«Обратный билет»

Энн Мэтер Обратный билет

Глава 1

Тамара Шеридан медленно шла по галерее, изредка останавливаясь перед той или иной картиной и критическим взглядом окидывая ее. Если не считать служителя, она была одна в опустевшем зале. Свет уже приглушили, и галерея выглядела довольно печально.

Другие чувства, глубина переживаний, другие размеры, думала Тамара. Ее позабавила такая странная, драматическая непоследовательность. Теперь, когда выставка закончилась, она позволила своему воображению свободный полет, и, хотя у многих картин красовались таблички с надписью «Продано», ей было грустно от сознания того, что уже никогда больше не придется пережить трепет и успех первой выставки.

Она повернулась и пошла к выходу из галереи. Она увидела Бена, который беседовал в маленьком застекленном офисе с Джозефом Бернстейном. Оба курили сигары и казались весьма довольными собой. Тамара слегка улыбнулась им.

Приятно, думала она, внезапно испытать, что такое настоящий успех, и все-таки во всем достигнутом чувствовался налет разочарования. Будто бы этот успех уже сам по себе знаменовал некую высшую поворотную точку. Она вздохнула. Кроме того, вечером ей еще предстояло присутствовать на банкете по случаю закрытия выставки. Тамара была в состоянии какой-то непонятной угнетенности — чувство, которое ей решительно хотелось отбросить.

В самом конце галереи она остановилась у единственной картины с надписью: «Не продается». Это полотно не входило в число ее лучших работ. Теперь Тамара признавала это. Мазки были слишком резкими, краски слишком тусклыми, но она никогда не продала бы эту картину. Этому мешало то, что было на ней изображено. Бледные краски пытались создать у зрителя впечатление тумана и мелкого, моросящего дождя, впечатление, усиленное ее собственными воспоминаниями. Она иронически улыбнулась. Кто мог подумать, что эти любительские усилия передать на холсте чудесное великолепие «Фалкон-Хэд» отражали всю пустоту ее тогдашней жизни. Не выдержав, Тамара резко отвернулась: она не могла долго смотреть на эту картину, не возвращаясь мысленно к горьким разочарованиям своей юности. Неужели прошло уже семь лет с тех пор, как она покинула Фалкон-Уэрри? Неужели прошло всего семь лет с тех пор, когда она была такой впечатлительной восемнадцатилетней девушкой с необузданным воображением и способностью так глубоко переживать? Кажется, прошла целая жизнь, так много событий заслонило собой боль и унижение, которые она некогда испытала! Она уже не была впечатлительной, наивной, безответственной девочкой, она была женщиной — зрелой и стремящейся к успеху.

Так почему же тогда она хранит эту картину? Почему она цепляется за нее, продолжая таким образом терзать себя? Если она действительно стала трезвой и зрелой, как ей казалось, то почему она не выбросит вон эту картину?

Потому, жестко сказала она себе, что, пока эта картина у меня, я не забуду ужасную ошибку, которую совершила тогда, и лишь мой талант, моя живопись спасли меня от жестокого унижения!

— О чем задумалась?

Она вздрогнула от неожиданности — так была поглощена своими мыслями.

— О, Бен! — воскликнула она, приходя в себя. — Ты меня напугал.

— Я вижу. — Он тепло улыбнулся ей и затем перевел взгляд на картину. — В чем дело, Тамара? Что такого в этом старом полотне, что оно так волнует тебя?

Тамара снова взглянула на картину.

— В ней ничего нет особенного, Бен, — ответила она спокойно. — Я просто сравнивала свои теперешние работы с прежними попытками. Ужасно, не правда ли?

Она сумела придать своему голосу правильную нотку насмешливости, и Бен отвлекся от своих вопросов, но все же заметил:

— Почему же тогда ты хранишь ее?

Тамара пожала плечами.

— Наверное, чтобы напоминать самой себе о своем беспомощном начале, — легко ответила она. — О чем вы говорили с мистером Бернстейном?

Бен совсем позабыл о своих вопросах и пошел рядом с Тамарой, увлекая ее к офису.

— Он чрезвычайно доволен твоим успехом. Еще бы! — сказал он, улыбаясь. — И, соответственно, своим.

— Несомненно, — вскользь заметила Тамара, глядя с интересом на Бена.

— Он хочет устроить еще одну твою выставку осенью, — продолжил Бен. — Как ты думаешь, ты сможешь подготовиться к этому времени?

Тамара колебалась. Все неслось, как ей казалось, слишком быстро.

— О, я не знаю, Бен, — начала она. — Мне… мне нужно отдохнуть!

— В твоем возрасте? Отдохнуть?

— Серьезно. Я думаю о том, чтобы устроить перерыв и дать себе отдохнуть.

— Хорошо, как ты захочешь. Я отправлюсь вместе с тобой. Возьмем с собой все, что тебе нужно, и ты сможешь рисовать сколько твоей душе угодно!

— Нет! — резко перебила его Тамара и сжала его руку. — Пожалуйста, Бен, не торопи меня! Мне нужно время, чтобы подумать. В последние три недели у меня не было ни одной свободной минуты! Ты мчишься слишком быстро для меня. Пожалуйста, остановись хоть ненадолго!

Бен вздохнул:

— В этом деле нужно ковать железо пока горячо! Сейчас публика интересуется работами Тамары Шеридан. Ты ведь не хочешь, чтобы какой-нибудь начинающий художник похитил твои лавры?

Тамара пожала плечами:

— Разве это возможно?

— Дорогая, в этой игре возможно все! — мрачно произнес Бен. — Скажи ему, что ты подумаешь о моем предложении! Сделай это ради меня!

Тамара взглянула на него.

— Хорошо, Бен, — просто ответила она, уступая, и вошла следом за ним в сизое от дыма сигар помещение.

Джозефу Бернстейну было около шестидесяти. Он славился своей помощью молодым художникам. Не то чтобы он делал это только из любви к искусству, но Тамаре он нравился, и она доверяла его суждениям. Кроме того, он был приятелем Бена, а она обязана Бену всем.

— Ну, Тамара, — улыбаясь, встретил ее Бернстейн, — Бен передал тебе о нашем предложении?

— Да, мистер Бернстейн, он мне сказал, — кивнула Тамара.

— Хорошо, хорошо. Я хочу, чтобы ты была на поверхности, пока, как говорится, шар вращается. У тебя очень успешная выставка! Это, дорогая Тамара, далеко не всегда бывает при первом опыте. Но я уверен, публика будет снова привлечена. Твои картины обладают неким, как бы это выразиться, шармом, необыкновенной жизненностью! Нет, не то, — простотой линий, которая привлекает. Для девушки твоего возраста ты удивительно талантлива. В твоих работах чувствуется опыт, будто ты, как знаменитые художники прошлого, уже страдала!

Тамара почувствовала, что слегка краснеет. Мистер Бернстейн был проницателен и заслуживал доверия.

— Я благодарна вам за помощь, — начала она и тут поймала умоляющий взгляд Бена. — Я хочу сделать то, о чем вы говорите. Я могу попытаться, но…

К счастью, ей не пришлось продолжать. Бернстейн прервал ее:

— Конечно, конечно, Тамара. Мы слишком торопим тебя! Настоящий художник не терпит, чтобы его торопили! Я вижу это, я чувствую, что ты устала, и я это понимаю. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть к своему положению. Это ведь Бен — он инициатор моей настойчивости. Прости меня!

Тамара беспомощно взглянула на Бена, который ответил ей полуулыбкой:

— Хорошо, хорошо. — Он пожал плечами. — Я знаю. Я не художник и не спонсор. Пошли, Тамара. Мы пойдем в бар и выпьем. Ты пойдешь с нами, Джо?

Бернстейн покачал головой:

— Нет, спасибо, Бен. Твоя находка устала от разговоров. Поговори с ней о более интересных вещах. Право, я не нужен тебе, чтобы объяснять, что это за вещи!

Бен усмехнулся:

— Нет, конечно. Идем, Тамара!

На улице шел мелкий дождь, уличные фонари окрашивали лужи в разные цвета, придавая им причудливую форму. Ночной Лондон, подумала Тамара. Скольких художников он вдохновил!

Но вскоре она отбросила все мысли об искусстве и сосредоточилась лишь на том, чтобы обходить лужи и успевать за Беном, который гигантскими шагами направлялся туда, где была припаркована его машина.

Внутри огромного «астон-мартина» он повернулся к ней, по-хозяйски просовывая руку за ее спиной и обнимая ее.

— О, Тамара, — ласково пробормотал он. — Я люблю тебя!

Он поцеловал ее нежно и ласково. Затем он включил двигатель мощного автомобиля. Ответа он не ждал и не получил. Тамара искоса взглянула на него. Эмоции Бена взволновали ее, но почему она на них не ответила? Может быть, она ненормально холодна или ее прежний опыт мешает ей свободно отдаться естественным чувствам? Подобные мысли и раньше пугали ее, а сегодня она чувствовала себя особенно напряженной.

Они ехали в свой излюбленный бар — уютный подвальчик гостиницы возле Пикадилли. В зале с приглушенным мягким светом, где подавались роскошные вина и курились дорогие сигары, Бен внимательно посмотрел на нее и спросил:

— Что с тобой, Тамара? Сегодня ты какая-то другая. Будто смотришь внутрь себя.

Тамара посмотрела на янтарную жидкость в своем бокале:

— Я не знаю, Бен, я, право, не знаю. Как-то сегодня… и выставка, и все кажется пустым!

— Пустым? — Бен взглянул на нее встревоженно и снова повернулся к стойке бара. — Еще одно виски, — тихо произнес он так, чтобы Тамара не слышала. — Почему? Это касается нас? Меня?

— О нет! — Тамара грустно покачала головой и ласково погладила рукой мягкую ткань его рукава. — Как это может относиться к тебе, Бен? Без тебя я была бы ничем.

— Сомневаюсь. Я в этом решительно сомневаюсь, — горячо возразил Бен. — Рано или поздно ты должна была добиться успеха! Я просто несколько ускорил естественный ход событий. Вот и все.

Тамара пожала плечами:

— Спасибо, Бен. Ты очень добр.

Бен закурил новую сигару.

— Я не хочу быть «очень добрым», — вырвалось у него с нетерпением. — Ты знаешь, чего я хочу? Я хочу жениться на тебе!

Тамара наклонила голову:

— О, Бен! Как бы я хотела поверить, что у нас все будет удачно! — Она подняла глаза. — Но почему на мне? Я хочу сказать, что ты — Бенджамен Гастингс. Твой отец — Аллен Гастингс — председатель синдиката «Гастингс». Я уверена, что, если бы он понял, что ты говоришь это серьезно, он нашел бы, что тебе ответить. — Она насмешливо улыбнулась. — На мне! На Тамаре Шеридан! Я ведь никто, я без всяких связей!

— Это несправедливо! — с упреком воскликнул Бен. — Ты ведь знаешь, что отец твой большой поклонник!

— Поклонник моих работ! — задумчиво повторила Тамара. — Я не уверена, что он будет рад приветствовать меня в качестве своей невестки!

— Конечно, будет рад, — горячо перебил ее Бен. — Кроме того… — В его голосе прозвучала нотка раздражения. — Кроме того, я собираюсь сам выбирать себе жену, и я выбрал тебя!

Тамара вздохнула:

— Я хотела бы любить тебя, Бен. Все было бы так просто!

Бен пораженно воскликнул:

— Дорогая, все и так просто! Я люблю тебя, ты знаешь это, и я готов жениться на тебе и научить тебя меня любить!

Тамара нахмурилась.

— Разве можно научить любить? — с любопытством спросила она.

Бен посмотрел на свой бокал и покачал головой.

— Тамара! — беспомощно произнес он. — Разве тебе так необходимо исследовать каждую сторону наших отношений? Нам ведь хорошо вместе, ты знаешь, что это правда. Наши интересы и наши вкусы совпадают. Так в чем же дело? Почему наша женитьба не будет удачной? Удачной, как у других?

Тамара прикусила губу.

— Я не знаю, Бен. Я думала… о, какой смысл думать? Дай мне, пожалуйста, сигарету, дорогой.

Бен протянул ей портсигар, она выбрала одну сигарету, прикурила ее от общей зажигалки и доверчиво спрятала свою руку в его ладони:

— Давай не говорить сегодня о серьезном, Бен. Нам предстоит еще прием. Ты так мил, что устроил его для меня, и я не хочу, чтобы сегодня мы чувствовали отчуждение.

— Отчуждение? — Бен непонимающе взглянул на нее. — Я хотел сегодня объявить о нашей помолвке!

— О, Бен!

— Но ведь это так! Разве ты не согласна со мной, Тамара?

Тамара сжала руками свои виски.

— Ты должен дать мне время, Бен!

— Сколько времени тебе нужно?

Тамара увидела напряженное выражение его красивого лица и почувствовала себя виноватой.

— Хорошо, Бен, — медленно произнесла она, — дай мне подумать до вечера — до приема. Ты можешь отвезти меня домой? Я должна переодеться. И я дам тебе ответ, когда ты приедешь за мной, хорошо?

Бен уставился на нее:

— Ты так считаешь?

— Конечно.

Он кивнул и быстро прикончил свое виски.

Когда они вышли, Тамара плотнее закуталась в свое пальто, прячась от промозглой, холодной сырости ночного воздуха, и прижалась к нему.

— Несмотря на мое нетерпение, — ласково сказал Бен, — я хочу, чтобы ты знала, что, даже если ты скажешь «нет», я все равно буду с тобой встречаться!

Тамара вопросительно взглянула на него.

— Да, вот так! Не порывай со мной из-за этого. Если мы не сможем быть не чем иным, как друзьями, то давай, по крайней мере, останемся ими. Я не допущу, чтобы что-то встало между нами!

— О, Бен! — Тамара качала головой, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Но почему я? Почему я?

Бен стиснул кулаки:

— Я не знаю, я просто, вероятно, схожу с ума!

Квартира Тамары находилась в новом доме напротив Риджент-парка. Она оставила Бена в вестибюле.

— Я буду готова через час, — сказала она, и он, кивнув, ушел.

Квартиру на четвертом этаже занимали Тамара и некая Эмма Латимер, выполнявшая обязанности горничной, кухарки, экономки и компаньонки — все в одном лице. Эмма — женщина неопределенного возраста — откликнулась на объявление, которое Тамара поместила в «Таймс» два года тому назад, когда ее доходы начали, наконец, достигать жизненного уровня. Подкрепляя свой доход еще и коммерческими делами, Тамара смогла снять эту квартиру и нанять Эмму за очень невысокое жалованье. Она едва поверила своей удаче, заполучив такое сокровище, каким оказалась Эмма, за почти мизерное вознаграждение. Позже, когда они подружились, она узнала, что Эмма провела всю жизнь, ухаживая за больными родителями, и только с их смертью освободилась. Совершенно беспомощная в современном мире, где так много значила квалификация, она сразу откликнулась на объявление Тамары, и это оказалось для них обеих благословением.

Теперь жалованье Эммы стало более чем достаточным, и квартира была обставлена и ухожена так, как всегда мечтала Тамара.

В маленькой передней Тамара сняла пальто и позвала:

— Эмма! Я дома!

Эмма Латимер появилась на пороге кухни. Ее седые волосы были стянуты в пучок, и она, как всегда, была одета скромно и немодно. Но для Тамары она не была прислугой. Эмма была для нее самым близким человеком, заменившим мать, которую она никогда не знала.

— Ну, — спросила Эмма, — все кончено, да?

Тамара кивнула и с облегчением опустилась в кресло, вытянув длинные стройные ноги и сбрасывая туфли.

— Вот и хорошо, я только что приготовила чай. Принести чашечку?

Тамара улыбнулась и кивнула:

— Да, пожалуйста. А потом мне нужно будет принять ванну. Бен заедет за мной через час.

Тамара с благодарностью и наслаждением маленькими глотками пила крепкий, пахучий дымящийся напиток. Эмма умела приготовить его именно так, как любила Тамара. Это было просто счастьем — расслабиться и ни о чем не думать несколько минут.

Улыбнувшись, Тамара сказала:

— Сядь, Эмма. Я хочу поговорить с тобой.

Поколебавшись, Эмма пожала плечами и присела на краешек стула:

— Да, о чем?

— Бен сделал мне предложение.

Эмма спокойно махнула рукой.

— Ну, меня это не удивляет, — сказала она.

— Дело в другом — должна ли я его принять?

Эмма пожала плечами:

— Это тебе решать.

Тамара взглянула на нее нетерпеливо:

— Я знаю, но все же, что думаешь ты?

Эмма наклонила голову и стала рассматривать свои аккуратные ногти.

— Ты хочешь узнать мое мнение?

— Да.

— Тогда, если тебе действительно необходимо мое мнение, я скажу. Ответ должен быть «нет».

Тамара нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, казалось бы, нет причин, да? Но если ты действительно хочешь выйти замуж за мистера Гастингса, зачем тогда спрашивать мое мнение? Ты просто поставила бы меня в известность об этом.

— О, Эмма! — Тамара поставила свою чашку и встала. — У тебя все звучит так просто!

— Но так оно и есть. Нет смысла выходить замуж за молодого человека, если сомневаешься. Полным-полно несчастных браков, и если ты спрашиваешь меня…

— Похоже, что все они должны были посоветоваться с тобой, — перебила Тамара с артистическим сарказмом, и Эмма позволила себе улыбнуться.

— Мне жаль, если я ответила не так, как тебе хотелось бы, мисс Тамара, — сказала Эмма, вздохнув, — но ведь ты меня спросила.

— Да, спросила, — печально подтвердила Тамара. — И все же я не уверена, что ты права. Замужество серьезный шаг, и ты единственный человек, с которым я могу посоветоваться.

Эмма пожала плечами:

— Но, мисс Тамара, никто не может решать за тебя!

— Я знаю, — кивнула Тамара.

— На свете никогда не было ни одной женщины, которая знала бы все заранее, — заметила Эмма несколько задумчиво. — Заметь, я не вижу никакой причины, почему бы тебе не принять предложение мистера Гастингса. Он славный молодой человек, красивый, добрый. И у вас, конечно, не было бы никаких проблем с деньгами. Все дело в том, чего ты хочешь. Что касается меня, то мне никогда не нравились блондины. Мне нравились темные, смуглые, темноглазые, с каштановыми волосами!

При этих словах Эммы Тамара снова почувствовала невероятное напряжение. Внезапно она вспомнила «Фалкон-Хэд». Как и тогда, в галерее, на нее опять нахлынуло непонятное чувство тоски. Чтобы скрыть его, она поспешно воскликнула, не вникая в суть своих слов:

— Так кто же это был, Эмма?

Эмма вздохнула:

— Только один, один-единственный, мисс Тамара. Но он не вернулся после Эль-Аламейна!

— О, прости, Эмма!

Тамара вышла из своего мрачного состояния и на мгновение попыталась представить себе, что испытала Эмма, когда мужчина, которого она любила, не вернулся с войны. Может быть, поэтому ее привязанность к родителям никогда не проходила? Может быть, для нее жизнь чувств умерла вместе с этим мужчиной?

— Не о чем жалеть, — сказала Эмма. — Слишком много лет прошло, чтобы я могла испытывать что-либо, кроме чувства ностальгии.

Ее внимательный взгляд встретился с темно-синими глазами Тамары.

— У всех у нас есть свои маленькие горести, не правда ли, мисс Тамара?

Тамара почувствовала, что краснеет. Как всегда, Эмма была с ней чутка и проницательна.

— Ой! — воскликнула Тамара, взглянув на свои часики. — Сколько уже времени! Нужно быстрее принять ванну. Если мистер Гастингс приедет до того, как я буду готова, попроси его подождать, ладно?

Она побежала в ванную, стараясь успокоить свои взбудораженные нервы. Что с ней такое сегодня? Почему ей кажется, что она подошла к какой-то черте? Она стала мнительной, недоверчивой. Она сказала Бену, что устала, но он ей не поверил. Но она действительно устала. Ей необходим отдых.

Она погрузилась в душистую воду ванны, устало откинулась и прикрыла глаза. Конечно, Эмма ничего не знала о ее прошлом, и тем не менее невольно она затронула именно ту струну, которая разволновала ее.

Тамара с досадой села и начала тщательно намыливать свои плечи. Она чувствовала себя отупевшей и обессиленной. Вдруг она замерла. С необыкновенной яркостью перед ее глазами всплыли картины того, как это началось семь лет тому назад. Она должна была бы вспоминать прошлое с достаточным спокойствием зрелой женщины. А она, напротив, вела себя как девочка, позволяя чувствам брать верх над разумом. Ведь ей нужно серьезно и взвешенно обдумать предложение Бена, а не мучиться мыслями о далекой роскоши «Фалкон-Хэд» и холодной агрессивности его хозяина.

И все же чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась, что только полный отказ от прошлого может позволить ей воспринимать настоящее. Несмотря на горечь, которую она испытывала, думая о нем, прошлое всегда будет присутствовать и мучить ее до тех пор, пока она сама позволит это.

Но как решить эту проблему? Как избавиться от этого мучительного чувства горечи?

Она резко встряхнула головой, отталкивая даже самую мысль. Нет, это невозможно! И все же она все больше и больше убеждалась в необходимости почувствовать раз и навсегда, что она действительно изменилась. И единственный способ достичь этого — поехать назад в Фалкон-Уэрри, вернуться в деревню на юге Ирландии, где она провела первые восемнадцать лет своей жизни.

Тамару воспитывали дед и бабка. Мать ее умерла во время родов, а отец — ленивый, никчемный англичанин, как презрительно называл его ее дед, не появлялся вообще долгие годы. То, что он вообще вернулся, очень позабавило всех в деревне. Но потом ее бабушка и дед умерли, и в Фалкон-Уэрри у нее не осталось ничего… ничего, вяло подумала она.

Позже, накладывая вечернюю косметику, она пыталась разобраться в себе и понять, откуда у нее эти сомнения относительно Бена? Почему она колеблется и не хочет сделать этот первый шаг? И когда она поедет в Фалкон-Уэрри, насколько все будет легче, если на пальце у нее появится кольцо Бена?

Но как это воспримет Бен? Что же сказать ему, когда он потребует ответа? Вряд ли он одобрит это намерение вернуться в Ирландию. Особенно после того, как узнает, что она хочет ехать одна, чтобы рассеять призраки, которые все еще угрожают ее догнать.

Как она и ожидала, Бен был решительно против ее отъезда из Англии.

— Если ты настаиваешь на отдыхе, поезжай, по крайней мере, куда-нибудь поближе, чтобы я мог навещать тебя, раз ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой!

— Ты не понимаешь, Бен, — сказала она растерянно. — Там ведь моя родина!

— Но ты ведь говорила, что твои родители умерли.

— Да. Ты знаешь, что мой отец умер спустя шесть месяцев после того, как я приехала сюда.

— Верно.

Бен знал Тревора Шеридана. Разве не через него он узнал и его дочь?

— Ну хорошо, — вздохнула Тамара. — Когда я уезжала из Ирландии, я думала, что больше не вернусь, и не хотела возвращаться. Но сейчас что-то тянет меня туда. — Она искала слова, чтобы выразить свое чувство. — Это… это — что-то большее, чем жизнь. Я должна поехать туда, чтобы вернуть свои мысли в нормальное русло. Попытайся меня понять, Бен! Мне необходимо поехать!

Она разволновалась. Как она вернется? В качестве кого? Летом в Фалкон-Уэрри бывает мало приезжих. Деревня живописна, но и только. Там ничего особенного нет, кроме замка «Фалкон-Хэд», конечно. И, едва она подумала о «Фалкон-Хэд», она поняла, что ей следует сделать. Она должна поехать туда снова как художница. Она должна нарисовать «Фалкон-Хэд». Тогда она сможет уничтожить старую картину и вместе с ней всю боль, сердечную боль, связанную с ней. Это и будет ее отдых — пара месяцев в Ирландии.

Бен, казалось, задумался.

— Там был мужчина? — вдруг хрипло произнес он.

Лицо Тамары вспыхнуло. Она отбросила тяжелую прядь золотистых волос со своих щек и сказала:

— Не в том смысле, в котором ты думаешь!

— А в каком?

Тамара тяжело вздохнула:

— Я не могу тебе это сказать. Позволь мне поехать, и, когда я вернусь, я расскажу тебе всю правду.

Бен пробормотал:

— Разве у меня есть выбор?

— Но ты можешь порвать со мной здесь, сейчас. Я не буду тебя винить!

Он покачал головой:

— Нет, я не могу, Тамара!

— Ну так что же?

— Хорошо, поезжай в эту ужасную деревушку, но помни, что, если ты не вернешься через шесть недель, я приеду за тобой.

Тамара кивнула:

— Я могу ведь позвонить тебе. Там есть телефон.

Бен слегка улыбнулся:

— Ты меня просто потрясла! Хорошо, позвони мне, расскажешь, где ты остановилась. В Фалкон-Уэрри есть отель?

Тамара покачала головой:

— Отеля нет. Там есть только таверна. Кажется, она называется «Фалкон-Армс». Возможно, для начала я остановлюсь там. Позже я, наверное, сумею снять домик.

Бен поморщился.

— Имя «Фалкон» фигурирует в этих местах довольно часто, не так ли? — заметил он.

Тамара опустила голову:

— Да. Семья Фалкон — это местные, что ли, сквайры. Во всяком случае, их можно так назвать.

— Гм-м.

Бен странно посмотрел на нее. Ее реакция на имя Фалкон не ускользнула от его внимания.

— В любом случае, раз ты решила ехать, то, по крайней мере, разреши мне проводить тебя. У тебя уже есть план действий?

— Собственно говоря, еще нет. Я думала поехать в конце следующей недели.

— Так скоро?

— Да. Чем быстрее я уеду, тем быстрее вернусь.

— Правда. Ты полетишь?

— Да, в Шеннон. Фалкон-Уэрри находится на западном побережье. Я договорюсь, чтобы машина, которую я найму, встретила меня в аэропорту. Я хочу иметь собственный транспорт.

— Ты можешь взять мою «мини», — предложил Бен, но Тамара покачала головой.

— Нет. Благодарю тебя, но я хочу еще некоторое время побыть независимой, — ответила она, ласково ему улыбаясь. — Если мне будет одиноко, я позвоню тебе, и ты сможешь ко мне присоединиться, да?

Бен крепко сжал ее руку.

— Да! — с чувством воскликнул он.

Глава 2

Тамара переночевала в Лимерике. До сих пор она бывала в этом городе только один раз, вместе с отцом направляясь в Англию. Это было такое чудесное место, что ее потянуло провести там несколько дней. Но затягивать поездку ей не хотелось, и, когда небольшой «воксхолл», который она наняла, был готов и ждал ее в гараже отеля, она решила, что не следует больше откладывать отъезд.

На следующее утро она бережно уложила свои художественные принадлежности — мольберт, тюбики красок и кисти — в багажник автомобиля вместе с двумя чемоданами, которые она привезла с собой, и отправилась в путь.

Было холодное утро конца апреля, но кусты вокруг уже окрасились зеленью, а в воздухе был разлит запах влажной травы и земли, смешанный с постоянным здесь запахом моря. Она направилась на запад от Лимерика. Иногда она ехала вдоль берега, а иногда, привлеченная живописной извилистой дорогой, углублялась в прибрежные заросли, усыпанные яркими цветами фуксий, клонившихся под порывами ледяного ветра, который в это время года особенно сильно дул с Атлантики. Она забыла, а может быть, сознательно не хотела раньше признавать необычайную красоту этого острова и теперь испытывала щемящее чувство ностальгии, которое постепенно вытеснило ее недавнюю подавленность. Все вокруг было таким ярким, зеленым, намного ярче и зеленее, чем она помнила, а разорванная береговая линия резко и трагично контрастировала с этим жизнерадостным пейзажем. Тамара жалела, что не может тут же схватить кисть и сохранить это поразительное великолепие на холсте. Вдруг она поняла, что, вместо того чтобы отвлечься от своих профессиональных занятий, она, наоборот, стремится к ним и поощряет это желание. Здесь был рай для художника — следовало давным-давно понять это! И все-таки ей потребовалось очень долгое время, чтобы набраться смелости и вернуться.

Деревня Фалкон-Уэрри располагалась в долине между утесами, с трех сторон окруженными водой. Река Фалкон тянулась к северо-востоку, а на западе воды Атлантики образовывали естественную преграду. По речной долине тянулась узкая извилистая дорога, ведущая к деревне, с которой были как на ладони видны в ясном чистом воздухе белоснежные домики. Вдали четко выделялся на фоне неба застывший силуэт каменного замка «Фалкон-Хэд». Он одиноко возвышался на вершине утеса, символизируя в глазах Тамары мощь и надменность, — неприступное родовое гнездо семейства Фалкон вот уже в течение нескольких веков. Местные землевладельцы пережили и войну, и голод, во всех испытаниях судьбы сохраняя свое достоинство. Право, Тамара никогда не могла даже представить себе, чтобы кто-то оказал им неповиновение, и меньше всего — она сама.

Отведя глаза от замка, она медленно пустила машину по извилистой дороге, вниз шедшей по склону, даже сейчас не желая признать, что она нервничает. Местные жители должны были узнать ее, так же как и она помнила их. Однако, кроме отца Донахью и одного-двух соседей, у нее не было друзей. Ее дед и бабушка не поощряли ее общения с деревенскими мальчиками и девочками, и в результате она уже ребенком привыкла к одиночеству. Тем не менее сплетни вокруг распространялись быстро, а сейчас — в особенности, ведь неожиданное появление в Фалкон-Уэрри каких-либо посторонних всегда было диковинным событием. По крайней мере, так было раньше. А может, и здесь все теперь изменилось?

Главная улица деревни тянулась по берегу реки, воды которой исчезали в дикой пучине океана. Во время отлива земля здесь всегда была грязной и болотистой. Именно здесь Тамара впервые почувствовала желание начать рисовать. Ей нравились отмели, открывавшиеся во время отлива. Особенно ранним вечером, когда солнце темно-красным шаром погружалось на западе в огненную воду. В одиночестве бродя босиком по берегу, она отыскивала раковины и яйца морских птиц, слушала унылые крики чаек и непрерывное шуршание крабов в песке.

Губы Тамары тронула невольная улыбка. В этой поездке может быть нечто большее, чем она ожидала.

Теперь она ехала между домиками, у дверей многих из них стояли любопытные кумушки, судачившие о том, кто бы это мог посетить Фалкон-Уэрри и зачем. Дети бежали рядом, заглядывая в окна автомобиля, не заботясь о своей безопасности, и Тамара с великой осторожностью пробиралась между ними.

Наконец показалась таверна. Это было излюбленное место собраний местных фермеров, на котором обсуждались все деревенские сплетни. Она увидела лавки, почту, главный магазин, где продавалось все, чего только можно было пожелать. Затем показался резко выделяющийся среди других фасад таверны «Фалкон-Армс» — строения из серого камня, выветренного порывами зимнего ветра с Атлантики.

Тамара въехала во двор таверны и остановилась перед шеренгой цветочных горшков — ярких и красочных на солнечном свету, который рассеивал быстрые облака.

Она вышла из автомобиля и только тут сообразила, что на ней надет светло-голубой твидовый брючный костюм — одежда более чем незаметная в Лимерике, но в такой глуши, как Фалкон-Уэрри, ее вид не мог не вызвать легкий шок. Она совсем забыла об этом!

Ну что же! — подумала она с раздражением. И хотя у нее не было ни малейшего желания снова стать жертвой нелепых предрассудков этого места — она уже не тот бедный подросток, каким была, когда уезжала.

Она извлекла из багажника свою дорожную сумку, перекинула ее через плечо и вошла в таверну до того, как кто-либо успел приблизиться к ней. В двери она оглянулась, и выражение ее лица смягчилось. Тамара увидела знакомые белые стены церкви Святого Патрика, возвышавшейся напротив. Интересно, там ли еще отец Донахью?

Затем, вздохнув, она невозмутимо прошла вдоль таверны к бару. Ставни приглушали дневной свет, и после мягкого теплого воздуха улицы здесь казалось даже прохладно. Мужчина полировал стойку бара и вдруг, заметив Тамару, удивленно поднял брови.

— Да, мисс, — сказал он, с любопытством глядя на нее. — Чем могу быть вам полезен?

Тамара пересекла комнату, глядя на него с таким же любопытством.

— Хэлло, мистер О’Коннор! Вы Тим О’Коннор, не так ли?

— Да, это я. — Мужчина нахмурился и потом выпрямился. — А я знаю… — Вдруг он хлопнул в ладоши. — Бог мой! Это же Тамара Шеридан!

Тамара почувствовала себя свободнее. Первые мучительные шаги сделаны без особых трудностей.

— Да, мистер О’Коннор, это мое имя. Очень приятно, что вы меня помните!

Тим О’Коннор, мужчина лет под пятьдесят, с седеющими темными волосами, обезоруживающим жестом поскреб в замешательстве свой затылок.

— Ну, Бога ради, как я мог не помнить дочь нашей Кэтлин? — сказал он, покачав головой. — Разве я и Кэтлин не ходили вместе в школу? — Он вздохнул. — Ты очень на нее похожа, Тамара.

Тамара улыбнулась и, подойдя ближе, присела на табурет у стойки бара. Она знала, что Тим и ее мать не были родственниками, но они были влюблены друг в друга, как ей рассказывали, до того, как появился ее отец и сбил хорошенькую Кэтлин с пути. На самом деле ей говорили и гораздо больше, но она рассматривала львиную часть этих басен как следствие нелюбви ее деда ко всему английскому. Ее отец никогда не был в хороших отношениях с родителями своей жены.

— Скажи мне, — спросил Тим, не скрывая своего любопытства, — что ты делаешь здесь, в Фалкон-Уэрри? Я слышал, говорили, что ты рисуешь и зарабатываешь этим себе на жизнь!

Тамара улыбнулась и закурила сигарету:

— Да, это так. Сейчас я отдыхаю. Я просто решила вернуться и взглянуть на эти места. — Она осмотрелась вокруг. — Похоже, здесь ничего не изменилось! — И Тамара тихо рассмеялась.

Лицо Тима потемнело.

— О нет! Перемен много! — сказал он, и голос его прозвучал печально. — В прошлом году умерла моя Бетси.

— Бет? Ваша жена? — пораженно воскликнула Тамара.

— Да, верно. Она умерла от сердечного приступа, внезапно. В эту минуту она была здесь, а в следующую… — Он вздохнул. — Ну, тебе не интересны мои невзгоды. — Но Тамара запротестовала, и он продолжил: — Ничто никогда не остается по-прежнему, Тамара, ты знаешь это?

— Думаю, что знаю. — Тамара наклонила голову. Потом она вопросительно подняла глаза. — А как насчет жилья? Вы по-прежнему сдаете комнаты, когда сюда летом приезжают люди?

Тим покачал головой:

— Нет, мы — нет, вот уже два года. В этом не было нужды и, кроме того, после… — Он пожал плечами. — А тебе нужно жилье, Тамара?

Тамара кивнула:

— Да, нужно. Мне нужно. Может быть, вы знаете, где еще сдают комнаты?

Она нахмурилась. Ей не хотелось возвращаться сегодня в Лимерик, не теперь, когда она почти сломала лед и приехала сюда. Она не была уверена, что у нее хватит смелости проехать по главной деревенской улице во второй раз.

Тим теперь тоже был озадачен:

— Я не знаю, что тебе посоветовать, Тамара. Ах да, здесь ведь есть твой приятель. И он, я уверен, уже знает, что ты приехала.

Тамара почувствовала, как бледнеют ее щеки. Она повернулась на своей табуретке и вдруг воскликнула:

— Отец Донахью! — Она с облегчением увидела священника, стоящего на пороге.

— Тамара! Это действительно ты? — Его удлиненное лицо засветилось радостью. — О’Рурк из таверны, он рассказал мне, но я не мог поверить! Тамара Шеридан, ради всех святых!

Тамара спрыгнула со своей табуретки и позволила священнику провести ее по комнате, ближе к окнам. Он распахнул ставни, чтобы в таверне стало светлее.

— О, отец, так приятно снова вас видеть! Как вы?

Отец Донахью покачал головой:

— Я хорошо себя чувствую. Да что там. Меня интересуешь ты. Боже, какая ты худенькая, Тамара! Что ты с собой сделала? Что, в Англии все такие — как бобовые стебельки?

— Ну, это не звучит как комплимент! — воскликнул Тим, стоящий сзади. — Я считаю, что девушка выглядит прекрасно!

Тамара улыбнулась ему, и отец Донахью снова покачал головой:

— Ах, как хорошо, что ты вернулась! Что это? Отпуск? Или ты вернулась совсем?

— Отпуск, — сказала Тамара, ощутив внезапно свою вину. С тех пор как она уехала из Фалкон-Уэрри, она отправила отцу Донахью всего с полдюжины писем, в то время как он писал ей гораздо чаще, перестав это делать лишь в последние годы, когда увидел, что она упорно не отвечает ему. Но как она могла ему объяснить, почему ей так хотелось порвать все связи с родиной!

Священник кивнул и сказал:

— Ну, Тамара, разве ты не зайдешь в мой дом, чтобы выпить со мной утреннюю чашечку шоколада? Я понимаю, что уже поздно и время уже почти обеденное, но миссис Лири потребуется некоторое время, чтобы подготовиться к встрече еще одного человека.

— О! Это очень любезно с вашей стороны, — сдержанно начала Тамара. Она взглянула на Тима О’Коннора: — Я зайду к вам еще как-нибудь до своего отъезда, мистер О’Коннор!

— Но ты, конечно, еще не скоро покинешь нас! — горячо воскликнул Тим О’Коннор. — Мы тебя так или иначе устроим!

Тамара улыбнулась:

— Хорошо. Там видно будет. Спасибо.

Она вышла вместе с отцом Донахью и по узкому переулку направилась к маленькому причалу, где виднелись рыбацкие лодки. Соленый морской ветер дул здесь еще сильнее, и над головой кружились чайки. Тамара запрокинула голову и вздохнула.

— Я забыла, как здесь прекрасно! — тихо произнесла она, и отец Донахью кивнул:

— Красота повсюду, если мы хотим ее видеть!

Маленький домик священника примыкал к церкви. Это был самый обычный коттедж, отличавшийся от других лишь водопроводом и электричеством, которыми могли похвастаться не все дома в округе. Яркий огонь пылал в камине в уютной гостиной, где Тамару встретили не менее горячие приветствия миссис Лири — экономки священника.

А затем, за чашкой дымящегося шоколада, отец Донахью получил ответы на свои деликатные вопросы относительно жизни Тамары в Англии и об успехе, которого она достигла.

— Скажи мне, — внезапно спросил отец Донахью, — почему ты вернулась, Тамара? Это серьезно? — Он закусил губу. — Ведь были обстоятельства…

Тамара медленно встала и отошла к окну, чтобы взглянуть на гавань и на утес с замком «Фалкон-Хэд», который возвышался на нем.

— Обстоятельства, отец? — сказала она, делая усилие, чтобы сдержаться. — Какие обстоятельства?

— Росс Фалкон, — сказал отец Донахью прямо.

Тамара затаила дыхание, но не обернулась.

— А что Росс Фалкон, отец? — прошептала она почти неслышно.

Отец Донахью поднялся:

— Ты ведь знала его?

— А разве не все знают его? — ответила она вопросом на вопрос.

— Росс Фалкон глава семейства, Тамара. Все знают это. Все знают его как честного человека, который понимает, какое место он занимает в обществе и чего от него ждут. Но я хочу сказать о другом. Ты ведь знала его лично, не так ли?

Тамара обернулась, но в это мгновение дверь комнаты бесцеремонно распахнулась и на пороге появился мужчина — высокий и стройный, смуглый, темноглазый и темноволосый, с резкими и твердыми чертами лица — именно такой, как говорила Эмма. Он был одет в темные брюки и темную автомобильную куртку. Его непокорные волосы закрывали лоб, несмотря на то что он их все время откидывал. Он быстро оглядел комнату и остановил взгляд на Тамаре. Он грубо выругался.

— Так и есть! Кинрейвен не солгал!

Тамара почувствовала, как кровь прихлынула к ее щекам. Именно Росс Фалкон — из всех! Старше, чем она помнила. Конечно, ему теперь, должно быть, около сорока, но он выглядел таким же могучим, подвижным и высокомерным.

Отец Донахью, казалось, взволновался:

— Росс, что вы здесь делаете?

Росс Фалкон бросил на него дерзкий взгляд:

— Вы шутите! Я должен был сам убедиться, что это Тамара Шеридан!

Отец Донахью стиснул свои руки:

— Ну а теперь, когда вы убедились, разве не надо поздороваться?

Тамара отшатнулась — такая жестокая ненависть горела в темных глазах, устремленных на нее.

— Что я должен сказать, отец? — резко спросил он. — Вы считаете, что я должен приветствовать ее возвращение? Может быть, вы даже думаете, что я рад видеть ее?

Тамара замерла. Это было хуже, чем она могла себе представить.

— Росс! — воскликнул отец Донахью с осуждением. — Это ведь Божий дом, дом любви, а не ненависти!

Глаза Росса Фалкона обратились на священника.

— Да, отец, это так. Но эта деревня принадлежит мне, не так ли? Поэтому я имею право… — Его лицо исказила гримаса. — Я имею право знать, кто ее посещает! — В каждом слове, которое он произносил так, будто бил хлыстом, звучало презрение.

Он выпрямился во весь свой рост:

— Но, как вы говорите, этот дом — Божий, и я не смею нарушать его святость! — И, не говоря больше ни слова, он повернулся и быстро вышел из комнаты.

После его ухода в комнате повисла ужасная напряженная тишина. Тамаре хотелось, чтобы пол под ее ногами немедленно разверзся и она провалилась бы вниз. Она не раз проигрывала в воображении, как встретится с Россом: встреча будет холодно-вежливой, она поведет себя по отношению к нему так же, как и он привык вести себя с другими. Но никогда, даже в самых ужасных снах, она не представляла себе, что он прореагирует именно так. Он ее ненавидел, по-настоящему ненавидел! Но почему? Что она сделала, чтобы вызвать такое презрение? Да, сейчас она действительно почувствовала его неукротимую ненависть. Теперь у нее не осталось никаких иллюзий по отношению к этому человеку. Как и всегда, Росс Фалкон был непредсказуем, так же необуздан и непредсказуем, как его древние предки-испанцы, которые давным-давно осели на этом западном побережье, когда их корабль налетел на скалы, высившиеся у берега.

Отец Донахью медленно пересек комнату, тихо прикрыл дверь. Он давал ей время собраться, прийти в себя после потрясения. Тамара была ему за это благодарна.

Она порылась в своей сумочке, достала сигареты и дрожащими пальцами зажгла одну. Глубоко затянувшись, она подошла к огню и внезапно, как ребенок, протянула к нему ладони.

Отец Донахью прислонился к двери и наблюдал за ней. Наконец он тяжело вздохнул.

— Мне очень жаль, Тамара, — сказал он глухо.

Тамара обернулась.

— Вам жаль? Вы извиняетесь? — воскликнула она. — Но это не ваша вина. Мне не следовало никогда приезжать сюда. Все явно не так, как я себе представляла.

Священник тоже подошел к камину и потер руки.

— Может быть, может быть, — сказал он задумчиво. — Фалконы очень гордые люди.

Тамара покачала головой.

— Он говорил с такой горечью! — прошептала она почти про себя.

— Да. — Отец Донахью беспомощно поднял плечи. — У Росса много оснований испытывать горечь.

— Почему? — удивленно уставилась на него Тамара.

Отец Донахью покачал головой:

— Ты уехала, Тамара. Ты решила это самостоятельно. Ты оторвалась от наших здешних дел. Ты действовала по своим соображениям, я полагаю. И все же я думаю, что, даже несмотря на твою такую долгую связь с этой деревней, сейчас ты в ней только, что называется, проездом. И не мое дело воскрешать личные обстоятельства, касающиеся человека, которого я уважаю и которым восхищаюсь.

Щеки Тамары горели.

— Вы, конечно, правы, — грустно произнесла она, — мне не следовало спрашивать вас. — Она сжала губы.

В дверях появилась миссис Лири с известием, что обед подан.

Обед был накрыт в маленькой столовой, и, хотя суп, форель и салат из свежих фруктов были великолепны, Тамара едва прикоснулась к блюдам. Из вежливости она с трудом проглотила кусочек рыбы и две ложки салата. Но даже вода, которой она запивала чуть ли не каждый глоток, не принесла ей облегчения. Она чувствовала, что горло ее стиснуто и она не может расслабиться.

Когда обед был наконец закончен и они встали из-за стола, Тамара сказала:

— Я думаю, что, пожалуй, будет лучше, если я сегодня же вернусь в Лимерик.

Отец Донахью решительно покачал головой:

— О нет, мое дорогое дитя, пожалуйста! Не уезжай из-за Росса. Я уверен, что позже он извинится за свой поступок.

— Нет! — воскликнула Тамара. — Я в этом сомневаюсь, отец. — И она добавила спокойнее: — Он ведь убежден, что я не должна была возвращаться сюда, и, честно говоря, я, кажется, согласна с ним.

— Зачем же ты приехала, Тамара? — внезапно спросил он. — Ты ведь мне так и не сказала!

Она пожала плечами.

— Мои причины действительно глупы, — прошептала она. — В Лондоне есть мужчина — Бен Гастингс, он хочет на мне жениться.

— Да?

— Да. — Тамара закусила губу. — Я никогда вообще не собиралась выходить замуж за кого бы то ни было. Я его не люблю. Я не думаю, что могу полюбить кого-нибудь еще.

Отец Донахью проницательно взглянул на нее:

— Кого-нибудь еще, Тамара?

— Да, я думаю, что я стала холодной.

Отец Донахью ответил ей полуулыбкой:

— При таких волосах? Я сомневаюсь.

Тамара улыбнулась немного грустно:

— И все же это место меня преследует. У меня есть картина — вы помните ее? Это пейзаж, который я сделала перед тем, как уехать, на утесе «Фалкон-Хэд». Я думаю, что я хотела приехать сюда, прежде чем начать новую жизнь. — Она вздохнула. — Вы можете понять это?

Отец Донахью нахмурился:

— Ты считаешь, что тебя преследует это место, Тамара? Или, может быть, Росс Фалкон?

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Отец Донахью произнес вполголоса:

— Боже, прости меня. Ты, конечно, простишь меня! — Он ударил кулаком по ладони своей руки. — Разве не я сейчас был свидетелем того, как ты встретилась с ним?

Тамара сжала кулаки. Ей нравился отец Донахью, он был единственным человеком в Фалкон-Уэрри, с которым она могла быть сама собой, но даже он не мог знать глубины одиночества, которое она когда-то пережила из-за Росса Фалкона.

— Вы не правы, отец, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Моя реакция на поступок Росса Фалкона была естественным ответом на действия человека, который выразил по отношению ко мне такую бешеную ненависть. Я не знаю, почему Росс Фалкон ненавидит меня, но если ненавидит, то мне, право, лучше уехать. Я не хочу быть причиной каких-либо неприятностей.

Отец Донахью нетерпеливо взглянул на нее:

— Тамара, неприятностей было уже достаточно семь лет тому назад. Хорошо, уезжай! Убегай во второй раз, но не говори мне тогда, что Росс Фалкон тебе безразличен, потому что я тебе просто не верю. — Он сердито посмотрел на нее, выведенный из своего обычного хладнокровного равновесия. — Ты тоже можешь его ненавидеть, насколько я понимаю, но то, что я видел, находясь в этой комнате, называется как угодно, только не безразличием.

Тамара отвернулась:

— Вы ошибаетесь, отец.

Отец Донахью скептически улыбнулся.

— Хорошо, хорошо, — сказал он, — но если так, почему ты хочешь уехать? Твои действия противоречат твоим словам?

Тамара стиснула руки. Конечно, отец Донахью был прав. Если она сбежит во второй раз, она уже никогда не вернется и никогда не сможет до конца разобраться в своих чувствах.

Но что она хочет выяснить? Не страшится ли она втайне от самой себя того, что может обнаружить? А если она уедет, «Фалкон-Хэд» навсегда останется на картинке и будет ее преследовать. Неужели она была такой слабой и прежний опыт ничему ее не научил? Ведь она должна уметь защищаться от таких ситуаций! Она глупа и слаба, и отец Донахью прав — она уезжает потому, что боится!

Она обернулась.

— Мне негде остановиться! — сказала она.

— Это слабое извинение. Ты можешь остановиться здесь, по крайней мере на время. — Он оглянулся. — У меня достаточно места. И мы сумеем найти тебе домик или коттедж, который ты смогла бы нанять. Там, на берегу, есть один коттедж старого Флинна. Он уехал навестить свою сестру в Корке еще в марте и не вернулся.

Тамара почувствовала, что нервы ее напряжены до предела. Она глубоко вздохнула и пожала плечами.

— Хорошо, — наконец устало сказала она. — Я остаюсь.

Отец Донахью одобрительно кивнул:

— Вот и хорошо. Не выпить ли нам по стаканчику вина, чтобы это отпраздновать?

Глава 3

В доме священника Тамаре отвели маленькую и скромную, но очень уютную комнатку. На полу были расстелены тканые коврики, а железная кровать оказалась мягкой и удобной. В комнате стояли старомодный умывальник с кувшином и тазом и комод с ящиками, такой вместительный, каких Тамара никогда не видела. Гардероб тоже был большим, и она смогла развесить свои особенно мнущиеся платья.

Во второй половине дня отец Донахью занялся своими делами, а Тамара оставалась дома, и только в самом начале вечера, когда, как она рассчитывала, в деревне сидели за трапезой, она рискнула снова выйти. Накинув легкое пальто поверх шерстяного платья, она прошла к набережной, слегка дрожа под холодными порывами поднявшегося ветра. На почти безоблачном небе ярко мерцали звезды, вскоре поднялась бледная луна.

Тамара шла медленно, обхватив плечи руками, запахнув пальто. Выходя из дома, она пригладила волосы, но под сильным ветром они в беспорядке рассыпались. И все же, несмотря на все страхи, которые она испытывала днем, несмотря на ее возвращение сюда, на родину, и безобразную сцену с Россом Фалконом, сейчас она чувствовала себя спокойнее. Тишина, нарушаемая лишь резкими криками птиц, и одиночество возвращали ей покой и уверенность. Возможно, Фалкон-Уэрри и считалась захолустьем, но эта уединенная деревенька дарила Тамаре то, что она никогда не могла найти в великолепии цивилизованного Лондона, — ощущение, что принадлежит этому.

Полоска воды, по которой лодки выходили из гавани, плавно огибая скалы, вела к замку «Фалкон-Хэд». Внизу, под его мрачным фасадом, находился уже давно пустовавший коттедж, весь обвитый ползучими растениями, опутавшими его стены и проникавшими в каждую щелочку. Это был домик ее деда, принадлежавший, как и все прочие коттеджи в деревне, поместью Фалкон, но теперь покинутый и беззащитный перед дикими животными и растениями.

Тамара не пошла прямо к коттеджу. Ее туфли не годились для каменистой дороги, и, кроме того, это место вызывало в ней слишком много воспоминаний. Она удивилась, что домик брошен на разрушение, а не сдается кому-нибудь. С тех пор как умер ее дед, а сама Тамара уехала, домик явно не видел ни одного постояльца.

Она повернула назад, торопясь, спотыкаясь и ни на миг не теряя из виду огни дома на вершине утеса. Она пыталась угадать, там ли сейчас Росс и, если да — чем он занят. Конечно, там были и Вирджиния, и их ребенок. Интересно, кем он оказался, девочкой или мальчиком? Она должна спросить отца Донахью о ребенке. Право, это не было просто любопытством. Хотя отец Донахью не хотел обсуждать с ней семейство Фалкон, она, в конце концов, могла узнать все сплетни в доме О’Коннора или в таверне Уэрри. И все-таки не хотелось услышать о семье Фалкон от кого-то другого.

Возвращаясь вдоль набережной, она вспомнила мать Росса. Бриджит Фалкон, самая надменная из всех Фалконов! Ведь она уже очень стара — ей должен был идти восьмой десяток. Глаза ее потеплели, когда она вспомнила, как относился к Бриджит Фалкон ее дед. Он не боялся ее единственный во всей деревне.

Она вернулась на извилистую улицу, которая вела к домику отца Донахью, и вздрогнула от неожиданности, услышав совсем рядом чей-то голос:

— Хэлло, Тамара!

В сумерках Тамара не увидела никого, но, приглядевшись, различила силуэт мужчины. Она взглянула на него и почувствовала, как тепло мягкой волной окутало ее. Тамара внезапно узнала его.

— Стивен! — воскликнула она удивленно. — Это ты, Стивен, да?

Молодой человек улыбнулся, и зубы его сверкнули в сумерках.

— Я собственной персоной. А ты — сенсация в деревне, как я слышал!

Тамара тихо рассмеялась, и ее напряжение рассеялось. Она вздохнула с облегчением. Ей показалось в темноте, что это Росс, но теперь она разглядела: стоящий перед ней человек был моложе, стройнее, менее агрессивен. Стивен Фалкон, младший брат Росса!

— Ну, это вряд ли, — возразила она, со смехом качая головой. — Но почему ты здесь? Это что — совпадение?

— Нет, конечно нет. Я искал тебя. Росс сказал мне, что ты здесь.

Он произнес это довольно сухо, и она поняла, что он знает об отношении брата к ее появлению.

Тамара сжала губы:

— Да, я уже видела Росса. Он приходил к отцу Донахью. Я остановилась у него.

Они пошли рядом, направляясь к дому священника.

Стивен спросил:

— Зачем ты вернулась? Я не думаю, что ты хочешь остаться здесь?

Тамара отрицательно покачала головой:

— Мне просто был нужен отдых, и я подумала о Фалкон-Уэрри.

— Черт! — воскликнул с недоверием Стивен. — Можно подумать, что знаменитая мисс Тамара Шеридан не нашла для отпуска более интересного места, чем Фалкон-Уэрри.

Тамара пожала плечами.

— А почему бы мне не вернуться? — спокойно спросила она. — Это моя родина.

— О да. Была, — произнес он с ударением на последнем слове. — Честно говоря, мы совершенно поражены, — добавил он, помолчав. — Мы никогда не думали… я, по крайней мере… Ну ладно, как бы там ни было, расскажи мне о себе. Как тебе жилось? Как мне известно, твой отец умер вскоре после того, как вы переехали в Англию.

— Верно, он умер. — Тамара закусила губу. — Я думаю, что мне повезло. У отца были связи. Собственно, он и сам некоторым образом художник. — Она вздохнула. — Я имею в виду, когда он мог заставить себя делать что-то. Он представил меня Бену Гастингсу. Бен — сын Аллена Гастингса, ты о нем, вероятно, слышал.

Стивен кивнул.

— Бен не является, строго говоря, меценатом или чем-то в этом роде, но у него есть деньги, и он умеет разглядеть талант, по крайней мере, мне так кажется, — скромно добавила она. — Во всяком случае, он свел меня со всеми нужными людьми, и я получила несколько выгодных заказов. Я делала обложки книг, иллюстрации, все тому подобное и при этом набиралась опыта для моей собственной карьеры в свободное время. Бен был великолепен! — Голос Тамары звучал с особенной теплотой, когда она говорила это, и Стивен поднял брови.

— Так, значит, — заметил он равнодушно. — Я слышал, что у тебя была выставка.

Тамара уставилась на него:

— Да, верно. Откуда ты узнал?

— Ну, мы здесь не такие уж отсталые люди, — возразил Стивен холодно, и Тамара покраснела.

— Я не имела это в виду, извини, просто…

— Знаю, знаю. Но во всяком случае, мы слышали.

Тамара задумчиво кивнула:

— Это было очень сложное время для меня, очень утомительное. Мне кажется, что я просто потеряла свою индивидуальность за это время. Ты можешь это понять?

Стивен поморщился:

— Возможно.

Они подошли к воротам, которые вели к церкви и домику священника.

— Ты не пойдешь? — спросила Тамара, кивая на дом.

Стивен поднял плечи.

— Нет, лучше нет, — смущенно пробормотал он. — А мы не можем пройтись еще немного?

Тамара нахмурилась:

— Я очень устала, Стивен. В другой раз.

Стивен поймал ее за руку:

— Ты долго пробудешь в Фалкон-Уэрри?

— А это имеет значение?

— Да.

— Почему?

Стивен отпустил ее и покачал головой:

— Просто так.

Но Тамара понимала, что причина существует. Внезапно она почувствовала нетерпение. Даже здесь столько умалчиваний, столько интриг! Как это мучительно!

— А ты, как я вижу, все еще здесь! — заметила Тамара.

Стивен вздохнул:

— Да, я все еще здесь. Несколько лет тому назад я уезжал в Дублин, но вернулся.

— Ты женат, Стивен? — задала она внезапный вопрос.

Он кивнул:

— Да, Тамара, женат. Я женился на девушке из Дублина, Шейле Донаван.

— Настоящее ирландское имя, — сухо заметила Тамара. — Я, естественно, ничего об этом не знала. А дети у вас есть?

— Нет, к сожалению, нет. — Стивен отвернулся, засунув в карманы руки. — Ну хорошо, иди. Мне не хочется, чтобы отец Донахью подумал, что я тебя задерживаю.

Тамара почувствовала, что он смущен, и не стала возражать. Стивен был старше ее на пять лет, но она всегда чувствовала себя сильнее, хотя и у него характер был не из слабых. Он отличался от Росса, как мел от сыра.

— Я бы хотела снова увидеть тебя, — неловко сказала она. — Конечно, если ты захочешь.

Стивен взглянул на нее.

— Ты очень изменилась, Тамара, — сказал он. — Ты забыла, что это Фалкон-Уэрри, а не Найтсбридж. Здесь надо соблюдать обычаи. Если меня будут видеть в твоем обществе слишком часто, пойдут перетолки.

— О да. — Тамара открыла калитку, вошла во двор и оглянулась на Стивена. — Я забыла, Стивен. Ты ведь теперь женатый человек!

— Черт возьми! Тамара, почему ты уехала? Вы не могли поладить с Россом, но мы с тобой поладили бы! Я всегда считал, что мы подходим друг другу!

Пораженная, Тамара замерла.

— Стивен! — воскликнула она. — Честное слово, я никогда не подозревала…

— Как же ты могла подозревать? Около тебя всегда был Росс. Я никогда не встречал женщины, которая так волновала бы моего брата! Ведь он всегда казался мне настолько старше, таким далеким и потом, потом…

— Забудь об этом, Стивен, пожалуйста. Я не хочу говорить о Россе.

— Почему? Ты боишься?

— Росса?

— Да.

Тамара покачала головой:

— Чего мне бояться?

Стивен отошел на несколько шагов от калитки и оглянулся.

— Если ты не знаешь чего, я могу тебе объяснить, — произнес он загадочно и быстрым шагом пошел прочь по дорожке, оставив Тамару недоумевающей и взволнованной.

На следующее утро все показалось Тамаре проще и легче. Лежа в постели и слушая шум морского прибоя, разбивавшегося о скалы под утесом «Фалкон-Хэд», Тамара решила, что напрасно приняла события прошедшего дня так близко к сердцу. Вчера она была усталой и встревоженной, готовой придавать исключительное значение всему необычному. Она понимала, как нелегко сразу перестроиться в соответствии с ограниченным образом жизни в деревне, а из-за ненависти Росса и уязвимости Стивена она позволила себе слишком долго размышлять о вещах, не стоящих ее внимания, забыв о своих собственных делах и о том главном, ради чего и вернулась сюда. В конце концов, ее не касается, какие мысли вызовет у семьи Фалкон ее возвращение; ее жизнь больше не зависит ни от них, ни от их мнений. Она просто посетительница, как сказал отец Донахью, и в этом качестве самое лучшее — придерживаться политики невмешательства.

Твердо приняв решение, она взглянула на свои часы и выскочила из постели. Было всего половина восьмого, но Тамара помнила, что отец Донахью завтракает в восемь, после возвращения с обедни. Умывшись ледяной водой из кувшина, приготовленного на умывальнике, Тамара надела кремовые хлопчатобумажные брюки в рубчик и бело-голубую полосатую блузку, накинула белый свободный жакет. Затем она причесала короткие вьющиеся золотистые волосы и критически рассмотрела в зеркале над умывальником свое лицо. Голубые глаза, слегка суженные к углам, маленький нос и широкий рот. Тамара не была красивой, и даже привлекательной себя не считала, но ее внешности был присущ некий особенный шарм: ее глаза и какая-то необыкновенная притягательность, сквозившая в улыбке, придавали ее лицу что-то неуловимое, о чем ей постоянно напоминал Бен. Тамара насмешливо улыбнулась своему отражению и с некоторой долей самоуничижения решила, что она вполне может быть не замеченной в толпе.

Она вышла из комнаты и спустилась по винтовой лестнице в коридор, ведущий к двери на кухню. Миссис Лири уже хлопотала у плиты, и кухню наполнял чудесный запах жареного бекона.

— Боже, мисс Шеридан! — воскликнула она удивленно. — Я собиралась принести вам поднос попозже, в комнату. Я не хотела вас так рано беспокоить, иначе я приготовила бы вам чашку чая!

Тамара улыбнулась.

— О, пожалуйста, — воскликнула она. — Не надо из-за меня никаких церемоний! Лучше поменьше обращайте на меня внимания, тогда я не буду чувствовать, что затрудняю вас.

— Боже мой, мисс Шеридан, вы меня вовсе не затрудняете, — произнесла миссис Лири горячо. — Это так хорошо, что у отца Донахью будет какое-то общество. Право, он очень одинокий человек, ведь здесь он только священник. Если не считать официальных визитов в замок, он редко где-нибудь бывает.

Тамара кивнула и села за вычищенный кухонный стол.

— Он ведь обычно ест здесь, миссис Лири?

— По утрам большей частью, — согласилась экономка, — но теперь, конечно, я накрою стол в столовой.

— Нет-нет, не нужно этого делать! — возразила Тамара. — Мне очень по душе ваша кухня. Она напоминает мне мой родной дом! — Она вздохнула.

Миссис Лири посмотрела на нее с сочувствием:

— Право, это был несчастный день, когда перевернулась лодка Даниеля Доннели! — Она покачала головой.

Тамара приподняла плечи:

— Да, миссис Лири. Мой дед был уже слишком стар, чтобы выходить в море на лодке. Это было ему не по силам. Но ведь никто не смел ему ничего указывать, верно? — Она улыбнулась. — Он всегда считал, что знает все лучше всех!

Миссис Лири вернулась к своей сковородке, раскалившейся на сильном огне.

— Верно, мисс Шеридан. Он был хорошим человеком, но после того, как умерла ваша бабушка, очень мало думал о своей жизни.

— Да. Он умер вскоре после нее, через полгода. — Тамара благодарно приняла из рук миссис Лири чашку чая. — Это было ужасное время!

— А стряпчие, которые связались с вашим отцом? Хотя, наверное, это было как раз неплохо. Он увез вас от всего, что могло разорвать сердце!

Тамара опустила голову:

— Да, Лондон большой город, и в нем так много людей, но все-таки, несмотря на это, там можно быть очень одинокой! К счастью, мой отец знал человека, который помог мне найти работу. Когда отец умер, я уже могла сама прокормить себя. Всего лишь пару лет назад я начала рисовать действительно профессионально.

— А что вы хотите на завтрак? — спросила экономка, укладывая бекон на разогретую сковороду. — Пару яиц и немного ветчины и, может быть, кусочек поджаренного хлеба?

Тамара ахнула:

— Боже мой, нет! Дома по утрам я пью только фруктовый сок и кофе. Это мой обычный завтрак.

Миссис Лири выглядела шокированной, а отец Донахью, который в этот момент входил в дверь, заметил:

— Я так и знал, миссис Лири. Увы, девушка скоро перестанет есть совсем! Но мы должны постараться, чтобы она немного пополнела.

Тамара улыбнулась:

— Доброе утро, отец!

— Как ты спала, хорошо?

— Замечательно! — призналась Тамара, которая думала, что после вчерашних событий пролежит без сна полночи.

— Вот и славно. Это, конечно, воздух. Очень укрепляет нервы. Ты ведь съешь со мной яйцо и немного бекона, Тамара? Я не люблю есть один.

Тамара застенчиво рассмеялась.

— Хорошо, — согласилась она, чувствуя, что голодна. — Но если я наберу вес, вам придется оплачивать счета моей консультации!

Отец Донахью весело расхохотался, и даже ее манера одеваться, которая раньше могла бы вызвать у него некоторое возражение, никак не подействовала на него. Он лишь слегка покачал головой.

После завтрака, когда отец Донахью отправился в свой маленький кабинет и сел за работу, Тамара надела оранжевый плащ, цвет которого почти сливался с ее волосами, и вышла из дома. Она чувствовала, что на этот раз оделась лучше и может без лишней неловкости встречаться со знакомыми людьми. Тамара чувствовала себя так свободно этим утром, что даже захватила свой альбом для эскизов.

Она прошлась по деревенским лавкам, купила сигареты, перекинулась парой слов с владельцем лавки и, подумав, что это даст ему пищу для сплетен с покупателями на всю остальную часть дня, быстро пошла вдоль причала, а затем поднялась по пологой тропинке, которая вскоре привела Тамару к коттеджу, где она родилась.

День был холодным, легкий морозный туман закрывал горизонт, а над головой ветер гнал тучи, вот-вот грозившие разразиться дождем. Поднявшись вверх, Тамара посмотрела на маленькую гавань, в которой стояли на причале рыбацкие лодки. Рыболовство было, собственно говоря, единственным промыслом в Фалкон-Уэрри, но даже и оно не играло большой роли. Большинство мужчин, не имевших собственных лодок, работали в поместье Фалкон, выращивая скудный урожай на этой почти бесплодной земле. Здесь разводили и скот, который обеспечивал жителей мясом, молоком и сыром, а также давал определенный доход владельцам Фалкона.

Нельзя сказать, чтобы Росс Фалкон целиком зависел от доходов со своего поместья. У семейства всегда были средства и капиталовложения, которые, очевидно, приносили дивиденды. Кроме того, Росс был историком и много писал о своей стране. Он опубликовал несколько книг, которые Тамара всегда стремилась приобрести, даже после отъезда из Фалкон-Уэрри. Одна из них была отмечена организациями просвещения и стала бестселлером. Именно этот его интерес к сочинительству, жилка творчества, послужил основой их отношений. Он поощрял ее занятия живописью, увидев ее талант задолго до того, как она осознала его сама.

Она встряхнулась. Все это было в прошлом. Какой бы интерес Росс к ней ни испытывал, она уже многим заплатила за это.

Дверь в коттедж оказалась незапертой и распахнулась, повиснув на петлях, с тихим скрипом. На полу что-то зашуршало от ветра, поднялась пыль, будто она потревожила неведомых обитателей. Тамара вытерла окно тряпкой, и в домике слегка посветлело. Внезапно стекло закрыла сетка начавшегося дождя. В комнате было холодно, и она слегка дрожала, кутаясь в свой плащ, стараясь прогнать озноб и избавиться от холода как внешнего, так и внутреннего, вызванного как прошлым, так и настоящим. Входная дверь за ней захлопнулась, перекрывая путь сырости. Тамара открыла вторую, осторожно вошла в кухню и обвела ее глазами.

Она увидела пустую раковину, кран над ней заржавел и был покрыт паутиной, стол, не выскобленный и грязный, стол, за которым она обычно обедала вместе с дедом и бабушкой. Тамара подумала, насколько было бы все по-другому, если бы жива была ее мать. Наверное, даже хорошо, что она умерла. Отец ее никогда не поселился бы здесь надолго. Он был человеком совсем другого склада. Она почувствовала это с первых же минут возникших между ними отношений.

Внезапно в другой комнате послышался какой-то звук. Волосы на затылке Тамары зашевелились. Она застыла, тут же вспомнив рассказы бабушки о жизни после смерти и с ужасом ожидая появления призрака.

Дверь на кухню открылась, прервав ее мысли, и ударилась о старую железную печь. Тамара вскрикнула. Сердце ее заколотилось так, что перехватило дыхание, и она невольно поднесла руку к горлу. На пороге стоял и молча смотрел на нее не призрак, а маленький ребенок, которому было на вид не больше пяти-шести лет.

Сначала Тамара даже не могла понять, кто это, но спустя мгновение все же решила, что это существо женского пола с давно не видавшей расчески копной черных кудрей — не мальчик, а девочка. В грубых джинсах, мятой рубашке, незастегнутом и свисавшем с плеч старом бесформенном плаще она казалась беззащитной и одинокой. Тамара шагнула к ней:

— Привет! — Она улыбнулась, стараясь придать голосу бодрость. — Ты кто?

Ребенок молча отпрянул, испугавшись этого вопроса и стараясь сообразить, кто такая Тамара — друг или враг.

Тамара смотрела на девочку, раздумывая, чьим ребенком она могла быть. В деревне она встретила множество детей самого разного возраста, наверное, кто-то из них видел, как Тамара направлялась сюда, и увязался за ней следом.

— Как тебя зовут? — повторила Тамара, присев на корточки и ласково заглядывая девочке в глаза. — Я — Тамара. Я жила здесь раньше, но очень давно. Может, даже еще до того, как ты родилась.

Малышка отскочила еще дальше, почти на середину комнаты. Тамара вздохнула и поднялась. Она всегда очень ладила с детьми и пыталась придумать что-то, чем можно было бы привлечь эту девочку. Вдруг она вспомнила о своем альбоме для эскизов и карандашах, которые оставила на столе. Она схватила и то и другое, не обращая внимания на то, что девочка, настороженно следившая за ней, пробиралась к двери, готовая стремглав убежать, если это будет нужно.

— Смотри, — сказала Тамара, снова присев на корточки и быстро набрасывая рисунок. — Смотри. Видишь, кто это?

Ей потребовалось всего несколько минут, чтобы набросать черты ребенка так, что их можно было узнать. Она протянула альбом девочке. Та упиралась и не решалась взять его в руки, но когда Тамара положила альбом на стул и отступила, ребенок с любопытством подошел и уставился на рисунок.

Тамара ожидала, что последует хоть какая-то реакция — возглас удивления, улыбка, — но девочка не сказала ничего, просто посмотрела на рисунок, а затем вырвала из альбома листок с рисунком и быстро спрятала его в карман своего плаща.

Тамара пожала плечами. Совершенно очевидно, что девочка, кем бы она ни была, не собиралась устанавливать дружеские отношения. Она вернулась на свое место у двери и смотрела оттуда на Тамару своими черными глазищами, в которых сквозило что-то странно знакомое, но что именно, Тамара не могла понять.

Затем без всякого предупреждения дверь с силой распахнулась, чуть не опрокинув девочку. Она споткнулась и схватилась за стол.

— Люси, черт тебя побери, я ведь не разрешил тебе приходить сюда! — раздался хриплый резкий окрик.

В комнату стремительно вошел высокий темноволосый мужчина, и Тамара почувствовала, как слабеют ее ноги. Это был ребенок Росса Фалкона!

Он увидел Тамару и резко остановился.

— Так, — сказал он. — Я мог догадаться, что ты придешь сюда.

Он довольно грубо дернул девочку за руку, но та, как котенок, охотно прильнула к нему, и Тамара подумала, каким, наверное, нежным он умеет иногда быть.

Она с трудом проглотила комок в горле, откашлялась и спросила:

— Люси ваша дочь?

Он презрительно оглядел ее с высоты своего роста, и Тамара почувствовала, что щеки ее краснеют. Затем он холодно сказал:

— Да, Люси — моя. А ты что, удивлена?

Тамара решительно покачала головой:

— Вовсе нет! А, собственно говоря, чему я должна удивляться?

Он пожал плечами.

— Правда, чему? — заметил он с горечью. — Во всяком случае, это не имеет значения. Люси пользуется любовью и заслуживает ее так же, как всякий другой ребенок.

Он произнес это со странной интонацией, как бы защищаясь, и Тамара не могла понять — почему.

— Я-то в этом не сомневаюсь, — произнесла она с запинкой. — Извините меня.

Она попыталась пройти мимо него, но Росс загородил перед ней входную дверь. А Тамаре больше всего сейчас хотелось выйти на воздух.

Росс прислонился к дверному косяку.

— А если я не извиню? — насмешливо спросил он.

Тамара выпрямилась и собрала весь свой небольшой запас храбрости.

— Давайте не будем ссориться, — тихо произнесла она. — Я думаю, что больше нам нечего сказать друг другу.

— Не думаешь, будь ты проклята! — злобно выругался он. — А что ты думаешь — что можешь запросто являться сюда в своих городских туалетах и делать из меня дурака?

— У меня не было такого намерения, — возразила Тамара, только сейчас заметив, что все еще держит в руках свой альбом для эскизов.

Он насмешливо посмотрел на нее:

— Правда? Тогда зачем же ты вернулась?

Тамара почувствовала нетерпение. Почему она позволяет ему диктовать ей, словно он всемогущий Бог!

— Я уже устала отвечать на этот вопрос, — начала она, подняв голову. — Это свободная страна. Я не обязана объяснять вам причину своих поступков! А теперь позвольте…

Росс Фалкон выпрямился. Глаза его сверкали гневом, и Тамара поняла, почему ей показались такими знакомыми глаза Люси. Сердце ее внезапно сжалось. Этого мужчину она когда-то любила всем своим существом — он же только играл с ней. Она была для него лишь развлечением, пустой забавой. Как смеет он, причинивший ей столько боли и зла, так обращаться с ней?

Медленными шагами она пересекла комнату и тихо сказала:

— Вы выпустите меня? Или я должна закричать и напугать ребенка?

Глаза Росса потемнели, и на какое-то мгновение ей показалось, что он ее ударит.

— Ты не испугаешь Люси, — злобно пробормотал он, — и ты это прекрасно знаешь!

Тамара нахмурилась:

— Вы говорите загадками, мистер Фалкон.

— Да неужели? Ты будешь отрицать, что отец Донахью полностью оповестил тебя обо всем, что касается меня?

Тамара покачала головой:

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Что касается отца Донахью, я могу вас заверить, что он не обсуждал со мной ваших дел. Вам следовало бы лучше знать его.

Росс Фалкон пожал своими широкими плечами. Его сухощавая фигура стала еще более худой, чем она помнила, но выглядела такой же сильной, как прежде. Рядом с ним все мальчишки деревни, с которыми она росла, всегда казались слабыми и хлипкими.

Он недоверчиво посмотрел на нее:

— Ты находишься в Фалкон-Уэрри уже двадцать четыре часа и должна была это слышать.

— Слышать? Что слышать? — Любопытство было сильнее ее враждебности.

Она взглянула на ребенка. Люси стояла, глядя на нее своими большими темными глазами, и Тамару как ножом пронзило воспоминание о том, как она, глупая девочка, мечтала когда-то, что у нее будут дети от Росса.

Он помедлил мгновение, все еще недоверчиво глядя на нее, а затем распахнул дверь:

— Иди! Спорить с тобой я не собираюсь.

Теперь Тамара чувствовала себя неловко. Конечно, ребенок возраста Люси уже должен был понимать кое-что, чтобы удивиться тому, что происходит. Она старалась понять, беспокоит ли это Росса и не следует ли ей поговорить об этом с его матерью.

— До свидания, Люси, — сказала она, обращаясь к девочке, но Люси не ответила. Она только поглубже засунула руки в карманы своих джинсов и опустила глаза, изучая носки своих потрепанных сандалий.

Тамара проскользнула мимо Росса, чувствуя приступ тошноты. Легко сказать себе, что нужно делать, но осуществить это гораздо труднее.

Она остановилась в начале тропинки и оглянулась. Росс и его дочь стояли на пороге коттеджа, глядя ей вслед.

Тамара вздохнула. Несмотря ни на что, ей почему-то очень хотелось подружиться с Люси. Девочка казалась ей одинокой. Тамара подумала о том, что Вирджиния вряд ли изменилась. Она никогда не казалась Тамаре женщиной, готовой нести ответственность за кого-то, кто нуждался в поддержке, тем более — быть достойной матерью. Для этого она всегда была слишком занята собой, своими нарядами, своей прической, косметикой. В такой деревне, как Фалкон-Уэрри, она явно была не на своем месте. И все же Росс женился на ней. Он желал ее, занимался с ней любовью, сделал ее матерью своего ребенка.

Тамара покачала головой и, повернувшись, поспешила вниз по тропинке. Уже начинало смеркаться, близилось обеденное время. Надо было подумать о других, более важных вещах. Ей давно пора выбросить из головы замок «Фалкон-Хэд» и всех его обитателей.

Глава 4

Дни в Фалкон-Уэрри тянулись однообразной чередой, казалось, что вчера просто переходит в завтра, ничем не отличаясь друг от друга. Тамара вскоре обнаружила, что и она начинает втягиваться в этот размеренный ритм. По утрам они завтракали вместе с отцом Донахью, а затем Тамара выходила из дома. Иногда она брала альбом и делала наброски, а иногда просто гуляла. Она садилась в машину и совершала одинокие поездки, открывая новые и новые красоты разорванной береговой линии. Она не рисковала войти в воду — было слишком холодно и море волновалось, но зато подолгу бродила у самой кромки воды, собирала раковины и вела ленивый образ жизни, словно те, кто живет случайным заработком на берегу.

И все-таки нельзя было сказать, чтобы она чувствовала себя счастливой. Скорее можно было подумать, что Тамара старалась до изнеможения заполнить свои дни, чтобы избавиться от всяких тревожных мыслей. А вечером она выпивала с отцом Донахью стаканчик ирландского виски, и это обеспечивало ей хороший ночной сон.

Отец Донахью вел переговоры с Фалконами относительно того, чтобы сдать коттедж Флинна, но Тамара уже сомневалась, что останется здесь так долго, как планировала сначала. Ей почему-то казалось, что теперь все стало ясно, и большую часть времени она испытывала непонятное беспокойство. Бен написал ей, рассказав об откликах прессы на успех ее выставки и о том, что целый ряд продюсеров телевидения предлагают ей участвовать в рекламных передачах и в дискуссионных программах. Тамара была польщена, но большого интереса это у нее не вызывало, что, впрочем, ей удалось скрыть в ответном письме Бену.

Однажды утром она была на почте, отправляя свое письмо, как вдруг на плечо ее опустилась твердая рука, и она, оглянувшись, увидела Росса Фалкона.

Она слегка отпрянула, заставив его отпустить ее плечо, но каменное выражение его лица не изменилось.

— Я хочу поговорить с вами, мисс Шеридан, — сказал он в своей обычной резкой манере. — Давайте выйдем.

Понимая, что маленькая почта не место для их разговора, который и так вызовет сенсацию в деревне, Тамара не стала спорить. Не говоря ни слова, она вышла за ним за дверь. На улице она сердито взглянула на него, возмущенная его грубостью и бесцеремонностью, с которыми он заставил ее обратить на себя внимание.

— Да? — ледяным голосом спросила она. — Что вам нужно?

На деревенской улице они были так же заметны, как и в тесноте почты, и Росс раздраженно огляделся. В узком переулке был припаркован блестящий зеленый автомобиль, и Тамара узнала «астон-мартин».

— Пошли, — сказал он, указывая на машину. — Здесь слишком людно.

— А что, наш разговор будет носить частный характер? — спросила она холодно.

Росс проигнорировал ее вопрос и, взяв ее за локоть, направился к машине. Тамара вырвала руку.

— Что бы вы ни хотели мне сказать, это можно сделать здесь! — ожесточенно воскликнула она.

Росс посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты что, хочешь, чтобы я поднял тебя и запихал в машину? — рявкнул он.

Тамара закипела от гнева, но, сознавая, что за ними наблюдает чуть ли не вся деревня и с каждой минутой они привлекают все больше внимания, не ответила ему и села в машину. Росс захлопнул за ней дверцу, обошел автомобиль и сел на свое место. Он включил мощный двигатель, и машина с ревом двинулась по главной улице к проселочной дороге. Отъехав с четверть мили от деревни, он остановил машину, выключил двигатель, повернулся и посмотрел на нее.

Собрав всю волю, Тамара смотрела вперед. Ему не удастся унизить ее снова так, как он сделал это в коттедже! Мгновение он сверлил взглядом ее профиль, а затем вынул из кармана клочок бумаги. Он держал его перед ее глазами до тех пор, пока не вынудил ее посмотреть. Это был тот самый сделанный наспех рисунок, который она подарила Люси.

— Ну, — спросила она, не оборачиваясь, — и что?

— Каким образом ребенок получил это?

Теперь Тамара, не выдержав, взглянула на него холодно и зло.

— Почему вы не спросите у Люси? — ожесточенно воскликнула она.

Он уставился на нее. Глаза его сузились так, что нельзя было понять их выражение. Длинные ресницы скрывали глубину его странных глаз — порой серых, как море в штормовую погоду, порой зеленых, как сочная некошеная трава, а порой становившихся рыжевато-коричневыми, почти желтыми, напоминавшими глаза тигра. Сейчас они были стальными, как во время шторма, и холодными, как куски льда.

— Люси глухонемая, — сказал он сурово.

Услышав эти слова, Тамара онемела. Она, в свою очередь, не верила своим ушам. Да и как поверить в то, что этот растрепанный здоровый ребенок не может ни слышать, ни говорить? Неудивительно, что она была похожа на дикого испуганного зверька и не хотела знакомиться с чужим человеком.

Она недоверчиво покачала головой и неуверенно произнесла:

— Я… я прошу прощения!

Взгляд Росса не смягчился.

— Ты что же, не знала?

— Нет, конечно нет. Откуда же мне знать? Отец Донахью сплетнями не занимается, а больше я ни с кем не говорила.

— Разве Стивен тебе не сказал?

— Нет.

Тамара выскользнула из машины. Взгляд Росса был слишком настойчивым, слишком проницательным. Она боялась, что он разглядит в глубине ее глаз нечто, что выдаст охватившее ее ужасное чувство беспомощности.

Росс тоже вышел из машины, высокий, темный, угрожающий. Ни один мускул не дрогнул на его каменном лице, когда он говорил о неполноценности своей дочери.

— Так что же? — повторил он. — Каким образом это оказалось у Люси? — Он указал на рисунок.

Тамара вздохнула. На ее виске напряженно билась нервная жилка.

— Когда я увидела ее в коттедже, тогда и оказалось! — Она пожала хрупкими плечами. — Она была скованной, не хотела даже подходить ко мне. Я подумала, что она одна из деревенских девочек…

— Она и есть одна из них.

— Вы понимаете, что я хочу сказать! — воскликнула она с дрожью в голосе. — У меня был мой альбом для эскизов, и я сделала этот легкий набросок просто так, чтобы она смогла себя узнать. — Она отвернулась. — Ей, кажется, это понравилось. Она вырвала его из альбома и спрятала в карман.

— И с тех пор она с ним не расставалась, — сказал он, засунув руки в карманы своей автомобильной куртки.

Тамара взглянула на него. Ей трудно было не смотреть на него и не менее трудно — выдерживать его взгляд. Он был единственным мужчиной, который так действовал на нее. Он не был красив: слишком резкие, слишком суровые черты лица портили его. Но он был привлекателен, а загар еще больше подчеркивал в нем какой-то налет чужеземности. Неудивительно, что Вирджиния прибегла ко всем возможным уловкам, чтобы заставить его отказаться от своей свободы. А может быть, она боялась, что он поступит с ней так же, как когда-то с Тамарой?

— Ну что, это все?

Росс пожал своими широкими плечами:

— Нет, это не все. Моя мать хочет повидать тебя. — Он произнес это неохотно, так неохотно, что Тамара почти услышала яростный спор, который разгорелся, когда Бриджит Фалкон высказала такое желание.

— Да что вы? — произнесла она, сумев придать своему голосу холод и незаинтересованность. — Тогда, если она знает, где я живу, почему не придет повидаться со мной?

Росс презрительно посмотрел на нее:

— Все изменилось, мисс Шеридан, и вам это прекрасно известно. Моя мать прикована к креслу на колесах. Несколько лет тому назад у нее был удар, и врач говорит, что она останется в параличе до конца своих дней.

Тамара, пораженная, прижала ладони к своим щекам, возглас ужаса застрял у нее в горле, но она хотела во что бы то ни стало не дать Россу увидеть, что он все еще может причинить ей боль. Кусая дрожащие губы, она глухо произнесла:

— Вам это просто нравится, не так ли, Росс? Специально заманивать меня в ловушки, а затем оставлять без всякой поддержки! Почему вы делаете это? Какие у вас причины меня ненавидеть? Я не виновата, что у вашей дочери такой недостаток, я не виновата, что у вашей матери паралич! — Голос ее сорвался, и она отвернулась от него, стараясь унять бивший ее озноб.

Росс больно схватил ее за плечи и резко развернул лицом к себе.

— Разве не ты виновата во всем?! — воскликнул он в бешенстве.

Тамара вывернулась, стараясь освободиться. Начался дождь. Все вокруг занавесила мелкая противная морось.

— Вы сошли с ума! — горько воскликнула она. — Вы предпочли жениться на Вирджинии, но поторопились! — Она отвернулась.

— Поторопился с женитьбой? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Тамара покачала головой:

— Ни о чем, ни о чем! Послушайте, уходите! Я не хочу вас больше видеть!

Росс шагнул к машине.

— Идем, — сказал он, — я отвезу тебя назад.

Тамара, не отвечая, бросилась стремглав вниз по дороге, к деревне. Россу нужно было развернуть машину, а она, если бы ей удалось добраться до тропинки, шедшей через поле, могла добежать до церкви коротким путем. Это избавило бы ее, наконец, от необходимости терпеть скверный характер Росса.

К несчастью, дождь разошелся не на шутку, и она с трудом различала дорогу. Вдруг каблук ее подвернулся, Тамара споткнулась и упала на землю прямо перед приближающейся машиной. Росс притормозил рядом с ней, обрызгав с головы до ног грязью. Она почувствовала, как в глазах ее закипают горячие слезы, не столько от гнева, сколько от унижения.

Росс вышел, обошел машину и довольно бесцеремонно поставил Тамару на ноги. Затем он внимательно оглядел девушку, ее залитую грязью одежду, мокрые пряди золотых волос, жалко свисавших по обеим сторонам лица. Слабая улыбка тронула углы его губ, и Тамара почувствовала, как в ней, в ответ на это его сочувствие, поднимается волна бешенства.

— Я ненавижу тебя, Росс Фалкон! — закричала она пронзительно. — Уходи! Уходи! Оставь меня в покое! Это твоя, только твоя вина! Если бы не ты, меня бы здесь не было! Не смотри на меня — я выгляжу ужасно!

Тамара больше не могла сдерживаться, слезы потекли по грязным щекам, она вытирала их ладонями, еще больше размазывая по лицу, стараясь справиться с собой.

Удивительно, но выражение лица Росса изменилось — его глаза потеплели, и почти ласково он произнес:

— Извини, Тамара, это моя вина. Я должен был убедиться, что ты села в машину. Но я даже представить не мог, что ты сделаешь подобную глупость!

Тамара с бешенством взглянула на него.

— «Сделаешь подобную глупость!» — передразнила она. — Ты, может быть, думаешь, что я жалею о том, что сделала? Ты ошибаешься! Я не сяду в твою машину даже, — она перевела дыхание, — даже если мне придется ползти домой по грязи!

Некоторое время Росс молча смотрел на нее, потом пожал плечами, обошел свой автомобиль и сел за руль. Он включил двигатель и, так и не сказав больше ни слова, отъехал, предоставив Тамаре под дождем возвращаться в дом священника. Тамара растерянно смотрела ему вслед. Росс фактически поймал ее на слове!

Вытерев глаза, она пошла, сначала медленно, а затем быстрее, потому что совершенно промокла под дождем. Она шла по тропинке через поля, молясь, чтобы никто ее не видел, и, наконец, без новых приключений достигла своей цели.

Миссис Лири готовила обед, когда вымокшая до нитки Тамара вошла в кухню и остановилась у двери.

— Господи Боже! — воскликнула она пораженно. — Что с вами такое?

Тамара покачала головой.

— Можно мне принять ванну? — спросила она. — Как видите, я очень неудачно упала в грязь и насквозь вымокла под дождем.

Миссис Лири кивнула:

— Ну конечно. Почему бы нет? У меня все утро грелась вода в котле, но боюсь, что вам придется носить воду наверх самой. Отца Донахью нет дома, а мне, вы знаете, после операции нельзя носить тяжести.

Тамара вздохнула:

— Да-да, миссис Лири. Я все сделаю сама.

И все же, после того как она перетаскала наверх почти дюжину полных ведер, Тамара вконец обессилела. Подумать только — оставить свою квартиру в Лондоне, со всеми современными удобствами, и поселиться в деревне, где самый обычный водопровод невиданная роскошь! Она просто сошла с ума!

Но душистая, теплая вода сделала свое дело. Через час Тамара почувствовала себя легче. Силы и настроение возвращались к ней. Даже столкновение с Россом уже не так остро мучило ее, хотя каждый раз, когда она вспоминала хозяина «Фалкон-Хэд», внутри у нее что-то сжималось и болело.

Поздно вечером Тамаре принесли телеграмму. Бен кратко сообщал, что он выяснил номер телефона таверны «Фалкон-Армс», и просил ее, если она сможет, быть там в восемь часов вечера. Бен хотел позвонить ей в это время.

Эта телеграмма, звучавшая как известие из другого мира, окончательно вернула Тамару к жизни, и она сложила бумагу с чувством удовлетворения. Как хорошо снова поговорить с Беном. Она удивилась, что так сильно оторвалась за эту неделю от лондонской жизни, что само по себе было совсем неплохо. Лондон был реальностью, а Фалкон-Уэрри в ее жизни — всего лишь преходящий момент, ничего больше.

Тим О’Коннор был несказанно рад угостить Тамару стаканчиком в своем заведении, пока она ждала звонка, а когда Бен, наконец, позвонил, он тактично удалился к другим посетителям, чтобы не мешать разговору.

Услышав звучавший издалека глухой голос, Тамара тепло и радостно воскликнула:

— Ты не представляешь, как я рада услышать тебя, Бен!

Бен рассмеялся.

— Тебе следует уезжать почаще, — пошутил он. — Серьезно, любовь моя, я страшно соскучился по тебе! А ты?

Скучала ли она? Или он, как ее жизнь в Лондоне, стал для нее чем-то нереальным и далеким?

— Конечно! Конечно, глупый! — тепло ответила она, заставляя себя саму в это поверить. — Ну а как ты?

— Думаю, что в порядке.

— Ты видел что-нибудь интересное?

— Да нет. Ведь я все это время жил дома, — ответил он несколько мрачно. У него была в городе квартира, но когда он сказал «дома», Тамара поняла, что Бен имел в виду дом своей семьи в Кембридже.

— Да? А почему?

— Видишь ли, на днях был день рождения Маргарет, и, естественно, папа устроил в ее честь большой прием. Само собой подразумевалось, что я непременно должен был на нем присутствовать. Вот с тех пор я и сижу здесь. Ты же знаешь мою мать!

Да, Тамара знала. Мистер Гастингс нисколько ее не беспокоил, но миссис Гастингс понять было труднее. Женщина с двумя взрослыми детьми (Маргарет была младшей сестрой Бена), с великолепным домом и бессчетным количеством денег, она должна была бы быть счастлива, но вместо этого миссис Гастингс беспрестанно жаловалась на пустоту своей жизни и властно руководила жизнью своих детей. Она ревновала к каждому, кто претендовал на внимание Маргарет или Бена и таким образом посягал на ее материнские чувства. Как неизбежное следствие, присутствие Тамары отнюдь не вызывало у нее энтузиазма.

— Понятно, — сказала Тамара. — Ты звонишь оттуда?

— Да. Сегодня вечером я просто сходил с ума. Я не мог не поговорить с тобой. Почему ты не ответила на мое письмо?

— Я ответила, Бен! То есть, я опустила письмо сегодня утром.

Сегодня утром! Тамара вздрогнула. События сегодняшнего утра отчетливо всплыли в ее памяти.

— Значит, мне нужно возвращаться в Лондон. Ты ведь не писала мне раньше, дорогая! Я буду хранить твое письмо, как сокровище!

Пальцы Тамары крепче сжали телефонную трубку. Ну почему она не может любить Бена? Почему она не может выйти за него замуж? Ведь, если они поженятся, эти мучительные переживания перестанут, наконец, рвать ее на части!

Голос Бена долетал до нее как сквозь сон. А тот без умолку тараторил о продюсерах с телевидения, о том, какой фурор она произвела, о мнении Джозефа Бернстейна, который считает, что по годовым рейтингам она самая талантливая художница, и о том, куда планирует повести ее, когда она наконец вернется. Тамара машинально отвечала ему. Она старалась поддерживать разговор, чтобы не расстраивать Бена, но мысли ее были очень далеко от лондонских сплетен. Вдруг ей непреодолимо захотелось бросить трубку, раз и навсегда порвать связь с этой прежней жизнью, остаться прежней беззаботной девушкой.

Но здравый смысл взял верх. Перед тем как проститься с Беном, Тамара обещала, что через два вечера будет снова ждать его звонка в «Фалкон-Армс».

Тамара медленно опустила на рычаг трубку. Интересно, а что бы почувствовала она сама, если бы Бен объявил ей, что прежде, чем решиться жениться на ней, ему необходимо вернуться туда, где прошло его детство, в какую-то другую страну, где когда-то ему пришлось пережить счастье и большое горе. Нет, она не согласилась бы на это. Скорее всего, она потребовала бы, чтобы он принял решение немедленно. Так почему тогда она позволяет себе так скверно относиться к Бену? Конечно, она выйдет за него замуж. Рано или поздно он уговорит ее, и тогда Фалкон-Уэрри снова станет прошлым, которое не нужно вспоминать. Никогда.

На следующее утро, когда отец Донахью отправился совершать свой обычный обход, вошла миссис Лири и объявила Тамаре, что к ней пришел гость. Тамара поднялась с кресла и увидела за спиной экономки Росса Фалкона. Сейчас Тамара чувствовала себя намного увереннее оттого, что была одета в элегантное кремовое хлопчатобумажное платье, отделанное красной вышивкой. Оно было в меру коротким и открывало ее длинные стройные ноги. Накануне она тщательно вымыла волосы, и теперь они были блестящими и шелковистыми. Она выглядела совсем иначе, чем растрепанная девочка, которая так по-детски разрыдалась вчера на дороге.

— Спасибо, миссис Лири, — сказала она. — Доброе утро, мистер Фалкон. Вы хотели меня видеть?

Росс подождал, пока миссис Лири закроет дверь, и затем оценивающим взглядом медленно обвел ее с головы до ног. От этого взгляда на щеках Тамары невольно проступил румянец. Она выше подняла голову.

Он был одет в безукоризненный серый костюм и белую рубашку, которая резко контрастировала с его темной загорелой кожей. Только довольно длинные непокорные волосы не хотели оставаться в порядке и упрямой волной падали на высокий лоб. Тамара стиснула пальцы и смело взглянула на него.

— Я вижу, что ты готова, — заметил он спокойно. Сейчас тон его был менее агрессивным, будто он решил скрыть свои подлинные чувства.

— Готова? — Тамара была удивлена. — Готова к чему?

— Я ведь сказал тебе вчера. Моя мать выразила желание повидать тебя. Я думаю, что ты не захочешь ее разочаровывать.

Тамара отвернулась к окну.

— Я, право, забыла, — сказала она смущенно. — Может быть, в другой раз?

— Сейчас, — угрожающе произнес он и положил руку на дверную ручку.

Тамара замерла на мгновение, но, пересилив себя, повернулась к нему.

— Я не думаю, что вы можете распоряжаться мной, мистер Фалкон, — сказала она. — Если ваша мать хочет повидать меня, я как-нибудь навещу ее. У меня здесь есть машина. Я вполне могу добраться сама до «Фалкон-Хэд» и вернуться назад. А теперь, если вы меня извините, у меня есть кое-какие дела…

— Ты поедешь со мной, — сказал он, не обращая внимания на ее слова. — У тебя есть пальто? Или что-нибудь еще с более длинной юбкой? Моя мать старомодная женщина, и она считает, что женщины не должны демонстрировать свои бедра каждому мужчине, который захочет на них посмотреть!

Тамара была потрясена и шокирована. Ее платье не было слишком коротким.

— Как вы смеете! — Она задохнулась от гнева. — Как вы смеете!

Росс выглядел несколько утомленным.

— Пожалуйста, — устало сказал он. — Я ведь занятой человек! Возьми свое пальто!

— А если я откажусь?

— Ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы не делать этого, — холодно заметил он и, открыв дверь, вышел из комнаты.

Тамара глубоко вздохнула. Чтобы избежать безобразных сцен, ей лучше не отказывать Россу. В конце концов, о чем он просил? О том, чтобы она навестила его мать. Ничего обидного нет в этой просьбе, не так ли? Она уже не та глупая школьница, какой была несколько лет назад, и Бриджит Фалкон пугает ее сейчас не больше, чем пугала когда-то ее деда.

Тамара вышла в холл. Росс как ни в чем не бывало беседовал с миссис Лири. Тамара раздраженно посмотрела на него. Как он самонадеян, как уверен в себе! Она могла бы сказать ему, что больше всего ее волнует то, что касается его жены, а не его матери. Она вспомнила последнюю встречу с Вирджинией. Перспектива снова увидеть ее отнюдь не радовала ее.

Тамара не была трусихой. Она молча надела кремовый мохеровый жакет, взяла маленькую коричневую сумочку и, взяв себя в руки, тихо и сдержанно произнесла:

— Я готова, мистер Фалкон!

«Астон-мартин» стоял у калитки. На заднем сиденье Тамара увидела Люси. Она искренне обрадовалась ей. В зеленом твидовом костюмчике девочка выглядела этим утром чистенькой и аккуратной. Волосы ее были тщательно причесаны, а лицо сияло приветливой улыбкой. Она была красивым ребенком, во всем похожим на Фалконов, и Тамара почувствовала острую печаль, вспомнив о ее недуге. Когда Росс опустился на сиденье водителя, Люси обхватила отца за шею, на мгновение прижавшись к нему, и Тамара невольно представила себе Росса Фалкона таким, каким она его знала. Он улыбнулся, глубокие морщины на его лице разгладились, и на мгновение оно стало спокойным и привлекательным. Сегодня он больше волновал ее, и Тамара чувствовала, как удары ее сердца толчками отдаются в ушах. «Это же сумасшествие. — Она мысленно сердито прикрикнула на себя. — Ты приехала сюда, чтобы разрушить мучительные воспоминания об этом человеке, а не создавать новые химеры».

Тамара заговорила с Люси жестами, показывая девочке, что та ей нравится и что она не забыла о ней. Затем она спросила:

— Сколько лет Люси?

Росс взглянул в ее сторону:

— Шесть. А что?

Шесть? Конечно, ей должно быть шесть, мрачно подумала Тамара. Как глупо, что она спросила!

— А она… я хочу сказать, вы думали начать ее образование? Научить ее говорить, читать?

— Нет! — Голос Росса прозвучал резко.

— Почему? Разве вы не хотите, чтобы она стала нормальной?

Росс зло выругался.

— Занимайся своими чертовыми делами! — грубо ответил он.

На этот раз Тамара не испугалась. Она начинала привыкать к его резким манерам. Она просто пожала плечами и, отвернувшись, стала смотреть на холмы, мимо которых они проезжали.

Проехав Фалкон-Уэрри, Росс свернул на дорогу, ведущую к утесу и дальше — к поместью. Этим утром погода была намного лучше, и неяркое солнце проглядывало сквозь облака. Тамара ломала голову, почему Бриджит Фалкон так хочет видеть ее. Это приглашение скорее напоминало королевский приказ, и теперь, чем ближе они подъезжали к поместью, тем сильнее мучило Тамару чувство некоторого опасения.

«Фалкон-Хэд» был выстроен из серого камня. Он выглядел суровым и мрачным, нисколько не контрастируя с обликом своего нынешнего хозяина, как про себя отметила Тамара. Росс остановил машину во внутреннем дворе, посыпанном гравием. Тут и там виднелись зеленые лужайки и большие клумбы с садовыми цветами. Двор тянулся вплоть до утеса, а узкая, извилистая дорожка со ступеньками вела вниз к самому берегу моря. Во время прилива ступеньки заливала вода, и прибой яростно бился о камни утеса. Тамара хорошо помнила это. Семь лет тому назад они с Россом проводили здесь много времени, несмотря на неодобрение его матери.

Тамара вылезла из машины, не дожидаясь помощи Росса. Она запахнулась в свое пальто, потому что порывы ветра на этой высоте были намного сильнее. Люси выскочила следом, с любопытством глядя на нее. Похоже, девочку удивило, зачем Тамару привезли сюда, в ее дом.

Росс захлопнул дверцу и направился к стертым замшелым ступеням, которые вели к массивной, обитой железом входной двери. Потом он оглянулся на Тамару, которая все еще стояла возле машины, вблизи осматривая дом.

— Пошли, — коротко позвал он.

Поежившись, Тамара прошла по гравию и присоединилась к нему.

Люси шла за ней, будто бы опасаясь, что она может передумать. Росс распахнул дверь, и они вошли в темный, отделанный дубовыми панелями холл, скупо освещенный маленьким круглым окном над входной дверью. Все двери, которые выходили в это мрачное помещение, были плотно закрыты. Но здесь, по крайней мере, было тепло, и Тамара поняла, что с тех пор, как она была здесь в последний раз, в замке провели центральное отопление.

Она подавленно огляделась вокруг, и Росс, почувствовав ее настроение, сказал:

— «Фалкон-Хэд» очень старое здание. В нем нет никаких современных удобств и украшений, вроде стеклянных плит и тому подобного. Вам бы следовало знать это, мисс Шеридан!

Тамара почувствовала его насмешку и раздраженно посмотрела на него.

— Почему вы продолжаете держать себя со мной, как с какой-то слабоумной? — воскликнула она. — А что касается дома, он мне нравится таким, какой он есть. Я просто думаю, что ваш стиль украшения замка оставляет желать лучшего!

— Вы так думаете?

Тамара вздрогнула от неожиданности и увидела, что дверь справа открылась и в холл по ковру медленно въехало кресло-каталка.

Она настороженно взглянула на Бриджит Фалкон, но вскоре ее скованность исчезла, смененная смешанным чувством удивления и сочувствия. Совсем недавно Бриджит Фалкон была крупной женщиной, сильной и хорошо сложенной, но сейчас от нее осталась лишь тень, почти утонувшая в глубоком кресле. Волосы ее, которые Тамара помнила черными с легкой проседью, теперь были совсем белыми, а иссохшее лицо покрыли морщины. Рука с набухшими венами вцепилась в деревянный рычаг управления креслом, и только по-прежнему властный голос напомнил Тамаре женщину, которая так пугала ее в юности.

— Я прошу извинить меня, миссис Фалкон, — сказала она, бросив рассерженный взгляд на Росса. — Вам не следовало слышать мои слова. Я понимаю, что они были не очень вежливыми. Дело в том, что манеры вашего сына далеко не изысканны!

Тамара слышала, как Росс втянул воздух, но не взглянула на него. Она сосредоточила все внимание на женщине в кресле. Люси, о которой до этого мгновения все позабыли, незамеченной проскользнула позади Тамары и ласково прильнула головкой к плечу своей бабушки.

Бриджит Фалкон нежно погладила свою внучку по голове, затем острым, проницательным взглядом взглянула на Тамару, давая понять девушке, что даже если тело ее сдало, это не относится к ее духу.

— Мой сын никогда не был человеком, которого легко понять, Тамара Шеридан. — Она произнесла это с некоторой гордостью. — Что же касается дома, то мы хорошо осознаем его недостатки и нам не нужен ваш совет!

Тамара вздохнула.

— Я уже сказала, что прошу извинить меня, — повторила она.

— Да, вы извинились. — Миссис Фалкон ласково отстранила Люси. — Хорошо. Пойдем в мой кабинет. Я хочу с тобой поговорить.

Росс нетерпеливо выступил вперед.

— Несомненно, все, что ты хочешь сказать мисс Шеридан, может быть сказано здесь и сейчас, — резко произнес он. — А потом я, перед тем как уеду в Корк, отвезу ее назад в дом священника.

Его мать посмотрела на него изучающим взглядом.

— Твое присутствие не требуется, Росс, — сказала она с вызовом. — Отправляйся в Корк, занимайся своими делами. Тамара Шеридан останется и пообедает со мной. Я пошлю известить отца Донахью. Ты отвезешь ее вечером, когда вернешься.

Росс побелел, совершенно взбешенный, и Тамара попыталась возразить, но, взглянув на старуху, неуверенно замолчала.

Бриджит Фалкон повернула свое кресло:

— Пойдем, Тамара Шеридан, пока мой сын не придумал какую-нибудь причину, мешающую тебе провести со мной немного времени!

Тамара беспомощно вздохнула. Даже сейчас мать Росса не утратила свои надменность и высокомерие. Пожав плечами, она последовала за креслом-каталкой, спиной чувствуя недовольство Росса, чье лицо было искажено от бессилия и ярости.

Люси, похоже, поняла, что ее не приглашают, потому что она осталась возле отца, и, когда Тамара закрыла по указанию Бриджит Фалкон дверь кабинета, она увидела, как Росс сверху вниз смотрит на свою дочь со странным для него выражением уязвленного самолюбия.

Кабинет, где они оказались, Тамара прекрасно знала. Именно здесь она провела с Россом многие часы, обсуждая его работу и ее точку зрения на иллюстрации. Эта комната, с множеством книг на полках и большим письменным столом, стоявшим наискось в центре темно-зеленого ковра, скорее напоминала библиотеку. Ковер был новым, как и бархатные шторы на окнах, выходивших на дорогу и открывавших великолепный вид на окрестности, море и небо, на серые скалы, сейчас, в час отлива, подобно часовым возвышавшиеся над волнами.

— Садись, — сказала Бриджит Фалкон повелительно, и Тамара повиновалась, объясняя свою послушность тем, что именно это она и хотела сделать. Она вынула из сумочки свои сигареты, закурила и глубоко затянулась, а хозяйка в это время позвонила и, когда появилась горничная в белом переднике, приказала подать утренний кофе для двоих.

— Ну, — произнесла мать Росса, вздохнув с удовлетворением, — теперь мы можем поговорить.

Тамара бросила быстрый взгляд в сторону холла, услышав, как громко хлопнула дверь. Пожилая женщина улыбнулась:

— Не волнуйся, Тамара Шеридан. Это входная дверь. Росс ушел.

Тамара на мгновение сжала губы:

— Честно говоря, миссис Фалкон, я не представляю, о чем же вы хотите поговорить со мной?

Бриджит Фалкон внимательно и задумчиво посмотрела на нее:

— Неужели? А тебе не приходило в голову, что это может касаться Росса?

Тамара пожала плечами:

— Да, приходило. Но я не думала, что какие-то дела вашего сына могут касаться меня.

Миссис Фалкон напряглась и как бы отпрянула в кресле.

— Не будь спесивой со мной, девушка! — гордо воскликнула она. — Я ведь знаю тебя с тех пор, как ты была еще в коляске, и я не хочу слышать от тебя дерзости!

Тамара вспыхнула:

— Я и не собиралась быть дерзкой, миссис Фалкон. Во всяком случае, сознательно. Однако я уже знаю, каким может быть ваш сын, когда рассердится, и мне не хочется снова испытывать это только из-за того, что он вообразит, будто бы я выслушиваю от его матери какие-то личные сплетни.

Миссис Фалкон удивленно уставилась на нее, а потом сердечно рассмеялась:

— Тамара Шеридан, я вижу, что недооценила тебя. Ты теперь совсем не такая, какой я запомнила тебя. В те дни ты была такой незаметной мышкой, едва способной произнести свое собственное имя, а теперь — теперь влиятельные люди тебя явно не пугают. Я рада.

Горничная принесла кофе, и миссис Фалкон разлила его. Поднос для ее удобства был поставлен на столик. Тамара поднялась, чтобы взять из ее рук чашку, но отказалась от предложенного бисквита. Сейчас она не чувствовала голода. Считала ли ее миссис Фалкон более смелой или не считала — не имело значения, но Тамара не могла себе представить, почему старая леди захотела, чтобы она оказалась здесь, и так настаивала на ее визите. Росс совершенно явно не одобрял этого. Может быть, он думал, что его мать будет излишне разговорчивой? Но в чем именно? Ведь Тамара уже знала о Люси, так что же еще тут могло быть? Если только… Если это не касалось Вирджинии, жены Росса. Она до сих пор еще не появлялась, и это было странным, противоречило ее характеру, насколько Тамара его знала.

Бриджит Фалкон медленно и осторожно пила свой кофе, ни разу не отняв чашку от губ. Допив, она опустила ее на стол и сказала:

— Итак, тебе интересно, почему же я захотела увидеть тебя, не так ли, моя девочка?

Тамара наклонилась вперед и поставила на поднос свою чашку:

— Миссис Фалкон, мы уже провели двадцать минут, не выяснив наших отношений. Если я и любопытствую, то это только потому, что из собственного опыта знаю: я в «Фалкон-Хэд» еще никогда не была желанной гостьей.

Миссис Фалкон кивнула в согласии:

— Это правда. Мне никогда не хотелось видеть тебя здесь, Тамара Шеридан. Твой отец был негодяем и никудышным человеком, он женился на твоей матери лишь потому, что был вынужден сделать это!

Тамара в негодовании вскочила на ноги:

— Как вы смеете!

Миссис Фалкон подняла руку:

— Сядь, девочка, сядь! Ты знаешь, что это правда!

— Я не знаю ничего подобного! Мой отец любил мою мать, и вам известно, что это так!

— Мне известно, что, как только ты родилась, а бедная Кэтлин слегла в могилу, он исчез, и его не видели в Фалкон-Уэрри до тех пор, пока за ним не послали! — настаивала на своем старая женщина.

Тамара отвернулась.

— Если это цель нашего разговора, я предпочла бы теперь уехать, — холодно заметила она. — Жизнь моих родителей не касается вас, какие бы неприятности ни были с этим связаны! И я не намерена больше стоять здесь и слушать, как со мной говорят, будто с какой-то неграмотной крестьянкой!

Бриджит Фалкон вздохнула:

— Ну хорошо. Может быть, я была немного резкой, но твой отец так или иначе доставил мне немало забот. Знаешь ли ты, что он выудил у меня деньги, чтобы вложить в свою галерею, которая, по его словам, должна была принести богатство? Да-да, и этих денег я больше никогда не видела!

Тамара обернулась:

— Мне очень жаль. Я не знала, что мой отец вам что-то должен.

— Откуда ты могла это знать? Ты тогда еще даже не родилась. Только потом, когда ты появилась… — Она вздохнула, вспоминая. — Ну да ладно, все это в прошлом. Я оскорбила гордость твоей семьи, извини! Может быть, теперь ты сядешь и мы покончим с этой глупостью?

Тамара хотела отказаться, она собиралась сказать этой старой аристократке все, что она о ней думала, но, пересилив себя и прогнав мелкие, эгоистичные мысли, вспомнила о Люси, об этом жалком и в то же время прелестном ребенке. И одновременно — о Россе. И она решила, что Бриджит Фалкон хочет поговорить с ней о чем-то личном.

Тамара, ослабев, снова опустилась на свое место и твердым голосом произнесла:

— Уважение к памяти отца — не глупость.

Бриджит Фалкон оставила эти слова без внимания и сказала:

— Теперь я подхожу к делу. Речь идет о моей внучке — Люси.

Тамара немного расслабилась.

— Как ты относишься к этому ребенку?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Тамара взглянула на нее удивленно.

— К этому ребенку? — переспросила она в замешательстве.

— Она — дитя Росса, — сказала миссис Фалкон сухо. — Мне казалось… — она замолчала, подыскивая слова, — что ты в некоторой степени привязана к моему сыну.

Тамара наклонила голову:

— Да?

— Да. Так вот, недуг Люси вызывает у тебя сочувствие или это тебе безразлично?

Тамара негодующе подняла глаза.

— Такое ужасное несчастье никого не может оставить равнодушным! — воскликнула она.

— Ошибаешься, девочка! Еще как может! Особенно если ребенок — следствие возмутительного эгоизма женщины!

Тамара была совсем сбита с толку.

— Возмутительный эгоизм женщины? — пробормотала она. — Какой женщины?

— Вирджинии, — прямо ответила Бриджит Фалкон. — Господи, прости меня! — Она возвела глаза к потолку.

Тамара покачала головой:

— Миссис Фалкон, вы совсем запутали меня. Какое отношение Вирджиния имеет к состоянию Люси? И… и, кстати, где она?

Бриджит Фалкон в свою очередь с нескрываемым удивлением посмотрела на Тамару.

— Ты что, не знаешь, что Вирджиния умерла? — спросила она в упор.

— Умерла? — Тамара была поражена. — Как… как?

— Мой сын, очевидно, ничего не сказал тебе, — мрачно пробормотала старая женщина. — Конечно, нечего было и надеяться на это. Он ведь гордец! Слишком большой гордец! Я всегда знала это. Если бы он не был так чертовски горд, он поехал бы в Дублин и заставил Вирджинию вернуться сюда — задолго до того, как обстоятельства вынудили ее это сделать. — Она покачала головой почти печально. — Если бы! — повторила она. — Такое незначительное слово и такая огромная ответственность!

Тамара зажгла дрожащими пальцами сигарету. Вирджиния мертва! Она все еще не могла осознать это.

— Это было роковое совпадение обстоятельств, — продолжала Бриджит Фалкон. — Когда ты уехала из Фалкон-Уэрри, а мой сын женился на Вирджинии.

— Да, я знаю, — с горечью ответила Тамара, не желая делать упор на эти воспоминания.

— Да, но впоследствии все было так ужасно. Росс и Вирджиния жили как кошка с собакой. Это был один нескончаемый скандал! — Она вздохнула. — Господи, как бы я хотела, чтобы он никогда в жизни даже не видел Вирджинии! — Затем миссис Фалкон взяла себя в руки и продолжала: — В конце концов Вирджиния сбежала в Дублин, и некоторое время здесь царил благословенный покой. — Она помолчала, словно восстанавливая в памяти события. — Теперь мне легко говорить, что Росс должен был заставить ее вернуться, но я думаю, что он радовался так же, как я и Стивен, от одной мысли, что Вирджинии больше здесь нет. Когда она вернулась, она принесла с собой еще больше неприятностей.

Тамара почувствовала, как в груди у нее что-то словно перевернулось. Слова миссис Фалкон вызвали слишком много волнений, слишком много переживаний. Она отчетливо и ясно вспомнила, каким был Росс в те дни — моложе, спокойнее, привлекательнее. И он любил ее, не Вирджинию! Она резко поднялась на ноги.

Миссис Фалкон посмотрела на нее проницательно и сказала:

— В чем дело? Ты что, не знала ничего этого?

Тамара почувствовала предательское жжение в глазах:

— О-о, конечно ничего, совсем ничего! Откуда я могла знать? Я же была в Англии!

— Гм-м, ну, как бы там ни было, — миссис Фалкон вздохнула, — ты можешь поверить, что твой отъезд действительно повлек за собой череду невеселых событий!

— И что же случилось потом? — нетерпеливо спросила Тамара.

— Не торопись, не торопись, я же тебе рассказываю! Когда Вирджиния вернулась, она была беременна. О, не беспокойся, это был ребенок Росса; в этом отношении все совпадало: и даты, и срок рождения ребенка, все. Кроме того, в противном случае вернуться она бы не посмела. А когда Люси родилась… — Миссис Фалкон внезапно замолкла и прижала свою сухую руку с вздувшимися венами ко рту. — Девочка так напоминала мне Росса и Стивена, когда они были малышами! — Она покачала головой. — Я не знаю, какой образ жизни вела Вирджиния, я могу только догадываться, но когда начались роды, у нее не было сил, а после она прожила всего несколько дней. О, ее тогда отвезли в больницу возле Лимерика, и там ей был обеспечен самый лучший уход. Росс позаботился обо всем, но это ничего не дало. Она умерла. А Люси, как оказалось, была… — Она со стоном, до боли стиснула руки. — Вирджиния не хотела иметь ребенка. Бог знает, не пыталась ли она избавиться от нее!

— Миссис Фалкон!

Бриджит Фалкон обратила на девушку свои глаза, в которых застыло страдание.

— Что в этом такого поразительного? Почему же иначе… — Голос ее прервали глухие рыдания.

Тамара встала со стула и подошла к окну.

— А ваш сердечный приступ? — спокойно спросила она. — Он был связан с этими событиями?

Миссис Фалкон кивнула и с силой высморкалась. Тамара внезапно поддалась наплыву горестных чувств. Неудивительно, что Росс был таким жестким. Сколько он пережил, и в довершение всего лишился жены — и наследника. И все же, как это могло произойти? Ведь Вирджиния сказала…

Она вернулась на свое место:

— Но, возвращаясь к настоящему, скажите, каким образом все это может касаться меня? Чем вы руководствовались, делясь этими страданиями со мной?

— Чем руководствовалась? — Миссис Фалкон фыркнула. — Это резкое выражение, Тамара Шеридан!

Тамара невольно вздрогнула:

— А разве мы когда-нибудь говорили с вами в мягких выражениях, миссис Фалкон?

— Нет, пожалуй, нет. Хорошо. Я скажу тебе, почему я просила тебя приехать сюда. Люси уже шесть лет, пошел седьмой. Ей полагалось бы посещать школу, специальную школу, чтобы научиться говорить и читать!

— Я знаю это. Я даже говорила об этом Россу по дороге сюда.

— Правда? — Миссис Фалкон заинтересованно посмотрела на девушку. — И что он сказал?

— Он сказал, чтобы я занималась своими чертовыми делами, — честно ответила Тамара, и суровое лицо миссис Фалкон расплылось в улыбке.

— Да, он мог так ответить, — сказала она, кивнув. — Как я уже говорила, мой сын — гордый человек. И все же его следует как-то переубедить. Он должен отправить Люси в школу, и мне некого больше просить о помощи!

Глава 5

Тамара ахнула.

— Вы что, хотите, чтобы я убедила Росса позволить Люси ходить в школу? — воскликнула она.

— Да.

— Вы сошли с ума! — Тамара была больше не в силах проявлять вежливость и удерживаться. — Ваш сын так меня ненавидит! Я последний человек, который может повлиять на него!

— Глупости! — громко фыркнула миссис Фалкон. — Ты единственный человек, слова которого он примет во внимание!

Тамара была ошарашена.

— Как вы можете так говорить! — воскликнула она.

— Я говорю это с полной уверенностью. Ты единственный человек, который может вывести Росса из этого состояния апатии, в котором он находится вот уже несколько долгих лет. Ты всегда была единственной. Я должна была понять это давным-давно!

Тамара, как бы защищаясь, подняла руку, качая головой и чувствуя, что ноги ее подгибаются.

— О нет, — сказала она, — поверьте мне! Ваше отношение никак не влияло на мой отъезд из Фалкон-Уэрри. Я уехала по собственной воле, только по собственной воле!

Миссис Фалкон приподняла свои плечи:

— Не важно. Ты молода и привлекательна. Хотя ты и худее, чем когда-то была Вирджиния, но, клянусь всеми святыми, ты обладаешь мужеством противостоять ему. Раньше я сама справлялась с ним, но теперь больше не могу. Я слишком стара. Я выигрываю битвы с Россом только потому, что он позволяет мне это. — Она вздохнула. — Пожалуйста, Тамара Шеридан, подумай о ребенке, если ты не можешь подумать обо мне!

Тамара чувствовала, как кружится у нее голова. Миссис Фалкон хорошо знала, как ей добиться своего. Очень легко отказаться иметь какое бы то ни было дело с Россом, с Бриджит Фалкон, с любым из членов этого семейства, кроме одного: Люси, бедной беспомощной Люси, жизнь которой висела почти на волоске, а она и не подозревает об этом.

— Это ужасный шантаж! — сказала она, кусая дрожащие губы.

Миссис Фалкон выглядела измученной.

— Тамара Шеридан, я бы использовала все, абсолютно все, что в моих силах, чтобы помочь моей внучке, моей единственной внучке! Другой у меня никогда не будет. — Последние слова она произнесла с особенной горечью.

— Но Стивен…

— Жена Стивена не может иметь детей!

— О!

Бриджит стиснула свои кулаки:

— Ты понимаешь теперь? Люси последняя из Фалконов. Разве я могу позволить ей прожить, не сознавая саму себя?

Тамара отвернулась:

— Я не знаю. Честно говорю вам — я не знаю. Если Росс не захочет, чтобы она стала нормальной, здесь никто и ничего не сможет сделать.

— Ты всегда была такой трусихой? — воскликнула миссис Фалкон сердито. — Боже мой, если это так, то ты заслужила меньше того, что ты достигла!

Тамара наконец не выдержала.

— Вы грубая старая женщина! — холодно перебила она. — Кто вы такая, чтобы говорить о моей трусости? Разве вы сами не отступаетесь от своей внучки?

— Нет! Я просто ищу поддержки! — резко воскликнула старая женщина. — Ну ладно, такой разговор ни к чему не приведет! Так что же ты скажешь?

Тамара покачала головой:

— Я не знаю. Я все же не верю, что Росс станет прислушиваться к моим словам!

— Сначала, может, и нет, но если ты будешь настаивать…

— Как это делаете вы?

— Да. Воспользуйся всеми возможными средствами. Какими — мне все равно, если Люси в конце концов получит то, чего она заслуживает. Сколько времени ты еще останешься здесь?

— Не знаю точно. Я собиралась уехать на следующей неделе.

— Но ведь отец Донахью договаривается о том, чтобы снять коттедж Флинна?

— Я знаю. Но это было до того… — Голос Тамары затих.

— А теперь?

— Я не знаю. — Тамара сжала губы. — Хорошо, — сказала она наконец. — Хорошо. Я поговорю с ним. Но у меня нет вашей уверенности…

Бриджит Фалкон посмотрела на нее удовлетворенно и с облегчением.

— Хорошо. Хорошо. — Она потерла руки. — А теперь мне надо известить отца Донахью, что ты обедаешь со мной.

После обеда, в то время, пока Бриджит отдыхала, Тамара оставалась в кабинете. Она с искренним интересом одну за другой снимала с полок книги и листала их страницы. Некоторые из них, похоже, не открывались годами. Тамаре было любопытно, пишет ли сейчас Росс новую книгу. Но никаких следов его работы она не обнаружила и почувствовала некоторое разочарование. Наконец она остановилась на очень старом издании сочинений Вальтера Скотта, и, несмотря на сожаление о том, что согласилась дождаться, когда Росс вечером отвезет ее назад, в дом отца Донахью, она чувствовала себя отдохнувшей, хотя и немного сонной. Комната была теплой и уютной, а звуки непрерывного прибоя действовали убаюкивающе.

Сама того не заметив, она, наверное, все-таки задремала, потому что очнулась от внезапного шума. Протерев глаза и распрямив затекшие ноги, она увидела Люси, за которой в дверях стоял ее отец.

Тамара непонятно почему почувствовала волнение, словно оттого, что была застигнута врасплох, и поэтому голос ее прозвучал резко в ответ на вопрос Росса:

— А где моя мать?

— Отдыхает, — ответила она, надевая туфли и одергивая свою короткую юбку. Затем более теплым тоном она сказала: — Разве она обычно не отдыхает после обеда?

Росс поднял свои темные брови и расстегнул пиджак, потянувшись и расправив плечи. Затем он сказал:

— Да, она всегда отдыхает. Я просто подумал, что раз сегодня она принимает тебя, то, может, сделает исключение.

Тамара не ответила. Внезапно разбуженная и не успевшая вооружиться доводами рассудка, она вдруг испытала невероятное тяготение к Россу, и, словно почувствовав это, он посмотрел ей в глаза, а потом взгляд его скользнул на ее губы. О Боже! — подумала она, прижимая руку к груди. Только не снова! Никогда больше!

Она отвела глаза и посмотрела на Люси, улыбаясь девочке и отчаянно пытаясь восстановить свою независимость.

Росс упал в огромное кресло, стоявшее за столом, и потянулся за сигаретой.

— Да, — проговорил он, закуривая и глубоко затягиваясь. — Ну что, вы хорошо поговорили с моей матерью? Наверное, обсудили каждую мелочь моей жизни? — В его голосе снова появились резкие нотки.

Тамара показывала Люси часы, которые как кулон висели на цепочке у нее на шее. Люси, похоже, осознала, что Тамара не причинит ей вреда, и подошла, чтобы потрогать красивую золотую коробочку. Но при этих словах Росса Тамара сердито взглянула на него.

— Какое же неслыханное у вас самомнение! — воскликнула она гневно. — Вы даже не способны допустить, что мы могли обсуждать кого-то еще, кроме вас и ваших дел, не так ли?

Росс пожал плечами с некоторым раздражением.

— Ты что, хочешь попытаться убедить меня, что вы не обсуждали ни меня, ни моих дел? — сухо спросил он.

Тамара почувствовала, как на ее щеках выступил предательский, выдающий ее румянец.

— Нет, конечно нет! — выкрикнула она. — Но вы и ваше «я» далеко не самое главное на свете! Единственный, кто здесь имеет значение, — это Люси! Жизнь Люси, желания Люси и возможности Люси!

Росс стукнул кулаком по столу:

— О да! Конечно, Люси! Вы, вероятно, думаете, что я забыл про свое дитя, свое глухонемое дитя!

— Росс! — Тамара с тревогой посмотрела на Люси, и Росс вскочил на ноги:

— Не пугайся! Она ничего не понимает! Не понимает ни одного слова! И как она довольна! Как же ей чертовски повезло!

Тамара сжала кулаки.

— Как вы можете так говорить? — тихо произнесла она.

— А почему бы и нет? Люси повезло. Какие волнения будут у нее в будущем? Какие проблемы когда-нибудь затемнят ее мозг? Какие неприятные чувства она испытает когда-нибудь? Какие неудачные замужества ее ждут? Я скажу тебе, Тамара. Никаких! Ничего! И я думаю, что это достаточно важно!

Тамара сдвинула брови. На лице ее появилось недоверчивое выражение.

— Вы не можете всерьез так считать!

— Почему?

— Но ведь каждый удар, который наносит жизнь, должен быть чем-то восполним — чем-то приятным и хорошим. Или вы не знаете этого?

Росс посмотрел на нее насмешливо:

— Ах вот как? А как вы думаете, где же тогда мои «приятности»? Насколько мне известно, я перенес целый ряд ударов, и, если я позволю моей матери добиться того, чтобы Люси получила образование, я просто своими руками вырою себе могилу!

Тамара позволила себе ласково погладить девочку по голове. Волосы Люси были густыми и мягкими, как у Росса, и вились крупными кольцами. Она пригладила два завитка за ее ушками, похожими на маленькие раковины, и увидела, что девочка с любопытством наблюдает за ней. Она была прелестной! Сердце Тамары дрогнуло. Ей так вдруг захотелось схватить ее в объятия, прижать к себе и утешить хоть немного то горе, которое она сама испытывала в течение всех этих лет. Дитя было плотью и кровью Росса, и она уже любила девочку. Любила? Тамара почувствовала, как в ее сердце что-то сжалось. Нет, это не то слово! Девочка ей нравилась, она хотела ей помочь, ей было ее жаль, но она же не могла ее любить!

Внезапно она заметила, что Росс наблюдает за ней, за тем, как меняется выражение ее подвижного лица. Она посмотрела на него и сказала:

— Что бы вы ни решили в отношении себя самого, вы не имеете права лишать Люси воспитания, которое она должна получить, и нормальной жизни, которую она может вести. Разве вы хотите лишить ее всего того, чем обладают другие дети? Разве вы не хотите, чтобы она выросла и превратилась в прекрасную молодую женщину, которая в один прекрасный день выйдет замуж, а потом родит своих детей?

— Нет! — отрезал Росс.

— О, да вы просто эгоист! — выдохнула взбешенная Тамара. — Вы не в состоянии понять, что лишаете ее жизни.

— Это всего-навсего твоя точка зрения! — холодно возразил Росс и направился к двери. — Я пойду и найду Хеджеса, чтобы он приготовил тебе чай перед тем как ты уедешь!

— Мне ничего не нужно! — крикнула Тамара сердито, но Росс уже закрыл дверь.

Люси продолжала оставаться рядом с ней. По-видимому, Тамара ей нравилась, и, трогая пальцами ее часы-кулон, она касалась ее волос и платья, рассматривала книгу, которую Тамара держала в руках. Тамара была расстроена. Она не имела ни малейшего понятия о том, как учат детей с таким недостатком, как у Люси. А может быть, стоит попытаться научить ее чему-нибудь самой? Например, она просто будет указывать на предметы и называть их в надежде, что Люси станет подражать ей.

Но, в конечном счете, Люси ведь не беспризорный ребенок. Она явно проводила много времени со своим отцом, но ей быстро становилось скучно, и тогда она отправлялась на поиски каких-то развлечений.

Размышления Тамары прервал звук открываемой двери. Кресло-каталка въехало в комнату, и миссис Фалкон сказала с заговорщическим видом:

— Я вижу, что Росс вернулся. У тебя была возможность поговорить с ним?

Тамара вздохнула:

— По правде говоря, да. Но это бесполезно. Все именно так, как я вам говорила. Он не принимает во внимание ни одного моего слова.

— А я говорю: чепуха! — воскликнула миссис Фалкон. — Кроме того, это только начало. Я уверена, что со временем и при постоянном убеждении он уступит.

— Я бы тоже хотела не сомневаться в этом, — заметила Тамара сухо. В этот момент горничная вкатила столик с чаем. — Как бы то ни было, миссис Фалкон, я не могу оставаться в Фалкон-Уэрри до бесконечности.

Однако старая женщина сделала вид, что не слышит ее слов, и Тамара, как в прежние времена, почувствовала свою слабость. Как она могла противостоять такой настойчивости?

Росс не появился, пока они не выпили чай. Только после этого он встал в дверях и сказал:

— Если мисс Шеридан готова, я могу сейчас отвезти ее в деревню, прежде чем займусь другими делами.

Тамара с готовностью поднялась на ноги, но миссис Фалкон ее остановила.

— Оставайся на ужин, дитя мое, — начала было она, но Тамара решительно покачала головой.

— Не сегодня, миссис Фалкон, — сказала она. — Я уже провела у вас достаточно времени. Спасибо за обед.

— Спасибо тебе, моя дорогая. Ты не забудешь, что я тебе говорила?

— Как я могу забыть? — сухо ответила Тамара.

Росс подал ей пальто, но она забрала его из его рук и надела сама, не желая, чтобы он касался ее, будя давно похороненные ощущения.

От утренней ясной погоды не осталось и следа. Непрерывный мелкий дождь снизил видимость почти до нуля, а на холмах залег густой туман. Однако в машине было тепло. Тамара жалела, что сзади не сидит Люси, избавлявшая ее от ощущения близости, которого Тамара всячески старалась избежать. Ее беспокоили ее собственные предательские чувства, с которыми она не могла справиться.

Росс медленно вел машину. Внезапно Тамара почувствовала, что ее ладони стали влажными. Она слишком много думала о нем. Тот факт, что он стал вдовцом и теперь может быть доступен, не должен ничего значить для нее. Много лет назад он разрушил все ее надежды. Глупо начинать все сначала! Тогда, разбуженная в кабинете, она была просто застигнута врасплох, это не может иметь никакого значения!

Не выдержав напряженного молчания, которое повисло между ними, она робко спросила:

— Вы… вы все еще продолжаете писать?

Росс посмотрел на нее и пожал плечами:

— Время от времени.

— Я купила в Лондоне пару ваших книг. Они мне понравились.

— Да что ты! — Тон его был теперь насмешливым. — А почему тебя интересует то, что я написал?

— Я люблю читать исторические книги, — ответила она, словно защищаясь.

— Книги по истории Ирландии?

— Любые исторические книги, — ответила Тамара, глядя в окно машины.

— Я сожалею, но не могу похвастаться, что видел какую-нибудь из твоих выставок, — холодно пробормотал он.

Тамара сердито взглянула на него.

— У меня была только одна, — сказала она с ударением на последнем слове.

— Ты меня удивляешь. Такая девушка, как ты… Я думал, что тебе будет гораздо легче добиться успеха!

Большего гнева и бессилия Тамаре еще не доводилось испытывать. Она мечтала выскочить из машины и оказаться как можно дальше от его саркастического, жалящего языка. Тамара нагнулась и повернула ключ зажигания, чтобы машина замедлила ход и она могла бы выйти.

Но она не учла мгновенной реакции Росса, и, когда он резко затормозил, ее бросило вперед так, что она едва не ударилась головой о ветровое стекло. Она повернулась, нащупывая ручку дверцы, но Росс быстро наклонился и схватил ее за руку, не выпуская из машины.

Именно этого она и боялась больше всего: он был так близко от нее! Словно почувствовав ее состояние, он повернулся и в упор взглянул на нее. Его лицо было совсем рядом, глаза по-прежнему смотрели холодно и насмешливо, но в их глубине мелькнуло что-то еще, что гипнотизировало ее. Тамара была не в силах отвести взгляда от этих глаз.

Ресницы Росса дрогнули, скрывая магнетизм его глаз, а рука обхватила ее шею, притягивая к себе все сильнее. Она чувствовала, как пульсирует жилка на ее виске. Казалось, больше всего он хотел причинить ей боль. Он крепко сжимал ее шею и хрипло пробормотал:

— Я хотел бы убить тебя, Тамара!

Тамара шевельнулась, стараясь освободиться, преодолеть силу, с которой Росс сжимал ее. Его объятия творили с ее нервами страшные вещи. Внезапно она почувствовала, что уже не хочет вырваться и бежать. Она хотела прикасаться к нему, она хотела любить его.

Отпустив ручку дверцы, он запустил другую руку в ее волосы, захватил их и, потянув, откинул ее голову. Но теперь его прикосновение было нежным и ласковым. Взгляд Росса пробежал по ее лицу, шее и остановился там, где глубокий круглый вырез кремового платья приоткрывал нежные очертания ее груди.

Со стоном он притянул ее к себе и твердым безжалостным ртом впился в ее приоткрывшиеся губы. Он целовал ее раньше, когда она была моложе, и, хотя в то время он страстно любил ее, эти поцелуи не были такими неистовыми и яростными. Его животная страсть передалась Тамаре и захлестнула ее. Она судорожно обхватила его шею и жадно ответила на поцелуй. Ее пальцы запутались в густых волосах Росса. Она ласкала его шею, еще больше возбуждая его.

— Боже! — охнул он наконец, отрываясь от нее и сердито отбрасывая назад волосы. — Ты для этого вернулась?

Его грубость как холодным душем окатила Тамару, и она с ужасом очнулась. Она сошла с ума! Снова связаться с Россом Фалконом! Позволить ему вести себя с ней, как с дешевой кокеткой! Нет, она вернулась не для этого!

Больше всего она сейчас хотела причинить ему боль, но осознавала все свое бессилие. В конце концов, не выдержав, она попыталась ударить его по лицу, но он сказал с насмешливым пониманием:

— Теперь уже поздно!

Тамара зло скрутила ремешок своей сумки.

— Я презираю тебя, Росс Фалкон! — воскликнула она. — Отвези меня домой!

Росс пожал плечами и включил двигатель. Тамара молча смотрела в окно. Во всем, что произошло, она винила только себя. Это она выключила мотор, сама чуть ли не бросилась ему на шею! Это было ужасно, унизительно, это было невыносимо!

Когда они подъехали к окраине деревни, Росс сказал:

— Не воображай, что эта сцена что-нибудь означает для меня! Ты очень красива, Тамара, а я, несмотря ни на что, прежде всего мужчина! — Слова его прозвучали жестко и грубо.

Тамара задохнулась.

— Ты сознательно стараешься унизить меня! Почему?

Он остановил машину у калитки, которая вела к дому священника.

— Мне не следует слишком долго сидеть с тобой в машине у всех на виду, — насмешливо заметил он. — Пойдут разговоры.

— О чем?

— О наших отношениях. В конце концов, все уже ждут не дождутся, когда я женюсь во второй раз, а ведь ты, как известно, была когда-то первой в списке претендентов!

— Неужели? — Теперь усмехнулась Тамара. — Я этого не помню.

Выражение лица Росса стало жестче.

— О нет, ты прекрасно все помнишь! — проговорил он яростно. — И клянусь Богом, что прежде, чем ты уедешь, я заставлю тебя заплатить за эту привилегию!

Рука Тамары сжала ручку дверцы.

— Что же ты собираешься сделать? — спросила она с невольным страхом.

— Придет время — узнаешь, — насмешливо ответил Росс.

Тамара несколько секунд смотрела на него, затем молча открыла дверцу и выскользнула из машины. Несмотря на грубость, несмотря на издевательства Росса, горечь, переполнявшая его, поразила Тамару. Почему он так ненавидит ее? Ей было мучительно сознавать это. И все-таки в самой глубине рассудка что-то трезво и холодно говорило Тамаре, что это она должна была бы ненавидеть Росса Фалкона, а не терзаться несуществующей виной.

Она все еще в нерешительности стояла у машины, держась за ручку и словно собираясь сказать что-то, но Росс перегнулся, дернул дверцу и с ожесточением захлопнул ее.

Тамара снова вскипела от раздражения, но вдруг краем глаза заметила знакомую фигуру, которая направлялась к ней по дорожке от дома священника.

— Бен! — воскликнула она, не веря своим глазам. — Что ты здесь делаешь?

Бен подошел к ней и, не обращая внимания на любопытных наблюдателей, заключил ее в свои объятия.

— А ты как думаешь, ангел мой? — спросил он горячо. — Черт, как хорошо снова видеть тебя!

Тамара не могла поверить. Бен здесь, в Фалкон-Уэрри! Но ведь он дал слово не появляться, если она не пошлет за ним!

— Бен, но ты же обещал! — Это было все, что она сумела сказать, безуспешно пытаясь высвободиться из его объятий. Она и подумать не могла, что «астон-мартин» все еще стоит у обочины и Росс наблюдает за их встречей.

— Обещал? Обещал что? Позволить тебе гулять на свободе шесть недель неизвестно где? Да, конечно, но это был глупый план, и я понял это, как только прочел твое письмо. Больше ждать я не мог, и вот я здесь! Разве ты мне не рада?

Тамара смутилась.

— Конечно, я рада видеть тебя, Бен! — ответила она несколько сдержанно. Освободившись, наконец, из рук Бена, она услышала взревевший двигатель «астон-мартина», который Росс включил на полные обороты, и увидела, как он, нарушая все правила, помчался по главной деревенской дороге.

Глава 6

Бен смотрел вслед машине до тех пор, пока она не исчезла из поля зрения, а затем обернулся и с любопытством взглянул на напряженное лицо Тамары.

— Кто это был? — спросил он.

Тамара сжала губы, с досадой приподняла плечи и сухо сказала:

— Росс Фалкон.

Бен нахмурился:

— Мне кажется, что я встречал это имя. Я не ошибаюсь?

— Если ты читал историческую литературу, это вполне может быть, — ответила Тамара, отчаянно стараясь найти выход из нелепой ситуации.

Бен нахмурился еще больше:

— Ну конечно. Я вспомнил теперь, где видел его имя. У тебя есть несколько его книг.

— Правильно, — невозмутимо ответила Тамара, открывая калитку и направляясь к дому священника.

Бен поймал ее руку и сжал узкую ладонь:

— Постой, Тамара, объясни, что это такое? Я не узнаю тебя. Ты так холодна со мной.

Тамара вздохнула:

— О нет, Бен, ничего подобного. Просто у меня был сегодня довольно утомительный день, вот и все! Скажи лучше, когда ты приехал?

— Сегодня после обеда. Я не один. Со мной приехала Маргарет.

— Твоя сестра? — Тамара остановилась, пораженная этим известием. То, что Бен приехал без предупреждения, это одно, но то, что он привез с собой еще и сестру! Он и Маргарет никогда не были особенно дружны, она слишком походила на их мать. Тамара так удивилась, что даже не пыталась скрыть этого от Бена, который тут же начал оправдываться:

— Я знаю, знаю. Ты поражена. Но и я тоже. Но, право, я приехал сюда благодаря Маргарет. Это была ее мысль сделать тебе сюрприз.

Тамара хотела спросить почему, но решила, что сейчас не время. Она подозревала, что за всем этим стоит мать Бена. Она недолюбливала Тамару, и, возможно, внезапный отъезд из Англии и разлука с Беном вызвали у нее какие-то сомнения. Может быть, она предполагала, что у Тамары есть какой-нибудь поклонник, и, отправляя Бена вслед за ней под невинным предлогом, она рассчитывала натолкнуть его на ситуацию, которая поможет раскрыть подлинное лицо Тамары.

Тамара почувствовала себя нечестной и жалкой. Как она могла позволить горечи, которой отравлен Росс Фалкон, повлиять и на ее собственные мысли, превращая самые невинные события в интригу? Черт побери Росса Фалкона! Только потому, что он в припадке злобы поцеловал ее, она потеряла голову, как девчонка, и совершенно запуталась! Ведь она уже опустилась до такой степени, что начинает раздражаться присутствием Бена и всякого, кто может вмешаться.

Она сделала глупость, приехав сюда, и делает еще большую глупость, оставаясь здесь после того, как узнала, наконец, какие чувства к ней питает Росс. А Люси? Тамара не может бросить ее. А если Люси — это просто еще один повод? Тамара совершенно растерялась. Да что с ней творится?

Она снова взглянула на Бена и сказала:

— Да, ты действительно поразил меня, дорогой. — И сейчас ее голос звучал намного теплее.

Бен сгорбился:

— Поразил, но не так приятно, как надеялся!

— Не говори глупости! Ты просто застал меня врасплох, вот и все! — воскликнула Тамара, покачав головой. — И потом, ты же сказал, что будешь ждать, когда я сама тебя позову!

— Я знаю, но, черт побери, Тамара! Я ведь живой человек! И когда Маргарет предложила взять машину и немного попутешествовать, я был очень рад и, конечно, согласился.

— Но почему Маргарет? Я хочу сказать, что никогда не думала, что вы такие друзья!

Они уже подошли к дверям домика священника, и Бен вздохнул:

— Я знаю, знаю, но мать…

— Твоя мать? — резко перебила Тамара. — Какое отношение она имеет к этому?

— Ну, вообще-то никакого. Просто она решила, что, если мы поедем и увидимся с тобой, это будет неплохая затея и, кроме того, Маргарет немного развеется. В последнее время она была несколько подавлена. Ее друг поступил на государственную службу в Сингапуре, а она осталась одна.

— Понятно. — Тамара пожала плечами. — Хорошо, Бен. Я не буду больше мучить тебя расспросами. Скажи только, сколько времени ты собираешься оставаться здесь?

Бен озадаченно уставился на нее.

— Сколько времени мы здесь пробудем? — переспросил он. — Черт, я считал, что это будет зависеть от тебя!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, я полагал, что мы вернемся все вместе, — ответил Бен несколько вызывающе.

— Нет, Бен, сейчас я не могу уехать. Я обещала миссис Фалкон кое-что для нее сделать. И я боюсь, что это не легкая задача.

— Миссис Фалкон? — Бен засунул руки в карманы своих брюк. — Кто это такая — миссис Фалкон? Тамара, не делай из меня дурака!

— Я и не собираюсь. О, Бен, это длинная история. Оставим пока этот разговор. Если ты собираешься остановиться в Фалкон-Уэрри, я должна предупредить тебя, что здесь нет гостиницы.

— Отец Донахью мне это уже сказал. Нет, мы остановимся в Килларни. Там есть гостиница, она находится прямо на берегу озера, и там, говорят, можно играть в гольф и ловить рыбу, так что мне не будет скучно.

— О! А где сейчас Маргарет?

— В гостинице. Я хотел встретиться с тобой один.

Тамара сжала губы:

— Мне жаль, что ты застал меня в таком плохом настроении, Бен. Но, поверь, мне нелегко было, приехав сюда, увидеть, как сильно здесь все переменилось. Произошло так много событий! — Она вздохнула, и Бен прижал ее к себе.

— Ну, как бы там ни было, ваш отец Донахью пригласил меня на ужин, так что я, пожалуй, войду.

Тамара кивнула, и они вошли в дом.

Отцу Донахью Бен, казалось, понравился, хотя это, похоже, была поверхностная симпатия, дань вежливости. Трапеза прошла спокойно, и Тамара была рада, что священник не делает попытки расспросить, как она провела день в «Фалкон-Хэд».

После того ужина Тамара и Бен пошли прогуляться, старательно избегая единственного мучившего обоих вопроса, а именно — вопроса о том, когда Тамара собирается возвращаться в Англию. Бен болтал о Джозефе Бернстейне, о телевидении, а Тамара рассказала ему, что сделала несколько эскизов, чтобы позже перенести их на холст.

Был отлив. Они сняли обувь и шлепали по лужам босиком. Вокруг стояла тишина и было прохладно. Почувствовав внезапную легкость, Тамара глубоко вздохнула. Бен внимательно наблюдал за ней.

— Ты вообще не хочешь возвращаться, верно, Тамара? — спросил он вдруг.

Тамара покраснела и была рада, что темнота помогла ей скрыть это.

— Бен! Конечно, я собираюсь вернуться! Послушай… Я попытаюсь тебе все объяснить.

Они остановились, и Тамара прислонилась к стволу дерева, одиноко росшего на краю болота. Бен протянул ей сигарету, и она закурила, воспользовавшись предложенной им зажигалкой. Затем она выдохнула дым и начала:

— Когда семь лет тому назад мы жили здесь, я вообразила, что влюблена в Росса Фалкона. Он был старше меня, гордый, высокомерный уже тогда, я же в те дни была… была никем. Во всяком случае, ему я была не нужна. Я уехала, но не забыла Росса. Мне просто было любопытно, что стало с ним и с «Фалкон-Хэд».

— Твоя картина! — воскликнул Бен. — Теперь я понял!

— Да, картина. Как бы то ни было, я хотела вернуться и вернулась, но как же все изменилось! Жена Росса — он женился вскоре после того, как я уехала, — уже мертва, а их ребенок — глухонемой!

Бен покачал головой:

— Как трагично!

Тамара кивнула, кусая губы. Да, именно так она должна была воспринять эту новость. Как трагично! Только так. И ничего больше. Никаких душевных волнений, просто сочувствие к неполноценному ребенку. Но вместо этого она приняла все так, словно это ее близко касалось, будто проблемы Люси были ее собственными или возникшими по ее вине, как откровенно и заявил жестокий в своем гневе Росс. А Бриджит Фалкон бесцеремонно возложила весь груз этой проблемы на ее плечи!

Но даже при таких обстоятельствах что-то в ней говорило, что ей следует уехать, уехать с Беном в Лондон, забыть о Люси Фалкон и Бриджит Фалкон и, главное, о Россе Фалконе — суровом хозяине «Фалкон-Хэд». Никто не властен помешать ей сделать это. Тогда почему же она не уезжает?

Вдруг она услышала, что Бен говорит что-то.

— Я все же не понимаю, какое отношение все это может иметь к тебе. Я хочу сказать, ты по-прежнему воображаешь, что влюблена в этого человека? Или, может быть, он в тебя?

— Росс Фалкон! — воскликнула возмущенно Тамара. — Росс Фалкон меня ненавидит! И нет, я вовсе не воображаю, что влюблена в него. Меня удерживает здесь не Росс. Дело в Люси.

— В девочке?

— Да. — Тамара отбросила сигарету в темноту. Огонек на мгновение вспыхнул и погас.

— Бриджит — это мать Росса — попросила меня попытаться убедить Росса отправить девочку в школу. Пока он не хочет об этом даже и слышать.

— Но почему тебя?

Тамара пожала плечами.

— Право, я не знаю. Я нравлюсь Люси, — ответила она довольно неубедительно.

— Это просто нелепо! — воскликнул Бен раздраженно. — Они что, не знают, кто ты такая? Каких высот ты можешь достичь в искусстве?

В ответ на это Тамара снисходительно улыбнулась.

— О, Бен, — сказала она, покачав головой, — здесь, в Фалкон-Уэрри, все не так. Конечно, они знают, что я рисую…

— Рисуешь! Рисуешь! — Бен стиснул кулаки. — Ты не рисуешь! Ты творишь! Ты художница, не просто чертов рисовальщик!

Тамара рассмеялась, чувствуя, как напряженность, которую она все это время испытывала, начинает постепенно уходить. По крайней мере, с Беном она может быть совершенно свободной.

— О, Бен! — воскликнула она, сжимая его руку. — Ты так хорош для меня!

Бен фыркнул:

— Ну, во всяком случае, я считаю нелепостью, чтобы ты оставалась здесь и уговаривала какого-то тупого деревенского помещика, чтобы он отправил свою дочь в школу. И все это только потому, что ты, видите ли, знала его много лет тому назад, а его ребенок почувствовал к тебе симпатию!

Тамара опустила голову.

— Он не тупой деревенский помещик, — возразила она тихо. — У него есть свои основания поступать так, как он поступает. Может быть, пока ты здесь, вы встретитесь, и ты сам поймешь, почему он так делает!

— Ты, по-видимому, не намерена объяснять мне, что это за причины?

— Нет. Они не имеют к нам отношения. Все, что тебе следует знать, — это почему я хочу остаться.

— Но ты же не хочешь оставаться?

— Я хочу помочь Люси, — сказал Тамара, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что это правда.

Было решено, что Тамара проведет следующий день с Беном и Маргарет в Килларни, а затем, как посоветовал отец Донахью, Бен, как и прошлым вечером, вернется в Фалкон-Уэрри к ужину, только на этот раз вместе со своей сестрой. Тамара скрепя сердце приняла это доброе приглашение старого священника, зная, как малы его доходы, но Бен согласился лишь с тем условием, что по крайней мере часть трапезы — в виде вареного мяса индейки, фруктов и крема для десерта — он возьмет на себя.

Маргарет Гастингс была маленькой и изящной, с длинными темными волосами, карими глазами и бледным лицом. Она всегда одевалась модно и экстравагантно в длинные широкие брюки или невероятно короткие юбки и обычно держалась со своим старшим братом как красивый, ласковый, избалованный котенок. Бен терпел ее, но, насколько это было известно Тамаре, раньше никуда ее с собой не брал.

Когда на следующий день они встретились в холле гостиницы, Маргарет была одета в ярко-красный кожаный костюм и изящную белую блузку. Рядом с ней Тамара сразу почувствовала себя слишком высокой и неженственной в своем кремовом брючном костюме, который так ей нравился. Но Бен хорошо знал, что, несмотря на элегантность Маргарет, стройная красивая фигура Тамары выглядит гораздо привлекательнее.

— Привет, Тамара, — сказала Маргарет, облизывая языком свои красные губы. — Я представляю себе, как ты удивилась, когда вчера неожиданно увидела Бена!

— Думаю, что да, — холодновато ответила Тамара. — Как ты себя чувствуешь, Маргарет? Мне очень жаль, что я не была на приеме в честь твоего дня рождения. Было хорошо?

— Всем очень понравилось, — вкрадчиво ответила Маргарет, — включая Бена. Он тебе не рассказывал?

Тамара не обратила внимания на ужимки Маргарет. Она уже давно привыкла к попыткам младшей девушки поразить ее. Бен бросал жалобные взгляды на Тамару, умоляя ее проявлять терпимость и снисходительность.

— Что мы будем делать, Бен? — спросила Тамара.

Бен изучал брошюрки, которые извлек из своего кармана.

— Ну, — начал он, — мне посоветовали не упустить возможности съездить в прогулочном автомобиле в коттедж Кейт Кирни, чтобы попробовать ирландский кофе, а затем отправиться на озеро. Или можем отправиться в аббатство Мукросс, францисканскую обитель пятнадцатого века. — Он улыбнулся и взглянул на них.

— О, ради Бога, перестань говорить, как заправский гид, — сказала Маргарет, состроив гримаску. — Эти простые развлечения, может быть, и интересны для обывателей, но я предпочла бы походить по магазинам и потратить немного денег на настоящий ирландский твид или на шотландскую юбку. Право же, шотландская мини-юбка — это здорово!

Бен вынул свой портсигар:

— Маргарет, делай, что хочешь, но Тамара и я не будем тратить такой прекрасный день на магазины, которые ты найдешь на Оксфорд-стрит в любой день недели!

Маргарет пожала плечами:

— Ты просто невозможен! Тамара, тебя правда интересует коттедж этой женщины, как ее там зовут — Кейт или что-то в этом роде, — или развалившаяся францисканская обитель? — Теперь она призывала Тамару помочь ей.

Тамара поколебалась, но, увидев выражение лица Бена, улыбнулась:

— Я не понимаю, почему мы не можем объединить и то и другое? Утром отправимся за покупками, если тебе, Маргарет, этого так хочется, а во второй половине дня посетим древние памятники, о которых говорил Бен.

Маргарет вздохнула, но уступила. День и правда выдался на редкость приятным. Маргарет, истратившая в магазинах несколько фунтов, стала более покладистой, а экскурсия, устроенная Беном, оказалась необычайно интересной. Очень многого о богатом прошлом острова не знала даже сама Тамара, и она подумала, что Росс нашел неистощимую тему для исследования. Однако она сознательно прогоняла малейшую мысль о Россе Фалконе и его проблемах. В обществе Бена и на расстоянии нескольких миль от Фалкон-Уэрри это удавалось ей намного легче.

Ранним вечером они уже вернулись в деревню, успев заехать в гостиницу, где Маргарет переоделась в длинную черную юбку вместо своей довольно смелой, кожаной. Была ли это ее собственная идея или ее вынудил так сделать Бен, Тамара не знала, но несомненно, и в том, и в другом костюме Маргарет выглядела прелестно.

Отец Донахью уже ждал их. Они выпили по стаканчику хереса, пока миссис Лири занималась полуфабрикатами, привезенными Беном.

После обеда они пили в гостиной кофе с коньяком, который также привез Бен, когда в дверь постучала миссис Лири и сообщила, что приехал мистер Фалкон и хочет видеть мисс Шеридан.

Тамара замерла и насторожилась. Что еще ему нужно?

— Пригласите его войти, миссис Лири, — сказал отец Донахью, не советуясь с Тамарой, — пожалуйста.

Тамара заметила, как тотчас же напрягся Бен и как оживилась Маргарет Гастингс, глаза которой так и перебегали с Тамары на брата и обратно.

Росс с ленивой грацией вошел в комнату. Он выглядел респектабельно и привлекательно в черной рубашке с круглым вырезом и темно-сером костюме. Будучи старше Бена, он обладал силой и уверенностью своих предков, и Тамара не могла не заметить реакции Маргарет на его притягательную внешность.

— Добрый вечер, отец, — сказал он, кивнув отцу Донахью. — Извините, что я помешал.

— Вы вовсе не помешали, — сказала Маргарет Гастингс мягко, откидываясь на своем стуле с бокалом в руках.

Отец Донахью был несколько удивлен неожиданным замечанием своей гостьи, но оставил его без внимания, сказав только:

— Что-нибудь случилось, Росс?

Тамара застыла на своем месте, выпрямившись и держа свой бокал так крепко, что сама удивлялась потом, как он не сломался в ее руке. Она едва взглянула на Росса. Она не хотела позволить ему оскорбить ее, сделать ее посмешищем — как он смеет так смотреть на нее!

— Ничего, собственно говоря, не случилось, — заговорил Росс. — Моя мать ожидала сегодня мисс Шеридан у себя. Поскольку она не приехала, она попросила меня спуститься в деревню и узнать почему. А у меня не было времени, чтобы сделать это раньше.

Сомневаюсь, подумала сердито Тамара. Он хотел убедиться, что она не отправилась в «Фалкон-Хэд». Теперь было уже явно поздно. Но он должен был приехать, он ведь дал обещание своей матери.

— Тамара сегодня ведь день провела со своими друзьями, Росс, — сказал отец Донахью. — Позвольте мне вас представить: Бен и Маргарет Гастингс. А это — Росс Фалкон, хозяин «Фалкон-Хэд».

— Местный помещик? — спросила, улыбаясь, Маргарет.

— Нечто в этом духе, — согласился Росс, ответив ей улыбкой и заставив Маргарет чуть не растаять от удовольствия.

Тамара почувствовала, как ее словно резануло что-то. Черт побери этих Фалконов!

Ей нужно было тоже принять участие в беседе, и она произнесла:

— Я не думала, что ваша мать предположит, что я вернусь к ней сегодня, — сказала она холодно.

— Я думаю, что моя мать сочла само собой разумеющимся, что вы приедете, — также холодно ответил Росс. — Но если, как сказал отец Донахью, у вас здесь ваши друзья…

Бен бросил на нее странный взгляд.

— Конечно, пойди завтра, раз ты обещала, — сказал он уныло. — Я как раз собирался половить рыбу, так что…

— Нет! То есть… — Тамара поджала губы. — Я не думаю, что мистера Фалкона особенно беспокоит вопрос, пойду я или нет, ведь так, мистер Фалкон?

Росс обратил свои темные глаза на Тамару:

— Это не мое дело, мисс Шеридан. Все устраивает моя мать, я не я. Я просто терплю ее маленькие причуды.

— Вы хотите сказать, что я «просто маленькая причуда»?

Росс улыбнулся насмешливо:

— Ну конечно, я имею в виду именно это.

Тамара почувствовала себя взбешенной, особенно оттого, что и Бен, и Маргарет слышали этот обмен любезностями. Бен встревоженно, а Маргарет не без удовольствия. Эта сцена ее явно забавляла.

Отец Донахью пришел Тамаре на помощь:

— Я думаю, Тамара, что миссис Фалкон больная старая женщина, просьбу которой следует удовлетворить, моя дорогая. Кроме того, ты ведь не ждала мистера Гастингса, не так ли? И я, право, считаю, что тебе следует отправиться туда, в «Фалкон-Хэд», если ей этого хочется.

Тамара почувствовала, что она разрывается. Она не хотела иметь больше никакого дела с Фалконами, но как ей от этого избавиться? Что бы она ни предприняла, повсюду на ее пути возникали препятствия.

— Вы не хотите остаться с нами и выпить немного коньяка, мистер Фалкон? — спросила Маргарет, глядя на Росса и давая ему возможность рассмотреть ее большие карие глаза.

Росс взглянул на Бена и покачал головой.

— Боюсь, что нет, спасибо, мисс Гастингс, — ответил он вежливо. — Я должен вернуться домой.

Маргарет надула свои губки:

— О, не называйте меня мисс Гастингс! Меня зовут Маргарет.

Росс улыбнулся, а Тамара резко поднялась с места:

— Я провожу вас, мистер Фалкон!

Росс пожал своими широкими плечами, кивнул Маргарет и Бену, попрощался со священником и позволил Тамаре проводить его из комнаты. Он плотно прикрыл за собой дверь, и они оказались в маленькой полутемной передней наедине. Тамара снова ощутила, какое неодолимое действие оказывает на нее его близкое присутствие.

— Значит, ты приедешь? — спросил он тихо. Тамара кивнула и открыла входную дверь. — Чего ты боишься? — спросил он, проходя мимо нее. — Меня?

Тамара вновь почувствовала, как поднимается в груди волна гнева, который он вызывал у нее своим насмешливым тоном.

— Я никогда не встречала людей, которые были бы такими эгоистичными! — гневно воскликнула она. — Какие бы гадкие мысли ни роились в вашей голове, я все же скажу вам, что вы только что познакомились с человеком, за которого я собираюсь выйти замуж!

Почему она сказала это? Она брала на себя обязательство, которое в настоящее время было для нее просто проклятием! Внезапно горечь и опустошение захлестнули ее.

Росс наконец сбросил свою маску равнодушия:

— Ты собираешься замуж за Бена Гастингса?

— Я не заметила других подходящих холостяков в гостиной отца Донахью, — ответила она, скрывая свое отчаяние за легкомысленными словами.

Росс некоторое время молча смотрел на нее, затем чуть не заставил ее сердце выпрыгнуть наружу, когда протянул руку и взял маленькие часы, которые висели у нее на шее на цепочке, те самые, которыми однажды любовалась Люси. Он держал их на ладони, и Тамара уже подумала было, что ошиблась, решив, что он рассердился, как вдруг он намотал цепочку на свои пальцы и потянул ее так, что она врезалась сзади в шею Тамары.

— Ну и когда же ты собираешься выйти замуж за этого человека? — грубо спросил он.

— Росс! — воскликнула она, стараясь хоть немного ослабить цепочку, которая все больше врезалась ей в шею. Она не знала, что Росс способен на такую жестокость.

Услышав неподдельную боль в ее голосе, он наконец отпустил ее и пробормотал:

— Боже мой, Тамара, что же ты со мной делаешь! — Его пальцы осторожно дотронулись до ее шеи и плеч.

Тамара поняла, что еще минута — и она потеряет сознание. Обессиленная, она покорно взглянула на него, как вдруг послышался звук открываемой двери. Они мгновенно отпрянули друг от друга.

В дверях появилась Маргарет Гастингс. Она сначала нахмурилась, но тут же изобразила вежливую улыбку.

— Вы еще не ушли, мистер Фалкон? — вкрадчиво проговорила она, с любопытством покосившись на Тамару.

Росс уже полностью владел собой, но Тамара едва не падала от нервного напряжения.

— Мы как раз договаривались о завтрашнем дне, — спокойно ответил он. — Я уезжаю. Спокойной ночи, мисс Шеридан, мисс Гастингс!

Росс Фалкон повернулся и вышел. Пока дверь за ним не закрылась, Тамара даже не могла вспомнить, о чем они, собственно говоря, договорились на завтра.

Маргарет наконец обратила свое внимание на Тамару и с ледяной насмешкой процедила:

— В чем дело, Тамара? Ты выглядишь как будто виноватой!

Тамара крепко сжала пальцы, вспомнив, что ей следует быть осторожной с сестрой Бена.

— Почему же? — спросила она и прошла через переднюю к двери в гостиную, которую Маргарет закрыла за собой.

— Подожди! — окликнула Маргарет, останавливая ее. — Одну минуту, Тамара. Я хочу поговорить с тобой.

Тамара насторожилась:

— О чем?

— О Россе Фалконе!

Тамара почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.

— Ну что же, я слушаю!

Маргарет нахмурилась и, приблизившись к Тамаре, воскликнула:

— Тамара, похоже, что эта цепочка поранила твою шею! У тебя идет кровь!

Тамара поднесла руку к шее и, отняв пальцы, увидела на них кровь. Она в ужасе смотрела на свою руку.

Маргарет внимательно следила за выражением ее лица.

— Так, — сказала она, — не только смуглый, стройный и привлекательный, но и опасный…

Тамара взглянула на нее:

— Что ты имеешь в виду, Маргарет?

— Только то, моя дорогая будущая золовка, что на твоем месте я бы держалась за Бена. Он гораздо больше подходит тебе. Ты не из тех, кому может понравиться грубость мужчины, каким бы привлекательным он ни был! Я, например, предпочитаю, чтобы мужчина был, как бы это сказать, — примитивным!

Тамара вытерла шею носовым платком.

— Боюсь, что ты ошибаешься, Маргарет, — холодно сказала она.

Маргарет фыркнула в ответ:

— О, Тамара, я почему-то чувствую себя гораздо старше тебя! Неужели ты наивно думаешь, что никто не заметил твоей реакции на него? Ошибаешься! Атмосфера здесь накалена. И все-таки держу пари, что Росс Фалкон тобой не очень-то интересуется. — Она прищелкнула пальцами. — Ты просто новое лицо на старом унылом фоне. Видишь, как я художественно пошутила! — Она вздохнула. — Давай вернемся к моей мысли. Ты, наверное, догадывалась, что мама отнеслась с подозрением к тому, почему ты так внезапно оставила Бена, и, естественно, не желая потерять своего ненаглядного агнца, она отправила нас вслед, чтобы мы все выяснили и застали тебя врасплох. Этого не случилось, и, честно говоря, теперь, когда я познакомилась с твоей тайной страстью, я готова уступить тебе Бена без всякого боя, если смогу провести некоторое время с мистером Фалконом!

— Росс Фалкон вовсе не моя тайная страсть! — Резко оборвала ее Тамара. — Но ты права, я действительно подозревала, что за вашим неожиданным приездом скрывается миссис Гастингс! Что же касается того, уступать или не уступать мне Бена, это решать ему самому!

Маргарет пожала плечами и насмешливо улыбнулась:

— Дорогая, не стоит так взвиваться! В Лондоне такие интриги самое обычное дело. Я вовсе не осуждаю тебя за то, что ты увлеклась этим красивым ирландским бродягой! — И она рассмеялась.

Тамара схватилась за ручку двери:

— Меня тошнит от тебя, Маргарет!

— Да что ты, дорогая! Почему? Может, потому, что я слишком близка к истине? — ехидно осведомилась она. — Во всяком случае, на твоем месте я пошла бы и вымыла шею, прежде чем Бен начнет задавать нелепые вопросы. Не волнуйся, я ничего ему не скажу! Это будет наш маленький секрет!

Тамара мгновение поколебалась и вдруг, вскрикнув, бросилась по лестнице наверх. В своей спальне она внимательно рассмотрела пораненную шею. На ней отчетливо краснели маленькие царапины — след от колец цепочки, впившихся в нежную кожу.

Она стерла кровь куском ваты и замазала кремом царапины. Теперь след был почти незаметен. Тамара с трудом спустилась вниз, чувствуя, что ноги ее подкашиваются. Маргарет уже присоединилась к своему брату и отцу Донахью. Когда Тамара вошла в комнату, она взглянула на нее таинственным взглядом заговорщицы.

Бен поднялся на ноги и подошел к ней:

— Пойдем. У нас еще есть время прогуляться перед тем, как мы уедем!

Они вышли на темную улицу. По небу плыла бледная луна, заливавшая все вокруг таинственным светом. Они направились к гавани. Тамара молча ждала неизбежного.

— А ты не говорила мне, что за тип этот Росс Фалкон! — с упреком начал Бен.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты понимаешь. Ты ведь едва терпишь его?

— Я едва терплю его манеру вести себя, — раздраженно перебила Тамара. — Бен, этот человек ненавидит меня! Он все время старается сделать из меня дуру!

— Но почему?

— Я не знаю. И это правда!

Бен покачал головой:

— Черт возьми, ну что за ситуация! Тамара, когда же ты бросишь все это наконец и уедешь со мной?

— Хотела бы я иметь такую возможность! — сказала Тамара задумчиво.

— И ты не можешь уехать из-за этого ребенка?

— Да.

— Но ведь для таких детей существуют школы!

— Я знаю. Но именно на это Росс и не соглашается!

Бен сердито отбросил ногой камень. Затем он остановился и с усталым раздражением стал смотреть на море.

— Разве твоя карьера ничего не значит для тебя? — вдруг спросил он.

Тамара сгорбилась.

— А я? — Бен взглянул на нее.

— Мы уже говорили обо всем этом, Бен. Ты знаешь, как я отношусь к тебе.

— Знаю? Разве? Если ты так уверена, что не любишь этого Фалкона или кого-нибудь еще, почему же ты не даешь согласия на нашу помолвку?

Тамара до боли прикусила губы. А правда, почему? Кто или что останавливает ее?

— Ты хочешь этого, Бен? — спокойно спросила она. — После всего, что произошло здесь?

— Это не имеет никакого значения! — горячо воскликнул Бен.

Тамара колебалась лишь мгновение:

— Хорошо. Тогда я согласна.

Бен секунду оторопело смотрел на нее и вдруг с радостным возгласом подхватил ее на руки:

— Ты никогда не пожалеешь об этом, Тамара. — Он спрятал лицо в ее мягкие волосы.

— Надеюсь, что нет, — неслышно прошептала Тамара.

Глава 7

Когда на следующее утро, проснувшись, Тамара вспомнила события предыдущего вечера, ей захотелось тут же заснуть снова, спрятаться в сон от всех своих бед. Но, представив себе, что еще ее ожидает, она, забыв о сне, вскочила и, подбежав к умывальнику, яростно плеснула в лицо ледяной водой.

Быстро причесавшись и надев желтовато-коричневые рубчатые брюки с зеленым вязаным свитером, она осмотрела себя в зеркало и решила, что макияж ей не нужен. Со времени приезда в Фалкон-Уэрри она лишь немного подкрашивала губы. Но появление Бена заставило ее больше пользоваться косметикой. Сегодня Бена она не увидит. Подумав об этом, Тамара испытала смешанное чувство вины и облегчения. Он собирался отправиться на рыбалку, а вечером приехать, чтобы повидать ее. Однако Тамара сочла неудобным злоупотреблять гостеприимством отца Донахью и предложила провести весь следующий день вместе с Беном в Килларни, где он намеревался купить ей кольцо в честь помолвки.

С досадой отбросив все эти мысли, Тамара спустилась по лестнице на кухню и поздоровалась с отцом Донахью, который как раз собирался завтракать. Она не чувствовала особенного голода, но заставила себя проглотить кусочек бекона и тост, чтобы избежать недоуменных вопросов.

Отец Донахью смотрел на нее задумчиво.

— Ты собираешься сегодня в «Фалкон-Хэд»? — спросил он.

Тамара поежилась:

— Я сказала, что приду.

— Бриджит Фалкон хочет использовать тебя, не так ли? — продолжал он, проницательно глядя на Тамару.

— Она хочет, чтобы Люси отправили в специальную школу. — Тамара медленно подбирала слова. — Она попросила меня попытаться убедить Росса дать на это согласие.

— Росс никогда не согласится на это, — сказал отец Донахью мрачно. — Мы все не один раз пытались убедить его. Он считает, что его ребенку лучше оставаться в неведении о том, что происходит в мире.

— Но ведь это ужасно! — воскликнула невольно Тамара. — Боже, неужели он не понимает, что даже страдание делает человека богаче! — Взволнованная, она старалась точнее выразить то, что давно осознала. — Я не могу точно объяснить, но ведь чувствовать себя частью этого мира, частью его напряженной жизни — это и означает жить! И независимо от того, счастливы мы или несчастны, жизнь каждого бесценна!

Отец Донахью улыбнулся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Тамара, — кивнул он. — Надо выстрадать мир и счастье. Не испытав одного, мы никогда не познаем другого!

— Правильно! — Тамара вздохнула и нетерпеливо извлекла свои сигареты. — И неужели вы не сумели внушить это Россу?

— Нет, боюсь, что нет. И все же я желаю тебе удачи! Непонятно только, почему она обратилась к тебе.

— Ну, я полагаю, потому, что я здесь новый человек, — смущенно предположила Тамара.

— Человек, которого Росс хотел бы забыть! — тихо пробормотал отец Донахью.

Тамара была поражена:

— Но почему? Почему?

— А ты разве не знаешь?

— Если бы знала, я не стала бы спрашивать. — Тамара решительно поднялась из-за стола. — Почему все обращаются со мной, как с человеком, способным читать чужие мысли? Откуда мне знать, почему я — последний человек, на чью помощь может рассчитывать Бриджит Фалкон? Росс ненавидит меня, я вижу это, но почему — я не знаю. Скорее я должна была бы ненавидеть его!

Отец Донахью нахмурился:

— Почему же это? Право, разве ты не добилась всего, чего хотела? Успеха, признания, любви благородного человека, готового стать твоим мужем? Да-да, Бен сказал мне, что вы собираетесь пожениться.

Тамара обернулась:

— И вы думаете, что я ради всего этого уехала из Фалкон-Уэрри? В надежде сделать карьеру?

Отец Донахью пожал плечами:

— Все знают, что твой отец тоже был художником, пусть неважным. Когда он вернулся за тобой, ты ведь могла с ним и не ехать, если бы не захотела.

Тамара открыла рот.

— Хорошо. А что мне оставалось делать? — спросила она, от волнения внезапно заговорив с ирландским акцентом.

Отец Донахью снова пожал плечами:

— Люди думали, что ты и Росс…

Тамара почувствовала, как краска сходит с ее лица.

— О да! Я и Росс, — пробормотала она, — вернее, Росс и Вирджиния!

— Но Росс никогда не любил Вирджинию! — твердо произнес отец Донахью.

Тамара разгневанно взглянула на него, на минуту забыв о том, кто он.

— Тогда ему не следовало жениться на ней, отец. Вернее, доводить дело до того, что он уже не мог отказаться от этого!

Отец Донахью беспокойно сжал свои руки, и Тамара осеклась, почувствовав ужасный стыд. Она не имеет права перекладывать на него, священника, свои переживания!

— Простите меня, отец! — сказала она смущенно.

В этот момент раздался стук в дверь. Она застыла на месте. Но это оказался всего лишь Патрик О’Хара, который пришел спросить, не пора ли косить траву рядом с церковным двором.

Тамара взяла плащ и вышла на воздух. Такого теплого дня еще не было. Невольно чувство легкости и радости жизни переполнило ее.

Тамара пересекла двор и направилась к гавани, улыбаясь встречным людям и изредка останавливаясь, чтобы поговорить со знакомыми. Море было чистым и прозрачно-голубым, в высоком ясном небе плыли легкие облака.

Тамара шла по извилистой тропинке к старому коттеджу, размышляя о том, как сложилась бы ее жизнь, если б ее дед был жив, а нотариус не нашел ее отца. Вернулся бы он сам? Она сомневалась в этом. За те немногие месяцы, в течение которых она знала Тревора Шеридана, она хорошо поняла, как мало он беспокоился о ком-то, кроме себя. Только талант дочери вызывал у него к ней некоторый интерес. Иногда, в особенно одинокие минуты, она ловила себя на мысли о том, что у него, возможно, были свои собственные соображения, когда он взял ее с собой в Англию, и руководствовался он отнюдь не отцовскими чувствами, а лишь желанием извлечь выгоду из таланта, который он разглядел в ней. Выгоду и успех, к которым Тревор Шеридан всегда тщетно стремился. Тамара отбрасывала эти мысли, считая их неблагодарными, но не могла не признать горькой истины: отец не дал ей ни любви, ни привязанности и их отношения были достаточно пустыми. Только Эмма, казалось, искренне любила ее. Вспомнив об Эмме, Тамара вдруг почувствовала, как соскучилась по дому, по Лондону, по вещам, к которым она успела привыкнуть.

Может быть, она исправляется, подумала Тамара с надеждой. И впечатление, которое произвела на нее Фалкон-Уэрри, понемногу рассеивается?

Внезапно она увидела Люси и поняла, что напрасно обманывает себя.

Девочка сидела на невысоком заборчике, окружавшем коттедж. Она грызла соломинку и безмятежно смотрела на море, где на волнах качалась маленькая лодка. Тамара взглянула в ту сторону. Это была лодка Росса.

Она осторожно приблизилась к Люси, чтобы не испугать ее. Девочка, словно почувствовав ее присутствие, оглянулась, и ее личико осветила улыбка, придавшая Люси еще большее очарование.

— Привет! — сказала Тамара, садясь рядом с ней. Они были одеты одинаково, в брюки и плащи. Девочка заметила это и показала жестом на совпадение. Тамара кивнула, Люси еще раз улыбнулась и соскочила на землю.

Тамара встала тоже, и Люси взяла ее за руку, потянув за собой, к пологому склону, поднимавшемуся к «Фалкон-Хэд». Тамара колебалась. Она сказала отцу Донахью, что собирается отправиться в замок, и в то же время она боялась этого визита, который неизбежно нарушит почти спокойное течение ее жизни.

Но спорить с Люси было нельзя: Тамара боялась порвать тонкую ниточку дружеских отношений, которые сложились между ними. Однако, к удивлению Тамары, Люси неожиданно свернула в сторону и по уступам в скале повела ее за утес, к ступенькам, спускавшимся вниз, к берегу. Тамара взглянула на море. Казалось, в лодке никого нет, но Тамара не была в этом уверена. Она поняла, куда Люси ведет ее.

Тамара хотела бежать, вернуться в дом священника, спрятаться. Она вспомнила Бена, и на минуту чувство вины перед ним остановило ее, но в следующий миг внезапная, ликующая радость как волной смыла все наносные, тревожащие мысли, и сердце Тамары будто распахнулось навстречу этому солнечному, чудесному дню.

Вслед за Люси она сбежала на берег и, сняв сандалии, с наслаждением шагнула на прохладный влажный песок. Люси, улыбаясь, последовала ее примеру. Тамара подумала, что, несмотря на свой недостаток, Люси может быть прекрасным спутником.

Они прошли по узкой прибрежной песчаной полосе, под нависшим выступом утеса и скалами, которые почти отвесно уходили в воду. Было тепло, и Тамара даже пожалела, что не взяла с собой купальный костюм.

Люси сбросила плащ и показала на море, на лодку. Тамара спросила:

— Твой отец? — Она тщательно выговаривала каждый слог, но Люси, казалось, не поняла ее. Однако девочка издала какой-то неясный звук, похожий на «па!».

Тамара была потрясена. Люси сама старалась что-то сказать, хотя никто никогда даже не пытался чему-нибудь научить ее! Каких же результатов можно будет достичь, если заняться обучением девочки по-настоящему!

Тамара увидела, что лодка уже вытащена на песок и Росс, склонившись, закрепляет ее на берегу. Раньше он не мог заметить их за скалами, но теперь, подняв глаза, увидел Люси и Тамару.

— Я же велел тебе, чтобы ты оставалась на утесе! — крикнул Росс девочке, небрежно взглянув на Тамару.

Люси, казалось, заметила недовольство отца. Она робко взглянула на него, надеясь, что он шутит. Тамара сбросила свой плащ и как можно спокойнее произнесла:

— Люси привела меня сюда. Я не знала, что вы здесь.

Росс выпрямился:

— Ну конечно, ты не меня хотела видеть!

Тамара вздохнула:

— Что вы имеете в виду?

— Разве моя дорогая мамаша не просила тебя убедить меня отправить Люси в школу?

Тамара вспыхнула:

— Почему вы так говорите?

— А разве это не правда? — Он не скрывал раздражения. — Тамара, как ты меня утомляешь!

Тамара сжала губы. Не сказав больше ни слова, повернулась и быстро пошла к ступенькам, не замечая, что Люси бежит за ней, до тех пор, пока девочка не схватила ее за край плаща и настойчиво не потянула.

— Нет, Люси, — сказала Тамара, оглядываясь. Она покачала головой, показывая движением, что она говорит «нет».

Люси, казалось, поняла и остановилась. Она грустно глядела на Тамару, почти готовая расплакаться.

У Тамары сжалось сердце. Она не могла больше выдерживать взгляд девочки и, резко отвернувшись, бросилась вверх по ступеням, пока не остановилась, с трудом переводя дыхание. На середине лестницы она оглянулась и сверху увидела лодку Росса и девочку. Люси, казалось, плакала, а Росс, присев на корточки, утешал ее.

Тамара не могла заставить себя отвести от них взгляд. Наконец она медленно поднялась и по лужайкам прошла к дому Фалконов. В конце концов, она должна повидать миссис Фалкон и объяснить ей, что любые дальнейшие попытки будут такими же неудачными. Росс хочет лишь отомстить ей, и ничего больше.

Но когда Тамара приблизилась к дому, первый, кого она увидела, был Стивен. Рядом с ним стояла привлекательная молодая женщина. Тамара поняла, что это его жена Шейла.

— О, Тамара! — воскликнул он. — Вот это сюрприз! Ты пришла, чтобы повидать мать?

Тамара машинально кивнула, еще не совсем овладев собой. Она взглянула на Шейлу, и Стивен представил их друг другу. Тамаре понравилась жена Стивена, которой, видимо, судя по приветливой улыбке, понравилась тоже. Может быть, ей одиноко, подумала Тамара. Без детей, без работы, что еще оставалось ей здесь? Любовь мужа, прозвучал внутри нее слабый голос. Однако Тамара не смогла даже представить, что ей будет достаточно общества Бена.

Шейла пригласила ее выпить кофе у нее в гостиной, пока Стивен отправился сообщить матери, что приехала Тамара. В большой комфортабельной комнате с видом на залив молодые женщины познакомились ближе и разговорились.

— Какой прекрасный вид! — воскликнула Тамара, сидя на подоконнике и заметив беглым взглядом, что лодка по-прежнему на скалах, но Росса и Люси нигде не было видно.

Шейла вздохнула:

— Да, здесь очень красиво, но мне хотелось бы иметь свой собственный дом. А этот никогда не будет целиком нашим.

Тамара нахмурилась:

— Стивен не хочет уезжать?

— Его вполне устраивает жить здесь. Если бы у нас были дети, все было бы по-другому. Тогда нам пришлось бы обзавестись собственным жильем.

Тамара кивнула:

— А вы не думали о том, чтобы усыновить ребенка?

— Я думала, но Стивен не хочет даже говорить об этом. Я думаю, он не может представить себе, что будет воспитывать чужого ребенка. Как это несправедливо. Вирджиния никогда не хотела детей, и все же у нее родилась дочь…

Тамара сочувственно кивнула. Шейла была бы прекрасной матерью! Она обладала теплотой и нежностью, которые так необходимы ребенку.

— Наверное, вы много бываете с Люси? — спросила она.

Шейла пожала плечами:

— Редко. У Стивена нет времени для Люси, и он не поощряет мое желание брать ее с собой, когда мы едем куда-нибудь.

Тамара подумала, что Стивен порядком эгоистичен, тем более после того, что он сказал ей в день приезда. Тогда его слова звучали так, словно Стивен обвинял Шейлу в том, что она не может иметь детей, хотя, вполне вероятно, тут была его вина.

Вскоре появилась миссис Фалкон в сопровождении Стивена, и разговор стал общим. Затем Стивен отправился по своим делам в поместье, а Шейла, извинившись, сказала, что ей пора заняться шитьем.

Дождавшись, когда они выйдут, миссис Фалкон спросила:

— Ты виделась с Россом?

— Да. Поймите, это бесполезно. Он просто не хочет меня слушать. Да и вообще никого, как говорит отец Донахью.

Миссис Фалкон задумчиво нахмурилась. Затем она устремила на Тамару свои проницательные серые глаза:

— Мне сказали, что из Англии приехал твой молодой человек?

Тамара кивнула:

— Да. Бен Гастингс. С ним приехала его сестра.

— А зачем он приехал?

— Чтобы увезти меня.

— Но ты ведь не уедешь?

— Почему? Теперь, при данных обстоятельствах, мне нет смысла оставаться.

— Глупости. С тех пор как ты появилась здесь, Росс очень изменился. К лучшему или худшему — я не знаю.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что независимо от того, нравится тебе это или нет, Росс к тебе неравнодушен — неравнодушен к твоему присутствию в деревне. После долгих лет полного безразличия этого достаточно, чтобы утвердить меня в мысли, что со временем ты сможешь переломить его.

Тамара едва сдержала смех. Она не могла себе представить, что кто-то способен переломить Росса Фалкона.

В это мгновение дверь открылась и на пороге появился сам Росс.

— Ну-ну, — фыркнул он, — вы опять за свое!

— Боже мой, Росс! — воскликнула его мать. — Что с тобой? Неужели ты не можешь вести себя прилично хотя бы в своем собственном доме?

Жесткие губы Росса скривились в насмешливой улыбке.

— Прости меня, матушка, я забылся! Я обязательно постараюсь в будущем исправиться!

Миссис Фалкон нервно сжала руки:

— Ну, сегодня вечером тебе просто придется вспомнить, что ты воспитанный человек. Я решила устроить званый ужин.

При этих словах Тамара удивленно взглянула на старую леди, а Росс уставился на нее так, словно она потеряла рассудок.

— Званый ужин? — рявкнул он. — И кто же, ты думаешь, будет принимать участие в этом ужине?

— Будут, — она стала загибать пальцы, — дай мне сообразить… Да, восемь человек. Стивен и Шейла, двое друзей Тамары, которые приехали из Англии, отец Донахью, Тамара, ты и я!

— Ты, вероятно, шутишь! — Росс грозно нахмурился. — Если ты воображаешь, что я собираюсь сидеть за столом и вести вежливый разговор с людьми, которые мне вовсе не нравятся, ты ошибаешься!

— Росс! — Выражение лица миссис Фалкон стало таким же угрожающим. — Ты можешь считать себя здесь хозяином, но, пока ты не приведешь новую жену, хозяйкой здесь буду я! И, отказываясь таким образом, ты не будешь делать дуру из своей матери!

Росс раздраженно пожал плечами.

— В «Фалкон-Хэд» уже не бывает званых вечеров! — пробурчал он.

— Верно. Но я собираюсь изменить это. Ты становишься отшельником, Росс, а это, независимо ни от чего, нехорошо для мужчины. Ты еще молод и здоров физически. Не вижу причины, почему бы тебе не жить полной и активной жизнью.

— Я не общественное животное! — угрюмо ответил он. — Жених мисс Шеридан гораздо больше подходит для этого!

— Жених мисс Шеридан? — Миссис Фалкон нахмурилась. — Я не знала, что она помолвлена и собирается выйти замуж. Тамара Шеридан, ты мне не говорила об этом!

— А почему она должна говорить тебе об этом? — насмешливо заметил Росс. — Ты же знаешь, какая она независимая!

Бриджит Фалкон поморщилась:

— Хорошо, это не имеет значения. Я намерена устроить званый ужин, так что тебе лучше согласиться, Росс!

Росс сверкнул глазами в сторону Тамары.

— Еще и за это я должен поблагодарить тебя! — процедил он сквозь зубы.

Тамара разозлилась.

— Решения вашей матери никакого отношения ко мне не имеют! — возразила она.

— Без тебя и твоих друзей этот вопрос даже не возник бы, — холодно заметил Росс. — То, что за нашим столом будет сидеть отец Донахью, меня не удивляет, но… — Он повернулся, словно собираясь уйти, но миссис Фалкон остановила его:

— Росс, подожди!

— Да? — Глаза его были ледяными, и Тамара подумала, что, наверное, никогда больше не увидит его улыбки. Вряд ли он теперь будет улыбаться.

— Куда ты направляешься?

Росс небрежно прислонился к дверному косяку.

— Я что, должен представить график моих передвижений? — осведомился он насмешливо.

Бриджит Фалкон, казалось, готова была ударить его, но ее рука с вздувшимися венами, вцепившаяся в подлокотник кресла, ослабла, и она сказала:

— Ты отправляешься в Дануэрри-Ков, верно?

— Да, я хотел устроить для Люси маленький пикник, — сказал он холодно. — Какие еще странные планы появились в твоей голове?

Его мать фыркнула.

— Я хочу, чтобы ты взял с собой Тамару Шеридан, — сказала она так небрежно, будто говорила о погоде.

Росс, пораженный, взглянул на нее:

— Ты серьезно, матушка?

— Почему? Она нравится ребенку, ты об этом знаешь. Не считаешь же ты, что Люси существует только в твоей эгоистичной жизни?

Росс взялся за ручку двери, и Тамара увидела, как побелели косточки его пальцев.

— Если бы ты была мужчиной, ты бы не посмела сказать мне такое! — пробормотал он.

— Но я не мужчина, а твоя мать! — сказала Бриджит Фалкон спокойно. — Ты возьмешь ее с собой или нет?

Тамара чувствовала себя ужасно.

— У меня нет желания проводить время с вашим сыном, миссис Фалкон. — Она удивилась, что голос еще повинуется ей.

— И все же тебе придется. Хотя бы ради Люси. Ты ведь не откажешь ребенку, правда, Тамара Шеридан?

У Тамары горели щеки.

— Вы просто невозможны! — произнесла она возмущенно.

— Правильно! — заметил Росс, насмешливо улыбаясь. — Но она использует каждый доступный ей способ, чтобы добиться своего! Тебе следует только отказаться. Мои чувства тебе известны!

— О да! В отношении ваших чувств у меня нет никаких сомнений! — сердито воскликнула Тамара. Она с горечью поняла, что Росс все еще может причинить ей боль.

— Ну так как? — Росс не сомневался, что она откажется, но какой-то сидящий внутри дьяволенок подталкивал Тамару к согласию.

— Я поеду ради Люси, — тихо произнесла она и услышала, что Бриджит Фалкон довольно усмехнулась.

Росс был взбешен, но ничего не сказал, просто повернулся и вышел.

— Ты лучше ступай, — сказала миссис Фалкон с лукавой улыбкой. — Я не думаю, что он будет стоять и ждать тебя!

— Я тоже сомневаюсь! — воскликнула Тамара, чувствуя себя неловко.

Машина стояла во дворе перед домом. Тамара видела, как Росс выносит корзинку с продовольствием для пикника и как дочь оживленно и радостно помогает ему. «Если б Люси была и моей дочерью», — с грустью подумала вдруг Тамара.

Но когда она подошла к ним, на лице ее уже не было никаких следов волнения. Холодно она спросила:

— Мне садиться?

Росс взглянул на нее:

— Не спрашивай меня. Я всего лишь шофер.

— Росс! Прекратите! — горячо воскликнула она, не в силах больше выносить эти издевательства.

Росс пожал плечами, поставил в багажник корзину и захлопнул его, а потом устроил Люси на заднем сиденье автомобиля. Безразлично взглянув на Тамару, он уселся на свое водительское место. Тамара стиснула кулаки, открыла переднюю дверь и опустилась на сиденье рядом с ним. Больше всего ей хотелось забраться назад и сесть рядом с Люси, но это выглядело бы слишком по-детски.

Росс включил мощный двигатель, и машина рванулась с места. Серая масса «Фалкон-Хэд» осталась позади.

Утро было чудесным, и Тамара невольно признавала, что ей, несмотря на скверный характер Росса, приятно его общество. Может быть, потому, что рядом с ним она всегда чувствовала себя женщиной, чего никогда не ощущала ни с одним другим мужчиной.

Она поискала в карманах сигареты и огорченно вздохнула, обнаружив, что либо забыла их, либо потеряла на берегу.

Росс посмотрел на нее.

— В чем дело? — спросил он. — Подумала, что не стоило рисковать?

Тамара вдруг увидела, как смешно все это выглядит со стороны, и уголки ее губ дрогнули.

— Нет, — спокойно ответила она. — Просто я, кажется, потеряла свои сигареты.

— Хочешь закурить?

— Да.

Сунув руку в карман пиджака, Росс вынул портсигар с приделанной к нему зажигалкой и бросил его ей на колени.

— Спасибо. — Она улыбнулась, но он никак не отреагировал на это, лишь его глаза слегка сузились.

Она закурила сигарету, глубоко затянулась и снова вздохнула. Портсигар она положила на приборную доску перед собой, чтобы Росс, если ему понадобится, мог достать сигарету. Тамара улыбнулась Люси и сказала:

— Может, хотя бы сегодня мы будем вежливы друг к другу, как предложила ваша мать?

Росс съехал с главной дороги на извилистый проселок, ведший к Дануэрри-Ков.

— Почему ты согласилась поехать? — Он взглянул на нее. — Ты ведь могла отказаться.

— Как вы и хотели.

— Конечно. — Он оглянулся назад, на Люси. — Мы с Люси часами вместе. Больше нам никто не нужен.

Тамара снова ощутила боль. Он просто не замечал, насколько жесток. Она, отвернувшись, стала смотреть в окно. По обеим сторонам дороги ярко зеленели изгороди, а солнце впереди, над морем, слепило глаза. Она не была в Дануэрри-Ков с тех пор, как уехала, не желая возвращаться туда, где они с Россом проводили так много времени. Понимал ли он, что она испытывала сейчас? Приходило ли ему хоть изредка на ум, что это место было для них особенным? Очевидно, нет. Он бывал здесь много раз, и то, что для нее чуть ли не паломничество, для него просто лишь пикник в одном из излюбленных местечек.

Они остановились в дюнах, которые песчаными волнами перетекали к плоскому берегу. Внизу пенилась вода, а песок был сухим и глубоким. Как только Росс выключил двигатель, Люси выскочила из машины и быстро стащила с себя джинсы и свитер, оставшись в полосатом купальном костюме.

Тамара тоже вышла из машины, улыбаясь Люси и глядя на ее наряд. Она думала о том, как же они могли провести целый день в безмолвном обществе друг друга. О, если бы только Росс мог расслабиться и хотя бы на время стать тем мужчиной, которого она когда-то так отчаянно любила!

«Но он не становился таким, — возразил Тамаре внутренний голос. — Ведь потому ты и уехала, не забывай об этом!»

И все же ей трудно было представить Росса легкомысленным соблазнителем, которого увидела в нем Вирджиния. В восемнадцать Тамара была молода, впечатлительна и неопытна, но теперь, спустя семь лет, она уже могла оглянуться и подумать об этом с удивлением…

Когда Росс вылез из машины и открыл багажник, чтобы достать коврики и корзину для пикника, Люси вернулась и взяла свои ведерко и лопатку. Взяв Тамару за руку, она повела ее по дюнам вниз, к воде, где маленькие заводи у скал обещали множество великолепных находок. Тамара сбросила сандалии и последовала за девочкой.

Солнце грело ее плечи сквозь тонкую ткань рубашки. Люси, казалось, не ощущала жары. Озорничая, она брызгала на Тамару водой, словно это была ее подружка-сверстница. Тамара весело отвечала ей тем же и, наконец, с головы до ног мокрая, должна была с позором бежать.

Она оглянулась на Росса, который лежал, растянувшись на песке, словно не замечая их присутствия. Он привез с собой бумагу и несколько толстых книг, похожих на справочники. Тамара подумала, что он, наверное, работает над новой книгой.

Оставив Люси за ее невинными забавами, она поднялась по берегу и остановилась, с любопытством глядя на Росса. Почувствовав ее присутствие, он поднял глаза и насмешливо произнес:

— Ну как, игры закончились?

Тамара погрузила пальцы в песок.

— Ну давай прекратим это, Росс! — попросила она. — Ты работаешь над новой книгой?

Росс сел и снял темные очки, так что теперь она могла видеть его глаза. Сегодня они казались ей желтоватыми, и хотя в них не было дружелюбия, но и той яростной ненависти, к которой она почти привыкла, не было тоже.

— Книгу я закончил, — ответил он неохотно. — Я просто проверяю некоторые записи.

— О! — воскликнула Тамара. — А о чем она?

Глаза Росса сузились.

— А тебе действительно интересно?

Тамаре захотелось встряхнуть его, так он ее рассердил.

— Конечно, мне интересно! — нетерпеливо воскликнула она. — Мне всегда было интересно!

Росс нагнул голову и достал свой портсигар из кармана пиджака, лежавшего рядом на коврике. Он предложил сигарету Тамаре и взял одну себе. Когда они закурили, Росс сказал:

— Может быть, ты сядешь?

Тамара вдруг почувствовала беспокойство:

— Ты предлагаешь мне присесть?

Росс взглянул на нее снизу вверх:

— Да, Тамара, я предлагаю тебе присесть.

Она не могла выдержать этот взгляд. Она боялась. Но не Росса.

Она неловко опустилась на коврик, задев его книги.

— О, прости, — воскликнула она, — я такая неуклюжая!

— И нервная? — добавил он вопросительно.

— Ты же знаешь, что это так. — Она смотрела на пальцы своих ног.

— Почему? Ты что, боишься меня?

Тамара передернула плечами:

— Иногда…

— Тебе стоит меня бояться, — выдавил он, снова ложась на спину и надевая солнцезащитные очки.

Она повернулась и взглянула на него:

— Почему, Росс? Что ты можешь мне сделать?

Он сжал губы.

— Иногда я думал, как бы убить тебя и не оказаться пойманным, — сухо ответил он.

Несмотря на жару, Тамара поежилась. Он так спокойно сказал это, что она была вынуждена поверить ему.

Переменив тему, она попросила:

— Расскажи мне о книге.

— Хорошо. Что тебя интересует? — Тон его снова стал насмешливым.

— О, Росс! — Она вздохнула и, обхватив руками колени, положила на них подбородок.

Он резко поднялся, сел и оглядел согнутую фигурку Тамары. Вдруг он отбросил с ее шеи волосы и посмотрел на нее внезапно потемневшими глазами.

— Это я сделал? — хрипло спросил он.

Все тело Тамары охватил жар, она часто задышала.

— Да, — только и смогла она выдавить из себя.

Он наклонился, разглаживая и раздвигая ее волосы, и Тамара почувствовала тепло его губ, скользящих по ее коже и ласкавших ее шею там, где виднелись следы от впившейся цепочки. Страсть к Россу, давняя, мучительная, слепая, волной захлестнула ее. Это чувство было сильнее Тамары, и она не могла сопротивляться ему. Ей хотелось лишь одного: чтобы Росс как можно дольше оставался нежным к ней. По его неровному дыханию она поняла, что он испытывает то же, и простонала:

— О, Росс!

Внезапно она опомнилась. Росс, стоя, отряхивал брюки, а Люси показывала ему содержимое ведерка — свои находки. Тамара ничего не сознавала вокруг — ничего и никого. Она с трудом приходила в себя. Но Росс уже превратился в прежнего Росса Фалкона, и Тамара с грустью усомнилась, действительно ли она только что чувствовала нежность его губ или это лишь ее воображение?

Глава 8

После обеда Росс ушел с Люси, предоставив Тамару самой себе. Она начала было вспоминать историю окрестных монастырей, хотела посмотреть рукопись Росса, но потом передумала. Он сознательно или случайно оставил свой портсигар, и она лежала, ни о чем не думая, изредка затягиваясь сигаретой. Вокруг было тихо и спокойно, и она радовалась, что оказалась здесь. Но теперь, оставшись одна, Тамара вдруг поняла, что еще беспокоит ее. Почему она постоянно думает о том, чем в конце концов закончится эта поездка в Ирландию? Почему это так волнует ее? И, самое главное, какое ей дело до того, что о ней думает Росс?

Она перевернулась на живот, глубоко погрузив пальцы в мягкий песок и положив под голову руки. Сейчас она чувствовала себя такой далекой от всего, что до сих пор казалось ей своим, привычным, знакомым. Тамара представила себе, что ей снова восемнадцать и она лежит здесь на песке, дожидаясь Росса, который заплыл так далеко, что почти не виден ей. Вот сейчас он вернется и устроится рядом с ней на песке, отыщет своим ртом ее губы. Как счастлива она была тогда, даже не догадываясь, что это хрупкое счастье может быть разрушено в одну минуту.

Тамара снова перевернулась на спину и потом села. Она видела Росса и Люси на кромке песка, у моря. Росс стянул свои брюки и, оказавшись в плавках, похоже, собирался учить Люси плавать кролем. Она уже умела плавать и время от времени ускользала от него, плюхаясь в воду, барахтаясь по-собачьи и поднимая такой фонтан брызг, что Россу приходилось уворачиваться от шалуньи.

Тамара улыбнулась. Люси была прелестным ребенком, и она опять пожалела, что не захватила с собой купальный костюм. Но может, оно и к лучшему. Им, по-видимому, никто не был нужен. И Тамара в том числе.

На берег они вернулись не скоро. Тамара вопросительно смотрела на Росса, не зная, чего теперь следует ждать. Но он просто лениво вытерся, продемонстрировав ей стройное, сильное загорелое тело с атлетической мускулатурой.

У Люси в ведерке плавали несколько живых рыбок, но когда она показала их Россу, он отрицательно покачал головой, объясняя, что она должна отнести их назад и выпустить в заводь. Люси вздохнула, но повиновалась и печально побрела назад к морю. Тамара посмотрела вслед девочке, встала, подняла коврик и отряхнула его от песка, а потом отнесла к машине. Росс взял его у нее из рук, а Тамара вернулась, чтобы собрать пустые пакеты в корзину. Росс одевался, натягивая тонкий свитер. Они не разговаривали и, когда Люси вернулась, так же молча сели все трое в машину и отправились обратно.

По дороге Тамара тщетно пыталась найти какую-нибудь тему для разговора. Молчание тяготило ее, но она ничего не могла придумать. Казалось, что инцидент на берегу вообще не имел места, и она не знала даже, радоваться этому или огорчаться. Росс не спрашивая остановил машину у ворот церковных владений, не давая ей решить самой, возвращаться ли ей вместе с ними в «Фалкон-Хэд», к его матери, или нет.

— Спасибо, — сказала она, выскальзывая из машины. — Мне очень понравилось.

— Понравилось? — Голос его снова звучал насмешливо. — Ну хорошо.

Тамара поколебалась:

— А тебе?

— Мне всегда приятно общество Люси, — грубо ответил он.

Щеки Тамары запылали.

— Временами я просто ненавижу тебя, Росс Фалкон! — не выдержала она.

— Только временами? — издевательски заметил он. — Хотелось бы мне обладать твоей сдержанностью! — Он провел пальцем по рулю. — Кстати, я передам моей матери, что ты опять пыталась заставить меня изменить свое решение относительно Люси.

Тамара сдвинула брови:

— Что?

— Ну, ведь это было твоей целью, не так ли?

— О, Росс!

Он злобно ухмыльнулся:

— Ты готова испробовать все, правда, Тамара? К сожалению, твои шансы на успех очень малы.

Тамара стиснула кулаки.

— Ну конечно! — воскликнула она. — Вот почему ты затеял этот пикник, да? Ты знал, что я буду у вас в доме сегодня, и таким образом думал избежать встречи со мной! Как жаль, что Люси не может разделять твою грубость!

Она повернулась, прошла через ворота в сад священника, а Росс уехал. За мощным автомобилем в узком переулке поднялся порыв ветра.

Бен явился на следующее утро на щегольской машине кремового цвета с поднимающимся верхом, которую он и Маргарет привезли с собой из Англии. Маргарет была с ним, и сердце Тамары упало. Неужели сестра Бена пробудет с ними весь день?

Она вышла, чтобы поприветствовать их. В этот момент появилась Шейла Фалкон. Девушка подошла к воротам, дружески улыбаясь Тамаре.

— Привет, — сказала она. — Я пришла напомнить тебе, чтобы ты передала своему жениху и его сестре приглашение придти сегодня на ужин в «Фалкон-Хэд».

Тамара, совсем забывшая из-за неожиданных событий прошлого дня про распоряжение миссис Фалкон, хотела найти какой-нибудь благовидный повод для отказа, но Маргарет уже вылезла из машины и встряла в их разговор.

— Как здорово! — воскликнула она. — Бен, дорогой, миссис Фалкон приглашает нас с тобой на ужин сегодня вечером, и Тамару, конечно, тоже.

Бен посмотрел на Тамару:

— Ты знала об этом?

— Я узнала только вчера, — быстро ответила Тамара. — Ты хочешь пойти?

— Конечно же пойдем! — воскликнула Маргарет, отвечая за них обоих. — А вы кто? — спросила она, окидывая Шейлу критическим взглядом и мысленно высчитывая ее родственные отношения с привлекательным хозяином «Фалкон-Хэд».

— Я Шейла Фалкон, жена Стивена Фалкона, — ответила молодая женщина, оглядывая с удовлетворением наряд Маргарет — синее хлопчатобумажное платье с длинными рукавами и надетый поверх него длинный жакет без рукавов. Воротник ее платья и манжеты были отделаны белыми кружевами. Длина платья была гораздо скромнее, чем у кожаной красной юбки, красовавшейся на ней два дня тому назад.

— Стивен Фалкон. — Маргарет нахмурилась. — О, это, вероятно, брат Росса?

— А вы знакомы с Россом?

— Я видела его два дня тому назад, — сказала Маргарет, искоса посмотрев на Тамару. — Скажите мне, чем вы занимаетесь, миссис Фалкон? Здесь, в таком месте, как Фалкон-Уэрри, похоже, нет особенных развлечений!

— О, я читаю и шью, — сказала Шейла. — Обычно я сама шью себе свои платья. А иногда я занимаюсь вязанием.

— Очаровательно! — сказала Маргарет с гримасой, а Бен заметил резко:

— Не всем требуются искусственные развлечения, Маргарет!

Маргарет посмотрела на него:

— Ты вряд ли можешь иметь об этом какое-либо мнение, — холодно заметила она. — Только Тамара имеет опыт безмятежной деревенской жизни! — добавила насмешливо Маргарет.

Тамара передернула плечами:

— У меня здесь было достаточно различных занятий. Я люблю гулять, я люблю море. Мне никогда не было скучно в Фалкон-Уэрри.

— Я не сомневаюсь, — ответила Маргарет сухо, а Бен сердито взглянул на нее.

— Давай не будем об этом, Маргарет, хорошо? — сказал он раздраженно. — Тамара, ты готова? Я думал, что мы поедем в Лимерик и там пообедаем. Мы можем купить там кольцо.

— Твое обручальное кольцо? — спросила Шейла заинтересованно.

— Да. Они собираются назначить день, — сказала Маргарет с притворным равнодушием. — Может быть, сегодняшний ужин будет вроде празднования помолвки.

— О нет! — вырвалось у Тамары. Она поняла, что высказалась слишком быстро, но было поздно. — Ведь это наше личное дело. Я не хотела бы превращать это в спектакль!

Бен странно посмотрел на нее, затем пожал плечами.

— Как бы то ни было, поехали! — сказал он.

Маргарет задумчиво взглянула на Тамару, а затем обернулась к Шейле и произнесла самым приятным тоном:

— А вы не будете возражать, если я проведу этот день с вами? Я хочу сказать, Бен и Тамара, естественно, хотят побыть наедине, а мне просто нечего больше делать.

— Но тебе нужно переодеться, если мы ужинаем сегодня в гостях, — коротко заметил Бен, обеспокоенный бесцеремонностью Маргарет и явным желанием использовать Шейлу.

Но Маргарет нельзя было переубедить.

— Дорогой, я уверена, что Тамара может одолжить мне платье, когда вы вернетесь вечером. Я буду здесь, в доме отца Донахью. Я уверена, что он не станет возражать, если я пока займу комнату Тамары.

Тамаре пришлось кивнуть, а Шейла была слишком вежливой, чтобы попытаться придумать какую-нибудь отговорку. Она просто сказала:

— Конечно, вы можете остаться, если хотите. — Однако при этом можно было понять, что она далеко не в восторге.

Тамара была поражена бесцеремонностью Маргарет, но уже ничего нельзя было поправить, и две девушки ушли вместе.

Бен вздохнул:

— Извини, Тамара! Но что я мог сказать?

— Ну, ни меня, ни тебя это не касается, — сказала Тамара немного натянуто и пошла за своим жакетом.

В Лимерике они провели спокойный день, и Бен, казалось, не заметил, как мало радости вызвало у Тамары приобретение обручального кольца.

Она выбрала кольцо с крупной жемчужиной, окруженной маленькими бриллиантами. Кольцо было очень красивым и выглядело дорогим. Тамара подумала, что Бену оно нравится еще и по этой причине.

Потом они нашли гостиницу и пообедали, болтая за едой и отдыхая от непрерывного щебетанья Маргарет, надоевшей им в прошлый раз. Во второй половине дня они, уступая любви Бена к осмотру старинных зданий, посетили собор Святой Марии и замок короля Джона и, выпив в гостинице чаю, отправились назад в Фалкон-Уэрри.

— Ты чем-то обеспокоена, — заметил Бен, когда они сидели в ресторане гостиницы. — О чем ты думаешь?

— Ни о чем особенном, — ответила Тамара, улыбаясь. — Ты хорошо провел вчера день на рыбалке?

— Да, очень хорошо. Поймали не много, но мне нравится этот вид спорта сам по себе. А что делала ты? Была там, наверху, в «Фалкон-Хэд»?

Тамара рассматривала свое кольцо.

— Да. Хотя, собственно говоря, день я провела не там. Я уезжала с Россом и Люси, — не сразу ответила она.

Глаза Бена потемнели.

— А, уезжала! И куда же?

— Ну, миссис Фалкон сказала мне, что Росс везет Люси на пикник, а когда появился Росс, она практически заставила его взять меня с ними. Она — такой человек, чьи мысли всегда целиком заняты каким-то одним делом. А в настоящее время она только и думает, что о проблеме Люси! — Эти слова она произнесла несколько поспешно, словно хотела для себя найти в них оправдание тому, что произошло.

Бен вынул сигарету:

— Понятно. И он согласился?

— Что он сделал? — На мгновение Тамара потерялась.

— Он согласился?

— О-о нет! Я не думаю, что он обратил внимание на мои слова!

Бен поморщился:

— Тамара, ведь ты уже пробыла здесь довольно долго. Тебе не кажется, что мучившее тебя внутреннее противоречие уже разрешено? Ты видела этого человека — Росса Фалкона, ты выяснила, что произошло за это время со всеми, кого ты знала. Не пора ли тебе оставить все это? Вернуться в Лондон? Когда мы поженимся, нас ждет столько дел! Как много мест на свете, которые я бы хотел показать тебе!

Тамара с грустной ласковостью посмотрела на него. Почему она не может любить Бена? Что мешает ей? Ведь он, как сказала тогда Эмма, хороший человек, нежный. Почему в их отношениях не может быть волшебства любви?

Тамара вздохнула и допила свой чай. Ставя чашку на блюдце, она сказала:

— Если миссис Фалкон не обратилась бы ко мне, меня ничто не удержало бы здесь, Бен. Но теперь… о, я не знаю! Это кажется мне каким-то крестовым походом!

Бен встал и придержал ее стул, когда она поднималась из-за стола.

— Знаешь, что я думаю? — медленно произнес он.

Тамара вспыхнула:

— Нет. А что?

— Я думаю, что Люси для тебя только оправдание! Я думаю, что ты просто не хочешь возвращаться.

— О, Бен, но мы ведь уже выяснили все это!

— Да, так считаешь ты. Но я меньше в этом уверен. Тамара, если бы я купил здесь дом и мы могли жить здесь по крайней мере иногда, ты была бы довольна?

Тамара побледнела.

— Нет, Бен, я не уверена, что это хорошая мысль, — сказала она, выходя из ресторана.

Бен пожал плечами, вздохнул и последовал за ней.

В машине на обратном пути в Фалкон-Уэрри Тамара сказала:

— Я долго думала, Бен, об этом. Сначала я собиралась пробыть здесь шесть недель. Если я сокращу время до месяца, это, по крайней мере, ты позволишь мне?

Бен молчал.

— Ты хочешь сказать, что я должен уехать в Лондон и оставить тебя здесь еще на десять дней или около того? — наконец спросил он.

— Да. Именно так.

— Я могу оставаться здесь тоже.

Тамара прикусила губу:

— Хорошо. Оставайся, но дай мне это время.

— Ладно. Я не буду больше возвращаться к этому вопросу. — Бен кивнул, и Тамара немного успокоилась.

Десять дней. За десять дней может произойти многое.

Когда они вернулись, Маргарет была в домике священника. Она уже надела одно из вечерних платьев Тамары, шелковое золотистое платье, которое красиво гармонировало с ее темными волосами.

— Я надеюсь, дорогая, ты не будешь возражать, что я одолжила это платье, — сказала Маргарет, когда Бен и Тамара вошли в гостиную, где она сидела с отцом Донахью.

Тамара покачала головой:

— Ты можешь вообще оставить его себе, Маргарет. Я редко надеваю его.

Маргарет поджала губки:

— Спасибо, дорогая, но у меня достаточно своих платьев.

Тамара пожала плечами, мысленно решив, что как только Маргарет вернет платье, она его выбросит.

Отец Донахью, стоявший спиной к камину, сказал:

— Меня тоже пригласили сегодня на ужин в «Фалкон-Хэд». Вы меня захватите с собой, мистер Гастингс?

Бен улыбнулся:

— Конечно, сэр. Я надеюсь только, что это не тот прием, на который нужно являться в смокинге.

— О нет, — ответил священник, покачав головой. — Ничего официального.

Тамара, извинившись, пошла переодеться. В своей комнате она обнаружила полный хаос. Маргарет перерыла весь ее шкаф в поисках наряда. О том, чтобы повесить вещи на место, она не позаботилась. Какое-то время она пыталась хоть немного привести комнату в порядок, а потом быстро переоделась. На выбор туалета у Тамары не оставалось времени.

Она надела длинную изумрудного цвета бархатную юбку и черную шифоновую блузку с широкими рукавами и высоким, отделанным рюшем, воротником. Она понимала, что рядом с Маргарет будет выглядеть просто и не нарядно, но мужчины — Бен и отец Донахью — оба сделали ей комплименты по поводу ее платья. Лишь Маргарет промолчала.

В семь часов они отправились в дом на утесе. Ужин должны были подать в семь тридцать, и у гостей было время немного выпить. Замок сиял огнями, и, когда Хеджес торжественно ввел их в холл, они услышали из гостиной звуки музыки.

Горничная приняла их пальто. Вскоре появилась миссис Фалкон в своем кресле-каталке. Сейчас она выглядела почти так же, как прежде, в своем темно-красном платье, с красиво причесанными седыми волосами. Ее сопровождали Стивен и Шейла, и Тамара, слегка волнуясь, думала, посмеет ли Росс ослушаться свою мать и, как он грозил, не принять участия в приеме.

После представлений миссис Фалкон возглавила путь в гостиную. Маргарет, с любопытством вертевшая головой, спросила:

— Это, вероятно, очень старое здание, миссис Фалкон? — Она произнесла это весьма заинтересованно.

— Да, верно. — Миссис Фалкон всегда с готовностью рассказывала о предках Фалконов, а замечание Маргарет предоставило ей удобную возможность. — Этот дом выдержал пожары и голод, он видел богатство и нищету. Ему уже более двухсот лет. Его построили в восемнадцатом столетии, во времена, когда Генри Грэттен возглавлял ирландский парламент.

— Я уверен, что мисс Маргарет не интересует история этого здания, матушка, — сказал нетерпеливо Стивен.

— Глупости! — одернула его миссис Фалкон, сердито взглянув на сына. — Только сегодня Росс говорил мне, что мисс Гастингс очень интересуется нашей ирландской историей. Ты это знаешь?

Тамара почувствовала, как натянулись ее нервы. Конечно! Маргарет ведь провела день с Шейлой. Она, несомненно, снова виделась с Россом. Вот какую цель она преследовала! Она взглянула на Маргарет, поймала ее вызывающий взгляд и быстро отвела глаза.

— Не знал, что тебя интересует история Ирландии! — воскликнул Бен с братской насмешкой. — Раньше ты никогда не проявляла такой любознательности!

Маргарет состроила гримасу:

— Боже мой, Бен, не будь таким невоспитанным! Ты не все знаешь обо мне. Сегодня Росс и я обсуждали его книги, и наши интересы во многом совпали. — Она с насмешкой посмотрела на Тамару.

— Разве вы не знали, что ваша сестра уже была здесь сегодня? — спросила миссис Фалкон, пытливо глядя на Бена своими проницательными серыми глазами.

Бен кивнул.

— Я знаю, что она попросила вашу невестку пригласить ее, — сухо заметил он, — однако за день я просто забыл, что она могла проводить время и с вашим сыном. Я знаю, что он писатель. И он выбрал поразительные темы. Мы с Тамарой сегодня посетили несколько исторических сооружений в Лимерике.

— Да что вы! Какие же? — Миссис Фалкон притянула к себе Бена, а Тамара осталась с Маргарет и Шейлой. Отец Донахью присоединился к стоявшему у окна Стивену, и они, по-видимому, начали обсуждать какие-то деревенские дела.

Маргарет вздохнула.

— А кстати, где Росс? — спросила она Шейлу. — Он сказал, что будет здесь сегодня вечером.

Шейла пожала плечами. В розовой полосатой блузке и длинной черной юбке она выглядела еще более стройной и привлекательной.

— Точно не знаю, — ответила она на вопрос Маргарет. — Возможно, он укладывает спать Люси. Она любит, чтобы он делал это.

При упоминании имени ребенка Маргарет приняла равнодушный вид и, бросив еще один насмешливый взгляд на Тамару, направилась туда, где миссис Фалкон и Бен были поглощены беседой. Когда она отошла, Шейла с облегчением вздохнула, а Тамара заметила с пониманием:

— Я полагаю, что этим утром общения с моей невесткой тебе было достаточно.

Шейла повернулась так, чтобы их разговор не мог быть услышан. Когда Хеджес внес поднос с напитками, она взяла два бокала и протянула один Тамаре.

— Ты шутишь? — воскликнула она. — Когда она объявила, что хочет приехать сюда, я решила, что она собирается привлечь Стивена. Я так хотела отказать ей. Но дело в том, что Стивен, как оказалось, был совершенно не заинтересован ею и с ней стал разговаривать Росс.

Тамара задумчиво смотрела на свой бокал.

— Я могу себе представить, что ее заинтересовал Росс, — сказала она, сделав глоток хереса. — Мне кажется, что он ей нравится.

Шейла поморщилась:

— Ну что же, успеха ей! Должен же Росс найти себе когда-нибудь жену.

— Какую? Маргарет?

— Не обязательно. Но он так долго был вдовцом, и я полагаю, что он какое-то время должен снова привыкать к тому, что нужно женщине. Я хочу сказать, что ему, может быть, пора завести какой-нибудь роман. Маргарет определенно подошла бы для этого.

— Ну, мы начинаем сплетничать! — сказала Тамара, стараясь говорить легко, в то время как каждое слово Шейлы будто разрывало ее на части.

Неужели она ревнует? Не может быть! Не теперь. Не сегодня. С кольцом Бена, только что надетым на палец! Маргарет даже не заметила его, а Тамара, естественно, не пыталась привлечь к нему внимание. Может быть, Бена даже разочаровало, что она не сделала этого. Нет, она самая большая эгоистка, которую только можно представить! И все же, даже теперь, несмотря на самобичевание, она подсознательно ждала появления Росса, потому что без него ей было скучно.

Они пили херес. Воздух был полон сигаретного дыма. Наконец миссис Фалкон сказала:

— Уже пора! Шейла, Стивен, где же Росс?

Стивен подошел к ней:

— Я не знаю, матушка. Может быть, он на конюшне. У Сейбл приближаются роды.

— На конюшне! — сердито откликнулась миссис Фалкон. — Господи помоги! Что, у нас нет конюха? — Она стиснула ручки кресла. — И что, в радиусе пятидесяти миль нет ни одного ветеринара?

— Ну, не огорчайся, матушка! — ответил ей Стивен, положив успокаивающе руку на ее кисть.

— Не огорчаться! Я не могу не огорчаться, когда вижу такое! Он ведь заявил, что не придет и что он не социальное животное. Я задам ему!..

— Что ты мне задашь, матушка? — раздался спокойный голос.

Она повернулась в своем кресле и увидела Росса, небрежно прислонившегося к косяку двери. Он был одет в безукоризненный, цвета серого угля сюртук, белую рубашку, которая оттеняла его загорелую темную кожу, и выглядел стройным, привлекательным и вполне светским.

— Росс! — воскликнула Маргарет, подходя к нему. — Мы ждали вас! Где вы были?

— Занимался разными делами, — ответил он небрежно и улыбнулся отцу Донахью. — Очень приятно снова видеть вас здесь, отец! — сказал он. — Вы бываете у нас не очень часто!

Отец Донахью добродушно кивнул, а Шейла сказала:

— Росс! Ты знаком с Беном Гастингсом, женихом Тамары?

Росс слегка кивнул и поздоровался с Беном за руку. Казалось, что оба мужчины оценивающе осматривают друг друга.

— Как я понимаю, мистер Гастингс, вы покровитель искусств? — холодно заметил Росс.

Бен пожал плечами:

— Я не стал бы так говорить, мистер Фалкон. Я могу разглядеть талант. По крайней мере, мне так кажется. Вот и все.

— И вы увидели талант в работах Тамары?

Росс впервые произнес ее имя с тех пор, как она приехала. Тамара заставила себя не взглянуть на него в этот момент. Маргарет наблюдала за ней. Если ей хотелось чего-то добиться, Маргарет было безразлично, кому она причинит боль. Сейчас она добивалась Росса Фалкона.

И именно в это мгновение Тамара поняла, что она тоже хочет добиться его. Вот что за боль разрывала ее на части!

Нет, нет, нет! Тамара сделала глоток так поспешно, что чуть не захлебнулась. Закашлявшись и задыхаясь до слез, она привлекла к себе общее внимание. Тамара отвернулась, вытирая слезы и желая лишь одного: провалиться сквозь землю.

Но этого не может быть! Не должно быть! Она не хотела Росса Фалкона, и, если ей причудилось это, причиной тому было физическое влечение, ничего больше! Он был привлекательным мужчиной, всегда был таким, а она ведь, в конце концов, лишь живой человек!

Обернувшись, Тамара постаралась улыбнуться:

— Как глупо! — Ее голос даже ей самой показался неестественным. Именно сегодня выглядеть такой дурочкой! — Шейла сказала вам, что сегодня особенный вечер для Бена и меня? Мы теперь помолвлены, я хочу сказать, официально помолвлены с сегодняшнего вечера. Вам нравится мое кольцо? Я очень счастлива!

Ужин прошел вяло. Беседу поддерживали лишь миссис Фалкон и отец Донахью. И хотя угощение было восхитительным, Тамара едва к нему притронулась. Маргарет устроилась рядом с Россом, пытаясь разговорить его, но он был молчалив, мрачен, и его задумчивые глаза сумрачно смотрели на сидевших за столом.

После ужина они вернулись в гостиную, французские окна которой открывались на террасу. Вечер был довольно теплым, хотя и дул прохладный бриз с Атлантики.

Стивен вынес и установил старый граммофон с несколькими пластинками, которые были популярны около десяти лет тому назад. Он и Шейла пригласили всех потанцевать. Однако после ужина Росс исчез, и поскольку Маргарет осталась без партнера, она присоединилась к Тамаре и Бену. Настроение у нее испортилось.

— Какое отвратительное болото! — шипела она, прикуривая одну сигарету за другой. — Как только они могут жить в такой изоляции? Ни представлений, ни кино, ни вечеринок; нет даже телевидения!

— Ш-ш-ш, — остановил ее Бен. — Миссис Фалкон может услышать тебя!

— Неужели ты думаешь, что мне это небезразлично? — грубо оборвала его Маргарет. — Для меня здесь, в этой Фалкон-Уэрри, интересен только один человек, но и он теперь исчез!

— Ты хочешь сказать, что это Росс Фалкон? — сурово спросил Бен.

— Конечно. — Маргарет расчетливо посмотрела на Тамару. — Ты ведь это давным-давно поняла, Тамара, не так ли?

Тамара взяла у Бена сигарету.

— Как ты любишь ставить людей в неловкое положение, Маргарет! — сказала она холодно, сама поражаясь тому, что может владеть своим голосом. — Только потому, что Росс не полез из кожи вон, чтобы развлечь тебя, не стоит создавать недоразумение между мной и Беном!

Маргарет рассвирепела.

— Я понимаю, что в этом направлении тебе помощь не требуется! — ответила она язвительно. — Твое небольшое представление, которое ты устроила, чтобы продемонстрировать радость по поводу вашей помолвки, нас не убедило! Ты не актриса, дорогая, и никогда ею не была! Все поняли, почему ты так глупо вела себя!

— Маргарет! — Голос Бена звучал зло. — Как ты смеешь так разговаривать с Тамарой!

Маргарет выразительно фыркнула:

— Ради Бога, Бен, не старайся меня убедить в том, что ты поверил этому!

— Речь не шла о том, поверю я или нет, — резко заметил Бен. — Тамара и я планировали сообщить всем о нашей помолвке.

— Спасибо, Бен, — благодарно сказала Тамара, однако обмануть Маргарет не удалось.

— О, избавь меня от этой глупой болтовни! Когда мы уезжаем? Или это тоже грубый вопрос?

В этот момент к ним подошла Шейла.

— Тамара, — дружелюбно сказала она, — у тебя найдется минутка?

Тамара кивнула, посмотрела с сожалением на Бена и, встав, пошла за Шейлой через комнату в холл. Там она с облегчением вздохнула. Она не знала, зачем ее зовут, но теперь увидела причину своими глазами. Люси в голубой пижаме сидела на нижней ступеньке лестницы, отказываясь подчиниться настойчивым попыткам Хеджеса вернуть ее в постель.

— Что случилось? — спросила Тамара, глядя на Шейлу.

— Она знает, что Сейбл ожеребилась сегодня вечером. Я думаю, что Росс объяснил ей это какими-то знаками, которыми общается с ней, и она отказывается идти спать, пока не увидит жеребенка.

Тамара нахмурилась:

— Я понимаю, но ей ведь нельзя идти на конюшню в пижаме!

— Но она-то этого не знает. — Шейла вздохнула. — Я пыталась уговорить ее вернуться в постель. Если бы Росс был здесь, он сумел бы убедить ее.

Тамара закусила губу:

— А где он?

— На конюшне, наверное. Но ты ведь знаешь, где у нас конюшни — на другой стороне поля. Слишком далеко, чтобы идти туда в темноте, и, кроме того, Росс не обрадуется, если мы придем туда и помешаем ему.

Глаза Тамары сузились.

— Ты же не думаешь, что я пойду за ним! — воскликнула она.

— Но ты можешь водить машину, а я нет. Ты можешь взять машину Стивена.

— О нет! — Тамара отрицательно покачала головой. — Пусть пойдет сам Стивен!

— Я уже говорила тебе, что если отправится Стивен, Росс даже внимания на него не обратит!

— Глупости! — Тамара почувствовала, что начинает сердиться. — Шейла! Почему Стивен не хочет пойти?

Шейла вспыхнула:

— Ну, ты ведь знаешь, какой он! У него для Люси нет времени. Он просто-напросто откажется идти и, отшлепав, отправит ее в постель, когда все узнает.

— О! — кивнула Тамара. Конечно, Стивен мог так поступить. — Ну хорошо, где машина?

— Я покажу тебе. — Шейла взглянула на Люси и покачала головой: — Ты нехорошая девочка! Ты всех беспокоишь!

Однако Люси только подперла подбородок руками и лукаво улыбалась; у Тамары снова возникло мгновенное желание обнять ее и прижать к себе. Она была такая маленькая, такая милая и очаровательная!

Машина стояла в гараже слева от дома, и Шейла вручила ей ключи, горячо поблагодарив:

— Спасибо!

Тамара кивнула, включила мотор и двинулась.

Двор, окружавший дом, освещала луна, но небо было облачным, и были моменты, когда дорога освещалась лишь фарами. Тамара начала нервничать. Было очень хорошо находиться в ярко освещенном холле «Фалкон-Хэд», но совсем другое дело ехать в темноте почти наугад к отдаленным конюшням, чтобы найти там человека, который недавно пригрозил убить ее. Впереди показались конюшни, в которых горел свет, и было заметно, что внутри кто-то находится. Тамара выключила двигатель и остановила машину. Она помедлила в нерешительности, прежде чем распахнуть низкую дверь в теплую, пахнущую сеном конюшню. Войдя, она услышала голос Росса:

— Это ты, Пат?

Тамара нахмурилась. Значит, он ждал ветеринара — Пата О’Мелли.

— Нет, Росс, это я! — сказала она, выходя на свет.

Росс, все еще в темном костюме, явно не заботясь о том, что с этим костюмом будет, сидел на корточках около кобылы, лежащей в стойле. Рядом с ней на неокрепших ножках топталась ее маленькая копия.

— О! — воскликнула она в восторге. — О, Росс! Он просто прекрасен!

Росс резко поднялся. Лицо его казалось темным и суровым.

— Что тебе нужно? — грубо спросил он. Этот голос подействовал на Тамару, как холодный душ.

Тамара за спиной сжала руки.

— Шейла послала меня, — ответила она неуверенно. — Люси очень хочет посмотреть на жеребенка. Она отказывается ложиться спать, пока не увидит его. Шейла просит, чтобы ты вернулся и уговорил ее.

— Значит, это она послала тебя?

— Да. — Тамара прикусила губу. — Что-то не так? Сейбл в порядке?

Росс изогнул губы и пожал плечами.

— Похоже, у нее поднялась температура. Я думаю, что с ней все будет хорошо, но на всякий случай послал за О’Мелли.

— Он по-прежнему здешний ветеринар?

— Есть вещи, которые не меняются, — заметил Росс серьезно. — Спасибо за сообщение. Я вернусь сразу же, как смогу, только дождусь с ужина Ричарда, конюха.

Тамара не спешила. В конюшне было так уютно и тепло, и надо всем здесь еще царило только что свершившееся чудо рождения.

— Ты был здесь? Я хочу сказать, был ли ты здесь, когда… — Она остановилась.

— Я знаю, что ты пытаешься сказать, — отозвался он устало. — Да, я был здесь. Роды не были тяжелыми.

— Но ты выглядишь усталым, — произнесла она невольно, взглянув на него в неясном свете.

Росс посмотрел на нее долгим взглядом.

— Я уверен, что ты знаешь, как прекрасно выглядишь, — произнес он хрипло.

Тамара шагнула к нему.

— Правда? Правда, Росс? — прошептала она.

— Тамара! — выдавил он. — Не играй со мной! Я ведь не городской джентльмен!

Она задрожала, и до ее сознания вдруг дошло, что она делает. Она отшатнулась с глухим рыданием. В «Фалкон-Хэд» ее ждет Бен! Бен, ее жених!

Внезапно Росс поднялся, обхватил ее плечи и с силой прижал к себе. Его рот искал ее губы. Жар его тела проник сквозь ее тонкую одежду. Вскрикнув, она повернулась к нему. Ей никто не был нужен, кроме этого мужчины, ставшего вдруг для нее таким странно желанным. Ее руки обхватили его шею, и она страстно ответила на его жадный поцелуй.

— О Боже! Я хочу тебя! — с болью простонал он, и его прикосновения внезапно стали требовательными.

Наконец резким движением он оторвал ее от себя, пригладил свои волосы и вытер рот тыльной стороной ладони, словно пытаясь стереть след ее губ.

— Теперь ты довольна! — хрипло произнес он. — Ты добилась успеха. Во всяком случае, почти похоже на это!

— Росс! — умоляюще воскликнула она. — Не надо!

— Не надо? Что не надо? Скажи, наконец, правду! Покажи, какой эгоистичной маленькой сучкой ты стала!

— Росс! — Голос ее сорвался.

— Пожалуйста, не плачь. Это будет полным лицемерием! Ты испробовала все — от злых наступлений до ласки! Избавь меня по крайней мере от слез!

Тамара сжала кулаки. Как же он умеет причинять ей боль! Каким сознательно жестоким он может быть! Она хотела попросить Росса выслушать ее, простить ее, если она была не права. Но гордость не позволяла Тамаре сделать это и дать ему понять, что он полностью покорил ее. Вместо всего этого она ответила ему такой же жестокостью.

— Хорошо, Росс, — сказала она спокойно. — Получай удовольствие! Дурачь меня! Но ты ошибаешься, если думаешь, что заставишь меня изменить мое мнение о тебе. Когда я вернулась сюда, поверь мне, я тебя ненавидела. Во мне все перевернулось из-за того, что ты изображал, что и ты меня ненавидишь! Но за что? Может быть, за то, что я ранила вашу, Фалконов, гордость? Показывая всей деревне, что не собираюсь входить в твои планы?

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что я имею в виду, Росс Фалкон. Так же, как и ты, я имею в виду то, что произошло семь лет назад!

— Продолжай!

Ей следовало остановиться. Ледяная угроза в голосе Росса должна была предупредить ее о том, что перед ней человек, не привыкший, чтобы над ним брал верх кто-то другой, и тем более женщина. А особенно женщина, которую он ненавидел и презирал.

— Так что же ты хочешь услышать? Ты ведь все знаешь сам, не правда ли, Росс? В конце концов, это ты вел двойную жизнь, не я!

— Двойную жизнь? Строил планы? Тамара, ты явно потеряла всякое соображение!

— Нет, я не потеряла соображение! Я, напротив, пришла в себя! Ты хочешь, чтобы я высказала тебе все по буквам? Я знала о Вирджинии. Знала о ребенке!

Она со злобой бросила ему в лицо эти слова и повернулась к двери. Но Росс опередил ее, загородив выход.

— Ты знала о Люси? — пробормотал он, сузив глаза.

— Да! О, я была такой дурочкой в те дни, Росс, которую так легко было провести. Ты, вероятно, забавлялся тем, что можешь натравить нас друг на друга!

— Тамара, я предостерегаю тебя…

— Против чего? Против того, чтобы говорить правду? В деревне все знают, что хозяин поместья «Фалкон-Хэд» вынужден был жениться на своей невесте, потому что она уже была беременна!

— Боже мой! — Он отступил на шаг. — Ты сама не знаешь, что городишь!

— Не знаю? Да что ты говоришь! О, не отказывай мне в некоторой сообразительности, Росс. Вирджиния никогда не интересовалась никем другим. Как в этом случае она могла быть беременна от кого-то другого? И кроме того, Люси несомненно твоя дочь!

Росс отошел от двери. Когда он взглянул на Тамару, в его измученных глазах была только боль.

— Иди! — сказал он глухо. — Ради Бога, уходи! Если ты действительно веришь в то, что обо мне думают и говорят, я не хочу тебя больше видеть, никогда, пока я жив! Убирайся!

Тамара дрожа уставилась на него:

— Что-что ты хочешь сказать?

Росс покачал головой.

— Я не обязан объясняться с тобой, Тамара, — произнес он, — но все же, для сведения, Люси родилась через год после нашей женитьбы. Несколько недель назад ей исполнилось шесть!

Тамара смотрела на него, прижав руку к губам. Его слова с трудом дошли до ее сознания и вдруг страшной тяжестью придавили ее. С внезапным криком она выбежала из конюшни и бросилась к машине, оставив безмолвно стоящего Росса.

Глава 9

— Я не понимаю, Тамара! — воскликнул Бен, с удивлением повернувшись к ней. — Только вчера ты говорила мне, что хочешь провести еще десять дней в Фалкон-Уэрри, и я согласился. Почему ты передумала?

Это было на другой день после ужина в «Фалкон-Хэд». Тамара и Бен спорили в гостиной отца Донахью.

Тамара, чувствуя себя неловко, пожала плечами:

— Передумала, вот и все. Кроме того, я решила, что мне пора заняться своей собственной жизнью, а не вмешиваться в чужие дела.

Бен скептически взглянул на нее:

— И ты действительно в этом уверена? Или опять изменишь свою точку зрения и захочешь остаться?

— Нет, конечно нет, Бен. Когда мы сможем уехать?

— Ну, я думаю, что Маргарет уехала бы с радостью сегодня, — заметил Бен сухо. — Мы можем заказать вылет на завтра.

— Тогда займись этим, Бен. Я объясню все отцу Донахью. Он не будет возражать.

Бен вздохнул:

— Все-таки я хотел бы знать, почему ты так решила. Это связано с вчерашним вечером? Что тебе сказал Росс Фалкон на конюшне? Когда ты вернулась, на тебе лица не было.

Тамара покраснела.

— Ты прав, это связано, — честно призналась она. — Росс никогда ни во что не ставил мои слова. А поскольку одна из причин, почему я хотела остаться, заключалась в том, чтобы переубедить его, мне ясно, что пора отказаться — сейчас или позже, уже не важно. — Она закурила сигарету, надеясь, что Бен не заметит, как дрожат ее руки.

Бен еще раз вздохнул.

— Ну, в любом случае я буду рад вернуться в Англию. Ты очень изменилась, Тамара, за то короткое время, которое провела здесь. Тебя так интересовала твоя карьера! Я не понимаю, что случилось с тобой!

Тамара пожала плечами:

— Ничего не случилось, Бен. Может быть, я отвыкла немного, вот и все. Но теперь все позади. Я знаю, что мне нужно делать. Я не вернусь больше в Фалкон-Уэрри.

Бен с сомнением покачал головой, все еще несколько удивленный этим внезапным поворотом событий, а затем сказал:

— Ну, так что же ты планируешь на сегодня?

— Буду укладывать свои вещи, собираться. Конечно, нужно будет поговорить с отцом Донахью. Я попрошу его объясниться за меня с миссис Фалкон.

— А почему ты не хочешь сходить и поговорить с ней сама? — спросил Бен с любопытством. — Не боишься ли ты Росса Фалкона?

— Конечно нет! — горячо возразила Тамара. — Но я не думаю, что имеет какой-то смысл идти и спорить с ней. Я уверена, она не согласится с тем, что я не сумела справиться с Россом, и будет пытаться уговорить меня остаться еще. Я не могу больше выносить это. — Она глубоко затянулась сигаретой.

Бен задумчиво смотрел на нее:

— Значит, ты все же боишься, что она победит?

— Да, это так… Ведь есть еще Люси…

Бен кивнул:

— Хорошо. Что же ты хочешь, чтобы я сделал? Остался здесь или отправился к Маргарет, чтобы сообщить ей приятную новость?

Тамара слегка улыбнулась:

— Скажи Маргарет. Я думаю, — добавила она, — что она найдет свое объяснение моему внезапному решению!

— Ей будет очень любопытно узнать, как внезапно ты решила уехать из «Фалкон-Хэд» после визита на конюшню. Ведь до этого тебе вполне нравилось здесь.

— А ты, Бен? Что думаешь ты?

Бен нахмурился:

— Не знаю, Тамара, ведь ты меня не любишь, ты говорила мне это не раз, но этот мужчина, Росс Фалкон, я хочу сказать… ты уверена, что ты больше его не хочешь?

Лицо Тамары внезапно стало насмешливым.

— Но, дорогой Бен, хочу я Росса Фалкона или нет — это совершенно бессмысленный вопрос. Дело в том, что он не хочет меня!

Глаза Бена потемнели.

— Он тебе так сказал?

— Да! Нет! То есть, конечно нет! О, Бен, не задавай мне вопросов!

— Но я хочу знать. Я имею право знать. Ты ведь, не забывай, теперь моя невеста!

Тамара опустила голову:

— А что, если я скажу тебе, что мои чувства к Россу никогда не менялись? Что мне только показалось, что они изменились. Что я любила его много лет тому назад и все еще люблю его сейчас? — Она подняла на него глаза. — Что тогда, Бен?

Бен недоверчиво посмотрел на нее:

— Ты не можешь это говорить серьезно!

— Почему?

— Потому что… потому что ты говорила…

— Я говорю слишком много. В основном, это глупости, Бен! Я совсем не подарок!

Бен потер рукой лоб:

— Это правда? Или ты выдумываешь?

Тамара пожала плечами.

— Наверное, это все правда, Бен, — прошептала она тихо. — Можно считать, что наша помолвка расторгнута?

— Господи! Ну дай мне шанс! Я не могу принимать такие решения немедленно! Вчера, когда мы покупали кольцо, ты знала обо всем этом?

— Нет… то есть да… Мне кажется, что я всегда знала это. Вот почему я хранила ту картину! Пейзаж с «Фалкон-Хэд»!

Бен устало посмотрел на нее:

— Ты хочешь, чтобы наша помолвка была расторгнута?

Тамара почувствовала, как на глазах у нее выступили слезы. Она уже очень давно не плакала.

— Я не знаю, Бен. При таких обстоятельствах это нечестно по отношению к тебе!

Бен стиснул зубы:

— Тамара, я люблю тебя! Когда любишь кого-нибудь, то не перестаешь любить, даже если тебе не отвечают тем же.

— Я знаю, о, как я это знаю! — прошептала Тамара.

— Но одно дело — знать, что ты не любишь вообще никого, и совсем другое — любить тебя и все время помнить о том, что ты думаешь о другом мужчине! Мне нужно время, чтобы обдумать все это, Тамара. Но поверь, я не хочу и не могу отказываться от тебя!

— А завтра? Мы отправимся в Англию вместе? Или мне уехать одной?

— Я думаю, что так будет лучше, — сказал Бен мрачно. — А я позвоню тебе, когда ты вернешься.

— Хорошо, Бен. Я знаю, что этого недостаточно, но я сожалею…

Бен с досадой поморщился:

— Здесь нет твоей вины. Это может случиться с каждым! Разве я не понимаю?

Бен ушел, и Тамара почувствовала себя мучительно одинокой. Отец Донахью был в церкви, принимая исповеди. Тамара вышла из домика и направилась по узкой тропинке к серой каменной маленькой церкви. Внутри было пусто, и сначала ей показалось, что отец Донахью уже ушел, но спустя мгновение она увидела его стоящим на коленях перед алтарем.

Она медленно прошла вдоль рядов, любуясь отполированным деревом скамеек и цветными стеклами витража над алтарем. Здесь царили мир и тишина, которые немного успокоили ее смятенные мысли. Она тихонько села, ожидая, когда отец Донахью заметит ее.

Наконец он поднялся и увидел ее. Подойдя, он сел с ней рядом.

— Ну, Тамара, — сказал он ласково, — почему ты ко мне пришла? Тебя что-то беспокоит?

— Вы просто ясновидящий, отец, — сказала она, грустно покачав головой. — Я… я уезжаю завтра!

— Ты уезжаешь из Фалкон-Уэрри? Завтра? Но почему? Я понял от миссис Фалкон, что ты намерена переубедить Росса отправить Люси в школу.

— Да, была намерена. Поэтому я и согласилась задержаться. Но все это бесполезно, отец. Росс никогда не прислушается к моим словам. Он меня ненавидит!

— Ненавидеть — это сильно сказано, дитя. Я уверен, что Росс давно преодолел свою ненависть. Скорее, его мучает обида.

Тамара посмотрела на отца Донахью:

— Но почему все же Росс ненавидел меня? — Она покачала головой. — Я не понимаю.

— Да и я тоже не понимаю, Тамара. Скажи мне честно, почему ты уехала из Фалкон-Уэрри?

— Но вы же знаете почему! — воскликнула она. — Мой дедушка был только что убит. Нотариус послал за моим отцом. Что еще я могла сделать?

— Все хорошо знали, что у тебя были очень дружеские отношения с молодым хозяином «Фалкон-Хэд», — сурово заметил отец Донахью. — Разве Росс не предлагал тебе серьезные отношения в будущем?

Тамара наклонила голову:

— Вы имеете в виду брак?

— Конечно.

— Ну, очень сдержанно. Но некоторое время я считала это само собой разумеющимся.

— Но ведь и он тоже так считал! — воскликнул отец Донахью. — Однако ты уехала!

— Отец Донахью, но в «Фалкон-Хэд» жила также Вирджиния Аллен.

— Вирджиния Аллен была второй кузиной матери Росса, не так ли? Где же еще ей было жить, если ее собственные родители так ужасно погибли в этой железнодорожной катастрофе?

— О, я знала это. Я знала, что она должна была приехать сюда и что ее приняли из родственных отношений. Но… — Голос ее прервался, и она стиснула зубы, пытаясь остановить дрожащие губы. Наконец Тамара спросила неуверенно: — Отец Донахью, вы знали, что у Росса была с Вирджинией связь?

Отец Донахью удивленно взглянул Тамаре в глаза, а потом гневно нахмурился.

— Что ты выдумываешь, Тамара? — сказал он резко. — У Росса не было времени ни на кого, кроме тебя!

Тамара стиснула пальцы:

— Но вы не можете утверждать это!

— Ошибаешься! Могу! Я уверен в этом, и ведь Росс сам жаловался, что она его преследует! Его мать, возможно, хотела этого брака, но только она одна. Кроме того, Стивен проводил гораздо больше времени с Вирджинией, чем Росс. Он может подтвердить, что между ними не было ничего, пока ты жила в Фалкон-Уэрри!

— Я вам не верю! — Тамара вспыхнула. — Я… я не могу вам поверить!

— Почему?

— На следующую ночь после того, как приехал в Фалкон-Уэрри мой отец, чтобы решить мою дальнейшую судьбу, ко мне пришла Вирджиния. Она была в ужасном состоянии. Она сказала мне, что она беременна и что отец ее ребенка — Росс!

— Пресвятая Богородица! — Отец Донахью торопливо перекрестился. — Прости меня, но как она могла такое сказать?

Тамара наклонила голову, кусая губы:

— Она сказала мне, что она и Росс — любовники. Что он использовал меня для того, чтобы в деревне не догадались об их отношениях.

— А зачем ему это было нужно?

— Я не знаю. Она говорила, пойдут сплетни о том, что они живут в одном доме, и так далее. Она много чего говорила! Мне было восемнадцать, отец, восемнадцать! Я не могла ей не поверить. Что я вообще знала? Она выглядела такой убитой… Я не усомнилась ни на минуту…

— И ты никогда потом не спрашивала Росса об этом?

Тамара решительно замотала головой:

— Конечно нет. Разве я могла спросить его о таком? И потом, мне было так плохо… — Она смахнула с щеки слезу. — И когда Тревор предложил мне уехать с ним, я просто не могла дождаться этого момента. Я хотела никогда больше не видеть Росса — никогда в жизни!

— Но ведь ты вернулась?

Тамара вздохнула:

— Я думаю, потому, что я все еще люблю его! О, отец, нет никакого смысла возвращаться к прошлому, тем более такому! Вчера вечером Росс сказал мне, что Люси родилась спустя год после их женитьбы! Вирджиния либо ошибалась, либо лгала!

— Да, лгала, Тамара, лгала! Мое милое дитя, у Вирджинии вполне могла быть связь со Стивеном, и она могла решить, что беременна. Конечно, она была расстроена, потому что хотела получить Росса, ведь он — старший сын, наследник и владелец «Фалкон-Хэд»! Поверь мне! Она думала, что если она выйдет за Росса, то сможет тратить его деньги, проводя время где-нибудь еще! Вот почему она поехала в Дублин. Ты ведь слышала, что она уехала!

Тамара широко раскрыла глаза.

— Она вернулась только потому, что была беременна. Но к этому времени она была замужем за Россом уже больше шести месяцев!

— Значит, это был его ребенок! — глухо произнесла Тамара.

— Да, это был его ребенок, Тамара, не будь наивной! После того как ты уехала, не оставив никакой записки, не сообщив даже адреса, Росс был как помешанный. Он пытался отыскать тебя, но Лондон ведь большой город, и поверенные, которые занимались делами твоего деда, не смогли помочь.

— Мой отец поменял адрес, когда привез меня в Лондон. Его прежняя квартира была слишком мала, и поэтому мы переехали.

— Да. Так и сказали стряпчие. Спустя некоторое время мы начали слышать о тебе, о твоей работе, читали в газетах и журналах… Вот тогда Росс озлобился.

Тамара, потрясенная, качала головой:

— А когда он женился на Вирджинии?

— Когда он не смог отыскать тебя, когда понял, что ты сама не собираешься устанавливать с ним связь. Его мать все время хотела, чтобы он женился, а ему, казалось, было уже все равно. Как я понимаю, первые несколько месяцев это был нормальный брак, а затем Вирджиния отправилась в Дублин одна.

Тамара сгорбилась. Никогда еще она не чувствовала себя такой непоправимо несчастной. Все, что сказала тогда Вирджиния, вспомнилось ей совершенно ясно, так же, как ее чудовищные подозрения, которые питались ее же собственными страхами. Да, она любила Росса, но он был значительно старше ее, казался ей отчужденным, и она не понимала его чувств к ней. Когда Вирджиния все рассказала ей, Тамара восприняла ее слова, даже не усомнившись в них.

— Так вот почему он так ненавидит меня! — сказала она с дрожью. — А я-то считала, что ненавижу его!

Отец Донахью понимающе качал головой:

— Да, дитя мое. Ты должна пойти к нему, рассказать всю правду, объяснить, что тебе наговорила Вирджиния…

— Нет! — вскрикнула Тамара. — Нет, отец, я не могу этого сделать. И, кроме того, это не поможет! Росс мне не поверит. Ведь Вирджиния была его женой, матерью Люси, он испытывал какие-то чувства к ней! Как бы там ни было, я должна была понять, должна была верить ему. По крайней мере, я должна была набраться храбрости и сказать ему о своих подозрениях! Тому, что я убежала, просто нет оправданий! Это единственное, что я могу сделать и сейчас, — грустно закончила она.

Отец Донахью обнял ее за плечи и слегка встряхнул:

— Тамара, ты не можешь поступить так снова. Если ты сейчас уедешь, ты никогда больше не увидишь Росса. Ты хочешь этого? По отношению к нему? По отношению к себе?

— Для меня это единственный выход, — спокойно ответила она. — Разве вы не понимаете, отец? То, о чем мы с вами говорили, произошло семь лет тому назад. Может быть, Росс действительно любил меня тогда, может быть, он пытался меня найти, и, может быть, если бы он меня нашел, мы были бы счастливы. Но теперь! Слишком много всего — Люси, смерть Вирджинии, сердечный приступ миссис Фалкон. Мне кажется, что все это — моя вина. Росс так и сказал!

— Он так сказал? — Священник опустил руки.

— Да.

Тамара поднялась:

— Я должна идти, отец. Мне надо собрать мои вещи. Я… я уеду сегодня вечером. Я думаю, это будет лучше всего. Я могу уехать на машине в Лимерик, сдать ее в гараж и заказать на завтра билет на самолет в Лондон.

— Но ты ведь сказала — завтра! — Морщинистое старое лицо отца Донахью было взволнованным и печальным.

— Лучше будет сделать это сегодня! — сказала она, вздыхая. — Поверьте мне!

Самолет приземлился в лондонском аэропорту в семь часов вечера, и Тамаре очень хотелось вернуться поскорее в свою квартиру, снова увидеть Эмму и постараться забыть все ошибки, совершенные в прошлом. Бен был прав. Ей нужно было вернуться домой, в Лондон, чтобы все обдумать.

Если Эмма и была удивлена, увидев ее на пороге, то она сумела это скрыть.

— Нужно было дать телеграмму или позвонить, мисс Тамара. В холодильнике почти пусто!

Тамара устало улыбнулась:

— Эмма, дорогая, еда меня беспокоит меньше всего. О, как я рада снова тебя видеть!

Да, было приятно вернуться, удивительно приятно. Она с наслаждением приняла великолепную ванну, вымыла свои волосы и, когда вылезла из воды и вытерлась, надела только длинный темно-синий с золотым домашний халат. Эмма тем временем приготовила великолепный омлет и зеленый салат, а на десерт — суфле из клубники.

— Ты просто поразительный человек, Эмма! — воскликнула Тамара, набросившись на еду и запивая ее несколькими бокалами вина. — Как ты? Ты скучала обо мне?

— Конечно, скучала, — сухо ответила Эмма, стоя у двери в кухню.

— Сядь же, Эмма! — вздохнула Тамара. — Мне так необходимо твое общество, твое нетребовательное общество!

Эмма слегка улыбнулась и присела на краешек стула.

— Ну а как ты? — спросила она. — Ты выглядишь усталой и измученной. Ты что, не спала?

Тамара поежилась:

— Я неважно спала прошлую ночь, но остальное время все было неплохо. Ты знаешь, что ко мне приезжал Бен? — Она протянула руку. — Ну, как тебе это нравится?

— Трогательно до слез, — заметила Эмма, не испытывая особой радости. — Значит, ты все же решила?..

Тамара стащила с пальца кольцо и положила его на стол:

— Да, но не уверена, будет ли это продолжаться, или, может быть, оборвется!

Эмма удивленно посмотрела на нее.

— В чем ты не уверена? — воскликнула она.

— О, Эмма, стоит ли рассказывать тебе?

— О чем?

Тамара со вздохом доела суфле и откинулась на спинку стула:

— О том, почему я поехала в Ирландию.

— Дело было в мужчине, — коротко заметила Эмма.

— Да, конечно. Дело всегда бывает в мужчине. — Тамара рассеянно смотрела на свой бокал с вином. — Но тут было кое-что еще. Кое-что, что произошло семь лет тому назад.

— Я пойду и приготовлю кофе, — сказала Эмма, вставая.

— Принеси две чашки, — сказала Тамара, закуривая сигарету, и Эмма коротко кивнула и взяла поднос с остатками еды, чтобы унести его на кухню.

Кофе был великолепен, и Тамара с удовольствием выпила несколько чашек.

— Ты готовишь прекрасный кофе, Эмма, — сказала она. — Мне этого так не хватало.

Эмма улыбнулась.

— Мне кажется, ты думаешь о чем-то более важном, чем кофе, — сказала она. — Это связано с той картиной, где изображен старый дом?

— Как ты догадалась?

— Очень просто. Ты не хотела ее продавать. Совершенно ясно, что ее ценность для тебя связана с чувством!

— Да, верно. Это дом семьи Фалкон. Он находится в Фалкон-Уэрри, деревне, где я родилась, и называется «Фалкон-Хэд». Человека, которому принадлежит эта земля, зовут Росс Фалкон. Его отец умер, когда он был совсем молодым, и поместье принадлежит ему и его матери.

— Понятно, — кивнула Эмма. — И это мужчина из вашего прошлого?

— Да. — Тамара наклонила голову. — Я никогда об этом не говорила, потому что мне всегда было больно думать о нем. Но вчера я узнала, что причина, из-за которой я убежала, а ты мне поверь, я именно убежала, — эта причина была ошибочной. Все было ложью. Того, из-за чего я сбежала, никогда не существовало.

— А он-то женился на ком-то другом? Когда ты уехала?

— Да. Она умерла. Она умерла, родив их ребенка — Люси. Ей шесть лет. Она глухонемая!

— О, бедное создание! — Эмма с состраданием покачала головой. — И вы снова встретились? С этим мужчиной и его ребенком?

— Да. О, Эмма, это ужасно! Понимаешь, я все еще его люблю! Я просто обманывала себя все эти годы. Я думала, что это прошло, но ошибалась.

— Но в чем же проблема? Если он овдовел, что же мешает…

— О, все не так просто! — печально произнесла Тамара. — Все совсем не так просто. Росс ненавидит меня. Он… он думает, что я уехала из Фалкон-Уэрри только ради карьеры. Он думает, что меня интересовало только это, когда я стала известной, его убеждение еще больше укрепилось.

— А ты не объяснила ему, что это не так?

Тамара почувствовала, как горячие слезы выступили на ее глазах.

— Нет, — ответила она. — Я ничего ему не сказала. Он в любом случае не поверил бы мне. — Она фыркнула. — Нет. Я снова убежала, и на этот раз навсегда. Вероятно, это единственное, на что я способна, — убегать!

— О, глупости, дитя! Боже мой, ты же получаешь огромное удовольствие от своей работы — от живописи! Ведь это само по себе большое достижение!

— Пустое достижение! — пробормотала Тамара печально. — Что же касается Бена, то я, право, не знаю…

— Ну, ты же не думаешь все же выйти за него? Он знает об этом человеке — о Россе Фалконе?

— Да, он знает. Я все вчера рассказала ему. Он, конечно, был потрясен. Мы только два дня тому назад купили кольцо.

— Я думаю, что ты очень глупая девушка! — сказала Эмма кратко, взволнованно глядя на нее. — Ты поставила себя в немыслимое положение. Однажды ты просила меня дать тебе совет, а я его не дала. Теперь я все же дам тебе совет. Ты не можешь сейчас выйти за мистера Гастингса. Ты знаешь это так же хорошо, как я.

— Ты хочешь сказать, что мне следует оставаться старой девой?

— Как я? Боже спаси, нет! Ты должна взять билет на следующий рейс назад, в Шеннон, отправиться туда и встретиться с этим мужчиной, в которого влюблена. Он единственный, за кого ты должна выйти замуж, и ты это знаешь!

— Но, Эмма! Я не могу этого сделать!

— Почему? — Эмма возмутилась. — A-а… Ты слишком горда! В этом дело?

— Нет, не в этом! — Тамара подумала. — А может быть, ты и права. Может быть, это гордость! Но я пыталась вести себя с Россом по-доброму! Он меня ненавидит!

Эмма вздохнула.

— Упрямая! — сказала она тихо, а Тамара погасила свою сигарету.

Внезапно раздался звонок в дверь. Тамара вскочила и посмотрела на часы на камине. Было уже больше одиннадцати.

— Кто это может быть? — воскликнула Эмма, нахмурясь.

Тамара поежилась, плотнее закутываясь в халат.

— Может быть, Бен, — сказала она, — но вряд ли он пришел бы так поздно!

— Открыть? — спросила Эмма взволнованно, когда настойчиво раздался второй звонок.

— Да, я думаю, что да. Кто бы это ни был, он, вероятно, видел свет в окнах. Вряд ли мы можем притвориться, что мы уже спим. Наверное, кто-то из соседей. Вор, пожалуй, не стал бы предупреждать о своем приходе.

Эмма, помедлив, вышла в холл, и, когда дверь открылась, она коротко спросила:

— В чем дело? Что вы хотите?

По ее довольно недружелюбному тону Тамара поняла, что гостя Эмма не знала.

— Мне нужно видеть мисс Тамару Шеридан. — Этот голос заставил сердце Тамары бешено заколотиться. — Она ведь живет здесь, не так ли?

Тамара неуверенно поднялась, услышав, как Эмма сурово сказала:

— Да, она живет здесь. Но приличные люди не приходят в такое время!

— Эмма, — дрожа произнесла Тамара, — все в порядке. Впусти его. Это Росс Фалкон!

Эмма невольно отпрянула, впуская его.

— О! О, конечно, входите! Входите поскорее, — засуетилась она. Тамара, взволнованная, стояла возле кушетки, запахиваясь еще плотнее в свой халат. — Я вам понадоблюсь? — спросила Эмма у своей хозяйки.

Тамара ответила:

— Я… я не думаю, спасибо, Эмма. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — Эмма посмотрела на Росса с некоторым подозрением, а затем, пожав плечами, повернулась и вышла.

Росс медленно вошел в комнату. Он выглядел странно и незнакомо в своем плотном пальто и темном костюме. Ночь была сырой, и на его волосах блестели капли дождя.

— Ты не присядешь? — спросила Тамара, чувствуя неловкость и не понимая, зачем он здесь. — Сними свое пальто!

Росс медленно расстегнул пальто и сказал:

— Так вот где знаменитая Тамара Шеридан создает свои произведения! — Он произнес это небрежным, несколько насмешливым тоном, с интересом осматриваясь.

Тамара отвернулась, не в силах больше переносить это.

— Зачем ты приехал, Росс? — спросила она.

— Ты не догадываешься? — Голос его все еще звучал насмешливо.

— Нет, конечно нет. Если бы я догадалась, я не стала бы спрашивать, — коротко ответила она и быстро подошла к подносу, на котором стояли напитки. — Хочешь немного виски?

— Ирландское?

— Нет, шотландское.

— Хорошо, немного. — Росс снял пальто и медленно прошелся по комнате, останавливаясь и любуясь картинами и гравюрами, которые украшали белые стены. Тамара повернулась и протянула ему его бокал, сознавая, какой у нее более чем убогий выбор спиртного. Она не ждала никаких гостей.

— А ты со мной не выпьешь? — спросил он, указывая на виски.

— Спасибо, нет. Я уже выпила вина за ужином, который мне приготовила Эмма.

— А, значит, ты уже поела.

— А ты не ел?

Росс слегка улыбнулся:

— С самого утра. А что? Ты умеешь готовить? Можешь мне что-нибудь приготовить поесть?

Тамара поколебалась, не уверенная в том, шутит он или нет, а затем пожала плечами.

— Могу приготовить тебе омлет и салат, — неловко предложила она.

— Это звучит великолепно! — Он слегка поклонился, а Тамара сжала губы и пошла на кухню.

Он последовал за ней и, прислонясь к дверному косяку, наблюдал, как Тамара разбивает яйца, греет сковороду и выливает их на нее. Она добавила сыр и приправы, затем вынула из холодильника миску с салатом и, достав тарелку, положила на нее салат и омлет. Затем она выдвинула стойку для завтрака и поставила рядом табуретку.

— Кофе?

Он кивнул.

— Хорошо, — сказала она и включила кофеварку.

Тамара чувствовала, что сердится все больше и словно приближается к какой-то черте. Ей казалось, что он играет с ней, как кот с мышью, перед тем, как прикончить, и она очень боялась, что Росс собирается уничтожить ее, если не физически, то морально.

Он уселся у стойки и с заметным удовольствием съел омлет и салат. Она нашла в холодильнике несколько ягод клубники и добавила к ним крем. Он съел и этот десерт. Вскоре был готов кофе. Тамара налила две чашки, пододвинула табурет и села с ним рядом, ожидая, когда он закончит ужин.

Она молча наблюдала за тем, как он ест с таким завидным удовольствием. Почему-то это возмутило ее. Зачем он вообще приехал в Англию, зачем он явился к ней в такой поздний час? Было почти полночь. Неужели он не понимает, как бесцеремонно поступает? Но ведь он не Бен, напомнила она себе. Росс Фалкон всегда был непредсказуем.

Насытившись, он встал и сказал:

— Ты готовишь замечательный омлет, Тамара! Когда-нибудь ты еще приготовишь мне такой!

Тамара промолчала и пошла назад, в гостиную. Росс присоединился к ней, выключил верхний свет и оставил только настольную лампу у дверей, которая слабо освещала комнату.

— Ну вот, — сказал он, — так гораздо приятнее и удобнее, не правда ли? Как ты думаешь?

Не обращая внимания на ее растерянный вид, он спокойно уселся на кушетку и ослабил свой галстук.

Тамара сжала кулаки:

— Росс, ты имеешь представление о том, сколько сейчас времени? Ведь уже почти полночь. Большинство людей в это время уже спят.

— Что? Даже лондонская публика?

— Те из лондонской публики, кому предстоит работать, — да, — холодно ответила она.

— Ну хорошо. Пойдем спать. — Он лениво улыбнулся. — Подойди сюда, Тамара!

— Росс, ради Бога! — прошептала она, отворачиваясь, и, покачнувшись, оперлась о стол.

Тамара почувствовала, как его руки обхватывают ее сзади, прижимая к себе, а теплые губы касаются шеи. Росс целовал ее, лаская грудь.

— Если я скажу, что люблю тебя, ты перестанешь меня бояться? — хрипло спросил он.

Тамара прижалась к нему ослабевшим телом.

— Что ты хочешь сказать, Росс? — чуть слышно произнесла она.

Он повернул ее лицом к себе, заглянул в глаза своими темными ласковыми глазами. Это было впервые с тех пор, как они снова встретились.

— Все просто, — сказал он. — Отец Донахью рассказал мне всю правду.

— И ты… ты поверил?

— А разве это не правда? — Его взгляд стал настороженным.

— О Боже, Росс! Конечно правда. — Застонав, она обняла его и прижала к себе. — Но я никогда не думала, что ты мне поверишь!

— Но почему? — Он ласково погладил ее волосы.

— Вирджиния была твоей женой. Я была уверена…

— Никогда не надо быть уверенной в том, что не стоит этого. — Пальцы Росса скользнули по ее шее. — О Боже, Тамара! Ты не представляешь, что это такое — найти тебя, обнимать и знать, что я имею право тебя любить, и желать тебя, и нуждаться в тебе! Ты мне так нужна, поверь мне!

Он начал целовать ее, сначала нежно, но потом, воспламеняясь все больше, ласкал ее с яростным желанием. Задыхаясь от страсти, он хрипло проговорил:

— На тебе больше ничего нет?

— О, Росс! — Она рассмеялась. — Я не одевалась к приему гостей. Тебе так нравится?

Он отстранил ее от себя.

— Да, мне это нравится, — произнес он, — может быть, даже чересчур!

Тамара улыбнулась и, взяв его за руку, подвела к кушетке.

— Пойдем. Сядем, — сказала она. — Нам надо о многом поговорить.

Росс сел рядом с ней, с трудом сохраняя расстояние между ними. Тамара прикурила две сигареты, дала ему одну и затем спросила:

— Как ты нашел меня? И так поздно!

Он улыбнулся и откинул свою темную голову на мягкую спинку кушетки.

— Это длинная история. Отец Донахью рассказал мне вчера, но был уже поздний вечер, и я не мог сразу броситься разыскивать тебя. Когда я наконец приехал в Лимерик, оказалось, что ты уже улетела. Сначала я растерялся. И вдруг мне пришла в голову блестящая мысль — поехать в Килларни и встретиться с Беном.

— С Беном? Ты видел Бена?

— Да. — Росс искоса взглянул на нее. — Я сказал ему, что собираюсь жениться на тебе.

— Ты очень самонадеян!

Сильные руки Росса легли на ее плечи.

— Я самонадеян?

— А что, если я откажусь?

Он притянул ее к себе.

— Пожалуйста, Тамара, не мучай меня, — прошептал он. — Я ждал слишком долго!

Тамара раскаялась. Она прижалась губами к его глазам и щекам, нежно целуя их, пока Росс снова не потерял самообладание и не нашел опять ее губы. В квартире наступила долгая тишина. Оторвавшись от нее, он хрипло произнес:

— Не испытывай меня, Тамара. У меня нет сил больше сдерживаться. Я слишком хочу тебя!

Тамара покраснела и попросила:

— Продолжай. Расскажи мне про Бена.

Росс покачал головой, глубоко затянулся сигаретой и сказал:

— Да, Бен. Сначала он был поражен, но не слишком, как я думаю. Во всяком случае, он, похоже, знал или догадывался о том, что ты испытываешь ко мне.

— Я сказала ему об этом вчера, — ответила Тамара. — О, Росс, мне кажется, что это было так давно!

Росс ласково прищурился:

— О да. Дело в том, что у него уже был билет на этот самолет в Лондон. Он должен был взять с собой автомобиль и Маргарет.

— Маргарет, — задумчиво повторила Тамара.

Росс улыбнулся:

— Ты меня ревновала к Маргарет?

— А ты хотел бы, чтобы я ревновала?

— Да, наверное, да. Если я вообще думал об этом. Когда я услышал, что ты помолвлена с Гастингсом, я почти не понимал, что делаю.

— И Бен дал тебе мой адрес?

— Да. Но это не все. Я не мог попасть на самолет, а потом, когда мне все же удалось это, вылет отложили.

— Но ты не рассказал мне, как ты отыскал Бена.

— Не рассказал? Я отправился по нескольким гостиницам, в которых мог остановиться такой человек, как Бен. Я действовал прямо как детектив, верно?

Тамара кивнула, вспомнив внезапно что-то…

— Мне хотелось бы, чтобы ты нашел меня давным-давно, много лет назад! — тихо произнесла она.

— Семь лет тому назад?

— Да. О, Росс, скорее женись на мне. Давай не будем больше терять время!

— Я и не собираюсь! — пробормотал он в ответ.

— А Люси?

Росс замер:

— Что Люси?

Тамара вздохнула:

— Ты все еще будешь упрямиться?

— Ах вот в чем дело! — Он расслабился. — Ты говоришь об учебе?

— А о чем же еще я могу говорить?

— Ну, мне пришло в голову, что ты будешь против ребенка от другой женщины!

— О, Росс! — Тамара удивленно уставилась на него. — Ну конечно нет! Ведь Люси твой ребенок! Я ее так люблю! Но теперь ты позволишь ей получить образование, правда? Бросишь свои причуды?

— Опять эти твои сомнения, — спокойно сказал он. — Хорошо. Если для нее так будет лучше. Ты действительно так думаешь?

— Да. Где-нибудь недалеко от нас, так, чтобы мы могли видеться с ней каждую неделю и на праздники брать к себе. Мы будем тогда все вместе! — Тамара вздохнула. — А Стивену и Шейле придется найти себе свой собственный дом — Шейла так хочет этого! В «Фалкон-Хэд» станет тесно, когда у нас появятся наши дети!

Росс губами остановил ее счастливую болтовню.

— Я обожаю тебя, — прошептал он, — но есть еще одна проблема.

Тамара нахмурилась:

— Какая?

— Твоя работа.

— А почему она должна быть проблемой?

— Но тебе ведь понадобится быть в Лондоне на твоих выставках и…

— Нет, не в Лондоне, дорогой. В Лондоне у меня больше не будет выставок. Я не говорю, что брошу работу, потому что я ее слишком люблю и она нас соединила с тобой, но теперь она перестанет быть самым важным в моей жизни!

Росс с нежностью поцеловал ее.

— Мы вернемся в Фалкон-Уэрри завтра, да? Или, вернее, уже сегодня?

— О да. Интересно, как отнесется к этой идее Эмма.

— Этот дракон, который впустил меня сюда?

— Она не дракон, и ты не должен так говорить. Она только что, перед твоим приездом, уговаривала меня вернуться, встретиться с тобой и рассказать всю правду!

— Вот как? Значит, она друг на всю жизнь?

Тамара вздохнула:

— Росс, ты веришь, что Вирджиния могла сказать такое? Ну, тогда, семь лет назад?

Росс серьезно посмотрел на нее:

— Да, я верю. Вирджиния становилась совершенно бессовестной, когда хотела чего-нибудь добиться. Я понял это. Если бы только ты все сразу рассказала мне, я доказал бы, какую глупость она говорила! — Он покачал головой.

Тамара прижалась к нему.

— Это я была такой глупой! — прошептала она. — О, Росс, прости меня!

— Не жалей ни о чем. Все позади. Вирджиния больше не причинит нам зла!

— Нет. Бедная Вирджиния! — Сейчас Тамара в глубине души даже жалела ее. Она вздохнула и теснее прильнула к Россу. — Я люблю тебя! — прошептала она.

— Да, но мне пора подумать об уходе, — неохотно пробормотал Росс, прислушиваясь к стучавшему в окна дождю.

— А разве тебе нужно уходить? — Тамара лукаво взглянула на него из-под ресниц.

Росс чуть улыбнулся.

— Ты же не предлагаешь пугать добрую Эмму, ведь нет? — отрывисто спросил он, лаская ее глазами.

Тамара улыбнулась ему в ответ.

— Но ведь у нас есть эта кушетка! — прошептала она, закрывая глаза.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg