«Блондинка? Брюнетка? Рыжая!»

Ким Лоренс Блондинка? Брюнетка? Рыжая!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Франческо Романелли свернул с автострады на обочину. В кармане его куртки не переставая звонил мобильный телефон. Лицо Франческо исказила недовольная гримаса.

Господи, и кто только придумал эти мобильники, — ужасно неудобная вещь!

Франческо решил проигнорировать позывные телефона. Он бросил быстрый взгляд на пустующее пассажирское кресло, на котором лежал другой телефонный аппарат, заблаговременно отключенный.

Франческо ни на минуту не мог расслабиться. Совсем недавно его жизнь казалась ему идеальной, но все переменилось в одно мгновение, когда от него ушла жена. Она ничего не стала объяснять, просто собрала свои вещи и закрыла за собой дверь. Каждый предмет в его доме напоминал ему о ней и о том, как она с ним поступила. Франческо раздражали соболезнования и утешения друзей и знакомых. Если бы это было в его силах, он бы выкинул из дома все телефонные аппараты, а пока они звонили почти непрерывно, не позволяя ему забыться.

Последние несколько недель были для Франческо Романелли настоящим кошмаром. Ему с трудом удавалось сохранять выдержку. И все же смотреть в лицо фактам он категорически отказывался.

Франческо всегда был оптимистом, но сейчас его радужное восприятие жизни сменилось мрачным скепсисом. Ночами ему никак не удавалось уснуть, он лежал в темноте, и мысли его двигались по одному и тому же кругу. Он спрашивал себя, в чем же он не прав, что он сделал не так?

Еще год назад, оказавшись в подобной ситуации, Франческо мог набрать телефонный номер своего брата-близнеца и пожаловаться ему на судьбу. Брат всегда умел выслушать его и дать дельный совет. Например, так было год назад, когда от Франческо ушла очередная девушка.

Это был чрезвычайно мирный разрыв. Девушка проявила удивительное благоразумие. Впрочем, другого от нее и не следовало ожидать, ведь она — юрист, столь же умная, сколь и красивая, невероятно амбициозная и целеустремленная. Она сразу дала Франческо понять: либо он женится на ней, либо они расходятся. Услышав от него, что он еще не готов к семейной жизни, она бесстрастно заявила:

— Не принимай на свой счет, Франческо, но мое время слишком дорого стоит, чтобы тратить его впустую. Ты отличный любовник, но этого мало. Мне не нужен мужчина, который боится ответственности.

— Ты не права, дорогая, — попытался возразить ей Франческо, — я чрезвычайно ответственный человек.

— Я бы даже, наверное, согласилась с этим, если бы для своих близких ты находил столько же времени, сколько ты посвящаешь работе, — ответила она, тем самым поставив точку в их отношениях.

Часом позже Франческо кричал по телефону брату:

— Да, я трачу много сил и времени на работу, но только поэтому мои дела идут так хорошо! Моя жизнь давно выверена до секунды, как точнейшие швейцарские часы, я свел к минимуму все случайности. Конечно, порой мне не хватает адреналина в крови, — нехотя признался он, — но это можно легко исправить.

— Оглянись вокруг, Франческо, — со спокойствием Будды изрек его мудрый брат. — Настоящее приключение может ждать тебя за любым углом.

— Да! И тогда я не спасую, уж поверь!

Франческо предвкушал изменения, и они не заставили себя ждать. В одночасье его жизнь изменилась, причем так, как он не мог и предполагать. Через несколько месяцев после того телефонного разговора брат Франческо трагически погиб — покончил с собой. С детства у Франческо не было никого ближе, и, потеряв брата, он не знал, как жить дальше.

Но вскоре Франческо снова обрел смысл жизни. Он встретил женщину, в которую влюбился с первого взгляда и которая ответила ему взаимностью. Эта любовь была словно яркая вспышка, озарившая все вокруг, и невозможно было ей противостоять. Через пять дней после первой встречи Франческо и Эрин поженились.

И лишь спустя какое-то время Франческо задумался, а правильно ли они поступили? Что такое любовь, спрашивал он себя, не стал ли он жертвой страсти, похоти, почта животного желания обладать?

Требование Эрин о разводе прогремело над головой Франческо, как атомный взрыв. Она не стала высказывать свое предложение вслух, просто ушла, а через несколько недель прислала письмо в его офис.

В тот день у Франческо была запланирована важная деловая встреча, но, получив письмо, он отменил ее за две минуты до начала. А через полчаса он сидел в пассажирском кресле небольшого частного самолета, летящего в Англию. И все это он предпринял единственно для того, чтобы объяснить своей жене, что недопустимо употреблять слово «ошибка», когда речь идет о поступках Франческо Романелли, ибо он никогда не ошибается.

Франческо знал, что Эрин воспримет его приезд как попытку восстановить отношения. Впрочем, это неплохо, он намеревался дать ей последний шанс, и неважно, кто сделает первый шаг: он или она. Франческо собирался объяснить своей жене, что развод — самое примитивное из всех возможных решений. Имея холодный разум и ясную голову, можно постараться прийти к компромиссу. Он надеялся, Эрин сможет его понять.

Теперь на пассажирском сиденье рядом с Франческо лежало уже два телефона, один из которых снова звонил. Франческо не хотел отвечать на вызов, но, взглянув на аппарат, понял: это всего лишь эсэмэска. Он прочитал высветившееся на маленьком экране сообщение, а потом вновь сосредоточился на дороге.

Внезапно Франческо вспомнил телефонный разговор, произошедший пару месяцев назад. Телефон звонил довольно долго, и когда Франческо снял наконец трубку, вежливый женский голос попросил его передать миссис Романелли, что ее очередной визит в женскую консультацию перенесен на другой день. Таким образом от незнакомой женщины Франческо узнал о беременности Эрин. Он никак не мог понять, почему жена скрыла от него столь важный факт.

Именно тогда Франческо впервые предположил, что в его семейной жизни созрела проблема. Он пытался рассмотреть ситуацию с различных сторон, но ему никак не удавалось понять позицию Эрин.

Франческо мог допустить, что в тот день, когда он разговаривал с секретарем женской консультации, его жена еще не знала о беременности. Но дни шли, а она все не признавалась. Вместо этого она ушла, и вскоре Франческо получил официальное письмо с требованием о разводе, в приписке к которому она назвала их брак ошибкой. В тот момент он почувствовал себя униженным.

Сейчас Франческо не очень-то интересовало мнение Эрин, он твердо знал одно: его ребенок никогда не будет сиротой. Малыш заслуживает счастливого детства и моря любви. У ребенка Франческо Романелли будут и отец и мать.

Единственное, что сейчас по-настоящему смущало Франческо, — это предстоящее столкновение с мамашей Эрин, женщиной на редкость деспотичной, старающейся контролировать каждый шаг дочери.

Эрин была очень удивлена, когда кузина Франческо Валентина позвонила ей и пригласила провести уик-энд в деревенском доме, принадлежащем ее мужу Сэму. Как истинный англичанин, Сэм занимался разведением лошадей.

Она предположила, что Валентина еще не знает о ее разрыве с Франческо, иначе чем можно объяснить ее предложение? Эрин не позволяла себе предаваться унынию из-за несложившейся личной жизни, для этого она была слишком гордой.

Девушка перевела дыхание и без обиняков спросила Валентину:

— Должно быть, ты не знаешь, что я рассталась с Франческо?

— Отнюдь, — ответила Валентина, — мне все известно. Я очень сожалею.

Эрин не хотелось принимать это приглашение, но Валентина умела настоять на своем, и уже к концу разговора Эрин понимала, что поступит очень неучтиво, если не приедет.

В пятницу вечером она стояла на пороге деревенского домика Валентины и Сэма. Ей сказали, что остальные гости прибудут утром, но утром никто так и не появился. Теперь Эрин оставалось лишь удивляться и время от времени поглядывать на часы.

Во дворе раздался цокот копыт. Она пересекла залитую солнцем гостиную и выглянула в окно. Это был Сэм, он только что вывел из конюшни лошадь и теперь седлал ее. Видимо, Сэм собрался на верховую прогулку, подумала Эрин. Внезапно перед ее мысленным взором предстала картинка из недавнего прошлого.

Велосипедную прогулку можно было считать завершенной, когда Эрин обнаружила, что одна из шин совсем сдулась. Девушка слезла с велосипеда и обошла его кругом.

Внезапно она услышала цокот копыт. Лошадь шла рысью. Девушка быстро откатила велосипед с дорожки на обочину. Как только эта манипуляция была проделана, из-за ее спины раздался мужской голос:

— Синьора, идея путешествовать в одиночестве не самая лучшая для столь привлекательной женщины, в этих местах частенько пропадают красавицы.

Эрин плотно сжала губы, затем нашла-таки в себе силы улыбнуться. Она давно привыкла к повышенному мужскому вниманию, но в данный момент совершенно не искала себе компанию. Девушка настолько уставала от общения в будни, что в выходные ей хотелось забиться как можно дальше в какой-нибудь темный угол и тихо сидеть там, чтобы ее никто не трогал. К тому же она не очень-то любила богатых, а этот мужчина был явно не из бедных, раз мог позволить себе собственную лошадь. А что лошадь — его собственность, Эрин поняла сразу: в округе, по которой она путешествовала на велосипеде, находились только маленькие частные конюшни. Кроме всего прочего, голос незнакомца звучал слишком уж спокойно, хоть и слегка насмешливо. Девушка давно для себя уяснила: подобная манера говорить свойственна людям циничным и самоуверенным.

Эрин с детства любила долгие велосипедные прогулки. Она уезжала довольно далеко от дома и с интересом обследовала окрестности. Такое времяпрепровождение девушка предпочитала дискотекам, барам и прочим шумным сборищам. Одиночество нисколько ее не тяготило.

Эрин и профессию выбрала под стать своему характеру: она работала в государственном департаменте, вела статистику туризма. По долгу службы девушка знала, как развлекаются иностранцы в ее родной стране и ее соотечественники за рубежом. Она быстро усваивала различную информацию, умела тщательно ее проанализировать и сделать выводы, сохраняя удивительную бесстрастность, граничащую с равнодушием, за что Эрин очень высоко ценили на работе.

Эрин козырьком приложила ладошку к бровям и посмотрела против солнца. От яркого света ее глаза сразу же заслезились. Тем не менее девушка внимательно разглядывала вновь прибывших. В первую очередь, ее внимание было обращено на лошадь. Невероятно красивое животное, подумала она, стройное, грациозное, с длинными ногами. Лошадь так и норовила бежать дальше, но ее сдерживал всадник. Казалось, для него это не составляет никакого труда.

Эрин сощурилась и попыталась разглядеть лицо мужчины, но против солнца это было сделать практически невозможно. Незнакомец спокойно воспринял ее пристальный взгляд. Наверняка он тот еще нахал, решила девушка. Его фигуру она смогла рассмотреть довольно четко: широкие плечи, узкие бедра, тонкая талия, настоящий атлет. Но основное ее внимание привлекли его руки в тонких кожаных перчатках. В одной руке мужчина сжимал поводья, сдерживая лошадь, другая рука покоилась на холке животного. Незнакомец не переставая нежно поглаживал гладкую лошадиную шкуру. Рукава его джинсовой рубашки были закатаны до локтя так, что Эрин могла видеть тугие перекатывающиеся мускулы.

Она оглядела незнакомца еще раз, вскользь отметила про себя, что это, должно быть, очень красивый мужчина, снова восхитилась лошадью и, тяжело вздохнув, молча повернулась к своему велосипеду. Девушка снова вытолкала его на дорожку и повела, как ей казалось, в сторону деревенского дома, принадлежащего пригласившим ее на уик-энд друзьям.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Пройдя несколько шагов, Эрин услышала, что оставшийся позади нее наездник спешился. Теперь за ее спиной раздавался шорох мелкого гравия под тяжелыми сапогами для верховой езды и легкое цоканье лошадиных копыт.

Эрин чувствовала на себе пристальный взгляд незнакомца. Невольно она поежилась и ускорила шаг. Через некоторое время он догнал ее и шел теперь рядом с ней.

Незнакомец не отрывал взгляда от профиля Эрин. Она почти дрожала, то ли от страха, то ли от возбуждения. Ее похолодевшие руки все крепче сжимали руль велосипеда.

Чтобы хоть как-то защититься от буравящего мужского взгляда, Эрин поднесла руку к лицу и кончиком пальца потерла переносицу, с неудовольствием отметив, что ее нежная кожа от яркого солнца пересохла и шелушится. Кроме того, девушке нестерпимо хотелось пить. Свою бутылочку с водой она осушила еще час назад, и теперь ей было нечем утолить жажду. Неисправный велосипед тяжело катился по дорожке, Эрин, успевшая за пару часов непрерывной езды устать, начала нервничать, в голову полезли разные неприятные мысли.

Незнакомец тряхнул головой, убирая с глаз непослушную челку, и спросил:

— Вы говорите по-английски?

Эрин не хотелось прямо отвечать на вопрос, она вообще не была настроена разговаривать. Собственно, какое этот мужчина имеет право мешать ей, пугать ее и задавать ей свои идиотские вопросы?

— По-ангельски или по-английски? — с раздражением переспросила Эрин. В эту секунду она была по-настоящему довольна собой. Жажда и зной моментально забылись.

Мужчина усмехнулся и промолчал, получив ответ на свой вопрос.

Эрин почувствовала угрызения совести. Может, не стоило хамить ему — в конце концов, он может помочь.

— Я потерялась, — призналась она и положила ладошку на грудь поверх быстро колотящегося сердца.

Взгляд незнакомца послушно переместился с ее лица на руку.

— Я иду… Мне нужно… Я ищу… Карта есть? — Эрин с трудом переводила дыхание, сама не понимая, почему так нервничает. В итоге она замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, затем приветливо улыбнулась. — Затрудняюсь объяснить на словах.

— Понятно, — протянул наездник. — Красивая и глупая? Мне уже приходилось сталкиваться с подобным сочетанием. И ресницы, как у фарфоровой куклы, густые и так же громко хлопают.

— Верно, — произнесла девушка, думая про себя, что оказалась права: мужчина не просто нахал, он еще и грубиян. — Проходи мимо.

— А мне нравятся велосипедистки, — объявил незнакомец. Казалось, он разговаривает не с Эрин, а с собственной лошадью. — Сам не знаю почему, но испытываю слабость к этим удивительным созданиям. Есть что-то завораживающее в том, как они крутят педали.

— А я, сама не знаю почему, очень люблю крутить педали, хоть это и отнимает много сил. А еще, велосипедная прогулка — лучший способ уехать так далеко, чтобы наверняка заплутать… Я гощу у знакомых, у них дом недалеко отсюда. Во всяком случае, я надеюсь, что недалеко, потому что выехала утром, но к обеду, боюсь, уже не успею.

— А зачем же ты уехала без проводника, если не знаешь местность?

— Хотелось побыть одной. — Эрин сама не знала, почему продолжает разговор, и объясняла это единственно тем, что мужчина может указать ей дорогу.

— Приехала в гости, чтобы побыть одной? Очень оригинальное решение. Твои знакомые настолько невыносимы?

— Нет, это я весьма нетерпимый человек, — честно призналась она.

— Хм… А я тебе еще не опротивел? — рассмеялся мужчина.

— Я дам знать, когда это случится. Ждать осталось недолго, — дерзко ответила девушка.

— О, теперь я вижу, ты отменно говоришь по-английски! Так доходчиво! — незнакомец снова взглянул на нее.

Эрин покраснела.

— Вы правда так считаете? — она быстро захлопала ресницами, притворяясь польщенной. — Если вы спешите, не хотелось бы вас задерживать.

— Ты думаешь, я смогу бросить девушку в безвыходной ситуации? — почти искренне удивился он.

— Считаешь, мое положение настолько плачевно? — задала Эрин встречный вопрос, тоже переходя на «ты».

— Нет, хотя бы потому, что ты не унываешь, — игриво заметил незнакомец. — Но я все же, пожалуй, тебе помогу. Это в некотором роде моя территория… Если ты готова терпеть мою неделикатность, конечно, — предупредил он.

— У меня довольно большой опыт общения с неделикатными людьми, я умею ставить их на место, — уверенно парировала Эрин. — Обычно трусливые и хилые представители мужской половины человечества сразу разбегаются. В кавалерах я не нуждаюсь, но от помощи проводника не откажусь.

— Но и тебе следует быть умницей, если хочешь поспеть к ужину.

— О, нет! Как я только могла подумать, что ты будешь разговаривать со мной нормально? Почему всякий мужчина, к которому женщина обращается за помощью, сразу же начинает вести себя так, как будто она теперь всю жизнь ему должна? Нет чтобы просто бескорыстно помочь и исчезнуть!

Незнакомец прищурился и посмотрел на Эрин, затем рассмеялся и сквозь смех произнес:

— Да, по-моему, очевидно, ты из тех дамочек, которые просто не способны промолчать, если им что-то не нравится.

От злости Эрин крепко стиснула зубы, но на этот раз решила воздержаться от комментария.

— Итак, приступим, — с нарочитой серьезностью проговорил мужчина. — Откуда ты здесь взялась и почему решила, будто заблудилась?

— Мне кажется, что пару километров назад я не туда свернула, — не зная, как объяснить точнее, сказала Эрин.

— А куда ты свернула? — намереваясь позлить девушку, сознательно задал глупый вопрос незнакомец.

Эрин нахмурилась:

— Не знаю куда, но предполагаю, что свернула не в том направлении, в каком надо бы, — процедила она.

— Позволь с тобой не согласиться, к этому месту ведут только правильные повороты, иначе мы бы не встретились.

— Ты что, издеваешься надо мной? — вскипела Эрин.

— Дай-ка подумать, — мужчина жестом попросил ее помолчать и закатил глаза к небу.

— Просто объясни мне, где находится ближайший телефон, — бесцеремонно прервала его размышления Эрин.

— И что тогда?

— Тогда я позвоню и вызову такси.

— Ты просто гениальная женщина! — в его голосе прозвучала ирония. — Ты об этом догадывалась?

— С рожденья! — Эрин было не так-то просто смутить.

— И куда же ты направишься?

— В какой-нибудь отель.

— А как же твои друзья? Они будут волноваться, — предположил незнакомец.

— Я позвоню им, а утром они за мной сами заедут.

— Очень мудро, — он одобрительно кивнул. — Но тогда зачем тебе телефон и такси, если я сам в два счета могу доставить тебя в отель? Это совсем недалеко отсюда. Отель роскошный, и кормят там отменно.

— И как ты это сделаешь?

— Видишь эту лошадь, глупышка? Она скачет туда, куда я ей велю.

— Я не сяду на нее, — Эрин помотала головой и испуганно посмотрела на животное.

— И правильно, потому что иногда она сбрасывает седоков, которые ей не нравятся, — согласился с девушкой владелец лошади. — Но неподалеку отсюда живет мой хороший знакомый, у которого есть машина. Пошли.

— Спасибо, — кротко произнесла Эрин и последовала за ним.

— Рано благодаришь, — пошутил он.

Эрин невольно остановилась.

— Так ты идешь или нет?

— Я передумала, — твердо произнесла она.

— То есть как это? — удивился мужчина.

— Вот так! Передумала, и все! Я останусь здесь.

— Но уже скоро начнет темнеть!

— Ничего страшного. Я уверена, скоро появится какой-нибудь благородный рыцарь, который согласится мне помочь. А ты мне неприятен.

— Отлично! — Он мгновенно взобрался на лошадь. — Счастливо оставаться! Желаю дождаться благородного рыцаря, надеюсь, это произойдет прежде, чем найдут твой скелет! — выкрикнул он и пришпорил лошадь.

В Эрин полетело облако дорожной пыли. Она закашлялась.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Ты! — возмущенно воскликнула Эрин, когда водитель проезжающей мимо машины остановился, открыл дверцу и вышел. Впрочем, она была не только возмущена, но еще и испытала облегчение. Во всяком случае, чего можно ждать от этого человека, она уже более или менее себе представляла.

— А что тебя так смущает? — ухмыльнулся незнакомец.

Эрин вздернула подбородок и бросила на мужчину яростный взгляд:

— Что? Продал лошадь? И кто же рискнул купить такую доходягу? Или же просто угнал автомобиль?

— О, какая, однако, бурная фантазия! Кажется, я начинаю тебя бояться. Одно только радует, ты не стараешься казаться лучше, чем ты есть, да в этом, собственно, и нет необходимости. Видела бы ты себя!

— А что тебе во мне не нравится? — обиженно спросила Эрин.

— Ты выглядишь как бродяга. У тебя нос обгорел. Тебе не приходило в голову намазаться солнцезащитным кремом или, на худой конец, надеть шляпу с широкими полями?

— Я выезжала ранним утром, солнце еще только встало. И выходя из дома, я не планировала бродить весь день по округе в надежде отыскать дорогу. Такое объяснение тебя устроит? — зло сощурилась Эрин. — И уж точно у меня нет намерения очаровывать тебя своей безупречной внешностью. Говорю это на случай, если ты своими нелестными комментариями надеешься меня уязвить.

— Ну, зачем ты так? — рассмеялся он. — Я полон сочувствия. Я даже представляю, как ты расстроишься, когда твой нос покроется безобразными волдырями и начнет облезать. И тебя сразу станут принимать за бестолковую иностранную туристку, — его лицо приобрело брезгливое выражение. — Ну, чего же ты ждешь? Тебе нужно специальное приглашение, чтобы сесть в машину?

— Ты для этого вернулся? Чтобы вдоволь поиздеваться надо мной?

— Вообще-то, для того, чтобы спасти тебя.

— Считаешь, мне больше не на что надеяться, кроме как на тебя? Уверен, будто у меня нет выбора?

— У тебя всегда есть выбор. Ты уже один раз отказалась от моих услуг. Результат можно лицезреть на твоем пунцовом носу.

— Оставь мой нос в покое, в конце концов! — Эрин казалось, что сейчас она не выдержит и со всей силы пнет его ногой.

Мужчина, не обращая внимания на ее замечание, подхватил велосипед и закинул его в багажник своего пикапа, затем открыл дверцу со стороны пассажира и молча указал Эрин на кресло, а сам сел за руль.

— С велосипедом можно было и поосторожнее, — озвучила очередную свою претензию девушка. — Между прочим, он чужой.

— Ты его угнала? Почему-то меня это не удивляет, — улыбнулся незнакомец.

— Мне его одолжили люди, у которых я гощу.

— Они очень огорчатся, узнав, что ты его сломала.

— Я его не ломала, у него всего лишь колесо спустило. А вот ты очень неаккуратно его швырнул. К тому же я беспокоюсь за свой фотоаппарат.

— Какой еще фотоаппарат?

— Он лежит в корзинке на багажнике, — пояснила Эрин.

— О! Я имею дело с настоящим фотохудожником! Ладно, сиди спокойно, достану я твой фотоаппарат, — заверил ее мужчина и вылез из пикапа. — Вот! — вернувшись через минуту, он подал ей камеру.

Девушка поблагодарила его кивком.

— Итак, ты фотограф?

— Любитель, — ответила Эрин, проверяя целостность фотоаппарата. — Но у меня хорошая репутация. Меня часто приглашают снимать свадьбы, крестины, делать семейные портреты и прочее, и прочее в этом духе…

— А знаменитостей ты не снимаешь? Нет привычки подлавливать их в самых сомнительных ситуациях?

— Нет, эта сфера фотоискусства меня не привлекает. Я уважаю чужую личную жизнь и не люблю совать свой нос куда ни попадя.

— О! Это уже прямо-таки принципиальная позиция! Строгое воспитание? Да?

— Не понимаю, о чем ты…

Эрин отвернулась от незнакомца и принялась смотреть в окно на пролетающие мимо пейзажи. Она вспомнила, как, будучи ребенком, неожиданно для себя обнаружила, что частые отсутствия ее отца имеют под собой весьма неприятную причину, что маму они сильно расстраивают, а окружающие стараются как можно чаще выказывать свое сочувствие бедной девочке. Став же подростком, Эрин поняла: отец изменяет матери, и всякий раз, после продолжительных сцен раскаяния, та прощает его, а затем все повторяется вновь. Мать очень страдала, когда отец в очередной раз их оставлял…

— Возьми, попей.

Мужчина протянул ей бутылку с водой.

— Спасибо, — Эрин взяла бутылку и сразу же сделала несколько больших глотков прохладной жидкости.

— Лучше?

— Почему ты вернулся? — она решила проигнорировать его вопрос.

— Потому что тебе нужна моя помощь, и тебе, кроме меня, не на кого больше рассчитывать. И ты это прекрасно знаешь, правда, гордость мешает тебе в этом признаться.

— Ты преувеличиваешь. Мои друзья наверняка с обеда ищут меня.

— Те друзья, от которых ты сбежала?

— Этого они не знают, зато им известно, что я отправилась на велосипеде фотографировать живописные окрестности.

— Отличное алиби…

— Не такая уж я и глупая, как ты думаешь.

— Теперь ты уже и не такая красивая, — он насмешливо уставился на ее обгоревший нос.

— Я уже поняла, что ты весьма обходителен с женщинами, и не нужно доказывать мне это каждой фразой. Могу я знать, что вынуждает тебя быть столь галантным?

— Наверное, кроткий характер собеседницы, — предположил водитель, сосредоточившись на дороге.

— Ты наговорил мне столько гадостей и еще имеешь наглость упрекать меня в ершистости?

— Может быть, ты хочешь сесть за руль? — предложил он.

— Зачем мне это? Я и дороги-то не знаю! — удивилась Эрин.

— Не знаешь дороги и продолжаешь пререкаться?

Девушка осеклась и отвернулась к окну. Через несколько минут пути ее веки сами собой начали смыкаться.

— Можешь вздремнуть.

— Я потерплю.

— Как хочешь, — равнодушно произнес незнакомец.

Они ехали по проселочной дороге, машина ровно покачивалась, будто убаюкивая, и с каждой минутой Эрин было все сложнее не заснуть. Кроме того, она с утра ничего не ела и очень устала. Девушка задремала. Это было состояние между сном и явью, когда перед глазами проносятся все произошедшие за день события. Сквозь сон она пробормотала:

— Я сама могу позаботиться о себе. Ты меня нервируешь.

— А ты меня, — тихо ответил водитель, понимая, что она не вполне отвечает за свои слова. — Хм… Не самая умная реплика, — добавил он.

— Умная…

— Ну, болтушка… Спи давай, — буркнул незнакомец.

— Неужели я уснула! — воскликнула Эрин, когда через некоторое время мужчина осторожно потрепал ее по плечу. — Где это мы? — спросила она, обнаружив, что они больше никуда не едут.

Взглянув в окно, девушка увидела только непроглядную темень. Всмотревшись, она различила кованые ворота, ведущие к парадному входу в отель. Она прикрыла рот ладонью и сладко зевнула.

— Я не женат, — неожиданно признался незнакомец.

Глаза Эрин удивленно распахнулись.

— Тебя ведь это интересовало, дорогуша?

— Какая глупость! — раздраженно парировала она.

— Не глупость, а факт.

— Полагаешь, этот факт тебя красит? Ну, не женат, и что с того? Думаешь, мне необходимо романтическое приключение?

— Этого я тебе не предлагал.

— На нас швейцар смотрит, — сквозь зубы процедила Эрин.

— Приятно было с тобой познакомиться. Я как-нибудь тебя навещу, — еле сдерживая смех, церемонно произнес мужчина.

Эрин вышла из машины и раздраженно хлопнула дверью. Затем она попыталась вытащить из багажника свой велосипед. Швейцар поспешил ей на выручку, но незнакомец его опередил.

— Любишь привлекать к себе нездоровое внимание? — прошипела Эрин.

— Неужели мне удалось привлечь твое нездоровое внимание? Как же мне посчастливилось!

— Постой! Я заплачу тебе за бензин.

— Как любезно с твоей стороны, но не стоит, — жеманно отозвался он.

— Но я обязана отблагодарить тебя за помощь.

— Считаешь, мне нужны деньги? — рассмеялся мужчина. — Не беспокойся, ты мне ничего не должна. Пусть я не столь галантен, как тебе хотелось бы, но я помогаю людям бескорыстно. А чтобы ты не чувствовала себя передо мной в долгу, предлагаю компромисс…

— Представляю… — скептически проговорила Эрин.

— Возможно, я тебя разочарую, но все очень прилично.

— Например?

— За услугу с тебя ужин, красавица.

— То есть я плачу? — с готовностью подхватила она.

— Нет, фокус в другом. Я выбираю место, таково мое условие.

— Условие? У меня есть один маленький принцип: не раздумывая, отказываться, если мне осмеливаются ставить какие-либо условия.

— Но в данном случае ты отказаться не посмеешь. Я с тобой свяжусь. И учти, я рассчитываю на твою благодарность.

— Это откровенный шантаж.

— Возможно, — осторожно согласился он, — но ты примешь мое предложение.

— Хорошо, но тогда и я вынуждена поставить свое условие, — решила пойти на компромисс Эрин.

— Смотря какое.

— Я плачу.

— Я сэкономлю деньги, сходив на свидание? Мне нравится эта идея! — воскликнул мужчина и обхватил девушку за талию.

— Ни о каком свидании не может быть и речи! — Эрин испуганно подалась назад.

— Мне все равно, как ты это назовешь. Кстати, меня зовут Франческо, запомни это имя. Я свяжусь с тобой. Очень скоро…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Франческо Романелли съехал с главной дороги на проселочную. Четверть часа и несколько миль отделяли его от того места, в которое он так стремился попасть. Однако Франческо очень устал и решил передохнуть. Он остановил машину на окраине деревни, недалеко от автобусной остановки.

Воздух был невероятно тяжелым, ни дуновения ветерка и жара, как в аду. Включенный в салоне машины кондиционер положения не спасал.

Приземлившись в лондонском аэропорту, Франческо с неудовольствием отметил, что в Лондоне жарче, чем в Риме, это показалось ему абсурдным. Еще в салоне самолета он снял пиджак, расстегнул рубашку и закатал рукава, но, несмотря на все это, ему по-прежнему было жарко и душно, воздуха не хватало.

Франческо взял в руки сотовый, но внезапно его внимание привлек уличный шум, а точнее, хриплый вскрик. Он непроизвольно повернул голову туда, где, казалось, был источник звука, и сощурился, сосредоточенно вглядываясь в пространство. Под навесом автобусной остановки он разглядел несколько молодых людей, трое из них окружили тоненькую рыжеволосую девушку. Франческо не мог видеть ее лица, только медные пряди волос, сияющие и переливающиеся на солнце. Внезапно на него нахлынули воспоминания.

До встречи с Эрин Франческо считал чистым вымыслом или беззастенчивым преувеличением все восторженные эпитеты, традиционно адресуемые огненноволосым женщинам. Но, однажды прикоснувшись к нежнейшей молочно-белой щеке, сквозь которую просвечивает стыдливый румянец, проведя рукой по шелковистым локонам, попробовав на вкус рубиновые губы, он уже не представлял возле себя пресную блондинку или напористую брюнетку.

Франческо почудилось, будто он вновь держит в своих объятьях Эрин. Ее мягкое, гибкое, податливое тело так близко, что кажется, сейчас утонешь в нем. Благоухание ее фарфоровой кожи кружит голову. Огненный шелк волос струится между пальцами. Он слышит стук ее маленького сердечка, губами ощущает биение пульса на ее шее. Он вновь и вновь шепчет ее имя…

Франческо представил, как Эрин откидывает голову и смотрит на него сквозь полуопущенные веки, обрамленные длинными пушистыми ресницами. Он ни на минуту не забывал ее удивительные фиалковые глаза с блестящими зрачками, помнил, как в ожидании поцелуя приоткрывается ее рот… Мужчина невольно застонал.

То свидание не удалось, вернее, оно состоялось, но Романелли провалил собственный план. Часами он думал об Эрин, думал о том, как это будет поцеловать ее. Он представлял себе нечаянный, внезапный, неожиданный, удивительный, захватывающий, умопомрачительный поцелуй. Франческо хотел покорить ее одним только этим поцелуем. Часами он фантазировал, грезил, строил планы своего мгновенного романтического наступления, он готовил любовный блицкриг. Подобно великому полководцу прошлого, он должен был прийти, увидеть и сразить Эрин.

Франческо считал себя опытным любовником, в этом вопросе статистика была на его стороне. Он покорял девять женщин из десяти. Но Эрин вела себя слишком непредсказуемо, чтобы к ее поведению можно было применить хоть какой-нибудь, даже самый общий, план. У нее была возмутительная манера все обращать в шутку.

Эрин могла часами хохотать над тем, что казалось ей смешным, а ему обидным. Она растягивала свои сочные гранатовые губы, обнажала ослепительные ровные белые зубы и заливалась смехом, и Франческо казалось, будто в воздухе звенят тысячи хрустальных колокольчиков.

Франческо становилось страшно прикасаться к этим губам, порой он боялся Эрин и ненавидел себя за это.

— Ты ведьма, — не выдержал однажды Франческо.

Он был невероятно зол и серьезен, отчего Эрин хохотала еще безжалостней. И он жалел, что так отчаянно влюбился, иначе он никогда бы не позволил женщине так с собой играть.

Раньше Франческо думал, что для человека, который радеет о здоровье своих чистокровных арабских скакунов, важно нанять лучших в мире конюхов, для человека, который по-настоящему боится стать банкротом, важно найти лучших финансистов… Но вот что делать ему? Франческо дорожил своей репутацией отличного любовника, но женщины, которых он так легко завоевывал, снова и снова уходили от него. Что он делает неправильно?

— Ты забавный, как головная боль! — сообщила ему Эрин, перестав наконец смеяться.

Тогда Франческо все время казалось, будто он спит, и просыпаться не хотелось. Только месяцы спустя он начал понимать, как все произошло.

Высказывание Эрин привело Франческо в ярость. В каком-то безумном порыве он обхватил ее за плечи и поцеловал совсем не так, как планировал в своих мечтах. Сколько обидного бессилия было в этом поцелуе! Ему казалось, он умоляет Эрин о снисхождении, стелется перед ней, а не берет свое, то, что принадлежит ему по праву.

— Хочешь повеселиться? Что ж, веселись! — сипло пробормотал он.

Эрин смягчилась, только ее хитрые глаза по-прежнему вспыхивали адскими искрами. Она облизала свои губы и поцеловала Франческо. Его сердце готово было остановиться. Ему казалось, будто Эрин не просто целует его, а нежно прикасается к его душе. Затем она отпрянула назад и, склонив набок голову, усмехнулась.

Франческо очень быстро понял, что проиграл. Теперь он знал: больше он себе не принадлежит, весь его опыт соблазнителя оказался бесполезен.

Эрин Фойл была непостижима для него. Он прислушивался к ней, даже когда она молчала, а когда заговаривала, он кипел от ярости, потому что еще никогда на его пути не встречалась столь дерзкая женщина. Ее речь казалась ему колдовской музыкой. Эрин всячески обыгрывала его имя, произносила его на разные лады, насмешливо коверкала, но Франческо неизменно отзывался, лишь бы только она звала его к себе.

Чтобы чувствовать себя абсолютно счастливым, Франческо достаточно было всего лишь целовать пряди волос Эрин. Находясь рядом с ней, он испытывал невыносимую, сладчайшую боль. Он млел, когда она просто смотрела на него, и страдал, когда она отводила свой взгляд.

— Не бойся меня, милая, — однажды ласково сказал Эрин Франческо.

В ответ она расхохоталась, а когда успокоилась, ее голос прошелестел, как ветер в изумрудной листве:

— Ты не опаснее мотылька. Я боюсь лишь одного…

Эрин с вызовом заглянула в его захмелевшие от счастья глаза.

— Чего ты боишься, сладкая моя? — не удержался он.

— Боюсь, что ты опалишь свои крылышки, незнакомец.

— Почему ты зовешь меня незнакомцем?

— Назови свою фамилию, незнакомец, — дурманящим шепотом попросила она.

— Романелли. Меня зовут Франческо Романелли, — послушно ответил он. — Мое полное имя Франческо Луис Романелли.

— Ну, так вот, Франческо Луис Романелли, меня зовут Эрин Фойл. Объясни мне, что ты здесь делаешь? Почему ты такой нетерпеливый? И отчего ты так испугался, когда я предложила тебе заплатить за горючее для твоей машины? — промурлыкала Эрин. Ее ладони лежали на груди Франческо, она стояла очень близко и требовательно смотрела на него.

Франческо впервые не знал, как ответить женщине. Эрин широко улыбнулась, но подавила смех.

— Что тут смешного? — смущенно спросил он.

— Просто я вспомнила… Я вспомнила, как, запыхавшись, ты влетел сегодня вечером в отель. Я думала, тебя удар хватит, так сбивчиво ты дышал, герой. А эта расстегнутая на груди рубашка и галстук, торчащий из кармана! Непорядок, сэр! Ох! Глупый мужчина!

В подтверждение ее слов Франческо глупо улыбнулся. Его растрогала ее непосредственная критика.

— Тебя непросто понять, — призналась Эрин.

— Почему? — заинтересованно произнес он.

— То ты застенчивый и скромный, как, например, сейчас, то неуправляемый нахал.

— Нахал? — Франческо сделал вид, будто он удивлен и не понимает, что она имеет в виду.

— Да, нахал. Грубый, возмутительный, несносный нахал!

— Спасибо за комплимент, — Франческо склонил голову и улыбнулся. — А какой я еще?

— Таинственный, чувствительный, возбуждающий, безрассудный, упрямый, иногда довольно милый… Но вчера ты меня просто взбесил, Франческо.

— Вчера я тебя спас, Эрин.

— Нет, вчера ты вывел меня из себя, а спасешь — сегодня.

— От чего же я должен тебя спасти? Разве сегодня тебе что-нибудь угрожает?

— Мне всегда угрожает скука, из-за которой я бываю такой… взбалмошной. Поэтому не позволяй мне заскучать, Франческо.

— Ладно, Эрин.

— Если тебе это не удастся, пеняй на себя, — она лукаво погрозила ему пальчиком.

— Значит, ты со мной сегодня не только из благодарности? — не поверил своему счастью Франческо.

— Нет, конечно. Если бы я не хотела поужинать с тобой, я бы уехала из отеля, и ты бы меня никогда не нашел, — засмеялась девушка.

— Ты способна на такой ужасный обман?

— Это не обман, Франческо.

— А как ты это называешь?

— Это прием самообороны. У некоторых симпатичных девушек нет стальных кулаков и накачанных мускулов, зато у них есть мозги.

— Значит, ты хотела видеть меня, солнышко?

— Не утомляй меня пустыми расспросами, Франческо. Сейчас я еще здесь, но, как долго это продлится, зависит только от тебя. Ответь, например, почему на тебе вчерашний костюм, неряха?

— Я надел чистую рубашку, — смутился Франческо. Немыслимое дело — он оправдывался перед женщиной! — И я был в душе.

— Ты был в душе? — Эрин довольно долго теребила пуговицу его рубашки, затем она встала на цыпочки и потянула носом. — Да, пожалуй, стоит поверить. Сегодня ты пахнешь приятнее, чем вчера… Хотя вчера ты тоже пах умопомрачительно, ну, если не принимать во внимание запах лошади.

— Ты всегда говоришь то, что думаешь?

— Почти. Но в данный момент я поступаю так лишь для того, чтобы ты не пропускал ни одного моего слова.

— То есть?

— Все просто. Если ты не понимаешь сказанного сразу, ты упускаешь драгоценный шанс. Вот как только что.

— Какой еще шанс? — занервничал Франческо.

— Я не всегда буду вести себя так безответственно, — строго предупредила его девушка. — Учти, стрелки бегут, колесики вертятся, все идет к своему концу…

— Звучит пугающе.

— К счастью, только для тебя, дорогой, — насмешливо отозвалась Эрин.

— Твои друзья знают обо мне? — сменил тему Франческо.

— Знают.

— И что они говорят?

— Будто я сошла с ума. Но это неправда. Я бы рада сойти с ума, но до сих пор у меня получалось только сводить с ума, — пожаловалась она. — А еще мои друзья уверены, что ты плохой.

— И почему они так считают?

— Я рассказала им, как ты со мной обошелся. Они решили, будто у тебя по отношению ко мне дурные намерения.

— Они совершенно правы, — сознался Франческо.

— Рада слышать… Они мне завидуют.

— Не скажу, что в повседневной жизни я человек сугубо положительный, но ты будишь во мне какое-то другое, незнакомое мне доныне существо, и оно определенно не отличается благочестием, Эрин.

— Ты хочешь соблазнить меня, Франческо?

— Похоже, до ресторана мы сегодня не доедем, — заметил он, чувствуя, как его пульс стремительно учащается.

— Прости, должно быть, я ломаю все твои планы, — притворно ужаснулась девушка.

— Именно так, но последнего пункта я не дам тебе изменить, — предупредил Франческо.

— Что за пункт?

— Свечи и шелковые простыни.

— Можешь оставить только простыни, дорогой.

— Меня никто еще не называл дорогим, — он покачал головой.

— И правильно! Ведь ты самый настоящий хищник!

— Не спорю.

— А если ты хищник, то зачем тебе вообще простыни? У тебя же есть машина!

— Ты хочешь заняться любовью в машине? Боюсь, не получится. Ты забыла, это пикап.

— Ты как ребенок, Франческо! Я вижу, что не «порше». Но это и к лучшему, пожалуй. Ты не какой-нибудь офисный мальчик, ты работаешь с лошадьми. У тебя и машина должна быть соответствующая, — Эрин потрепала его по плечу.

— Почему ты думаешь, что я работаю с лошадьми?

— Мне будет очень неприятно, если я ошиблась.

Франческо понял: время рассказывать о себе еще не пришло. Он решил, что Эрин пока незачем знать о том, что он всего лишь офисный работник, который время от времени любит в одиночестве прокатиться верхом по окрестностям.

— Тебе нравится мой пикап и тебя устроит крошечная комнатка в мотеле?

— Конечно, если ты мне составишь компанию.

— Боже! — не веря своим ушам, воскликнул Франческо и жадно обхватил девушку за плечи.

Эрин обвила руками его сильную шею и коснулась губами его губ.

А она не дожидается, когда я ее поцелую, она сама прекрасно знает, чего хочет.

— Едем! — прошептал Франческо, и уже совсем было направился к машине, но Эрин придержала его за пуговицу рубашки.

— Куда ты так торопишься, хищник? — спросила она.

— Я могу и подождать, — он застыл на месте и непонимающе уставился на девушку.

— Задумайся на мгновение, как глубоко ты можешь меня ранить своей поспешностью, — произнесла Эрин. Она запрокинула голову и приложила к груди руку, словно актриса немого кино.

— Ты хотя бы представляешь, что ты со мной делаешь, милая? — взмолился Франческо.

— Ты становишься таким симпатичным, когда нервничаешь и злишься, сущий ангел! Давно не видела ничего подобного! Разумеется, я представляю, что сейчас с тобой происходит, это-то меня и забавляет.

— Рад, что тебе нравится потешаться надо мной, — холодно произнес он и сильно сдавил ее руку.

Эрин продолжала насмешливо улыбаться. В конце концов она рассмеялась и нежно прошептала:

— А мне показалось, будто ты хочешь соблазнить меня.

— Да, но не в машине же, Эрин! Первый раз должен стать особенным!

— Первый раз! — девушка снова засмеялась. — Первый раз… — успокоившись, задумчиво повторила она.

— Я только заеду на заправку, и мы сразу же поедем на одну ферму, это всего в миле отсюда.

— И я не могу ничего сделать, чтобы ты передумал? — хрипло проговорила Эрин и начала пуговицу за пуговицей расстегивать свою блузку.

Франческо, оглушенный и ничего не понимающий, наблюдал за манипуляциями девушки. Она испытующе смотрела на него томными фиалковыми глазами. В конечном итоге он не выдержал и, стараясь прикрыть ее обнажившуюся грудь, обнял девушку.

— Вот и молодец, — с облегчением произнесла она.

Эрин лишь приглушенно вскрикнула, когда Франческо сделал ее своей. До этого момента она не знала мужчин, и когда Франческо Романелли это понял, он обезумел от страсти.

— Расслабься, — шепнул он ей. — Я знаю, что делать, тебе будет хорошо.

— Мне уже хорошо, Франческо. Мне очень хорошо… — мурлыкала Эрин.

Стоны Эрин, ее смех, запах ее духов, ее нежная бархатистая кожа, частое прерывистое дыхание, вскрики и наступающая затем тишина… Франческо был страждущим. Все это время рядом с ней он не мог утолить ни голод, ни жажду, ни тоску. Его кровь кипела в жилах и не находила выхода. Его руки, его глаза, его губы непрерывно искали Эрин и не находили.

Вместо любимой жены Франческо получил всего лишь письмо, информирующее его об ее уходе, вместо наслаждения — злость, вместо нежности и ласки — презрение.

В тот день Франческо изорвал письмо в клочья и выбросил из окна машины.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Франческо Романелли очнулся от воспоминаний, его привел в чувство все тот же хриплый болезненный крик о помощи.

Франческо снова взглянул в сторону автобусной остановки. Один юноша отошел в сторону, и теперь Франческо мог видеть лицо рыжеволосой девушки. Она была ярко, безвкусно накрашена, так обычно красятся подростки. Сердце Франческо сжалось. Девушка слишком юна для такой компании, подумал он. Ее лицо исказило страдание, но рядом не было никого, кто бы помог ей.

Франческо вышел из машины и, громко стукнув дверью, направился к подросткам, но они не заметили его приближения. Ребята были слишком заняты, они громогласно общались, курили и пили пиво из жестяных банок, которые выбрасывали тут же, не сходя с места. Один из молодых людей крепко сжимал девичье запястье, видимо затем, чтобы его обладательница никуда не смогла сбежать. Вероятно, им было очень весело.

— Юной леди не нравится ваше общество! — проговорил Франческо.

К нему тут же повернулось несколько подростков. Франческо понял, что все они изрядно пьяны. Один из юношей сделал шаг вперед, покачнулся, но удержал равновесие. Подросток сплюнул, всунул руки в карманы неряшливо болтающихся на бедрах штанов и двинулся навстречу Франческо. Другие ребята стеклянными глазами наблюдали за происходящим.

— Тебя кто звал, дядя? — фамильярно спросил пьяный смельчак.

Франческо широко улыбнулся, демонстрируя молокососам свое превосходство.

— Почему бы вам просто не разойтись по домам? — тихим голосом поинтересовался он.

Юноша никак не отреагировал и продолжал приближаться к Франческо. Видимо, парень никак не ожидал, что получит удар в живот. Он даже не успел вскрикнуть, лишь беззвучно осел на асфальт. Франческо небрежно отшвырнул мальчишку в сторону и приблизился к остальным.

— Я не стану вас лупить, если вы разойдетесь по-хорошему, — предложил он.

Франческо прекрасно осознавал, что, если бы подростки не были настолько пьяны, ему бы не поздоровилось. Валявшийся на асфальте юноша тихо поскуливал, остальные тупо смотрели на него, не решаясь что-либо предпринять. Франческо попробовал договориться с ними по-хорошему:

— Не желаете уходить, не надо, — примирительно сказал он, — но отпустите девушку. Я отведу ее домой.

Девушка закивала и попыталась вырвать руку из крепкой хватки удерживающего ее парня. На ее лице были черные подтеки, от слез тушь размазалась. Девушка тоже была в сильном подпитии, но страх моментально отрезвил ее. Она всхлипывала и терла рукавом нос.

— Ты в порядке? — спросил ее Франческо.

Она утвердительно тряхнула рыжей курчавой гривой…

Эта девушка, конечно же, очень отличалась от Эрин, его неподражаемой жены, ту невозможно было представить в роли умоляющей о снисхождении жертвы. Эрин никогда не играла ни в одну игру, если не была на сто процентов уверена, что выйдет победительницей. Франческо знал: он женился не на безмозглой дурочке, а на невероятно умной женщине.

Франческо доброжелательно улыбнулся рыжеволосой девушке и представил, как бы повела себя его Эрин, нечаянно окажись она в подобной ситуации. Конечно, грубая мужская сила способна утихомирить даже самую волевую и находчивую женщину, с досадой подумал он. Именно на свою физическую силу он сам и рассчитывал всякий раз, когда чувствовал, что теряет контроль над женой. Ему впервые стало стыдно. В приложении к неженским мозгам из оружия у Эрин был лишь острый язычок.

Похоже, в арсенале этой несчастной девушки только косметика, превратившаяся теперь в сплошное месиво на лице.

— Идем! — проговорил Франческо и протянул девушке руку.

Она наконец высвободила свое запястье и кинулась к нему. Державший ее парень попытался перекрыть ей дорогу.

— Неверный поступок, — произнес Франческо, схватив мальчишку за плечо и оттолкнув в сторону.

— Это моя девчонка! — выкрикнул юноша.

— Привилегия женщины — в любой момент передумать, обязанность мужчины — принять ее решение, каким бы оно ни было, — назидательно сказал Франческо.

Валентина проводила свою гостью в уютную гостиную, находящуюся в южном крыле большого деревянного дома. Комната купалась в солнечном свете. Эта гостиная была самой любимой комнатой Валентины. Она напоминала ей теплую, солнечную родину и родительский дом. До того как выйти замуж, а произошло это пять лет назад, она жила в Тускании.

Валентина наклонила голову, посмотрела на своего маленького сынишку, который обеими ручками обхватил ее ноги и стоял теперь, тесно прижавшись к ней, потрепала его по курчавому затылку и вышла.

Через полчаса в другой комнате ее супруг Сэм посвящал жену в суть своего плана. Она очень внимательно его слушала, но когда Сэм закончил, проговорила:

— Это все замечательно, но если в полдвенадцатого, вопреки твоим ожиданиям, Эрин откажется идти в библиотеку? Что, если она и Франческо по какой-либо причине разминутся? Каковы будут твои действия в этом случае?

— Насильно втолкнем ее туда, вот и весь мой план. Не тревожься, жена, все у нас получится, — пошутил Сэм. — Послушай, дорогая, если они смогли встретиться друг с другом на природе, среди огромных лесов, лугов и полей на проселочной дороге, неужели они разминутся в нашем доме?!

Валентина неуверенно согласилась, у нее все еще оставались сомнения.

— Что касается Франческо, то он, конечно, не из тех, кто в подобной ситуации из-под земли жену достанет, он слишком гордый для этого, — произнесла она. — Но, знаешь, Сэм, вся эта таинственность и конспирация скорее осложняют достижение поставленной нами цели и могут стать причиной очередного недопонимания.

— Конспирация? Ха! О какой таинственности и конспирации ты говоришь, жена? Мы просто не обязаны отчитываться перед нашими гостями.

— Равно как и Эрин не обязана действовать в согласии с твоим гениальным планом, дорогой Сэм. Она вряд ли простит нас, если мы запрем ее в комнате с Франческо. Заметь, Эрин уже догадалась, что никаких многочисленных гостей, о которых мы говорили, приглашая ее сюда, не будет. Если она заметит хотя бы еще одну неприятную мелочь, она может собраться и уехать раньше, чем Франческо окажется на пороге.

— Вот поэтому ее и нужно запереть в гостиной уже сейчас, — продолжал шутить Сэм.

— Тогда она не будет разговаривать с нами до конца времен, — хмуро парировала Валентина.

— Да, ты права, люди неблагодарны. Ты из последних сил устраиваешь их семейное счастье, а они… Но скажи, жена, разве Эрин показалась тебе счастливой?

— Почему телефон Франческо не отвечает? — игнорируя вопрос мужа, озабоченно пробормотала Валентина. Она уже несколько часов не могла дозвониться до брата.

— Наши голубки только и делают, что усложняют нам задачу.

— Тогда зачем нужно было инициировать эту встречу?

— Пора наконец и тебе понять, дорогая жена, что эти двое не вполне адекватны. Я отказываюсь трактовать их поступки с разумной точки зрения. Но они предназначены друг для друга, и это ясно как день. И поэтому долг всякого разумного человека — подтолкнуть их, чем мы сейчас и занимаемся.

Валентину не удовлетворили легкомысленные объяснения и оптимистический настрой Сэма. Ее лицо сохраняло выражение сосредоточенной озабоченности, которое удивительно ей шло. Сэм украдкой любовался своей женой.

— Не слишком ли легко ты ко всему относишься, Сэм? Франческо попросил нас о помощи. А если мы своими действиями вспугнем Эрин? Мне бы, например, не хотелось узнать, что вокруг моей скромной персоны плетется заговор. Думаю, Эрин тоже вряд ли этому обрадуется.

— По-твоему, сам Франческо сможет справиться с этой упрямицей? — спросил жену Сэм. На этот раз он был серьезен.

— Сомневаюсь, — Валентина покачала головой. — Нет, сам он точно не справится, — добавила она через мгновение.

Все представители семьи Романелли с самого детства Франческо знали, насколько обманчива его внешность. Знали они и о том, что даже самые волевые <и спокойные люди не застрахованы от душевных кризисов и их последствий. Глядя на Франческо, можно было предполагать: уж этот-то человек точно никогда не совершает ошибок, но, увы, его брат-близнец Райф — точная копия Франческо — добровольно свел счеты с жизнью. Он не смог переступить черту кризиса иначе, чем покончив со всем бесповоротно.

Никто не решился бы назвать Райфа слабохарактерным, малодушным или мнительным. Он был очень жизнерадостным, энергичным, ироничным и весьма привлекательным мужчиной, к тому же, как и его брат, отличался отменным здоровьем. На жизненном пути Райфа никогда не встречалось проблем и трудностей, ему не приходилось бороться с судьбой. И никто, даже самые близкие люди, не могли предположить, что однажды он распорядится собой, как надоевшей вещью.

В день похорон Райфа Валентина тихо вошла в комнату, в который находился Франческо, она окликнула своего кузена по имени. Услышав ее голос, Франческо резко поднял голову… Валентине хватило одного взгляда на его лицо, чтобы осознать всю глубину его скорби. Франческо потерял не просто брата, он потерял свое отражение, утратил оптимистическое восприятие жизни, ведь Райф всегда поддерживал его, что бы ни происходило. В день смерти брата Франческо потерял опору.

Райф всегда умел найти для брата те слова поддержки, которые он не смог бы принять ни от кого другого. Райф обладал неординарным взглядом на жизнь, с его подачи самые безвыходные ситуации представали приключениями, которые стоят того, чтобы благодарить за них судьбу.

Когда Франческо узнал о самоубийстве Райфа, он впервые отказался понять брата. Он не позволял себе заподозрить его в лицемерии, истерии или банальной ошибке, он просто не знал, что думать.

Франческо целиком и полностью погрузился в работу, она помогала ему не вспоминать о происшедшем. Родные беспокоились за него, но он все чаще ускользал от их понимающих и сочувствующих взглядов и от их вразумляющих доводов. Теперь Франческо пытался стать точной копией Райфа: веселым, самоуверенным, ироничным, доказывая тем самым, что у него все в порядке и в поддержке он не нуждается. На самом же деле со смертью брата Франческо безвозвратно утратил возможность разделить свои переживания с другим человеком.

И вдруг, по прошествии нескольких недель со дня похорон, Валентина поднимает трубку и слышит смущенный, но от этого не менее радостный голос кузена, который извещает ее о своем намерение жениться.

Это была тайная, наспех подготовленная церемония в маленькой часовенке, где кроме Франческо и Эрин были лишь священник, органист, Валентина и Сэм. Последние выступали в качестве свидетелей. Они охотно согласились, хотя известие о том, что Франческо и Эрин знакомы всего пять дней, повергло их в шок. Тем не менее свадьба состоялась.

Валентина и не пыталась понять побуждения Франческо. Она всю жизнь была абсолютно уверена в неразумности скоропалительных браков, а что думать про этот конкретный брак, она вообще не знала. Учитывая недавнюю апатию Франческо, которую он подавлял нарочитой веселостью, его увлечение такой своеобразной женщиной, как Эрин, казалось весьма странным. Валентина догадывалась: совсем скоро молодые столкнутся с трудностями.

— Валентина, — обратился к жене Сэм. — Как бы мы с тобой ни относились ко всей этой истории, мы обязаны помочь Франческо. Не забывай, мы перед ним в долгу. Если бы не он, мы бы наверняка потеряли и наш дом, и конезавод. А, кроме того, для меня честь помогать ему. Поэтому, если мы слегка и ввели Эрин в заблуждение, нас полностью оправдывают благородные цели, которые мы перед собой поставили.

— Знаю, знаю, знаю… Но, несмотря на так называемое благородство наших целей, меня смущает необходимость прибегать ко лжи.

— Я счастлив, что женат на женщине, которая категорически не приемлет лжи во всех ее проявлениях, — улыбаясь, подытожил Сэм.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Эрин уютно устроилась на диване, поджав под себя ноги. До появления Валентины она читала книгу, но отложила ее сразу же, как только в дверях комнаты появилась хозяйка дома.

— Мне послышалось или ты с кем-то разговаривала? — спросила свою гостью Валентина.

— Прочла кое-что вслух, — объяснила Эрин. — Подумала, если проговорить текст, восприятие изменится, но нет, этого не произошло. Видишь ли, Валентина, героиня этой книги существо настолько правильное, что к ней трудно испытывать какое-либо иное чувство, кроме стойкого отвращения, — улыбнулась девушка.

— Сочувствую тебе, дорогая, — рассмеялась хозяйка дома. — Но стоит ли в таком случае читать эту книгу?

— В сущности, сама книга не плоха. Я надеюсь, жизнь переломает эту высокомерную особу. По-моему, безукоризненность даже книжных героев не красит, они становятся бледными и какими-то неживыми. Я считаю, писать нужно только о порочных или раздираемых сомнениями людях.

— Да, ты циничная девушка, Эрин.

— Вовсе нет. Просто я очень люблю захватывающие сюжеты, и к моим нравственным принципам это не имеет никакого отношения. Но согласись, когда женщина действует исключительно в рамках предписанных норм, она рискует прослыть дурой.

Валентина изумленно посмотрела на Эрин. В этот момент ее маленький сынишка, за мгновение до этого вбежавший в комнату, попросился на руки. Она удовлетворила его просьбу и, нежно обняв малыша, проговорила:

— Уф, тяжелый! Не обессудь, Эрин, но я отказываюсь обсуждать эту скользкую тему.

— Будем оптимистами, — Эрин тряхнула густыми, сияющими на солнце волосами. — Люди меняются. Даже сами того не желая… — Она изогнула бровь, глядя то на Валентину, то на ее сына.

Наблюдая за матерью и ребенком, Эрин испытывала сильнейшее желание поделиться с Валентиной своей радостью, сказать ей, что у нее тоже скоро будет маленький сын или дочь, и ей стоило огромных усилий этого не сделать.

Эрин становилось грустно оттого, что на всем свете нет ни одного человека, которому бы она могла поведать о своей беременности. Она боялась, что такой необдуманный шаг будет стоить ей поражения в ее борьбе за свободу от брачных обязательств перед Франческо.

Эрин понимала, что не может требовать от Валентины держать эту новость в тайне от кузена. Они успели стать подругами, но кровные узы превыше всего, тем более для итальянцев. И с Сэмом Валентина наверняка бы сразу же поделилась. А, как говорится, тайна известная двоим, через какое-то время становится достоянием общественности. И кроме того, Эрин не могла допустить, чтобы посторонние узнали о ее беременности раньше, чем отец ребенка. Учитывая все обстоятельства, она решила молчать.

Согласно первоначальному плану Эрин Фойл, Франческо Романелли следует узнать о предстоящем отцовстве только после того, как будет оформлен развод. Это именно то, к чему она стремилась. Эрин надеялась, что проблем с бумагами не возникнет.

Позиция Франческо для Эрин была совершенно ясна. Она точно знала, как он относится к индивидуумам, которые пренебрегают своими отцовскими обязанностями. В эволюционной шкале Франческо Луиса Романелли такие особи не далеко ушли от беспозвоночных существ.

Франческо открыто сочувствовал матерям-одиночкам, вынужденным ради детей ставить крест на своей молодости и карьере. Узнай он до развода, что Эрин беременна, он предпримет все возможное, чтобы этот развод никогда не состоялся. И она знала наверняка, что не сможет устоять под натиском его обаяния, как уже однажды случилось.

Эрин была решительно настроена развестись. У нее не оставалось другого выбора. Она считала, что, освободившись от своего мужа, она сможет вновь обрести то неуловимое чувство полета, которое сопутствовало ей с самого детства, и ничто не могло изменить ее позицию.

Эрин понимала: они с Франческо невероятно похожи, это проявлялось даже в мелочах. Именно в этой похожести она видела суть их ссор и противоречий.

Внезапно раздался звук удара. Эрин очнулась от размышлений и огляделась по сторонам. Оказалось, малыш Джанни уронил на пол игрушку.

— О чем ты задумалась? — спросила ее Валентина.

— Некоторое время назад я сказала, что люди меняются.

— Да, — подтвердила Валентина.

— Именно об этом я и думала. И честно говоря, я уже не уверена в своей правоте, — произнесла Эрин, поднимая игрушку с пола.

Она допускала, что несправедлива по отношению к Франческо. Девушка открыто признавала: она бывает излишне категорична в своем восприятии жизни и окружающих людей, но она буквально боготворила то ощущение свободы, которое дарило ей одиночество. Эрин представить себе не могла, будто что-то заставит ее пересмотреть сложившиеся за многие годы предпочтения. И она знала: точно так же должен чувствовать себя и ее муж.

Эрин считала Франческо человеком поверхностным, эгоистичным, самовлюбленным, тяжелым в общении, но при этом невероятно красивым, волнующим, чувственным, человеком, которого невозможно игнорировать, к которому невозможно оставаться равнодушным. Впрочем, безоговорочно любить его тоже нельзя.

С самой первой минуты их встречи Франческо Романелли провоцировал Эрин на открытый конфликт. Она понимала: чтобы без потерь общаться с Франческо, нужно быть человеком абсолютно самодостаточным и безразличным к его остротам. Понимала она и другое: ей это вряд ли под силу. Эрин убедилась: примирить их с Франческо невозможно. Она постоянно читала разочарование в его темных глазах…

— Но иногда… — тихо произнесла Валентина, но замолчала, задумавшись.

— Больше тридцати лет моя мама ждала и верила в то, что однажды отец изменится.

Впервые за все время их знакомства Валентина услышала о родителях Эрин. Девушка предпочитала не затрагивать в разговоре сугубо личные темы.

Однажды Валентине довелось встретиться с матерью Эрин. Та, в отличие от дочери, была ужасающе откровенна. Клер Фойл не считала зазорным посвящать всех в интимные детали своей биографии. Она не скрывала того факта, что Джек Фойл имел обыкновение изменять своей жене. Клер знала обо всех его романах, более того, она помнила всех своих соперниц по именам. Мать Эрин рассказывала о них шутливо и непринужденно, но во всех ее иронических повествованиях сквозило столько тоски и обиды, что невольно слушателю становилось не по себе.

Общаясь с Клер, Валентина ощущала постоянную неловкость. Она думала обо всех разочарованиях, унижениях, отчаянии и ярости, которые пришлось пережить этой несчастной женщине. Валентина не понимала, зачем Клер без стеснения выставляет переживания своей молодости на всеобщее обозрение.

— Когда ты поняла, что именно происходит в жизни твоих родителей? — спросила Валентина.

— Дело не в этом. Проблема была совсем в другом, — ответила Эрин. — Когда я стала все понимать, я в первую очередь выяснила, что о происходящем в моей семье знают все окружающие.

Валентина в душе сочувствовала Эрин, но старалась не подавать виду. Она по себе знала, как сложно общаться с Клер Фойл, даже понимая причины ее озлобленности. Также Валентина видела, как отчаянно Эрин борется с укоренившимся в ней презрением к собственной матери, вернее, к ее увлечению душевным мазохизмом.

Эрин испытывала к жертвам почти такую же неприязнь, как и к палачам. Ее сознание отказывалось понимать, как это после стольких лет слез, ругани и проклятий ее мать смогла принять отца обратно. Не понимала она и отца, который, словно запоздалая овца, вернулся в хлев, весь больной и потрепанный жизнью.

Да, Эрин знала, человеческие отношения не поддаются логике, но не до такой же степени!

— Они собираются во Францию. Хотят посетить виноградники и винодельни, — Эрин пожала плечами.

— Моя кузина вышла замуж за винодела из Австралии, — ловко поменяла тему Валентина. — Ты, возможно, уже знаешь об этом.

— Ошибаешься, я не так-то много успела узнать о родне Франческо. Впрочем, о браке своей сестры он, кажется, как-то упоминал, — Эрин покачала головой.

— Да, вы слишком быстро расстались, — согласилась Валентина. — Ваш скорый разрыв удивил нас даже больше, чем неожиданная свадьба. Но скажу тебе по секрету, Эрин, Сэм однажды признался мне, что решил на мне жениться через пять минут после нашего с ним знакомства.

— Хочешь сказать, Франческо, сделавший мне предложение лишь через пять дней, оказался более медлительным, чем твой муж?

Обе женщины громко рассмеялись. Но Эрин смеялась не долго.

— Ты знаешь, развод представляется мне каким-то ночным кошмаром. Как бы мне хотелось, чтобы нам не пришлось привлекать всех этих адвокатов… Имущественный вопрос меня совершенно не интересует. Я лишь прошу: пусть все это наконец останется в прошлом… — призналась она. — Моя мама говорит, что Франческо ей никогда не нравился.

Валентина постаралась сдержать улыбку. Она резонно предположила, что уставшая от измен своего мужа Клер Фойл теперь в принципе не способна испытывать симпатию к представителям противоположного пола. Часть вины за разрыв Эрин и Франческо Валентина возлагала именно на Клер, но никогда не говорила об этом вслух.

Малыш Джанни заплакал.

— Джанни сегодня почему-то весь день капризничает, — заметила Валентина.

— Он лапочка, — Эрин взяла ребенка на руки и принялась, укачивая, носить по комнате. — Вы с Сэмом очень счастливые родители.

— Я знаю, — любуясь своим малышом, вздохнула Валентина. — Ты не могла бы отнести Джанни Сэму? Я думаю, он сейчас в библиотеке.

— И что он делает там в этот час? — удивилась Эрин.

— Это лишь мое предположение, — пожала плечами Валентина. — А тебе не хотелось бы прогуляться с ним на конезавод?

— Конезавод — это очень интересно. Но признайся, вы ведь больше не ждете никого из гостей?

— Все, кого мы ожидаем, появятся в двенадцатом часу, — твердо проговорила Валентина.

Эрин ее ответ устроил.

Валентина встала с диванчика, взяла Джанни у Эрин и повела девушку к дверям библиотеки. На пороге она остановилась и придержала свою гостью за локоть.

— Мне интересно… — начала Валентина, но замялась.

— Интересно что? — Эрин замерла на пороге.

— Меня интересует, насколько ты убеждена в необходимости вашего с Франческо развода? Можешь не говорить, что это не мое дело, я и без тебя знаю.

— Я абсолютно уверена и ни за что не передумаю! Я ответила на твой вопрос?

— Да… Мне очень жаль, Эрин. Я уверена, тебе никогда не удастся встретить человека, который подходил бы тебе так, как Франческо. Пусть вы не идеальная пара и вам очень сложно поладить друг с другом, но с другими людьми вы вообще жить не сможете.

— Зато мы легко сможем жить врозь.

— Это ненормально, Эрин. Нельзя одиночество делать своим жизненным кредо, — строго произнесла Валентина. — Вы не смогли справиться с первыми сложностями совместной жизни и пытаетесь решить проблему самым радикальным способом. Вы же оба умные люди, а поступаете, как глупые подростки, хлопаете дверями и рвете отношения! Об этом надо было думать, когда вы решили пожениться. Все гладко не бывает. Нам с Сэмом тоже пришлось притираться друг к другу, и, поверь мне, процесс был весьма болезненный, но мы преодолели сложный период, и вы сможете, если не станете сжигать мосты.

— Ты разговариваешь со мной так, как будто я перед тобой провинилась.

— Прости, Эрин.

— Не извиняйся. Приятно думать, что кто-то за тебя волнуется. Спасибо тебе за это, Валентина, — растроганно произнесла Эрин. — Но, видишь ли, такой счастливый брак, как у тебя и Сэма, — исключение. Вы с Сэмом действительно созданы друг для друга. Все же остальные браки, по-моему, не стоят того, чтобы тратить свои нервы и прилагать драгоценные душевные усилия для их сохранения. Я жалею, что вышла замуж за Франческо. Став моим мужем, он повел себя как совершенно незнакомый мне человек. Он оказался всего лишь скучным аристократом с огромным банковским счетом. Его деньги меня изначально не интересовали. Оказалось, и он сам — тоже.

— Это говорит лишь о том, что ты его очень плохо знаешь.

— Возможно, но у меня больше нет никакого желания его узнавать.

Будучи женой Франческо, Эрин совершенно неожиданно для себя выяснила, что помимо впечатляющего генеалогического древа семейства Романелли, существует еще и одноименный банк, принадлежащий этой фамилии, и множество фирм, боссом которых является непосредственно сам Франческо. Странно, но, узнав об этом, Эрин не испытала восхищения, скорее насторожилась.

Эрин боялась прослыть корыстной особой, которая вышла замуж главным образом из-за огромного состояния Франческо. Ее всегда подавляла мысль о том, что именно из-за количества нулей на личном счете ее муж уверен, будто имеет основание для высокомерного к ней отношения. Эти обстоятельства усилили ее недоверие к супругу и обострили все возникшие между ними конфликты. В браке с Франческо страдала гордость Эрин.

Самым обидным было то, что Франческо, опасаясь ранить чувства жены, не хотел посвящать ее в свои дела.

— Романелли — очень распространенная фамилия, — оправдывался Франческо.

Эрин совершенно случайно узнала, что существует огромный старинный замок, принадлежащий семье Романелли.

— Люди, которые в нем живут, должно быть, чрезвычайно богаты, — предположила Эрин.

— Да, они владеют огромным состоянием, — согласился Франческо.

— И насколько велико их поместье? — полюбопытствовала Эрин.

— Несколько тысяч акров, — спокойно ответил ее муж.

Она вспомнила этот разговор, когда оказалась в доме, который строили по заказу Франческо.

— Пока еще рано о чем-то говорить, но на стадии окончательной отделки ты увидишь, что коридор будет выполнен из стекла, — объяснял Эрин Франческо.

— Думаешь, получится красиво?

— Безусловно! — уверенно произнес он.

— Я знаю, что стекло сейчас самый актуальный в строительстве материал, к тому же оно весьма эффектно смотрится, но будет ли удобно жить в таком доме? — озвучила свои сомнения Эрин.

— Эрин, это будет самый роскошный дом, в каком мне когда-либо доводилось жить.

— Полагаю, роскошь для тебя — самое главное? — девушка покачала головой.

— Ты без труда к ней привыкнешь, — заверил ее Франческо.

— Зачем мне к ней привыкать? — фыркнула Эрин.

— Разве ты не любишь комфорт? — удивился ее муж.

— Ты приглашаешь меня провести здесь выходные? — предположила она.

— Я предлагаю тебе провести здесь всю свою жизнь.

— Не понимаю…

— Скоро поймешь…

Всяческие подозрения не давали Эрин спокойно спать ночами. В конце концов она решила залезть в Интернет и поискать ответы там. Всего через полчаса девушка обладала всей доступной информацией о семействе Романелли. Ее худшие опасения подтвердились.

Эрин тут же потребовала от Франческо объяснений.

— Да ты просто маленький детектив! — рассмеялся он.

— Но ты же мне сказал, будто работаешь с лошадьми!

— Представь себе, я тебя не обманул. У меня есть собственные лошади, и я на них иногда езжу верхом. Но по жизни я занимаюсь совершенно другими вещами.

— Превращаешь просто большие деньги в огромные капиталы? — возмущению Эрин не было конца.

— До тех самых пор, пока я забочусь обо всех многочисленных членах семьи Романелли, я буду заинтересован в том, чтобы наше благосостояние росло, — пафосно ответил Франческо.

— Почему ты не сознался, что Банк Романелли принадлежит твоей семье? Зачем надо было внушать мне, будто это не более чем совпадение? То же самое касается и замка Романелли. Почему нельзя было сказать прямо? — негодовала Эрин.

— Ты неустанно твердишь о том, как тебя утомляют все эти самодовольные отпрыски богатых семей, которым ничего в жизни не нужно и которым незачем напрягаться, обеспечивая хлеб насущный себе и своим близким. Вся их жизнь — непрерывное самолюбование и раздумья на тему: куда бы еще потратить деньги. Твои слова?

— Слова мои, но я говорила в общем и целом, а не о ком-то конкретном, и уж точно не для того, чтобы обличить тебя. Знаешь, это не шутки. На мой взгляд, все происходит слишком быстро. Я совсем не знаю тебя, Франческо!

— Хорошо, — согласился он. — Давай несколько минут поговорим серьезно. Я хочу внести полную ясность. Ты должна знать, что Банк Романелли принадлежит не мне, а моей семье. Им управляет мой отец. А вот деньги, вернее их прирост, действительно являются результатом моего труда…

— Забудем на время про деньги, — прервала его Эрин. — У тебя есть семья. Они хоть что-нибудь знают обо мне? Может быть, твои родственники станут возражать против нашего брака, узнав, что меня вряд ли можно назвать идеальной избранницей миллионера-аристократа.

— Они полюбят тебя, детка, — Франческо нежно обнял Эрин. — В этом можешь не сомневаться… Сейчас я не могу познакомить тебя с моей семьей, родители гостят у моей сестры в Австралии. С мамой недавно случилось одно неприятное происшествие, ничего серьезного, но им придется на некоторое время задержаться. Я уже известил их о своем намерении жениться на самой необыкновенной девушке планеты. Ты можешь поговорить с ними по телефону, любимая, они бы этого очень хотели.

— Почему ты так уверен в их благосклонном ко мне отношении, Франческо? — недоверчиво спросила она.

— Они не могут не полюбить девушку, которая принесла в жизнь их сына столько радости, — ответил он.

— Вот и давай подождем со свадьбой до их возвращения. Стоит ли так спешить?

— Эрин, как я решил, так и будет. Ты ничего не можешь изменить. Я хочу, чтобы свадьба состоялась немедленно…

* * *

Валентина подтолкнула Эрин к двери в библиотеку и сказала:

— Эрин, что бы мы с Сэмом ни говорили и ни делали, ты не должна на нас обижаться. Мы стараемся ради твоего блага. Мы верим, даже самые сильные люди иногда нуждаются в помощи друзей, и наш долг оказать эту помощь.

— О чем ты говоришь, Валентина?

— Ты поймешь, — проговорила Валентина и втолкнула гостью в комнату.

Эрин вздрогнула от неожиданности. Ее лицо вытянулось. Кажется, она поняла…

— Так вот что вы спланировали?! — она всплеснула руками и обиженно посмотрела на Валентину. — Я чувствовала, что не нужно сюда приезжать, но побоялась обидеть вас, вот и приняла приглашение.

— Франческо всего лишь хочет поговорить с тобой. Если и после этого разговора ты будешь убеждена в том, что вам надо развестись, никто больше не станет тебя принуждать. Поговори с ним, — попросила Валентина.

Подошедший Сэм заботливо обнял свою супругу за плечи и произнес:

— Ладно, жена, мы сделали все, что от нас требовалось. Остальное зависит от них. Они уже взрослые дети. Давай оставим влюбленных наедине, — и, повернувшись к Эрин, заверил ее: — Ты должна это знать, Валентина возражала против моей идеи свести вас вместе, но я настоял.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Прошло несколько секунд после того, как Валентина и Сэм оставили Франческо и Эрин наедине и закрыли за собой дверь библиотеки, — несколько секунд абсолютной тишины.

Эрин не ощущала ничего, кроме растерянности. В какой-то момент ее поразил факт, что этот привлекательный мужчина — ее муж — больше не будит в ней тех чувств, которые она испытывала к нему с первых мгновений их знакомства.

Эрин поняла: она больше не любит Франческо, она не испытывала желания прикоснуться к нему, его насмешливый взгляд не провоцировал ее на дерзости, его сильное тело не заставляло ее трепетать в предвкушении. Хотя все достоинства Франческо по-прежнему оставались очевидны. Эрин решила, что справилась с этой страстью, именно страстью, а не любовью, как ей казалось вначале.

Теперь Эрин жалела о своем необдуманном поступке. Слишком поздно она поняла, как на самом деле обстоят дела и что из себя представляет Франческо Романелли.

— Весьма ловкий трюк, Франческо, — одобрительно кивнула Эрин. — Я должна была ожидать нечто в этом роде.

— Не надо, Эрин, — серьезно проговорил он. — Я вовсе не горжусь своим поступком, как ты могла подумать. У меня просто не было выбора.

Франческо разглядывал свою жену. Она показалась ему необычайно хрупкой, но он подавил желание обнять ее.

Если бы Эрин получше присмотрелась к Франческо, то могла бы заметить, как сильно он изменился за то короткое время, что они были врозь.

А вот то, как изменилась Эрин, Франческо заметил сразу. Она стала тоньше, изящнее, отчего ее волшебные фиалковые глаза теперь казались еще больше и выразительнее. А вот выражение этих глаз не понравилось Франческо.

— Зато у меня выбор был, — устало произнесла Эрин. — Я жалею, что не поступила так, как велела мне моя интуиция, а поддалась на уговоры Валентины.

— Ты не ответила ни на один мой звонок, ты отклонила мою просьбу о встрече, ты не удосужилась лично сказать мне о своем желании развестись…

— Успокойся, Франческо, — прервала она его. — Мне не нужны твои деньги, если тебя это беспокоит.

— Деньги? При чем тут деньги, Эрин? — вскипел Франческо. — Меня тоже они совершенно не интересуют. Думаешь, это из-за денег я непрерывно звонил тебе изо дня в день? За кого ты меня принимаешь, Эрин?

— А разве нет? — удивилась она.

С того самого дня, как Эрин ушла от Франческо, она понимала неизбежность этого разговора. Девушка была уверена, что ее богатый муж в первую очередь озаботится тем, чтобы при разводе не пострадала целостность его многомиллионного состояния. Эрин не претендовала ни на пенни из его кошелька, она даже на всякий случай заготовила блистательную речь бедного, но гордого человека и оттачивала ее в уме. Теперь же оказалось, что ее речь никто слушать не будет. Для нее оставалось загадкой, на что надеялся ее муж, ища с ней встречи. Эрин проще было думать, будто он тревожится о своем состоянии, а не о том, как бы вернуть ее расположение.

— Ты можешь объяснить, почему ты не отвечала на мои звонки? — воспользовался ее смятением Франческо.

— Ну… Когда я вернулась в Англию, у меня украли сотовый телефон. Или я его потеряла… В общем, я не знаю, где он.

— Но я звонил на твою квартиру, ты и на эти звонки не отвечала.

— Ты прав. Не отвечала, — согласилась она.

— Зато отвечала твоя мать.

— Я об этом не знала!

— А она заверила меня, что ты категорически отказываешься подходить к телефону.

— Она так сказала?

— В чем ты перед ней провинилась, Эрин, почему она заставляет тебя расплачиваться за ее ошибки?

— Я не вполне понимаю, о чем ты говоришь, Франческо, — Эрин наконец смогла взять себя в руки.

— Она подсознательно мстит тебе за то, что ты возражала против возвращения отца и его переезда в вашу квартиру.

Не может быть! Да как он смеет лезть в мою личную жизнь и судить мою мать?!

За все недолгое время их с Франческо совместной жизни Эрин старательно избегала разговоров о своей семье, поэтому осведомленность и самоуверенный тон ее мужа покоробили ее.

— Да, представь себе, мне посчастливилось поговорить с твоей матерью. Она мне доходчиво объяснила, как ты страдаешь из-за того, что я оказался не нищим и не безродным. Я польщен, милая, — в голосе Франческо слышался сарказм.

— Я не знаю, что конкретно она тебе сказала. Я ее не просила обсуждать с тобой наши отношения. И ее отношения с моим отцом я с тобой тоже обсуждать не собираюсь, — пресекла его Эрин.

— А я был уверен, она следует твоим инструкциям, — настаивал на своем Франческо. — Она убедила меня, что в тебе нет ни крупицы алчности, и я ей охотно верю.

Франческо опустил глаза и взглянул на живот супруги. Конечно, он не мог ничего увидеть, срок беременности был совсем небольшой. Внешность Эрин пока не претерпела никаких изменений.

По глазам Франческо Эрин поняла: он знает о ребенке. Она застыла в нерешительности, ее сердце отбивало бешеный ритм.

— На твоем лице буквально нарисовано чувство вины. Да и по твоему поведению можно сказать то же самое. Ты избегаешь любых разговоров, прячешься от меня…

— Не знаю, на что ты намекаешь, но перед своей матерью я ни в чем не виновата.

— Она не говорила тебе о моих звонках?!

— Нет, но я уверена, таким образом она хотела меня защитить.

— От меня — твоего мужа? Я что оскорблял тебя, бил, тиранил каким-либо иным способом? Откуда такой панический страх?

— Знаешь, матери иногда совершают всякие иррациональные поступки.

— Будь ты матерью, ты бы поступила, как она?

— Я не давала тебе права критиковать моих родителей! И перестань на меня давить, Франческо! — вскричала Эрин.

— Ты кричишь, потому что не права. Ты сама прекрасно знаешь, я здесь не для того, чтобы ругать твоих родителей, у нас есть более важные темы для обсуждения.

Франческо сел на диван и жестом пригласил Эрин последовать его примеру.

— Я знаю, тебе сейчас трудно, Эрин, и я не стану сознательно усугублять твои страдания. Но, поверь мне, не я виноват в том, что с тобой происходит. Ты сама загнала себя в эту ловушку. Я же могу предложить тебе приемлемое решение…

— Говори яснее, Франческо.

— Рад, что ты наконец готова меня выслушать, — ровным тоном произнес он. — Согласен, доверием в начале наших бурных отношений и не пахло, и в этом есть доля моей вины. Я позволил тебе заблуждаться в отношении моего социального статуса, потому что не считал, будто это важно. Да и ты мне представлялась совершенно другой. Если бы я знал, что в тебе есть этот вирус ревности, Эрин!.. Ты производила впечатление уверенной в себе девушки, которая не станет подозревать собственного мужа в измене всякий раз, когда он вздумает заговорить с привлекательной особой.

— Значит, это я виновата, Франческо? Знаешь, если бы ты просто разговаривал с ней, никакой проблемы бы не было, но я видела, как вы целовались, и не смей это отрицать!

— Эрин, не забывай, мы пили шампанское. А потом, это она поцеловала меня, а не я ее.

Эрин заулыбалась так, словно признание Франческо очень ее обрадовало:

— Ну, конечно же! Бедный-бедный Франческо! Ты невинен, как младенец, а все женщины мира только и заняты тем, что изыскивают способ совратить тебя. Несчастная жертва женского вероломства!

— А что мне было делать? Отбиваться, звать на помощь? Звонить девять-один-один? Пригрозить, что натравлю на нее свою жену? — удивился он.

— Не ерничай! Не она целовала тебя. Вы целовались, и точка. Поверь, я вижу разницу.

— Ты раздуваешь из мухи слона, Эрин. Что бы ты там себе ни придумала, я тебе не изменял.

— Не успел? Ничего, Франческо, это дело времени.

— А у тебя, оказывается, комплексы, девочка моя! Можно представить, в каких беседах мы проведем нашу жизнь. Не знаю, как я смогу выносить подобные сцены.

— Сцены? По-твоему, это я устраиваю тебе сцены?

— По-моему, ответ очевиден.

Лицо Эрин исказилось от злости. Франческо всегда умел перевернуть все с ног на голову.

— Что случилось с женщиной, на которой я женился? — задал он риторический вопрос. — Что случилось с ласковой, заботливой, чуткой Эрин? Где она — моя остроумная, непостижимая, заводная женушка?

— Она поумнела! — передразнила его интонацию Эрин.

— Это беседы с мамочкой сделали ее такой «умной»?

— Не смей трогать моих родителей, Франческо, — угрожающе произнесла девушка.

— Эрин, иногда поцелуй — это не более чем поцелуй. Твоя реакция на столь ординарное событие кажется мне излишне преувеличенной.

— А я считаю, что если не хочешь переходить границы дозволенного, то и незачем приближаться к опасной черте. Когда я выходила за тебя, Франческо Луис Романелли, я рассчитывала на верность с твоей стороны.

— Вот именно, Эрин, я женился на тебе. Если бы я хотел ее, то и женился бы на ней. Еще есть какие-нибудь неясности?

— Для меня все, чего ни коснись, — одна сплошная неясность, — Эрин развела руками.

— Я люблю тебя. Ты моя жена. Я хочу жить с тобой.

— Ты хочешь, чтобы я безоговорочно доверяла тебе и закрывала глаза на твои маленькие шалости, а главное, не задавала никаких вопросов. Правильно я понимаю?

— Ты можешь задавать любые вопросы, какие пожелаешь, милая, но я рассчитываю, что моего слова тебе будет достаточно. И если я говорю, будто не было измены, то я вправе ожидать твоего доверия.

— Я знаю людей, которые, утверждая одно, делают обратное.

— Вот поэтому я и считаю, что у тебя комплексы.

В ответ Эрин невозмутимо улыбнулась Франческо. В ее взгляде было одновременно и негодование, и разочарование. На такой взгляд хотелось ответить каким-нибудь неожиданным поступком, и Франческо уже было собирался принять этот безмолвный вызов, но Эрин его опередила.

— Брак! — проговорила она. — Да, мы поспешили сделать то, к чему оба не были готовы. И дело не в твоих деньгах и в твоем высоком происхождении… Я не завидую тебе, Франческо. Но ты не муж. Ты сердцеед, прекрасный любовник, восхитительный мужчина, но не муж. И на этом все дискуссии следует прекратить.

— А то, что я тебя люблю, в расчет не берется?

— Любовь… Это не было любовью.

Франческо вздрогнул. Эрин говорила в прошедшем времени. Он успел неплохо изучить свою жену и допускал, что она всего лишь снова играет с ним. Франческо понимал, от него требуется какой-нибудь решительный поступок, способный смести сомнения и предубеждения его жены. В глубине души он надеялся: все еще можно исправить.

Но Эрин не просто было отбросить воспоминания о поцелуе Франческо и той незнакомки. Она и сейчас во всех деталях могла представить своего мужа, лобызающегося с шикарной длинноногой блондинкой. И сколько еще таких блондинок будет обхаживать ее супруга, она и представить боялась.

— Эрин, перестань, пожалуйста, все время возвращаться к этому совершенно бессодержательному поцелую. Диана абсолютно безвредна. Она странно себя ведет, когда выпьет, но ей прекрасно известно, что я женат, и, поверь мне, она это не оспаривает. Все мои друзья и знакомые знают о моем браке и считают его очень счастливым…

— Ты спал с ней? — оборвала его Эрин.

— То, что было до моей встречи с тобой, никакого отношения к делу не имеет, — строго произнес Франческо.

— Значит, спал, но, утверждаешь, будто только до встречи со мной?

— Я не такой, как твой отец, Эрин. И я не собираюсь каяться в том, чего не совершал.

— Мне не нравится, что ты постоянно задеваешь моих родителей! — выкрикнула она.

— А мне не нравится, что ты выискиваешь повод упрекнуть меня в неверности. Ты достаточно умна и должна понять: я не из тех, кто ради короткой интрижки готов поставить на карту семейное благополучие.

— Я прошу тебя подписать бумаги о разводе, Франческо, — тихо произнесла Эрин.

— Я не могу с этим согласиться, — ответил он.

— Я ухожу, Франческо. И поверь мне, твое одиночество долго не продлится, — она направилась к выходу из библиотеки.

— Эрин… — он тяжело вздохнул.

В этом возгласе было бессилие и разочарование. Франческо не считал возможным говорить о ребенке теперь, когда Эрин была так категорично настроена против их брака. Он надеялся помириться с ней, но у него это не получилось.

— Иногда мне кажется, ты будешь очень рада, если увидишь меня в объятьях другой женщины. Тогда ты решишь, что была абсолютно права, подозревая меня в неверности. Ты останешься в одиночестве, но зато уверенная в своей правоте. Эрин, детка, если ты не опомнишься, это все очень плохо кончится.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эрин прекрасно помнила тот вечер. После вечеринки ее слегка трясло. Она стояла на улице и пыталась поймать такси, чтобы вернуться в отель.

Случилось то, чего она боялась больше всего на свете, но о чем до сих пор даже как следует не задумывалась. Слезы заволакивали глаза.

Эрин добралась до гостиничного номера, который снял ее муж, Франческо Луис Романелли… Теперь она стояла у большого зеркала в холле и смотрела на свое отражение.

— У тебя огромные проблемы, Эрин, — сказала она себе. — Огромные…

Эрин было известно только одно решение этой проблемы, которое она приняла еще в юности, глядя на бесхарактерные попытки своей матери наладить семейную жизнь.

Она вошла в ванную. Перед ее глазами стояла самодовольная мина обласканного женским вниманием Франческо Романелли. Оказывается, ее супругу не чуждо дешевое позерство. Понимал ли он, как ранит ее публичным проявлением своего к ней пренебрежения?

Эрин убеждала себя, что это было просто мальчишеством, желанием казаться неотразимым, но подыгрывать Франческо было ниже ее достоинства.

С возрастом она научилась понимать мотивы человеческих поступков. И там, где в детстве видела исключительно злой умысел, с годами постепенно стала различать незрелость, неуверенность или банальное равнодушие. В том, что ее отец был бабником, следовало винить не его развратную сущность, а элементарное детское желание всем нравиться. Эрин поняла это, только когда подросла.

Отец Эрин испытывал постоянную потребность доказывать окружающим свою мужскую состоятельность, поэтому, когда какая-то женщина обращала на него внимание, он расцветал и всеми возможными способами старался ее завоевать. Женившись на Клер, которую он, без сомнения, любил, отец Эрин не смог удовлетвориться близостью с одной женщиной, потому что где-то глубоко внутри него сидел маленький неуверенный в себе мальчик, нуждающийся в постоянных подтверждениях своей мужественности.

Теперь Эрин все понимала. Но разве ей от этого легче? Разве измена стала восприниматься иначе, не так болезненно? Нет. И она не знала, есть ли способы удержать мужчину от подобных поступков. Во всяком случае, Эрин таких способов не знала.

Оказывается, к разврату ведет не только распущенность, но и болезненная неуверенность в себе. И то и другое она считала проявлением слабости, которая пугала ее порой больше, чем злой умысел.

Встреча с Франческо была самым удивительным событием в жизни Эрин. Она еще надеялась все прояснить, спокойно обсудить с мужем сложившуюся ситуацию, объяснить, как она себя чувствовала. Возможно, осознав, как сильно Франческо ее обидел, он одумается. В полчетвертого утра она еще продолжала в это верить.

В полседьмого, когда уверенность в том, что Франческо уже не появится, окончательно одержала победу над слабой надеждой, Эрин приняла решение. Слишком тяжело далась ей эта бессонная, полная переживаний ночь. Для нее все было кончено. Она собрала свои вещи…

В девятом часу в номер ввалился Франческо.

— Как ты смеешь? — ревел он из холла, призывая жену к ответу. — Что ты творишь?

— А на что это похоже? — спокойным тоном спросила Эрин. — Я очень спешу, Франческо. Я не хочу опоздать на свой самолет.

Его лицо покраснело от гнева. Он выдержал эффектную паузу и рассмеялся:

— Ты что, серьезно?

— Разве это не очевидно?

Франческо как-то разом протрезвел.

— Нам нужно поговорить, — четко произнес он.

— Нам не нужно ни о чем говорить. Ты не ночевал дома после известных событий, произошедших прямо на моих глазах. Все и без слов ясно.

— Нет. Ничего не ясно. Ты все неправильно поняла. Мы же взрослые люди, к тому же ты моя жена, а значит, ты должна мне доверять.

Франческо открыл навстречу Эрин свои объятья, но она почему-то не изъявила желания в них оказаться.

— Ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что есть причины пересмотреть наши отношения. Я могу тебя заверить, нет никаких оснований подозревать меня…

— Пустые слова. То, что я видела своими глазами, ты не можешь оспорить. Для меня этого вполне достаточно, чтобы уйти.

— Но ты ведь не хочешь уходить от меня, Эрин.

— Ты в этом так уверен? Мне очень жаль тебя разочаровывать, Франческо.

Эрин взялась за ручку чемодана.

— Да, честно говоря, я подумывала о примирении, но ты не пришел ночевать. Это был твой личный выбор. Мне непросто далось мое решение, но я его приняла и менять не собираюсь. И никакие твои слова не смогут меня остановить!

Покидая гостиничный номер, Эрин ни разу не обернулась. В эту минуту она гордилась собой, ни на секунду не усомнившись в своей правоте. Франческо позволил себе то, что не имел права позволять себе женатый мужчина. Была ли между ним и красивой блондинкой постель или нет, Эрин мало интересовало. Франческо оскорбил ее и должен понести наказание. Таким наказанием и стал разрыв.

— Ты окончательно отвергаешь меня? — с дрожью в голосе спросил Франческо.

Эрин повернулась к нему лицом и внимательно посмотрела в глаза. А ведь он не притворяется, его на самом деле заботит ее уход.

Франческо подошел ближе.

— Как ты жила одна, Эрин?

Она непонимающе смотрела на мужа.

— Ты так похудела! На тебя смотреть страшно, милая!

— Не смотри, — Эрин отвернулась.

Она еще не догадывалась, к чему он ведет.

— Тебе необходимо показаться доктору.

— Я совершенно здорова.

— Здоровые люди выглядят иначе. Ты не просто худа, у тебя синяки под глазами, лицо стало бледным. Я беспокоюсь за тебя, детка.

— Уверяю тебя, со мной все в порядке.

— Да ты вот-вот в обморок упадешь!

— Что ты придумываешь, Франческо? К чему весь этот разговор?

— Меня восхищает твоя выдержка, любимая! Таких непоколебимых женщин мне еще не приходилось встречать.

— Я равнодушна к лести, и тебе должно быть это известно.

— Я знаю, что она тебя злит… Ну вот, ты опять побледнела. Что с тобой?

— Франческо, меня очень трогает твое беспокойство, однако оно совершенно излишне. Я не больна… И прекрати этот допрос! Он мне неприятен.

— Я тебя услышал, дорогая. Но не могла бы ты ненадолго присесть?

— Хорошо, если для тебя это так важно, — Эрин опустилась на самый край кресла. — Может быть, ты наконец расскажешь, Франческо, зачем ты все-таки приехал?

— Это очевидно. Я приехал, чтобы убедить тебя прекратить бракоразводный процесс. С нашими отношениями нельзя поступать так безжалостно.

— Это не я сейчас поступаю с ними безжалостно, ты сделал это гораздо раньше меня.

— Эрин, прошло достаточно времени, я думаю, мы оба успели остыть и спокойно обдумать наши поступки. Уверен, из-за сомнений ты не спишь ночами.

— Ошибаешься. Тут не о чем думать, Франческо. Решение уже принято, и оно меня вполне устраивает.

— Но оно основано на ошибочных предположениях. Разве это тебя не смущает?

— Меня смущает то, что ты захотел меня видеть только после того, как получил бумаги о разводе. До этого момента тебя, вероятно, тоже все устраивало. Я не желаю числиться твоей женой, не будучи ею в действительности.

— О! По-твоему, я должен был бежать за тобой до аэропорта и умолять вернуться?

Эрин не смогла сдержать улыбки.

— Нет, ты не должен мне ровным счетом ничего, Франческо. Я ушла, ты меня не остановил, не догнал, не вернул обратно. Значит, я правильно поступила. Осталось сделать последний шаг — развестись официально. И я прошу тебя не мешать мне.

— Ты, как всегда, весьма последовательна в своих действиях, милая. Но я не хочу тебя терять.

— Ты сам не знаешь, чего хочешь, Франческо. Когда ты решил сделать меня своей, ты вел себя совершенно иначе. Теперь же все твои доводы звучат неубедительно. Я не верю, что нужна тебе.

— Тебе кажется, будто я перестал тебя хотеть? Поэтому ты так расстроена, милая?

— Прекрати называть меня любимой, милой, деткой! Это звучит нечестно, как будто ты играешь какую-то не очень приятную для тебя роль, — потребовала Эрин.

— Ты стала такой нервной, Эрин. Я беспокоюсь за тебя, — почти равнодушно произнес Франческо.

— Вместо того, чтобы искать причину проблемы в себе, ты приписываешь мне какие-то непонятные недостатки. Пусть даже я нервная, но это не меняет сути дела.

— Почему ты отказалась поговорить со мной тогда? Упаковать вещи и уехать — это не лучшее решение, ты так не думаешь?

— Это просто смешно! Как ты можешь требовать от меня подобного спокойствия? На моих глазах мой муж целует другую женщину и не возвращается домой ночевать… Если бы я повела себя иначе, скажем менее импульсивно, это бы означало, что ты мне совершенно безразличен.

— Приятно слышать, — Франческо самодовольно улыбнулся. — Меня удивляет другое: ты всегда казалась мне такой уверенной в себе девушкой, что могло пошатнуть твою уверенность? Всего лишь какой-то нелепый поцелуй?

— Ах! — Эрин всплеснула руками. — Слава богу, я поняла наконец причину твоего разочарования. Видимо, я должна была накинуться на эту блондинку, вырвать ей с корнем все волосы и выцарапать глаза, но вместо этого я предпочла уйти и освободить тебя от своей персоны. Выходит, если следовать твоей логике, это я допустила промах, а не ты…

— Да нет, я вовсе не это имел в виду… Странная ты, Эрин!

В ответ на реплику Франческо она рассмеялась.

— Давай проясним вот что, — предложил Франческо, наклоняясь к Эрин. — Когда мы женились, ты допускала мысль о том, что наш брак — явление временное? Я хочу услышать честный ответ. Ты вообще считаешь, что мужчина может быть всю жизнь верен своей жене?

— Когда я выходила за тебя, я почему-то не задумывалась о лжи, изменах и разводах. Если бы я хоть на миг об этом подумала, а это стоило сделать, то, наверное, не согласилась бы стать твоей женой, Франческо. Мне казалось, я знаю о тебе достаточно для того, чтобы связать с тобой свою судьбу. Я ошибалась…

— А у тебя самой совесть чиста? Ты никогда ничего не утаиваешь, тебе всегда можно доверять, на все сто, не так ли?

— Ты на что-то намекаешь, Франческо?

— На твою беременность!

— Что?

— Ты слышала, Эрин! Ты беременна и скрываешь это от меня. Ты утаила от своего собственного мужа, что ждешь ребенка. По-моему, весьма тяжкий проступок, дорогая. — Франческо был зол.

— Как ты об этом узнал? Отвечай!

— Все тайное рано или поздно становится явным…

— Не умничай! Откуда тебе стало известно?

— На эту мысль меня навел звонок из женской консультации. Я расспросил секретаря и, как отец малыша, получил всю информацию. Вот из-за чего я здесь, а вовсе не из-за раздела имущества.

— Они не имели права говорить тебе это! Это частная информация! — возмутилась Эрин.

— Вот такие мы все нехорошие, Эрин. И именно в этом враждебном мире тебе приходится жить. Мне очень жаль.

— Меня не задевают твои подколы, — Эрин старалась держать себя в руках.

— Не важно. Предлагаю поменяться ролями. Теперь я буду обвинять. Как ты считаешь, мой спонтанный проступок против твоего сознательного… Кто из нас подлее, милая Эрин?

— Ты бы все узнал. Я собиралась сказать тебе о ребенке сразу после развода, — сухо ответила ему она.

— Благодарю за честность. Ты привыкла всегда добиваться своей цели, не так ли? Ты решила: ребенок будет твой, и только твой, мое участие в его жизни не предполагается. Я должен безоговорочно принять такое положение дел? А если я стану упираться, несмотря ни на что, пожелаю быть отцом собственного ребенка, ты покинешь страну, изменишь имя?

— Теперь выходит, ты кристально чистый человек, а я способна на подлости в духе серийных убийц. Очаровательный поворот! — Эрин откинулась на спинку кресла. — Я не собиралась шантажировать тебя и не позволю тебе манипулировать мною.

— Отлично! — грустно рассмеялся Франческо. — Но, сказать по секрету, я всегда мечтал услышать о том, что у нас будет ребенок, от собственной жены, а не от какой-то неизвестной сотрудницы женской консультации.

— Жизнь порой бывает весьма непредсказуема. Меня тоже какие-то вещи расстраивают, какие-то возмущают, хотя случаются и весьма приятные моменты, — хладнокровно отозвалась Эрин. — Я хорошо подумала над тем, говорить тебе про ребенка или нет. Решила, что еще рано. Я считаю, у меня есть право выбирать время для подобных откровений. Потом, я не понимаю, что сейчас это может изменить?

— Не понимаешь? Ты будешь матерью моего сына или дочери! И я хочу, чтобы у моего ребенка была полная семья! Факт моего отцовства все меняет, Эрин. Ради одного этого мы обязаны сохранить наш брак!

— По-твоему, ради ребенка мы должны изображать любящих супругов? Мне претит играть в подобные игры, Франческо.

— Весьма эгоистичная позиция.

— А я бы сказала, реалистичная. Глупо полагать, будто ребенка устроит наша ложь.

— Просто тебе очень хочется отделаться от меня, а о благе ребенка ты и не думаешь, — повысил голос Франческо.

— Если бы я очень хотела от тебя отделаться, я не вышла бы за тебя замуж, милый. Ты своим поведением не оставил мне другого выбора.

— Эрин, остановись, пожалуйся! — проговорил он. — Я умоляю тебя, больше ни слова об изменах, недоверии, предательстве и разводе! Ни единого слова!

— Увы, я не владею языком жестов и мысли читать пока тоже не научилась. Не желаешь разговаривать со мной? Хорошо, я молчу.

— Я не желаю говорить о том, чего никогда не было и не будет в нашей жизни, но я точно знаю, мой ребенок родится в полной семье, где мама и папа любят друг друга. Он не будет страдать из-за сложностей в их отношениях.

— Розовые мечты.

— Так и будет! Ты возвращаешься со мной в Италию, где и следует появиться на свет моему ребенку.

— Ты и впрямь так уверен, Франческо? — ухмыльнулась Эрин.

— Это не обсуждается.

— Ты планируешь увезти меня силой? — осведомилась она.

— В этом не будет необходимости. Уверен, ты подумаешь и примешь правильное решение.

— Правильное… Интересно! Жаль только, твоему желанию не суждено сбыться.

— Все изменится, когда ты вспомнишь, почему согласилась выйти за меня.

Эрин устала. Ей казалось, сейчас она и впрямь упадет в обморок. Она встала с кресла и направилась к двери.

— Давай проведем эту ночь вместе, — Франческо нагнал ее, когда она была на пороге.

— Я отлично помню, ты очень хорош в постели, но, поверь мне, секс ничего не изменит, — проговорила она и нарочно зевнула. — Я не позволю играть своими чувствами.

— Я предложил это не потому, что собираюсь манипулировать тобой, а потому, что знаю, чего ты хочешь.

— Ты ошибаешься, Франческо…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эрин направилась в свою комнату. Она упаковала вещи меньше чем за пять минут, просто покидала их в дорожную сумку.

Незамеченной, Эрин спустилась в холл. Ее сумка болталась на плече.

— Это становится дурной привычкой, дорогая. Или такова твоя натура?

Поймав ее вопросительный взгляд, Франческо пояснил:

— Ты бежишь от проблем, от сильных чувств, от непреодолимых желаний. Бежишь от всего, с чем ты не чувствуешь в себе сил справиться. И ты не хуже меня знаешь, что бегство — проявление слабости. Это не делает тебе чести, Эрин.

— Бегство?

— А как ты это называешь?

— Право гражданина на свободу передвижения. Право самой выбирать, с кем общаться. Право делать то, что не возбраняется законом. У тебя есть возражения, Франческо?

— Я удивлен, почему ты не желаешь воспользоваться правом отстаивать свою точку зрения? — он подошел к ней и сдернул сумку с ее плеча.

— Мы все уже выяснили, — Эрин попыталась выхватить сумку из его рук.

— Я так не думаю, — сказал Франческо. Он обнял жену за талию и повел по коридору обратно к комнате, которую она только что покинула.

— Мне непонятно твое упорство. — Эрин отстранилась от мужа.

— А мне твое.

— Мне нужно время. Я хочу все обдумать… в одиночестве.

— Не о чем думать, не о чем… — пылко шептал он ей на ухо. — Нашему ребенку нужны мы оба.

Эрин решительно оттолкнула Франческо, выхватила-таки сумку и направилась к выходу. Франческо нагнал ее, схватил сумку за свободный ремешок и потянул на себя. Вырываясь, Эрин резко дернула локтем и задела стоящую на столике у стены вазу с цветами. Девушка поняла, что ваза сейчас упадет, и свободной рукой прижала ее к туловищу. Но получилось это весьма неловко, почти вся вода выплеснулась на ее одежду.

— Подмоченная репутация, мадам, — захохотал Франческо.

— Ну, что ж, давай, веселись! — в отчаянье закричала на мужа Эрин. — Ты прав, я хотела сбежать! Потому что это невыносимо! Ты держишь меня в постоянном напряжении, мне неуютно находиться рядом с тобой, выносить все твои шуточки в мой адрес! Меня это бесит!

— А по-моему, это только доказывает, что мы еще далеко не все выяснили, милая.

Внезапно Эрин снова почувствовала дикую усталость, ее плечи обмякли. Казалось, сейчас она расплачется. Франческо обнял жену за талию и повел в комнату, чтобы она могла снять с себя мокрую одежду.

Эрин расстегнула пуговки блузки, показался плоский белоснежный живот. Франческо положил ладонь на ее солнечное сплетение.

— В тебе растет малыш, Эрин, не забывай о нем. Тебе нельзя расстраиваться.

— Вот и не расстраивай меня, Франческо, — тихо произнесла она, и по ее щекам побежали слезы.

Он крепко обнял жену.

— Поверить не могу, что мы создали новую жизнь, любимая. Ты будешь отличной матерью.

— Надеюсь…

— Ты из тех женщин, которые жизнь отдадут за своего малыша, — заверил ее муж.

— Жизнь за ребенка отдать не сложно, гораздо сложнее дать ему возможность самому решать, что для него лучше.

— Не слишком ли рано ты об этом задумалась? — усмехнулся Франческо, приподнимая лицо Эрин за подбородок.

— Если мать всем пожертвует ради своего ребенка, он всю жизнь будет бороться с чувством вины.

— Остаться со мной будет для тебя слишком большой жертвой, Эрин? — спросил он, помогая жене снять намокшую блузку.

— Я сказала, что должна все обдумать в спокойной обстановке, но уже сейчас я уверена: наша ложь не пойдет на пользу малышу… Что ты делаешь?

Франческо продолжал раздевать Эрин, одновременно срывая с себя рубашку. Она зажмурилась и услышала звук расстегивающейся молнии его брюк.

— Ты успела стать застенчивой? — спросил Франческо. — Стоит использовать любую возможность, чтобы разобраться в наших отношениях, — он повлек жену к кровати.

— Остановись! Это невозможно! Только не в чужом доме! Еще не ночь, в любой момент кто-то может войти, — зачастила Эрин, пытаясь выскользнуть из крепких объятий супруга. — То, к чему ты меня склоняешь, не способствует принятию здравых решений, зато может все усложнить. — Она села на постели спиной к Франческо. — Я была не права, во всем обвиняя одного тебя. В сложившейся ситуации я виновна не меньше. Я позволила себе увлечься тобой, позволила надеть на свой безымянный палец кольцо. Я ошибалась, когда думала, будто смогу жить с тобой.

Франческо слушал жену и лениво поглаживал ее напряженную спину. Он давно хотел прикоснуться к теплой нежной коже Эрин и теперь наслаждался этой возможностью. Затем он несколько раз пропустил сквозь пальцы ее огненные локоны.

— Ты слушаешь меня, Франческо? — Эрин повернулась к нему.

— Мы слишком долго разговариваем, любимая, пора переходить от слов к действию, — он потянул ее за руку.

Она выдернула свою руку и прикрыла грудь.

— Ты стесняешься меня? — удивился Франческо. — Это просто смешно! Не будь ребенком! Я хорошо знаю твое тело, Эрин. Ты тоже хочешь меня, но зачем-то упираешься. Не думай, будто сможешь меня одурачить.

— Да, Франческо, ты, как никто другой, умеешь меня взбесить!

— Тебя же это заводит, красавица.

— Ну что ты делаешь?!

Эрин в бессилии упала на кровать и закрыла лицо ладонями. Она чувствовала, как холодны ее руки и как горят щеки.

— Вот что, любимая… — проговорил Франческо и отнял ладони от ее лица.

Она взглянула в его глаза и невольно приоткрыла губы для поцелуя, хотя и знала наверняка, что он не станет целовать ее сразу, сначала помучает.

Но на сей раз Эрин ошиблась, Франческо жадно приник к ее губам. Он целовал ее медленно, настойчиво. Его руки ласкали ее тело. Она почувствовала желание, отчего ей стало совестно. Она вернула мужу поцелуй и с мольбой в голосе произнесла:

— Не надо делать этого сейчас, это небезопасно.

— В каком смысле?

— Я полагаю, занятия сексом могут повредить нашему малышу.

— Может быть. А вот поцелуи еще никому не повредили.

— Только поцелуи?

— Мы будем очень осторожны, любимая. Ведь все, что я хочу, — это чувствовать тебя, — Франческо положил руку на грудь Эрин. — Ты само совершенство, родная, — удовлетворенно произнес он.

Эрин порывисто обняла мужа и жадно его поцеловала.

Франческо услышал заветное «да», но решил уточнить:

— Ты готова принять меня? Обещаю быть осторожным.

— Да, — повторила она.

— Но тебе придется сказать мне об этом, — выдвинул свое условие Франческо.

— Что ты хочешь услышать от меня, милый? — не поняла Эрин.

— Я хочу тебя, любимая, но мне необходимо знать, что ты тоже хочешь меня, — проговорил он.

— Ты же знаешь, милый. К чему все эти слова? — упрямилась она.

— Я должен это слышать, любовь моя.

Эрин настороженно взглянула на мужа. Франческо был холоден и серьезен, он смотрел на нее сурово и требовательно. Она была вынуждена повиноваться. Едва слышно Эрин прошептала:

— Я хочу тебя, Франческо.

Она была вознаграждена долгим чувственным поцелуем.

— Пожалуйста… — попросила она.

— Да, любимая, — ответил он.

Эрин зажмурилась от наслаждения.

— Тебе хорошо? — спросил Франческо через минуту.

Она ответила сладостным стоном.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда Франческо пошевелился, Эрин была уже у дверей спальни. Она замерла на пороге.

— Куда ты собралась, красавица? — сонным голосом окликнул он жену.

Она повернулась лицом к кровати.

Франческо приподнялся на локтях. Покрывало лишь отчасти прикрывало его тело.

— Возвращайся ко мне, пташка, — Франческо жестом пригласил жену к себе. — Зачем ты оделась, любимая? — недоумевал он.

Два часа спустя, то и дело поскальзываясь на мокром полу душевой кабинки, они все еще не были в состоянии разомкнуть объятья.

Невозможно было сказать, изменила ли Эрин свои намерения, но последние шесть часов она нежилась в объятьях Франческо, и ей казалось, будто страсть, связывающая их прежде, вернулась.

— Что ты делаешь, Франческо? — воскликнула Эрин, почувствовав, что он снова входит в нее. — Сколько можно? Прекрати… Я знаю, это моя ошибка, я не должна была этого допускать.

— Я еще многое могу тебе предложить, — не унимался Франческо.

— Остановись! Никто не должен знать, что мы… Ни Валентина, ни Сэм, ни горничная. Мы должны все здесь привести в порядок и… — покидая душевую кабинку, Эрин бросила на ходу: — Надо поскорее одеться.

Франческо хищно посмотрел ей вслед и двусмысленно улыбнулся.

— Поверь мне, это ненадолго, — предупредил он.

— Я так не думаю, — уверенно парировала Эрин.

Он вышел из ванной вслед за женой и нежно ее обнял. Она запрокинула назад голову и прикрыла глаза.

— Нет, нет… Пора одеваться, — прошептала Эрин.

— У меня есть некоторые возражения, — сообщил ей муж. — Я имею полное право получить то, что мне полагается.

Эрин ладонями прикрыла грудь.

— Ты эту собственность имел в виду? — игривым тоном спросила она.

Взгляд Франческо опустился ниже. Она покраснела. Ее муж хитро улыбнулся.

— Марш в постель, — скомандовал он.

Эрин медлила. Она понимала, что не в силах сопротивляться. Девушка уже знала, чем закончится их противостояние.

— Этого не должно было произойти, — разочарованно прошептала она, вспомнив свое недавнее намерение никогда больше не поддаваться на уговоры Франческо.

Он скептически усмехнулся.

— Я не шучу, Франческо, — сухо проговорила Эрин. — Не могу утверждать, будто это было неприятно, но…

— Неприятно? — воскликнул он, притянув Эрин к себе за руку. — Неприятно? — повторил он и толкнул ее на постель. — Я не развлекать тебя сюда приехал.

— А что я должна сказать? Я считаю, мы хорошо провели время, но эти несколько часов наслаждения не способны повлиять на мое решение.

— Рад, что тебе понравилось, дорогая. Когда будешь давать мне расчет, не забудь про рекомендательные письма…

— Хорошо, — серьезным тоном произнесла Эрин. — Расслабься, Франческо. Я вижу, как тебя возбуждает эта ситуация. Поверь мне, я не хотела задеть твое мужское самолюбие. Секс с тобой всегда бесподобен, но… Этого недостаточно.

— Мне тоже одного секса мало, — кивнул в ответ Франческо. — И я тебе могу дать значительно больше, чем долгие бессонные ночи.

— Только мне от тебя ничего не нужно, — возразила она. — Раньше надо было думать, сейчас слишком поздно.

— Ты могла бы быть немножко человечнее? — спросил Франческо.

— Но как еще я могу тебе объяснить, что все кончено? Я любила тебя, но сейчас не люблю. Да, мне нравится спать с тобой, но я больше не испытываю непреодолимой зависимости от тебя. Я могу уйти, не оглядываясь, что и намерена сделать в самое ближайшее время… Пойми, Франческо, я не вернусь к тебе и не поеду с тобой в Италию.

Франческо всем телом навалился на Эрин и ладонями обхватил ее запястья, тем самым полностью ее обездвиживая.

— Утверждаешь, будто больше не любишь меня. Я докажу тебе, что это бесстыдная ложь. Женщина не может так млеть в объятьях нелюбимого мужчины. Я кое-что в этом понимаю. Но даже если это и так, я не сдамся без боя и не позволю тебе уйти и забрать моего ребенка.

— Ты проиграешь, Франческо, — предупредила его Эрин.

— Твое предостережение смехотворно, — проговорил он, ослабляя хватку.

— Я знаю, ты упрямее быка, — буркнула она, пытаясь выскользнуть из-под его тяжелого тела. На ее глазах выступили слезы.

— Слезу тут не помогут, они на меня не действуют, — холодно объявил Франческо, продолжая удерживать Эрин.

— Я и не плачу, — со злостью в голосе прошептала она, но глупые слезы уже вовсю бежали по ее щекам.

Франческо поднялся с постели и обернул бедра скомканной простыней, затем сел возле Эрин на край кровати и, наклонившись, отер с лица жены влагу.

— Не советую бороться со мной, Эрин, — мягким тоном посоветовал он. — Все уже свершилось. Доверься своей судьбе. Не думай, что сможешь что-либо переиграть.

— Франческо! — позвали его из коридора.

— Боже! — всхлипнула Эрин. — Это Валентина. Я не хочу, чтобы она застала меня в твоей постели.

— Почему тебя это так пугает?

— Не задавай дурацких вопросов! — огрызнулась девушка. — Это так унизительно!

— Быть в постели с собственным мужем для тебя унизительно? — возмутился Франческо.

— Может быть, ты перестанешь болтать и сделаешь хоть что-нибудь? — прикрикнула на него Эрин. — Валентина вот-вот сюда войдет!

— Заходи, Валентина! — уверенно крикнул он.

Эрин в отчаянье уставилась на мужа, затем попыталась найти хоть что-нибудь из одежды. Ее попытка не увенчалась успехом. В панике она скрылась за дверью ванной комнаты за мгновение до того, как Валентина вошла в спальню.

Валентина что-то тихо спросила у Франческо, он громко ответил:

— Нет, Валентина, Эрин ни в чем тебя не винит.

Эрин на цыпочках подошла к двери и прислушалась.

— Я надеюсь, ты прав, Франческо. Еще больше я надеюсь, что вы, наконец, сможете найти общий язык, с нашей помощью или без нее. Но скажу тебе одну вещь, дорогой кузен. Никогда не торопи женщину, даже если уверен в своей правоте, особенно такую упрямую, как Эрин. Дай ей время подумать. Она должна пользоваться своим правом выбора. Нельзя щелкнуть пальцами и ждать выполнения команды. Ты это понимаешь?

Франческо обнял Валентину за плечи и хитро спросил:

— Рафаэлю бы она понравилась, как ты думаешь?

Эрин насторожилась. Она никогда прежде не слышала этого имени. О ком это говорит ее муж?

— Он бы отбил ее у тебя, — серьезным тоном сообщила Валентина.

Франческо рассмеялся, но его смех звучал не весело, а вызывающе. Он кинул несколько громких реплик на итальянском, смысл которых для Эрин остался тайной. Валентина заливисто рассмеялась и покинула комнату.

Эрин еще некоторое время оставалась в ванной, затем вернулась в спальню.

— Кто такой Рафаэль? — гневно спросила она Франческо.

— Ты подслушивала? Нехорошо! — пожурил ее муж.

— Мне и подслушивать не пришлось, и так все отлично было слышно.

— А у тебя, оказывается, отменный слух.

— Не увиливай от ответа, Франческо! Я хочу знать, кто такой Рафаэль?

— Рафаэль — это мой брат. Мы были близнецами.

— Почему ты никогда не говорил мне о нем? И ты сказал «были»?

— Именно так, — подтвердил он. — Его больше нет.

В одно мгновение гнев сошел с лица Эрин. Она подошла к мужу и присела возле него на край кровати.

— Мне очень жаль, Франческо. Если бы я только знала…

Он молчал и пристально следил за своей женой.

— Вы были похожи друг на друга?

— Были ли мы однояйцевыми близнецами? Да, были…

— Я очень тебе сочувствую. Наверно, это тяжело… — мягко проговорила Эрин.

— Внешне мы ничем друг от друга не отличались, но, по сути, были совершенно разными людьми. Рафаэль, в отличие от меня, с детства отличался живым творческим воображением и воспринимал жизнь как сказку. Он отлично рисовал, я обязательно покажу тебе его работы. Он был удивительно талантливым, и не только как художник…

— Чем он занимался?

— Он за многое брался, и у него всегда все получалось. Казалось, он ни в чем не знает поражений, пока однажды… — Франческо запнулся. — Родители уверены, что причиной его уныния стал неудачный брак.

— Он был женат?

— Да, к сожалению… Брат потратил целых четыре года своей драгоценной жизни на то, чтобы удержать возле себя свою жену. Он все никак не мог понять: эта женщина просто не в состоянии оценить такого уникального человека, как он. Райф отдавал ей всего себя, тогда как ей это было не нужно. Вряд ли она когда-нибудь поймет, что потеряла.

— Как он умер?

— Покончил с собой, — коротко ответил Франческо.

— Боже! Как?

— Передозировка… Я нашел его, — он тяжело вздохнул. Воспоминания все еще были слишком яркими. — Казалось, он спит. Так безмятежно… Я даже не сразу понял, в чем дело.

Глаза Эрин наполнились слезами. Она явственно представила себе трагедию, которую пережил ее муж.

— В последний раз я видел Райфа за неделю до самоубийства. Он пришел ко мне, хотел поговорить. Спрашивал моего совета, которому ни в коем случае не должен был следовать, — Франческо ухмыльнулся и посмотрел на жену. — Хочешь знать, что я сказал ему? Какой совет я дал безнадежно влюбленному человеку?

Эрин сосредоточенно смотрела на мужа. Ее обеспокоило состояние, в которое он постепенно погружался. Она видела, он теряет обычно присущее ему спокойствие и холоднокровие.

— Я сказал: «Возьми себя в руки, Райф». Я говорил, мол, от разбитого сердца еще никто не умирал. Я считал, рано или поздно он сможет выкинуть свою жену из головы. Я был уверен: жизнь не заканчивается, когда уходит любовь. Именно это я и сказал своему брату… Ненавижу себя за эти слова!

— Но ты все сказал верно. И ты не мог знать, в каком состоянии он находится. Что еще, по-твоему, надо было сделать?

— Райф пришел ко мне за помощью, хоть и не сказал об этом прямо. Мой брат открыл мне свою душу вовсе не для того, чтобы получить порцию нравоучений. Он нуждался в чуткости и поддержке, которую мог получить только в семье, а я отделался банальными словами. Я сказал ему: «Что ты сидишь и ноешь? Ты же мужик! Пойди и возьми свою жену, если любишь ее больше самой жизни».

— И как же он поступил?

— Этот идиот сделал все в точности, как я ему посоветовал.

— Объясни, Франческо, что конкретно случилось?

— Он пришел к этой… А она сказала ему, что любит другого.

— Представляю, как это подействовало на него, — тихо произнесла Эрин.

— Да, но убил он себя сам, — сурово произнес Франческо.

— Я не представляю, как такое можно пережить. Я искренне сочувствую тебе, Франческо.

— Удовлетворила свое любопытство? — резко бросил он ей. — Ты вовсе не обязана разыгрывать сочувствие, Эрин. История повторяется. Я, конечно, не собираюсь решать проблему столь радикальными способами, как это сделал мой брат Нет…

— Что ты хочешь этим сказать, Франческо? — испуганно воскликнула Эрин.

— Только то, что история повторяется, — мрачно повторил он. — Я просыпаюсь по утрам с четкой мыслью: выхода нет. Я до сих пор не могу поверить: я больше никогда не увижу своего брата. Для меня он по-прежнему жив, но недосягаем, и эта недосягаемость меня убивает. Я не прекращаю думать о нем, когда остаюсь один… Если бы он болел и умирал медленно и мучительно, я бы, возможно, даже радовался такому для него избавлению.

— Считай, что он болел, Франческо. Ты сам говорил, он мучился четыре года. Все это время у него болела душа.

— Я не понимал этого тогда, когда еще мог помочь, а он метался, как дикий зверь в клетке, и был совершенно один. Я не могу понять этого и теперь, я считаю, он поступил глупо. Но его больше нет… Если бы я знал, что творится в его душе… Если бы только знал…

— Что бы ты сделал?

— Если бы я знал… — задумчиво повторил Франческо.

— Чужая душа — потемки, как известно.

— Никто бы никогда не узнал, почему Райф поступил именно так. Но ведь он пришел ко мне и все рассказал! Он сделал это, когда уже не мог держать в себе свое страдание, а я этого не понял. Господи, если бы я знал! Ведь есть же всевозможные медикаментозные способы вывода людей из депрессии. Я бы тогда не стал пичкать Райфа пустыми советами, а предпринял бы все от меня зависящее, чтобы оказать ему поддержку. Не будь я таким ослом, мой брат был бы сейчас жив.

— И ты постоянно об этом думаешь, Франческо? — ужаснулась Эрин. — Ты же умный человек! Ты сам должен понимать, ничто не разрушает человека больше, чем мысли о том, что могло бы случиться, но по какой-то причине не произошло. Это же прямой путь к безумию! Видимо, Рафаэль не мог поступить иначе, поэтому он выбрал добровольный уход из жизни. Но ты не мог этого знать, пока он был жив и производил впечатление вполне благополучного человека, и ты не можешь винить себя в черствости. Ты был верен себе, своему оптимизму и жизнелюбию. Ты считал, что и твой брат в конце концов снова научится радоваться жизни. В этом нет твоей вины. Это твой, между прочим, весьма правильный, взгляд на мир. Ошибся Райф, когда переоценил свою беду.

— Практически то же самое сказали и доктора. Депрессия, химический дисбаланс… Но не химический дисбаланс убил Райфа, его убило отчаяние. Оно убивало его годами, а я стоял в стороне и наблюдал.

— А вот это уже абсолютный бред! — возмутилась Эрин. — Скажи мне, Франческо, разве твой брат убил себя для того, чтобы ты до конца жизни себя терзал?

— Что за странный вопрос, Эрин? Конечно же, нет! Я сомневаюсь, что он вообще думал обо мне, когда решился на это.

— Потому что ты ему был безразличен или по какой-то другой причине? — настаивала она.

— Потому что был сосредоточен только на своих переживаниях.

— Ты хочешь повторить его подвиг? Именно это и произойдет, если ты будешь постоянно винить себя в том, в чем на самом деле не виноват?

— Я не способен на такое, — твердо произнес Франческо.

— Приятно слышать, — подытожила Эрин. Она провела рукой по густым волосам Франческо и сказала: — Мне кажется, такая короткая стрижка тебе не очень идет, равно как и всякого рода сожаления о прошлом. Прости, но я думаю, ты достаточно сильный, чтобы справиться со всем этим.

— Проблема в том, что я именно такой, какой есть, дорогая.

— Нет, проблема не в этом. Она в том, что ты сам изводишь себя этими терзаниями, зная, что уже ничего не изменишь.

— По-твоему, я жалок?

— Я ничего подобного не говорила.

— Но подумала… Я не хочу пользоваться твоим хорошим ко мне отношением. Я не нуждаюсь в сочувствии, а рассказал о Райфе только потому, что ты меня об этом попросила. Не думай, будто мои переживания о его смерти как-то связаны с переживаниями по поводу нашего с тобой разрыва, это не так. Я могу отделять проблемы друг от друга. Некоторые вещи я вообще умею игнорировать, если знаю, что так будет лучше для меня…

— Тогда тебе ничего не помешает принять мои соболезнования, Франческо, — тихо произнесла Эрин. — Но я должна была раньше узнать об этом, ведь я твоя жена.

— Я так не считаю. К нашей семейной жизни это не имеет никакого отношения, — заявил он.

А вот моя мама очень страдает. У них с Райфом были самые что ни на есть доверительные отношения. Она очень постарела после его смерти.

— Но у нее есть ты.

— Ну, милая, это не одно и тоже. Я ведь не Райф.

— Ты лучше. И прости мне эти слова! — Эрин обняла мужа. Ее мнение было искренним. Она не хотела осуждать Рафаэля и людей, выбирающих подобный способ решения проблем, но не считала их путь достойным сочувствия. Борцы, подобные Франческо, нравились ей гораздо больше. Она сама относила себя к их числу.

— Для чего ты мне это сказала, Эрин?

— Чтобы ты понял, вместе мы со всем справимся.

— Вместе? Ты вернешься ко мне?

— Ты ведь хочешь, чтобы у нашего ребенка был отец? Но, милый, умоляю тебя, больше никаких секретов, если, конечно, ты решил и впредь оставаться моим мужем и мечтаешь о крепкой семье. Перестань вести себя как холостяк. Я согласна забыть прошлые обиды. Когда мы поженились, мы только и делали, что дразнили друг друга и лгали, настало время положить этому конец.

— Я не хотел, чтобы ты знала о Райфе.

— Но почему, Франческо? Он же был огромной частью твоей жизни и навсегда останется в твоей памяти.

— С тобой я мог не говорить о брате, не вспоминать, не думать о нем. С тобой я отдыхал от этих переживаний, любимая.

— Давно ты потерял его?

— Полгода назад.

— Всего полгода! — вздрогнув, воскликнула Эрин.

— Тебе холодно? — спросил Франческо, обнимая ее за плечи.

— Немного, — призналась Эрин. На минуту она задумалась.

— Что с тобой? — спросил Франческо.

— Пойду переоденусь, — ответила она, вставая с кровати.

Только что Эрин услышала то, что ей еще предстояло обдумать.

Прошло шесть месяцев с момента гибели брата Франческо и три месяца, как мы женаты. Получается, мой муж пытался заглушить свое горе новой привязанностью. Что станет с нашей любовью, когда его скорбь утихнет? Он говорил, что здесь нет никакой связи… Но…

Эрин понимала: она надолго лишилась покоя. Ей еще очень во многом предстояло разобраться.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Эрин не терпелось остаться одной и все обдумать. Она с детства привыкла тщательно анализировать каждый свой шаг, просчитывать все «за» и «против». За любую свою ошибку она подвергала себя безжалостной самокритике.

Единственным случаем, когда Эрин поддалась порыву, было ее скоропалительное замужество, и не прошло еще ни дня, чтобы она не пожалела об этом поступке.

Эрин не верила в женскую интуицию. Она предпочитала по нескольку раз перепроверять факты, не доверяла инстинктам, осуждала импульсивные поступки.

Оказавшись в своей комнате, Эрин устало опустилась в кресло.

Боже, неужели я могла что-то пообещать Франческо? Бес меня попутал сказать, будто я вернусь с ним в Италию. Как я могла сделать столь необдуманный шаг?

Она знала, что никто, кроме нее самой, не сможет ответить на эти вопросы.

Больше всего на свете Эрин ценила способность трезво мыслить, но после нескольких часов беспрерывных занятий любовью ее голова отказывалась нормально работать. Она решила принять прохладный душ.

Вода струилась по телу, снимая усталость. Когда к Эрин пришло ощущения покоя, она выключила воду и вытерлась, потом взглянула на свое отражение в зеркале. Да, пожалуй, Франческо прав, подумала она, выгляжу я неважно.

— Какая же я бестолочь! — вслух произнесла девушка.

Эрин казалось невероятным то, что она снова смогла влюбиться в собственного мужа. Она знала, что это так, но спокойно принять факт не могла. Ей оставалось либо врать себе, либо признать свою ошибку. Девушка была уверена: она обязана разорвать всяческие отношения с Франческо Романелли.

Эрин любила и не верила в свою любовь, потому что самые сильные чувства к Франческо она испытывала, когда они спорили или занимались сексом. Ее любовь к мужу была слишком противоречивой, иногда ей казалось, она убить Франческо готова. Именно поэтому Эрин считала эту страсть непозволительным безумием, в особенности теперь, во время беременности, ведь, когда появится малыш, ничто не должно отвлекать ее от него.

А с другой стороны, она хорошо понимала, что счастье ее ребенка напрямую будет зависеть от отношений между ней и Франческо, в этом она была вынуждена согласиться с мужем.

Эрин предстояло найти такое волшебное решение, которое позволило бы ей сохранить хорошие отношения с отцом ее ребенка, но не терять голову от страсти.

Ночь кошмаров была ей обеспечена…

Когда Эрин вышла на веранду, где был накрыт стол для завтрака, ее взору предстала идиллическая сцена. Сэм сидел на старинном кованом стуле и читал утреннюю газету, в то время как его супруга весьма вольно вслух интерпретировала заголовки статей, которые попадались ей на глаза. Сэм морщился, но улыбался. А недалеко от веранды, на расстеленном на газоне пледе, сидел ее Франческо, возле которого ползал малыш Джанни. Ребенок брался то за одну игрушку, то за другую. В конце концов Франческо поднял мальчика, посадил к себе на колени и принялся раскачивать.

Сердце Эрин болезненно сжалось, она застыла на пороге.

— Эрин! Ты проснулась! Иди к нам! — крикнула Валентина, которая первой заметила ее появление.

Эрин не сразу посмотрела на хозяйку дома, ее взгляд по-прежнему был прикован к Франческо и малышу. Ей живо представилось, как ее муж будет нянчить своего собственного ребенка.

— Тебе лучше поспешить, пока эти ненасытные не смели все со стола! — продолжала звать гостью Валентина.

Эрин подошла поближе, взглянула на стол, заставленный всевозможными блюдами, и ей сделалось дурно от вида еды.

— Нет, благодарю, — сдержанно отказалась она, стараясь подавить тошноту.

Эрин разулась, оставила свои туфли на крыльце и, ступая босиком по траве, направилась к Франческо и Джанни. Внезапно в кармане ее брюк зазвонил сотовый телефон.

Эрин нажала на кнопку принятия вызова:

— Мама? Я не слышу тебя!.. Очень плохая связь… Ну вот, разъединили!

Она попробовала перезвонить, но гудка не было.

— Нет сигнала, — пробормотала Эрин.

Сэм посоветовал позвонить с домашнего телефона, и девушка приняла его предложение.

— Мам, что случилось? — крикнула Эрин в телефонную трубку. Она и раньше замечала за своей матерью уникальную способность вторгаться в ее жизнь именно тогда, когда ей больше всего хотелось остаться наедине со своими переживаниями.

— Хорошо, я приеду… — донеслось до слуха Франческо.

Мгновение спустя он уже был рядом с женой и выхватывал трубку из ее рук.

— Никуда Эрин не поедет! — проорал он. — Моя жена останется со мной! Вам все понятно? — он бросил трубку.

— Как ты смеешь? — негодовала Эрин.

— Уже давно следовало это сделать! Твоя мать крутит тобой, как хочет, не желая понять, что у тебя есть собственная жизнь, а ты все принимаешь как должное, — заявил Франческо.

— Ты сам не понимаешь, что творишь! С ней нельзя так резко разговаривать, она в ужасном состоянии. Ей нужна моя помощь, черствый ты чурбан! — кричала на мужа Эрин, она готова была расплакаться.

— До недавнего времени ты жила с ней постоянно и помогала, причем порой вопреки собственным интересам. Тем не менее она продолжала вести себя по-старому. Пойми, твоей матери не нужна помощь, ей нужен лишь свидетель ее гипертрофированных переживаний.

— Да что ты о ней знаешь? Что вообще ты можешь знать о моих отношениях с матерью? Я запрещаю тебе говорить о моей семье в таком тоне!

— Если бы только твоя мать заботилась о тебе так же, как ты печешься о ней и ее спокойствии! Если ты ее любишь, не потакай ее слабостям. Если ты будешь утешать свою мать всякий раз, когда ее отношения с твоим папочкой зайдут в тупик, никогда ничего не изменится, — внушал ей Франческо. — Дай ей понять, что в твоих семейных отношениях тоже иногда возникают сложности, но ты их разрешаешь самостоятельно. У нас ведь есть сложности, не так ли, Эрин?

— Если я отзываюсь на ее просьбу, значит, я потакаю ее капризам, а если следую твоим требованиям, значит, поступаю правильно? Ничего не скажешь, объективный подход! Она моя мать и нуждается во мне! И мне безразлично, как ты к этому относишься!

— Где твоя семья, Эрин? — прямо спросил жену Франческо.

— Моя мама…

— Твоя мать хочет отнять тебя у меня, чтобы ты вечно оставалась при ней и возилась с ее проблемами. Твоя семья здесь! Ты, я и наш ребенок — это все, что должно тебя волновать. Ты думаешь, мать позволит тебе спокойно заниматься ребенком, если ты переедешь к ней?

— Ты не имеешь права! Я же не вмешиваюсь в твои отношения с родителями, Франческо!

Эрин отдавала себе отчет в том, что Франческо прав. В последнее время ее очень тревожило все возрастающее желание матери держать дочь возле себя. С тех пор как Эрин вернулась в Лондон, она с трудом могла сосредоточиться на своих заботах, потому что мать постоянно требовала ее внимания.

— Ты сама понимаешь, Эрин, что необходимо прекратить эти постоянные вмешательства в твою личную жизнь?

— Предоставь это мне, Франческо.

— Не думаю, что ты справишься, дорогая. Со своей матерью ты ведешь себя непозволительно мягко. Иногда я боюсь за тебя. Во что только она тебя не втягивает. Порой даже мне становится стыдно. Не представляю, милая, как ты это до сих пор терпишь.

Она никак не отреагировала на его слова.

— Эрин, — тем не менее продолжал Франческо, — если ты осознаешь проблему, ты обязана найти решение. Один вариант я тебе уже предложил. Действуй! Ты должна сделать свой выбор, хватит откладывать.

— Выбор? О каком выборе ты говоришь? — удивилась она. — Ты предлагаешь мне выбирать между тобой и моей матерью? Это абсурд!

— Не переиначивай мои слова, — раздраженно процедил Франческо.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой мои отношения с моей матерью. И выбирать между вами мне сложно хотя бы потому, что ты ничем не лучше ее, такой же деспот. Ты точно так же уверен, что важнее твоих желаний ничего не существует. Не могу я так больше! Устала! Хватит с меня! — Эрин махнула рукой на мужа и направилась в свою комнату.

— Ну, все правильно! — крикнул ей вслед Франческо. — Плюнь на все, как ты всегда это делаешь, и сбеги в очередной раз. Она все равно тебя из-под земли достанет со своими страданиями.

Эрин повернулась к мужу, она хотела что-то возразить, но пошатнулась, потеряла равновесие и почти бесшумно соскользнула вниз со ступенек, на которые успела подняться. Франческо подбежал к ней, подхватил ее на руки и отнес на диван.

Эрин безмолвно пролежала несколько минут, она глубоко дышала и глядела в потолок широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Франческо заботливо гладил ее по голове и рукам, он стоял возле дивана на коленях.

— Как ты себя чувствуешь? — нежно спросил он жену, когда она перевела взгляд на него. — Боже! Какие же мы идиоты, нашли из-за чего ругаться! Зачем же ты так разнервничалась, разве ты не знаешь, что беременным волнения противопоказаны?

— Ты сам начал! Не хочу больше тебя видеть! Убирайся!

— Не дождешься. Я не позволю тебе угробить моего ребенка. Я теперь ни на минуту с тебя глаз не спущу, — шутливо пригрозил Франческо.

— Я впервые почувствовала такое сильное головокружение, как будто земля ушла из-под ног. Очень неприятное ощущение, — хмуро поделилась впечатлением Эрин. Она обхватила руками свой живот и сосредоточилась на происходящем внутри нее. — Деточка моя, как ты там?

— Ты чувствуешь недомогание, дискомфорт, что-то непривычное? — забеспокоился ее муж.

Она лишь тревожно посмотрела на него.

— Присядь, милая. Позволь я тебе помогу. — Франческо приподнял Эрин и подложил под ее спину диванную подушку.

— Я посижу так. Не трогай меня, я должна успокоиться, — попросила она мужа и запричитала: — Господи, сделай так, чтобы с моим ребенком все было в порядке!

— Но что ты чувствуешь? Можешь мне сказать? — допытывался встревоженный Франческо.

Вбежавшие в комнату пару минут назад Сэм и Валентина молча слушали их диалог.

— Дорогой, не тревожься понапрасну, но я бы очень попросила тебя вызвать «скорую». Мне страшно, — робко произнесла Эрин.

— «Скорую»? Господи! — запаниковал Франческо.

Он подбежал к телефону и набрал номер неотложки, затем прокричал в трубку, что его беременная жена упала с лестницы.

— Нет! Она в сознании. Двенадцать недель беременности… Да приезжайте же скорее! — в отчаянье орал он.

Бросив трубку, Франческо вернулся к Эрин.

— Они сказали, что ты не должна двигаться до их приезда.

Она кивнула в знак согласия. Ее лицо побледнело от страха.

— Я уверена, со мной все в порядке, — бормотала она, — с ребенком тоже…

— Конечно! — подхватил Франческо. — Я тоже в этом полностью уверен, — добавил он дрожащим голосом.

— Это так, просто предосторожность, правда? — Эрин с тревогой всматривалась в лицо мужа.

— Да, дорогая. Мы не позволим нашему малышу пострадать…

— Я не хочу, чтобы моему ребенку было больно.

— Эрин, деточка, ты сильно ушиблась? — поцеловав ее в лоб, спросил Франческо.

— Немного, — призналась Эрин. — О нижнюю ступеньку. — Франческо, — притянув мужа к себе, прошептала она, — если по какой-то причине встанет вопрос… Пообещай сказать врачам, чтобы спасали ребенка!

— Не смей даже думать об этом! Все будет хорошо.

— Я должна заручиться твоим обещанием на будущее, Франческо. Если что-нибудь случится, выбери ребенка.

— Я сделаю то, что должен, — твердо сказал он.

Несколько минут спустя прибыла бригада «скорой помощи». Валентина проводила медиков в гостиную. Они тотчас положили Эрин на носилки и погрузили в машину. Франческо на ходу рассказал, что произошло. По приезде в больницу его попросили подождать в коридоре.

Через какое-то время к Франческо вышел усталый доктор и протянул руку со словами:

— Мистер Романелли, я Джеймс Росс.

— Что с моей женой? Как она? Что с нашим ребенком? Могу я пройти к ней? — засыпал доктора вопросами Франческо.

— Да, вам стоит пойти к жене. Пойдемте, я провожу вас, но сначала поговорим в моем кабинете с глазу на глаз.

Франческо почувствовал, как его ноги подкашиваются. Ему казалось, сейчас он задохнется.

Франческо отказался от предложенного ему чая, он не стал даже садиться и ждал объяснений.

— Я подозреваю у вашей жены небольшое внутреннее кровотечение, мистер Романелли, — сообщил доктор Росс.

Франческо смотрел на него не отрываясь в ожидании дальнейших комментариев, но доктор не торопился, поэтому Франческо спросил сам:

— Это очень плохо? Чем это грозит?

— Безусловно, это не безопасно. Любое хирургическое вмешательство на этой стадии беременности весьма рискованно для ребенка.

— О каком хирургическом вмешательстве вы говорите?

— Для правильной диагностики состояния женщины и плода необходимо провести процедуру лапароскопии.

— Что это? — не на шутку испугался Франческо.

— Метод осмотра брюшной полости и ее органов с помощью эндоскопа, вводимого через прокол в брюшной стенке, — сухо пояснил доктор Росс. — Ваша жена очень обеспокоена состоянием ребенка. Я пытаюсь ее успокоить…

— Значит, ребенок не пострадал! — перебил доктора Франческо.

— На первый взгляд с плодом все в порядке, — раздосадованный тем, что его прервали, пояснил доктор. — Но для предотвращения последствий падения и удара нам необходимо выяснить все точнее. Я пытаюсь объяснить вам, что мы не можем дать вам полных гарантий, поскольку вышеописанная процедура связана с риском.

— То есть вы хотите заручиться моим согласием на проведение этой рискованной процедуры? — растерялся Франческо.

— Совершенно верно, мистер Романелли. Но сначала вы должны повидаться с женой и вместе с ней прийти к какому-то решению.

— Вы правы, — согласился Франческо. — Мы должны решить это вместе.

— Проводите мистера Романелли в палату его жены, — попросил доктор Росс медсестру.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Палата была маленькая, белая и насквозь пропахшая лекарствами. Франческо тихо вошел. Необходимость принимать решение, которое может стоить жизни его ребенку, повергла его в шок.

Франческо бесшумно подошел к кровати Эрин. На первый взгляд могло показаться, что она спит. Он остановился и посмотрел на свою жену. Она была бледнее обычного и казалась невероятно хрупкой.

— Ты расстроен? — услышал Франческо слабый голос Эрин. От неожиданности он вздрогнул.

— Я думал, ты спишь, — проговорил он.

Эрин попыталась улыбнуться.

— Почти сплю. Они дали мне какое-то лекарство, видимо снотворное. Такое чувство, будто я пьяная или немного не в своем уме, — пошутила она. — Ты, наверное, заметил. Такое чувство, будто у меня рот забит ватой.

— Да, есть немного, — кивнул Франческо.

— Что ты им ответил?

— Кому?

— Что они сказали тебе про лапароскопию?

— Сказали, тебе ничего не угрожает, милая.

— Не важно. Меня волнует ребенок. Как он это перенесет? Все ли с ним будет нормально? — вопрошала Эрин.

— Да, все будет нормально, я в этом уверен! — коротко ответил он.

— Уверен? — недоверчиво переспросила она.

— Абсолютно, — подтвердил Франческо.

— Хорошо, — вздохнула Эрин. — Франческо!

— Что, любимая?

— У тебя такой красивый рот и глаза.

— Спасибо, родная.

— Я очень люблю твои глаза.

Франческо склонился над Эрин. Он поцеловал жену в бледные губы и понял, что она засыпает. Еще какое-то время он стоял, наблюдая, как Эрин безуспешно борется со сном. Когда она наконец закрыла глаза, он вновь склонился над ней и поцеловал в лоб.

Когда Франческо собирался выйти из палаты, за его спиной раздалось произнесенное сквозь сон признание:

— И ноги тоже.

Первое, что услышала Эрин, очнувшись от забытья, были два голоса, мужской и женский. Она не могла понять, что они так напряженно обсуждают, но они ее очень раздражали. Словно в бреду, Эрин пробормотала:

— Убирайтесь! Оставьте меня! Голова раскалывается! Дайте воды!

Тут она очнулась окончательно и, приподнявшись на локтях, громким, тревожным голосом спросила:

— Где я?

На ее вопрос никто не ответил, зато издалека долетело:

— Эрин вернется с нами.

Внезапно в палате включился свет.

Эрин сощурилась. Головная боль и резь в глазах не давали ей сфокусировать взгляд. Она снова уронила голову на подушку и на некоторое время отключилась. На ее лице застыло страдание. Очнувшись вновь, Эрин попыталась что-то сказать, открыть глаза, но лишь тяжело вздохнула.

— Любимая, если бы произошло что-то непоправимое, я бы себя никогда не простил… — услышала она над собой любимый голос. — Почему она не приходит в себя? — с беспокойством обратился Франческо к кому-то.

— Она может проспать до утра. Это нормально, — отозвалась медсестра. — Если ваша жена проснется раньше, она будет чувствовать себя очень плохо. Пусть спит. А вам я посоветую отправиться домой, а утром вернетесь.

— Я останусь, — произнес Франческо.

— Принести вам плед?

— Не надо, — отказался он от предложения.

— Я принесу вам кофе, — сказала медсестра и вышла из палаты.

Франческо сел недалеко от кровати Эрин и принялся что-то бормотать:

— … сначала Райф, теперь это… — до слуха Эрин доносились обрывки фраз. — Я не стану винить тебя, если ты теперь меня возненавидишь… Не понимаю, как такое могло произойти. Что на меня нашло? Я ехал к тебе, надеясь доказать, что люблю, что буду заботиться… Дурень! Я поклялся тебе… Ты обещала вернуться… Что с нами творится? Почему мы не способны остановиться вовремя, не доведя ситуацию до абсурда, до трагедии…

— Мистер Романелли, — произнесла вернувшаяся медсестра, — я поставлю кофе сюда.

— Спасибо вам за все…

Дверь закрылась.

— Я не могу потерять тебя! Я не потеряю тебя, Эрин…

— Привет! Любимая…

— Франческо.

Эрин немного испугалась, увидев его усталое, посеревшее, обросшее щетиной лицо.

— Мы все еще женаты? Как же глупо, любимый! Какие мы идиоты! — Эрин улыбнулась. — Ты мог найти себе отличную любовницу, Франческо, зачем ты женился на мне? Нет, постой! — опомнившись, воскликнула она. — Что со мной случилось?

— Ты упала, девочка моя. Ты это помнишь?

— Ой! Как мне хочется пить! Упала?

— Не важно, дорогая. Все в прошлом, — убаюкивающе прошептал ей Франческо. — Эрин, ты хочешь спать?

— Да, любимый.

— Тогда спи. Засыпай до утра.

— Не уходи, дорогой.

— Я никуда от тебя не уйду, любовь моя!

— Когда вы отпустите меня домой?

— Мне начинает казаться, вам у нас не нравится, — с шутливым укором произнес доктор Росс. — Вы тут всего лишь сорок восемь часов.

— Всего?! А такое чувство, будто целую вечность! — улыбнулась Эрин.

— Нам еще предстоит проверить состояние вашего малыша, ему многое пришлось пережить за эти двое суток, и мы должны быть полностью уверены, что ему не нужна медицинская помощь, — проговорил доктор. — А что касается вас, милая леди…

— Я хорошо себя чувствую, — заверила она его.

— Я знаю, — он рассмеялся и в сопровождении медсестры вышел из палаты.

Эрин вернулась к пролистыванию журнала, который принесли специально, чтобы пациентка не скучала и не расстраивалась. Журнал оказался весьма интересным, но Эрин была не в состоянии сосредоточиться на тексте статей и поэтому ограничилась разглядыванием фотографий и иллюстраций.

Когда Эрин после наркоза окончательно пришла в сознание, она застала Франческо возле своей постели. Он сразу без всяких предисловий объявил ей:

— С ребенком все нормально. А как ты себя чувствуешь? Позвать медсестру?

— Не знаю, — растерялась она.

— Ты очень беспокойно спала, милая… Доктор сказал, это из-за наркоза.

— Ты все время был здесь? Они давали мне лекарства? А это не вредно для малыша?

— Любимая, перестань тревожиться. Я же сказал, что с ребенком все хорошо. Помолчи немножко.

Франческо вставил жене в уши стетоскоп и приложил его к ее животу.

— Послушай, как бьется.

— Что это?

— Сердечко. Это маленькое, но сильное сердечко нашего малыша.

— Быть не может! — восхищенно воскликнула Эрин. — Я его слышу!

— Они бы не дали тебе лекарство, которое может повредить ребенку.

Она с тревогой смотрела на Франческо.

— Любимый, я никогда себя за это не прощу…

— Это не твоя вина, девочка, — грустно улыбнулся он.

Этот короткий разговор быстро утомил Эрин, и незаметно для себя она снова уснула, а когда проснулась, Франческо все еще сидел у ее постели.

— Ты ужасно выглядишь, — сообщила она ему.

— Несколько часов назад мне казалось, будто я вот-вот умру от страха за тебя и нашего малыша.

— А тебе не приходило в голову пойти домой и выспаться?

— Думаешь, я бы смог уснуть? Нет, любимая, уверяю тебя, это невозможно, — покачал головой Франческо.

— Умираю… — проговорила Эрин.

— Что с тобой? — он вскочил. — Я сейчас позову доктора!

— Умираю, как хочется пить, — улыбнулась она.

— Подожди, я спрошу медсестру, можно ли тебе воду.

— Хочу домой!

— Медсестра сказала, что здесь очень не любят таких пациентов, которые постоянно ноют и просятся домой, — предупредил ее Франческо.

Эрин осталась в палате одна. Она думала о том, как трогательна забота ее мужа об их ребенке. Ты должна вернуться домой в Италию, ты же понимаешь, что это в интересах нашего малыша, вспомнила женщина его слова.

Эрин продолжала листать журнал, удивляясь, как это она могла согласиться лететь с Франческо в Италию.

Скрипнула дверь, и в дверном проеме показался мужчина, он был среднего роста, с бородой, поредевшими волосами и в очках.

— Миссис Романелли… — обратился он к Эрин.

— Простите, — она вглядывалась в его лицо.

— Извините, я не представился. Меня зовут Питер Хейер.

Эрин пожала протянутую руку.

— Я думал, Франческо объяснил вам необходимость нашей встречи, — начал мистер Хейер.

— Вы адвокат? — предположила она.

— Нет, что вы, миссис Романелли! — рассмеялся Питер Хейер. — Я владею несколькими художественными галереями в Лондоне, Нью-Йорке, Барселоне…

— Верно, я о вас слышала, — кивнула Эрин, все еще не понимая, зачем он пришел.

— Вы уже знаете о готовящейся выставке, миссис Романелли?

— Боюсь, что мне об этом ничего не известно.

— У меня складывается ощущение, что вы не готовы к нашему разговору, — неуверенно произнес мистер Хейер.

— Я теряюсь в догадках.

— Мистер Романелли показал мне ваше порт-фолио.

— Мое портфолио?

— Вообще-то мы стараемся не иметь дело с протеже богатых и знаменитых персон, но ваш муж…

— Мой муж не оставил вам другого выбора? — с грустной улыбкой предположила Эрин.

— Скажу вам, он был весьма настойчив, — аккуратно уточнил мистер Хейер.

— Да уж, мой муж имеет привычку вести все переговоры в ультимативном ключе.

— Вам очень повезло, если он и впредь будет выступать в качестве вашего агента, потому что, внимательно ознакомившись с вашими фотографиями, я заинтересовался ими. Я бы очень хотел предложить вам сотрудничество…

Через два часа пришел Франческо. Это время Эрин потратила на составление всевозможных версий последних событий. Питер Хейер задал ей тяжелую загадку.

— Они уже сказали, что выписывают тебя? — возбужденно начал Франческо.

— Наконец-то! — облегченно выдохнула Эрин. — А у меня был сегодня один весьма загадочный посетитель.

— Какой такой посетитель?

— Не притворяйся, Франческо, ты сам отлично знаешь! Питер Хейер.

— О! Приходил сам мистер Хейер? Очень эмоциональный господин, тебе так не показалось?

— Именно так, дорогой. Его эмоциональность передалась и мне. Он сказал, что у меня появился влиятельный агент, который без моего согласия продвигает мои работы, показывая мое портфолио владельцам галерей. Эта информация меня озадачила. Ты не мог бы мне объяснить, что происходит?

— Я был в твоей фотолаборатории…

— Ты был в моей фотолаборатории?! — возмутилась Эрин.

— Не кричи на меня, Эрин! Ты сама просила меня привезти твои вещи. Я отобрал несколько работ, которые произвели на меня особенное впечатление, и составил из них то самое портфолио, которое и показал Питеру Хейеру.

— Почему ты решил, что эти работы достойны быть выставленными? Сама я отнюдь не высокого мнения о своих художественных способностях. Конечно, я люблю фотографировать, но для меня это не более чем хобби, за которое мне иногда еще и платят.

— У мистера Хейера отличная репутация в художественных кругах и тонкий вкус. И он считает, будто некоторые из твоих работ настолько хороши, что их необходимо включить в готовящуюся выставку, главная идея которой — открытие новых талантов.

— А сам ты что по этому поводу думаешь, Франческо? — взволнованно поинтересовалась Эрин.

— Я думаю, все твои работы необходимо выставить, любимая. Только, боюсь, это невозможно. Тебе самой стоит поучаствовать в отборе фотографий для выставки.

— Боже! Франческо, я и мечтать об этом не могла! Но меня смущает, что ты буквально навязал меня ему.

— Это неправда, Эрин. Я не навязывал, я всего лишь принес твои работы и продемонстрировал их. Это было трудно, потому что галерея Хейера славится своим непредвзятым отношением к художникам, и в нее очень сложно попасть. Но Питер оценил твои работы вовсе не потому, что я их продвигал. Он — настоящий профессионал. А ты не должна стыдиться моего участия. Дело художника — создавать произведения искусства, дело бизнесмена — искать достойный рынок сбыта. Каждый из нас неплохо справляется со своим делом, и этим следует гордиться. Любимая, я тебя убедил?

— Да, Франческо, — кивнула Эрин.

— Как твой агент я имею право рассчитывать на десять процентов выручки с продаж, поэтому я лично заинтересован в твоем коммерческом успехе.

Она рассмеялась.

— Дорогой, ты и правда веришь, что кто-то позарится на мои фотографии?

— Ты зря столь скептически настроена. У твоего мужа отменное деловое чутье, и если он делает ставки на твои работы, поверь мне, это не просто так. И кстати, я разговаривал этим утром с твоим лечащим врачом…

— Неужели что-то не так? — встревожилась Эрин.

— Совсем наоборот, девочка, все идет отлично. Доктор Росс очень тобой доволен. Я спрашивал его мнение насчет предстоящего перелета в Италию. Он уверен, лететь можно уже завтра. Ты рада, милая?

— Так скоро? — произнесла она с некоторым разочарованием. — По правде сказать, я этого не ожидала.

— Так надо, дорогая. Я боюсь оставлять тебя с твоей матерью. Тебе нужен покой, который она обеспечить не в состоянии.

— Мне не нужен ничей присмотр, в том числе и ее.

— Я не согласен. Рядом с тобой всегда кто-то должен находиться. Не забывай, что, если бы у тебя не закружилась голова, ты бы не упала с лестницы. Поэтому по возвращении домой я намерен нанять сиделку, которая бы помогала тебе во время беременности и после рождения малыша.

— Ты хочешь, чтобы она нянчила ребенка вместо меня? — недоумевала Эрин.

— У нас очередная проблема, Эрин? Почему тебе это кажется неприемлемым?

— Мне не нужна нянечка, Франческо. Я не желаю, чтобы кто-то следил за мной в моем собственном доме.

— Но в сложившихся обстоятельствах, дорогая…

— О каких обстоятельствах ты говоришь?

— Ты очень нервная, Эрин, это не на пользу ребенку. Я хочу, чтобы сейчас ты успокоилась и все тщательно обдумала.

— Я не собираюсь ничего обдумывать! — закричала она. — Я нормальная беременная женщина с обычной гормональной нестабильностью, и я выхожу из себя, только когда меня стараются из себя вывести! И мне не нужен специалист по надзору за беременными истеричками! Ты меня понял, Франческо?

— Ты, как всегда, все неверно поняла. Я собираюсь нанять человека, помощь которого позволила бы тебе высвободить время для твоих личных интересов.

— Я сама хочу ухаживать за своим ребенком, Франческо, — уверенно произнесла Эрин.

— Однажды ты изменишь свое мнение, — парировал он.

— Даже если и так! Пусть я изменю свое мнение, но сделаю это не под твоим давлением, от которого я так устала.

— Я очень терпелив.

— Вот и отлично.

Побранившись вволю, они посидели некоторое время молча, глядя друг на друга.

— Моим родителям не терпится познакомиться с тобой. Они уже вернулись в Италию, — нежно произнес Франческо.

— Как себя чувствует твоя мама? — поинтересовалась Эрин.

— Часто приходит на могилу Райфа. Ей тяжелее, чем кому бы то ни было из нас, — признался он.

— Цветы, которые она мне прислала, очень красивые. Я поблагодарила ее по телефону, милый. У нас состоялся довольно приятный разговор.

— Она обрадовалась новости о моем будущем отцовстве. Но, боюсь, для нее все, что касается меня, весьма тяжело, — задумчиво произнес Франческо.

— Что ты имеешь в виду? — она непонимающе посмотрела на мужа.

— Уверен, мама не может видеть меня и не вспоминать о Райфе. У него уже никогда не будет детей. Должно быть, подобные мысли ее больно ранят.

— Знаешь, а ведь если бы Райф сейчас был жив, мы бы не встретились, ты бы не сидел у моей постели, не волновался о нашем малыше… — прошептала Эрин.

— Нет, мы бы обязательно когда-нибудь встретились, в этом я не сомневаюсь, — заверил супругу Франческо.

— Но у нас не было бы такой безумной, поспешной, замечательной свадьбы, милый.

— Пожалуй, в этом ты права, — согласился он. — И знаешь, я предпочитаю жить в той реальности, где ты — моя жена и будущая мать моего ребенка.

— «Я, моя, мое» — порой мне нравится, как ты это произносишь, — улыбнулась Эрин.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Эрин очнулась от тяжелого сна. Она лежала и ждала, когда ее сердце перестанет биться так часто. Образы ночного кошмара непроизвольно всплывали перед ее мысленным взором. Она повернула тяжелую голову и всмотрелась в циферблат настольных часов. Было начало второго. В палате слабо светил ночник.

Эрин приподнялась на локтях и взбила подушку.

— Надеюсь, это только сон, — пробормотала она себе под нос.

— Больничные кровати плохо приспособлены для сна, — услышала она и невольно вздрогнула.

— Что ты здесь делаешь посреди ночи?

— Я уходил, — улыбнулся Франческо.

— Уходил, но…

— Прости, Эрин, я не хотел тебя будить, — сказал он, поднимаясь из кресла и подходя к кровати.

— Что происходит, Франческо? — спросила Эрин.

Он лишь провел рукой по ее влажному, потному лбу.

— Франческо, — сурово обратилась она к мужу, — не держи меня за идиотку! Ты сторожишь меня, так ведь? Ты мне не доверяешь?

Он продолжал молчать.

— Можешь не беспокоиться, я ни на минуту не забываю о ребенке, он для меня важнее всего. Ты ведь не думаешь, что я представляю угрозу для собственного малыша? Все эти предосторожности, вроде дежурства у моей постели и найма нянечек, я считаю совершенно излишними…

— Ты закончила? — улыбнулся Франческо.

— Ты считаешь меня плохой матерью, Франческо? — спросила Эрин, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами.

— Более подходящей матери для моего ребенка я и представить не могу, родная. И мне даже в голову не приходила мысль о том, что ты можешь причинить ему вред. Прости, если заставил тебя так думать.

— Но ты сам сказал, будто я очень нервная и меня необходимо постоянно контролировать. Разве ты имел в виду не то, что мои волнения не полезны для малыша?

— На самом деле я боюсь за тебя, милая. Во всех промахах ты привыкла винить только себя. В этом мы похожи. Своим самобичеванием мы скорее усугубляем проблемы, нежели их решаем. Меня очень пугает твоя склонность к уединению. Когда ты предоставлена самой себе, твои страхи и подозрения беспрепятственно заполняют все твое сознание. Поэтому я предпочитаю находиться рядом.

— Тебя не просто понять, Франческо, — покачала головой Эрин.

— Помнишь, ты обвинила меня в эгоизме. Мне бы очень не хотелось соглашаться с этим, но, боюсь, ты совершенно права. До сих пор я думал о тебе лишь как о собственной жене, части меня, а не как об отдельном человеке с отличным от моего мнением. Знаешь, если бы я изначально принял все особенности Райфа вместо того, чтобы отождествлять его с собой, я бы намного раньше догадался, куда его могут привести переживания. Но я был уверен, что мы абсолютно одинаковы, и эта ошибка стала роковой.

— Ты продолжаешь думать, будто можешь все держать под контролем?

— Это заблуждение у нас с тобой общее, Эрин.

— Сдается мне, я совершенно тебя не знаю, Франческо, — прошептала она.

— Спрашивай, о чем хочешь, я открою тебе любой секрет.

— Это какая-то уловка, милый? — рассмеялась Эрин.

— Спорим, после двадцати лет брака я сделаюсь самым скучным и предсказуемым человеком.

— Ты оптимист. Двадцать лет — это огромный срок, в течение которого может приключиться что угодно.

— А мне этот срок представляется одним днем, любимая. Засыпай, Эрин.

Эрин покинула больницу на вертолете.

Вертолет приземлился в аэропорту на площадке для особо важных персон. С борта вертолета супруги перешли на борт частного самолета, принадлежащего семье Романелли.

Эрин очень жалела о том, что пока не научилась по-настоящему наслаждаться роскошью. Она пробормотала:

— Я чувствую себя членом королевской семьи или звездой Голливуда. — Девушка удобно устроилась в кожаном кресле и огляделась вокруг.

— Сегодня ты выглядишь волшебно, любовь моя, — восхищенно произнес Франческо.

И это было правдой, потому что новое шелковое платье цвета фиалок подчеркивало необычную красоту Эрин. Ее кожа сияла, волосы блестели на солнце, а глаза были наполнены таким светом, что при взгляде на жену голова Франческо кружилась, а сердце сладко замирало.

— Мы вместе, и это настоящее счастье! — прошептал он.

В полете Эрин попросила чаю, а через некоторое время выпила вторую чашку.

— Почему бы тебе не поспать? — предложил ей муж.

— Я боюсь засыпать, — призналась она. — После этого падения с лестницы меня одолевают кошмары. Я постоянно просыпаюсь в страхе за жизнь ребенка.

Франческо озадаченно посмотрел на супругу, но предпочел промолчать, предоставив ей возможность выговориться.

— Я понимаю, это всего лишь сны, но все, что касается нашего малыша, кажется мне невероятно важным.

— Но твое беспокойство и бессонница повредят ему куда больше, чем дурные сны, — предположил Франческо. — Предлагаю тебе вздремнуть, но помни, милая, что я рядом. Тебе нечего бояться.

— Ничего не получится, дорогой, — покачала головой Эрин.

— Ты же даже не пробовала!

— Не получится… Если ты не поцелуешь меня, — улыбнулась она.

— Поцелую, потому что я очень люблю твои губы. У тебя самые сочные и желанные губы, любимая, — объявил Франческо и нежно ее поцеловал.

— Теперь я уверена, сон будет сладким.

— Безусловно…

Но для самого Франческо одного поцелуя оказалось мало. Он ласкал лицо Эрин губами, царапая ее нежную кожу своей щетиной. Когда девушка в очередной раз поежилась, Франческо произнес:

— Мне действительно нужно побриться, — он попытался встать из кресла, но Эрин его удержала.

— Постой, — попросила она, — не уходи. Я хочу поговорить с тобой.

— Это так срочно? Давай поговорим, когда вернемся домой, — предложил Франческо.

— Я хотела поговорить с тобой о нашем ребенке.

Он напряженно застыл.

— Я не могу больше откладывать этот разговор. Я должна все сказать тебе прямо сейчас. Мне известно твое мнение обо мне, Франческо. Ты считаешь меня весьма нестабильным человеком…

— Почему ты так решила, милая?

— Ты сам обвинил меня в том, что бегство от проблем становится главной моей чертой. Ты считаешь, я ищу легких путей… В общем, мой выбор невелик.

— Я не совсем тебя понимаю, Эрин.

— Ты совершенно меня не понимаешь, — пристально всматриваясь в лицо мужа, произнесла Эрин. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы растить ребенка самостоятельно?

— Что?!

— Франческо, для меня не секрет, как сильно ты хочешь этого малыша. Я вижу, ты на многое готов пойти, лишь бы остаться с ним.

— Но ребенок нуждается в обоих родителях…

— Но только не тогда, когда отец с матерью на дух друг друга не переносят. Поверь, я знаю это, как никто другой… Брак моих родителей был для меня настоящей трагедией.

— Неужели все было настолько плохо, Эрин?!

— Когда я только собиралась пойти в первый класс, отец обещал первого сентября подарить мне сувенир, который он привез из Йорка. Я ждала этого дня с нетерпением. Помню, как по дороге в школу недалеко от нашего дома я увидела своего отца, который прямо на улице, на виду у всего квартала, обнимал и целовал какую-то крашеную блондинку. Дети, вместе с которыми мне предстояло учиться, тоже это видели!

— Ты рассказала матери?

— Да, рассказала. Я не нашла в себе сил сдержаться. Возможно, я просто надеялась получить увиденному хоть какое-то рациональное объяснение. Я предположить не могла, чем это обернется.

— Как она отреагировала?

— С ней случилась одна из тех истерик, которые мне приходилось частенько наблюдать на протяжении последующих лет. Пришел отец, застал эту сцену, молча собрал вещи и хлопнул дверью. А мать потом еще долго ругала меня и кричала: «Что ты наделала! Ты же ничего не соображаешь! Не суйся в дела взрослых!» Я была уверена, что отец ушел из дома из-за меня. Я и предположить не могла, будто мать всегда знала все о его бесчисленных любовных похождениях и вовсе не нуждалась в том, чтобы кто-то открывал ей глаза.

Франческо терпеливо выслушал Эрин и сдержанно произнес:

— Да, люди иногда совершают ошибки.

— Не стану спорить.

— Но второго шанса заслуживают все, милая, даже самые отъявленные негодяи.

— Это признание? — Эрин внимательно посмотрела на мужа.

— Признание? А в чем я должен признаться, я что-то не понимаю, — насторожился Франческо. — Если ты намекаешь на причину нашего разрыва, то мне не в чем сознаваться. За тем поцелуем, который ты видела, ничего тайного не кроется. Я могу поклясться.

— Не надо клясться, — спокойно сказала она.

— То есть? — не понял он.

— Я верю тебе, — твердо произнесла Эрин.

— Спасибо. Господь свидетель, я тебя не обманываю.

— Но не только это меня тревожит …

— Ты будешь чудесной матерью, Эрин. Ты не должна ни в чем сомневаться, — Франческо ласково взял жену за руку.

— Ты говоришь мне это не в первый раз, — тяжело вздохнула она.

— Ты из тех людей, которые предпочитают бояться неизвестности, но пора бы уже научиться смотреть в глаза правде, — сказал он.

— Мы с тобой не уживаемся — вот та самая горькая правда, которую нельзя не принимать в расчет! — пыталась донести до него свои сомнения Эрин. — Между нами нет ни доверия, ни чуткости. Ты не рассказал мне про Рафаэля, я не рассказала тебе про ребенка… У каждого из нас есть свои оправдания, которые не делают наше общение более легким. Ты постоянно напоминаешь мне о моих психологических проблемах, но сам не считаешь нужным считаться с ними. Куда нас это может завести?

— Ты хочешь от меня прямоты и честности? Правильно я тебя понимаю? — Франческо ждал ее ответа. — Я не соответствую твоим требованиям? — рассмеялся он.

Эрин поднялась из кресла. Франческо поздно понял, что вновь пошутил не вовремя. Упрек Эрин в отсутствии чуткости оказался как нельзя кстати.

— Эрин, все нормально! — попытался успокоить жену Франческо. — Мы справимся. Я согласен с твоими доводами. Прости…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Эрин проспала большую часть дороги от аэропорта и проснулась только тогда, когда машина свернула к подъездной аллее их с Франческо дома. Она удивилась, почувствовав, как растет в ней уверенность в будущем.

— Вы обновили мостовую, — заметила Эрин.

Франческо кивнул в ответ и добавил:

— Это не последнее изменение, с которым тебе предстоит столкнуться.

Супруги многозначительно посмотрели друг на друга. Автомобиль подъехал ближе к дому. Эрин отметила:

— Изменился ландшафт, — она кивнула в сторону молодой оливковой аллеи.

За видимым спокойствием Эрин скрывалось неожиданно овладевшее ею волнение. Она и представить не могла, насколько этот дом стал дорог ее сердцу за те недолгие месяцы, что она в нем прожила. Здесь она была счастлива.

— Что скажешь, Эрин? — поинтересовался Франческо.

— Восхитительно! Безусловно, произошедшие изменения только добавили привлекательности этому и без того волшебному месту. Меня лишь удивляет, когда ты все успел? — Эрин указала на сам дом, строительство которого Франческо почти закончил.

Франческо скромно пожал плечами, но по его глазам было видно, он чрезвычайно горд.

Они покинули автомобиль. Эрин огляделась по сторонам.

— Я не знаю, что и сказать, Франческо! — восхищенно воскликнула она. — Это поистине великолепно! Даже самые смелые мои ожидания меркнут в сравнении с тем, чего смог добиться ты. Просто дух захватывает!

— У меня тоже… От твоей красоты, любимая!

Эрин неожиданно смутил его комплимент.

— Итак, ты довольна тем, что я сделал?

— Я в восторге, Франческо! Да, ты и сам все видишь. Скажи же, когда ты успел?

— Когда ты меня бросила, я был в растерянности. Я с головой ушел в строительство, думал вернуть тебя в наш новый дом, но порой мне казалось, что все идет из рук вон плохо. Только теперь, приехав сюда с тобой, я вижу: результат превзошел все ожидания.

— Странно, что у тебя были сомнения…

— Просто от огорчения я на все смотрел другими глазами, любимая. Признаюсь откровенно, я был совершенно разбит, твой уход выбил меня из колеи.

Эрин не ожидала от своего супруга такой обезоруживающей откровенности. Она не знала, как реагировать на его признание, и лишь смотрела на него широко распахнутыми глазами.

— А потом я словно очнулся от забытья…

— Как это произошло?

— Я думал, ничего нельзя исправить, все кончено. Будущее представлялось мне туманным. Но стоило мне узнать, что у нас будет ребенок, как все в один миг стало абсолютно ясно. Я просто собрал вещи и отправился за своей женой. Мы уже другие, Эрин, мы больше не принадлежим самим себе. Мы родители… И мы обязательно найдем общий язык, хотя бы ради нашего малыша.

Внезапно Эрин осознала, зачем Франческо говорит ей все это. Она поняла, он старательно внушает ей свои желания. Но ее муж прав от первого до последнего слова, и ей оставалось лишь беспомощно улыбаться в ответ.

— Скажу больше, милая, я решил сменить род занятий. В династии Романелли найдутся другие желающие посвятить себя банковскому делу. Я же всегда чувствовал, мое призвание в другом.

— Неожиданное решение… Ты уверен?

— Я босс, любимая, я могу делать все, что пожелаю! — гордо заявил Франческо. — Мне не нужно даже оставлять свой пост. У меня хорошо получается руководить людьми и издалека. Я даю им задание, они его выполняют. Ты, девочка, единственная, кто не поддается моим методам дрессировки. Возможно, за это я так тебя и люблю.

— Почему же ты на меня сердишься? — рассмеялась Эрин.

— Не знаю, по глупости, должно быть. Но уверен, в этом доме все будет иначе.

— Полагаешь, я соглашусь здесь жить? — принялась она дразнить мужа.

Франческо обнял жену за плечи, наклонился к ее лицу, заглянул в любимые фиалковые глаза и вкрадчиво произнес:

— В тот вечер на балу в Венеции мы стали друг другу чужими. Ты перестала верить мне, а я разозлился на тебя за это. Я думал только показать тебе, что многие красивые женщины хотели бы стать моими, но я выбрал тебя, Эрин, а ты расценила мой поступок как оскорбление. Я не желал тебя обидеть. Когда же ты уехала, я так разозлился, что не хотел больше тебя видеть. Моя гордость пострадала. Я был уверен, скоро ты сама вернешься ко мне. Я ждал тебя, но с каждым днем моя уверенность таяла. И когда тоска стала невыносимой, я пожалел о содеянном. Я понял, только с тобой я счастлив, а без тебя мне все не в радость. Не знаю, кто из нас был прав, а кто нет, но теперь для меня это и не важно. Главное, чтобы мы всегда были вместе, как одна семья.

— Когда я вернулась в отель после той безобразной сцены на балу, я ждала тебя. Я думала, ты вот-вот придешь и развеешь все мои подозрения. Я корила себя за ревность. Но ты все не появлялся. Что еще я должна была думать, оставив тебя в объятьях другой женщины? А когда, проведя бессонную ночь в тяжелом ожидании, я увидела тебя под утро пьяным и злым, мне стало страшно, я испугалась, что подобное будет повторяться из раза в раз. Я без сожаления оставила тебя. Без малейшего сожаления! — честно призналась ему Эрин.

Франческо обнял жену и страстно поцеловал. Он прижимал Эрин к своей груди, ласкал ее мягкие рыжие локоны, целовал лицо, руки… Затем, отдышавшись, он повел ее к огромным стеклянным дверям дома.

— Этот дворец я возвожу для тебя, любимая. А теперь еще и для нашего малыша.

Сознание Эрин заволокло сладким туманом, она целиком и полностью доверилась сильным рукам мужа.

— Сюрприз! — пространство холла огласил нестройный хор голосов.

Эрин вздрогнула от неожиданности. На нее смотрело множество радостных глаз.

Франческо мастерски изобразил изумление.

— Боже мой! — воскликнул он. — Клянусь, дорогая, я ничего об этом не знал. Я лишь назвал родителям дату нашего прилета.

— Не обманывай меня, у тебя это плохо получается.

Он толпы отделились двое: солидный седовласый джентльмен и элегантная пожилая дама. Джентльмен пожал руку Франческо и по-отцовски обнял его.

— Рад вашему возвращению, сынок. Мы с матерью счастливы, что у вас будет ребенок.

— Альберто, ты только посмотри, какие у нее восхитительные волосы! — обратилась к своему мужу мать Франческо и, подойдя к Эрин, призналась: — Я так хотела познакомиться с тобой, дорогая!

Сабрина Романелли, кузина Франческо, осторожно обняла невестку и заботливо поцеловала в лоб.

Франческо внимательно посмотрел на свою ошарашенную жену и предупредил родителей:

— Поскольку Эрин только что из больницы, я думаю, следует дать ей время отдохнуть и прийти в себя после дороги.

— Я не чувствую усталости, — возразила мужу Эрин.

— У тебя еще будет время насладиться радушием семейства Романелли. Они никуда не денутся, пока вволю с тобой не наобнимаются, — пошутил Франческо и заботливо повел жену в ее комнату.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Оставшись одна в комнате, Эрин никак не могла поверить, что все страхи, не дававшие ей покоя несколько последних месяцев, внезапно ее покинули. Пообщавшись с родней Франческо, она ощутила невероятный прилив энергии.

Эрин видела глаза членов огромной семьи Романелли, видела радость родителей Франческо, когда они ее приветствовали. Эти люди собрались здесь по случаю ее возвращения, они счастливы были отпраздновать их с Франческо воссоединение, и подозревать их в лицемерии или корысти у Эрин не было никаких оснований.

Теперь Эрин знала, что, выйдя замуж за Франческо, она стала членом огромной дружной семьи, в которую ее приняли безоговорочно. Это казалось ей невероятным.

Голова Эрин не справлялась с потоком информации, она не могла припомнить имена всех новых родственников. Франческо не преувеличивал, когда говорил, будто его семья велика. Эрин предстояло узнать их всех, и это ее нисколько не пугало.

Она постоянно воспроизводила в памяти признания Франческо, которые услышала от него перед входом в дом. Эрин знала, ее муж не лгал, он говорил о том, что на самом деле чувствует, и она была рада ему поверить.

Сколько же вопросов, комплиментов и ласковых слов услышала Эрин от удивительно добродушных и эмоциональных родственников Франческо! Она предвкушала что-то новое, радостное. Ее оптимизм не имел никакого рационального объяснения, но она от этого нисколько не страдала. Казалось, жизнь Эрин началась заново и не будет больше страхов, разрывающих ее изнутри.

Эрин не сомневалась в том, что будет счастлива в этом доме. Главное, не требовать от Франческо невозможного. Она знала, он навсегда останется с ней, потому что высоко ценит свой выбор, потому что «традиционное воспитание» требует от него быть верным своей семье, и, измени он этим принципам, все его родственники жестоко его осудят.

Но Эрин по-прежнему продолжала считать, будто страсть Франческо к ней — не более чем лекарство от тяжелых мыслей о Рафаэле. Эта страсть объединила их однажды, дала жизнь их малышу, но рано или поздно она ослабеет. Будет ли связывать их тогда хоть что-нибудь, кроме обещания верности? Знать этого Эрин не могла, и неизвестность ее пугала.

Франческо вошел в комнату, потирая уставшую шею.

— Все! Я развел всех по комнатам.

По выражению его лица Эрин поняла, что его утомление наигранно. Он радовался этой суете, радости и восторженным объятиям своих многочисленных родственников.

— И от этих сумасшедших родственничков ты хотела отказаться? — с улыбкой проговорил Франческо. — Да они любили тебя, даже когда не знали! Теперь же ты стала предметом их безусловного обожания!

— Они мне тоже очень понравились.

— А я? Я тебе нравлюсь, Эрин?

— Нравишься. Конечно же, ты мне нравишься… Ну, кроме тех многочисленных случаев, когда ты отдаешь распоряжения, манипулируешь мной, играешь на моих чувствах и ведешь себя так, словно правда всегда только на твоей стороне.

— Остановись, любимая. Моя гордость сильно задета.

— Твоя гордость столь велика, что рискует быть задетой в девяноста девяти случаях из ста.

— Ты думаешь, я не смогу найти женщину, которая бы снисходительно относилась к моим недостаткам?

— Найдешь, и не одну, — заверила его Эрин.

— Значит, я заблуждался, решив, что уже нашел такую? Или ты стремишься связать свою жизнь с мужчиной без недостатков?

— Ты действительно хочешь услышать честный ответ?

— Да, пожалуйста, Эрин.

— Заблуждался не только ты. Я тоже была не права.

— Что ты хочешь этим сказать, милая? Только не это! — воскликнул Франческо, подойдя к Эрин вплотную. — Я не позволю тебе вновь ставить под сомнение наши отношения. Ты не можешь отрицать, что всякий раз, когда я прикасаюсь к тебе, по твоим жилам разливаются огненные реки желания. И то же самое происходит со мной, когда ты смотришь на меня. Я много тебе уже сказал, но ничего не услышал в ответ. Ты продолжаешь мучить меня этими бесконечными сомнениями и неясностью. Пора что-то решать! — потребовал он.

Франческо подхватил жену на руки, и в следующую секунду она уже лежала на постели. Кровь шумела в ее ушах, она почти не слышала, что говорит ей муж.

Эрин видела над собой его напряженное, сосредоточенное лицо.

— Я люблю тебя, Франческо… Хотела бы я, чтобы и ты меня любил, — внезапно призналась Эрин и сама испугалась своих слов.

— Эрин… Я принадлежу тебе без остатка.

— И ты простишь меня, что я утаила…

— Не вспоминай об этом больше, любимая.

— И ты не вспомнишь?

— Никогда! Мы были врозь почти два месяца, и подобное никогда не должно повториться. Я не жил все это время. И я мучился оттого, что не знал, любишь ли ты меня вообще. Теперь знаю, любишь. Это главное…

— Да, главное, Франческо.

— И я понимаю твою тревогу. Мысли о будущем не оставляют тебя. Ты поверишь мне, если я поклянусь в том, что ты никогда не пожалеешь, что вернулась ко мне, поддавшись моим уговорам.

— Мне бы очень этого хотелось, и пусть так и будет.

— Но ведь есть еще что-то, что тебя все еще тревожит, Эрин. Я чувствую, нечто стоит между нами.

— Не понимаю, о чем ты?

— Мы условились, больше не будет лжи и тайн.

— Я не лгу тебе, милый. Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь? Объясни…

— Когда ты лежала в больнице, звонила твоя мать… Мы разговаривали. Она сама изъявила желание объяснить мне причину нашего с тобой разрыва.

— И как же ей это представляется? — не без интереса спросила Эрин.

— Другой мужчина.

— Что?

— Она сказала, будто у тебя роман, — открыл причину своего беспокойства Франческо.

Эрин в ответ захохотала.

— Тебе незачем притворяться, милая, — снисходительно заметил Франческо.

Она не могла поверить, что ее муж говорит всерьез.

— Мы справимся с этим, родная, — настаивал на своем Франческо.

— Справимся с чем, милый? — передразнила его Эрин.

Франческо тяжело вздохнул. Эрин сказала:

— Ты думал, будто у меня интрижка, и тем не менее отказался разводиться со мной, настоял на моем возвращении! Я впечатлена, Франческо! Понятия не имею, для чего моей матери понадобилось внушать тебе эту глупость. Возможно, таким способом она хотела оказать мне услугу. Затрудняюсь с ответом. Ее поступки порой неподвластны пониманию.

— Это означает… — подвел ее к ответу Франческо.

— Нет никакого другого мужчины. Моя мама бесстыдно тебе солгала. Она не могла не знать, что я одинока. А сам ты должен был понять, до тебя у меня не было других мужчин. Если ты, конечно, до сих пор не забыл всех подробностей нашей встречи.

— Я готов был лопнуть от злости, когда услышал этот бред. Как твоя мать могла так оклеветать тебя передо мной? Почему она тебя так ненавидит, Эрин?

— Странно, что ты ей поверил, Франческо, но, мне кажется, дело не в ненависти. Вряд ли она способна осознавать, что причиняет боль другим людям. Мои родители всю жизнь были зациклены только на себе, до других им нет дела.

— Окажись она права, я бы, не раздумывая, убил того мужчину, встань он между нами.

— Теперь мы все прояснили? — Эрин обняла мужа за шею.

— Уверен, что да…

— И ты не сомневаешься, кто отец моего малыша? — улыбнулась она.

— Ни на мгновение, — не раздумывая, ответил Франческо.

— А позволь-ка узнать, откуда у тебя такая уверенность, милый?

— Ты никогда не стала бы выдавать чужого ребенка за моего. Я успел достаточно хорошо тебя узнать, чтобы не сомневаться в этом.

— Значит, не во всех грехах мы склонны подозревать друг друга. Это прогресс, любимый, — пошутила Эрин. — Если отбросить все твои недостатки, Франческо, ты очень славный!

— Даже моя мама не считает меня славным, — признался он.

— Должно быть, ты шутишь. Мне показалось, она очень сильно тебя любит.

— Любит, как и положено матери, но славным все же не считает.

— Франческо, раз уж мы теперь все говорим начистоту, признайся… Когда ты понял, что любишь меня?

— Когда остался один. Когда осознал, что теряю тебя. До этого все казалось мне азартным приключением, способным отодвинуть в глубину мою тоску по брату. Да, я всегда хотел тебя, я забывался в твоих объятиях. Когда ты ушла, я думал, будто потерял всего лишь свою лучшую любовницу. Но я быстро осознал, что от меня ушел родной человек. И я часто вспоминал нашу первую встречу, тогда для меня весь мир померк, осталась только ты. Твои огненные волосы, веснушки, волшебный фиалковый взгляд, атласная кожа и сочные губы заполнили все мое сознание. Я понял, что никогда не смогу освободиться от влечения к тебе. А твои дерзкие шутки, бесстрашие и решительность покорили меня окончательно. Моей ошибкой было желание подчинить тебя себе, продемонстрировать свое превосходство, дать тебе почувствовать мою мужскую силу. Но все мои победы бессмысленны, если я теряю тебя, любовь моя.

— Я все время ощущала страшную неловкость, когда мой дрянной язык задевал твое мужское самолюбие.

— Потому что я всего лишь вспыльчивый болван. Я знаю, как ты любишь подтрунивать над моими недостатками, но все равно каждый раз сержусь, когда ты это делаешь.

— Я постараюсь беречь твою мужскую гордость, если ты не будешь…

— Манипулировать тобой и пытаться подчинить тебя себе, — закончил за нее Франческо.

— Ты понимаешь меня с полуслова, дорогой муж, — Эрин нежно его поцеловала.

Он провел рукой по ее огненным волосам.

— О чем ты задумалась, любимая?

— О нас, о малыше…

— Не надо. Подумай просто о себе. Ты прекрасна, но ты выглядишь очень усталой. И перелет, и обилие новых впечатлений, должно быть, сильно тебя утомили. Назначаю нам обоим постельный режим, — строго распорядился Франческо.

— Надолго? — насмешливо поинтересовалась она.

— Дня на два, на три.

— Как скажешь, ты ведь босс, — рассмеялась Эрин.

— Покорная ты гораздо красивее.

— Когда ты назначаешь мне постельный режим, у меня это не вызывает возражений.

— Меня начинает пугать твое образцовое послушание. Надеюсь, ты не станешь слишком хорошей?

— И не надейся!

ЭПИЛОГ

В зале раздались аплодисменты, и на сцену вышла изящная рыжеволосая женщина, ее вел под руку стройный широкоплечий мужчина. Она улыбнулась и склонила голову в приветствии.

— Нью-Йорк признал тебя, — шепнул ей на ухо ее спутник.

— Все как во сне, — шепотом отозвалась она.

— Нет, любимая, это не сон, это реальность. Ты заслужила успех, так наслаждайся им.

— Без тебя этого всего не было бы…

— Подари этим людям свою обворожительную улыбку и свой самый загадочный взгляд. Сегодня ты их королева, — улыбнулся он.

— У меня губы судорогой сводит от страха, — еле слышно призналась героиня вечера.

— Что я слышу?

— Да. Признаюсь, я боюсь этих людей, собственной славы и популярности. Мне кажется, будто я самозванка на этом вечере. Страшно представить, что будет, когда меня разоблачат.

— Моя жена не может быть самозванкой! Моего признания ты тоже боишься?

— Нет.

— Тогда считай, что я им заплатил и они хорошо играют свою роль, — поддразнил Франческо Эрин.

— Зачем мне так считать?

— Затем, что судьба должна поощрять чудесную мать, талантливого фотографа и просто мудрую, терпеливую женщину — мою жену.

— Ладно, Франческо, я согласна. Значит, по-твоему, я заслужила этот праздник?

— Безусловно, родная…

Вопреки всем предостережениям матери Эрин Франческо оказался преданным мужем и прекрасным отцом маленькому Рафаэлю. Год, который Эрин и Франческо прожили бок о бок, не оставил ни единого сомнения в ее душе.

Семья Романелли тоже ее не разочаровала. Как и в первую встречу, они были со своей невесткой ласковы и душевны, а с появлением малыша Райфа просто потеряли голову от счастья. Казалось, мама Франческо, нянчась с внуком, наконец утешилась, и об ушедшем из жизни сыне она вспоминала лишь со светлой грустью.

Эрин отказалась от помощи наемных нянечек, да в этом и не было необходимости с таким количеством любящих, отзывчивых родственников. Она много работала и находила время для своих увлечений.

Как фотограф Эрин быстро переросла любительский уровень. Тревоги материнства обострили ее природную восприимчивость. Ее фотографии стали тоньше и правдивее, что не могли не отметить критики.

Участие в лондонской выставке стало для Эрин Романелли настоящим прорывом, после которого на нее посыпались предложения со всей Европы, а затем и Америки. В разгар этой кутерьмы супругам стало известно, что им предстоит очередное испытание…

— Что ты делаешь с моим сердцем, Эрин? — спросил ее Франческо.

— Просто люблю тебя, это доказанный наукой факт, милый. И наши близнецы тому прямое подтверждение.

— И мне приходится делить тебя со всеми этими людьми… — посетовал Франческо. — Ладно, иди принимай поздравления…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЭПИЛОГ X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?