? Я думаю, это победа.

Итоги конкурса объявили часа через два. Виолетта уже успела выпить несколько чашек кофе и почти совсем успокоилась.

— «Гран-при» присуждается Виолетте Калиновской!

Поначалу она даже не осознала смысл услышанного, и, только когда народ вокруг зашушукался, она наконец поняла, что победила.

Беседа со Стасом затянулась, и дома они оказались ближе к полуночи. Виолетта приготовила легкий ужин. Она уже закончила взбивать коктейль и украшала края бокалов сахарным «инеем» и ломтиками лимона, когда на кухню зашел Олег. Он подошел к Виолетте сзади, обхватил ее за талию и положил голову на ее плечо.

— Что ты думаешь по этому поводу? — Олег достал из кармана маленькую коробочку и протянул ее Виолетте. Она открыла футляр и увидела на черной бархатной подушечке золотое обручальное кольцо. Девушка подняла глаза на Олега.

— Что это значит?

— Это значит, что ты выходишь за меня замуж. Мне кажется, все было решено еще в Макати. Разве нет?

— Подожди, — Виолетта отвела его руку, — я слышала, что ты меняешь женщин, как перчатки. Это правда?

— Я, конечно, не святой. — Олег вынул кольцо из футляра и надел девушке на палец. — Но все это было до тебя. Так ты согласна?

— Согласна, — прошептала Виолетта и покраснела, как школьница.

Перед самой свадьбой она достала из сумочки кусок плотного кружева. Усмехнулась, вспомнив о чем-то, и поднесла к вуали горящую спичку. Кружево вспыхнуло и мгновенно превратилось в маленький факел. Через несколько секунд с подвенечной вуалью было покончено, как и с прежними страхами, горестями и опасениями.

За два дня до венчания появился представитель австралийской компании. Не акцентируя внимание на повторном замужестве Виолетты, он уведомил ее, что она выполнила второе условие Марии Велльхауз и в ее собственность переходят еще триста тысяч долларов.

— Ничего себе сюрприз! — Олег сидел рядом с Виолеттой на диване и нежно перебирал ее волосы. — И часто этот парень будет приносить такие подарки?

— Еще один раз. Когда у нас с тобой родится ребенок.

— А когда это будет? Лет через пять — десять, не раньше? — Несмотря на нарочитое равнодушие, в голосе Олега сквозила горечь.

— Нет, — чуть слышно произнесла девушка, — я думаю, месяцев через семь…

Олег соскочил с дивана, подхватил Виолетту на руки и закружил ее по комнате.

22

Здравствуй, моя дорогая Маринка! Прости, что так долго тебе не писала. По-моему, последнее письмо я отправила из Москвы, и угадай, где я сейчас! В Австралии! Можешь не округлять свои большие глазищи, самое удивительное еще впереди. Итак, читай и поражайся.

Через месяц после того, как мы с Никитой выписались из роддома, появился очередной представитель компании. Вместе с традиционной вестью о бабусиных сокровищах он принес приглашение от Неизвестного посетить Австралийский материк, а также билеты на самолет для нас и для малыша. Причем Неизвестный оказался настолько любезен, что назначил нашу встречу только через месяц: Никитка к тому времени уже достаточно окреп и мог спокойно перенести перелет. Мы с Олежкой подумали-подумали, решили, что ничем не рискуем, и сорвались с насиженного места.

Мы приземлились в аэропорту Сиднея, но на этом «воздушная» часть нашего путешествия не закончилась. Оказывается, здесь, в Австралии, отдаленные фермы связаны с крупными городами авиалиниями. Хотя, ты знаешь, название «ферма» не очень-то подходит к месту, куда мы прибыли на крошечном самолетике. Я не буду тебе рассказывать о гигантских конюшнях с верховыми лошадьми, о бассейнах с проточной водой, о великолепном парке. Раскрой любой зарубежный журнал: на самой красочной картинке ты увидишь то, что я разглядывала собственными глазами. Представь себе великолепный коттедж комнат, эдак, на сорок. Сейчас, исследовав его вдоль и поперек, я по-прежнему боюсь заблудиться.

Нам выделили роскошные апартаменты, специально приглашенная няня тут же занялась Никиткой. А мы с Олегом «от нечего делать» хотели было заняться любовью, когда без стука в нашу комнату вторглась леди весьма преклонного возраста и с порога заявила: «Долго же ты выполняла условия моего завещания. Я и в самом деле могла не дождаться и умереть».

Можешь представить себе мою реакцию? Да-да! Естественно, я замерла с вытаращенными глазами и разинутым ртом. А моя ожившая бабушка, миссис Мария Велльхауз собственной персоной, весьма довольная произведенным впечатлением, расхохоталась, как юная девушка. Потом, за торжественным ужином в нашу честь, она долго и подробно излагала теорию о том, что русских необходимо долго «пинать» и раскачивать для того, чтобы они хоть что-нибудь делали. Правда, к чести старушки, она и в мыслях не отделяла себя от русской нации, а грешок инертности признала и за собой.

Бабуля явно ждала бурных излияний с моей стороны, и я вполне оправдала ее надежды. В самом деле, если бы не миссис Велльхауз, кто знает, как сложилась бы сейчас моя судьба. Невозможно даже представить, что в моей жизни не было бы Никитки, Олеженьки, сцены… В конце концов мы обе прослезились от счастья, бабушка в порыве сентиментальных чувств послала за старыми фотографиями, разыскала карточку, которую мои родители послали ей много лет назад, и, вообрази, что произнесла! Она ткнула пальцем в мое изображение и выдала: «Хорошо, что Бог забрал Надюшу, а не тебя. Бедная девочка! С таким пятном на лице она никогда ничего не добилась бы в жизни».

И в этот раз я значительно дольше не могла прийти в себя от удивления. А объяснилось все элементарно: фотография была подписана просто: «Надюша и Виолетта», и, прочитав мамино письмо, старушка решила, что помпезным именем наградили хорошенькую девочку с белокурыми локонами, а дурнушке, само собой, и имя дали попроще. Когда ситуация прояснилась, бабушка Маша кинулась ко мне на шею, причитая, совсем как русская баба. Она каялась и просила прощения за то, что подвергла меня таким жестоким испытаниям. А вообще-то она оказалась милой женщиной. Милой, несчастной и одинокой… Кстати, по настоящему завещанию миссис Велльхауз все ее движимое и недвижимое имущество остается нашей семье. Конечно, мы не собираемся всю жизнь провести в Австралии, но пока недельки две-три погостим у бабушки Маши. Вернусь в Москву, напишу. Передавай большой привет Шурику.

P.S. А мишки-коала здесь настоящие. Водятся прямо в парке.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg