«Исключительный момент»

Натали Вокс Исключительный момент

1

Линди Макаллистер старалась произвести побольше шума, дергая дверную ручку жилого автоприцепа. Черт подери, она знала, что этот гнусный тип должен быть где-то там. В нескольких ярдах отсюда, возле можжевельника, стоял его грузовик. Линди взглянула на часы. Было около семи утра. Она уже провела целый час на Столовой горе, охраняя своих любимых сов. Хотя прекрасно понимала, что по-настоящему их уберечь можно, только если она сумеет отстоять свою правоту, встретившись лицом к лицу с Ником Джарреттом и убедив его остановить строительство авиационного завода.

Линди еще раз постучала, потом принялась бродить вокруг дома на колесах, заглядывая в окна. Хаммерсмит — огромная собака с большими пушистыми желтыми лапами — несся за ней вприпрыжку, чуть не сбивая с ног. Он все еще резвился, как маленький щенок. Утром он весело гонялся за совами и кроликами, пока Линди не упрятала его в машину. Вот и теперь он, налетев на нее, старательно вылизал ей руку в знак благодарности за вновь обретенную свободу.

— Успокойся, Хаммерс. Имей в виду, я еще посмотрю на твое поведение. Ты уж постарайся. — Линди нежно потрепала его лохматую голову.

Подойдя к боковому окну прицепа, она прижалась носом к стеклу, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. На диване спал мужчина, около него на полу в беспорядке валялись ботинки, пиджак и галстук. Так вот он какой, всемогущий Ник Джарретт, ее новый противник в многомесячной борьбе, которую она вела с компанией «Олдридж Авиейшн». Он был крепкого телосложения, кушетка была ему явно мала — ноги свешивались. Он спал, широко раскинув руки. Казалось, что во сне он широко распахнул объятия, как бы радостно приветствуя кого-то. Линди постучала в окно. Он пошевелился, зевнул так широко, что она успела увидеть два ряда крепких белых зубов, потянулся, повернулся на бок… и свалился на пол с таким грохотом, что задрожало даже окно.

Да, падение было настолько впечатляющим, что Линди не прочь была бы увидеть его повтор в замедленном темпе. Однако мужчина уже поднялся и сел, ругаясь себе под нос. Линди еще раз постучала в окно.

— Кого еще там черти несут? — прорычал он.

— Джарретт! Ник Джарретт! — закричала она. — Может быть, вы впустите меня? Мне нужно с вами поговорить.

Он не двинулся с места. Сидя на полу, так что коленки торчали в разные стороны, он сердито смотрел на нее. Линди поправила ободок своей старенькой бейсбольной кепки команды «Доджерс» и принялась оценивающе рассматривать его. Несмотря на угрюмое выражение лица, он показался ей привлекательным — голубые глаза, светло-каштановые волосы, неожиданно поблескивавшие золотом. Чувствовалось, что когда-то волосы были аккуратно подстрижены, но теперь они отросли и непослушно торчали в разные стороны. Его дорогие темные брюки были основательно помяты, хорошо сшитая рубашка потеряла вид из-за смятого воротника. Его утонченность и изысканность изрядно пострадали под натиском полного беспорядка. Линди подумала, что он напоминает ей элегантный особняк, лужайку перед которым давно не стригли.

— Входите, — произнес он чересчур отчетливо, как будто боясь, что она сквозь стекло может не услышать его.

— Впустите меня! — ответила она таким же тоном.

Да, этот тип явно был не в духе. Возможно, он из тех, кто не любит рано вставать? Линди нахмурилась. Она с большим неодобрением относилась к тем, кто поздно встает. Так что теперь у нее появилась еще одна причина, чтобы ненавидеть Ника Джарретта и его проклятую компанию «Олдридж Авиейшн».

Поднявшись, он направился к входной двери. Но в то самое мгновение, когда он распахнул ее, Хаммерсмит взлетел по ступенькам и бросился прямо на Ника Джарретта, как большая желтая торпеда.

— Какого черта!.. — больше ничего разобрать было нельзя, потому что язык Хаммерсмита слизал остатки фразы.

— О господи! — пробормотала Линди.

Встреча с противником Ником Джарреттом рисовалась ей не совсем так. Ей ничего не оставалось, как самой втиснуться внутрь помещения.

— Лежать, Хаммерс, лежать!..

Она пыталась схватить его за ошейник, но он устремился в комнату. Линди поспешила следом, с ужасом взирая на цепочку грязных следов на девственно чистом бежевом ковре. Стараясь действовать незаметно, она попыталась растереть одно из пятен подошвой своего походного ботинка. Но в результате втерла грязь еще глубже.

Стоя у двери, Джарретт хмуро смотрел на нее.

— Может быть, скажете наконец, откуда вы взялись? И зачем вы отпустили с поводка эту ненормальную тварь?

Ей наконец удалось крепко схватить Хаммерсмита за ошейник, но она чувствовала, как ее лицо горит от смущения. Два грязных отпечатка собачьих лап украшали спереди дорогую рубашку Ника Джарретта. Линди уже подняла было руку, чтобы смахнуть грязь с его широкой груди, но решила, что это уже слишком.

— Хаммерсмит терпеть не может, когда его запирают в машине, и мне стало жаль его. Вы, наверно представляете себе…

Непроницаемое выражение лица Ника Джарретта говорило о том, что он не собирался ничего себе представлять. Она сделала еще одну попытку:

— Вы не поверите, но я уже добилась многого, дрессируя Хаммерса, чтобы он мне подчинялся. Но иногда у него бывают срывы. Может быть, я выведу его, и тогда мы с вами сможем поговорить о деле? — Линди потянула Хаммерсмита за ошейник. — Пойдем, мальчик. Тебе придется подождать меня на улице.

Пес не тронулся с места, осуждающе смотря на Линди печальными карими глазами. Она потянула посильнее, потом стала подталкивать его сзади. Хаммерсмит уперся лапами в ковер и так доехал до двери, оставляя за собой две грязные дорожки. Отступив в сторону, Джарретт наблюдал за всей этой процедурой, не проронив ни слова: Линди захлопнула дверь, прежде чем Хаммерсмит успел обернуться и с прежним энтузиазмом рвануться обратно. Затем она быстро и по-деловому, как ей казалось, кивнула Джарретту:

— Ну вот. Теперь все в порядке. Вы должны понять: за Хаммерсмитом никто толком не ухаживал и не приучал его к дисциплине. Когда я его нашла, то сразу заметила, что он уже давно скитается. Вы знаете, просто удивительно, какого прогресса он добился с тех пор. Правда-правда!

Она поморщилась, услышав многозначительные завывания, доносившиеся из-за двери.

Ник Джарретт обеими руками пригладил волосы.

— Слушайте, может быть, я все еще сплю, и вы с вашим псом просто часть какого-нибудь дурацкого кошмара? Хотя на это глупо было бы надеяться.

Хаммерсмит взвыл еще громче. Линди изо всех сил старалась не замечать этого. При этом она встала так, чтобы прикрыть как можно больше отпечатков лап. Но это было бесполезно — грязные пятна разбежались по всей комнате. Джарретт скептически посматривал на них.

Линди откашлялась.

— Я могу здесь быстренько все убрать, и следа не останется от того, что наделал Хаммерс. У вас есть швабра или пылесос, или… еще что-нибудь?

Она замолчала. Будучи не очень хорошей хозяйкой, она не совсем ясно представляла себе, с помощью чего можно было бы разделаться со всем этим беспорядком.

— А, бросьте, — ответил Джарретт после небольшого молчания, разглядывая грязные полосы на своей рубашке. — Лучше уберите своего пса с моего порога, не то он скоро начнет исполнять арии из опер.

Из-за двери слышались стенания Хаммерсмита. Линди подумала, что наступил подходящий момент для того, чтобы объяснить причину своего присутствия здесь.

— Мистер Джарретт, я рада, что могу поговорить с кем-то из «Олдридж Авиейшн» непосредственно, лицом к лицу. Мне уже неловко писать письма и звонить людям, которые не хотят даже выслушать меня. Может быть, я добьюсь чего-то теперь, раз вы приехали сюда. Насколько я понимаю, вы являетесь одним из руководителей этой компании. Секретарь в вашем офисе сказала, что вы собираетесь лично руководить строительством.

— Да, это так. И вот я здесь, в этом восхитительном городе — Сантьяго, штат Нью-Мексико. — Он поднял с пола пиджак и бросил его на диван, наверное, чтобы он смялся еще больше. — Попробую угадать. Вы представитель комитета, который хочет поприветствовать меня в этом богом забытом городишке. Ну как, угадал?

— Приветствовать вас? У меня и в мыслях этого не было. Меня зовут Линден Макаллистер. — Она ждала ответной реакции, но его лицо осталось равнодушным. — Ведь вам говорили обо мне, не правда ли? — спросила она. — Я уже встречалась с десятками людей в Сент-Луисе, и…

— Послушайте, я раньше о вас никогда не слышал, понимаете? Приходите как-нибудь в другой раз, когда я устроюсь здесь. Через недельку или две. Или еще лучше через месяц.

— Ну нет. Вы от меня так просто не отделаетесь. — Она решительно остановилась посреди комнаты. — Я уже наслушалась обещаний работников «Олдридж Авиейшн» поговорить со мной попозже. Я не уйду, пока мы с вами не обсудим вопрос о совах.

— С какой это стати мне с вами о совах разговаривать? — Было видно, что он действительно сбит с толку.

— А я вам сейчас объясню. — Она глубоко вздохнула. — Дело в том, что там, на Столовой горе, поселилась колония сов, которые обитают в норах. Видите ли, они гнездятся как раз там, где вы планируете построить новый авиационный завод. Поэтому вам придется найти другое место и перенести строительство.

Она выпалила все это одним духом. Линди была практичным, здравомыслящим человеком. Но она так привязалась к этим совам! Она часами наблюдала за жизнью птиц, изучая их повадки. И не позволит бульдозерам угрожать их существованию, не даст разрушить их дома!

Ник посмотрел на дверь, из-за которой доносились все более полнозвучные завывания.

— Трудно поверить, — произнес он. — Не успел я очутиться в этом дрянном городишке, как первое, что я вижу здесь, — это какая-то помешанная на птицах леди в сопровождении ненормального пса, и она обрушивается на меня с проповедями о совах. Так, что дальше?

Линди вскипела:

— Мистер Джарретт, вам не удастся отмахнуться от меня, будто я какая-то сумасшедшая! Уж поверьте мне, вы от меня так просто не отделаетесь! Вам придется считаться со мной.

Он опять со стоном провел руками по голове.

— Я не собираюсь ни о чем разговаривать, пока не выпью по крайней мере четыре чашки кофе. А еще лучше пять. — Он прошел в кухню и начал рыться в ящиках стола и в буфете. — По идее здесь должны быть запасы продуктов. Но где же кофе?

Распахнув дверцу под мойкой, он наклонился, с неодобрением глядя на трубы.

Линди была права — он был из тех, кто привык вставать поздно. На это безошибочно указывала его тяга к кофеину. Она пересекла комнату и, облокотившись на один из столиков, встала так, чтобы ей было видно, как он хлопочет, открывая и закрывая дверцы шкафчиков. Его золотисто-каштановые волосы были так взлохмачены, что стояли дыбом, как взъерошенные перья, но это почему-то не мешало ему выглядеть важным начальником. Наконец он нашел кофе. Отсыпав немного в кружку, он даже не подумал вскипятить напиток, а довольствовался горячей водой из-под крана. Линди даже передернуло, и она подумала, что, слава богу, он хоть не ест кофе ложками прямо из банки.

Ник присел за шаткий столик, похожий на игрушечный из кукольного домика. По сравнению с его высокой широкоплечей фигурой, этот столик казался совсем крошечным. Создавалось впечатление, что он по ошибке забрел в этот дом, где все было на несколько размеров мало ему. Линди почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке, но она постаралась взять себя в руки. Там, где дело касалось Ника Джарретта, ей нельзя было расслабляться.

Она твердым шагом подошла к столу и резко поставила на него свою большую сумку. Она явно не рассчитала свои силы, сумка перевернулась, из нее во все стороны полетели камни и грязь. Ник вовремя успел выхватить свою чашку с кофе.

— Вы что, носите с собой в ридикюле полный набор камней?

Линди покраснела. Нет, эта встреча проходила совсем не так, как она представляла себе. В присутствии Ника Джарретта она почему-то чувствовала себя неловко и скованно. Она начала сгребать в сумку все свои сокровища. Геология была ее страстью. Куда бы она ни шла, она всегда вглядывалась в землю под ногами в поисках какого-нибудь особенного камня, который был ей жизненно необходим. Вот и сейчас ее рука задержалась на увесистом куске кварца, который она нашла на днях. Ей было приятно ощущать его гладкую ровную поверхность. Она протянула камень Нику.

— Вот. Потрите его несколько раз пальцами — и вы увидите, какие чудеса творит этот камень. Вы сразу расслабитесь, да и для вашего обмена веществ это гораздо полезнее, чем пить кофе.

— Вы действительно сумасшедшая, — пробормотал он, но тем не менее позволил положить себе на ладонь прозрачный белый кварц. Сидя напротив, Линди наблюдала, как он скептически рассматривает его.

— Они, должно быть, там, в Сент-Луисе рассказали вам обо мне. Ведь я, в конце концов, пробилась к вашему партнеру — самой Джульет Олдридж. Она сказала, что передаст вам папку со всеми письмами, которые я писала. Ну и, разумеется, бросила трубку. Кажется, она очень вспыльчивый человек. Я надеюсь, что вы окажетесь более разумным, чем она.

— Отлично. Нет, просто великолепно. Мне еще не хватало разговоров о Джульет. — Он произнес это имя с расстановкой, получилось «Джу-у-лье-ет». Было видно, что он сердит и возмущен; Может быть, это хороший знак? Наверно, он не ладит с этой Джульет Олдридж и, возможно, готов вступить в борьбу с ней, чтобы защитить сов.

Задумавшись, он подкидывал на ладони кварц. Линди изучающе смотрела на него. Она сидела не шелохнувшись, как в те моменты, когда ей приходилось в лесу или на Столовой горе наблюдать за каким-нибудь диким зверьком. В Нике Джарретте было тоже что-то неуправляемое. Проведя много лет среди дикой природы, она безошибочно почувствовала это. У него были неправильные черты лица, едва заметная отрастающая бородка. Даже сквозь ткань рубашки угадывалось сильное мускулистое тело. И несмотря на то, что волосы у него торчали в разные стороны, в нем видна была прирожденная грация и элегантность, как у льва или леопарда. Словом, это был неотразимый мужчина.

Линди старалась не поддаваться его обаянию. Иногда она спрашивала себя, почему камни ей нравились больше, чем мужчины. И ответ всегда был один и тот же: камни — это нечто крепкое и надежное. Ей достаточно было взглянуть на камень, чтобы определить — сланец это или песчаник, роговая обманка, гранит или полевой шпат — их внешний вид не мог обмануть, они были тем, чем были. Ну а что касается мужчин, которых ей приходилось встречать, они могли оказаться ненадежными и, когда им того хотелось, представлялись совсем не теми, какими были на самом деле.

Линди было нелегко добиться успеха, выбрав чисто мужскую профессию инженера-геолога. Ей пришлось столкнуться с предубеждениями, завистью, подозрениями, насмешками и, что самое ужасное, с предательством. Она научилась скрывать свои чувства и сама стала твердой и непоколебимой, как гранит.

Так почему же по коже у нее пробегал холодок, когда она сидела напротив Ника Джарретта? Она сдернула бейсбольную кепку с головы, ткнула ее с изнанки и стала обмахиваться. Ее черные волосы свободно рассыпались по плечам. Ник взглянул на нее, отвернулся… Потом опять стал разглядывать ее.

Скажите, пожалуйста, оказывается, за всем этим скрывается женщина! — подумал он с насмешливым удивлением.

Линди пыталась отвести взгляд, но не могла. Его глаза были удивительно яркого цвета — как небо в пустыне.

Она вдруг увидела себя со стороны мешковатые брюки, простая рабочая рубашка, хорошо скрывавшая все женственные линии ее тела. Что мог разглядеть в ней Ник Джарретт? Серенькая, незаметная женщина. Ничего привлекательного. Правда, у нее были красивые блестящие волосы, темные, даже угольно-черные. Серые глаза, решительный носик, кожа оливкового оттенка… Вот и все, что пришло ей на ум. Она привыкла разглядывать в мельчайшие подробностях проявления природы, а что касается самой себя, то прошло уже много времени с тех пор, когда ее интересовало мнение мужчины о ее внешности. Почему же она подумала об этом сейчас?

— Хм, — пробормотал Ник и опять погрузился в молчание, разглядывая ее.

Она теребила свою кепку.

— Что вы меня так разглядываете? Может быть, я вымазалась ревеневым джемом? — На всякий случай она действительно глянула вниз на свою рубашку.

— У вас на завтрак был джем из ревеня?

Его вопрос прозвучал так, будто она завтракала змеями или чем-то не менее отвратительным.

— Ревеневый джем с гренками, — пояснила она. — Хотя он получился больше похожим на соус. Но было очень вкусно. Между прочим, это мой собственный рецепт.

Ник еще немного повертел в руках кварц. Линди заметила, как он попробовал легонько потереть его, прежде чем бросить на стол. Она поспешила забрать камень, и ее пальцы ощутили тепло. Это было тепло Ника. Он согрел камень своим прикосновением.

Линди торопливо сунула его в один из бездонных карманов парусиновых брюк. Ей необходимо было сконцентрировать внимание на главной причине по которой она появилась здесь, нельзя позволить компании «Олдридж Авиейшн» причинить вред совам. Остальное сейчас не имело значения.

— Вы должны просмотреть те бумаги, которые передала вам Джульет Олдридж. Я уверена, что она передала вам папку с моими письмами. Разумеется, я могу дать вам копии.

Она начала рыться в своей сумке.

— Подождите, — он с подозрением взирал на ее сумку, как бы ожидая, что оттуда в любую минуту может появиться какая-нибудь живность, например, сова. — Джульет свалила на меня всю эту бумажную кучу. Я сейчас поищу вашу папку, если только вы после этого оставите меня в покое.

— Вот это правильно, — согласилась она.

Он со скрипом отодвинул стул от стола и, что-то бормоча себе под нос, вышел из комнаты. Через несколько секунд он вернулся с портфелем, все еще ворча. Но это уже были как бы отголоски землетрясения. Линди не могла разобрать ничего, кроме отдельных слов типа «чушь собачья», или «сумасшедший дом», или «что за дура!»

«Интересно, кого он имеет в виду — меня или Джульет Олдридж? — подумала Линди. — Трудно сказать».

Ник поставил портфель на стол, отодвинув на край ее сумку. Линди не могла этого потерпеть. Используя сумку в качестве тарана, она отодвинула портфель. Ник вернул портфель на место. Сумка и портфель несколько раз менялись местами, в то время как бедный столик в нерешительности качался. Наконец было достигнуто хрупкое равновесие. Одарив Линди ледяным взглядом, Ник уселся в вертящееся кресло, раскрыл портфель и принялся вынимать одну папку за другой.

— Что это еще за чертовщина? Я ведь сказал Джульет, чтобы она оставила у себя эти идиотские бланки отчетов. Она прекрасно знает, что я не собираюсь заполнять их. А, вот она! Л. Макаллистер, все правильно. — Он еще раз недовольно взглянул на Линди и, откинувшись в кресле, принялся за изучение папки. — Интересно! Здесь говорится, что вы — Линден Элоиза Макаллистер, двадцати восьми лет, родились в Альбукерке, штат Нью-Мексико…

— Постойте! Там должны быть мои письма и ничего больше. Я никому не называла свое полное имя.

— В чем дело? Вам не нравится, когда вас называют Элоизой?

Она терпеть не могла, просто ненавидела это имя.

— Так что же там еще обо мне говорится? Дайте-ка сюда.

Она потянулась за папкой. Но Ник отвел руку. Казалось, он развеселился.

— Нет, это собственность компании. Видите, здесь помечено: «Секретно». Так, значит, вы изучали геологию и инженерное дело в Северо-Западном университете. Ну что ж, неплохо. Совсем неплохо. На меня это произвело большое впечатление, Элоиза.

— Черт подери, прекратите называть меня так! Безобразие! Кто-то позволил себе вмешиваться в мою личную жизнь. Какое дело «Олдридж Авиейшн» до того, в какой школе я училась, где я родилась, и вообще… У вас что, шпионы на каждом шагу?

Он поудобнее откинулся в кресле, и оно жалобно заскрипело.

— Там, где за дело берется Джульет, меня уже ничем не удивишь. Она дотошная, это точно. Вам не интересно узнать, что еще здесь написано?

Линди вновь попыталась выхватить папку у него из рук. Он легко увернулся.

— Ну что ж, — вздохнула она. — Читайте до самого конца.

Он возобновил чтение, только теперь про себя. Перелистывая страницы, он посмеивался. Линди барабанила пальцами по столу, готовая взорваться в любую минуту. И тут она заметила, что в окне мелькнула и пропала желтая лохматая голова. Через секунду она снова показалась в окне. Хоп! Хоп! Хоп! Пушистая голова, взлетающие уши. Казалось, он забрался на детские ходули. Линди была в растерянности, не зная, как ей быть дальше. Перехватив ее взгляд, Ник тоже посмотрел в окно. Оно было чистым. Но стоило ему отвернуться, как желтая голова взлетела в воздух и пропала из виду. Ник шелестел бумагами в папке, потом быстро взглянул в окно. Пожав плечами, опять вернулся к чтению. Лохматая желтая голова показалась снова.

Ник, нахмурившись, уткнулся в дело Линды. Желтая голова исчезла и вдруг снова взмыла вверх. В это мгновение папка шлепнулась на стол, и Ник увидел собачью морду во всей красе. Их глаза встретились, и для обоих это оказалось неожиданным. Уши Хаммерсмита на какое-то мгновение застыли в воздухе, как два вопросительных знака.

Линди чуть подвинула руку к папке, но Ник тут же схватил ее.

— Ну нет, не выйдет, — мрачно заметил он, глядя в окно. — Господи, это зрелище похоже на собачий баскетбол, — пробормотал он, покачав головой.

Линди пересела, чтобы не смотреть в окно. Ей не хотелось поощрять Хаммерсмита, он уже и так натворил сегодня дел.

— Так что же там обо мне еще говорится? — спросила она. — Мне хочется знать все. По-моему, я имею на это право.

Ник еще несколько мгновений не мог оторвать взгляда от окна, потом опять открыл папку.

— Так-так. Оказывается, вы преподаете в колледже. Профессор Макаллистер, известна также как профессор Мак. Что ж, звучит неплохо. А дальше просто потрясающе… Вы преподаете геологию и технологию с учетом последствий для окружающей среды в Технологическом институте имени Чемберлена. Мало того, вы еще нужны им в качестве консультанта. Да, все это впечатляет. Ну что еще? Большую часть одежды вы покупаете в магазинах, торгующих военным обмундированием, а примерно два раза в неделю лакомитесь банановым йогуртом со сливочной помадкой. Ага! Оказывается, вы сладкоежка, профессор Мак! — Он пролистал оставшиеся страницы. — Вот, пожалуй, и все. Подрывной деятельностью не занималась, ни с кем из мужчин не встречается…

Линди обеими руками вцепилась в сумку.

— Ну знаете, это уже слишком. Моя личная жизнь никого не касается. Понятно?

Ник обворожительно улыбнулся ей.

— Послушайте, я просто читаю, что там написано. Хотя, честно говоря, я был бы не против, чтобы мы узнали друг о друге побольше, а вы? Вы должны поподробнее рассказать мне о себе, особенно по поводу пункта «ни с кем из мужчин не встречается».

Линди не хотелось, чтобы Ник вникал в подробности ее жизни. Его усилия можно было сравнить с резцом скульптора, отсекавшим от неприступного камня по кусочку. Она уже жалела, что спросила о том, что написано о ней в этой дурацкой папке.

— Я отказываюсь обсуждать то, что касается меня лично, — заявила она.

И с облегчением заметила, что Ник опять взглянул в окно и обратил внимание на Хаммерсмита.

— Бог ты мой, псина-то все еще там, прыгает вверх-вниз, как свихнувшийся кузнечик. Интересно, насколько его хватит?

— Если хотите, можно засечь время. У меня с собой есть секундомер. Все-таки никогда нельзя знать заранее, пригодится тебе эта штука или нет. Вот сегодня как раз и пригодился.

Линди опять начала шарить в сумке. Ник смотрел на нее так, что у нее по всему телу разливалось какое-то странное тепло.

— Давайте все же поговорим о вас, профессор Мак. Сейчас меня интересует только это. — Его голос звучал томно. Он поддразнивал ее, и в глазах его плясали искорки смеха. — Расскажите о себе. Как же так случилось, что вы не встречаетесь ни с кем из мужчин?

2

Линди почувствовала, что ей снова необходим ее камень. Волны мужского обаяния, исходившие от Ника Джарретта, согревали ее и делали несколько неуверенной в себе; ей казалось, у нее может случиться что-то вроде теплового удара. Сунув руку в карман брюк, она достала кусок кварца, потерла его пальцами, и это вернуло ей самообладание.

— К вашему сведению, никакие мужчины мне не нужны. Вот и все. Что тут непонятного?

Ник не ответил. Он с интересом разглядывал ее. Линди потерла кварц еще сильнее, но ощущение того, что ей нужно защищаться, не прошло. Казалось, она должна была все объяснить, как-то оправдаться перед Ником.

— Вы только не подумайте, что у меня никогда не было мужчин. Один раз я даже чуть замуж не вышла. Только…

Линди остановилась на полуслове, вовремя спохватившись. По лицу Ника можно было безошибочно сказать, что он жалеет ее. Проклятье! Она не потерпит жалости от него или от любого другого мужчины.

— Все закончилось давным-давно, — она старалась говорить бодро. — К счастью, я сумела разобраться в том, что представляет собой этот Клуни, прежде чем выскочить за него замуж.

Ник выглядел озадаченным.

— «Этот Клуни»? Вы так его назвали?

Линди неловко заерзала на стуле. Что-то она сегодня болтает много лишнего.

— Ну и что? А как мне прикажете называть Дональда Клуни? Я же не могу везде называть его «ничтожеством» или «подонком».

— Понятно, — пробормотал Ник. — Вы изобрели новый вид ругательства. Предположим, какой-то парень преградил вам путь в транспорте. А вы ему: «Эй ты, Клуни»! А что, мне даже нравится.

Линди свирепо посмотрела на него.

— Все, вы закончили?

— Не совсем. «Этот Клуни» должен был сделать большую гадость, чтобы превратиться в имя нарицательное. Что же он сделал?

— Я не люблю об этом вспоминать. Да и ни к чему это.

— Смелее, профессор. Выкладывайте все. Что он вам сделал? — голос Ника звучал мягко.

— Я этого никогда ни с кем не обсуждала! — вспыхнула она. — Так зачем же мне рассказывать об этом именно вам? Просто чтобы удовлетворить ваше любопытство?

Он довольно надолго задумался над ее словами.

— Рано или поздно вам все равно надо будет рассказать об этом кому-нибудь, — наконец произнес он. Иначе то, что произошло, будет и дальше мучить вас. А мне можно довериться. Даже не можно, а нужно.

Линди в отчаянии выдохнула. Но что-то в поведении Ника, в его легкой, непринужденной манере вести себя располагало к тому, чтобы рассказать ему обо всем. Это было трудно объяснить, но она сама не заметила, как начала рассказывать.

— Если вам так хочется знать, этот Клуни, то есть я хотела сказать, Дональд Клуни, учился вместе со мной в колледже. А после мы работали вместе в некой фирме. Мы узнали о том, что в одном из очень хороших университетов открылась перспективная вакансия. Была возможность преподавать и заниматься научной работой. Нам обоим хотелось получить это место…

Вдруг она резко остановилась, будто расплавленная лава, несущаяся вниз по склону, внезапно застыла на полпути. Но Ник, глядя на нее, ждал продолжения. И она снова заговорила. Она уже не могла остановиться, говорила торопливо, будто слова жгли ее изнутри.

— Этот Клуни предал меня, — горько заметила она. — Ему было все равно, как он получит это место, даже если из-за этого потеряет мое доверие. Прибегая к хитрым уловкам, он намекал, что меня здесь держат в качестве инженера только потому, что нашей фирме необходимо иметь в штате какой-то процент женщин… Он получил это место, и мы расстались.

— Это ужасно. Но вы правы. По-моему, то, что вы расстались, только к лучшему.

Ник упорно смотрел на ее руку. Линди взглянула и увидела, что ее пальцы судорожно сжимают кварц, причем с такой силой, что далее суставы побелели. Она сама не понимала, почему так крепко ухватилась за него. Ведь боль и гнев были уже делом прошлым. Запихнув кварц в карман, она сложила руки на груди.

— Дело даже не в работе. И не в том, что мы с Дональдом должны были пожениться. Просто оказалось, что все наши отношения — сплошной обман. Вот это было самое обидное. Но теперь у меня все прошло. Я стараюсь смотреть в будущее.

Ник чуть улыбнулся.

— Глядя в будущее, вы решили вычеркнуть из своей жизни весь мужской пол из-за одного негодяя. Разве не так?

Линди захотелось объяснить ему все поподробнее. Она наклонилась поближе к нему.

— После того, что случилось у нас с этим Клуни, я начала прислушиваться к тому, что говорили мужчины, с которыми я работала. И услышала неприятные замечания о женщинах, работающих инженерами. А потом мне надоело прислушиваться к тому, что вообще говорят или делают мужчины. Ну и что же здесь плохого?

— Ничего.

Ник, казалось, опять смотрел на нее со смешанным чувством удивления и жалости, выводя ее из себя. Нет, все-таки зря она ему все это рассказала. Она чувствовала себя счастливой, довольной своей работой и жизнью. И уж чего ей точно не было нужно, так это сочувствия со стороны Ника Джарретта.

— Джарретт! Этим совам грозит серьезная опасность. Вот о чем я хотела бы поговорить, только об этом.

Он какое-то время задумчиво смотрел на Линди, а потом, к ее удивлению, сам оставил тему о ее неудачах с мужчинами. Полистав остальные документы, лежащие в папке, он заметил:

— Вы написали массу писем! К тому же воинственных.

Линди выпрямилась.

— Я собираюсь бороться до тех пор, пока вы не перенесете место строительства завода. Я не дам своих сов в обиду!

Она говорила искренне и убежденно.

Ник Джарретт сунул папку обратно в портфель.

— Пожалуйста, профессор. Я ничего не имею против вас лично. В одном вы совершенно правы. Джульет не должна была совать нос в вашу личную жизнь. Иногда она не знает меры. И мне это известно лучше, чем кому-либо. Но так уж получилось. В этот проект вложено много времени и денег…

— Вам, конечно, наплевать на сов, так ведь?

Он ответил не сразу, казалось, серьезно задумавшись над ее словами, хотя губы его чуть дрогнули.

— Мне кажется, это совы плюют на всех и живут там, где им заблагорассудится, — серьезно сказал он. — Но, между прочим, птиц я люблю. Мне нравится все, что летает.

— Так давайте, по крайней мере, обсудим вопрос о месте строительства завода. Рядом с Сантьяго есть другие места, которые подойдут.

Закрыв портфель, он облокотился на него.

— А почему бы вам не переселить куда-нибудь этих проклятых сов? Господи, я столько раз менял квартиры. Это даже интересно — новые соседи и все такое.

Ник явно пытался свести все к шутке, но там, где речь шла о совах, Линди не могла оставить серьезного тона.

— Можно поймать нескольких птиц и переселить их, но большинство из них прячутся под землей. И если вы начнете работать экскаватором, то вы похороните их в норах заживо.

— Мне, как и вам, не хочется, чтобы это случилось. Но, профессор, посмотрите фактам в лицо. Где бы я ни построил завод, какие-то звери или птицы окажутся под угрозой.

Линди кивнула:

— Я знаю, простых решений не существует. Я не могу спасти каждого из них, но в моих силах помочь этой колонии сов. — Склонившись, она пристально смотрела на него. — Я знаю, что с точки зрения большинства людей эти совы, живущие в норах, ничего особенного не представляют. Еще не принято официального решения о том, что они в опасности, поэтому им не уделяют столько внимания, сколько американским журавлям или белоголовым орлам. Но над их домишками по всей стране нависла угроза. Кроме того, эти маленькие совы не безразличны мне. Я лично за них отвечаю. Понимаете?

Она доняла его.

— Поверьте, мне бы очень хотелось, чтобы и вы и ваши совы мирно порхали там, где им заблагорассудится. Вы думаете, я с радостью взялся за строительство в этой дыре? Я сначала вообще отказался. У меня были свои планы. Но после того, как я так поступил тогда с Джульет, черт подери, мне надо было как-то исправить положение. Она-то считает, что строительство этого завода в глуши — лучшая в мире идея. Вот я и согласился, решив, что после того инцидента… хм… это хотя бы как-то…

— Ничего не понимаю. Что же вы такого ужасного сделали? Растратили деньги, принадлежащие компании?

— Хуже. Гораздо хуже, — мрачно произнес он.

Потом поднялся, подошел к окну и хмуро наблюдал, как голова Хаммерсмита мелькает за стеклом — вверх-вниз, вверх-вниз.

— Вы раскрыли кому-нибудь секреты вашей фирмы, да?

— Нет, еще хуже.

Линди пыталась убедить себя, что ей нет дела до проблем Ника Джарретта. Но любопытство разбирало ее.

— Так что же вы все-таки сделали?

— Я дал слово Джульет никому об этом не рассказывать. Как-никак, мы с ней столько вместе проработали…

Голос его звучал совсем тихо. Казалось, он забыл, где находится, ушел в свои мысли. Но, спустя мгновение, продолжил.

— Джульет создавала «Олдридж Авиейшн» с нуля. И когда ей захотелось расширить компанию, я вошел в нее как партнер. Она разбирается в самолетах чуть ли не лучше меня. Видели бы вы, как она летает на своем стареньком трехмоторном. Она выходит из виража так, что хвост самолета даже не дрогнет. Если вам кажется, что это легко, попробуйте сами сесть за штурвал.

Линди ощутила острый укол ревности. Это было так неожиданно, что привело ее в замешательство, и она вскочила. Что с ней происходит? Как она может ревновать к совершенно неизвестной ей Джульет Олдридж? Правда, эта женщина послала кого-то шпионить за Линди в магазин военного обмундирования и в магазин, где она покупала мороженый йогурт. Уже за одно это можно было невзлюбить ее.

Несмотря ни на что, Линди чувствовала к ней настоящую зависть, услышав восхищение в голосе Ника. Сама Линди не умела летать ни на каких самолетах. Ей больше нравилось прочно стоять ногами на земле. Любоваться тем, как летают ее совы. Но этим Ник Джарретт не стал бы восхищаться, не прельстишь его какими-то совами…

— Ради бога, — воскликнула она, — хватит уже!

Ник взглянул на нее.

— Вот и я говорю: хватит уже. Мне пора приниматься за работу — меня ждет строительство. Вот так.

Запихнув руки в карманы своих мятых брюк, он стоял — упрямый, непримиримый… и очень красивый. Солнечные лучи, пробивавшиеся в окно, золотили прядки его взъерошенных волос. Его мужское начало подавляло все в этой маленькой кухоньке. Он был чужим в этой тесноте. Его место было там, под открытым небом, среди дикой природы.

Линди закинула ремешок сумки на плечо. Она оказалась такой тяжелой, что Линди склонилась на бок, но устояла и, выпрямившись, смотрела на Ника Джарретта.

— У вас еще есть возможность начать со мной переговоры о размещении вашего завода. Пока не поздно, пока я не предприняла последующих шагов.

— И что же вы собираетесь делать? Кидаться в меня камнями? Послушайте, вы должны разумно отнестись к этому делу. Мне жаль ваших сов. Ужасно жаль. Но я ничего не могу поделать.

Похоже, он действительно сочувствует ей. Линди допускала это. Но все же он оставался ее врагом, отказывающимся идти на компромисс. Она согнула ободок своей кепки.

— Это только начало, Джарретт. Вам предстоит долгая и трудная борьба со мной. И я выиграю. Потому что я права.

Он чуть улыбнулся.

— Ну как же! Положительные герои против отрицательных. Справедливость против несправедливости. Приверженцы ревеневого джема в борьбе с заядлыми любителями кофе.

— Вы, конечно, можете обратить все в шутку, если хотите. Но это не шутка! Над невинными существами нависла угроза только потому, что вам захотелось подзаработать.

Он нахмурился. От его шутливого настроя не осталось и следа.

— Послушайте, я строю самолеты потому… потому что люблю их, черт подери. И деньги здесь совершенно ни при чем. Сколько труда вложено в «Олдридж Авиашин», чтобы компания добилась успеха! Я не собираюсь жертвовать всем этим.

Линди не отрывала от него глаз. До сегодняшнего дня она боролась с большой безликой компанией «Олдридж Авиейшн». Теперь, когда она познакомилась с Ником, ее враг воплотился в конкретного человека — мужчину с золотисто-каштановыми волосами и голубыми глазами, который по утрам бывает в дурном расположении духа и, кажется, обладает таким же упрямством, как и сама Линди. Он был опасным человеком, он угрожал ее совам. Но опасен он был не только этим. Ник сумел затронуть в ее душе уязвимые места. Когда она находилась рядом с ним, это напоминало ей, как она последний раз, совершив ошибку, летела на самолете в каком-то взвинченном состоянии, совершенно потеряв контроль над собой…

Линди перевесила сумку на другое плечо. Она не должна была допускать, чтобы он оказывал на нее такое влияние. Ведь на карту поставлено слишком многое.

— Джарретт, скоро вы узнаете обо мне еще кое-что, только в бумагах Джульет Олдридж вы этого не найдете. Ее шпионы забыли сообщить, что я очень верный человек. Я обещала совам, что буду защищать их. И никто не заставит меня отказаться от этого обещания. Вы еще обо мне услышите!

Она прошествовала по маленькому коридорчику, распахнула дверь, с грохотом сбежала по ступенькам, не обратив внимания на Хаммерсмита, который приветствовал ее, радостно лизнув несколько раз языком.

Нажав на педаль акселератора, Линди подогнала свою голубую малолитражку к заправочной станции, как бывалый гонщик. Она почему-то лучше управляла машиной, когда ужасно торопилась. Сегодня ей ни в коем случае нельзя было опаздывать. После стычки с Ником Джарреттом прошла почти неделя, и вот наконец ей представилась возможность по-настоящему схватиться с ним. Со скрипом затормозив у свободной колонки, она выбралась из машины. Позади нее остановился грузовик, из кабины высунулся шофер. Не кто иной, как Ник Джарретт. Она сердито посмотрела на него.

— Что это вы здесь делаете? — подозрительно спросила она.

В ответ он тоже нахмурился.

— Я как раз еду на ваше проклятое собрание, разве не ясно? Странно, как это вы не захватили с собой вашего блондина — чудо-собаку, он бы помог вам устроить там переполох.

— Хаммерсмит остался дома и ведет себя очень хорошо.

Линди не стала рассказывать, что как только она собиралась куда-нибудь уходить, Хаммерс обычно обнимал ее за ноги передними лапами и висел так, что нельзя было его оторвать. В этот вечер ей удалось отвлечь его, бросив яблоко в комнату. Он погнался за ним, а она пулей вылетела из дома.

Ник Джарретт подошел к колонке. Линди схватилась за шланг, чтобы опередить его.

— Я приехала первой, — заявила она. — И из-за вас не собираюсь опаздывать на собрание городского совета.

— Зачем вам понадобилось втягивать в ваш крестовый поход весь город? И вам не поможет, и я только время потеряю.

Достав из кармана кошелек, он пошел расплатиться и вернулся к своему грузовику.

— Сейчас моя очередь. Дайте мне шланг.

— Я уже сказала, что приехала первой.

— А я уже заплатил. Давайте, наконец, сдвинемся с места.

Он ловко схватил шланг и опустил его в свой бак. Линди откинула прядь черных волос. Но летний ветерок тут же, как бы дразня ее, бросил ей на лицо еще одну прядь. Она не сдавалась. Как только Ник собрался закачивать бензин, она схватила шланг и переправила его в бак своей машины.

— Я была первой, и вы это знаете. Я остановилась по крайней мере на секунду раньше вас.

— Неужели вы не знаете, как обычно все делают? — урезонивал он ее. Профессор, это делается так: сначала вы платите, а потом вам наливают бензин. Все остальные стоят в очереди.

— Ну нет. У нас в Сантьяго делают не так. Мы придерживаемся общеизвестных норм поведения. Если вы первым взяли в руки шланг, то первым им и воспользуетесь. И не важно, кто заплатит первым. — Расслабившись, она, к несчастью, держала шланг не так уж крепко. Ник с легкостью выхватил его и стал наливать бензин себе в машину.

— У меня и без того хватает проблем, а тут еще донимают какие-то особы, свихнувшиеся на камнях, — бормотал он. — Давайте разберемся с этим проклятым собранием и покончим со всеми вашими делами.

— Оказывается, вы всем на свете недовольны не только утром, но и вечером. Это плохой признак. Вам бы не помешала порция моего ревеневого джема, честное слово.

Она потянулась рукой за его спиной, пытаясь вернуть себе шланг, но он преградил ей дорогу.

— Сказать вам, профессор Мак, что мне действительно не помешало бы? Поменьше злости и раздражения с вашей стороны. Я здесь всего несколько дней, а вы то и дело возникаете передо мной, как обезумевший чертик из табакерки. Хуже, чем ваш пес, когда у него баскетбольная лихорадка.

Он оглядел ее, не выпуская из рук шланга.

— А вы принарядились для этого собрания, Элоиза, а? Но мне не хватает вашей бейсбольной кепки.

Она покраснела. Нечего было отрицать — на этот раз она потрудилась над своей внешностью. Даже выудила из глубины шкафа шелковую блузку, которую ей подарила тетушка Элоиза к прошлому Рождеству и которую она ни разу не надевала. Тетя Элоиза была в восторге от того, что у нее есть племянница-тезка, и всегда посылала Линди дорогие и бесполезные подарки. Эту блузку Линди терпеть не могла, у нее были свободные рукава, свисавшие у запястий, к тому же она была какого-то пугающе красного оттенка. Но это была самая элегантная вещь в ее гардеробе, а в этот вечер ей хотелось выглядеть элегантной и… женственной. Было ли это оттого, что она стремилась произвести наилучшее впечатление на городские власти или просто хотела выглядеть более привлекательной в глазах Ника Джарретта?

Линди еще больше покраснела, понимая, как глупо это было с ее стороны. Она вырядилась в блузку, в которой чувствовала себя неудобно, да еще вдобавок надела узкую юбку, а это значило, что передвигаться она теперь могла только короткими шажками, будто чуть прихрамывая. Ноги в колготках чесались, но хуже всего были босоножки на высоких каблуках. Глянув вниз, она убедилась, что ее ноги выглядели смешно в этой изящной обуви. Все ее попытки использовать какие-то женские уловки ни к чему не привели — на Ника Джарретта это не произвело никакого впечатления.

Линди закатала рукава, пытаясь закрепить их выше локтя.

— Джарретт, вы наверно думаете, что можете справиться со мной. Вы ошибаетесь. Вы не посмеете обидеть этих сов.

— Поберегите свое красноречие для выступления на собрании, профессор Мак. — Он наполнил до конца свой бак и полез в кабину грузовика. Потом высунулся из окна. — Позвольте дать вам совет. Займитесь опять поисками своих камней и прекратите беспокоить добропорядочных граждан. Я собираюсь начать строительство точно в срок. И ничто не может помешать этому.

Он пристально смотрел на нее, будто стараясь внушить ей свою правоту. Через минуту его грузовик отъехал от заправочной станции.

— Подождите! Вы не можете так уехать. Вернитесь!

Линди опять подвернула дурацкие рукава. Нет, Ник Джарретт не возьмет верх. И уж конечно, не приедет первым на собрание городского совета. Дай бог, чтобы у нее не кончилось горючее. Линди забралась в машину и рванулась за ним следом. Его грузовик виднелся впереди на дороге. Сквозь заднее стекло просматривалась широкоплечая фигура. Выжав газ до упора, она начала нагонять Ника. Беззастенчиво пристроившись сзади, она ехала так близко, что видела, как у него сузились глаза, когда он бросил взгляд в зеркало. Он прибавил газу и начал отрываться.

— Нет, не выйдет!

Она выжала из своей малолитражки все, что можно. Автомобилю было уже двадцать лет, но Линди не нужно было другой машины. Перестроившись в левый ряд, она пронеслась мимо грузовика Ника, победно махнув ему на прощанье.

— Ура! Салли, старушка, ты справилась с этим, молодец, — поздравила она свою машину. — Ты поставила его на место.

«Ап-чхи» — в машине что-то чихнуло в ответ, — «Ап-чхи, ап-чхи…»

Линди совсем не понравился этот звук. Как и то, что стрелка показателя горючего нырнула за нулевую отметку. Мотор работал на последнем издыхании.

Салли, не подведи меня, только не сейчас, умоляла она, хотя знала уже, что это бесполезно. Линди едва успела свернуть на обочину, как мотор последний раз вздохнул и замер.

Это было ужасно. Ужасно и унизительно. Тем не менее, Ник Джарретт остановил свой грузовик позади ее машины и, подойдя, заглянул в окно. Склонившись, он посмотрел на нее.

— Что-то с машиной? — спросил он с притворным участием.

— Это вас не касается.

Она смотрела прямо перед собой, чтобы не заглядывать в бездонную синеву его глаз.

— Вот в этом я как раз не уверен. Вы же ужасно спешили на собрание, и с моей стороны было бы невежливо оставить вас здесь в таком затруднительном положении. Может быть, вы позволите заглянуть под капот, чтобы разобраться, в чем дело?

Он усмехнулся. Она шумно вздохнула.

— Я думаю, вы прекрасно знаете, что у меня кончился бензин.

— Ах, какая жалость! А вы ведь как раз только что были на заправочной станции. Как обидно, правда?

Он наслаждался ситуацией. Облокотившись о крышу ее машины, он наклонился еще ближе. Линди уловила сильный свежий запах. Почему-то это напомнило ей о шоколадных конфетах с мятной начинкой. Когда она надкусывала такую конфету, то всегда удивлялась ее неожиданно приятному вкусу. У нее даже рот наполнился слюной от этих воспоминаний.

Боже мой, да что же это с ней такое? Распахнув дверцу, она заставила. Ника отскочить в сторону. Вытащив следом за собой свою сумку, она выпрямилась и холодно оглядела Ника.

— Вы думаете, что все в вашей власти, Джарретт? Ну как же, я просто какой-то преподаватель колледжа и не представляю никакой опасности для всемогущей «Олдридж Авиейшн». Но вы ошибаетесь. Вы не должны меня недооценивать.

Он пожал плечами.

— Профессор Мак, если вам так хочется, мы поговорим о том, кто владеет ситуацией. Насколько я понимаю, у каждого из нас есть машина, но ехать куда-либо в данный момент можно только на моей. Значит, по крайней мере, пока, я — хозяин положения.

Линди оглядела пустынную дорогу. Несколько домиков из необожженного кирпича виднелись среди клумб с ирисами и китайскими розами. Под мягкими лучами вечернего солнца поля люцерны казались темно-зелеными с темно-фиолетовым отливом; легкий ветерок шелестел в тополиной листве. Мирная картина, даже слишком мирная. Роскошная природа долины Рио Гранде приняла Ника и Линди в свой особый замкнутый мир. Не было видно ни одной машины. Только земляная кукушка метнулась через дорогу, расправив крылья, чтобы перебраться через сточную канаву. Ее длинный хвостик трепетал и подпрыгивал, потом и она исчезла. Линди оказалась на дороге одна… одна с Ником Джарреттом.

3

— Ну хорошо, хорошо. Подвезите меня на собрание. Поехали. Если поспешим, то успеем.

Линди торопила его, но Ник вел себя так, будто у них была масса времени. Обойдя вокруг ее машины, он осмотрел все царапины и трещинки.

— Она неплохо сохранилась, — сказал он, проводя рукой по уцелевшей никелированной полоске. — А как оригинально подкрашена. Неплохо, совсем неплохо для такой старинной модели. А посмотрите на ее дизайн, она обтекаемая, вот-вот полетит. Ну-ка взгляните хорошенько на вашу машину. Она не напоминает вам самолет без крыльев?

Линди сдвинула брови. Ее старенькая верная Салли и вправду обладала формами, достойными самолета. Совсем нетрудно было представить себе, как она расправляет крылья и взмывает ввысь.

Но Ник еще не закончил осмотр машины. Прищурившись, он вглядывался внутрь сквозь стекло.

— У вас и там камни, — недоверчиво протянул он. — Большие. Боже мой, да это просто валун. Как вы его в дверь втиснули? Поразительно. Неудивительно, что у вас горючее кончилось. Машина так перегружена, что вы, наверное, расходуете горючего больше всех, кто живет по эту сторону Миссисипи.

Линди старалась стереть рукой пятна жирного налета на окнах машины.

— Там лежат очень ценные экземпляры. Каждый из них представляет интерес для меня. Так мы едем на собрание, или как?

— Лично мне нравится «или как», — заметил Ник.

Наконец он направился к своему грузовику.

Линди последний раз похлопала свою машину.

— Прости, Салли, но придется оставить тебя здесь, — пробормотала она. — Я вернусь попозже, не волнуйся.

Ник взглянул на нее.

— Салли? — повторил он. — Значит, вы из тех, кто любит давать имена неодушевленным предметам, например, машинам или тостерам. Очень занимательно.

— Я бы никогда в жизни не дала имя тостеру.

Она прикусила губу, жалея о том, что имя Салли слетело с языка. Это было тайное имя, известное только ей, даже те, кого Джульет Олдридж послала шпионить за ней, ничего не знали о нем. И вот нате, Линди сама выдала этот секрет в присутствии Ника. Он как-то странно действовал на нее.

— А разве вам не приходилось называть самолет каким-нибудь именем втайне от других? Ответьте, пожалуйста.

Он помрачнел, видно, она попала в точку. Где-то явно существовал самолет с глупым именем, придуманным Ником. К сожалению, это только сделало его в глазах Линди более привлекательным. Проклятье! Почему этот человек так притягивает ее? Все, надо немедленно отбросить эти мысли!

Линди твердым шагом дошла до его грузовика и забралась в кабину. Сумку она поставила на колени, ее солидный вес придавал ей уверенности. Она еле удерживалась, чтобы не сунуть руку внутрь и не выудить кусок кварца. Но ей не хотелось, чтобы Ник отпустил еще какую-нибудь шуточку по поводу ее привязанности к камням. Она положила руки сверху на сумке и ждала, пока он сядет за руль. Теперь они могли ехать.

Но Ник не заводил машину. Обернувшись к ней, он прислонился спиной к дверце, свободно опустив на руль одну руку и серьезно разглядывая ее.

Линди поерзала на месте, при этом ее юбка цеплялась за шершавую ткань чехлов. Она так редко надевала эту юбку, что ткань ее была еще новой и необмявшейся. У нее было ощущение, что ее завернули в кусок картона.

— Поехали? — спросила она.

— А что, если рассуждать так? Без вас и без меня собрание все равно не начнут. Так зачем спешить?

— Я знаю, к чему вы клоните. Вы тянете время, чтобы мы вообще не попали на это собрание. Так вот, если потребуется, я пройду всю дорогу пешком.

Она потянулась к ручке дверцы.

— Подождите. Я доставлю нас обоих на это проклятое собрание. Но сначала хочу задать вам несколько вопросов.

Линди не любила вопросы, которые задавал Ник. Она уже намеревалась выпрыгнуть из грузовика и припуститься трусцой по дороге, но вовремя вспомнила, что далеко не убежит в этой юбке и нелепых босоножках. Тем временем Ник уже приступил к своим вопросам.

— Как это вас угораздило получить такое имя — Линден Элоиза?

Она поддернула рукава. Может, ей это только казалось, но эта дурацкая блузка с каждой минутой все больше обвисала, с ней просто сладу не было.

— Я уверена, что в отчетах тех, кто шпионил за мной, вы найдете ответы на все ваши вопросы. Я хотела бы поговорить о том, где вы собираетесь искать новое место для строительства вашего авиационного завода.

— Линден… Это, по-моему, название дерева?

— Меня назвали в честь отца. Я Линден-младшая. Мне хотели дать еще и имя матери, но Линден Агата — это было бы слишком даже по понятиям моих родителей. Когда я родилась, тетя Элоиза приехала помочь. Слава богу, что не смогла приехать тетя Алейн — с этим именем я бы просто не выжила. А так все, кроме моих студентов, называют меня Линди. Вот и все. Вы удовлетворены?

Он тихонько засмеялся.

— Линди… Вам идет. Вы знаете, что так называли Чарльза Линдберга? Вот это был летчик!

Он посмотрел в окно, будто надеясь увидеть, как из облаков внезапно вынырнет «Призрак Сент-Луиса» и пронесется у него над головой.

Теперь у Линди возникли вопросы.

— Вы действительно любите самолеты и вообще все, что летает?

— Как только мне стукнуло пять, я уже знал, что в один прекрасный день сяду за штурвал самолета. Мне никогда больше ничего и не хотелось. Самое потрясающее ощущение — это когда ты один в воздухе, в одноместном самолете, только ты и небо. Большие самолеты — не для меня. Все реактивные, турбовинтовые — не то. Мне подавай цилиндровый двигатель и пропеллер.

Увлекшись, он так красноречиво жестикулировал, что стукнулся рукой о руль, даже не заметив этого. Вечернее солнце осветило золотые прядки его волос, и они зазолотились так, что казалось, его энтузиазм разжигает пламя у него на голове. В нем было столько жизни! Несмотря на свое прежнее решение, ей очень хотелось узнать о нем побольше. И о том, что же может заставить его, забыв обо всем, взволнованно размахивать руками.

— Неужели строить самолеты так же увлекательно, как и летать? Вы довольны работой в «Олдридж Авиейшн»?

В ответ она надеялась услышать, что это не его призвание. Но Ник, напротив, оживился:

— В этом деле каждая стадия работы хороша по-своему. Конструирование, сборка, испытательные полеты. Я помню, как был счастлив, когда пару лет назад работал над проектом нашего самолета «Спэрроу». Спал по три часа в сутки, вот и все, что я мог позволить себе тогда.

— Боже, я представляю, какое у вас было в то время ужасное настроение.

— А вот и нет. Спать почти не хотелось. Я не мог дождаться утра, чтобы встать к чертежной доске. Я хочу обязательно еще раз попробовать себя в этом деле. Как только мы закончим строительство в Сантьяго, я вернусь к конструированию.

Он опять задел рукой руль, угодив прямо в середину. Резкий гудок прервал его слова, как восклицательный знак среди предложения.

— Наверно, вам хорошо работается вместе с Джульет Олдридж? — Линди ненавидела себя за то, что пыталась наводящими вопросами выудить хоть что-нибудь об отношениях между Ником и Джульет. Но она ничего не могла с собой поделать. — Ведь вы оба заняты самолетами. У вас много общего.

Ник не ответил. Линди не могла бы точно определить, что было написано на его лице. Оно напомнило ей ее собственное унылое выражение, когда она попыталась съесть на завтрак один за другим два кислых грейпфрута.

— Что касается Джульет, она-то как раз не сомневается в том, что хорошо работать вместе, — в его голосе сквозила ирония. — Особенно с тем, на кого можно положиться. А на меня она положиться не может, по крайней мере, в ближайшие сто лет.

— Что же вы такого сделали ей?

— Скажем так: по словам Джульет, я совершил самый ужасный грех со времен Адама и Евы, с тех самых пор, когда они вкусили запретный плод.

— Да, но какой грех?

— Послушайте, я и так вам слишком много рассказал. Я обещал Джульет помалкивать об этой истории. Мне кажется, хоть это-то она заслужила от меня.

Линди не могла больше противостоять искушению. Она сунула руку в сумку и нащупала кусок гипса. Хотя его шершавая поверхность вряд ли годилась для того, чтобы успокоить нервы, все это могло помочь ей отвлечься. Она чувствовала, что не может справиться со все возрастающим интересом к Нику. Боже мой, что же на самом деле произошло между ним и Джульет?

Он свободно откинулся на спинку сиденья.

— Кажется, мы говорили о вас, профессор Мак. И вот что я хотел бы узнать. Неужели вам никогда не бывает одиноко в этом маленьком городишке, в такой глуши? Особенно если учесть, что вы не встречаетесь ни с кем из мужчин?

Он опять поддразнивал ее, его лицо светилось юмором. Линди так хотелось ответить ему дерзко и остроумно. Но как назло, на ум ничего не приходило. Ее мысли почему-то путались, когда она смотрела прямо в глаза Нику.

— Я преподаю. У меня нет времени, чтобы скучать, у меня столько студентов.

Вспоминая своих студентов, которые прошли перед ней за последние несколько лет, Линди улыбнулась. Разный возраст, разные люди — кто-то прямо после школы, кто-то на пенсии, некоторые пытались, работая и поднимая семью, все же находить время для учебы. Каждый из тех, кого она учила, оставлял ей взамен какую-то неповторимую частицу себя. А все вместе ее студенты делали ее жизнь удивительно наполненной, эмоционально насыщенной. Чего же ей еще желать?

Линди улыбнулась своим мыслям. Вечерний воздух всколыхнулся от одинокого крика птицы. Легкий летний ветерок, проникавший в открытые окна грузовика, играл ее волосами. Ник протянул руку и нежно погладил ее по щеке. Его прикосновение было таким же ласковым, как дуновение теплого ветра.

— Что вы делаете? — голос ее опять прозвучал неуверенно.

— Разве не ясно? Я собираюсь поцеловать вас.

— Но почему? — вот и все, что она могла сказать в ответ.

— Не знаю. Минуту назад вы выглядели такой… счастливой, улыбались, думая о чем-то своем. У вас есть какие-нибудь веские доводы против того, чтобы я поцеловал вас?

— Нет, — прошептала она.

Сердце у нее в груди колотилось так, будто она взбежала на гору. Рычаг для переключения скоростей оказался серьезным препятствием, когда Ник попытался подвинуться к ней. Линди тоже подвинулась навстречу ему, и они неловко столкнулись на середине сиденья. Тяжелая сумка, лежавшая у нее на коленях, тоже мешала им соединиться. Но он сумел обнять ее за плечи, наклонился и уверенно поцеловал.

Линди выпустила из рук кусок гипса, и он упал на пол. Она прикрыла глаза, и одна нога у нее выскользнула из босоножки. Какой это был поцелуй! Властный, долгий, утоляющий желание. У него было начало, середина и конец, как у хорошего рассказа. Вначале было острое ощущение узнавания каждой черточки его губ, середина — просто наслаждение и ощущение запаха мяты. И очнулась Линди, когда у нее перехватило дыхание, у него на груди. А ее пальцы перебирали его разлохматившиеся волосы.

Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы сесть прямо, найти босоножку и поддернуть рукава.

Она огляделась в поисках куска гипса, но, кажется, он закатился куда-то под сиденье. Ник усмехнулся.

— Вы знаете, профессор, я кое-что узнал о вас. Оказывается, вы нежная, мягкая и теплая, какой только и может быть женщина. Вы совсем не такая суровая, какой обычно кажетесь.

Кончиками пальцев Линди дотронулась до губ, будто хотела нащупать следы его поцелуя.

— Зачем мне казаться суровой? — пробормотала она. — Я просто привыкла рассчитывать только на себя. И нечего сбивать меня с толку всякими поцелуями.

Она плохо соображала, казалось, у нее голова была набита ватой. И все это было под влиянием Ника Джарретта.

Он тихонько засмеялся, и она ощутила, как теплая волна окутала ее с ног до головы. Солнце уже опустилось, и больше не золотило его волосы, они теперь казались скорее каштановыми, но все же были очень красивы. Линди вспомнила, какими они были на ощупь — удивительно шелковистыми. Ей так захотелось еще раз запустить пальцы в его волосы.

Пришлось приложить немало усилий, чтобы отвернуться и посмотреть в окно.

— Так вы когда-нибудь отвезете меня на собрание?

Ник опять засмеялся.

— Как скажете, профессор. Поехали.

Он включил зажигание, дал газу. Грузовик пулей выскочил на дорогу. Ей хотелось сказать что-нибудь весомое, чтобы Ник не подумал чего-нибудь лишнего про этот поцелуй. Но вместо этого она продолжала думать о нем. Память о поцелуе легким перышком щекотала ее губы. Линди незаметно сунула руку в сумку, нащупала там какой-то гладкий камень и принялась усердно тереть его пальцами. Но, кажется, и это не помогало стереть из памяти этот дурацкий поцелуй!

Она почувствовала облегчение, когда Ник остановил машину на стоянке перед институтом Чемберлена — ее любимым Технологическим институтом. Ока сама договорилась о том, чтобы собрание прошло именно здесь, убедив городское начальство, что только большая лекционная аудитория сможет вместить поток всех желающих присутствовать. Кроме того, у нее были личные соображения по этому поводу. Это была ее территория, ее стихия. Помимо любимых мест, где ей нравилось бродить, она считала институт своим домом. Здесь было с кем разделить радость от общения с природой. Одним из самых отрадных моментов в ее жизни было видеть, как студенты открывают для себя всю красоту горных пород или неожиданно прекрасные изгибы тягучей, вязкой лавы.

И вот Линди спрыгнула на землю из грузовика Ника. Как красиво было на территории института — тенистые лужайки, клумбы с буйно цветущими петуниями. Она украдкой взглянула на Ника, чтобы узнать, смог ли он по достоинству оценить белые оштукатуренные здания с изящными сводчатыми окнами и красными черепичными крышами. Он нигде больше не встретит такой изумительной архитектуры. Но он не обращал никакого внимания на окружавшие его достопримечательности. Поставив портфель на капот грузовика, он перебирал его содержимое и при этом ворчал себе под нос о том, что «это не город, а чертова дыра». Наконец он нашел то, что искал — элегантный галстук с турецкими «огурцами», — и, накинув его на шею под воротник рубашки, стал быстро и умело завязывать.

Линди была поражена. На любом конкурсе по скоростному завязыванию галстуков ему явно не было бы равных. Он опустил закатанные прежде рукава рубашки, застегнул манжеты, расправил воротник… И вот уже перед ней стоял настоящий босс, деловой мужчина. Хотя некоторые детали выпадали из этой картины. Спереди на рубашке сверху вниз спускались две заглаженные полоски. Рубашка до этого момента явно хранилась в сложенном виде. И прекрасно сшитые брюки выглядели помятыми, словно он несколько ночей не снимал их. И еще она заметила, что сильно отросшие волосы были непривычной для него длины — он постоянно откидывал их со лба и хмурился, когда копна волос снова падала ему на лицо. Линди едва сдерживала улыбку. Она очень старалась, но улыбка предательски трогала ее губы и глаза. Ей совсем не хотелось именно так реагировать на присутствие Ника: чувствовать себя веселой и счастливой просто от того, что можно стоять радом и смотреть на него.

— Знаете что? — заметила она. — Меня всегда раздражает, когда вы называете Сантьяго маленьким городишком в какой-то глуши. Ведь на самом деле это не так. В Сантьяго есть все. Живопись, театры, музыка и горы. Так что прекратите отпускать свои колкости по поводу нас. Лучше оглядитесь и рассмотрите то, что здесь есть. Вот хотя бы посмотрите туда. Вы видите вон ту малиновку? Даю слово, что такой больше вы не увидите нигде.

Ник послушно посмотрел в том направлении, которое она указала.

— Ну что ж, очень жирненькая малиновка. Такую крупную я действительно никогда не видел. И чем это вы их здесь кормите — пирожными или мороженым?

— Просто они у нас такие толстенькие, — заметила Линди. — Как им и положено быть.

— Ну хорошо, значит, вы здесь, в Сантьяго, выращиваете жирных малиновок. И это должно произвести на меня неизгладимое впечатление?

Линди посмотрела ему в глаза, хотя для этого ей пришлось задрать голову.

— Назовите мне хотя бы одну вещь в вашем Сент-Луисе, штат Миссури, которая была бы лучше, чем здесь у нас, в Сантьяго. Ну хотя бы одну.

— Возможно, у нас не такие жирные малиновки, как у вас, зато у нас лучшая команда в мире по бейсболу — «Кардиналы». Да боже мой, у нас Миссисипи, у нас Сводчатые ворота и…

— Ненавижу большие города, — заявила Линди в надежде остановить этот поток излияний.

— А я терпеть не могу маленькие городишки!

Они, нахмурившись, смотрели друг на друга. Потом Линди принялась расхаживать взад и вперед по тротуару. Обычно она ходила быстрой, уверенной походкой, но сегодня, пройдя всего несколько шагов в своих неудобных босоножках, оступилась. Ник оказался рядом и поддержал ее под локоть. Она попыталась оттолкнуть его руку.

— Отпустите же меня! Я могу прекрасно обойтись без вашей помощи.

— Насколько я вижу, не можете. Сначала у вас горючее кончилось, а сейчас вы чуть нос себе не расквасили. Ведь хорошо иметь рядом мужчину, правда?

Поддерживая ее, он двинулся вперед по тротуару, непринужденно держа портфель в свободной руке. Тяжелая, нагруженная камнями сумка Линди хлопала ее по бедру. Она привыкла к этому, на большей части ее одежды на этих местах даже протерлась ткань. Хотя уж эту юбку, конечно, никакими сумками не протрешь. После сегодняшнего вечера она запихнет ее подальше и вообще никогда больше палец о палец не ударит, чтобы произвести впечатление на Ника Джарретта!

— Подождите минутку, — раздался ее протестующий голос. — Нам надо вот туда.

Он изменил курс и развернул ее, не отпуская ни на минуту.

— Хорошо, хорошо. Пойдемте. Я готов.

— Я-то уж готова к этому собранию по-настоящему.

— И я более чем… — пробормотал он.

— Нет, вы таких готовых еще не видели.

— Профессор, вы что, только спорить умеете?

— Я совсем не люблю спорить. Ни капельки. Это все из-за вас.

Ник с усмешкой посмотрел на нее. Наконец они вошли в здание, где должно было состояться собрание. Перед закрытыми дверями аудитории Линди остановилась и отцепила пальцы Ника от своего локтя.

— Мы войдем туда порознь. Не хватало еще мне торжественно вплыть в зал рука об руку с вами. Перед городскими властями неудобно.

Ник прислонился к стене, и его лицо расплылось в улыбке.

— Ах вот как, профессор Мак. Никогда не думал, что вы из тех людей, которых заботят правила приличия.

Он снова взял ее за локоть, на этот раз нежно и легко. Линди отшатнулась, но все же успела ощутить восторженный трепет, который пробежал по ее телу. Она старательно потерла это место.

— Вы знаете, что я имею в виду. Мы с вами сейчас по разные стороны баррикад. Давайте же не будем вводить в заблуждение присутствующих, чтобы они не подумали, будто мы с вами довольны друг другом.

Свет от лампочки над головой выхватил смеющиеся искорки в глазах Ника.

— Вы хотите сказать, что мне не следует общаться с врагами? Я разочарован. Я так разочарован!

Он дразнил ее, высмеивал все ее доводы. Она понимала это и чувствовала, что должна ответить с убийственной иронией, но… вместо этого просто смотрела на него. Даже при тусклом свете одинокой лампочки его волосы снова приобрели оттенок старого золота. Ее поражал не только цвет его волос, но и их необычайная шелковистость, она только начала узнавать их на ощупь…

Линди вовремя спохватилась и уже протянутой рукой потрогала себя за ухо, вместо того чтобы дотронуться до Ника.

— Джарретт, хватит мне тут бездельничать с вами, — сказала она, но он только рассмеялся в ответ.

— А я только начал бездельничать, профессор Мак. По моему глубокому убеждению, в этом никогда нельзя переусердствовать.

Что же это такое творится? Хороша же она, стоит тут перед аудиторией и, словно какая-нибудь глупенькая студентка, болтает о чепухе с удивительно привлекательным мужчиной. Чтобы ситуация не осложнилась еще больше, Линди открыла дверь, торопливо вошла в аудиторию… и как вкопанная остановилась.

4

Линди так резко остановилась, что Ник налетел на нее сзади. Чтобы удержать ее, он положил руку ей на плечо, и в результате они все-таки вошли вместе, как парочка закадычных друзей. Но, как оказалось, никакого значения это не имело. В аудитории было только три человека. Один, два, три… и все. Два члена городского совета, расположившиеся в первом ряду, и один из студентов Линди, одиноко маячивший в самом конце аудитории.

— Скажите, а все остальные уже ушли? — спросила она, стараясь побороть подступившее отчаяние.

Один из членов совета, Оливер Колдуэлл, встал и потянулся. Это было сложное, многоступенчатое потягивание с вращением рук и похрустыванием суставами. Линди поморщилась.

— Никто не ушел, — четко, с расстановкой ответил Оливер.

Сложив на груди костлявые руки, он смотрел куда-то вдаль.

— Вы хотите сказать, что… никто больше не пришел? — сказала она со все более возрастающей тревогой.

— Совершенно верно.

Оливер пошевелил руками, будто опять собираясь хрустнуть пальцами.

— Но ведь я раздала столько рекламных проспектов, я стучала во все двери, звонила по телефону…

Голос Линди сорвался, когда она оглядела пустую аудиторию. Когда в ней было так мало народу, она напоминала пустой вокзал или огромную коробку с пятью крохотными леденцами, громыхающими внутри. Линди попыталась вернуть себе хоть часть своего преподавательского авторитета и уверенности.

— А что же члены совета? — требовательно прозвучал ее голос. — Почему они не присутствуют?

В ответ Оливер хрустнул пальцами, отчего Линди подпрыгнула на месте. Заговорила Мелани Диме:

— Мы с Оливером представляем городской совет, Линди. Что касается остальных, их нельзя винить в том, что они не пришли. В конце концов, это же не официальное заседание, правда? И, кроме того, многие боялись пропустить сегодня вечером большой турнир. Так чего же ты ожидала?

— Я ожидала хоть небольшой заинтересованности в охране окружающей среды и животного мира, — парировала Линди.

Но Мелани, казалось, не заметила ее язвительного тона. Она вовсю улыбалась Нику и старалась выгодно продемонстрировать ему свои ноги. У Мелани были ладные, стройные ножки и изящные щиколотки. Ник, казалось, оценил ее усилия по достоинству. Ну и прекрасно. Если ему так нужны эти ножки — пожалуйста. У нее есть более важные дела, которыми надо заниматься. Освободившись от поддержки Ника, она подошла к преподавательскому столу. Бухнув на него свою сумку, она обозрела скудную аудиторию.

В самом последнем ряду сидел Эрик Сотело, один из лучших студентов Линди. Он никогда не разговаривал на лекциях, но зато прекрасно отвечал на экзаменах. В этот раз он тоже уткнулся в свои записи, как только Линди вошла в аудиторию. Она уже знала, что ему больше всего хотелось остаться незамеченным при любом скоплении людей. Она понемногу старалась вытащить его из привычной скорлупы, но давить на него не хотела. Поэтому она просто кивнула ему — или скорее его тетради, за которой он притаился.

Оливер Колдуэлл снова уселся, с трудом пытаясь разместить свои длинные ноги, словно он спрут, который не знает, куда девать щупальца. Ник сел через несколько столов от Мелани, которая небрежно сомкнула руки за головой. Эта поза должна была продемонстрировать, что ноги были не единственной частью ее тела, которой можно было гордиться. Она одарила Ника ослепительной улыбкой. Ник улыбнулся в ответ. Линди захотелось взять их за головы и стукнуть друг о друга лбами.

Ничего не оставалось больше, как приступать к дебатам. Ведь мнение двух или трех человек не менее важно, чем мнение целой толпы. Если бы Линди удалось убедить Оливера, Мелани и Эрика встать на защиту сов, это было бы уже большим достижением. Взяв в руки кусочек мела, она написала на доске крупными буквами лишь одно слово — «Яд». Эрик выглянул из-за своей тетради, и даже Мелани на минутку оторвала взгляд от Ника.

— Яд, — произнесла Линди. — Яд, содержащийся в инсектицидах, представляет угрозу для североамериканских сов, селящихся в норах. Представьте себе, что вы вынуждены питаться жучками, кузнечиками, мышами — и все это отравлено. Поставьте себя на место колонии сов, которые вынуждены бороться за свое существование. Угрозы сыплются на вас со всех сторон. На той земле, где вы когда-то обитали, теперь раскинулись поля, построены дома или открыты торговые комплексы. Вас просто выгнали, оторвали от родного дома. Куда же вам деваться? Возможно, вам повезет, и вы найдете клочок земли, покинутый другими совами. Но вы не знаете главного. Над этой землей летали самолеты, разбрызгивая инсектициды. Вот почему здесь нет птиц. Значит, и вы здесь, в, конце концов, должны будете погибнуть от яда. Таков замкнутый круг, в котором вам приходится бороться и умирать.

Она остановилась, чтобы слова осели в аудитории. Все внимательно слушали ее. Ник — нахмурившись и сдвинув брови. Мелани — покусывая ноготок и выжидающе посматривая на Линди. Оливер сумел удержаться и, пока она говорила, ни разу не хрустнул пальцами. Эрик, облокотившись на руку, смотрел на нее с каким-то мечтательным выражением.

Линди потянула паузу, таким образом нагнетая напряжение у слушателей. Она давно усвоила, что хороший педагог всегда должен быть чуточку актером. А сейчас она как никогда ощущала себя учителем, пытающимся разбудить сочувствие в аудитории.

Через минуту она продолжала:

— Представьте себе, что вы, маленькая норная сова, нашли кусочек земли, где можно выжить. Ни кузнечики, ни мыши, которыми вы питаетесь, еще не отравлены. Вы пока в безопасности. Но возникает новая угроза — «Олдридж Авиейшн». — Она стрельнула глазами в сторону Ника. — «Олдридж Авиейшн» собирается привезти сюда бульдозеры, разрушить норы и убить ваших детей. И вы не просто останетесь без дома, возможно, вы как вид вообще исчезнете с лица земли.

Мелани вздохнула. Оливер все еще не осмеливался хрустнуть пальцами. Эрик облокотился на другую руку и не отрываясь смотрел на Линди. А Ник поднялся, подошел к ее столу и встал с другой стороны. Видно было, что он разозлился.

— После такого нападения я требую столько же времени на ответное выступление. Вы фактически обвинили меня в том, что я собираюсь уничтожить всех сов, обитающих в Соединенных Штатах. Вы впадаете в театральность, используете дешевые эффекты, в конце концов вы просто все усложняете.

Линди упрямо сложила руки на груди:

— Джарретт, нападать на меня бесполезно. Вы бы лучше подумали о том, как защитить свои интересы. Хотя, откровенно говоря, я думаю, это бесполезно.

Опираясь на стол, он склонился к ней.

— Я ведь уже объяснят вам, что «Олдридж Авиейшн» вложила много времени и денег в этот проект! Вы что, всерьез считаете, что мы вот так запросто продадим этот участок земли и перенесем строительство в другое место?

— Я понимаю, что это будет нелегко и связано со многими неудобствами. Но это единственно верное решение, как бы трудно вам ни было его принять. Поэтому я надеюсь, что вы именно так и поступите.

— Ха! Если бы мы и совершили такую глупость — продали эту землю, вы все равно устроили бы скандал, Линден Элоиза. Вы были бы недовольны тем, что мы продали ее тому, кто собирается построить здесь жилые дома или универсам. И судьба ваших сов снова оказалась бы под угрозой.

— Очень хорошо, что вы затронули эту тему, — холодно заметила она. — Вы правы. Прежде чем вы заключите какие-либо сделки, мне бы хотелось узнать, кто собирается купить эту землю.

— Но мы не собираемся продавать ее, Элоиза. Вы можете это понять?

Она приблизилась к нему так близко, что ее губы почти касались его уха.

— Не называйте меня этим именем, — свирепо прошептала она. — Вы же знаете, как я ненавижу его. Это нечестно, к тому же вы так и не сумели пока отстоять свою точку зрения.

— Ах, нечестно? — пробормотал Ник ей в ухо. — Вы тут с таким жаром разглагольствовали об отравлении окружающей среды и меня приплели туда же, свалив все в одну кучу.

— Ребята, это же касается не только вас двоих, что вы там шепчетесь, — пожаловалась Мелани, как маленькая девочка, которую не взяли играть в классики во дворе.

Губы Ника щекотали ухо Линды. Она поспешно выпрямилась.

— Хорошо, Мелани. Что ты думаешь об этом?

Дождавшись, пока Ник посмотрит на нее, Мелани несколько раз тряхнула головой, чтобы ее короткие волосы с серебристым оттенком всколыхнулись как живые. Это выглядело очень эффектно. Линди подавила вздох. У нее самой были непослушные волосы, она не могла бы заставить их хоть немного всколыхнуться.

— По-моему, — начала Мелани, — история, которую ты, Линди, рассказала о совах, просто потрясающая. В какое-то мгновение я действительно почувствовала себя совой, которую поджидают опасности со всех сторон. Но, ты знаешь, это несправедливо.

— Ты совершенно права, это несправедливо, — подтвердила Линди.

У Мелани был печальный и задумчивый вид. Тряхнув головой как бы с сожалением, она продолжала:

— Разумеется, мне не хотелось бы причинять вред совам. Но если у нас в Сантьяго появится новый завод, то немало людей найдут себе работу. Это пойдет на пользу городскому хозяйству. Я все время говорю себе, что люди все-таки важнее всего. А если начать всех жалеть, то как насчет бедных мышек, которых пожирают эти совы? Справедливости здесь не найдешь. Возможно, это звучит жестоко, но в конце этой цепочки, где каждый кем-то питается, стоим мы — люди. И значит, мы должны сделать все, чтобы помочь «Олдридж Авиейшн». Да здравствуют новые рабочие места для жителей Сантьяго!

Мелани, казалось, была довольна логикой своих рассуждений и снова улыбнулась. У нее была заразительная улыбка, беззастенчивая и дразнящая. Неудивительно, что Ник в ответ тоже улыбнулся ей. Что-то он уж слишком разулыбался, да нет, он просто сиял.

— Мне тоже хочется, чтобы у людей в Сантьяго была работа, — сказала Линди. — Речь не об этом. Я говорю о том, чтобы «Олдридж Авиейшн» нашла более подходящий участок для строительства.

Мелани подошла и встала рядом с Ником. Она была небольшого роста, едва доходила ему до плеча. Она прильнула к нему как чудесный серебристый цветок, обвивающий деревянную решетку. А Ник явно не возражал против того, чтобы исполнять роль этой решетки.

— Линди, если мы будем вести себя необдуманно, то Ник найдет место для своего завода где-нибудь далеко от Сантьяго. Нельзя этого допустить. Нельзя.

Мелани в знак поддержки похлопала Ника по руке. Затем лицо ее стало серьезным, и она продолжала:

— У нас здоровая экономика, но стимулировать рост рабочей силы мы обязаны. «Олдридж Авиейшн» предоставляет нам такую возможность. А у нас есть что дать взамен — несколько торговых центров, современные подъездные пути и крепко стоящие на ногах банковские учреждения. Уж не говоря о членах городского совета, незамужних и настроенных очень дружелюбно.

Мелани в этот раз была остроумной, дерзкой, самоуверенной и находчивой. Линди почувствовала, что долго этого не вынесет, особенно, когда увидела, как Ник посмеивается, заглядывая в большие карие глаза Мелани.

— Оливер, а ты что скажешь? — спросила Линди, в глубине души надеясь на поддержку.

Оливер задумался. Наконец он хрустнул суставами.

— Я ничего не имею против сов, — сказал он. — Но рабочие места — это здорово, что тут отрицать. Сотрудничество с «Олдридж»… Это же то, что нужно!

Линди чуть было вслух не застонала. Этот Оливер со своими длиннющими руками и ногами никогда не мог двух слов связать. И вот, пожалуйста, наконец-то высказался, и то невпопад. От Эрика, прячущегося в конце аудитории, тоже помощи ждать не приходится. Он нагнулся над тетрадкой и что-то царапал, делая вид, что записывает, как на лекции.

— Я думаю, больше нам разговаривать не о чем, — радостно сообщила Мелани. — Надеюсь, остальные члены совета будут солидарны с Оливером и со мной — мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь «Олдридж Авиейшн».

— Ах так? — отчеканила Линди. — Значит, это все, что вы можете сказать?

Эрик еще ниже согнулся над своей тетрадью. Оливер скривил губы и уставился куда-то вдаль. Мелани пристроилась еще поближе к Нику. Линди обвела их всех взглядом и возвестила:

— Что ж, прекрасно. Собрание считаю закрытым.

Мелани могла теперь все свое внимание уделить Нику Джарретту.

— Ники, может быть, мы сегодня вечером чего-нибудь выпьем вместе? Мне хотелось бы начать знакомить тебя с достопримечательностями Сантьяго.

На его лице было написано сожаление.

— Прости, но у нас с профессором Макаллистер есть еще кое-какие дела.

— Но ведь собрание закончилось, Ники.

— По-моему, профессор не закончила еще свои дебаты со мной.

— Жаль… — Мелани явно не нравилось, что и на этот раз Ник собирался обойтись без нее. Она тряхнула головой, волосы ее возмущенно всколыхнулись. — Тогда придется отложить. Но мы еще встретимся, Ники.

Медленно, нехотя она отцепилась от него. Какое-то время она медлила, надеясь, что он передумает. В конце концов, она выплыла из аудитории, на прощание еще раз продемонстрировав Нику свои хорошенькие ножки.

Оливер собрал свои разбросанные по столам руки и ноги и заковылял к двери.

— Хорошее собрание, — произнес он, поравнявшись с Линди. — Как раз такое, как я люблю. Коротенькое и по делу.

Вот и он ушел. Оставался только Эрик, который что-то яростно царапал в тетради. Вскоре он поднял глаза и встревоженно огляделся. Схватив свою тетрадь, он выбрался из-за стола, и его как ветром сдуло из аудитории. На этом пресловутое собрание, в отношении которого Линди питала большие надежды, закончилось. Ей казалось, что соберутся толпы горожан, чтобы поддержать ее и бедных сов, но… в результате она осталась одна, рядом был только Ник Джарретт. Довольно иллюзий. Линди схватила губку и начала вытирать доску. В воздухе закружилась белая пыль.

— Знаете, я не был согласен с большей частью того, о чем вы говорили сегодня, — сказал Ник. — Но должен признаться, вы умеете добиться нужного результата, когда выступаете перед аудиторией. У вас это здорово получается, профессор. Просто бесподобно.

— Наверно поэтому я сегодня заручилась безоговорочной поддержкой городского совета.

Линди кипела от гнева и отчаяния, и потому неистово скребла доску.

— Вы сделали все, что могли. Все, что было в ваших силах. Расслабьтесь.

Линди поморщилась. Собрание с треском провалилось, а он ей советовал расслабиться. Он отнял у нее губку и стал вытирать доску; под его сильными взмахами исчезло слово «ЯД».

— Знаете, это мне напомнило школу, — заметил он. — Когда я учился в пятом классе, я обычно оставался после уроков и стирал с доски, чтобы помочь нашей учительнице — мисс Пайтон. Я по ней с ума сходил целый год. Вообще, в женщинах-учителях есть что-то неотразимое. — Его тон был легкомысленным. — Кстати, тот парень, который сегодня сидел за последним столом, он бы понял, что я имею в виду.

Добродушный юмор Ника бил по натянутым нервам Линди. Еще бы, ему нечего было расстраиваться. Он-то одержал блестящую победу на собрании. К тому же покорил Мелани Диме, да и весь город скоро будет у его ног. Линди выхватила у него губку и вновь начала вытирать уже чистую доску.

— К вашему сведению, Эрик Сотело совсем не сходит с ума по мне. Он просто хороший студент и из него в будущем выйдет отличный инженер. Вполне естественно, что он обращает внимание на своих учителей.

— На одну из них особенно. — Ник вновь взял у нее губку. — Вы не так вытираете, — заметил он. — Надо вверх и вниз, а не из стороны в сторону. Это целая наука.

Он продемонстрировал свой метод широкими взмахами руки вверх и вниз, при этом было заметно, как под рубашкой напрягаются его сильные мышцы.

Проклятье. Это ведь был ее класс. Она отняла у него губку и стала вытирать доску из стороны в сторону.

— Вы думаете, что, приехав в Сантьяго, можете здесь всем распоряжаться? И все в этом паршивеньком городишке будут подчиняться вашим требованиям?

— Кстати, я-то как раз с тех пор, как приехал сюда, пытаюсь заниматься только своим делом.

— Да, а маленьким совам остается лишь уповать на небеса. Знаете, вы все-таки не сможете им навредить. Даже если никто во всем городе больше не поддержит меня, я сумею за них постоять.

— Ой, не впадайте опять в театральность. Здесь нет отъявленных злодеев.

— Прекрасно. Значит, вы снимаете с себя всякую ответственность. — Она резко обернулась к нему. — Вам безразлично, что совы пострадают. Вам просто наплевать!

В эту минуту его добродушие испарилось. Лицо его стало серьезным.

— Линди, вы знаете, что это не так, вы ни разу не попробовали встать на мою точку зрения.

— Я просто не вижу смысла в вашей точке зрения.

— Опять все сначала? Только вы правы и больше никто?

— У меня осталось хотя бы это, — заявила она, — сознание своей правоты. Вот почему в конце концов я выиграю.

Она отвернулась к доске, но Ник схватил ее за плечи. Она заметила, как его глаза потемнели от злости.

— Черт подери, я все-таки заставлю вас понять, что к этому можно подходить с разных сторон, Линди.

— Да, но только один подход важен сейчас.

Он сжал ее плечи еще сильнее.

— Неужели вы собираетесь всю жизнь оставаться такой вот непреклонной и бескомпромиссной?

Она, вне себя от гнева, пыталась вырваться.

— Бывают моменты, когда нельзя соглашаться на компромисс! Пустите меня!

— Нет, сначала вы должны понять. Не пущу, пока вы не согласитесь, что можно обсудить этот вопрос.

— Вы уже пытались доказать мне свою правоту и не смогли. Пустите!

Вместо этого он притянул ее к себе.

— Не удивительно, что в вашей жизни нет места мужчинам, — сказал он негромко и насмешливо. — Вы можете быть нежной и податливой только с теми существами, которые не представляют угрозы. Вам эти совы для того и нужны, правда? Вам же надо на кого-то излить свою нежность, профессор Мак.

— Черт подери, Ник…

Он не дал ей ответить, его губы завладели ее ртом. Она еще минуту билась в его руках, будто одна из пойманных сов. Они с Ником натолкнулись на стол, потом губка выпала из ее рук, Линди затерялась в облаке белой пыли… и в объятиях Ника Джарретта.

5

На этот раз Ник не был нежен с Линди, но и она целовала его с той страстью, к которой все еще примешивалась злость. Ее пальцы сплелись у него на затылке, его волосы опять поразили ее своей шелковистостью. Она с такой силой прижалась к нему, что он в конце концов уселся на стол. Но как только он вновь обрел равновесие, она очутилась в его объятиях. Его губы не щадили ее, его желание встречалось с ее неутоленным желанием. Это не было похоже на «школьный» поцелуй. О, нет. Стоило Нику прикоснуться к ней, как все, что дремало в Линди столько времени, вырывалось наружу. Все происходило помимо ее воли! Она позволила себе забыться еще на одно восхитительное мгновение в его объятиях, потом еще на одно…

Наконец она сумела оторваться от него и попятилась назад, пока не вжалась в доску. Пошарив рукой, она взяла кусочек мела. Ей надо было взяться за что-то знакомое, это придало бы ей сил.

Ник сидел на краешке стола, глаза его потемнели.

— Линди, ну чего ты испугалась? Что я могу тебе немного понравиться, вместо однозначного презрения, с которым ты хотела бы ко мне относиться?

Линди катала кусочек мела между ладонями, пока они не покрылись белым слоем.

— Я презираю не тебя, а то, что ты делаешь. Может быть, ты лучше всех на свете. Но это не меняет дела. В вопросе о совах ты не прав. На сто процентов. Целиком и полностью не прав!

— Наступит день, когда ты наконец поймешь, что можно добиться гораздо большего, если немного уступить, чуть-чуть пойти навстречу.

Ник встал и подошел к ней вплотную. Она так прижалась к доске, что казалось странным, что ее позвоночник не расплющился о стену.

— Что ты собираешься делать, Джарретт? Целовать меня, пока я не сдамся? Пока что у тебя ничего не вышло.

— Ты же знаешь, что я целовал тебя совсем не поэтому. Между нами есть что-то, не имеющее никакого отношения к этим проклятым совам. И вот этого-то ты испугалась.

Линди не нашлась что ответить. Она не могла оторвать глаз от губ Ника. У него был крупный выразительный рот, щедрый на любые эмоции, будь то усмешка или желание любить.

Она попыталась сконцентрировать внимание на чем-то более нейтральном. Вот, например, подбородок. Но и тут возникала проблема. У него был четко очерченный овал лица, и виднелась пробивающаяся бородка. Линди хотелось, чтобы Ник никогда не брился. Она подозревала, что тогда он отрастил бы очень приличную бороду, густую, роскошную…

— Нет, это уж слишком! — воскликнула она, схватившись за мел. — Ты прекратишь, Джарретт?

Он нахмурился.

— Не беспокойся. Я не собираюсь тебя больше целовать. По крайней мере, сейчас не собираюсь.

Линди положила мел на полочку у доски и решительно вытерла руки о юбку. Два белых пятна, как размазанные крылья ангела, отпечатались на ткани. Линди вскинула сумку на плечо. Когда она слишком долго не ощущала на плече успокаивающего веса сумки, ей чего-то не хватало, будто по-настоящему поддерживать равновесие она могла только с этим грузом на плече, перетягивающим ее то в одну сторону, то в другую.

Прошествовав до дверей, она оглянулась на Ника.

— Может быть, все, что ты говоришь обо мне — это правда: я непреклонная, неуступчивая, с массой предрассудков. Я боюсь, что у меня возникнет к тебе чувство… Прекрасно. Именно эти качества мне и нужны, чтобы бороться с тобой и выиграть. А остальное не имеет значения. А теперь — спокойной ночи.

Линди уже научилась быстро передвигаться в этих дурацких туфлях. Она успешно добралась до стоянки… и вспомнила, что ее голубенькая малолитражка осталась на пустынной загородной дороге. Без бензина. А ведь она так красиво простилась с ним и ушла. Теперь все это оказалось напрасным.

Ник подошел к ней и остановился под старомодными фонарями, освещавшими тротуар в сгущающихся сумерках.

— Подвезти? — спросил он небрежно.

Она бросила на него возмущенный взгляд. Он открыл дверь кабины, и она молча забралась внутрь.

На всем пути до заправочной станции они не сказали друг другу ни слова. Линди почему-то разозлило, что у Ника оказалась пустая канистра. Он заплатил за бензин прежде, чем она успела нашарить в сумке среди камней свой кошелек. Это еще больше разозлило ее. Она не хотела оставаться в долгу и бросила ему на щиток грузовика несколько долларовых бумажек. Он сердито глянул на деньги. Затем отвез ее к тому месту, где стояла ее машина, выскочил из грузовика и стал заливать горючее в бак. Линди приковыляла к нему.

— Дай, я сама, — попросила она, пытаясь отнять у него канистру.

— Тише, сейчас прольешь бензин.

Он крепко держал канистру.

— Ты можешь ехать. Я справлюсь теперь сама. — Она тоже держалась за канистру. Таким образом они вместе залили бензин в бак. После этого Ник сунул ей канистру.

— Оставь это у себя. На всякий случай.

— Нет, сегодняшний случай — это исключение! И все из-за тебя.

Но Линди все-таки взяла проклятую канистру, пахнущую бензином. Хотя знала, что следовало бы тут же вернуть ее. Вместо этого она прижимала ее к своей шелковой блузке, словно он подарил ей букет роз. Что с ней происходило?

Линди хлопнула ладонью по канистре, раздался гулкий звук.

— Спокойной ночи, Ник. Правда, теперь ты можешь ехать.

— Спокойной ночи, — но он не двинулся с места.

— Ты когда-нибудь уедешь?

— Я не могу бросить тебя здесь одну на пустынной дороге. Забирайся в машину, я посмотрю, заведется ли она.

— Я могу и сама о себе позаботиться.

Но он не двигался. Возмущенно бормоча что-то себе под нос, Линди втиснулась в машину вместе с сумкой и канистрой. Включила зажигание и, высунув голову в окно, спросила:

— Ну как, ты доволен?

— Нет, черт подери. С тех пор как ты ворвалась в мою жизнь, я ничем не доволен. Ты хуже назойливого комара. Или целой тучи комаров.

Эти нелестные слова почему-то привели Линди в хорошее расположение духа. Почти радостное. В последних лучах заходящего солнца она улыбалась Нику.

— Еще увидимся, Джарретт. Это только начало борьбы. Помни об этом.

И ее маленькая Салли радостно затарахтела по дороге.

В этот раз, отправившись к дому на колесах, где жил Ник, Линди оставила Хаммерсмита дома. Но для того, чтобы выбраться из дома, потребовалось целое искусство. Хаммерс разгадал ее трюк с яблоком. Он научился целиком заглатывать яблоко и галопом мчался за ней следом, когда она еще не успевала дойти до двери. В это утро она бросила в комнату два яблока. Это озадачило Хаммерса, он не знал, как бы ухитриться одновременно схватить оба. И вот теперь, стучась в дверь автоприцепа, она думала, что надо бы не забыть купить еще пакет яблок на рынке.

Она постучала несколько раз. Ник открыл ей. Но она не услышала от него ни слова в знак приветствия. Очевидно, рано утром он не был склонен произносить речи. Линди прошла за ним следом в кухню. Согнувшись, он опустился на стул возле маленького столика, на котором были разбросаны бумаги и папки. На полу у его ног валялись чертежи; кружки с кофе теснились на соседнем стуле. Трубка болталась на шнуре, очевидно, Линди прервала его разговор по телефону. Подняв трубку, Ник прижал ее к уху. Он изо всех сил старался показать, что даже в такую рань способен на определенное красноречие.

— Черт подери, мне нужно поговорить с самим Лоуденом. Что у вас там за контора, не понимаю… Послушай, парень, мне все равно, даже если он на Таити. Ты должен соединить меня с Лоуденом. Немедленно. Подожди, ты не можешь просто так бросить трубку! — Ник отнял трубку от уха и сердито посмотрел на нее. — Тоже мне, подрядчики, — пробормотал он, затем взглянул на Линди. — Только этого мне не хватало. Очередной визит ненормальной профессорши. По-моему, мы оба уже сыты собранием городского совета на прошлой неделе.

Линди взяла в руки одну из чашек и понюхала крепкий кофейный осадок.

— Боже мой, ты пил кофе из всех этих чашек? — изумилась она.

— Да, ну и что, каждый раз, сварив кофе, я пью из новой чашки. Что тут странного?

— Я вижу, ты действительно с утра встаешь не с той ноги. Кстати сказать, тот самый Клуни тоже утром всегда был не в духе. Из этого следует…

— Подожди-ка. Постой. Со мной у тебя это не пройдет.

— О чем ты?

— Я могу с точностью вычислить твое поведение в отношении мужчин после того случая с Клуни. В твоей жизни появляется парень, может быть, он даже немного нравится тебе, а возможно, даже и очень нравится. Но это тебя путает. И ты начинаешь убеждать себя: «У этого парня слишком большой нос, как у Клуни». Или: «Этот парень точно так же хлюпает, когда ест суп». И вот он уже не нравится тебе, и ты снова свободна, как ветер. Теперь ты пытаешься то же самое проделать со мной — поставить меня на одну доску с Клуни.

Линди вышла из себя. Сунув руку в сумку, она нашарила кусок обсидиана. Судорожно растирая пальцами его скользкую поверхность, она наконец пришла в себя и могла слушать Ника более хладнокровно.

— Так, давай разберемся до конца. Значит, по твоему мнению, ты нравишься мне настолько сильно, что это путает меня?

— Да, я так считаю.

Ник откинулся на спинку стула, сложив руки на своей широкой груди. Глаза его излучали холодок, они были цвета сумерек в Нью-Мексико.

Линди провела пальцами по острому краю обсидиана. Но настоящая острая боль была внутри, будто Ник рассек ее сердце и добрался до истины. Было бесполезно отрицать — он был прав.

— Джарретт, тебе следует запомнить одну вещь. Я больше не позволю мужчине предать меня! Никогда. Мне достаточно было пережить это один раз. Поэтому я и стараюсь защищаться.

— Значит, ты думаешь, что я предам тебя? Господи, но я же не твой Клуни. Прекрати сравнивать нас. Я привык прямо и честно вести себя по отношению к людям. И с тобой, Линди, хочу быть откровенным с самого начала. — Он вглядывался в ее лицо потемневшими глазами. — При других обстоятельствах не прошло бы и двух секунд, как ты оказалась бы в моих объятиях, и я целовал бы тебя до тех пор, пока мы оба не забыли, в каком веке живем. Ты чертовски привлекательная и желанная женщина. Ты сама этого не осознаешь, но это так. Наверно, это еще одно наследие великого Клуни — он заставил тебя сомневаться в себе.

Линди вынуждена была опять нащупать в сумке очередной камень, на этот раз ей попался гранат. При одном упоминании о поцелуях Ника в ней начало биться и пульсировать желание. Он находил ее желанной, он сам сказал об этом! Ей хотелось обдумать эту чудесную и тревожащую новость.

Но Ник продолжал.

— Если бы в твоих понятиях все не стало с ног на голову благодаря этому Дональду Клуни, возможно, все было бы по-другому. Особенно, если ты не была такой чертовски упрямой и уверенной в своей правоте. — Он пожал плечами и склонился над бумагами. — Если ты пришла сюда по делу, то говори. А потом чтобы духу твоего здесь не было, у меня много работы.

Линди бросила обсидиан и гранат обратно в сумку. Нет, здесь камни уже не помогут. Разве так поступают с женщиной? То она желанная и все такое, а через минуту ее выпроваживают, будто она только мешает ему…

Линди из принципа не уходила. Прекрасно! Ник дал ей понять, что она раздражает его, выводит из себя и вообще с ее появлением возникла масса неприятностей. Так вот, она то же самое могла сказать о своем отношении к нему.

— Ты ведь зачем-то пришла сюда? — ворчал Ник. — Давай, выкладывай.

— Я пытаюсь, — ответила она. — Но ты сегодня какой-то другой. — Она обошла вокруг, чтобы хорошенько его разглядеть. — Все ясно. Ты подстригся. Мило. Хотя мне нравилось, когда твои волосы немного лохматились, правда-правда.

— Ужасная стрижка. Она мне не идет.

Ник провел по макушке, как бы желая удостовериться, что его не обкорнали наголо.

— Насколько я понимаю, ты нанес визит в парикмахерскую на улице Лома, и стриг тебя Фред. Да, это явно работа Фреда.

Линди осмотрела затылок Ника. Он казался ей особенно беззащитным. На затылке волосы были подстрижены слишком коротко. Это напомнило ей кошачью шерстку — волосы здесь были такими же короткими и шелковистыми. Ей так захотелось погладить этот золотисто-каштановый пушок. Она протянула руку к его волосам.

— Надо было стричься, как всегда, в Сент-Луисе, — сказал он. — А здесь им все равно что волосы стричь, что траву косить.

Линди нашла в себе силы остановиться, и ее рука вместо того, чтобы погладить Ника по голове, уцепилась за ремешок сумки.

— Нет, подожди-ка. Фред, возможно, чуть перестарался, но все же стрижет он хорошо. И у нас в Сантьяго можно подстричься не хуже, чем где-либо.

— Ха! Нет уж, лучше обратиться к нормальному парикмахеру в Сент-Луисе, чем стричься в вашем захолустье у какого-то типа, который с ножницами не умеет обращаться.

Линди все еще смотрела на затылок Ника.

— В мире нет лучше места, чем Сантьяго в штате Нью-Мексико. Но только оценить его по-настоящему может культурный человек.

— Ну разумеется. Мне бы хотелось узнать побольше о достопримечательностях вашего города но, к сожалению, нужно заняться строительством авиационного завода.

— Ты что, собираешься прямо сейчас его строить?

Рука Линди еще раз нырнула в сумку, как отважный спелеолог, спрыгнувший в неизведанную пещеру. Через несколько секунд она нашла то, что искала — письмо, которое слегка помялось, стиснутое среди камней. Стряхнув с него пыль, она сунула его Нику под нос.

— Вот, прочти это, — торжествующе произнесла она. — Оно предназначается тебе от городского комитета по планированию. А я вызвалась доставить его лично.

Развернув листок бумаги, Ник подозрительно потряс его. Затем внимательно прочитал единственный напечатанный абзац. Линди читала через его плечо, хотя знала текст наизусть, слово в слово. По правде сказать, она сама и продиктовала его вчера вечером Мери Бет из комитета по планированию. Боже, однако пишущая машинка Мери Бет явно нуждалась в ремонте. Все «е» и «о», словно непослушные дети, выпрыгивали выше строчки.

— Что это за чертовщина такая? — раздраженно спросил Ник. — Здесь говорится…

— Здесь говорится о том, что «Олдридж Авиейшн» не может начать строительство завода, потому что у вас неправильно оформлен отчет об обследовании места строительства!

Обернувшись к ней, Ник нахмурился.

— Подожди. Бумаги были оформлены несколько месяцев назад. Если в них что-то не так, то почему до сегодняшнего дня никто не возражал?

Линди обошла кухню. Она была такой крохотной, что полный круг занял у нее несколько секунд.

— К сожалению, никто до меня тщательно не разбирался в бумагах. Оказывается, инженеры не представили развернутого описания пробных бурений в местах будущего фундамента. Я имею в виду, что они небрежно подошли к своей работе. У них постоянно встречаются ссылки — «см, выше», «см, выше». Такая неточность и уклончивость формулировок просто не годится.

Ник недоверчиво рассмеялся.

— Ты, похоже, шутишь? И это послужило причиной письма?

— В инженерном деле важны все детали. Так что вам придется составлять отчет заново, постараться заново все заполнить.

Линди рассеянно вертела в руках коробочку с кофейными фильтрами. Ей нужно было выглядеть спокойной и уверенной в этой новой схватке. На самом деле ей пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить Бакстера Слоуна из комитета по планированию, чтобы он потребовал от «Олдридж Авиейшн» переделать их отчет. Бакстер, как и все остальные из городских властей, готов был встретить «Олдридж» с распростертыми объятиями. Линди уламывала его целую вечность. Вначале она продиктовала письмо Мери Бет, а потом неотступно бегала за Бакстером по его кабинету. В конце концов, просто чтобы избавиться от нее, он подписал письмо.

Достав из коробочки один бумажный кофейный фильтр, она расправила его на столе. Его гофрированные краешки напомнили ей кружевные салфетки, которые любила вязать тетушка Элоиза.

— Джарретт, ты, конечно, понимаешь, что пока «Олдридж Авиейшн» не подаст новый отчет в исправленном виде, ни о каком начале строительства не может быть и речи.

Ник откинулся в своем вращающемся кресле и сцепил руки на затылке. Этот жест смял его новую прическу, и теперь сзади у него торчал пучок волос.

— Линди, ты ведь наверно провела не один час, изучая наш отчет и выискивая в нем незначительные детали, которые можно было бы использовать против нас. Тут годились любые средства.

Она принялась ходить взад и вперед по тесной маленькой кухне.

— Зато мои средства оказались достаточно действенными. Ведь письмо подписано, не так ли? И ты должен подчиниться его требованиям.

— Разумеется. Это документ, здесь я с тобой не спорю. Но ведь для меня это лишь небольшое препятствие. Через сутки мои люди доставят в комитет по планированию новый отчет, и тогда уже даже ты не сможешь ни к чему придраться.

С самого начала Линди понимала, что для Ника это просто небольшая отсрочка. Но она сделала, что могла.

— Хорошо! Тогда подари мне эти сутки. Доверься мне — и я попробую доказать тебе, что ты не прав.

Чтобы подчеркнуть справедливость своих слов, она стукнула кулаком по столу, так что зазвенел кофейник.

— Ну нет, профессор. Я не собираюсь больше выслушивать твои увещевания.

Линди заставила себя ответить спокойным, ровным голосом:

— Я обещаю, никаких речей с моей стороны не будет. Просто, я хочу… ну, в общем, ты должен довериться мне. Полностью отдать себя в мои руки на двадцать четыре часа.

Она замолчала, ошеломленная своими словами. Она не представляла себе, как проведет это время с Ником, ведь ей хотелось то поцеловать его, то обрушить груду камней на его голову.

Ник все еще сидел, откинувшись на спинку стула.

— Нет. Мне не нравится эта затея. Кроме того, у меня еще много дел с бумагами, мне надо позвонить в разные места…

— Ты пока не можешь делать ничего, что связано с заводом, — настаивала Линди. — Если следовать закону, то сначала надо переделать ваш инженерный отчет, а до этого нельзя вести никакие работы. Я предупреждаю, что здесь уж и Бакстер Слоун, и весь комитет по планированию будут на моей стороне!

Линди, разумеется, не упомянула о том, что в комитете по планированию ее поддерживала главным образом Мери Бет — секретарша, работавшая там на полставки.

Ник поднялся и задумчиво забарабанил пальцами по столу. Потом, к удивлению Линди, он наконец улыбнулся.

— Знаешь, Линден Элоиза, мы можем прибегнуть к компромиссу. Я в твоем распоряжении на двадцать четыре часа, но… при одном условии.

— Каком? — осторожно осведомилась она.

— По истечении этих двадцати четырех часов ты больше ни разу не напомнишь мне об этих совах. Все. Наш спор будет закончен раз и навсегда.

Линди возмутилась.

— Как ты можешь требовать от меня этого! Я буду бороться с тобой до конца, Джарретт.

— А… ты должна наконец научиться торговаться, когда речь идет о том, что тебе нужно. Я отдаю тебе двадцать четыре часа, а ты обещаешь оставить меня в покое на всю оставшуюся жизнь. Разве это не справедливо?

Линди кипела от негодования. Ничего справедливого в его предложении не было.

— Нет, — заявила она безапелляционно. — Я не могу идти на компромисс в таком важном деле.

Ник пожал плечами.

— Очень жаль. Другой такой возможности тебе уже не представится. У тебя будет масса времени, чтобы переубедить меня. Или ты уже не веришь в собственные силы?

Будь он проклят! Опять он над ней насмехается. По его тону можно было догадаться, что он совершенно не верит в то, что она сможет переубедить его. Подстрекаемая Ником, Линди готова была к безрассудным поступкам. Глядя ему в лицо, она спрятала руку за спину и скрестила там пальцы на счастье.

— Договорились. Ты в моем распоряжении на двадцать четыре часа, и после этого я больше не побеспокою тебя.

— Что-то ты очень легко сдалась. А почему у тебя рука за спиной?

— Просто так.

— Ты, наверное, скрестила пальцы на удачу, а? — Ник покачал головой. — А я думал, что ты честная женщина, Элоиза.

У Линди вспыхнули щеки. Она вытянула руки перед собой.

— Ну хорошо-хорошо. Видишь? Я не скрещиваю пальцы.

— А на ногах?

— Ах, боже мой, у меня же походные ботинки. Если бы даже я захотела, то не смогла бы перекрестить там пальцы.

Тем не менее, Ник нагнул голову, чтобы взглянуть на ее ноги.

— Хм… похоже на правду. Дай мне честное слово, что не будешь жульничать в нашей сделке.

— Ты все превращаешь в шутку. Ты к этому относишься совсем не серьезно.

Ник приподнял брови с видом оскорбленной невинности.

— Ну, знаешь ли, это же не я за спиной скрещиваю пальцы, чтобы спокойненько приврать потом, а? Я свою часть соглашения выполню честно. Я всецело в твоем распоряжении до… он посмотрел на часы, — восьми часов двадцати трех минут завтрашнего утра. Чего же еще тебе надо?

Линди колебалась, все еще стоя с вытянутыми вперед руками. Поставить все на эти двадцать четыре часа — нет, это слишком рискованно! Но каким же образом еще она сможет переубедить Ника? Все ее методы борьбы с компанией «Олдридж Авиейшн» уже почти иссякли. Конечно, нельзя упускать этот шанс.

— Время идет, — заметил Ник. — Дай-ка я посмотрю, вот уже восемь двадцать шесть.

— Нет, подожди. Мы не начнем отсчет, пока я не скажу «да». А я говорю… «да».

Линди с шумом выдохнула. Она решилась, согласившись на условия Ника. У нее не было выбора, она это делала ради сов.

— С этой минуты твое время принадлежит мне, — заявила она. — Пошли…

— Сейчас, я только должен позвонить. Я же должен быть уверен, что новый отчет будет готов к завтрашнему дню. Не волнуйся, пока я не позвоню, мы не начнем отсчет. Я же говорил, что буду вести себя честно.

Линди нетерпеливо наблюдала за тем, как Ник набирал номер телефона. Он, казалось, считал, что день, проведенный с ней, будет лишь небольшим отступлением, и после этого он вернется к строительству злополучного авиационного завода. Но он ошибался. Она все-таки заставит его изменить точку зрения.

Линди перевесила тяжелую сумку на другое плечо. Теперь, когда Пик Джарретт был в ее руках, она не хотела терять ни минуты. И все-таки за это предложение она ухватилась от отчаяния, у нее еще не было плана действий. Летняя сессия в институте закончилась. Она была свободна и могла всецело посвятить себя просвещению Ника. Но с чего начать? Какой тактики лучше всего придерживаться?

— Послушай, Том, я знаю, что это какая-то чепуха, — говорил Ник в телефонную трубку, — первый раз отчет приняли без вопросов. Но эта ненормальная, ну помнишь — геолог, имеет какое-то влияние в городе. Я недооценил ее… Ну давай, не раскисай, понял? Нам надо составить этот отчет заново, с дополнениями. Как можно скорее. Послушай, Том, никто не сомневается в твоей честности и никто не говорит, что ты тупица. Я прекрасно знаю, на что ты способен. Не хочу больше об этом слышать. Давай, приступай к работе.

Хлопнув трубку на место. Ник ощутил, что к нему опять вернулось утреннее недовольство. Он пробрался к столу, поднял пустой кофейник, перевернул его и потряс. Из него вытекло несколько капель темно-коричневой жижи и все. Ник сердито смотрел на кофейник.

— Почему сегодня все пристают ко мне? — пожаловался он.

Линди взяла у него кофейник и поставила на кофеварку.

— У тебя слишком натянуты нервы. Вот в чем дело. Посмотри, как напряглись у тебя плечи.

— Черт подери, я спокоен!

Линди попробовала качнуть его руку. Она была напряженной и не поддалась.

— Ради бога, расслабь мускулы, — приказала она.

Подняв его руку в сторону, она опустила ее.

Бесполезно. Рука была все такой же твердой, словно кусок мрамора. Линди покачала головой.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Ник сдвинул брови.

— Я думаю о том, что каждая деталь проекта строительства этого завода отзывается ужасной болью в моем затылке.

— Вот-вот. Я вижу, как напряжены мышцы у тебя на шее. Подумай о чем-нибудь другом. Будто ты летишь на самолете высоко в облаках, никто тебя не раздражает…

— Никто, вроде тебя, профессор? — сухо заметил Ник. Но глаза его при этом стали задумчивыми. — Боже, как давно я не летал просто ради удовольствия. Ведь только об этом я всегда и мечтал — летать, свободно отрываясь от земли…

Он смотрел в маленькое окно на яркое юго-западное небо.

Спустя какое-то время Линди попробовала ткнуть пальцем в его руку. Совсем другое дело. Его мышцы уже явно не были такими напряженными. Он начал расслабляться.

Линди улыбнулась. Она вдруг ясно представила себе, как будет вести себя с Ником сегодня. Она поняла, чего ему не хватает в жизни. Даже если он сам не осознавал этого, она сможет показать, что ему нужно. Оказывается, все было так просто…

— Начинай отсчет, — тихо сказала она. — Двадцать четыре часа, Джарретт, минута в минуту. Я готова.

6

Ник не ответил. Он все еще смотрел в окно, будто в любой момент ожидал увидеть в небе целую эскадрилью самолетов. Линди критически оглядела его. Сегодня на нем были хорошо сшитые брюки и нарядная рубашка с воротничком на пуговицах. На его одежде уже не было складок, будто ее только что достали из чемодана. Он выглядел, как настоящий деловой человек. Но Линди решила, что это совсем не то, что нужно в данном случае.

Она направилась к двери.

— Мне совершенно ясно, с чего надо начать. Пошли.

Она вышла из прицепа. Но Ник не пошел за ней, он направился к своему грузовику.

— Мы поедем на моей машине, — сообщила она, распахивая дверцу. — Залезай.

— Ну нет. Я понимаю, конечно, твоя старушка производит впечатление, но, насколько я успел заметить, она забита камнями. До сих пор не могу понять, как тебе удается втиснуть туда твою чудо-собаку.

Линди взвилась:

— Мы поедем на моей машине. И места здесь предостаточно. Сегодня тебе нужно вырваться из привычной среды. Ты должен быть готов встретиться с новыми и неожиданными вещами.

— Ага! Вот она, промывка мозгов! Сначала человека сбивают с толку, поместив в незнакомую обстановку, а потом заново программируют его взгляды. Боюсь, со мной это не пройдет, профессор Мак.

Линди не слушала его. Она пыталась вытащить из машины большой кусок гранита. Ник бросился помогать, но она не отпускала камень.

— Все нормально, — пропыхтела она. — Я ведь его одна сюда запихнула, значит, смогу и вытащить.

Они оба торчали возле машины в нелепых позах, а камень рискованно завис между ними. Ник начал тянуть его в свою сторону.

— Пусти, — приказал он. — Вечно ты со мной споришь. Ну куда ты лезешь, от тебя одни проблемы… и-и-их! — Ник опрокинулся на спину, увлекая за собой камень. В конце концов он растянулся на земле, раскинув руки и ноги, а камень оказался у него на животе, возвышаясь там, как причудливый памятник.

Линди бросилась к нему и стала стаскивать камень.

— Ник, ты можешь говорить? Ты двигаться можешь?

Он открыл глаза и посмотрел на нее. Ее опять поразила ясная, яркая голубизна его глаз. Его привлекательность всегда оказывалась для нее неожиданной, она никак не могла к этому привыкнуть. Вот и сейчас она в растерянности смотрела на него. Вдруг он протянул руки, взял в ладони лицо Линди и, притянув его к себе, поцеловал ее.

Прикосновение его губ было простым и решительным. Это был основательный поцелуй, без всяких там финтифлюшек, каким и должен быть поцелуй мужчины, распластанного в пыли среди кустиков полыни, в окружении сосновых деревьев. Солнце припекало и слепило Линди. А может быть, это Ник ее ослепил? Когда он поцеловал ее, она качнулась вперед и чуть не упала ему в объятия. В последний момент она высвободилась и села, поправляя спутавшиеся волосы.

— Ага! — сказала она.

Ничего более вразумительного она не могла произнести, так как еще не отдышалась.

— Что значит «ага»?

Ник растянулся в пыли и подложил руки под голову. На лице у него играла довольная улыбка. И это почему-то взбесило Линди.

— Ты же обещал не делать подобных вещей! Ты говорил, что обстоятельства для этого не подходят. Ты говорил…

— А это был непреднамеренный поцелуй. Кроме того, ты сама виновата. Ты выглядела так соблазнительно.

Значит, она уже привлекательная и соблазнительная. Что ж, очень неплохое сочетание, будто в одном камне обнаруживаешь сразу два ценных минерала. Но не стоило обольщаться своими новыми качествами. Линди откашлялась и пригладила волосы, они были так наэлектризованы, что потрескивали под рукой.

— Знаешь что, когда ты меня целуешь или наоборот… в нашей сделке ведь это не было предусмотрено… Это отвлекает.

— Давай для разнообразия попробуем «наоборот». И посмотрим, насколько это будет отвлекать нас по десятибалльной системе.

Ник уже не просто улыбался, а открыто смеялся. У него были хорошие зубы, что и говорить. Не от этого ли сердце у Линди прыгало в груди как пойманная птица?

Она с трудом поднялась, отряхнула свои брюки защитного цвета. Ник все еще лежал, распластавшись на земле.

— Ты не хочешь помочь мне подняться? — спросил он, но в его тоне чувствовался подвох.

Он протянул ей руку.

Линди подозрительно посмотрела на него. Нет уж, ее не проведешь! А с другой стороны, ведь он чуть не расплющился под ее камнем. Может быть, он действительно нуждался в ее помощи?

Она позволила ему схватить ее пальцы. Одним плавным движением он притянул ее к себе, и она оказалась внизу рядом с ним. Ее ноги переплелись с его ногами. Она лежала у него на груди, ее губы почти касались его губ. Она чувствовала, что его разбирает смех, но он только сильнее сжимал ее. На этот раз они не целовались. Ник перестал смеяться… Оба молча, серьезно смотрели друг на друга.

— Черт подери, профессор, не надо так на меня смотреть, — сказал он хриплым от волнения голосом.

— Как смотреть? — шепотом спросила она.

— Так, будто до меня никто не обнимал и не целовал тебя. Ты ведь такая красивая, что любой парень может потерять голову.

Впервые в жизни ее назвали красивой.

— Ник…

— Да? — его свежее, теплое дыхание щекотало ей щеку.

— По правде говоря, никто меня никогда не целовал, как ты. Ни тот Клуни, никто…

— Если я еще буду тебя целовать, то у нас будут неприятности. Ты понимаешь меня?

— Да, большие неприятности.

— Очень большие.

Он легонько коснулся ее губ своими губами. Это было как невыполненное обещание, это было ощущение недостижимого наслаждения. Она утонула в его глазах и поняла, что если даст волю чувствам, то Ник станет для нее человеком, которого она может полюбить. И все их разногласия были здесь ни при чем, так же как и ненавистный авиационный завод. Ник затронул что-то в глубине ее души, вызвал к жизни чувства, которые дремали в ней годами, как охлажденная магма. Он пробуждал в ней тепло… О, да, она могла бы его полюбить. Но тогда она просто пропадет.

Будто сговорившись, они с Ником откатились в разные стороны и сели. Ник обескураженно потряс головой.

— Профессор, пора остановиться. А то ты совсем сведешь меня с ума.

— Это тебе надо остановиться.

Линди вновь напомнила себе, что недопустимо так таять в присутствии Ника Джарретта. Но… как раз в его присутствии она становилась мягкой и женственной. Это ее пугало не на шутку.

— Кстати, ты не обратил внимание на одно обстоятельство, — она старалась говорить беспечным тоном, — куда бы мы с тобой ни отправились вдвоем, мы вечно застреваем на полпути.

— Ты все еще не оставила надежды впихнуть меня в свой лимузин? Как его там — Сэди, по-моему…

Ник растер коротко стриженный затылок, будто надеясь таким образом ускорить рост волос.

— Салли. Ее зовут Салли. И внутри остался всего лишь один камень, в ногах, около сиденья.

— Стоп. Не двигаться, уж этот камень я уберу без твоей помощи.

Линди не спорила. Ей как раз необходимо было несколько минут, чтобы сосредоточиться. Но глядя, как Ник вытаскивает камень из машины, она невольно залюбовалась игрой его мышц. Он все время приводит ее в какое-то странно размягченное состояние. Надо было что-то делать с этим, и немедля.

Он уже усаживался в машину, когда она заметила:

— Подожди, мы же не можем оставить мои камни здесь прямо на дороге. Их кто-нибудь стащит.

— Ты шутишь? Кому могут понадобиться два этих здоровенных валуна?

— Это очень ценные образцы, — с негодованием вступилась Линди. — Ты только посмотри, в этом куске гранита поблескивает слюда. Я думаю, если кто-нибудь будет здесь случайно проходить и увидит, как красиво блестит этот камень на солнце, все будет кончено. Слюда, она на всех производит такое впечатление, любой может голову потерять…

— Хорошо, — застонал Ник. — Я втащу эти проклятые камни на верхнюю ступеньку прицепа, подальше от любителей слюды.

— Нет, этого недостаточно. Нам надо спрятать камни к тебе в прицеп. Вот тогда я буду спокойна.

Ник покачал головой:

— Мне кажется, ты все-таки шутишь. Послушай, профессор, ты меня, наверно, разыгрываешь?

Линди покраснела. Ник смотрел на нее, будто она была немного не в себе. Но она-то говорила всерьез. Да и как же иначе? Для нее в мире не было ничего дороже ее любимых камней.

Смирившись, Ник вылез из машины и поднял кусок гранита. Она подбежала помочь ему. Дотащив его до прицепа, они уже оба сгибались под его тяжестью. И вот тут-то они застряли в дверях.

— Бери левей, — командовал Ник.

— Нет. Это ты бери левей. Тогда мы пройдем.

— Ты, как всегда, думаешь, что только ты права.

— Разумеется, это действительно так. А я как раз права сейчас. Заходи налево!

В результате они оба взяли левей и, наклонясь, с трудом протиснулись в дверь. Камень рухнул на пол с ужасным треском, чудом не отдавив Нику пальцы на ногах.

— Боже правый, — пробормотал он. — Ну все. Хватит. Второй, я затаскивать не буду. И закончим на этом.

— Но Ник…

— Элоиза, я провел в твоем обществе всего полчаса, но уже схожу с ума. Тебе ясно? Я свихнулся, у меня крыша поехала. Интересно, на кого я буду похож к концу этих суток?

— Нет, это ты меня выводишь из себя, — протестующе заявила Линда. — Это я в твоем присутствии ощущаю себя сумасшедшей, ненормальной и просто слабоумной.

— Неуравновешенной особой, не в своем уме, с неустойчивой психикой, проворчал Ник, выбираясь на улицу. — Ну-ка, кто больше?

— Спятившей, рехнувшейся, чокнутой…

— Ну все, все, я сдаюсь. — Спустившись со ступенек, Ник ткнул пальцем в сторону прицепа. — Ты видишь? Он уже начинает проседать. От твоего камня он просто провис. И теперь похож на лошадь с осевшим задом и отвисшим брюхом. Во что я ввязался?

Линди вглядывалась в прицеп. Интересно, он действительно провис? Да нет, конечно, нет. Она еще помедлила возле оставшегося на улице камня, ей бы хотелось и его надежно укрыть внутри автоприцепа. Но какое-то шестое чувство подсказало ей, что не стоило больше испытывать судьбу. Она схватила сумку и села за руль своей голубой малолитражки. Подождала, пока Ник, сложившись пополам, втиснулся на сиденья рядом с ней, и включила зажигание. Салли поначалу чихала и покашливала, как болезненная старушка, схватившая простуду. Но через несколько минут чихание перешло в ровный гул, который говорил о том, что это еще вполне крепкая и надежная машина.

— Потрясающая машина, — отметил Ник. — Она гудит, как самолет.

Линди подозрительно взглянула на него.

— Ты что, издеваешься? А издеваться над ней нечего. Для этого просто нет причин.

— Нет, я серьезен на все сто процентов. Таких машин сейчас не выпускают. Эти пристежные ремни могут выдержать быка. А какой обзор открывается из окон! Да у тебя тут даже место для головных уборов предусмотрено, — и Ник указал на бейсбольную кепку Линди, которая болталась на переключателе скоростей.

Она сняла ее оттуда и водрузила на голову. Что касается окон, то действительно обзор из них был неплохой, если бы они не были измазаны вездесущим языком Хаммерсмита. Хаммерс не мог сидеть спокойно. Он обязательно прижимался носом к какому-нибудь стеклу. Линди пожалела, что у нее нет с собой бумажных полотенец и жидкости для мытья стекол или хотя бы чего-нибудь такого, что могло бы устранить следы пребывания Хаммерсмита.

— Можешь опустить стекло, — пришла ей на ум спасительная мысль. — До конца. Тебе надо вдохнуть свежего загородного воздуха. Сделай глубокий вдох. Ну как, правда, здорово?

— О господи, вот уж чего мне действительно не хватает, так это чашечки крепкого кофе.

Но Линди не смущало отсутствие энтузиазма у Ника. Она начала представлять себе ситуацию яснее. С каждой минутой ее стратегия проведения операции длиной в сутки становилась все четче и определеннее.

Сгорая от нетерпения побыстрее воплотить свои планы в действие, Линди переключила скорость. К сожалению, у Салли заедало сцепление, иногда надо было найти к ней подход. Ник безмолвно наблюдал за поединком с переключателем скоростей. Но было ясно, что он забавляется этим зрелищем. Наконец машина рванула вперед. Для того чтобы переключить вторую и третью скорость, понадобилось совсем немного усилий.

Жилой прицеп Ника был припаркован за чертой города Сантьяго, и вот сейчас они ехали по дороге, которая вилась мимо небольших ферм и полей, где паслись коровы. Напоенные водой реки Рио Гранде, поля поражали сочной яркой зеленью. Даже коровы роскошно лоснились переливами белого с коричневым.

Вскоре Линди привезла Ника в центральную часть города. Она очень медленно объехала рыночную площадь с вышкой и урнами в испанском стиле. Ей хотелось быть до конца уверенной, что Ник оценил красоту их небольшого городка. Но он лишь зевнул, хотя прямо перед его носом была изумительная клумба с фиолетовыми ирисами. Но Линди не падала духом — ведь день только начинался. Обзорная экскурсия закончилась у военторга. Она поспешно выскочила из машины.

— Пошли, — позвала она, оборачиваясь. — Мы здесь купим тебе кое-что из одежды… Подожди минутку, ты куда? Вернись!

Ник двигался с такой скоростью, что пока Линди сумела догнать его, он уже отмерил полулицы. Она уцепилась за его руку, но, несмотря на ее усилия, он продолжал шагать вперед, стараясь отцепиться от нее.

— Профессор, ты знаешь, это уж слишком. Я никогда не покупал себе одежду с помощью женщин и не собираюсь менять своих привычек.

Линди повисла на нем, ее ноги тащились по тротуару, она из последних сил старалась остановить его.

— У тебя нет выбора. Тебе же надо будет что-нибудь надеть.

Ник резко остановился, и Линди чуть не перелетела через его руку, но все-таки сумела удержаться. Он, нахмурившись, смотрел на нее.

— Интересно, а чем тебя не устраивает моя одежда?

— У тебя прекрасная одежда, если бы ты хотел выглядеть ответственным работником, который собирается на очередное нудное заседание. Но там, куда попадем мы с тобой, нужна другая одежда. Пошли, я ведь хочу купить тебе совсем немного.

— Я не хожу в магазины. Я их ненавижу. Я скорее буду биться головой о стенку, чем пойду в магазин. Тебе ясно?

— Боже мой… — Линди на минуту задумалась. — А как же тогда деловая одежда попадает к тебе в шкаф? Она что, влетает в окно, помахивая рукавами?

Ник взглянул на нее.

— У меня выработана система. Один из магазинов в Сент-Луисе доставляет мне одежду на дом. Все, что мне нужно. Ни суеты, ни забот, ни надоедливых продавцов, которые ходят по пятам и сводят меня с ума — точно так же, как ты! Вот моя система, и менять ее я и не подумаю.

Ник сложил руки на груди, вид у него был неприступный. Но Линди все еще висела на нем, словно банный лист. Прохожие бросали на них удивленные взгляды.

— На меня произвела большое впечатление твоя система, — сказала она, — это действительно потрясает. Одежду доставляют прямо домой, как пиццу на заказ. В этом что-то есть. Но дело в том, что ты никогда не делал покупок там, где следует. Ты даже не представляешь себе, во что может превратиться посещение магазина при должных обстоятельствах. Давай-ка я предложу тебе совершенно новый способ покупки одежды.

— Ни за что.

— Ты наверно не понял, — серьезно сказала она. — Тебе сегодня нужна будет особая одежда. Без этого нельзя!

— Я принципиально не хожу по магазинам. Ты же сама очень принципиальная, значит, поймешь меня.

Они явно зашли в тупик, но Линди все не отпускала его. Они стояли перед зеркальной витриной прачечной самообслуживания «У Женевы». Они видели свое отражение — Ник со сложенными на груди руками и Линди, повисшая на нем в какой-то странной позе. Казалось, они приклеились друг к другу и не знают, как им отклеиться. По ту сторону витрины показалась сама Женева и радостно помахала Линди рукой. К сожалению, Линди не могла ей ответить тем же — иначе ей пришлось бы ослабить руки, и Ник мог ускользнуть. Поэтому она покачала ногой вверх и вниз, надеясь, что это будет понято, как достойное приветствие. Потом она вновь принялась за Ника.

— Джарретт, у нас ведь была договоренность, мы заключили сделку. Предполагается, что ты отдашь себя в мое распоряжение на все двадцать четыре часа. Ты что, уже пытаешься увильнуть?

— Я всегда выполняю свои обещания. Но ты ведь ни словом не обмолвилась о том, что мы будем ходить по магазинам. А по справедливости, ты должна была меня предупредить заранее. В нашей сделке ты не оговорила никаких условий. И любой адвокат был бы на моей стороне.

Они упрямо смотрели друг на друга — это была молчаливая война характеров. Линди потянула Ника, он шагнул, потом еще. Остановился.

— Всего двадцать четыре часа, — тихо сказала она. — И после этого я уже не буду беспокоить тебя. Но, разумеется, если ты не выдержишь до конца, я от тебя не отстану. Куда бы ты ни пошел, на каждом углу ты увидишь меня и Хаммерсмита.

Она вновь потянула его за руку и протащила вперед на несколько шагов. Прачечная «У Женевы» осталась позади. Женева с сожалением помахала им еще раз, казалось, ей не хотелось, чтобы они уходили.

Так Линди тянула Ника всю дорогу до военторга Беккетта. Ей даже удалось втолкнуть его в дверь, прежде чем он успел притормозить. Келвин Беккетт-старший, собственной персоной, вышел из-за прилавка. На нем была армейская спецодежда, которая была велика ему, по крайней мере, на два размера; сам он был жилистый, небольшого роста. Брюки у него над ботинками топорщились, и он выглядел, как жокей, одетый солдатом.

— Привет учителям! — поздоровался он с Линди негромким, но резковатым голосом. Затем обернулся к Нику. — Я знаю, кто вы такой. Вы — тот парень, который собирается заниматься здесь строительством авиационного завода. Знаете, Келвин-младший как раз ищет работу. Он хорошо соображает, наш Келвин-младший. За что ни берется, все у него получается. Что, если я пришлю его к вам?

Линди вздохнула. Казалось, все жители города до одного, помешались на «Олдридж Авиейшн». А Ник, несмотря на все свое отвращение к магазинам, был очень мил с Келвином.

— Когда мы начнем набирать рабочих, пусть ваш сын напишет заявление. Я уверен, что у нас найдется для него работа.

Келвин-старший кивнул.

— Вы моряк?

— Нет.

— Военный?

— Тоже нет, — признался Ник. Келвин казался сбитым с толку. — Морская пехота? Военно-воздушные войска?

— Я летчик. Ну как, по вашему, это считается?

— Еще бы. Я бы сам пошел в армию, если бы не это проклятое колено. — Помолчав, Келвин провел рукой по своей лысеющей голове и критически осмотрел прическу Ника. — Вы наверно попали в парикмахерскую к Фреду? Жаль, что никто не предупредил вас держаться от него подальше.

Ник потер затылок, он явно был в смятении. И начал пятиться к двери.

— Келвин, мистеру Джарретту нужна маскировочная рубашка, — выпалила Линди одним духом. — Вы не могли бы подобрать нам одну? Только побыстрее, пожалуйста. И еще пару таких же брюк, раз уж вы займетесь этим.

Ник уже был на полпути к выходу и тащил за собой Линди. Она в раздумье посмотрела на сложенный кольцами канат на одной из полок. Может быть, попробовать дотянуться до него и набросить на Ника, как лассо? Нет, все-таки это опасно. Если она отпустит его хоть на секунду, его и след простынет. Лучше уж висеть на нем и держать из последних сил.

К счастью, Келвин-старший понял, что дело не терпит отлагательств. Линди знала, что он уже многие годы привык считать себя солдатом, несущем службу, и теперь ринулся в бой. Молнией он пронесся к проходу в магазине и в рекордно короткое время примчался обратно с рубашкой и брюками в руках.

— Даю гарантию, что это нужный размер.

— Хорошо, большое спасибо, — поблагодарила Линди. — Теперь, самое главное, загнать его в примерочную. Берите его за вторую руку, считаю до трех…

Ник просто испепелил ее взглядом, схватил одежду и сам пошел в примерочную.

— Я думаю, что теперь все будет в порядке, можно оставить его в покое, — шепнула Линди Келвину.

— Вас понял. Наша операция должна пройти успешно. Можете положиться на меня.

Они с опаской выглянули из-за шкафа и увидели, как Ник исчез в примерочной. Оттуда долетали обрывки фраз, слышалось ворчание, перемежавшееся с глухими ударами.

— Интересно, он что там, стены ломает? — спросила Линди.

— Трудно сказать. Все может быть. Нам лучше затаиться. А когда он выйдет, мы, если будет нужно, перейдем к штурму.

— Вы понаблюдайте. А я сделаю вылазку за шляпой. Ему явно не хватает шляпы, но я хочу захватить его врасплох.

Линди пустилась бегом по проходу, мимо вещевых мешков, палаток, брезента, фляг, небьющейся походной посуды и пончо, сваленных в кучу. Сумка все время хлопала ее по боку. Она уже столько раз бродила по этому магазину, что изучила здесь каждый уголок и теперь точно знала, куда надо бежать. Схватив шлем «сафари» среднего размера, она задержалась у витрины с обувью. Ей приглянулись добротные крепкие ботинки до щиколоток, которые, как ей показалось, подойдут ему по размеру. Разумеется, это более практично, чем его дорогие штиблеты.

Линди поспешила обратно к Келвину.

— Я попробую всунуть его в эти ботинки, если получится, — прошептала она. — А пока я их припрячу.

Быстро сообразив, она выгрузила из сумки несколько самых больших камней и затолкала туда ботинки. Молния застегнулась с трудом, но все же Линди справилась. Она просто заменила один груз другим, и Ник ни о чем не догадается.

— Вы уж тут присмотрите за моими камнями, Келвин. Теперь осталось только водрузить на него шлем — и все будет готово.

— Похоже, он выходит, — предупредил Келвин. — Так что вы тоже приготовьтесь.

Дверь примерочной распахнулась. Появился Ник в камуфляже, вид у него был очень недовольный. Линди, пригнувшись, стояла наготове с шлемом.

— Пошли! — крикнул Келвин.

Линди бросилась вперед и нахлобучила на голову Нику шлем, прежде чем он успел опомниться. Затем она схватила его за руку и устремилась к выходу.

— Келвин, благодарю! Запишите эти покупки на мой счет. Остальную одежду для него мы заберем попозже. Пока!

Келвин поднял вверх большой палец. Она с торжествующим видом вытащила Ника из магазина. Ее план пока что срабатывал превосходно. Первый пункт был выполнен.

Не все, конечно, шло гладко. Казалось, Ник совершенно не разделял ее радости. Остановившись посреди тротуара, он смотрел на Линди. Выражение его лица было столь свирепо, что, казалось, у него сейчас дым из ушей повалит.

— Так, прекрасно, — мрачно заявил он. — Я думаю, ты могла бы сказать мне, что все это значит. И какого черта я так вырядился. Будто я собираюсь скрываться где-то в джунглях и вести борьбу с террористами. Объясни мне, наконец, Элоиза! — взревел он.

Линди могла поклясться, что почти наяву увидела, как из ушей у Ника Джарретта от распиравшей его ярости и досады повалили клубы пара.

7

— Скоро ты все поймешь, Ник. А по правде говоря, тебе идет камуфляж. Надо только тебе самому привыкнуть к нему и все. Скоро тебе вообще не захочется снимать с себя эту одежду.

Линди опасалась, что Ник может взорваться в любую минуту, как перегревшийся котел. Если бы он смог увидеть себя со стороны — в этих разводах зеленого, коричневого и черного он выглядел великолепно. Эта грубоватая одежда подчеркивала достоинства его мощной фигуры. А шлем «сафари» примостился на его голове чуть набекрень, придавая ему лихой вид. Весь его облик наводил Линди на мысли о волнующих приключениях, о непредсказуемых рискованных поступках.

Ее, на удивление, так и подмывало обнять его прямо здесь, посреди главной улицы города. Но она подозревала, что ему не очень понравился бы ее порыв.

— Нам нужно сходить еще в один магазин, — отважилась она. И прежде чем Ник смог опять взреветь от негодования, она предупреждающе подняла руку. — Нам нужно купить чего-нибудь из еды, вот и все. За продуктами ты, надеюсь, ходишь в магазин? Или это тоже не соответствует твоим принципам?

Стоило Нику завладеть тележкой в магазине, как он понесся с ней вперед, будто бежал по беговой дорожке на стадионе в Индианаполисе. Линди приходилось бежать за ним легкой трусцой, чтобы не отставать. Сумка качалась на ее плече, как маятник, она была тяжелее, чем обычно — ведь там лежала пара ботинок для Ника. Но это был приятный груз. Она взяла упаковку сыра и метнула ее в тележку, когда Ник проносился мимо. Потом, прицелившись, она бросила в тележку пачку крекера, но промахнулась. Подхватив ее с пола, она побежала вслед за Ником.

— Что тебе взять — лимонад, грейпфрутовый сок или вишневую воду? — тяжело дыша, спросила она.

— Что хочешь.

Протянув руку, он наугад схватил баночку с ореховой пастой и бросил ее в тележку. Все это происходило на полном ходу.

Линди вернулась за упаковкой виноградного сока. Потом, срезав угол, она бросилась в следующий проход навстречу Нику.

— Как ты делаешь покупки? Это же просто ужасно! — сказала она. — Следует хотя бы прочитать, что написано на этикетке, выбрать лучший товар, и потом уже принимать решение.

Глаза у Ника опасно блеснули, когда он с тележкой сделал вираж, объезжая Линди.

— Это я могу показать тебе, как надо делать покупки. Если постараешься, может быть, хоть чему-нибудь научишься.

Не гладя, он бросил в тележку сначала пакетик с хрустящей кукурузой, потом коробочку с изюмом.

— Знаешь, с тобой по магазинам ходить — все равно что выгуливать на поводке мартовскую кошку, — пожаловалась она. Но не успела договорить, как Ник с тележкой оставил ее позади.

Они справились с покупками за рекордно короткое время и вышли из магазина, нагруженные двумя большими пакетами. Ник сердито поглядывал на нее поверх своего груза.

— С меня хватит. Пошли к черту все эти магазины! Я больше не вынесу. Тебе ясно, профессор? Мне наплевать на нашу сделку. С этой минуты — никаких универмагов, торговых рядов, складов с товарами, фруктовых прилавков — все, хватит…

— Да не заводись ты так. Мы больше не пойдем в магазины.

— Смотри, ловлю на слове, — пробормотал он, встряхнув в подтверждение своей непреклонности увесистый пакет.

Линди улыбнулась.

— Пора, — сказала она.

— Что пора?

— Пора ехать.

— Куда?

— Туда, куда мы намеревались.

Ник не то застонал, не то взвыл, напомнив ворчание Хаммерсмита.

— Нет, ты все-таки добьешься своего. Ты сведешь меня с ума. Я двадцать четыре часа не выдержу. Ни за что!

— Выдержишь, — уверенно заявила Линди.

Ей доставляло удовольствие сознавать, что она может так встряхнуть его. Значит, какое-то влияние на него, пусть даже пока не то, на которое рассчитывала, она все-таки имеет.

Да, пора было приступать к следующему пункту.

Линди остановила Салли там, где кончилась грунтовая дорога. Нашарив на заднем сиденье походный рюкзак, прижатый куском песчаника, она отряхнула его от пыли и стала засовывать туда покупки. Ник мрачно наблюдал за ней.

— Не знаю, что за глупости у тебя на уме, но давай я понесу рюкзак. — Он надел лямки рюкзака себе на плечи. — Давай уж скорей начнем то, что ты задумала.

Линди очень понравилось, как он выглядел с рюкзаком. Его широкие плечи, казалось, могли выдержать любой груз. Как бы ей не перестараться. Ее усилия по его экипировке привели к тому, что он становился привлекательней с каждой минутой. А из-за этого она не могла мыслить четко и ясно. Линди прижала руки ко лбу — несомненно, это была любовная лихорадка. Надо было взять себя в руки. Сегодня у нее было важное дело, и ей потребуется вся ее находчивость, чтобы добиться успеха.

Она несколько раз глубоко вздохнула в надежде, что свежий воздух прояснит ее мысли. Но куда там! Даже когда она не смотрела на него, его образ стоял перед глазами, будто впечатался в память навечно: золотисто-каштановые волосы, как оперение у ястреба, пронзительно голубые глаза.

Но дело было не только в этом. Не только в его физической привлекательности. Нечто в глубине его натуры притягивало ее. Она чувствовала, что в основе его характера было что-то надежное, ему можно было доверять. Постепенно она начинала понимать: то, что он сказал о себе сегодня утром, — истинная правда. Ник Джарретт никогда не стал бы притворяться и казаться не тем, кем он был на самом деле. Он не колеблясь высказал бы любому человеку свое мнение о нем. Все его чувства были ясными и незамутненными, никаких нюансов. Линди уже успела разобраться в этом.

— Ну что, мы идем куда-нибудь или нет? — послышался его требовательный голос у нее за спиной.

— Я почти готова.

Линди еще раз нырнула в машину в поисках фотоаппарата. Она боялась поверить, что в Нике столько хороших черт. Ведь когда-то она так же поверила Клуни. В течение нескольких лет она полностью посвятила себя ему. В ответ он преподнес ей ужасное, не укладывающееся в голове предательство. Неужели это ничему не научило ее? Неужели она собиралась вот так, почти ничего не зная о Нике, безоговорочно поверить ему?

Она нашла фотоаппарат, а также бинокль. Но поспешив скорее выбраться из машины, ударилась головой о дверной проем.

— Ох!

— Господи, да ты действительно разбила себе голову. Дай, посмотрю.

Ник подошел к ней. Она собиралась остановить его, но он уже снял бейсбольную кепку, положил ее на крышу машины и стал ощупывать ее голову.

— Все нормально. Оставь, — протестовала она.

Но помимо своей воли, она чувствовала, как приятно теплое прикосновение его больших ласковых рук. Это было похоже на необычное и очень приятное благословение.

— Хм… Вроде бы все в порядке. — Он провел пальцем по ее спутанным волосам. — Ничего, до свадьбы заживет. Но будь осторожной.

— Обычно я осторожна.

Линди отступила на шаг и натянула на голову бейсбольную кепку. Повесив на одно плечо бинокль, на другое фотоаппарат, вдобавок к висевшей уже на плечах сумке, она теперь была опутана целой сетью ремешков и лямок.

Линди взглянула на Ника. Ей пришлось признаться себе, что ее план был так или иначе построен на доверии к Нику. Она надеялась, что ей удастся открыть Нику что-то такое, чего ему не хватает в жизни. Она верила в его неизменную порядочность. Возможно, именно порядочность пробудит в нем желание помочь маленьким совам. Конечно, рискованно было доверять ему до такой степени. Но выбора у нее не было.

— Что ты на меня смотришь, будто у меня на лбу что-нибудь написано? спросил он. — Если тебе хочется еще раз прокомментировать мою стрижку, то лучше воздержись. Я уже достаточно наслушался сегодня.

Линди пошла вперед, продираясь сквозь заросли.

— Как раз я думаю, что волосы-то обязательно отрастут.

Ник шел за ней по пятам.

— Ну, спасибо. Ты меня действительно подбодрила.

— Ты ведь сам начал об этом. И скоро волосы действительно отрастут, сам знаешь.

Они шли вдвоем по Столовой горе, поросшей кустарником и кактусами. Равнинные травы шевелились под ветерком, полевые цветы светились лиловыми и золотистыми огоньками. Линди специально оставила машину подальше от того места, куда они должны были прийти. Она хотела, чтобы Ник прошел по этим местам пешком, чтобы он смог сразу окунуться в неяркую красоту этой земли. Но очень скоро он догадался, куда они направляются.

— Подожди-ка. По-моему, мы идем прямиком к месту строительства завода.

— Ты прав.

— Тогда ты напрасно теряешь время, профессор. Ты не сможешь мне показать ничего такого, что я уже не видел раньше, я по полдня провожу там.

— Возможно, но сегодня ты увидишь это место так, как привыкла его видеть я. Ничего общего с тем, что ты знаешь.

— Я там облазил каждый клочок земли. Черт подери, это я там могу кое-что показать тебе.

— Посмотрим, — тихо сказала Линди.

Больше она за всю дорогу не произнесла ни слова. Природа располагала к молчанию. Над ними было ясное безоблачное небо, яркое, как сапфир. В отдалении на горизонте мощной стеной вставали горы. Вокруг них тянулись полуразрушенные гряды гор, перемежавшиеся лощинами. Линди про себя называла это место Большим Каньоном. Но вот местность опять стала ровной и плоской — это была Столовая гора.

Линди шла свободным легким шагом. Ей был здесь знаком каждый кустик, она могла тут сориентироваться даже ночью. А вот и место строительства завода, пока еще не испорченное присутствием бульдозеров и строительных бригад. Она привела Ника в свое потайное место — каменистую впадину среди разбросанных тут и там валунов. Единственное можжевеловое деревце давало какое-то подобие тени.

Ник огляделся.

— Я же говорил тебе, здесь нет ничего нового для меня. Мы этот участок разровняем. Здесь будет взлетная полоса для испытательных полетов.

Линди непроизвольно вцепилась в бинокль.

— Пока еще здесь ничего не произошло. Это еще не взлетная полоса, а, как и прежде, мой окоп.

— Твой что? — в уголках его губ притаилась улыбка.

— Мой собственный окоп, черт подери.

— Элоиза, ты явно проводишь слишком много времени в магазинах военного обмундирования. Теперь еще не хватает услышать от тебя, что мы вступим в борьбу с террористами и нам здесь придется скрываться от неприятельского огня. Тогда и камуфляж окажется кстати.

Он засмеялся довольным смехом.

Линди распутала лямки сумки и ремешок фотоаппарата.

— Смейся сколько угодно. Но если ты успокоишься и нормально ко всему отнесешься, то скоро поймешь, почему здесь важно быть в камуфляже.

Он выглядел очень воинственно, будто собирался опять начать спор. Но вдруг, к ее удивлению, снял рюкзак с плеч и сел, как она ему велела. Было видно, что ему неудобно так сидеть. Он ерзал, поворачивал коленки то в одну сторону, то в другую.

Линди попыталась показать ему, как нужно сидеть на земле. Она грациозно опустилась на траву, подобрала колени, обхватила их руками и застыла, как изваяние. Возле ее лица порхал ветерок. Ник удивленно смотрел на нее. Поерзав еще немного, он сел, скрестив ноги, и неестественно ссутулил плечи. Линди поняла, что большего результата от него нельзя было ожидать. Он хотел что-то сказать, но она предупреждающе поднесла палец к губам, указав на темное пятно в нескольких ярдах от них.

Серо-коричневая сова высоким столбиком стояла на кочке и, не мигая, смотрела перед собой желтыми глазами. У нее была сложная окраска с белыми пятнышками на перьях, будто она среди лета попала в метель. Своим маленьким тельцем на тонких ножках она напоминала Линди человека, одетого в узкие брючки с завышенной талией. Сова уставилась на Линди и Ника, взъерошив перья на лбу, что означало крайнее неодобрение пришельцев. Через минуту она повернула голову влево, потом вправо, словно надеясь, что когда она снова посмотрит вперед, Ника и Линди там уже не будет. В конце концов, сова начала быстро и резко приседать, будто занимаясь гимнастикой, и хотела поскорей покончить с этим делом.

— Уи-и-и, уи-и-и, уи-и-и, — заскрежетала сова. — Уи-и-и, уи-ки-и, уи-и-и!

Линди отдала бинокль Нику.

— Это у них часовой, — прошептала она. — Он предупреждает остальных о нашем появлении, а нам дает знать, кому принадлежит эта территория.

Ник посмотрел в бинокль.

— Я и не знал, что они днем вылезают наружу, — его голос перешел почти в шепот. — Я никогда не видел их здесь прежде.

— Я же говорила тебе, что ты здесь со мной увидишь много нового. Не так просто их найти. Надо захотеть этого.

Как ни отпугивал их часовой, Ник и Линди продолжали сидеть в окопе. Спустя какое-то время из нор стали вылезать другие совы, одни из них взлетали, другие оставались охранять холмики над своими норами. Они уже привыкли видеть здесь Линди и, возможно, поэтому готовы были терпеть присутствие Ника. Он настроил бинокль, чтобы разглядеть одну сову, которая кружилась над ним в воздухе.

— Как интересно, — пробормотал он. — Хвостовые перья совсем маленькие, зато посмотри, какой размах крыльев! Они летают совершенно бесшумно. Ни шелеста, ни хлопанья крыльев. Это напоминает мне планер, который у меня был.

— Эти совы чудесные, правда? И к тому же сообразительные. Знаешь, они ведь не стали терять время на выкапывание нор для себя, они просто воспользовались норами степных собак. Ну разве не умницы?

Ник опустил бинокль.

— Линди, что ты хочешь от меня услышать? Я согласен с тобой, это прекрасные совы. Просто великолепные. Но разве это что-нибудь меняет?

— Я хочу от тебя только одного — чтобы ты расслабился и прекрасно провел время. Скажи, тебе удобно в этой одежде?

Ник начал закатывать рукава.

— Да, вполне. Все нормально.

— Прекрасно. А шлем, как, ничего?

— Он хорошо защищает от солнца.

— Надеюсь, тебе не на что жаловаться и в смысле компании? Да и понаблюдать за совами — это не такое уж скучное времяпрепровождение.

— Ты права на сто процентов, профессор, — сухо ответил Ник.

Пошарив в рюкзаке, она подала ему банку грейпфрутового сока.

— Значит, тебе хорошо. Это все, что мне нужно.

Линди казалось, что утро пролетело слишком быстро. Здесь, на открытом месте, жара была испепеляющая, но это по-своему бодрило. Ник прислонился к валуну и, подолгу не отрываясь, смотрел в бинокль на сов. Линди много фотографировала его — крупным планом, в шлеме набекрень, когда он, полуприкрыв глаза, дремал с довольным выражением лица. Глядя на него в видоискатель, она открывала для себя ласкающие глаз детали его внешности — очаровательную родинку чуть пониже левого уха, которую она прежде не замечала, тень отрастающей бородки, обрамлявшей овал лица. Линди подползла поближе и собралась сфотографировать его с другой точки.

— Только попробуй, — предупредил Ник, все еще сидя в прежней позе с полузакрытыми глазами.

Палец Линды вздрогнул на затворе фотоаппарата, но она все же отступила и принялась фотографировать более сговорчивые объекты, например, цветы кактусов.

Ближе к полудню она принялась пичкать Ника разнообразными рассказами о совах.

— Однажды я подползла прямо к норе и заглянула внутрь. Сначала ничего не было видно. Потом там, в глубине, из уголка норы высунулась голова совы. Какое-то время мы смотрели друг на друга. Ничего не случилось. Я и не хотела, чтобы что-нибудь случилось. Но вообще-то сова может здорово напугаться! Однажды мне показалось, что я слышу совсем радом, как, потрескивая, ползет гремучая змея, хотя ее не было видно. Я похолодела от страха. А разъяснилось все через какое-то время. Два маленьких совенка заметили мое появление, прыгнули в свои норки и попытались отпугнуть меня, изображая гремучую змею. Я тебя уверяю, эти птицы очень умные.

Ник слушал ее в задумчивости.

— Линди, ты давно сюда приходишь?

— Уже больше трех лет. Я обнаружила здесь сов как раз вскоре после того, как начала преподавать в институте Чемберлена.

— Я почему-то все время представляю тебя ребенком, как ты бродила в этих местах. Каким ребенком ты была, а, профессор? Ты мне рисуешься этакой серьезной девчушкой с черными косичками, которая любила собирать разные камни и тащила их домой, пока родители не выходили из себя и не приказывали прекратить это безобразие.

Он был совсем недалек от правды, хотя на самом деле она заплетала волосы в одну косу, которая болталась у нее на спине.

— Ну хорошо, значит, мои родители задавали мне трепку, когда находили груды камней в ванной или на кухне в раковине. Или даже в холодильнике. Но ты знаешь, это они подтолкнули меня к этому. Когда мне было шесть лет, они взяли меня с собой в Карлсбадские пещеры, с этого все и началось. Когда я увидела все эти изумительные сталагмиты и сталактиты, мне показалось, что я попала в какой-то гигантский подземный замок! После этого я навсегда прикипела к камням, — со счастливой улыбкой вздохнула Линди. — Я все еще езжу в эти пещеры, по крайней мере, раз в год. Ты когда-нибудь был там?

— Нет.

— Господи! — она была поражена. — Я не представляю себе жизни без больших пещер и чего-нибудь в этом духе. Ты даже не знаешь, чего ты лишаешься.

— Может быть, когда-нибудь ты пригласишь меня с собой, когда соберешься туда, — он поддразнивал ее, и Линди не знала, что сказать ему в ответ. Для нее все это было очень серьезно.

— Не знаю… если тебе действительно интересно…

— Мне интересно все, что связано с тобой, Элоиза. Я начинаю понимать, как ты стала геологом. Уж не говоря о том, что ты стала инженером и преподавателем. Расскажи мне об этом побольше.

Он уже говорил вполне серьезно, однако это привело ее в еще более сильное замешательство, чем тогда, когда он подтрунивал над ней. Ей так хотелось рассказать ему о себе, воспоминания выплескивались через край неудержимо, она не могла остановиться, и это ей самой не нравилось.

— Понимаешь, Ник, когда я была подростком, я узнала, что если не изучить досконально место, где строится здание, то впоследствии могут произойти удивительные вещи! Я хочу сказать, что бывают совершенно разные осадочные породы. Просто голова от этого кругом идет! Возьми, к примеру, Пизанскую башню, если ты мне не веришь. Хороший специалист по геологии здесь просто незаменим! Так что, когда я еще училась в школе, я решила стать инженером. А потом я стала младшим преподавателем в институте и поняла, что преподавание — это мое. Это было так интересно! Иногда я утром открою глаза и улыбаюсь сама себе, предвкушая то, что будет днем.

Линди просто искрилась от радостного волнения, рассказывая Нику о своей жизни. В его присутствии в ней открывалось все лучшее — ее восторг, радость жизни. Возможно, причиной было то, как он смотрел на нее — ему было не безразлично, приятно ей или нет. Он разделял ее радость, ее счастье передавалось ему.

Но… ведь она привезла его сюда не для того, чтобы говорить о себе, о своей жизни. Это и было главным пунктом ее плана — ей необходимо было приложить все усилия, чтобы подвести его к этой теме разговора. И начинать надо было, разумеется, не на голодный желудок.

— Пора завтракать, — зажила она, вынимая продукты из рюкзака. Для того, чтобы открыть баночки с ореховой пастой и с сыром, ей понадобился ее швейцарский армейский нож, и она нырнула в сумку в поисках его. Но для этого ей пришлось вытащить сначала ботинки Ника. Она аккуратно поставила их рядышком с ним на землю.

Он нахмурился.

— Ты носишь с собой в сумке пару мужских ботинок?

— Да, я храню здесь совершенно немыслимые вещи. Вот, смотри — долото, компас, образцы минералов… Без этого я вообще не могу обойтись. Смотри, а вот бутылочка уксуса. Я всегда ношу ее с собой, чтобы определить содержание в породе известкового шпата. От уксуса он начинает шипеть, достаточно лишь одной капли. Уксус — это самая лучшая шипучка в мире.

Ник вновь помрачнел.

— Нельзя было разрешать тебе втискивать меня в это обмундирование. Все, хватит, ботинки я не надену.

— Как хочешь. Просто если ты померяешь, то поймешь, как в них удобно.

— Ни за что.

— У тебя ноги, наверное, после сегодняшней ходьбы просто гудят в твоих штиблетах. Ну, в общем, как хочешь.

Линди нашла свой нож и начала намазывать ореховую пасту на крекеры.

Ник поднял один походный ботинок, и ей показалось, что он собирается зашвырнуть его в ближайшие кусты.

— Уи-и-и, уи-и-и, уи-и-и! — произнесла сова-часовой, кланяясь, как хорошо вышколенный дворецкий. — Уи-и-и, уи-и-и, уи-и-и…

— Все, меня окружили, — пробормотал Ник. — Со всех сторон кто-то подсматривает.

Он снял свои туфли и сунул ногу в ботинок. Хмуро посмотрел на него. Потом надел второй и начал завязывать шнурки.

— Ну как они тебе? — спросила Линди.

— Великоваты. Да, порядочно велики.

— Слава богу, не малы. И потом всегда можно прийти туда и обменять их на другой размер… Потом, — поспешно добавила она, увидев, как он посмотрел на нее. — Сегодня больше никаких магазинов. Никаких. На вот, съешь крекер.

Она методично кормила его, пытаясь отвлечь внимание Ника от ботинок. Они устроили себе праздничный стол — изюм, кукурузная соломка, почти целая коробка крекера, упаковка сыра и два вида гранолы.

В довершение всего Линди предложила Нику выпить еще грейпфрутового сока.

— Теперь, Ник, — сказала она, сделав глубокий вдох, — скажи правду. Неужели «Олдридж Авиейшн!» не в чем упрекнуть? Я все время замечаю, что тебя приводят в отчаяние некоторые вещи.

Он вытянул ноги и недоверчиво разглядывал свои ботинки.

— Ну да, разумеется. Слишком много заседаний и деловых встреч, смежники, которые не отвечают на мои звонки, твердолобые геологи, подающие жалобы на мои якобы не правильно оформленные отчеты… и это еще не все. Но, ничего, как-нибудь справлюсь.

Линди оставила без внимания его сарказм.

— Понятно, только зачем тебе это? Почему бы тебе не сменить работу и не заняться именно тем, что тебя привлекает? — Она торопливо придвинулась к нему, чтобы ей видно было его лицо. — Я теперь уже немного знаю тебя, и мне кажется вот что. Тебе нравится летать на самолетах и конструировать их. Вот чем на самом деле тебе хочется заниматься. А вместо этого в махине «Олдридж Авиейшн» ты должен заниматься всякой чепухой!

— Ну, я бы не рискнул назвать это чепухой, — сухо заметил Ник и начал расшнуровывать ботинок. — Возможно, «Олдридж» действительно разрослась больше, чем я предполагал, и работать здесь стало сложнее. Но ведь я наполовину владею этой компанией. У меня есть определенная независимость, а это все, что мне необходимо. — Он вытянул шнурок из ботинка и, размахивая им перед носом, как бы разглядывал его в поисках невидимых дефектов.

— Таким шнуркам сносу не будет, — проинформировала его Линди. — Келвин лично гарантирует качество шнурков в своем магазине, особенно прочных светло-зеленых, как у тебя. Они вне конкуренции. Но послушай. У тебя было бы больше свободы, если бы ты открыл собственное дело, Ник. Ты бы мог основать компанию поменьше, без всяких сложностей.

Он вновь зашнуровал ботинок, на этот раз покрепче.

— Какой интерес у тебя в этом деле, профессор? Даже если бы я действительно продал свою долю в «Олдридж Авиейшн», это никоим образом не помогло бы решить твои проблемы. Если бы я ушел оттуда прямо сейчас, тогда да, строительство пришлось бы отложить, возникли бы трудности. Джульет не любит вникать в детали, и ей пришлось бы затратить какое-то время, чтобы разобраться во всем. Но она справилась бы с этим, и завод в конце концов был бы построен.

Линди решила, что пора перешнуровать свои собственные ботинки. Она трудилась, развязывая узелок на одном из них.

— Забудь о моих проблемах на время. Забудь и о проблемах Джульет. Я говорю о тебе, Ник. Подозреваю, что все, что тебе нужно в жизни, это конструировать самолеты и летать на них. Ты об этом никогда не думал? Быть хозяином, не думать ни о каких партнерах. Не «Олдридж Авиейшн» а «Джарретт Авиейшн».

Она попыталась сделать эту идею заманчивой для него, даже придала своему голосу вкрадчивость. Но, к сожалению, на деле ее голос просто сел, и желаемого эффекта не получилось.

— Скажи мне одну вещь. Какого черта мы торчим здесь и теребим наши шнурки? — спросил Ник.

— Мы просто довольны своими ботинками, — сразу ответила она. — Это верный знак. Если бы они не нравились нам, нам бы и на шнурки было наплевать. Но ты не ответил на мой вопрос, Ник.

Он встал и начал ходить взад и вперед так, как обычно ходят, примеряя новые туфли в магазине. Потом он взглянул на Линди.

— Хорошо. Я думал о том, чтобы работать одному. Это естественно. Но после того, как я поступил с Джульет, черт подери, я должен сделать ей хоть одну уступку. Я построю этот проклятый завод, если это имеет для нее такое значение.

Линди с трудом поднялась и стала ходить следом за Ником, пока он прохаживался в своих новых ботинках.

— А в чем там дело у вас с Джульет Олдридж? Что же ты сделал ей такого ужасного?

Ник обернулся. Он посмотрел на нее, как бы собираясь сказать что-то важное. Она даже затаила дыхание в надежде, что наконец тайна Джульет будет раскрыта.

Он молчал. «Уи-и-и, уи-и-и, уи-и-и!» — ругалась сова-часовой. Линди показалось, что больше она не выдержит этой затянувшейся паузы. Ник пожал плечами.

— А ботинки действительно неплохие, — пробурчал он. — Правда, все же немного велики, но я думаю, что смогу привыкнуть к ним.

— Да оставь ты эти дурацкие ботинки! — воскликнула Линди.

— После всего, что я вынес, забыть об этих ботинках? Что-то я тебя не понимаю.

Линди готова была от отчаяния стукнуть его в грудь крепко сжатыми кулаками.

— Ник, если ты не расскажешь мне о Джульет… Знаешь, лучше скажи, вот и все. Я должна знать, что у вас произошло.

Он еще минуту колебался. Потом в знак того, что сдается, поднял руки вверх.

— Ну хорошо, хорошо. Сейчас ты услышишь обо мне и Джульет всю правду.

8

— Я убежал от Джульет прямо из-под венца. Это было предательством с моей стороны, и с тех пор я расплачиваюсь за это.

Ник снова уселся, откинувшись на знакомый валун. Линди, сунув руки в карманы брюк защитного цвета, продолжала ходить взад и вперед.

— Бог ты мой… Ты собирался жениться на Джульет?

— Была такая идея. Хотя принадлежала она скорее ей, а не мне. Но в течение какого-то времени я стал сам об этом подумывать.

Линди не могла стоять на месте. Она ходила туда-сюда, шаркая ботинками по пыли. Ее съедала ревность. Казалось, в движении было единственное спасение: чем быстрее она будет ходить, тем дальше она сможет отогнать от себя невеселые мысли.

— А какая она? Хорошенькая?

Линди понимала, что это продлевает ее мучения, но ей необходимо было понять, что за женщина шла с ним под венец, пусть даже это ни к чему и не привело.

Ник потер рукой отрастающую бородку.

— Ну, как тебе сказать… она… Ну, обычный человек. Рыжие волосы. Она их делает такими мелкими кудряшками. Карие глаза. Думаю, да. Ну, разумеется, она хорошенькая.

Линди подумала, что это вполне исчерпывающий портрет. Она уже могла представить себе Джульет — этакая фея с рыжевато-каштановыми волосами, спадающими локонами ей на плечи. Женщина, которая любит летать и разделяет страсть Ника к самолетам.

Линди резко опустилась на землю. Ей больше не помогало то, что она дефилировала туда и обратно.

— Но ты не женился на ней, — констатировала она, — Вот в чем дело. По крайней мере, ты на ней не женился.

— Это было бы ошибкой с моей стороны, хотя она так не думала. Мы были друзьями с самой первой нашей встречи. И нам нужно было оставаться друзьями.

Линди подобрала прутик, упавший с можжевельника. Она чертила им по земле, и получалось какое-то подобие рисунка. Хорошо хоть Ник, судя по всему, не испытывал романтической привязанности к Джульет.

— Но мне все-таки непонятно, — сказала Линди. — Если ты хотел оставаться ей другом, как же ты зашел так далеко, как ты пошел с ней к алтарю?

У Ника был недовольный вид.

— Это получилось внезапно. Я не планировал ничего заранее. Мы с Джульет тогда полетели в Лас-Вегас по делам. Мы с ней сидели в тот вечер в баре, что-то пили, и вдруг она заговорила о браке. Ни с того ни с сего она сказала, что хочет, чтобы мы поженились. Я привел ей множество доводов, чтобы доказать, что ничего хорошего из не получится. А потом подумал, а почему бы и нет? Мы работали вместе шесть или семь лет. Почему бы не попробовать перейти к более близким отношениям? Может быть, это было под влиянием выпитого в тот вечер?

Ник снял шлем и вытер лоб, как бы еще раз подивившись тому, что он едва избежал такой страшной участи. Но Линди хотелось знать все подробности.

— А что потом? — напомнила она.

— Черт подери, какая тебе разница, что было потом?

Линди ждала. Поморщившись, Ник все же продолжал:

— Хорошо. Ну вот, мы с ней шли по улице к тому месту под названием Церковь Счастливых Свадеб, и там уже был какой-то парень, одетый наподобие тореадора, который собирался обвенчать нас. Мы уже дошли до того места, где я должен был ответить: «Да, я согласен». И тут я вместо этого выпалил: «Нет, черт подери». И вылетел оттуда пулей, оставив Джульет наедине с этим тореадором. Ну, вот и все. Я тебе все рассказал.

Линди глубоко и с облегчением вздохнула.

— Слава богу. Никто бы не смог обвинить тебя в том, что ты сделал. Это было единственно верное решение.

Ник запустил пальцы в свои волосы, и они после этого встали дыбом.

— Да, понимаешь, я действительно пустил все на самотек — мне ни за что не следовало идти с ней под венец.

Линди посмотрела на то, что она нарисовала прутиком на земле. Такой она представляла себе Джульет Олдридж: овал лица в форме сердечка, большие глаза, развевающиеся кудри. Линди, разумеется, не претендовала на славу лучшего в мире художника, да и пыль нельзя было назвать ее любимым материалом для работы. Со стороны любому показалось бы, что она нарисовала картофелину с выпученными глазами и кудрявыми отростками сверху. Но глядя вниз на свой рисунок, Линди умудрялась совершенно ясно представить себе красавицу Джульет.

Хлопнув рукой по земле, Линди поспешно стерла портрет.

— Ник, вот теперь мне все стало ясно. Вам с Джульет нельзя оставаться партнерами, да и сам ты подумывал о том, чтобы работать самостоятельно. Так почему бы не осуществить это?

Он подозрительно взглянул на нее.

— Никак не пойму, каким образом это может облегчить участь твоих сов. Ведь у тебя на уме только они, эти проклятые совы. Ты же рассуждаешь о моей карьере не из-за праздного интереса к моему благополучию.

Она склонилась к нему.

— Я предлагаю тебе то, что подходит и тебе, и моим совам. Это же отлично! Сегодня ты сам убедился, какие они чудесные, как они нуждаются в защите. Насколько я понимаю, ничто не мешает тебе перейти на мою сторону. Для начала ты бы мог перенести место строительства завода. А затем, когда совы будут в безопасности, ты бы мог продать свою долю в «Олдридж Авиейшн», начать свое собственное дело и наслаждаться жизнью.

Ник встал и принялся ходить по окопу. Как узник, пытающийся размяться в тюремной камере. Сова-часовой бесстрастно наблюдала за ним, она стояла, не шелохнувшись, ни одно перышко на ней не дрогнуло.

— Значит, ты все продумала, да? Привезти меня сюда, хорошенько обработать… Ты надеялась одним ударом убить двух зайцев — решить мои проблемы с работой и спасти своих сов. Да, логика достойная восхищения, надо отдать должное.

Линди вскочила на ноги и преградила ему дорогу.

— Да, у меня своя логика. Я чувствую, что ты хочешь уйти из «Олдридж». Ты и сам сказал.

— Вначале я должен закончить работу. Джульет хочет, чтобы завод был построен. В конце концов, я могу это сделать для нее и собираюсь сделать это как можно лучше.

— Оглянись вокруг, — вдруг сказала Линди. — Хоть разок оглянись! Неужели ты позволишь разрушить все это? Ах, если бы ты мог посмотреть на все это моими глазами. Ник, мы здесь только гости, не больше. Эта земля принадлежит совам. А также ящерицам, змеям и паукам. Не нам!

Ник молчал, и ей показалось, что он даже не слышал ее. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль, чуть нахмурившись, сдвинув шлем «сафари» на затылок. Линди обернулась и посмотрела на раздолье Столовой горы. Здесь была нетронутая природа. Она легко представила себе, как выглядело это место четыре века назад, когда его впервые открыли испанцы. Здесь почти ничего не изменилось. В течение веков эта земля и все ее обитатели сумели избежать вторжения человека. Им везло до сих пор. Пока не появилась «Олдридж Авиейшн».

Наконец Ник заговорил, голос его резко зазвучал в раскаленном разреженном воздухе.

— Ты можешь не верить мне, но я понимаю, о чем ты говоришь, Линди. Я вижу это так же, как и ты.

— Ты хочешь сказать, что понимаешь, как я отношусь к этим совам?

— Да, черт подери, понимаю. Однако это ничего не меняет. Но после того, как я побыл здесь с тобой… Я рад, что хоть кто-то бросается на защиту этих сов. Кто-то вроде тебя. — Он обнял ее за талию и притянул к себе. — Я понимаю, что это глупо, — повторил он, глядя на нее сердито, — но когда я смотрю на тебя, прикасаюсь к тебе, я забываю обо всем на свете. Это просто невозможно.

Она ощущала тепло его рук, и от этого у нее как-то странно кружилась голова. И ей было так радостно и легко! Ник уже начал меняться. Он еще не сдался, он все еще был таким же упрямым, как всегда. Но что-то в нем уже изменилось, и на данный момент это было все, что ей нужно.

Она смотрела ему в глаза. Он злился и на себя, и на Линди. Его действительно это мучило. Линди не могла больше устоять. Она бросила на землю свою кепку, тряхнула головой, и волосы свободно упали на плечи. Теперь надо было снять с него шлем. Одним движением руки она послала шлем туда же, в пыль, где он приземлился рядом с ее бейсбольной кепкой. Затем она взяла в ладони его лицо, ощутив изумительную колкость его бородки, притянула его к себе и поцеловала.

Она была полна желания и нетерпения, несколько раз они столкнулись носами, прежде чем она поняла, как это следует делать. Но он ей помог. Помогли его пальцы, перебиравшие ее волосы, его ладони, поддерживающие ее голову и притягивающие ее все ближе. Она вздохнула, его губы были радом, она не собиралась отпускать его никогда. Она всегда будет целовать его здесь, в своем окопчике, и ей все равно, одобрительно или нет отнесется к этому сова-часовой. В мире не существовало ничего, кроме Ника.

Линди думала, что знает, что такое — радоваться жизни. Но настоящую радость давала ей страсть Ника, то, как напрягалось его тело рядом с ней. Радостью было сознавать, что он ощутил волшебство природы здесь, на Столовой горе, что они могут разделить это чувство. Ее руки скользнули по его плечам и нырнули в его шелковистые волосы. Правда, волосы были настолько короткими, что нырнуть в них было довольно трудно. Но ей это удалось.

В небе послышался ровный низкий гул, он доносился издалека, но не прекращался, постепенно становясь все громче. Линди неохотно пошевелилась в его объятиях.

— Что это такое? — прошептала она.

— Какая разница? Скоро перестанет.

Его губы вновь завладели ее губами, она с радостью подчинилась, хотя и знала, что тоже обладает властью над Ником. Она чувствовала, как каждое ее прикосновение вызывает у него трепет.

— Линди! — его голос охрип от волнения. — Линди, иди ко мне. Еще ближе…

Она не знала, как можно быть еще ближе к нему Он прижимал ее к себе так крепко, что она еле дышала. Но она не отставала от него, изо всей силы обнимая его за шею и целуя его снова и снова.

Гул в небе усиливался, будто горячее биение ее пульса возрастало в тысячу раз. Теперь уже невозможно было не обращать внимания на эти звуки. Линди оторвалась от Ника и, прикрыв ладошкой глаза, посмотрела в небо. К ним опускался вертолет, как зловещий ястреб, устремившийся вниз за своей добычей. Все совы мгновенно попрятались в свои норки, даже сова-часовой нашла укрытие. Вертолет принес с собой целую бурю, его пропеллер устроил небольшой смерч. Линди бросилась спасать свою бейсбольную кепку и шлем «сафари», пока они не улетели, как два кустика перекати-поля.

Вертолет, чуть покачиваясь, приземлился на Столовой горе. Он напомнил Линди гигантскую тяжеловесную птицу с чересчур длинными ногами, которые мешали ей приземлиться грациозно.

— Что происходит? — крикнула она Нику, стараясь перекричать рокот проклятого пропеллера.

Он что-то ответил, но она не могла понять ни слова. Он пожал плечами, давая понять, что сам удивлен не меньше ее.

Линди так не хотелось оставлять его объятия теперь, когда она поняла, какое наслаждение таилось в них. Она чувствовала себя совсем одиноко. Она стояла, обхватив себя руками, волосы хлестали ее по лицу. Вот кто-то спускается из вертолета и, сгибаясь, бежит к Нику. Это была женщина с вьющимися ярко-рыжими волосами.

Отбежав от вертолета, женщина выпрямилась и стала изо всех сил махать руками Нику. Она была очень высокая, крупная, крепкого сложения, хотя при этом двигалась с удивительной скоростью и изяществом. Линди раньше видела, что так бегают футболисты — расправленные широкие плечи почти неподвижны, а мускулистые ноги без видимых усилий несут игрока по полю.

Но, несмотря на мускулистые ноги и тело, фигура у этой женщины была поразительная. Каждый изгиб ее тела был отлично виден в плотно облегающем черном тренировочном костюме из ламе, который так и переливался на солнце. Она бежала к Нику, передвигаясь, как настоящий атлет. Вот она подняла обе руки, помахала Нику и что-то взволнованно прокричала ему. Линди видела, как женщина бросилась Нику в объятия примерно с такой же радостью, с какой Хаммерсмит обычно приветствовал знакомых.

Это была настолько крупная женщина, что казалось удивительным, как это она не сбила Ника с ног. Ник все же удержался в вертикальном положении, хотя на лице его было написано крайнее удивление. Спустя мгновение рыжеволосая отступила на шаг и сразу начала с ним что-то обсуждать. Ник молча жестикулировал, показывая себе на уши и качая головой. Женщина рассмеялась. Она схватила его за руку, и они вместе, быстро удаляясь от Линди, зашагали по каменистой поверхности Столовой горы.

Все пропало! Линди поспешила за ними, но как ни странно, она уже ощущала себя лишней. Рокот вертолета отделял ее от них, будто она смотрела на Ника и эту женщину сквозь стекло закрытого окна. Наконец, они отошли от вертолета достаточно далеко, чтобы начать разговор. Говорили оба — и Ник, и его крупногабаритная подруга. Ни один из них, казалось, не замечал Линди, остановившуюся неподалеку.

— Ромео, Ромео! — воскликнула она глубоким контральто. — Черт подери, я так рада тебя видеть.

Ник нахмурился:

— Джульет, я тебя сто раз просил не называть меня так.

— Но ты ведь и есть мой настоящий Ромео. Ты сам знаешь. А я твоя Джульетта. — Она по-дружески тепло и непринужденно взяла его под руку, наклонилась к нему и стала что-то шептать на ухо, как бы подчеркивая, что Линди не должна этого слышать. До Линди иногда доносились отдельные слова, но она старалась не слушать. Ее больше всего интересовала внешность Джульет.

Ей все еще с трудом верилось, что перед ней во всей своей поразительной красе находится сама Джульет Олдридж. Эта женщина разительно отличалась от изящной феи с темно-рыжыми волосами, какой представляла себе ее Линди. Ростом она была ничуть не ниже Ника. Ее нельзя было назвать красавицей, даже если дать волю воображению. Похоже, ее ярко-рыжие волосы пострадали от повторных завивок, а лицо у нее было круглое, как блин. Но… Это была ослепительная женщина. Просто потрясающая. И дело тут было еще в ее фигуре: поразительное сочетание высокого роста и женственных линий. Но и это еще не все. В Джульет Олдридж искрился и бил фонтаном какой-то внутренний источник жизнелюбия и энергии. Иногда это прорывалось в грудном смехе, который время от времени прерывал ее разговор с Ником.

Линди вдруг почувствовала себя слишком скромной и простенькой, будто кусок серой глины, безнадежно потускневший рядом с ярким розовым гипсом.

— Подожди, Джульет, ну, погоди наконец, — остановил ее Ник. — Что ты мне тут плетешь, о чем ты? Какие-то последние сплетни и новости из жизни компании… Можно подумать, что мы расстались с тобой только вчера. Как ты попала сюда, в Нью-Мексико?

Джульет раскрыла глаза с самым простодушным видом. При этом щеки ее еще больше округлились.

— Я просто хотела посмотреть, как у тебя идут дела, как стройка, хотела сама осмотреть место строительства. Что в этом удивительного?

Ник скептически посмотрел на нее.

— В Сент-Луисе ты говорила, что тебя не интересуют мелкие каждодневные дела, связанные с этим строительством. Откуда такая внезапная перемена?

— Не перегибай, Ник. Ведь это хорошо, что я приехала сюда. Боже, что у тебя с волосами? Что ты с ними сделал? Такое впечатление, что за тобой гонялся кто-то с циркулярной пилой.

Он потер затылок.

— Я больше не желаю ничего выслушивать об этой проклятой стрижке. Тебе ясно? Забудь о ней. Вычеркни ее из своей памяти навсегда!

— Ну хорошо, Ромео. Что-то ты не в духе сегодня. Но у меня есть новость, которая порадует тебя. Я привезла с собой из Сент-Луиса Рея Сильверстейна. Мы взяли вертолет напрокат в Альбукерке. Он сейчас ждет внутри, чтобы поговорить с тобой.

Ник сразу стал серьезным.

— Это хорошо. Это просто отлично! Я сам собирался звонить ему завтра, но раз уж он здесь, это еще лучше. Мне нужно выяснить, как у него дела со строительными спецификациями.

И Ник направился к вертолету.

Линди открыла рот, чтобы возразить, но так ничего и не сказала. Джульет схватила ее за руку и с силой потрясла ее.

— Привет, Макаллистер. Нам давно уже пора было познакомиться. У нас есть о чем поговорить.

Она беззаботно улыбалась Линди. Если уж она улыбалась, то во весь рот, широко, уверенно, не пытаясь спрятать крепкие, белые, слишком крупные зубы. Удивительно… Крупные зубы, кудрявые волосы, круглые щеки — как может эта странная комбинация выглядеть настолько привлекательно? И откуда эта особа узнала фамилию Линди? Наверно, у нее действительно за каждым кустом шпионы!

— Здравствуйте, — сухо ответила Линди. — Вы правы, мисс Олдридж, мне нужно о многом поговорить с вами…

— Называйте меня просто Джульет. Для начала поговорим о ваших поцелуях, которые я наблюдала, еще сидя в вертолете. Насколько это у вас серьезно с Ником?

Вопрос Джульет был настолько неожиданным, что Линди стала, будто оправдываясь, отвечать:

— То, что вы видели… Нас с Ником… мы… — и, смутившись, остановилась.

Джульет понимающе кивнула.

— Картина ясна. Это серьезно, но все еще не так страшно, как я предполагала. Видишь ли, Линден, я от Ника без ума, хотя ты еще не поняла этого до конца. Когда поймешь, тогда мы с тобой потягаемся. А пока что я в отношении тебя не очень-то беспокоюсь.

Линди покраснела от гнева и смущения. Как могла Джульет Олдридж рассуждать здесь о ее чувствах? Особенно если учесть, что Линди сама еще не могла в них толком разобраться!

Между тем Джульет весело и лукаво улыбалась, будто фея-великанша, которая была в курсе всех секретов Линди и Ника и при случае, не задумываясь, использовала бы их в своих целях. Линди поняла, что с нее достаточно. Джульет Олдридж делала все возможное, чтобы Линди почувствовала себя не в своей тарелке, потеряла уверенность в себе. Возможно, первые несколько минут ее стратегия срабатывала, но больше Линди с этим мириться не собиралась.

— Мисс Олдридж, вы бы лучше играли в свои игры с кем-нибудь еще. У меня лично к вам единственное дело — по поводу места строительства завода.

Джульет выглядела обиженной.

— Я не играю ни в какие такие игры, как ты выразилась. И оставь в покое завод. Мы сейчас говорим о Нике. Все дело в том, что он мне нужен. И чтобы получить его, я пойду на все. Я тебя предупреждаю заранее, так что потом не жалуйся.

Джульет Олдридж умела сбивать с толку. Линди снова была так потрясена, что не нашлась, что ответить, ей на ум не пришло ни единого довода. Вертолет стрекотал недалеко от них, как надоедливый сверчок. Наконец из него выбрался Ник и побежал к ним. Поравнявшись с Джульет, он заговорил с ней.

— Рей готов поработать над синьками. И я решил послать его в Калифорнию после того, как мы закончим. Я хочу, чтобы он провел инспекцию на заводе «Меридиан».

Джульет просияла.

— Прекрасная идея. Мы с Реем уже заказали себе комнаты в гостинице здесь, в городе. Мы сможем поработать втроем.

— Хорошо. Мне не хотелось бы терять время до его отъезда в Калифорнию. Давайте начнем.

Линди застыла на месте.

— Ник, у нас ведь договор, ты помнишь? Ты же не можешь бросить все на полпути!

— О боже, я совсем забыл об этой дурацкой сделке с тобой. Но я же не знал, что возникнут новые обстоятельства. Ты должна сделать мне поблажку.

— У нас сделка, — сказала Линди упрямо. — И никакие оправдания ни с твоей, ни с моей стороны не принимаются.

Джульет была явно заинтересована.

— А что это у вас за сделка? Я хочу знать об этом все.

Ни Линди, ни Ник не ответили ей. Они смотрели друг на друга молча, это была молчаливая борьба характеров. Потом Ник увлек Линди на несколько шагов от Джульет.

— Послушай, — сказал он тихим, чуть хриплым голосом, — для меня очень важно начать работу с Сильверстейном немедленно. Мы с тобой договоримся обо всем позднее. Видишь, я подхожу к этому разумно. Почему ты не хочешь поступить так же?

Линди молча смотрела на него. Она сжала зубы так, что ей стало больно. Только усилием воли ей удалось разжать челюсти, чтобы что-то произнесли.

— Ты не должен заниматься делами стройки, пока не будет готов твой новый отчет. И здесь не может быть компромиссов.

— Ну конечно, профессор. Как я мог забыть? Ты ведь никогда не идешь на компромиссы? — в его тоне сквозила насмешка.

— Двадцать четыре часа. Ты обещал мне.

К своему ужасу, она заметила, что голос у нее дрожит, и она постаралась из последних сил справиться с этим. Как ты можешь нарушить свое обещание? И все из-за Джульет!

— Вы упоминаете мое имя? — послышалось гортанное воркование Джульет. — Мне кажется, этого не следует делать без моего участия.

У этой женщины вместо ушей были настоящие локаторы. Линди оттащила Ника подальше в сторону.

— Ты ведь сам понимаешь, что она все это придумала заранее, — яростным шепотом произнесла Линди. — Это спектакль. Наверное, ее шпионы доложили ей, что ты проводишь со мной слишком много времени, и она решила, что пора вмешаться. Тебе не кажется странным, что она появилась здесь в вертолете как раз тогда, когда мы были вдвоем? Это ведь не простое совпадение.

— Нет, это ты уж загнула.

В отчаянии Линди шмякнула свою бейсбольную кепку о шлем «сафари».

— Ну почему ты не слушаешь меня? Ты же сам сказал, что ее не интересовали детали строительства, и вдруг она явилась сюда. Здесь что-то не так, и ты сам это чувствуешь.

Выражение его лица было непроницаемым и неприступным.

— Джульет вообще-то вполне способна придумать такой план. И, возможно, так и сделала. Но меня это не интересует. Я только знаю, что мне нужно немедленно поговорить с Сильверстейном. А наше с тобой дело мы уладим потом.

Линди хотела умолять его, хотела напомнить, что он только что с такой страстью целовал ее. Неужели это ничего не значит для него? Но у нее хватило гордости не задать этот вопрос вслух, особенно в присутствии Джульет.

— Пожалуйста, — прошептала Линди, — не уходи с ней. Останься со мной.

Ник шепотом выругался.

— Я знаю, к чему ты клонишь. Ты все это превращаешь в своеобразное испытание верности. Если я уйду с Джульет, значит, я предатель. Если останусь с тобой, я хороший парень, достойный носить белую шляпу. Разве не так?

Линди ничего не ответила. Она смотрела вниз на темно-зеленый шлем «сафари», который она держала. Черт подери, ей хотелось, чтобы он был на голове у Ника. Но судя по всему, это его больше не интересовало. Она медленно подняла голову и посмотрела на него в ожидании решения.

В глазах у него была холодноватая голубизна, будто ледяная вода в горном ручье зимой.

— Я тебе еще раз повторяю, Линди. Я — не Дональд Клуни. Я не обижаю людей, я их не предаю. Я тебе отдам все, что осталось от двадцати четырех часов, но прежде я должен поговорить с Сильверстейном. Ты можешь трактовать это как тебе угодно. Не доверяешь мне — ну что ж, с этим я уже ничего не могу поделать.

Он вернулся к Джульет и что-то сказал ей. Джульет выслушала и торжествующе рассмеялась. На прощание она помахала Линди рукой.

— Не горюй, в следующий раз повезет! — выкрикнула она. — Пока, Линден Макаллистер.

И они с Ником направились к вертолету. Оба легко двигались большими шагами, будто давно привыкли ходить нога в ногу. Ник ни разу не обернулся, чтобы посмотреть на Линди. Его спина в камуфляже неумолимо отдалялась от нее. А вот Джульет обернулась еще два раза, беспечно и радостно помахав ей рукой. В своем черном костюме она выглядела, как аквалангист, только что вынырнувший из глубин моря и еще блестящий от воды. Она производила странное, но неизгладимое впечатление. Взглянув на такую женщину, мужчина не сможет легко забыть ее. И когда она вновь по-свойски взяла Ника под руку, он уже не отстранился.

Они забрались в вертолет, и через минуту он поднялся в воздух, сопровождаемый пронзительным завыванием ротора. Линди, прикрыв ладонью глаза, смотрела, как он исчезает из виду. Она осталась на Столовой горе одна, внутри у нее все окаменело. Она была, как заброшенная пустая пещера. Ник оставил ее. Одна эта мысль гулким эхом отдавалась внутри — Ник оставил ее.

9

Сова-часовой осторожно вылезла из своей норки. Сначала показалась только голова, будто клецка в супнице. Постепенно сова осмелела и примостилась на самой верхушке холмика. Ее тонкие ножки были широко расставлены, она будто говорила всем своим видом: «Пусть только попробует сюда сунуться еще хоть один вертолет!»

— Не волнуйся. Эта противная штука улетела, — произнесла Линди из своего окопчика. — Мы с тобой вдвоем — ты и я.

Сова мрачно посмотрела на нее, затем покрутила головой влево и вправо, как бы выражая недоверие. Линди уселась, крепко обхватив руками колени. Раньше она проводила в обществе сов часы за часами и никогда не чувствовала себя одинокой. Но после того, как здесь побывал Ник, все изменилось. На нее навалилось такое невыносимое одиночество, что, казалось, будто под его грузом она может треснуть, как хрупкая яичная скорлупа. Она опустила голову на колени и закрыла глаза. Будь ты проклят, Ник Джарретт! Это несправедливо. Это совсем несправедливо.

Она уже с уверенностью могла сказать, что он становился другим, начинал видеть все здесь ее глазами. Он даже начал привыкать к камуфляжу. И целовал ее так, как никогда не целовал ее Клуни, — со сладостным, безумным желанием. Но тут с неба свалилась Джульет, и он стал прежним. Важным бизнесменом из «Олдридж Авиейшн», который собирался расчистить место для строительства. Они с Джульет прекрасно смотрелись вместе — оба высокие, сильные, безжалостные. Может быть, они действительно были предназначены друг для друга, и в один прекрасный день вновь окажутся в Церкви Счастливых Свадеб. Но это уже не касалось Линди. Она будет бороться с ними изо всех сил. Она сумеет защитить своих сов. А потом — когда она выиграет эту схватку, — Ник вместе с Джульет могут ехать, куда им заблагорассудится и заниматься чем угодно.

Она подняла голову и посмотрела на сову-часового, которая, казалось, скептически разглядывала Линди. Откинув спутавшиеся волосы назад, она вдруг четко осознала одну вещь, которая неприятно поразила ее.

— Нет, что ты! — сказала она, обращаясь к сове. — Не смотри на меня так. Если ты думаешь, что я влюбилась в Ника Джарретта, ты ошибаешься. Я на него разозлилась и даже немного обиделась. Да нет, сильно обиделась. Но я совсем не влюблена в него!

Сова смотрела на нее, не мигая, своими желтыми глазами. Линди начала торопливо собирать вещи обратно в рюкзак. Вихрь, который поднял здесь вертолет, разметал вокруг остатки их с Ником трапезы. Пустой пакетик из-под кукурузной соломки прилепился к какому-то кусту, а тонкие пакетики из-под изюма и крекера рассыпались по земле. Линди постаралась собрать все. Какой у них был чудесный пикник. Им было хорошо вместе. А теперь от него ничего не осталось, кроме жалкой кучки мусора, и к тому же Линди казалось, что за каждым можжевеловым деревом притаились шпионы Джульет.

Наконец ей осталось положить в рюкзак последнюю вещь — шлем «сафари» Ника. Линди потрясла его за ободок, стукнула по нему сверху кулаком. Но шлем был сделан надежно, и ее посягательства ни к чему не привели. Линди запихнула его в рюкзак, накинула ремешок сумки на плечо. Пора было идти к машине, место строительства завода оставалось позади. Вслед ей полетело эхо — это кричала сова-часовой: «Уи-и-и, уи-и-и, уи-и-и…» На этот раз ее крик был печальным, будто она понимала, что ее дом обречен. Будто чувствовала, что Линди тоже находится в опасности — ей грозит страшная опасность влюбиться в Ника Джарретта.

На Линди была удобная одежда. Она доставала эти вещи из шкафа, только когда ей было грустно. Сегодня ей это было необходимо, как никогда. Нарядившись, она устроилась на своем диване. На ней была линялая футболка с дыркой под мышкой, пестрый свитер с длинными рукавами, джинсы, протертые сзади и на коленях, толстые полосатые носки до середины икр.

Рядом на кофейном столике разместилась целая коллекция ее лучших камней, в том числе любимый «устричный» известняк. В руках у нее была вазочка с мороженым банановым йогуртом. Хаммерсмит свернулся калачиком на диване и вожделенно поглядывал на вазочку в руках Линди. Она погладила его лохматые уши и в сотый раз приказала себе не думать о Нике. Интересно, он сейчас вместе с Джульет? Наверно, они ужинают где-нибудь вдвоем. Линди поглубже натянула на себя свитер и взяла в рот очередную порцию мороженого йогурта. Хаммерс задышал ей в лицо. Она была в клубах теплого его дыхания. И все же на душе у нее кошки скребли.

Кто-то позвонил в дверь, и в ту же минуту на диване поднялась суматоха. Линди и Хаммерс с трудом пытались выбраться из объятий друг друга. Баночка с йогуртом оказалась на полу, но, к счастью, не перевернулась. Пес спрыгнул с дивана и, глотая слюнки, направился к ней. Раздался еще один звонок.

— Иду. Могли бы и подождать минутку, — проворчала Линди.

Прошлепав к двери, она заглянула в дверной глазок. То, что она увидела там, совсем не обрадовало ее.

— Что вам здесь нужно? — распахивая дверь, осведомилась Линди. — Ведь уже почти полночь.

— Я надеялась на более теплый прием, Линден. Я собираюсь сказать тебе что-то очень важное. Чрезвычайно важное, на мой взгляд.

Джульет Олдридж стремительно прошла в дом, не дожидаясь приглашения. Линди вначале не поняла, чем это она так шлепает — хлоп, хлоп, хлоп… Потом заметила, что на ней вьетнамки, которые хлопали при каждом шаге. На ногах у нее каждый ноготок был покрашен лаком разного цвета. Получалась целая палитра — вишнево-красный, розовый, абрикосовый, цвет фуксии.

— Ты знаешь, у тебя здесь неплохо! Мне нравятся такие старые домишки из необожженного кирпича, честное слово. Смотрите-ка — и собака такая, каких я люблю! — Джульет нисколько не смутилась, когда Хаммерсмит торпедой бросился к ней. Она позволила ему несколько раз энергично лизнуть себя, пока гладила его лохматую голову. — Ах ты, хорошая собачка, — затянула она. — Ах ты, маленький щеночек, самая сладенькая собачка на свете! Ну-ка, поцелуй меня еще разок.

Линди поморщилась, но Хаммерсмит, казалось, был вне себя от радости, от того, что с ним сюсюкали. Он вертелся возле Джульет, когда она прошлепала в комнату. Затем она уселась на диван, на котором рядом с ней не осталось свободного места, такой большой она казалась со стороны. Удобно расположив свои ноги на кофейном столике, она улыбнулась Линди.

— Ну, разве тебе не хочется узнать, что я собираюсь сказать?

Линди стояла в дверном проеме, сложив руки на груди. Внутри у нее все кипело от возмущения. Не прошло и пяти минут, как Джульет Олдридж захватила ее дом, диван и даже собаку. Создавалось впечатление, что с ее приходом в комнате стало светлее: она была одета в ярко-оранжевый комбинезон с шортами, обтягивающая верхняя часть одежды наиболее выгодно подчеркивала все изгибы и мускулистость ее фигуры. Линди вновь почувствовала, что эта женщина затмила ее собой, она же показалась себе одетой безвкусно и старомодно — в своих старых джинсах и растянувшемся свитере.

— Хорошо. Если у вас есть что сказать, говорите. Хаммерс, иди сюда, мальчик. Хаммерс, иди сюда!

Помахивая пушистым хвостом, Хаммерсмит оставался там, где сидел, то есть возле дивана, глядя вверх на Джульет глазами, полными обожания. Линди твердой походкой подошла к нему и начала подталкивать его сзади к своему мягкому креслу. Протестующе вцепившись когтями в деревянный пол, он упирался и с грустью оглядывался на Джульет. Линди шлепнулась на старое кресло, придерживая Хаммерса за ошейник. Извиваясь, он пытался вырваться, и ей приходилось держать его покрепче, иначе он тут же с радостью бросился бы обратно к Джульет. Это было ужасно унизительно — подумать только, предательство даже со стороны своей собственной собаки! Джульет, напротив, казалась очень довольной. Она еще шире улыбнулась, обнажив свои крупные зубы.

— Я бы не возражала, если бы у меня была такая собака. Ты не собираешься продавать его?

— Нет!

Линди еще крепче ухватилась за ошейник Хаммерсмита.

— Я просто на всякий случай спросила. — Джульет оглядела комнату, как бы в поисках того, что еще здесь можно было купить. — Знаешь, твой дом напоминает мне тот, в котором я выросла. Книги, разбросанные кругом, никакого порядка. У меня было четыре брата, все старше меня, с этими парнями о порядке в доме приходилось только мечтать. Они всегда разбрасывали свои хоккейные принадлежности прямо на ходу, так что того и гляди споткнешься обо что-нибудь.

Джульет засмеялась своим грудным смехом.

Свободной рукой Линди сгребла с кофейного столика пару перчаток для работы в саду, изодранных Хаммерсмитом в клочья, и запихнула то, что от них осталось, в керамическую вазочку. Но это была капля в море — беспорядок в комнате остался: стопки журналов по природоведению, которые ей никак не хватало духу выбросить, карты с результатами геологоразведки, связанные пачками или в беспорядке наклеенные на стены скотчем, груды еще не рассортированных камней…

Она нетерпеливо посмотрела на Джульет.

— Значит, вы за этим пришли сюда среди ночи? Чтобы указать мне на беспорядок в моем доме и рассказать о своем детстве?

— Кстати, моя жизнь во многом очень поучительна. — Джульет разглядывала свои ноги, будто не могла решить, какой же ноготок нравился ей больше всего. — Видишь ли, Линден, имея таких больших братьев, я рано научилась тому, как постоять за себя и получить от жизни то, чего хочется. Я научилась побеждать их в хоккей и заставлять их друзей назначать мне свидания. — Джульет вновь рассмеялась, явно довольная собой. — Знаешь, я все еще стараюсь совершенствоваться в этом деле — как добиваться желаемых результатов. А иначе зачем же я прилетела в Нью-Мексико именно сейчас? Когда один из моих представителей здесь переслал мне по факсу фото, где вы с Ником вместе, я поняла, что пора действовать.

Линди поглаживала уши Хаммерсмита.

— И что же дальше? — резко спросила она. — Только не рассказывайте мне о ваших отвратительных шпионах. Давайте ближе к делу.

Джульет вытянула свои длинные мускулистые ноги. Линди казалось, что такие «спортивные» ноги должны быть очень загорелыми. Но как раз наоборот, ее ноги были белыми, как две ожившие колонны из слоновой кости. В этом было что-то обескураживающее, хотя в этой женщине все было необычным.

— Ты, по-моему, сказала, что я играю в какую-то игру, Линден? Ты не права. Я привыкла быть абсолютно откровенной, и только таким образом добиваюсь того, чего хочу, от своих братьев или от кого-нибудь вроде тебя. Так вот, у меня есть к тебе предложение. Я откажусь от строительства завода в этом месте. Я построю его где-нибудь еще, а ты останешься со своими совами в целости и сохранности. Но при одном условии, конечно. Ты в ответ должна отказаться от кое-чего. А именно — от Ника Джарретта.

Линди была поражена подобным предложением и выпустила из рук ошейник Хаммерсмита. Но он не двинулся с места, очевидно, довольствуясь тем, что может обожать Джульет на расстоянии.

— Вы наверно шутите? — воскликнула Линди через какое-то время. — Вы же не можете торговаться из-за мужчины, будто это мешок с орехами? Да если бы я даже согласилась на такое нелепое предложение, как вы можете быть уверены, что Ник тоже захочет этого? Ведь у него очень сильный характер, и он не будет действовать по вашей указке только потому, что вам так хочется.

Лицо Джульет вдруг лишилось своей округлости и жизнерадостности, будто из ее щек выпустили воздух.

— Я полагаю, он рассказал тебе о случае в церкви. Этого я и опасалась. Хорошо, что я вовремя вмешалась. Ник не рассказал бы тебе об этом, если бы у него не зарождались в отношении тебя серьезные намерения, значит, он посчитал нужным все объяснить. Но на самом деле ему нужна я, и как только ты уйдешь с дороги, он вскоре сам это поймет. Предоставь это мне.

Линди взяла со стола свою десертную вазочку, теперь уже чисто вылизанную Хаммерсмитом, и хлопнула ее на кофейный столик рядом с разноцветными ногтями Джульет.

— Мне ясно одно. Я уважаю Ника Джарретта независимо от того, насколько расходятся наши взгляды по поводу завода. Он — честный человек. И не станет принимать участие в ваших замыслах! Он будет принимать самостоятельные решения и делать то, что сам сочтет нужным.

Джульет расплылась в широчайшей улыбке.

— Если я приму решение о перемене места строительства этого завода, у Ника гора с плеч свалится. В данный момент он все еще в отеле, они с Реем обсуждают возможность расширения производства на нашем заводе в Калифорнии. Вот чего бы ему действительно хотелось добиться. И он никогда не узнает о нашем маленьком сегодняшнем разговоре. Ты, разумеется, не скажешь ему ни о чем, Линден.

— Я не собираюсь принимать участие в этом…

— Я не сомневаюсь, что ты согласишься со мной. Ведь на мое предложение ты просто не можешь ответить отказом. Это твой единственный шанс спасти сов. А если бы ты выбрала Ника, ты бы себе не простила этого никогда. Вот так я избавлюсь от конкуренции, все очень просто. Ну как, неплохой план, а? Я иногда сама себе удивляюсь.

Линди взглянула на нее.

— Я все еще не могу поверить в это. Мне казалось, что завод так много значит для вас:

— Ник для меня важнее, — в голосе Джульет угадывалась нежность. — Мы с ним… были коллегами, друзьями. Но теперь мне этого мало. Видишь ли, Линден, я, в отличие от тебя, не скрываю своих чувств. Он нужен мне. В общем, я люблю этого парня. Если бы он тогда остался со мной в церкви… Теперь тебе все ясно? — ее голос звучал вызывающе.

Джульет встала и прошлепала к входной двери, неся за собой облако кудрявых ярко-рыжих волос. Потом, обернувшись, она посмотрела на Линди.

— Так каков будет твой ответ? Чтобы изменить место строительства, мне придется приложить немало усилий. Но я готова начать немедленно, как только ты примешь мои условия.

Линди с трудом поднялась со старого кресла с просевшими подушками, подошла вплотную к Джульет. Хаммерсмит не отставал от нее ни на шаг.

— Вы все время подчеркиваете, что вы очень прямой и откровенный человек. Но это совсем не так! Вы все что-то вынюхиваете по углам, нанимаете кого-то, чтобы шпионить за другими, пытаетесь манипулировать чужими судьбами. Мне кажется, что у вас и этих четверых братьев-то нет. Возможно, это еще одна заготовленная вами история, которую вы используете при удобном случае. Я вам совершенно не верю.

Джульет вновь развеселилась, при этом в комбинезоне с шортами она выглядела в этот момент, как большой озорной ребенок.

— Ты можешь мне не верить, если хочешь, но у меня действительно есть братья, о которых я говорила. Двое из них, кстати, не женаты, и я с радостью познакомлю тебя с ними. Ну, хорошо! Я пошла. Я дам тебе время, чтобы ты могла обдумать ответ, но уж лучше решиться скорее. Я не буду ждать вечно. Пока, песик! Ух ты, маленький, сладенький пупсичек!

Хаммерсмит уже готов был броситься вдогонку за Джульет, но Линди успела вовремя остановить его, обхватив поперек туловища обеими руками. Вместе они, затормозив, стукнулись о дверь, и она захлопнулась. Однако Хаммерсмит был не из тех, кто долго сердится. Линди приземлилась прямо на пол, и он старательно вылизал ей лицо. Потом плюхнулся на пол и положил голову ей на колени, будто напрочь забыл, что сюда приходила Джульет Олдридж, и вообще как она выглядит.

Линди тоже хотелось забыть о Джульет, но это было невозможно. Прислонившись спиной к двери, она почувствовала себя такой же усталой и безжизненной, как подушки на ее старом кресле. Боже мой, что же ей теперь делать? Предложение Джульет было абсурдным, унизительным, просто отвратительным, но… это был путь к спасению сов. Разве не этого добивалась Линди с самого начала?

Она еще какое-то время не трогалась с места, рассеянно похлопывая Хаммерсмита по голове. Было больно думать о том, что в ее жизни не будет Ника. Она больше не увидит его никогда, не ощутит его прикосновений, его поцелуев…

Было бесполезно отрицать то, о чем говорила ей Джульет. Она все больше влюблялась в Ника и ничего не могла с собой поделать. Она не могла сделать выбор, предложенный Джульет. Это было невозможно! Отказаться от Ника? Она не вынесет этого. Но и предать своих сов ей тоже казалось невозможным. Она презирала Джульет за то, что та сделала. Она никогда и никого так не презирала раньше, даже Клуни после его предательства.

На улице послышался какой-то грохот, еще и еще. Затем в дверь позвонили. Бесцеремонно скинув голову Хаммерсмита с колен, Линди обернулась и, даже не потрудившись подняться, неуклюже стоя на коленях, распахнула дверь.

— Черт подери, Джульет Олдридж, убирайтесь из моего дома!.. — начала Линди, но остановилась на полуслове, упершись взглядом в ноги, облаченные в пару новеньких походных ботинок.

Линди приналегла на дверь, пытаясь закрыть ее, прежде чем Ник сумеет войти. Но Хаммерсмит решил взять дело в свои лапы. Он радостно бросился к Нику и застрял в дверях, так что Линди не могла ничего сделать. Ник потихоньку протискивался внутрь, пытаясь вытеснить Хаммерса.

— Ты забыла о тех камнях, которые у меня оставила, профессор. Так вот, я их привез тебе — и слюду, и все остальные. Только один из них я уронил, пока нес через твой сад. Думаю, некоторые цветочки будут выглядеть довольно плоскими после этого… Пусти, ах ты псина лохматая! Ну хорошо, ну все, хватит… Сидеть!

Самое удивительное, что Хаммерс в точности выполнил приказание. Он сел, приняв позу полного безоговорочного послушания, хотя и посмотрел на Ника с упреком.

— Как ты его заставил? — странно охрипшим голосом спросила Линди.

Ник подозрительно взглянул на Хаммерса.

— Наверно на него подействовал мой авторитетный вид. А что ты делаешь на полу?

— Ничего. Пожалуйста, уходи. Мне нужно… Мне нужно подумать, а я не могу думать при тебе.

Не обращая внимания на ее просьбу, взяв обе ее руки в свои ладони, он поднял ее с пола и поставил рядом с собой.

— В чем дело, профессор? Что ты тут кричала о Джульет?

— Ничего.

Она отпрянула.

— Она что, приходила сюда? Что она наговорила тебе?

— Уходи, пожалуйста.

Линди дрожала, хотя вечерний воздух был совсем теплым.

Закрыв входную дверь, Ник задвинул засов.

— Я никуда не уйду. Я обещал тебе двадцать четыре часа, и ты их получишь. Пока что мы провели вместе около шести часов. Значит, у нас впереди еще девятнадцать. И пока они не истекут, я не уйду.

Он посмотрел на часы.

Ситуация осложнялась с каждой минутой. Линди прошуршала в своих полосатых шерстяных носках по деревянному полу в комнату.

— Я не потребую от тебя этих двадцати четырех часов, Ник. С тех пор как мы заключили сделку, многое изменилось. Уходи. Я при тебе не могу все это обдумать.

Ник быстрыми шагами догнал ее и взял за плечи, внимательно вглядываясь ей в лицо.

— Я хочу знать все. Рассказывай, профессор. Давай начистоту. Говори же!

Сидя в прихожей, Хаммерсмит залаял, потом энергично завилял хвостом, но Ник покачал головой.

— Я не тебе, псина. Линди, я жду.

Носком ноги она подняла одну из геологических карт, раскатившихся по полу.

— Джульет была здесь. Но то, что мы обсуждали — это секрет.

— Ох, как мне это не нравится! Совсем не нравится.

Хаммерсмит заскулил из прихожей, и Линди с облегчением переключила свое внимание на него.

— Иди сюда, мальчик. Больше не нужно там сидеть.

Хаммерсмит отчаянно вилял хвостом, но не двигался.

— Сюда, мальчик. Ко мне!

Он снова заскулил, будто хотел сказать, что он всей душой хотел бы вскочить и подбежать к Линди, но… продолжал сидеть. Линди позвала его еще и еще раз, используя все, что только приходило в голову, чтобы заманить пса. Она принесла из кухни кусочек печенья и водила им возле его носа туда-сюда. Но даже это не помогло. Она обернулась к Нику.

— Посмотри, что ты наделал. Это ужасно! Хаммерс не может двинуться с места!

— Но я же не виноват. Я приказал ему сидеть — вот и все.

— Вот он и сидит. И больше ничего делать не может. Ты доволен?

Ник потер подбородок, его бородка становилась темнее и гуще.

— Ничего не понимаю. С ним бывало такое когда-нибудь?

— Нет. Он никогда никого не слушался. Это впервые, и меня это беспокоит.

— Иди сюда, псина, — скомандовал Ник. — К ноге! На спину! Умри!

Но ни одна из этих команд не произвела на собаку никакого впечатления. После дальнейших экспериментов выяснилось, что он отвечал только на команды «сидеть!» и «голос!». Уж голос он подавал вовсю, завывая и постанывая от отчаяния.

— Может, мы его сами сдвинем? — спросил Ник. — Я возьмусь с одного конца, ты — с другого.

— Нет так нельзя. У Хаммерса явный психологический стресс, и нельзя усугублять его. Ты приказал ему сидеть, и он думает, что должен сидеть. Пока мы не найдем способа освободить его, ему придется сидеть.

— Господи, ты ему что, собираешься психолога привести сюда?

Линди выразительно посмотрела на Ника.

— Знаешь, собачьи психологи существуют. Может быть, не в Сантьяго, но вообще-то они есть.

— Я уверен, что в Сент-Луисе несколько определенно найдется. Все-таки большой город имеет свои преимущества. Я всегда говорил об этом.

Линди не знала, что и подумать. После всех сюрпризов, с которых начался этот вечер, она уже не удивилась бы, если бы в ее доме даже обвалилась крыша. Она поставила перед Хаммерсмитом воду и миску с его любимым собачьим кормом, но он даже не понюхал еду. Вместо этого он умоляюще смотрел на Линди, казалось, в его карих глазах вот-вот заблестят слезы.

— Я все понимаю, мой мальчик, — бормотала она, поглаживая его уши. Ничего, как-нибудь справимся. Не волнуйся.

— Вам обоим не помешал бы психолог. Хотя после того, как я с вами пообщался, он уже не помешал бы и мне.

— Что-то от тебя никакой помощи. Я думаю, лучше всего оставить его в покое на несколько минут Может быть, тогда он забудет о том, что должен сидеть.

Линди прошла в кухню. Ник за ней. Покинутый Хаммерсмит взвыл, не понимая, что это делается для его же блага. Ник удивленно оглядел кухню Линди.

— Что у тебя здесь такое? Ты выращиваешь здесь сад?

— В этом году ревень хорошо растет.

Действительно, повсюду в кухне виднелись пучки ревеня — они торчали из сушки для посуды, веером распустились на столе и кухонных шкафчиках Вид этих розоватых стеблей с сочными рифлеными листьями немного успокоил Линди. Взяв нож, она принялась крошить стебли ревеня. Это ее тоже успокаивало.

Ник уселся на табуретку по другую сторону кухонного стола и, нахмурившись, наблюдал за ее действиями. Она постучала ножом по дощечке.

— Ник, ты что, действительно собираешься сидеть у меня над душой все девятнадцать часов?

— Вспомни, это была твоя идея. Если псина может столько просидеть, значит, и я могу.

Ник взглянул на часы.

— Осталось восемнадцать часов двадцать шесть минут и десять секунд.

— Прекрасно.

Линди застучала ножом с новой силой. Из коридора доносилось жалобное «блеяние» Хаммерсмита. Ник поднял стебелек ревеня, упавший с доски.

— Кто же может это есть? Это похоже на сельдерей.

Он мог издеваться как угодно, но ревень, без сомнения, действовал на нее вдохновляюще. Линди положила нож и с возрастающим волнением посмотрела на Ника.

— Ник, я знаю, ты чувствуешь себя виноватым по отношению к Джульет из-за Церкви Счастливых Свадеб. Но может быть, ты уже сполна заплатил за тот вечер? Прекрати чувствовать себя виноватым, вот и все! А потом… Давай объединим наши усилия. Если мы будем вместе, ее заговор не сработает.

Он постучал двумя стебельками ревеня друг о друга, будто это были барабанные палочки.

— Какой заговор? Я чувствую, что замышляется что-то нехорошее. Вообще, зачем Джульет приходила сегодня вечером?

Линди прикусила язык. Она не знала, о чем ему можно было рассказать. Ведь на карту было поставлено так много! Обойдя стол, она приблизилась к нему и отодвинула в сторону ревень.

— Ник, послушай. Какая разница, о чем говорила сегодня Джульет? Она готова сказать что угодно, лишь бы добиться своего. Единственное, что нам нужно — это сплотиться против нее, и все будет хорошо. Вот в чем дело. Сегодня там, на Столовой горе, мы с тобой уже были вместе, ты начал понимать меня. Или это мне только… показалось?

Она говорила совсем тихо. Ник поднял руку и нежно провел пальцем по ее щеке.

— Я готов был провести там с тобой весь день, Линди. И всю ночь. Нет, тебе не показалось. — Он откинул назад волосы с ее лица и чуть улыбнулся. — У тебя даже украшения сделаны из камней. Мне это нравится.

Линди потрогала маленькие кусочки граната, из которых она соорудила самодельные сережки.

— Я ничего не могу с собой поделать. Когда я вижу камни, любой камень — я теряю голову.

— Тогда представь себе, что я камень, профессор.

Ник взял ее за руки и притянул к себе. Он все еще сидел на табуретке, и его лицо было почти на одном уровне с ее лицом. У нее не осталось ни боли, ни обиды. Она знала, что он хочет поцеловать ее опять.

Линди ждала его поцелуя, ждала спокойно и легко. Как будто так и должно было быть. Ник улыбался, гладя на нее. И когда ожидание подошло к концу, она это почувствовала, он закрыл глаза и прикоснулся к ее губам.

Да, да… он поцеловал ее.

10

Хаммерсмит тявкнул — от радости или испуга — трудно сказать. Но он влетел на кухню и бросился на Ника и Линди, вклинившись между ними. Ник чуть не свалился с табуретки.

— Какого черта?

— Хаммерс! Ты уже не сидишь, как приклеенный? Ты вылечился.

— Я могу посадить его снова, — проворчал Ник. — Достаточно одного слова…

— Нет! Что угодно, только не это. Мне кажется, Хаммерсмит ревнует меня к тебе. Разве это не прекрасно?

— Да, отлично.

Ник кисло глянул на Хаммерса. Хаммерс завилял хвостом и полизал Нику руку, надеясь восстановить дружеские отношения.

У Линди еще кружилась голова после поцелуя, и она вынуждена была присесть на табуретку.

— Знаешь, нам надо о многом поговорить, сказала она счастливым голосом. — Я так рада, что ты увидел все, что было там, на Столовой горе. Ты увидел сов так, как я хотела, чтобы ты их увидел. Теперь ты уж точно изменишь место строительства — ты ведь захочешь спасти сов, а совсем не из-за Джульет. Она, разумеется, не очень этому обрадуется. То, что мы будем вместе, совсем не входит в ее планы. Она попытается что-нибудь сделать в ответ, но мы справимся…

— Подожди-ка. — Ник отвернулся от Хаммерсмита и вытер руку о свои пятнистые брюки. — С чего ты взяла, что я перенесу строительство завода? Ты думала, что приплетешь это к разговору, а я ничего не замечу?

— Но ты же согласился со мной, что у нас с тобой было что-то общее там, на Столовой горе. Ты сам сказал, что мне это не показалось. И я подумала…

— Ну, конечно. — Губы Пика скривились в горькой усмешке. — Линден Элоиза, ты меня удивляешь. То, что было у нас с тобой сегодня, касается только нас двоих… Тебя и меня. И не имеет никакого отношения к проклятому заводу.

— Нет, имеет, — настаивала она, схватив стебелек ревеня. — Ведь мы начали относиться к этому строительству одинаково! Я ведь помню!

Ник тоже взял со стола черешок ревеня и резким движением оторвал от него листик.

— Вернее сказать, я начал относиться ко всему так как надо? То есть так же, как ты.

Линди начинала злиться.

— Запомни раз и навсегда: я права в этом деле. И пока ты этого не поймешь, Ник, Джульет может выиграть. Она разрушит все наши отношения!

Он долго молчал. Они сидели друг против друга, вооружившись стеблями ревеня, будто противники перед началом какой-то несуразной дуэли, Хаммерсмит устроился между ними, полный уверенности, что все в конце концов образуется. Но внутри у Линди зрело нехорошее тяжелое чувство, убеждение, что ничего не образуется. Все шло не так, как надо.

Лицо у Ника ожесточилось, в нем уже не было и следов нежности.

— Уверен, что теперь ты не преминешь скачать мне, что я тебя предаю. Ты искала возможность обвинить меня в этом с того момента, как мы встретились.

— Ну что ж, — тихо произнесла Линди. — В каком-то смысле ты меня, возможно, предаешь. Ведь я верила в твою порядочность. Ник. Я верила, что невинные существа для тебя станут важнее всех забот и расходов по переносу строительства завода. И знаешь, что еще? Я верила, что мы вместе будем противостоять Джульет Олдридж.

— Не надо приплетать сюда Джульет. Ты хочешь свалить все на нее. Все дело, как ни странно, в тебе, Линди. Только в тебе. В данный момент ты чувствуешь тайное облегчение от того, что все-таки разочаровалась во мне. Теперь уж я точно на одной доске с Клуни, и со мной можно с полным правом разделаться. Я больше не представляю угрозы твоей безопасности.

— Неправда. Ты совсем не знаешь, что я чувствую по отношению к тебе, и вообще…

— Я знаю достаточно, профессор. Ты дала себе слово, что никому больше не позволишь причинить тебе боль. Ты можешь возвести своего Клуни на пьедестал. И высечь надпись: «Памятник предателю». Чтобы не забыть о том, что он сделал. И чтобы ни один мужчина не посмел приблизиться к тебе.

Ник презрительно бросил стебелек ревеня на пол. Потом он встал и вышел из комнаты, даже не удостоив Линди взглядом.

Хаммерс остался рядом с ней, он привалился всем телом к ее ноге. Может быть, он чувствовал, что она нуждается в поддержке. Злость на несправедливые слова Ника кипела в ней, как раскаленная обжигающая лава. Как он ошибался! Она была готова отдать ему так много, готова была впустить его в свое сердце. Это Ник создавал преграды между ними.

Это было глупо, но она заплакала. Линди яростно вытирала слезы слишком длинным рукавом свитера.

— Джарретт! — завопила она. — Джарретт! Вернись! Ты забыл, что должен мне еще целых восемнадцать часов?!

Но он уже ушел, входная дверь захлопнулась за ним. Он второй раз в этот день оставлял ее одну. Возле автоприцепа Ника, маршируя туда и обратно, ходили пикетчики, размахивая лозунгами: Долой «Олдридж Авиейшн»! Спасите сов! Защитите невинных! Да здравствуют пернатые!

Линди не спала почти три ночи подряд, чтобы организовать этот марш протеста. Пока что это был ее единственный ответ на подлое предложение Джульет. Несколько студентов, которые не уехали домой на летние каникулы, взялись помочь ей. Их возглавлял Эрик Сотело. Он очень старался, делая надписи темперой на лучшем бристольском картоне. И действительно, лозунги были выполнены очень искусно — ничего лучшего для демонстрации протеста нельзя было вообразить. Прикрывшись одним из этих транспарантов, Эрик мечтательно погладывал из-за него на Линди. Она улыбнулась ему, и он опять скрылся за надписью «Спасите наши норы!» Может быть, он действительно был влюблен в нее? Зачем только Ник Джарретт упомянул тогда об этом? Под его влиянием и так все в ее жизни шло кувырком.

Она не виделась с Ником с того печально закончившегося вечера, когда Джульет приходила к ней в дом. Но Линди так хотела увидеть его! Она все еще вспоминала, как ярко блестели на солнце золотисто-каштановые волосы, как его глаза темнели от желания. Вспоминала, как он рассказывал ей о самолетах. Казалось, для него было пределом мечтаний летать на самолете собственной конструкции. Одним словом, ей не хватало Ника. Она чувствовала себя обделенной, как жалкий бродяга, напрасно мечтающий о несметных сокровищах. Что случилось бы между ними дальше — теперь бесполезно было размышлять об этом! Но Линди все время думала об этом и воображала себе, как бы это могло быть, хотя такие мысли приносили только боль.

— Профессор Мак! У нас уже пирожки заканчиваются. Что нам дальше делать? — Голос одного из ее студентов прервал ее мечты о Нике.

Боже мой, ей надо было что-то придумать. Поддерживать демонстрантов в хорошей форме — задача не из легких. В течение последующего часа она носилась вокруг, стараясь решить возникающие проблемы. Ведь она пообещала бесплатно кормить любого, кто согласился бы держать в руках плакаты, и добровольцы прибывали один за другим. Она отправила Эрика в город купить печенья с шоколадной прослойкой и булочек с черничным джемом. А тут как раз прибыл в полном составе «Клуб будущих лидеров» — несколько девочек и мальчиков лет десяти, которым очень нравилось полученное задание — орать во все горло, проходя мимо окон прицепа. Все было прекрасно, пока они не решили все вместе забраться на крышу прицепа.

Как только им удалось разобраться с этими трудностями, к ней во весь дух примчался Хаммерсмит. Он перевернул один из столиков с закусками, тропический напиток брызнул во все стороны. Пришлось еще раз посылать Эрика в город, на этот раз за вишневой водой и лимонадом.

Стоя у автоприцепа, Линди стирала остатки тропического напитка со своей рубашки. Рядом с грузовиком Ника стоял какой-то нелепый фургон, расписанный картинками с изображениями девиц в бикини. Когда Линди приехала сюда сегодня утром, он уже стоял здесь. Она прекрасно знала, что это за фургон. Это был один из самых выдающихся экземпляров, принадлежащих агентству по прокату автомашин под названием «С ветерком». В городе уже поговаривали о какой-то странной особе, которая взяла напрокат этот фургон и среди ночи разъезжала на нем по центральной улице города.

Линди обернулась и внимательно посмотрела на автоприцеп. Занавески на окнах были плотно задернуты, никакой реакции на появление пикетчиков пока не было, занавеска даже ни разу не пошевелилась. Хотя Ник использовал свой прицеп под офис, он служил ему также и домом. Мысль о том, что он там внутри с Джульет, им уютно и хорошо, сводила с ума. Линди едва сдерживалась, чтобы не начать колотить по двери кулаками изо всех сил. Но что это тогда бы был за протест? Нет, такие непрофессиональные методы не годились для борьбы, которую вела Линди.

Она маршировала вокруг прицепа. Время от времени поднимая мегафон, она кричала в него:

— Не хватает пикетчиков с южной стороны… Там разрыв в наших радах… «Будущие лидеры», будьте добры, не бросайтесь бумажными шариками!.. Не забудьте, что ровно в двенадцать вас ждет лотерея. Главный приз — футболка с надписью «Долой «Олдридж Авиейшн»!»

Хаммерсмит опять умчался гонять кроликов. «Будущие лидеры» куда-то запропастились, и как потом оказалось, пытались разобрать фургон Джульет. При них было обнаружено три пустых коробки из-под печенья (Эрик еще раз ездил в город). Пикетчики затянули какие-то песни, по их разгоряченным лицам струились капли пота. Их завывания были ужасны! И вот наконец дверь автоприцепа приоткрылась, и показалась рыжеволосая кудрявая голова, которая, казалось, дрожала от ярости.

— Макаллистер!

Линди подняла мегафон:

— Да?

— Убери эту чертову штуковину и зайди сюда. Пора поговорить.

Линди опустила мегафон, взбежала по ступенькам автоприцепа и вошла внутрь. Здесь было очень прохладно. Она сняла свою бейсбольную кепку и, откинув волосы назад, прошла в кухню. Следом за ней прошлепала Джульет, но Линди не видела вокруг ничего — она смотрела на Ника.

Он сидел за кухонным столиком, заваленным синьками, папками и уставленным кружками из-под кофе. Волосы у него начали отрастать, они уже хорошо лежали. Он так и не брился, отращивая шикарную золотистую бородку. Линди заметила еще кое-что — на нем были походные ботинки и пятнистая рубашка с закатанными рукавами, а вместе с тем — дорогие, хорошо сшитые брюки. Все это только прибавляло ему грубоватой привлекательности.

Линди было жарко, она вспотела и хотела пить, но, взглянув на Ника, почувствовала чудесный прилив сил. Она уже собиралась улыбнуться ему. Но увы! — не было похоже, что он так же счастлив видеть ее. Он даже не взглянул в ее сторону.

— Ты думаешь, многого сумеешь достичь своими выкрутасами? — хмуро произнес он, не поднимая глаз.

— Думаю, да. Поднимается волна общественного мнения против «Олдридж Авиейшн». Мы готовы пикетировать, пока вы не перенесете место строительства.

Джульет стояла у закрытого кухонного столика и нервно позвякивала кофейником. Но, к удивлению Линди, никак не прокомментировала ее слова. Тем временем из окна доносилось фальшивое пение демонстрантов. Ник застонал и схватился руками за голову.

— Как можно работать в такой обстановке?

— Я как раз и надеялась, что работать будет нельзя, — язвительно заметила Линди.

Наконец он обратил на нее внимание. Линди сразу вспомнила о пятнах от тропического напитка и слипшихся от пота волосах. Но не отвела взгляд. Они смотрели друг на друга.

— Черт подери, профессор, почему ты не можешь хоть раз попробовать принять разумное решение? Я ведь пытался разобраться с этим делом трезво и непредвзято…

— Это ты-то пытался? Ты думал заморочить мне голову этими двадцатью четырьмя часами. Но серьезно ты не относился к этому никогда. Кстати, ты все еще должен мне восемнадцать часов. Это говорит о том, как ты старался до сих пор уладить это дело.

Линди придвинулась к столу. Ник отодвинул стул, встал и сделал шаг ей навстречу. Они стояли посреди кухни совсем близко, нос к носу, и смотрели друг на друга. Джульет колдовала над кофейником и противно ухмылялась, поглядывая на них. Она наслаждалась их ссорой. Но Линди больше не собиралась доставлять ей такого удовольствия. Ника, казалось, не занимало ничего, кроме его собственного презрения к Линди.

— Давай кое в чем разберемся, — сказал он. — Эта идиотская идея провести вместе двадцать четыре часа принадлежала тебе. А я с готовностью подчинился. И в тот вечер я пришел к тебе домой, помнишь? Я был готов полностью выполнить твои условия.

— Ха! Ты только обвинил меня во всех смертных грехах и спокойненько ушел. Ты знаешь, что мне больше всего обидно, Джарретт? Я скажу тебе. Ты думаешь, что знаешь меня, как свои пять пальцев. Ты представляешь меня твердолобой и не способной идти на уступки. Ты думаешь, я никогда не буду другой. Может быть, я как раз за последние две недели очень изменилась. Только ты не потрудился заметить этого! — Кофейник как-то странно забулькал, и у Линди внутри тоже все кипело от негодования. — Так вот, получается, что это ты твердолобый и не способен идти на уступки. Ты не сделал ни шагу навстречу. А я… я и так уже слишком многим поступилась.

— Чем же ты поступилась? В какую сторону ты изменилась? Ты права, я этого не замечаю. Так скажи мне.

Голос Ника звучал резко. Линди заметила, что ее палец, которым она ткнула его в грудь, все еще оставался там же, явно не желая расставаться с пятнистой рубашкой.

Ник ждал ответа, но она поняла в конце концов, что не сможет сказать ему ничего вразумительного. Не может же она в самом деле признаться ему, что изменилась оттого, что влюбилась в него? Она не отважилась бы произнести эти слова вслух. Если бы Ник не ответил на ее чувства, она бы не вынесла этого. Итак, они молча смотрели друг на друга, стоя так близко, что, казалось, могут вот-вот обняться или поцеловаться. Ник шагнул ей навстречу, будто действительно собирался поцеловать ее, несмотря на весь свой гнев…

— Ромео, дорогой, вот твой кофе.

Джульет протиснулась между ними, сунув Нику под нос кружку кофе. Он поморщился, но взял кружку из ее рук.

— Тебе обязательно называть меня так?

— Мне так нравится.

Джульет по-свойски положила руку ему на плечо. Это была крупная квадратная ладонь в веснушках. Линди захотелось смахнуть ее с плеча Ника, как большого уродливого жука. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы удержаться. Черт подери, почему же он не отодвинулся от Джульет, а продолжает стоять рядом с ней так по-дружески?

Но глотнув кофе, он сморщился. У него был такой вид, будто он выпил какую-то отраву. Его лицо спустя какое-то время приняло нормальное выражение.

— Ух, Джульет… Я полагал, что варю плохой кофе, но ты… И кроме того, я что-то не пойму, с чего ты вдруг решила взять на себя роль хозяйки…

— Я люблю преподносить сюрпризы.

Джульет сжала пальцами его плечо и удостоила Линди улыбки, обнажив при этом свои крупные зубы. Линди, раскачивая сумку вперед-назад, пыталась обрести душевное равновесие. Джульет Олдридж была не из тех женщин, кому могло бы доставить удовольствие сварить кофе для мужчины, и к тому же подать его. Она явно что-то замышляла.

Вот Джульет подошла к кухонному окну и выглянула на улицу.

— Ах, мне показалось, что я услышала что-то странное. Ромео, кто-то из этих гнусных детей пытается выдавить окно. Уходите, хулиганы!

Снаружи доносился приглушенный визг и крик.

Ник нахмурился.

— Какого черта…

— Тебе лучше выйти и остановить их, — настаивала Джульет. — Поспеши, не то они разнесут здесь все в щепки.

Ник смерил Линди ледяным взглядом.

— Профессор, ты что, не можешь навести порядок среди своих демонстрантов?

— Хм… В соответствии с инструкцией, они должны причинить как можно больше неприятностей.

Линди с тревогой выглянула из-за плеча Джульет, пытаясь определить, что там в действительности натворили «Будущие лидеры». Но Джульет, вновь широко улыбаясь, загородила окно.

— Ну ладно, — пробормотал Ник. — Это безобразие зашло слишком далеко. Я положу этому конец.

Он вышел на улицу. Линди пошла было за ним, но Джульет быстро и ловко преградила ей дорогу. Она захлопнула за ним дверь и закрыла ее на засов.

— Ну вот. Теперь мы можем поговорить так, чтобы нам не мешали, Линди. Между нами, девочками. Без лишних ушей.

— Так это была только уловка, чтобы выпроводить отсюда Ника?

Линди презрительно смотрела на нее.

— Я думаю, ему найдется, чем заняться. Твои малолетние ангелочки действительно устроили там свалку. Но нам это только на руку. У нас будет возможность поговорить наедине. Пойдем. — И Джульет проплыла через прихожую в дальнюю комнату.

Линди помедлила у двери, уже собираясь выйти, потом решила, что рано или поздно ей придется иметь дело с Джульет. И, возможно, лучше покончить с этим сейчас. Шумно вздохнув, Линди прошла в комнату в дальнем конце прицепа. Большую ее часть занимала смятая постель. Джульет плюхнулась на нее.

— Я думаю, ты должна мне объяснить кое-что, Линден. Когда я предлагала тебе компромисс в решении твоих проблем, то ни о каких маршах протеста речи не шло.

— Вы знаете, я как-то забыла спросить вашего разрешения.

— Очень жаль.

Линди огляделась. Ей не понравилось здесь, в спальне Ника. Как и все остальные помещения в этом прицепе, спальня была безликим казенным местом, даже хуже, чем номер в гостинице. И все-таки влияние личности хозяина здесь чувствовалось. К стенам были кнопками прикреплены несколько крупных фотографий, изображающих летящие самолеты. На одной стене висел плакат, изображающий старинный самолет — коробочку, а радом — людей в одежде времен начала века. Плакат был мятый и выцветший, похоже было, что он у Ника очень давно и он не расстается с ним, куда бы ни поехал.

— Может быть, поговорим в другом месте, — заявила она, — в другой комнате?

— Это маленький прицеп. И к тому же у меня кончается терпение. Ты ответишь мне или нет? Выбирай: совы или Ник!

Сложив руки на груди, Линди прислонилась спиной к стене. Она холодно оглядела Джульет.

— Нет, я не стану выбирать. Вы не можете манипулировать мной, как бы не старались. Кроме того, я бы не сказала, что вы имеете большое влияние на Ника. Рано или поздно он поймет, что чувство вины после случая в церкви прошло.

На секунду на лице Джульет промелькнуло какое-то новое выражение. Возможно, неуверенность? Но эта тень уязвимости так же быстро исчезла, как и появилась.

— Ты не совсем понимаешь, Линден. Тебе кажется, что Ник испытывает ко мне только чувство долга. Ты не знаешь, как мы дружим все эти годы. Мы вдвоем, он и я, создали с нуля «Олдридж Авиейшн». Мы вместе боролись и переживали трудности, ну, разумеется, были и удачи, успехи. Мы вместе прошли через все это. Это не забывается так просто.

Линди напряглась.

— Мне все равно, даже если вы с Ником ходили в один детский сад. Я не стану вести с вами никакие переговоры.

Джульет сделала большие глаза.

— Так, значит, ты просто отказываешься от сов? Наверно, ты не очень-то и привязана к ним…

— Я собираюсь продолжить борьбу за их спасение. Вы слышите, как шумят люди там, на улице? Они будут рядом со мной. Вы не сможете нас всех победить.

Джульет засмеялась своим грудным смехом.

— Ты еще более наивна, чем я думала. Твои друзья будут с тобой до тех пор, пока им не наскучит это и они не устанут. Затем они разойдутся по домам и забудут о тебе. И останемся мы опять втроем — я, ты и Ник. Но я человек не жадный, я дам тебе еще один шанс. Что ты выбираешь — Ника или сов?

К своему ужасу, Линди заколебалась. Она понимала, что обстоятельства против нее. Но Джульет ошибалась — она не была наивной. Она прекрасно понимала, что многие из ее сторонников пришли сюда только ради бесплатных сладостей и еще потому, что для них это было чем-то вроде развлечения. Линди также знала, что большинство жителей Сантьяго хотели получить работу в «Олдридж Авиейшн». Она в общем-то была одинока в своей борьбе, которую и выиграть, пожалуй, невозможно. Если она откажется от Ника — совы будут спасены, и она тоже будет в безопасности. Ей еще долго будет больно, но лучшего предлога для того, чтобы убежать от любви, не найти.

Бум! Бум! Бум! Кто-то застучал во входную дверь так, что Линди подпрыгнула.

— Откройте, — вопил Ник. — Что там, черт подери, происходит?

И Линди вдруг поняла, что не сможет жить без его голоса. Она уже знала все его оттенки. Иногда он искрился юмором, иногда бывал низким и хриплым от желания или раздраженным, как сейчас. Ей необходимо было слышать его голос. Все оказалось так просто. Она решительно обернулась к Джульет.

— Не думаю, что мне стоит принимать ваши душераздирающие компромиссы. Я бы не могла жить спокойно, если бы пошла на какое-то соглашение с вами. Так вот вам мое решение. Я буду бороться с вами за сов, и я буду бороться за Ника!

Ей вдруг стало легко и радостно, и чтобы придать вес своим словам, она качнула тяжелой сумкой с камнями. Она почувствовала себя сильной, ей необходимо было только поверить в свои силы и продолжать борьбу с Джульет.

Джульет откинулась на подушки на постели Ника и опять засмеялась.

— Ой, пощадите меня! Такого развития событий я не ожидала. Но мне это все равно нравится. Это даже хорошо, когда кому-нибудь удается застать меня врасплох. Это не менее интересно, чем играть в хоккей, Линден. С тобой действительно не соскучишься.

Довольная собой, она замолчала. Было слышно, как Ник дергает за ручку входной двери и громко ворчит. Но Джульет это ни капельки не смущало. Скинув туфли, она вытянула свои мускулистые ноги. Сегодня на ней был другой тренировочный костюм — на этот раз ярко-фиолетовый в тонкую белую полоску, с двумя рядами пуговиц спереди. Казалось, его сначала замышляли как жакет, потом передумали и сделали что-то вроде пижамы. Линди взглянула на разноцветные ногти на ногах Джульет, она совсем не доверяла ее благодушному настроению. Здесь крылся какой-то подвох. И Линди прекрасно ощущала это, как дикие животные чуют приближающуюся опасность.

Джульет повернулась на бок и подперла голову рукой.

— Это очень удобная кровать. Просто на удивление. Я уже имела возможность убедиться в этом раньше.

Линди согнула ободок своей кепки.

— Что вы хотите сказать? Что бы вы ни замыслили, говорите лучше прямо.

— Как ты думаешь, почему я привела тебя в спальню? Мы обе прекрасно понимаем, что я имею в виду. Ну как тебе еще объяснить? Я уже говорила тебе, Николае и я — закадычные друзья. И еще мы любовники. Давно уже и до сих пор.

У Линди от неожиданности свело живот.

— Я не верю вам. Это еще одна из ваших уловок, вот и все.

Джульет медленно провела рукой по матрацу.

— Но ведь до конца ты не можешь быть уверена. Подумай сама, зачем мне врать? Я все время старалась донести до тебя одну идею. Я не хитрю. Напротив, я очень откровенна с тобой. Конечно, если меня вынудить к этому, то я могу использовать в борьбе и грязные методы. Но делать это буду открыто. Всегда можно определить, когда я иду в наступление.

Было легко вообразить Джульет в хоккейной форме на льду, когда она, пригнувшись, несется с клюшкой в руках и с ликованием расталкивает игроков. Но и хитрость в ней была. Линди ни капли не сомневалась в этом. Джульет распласталась на постели Ника, ее ярко-рыжие волосы веером разметались на подушке. На ее лице играла таинственная, лукавая улыбка, она была явно довольна тем, что заронила в душу Линди семена ужасных подозрений.

Неужели Джульет говорит правду? Неужели они с Ником…

— Я не верю вам, — повторила Линди, но даже ей самой было ясно, что ее голос прозвучал слабо и неубедительно. Момент ее триумфа исчез без следа, и вместо этого в душе воцарилась паника, к которой примешивалась горечь. Джульет сделала для этого все, что могла.

Линди была больше не в силах находиться в этой комнате, где на постели Ника возлежала Джульет, как огромный экзотический фиолетовый цветок. Линди торопливо выскочила в прихожую, сопровождаемая задорным смехом Джульет. Она распахнула входную дверь.

— Да что же здесь, наконец, происходит? — недовольно проворчал Ник, протискиваясь мимо нее внутрь. — Не успел я приструнить твоих молодцов, как меня уже оставляют на улице и не пускают в мой собственный дом! Прекрасно. Что ты еще собираешься выкинуть?

Она молча смотрела на него, ей так необходимо было удостовериться, что он не был любовником Джульет. Но она опять не смогла высказать все, что было у нее на душе. Она слишком боялась. Она не была уверена до конца, что Нику можно доверять. Она не была уверена…

Когда наконец она заговорила, горло у нее пересохло, и она с трудом смогла произнести:

— Задавай все вопросы Джульет, Ник. Я не могу ничего тебе сказать.

— Линди…

— Я не могу разговаривать с тобой. Меня ждут участники марша протеста. Остальное сейчас неважно! — С этими словами она вылетела за дверь, прочь от любимого человека.

11

— Линди, я тебя в сотый раз спрашиваю, ты можешь войти?

Ник стоял на ступеньках автоприцепа, последние лучи заходящего солнца поблескивали красными бликами в его взлохмаченных волосах. Линди отвернулась от него и продолжала ходить туда и обратно с плакатом на плече, гласящим «Вся власть — пернатым!». Ноги у нее болели. Она устала и чувствовала себя разбитой, но сдаваться не собиралась. От нее зависела жизнь сов.

— Уже поздно и все разошлись по домам, — заметил Ник. — Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко? Пора остановиться!

Действительно, все ее сторонники, как и предсказывала Джульет, по одному постепенно ушли. Даже «Будущих лидеров» отвез на автобусе обратно в город кто-то из измученных ожиданием родителей. Последним остался Эрик Сотело, он все так же прятался за плакатом, но стойко проделывал круг за кругом по протоптанной дорожке вокруг автоприцепа. Линди стоило большого труда убедить его в том, что ему пора отправляться домой и поужинать. Как бы она ни ценила его помощь, она испытала облегчение, когда он ушел и больше не поглядывал на нее украдкой обожающими мечтательными глазами.

— Твой пес здесь, со мной, ты бы тоже вошла внутрь, а? Ну что тебе стоит немного передохнуть? А потом ты бы вновь занялась своим проклятым пикетированием.

Из-за спины Ника в дверях показался Хаммерсмит, помахивая хвостом. Он ворвался в прицеп тогда, когда Джульет выскочила оттуда, как ошпаренная, и оставила дверь открытой. Вид у нее был разъяренный, а лицо полыхало так, что не уступало по яркости рыжим волосам. Бросив на Линди уничтожающий взгляд, она забралась в свой фургон, и вскоре рисунки, изображающие девиц в бикини, скрылись в клубах пыли — она уехала прочь. Линди могла только догадываться, что произошло между Джульет и Ником.

— Я приготовлю тебе поесть, — сказал он. — Гамбургеры и маринованные огурцы. Разве ты сможешь устоять?

Рот у нее наполнился слюной. Она целый день ничего не ела, кроме каких-то булочек и печенья с шоколадной. После всех этих сладостей ей так хотелось чего-нибудь солененького. Поставив транспарант на землю, она облокотилась о него.

— Я не знала, что ты умеешь готовить, Джарретт.

— Я как раз не умею. Но ничего, раньше как-то обходился.

Засунув руки в карманы брюк, он стоял на лесенке своего прицепа в такой позе, будто за спиной у него был по меньшей мере замок. Линди чувствовала, как все ее существо заполняет любовь к нему — такое мучительное наслаждение можно было сравнить с музыкальным крещендо. Ее любовь приносила ей боль, страдание… Их с Ником разделяло слишком многое. Разве сможет она когда-нибудь преодолеть все эти преграды? Борьба за перенос места строительства, сомнения, которые заронила в ней Джульет, ужасное предчувствие, что Ник не сможет ответить на ее чувство, страх перед тем, что он может предать ее…

Как ни посмотри, ничего хорошего не получится, если она согласится в этот вечер войти внутрь. Это принесет ей еще больше боли и мучений. Но Ник, маячивший в дверном проеме, высокий, сильный, как магнитом тянул ее к себе. И ей уже было все равно, что ее транспарант упал на землю. Она устало поднялась по лесенке, слегка споткнувшись. Ник поддержал ее, а Хаммерсмит пушистым желтым вихрем налетел, будто они не виделись целую неделю. На какое-то мгновение Линди оказалась между Ником и Хаммерсом, согретая человеческим и собачьим теплом. Неуемный язык теркой прошелся по ее щеке, с другой стороны крепкая рука поддерживала ее под локоть. При таких умелых помощниках она вскоре неловко приземлилась на диван. Хаммерсмит тут же вскочил ей на колени, опрометчиво вообразив себя игрушечным пуделем. От такого весомого удара у нее перехватило дыхание, но для пущей уверенности она удержала пса возле себя. Ник оглядел ее критически.

— Профессор, ты выглядишь паршиво.

— Благодарю.

Она безуспешно пыталась пригладить растрепанные на ветру волосы.

— Я понял, в чем дело. Ты наверно страдаешь от недостатка жидкости, после того как целый день маршировала тут, будто полоумная, на таком солнце.

— Еще раз благодарю.

Он принес ей из кухни стакан холодной, как лед, воды. Она долго и жадно пила.

— Спасибо.

Хаммерс, сопя, обнюхивал ее стакан, когда она попросила еще воды. Ник осуждающе взглянул на собаку, но все же налил в большую миску воды и поставил ее на пол в кухне. Хаммерс радостно спрыгнул с колен Линди, ударив ее при этом по руке и облив с головы до ног водой. От холодного душа она ахнула, это напомнило ей, как она ныряла в бассейн с неподогретой водой. Возможно, это поможет смыть с ее рубашки пятна тропического напитка.

Не говоря ни слова. Ник бросил ей мятое кухонное полотенце. Она кое-как вытерла себя. Тем временем Хаммерс покончил со своим питьем и наступил лапой в миску, она наклонилась, и пол в кухне мгновенно превратился в небольшое озеро.

— О, господи!

Линди вскочила и принялась вытирать пол кухонным полотенцем. Хаммерс резвился рядом с ней, пытаясь размазать воду по все еще сухим уголкам. Ник наблюдал за ними в зловещем молчании, как бомба замедленного действия — то ли взрываться, то ли пошипеть и сдаться. Через минуту он выбрался из кухни и вернулся с грудой махровых полотенец, которые бросил на пол, и тоже включился в работу.

Они с Линди работали бок о бок, стоя на коленях, а Хаммерсмит поочередно лизал их лица.

— С твоей псиной жизнь всегда столь занимательна?

— Чаще всего да. Скажи-ка, а рядом с Джульет жизнь тоже увлекательна?

Линди с удвоенным рвением возила мокрым полотенцем по полу. Ей было необходимо узнать, что Джульет значит для Ника. Как бы не было больно, все-таки знать правду лучше, чем мучиться так, как мучилась она сегодня целый день, терзая себя вопросами, надеясь и впадая в отчаяние.

Ник проницательно взглянул на нее, отжимая свой угол полотенца.

— Я не смог добиться вразумительного ответа от Джульет. Она не сказала ни слова о том, что произошло между вами. Может быть, ты мне хоть что-нибудь объяснишь?

— Нет. — Линди разглядывала растекающиеся подтеки воды вокруг себя. Вода стала грязной от лап Хаммерсмита. Линди присела на корточки. — Если вы с Джульет настолько близки, почему ты не можешь заставить ее рассказать тебе все? Насколько я понимаю, вы — лучшие друзья. И даже больше!

Слова вырвались наружу, полные злости и горечи.

— О чем это ты, черт подери? — требовательно спросил Ник. — В последние дни мы с Джульет двух слов сказать не можем без того, чтобы не поссориться.

— Может быть, в постели вы ладите лучше? — ее голос дрожал.

Она ненавидела себя за то, что говорила, ненавидела обстоятельства, вынуждавшие ее к этому. Ник выпрямился и нахмурившись смотрел на нее.

— Так вот ты о чем? Ты думаешь, что Джульет и я…

— Она сама мне сказала. Почему же я не должна ей верить? Да и какое мне дело, в конце концов.

Линди шлепнула на пол мокрое полотенце, обдав брызгами себя и Ника.

Он взял ее за запястье.

— Линди, я не сплю с Джульет.

— Откуда я знаю? — с грустью произнесла она. — Я вообще ничего не понимаю.

— Может быть, тебе все-таки для разнообразия попробовать поверить мне, — его голос звучал жестко. — Может быть, ты раз и навсегда решишь для себя, что я все-таки не твой Клуни.

— Я пыталась, — прошептала она. — Я хочу поверить тебе…

— Тогда поверь…

— У тебя все так просто!

— Так оно и есть, Линди.

Она покачала головой.

— Нет, только не у нас с тобой. Ник. Все так запутано. У нас с тобой разные ориентиры в нашей борьбе. Мы никогда не сможем сблизиться так, чтобы полностью доверять друг другу, как ты только что говорил. И что же нам остается?

Он резко отпустил ее руку.

— Не спрашивай меня. Я знаю только одно — ты нужна мне, Линди. Никогда ни к одной женщине я не испытывал такого чувства. Какой в этом смысл? Никакого. Я и сам знаю, черт подери, что никакого.

Он начал энергично возить полотенцем по полу. Хаммерсмит, обрадовавшись, что с ним играют в какую-то новую игру, радостно набросился на полотенце. Он впился в него зубами и, ворча, стал энергично трясти его. На Ника и Линди вновь обрушился душ из грязной воды. Но они оба молчали. Напряжение между ними пульсировало так, словно земля под ногами дрожала от промчавшегося рядом поезда.

Линди скользнула взглядом по фигуре Ника, когда он взял еще одно полотенце и принялся яростно промокать им воду. Она не могла оторвать глаз, завороженно глядя на его руки, покрытые золотистыми волосками, на то, как работают его мускулы, перекатываясь под кожей. Когда их глаза встретились, она увидела, как серьезно и напряженно он смотрит на нее. Линди поняла, что стоит ей сделать лишь один шаг ему навстречу, один жест, означающий, что она покорилась, и он сокрушит ее в своих объятиях, а ведь ей так этого хотелось. И все же она удержалась, из последних сил пытаясь сохранить душевный покой. Ник хотел ее, но была ли это любовь? Даже если в один прекрасный день он полюбит ее, разве от этого исчезнут все проблемы, разделяющие их? Боже мой, ну почему все так запутано?

Линди удалось отвести взгляд от Ника. Из-за ее сомнений и страхов момент близости, промелькнувший между ними, был упущен. Она шлепнула Хаммерса мокрым полотенцем, чтобы он больше не лизал ее лицо. И принялась торопливо вытирать пол, стараясь больше не поднимать глаз на Ника.

Наконец пол на кухне стал сухим, все промокшие полотенца были свалены кучей в ведро. Хаммерс продефилировал в комнату, надеясь устроить и там небольшой переполох. Линди поднялась с пола и наблюдала за тем, как встает Ник — его дорогие брюки были мокрыми и грязными на коленях.

Она поднята с полу миску, которую перевернул Хаммерс.

— Спасибо за то, что дал нам попить. А теперь нам с Хаммерсом пора возвращаться на улицу, мы должны продолжить марш протеста.

— Никуда ты не пойдешь, — скомандовал Ник. — Я ведь все еще должен тебе восемнадцать часов, а я никогда не бросаю слов на ветер. Понятно? — он воинственно огляделся, всем своим видом давая понять, что не потерпит возражений ни от Линди, ни от Хаммерса и ни от кого вообще. — Ну, так как ты предпочитаешь гамбургеры — прожаренными, недожаренными или вкусными?

Спустя какое-то время Ник и Линди сидели за кухонным столом. Два обгоревших, съежившихся гамбургера лежали у нее на тарелке, как пара угольков. Несмотря на выбор кулинарных средств, предложенных Ником, оказалось, что единственно возможный вариант — это приготовить их «вкусно». Хотя, приправленные кетчупом и горчицей, гамбургеры пошли «на ура».

Хаммерс уже заглотил три штуки подряд. Но потом его пришлось вывести на улицу, так как он, положив морду на стол, стал вопросительно поглядывать в тарелку Ника. Теперь с улицы доносились его стенания, но Линди была настолько измотана, что у нее не было сил реагировать на это. Откинувшись на спинку кресла, она хрустела огурцом. С отвращением глядя на сдвинутые на край стола бумаги Ника, она подумала, что с удовольствием разорвала бы в клочки все документы, связанные со строительством завода. Но тут ее внимание привлек какой-то причудливый набросок на листке бумаги, зажатом между двумя папками. Она потянула его к себе. На рисунке был изображен небольшой курносый самолет с обрубленными крыльями и округлым хвостом; это был самолет старой конструкции. Быстрый, лаконичный набросок каким-то непостижимым образом сумел передать радость парения в воздухе. Линди сразу поняла, что этот самолетик летит, он просто не мог быть прикованным к земле.

— Скажи, это ты сам нарисовал? — спросила она.

— Да это я так, от нечего делать. Что-то у меня работа сегодня никак не продвигалась.

Он попытался взять у нее рисунок, но она не отпускала его. Линди не отрываясь смотрела на бумагу, будто рисунок мог рассказать ей о Нике то, что ей так хотелось узнать. И то, что она в конце концов поняла, совсем не успокоило ее.

— Вы вместе с Джульет, — пробормотала она, все еще глядя на рисунок. — Что бы ни случилось, у вас есть общее — вы оба любите летать. Это ведь очень объединяет, правда? И никуда от этого не денешься.

Ник потер подбородок.

— Еще бы, мы с Джульет поэтому так и подружились — мы оба неравнодушны к самолетам. Но какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас?

— Когда мы с тобой были на Столовой горе, у нас появилось что-то общее. Я почувствовала это. Потом прилетела Джульет в вертолете, и сразу же ваши общие интересы стали для тебя важнее, чем то, что было со мной.

Линди отложила в сторону огурец, есть больше не хотелось. Она отодвинула стул и встала. Ей вдруг захотелось скомкать этот рисунок и бросить на пол. Но вместо этого она сложила его пополам и сунула в кармашек своей рубашки. Потом, взглянув на свои часы, пересекла кухню, прошла в комнату и включила телевизор.

— Я хочу посмотреть новости, — сухо сказала она. — Мне не хотелось бы пропустить их.

Ник подошел и встал за ее спиной, отвлекая ее.

Ей хотелось, чтобы он ушел куда-нибудь и оставил ее в покое. Но это был его дом. Линди сложила руки на груди и крепко прижала их к себе. Она звонила нескольким репортерам в Альбукерке, чтобы сообщить о марше протеста, и один из них брал у нее интервью. И вот она с нетерпением ждала, когда этот сюжет будет показан по телевизору. Но вначале ей пришлось прослушать все новости по стране, потом все местные происшествия. Эти вездесущие комментаторы все продолжали вещать и вещать.

Линди шагнула к телевизору, будто это могло ускорить события. Ну что же они тянут? Вот уже сказано все, что можно, и они перешли к курьезам и смешным историям, например, рассказам о конкурсе на самый большой острый перец в округе Валенсия. На экране маленькая девочка гордо демонстрировала перец гигантских размеров, который принес ей первое место. Да что же это такое! Ведь ее совы — это вполне серьезный сюжет. Наконец, телекамера, мельком скользнув по автоприцепу Ника, остановилась на лице репортера, который брал интервью у Линди.

— В Сантьяго, штат Нью-Мексико, идет настоящая война, — возвестил репортер. — Полем боя служит небольшой участок Столовой горы, где совы, селящиеся в норах, вынуждены вступить в борьбу за существование с начинающимся здесь строительством нового завода. Профессор Линден Макаллистер из Технологического Института Чемберлена встала на защиту здешних обитателей нор.

Камера переключилась на Линди, которая обратилась к телезрителям с серьезной и пылкой речью:

— Мы обращаемся к вам с просьбой. Нам нужна помощь и поддержка. Вы скажете, какое значение имеет несколько сов? Большое! Давайте не позволим разрушить их дом.

Далее она рассказала о совах, опять используя все педагогические ухищрения, к которым прибегала, чтобы взбодрить утомленных лекциями студентов.

Линди смотрела на себя со стороны. Ее убедительное выступление то и дело прерывалось появлением из-за ее спины лохматой желтой головы. Куку… Ку-ку! Морда Хаммерсмита в самые неожиданные моменты вылезала на экран, напоминая ей старые мультфильмы, где вверху на фоне текста прыгал маленький шарик, помогая детям следить за словами. Да, Хаммерс определенно оживлял диалог. Потом вместо Линди на экране появился репортер.

— Борьба в Сантьяго не закончена, — заявил он. — Кто победит? Могучий Голиаф в образе «Олдридж Авиейшн» или своеобразный Давид в лице профессора Линден Макаллистер, защитника местных сов?

Из-за головы репортера выглянула морда Хаммерсмита, одно ухо у него торчало вверх, будто он в это время принимал сигналы из космоса. Бедный Хаммерс — его мордаха выглядела довольно глупо. Но вот экран заняла леди, рассказывающая о погоде, она обещала солнечные дни. Линди выключила телевизор и обернулась к Нику.

— Вот видишь? О нас уже говорят. Ко мне обращались очень многие люди и говорили, что завтра они вновь придут сюда пикетировать, и я уверена, к нам присоединятся новые участники демонстрации. У вас с Джульет не останется никаких шансов.

Она говорила очень убедительно, хотя в глубине души совсем не была в этом уверена. Разумеется, она не сказала Нику о возмущении членов городского совета во главе с Мелани Диме, которые сегодня приперли ее к стене во время демонстрации. Все-таки еще очень многие в городе поддерживали «Олдридж Авиейшн». Но ведь должна же была она где-нибудь черпать силы для дальнейшей борьбы!

— Ты очень неплохо выступила в новостях, — пробормотал Ник. — У тебя какой-то удивительный дар красноречия, в этом тебе не откажешь. Ну хорошо. Все это, конечно, прекрасно, но ведь я уже говорил тебе, что никогда не нарушаю условий сделки. Если уж я договорился построить этот завод с минимальными затратами и с максимальной отдачей — так оно и будет.

Несмотря на эти громкие слова, казалось, Ник был в смятении и немного не в духе. Он мерил шагами свою маленькую комнату, на месте ему не стоялось. Потом он подошел к Линди.

— Мне необходимо сесть за штурвал, — вдруг заявил он. — Я слишком долго не поднимался в воздух. Профессор, ты не присоединишься ко мне?

— Как это — прямо сейчас? Ночью?

— Ночью летать лучше всего. Мой самолет стоит на аэродроме в Сантьяго в полной готовности. Ну так как?

Его лицо ожило, было удивительно наблюдать, как одна лишь мысль о том, чтобы подняться в воздух на самолете, сделала его счастливым. Но Линди терпеть не могла летать! Окажись она у подножия любой горы, она бы с радостью принялась карабкаться вверх по каменистым склонам. Но посади ее в самолет — и она тут же начнет хвататься за парашют.

— Я не могу поехать с тобой, — нетвердо заявила она. — Во-первых, Хаммерсмит здесь со мной, и…

— Мы его завезем к тебе домой. Это как раз по пути на аэродром. Все складывается как нельзя лучше.

— Может быть, в другой раз?

Но Ник уже не слушал ее. Он схватил ее за плечи, глаза его сияли яркой голубизной, как небо в солнечный день.

— С самого начала ты была права в одном — я хотел бы летать больше всего на свете. Это — главное для меня. Я хочу летать. Меня иногда затягивает рутина, но не сегодня. Сегодня все будет так, как должно быть на самом деле. Поехали, Линди.

Она пыталась придумать какой-нибудь убедительный предлог, чтобы отказаться. Но в ее ушах вновь зазвучал озорной смех Джульет, эхом прокатившийся ей вдогонку. Ее соперница торжествовала. И Линди решилась. Если она сможет разделить с Ником его любовь к самолетам, то сможет дать ему то, что он разделял с Джульет. И даже больше. Эта мысль и склонила ее к тому, чтобы лететь.

— Хорошо, — сказала она Нику. — Я полечу с тобой!

Сунув руку в свою сумку, Линди набрала полную руку камней. Она старалась дышать глубже и медленнее. Вот так, уже лучше. Но она все еще чувствовала себя так, будто болталась подвешенная в темной, жуткой пустоте. Хотя слышался ровный гул моторов, она не ощущала движения самолета в ночном небе. Самое ужасное — за окнами нельзя было ничего разглядеть. Там была темнота, которая, как ей казалось, может засосать самолет в какое-то другое измерение.

— А у этого самолета есть имя? — спросила Линди, пытаясь как-то успокоиться.

Ник не ответил ей прямо.

— Ты думаешь, раз ты назвала свою машину Салли, то и другие занимаются такой же ерундой?

— Давай, Джарретт, выкладывай, как ты его называешь?

Он прокашлялся и пробормотал что-то вроде Фэламф.

— Что-что?

— Финола. Так ее зовут. Ну что, ты удовлетворена? Когда я покупал самолет, у него уже было это имя. Мне ничего не оставалось, как согласиться с ним.

Финола… Финола… Это было похоже на название овсяной каши на рекламе. Линди почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она вглядывалась в показания приборов, пытаясь разобраться, что к чему. Но это было безнадежно. Ей казалось, что стрелки всех приборов тревожно колеблются. Она еще раз глубоко вздохнула.

— Мы уже довольно долго летаем, правда? — спросила она нарочито небрежным тоном.

— Да что ты, совсем недолго. Я могу быть в воздухе часами. Это снимает напряжение. — Он с удовлетворением вздохнул и откинулся на спинку сиденья. — Ничего нет лучше ночных полетов. Я помню, как волновался, когда сдавал экзамен по летному делу. Скажи, ты хочешь подержать в руках штурвал?

— Ты что, шутишь?

— Совсем не шучу. Это единственный способ понять, какое это удовольствие летать. Давай — просто положи руки на штурвал. И все. Почувствуй его.

Линди с опаской посмотрела на штурвал перед собой, точно такой же, как у Ника. Вернее, это были две ручки, согнутые дугой, будто руки силача, показывающего, какие у него бицепсы. Может быть, действительно попробовать взять на себя управление хоть на секундочку. Больше всего в воздухе ее пугала беспомощность. Ну что же, она попробует взять самолет в свои руки. Обеими руками Линди схватилась за штурвал и, сама не зная, как это получилось, дернула его влево. И самолет двинулся влево, она почувствовала это! Только слишком сильно! У нее в желудке, как бы в знак протеста, что-то подпрыгнуло.

— Ого! — прокомментировал Ник, вновь забирая управление самолетом на себя. — Это тебе не за рулем машины сидеть! Надо лишь слегка коснуться штурвала — и все. Ну как, правда, потрясающе?

Хотя и на долю секунды, Линди успела ощутить — это действительно было потрясающе. Может быть, стоило попробовать еще, но, к сожалению, желудок Линди не был с этим согласен. Она взглянула на Ника. Он чувствовал себя как дома, он был счастлив. Ей так не хотелось портить ему настроение, но выбора не было. Проклятье! А ведь ей так хотелось, чтобы этот полет удался для них обоих.

Самолет нырнул, и в животе у нее все отозвалось пустотой.

— Ник, у нас… неприятности.

— Это было небольшое завихрение. Над Столовой горой всегда неспокойно.

— Дело совсем не в этом. Мой желудок… Знаешь, меня тошнит.

— А, это все гамбургеры, — сразу вспомнил он. — Уже не первый раз, когда я готовлю, и получается какая-то отрава. Ты уж прости меня.

У нее застучали зубы.

— Мне кажется, меня в воздухе укачивает.

— Нет, нет, это мои гамбургеры, ты уж поверь мне.

Она держалась руками за живот.

— Что бы это ни было, я чувствую себя отвратительно. И еще… Я слишком нервничаю, когда я в воздухе, и в разговоре несу какую-то чепуху от страха. Особенно если лететь ночью, когда ничего вокруг не видно.

Она теряла самообладание, ей только этого не хватало, да еще когда в самолете рядом сидел Ник! Потянувшись к ней через всю кабину, Ник взял ее руку в свою.

— Не волнуйся, — тихо сказал он. — Доверься мне, профессор. Все будет в порядке.

Он просил ее об этом с самого начала, чтобы она доверилась ему. Но она никак не могла заставить себя. По крайней мере, до сих пор не могла. А сейчас, как по мановению волшебной палочки, от его прикосновения она начала понемножку успокаиваться. Даже в животе у нее, казалось, все улеглось. Она как-то сразу поверила, что когда Ник рядом, все будет в порядке, если он так сказал. Она ухватилась за его руку.

— Я тебе доверяю. Я верю, что ты сказал мне правду сегодня вечером про тебя и Джульет. Я знаю, ты не такой, как тот Клуни.

Хватит. Она сказала и так слишком много. Ей надо остановиться, пока она не открыла ему все до конца. Но слова уже вылетали помимо ее воли.

— Ник, я знаю, у нас с тобой не так много общего. Может быть, вообще ничего общего! Ты хочешь построить этот завод, а я хочу остановить тебя. Ты любишь самолеты — я их просто ненавижу. Моя страсть — это камни. Но, несмотря на все это, я ничего не могу поделать. Я люблю тебя. Вот и все. Я люблю тебя.

Не успела она произнести эти слова, как тут же поняла, что этого не надо было делать. Ник не ответил ей, его пальцы напряглись под ее рукой. О господи! Если бы это происходило на земле, она смогла бы сдержаться. Но здесь в воздухе, в этом самолете по имени Финола, она была как в ловушке, чувствуя себя очень неприкаянно. Ник был здесь ее единственным прибежищем. И как бы это ни было унизительно, она все еще никак не могла заставить себя отпустить его руку.

— Линди, я не знаю, что сказать, — произнес он негромко. — Ты из меня веревки вьешь. Я не знаю, как назвать то, что я чувствую к тебе. Когда я с тобой, ты меня сводишь с ума… А когда тебя нет, я тоже схожу с ума. Я вообще не могу ничего понять!

— Не говори ничего, — прошептала она. — Если ты не можешь сказать, что любишь меня, лучше вообще ничего не говори.

Он молчал. Еще какое-то время его теплая, придающая силы рука сжимала ее руку… Потом он развернул самолет в сторону светящегося огнями Сантьяго. Линди была совершенно спокойна, ей казалось, что холодная тяжесть придавила ее. То, что она была в воздухе, теперь стало совсем неважно по сравнению с ужасающей по своей жестокости правдой, с которой она не могла примириться.

Ник Джарретт не любил ее.

12

По Столовой горе, громыхая, ползал бульдозер, словно доисторическое чудовище, разевая голодную пасть. Нажав на педаль акселератора, Линди бросила свою маленькую голубую малолитражку наперерез бульдозеру, преградив ему дорогу. Вцепившись в руль своей Салли, она пригнулась, чтобы удобнее было смотреть вверх через переднее стекло. Она разглядела, что за рулем бульдозера сидит крепкий мужчина с суровым лицом. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и не испытывал особой радости по поводу того, что ему пришлось принять участие в битве при Сантьяго — так окрестили борьбу Линди с «Олдридж Авиейшн» Но Линди ничем не могла ему помочь. Все ее усилия, направленные на то, чтобы остановить «Олдридж», свелись теперь к этой последней черте: на это утро было назначено начало строительства. Она не могла этого допустить.

Бульдозер попятился и взял другое направление. Линди крутанула руль и вновь бросилась наперерез чудовищной громадине. Она тяжело дышала, будто бегом бежала по Столовой горе. Руки стали влажными, и ей пришлось вытереть их о джинсы. В отчаянии она подумала, что, может быть, все-таки стоило принять предложение Джульет. Отказаться от Ника, но спасти сов…

Линди твердо сжала губы. Нет, даже ради бедных сов она не могла торговаться с Джульет, поступаясь своими принципами. И отказываться от того, кто ей не принадлежал, тоже не имело смысла. После того, как она призналась в любви Нику, прошла неделя. Линди, разумеется, продолжала пикетировать возле его прицепа вместе с теми, кто поддерживал ее, она бессчетное количество раз спорила с ним по поводу сов. Он вновь был готов до конца отдать ей двадцать четыре часа. Но… за это время он ни разу не заикнулся о том, что любит ее — ни словом, ни делом. И вот наступила решающая стадия борьбы. Линди должна была что-то предпринять, чтобы спасти сов.

Бульдозер опять попятился и выбрал новый маршрут. Машина Линди метнулась, как маленький быстрый паучок, и загородила ему дорогу. Грузный мужчина поднял обе руки вверх. Он шумно спустился на землю и торопливо зашагал в ту сторону, где у края строительной площадки уже начали собираться жители города. Линди видела, как он подошел к Нику, какое-то время они оживленно переговаривались. Линди успела заметить копну рыжих кудрявых волос. Разумеется, Джульет сейчас торжествует, наверно, даже смеется над попытками Линди задержать начало строительства. Ну что ж, пусть смеется, сколько пожелает. Линди не собиралась уступать. Ни за что!

Ник развернулся и направился к Линди с таким каменным лицом, что у нее мурашки побежали по спине. На случай, если он захочет вытащить ее из машины силой, она заперла дверь и задраила стекло. Когда он подошел ближе, она с ужасом заметила, что он сбрил свою бородку. И теперь его подбородок выглядел ранимым и незащищенным, но все же упрямым.

Он удивил ее тем, что не стал спорить с ней, а быстро занял место водителя бульдозера, будто умел управлять этой штукой. И вдруг он действительно поехал… прямо на Линди. Он опустил ковш и, сгребая землю, поехал к ее машине. Салли чуть накренилась… еще чуть-чуть… Да что, этот Ник Джарретт с ума сошел, что ли?

— Стой! — завопила она в ярости, опуская оконное стекло. Но Ник уже добился своего — ее машина безнадежно застряла в куче земли. Пятясь назад, бульдозер взревел и направился прямо к окопчику Линди и к совиным норам.

— Нет! Ник, ты не сделаешь этого! Я не позволю тебе!

Линди бешено колотила в дверь машины, но она не открывалась, она была завалена землей. Она хотела вылезти в окно машины, по щекам у нее текли слезы. Она должна успеть спасти сов пока не поздно! Господи, хоть бы успеть!

Внезапно бульдозер резко остановился прямо перед первой норой. Линди не спускала глаз с Ника. Он сидел за рулем бульдозера не двигаясь, он застыл на месте… Издалека она не могла различить выражение его лица, но в его полной неподвижности было что-то такое, что заставило ее остаться на месте. Ее всю трясло в ожидании того, что он сделает дальше.

И опять он удивил ее. Выключив мотор, он спрыгнул с бульдозера и направился к тем, кто собрался, чтобы посмотреть на их борьбу. В толпе кто-то размахивал лозунгами: «Не дадим в обиду беззащитных!» «Спасите наши норы!» «Долой «Олдридж Авиейшн». Линди наконец вылезла из окна машины и припустилась за Ником.

Он поравнялся с Джульет. Взяв ее за руку выше локтя, он развернулся и увлек ее в ту сторону, где стоял бульдозер. Линди остановилась невдалеке от них.

— Нам надо переговорить так чтобы никто не мешал, — сказал он Джульет, его голос звучал непреклонно.

— Ну разумеется, Ромео. Я не против, — прощебетала она, стараясь прильнуть к нему. Потом, оглянувшись на Линди, добавила. — По-моему, Николае дал понять, что хочет поговорить со мной наедине, Макаллистер. Иными словами, проваливай!

Но Линди шла следом за ними.

Ник подвел Джульет к окопчику, обернулся и посмотрел ей в лицо. Глаза у него были полны густой яркой синевы.

— Так вот. Все это продолжалось довольно долго. Не теперь закончилось. Мы не будем строить здесь завод!

Сердце у Линди заколотилось в бешеной надежде. Неужели это возможно? Ник в конце концов перешел на ее сторону!

Джульет шагнула к нему.

— Ромео, это наверно шутка?

— Нет, это не шутка. Я тебе говорю о том, как обстоят дела на самом деле. «Олдридж Авиейшн» не будет строить здесь завод. Это было ошибкой.

Он начал ходить вдоль окопчика туда и обратно.

— Я пытался убедить себя вновь и вновь, что все правильно. Я призывал на помощь все возможные доводы в защиту «Олдридж», в свою защиту… Но когда я начал здесь все крушить этим идиотским бульдозером, то вдруг понял, что никакие заводы на свете не могут противостоять лишенной всякой логики истине — это место принадлежит совам. И я не могу больше спорить с этим. И ты, Джульет, должна согласиться со мной.

— Ты что, в самом деле собираешься прислушаться к этой…

Джульет презрительно указала на Линди.

— Оставь ее в покое. Теперь это наше с тобой дело.

Линди отошла на несколько шагов, она поняла, что ей больше здесь нечего делать. Ник продолжит борьбу. Совы были теперь под его защитой. И от того, что он взял все это на себя, она почувствовала себя спокойной и счастливой.

Джульет со злостью дернула себя за поясок. На ней был очередной тренировочный костюм, на этот раз что-то свободное, прозрачное, яркого зеленовато-лимонного цвета.

— Хорошо, Ник, давай разберемся. Начнем с того, что ты мне обещал, что мы построим здесь завод.

— Не думай, что я бросаю слова на ветер. Но я должен поступить по совести. И ты, Джульет, тоже. Выбери другое место для строительства. Или поработайте с Реем над расширением производства на заводе «Меридиан». Я, кстати, хотел бы продать свою долю в компании Рею. Он станет хорошим партнером для тебя. Я думаю, мы оба понимаем, что в «Олдридж» назрели перемены.

— Нет! Я хотела бы работать с тобой. Ник! Я согласна, давай расширим производство в Калифорнии. Но зачем тебе продавать свою долю? Я тебе не позволю, ведь мы с тобой столько перенесли вместе.

— Мне пора продвигаться. Ты сама это прекрасно понимаешь.

— У меня решающий голос в нашей компании. Ты не можешь уйти так просто!

Ник и Джульет стояли друг против друга, как два огромных разъяренных викинга. Весь облик Ника являл собой жизненную силу и мужественность. Из-под небрежно закатанных рукавов рубашки виднелись сильные мускулистые руки. На солнце его взъерошенные волосы казались янтарно-золотистыми, как львиная грива. У него была четкая, решительная линия подбородка, выдающая силу характера.

Но Джульет выглядела не менее впечатляюще. Удивительные очертания ее фигуры угадывались под трепещущей, прозрачной тканью. Ее можно было принять за северную богиню, спустившуюся с небес на зеленом облаке, чтобы отомстить за себя. Линди не удивилась бы, если из кончиков ее пальцев вдруг в разные стороны с треском полетели молнии. И все же у Джульет уже не было уверенности в своих силах. Когда она заговорила, в ее голосе послышались умоляющие интонации:

— Ник, неужели, черт подери, тебе какие-то совы дороже меня? Или тебе дороже Линден Макаллистер?

— Я уже говорил тебе, это не имеет никакого отношения к Линди. Я принял это решение самостоятельно.

— Так я тебе и поверила, что она здесь ни при чем! Если бы ты не встретил ее, если бы она не встала на твоем пути… то мы бы с тобой, Ник… мы были бы вместе.

Он покачал головой, но посмотрел на Джульет с нежностью.

— Мы с тобой с самого начала были хорошими друзьями. Хотя тебе хотелось большего. Но из этого ничего не вышло. Джульет, ты должна смириться с этим. Еще задолго до того, как я встретил Линди, ты понимала, что мы с тобой можем быть только друзьями.

Круглые щеки Джульет вдруг опали, будто спустили два воздушных шарика.

— Значит, мы с тобой будем теперь приятелями, Николае?

— Мы ведь друзья, Джульет, не больше того.

— Да, я все поняла. Мне нужно и за это быть благодарной, не так ли? — в ее голосе звучала неприкрытая горечь.

Черт подери, Линди совсем не собиралась сочувствовать этой женщине! Но она прекрасно понимала, каково сейчас Джульет. Для нее самой платонической дружбы с Ником оказалось мало, безнадежно мало.

Каким-то шестым чувством уловив сочувствие Линди, Джульет возмутилась, расправила плечи и откинула назад свои кудрявые волосы. Теперь она была полна чувства собственного достоинства.

— Мы долгое время были хорошими друзьями, Ник. Я не забуду этого. Ты — лучший человек из тех, с кем мне пришлось вместе работать. Я достаточно уважаю тебя, чтобы не согласиться с твоим решением. Мы не будем строить завод на этом месте. — Обернувшись к Линди, она нервно улыбнулась. — В конце концов, ты выиграла, Линден. Ну что? Ты довольна?

— Не тем, что выиграла, — тихо произнесла Линди. — А тем, что сумела защитить сов.

Джульет расхохоталась, как и прежде, звонко и торжествующе.

— Неправда, Макаллистер. Тебе нравится выигрывать, как и любому другому. Ты просто не хочешь признаться в этом. Я-то, по крайней мере, не скрываю своих чувств. И скажу откровенно: я терпеть не могу проигрывать. Это бесит меня. Я готова на все, чтобы отомстить за свое унижение.

Она обернулась к Нику.

— Так вот, послушай меня, мой дружок. С этой минуты мы с тобой больше не друзья. Между нами все кончено. Я сделаю Рея Сильверстейна своим партнером. Компания «Олдридж Авиейшн» достигнет новых успехов, мы расширим производство, и… ты еще пожалеешь, что ушел, Ник. Прощай.

Это была грандиозная речь, было почти незаметно, что Джульет оскорблена. Почти, но не совсем. Гордая, как королева, она стремительно отвернулась и в своем прозрачно-зеленом невесомом одеянии направилась обратно. Она шла твердой походкой, высоко подняв голову, видно было, что она не сдалась и в будущих схватках ее соперникам не поздоровится.

Уи-и-и, уи-и-и, уи-и-и, — ругалась сова-часовой. Линди вытянула шею и увидела, что сова примостилась на крыше бульдозера. Она неодобрительно смотрела на Линди своими желтыми немигающими глазами. Казалось, она всем своим видом хотела сказать, что повидала за этот день слишком много людей.

— Не волнуйся, — прошептала Линди, — мы сейчас уйдем. Ты можешь, наконец, чувствовать себя в безопасности.

Ник и Линди стояли в тени какой-то кошмарной гирлянды из пластмассовых цветов — розы неправдоподобно розового оттенка переплетались с нарциссами убийственно желтого цвета. Но Линди не обращала никакого внимания на искусственные цветы. Она была счастлива — ее голова лежала у него на груди, и Линди прислушивалась к низким нотам его голоса.

— Я сделаю из тебя летчика, профессор. В этот раз тебе в воздухе было гораздо лучше.

— Может быть, потому, что в этот раз перед полетом я не ела того, что ты приготовил. Зато я чуть не перевернула Фенолу! В следующий раз ты лучше подстраховывай меня.

— Если женщина рождена для того, чтобы летать, я могу определить это с первого взгляда, даже если ей камни нравятся больше, чем самолеты. Кстати, как тебе нравится название — «Заповедник Линден Макаллистер»?

Она приподняла голову.

— Ник, о чем ты?

— Вчера, перед тем как Джульет уехала в Сент-Луис, я подписал документы о покупке участка строительства у «Олдридж Авиейшн». Я купил все до последней совиной норы.

Линди с восторгом бросилась Нику на шею и принялась тормошить его.

— Ой, Ник! Спасибо! Спасибо тебе. Теперь совы всегда будут в безопасности. Только давай назовем его «Заповедник Джарретт-Макаллистер».

— Договорились. Есть еще одна вещь, о которой я как-то все забывал сказать тебе. Линди, я люблю тебя. Мне пришлось подумать, прежде чем, я пришел к такому выводу, но в конце концов я все понял.

Он говорил охрипшим от волнения голосом, но, казалось, с удовольствием произносит слова. И вновь повторил:

— Видит бог, я люблю тебя, профессор.

Она потянулась обеими руками к его лицу. Все ее существо было полно радостным удивлением — неужели Ник ответил ей такой же любовью, какую чувствовала к нему она? Его кожа была шершавой оттого, что он вновь отращивал бороду. Что бы он ни делал — брился или отращивал бороду, — ей нравилось все. Линди быстрым движением нахлобучила ему на голову — чуть набекрень — шлем «сафари», — вид у него был лихой и просто неотразимый. Линди поцеловала его, стоя под гирляндой пластмассовых цветов. После нескольких поцелуев они отстранились, чтобы вздохнуть, но все еще не отпуская друг друга.

— Ник, я так люблю тебя, что просто не знаю, что делать, — нетвердым голосом произнесла она. — Но как же нам быть дальше? Ты же терпеть не можешь маленькие дрянные городишки, затерявшиеся в каком-то захолустье, а я…

— Знаешь, бывает, эти дрянные городишки со временем нравятся человеку все больше и больше. К тому же я решил взять тебя на работу консультантом по определению места строительства в фирму… «Джарретт Авиейшн».

— Я согласна! Я не могу дождаться, когда увижу первый самолет, сконструированный тобой.

— Под именем «Сова Джарретт»? Послушай, а ведь ты бы могла быть моим летчиком-испытателем.

Линди улыбнулась и вдохнула ни с чем не сравнимый запах мяты, исходивший от Ника.

— У меня такое ощущение, будто я в эту самую минуту лечу на высоте двадцати футов, так я счастлива. Я даже рада, что ты привез меня сюда, в Лас-Вегас, чтобы показать Церковь Счастливых Свадеб. Для тебя это место значит очень много — это был поворот в твоей судьбе, — сухо добавила она. — Ну что ж, мы побывали здесь. Что ты собираешься делать дальше?

— Дальше? Жениться, разумеется. В прошлый раз со мной была не та женщина. А сегодня — та, что надо. Так что я не хочу терять времени. — Он с подчеркнутой серьезностью посмотрел на часы. — Насколько я понимаю, от прежнего соглашения пробыть вместе двадцать четыре часа осталось не больше шестидесяти секунд. Я хотел бы возобновить нашу сделку. Как насчет того, чтобы ближайшие сто лет провести вместе?

Линди в изумлении смотрела на него.

— Но Ник, я не думала, что… ты хочешь, чтобы мы поженились, ты это серьезно?

Он расплылся в улыбке.

— Подожди, профессор. Ты не волнуйся. Этому «тореадору», там, в церкви, нужно услышать от тебя только два слова: «Да. Я согласна!» И все. Дальше все пойдет как по маслу. У нашей семьи уже есть неплохое начало — нас трое: ты, я и необыкновенная собака Хаммерсмит.

— Он любит тебя почти так же, как я. Правда!

Линди попыталась пригладить спутанные волосы. Для невесты у нее был довольно странный вид — вельветовые брюки, походные ботинки, помятая бейсбольная кепка команды «Доджерс» вместо полагающейся фаты. Но с другой стороны, и Ник будет тоже не самым обычным женихом — в синих джинсах, грубых ботинках и шлеме «сафари». Но Линди не согласилась бы изменить ни одну деталь в их одежде. Пусть все будет так, как есть. Она вложила свою ладонь в его руку.

— Я готова, — сказала она. — Более того, я уже знаю, как мы проведем наш медовый месяц. Ты не прочь поехать в Карлсбадские пещеры?

Ник рассмеялся.

— Звучит заманчиво. Я готов провести в пещерах сколько угодно времени, если ты будешь радом.

— Тогда не будем терять времени и поженимся!

Спустя несколько минут Ник и Линди стояли рука об руку перед алтарем Церкви Счастливых Свадеб. Над алтарем подмигивало и как-то странно жужжало большое неоновое сердце. Нельзя было сказать, что этот звук был очень мелодичен, но для Линди он звучал лучше любого свадебного марша. Вокруг неонового сердца висели гирлянды из искусственных роз и нарциссов. Молодой человек, одетый наподобие тореадора, дал Линди одну из таких роз, чтобы она прикрепила ее к волосам. Затем он начал вертеть в руках свою накидку — это было впечатляющее одеяние из красного шелка с золотом. Было непонятно, началась церемония или нет, но Ник уже снял свой шлем и сунул его под мышку, да и свидетели нашлись — какая-то женщина, которая старательно собирала соринки со своих брюк, и пожилой мужчина в шортах.

Наконец «тореадор» принялся перелистывать книгу с залохматившимися страницами.

— Согласна ли ты, Линден Элоиза Макаллистер, взять этого мужчину в законные мужья и с этого дня быть всегда вместе и заботиться о нем в течение всей своей жизни?

Он красноречиво взмахнул своей накидкой, и Линди не знала, то ли в ответ на это она должна сказать: «Да, я согласна», то ли ей предстояло броситься головой вперед, как заправскому быку, на красную накидку «тореадора».

— Да, я согласна, — громко произнесла она, сильно сжав при этом ладонь Ника.

«Тореадор» перевел взгляд на Ника.

— Согласен ли ты, Николае Джарретт, взять эту женщину в жены и сочетаться с ней законным браком, быть всегда вместе и заботиться о ней в течение всей своей жизни?

Он вновь взмахнул накидкой.

— Да, я согласен. — Ник в свою очередь пожал руку Линди.

— Провозглашаю вас… Нет, постойте. А кольца? У вас есть кольца?

— О боже, я совсем забыл об этом.

Ник выглядел обеспокоенным, но на помощь тут же подоспел пожилой мужчина в шортах. Он бросился к одной из скамеек, схватил кожаный чемоданчик и распахнул его перед Линди и Ником.

— Пожалуйста, кольца, — объявил он. — Выбирайте, здесь все размеры, на все вкусы.

Это был на удивление чудесный набор драгоценностей. Линди выбрала простое золотое кольцо без украшений, Ник подыскал себе кольцо, сочетающееся по форме с ее кольцом. Она подняла руку, чтобы полюбоваться — кольцо было как раз по ней.

И она поняла, что всегда будет дорожить им, оно ей было по душе.

«Тореадор» захлопнул книгу и на прощание еще раз взмахнул накидкой.

— Вот теперь я провозглашаю вас мужем и женой!

— Простите, а вы ничего не забыли? — пробасил Ник.

«Тореадор» открыл книгу и в замешательстве заглянул в нее.

— Ах, да! Вы можете поцеловать невесту.

Не дослушав его, Ник уже схватил Линди в объятия и принялся целовать ее. Через минуту они отстранились друг от друга и счастливо засмеялись.

Это была самая прекрасная свадьба. Улыбнувшись, Линди еще раз поцеловала мужа.

Ах, как приятно звучали эти слова — ее муж Ник Джарретт.

Это был человек, которого она полюбила, и будет любить всю свою жизнь.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg