«Твои зеленые глаза»

Люси Рэдкомб Твои зеленые глаза

1

Боже мой, ведь мы же не просто сестры, а близнецы, так почему настолько не похожи друг на друга! Эта мысль часто не давала покоя Софи, особенно когда Розалин на правах старшей — поскольку родилась на десять минут раньше, — а следовательно, более мудрой, начинала учить ее жить. Но сейчас ей самой впору было бы прислушаться к советам.

Розалин влюбилась! Первый раз в жизни! Но ведь из этого совершенно не следует полная потеря рассудка, пусть даже временная. Или следует? Ну хорошо, она, Софи, готова сделать на это скидку, хотя и не состоит в обществе неисправимых романтиков, но затянувшийся разговор с сестрой по телефону все больше и больше угрожал ее обеду.

Первые пятнадцать минут она еще ухитрялась восхищенно поддакивать и изредка благоговейно восклицать «Неужели!», но всему есть предел… Софи Маккормик сделала над собой еще одно усилие и прикусила язык, чтобы не выпалить что-нибудь язвительное, что наверняка обидит сестру, даже если та и не подаст виду. Софи никогда не встречала Люка Делано, но уже не могла слышать его имя.

Когда-то подобно Розалин она сама воображала, что на свете существует ее вторая половина, мужчина, созданный Богом специально для нее. И даже думала, что нашла его!.. Прошло уже больше года, а она все не могла забыть те циничные слова, которые превратили ее из трогательно-доверчивого создания, каким она тогда была, в равнодушную особу, не способную сейчас порадоваться за свою истинную половинку, за сестренку-двойняшку.

Мужчины же… они по большей части ограниченные существа, которым нельзя доверить и списка покупок, не говоря уже о чувствах девушки.

Понятно, что сейчас было не самое подходящее время высказывать это Розалин; к сожалению, человеческая природа такова, что мало кто учится на чужих ошибках. Все, что ей оставалось, просто оказаться рядом с сестрой, если Люк Делано разобьет ее сердце.

Хотя что касается ее мнения, то скорее не «если», а «когда».

Нет, она готова признать, что могут существовать некоторые редкие исключения из правил. Но шансы Розалин на удачу казались ей довольно незначительными.

Софи почувствовала облегчение, когда сестра, возможно исчерпав ежедневную норму клише, наконец, остановила поток лирического красноречия о длине ресниц Люка, его невероятном чувстве юмора и явном превосходстве над всеми другими мужчинами, которые когда-либо появлялись на свет, и добралась до истинной причины своего звонка.

— Я просто позвонила, чтобы сказать: ошеломи их!

— Постараюсь, — пообещала Софи.

— Ты нервничаешь?

— Да нет, не сказала бы.

Но и уверенной ее сложно было бы назвать. За последние несколько дней она не раз пожалела, что позволила Розалин добиться для нее собеседования о приеме на работу в крупную косметическую фирму: у нее не было никакого опыта, и она вряд ли им подойдет.

— Ну, честно говоря, я действительно немного нервничаю.

Облизнув пересохшие губы, Софи ощутила непривычный тонкий привкус дорогой помады, которая придавала ее губам модный розовый оттенок, — так, по крайней мере, уверял ее стилист. Популярный и крайне талантливый, как объяснила ей сестра, чувствующая себя в среде модного бизнеса как рыба в воде. Розалин была достаточно известной топ-моделью, чьи фотографии украшали обложки не одного светского журнала.

Из них двоих сестра всегда выделялась тем, что называют шиком и стилем. Несмотря на невероятное внешнее сходство, Софи казалась серой мышкой по сравнению со своей яркой копией. Но, к слову сказать, ее никогда это не огорчало. Провести весь день на каблуках или постоянно следить, чтобы прическа и макияж были безукоризненны, — нет, это не для нее. Джинсы и кроссовки куда как удобнее, а на то, чтобы просто расчесать волосы, не надо тратить много времени.

Что же касается непревзойденного мастерства стилиста, то Софи все же не могла безоговорочно принять на веру советы по поводу того, как она должна выглядеть, от мужчины, который в сорок лет позволял себе ходить затянутым в черную кожу с головы до пят!

— Ну, немного адреналину не помешает.

Да уж, оптимизм Розалин не знает границ, подумала Софи.

— Даже если это превращает меня в нечленораздельно говорящую развалину?

Сестра недовольно вздохнула.

— Помнишь, мы уже обсуждали, что ты должна выглядеть уверенной?

— Я уверена… честно… Я просто излучаю непоколебимость. Я поражу комиссию остроумием, сногсшибательной внешностью и исключительным обаянием…

И все это заставит их посмотреть сквозь пальцы на то, что степень по современной литературе и опыт работы в качестве няни вряд ли характеризуют ее как подходящего помощника директора косметической фирмы.

— Софи…

— Я выгляжу смешной?

— Нет, но у комиссии может не оказаться твоего чувства юмора, — сообщила сестра. — Я начинаю думать, что ты не принимаешь собеседования всерьез. Тебе нужна приличная работа? — спросила Розалин, и в ее голосе проскользнула нотка сомнения.

— Приличная! — с негодованием взвизгнула Софи. — А что, по-твоему, я делала до сих пор?

— Ты портила себе жизнь в течение трех лет, практически бесплатно вкалывая на своего драгоценного профессора и по совместительству возлюбленного, который потом отблагодарил тебя тем, что вышвырнул из своей жизни, не забыв прихватить результаты твоих научных изысканий.

Софи поморщилась: зато теперь она стала старше и мудрее.

— А может, ты считаешь, — разгорячилась Розалин, — что присматривать за избалованными и плохо воспитанными детьми богатеев — отличное продвижение по карьерной лестнице?

Софи отстранила телефонную трубку чуть дальше от уха.

— Они были милыми, зря ты так, а я посмотрела Европу.

— Знаешь, я тоже много поездила. И прежде чем ты продолжишь пренебрежительно и насмешливо думать о… Послушай, разве это так плохо, что мне хочется, чтобы у моей сестры была хорошая перспективная работа? Ты всегда была такой способной…

Слишком способной, как сказал Карл, сообщив, что нашел ей менее умную и намного более симпатичную замену.

— Но деятельной и решительной всегда была именно ты. — Софи все же слегка беспокоило, что в последнее время единственное, на что ее сестра, казалось, бросила все свои силы, было поклонение Люку Делано. — Послушай, я ценю то, что ты пытаешься сделать для меня.

— Хорошо, тогда скажи мне: ты решила, какой костюм наденешь? Кремовый?

— Да я же не влезу в него.

— Это только так кажется, — кокетливо возразила обладательница в высшей степени превосходной фигуры.

— Я надену черный, если ты не против.

В Париже у Софи ничего не было, и Розалин, с обычным для нее великодушием, предоставила в распоряжение сестры лучшую часть своего обширного гардероба и квартиру.

— Отлично, — быстро согласилась Розалин, которая, честно говоря, уже и не надеялась вытряхнуть ее из джинсов. — Ты сделала все, как велел стилист?

— И едва узнаю себя, — ответила Софи, поднимая глаза на непривычное отражение в зеркале. — Если это он называет естественным видом, то как же тогда выглядит неестественный?

Чтобы достигнуть этой самой «естественности», даже малейший намек на ее веснушки был безжалостно скрыт под несколькими слоями матового тонального крема. Волнистые от природы каштановые волосы длиной до плеч были гладко зачесаны назад и собраны в тугой пучок. А миндалевидные глаза эффектно подчеркнули темной подводкой, что создавало впечатление некоторой загадочности.

— Выглядеть так, будто ты не делала макияжа, — о, это отнимает много сил и времени!

— То есть, если бы я хотела выглядеть так каждый день, мне нужно было бы вставать в четыре утра.

— Я всегда считала, что ты — ранняя пташка.

— Пташки не выщипывают себе брови.

Розалин рассмеялась, услышав жалобный протест сестры.

— Просто тебе нужна практика. Я попрошу полностью поработать над тобой: прическа, макияж, маникюр…

— Уже поработали, — ответила Софи, с сомнением разглядывая красные ногти на своих руках. — И вручили мне с собой сумочку, набитую всякой всячиной.

— Подарок от меня в честь твоей новой работы.

— Но я ее еще не получила…

Софи не могла избавиться от чувства, что может ужасно разочаровать сестру, которая так много для нее делает.

— Ты кормишь кошек? А цветы не забываешь поливать? — Розалин сама поспешила сменить тему. — Да, если сосед сверху предложит выпить кофе, не соглашайся. Он любит изображать холостяка, когда жена уезжает навестить свою мать.

— Коты в порядке, цветы тоже. Обещаю отвергнуть любое предложение соседа сверху, особенно если это тот самый тип с узкими плечами, напомаженными волосами и громким голосом… Послушай, кто-то звонит в дверь. Я должна идти…

— Хорошо, позвоню позже, и ты расскажешь мне, как преуспела.

— Обязательно расскажу.

Только положив трубку, Софи вспомнила, что забыла на всякий случай спросить у сестры номер телефона. Розалин упомянула романтичную обстановку отеля на Лазурном берегу и вид на море из окна номера. Это все, что Софи знала.

Дверь, наконец, открыли, и Филипп Маршан понял, что сбываются его худшие опасения.

Вблизи эта девушка выглядела еще красивее и чувственнее, чем на фотографиях. В то же время не вызывало сомнения, что, несмотря на свой достаточно юный — по крайней мере, по сравнению с его тридцатью семью годами — возраст, она твердо знает, чего хочет, и способна дать отпор любому, кто попробует помешать ей добиться своего.

Неужели его племянник этого не видит? Неужели он из тех, кто не способен учиться на чужих ошибках? Разве недостаточно печального опыта дяди, чтобы не попасться на удочку определенного сорта девицам и не спешить предлагать руку и сердце первой же встретившейся красотке!

Безусловно, здесь было на что купиться: красивые длинные ноги, великолепная фигура, правильные черты лица и какая-то неуловимая аура. Но Филипп ни минуты не сомневался, что она столь же безжалостна и эгоистична, как и бывшая мадам Маршан.

Та была пепельной блондинкой с ногами «от ушей». Ее заботили только две вещи: отчаянная борьба за сохранение фигуры и карьера топ-модели. Ради этого она была готова буквально на все. Но когда однажды Филипп обнаружил жену в супружеской постели с известным фотографом, это переполнило чашу его терпения.

— Чем я могу вам помочь? — чуть растянула губы Софи, побоявшись, что от ее обычной широкой и теплой улыбки все неисчислимые слои, составившие ее «натуральный макияж», треснут, а времени что-то исправлять уже нет.

И тут она вдруг поняла, что ужасно волнуется. Волнуется, что если сейчас не уйдет, то опоздает на собеседование. И что когда доберется туда, то выставит себя полной дурой. И не справится с трехдюймовыми каблуками, потому что навыки такого экстремального, с ее точки зрения, хождения у нее полностью отсутствовали, а самый высокий каблук, который ей приходилось носить, был на кроссовках. Да мало ли еще поводов. Но…

Мужчина, позвонивший в дверь, стоял, прислонившись плечом к стене, а когда Софи открыла, выпрямился. Она была вынуждена запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него… и встретилась взглядом с парой глаз цвета темного шоколада.

Враждебность, которую, казалось, излучал незнакомец, заставила ее «свежевыщипанные» брови непроизвольно поползти вверх. Неужели это ее дорогостоящий макияж вызывает такую реакцию?

Не то чтобы Софи мечтала о восхищении мужчин… Но тот, который стоял перед ней, определенно был средоточием всего, чему она инстинктивно не доверяла и чего не любила в противоположном поле.

Она вдруг вспомнила капитана школьной футбольной команды, которому часто помогала с домашними заданиями, а он даже ни разу не поинтересовался, как ее зовут. На мгновение Софи вновь стала длинным, тощим, несчастным подростком, на которого не взглянул бы ни один мальчик, если бы не хотел получить тетрадь со сделанной работой.

Как ни странно, но Розалин никогда не волновали подобные проблемы, она не уставала повторять, что красивее и умнее их с сестрой все равно никого в школе нет. И уверенно заявляла, что смеяться последними будут именно они.

Так и случилось. К тому времени, когда девочки окончили школу, их фигуры приобрели нужные очертания, а отметки гарантировали поступление в университет. Но самым приятным оказалось отвергнуть приглашение на свидание с капитаном футбольной команды.

Неудивительно, что один взгляд на человека, вызвавшего эти воспоминания, подстегнул ее неприязнь. Он был воплощением того, какими хотели бы быть другие мужчины, а женщины таких просто хотели…

Высокая широкоплечая фигура с великолепными мускулами, проглядывающими сквозь тонкую ткань бледно-голубой рубашки, с узкими бедрами и длинными ногами в застиранных джинсах производила ошеломляющее впечатление. Плюс широкий интеллектуальный лоб, чувственный рот, высокие скулы, прямой нос, гладкая, слегка загорелая кожа — и любому станет ясно, почему некоторые коммивояжеры никогда не бывают в убытке.

Похоже, он прекрасно осознает, какое производит впечатление, подумала Софи, бросая неодобрительный взгляд на высокомерно посаженную темноволосую голову незнакомца и на циничный изгиб его скульптурно вылепленных губ.

Язык его тела разве что не кричал о довольстве этого человека самим собой. Вероятно, в тот день, когда не каждая вторая женщина оглянется ему вслед, а всего лишь каждая четвертая, он в испуге бросится к пластическому хирургу.

Объект ее нарастающего презрения заговорил, и оказалось, что и его голос находится в полной гармонии со всем остальным — глубокий, чуть хрипловатый.

— Мадмуазель Маккормик?

— Да, но…

Прежде чем Софи смогла пуститься в объяснения, что она одна из Маккормик, но не та, которая ему нужна, высокий незнакомец буквально отодвинул ошарашенную девушку в сторону и зашагал мимо нее через крошечную прихожую в гостиную.

— Эй! — Ее окрик остался без ответа. — Что вы себе позволяете? — спросила она, с опаской покосившись на его широкие плечи, и невольно глубже втянула носом воздух, различив тонкий и привлекательный аромат разгоряченного тела мужчины с ноткой чего-то свежего и цитрусового, который сопровождал эту впечатляющую персону.

— Он здесь?

Гость даже не удосужился повернуться к ней, а всего лишь бросил через плечо свой неожиданный вопрос, складывая руки на груди и оценивающе разглядывая комнату, в которую попал.

Первым порывом Софи было с негодованием броситься за ним. И, лишь услышав хлопок двери у себя за спиной, она поняла, что это не самое разумное решение. Однако Софи не могла оставить квартиру сестры и все ее имущество на произвол судьбы… точнее, неприятного незнакомца.

— А кто здесь должен быть?

Может, это сумасшедший и нужно просто спокойно выяснить, чего он хочет…

Софи попыталась хладнокровно проанализировать случившееся. Да, этот мужчина плохо воспитан, он источает высокомерие, но из этого еще не следует, что он опасен. Хотя, если о таких вещах судить по одному лишь взгляду…

Ее сердце чуть не выскочило из груди, пока она следила за мягким, как у пантеры, передвижением незнакомца по комнате. И вдруг осознала, что никогда прежде не сталкивалась с кем-либо, кто бы так совершенно воплощал в себе все элементы опасности. Раньше Софи не понимала, почему опасность так привлекает многих женщин, но, будучи теперь от нее на расстоянии вытянутой руки… понимала это еще меньше.

Она пробежала языком по пересохшим губам и постаралась не позволить своему сверхактивному воображению выйти из-под контроля. Нет никакой необходимости сразу предполагать худшее, можно найти не одно вполне логичное объяснение для его из ряда вон выходящего поведения… Например?

Ну, например, он может быть бывшим возлюбленным Розалин…

Софи покачала головой, почти уверенная в безосновательности этого предположения. Даже Розалин, с ее слабостью к смазливым лицам и безупречным фигурам, была не настолько глупа, чтобы не заметить, что у этого мужчины на лбу написано: держись от меня подальше, если не хочешь заработать неприятности… К тому же, как она с облегчением поняла секунду спустя, теория о возлюбленном не выдерживала никакой критики уже по той простой причине, что иначе незнакомец ни за что не перепутал бы сестер. Кроме того, имелось и более существенное возражение: у Розалин прежде не было возлюбленного… Хотя Софи подозревала, что сестра уехала на побережье с намерением изменить эту исключительную ситуацию.

Может, где-то и есть мужчины, которые, приглашая на свидание красивую женщину, не рассчитывают переспать с нею. Но не надо было быть ясновидящей, дабы понять: этот представитель сильного пола знать не знает о существовании платонических отношений. Достаточно только посмотреть на его рот — Софи посмотрела и сразу пожалела, — чтобы увидеть, что перед вами в высшей степени чувственное животное.

Испытывая необъяснимое облегчение оттого, что сестра никогда не уступала мрачному и волнующему шарму этого человека, она молча наблюдала за незнакомцем, полностью игнорирующим ее и продолжающим осматривать маленькую комнату так, будто ожидал обнаружить что-то скрытое в темном углу.

— Вы одна? — Мужчина резко повернулся, и Софи испуганно вздрогнула.

Она вспомнила, как читала где-то, что худшее, что можно сделать, оказавшись лицом к лицу с опасным животным, — показать свой страх. Этот незнакомец, чьи плавные движения и мягкий шаг напомнили ей пантеру, все-таки был человеком, но не стоило исключать никакую возможность…

— Мой муж вернется в любую минуту.

Софи поразилась, как спокойно и уверенно прозвучала эта фраза. Обычно она мгновенно краснела, когда говорила неправду. Может, все дело было в том, как она одета. Говорят, актеру легче войти в роль, если он в костюме.

Ее незамысловатая ложь произвела на редкость неожиданную реакцию. Выражение такой сильной антипатии, которая была совсем несоразмерна с ее заявлением, перекосило совершенные черты лица незнакомца.

— Муж?!

Гипнотический взгляд карих глаз буквально пригвоздил Софи к месту, и ей показалось, что она не способна даже пошевелиться по собственной воле. Но когда мужчина направился к ней, испуганно вскрикнула и отшатнулась, вызвав у него едва заметное раздражение. Остановившись, когда ее спина наткнулась на стену, Софи мечтала только об одном: стать настолько неприметной, насколько это возможно. Может, если повезет, он просто забудет о ее существовании, ведь явно не она ему нужна. Но что именно ищет этот человек в квартире Розалин, было не разобрать по мрачному выражению его напряженного лица.

Софи настороженно наблюдала, как незнакомец, словно в порыве отчаяния, запустил длинные худые пальцы в густые темные волосы и крепко и образно выругался.

Все, с нее достаточно!

— Это действительно было необходимо? — По необъяснимой причине Софи задала вопрос тоном своей учительницы математики. От одного голоса этого монстра самые заядлые хулиганы в их школе рыдали как младенцы.

Но ее странный гость плакать не собирался. Он поднял голову и проникновенно посмотрел ей в глаза, всем своим видом излучая доброту и сердечность хищника, желающего пообедать.

— Да! — рявкнул он.

— Если не возражаете, я была бы счастлива, если бы вы проявили немного больше самообладания.

Он посмотрел на нее так, будто поверить не мог тому, что слышит.

— Да что вы! Ну а я был бы намного счастливее, если бы вы не запустили ваши коготочки в моего племянника.

— Вашего племянника? — недоуменно повторила Софи.

— Господи, как он мог оказаться настолько глупым! Почему не поговорил со мной? Я убью его!

Да уж, судя по всему, он способен на это, в панике подумала она, когда незнакомец нервным движением расправил плечи и пристально посмотрел ей в лицо. Его взгляд был таким обвиняющим и необъяснимо враждебным, что Софи испытала невольную потребность защитить себя. Но она абсолютно не представляла, что может сделать.

Внезапно напряженность, казалось, отпустила его. Мужчина глубоко вздохнул и повел плечами, расслабляя их.

— Вы лжете, — заявил он уверенно, явно имея в виду ее упоминание о муже.

Тот факт, что он был прав, не уменьшал, по мнению Софи, оскорбления.

— Я не лгу! — Может, как только ты начинаешь это делать, трудно остановиться?

— В таком случае я подожду его. — Карие глаза откровенно насмехались над ней и над ее ужасом. — Не возражаете, если я присяду?

Софи стиснула зубы, злясь на себя за то, что не предвидела, к чему приведет ее блеф.

— Возражаю! И очень сильно возражаю! — завопила она, отказываясь быть осторожной. Возможно, этот тип действительно неуравновешен, но что он себе позволяет!

Софи схватила со столика бронзовую статуэтку и зажала в поднятой руке. Мужчина лишь саркастично поднял темную бровь.

2

Несмотря на то что ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, а колени предательски дрожали, Софи задрала подбородок и одарила незнакомца вызывающим взглядом.

— Не сомневайтесь, я смогу воспользоваться этим, — предупредила она, глубоко вдохнув, чтобы наполнить легкие кислородом.

Розалин называла свою квартиру, находящуюся в фешенебельной части города, компактной и уютной. Но когда здесь находился этот мужчина, то скорее возникали мысли о клаустрофобии, чем об уюте!

Изучающий взгляд мужчины переместился с решительно вздернутого подбородка на судорожно вздымающуюся грудь. Не нужно было класть руку на сердце — чего он, естественно, делать не собирался, хотя мягкая округлость точно вписалась бы в его ладонь, — чтобы почувствовать его бешеное биение.

Вспышка чего-то близкого к восхищению промелькнула в его взгляде. Да уж, в тихом омуте… Оказывается, под ледяной внешностью подруги Люка скрывается огонь.

Это отличало ее от той… другой…

Бывшая мадам Маршан тоже была способна нанести удар любому, кто перешел ей дорогу. Но то был бы удар в спину. А противостоять кому-то вот так, лицом к лицу… Впрочем, это ничего не меняет! Подобная декоративная штучка — неподходящая жена для его племянника!

Однако, встретив взгляд больших, слегка раскосых зеленых глаз, Филипп понял, что его затягивает странное чувство вины. Эта женщина могла оказаться совсем другой, нежели он полагал. Возможно, она и не пытается никому испортить жизнь… а Люк не нуждается в помощи.

— Если вы сейчас же не уйдете, я вызову полицию. — Софи незаметно придвинулась ближе к телефону, все еще сжимая в руке статуэтку.

— Послушайте, я не хотел испугать вас…

Софи поймала себя на том, что не может оторвать глаз от его рук, протянутых к ней вверх ладонями. Больших, сильных, невероятно сексуальных рук… Она с усилием отвела взгляд, почувствовав нарастающую панику. О чем она только думает…

— Ну конечно, ваши слова меня совершенно успокоили, — огрызнулась Софи.

Естественно, его стремления объясниться не оценили. Филипп мог бы поспорить, что с Люком она никогда не позволяла себе подобного тона. Холодность еще могла бы привлечь молодого человека, но язвительность ему вряд ли понравилась бы.

— Я вполне безопасен. — Более, чем вы того заслуживаете, добавил он мысленно.

Его взгляд остановился на недовольно изогнутых полноватых красных губах. Внезапно Филипп почувствовал, что уже намного меньше сердится на племянника. Как говорится, ничто человеческое нам не чуждо, мрачно усмехнулся он про себя.

Софи же чуть не задохнулась от негодования, услышав откровенно ложное заявление. Безопасен!.. Как акула! Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и только потом ответила:

— Вы серьезно полагаете, что мне достаточно только вашего слова? — Софи решительно прижала к груди тяжелую бронзу. Неужели не ясно, что понадобится намного больше, нежели небрежно произнесенная фраза, чтобы убедить ее отложить орудие защиты. — Для того, кто не хочет никого пугать, вы избрали странный способ сообщить об этом, прокладывая себе путь…

— Послушайте, нравится вам это или нет, но я собираюсь его найти.

Опять угрозы… Недолго же он без них продержался. Вопреки всему, Софи почувствовала вдруг мимолетную симпатию к этому человеку. Все-таки то, с каким мрачным упорством он добивается своей цели, достойно уважения. Этот мужчина не из тех, кто дает ложные обещания.

Откуда он взялся?

— Его! Кого — его? — требовательно спросила Софи. — Послушайте, я понятия не имею, кто вы такой и что вам нужно. Но я точно знаю, что, если вы не уйдете, я начну громко кричать.

На самом деле это была малоэффективная угроза. Но ведь незнакомец не знал, что в это время дня все соседи на работе и, даже если она сорвет голосовые связки, ее вряд ли кто услышит.

— Хотите сказать, что не знаете, кто я?

Софи не удержалась и рассмеялась.

— Только не говорите, что вы какая-нибудь знаменитость.

— Я же сказал…

— Нет, — оборвала его она, и озорная усмешка исчезла с ее лица. — Не сказали. Припомните подробности, — предложила Софи, прежде чем он смог возразить, — и вы обнаружите, что пренебрегли некоторыми условностями, когда без приглашения вошли в квартиру. И я думаю, уже не стоит меня информировать. Мне неинтересно, кто вы, я только хочу, чтобы вы ушли… Сейчас же! — Она указала на дверь статуэткой. Гордость побудила ее добавить: — И имейте в виду, я не напугана. Я в бешенстве!

— Успокойтесь, мадмуазель Маккормик… Я — Филипп.

Как это на него похоже! Филипп! Ну и что?.. Софи пожала плечами и покачала головой.

— Филипп?

— Филипп Маршан. Я ищу Люка Делано. Где он?

— Люка Делано? — Что-то сложилось в этой головоломке. Похоже, речь идет о друге Розалин.

Филипп увидел проблеск понимания в ее глазах и кивнул.

— Люк — мой племянник… на мою голову. — Утомленным жестом он засунул руки в карманы джинсов. Это еще больше натянуло изношенную ткань на его мускулистых бедрах. — И ваш приятель… мужчина, за которого вы собираетесь замуж.

Сказать, что Софи была удивлена, значило не сказать ничего. Краска с поразительной быстротой сбежала с лица, глаза широко распахнулись, а рот остался открытым.

— Замуж? — только и смогла она выдавить из себя.

Софи быстренько подсчитала в уме. Плюс-минус день или два, но Розалин знала этого Люка не больше трех недель! Нормальный человек не собирается создавать семью за такой короткий срок. Хотя следует признать, что не всякий разделяет ее представления.

Она медленно покачала головой.

— Это не может быть правдой. Нет, вы, должно быть, заблуждаетесь…

— Вы имеете в виду, что он еще не сделал вам предложения?

Мало того, что он произнес это оскорбительно оживленно, так вдобавок еще, проигнорировав ее запрет, со вздохом опустился на диван. Негодование Софи усилилось, когда он прикрыл глаза и, зевнув, поудобнее пристроил голову на мягкой кожаной спинке.

— Чувствуете себя как дома, не так ли? — едко осведомилась она. — Я так понимаю, вы здесь не для того, чтобы принести ему, вашему племяннику, свои… поздравления?

— А вы как считаете? — мягко произнес он, не открывая глаз.

Софи поморщилась. Все-таки ее никогда не вдохновляли мужчины, которые считают, будто их мнение — единственное, которое следует принимать во внимание.

— То есть вы скажете вашему… Люку не жениться, и он не женится? — Софи не могла сдержать презрения в голосе. Если Люк Делано окажется тряпкой, самое лучшее для Розалин поскорее избавиться от него. — Так просто?

— Хотелось бы надеяться.

— А вы уверены, что он собирается жениться? — Софи не могла отделаться от подозрения, что все это ошибка. Разве Розалин стала бы молчать… — Он сам об этом сказал?

Сестра с детства отличалась здравомыслием и всегда старалась сама чего-то добиться в жизни. У нее никогда не хватало времени для серьезного романа, а другие отношения ее не интересовали.

С другой стороны, Софи никогда не слышала, чтобы Розалин отзывалась о каком-нибудь мужчине так восторженно, как о Люке Делано. Да и мягкий свет в глазах сестры, когда та рассказывала о романтическом уик-энде, проведенном в его компании, говорил о многом. Но была ли она настолько ослеплена, чтобы сказать «да» мужчине, совершенно не думая о последствиях?

О Господи!

Внезапно Софи почувствовала, что ноги не держат ее.

Филипп открыл глаза и пристально посмотрел ей в лицо. Возможно, и не было необходимости в моем вмешательстве, подумал он, глядя, как девушка опускается в кресло напротив. Похоже, она действительно услышала обо всем только от него. И еще вопрос, отнесется ли она благосклонно к предложению Люка. Тем не менее это его прямая обязанность, как человека, практически заменившего племяннику отца, удостовериться, что дела обстоят именно так.

— По крайней мере, вчера собирался. Мы говорили по телефону, но нас разъединили, и больше я ему не дозвонился.

— Вы имеете в виду, что сегодня он может передумать?

— Ну, вы знаете Люка, он человек порыва.

Чем больше она слышала об этом Люке, тем меньше он ей нравился.

— Но вы все же считали, что он сделает предложение, иначе не появились бы здесь, — резонно заметила Софи.

— Ну да, он говорил о своем намерении весьма убедительно, — подтвердил Филипп, пожимая плечами.

Он расслабил плечи и повращал головой, чтобы снять напряжение, сковывающее его мышцы, а затем снова закрыл глаза.

После прервавшегося разговора Люк пропал: не появлялся дома и не отвечал на телефонные звонки. Похоже, племянник действительно влюблен и счастлив… А возможно, сожалеет о своей импульсивности.

— Послушайте, Люк уже взрослый человек и сам в состоянии что-то решить в своей жизни. Почему вы… — сердито начала Софи, но, подняв голову, наткнулась на внимательный взгляд карих глаз. Ей показалось или на самом деле в них на долю секунды мелькнуло смущение?

— Только скажите мне, где он, — уставшим голосом предложил Филипп, медленно проводя рукой по волосам. — Мы же не можем продолжать этот разговор до бесконечности.

— Почему вы решили, что я сообщу вам что-либо? Уж не собираетесь ли вы пытать меня?

— Называйте это, как хотите, но я не сдвинусь с места, пока не узнаю то, чего хочу.

— Я не могу… — в раздражении сказала Софи. — Я…

— Знаю, вы любите его, — с циничной ухмылкой продолжил за нее Филипп. — Многие любят Люка, дорогая… Он очень привлекательный парень.

— Я не люблю его…

— Тогда это упрощает дело.

— Хорошо, если так. — Растерянный взгляд Софи остановился на лице неприятного собеседника. — А по какому праву вы все это сейчас говорите? Разве вы отец Люка?

Когда фантастические зеленые глаза снова посмотрели на него с вызовом, Филипп вдруг задумался: так ли уж много на самом деле эта девушка знает о жизни его племянника?

— Отца Люка, как, впрочем, и его матери, нет в живых.

— Простите, я не знала, — прошептала Софи.

Не вызывало сомнения, что неведение девушки было искренним, и это удивляло. Племянник никогда не слыл скрытным парнем, наоборот, Филипп часто испытывал неловкость, слыша, как Люк доверяет свои самые сокровенные чувства или мысли малознакомому человеку.

— Ну, прошло уже много лет. Они оба попали в лавину, катаясь в горах на лыжах, поэтому Люк вырос со мной…

— И вы привыкли все за него решать, — спокойно добавила Софи.

— Это не так. Просто я хотел убедиться, что у него все в порядке.

— Похвальное желание. Но не повод врываться без приглашения, — язвительно заметила она. — Послушайте, Люк взрослый человек, женат не был, детей нет, так почему бы… — Софи осеклась, встретив ледяной взгляд карих глаз. — Или…

Не нужно было быть психологом, чтобы понять, как много значит для нее ответ. Губы Филиппа дрогнули в усмешке, когда он подумал, что, возможно, это и было причиной необычной скрытности Люка: похоже, у его избранницы крайне пуританские взгляды.

Софи глубоко вздохнула, боясь продолжить расспрос.

— Он… У него есть дети? — прошептала она, решив, что будет лучше сразу узнать худшее.

— А вас не привлекает мужчина с таким багажом?

— Мне кажется, речь идет не о внешней привлекательности, — возразила Софи.

— Так вы не смогли бы выйти замуж, зная, что у вашего избранника уже есть ребенок? — Выразительные губы Филиппа язвительно изогнулись.

Гнев захлестнул ее.

— Почему у меня такое чувство, будто мне устроили проверку и сочли неподходящей? Причем, так и не узнав моего мнения ни по одному вопросу. Как ловко вы…

— Вам нет необходимости защищаться, — прервал он ее. — Я не собирался вас критиковать.

Черта с два, не собирался!

— Почему вы считаете меня эгоистичной и, соответственно, неспособной принять то, что мужчина, которого я люблю, жил и до меня и что у него были и есть привязанности, помимо меня… — И вдруг, неожиданно для нее самой, ее глаза наполнились слезами. — Посмотрите, что вы наделали…

Бросившись к зеркалу, проверить, не потекла ли тушь, Софи лишилась удовольствия увидеть, что она совершенно смутила Филиппа и он уставился на нее с растерянным видом.

— Пустить слезу, когда рациональные аргументы исчерпаны… — его голос слегка дрогнул, — испытанный способ. Но должен признать, что не думаю, что это ваш стиль.

— Что вы можете знать о моем стиле? — вспыхнула Софи.

— Не понимаю, почему вы так агрессивно настроены. Просто я восхищался тем, что скорее назвал бы вашей искренностью и реализмом. Поверьте, нелегко воспитывать ребенка, когда он собственный, но, когда чей-то еще… Словом, никто не сможет любить чужого ребенка так же, как своего…

Софи протестующе выставила вперед руку. Если она послушает еще хоть немного подобной чуши, то взорвется!

— Мне жаль прерывать вас, но вы не ответили на мой вопрос. У вашего племянника есть ребенок?.. Да, кстати, я не согласна почти со всем, что вы только что сказали, — заявила она Филиппу со слегка надменной улыбкой.

— Не сомневаюсь.

— Да, не согласна, — повторила она в ответ на его реплику. — Я думаю, что вы говорите ерунду.

— И вы конечно же изложите свое видение этого вопроса? — не удержался Филипп.

Софи вскипела.

— Не надо далеко ходить за примерами. Множество людей становятся чудесными родителями для детей, которые генетически не имеют к ним никакого отношения! — горячо возразила она. — Ребенок нуждается в любви и безопасности, и я не думаю, чтобы имело значение, кто дает ему это. Теперь вы можете ответить, есть ли дети у вашего племянника?

В воздухе повисло напряженное молчание, прерываемое только возбужденным дыханием Софи.

— Нет, у него нет детей, — наконец, произнес Филипп.

Все-таки был предел тому, как далеко он мог зайти в попытке очернить племянника и сделать его менее привлекательным в качестве предполагаемого жениха.

Софи облегченно вздохнула, но через мгновение озадаченно посмотрела на собеседника. Если нет никакого ребенка, к чему тогда весь этот разговор? И тут ее осенило.

— Но у вас есть.

Она не смогла бы объяснить, почему сказала это. Филипп определенно был не похож на женатого человека.

— Люк рассказал вам о Мишель?

Софи покачала головой.

— Нет, всего лишь догадка… Не то чтобы это мое дело… — добавила она, пожимая плечами. Розалин была права: пора бы ей прекратить говорить первое, что приходит в голову.

— Вот тут вы угадали.

Да он, похоже, потешается надо мной, подумала Софи. Ее зеленые глаза сузились. Да, ношение обручального кольца должно быть узаконенным требованием по отношению к мужчинам, особенно к таким, которые выглядят стопроцентными холостяками. Как этот!

— И что же, ваша жена тоже против того, чтобы Люк женился?

— Я не женат.

О, он был по горло сыт женщинами, которые только и мечтали, как бы изменить эту ситуацию, и которые полагали, что могут требовать места в его сердце, демонстрируя, какой совершенной матерью для Мишель могли бы стать.

— Просто для справки. У меня никого нет, есть только я и Мишель.

Софи совершенно не знала, как реагировать на его явную насмешку. Позиция Филиппа была предельно ясна: в его жизни нет места другим женщинам помимо дочери.

— Какая жалость, — драматично вздохнула она. — Но у меня все силы уходят на то, чтобы преследовать вашего племянника.

Этот мужчина, очевидно, был настолько самоуверен, что искренне полагал, что ни одна женщина не в состоянии посмотреть на него и не подумать о свадебных колоколах.

Софи одарила Филиппа ободряющей улыбкой из серии «не теряй надежды».

— Но я уверена, что вам не составит труда найти кого-нибудь, кто, с удовольствием посмотрит сквозь пальцы на то, что вы отец-одиночка. — И на то, что вы сплошная головная боль, мрачно добавила она про себя. — Вы находите время заботиться о дочери, — едко продолжила Софи, — и играть роль няньки для племянника… кто же этого не оценит!

Далекий от того, чтобы быть выбитым из равновесия сладкоголосым сарказмом, Филипп посмотрел на нее так, будто увидел впервые. Искра любопытства, мелькнувшая в темных глазах, заставила Софи стушеваться.

— Как долго вы знаете друг друга? — спросил Филипп.

Чем больше времени он проводил в обществе этой колючей особы, тем меньше она походила на тех женщин, которых предпочитал Люк. Что-то здесь было не так, и он намеревался выяснить, что именно.

— Я совсем его не знаю, — ответила Софи, рассеянно пожимая плечами.

О чем только думала Розалин, связываясь с мужчиной, за которого решения принимает дядя, тем более такой, как Филипп Маршан? У этого человека есть дочь, нет жены, и он, кажется, доволен жизнью! Женоненавистник! А сестра, вероятно, потеряла рассудок от страсти.

— По крайней мере, вы начинаете это понимать.

Необычно теплая нотка одобрения в голосе Филиппа заставила Софи удивленно поднять на него глаза. Маршан внимательно наблюдал за ней, и от его пристального взгляда не возникло ощущения безопасности.

— Понимать — что?

— Влечение часто закрывает нам глаза на то, что мы несовместимы с объектом нашего желания…

Объект желания! В ее голове как будто что-то щелкнуло. Образы, которые появились, были настолько шокирующими, что Софи беззвучно застонала.

— …и даже если в душе мы знаем это и говорим себе, что… — Филипп нахмурился, почувствовав, что теряет нить рассуждений, поскольку увидел, что верхняя пуговица ее жакета расстегнулась и показался кружевной край бюстгальтера и кусочек кожи нежного сливочного цвета.

Софи подумала, что могла бы уже написать книгу о заблуждениях Маршана, и открыла рот, чтобы сообщить ему об этом, как вдруг ей пришло в голову, что это только подольет масла в огонь и спровоцирует ненужный спор. Такая идея была смехотворна… смехотворна и нелепа… Ее взгляд пробежал по загорелой шее и неизбежно остановился на сильном, страстном рте…

О Господи!

В один момент мысли Софи стали расплывчатыми и бессодержательными, и она снова выпалила первое, что вертелось на языке. Да уж, Розалин определенно была права, когда заявляла, что сестра сначала говорит, а потом только думает.

— Жизнь была бы намного проще, если бы секс считался лучшей основой для долгосрочных отношений!

Воображение услужливо снабдило Филиппа яркими зрительными картинами племянника рядом с женщиной с каштановыми волосами и зелеными глазами, и мышцы его живота непроизвольно сжались.

Сдавленный звук привлек внимание Софи к худощавому, загорелому лицу Филиппа.

— Вы что-то сказали?

— Вы имеете в виду, что не чувствуете к Люку ничего, кроме вожделения?

В сложившихся обстоятельствах его справедливое негодование сильно задело Софи. Разве он не хотел, чтобы Розалин была влюблена в его племянника?

— Неужели вы не одобряете страсть? — невинно поинтересовалась она и осталась довольна, увидев вспышку раздражения, мелькнувшую в его глазах. — Не отказывайте себе в этом. Превосходный секс может заставить вас почувствовать себя великолепно, даже если у вас выдался действительно плохой день.

И это сказала она?! Ведь никто теперь не осудит его, если он истолкует ее слова совершенно однозначно — как провоцирующие.

Взгляд Филиппа с видимым наслаждением скользнул по ее стройному телу.

— У меня выдался действительно плохой день.

Софи показалось, что она не только слышит ленивое мурлыканье хрипловатого голоса, но и чувствует его — оно обволакивало ее.

— Что касается меня, то я предпочла бы что угодно сексу с вами! — Софи была встревожена, услышав явный намек на отчаяние, прозвучавшее в ее вызывающем ответе.

— Хотел бы принять вызов, дорогая. Но прежде мне интересно было бы узнать: секс с вами действительно так великолепен, как вы говорите?

Глаза Софи потрясенно расширились, когда она услышала, каким образом он интерпретировал ее слова.

— Это не было вызовом, — запротестовала она, поморщившись от досады, что он мог подумать… что он мог подумать, будто она…

Прямо-таки оскорбленная невинность, презрительно поморщился Филипп. Ей бы в театр, а не на подиум!

— У меня в мыслях более важные вещи. Вы, может, и играете, но мой племянник искренне полагает, что любит вас. Когда Люк отдается чувствам, он действительно…

— Тем лучше для него! — отрезала Софи. — Но надеюсь, он не считает, что должен жениться на каждой, в кого влюблен?

На несколько мгновений наступила тишина, которую нарушил звук, подозрительно похожий на горький смешок и исчезнувший, как только Филипп заговорил:

— У Люка довольно старомодные взгляды, которые сами по себе не были бы такой уж проблемой, если бы вокруг него не увивались в таком количестве неподходящие женщины, прельстившиеся немалыми деньгами, имеющимися в его распоряжении.

— Неподходящие женщины? — Софи невольно опустила глаза на свой красивый, правда взятый взаймы, костюм. — Вы хотите сказать, что Ро… что я — неподходящая женщина?

Не принимая его комментариев на свой счет, Софи и на счет сестры не могла допустить подобных высказываний. По ее мнению, любой мужчина был бы чертовски рад заполучить Розалин.

— Люк выглядит современным парнем, это-то и вводит в заблуждение, — объяснил Филипп.

— Не сомневаюсь, — мрачно ответила Софи.

С ее точки зрения, современный мужчина был мифом. Соскребите привлекательный глянец с большинства правильных на словах мужчин, и вы обнаружите под ним допотопного шовиниста. А некоторых и скрести не надо, и Филипп Маршан бесспорно из их числа.

— Люку необходимо стать самой важной частью жизни его женщины…

Без сомнения, семейная черта!

— Как и любому другому мужчине, — пробормотала Софи.

— Люк никогда не будет счастлив с женщиной, для которой на первом месте стоят ее дела. Он нуждается в ком-то мягком, добром и великодушном, а не в рассудительной карьеристке.

Из сжатых губ Софи вырвался булькающий звук. Ничего большего она не могла произнести в течение нескольких секунд.

— Вы назвали меня карьеристкой? — спросила она, наконец, обманчиво мягким голосом.

Слегка склонив голову набок, Филипп рассматривал ее с такой циничной усмешкой, что Софи начала думать, что такое выражение лица, пожалуй, было нормой для него.

— Ну, глядя на вас, не скажешь, что в ближайшее время вы соберетесь пополнить ваш гардероб одеждой для беременных.

— Давайте не будем касаться факта наличия или отсутствия у меня материнских инстинктов. Это не ваше дело…

— Послушайте, — прерывал он нетерпеливо, — я единственный, к кому Люк придет, когда вы бросите его, так что это мое дело. Если не принимать во внимание моего к нему отношения, то хотя бы потому, что, как вы знаете, мы вместе управляем нашей, к слову сказать немалой, компанией, я хотел бы, чтобы его личная жизнь никак не влияла на дела.

Софи презрительно засмеялась и уперлась руками в бока.

— А я-то думала, что ваше оскорбительное поведение является результатом искреннего, хотя и неуместного беспокойства за племянника. Однако вас волнуют только размеры прибыли. Не сомневаюсь, у вас есть причины так тревожиться. Рада слышать, что хоть что-то в вашей семье зависит от Люка. И что же вы там делаете?

По словам Розалин, своим невероятным успехом компания, занимающаяся производством элитных сортов вин и владеющая виноградниками во Франции и в Испании, обязана только талантам великолепного и несравненного Люка Делано. А оказывается, при нем есть еще и дядя.

Филипп, привыкший, что его считают главой одной из наиболее процветающих компаний, поморщился, уловив намек на то, что является чуть ли не нахлебником.

— Некоторые полагают, что я весьма сведущ в делах, — ответил он. — А в некоторых уважаемых финансовых журналах можно даже встретить хвалебные отзывы о моем харизматическом лидерстве и почти безграничной эрудиции.

— Жаль, если создалось впечатление, будто мне интересно, чем вы занимаетесь, — едко отозвалась Софи.

— Всегда одно и то же: женщины спрашивают, что я делаю, а стоит начать рассказывать, сразу теряют интерес, — деланно вздохнул Филипп.

— Вам не кажется, что вашим запасам иронии давно пора иссякнуть? Я готова принять, что мне крайне повезло оказаться в вашем обществе. Но, может, мы вернемся к предмету нашей беседы, а именно, к вашему племяннику?

— Конечно, пожалуйста.

— Так вы говорите, ему нужна женщина, которая мечтает исключительно о том, чтобы стать домохозяйкой. Которая будет рожать детей и печь хлеб, нежно культивируя эго своего мужа, — ввернула она, возвращаясь к начальной теме разговора.

— Ну, выпечка хлеба совсем не обязательна… Но в основном, да, я думаю, такая женщина подошла бы Люку, — согласился он, делая вид, что не обращает никакого внимания на сарказм в ее голосе.

— Послушайте, а вы уверены, что не ваша вина в том, что, по-видимому, потребности племянника очень напоминают ваши собственные? Вы, как я вижу, классический случай эволюционного тупика. Но, возможно, Люк продвинулся дальше неандертальца, — сказала Софи, дрожа от возмущения.

И ответ не замедлил последовать.

— Мои потребности? — переспросил Филипп.

То, как было произнесено «потребности», привело ее в состояние острого чувственного вожделения. И похоже, именно такой реакции он и ожидал, используя всю свою сексуальность подобно оружию, чтобы смутить и унизить противника. Причем смущение оказалось наименьшей из проблем. Много хуже было то, что выражение его глаз скрыли длинные ресницы, и это дало свободу воображению Софи, которое, не зная удержу в своей изобретательности, моментально заставило ее щеки залиться румянцем.

Она всеми силами постаралась придать себе вид нарочитого безразличия. Но, несмотря на это, Софи была убеждена, что Филипп точно знает, как она себя чувствует.

— Мои потребности не включают брак. — Его равнодушное пожатие плечами было хорошо рассчитанным.

О, как же она ненавидела Филиппа Маршана!

— Мои тоже.

— Все девушки стремятся выйти замуж.

Софи так хотелось завопить, что она едва сдержалась. Да что он себе позволяет! Он что, считает, что цель любой женщины в том, чтобы подцепить мужа? Это в наши-то дни, когда у женщин есть выбор: или семья и младенцы, если это именно то, чего они хотят, или наслаждение легким сексом без осложнений. Или даже, как поступает она сама, уклонение от беспорядочной любовной игры. Она, к слову сказать, даже не скучает по этому. Секс приятен, но в нем нет ничего особенного, жизненно важного… Хотя, пожалуй, она соскучилась по объятиям и поцелуям. Софи любила целоваться.

Ее изучающий взгляд скользнул по рту Филиппа Маршана. Вот кто наверняка потрясающе целуется…

Господи, так недолго и потерять контроль над собственным телом, испугалась Софи.

— Выше голову. Уверена, найдется немало женщин, даже не сумасшедших, чья жизнь окажется разбита, когда они узнают эту потрясающую новость.

— У вас очень длинный язык, — неожиданно рассмеялся Филипп.

— Спасибо, — ответила Софи, стараясь не прыснуть в ответ. — Так что вы говорите: я должна направить свои усилия на Люка? — спросила она с невинным видом.

— Нет, — прорычал Филипп, переставая ухмыляться, — не должны!

Софи улыбнулась про себя: похоже, он принял ее слова всерьез.

— Просто я поняла, что имею дело с неисправимым шовинистом.

— Я себя таковым не считаю.

— Конечно нет. Я и не ожидала другого ответа. Скажите, а эта идеальная невеста для вашего племянника должна быть девственницей?

— Давайте будем реалистами… Если только вы не пытаетесь сообщить мне, что вы — девственница, — предположил Филипп с таким циничным видом, что Софи заскрежетала зубами.

— Нет. Я — нет, но Розалин… была… — Софи замолчала. Как далеко зашли их отношения с Люком? — О Боже, это ужасно! — Беспокойство сделало ее голос пронзительным. Сестра, несмотря на отличную карьеру и искушенную манеру поведения, ухитрялась оставаться одной из самых романтичных девушек в мире. — Вы должны что-нибудь сделать! Розалин не может выйти за вашего племянника!

Только когда Филипп осторожно забрал у нее статуэтку и многозначительно посмотрел на свою грудь, Софи поняла, что свободной рукой вцепилась в рубашку Маршана.

— Простите, — пробормотала она, пытаясь разгладить смятую материю и невольно отмечая стальную твердость мускулов под тонкой тканью. — Простите…

— Так вы не Розалин Маккормик?

Неспособность Филиппа схватывать очевидное заставила Софи потерять последнее терпение.

— Ну надо же, как быстро вы сообразили! Конечно нет, — заявила она уничижительно, встретив его неприязненный взгляд. — Разве я говорила, что я — Розалин?

— Но вы и не говорили обратного, — мрачно напомнил он.

— Просто вы заранее составили свое мнение о ней и решили, что я идеально под него подхожу.

— Послушайте, но я видел фотографии Розалин! — воскликнул Филипп.

3

— Фотографии, — задумчиво произнесла Софи. — А такие фотографии вы видели? — спросила она, протягивая Филиппу позолоченную рамку. — И имейте в виду, можете думать обо мне что угодно, но Розалин совсем не такая, какой вы себе ее нарисовали.

Как ни странно, она не испытывала больше гнева, только усталость и безразличие к тому, что еще скажет этот человек. В конце концов надо надеяться, что Люк по достоинству оценил ее замечательную сестру, а что думает его дядя о ней, Софи, в общем-то, не так уж и важно. По крайней мере, она не собирается провести остаток дня в попытках переубедить его.

— Розалин не бессердечная стерва, какой вы пытаетесь ее представить, а живая эмоциональная девушка с единственным, на мой взгляд, недостатком. Она неисправимо романтична, — продолжила Софи, тыча пальцем в изображение улыбающейся сестры.

В этот момент ее губы почему-то начали дрожать, и ей ничего не оставалось, как, прикусив нижнюю, отвернуться, чтобы скрыть, как ее глаза наполняются слезами.

— Знаете, а кончик вашего носа покраснел, — сухо произнес Филипп и ухмыльнулся, когда влажный взгляд зеленых глаз, враждебно сверкнув, остановился на нем.

Он не мог не заметить, что, когда она вскипает и перестает казаться ледяным айсбергом, сердитое оживление лица ничуть не портит ее внешности.

Софи нахмурилась, страстно желая лишь одного, чтобы этот человек провалился на месте.

— Вы самый нелюбезный мужчина, которого я когда-либо встречала.

— Вы склонны все драматизировать? — спросил он, продолжая с интересом рассматривать фотографию.

К своему удивлению, Филипп испытал большое облегчение, узнав, что эта девушка не имеет никакого отношения к его племяннику и, что гораздо важнее, не спала с ним. Между его темных бровей пролегла неглубокая складка, когда он попытался уловить что-то не поддающееся объяснению в этой девушке, которая, как он предчувствовал, представляет собой сплошной источник неприятностей для него. Но ведь сходство со снимком было поразительное…

— А это кто? — с любопытством спросил он, показав на босоногую девушку рядом с Розалин.

Сестры стояли обнявшись на фоне безбрежного синего моря. С технической точки зрения фотография оставляла желать лучшего, но Филиппу не было дела до совершенства композиции или освещения. Он смотрел на улыбающийся рот и был уверен, что эти слегка приоткрытые розовые губы оказались бы на вкус солеными. Он почти завидовал человеку, сделавшему этот кадр.

— Это я, — ответила Софи и поймала себя на том, что сейчас начнет бормотать в свое оправдание что-то вроде того, что в отличие от Розалин, которая чрезвычайно фотогенична, она сама получается плохо… Как будто имело значение то, что этот мужчина увидел ее выглядящей как чучело.

Недовольно хмурясь, она наблюдала, как Филипп склонился над фотографией, чтобы лучше рассмотреть ее. Выглядел он при этом чрезвычайно заинтересованным.

Выражение лица мужчины стало явно недоверчивым, когда он отвел взгляд от изображения девушки в обрезанных джинсах и обтягивающей футболке, которая убирала взъерошенные ветром волосы со своего слегка конопатого носа. Перед ним же стояло совершенное творение с гладкими волосами и безупречной фарфоровой кожей, одетое в костюм, сшитый на заказ.

— Я не верю, — покачал он головой, снова взглянув на девочку с веснушками и искренней улыбкой.

Софи выхватила у него рамку и прижала к груди.

— А я не собираюсь вас убеждать. Я — Софи Маккормик. Мы с Розалин — близнецы, так что ничего удивительного в том, что мы похожи как две капли воды… Иногда. — Она заставила себя не смотреть на свое отражение в зеркале, несмотря на пристальный взгляд Филиппа, прикованный к ее губам. Похоже, у нее смазалась помада. — Зачем мне врать? — спросила Софи.

— Но вы не говорили, кто вы, — воинственно начал Филипп. — Вы просто позволяли мне…

— Оскорблять меня! — Софи уперла руки в бока и посмотрела на него с растущим негодованием.

— Оскорблять вас?!

— Вот именно, — надменно заявила она. — Я не сообщила, кто я, потому что вы не дали мне шанса что-либо сказать. Вы были слишком увлечены необоснованными нападками на меня.

— Но я считал вас подругой Люка.

— Разве это повод говорить то, что вы говорили? — Софи воинственно задрала подбородок.

Нетерпеливый вздох вырвался сквозь его сжатые зубы.

— Я все еще не понимаю, какого черта вы не назвали свое имя, вместо того чтобы тратить время на нелепые препирательства! — Глаза Филиппа сузились. — Или вы сделали это намеренно?

— Теперь я — часть заговора? — Софи начинала терять терпение. — Я давала влюбленной парочке время ускользнуть от вас? — Она сложила руки на груди и осведомилась: — Вы часом не параноик?

— Послушайте, дорогая, мы с вами на одной стороне. Вы ведь тоже не хотите, чтобы ваша сестра вышла за Люка, да?

— Думаю, моя сестра слишком уж хороша для вашего племянника, — осторожно сказала Софи, не желая признавать, что полностью с ним согласна. — Но Розалин взрослая женщина и способна принимать собственные решения… — И делать собственные ошибки, подумала она уныло.

Филипп слушал ее ответ, не прилагая ни малейшего усилия, чтобы скрыть свой скептицизм.

— И вы думаете, что женитьба на ком-то, кого вы едва знаете, — хорошее решение?

Софи немного помолчала, прежде чем раздраженно продолжить:

— Не имеет значения, что я думаю.

— Другими словами, вам, так же как и мне, ненавистна сама эта идея.

Произнося эту фразу, Маршан шагнул вперед и буквально навис над Софи, в карих глазах появился незнакомый блеск. До сих пор его взгляд либо метал молнии, либо был пронизывающе высокомерным.

Она невольно моргнула, почувствовав, что ее дыхание участилось, и попыталась отстраниться, но кофейный столик не позволил ей этого сделать. Главное — не поддаваться эмоциям, подумала Софи, борясь с нарастающей паникой. Надо вести себя так, будто ничего необычного не происходит. Будто ее сердце не исполняет в груди бешеный танец. Будто ощущение, что рядом с ней невероятно привлекательный мужчина, не причиняет почти физическую боль и не вызывает внезапной слабости.

— Знаете, а ведь мы должны вместе поработать над этим, — как сквозь сон услышала Софи.

О, она должна была бы презирать Филиппа Маршана, с его несдержанным нравом, но его обаяние вызывает бесконечно более волнующее чувство! Один его взгляд мог заставить женщину чувствовать себя самой желанной в мире. А голос… с таким голосом простое перечисление покупок могло прозвучать как непристойное предложение.

Софи прекрасно понимала, что для Маршана это всего лишь знакомая игра, в которой он устанавливает правила, но ничего не могла с собой поделать, хоть и сгорала со стыда за болезненный отклик своего тела. И если Люк Делано обладает хоть малой толикой обольстительной мощи дяди, то неудивительно, что Розалин решила, будто это именно тот мужчина, для которого она сохранила себя…

«Поработать вместе»… Какой простор для ее своенравного воображения! Софи многозначительно остановила взгляд на сильных руках, удобно расположившихся на ее плечах.

Филипп немедленно снял их и сделал шаг назад.

— Боюсь, по природе я очень чувствителен.

Лучше бы он этого не говорил. От этих слов мышцы внизу ее живота предательски напряглись.

— Поздравляю вас. Но я буду вам благодарна, если по отношению ко мне вы сохраните вашу чувствительность под контролем, — проворчала она. — Я так понимаю, предлагая «работать вместе», вы просто шутили.

Странно, но Софи по-прежнему ощущала тепло его рук там, где они коснулись ее. Признайся, сказала она себе, ты представляешь, как он…

— Люк сейчас с вашей сестрой. Возможно, вы знаете, где они.

Так вот что было причиной форсированного обаяния! Он хотел, чтобы она привела его к влюбленной паре.

— Если бы и знала, не сообщила бы вам. Думаете, я позволю разрушить жизнь моей сестры? — Если ужасный Люк — это то, что нужно Розалин, кому же, как не Софи, помочь ей!

— Ради всего святого, женщина, разве вы не можете побороть свою беспричинную неприязнь ко мне?

— Она не беспричинна! — решительно возразила Софи.

— Я явно в немилости, — произнес Филипп с ленивой улыбкой. — Но начинаю понимать, что это просто ваш способ выказать свое расположение.

— Я встречала мужчин, чрезвычайно довольных собой, — заметила она, — но вы бьете все рекорды!

— Спасибо.

Сердитый румянец на ее щеках стал ярко-розовым.

— Да, — саркастически прошипела Софи, — вы угадали: моя вражда всего лишь попытка скрыть тот факт, что я тайно жажду вашего тела.

— Я так и думал.

— Господи! Вы действительно полагаете, что вам достаточно похлопать ресницами, и я сообщу все, что вы хотите знать? Не вижу разницы, найдете вы вашего племянника или… Или он всегда делает то, что говорит ему дядя? — спросила она.

— Конечно нет, — нетерпеливо бросил Филипп, и довольная ухмылка исчезла с его невероятно красивого лица.

— Позвольте полюбопытствовать: он что, должен предъявлять подруг на ваше одобрение? — Софи покачала головой. — Думаю, вы должны перестать фанатично контролировать Люка и позволить ему совершать собственные ошибки, — посоветовала она и получила истинное наслаждение, в течение почти тридцати секунд наблюдая выражение полного, почти комического потрясения.

Но улыбка, которая его сменила, заставила Софи задрожать от дурного предчувствия. Не вызывало сомнения, что Филиппу Маршану доставит большое удовольствие, если она проглотит свой язык.

— Говорите, я фанатично контролирую Люка? — сказал он нарочито ленивым тоном, никак не соответствующим пламени, вспыхнувшему в его глазах.

— Говорю, как считаю, — небрежно ответила Софи.

— И вы находите меня… — мрачно начал Филипп.

— Немного деспотичным.

Когда их взгляды встретились, Софи показалось, будто пол под ее ногами слегка качнулся.

— А вы никогда не волнуетесь? Вас не гложут никакие сомнения? — прошипел он сквозь зубы.

— Ну… — она не смогла скрыть своей нерешительности, — я ведь только с ваших слов знаю, что они планируют пожениться.

— Если вы сомневаетесь, позвоните сестре и спросите сами. — Его глаза сузились. — У вас же есть ее номер. Или, ага, я знаю…

— На самом деле Розалин не сказала, как с ней связаться. — Забыв о безупречном макияже, Софи наморщила нос. — И что вы подразумеваете под «ага»? Я недавно говорила с сестрой и думаю, она упомянула бы, если бы собиралась в ближайшем будущем выйти замуж.

— А у вас с сестрой нет друг от друга тайн?

— Когда дело касается важных вещей, нет.

Если бы этот тип не появился, подумала Софи, обиженно уставившись на его до безобразия совершенный профиль, я все еще пребывала бы в состоянии блаженного неведения, расслабленная и довольная… Если не считать нервозности перед собеседованием…

О Боже, собеседование!

Ее рука взлетела ко рту, а взгляд метнулся к часам на тонком запястье.

— Я опаздываю! — завопила Софи. — И все из-за вас! — добавила она, бросая на Филиппа ядовитый взгляд, прежде чем ринуться за кожаным портфелем, взятым у Розалин по ее же настоянию.

— Куда опаздываете?

В этот момент зазвонил телефон. Решив, что это какой-то заговор с целью лишить ее возможности успеть на собеседование, Софи сняла трубку.

— Алло, — сказала она не особенно дружественным тоном.

— Почему ты все еще дома? — услышала она голос сестры. — Она безответственна, Люк… Я была права: она все еще там… Этому нет другого объяснения. Она совершенно безответственна!

Софи повернулась спиной к Филиппу и плотнее прижала трубку к уху.

— Я не безответственна, я как раз ухожу, — мягко возразила она.

— Говори громче, я не слышу тебя.

— Я сказала, что как раз ухожу.

— Хорошо, обещай, что так и сделаешь.

— Это ваша сестра?

Софи прикрыла трубку рукой и обернулась, придав лицу спокойное выражение.

— Нет, это не моя сестра. Это личный разговор.

— Вы не против, если я проверю? — спросил Филипп, придвигаясь к ней ближе.

— Против! — крикнула Софи, снова поворачиваясь к нему спиной. — И не трогайте меня! — завизжала она секунду спустя, ощутив на своем плече тяжелую руку.

— Я вас не трогаю, — возразил Филипп и удивленно хмыкнул, когда она, мгновенно развернувшись, кулаком ткнула его в грудь.

Действительно, он сказал правду. Руки Филиппа были спокойно опущены. Воображение опять сыграло с ней злую шутку. Выронив трубку, в которой раздавались частые гудки, Софи в смятении поднесла руку ко лбу и пошатнулась.

— Эй, осторожнее! — воскликнул Филипп и, поймав ее за запястье, прижал к широкой и твердой груди.

Ноздри Софи затрепетали, втягивая теплый, мускусный аромат великолепного мужского тела. Судорожно вздохнув, она в сильном смущении отстранилась и растерянно оглянулась вокруг себя. Навоображав невесть что, она ухитрилась опрокинуть кофейный столик и разбить горшок с геранью.

— Больше похоже на то, что это вы меня держали, — сказал Филипп.

— Я поцарапала вас, — заметила Софи, со смешанным чувством досады и смятения увидев красный след в распахнутом вороте его рубашки. — Случайно, — подчеркнула она и с отвращением посмотрела на ярко-красные ногти. — Это все маникюр. Кроме того, вы начали, я только защищалась, — упрямо заявила она.

— Да я даже пальцем к вам не прикоснулся, а вы накинулись на меня!

Припоминая последовательность событий, Софи не могла не согласиться, что его версия куда больше соответствует действительности, чем ее собственная.

— Если вы так реагируете на любую мелочь, боюсь даже предположить, на что вы способны, случись что-нибудь действительно важное.

Софи поставила на место столик и, не глядя на собеседника, подтянула повыше узкую черную юбку и, встав на колени, принялась собирать черепки.

— Не работает, — сказал меж тем Филипп, взяв брошенную трубку и поднеся ее к уху. — Почему-то я не сомневаюсь, что звонила именно ваша сестра.

Софи подняла голову и обнаружила, что глаза мужчины обращены не к ее лицу, а к бедрам. Фыркнув, она вскочила и демонстративно одернула подол юбки.

— Вы отвратительны! — Она ошибается или в глубине души ей это нравится?

— Погряз в пороках, — невозмутимо согласился он, глядя на нее сузившимися глазами. — Так вы скажете мне, где они?

— В отеле на Лазурном берегу. Теперь вы знаете столько же, сколько и я.

Несколько мгновений Филипп изучал ее лицо, прикидывая, можно ли ей верить, и, наконец, небрежно пожал плечами.

Замечательно, может, теперь-то он, наконец, покинет этот дом?

— А сейчас, если не возражаете, мне нужно идти.

С этими словами Софи собрала с пола конверты, оказавшиеся там по известной ей причине, и стала искать тот, на котором записала адрес фирмы, куда ей следовало явиться.

В этот момент снова раздался звонок, на этот раз дверной, и Софи застонала.

— Розалин никогда не простит мне, если я опоздаю на собеседование.

— Я открою, если хотите, — неожиданно предложил Филипп.

Все, что Софи могла себе позволить, — это кивнуть. Она была слишком поглощена поисками чертовой бумажки, чтобы возражать. Учитывая обстоятельства, она поражалась способности этого мужчины вести себя так, словно он был здесь желанным гостем. Если так пойдет дальше, она предложит Филиппу чашечку кофе.

Продолжая искать, Софи прислушивалась к звукам, доносящимся из прихожей. Она различала глубокий хрипловатый голос Филиппа, но разобрать, что он говорит, ей не удавалось. Потом все смолкло, и последовал звук закрывающейся двери. В этот момент она обнаружила то, что искала, и облегченно вздохнула.

Софи скорее почувствовала, чем увидела, что Филипп входит в комнату.

— Я действительно должна идти… — Она подняла голову и обнаружила, что за Маршаном следуют двое одетых в форму полицейских.

— О Господи! — выдохнула она, не в силах пошевелиться от сковавшего ее страха. — Что-то случилось? Что-нибудь с Розалин?.. Несчастный случай?.. Не предлагайте мне сесть, я не хочу сидеть, и я ненавижу сахар в кофе, только скажите мне…

Филиппу удалось прервать бессвязную речь Софи, успокаивающе положив ей на плечо руку.

— Ничего не случилось. Они беспокоятся о вас.

Она потрясла головой, удивленно глядя на полицейских.

— Обо мне? Не говорите глупостей, почему они должны обо мне беспокоиться?

Филипп бросил взгляд на мужчин в форме, и по его губам скользнула легкая улыбка.

— Думаю, надо позволить им объяснить это.

— Мадемуазель… э-э-э… — один из полицейских, тот, что был постарше, сверился с записной книжкой, — Розалин Маккормик является квартиросъемщиком? — Софи в полном замешательстве кивнула. — Так вот мадемуазель Маккормик сообщила, что здесь что-то не в порядке, и просила проверить, нет ли в доме незваного гостя.

Софи машинально схватилась за сердце, когда поняла, что именно произошло.

— Телефон! Я говорила по телефону, когда мы… — Бедная Розалин, она, похоже, предположила, что сестра подверглась нападению. Господи, как же она разволновалась!..

— С вами все в порядке?

Софи подняла взгляд и обнаружила, что полицейский, хотя и говорит с нею, но при этом подозрительно поглядывает на Маршана, чья нарочито расслабленная поза явно не внушала ему доверия.

Несмотря на то что совсем не знала этого человека, Софи почему-то была убеждена, что он не способен поднять руку на женщину, пусть даже и оскорбившую его. Но полицейским неоткуда было взять такую уверенность. И она, вместо того чтобы получить удовольствие от двусмысленного положения Филиппа, вдруг испытала по отношению к нему симпатию.

— Конечно, все в порядке, — сказала она, но, заметив, что второй, более молодой страж порядка с интересом смотрит на разбитый горшок и валяющиеся на полу журналы, залилась густым румянцем. — Моя сестра ошиблась.

— Может, вы предпочитаете поговорить с нами наедине? — предположил первый полицейский, многозначительно взглянув на Маршана.

Из горла Филиппа вырвался сдавленный смешок, и Софи поняла, что ей следует вести себя решительнее. Теперь, когда первоначальный шок прошел, ее начинало возмущать, что полицейские обращаются с ней как с какой-то инфантильной барышней, не понимающей, в какой рискованной ситуации она оказалась.

— Поверьте, мне ничего не угрожало и не угрожает, хотя я едва знаю этого человека. Он мне даже не нравится! — попыталась она быть искренней. — Простите, — добавила Софи, состроив Филиппу примирительную гримасу. Но по его виду было понятно, что он вполне счастливо проживет и без ее симпатии.

При ее словах у молодого полицейского начался вдруг приступ кашля, подозрительно похожего на смех.

— Простите, мадемуазель, — сказал старший полицейский, — вы ведь понимаете, что мы должны проверять сообщения такого рода.

— Конечно, — любезно ответила Софи.

— Вы дадите знать вашей сестре, что с вами все в порядке?

— Как только вы все покинете эту квартиру, — пообещала она. — Месье Маршан как раз уходил. Так ведь, Филипп? — Она послала ему сладкую улыбку. — Жаль торопить вас, но я опаздываю на собеседование.

— А чем вы предполагаете заняться? — поинтересовался более молодой полицейский.

— Собираюсь получить место секретарши в косметической фирме.

— Удачи, мадемуазель. Месье…

Полицейский отступил в сторону, чтобы дать Филиппу возможность пройти в дверь впереди него.

4

Они конечно же вошли в ее положение и с пониманием отнеслись к опозданию. Да и само собеседование оказалось вовсе не таким страшным, как Софи ожидала. В ее адрес было высказано множество лестных вещей. Но в итоге ей предстояло выслушать: жаль, но это не совсем то, что нам нужно…

Она вышла из здания, улыбнувшись симпатичному дежурному, и, пройдя через стеклянные вращающиеся двери, оказалась под теплыми солнечными лучами.

Несколько минут Софи бесцельно брела по улице, пытаясь проанализировать свои ощущения. Как ни странно, преобладающим оказалось облегчение. И это-то после всех усилий, которые приложила Розалин, добиваясь собеседования!

Софи тут же принялась упрекать себя в нечуткости и эгоизме. И так продолжалось до тех пор, пока она не заметила рядом со своей тенью тень от высокой мужской фигуры.

Можно было не поворачивать голову, чтобы узнать, кто идет рядом с ней.

— Как вы нашли меня? — спросила она.

— Последовал за вами, — признался Филипп, явно не испытывая никакого стыда за свои действия. — Я предложил таксисту дневную выручку, чтобы он ехал за вами.

— Преследование тоже преступление, и я знаю полицейских… — Внезапный приступ веселья не дал ей договорить. — Ваше лицо… — вспомнила она, давясь от хохота. — Это было…

Филипп поморщился.

— Должен признаться, что юмор этой ситуации дошел до меня только сейчас.

— Вы должны учиться смеяться над собой, — любезно посоветовала Софи.

— Я запомню, — пообещал он, слегка улыбаясь в ответ. — Вы сумели дать знать вашей сестре, что с вами все в порядке?

— Мне было интересно, как скоро вы спросите об этом… Тридцать секунд — замечательно!

— Тридцать секунд… — Его низкий смех привлек заинтересованные взгляды прохожих. Хотя наверняка это случалось, даже когда он был совершенно серьезен. Софи обнаружила, что трудно быть незаметной, если идешь рядом с Филиппом Маршаном. Неужели он не видит, что привлекает к себе почти всеобщее внимание? — А вам пора учиться по достоинству оценивать свои возможности.

— Вы бестактны и невежливы, — выдохнула она, покраснев в ответ на сказанную им двусмысленность.

— Представьте худшее: я мог быть вашим приятелем и мог вам нравиться…

Напоминание о попытке убедить полицию в том, что она не является жертвой насилия, заставило ее покраснеть сильнее.

— Я начинаю жалеть, что не позволила им вывести вас в наручниках, — процедила Софи сквозь стиснутые зубы. — И для справки: я не интересуюсь мужчинами.

Подвижные брови Филиппа демонстративно поползли вверх.

— О, вы не перестаете удивлять меня.

— Я не это имела в виду.

— Знаю. Просто я не могу не поддразнивать вас, но новизна этого удовольствия постепенно проходит. Нет никакого азарта, потому что это сделать так же легко, как отобрать у ребенка конфету… — Все еще используя тот же подтрунивающий тон, Филипп сменил тему: — И как Розалин восприняла известие о моем приходе?

Выражение лица Софи сразу стало оборонительным.

— Я не говорила ей об этом.

— Тогда как вы объяснили те устрашающие звуки, которые она расслышала в трубке?

— Сказала, что кот уронил цветок и я опрокинула столик в попытке поймать несчастное растение.

— Правильно, самое простое объяснение обычно самое правдоподобное.

— Рада, что вы одобряете.

— Вы спросили ее о замужестве?

— Как бы я это сделала, если она не упоминала о нем? Честно говоря, думаю, вы просто сошли с ума.

Софи перевела раздраженный взгляд на свои туфли. Чертовы шпильки! Конечно, благодаря им ее лодыжки и икры выглядят изумительно, но высокие каблуки явно изобрели, памятуя о пытке. Для ее понимания всегда было недоступно, почему женщины добровольно подвергают себя таким страданиям. Ради нескольких восхищенных взглядов мужчин?

Посмотрев на Филиппа и ощутив, как мгновенно участился ее пульс, она оперлась на его руку. Сталь, возможно, прочнее, но она не такая теплая. Сама мысль, что можно дотронуться до этого мужчины и ничего не почувствовать, была просто смехотворна.

— Стойте! — Ее слова сопровождались скупым властным жестом. Удивительно, но Филипп повиновался грубой команде.

Держась за него, Софи наклонилась и сбросила туфли. Затем подцепила их за задники и с наслаждением пошевелила пальцами ног. Вздох чувственного удовольствия вырвался из ее приоткрытых губ. Ну вот, она способна спокойно перемещаться в пространстве, не опасаясь ежеминутно упасть. С другой стороны, не обошлось и без минусов: она явно потеряла в росте и теперь доставала Филиппу только до плеча.

— Спасибо, — сказала она, убирая руку.

Как все просто! Софи испытала желание посмеяться над своими опасениями. Ей ничего не стоит коснуться его и остаться невредимой… если не считать неуловимого покалывания в кончиках пальцев.

Не нужно только ничего преувеличивать. Стоит встретиться со своими бесами лицом к лицу, и они неизбежно станут менее пугающими, чем вы предполагали.

Теперь, когда она не сомневалась, что испытываемое ею ранее физическое влечение не более чем временное помрачение рассудка, Софи почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы рискнуть искоса взглянуть на собственного беса, которого она изгнала. И обнаружила, что проницательные глаза, не мигая, смотрят на нее.

Обжигающее тепло разлилось по ее телу с ужасающей скоростью. Из темно-карих глубин струилась такая сексуальная энергия, что ее ноги буквально приросли к земле, а все ощущения сосредоточились внизу живота.

— Вы распустили волосы, — заметил Филипп, любуясь каштановыми прядями, в беспорядке рассыпавшимися по плечам. — Мне нравится.

— Вы даже не представляете, насколько мне безразлично, что вам нравится, а что нет! — заявила Софи.

Удивленная, чрезвычайно привлекательная усмешка, появившаяся на лице Филиппа, только усилила ее раздражение.

— Вы собираетесь идти так по улице? — спросил он, кивая на босые ноги.

— А вы смогли бы ходить в этом? — И Софи помахала туфлями перед его носом. — Что вы так смотрите на меня? — подозрительно осведомилась она в ответ на резкую смену выражения на его лице.

Филипп перевел взгляд с туфель на ноги в тонком прозрачном капроне.

— Просто подумал, что теперь вы совсем не похожи на ту девушку, которая открыла мне дверь.

— Увы, я подвела стилиста. Предполагалось, что макияж продержится двадцать четыре часа.

— Я сказал что-то, что вас расстроило?

— Лучше ответьте: я очень плохо выгляжу?

— Не стоит быть такой мнительной.

Легко говорить, обладая таким самомнением!

— Но вы дали понять, что теперь я не столь великолепна.

— Ваша сестра так же обидчива?

Этот мужчина здесь не потому, что получает удовольствие от моей компании, и даже не потому, что ему доставляет наслаждение нервировать тебя! — в очередной раз одернула она себя. На повестке дня — Розалин!

— Когда же до вас, наконец, дойдет, что я не собираюсь вам помогать? — раздраженно спросила она. — Или вы решили позлорадствовать?

Скорее всего последнее, решила она, скользнув по Филиппу недружелюбным взглядом.

— Похоже, места вы не получили.

Ага, она его тоже интересует! Неужели он настолько мелочен и мстителен, что позволяет себе сыпать ей соль на рану.

Софи напряженно улыбнулась, чувствуя, как глаза наполняются слезами жалости к самой себе. Желала бы она знать, что ей теперь делать.

— Мне сказали, что я слишком компетентна. — Она пожала плечами. — Да я и не ожидала получить это место. На самом деле я вряд ли попала бы на собеседование, если бы Розалин не замолвила за меня словечко. Ее хорошо знают в этой фирме… У меня нет ни опыта, ни навыков, которые им требуются.

Гримаса раздражения нарушила неподвижность черт Филиппа, пока он выслушивал ее уничижительную самооценку.

— Может, вы чересчур настаивали на соблюдении своих интересов?

— Нет, конечно, — огрызнулась Софи и, помедлив, уже спокойнее добавила: — Ну, во всяком случае, не слишком.

Филипп тут же ухватился за ее последние слова.

— А мне кажется, слишком. Если хотите, могу дать вам несколько рекомендаций по технике собеседования.

— Спасибо, — сказала она, одарив его совершенно неискренней улыбкой, и принялась тщательно разглаживать юбку, которая совсем в этом не нуждалась, — только бы не смотреть в глаза собеседнику. — Розалин знает достаточно много, и я уже получила немало хороших советов. Не думаю, что ваши будут сильно отличаться от них.

Или окажутся для меня менее удобоваримыми, мысленно добавила Софи.

— Поверь моему опыту, веди себя самоуверенно и, самое главное, ни при каких условиях не будь такой, какая ты есть!

Услышав, как ее голос срывается на обиженный крик, она поняла, что расстроена намного сильнее, чем ей казалось. В основе совета Розалин, высказанного из благих побуждений, лежало следующее: никто в их правильно мыслящем мире не даст работу настоящей Софи!

Она застыла как вкопанная, подавленная этой вспышкой эмоций. Но Филипп, слегка коснувшись талии, отвел ее в сторону, когда мимо них прошла группа туристов с изнуренным гидом во главе.

Ощущая его ладонь на своей спине, Софи как сквозь сон услышала спокойные слова:

— Опыт и уверенность — с этим я могу согласиться. Но что касается того, чтобы не быть такой, какая вы есть, здесь наши мнения расходятся. Я считаю, что вы должны всегда оставаться собой.

Филипп убрал руку.

Софи перестала скрупулезно изучать пальцы на своих ногах и подняла на него взгляд.

— Почему?

Внимательный взгляд темно-карих глаз завораживал Софи.

— Вам не очень хорошо дается притворство, не правда ли? — Его проницательность ошеломила ее. — При этом я не утверждаю, что, оставаясь собой, вы получите работу, — сказал Филипп.

— Я не понимаю вас, — покачала головой Софи.

— Говорить первое, что приходит на ум, не совсем то, что лично я одобрил бы в своей секретарше.

— Меня это нисколько не удивляет. Подозреваю, на первое место вы поставили бы ее способность относиться к каждому вашему высказыванию, как к цитате из Евангелия, — ответила Софи дрожащим голосом. — Знаете, я искренне не понимаю, почему вы решили, будто знаете меня достаточно хорошо. И… и я поеду на такси, — сказала она и подняла руку.

Филипп поймал ее запястье.

— Не так быстро.

Взгляды их скрестились — никто не собирался уступать. Но через мгновение Софи поняла, что ее стремление оказаться как можно дальше от этого человека куда-то вдруг улетучилось.

— Не уходите. Давайте выпьем кофе, — предложил Филипп.

— С чего бы мне это делать?

— Ну, я очень интересный собеседник. А вам, — добавил он, услышав ироническое фырканье Софи, — нужно развеяться. Мне жаль, что так получилось с работой.

— Не будьте лицемером. Вам ни капельки не жаль! — Софи возмущенно тряхнула головой и упрямо сжала губы.

— Это я-то лицемер?!

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась она, услышав в его восклицании намек в свой адрес. Несмотря на то что совесть Софи была чиста, проницательный взгляд Филиппа заставил ее почувствовать себя неловко.

— Я имею в виду, что вы не хотели получить это место с самого начала.

Софи открыла рот, чтобы опровергнуть нелепое заявление… и снова закрыла его. Разве могла она представить себя приходящей в офис каждый день в одно и то же время и занимающейся одной и той же рутинной бумажной работой…

— Может, вы знаете, что движет мною?

Филипп не знал, но полагал, что было бы интересно это выяснить.

— Ну, наверняка у вас были на то причины.

— Вероятно, это сложно понять тому, кто в жизни не испытывал неуверенности в себе. Однако большинство людей скорее опорочат себя, чем будут бить в грудь и объявлять всему миру, что они — лучшие.

— Это называется «оказывать психическое воздействие на оппозицию». Но вы не сказали: вы действительно хотели получить место секретарши в косметической фирме?

— Это было очень хорошее место, — уклонилась Софи от прямого ответа.

Возможно, проницательный взгляд этих удивительных темно-шоколадных глаз создавал впечатление, что их обладатель способен читать мысли. Но, возможно, он действительно это делал!

Очередное доказательство неспособности его собеседницы лгать вызвало усмешку на губах Филиппа.

— Можно найти и другие места.

Она недоверчиво покосилась на него. Он пытается быть саркастическим или действительно полагает, что это так просто?

— Да. Для людей с опытом и навыками, — сердито бросила Софи и, повернувшись, пошла по улице.

Возможно, кто-нибудь другой, идущий босиком по центру города, и мог бы показаться смешным, но не эта девушка, восхищенно подумал Филипп. С таким естественным достоинством она держалась. У него не укладывалось в голове, как можно, держа туфли в руках, всем своим видом демонстрировать, что ты оскорблен.

В течение нескольких секунд он наблюдал за стройной фигурой, удаляющейся от него, получая истинно мужское наслаждение от плавного покачивания женских бедер, прежде чем бросился догонять Софи. Он отдавал себе отчет, что существует реальная опасность забыть причину, по которой он здесь. Он должен спасти племянника от Розалин Маккормик.

А кто спасет его, Филиппа? Женщин, подобных Софи, не было в его будущих планах на жизнь. Он назначал свидания тем, кто подобно ему был заинтересован лишь в приятном времяпрепровождении. С того момента, как какая-нибудь женщина изъявляла желание связать себя обязательствами с ним и его дочерью или начинала останавливаться перед витринами ювелирных магазинов, разглядывая выставленные там обручальные кольца, она становилась историей.

А Софи Маккормик, судя по всему, была средоточием всех осложнений. Завязывать с ней какие-либо отношения так же разумно, как ставить палатку на вершине вулкана!

Но какой вред может принести чашечка кофе? К тому же, возможно, удастся получить нужную информацию…

Софи же намеревалась проигнорировать приглашение Филиппа. Но трудно проигнорировать того, кто одинаково безразличен и к просто недружелюбным взглядам, и к откровенной неприязни. Она только надеялась, что ее учащенное дыхание вызвано лишь усилиями, которые она приложила, чтобы уйти от него, и ничем более. Однако в глубине души Софи знала, что ее состояние не имеет ничего общего с физической нагрузкой, просто она не способна даже взглянуть на него, чтобы не подумать о…

— Чем вы собираетесь сейчас заняться? — услышала она за своей спиной. Похоже, бессмысленно пытаться делать вид, что Филиппа здесь нет.

— Собираюсь вернуться домой, открыть бутылку вина и наслаждаться швейцарским шоколадом, пока не почувствую, что меня тошнит от него, и рыдать над каким-нибудь слезливым фильмом, глядя в экран телевизора.

— Отлично, но все это вы сможете проделать и после того, как выпьете со мной кофе.

Если бы Софи не знала истиной причины, по которой Филипп стремился к общению с ней, то нашла бы предложение весьма лестным. Она окинула взглядом его высокую, хорошо сложенную фигуру и подумала, что он, пожалуй, прав.

Интересно, с ее стороны это трезвый взгляд на вещи или откровенный цинизм? По крайней мере, трусостью это не было.

— Я не могу сообщить вам, где они, просто потому что не знаю этого, — заявила она, глядя на него в упор.

— Но я приглашаю вас совсем не поэтому, — ответил Филипп и неожиданно понял, что не слукавил.

Софи предпочла опустить глаза, опасаясь, что он заметит волнение, которое заставило ее задрожать. Она поняла, что верит ему, хоть это было нелогично.

— Куда мы идем?

Ты не на свидании, Софи, поэтому прекрати вести себя так, будто это именно оно. Дав себе такой совет, она приняла слегка скучающий вид.

Филипп, казалось, не услышал ее вопроса и, взяв под руку, повел по улице. Когда он в конце концов остановился, они оказались перед дверью небольшого магазина. Софи удивленно посмотрела на него.

— Мы должны войти сюда, — сказал Филипп, беря ее за плечи и подталкивая вперед. — Вам нужна обувь.

Он даже помогал ей выбирать, давая бесполезные советы, что одновременно сердило и веселило Софи. Наконец, она остановилась на кроссовках, которые, вероятно, смотрелись нелепо в сочетании со строгим костюмом Розалин. Но сейчас Софи не волновало, насколько соблазнительно она выглядит, о чем и не преминула сообщить Филиппу.

Насмешка, которая читалась в его взгляде, вдруг куда-то исчезла.

— Вы выглядели бы соблазнительно даже в мешке для мусора, — заверил он, и то, что увидела Софи, заглянув в его глаза, заставило ее сердце забиться сильнее.

5

— Вот мы и пришли? — Филипп распахнул перед ней дверь ресторана, быстро ставшего популярным среди богатых и известных людей, хотя он и был открыт после дорогостоящей реконструкции совсем недавно.

— Не уверена, что это хорошая идея, — пробормотала Софи, после того как они сели за столик и заказали кофе.

— Вы предпочитаете чай?

— Я говорю об этом, — прошипела она, обводя глазами окружающую их обстановку.

Господи, что она делает? Какой в этом смысл? Она никогда не была мазохисткой, так почему она здесь, и с мужчиной, который заставляет ее тело изнывать от желания?

— Да, пожалуй. Когда я был тут в последний раз, все выглядело совсем по-другому. — Филипп с некоторым неодобрением рассматривал выполненный в стиле техно интерьер. — Предполагается, что это должно поражать воображение… Вам неуютно здесь, да? Признайтесь.

— Да, мне здесь неуютно, — согласилась Софи.

— Я так и знал. — Откинувшись на стуле, Филипп с любопытством уставился на композицию из искривленного металла, которая возвышалась в центре зала. — Как думаете, что она изображает?

— Я говорила не об интерьере. Я имела в виду, что идея прийти сюда не очень хорошая.

Взгляд Филиппа вернулся к ее взволнованному лицу.

— Я понял, что вы имели в виду, — мягко сказал он. — Просто я старался, чтобы вы почувствовали себя непринужденнее.

— Вряд ли из этого что-нибудь получится, — сухо ответила Софи.

— Почему?

— Ну, вы… — Она потупилась. — Вы заставляете меня… Я не чувствую себя с вами свободно… поскольку должна следить за каждым своим словом на случай… если вы обманываете меня и пытаетесь все-таки что-нибудь узнать о моей сестре и вашем племяннике.

Филипп нервно провел рукой по волосам.

— Разве мы не можем забыть о них хоть на время?

Неужели он это сказал? Софи не верила своим ушам.

— Не знаю, способны ли вы на это, с вашим стремлением прожить жизнь племянника за него, — едко изрекла она. — Вам не приходило в голову, что он никогда не научится избегать ошибок, если сам не совершит их? Вы не имеете права что-то решать за взрослого человека.

— Я никогда этого и не делал. — Филипп перехватил ее иронический взгляд и с очевидной неохотой продолжил: — У нас, конечно, не такая большая разница в возрасте, чтобы мне пришлось воспитывать Люка в прямом смысле слова, я старше его всего на десять лет. Но мой отец тоже был тогда в горах… вместе с моей сестрой и ее мужем. Мы потеряли тогда всех троих сразу, и у Люка остались только мы с моей мамой, а ему исполнилось всего восемь… Он всегда мог рассчитывать на мое беспокойство и мою помощь.

— Мне очень жаль, — искренне ответила Софи.

Им с Розалин, слава Богу, повезло. Их родители много лет живут вместе, очень любят друг друга и своих дочерей. К сожалению, их дом далеко от Парижа, но сестры старались наведываться к ним почаще. Что Софи могла хорошо понять, так это желание поддержать дорогих тебе людей, заботиться о них.

Волна сочувствия захлестнула ее, и она поняла, что снова рискует зареветь. Ситуацию спасло появление официанта, принесшего заказанный кофе и пирожные.

— Сливки? — спросил Филипп.

Софи кивнула и спросила:

— А где сейчас ваша мама?

— В Испании, она оттуда родом. Поехала навестить заболевшую родственницу, — ответил Филипп, наливая ей в чашку сливок.

— Так в вас течет испанская кровь! — воскликнула Софи. — О, это объясняет… — В смятении она оборвала фразу и опустила глаза.

— Объясняет — что?

— У вас слишком яркая внешность даже для француза.

Софи поднесла чашку к губам и под ее прикрытием бросила на Филиппа взгляд из-под ресниц. То, что она видела перед собой, было воплощением мечты любой женщины, но в отличие от фантазийного образа этот мужчина состоял из плоти и крови, поэтому был гораздо притягательнее и опаснее.

Пора менять тему, решила она. Но Филипп опередил ее.

— А ваши родители?

— У нас дружная семья, и мы скучаем, когда не вместе. К сожалению, встречаться часто не получается. У всех свои дела и заботы. Но мы перезваниваемся и пишем веселые письма.

— Вам повезло.

— Наверное, но мне кажется, так и должно быть. В любом случае, у нас с Розалин было счастливое детство… Однако вам, наверное, не очень-то интересно все это слушать…

— Что заставляет вас так думать?

— Это ведь не имеет никакого отношения к тому, что ваш племянник собирается жениться на моей сестре, — объяснила Софи.

— Смею вас уверить, я не пытаюсь усыпить вашу бдительность, дабы выманить у вас информацию, которая меня интересует.

— Допустим… Но вы наверняка не оставили намерения найти племянника.

— Как вы считаете, сколько отелей на побережье?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Софи, удивленная неожиданным вопросом.

— Сотня, две?

— Вы смеетесь надо мной? Спросить сколько отелей на популярнейшем курорте!

— Думаю, мой секретарь отнесся к этому вопросу со всей серьезностью. — Филипп усмехнулся, увидев встревоженный взгляд Софи, и пояснил: — В настоящее время Андре штудирует «Желтые страницы». Конечно, поиск упрощает то, что я хорошо знаю вкус Люка. Звезд должно быть не меньше пяти.

Софи недоверчиво уставилась на собеседника.

— Вы сделали это, когда ушли из квартиры?

— Всегда имейте хотя бы один план действий, — посоветовал Филипп. — А у вас был запасной вариант?

— Запасной вариант? — эхом отозвалась Софи.

— Ну, что вы собирались предпринять, если не получите работу?

Она в очередной раз пожала плечами и принялась задумчиво ковырять ложечкой свое пирожное.

— Я никогда ничего не планирую. Просто плыву по течению… и позволяю жизни преподносить мне сюрпризы.

Наверное, это говорит либо о моей невероятной непосредственности, либо о полной безответственности, подумала Софи.

— И она преподносит? — спросил Филипп.

Сегодня уж точно!

Ее взгляд задержался на его лице, но всего лишь на секунду, будто она боялась дольше смотреть ему в глаза. Боялась? Но почему?

— Да, но это не всегда приятные сюрпризы.

Филиппу удалось сохранить вежливо-внимательное выражение лица, когда у него мелькнула мысль: как бы она отнеслась к предложению забыть о кофе и отправиться с ним в постель? В подобных фантазиях ведь нет ничего необычного, когда дело касается женщины, которая вас привлекает. Но здесь не тот случай. С этой девушкой надо быть настороже…

Филипп прочистил горло, прежде чем заговорить, и зачем-то поправил манжеты рубашки, хотя они в этом не нуждались.

— Так чем вы собираетесь сейчас заняться?

— Сейчас? — Софи снова подняла на него глаза.

— Ну, не прямо сейчас. Вы же понимаете, о чем я. Будете снова искать работу?

— Сомневаюсь, что мне удастся ее найти.

— Вы всегда так пессимистичны?

Его громкий возглас заставил людей, сидящих за соседним столиком, удивленно обернуться. Но Филипп ответил им таким тяжелым взглядом, что они быстро потеряли к ним видимый интерес.

— Я не пессимистична, а реалистична, — сердито возразила Софи.

— Тогда почему бы вам не перестать убеждать себя, что вы никуда не годитесь. Какой-нибудь опыт работы у вас уже есть. Ведь вам… — он оценивающе посмотрел на нее, — двадцать три, двадцать четыре?

— Двадцать пять, — ответила Софи, поднося руку к горлу, к тому месту, где под кожей бился пульс. Не было ничего сексуального во взгляде мужчины, сидящего напротив, но ее тело, видимо, посчитало иначе.

Софи пришлось много поездить по Европе, ей оказывали знаки внимания и чувственные испанцы, и любвеобильные итальянцы, и романтично настроенные греки, но никогда еще никому не удавалось вызвать в ней подобную реакцию. Она могла совершенно спокойно смотреть на них, не терзаясь вопросом: каково это — когда тебя целуют эти губы и обнимают эти руки? Она не испытывала непреодолимого желания погрузить пальцы в их волосы, часто столь же темные и густые, как у Филиппа Маршана.

Ну чем он отличается от других?

Очевидно, все дело в ней. У нее серьезные гормональные нарушения.

— Двадцать пять — это уже сознательный возраст.

— Спасибо за то, что вы мне все разъяснили… Похоже, для меня все уже в прошлом.

Горькая ирония ее ответа не осталась незамеченной Филиппом.

— Едва ли последние несколько лет вы существовали в вакууме. Делали же вы что-нибудь?

Софи чувствовала, что ее все больше раздражает и сам разговор, и тот интерес, который Филипп Маршан проявляет к ее жизни.

— Я работала. И очень любила свою работу, — заявила она с некоторой гордостью.

Это было истинной правдой. Она наслаждалась, общаясь с детьми, пусть даже чужими.

— Не назвал бы ваш ответ исчерпывающим.

Софи раздраженно уставилась на Филиппа.

— Вы что, собираетесь давать мне советы и по карьерному росту? — Было нелепо даже предполагать, что человека, чья компания является одной из крупнейших во Франции, на самом деле интересуют скромные перспективы ее продвижения по служебной лестнице. — Зачем вам это надо? — добавила она с подозрением.

Уголки его циничного рта насмешливо приподнялись.

— Знаете, что мне в вас нравится? То, что вы всегда предполагаете в мужчине лучшее.

Тон, каким Филипп произнес это, заставил Софи с вызовом вздернуть подбородок.

— Предполагать в мужчине лучшее рискованно. Это может причинить девушке немало страданий.

Вспыхнувший в его глазах блеск понимания заставил ее пожалеть о своих словах.

— А вы не думаете, что я могу чувствовать в некоторой степени ответственность за то, что вы не получили работу?

Это было что-то новенькое. По собственному опыту она знала, что мужчина даже с ничтожной каплей ответственности сродни раритету.

— Вы? — изумилась Софи. — Но почему?

— Из-за меня вы опоздали.

— Ах это… — Она пожала плечами. — Ерунда. Я не получила бы этого места, даже если бы оказалась там вовремя. И дело не в недостатке самоуверенности или отсутствии амбиций. Я просто не хотела этой работы… тут вы были правы.

— Так чем вы занимались до этого?

Софи недовольно поморщилась. Неужели этот человек не оставит ее в покое!

— Я была няней. А теперь, если не возражаете, я пойду…

— Няней, — задумчиво протянул Филипп, словно не слыша ее последней фразы. — Довольно любопытно.

Софи замерла, озадаченная его явным интересом.

— Я провела с детьми очень много времени.

Филипп с удовольствием отметил, как смягчилось выражение ее лица, когда она говорила об этом.

— Похоже, вам нравилась работа. Вы любите детей?

— Ради всего святого, я… О Господи! — Ее исполненный ужаса взгляд был прикован к паре, которая только что появилась в дверях в дальнем конце зала. Софи сжалась на стуле в попытке спрятаться за Филиппом. — Не двигайтесь! — прошипела она.

— Я и не собирался, — ответил он. — Но мне показалось, что вы собрались уйти. Я рад, что вы передумали, но… но что вы делаете?

Было что-то настолько трогательно-детское в ее попытке чуть ли не залезть под стол, что Филиппу захотелось вдруг поцеловать ее. Перед ним снова была девочка со снимка, хотя и выглядящая не так беззаботно.

— Я просто увидела кое-кого, кого очень не хочу… Нет, не оборачивайтесь!

Взяв длинными пальцами сидящего рядом с ней мужчину за подбородок, она не позволила ему повернуть голову. Их глаза встретились, и вновь ее сердце забилось сильнее. Несколько бесконечно долгих мгновений Софи не могла отвести взгляд, но потом, найдя в себе силы, помотала головой и освободилась от наваждения. Но руки не убрала, и Филипп обхватил ее запястье своими сильными пальцами.

— Пожалуйста… — только и смогла она произнести.

Когда же через секунду он все же отпустил ее, Софи показалось, будто она лишилась чего-то жизненно важного.

О Господи! О чем она думает! Сейчас совсем не до этого! Мысли Софи опять вернулись к вошедшей паре. Она даже зажмурилась.

— Они идут сюда!.. Они увидят меня!.. Но если мы встанем и я спрячусь за вами, то, возможно, мне удастся дойти до двери незамеченной. Давайте на счет «три». Раз, два…

— Никогда не представлял себя в качестве ширмы, — пробормотал Филипп, послушно вставая. — Но не кажется ли вам, что официант решит, что мы собираемся улизнуть, не уплатив по счету? А с меня, пожалуй, достаточно и одной встречи с законом в день.

— О, слишком поздно! Он заметил меня! Он подходит! — простонала Софи. — И она с ним!.. Как я выгляжу? — неожиданно спросила она, взглянув на Филиппа.

Он смотрел на нее со странным выражением лица. И молчал…

— Вы выглядите прекрасно, — отозвался он, наконец.

И все?! Ну а чего она ожидала? Что он скажет, будто в жизни не видел девушки красивее?

— После всего, что сегодня случилось, — подавленно произнесла Софи, — я этого не выдержу. Ради Бога, — взмолилась она, когда Карл подошел к ним еще ближе, — только не стойте как истукан, делайте что-нибудь!

Она и вообразить не могла, к чему приведут ее слова!

Лицо Филиппа медленно, как во сне, нависло над ней, и в следующее мгновение его губы коснулись ее рта. Софи и не думала сопротивляться, предпочтя насладиться его умелыми действиями. Более того, откликнулась на поцелуй!..

6

— Вы поцеловали меня… — Софи прижала дрожащую руку к губам и недоверчиво покачала головой. — Вы поцеловали меня! — повторила она с запоздалым негодованием в голосе… и смутилась.

Можно подумать, будто ее никогда прежде никто не целовал. Целовал, но еще ни разу она не испытывала ничего подобного, даже представить не могла такого блаженства…

— Вы же просили меня что-нибудь сделать, — напомнил Филипп с невинным видом.

Так… в своих же интересах она должна взять себя в руки и отнестись к данному инциденту с тем же спокойствием, что и поцеловавший ее мужчина.

Призвав на помощь всю силу воли, Софи глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

— Говоря «что-нибудь», я имела в виду не это, — пробормотала она.

Филипп заглянул в зеленые глаза и одарил ее более чем чувственной улыбкой.

— Что я могу сказать? — Он пожал плечами. — Я проявил инициативу.

— А хватать меня за задницу тоже ваша инициатива? — прошипела она сквозь зубы.

— Это всего лишь поясничная область вашей спины. А задница вот здесь, — объяснил Филипп, подкрепив свои слова нежным поглаживанием.

— Если мне понадобится урок анатомии, я обращусь к вам! — взвизгнула Софи, отскакивая.

Филиппа, похоже, позабавила ее реакция, и он еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Эта мысль будет греть меня одинокими ночами, — пробормотал он.

— Вы… вы…

— Это было чудесно, да? Между нами есть какая-то связь.

Как бы не так, возмутилась Софи. Ничего между нами нет, он просто сошел с ума!.. Но это действительно был незабываемый поцелуй. Может, ее просто слишком давно никто не обнимал и не целовал?..

— Софи, это ты? — Дружеский оклик, который прервал ее размышления, оказался уже почти желанен.

Она бросила пристальный взгляд на Филиппа. Тот с интересом наблюдал за выражением ее лица. Глубоко вдохнув, Софи натянула маску несказанной радости и обернулась.

— Карл, какая неожиданность! — Ее улыбка стала чуть холоднее, когда она посмотрела на стоящую рядом женщину, пышнотелую блондинку с широко распахнутыми голубыми глазами. Софи знала, что невинный вид способен вводить в заблуждение, но лишь пока дамочка не выпустила свои коготки. Не дай Бог оказаться на ее пути. — И Вивиан с тобой…

Та, на которой ее бывший возлюбленный предпочел жениться, даже не сочла нужным улыбнуться в ответ.

— Хорошо выглядишь, Карл, — продолжила Софи с завидным самообладанием. — Брак пошел тебе на пользу.

Теперь казалось странным смотреть на него и думать, что, сложись все по-другому, и это она могла бы сейчас стоять рядом с ним. Интересно, почему единственное, что приходит в голову, это «удачно избежала»?

— Я едва узнал тебя, Софи. — Карл расстегнул пуговицу на двубортном костюме, и стало видно, что он заметно раздобрел за год, что они не встречались. — Ты выглядишь… изумительно!

Софи не переставала удивляться порочности мужчин. Бывший возлюбленный смотрел на нее с гораздо большим восхищением, чем когда они были вместе. Но теперь это восхищение ничего для нее уже не значило.

— И только? — прошептал Филипп у нее над ухом.

Его бархатистый, проникновенный голос и рука, которой Маршан обнял ее за талию, демонстрировали: это мое!

Софи подняла голову, и их глаза встретились. То, что читалось во взгляде Филиппа, подтверждало произнесенные им слова, и она судорожно сглотнула.

Театр одного актера, поразмыслив, решила Софи. Это не может быть искренним. Просто Маршан не тот мужчина, который способен довольствоваться ролью второго плана.

Софи повернулась к супругам и обнаружила, что Карл и его жена с нетерпением ожидают, когда она представит им своего спутника. Вряд ли она могла бы отрицать, что знает его, после того как они видели их целующимися.

О Господи!

На нее нахлынула волна совершенно противоречивых эмоций, когда она вспомнила чувственное проникновение его языка…

Похоже, у меня посттравматический шок, усмехнулась про себя Софи. Подобный поцелуй чем не травма?

— Филипп Маршан. — Она кивнула на своего спутника. — Филипп, это доктор Карл Коллахен и его жена Вивиан, — представила она семейную пару.

— Маршан? — впервые подала голос Вивиан. — Это не вас ли я видела на прошлой неделе в телепрограмме, посвященной развитию виноделия во Франции?

— Да, меня ухитрились уговорить. Обычно такими вещами занимается мой племянник, Люк Делано. Он более фотогеничен. А я скорее фигура закулисная.

— Ой, я и его помню! Он очень хорошенький! — кокетливо произнесла Вивиан.

— Я всегда считал, что успех на девять частей состоит из удачи и на одну — из таланта, — сказал Карл.

— Дорогой, ты говоришь ужасные вещи! — воскликнула его жена, явно обеспокоенная бестактным замечанием супруга.

За Филиппа можно не тревожиться, подумала Софи, глядя на его невозмутимый профиль. Как с гуся вода, припомнила она мамину поговорку. Не вызывало сомнения, что рядом с ней стоит человек, который стопроцентно уверен, что все, что он делает, — великолепно, и ему нет дела до мнения других людей.

— Я не имел в виду, что сомневаюсь в ваших способностях… — нехотя начал Карл.

— Сомневаешься в способностях! — Вивиан бросила заискивающий взгляд на Филиппа. — Да ведущий сказал, что в своей области ему нет равных!

Софи мысленно застонала, вспомнив, как подозревала его в финансовой зависимости от племянника.

— Нет, ваш муж прав. — В отличие от Карла он выглядел совершенно спокойным. — Главное — оказаться в нужном месте и в нужное время, а слухи о моей гениальности явно преувеличены. — В его глазах мелькнул вызов, когда он посмотрел на Софи. — Достаточно того, что я просто очень талантлив.

Карл, чей восхищенный взгляд, к очевидному раздражению жены, постоянно возвращался к Софи, снова заговорил:

— Мы обедали с владельцем ресторана. Он хотел поблагодарить Вивиан за ее творение. — Коллахен с гордым видом указал на груду покореженного металла.

Так вот почему Карл путается в словах и беззастенчиво пялится на ее грудь! Видимо, хозяин ресторана оказался очень гостеприимным, а ее бывший возлюбленный никогда не отказывался от бесплатного угощения, тем более от напитков повышенной крепости.

— А чем ты занимаешься, Софи?

— Ну, у меня сегодня было собеседование. — Она с раздражением услышала, как с ее губ слетает правда. Ложь позволила бы избежать непременных вопросов об успехе акции.

Но где уж тут думать и изобретать ответы, когда Филипп, скользнув длинными пальцами по изгибу ее бедра, непринужденным движением притянул Софи к себе. Образы, один чувственнее другого, замелькали в ее голове: загорелая кожа, сильное мускулистое тело…

Софи внушала себе, что это всего лишь игра, но запах мужчины щекотал ей ноздри и будил незнакомые доселе чувства. Она таяла, стоя рядом с Филиппом, и хотела, чтобы это не кончалось. Ему-то ничего не стоило невозмутимо поддерживать разговор и одновременно поглаживать ее спину, а вот ей…

Внезапно ее колени подогнулись, но крепкая рука успела подхватить Софи за талию.

— У… у меня закружилась голова. — Она вымученно улыбнулась и увидела, что Филипп еле сдерживается, чтобы не засмеяться.

Но ей было уже все равно, поверили ее объяснению или нет. Чего она хотела, так это высказать Филиппу все, что она о нем думает. Только мысль о том, что ей еще представится такая возможность, удержала ее от скандала прямо здесь, в зале ресторана.

— Очень вам сочувствую. Надеюсь, это не помешало вашему собеседованию. И надеюсь, вы не в них туда ходили. — Вивиан с усмешкой посмотрела на ноги Софи.

— Нравятся? Это я помог их выбрать, — с гордостью сообщил Филипп.

— Помогли! Вы это так называете? — изумилась Софи.

Выражение лица Карла стало кислым.

— Ты всегда была оригиналом, — напомнил он.

Только раньше это почему-то называлось «неуправляемой» и вменялось ей в вину, когда Карл втолковывал, почему они абсолютно несовместимы.

— Университетское сообщество очень консервативно, Софи. В нем существует строгая иерархия. Ты не можешь пойти поболтать с ректором, будто это студент из твоей подгруппы, — менторским тоном вещал тогда ее возлюбленный и по совместительству руководитель научной работы.

— Не волнуйся, я никогда не позволю себе ничего предосудительного, — отвечала Софи, озадаченная его явным беспокойством на этот счет.

Теперь-то она, конечно, знала, чего он опасался. Карла преследовал страх, что университетские власти узнают, какое место занимают ее исследования в работах, которые Карл выдавал за собственные.

И еще он утверждал, что они не нуждаются в кольцах, дабы объявить всему свету о своих обязательствах друг перед другом. Тогда ей казалось, что это очень романтично…

Воспоминания Софи прервал голос той, которую год назад предпочел ей Карл.

— Они уже сообщили свое решение или вы будете ждать звонка? Я всегда этого терпеть не могла!

Софи подавила вздох. Пора избавляться от иллюзий и снова становиться настоящей… без перспективной работы и захватывающей карьеры.

— На самом деле я…

— На самом деле я как раз собирался сделать Софи более стоящее предложение, когда вы появились. — Заявление Филиппа, сделанное вкрадчивым тоном, прозвучало достаточно двусмысленно, чтобы зародить у слушателей сомнения относительно того, носит это предложение личный или деловой характер.

— Вы?

Встретив удивленный взгляд Маршана, Софи поняла, что вопрос прозвучал более чем глупо. Яркий румянец моментально залил ее щеки. Какая же она идиотка! Конечно же…

Филипп взял ее за подбородок, заставляя смотреть ему в лицо. Он был серьезен. И в его глазах был откровенный чувственный голод. Это разрушило ее и без того слабую защиту и сделало совершенно беспомощной.

Не отрывая взгляда, Филипп провел большим пальцем по нижней губе Софи. Мышцы живота немедленно отреагировали на эту ласку, и на мгновение она испугалась, что колени снова подведут ее. Ему это могло показаться забавным, но ей было точно не до смеха. Собственное тело изменяло ей, тут впору впасть в отчаяние.

— О, как волнительно!

Софи мгновенно прекратила заниматься самоедством, уловив в голосе Вивиан нотки зависти. Этого она и вообразить не могла даже в самых смелых мечтах о возмездии!

Большой палец Филиппа теперь очерчивал ее подбородок.

— В любви и на войне все средства хороши, да, дорогая?

Не в силах более участвовать в его игре, Софи высвободила подбородок. Повернувшись к стоящей рядом паре, она успела заметить раздражение, мелькнувшее на лице Карла, наблюдавшего за этой сценой.

— Думаю, это война.

Филипп, который до сих пор практически не замечал другого мужчину, внезапно обратил на него свой пронзающий насквозь взор. Уже не раз становясь центром его пристального внимания, Софи не удивилась, что Карл стушевался. Хотя она сильно сомневалась, что его душевный дискомфорт имеет хоть что-то общее с ее собственным!

— Ну, это вы, конечно, преувеличиваете, — наконец, произнес Филипп с таким выражением, что Софи искренне посочувствовала его конкурентам в бизнесе.

Она никогда не сомневалась, что Маршан не станет спокойно наблюдать, как кто-то переходит ему дорогу, и не допустит по отношению к себе никакой фамильярности. Но, воочию увидев его реакцию, выраженную лишь тоном и взглядом, Софи содрогнулась.

Однако когда Филипп обратился к жене Коллахена, он был само обаяние.

— Так вы… Вивиан, скульптор?

— Дизайнер, — гордо объявил Карл. — Под ее руководством создавалось все это. — Он царственным жестом обвел окружающие их металлические конструкции.

Софи вежливо склонила голову. Наверное, ей не дано понять современное искусство.

— Впечатляет, — пробормотала она, поскольку от нее ожидали ответа.

— Да, дух захватывает, — согласился Карл. — Это так органично! — Он явно приходил в восторг от творения своей дражайшей половины.

— Вы читаете мои мысли, — усмехнулся Филипп.

Коллахен, не обративший внимания на саркастический тон собеседника, счастливо закивал.

— Да-да, знаете, все были поражены. Все, кто побывал здесь на открытии. — И он начал перечислять имена счастливчиков. Большинства из них Софи никогда даже не слышала.

— Дизайнер… То есть вы советуете людям, у которых отсутствует вкус, как они должны обустроить свое жилище?

Вивиан снисходительно улыбнулась в ответ. Зря она так, подумала Софи, испытывая чуть ли не жалость к этой женщине. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы понять: Филипп не из тех мужчин, которые стерпят по отношению к себе покровительственный тон от кого бы то ни было.

— Все не так просто, — сказала она. — Существует невероятное количество людей, у которых есть деньги, но нет времени, поэтому им проще заплатить, а не вникать в проблему самим.

— Неужели было бы ужасно, если бы они купили и повесили на стену то, на что им действительно нравится смотреть?

Вивиан нарочито громко рассмеялась.

— Вы шутите?

— Нет.

Она перестала смеяться, потрясенная прямолинейностью его ответа.

— Подумайте о деньгах, которые человек может потерять при плохом их вложении.

— Подумайте об удовольствии, которое можно получить, глядя на то, что вам по душе.

Похоже, такое даже не приходило Вивиан в голову. Она все еще надеялась, что Филипп шутит.

— Серьезно, — сказала она, — если вам понадобится совет, я буду счастлива…

— Спасибо, что предложили, — прервал ее Филипп с нарастающим нетерпением в голосе. — Но я не любитель впускать в свою жизнь экспертов. Пусть я выгляжу несовременным, но я буду покупать картины, которые мне нравятся, пить вино, которое мне нравится, и целовать женщин, которые мне нравятся. Даже если кому-то это покажется нерациональным использованием моих собственных ресурсов.

После этого ни у кого не возникло желания продолжать беседу. И когда чета Коллахен начала прощаться, в словах Карла: «Мы должны иногда собираться вместе» — явно недоставало энтузиазма. По его лицу было ясно: он знает, каким будет ответ Филиппа. И похоже, решил, что неприязнь Маршана — это реакция собственника на любого потенциального конкурента…

Когда они остались одни, взгляд Софи опять обратился на Филиппа, и она снова поймала себя на мысли о том, каким невероятным любовником он может быть… Этой темы следовало избегать. Но Софи уже открыла свой ящик Пандоры…

Верный или непостоянный? Нежный или требовательный? Темпераментный или сдержанный?.. Предположения все дальше уводили ее от общего к частностям, и она виновато опустила глаза.

Некоторые женщины наивно полагают, что могут изменить мужчину, которого заполучили, и даже не думают идти на компромиссы, чтобы сохранить то, что имеют. Возможно, в случае Маршана именно недостатки и делали его таким привлекательным для противоположного пола. Что бы я изменила в Филиппе, если бы у меня был шанс? — спросила себя Софи.

Ничего! — был ответ.

И в этот момент окончательно поняла, что у нее будут серьезные проблемы, если она немедленно не окажется от этого мужчины так далеко, как только можно! Лихорадочно перебрав в уме свои возможности, она решила, что лучший способ заставить потерять к себе всякий интерес — это игнорировать Филиппа. Обычно мужчины с таким самомнением, как у него, не терпят подобного отношения, они любят быть в центре внимания. Так что скорее всего она больше его не увидит.

Ну а если он воспримет это как вызов?..

7

Они вышли на улицу. Но Софи так и не решила, как ей себя вести.

— Я, — начала она дрогнувшим голосом, встретив его испытующий взгляд, — и без того оказалась в неловкой ситуации, а вы сделали ее в сто раз хуже! Вам не совестно?

— И это — вся благодарность, которую я заслужил! — Глубокая складка, появившаяся между сердито сдвинутых бровей, лишь усилила впечатление от той экспрессии, с которой он произнес слова. — Ладно, не будем об этом. Только ответьте, что вы, черт возьми, нашли в этом парне?

— Вы говорите о Карле? — Она постаралась вложить в этот незатейливый вопрос весь холод, на который была способна.

С проклятием Филипп притянул ее ближе к себе, оберегая от столкновения с человеком, расчищающим себе путь среди людского потока с помощью зонтика.

— О ком же еще! — прорычал он. — Тоже мне возлюбленный!

— Что вы имеете против него?

— А то, что этот тип не достоин уважения!

Софи иронически выгнула бровь и отступила от Филиппа.

— Поражаюсь вашей способности разбираться в людях!

Хотя она была полностью согласна с ним, но не признаваться же в этом! Чем больше верных суждений она слышала от него, тем сильнее раздражалась. В конце концов, с какой стати Филипп Маршан решил, что может комментировать ее личную жизнь?

— Вам бы понравилось, если бы я начала задевать ваших подруг?

— Вы хотите сказать, что я ошибся?

— Карл считается чрезвычайно интеллектуальным. — Уж сам-то Коллахен в этом не сомневается. — И он профессор литературы.

Филипп поморщился. Да, он знал, что своим поведением только отталкивает девушку, но был не в силах промолчать.

— А его жена глупа и вульгарна! Неудивительно, что…

— Жаль, вы не поняли этого раньше, когда восхищались ее творением.

— Речь не обо мне, — отмахнулся он. — А о ее муже, который пускал слюни, глядя на вас.

— Ничего подобного! — вспыхнула Софи.

— Мне даже стало чертовски жаль бедняжку Вивиан.

— Жаль? — И он еще позволяет себе смотреть на нее так, будто она разочаровала его?!

— Увидеть вас там было для нее ударом. — Его взгляд медленно скользнул по ее стройной фигурке. И Софи увидела, как сократились мускулы под загорелой кожей шеи, когда он сглотнул. — Да еще выглядящей столь привлекательно.

Это что, сарказм! Вероятно, да. Она не удержалась и посмотрела на себя… Пусть она больше не похожа на красотку из модного журнала, как несколько часов назад, но это не оправдывает его очевидного пренебрежения.

— Хотите сказать, что вас так же, как и Вивиан, коробит от того, что я могу надеть кроссовки со строгим костюмом и появиться на публике без макияжа?

И вновь, столкнувшись с проникновенным взглядом карих глаз Филиппа, Софи почувствовала, что не в силах справиться с дрожью, змеей скользнувшей вдоль спины.

— Выглядеть так, как вы, она не сможет, даже если проведет в салоне красоты весь следующий год, — тихо произнес он, покачав головой.

Софи поднесла пальцы к вискам. Кто-то внутри ее черепа упражнялся с кувалдой.

— Это… это был комплимент? — недоверчиво спросила она.

— В чем дело, Софи? Вам недостаточно, что одного мужчину вы уже превратили в полного идиота. Хотите и меня?..

— Я… я вас не хочу! — От возмущения она начала заикаться.

— Мне так не кажется.

— Тогда вы…

— Я — что? — заинтересовался Филипп. — Сам себя ввел в заблуждение? Вряд ли… Как давно это закончилось? — спросил он резко.

— Что — закончилось? — Ее шепот был еле различим.

— Ваша связь, — процедил он сквозь зубы. — Или она все еще продолжается?

Софи не верила, что слышит это.

— У меня нет ни малейшего желания объяснять вам…

— Его жена узнала, да? — продолжал упорствовать Филипп. — Так обычно и бывает.

— Да как вы смеете? — Софи даже задрожала от ярости. — Вы лицемерный, наглый…

— Ради Бога, только не говорите мне, что не спали с этим типом. Это было очевидно по тому, как он смотрел на вас, — цинично усмехнулся Филипп.

— Даже если бы я спала с целой футбольной командой, это не ваше дело! Но мне нечего скрывать, да, у меня были с Карлом близкие отношения! — воскликнула Софи. Он был ее первой любовью, и иногда ей казалось, что последней. — Но мне даже больно вспоминать об этом. Я считала, что встретила того самого, единственного. Я не сомневалась, что, теряя его…

Проклятие, вырвавшееся из уст пораженного Филиппа, оборвало ее исповедь. Зачем она все это рассказывает? Тем более тому, кто, вероятно, и не желает знать ее тайны.

— Это было до его женитьбы?

Филипп так побледнел, что не спасал даже загар.

— Да, — кивнула Софи. — Но оказалось, что я была не единственной. Жил он со мной, но это не мешало…

Даже сейчас, по прошествии времени, Софи не могла скрыть боль, отражающуюся в глазах, по крайней мере от Филиппа.

— О черт! — не сдержался он.

— И что самое смешное, я узнала обо всем последней. Весь факультет был в курсе его похождений, — еле слышно продолжила Софи.

— Вы работали в университете?

— Да, я только закончила учиться и занималась научной работой под руководством Коллахена. Он тогда еще не был профессором… Но женитьба на дочери ректора очень поспособствовала его карьере.

— Я понял, что он дешевка, едва увидев его! — Филипп непроизвольно сжал кулаки.

— Рада подтвердить, что ваша интуиция вас не подвела. Но это было давно, и все уже прошло. И… и я не знаю, что на меня нашло…

— Хорошо, поставим точку, — буркнул он. — Я поспешил с выводами. Простите.

— За что мне прощать вас? Пожалуйста, ответьте, — попросила она, когда пауза затянулась. — А то я чувствую себя полной идиоткой из-за того, что все это вам рассказала.

— Это я чувствую себя идиотом.

— Хорошо, тогда давайте действительно закроем эту тему.

— Но вы могли как-то отомстить. — И большинство женщин, которых я знаю, поступили бы именно так, подумал Филипп.

— Я предпочла забыть.

— И что вы собираетесь сейчас делать?

— Собираюсь идти в ту сторону. — Софи кивнула через плечо. — А вы — нет.

— Тогда прощайте.

Почему эти обычные слова прозвучали так ужасно? — подумала Софи. Как будто они больше не увидятся. Но ведь этого она и хотела.

— Прощайте, — ответила она.

— Вы будете скучать по мне?

Скучать по тому беспорядку, который наступал в мыслях, когда она смотрит на этого мужчину? Скучать по хаосу, устраиваемому в ее теле разбушевавшимися гормонами? У нее, безусловно, имеется чувство юмора, и она готова иногда посмеяться над собой, но… но всему есть предел.

— Нисколько, — отважно солгала Софи.

— Я думал, что начинаю вам нравиться.

— Вам эта мысль пришла до того, как вы заподозрили меня в попытке разрушить чужую семью, или после?

Филипп виновато опустил взгляд.

— Это было ошибкой.

— Нет, ошибкой было целовать меня и одновременно подозревать в неблаговидном поведении.

— Поцелуй не был ошибкой…

Но для меня был, вздохнула Софи, пытаясь быть жесткой и последовательной хотя бы с собой. Но ее поражение было неизбежным. Их глаза встретились, и волна парализующего желания снова нахлынула на нее.

— Это было блаженством. — Филипп с наслаждением наблюдал, как к щекам Софи приливает кровь. — По крайней мере, для меня, но вы, мне казалось, тоже получили удовольствие.

— Послушайте себя, — натянуто засмеялась Софи. — Вы понимаете, что говорите? Это был всего лишь поцелуй, и вы не так уж хороши… Однако скорее всего нам еще предстоит увидеться, если Розалин и Люк все же решат пожениться. Так что скорее следует сказать «до свидания», а не…

— Этого не случится! — резко оборвал ее Филипп.

— Ну, поскольку вы никогда не ошибаетесь…

— Язвительная маленькая колдунья! — Филипп не удержался, и довольная усмешка свела на нет его попытки сохранить серьезность.

Софи посмотрела на него исподлобья и вдруг тоже усмехнулась:

— А если все-таки предположить, что они поженятся, то кем бы вы мне тогда стали?

— Никем! — выпалил он с оскорбительной поспешностью.

— Вы считаете, что состоять со мной в родстве — это так ужасно? — обиделась Софи.

— Если бы мы были родственниками, я не мог бы делать этого…

Он стремительно привлек ее к себе, и словно электрический разряд пробежал по телу Софи, заставив ее содрогнуться. Она отчаянно пыталась сохранить хладнокровие. Но как только его язык заскользил по ее губам, поняла, что проиграла битву.

Со сдавленным стоном она прильнула к нему и разжала губы. Его реакция была мгновенной. Он обнял ее, прижимая к груди, рот жадно раскрылся, а язык, лаская, проникал все глубже и глубже. Софи изогнулась всем телом, подняла руки, гладя его шею и затылок и одновременно страстно отвечая на поцелуй…

— О Господи! — выдохнула она, когда Филипп, наконец, поднял голову. Дрожа от душевного смятения, Софи прислонилась лбом к его плечу. — У меня такое чувство, будто вы знали, что так будет.

— Да, знал, — вызывающе усмехнулся Маршан. — И сейчас знаю.

Софи судорожно вздохнула. Она чувствовала себя совершенно беспомощной перед магнетизмом этого мужчины.

— Я тоже. — По крайней мере, она постаралась, чтобы ее ответ прозвучал убедительно.

— Послушайте, может быть, действительно выпьем кофе? Или…

— Нет, — поспешно прервала она его. — На самом деле нет.

— Хорошо, — прошептал Филипп, опуская глаза.

Почему-то Софи вдруг стало очень жаль его. Он выглядел таким расстроенным, что ей неожиданно захотелось обнять его и успокаивающе погладить по темным густым волосам. Вот этого как раз и не стоит делать, язвительно посоветовал внутренний голос. Держи себя в руках!

— Мы могли бы пойти ко мне, если хотите…

Софи не могла поверить, что сказала это. Ну что ж, ей всегда было интересно, способна ли она проявить инициативу. Однако огонь, вспыхнувший в выразительных глазах Филиппа, испугал ее.

— Я хочу, — медленно ответил он.

Ты понимаешь, что делаешь? — снова поинтересовался внутренний голос. О Господи, она не понимает, разве не ясно?

— Правда… это не означает, что я помогу вам с Розалин и Люком. Я все же думаю, что вы не должны вмешиваться.

Филипп пожал плечами.

— Вы знаете мою точку зрения.

— Знаю, вы неоднократно высказывали ее, — сказала Софи.

— Просто для справки: она не изменилась.

Господи, и что она нашла в этом мужчине?

— Хорошо. Возможно, тогда я изменю свое мнение о…

— Нет, вы не должны этого делать, Софи.

Она посмотрела в его красивое лицо и задрожала.

— Да, — хрипло согласилась Софи, — не должна.

8

Софи скинула жакет, позволив ему упасть на ковер в гостиной. Под ним был только кружевной бюстгальтер. Прохлада комнаты пришлась как нельзя кстати для ее разгоряченной кожи. Она подняла руки и, с наслаждением втянув носом воздух, откинула с шеи волосы. Затем медленно обернулась к вошедшему вслед за ней Филиппу.

Его взгляд, пробежав по изогнувшейся женской фигуре, остановился на маленькой, но высокой груди, почти не скрываемой тонкой тканью. Сердце Софи забилось так часто, что перехватило дыхание, но отступать она не собиралась.

— Спальня не очень большая, — сказала она, открывая дверь и входя.

Так она еще никогда себя не вела… Но ей никогда и не встречался мужчина, похожий на Филиппа…

Хватит рассуждать! — оборвала себя Софи. У меня будет время подумать обо всем позже.

Ее трясло, и она ничего не могла с этим поделать. Это началось, когда она предложила ему поехать к ней. С тех пор собственное тело больше не подчинялось ей.

В такси Маршан пообещал водителю заплатить вдвое, если тот довезет их быстрее.

— Не на пожар ли? — поинтересовался тот.

— Вроде того, — усмехнулся Филипп и так посмотрел на Софи, что у нее внутри похолодело.

Он не обнял ее в машине, не поцеловал, даже не дотронулся до нее, но был достаточно близко, чтобы она могла слышать каждый его вздох, вдыхать пряный, мужской аромат его тела, чувствовать тепло кожи, ощущать на себе полный желания взгляд…

Это была изощреннейшая пытка. Никогда в жизни Софи не была так возбуждена. А время тянулось и тянулось… Когда поездка подошла к концу, ее желание, казалось, достигло предела.

— Вернее сказать, спальня совсем маленькая, — нервно добавила она, просто чтобы что-то сказать, и скинула с ног кроссовки.

Ее взгляд скользнул по красивому лицу Филиппа, сильной смуглой шее и завиткам темных волос на груди, виднеющихся в расстегнутом вороте рубашки.

— Думаешь, меня это волнует? — спросил он, подойдя совсем близко, и легким движением погладил ее щеку.

— Я просто поддерживаю беседу, — пробормотала Софи.

— Предпочел бы заняться любовью. — Неприкрытое желание, прозвучавшее в его голосе, заставило ее замереть, но лишь на мгновение.

Она и не пыталась устоять. Это было выше ее сил. С приглушенным стоном Софи уткнулась лицом в грудь Филиппа, обвила руками и прижалась к нему всем телом. Услышав глухой стук его сердца, она облегченно вздохнула.

Филипп приподнял ее подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

— Не могу поверить, что еще двенадцать часов назад я не знал твоего имени. И не знал вкуса твоих губ. — Его дыхание коснулось ее рта. — Никогда не гладил твои волосы. — Он пропустил сквозь пальцы каштановый шелк ее локонов. — Я даже не знал, что ты существуешь!

— Вот досада, — усмехнулась Софи.

— Досада? — Филипп с силой притянул ее к себе. — Скорее трагедия, — простонал он. — Ни одну женщину я не хотел так сильно, как хочу тебя.

— Я тоже хочу тебя, — просто ответила она, слишком поглощенная своими чувствами, чтобы заметить, как поразили Филиппа ее слова. — Очень хочу!

И тут он потерял контроль над собой. Впился в ее губы с восторгом оголодавшего путника, попавшего на сказочный пир, нетерпеливо заскользил руками по ее спине, опустился ниже и прижал ее бедра к своим так, будто хотел впитать в себя ее тело.

Весь мир опрокинулся, когда он поднял ее на руки и понес к кровати. Его губы не отрывались от ее губ, даже когда он накрыл ее своим телом.

Но через мгновение он отстранился и замер, восхищенно разглядывая Софи. Его глаза стали еще темнее от нескрываемого желания. Мучительно-медленным движением Филипп расстегнул бюстгальтер и накрыл ладонями мягкие упругие холмики.

— Бог мой, ты само совершенство!

Он резко втянул воздух, почувствовав, как под его пальцами напряглись соски, и потянулся к ним губами. Он ласкал и ласкал их, пока Софи не начала стонать и выгибаться, предлагая себя все более откровенным ласкам.

— Ты заставляешь меня чувствовать… О Господи! Это… О Господи!..

Стоило ей увидеть смуглую руку, касающуюся ее белой кожи, и последние мысли куда-то улетучились.

— Тише, тише… — прошептал Филипп, неотрывно следя за ее лицом, в то время как его пальцы продолжали дразнить болезненно-возбужденную плоть напрягшихся сосков. В его взгляде сквозило удовлетворение, когда он слышал и видел изъявления ее восторга.

Взгляд Софи подернулся поволокой, губы приоткрылись, дыхание стало прерывистым. Еще секунду Филипп наблюдал за ней сузившимися от страсти глазами, а через мгновение впился в губы, вдавив ее голову в подушку.

Но поцелуй не мог утолить терзающего их голода, даже такой испепеляющий поцелуй. И в тот момент, когда Софи подумала, что больше не выдержит, она почувствовала руку, расстегивающую молнию на ее юбке. И приподняла бедра…

Еще вчера она и вообразить не могла, что будет лежать перед едва знакомым мужчиной в одних только кружевных трусиках и паре тончайших чулок. Но сегодня для нее не существовало никаких запретов. Что в этом человеке было такое, что она вела себя столь бесстыдно… Нет, столь восхитительно раскованно… Никогда прежде она не была так уверена в собственном теле и в его желаниях.

Софи почувствовала, как губы Филиппа проложили дорожку поцелуев по плавному изгибу ее шеи, по чувствительной коже груди, по мягкой округлости живота… С каждым его прикосновением она думала, что лучше уже ничего быть не может, но Маршан удивлял ее все новыми и новыми ласками. Как у него хватает терпения?..

Лихорадочный блеск глаз Софи заставил Филиппа остановиться.

— Я хочу тебя видеть, — жарко прошептала она.

В ответ она увидела в его взгляде откровенное, всепоглощающее желание… и благодарность. Он быстро скинул рубашку, носки, расстегнул джинсы.

Его тело было таким же совершенным, как и его лицо. Широкие плечи, атлетически развитая грудь, узкие бедра и длинные сильные ноги. Курчавая поросль на его груди стрелкой спускалась к подтянутому животу. Еще секунда — и джинсы с трусами полетели на пол…

Склонившись над Софи, Филипп медленно избавил ее от остатков одежды. Она дразнящим движением раскрылась ему навстречу, и он хрипло застонал, когда вновь коснулся ее горячей кожи.

— Ты так красива, — выдохнул Филипп. — Ты просто создана для меня.

Она привлекла его к себе, обвив руками широкие плечи, приподняла бедра, и Филипп одним сильным толчком вошел в нее. Сначала его движения были нежными, мягкими, пульсирующими, но потом разгоряченные тела начали диктовать им совсем другой ритм, затягивающий все глубже и глубже в водоворот страсти. И наступил момент, когда они отдались взрывному экстазу, захлестнувшему обоих. Никогда еще Софи не испытывала более острого наслаждения, более полного восторга.

— О Господи! — наконец, смогла прошептать она, и в ее голосе прозвучало невероятное блаженство.

Шум разбудил задремавшего Филиппа.

— Что это? — сонно пробормотала Софи, тоже заснувшая в его объятиях.

Он чуть отстранился и, любуясь легким румянцем, окрасившим нежную кожу женщины, убрал с ее лба завитки шелковистых волос. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо прежде испытывал такую умиротворенность.

— Ничего, спи, дорогая.

Предельно осторожно Филипп высвободил руку из-под Софи и бережно прикрыл ее плечи шелковой простыней. Не открывая глаз, она чуть улыбнулась и протянула к нему руку.

Филипп поймал ее и прижал ладонь к губам.

— Я вернусь, — тихо пообещал он.

Ему так не хотелось отрываться от ароматного тепла ее мягкого тела. Не было ничего странного в нежелании покидать теплую постель, но ему было совсем незнакомо стремление защитить женщину, лежащую рядом с ним.

Она казалась такой уязвимой, когда спала, у нее было такое ранимое выражение лица, словно у его дочери… Но Софи ведь не ребенок, подумал Филипп и почувствовал, как желание возвращается к нему…

Полураскрытые губы, нежная кожа, покрытая бисеринками пота, широко распахнувшиеся глаза, когда они оба приблизились к кульминационному моменту и взрыв наслаждения потряс ее…

Филиппу потребовалось все самообладание, чтобы быстро собрать разбросанные вещи и выскользнуть из спальни.

Он добрался до зазвонившего телефона как раз в тот момент, когда сработал автоответчик.

— Софи, мне нужно поговорить с тобой. Пожалуйста, возьми трубку, если ты там… Я перезвоню позже, или лучше ты позвони мне. Мы пока останемся здесь. Не помню, давала ли я тебе номер. На всякий случай диктую…

Филипп просто стоял и слушал, как бестелесный женский голос на другом конце линии быстро называет цифры. А когда замер отзвук последнего слова, схватил ручку, лежащую рядом с аппаратом, и быстро записал номер. Ничего в нем не говорило о триумфе.

Софи разбудил звук работающей где-то за окном дрели. Да уж, не слишком романтичное начало для раннего утра!

Было странно проснуться рядом с кем-то, зная, что все, что тебе нужно сделать, — это повернуться, и… Мысль о том, что последует, заставила ее щеки заалеть. Она еще несколько минут полежала, боясь пошевелиться и спугнуть восхитительную новизну ощущений, которым не было ни названия, ни объяснения.

Что сделает Филипп, когда откроет глаза и увидит ее? Может, все-таки не стоит ждать, пока он проснется, и разбудить его самой? Софи посмеялась над собственным нетерпением и повернулась на другой бок, с чувственной улыбкой скидывая с себя простыню.

Сказать, что она была удивлена, — значило не сказать ничего. Ее разочарованию не было предела, когда она не обнаружила темной головы на подушке рядом с собой. Там вообще никого не было! Ну и что делать дальше: ждать или идти искать?

Софи потребовалось ровно три секунды, чтобы принять решение.

Она набросила висевший на спинке кровати пеньюар и, открыв дверь комнаты, громко позвала Филиппа. Потом обошла всю квартиру. Понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, почему Филипп не отвечает: его вообще нигде не было.

Сбежал, прежде чем она проснулась, не оставив даже записки. Записка… Как же она сразу не подумала? Он просто не хотел ее тревожить, и… Она оправдывает этого парня?!

Нет, нет и еще раз нет!

В этот момент Софи заметила на каминной полке листок бумаги и с облегчением вздохнула.

Записка была краткой, но большего ей и не требовалось. Все стало на свои места.

Я услышал сообщение, которое твоя сестра оставила на автоответчике, и собираюсь выяснить, в какую игру играет Люк. Я знаю, ты рассердишься, но, как только я разберусь во всем, мы сможем сосредоточиться на нас двоих.

Филипп.

В течение нескольких минут Софи стояла без движения, не в состоянии поверить в то, что прочитала. Потом тщательно разорвала записку, позволив кусочкам бумаги упасть к ее ногам.

— «Нас» не существует, — громко сказала она в пустоту и не почувствовала ничего, кроме тяжести и холода где-то в груди.

Во второй раз поверить человеку, который не стоил того… Когда же она начнет учиться на собственных ошибках?

Софи включила на полную громкость Шопена и не слышала, как открылась входная дверь.

— Отдыхаешь? Это хорошо.

— Розалин! — Софи спрыгнула с дивана и бросилась навстречу сестре, глубоко встревоженная нездоровой бледностью ее лица и отсутствием на нем всякого выражения. — Я не ждала тебя сегодня…

— А я и не собиралась сегодня приезжать… — Ровный, безучастный голос Розалин дрогнул на последнем слове, и по ее щекам потекли слезы. — О Господи, Софи, я хочу умереть!

Софи обняла сестру за плечи и крепко прижала к себе.

— Не плачь, моя хорошая, не стоит он того. Никто из них не стоит, — со злостью сказала она.

— Люк стоит, — прорыдала Розалин на ее плече. — И я люблю его!

Софи чувствовала себя совершенно беспомощной, глядя на страдания сестры.

— Это Филипп виноват. — Она ласково погладила ее по волосам. — Но не волнуйтесь, я заставлю его пожалеть об этом…

Розалин подняла заплаканное лицо.

— Филипп? Ты говоришь о дяде Люка? Но какое он имеет к этому отношение? Я даже никогда с ним не встречалась. Нет, это Люк… — Ее нижняя губа задрожала, и слезы помешали ей договорить.

Похоже, по иронии судьбы, вмешательства Филиппа не понадобилось.

— Что сделал Люк? — мягко спросила Софи, когда спустя несколько минут лишилась всякой надежды успокоить рыдающую сестру.

— Это ужасно! — прошептала Розалин.

— Но мне ты можешь сказать. — Софи не на шутку разволновалась, представляя себе картины, одна хуже другой.

Всхлипнув и вытерев нос тыльной стороной ладони, Розалин выпрямилась и кивнула.

— Теперь я в порядке, — сообщила она, отстраняясь от сестры, и изящно — Розалин все делала изящно — опустилась в кресло. — У тебя есть платок? — спросила она, виновато улыбнувшись, и благодарно кивнула, когда Софи протянула ей салфетку. — Прости, но в поезде мне так хотелось плакать, а я не могла себе этого позволить.

— Не извиняйся, — сказала Софи, садясь рядом на подлокотник и обнимая сестру. — Он бросил тебя, да?

— Господи! Нет конечно!

— Но тогда…

— Он сделал мне предложение…

— О… — Софи понимающе кивнула. — И разозлился, когда ты сказала «нет». Как будто выйти замуж за кого-то, кого знаешь всего несколько недель…

— Я сказала «да», — прервала ее Розалин.

Софи нервно сглотнула.

— Правда?

— Это была наша первая ночь, — мечтательно произнесла Розалин. — И все было невероятно романтично: ужин при свечах, легкая музыка, а потом… позже… — Она смущенно потупилась. — Ну, скажем так, это стоило ожиданий, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Тогда что случилось?

Мягкий свет исчез из глаз Розалин. Она обхватила себя руками за плечи, как будто ей вдруг стало холодно.

— Сегодня утром, я проснулась, а Люка… его рядом не было…

Розалин вопросительно подняла голову на сдавленный звук, вырвавшийся из губ Софи. Но та натянуто улыбнулась и покачала головой.

— Ничего.

Возможно, Розалин и находит в исповеди облегчение, но Софи не думала, что ей это поможет. Раны слишком свежи, и она не готова разделить свой печальный опыт даже с любимой сестрой. Больше чем с сестрой. С сестрой-близнецом.

— Когда я нашла его, он сидел на балконе и выглядел таким отчужденным, таким холодным. Он сказал… Он много чего сказал, но все сводилось к тому, что он не может жениться на мне. Он любит меня, но жениться на мне не может…

Слезы снова хлынули из глаз Розалин, и она спрятала лицо в ладонях.

— Но почему? — в замешательстве спросила Софи.

— Я не знаю почему… Я ненавижу его!.. Нет, я люблю его!.. Думаешь, я сошла с ума?

— Нет. Но я хорошо знаю, что ты чувствуешь.

Розалин всхлипнула и нахмурилась, пытаясь понять услышанное.

— Откуда ты знаешь, как зовут дядю Люка?

— О, он заходил сюда в поисках племянника.

— Действительно? А я забыла оставить тебе номер. Знаешь, он в какой-то степени воспитывал Люка, когда тот остался без родителей, — объяснила она, шмыгая носом.

— И до сих пор пытается это делать, — огрызнулась Софи.

— Нет, они просто очень привязаны друг к другу. Похлестче нас с тобой, — усмехнулась Розалин, — если это только возможно. Люк говорит о нем с восхищением. Тебя он, похоже, тоже не оставил равнодушной, да?

— Кто? — Софи мастерски изобразила непонимание.

— Филипп. Люк утверждает, что это самый замечательный человек из всех, кого он знает.

— Ага, похоже, Филипп тоже так считает.

Розалин было рассмеялась, но тут же приняла серьезный вид.

— Скажи, ты считаешь, это я виновата? Наверное, я сделала что-то не так.

— А женщине и не надо ничего делать! — в сердцах выпалила Софи. — Чтобы я никогда больше не слышала от тебя ничего подобного, Розалин Маккормик! Обещаешь?

— Обещаю.

9

Зажав ключи в зубах, потому что руки были заняты бесчисленными пакетами из магазина, Софи толкнула входную дверь плечом и буквально ввалилась в прихожую.

— Розали-ин!

Тишина. Должно быть, она все же решила пойти в кафе со своей старой подругой. Это лучше, чем убиваться в квартире. Софи считала, что в обществе других людей сестра быстрее забудет о Люке Делано.

А почему бы тебе самой не отвлечься и не забыть о Филиппе? — хитро поинтересовался внутренний голос.

Но ведь ситуация, в которой оказалась Розалин, гораздо сложнее ее собственной. Софи было очень больно видеть, как сестра изо всех сил старается показать, что произошедшее ничего для нее не значит. На работе или просто в присутствии других людей она была оживленной и энергичной, но стоило им оказаться дома вдвоем, Розалин словно подменяли.

С другой стороны, лихорадочная деятельность, которую сестра развила с целью отвлечься, принесла свои плоды. Такого успеха, как за последние десять дней, Розалин, пожалуй, не добивалась еще никогда. И накануне Недели высокой моды в Париже это пришлось как нельзя кстати.

Что же касается Софи и Филиппа, так ведь между ними и не существовало ничего, кроме сексуального влечения. Поэтому ожидать чего-то более глубокого и значимого было просто глупо. А секс… Живут же люди без секса, да и она сама так жила. Филипп был ее ошибкой, только и всего.

Продолжай себя уговаривать, девочка, снова вмешался внутренний голос. Может, даже и преуспеешь в этом!

Еле удерживая пакеты с покупками, Софи захлопнула ногой дверь.

На самом деле, подумала она, не имеет значения, сколько раз в день я буду возмущаться собственными глупостью и бесхарактерностью и насколько тщательно займу чем-нибудь каждую свободную секунду. За все это время не было ни минуты, когда бы она не думала о Филиппе.

Но она должна, должна его забыть! А для этого мало занять свои мысли и руки, нужно, чтобы ничего, совсем ничего больше не напоминало о часах, проведенных с ним.

Лучше всего ей уехать. Тем более что ее финансы оставляли желать лучшего, а позволить себе сесть на шею сестры Софи не могла. Но и возвращаться домой она не хотела. Мама с папой, конечно, будут рады ей помочь, но она уже не ребенок. Нельзя вечно убегать от проблем или прятаться под крылом у родителей!

Ей необходимо найти работу. Все равно какую. В конце концов, у нее университетский диплом, пусть даже поэзия мейстерзингеров мало кого интересует…

Софи опустила пакеты на пол и провела рукой по волосам — совсем влажные. Да и одежда сырая. Дождь захватил ее буквально на пороге, но успел изрядно намочить. Покупки, конечно, следовало бы разобрать, но здоровье важнее — в душ, и немедленно!

Выйдя из ванной в халате и с головой, замотанной полотенцем, Софи возвратилась в прихожую за продуктами. Но там ее мысли снова вернулись к проблеме поиска работы в ближайшее время. Розалин скорее всего не поймет, почему она хочет уехать из этой квартиры и как может согласиться, например, работать официанткой…

По дороге из магазина Софи зашла выпить чашечку кофе и разговорилась с девушкой, которая принесла заказ. Та упомянула, что сейчас лето и у них не хватает людей. Так что теперь поверх одного из пакетов лежали анкеты для приема на работу…

— Позволь, я помогу.

От неожиданности Софи выпустила из рук пакеты. Филипп успел подхватить некоторые из них. Остальные же снова оказались на полу.

— Ты?! — со злостью воскликнула она.

— Да, я! Ты не подходила к телефону и не отвечала на мои письма.

— И ты решил, что пора зайти… спустя десять дней? — Дай Бог ей силы разговаривать с ним таким же тоном, как сейчас. — Что случилось, Филипп? У тебя освободился вечер и ты подумал… ну, в общем, почему бы и не заглянуть к Софи, она ведь не откажет?

Его глаза потемнели от гнева.

— Не смей так говорить о себе, мне это не нравится! — заявил он.

— О, твое мнение так много значит для меня!

— Меня не было во Франции, но я звонил. — Было видно, что Филипп едва сдерживается, чтобы не вспылить.

— Я отключила телефон.

— Я все объяснил в письмах. Я писал по два в день.

— Я не вскрывала их.

Филипп нервно провел рукой по волосам.

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя как ребенок?

— Ребенок! А ты представь, каково это, проснуться и обнаружить, что мужчина, с которым ты провела ночь, не оставил даже номера своего телефона! Думаю, я предпочла бы, чтобы ты украл мой кошелек. Более того, уверена, что предпочла бы это.

— Я оставил записку.

— Ну да, записку. — Глаза Софи превратились в узкие щелочки. — Жаль, что не сохранила ее, а то полюбовалась бы, как ты ее ешь! — закончила она, дрожа от ярости.

— Я спешил.

— Чтобы вырвать племянника из когтей моей сестры.

— Разговор сейчас не об этом. — Филипп пристально посмотрел в сердитые зеленые глаза.

— Еще бы!

— Ты хочешь знать, почему я не разбудил тебя тогда утром? — Он горько усмехнулся. Объяснение явно давалось ему с трудом. — Потому что понимал, что если ты взглянешь на меня, то мы проведем весь следующий день, занимаясь любовью.

Сдавленный стон вырвался из полураскрытых губ Софи. Она таяла… Нельзя позволять ему делать это с ней снова!

— Ты же видишь, я теряю над собой контроль, когда дело касается тебя. Ни одна женщина не действовала на меня так, как ты…

Один лишь его хриплый голос заставлял ее чувствовать себя мягче воска. А это откровенное, всепоглощающее желание, горящее в его глазах!.. Софи стоило нечеловеческих усилий не броситься в объятия этого мужчины вопреки всему.

— Как ты вошел? — Она осмотрелась вокруг. — И что ты сделал с моей сестрой?

Филипп усмехнулся — на мгновение ему показалось, что она готова забыть обо всем, и…

— Ты имеешь в виду, куда я дел тело? — Ирония, прозвучавшая в его голосе, заставила бледные щеки Софи покрыться ярким румянцем.

— От тебя можно ждать чего угодно.

Софи презирала себя за слабость. Стоило ему появиться, и куда только делась ее способность мыслить здраво! Она видела лишь завораживающую глубину темно-шоколадных глаз, силу великолепного тела и притягательную чувственность любого его движения.

А Филипп выглядел совершенно невозмутимым. Лоб не покрылся испариной, во рту вряд ли пересохло, колени не дрожат. И смотрит на нее, вопреки своим словам, так, будто она случайная знакомая. Как ему это удается? Хотя, говоря по правде, она и есть случайная знакомая, с которой он раз занялся любовью!

Возможно, когда-нибудь она доставит себе удовольствие и всласть посмеется над собственной наивностью, но не сейчас. Сейчас она слишком зла для этого!

Бесстрастное выражение лица Филиппа смягчилось, когда он заметил бледность Софи и вдруг осознал, что за враждебностью к нему скрываются совсем другие чувства.

— Думаю, — он взглянул на явно дорогие часы на своем запястье, — что Розалин сейчас наслаждается кофе вместе с подругой. Это она пригласила меня войти. — Филипп приподнял бровь, когда Софи презрительно фыркнула. — А потом любезно разрешила подождать тебя здесь.

Софи недоверчиво покачала головой, отказываясь верить, что сестра способна так с ней поступить.

— Она не сделала бы этого. Она даже не открыла бы тебе дверь!

— Думай как хочешь, но я здесь. — Как будто Софи нуждалась в напоминании, когда каждой клеточкой своего тела она ощущала присутствие этого мужчины. — Потрогай, если не веришь, — предложил Филипп, раскидывая руки в стороны.

Софи не могла отвести глаз от темных завитков волос, которые покрывали смуглую кожу, виднеющуюся в распахнутом вороте рубашки. Это был запрещенный прием… Если бы она коснулась его, то… то уже не захотела бы останавливаться. Она отвела взгляд.

— Я верю. — Филипп опустил руки, но его насмешливая улыбка оставила Софи в убеждении, что он понял, как трудно было для нее отказаться от предложения. — Не знаю, — добавила она, решив не оставаться в долгу, — каких сказок ты нарассказал Розалин, но теперь можешь идти.

Она забрала из его рук пакеты и опустила к другим на полу.

— Нам надо поговорить, — спокойно произнес Филипп, не обращая внимания на холодную враждебность ее тона.

— Мне показалось, ты уже объяснил мне, что не разбудил меня, потому что это не входило в твои планы.

— Я не говорил ничего подобного.

— Да это и не нужно. Все и так ясно. Да, кстати, в том, что произошло, я виню только себя. Меня оправдывает лишь то, что я действовала в пылу безрассудной страсти. Я понимаю тебя, быть таким соблазнительным — это проклятие, — вздохнула Софи. — Женщины наверняка так и вешаются на тебя.

Она с удовольствием допустила бы, что ее нынешний вид способен лишить мужчину самообладания. Но у нее есть зеркало. А Филипп самый красивый из живущих на земле мужчин… Просто невозможно поверить, что кто-то выглядящий подобно ему потеряет от нее голову. Она позволила себе забыться десять дней назад, но теперь снова стала собой.

Она была в своем уме. Несчастна, но в своем уме.

— На самом деле ничего из того, что ты можешь мне сказать, меня не интересует. — Софи гордо тряхнула головой, но эффект был испорчен размотавшимся полотенцем.

— Ты попала под дождь? — спросил Филипп.

Он знал, что если она окажется в его объятиях, то он почувствует запах дождя и лета. От одной этой мысли у него сбилось дыхание, а на лбу выступила испарина. Может, он просто заболел? Никогда еще женщины не доводили его до подобного состояния.

Софи же чувствовала себя глубоко несчастной. В последние дни она так мечтала высказать этому мужчине все, что о нем думает. И вот вроде бы высказала, но легче ей почему-то не стало.

— Ладно, говори, что хотел, и уходи, — обреченно вздохнула она.

— Мне показалось, тебя не интересует ничего из того, что я могу тебе сообщить.

— Не интересует. Но, похоже, это единственный способ избавиться от тебя. — Она красноречиво пожала плечами. — Только не затягивай, пожалуйста. Мне дорого мое время, и я предпочла бы заняться чем-нибудь более стоящим. Так что не мог бы ты сразу перейти к сути?

Филипп поморщился.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но я так понял, что ты не собираешься продолжать наши… отношения с того места, на котором мы остановились… Почему ты снова начинаешь выпускать иголки? — озадаченно спросил он, когда Софи в очередной раз презрительно фыркнула.

— Я начинаю, как ты выразился, выпускать иголки, потому что просто не верю тебе. Ты самый высокомерный, эгоистичный… — Она замолчала и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Во-первых, давай не будем вспоминать, на чем мы остановились. Во-вторых, у нас не было отношений… — Софи нервно сглотнула, чувствуя, как кровь прилила к щекам. — Ты занимался со мной сексом, потому что у тебя выдалось свободное время и ты хотел выяснить, где твой племянник и моя сестра. Это сработало. Прими мои поздравления.

То, что она увидела в глазах Филиппа, когда с горечью произносила эти слова, заставило ее пожалеть, что она опять дала втянуть себя в бесполезный спор. Ведь знала же, чем все закончилось в прошлый раз!

— Я не поэтому спал с тобой, Софи.

— Тогда почему?.. Нет, не отвечай! — Ей больше не вынести его оправданий. Она же не сумасшедшая, чтобы снова поверить в них. — Добиваться своего любой ценой характерно для тебя, — тихо добавила она. — Однако давай хотя бы притворимся, что это было счастливым, но случайным стечением обстоятельств.

Софи опустила голову, боясь, что он по глазам догадается, насколько ей больно говорить такие вещи. Она не выдержит, если Филипп поймет, что для нее та ночь не была случайной.

— Почему ты ведешь себя так, будто ненавидишь меня, хотя мы оба знаем, что это неправда? Посмотри на меня и скажи: была ли хоть минута за эти дни, когда бы ты не думала обо мне… о нас? — с вызовом спросил Филипп.

— Я не ненавижу, я презираю тебя, — холодно ответила Софи.

Он ничего не ответил, только сжал пальцы так, что побелели костяшки. Затем указал на пакеты с покупками, с которых уже натекла лужа.

— Продукты могут испортиться. Надо убрать их.

И это все, что он может мне сказать, с горечью подумала Софи. Я едва способна думать, глядя на него, а его беспокоят продукты! Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Самое ужасное, что теперь до скончания своих дней, деля постель с мужчиной, она будет вспоминать ту ночь! А Филипп ведет себя так, будто он всего лишь невинная жертва обстоятельств. Он что, считает, она будет делать вид, что ничего не случилось?

— Надеюсь, ты ненадолго и они не успеют испортиться.

Филипп заметил, что Софи дрожит, а ее кожа покрылась мурашками.

— Может, тебе лучше надеть что-нибудь потеплее, — предложил он, впрочем сильно сомневаясь, что она последует его совету.

Софи с недоумением посмотрела на него и увидела, что Филипп не может отвести взгляда от ее груди. Так и есть, тонкий халат распахнулся, а под ним на ней ничего не было!

Софи поспешно стянула халат у горла. Более глупый жест и придумать было сложно!

— Твоя забота о моем здоровье… — начала она хрипло.

— На самом деле я больше обеспокоен своим состоянием, — ответил Филипп, неожиданно широко улыбаясь. — Это очень провокационное зрелище.

— Я просто забыла, как одета, — принялась оправдываться она.

— Увидев меня, напрочь забыла обо всем остальном?

Не вступай с ним в словесную пикировку, предупредила себя Софи. Наверняка проиграешь. Слишком зыбкой была почва под ее ногами.

— Повторяю, Филипп, если тебе есть что сказать — говори.

— Я так понял, по словам твоей сестры, что работы ты пока не нашла?

Розалин обсуждала с ним ее проблемы?! О чем только сестра думала? Вероятно, не думала совсем! Ну и как много она успела ему рассказать?

— Ну почему же… у меня есть несколько вариантов. — Пора впадать в панику или подождать?

Филипп с раздражением окинул тоненькую фигурку, стоящую перед ним. По-прежнему судорожно сжимая рукой ворот халата, Софи старалась унять дрожь, но явно не собиралась одеваться, просто потому, что он это предложил.

— Предпочел бы разговаривать с тобой там, где у меня больше возможностей уберечь голову, — сказал он, в очередной раз уворачиваясь от низко висящего светильника, и направился обратно в гостиную.

Софи бросилась в спальню и натянула на себя первые попавшиеся джинсы и водолазку, которая, как назло, вызывающе обтягивала ее высокую грудь. Когда она вошла в гостиную, Филипп стоял у окна и смотрел на улицу, но обернулся, услышав шаги. Его взгляд оценивающе скользнул по плавным изгибам ее фигуры.

— Мне кажется, ты забыла надеть лифчик. Можно было и не спешить, я не тороплюсь… Или это сделано сознательно? — ухмыльнулся Филипп.

Это было вопросом гордости — не отреагировать на его колкость. Это было вопросом самосохранения — не посмотреть в его темные блестящие глаза.

— Как говорят: гордитесь тем, что имеете.

Вспышка восхищения во взгляде Филиппа в ответ на ее слова принесла Софи некоторое удовлетворение.

— Ты имеешь в виду секс? — Похоже, он не собирался сдаваться.

— Это ты думаешь только о сексе! — сердито бросила Софи.

Улыбка Филиппа погасла.

— Но ведь между нами был только секс.

Несмотря на то что это были практически ее слова, они задели Софи, когда прозвучали из уст этого человека. Но с другой стороны, они… и возбудили ее.

Ради справедливости следовало заметить, что она никогда и не рассчитывала, что Филипп Маршан действительно испытывает по отношению к ней какие-то чувства, что он готов заботиться о ней… Она была всего лишь женщиной, которой он хотел добиться, — что и сделал…

— Или ты спешила вернуться в гостиную, потому что боялась оставить меня надолго наедине с фамильным серебром? — услышала она голос Филиппа.

Можно подумать, оно было у Розалин!

Единственной ценной вещью, которая находилась в квартире, была потрясающей красоты фарфоровая чашка, унаследованная от бабушки и стоящая обычно на каминной полке. Сестра тряслась над ней, и мало кому посчастливилось пить из этого раритета. И вот теперь эта чашка стояла перед Филиппом на кофейном столике.

А ей-то казалось невозможным, чтобы Розалин вообще пригласила Филиппа войти. Но мало того, что его впустили, к нему отнеслись как к особо важной персоне! Он умеет произвести впечатление, горько подумала Софи. Не хватает еще приревновать его к собственной любимой сестре!

— Не возражаешь? — спросил Филипп, подходя к камину и собираясь его зажечь.

— А это имеет значение, возражаю я или нет?

— Я только что вернулся из Испании, и теперь мне все время кажется, что здесь холодно.

— Подновлял загар? — Эта колкость напомнила ей, что, к сожалению, все тело Филиппа было золотистого оттенка. С помощью солнца такого эффекта не достичь.

— Дела, — коротко ответил он. — Неожиданная возможность…

— Можешь дальше не продолжать, — остановила его она. — Для меня уже не секрет, что ты не в состоянии устоять, когда тебе предоставляется возможность.

— Похоже, ты не можешь не ехидничать?

— Я тебя сюда не приглашала, — напомнила Софи. — Почему ты здесь? Ты получил, что хотел: Люк в безопасности…

— Я не имею никакого отношения к тому, что между ними произошло.

— От Розалин я этого не услышала, — возразила она с негодованием.

— Возможно, — ответил Филипп. — Но она ушла задолго до того, как я добрался до отеля.

Он обнаружил там племянника полностью в расстроенных чувствах. Тот одновременно хвалил себя за то, что поступил правильно, и пребывал в отчаянии оттого, что лишился единственного шанса обрести настоящее счастье. Филипп, который никогда не видел Люка в таком состоянии, просто сидел рядом и слушал его бессвязную речь… А что еще он мог сделать? К утру молодой человек был по-прежнему удручен, но более спокоен.

— Что мне делать? — спросил он Филиппа.

Ну почему Люк задает этот вопрос теперь, когда у него совсем не такой ответ, какой был бы несколько часов назад?

— Я не могу сказать тебе этого, Люк. Что делать, должен решить ты сам.

Неужели племянник действительно слишком полагается на его мнение? Неужели он, Филипп Маршан, непогрешим?

Действительно, никогда раньше Филипп не сомневался в своей правоте. И ни от кого не слышал критики в свой адрес… За исключением этой зеленоглазой колдуньи. Но если она так хорошо разбирается в людях, то что же не разглядела нутра Карла Коллахена!

— Но как ты думаешь, я правильно поступил? — упорствовал Люк. — Вот ты, например, ты ведь никогда не сделал бы предложения женщине, которую знаешь всего лишь несколько недель! — Он даже рассмеялся над абсурдностью подобной идеи, не обратив внимания, насколько дядя был поражен его словами. — Нельзя строить будущее, основываясь лишь на физическом влечении.

— Послушай, Люк, может, ты дашь себе какое-то время на размышления?

— Здесь не о чем думать…

Софи помнила их предыдущую беседу.

— Но если бы Розалин оказалась там, ты бы сделал все, что в твоих силах, чтобы развести их, разве нет?

— Ты так думаешь? — Филипп, казалось, был искренне огорчен ее предположением.

— Я это знаю! — сердито выпалила она.

— Твоя сестра, похоже, воспринимает ситуацию более философски, чем ты.

Философски! Нет, его самоуверенность переходит все границы!

— То-то она плачет все ночи напролет!

Зря она это сказала. Но, по крайней мере, получила удовольствие, увидев, как помрачнел Филипп. Такого он явно не ожидал.

— Ты уверена? — Розалин, с которой он разговаривал час назад, поразила его своим трезвым подходом к расставанию с Люком.

— Я никогда еще не видела сестру более несчастной, — заявила Софи.

— Но мне она сказала, что считает, что так будет лучше для них обоих. В конечном счете…

— И ты поверил? — презрительно фыркнула Софи. — Просто Розалин сказала то, что ты хотел услышать. Это позволило тебе не чувствовать себя виноватым.

— Увлекаешься популярной психологией? Но я и так не чувствую себя виноватым. Нет причин.

— Ну конечно! — Софи была готова рвать и метать. — Скажи, Филипп, а ты чего ожидал? У Розалин, к твоему сведению, есть гордость…

Чего мне, к сожалению, недостает, подумала она. Даже сейчас, яростно защищая сестру, Софи любовалась мужественным лицом Филиппа, вдыхала знакомый аромат его одеколона, наслаждалась его близостью.

Ей пришлось судорожно сглотнуть, прежде чем она смогла продолжить:

— Розалин не из тех, кому нравится, чтобы их жалели. Но поверь мне на слово, за ее веселостью и беспечностью… — Слезы, наполнившие глаза Софи, помешали ей договорить.

— Прости, если твоя сестра несчастна. Мне она показалась действительно хорошим человеком.

— Думаю, твоего племянника привлекают стервы.

— Как и меня, — буркнул Филипп. — Может, его вкусы меняются… Это бывает, — резко добавил он. — Налить тебе кофе? Еще немного осталось.

— Я не хочу кофе, я хочу, чтобы ты ушел! — воскликнула Софи. — Говори, что хотел, и убирайся!

Филипп перехватил ее сердитый взгляд и, не отрывая глаз, опустился в кресло перед камином.

На мгновение в голове Софи возник яркий образ, такой реальный, что она даже почувствовала сильные пальцы, пробегающие по ее волосам. Она сидит на полу у его ног, голова лежит у него на коленях…

Звук собственного имени вырвал ее из мира грез.

— Софи, с тобой все в порядке? — Неожиданно-нежные интонации окончательно вывели ее из равновесия.

— Со мной не может быть все в порядке, пока я дышу с тобой одним воздухом! — огрызнулась она.

Филипп, полностью расслабившись, вытянул вперед длинные ноги и скрестил руки на груди.

— Ну и что ты думаешь?

— О чем? — озадаченно спросила Софи.

Его глаза подозрительно сузились.

— Ты слышала, что я только что сказал?

— Нет… да… — Не могла же она сообщить ему, где витали ее мысли.

— Похоже, нет. Я спросил, не хочешь ли ты поработать на меня.

Софи нервно засмеялась и опустилась в кресло напротив. Такого поворота событий она никак не ожидала.

— А теперь поподробнее.

— У меня есть шестилетняя дочь, — словно нехотя начал Филипп.

— Знаю. Но нет жены. — Потому что Филиппу Маршану не нужны отношения, выходящие за рамки спальни.

— Я пришел сюда не для того, чтобы говорить об этой женщине… о Патриции.

Софи не понимала, почему он таким пренебрежительным тоном говорит о матери своего ребенка. Ведь не настолько же он черств, чтобы не испытывать хотя бы благодарности, если никогда не знал, что такое любовь.

— Она умерла? — Софи замерла, услышав свой бестактный вопрос.

Филипп же выглядел удивленным, но не более.

— Конечно нет, — сухо ответил он. — Она в Нью-Йорке. Тоже модель. А с чего ты взяла, что она умерла?

— Ну, не знаю, — пробормотала Софи. — Просто ты воспитываешь ребенка один…

Филипп с мрачной улыбкой наблюдал за ней.

— Прежде чем разыграется твое богатое воображение, поясняю: я никоим образом не давил на Патрицию и ни к чему не принуждал. То, что Мишель осталась со мной, решила ее мать.

— Мне и в голову не приходило, что… — начала Софи.

— Но пришло бы, — прервал ее Филипп. — Так вот Мишель появилась на свет…

«Случайно», — чуть было не слетело с языка Софи, но она вовремя одумалась. Однако Филипп догадался, что она едва не сказала.

— Да, я не планировал иметь ребенка от Патриции, — подтвердил он. — Но это не подразумевает, что девочка нежеланна или обделена любовью.

— Уверена, что так и есть. — Слишком очевидна была нежность, которую этот мужчина испытывал к дочери, как бы ни пытался он скрыть свои чувства. — И она совсем не видится с мамой?

— Мы решили, что так будет лучше для Мишель.

— Мы или ты? — Софи вспыхнула под брошенным на нее взглядом. — У любой медали две стороны.

— Ну, в нашем случае так называемая «мама» полагала, что беременность — это лучший способ поймать мужа с деньгами. Когда же получила обручальное кольцо, а вместе с ним и обязанности, то решила прервать беременность. Тогда мы пришли к определенному соглашению…

— О, — потрясенно выдохнула Софи. Неужели есть женщины, способные торговать собственным ребенком? Это не укладывалось у нее в голове.

— Я заплатил, чтобы иметь дочь после развода, — сообщил Филипп. Невероятно, но в его голосе не было и следа горечи. — Частью нашей сделки была моя полная ответственность за того, кто родится. — Его губы дрогнули в улыбке, когда он увидел изумленное лицо Софи. — Ты выглядишь удивленной, но, увы, не у всех женщин есть материнский инстинкт.

— Наверное, да, — неохотно согласилась она.

Хотя Софи никогда не задумывалась над этим, она не могла представить себя в ситуации, когда уступает ребенка другому человеку, даже если этот человек его отец. Но делать это ради финансовой выгоды?! Уму непостижимо!

По крайней мере, рядом с девочкой есть человек, который любит ее и заботится о ней. У Филиппа немало недостатков, но ответственности ему не занимать.

— Так что, тебе нужна работа?

10

Все еще не веря своим ушам, Софи уставилась на Филиппа.

— Ты серьезно?

— А о чем мы говорили все это время? Как думаешь, почему я посвятил тебя в подробности, касающиеся появления на свет Мишель? — Потому что хочу, чтобы ты признала, что я не так уж и плох, мысленно ответил он на свой вопрос.

— И какую работу ты мне предлагаешь? — Похоже, Филипп действительно говорит серьезно, подумала Софи.

— Няней моей дочери. — По крайней мере, она не сможет отказаться напрямую, ей придется подумать, надеялся он. — Тебе должен понравиться дом, — сказал Филипп вслух. — Он небольшой, но очень красивый и находится в Испании, на берегу моря. Я провожу там достаточно много времени, хоть это и далековато от Парижа. А если тебя беспокоит, не придумал ли я все это, чтобы заманить тебя в постель…

— Не беспокоит! — быстро возразила она.

— Нет? — Его пристальный, без тени улыбки, взгляд остановился на ее лице.

Софи поняла вдруг, насколько уставшим выглядит этот человек. Похоже, он почти не спал в последнее время: под глазами залегли тени, а от крыльев носа к уголкам рта протянулись резкие складки.

Но с чего это вдруг ее начало волновать состояние его здоровья? У нее есть и более важные причины для переживаний.

— О, я знаю, ты не стал бы создавать столько проблем, чтобы только заполучить меня в постель.

Филипп замер, перестав задумчиво тереть подбородок.

— Вижу, ты, как всегда, сама себя заводишь. — Его проницательный взгляд заставил Софи смутиться. — На самом деле я собирался сообщить, что меня почти не будет там в ближайшее время.

— Но почему я? — спросила она.

— Я объяснил тебе…

— Нет, не объяснил. Существуют специализированные агентства, где Мишель найдут няню, намного более квалифицированную, чем я.

Софи не могла понять, почему он медлит с ответом, как вдруг ее осенило.

— О нет! — выдохнула она.

— В каком смысле — нет? — не понял Филипп.

— Это ведь не Розалин… это не она просила тебя? — Софи умоляюще заглянула ему в лицо. — Ты придумал эту работу, потому что она попросила, а ты чувствуешь себя виноватым перед ней?

— Считаешь, это я заставил Марию выйти замуж и сообщить об этом в самый последний момент?

— Марию?

— Мария — это няня Мишель. У меня сейчас сложная ситуация, Софи, — объяснил Филипп. — Обычно мой график достаточно гибок и я могу уделять достаточно времени дочери.

— Но не теперь?

Он кивнул.

— Но не теперь. А я не доверю Мишель кому попало.

— В агентствах работают проверенные люди.

— Я не полагаюсь на рекомендации агентства, когда речь идет о самом драгоценном, что у меня есть. Интересы Мишель для меня превыше всего, — заявил Филипп. — Я должен сам удостовериться, что о ней позаботятся наилучшим образом. Но на это требуется время, а у меня его сейчас нет… Думаю, тебя интересует размер оплаты.

— Нет. — Софи почти услышала стон сестры: та часто повторяла ей, что надо «знать себе цену».

Однако Филипп все-таки назвал сумму, от которой ее глаза округлились. Такая цифра впечатлила бы даже Розалин. Эти деньги позволят ей решить много проблем. Но стоит ли это того?

Ее мысли вернулись к словам Маршана. «Я не доверю Мишель кому попало». Значит, она не кто попало. Но тогда кто она для него? Ты просто удобна ему в данный момент, сообщил холодный голос рассудка.

— Но ты ничего толком не знаешь обо мне, — возразила Софи и подумала: как и я о тебе.

— В этом нет необходимости.

Филипп, похоже, не собирался вдаваться в объяснения, почему она стала исключением из правил. А Софи была слишком увлечена размышлениями, почему нелепая идея становится с каждой минутой все привлекательнее для нее, чтобы требовать их.

— Ты готов доверить мне свою дочь? — Конечно, деньги ей нужны, а Маршан предлагает много больше, чем она получит, работая официанткой.

— То есть ты согласна? — спросил Филипп вместо ответа.

Согласна она или нет?

— Я… я…

— Конечно, тебе удобно жить здесь… — Он окинул насмешливым взглядом со вкусом обставленную комнату.

Софи покраснела и буркнула:

— Это только на время.

— Твоя сестра будет только счастлива, если ты останешься, поскольку сейчас ты нуждаешься в поддержке.

— Я способна сама справиться с моими проблемами!

— Прекрасно, — улыбнулся Филипп. — Тогда соглашайся на мое предложение и подтверди свою независимость.

Это же психологический шантаж! У него нет ни стыда ни совести! На кого рассчитана такая тактика?

— Ты же понимаешь, что я не могу работать на тебя!

— Почему?

Проще было бы разговаривать со стенкой, подумала Софи.

— Потому, что…

Действительно, почему? С чего это вдруг она отказывается от приличной, хорошо оплачиваемой работы? Да потому, что она предпочла бы менее высокий заработок, лишь бы исключить всякие контакты с Филиппом Маршаном! Может, сказать, что она уже нашла другое место? Тогда, даже если она все-таки согласится, это будет выглядеть так, будто она уступила обстоятельствам, а ее желание здесь ни при чем.

— Учитывая, что ты дядя Люка, это было бы предательство по отношению к Розалин.

— Твоя сестра так не думает. На самом деле она пришла в восторг и сказала, что это будет очень хорошо для тебя, — произнес Филипп.

Софи потрясенно уставилась на него.

— Ты обсуждал это с моей сестрой?

— Знаю, что должен был сначала спросить тебя. Но мы разговорились с твоей сестрой, и все произошло как бы само собой. С Розалин очень легко общаться.

— Да, — усмехнулась Софи, — мы с ней совсем разные, хоть и близнецы. Это все отмечают. Она очень доверчива и считает, что даже в модельном бизнесе большинство людей доброжелательны и отзывчивы.

Похоже, Филипп и с Розалин добился того, что она готова есть у него из рук. И это после всего, что произошло у нее с Люком. Нет, все-таки у них с сестрой много общего — обе неисправимые идиотки!

— На будущее учти, если потребуется что-нибудь узнать обо мне, можно подойти и спросить, а не действовать за моей спиной.

Их взгляды скрестились, и повисла тяжелая тишина, которую первым нарушил Филипп.

— Если Розалин не считает меня виноватым в их разрыве, почему ты так поступаешь?

— Просто она не в курсе, что ты переспал со мной, чтобы выяснить, где они с Люком находятся.

— Я удивлен… — признался Филипп, даже не удосужившись сделать вид, что смущен. — И почему ты ей не сказала?

— Мне нечем хвастаться… Кроме того, — процедила Софи сквозь зубы, — ей и без того достаточно скверно, чтобы выслушивать еще и мои стоны по поводу несчастной связи на одну-единственную ночь.

— Я бы не назвал ее несчастной.

— Ну а я бы назвала.

— И потом, — хмуро продолжил Филипп, казавшийся глубоко оскорбленным, — это не была связь на одну ночь. У меня их не бывает.

— А у меня, считаешь, бывает? — воскликнула Софи.

— Если верить словам твоей сестры, то нет, — небрежно ответил Маршан.

— Розалин обсуждала с тобой мою личную жизнь?! — Она не могла поверить этому.

— Не совсем. Просто у меня создалось впечатление, что она довольна тем, что в твоей жизни больше нет Карла, но беспокоится, что он надолго отвратил тебя от мужчин.

— И ты поспешил разубедить ее… — Софи закрыла глаза и покачала головой. — Господи, ну почему я не единственный ребенок в семье!

— А сколько мужчин было между Карлом и мной? Приблизительно… если округлить…

Это было уже слишком!

— Сотня! — выпалила Софи. — Но не волнуйся, ты был на уровне. Впрочем, — добавила она презрительно, — я не верю ни одному твоему слову. Розалин не стала бы сожалеть о недостатке мужчин в моей жизни, поскольку у нее самой не было… — Софи осеклась, испуганная тем, что в порыве гнева чуть не произнесла того, чего не следовало.

Несколько секунд Филипп смотрел на нее, не понимая, почему она вдруг замолчала и побледнела. Но через мгновение его лицо отразило такое искреннее сочувствие, что Софи едва не рассмеялась.

— Мой Бог! Ты хочешь сказать, что она была девственницей до встречи с Люком?

— Разве это запрещено законом? — воинственно спросила Софи.

Ну конечно, кто поверит! — подумала она. Им по двадцать пять, они далеко не уродины и довольно уверены в себе. У Розалин один-единственный любовник, у нее самой — два. Может, у них не все в порядке с генами?

После Карла она готова была признать себя женщиной с, мягко говоря, спокойным темпераментом, которая вполне может обойтись без секса. Но Филипп перевернул ее представления о себе самой с ног на голову…

Тихий смех Маршана вернул ее к действительности.

— Это просто немного необычно, — мягко объяснил он.

— Таких девушек вокруг намного больше, чем ты думаешь. Но, так или иначе, твой драгоценный племянник это исправил.

— Ты считаешь, он понял?

— Почему бы тебе не спросить у него самого? Откуда, черт побери, мне знать, что он понял? — Софи злилась все сильнее. — Может, сменим тему? Кстати, если ты сообщишь Розалин, что я тебе рассказала, то тебе не спастись!

— Не хочешь обсуждать сестру, давай снова поговорим о тебе, — предложил Филипп. — Значит, ты не желала ни с кем иметь дела, потому что секс с Карлом тебя разочаровал?

— Кто тебе сказал, что он меня разочаровал?

— Розалин.

Интересно, что еще сестра успела ему выложить? Точнее, как ему удалось вытянуть это из нее? Ох, если бы на месте Розалин оказался кто-нибудь другой, пух и перья летели бы во все стороны!

— Зато ты оказался на высоте! — язвительно бросила Софи. — Только это больше не повторится!

— Ты уверена? — По лицу Филиппа медленно расплывалась довольная улыбка.

— Как никогда, — заявила она, немного опешив от его наглости.

Взгляд Маршана был более чем красноречив: она его не убедила.

— Блажен, кто верует… Но ты лишаешь себя удовольствия.

— Меня это не интересует. — Вот только, к сожалению, мое тело считает иначе, подумала Софи, чувствуя, что вся горит.

— Ты лжешь, — хрипло произнес Филипп, не отрывая взгляда от сосков, натянувших тонкую ткань водолазки. Веселые искорки в его глазах сменились откровенным вожделением. — И мы оба это знаем.

Только не дать ему ко мне прикоснуться! — с отчаянием подумала Софи, и слабый вздох вырвался из ее полураскрытых губ. Она слишком живо помнила, к чему это привело. Она снова превратится в бесхребетное существо, помышляющее только о…

— Думаю, мы должны быть реалистами, — сказал меж тем Филипп. — Ты не можешь игнорировать существующее между нами притяжение и надеяться, что желание пройдет. И только потому, что у Розалин с Люком ничего не вышло…

— Это не у них ничего не вышло. Это твой племянник все испортил.

— Я не согласен с тобой.

— Ты не согласен? — эхом отозвалась Софи.

— Нет. Может, ты помолчишь и я смогу сказать то, что пытаюсь?

Она собралась было возмутиться тем, как он с ней разговаривает, но поймала его взгляд и промолчала. Филипп в этот момент походил на человека, который вот-вот потеряет над собой контроль. И хотя чертик, сидящий внутри нее, подначивал сделать последний шаг и посмотреть, что будет, Софи щелкнула провокатора по носу.

— Спасибо, — язвительно процедил Маршан, видя, что она не возражает. — Я пытаюсь сказать, что не понимаю, почему их несложившиеся взаимоотношения должны помешать нам видеться.

— Я не хожу на свидания.

— После Карла это неудивительно. Но на самом деле и я на них не хожу.

— Тогда что ты предлагаешь? У нас будет только секс… — Ее смех затих, когда она встретила взгляд Филиппа. — Господи, именно это ты и имеешь в виду, — выдохнула она.

— Кажется, это ты сообщила мне, когда мы только встретились, что секс — хороший способ расслабиться после трудного дня.

— Ты — причина всех моих трудных дней, головной боли и бессонных ночей… Ты использовал меня.

— Может быть. Но в той же степени, в какой и ты использовала меня.

Его выдержка заставила Софи заскрипеть зубами.

— Я тебя не использовала!

— Еще как! Но я не жалуюсь, — добавил Филипп, довольно усмехаясь в ответ на ее сердитый взгляд, — можешь делать это в любое удобное для тебя время.

— И не мечтай, — пробормотала она.

— Почему нет, Софи? Поверь, я провел с тобой ночь, просто потому, что хотел провести ее с тобой. Я не лежал с открытыми глазами, ожидая, когда ты проговоришься во сне.

Нет, он лежал с открытыми глазами, потому что смотреть на нее, когда она спит, казалось лучшим времяпрепровождением на свете.

— Но когда появился шанс, ты его не упустил.

Филипп не сделал никакой попытки опровергнуть ее обвинение.

— И я не могу ручаться, что не поступил бы так снова. Однако это не означает, что я спокойно спал в последнее время, — произнес он сухо. — Но давай пока оставим в покое наши личные переживания…

Как будто это возможно! — мысленно воскликнула Софи. Может, он и способен включать и выключать свои чувства, но она, увы, нет!

— Тебе нужна работа, а Мишель — няня. Гордость — это замечательно, но она не оплачивает счета.

— Если я соглашусь… — Софи подняла глаза и поймала довольный взгляд Филиппа. — Гипотетически, — добавила она.

— Конечно.

— Что от меня потребуется?

— Поехать завтра утром со мной.

— А с кем твоя дочь сейчас?

— С Мануэлой. Она давно в нашем доме, и ей нет цены. Она экономка, кухарка, наш с Люком цензор и советчик.

— Не похоже, что вам нужна няня.

— Мануэла обожает Мишель, — подтвердил он. — И кому же доверять, как не ей. Но она не становится моложе, а Мишель очень подвижная девочка.

— Ты там будешь?

— Мы уже говорили об этом. А ты что, не доверяешь себе?

Софи возмущенно вздернула подбородок.

— Нет, дело не в этом. Меня все-таки волнует, не решишь ли ты, что, платя мне деньги, имеешь право оказаться в моей постели! — выпалила Софи и тут же пожалела об этом. Могла бы выразиться и потактичнее, упрекнула она себя. — Думаю, лучше выяснить все сейчас, чтобы не было недоразумений…

— Просто для справки, Софи, я никогда за это не платил. Выражал свою признательность, делал подарки — да, но никогда заранее не договаривался о цене. Однако если тебе нужны, например, письменные гарантии… — Филипп покачал головой. — Не в моих правилах путать личную жизнь с деловыми отношениями, но я не скрываю, что хочу тебя… Я не даю пустых обещаний, поэтому не собираюсь говорить, что не мечтаю заняться с тобой любовью. Последние несколько дней я только об этом и думаю.

— Я не верю тебе. — Но она хотела верить, очень хотела!

— Я понимаю, что обидел тебя, когда ушел.

— Неважно. — Ее небрежное пожатие плеч говорило одно, боль в глазах — совсем другое.

— Нет, важно, — возразил Филипп. — Я не хочу обижать тебя, Софи. Это — последнее, что бы я сделал сознательно.

— Ты и не можешь обидеть меня, потому что мне безразлично все, связанное с тобой, — возразила она.

На мгновение ей показалось, что во взгляде Филиппа мелькнуло нечто такое, от чего ей захотелось взять свои слова назад. Но ощущение быстро исчезло, потому что на его лице появилось выражение полного равнодушия к ее словам.

— В конечном счете оно и к лучшему, — небрежно пожал он плечами. — Я заеду за тобой в девять. У тебя есть еще вопросы?

И только после того, как он ушел, Софи поняла, что так и не сказала «да».

11

Утро прошло в безумных сборах.

Розалин подсовывала ей платье за платьем, не принимая никаких отговорок. Заставляла распаковывать и заново упаковывать чемоданы, когда ей казалось, что это сделано неправильно. Выясняла, к любой ли одежде есть подходящая пара обуви…

Софи рассказала сестре о работе накануне вечером, когда та вернулась домой. Что тут началось! Так что, с одной стороны, лучше бы она промолчала, но с другой — Софи готова была стерпеть что угодно, потому что давно не видела Розалин такой оживленной.

— Никогда не знаешь, что может пригодиться, — объясняла та своей далекой от моды сестре, у которой весь гардероб состоял из нескольких пар джинсов и десятка свитеров и маек, не требующих много времени для сборов.

— Тебе лучше знать. Ты в этом разбираешься.

— Я знаю, что тебе не нравится Филипп. — Тон Розалин не вызывал сомнений, что она находит это обстоятельство совершенно необъяснимым. — Но я действительно довольна, что ты согласилась. Торчать здесь до бесконечности не слишком-то весело!

— И деньги хорошие.

— О, надеюсь, ты согласилась не только из-за них.

Розалин казалась настолько обеспокоенной этой мыслью, что Софи поспешила ее разуверить. Она так рьяно убеждала сестру, что приняла предложение Филиппа исключительно ради того, чтобы развеяться и получить удовольствие от общения с девочкой, что почти поверила в это сама.

— Да, ты привыкла заботиться о себе, но я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что ты в надежных руках, — призналась Розалин, когда сестра закрывала один из чемоданов. — Ты в порядке? — спросила она, видя, что та вдруг поперхнулась и закашлялась.

— Да, в порядке, — прохрипела Софи и подумала: в надежных руках? Интересно, мы говорим об одном и том же человеке?

Когда Софи вспоминала руки Филиппа, она менее всего думала о них как о надежных. Она почти ощущала, как его ласковые пальцы скользят по ее животу, потом поднимаются к ее груди, нежно обхватывают напряженный сосок… Образ был такой яркий, что во рту у нее пересохло, а сердце отчаянно забилось…

Софи пришла в себя, лишь услышав звон ключа от чемодана, выпавшего из ее вспотевшей ладони.

— И я не буду волноваться, потому что знаю, что он позаботится о тебе, — добавила Розалин, наблюдая, как сестра ползает по полу в поисках ключа, а затем, найдя его, пытается закрыть чемодан.

— Слушай, давай я попробую, — предложила она, усаживаясь на крышку чемодана, поскольку Софи так и не удалось его закрыть. — А теплые вещи ты взяла? Вдруг будет холодно, все-таки ветер с моря дует… — не могла успокоиться Розалин, не обращая внимания на страдальческие взгляды сестры. — Да и дождь может пойти.

Софи не выдержала и прыснула.

— Что-то мы давно не были у родителей… Ты мне сейчас очень напоминаешь маму. У нее тоже такой своеобразный способ приободрить. — Замок, наконец-то, защелкнулся, и сестры оставили чемодан в покое. — Розалин… — Софи вдруг снова со стоном опустилась на пол, — скажи, что ты не просила его об этом…

— Кого просила и о чем?

— Филиппа, чтобы он… позаботился обо мне.

— Может, я и сказала что-нибудь вроде этого, а почему нет? — Розалин искренне не понимала, в чем проблема.

— О Господи! — выдохнула Софи и, схватившись за голову, принялась раскачиваться взад-вперед.

— Не понимаю, что тебе не нравится, — недоумевала сестра. — Он совсем не возражал.

Держу пари, что нет, огрызнулась Софи. Знала бы ты, какую заботу имел в виду Маршан!

— Ты хочешь распустить волосы? — поинтересовалась Розалин, видя, как сестра судорожно вытаскивает шпильки из пучка на затылке. — Ну и чего ты так нервничаешь?

— Почему ты считаешь, что я нуждаюсь в его заботе? Я не ребенок, и он мне работодатель, а не добрый дядюшка. Ты ставишь меня в неловкое положение.

Софи бросила на сестру сердитый взгляд и увидела, как ее губы задрожали, а по щекам побежали слезы.

— П-прости, — всхлипнула Розалин. — Я думала, так будет лучше. Я волнуюсь за тебя…

— О моя хорошая! — воскликнула Софи. — На самом деле все замечательно! Я не хотела тебя расстраивать, я не возражаю… — Она бросилась к рыдающей сестре и нежно обняла ее. — Я просто не уверена, что поступаю правильно, оставляя тебя сейчас одну, вот и несу невесть что. Это ты прости меня и не плачь.

— Не говори глупостей, — засмеялась сквозь слезы Розалин. — Я сама не знаю, почему плачу. В последнее время со мной часто так случается.

Софи стало до боли жалко сестру.

— Ты еще встретишь своего принца. Вспомни, ты сама мне так говорила, когда Карл бросил меня.

Розалин тяжело вздохнула и осторожно отодвинулась.

— Не думаю, что хочу этого, — со вздохом ответила она и тут же оживилась, возвращаясь к раскиданным вокруг вещам. — А теперь ответь мне на более важный вопрос: с какими туфлями ты собираешься надевать это платье?

В самолете Филипп сидел через ряд позади Софи, и она оказалась рядом с приятным молодым человеком, который сразу же сообщил ей, что ужасно боится летать, поэтому в полете должен все время с кем-нибудь разговаривать. Честно говоря, она была даже рада отвлечься и с удовольствием слушала его излияния.

К тому времени, когда они приземлились, Софи в деталях знала историю его жизни, включая такие интимные подробности, без которых вполне могла бы обойтись! Когда они встали, чтобы выйти из самолета, молодой человек рассыпался в благодарностях и снабдил ее своим адресом с подробнейшими инструкциями, как добираться на тот случай, если она когда-нибудь окажется поблизости. Софи уж было решила, что никогда не избавится от навязчивого соседа.

— Может, это звучит глупо, но мне кажется, мы стали на редкость близки, — сказал он, сжимая ее ладонь в своих руках.

— Простите, что прерываю, — услышала она за спиной голос Филиппа. — Ты готова, Софи? Нам нужно спешить.

Все-таки у него возмутительная способность появляться внезапно, подумала Софи. Не обращая внимания на нависшего над ней Маршана, она доброжелательно пожала руку своего собеседника, прежде чем перекинуть через плечо ремень небольшой дорожной сумки.

— Я тебя жду, — сказал Филипп и, холодно кивнув на прощание ее соседу, прошел вперед.

Софи почувствовала, что должна извиниться за невежливое поведение Филиппа.

— Простите. Он — мой босс, — объяснила она.

Похоже, именно это Филипп и продемонстрировал. Но если он так и будет обращаться с ней, то лучше бы ему поскорее уехать и заняться делами где-нибудь подальше от Испании.

— Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей, — улыбнулся молодой человек. — Ваш босс выглядит очень сердитым, — сказал он, глядя вслед удаляющемуся Филиппу.

— Скорее всего он сделал не так много за время полета, как ожидал. Не волнуйтесь, я знаю, как вести себя с ним, — ответила Софи, понимая всю тщетность надежд, что это окажется правдой.

Следуя за Филиппом, она чувствовала себя багажом, о котором забыли. Независимо от того, какие мысли витали в его голове, он явно был не в настроении вести светскую беседу. Фактически он не сказал ей ни слова, пока не убрал последний чемодан в багажник ярко-красного «ситроена».

— Твой друг?

Вопрос застал Софи врасплох.

— Кто?

— Парень, с которым ты держалась за руки, — процедил сквозь зубы Филипп, открывая перед ней дверцу машины.

— О, это Антонио.

— И кто он такой?

Софи нахмурилась. Его настойчивость начинала раздражать ее.

— А это имеет значение?

— Имеет! — Филипп с неприязнью уставился на нее. — Да, думаю, что это имеет значение! Я не могу доверить воспитание моей дочери женщине, которая, не думая о последствиях, пытается подцепить любого мужчину, поразившего ее воображение.

Софи задохнулась от такого вопиюще несправедливого обвинения. Она пытается подцепить любого мужчину? О чем он говорит?

— Я не собирался говорить об этом. Но после того, как ты вела себя сегодня, решил, что будет лучше объяснить все подробно. Я должен быть уверен, что подробности твоей личной жизни никак не скажутся на Мишель.

Софи вздернула подбородок, глаза ее засверкали. Она повернулась, чтобы посмотреть Филиппу в лицо… и отшатнулась — столько презрения было в его взгляде.

— Ты хочешь, чтобы я подписала договор?

— В этом нет необходимости.

— Я пошутила.

— А я — нет. Ребенку важно постоянство. — Филипп сделал многозначительную паузу. — Поэтому я никогда не привозил туда…

— Любовниц.

— Именно.

— И чего ты требуешь от меня?

— Чтобы ты была… осмотрительна во всем, что касается наших отношений.

— Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь сообщить шестилетней девочке, что спала с ее папой? — Голос Софи перешел в недоверчивый шепот. — С чего ты взял, что я вообще собираюсь распространяться на эту тему? К чему ты затеял весь этот разговор, Филипп, и почему так себя ведешь? — спросила она, слишком смущенная его необъяснимой враждебностью, чтобы возмущаться тем, как он с нею обращается.

— Почему? — переспросил Филипп. — Да ты говорила с ним без перерыва!

Софи понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем идет речь. Когда же до нее дошло, она подумала, что ослышалась. Это означало, что Филипп не сводил с нее глаз все время, пока они находились в самолете!

— Я думала, ты собираешься работать, и никак не предполагала, что вместо этого будешь шпионить за мной.

— Как я мог сосредоточиться на бумагах, когда моя любимая… спутница устраивала такой спектакль?

— Я летела сюда в качестве няни, а не любовницы.

Ее слова, казалось, разозлили Филиппа еще больше.

— Мне не хочется думать, как далеко зашли бы ваши отношения с этим типом, продлись полет еще немного.

Он сказал «моя любимая», осознала вдруг Софи, замерев от необъяснимого наслаждения. Но тут же решила не вкладывать особого смысла в эти слова, которые часто употребляют мимоходом, хотя ее настроение заметно улучшилось. А когда услышала последние слова Маршана, то не выдержала и рассмеялась.

— Господи, да ты ревнуешь!

— Ревную, — согласился он, усмехнувшись в ответ, — это точно… — Даже для Софи было очевидно, что в душе Филиппа происходит какая-то борьба. — Хотя прежде не ревновал ни одну женщину в моей жизни.

— Молодой человек очень боится летать. Он говорил со мной, чтобы отвлечься, только и всего, — объяснила она.

Филипп, продолжавший стоять рядом с открытой дверцей, вздохнул и облокотился на машину. От его жаркого взгляда у Софи словно что-то перевернулось в животе, а по коже побежали мурашки. Как он красив! — в который раз подумалось ей.

Маршан первый не выдержал наступившего молчания. Выпрямившись, он с силой хлопнул ладонью по крыше автомобиля и резко сказал, не глядя на Софи:

— Садись в машину!.. Ты неисправимо наивна. «Я панически боюсь летать» — это наверняка всего лишь испытанный и многократно проверенный способ познакомиться!

— Если ты думаешь, что я не отличу заигрываний от настоящего страха… — Дверца захлопнулась прежде, чем она договорила.

Больше эта тема не поднималась, словно они заключили негласное соглашение. Как ни в чем не бывало, Филипп рассказывал о дочери, с которой скоро предстояло им встретиться…

В дом Софи влюбилась с первого взгляда. Именно таким в ее представлении и должно было быть жилище счастливого семейства. Красивое белое здание, построенное, судя по всему, еще в прошлом веке, утопало в зелени и цветах.

Как только они вышли из машины, со стороны террасы раздался чистый, громкий голосок:

— Папа! Папочка приехал! — И к ним по ступенькам сбежала маленькая девочка.

Филипп наклонился и подхватил дочь на руки. Софи почувствовала, как при виде этой трогательной сцены у нее сжимается горло и на глаза набегают слезы. Не вызывало сомнений, что эти два человека очень близки друг с другом и вряд ли им необходим кто-то еще.

— Не советую подбрасывать Мишель вверх, она только что поела, — строго сказала старая женщина, спустившаяся вслед за девочкой и со снисходительной улыбкой наблюдавшая встречу.

— Привет, Мануэла, как дела?

— Замечательно, спасибо. Я вам потом все расскажу. А теперь, где твои хорошие манеры, Мишель? Поздоровайся со своей новой няней. Здравствуйте, мисс Маккормик, — кивнула она Софи.

— Это Софи, она будет заботиться о тебе, раз Мария уехала от нас, — сказал Филипп, опуская девочку на землю и подталкивая к молодой женщине. — Это моя дочь Мишель. А это Мануэла. Я тебе о ней рассказывал.

В общем-то, пояснения и не требовались. Софи и так догадалась, кто есть кто.

— Здравствуйте, Мануэла. Привет, Мишель, — ответила она, улыбнувшись.

— Может, покажем Софи наш сад, — предложил Филипп дочери.

Девочка робко кивнула, но тут вмешалась Мануэла:

— Это было бы хорошо, но Мишель сегодня приглашена в гости к соседям. Ее ждут с минуты на минуту… Там организовали пикник для детей, — быстро добавила она, увидев, что Филипп нахмурился.

— Наверное, мы сможем посмотреть сад, когда ты вернешься, — с улыбкой сказала девочке Софи.

Та вопросительно посмотрела на экономку.

— Боюсь, к этому времени уже стемнеет, мисс Маккормик, — возразила старая женщина, протягивая девочке руку. — Пойдемте с нами, — добавила она. — Я провожу Мишель и покажу вам вашу комнату.

— Пожалуйста, называйте меня Софи.

Мануэла наклонила голову, то ли соглашаясь, то ли нет. Ее взгляд оставался настороженным.

— Я сам покажу. Ты поместила ее рядом с… — начал Филипп.

— Не беспокойтесь, я позабочусь о Софи. А вам нужно сделать несколько звонков, это срочно, — решительно оборвала она Филиппа на правах человека, давно живущего в доме и уже практически ставшего членом семьи.

Все это было сказано с улыбкой на губах, но у Софи сложилось впечатление, что Мануэла почему-то не одобряет решения хозяина привести ее сюда. Похоже, улыбнулась она про себя, трудно преодолимое, но тщательно скрываемое чувство ревности свойственно всем взрослым, живущим в этом доме. Но несмотря на это, Мануэла была ей симпатична…

— Здесь очень уютно, — заметила Софи, когда экономка привела ее в небольшую, со вкусом обставленную комнату.

— Да, и окна здесь выходят на север, поэтому даже при нашей жаре вам будет прохладно.

— Какой прелестный букет!

— Это Мишель у нас любит цветы в доме. — Только при упоминании о маленькой девочке взгляд Мануэлы потеплел, но лицо все равно оставалось каменным, а голос ледяным. — Она чудесная девочка, и с ней нет никаких проблем. Простите, но я не понимаю, зачем Филипп привез вас.

— Полагаю, он хочет, чтобы вы не так уставали.

— Я пока еще в хорошей форме. — Пожилая женщина гордо расправила плечи.

— Ну конечно! Я совсем не это имела в виду…

— Я вас оставлю. Ужин в семь. Ваши вещи я распоряжусь принести, — резко прервала ее экономка.

— О, не беспокойтесь. Филипп… то есть месье Маршан…

— Филипп сейчас занят, не стоит его отвлекать.

Дверь за ней закрылась, и Софи удрученно опустилась на кровать.

Ну почему все так плохо?

Через пару минут мужчина, назвавшийся садовником, принес чемоданы, но разложить вещи Софи не удалось. В дверь снова постучали.

— Входите! — бодро откликнулась она. — Филипп! — выдохнула Софи, увидев в проеме знакомую фигуру.

— Какого черта Мануэла поместила тебя здесь. Это самая маленькая комната в доме! — возмутился он, недоуменно оглядываясь по сторонам.

Вероятно, потому что она дальше всего от твоей спальни, подумала Софи, но промолчала. Умудренная жизненным опытом женщина решила помочь им избежать соблазнов… Значит, она считает ее соблазном?

— Это прекрасная комната. — Софи провела внезапно вспотевшими ладонями по бедрам, обтянутым тонкой тканью легких брюк. — Спасибо.

Пожалуйста, пусть он уйдет прежде, чем я совершу какую-нибудь глупость! — взмолилась она.

— Я скажу, чтобы тебя переселили. В конце концов, у Марии была превосходная спальня.

— Нет, не надо! — воскликнула Софи. Это вряд ли расположило бы к ней Мануэлу. — Здесь очень уютно, и я хочу остаться, — твердо добавила она.

Филипп пожал плечами.

— Как хочешь.

Софи ждала, что будет дальше, но он не двигался.

— Я не смогу погулять с вами завтра и показать окрестности, — произнес он, наконец. — Тебе придется во многом разобраться самой. Хотя Мануэла, конечно, поможет, — сказал он, заметив неуверенность в ее взгляде. — Ты прекрасно справишься, я уверен. Кроме того, можешь взять мою машину.

— Ты хочешь, чтобы я села за руль… — Господи, он же не ждет, чтобы она вела его «ситроен»? — той машины, на которой мы ехали? — Она задрожала от одной только мысли о ярко-красном монстре.

— Ты смотришься в ней превосходно, — усмехнулся Филипп. — У тебя же есть права?

Софи напряженно улыбнулась.

— Есть, но… что, если я поцарапаю ее?

— За это я тебя не уволю, — буркнул он в ответ.

Все-таки он ведет себя более чем странно, решила Софи. Вроде он здесь, разговаривает с ней, но в то же время как будто думает о чем-то своем. И ни разу не посмотрел ей в глаза. Может, он передумал и жалеет, что привез ее сюда?

— Что-то не так, Филипп?

— Да.

Их взгляды, наконец-то, встретились, и Софи глубоко потрясло то, что она увидела.

— Ты хочешь…

— Не говори ничего. — Филипп тяжело вздохнул и запустил пальцы в свои густые волосы. — Просто послушай, что я скажу…

Софи кивнула, все еще не понимая, что происходит. Таким она его еще не видела.

— Ты была права, я ревновал…

Софи удивленно подняла брови. Этих слов она от него не ожидала.

— Я вел себя как полный дурак, потому что ревновал тебя к другому мужчине. Ты разговаривала с ним, а мне хотелось, чтобы рядом был я… Я хотел слышать твой смех, хотел, чтобы ты держала меня за руку…

Софи судорожно сглотнула, почувствовав ком в горле. Сердце стучало так громко, что ей казалось, будто удары слышны по всей комнате.

— Я знаю, у нас все началось не так, как надо, — улыбнулся Филипп, но, увидев, что ее щеки залились краской, снова посерьезнел. — Я хочу… пригласить тебя на свидание.

— На свидание? — опешила она. — Но ты же говорил, что не ходишь на свидания.

— Насколько я помню, ты тоже, — напомнил он. — Послушай, если ты собираешься перечислять все глупости, которые я когда-либо сказал тебе, я опоздаю на самолет. — Его взгляд не отрывался от ее лица. — Я очень хочу, чтобы ты была в моей постели, но мне этого недостаточно… Раньше с другими женщинами было достаточно. Но с тобой все по-другому… У меня плохо это выходит, но я пытаюсь сказать, что мне необходимо, чтобы ты была в моей жизни. — Он замолчал, ожидая от нее ответа. И Софи почти ощутила панический страх, исходящий от этого сильного мужчины, страх получить отказ. — О Господи, женщина, — хрипло воскликнул Филипп, не в силах ждать дольше, — ты скажешь хоть что-нибудь?

Лучезарная улыбка осветила ее лицо.

— Да! — воскликнула она и тотчас оказалась в его объятиях.

Филипп притянул ее к себе и поцеловал, моментально овладев и мыслями, и чувствами молодой женщины. Софи ощутила, что он дрожит от еле сдерживаемой страсти. Со стоном она обвила руками его шею, и ее губы раскрылись навстречу его языку…

Когда Филипп оторвался от ее рта и поднял голову, оба почти задыхались. Софи взглянула в невероятно красивые глаза, потемневшие от страсти, и не сдержала счастливого смеха.

— Что тебе показалось таким забавным? — спросил Филипп, нежно поглаживая ее шею большим пальцем. Другой рукой он продолжал обнимать ее за талию.

— Мануэла этого не одобрит.

— Почему ты так решила?

— Я ей не понравилась, — объяснила Софи, потеревшись щекой о его ладонь, когда та переместилась вверх, к ее лицу, а потом нежно провела по ней губами.

Его кожа была чуть солоноватой. Ей это доставило удовольствие и породило тепло, разлившееся внизу живота. Софи посмотрела на Филиппа из-под ресниц.

— Ты вкусный. Может, проверим, везде ли ты такой же?

Он застонал и поймал руку, которая легко скользнула по пуговицам его рубашки.

— Софи, нет!

Она отстранилась.

— Тебе это не нравится? — Ей бы очень понравилось, проделай он с ней такое.

— Очень нравится, — ответил он хрипло, — ты же знаешь. Но у меня скоро рейс.

— Ты должен лететь?

— Думаешь, я уехал бы, если бы была возможность остаться? — спросил он, явно находя свой отъезд мучительным для себя.

С обезоруживающей улыбкой она снова прильнула к нему.

— Прости, просто я так долго мечтала прикоснуться к тебе… — Софи увидела выражение отчаяния на его лице и отстранилась. — Это не поможет, да? — Увы, она должна свыкнуться с мыслью, что сейчас останется одна.

— Не поможет, — со вздохом подтвердил Филипп. — Я действительно должен идти. — Он смотрел на часы и раздраженно прищелкнул языком.

Софи кивнула с несчастным видом, поднялась на цыпочки и целомудренно чмокнула его в щеку.

— Пока, Филипп.

Глаза его опасно блеснули.

— И это все?

— Я постаралась проявить сдержанность, соответствующую моменту.

— К черту сдержанность! — рявкнул он, и она ощутила горячее прикосновение его губ. При всем воображении этот поцелуй никак нельзя было назвать целомудренным.

Когда он отстранился, лицо его было серьезным.

— Тебе будет о чем подумать в мое отсутствие.

12

В течение следующей недели Филипп звонил каждый день, но он находился далеко, и Софи было трудно выразить все, что она чувствует. Ей было необходимо видеть его глаза. Филипп же не испытывал никаких трудностей и без тени смущения рассказывал ей, чем они займутся, когда он вернется.

— Мы будем любить друг друга прямо на пляже. В лунном свете ты должна быть необыкновенно красива.

— А что, если нас кто-нибудь увидит?

В ответ раздался громкий, сочный смех.

— Нам только позавидуют, — ответил Филипп, и по его тону стало ясно, что он порадовался бы такой ситуации.

— Я начинаю думать, что ты испорченный и извращенный тип.

— Еще какой! Вот вернусь, и узнаешь, насколько я испорченный и извращенный, — вкрадчиво пообещал Маршан.

— А как ты это сделаешь? — прошептала Софи.

И он рассказал ей… подробно…

Софи казалось, будто Филиппа нет с ней уже целую вечность. И теперь, когда до его приезда оставался всего лишь день, она не находила себе места.

Кроме того, почти постоянное присутствие рядом экономки смущало Софи. Не сказать, чтобы Мануэла досаждала ей, но ее ревность была столь очевидна, что мешала наладить между ними добрые отношения.

Зато дружба с Мишель росла не по дням, а по часам. Уже сама мысль о девочке вызывала у Софи теплое чувство. И вполне обоснованно. Это была чудесная малышка — милая, приветливая, покладистая. Но, если нужно, могла проявить характер, что, как ни странно, только увеличивало удовольствие от общения с ней.

Через несколько дней после приезда Софи довелось наблюдать такую сцену. Отправившись после завтрака в сад на поиски Мишель, она услышала громкие голоса со стороны дорожки, ведущей к морю, и поспешила туда. Девочка, зажав в ручонке камень, другой прижимала к себе тщедушного кота, а вокруг стояли мальчишки постарше и смеялись.

— Они били его, Софи! — закричала Мишель, когда увидела няню.

— Он наш и мы можем делать с ним все, что захотим! — заявил один из мальчиков.

— Он больше ни на что не годится! — добавил другой к всеобщему веселью.

— Он не ваш! — с вызовом произнесла девочка, хотя было видно, что ей очень страшно. — Софи, я его не отдам.

— Мы возьмем его с собой, — спокойно сказала ей няня. Мишель бросила на нее взгляд, полный благодарности, и крепче прижала кота к себе.

На протесты мучителей Софи ответила тем, что, поняв, насколько бесполезно взывать к их человечности, предложила купить у них несчастное животное. Поторговавшись, мальчишки забрали деньги и удалились. В итоге все остались довольны.

Все, кроме Мануэлы.

Она заявила, что кот уродлив — с этим Софи не могла не согласиться — и представляет опасность для здоровья окружающих, поэтому не может находиться в доме. Софи пришлось пообещать, что она будет нести личную ответственность за разодранные занавески и поцарапанную мебель и изыщет возможность избавиться от блох, вольготно обосновавшихся в шерсти «опасного для здоровья» животного.

Словно поняв, кому обязан своим спасением, кот не отходил от Софи и Мишель ни на шаг, как собачонка сопровождая даже во время прогулок по пляжу. Каждое утро они брали с собой бутылку с водой, фрукты и шли к морю купаться и загорать. Это был частный пляж, кроме них там никого не было, и они могли часами наслаждаться свободой. Строили замки из песка, искали на берегу красивые ракушки, забавлялись с котом, которого назвали Томом.

— Я сказала папе вчера вечером, что вы позволили мне оставить Тома.

О Господи!

— И что он сказал?

— Сказал, что поблагодарит вас за это, когда увидит, — бодро ответила Мишель. — Софи…

— Да?

Девочка перестала перебирать ракушки, которые они собрали перед этим, и подняла к ней веснушчатое лицо.

— У вас есть мама?

Софи почувствовала ком в горле, когда услышала этот вопрос.

— Д-да, есть. И папа тоже.

— И у меня. Только моя мама ненастоящая, она не живет с нами. А я очень хочу настоящую маму, — объяснила она, глядя на няню таким проникновенным взглядом, от которого и ледник растаял бы, не говоря уже о мягком сердце Софи.

— Ну, зато у тебя замечательный папа.

На лице Мишель после этих слов появилось такое серьезное выражение, словно она только что приняла очень важное решение.

— Значит, он вам нравится, — удовлетворенно сказала девочка. — Я так и думала.

Если даже шестилетний ребенок это заметил, то моя демонстрация безразличия нуждается в некоторой доработке, усмехнулась Софи.

— Твой папа… приятный мужчина, — осторожно произнесла она.

— Если вы выйдете за него замуж, то станете моей мамой… Тем более что я девочка, а девочке просто необходима рядом мама.

Софи была ошеломлена этим «взрослым» заявлением.

— Да?

Мишель кивнула.

— Да, так папа говорит. Я слышала, как они разговаривали с бабушкой, когда она приезжала сюда.

— Это хорошая идея, Мишель. Но взрослые женятся, только когда очень любят друг друга, — покачала головой Софи.

— А вы заставьте его полюбить вас.

Молодая женщина нервно сглотнула.

— Нельзя заставить человека полюбить тебя, дорогая. — Но ей бы очень этого хотелось.

— Вы были бы хорошей мамой. Вы не ругаетесь, когда я испачкаюсь, и не заставляете меня играть в куклы, чтобы я вам не мешала, и с вами весело.

После этих слов Мишель внезапно вскочила и побежала к своему недостроенному замку, явно смутившись оттого, что все это сказала.

Ну почему подобные вещи случаются именно со мной? — тяжело вздохнула Софи, легла на песок и посмотрела вверх. Над ней по яркому синему небу плыли облака. Не хватало еще, чтобы Филипп подумал, будто это она вбила такие мысли в голову ребенка. Нетрудно представить, какова будет его реакция, если он решит, что и она использует Мишель в циничной попытке заполучить обручальное кольцо.

Теплый шершавый язычок начал нежно лизать ее щеку. Кот! Опять он здесь!

— Том! — счастливо закричала девочка, подбегая и хватая на руки пушистый комочек. — Ты же не собака, чтобы лизаться, ты кот, — захихикала она, видя, как няня вытирает лицо.

Когда они вернулись домой, воздух там был наполнен соблазнительными ароматами. Мануэла любила готовить и, надо отдать ей должное, делала это превосходно. Мишель тут же побежала в кухню в надежде выпросить печенья, а Софи направилась к своей комнате. Она уже почти поднялась по лестнице, когда ее окликнула экономка:

— Когда вы были на пляже, вам позвонила девушка, назвавшаяся вашей сестрой.

«Это и была моя сестра. Зачем кому-то еще так представляться?» — хотела ответить Софи, но сдержалась.

— Она что-нибудь передавала?

— Она просила перезвонить ей, когда вы вернетесь… Мне показалось, она немного расстроена.

Софи поспешно сбежала по ступенькам.

— Давно сестра звонила? — спросила она, набирая номер.

— Около половины одиннадцатого.

Почти полтора часа назад. Ожидая, пока сестра возьмет трубку, Софи убеждала себя, что нет смысла тревожиться. Ничего не должно было случиться…

Но что-то все-таки произошло, хотя из слов Розалин невозможно было понять, что именно. Всякий раз, когда Софи спрашивала, не заболела ли она, сестра ничего не отвечала, только начинала снова плакать. Единственное, что не вызывало сомнения, — это то, что Софи нужно срочно возвращаться в Париж.

К счастью, удалось заказать билет на рейс, вылетающий в тот же день.

— Я не хочу, чтобы вы уезжали, — всхлипнула Мишель, когда узнала, что няня собирается покинуть их.

Софи и сама с трудом сдерживала слезы: расставание с девочкой давалось ей нелегко. Она присела на корточки и раскинула руки в стороны.

— Иди ко мне, — сказала она и обняла шагнувшую в ее объятия Мишель. — Я тоже этого не хочу, любовь моя, но я должна. А тебе не стоит грустить: завтра утром вернется папа.

Мишель немного повеселела.

— Пусть сегодня Том поспит в моей комнате, — попросила она экономку.

— Хорошо, но только сегодня, — кивнула Мануэла. — Чтобы тебе было не так грустно. А теперь пойдем проводим твою няню.

— Спасибо вам, — сказала Софи, когда водитель положил ее вещи в багажник такси. — Вы объясните Филиппу, что у меня семейные неприятности и другого выхода просто не было?

— Не волнуйтесь и езжайте, я обо всем позабочусь, — пообещала Мануэла.

Только после недели мучительных ожиданий хоть какой-нибудь весточки от Филиппа Софи, наконец, удалось дозвониться до него. И только для того, чтобы он спокойно сообщил, что в его жизни ей больше нет места…

Я должна встретиться с ним ради сестры! — убеждала она себя, с особой тщательностью выбирая костюм. Софи хорошо помнила, как быстро Маршан составил свое — неверное — мнение о ней по одежде, когда увидел в первый раз. Ну что ж, надо соответствовать ситуации. Деловой разговор так деловой разговор. Значит, ее внешний вид должен заявлять о ее намерении поговорить серьезно.

Вообще-то Софи совсем не желала его видеть. Ее начинало тошнить всякий раз, как она думала о том, что ей предстоит, но это был тот самый случай, когда следовало забыть о личных переживаниях и позаботиться о благе сестры. На ее месте Розалин сделала бы это для нее, не задумываясь.

Сестра заставила ее поклясться, что она ничего не сообщит Люку. И поскольку это показалось Софи неразумным в данной ситуации, она настояла на том, что расскажет все хотя бы Филиппу.

Но для начала до него нужно было добраться. Однако ей повезло: деловые газеты сообщили, что Маршан в Париже. И, приложив немного усилий, Софи выяснила, в каком отеле он остановился. Оставалось только взять себя в руки и найти силы взглянуть ему прямо в глаза. Это было сложнее всего.

Наверное, она никогда не забудет того чувства, которое пережила, когда, не дождавшись от него звонка, сама набрала номер его телефона и услышала от Мануэлы, что хозяин очень занят и с Софи поговорить не сможет. Казалось, земля уходит из-под ее ног…

Она не поверила. А почему она должна верить? Это был мужчина, который чуть больше недели назад сказал ей, что хочет, чтобы она стала частью его жизни! Так что она перезвонила и настояла, чтобы Филипп сам подошел к телефону.

— Филипп?

— Привет, Софи.

Услышав его голос, она почувствовала такое облегчение, что не заметила, каким холодным тоном он произнес эти простые слова.

— Я звонила тебе, но Мануэла сказала, что ты очень занят.

— О, тебе что-нибудь нужно?

— Я хотела поговорить с тобой. Я скучаю без тебя, Филипп.

На другом конце провода повисло гнетущее молчание. И если бы Софи не слышала его тяжелого дыхания, то подумала бы, что их разъединили.

— Мишель очень расстроилась, когда ты уехала.

— О, я знаю. Передай, что я очень ее люблю и мечтаю увидеть снова…

Наверное, он не один и не может говорить свободно, решила Софи; она сама не раз бывала в таком положении. У нее просто не укладывалось в голове, что могло что-то произойти.

— Не думаю, что это была бы хорошая идея. Я решил, что тебе не следует снова встречаться с Мишель. Ты, кажется, не очень хорошо на нее влияешь.

— Ты имеешь в виду кота? — Одна только мысль об этом заставила ее поежиться.

— Я имею в виду не кота, Софи. Я имею в виду тебя.

Софи чуть не выронила трубку, как будто та вдруг раскалилась.

— Думаешь, я просто соглашусь спать с тобой, как только тебе это потребуется? — сердито спросила она, когда немного пришла в себя.

— Этого я также не хочу.

Софи не помнила, что она ответила и ответила ли вообще. Поначалу она просто оцепенела, а потом вскипела от ярости. Конечно, она злилась на Филиппа, но еще больше на себя за то, что поверила ему, и за то, что хотела поверить…

Мужчина за стойкой с надписью «Администратор» был предельно вежлив, но тверд.

— Мне очень жаль, мадемуазель, но мы не сообщаем номера комнат, в которых останавливаются наши гости.

— Но я очень близкий друг и он обязательно захочет увидеть меня!

— Буду рад передать ему сообщение, — невозмутимо ответил прекрасно одетый молодой человек в ответ на ее обольстительную улыбку.

— Я предпочла бы сделать это лично, — возразила Софи, едва сдерживая нетерпение.

Филипп как-то сказал, что всегда должен быть запасной план действий, подумала она. Филипп… Нет, эта семейка должна заплатить за то, что сделала!

Софи отошла от служащего отеля и села в кресло, пытаясь придумать, как ей добраться до Маршана. И в этот момент вмешалась сама фортуна: иначе то, что произошло, и не назовешь.

Удача снизошла в образе импозантного седовласого господина в строгом деловом костюме, к которому подскочил администратор. Софи не замечала его, пока не услышала ласкающие слух слова:

— Месье Маршан предупредил, что вы опоздаете, и попросил, чтобы я вас встретил. Все собрались в ресторане, позвольте, я провожу вас.

Дрожа от нетерпения, Софи заставила себя держаться на расстоянии от этой пары. Проследив взглядом, к какому столу направились мужчины, она обратилась к метрдотелю:

— Меня ждет месье Маршан.

— Конечно, прошу… — с улыбкой ответил тот.

Софи не сразу поверила в удачу, будучи почти уверена, что ее разоблачат и попросят покинуть ресторан. Она не ожидала, что ее ложь сработает и ей все-таки «посчастливится» оказаться лицом к лицу с Филиппом.

Нет, я не могу! — вдруг испугалась Софи. Но я здесь ради Розалин, напомнила она себе. И это снова придало ей сил и уверенности в том, что она поступает правильно.

За столом, к которому ее подвели, сидели шесть человек: четверо мужчин, включая Филиппа, и две женщины. Последние, как успела отметить Софи, были молоды и красивы, а их спутники выглядели состоятельными и преуспевающими.

Она где-то совсем недавно прочитала, что женщины, носящие дорогую одежду от известных дизайнеров, просто скрывают под ней свою неуверенность. Если это правда, то эти две особы скрывали ее очень хорошо! Обе выглядели невероятно самоуверенными, обеспеченными… и искушенными… Таким бы подошли лишенные условностей отношения, которые может предложить Филипп.

Вздохнув, Софи перевела взгляд на непосредственного виновника ее прихода сюда — она больше не могла тянуть. Он смотрелся очень естественно в этой компании: элегантный серый костюм и белоснежная рубашка, подчеркивающая теплый оттенок его кожи, не вызывали сомнения в успешности его предприятия.

Софи на мгновение даже забыла, зачем пришла, и все тщательно заученные и отрепетированные слова вылетели из ее головы. Она снова заколебалась, пораженная силой собственных чувств. Это одновременно была иссушающая жажда и невероятная нежность, и она не могла бы отделить одно от другого.

Я люблю Филиппа Маршана.

Софи почувствовала, как что-то сдавило грудь и ей стало трудно дышать.

Она могла сколько угодно стараться забыть этого мужчину, но ее тело помнило все до мельчайших подробностей и желало вновь испытать блаженство его прикосновений. Господи… даже думать об этом невыносимо!

Одна из женщин, с которой Филипп в этот момент разговаривал, небрежно-легким жестом коснулась его руки. Не в силах оторвать взгляда от ярко-красных ногтей, Софи испытала настолько сильный укол ревности, что почувствовала физическую боль. Она поднесла ладонь ко рту, сдерживая подступившую тошноту.

Внезапно все шестеро разом замолчали и повернулись к Софи, неподвижно застывшей около их стола. Филипп, чье внимание в тот момент принадлежало женщине, сидящей справа от него, последним заметил ее присутствие.

Софи словно во сне наблюдала, как он медленно поворачивает голову, чтобы встретиться с ней глазами. Она услышала резкий вздох удивления и увидела, как расширились его глаза и дрогнули губы, почувствовала, как напряглось под одеждой его великолепное тело. Но уже через мгновение на его лице застыла безразличная маска — Филипп всегда с легкостью контролировал себя.

— Софи!

Таким тоном окликают секретаршу, которую видят каждый день и которая зашла в кабинет босса посреди делового совещания.

— Здравствуй, Филипп.

— Ты выбрала не лучшее время… — спокойно сказал он, бросив взгляд на людей рядом с собой.

Софи вздернула подбородок. Если он думает, что она собирается терпеливо ждать поодаль, пока он соизволит уделить ей минуту-другую своего времени, то жестоко ошибается.

— Чертовски плохое! — подтвердила она.

Ее звонкий голос эхом отозвался в небольшом зале ресторана, обладающем исключительной акустикой. И возможность скандала привлекла внимание посетителей, занимающих соседние столики, которые начали заинтересованно переглядываться и перешептываться.

Филипп пристально посмотрел ей в глаза и пожал плечами. Не отрывая взгляда от молодой женщины, он наклонился к человеку, сидящему напротив него, и что-то ему сказал, потом снова обратился к Софи:

— Может, мы отойдем? — спросил он, поднимаясь.

— Зачем? Мне удобно и здесь.

Глаза Филиппа угрожающе сузились. Но он был не из тех, кто впустую тратит силы на выяснение причин. Он знал, что в конечном счете гораздо легче принять как неизбежное то, с чем нет смысла бороться.

А в данный момент неизбежным было желание Софи устроить сцену независимо от того, какие действия он предпримет. И попробуй он ее остановить, будет только хуже.

Странно, но, несмотря на неприятность ситуации, Филипп чувствовал себя сейчас более счастливым, чем за последние несколько недель. Когда он спросил себя почему, то ответ оказался на удивление прост: ему хорошо уже потому, что он видит Софи.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя?

То, что он выглядел таким спокойным и самоуверенным, еще больше распалило Софи.

— Да, можешь… — В последнюю секунду она замялась, подумав, что, возможно, это не совсем то, что следует обсуждать публично. И возможно, она просто использует Розалин, чтобы оправдать собственное желание отомстить, подпортив ему репутацию в глазах деловых партнеров.

— Это так не похоже на тебя — не найти подходящих слов. — Филипп словно наслаждался ее смущением.

Действительно, зачем выбирать выражения, подумала Софи в ответ на эту колкость.

— Моя сестра беременна! Что ты собираешься предпринять, Филипп? — Скупость ее заявления в литературном отношении с лихвой восполнялась драматизмом исполнения.

Все, что последовало за ее словами, произошло так быстро, что впоследствии Софи с трудом могла восстановить цепочку событий.

Она отметила всеобщий вздох, услышала грохот опрокинутого стула, увидела побледневшее лицо Филиппа и ощутила чье-то стремительное движение к ней со стороны стола.

— Она беременна? — Кто-то схватил ее за плечи и затряс. — Розалин ждет ребенка, вы уверены?

Ошеломленная, она перевела взгляд на возбужденное лицо молодого человека.

Так это Люк.

Как странно, подумала Софи, я его представляла совсем другим. Ей казалось, что возлюбленный ее сестры должен быть похожим на Филиппа, но сейчас она видела перед собой мужчину, даже отдаленно не напоминающего Маршана. Стройный, худощавый, едва ли выше ее. Его тонкие черты лица были скорее приятны, чем классически красивы, а светлые, почти золотистые волосы падали на плечи крупными кольцами.

Розалин сказала ей однажды, что у Люка Делано самая удивительная улыбка в мире. Вот тут Софи пришлось бы довериться сестре, потому что улыбаться сейчас он вряд ли мог бы.

— Вы — Софи?.. — Молодая женщина кивнула и пробовала отстраниться, но не смогла. — Она… Это Розалин послала вас? — выпалил Люк.

Софи покачала головой. Он закрыл глаза и застонал.

— Она собиралась сообщить мне?

Вглядываясь в его искаженное страданием лицо, Софи поняла, что гнев покидает ее, а ему на смену приходит сочувствие.

— Она должна ненавидеть меня, — прошептал Люк, не дождавшись ответа. Его потрясенный взгляд заметался по лицу Софи, пальцы сильнее стиснули ее плечи. — Возьмите меня к ней!.. Я должен увидеть Розалин!..

— Отпусти ее.

Филипп произнес это тихим, но не терпящим возражений тоном, который был полной противоположностью взволнованной манере речи его племянника. Но Люк, казалось, не слышал его.

— Я сказал: отпусти ее, Люк, — повторил Филипп, на сей раз громче.

Он подошел к ним ближе, и Софи увидела, насколько племянник проигрывает ему в росте и атлетичности сложения. Но у нее уже была возможность убедиться, что и Люк далеко не слабак.

На мгновение ей показалось, что Филипп собирается применить силу, чтобы оторвать от нее племянника. Но… это я разожгла костер, мне и гасить его, решила Софи.

— Оставь его, Филипп. — Ее глаза нашли его глаза. — Все хорошо… — Она вздохнула с облегчением, когда он кивнул.

— Люк, ты делаешь ей больно.

— Что? — Молодой человек в замешательстве посмотрел на дядю. Его лицо покрывала смертельная бледность.

— Ты делаешь Софи больно.

Люк с удивлением посмотрел на свои руки, будто они принадлежали кому-то другому, и смущенно покраснел.

— Господи, простите! — воскликнул он потрясенно и отстранился, опуская руки.

— Ты в порядке? — спросил у нее Филипп.

Софи кивнула, надеясь, что ноги не подведут ее и не подкосятся под ней. Похоже, эта сцена далась ей труднее, чем она ожидала, и не только морально, но и физически. Заметив ее состояние, Филипп взял ее под локоть.

— Подожди пять минут, мне надо решить пару вопросов. Люк проводит тебя в номер… Люк? — Он повернулся к притихшему племяннику.

Тот согласно кивнул и приблизился к Софи. Она никогда не чувствовала себя более разбитой, и она ничего не понимала…

Когда Филипп спросил, в порядке ли она, Софи кивнула. На самом же деле то, что она испытала, было неожиданно для нее и не поддавалось объяснению. Она чувствовала себя глубоко несчастной. Люк, с ее точки зрения, совершенно не подходил Розалин, но по его реакции становилось ясно, что Софи зря считала его мерзавцем. И Филиппу ей совсем не хотелось больше мстить…

Я слабовольная, бесхарактерная, бесхребетная! — ругала она себя.

— Позвольте…

Софи удивленно подняла глаза, услышав голос Люка. Неужели она произнесла это вслух? Нет. Просто они стояли перед открытыми дверями лифта и молодой человек вежливо пропускал ее вперед. Софи не смогла скрыть невольной симпатии, когда взглянула на него.

— Простите, — неловко сказала она, когда лифт начал подниматься, — за то, в какой форме я сообщила вам о случившемся.

Еще час назад Софи была уверена, что поступает правильно. А сейчас уже изводит себя сомнениями и в отношении племянника, и в отношении его дяди.

— Это не вам следует просить прощения.

— Самобичевание не поможет…

Люк печально улыбнулся. И Софи поняла, что имела в виду сестра: улыбка полностью меняла этого человека, он просто-таки излучал обаяние.

— Розалин говорила, что вы очень прямолинейны. — Его лицо снова стало серьезным. — Как она?

— Она плохо себя чувствует по утрам, но она справляется…

— Ей не придется больше справляться со всем одной! — яростно прервал он Софи. — Я должен быть с нею! Я люблю ее, вы знаете? — Люк посмотрел на нее, ожидая возражений, и, не дождавшись их, продолжил: — Я вел себя как полный идиот, потому что… Прежде я никогда не был влюблен и испугался того, что почувствовал.

Софи не знала, что ответить на эти признания, — любые слова прозвучали бы банально. Она не нашла ничего лучшего, как сменить тему.

— Те люди, с которыми вы обедали…

Люк застонал.

— О Боже, я забыл о них.

— Они очень важны? — Она знала ответ прежде, чем услышала его.

— Да, — сказал Люк, невесело усмехнувшись. — Филипп собирается покупать новые виноградники и расширять производство. Это даст новые рабочие места и позволит поднять уровень жизни тех, кто уже работает на нас. Кроме того, мы сможем увеличить рынок сбыта за счет новых сортов вин. Дядя занимается этим вот уже несколько недель, и сегодня он собрал вместе все заинтересованные стороны, — объяснил Люк.

Настроение Софи упало окончательно. Она не только публично подпортила ему репутацию, но и помешала осуществлению планов. И это она собиралась стать для Филиппа любимым человеком!

— Но это еще не самое страшное, — добавил Люк. — За соседним столиком сидел Фабьен Вебер.

— Тот самый, который ведет колонку светской хроники?

— Тот самый, — кивнул он.

— Полагаю, не стоит слишком надеяться, что он ничего не заметил…

13

Как и все в этом отеле, номер Маршана был фешенебельным, но взгляд Софи притягивали не антикварная мебель и не раритетные безделушки, а личные вещи Филиппа, разбросанные вокруг. Люк молча стоял у окна, пока она бродила по комнате.

Что я здесь делаю? — спросила она себя, оглядываясь по сторонам. Филипп же ясно дал понять, что для нее нет места в его жизни…

— Она еще думает?..

Софи повернулась на звук его голоса. Почему-то она сразу поняла, о чем идет речь.

— Нет, Люк, ей не нужно было думать. Розалин хочет этого ребенка, очень хочет.

Она увидела, как молодой человек облегченно вздохнул, словно какая-то тяжесть свалилась с его души.

— А уже заметно, что она… — Теперь в его голосе не было страха, только потребность услышать хоть что-нибудь о любимом человеке.

— Нет, еще слишком рано. Хотя она уже сейчас считает, что выглядит ужасно толстой, — с улыбкой сказала Софи.

— О, я уверен, что это не так. Она всегда будет красивой, — возразил Люк.

— Может быть, вы сами скажете ей это? — мягко предложила она.

— А ты как думаешь, Филипп?

Вздрогнув от неожиданности, Софи резко обернулась.

— Проклятые каблуки! — воскликнула она, едва не теряя равновесие.

Стоящий за ее спиной Филипп наблюдал за происходящим с загадочным выражением лица.

— Почему бы тебе не снять их? Уверен, тебе сразу станет легче.

Все-таки у него невероятно соблазнительный голос. Голос, который буквально ощущаешь физически, как будто он проникает в кровь и течет вместе с ней по венам. Софи пошевелила пальцами в туфлях…

— Когда я думаю о тебе, то всегда представляю, как ты идешь босая по пляжу.

Их глаза встретились — и время остановилось. Софи не могла не двинуться, не вздохнуть. С трудом сдерживаемая страсть, рвущаяся из обоих, казалась чем-то материальным.

Люк, слишком поглощенный своими переживаниями, чтобы заметить происходящее с другими, ошеломленно произнес:

— Я стану отцом. — Было очевидно, что новость не укладывается у него в голове.

Филипп с трудом перевел взгляд на племянника. Но его раздражение тут же сменилось искренним сочувствием, когда он увидел потрясение в глазах Люка.

— Кажется, так оно и есть.

Оттенок сомнения, прозвучавший в этих словах, снова заставил Софи ощетиниться и броситься в атаку.

— Здесь не место словам «кажется», «по-видимому» или «возможно». Розалин беременна и он — отец! Или ты хочешь сказать, что я лгу?

— Конечно нет! — воскликнул Люк в ответ на ее предположение. — Ведь так, Филипп? — Он не дал дяде возможности ответить и сдавленно продолжил: — Думаете, я должен сначала позвонить или мне лучше просто поехать к ней?

— Я думаю, вы должны поступать так, как подсказывает вам ваше сердце.

— Но что вы скажете? — Люк сделал ударение на слове «вы».

— Скажу, что это касается только вас и Розалин.

Люк молча смотрел на нее какое-то время, потом, глубоко вздохнув, расправил плечи и повернулся к дяде.

— Вы правы, я просто…

— Хорошая идея, — улыбнулся Филипп, мягко подталкивая его к двери. — Я уж испугался, он никогда не уйдет, — облегченно сказал он, когда племянник, наконец, вышел из номера.

Филипп медленно подошел к большому дивану, стоящему посреди комнаты, и вытянулся на нем во весь рост, закрыв глаза.

Софи недоуменно взирала на эту картину. Интересно, он помнит, что она все еще здесь?

— Я думала, ты захочешь пойти с ним.

Филипп ослабил узел галстука и приоткрыл глаза.

— Чтобы держать его за руку? Поверь, именно это мне и хотелось сделать.

— Но ты утерпел?

— Кое-кто мне говорил, что я должен сдерживать себя и позволять племяннику совершать собственные ошибки и промахи. Кроме того, вряд ли твою сестру впечатлило бы, если бы я ходил за ним по пятам. Да, — добавил он, увидев ее пораженный взгляд, — я решил это без помощи психоаналитика… разве я не молодец?

Софи с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться над его провокационным комментарием.

— С каких это пор ты прислушиваешься к советам? И мог бы снять ботинки: ты пачкаешь великолепный диван, — произнесла она, повышая голос.

— Тебя это действительно беспокоит? — удивился Филипп, продолжая лениво наблюдать за ней, не меняя позы. — Можешь стянуть их с меня, если так волнуешься за мебель. — И добавил, заметив встревоженный взгляд Софи: — Если не считаешь, что это слишком унизительно для тебя.

Мне было бы проще, подумала она, если бы это было унизительно. Но мысль о том, чтобы снять с него обувь, к слову сказать из превосходнейшей кожи и ручной работы, показалась ей возбуждающей. Похоже, это ей пора обращаться к психоаналитику: фетишизм так и начинается…

— Боюсь, что не смогу остановиться, если начну.

Софи показалось хорошей идеей превратить свои реальные опасения в шутку. Но она не предполагала, что собственный голос подведет ее. И слова прозвучали не легко и небрежно, как она рассчитывала, а глухо и чувственно.

— Я обычно начинаю раздеваться сверху… Но готов попробовать и по-другому.

Софи даже не посмотрела в его сторону.

— И не мечтай об этом, Филипп, — пробормотала она. — После того, что ты сделал…

Ты только отсрочишь неизбежное, любимая, и ты это знаешь. У нас будет множество ситуаций, подобных этой, — и это неотвратимо. Мы связаны друг с другом, нравится нам или нет, мысленно произнес он. Но вслух сказал совсем иное.

— Всегда подозревал, что Розалин добьется его. — Филипп смотрел на нее, положив руку под голову, чтобы было удобнее. — А ты что скажешь на это?

Софи выдавила из себя жалкую улыбку, пытаясь унять дрожь, охватившую тело.

— Розалин добьется его… — медленно повторила она за ним. — Нет, нельзя было позволять ему идти к ней! — Софи снова вернулась к беспокоящей ее теме. — Он выглядел так, словно… словно… — Молодая женщина беспомощно осеклась и в раздражении уставилась на лежащего перед ней на диване мужчину. — Как ты можешь быть таким спокойным! — воскликнула она.

— Парень только что узнал, что станет отцом. Как, по-твоему, он должен был выглядеть? — Иронический тон вопроса заставил Софи покраснеть. — Однако Люк намного сильнее, чем кажется, кроме того, вспомни, как именно ты сообщила ему новость…

— Если бы я знала, что он там, я бы не…

— Не устроила сцену? Это было впечатляюще, поверь мне. Защищать своих близких похвально, но одна вещь не дает мне покоя…

— Только одна? Тебе повезло, — сухо ответила Софи. — Мне не дают покоя гораздо больше вещей.

— Это потому, что ты себе противоречишь. Вещи встают на свои места, когда ты перестаешь им сопротивляться.

Интересно, и чему это Филипп сопротивлялся?

— Я не противоречу себе.

— Почему ты вымещала на мне свой гнев?

— Я не делала этого.

— Но ты сказала, что не знала, что Люк был там…

— Розалин заставила меня пообещать не говорить ему о беременности.

— Так ты решила, что скажешь это мне и мое публичное оскорбление послужит тебе наградой?

— Да, именно так, и ты заслужил этого после того, как обошелся со мной… — Софи остановилась, почувствовав, что слезы начинают душить ее.

Она не хотела, чтобы Филипп понял, что причинил ей боль. Ей просто нужно было, чтобы он увидел, что она больше в нем не нуждается. Это было бы легко, если бы она не поняла вдруг, что любит его.

— Люк рассказал мне, кто были те люди за столом. — Она мечтала о мести, но не такой ценой. — Я сожалею, если навредила твоему бизнесу.

К ее удивлению, Филипп в ответ равнодушно пожал плечами.

— Та ситуация поправима, так что давай лучше поговорим об этой.

— Теперь Розалин и Люк вместе.

— Я не собираюсь сейчас думать о них. — Филипп устало запустил пальцы в волосы, откидывая их со лба. — Разве мне не позволительно хоть иногда поразмышлять о том, чего я сам хочу от жизни?

— От жизни, в которой мне нет никакого места, как ты ясно дал понять. Так зачем же ты говоришь об этом со мной?

— Тебя не удивило, как долго вам с Люком пришлось ждать меня в номере? — Софи молча покачала головой, наблюдая, как он поднимается с дивана. — Ты не хочешь спросить меня почему?

— Даже не собираюсь. — Ну зачем он мучает ее?

— Мне только что звонила Мануэла.

— Ну и что с того?

— Она не могла больше чувствовать себя виноватой. Ей нужно было облегчить свою душу признанием.

— Лично мне ты не кажешься подходящим на роль исповедника.

— Ты уехала из Испании, потому что нужна была твоей сестре, да, Софи?

— Ты сам это прекрасно знаешь! — выкрикнула она.

— На самом деле я узнал об этом только сейчас. Когда я вернулся домой, тебя там уже не было. Мануэла сказала мне, что тебе все надоело, ты устала и решила уехать, но будешь иногда звонить.

Кровь отхлынула от лица Софи, и она медленно опустилась на край дивана.

— Я же просила ее… — Она прижала руку ко рту в попытке сдержать подступающие к горлу рыдания.

— Сообщить мне, что уехать тебя вынуждают семейные неприятности. Полагаю, — произнес Филипп, — подразумевалась беременность твоей сестры.

— Я не знала этого тогда, — смущенно объяснила Софи. — Розалин сказала мне правду, только когда я вернулась домой.

— А что еще хуже, — продолжил Филипп, не слушая ее, — ты очень понравилась Мишель, она только о тебе и говорит. И я сходил с ума от мысли, что ты заставила мою дочь полюбить тебя, а потом бросила… просто потому, что тебе стало скучно.

Софи, не двигаясь, смотрела, как он нервно стягивает с шеи галстук и отшвыривает его в сторону. Она не верила своим ушам…

— Только не говори, что влюблен в меня, — прошептала она.

— Есть одна вещь, которую ты должна знать обо мне, любимая. Я ужасно раздражаюсь, когда мне возражают, считаю, что всегда прав… хотя в данном случае я действительно прав. Если бы я не любил тебя, моя дорогая, сладкая, восхитительная Софи, зачем бы мне лететь домой вот с этим? И зачем бы брать это с собой в Париж, когда, кажется, между нами все кончено?

На глазах у пораженной женщины он достал из кармана пиджака бархатную коробочку и положил перед ней на диван.

— Она не кусается — посмотри, — мягко предложил Филипп. Видя, что Софи колеблется, он продолжил: — Я думал, что моя жизнь в порядке, даже лучше чем просто в порядке, но это оказалось не так. Встреча с тобой заставила меня увидеть это. В моей жизни нужно что-то менять. Может, у тебя есть какие-нибудь идеи?

Софи взяла коробочку и открыла ее. Великолепный круглый бриллиант смотрелся неправдоподобно ярко на фоне черного бархата.

— О, Филипп, как красиво, — прошептала она.

Он достал кольцо и надел ей на палец. Оно подошло идеально.

— Так как насчет перемен в моей жизни? — В его взгляде светилась такая нежность, что глаза Софи наполнились слезами.

— Что ты имеешь в виду?

— Это.

Филипп обнял ее, и молодая женщина почувствовала, как он дрожит. Его теплый ласковый рот прикоснулся к ее губам. Пальцы бережно погладили по щеке. Софи со страстью откликнулась на поцелуй.

— Я люблю тебя… О Господи, Филипп!.. — внезапно выдохнула она.

— Что случилось, любимая?

— Есть кое-что, чего ты не знаешь…

— Не имеет значения, — сказал он, ласково целуя ее в шею.

— Подожди, — попросила Софи. — Это важно.

Филипп замер, не поднимая головы.

— Ты любишь меня?

— Бог мой, да!

— Тогда все остальное неважно, — спокойно сказал он, возобновляя свои ласки с того места, где остановился.

— Я ценю твое доверие, но… — Если я не сообщу ему сейчас, то другой возможности может и не представиться, подумала Софи. Он должен знать — вдруг это способно навредить ему?

— Тот журналист…

— Фабьен Вебер?

— Ты знаешь, что он был там, в ресторане?

С терпеливым вздохом Филипп отстранился от Софи.

— Я видел его.

— Это очень повредит твоим деловым интересам, если он напишет о тебе?

— Конечно, чем меньше твое имя мелькает в колонках светских сплетен, тем лучше. Но когда этого невозможно избежать…

— Как сейчас?

— Как сейчас, — согласился Филипп, — то нужно подсказать сплетникам, что следует писать, но только так, чтобы те не поняли, что им подсказывают.

Софи не скрыла восхищенного блеска в глазах, слушая его сдержанное объяснение.

— Ты именно это и сделал?

— Да. Ты бы позвонила своей сестре и родителям до завтрашнего утра… чтобы они узнали о нашей свадьбе от тебя, а не из газет.

— Ты сказал ему, что мы собираемся пожениться! — выдохнула она. — Как ты мог? Ты даже не… А что бы ты делал, если бы я сказала «нет»?

— У тебя не было выбора.

— Ты… ты… — Внезапно Софи поняла, что не хочет больше возражать, спорить, противоречить. И внезапная радость охватила ее. — Я люблю тебя, Филипп.

— Я тоже люблю тебя, — пылко ответил он, привлекая ее в свои объятия. — Когда я подумаю об этих последних нескольких неделях, то…

— Не думай о них, — попросила Софи, прижимая палец к его губам. — Думай о будущем, где есть ты, я и Мишель.

— Ну да, — усмехнулся Филипп, — Люк, Розалин, их пополнение, ваши родители, моя мать. И полный дом кошек.

— Почему? Я оставляла только маленького котика.

— Котика? Маленького? Ага, только это оказалась беременная кошечка. — Он расплылся в довольной улыбке. — И если ты этого не заметила, моя любовь, то тебе просто необходимы хотя бы элементарные знания в области анатомии.

— У тебя есть кто-нибудь на примете, кто возьмется растолковать мне, что к чему, но только я имею в виду отнюдь не кошек? — спросила она, надеясь, что ее голос звучит достаточно провокационно.

— Теперь, когда ты сама предложила… назови место и время.

— Думаю, сейчас самое подходящие место и время, — прошептала Софи, закрывая глаза и чувствуя, как жаркая рука Филиппа ложится на ее грудь.

— Я рад, что ты заметила это.

— Все же ты — порочный мужчина.

— Да, поэтому мне нужна порочная женщина.

Последнее слово все-таки осталось за ним.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?