«Никогда не покину тебя»

Саманта Сноу Никогда не покину тебя

1

Компьютер противно пропищал и отключился, мигнув напоследок яркой голубой точкой, расположенной как раз в центре экрана. Сьюзан выругалась про себя и, стукнув кулачком по столу, опасливо оглянулась, будто боялась, что кто-то заметит очередную неприятность, случившуюся с ней. Непонимание между ней и офисной техникой уже и так являлось поводом для постоянных насмешек со стороны коллег.

Ну что тут поделаешь? Тут смейся не смейся, но не получалось у Сьюзан Бернард дружбы с компьютерами, ксероксами, принтерами и тому подобными страшными для нее вещами. Сьюзан старалась быть с ними ласковой, терпимой, осторожной. Она к ним относилась бережно, уважительно, злой мысли в голову не допускала, чугь ли не на цыпочках вокруг них ходила и мягкой щеточкой пыль сметала. Они же словно не замечали ее попыток подружиться или в отместку за неизвестно какие грехи постоянно ломались, портились, отказывались работать.

Причем обычно в самое неподходящее время. Вот как сейчас, например. Сегодня Сьюзан планировала закончить отчет о привлечении новых клиентов за последние полгода и сдать его на проверку мистеру Бали. Очень уж ей хотелось сделать это именно сегодня. Хотя до крайнего срока сдачи отчета еще была почти неделя, Сьюзан все равно торопилась. Она любила самой первой отчитываться о проделанной работе. А сейчас, в свете последних событий, когда руководство компании решает вопрос о кандидатуре на недавно освободившуюся должность руководителя отдела продаж в филиале компании, Сьюзан просто обязана показать себя с лучшей стороны. А тут, как назло, компьютер сломался.

Сьюзан потерла рукой красные, воспаленные от долгой работы за компьютером глаза и с опаской посмотрела на телефон. Как бы она ни противилась этому, но звонить в службу технического обеспечения придется все равно. Придется вновь объяснять, что у нее сломался компьютер, выслушивать вздохи диспетчера Агнес и общаться с наипротивнейшим в мире человеком — Ником Хелвином, отвечающим за работу компьютеров в отделе продаж крупной косметической фирмы «Бьюти», в котором и трудилась не покладая рук и не жалея сил Сьюзан Бернард.

Сьюзан тяжело вздохнула, представив себе все прелести предстоящего свидания. Нет, она не была мужененавистницей. Наоборот, относилась к мужчинам с большой симпатией и уважением. Она их, можно сказать, любила. Но подобные чувства Сьюзан испытывала только до тех пор, пока рядом не появлялся Ник Хелвин. Рядом с ним Сьюзан начинала ненавидеть все мужское население планеты, казалось бы, без видимой причины. Нелюбовь к Хелвину как-то сама собой переносилась и на всех остальных.

Вздохнув еще раз, Сьюзан протянула изящную узкую руку с покрытыми розовым лаком ноготками к телефону и медленно, очень медленно, набрала номер, который она помнила так крепко, что назвала бы, даже если ее разбудили бы среди ночи.

— Алло! — пропел голосок, тоненький как у маленькой девочки. Диспетчер Агнес была на своем посту. Вид ее совсем не соответствовал тоненькому голоску, и Сьюзан всегда удивлялась, как у высокой, крупной женщины может быть такой писклявый голосок. Сьюзан предпочла бы лучше не родиться совсем, чем родиться с таким голосом.

— Добрый день! Это Сьюзан Бернард из отдела продаж. У меня сломался компьютер. Я бы хотела вызвать специалиста по компьютерам.

В трубке раздался тяжелый вздох. Сьюзан подозревала, что о ней сейчас подумала диспетчер Агнес, какими эпитетами наградила. Но она их конечно же не озвучила, а пропищала:

— Ваша заявка принята. К вам придут после обеда.

— Как после обеда? Я не могу так долго ждать!

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — официальным тоном сообщила Агнес. — Мастер, отвечающий за ваш отдел, будет на работе только после обеда.

— А может, вы пришлете ко мне кого-нибудь другого? — с надеждой спросила Сьюзан.

Это было бы просто замечательно. Пришел бы к ней другой мастер, а не этот ужасный Ник Хелвин, быстренько, без всяких насмешек и издевательств, наладил ее компьютер и удалился восвояси.

Агнес разрушила все ее надежды:

— Это невозможно. Мастер будет у вас в офисе после обеда.

Опустив трубку на рычаг, Сьюзан чертыхнулась и спросила:

— И что мне сейчас прикажете делать?

— Отдыхать, — тут же подал голос Пол.

Их столы стояли рядом, и Пол прекрасно слышал ее разговор с диспетчером. Сьюзан не удостоила его ответом, а лишь гневно стрельнула в его сторону глазами.

Пол был известным лоботрясом. Для него подобные вынужденные задержки в работе всегда в радость. Сьюзан же их терпеть не могла. К работе она относилась добросовестно, сознательно и ответственно. Приходила на работу для того, чтобы работать, а не просто проводить время и получать за это заработную плату.

Сьюзан поднялась из-за стола, разгладила и так идеально сидящий на ее стройной фигуре строгий темно-лиловый костюм и направилась к расположенной посреди огромного кабинета стеклянной конторке мистера Бали.

Чувствуя спиной взгляды коллег, не понимающих, что это ей приспичило самой, без вызова, отправиться к руководителю, Сьюзан толкнула дверь и оказалась перед лицом своего непосредственного шефа.

— Сьюзан, что-то случилось?

— У меня сломался компьютер.

— Опять?

Сьюзан тяжело вздохнула и кивнула.

— Но ведь только вчера Ник привел в порядок ваш компьютер.

Сьюзан опять кивнула. Да, это так. Но это было вчера. А сегодня он сломался вновь, и она уже ничего не могла поделать. Компьютер перестал работать без всяких усилий с ее стороны, отключился от сети сам по себе. Работал, работал, а потом — раз! — и все. Задорно подмигнул на прощание и умер.

— Сьюзан, дорогая! — воскликнул мистер Бали. Он был пожилым, уставшим человеком, всю жизнь проработавшим в компании «Бьюти», поэтому мог позволить себе такое обращение к подчиненным. — Объясните мне. Вы прекрасный менеджер по продажам, в мельчайших тонкостях разбирающийся в нашей профессии. Вашей терпеливости и усердию, вашей интуиции и умению доводить дело до конца могут позавидовать все сотрудники нашего отдела. На каждом совещании я ставлю вас в пример другим. Я не могу нарадоваться такому работнику, как вы. Но… — Мистер Бали остановился и, поднявшись из-за стола, подошел к Сьюзан. — Но все это до тех пор, пока вы не притрагиваетесь к технике. Объясните же мне: почему у вас все ломается? Вы одна израсходовали весь бюджет нашего отдела, выделенный на обслуживание компьютеров. Ну почему, почему у других не случается таких проблем? Расскажите мне по секрету, что вы делаете с компьютером.

Сьюзан молчала, лишь чувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Что она могла ответить? Мистер Бали был прав — больше ни у кого из их отдела, а здесь работали почти два десятка сотрудников, так часто не ломался компьютер. Только у нее. Как специально, назло ей.

— Я не знаю, — виновато прошептала в ответ Сьюзан.

Мистер Бали добросовестно пытался разобраться в этом вопросе каждый раз, как Сьюзан сообщала ему об очередной поломке.

— И я не знаю, — вздохнул мистер Бали. — Ладно, идите и работайте. И вызовите мастера.

— Уже вызвала, — закрывая дверь, ответила Сьюзан.

Как и обещала Агнес, Ник Хелвин появился в отделе сразу же после обеда.

Сьюзан только что вернулась из расположенного на первом этаже кафе, где она по случаю несчастья, связанного с поломкой компьютера, позволила себе съесть круассан с сыром. Вообще-то Сьюзан очень трепетно относилась к своей фигуре, строго следила за своим питанием, употребляла только полезную пищу и посещала тренажерный зал. Позволяла себе послабления в виде ложки сахара или румяного круассана только в моменты особых душевных переживаний. Сегодня был именно такой подходящий момент. Она прекрасно знала, какие слова в ее адрес отпустит Ник Хелвин, и заранее готовилась к ним. Она была несчастна.

— Боишься? — кивнув на аппетитный круассан, спросил Пол и без приглашения уселся к ней за столик.

— Еще чего! — вздернула подбородок Сьюзан. — С какой стати мне бояться?

— А то я тебя не знаю, — усмехнулся Пол. — Круассаны позволяешь себе только в минуты страха.

— Психолог, — скривилась Сьюзан. — Ничего от тебя не скроешь.

— А то. — Физиономия Пола расплылась в улыбке, и он, пододвинув к себе огромную тарелку с вареной кукурузой, приступил к трапезе.

Если бы я съела такую порцию, то непременно лопнула бы, подумала Сьюзан, откусывая крошечный кусочек круассана.

Она долго жевала булочку, пила маленькими глоточками чай, была молчалива, лишь бросала неодобрительные взгляды на болтающего без остановки Пола.

Обед они закончили одновременно и вместе поднялись на свой этаж.

— Не бойся, я рядом. — Пол похлопал Сьюзан по спине и шлепнулся в кресло. Кресло жалобно пискнуло.

Сотрудники отдела возвращались после обеда, и входная дверь постоянно открывалась и закрывалась. Но Сьюзан сразу же определила, когда дверь распахнул Николас Хелвин.

Я его уже спиной чувствую, подумала Сьюзан, оглянувшись, чтобы проверить свою догадку.

На пороге кабинета, обнажив в улыбке все свои ослепительно-белые (Сьюзан иногда сомневалась, не вставные ли они) зубы, стоял высокий, широкоплечий блондин с небрежно взлохмаченными волосами. Во всем его облике была какая-то небрежность, которую, по идее, не мог себе позволить работник уважаемой компании. А вот Ник мог и позволял. Никакого офисного костюма, никакого лоска. На нем были джинсы и выпущенная поверх рубашка в голубую клеточку. Такой вид больше соответствовал пикнику, чем офису.

То, что Ник своим видом бросал вызов общепринятым правилам, раздражало Сьюзан. Зачем столько эпатажа? В чем смысл его противопоставления себя другим? Иногда Сьюзан думала: на пляж Николас Хелвин, наверное, ходит в черной водолазке. Только чтобы не быть таким, как все. Разгуливать по пляжу в плавках — это так пошло, по мнению Хелвина. Правда, вскоре ее мысли переходили в другое русло: Ник Хелвин, наверное, в плавках выглядит сногсшибательно. Представив Ника разгуливающим по пляжу в плавках, Сьюзан сразу же возвращала себя из мечтаний на землю. Еще не хватало, чтобы она думала о полураздетом компьютерщике. Ей нет никакого дела до него!

Ник не спешил подходить к столу Сьюзан. Он перекинулся парой фраз с Филипом Монтье, сидящим у самых дверей, пошептал что-то на ушко хорошенькой Люси, считающей, что она приходит на работу для демонстрации своих нарядов, улыбнулся вечно насупленной миссис Джонс, бестолковой и несобранной, дружески похлопал по плечу Пола и, наконец, остановился за спиной Сьюзан. Сьюзан напряглась, но, собрав всю волю в кулак, даже не обернулась, выдерживая паузу.

— Итак, мисс Бернард, — первым начал Ник, — что у вас произошло на этот раз?

Понятно. Сегодня он с ней деловит и строг. Сьюзан это уже проходила. Так и хотелось поддеть Ника, что он становится неоригинальным. Но она промолчала. Затевать ссору не входило в ее планы. От этого ужасного человека она хотела только одного: чтобы он побыстрее возродил ее компьютер к жизни и убрался подальше. В идеальном варианте — навсегда.

— Компьютер без видимой на то причины отключился от питания и больше не включается, — не глядя на него, скороговоркой отчеканила Сьюзан.

Ник усмехнулся.

— Надо же! Без видимой на то причины. Ничто никогда без причины, видимой или невидимой, не ломается. Хотя некоторые люди даже не задумываются об этом. Не дано им думать о таких вещах.

— Что вы этим хотите сказать? — Сьюзан дернулась от возмущения.

— Я? Абсолютно ничего. — Выражение лица Ника было невинным. — Просто размышляю вслух. Знаете ли, у меня имеется дурная привычка размышлять вслух.

— Мне нет никакого дела до ваших привычек. — Сьюзан вскочила со стула. — От вас мне нужно только одно: чтобы вы побыстрее отремонтировали мой компьютер.

— Кстати, а вы знаете, что бывает с теми, кто слишком торопится?

Сьюзан посчитала вопрос риторическим и оставила без ответа.

— Вы погуляйте пока, — сказал Ник, занимая ее место за рабочим столом. — Трудно работать, когда за спиной кто-то топчется. Особенно это касается хорошеньких девушек. Знаете ли, меня это возбуждает.

— Хам! — тихо, но так, чтобы он услышал, буркнула Сьюзан и отошла к столу Пола.

Тот рад был на время оторваться от работы и поболтать. Но Пол даже не успел закончить восторженный рассказ о своей новой подружке, как Ник закончил ремонт компьютера и подошел к ним.

— Все, можете продолжать трудиться на благо нашей компании, — опершись на стол Пола и глядя Сьюзан в глаза, сказал Ник. — Желаю вам впихнуть сегодня бедным покупателям, которые бедные оттого, что все принимают на веру, пару лишних тюбиков зубной пасты.

От его ухмылки Сьюзан передернуло. И, как она себя ни сдерживала, но все-таки выдала:

— И откуда в вас, Хелвин, столько желчи?

Он замахал руками.

— Что вы, что вы! Я сама доброта и покладистость.

— Вот уж неправда! Вы желчный тип, старающийся побольнее уколоть окружающих.

Сьюзан уже понесло.

— Я прекрасный специалист, и мне это позволено. А вы неумеха, неспособная разобраться в работе компьютера!

— А вам доставляет удовольствие оскорблять людей!

— А вы этих людей вообще в упор не видите!

— А вы… — Сьюзан задохнулась от возмущения и на мгновение замолкла, придумывая, что бы такое сказать наглецу, но не успела.

— А ну-ка прекратите, — остановил их Пол. — Развели шум. Вон уже босс из своей стекляшки выглядывает. — Он кивнул в сторону конторки мистера Бали.

Весь боевой дух Сьюзан сразу же испарился, стоило ей увидеть, что мистер Бали и вправду смотрит на нее.

— Спасибо за то, что исправили компьютер, — бросила она сухо Нику и, резко развернувшись на каблуках, поторопилась к своему рабочему месту.

— «Спасибо» — это слишком дешево за мои старания, — услышала она, но даже не оглянулась.

Ну и как, скажите, работать в таких условиях? Это просто невозможно. Сьюзан сжала кулаки и почувствовала боль от впившихся в ладонь длинных ноготков. Еще не хватало из-за него ломать ноготь.

Как же этот Ник Хелвин невыносим! Он ее раздражает, нервирует, сбивает с рабочего ритма. А ведь вначале он ей показался вполне милым и симпатичным.

В их отделе Ник Хелвин появился почти восемь месяцев назад вместо милого, молчаливого, очень скромного Дика Портера. Он терпимо относился к проблемам Сьюзан и даже по-своему жалел ее. Но Портеру приспичило уехать в Сан-Диего (и что он там забыл?), и появился Николас Хелвин.

О! Когда он впервые пришел в отдел, женская часть коллектива обомлела. Ник был красив, как, по мнению Сьюзан, мужчина не имеет права быть красивым. Высокий, с узкими бедрами и широкими плечами, сильными, крепкими ногами и загорелыми руками, покрытыми светлым пушком волос. Если еще к этому добавить, что он был блондином с ярко-синими, почти васильковыми глазами, строгим, ровным носом и тонкими чувственными губами, то картина становится полной. Ему бы не компьютерами заниматься, а в кино сниматься. После его появления в их отделе почти все женщины в срочном порядке обновили гардероб и опустошили не одну полку в косметических магазинах.

Сьюзан с кривой улыбкой наблюдала за попытками своих коллег привлечь внимание Ника. На какие только ухищрения не пускались женщины! Одна так даже свой путь к сердцу Ника решила проложить пончиками. Она каждый день приносила коробку пончиков и словно невзначай доставала ее из-под стола, когда на пороге появлялся Ник Хелвин. Дело закончилось тем, что мистер Бали сделал замечание любительнице кулинарии. Запах свежеиспеченной сдобы в офисе отвлекал коллектив от работы.

Ник Хелвин был внимателен и обходителен со всеми одинаково, никого особо не выделял.

В рабочее время. Но до Сьюзан доходили слухи, что он после работы встречается то с одной девушкой, то с другой. Иногда даже с несколькими одновременно. Из этого она сделала вывод, что Николас Хелвин — бабник и развратник, и окончательно потеряла к нему интерес. Во всяком случае, она так считала и так всем говорила.

Если бы она могла, то свела бы встречи с ним к минимуму. Но, увы, это, как ей кажется, не случится никогда. Компьютер вытворяет черт-те что, ломается в самый неподходящий момент, и неизвестно почему. И Сьюзан вновь и вновь звонит в службу технической поддержки. А оттуда приходит нестерпимый Николас Хелвин, который одним своим видом портит Сьюзан настроение.

2

Сьюзан вставила ключ в замок и попробовала повернуть. Ничего не получилось.

— Ну вот опять, — вздохнула Сьюзан.

Такое случалось уже не первый раз, и она понимала, что давно пора вызвать слесаря, но все время забывала.

Сьюзан повторила попытку. На этот раз ключ поддался, с трудом, но повернулся, и замок, негромко скрипнув, открылся.

Она не любила свою квартиру, и та, словно чувствуя это, отвечала тем же. Отвечала как могла: часто заедающим замком, протекающим краном в кухне, скрипом пола, от которого Сьюзан просто бесилась, перегоранием лампочек в самый неподходящий момент.

В этой квартире на Парковой улице она поселилась почти три года назад, в тяжелое для нее время. Она только что рассталась с Джастином, и единственной ее мечтой было убраться как можно дальше от того района, где они жили. Чтобы ничто не напоминало о Джастине, их жизни и его обмане.

Тогда, три года назад, Сьюзан думала, что жизнь потеряла всякий смысл, что сейчас она будет не жить, а прозябать, доживать годы, отпущенные ей судьбой. И где она проведет эти годы, не имело для нее никакого значения. Поэтому Сьюзан и поселилась в квартире, что подвернулась под руку.

В тот день, убежав из квартиры Джастина, Сьюзан долго бродила по улицам, а перед глазами все всплывала картинка, что предстала перед ней, когда она вернулась домой: голая длинноволосая блондинка всадником восседает на таком же голом Джастине. Сьюзан прогоняла ее, но никак не могла изгнать. Обессилев от долгой ходьбы, Сьюзан шлепнулась на скамейку, на оставленную кем-то газету, в которой она и прочитала объявление о сдающейся на долгий срок квартире.

С тех пор прошло три года. Сьюзан горе свое пережила, об изменнике благополучно забыла, а в снятой квартире продолжала жить. Но за это время так ее и не полюбила. Как считала временным жильем, так и продолжала считать. Устраивало Сьюзан в ней лишь одно — терпимая арендная плата. Да еще то, что ее офис был недалеко.

Сьюзан прошла в кухню и открыла дверцу холодильника. Окинув придирчивым взглядом содержимое, вздохнула, поморщившись. Запас продуктов уже давно следовало пополнить. Но баночка зеленых оливок для Роберта, сыр для нее и бутылка белого вина нашлись. Вполне достаточно на сегодняшний вечер.

Сьюзан не готовила дома, предпочитала питаться в кафе и ресторанах, поэтому в холодильнике особо и не водилось продуктов. По этому поводу у них с Робертом время от времени случались ссоры. Он, воспитанный заботливой мамочкой и до сих пор живший под ее теплым крылом, почему-то считал, что женщины обязаны любить возню на кухне, что готовка — это любимейшее занятие каждой женщины. Сьюзан вначале пыталась доказать, что это совсем не так. Потом, махнув рукой, перестала спорить.

— В конце концов, — говорила она на замечания Роберта, — ты ко мне приходишь не за тем, чтобы есть. Я так думаю, у нас имеются более интересные занятия.

Роберт сразу же соглашался с этим, и они незамедлительно отправлялись в спальню. За время их знакомства, а знакомы они были чуть больше года, им совершенно не надоели эти занятия. Тем более что встречались они не так уж и часто, два-три раза в неделю. Такой график встреч вполне устраивал обоих. Они были солидарны во мнении, что жить отдельно намного лучше, чем вместе, и не спешили съезжаться, а тем более оформлять отношения.

Уже давно Сьюзан пришла к выводу, что главное для нее — это сделать карьеру, добиться определенного положения в обществе и личной материальной независимости. Жить в полной зависимости от мужа, под его опекой и на его деньги — удел слабых женщин. А Сьюзан считала себя сильной и независимой. Все, чего она достигла, что имеет сейчас в жизни, получено ею самой. И это только начало. Сьюзан верила в себя и знала, что достигнет многого. Главное, не спешить, делать все постепенно и целенаправленно. Но и не забывать следить за другими, чтобы не обошли в карьерной гонке.

Сьюзан совершенно не желала быть похожей на Уну Меркель. Уну Сьюзан, конечно, очень любила, ведь они давние подруги, еще со времен колледжа. Но быть похожей на нее не собиралась.

Уна выскочила замуж сразу же после колледжа, родила своему Питеру двоих сыновей, с головой погрузилась в заботы о семье и доме и полностью счастлива. Она не работала ни одного дня и никогда к этому не стремилась, поэтому и совершенно не понимала Сьюзан.

— Ну, Роберт тебе уже сделал предложение? — вот первый вопрос Уны при встречах, которые в последнее время стали совсем редкими.

— Сьюзан, бросай его! — советует она после отрицательного ответа подруги. — Зачем тебе мужчина, который боится взять на себя ответственность?

— Я сама еще не собираюсь замуж. — Сьюзан веселит озабоченность подруги ее судьбой. — Нас с Робертом вполне устраивают наши отношения.

— Ерунда! — Уна категорична в своем убеждении. — Каждая женщина мечтает о замужестве.

Сьюзан предпочитает с ней не спорить. Каждый вправе иметь свое мнение. Зачем злиться из-за того, что твое мнение отлично от чьего-то мнения? Уна — домашняя наседка, с радостью обустраивающая семейное гнездышко. Сьюзан в отличие от нее — птица высокого полета, для которой самое главное свобода и самостоятельность.

Подумав, что надо бы в ближайшие дни позвонить Уне, Сьюзан достала из холодильника продукты. Нарезая сыр тонкими ломтиками, отметила, что он последний и завтра на завтрак ее ждет одинокая чашка кофе. Здесь же на кухне она сервировала столик на колесиках, не забыв поставить на него бутылку вина и бокалы, и отвезла в гостиную, которая в ее небольшой квартирке выполняла и роль столовой.

Кроме дивана, около которого Сьюзан поставила столик, в комнате был еще телевизор и картина на стене с веселыми белыми маргаритками в вазе. И все. Сьюзан специально не заполнила комнату другой мебелью. Ей хотелось, чтобы было просторно и светло.

— У тебя не квартира, а номер во второразрядном мотеле, — отчитывала ее Уна. — Такая же безжизненная и убогая.

Чтобы как-то оживить жилье подруги, Уна и подарила ей эту картину, верх безвкусицы, по мнению Сьюзан. Но, чтобы не обижать Уну, она самолично вбила гвоздь в стену и повесила картину.

— Ну вот, так намного лучше! — воскликнула Уна, придирчиво осмотрев результат работы Сьюзан. — Сейчас бы тебе купить пару мягких кресел и столик, и все было бы отлично.

— Нет! — замахала на нее руками Сьюзан. — Никаких кресел и столиков! Мне так нравится.

Для отдыха после рабочего дня ей вполне хватало мягкого дивана, на котором так приятно полежать, закутавшись в теплый плед, и монотонно бубнящего телевизора, создающего иллюзию, что она в квартире не одна.

Сьюзан взяла пульт управления и включила телевизор. Шла передача «У нас в гостях…». Иногда автор программы и ведущий Мэтью Хоггард заманивал в свою студию забавных персонажей. Сьюзан нравилась его манера вести беседу, умные вопросы, что он задавал своим гостям, его искренняя заинтересованность в людях.

Сегодня в студии находилась дама лет пятидесяти с выкрашенными в фиолетовый цвет волосами и накинутым на плечи такого же цвета меховом палантине. Если учесть, что на улице стояла невыносимая жара, видеть гостью в мехах было, по крайней мере, странно.

— Итак, в своей книге вы утверждаете, что существует некое информационное хранилище, в котором собраны ответы на все заданные и незаданные вопросы? — спросил Мэтью Хоггард свою гостью.

— Совершенно верно, — четко, тоном прилежной ученицы ответила дама. — Ни один вопрос не задается случайно, каждый вопрос предопределен. А значит, на него уже существует ответ, хранящийся в определенных информационных сферах. Нужно только его оттуда получить.

— И гадалки умеют это делать?

— Совершенно верно, — кивнула дама. — Получая свой дар, гадалка одновременно получает и доступ в хранилище ответов.

— Значит, гадалкам можно верить? Они не ошибаются?

— Конечно же! — воскликнула дама. — Гадалка берет ответ на заданный вами вопрос готовым из информационных сфер и просто сообщает вам. Она всего лишь передатчик информации.

— Но сейчас развелось так много шарлатанов, обманывающих честных людей. Существует ли способ определить, настоящая гадалка перед вами или шарлатанка? — В голосе телеведущего звучала огромная заинтересованность и ни тени насмешки.

Сьюзан скривилась: и что, он верит в эту муть, о которой спрашивает?

— Да, конечно, — согласилась дама с фиолетовыми волосами. — Определить это под силу каждому.

— Оставайтесь с нами! — Оператор высветил лицо Мэтью Хоггарда крупным планом. — Сразу же после рекламы Энн Бойли, автор книги «Гадания: правда и вымысел», расскажет вам, как правильно выбрать гадалку.

— Ой мамочки! — воскликнула Сьюзан, закатив глаза к потолку. — Неужели кого-то интересует подобная ерунда?

Вопрос остался без ответа, да и она сама о нем тотчас забыла. Потому что раздался звонок в дверь.

Быстро вскочив с дивана и бросив взгляд на столик, все ли в порядке, Сьюзан подошла к двери и распахнула ее. На пороге стоял Роберт, весь такой аккуратный и опрятный, благоухающий приятным ароматом. Как будто он приехал к Сьюзан не из офиса, где провел за столом длинный рабочий день, а из салона красоты. Сьюзан всегда поражалась его умению сохранять презентабельный вид в любых условиях. Ни складочки на строгом темном костюме, ни пятнышка на накрахмаленной рубашке. Роберт всегда выглядел так, словно только что сошел с обложки модного журнала.

Сьюзан подставила щеку для поцелуя и отступила, впуская его в квартиру.

— О! Ты меня ждала? — спросил Роберт, входя в комнату. — Как приятно. Или ты ждала не меня? Кого ты ждала, признавайся!

Он искоса взглянул на Сьюзан. В глазах его плясали задорные огоньки. Она приняла его игру и ответила:

— Я ждала лучшего в мире мужчину. Догадайся кого.

— Неужели это я лучший в мире мужчина?

Роберт снял пиджак и, выйдя в коридор, аккуратно повесил его на вешалку. Он никогда не обращался с одеждой небрежно. Сьюзан не могла представить, что Роберт просто бросает пиджак на спинку дивана, например.

— Конечно, ты. — Сьюзан подошла к Роберту и обхватила его руками за шею. — Я так соскучилась по тебе, — прошептала она, приблизив губы к его губам.

— Я тоже, — ответил он, когда они наконец оторвались друг от друга. — Казалось, что сегодняшний день никогда не кончится. Босс просто взбесился, ожидая комиссию. Сам вертится, как заводной, и нам не дает покоя. Давай выпьем вина, милая.

Они уселись на диван. Роберт разлил вино и подал бокал Сьюзан.

— За нас, дорогая!

— За нас!

Сьюзан пригубила; вдохнув терпкий аромат муската, отпила маленький глоточек. Роберт, запрокинув голову, осушил весь бокал.

— Извини, — пробормотал он, удивленно глядя на пустой бокал. — Так хотелось пить.

Сьюзан лишь улыбнулась: вино для того и существует, чтобы его пить. Роберт ловко подхватил вилкой блестящую оливку и, прикрыв блаженно глаза, начал ее жевать. Он обожал оливки, чем вызывал недоумение у Сьюзан, не переносившей даже их запах.

Роберт откинулся на спинку дивана и, обхватив Сьюзан за плечи, притянул ее к себе. Она удобно пристроила голову у него на груди.

— Как хорошо, что этот сумасшедший рабочий день закончился, — мечтательно прошептал Роберт. — И я наконец-то рядом с тобой.

Сьюзан подняла голову, губы их встретились и слились в сладостном поцелуе. Ей показалось, что поцелуй длился целую вечность.

— Чур, я первый сегодня в душ! — задыхаясь от страсти, хриплым голосом сказал Роберт.

Когда обнаженная Сьюзан вошла в спальню, Роберт уже лежал в кровати. Ей в глаза бросилась его голая грудь, покрытая завитками темных волос. Выглядели они так возбуждающе, что Сьюзан почувствовала, как в ней разгорается огонь, и поспешила к Роберту. Скользнув под одеяло, она обхватила Роберта за шею и впилась губами в его губы.

Неизвестно откуда в голове проскочила мысль о том, что любовью они всегда занимаются только в спальне, предварительно приняв душ, что все всегда идет по строгому плану, от которого они не отступают ни на йоту. Всегда одно и то же: вино, поцелуй, душ, постель.

Иногда в мечтах Сьюзан пыталась представить, как Роберт овладевает ею в каком-нибудь другом месте. В коридоре, например, или на диване в гостиной. Но у нее ничего не получалось. Она не могла даже представить спонтанного секса с Робертом. Только в кровати, после предварительных гигиенических процедур.

Но зато какой это был секс! Оказавшись в кровати, Роберт превращался в темпераментного, страстного любовника. Вместе с одеждой он терял всю свою презентабельность и затевал такие любовные игры, что у Сьюзан захватывало дух. Ради них она прощала Роберту его чопорность и педантичность. Ей было хорошо с ним, и она готова была отдаваться ему снова и снова.

Не прерывая поцелуя, Сьюзан провела рукой по груди Роберта, пощекотала пальчиком живот и легонько дотронулась до его разбухшей плоти. Роберт коротко ахнул и резко перевернул Сьюзан на спину.

Сейчас он, опершись на локоть, возвышался над ней, несколько мгновений вглядываясь в лицо. Потом опустил голову и дотронулся языком до ее левой груди. Сердце Сьюзан сладостно екнуло, и она, обхватив руками его шею, прижала его голову к себе. Язык Роберта нежно ласкал набухший сосок, а рука гладила упругий живот Сьюзан. Потом рука скользнула вниз и провалилась в ложбинку между ног. Сьюзан непроизвольно сжала ее бедрами.

Роберт легонько куснул сосок зубами. Сьюзан выгнулась, еще теснее прижалась к Роберту, ощущая, как сладострастная дрожь проходит по его телу. Она чувствовала его набухшую плоть, упиравшуюся ей в живот, и сама дрожала от нетерпения. Дыхание ее участилось, глаза прикрылись.

Роберт коленом осторожно раздвинул бедра Сьюзан, и Сьюзан показалось, что его плоть заполнила ее. Поначалу несколько вялые, медленные движения их тел все убыстрялись. Губы Роберта впивались в рот задыхающейся от страсти Сьюзан, руки сжимали ее груди. Она же подняла ноги и сомкнула их на спине Роберта. Свет вокруг померк, осталась только сладостная круговерть мириад огоньков, которые в конце концов взорвались в момент наивысшей страсти.

Роберт обессиленно упал на подушку, Сьюзан натянула на себя одеяло. Они лежали рядом, глядя в потолок. Их грудные клетки вздымались в унисон от еще не успокоившегося дыхания.

— Ты был великолепен, — прошептала Сьюзан.

— Правда? Тебе понравилось? — В голосе Роберта прозвучали довольные нотки. — Да и ты постаралась на славу.

Дыхание их постепенно приходило в норму, утоленная страсть отпускала.

— А у меня сегодня опять на работе сломался компьютер, — сообщила Сьюзан через некоторое время. — И опять этот ужасный Ник Хелвин издевался надо мной.

После страстного секса они любили поговорить о посторонних делах. А так как основное место в их жизни занимала работа, то и говорили они обычно о работе. Роберт был в курсе вражды Сьюзан и Ника Хелвина. И хотя он его не знал лично, но из рассказов Сьюзан прекрасно представлял, какой тот отвратительный тип.

— Тебе нужно пожаловаться на него его непосредственному начальнику, — сказал Роберт. — Какое он имеет право издеваться над тобой? Или давай я сам с ним поговорю.

Сьюзан представила чистенького, аккуратненького Роберта в идеально сидящем костюме и небрежного Николаса Хелвина с выпирающими из-под закатанных рукавов клетчатой рубашки мускулами.

— Нет, не стоит, — сказала она. — Таким людям мирным путем ничего не возможно объяснить.

— Тогда просто игнорируй его глупые выпады, — посоветовал Роберт, иногда почитывающий книги по психологии и считающий себя асом в вопросах межличностных отношений.

— А я и игнорирую, — согласилась Сьюзан. — Просто иногда обидно бывает, что он относится ко мне, как к бездумной дуре.

Взгляд Роберта Сьюзан не понравился. А не считает ли и он ее таковой?

3

Каждое утро, выходя из дома, Сьюзан радовалась, что живет всего лишь в нескольких кварталах от офиса. По своей натуре она была типичной «совой», и утренний подъем для нее представлял большую трудность. Для Сьюзан легче было не спать всю ночь, чем оторвать голову от подушки утром. Ведь утром снятся самые сладкие сны.

Сьюзан часто размышляла над вопросом, почему при составлении графика работы никто не учитывает того факта, что определенной части населения, к которой относится и она, очень трудно приходить в офис к девяти часам? Особенно если накануне лег спать далеко за полночь.

— Ты ведешь неправильный образ жизни, — говорил ей Роберт, когда она начинала жаловаться, что опять чуть не проспала.

Роберту ее не понять. Сам он, «жаворонок», просыпающийся с восходом солнца, спать всегда ложится в одно и то же время. В десять тридцать вечера. По нему можно часы сверять. В этом и заключается еще одна причина, почему они до сих пор не живут вместе. Во всяком случае, так говорит Роберт.

— Для того чтобы быть полностью работоспособным, я должен хорошо высыпаться. А я не смогу этого сделать, если ты будешь бродить по квартире до полуночи.

Сьюзан, и сама не очень-то стремившаяся к совместной жизни, вполне удовлетворялась его отговоркой. И не собиралась что-то менять в своем режиме дня. Спать ложилась за полночь, а просыпалась в самую последнюю минуту. Чуть-чуть хватало времени, чтобы собраться.

Вот и сегодня она вышла за полчаса до начала рабочего дня. Все у нее было рассчитано до минуты. Полчаса вполне достаточно, чтобы запереть дверь, выйти из подъезда, поздороваться с консьержем, милым старичком, проживающим в их же доме, перейти дорогу, миновать парк, пройти пару кварталов по бульвару и войти в стеклянную дверь с вывеской «Бьюти».

Так было всегда. Сьюзан была уверена, что так будет и сегодня. Ведь этот маршрут за три года был выверен до мельчайших подробностей. Ей всегда хватало получаса, чтобы добраться до работы.

Так было всегда. Но сегодня все пошло с самого начала как-то не так. Началось с того, что опять заело замок, и Сьюзан пришлось повозиться с ним. Разозлившись на него окончательно, она решила наконец-то положить конец своим мучениям.

Спустившись вниз, Сьюзан подошла к консьержу и попросила вызвать на вечер слесаря. Консьерж медленно записал заявку Сьюзан в толстую потертую тетрадь. А потом вдруг вспомнил, что для мисс Бернард вчера с вечерней почтой пришло письмо. Он долго перебирал бумаги на столе и наконец извлек из-под стопки голубой конверт.

Тут и оказалось, что письмо пришло совсем даже и не Сьюзан, а жильцам из четырнадцатой квартиры.

Консьерж начал извиняться, жаловаться на свою память, а Сьюзан чувствовала, как утекают драгоценные минуты и до начала работы остается все меньше и меньше времени.

Наспех успокоив расстроенного консьержа, Сьюзан выскочила на улицу. Из-за незапланированной задержки ей пришлось ускорить шаг.

Но в парке ее ждала еще одна неприятность. Дорожка, по которой она обычно ходила, была перегорожена. Сьюзан недоуменно остановилась перед желто-черной ленточкой и огляделась.

Ну да, конечно! Как же она позабыла? О том, что в город приезжают «Аттракционы Гудини», писали все местные газеты. Имел ли на самом деле владелец этих аттракционов какое-нибудь отношение к знаменитому Гарри Гудини, Сьюзан не знала. Но газеты вовсю трещали, что в город приезжает то ли внук, то ли правнук (тут газеты расходились во мнении) великого иллюзиониста. Но газеты они такие, писать могут что угодно.

Сьюзан чертыхнулась про себя. Надо же было этому Гудини, кем бы он там ни был, расставлять свои разноцветные шатры и карусели именно на ее пути! Обходная дорога отняла у Сьюзан еще несколько лишних минут.

В офис Сьюзан вошла ровно в девять часов. Нет, она не опоздала, но осознание того, что это вот-вот могло произойти, испортило ей настроение. Сейчас, когда решается вопрос о назначении руководителя отдела, каждая оплошность может сыграть на руку ее конкурентам.

Сьюзан опасливо посмотрела на мистера Бали, но тот на нее даже не взглянул. Она быстро проскользнула на свое место.

— Проспала? — поинтересовался Пол, когда она уселась на свое место. — А я уже волноваться начал, куда ты пропала. Невиданное дело — Сьюзан Бернард опоздала на работу.

— Не проспала я, — помотала головой Сьюзан. — А опоздала я из-за фокусника.

— Из-за какого фокусника? — удивился Пол. — Что-то я не знаю среди твоих знакомых никаких фокусников. Или это ты так образно выражаешься? И имеешь в виду фокусника в постели?

— Пол, ну почему все твои мысли движутся в одном направлении?

Он хитро подмигнул и ответил:

— Да вот уж таким уродился. Что за фокусник?

— Разочарую я тебя, Пол. К сексу тот фокусник не имеет никакого отношения. В парке аттракционы устанавливают, поэтому пришлось пойти в обход.

— В парке напротив твоего дома «Аттракционы Гудини» установили? Это же отлично! Вечерами сможешь кататься на каруселях.

— Вышла я уже из того возраста, чтобы на каруселях кататься.

— Да? — издевательски произнес Пол. — Вот бы не подумал.

— Это ты, Пол, наверное, так никогда и не повзрослеешь, — вздохнула Сьюзан и включила компьютер.

Рабочий день начался.

В обеденный перерыв Сьюзан взяла себе салат из капусты и чашечку кофе. Только она приступила к обеду, как за ее столик опустилась Люси Деф. Они не были подругами, хотя и работали в одном отделе, и почти не общались.

Сьюзан непроизвольно огляделась. В кафе было достаточно свободных мест, но Люси почему-то выбрала ее столик.

— Привет! — сказала Люси.

— Привет! — ответила удивленная Сьюзан.

— Тоже капустой обедаешь? — Люси кивнула на тарелку Сьюзан. — Красота требует жертв.

Сьюзан неопределенно хмыкнула, не испытывая большого желания разговаривать со своей коллегой. Она думала, что Люси поймет и замолчит. Но та не обратила внимания на неприветливость Сьюзан.

— У тебя такая фигурка, что тебе необязательно сидеть на диетах, — продолжила Люси. — Не то что мне. Лишнее пирожное — и все, беда. Вот и приходится, как кролику, хрустеть капустными листьями.

Сьюзан продолжала молча есть.

— Хотя… — Люси на мгновение замолчала, выдерживая многозначительную паузу. — Некоторые мужчины говорят, что у меня идеальная фигура. Как ты думаешь, они мне льстят?

Сьюзан понимала, что в этом месте она должна воскликнуть: «Ну что ты! Они говорят истинную правду. Фигура у тебя просто изумительная!». Понимала, но сказала, пожав плечами:

— Не знаю. Я же не мужчина.

Ее слова обидели Люси. Сьюзан заметила, как дернулась у той верхняя губа.

— Конечно, ты не мужчина. А вот Ник Хелвин… — Люси опять выдержала паузу. — Ник сказал, что с такой фигурой, как у меня, только нижнее белье демонстрировать.

Ах вот в чем дело! Сьюзан поняла, что Люси бесцеремонно уселась за ее столик только для того, чтобы похвастаться. У Люси было свидание с Ником Хелвином, и ее сейчас просто распирает от желания поделиться новостью.

Зря старается, подумала Сьюзан. Меня это совершенно не касается. Мне нет никакого дела до того, что говорил Люси Ник Хелвин. К тому же он ей льстил. Фигура Люси далека от идеальной.

— А еще мы с Ником говорили о тебе, — глядя Сьюзан в лицо, сказала Люси.

Надо же, они с Ником говорили о ней! Интересно, что в этой фразе для Люси главное? То, что они с Ником говорили, или то, что они говорили о ней? Сьюзан оторвалась от еды и уставилась на Люси, ожидая продолжения.

Та, увидев, что наконец-то заинтересовала Сьюзан, затараторила:

— Представляешь, вчера выхожу из офиса, а там Ник Хелвин топчется. Я, конечно, на него посмотрела, но не подошла. Еще не хватало, чтобы я сама к нему подходила. А он стоит, высматривает кого-то. Головой то в одну, то в другую сторону вертит. А я, как будто невзначай, проходя мимо, его плечом задела и спрашиваю: «Не меня ли ждешь?». Он сначала смутился, как мне показалось, а потом ответил: «Как ты угадала?». Мы с ним отлично вечер провели, в кафе посидели, по парку погуляли.

Люси, вспоминая вчерашние счастливые мгновения, даже глаза закатила. Сьюзан же, глядя на эту пустышку, лишь вздохнула.

— Ну ты сама понимаешь, что для Хелвина самое главное — это девушку в постель затянуть. Но не на ту нарвался! Я ему сразу сказала, что на кофе я его домой приглашать не собираюсь.

— А он напрашивался? — поддела ее Сьюзан.

Люси опешила от такого прямого вопроса, даже замялась, но потом взяла себя в руки и продолжила:

— Да не то чтобы напрашивался… Но ведь ты же знаешь Хелвина. Для него главное…

— Я не знаю, что для него главное, — перебила ее Сьюзан. — И совершенно не хочу знать. Мне этот Хелвин не интересен.

— Да? — Люси вскинула тоненькие, ровные бровки. — А вот ты ему интересна.

— Я? Дорогая, а ты ничего не путаешь? — Сьюзан утомила эта болтовня, и она хотела побыстрее избавиться от Люси. Тем более что салат из капусты уже был съеден, а кофе почти выпит.

— Ничего я не путаю, — ухмыльнулась Люси и, подавшись к Сьюзан, продолжила: — Ник сам сказал: «Эта ваша Сьюзан Бернард странная девушка. Вроде бы неглупая, а с техникой никак не подружится. Я бы хотел в этом феномене разобраться».

— Понятно… — протянула Сьюзан.

Она не ожидала этого, но слова Люси ее обидели. Как бы она ни относилась к Нику, но то, что он думает о ней только как о главном враге его любимых компьютеров, задело Сьюзан. Лучше бы он о ней вообще не вспоминал, чем думал в таком ключе.

— А еще Ник интересовался, есть ли у тебя парень, — сказала Люси, и поднявшаяся со стула Сьюзан вновь села.

— А какое ему дело до этого? — спросила она.

Люси лишь пожала плечами.

Сьюзан выключила компьютер и блаженно потянулась. В офисе уже никого не было, и она могла позволить себе такую вольность. Сьюзан испытывала огромное удовлетворение. Она успела закончить запланированную на сегодня работу. Правда, для этого ей пришлось несколько задержаться в офисе. Но все равно дома ее никто не ждет. Была бы ее воля, она сидела бы в офисе до самой ночи.

Собрав вещи, Сьюзан вышла из кабинета. На ходу поздоровалась с уборщицей, приступившей уже к своей работе, спустилась в одиночестве на лифте и, пройдя через пустой холл и кивнув на прощание охраннику, вышла на улицу.

У дверей, небрежно прислонившись к стене, стоял Николас Хелвин.

— Привет! — кивнула ему Сьюзан и хотела быстренько проскочить мимо него.

Но не тут-то было. Ник оторвался от подпираемой им стены и преградил Сьюзан дорогу.

— Привет!

Сьюзан удивленно смотрела на Ника, не понимая, какого черта он в это время находится возле офиса. Он явно был не из тех, кто задерживается на работе. Не существовало в мире причины, способной задержать Ника Хелвина на ней дольше положенного срока.

Он же совершенно не удивился, увидев Сьюзан.

— Рабочий день уже давно закончился, а вы еще тут, — сказал он.

— Мне надо было кое-что доделать.

Сьюзан предприняла попытку обойти стоящего перед ней Ника, но у нее ничего не получилось. Ник стоял столбом и не собирался уступать ей дорогу.

— Не следует так много работать. От долгого сидения за компьютером портится цвет лица. Поверьте мне, вряд ли кто оценит по достоинству такую жертву.

— Ну и вы почему-то еще не дома, — парировала Сьюзан. — Хотя могли уже давно лежать на диване, потягивая холодное пиво.

Ник усмехнулся:

— Во всяком случае, я здесь не из-за работы. Просто стою и жду человека.

Сьюзан улыбнулась. Конечно, как ей вообще могла прийти в голову мысль, что Ник Хелвин задержался из-за работы. Она вспомнила, как в обеденный перерыв Люси Деф рассказывала о вчерашнем свидании с Хелвином. Напрасно он ее тут ждет. Люси Деф тоже никогда не задерживается на работе. Выбегает из офиса одной из первых.

— Люси уже давно ушла, — сказала Сьюзан, надеясь, что после ее сообщения он уступит ей дорогу.

— Люси? Какая Люси? — не понял Ник, и брови его смешно сошлись на переносице. Потом хлопнул себя по лбу, вспомнив наконец. — Ах, Люси… Милашка Люси… Но я жду не ее.

— Да? Ну извините. Значит, я ошиблась.

Ник Хелвин — ловелас, он может ждать кого угодно. И ей, Сьюзан, до этого нет никакого дела.

— Ничего страшного. — Он шутливо поклонился. — Каждый имеет право на ошибку. Я жду не Люси, а… Впрочем, не важно. Я дождался вас, и раз мне все равно нечего делать, то хотел бы проводить вас до дома.

— Меня? — Сьюзан даже отступила на шаг назад, таким неожиданным оказалось для нее предложение Хелвина.

— А что в этом такого? Да, я хочу проводить вас до дома.

— Нет, спасибо, — быстро сказала Сьюзан. — К тому же я очень спешу.

— Даже так? — с усмешкой спросил Ник, наблюдая за ее попытками миновать преграду, которую представлял он сам.

— Да, мне некогда, — солгала Сьюзан, надеясь таким способом избавиться от Ника. — Мне… мне срочно нужно домой.

Сьюзан даже не смогла придумать веской причины, почему же она так спешит.

— Вот и прекрасно. Как ни странно, но мне в ту же сторону. И мы пойдем быстро.

Сьюзан неопределенно хмыкнула. В конце концов, она не может запретить ему. Пусть вдет куда хочет.

За время, что Сьюзан провела на работе, в парке закончили монтаж аттракционов. Заграждающую желто-черную ленту сняли, и ничто не мешало ей идти привычным путем.

— Вы любите кататься на каруселях? — спросил Ник, когда они проходили мимо них.

— Знаете, я уже вышла из этого возраста, — ответила Сьюзан.

— А я люблю, — не обидевшись на ее грубый ответ, мечтательно сказал он. — Когда садишься на карусель, кажется, что возвращаешься в детство, в самое счастливое и беззаботное время.

— Вы романтик? Вот уж никогда не подумала бы.

Циничный Ник Хелвин, язвительный Ник Хелвин, оказывается, любит кататься на каруселях.

— А вы многого обо мне не знаете. Во мне столько тайн… — Он неожиданно остановился, встал перед Сьюзан и, глядя ей в глаза, серьезно спросил:

— А вы хотели бы узнать мои тайны?

От его слов по спине Сьюзан побежали мурашки, сердце ёкнуло, но она постаралась сразу же взять себя в руки:

— О нет, увольте! — замотала она головой. — Мне и своих тайн хватает. Зачем мне чужие?

— А я бы хотел узнать ваши тайны, — не отводя от нее взгляда, произнес Ник.

Сьюзан огляделась, словно ища место, куда бы ей спрятаться. От слов Ника, от его проникающего в душу взгляда ей стало очень неуютно.

— Смотрите, какой шатер интересный возвели, — чуть запнувшись от волнения, произнесла Сьюзан, чтобы как-то скрыть свое смущение.

Хотя шатер и вправду был занимательный. Высокий, в два человеческих роста, темно-бордового цвета, с золотыми звездами по всему полю, он казался сказочным, нереальным, таким праздничным и абсолютно лишним предметом в парке.

— Хотите посмотреть поближе? — спросил Ник, и Сьюзан кивнула.

Подойдя ближе, они увидели, что шатер не такой уж и нарядный, каким казался издали. Он был изготовлен из обыкновенного брезента, окрашенного в бордовый цвет. От времени краска в некоторых местах облупилась, обнажая грязную серость.

— О! — воскликнул Ник. — А это, оказывается, пристанище гадалки.

Он стоял справа от входа в шатер и рассматривал яркий рекламный щит. Сьюзан подошла к нему и прочитала: «Прорицательница Алана. Все о прошлом, настоящем и будущем».

— Хотите зайти? — Ник кивнул в сторону шатра.

— Нет, увольте, — помотала головой Сьюзан. — Свое прошлое и настоящее я знаю. А что касается будущего, то пусть будет что будет. Не хочу знать. Да и к тому же глупости это все.

— Вы не верите в гадания?! — воскликнул Ник.

— Нет. А вы верите?

— Конечно. Вот хочу завести личного предсказателя, который называл бы мне выигрышные цифры перед моим посещением казино.

— Вы что, игрок?

— Я? — переспросил Ник. — Нет. Но стал бы им, если бы у меня был предсказатель. Представляете, как здорово? Предсказатель пишет мне на бумажке числа, я на них ставлю и выигрываю деньги. Мечта! И уволился бы я тогда из нашей «Бьюти», и обходил бы я ее далеко стороной.

— Шутите все, — сделала вывод Сьюзан и зашагала прочь от шатра прорицательницы.

Остановившись у подъезда, она сказала:

— Спасибо, что проводили.

— Может быть… — начал Ник, переступив с ноги на ногу, но она сразу же остановила его:

— Нет, и даже не надейтесь, что я вас приглашу на кофе. До свидания.

4

Она стояла возле входа в шатер и смотрела на Сьюзан. Высокая, с распущенными по плечам черными волосами, с ярко подведенными синими тенями глазами и пылающими ярким кармином пухлыми губами. Одежда ее состояла из длинной бордовой, под цвет шатра, юбки и белой блузки навыпуск, с вышивкой на рукавах.

Ее можно было бы назвать красивой женщиной, если бы не тяжелый взгляд из-под насупленных бровей. От этого взгляда хотелось спрятаться, скрыться. Казалось, что он проникает до самых костей. А может быть, даже и глубже.

Сьюзан видела ее впервые. Уже сколько дней она ходила мимо шатра прорицательницы, но ее не встречала. А сегодня та стояла и пристально смотрела на Сьюзан, словно ожидая, когда та к ней подойдет. При каждом шаге, приближающем ее к прорицательнице, Сьюзан все больше съеживалась, стараясь стать незаметнее. Она чувствовала, что ей не удастся спокойно миновать ее.

Так и произошло.

— Хочешь узнать свое будущее? — спросила прорицательница, когда Сьюзан поравнялась с ней.

— Нет, спасибо, — ответила Сьюзан, ускоряя шаг. На прорицательницу она старалась не смотреть.

— Не спеши так. — Алана, если это было, конечно, ее настоящее имя, а не псевдоним, преградила Сьюзан дорогу. — Неужели тебя не интересует твоя судьба?

— Нет. — Сьюзан сделала шаг в сторону, чтобы обойти странную женщину, смотревшую на нее слишком пристально.

— От судьбы не уйдешь, и ты это знаешь, — четко сказала прорицательница.

От этих слов и ее взгляда по спине Сьюзан побежали мурашки, и она вопреки своему желанию остановилась и взглянула прорицательнице в лицо.

— Что вы хотите этим сказать?

Сьюзан старалась задать вопрос небрежно, но ее волнение выдал голос, дрогнувший при этих словах.

— Пойдем со мной, и ты все узнаешь. Ты обязана это знать.

Прорицательница сделала жест рукой в сторону шатра, приглашая Сьюзан.

Поколебавшись лишь мгновение, Сьюзан шагнула к входу.

Потом, спустя некоторое время, она не могла себе объяснить, почему так поступила, зачем откликнулась на приглашение прорицательницы. Решила узнать свое будущее? Ерунда, ведь она никогда не верила в такие глупости, считала все виды гадания чистой воды шарлатанством. Она даже гороскопы в газетах не читала. А тут добровольно, ведь никто не заставлял, вошла в шатер с золотыми звездами.

Здесь стоял полумрак. Яркий свет дня остался за стенами. Шатер освещала лишь свеча, стоящая на столе. Рядом со столом два стула, расположенные друг против друга. Света свечи было недостаточно, чтобы осветить все помещение. Стены терялись во мраке, ярким был лишь пятачок посреди помещения, со столом в центре.

К нему и проскользнула, обдав Сьюзан тяжелым ароматом духов, Алана.

Сьюзан же стояла у входа. За спиной был солнечный день, городской парк, заполненный народом, привычная жизнь. Перед ней Алана, сидящая за столом. Еще не поздно развернуться, уйти отсюда подальше и забыть, что она побывала в этом месте.

Но Сьюзан не ушла. Она не привыкла останавливаться на половине дороги. Раз все-таки переступила порог шатра, то нужно идти до конца.

Сьюзан медленно подошла к столу и села на свободный стул. Сейчас она не отрываясь смотрела на Алану. Блики света бегали по лицу прорицательницы, ежесекундно меняя его выражение. Казалось, что она строит рожи, как шаловливый ребенок перед зеркалом.

Это всего лишь игра теней, успокоила себя Сьюзан.

— Что ты хочешь узнать? — после некоторого молчания спросила прорицательница.

Руки ее лежали на столе, и Сьюзан невольно посмотрела на них. Длинные пальцы, на среднем огромное кольцо с желтым камнем, в котором отсвечивается огонек свечи. Кажется, что на руке у нее не обыкновенное кольцо, а маленький костер.

Сьюзан пожала плечами.

— Не знаю. Наверное, ничего. Я не верю в предсказания.

Алана улыбнулась, пальцы рук ее приподнялись над столом и напряглись. Так напрягаются пальцы у пианиста, готовящегося взять аккорд. Через мгновение пальцы снова легли на стол.

— А в них и не нужно верить. Предсказания исполняются вне зависимости от веры, — медленно, чуть ли не по слогам, произнесла она.

— Да? — хмыкнула Сьюзан. — Тогда просто расскажите о моем будущем. Раз я сюда зашла.

— Нет, я не могу тебе просто рассказать. Ты должна у меня спросить. А я отвечу.

Сьюзан вдруг вспомнила передачу, которую смотрела несколько дней назад по телевизору. Мэтью Хоггард беседовал с экстравагантной дамой, которая написала книгу о гадании и гадалках. Сьюзан не запомнила ни ее имени, ни названия книги, но то, о чем говорила гостья Хоггарда, помнила. Та сказала, что на любой заданный вопрос уже существует ответ, хранящийся в каких-то особых сферах. Гадалки всего лишь извлекают этот ответ и сообщают его.

Еще дама из телевизора обещала научить зрителей, как определять, истинная прорицательница перед ними или шарлатанка. К сожалению, Сьюзан этого так и не узнала. Пришел Роберт, и ей стало не до передачи.

— И что я должна у вас спросить? — Сьюзан решила продолжить игру. Раз она зашла в этот шатер, то не стоит останавливаться.

— Разве я могу знать, что в будущем тебя интересует? — вопросом ответила Алана. — Не торопись, спроси о том, что тебя по-настоящему интересует. Задай вопрос о самом главном, самом важном для тебя.

В настоящий момент Сьюзан интересовал лишь один вопрос. Его-то она и решила задать:

— Стану ли я руководителем отдела продаж?

Прорицательница дернулась, моргнула.

— Не о том ты, милая, спрашиваешь, не тот вопрос задаешь, — прошептала она.

Сьюзан пожала плечами.

— Как не тот? Именно этот вопрос для меня самый важный в настоящий момент. Назначат меня руководителем или нет?

— Ты в этом уверена?

— Да.

Алана сложила ладони перед грудью, дунула в них и, постепенно разводя руки в стороны, подняла их над головой. Потом резко уронила на стол и сказала:

— Нет!

Теперь дернулась Сьюзан.

— Нет?! Я не получу новую должность?! — воскликнула она.

— Нет, — повторила Алана.

— Ну и ладно, — пробормотала Сьюзан и встала. И зачем она слушала бредни шарлатанки? Откуда та вообще может знать, какое решение вынесет совет директоров компании? Об этом не знает даже мистер Бали, который в курсе всех дел «Бьюти».

— Сколько я вам должна? — спросила Сьюзан, раскрывая сумочку.

— Каждый платит столько, сколько считает нужным, — ответила Алана.

Сьюзан считала, что за шарлатанство платить вообще не стоит. Но и уйти просто так она не могла. Сьюзан достала из кошелька пять долларов и положила их перед Аланой.

— Этого достаточно?

Алана молча смотрела на Сьюзан. Сьюзан пожала плечами и направилась к выходу. Но, не дойдя до него нескольких шагов, остановилась и, помедлив секунду, повернулась к прорицательнице.

— И вы знаете, почему я не получу эту работу? — спросила она.

— Да, знаю. — На лице Аланы не дрогнул ни один мускул. — Через две недели ты умрешь.

— Ну это уже слишком! — воскликнула Сьюзан и стрелой вылетела из шатра.

Сама виновата, сама виновата! — шептала про себя Сьюзан, быстрым шагом удаляясь от бордового в золотых звездах шатра. Она ругала себя последними словами за то, что поддалась на уговоры этой так называемой прорицательницы и зашла в шатер. Разве можно верить шарлатанам? И пять долларов ни за что ни про что отдала, и себе настроение испортила. И кто, интересно, дает разрешения на такие аттракционы? В полицию на них заявить надо.

«Ты умрешь…» — сказала эта странная женщина. Ерунда какая! Да кто знает об этом? Кто может об этом знать? Никто не может этого знать! И не стоит об этом думать.

А если забивать себе голову подобными мыслями, то умереть, может, и не умрешь, но в психиатрическую клинику с помутнением рассудка попадешь точно. А туда Сьюзан попадать не собиралась.

Не дойдя несколько шагов до ворот парка, Сьюзан резко развернулась и, возбужденно размахивая руками, зашагала обратно.

— Я ей все скажу, я так не оставлю, я ей покажу… — шептала она, хотя вряд ли осознавала, что собирается сделать с прорицательницей.

Та сидела за столом в той же позе, в какой и оставила ее Сьюзан. Спина прямая, руки сложены на столе, глаза устремлены вперед, прямо на Сьюзан.

Не сбавляя шага, Сьюзан в мгновение ока подлетела к столу.

— Да какое право вы имеете такое говорить?! Я на вас жаловаться буду! Да вас в тюрьму посадят за шарлатанство!

Алана ее не перебивала. Вскоре из Сьюзан вышел весь пар, и она, замолчав, устало опустилась на стул. Руки ее дрожали, и она, чтобы успокоить дрожь, зажала их между коленками.

— Зачем вы сказали, что я умру? — тихо спросила Сьюзан.

— Ты спросила, я ответила, — спокойно произнесла Алана.

— Откуда вы это знаете?

— Просто знаю и все. Как знаю, что сегодняшней ночью будет сильная гроза. Как знаю, что на субботних скачках выиграет Букетик.

— Что? — не поняла Сьюзан. — Какой букетик?

— Не знаю, — пожала плечами Алана. — Я не обязана разбираться в своих предсказаниях. Я просто говорю то, что встает перед моими глазами.

— Какие глупости! — воскликнула Сьюзан. — И я глупая, что сижу тут и слушаю ваши бредни!

Сьюзан вскочила со стула, выбежала из шатра и, не сбавляя темпа, заспешила в сторону своего дома.

На улице стояла жара, на небе ни облачка, ничто не предвещало грозы.

Сон был тревожный и липкий. Сьюзан осознавала, что спит, но никак не могла вырваться из объятий дремы.

Ей снилось, что она заперта в каком-то пространстве, больше всего напоминающем бочку больших размеров. В бочке было темно. Лишь сверху, сквозь узкую щель, проникал чуть видимый лучик света, который и позволил ей определить, что находится она в круглом, деревянном пространстве. В бочке она чувствовала себя в относительной безопасности, защищенной хоть хрупкими, но все-таки стенами. А вот снаружи страшно гремело и грохотало.

Сьюзан со всей ясностью, насколько возможно это было во сне, понимала, что стенки ее бочки ненадежное укрытие от того, что происходит вне ее. И Сьюзан было очень страшно. Она сидела в центре пространства, поджав к груди колени и обхватив себя за плечи. Сжавшаяся в комок, она ощущала себя маленькой и беззащитной.

В душе была полная безысходность. Сьюзан знала, что никто не придет ей на помощь, никто не спасет. И жить ей остается столько, сколько времени выдержат стенки бочки натиска того ужасного, что творится снаружи.

Еще она понимала, что это всего лишь сон и, чтобы избавиться от кошмара, ей следует собрать свою волю в кулак и проснуться. Просто проснуться, и тогда кошмар закончится. А этого она сделать никак не могла и просто прислушивалась к грохоту, который становился все сильнее и сильнее. Сьюзан казалось, что у нее сейчас лопнут барабанные перепонки. Она закрыла уши руками, но это нисколько не помогло.

И вдруг она услышала голос. Он был таким громким, что даже заглушил грохот.

«Ты сейчас умрешь!»

И Сьюзан узнала его. Это был голос прорицательницы Аланы.

Собрав все силы, Сьюзан закричала:

— Нет!

И проснулась от своего же крика.

В комнате было темно. Сьюзан повернула голову к часам, стоящим на столике у кровати. Обе стрелки соединились на цифре три. Четверть четвертого, до подъема еще несколько часов, и можно спокойно продолжать спать.

Вдруг комнату озарила яркая вспышка света, и почти сразу же громыхнуло так, что содрогнулись стены.

Сьюзан вскочила с кровати, сон улетучился окончательно. Она подошла к окну и раздвинула шторы. За окном шумел ливень. Новая яркая вспышка прорезала черноту неба, раздался новый удар грома.

— Гроза, — прошептала Сьюзан. — Как же так? Этого не может быть.

В ушах вновь прозвучали слова Аланы: «Просто знаю и все. Как знаю, что сегодняшней ночью будет сильная гроза».

Прорицательница угадала, что сегодня ночью будет гроза. Угадала или знала? Вот это сейчас больше всего интересовало Сьюзан.

Она, придя домой, специально прослушала прогнозы погоды по всем каналам. Ни на одном не прозвучало ни одного упоминания о ночной грозе. Напротив, во всех прогнозах метеорологи сулили сухую, ясную и жаркую погоду. Все как один утверждали, что в ближайшие две недели на небе не ожидается даже тучки.

А вот Алана предсказала ночную грозу. Словно в подтверждение ее слов в небе опять засверкало и загрохотало. Когда смотришь на такое зрелище, в человеке просыпаются старые, казалось, ушедшие с веками страхи перед стихией. Даже сейчас, когда наука досконально объяснила все физические процессы, происходящие во время грозы, внутренний страх дает о себе знать. Память предков живет в каждом человеке.

Сьюзан, чтобы спрятаться от этого зрелища, быстро задернула шторы и, подскочив к кровати, нырнула под одеяло.

Натянув его до самого носа, Сьюзан широко раскрытыми глазами смотрела на фантастические картины, разворачивающиеся на плотных шторах от сполохов молний.

Да не могла она о ней ничего знать, успокаивала себя Сьюзан. Просто угадала. А я тут в панику впадаю.

Эти слова она шептала про себя много раз, повторяла как мантру. И Сьюзан действительно удалось себя успокоить.

Несмотря на грохот, раздававшийся за окнами, она заснула и спала до утра крепко и без сновидений.

— Ну как тебе ночное светопреставление? — спросил Пол, с разбегу шлепнувшийся в жалобно пискнувшее кресло. — Ужас! Полночи заснуть не мог, такой грохот стоял.

— Я спала и ничего не слышала, — зачем-то солгала Сьюзан.

— Неужели? — Глаза Пола от удивления расширились. — Ты ничего не слышала? На улице так грохотало, что, казалось, и мертвых разбудит. А ты ничего не слышала.

— У меня сон крепкий.

— Завидую, — хмыкнул Пол. — По телевизору с утра передали, что такой сильной грозы не наблюдалось уже двадцать пять лет. Представляешь, какой удар все эти метеорологи получили? Только вчера утверждали, что дождя не ожидается. И вот пожалуйста. Да им сейчас никто верить не будет.

Сьюзан повернулась к Полу и прервала его пустую болтовню:

— Слушай, Пол, а как ты думаешь, можно грозу специально вызвать?

— Как это специально?

— Ну кто-то захотел вызвать грозу, например, и вызвал. Магическим способом или заговором каким.

Пол внимательно посмотрел на Сьюзан, помолчал немного, а потом, махнув рукой, произнес:

— Брось ты! Ерунда все это. Каким еще магическим способом? Что-то тебя на сказки потянуло.

— Да нет, я просто так, из интереса спросила, — смущенно сказала Сьюзан и повернулась к компьютеру.

Но работа сегодня не клеилась. Мысли Сьюзан постоянно возвращались к словам Аланы и ночной, неожиданной для всех грозы.

Можно сказать, что впервые в жизни Сьюзан с нетерпением ждала окончания работы. Она, конченый трудоголик, которого легче лишить обеда, чем работы, которому задержаться в офисе одно удовольствие, то и дело поглядывала на часы, отсчитывая оставшиеся до конца рабочего дня сначала часы, а потом минуты.

Последние пять минут она вообще сидела как на вулкане, готовая сорваться с места по первой команде.

Пол недоуменно поглядывал в ее сторону, но вопросов не задавал. Он сам мечтал поскорее уйти с работы, оказаться в уютной квартирке своей новой подружки и не покидать ее все выходные. Для Пола было вполне нормальным состоянием в пятницу с нетерпением ожидать окончания работы. Для него нормальным, но странным для Сьюзан.

Она, конечно, так себя обычно не вела. Да и вообще она была сегодня какая-то странная, рассеянная, вопросы про магию задавала. Но зацикливаться на непонятном поведении Сьюзан он не собирался. У каждого свои странности.

Пол лишь пожал плечами, когда посмотрел вслед Сьюзан, выбежавшей из офиса самой первой. Если бы Пол поспешил за ней, то увидел бы, что, выскочив из лифта, Сьюзан рванулась к телефону, висящему в противоположном от входной двери углу. Она спешила к нему так, словно от того, успеет ли она добежать до телефона первой, зависела вся ее дальнейшая жизнь.

Судорожно покопавшись в сумочке, Сьюзан извлекла монетку, опустила в автомат и по памяти набрала номер. На том конце долго не отвечали, и Сьюзан, слушая длинные гудки в трубке, от нетерпения притоптывала ногой.

Наконец трубку сняли.

— Уна! — быстро заговорила Сьюзан. — Нам надо с тобой увидеться. Срочно, сегодня. Да, я сейчас к тебе подъеду. Нет, ничего не случилось, просто… В общем, я тебе все расскажу при встрече.

5

— И что, ты поверила этой шарлатанке? — Уна в возбуждении вскочила с дивана и быстро заходила по комнате.

Чтобы посплетничать, они уединились в гостиной, выставив детей и мужа Уны за дверь. Тем тоже не терпелось узнать, зачем к ним пришла Сьюзан. Но Уна была непреклонна.

— Марш отсюда! — прикрикнула она на своих мужчин, пытавшихся прорваться в гостиную. — Дайте девушкам спокойно посплетничать.

Те прекрасно понимали, что в некоторых случаях с ней спорить бесполезно. Уна, несмотря на свою мягкость и покладистость, иногда могла проявить строгость и дать нагоняй.

Когда все успокоилось и они остались одни, Сьюзан рассказала подруге о своем вчерашнем приключении. Уна слушала с большим вниманием, боясь пропустить хоть одно слово. По ходу рассказа на лице ее сменилось с десяток выражений. Сьюзан всегда любила наблюдать за Уной. Та была очень эмоциональной, и все ее чувства отражались на ее лице.

— И что, ты поверила этой шарлатанке? — спросила Уна, когда Сьюзан замолчала.

— Нет, Уна, я ей не поверила, — помотала головой Сьюзан. — Но ночная гроза… Понимаешь, это так странно.

— Да, гроза… — задумчиво протянула Уна. — Гроза была что надо. Мои мальчишки даже проснулись от грохота. Еле успокоила их.

— Вот я и говорю, что гроза. Прорицательница не зря ведь говорила про грозу.

— Угадала она, — категорично заявила Уна после некоторого размышления. — Ну просто угадала и все.

— Хочется так думать, — согласилась Сьюзан. — Но, знаешь, Уна, все равно мне как-то неспокойно. Если сбылось ее предсказание насчет грозы, то вдруг сбудется…

— Прекрати, — прервала ее Уна. — Даже и не думай.

— Тебе легко говорить «не думай»! А у меня из головы не выходят слова этой прорицательницы.

Сьюзан горестно вздохнула, Уна, присев на диван рядом с подругой, тоже вздохнула.

— А что еще говорила эта прорицательница? — помолчав несколько минут, спросила Уна.

— Ерунду какую-то. Про букетик какой-то, про скачки. Я даже не поняла ничего.

Уна потерла лоб, раздумывая над словами Сьюзан.

— Я все поняла! — воскликнула она. — Она предсказала, что на скачках выиграет лошадь по имени Букетик.

— Да? Ты так думаешь? — В голосе Сьюзан не слышалось никакого воодушевления.

— Да, я так думаю, — кивнула Уна. — Во всяком случае, других предположений у меня нет. И это мы с тобой завтра проверим.

— Как?

— Слушай, Сьюзан, ты совсем перестала соображать. Завтра суббота?

— Суббота.

— Так вот, если ты не знаешь, то хочу тебе сообщить, что каждую субботу на ипподроме проходят скачки. И завтра мы с тобой туда отправимся. Ясно?

— Ясно. Только я ни разу не была на ипподроме.

— А я была, — сообщила Уна и, поймав удивленный взгляд подруги, добавила: — Один раз. Но мы же с тобой девушки умные, разберемся на месте. — И, открыв дверь, крикнула на весь дом: — Эй, вы там, завтра мы со Сьюзан идем на скачки! Так что вам придется побыть дома одним.

Лицо мужа Уны, высунувшегося на крик из кабинета, выражало вселенскую скорбь.

— Уна, мы же обещали детям свозить их на аттракционы, — напомнил он.

— Без меня съездите, не маленькие. Могут у меня быть личные дела?

— У тебя дела на ипподроме? — удивился муж Уны. — И какие это?

— Не твое дело, — отрезала кроткая Уна.

Сьюзан стало неудобно, что она своими проблемами неосознанно внесла в семью раздор. Еще не хватало, чтобы из-за нее супруги поссорились.

— Уна, извини меня, — смущенно сказала она. — У вас же свои планы были, а тут я с проблемами. Вообще-то я и одна могу сходить.

Сказала и испугалась. Ведь понимала, что вряд ли одна решится пойти на ипподром.

Но Уна осталась непреклонной, она даже руками всплеснула от возмущения.

— О чем ты говоришь?! Ты что думаешь, я тебя одну в такое время оставлю? Да никогда! А эти, — она кивнула в сторону мужа, — один день вполне смогут обойтись и без меня. Ведь правда, дорогой?

В голосе ее звучало столько нежности, что отрицательный ответ был невозможен.

Сьюзан была благодарна Уне, что та не оставила ее в трудную минуту. Сьюзан ни разу не была на ипподроме и вряд ли решилась бы отправиться туда одна. В ее представлении ипподром был неким закрытым миром, куда нет хода посторонним. Этакий клуб с собственными правилами, уставами и нормами поведения, в которых простому смертному разобраться самостоятельно не под силу.

Все знания Сьюзан о скачках были почерпнуты из фильмов. Немаловажное место в этих знаниях занимал обожаемый ею фильм «Моя прекрасная леди» с Одри Хепберн в главной роли.

О, в нем четко было рассказано и объяснено, зачем леди ходят на скачки. Тут никаких сомнений быть не может — настоящая леди идет на скачки, чтобы продемонстрировать свою шляпку.

Вечером Сьюзан специально пересмотрела фильм еще раз. Прекрасный фильм, очаровательная актриса и искрометные шутки отвлекли Сьюзан от ее горестных мыслей. Она от души похохотала и получила огромное наслаждение от просмотра красивого фильма.

На ипподром Сьюзан решила отправиться по всем правилам настоящих леди, в новой шляпке. Как раз на верхней полке шкафа лежала в коробке подходящая. Ее Сьюзан купила в прошлом году на осенней распродаже, но еще ни разу не надевала. Шляпка, по мнению Сьюзан, — это часть гардероба, предназначенная для особых случаев. Таких особых случаев в ее жизни еще не подворачивалось.

— Ну что, пришло твое время, — сказала Сьюзан, развязывая бантик на коробке.

Она помнила, как покупала шляпку. Это произошло прошлой осенью, в тот день, когда у нее случился приступ болезни, которой время от времени подвержены почти все женщины. У кого-то она проявляется чаще, у кого-то редко. Как, например, у Сьюзан. Но все-таки иногда проявляется.

В тот день Сьюзан открыла шкаф и вдруг поняла, что ей нечего надеть. Просто абсолют-но нечего. Нужно было срочно купить что-то новенькое и необычное. Мечта не имела конкретного обличья. Блузка, юбка, платье — все равно. Хотелось просто пройтись по магазинам и купить то, на чем глаз остановится.

Глаз остановился на распродаже шляпок, и Сьюзан задержалась в шляпном отделе больше часа. Примерила с десяток шляп, повертелась в свое удовольствие перед зеркалом и остановилась на соломенной шляпке с прямыми полями и милой розочкой на тулье. Впоследствии Сьюзан, конечно, осознала, что покупка этой шляпки — одна из редких глупостей, совершенных ею в жизни. Шляпка ей была совершенно не нужна. Ну ни капельки.

Но тогда, примеряя ее перед зеркалом, Сьюзан просто изнемогала от желания приобрести ее. Тем более продавщица, длинноногая девица с нереально длинными, чтобы быть натуральными, ресницами подогревала ее желание.

— У вас прекрасный вкус, — нашептывала она, порхая вокруг примеряющей шляпку Сьюзан. — Это же настоящее канотье Стивена Джонса. Только у нас такая великолепная вещь стоит так дешево. Вам просто повезло.

— Так уж и Стивена Джонса? — засомневалась Сьюзан. Соломенная шляпка стоила дорого, но не запредельно. Как бы Сьюзан ни была очарована шляпкой, она понимала, что модель от великого шляпного кутюрье будет стоить самое малое на порядок больше.

— Ну не его, так его лучшего ученика, — не растерялась продавщица. Да, она была мастером своего дела. Владелец магазина мог гордиться персоналом.

Сьюзан унесла с распродажи упакованную в картонную коробку шляпку. Настоящее канотье, как назвала ее продавщица, перекочевало из магазина в шкаф Сьюзан и лежало там без дела до сегодняшнего вечера.

Примерив шляпку, Сьюзан покрутилась туда-сюда перед зеркалом и осталась довольна собой. Шляпка на ней смотрелась отлично. Сьюзан пожалела, что до сих пор ни разу ее не надела. Завтра она исправит это упущение. Уна просто умрет от зависти.

В десять часов Уна уже стояла на пороге квартиры Сьюзан, хотя вчера подруги договорились, что Уна заедет за Сьюзан в четверть одиннадцатого.

— Я пораньше приехала, — сообщила Уна, проходя в квартиру. — Не могла дольше усидеть дома. Ты не в обиде?

— Что ты, — успокоила ее Сьюзан. — Наоборот, я рада тебе.

Как и думала Сьюзан, шляпка произвела на Уну ошеломляющее впечатление, и она захотела ее сразу же примерить. Примерка обернулась таким весельем, что у Сьюзан из головы испарились все грустные мысли. Она даже забыла, по какой причине они собрались ехать на ипподром. Подруги кривлялись и дурачились перед зеркалом, поочередно примеряя шляпку.

— Ой! — первой опомнилась Уна. — Нам пора, иначе мы опоздаем.

Сьюзан никогда не думала, что ипподром в их городе пользуется такой популярностью. Народ просто валом валил. Уна долго искала свободное место для парковки.

— И куда нам сейчас? — растерянно оглядываясь по сторонам, поинтересовалась Сьюзан у Уны, которая вчера утверждала, что уже здесь бывала.

— Вон туда, к кассам. — Уна махнула рукой в направлении яркой надписи «Кассы».

Сьюзан и сама могла бы догадаться — народ как раз и двигался в ту сторону. Они стали пробираться к кассам, держась за руки, чтобы не потеряться.

— О! Кого я вижу! Несравненная мисс Бернард! — вдруг прозвучало над ухом Сьюзан, и она резко обернулась на голос.

Перед ней стоял тот, кого она хотела бы встретить здесь меньше всего. Ник Хелвин улыбался, демонстрируя свои белоснежные зубы. Сьюзан тяжело вздохнула: ну вот, теперь не избежать насмешек и подколов.

— Не ожидал вас тут увидеть, честное слово. Никогда бы не подумал, что вас могут интересовать скачки, — прищурившись, ехидно сказал Ник.

Проходящие мимо люди задевали и толкали их.

— Я тут случайно, — словно оправдываясь, сказала Сьюзан.

— Я так и подумал! — воскликнул Ник. — Не может же наша высокоидейная мисс Бернард опуститься до азартных игр.

Уна с интересом посмотрела на Ника и задала, как показалось Сьюзан, совершенно нетактичный вопрос:

— Сьюзан, кто это?

— Коллега, — быстро пояснила Сьюзан, не собираясь вдаваться в подробности. — Извините, но нам нужно идти. Пошли, Уна.

Но Уна продолжала рассматривать Ника, глаза ее горели интересом.

— Скажите, а вы хорошо разбираетесь в скачках?

Ник перевел взгляд на Уну.

— Неплохо.

— И вы можете нам помочь? — не унималась Уна, хотя Сьюзан чуть ли не силой тащила ее прочь.

— С удовольствием. — В голосе Ника прозвучало столько радости, как будто он всю жизнь только и мечтал об этом.

— Отлично! Сьюзан, — Уна выдернула руку из руки подруги, — куда ты так спешишь? Вот молодой человек нам обещает помочь.

Сьюзан не хотела принимать никакой помощи от Ника Хелвина. Она догадывалась, чем та может обернуться. А Уна расточала ему улыбки. Еще бы. Ник Хелвин умеет произвести впечатление на женщину. Сьюзан подозревала, что очарованная ослепительной улыбкой Ника Уна напрочь забыла и о муже, и о детях.

— Ваша подруга не слишком вежлива, — распинался Ник перед Уной. — Она нас даже не представила друг другу. Придется мне представиться самому. Николас Хелвин. Можно просто Ник.

— В таком случае можно просто Уна. — Уна чуть ли не присела, в поклоне, одаривая его улыбкой.

Сьюзан почувствовала укол ревности. Эти двое совершенно про нее забыли, увлеченные милым разговором. Она решила напомнить о себе.

— Мы хотели бы узнать, какие лошади участвуют в скачках, — глядя в сторону, а не на Ника, сказала Сьюзан.

— Несколько минут назад вы утверждали, что оказались здесь случайно и совершенно не интересуетесь скачками, — усмехнулся он. — Я всегда подозревал вас в непоследовательности. Но не до такой степени.

Сьюзан вспыхнула, готовая высказать ему все, что о нем думает. Но Уна, заметив состояние подруги, решила спасти положение.

— Не обижайтесь на нее, Ник. Просто Сьюзан очень расстроена. А мы действительно пришли посмотреть на скачки.

— Приятно иметь дело с разумными людьми. — Ник повернулся к Уне. — Мы с вами сейчас пойдем к окошку кассы тотализатора, и там вы сможете сделать ставки. Вы ведь хотите сыграть?

— О да, — подтвердила Уна.

— Тогда вперед!

Ник подхватил Уну под руку и повел через толпу к кассам. Сьюзан не осталось ничего иного, как последовать за ними.

Сразу же, как только Сьюзан увидела светящееся табло в окне кассы, она ринулась к нему, бесцеремонно расталкивая толпу. Возбужденно шевеля губами, Сьюзан читала список лошадей, участвующих в сегодняшних скачках. Она еще не дошла и до половины списка, как сердце ее ухнуло вниз. Под номером восемь значилась лошадь по кличке Букетик.

Сьюзан схватилась руками за щеки, от которых отхлынула кровь, голова у нее закружилась, и Сьюзан пошатнулась. Она, несомненно, упала бы, если бы ее не подхватили сильные мужские руки.

— Что с вами? — Губы Ника слегка коснулись уха Сьюзан, и ее сердце второй раз ухнуло вниз. Но она сумела взять себя в руки.

— Ничего, — быстро сказала она и выскользнула из объятий Ника.

Ее тут же обняла Уна.

— Сьюзан, с тобой все в порядке? — взволнованно спросила она, заглядывая в глаза подруги.

— Да, все в порядке, не волнуйся.

— Как же не волноваться? — не успокаивалась Уна. — На тебе же лица нет. Что случилось?

Сьюзан, не говоря ни слова, кивнула в сторону списка лошадей. Уна впилась в него глазами.

Когда она повернулась, лицо у нее тоже было бледным. Ник непонимающе переводил взгляд с одной девушки на другую.

— Девушки, вы меня пугаете, — наконец промолвил он. — Что вас так расстроило?

Уна сглотнула и открыла рот, но Сьюзан опередила ее.

— Я хочу поставить на лошадь, — твердым голосом произнесла она. — Вы поможете мне.

— Да, конечно. — В голосе Ника уже не звучало ернических ноток, он озабоченно смотрел на Сьюзан.

— Как это происходит?

— Очень просто. Вам только нужно выбрать, на какую лошадь вы будете ставить, потом определить, что вас больше интересует — победа или призовое место, а затем заполнить карточку.

— Есть ли какие-нибудь отличия, если я поставлю на победу или на призовое место? В чем разница между этими ставками?

Сьюзан четко задавала вопросы. Поддавшись ее настроению, Ник отвечал так же:

— В величине выигрыша, так бы я сказал. Если победит лошадь, на которую вы поставили в первом случае, то выигрыш будет больше.

— Тогда я поставлю на выигрыш, — после секундного колебания произнесла Сьюзан.

— О, вы смелая женщина! Не имея опыта сразу ставить на выигрыш. Ваше дело, конечно, но я бы для начала посоветовал…

— Спасибо, не надо советов, — перебила его Сьюзан. — Я хочу поставить на лошадь под номером восемь.

— На лошадь под номером восемь, — повторил ее слова Ник и повернулся к табло со списком лошадей. Пробежав его глазами, развернулся к Сьюзан. — Почему вы решили поставить на номер восемь? — удивленно спросил он. — Чем определяется ваш выбор? Очень странный, я бы сказал.

— Имя понравилось, — сухо ответила Сьюзан.

— Бывает, конечно, но обычно ставят на фаворитов. Чтобы был хоть какой-то шанс выигрыша. А Букетик далеко не фаворит.

— Я хочу сделать ставку, что выиграет лошадь под номером восемь, — не сдавалась Сьюзан.

Ник пожал плечами, не посмев спорить с ней. Вид у Сьюзан был решительный. Уна стояла рядом молча, переводя взгляд с одного на другого и обратно.

— С вами все ясно, — сказал Ник и повернулся к Уне.. — А вы на какую лошадь будете ставить?

Уна жеманно улыбнулась:

— На ту, которую вы мне посоветуете. Я доверяю вашему опыту.

Сьюзан хмыкнула. Она никак не могла понять, что же в этом Нике Хелвине имеется такого, что все женщины просто тают в его присутствии. Вот и Уна туда же. Забыла, зачем они пришли на ипподром. А еще подруга называется.

— Ну если вы мне доверяете, — Ник явно был доволен доверием Уны, — то я бы советовал поставить на Доранс. Она выигрывает в семи случаях из десяти. Надежный вариант. Согласны? Кстати, Доранс и Букетик будут участвовать в одном забеге.

— О да! — закивала головой Уна, и Сьюзан отметила, что подруга стала похожа на болванчика. У нее было такое же глупое выражение лица.

— Может, и вы измените свое намерение? — самонадеянный Ник не желал оставить Сьюзан в покое.

Пришлось ответить ему резко и категорично:

— Нет!

За скачками Сьюзан почти не следила. Когда они уселись на трибуну и комментатор объявил о начале скачек, Ник стал объяснять тонкости и правила скачек. Сьюзан слушала его вполуха, сосредоточившись на своих мыслях.

Когда же объявили, что начинается забег с участием Доранс и Букетика, Сьюзан встрепенулась. Спина ее выпрямилась, глаза впились в лошадь под номером восемь. Она сама стала похожа на лошадь перед стартом, готовую по команде сорваться с места.

Стартер взмахнул флажком, ограждения стартовых боксов поднялись, и лошади с жокеем на спине рванули с места.

— Жокей должен весить ровно пятьдесят пять килограммов, — рассказывал Ник повернувшейся к нему Уне. — Ровно-ровно. Жесткая у них жизнь. Набрал лишний килограмм — не допустят до соревнований. Потерял — придется брать дополнительный груз с собой.

Уна была так заинтересована рассказом Ника, что даже не смотрела на скаковую дорожку, где, между прочим, скакала и ее Доранс.

— Видите, как красиво бегут лошади? — продолжал Ник. — Выбрасывает вперед сначала две передние ноги, потом одновременно две задние. Такой ход лошади называется галопом. И лошадкам ни в коем случае нельзя сбиться с него, а то они будут дисквалифицированы.

— Смотрите, Доранс впереди! — воскликнула Уна.

Она наконец-то оторвала взгляд от Ника и обратила внимание на то, что происходит внизу.

Доранс шла впереди всех, красиво шла, грациозно. Казалось, что не лошадь скачет, а птица летит. Большая черная птица.

Сьюзан смотрела на серую лошадь. Букетик шел посередине. Конечно, не последним, но далеко и не первым. Сьюзан шептала про себя: «Не спеши! Не спеши!», пытаясь передать лошади свои мысли.

Но Букетик, по всей видимости, был мало-внушаемым. Вдруг неожиданно для всех, судя по тому, как быстро заговорил об этом комментатор, понесся вперед. Вот он уже рядом с Доранс. Они идут нога в ногу, ноздря в ноздрю. До финиша остаются считаные метры.

— Доранс, давай! — шептала Сьюзан, подпрыгивая от нетерпения на скамейке. — Давай, милая!

Хотя она и произнесла эти слова тихо, но Ник услышал их и удивленно уставился на Сьюзан.

— В третьем заезде победила лошадь Букетик под номером восемь! — заорал комментатор.

Плечи Сьюзан обмякли, спина согнулась, она тихонько охнула и быстро поднялась с места.

6

Сьюзан стрелой вылетела из ворот ипподрома, не обращая внимания на спешащую за ней Уну.

— Сьюзан, подожди, — уже который раз повторяла Уна.

Но Сьюзан словно ее не слышала.

Усердно работая локтями, отталкивая попадающихся на пути людей, не обращая внимания на слова, отпущенные ими в ее адрес, Сьюзан в несколько мгновений сбежала с трибун, пронеслась по дорожке к выходу, даже не задержалась у касс для получения выигрыша. Он ее совершенно не интересовал.

Ее сейчас вообще ничего не интересовало. В голове глухим набатом било: она была права!.. она была права!

И поверх этой мысли другая — страшная, черная: через две недели я умру.

Такого ужаса она не испытывала, наверное, ни разу в жизни.

— Да стой же ты наконец! — Уне удалось схватить Сьюзан за руку. — Остановись!

Сьюзан подчинилась приказу подруги, остановилась. Уна поразилась виду Сьюзан. Потухший взгляд, бледное лицо. Руки дрожат мелкой дрожью. Сьюзан словно сжалась, стала меньше ростом. Потерянная, заблудившаяся в большом мире девочка.

Уну охватила волна жалости к Сьюзан, она обняла подругу и нежно прошептала в ухо:

— Ну что ты?! Разве так можно, дорогая? Успокойся, ничего страшного не произошло.

— Она выиграла, — с ужасом сказала Сьюзан. — Лошадь по имени Букетик выиграла. Прорицательница знала. И про грозу знала. И, значит, я… я на следующей…

Она начала плакать. Сначала тихо, чуть поскуливая. Потом все громче и громче, пока не разревелась в голос. Рыдания рвались из нее потоком, она задыхалась.

— А ну-ка, замолчи! — не выдержала ее слез Уна и тряхнула Сьюзан за плечи. — Замолчи сейчас же. Не хватало тут истерики.

Та, как ни странно, замолчала.

— Это все совпадения, — медленно, с расстановкой, произнесла Уна. — Ничего эта Алана знать не могла, она просто угадала. Ты это понимаешь?

Уна гладила подругу по голове, говорила с ней, как с маленьким ребенком, стараясь успокоить ее.

Сьюзан шмыгнула носом, вытерла ладонью глаза и сказала:

— Да, ты права. Это всего лишь совпадение.

Всю дорогу до дома Сьюзан держалась хорошо. Она больше не плакала, просто молчала. Уна время от времени отрывала взгляд от дороги и смотрела на сидящую рядом с ней Сыозан. Не замечая у нее новых признаков истерики, вновь переключалась на дорогу. За все время они обменялись лишь парой слов.

— Я зайду к тебе, — полувопросительно-полуутвердительно сказала Уна, остановив автомобиль у дома Сьюзан.

— Как хочешь, — пожала плечами Сьюзан. — Если ты волнуешься за меня, то можешь быть спокойна, со мной все в порядке.

Уна внимательно посмотрела на подругу и, не заметив у той никаких признаков паники, произнесла:

— Если так, то я поеду домой. Волнуюсь, как там мои мужчины.

Уна вновь стала любящей женой и заботливой мамой. Очаровательный мужчина по имени Николас Хелвин был благополучно выкинут из головы.

— Да, конечно, — кивнула Сьюзан, открывая дверцу машины.

— У тебя вправду все в порядке? — спросила еще раз Уна.

Сьюзан кивнула, и Уна, попрощавшись, рванула в сторону дома.

Сьюзан посмотрела вслед умчавшемуся автомобилю, вздохнула и направилась к подъезду. Задерживать Уну она просто не имела права.

Конечно, Сьюзан стоило только намекнуть, и Уна, как надежная и верная подруга, махнула бы рукой на свою семью и просидела рядом со Сьюзан весь вечер, вытирая ей слезы и сопли. Но это совсем ни к чему. Хватит и того, что Уна провела столько времени со Сьюзан, отказавшись от похода на аттракционы с сыновьями и мужем. За это Сыозан была благодарна ей. Хотя и она поступила бы точно так же, если бы Уне нужна была поддержка. Только ей не пришлось бы лишать своего общества ни мужа, ни детей. Ведь их у нее нет, и вряд ли они когда-нибудь будут. При нынешнем раскладе.

К горлу подкатил ком, глаза повлажнели. Сьюзан стало нестерпимо жалко себя. Но она не расплакалась, сумела взять себя в руки.

— Так нельзя, — отругала она себя. — Еще ничего не известно, а в панику впадаю.

— У вас имеются какие-то определенные жалобы? — спросил доктор Фале. — Вы можете конкретно описать, что вас беспокоит? Понимаете, мне необходимо это знать, чтобы поставить правильный диагноз.

Он внимательно смотрел на Сьюзан. Тяжелые большие очки скрывали половину лица доктора, и от спрятанных за ними морщинок он казался моложе.

— Нет, — покачала головой Сьюзан. — У меня нет никаких жалоб. Я чувствую себя вполне здоровой. Меня ничего не беспокоит, у меня ничего не болит.

Сьюзан говорила об этом уже не в первый раз, и оттого в голосе ее звучало раздражение.

— М-да… — протянул врач и задумчиво почесал переносицу.

Пациентка Сьюзан Бернард поставила его в сложное положение. Она требовала ответа, а он, врач с практикой более чем в двадцать пять лет, ничего не мог ей ответить. Вернее мог, и при других обстоятельствах ответил бы: «Милочка, вы абсолютно здоровы!»

Но сейчас был не тот случай. Этой пациентке так просто об этом не скажешь, тут нужно найти другие слова.

В его кабинете она появилась два дня назад и сразу же огорошила заявлением:

— Доктор, я скоро умру. Вы должны определить причину моей смерти.

Сказать по правде, у доктора Фалса в первое мгновение случился культурный шок. Все-таки не каждый день приходят пациенты с подобным заявлением.

Доктор Фале от неожиданности забормотал незначащие фразы, что о сроке смерти никому не дано знать, что для ответа на ее вопрос требуются длительные медицинские исследования, что в любом случае следует бороться за жизнь до конца…

Самоуверенная девица, а именно такой она показалась доктору Фалсу, на все его разглагольствования ответила коротко:

— На это у меня нет времени.

Попытки доктора Фалса выяснить, откуда у нее такие сведения и почему она уверена в своей скорой смерти, остались безрезультатными. Сьюзан Бернард ничего не желала объяснять.

Доктор Фале был хорошим врачом и знал одно важное правило, которому неизменно следовал: «Пациент всегда прав!».

Он внимательно прослушал легкие и сердце пациентки, пальпировал брюшную область, ощупал позвоночник, заглянул в горло и обследовал глазное дно. Нигде никаких отклонений не было. Он выписал направления на анализы крови, мочи и мокроты. Порекомендовал сделать кардиограмму, энцефалограмму и рентгеновские исследования легких. Окинув ее взглядом с головы до ног, посоветовал также обследоваться и у гинеколога.

Доктор Фале надеялся, что его рекомендации странная пациента сможет выполнить не скоро. Может быть, даже тогда, когда мысли о смерти улетучатся из ее хорошенькой головки.

Но все оказалось не так. Сьюзан Бернард появилась в его кабинете через два дня и вывалила на стол целую кучу заключений, справок, результатов и рекомендаций.

Пока доктор Фале, водрузив на нос очки, изучал принесенные ею бумаги, Сьюзан Бернард не спускала с него глаз. Она внимательно следила за выражением его лица, пытаясь прочитать там свой приговор.

Но лицо врача оставалось бесстрастным, оно не выражало никаких мыслей, и это пугало Сьюзан, заставляло нервничать. Она чувствовала, как вспотели ладони, и осторожно, чтобы не заметил врач, вытерла их об юбку.

Но от доктора Фалса не укрылось ее осторожное движение.

— Вы волнуетесь? — спросил он, сняв очки и отложив их в сторону.

Сьюзан кивнула.

— Напрасно. — Врач подколол результаты анализов в папку и встал из-за стола. — У вас нет абсолютно никакого повода для волнений. — Он прошел к окну, выглянул в него, но тут же повернулся к Сьюзан. — Я внимательно изучил результаты ваших анализов и могу со всей ответственностью заявить… — Он замолчал, выдерживая паузу, во время которой Сьюзан приподнялась со стула. — Вы абсолютно здоровы, — закончил доктор Фале, и Сьюзан шлепнулась обратно на стул.

— Как же так? — растерянно прошептала она. — Вы уверены?

— Абсолютно, — кивнул врач. — Послушайте, милая мисс Бернард, — продолжил ой, заметив, что Сьюзан побледнела. — Я не знаю причины, что привела вас ко мне. Вполне возможно, что она серьезная и убедительная. Гадать не люблю, а вы мне не рассказываете. Да это и не важно. Важно другое: выбросьте мысли о скорой смерти из головы. Вы здоровы, и со стороны вашего организма не следует ждать никаких неприятных сюрпризов. Скажу больше — за свою практику, немалую, надо сказать, я редко встречал таких здоровых людей, как вы. В наше время, когда вокруг ужасная экология, когда стрессы поджидают человека на каждом шагу, а связь с природой нарушена, оставаться здоровым трудно. Не знаю как, но вам это удалось. Если бы все были здоровы хотя бы наполовину от вашего, мне пришлось бы приобретать новую профессию. Врачи стали бы просто не нужны.

Пока доктор Фале говорил, плечи Сьюзан опускались все ниже и ниже. Ей было стыдно. Заявилась с пустыми страхами к врачу, а может быть, в то время, пока она пыталась найти у себя несуществующие болезни, какому-то пациенту доктора Фалса нужна была реальная помощь. Может быть, он опоздал кому-нибудь ее оказать. Может быть, за это время даже кто-то умер. И все из-за нее, из-за Сьюзан Бернард, дурной, легковнушаемой глупышки. Как она вообще могла поверить этой Алане, называющей себя прорицательницей? Никакая она не прорицательница. Она — шарлатанка, обманывающая доверчивых людей. Сейчас Сьюзан знала это точно.

— Вы расстроились, что я не нашел у вас болезни? — Доктор Фале удивленно уставился на Сьюзан. — У вас такой вид, будто вы вот-вот расплачетесь.

— Ну что вы, — поспешила разуверить его Сьюзан, — я счастлива. Счастлива по-настоящему. Вы даже не представляете, какой груз вы сняли с моих плеч. Я так вам за это благодарна.

Сьюзан нажала кнопку звонка. Как же она давно не была у родителей! Она прикинула — наверное, месяца два. Все дела да дела, она так занята в последнее время.

Сьюзан знала, что она плохая дочь. Хорошие дочери навещают родителей часто и регулярно, а не пропадают на несколько месяцев.

Если бы не сегодняшний свободный от работы день, она бы опять отложила свой визит на неопределенное время.

Да, по правде сказать, Сьюзан и сегодня не собиралась приезжать сюда. Но визит к доктору Фал су много времени не занял, других планов на день не было. К тому же откуда-то из самых глубин подсознания вылезла вина перед родителями и засверлила буравчиком в мозгу, тоненько, но ощутимо.

Дверь открыла мать. Она всплеснула руками от неожиданности и запричитала:

— Сьюзан, дорогая, что же ты не предупредила о своем приезде? Я бы обед приготовила.

— Мамочка, не волнуйся так. Я же не на обед приехала. — Сьюзан поцеловала мать в щеку.

Мать была одета в домашнее платье, на лице ни капли макияжа. От этого она показалась Сьюзан постаревшей и осунувшейся.

— Ричард! — закричала мать, схватив Сьюзан за руку, будто боялась, что она исчезнет. — Сьюзан приехала! Ну где же ты, Ричард?

Отец в своем неизменном твидовом пиджаке, шлепанцах и с газетой в руках появился из дверей гостиной.

— Что за крик такой, дорогая? А, это ты, Сьюзан. Ну, здравствуй, дочь.

Произнес он это небрежно, но Сьюзан заметила, как радостно блеснули его глаза. Отец просто держал марку. Не хотел уподобляться жене, открыто выражающей свою радость.

— Папочка, здравствуй. — Сьюзан подбежала к нему и чмокнула в щеку.

— Случилось что? — слегка оттолкнув Сьюзан от себя, спросил отец.

— Ничего не случилось. С чего ты взял?

— Да так, подумал, — буркнул отец. — Ты же просто так не приезжаешь.

— Папа, ты же знаешь, что я очень занята. Мне некогда.

— Тебе всегда некогда. — Отец повысил голос.

Сьюзан напряглась. Еще не хватало скандала. Нет, она не будет злиться на отца. В какой-то мере он прав. Но все-таки… Кому же приятно, чтобы его так встречали?

Положение спасла мать.

— Что мы тут стоим на пороге? — встрепенулась она. — Проходи, Сьюзан, проходи, дорогая. Я сейчас что-нибудь приготовлю, а ты пока посмотри папины новые работы.

— Да разве ей интересно, — попытался опять начать отец, но мать кинула на него такой взгляд, что он сразу умолк.

— Мне очень интересно. — Сьюзан подхватила отца под руку. — Давай показывай, что ты там налепил новенького.

С момента выхода на пенсию у отца появилось хобби. Он стал лепить скульптуры из папье-маше. Мать, рассказывая об увлечении мужа, смеялась, что тот на старости лет впал в детство. Отец обижался, но продолжал заниматься интересным для него делом.

Сьюзан знала, что отец благодаря этому увлечению изменил своим привычкам. Будучи домоседом, он вдруг записался в клуб любителей поделок из папье-маше и стал его регулярно посещать. В нем состояли такие же, как он, чудаки. Раз в неделю они собирались в арендованном помещении, делились своими секретами и даже устраивали выставки.

Из-за последней выставки и произошла у Сьюзан с отцом размолвка. Он прислал дочери официальное приглашение на открытие выставки «Чудо-бумага», а она не пришла. Не смогла. Отец обиделся и, по всей видимости, держит обиду на нее до сих пор.

В глубине души Сьюзан чувствовала, что поступила плохо, поэтому сейчас и постаралась изобразить огромную заинтересованность.

Под мастерскую отец занял бывшую комнату Сьюзан, туда они и отправились. В миленькой и аккуратной комнате послушной девочки Сьюзан сейчас не было свободного места. Все завалено бумагой, красками, обрубками дерева, мотками проволоки и еще бог знает чем. Посреди всего возвышалась фигура, определение которой Сьюзан с первого взгляда дать не могла. Нечто рогатое, сияющее всеми цветами радуги. Было это сооружение где-то в метр высотой.

Отец подошел к своему творению и ласково погладил его. Глаза его сияли счастьем.

Когда молчание Сьюзан стало уже неприлично долгим, отец сам подал голос:

— Ну как?

Сьюзан многозначительно, как ей показалось, вздохнула, потерла лоб рукой и произнесла:

— Н-да… Красиво.

— Тебе понравилось, правда? — В голосе отца звучали нотки сомнения, но в глазах светилась такая надежда, что Сьюзан, чтобы его не обидеть, воскликнула:

— Это чудо! Мне очень нравится!

Если бы она еще знала, что это сооружение означает. Отец, восхищенно глядя на творение своих рук, произнес:

— Представляешь, мне тоже. Нехорошо, конечно, хвалить самого себя, но тут я не могу удержаться. Мне кажется, что Радужный Жираф получился отлично.

— Это жираф? — осторожно спросила Сьюзан, рассматривая фигуру, в которой не было ничего от жирафа. Во всяком случае, в ее представлении жирафы были совершенно другими.

— Я так и думал, что ты не оценишь моего труда. — Ричард разочарованно отвернулся от дочери.

Он подошел к стеллажу и стал перекладывать вещи, создавая видимость занятости.

Сьюзан тяжело вздохнула и осторожно вышла из комнаты. Они с отцом никогда не могли найти общего языка. В этом и была главная причина того, что Сьюзан рано покинула дом и сейчас редко появлялась у родителей.

Оставшееся время, что она провела в доме родителей, чувствовалась напряженность. Мать пыталась разрядить атмосферу, шутила за столом, рассказывала об общих знакомых. Сьюзан рассеянно кивала, отец, надувшись, молчал.

— Ну как у вас с Робертом дела? — спросила мать, разливая чай по чашкам.

— Нормально, — ответила Сьюзан. Она не хотела обсуждать с родителями свои отношения с любовником. Мать и так каждый раз пыталась объяснить Сьюзан, что в ее возрасте пора бы подумать о семье.

— Роберт молодец, что не собирается связывать жизнь с ней, — пробурчал молчавший до сих пор отец.

— Ричард, да что ты такое говоришь?! — испугалась мать.

— Разве я говорю неправду? — пожал он плечами. — У этой девицы отвратительный характер. Она Роберта в первый же месяц совместной жизни доведет до нервного срыва. И не надо на меня смотреть такими глазами.

Отец взял со стола газету и спрятался за ней.

И зачем я к ним поехала? — ругала себя Сьюзан, возвращаясь домой. Настроение и себе, и им испортила.

Приподнятое состояние, охватившее ее после посещения клиники, улетучилось. Что это за радость, если ею нельзя поделиться с другими? Сьюзан, направляясь к родителям, мечтала, как поделится с ними своими страхами, расскажет, насколько была глупой, поверив прорицательнице.

Ничего она им не рассказала. Не интересуют их ее проблемы. Выпустив из дома, родители потеряли к ней всякий интерес. Отцу важны только его дурацкие поделки из бумаги. Мать во всем ему потакает.

Наверное, это и правильно. У родителей своя жизнь, у взрослых детей своя. Так было и так будет всегда.

Но почему, почему у нее так плохо на душе? А если бы предсказание Аланы сбылось? Если бы она действительно вскоре умерла? Неужели бы и тогда, после похорон, отец сразу бы побежал к своим фигуркам, а мать, восхищенно взмахивая руками, порхала вокруг него?

Да для них в сотни раз важнее этот дурацкий Радужный Жираф, чем она!

От жалости к себе на глаза Сьюзан навернулись слезы. Как же тяжело чувствовать себя никому не нужной! Жалея себя и оплакивая в душе свою тяжелую долю, Сьюзан и не заметила, как сошла с автобуса.

Сейчас она окажется дома, включит телевизор, заберется на диван, укроется пледом, и жизнь вновь станет ясной и понятной. А завтра она пойдет на работу, и не останется у нее времени на пустые мысли.

7

Как часто мы сами оказываемся виновниками своих несчастий! А случается это потому, что вначале совершаем какой-то поступок, а лишь потом задумываемся — правильно ли мы поступили? Если бы все происходило наоборот, сначала подумали бы, а потом совершали, то мир наш был бы намного светлее и добрее, меньше в нем было бы боли и печали. Потому что было бы в нем больше счастливых людей.

Такие мысли крутились в голове Сьюзан, пока она доставала бутылку виски из бара. Конечно, она понимала, что виски — не лучший способ для поднятия настроения. Но другого способа, чтобы забыться, Сьюзан не могла придумать. А забыться ей было просто необходимо.

И кто ее заставил вновь потащиться к этой прорицательнице? Если бы Сьюзан не была так расстроена свиданием с родителями, она бы даже не взглянула в сторону разноцветного шатра. Прошла бы мимо, даже не повернув головы в его сторону.

Дошла бы до дома и провела бы спокойный вечер у телевизора. Вчера как раз видела анонс приличного фильма.

Но душа человеческая — штука подленькая. Когда ей плохо, хочется, пусть тайно, неосознанно, но сделать плохо еще кому-то. Вот и Сьюзан, оправдывая себя тем, что правда превыше всего, свернула с дорожки, ведущей к ее дому, и направилась к шатру. Ей хотелось высказать этой Алане все, что она о ней думает.

Как и в день их первой встречи, Алана стояла у входа в шатер. Абсолютно бесстрастная, с прямой спиной и каким-то отрешенным взглядом. В той же бордовой юбке. А вот блузка бьша другая, с вышивкой не по рукавам, а по подолу.

— Здравствуйте! — громко сказала Сьюзан, чтобы привлечь внимание прорицательницы.

Алана медленно, как-то лениво повернула голову к Сьюзан, скользнула по ней взглядом и сказала грудным, глубоким голосом, от которого у Сьюзан по спине побежали мурашки:

— Доброго дня тебе.

И опять отвернулась. А на лице так и не отразилось никаких эмоций. Точно так же она могла поздороваться и с камнем, и с деревом. Будто не Сьюзан стояла перед ней, а какой-то неодушевленный предмет.

И еще Сьюзан чувствовала между собой и прорицательницей какую-то невидимую стену. Просто физически ее ощущала. Хотя, конечно, никакой стены между ними не было.

Сьюзан бы пройти мимо, но ведь не для того, чтобы поздороваться, сделала она крюк.

Сьюзан привыкла доводить все начатые дела до конца.

— Вы меня помните? — спросила она.

— Нет, — ответила прорицательница.

Сьюзан видела, что она не лжет, слишком безразличным было лицо Аланы, и это разозлило ее.

— Как же не помните?! — воскликнула она, сжав от злости кулаки. — Как же так?! Вы мне тут пару дней назад наговорили про смерть, а сейчас говорите, что не помните! Вы не помните о моем визите?

— Многие ко мне приходят, но не многие возвращаются, — философски произнесла Алана.

По тому, как она отводила взгляд, как медленно, словно с трудом произносила слова, Сьюзан поняла, что прорицательница совершенно не желает общаться с ней. И опять Сьюзан поступила вопреки здравому смыслу. Не ушла подальше от этой странной женщины, а с вызовом заявила:

— А я вот вернулась!

— Я вижу, — все так же бесстрастно сказала Алана, даже не повернув головы в сторону Сьюзан.

— А знаете зачем? — И, не дождавшись реакции от Аланы, выпалила: — Чтобы сказать, что вы шарлатанка, вот!

Ни один мускул не дрогнул на лице прорицательницы, но голову к Сьюзан после этих слов она все-таки повернула.

— Ну вот ты и сказала, что хотела. Тебе от этого стало легче?

Сьюзан пожала плечами.

— Но я обязана была вам это сказать. К вашему сведению, я была у врача. Он уверил меня, что мне ничто не угрожает. Я абсолютно здорова. Так что спешу вам сообщить, что как бы вам этого ни хотелось, но на следующей неделе я не умру.

Сьюзан, высказав Алане все, что хотела, почувствовала облегчение. Словно избавилась от тяжелого груза, давившего на плечи. Словно выполнила тяжелую работу, после которой можно расслабиться и отдохнуть. Сьюзан вдохнула полной грудью и победоносно огляделась, будто надеялась услышать рукоплескания свидетелей ее триумфа. Но поблизости никого не было, и ее взгляд вновь вернулся к прорицательнице.

Алана молчала долго, как показалось Сьюзан, очень долго. Наконец прорицательница произнесла все так же спокойно и несколько лениво:

— В нашем мире умирают не только от болезней.

И, больше не добавив ни слова, отдернула полог и скрылась в глубине шатра. Сьюзан рванулась за ней.

— Да что вы такое говорите?! — вскричала она, стараясь в полумраке, царящем в шатре, разглядеть Алану. — Да какое вы имеете право?!

Но она никого не видела. В шатре было пусто, Алана словно растаяла в воздухе. Это было неправильно, это было жутко. Шатер не имел укромных уголков, где мог бы спрятаться человек. Сьюзан растерянно озиралась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Свет свечей, которые, как и в первый раз, горели на столе, был тусклым, но этого было вполне достаточно, чтобы освещать помещение. Аланы нигде не было, Сьюзан могла бы поклясться в этом. И тут раздался голос прорицательницы. Звучал он глухо, словно издалека, но заполнял все помещение, обволакивал Сьюзан, оглушал ее:

— Ты сама ко мне пришла, ты сама задала вопрос. Судьба заглянула в лицо, и время уже не властно над ней, а ты не властна над временем. Будет то, что будет.

Порыв ветра ударил в лицо Сьюзан, и это было так неожиданно, что она ойкнула и пошатнулась. Откуда он здесь, в шатре, куда не проникает даже дневной свет? Здесь нет никаких сквозняков. Успокоив себя, что ветер всего лишь почудился ей, Сьюзан резко развернулась и чуть ли не бегом покинула шатер.

Так, не оглядываясь и не останавливаясь, она и домчалась до дома. Дыхание перевела только в лифте. Здесь она была в безопасности, здесь ей не страшны никакие прорицательницы. Замкнутое пространство маленькой кабинки давало ощущение защищенности. Она была одна, и никто не мог нанести ей вреда. Сьюзан поморщилась, когда лифт, скрипнув, остановился на ее этаже.

Оказавшись в квартире, под еще более надежной защитой, зная, что здесь ей ничто не грозит, Сьюзан подошла к бару и схватилась за бутылку виски, стоявшую там неизвестно с каких времен.

Сьюзан никогда не была любительницей алкоголя и всегда считала, что к его помощи прибегают только слабые душой люди. А сегодня не удержалась, решила выпить. Выпить с единственной целью — снять напряжение и прогнать страх.

Сьюзан плеснула в стакан, подняла его, рассмотрела янтарную жидкость, чуть прикрывавшую дно стакана, на свет, вздохнула и долила виски. Потом залпом выпила. Огненная жидкость опалила пищевод, дыхание перехватило. Сьюзан вздрогнула, но уже через секунду боль прошла и внутри стало тепло.

— Дожила, — сказала Сьюзан. — Пью виски в одиночестве.

Она вернула бутылку в бар. Постояла около него несколько минут, вздохнула и направилась к телефону.

Так ценимые ею ранее одиночество и свобода сейчас показались вдруг нестерпимо тягостными, ненужными, неправильными. Захотелось, чтобы рядом оказался человек, способный поддержать ее, успокоить, развеять ее печальные мысли.

Сьюзан набрала заученный наизусть номер Роберта, приложила трубку к уху, а когда услышала, как на том конце провода ответили, нарочито весело воскликнула:

— Привет! Я так по тебе соскучилась!

— Что-то случилось? — В голосе Роберта прозвучала озабоченность.

— Ничего не случилось, я просто соскучилась, — все тем же веселым тоном ответила Сьюзан. — И хочу, чтобы ты приехал ко мне.

Роберт помолчал несколько мгновений, а потом удивленно протянул:

— Ну как же?.. Мы же не планировали сегодня встречаться.

— А без планов никак? Или?..

— Понимаешь, у меня другие планы на сегодня, — перебил ее Роберт. — Да и мама… Понимаешь, я обещал…

— Ах, мама?! — неожиданно для себя сорвалась Сьюзан, голос ее задрожал. — Мама, да, мама — это важно. А я так, проходила мимо. Так, значит?

— Сьюзан, успокойся! — Роберт повысил голос. — Что за истерика? Я не понимаю твоих претензий.

— Где уж тебе. — Сьюзан уже не могла остановиться. — Ты никогда не понимал меня. Никогда! А я просто хотела тебя увидеть сегодня. Просто увидеть.

— Мы увидимся завтра, как и планировали.

— А я хочу сегодня, — упрямо повторила Сьюзан. — Могу я что-нибудь хотеть? Неужели нельзя изменить своим планам и просто приехать ко мне? Я прошу такую малость!

На том конце провода опять возникла заминка. Короткая, но болезненная для Сьюзан.

— Я приеду завтра. — Колебания Роберта закончились категоричным отказом. — А ты успокойся, возьми себя в руки.

— Я не могу взять себя в руки! — громко выкрикнула Сьюзан. — И не хочу! Мне надоела жизнь по расписанию! Я хочу тебя сейчас, немедленно, сию минуту!

— Завтра.

— Пошел ты к черту со своим «завтра»! — Сьюзан зло швырнула трубку на рычаг и добавила: — Пошел ты к… своей маме.

На глаза навернулись слезы, в горле запершило. Никому, никому она не нужна! Ни родителям, ни Роберту! Ну и ладно, ну и пусть! И ей никто не нужен. Обойдется!

Вот если предсказания этой Аланы сбудутся и она умрет на следующей неделе, вот тогда они все и поплачут. Поймут, какого человека потеряли. Но будет уже поздно.

И Сьюзан захотелось умереть, сейчас же, сию минуту, а не ждать наступления следующей недели. Зачем тянуть, если она все равно никому не нужна? Никому.

Она забралась на диван, включила телевизор, из которого сейчас же грянула веселая музыка. Сьюзан знобило. Она натянула до подбородка валявшийся рядом плед, обхватила руками плечи, старясь согреться, и уставилась в телевизор. Тоненький голосок скакавшей по сцене полуголой певички больно бил по ушам, отдаваясь в мозгу. И эта веселенькая песенка окончательно вывела Сьюзан из себя.

— Да заткнись ты! — выкрикнула она в экран, словно певица могла ее услышать и замолчать. — Заткнись, пожалуйста, — повторила Сьюзан тише, задыхаясь от слез, которые в то же мгновение вырвались из нее бурным потоком.

Сьюзан прижала лицо к согнутым коленкам и заревела. Горько, так, как плакала только в далеком детстве. Навзрыд, со всхлипами.

Плач закончился так же неожиданно, как и начался. Только что она захлебывалась слезами, и вдруг они прекратились, глаза высохли.

Напоследок шмыгнув носом и вытерев лицо тыльной стороной ладони, Сьюзан встала с дивана и подошла к бару. Держа в одной руке початую бутылку виски, а во второй стакан, вернулась на место.

— Ну, Сьюзан, никому ты не нужна, — сказала она вслух, наливая в стакан виски на два пальца. — А значит, и тебе никто не нужен. И пить в одиночестве очень даже удобно, никто осуждать не будет. Будь здорова, дорогая!

Сьюзан подняла стакан, приветствуя сама себя, и одним глотком осушила его.

— Ух ты! — только и смогла прошептать она. Дыхание от неразбавленного виски перехватило. Но через несколько секунд стало легче, и Сьюзан резко выдохнула. — Какая гадость! — Она поморщилась, но бутылку не отставила, а налила из нее снова. С гримасой посмотрев на наполненный стакан, сказала: — Говорят, потом легче пойдет. Противно пить только вначале.

Когда раздался звонок в дверь, Сьюзан наливала уже четвертую порцию. В голове приятно шумело, озноб отступил далеко-далеко, и жизнь казалась не такой уж и дрянной.

С трудом поднявшись с дивана и не выпуская из рук стакана, Сьюзан, покачиваясь, как матрос на палубе попавшего в шторм корабля, подошла к двери. Припав к дверному глазку, она, хоть и с трудом, определила, что в коридоре топчется Роберт.

— Заходи! — воскликнула Сьюзан, распахивая дверь, и от резкого движения покачнулась.

Роберт, увидев нетвердо стоящую на ногах Сьюзан со стаканом в руке, от неожиданности попятился.

— Ну что ты, заходи! — заплетающимся языком проговорила Сьюзан. — Выпьем на будер… бруден… брудер… ну, в общем, выпьем.

Ей не удалось без запинки произнести сложное слово, и это ее рассмешило. Хихикая, она отступила в сторону, пропуская Роберта в квартиру.

— Сьюзан, ты пьяна? — спросил удивленный Роберт, прикрывая за собой дверь.

— Чуть-чуть, — хихикнула Сьюзан и икнула. — Самую малость.

— И по какому случаю, позволь спросить? — Роберт поморщился.

В затуманенном алкоголем сознании Сьюзан проскочила мысль, что ее друг терпеть не может пьяных женщин. Но это ее сейчас не волновало. Сейчас ее ничто не волновало. Ни се любовник, ни родители, ни предсказания гадалки.

— А просто так. Или я не имею права? — Сьюзан снова икнула и, покачиваясь, направилась в комнату.

Роберт последовал за ней. Но в комнату не прошел, а остановился в дверях, прислонившись к косяку.

Нагнувшись, Сьюзан подняла стоящую у дивана полупустую бутылку виски.

— Будешь? — спросила она Роберта. Тот покачал головой. — Ну как хочешь. А я выпью. — Сьюзан тяжело шлепнулась на диван и влила в себя еще одну изрядную порцию алкоголя. — Иди ко мне. — Сьюзан хлопнула рукой по дивану, приглашая Роберта сесть рядом с ней.

Роберт не пошевелился. Заметив это, Сьюзан встала и подошла к нему. Приблизив свое лицо к его лицу, она спросила:

— Я тебе противна? Зачем ты все-таки приехал?

— Ты пьяна, — ответил Роберт, отворачиваясь от нее.

— Нет, я тебе противна, — покачала головой Сьюзан. — Иначе бы ты уже давно женился на мне. Права Уна, давно мне пора гнать тебя прочь.

Роберт молчал, а Сьюзан продолжила:

— А я так и поступлю. Шел бы ты, Роберт, отсюда. Своим надутым видом ты только праздник портишь. Видеть тебя не желаю. — Сьюзан указала брезгливо смотрящему на нее Роберту пальцем на дверь: — Я что сказала?

Вон отсюда!

— Завтра ты об этом сильно пожалеешь, — прошипел Роберт, отступая к двери.

— Да никогда! — бросила Сьюзан и опять икнула. — Я тебя ненавижу.

— Ты отвратительна, — не остался в долгу Роберт. — Не следовало мне приезжать. А я испугался, что с тобой что-то случилось. Думал, нужна моя помощь. А ты…

— Да, случилось, но ты не заслуживаешь того, чтобы я рассказала тебе об этом. — Слова давались Сьюзан с трудом, язык заплетался. Решив, что ничего объяснять Роберту не будет, она вновь выставила вперед палец и сказала: — Пошел вон! И больше, больше никогда, слышишь, никогда не приходи сюда!

Роберт, не сказав ни слова, а лишь одарив ее презрительным взглядом, покинул квартиру. Сьюзан вздрогнула от громкого хлопка закрывшейся двери.

— Вот так-то лучше, — сказала она и, придерживаясь за стену, направилась к дивану, у которого стояла уже почти пустая бутылка.

8

Возвращение в реальность было мучительным, но необходимым. Сон был еще хуже. Отвратительно тягучий, наполненный шипящими, скользкими, длиннотелыми тварями, окружавшими ее со всех сторон. Самое противное было то, что каждая из этих тварей норовила дохнуть в лицо тошнотворным смрадом. Они подступали к ней, окружали и шевелились, шевелились.

Сьюзан пыталась проснуться уже несколько раз, но не могла. В самый последний момент, когда до пробуждения оставалась доля мгновения, одна из скользких тварей обхватывала ее за шею и утягивала обратно в кошмар.

Чтобы разорвать эту связь, требовалось усилие. Но сил на усилие (такой вот каламбур) совершенно не было. Даже во сне Сьюзан чувствовала, до какой степени она обессилела.

К тому же ужасно болела голова. Голова болела даже во сне. А в моменты, когда Сьюзан удавалось оказаться на грани сна и бодрствования, голова просто раскалывалась. А еще ее тошнило, было муторно и противно.

Так что находиться во сне было в какой-то мере даже удобнее. Но продолжаться так до бесконечности не могло. Что-то, чему Сьюзан не могла дать определения, волновало ее и беспокоило.

Собрав всю волю в кулак, Сьюзан наконец-то пробудилась и была ослеплена ярким светом. Она так и лежала одетая, свернувшись калачиком на диване. В гостиной горел свет, хотя за окном стоял ясный день и лучи солнца били в комнату. Под потолком горела лампа. Свет от нее казался тусклым и неестественным. Работал телевизор, который она так и не удосужилась вчера выключить. Рядом с диваном валялась пустая бутылка из-под виски. На полу стоял стакан, а рядом с ним опустошенная наполовину бутылка красного вина. Сьюзан наморщила лоб, но так и не смогла вспомнить, когда же она ее достала из бара.

Вчерашний вечер смутно проступал сквозь пелену тумана. Она помнила, что зачем-то приходил Роберт. Помнила, что ужасно на него разозлилась. Это было последнее воспоминание, что ей удалось извлечь из памяти. После этого — пустота и гадкие скользкие твари из сна.

Сьюзан подняла голову, но накатившая тошнота заставила ее замереть. Хватило сил только для того, чтобы вернуть голову на диван. Лучше еще поспать, подняться все равно нет сил.

И вдруг страшная мысль стрелой пронеслась в мозгу: сегодня пятница, она должна быть на работе! Медленно, чтобы только не тряхнуть раскалывающейся от боли головой, она перевернулась на спину и посмотрела на часы, висящие над диваном. Часы показывали половину девятого. Все пропало! Даже если она сейчас вскочит с дивана и выбежит из дома, к началу работы она все равно опоздает.

Сьюзан прикрыла глаза. Стоит ли торопиться? Она все равно опоздала. Опоздала в первый раз в жизни. И, скорее всего, в последний. Ведь, по словам прорицательницы, ей осталось жить меньше недели. За это время она вряд ли сумеет еще раз проспать на работу.

Странным для Сьюзан было то, что Алана предсказала ей смерть на следующей неделе. По ее нынешнему состоянию Сьюзан готова была умереть прямо сейчас, не вставая с дивана. Но смерть не приходила, и Сьюзан сказала себе:

— А ну-ка, поднимайся! Хватит прикидываться!

Сознание медленно, но неотвратимо начинало функционировать. Вчерашнее отсутствие на работе требовало обязательного сегодняшнего присутствия. Сьюзан должна сегодня быть в офисе, обязательно должна. Несмотря на то, что она не в состоянии даже подняться с дивана.

Это неправда! Человек в состоянии совершить многое, пусть через силу, но совершить. А то, что ей так паршиво, это уже ее проблемы, и они никого не касаются.

Сжав зубы и кулаки, Сьюзан осторожно села. Пол мгновенно встал на дыбы, и Сьюзан замутило, подступила тошнота.

— Вот так, молодец! — похвалила себя Сьюзан и, приложив ко рту ладонь, поднялась на ноги.

Коленки дрожали, но у нее хватило сил доползти до ванной и взглянуть на себя в зеркало. Вид был отвратительный. Сьюзан поморщилась, она была противна сама себе. Отекшее лицо, заплывшие глаза, взлохмаченные волосы. Увидишь такую физиономию — испугаешься.

Стараясь не думать, что же скажут на работе, она включила холодный душ и, сжав зубы, встала под него. Жесткие ледяные струи стегали ее по голове, по спине, по плечам. Охая и морщась от боли, Сьюзан выдержала пять минут экзекуции.

— Вот и хорошо, вот и отлично! — приговаривала она, выключив воду.

Сьюзан, конечно, лукавила. До отличного состояния было очень далеко, но легче стало определенно. Тошнота отступила, и голова больше не кружилась. Хотя и болела со страшной силой.

Сьюзан нашла в аптечке пузырек с аспирином, проглотила одну таблетку. Потом подумала и приняла еще одну. С остервенением почистила зубы и, завернувшись в полотенце, пошла в спальню.

Телефон зазвонил, когда часы показывали четверть десятого, а Сьюзан надевала туфли. Удивившись звонку в столь неурочный час, она подошла к телефону. Определитель показывал номер Роберта. Вначале она хотела проигнорировать звонок и уже направилась к входной двери, но потом передумала, вернулась и сняла трубку.

— Я слушаю.

— Сьюзан, ты дома? — Громкий голос Роберта прорезал тишину квартиры и заставил Сьюзан поморщиться. — Я только что звонил тебе на работу. Никто не знает, почему тебя нет.

— Я уже выхожу, — буркнула Сьюзан. — Поэтому я не могу с тобой сейчас разговаривать.

— У тебя все в порядке?

— Да.

— А почему ты дома?

— Я проспала.

— Ты проспала? — Роберт так удивился, словно Сьюзан сообщила невероятное известие.

Хотя то, что Сьюзан проспала, действительно было невероятным известием. Такого с ней не случалось никогда, и Роберт знал это.

— Да, я проспала, а сейчас очень тороплюсь. Прости.

— Ну тогда до вечера, — произнес Роберт.

Произнес так спокойно и просто, словно и не было вчерашнего вечера. Словно Сьюзан не выгоняла его из квартиры, а расстались они удовлетворенными друг другом любовниками. Сьюзан даже на мгновение усомнилась: а вдруг и правда ничего вчера не произошло? Вдруг скандал с Робертом всего лишь плод ее пьяного сознания? Ерунда. Вчерашний вечер был, и никуда от него не деться.

— Нет, Роберт, мы больше не будем встречаться, — сказала Сьюзан, мечтая, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Сьюзан! — воскликнул Роберт, но она остановила его:

— Прости, мне нужно идти.

Медленно положила трубку на рычаг, провела по ней ладонью. Вот и все, еще одна страница ее жизни перевернута. Одна из последних страниц.

Чтобы не впасть в депрессию, вызванную жалостью к себе, Сьюзан быстро вышла из квартиры.

— Погано выглядишь, подруга! — поприветствовал Сьюзан Пол.

Как будто она сама не знала! А если бы даже и не знала, то об этом ей сообщили взгляды коллег, встретившие ее, когда она переступила порог офиса. В половине из них Сьюзан прочла удивление, во второй половине — осуждение.

Но самое ужасное было то, что в момент ее появления в их офисе находился Ник Хелвин. Он возился у компьютера Люси, а та, грациозно изогнувшись над ним, заглядывала в экран. Ну почему, почему Сьюзан так не везет?! Почему именно в этот раз противной Люси понадобилось вызвать компьютерщика с самого утра? Почему он вдруг оказался таким исполнительным и появился по первому требованию? Хотя, конечно, его ведь вызвала душечка Люси, а не нудная, противная Сьюзан. Это она его никогда не может дождаться.

Сьюзан представляла, какие словечки Ник Хелвин отпустит по поводу ее опоздания и ее вида. Он и по меньшему поводу доводил ее до нервного срыва, а тут такой подходящий случай.

— Знаю, — грубо ответила Сьюзан Полу, словно он являлся виновником ее несчастий. — Но, пожалуйста, ни о чем не спрашивай. Не до этого мне.

— Была охота, — обиделся Пол и отвернулся от нее.

Пока Сьюзан спешила на работу, она немного отвлеклась. А сейчас, сбавив темп и усевшись в рабочее кресло, она вновь почувствовала себя дурно. Вновь накатила тошнота, а про голову и говорить не стоило. Голова гудела, как пустой железный бак, по которому колотили железной же палкой. Казалось, что малейшее движение разнесет ее на миллион частичек. Какая уж тут работа, одна мысль — как бы не отключиться.

Включив компьютер, Сьюзан оперлась головой на руки и бездумно уставилась на экран. Ладно, решила она, посижу немного, приду в себя, а потом наверстаю.

Но ее благим намерениям не суждено было сбыться. Только Сьюзан попыталась сосредоточиться и прогнать подступавшую к горлу тошноту, как по внешней связи раздался голос мистера Бали:

— Мисс Бернард, прошу вас зайти ко мне.

Сьюзан от неожиданности вздрогнула и повернулась к будке руководителя отдела. Одновременно с ней в том же направлении повернулись все коллеги. Через секунду все развернулись в сторону Сьюзан.

О черт! Как некстати, про себя выругалась Сьюзан.

Конечно, она понимала, что ее опоздание не останется незамеченным, что за него ей придется отвечать. Но она надеялась, что это случится чуть позже. Тогда, когда голова ее сможет соображать, а сама она вернется в нормальное состояние. Но мистеру Бали было наплевать на ее надежды. Он считал, что с нерадивыми сотрудниками, имеющими наглость опаздывать на работу, нужно разбираться сразу и незамедлительно.

Но так как Сьюзан продолжала сидеть на месте, надеясь, что мистер Бали передумает разговаривать с ней, Пол подъехал к ней на своем кресле.

— Сьюзан, тебя босс зовет, — сказал он шепотом.

— Я слышу.

— И?..

— Сейчас.

— Ой! — Пол почувствовал, что от Сьюзан несет перегаром, и демонстративно заткнул нос. — Лучше, конечно, тебе с ним не разговаривать.

— Предложи что-нибудь другое, — буркнула Сьюзан и встала.

Дорога от ее стола до кабинета мистера Бали показалась ей нескончаемой. Она шла по ней, как Иисус на Голгофу, зная, что и ее ожидает распятие. Кадровая политика компании была убийственной для тех, кто любил выпить. С такими тут поступали жестко — гнали вон. По мнению руководства — красота, распространением которой занималась компания «Бьюти», и алкоголь несовместимы по определению. Сьюзан всегда поддерживала данную политику и была согласна с мнением руководства компании.

А вот сегодня оказалась по другую сторону баррикад. В больной голове все-таки зиждилась мысль: а вдруг не заметит?.. вдруг пронесет?

Но по взглядам, сопровождавшим ее по дороге к кабинету босса, стало понятно — не пронесет! Сьюзан увидела, что и Ник Хелвин не сводит с нее взгляда. Понятно, злорадствует. Ну и пусть увольняют! Сегодня последний день рабочей недели. А на следующей… Про это не хотелось думать.

— Мисс Бернард, вы сегодня опоздали на сорок четыре минуты, — произнес босс бесцветным голосом робота. — Я жду от вас объяснений по данному поводу.

Его взгляд буравил лицо Сьюзан, проникал в мозг и копошился там, пытаясь выискать ответ на свой вопрос. А тело его подалось навстречу Сьюзан, ожидая, что она сама поможет его найти.

— Простите, я проспала, — не смея поднять глаза на шефа, прошептала Сьюзан.

— И вы считаете это достаточным для оправдания?

— Нет. — Сьюзан стояла истуканом, из-за головной боли она не могла даже покачать головой. — Это не может быть оправданием моему поступку. Но так уж случилось, я проспала.

— М-да… — протянул мистер Бали и встал из-за стола.

Сьюзан мгновенно напряглась — лучше бы он этого не делал. Она непроизвольно отступила назад, будто это могло спасти ее от приближающегося босса.

— Вы больны, мисс Бернард? — спросил мистер Бали.

Ее шеф не был высоким, но сейчас он казался Сьюзан исполином, человеком-горой, безжалостно приближающимся к ней, готовым раздавить.

— Нет, — ответила Сьюзан. К сожалению, она абсолютно, ненормально здорова. Этим не объяснишь ее опоздание и ее жалкий вид.

Она виновата и заслуживает наказания. Сьюзан подняла лицо и взглянула на мистера Бали. Невозможно спрятаться, отводя глаза и пряча голову в песок. Она же не страус. Она — человек и способна отвечать за свои поступки.

Мистер Бали приблизился к ней на опасное состояние. Ноздри его дернулись, уловив невозможный в этом помещении запах, брови удивленно поползли вверх. От этого лицо его приняло удивленное выражение. На мгновение он замялся, не зная, как поступить в такой неординарной ситуации.

— От вас, Сьюзан, я такого не ожидал, — сквозь зубы, с трудом прошептал шеф. — Но я вынужден отстранить вас от работы. Ваше состояние сегодня не позволяет вам качественно работать. Можете быть свободны. В понедельник я жду от вас объяснительную.

— Мистер Бали, — с надеждой, что все разрешится по-другому, начала Сьюзан, — уверяю вас, что я в состоянии…

— Я все сказал, — движением руки остановил ее мистер Бали и отвернулся, давая тем самым понять, что разговор закончен.

Вот и все. Сердце Сьюзан ухнуло вниз. Оказаться в таком положении сейчас, когда решается вопрос о назначении руководителя нового отдела, — это полный провал. Все ее мечты, все планы, все надежды разбились в одно мгновение. Крах! Что может быть страшнее этого, когда победа была так близка и возможна?

Вновь накатила тошнота, перехватило дыхание, голова закружилась с немыслимой силой, в глазах потемнело. Сьюзан медленно, спиной отступила к двери и почти вывалилась в офис, который вдруг стал огромным. Или она стала совсем крошечной.

Перед глазами мелькнуло испуганное лицо вечно всем недовольной миссис Джонс, какое-то нереальное, дергающееся. Но и оно куда-то удалилось, расплылось, и наступила темнота.

Сьюзан сидела на полу, привалившись спиной к стеклянной двери кабинета мистера Бали. Над ней возвышался Ник Хелвин и пытался влить воду в ее сжатые зубы. Сквозь полуприкрытые веки Сьюзан заметила, как мелко дрожат его руки, и это зрелище вернуло ее в реальность.

Что с ней? Почему она на полу? И что тут делает этот невыносимый Ник Хелвин? Зачем он заставляет ее пить воду? Она не хочет!

Сьюзан попыталась отвернуть голову от стакана, но Ник своей свободной рукой удержал ее и чуть ли не силой влил жидкость ей в рот. Судорожно проглотив показавшуюся противной воду, Сьюзан огляделась. Коллеги окружили ее и сидящего перед ней на корточках Ника. В их глазах сквозило недоумение и испуг.

— Ну вот, пришла в себя, — сказал Ник. — Как ты?

— Нормально, — тихо ответила Сьюзан. — Что со мной?

— Вывалилась из кабинета мистера Бали и шлепнулась на пол, — пожал плечами Ник. — А что с тобой, знаешь только ты.

— Надо вызвать врача, — как сквозь пелену тумана, густого и липкого, услышала Сьюзан и тут же воспротивилась:

— Не нужно врача. Со мной все в порядке.

Она попыталась встать, но у нее ничего не получилось. Ноги вдруг оказались ватными и мгновенно подогнулись под ее тяжестью.

— Да, подруга, ты даешь, — вздохнул Ник. — Без меня тебе не справиться.

Он подхватил ее под мышки и, негромко крякнув, поставил на ноги. Сьюзан пошатнулась. Горячий клубок рванул из желудка к горлу, и Сьюзан задержала дыхание, чтобы приостановить тошноту.

— А ну-ка, расступитесь! — прикрикнул Ник на окружавших их людей. — Это вам не бесплатное представление. Человека надо на свежий воздух доставить.

Под его окриком люди раздвинулись, образовался проход. Ник, крепко обняв Сьюзан за плечи, повел ее к выходу.

— Вот сумочка. — Пол всунул в руки Сьюзан сумку, и она увидела, какое бледное лицо у приятеля.

— Спасибо, — шевельнула губами она.

Сьюзан плохо помнила, как Ник провел ее по коридору, чуть ли не силой затолкал в лифт и, миновав раскрывшего от удивления рот охранника, вывел на улицу. Ветерок несколько освежил ее. Сьюзан даже попыталась вырваться из крепких объятий Ника, но тот не позволил ей этого.

— Не дергайся! — приказал он. — Не то опять упадешь.

Вновь падать Сьюзан не хотелось, поэтому она и оставила свои попытки.

Ник провел ее к скамейке, стоящей недалеко от входа.

— Посиди тут, а я такси поймаю. Пешком тебе все равно домой не добраться.

— Тут близко, я дойду, — попыталась сопротивляться Сьюзан, но под его строгим взглядом сейчас же примолкла.

Сьюзан откинулась на спинку скамьи и прикрыла глаза. Сразу же перед ней завертелся калейдоскоп картинок: злое лицо мистера Бали, испуганные лица коллег, стакан с водой, глаза. Ника Хелвина, самого невыносимого человека на свете. Они смотрели на нее, но не так, как всегда, с насмешкой и издевательством, а заботливо и нежно, и от этого взгляда согревалась душа и приходило успокоение.

— Эй, не спи! — Ник потряс Сьюзан за плечо. — Ты хоть и худышка, но дотащить тебя до такси у меня не получится. Вставай, принцесса, карета подана.

Дорога до дома Сьюзан заняла не больше пяти минут.

Замок в двери опять заартачился (слесарь почему-то его так и не отремонтировал), и Ник, отстранив Сьюзан плечом, отобрал у нее ключ и быстро открыл дверь.

— А меня он не слушается, — сообщила Сьюзан. — Все время заедает.

— Чувствует мужскую руку, — в тон ей сказал Ник.

Он довел ее до дивана в гостиной, на который Сьюзан обессиленно шлепнулась.

Ник нагнулся, поднял пустую бутылку виски, покосился на бутылку вина, стоящую у дивана.

— Да… — протянул он и добавил: — Весело живешь. Может, налить? — Ник кивнул на вино.

От одного воспоминания о выпивке Сьюзан замутило, и она, оттолкнув Ника, рванула в ванную. Ее вырвало, и после этого наступила тишина.

9

Что-то было не так, неправильно. Это Сьюзан поняла сразу, как только проснулась. Неприятное, надо сказать, ощущение. Проснуться в своей кровати и почувствовать, что в спальне что-то не так, как всегда. От этого стало страшно.

Осторожно приоткрыв глаза, Сьюзан осмотрела комнату и ахнула. В спальне она была не одна. У стены на стуле кто-то сидел, кого в темноте она не могла рассмотреть. Сердце бешено заколотилось, руки судорожно сжали одеяло.

— Кто здесь? — прошептала она, не в силах отвести взгляда от темного силуэта.

Темный силуэт поднялся и приблизился к ней.

— Проснулась? — спросил он. — Долго же ты спала.

Это был Ник Хелвин. В первый момент Сьюзан подумала, что она еще спит, что это во сне. Но потом вспомнила. Конечно же. Он привез ее с работы домой. Но почему он здесь до сих пор?

Сьюзан ощупала себя под одеялом. Она голая, но совершенно не помнила, как разделась и ложилась в кровать.

— Я уже волноваться начал, не впала ли ты в летаргию, — сказал Ник и, подойдя к окну, раздвинул шторы. Это из-за них было так темно в спальне.

Сьюзан повернула голову к окну. Ночь. А домой он ее привез утром. Да, действительно, спала она долго.

Но почему он тут?

— Что ты тут делаешь? — спросила Сьюзанна.

— Оберегаю твой сон, — усмехнулся Ник. — Подрабатываю твоим ангелом-хранителем.

— Зачем? — Сьюзан хоть и проснулась, но соображала еще плохо.

— Мало ли что, — неопределенно хмыкнул он. — Вдруг понадоблюсь. Вот я и подумал.

— Зря подумал, — буркнула Сьюзан. — Мне от тебя ничего не нужно.

— Так ли?

— Так. Хотя…

Сьюзан хотелось в туалет, но она понимала, что голой с кровати встать не сможет.

— Не мог бы ты принести мне халат из ванной? — попросила она.

— Ну вот, видишь, а говорила, что я тебе не понадоблюсь. Хоть на что-то сгодился. Значит, не зря столько часов мучился, сидя на стуле. Если бы ты знала, как мне хотелось забраться к тебе под одеяло.

— Ник, пожалуйста… — Сьюзан была не готова к шуткам.

— Сейчас-сейчас. — Ник, подмигнув Сьюзан, вышел из спальни.

Так… Он провел несколько часов в спальне, в которой спала она. Спала абсолютно голая.

— Ваш халат, принцесса.

Ник бросил халат на кровать и снова уселся на стул.

— Может, ты отвернешься? — нетерпеливо спросила. Сьюзан. — Я хочу встать.

— Зачем? — удивился Ник. — Своим видом ты меня не удивишь. Голой я тебя уже видел. Ничего зрелище, с удовольствием посмотрю еще раз.

— Это ты меня раздел?! — вскричала Сьюзан.

— Конечно, — кивнул Ник. — Не мог же я тебя уложить в постель, прости за неэстетичное выражение, в облеванной одежде.

— Хам! — Негодование Сьюзан было беспредельным. — Сейчас же отвернись!

Ник хмыкнул, но подчинился, отвернулся. Сьюзан вскочила с кровати, набросила на себя халат и стрелой вылетела из спальни. В голове стучало: хам! хам!

— Ты и вправду меня раздел? — спросила Сьюзан, войдя в гостиную.

Пока она принимала душ и ругала себя последними словами в ванной перед зеркалом, Ник переместился из спальни в гостиную. Он сидел на диване и пялился в телевизор, выражая своим видом глубокую заинтересованность в новостях. Бутылок и стакана у дивана уже не было, и гостиная имела вполне приличный вид. Если не считать пледа, валявшегося на диване.

— Раздел и одежду выстирал. Уж прости меня. — Ник повернулся к стоящей в дверях Сьюзан. — Терпеть не могу грязную одежду.

— Ты хам, — уже беззлобно повторила Сьюзан и уселась рядом с ним.

— Ты повторяешься, а это признак неуравновешенности. Всегда считал тебя уравновешенной девушкой.

— Значит, ты ошибался, — сказала Сьюзан.

Она тоже уставилась в телевизор, пытаясь сосредоточиться на том, что говорит диктор. Ей это не удалось. Присутствие Ника волновало ее. И хотя сейчас на Сьюзан были джинсы и рубашка, она чувствовала себя по-прежнему голой.

— Не хочешь рассказать, что тебя довело до такого состояния?

— Нет.

— А я думал, хочешь. С горя или с радости так напилась?

— Я не хочу об этом говорить.

— Напрасно. Мешать виски с вином — последнее дело.

Сьюзан промолчала.

— Пока ты спала, тебе звонили. Телефон так разрывался, что я не выдержал и поднял трубку. Без всякой задней мысли. Просто хотел сказать, что ты спишь. А там очень удивились, услышав мой голос. Мужчина, представившийся Робертом, просил передать, что этого он от тебя не ожидал. Я так и не понял, чего он не ожидал и почему рассердился на меня.

— Не волнуйся по этому поводу, — сказала небрежно Сьюзан. — Ерунда.

— А мне показалось, что он расстроен. Я пытался объяснить, но он бросил трубку.

— Я же сказала — проехали!

Сьюзан не собиралась объясняться с Ником по поводу поведения Роберта и думать о нем не хотела тоже. Может быть, она потом и пожалеет, что так поступила с Робертом. Но не сейчас.

Сидеть в молчании и пялиться в телевизор — последнее дело. Тем более посреди ночи.

— Я заварю чай, — сказала наконец Сьюзан, почувствовав, что молчание становится невыносимым. — Ты будешь?

— Не откажусь, — сразу же встрепенулся поникший Ник. — У меня ведь из-за тебя весь день и крошки во рту не было.

— Никто тебе не мешал уйти, — поднимаясь с дивана, произнесла Сьюзан.

— Я же сказал, что не мог оставить тебя одну в таком состоянии.

Не ответив, Сьюзан ушла на кухню. Стакан, из которого она пила виски, а потом, наверное, вино, чисто вымытый стоял на столе.

Она включила чайник, достала две кружки, сахарницу. Заглянула в холодильник, но в нем ничего не было. Ей о еде даже подумать было тошно, но Ника следовало бы накормить. Но, увы, она ничем не могла ему помочь. Ну и ладно. Сам виноват, пусть терпит. У нее своих проблем полно, не хватает о проблемах других думать.

— Тебе покрепче?! — крикнула она, когда вода в чайнике закипела.

— Да, и сахара побольше.

— Ага.

Сахара у нее хватало. Сама она пила несладкий чай, а сахар держала для Роберта. Тот любил, чтобы чай был сладкий. Ник, оказывается, тоже. И отец всегда клал в свою чашку несколько ложек. Возможно, все мужчины любят сладкое, сделала вывод Сьюзан. Странные мысли приходят в голову ночью, подумала она.

Руки предательски дрожали, когда она несла поднос с чайными чашками в комнату. Хоть и проспала она почти весь день, но в нормальное состояние еще не вернулась.

Горячий чай подействовал хорошо. Сьюзан стало легче.

— Чаем я тебя, как гостеприимная хозяйка, напоила, — сказала она, забирая от Ника пустую чашку. — Так что и тебе, как приличному гостю, пора честь знать. Спасибо тебе за все, но я хочу, чтобы ты ушел.

Присутствие Ника волновало Сьюзан, вносило в мысли сумятицу и не давало расслабиться.

— Ты прогоняешь меня? — удивился он.

— Нет, я вежливо прошу тебя уйти.

— Интересно, куда я пойду ночью? Свой дневной лимит денег на такси я уже истратил, доставляя тебя домой.

— Деньги я верну. — Сьюзан огляделась в поисках сумочки и, заметив ее, направилась к ней.

Но Ник успел схватить ее за руку и усадил рядом с собой. Сьюзан порывалась встать, но Ник не позволил ей.

— Я не это имел в виду, — сказал он и провел рукой по ее волосам.

Это его движение было столь неожиданным, что Сьюзан вздрогнула.

— Не пугайся, — почти шепотом сказал Ник. — Неужели я такой страшный?

— Не страшный. — Неизвестно от чего у Сьюзан перехватило дыхание. — Но тебе лучше уйти. Это неправильно, что ты сидишь здесь.

— На улице ночь, а мне до дома долго добираться.

— Завтра на работу не нужно. Так что сможешь выспаться, — сказала Сьюзан. — А впрочем, можешь спать здесь. Диван и плед в твоем распоряжении.

Сьюзан вырвала руку, которую Ник удерживал в своей, и встала с дивана.

Сьюзан лежала, уставившись в потолок, и прислушивалась к тишине. Тишина, конечно, была относительная. За окном шумел неутихающий и ночью город, за стеной слышался то скрип дивана, то тихие шаги. Ник Хелвин тоже не спал.

Когда восточная часть неба, которая была видна из окна спальни, заалела, Сьюзан поднялась в кровати. Сон не шел, и не было никакого смысла валяться в постели, вслушиваясь в тишину.

— Я хочу тебе рассказать, почему я так напилась. — Голос Сьюзан прозвучал громко в темной гостиной, и она заметила, как Ник вздрогнул.

Он сидел на диване. Свет был выключен, и Ник в темноте был похож на манекен без лица.

— Если хочешь, — не двигаясь, произнес он.

— Хочу.

Сьюзан села на диван и, глядя прямо перед собой, произнесла:

— Дело в том, что на следующей неделе я умру.

— Что? — не понял Ник.

— То, что слышал. На следующей неделе я умру, — повторила Сьюзан.

Ник некоторое время молчал, пытаясь в темноте разглядеть лицо Сьюзан, определить, шутит она или нет.

— Вообще-то, — голос его звучал глухо, — этого не дано знать никому. Дата собственной смерти — самая великая тайна для человека. Неужели ты об этом не знала?

— Ник, я не шучу. — В голосе Сьюзан зазвучали нотки обиды. — Я, наверное, и вправду умру на следующей неделе. Во всяком случае, все идет к этому.

— Ты больна? — Ник взял Сьюзан за руку.

— Нет.

— Тогда я не понимаю, что за глупости вертятся в твоей голове.

— Совсем даже не глупости. — Сьюзан вырвала свою руку. — Я хочу тебе рассказать, а ты перебиваешь меня.

— Все-все, молчу. — Ник прижал ладонь к губам, показывая, как он будет молчать.

Сьюзан помолчала, обдумывая, с чего бы начать. Вздохнула. Что тут думать, раз собралась, надо рассказывать все без утайки, как есть.

— Помнишь тот шатер, что в парке аттракционов поставили?

— Помню, как же. Там гадалка вроде бы разместилась.

— Не гадалка, а прорицательница. Аланой зовут. Так вот, я ходила к ней. — Фразу Сьюзан закончила совсем тихо.

— Ты ходила к гадалке? — Ник от удивления даже вскочил с дивана, а потом шлепнулся обратно.

— К прорицательнице, — поправила Сьюзан.

— Какая разница?! — Ник махнул рукой. — Гадалка, прорицательница… Одна компания. Но то, что ты к ней пошла, это удивительно. Зачем?

— Просто так, — пожала плечами Сьюзан. — Из интереса. Хотела узнать, получу ли место руководителя отдела.

— Ты хочешь получить это место? — Удивление Ника была искренним, он ничего не знал о планах Сьюзан.

— Хочу.

— И что, получишь? — Сьюзан показалось, что вопрос Ника прозвучал напряженно.

— Нет, она сказала, что не получу.

Ник неестественно громко выдохнул. Сьюзан зло взглянула на него, словно он был виноват в предсказании Аланы.

— Зато она сказала, что я умру на следующей неделе.

— И ты сразу же поверила? — В его голосе сквозила насмешка.

— Не сразу, — отрезала Сьюзан.

Ее злил насмешливый тон Ника, его ехидные вопросы. Но, решив ему все рассказать, она не собиралась останавливаться. В голову вдруг закралась мысль, что, после того как она все кому-нибудь расскажет, ее страхи уйдут сами собой и жизнь вернется в прежнее русло.

Торопясь и от этого глотая окончания слов, Сьюзан рассказала и о ночной грозе, и о Букетике, и об обследовании у врача, и о визите к родителям. К концу рассказа она уже шмыгала носом.

— А потом я пришла домой и напилась, — вытерев рукой нос, закончила свой рассказ Сьюзан.

— Зачем? — тут же спросил Ник.

— Думала, что станет легче.

— Стало?

— Нет, ни капельки. Даже еще хуже стало, — чуть слышно призналась Сьюзан.

— Вот видишь, — наставительно, как учитель на уроке, сказал Ник. — Алкоголь еще никому не помог избавиться от проблем. А особенно от таких, надуманных.

— Ты что, думаешь, это ерунда? — Сьюзан почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. — Ерунда, да?! Жить в ожидании смерти — это, по-твоему, надуманные проблемы?!

Она негодовала. Как он мог?! Она ему рассказала все без утайки, думала, что он пожалеет ее или даст толковый совет. А он лишь насмехается!

— Сьюзан, успокойся. — Ник примирительно похлопал ее по руке. — Я не хотел тебя обидеть. Просто я удивлен, что такая разумная, такая прагматичная девушка, как ты, слишком близко к сердцу приняла слова гадалки.

— Прорицательницы, — машинально поправила его Сьюзан.

— Не важно, — отмахнулся Ник. — Все равно смешно верить таким вещам.

— Но ведь все-все исполняется. — Голос Сьюзан звенел от возбуждения. — Все. И попробуй сказать, что это не так.

Ник промолчал. Он поднялся с дивана, подошел к окну и вновь превратился в темный манекен без лица. Сьюзан казалось, что его молчание длится уже вечность и он вообще никогда не заговорит.

— Я не люблю говорить о смерти, — по-прежнему глядя в окно, сказал Ник. — Можешь считать меня суеверным, но это так. Я знаю только одно: все люди смертны, и, когда мы подойдем к той черте, за которой наступает неведомое, мы должны быть спокойны и должны переступить ее достойно. Вот… А пока мы живем, мы должны жить, не задумываясь об этом, радуясь каждому прожитому дню.

— Ты так и живешь? — подала с дивана голос Сьюзан.

— Да, я так и живу. Каждый день проживаю так, как хочу. День наступил, и я рад ему. Я не думаю, что будет завтра. Потому что, когда оно наступит, я буду опять жить, как хочу.

— Странная философия, — после некоторого раздумья проронила Сьюзан. — А как же планы? Как же мечты?

— Зачем? Каждый день нужно проживать так, как будто он последний. По полной, с радостью.

Ник вернулся к дивану и сел рядом со Сьюзан. Заглянув ей в глаза, спросил:

— Разве я не прав?

— Не знаю, — призналась она.

Она жила совсем не так. Она строила планы. Иногда они исполнялись, а если нет — она чувствовала разочарование и строила новые. Ей всегда казалось, что жизнь еще и не началась по-настоящему, что идет подготовка. А все хорошее случится когда-нибудь потом. И вдруг оказалось, что «потом» уже не будет. Никогда не будет. Что она вспомнит в тот момент, когда вся ее жизнь пробежит перед глазами? Что представит на суд Великому Судье?

— Не знаю, — повторила она. — Но я очень хочу попробовать.

— Так в чем же дело?! — воскликнул Ник. — Попробуй! Проживи хоть один день так, как тебе хочется, не оглядываясь ни на какие условности. Поверь мне, тебе понравится.

Легче сказать, чем сделать. Сьюзан не знала как, она не умела жить, радуясь каждому дню. Ник заметил ее колебания.

— Сначала определись, с кем бы ты хотела провести этот день.

Сьюзан задумалась. Одна? Нет, только не это. Оставаться со своими мыслями — это слишком страшно. С Уной? У той своя семья, свои заботы. Нет, она, конечно, по первой же просьбе Сьюзан бросит все дела и примчится к ней. Но Сьюзан не хотела нагружать подругу своими проблемами. С родителями? Она уже вчера у них была. Ничего хорошего из этого не вышло. С Робертом? Стоп! Роберт остался в прошлом, она не желает туда возвращаться.

И вдруг неожиданно даже для самой себя она сказала:

— С тобой. Я хочу этот день провести с тобой, Ник.

Сьюзан осторожно дотронулась до его руки, и он не убрал ее.

— Знаешь, я бы тоже хотел провести с тобой день. Это было бы, наверное, здорово. — Ник на мгновение замолчал. — Но дело в том, что сегодня суббота. А в субботу я всегда встречаюсь с одним человеком.

Сьюзан отдернула руку. Так ей и надо! Возомнила себя неизвестно кем. С какой стати Ник будет тратить на нее свое время? Он и так провел в ее квартире много часов, отложив свои дела. А она, вместо того чтобы поблагодарить его, снова навязывает свою компанию.

— Прости.

Что еще она могла сказать, получив такую оплеуху? Все-таки умеет Ник Хелвин поставить ее на место.

— Но ты можешь пойти на эту встречу со мной, — добавил Ник, не замечая ее смущения. — Если, конечно, захочешь. И если у тебя нет других планов.

— Я могу вам помешать.

— Даже не думай об этом.

— А тот человек не будет против? — осторожно спросила Сьюзан, но в голосе ее уже звучала надежда.

Возможно, ей не придется целый день сидеть дома, горько вздыхая о своей судьбе.

— Не будет, — уверил ее Ник. — Напротив, он будет рад.

10

Все-таки ей удалось немного поспать. Сьюзан, забираясь под одеяло, думала, что не заснет. Но, к удивлению, сон пришел к ней сразу, как только голова коснулась подушки. Сьюзан сразу же провалилась в сладкую дрему, в которой не было никаких забот.

Ник ушел от нее, когда уже совсем рассвело. За разговорами, ничего не значащими, но такими важными, как обычно бывает в минуты душевной близости, ночь пролетела незаметно.

Когда в комнате, а свет они так и не включили, стало уже совсем светло, Ник поднялся.

— Мне пора домой, — сказал он, и в голосе его звучала печаль. Чувствовалось, что ему не хочется покидать Сьюзан. — Надо переодеться. Сегодня особый день. Рядом с такими замечательными людьми, с которыми я собираюсь встретиться, я должен выглядеть соответственно.

С кем им предстоит встретиться, Ник так и не сказал, хотя Сьюзан выпытывала разными способами: и лестью, и чуть ли не угрозами.

— Сама увидишь, — загадочно улыбался Ник. — Мы за тобой зайдем сразу после одиннадцати. Так что будь готова к этому времени. До одиннадцати была еще уйма времени, и Сьюзан, чтобы не маяться в ожидании, решила поспать. Вернее, просто полежать и отдохнуть. Но заснула она сразу, и проспала до десяти спокойно, без всяких кошмаров. Так спит не обремененный заботами человек. То ли она устала за бессонную ночь, то ли ей стало легче после разговора с Ником.

К одиннадцати она была готова. Сон привел голову в порядок, и Сьюзан чувствовала себя прекрасно. Сколько ни разглядывала она себя в зеркале, то приближая к нему лицо, то отдаляя, но следов вчерашнего похмелья не обнаружила.

— Вот и прекрасно! — сказала она своему отражению, — Не стьщно будет и Нику на глаза показаться.

Вчера ему пришлось видеть ее в таком непристойном виде, что сегодня она должна — нет, просто обязана — выглядеть отлично. Конечно, она понимала, что пьяную женщину, с трудом доползающую до унитаза, Ник так просто не забудет. Но Сьюзан все-таки надеялась, что ее сегодняшний свежий вид и наведенная красота не оставят его равнодушным и смягчат воспоминания о вчерашнем. Для нее это вдруг оказалось необычайно важным.

Вот ведь как странно устроен человек. Несколько дней назад, да что там несколько, даже еще вчера, Сьюзан было бы наплевать на мнение о ней Николаса Хелвина. А сегодняшняя ночь все перевернула, и ей уже важно, что он подумает о ней.

Сьюзан долго стояла перед шкафом, выбирая подходящую для сегодняшнего дня одежду. После мучительных колебаний остановилась на голубом в мелкий белый цветочек платье из натурального шелка. Нику понравится, подумала она.

Это платье она купила весной, но так и не нашлось случая надеть его. Для работы платье не подходило — слишком откровенное. А больше она никуда и не ходила. Сьюзан знала, что выглядит в нем сексуально. Именно так она и хотела сегодня выглядеть. Платье прекрасно облегало ее фигуру, что уж тут скромничать, вполне приличную, демонстрировало стройные ноги и открывало — чуть-чуть, конечно, — высокую грудь, давая простор для фантазии. Возникнут ли какие-нибудь фантазии у Ника, Сьюзан не была уверена, но все-таки надеялась на это.

К платью требовался соответствующий макияж, на который она и потратила оставшееся время. Ничего вульгарного и вызывающего, естественно. Опять же чуть-чуть поярче, чем обычно. Повертевшись перед зеркалом, осмотрев себя со всех сторон, она улыбнулась своему отражению.

Звонок в дверь раздался в четверть двенадцатого. Сьюзан вскочила с дивана и, волнуясь, как школьница перед первым свиданием, побежала открывать дверь.

Улыбка, приготовленная для встречи с Ником, медленно сползла с лица, и радостное выражение сменилось удивлением. Рядом с Ником стояло очаровательное белокурое существо в розовом воздушном платьице. Этому существу было лет пять, и оно, прижимаясь к ногам Ника, серьезно смотрело на Сьюзан огромными голубыми, цвета летнего неба, глазками.

— Это Лаура. — Ник подтолкнул смущенно упирающуюся девочку вперед. — А это Сьюзан, о которой я тебе рассказывал.

Лаура протянула ручку и произнесла:

— Здравствуйте! Я рада с вами познакомиться.

— Здравствуй, — ответила Сьюзан, пожимая маленькую ручку. Она оказалась теплой и нежной, и Сьюзан захотелось оставить детскую ручку в своей.

— Ну вот, девочки, вы и познакомились. — Ник потер ладони, и Сьюзан заподозрила, что он волновался, как пройдет их встреча.

Она ободряюще ему улыбнулась. Его губы тоже дрогнули в ответ.

Сьюзан никогда не видела Ника таким счастливым. За то время, что она его знала, ей приходилось видеть его и серьезным, и ехидным, и растягивающим губы в кривой усмешке, и хохочущим. Но таким никогда. Она почти физически ощущала поток счастья, исходивший от него. Он словно светился изнутри, сиял, и причиной тому была эта очаровательная девочка, крепко вцепившаяся в его руку и искоса, с опаской, поглядывающая на Сьюзан.

— Лаура очаровательна, — шепнула Сьюзан на ухо Нику, когда они вышли из подъезда.

— Это моя дочь, — в ответ шепнул он.

— Я так и поняла.

Первый шок от удивления прошел, и Сьюзан могла мыслить адекватно. Увидеть рядом с Ником Хелвином, циником и насмешником, пофигистом и нарушителем правил, маленькую девочку было подобно тому что увидеть в офисе их компании инопланетянина, интересующегося новыми разработками пены для ванны.

В очередной раз она убедилась, что человеческая душа — потемки. Конечно, по большому счету, Сьюзан ничего не знала о Нике. Им практически ни разу не приходилось оставаться наедине и разговаривать о личном. Все их общение сводилось только к разрешению производственных вопросов, когда ее компьютер напрочь отказывался работать, да к издевкам с его стороны по разным поводам. А Ник, общепризнанный в офисе ловелас, меняющий, по доходившим до нее разговорам, девушек чуть ли не каждую неделю, оказался отцом уже немаленькой девочки. Эта сторона жизни Николаса Хелвина была закрыта от Сьюзан, да и от остальных, она была уверена, работников компании тоже. Никто никогда ни одним словом не упоминал о наличии жены и дочери у Николаса Хелвина.

И вот он допустил ее до своей тайны, приоткрыл маленькое окошко в свою личную жизнь. И это было необычно, волнительно и трогательно.

Сьюзан мучило обыкновенное любопытство, но она не осмелилась задавать вопросы в присутствии девочки. Если Ник захочет, подумала она, он все мне расскажет. А если нет, значит, я этого не заслуживаю.

— С чего начнем? Куда пойдем? — обратился Ник к своим спутницам.

Сьюзан дернула плечом — ей было все равно. Зато Лаура, не задумываясь, закричала:

— С каруселей! С каруселей!

Но тут же осеклась и опасливо посмотрела на Сьюзан. Видимо, вспомнила, как ее учили, что вести себя подобным образом в присутствии посторонних людей плохо. Сьюзан ободряюще улыбнулась девочке и поддержала ее:

— Конечно же с каруселей.

Лаура расцвела.

— Желание дам — закон, — шутливо щелкнул каблуками Ник. — Начнем, так и быть, с каруселей.

Ник посередине, Сьюзан и Лаура по бокам — они направились в сторону парка, расположенного как раз напротив дома Сьюзан. По случаю выходного дня в парке было много народу, и почти все толпились у «Аттракционов Гудини». Туда же направились и они.

Проходя мимо разноцветного шатра прорицательницы, Сьюзан даже не повернула головы в его сторону. Она не собиралась в этот прекрасный день думать о плохом.

— Ты любишь кататься на каруселях? — для поддержания разговора со все еще смущающейся Лаурой спросила Сьюзан.

Ник ушел за билетами в кассу, и, судя по тому, как долго он отсутствовал, можно было предположить, что ему пришлось стоять в длинной очереди.

Сьюзан и Лаура топтались у входа на площадку с каруселями, и обе смущались. У Сьюзан не было опыта общения с маленькими девочками, и, о чем говорить с Лаурой, она даже не представляла. Но и молчать тоже было нельзя, Лаура в присутствии чужой тети чувствовала себя еще более скованно.

Вот Сьюзан и заговорила первой, начав с простого вопроса.

— Люблю. Хотя некоторые считают, что это пустая трата времени, — совсем по-взрослому ответила Лаура.

— Кто же тебе такую глупость сказал?! — воскликнула удивленная Сьюзан. — Катание на каруселях — это совсем не пустая трата времени.

Она вспомнила себя в детстве. Как же было здорово кататься на каруселях, замирать от страха при резких поворотах, ощущать полет и наблюдать за проносящимися мимо маленькими человеческими фигурами!

— Правда? Вы так думаете?! — обрадовалась Лаура.

— Конечно.

— А вот няня Марта, когда я ее попросила отвести меня на аттракционы, сказала, что это пустая трата времени.

Если бы Сьюзан была матерью, она бы такую няню выгнала вон. Разве можно допускать до ребенка человека, не понимающего ребенка? Сердце Сьюзан сжалось от жалости, и она погладила белокурую головку девочки.

Чуть помолчав, Лаура добавила:

— А папа сразу согласился. — В ее голосе звучала радость, и Сьюзан невольно ей позавидовала. Как все-таки мало нужно ребенку для счастья. Если бы и взрослые умели так радоваться мелочам, насколько бы жизнь была веселее. Но нет, взрослому человеку обязательно требуется нагородить вокруг себя частокол из проблем, сесть посреди этого огороженного пространства и плакать о своей тяжелой доле.

— А я, когда вырасту, тоже буду жить в доме около парка, — сощурив голубые глазки, сообщила Лаура. — Как вы.

— Да? — Сьюзан оторопела от таких слов, плохо понимая, что они означают.

— Да. Папа сказал, что только люди, которые в детстве были послушными, живут возле парков с каруселями. А я послушная. И вы были послушной?

Ах вот, значит, что. Оказывается, Николас Хелвин в воспитательных целях наплел ребенку ерунды. И что же ответить вопросительно смотрящей на нее Лауре?

— Наверное, была, — улыбнулась Сьюзан. — Раз твой папа так сказал.

Нельзя разбивать веру в правдивость слов отца. Отец для ребенка должен быть авторитетом.

— Что это я сказал? — Ник услышал последние слова Сьюзан. Он наконец-то вернулся, сжимая в руке пачку билетиков.

— Что я в детстве была послушной девочкой. — Сьюзан укоризненно взглянула на него. — Поэтому и живу около парка с аттракционами.

— А разве не так? Неужели ты была плохой девочкой? — поддел ее Ник.

Лаура, подняв голову, переводила взгляд с одного на другого. Разве могла Сьюзан разочаровать девочку? Ради хорошего дела можно немного и слукавить.

— Да, ты прав. В детстве я была послушной девочкой.

— Ну вот видишь, доченька, — Ник потрепал Лауру по белокурой головке, — все так, как я тебе и говорил. Сьюзан была послушной девочкой, поэтому и живет она рядом с аттракционами. Если и ты будешь вести себя послушно, то поселишься в таком же доме.

Лаура кивнула.

— Ну что, пошли? — предложил Ник. — Билетики я уже купил.

Лаура протянула руку отцу, и он, крепко сжав ее ладошку, повел девочку к каруселям. Сьюзан последовала за ними.

— С чего начнем? — спросил Ник, остановившись у аттракционов.

Лаура вертела головой, разглядывая карусели. Глазки ее блестели, на щеках появился румянец. Выбор был не из легких. Ей хотелось кататься на всех аттракционах сразу. Выбрать что-то одно было слишком сложно.

— На лебедях, — наконец решила она. — Можно?

— Конечно, — кивнул Ник. — Вот твой билетик.

Он протянул Лауре билет, который она крепко зажала в ладошке.

— А вот твой. — Он повернулся к Сьюзан.

— Мой? — удивилась она.

Отправляясь на прогулку в парк, Сьюзан даже и не думала, что и она сядет на карусели. На них она не каталась уже много лет и даже не предполагала, что когда-нибудь покатается снова.

— Твой. — Глаза Ника смотрели на Сьюзан с хитринкой. — А в чем проблема?

— Ну… я как-то не думала… — засмущалась она.

— Что за разговоры?! — шутливо прикрикнул на нее Ник. — Неужели тебе не хочется покататься?

— Хочется, но… Это же развлечение для детей. А я…

— Слушай, Сьюзан. — Лицо Ника стало серьезным. — А ну-ка, вспомни, что ты говорила сегодня ночью. Не ты ли собиралась сегодняшний день провести так, как хочется только тебе, не оглядываясь ни на кого? Не ты?

— Я.

— Вот и проведи его так, как хотела. И начни с каруселей.

Он протянул ей билет, и Сьюзан без колебаний взяла его.

От каруселей кружилась голова. А может быть, она кружилась от счастья. Сьюзан допускала и такую возможность. Переходя от одних качелей к другим, она чувствовала себя человеком, сумевшим повернуть время вспять. Ей казалось, что она вновь оказалась в детстве, когда не нужно думать о том, что принесет завтрашний день, когда все твои проблемы обязательно решит кто-то другой, когда самым важным в мире было вот такое катание на каруселях. И за это она была благодарна Нику и Лауре. Нику — за то, что он вытащил ее из дома. Лауре — за то, что напомнила ей, как быть счастливой.

Они быстро нашли с девочкой общий язык. Вместе хохотали над шутками Ника, подшучивали над ним и друг над другом. Сьюзан казалось, что она сто лет знает этого ребенка, настолько ей было просто и легко рядом с ней.

Однажды в модном журнале Сьюзан наткнулась на мысль, что для облегчения душевных переживаний достаточно провести некоторое время с ребенком. Тогда она лишь фыркнула, а сейчас поняла, как была неправа.

— Еще будем кататься? — спросил Ник, когда они сошли с шестых или седьмых, Сьюзан уже сбилась со счету, каруселей.

— Я пас! — воскликнула Сьюзан, прикладывая ладонь к кружащейся голове. — Все, больше не могу.

— И я пас! — повторила за ней Лаура, схватив Сьюзан за руку. — У меня уже в животе щекотно.

— Неужели? — засмеялся Ник. — А кто-то говорил, что будет кататься на каруселях до самой ночи.

Лаура опустила головку, а потом, скосив глаза на отца, хитро добавила:

— Вообще-то я еще могу кататься, а вот Сьюзан…

— Ах это Сьюзан виновата. Понятно, тогда другое дело. А как насчет мороженого? — Ник подмигнул.

— Ура! Мороженое! — запрыгала Лаура и захлопала в ладоши.

Сьюзан с трудом сдержала себя, она тоже была готова запрыгать и захлопать в ладоши.

Она улыбнулась, представив подобную картину.

Когда они направлялись к выходу из парка, их остановил возглас:

— Сьюзан!

Сьюзан оглянулась. У поворота к кассам стояла Уна, держа за руки своих мальчишек. Те вырывались и тянули мать к каруселям.

— Да подождите вы, — одернула их Уна, не сводя взгляда с Ника и Лауры.

— Я сейчас, — сказала Сьюзан Нику и подошла к Уне.

— Не ожидала тебя тут увидеть, подруга! — вместо приветствия воскликнула Уна. — И, главное, с кем. С невыносимым Ником Хелвином.

Сьюзан не один раз жаловалась подруге на насмешки и издевательства Николаса Хелвина, так что не было ничего удивительного в том, что она удивилась, увидев их вместе.

— Да вот, гуляем… — дернула плечом Сьюзан.

— А что за девочка с вами? — Уна чуть ли не подпрыгивала от любопытства, стараясь из-за плеча Сьюзан получше рассмотреть интересовавшую ее пару.

— Лаура, дочь Хелвина.

— Не слышала от тебя, что у Хелвина имеется дочь.

— А я и не знала об этом. Для меня самой сюрприз, — шепнула Сьюзан, оглянувшись на дожидающихся ее Ника и Лауру. — Извини, я пойду. Неудобно заставлять ждать, да и твои уже извелись все.

— Иди-иди, — подмигнула ей Уна, — но за тобой рассказ. Потом все-все расскажешь. И еще, подруга: не теряйся. Отличный мужик, этот Ник. Была бы я свободной…

— Уна! — остановила ее Сьюзан, кивнув на мальчишек, которые, прислушиваясь к словам матери, раскрыли рты.

— Все, молчу. Счастливой прогулки!

— Спасибо.

Сегодняшний лимит сюрпризов, что приготовил Ник для Сьюзан, еще не был исчерпан. Выйдя из парка, они свернули не к автобусной остановке, а к автостоянке и подошли к новенькому «лексусу» темно-бордового цвета.

— Красавец какой! — не удержалась Сьюзан и нежно провела рукой по гладкой, сверкающей поверхности.

— Других не держим, — хмыкнул Ник, но Сьюзан увидела, что ему по душе ее похвала автомобилю.

— Прошу! — Ник распахнул дверцы «лексуса».

Повторного приглашения не потребовалось, Лаура и Сьюзан проскользнули на заднее сиденье. Мягкие кресла радостно приняли их, изогнувшись под весом тел.

— А я и не знала, что у тебя такая шикарная машина, — сказала Сьюзан, когда Ник тронулся с места.

В зеркало заднего вида она увидела, как Ник усмехнулся.

— А ты вообще мало что обо мне знаешь.

Сьюзан, взглянув на Лауру, уставившуюся в окно и не обращающую на них внимания, полностью согласилась с Ником. Она ничего о нем не знала. Ничего. Ни о его жизни за стенами офиса, ни о его интересах и предпочтениях. Только сегодня приоткрылся перед ней его мир. Не полностью открылся, конечно, так, чуть-чуть. Сьюзан подозревала, что ее еще ждут сюрпризы. И это было так удивительно и интересно — узнавать человека, которого хорошо знаешь уже несколько лет. Вернее, ей только казалось, что она его хорошо знает.

— Я буду земляничное, — сказала Лаура официанту.

Кафе, в которое они приехали, называлось «Сказочный пень», и, как следовало из названия, предназначалось именно для таких, как Лаура, посетителей. Сьюзан давно не посещала детские кафе, которые ей представлялись шумными и однообразными. Она предпочитала полутемные, уютные, можно сказать, камерные кафе и ресторанчики, в которых можно расслабиться, отдохнуть и послушать негромкую музыку.

Кафе «Сказочный пень», напротив, имело огромный, светлый зал, заполненный всяческой блестящей мишурой. Столики в виде лесных пеньков располагались по периметру, а центр зала был занят игровой площадкой с разными лесенками, горками и прочим. И на этой площадке резвились и веселились с десяток ребятишек, шум от которых стоял тот еще.

Но, к удивлению Сьюзан, ее совсем не раздражал этот шум. Ей забавно было наблюдать за детьми, поглощенными своими увлекательными делами. Лаура, сделав заказ, сразу же побежала играть, получив на это согласие отца.

— Тебе какое мороженое? — поинтересовался Ник, когда они остались одни.

Сьюзан задумалась. Она так давно не ела мороженое… В ее жизни на первом месте стояла борьба за хорошую фигуру. А кто-то когда-то придумал, что любовь к мороженому очень уж вредит ей. Вот Сьюзан и уверила себя, что мороженое не любит, и исключила его из своего рациона. Но это было неправдой, и сегодня Сьюзан не собиралась ограничивать себя ни в чем. Она съест мороженое, а может быть, даже и не одну порцию.

— Я тоже хочу земляничное.

Сьюзан ясно ощутила его вкус, вспомнила, как в детстве, к неудовольствию матери, поглощала розовые шарики в вафельных стаканчиках в больших количествах. Отец его покупал для нее тайно, и это было их маленьким секретом.

— У вас с Лаурой даже вкусы одинаковые, — усмехнулся Ник. — Эх, девчонки, девчонки! А я люблю шоколадное.

Когда официант, приняв заказ, отошел от столика, Ник положил свою ладонь на руку Сьюзан. Она вздрогнула, но руку не убрала.

— Ты не жалеешь, что решила провести день с нами? — спросил Ник, заглядывая ей в глаза.

— Нет, — помотала головой Сьюзан.. — Спасибо тебе, что принял меня в вашу компанию.

11

Уже совсем стемнело, и Сьюзан не могла разглядеть лица женщины, встретившей у дверей дома Ника и Лауру. Из окна автомобиля Сьюзан только увидела, что женщина высокая, ростом почти с Ника, и стройная. Она прижимала к себе Лауру и одновременно что-то говорила Нику. Слов Сьюзан услышать не могла, да особенно и не прислушивалась. Разговоры этих людей ее не касались.

Ник наклонился к Лауре, поцеловал ее и сказал что-то на ушко. Лаура повернулась в сторону автомобиля и помахала рукой. Сьюзан несколько раз махнула в ответ, сомневаясь, что девочка это увидит.

Высокая женщина и Лаура ушли в дом, а Ник вернулся в машину. Положив руки на руль и глядя прямо перед собой, он произнес:

— Я был женат на матери Лауры восемь месяцев, а знаком с ней почти всю свою сознательную жизнь.

Сьюзан ничего не сказала на его заявление. Да и что она могла сказать? В жизни случаются чудеса и почище этого. Тысячи пар распадаются после нескольких месяцев совместной жизни.

— Мы с Джудит жили по соседству и учились в одной школе. Когда я вспоминаю детство, я вспоминаю и Джудит. Она всегда была отличным товарищем, на которого можно положиться и которому можно довериться. Нам бы друзьями и остаться. Но нет, взыграли гормоны, как сказала потом мать Джудит, и мы с ней переступили черту, разделяющую дружбу и секс. Ничего нового он в наши отношения не привнес, зато у нас появилась Лаура. Родители настояли, чтобы еще до рождения девочки мы поженились. Но полноценной семьи у нас не получилось. Как ни странно, между дружбой и семейными отношениями оказалась большая разница. Мы не выдержали это испытание.

— Грустная история, — сказала Сьюзан, когда Ник замолчал.

— Совсем даже и нет, — не согласился он. — Мы пробыли в браке так недолго, что не успели возненавидеть друг друга. Мы с Джудит по-прежнему в дружеских отношениях. Я знаю, что у меня есть прекрасный и верный друг, который всегда придет на помощь. И у нас чудная дочь Лаура, которую безумно любят и мать, и отец. Разве это не счастье?

— Я не знаю.

Сьюзан и вправду не знала. В ее семье к браку относились совершенно по-другому, серьезнее, что ли. С детских лет она впитала правило, что раз создал семью, то лелей и береги ее. Брак — это нечто незыблемое, неподвластное разрушению. Несмотря ни на что. И отец, и мать именно так и считали. Они были одно целое: и в радости, и в горе. Иногда Сьюзан казалось, что они настолько заняты собой, что она как бы лишняя в их доме. Для нее это было и горько, и больно. Но она была уверена, что так и должно быть.

Поэтому и сама очень серьезно относилась к вопросам брака. Всегда думала, что если когда-нибудь решится выйти замуж, то это навсегда, до последнего вздоха.

Отношения Ника и его бывшей жены выходили за рамки, которые Сьюзан создала для себя. Оттого она и не знала, что ему ответить. Но Ник ждал, и она повторила:

— Я не знаю.

— Странная ты, Сьюзан. — Ник тряхнул головой. — Никогда бы не подумал, что ты так консервативна в вопросах брака.

Эти слова обидели Сьюзан, и она, отвернувшись к окну, бросила:

— Да что ты вообще обо мне знаешь?

— Ничего. — Ник обхватил ее лицо ладонями и развернул к себе. — Но я очень хочу тебя узнать.

Сердце у Сьюзан ёкнуло.

— Так в чем же дело? — прошептали ее губы.

Они сидели в тесном салоне автомобиля, укрытые от всего мира, и этого мира для них не существовало. Весь мир сосредоточился в них самих. Глаза смотрели в глаза, дыхание слилось в одно, сердца стучали в унисон. Сьюзан потеряла счет времени. Может быть, прошло несколько секунд, а может быть, целая вечность.

— Я не хочу, чтобы этот день закончился, — дрогнувшим голосом произнёс Ник.

— Я тоже, — эхом повторила Сьюзан.

— Ты не будешь об этом завтра сожалеть?

Они стояли на пороге дома, ключ был вставлен в замок, но Ник не спешил повернуть его. За всю дорогу до дома Ника они не произнесли ни слова, но оба знали, куда и зачем едут. И эта общая тайна согревала их и сближала. Поставив «лексус» в гараж, они быстрым шагом дошли до дома Ника и только тут остановились.

Сьюзан била мелкая дрожь, и она усилием воли старалась побороть ее. Все упрошу все правильно, приговаривала она про себя. Ник тоже волновался. Голос его слегка дрожал, когда он заговорил:

— И не скажешь, что я затащил тебя в гости силой, обещая просто угостить чашечкой кофе?

Сьюзан, улыбнувшись, помотала головой. Она мысленно поблагодарила Ника, что в такую минуту поддержал ее шуткой. Волновалась как неопытная девушка, переступающая порог дома мужчины.

— Ты правда этого хочешь сама? — Ник старался выяснить все и до конца.

— Да, — ответила чуть слышно Сьюзан. Ник повернул ключ, распахнул дверь и, взяв Сьюзан за руку, ввел ее в дом.

Хотя Сьюзан и была слишком взволнована, чтобы соображать нормально, но странный запах, незнакомый и непривычный, почувствовала сразу. Ник, наблюдавший за ней, сказал:

— Это пахнет краской.

— У тебя ремонт?

— Нет. — Ник потянул ее за руку. — Пойдем, я тебе что-то покажу. — Он провел ее по длинному узкому коридору и остановился у закрытой двери. — Ты только не удивляйся и не смейся, — попросил он и толкнул дверь.

Когда включенная Ником люстра осветила небольшую комнату, Сьюзан увидела, что она вся заполнена картинами. Сьюзан опешила от неожиданности. Не в музей ли она попала? Картины висели на стенах, стояли прислоненные к ним, лежали на столе. Посреди комнаты возвышался мольберт, и на нем тоже была картина. Сьюзан не могла ее рассмотреть, она была повернута обратной стороной. Зато остальные она видела хорошо. Это были портреты. На нее смотрели молодые, старые, детские лица. Разные, но выполненные с большим мастерством. Сьюзан на одном из них узнала Лауру и улыбнулась. Потому что девочка с белокурыми волосами и огромными голубыми глазами смотрела на нее и тоже улыбалась. Улыбалась так, как улыбалась не более часа назад. На другом портрете, прислоненном к правой стене, Сьюзан увидела мистера Бали, своего непосредственного шефа. Сосредоточенного, каким он бывает в минуты глубоких раздумий. На стене напротив двери висел портрет молодой смеющейся женщины. Волосы ее растрепал ветер, и голова ее была откинута назад. Она чем-то неуловимо походила на Лауру, и Сьюзан подумала, что это и есть Джудит, бывшая жена Ника, его подруга детства.

— Ник… — только и смогла выдавить из себя пораженная Сьюзан.

Вот открылась перед ней и еще одна тайна Николаса Хелвина, о которой она даже и не подозревала. Такого сюрприза она не ожидала. Ник, которого, как она думала, интересуют только компьютеры, оказался художником, и, насколько Сьюзан могла судить, отличным портретистом. Конечно, знатоком живописи она себя не считала, но хорошее от бездарного отличить могла.

— У меня просто нет слов. Я поражена, я даже представить себе не могла, что увижу такое в твоем доме. Ты — талантливый художник, Ник.

— Пустяки, — отмахнулся он. — Способ убить свободное время. Баловство.

— Нет, ты не прав. — Сьюзан схватила Ника за руку. — Ты настоящий художник. Неужели тебе этого никто не говорил?

— Я никому их не показывал.

— Как же так? Как же?.. — Сьюзан не могла успокоиться. Сердце ее колотилось от возбуждения. — Почему?

— Ну, это длинная история. — Ник скривил рот в усмешке. — И печальная. История о разбитой мечте.

— Расскажи, — попросила Сьюзан.

— Это скучная история.

Но Сьюзан смотрела на него таким просительным взглядом и так крепко сжимала его руки, что Ник не выдержал и заговорил.

— Это скучная история о мальчике, который больше всего на свете любил рисовать. Причем рисовал он исключительно портреты. Сначала неумелые, по-детски неуклюжие. Потом рука его окрепла, глаз научился выхватывать главное, появилось умение, и портреты стали узнаваемыми. Он рисовал друзей, учителей, знакомых. Всем его работы нравились, все его хвалили. Мальчик мечтал, что будет рисовать всю жизнь, что рисование станет его будущим. Но отец мальчика, серьезный, респектабельный бизнесмен, даже слушать не хотел об этой мечте. «Рисование — это не профессия», — твердил он. «Мазанием по холсту на жизнь не заработаешь», — не уставал повторять он. «Мужчина должен иметь настоящую профессию», — эту мысль он вбивал в голову мальчика ежедневно. И мальчик поверил. Он забросил краски, выкинул кисти, он стал постигать настоящую мужскую профессию. Мальчик стал разбираться в компьютерах лучше всех в школе, поступил с университет, нашел интересную работу. Но это все было не то, мальчику, который, впрочем, уже перестал быть мальчиком, чего-то не хватало. Он страдал, мучился, даже пристрастился к выпивке. Он не понимал, что с ним происходит. Озарение пришло внезапно. Просто однажды утром он проснулся и понял. Он понял, что ему не хватает запаха красок, кистей, холста. Ему не хватает рисования. И, плюнув на все, он ушел из дому, снял недорогое жилье, сменил перспективную, но требующую больших затрат времени работу на необременительную службу. И он стал счастливым. В свободное время он занимается тем делом, которое любит. Он рисует тех, кого хочет, тех, кто ему интересен, тех, кого он любит. А еще он счастлив от того, что о его занятиях не знает ни одна живая душа. Не хочется ему, чтобы его опять учили жить. Он сам знает, как сделать жизнь счастливой.

Сьюзан молчала. Разве тут нужны слова? Она просто разглядывала картины, переходила от одной к другой, все больше и больше поражаясь таланту Ника. У мольберта Сьюзан остановилась. На нем стоял, наверное, только что законченный, портрет старика. Тонко и четко выписанное морщинистое лицо, тусклые глаза, провалившийся рот, седые редкие волосы. Она долго разглядывала морщинки, трещинки, пятнышки, выписанные с большой реалистичностью. Не портрет — фотография, причем выполненная качественной аппаратурой.

— Ты первая, кто видит мои картины. — Ник встал за ней сзади. — Даже Джудит не в курсе того, что я вернулся к рисованию.

К горлу Сьюзан подкатил предательский комок, она его быстро сглотнула. Не хватало еще слезу пустить. Так и не повернувшись, не отрывая взгляда от портрета старика, произнесла хриплым голосом:

— Это невероятно. Старик словно живой, кажется, что сейчас заговорит. Он такой старый, и мне его очень жалко.

— Я часто встречаю его по дороге на работу. — Ник продолжал стоять за ее спиной. — Я даже не знаю, где он живет. Наверное, где-то поблизости. Мы всегда с ним здороваемся, раскланиваемся как старые приятели. Хотя и не говорили друг с другом ни разу. Просто при встрече раскланиваемся.

— Ник! — Сьюзан резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Ником. — Почему ты показал мне свои картины, если до этого не показывал никому?

— Понимаешь… — Ник смутился. — Просто ты решила провести день так, как тебе хочется. Вот и я подумал: а почему бы и мне так не сделать? Не верь художникам, которые говорят, что пишут для себя. Любому творцу, пусть он это и скрывает, нужны зрители. И я хотел показать кому-нибудь свои картины, и я показал их тебе.

— Странный выбор, — не сводя глаз с его лица, произнесла Съюзан. — И странный день.

— Странный, — повторил Ник.

Ей стало неуютно под его пронизывающим взглядом. Она отошла от мольберта и снова стала рассматривать картины. Ник тенью следовал за ней. Портреты, портреты… Разные люди, красивые и не очень. Веселые и грустные. Разочарованные в жизни и узнающие эту жизнь впервые. Но все очень живые, настоящие.

И вдруг Сьюзан застыла. С портрета на нее смотрела она сама. Ее глаза, волосы, нос, чуть тронутые улыбкой губы. Это было так неожиданно, так странно. Будто она уткнулась носом в зеркало.

— Ник! — Она медленно, боясь оторвать взгляд от картины (а вдруг та исчезнет?), повернулась к стоящему за ее спиной Нику. — Это я?

Он кивнул.

— Ник… — Сьюзан задохнулась от переизбытка чувств. Ее никто никогда в жизни не рисовал. Увидеть себя, изображенную на холсте, — это было необычно, странно. Будто на шумной улице встретить своего двойника.

Ник поднял картину и поднес ее к свету, долго рассматривал, словно не сам ее нарисовал, а увидел впервые.

— А мне нравится, — весело сказал Ник. — И даже затрудняюсь сказать, кто больше, портрет или оригинал. — Он вернул картину на место и решительно подошел к Сьюзан. — Знаешь, что я тебе скажу. Я живой человек, и я больше не могу терпеть. Хочешь, скажу, что я сейчас хочу больше всего на свете?

— Что? — Сьюзан еще не отошла от оторопи, напавшей на нее при виде картины.

— А сама не хочешь угадать?

Сьюзан пожала плечами. Для игр в угадайку у нее было неподходящее настроение, она еще не переварила увиденное, не поняла, как к этому относиться.

— Ладно, скажу сам. Больше всего я хочу поцеловать тебя. Ясно? И больше терпеть я не намерен, я и так сдерживался столько времени!

Он схватил Сьюзан за плечи, притянул к себе и прижал к груди. Она от неожиданности только ахнула. Ник обхватил ее лицо ладонями и поднял кверху. Глаза их встретились, и Сьюзан поняла, что тоже хочет больше всего на свете, чтобы Ник ее поцеловал. Еще она поняла, что если Ник сейчас ее поцелует, то ее способность соображать улетучится окончательно.

И, пока она еще ее не потеряла, Сьюзан прошептала:

— Ник, только не здесь. Мне кажется, что они на нас смотрят.

И она кивнула в сторону расставленных по всей комнате портретов.

Сьюзан чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Эта глупая фраза переполняла ее, рвалась наружу. Ей казалось, что если она не произнесет ее вслух, то лопнет от переполняющих ее чувств.

— Ник, мне кажется, что я на седьмом небе от счастья, — все-таки произнесла она.

— Глупышка! — Ник еще крепче прижал ее к себе. — Откуда ты знаешь, как там, на седьмом небе?

— Знаю. Вот так же хорошо, как мне сейчас.

Сьюзан ни в коей мере не считала себя неопытной в вопросах любви. В ее жизни было достаточно мужчин, с которыми она с удовольствием предавалась любовным ласкам. Но то, что она испытывала от близости с Ником, не шло ни в какое сравнение. Она умирала в его объятиях и вновь возрождалась. Падала в черную бездну, в которой не было дна, и взлетала в голубое поднебесье, за белые облака. Она задыхалась от переполнявших ее чувств и плакала от счастья.

Когда они наконец-то сполна насытились друг другом, когда по телу разлилась блаженная истома и не осталось сил даже двигаться, Сьюзан удобно устроилась на груди Ника, обхватив руками его шею. От усталости закрывались глаза, болели губы, опухшие от поцелуев, а язык с трудом поворачивался во рту.

Но Сьюзан, прежде чем провалиться в сладость сна, хотела прояснить волновавший ее вопрос.

— Ты сказал, что рисуешь только тех, кто тебе интересен и кого ты любишь. — Сьюзан провела пальцем по губам Ника. — Но почему ты нарисовал меня? Ведь больше никого с работы, кроме мистера Бали, в твоей картинной галерее я не заметила.

Ник нежно поцеловал ее в ухо.

— А ты не догадываешься?

— Если бы я знала, то не спросила бы.

Ник вздохнул.

— До чего же вы, женщины, странные существа, непонятные такие. Считаете себя проницательными, а очевидных вещей не замечаете. Неужели ты не догадывалась, как я к тебе отношусь? Неужели ты думаешь, что сегодня я уложил тебя в постель только потому, что ты волей случая оказалась в моем доме? Если да, то я очень обижусь. Кто я, по-твоему?

— Записной ловелас и самый большой бабник нашей компании, — со смехом ответила Сьюзан.

Ник подскочил на месте.

— О господи! — вскричал он. — Откуда такие мысли?

— Все говорят, — смутившись, пролепетала Сьюзан.

Ник захохотал.

— И ты верила этой чуши?

Он шутливо стал целовать ее, а Сьюзан принялась отбиваться.

— Подожди, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Иногда вы бываете такими глупыми. Да нравилась ты мне. Давно и безнадежно. Неужели ты так и не догадывалась?

Сьюзан помотала головой.

— Тогда я самый прекрасный конспиратор в мире, — гордо произнес Ник.

— Ну почему ты ничего не говорил раньше?

— Потому что считал тебя занудливой карьеристкой, которая мечтает только о работе, которая в упор не замечает находящихся рядом с ней людей, которая даже во сне разрабатывает стратегию продажи очередного куска мыла.

И ругал себя последними словами, что влюбился в такую. Далекую и неприступную.

— Какую же страшную картину ты нарисовал, — вздохнула Сьюзан..

Неужели так она выглядит со стороны? Это же ужасно! Не живой человек, а робот.

— Я говорю правду. Такой я тебя и представлял в мыслях. Оттого и мучился.

— О, Ник! — У Сьюзан перехватило дыхание. — Как ты мог так поступить?

— Как?

— Не раскрылся раньше. А я даже не догадывалась. Считала, что ты меня презираешь. Какая же я была глупая!

— Точно! Вот это правда! Глупая и недальновидная. Но мы твою глупость сейчас изгоним прочь. Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы я прогнал твою глупость? — Губы Ника приблизились к ее губам, горячее дыхание опалило ее лицо.

У Сьюзан нашлись силы только на тихое «да», и весь мир вновь отступил за задний план, оставив только ее и Ника.

12

Ароматный запах кофе защекотал ноздри, и Сьюзан открыла глаза. Ник, улыбающийся, свежий, в неизменных джинсах и клетчатой рубашке, расстегнутой на груди, сидел на краю кровати и держал чашечку с кофе, от которой и исходил разбудивший Сьюзан аромат.

— Привет! — Ник не сводил со Сьюзан глаз.

— Привет! — Она окончательно проснулась и неодобрительно посмотрела на него. — Почему ты не разбудил меня раньше?

— Ты такая красивая, когда спишь. Разве мог я лишить себя подобного зрелища?

— А сам давно уже проснулся? — Сьюзан сладко потянулась и села, натянув на плечи одеяло.

Ей стало неудобно, что она лежит обнаженная, в то время как Ник полностью одет.

— Я всегда рано встаю. Привычка. Выпей кофе.

Ник протянул ей чашку, и Сьюзан приняла ее.

— Надо же, кофе в постель с утра и ананасы в шампанском вечером. О таком только мечтать можно. Сказка!

Ник прилег рядом с ней, и Сьюзан запустила в его волосы свободную руку.

— Это и есть твои мечты? Утром — кофе, вечером — шампанское? — спросил Ник, беря ее за руку и поднося к губам. — Как мало тебе, оказывается, нужно для счастья.

— Ну нет!. — Сьюзан энергично помотала головой. — Это только для начала. А на самом деле мечты мои безграничны. Но про остальные я тебе пока не расскажу.

— Почему?

— Чтобы не испугать сразу. — Она выпила кофе и, изогнувшись, поставила пустую чашку на пол рядом с кроватью. — Если ты узнаешь про все мои мечты, то убежишь от меня в страхе. Ведь у меня их целый сундук. Огромный такой.

Сьюзан обхватила Ника за шею и поцеловала в губы. Он сразу же ответил на ее поцелуй.

Руки его сомкнулись на ее спине. Сьюзан прижалась к нему и почувствовала, как возбуждение овладевает Ником.

— Ты зря натянул эти дурацкие джинсы, — прошептала она ему на ухо. — Иди ко мне. Это еще одно мое желание.

Скинуть одежду Нику не составило большого труда. Не успела Сьюзан налюбоваться его крепким, мускулистым телом, как Ник оказался рядом с ней.

Дальнейшие события не оставили им возможности рассматривать друг друга и обсуждать мечты.

— И какие планы у нас на день? — Ник так крепко обнимал Сьюзан, что она не могла пошевелиться.

— У меня никаких, — смеясь, ответила она. — Мне и так хорошо.

Ник шутливо щелкнул ее по носу.

— Нет, моя дорогая, так не годится. Целый день валяться в кровати — это извращение. Ты же еще не все совершила, что хотела.

Слова Ника напомнили Сьюзан о реальной жизни. Она погрустнела и тихо произнесла:

— Знаешь, Ник, рядом с тобой я забыла о всех своих проблемах, о предсказании Аланы, о намеченных делах. Обо всем-всем. Для меня сейчас существуют только твои руки, твои губы, ты. А остальное кажется мелким и незначительным. Спасибо тебе за это.

Некоторое время они лежали молча. Первым заговорил Ник:

— Я так хочу, чтобы тебе было хорошо, Сьюзан. Я хочу защищать тебя, выполнять все твои желания. Ведь когда я рядом с тобой, мне кажется, что я могу выполнить все, что ты пожелаешь. Так что не теряйся, проси все, что ты хочешь. Я исполню все.

— О нет! — воскликнула она. — Сейчас твоя очередь. Так нечестно. Я тебе уже про свои желания рассказывала, а ты еще нет. Давай, я приказываю.

— Хорошо же. — Ник сделал страшное лицо. — Но ты тоже их не пугайся. Потому что желаний у меня не меньше, чем у тебя.

— Да никогда. Итак, твоя первая мечта…

— Ты ее уже знаешь — рисовать.

— Принимается. — Сьюзан чмокнула его в щеку. — А вторая?

Ник сел, а Сьюзан придвинулась к нему и прижалась щекой к его спине.

— Я всегда мечтал о крепкой семье. Чтобы по возвращении с работы меня встречала жена, нежно целовала и спрашивала: «Ну как твои дела, Ник?». Чтобы в доме меня ждал вкусный обед и веселый смех ребятишек. Чтобы я знал, что я кому-то нужен. Чтобы я мог о ком-то заботиться и кого-то крепко любить.

Ник замолчал. Молчала и Сьюзан. Она не ожидала услышать это от Ника и была озадачена. Шутка вдруг обернулась серьезным признанием. Ник, которого она знала раньше, не мог говорить такие слова.

— Глупые у меня мечты, — наконец произнес он. — Не обращай внимания.

Сьюзан обняла его за плечи и силой уложила рядом с собой.

— Не глупые. Раньше, несколько дней назад, я, может быть, так и посчитала бы. Ты прав, для меня самым важным всегда была работа, продвижение по службе. А семья — это пустое, это помеха в карьерном росте. Сейчас все переменилось. Я поняла, что главное в жизни любовь и тепло. Знаешь, когда тебе говорят, что жить осталось чуть-чуть, ты по-другому начинаешь мыслить, по-другому относиться к жизни. Знаешь, о чем я больше всего жалею?

Посчитав вопрос риторическим, Ник промолчал. Да Сьюзан и не ждала от него ответа. Она сказала:

— Я жалею, что очень редко в своей жизни говорила слова любви. Вернее, я их не говорила никому. Ни мужчине, ни детям, ни родителям. А это неправильно. Любовь не может существовать без поддержки. Если мы не будем произносить слова любви, поддерживать ее, она умрет. И тогда в мир придет тьма. Мир не может жить без любви.

— Так в чем же дело, Сьюзан?! — взволнованный ее признанием, воскликнул Ник. — Сделай это! Тебе ведь есть кому сказать эти слова. Родители твои живы, и они ждут от тебя этих слов.

— Я думаю, что им они не нужны, — печально произнесла Сьюзан. — И я им не нужна.

— Это ты так думаешь, — резко произнес он. — Вставай! Вот и дело у тебя на сегодня.

— Какое? — не поняла Сьюзан.

— Очень важное. Ты скажешь наконец родителям, что любишь их. И не спорь. Что может быть важнее этого? Тебе повезло, ты еще можешь успеть сделать это важное дело.

— О, Сьюзан! — всплеснула руками мать.

Увидеть дочь на пороге своего дома было для нее большим сюрпризом. Она никогда не навещала родителей так часто.

Еще большим сюрпризом было увидеть ее не одну.

— Здравствуйте, Роберт, — запнувшись, произнесла миссис Бернард.

Она слышала о Роберте от Сьюзан, но до сих пор ей не приходилось его видеть. Сьюзан никогда не знакомила родителей со своими мужчинами.

— Здравствуй, мама! — Сьюзан поцеловала мать в щеку. — Это не Роберт, мама. Это Николас Хелвин. Мой коллега и мой хороший друг.

— Простите меня, мистер Хелвин, — окончательно смутившись и от этого запинаясь, быстро сказала миссис Бернард. — Так неловко получилось.

— Ну что вы. — Ник совершенно не смутился от ее оплошности. — Не стоит извинений. Рад с вами познакомиться.

— Проходите, прошу вас. Ричард, — бросилась миссис Бернард к подошедшему мужу, — Сьюзан приехала!

— Я вижу, — буркнул тот. — Рад видеть тебя, доченька.

— А это мистер Хелвин, коллега Сьюзан и друг, — представила мать Сьюзан гостя.

— Можно просто Ник. Зачем такие формальности?

Ник протянул руку мистеру Бернарду и крепко пожал ее. Сьюзан позавидовала его способности чувствовать себя комфортно в любой обстановке.

— Здравствуйте, — сказал Ник. — Мне Сьюзан так много хорошего о вас рассказывала, что я просто счастлив познакомиться с вами.

Сьюзан стрельнула на него глазами. Каков дипломат! Она, оказывается, рассказывала много хорошего о родителях. Что-то не припомнит она такого.

— Правда?! — обрадовалась мать. — Сьюзан говорила о нас? И о вас она много хорошего рассказывала.

Сьюзан хмыкнула. Вот уж о ком она никогда не рассказывала матери и отцу, так о Николасе Хелвине. Но Сьюзан ничего не сказала. Зачем портить такую приятную встречу?

По случаю выходного дня мать приготовила чизкейк, которым сейчас же захотела угостить гостей.

— Я накрою стол для чая, — захлопотала она, — а ты, Ричард, развлеки гостей.

Она быстро убежала на кухню.

— Папа, покажи Нику свои работы, — попросила Сьюзан отца. — А я пока помогу маме.

— Будет ли ему интересно? — буркнул по привычке отец.

— Будет, будет, — уверила его Сьюзан.

— Да, мистер Бернард, — вступил в разговор Ник. — Я с удовольствием посмотрю ваши работы. Сьюзан так их хвалила.

Ник бросил неодобрительный взгляд на Сьюзан, поставившую его в неудобное положение. Ведь он и понятия не имел, о каких работах идет речь. Но, к счастью, отец Сьюзан не заметил его взгляда.

— Пройдемте, это на втором этаже, — пригласил он Ника.

— Сьюзан, ты бы хоть предупредила нас, что приедешь сегодня. Да еще и не одна. Как же неудобно получилось! Я его назвала Робертом!

— Мамочка, не переживай. — Сьюзан поцеловала мать, достававшую из шкафа сахарницу. — Все в порядке. Ник не из тех, кто обижается по пустякам. Давай я тебе помогу.

— Включи чайник. Но если бы я знала, что вы приедете, то приготовила бы настоящий праздничный обед. А так один только чизкейк. — Мать ворчала для приличия, волнуясь по поводу появления нежданных гостей.

— Твой чизкейк получше любого праздничного обеда, — успокоила ее Сьюзан. — Я обожаю его. Такого, как у тебя, я больше нигде не ела. Самый вкусный чизкейк в мире.

— Правда? — расплылась в улыбке мать.

— Правда.

Выложив пирог на блюдо, мать повернулась к Сьюзан.

— А этот Николас Хелвин выглядит приятным человеком.

— Он не только выглядит, — Сьюзан мечтательно улыбнулась, — он такой и есть.

Если бы мать знала, какой он отличный любовник. До сих пор у Сьюзан по коже пробегали сладостные мурашки, стоило ей только вспомнить, что они с Ником вытворяли в спальне.

— Хорошо было бы, если бы у вас с ним все сложилось.

Сьюзан чуть не взорвалась: мать опять заговорила о своем. И почему ей так хочется поскорее выдать ее замуж? Но она сдержалась. Нет, сегодня никакие силы не заставят ее рассердиться. Сегодня Сьюзан само спокойствие и приехала к родителям не для того, чтобы ругаться, а для того, чтобы сказать, что она их любит.

— Там видно будет, — неопределенно сказала она.

— Мы с отцом так волнуемся за тебя, — продолжала между тем мать. — Позавчера ты была такая потерянная, расстроенная. Сегодня ты, конечно, выглядишь намного лучше. Но позавчера… У тебя были неприятности?

— Нет, мама. У меня все в порядке.

Разве это неприятности? Просто она узнала, что жить ей осталось всего лишь несколько дней. А это уже совсем не неприятности. Это нечто похуже. Но об этом матери не скажешь.

— Просто было много дел на работе, и я устала.

— Женщине нельзя столько времени отдавать работе, — назидательно произнесла мать. — Бог создал женщину для других целей. У нее должна быть семья, муж, дети, дом. Это для нее главное в жизни, а не работа. Чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше и для тебя, и для нас.

Сьюзан обняла мать за шею, пощекотала носом в области уха. Она не забыла свою детскую привычку, которая так нравилась матери.

— Мамочка, я, может, и вправду вскоре брошу работу и стану замужней женщиной.

А почему бы и нет? Сьюзан почти верила в то, что говорила.

— Это моя самая большая мечта в жизни.

На глаза миссис Бернард навернулись слезы.

У вошедших в столовую мужчин были радостные лица. Сьюзан поняла, что общение их друг с другом прошло успешно. Отец просто сиял. Видимо, Ник по достоинству оценил его работы. Вот и хорошо, что они нашли общий язык.

— Дорогая, — обратился Ричард к жене, когда они расселись вокруг стола, — оказывается, Николас тоже художник.

Он сделал упор на слово «тоже». Сьюзан усмехнулась, но тут же постаралась спрятать улыбку. Она не хотела обижать отца.

— Ну что вы! — воскликнул Ник. — Разве я могу сравниться с вами? Вы — настоящий художник. В своей области, конечно. Знаешь, Сьюзан, твой отец любезно обещал подарить мне Радужного Жирафа. Я был просто очарован им. Это такое чудо!

— Только после выставки, только после нее, сами понимаете.

— Я понимаю, — кивнул Ник. — Эту работу должны увидеть как можно больше людей. Она того стоит.

— Сьюзан тоже хорошо рисовала в детстве, — вступила в разговор мать. — Правда, она так и не захотела учиться живописи серьезно.

— Когда это я рисовала? — удивилась Сьюзан. Она абсолютно не помнила данного факта своей биографии.

— Ну как же, доченька, неужели ты не помнишь?

— Нет.

Мать вышла из-за стола и через несколько минут вернулась, прижимая к груди большую картонную папку.

— Вот тут ее рисунки, — гордо сообщила она. — Мы храним их.

Раскрыв папку, мать стала перебирать бумаги. Сьюзан подошла к ней. В папке лежали какие-то рисунки, тетради, письма. Сьюзан взяла одно. Конверт, подписанный ее детским почерком. На обратной стороне значился адрес летнего лагеря, в котором Сьюзан отдыхала, когда ей было лет одиннадцать.

— И вы все это храните? — Она посмотрела на мать.

— Да. А как же иначе? Это же память.

— Мама, папа!.. — выдохнула Сьюзан, чувствуя, что сейчас заплачет. Родители хранили вещи, о существовании которых она сама забыла напрочь.

— Вот, посмотрите. — Миссис Бернард протянула Нику затертый по краям лист. — Посмотрите, как Сьюзан чудно рисовала в восемь лет.

Ник внимательно рассматривал рисунок. Сьюзан тоже посмотрела. Неумелой детской рукой на нем был изображен слон. Почему-то зеленый. Но зато с таким длинным хоботом, что усомниться, что это слон, было невозможно.

— Очаровательно, — улыбнулся Ник. — А я и не знал, что у Сьюзан такие таланты. И почему ты мне ничего не рассказывала?

— Ник, прекрати, — отмахнулась Сьюзан и повернулась к матери, готовой продемонстрировать Нику еще какой-то шедевр. — Мама, дай Нику насладиться твоим чизкейком. Картинки покажешь потом.

— Да-да, конечно, извините, — сразу же спохватилась миссис Бернард. — Берите еще кусочек.

— Возьму обязательно. Очень вкусно.

— Да вот, испекла по случаю, — засмущалась миссис Бернард.

— Она чизкейк каждое воскресенье печет, — сообщил Ричард, протягивая руку за очередным куском. — Все ждет, что Сьюзан в гости пожалует. Знает, что она этот пирог просто обожает. А Сьюзан все нет и нет. Вот и приходится нам самим вечером его поедать.

Сердце Сьюзан дрогнуло. Какая же она все-таки плохая дочь! Даже не подозревала, что родители так ждут ее приезда. Каждое воскресенье. Как же жестоко с ее стороны так поступать сними.

— Мама, папа, я вас так люблю, — дрожащим голосом прошептала она и по очереди поцеловала их. — Как же я вас люблю…

— И мы тебя любим, доченька. — Мать смахнула слезу. Отец кашлянул, скрывая смущение.

— Вы к нам почаще приезжайте. — Роберт на прощание пожал руку Нику. — Я надеюсь на вас, Николас. Может, вы повлияете на нашу непутевую дочь и напомните ей, что следует навещать родителей.

— Будьте уверены, я буду это делать постоянно, — заверил его Ник, целуя руку матери Сьюзан.

— У тебя прекрасные родители, — сказал Ник, когда они уселись в «лексус».

— Да.

— Ты рада, что побывала у них?

— Да. Знаешь, Ник, оказывается, общение с родителями совсем не обременительно. И так приятно, так легко говорить слова любви тому, кого действительно любишь. Мне так хорошо и легко уже давно не было.

Ник лишь улыбнулся, трогаясь с места.

— Ты им понравился, — через некоторое время произнесла Сьюзан. — Они насчет тебя уже и планы начали строить.

— Они не начали, я им сам сказал. — Ник неотрывно смотрел на дорогу.

— Что сказал? — удивилась Сьюзан.

— Да так… — неопределенно протянул Ник.

Сьюзан дернула его за рукав.

— Нет уж, говори, раз начал.

— Да ерунда. Когда мы с твоим отцом были в мастерской, он все пытался, не прямо, конечно, узнать, что за отношения у нас с тобой. Ну я ему и намекнул, что не прочь жениться на тебе.

— Ник, что я слышу? — От удивления у Сьюзан брови поползли вверх.

— А что, ты категорически против? — Ник кинул на Сьюзан хитрый взгляд.

— Ну я бы так не сказала, но все-таки… Прошло еще так мало времени, я не знаю…

— Так ты мне отказываешь? — исполненным трагизма голосом спросил он.

— А ты мне что, делаешь предложение? — в свою очередь задала вопрос Сьюзан.

— Просто зондирую атмосферу, навожу справки, готовлю платформу.

— Это надо обдумать, — покачала головой Сьюзан. — Но почему ты об этом заговорил?

— А как же? Я был представлен твоим родителям, и сейчас, как порядочный мужчина, просто обязан на тебе жениться.

— Ты все шутишь, — отмахнулась Сьюзан.

— Вовсе нет. Ну если только чуть-чуть.

Убрав одну руку с руля, он дотронулся до бедра Сьюзан, нежно провел по нему. Сьюзан охватило желание, внизу живота стало жарко. Ей захотелось, чтобы Ник взял ее немедленно, прямо здесь, в машине.

— И я вижу, — прерывисто произнес Ник, которому передалось её возбуждение, — ты не против таких шуток. Ты чертовски возбуждаешь меня, Сьюзан.

Его рука скользнула под юбку Сьюзан и поднялась выше. Сьюзан прогнулась ему навстречу. Но тут же взяла себя в руки. Они в автомобиле, несутся на немалой скорости. Так и до беды недалеко.

— Остановись, Ник. Ты просто невыносим. Разве можно вводить девушку в такое искушение? Я чуть не потеряла голову. Смотри за дорогой, иначе…

— Что иначе?

— Иначе мы окажемся не в постели, а в больнице.

— Но ты предпочитаешь первое? Ведь правда?

— Правда.

Целоваться они начали сразу же, как только Ник завел «лексус» в гараж и выключил мотор.

Он взял ее сразу, успев только откинуть спинку сиденья. Вошел с силой, яростно, преодолевая все преграды. И Сьюзан понравился его напор, его сила, его грубость. Она чувствовала себя маленькой песчинкой в огромном водовороте. Она в данный момент хотела именно такого секса, грубого и страстного, мечтала, чтобы Ник не прекращал своих резких движений, хотела раствориться в нем навсегда. Впившиеся в его спину пальцы Сьюзан онемели, но она не замечала этого. Губа была прокушена в страстном поцелуе, но и этого она не замечала. Дыхание перехватывало от тяжести навалившегося на нее тела, но Сьюзан не замечала…

Для нее существовало лишь нарастающее с каждым движением Ника, с каждым его толчком возбуждение, которое наконец-то вырвалось из ее груди криком.

— Ну вот, исполнилась и еще одна моя мечта, — рассмеялась Сьюзан, выбираясь из автомобиля и поправляя платье. — Всю жизнь мечтала о сексе в автомобиле. Понимала, что это полный разврат, но мне так хотелось испытать его.

— И как? — Ник обнял ее за плечи. — Не разочаровалась?

— Ни капельки.

— То ли еще будет, — хмыкнул он и нежно поцеловал Сьюзан в губы.

— Это все так странно, — уже в который раз за эти удивительные выходные произнесла Сьюзан, входя следом за Ником в его дом. — Вот я вхожу в твой дом, чужой для меня дом, а мне кажется, что возвращаюсь в родной. Вот я смотрю на тебя, которого всегда считала наипротивнейшим типом, а ты мне кажешься родным и близким. Я занимаюсь с тобой сексом по несколько раз в день и хочу еще и еще. Я побывала у родителей и впервые в жизни испытала радость от общения с ними. И все это благодаря тебе, Ник. Мне даже страшно подумать, что моя жизнь вновь вернется в старое русло.

— Она не вернется. — Ник обнял ее. — Сейчас все будет по-другому. Потому что мы нашли друг друга. Если бы ты, Сьюзан, знала, как я мечтал об этом. Нет, не надеялся, а просто мечтал. Я думаю, что и у меня началась новая жизнь. Я не хочу потерять тебя, Сьюзан.

— А ты не теряй. — Сьюзан поцеловала Ника, но не страстно, как несколько минут назад целовала на переднем сиденье автомобиля, а нежно. Но этот поцелуй говорил о многом, он стоил тех жарких поцелуев, которыми они одаривали друг друга совсем недавно. Ведь им она попыталась выразить чувства, которые одолевали ее: и нежность к этому человеку, и благодарность ему за этот день, и надежду, что все еще у них впереди.

Ник провел ладонью по щеке Сьюзан, приблизил к ней лицо и, заглядывая в глаза, сказал:

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Спрашиваю еще раз: ты согласна выйти за меня замуж?

И Сьюзан ответила:

— Да! Николас Хелвин, я хочу стать твоей женой.

Когда Сьюзан была в возрасте романтической девушки, знающей о любви только по книгам и фильмам, она часто представляла себе эту сцену. В ее мыслях она, конечно, была совершенно другой. Красочной, романтичной, с огромным букетом роз, кольцом с бриллиантом. Претендент на ее руку, ухаживавший за ней долго и красиво, в один прекрасный день падал перед ней на колени, а она, скромно потупив глазки, просила дать ей время подумать. Из книг и фильмов Сьюзан знала, что неприлично порядочной девушке сразу же соглашаться.

На самом деле все оказалось иначе. Длительных ухаживаний не было, как не было и роз, и кольца. Они стояли с Ником в узком коридоре, еще полностью не успокоившиеся от недавнего секса. И Сьюзан не просила никакой отсрочки, а согласилась сразу.

Ник схватил ее в объятия и закружил. Места было мало, и они в своем бешеном танце постоянно натыкались на стены. Смеялись от этого, кружились снова, а потом долго-долго целовались здесь же, в коридоре.

13

— Я хочу это сделать сегодня, — уже в который раз упрямо повторила Сьюзан. — Понимаешь, хочу.

Воскресенье пролетело мгновенно, наступил понедельник, рабочий день. Ночь они провели вместе, в доме Ника. И, хотя половина ее и была потрачена на то, чем им хотелось больше всего заниматься, все-таки им удалось немного поспать.

Ник разбудил Сьюзан рано. Ей нужно было еще заехать домой, чтобы переодеться. Ради этого Ник вопреки своим правилам вывел из гаража «лексус».

По дороге Сьюзан была необычайно серьезной и рассеянно отвечала на вопросы Ника.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил он. — Я тебя не узнаю. Может, ты не хочешь, чтобы мы пришли на работу вместе?

— Нет, что ты! Что за глупая мысль? — Сьюзан сразу же отвергла предположение Ника, но объяснять, почему она в таком состоянии, не стала.

Только оказавшись дома и сделав необходимые приготовления к работе, она сказала:

— Сегодня я подам заявление об увольнении.

У Ника от удивления открылся рот. Он несколько раз судорожно сглотнул, прежде чем смог заговорить.

— Откуда такие мысли?

— Я всю ночь думала об этом.

— О, ты еще могла о чем-то думать. — Ник постарался все превратить в шутку, но Сьюзан нетерпеливо топнула ногой.

— Не перебивай меня, пожалуйста. Да, я думала об этом и решила, что так будет правильно. И это не пустая прихоть. На то есть несколько причин. — Она замолчала, но, так как Ник не произнес ни слова, продолжила: — Во-первых, я не смогу работать по-прежнему после того, что случилось в пятницу. Мне стыдно будет смотреть в глаза мистеру Бали, да и всем остальным. Ник хмыкнул:

— Это быстро забудется. Сьюзан. Неприятности случаются с каждым.

— Я же просила, не перебивай. Во-вторых, я помню о твоем заветном желании. Я хочу быть для тебя идеальной женой, Ник. Хочу встречать тебя с работы. Хочу готовить тебе обед. Я очень хочу, честное слово. И, в-третьих, наступает неделя, предсказанная мне гадалкой. Может быть, это все и ерунда. А может, и нет. Ты сам, Ник, сказал, что каждый день нужно проживать так, как будто он последний. Я не хочу тратить свою жизнь на пустяки. Я многое поняла за эти выходные. И можешь смеяться над моим решением, но оно такое: я увольняюсь с работы.

Ник взял руки Сьюзан в свои:

— Ты вправе решать сама. Подумай, время еще есть. Тебя же никто не торопит.

— Я хочу это сделать сегодня, — с вызовом повторила Сьюзан.

Сердце бешено колотилось, когда Сьюзан дотронулась до ручки двери. Сейчас она ее распахнет и окажется одна перед десятками глаз. Что она в них увидит? Осуждение, презрение за недостойное поведение в пятницу? Плевать, ей до этого больше нет никакого дела. У нее началась совершенно другая жизнь, в которой нет места бывшим коллегам. Ей все равно, что они о ней думают.

Ник предлагал пойти с ней, понимал, каково Сьюзан будет войти в кабинет. Составить, так сказать, группу поддержки. Но она не согласилась. Не маленькая она девочка, чтобы ее за ручку водили. За свои поступки пора уже отвечать самой, и принимать важные решения она тоже должна сама.

У лифта Сьюзан на глазах у спешащих на работу сотрудников компании поцеловала Ника и пообещала, что сразу же после разговора с мистером Бали придет к нему. Он, ответив на поцелуй, пожелал ей удачи и наказал ничего не бояться. Она и не боялась. Ну разве только чуточку волновалась.

Сосчитав для смелости до пяти, Сьюзан толкнула дверь. Картина, представшая ее глазам, была до такой степени неожиданной, что Сьюзан готова была выскочить обратно в коридор и захлопнуть дверь за собой.

Конечно, Сьюзан понимала, что ее появление вызовет интерес у коллег. Но не до такой же степени.

Коллектив отдела столпился посреди комнаты у кабинета мистера Бали. Впереди этой толпы стоял он сам и улыбался во весь рот. На лицах остальных светились не менее радостные улыбки. Но еще больший шок произвело на Сьюзан неожиданно грянувшее, пусть не слишком стройное, но определенно громкое:

— Поздравляем! Поздравляем!

Они ее поздравляют. С чем? С тем, что она вскоре станет миссис Хелвин? Но об этом же никто не знает. Она даже Уне еще ничего не рассказывала. С тем, что она сегодня пришла на работу в нормальном состоянии? С тем, что она решила уволиться?

Сьюзан недоуменно переводила взгляд с одного человека на другого. Улыбались все. Пол подпрыгивал на месте от распиравшего его счастья. Люси демонстрировала свои ровные белоснежные зубки. Даже миссис Джонс, вечно угрюмая и насупившаяся, выдавала некое подобие улыбки.

Взгляд Сьюзан остановился на шефе, и тот, гордо выпятив грудь, шагнул вперед. Кому же, как не ему, сообщать о том, что вызвало у ее коллег такую радость и о чем она сама даже не подозревала.

— Дорогая мисс Бернард… — официально начал мистер Бали, кашлянув для порядка, и перешел на более душевный тон: — Дорогая Сьюзан, поздравляем тебя с назначением на новую должность. Мы так рады за тебя. Все мы рады. Ты определенно заслуживаешь этой должности.

Вновь грянуло громкое:

— Поздравляем!

Сьюзан не могла вымолвить ни слова, она лишь переминалась с ноги на ногу у двери и теребила сумочку.

Видя, что она так ничего и не поняла, мистер Бали продолжил:

— В пятницу, после того как ты… — он на мгновение запнулся, не зная, как помягче сказать о том, что произошло в пятницу, но нашел слова, — как я отпустил тебя домой. Так вот, в пятницу пришло сообщение с заседания директоров нашей компании. Ты победила в конкурсе и назначена на должность руководителя отдела филиала компании «Бьюти».

Последнюю фразу он произнес торжественно, чуть ли не вытянувшись по стойке «смирно».

Сьюзан прислонилась спиной к двери. Она победила в конкурсе… Ее назначали на должность… Исполнилась ее мечта. А прорицательница Алана была не права. Не права! Она ведь говорила, что Сьюзан не получит новую работу. А она получила. Получила! И если она не права в этом, то она не права ни в чем. Она не умрет на этой неделе! Не умрет…

На глаза набежали слезы, и, чтобы скрыть их от своих теперь уже точно бывших коллег, Сьюзан закрыла лицо руками.

Пол подскочил к Сьюзан.

— Ты чего, подруга? — Он потряс Сьюзан за плечо. — Тут радоваться надо, а ты… За тобой банкет. Так просто мы тебя не отпустим.

— Да подожди ты с банкетом, — одернул Пола мистер Бали. — Всем работать! А ты, Сьюзан, зайди ко мне.

Развернувшись, он скрылся в своем кабинете. Сьюзан, еще полностью не оправившаяся от шока, а поэтому лишь глупо улыбающаяся, последовала за ним.

— Как я рад за тебя, Сьюзан, — приветствовал ее шеф и кивнул на стул. — Садись, а то на тебе лица нет. Глядишь, опять в обморок упадешь. Как в пятницу…

— Мистер Бали… — протянула Сьюзан. — Так получилось, уж извините.

Но тот замахал руками:

— Забудь, забудь об этом. Сейчас не об этом разговор. Я договорился наверху. На новом месте тебе надлежит быть в среду. Так что у тебя в запасе два дня. Все свои наработки передашь Полу. Он молодой, энергичный. Справится. Но к концу рабочего дня вторника все должно быть в порядке, Все ясно? Вопросы имеются?

— Нет, — помотала головой Сьюзан. — Но я просто поражена этим известием. Я даже поверить не могу. Это так неожиданно…

— Я специально не сообщил тебе сразу и всему нашему отделу наказал. Хотел, чтобы все получилось торжественно. Скажи, получилось?

— Получилось, — кивнула Сьюзан.

— За работу, Сьюзан, за работу! — Мистер Бали поднялся из-за стола и чуть ли не силой выставил Сьюзан из кабинета.

Она оторвалась от компьютера, почувствовав на себе взгляд. Ник стоял у двери и удивленно смотрел на нее. Сьюзан, занятая работой, даже не услышала, как он вошел в кабинет.

Ник, пронеслось в голове, он же ничего не знает. Переключив компьютер в режим ожидания, Сьюзан вскочила с места, подбежала к Нику и вытолкнула его из кабинета. Она не хотела разговаривать с ним на глазах у всех. Столько новостей сразу ее коллеги не выдержат.

Оттащив Ника к окну, Сьюзан быстро проговорила:

— Ник, представляешь…

— Что случилось? — перебил ее он. — Почему ты не пришла ко мне? Я ждал.

— Подожди, Ник! Все изменилось. Представляешь, я выиграла конкурс. Послезавтра я уже приступлю к новой работе. А сейчас столько дел. Нужно все закончить, передать дела.

Все это Сьюзан выдала на одном дыхании и уставилась на Ника, ожидая от него той же ра дости, что переполняла ее. Но Ник лишь молча смотрел на нее и не произносил ни слова.

— Ник, ты не рад за меня? — тихо, приглушив свои эмоции, спросила Сьюзан. — Ты понял, что я сказала? Меня же назначили на должность руководителя отдела. Я об этом давно мечтала.

— А я? — вместо ответа спросил Ник.

— Что ты? — опешила Сьюзан. После сногсшибательной новости, обрушившейся на нее с утра, она ни разу не вспомнила о Нике.

— Вот именно, я и то, что ты говорила утром.

Сьюзан стало неприятно, что Ник не радуется ее назначению.

— Об этом мы подумаем потом, — небрежно сказала она. — Сейчас же не это важно. Важно то, что все так удачно сложилось. Представляешь, все-все удачно! И новая работа, и то, что слова прорицательницы оказались неверными. Я счастлива, Ник. А ты рад за меня?

Он пожал плечами.

— Ладно, дорогой, — Сьюзан чмокнула его в щеку, — у меня совершенно нет времени. Мы потом поговорим.

Она хотела убежать, но Ник, схватив за руку, удержал ее около себя.

— Подожди. Мы должны выяснить все сейчас. Я рад за тебя, честное слово. Но это неожиданно, и я не знаю, какое место в новом раскладе отводится мне. Я хочу разобраться в этом сейчас.

Сьюзан переступила с ноги на ногу, взглянула на дверь кабинета, за которой ее ждало столько дел, но осталась на месте.

— Я думала, что мы поговорим об этом вечером, но если ты настаиваешь…

— Я не настаиваю, — перебил ее Ник. — Я просто хочу понять, что делать мне.

Сьюзан взяла его за руку.

— Я очень долго шла к этому назначению, Ник. Тратила силы, нервы, здоровье. Я отказалась от всего, вся моя жизнь в последнее время была направлена на одно: доказать, что я способна быть руководителем отдела, И совет директоров оценил мое рвение, он решил доверить эту работу мне. Разве могу я их подвести? Нет, нет и нет. Тем более что я очень этого хочу. У меня столько идей, столько планов! Я могу быть полезной компании. Думаю, что ты меня понимаешь.

Сьюзан выдохнула, произнеся эту речь. Но тут же продолжила:

— Но и с тобой, Ник, я не хочу расставаться. Мы сможем пожениться чуть позже, ведь правда? У нас впереди еще столько времени. А встречаться мы будем по выходным. Или, если ты захочешь, то переедешь ко мне. Компания мне выделяет квартиру. Так что проблем с жильем не будет. А хорошие компьютерные специалисты нужны всюду.

— Я не собираюсь никуда переезжать. Я живу здесь, в этом городе. Здесь живет моя дочь. Здесь мое все. И с тобой, Сьюзан, я не желаю видеться только по выходным.

— Как же так? — растерянно пролепетала Сьюзан. — А как мы будем?

— Тебе решать. — Ник отвернулся к окну. — Ты сама должна все решить, у тебя еще есть время. Ты вправе поступить так, как считаешь нужным.

Выйдя из офиса, Сьюзан бросила взгляд на автомобильную стоянку. «Лексуса» Ника на ней не было. Уехал без нее. Сьюзан тряхнула головой.

Ну и пусть, ну и ладно. Она это сможет пережить. Столько лет обходилась без него, обойдется и сейчас. Ей не привыкать жить одной. Тем более вскоре ей некогда будет скучать.

Ник позвонил в конце рабочего дня.

— Ты подумала? — спросил он.

— А что тут думать? — прижав трубку плечом к уху, произнесла Сьюзан. Она заканчивала отчет, и звонок Ника отвлек ее. — Все уже решено.

— Даже так? — Голос его прозвучал глухо.

— Ник, мы поговорим потом. У меня важное дело.

Ничего не ответив, Ник положил трубку.

А сейчас Сьюзан увидела, что он уехал, не дождался ее. Успокаивая себя тем, что все наладится и образуется, она повернула в сторону дома. Вечером они созвонятся, а еще лучше, встретятся, и все обговорят в спокойной обстановке. Что это за разговоры в коридоре или по телефону? Серьезные дела в спешке не решаются. Да и Ник до вечера успокоится, отойдет и поймет, что поступает неправильно. Разве можно так психовать из-за того, что она мечтала и получила престижную работу.

Проходя по парку, Сьюзан от переизбытка чувств повернулась в сторону разноцветного шатра и показала ему язык. Потом сразу же огляделась, не заметил ли кто ее детской выходки. Но поблизости никого не оказалось, и Сьюзан пошагала дальше. По-хорошему, следовало бы подойти к этой Алане и высказать все, что она думает о ее шарлатанстве. Но портить настроение в такой день не хотелось. Сьюзан ограничилась только показыванием языка, которым и выразила свое отношение к предсказаниям прорицательницы.

Дома Сьюзан первым делом схватила телефон и уселась с ним на диване. И вдруг с ужасом поняла, что не знает номера телефона Ника. Как-то не представился случай поинтересоваться им. Она выбила дробь на аппарате, обдумывая эту неприятность.

— Сам позвонит, — успокоила себя. — Или приедет.

Набрала номер Уны. Ее рассказ о назначении на новую должность прерывался ахами и охами подруги. Когда Сьюзан замолчала, Уна вздохнула:

— Я скучать буду. Как же я без тебя?

— Я же не на край земли уезжаю, — успокоила ее Сьюзан. — Я к тебе приезжать буду. А ты ко мне.

— Да, конечно. Но все-таки… — В голосе Уны звучала печаль, и Сьюзан так и не поняла, рада ли за нее подруга.

Помолчали каждая о своем. Потом Уна воскликнула:

— После твоей новости я совсем забыла, что хотела у тебя узнать! Где ты пропадала все выходные? Я тебе и в субботу, и в воскресенье звонила. А в ответ тишина…

— Были дела, — неопределенно протянула Сьюзан.

Если бы не ее новое назначение, известие о котором переполняло ее, она бы такое рассказала Уне! Но сейчас говорить о Нике не хотелось. Да и она была на него в обиде.

— Ну вот, ты мне уже и рассказывать ничего не желаешь, — надулась Уна. — А еще подругой называешься.

Распрощались они недовольные друг другом. Сьюзан обиделась, что Уна не порадовалась за нее должным образом.

Разговор с матерью оставил еще более гнетущее впечатление. Мать сказала, что расстроена таким поворотом ее судьбы. Недовольно повздыхав, она сообщила, что в ее возрасте пора думать о семье, а не о карьерном росте. Рассказала, как они с отцом вчера, после ухода Сьюзан и Николаса, радовались, строили планы на их будущее. А тут не прошло суток, и своенравная дочь вновь заговорила о работе!

— Мама, как же тяжело с тобой разговаривать! — в сердцах воскликнула Сьюзан. — Ну почему ты меня не понимаешь?!

— Потому, что ты не понимаешь меня, — резко ответила мать.

Вечер Сьюзан провела в раздумьях и попытках разобраться, почему люди, притом самые близкие, не понимают друг друга. Сьюзан, как разумная девушка, конечно, не сомневалась, что это риторический вопрос, что на него никто за всю историю человечества так и не нашел ответа. Но от этого ей не становилось легче.

Ник так и не позвонил. Вначале Сьюзан хотела поехать к нему, но с каждым часом ее желание уменьшалось, и, перед тем как лечь спать, она окончательно убедила себя в том, что поступила правильно. Не чувствуя за собой никакой вины, Сьюзан не собиралась оправдываться перед Ником и что-то ему доказывать. Она даже запретила себе вспоминать о том, как им было хорошо вместе. И ей это удалось.

Последний день в старом офисе сохранился в памяти Сьюзан какими-то обрывками. Она куда-то ходила, что-то говорила, кого-то убеждала, она даже шутила и обещала помнить всех до гробовой доски. Но полной картинки этого дня, как она впоследствии ни пыталась, ей воссоздать не удалось.

Больше всего в ее случае подходила фраза: «День пролетел, как одно мгновение». Еще можно было бы добавить: «И это мгновение улетучилось, как утренний туман над озером».

В обеденный перерыв Сьюзан спустилась в отдел технической поддержки.

— А Хелвина сегодня нет на работе, — ответила на ее вопрос Агнес. — У него какие-то семейные проблемы, отпросился у шефа. А я слышала, что ты нас покидаешь.

— Да.

— Поздравляю. — Новость о переводе Сьюзан на новую работу долетела и до отдела технической поддержки. — Я очень рада за тебя.

— Спасибо. Агнес, а ты не могла бы дать мне телефон Хелвина?

— Зачем он тебе? — В глазах диспетчера мелькнула настороженность.

— Я ему справочник по компьютерам должна вернуть, — солгала Сьюзан.

— Так оставь мне, я передам.

— Я хочу сама отдать, да и вопрос у меня к нему имеется.

Агнес засопела.

— Вообще-то это не положено. В смысле чужие номера давать. Да ладно, тебе дам. Все-таки ты не какая-то ветреная девица, да и покидаешь нас.

Агнес пробежала тоненькими пальчиками по клавиатуре. Найдя телефон, быстро написала на листе бумаги.

— С этим Хелвином сплошные проблемы, — доверительно сказала она. — Чуть ли не половина наших офисных дам обращаются ко мне с подобной просьбой. Всем почему-то нужен номер телефона этого Хелвина. Вот скажи мне, Сьюзан: что женщины в нем находят?

Сьюзан пожала плечами и, не вдаваясь в рассуждения о вкусах сотрудниц компании «Бьюти», выскочила от Агнес.

Спустилась в фойе и, зайдя в кабинку телефона, задумалась. Но через мгновение тряхнула головой и набрала номер. На том конце провода ей никто не ответил. Длинные гудки били по ушам и не желали прерываться.

— Ник, где же ты? — прошептала она, глядя на телефон. — Почему не отвечаешь?

В дверь телефонной будки постучали, и Сьюзан положила трубку. Сейчас у нее есть номер телефона. Позвонить она сможет и вечером.

Домой Сьюзан явилась поздно. Все-таки Пол не оставил свою мысль устроить небольшой банкет по случаю прощания с «самой замечательной девушкой офиса», как он ее назвал. Правда, в кафе пошли не все. Но и та компания, что с шумом ввалилась в зал, вызвала легкий шок у официантов. Пришлось сдвигать столики, чтобы рассадить всех.

Сьюзан наслушалась хвалебных речей в свой адрес. Даже если сделать скидку на то, что половина из них были неискренними, произнесенными по случаю и под впечатлением, Сьюзан они растрогали. Вот кто искренне радуется ее успеху. Ни родители, ни лучшая подруга, ни человек, с которым она готова была связать свою жизнь, а посторонние люди, общение с которыми чаще всего сводилось к приветствию утром и прощанию в конце рабочего дня.

Пол от имени коллектива подарил Сьюзан отличный блокнот в черной кожаной обложке, в который все по очереди вписали номера своих телефонов. Сьюзан клятвенно заверила, что обязательно будет звонить и сообщать об успехах на новой работе. Причем всем без исключения. Она даже сама этому поверила. А как не поверишь после шампанского?

— Оказывается, у нас в коллективе работают вполне приличные люди! — воскликнул Пол, когда все шампанское было выпито.

Никто с ним спорить не стал, и вся дружная компания отправилась провожать Сьюзан до дома. Некоторые рвались продолжить проводы у нее дома, но Сьюзан, наконец-то вспомнив, что ей еще нужно упаковать вещи, отправила всех прочь.

А в пустой квартире на нее вновь навалилась печаль. Сьюзан проверила автоответчик, но звонок был только от родителей.

Набрав номер телефона Ника, Сьюзан долго слушала длинные гудки. Потом осторожно положила трубку и отправилась паковать чемодан.

14

Полтора часа езды на автобусе, и вот Сьюзан Бернард, новый руководитель отдела продаж филиала компании «Бьюти», ступила на землю города, в котором ей предстоит жить и работать.

Не успела она оглядеться, как к ней подскочил молодой человек, невысокого роста, в темном, не по погоде костюме. На носу у него красовались солнечные очки в тяжелой оправе.

— Мисс Бернард? Меня прислали вас встретить. Меня зовут Тим Бейкер.

Сьюзан раздражали люди, прячущие глаза за солнечными очками. Тим Бейкер произвел на нее неблагоприятное впечатление. К тому же он показался ей суетливым и дерганым.

— Сейчас я вас отвезу в гостиницу, а потом сразу же на фирму. К сожалению, ваше жилье пока не готово, — тараторил он без умолку, быстрыми шажками передвигаясь в сторону автостоянки.

Сьюзан еле поспевала за ним. Новость была не из приятных. Квартира, которую вчера по телефону расхваливал мистер Фарингоут, ее будущий непосредственный начальник, на самом деле оказалась неподготовленной к ее приезду. А он в ярких красках описывал Сьюзан, какие удобства ждут ее на новом месте.

Остановка в гостинице, хотя и временная, не входила в планы Сьюзан. Опыт ее жизни показывал, что нет ничего более постоянного, чем временное. А гостиницы Сьюзан не любила.

— Мы очень волновались по поводу решения совета директоров. — Тим Бейкер тронул автомобиль с места. — Сами понимаете, всегда волнительно принимать нового человека в коллектив. Правда, мистер Фарингоут имеет определенный вес в правлении, и его мнение сыграло немаловажное значение. Но случиться могло по-всякому. Пожелай кто-нибудь на это место протолкнуть своего человека, и никакой авторитет мистера Фарингоута не помог бы.

Сьюзан, глядя в окно, болтовню Бейкера слушала вполуха. Она не знала мистера Фарингоута и не интересовалась интригами, разворачивающимися на совете директоров.

— Мы вместе с ним просматривали личные дела кандидатов, — многозначительно произнес Бейкер, демонстрируя тем самым, что он не последнее лицо в компании. — И скажу вам, ваша кандидатура сразу же заинтересовала мистера Фарингоута. Он, несмотря на свой возраст, предпочитает видеть вокруг себя молодые кадры. Так что, думаю, вы с ним сработаетесь.

— Я тоже на это надеюсь, — улыбнулась Сьюзан.

— О, мисс Бернард, проходите!

Высокий, очень полный человек выбрался из-за стола и с необычной для его комплекции шустростью подскочил к Сьюзан. Он схватил ее за руку и долго тряс, всем своим видом выражая небывалую радость.

— Добрый день! — поздоровалась Сьюзан, осторожно высвобождая руку.

Но мистер Фарингоут держал ее крепко и выпускать не собирался.

— Можешь быть свободным, — не отрывая взгляда от лица Сьюзан, бросил он Тиму Бейкеру, и тот мгновенно исчез за дверью. Приказания шефа тут, по-видимому, исполнялись неукоснительно.

В этом Сьюзан смогла убедиться еще раз. Усадив ее в кресло, мистер Фарингоут нажал на копку селектора.

— Нам два кофе.

Не успела Сьюзан вздохнуть, как дверь распахнулась и на пороге возникла секретарша мистера Фарингоута, рыжеволосая красавица с длинными ногами и высокой грудью. Она внесла поднос, сервированный кофейником, двумя миниатюрными чашечками и двумя вазочками. В одной лежали конфеты в блестящих обертках, во второй стояли белые гвоздики.

Одарив шефа очаровательной улыбкой и даже не взглянув на Сьюзан, секретарша быстро выпорхнула из кабинета.

— Итак, Сьюзан… Можно, я вас буду называть просто Сьюзан?

Она кивнула, и мистер Фарингоут продолжил:

— Итак, Сьюзан, я счастлив приветствовать вас на новом месте. Я рад, что совет директоров прислушался к моему мнению и назначил именно вас на эту должность.

Ей бы броситься благодарить своего нового шефа за такую заботу о ней, но Сьюзан вместо этого напряглась. Смутные сомнения зашевелились у нее в душе. Что заставило этого человека выбрать из всех кандидатов именно ее?

Сьюзан интересовалась другими претендентами на эту должность. Она была самой молодой из них. Нет, сама она, конечно, была уверена, что справится с данной работой, но этот толстяк уж точно не мог этого знать. Пусть он даже тщательно изучил ее досье, пусть наводил о ней справки на прежнем месте, но они даже не беседовали до этого. Он ее не знает совсем, а говорит, что счастлив доверить ей такой важный пост.

— Я бы хотела изложить свои мысли по поводу организации своей работы, — деловито произнесла Сьюзан. — У меня имеется ряд идей…

Толстяк замахал руками.

— Потом, потом! — закричал он. — У нас будет для этого достаточно времени. Сейчас выпейте кофе и расскажите о себе. Это для меня намного интереснее, чем разговоры о работе. Человека, знаете ли, нужно изучить изнутри, понять, чем он дышит.

Не заметив ничего плохого в том, что шеф желает знать как можно больше о своих сотрудниках, Сьюзан стала рассказывать о своем образовании и о работе на старом месте.

Но, к ее удивлению, мистера Фарингоута эти факты ее биографии совершенно не заинтересовали. Он начал выспрашивать ее о личной жизни, интересовался такими вещами, которыми не всегда поделишься и с хорошо знакомыми людьми. Даже поинтересовался, почему она до сих пор не замужем.

Сьюзан от смущения ерзала на месте и мечтала, чтобы их беседа поскорее закончилась. Она бы с удовольствием послала мистера Фарингоута подальше, сказав, что ее личная жизнь его не касается, но не смела. Не хватало еще показывать свой нрав в первый же день работы. Отвечала осторожно, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее. А мистер Фарингоут, заинтересованный беседой, подвигался к ней все ближе и ближе, пока расстояние между ними не сократилось до опасного размера. Сьюзан уже чувствовала его дыхание на своем лице.

— Вы именно такая, как я и представлял. — Мистер Фарингоут провел ладонью по ее руке, которую Сьюзан тотчас отдернула. Это не укрылось от него, и он недоуменно вскинул брови.

— Я бы хотела осмотреть свое рабочее место, — сказала Сьюзан и поднялась.

— О да, конечно! Место работы. — Мистер Фарингоут хлопнул себя ладонью по лбу, как будто только сейчас вспомнил, зачем Сьюзан появилась в его кабинете. — К сожалению, я сам не смогу вам все показать. Но вам все объяснит мой помощник.

Отдел продаж был точной копией старого места работы Сьюзан. Тим Бейкер, услужливо подхватив под руку, провел ее к стеклянному кабинету.

— Вот ваш кабинет. — Он взмахнул рукой, демонстрируя его. — Тут все осталось так, как было при старом хозяине, вернее хозяйке. Но вы вправе все переоборудовать здесь по вашему желанию.

То, что ее предшественником была женщина, Сьюзан поняла сразу. Оформление кабинета кардинально отличалось от кабинета мистера Бали. Мелкие вещички, безделушки говорили, что ко всему прочему эта особа была достаточно легкомысленной. Держать такое в кабинете Сьюзан считала верхом вульгарности. Чего стоила хотя бы эта вазочка, примостившаяся на компьютере. Белая в красный горошек. Такую бы держать в девичьей спаленке, а не в кабинете руководителя отдела. Но больше всего ее поразила висящая на стене репродукция картины с небрежно раскинувшейся на кровати полуобнаженной блондинкой. Сьюзан застыла, удивленно разглядывая ее.

Бейкер, словно не замечая оторопи Сьюзан, бодро произнес:

— Ну вы тут осваивайтесь, а у меня дела. Сейчас я к вам пришлю Джила, и он вас введет в курс дела. Джил Скотт — незаменимый человек, и лучше него никто не знаком с работой отдела.

Одарив Сьюзан улыбкой, Бейкер выскочил из кабинета. Она увидела, как Бейкер подошел к одному из сотрудников и, кивнув в сторону кабинета Сьюзан, что-то ему коротко сказал. Мужчина встал, одернул пиджак и направился в ее сторону.

— Добрый день, мисс Бернард! — поприветствовал он ее, останавливаясь в дверях.

— Здравствуйте. — Сьюзан с интересом оглядела мужчину лет сорока, лицо умное и серьезное, глаза внимательные.

— Разрешите представиться, Джил Скотт.

— Сьюзан Бернард. Очень приятно.

— Наш коллектив жаждет познакомиться с вами. Мы так волновались по поводу нового руководителя.

И, оглядев Сьюзан с головы до ног, от чего она невольно поежилась, добавил:

— Видимо, наши волнения были напрасными. Мы с вами сработаемся.

Сьюзан удивленно моргнула. Интересно, неужели этот Джил Скотт великий психолог, если по одному только внешнему виду сразу определяет способности человека?

— Посмотрим… — неопределенно протянула она и добавила: — Конечно, я постараюсь сделать все, чтобы работа нашего отдела стала еще лучше и продуктивнее.

Теперь удивленно моргнул Джил Скотт.

— Вы постараетесь? Вы собираетесь заниматься работой отдела?

— А как же? Интересно, зачем я тут появилась?

Джил Скотт неожиданно для Сьюзан вспыхнул. Его гладкие щеки покрылись таким густым румянцем, что Сьюзан испугалась, как бы его удар не хватил.

— Так вы ничего не знаете о своей предстоящей… мм… работе? — заикаясь, спросил он.

Волнение передалось и Сьюзан. Она почувствовала, как мелко задрожали ее руки, и, чтобы скрыть волнение, Сьюзан спрятала их под стол.

— Прошу вас объяснить ваши слова, — с трудом выговорила она.

— Нет-нет, извините, — засуетился Скотт. — Только не я, я не смею. Простите.

Он вскочил со стула и стрелой вылетел из кабинета.

Так! Сьюзан стукнула ладонью по столу. Все становится более и более интересным. Какую работу имел в виду Скотт? Что за недомолвки? Что за намеки?

Сьюзан с грустью вспомнила свою старую работу. Там все было ясно и понятно. Она занималась тем, что любила и что умела делать. Она была хорошим специалистом, и ее ценили за ее способности. У нее были такие планы насчет новой должности. Сьюзан ночами не спала, разрабатывая стратегию развития. А здесь, кажется, никого не интересуют ее идеи. И ей предназначена совсем другая роль. Вот об этой роли она и хотела все подробно выяснить.

Она решительно поднялась из-за стола и вышла из кабинета. Все, находившиеся в офисе, повернулись в ее сторону, а Скотт, как ей показалось, даже привстал из-за стола, но тут же опустился на место.

Не сбавляя шага, Сьюзан преодолела коридор и, толкнув дверь, оказалась в приемной руководителя филиала. Рыжеволосая секретарша, имени которой Сьюзан так и не узнала, удивленно уставилась на посетительницу.

— Я хочу поговорить с мистером Фарингоутом, — заявила Сьюзан.

— Он занят и не может вас принять. — Взгляд секретарши был недоброжелательным, но это не остановило Сьюзан.

— Я его надолго не задержу.

Мистер Фарингоут был занят тем, что стоял у окна и рассматривал улицу. Его рассеянный вид вряд ли был свидетельством того, что он занят раздумьями о судьбе компании. Мысли витали где-то далеко и были вполне приятными. Лицо мистера Фарингоута озаряла улыбка.

— Сьюзан! — воскликнул он, оглянувшись на скрип открывшейся двери. — Что-то случилось? Вы так быстро вернулись. Вам не понравился кабинет?

— Не в этом дело… — Сьюзан вдруг умолкла, не зная, как продолжить.

— Так в чем дело, Сьюзан? — С его лица сползла довольная улыбка.

— Я хотела бы выяснить свои служебные обязанности, — осторожно сказала она. — А то меня кое-что озадачило.

— Ах, это, — с облегчением выдохнул мистер Фарингоут. — Надо ли так волноваться? Вы проходите, садитесь.

Он указал Сьюзан на стул, а когда она села, встал за ее спиной. Она его не видела, и это было неприятно.

— Я хотел этот разговор начать попозже, когда вы освоитесь. Но раз такое дело…

Сьюзан развернулась к нему. Разговаривать с тем, кого не видишь, она не привыкла. А он словно прятался от нее.

— Понимаете, у нас так заведено, что руководитель отдела продаж нашего филиала по традиции занимается определенной работой. Это придумано не мной, такой порядок ввел еще мой предшественник. Человека, занимающего эту должность, не должна волновать работа отдела. Его сотрудники достаточно опытны и профессиональны. Да и Джил Скотт отлично со всем справляется. Ваши функции будут несколько другими.

— Какими?

Мистер Фарингоут отошел от Сьюзан, сел за стол и только после этого произнес:

— В общем, в ваши задачи входит привлечение клиентов в нашу компанию. Для этого вам иногда придется сопровождать меня на приемы, общаться с потенциальными покупателями, выполняя их особые желания.

— Какие желания?

— Не волнуйтесь, ничего сверхъестественного. — Мистер Фарингоут откашлялся. — Наши клиенты — уважаемые люди и обычно держат себя в рамках приличия. Но иногда…

Сьюзан вскочила со стула.

— Если я вас правильно поняла, то мое назначение на эту должность абсолютно не связано с моими деловыми качествами, — уже не сомневаясь в ответе, произнесла Сьюзан.

— Буду е вами чистосердечен. Да, меня больше интересовали другие ваши качества, простите за откровенность.

Сьюзан задохнулась от возмущения. Слов не было, она просто открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Она и чувствовала себя рыбой, оказавшейся в неестественной для нее среде. И ради этого она оставила свою любимую работу, уехала из родного города, поссорилась с Ником?

— Вас не устраивает ваша зарплата? — Мистер Фарингоут не понимал или не хотел понимать возмущения Сьюзан. — Это можно обсудить. И не стоит так волноваться.

— Это нельзя обсуждать, — четко произнесла Сьюзан. — Это безнравственно, это ужасно. Я буду жаловаться в правление компании.

— Ваше право. — Лицо мистера Фарингоута стало злым и покрылось красными пятнами. — К сожалению, я тоже вынужден буду сообщить совету директоров, что меня не устраивает ваша кандидатура. Нам не нужны импульсивные, несдержанные личности.

Мистер Фарингоут выдвинул верхний ящик стола и достал две папки. Одну он небрежно отбросил в сторону, вторую погладил рукой.

— Думаю, что вторая отобранная кандидатура нам подходит больше. У нас с ней встреча через полчаса.

— Это непорядочно! — воскликнула Сьюзан. — Вы сорвали меня с места, заставили все бросить, не объяснив сначала, что будет представлять собой новая работа.

— Я забочусь о благополучной работе филиала и вправе сам решать, какие кадры нам подходят. Прощайте, мисс Бернард.

Сьюзан стрелой выскочила из кабинета. Такого унижения она не испытывала никогда в жизни. Она напишет жалобу, она так этого не оставит!

Рыжеволосая секретарша даже не повернула головы от компьютера, когда Сьюзан пронеслась мимо нее. Зачем обращать внимание на посторонних людей, которые не имеют никакой ценности для компании? Она была опытной секретаршей.

Сьюзан выбежала из здания филиала. Она ни о чем не жалела. Только мысль, что из-за своей карьерной мечты, глупой мечты, она, возможно, потеряла Ника, пульсировала в голове. За этой мыслью она старалась скрыть свое унижение.

Я все исправлю, я все исправлю, шептала она как заклинание. Он поймет, он простит.

И тут Сьюзан увидела его самого. Ник стоял на другой стороне улицы. Это было так неожиданно, что Сьюзан даже протерла глаза, волнуясь, что у нее от потрясения начались галлюцинации. Но Ник не был галлюцинацией. Он, живой и реальный, оглядывался по сторонам, выискивая нужное здание.

— Ник, — прошептала Сьюзан, а потом, набрав в легкие воздуха, крикнула: — Ник!

Он обернулся на крик, и Сьюзан, забыв обо всем, ринулась к нему.

— Сьюзан, стой! — закричал он.

Но было уже поздно. Резкий визг тормозов заглушил все звуки вокруг, и Ник интуитивно зажмурился.

О том, как Ник здесь оказался, Сьюзан узнала позже. Он рассказал ей все без утайки.

Сообщение Сьюзан о ее назначении и о ее согласии на новую должность произвело на Ника ошеломляющее впечатление. Нет, он не обиделся на нее. Он разозлился. Всего лишь пару часов назад Сьюзан клятвенно заверяла, что готова стать его женой, а тут, лишь ее поманили новой должностью, забыла обо всем. Он не хотел выслушивать ее объяснения, он не хотел разбираться в мотивах ее поступка. Ник, как самый настоящий собственник, желал обладать Сьюзан безраздельно. Делить ее с работой он не собирался.

Позже, рассказывая об этом, он сам себе поражался. Но в тот момент злость застила его ум, отбила способность размышлять здраво.

Ник не придумал другого способа, как начать глушить свою беду виски. Опьянение не принесло успокоения, а лишь больше распалило его злость. Он, не раздеваясь, валялся перед включенным телевизором и пил, пил, пил. До тех пор, пока не провалился в тягучую, черную пустоту.

Очнувшись утром на диване, он с трудом добрел до телефона, позвонил на работу и, сославшись на семейные проблемы, выпросил у шефа выходной день. И этот день Ник провел с бутылкой.

Но злость невозможно все время держать в себе, она требовала выхода, и Ник не придумал ничего иного, как выплеснуть ее на прорицательницу Алану. Именно ее он считал виновницей всех бед. Сейчас это казалось ему смешным, но тогда, в пьяном угаре, он поехал в парк и заявился в шатер к Алане.

— Ваши предсказания неправда! — кричал он ей. — Она получила эту чертову работу! Понимаете, получила! И уехала! И умирать она не собирается! Здоровая она во всех отношениях!

— А умирают не только от болезней. Иногда случаются и несчастные случаи.

Алана, не реагируя на гнев бушующего мужчины, произнесла эти слова тихо, но они подействовали на Ника отрезвляюще.

Он словно очнулся от своего кошмара, увидел себя со стороны. Безобразный, пьяный, устроивший дебош. Он сам себе был противен.

Не извинившись, Ник бросился к дому Сьюзан, благо тот находился рядом с парком. Но было поздно, Сьюзан уже покинула дом. Уехала, возможно, навстречу своей гибели.

Остановить! Спасти! Предотвратить! — такие мысли бились в его голове, заставляли забыть о себе, действовать.

Шокированный мистер Бали долго не мог понять, что хочет от него позвонивший по телефону Хелвин. Ник от этого злился, еще больше путался в своих объяснениях. Наконец адрес филиала был получен, и Ник кинулся спасать Сьюзан.

Что только он не передумал, пока гнал свой «лексус», не обращая внимания ни на крутые повороты, ни на совершаемые обгоны. Перед глазами стояло только лицо Сьюзан, такое родное, близкое и любимое.

— Я никому тебя не отдам, — шептал он. Сейчас ему было все равно, где она будет работать, в каком городе жить. Только бы она осталась жива, только бы ничего с ней не случилось. Слова прорицательницы звучали в ушах: «А умирают не только от болезней. Иногда случаются и несчастные случаи». Несчастные случаи… Непредсказуемые, случайные, ни от кого не зависящие. Их Ник боялся больше всего.

Оставив автомобиль на стоянке, Ник метался в поисках нужного дома, никак не мог найти и от этого волновался еще больше. И тут он услышал:

— Ник!

Сьюзан стояла как раз напротив него, их разделяла только проезжая часть улицы. Сьюзан помахала рукой и ступила на дорогу.

— Сьюзан, стой! — закричал Ник, но его крик утонул в резком, душераздирающем визге тормозов.

Услышав громкий крик Ника, Сьюзан резко остановилась и тут же отскочила на тротуар. Черный автомобиль со скрежетом затормозил как раз на том самом месте, где она только что стояла. Ноги у Сьюзан дрожали, и она не могла пошевелиться. Кто-то схватил ее за плечи и сильно тряхнул. Она подняла глаза и рядом с собой увидела Ника. Руки ее взметнулись, и она обхватила его за шею.

— Ник, ты приехал. — Ее губы искали его губы и не находили.

Ник отворачивался и силился что-то сказать.

— Ник… — проскулила она, когда ему наконец-то удалось оттолкнуть ее от себя.

— Да что же ты творишь?! — набросился он на нее. — Тебе что, жить надоело?!

Сьюзан испуганно помотала головой.

— А зачем тогда под машину бросилась? — спросил он уже более спокойно.

— Я не под машину, я к тебе, — потупившись, тихо сказала Сьюзан.

Ник вновь прижал ее к себе.

— Разве можно так? Разве можно?..

Сьюзан подняла лицо, и Ник увидел, что в глазах ее блестят слезы. Сьюзан выглядела маленькой, потерянной девочкой, и у Ника сжалось сердце.

— Не плачь, любимая. — Ник нежным поцелуем поочередно коснулся ее наполненных слезами глаз. — Больше с тобой ничего не случится. Ведь я рядом с тобой.

Они целовались, не обращая внимания на собравшуюся вокруг них толпу. Когда же они наконец отстранились друг от друга, Сьюзан схватила Ника за руку и, глядя на него счастливыми глазами, сказала:

— Ник, я ушла с работы. Не нужна она мне, совсем. И я… — На мгновение она запнулась, но, глубоко вдохнув в себя воздух, как перед прыжком в воду, закончила: — Я согласна стать твоей женой, такой, как ты хочешь.

Она шмыгнула носом и улыбнулась.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?