«Хрустальная любовь»

Шерил Уитекер Хрустальная любовь

Пролог

Шервуды... Удивительная это семейка. Вернее семейство. А еще вернее — целый род, уходящий корнями куда-то в глубокое и порой таинственное британское прошлое.

Друзья этого, увы, уже немногочисленного клана, теряющего, как древний дуб, одну кровную ветвь за другой, но не умирающего, крепко держащегося за корни и дающего новые побеги, шутя поговаривали: уж не от героев ли английских народных баллад о Робин Гуде — обитателе Шервудского леса, бессребренике, борце с нормандскими завоевателями, защитнике обездоленных — несут потомки нынешних Шервудов свое первородство? И хотя это всего лишь легенда, но в ней есть зерно истины, из которого поверье и выросло.

Наверное, в генах членов этого семейства было что-то заложено еще с тех времен, когда не измеряемые никакими материальными ценностями благородство и честь ставились выше десятков фунтов золота и пригоршни алмазов, не менее восхитительных, чем сам «Кохинор».

И самое удивительное в этом шервудском роде было то, что многие из принадлежавших ему предков, достигнув при своей жизни заметных высот в иерархии себе подобных, вдруг шокировали окружающих, а более всего — благородное, аристократическое общество, тем, что бросали привычное занятие, обещающее или уже приносящее славу и материальное благополучие, и, руководствуясь тайными порывами своей души, находили для себя новое поприще — внешне значительно скромнее, чем прежнее, но такое, где каждый шаг продиктовывался не холодным рассудком, а горячим и трепетным сердцем.

В архивах этого старинного семейства сохранилось немало документов, свидетельствующих о неординарности поведения, образа мышления и поступков его членов.

Один из Шервудов, полковник колониальных войск в Индии, намечавшийся самой королевой Елизаветой в вице-губернаторы, вдруг подал в отставку и отправился в Британию, в милое уэльсское захолустье. Тридцатипятилетний служака не оставил без опеки свою четырнадцатилетнюю служанку, индианку-сироту, взял ее с собой и, когда та достигла совершеннолетия, обвенчался с ней под неодобрительный ропот церковных прихожан: ну как же так — мезальянс, тебе что, своих достойных невест было мало?! Ну и черт с ними, с этими злословящими пуританами и фарисеями! Зато они с индианкой народили аж полудюжину наследников, а уж сколько овец навыращивали в своем небольшом поместье! И себе и другим хватало... А главное, обрели душевное и семейное счастье. И нет ничего выше его. Не в индийских же бриллиантах и золоте купаться...

А другой из предков, член парламента, уже прошедший баллотировку в спикеры, — воистину неисповедимы пути Господни! — вдруг подался в лоно церкви и стал проповедником. Но понять его можно: кто не согласится с тем, что побуждение окружающих к благочестию гораздо ближе церкви, чем парламенту?..

А одна из бабушек нынешнего поколения Шервудов, так та вообще, по мнению многих, совсем свихнулась. Став наследницей большого и богатого поместья, она, вместо того чтобы наслаждаться жизнью и воспитывать уже подрастающих детей, в сорокалетнем возрасте окончила медицинские курсы и отправилась санитаркой в Африку, на Англо-Бурскую войну. Вернулась оттуда лет через десять не одряхлевшей старухой, а мудрой, доброй и всепонимающей женщиной и посвятила остаток жизни пестованию внуков.

Предок, пиратствовавший в морях и океанах и составивший немалое состояние, вдруг отдал все награбленные богатства на организацию приютов для сирот и бездомных и кончил жизнь в нищете. Еще один представитель рода, изобретатель новых ткацких станков, произведших переворот в ходе британской промышленной революции, сам неожиданно примкнул к движению луддитов, громивших эти станки...

Да, необычное это было семейство. Казалось, над родом навис какой-то рок. Если и не злой, то необъяснимый. Ну для чего им всем, в общем-то удачливым, нужно было переламывать свою жизнь и судьбу на самом взлете?

И лишь немногие понимали, что дело тут не в отсутствии честолюбия и не в психических изъянах. Может, даже совсем в обратном. Просто недоумевающим современникам и потомкам тех людей не было дано по-настоящему проникнуть в суть библейского изречения: «Корень всех зол есть сребролюбие». Честолюбие удивительных предков шервудского рода, считали их немногочисленные проницательные почитатели, было более высокого качественного порядка и служило истинным, духовным ценностям, посрамляющим распространенные ложные фетиши бренной жизни...

1

Доктор Стэнли Пиккеринг смотрел сквозь окно иллюминатора, безуспешно пытаясь сквозь разрывы облаков разглядеть что-нибудь там внизу, на земле. Самолет летел еще на слишком большой высоте. До приземления в аэропорту Манчестера оставалось минут тридцать.

К разочарованию Стэнли, он не испытывал никакой ностальгии, не думал о предстоящей встрече с Робертом и Грейс. Его поездка носила чисто деловой характер — ему необходимо было проконсультироваться с одним специалистом.

Роберт Гринуэй, специалист по сердечной хирургии, являлся наставником Стэнли Пиккеринга во времена его обучения в Медицинском университете Манчестера. Стэнли был многим ему обязан. Они быстро подружились, а через какое-то время Роберт захотел, чтобы Стэнли остался в Манчестере и стал его партнером. Он видел в нем очень талантливого ученика. Однако Стэнли предпочел Британии родной Йоханнесбург, где, как он считал, будет больше нужен. Тем более что он был многим обязан своему родному дяде — первому его наставнику в медицине, возлагавшему на племянника большие надежды. В конце концов он возвратился в Южно-Африканскую Республику, что очень расстроило Роберта.

Труднее всего Стэнли было расставаться с Грейс, женой доктора, но все же они остались друзьями и часто перезванивались и писали друг другу письма. После его отъезда они виделись еще несколько раз. Доктор Po6ejrr Гринуэй и Грейс четыре раза прилетали в Йоханнесбург, и они все вместе прекрасно проводили выходные на лоне южно-африканской природы. Теперь наступила очередь Стэнли проведать своих старых друзей.

Стюардесса попросила всех пристегнуть ремни и сообщила, что через десять минут самолет совершит посадку в аэропорту Манчестера. Какое-то время спустя Стэнли почувствовал, как шасси коснулось взлетной полосы и самолет начал торможение.

Сойдя по трапу, он остановился и стал искать в толпе встречающих знакомые лица. Где-то в глубине стоял Роберт, он почти не изменился — такой же собранный, подтянутый, разве что добавилось седины.

— Роберт... — растроганно пробормотал Стэнли, внезапно почувствовав, что воспоминания берут свое и он вот-вот расплачется.

Они пожали друг другу руки, обнялись. Роберт, едва сдерживая эмоции, произнес:

— Ты даже не догадываешься, как я обрадовался, когда узнал, что ты прилетаешь.

— Даже если я приехал, чтобы попросить тебя о чем-то?

— Мне безразлична цель твоего приезда. Ты здесь, и это главное.

— Он прав — это действительно самое главное, — улыбаясь, сказала Грейс, стоявшая возле Роберта.

— Грейс! Ты прекрасна как никогда.

— Да что ты! Я сильно постарела, а вот ты все так же хорош. Не поверю, если скажешь, что еще не женат.

— Не женат. И все потому, что не встретил пока такой женщины, как ты. Ты ведь знаешь, я всегда искал женщину, похожую на тебя.

Стэнли встречался с несколькими женщинами, но ни одна из них не шла в сравнение с Грейс, которая для него была идеалом. Да и карьера мешала ему завести семью.

— Грейс, я уже тысячу раз говорил тебе: для того, чтобы я влюбился, внутри меня должно произойти что-то особенное, но пока такого не было.

— Это все потому, что ты живешь в изоляции, избегаешь людей, — убежденно проговорила Грейс. — Вот если бы ты на пару месяцев задержался в Манч...

— Грейс, — перебил ее муж, — оставь бедного человека в покое, он только что с дороги. Идем, мы отвезем тебя домой. Кстати, ты где планируешь остановиться?

— Да я пока толком не знаю.

— Тогда остановишься у нас, — радостно сказал Роберт. — Никакие возражения не принимаются. Все, поехали!

Меньше чем через час они приехали в дом Роберта Гринуэя. Это был маленький, элегантный двухэтажный домик. Грейс и Роберт заранее приготовили для Стэнли комнату — очень компактную, солнечную и уютную.

По приезде Стэнли отнес вещи в свою комнату, а потом умылся с дороги. Когда он спустился вниз, то с удивлением увидел, что Грейс уже успела переодеться в элегантное вишневого цвета вечернее платье.

— Ты выглядишь просто сногсшибательно. Вы куда-то собираетесь вечером? — спросил Стэнли.

— Да, мы идем на концерт. Ты ведь слышал о семье Шервудов...

— Да. Они, кажется, ваши лучшие друзья? Ты писала, что миссис Шервуд умерла от приступа стенокардии пару лет назад. Кажется, их дочь зовут Кэтрин...

— Абсолютно верно, — перебила Грейс. — Так вот, Кэтрин заняла первое место на конкурсе скрипачей, и сегодня вечером она будет исполнять конкурсную программу. Я обещала отвезти ее в концертный зал и побыть с ней до начала выступления. Сделаю это с радостью, тем более что послушать музыку в хорошем исполнении всегда приятно. Ты уж извини нас, что мы бросаем тебя вот так в первый день приезда. Просто для Кэтрин это очень важно, ее нужно поддержать. Но я поеду чуть-чуть попозже, так что у нас будет с тобой часочек поболтать тет-а-тет.

— Никаких проблем. Слушайте, а может, я поеду с вами, если вы, конечно, не против?

— Это замечательная идея! — воскликнул Роберт.

— Да и я наконец-то отдохну, отвлекусь хоть на вечер от этой чертовой работы. Я уже не помню, когда в последний раз ходил на концерт классической музыки.

Стэнли любил музыкальную классику и неплохо в ней разбирался. Еще в детстве дядя развил в нем вкус ко всему прекрасному, и музыка была его любимым видом искусства. Итак, было решено, что они отправятся втроем.

После приготовленного Грейс совместного легкого обеда из холодной курицы и картофельного салата она уехала к Кэтрин, а мужчины остались наедине.

— Так что же тебя привело в наш город? — поинтересовался Роберт.

— У одного семилетнего ребенка очень серьезный порок сердца. Он слишком слаб для поездки, боюсь, сердце не выдержит. Да и семья у него очень бедная. Я привез с собой кое-какие снимки и анализы. В общем, я очень надеюсь на твою помощь.

— Я все понял. Дай мне пару недель раскидать дела, а потом я полностью к твоим услугам.

— Ты не представляешь, как я рад твоему ответу. А за операцию я сам заплачу.

— Ну что за абсурд! — запротестовал Роберт. — Представь, что станет с нашей жизнью, если все будет переводиться в денежный эквивалент. Деньги — это еще не все, главное — оставаться человеком. Так что давай забудем о деньгах. Я хочу помочь этому мальчику и надеюсь, что ты будешь мне ассистировать.

— С удовольствием.

— Я думаю, что Грейс тоже захочет поехать. Ты ведь знаешь, как она любит ваши края.

— У меня как раз для вас приготовлено бунгало.

— Ты знаешь, я часто вспоминаю старые времена, когда мы с тобой вместе оперировали. Я никогда больше в жизни не работал с таким великолепным ассистентом, как ты.

— Мне очень приятно это слышать, — растроганно сказал Стэнли. — А сейчас, раз уж мы идем на концерт, мне нужно принять душ и переодеться.

— Давай, а я пока приберусь здесь. Кстати, возьми с собой снимки: после концерта заедем в клинику, я взгляну на них.

Стэнли слегка обнял его за плечи и произнес:

— Благослови тебя Господь, Роберт. Я не знаю, что бы я без тебя делал.

Спустя полчаса они уже ехали в концертный зал. Оба в строгих черных вечерних костюмах, у Стэнли — галстук, у Роберта — бабочка.

...Доктор Эрвин Шервуд слыл одним из лучших педиатров города. Он был мастером своего дела и настоящим трудоголиком: целыми днями просиживал на работе, подменял коллег, когда его просили. И это продолжалось до тех пор, пока не умерла его жена. Потеря оказалась столь тяжелой для него, что он частично забросил практику и стал больше времени проводить с дочерью.

Кэтрин Шервуд с самого детства мечтала о карьере скрипачки и никогда даже не задумывалась о том, чтобы продолжить семейную традицию, став врачом. Музыка была сутью ее жизни. Кэтрин еще в детстве представляла, как выступает перед тысячной аудиторией, как по окончании выступления зал рукоплещет ей. И вот мечта ее осуществилась — она стала скрипачкой.

— Дорогая, ты даже не представляешь, как я горжусь тобой! — сказал Эрвин Шервуд. — Моя дочь известная скрипачка! Мама всегда мечтала об этом, да что там говорить — она жила только ради этого.

Воспоминания о матери очень растрогали Кэтрин. Опустив голову, она спросила:

— Может быть, хочешь еще кофе?

— Нет, спасибо. Я и так отнял у тебя слишком много времени. Но мне так хотелось повидать тебя, ты же сама никогда не зашла бы ко мне.

— Ну что ты, папа?! Это ведь мой родной дом, и мне всегда хорошо в нем с тобой.

— Ты так говоришь только потому, что я старый больной человек, а ты как примерная дочь не хочешь меня расстраивать.

— Нет, папа, это правда. И, пожалуйста, не спорь со мной. Мне всегда с тобой интересно поболтать, ты же знаешь.

— Прости, детка, я, наверное, кажусь тебе ужасно занудным, как все старики.

— Папа, мне пора.

— Да, конечно. Я надеюсь, что мама с неба увидит и услышит тебя во время сегодняшнего концерта.

— Я тоже верю и постараюсь сыграть так, чтобы она гордилась мной.

Эрвин нежно прижал ее руку к своей груди и произнес:

— Не волнуйся. У тебя все получится, ты будешь как всегда неподражаема.

— Спасибо, отец, — сказала Кэтрин, допивая остатки апельсинового сока.

— Ты знаешь, а я, кстати, заказал несколько туров в агентстве, так что смогу сопровождать тебя в твоих творческих поездках. Конечно, я не всегда буду с тобой рядом, но это, наверное, и лучше. Ты не успеешь от меня устать.

— Я так рада! — произнесла Кэтрин, обняв отца. — Я очень люблю тебя!

— Что ты намерена делать сегодня кроме репетиций? — спросил отец, крепко обняв Кэтрин.

— О, мне надо переделать целую кучу дел до моего отъезда в Лондон. Грейс предложила подвезти меня на концерт, так что я по дороге смогу настроиться на Паганини и Изаи.

— Ну это же замечательно! Я сейчас займусь своими делами, а вечером приеду на концерт и постараюсь обязательно перед выступлением заглянуть за кулисы, чтобы поддержать тебя.

— Я бы очень этого хотела, но, наверное, вся буду дрожать от страха. Ведь я выступаю во втором отделении, во время первого я просто с ума сойду. Главное не перегореть.

Отец обнял ее за плечи и ласковым голосом произнес:

— Не волнуйся, все будет хорошо. У тебя все получился, да и разве ты можешь провалиться?

— Папа, на свете очень мало хороших скрипачей, а чтобы быть в их числе, нужно не просто много работать, а еще и иметь талант.

— У тебя есть все шансы, родная. Это то, о чем мы с мамой всегда мечтали. Главное — не бойся, забудь о страхе, погрузись всей душой в музыку и у тебя все получится.

Он поцеловал дочь в лоб и ушел. Она еще какое-то время сидела неподвижно. Мысли о предстоящем выступлении тревожили ее. Кэтрин находилась в прострации до тех пор, пока не услышала шаги отца, который спустился вниз, крикнул ей: «Успеха!» — а затем удалился. Она встала, накрасила губы и ресницы, после чего налила себе еще кофе и стала ожидать Грейс.

...В забитом почти до отказа зале Роберт и Стэнли заняли свои места, предварительно купив по программке.

— А где Грейс? — спросил Стэнли.

— Скорее всего, за кулисами с Кэтрин.

Оба погрузились в изучение программы. Из нее они узнали, что в первом отделении будут выступать участники, занявшие в конкурсе второе и третье место, а Кэтрин — сразу же после антракта. Вскоре огни погасли и на сцене появился смугловатый молодой человек. Он начал с сонаты Грига для скрипки с фортепиано, а закончил свое выступление любимым широкой публикой произведением Сарасате. После него на сцену вышел еще один конкурсант, исполнивший одно из сочинений Корелли. Зал рукоплескал обоим.

— Когда ты услышишь, как играет Кэтрин, ты будешь сражен, — прошептал Роберт.

Стэнли снова открыл программу, на последней странице помещались фотографии. Так Стэнли Пиккеринг впервые увидел Кэтрин.

Свет снова погас, и на сцене появилась она — Кэтрин. Все внимание публики было целиком приковано к победительнице конкурса, молодой девушке в строгом черном концертном платье.

Она прошла вдоль сцены, учтиво поклонилась и, наконец, села за инструмент. Стэнли вновь посмотрел в программку, он был поражен тем, насколько фотография не была похожа на оригинал.

Кэтрин начала свое выступление с одного из скрипичных произведений Эжена Изаи. Стэнли поразился высокому качеству исполнения выбранного Кэтрин сочинения. Отточенная техника не делала ее интерпретацию механистичной, но служила выражению чувств и музыкальных образов. Роберт протянул Стэнли театральный бинокль. Тот посмотрел на скрипачку через окуляры и не смог отвести глаз — прекрасная исполнительница была столь же безупречна, как и сама музыка. Стэнли восхищенно изучал Кэтрин с головы до ног. Черное платье монументальными драпировками обвивало ее тело. Во время игры волосы Кэтрин скользили по ее плечам, резко и коротко взлетали вверх и падали на грудь. Стэнли перевел взгляд на руки, державшие скрипку и смычок. Нежная тонкость длинных и красивых пальцев сочеталась с почти мужской уверенностью и силой. Когда Грейс попросила бинокль, Стэнли никак не хотел отдавать его. Он не мог оторвать глаз.

Кэтрин продолжила выступление двумя из двадцати четырех «каприсов» Паганини. Это было блестяще! Когда музыка утихла, наступила секундная пауза, взорвавшаяся затем аплодисментами. Овация продолжалась пять минут. Роберт, Грейс и Стэнли хлопали стоя. Многие зрители кричали «браво». Зал рукоплескал.

— Дай мне ключи от машины, — сказал Стэнли, выходя из зала. — Я подгоню машину к выходу, пока вы будете поздравлять Кэтрин.

— Пойдем с нами, — предложил Роберт.

— Как-нибудь в другой раз.

Роберт отдал ключи, и они с Грейс пошли за кулисы.

Стэнли действительно не хотел знакомиться с Кэтрин. Он боялся влюбиться и привязаться к ней, что, как ему казалось, было бы совершенно лишним. Ни привязанность, ни тем более любовь не входили в планы Стэнли. Его приезд был вынужденной необходимостью, и в понедельник он должен был вернуться в ЮАР. Но все же что-то с ним произошло во время представления, что-то очень важное, и глупо было бы это отрицать.

Кэтрин ужасно устала, выступления всегда сильно выматывали ее. В то же время она ощущала какую-то тревогу. Ей нужно было срочно поговорить с отцом, который по окончании концерта не смог ее поздравить с успехом, так как его срочно вызвали в больницу. Кэтрин еще с детства привыкла, что вечерами отец пропадает на работе, но сейчас он был ей нужен как никогда. Она чувствовала себя опустошенной, хотя прекрасно понимала, что сегодняшнее ее выступление прошло особенно хорошо. Сейчас ее поглощали мысли о жизни, о будущем. Собственно об этом она и предполагала поговорить с отцом. Кэтрин позвонила ему.

— Родная, это ты?

— Да, папа. Я знаю, что ты очень занят и что тебя ждут пациенты. Но мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.

— Прости меня. Я надеюсь, что скоро освобожусь. Кстати, Грейс приглашала нас сегодня на ужин. Ты поезжай, а я приеду чуть-чуть попозже. Твой успех нельзя не отметить.

Кэтрин не понимала, чего она хочет, ей было безумно тоскливо.

— Ты знаешь, — продолжил Эрвин, — твой отец — самый счастливый человек на земле, я так горжусь своей дочуркой. Я уверен: все рецензии будут положительными, тебя, без сомнения, заметили. Если бы ты видела, сколько важных людей города было там. Я им сказал, что ты не только хорошая скрипачка, но и лучшая в мире дочь.

— Папа, наши чувства идентичны. Ты не представляешь, насколько я счастлива, что у меня были вы с мамой, были и есть. Вы украсили мою жизнь цветными красками. Спасибо, вам, — дрожащим голосом сказала Кэтрин.

— Что у тебя с голосом, дочка? Он звучит так, словно все кончено, когда все только начинается. Ты устала, наверно просто нужно отдохнуть.

Кэтрин молчала, не зная, что говорить. Пустота находилась вокруг и внутри нее.

— Кэтрин! — раздался встревоженный голос отца.

— Да, папа, ты прав, наверное я просто устала, — механически ответила его дочь.

— Попроси Грейс, чтобы она уложила тебя, поспи несколько часов. А там, глядишь, и я приеду, и мы будем пировать в твою честь.

— Да, я так и поступлю, наверное.

— Ну, тогда до встречи. Целую, — произнес Эрвин Шервуд и положил трубку.

— Взаимно, — ответила Кэтрин в уже пищащую трубку. Непонятная тоска не отпускала.

Кэтрин села в машину и отправилась к Грейс. Та встречала ее на пороге собственного дома.

— А где твой отец?

— Он в больнице, но скоро обещал быть.

— Уж сколько раз мы от него слышали это «скоро буду».

Слегка грустно они улыбнулись друг другу и прошли в дом.

— Каково ощущать себя звездой? — поинтересовалась Грейс.

— Я сейчас ощущаю только жуткую усталость. Ты не против, если полежу немного?

— Ну о чем ты? Конечно. Может, тебе принести что-нибудь?

— Нет. Спасибо за заботу. А где Роберт?

— Он заехал на работу, ему нужно посмотреть снимки. Скоро обещал быть. Ты можешь лечь наверху, в кабинете у Роберта очень удобный диван.

— Спасибо тебе, Грейс. Ты так заботишься обо мне.

— Да пустяки. Ты ведь мне как дочь.

Кэтрин уверенно поднялась на второй этаж, она знала дом как родной. В детстве ей много времени приходилось проводить здесь, часто заниматься на скрипке. Кэтрин вошла в кабинет, устроилась на коричневом диване и задремала...

Стэнли искал свежие газеты. Он открыл дверь в кабинет Роберта и увидел спящую Кэтрин. В голове у него сразу же возникли образы, связанные со спящей красавицей. Громкий глухой звук, раздавшийся внизу, разбудил девушку. Она открыла глаза и испугалась: перед ней стоял высокий молодой мужчина, темноволосый и светлоглазый. Какое-то время Кэтрин и Стэнли находились в полном замешательстве и просто смотрели друг на друга. Никто из них не мог начать разговор.

— Мисс Шервуд, не так ли? — неуверенно спросил Стэнли. — Я доктор Стэнли Пиккеринг. Сегодня прилетел из ЮАР. Извините, я не думал, что здесь кто-то есть. Я не хотел вас беспокоить.

Легкий румянец залил ее лицо и шею. Она села на диване и спустила ноги на пол. Ее смущение делало ее трогательной, похожей на маленькую девочку, если бы не женственные изгибы ее тела, что угадывались под одеждой.

— Я не знала, что в доме гость, — промолвила Кэтрин. Грейс ни слова не говорила ей о госте. Почему? — Мой отец уехал в больницу, а я собиралась немного отдохнуть.

Кэтрин взглянула на стоящие на столе часы.

— Не могу поверить, что уже час.

— После событий сегодняшнего вечера ваша усталость вполне оправданна, — прошептал Стэнли. Он был не в силах оторвать глаз от золотистых волос Кэтрин. Тогда, в концертном зале, он недостаточно хорошо рассмотрел ее со своего места.

Вдруг с легким неудовольствием Стэнли подумал о том, что частичной причиной его блуждания по дому Гринуэев в поисках газет была надежда увидеть Кэтрин. Ее образ не давал ему покоя, и он вел себя как глупый мальчишка.

Стэнли не особенно заботило то, что его разглядывание смущает девушку. Сочетание ее сапфировых очей и шелковистой кремовой кожи просто заворожило его. Он почувствовал неодолимое желание прикоснуться губами к нежной впадинке на шее Кэтрин, чтобы почувствовать биение ее пульса.

Она же, застигнутая врасплох, в смущении пыталась ногой нашарить на полу свои туфли. Это забавное зрелище оторвало Стэнли от его мыслей.

Во время концерта Кэтрин выглядела уверенной и хладнокровной, поэтому теперь Стэнли понравилось то, что он привел эту умеющую владеть собой девушку в замешательство. Улыбнувшись, он поднял туфли, лежащие у пианино, и подал Кэтрин.

— Ваши туфли, мисс Шервуд. Наденьте их, если это успокоит вас. Но если хотите знать мое мнение, то я предпочел бы оставить все как есть.

Ее щеки пылали.

— Спасибо, доктор Пиккеринг. — Кэтрин взяла у него туфли и с восхитительным изяществом надела их на прекрасной формы ноги.

— Не за что.

Стэнли широко улыбнулся, когда Кэтрин встала. Он ожидал, что она одернет юбку, приведет в порядок волосы. Эти маленькие женские хлопоты позволили бы ей справиться со своим смущением.

Однако Кэтрин не оправдала ожиданий Стэнли. Она не собиралась заниматься своим туалетом. В ее нежелании вести себя, как все женщины, чувствовался вызов.

— А теперь, раз уж мы познакомились безо всяких формальностей и церемоний, — сказал Стэнли, — вы позволите мне называть вас Кэтрин?

Она холодно улыбнулась:

— Поскольку вы так долго не были в Манчестере и вряд ли вернетесь сюда, я не уверена, что мы когда-нибудь еще увидимся. Не трудитесь запоминать мое имя.

Эта реплика больно задела Стэнли.

— Надеюсь, в вашем ответе нет ничего личного, мисс Шервуд? — Он был уязвлен, и ситуация больше не казалась ему забавной.

Кэтрин снова залилась очаровательным румянцем и наконец осмелилась поднять на Стэнли глаза.

— Извините. Я была груба. — Она вздохнула. — Роберт, должно быть, счастлив, что вы наконец-то посетили его. У него так мало свободных дней, и он будет рад провести их с вами.

Хорошее настроение вернулось к Стэнли.

— Я действительно долго не был у Роберта и раскаиваюсь в этом. Должно быть, вам показалось, что я пренебрежительно отношусь к семье Гринуэев, поэтому вы имеете право осуждать меня. Все дело в моей занятости. Но уверяю вас, Кэтрин, что сейчас никакой, даже самый больной пациент не вытащит меня отсюда.

Стэнли поймал себя на том, что снова разглядывает Кэтрин. Сейчас его поразили ее темные ресницы и брови при скандинавском типе внешности.

Она покачала головой.

— Это не мое дело. Важно только то, что вы приехали. Роберт станет новым человеком.

Темные брови Стэнли непонимающе изогнулись.

— Я не уверен, что понимаю вас, Кэтрин.

— Я тоже не вполне понимаю. — Печальная улыбка появилась на ее лице и вновь исчезла. — Однако по причинам, которые отлично известны самому Роберту, он всегда хотел, чтобы вы жили в Манчестере. Возможно, для того, чтобы вы вместе с ним вели практику.

Кэтрин чуть прикусила губу, и теперь все внимание Стэнли было приковано к ее восхитительным губам, вкус которых он так желал ощутить.

— Очевидно, Роберт всегда хотел быть для вас чем-то вроде отца, — продолжила она. — Его действительно расстроило то, что вы решили вернуться в Южную Африку.

Стэнли недоверчиво слушал ее пламенную речь. Задумчиво потирая подбородок, он пристально разглядывал Кэтрин из-под полуопущенных век.

— Спасибо, Кэтрин. Я тронут отношением ко мне Роберта. Поверьте, я тоже очень тепло отношусь к нему. И все же я не могу оставить тетушку и дядю, они так заботились обо мне после смерти родителей, погибших в автокатастрофе.

Кэтрин печально покачала головой:

— Это так грустно. Мне очень жаль.

— Мне тоже. В моей стране тоже нужны врачи. Может быть, в ЮАР я принесу людям даже больше пользы.

Их глаза встретились.

— А вы оказались не совсем таким, как я думала, — медленно произнесла Кэтрин.

Стэнли покачал головой:

— А вы ничего и не думали. Вы же совершенно не знали меня.

Неожиданное вторжение этой девушки в его тщательно распланированную жизнь приводило Стэнли в страшное замешательство.

— Хотел вам сказать, Кэтрин... Вы великолепно отыграли программу, ваше исполнение... Я восхищен!

— Благодарю вас, — ответила она, тепло улыбнувшись.

Ее очарование окутывало Стэнли, словно некий покров, от которого он и рад бы освободиться, но был уже не в силах.

— Паганини действительно труден для исполнения, — продолжила Кэтрин. — Моей первой учительницей была мама. Она говорила, что только после того, как я научусь исполнять все, что может быть исполнено, я буду готова выступать .на публике и давать концерты.

Стэнли кивнул:

— Ваша мать была права. Вы не обидитесь, если я скажу, что когда я впервые увидел вас со скрипкой, то никак не ожидал, что вы окажетесь талантливейшей скрипачкой?

— Конечно нет. Хотя, может, вы и переоцениваете мои достижения. Я очень рада, что вам понравилось, тем более что вы кажетесь мне человеком, любящим и понимающим музыку. Вы сами играете?

— Как вам сказать... Я изучал основы игры на фортепиано, но это было давно. Очень люблю и скрипку. Я предпочитаю слушать игру таких мастеров, как вы. Сегодняшний концерт был бесподобен. Я мог бы слушать вас бесконечно.

— Вы очень милы. — Глаза Кэтрин сверкнули озорным блеском. — По правде говоря, поначалу я подумала, что вы пошли на концерт только для того, чтобы угодить Роберту и Грейс.

Стэнли усмехнулся:

— Позвольте заметить, Кэтрин, что до сих пор вы совершенно ничего не знали обо мне. Многие говорят, что у меня нет сердца. Возможно, так оно и есть, но музыка, которую я услышал сегодня вечером, покорила меня. Ваша музыка способна приручить даже такое дикое животное, как я.

— Ну, не надо преувеличивать. Вы не животное.

Черная бровь Стэнли дрогнула.

— Я всего лишь высказал некоторые из тех мыслей, что пришли ко мне во время вашей игры на концерте. С вашей стороны не очень вежливо не верить моим словам.

Кэтрин недоуменно вскинула глаза:

— Я не понимаю...

— Кэтрин, я просто хотел дать вам понять, что вы нравитесь мне. Честно говоря, «нравитесь» — это недостаточно сильное выражение. Будь я более смелым, я бы сказал, что хотел бы увезти тебя в тихое уютное место, где нам никто не помешает и где мы могли бы заниматься любовью несколько недель подряд.

На этот раз предательский румянец не появился на лице Кэтрин. Она медленно, не сказав ни слова, отвернулась от Стэнли. Инстинктом хищника он понял, что жертва готовится к бегству. Он подошел к Кэтрин и положил руки ей на плечи.

— Прошу прощения. — Стэнли почувствовал, как она напряглась. — Я шокировал тебя своими словами. Мне очень жаль.

Повисло долгое молчание. Наконец Кэтрин едва слышно прошептала:

— Нет, что ты... Нет. У меня даже еще никогда не было ни с кем...

— Ты права, — выдохнул Стэнли. — Но мне все-таки совсем не жаль, что я сказал тебе все это.

С трудом преодолевая жгучее желание обвить талию Кэтрин руками и привлечь ее к себе, чтобы насладиться ощущением этого восхитительного тела, Стэнли отнял руки от ее плеч и отступил.

— Не знаю, поверишь ли ты мне или нет, но я никогда не говорил этих слов другой женщине. — Он коснулся ее волос. — Кажется, эта ночь стала для нас обоих ночью откровений.

Кэтрин вновь повернулась к Стэнли. Один лишь взгляд на ее прекрасное лицо убедил его в том, что она испытывает те же чувства, что и он сам.

— Как долго ты пробудешь в Манчестере?

— Около двух дней. А когда ты возвращаешься в Лондон?

Она отвела непослушный золотистый локон от пылающей щеки.

— Завтра днем.

— Хуже и быть не может. — Мысль о скорой разлуке тяжким грузом легла на сердце Стэнли.

Их взгляды встретились, и он прочел в глазах Кэтрин, что ей понятно все, что стояло за этой его последней фразой.

— Ты летишь в ЮАР? — спросила она.

— Да. Я живу в небольшом городе и руковожу местной больницей.

— Ты родился там?

— Нет, я родился в Йоханнесбурге.

Кэтрин глубоко вздохнула:

— А то место, где ты живешь, тебе там нравится?

Стэнли кивнул.

— Да, так же как ты любишь свою скрипку.

Ее слегка задело это сравнение.

— Это совершенно разные вещи.

— А я думаю, не такие уж и разные, — сказал Стэнли, скрестив руки на груди. — Музыка — это твоя жизнь, а саванна — моя.

Кэтрин так и не успела что-либо ответить, потому что в комнату вошел Роберт.

— Похоже, вы уже познакомились. — Он взглянул сначала на Стэнли, потом на Кэтрин. — Твой отец только что вернулся, спешил, как только мог. Грейс послала меня сказать вам, что в столовой накрыт легкий ужин. Ночное время не помешает нам отметить успех Кэтрин и пообщаться за общим столом.

— Я очень рада, что папа приехал. Пойду помогу Грейс накрыть на стол. — С этими словами Кэтрин поспешно вышла из комнаты.

Стэнли вслед за Робертом покинул кабинет, не в силах оторвать глаз от ее удаляющейся фигуры.

В холле он был представлен отцу Кэтрин. Одного взгляда на Эрвина Шервуда было достаточно, чтобы понять, что его дочь унаследовала свою красоту именно от него, в то время как мать одарила ее музыкальным талантом.

Мужчины прошли через весь дом в столовую. На обеденном столе стояли холодные закуски, несколько видов салата и корзиночка с французским хлебом. Роберт пригласил всех к столу.

— Что вы собираетесь делать по приезде в Лондон? — Стэнли взглянул на Кэтрин, напряженно ожидая ответа.

— Она собиралась на гастроли, — ответил за дочь Эрвин.

— Перед гастролями я поживу какое-то время у Мориса, — уточнила Кэтрин. — Немножко отдохну и подготовлюсь к концертам.

— Кто такой Морис? — Стэнли почувствовал укол ревности к неизвестному Морису.

— Это мой учитель.

— И где же он живет?

— В Вене. Я лечу туда на следующей неделе.

Чтобы скрыть свои чувства, Стэнли принялся намазывать маслом кусочек хлеба.

— Морис занимается устроительством ее концертного тура, — сказал Эрвин с заметной гордостью. — Кэтрин посетит Лондон, Брюссель, Париж, Рим...

— Нет, папа, Рим пока не входит в наши планы. — Она вдруг резко поднялась из-за стола. — Извините, я выйду на минуту.

Эрвин озабоченно посмотрел на Грейс, когда Кэтрин вышла из столовой.

— Что с ней такое?

— Она очень устала после конкурса, чувствует себя совершенно разбитой, — ответила Грейс. — И все же держится. Молодец.

— Я тоже заметил, что она подавлена, — сказал Роберт, промокая салфеткой уголки рта. Вдруг он взглянул на Стэнли. — Кажется, с Кэтрин нечто вроде шока.

Роберт, без сомнения, почувствовал напряженность между Стэнли и Кэтрин, когда вошел в кабинет, чтобы позвать их к ужину. Он понял, что между молодыми людьми в его отсутствие что-то произошло.

Стэнли погрузился в размышления. Он был взволнован неожиданной встречей с Кэтрин, обеспокоен своей реакцией на нее, но ничего не мог с этим поделать. А теперь... Менее чем через десять часов она покинет Манчестер, а на следующей неделе улетит в Австрию.

Доктор Шервуд поднялся.

— Грейс, спасибо за чудесный ужин. Пора, пожалуй, нам отправиться домой. Я беспокоюсь за Кэтрин, она очень устала. Ей необходимо лечь спать пораньше, чтобы выспаться перед отъездом.

Если бы Стэнли оставался благоразумным, то пожелал бы всем спокойной ночи и удалился наверх. Но он уже не контролировал себя и ни о каком сне не мог даже и думать. Он казался себе чужим — такое с ним было первый раз в жизни.

Взяв остатки грязной посуды, Стэнли пошел на кухню, где встретил Кэтрин. Она сидела на стуле и пила минеральную воду. Когда он поставил посуду на стол, их взгляды встретились.

— Твой отец уже собирается домой, — с какой-то досадой в голосе произнес Стэнли.

— Он устал, у него был тяжелый день — пациенты, мое выступление, наконец. Да и вам после такого длинного перелета неплохо было бы отдохнуть. Я рада за Роберта и Грейс — они так ждали вашего приезда и сейчас, похоже, счастливы.

Последняя фраза задела Стэнли.

— А вы за меня не рады?

— Извините, я не думала, что это прозвучит для вас именно так, — сказала Кэтрин, безразлично глядя в сторону.

— Тогда что же вы имели в виду?

— Ничего. Я просто сказала вам «до свидания». Желаю вам удачного возвращения на родину.

Если бы только Кэтрин знала, какую боль причинили Стэнли ее последние слова. Он окончательно терял рассудок, он никогда прежде не испытывал таких острых и искренних чувств. Стэнли видел сейчас перед собой женщину, достойную обожания, как никакая другая. Теплые голубые глаза и золотистые волосы будоражили его воображение.

— Я не буду желать вам удачи. Вы очень талантливы, Кэтрин, и если будете играть так же, как и сегодня, то весь мир непременно будет у ваших ног.

— Спасибо за теплые слова.

Тут дверь на кухню отворилась и вошел отец Кэтрин. Похоже, не очень-то я нравлюсь мистеру Шервуду, вдруг подумал Стэнли.

— Дорогая, ты готова? — спросил Эрвин.

— Да, я уже иду.

— Доктор Пиккеринг, — произнес он, положив руку на плечо Стэнли, — было очень приятно с вами познакомиться.

— Мне также.

— Желаю вам хорошо провести время с Робертом и Грейс.

Не вполне понимая, что говорит, Стэнли отбарабанил:

— Так точно. До свидания.

Он еще раз взглянул на Кэтрин, прежде чем они покинули кухню.

Когда Кэтрин с отцом ушли, Стэнли словно провалился в пустоту. В последний раз он испытывал такое острое чувство, когда ему было девять лет. Тогда погибли его родители и с их смертью словно атрофировались и его чувства.

Сейчас он был полон беспокойства, чувствуя себя так, словно его внутренний мир рушится, а вместе с ним — и мир окружающий...

С утра Кэтрин отправилась в общежитие, существовавшее при концертном зале. Это было единственное для нее место, где можно спокойно репетировать. Все утро прошло в сонливом состоянии, которое к середине дня так и не улетучилось. Кэтрин задремала.

Спустя какое-то время в дверь постучали.

— Кэтрин, ты спишь? — спросил из-за двери мужской голос. — Просыпайся.

Но она не хотела ни с кем сейчас разговаривать и притворилась спящей.

— Кэтрин, открой, — снова раздалось из-за двери.

Ей пришлось все-таки встать и открыть дверь. На пороге стоял голубоглазый блондин — это был Рич, друг Кэтрин.

— Я хотел поздравить тебя с победой в конкурсе. Все только и говорят о тебе, ты настоящая знаменитость.

— А мне так не кажется, Рич. Но за комплимент все равно спасибо, — зевая, сказала она.

Потом подошла к зеркалу, причесалась и села в кресло.

— Вечером я хочу пригласить тебя во французский ресторан и отпраздновать твой ошеломляющий успех. Или у тебя уже есть планы на вечер? — поинтересовался Рич.

— Боюсь, что да. Сейчас уже три часа дня, и мне предстоит много поработать.

— А может быть, завтра вечером? Что скажешь? — с какой-то обреченностью спросил он.

Рич был для Кэтрин просто другом. Она никогда и не подумывала о романтических отношениях. Это относилось не только к Ричу, но и ко всем остальным мужчинам. Но после вчерашнего вечера в ней что-то изменилось, произошло что-то такое, о чем она не могла ни с кем говорить.

— Извини, Рич, я не могу. Послезавтра я уезжаю в Вену, и мне нужно многое сделать до отъезда. Но все равно спасибо, это очень мило с твоей стороны.

Рич ушел, а Кэтрин осталась наедине со своими мыслями. Она думала о вчерашнем выступлении и своем успехе. Весть о ее победе разнеслась очень быстро, все стали оказывать ей знаки внимания, чего никогда не делали прежде. Это ее немного тяготило. И все же больше других ее занимали мысли о Стэнли. Был понедельник, и она знала, что сегодня он должен улететь в ЮАР. Эмоции переполняли ее. Перед глазами стоял образ Стэнли, который околдовывал ее, — серые глаза, волевой подбородок, красиво очерченные губы, темные волосы. Она помнила каждое сказанное им слово. И конечно, о том, что она нравится ему — и даже больше, чем нравится. И о его желании заняться с ней любовью... Эти слова музыкой звучали в ее сердце.

— Я должна выкинуть тебя из головы, Стэнли, — прошептала в пустоту Кэтрин, — я обязана. И все же не знаю, как буду жить теперь без тебя.

Она вытерла слезинки и приступила к занятиям...

Стэнли уверенной походкой вошел в здание общежития. Музыка сопровождала его на каждом шагу. Он шел по коридору в поисках комнаты Кэтрин. Обойдя практически все здание, ему так и не удалось ее найти.

Надо было срочно поговорить с Кэтрин. Если это не случится сейчас, то не случится уже никогда, думал он. Ему хотелось не просто увидеть ее — в глубине души он надеялся на что-то более серьезное. Но даже если у нас что-то и получится, пронеслось в его голове, то наверняка отец Кэтрин будет против. Стэнли никак не мог отделаться от мысли, что мистер Шервуд недолюбливает его. И сейчас нужно поговорить обо всем этом с Кэтрин.

Ему так и не удалось найти ее комнату. Он решил, что зря пришел сюда и уже собрался было уйти. Но, представив как сложно будет найти ее в Лондоне, Стэнли решил приложить еще немного усилий. Он еще раз обошел все здание, но так и не отыскав Кэтрин, направился к выходу. У входа стоял белокурый молодой человек, вероятно студент. Стэнли обратился к нему:

— Простите, вы не подскажете, где находится комната Кэтрин Шервуд. Может быть, вы знаете ее? Скрипачку, блондинку с голубыми глазами?

Молодой человек гордо вскинул голову и довольно ревнивым взглядом окинул Стэнли.

— Простите, кто вы?

Стэнли ответил парню не менее ревнивым взглядом, увидев вдруг в нем соперника. Они стояли и молча поедали друг друга глазами. Стэнли был вынужден отступить, так как вспомнил, что скоро у него самолет.

— Меня зовут доктор Пиккеринг, я знакомый Кэтрин. Вы случайно не знаете, она здесь?

— Вот ее репетиционная, — поколебавшись, сказал молодой человек, указывая на одну из дверей, — но сейчас ее лучше не беспокоить.

Легкая дрожь пробежала по телу Стэнли. Кэтрин здесь, за этой самой дверью.

— Она готовится к турне, — с интонациями секретаря проговорил парень, — и будет лучше, если вы просто оставите записку. Я обязательно прослежу, чтобы Кэтрин ее получила.

— Мне нужно срочно переговорить с ней, и я, к сожалению, не могу ждать. У меня скоро самолет. Спасибо вам за информацию.

Не обращая внимания на протестующий лепет юноши, Стэнли подошел к комнате Кэтрин и, прислушавшись, уловил чарующие звуки скрипки.

Задержав дыхание, он постучал.

2

Кэтрин, услышав стук в дверь, подумала, что это, наверное, вернулся Рич, а разговаривать с ним ей было уже не о чем. Поэтому она решила показать ему, что слишком занята, и продолжала играть. Стук повторился.

Возмущенная, она подбежала к двери и резким движением открыла ее, намереваясь высказать все, что она думает о госте. И вдруг мучительно покраснела. На пороге стоял Стэнли. Он казался ей в тысячу раз красивее, чем в первую их встречу. Это был самый прекрасный мужчина, которого она когда-либо видела. Кэтрин почувствовала, что еще чуть-чуть — и ее рассудок помутится. Она крепко вцепилась в дверную ручку, чтобы не упасть. Ей о стольком хотелось бы расспросить Стэнли, но сейчас ее мысли окончательно запутались. Она испугалась, что он пришел по какому-нибудь делу, а не просто повидать ее.

Стэнли тоже безмолвствовал. У него перехватило дыхание. Пред ним была не та Кэтрин, которую он видел на концерте в строгом черном платье, а совсем юная девушка в юбке и топе. Волосы забраны в хвост, а на лице нет и намека на макияж. Стэнли находился в замешательстве, безудержная страсть овладела им.

— Ваш телохранитель, дежурящий в холле, сказал, что вас нельзя беспокоить. Это правда? — наконец-то заговорил он.

Кэтрин в недоумении приподняла брови.

— Телохранитель? А, вы имеете в виду, наверное, Рича. Он — студент, мой приятель, и только, — словно оправдываясь, пролепетала она.

— А ему, по-моему, так не кажется.

Кэтрин никак не могла прийти в себя. Она думала, что Стэнли уже на полпути к ЮАР, а он вдруг появился в ее импровизированной аудитории. Все это казалось ей нереальным.

— Что-то случилось с моим папой или Робертом и Грейс? Вы поэтому здесь? — с озабоченностью в голосе спросила она.

— А знаете, вы не очень далеки от истины, мисс Шервуд. Да, случилось. Но лишь со мной.

— Я не понимаю.

— А что, если я скажу вам, что перенес свой рейс только ради того, чтобы увидеть вас?

Теплая волна побежала по телу Кэтрин, достигнув лица, которое снова покрылось легким румянцем.

— Я думала, что вы сейчас летите в самолете.

— Нет, я взял билеты на другой рейс. У меня всего двадцать минут.

Только не это, промолвила про себя Кэтрин.

— Тогда зачем же вы вообще приехали?

— Я не могу вас забыть. Ваш образ все время у меня перед глазами, — глубоко вздохнув, признался Стэнли.

В смущении она отвела глаза.

— Вам не следовало приезжать...

— Наверное, вы правы. Это со мной впервые в жизни, когда я пошел против собственных правил и принципов.

Кэтрин нервно покусывала нижнюю губу. Она боялась как-либо реагировать на слова Стэнли. Комната утонула в тишине.

— Наверное, вам нужно заниматься, так что я лучше пойду, — прервал он молчание.

— Нет, пожалуйста, останьтесь, — жалобно попросила она.

— Где мы можем поговорить наедине?

Стэнли смотрел на ее губы и чувствовал, как дрожит ее голос.

— Здесь.

Он знал, что если он сейчас войдет в эту комнату, то вся его жизнь кардинально изменится. Кэтрин тоже чувствовала это. Они словно читали мысли друг друга.

Стэнли медлил, ожидая, что она еще что-нибудь скажет ему. Пауза казалась обоим бесконечной. Будучи не в силах дольше сопротивляться своему желанию, он вошел в комнату. Прежде чем закрыть дверь, он заметил в коридоре того самого молодого человека, который с обидой и ненавистью в глазах смотрел на него.

— Ты знаешь, что я хочу сделать? — спросил Стэнли смущенную Кэтрин.

— Да, — раздался тихий ответ, — я полагаю, мы думаем об одном и том же.

— Тогда иди ко мне.

Она подошла к нему вплотную. Он крепко обнял ее, и их губы слились в неистовом, горячем и нетерпеливом поцелуе, словно им слишком долго пришлось сдерживать рвущуюся наружу страсть. Их сознание подернулось легким туманом. Их пальцы переплетались и образовывали причудливые узоры. Даже в самых смелых мыслях они не могли представить себе того, что происходило сейчас. Стэнли почувствовал, что все его существо будто наполнилось чудесной музыкой. Кэтрин была для него самой этой музыкой. Они стали одной плотью, единым телом и дыханием. Он хотел ее, как никакую другую женщину, но при этом боялся своего желания, сам не понимая почему. И она тоже никогда раньше не испытывала такого блаженства. Он пробуждал в ней какие-то необычайные, мучительно сладостные чувства и ощущения.

Их уста разомкнулись, и она издала громкий вздох.

— Боже мой, Кэтрин, как же я хочу тебя, — тяжело дыша, произнес Стэнли. — Но мне нужно идти, моя богиня.

Кэтрин на какое-то время замерла в его объятиях. Чувство эйфории не отступало. Он продолжал покрывать ее лицо поцелуями. Вдруг она отстранила его от себя и со слезами на глазах произнесла:

— Как ты можешь говорить, что хочешь меня, а затем в той же интонации заявляешь, что тебе нужно идти! Это жестоко.

— Но что же мне делать? — спросил Стэнли упавшим голосом. — У нас нет будущего. Прости, я не имел права прикасаться к тебе. Что подумал бы твой отец, узнав, что я здесь?

Кэтрин взглянула куда-то мимо него.

— Я... Я думаю, тебе действительно лучше уйти, — еле слышно вымолвили ее губы, горящие от недавних поцелуев. — Ты опоздаешь на самолет.

Стэнли задыхался, словно только что пробежал марафон.

— Большой ошибкой было прийти к тебе, — сказал он.

— Не стоит волноваться за меня. — Подбородок Кэтрин предательски задрожал. — Мы оба поддались страсти, вот и все.

Стэнли кивнул.

— Наконец-то ты признала это. — Его лоб пересекла глубокая складка. — Всей душой надеюсь, что ты была искренна.

— И все же мы никогда не сможем быть вместе, — печально констатировала Кэтрин. — У каждого из нас своя работа — любимая работа. Кроме того, мы живем на разных континентах — это поможет нам быстрее забыть друг друга.

В потемневших глазах Стэнли вспыхнула тревога.

— Я так не считаю. Очень жаль, что ты не веришь мне.

— Не хочу спорить с тобой, — устало сказала Кэтрин.

Они долго молчали.

— К сожалению, ты слишком мало знаешь меня, Кэтрин, — медленно проговорил Стэнли. — Я далеко не так глуп, чтобы не осознавать, что единственный способ заполучить тебя — это свадьба. Но, насколько я понимаю, эта тема не обсуждается?

Кэтрин прекрасно понимала, что в планы Стэнли не входила женитьба. Ему было тридцать четыре года, и все это время он прекрасно обходился в своей южноафриканской саванне без жены. Он просто-напросто лжет, чтобы добиться своего! Такое лицемерие возмутило ее, и она больше не хотела ничего слушать.

— Я прошу тебя, уходи, Стэнли.

— Ты не хочешь этого.

— Я не слушаю тебя! — закричала она, не владея более собой.

Его руки сжались в кулаки.

— Нет, выслушай меня!

— Ты должен понимать, что короткий уикенд или даже пара месяцев, проведенных вместе, не удовлетворят нас, — перебила его Кэтрин. — Единственное решение — это свадьба. Чтобы быть вместе, мы должны пожениться. Только так, иначе нам придется расстаться.

— Возможно, ты и права, но если я попрошу тебя стать моей женой и ты согласишься, то тебе, скорее всего, придется отказаться от концертной деятельности. И ты вряд ли когда-нибудь сможешь к ней вернуться. Кроме того, я боюсь даже думать о том, что скажет твой отец... А теперь я признаюсь тебе: я ведь очень ревнив и не вынесу, если увижу кого-то рядом с тобой, Кэтрин. Если мы поженимся, ты должна быть рядом со мной всегда, каждый день... и каждую ночь.

Во время этого монолога Кэтрин стояла, опустив глаза и не пытаясь что-либо возразить.

— Дело моей жизни — это моя работа там, где я сейчас живу, — продолжал Стэнли. — Ты должна будешь войти со мной в этот мир, и здесь не может быть компромиссов. Иными словами, Кэтрин, я сделал бы все, что угодно, чтобы завоевать тебя, но, боюсь, после этого ты возненавидишь меня. Знаешь, очень трудно жить в чужой стране, с ее своеобразными проблемами, непривычными отношениями. Честно говоря, людям вроде тебя, Кэтрин, сложно приспособиться к тому, что коренным образом будет отличаться от привычных условий.

— Откуда ты знаешь?! — взвилась Кэтрин.

— Кому знать, как не мне, — невесело усмехнулся Стэнли. — Поверь, все, чего я хочу, это чтобы ты стала моей женой. Но я не могу, не имею права заставлять тебя рисковать твоим призванием и карьерой, удовлетворяющими тебя условиями и образом жизни. У тебя редкий дар, талант. Подумай об этом. Ведь ты зароешь его в землю, уехав со мной.

Пока Кэтрин пыталась осмыслить его пылкие слова, Стэнли отпер замок и открыл дверь.

— Прости меня, Кэтрин, за это вторжение. Этого больше не повторится.

Он готов был выйти. Еще мгновение — и она никогда бы его больше не увидела. Однако мысль об этом казалась ей невыносимой. Ее глаза молили: «Не уходи, Стэнли!» Однако его лицо оставалось непроницаемым. Он повернулся, чтобы уйти.

— Останься до завтра, — почти умоляюще вымолвила Кэтрин. — Если это все, что мы можем дать друг другу, давай хотя бы эту ночь проведем вместе.

Его сильное тело напряглось.

— Твое предложение... Если я правильно тебя понял... Но ведь ты, кажется, говорила, что никогда раньше не... Не была с мужчиной.

— Ты правильно все понял. Тебя смущает, что я девственница? Несколько минут назад ты говорил, что хочешь меня. — Кэтрин смущенно опустила глаза и вновь залилась румянцем.

— Хочу. Больше, чем ты можешь себе представить, — хрипло ответил Стэнли.

— Я... Я тоже хочу тебя, — созналась она. — Стэнли, я прошу тебя... Эта ночь должна стать нашей...

Он побледнел.

— Кэтрин, это минутная слабость. Наутро ты пожалеешь или в лучшем случае забудешь об этом.

— Если я не смогу сегодня быть с тобой, Стэнли, ни это, ни другие утра не будут ничего значить для меня. Я очень хочу, чтобы ты остался!

— Не говори так! — воскликнул Стэнли.

— Почему? — Кэтрин взглянула ему в глаза. — Потому что ты знаешь, что это правда?!

Она чувствовала, что он борется с собой.

— Но ты же невинна, Кэтрин, — пробормотал Стэнли.

— По-моему, пришло время исправить это, доктор Пиккеринг, — нарочито развязно ответила она. — В следующем месяце мне будет двадцать семь. Все мои близкие подруги давно замужем. У них есть дети... Я понимаю, что, выйдя за тебя замуж, я лишусь карьеры и собственной личности. Поэтому... — Кэтрин отвернулась, чтобы Стэнли не увидел ее слез. — Мы просто...

Она почувствовала его руку на своем бедре, и ее ноги стали ватными.

— Ты действительно хочешь этого сегодня ночью? — слегка задыхаясь, пробормотал Стэнли. — Так давай же сделаем это. Давай утопим друг друга в страсти. Давай найдем какое-нибудь уединенное место, где мы сможем всю ночь любить друг друга. Возможно, мотель...

Голова Кэтрин бессильно опустилась на плечо Стэнли, пересохшие губы шептали его имя...

С тех пор, как они со Стэнли провели незабываемую, божественную ночь, она не могла ни о чем больше думать, кроме как о нем. Каждый день Кэтрин ждала звонка или хотя бы какой-нибудь весточки, мечтала о том, как они снова встретятся. Но телефон молчал, а письма так и не приходили.

В то время как доктор Шервуд и Морис обсуждали последние новости, Кэтрин безразлично смотрела в окно своего гостиничного номера. Дождь в Брюсселе шел третий день, не переставая. И хотя погода была типичной для середины сентября, Кэтрин считала, что все происходит ей назло — и эти бесконечные лужи, и серое небо. Погода всему придавала унылый привкус тоски и депрессии.

Концертное турне Кэтрин продолжалось уже почти месяц. И весь этот месяц она пребывала словно в тумане, музыка стала ей безразлична, успех больше не волновал. Морис наблюдал за этим молча, хотя был очень недоволен ее игрой.

Прошло три месяца, и Кэтрин все чаще стали посещать мысли о том, что они больше никогда не увидятся, что та ночь ничего не значит и что так, наверное, и должно быть.

Тишина убивала ее, будущее без Стэнли было подобно смерти. К концу концертного сезона она окончательно потеряла себя, музыка превратилась для нее в бессмысленный набор звуков.

Гастроли закончились, Кэтрин получила возможность передышки. Ее агент предлагал ей провести это время в Лондоне. Отец обещал помочь с жильем. Но в Лондоне она никогда не чувствовала себя дома. Морис и его жена предложили ей пожить в их летнем домике в Вене. Но и это приглашение не слишком привлекало ее. Кэтрин хотела домой, в Манчестер, где она могла бы чудесно провести время вместе с отцом.

— Дорогая, пойдем завтракать. — Отец прервал ее раздумья.

Они сели за обеденный стол. Кэтрин только пила чай. Аппетит давно пропал, так что девять недель назад она была вынуждена обратиться к врачу, который прописал ей антидепрессанты. Однако их воздействия не было заметно — настроение не улучшалось, аппетит не возвращался.

— Что же ты решила? — обеспокоенно глядя на Кэтрин, спросил отец.

— Морис, если я вас не стесню, то я хотела бы остаться в Вене.

Тот радостно хлопнул руками по коленям и встал.

— Великолепно. У меня как раз есть несколько приглашений из Зальцбурга. Если ты останешься в Европе, это пойдет тебе на пользу, твоя карьера будет развиваться еще стремительней. Но мы поговорим об этом позже, уже в Вене. Я приеду туда через неделю. Прошу извинить меня, но мне пора, — вставая с кресла, произнес Морис. — У меня скоро самолет. Я позвоню своему управляющему, так что он все приготовит к твоему приезду, Кэтрин.

— Огромное вам спасибо, — сказала она, обняв своего учителя и друга.

— Я очень рад твоему решению, — прошептал отец, После того как Морис удалился. — Я спокоен, теперь есть кому присмотреть за тобой.

С этими словами он вышел из столовой. Кэтрин последовала за ним.

— Папа, — тихо произнесла она.

— Что, дорогая?

— Папа, а что мама думала о моем будущем? Каким она его видела?

— Ну, ты тогда была совсем маленькой, мы еще не строили планов твоего будущего. Но я уверен, что сейчас, глядя оттуда, с небес, она нежно улыбается и гордится своей дочуркой, которая приносит столько радости людям.

Мистер Шервуд надел пальто и направился к выходу.

— Все, я готов. Пойдем, проводишь меня вниз до машины.

Взявшись за руки, они пошли к лифту.

— Ты мне, кстати, так и не сказал, почему Грейс и Роберт не были на последнем концерте. Мне казалось, они собирались прийти.

— Да, они собирались, но Роберт вынужден был улететь в ЮАР. Тому мальчику, которого он оперировал несколько месяцев назад, пришлось сделать повторную операцию.

Роберт видел Стэнли! — как молния пронзила ее мысль. Сердце заколотилось вдруг как бешеное.

— Как поживает доктор Пиккеринг? — нарочито небрежно спросила Кэтрин.

— Понятия не имею. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, просто.

— Кстати, Роберт и Грейс хотят усыновить этого ребенка. По-моему, они будут замечательными родителями. Как ты думаешь?

Кэтрин уже не слушала. Сейчас ей было безразлично, что Роберт и Грейс хотят усыновить ребенка. Мысли о Стэнли поглотили ее.

— Да, они замечательные, — безразлично ответила она.

— Слава Богу, что у меня есть ты. Ну все, мне пора. Береги себя. Прилетай домой, как только сможешь.

— Обязательно, папа. Ты тоже береги себя и, пожалуйста, побольше отдыхай. Я люблю тебя.

— Забудь обо мне. Все, что тебя сейчас должно интересовать — это скрипка.

Он обнял ее, а вскоре сел в лимузин и уехал в аэропорт.

На глаза Кэтрин навернулись слезы. С некоторых пор она не могла с полной искренностью говорить со своим отцом. Он не замечал ее депрессии, полагая, что это всего лишь осенняя хандра, даже не предполагал, что она может быть влюблена. Кэтрин больше не могла биться об эту стену непонимания, и сейчас она наконец расплакалась.

Так больше продолжаться не может. Тот первый и последний раз, когда они провели ночь со Стэнли, был прихотью судьбы. Но отныне она решила взять все в свои руки.

Простившись с отцом, Кэтрин вернулась в номер. Она позвонила в турагентство и заказала себе билеты на три разных рейса. Первый — до Лондона, второй — до Йоханнесбурга и третий — оттуда до Вены.

Она позвонила управляющему Мориса и сообщила, что задержится на несколько дней. Через восемь часов Кэтрин была готова...

...Вот уже как три месяца Стэнли мучила сильная бессонница. Он ложился спать только тогда, когда буквально валился с ног и мог предполагать, что моментально заснет.

Стэнли понял, что сегодня ночью этого не случится, и решил остаться в офисе и заняться административными делами. Он просмотрел всю почту, пролистал новые выпуски медицинских журналов. В одном из них писали об очередной смерти, наступившей от отравления ядовитыми веществами, сбрасываемыми промышленниками в реку. Это известие привело Стэнли в бешенство.

Он вышел из своего кабинета в надежде найти доктора Доул. Нэнси Доул была одним из лучших врачей больницы. Она работала здесь всего несколько месяцем, но уже успела завоевать профессиональный авторитет.

— Нэнси, зайди, пожалуйста, ко мне, — сказал Стэнли, заглянув к ней в кабинет.

— Да, сейчас буду.

Через пять минут она уже сидела напротив своего шефа.

— О чем ты хотел со мной поговорить?

— Ты только посмотри на это! — сказал Стэнли, протягивая ей статью.

Нэнси быстро пробежала ее глазами.

— Да, это пятая смерть за последний месяц.

— Вот именно! — нервно произнес он. — Я позвал тебя, чтобы сообщить, что завтра с утра отправляюсь в Преторию, чтобы обсудить эту проблему с государственными чинами, и ты останешься за главного.

— Стэнли, — протянула Нэнси, — ты уже говорил с ними тысячу раз. Ты съездишь впустую. Они не хотят никого слушать. Это предприятие приносит значительную прибыль, так что закрывать его никто и не подумает.

— Хорошо, тогда я соберу комиссию и дойду до самого правительства. У нас есть доказательства, есть люди, которые нас поддержат, так что не все так безнадежно. Я думаю, у нас есть шанс. В общем, я прошу тебя меня завтра подменить, и давай не будем больше пререкаться.

— Конечно, — не без иронии согласилась Нэнси. — Я хотела тебе кое-что сказать. Говорю тебе как врач: я беспокоюсь за тебя. После твоего возвращения из Англии ты сильно похудел, осунулся. Так что подумай лучше о себе.

— Не начинай, Нэнси.

— Не пойми меня превратно, — произнесла она улыбаясь, — но человек не может нормально работать, уделяя сну два-три часа в сутки. Даже ты. Тебе необходим эмоциональный, чувственный всплеск — это лучшее средство против бессонницы. Тебя нужна женщина. Почему ты никогда не приходил ко мне ночью? — внезапно спросила Нэнси.

Стэнли был поражен до глубины души. Он никогда не смотрел на нее как на женщину, никогда не испытывал к ней влечения. Она была для него просто коллегой.

Сейчас он невольно сравнил Нэнси с Кэтрин. Они казались совершенно разными. В одной он по-прежнему видел просто друга, в то время как другая была объектом желания и любви.

— Ты на меня так странно смотришь, — прошептала Нэнси, слегка смутившись. — В том, что я сейчас тебе говорю, нет ничего удивительного.

— Нэнси, по-моему, ты сама не знаешь, зачем тебе это. Ты недавно развелась и, возможно, просто не можешь с этим смириться.

— Да дело не в этом. Мне кажется, если бы мы с тобой провели вместе ночь, к нам бы вернулись силы. Мы занимаемся только работой. Так жить нельзя. Нам нужен какой-то всплеск.

— Если мы с тобой переспим, это ничего не решит.

Этот разговор тяготил Стэнли. Сейчас его куда больше занимали последние известия о Кэтрин, которые привезли Роберт и Грейс несколько дней тому назад. Он думал о ее успехах, рисовал в своем воображении их будущую встречу.

— Ты никогда не хотел заняться со мной любовью? — слегка обиженно спросила Нэнси, прерывая его мечтание. — И вообще, я никогда не видела у тебя женщину. Это довольно странно.

— Ты ведешь себя как какой-то инспектор. И я не хочу обсуждать с тобой свою личную жизнь.

— Когда ты вернулся из Англии, я заметила в тебе изменения, доктор, — игриво произнесла Нэнси. — И я, кажется, догадываюсь. Она конечно же блондинка с голубыми глазами...

Да, она блондинка с голубыми глазами, но не просто блондинка. Она прекрасная. Она единственная на свете, думал Стэнли. И еще он подумал, что ему следует слетать в Вену.

— Ну, раз мы переходим на личности, то и ты, пожалуйста, выслушай меня, Нэнси. Проблема не во мне, а в тебе, а точнее — в том, что ты развелась в надежде найти кого-нибудь поинтересней, а найти негде, да и некого. И ты теперь цепляешься за первого встречного. Вот в чем проблема.

Нэнси задохнулась от гнева, но не могла ничего возразить. Она встала и направилась к выходу.

— Я подумаю, о том, что ты мне сказал. Я должна бы тебя ненавидеть Стэнли, но не могу, — пробормотала Нэнси. — Удачной поездки. Послезавтра увидимся.

— Спасибо, коллега.

...Нанятый Кэтрин в Йоханнесбурге автомобиль подвез ее к Стандертону, недалеко от которого находилась больница Стэнли.

Кэтрин закрыла глаза и представила, как она скоро выйдет из машины и уже через несколько минут увидит его. Когда машина остановилась невдалеке от двухэтажного белого здания, водитель сказал:

— Вот видите, как я и обещал, вы доставлены в целости и сохранности.

— Огромное вам спасибо.

Попрощавшись с шофером, который помог выгрузить ее багаж, Кэтрин покинула автомобиль.

К ней сразу же подошли двое молодых людей и предложили донести ее чемодан. Она была воспринята ими как кинозвезда: такая красивая, белокурая и белокожая, она была одета во все яркое — синие широкие брюки и красную шелковую блузку.

— Вы, наверное, английская кинозвезда? — не выдержав, спросил один из сопровождающих.

Кэтрин это очень польстило. Она улыбнулась и выдержала длинную паузу.

— Нет, я друг доктора Пиккеринга.

— Тогда нам надо в больницу, — в один голос произнесли спутники Кэтрин.

Возле входа еще издали она увидела мужчину в медицинском халате, стоявшего к ней спиной.

— Стэнли! — громко закричала Кэтрин и кинулась ему навстречу.

Однако когда она приблизилась к нему, то с горечью констатировала, что это совершенно другой мужчина, хотя фигурой и цветом волос он был похож на Стэнли, только ниже ростом.

Мужчина подошел к ней вплотную и широко улыбнулся.

— Нет, я не доктор Пиккеринг. Но клянусь всеми святыми, что хотел бы быть на его месте. Меня зовут доктор Нейтан Хиллс.

Кэтрин перевела дух. Робко и неуверенно она произнесла:

— Я — Кэтрин Шервуд. Я только что прилетела из Бельгии в надежде повидать доктора Пиккеринга. Он ничего не знает о моем приезде.

Пожилой человек, стоящий позади доктора Хиллса, виновато произнес:

— Я боюсь, что его сейчас нет здесь.

Услышав это, Кэтрин побледнела и едва не упала в обморок.

— Вам плохо? Пойдемте со мной, — предложил доктор Хиллс, — вам нужно немного отдохнуть. И лучше, если вы сделаете это у меня в доме, раз уж доктора Пиккеринга сейчас пока нет. Мой дом совсем рядом с больницей.

Он взял ее под руку, и они, обогнув здание больницы и пройдя не более сотни метров, оказались около небольшого, но очень симпатичного маленького коттеджа. Они вошли в него, и за ними последовали два молодых человека, несущих багаж Кэтрин.

Интерьер помещения приятно удивил Кэтрин. Вокруг все было яркое и при этом очень уютное. Доктор Хиллс предложил ей прилечь на диван, а сам удалился на кухню.

Через несколько минут он вернулся со стаканом сока.

— Вот, выпейте это, мисс Шервуд. Возможно, ваше длительное путешествие привело к обезвоживанию организма. А все дело в глюкозе, просто не хватает сахара. Потребуется несколько дней, чтобы акклиматизироваться.

Кэтрин взяла сок.

— Большое вам спасибо, доктор Хиллс. Не знаю, что я бы без вас делала. Я чувствую себя совершенно опустошенной и слабой.

— Ничего, силы к вам скоро вернутся. Нужно только немного подождать. Вы, наверное, очень устали с дороги, и вам нужно поспать. Так что располагайтесь, а я не буду вас беспокоить. Я пойду в больницу и попытаюсь узнать, где Стэнли.

Это было глупо, но после произнесения имени Стэнли, Кэтрин почувствовала себя почти счастливой. Ее глаза засияли.

— Как это мило с вашей стороны.

Доктор Хиллс удалился. Кэтрин быстро заснула и проспала около двух часов.

— А, вы уже проснулись, — сказал доктор Хиллс, отрываясь от чтения книги.

Кэтрин привстала и спустила ноги на пол. Она уже чувствовала себя лучше.

— Надо сказать, вы выглядите гораздо бодрее.

— Да, спасибо. Все благодаря вам.

— Кстати, я принес вам свежих апельсинов, — произнес доктор Хиллс, протягивая ей блюдо с апельсинами. — Это должно вас зарядить на будущее.

— Спасибо, — сказала Кэтрин, откусывая дольку апельсина. — Вы совершенно правы. Они такие вкусные.

— Я рад, что вам нравится. Когда вы окончательно придете в себя, я попрошу в больнице приготовить вам большой сытный сандвич.

— Звучит заманчиво. Не знаю, как мне благодарить вас.

Доктор улыбнулся:

— Не нужно меня благодарить. Я доктор, и это моя работа.

— Мой отец мне всегда говорит то же самое.

— Он тоже врач?

— Да, он педиатр.

Доев последний апельсин, Кэтрин спросила:

— А когда я смогу увидеть доктора Пиккеринга?

— Боюсь, что не сейчас. В больнице мне сказали, что сегодня рано утром он улетел в Преторию и будет не раньше завтрашнего вечера.

— Извините меня за беспокойство. Я просто хотела сделать ему сюрприз, и сейчас мне кажется, что я зря все это затеяла.

Доктор Хиллс снова улыбнулся.

— Зато вы удивили Хэнка и Грегори. Они просто в восторге от яркой блондинки, у которой волосы переливаются при солнечном свете, так они сказали. Вы столь прекрасны, что и я до сегодняшнего дня не думал, что на свете есть такие красивые женщины. Мне всегда нравился скандинавский тип женщин.

— Спасибо, доктор.

— Вы, наверное, голодны. Давайте принесу что-нибудь поесть.

— Нет, я еще не голодна. Благодарю за заботу.

Они сидели друг против друга. Во взгляде доктора читалась откровенная страсть. Кэтрин подумала, что субтропический и тропический климат, наверное, делает мужчин такими. Они желают любую женщину, это у них в крови. Однако она ошибалась, даже и не подозревая, по отношению к кому действительно пылало страстью сердце доктора Хиллса.

— Тогда давайте я принесу вам что-нибудь выпить. Надеюсь, вы полагаетесь на мой вкус? — спросил Нейтан.

— Разумеется. Но вы знаете, я, наверное, все-таки откажусь, — неуверенно ответила Кэтрин.

— Ну позвольте мне сделать вам приятное. Я принесу вам фруктовый напиток, который, уверяю вас, вы никогда не забудете. Он придаст вам силы, вот увидите.

— Ладно, только совсем немного, доктор Хиллс, — не в силах больше сопротивляться обаянию этого человека, сказала Кэтрин.

Его обаяние и правда обезоруживало. Ему просто невозможно было отказать.

Он забрал у нее пустое блюдо и собрался было идти за напитками, когда за дверью послышался громкий, раздраженный мужской голос:

— В таком случае, позовите мне доктора Хиллса. Я хочу его видеть. Вы меня поняли?

— Я не могу вас пустить. Доктор занят, — раздался второй голос из-за двери.

Нейтан тем временем подошел к Кэтрин и поцеловал ей руку. Неожиданно дверь отворилась.

— Черт возьми! Что здесь происходит?! — воскликнул раздраженный, до боли знакомый мужской голос.

Доктор Хиллс отодвинулся от Кэтрин и оглянулся. Ее лицо судорожно дернулось.

— Ничего, — испуганно ответил Нейтан. — Мисс Шервуд недавно приехала и искала вас, а так как вас нигде не было, я решил позаботиться о ней, пока вы не вернетесь.

Испуганный взгляд доктора Хиллса бегал по комнате.

— Стэнли! — громко закричала Кэтрин и бросилась к любимому. Колени ее дрожали, дыхание участилось.

— Я оставлю вас наедине, — пробормотал Нейтан и направился к выходу.

Стэнли был холоден. Она не понимала его поведения. Он явно ревновал, но почему? Что такого, если молодой симпатичный человек решил ей помочь?

— Мне было приятно с вами познакомиться, доктор Хиллс. Спасибо за заботу, — словно назло Стэнли произнесла Кэтрин.

Нейтан глупо улыбнулся, затем посмотрел на пылающий ненавистью взгляд Стэнли и удалился.

Они остались вдвоем. Ревность боролась в Стэнли с радостью и необузданной страстью. Кэтрин никогда прежде не видела такого Стэнли — столь неистово ревнующего и грубого. Он молча смотрел на нее, его взгляд требовал объяснений.

— Я не понимаю, почему ты так взбесился. Хороший человек помог мне, был очень добр ко мне. Я же не виновата, что тебя не оказалось на месте, — робея под его требовательным взглядом, сказала Кэтрин.

Умом Стэнли понимал, что она говорит чистую правду, но был не в силах владеть собой. Ревность по-прежнему пылала в нем. Когда он пришел в больницу и Нэнси сообщила ему, что прилетела Кэтрин Шервуд, что она ждет, Стэнли едва не хватил апокалипсический удар. И вот, вместо того чтобы радоваться встрече, он стоит и задыхается от ревности. Ну не глупо ли?

— Ну а как я, по-твоему, должен реагировать? Мне сообщают, что ты здесь. Я ищу тебя и узнаю, что ты находишься в доме у доктора Хиллса. Я мчусь сюда и вижу, как он пожирает тебя своим похотливым взглядом, — нервно сказал Стэнли.

— Все мужчины...

— Ты хочешь сказать, что все мужчины так на тебя смотрят? — перебил он.

— Нет, Стэнли. Я говорю о другом. Мужчины в тропическом климате более открыты в общении с женщиной...

— Это иллюзия, — перебил ее Стэнли. — Да, Хиллс очень симпатичный и приятный в общении человек. Но, поверь мне, от тебя он хотел только одного — переспать с тобой.

— Что с тобой, Стэнли? Я никогда прежде не видела тебя таким. Почему я постоянно оправдываюсь перед тобой? Человек просто угостил меня соком и предоставил место для отдыха. И я благодарна ему за это. Вот и все.

Стэнли по-прежнему стоял на расстоянии от Кэтрин, словно неприступная скала.

— Я не хочу больше говорить о нем. Давай закроем эту тему.

Кэтрин была не против. Она ждала от него ласки, а получила сцену ревности. А Стэнли в своей глупой ревности не увидел, как она была прекрасна, она так старалась выглядеть хорошо для него. Они стояли и молча смотрели друг на друга.

— Почему ты мне заранее не сообщила о своем приезде? Я бы встретил тебя в Йоханнесбурге.

— Я думала, что ты не позволишь мне сюда приехать.

Кэтрин шагнула ему навстречу и хотела было поцеловать его, но Стэнли уклонился.

— Ты хочешь, чтобы я разочаровалась? — неприятно удивившись, проговорила она. — Я все же надеялась, что ты будешь рад видеть меня. А ты стоишь, как последний истукан.

— Но мы ведь не рассчитывали вновь встретиться. Ты не представляешь, как мне было тяжело все эти три месяца. Словно той ночью я держал в своих руках всю вселенную, а потом наступила пустота. Три месяца пустоты и страданий. Сейчас мне очень непросто, пойми меня.

— А мне? Думаешь, мне было легко? Три месяца этих идиотских концертов, когда все мысли только о тебе. Когда сезон закончился, я сразу же решила лететь к тебе, потому что больше не могла выносить этого бессмысленного одиночества.

— А твой отец знает, что ты здесь? — неожиданно спросил Стэнли.

Кэтрин ожидала всего, только не этого вопроса.

— При чем тут отец?! — воскликнула она.

— Ну я так и знал.

— Что ты знал? Я взрослая женщина и сама решаю, что мне делать и где мне быть.

— Пойми, для него ты все еще маленькая девочка. Тем вечером, когда мы встретились у Роберта и Грейс, если бы ты видела, как он смотрел на меня. Если бы я дотронулся до тебя, он разорвал бы меня на части.

Возможно, в словах Стэнли и была доля истины, но сейчас Кэтрин все это казалось абсолютно не важным.

— Давай оставим моего отца в покое! — со слезами на глазах прокричала она. — Мы ведь даже не сказали друг другу «здравствуй». Я пролетела тысячи миль не для того, чтобы говорить о моем отце. Я хотела увидеть тебя — и что получила в ответ? Сцену ревности и разговор об отце.

Он словно не слышал ее. Он молчал.

— Стэнли, — тихо произнесла Кэтрин, — покажи мне свой дом. А то я уже несколько часов здесь, а как ты живешь, так и не видела.

— Хорошо. Пойдем, это совсем рядом.

— И еще одно. Давай начнем этот день сначала, с того момента, когда мы только встретились?

— Хорошо, давай попробуем.

— Ну, тогда здравствуй, Стэнли.

— Здравствуй, Кэтрин.

По дороге она насчитала шесть домов, включая коттедж доктора Хиллса. Они располагались в тени деревьев, так что если погода была совсем жаркой, то люди скрывались от жары именно там. Все шесть домов как бы обступали больницу, создавая очень удачное архитектурное обрамление главному зданию. Вообще расположенная на окраине города территория больницы со всеми находящимися рядом жилыми домами и вспомогательными постройками представляла собой как бы отдельный компактный медицинский городок.

От каждого из домов к больнице вела асфальтированная аллея, обсаженная по бокам деревьями и кустарниками, так что дорога на работу занимала у Стэнли всего несколько минут. Кэтрин проследовала за ним к его жилищу, возле которого стоял огромный пикап.

Войдя в небольшой бревенчатый дом, она сразу подумала, что что-то здесь не так. Не было видно ни одной вещи Стэнли. Комнаты оказались пустыми. Это был домик для гостей, чистый и безликий, словно гостиничный номер. Здесь находились две двуспальные кровати с пестрыми покрывалами, большой деревянный стол и несколько стульев. На окнах висели жалюзи, а над ними небольшой кондиционер.

Кэтрин положила свои вещи на одну из кроватей, а затем присела и сама.

— Это гостевой домик, — пояснил Стэнли. — В последний раз здесь останавливался Роберт. Ему здесь понравилось. Надеюсь, что понравится и тебе.

Она растерянно улыбнулась, не понимая, почему должна останавливаться в бунгало для гостей, а не у Стэнли.

— А где живешь ты? — спросила Кэтрин.

— Мой дом рядом с тем, где ты только что была. С домом Хиллса.

Возникла пауза.

— Здесь туалет и ванная, — указывая на одну из дверей, наконец продолжил он.

Стэнли вел себя спокойно и холодно, словно не было этих трех месяцев расставания, будто так и должно было быть. Перед Кэтрин стоял совершенно другой, чужой человек.

— Когда будешь чистить зубы, ни в коем случае не полощи рот водой из-под крана. Пользуйся только питьевой водой, она стоит под раковиной.

Кэтрин сидела и молча слушала поучения Стэнли. Она находилась в полном недоумении. Три месяца страданий, долгий путь, а в ответ на твою любовь тебе рассказывают, какой водой можно пользоваться, а какой нет. Глупо.

— Когда примешь душ, приходи в больницу. Я буду ждать тебя там, — сказал он и направился к выходу.

— Куда ты идешь? — в панике закричала Кэтрин.

Стэнли обернулся и безразлично произнес:

— Я доктор, и у меня есть обязанности. Я еще час назад должен был сменить Нэнси.

— Нэнси? — переспросила Кэтрин.

Она знала, что в больнице три основных врача, но что одна из них женщина, она никак не предполагала. Ревность взыграла в ней.

— Да, она одна из ведущих врачей нашей больницы.

— Она супруга доктора Хиллса?

Губы Стэнли дрогнули, ему по-прежнему было неприятно слышать эту фамилию.

— Нет. Уже нет. Так случилось, что недавно они развелись, — пояснил Стэнли. — Я сейчас включу кондиционер, станет прохладнее.

Что-то громко задребезжало, и через несколько секунд холодный воздух стал заполнять пространство комнаты.

Стэнли ушел. Кэтрин подошла к окну и молча проводила его взглядом. Ей казалось, что с последней их встречи мир перевернулся. Не было больше прежнего Стэнли, не было той полноты чувств.

Она не могла поверить, что он до сих пор не обнял ее. Как он мог так сразу уйти, ведь они не виделись три месяца? Для влюбленных — это целая вечность.

Кэтрин вспоминала ту ночь, когда солнце садилось за горизонт, воздух казался божественным нектаром, а комната — дворцом. Они существовали, словно во сне. Все происходило само собой или по воле случая. Если им хотелось есть, то откуда ни возьмись появлялись фрукты и сандвичи. Если одолевала жажда, то они пили шампанское или красное вино, разбавленное минеральной водой.

Тогда, три месяца назад, они общались как любовники, сейчас как... Коллеги? Друзья?.. Тогда они были одни на свете, забывали обо всем и погружались в мир любовных фантазий. А сейчас он даже боялся ее поцеловать.

Они занимались тогда любовью целую ночь, силы стали покидать их только к утру. При расставании она думала, что если больше никогда не увидит Стэнли, то умрет от боли. Эта боль привела ее сюда, в ЮАР. Ей нужно было столько сказать ему. Если бы он только позволил себе провести с ней хоть немного времени, то она рассказала бы ему обо всем, что накопилось в ней за эти месяцы. Но он был холоден и безучастен. Неужели та ночь ничего для него не значила?

Кэтрин достала из чемодана туалетные принадлежности и отправилась в душ в надежде взбодриться. Но этого не произошло. Жара и влажность не позволяли чувствовать себя хорошо.

Быстро надев новые джинсы и свежую футболку, она собралась пойти в больницу. Вспомнив, что на Стэнли были кеды, Кэтрин решила обуться в теннисные тапочки.

Спустя несколько минут она была уже в холле больницы, где вдоль стен тянулась череда кресел.

Вдруг, словно из ниоткуда, появился широко улыбающийся молодой человек.

— Добрый день, мисс Шервуд, — доброжелательно произнес он. — Меня зовут Хэнк. Я работаю здесь санитаром. Доктор Пиккеринг просил меня проводить вас. Следуйте за мной.

Он открыл двустворчатую дверь, и они очутились в небольшом коридоре, по обеим сторонам которого мелькали двери.

Они прошли мимо регистратуры, приемного отделения, операционной и оказались на другой половине больницы, где находились кухня и столовая.

Кэтрин была приятно удивлена чистотой и укомплектованностью больницы. Все здесь соответствовало современным меркам.

Сейчас ей казалось, что завоевать любовь такого человека, как Стэнли, — вот дело ее жизни. А остальное — дурь и блажь. Уверенность в своей правоте нарастала в ней: прожить жизнь со Стэнли — что еще нужно?

В столовой его не оказалось. За столом одиноко сидела женщина в белом халате, которая оторвалась от своей тарелки и с интересом стала рассматривать вошедших.

— А, доктор Доул! — обратился к ней Хэнк. — Вы не могли бы позаботиться о мисс Шервуд. Она ждет доктора Пиккеринга.

Хэнк представил женщин и удалился. Кэтрин села на предложенное ей место напротив, и они принялись внимательно изучать друг друга. Одна — брюнетка, примерно одного возраста со Стэнли, вторая — яркая блондинка и явно моложе его.

Интересно, они со Стэнли любовники? — думала Кэтрин. Этот вопрос она не могла задать ни ему, ни ей, но желание спросить распирало ее.

— Как поживаете, мисс Шервуд? — поинтересовалась доктор Доул.

— Спасибо, хорошо, — пробормотала Кэтрин. — Доктор Пиккеринг мне рассказывал о вас, так что приятно познакомиться.

— Может быть, вы хотите что-нибудь съесть? Выбор здесь невелик, мы едим то, что приготовит наш повар. Может, хотите кофе, чай, сок, минеральной воды?

— Сок, пожалуйста.

— Хорошо, я скоро вернусь, — сказала Нэнси и исчезла за дверью.

Волна мыслей и предположений захватила сознание Кэтрин.

Если у Стэнли и Нэнси Доул существуют близкие отношения, тогда это все объясняет. Да, скорее всего, так и есть. Он и не думал о новой встрече. И когда говорил «прощай», то действительно расставался навсегда. Неужели он ведет себя так из-за Нэнси? Этого не может быть. Кэтрин не хотела в это верить.

Ну а что, если это правда? Как тогда быть? А сцена ревности, это что? Всего лишь спектакль? А если нет, то почему тогда Стэнли выглядел таким безразличным.

Пока Кэтрин обуревали все эти мысли, вернулась Нэнси с тарелкой и стаканом сока. Кэтрин поблагодарила ее за участие и собралась приступить к трапезе. Все выглядело очень аппетитно: цыпленок, приправленный соусом, и жареный картофель. Однако вот уже несколько недель, как Кэтрин не переносила такую пищу. Она почему-то казалась ей омерзительной и тошнотворной.

Кэтрин попыталась было съесть кусочек курицы, но от одного запаха у нее закружилась голова.

Где же Стэнли? — думала она. Почему я должна быть наедине с этой женщиной? А если они и правда любовники? Что тогда? Ловко же он придумал, если, конечно, это так. Отвести вину от себя, оставив меня наедине со своей новой пассией! Боже, как это унизительно!

Не в силах больше смотреть на еду, Кэтрин отвела взгляд и осмотрела комнату. В ней находился один большой обеденный стол, за которым она сейчас сидела, столик поменьше с журналами и газетами, а также стояла тумба с телевизором и магнитофоном. В комнате не было ни одного лишнего предмета, все говорило о том, что это комната отдыха, где можно спокойно и приятно провести время.

Но больше всего Кэтрин поразило оформление интерьеров больницы. При всей унылости и серости стен, здание казалось уютным и домашним. В этом она видела заслугу Стэнли.

Нэнси уже закончила свой обед и обратила свой взгляд на Кэтрин.

— Вам не нравится еда?

— Нет, все очень вкусно. Просто перед отлетом из Европы я почувствовала простудное недомогание и стала принимать легкий антибиотик. Мой желудок, похоже, от него расстроился. Доктор мне сказал, что такое часто бывает и что должно пройти какое-то время, прежде чем все нормализуется.

— Если возникнут осложнения, обязательно сообщите об этом Стэнли. Тогда он пропишет вам другое лекарство.

Кэтрин согласно кивнула.

— Ну, я думаю, что все само собой наладится, так что не придется беспокоить доктора Пиккеринга.

Доктор Доул встала из-за стола и убрала за собой посуду.

— Прошу меня извинить, но мне пора. Надеюсь, увидимся завтра. Когда доедите, посуду оставьте на столе. Всего доброго, мисс Шервуд.

— Всего доброго.

Нэнси ушла, и Кэтрин вновь погрузилась в свои мысли.

Эта женщина теперь казалась ей злейшим врагом. Все ее поведение было наигранным и заранее срежиссированным. Кэтрин никогда прежде не испытывала такой ненависти ни к одному человеку. Но сейчас она видела перед собой соперницу, и это объясняло все.

Наверное, как только он вернулся из Англии, она стала делить с ним постель. Хотя это могло произойти и раньше. Ведь я толком ничего не знала о нем, думала Кэтрин. А вдруг доктор Хиллс специально привел меня прежде к себе в дом, чтобы не расстраивать меня? Черт знает, что такое! Наверняка Нэнси так быстро ушла, чтобы встретиться со Стэнли и обсудить дальнейший план действий. Нет, этого не может быть. Я не хочу в это верить. Он не такой. А почему он поселил меня в домике для гостей, а не у себя? Неужели это все-таки правда и у Стэнли роман с этой женщиной? Господи, а на что я надеялась?! Человек прилетел на несколько дней, познакомился с красивой девушкой, провел с ней ночь. Вот и все. Да, конечно, он мог влюбиться, но за время нашего расставания чувства притупились и он нашел для себя другие женские руки и губы, которые теперь ласкают его ночами.

Кэтрин стало казаться, что для Стэнли та ночь страсти значила куда меньше, чем для нее, а она оказалась глупым ребенком, еще верящим в вечную любовь.

Она собрала посуду, поблагодарила за обед повара и покинула больницу.

Вернувшись в свое временное жилище, Кэтрин заперла дверь, разделась и легла в постель. Она твердо решила, что завтра с утра покинет эти места навсегда. Так будет лучше для них обоих.

В комнате стало даже слишком прохладно, но Кэтрин этого не замечала. Ее и так всю трясло. Душевная боль была столь велика, что она заплакала. А за окном тем временем шумели деревья и пели птицы. Ей казалось, что природа смеется над ней, ярко демонстрируя свое благополучие.

Она закрыла руками уши и уткнулась головой в подушки. Но звуки природы по-прежнему доносились до нее, и она наконец просто разревелась.

Через какое-то время послышался странный шум — то ли шаги, то ли хлопанье двери.

— Кэтрин! — Это был Стэнли.

— Да? — сказала она, вскочив с постели.

— Мне сообщили, что ты ушла домой. Нам нужно поговорить.

Эти слова он должен был сказать гораздо раньше, по крайней мере так считала Кэтрин. Но после того как Стэнли бросил ее одну, ей казалось, что им больше не о чем говорить.

— Открой, пожалуйста, дверь.

— Я легла спать. Разбуди меня с утра, за несколько часов до моего самолета. Ты довезешь меня до аэропорта?

— Открой дверь! — сердито сказал Стэнли.

— Нет, не открою. Извини меня за то, что я без стука ворвалась в твою жизнь. Я знаю, что сама виновата. Завтра утром я уеду, и мы забудем друг друга навсегда. Не знаю, веришь ты мне или нет, но я больше не хочу видеть тебя.

Она вновь легла в постель, но тут послышался звук открывающейся двери. Кэтрин не выдержала и истерично закричала:

— Почему ты входишь в чужой дом без спроса?! Я не хочу никого видеть! Я устала и хочу спать! Оставь меня!

— Почему ты не доела свой обед? Я видел твою тарелку, ты даже не притронулась. Что с тобой? — игнорируя ее крики, спросил Стэнли.

— Я не маленькая девочка и не обязана тебе обо всем докладывать.

— Я бы не волновался, если бы тебе было девяносто девять лет. Люди, которые впервые приезжают в наши края, всегда подвержены большей опасности, чем местные жители. Твой организм не приспособлен к нашим климатическим условиям. Ты можешь заболеть и...

— Ну и пусть.

— Вот возьми, я принес тебе сок. Я хочу удостовериться, что ты его выпила, прежде чем уйду в больницу.

Кэтрин вовсе не хотела пить и всячески отмахивалась.

— Если ты не выпьешь это, то можешь стать одной из моих пациенток, — грозно произнес Стэнли.

Она привстала и отвела глаза в сторону, словно боясь взглянуть на него. Затем взяла бутылку с соком и устало сказала:

— Извини, я доставляю тебе столько беспокойства. Я обещаю выпить. А теперь оставь меня, пожалуйста.

Но он сидел неподвижно.

Кэтрин залпом выпила весь сок, надеясь, что теперь-то он наконец уйдет, и протянула ему пустую бутылку.

— Вот, я выпила, видишь? Все до капли.

Она посмотрела на него. Стэнли был одет в легкую льняную рубашку, верхние пуговицы которой были расстегнуты, обнажая его мускулистую, бронзовую от загара грудь.

Такой красивый, сильный, только не мой, думала Кэтрин. Она вновь вспомнила о той ночи, о том, как они безудержно любили друг друга. И ей захотелось немедленно, сейчас же вернуть то время. Но ей трудно было решиться приблизиться к Стэнли. Ее страсть притуплялась гордостью, да и сам Стэнли казался безучастным, словно являлся всего лишь частью интерьера. Его взгляд скользил мимо Кэтрин.

— Я в порядке, — нетерпеливо проговорила она. — Пожалуйста, выключи свет и уходи.

Стэнли даже не шелохнулся.

— Если ты заметила, климат здесь не такой, как в Британии, да и делать здесь нечего. Пойми, тут тебе будет трудно и скучно, — продолжал он гнуть свою линию.

Да, климат здесь действительно был другой, только Стэнли не понимал, что ей это безразлично, с ним она смогла бы жить даже в пустыне. Но, разумеется, Кэтрин не сказала ему этого и притворно согласилась с ним, надеясь, что тогда он побыстрей уйдет.

— Да, это Богом забытое место. Ты абсолютно прав. А теперь, пожалуйста, уйди. Я очень устала.

Она снова легла в постель и отвернулась к стене, моля Бога, чтобы Стэнли ушел и не увидел ее слез. Но тот и не думал уходить.

— Доктор Хиллс согласился меня подменить, так что я могу побыть с тобой, пока ты не заснешь. Очень сложно приспособиться к нашему климату.

Сколько же можно о климате?! Кэтрин не сдержалась, и тонкие струйки слез полились из ее глаз.

— Делай, что хочешь. Спокойной ночи! — с вызовом произнесла она.

Ей необходимо было выплакаться, но Стэнли этого не понимал и проявлял чрезмерную заботу, раня ее еще больше.

Через какое-то время дверь приоткрылась, а затем закрылась. Замок щелкнул. Стэнли ушел. Кэтрин достала из сумки пузырек с таблетками и выпила одну.

Сейчас она желала только одного — поселиться в Манчестере и давать частные уроки музыки. Она не хотела больше выступать на сцене, не хотела покорять Европу и весь мир. Что-то умерло в ней. У нее созрело намерение немедленно сообщить отцу о своем желании. Конечно, это могло испортить их отношения, ведь папа так жаждал видеть свою дочь знаменитой. Но сейчас это ее уже не могло остановить. Ей были необходимы лишь тишина и покой.

Кэтрин пыталась заснуть, но сон все не приходил. Мысли теснились в ее бедной, измученной голове. Она иногда засыпала, но только на несколько минут, а затем вновь терзала себя размышлениями о своем будущем.

Как только стало светать, она встала, приняла душ и оделась.

Вещи были уже собраны. Кэтрин аккуратно застелила кровать, взяла в руки чемодан и вышла наружу.

3

Солнце еще не взошло, и его краешек едва виднелся за горизонтом. Она села на чемодан, с удовольствием любуясь незнакомой природой. Вокруг слышались голоса невиданных птиц. И вдруг ей стало ужасно грустно, что она так мало знает об этих местах.

Тем временем город стал медленно оживать, послышались голоса, пение птиц постепенно стихло. Грусть и тоска снова поглотили Кэтрин. Через несколько часов она покинет эти края, и улетит в мир, в котором не будет больше Стэнли, не будет и прежней ее самой.

Она еще раз огляделась вокруг, взяла чемодан и направилась к коттеджу Стэнли.

Не желая встретить кого-нибудь из сотрудников больницы, Кэтрин решила обойти ее. Все ближе и ближе подходя к заветному дому, она увидела фигуры двух мужчин, укладывающих какие-то вещи в машину. Затем из соседнего с доктором Хиллсом жилища показалась высокая фигура Стэнли.

Сердце Кэтрин забилось сильнее, ей показалось, что еще чуть-чуть — и она упадет в обморок.

Таким он навсегда останется в ее памяти: его бронзовое от загара тело окутывали лучи солнца, темные волосы блестели, переливаясь, как показалось ей, всеми цветами радуги.

Кэтрин улыбнулась Стэнли и ревниво подумала, что ее не удивляет его сонный вид. Еще бы, когда рядом такая женщина, как Нэнси! Ничего, скоро я буду далеко-далеко — и они смогут делать что захотят.

— Доброе утро, Стэнли. Я готова.

— Я вижу, — мрачно пробормотал он. — Но ты еще не позавтракала.

— Ничего. Я выпила бутылку воды. Мне пока больше ничего не хочется. Я поем в Йоханнесбурге.

— Машина тебя ждет. Я договорился с водителем. Он доставит тебя к аэропорту и проследит, чтобы все было в порядке.

— Ты не проводишь меня? — совсем упавшим голосом проговорила Кэтрин.

— В больницу только что привезли тяжелого больного, которому требуется срочная операция. Я обязательно должен участвовать. Мне очень жаль, поверь. Так ужасно все получилось...

Она прошла мимо него и направилась к стоявшему невдалеке автомобилю.

Стэнли рванулся за ней. Кэтрин словно ударило током, когда он схватил ее за руку.

— Постой, прости меня! Я... я не знаю... Тебе нужно обязательно что-нибудь съесть, Кэтрин... Черт, что я говорю!..

Она вырвала руку и не оборачиваясь пошла дальше.

— Зачем заставлять человека есть, если он не хочет? — Ее тон был почти груб.

Затем она обернулась и тихо, не вполне понимая, что говорит, произнесла:

— Не бойся, Стэнли, все будет хорошо. Уже скоро глупая маленькая английская девочка уедет и станет для тебя всего лишь воспоминанием об одной из твоих побед. Все, прощай.

С этими словами она почти побежала к машине. Незнакомый человек, водитель, открыл перед ней дверцу и, поддержав под локоть, помог сесть.

Подошел Стэнли.

— Я принес твой чемодан, — сказал он.

— Спасибо.

— Я попросил Тома, чтобы он доставил тебя в целости и сохранности.

— Это очень мило с твоей стороны.

— Кэтрин, посмотри на меня. — Его слова звучали почти как мольба.

— Я смотрю, — ответила она, стараясь не показывать никаких эмоций.

— Ты возвращаешься в Вену?

— Почему ты спрашиваешь?

Его глаза странно блеснули. Кэтрин впервые видела его таким.

— Когда я был вчера у тебя, я видел билет. Ты купила билет только в один конец, что это значит?

— Куда я еду и как буду жить, тебя не должно волновать. Такого ответа достаточно?

— Кэтрин! — взмолился Стэнли.

Он произнес ее имя так, словно из него вынули душу. Она отвернулась и устремила свой взгляд в противоположное окошко.

— Вас ждут пациенты, доктор, — тихо сказала Кэтрин.

Стэнли стоял неподвижно. Она с ужасом осознавала, что даже сейчас хочет его, хочет тепла его тела, и молила Бога, чтобы он скорее ушел, иначе она могла бы совершить очередную глупость.

— Поехали! — сказала она Тому, усевшемуся наконец на свое место за рулем.

Он захлопнул дверцу машины и завел двигатель. Стэнли выглядел как никогда жалко, на нем не было лица. Кэтрин даже показалось, что его губы и мускулы на скулах как-то неестественно дернулись. Он что, сдерживает слезы? Сердце ее разрывалось.

Машина тронулась и, вскоре выехав на шоссе, начала набирать скорость. Не успела Кэтрин поудобнее устроиться на сиденье, как с поперечной дороги невидимый из-за деревьев вдруг выскочил пикап. Том, чтоб избежать столкновения, резко крутанул руль, одновременно нажав на тормоз. Машина дернулась, по инерции пошла в сторону и, не успев остановиться, врезалась в придорожное дерево.

Кэтрин, кажется, теряла сознание. Перед ее глазами проплыл образ Стэнли. Он целовал ее, улыбался и громко смеялся. Она выкрикнула его имя, и через секунду все потемнело...

— Мисс Шервуд? Вы меня слышите?

Кэтрин не понимала, что происходит: было слышно, что вокруг все суетятся, многие голоса были ей знакомы. Наконец она пришла в себя и открыла глаза.

— Нэнси? — еле слышно прошептала Кэтрин, когда сознание полностью вернулось к ней.

— Вы узнаете меня? — улыбаясь, спросила доктор. — Это очень хороший симптом.

Не вижу ничего хорошего, подумала Кэтрин. Она не хотела никакой помощи от женщины, которая отняла у нее любимого. Она не хотела вообще больше видеть этих мест, но... вот не смогла вырваться отсюда и даже оказалась в здешней больнице.

От отчаяния у нее потекли слезы.

— Как водитель? Он пострадал сильно?

— У него, как и у вас, ушибы, ссадины, сломана рука и сотрясение мозга. К счастью, не слишком тяжелое. С ним все будет хорошо, не беспокойтесь.

Эта новость слегка оживила Кэтрин. Она попыталась встать, но сил не хватило. Ее левая рука была в гипсе.

— У меня серьезный перелом? — спросила она. Медсестра, помогающая доктору Доул, быстро успокоила ее:

— Ничего серьезного. В таких случаях даже необязательно накладывать гипс, но доктор Пиккеринг решил, что так будет лучше. Он хотел исключить все возможные последствия. Я не знала, что вы скрипачка. Мне очень жаль.

— Сейчас это не важно.

— Вам крупно повезло. Такие аварии часто заканчиваются гораздо трагичнее. Вы чувствуете боль?

— Немного. Вы не могли бы помочь мне подняться?

Тут подошла Нэнси и помогла Кэтрин присесть и поправила ей подушку.

— Я попрошу вас еще какое-то время полежать. Вы очень слабы и, кроме того, еще окончательно не справились с шоком.

Кэтрин собиралась было что-то возразить, но тут вошел Хэнк.

— Мисс Шервуд! — радостно воскликнул он. — Доктор Пиккеринг сейчас на операции. Он просил меня проведать вас и сообщить ему о вашем состоянии. Я думаю, он будет счастлив, когда узнает, что вы уже пришли в себя.

— Хэнк! — резко произнесла Нэнси. — Я сама сообщу доктору Пиккерингу о состоянии мисс Шервуд. Пожалуйста, иди к своему пациенту.

— Да, доктор.

— Я буду через несколько минут, — сообщила Нэнси и удалилась.

Хэнк налил какой-то жидкости в керамическую чашку и поднес ее к губам Кэтрин.

— Пожалуйста, съешьте немного супа, мисс. Я никогда прежде не видел доктора Пиккеринга таким. Он сегодня просто сам не свой.

— Неужели?

— Да, видели бы вы, как ловко он наложил вам гипс. У него золотые руки.

Тут Кэтрин представила, что бы могло произойти, если бы травма оказалась более серьезной. Тогда Стэнли вынужден был бы позвонить в Манчестер и объяснить ее отцу, что произошло, как его дочь попала в катастрофу, и вообще, зачем она полетела в ЮАР. Их тайна была бы раскрыта. Пришлось бы рассказать отцу о той незабываемой ночи, и это оказалось бы для него в тысячу раз больнее, чем известие о ее травме. Так или иначе, по возвращении ей все равно придется обо всем рассказать.

Хэнк подождал, пока она ела суп с крекерами.

— Мм... Мне уже гораздо лучше. Как вы думаете, могу я вернуться в домик для гостей? — спросила Кэтрин, свешивая ноги на пол.

Хэнк укоризненно посмотрел на нее и произнес:

— Сомневаюсь, что эта идея придется по душе доктору Пиккерингу. Он предпочел бы, чтобы вы пока оставались здесь.

— Но я в порядке, Хэнк. Я хочу встать, но если вам так будет спокойнее, то вы можете помочь мне подняться.

Хэнку не осталось ничего другого, как помочь ей. Кэтрин прошлась по палате. Санитар поддерживал ее за здоровую руку. Таким образом они смогли беспрепятственно покинуть больницу.

Некоторое время спустя, как только Кэтрин пообещала ему немедленно лечь в постель, Хэнк покинул домик для гостей.

Она никогда раньше не ломала руку и лишь теперь поняла, что это не только больно, но и очень неудобно. Принимая душ, ей надо было постараться не намочить гипс. Сделать это удалось с трудом.

Ожидая прихода Стэнли, она не закрыла дверь. И, как выяснилось позже, она не ошиблась. Не успела Кэтрин надеть свежую ночную рубашку и расчесать волосы, как дверь распахнулась и в комнату вошел Стэнли. Сердце ее тревожно забилось.

Он встал у закрытой двери, его мощная загорелая фигура четко выделялась на белом фоне.

— Как же я испугался, Кэтрин! — сказал он. — Мы должны благодарить Бога, что ты осталась жива.

— Я уже благодарила его, теперь должна поблагодарить и тебя. Хэнк, сказал, что ты спас мне жизнь. Спасибо.

После долгой паузы Стэнли произнес с некоторым недовольством:

— Не преувеличивай... Я смотрю, ты очаровала моего сотрудника. Ведь Хэнк прекрасно знал, что я запретил тебе покидать больницу, и тем не менее помог тебе уйти оттуда.

Все, что я ни делаю, раздражает Стэнли, подумала Кэтрин. Бедный Хэнк!

— Я прошу тебя, не будь с ним слишком строг. Это моя вина. Он не хотел нарушать твоих инструкций, но я очень просила его. А как чувствует себя Том?

— С ним все в порядке. Ему тоже повезло — ничего особенно страшного. Сейчас ему просто нужен отдых.

— Я очень рада.

— Он тоже рад. Все-таки у него жена и трое детей. Окажись травмы более серьезными, он не смог бы больше работать и кормить свою семью.

— Да, конечно, — чуть слышно прошептала Кэтрин.

— Господи! — Стэнли покачал головой. — Тебе не следовало вставать с постели так скоро. Сломанная рука для скрипачки — это не шутки. Если ты не будешь соблюдать мои предписания, то никогда уже не сможешь играть. Я требую, чтобы ты оставалась в постели до тех пор, пока я не разрешу тебе встать.

От его пристального взгляда Кэтрин почувствовала жар. Она забралась на кровать и одной рукой натянула на себя покрывало.

— Постой. Прежде мне нужно тебя осмотреть, — сказал Стэнли и отдернул его обратно.

— Но, доктор Доул уже все сделала, — попыталась возразить Кэтрин. — Я не понимаю. Зачем?

— Один из тестов дал положительный результат.

— О чем ты? Я просто сильно ушиблась, вот и все.

— Когда в последний раз у тебя была менструация?

Кэтрин удивленно посмотрела на него.

— Я не помню точно. Что-то около месяца назад. Я совершила далекое путешествие, этим и можно объяснить задержку. Часто из-за смены обстановки или климатических условий цикл сбивается, так что не о чем беспокоиться.

Стэнли молча присел на край кровати и как заботливый врач положил руки ей на живот. Он аккуратно прощупал его. А когда надавил чуть сильнее, Кэтрин почувствовала небольшую боль. Ей стало как-то не по себе.

Она испуганно посмотрела на Стэнли.

— Что случилось? Почему ты такой мрачный?

Он попросил ее помолчать и стал прощупывать пульс.

— Объясни мне ради всего святого, зачем нужно было проделывать такой длинный путь в ЮАР, когда ты знаешь что беременна?

— Что?! Беременна?!

Кэтрин удивленно раскрыла глаза.

— Нельзя поступать так безответственно. — Стэнли покачал головой. — Неужели ты не понимаешь, что после такого утомительного путешествия, а тем более после катастрофы, ты могла потерять ребенка? Просто чудо, что этого не произошло.

— Да нет у меня никакого ребенка. — Кэтрин нервно засмеялась. — Это какой-то бред.

— Кэтрин, выслушай меня. Доктор Доул дважды провела тест, и они оба положительны. Только что я и сам убедился в том, что ты беременна. Твоему ребенку что-то около одиннадцати-двенадцати недель.

Увидев, что Кэтрин резко побледнела и ее глаза наполнились страхом, Стэнли попытался успокоить ее, но в его голосе вновь стали звучать нравоучительные нотки:

— Я понимаю, что ты боишься отца. В этом нет ничего страшного, он поймет. Но вот почему ты лжешь мне, я не понимаю.

— Стэнли! — в полном отчаянии почти выкрикнула Кэтрин. — Я не лгу! Я правда ничего не знала о ребенке.

Он по-прежнему недоверчиво смотрел на нее. Он не мог поверить, что все эти три месяца она не догадывалась о своей беременности. В конце концов, не сдержавшись, он выпалил:

— Господи, да неужели ты не почувствовала, что в твоем организме произошли изменения?! Частые головокружения, тошнота?

Кэтрин жалобно посмотрела на него.

— Я и вправду беременна?

Эта новость оказалась для нее еще большим шоком, чем недавняя катастрофа. Ей стало страшно. Боже, у меня будет ребенок от Стэнли, подумала она. Он должен родиться уже через шесть месяцев. Она представила, как внутри нее уже шевелится маленький живой человечек, и на душе стало необычайно светло. Она никогда не думала о ребенке, но сейчас радовалась так, словно ждала этого всю свою жизнь.

Кэтрин представила, что уедет домой и будет готовиться к рождению своего ребенка. И ни один другой ребенок на земле не будет принят с такой сильной любовью, как ее. Она сделает все, что от нее зависит, чтобы он был здоров и счастлив.

Стэнли терпеливо ждал от нее ответа.

Она слегка приподнялась и села в постели.

— Если бы я только знала, что беременна, то ни за что не стала бы принимать антибиотики, они ведь могут негативно отразиться на здоровье ребенка. Господи, я же могла его убить этими таблетками!

— Ты и правда не знала, что беременна?

— Да нет же! Ты что, не веришь мне? Концерты занимали все время, у меня просто не было ни времени, ни сил подумать о себе, о своем здоровье. Я просто не замечала ничего, кроме музыки. Естественно, я никуда бы не полетела, если бы тогда знала, что беременна. Мой ребенок — это теперь все для меня.

Стэнли был поражен до глубины души. Он хотел что-нибудь сказать, но не находил слов.

— Стэнли, но ведь тогда, той ночью, ты же пользовался презервативами! У меня и в мыслях не было, что я могу забеременеть. Просто чудо какое-то!

Стэнли молчал. Он выглядел, словно провинившийся ребенок. Он потупил взгляд и старался не смотреть Кэтрин в глаза.

— Стэнли, ты удивлен? Да, я понимаю тебя. Когда ты возвращался сюда, ты вряд ли предполагал, что оставляешь в Англии женщину с ребенком.

Он обхватил руками голову и произнес:

— А ты...

Кэтрин его перебила:

— Уверена ли я, что ребенок от тебя? Не переспала ли я с кем-нибудь еще? Ты это хотел сказать?

Стэнли виновато молчал.

— Если ты действительно мог такое подумать, то ты меня совсем не знаешь, — презрительно сказала она. — В таком случае я в тебе сильно ошибалась.

Слезы покатились из ее глаз. Кэтрин горько сожалела, что вообще приехала сюда.

Она поднялась с постели и приблизилась к Стэнли.

— Послушай меня. Мне известно, что даже самый легкий антибиотик может негативно отразиться на здоровье ребенка. Так вот, неужели ты правда думаешь, что я, зная о своей беременности, могла принимать это лекарство и проделать этот чертов путь из Европы в ЮАР, рискуя здоровьем своего будущего ребенка?! — Кэтрин обрушилась на него не на шутку. — А может, ты думаешь, что я знала о своем положении и приехала, чтобы шантажировать тебя этим?!

Она понимала, что впадает в истерику, но ничего не могла с этим поделать.

— Мне кажется, мы с тобой уже обсуждали, почему отношения между нами невозможны, — неожиданно сказал Стэнли.

— Нет, Стэнли, мы с тобой ничего не обсуждали. Ты все сам решил за меня, за нас, а я только промолчала. Так вот, ты сказал, что мы не сможем жить вместе, так как ты никогда не покинешь родных мест. Также ты меня уведомил, что не хочешь, чтобы я бросала музыку. Ты только упустил одну маленькую деталь — Нэнси.

Он невесело усмехнулся.

— Доктор Доул — коллега, ничего больше.

— И я, по-твоему, должна этому верить, после того как ты спросил, кто отец моего ребенка?!

— Об этом я тебя не спрашивал.

— Не лги. Ты же подумал об этом и спросил бы, если бы я тебя не опередила.

— И все же доктор Доул мне просто коллега, что бы там ты себе ни вообразила.

— Не надо больше об этом. Господи, если бы я уехала, всем было бы только лучше! Ты вернулся бы к обычной жизни и навсегда забыл обо мне. Все встало бы на свои места, если бы не эта авария.

Стэнли обнял Кэтрин за плечи и привлек ее к себе.

— Выслушай меня, Кэтрин. Я никогда не спал с Нэнси. Если она что-то тебе наговорила, не верь ей, она лжет.

Кэтрин отстранила его. Еще вчера она отдала бы все, чтобы услышать эти слова, но сейчас все было по-другому.

— Нэнси здесь ни при чем, Стэнли. Да, я совершила большую ошибку, что прилетела сюда, но сейчас уже поздно об этом сожалеть.

— Ты станешь моей женой, — произнес он тоном, не терпящим возражений. — И чем быстрей, тем лучше. И у нас никогда не будет секретов друг от друга. Ты меня поняла?

— Что ты мелешь, Стэнли? Твоей женой?

Он обнял ее. Кэтрин попыталась было отстраниться, но он крепко сжал ее в своих объятиях.

— Да, ты носишь моего ребенка. Да, я этого не планировал. Но он — часть меня, и я очень хочу, чтобы он появился на свет. В тот момент, когда это случится, я должен быть с тобой рядом. Я стану твоим мужем и буду заботиться о вас обоих.

— Не надо лицемерия и показного благородства, Стэнли. Ты же как-то жил без меня эти три месяца и, кажется, был вполне счастлив. Так зачем же сейчас строить из себя любящего человека?

— Господи, я мог потерять вас обоих в этой катастрофе! — словно не слыша слов Кэтрин, дрожащим голосом произнес Стэнли. — Отныне я буду заботься о вас и не отпущу от себя ни на шаг.

— Довольно странно! Вчера весь день ты был так холоден со мной, не сказал ни одного ласкового слова. Сегодня, когда я садилась в машину, ты снова промолчал, даже не попытался меня остановить, а все говорил о какой-то еде. А сейчас вдруг говоришь о свадьбе, о заботе. Не скрою, я бы очень хотела верить тебе, но не могу.

— Но, Кэтрин...

— Стэнли, не перебивай меня, дай мне сказать. Пойми, я не хочу привязывать к себе человека, который меня не любит. Я не хочу, чтобы ты женился на мне по обязанности.

Она вновь попыталась вырваться из его рук, но это было бессмысленно, он не выпускал ее. Глаза Стэнли гневно сверкнули.

— Значит, ты считаешь, что я не люблю тебя?! Тогда скажи мне, разве это не любовь, если несколько дней назад я едва не купил билет до Лондона? Только неотложные дела заставили меня задержаться. Кэтрин, с той самой ночи я только и мечтал о том, чтобы ты стала моей женой.

Их дыхания слились в одно, сердца бились в одном ритме.

— Тогда почему ты был так холоден со мной вчера? Я что-то не заметила особой радости в твоих глазах.

Крепко сжав ее руку, Стэнли произнес:

— Пойми, я был просто поражен тем, что ты бросила все и примчалась сюда. Я сам не мог решиться на это целых три месяца. Я понял, что вел себя как маленький мальчик, боящийся, что его накажут за этот поступок. Ты оказалась смелее и сильнее меня. Наверное, меня это задело. Ты мне не веришь?

— Я уже не знаю, чему верить, а чему нет.

— Я сам не понимаю, почему так себя вел. Я был идиотом, прости меня. Я больше не хочу терять тебя, тем более что у нас будет ребенок.

Кэтрин постепенно приходила в чувство. Почти поверив в то, что кошмар кончился и с этой минуты у нее будет все, о чем можно было только мечтать, она приблизилась к Стэнли и закрыла глаза в ожидании поцелуя.

Он, словно изголодавшийся вампир, впился поцелуем в ее губы и стал жадно целовать.

— Господи, если бы я сегодня улетела, то могла бы потерять тебя навсегда, — тихо сказала Кэтрин, переводя дыхание.

Она наконец-то чувствовала себя счастливой. Теперь можно было рассказать Стэнли все, что скопилось у нее на сердце за три бесконечных месяца их разлуки.

Он нежно обнимал ее и, словно убаюкивая, тихим, ласковым голосом говорил:

— Мы уедем в Йоханнесбург и через него немного дальше, в имение к моим дяде и тете, и там обвенчаемся у местного священника. У них там такая маленькая церквушка, я уверен, она тебе понравится. В ней служит замечательный священник. Но сначала нам нужно известить твоего отца.

— Да, ты прав, — прижимаясь к Стэнли, говорила Кэтрин.

— Ты не боишься, что твой отец попытается нас остановить? — заглянув в ее глаза, спросил он.

— Нет, он не будет этого делать. Что бы он ни думал о нашем браке и о тебе, он не станет высказывать этого вслух и благословит нас. Он такой человек: как бы плохо ему ни было, он никогда этого не показывает.

— Когда он узнает, что ты выходишь замуж за меня, он рассердится, я уверен. И эта злость будет расти в нем с годами.

— Да, ему будет больно, — добавила Кэтрин. — Я думаю, он ничего не имеет против тебя лично, просто я слишком долго оставалась его маленькой дочуркой. Не важно за кого и когда я выйду замуж, сейчас или через пять лет, мое замужество все равно причинит ему боль. Так или иначе, он будет страдать. Это происходит со всеми родителями, когда их дети взрослеют. Только с одними это происходит раньше, а с другими позже.

Она невольно расплакалась, Стэнли встревожено посмотрел на нее.

— Я ему сразу сообщу о том, что мы ждем ребенка, — продолжала Кэтрин сквозь слезы. — Будет лучше, если он узнает все новости сразу. Возможно, известие о том, что он станет дедушкой, смягчит его.

Стэнли, не переставая нежно ее целовать, произнес:

— Мои тетя и дядя сойдут с ума от радости, когда узнают, что мы ждем ребенка.

— Роберт и Грейс, наверное, тоже. Я уже заранее уверена в том, что наш ребенок будет всеми любим.

Они влюбленно посмотрели друг на друга.

— Знаешь, Кэтрин, что я подумал? — улыбаясь, проговорил Стэнли. — Ведь все это произошло благодаря Роберту и Грейс. Если бы тогда я не очутился у них, если бы не согласился идти на концерт, мы могли бы и не встретиться. Какую все-таки роль играет в нашей жизни случай. Я до сих пор не могу поверить, что мне так повезло.

— А я все никак не могу забыть, как ты сказал, что увезешь меня в райский уголок. Я не хочу больше ждать. Когда это случится?

— Скоро, потерпи. Мы уезжаем завтра. Как только приедем в Йоханнесбург, то сразу позвоним в Манчестер и сообщим всем о нашей свадьбе. Только боюсь, что медового месяца у нас не будет и ты не сможешь как следует отдохнуть.

Кэтрин улыбнулась, сверкая небесной голубизной своих глаз.

— Сейчас я об этом не думаю и хочу лишь одного — быть твоей. Ты точно уверен, что сможешь завтра уехать? Это не скажется отрицательно на твоей работе?

— Я думаю, коллеги меня поймут, — счастливо вздохнув, сказал Стэнли. — Что на данный момент может быть важнее свадьбы? Ведь это самый главный, самый сакральный момент в жизни женщины и мужчины. В ближайшие несколько дней в больнице смогут обойтись без меня. Сейчас ты — моя главная забота.

Кэтрин показалось, что он чего-то недоговаривает, и она спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— То, что уже сказал. А сейчас тебе и ребенку нужен двенадцатичасовой сон. Сейчас я пойду и сообщу всем наши новости, позвоню тете и дяде, затем соберу вещи, а ты тем временем ложись спать.

— Но...

— Не спрашивай меня, почему я не смогу остаться с тобой на ночь. После катастрофы тебе нужен полный покой. Если ты будешь беспокоить больную руку, то завтра она заболит еще сильнее. Я приду с утра. Сейчас я пришлю к тебе Хэнка с ужином, а сам позже приду взглянуть на тебя. Надеюсь, что ты будешь крепко спать. Пообещай мне.

Кэтрин видела, что он сильно беспокоится за нее, и ей это было безумно приятно. Сейчас ей нравилось быть больной.

— Я обещаю, — дурачась, сказала она слабым голосом маленькой больной девочки.

Он крепко поцеловал ее и направился к двери.

— Стэнли! — умоляюще произнесла Кэтрин.

— Что такое?

— Поцелуй меня еще раз.

Стэнли с удовольствием выполнил ее просьбу.

— Обязательно держи руку прямо, — напоследок сказал он и удалился.

— Доктор, вы бесподобны, — крикнула она ему вслед, но он этого уже не слышал.

Кэтрин легла в постель и стала думать о человеке, который в ближайшие дни станет ее мужем. Она представляла, как каждую ночь они будут ложиться в одну постель, как будут вместе проводить уикенды, воспитывать ребенка. Будущее манило ее и казалось совершенно безоблачным.

Наутро Стэнли пришел к Кэтрин и рассказал ей, что вчера сразу же позвонил своим тете и дяде и сообщил им новость.

— Я разговаривал с тетей. Она в восторге, — радостно сказал он. — Тут же побежала, чтобы передать все дяде. Они нас встретят в Йоханнесбурге в условленном месте. Они хотят, чтобы я оставил там свой автомобиль и мы с тобой непременно пересели к ним в лимузин. Им не терпится познакомиться с тобой как можно раньше.

— Я тоже с нетерпением жду встречи с твоими родственниками.

— Я уверен, что они тебе понравятся. Они очень открытые и доброжелательные люди.

Кстати сказать, Кэтрин действительно мало что знала о Стэнли. Так, она не знала, что прабабушка Стэнли вышла замуж за француза и уехала жить во Францию, а после ее смерти Стэнли досталось ее имение. Кэтрин даже не догадывалась, насколько ее жених богат. В ее сознании он был простым врачом. Стэнли внезапно посерьезнел.

— Теперь твоя очередь звонить, Кэтрин. Позвони отцу. Если хочешь, я могу уйти.

— Нет! — воскликнула Кэтрин. — Пожалуйста, останься.

По правде говоря, она побаивалась говорить с отцом. За всю ее жизнь у нее ни разу не было такого серьезного разговора с ним. И сейчас Кэтрин не знала, что он скажет и как реагировать на его слова. Предстоящий разговор пугал ее и казался очень важным.

— Хорошо, милая, я никуда не уйду, — успокоил ее тихим нежным голосом Стэнли и обнял за талию.

Прикинув сколько сейчас времени в Манчестере, Кэтрин набрала рабочий номер отца.

В трубке зашуршало, потом послышались длинные гудки. Наконец из трубки донеслось «Алло».

— Здравствуй, папа, — произнесла Кэтрин.

— Родная, это ты? Ну, слава Богу, я так волновался. Вчера вечером я был в Вене, но тебя не застал. Управляющий Мориса сказал мне, что ты отправилась в путешествие. Так где же ты сейчас?

Кэтрин закрыла глаза, не решаясь начать этот важный разговор, и зачем-то спросила:

— Ты один?

— Да, я просматриваю почту. Что случилось? — встревоженно спросил отец. — У тебя такой странный голос.

— Со мной все в порядке, — сказала Кэтрин, глядя на Стэнли. — На самом деле я безумно счастлива и готова кричать от радости.

Голос у нее дрожал. Стэнли крепко держал ее за руку.

— Тебя пригласили играть в Лондон, в Альберт-холл? — пошутил отец.

— Нет, папа, это никак не связано с музыкой. Я не знаю, как тебе сказать, но я выхожу замуж.

После довольно длинной паузы из трубки донеслось растерянное:

— Что ты делаешь?!

— Я знаю, это тебя шокирует, но это правда. Вчера Стэнли Пиккеринг сделал мне предложение. Еще тогда, в Манчестере, мы решили пожениться. После того как закончились выступления, я собрала вещи и прилетела к нему в ЮАР. Я и сейчас здесь.

Отец Кэтрин потрясенно молчал.

— Папа!

— Да, дочь, я тебя слушаю.

— Мы собираемся пожениться в Йоханнесбурге. Здесь Стэнли родился, здесь, недалеко от города, живут его тетя и дядя. Они уже все знают. Нас должен обвенчать их местный священник. Папа, я хочу, чтобы ты как можно скорее прилетел к нам, ты должен быть рядом со мной в этот день.

Кэтрин ждала ответа, затаив дыхание.

— Я просто ошарашен, дочка. — В его голосе слышалась боль. — Я прекрасно понимаю, что ты хочешь этого замужества, но, девочка, ты же едва знаешь этого человека и...

— Папа, — она прервала его, прежде чем он успел договорить, — в марте у нас должен родиться ребенок.

— Боже!..

— Ты прилетишь? Пожалуйста! — в отчаянии продолжала Кэтрин. — Стэнли позвонит Роберту и Грейс, как только сможет. Он настаивает, чтобы они тоже присутствовали на церемонии. Вы могли бы прилететь вместе. Тетя и дядя Стэнли готовы приютить вас. Вы сможете застать нас со Стэнли в усадьбе «Золотая Кальвиния». Запиши наш номер телефона. — Она продиктовала номер с визитной карточки Стэнли.

В трубке по-прежнему было тихо.

— Папа. Я очень тебя люблю, — прошептала Кэтрин. — Мне нужно тебе столько всего рассказать.

— Я тоже тебя очень люблю, — сказал Эрвин Шервуд после продолжительной паузы и повесил трубку.

— Стэнли, я впервые причинила ему такую боль, — со слезами на глазах проговорила Кэтрин.

Он обнял ее и стал ласково поглаживать по голове. Она крепко прижалась к нему и горько заплакала.

Стэнли позвонил Роберту и сообщил им с Грейс новость. Кэтрин по-прежнему продолжала плакать, не отрываясь от него ни на миллиметр. Вскоре она успокоилась, вытерла слезы и спросила:

— Что они сказали?

— Все в порядке. Сейчас они идут к твоему отцу в офис. Если его там не окажется, то они надеются найти его дома. Он сказал, чтобы мы не волновались. Они позаботятся о нем.

— Хорошо, что у папы есть такие замечательные друзья.

— Роберт передавал поздравления и сказал, что он и Грейс обязательно будут скоро у нас. Вылетают завтра днем.

Кэтрин еще раз промокнула глаза салфеткой.

— Слава Богу, с этими разговорами покончено.

— Не волнуйся, все будет хорошо.

Они поцеловались, Стэнли еще раз обнял ее.

— Тебе, наверное, следует сообщить обо всем этом Морису. Если хочешь, позвони сейчас, только у нас очень мало времени.

— Как же мне теперь смотреть Морису в глаза? Что я ему скажу? Эта новость расстроит его. Мне нужно подготовиться к разговору с ним. Это будет, наверное, самый трудный для меня разговор, — дрожащим голосом сказала Кэтрин.

— Я уверен, что и Морис, и твой отец не станут ругать тебя за то, что уже произошло. Но Мориса можно понять, твой музыкальный талант уникален, он не отпустил бы тебя замуж, если бы это от него зависело.

— Но я же прежде всего женщина, Стэнли, — словно оправдываясь, произнесла она. — Я поняла это только недавно. Если раньше музыка была всем в моей жизни, то теперь это ты. И я счастлива.

— Я хотел, что бы ты чаще говорила мне эти слова. Но все же не забывай, что своей музыкой ты приносишь удовольствие тысячам людей.

— Возможно, — тихо сказала Кэтрин, — но сейчас я знаю только одно — что держу свое счастье за руку.

Через несколько часов они уже были в Йоханнесбурге. Их ждал длинный лимузин, возле которого стояли тетя и дядя Стэнли.

Дядя по имени Джеймс внешне казался очень строгим человеком. Суровость его облику придавали строгий костюм и аскетическое выражение лица. Тетя же Элизабет была само очарование.

Учитывая, что Кэтрин беременна, ее посадили вместе со Стэнли на заднее сиденье. Всю дорогу они говорили о свадьбе.

Как только приехали в имение, Элизабет, тетя Стэнли, проводила Кэтрин в комнату для гостей, которая заранее была подготовлена для нее. Родственники Стэнли были людьми консервативными и считали, что до свадьбы жених и невеста должны жить раздельно. Так что Кэтрин оставили в комнате для гостей, а Стэнли занял всегдашнюю свою комнату, которая находилась в другом крыле здания. Она не представляла, как проведет несколько ночей без любимого. Ей не хотелось расставаться с ним ни на минуту.

Своей консервативностью Джеймс и Элизабет напомнили Кэтрин собственных родителей, которые чуть ли не с самого ее детства разъясняли ей, что до свадьбы мужчина и женщина не должны спать вместе. Эти взгляды казались давно устаревшими, да и по сути своей бессмысленными. Зачем мужчине и женщине ждать и мучиться, если они любят друг друга? Рано или поздно эмоции и чувства все равно возьмут верх над старомодными установками.

Тетя Стэнли попросила у Кэтрин разрешения считать будущего ребенка своим внуком. Конечно же Кэтрин не могла отказать женщине, которая с раннего детства Стэнли по существу выступала для него в роли матери.

— Я была бы счастлива, — ответила Кэтрин на ее просьбу.

Уходя, Элизабет два раза поцеловали ее в знак их любви и дружбы.

Позже вечером, когда Стэнли с Кэтрин уже обсудили все проблемы, связанные со свадебной церемонией, к ней в комнату зашел дядя Стэнли — Джеймс.

— Кэтрин, я хотел поговорить с тобой наедине. Мне нужно кое-что тебе сказать. — Он извлек из кармана пиджака обручальное кольцо и произнес: — Это обручальное кольцо отца Стэнли. Я храню его с момента его смерти и хотел бы, чтобы та девушка, которую Стэнли выбрал себе с жены, то есть ты, в день свадьбы надела его на палец моего племянника.

Наступила длинная пауза.

— Мы очень рады за вас. Я вижу, что Стэнли безумно счастлив, — добавил Джеймс.

Кэтрин не знала как себя вести. Этот аскетичный, суровый с виду человек оказался трогательно сентиментальным. Она взяла кольцо и сказала:

— Я знаю, вы были очень близки с отцом Стэнли.

Глаза дяди Джеймса увлажнились.

— Да, это правда. Он так мало прожил. Когда он и его жена, мама Стэнли, погибли, ребенок остался со мной. Я был тогда очень растерян, не знал, что делать, как воспитывать его.

Кэтрин взяла его руку и попыталась успокоить.

— Вы воспитали чудесного сына, — гладя старика по руке, проговорила она. — Он очень любит вас и так вам предан. Теперь, когда я с вами познакомилась, я понимаю почему.

Джеймс отечески похлопал Кэтрин по руке и, извиняясь, что побеспокоил ее, покинул комнату.

На следующий день, после позднего завтрака, Элизабет собиралась пройтись с Кэтрин по магазинам, пока Стэнли будет встречать Роберта с Грейс и доктора Шервуда.

Стэнли отвел Кэтрин в сторону и сказал:

— Мне нужно поговорить с твоим отцом наедине. Я чувствую себя виноватым, поскольку не просил у него твоей руки. Я хочу ему разъяснить свои чувства к тебе и к нему.

Она прекрасно понимала, что это объяснение между двумя любящими ее мужчинами — отцом и женихом — необходимо. Сейчас отцу тяжело, но он должен выслушать и понять Стэнли.

Позже, когда Элизабет и Кэтрин уже возвратились с покупками, они увидели Стэнли и отца разговаривающими в саду. Встревоженной Кэтрин показалось, что они спорят.

Стэнли оглянулся, лицо его было серьезно. Однако глаза говорили о том, что все в порядке. Она немного успокоилась. Они с Элизабет вышли из лимузина и, нагруженные покупками, направились к дому.

Когда отец увидел Кэтрин, его всегда серьезное лицо смягчилось. Он направился к дочери. Ей хотелось надеяться, что их разговор со Стэнли прошел удачно, но в глубине души она сомневалась в этом. Нервничая, Кэтрин кинулась в объятия отца.

4

— Папочка, — прошептала она, — спасибо, что приехал. Прости, что я причинила тебе боль, не сообщив заранее о своем замужестве. Но сейчас я так счастлива, что ты со мной.

— А я так счастлив, что ты нашлась! — воскликнул он. — Эта ужасная катастрофа, про которую мне рассказал Стэнли, чуть не отняла тебя у меня. И вот теперь мы встречаемся при таких невероятных обстоятельствах.

— Пожалуйста, папа, дай Стэнли шанс. Когда ты узнаешь его получше, он тебе понравится, вот увидишь.

— Да, доченька. Думаю, что понравится. Уже сейчас я вижу, что человек он необычный.

Улыбнувшись, Кэтрин прошептала отцу на ухо:

— Папа, я так люблю его, ты просто не представляешь.

— Ну почему же не представляю. Я вижу, как ты его любишь. Иначе разве ты выходила бы за него замуж? Кроме того, у вас будет ребенок, а ведь дети рождаются от большой любви.

Слова отца тронули Кэтрин.

— Папочка, если я смогу сделать Стэнли таким же счастливым, как мама тебя, мне больше ничего не нужно в этой жизни.

— Твой избранник — счастливчик, доченька, — ответил отец, нежно целуя ее в лоб. — Ну, пойдем в дом. Роберт и Грейс потрясены твоими новостями. Они с нетерпением ждут церемонии и, похоже, уже строят планы насчет будущего вашего ребенка.

Кэтрин рассмеялась. Она знала, что отец любит подтрунивать над близкими. Она не стала спрашивать его о том разговоре, что произошел между ним и Стэнли, зная, что он, как обычно, отшутится. И все же сейчас, как никогда, ей захотелось выяснить, что же на самом деле произошло между ее отцом и ее будущим мужем.

Поздно вечером, после скромного семейного ужина, Стэнли проводил Кэтрин в комнату, но она не торопилась прощаться с ним.

— Подожди, дорогой, не уходи! — воскликнула она. — Скажи же мне наконец о чем ты говорил с моим отцом. Я измучилась, пытаясь угадать.

— Он поставил мне условия, и я согласился с ними. — Глаза Стэнли смотрели куда-то поверх головы Кэтрин. — Мы поняли друг друга, так что не волнуйся, милая. Кроме того, моя любовь к тебе не ставилась под сомнение.

Она с надеждой слушала его слова, но сердце подсказывало ей, что он говорит не все.

— Стэнли...

— Все так, как я сказал, любимая. — Он покрыл ее лицо поцелуями. — Ну все, спокойной ночи. Я не должен видеть тебя до утра, пока ты не войдешь в церковь.

Его последний поцелуй дышал такой нежностью и страстью, что Кэтрин с трудом удержалась от желания попросить его остаться.

Уже лежа в постели, она предалась воспоминаниям о той единственной ночи, которую она провела со Стэнли, и мыслям о предстоящей свадьбе.

Вскоре она заснула и была разбужена в восемь часов утра Грейс, которая принесла ей завтрак. Поев, Кэтрин приготовилась надеть белое атласное платье с открытыми плечами и туфли, выбранные для нее Элизабет. Третьим элементом ее свадебного наряда была недлинная фата, покрывшая ее золотистые волосы.

Одеваясь, Кэтрин без конца болтала с Грейс о Стэнли и своем грядущем замужестве. Наконец Элизабет вручила невесте букет гардений и настало время ее встречи с отцом. Он тоже выглядел великолепно в светло-сером костюме. Кэтрин невольно залюбовалась им.

Держа отца под руку, она в его сопровождении вышла из дома, и через великолепно убранный сад они прошли к небольшой миленькой церквушке.

— Ты выглядишь просто великолепно, так же как и твоя мама, — растроганно сказал отец. — Теперь я понимаю, почему Стэнли так хочет жениться на тебе... Будь счастлива, детка.

Когда они вошли в церковь, Кэтрин удивилась, увидев, как много родственников и друзей Стэнли пришли на церемонию.

Ее жених был великолепен — высокий, стройный, в костюме цвета ночного неба и гарденией в петлице. Его глаза горели сдержанным огнем и ярко вспыхнули, когда он увидел свою невесту.

Стэнли боялся смотреть на Кэтрин, ее красота ослепляла его. Он никогда прежде не видел ее такой красивой.

Сердце невесты вот-вот готово было выскочить из груди и разорваться от счастья, когда отец вел ее к алтарю. Кэтрин посмотрела на Стэнли и почувствовала, что и он ощущает нечто подобное.

Священник медленно и монотонно отчеканил слова, периодически благословляя брачующихся. И вот наконец наступил долгожданный момент обмена кольцами. Сдерживая дыхание, Кэтрин подошла вплотную к Стэнли и взяла его за руку. Потом достала кольцо, переданное ей Джеймсом, и надела Стэнли на палец. Тот был приятно удивлен и растроган, узнав кольцо своего покойного отца.

Стараясь не волноваться, Кэтрин начала:

— Этим кольцом я, Кэтрин Шервуд, беру тебя, Стэнли Пиккеринга, в законные мужья.

Когда она закончила, Стэнли извлек из правого кармана обручальное кольцо невероятной красоты — огромный сапфир, оправленный в белое золото.

Он аккуратно надел его Кэтрин на палец и произнес:

— Этим кольцом я, Стэнли Пиккеринг, беру тебя, Кэтрин, в законные жены.

После церемонии прошло скромное торжество в домашнем кругу. Все говорили теплые слова и желали молодым счастья и благополучия.

На следующее утро, облачившись в удобную дорожную одежду и собрав вещи, новобрачные сели в лимузин и отправились в Йоханнесбург.

Они вдвоем сидели на заднем сиденье лимузина, и Стэнли нежно обнимал Кэтрин.

— Я надеюсь, мой подарок тебе понравится, — загадочно улыбаясь, сказал он.

— Какой еще подарок?

— Потерпи немного — и все узнаешь. Через полчаса они подъехали к огромному роскошному зданию, построенному в стиле модерн.. Стэнли протянул руку Кэтрин, и они вместе вышли из лимузина.

Она не понимала, что происходит. Еще несколько дней назад ей трудно было даже предположить, что у них может быть медовый месяц. Сейчас, увидев эту роскошную гостиницу, она была заворожена и потрясена.

— А как же наш багаж? — неуверенно спросила Кэтрин.

— Не волнуйся, о нем позаботятся.

Стэнли взял ее руку, и они направились к входу. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что это вовсе не отель, а частный особняк.

— Я думала, что это гостиница, — призналась Кэтрин.

— Нет, здесь у меня квартира. Как правило, когда я приезжаю в Йоханнесбург, то останавливаюсь именно здесь.

Кэтрин не знала, как реагировать. Стэнли застал ее врасплох.

Она-то думала, что до возвращения в больничный городок они со Стэнли будут жить у тети Элизабет и дяди Джеймса. А сейчас Кэтрин убедилась, что Стэнли предпочитает жить самостоятельно, не доставляя своим родственникам лишних хлопот.

Они зашли в лифт, и Стэнли нажал на кнопку последнего этажа. Его глаза сияли от удовольствия. Он был безумно рад и одновременно горд, что ему удалось так удивить Кэтрин. Лифт остановился, и она шагнула к выходу, но Стэнли ее остановил.

— Подожди, — прошептал он. — Мы забыли обычай.

С этими словами он обхватил Кэтрин за талию и поднял на руки. Неся ее на руках, Стэнли немного спустился вниз по небольшой лестнице, а затем отпер дверь.

— Добро пожаловать домой, миссис Пиккеринг.

Теперь уже Кэтрин не понимала, что же все-таки для Стэнли дом — эта квартира или все-таки коттедж в медицинском городке? Она окончательно запуталась.

Квартира представляла собой пентхауз, оборудованный и обставленный по последней моде. Мебель была одновременно элегантна и изысканна. В доме пока не хватало одного — тепла и уюта.

Стэнли провел Кэтрин в спальню, куда уже были доставлены их вещи. Потом показал ей еще две спальни, гостиную, кухню и столовую. Из окна открывался панорамный вид на Йоханнесбург.

— Просто дух захватывает, — призналась Кэтрин, глядя в окно.

Она подумала, что еще толком ничего не знает о своем муже. Но ее это нисколько не огорчало. Наоборот, она радовалась, думая, сколько еще всего им предстоит узнать друг о друге. Ей казалось, что даже за всю жизнь ей не удастся узнать о нем все, — Стэнли никогда не перестанет ее удивлять.

— Я очень рад, что тебе нравится. Надеюсь, что ты будешь довольна и моим свадебным подарком, — с этими словами он открыл еще одну дверь.

Кэтрин совершенно не догадывалась, что бы это могло быть, до тех пор пока не вошла в комнату. В центре на столе лежала скрипка. Сразу было видно, что это прекрасный инструмент старинной работы. Кэтрин не знала, что и сказать. Она уже забыла о недавней церемонии и обо всем, с ней связанном. Несмотря на приятнейший сюрприз, ей вдруг стало казаться, что Стэнли изменился. У нее создалось такое ощущение, что он все время чего-то недоговаривает, что его слова и поступки полны недомолвок. Это тревожило Кэтрин.

— Если тебя не беспокоит больная рука, то я бы хотел, чтобы ты исполнила для меня что-нибудь не очень для тебя сейчас сложное, — сказал Стэнли. — Я очень долго ждал этого момента. Скрипка сделана мастером школы Амати. Ее с большим трудом удалось приобрести через знакомых на одном из аукционов Европы. Я не знал, что ты прилетишь ко мне, но собирался отослать этот инструмент в Англию, тебе в подарок.

Кэтрин взяла драгоценную скрипку и осторожно провела по струнам смычком — звук был великолепным.

— Я люблю тебя, Стэн, и просто ошарашена, тронута и сейчас мне хочется даже заплакать. — Она поцеловала его в щеку.

На глазах у нее действительно выступили слезы. Но к счастливым чувствам, которые она испытывала в этот момент, примешивалось и щемящее душу огорчение. Кэтрин молча посмотрела на свою пострадавшую руку. Даже если бы рука была полностью в порядке, ей бы не хотелось сейчас музицировать. Она-то ожидала, что Стэнли, войдя в свой дом, тотчас схватит ее в объятия и они предадутся любви — как-никак медовый месяц! — а он вместо этого просит ее сыграть ему что-нибудь на этой чертовой скрипке.

— Ну же, Кэтрин, начинай. Заполни это мертвое пространство музыкой. А я пока сделаю несколько звонков.

Она была испугана теми изменениями, которые происходили в Стэнли. Его молчаливость, иногда срывающийся голос, наконец эта скрипка и его желание, чтобы она тут же начала на ней играть, — все это тревожило ее.

— Ты хочешь звонить на работу? Я угадала? Что случилось, Стэнли? — спросила Кэтрин, заглядывая ему в глаза.

— Понимаешь, сегодня вечером мне нужно вернуться в больницу, — голосом провинившегося ребенка сказал он.

— Ну да, я знаю. Когда мы покинули твоих тетю и дядю, я подумала, что мы направляемся в твой медицинский городок. Но тогда я не понимаю, зачем ты привез меня сюда? Ты мог бы показать мне свой дом, подарить скрипку и в другой раз.

Стэнли отвел взгляд. О, как же он не хотел начинать этот неприятный разговор! Но медлить больше нельзя, и он, собравшись с духом, начал излагать Кэтрин свои планы.

— Все эти свадебные хлопоты, гости... Просто не было времени поговорить с тобой, — сказал Стэнли, — и сообщить о своих планах.

Кэтрин смотрела на него изумленными глазами. Она не понимала, о чем он говорит. Беспокойство заполнило ее душу.

— Какие планы?

— Сейчас, когда мы поженились, я произведу кое-какие изменения в своей больнице. На следующей неделе я собираюсь пригласить на работу еще одного доктора, так что смогу приезжать сюда домой на выходные.

— На выходные?! О чем ты? Разве мы не поедем туда вместе? Ты же сам говорил, что твой дом там. Значит, и мой тоже, любимый.

— Нет, — безапелляционно сказал Стэнли. — Ты и ребенок не можете и не должны там жить. Я принял решение: вы остаетесь здесь. Тетя и дядя позаботятся о вас. Не бойся, тебе не придется скучать здесь одной. Моим друзьям, которые присутствовали на свадебной церемонии, ты очень понравилась. Я сказал им, что ты музыкант. Я думаю, они будут рады скрасить твое одиночество. Можешь даже устраивать домашние концерты.

— Но Стэнли...

— Йоханнесбург хороший город, — не давая Кэтрин вставить ни слова, продолжил Стэнли. — Здесь много магазинов. Здесь ничуть не хуже, чем в Лондоне или Вене.

Кэтрин надеялась, что это ей снится, что это просто ночной кошмар и что когда она проснется, то услышит от Стэнли слова любви и ласки. Но это был не сон.

— Стэнли! — громко закричала она. — Я не верю своим ушам. Магазины?! Домашние концерты?! Да пойми же ты: мне не важно, где мы живем, мне нужно лишь одно — чтобы ты был рядом. Зачем я, по-твоему, выходила замуж. Чтобы жить с мужем в разных городах?

— Когда мы обвенчались, я дал и тебе, и себе слово, что буду заботиться и защищать вас. Поверь мне, будет лучше, если ты останешься в Йоханнесбурге. Сейчас тебе надо беречь себя.

— Кому будет лучше? — не успокаивалась Кэтрин. — Мне? Ну нет! Я примчалась к любимому человеку за тысячи миль, мы поженились, и вот он говорит мне, что мы должны жить порознь. Стэнли, что же это такая за семья у нас с тобой получится?

Надежды на счастливую жизнь с любимым рушились на глазах. Планы Стэнли казались Кэтрин подлыми и бесчеловечными по отношению к ней.

— Я твоя жена, Стэнли, и я хочу жить с тобой.

— Но пойми, я стараюсь сделать так, чтобы твоя жизнь и жизнь нашего ребенка были безопасными и спокойными.

— О каком спокойствии ты говоришь?! По-твоему, я могу быть спокойна, если ты будешь бросать меня одну на пять дней в неделю? Почему ты не даешь мне возможности хотя бы попробовать жить там? Грейс показывала мне твои письма. Я знаю многое про тамошнюю жизнь. Ты даже не представляешь, как я завидовала тебе все эти три месяца, пока мы жили в разлуке. Мне импонирует твой образ жизни. Ты живешь в мире событий и приключений. Я мечтала о том, чтобы жить с тобой вместе.

— Кэтрин, ты же музыкант, у тебя есть любимое дело. Будет лучше, если ты останешься здесь. Ты сможешь репетировать. Тебе нужен покой. Все будет в порядке, моя любовь.

— Не говори мне о любви! Что это за любовь, если ты так легко готов бросить меня на пять дней одну?! Я не понимаю, зачем ты женился! Сомневаюсь, что ты вообще способен любить.

Лицо Стэнли омрачилось, он явно не ожидал, что жена будет перечить ему.

Он попытался обнять Кэтрин, но она отстранилась, не веря больше ни единому его слову. Боль пронзила ее сердце.

— Я думала, что наш брак будет построен на полном доверии друг к другу. А ты, не сказав ни слова, не посоветовавшись со мной, все решил сам, словно я какая-то вещь. Захочу — возьму с собой, а захочу — оставлю здесь. С таким же успехом я могла бы жить сейчас одна в Лондоне.

Стэнли было крайне неприятно слышать от нее такие слова. Они ранили его мужское самолюбие.

— Кэтрин, ты моя жена, и я хочу, чтобы ты доверяла моему мнению. Я мужчина и уж, наверное, лучше знаю, как нам поступить. Позволь мне решать такие проблемы.

— Скажи, зачем мне жить в этом доме и создавать здесь уют, если тебя не будет рядом? Когда мы поженились, я думала, что ты все время будешь со мной.

— Кэтрин, мой дом — это ты, и я хочу, чтобы он был в полной безопасности.

У нее кружилась голова, мир ее надежд и желаний рушился.

— Стэнли, ты не слышишь меня или не хочешь услышать? Пойми, я хочу быть с тобой. Все равно где, но только с тобой.

— Неужели ты думаешь, что я хочу жить порознь? Мне это доставляет не меньшие страдания, чем тебе.

— Но ты делаешь все, чтобы обострить эти страдания.

Стэнли бледнел на глазах, на него было жалко смотреть.

— Кэтрин, я не имею права лишать тебя музыки. Живя здесь, ты сможешь продолжить заниматься ею, совершенствовать свои навыки. Ты войдешь в музыкальные круги этого города. А там, в маленьком городке, тебе будет нечего делать. Там нет той жизни, к которой ты привыкла.

Кэтрин закрыла лицо руками. Ей не нужна была музыка без Стэнли.

— Я не хочу всю жизнь быть скрипачкой. Карьера для меня ничто, — вдруг проговорила она, — иначе я не вышла бы за тебя замуж. — Кэтрин выпалила эти слова на одном дыхании. Она уже давно хотела сообщить Стэнли о своем решении покончить с музыкой, но никак не решалась.

Это известие поразило его как гром.

— Я тебе не верю, — дрожащими губами пробормотал он. — У тебя же талант.

— Ну и не верь, — сквозь слезы сказала Кэтрин. — Это мой выбор, и я прошу тебя уважать его.

Стэнли заметил, что некогда сверкающие от любви голубые глаза Кэтрин, были теперь холодны как льдинки.

— Зачем ты женился на мне? — спросила она. — Неужели ты не хотел, чтобы с тобой рядом всегда был человек, которому можно выговориться, на которого можно положиться?

— Кэтрин, ты же прекрасно знаешь, что я очень хочу этого. Просто обстоятельства сейчас не позволяют нам жить вместе.

— Полчаса назад, я собиралась ехать хоть на край света с мужчиной, которого люблю. А в итоге оказалось, что совсем другой человек привез меня в незнакомый мне дом и разрушил все мои надежды.

Стэнли сидел молча. Он устал от этих бесконечных пререканий, но отступать от своего решения был не намерен.

— Какой смысл теперь в данных нами в церкви обещаниях, — продолжила Кэтрин, — если ты сам не позволяешь мне быть твоей женой? Зачем ты отталкиваешь меня? Наша свадьба оказалась простым фарсом, а твои клятвы перед алтарем — пустыми обещаниями.

— Не смей так говорить! — прорычал Стэнли.

Его глаза яростно сверкнули. Но вдруг он понял, что его поведение и тон пугают Кэтрин, и потому смягчил выражение лица и попытался поцеловать ее. Но она вновь оттолкнула его.

— Я не хочу, — закричала она, — жить по твоим правилам и плясать под свою дудку!

Произнеся эти слова, Кэтрин вдруг ощутила себя независимой, свободной и гордой женщиной. Свадьба представилась ей ужасной ошибкой, а Стэнли — подлым обманщиком. Ее глаза озарились хрустальным блеском.

— В чем проблема? — Он недоуменно пожал плечами. — Я не понимаю. Может, ты думаешь, что я возвращаюсь к Нэнси? Значит, ты не доверяешь мне, не веришь в мою любовь. Ты же знаешь, я люблю тебя и только тебя. А с ней у меня ничего не было и не будет.

— Я тебе ничего не говорила о Нэнси.

— Но я знаю, ты подумала об этом. Признайся.

— Да, подумала, — вызывающе произнесла Кэтрин. — А что я, по-твоему, могу еще подумать, когда мужчина на следующий же день после свадьбы хочет оставить жену одну и уехать черт знает куда.

— Все это плод твоего воображения. Просто я хочу, чтобы ты жила в лучших условиях и занималась музыкой, я же объяснял тебе. Ведь музыка — твое призвание, поверь мне, я же слышал, как ты играешь. Таких виртуозных скрипачей, как ты, единицы.

Кэтрин не верила Стэнли. Ее постоянно преследовала мысль, что он все время что-то скрывает от нее. Ей даже стало казаться, что их отношения и свадьба — глупая шутка и что она сама виновата в происшедшем. Кэтрин вновь стала сожалеть, что прилетела в ЮАР. Лучше бы она осталась в Вене.

— Стэнли, я не верю тебе. Почему ты мне постоянно врешь? — почти плача, спросила она. — Я знаю, что многим мужчинам, имеющим семью и детей, это не мешает иметь также и любовницу на стороне. Я же помню, как ты ворвался в дом к доктору Хиллсу и устроил омерзительную сцену ревности. Ты боялся, что он меня соблазнит, не так ли? А разве ты сам не такой же, как он?!

Стэнли вновь попытался обнять Кэтрин. В этот раз она уже совсем грубо оттолкнула его.

— Но, если я увлечен другой женщиной, зачем же мне тогда нужно было жениться на тебе? — словно оправдываясь, спросил он. — Дорогая, ты противоречишь сама себе.

— Не смей называть меня «дорогой»! Я больше тебе не дорогая! — гневно воскликнула Кэтрин. — Единственной причиной, по которой ты решил жениться на мне, был ребенок. И так как ты порядочный человек — я на это очень надеюсь, — ты не мог поступить иначе. Но не волнуйся. Я избавлю тебя от ненужных страданий и ответственности.

— Что ты несешь? Опомнись, Кэтрин! — изумленно сказал Стэнли.

— Ты, должно быть, чувствуешь себя неудачником. Провел с женщиной единственную ночь, а она забеременела и ты вынужден был жениться. Разумеется, это никак не входило в твои жизненные планы. Но не волнуйся, тебе больше не придется об этом думать.

С этими словами Кэтрин встала и направилась к телефону. Стэнли преградил ей путь.

— Мне кажется, у нас с тобой происходит первая ссора, — шутливо сказал он, пытаясь разрядить атмосферу.

— Это наша первая и последняя ссора, — холодно парировала Кэтрин.

Она оттолкнула его и прошла в другую комнату. Там она раскрыла свой чемодан и извлекла оттуда записную книжку. Стэнли не думал, что их разговор будет таким неприятным.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался он.

Тяжело вздохнув и утерев последние слезы, Кэтрин пристально посмотрела на него.

— Знаешь, Стэнли, уж лучше я сохраню о тебе хорошие воспоминания, чем окончательно разочаруюсь в тебе.

— Что ты делаешь? — машинально повторил он свой вопрос.

— Я ухожу от тебя.

Она закрыла чемодан и направилась к выходу. Стэнли не пропускал ее.

— Я никуда тебя не отпущу.

— Хватит, Стэнли. Я устала. Пропусти меня, пожалуйста.

Он был непоколебим.

— Если даже ты попытаешься уехать, у тебя это не получится. У меня твой паспорт. Так что сядь и успокойся.

Его слова не подействовали на Кэтрин. Она сейчас хотела лишь одного — уйти от Стэнли и никогда его больше не видеть.

— Ну и что? — безразлично спросила она. — Что ты будешь делать с моим паспортом? Можешь оставить его себе на память, я получу другой в консульстве.

— Кэтрин, я не понимаю, что происходит. Ты совсем мне не веришь?

Она молчала, нежный голос Стэнли казался ей лживым и омерзительным.

— Дорогая...

— Я, кажется, просила больше не обращаться ко мне так! — закричала Кэтрин. — Еще раз так скажешь, я тебя... я тебя... ударю. — Ее сердце было готово разорваться от боли. — Стэнли, ты никогда меня не любил. Может быть, тогда, на концерте, ты просто был заворожен моей игрой. Потом под впечатлением музыки, переспал со скрипачкой. Если бы ты знал, как мне больно осознавать это. — Она подняла голову. — Ведь это так, Стэнли? — спросила она, вопросительно посмотрев на него. — Наверное, ты считаешь, что иметь жену скрипачку — это престижно. Ее можно гордо показывать друзьям и родственникам. Я для тебя все равно, что престижная машина или дорогой портсигар.

— Кэтрин, ты слышишь, что несешь? Это же полный бред! Но если ты все время так думала, то зачем же тогда согласилась выйти за меня замуж?

— Любила. Теперь я понимаю, что моя любовь казалась тебе навязчивой. Сейчас я уйду и навсегда избавлю тебя от своего навязанного тебе чувства. Я больше никогда не появлюсь в ЮАР. Кажется, наше брачное свидетельство осталось у твоего дяди? Так вот, попроси его, чтобы он прислал мне бумаги для развода в Манчестер, и я их подпишу.

— Никакого развода не будет, Кэтрин. Я люблю тебя, и ты должна остаться со мной.

— Хорошо. Я просто уеду. Развод ведь всего лишь глупая формальность. Как и наша свадьба, не так ли? Когда я вернусь в Манчестер, я сниму себя жилье и буду давать частные уроки музыки. Это приносит хорошие деньги, так что я сама буду в состоянии обеспечить своего ребенка. Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Если же ты захочешь повидать ребенка, можешь прилетать к нам. Никаких козней я тебе чинить не стану.

Кэтрин даже не догадывалась, какую боль она причиняет Стэнли. Сейчас он был похож на маленького ребенка, который не понимал, что происходит. Он видел, что мир вокруг рушится, но почему это случилось, понять не мог.

Она подошла к входной двери, открыла ее и бросила на Стэнли прощальный взгляд. Он сидел на кровати, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Ощутив на себе ее взгляд, поднял голову.

— Кэтрин, что мы делаем?! — Он почти плакал. — Я прожил без тебя три месяца. Все это время мне было очень тяжело и больно. Я больше не хочу терять тебя. Хорошо — если ты так хочешь жить со мной почти в глуши, пусть будет так. Но пообещай, что будешь там слушаться меня.

Это не было лицемерием. Стэнли действительно любил Кэтрин. Любил ее душу, любил каждую клеточку ее тела. Такое произошло с ним впервые в жизни. Он готов был бросить работу, поступиться принципами — и все ради Кэтрин. Его слова о трех месяцах тоски и боли были чистой правдой.

И он действительно не хотел брать Кэтрин с собой лишь потому, что не желал, чтобы она отказывалась от своего таланта. Что же происходит?

В то же время Стэнли думал и о том, что скажет друзьям и родственникам, если Кэтрин действительно уедет. Он не мог допустить скандала. Гордость не позволяла ему признаваться, что всего лишь через несколько часов после заключения брака его беременная жена бросила его.

— Стэнли, теперь мы оба знаем, что наша свадьба — фарс. Так что не надо жертв, — тихо проговорила Кэтрин. — Давай больше не будем обманывать себя.

Ей было очень больно произносить эти слова, но и в ней говорила гордыня. Конечно же ей хотелось остаться со Стэнли и уехать с ним туда, где его ждала работа. Но она уже все решила и не собиралась капитулировать.

Щелкнув замком, Кэтрин сделала шаг по направлению к выходу, но тут Стэнли опять преградил ей дорогу.

— Кэтрин, ты переутомилась. Ты не понимаешь, что говоришь. Тебе нужно прилечь и отдохнуть. А потом мы вместе уедем.

Стэнли снова говорил так, словно он сам уже давно все решил за жену. Это возмутило ее. Теперь ей уже не хотелось ехать с ним. Тишина и покой — вот что казалось ей на данный момент действительно необходимым.

— Стэнли, пропусти меня, пожалуйста, — умоляющим тоном произнесла Кэтрин.

— Что ты делаешь? Ты ведь этого не хочешь.

— Хочу, очень хочу, — машинально ответила она.

Режущая боль распространялась по ее телу. Кэтрин почувствовала, что все тело ноет, но постаралась не обращать на это внимания. Главным сейчас было желание уйти, а там — будь что будет.

— Тогда, когда мы с тобой впервые встретились у Роберта и Грейс, я и не думал ни о какой музыке. Как только я тебя увидел, мне сразу же захотелось заняться с тобой любовью. А то, что ты сейчас говорила мне, — просто какой-то бред. Я вижу, как ты талантлива. Музыка — твое призвание, и я не хочу лишать тебя этого.

— То есть ты хочешь сказать, что я гожусь только для двух вещей — постели и игры на скрипке. Вот ты и признался. Конечно, чего стоило тебе уложить молоденькую дурочку в постель! Это для тебя, очевидно, так же легко и естественно, как и прием пищи.

Стэнли ощущал себя человеком, пытающимся пройти сквозь бетонную стену. Все попытки были тщетными. Кэтрин проявляла поразительное упрямство, граничащее с глупой одержимостью.

— Я понимаю, — продолжила она, — ты привык ощущать себя свободным, ни от кого не зависящим человеком, который все решает сам: когда ему есть и пить, с какой женщиной и когда спать. Ты, наверное, приглашал их к себе в квартиру, и вы предавались любовным утехам. А в какой-то момент тебе подумалось — а не найти ли мне какую-нибудь дуру, которая еще и Паганини будет играть. Я никогда не спрашивала тебя о женщинах, которые у тебя были до меня, и не собираюсь. Мне это безразлично.

Кэтрин хотела побольнее уколоть Стэнли, но все же не знала, что пронзила его насквозь. Что он мог сделать, чтобы унять эту боль?! Эмоции переполняли его.

— Давай переменим тему, — предложил Стэнли, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. — У нас еще есть несколько часов, и нам нужно совершить кое-какие покупки.

— Покупки?!

— Ну да, а разве женщины не любят ходить по магазинам? — пытаясь выдавить из Кэтрин улыбку, сказал он. — У тебя как раз будет несколько часов, чтобы ознакомиться с Йоханнесбургом.

Она никак не отреагировала на его предложение. Вместо этого сказала:

— Когда я уйду, ты наконец-то сможешь позвонить, кому собирался.

Стэнли долго и молча смотрел на Кэтрин.

— Ты не хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спросил он голосом ребенка, которому отказали в поездке в Диснейленд.

— Ну, если тебе интересны отделы парфюмерии и женской одежды, то можешь пойти.

Впервые за последние полчаса они говорили спокойно, не срываясь на крик.

— Можно тебя попросить оказать мне одну услугу? Закажи мне, пожалуйста, такси и скажи, что через пять минут я уже спускаюсь.

— Да, конечно, — с облегчением произнес Стэнли. — Но сначала тебе следует поесть.

— Нет, спасибо. Я все еще сыта нашим свадебным застольем.

— Но ты же почти не притронулась к еде!

— Тогда я думала о брачной ночи, мне было не до еды. А сейчас... Пожалуй, ты прав: теперь, когда я узнала, что брачная ночь отменяется, — язвительно улыбаясь, сказала Кэтрин, — я и впрямь не прочь перекусить. Тогда скажи водителю, что я спущусь через пятнадцать минут.

Она исчезла в ванной, а Стэнли решил приготовить что-нибудь на скорую руку.

Кэтрин включила воду и громко зарыдала. Ей вспомнился разговор с отцом за несколько часов до свадьбы. Его слова звучали, словно эхо в тумане.

— Будь счастлива, дочь, — говорил отец. И она, сияя от счастья, отвечала ему:

— Вот об этом, папочка, не следует беспокоиться.

Теперь этот разговор казался ей роковым. Тогда она еще не понимала, что не все в жизни столь безоблачно, как ей казалось в момент венчания.

Кэтрин умылась, привела себя в порядок и прошла на кухню, где Стэнли уже успел приготовить легкий обед. Доев свою порцию, она поблагодарила его.

— Спасибо за обед.

— Всегда пожалуйста, — улыбаясь, ответил Стэнли.

Он весь сиял от радости. Ему казалось, что он вновь видит прежнюю Кэтрин.

Она собралась, накинула не себя легкую куртку и направилась к выходу. Обернувшись напоследок, произнесла:

— После похода по магазинам я буду готова к отъезду. Я знаю, ты с нетерпением ждешь возвращения в свою больницу.

Не в силах больше находиться в обществе Стэнли, Кэтрин направилась к двери.

— Я провожу тебя до лифта, — заботливо произнес он.

Раньше такая забота, несомненно, порадовала бы ее. Но после свадьбы все пошло шиворот-навыворот. Стэнли стал казаться ей излишне навязчивым в своей заботе, всегда и везде она чувствовала его присутствие.

— К которому часу мне нужно быть здесь? — уже стоя в лифте, спросила Кэтрин.

— К четырем.

— Ну, тогда до встречи.

Двери лифта захлопнулись. Она спустилась вниз, села в поджидавшую ее машину и закрыла окно, чтобы никто не видел ее заплаканного лица. Шофер завел машину, и они пустились в дорожное плавание по улицам Йоханнесбурга.

Кэтрин надеялась, что после отъезда из Йоханнесбурга больше никогда не переступит порога квартиры Стэнли. Ее обстановка угнетала ее. Ей казалось, что там нечем дышать, что там вообще невозможно жить. Поход по магазинам казался сейчас единственной возможностью хоть как-то развеяться. Предложение Стэнли пройтись по магазинам даже обрадовало ее.

— Мой муж дал вам указание отвезти меня в торговый центр, — обратилась Кэтрин к водителю, — но не могли бы мы сначала заехать еще в одно место.

Шофер утвердительно кивнул головой.

— Куда вы хотите, чтобы я вас отвез? — поинтересовался он.

Она объяснила, куда ей нужно, после чего шофер резко развернул машину и они поехали.

Спустя несколько часов Кэтрин уже снова была у подъезда дома Стэнли. Шофер достал из багажника несколько легких сумок с покупками и протянул их ей. Поездка по магазинам доставила Кэтрин несказанное удовольствие. Но больше всего ее радовало то, что все покупки она сделала на собственные деньги, несмотря на то что муж отдал ей свою кредитную карточку.

Из подъезда вдруг показалась фигура крупного, мускулистого мужчины. Стэнли! Кэтрин была счастлива видеть его. За время своей поездки она успела простить его и соскучиться. При виде мужа на душе у нее стало светло и радостно.

Увидев ее, стоящую возле машины, Стэнли быстрыми шагами направился навстречу. Он заплатил водителю и велел Кэтрин поторопиться. Увидев, сколько всего она накупила, он пошутил:

— Нам, наверное, потребуется носильщик.

Стэнли и Кэтрин стояли и молча смотрели друг на друга виноватыми глазами, без слов моля о прощении. Затем он отвел шофера в сторону и стал с ним о чем-то разговаривать. Кэтрин молча наблюдала за ними. Она подумала, что Стэнли расспрашивает шофера о том, где они так долго пропадали. В какой-то момент водитель громко рассмеялся. На лице ее мужа прочитывалось явное недовольство.

Кэтрин полагала, что Стэнли был недоволен тем, что она тратила свои деньги, а не его. Ей же это обстоятельство доставляло большую радость.

Стэнли не знал, что, когда она победила на конкурсе скрипачей, ей выдали призовое вознаграждение, представлявшее собой хотя и не слишком уж большую, но вполне солидную сумму денег.

— Кэтрин, нам нужно поторопиться, — сказал Стэнли, беря ее под руку.

Вскоре они уже ехали в его «вольво». Поначалу в основном молчали. Стэнли даже не поинтересовался, что купила его супруга. Кэтрин смотрела на проплывающие мимо них пейзажи. В итоге он не выдержал и спросил:

— Как долго ты намерена держать меня в неизвестности?

— Ты говоришь о моих покупках?

— Не только.

— Потерпи немного, и ты все узнаешь. После того как ты подарил мне скрипку, я тоже решила сделать тебе подарок.

— Я с нетерпением жду того момента, когда мы приедем.

— Я боюсь, тебе придется ждать несколько дольше, чем ты думаешь.

Стэнли улыбнулся Кэтрин. Он и понятия не имел, что за подарок она приготовила для него. Он хотел было пофантазировать на эту тему, но быстро бросил свою затею.

По приезде, когда машина остановилась возле дома Стэнли, Кэтрин ощутила прикосновение его губ. Они скользнули от ее шеи к щеке, затем ко лбу и, наконец, к ее губам...

Еще неделю назад она умоляла его увезти ее в эти места. И вот мечта Кэтрин наконец-то осуществилась. Она была счастлива, ничуть не сожалея о том, что приехала сюда.

Даже если бы ей пришлось поселиться в домике для гостей, она с удовольствием бы это сделала. Но Кэтрин вернулась уже в ином социальном статусе, в качестве жены Стэнли.

Его жилище очень напоминало дом доктора Хиллса. Внутри все было компактно и довольно уютно. В спальне Кэтрин обнаружила двуспальную кровать, которую, как сказал он, привезли по его заказу во время их пребывания в имении Джеймса и Элизабет. Оказывается, до этого Стэнли спал здесь на узкой, односпальной кровати.

— Ты пойдешь в больницу завтра с утра? — спросила Кэтрин.

— Нет, милая, я должен заглянуть туда еще сегодня. Там есть дежурный медперсонал, и я переговорю с ними. Некоторые из пациентов вызывают у меня опасения.

— Но ведь другие сотрудники тоже знают свое дело. Неужели до утра они не справятся без тебя? Ты очень самоотвержен.

Стэнли поднял свою темноволосую голову и с подозрением посмотрел на Кэтрин. Ему почудилось, что в ее голосе присутствовали нотки иронии.

— Нет, Кэтрин. Я просто делаю то, что должен делать. Я врач, и это моя обязанность. В этом нет ничего героического.

Чтобы отвлечься, оба стали распаковывать чемоданы. Кэтрин разбирала утренние покупки, пока Стэнли раскладывал ее вещи по шкафам.

— Дорогая, — склоняясь над нею, произнес он, обняв ее за плечи, — почему ты все время молчишь? Ты себя хорошо чувствуешь?

Стэнли казался Кэтрин титаном, вершителем человеческих судеб и жизней. А когда она вспомнила, что ждет от этого божества ребенка, то подумала, что недостойна такого счастья — быть рядом с ним.

— Честно говоря, я чувствую себя полной дурой.

— Почему, дорогая?

— Если бы ты знал, как я злилась на тебя, когда Роберт жаловался мне, что за десять лет ты не навестил его, своего учителя. Я считала тебя плохим учеником и другом. Но теперь я понимаю, как ты предан своей профессии и насколько занят. Тебя просто не оторвать от твоих пациентов. Ты, видимо, считаешь себя лично ответственным за жизнь каждого из них, даже если непосредственно кого-то ведет другой доктор, — тихим, срывающимся голосом проговорила Кэтрин.

— Да нет здесь ничего необычного. Я просто врач, старающийся хорошо делать свое дело.

— Какой же я была дурой! — воскликнула она с досадой.

— Ну, не стоит так переживать. — Стэнли улыбнулся. — Переезд отнял у тебя много сил. Тебе просто нужно отдохнуть.

— Я же не инвалид! — воспротивилась Кэтрин.

— Нет, но ты беременна и должна позаботиться о здоровье ребенка, а значит, и о своем.

— Стэнли, твоя забота начинает меня утомлять.

Он не понял, что она имеет в виду, но решил ничего не выяснять. Вместо этого счел за лучшее просто взять и крепко поцеловать ее, что и исполнил с величайшим удовольствием.

— Я звонил утром в больницу и знаю что персонал готовит нам на завтра праздничный ужин, — отстранившись наконец от Кэтрин и лукаво улыбаясь, сообщил Стэнли. Затем он направился к выходу. — Я буду через два часа, моя богиня. Мне кажется, я уже начинаю по тебе скучать.

Он ушел, и Кэтрин осталась одна.

Она лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку, и думала о собственной неполноценности. От заботы Стэнли ей уже становилось дурно, но он не понимал этого или просто не хотел замечать. Она ощущала себя маленьким ребенком, которого могут приласкать и обогреть, а могут выругать и наказать.

Перед ее глазами проплывала сцена ее отъезда отсюда, закончившегося аварией. Стэнли стоял тогда и безразлично, как ей казалось, наблюдал за тем, как машина увозит ее все дальше и дальше. Она представляла, что бы с ней сейчас стало, если бы автомобиль не потерпел катастрофу. Она бы вернулась в Манчестер и через какое-то время узнала бы о том, что беременна. После рождения ребенка написала бы Стэнли письмо и проинформировала о том, что у него есть сын или дочь. Стэнли, конечно, сел бы на первый же самолет, чтобы поскорее проведать своего отпрыска. Но тогда у нее была бы уже другая жизнь, и в Стэнли она больше бы не нуждалась. В лучшем случае они бы просто иногда наведывались друг к другу.

Вытерев слезы уголком наволочки, Кэтрин встала с кровати с намерением написать письмо Морису. Она все еще боялась с ним говорить, так что лист бумаги стал для нее спасением.

Кэтрин не просто боялась расстроить своего учителя, она опасалась, что он может ее возненавидеть. А ведь ей и вправду никогда не хотелось становиться скрипачкой. Она просто делала все так, как хотели ее родители, боясь обидеть их. Но все равно была благодарна и отцу, и Морису — музыка многое дала ей в жизни.

До появления на ее пути Стэнли она не понимала, чего действительно хочет и в чем нуждается. Забеременев, Кэтрин почувствовала и осознала, что хочет лишь одного — быть просто матерью.

Она взяла перьевую ручку, села за стол и начала писать.

«Дорогой Морис. Я надеюсь, что твой управляющий уже сообщил вам о моем маленьком путешествии. Моя поездка закончилась для всех нас очень неожиданно — я вышла замуж за доктора Стэнли Пиккеринга.

Мы поженились в Йоханнесбурге, а сейчас живем в одном небольшом городе, на территории медицинского комплекса. Через пять месяцев и три недели мы ожидаем появления ребенка.

Уже давно я поняла, что концертная сцена не для меня, а после встречи со Стэнли окончательно в этом убедилась. Стэнли для меня — все. Мне сложно это описать словами, но в нем вся моя жизнь.

Музыка всегда будет частью меня, но замужество и ожидание ребенка стоят у меня на первом месте. Это то, ради чего я, собственно, и живу.

Надеюсь в скором будущем увидеть вас.

С любовью, Кэтрин».

Она надписала конверт, запечатала и отложила его в сторону.

Перед ней лежало еще несколько чистых листов бумаги, и она начала писать письмо отцу. К тому времени, когда закончила писать, было уже довольно поздно. Кэтрин приняла душ и, не дожидаясь мужа, легла спать.

На следующий день кто бы из персонала больницы ни встречался ей — все очень радостно и искренне поздравляли ее с замужеством. Она была приятно удивлена таким теплым приемом. Кэтрин и раньше догадывалась, что Стэнли находится здесь в большом почете, и доказательства этого растрогали ее.

Ее муж был явно польщен. Он прекрасно понимал, что теплое отношение коллег придает ему вес в глазах собственной жены.

Вечером Кэтрин стала готовиться к ужину. Она надела очень красивое вечернее платье, полагая, что Стэнли это будет весьма приятно.

Платье было белое, длинное и открытое, и, учитывая, что до больницы рукой подать, беспокоиться, что оно утратит яркий белый цвет, не приходилось.

Кэтрин собрала свои золотые волосы в пучок и нарочито небрежно заколола их заколкой. Слегка надушившись, накрасив губы и ресницы, осмотрев себя в зеркало, она осталась удовлетворена и посчитала, что готова идти на ужин в больницу.

В итоге образ получился весьма эффектным: ослепительно белое платье, а на его фоне ярко-красные губы, золотистые волосы и черные брови с голубыми глазами. От нее веяло тонким цветочным ароматом дорогих духов.

Надев туфли и забрав со стола письма, Кэтрин направилась в больницу. Возле нее она обнаружила грузовичок, который прежде никогда не видела.

Возле машины стояли двое мужчин европейской наружности, одетых в шорты и мятые футболки. Они смотрели на Кэтрин так, словно никогда прежде не видели женщину. Но ее это нисколько не удивило. Многие мужчины взирали на нее с восхищением, а то и с откровенным вожделением.

Уже подходя к входной двери, Кэтрин вдруг услышала сзади их возгласы:

— Фройляйн! Фройляйн!

Обернувшись, она взглянула на них.

— Я не фройляйн. Я фрау. Фрау Пиккеринг, — с достоинством сказала Кэтрин.

Мужчины были явно ошарашены, услышав это. Они, видимо, и не подозревали, что у Стэнли есть жена.

— Пиккеринг? — переспросил один из них. — Надо сказать, вам очень повезло с мужем.

— Я и сама это прекрасно знаю. Вам чем-нибудь помочь?

— Ваш муж сейчас осматривает одного из моих помощников.

— Хорошо, я узнаю, что там происходит и попрошу медсестру сообщить вам.

Пока мужчины, по-видимому немцы, раскрыв рты, смотрели на Кэтрин, та уже вошла в больницу. Стэнли как раз только что вышел из операционной. На нем были белые перчатки, шапочка и маска.

Кэтрин впервые видела его в такой одежде. Его облик испугал ее. Сейчас он походил на работника морга.

Стэнли подошел и поцеловал ее. Больничный запах смешался в сознании Кэтрин с ароматом собственных духов. Это было очень неприятное сочетание. Она почувствовала легкую тошноту.

— Что случилось? — спросил ее он. — Ты выглядишь так, будто увидела приведение.

— Со мной все в порядке, — неуверенно ответила она.

Стэнли снял с себя рабочую одежду и вопросительно уставился на Кэтрин.

— Не лги мне. Что случилось?

— Там на улице мужчина, который...

— Ганс Хубер, — как-то зло констатировал Стэнли. — Что он сказал тебе? Если он хоть пальцем до тебя дотронулся...

Кэтрин решила, что, вероятно, когда-то раньше между ним и этим немцем произошла ссора и Стэнли теперь всегда так реагирует на его имя.

— Нет, — дрожащим голосом произнесла она, — он даже не прикоснулся ко мне.

— Но он хотел, и ты это прекрасно понимаешь, — почти рыча, сказал ее муж.

— Стэнли, — примирительно проговорила Кэтрин, — все в порядке. Он просто попросил осведомиться о здоровье своего помощника, и я ему пообещала, что, как только что-нибудь станет известно, медсестра сообщит ему.

Стэнли отвел Кэтрин в свой кабинет и усадил в кресло.

— Подожди меня, я сейчас приду, — сказал он, поцеловал ее в плечо, а затем исчез за дверью.

Кэтрин чувствовала себя чрезвычайно неуютно. Обстановка больницы и ее платье явно не гармонировали друг с другом. Она молча сидела в кресле, боясь даже пошевельнуться. Кэтрин чувствовала, как по ее телу пробегает легкая дрожь, в ногах ощущалось покалывание. Она быстро встала, боясь, что если она еще хотя бы минуту останется сидеть, то встать ей уже вряд ли удастся.

Снаружи послышался шум автомобильного двигателя. Кэтрин посмотрела в окно и увидела, как те двое немцев, которые встретили ее при входе в больницу, уезжают. Как только их грузовик исчез в дорожной пыли, предварительно совершив несколько зигзагов, в кабинет вошел Стэнли. Пыль на дороге улеглась, шум мотора звучал где-то уже совсем далеко.

— Он больше не будет тебя беспокоить, — покойным голосом сказал ее муж.

Кэтрин обернулась и посмотрела на него.

— Что произошло с его помощником?

— Они работают на лесопилке, которая находится в десяти милях отсюда. Местные жители их недолюбливают, считая, что они отбирают у них работу и обедняют их земли. Помощника Хубера недавно побили.

— Он пострадал серьезно? — спросила Кэтрин.

— Отделался ушибами, ссадинами и вывихнутой челюстью. Мы ее вправили.

Кэтрин понимала, что еще толком ничего не знает о местной жизни и ее проблемах. Заметив ее смятение, Стэнли решил переменить тему.

— Ты выглядишь бесподобно. Я нисколько не удивляюсь тому, что Хубер засмотрелся на тебя.

— Спасибо за комплимент, — ответила Кэтрин. — Я решила, что раз в нашу честь устраивают праздник, то я должна выглядеть как подобает. Если ты скажешь мне, где здесь у вас почтовый ящик, я бы, может, еще успела до ужина отнести туда письма.

— Оставь их у меня на столе, завтра я их отнесу. Все уже ждут нас, так что давай поторопимся.

Стэнли раскрыл перед Кэтрин дверь, они покинули его кабинет и проследовали в зал, где все уже было приготовлено к торжеству.

5

Как только они вошли, раздались аплодисменты и громкие возгласы «Ура!» и «Поздравляем!». Новобрачных встречали Нэнси Доул, Нейтан Хиллс и еще несколько работников больницы. Они стояли вокруг стола и громко хлопали. Обещанная трапеза была весьма изысканной — разного рода закуски и шампанское. В центре возвышался огромный и невероятно красивый торт.

— Поздравляю! — широко улыбаясь, произнес Нейтан.

Он поцеловал руку Кэтрин, а затем пожал руку Стэнли.

— Добро пожаловать в нашу «семью», — продолжил доктор Хиллс, обращаясь к Кэтрин. — Мы рады не только за вас со Стэнли, но и за того ребенка, которого вы ожидаете. Я думаю, что мы ожидаем его появления с не меньшим нетерпением, чем вы сами, и все вместе будем заботиться о нем.

— Совершенно верно, — перехватила инициативу Нэнси. — Обычно мы принимаем роды у местных жителей. Но чтобы у здешнего доктора родился ребенок, такого еще не было. Это особый случай, так что вас, Кэтрин, все будут опекать, предупреждаю.

Кэтрин с несказанным удовольствием слушала речь Нэнси. Мысль о том, что они со Стэнли — лишь любовники, постепенно улетучивалась. Теперь ей казалось глупым, что она могла так думать.

— Большое всем вам спасибо, вы так заботитесь о нас, — благодарно произнесла Кэтрин. — Это так мило с вашей стороны.

После обмена любезностями Стэнли представил ее нескольким работникам больницы, а также новому повару, Эдди, с которым она еще не была знакома. Наконец все сели за стол. Стэнли, проявляя заботу о беременной жене, наполнил ее бокал соком.

— Извини, милая, но шампанское сейчас тебе противопоказано. Это может плохо отразиться на здоровье малыша.

Пока все рассаживались, Нэнси спросила Кэтрин:

— Вы не хотели бы работать медсестрой?

— О, с огромным удовольствием, если это возможно, — ответила Кэтрин.

Но тут Стэнли вмешался в их разговор:

— Ну, до этого еще далеко. Не будь столь самоуверенной, — сказал он, обнимая жену за плечи.

— А в чем, собственно, дело? Я не понимаю, — отреагировала она.

Ей не нравилось, что Стэнли, как ей казалось, не дает сказать ни слова. Да и частые упоминания при всех о ее беременности были Кэтрин крайне неприятны. Она считала неприличным обсуждать это при посторонних.

— Ужин просто бесподобен. Вы мариновали мясо? — обратилась Кэтрин к повару.

Тот сидел на другом конце стола. Он застенчиво поднял глаза и ответил:

— Не могу раскрыть тайну. Мясо приготовлено по одному старинному рецепту. Мне хотелось приготовить для вас что-то особенное.

— Должна сказать, что вам это удалось. Я поражена. Возможно, вы когда-нибудь поделитесь со мной секретом приготовления этого бесподобного стейка.

Глаза повара сверкали от счастья.

— Я смотрю, вы проявляете интерес к поварскому делу. Вы любите готовить? — спросил Эдди.

— Да, иногда. Когда-то я даже посещала французскую кулинарную школу, так что могу поделиться с вами своим скромным опытом.

Стэнли явно не нравился этот разговор. Ему совершенно не хотелось, чтобы его жена из скрипачки вдруг превратилась в кухарку.

— На самом деле, — начал он, — Кэтрин скрипачка. Вы даже не представляете, как она бесподобно играет. Надеюсь, что в скором будущем, она устроит нам небольшой концерт и у вас будет возможность убедиться, как божественно она исполняет труднейшие скрипичные партии. Надо бы только пригласить из Йоханнесбурга хорошего пианиста для дуэта. А можно бы устроить трио или даже квартет.

Моя карьера, снова подумала Кэтрин, это все, что беспокоит Стэнли. Она устала от его постоянных напоминаний о том, что она скрипачка и что это ее призвание. Он становился излишне назойливым.

— Сейчас я прежде всего женщина в положении, — сказала Кэтрин, косясь на Стэнли.

Но того уже было не остановить — так он гордился своей женой. Он пустился в рассказы о том, как Кэтрин заняла первое место на конкурсе скрипачей, как чудно и виртуозно она исполняет Паганини.

Если бы не вошедшая медсестра, Стэнли проговорил бы еще, наверное, целый час. Медсестра что-то быстро и тихо сказала. Кэтрин, занятая своими мыслями, ничего не расслышала, но по реакции окружающих поняла, что произошло какое-то событие, требующее экстренного вмешательства. Стэнли попросил прощения и поспешил удалиться. За ним ушли доктор Хиллс и все остальные врачи, кроме Нэнси.

Оставшись наедине с ней, Кэтрин решила воспользоваться ситуацией. Она повернулась к Нэнси и спросила:

— Скажите мне, пожалуйста, в домике для гостей часто кто-то живет?

— Очень редко. А почему вы спрашиваете?

— Просто я хочу приготовить сюрприз для Стэнли и мне понадобится этот домик. Как вы думаете, это возможно?

Нэнси на какой-то момент задумалась, а затем ответила:

— Я думаю, с этим не должно возникнуть никаких проблем.

Услышав такой ответ, Кэтрин облегченно вздохнула.

— Большое спасибо. Мне, наверное, потребуется около недели. И еще, можно вас попросить никому не рассказывать об этом, включая Стэнли?

Нэнси добродушно улыбнулась.

— Вы можете смело положиться на меня. Последними гостями этого домика были друзья Стэнли. Кажется, их зовут Роберт и...

— А, Роберт и Грейс, — оживилась Кэтрин, услышав имена близких ей людей. — Они мои вторые родители.

— Да, они очень милые люди.

— Когда умерла моя мама, они очень сильно помогли нам с отцом. Я их безумно люблю.

— Значит, вы давно знакомы со Стэнли?

— Нет. Слышала я о нем практически всю свою жизнь, а познакомилась только несколько месяцев назад.

Разговор с Нэнси давался Кэтрин нелегко. Ей вновь показалось, что у этой женщины что-то было со Стэнли. А иначе откуда у нее такой интерес к истории его и ее, Кэтрин, отношений? Отгоняя от себя эти мысли, она сказала:

— Я еще не успела вас поблагодарить за тот случай, после катастрофы. Вы мне тогда очень помогли.

— Это пустяки. Не стоит меня благодарить.

— Если честно, то я очень рада, что вы здесь. Хорошо, что рядом есть женщина, с которой можно поговорить.

— Я то же очень рада, Кэтрин. Я предлагаю перейти на «ты», — сказала Нэнси, вставая из-за стола.

— Я согласна.

— Ну вот и замечательно. Пока Стэнли занят с пациентом, пойдем, я отдам тебе ключ от домика для гостей. Надеюсь, Стэнли его не потерял.

Кэтрин последовала за Нэнси в холл. Через несколько минут ключ уже был у нее в руках.

— Если тебе больше ничего не нужно, тогда я пойду к себе.

— Я тоже ухожу.

Уже когда они вышли из здания больницы, Нэнси спохватилась:

— А как же Стэнли? Ты не будешь его дожидаться? Он, вероятно, будет искать тебя.

— Знаешь, мой отец врач.

— Правда?

— Да. Так что еще в детстве я поняла, что ждать врачей бесполезно. Они никогда не приходят вовремя.

— Меткое замечание.

Нэнси стояла уже возле своего дома. Дом же Стэнли и Кэтрин находился по соседству, через один.

— Спокойной ночи, Нэнси. Спасибо за все.

— Всегда обращайся, когда будет нужно. Напоследок как врач я хотела сказать, что если будет нужна помощь по части гинекологии, то не стесняйся и обращайся ко мне.

— Обязательно. Спокойной ночи, — сказала Кэтрин и направилась к их со Стэнли дому.

В окнах больницы горел свет, который слегка освещал дорогу, по которой она шла.

Оказавшись в доме, Кэтрин включила свет и стала готовиться ко сну. Она разделась, почистила зубы и забралась под одеяло.

О том, когда придет Стэнли, думать было бессмысленно. С одной стороны, Кэтрин хотела его дождаться, но с другой — безумно устала.

Лежа в постели, она гадала, каким будет их ребенок. Вскоре за стеной послышались шаги, дверь распахнулась и вошел Стэнли.

— Кэтрин, — тихо позвал он ее, боясь разбудить, если она уже спит.

— Что такое? — спросила, делая вид, что только что проснулась, Кэтрин.

— Прости меня, что я задержался.

— Ничего страшного. Я выросла среди врачей, так что это для меня не ново.

Стэнли снял с себя одежду. Тут Кэтрин почувствовала, что матрац сильно прогнулся, а через несколько секунд ощутила прикосновение тела Стэнли к ее телу. Он обнял ее.

— Я должен был прийти раньше, но одному пациенту стало очень плохо. Тяжелый приступ стенокардии. Он чуть не умер.

Услышав это, Кэтрин стало невыносимо грустно. Но, чтобы не показывать своих чувств, она спокойно сказала:

— Я помню, что отец говорил мне, что в некоторых ситуациях мы можем полагаться только на Бога.

— Твой отец прав. Но все же и мы, врачи, еще кое-что можем. Сегодня бедолагу удалось спасти.

Стэнли хотел еще кое о чем сказать Кэтрин, но боялся, что его известие опять спровоцирует скандал. Но промолчать тоже было нельзя.

— Завтра с утра мне придется уехать в Йоханнесбург. В течение нескольких дней должно пройти судебное разбирательство по факту избиения того несчастного, про которого я тебе говорил, а также насчет владений Хубера. Я должен присутствовать там как свидетель.

Новость несказанно обрадовала Кэтрин. Теперь у нее появлялось несколько дней для спокойного осуществления своего плана.

— Это твоя обязанность. Тут ничего не поделаешь.

Стэнли еще крепче прижал к себе жену.

— Ты не должна беспокоиться. Я уже переговорил с Хиллсом, он обещал присмотреть за тобой, пока я буду отсутствовать. А если возникнут проблемы со здоровьем, то можешь обратиться к Нэнси.

Забота Стэнли росла как на дрожжах. Это все больше и больше начинало раздражать Кэтрин.

— Со мной все будет хорошо, — сквозь зубы процедила она.

— А чем ты собираешься заняться, пока меня не будет?

— Начну готовить тебе свадебный подарок.

— Но Кэтрин...

— Не волнуйся, — перебила она мужа. — Я не буду делать ничего такого, что причинило бы вред ребенку.

— Я знаю, — ласково произнес Стэнли, целуя Кэтрин в шею. — Просто я очень волнуюсь за вас.

— Ты проследишь, чтобы мои письма были отправлены завтра?

— Да, я уже положил их в почтовую корзину, — ответил он и тут же спросил: — Тебе что-нибудь привезти из Йоханнесбурга?

— Нет, спасибо. У меня есть все необходимое. — Сказав это, Кэтрин подумала: все, кроме твоей любви. Мысли о том, что Стэнли любит не ее, а ее музыку, что у него, возможно, была и есть сейчас связь с Нэнси, снова овладели Кэтрин.

В то время как она думала о своих отношениях с ним, он нежно водил рукой по ее животу. Стэнли с нежностью думал, что он одновременно гладит и Кэтрин и своего ребенка.

Некоторое время они молчали. Затем он медленно убрал руку с живота жены и перевернулся на спину. Еще через сколько-то минут он, кажется, заснул.

Кэтрин наблюдала за его вздымающейся грудью. И вдруг ей стало так тоскливо. Ведь у них был медовый месяц, а Стэнли лежал рядом и только что не храпел. Если бы он по-настоящему любил ее, то наверняка придумал бы занятие поинтересней...

Дни отсутствия Стэнли пролетели незаметно. Вернувшись как-то вечером из Йоханнесбурга, он быстро вышел из машины и прямиком направился в больницу, надеясь найти в столовой обедающую Кэтрин. За несколько дней разлуки он успел сильно соскучиться, так что ему не терпелось увидеть жену. Прошлой ночью в своей йоханнесбургской квартире он так тосковал по Кэтрин, что не смог даже заснуть. Эти несколько дней показались Стэнли целой вечностью, несмотря на то что он несколько раз звонил жене и беспокоиться у него, казалось бы, не было причин.

В больнице ему сообщили, что Кэтрин была здесь, пообедала, но уже ушла, а самое вероятное место, где она теперь может быть, — дом для гостей.

Стэнли вышел из больницы и направился к гостевому домику. Он не представлял, что Кэтрин там могло понадобиться, когда у них есть собственный дом. Чем ближе он приближался к домику, тем отчетливее чувствовал запах краски.

Возле входа стояла санитарка Кэрол, с которой Кэтрин была уже знакома, как и со всеми другими сотрудниками больницы.

— Миссис Пиккеринг здесь нет, — сказала Кэрол.

Рядом с ней стояла ее дочь Лиззи, но Стэнли не сразу ее заметил. А когда увидел девочку, то обратил внимание, что все ее пальцы были в краске. На одежде также виднелись пятна красной и зеленой краски.

— Вы не знаете, где она? — спросил Стэнли.

— Миссис Пиккеринг сейчас может быть во многих местах. В каком точно, мы не знаем.

У Стэнли создалось ощущение, что Кэтрин на самом деле внутри, но почему-то прячется от него. Уж больно странно вели себя эти двое.

— Спасибо, Кэрол. Но я все-таки хочу заглянуть внутрь, — сказал он, подойдя вплотную к входу.

— Миссис Пиккеринг не велела никому туда входить, — суровым голосом произнесла Кэрол. ...

— Да все в порядке, не беспокойтесь. Этот сюрприз — для меня, — нашелся Стэнли.

Матери с дочкой ничего не оставалось, как расступиться. Он дернул за ручку, но дверь оказалась запертой. На счастье, у него с собой оказался запасной ключ. Он медленно всунул его в замочную скважину, повернул. Раздался легкий щелчок, путь наконец-то был свободен. Стэнли закрыл глаза и вошел. Думая, что Кэтрин окажется внутри, он решил изобразить маленького мальчика, которого перед тем, как одарить подарками, просят закрыть глаза.

Стояла полная тишина. Стэнли открыл глаза и сразу же почувствовал разочарование. Внутри не было ни Кэтрин, ни, как ему показалось, сюрприза. Комната напоминала маленький магазинчик для туристов, где можно купить фотографии с городскими пейзажами, символы и атрибуты той страны, в которую вы прибыли. Здесь — это была Франция. На полу лежали кисти, рулоны обоев, а также стояли банки с красками. Стены и потолок были выкрашены в желтый и белый цвета, а на них развешаны фотографии уютных улочек Парижа.

В комнату вошли Кэрол и ее дочь.

— Мама помогала раскрашивать стены и потолок, — сказала маленькая Лиззи. — И я тоже.

— Мне очень нравится, Лиззи, — произнес Стэнли.

— Ваша жена в отсутствие мужа, как видите, не теряла времени даром. Она хотела сделать вам приятное, — сказала Кэрол.

— Да, я вижу. Обновить и преобразить это помещение — хорошая идея. Так — совсем другое дело. Спасибо и вам за участие. Особенно, конечно, Лиззи, — проговорил Стэнли.

Подойдя к своему дому и открыв дверь, он с облегчением услышал шум воды в ванной. Слава Бога, она здесь!

Осмотрев комнату, Стэнли заметил, что в ней произошли небольшие изменения. Чувствовалось присутствие женщины: все вещи лежали на своих местах, книги были аккуратно расставлены по полкам, газеты сложены в аккуратную стопку.

Увидев все это, он вспомнил о своем плане перестройки и расширения дома. Об этом он как раз сегодня собирался поговорить с Кэтрин.

Подойдя к столу, Стэнли увидел листок бумаги. Это было еще не запечатанное письмо. Он взял его в руки.

«Дорогой папа, Стэнли уехал на несколько дней по своим делам, и я решила написать тебе письмо.

Он работает за десятерых. Дел здесь хоть отбавляй: много пациентов, хозяйственных проблем. Каждое утро я просыпаюсь с желанием помочь ему в чем-нибудь. Хочу быть с ним одним целым.

Стэнли хотел бы помогать и бедным местным, в основном сельским, жителям. Ты понимаешь, о ком я говорю. Их положение часто вызывает сочувствие, хотя пока я с ними непосредственно почти не сталкивалась. В этом отношении в стране существуют специфические проблемы, хотя на дворе уже последняя треть двадцатого века. Их все равно предстоит решать, и это дело, я думаю, недалекого будущего.

Я стала выращивать цветы. В больнице я взяла книгу о местных ботанических видах. Некоторые местные растения очень красивы и интересны.

Как ты? Я тебе позвоню на следующей неделе, но письмо это все же отошлю вместе с открытками, на которых запечатлены пейзажи и другие достопримечательности здешних мест. Обо мне не беспокойся. Я чувствую себя как никогда хорошо. Только в первые дни было очень неуютно.

Папа, я очень люблю тебя и очень надеюсь, что ты простил меня за этот мой безумный поступок.

С любовью, Кэтрин».

Стэнли не собирался читать чужого письма, но невольно дочитал его до конца. В письме узнавалась совершенно другая Кэтрин, совсем не та, какой она виделась ему. Она оказалась доброй, сострадающей и деятельной женщиной, которая не может просто отдыхать — в ее-то положении! — а хочет быть полезной мужу и другим людям.

Поразило его и то, что она все еще чувствует себя виноватой перед отцом и просит прощения.

Стэнли почувствовал в себе боль Кэтрин, понял, как мало знает о ней.

Погруженный в собственные мысли, он не услышал, как шум воды стих и жена вошла в комнату. Она застала его с письмом в руках. Босая, одетая в ночную рубашку, с зачесанными назад волосами и блестящими голубыми глазами, Кэтрин показалась Стэнли как никогда прекрасной.

— Я не думала, что ты так скоро вернешься, — недовольно произнесла она.

— Я освободился на день раньше. Если бы был уверен, что не испугаю тебя, то обязательно присоединился бы сейчас к тебе в ванне.

Кэтрин заметила в его руках свое письмо и рассердилась.

— Я всегда знала, что ты считаешь меня маленькой девочкой, за которой нужен постоянный присмотр, но это уже слишком! Читать чужие письма! Ты что, шпионишь за мной?!

Она была зла на него как никогда. Стэнли аккуратно положил письмо обратно на стол.

— Кэтрин, это произошло совершенно случайно. Я не хотел читать твое письмо, — примирительно сказал он.

— Раз прочел, значит хотел.

Стэнли ничего не оставалось, как признаться. Он боялся, что у них разразится еще одна большая ссора.

— Да, ты права, во всем и всегда. — Он подошел ближе к Кэтрин и попытался ее обнять.

Она грубо оттолкнула его в сторону.

— Ванная свободна. Можешь идти мыться.

Стэнли тяжело вздохнул.

— Прежде чем я что-то сделаю, я хочу, чтобы ты знала, что несколько минут назад я посмотрел на твой подарок. Кэрол не ругай, она сделала все, чтобы меня не пропустить.

— Но зачем, Стэнли? Твое нетерпение просто смешно.

Он уже сожалел о том, что признался. Стоял, виновато опустив голову.

— Правильно говорят, что нельзя выходить замуж за едва знакомого мужчину, — холодно процедила Кэтрин. — Чем больше его узнаешь, тем больше разочаровываешься.

— Ты меня неправильно поняла. Я просто хотел выразить свое восхищение. То, что ты сделала, — чудо.

— Скрипка, подаренная тобой, — тоже чудо, но это не совсем то, о чем я мечтала. Я вообще не понимаю, почему ты постоянно пытаешься навязать мне музыкальную карьеру. Мы совсем не понимаем друг друга. Если бы ты только знал, чего я хотела...

— Чего?

— Сейчас это уже не важно, доктор Пиккеринг, — сказала Кэтрин. — А насчет денег не беспокойся, я все купила на собственные, так что твои капиталы целы. Дай мне несколько недель — и я приведу дом в порядок. Раз это тебе кажется ненужным, пусть будет так.

— Но, Кэтрин, мне понравилось то, как ты изменила интерьер домика для гостей.

— Стэнли, не надо меня успокаивать. Теперь мой сюрприз — уже не сюрприз. Ты, как шпион, ходишь, все вынюхиваешь. Зачем тебе это? Без твоего надзора нельзя ступить и шагу.

— Любимая, — примирительно сказал он. — Так дольше не может продолжаться. Давай говорить спокойно.

— Не о чем тут говорить, — отрезала Кэтрин.

— Я не согласен. Давай ляжем в постель, а там уже поговорим.

— Ляжем в постель? Для чего?! — дрожащим голосом произнесла она. — Стэнли, как же плохо мы знаем друг друга. После венчания я хотела лишь одного — заняться с тобой любовью. Но этого все нет и нет. Я, конечно, не виню тебя в этом — наверное, так и должно быть. Ты просто больше не хочешь меня.

Стэнли вздохнул и медленно опустился в кресло. Он решил расставить наконец все точки над i.

— Ты не хочешь иметь ребенка?

Вопрос привел Кэтрин в недоумение.

— Что за странный вопрос? — удивленно спросила она.

— А я не вижу признаков счастливой матери, — тихим, спокойным голосом сказал Стэнли. — Ты ни разу не заговаривала со мной о ребенке. Ты изматываешь себя. Ты просто не думаешь о ребенке. Я ни разу не слышал, чтобы ты мечтала о его будущем, пыталась угадать его пол или хотя бы придумывала ему имя!

Кэтрин сидела неподвижно.

— В письме отцу ты и словом не обмолвилась о малыше. А ведь Эрвин не только твой отец, но и хороший врач, ты должна была бы сообщать ему о каждом дне твоей беременности, — продолжал Стэнли.

Кэтрин молчала.

— В Йоханнесбурге ты сказала мне, что хочешь купить себе несколько нарядов. Я знаю, что это была неправда. Я не заметил у тебя ни одного нового платья.

Кэтрин виновато опустила голову.

— Ты сообщила, что у тебя есть для меня свадебный подарок. Я-то думал, что ты купила вещи для нашего маленького. Какие-нибудь пинетки или погремушки, кроватку. Но когда я зашел в домик для гостей, то ничего этого там не увидел, это меня очень расстроило. Ты совершенно забыла о том, что скоро станешь матерью!

Кэтрин больше не могла слушать речи Стэнли. Ей было больно. Ей уже казалось, что действительно она во всем виновата.

— Сегодня я почувствовал, что больше не могу терпеть, — не останавливался Стэнли. — Я, как мальчишка, умирал от ожидания твоего подарка. Если бы ты знала, каким идиотом я себя почувствовал, войдя в домик для гостей. Там не оказалось ни одной вещи для нашего ребенка. Я понимаю, конечно, что ожидание ребенка у всех проходит по-разному. Но ты вообще никак не проявляешь интереса к собственному малышу! Это неестественно.

— Неправда, — вмешалась в его монолог Кэтрин. — Я очень хочу ребенка и жду его появления на свет. Но ведь я беременна только четыре месяца, у нас уйма времени, чтобы подготовиться.

Стэнли пристально посмотрел на нее, а затем спросил:

— Кэтрин, ты боишься?

Своим вопросом он попал в самую точку. Да, действительно, Кэтрин ужасно боялась. Если бы она сейчас все время думала о своей беременности, то просто сошла бы с ума от беспокойства, а ведь нервничать будущей матери тоже нельзя.

Ей вдруг так сильно захотелось, чтобы ее собственная мать была сейчас рядом и укрыла ее от всех невзгод.

Стэнли увидел в глазах жены страх.

— Кэтрин, помнишь, после катастрофы я сказал, что ты беременна, и это известие очень сильно напугало тебя. Не так ли?

Она глубоко вздохнула.

— Да, я испугалась, потому что тогда принимала антибиотики. У меня было воспалено горло. Но я сразу же от них отказалась. Будь что будет, все в руках Господа.

Если бы Стэнли только знал, сколь многого я боюсь, думала Кэтрин. Мысли о беременности просто изводят меня. Я хочу думать о чем-то другом, но не могу. Я очень хочу ребенка, хочу, чтобы он был счастлив, но очень боюсь за него. Я хочу, чтобы ты меня любил, Стэнли.

— Не волнуйся, все с нами будет хорошо, — уверил он ее, пытаясь успокоить. — Риск для здоровья ребенка минимален, так что пока нет повода для беспокойства.

— Но все-таки он есть. Мне обязательно нужно будет позвонить отцу и обсудить с ним сложившуюся ситуацию. Он может помочь советом.

— И ты из-за этого переживаешь? — спросил Стэнли.

Ты даже не догадываешься, насколько остро я это переживаю, думала Кэтрин. Со мной за всю жизнь такого не было.

Решив не выставлять напоказ свои страхи и эмоции, она ответила:

— Не совсем из-за этого. Я для себя решила, что надо быть оптимисткой и не задумываться о будущем. Все идет своим чередом. Подумай, ведь совсем еще недавно я прилетела сюда с намерением просто увидеть тебя, а уже через два дня вышла за тебя замуж. Думать о будущем бессмысленно, мы все равно не в состоянии предугадать все варианты.

— Ты счастливый человек. Ведь миллионы женщин не познали счастья быть матерью. То, что произошло у нас с тобой, — просто чудо, убеждал Стэнли. — Но я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. Главное помни: мы с тобой в одной лодке, мы единое целое.

Кэтрин решила сменить тему разговора.

— Пока я еще нахожусь на ранней стадии беременности и могу свободно перемещаться, я хотела бы заняться обустройством нашего дома и домика для гостей.

Услышав это, Стэнли широко улыбнулся. Теперь он уже был рад, что она отвлеклась от своей беременности и страхов, с ней связанных.

— Ну, это замечательно, — сказал он. — Твои художественные способности не перестают меня поражать.

— Значит, ты не против? — спросила Кэтрин.

— Конечно нет. Домик для гостей выглядит теперь как конфетка. У тебя, оказывается, множество талантов.

— Да брось ты. Что сложного в том, чтобы украсить дом?!

— Я говорю не только о твоих дизайнерских способностях. В этом, может быть, и нет ничего удивительного, если речь идет о тебе. Но вот в такой короткий срок так близко сойтись со всеми людьми, работающими в больнице, — для этого действительно нужно иметь особый талант. В данном случае я имею в виду Кэрол и ее семью. Ты бы видела, как она с дочерью не пускали меня в бунгало, боялись, что ты расстроишься.

— Она, как и многие здешние люди, очень мила и добра. С ними очень просто найти общий язык, так что, по-моему, здесь нет ничего удивительного, — в ответ сказала Кэтрин.

— Не у всякого человека есть такой дар — сходиться с другими людьми. Ты открыла им свое сердце и душу, и они тебе ответили тем же. Ты замечательный человек, Кэтрин.

Ее уже порядком утомили комплименты Стэнли, казавшиеся ей неуместными и слишком назойливыми.

— Ты не будешь против, если позже я займусь обустройством нашего дома? — спросила она.

— Делай все так, как твоей душе угодно. Только у меня есть два условия. Первое — ты будешь пользоваться моей кредитной карточкой. Второе — во время дневной жары будешь отдыхать.

— Я обещаю. Завтра я хочу купить необходимые материалы. Прежде всего мне нужно будет решить, в какой цвет следует покрасить стены нашего дома.

— Я думаю, что цвет твоих глаз самый подходящий, — игриво произнес Стэнли. — Кроме того, голубой цвет, как правило, симпатичен детям.

Ему надо было идти в больницу, о чем он и сообщил Кэтрин.

— Сейчас я ненадолго отлучусь, чтобы проведать своих пациентов.

— Хорошо. Я, возможно, дождусь тебя, — сказала жена, закутываясь в одеяло.

Стэнли ушел. Кэтрин стало грустно без него. Как бы ей хотелось, чтобы он остался. Она так соскучилась по его поцелуям, по его ласкам. Но близости между ними так и не было. Она ломала голову, пытаясь найти этому объяснение.

Затем на нее вновь нахлынули мысли о ребенке. Она почему-то боялась, что если возникнут какие-то проблемы, то здешние врачи не смогут с ними справиться. Хотя у нее совершенно не было причин сомневаться в их высокой квалификации и добросовестном отношении. К тому же здесь рядом всегда будет Стэнли. И все же Кэтрин стало казаться, что она совершила ошибку, приехав сюда. Она боялась, что если вдруг что-то с ней и ребенком станет не так, то Стэнли ничего ей не скажет, дабы не беспокоить. Возвращение в Манчестер казалось самым правильным решением. Но как к этому отнесется Стэнли? Скорее всего, он будет против.

Кэтрин почувствовала небольшую сонливость. Еще чуть-чуть — и она уснет. А мужа все еще не было.

Они еще ни разу не ложились в постель в одно время. Как правило, когда Стэнли возвращался, Кэтрин уже спала, когда он с утра покидал дом, она все еще спала. Так за весь день она почти и не видела Стэнли.

Сегодня ночью все снова повторится, подумала Кэтрин. На ее глаза навернулись слезы. Она едва сдерживала себя, чтобы не разреветься.

На стене, напротив кровати, висела репродукция картины «Дуэт», написанной одним из авангардистов. На ней виделось нечто, похожее на белое фортепиано, на фоне которого можно было разглядеть скрипку с зависшим над нею смычком и с оборванной струной. Все это находилось в неком темном расширяющемся пространстве, переходящем в большое окно, сквозь которое виднелась то ли небесная, то ли морская голубизна.

Точно такую же картину Кэтрин повесила и в домике для гостей.

Эта картина напоминает мне о тебе, Стэнли, о наших непростых отношениях, про себя говорила Кэтрин. И в то же время о наших стремлениях к гармонии и ясности. На самом деле мне очень нравится твой свадебный подарок, любимый.

С этими словами она заснула...

Приехав сюда, Кэтрин и понятия не имела, что ей придется освоить профессию дизайнера интерьеров. Однако эта работа доставляла ей огромное удовольствие. Подбор красок, тонов, предметов интерьера казался ей интересным и увлекательным делом. Прошло полтора месяца, и уже не только их два дома приобрели новый облик. Некоторые обитатели и других домов попросили Кэтрин помочь им в обновлении интерьеров.

Доев свой завтрак и выпив стакан сока, она решила приступить к работе. Сейчас она трудилась над домиком повара Эдди. Здесь она решила выбрать светло-зеленую гамму для стен. Эта задумка настолько ей понравилась, что Кэтрин решила предложить мужу выкрасить и стены в больнице в тот же цвет.

В эту самую минуту в столовую вошел Стэнли. Он только что закончил операцию, ради которой вынужден был встать на два часа раньше, чем обычно.

Он выглядел очень бледным и сильно уставшим, недосыпание давало о себе знать. Его появление обрадовало Кэтрин.

— Я очень рад, что застал тебя дома, — усталым голосом произнес Стэнли, — иначе мне пришлось бы попросить Кэрол поискать тебя. Пойдем со мной в больницу.

Сердце Кэтрин учащенно забилось.

— Что случилось? — испуганно спросила она. Предложение проследовать в больницу явно испугало ее.

— Сначала давай дойдем до моего кабинета, — сказал он. — А там ты все поймешь сама.

Они вошли в кабинет. Стэнли помог Кэтрин лечь на смотровой стол и начал осмотр.

Впервые за целый месяц он прикасался к ней. Она почувствовала легкую дрожь и покалывание в ногах. Прикосновения Стэнли казались ей божественными ласками. Сейчас Кэтрин почти забыла о том, что это простой медицинский осмотр. Она видела перед собой прежде всего мужа и любовника. В ней росло желание, но она боялась, что он заметит это, и отвернула голову в сторону.

— Я думаю, что гипс уже можно снять, — сказал Стэнли.

— Это было бы замечательно. Я так устала от него.

Он аккуратно разрезал и снял гипс. Рука выглядела довольно жалко — очень худая и почему-то синяя.

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, словно у меня нет руки.

— Сейчас такое ощущение абсолютно нормально. Через пару недель рука заработает, как и раньше. Но сегодня я попрошу тебя ее не беспокоить.

— Спасибо, — тихо проговорила Кэтрин и стала подниматься. Но Стэнли попросил ее пока не вставать.

— Раз ты оказалась здесь, давай проверим, как чувствует себя наш ребенок.

Прежние чувства любви и желания исчезли. Теперь она видела перед собой просто доктора.

Он сначала проверил пульс, давление, а затем прослушал живот.

— Наш ребенок в порядке, сердцебиение хорошее, — неуверенно проговорил Стэнли. — Вы в полном порядке миссис Пиккеринг.

Он нежно поцеловал живот жены, а потом приложил к нему ухо. В этот момент их взгляды пересеклись. В глазах у Стэнли явно прочитывалась тревога. Кэтрин заметила это.

— Что-то не так? — испуганно спросила она. Он отвел глаза.

— Если ты будешь делать все то, что я тебе говорю, с нашим ребенком все будет хорошо, — уклончиво ответил Стэнли, отходя от нее.

Кэтрин продолжала пристально смотреть на него.

— Ты что-то скрываешь от меня, — срывающимся голосом сказала она.

Стоя уже в дверях, Стэнли обернулся.

— Все в порядке. Просто я смотрю на тебя не как врач, а как муж. Сегодня ты как никогда желанна для меня. Я скоро вернусь. Мне нужно осмотреть моих больных.

Стэнли исчез за дверью. Он явно спешил, о чем говорило то, что он даже забыл помочь Кэтрин подняться со стола. Его поведение и последние слова показались ей весьма странными и загадочными. Но она постаралась лишний раз не накручивать себя, а дождаться Стэнли и выспросить все у него.

Через пять минут он вернулся. Вид у него был по-прежнему чрезвычайно озабоченным.

— Садись, Кэтрин, — повелительным тоном сказал Стэнли.

— Это звучит как приказ. Что-то все-таки случилось?

— Ничего серьезного. У тебя поднялось давление. Чтобы вернуть его на нормальный уровень, тебе следует исключить из пищи соль. А также придется покончить на время с отделкой интерьеров.

— Но... — попыталась возразить Кэтрин.

— Когда речь идет о твоем здоровье и здоровье ребенка, я не хочу слышать никаких «но». Ты можешь по-прежнему делать все, что делала и раньше, кроме обустройства домов. Кроме того, количество сна должно быть увеличено в два раза. Отныне ты должна отдыхать три раза в день.

— Но работу в доме повара я еще не закончила.

— Пока придется прекратить. Для тебя сейчас главное — отдых, — тоном, не терпящим возражений, произнес Стэнли. — Кстати, мои тетя и дядя приглашали нас в гости в ближайшие выходные. У дяди Джеймса — день рождения.

Новость о состоянии ее здоровья сильно расстроила Кэтрин. Когда же Стэнли сказал о приглашении своих родственников, все окончательно смешалось у нее в голове. В сложившейся ситуации она не хотела никуда ехать. К тому же, если Стэнли уедет один, она сможет воспользоваться его отсутствием и доделать до конца работу в доме повара.

Кэтрин молча смотрела на Стэнли, пожимая плечами.

— Я вижу, приглашение не кажется тебе очень заманчивым, — сказал он.

— Вовсе нет. Мне очень понравились твои родственники. Они замечательные люди, и я очень их люблю. Но думаю, что в моем положении лучше не совершать дальних поездок, тем более что ты сам только что говорил: мне нужно больше отдыхать.

Аргументы Кэтрин прозвучали для Стэнли неубедительно, и она это прекрасно понимала.

— Хорошо, — после паузы сказал он. — Я позвоню им и сообщу, что по ряду обстоятельств мы не сможем приехать.

— Ты можешь поехать. Я ни в коем случае тебя не удерживаю, — возразила она.

— До тех пор пока не родится наш ребенок, я не оставлю тебя одну. Мне нужно тщательно присматривать за тобой.

Кэтрин встала и направилась к выходу.

— Мне нужен отдых. Я очень устала, — тихо сказала она напоследок.

Покинув кабинет, Кэтрин услышала голос Стэнли, зовущего ее. Но ей было уже все равно. Ей больше нечего сказать. Жизнь снова казалась серой и неинтересной. Оставалось одно — лежать в постели, смотреть в потолок и ожидать рождения ребенка. На ее декоративных работах Стэнли ставил жирный крест. Все это жутко ее раздражало.

Я сама во всем виновата, говорила себе Кэтрин. Это я привязала его к себе этим ребенком. Он изо всех сил старается заботиться обо мне, но не любит меня.

Проходили дни, но в отношениях Кэтрин и Стэнли ничего не менялось.

Однажды на больничной кухне она пекла пирог для Нейтана и Нэнси. Кэтрин собиралась пригласить их обоих в гости и попотчевать этим фирменным произведением своего кулинарного искусства. Вдруг на кухню вбежала встревоженная Кэрол.

— Что случилось, Кэрол?

— Выйдем на минуту? Мне надо кое-что вам сказать.

— Да, сейчас. — Кэтрин убавила температуру в духовке.

— Не беспокойся, — благодушно проговорил Эдди. — Я послежу за пирогом. Все равно я готовлю ланч.

— Спасибо. Я скоро вернусь.

Кэтрин проследовала за Кэрол, и они вышли через запасную дверь на кухне.

— Доктор Пиккеринг уехал на лесопилку, — сообщила Кэрол.

Кэтрин очень не хотела, чтобы Стэнли туда ездил. Но он вынужден был выступать свидетелем в деле о собственности между Гансом Хубером и местной общиной. После того как Кэтрин познакомилась с Хубером, она слышала о нем много ужасных вещей. Ей он представлялся просто монстром, так что повод для беспокойства, по ее мнению, существовал. Так же, видимо, полагала и Кэрол. Но что можно было сделать?

Кэтрин решила пойти к Нейтану Хиллсу, чтобы посоветоваться. Нельзя ли что-нибудь предпринять, если Стэнли действительно угрожает опасность? Может, надо срочно послать на лесопилку еще кого-то из сотрудников в помощь ее мужу?

Она нашла доктора в одной из больничных палат. Нейтан, выслушав опасения Кэтрин, сказал, что ей надо прежде всего успокоиться: Хубер, какой бы плохой он ни был, не так глуп, чтобы усугублять свое сегодняшнее положение. Он не может нанести никакого вреда Стэнли.

Тревога в душе Кэтрин немного улеглась, и она решила ненадолго заскочить домой, чтобы посмотреть, не оставил ли Стэнли для нее записку. Он ушел очень рано утром, когда его жена еще спала. А в случаях, если ему предстояло куда-нибудь уехать, он обычно, чтобы не будить ее, писал ей записки, где сообщал о времени своего возвращения. Иногда Стэнли забывал предупредить ее заранее.

Поиски оказались тщетными — муж не оставил никакого сообщения. Кэтрин устало опустилась на стул, стараясь успокоиться и собраться с мыслями.

Когда она еще раз обвела взглядом комнату, на глаза ей вдруг попался одиноко лежавший на полке футляр с подаренной Стэнли скрипкой. Кэтрин захотелось взять ее в руки и услышать знакомый чарующий голос — то нежный, то волнующий, то жалобный, то гневный... Она встала, извлекла инструмент из футляра. Задумчиво глядя на него, ласково погладила по гладкому боку. Прижала к плечу, взяла в другую руку смычок и провела им по струнам... И заиграла! Кэтрин играла так, словно изливала всю свою беспокойную душу с ее тревогами, сомнениями, надеждами и светлой любовью. Скрипка полностью понимала ее и выражала накопившиеся чувства.

Кэтрин почти забыла о времени. А когда наконец очнулась, неожиданно услышала... аплодисменты. Они раздавались с улицы, из-за дверей дома. Кэтрин вышла за порог и увидела, что около крыльца собралась группа сотрудников больницы, которые громко хлопали в ладоши и приветливо улыбались. Она улыбнулась им в ответ и сделала небольшой шутливый реверанс. Обведя глазами собравшихся, она вдруг заметила Стэнли. Он стоял чуть поодаль и с интересом наблюдал за происходящим. Кэтрин ужасно обрадовалась, увидев его. Он был цел и невредим.

6

— Как давно ты здесь? — неуверенно спросила она, подойдя к нему.

— Достаточно давно. Я смотрю, что не промахнулся с подарком, что бы ты мне ни говорила.

Кэтрин смотрела на Стэнли и мысленно благодарила его за этот чудесный подарок.

— Я надеюсь, что на каком-нибудь торжестве ты сыграешь для всех нас. Если у тебя будет такой же кураж, как и сейчас, то никто не останется равнодушным.

Они вошли в свой дом. Стэнли взял Кэтрин за руку, их пальцы переплелись, и он крепко обнял жену. Тепло разлилось по всему ее телу.

Стэнли пристально посмотрел на нее.

— Как твоя рука? Не больно было играть?

Кэтрин не могла ни говорить, ни думать. Вообще ничего не могла делать, когда он дотрагивался до нее и прижимал ее к себе.

— Хорошо, — прошептала она.

— Ну вот и слава Богу, — услышала Кэтрин, прежде чем почувствовала, что ее губы слились с губами Стэнли.

Когда это происходило, ей казалось, что мысли о том, что Стэнли не любит ее, всего лишь плод ее фантазии. Она моментально забывала обо всем на свете, наслаждаясь его поцелуями.

Они сели на диван. Он положил руку ей на живот и стал медленно поглаживать.

— Ты чувствуешь его?

— Конечно. Он иногда шевелится.

— Наш ребенок здесь, — продолжая гладить Кэтрин по животу, сказал Стэнли. — И он растет с каждым днем. Я даже не предполагал, что ожидание столь мучительно.

Его последние слова заставили ее забыть о недавних поцелуях. Конечно, думала Кэтрин, я ношу ребенка, который для него — все. А я — всего лишь футляр для его наследника.

— Пирог! — неожиданно закричала она, случайно при этом оттолкнув Стэнли.

— О чем ты, дорогая? — в полной растерянности спросил он.

— Пирог для Нейтана и Нэнси. Я оставила его в духовке. Он, наверное, уже сгорел.

— Ну и что? В крайнем случае приготовишь другой. Еще есть время. Пойдем, я помогу тебе, — предложил Стэнли.

Обнявшись, они вышли из дому и пошли к больнице. Кэтрин казалось, что те чувства, которые она испытывает к Стэнли, остаются неразделенными. Он любит не ее, а ребенка. И целует ее только потому, что она носит его ребенка. Его поцелуи — своего рода вознаграждение за все ее муки. Кэтрин дала себе слово никогда не забывать об этом. Она хотела чувствовать себя сильной и уверенной. А поцелуи и ласки Стэнли — это еще и провокация, на которую ни в коем случае нельзя поддаваться...

Прошло уже пять месяцев с того момента, когда Кэтрин прилетела в ЮАР. За это время она очень близко подружилась с Нэнси. Они стали едва ли не лучшими подругами. Как-то Нэнси зазвала ее в свой кабинет.

— Что-то экстренное? — спросила Кэтрин.

— Нет, просто твой муж...

— Что случилось?

— Твой муж запросил сегодня подробный отчет о твоем состоянии, прежде чем уехал договариваться о закупке какого-то медицинского прибора. По-моему, он превращается в заботливого папеньку. Как бы от его забот ребенку хуже не стало, — иронизируя, произнесла Нэнси.

— Да, ты верно заметила. Это становится уже невыносимо, — согласилась Кэтрин.

Стэнли вел себя с ней, как заботливый старший брат. Ей казалось, что он окончательно отстранился от нее — все реже разговаривал, практически перестал целовать. Днем, забегая на минуту домой, он мимоходом чмокал Кэтрин в шею — и был таков.

Прежнего Стэнли уже не существовало. Все его мысли занимало предстоящее рождение ребенка. Все, что бы он ни делал или говорил, упиралось в ребенка. Кэтрин ничего не оставалось, как смириться и просто ждать появления малыша на свет. А там — будь что будет.

О ребенке думал не только Стэнли: Вся больница оживленно обсуждала беременность Кэтрин. Никакой ее шаг не оставался незамеченным, все старались хоть чем-нибудь помочь. Это ужасно ее раздражало, она не хотела выносить свою личную жизнь на общественное обозрение. Но ничего не могла поделать, все носились с ней, как с ребенком. Приходилось улыбаться направо и налево и благодарить за помощь.

Нэнси попросила подругу расположиться в специальном кресле и внимательно ее осмотрела. Вставая после осмотра, Кэтрин оперлась на больную руку, и резкая боль пронзила все ее тело.

— Тебе помочь? — предложила Нэнси.

— Нет, спасибо. Надеюсь, что сама смогу.

Кэтрин не хотела казаться кому бы то ни было беспомощной, но Нэнси все-таки помогла ей встать. Женщины, посмеиваясь, посмотрели друг на друга.

— Знаешь, Нэнси, я заметила, что Нейтан Хиллс не может оторвать от тебя глаз, — сказала Кэтрин. Он все время наблюдает за тобой.

— Интересно, на сколько его хватит?

— Он постоянно стремится быть с тобою рядом. Все время пытается помочь.

На свой страх и риск Кэтрин рассказала то, что пока было известно только Стэнли и ей.

— Мой муж говорил мне, что доктор Хиллс хочет продлить контракт на следующий год, хотя раньше вроде собирался покинуть эти места и переселиться в Преторию, где ему обещали работу в одной из тамошних больниц. И я полагаю, что ты одна из основных причин, почему он хочет остаться здесь.

— Это правда? — спросила Нэнси. Новость ободрила ее. Кэтрин заметила это и улыбнулась ей.

— Итак, доктор Доул, а как насчет хороших новостей для меня?

— Все идет хорошо. Но с сегодняшнего дня ты должна полностью перейти на постельный режим. В ближайшие недели — никакого музицирования. Так решил Стэнли.

— Это ведь только его мнение? — спросила Кэтрин, — А что ты думаешь на этот счет?

— Кэтрин, я прекрасно понимаю, что ты не хочешь бросать свои занятия. Но в данном случае Стэнли абсолютно прав: чтобы не возникло никаких осложнений, ты должна придерживаться постельного режима.

— Чем же мне себя тогда занять?

— Женщине, ожидающей ребенка, в предродовые дни нельзя ничего делать. Если ты не последуешь нашему совету, то могут возникнуть проблемы в процессе родов и после них. И, соответственно, если что-то пройдет не так, то и с самим ребенком может быть что-то не так.

— Такое ощущение, что вы со Стэнли сговорились. Он мне постоянно талдычит то же самое.

Тут Кэтрин поняла, что ведет себя, как маленькая капризная девчонка.

— Извини меня, — виновато произнесла она. — Вы оба конечно же совершенно правы. Я не должна быть безответственной матерью. Ну ничего, скоро все изменится.

Кэтрин решила, что как только она родит, то сразу же вернется в Англию. Жизнь Стэнли возвратится в привычное для него русло, он вновь станет свободным и счастливым. Она же будет видеть его очень редко — только в те моменты, когда ему вздумается навестить ее и ребенка. Но ведь он всегда очень занят, да и путь неблизкий...

Дружески пожав Нэнси руку, Кэтрин направилась к выходу.

— Спасибо тебе большое, — грустно протянула она.

— Да не за что. Чуть не забыла, Стэнли просил передать, что на твое имя пришла посылка. Он отдал ее Хэнку, чтобы тот отнес ее к вам в дом.

— Спасибо. Увидимся за ужином.

— Теперь я часто буду заходить к тебе домой, чтобы проверить твое самочувствие.

Кэтрин вышла из больницы и проследовала к их со Стэнли дому. Она почему-то думала, что посылка окажется большим картонным ящиком. Однако, войдя в комнату, обнаружила лишь маленький сверток, лежащий на столе. Кэтрин взглянула на обратный адрес. Это посылка от ее отца. Дрожащими от нетерпения руками она быстро разорвала бумагу и обнаружила внутри крестильное платьице, чепчик и записку от отца.

В записке было сказано:

«Это то платье, в котором крестили тебя. Твоя мать сохранила его в надежде, что когда-нибудь твоих детей будут крестить в нем же. Время пришло.

Любящий тебя папа».

— Извини меня, мне надо в ванную, — отводя взгляд, сказала она.

Кэтрин быстро ушла. Стэнли подумал, что сделал что-то не так, что какие-то его действия заставили ее уйти, но не понимал, в чем дело.

Когда она вышла из ванной, он стоял посреди комнаты в ожидании. Она увидела выражение его лица — он был неузнаваем.

— Я не думал, что мое присутствие доставляет тебе столько страданий, Кэтрин, — монотонно произнес Стэнли. — Не бойся, я не буду тебя беспокоить без особой необходимости.

— Это не так, — сказала она.

— Тебе нужно оставаться в постели и держать ноги в поднятом положении, — безразличным тоном продолжил он, словно не слыша, что сказала Кэтрин. — Если ты не можешь расслабиться в моем присутствии, то я ухожу. Ланч и обед я принесу тебе сюда. Будут ли еще какие-нибудь пожелания?

Она покачала головой, не понимая, чем вызвана такая реакция Стэнли.

— Тебе не надо уходить, — тихо проговорила Кэтрин. — Это же и твой дом тоже.

— Сейчас это прежде всего больничная палата. А больного, как известно, особо беспокоить нельзя, — сурово произнес он. — Позднее придет Хэнк, чтобы померить тебе давление.

Никогда прежде Кэтрин не видела Стэнли таким. В нем сейчас было два человека — заботливый доктор и маленький обидчивый мальчик. И тот и другой не слушали ее или попросту не хотели слышать.

Ей не осталось ничего другого, как лежать в постели.

Прежде чем уйти, Стэнли решил осмотреть ее руки и ноги. Сначала он исследовал ступни ног. Потом Кэтрин протянула ему обе руки. Обручальное кольцо она не носила уже три месяца. Это не было актом протеста, просто вследствие беременности опухали пальцы. Стэнли заметил, что кольцо отсутствует, но ничего не сказал.

Когда он закончил осмотр, она спросила, обреченно улыбаясь:

— Что, мой случай войдет в медицинские книги?

— Все будет в порядке, — успокаивающе ответил Стэнли. — Главное для тебя сейчас — лежать. Возможно, это позволит оттянуть роды еще на несколько дней.

— Еще несколько дней?

— Да. Я позвонил твоему отцу и попросил его немедленно приехать. Я знаю — это очень важно для тебя. При нем ты будешь чувствовать себя гораздо спокойнее.

С этими словами Стэнли вышел из дому.

Новость о приезде отца обрадовала Кэтрин и придала ей больше уверенности. Мысль о том, что через несколько дней она будет держать на руках собственного ребенка, вдохновляла ее. Это означало, что очень скоро она сможет покинуть здешние края и вернуться в Англию. Находиться рядом со Стэнли ей оставалось всего несколько недель. А там — ссора и развод.

В то же время жизни без Стэнли Кэтрин на самом деле себе и не представляла. Она не просто любила его, но и успела с ним сродниться.

...Эрвин Шервуд и Стэнли стояли возле двери родильной палаты. Стэнли не находил себе места. Он переминался с ноги на ногу и нервно прохаживался по коридору. Отец Кэтрин выглядел абсолютно спокойным.

— Возможно, сейчас мы услышим плач ребенка, — хрустя пальцами, сказал Стэнли.

— Все будет в порядке, — попробовал успокоить его тесть. — Пойдем лучше к тебе в кабинет и там подождем.

— Я не могу. Возможно, здесь потребуется моя помощь.

— Когда рождалась Кэтрин, я вел себя точно как ты. Тогда Роберт уговорил меня пойти выпить кофе. Когда мы вернулись, я узнал, что у меня родилась прелестная дочь, — рассказал доктор Шервуд, пытаясь отвлечь Стэнли. — Я уверен, что доктор Доул — и доктор Хиллс прекрасно со всем справятся. А ты сейчас здесь лишний.

Но Стэнли не слышал его. Сейчас он мог думать только о Кэтрин и ребенке. Наступал долгожданный момент.

— Спасибо вам, что так быстро прилетели. Вы — лучшее лекарство и обезболивающее для Кэтрин. Зная, что вы здесь, она чувствует себя более уверенно.

— Я ее отец. И она просто любит меня. А вот ты, Стэнли, ты перевернул всю ее жизнь, и значит, все эти испытания Кэтрин проходит ради тебя, ради вашей любви.

— Любви совсем не осталось.

Отец Кэтрин встрепенулся, услышав эти слова.

— О чем ты говоришь?

Но Стэнли уже не успел ничего на это ответить. За дверью родильной палаты прозвучал первый крик новорожденного.

— Эрвин! — закричал Стэнли, обращаясь к доктору Шервуду.

— Да, я слышу. Могу сказать, что это звучит как голос вполне здорового ребенка.

Из палаты высунулась голова Хэнка. Стэнли прекрасно знал, что если что-то не так, то это будет написано на его лице. Хэнк широко улыбался.

— Поздравляю, доктор. У вас родился прекрасный сын. Вес — три сто, рост — пятьдесят три сантиметра. Доктор Доул сообщит вам, когда можно будет войти.

Стэнли сиял от радости. Наконец-то все эти месяцы страданий и переживаний были позади.

— Эрвин, у меня родился сын! — закричал он, обнимая тестя.

— А у меня внук. Учитывая, что ребенок родился не совсем в срок, по параметрам можно сказать, что он абсолютно здоров, — с облегчением констатировал доктор Шервуд.

— Лишь бы с Кэтрин все было в порядке. — Стэнли вздохнул.

Эрвин взял его за плечо и попытался в очередной раз успокоить.

— Лучшая новость сейчас то, что ребенок родился. Вы с доктором Доул приняли правильное решение, вызвав преждевременные роды. Теперь опасность уже позади.

— Я знаю.

— Но ты не сможешь поверить, пока сам не увидишь Кэтрин. Понимаю. Я чувствую себя точно так же.

— Опасность не только в этом, — туманно произнес Стэнли.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня плохое предчувствие. Мне кажется, что скоро Кэтрин уйдет от меня.

Доктор Шервуд громко рассмеялся.

— Стэнли, ты просто перенервничал. Напомни мне показать тебе одну вещицу, после того как мы убедимся, что с Кэтрин все в порядке.

Из-за двери появилась Нэнси.

— Можете войти, — сообщила она. Голова у Стэнли шла кругом. Он никак не мог решиться переступить порог родильной палаты. Как только он представил, что через несколько секунд увидит сына, ему стало не по себе. Впервые в жизни он переступал этот порог не как врач, а как отец.

Войдя в палату, он увидел Кэтрин, лежащую на кровати и держащую в руках маленький кулечек. Слезы текли по ее щекам. Стэнли готов был сам расплакаться, но сдержался.

— Все говорят, что он прекрасен. Иди посмотри сам, — уставшим, но счастливым голосом еле проговорила Кэтрин.

— Сперва я хотел бы убедиться, что ты в порядке. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Божественно. Посмотри же на Робина. Я знаю, тебе не терпится.

— На Робина?!

— Да, если ты не возражаешь. Я почему-то сразу подумала о нем как о Робине. Потом объясню.

— Прекрасное имя! С чего бы это я стал возражать.

— Он сам прекрасен.

— Так же, как и ты, — сказал Стэнли и поцеловал Кэтрин в губы.

— Стэнли, я сейчас ужасно выгляжу. Не смотри на меня.

— Все хорошо. Это следствие родов. Через несколько дней ты станешь прежней, — успокоил он ее.

— Посмотри — темные волосы, твердый подбородок. Вопрос о том, кто отец, сразу же отпадает, — пошутил доктор Хиллс. — Поздравляю тебя, Стэнли.

— Спасибо тебе. Я этого никогда не забуду.

— Не надо меня благодарить, — сказал Нейтан, беря из рук Кэтрин ребенка. — По-моему, новорожденный хочет увидеть своего легендарного папу.

Дрожащими руками Стэнли взял ребенка на руки. Невероятно! Лишь несколько минут назад он был еще в утробе матери, а сейчас уже находится на его руках. Слезы навернулись на глаза Стэнли.

Трепеща от восторга, он всматривался в глаза сына.

— У него твой нос и рот, Кэтрин.

— А длинное тело от тебя, — в ответ сказала счастливая мать.

Она очень устала, ей необходим был отдых. Нэнси дала ей обезболивающее, чтобы можно было быстрее уснуть.

Стэнли положил ребенка на стол. Вместе с Эрвином они заполнили все необходимые бумаги и тщательно обследовали малыша. Здоровье у новорожденного оказалось просто богатырским.

— Если получится так, что у вашего сына цвет глаз не от моей дочери, то вам придется постараться, чтобы следующий ребенок был голубоглазым, — пошутил тесть.

Дрожь прошла по телу Стэнли. Если у Кэтрин есть свои планы, то другого раза может вовсе и не быть. Сейчас об этом не следует думать, убеждал себя он. Ведь только что она мне подарила сына.

— Стэнли, — почему-то шепотом позвала его Нэнси. — Хочу сказать тебе, что ужасно рада за вас. Я переживала так, будто рожала сама. Мы очень любим вашу семью.

— Спасибо, Нэнси.

Он думал о том, что полюбил чудесную женщину, что жизнь без нее потеряла бы всякий смысл. Стэнли признался себе, что не может прожить без Кэтрин и дня.

...Покормив ребенка, молодая мать уложила его обратно в кроватку, которая была сделана руками Стэнли. Он теперь просто заваливал Кэтрин и ребенка подарками, не жалея ни сил ни денег. И скоро это должно было прекратиться.

Отец Кэтрин собирался возвратиться домой, в Англию.

— Папа, не покидай нас, пожалуйста, — умоляла его дочь.

— Кэтрин, прошло уже три недели, как я не появлялся у себя на работе. Меня ждали еще неделю назад. Так что я должен лететь.

— Не мог бы ты задержаться еще ненадолго?

— Дорогая, ну я же говорил тебе, что прилечу снова через два месяца и привезу с собой Роберта и Грейс. Сейчас вам со Стэнли нужно побыть наедине.

Кэтрин не хотела ничего слышать о своих отношениях с мужем.

— Нет, не нужно. Через неделю я уже смогу путешествовать. Если бы ты задержался, то мы бы улетели домой вместе.

Наступила длинная пауза. Отец внимательно посмотрел на дочь:

— Ты имеешь в виду что-то вроде каникул?

— Нет. Навсегда.

Отец недоуменно закачал головой.

— Я не верю своим ушам. Когда мы со Стэнли стояли за дверью и ждали, когда закончатся роды, он поделился со мной своими опасениями насчет того, что ты можешь бросить его. Я-то думал, что это всего лишь нервы.

— Он говорил серьезно, — тяжело вздохнув, произнесла Кэтрин. — Все кончилось еще в Йоханнесбурге.

— Но ведь вы были безумно влюблены друг в друга. У меня только один вопрос — почему?

— Ты ошибся насчет Стэнли. Я была объектом его любви и желания только на одну ночь, а не на всю жизнь.

Эрвин встал и стал медленно прохаживаться из угла в угол.

— Стэнли мне не кажется таким человеком. По-моему, он очень любит тебя. Я видел, как он переживал за тебя и ребенка. Он был искренен.

— Ты ошибаешься, папа. Когда я впервые прилетела сюда и он еще не знал, что я беременна, то готов был расстаться со мной. Не я удержала его возле себя, а ребенок.

— Это говорит о нем как о порядочном человеке, — утвердительно сказал отец.

— После свадьбы он хотел оставить меня в Йоханнесбурге, а сам собирался жить здесь, рядом со своей больницей.

— Но он опасался за твое здоровье и здоровье ребенка и, видимо, считал, что в большом городе, где есть высококлассные медицинские специалисты и любое оборудование, любые приборы, тебе в случае чего помогут лучше, чем в небольшой провинциальной больнице.

Кэтрин не понимала, почему ее отец так настойчиво защищает Стэнли. Ей даже показалось, что они были в сговоре.

— Когда человек тебя не любит, зачем удерживать его возле себя?

— В чем это проявляется?

— На следующий день после свадьбы он повез меня на свою квартиру, о существовании которой я вовсе не знала. Я думала, мы проведем там с ним ночь, а затем уедем сюда. Он даже не дотронулся до меня. За шесть месяцев нашей совместной жизни он всего несколько раз целовал меня, да и то это выглядело как-то по-дружески. Я хотела любви, а вместо этого получила заботливого доктора, который все решает за меня. Его даже не интересует мое мнение. Вот почему я собираюсь уехать. Я хочу, чтобы Стэнли вновь обрел свободу.

— О Господи, это я во всем виноват! — сказал отец, закрывая голову руками.

Кэтрин посмотрела на него удивленными глазами.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, встав с кровати.

— Сядь, дорогая, это займет много времени.

Он медленно расхаживал по комнате, засунув руки в карманы.

— Мне кажется, что это я виноват в вашем разрыве.

— Но ведь ты же нас благословил!

— И в то же время запугал твоего мужа, сам не желая этого.

— Как?

— Когда Стэнли встретил меня в аэропорту, мы поехали с ним в ресторан. Роберт с Грейс оставили нас, дав нам возможность поговорить наедине. Я сказал Стэнли, что очень рад вашей с ним свадьбе, но при этом попросил его приложить все усилия, чтобы после замужества ты ни в коем случае не бросала музыку. Он сказал мне, что ему показалось, будто ты хочешь порвать с концертной деятельностью. Но мне казалось, что вы просто ослеплены любовью и что, когда первая любовь пройдет, возникнет пустота, которую нечем будет заполнить, и тогда на помощь должна прийти музыка. В итоге я вытянул из него обещание, что он сделает все, чтобы ты продолжила концертную деятельность. А затем я признался ему в том, чего никогда никому не рассказывал.

— В чем?

— Когда я познакомился с твоей матерью, она была начинающей, но очень перспективной скрипачкой. Я попросил ее выйти за меня замуж, и она согласилась. Однако ей пришлось поставить крест на своей карьере. Я всю жизнь виню себя в этом, так как она это сделала ради меня. И я боялся, что ты повторишь ее путь, и поэтому рассказал обо всем Стэнли.

— Папа, как странно все это слышать от тебя сейчас, — сказала Кэтрин/

— Извини меня. Я постоянно требовал от тебя, чтобы ты занималась музыкой, не спрашивая твоего мнения. Сейчас я понимаю, что сила любви гораздо сильнее музыки. Я видел, как вы смотрели друг на друга, когда впервые встретились. Я сразу понял, что здесь вспыхнул огонек любви. Черт возьми, как же я ревновал в тот вечер!

— О, папа! — то ли смеясь, то ли плача, произнесла Кэтрин.

— Есть еще одна вещь, о которой ты должна знать.

— Что-то еще?

— У твоей матери были очень большие гинекологические проблемы. Я не говорил тебе, потому что не хотел тебя пугать. У нее было несколько выкидышей. Нам очень повезло, что в конце концов все же появилась ты.

— Ты шутишь?

— Ничуть. Когда мама носила тебя, мы поняли, что это последний шанс завести ребенка, и решили сделать все возможное, чтобы ты родилась. Мы проконсультировались с одним очень известным специалистом, который сказал, что, возможно, одна из причин, почему дети рождаются мертвыми, это то, что мы занимаемся любовью во время беременности. Он советовал нам воздержаться. Это давало шанс. А потом появилась еще одна проблема — у твоей матери стало скакать давление.

— Что?

— Я все это рассказал Стэнли, чтобы ты не повторила судьбу своей матери.

Мир вокруг Кэтрин остановился. В один момент ей стало все понятно, каждое слово, каждый поступок Стэнли. Она готова была расплакаться от счастья. Как долго она ждала этой правды!

— Прежде чем я уеду, я хотел попросить у тебя прощения, Кэтрин.

— Мне не за что тебя прощать, папа.

— Нет, есть за что. Из-за моих страхов и комплексов тебе пришлось так страдать. Я обещаю больше так не поступать.

— Папа, не извиняйся. — Голос дочери звучал звонко. — Я тебе очень благодарна. Все самое хорошее в моей жизни случилось благодаря тебе. Благодаря тебе я выиграла конкурс. Среди зрителей оказался Стэнли. Если бы не этот концерт, я никогда бы не встретила его, а если бы ты не привил мне любовь к музыке, то я никогда бы не оказалась на этом концерте.

В то время как они молча смотрели и улыбались друг другу, в комнату вошел Стэнли. Выглядел он весьма агрессивно. Возникало ощущение, что за ним гнались, — таким тяжелым было его дыхание.

— Эрвин, — сразу же сказал он. — Не могли бы вы оставить нас одних. Нам нужно серьезно поговорить.

— Конечно, я как раз собирался уходить. Я возьму с собой Робина, чтобы он вам не мешал.

Эрвин поцеловал Кэтрин в лоб, взял на руки ребенка и исчез за дверью.

Стэнли выглядел весьма решительно. Глаза его горели. Он подумал, что Кэтрин договаривается с отцом, чтобы сегодня же улететь, забрав с собой ребенка. Этого он никак не мог ей позволить.

— Стэнли, что с тобой? — ласково спросила Кэтрин. — Ты выглядишь каким-то потерянным и сердитым.

— Мне все равно, что вы там решили с отцом, но ты никуда не поедешь и не улетишь.

— Я и не планировала никуда улетать.

— Ты моя жена и должна жить со мной.

— Я знаю, — сказала Кэтрин, все ближе и ближе подходя к мужу.

Он умерил свой пыл и посмотрел на нее.

Что-то изменилась. Она изменилась. Он видел перед собой новую, возрожденную Кэтрин.

— Иди ко мне, — тихо прошептала она, соблазнительно улыбаясь.

Они сблизились, и их губы слились в неистовом поцелуе.

— Ничего не опасайся. Отец мне только что все рассказал. Я знаю, почему ты хотел, чтобы я осталась в Йоханнесбурге, также знаю, почему ты не занимался со мной любовью. Теперь я знаю все. Нам больше нечего бояться и не от чего скрываться. Теперь все будет хорошо. Мы так долго шли друг к другу. Мы преодолели непонимание и гордыню, и теперь все встало на свои места. Мы наконец нашли с тобой тот рай, о котором мечтали. И в этом раю мы проведем не неделю и не месяц, а всю жизнь. Что ты на это скажешь, любимый?

Стэнли потрясенно молчал, не находя слов, способных выразить его любовь.

Руки Кэтрин скользнули по его телу. Она стала медленно расстегивать пуговицы на рубашке мужа. Очарованный, он не мог оторваться от ее сияющих сапфировых глаз. Его сердце гулко стучало в груди от желания и предвкушения страсти. Он поднял жену на руки и понес к постели.

Они целовали друг друга неистово, до исступления, так, словно это был их последний поцелуй. Рука любимой женщины скользнула вниз...

— Нет! — хрипло воскликнул Стэнли, резко садясь в постели.

— Что на этот раз? — дрожащим голосом спросила Кэтрин.

Ее грудь тяжело вздымалась, лицо раскраснелось. Сейчас она хотела Стэнли как никогда. Она так долго ждала этой минуты, но он снова отталкивал ее. Неужели ему не нужна ее любовь, ее страсть?!

— Я очень люблю тебя, моя богиня, — сказал муж. — Но, боюсь, ты еще недостаточно оправилась после родов. Нам придется подождать еще несколько недель.

— Но... — умоляюще начала Кэтрин.

— Никаких «но». Твое здоровье важнее всего. Когда ты окончательно поправишься, мы поедем с тобой в Йоханнесбург. Элизабет и Джеймс так мечтают познакомиться с внуком. Мы оставим им Робина и проведем в нашей квартире удивительный медовый месяц. Ты узнаешь, каково это, заниматься любовью с мужчиной, который был вынужден воздерживаться девять месяцев!

— Но не ты один был вынужден воздерживаться. Я тоже! Я не могу так долго ждать, я хочу тебя прямо сейчас.

В это время снаружи раздался вопль Кэрол:

— Доктор Пиккеринг! Маленький Пиккеринг хочет есть! Доктор Шервуд передал мне его, чтобы я отнесла его к матери.

Стэнли открыл дверь и впустил Кэрол.

— Бедный папа, — вздохнула Кэтрин, принимая ребенка. — Он винит себя в наших проблемах.

— Не переживай так, любимая, — успокоил ее Стэнли, с умилением наблюдая, как она кормит маленького Робина. — Наша любовь убедит его в том, что не стоит переживать понапрасну.

— Наверное, ты прав, милый.

Ближе к вечеру к Стэнли и Кэтрин зашли Нэнси и Нейтан. Их лица сияли. Они снова решили пожениться. Но это была не главная новость.

— У нас будет ребенок, — счастливо улыбаясь, сказала Нэнси. — Если это будет девочка, мы назовем ее Кэтрин.

Кэтрин весело рассмеялась, прижимая к груди малыша Робина.

Эпилог

Имя своему первенцу они дали по желанию и первородству матери в честь легендарного шервудского Гуда, от которого якобы и пустил корни род Шервудов. Неправда, конечно, все это, но как прекрасна легенда! А поскольку теперь Кэтрин была уже миссис Пиккеринг, то право выбора имени для второго ребенка, родившегося через два года после первого, она отдала мужу и тот назвал девочку Мэри.

А вот еще через три года выбор имени для третьего наследника, которого Кэтрин уже вынашивала, решили разыграть под исполняемую ею скрипичную музыку в семейном кругу. Долго судачили и даже спорили об имени нового ребенка. Кэтрин хотелось назвать его — в зависимости от пола — именем мужа или его отца либо именем его матери. А Стэнли — именем жены или ее матери либо именем ее отца. Каждый из скромности возражал против предложения другой стороны. И тогда в конце концов решили разыграть имя на карточках в узком семейном и дружеском кругу. Выбирать должны были третейские судьи: отец Кэтрин, тетушка с дядюшкой Стэнли, чета Гринуэев, а также супруги Хиллс. Близкие родственники и друзья приглашались после рождения на крестины.

Родился мальчик, и Кэтрин торжествовала: теперь может быть выбрано имя ее мужа, а тот противился, хотя еще и надеялся, что выбор падет не на его имя, а на имя отца жены.

Ах, как прекрасна встреча с родными и близкими и как волнительно ожидание ее! Ведь годы уходят, а так редко видятся: работа заматывает и бытовые обузы, да и перелеты не так уж дешевы и необременительны. И все же они наконец собрались все вместе. Прилетевших разместили в гостевых домиках, которых стало больше, возле отстроенной заново больницы. Но пиршество устроили не здесь — отъехали на несколько десятков миль в глубь саванны.

Стол накрыли под открытым небом, между двух чудес растительной природы. Стояла прекрасная пора, термометр показывал градусов двадцать пять тепла.

Вы знаете, что такое баобаб? Конечно, знаете, что это огромное дерево, растущее в африканской саванне. Известно вам и то, что оно живет до пяти тысяч лет и обладает широченным стволом. До двадцати пяти и даже до сорока метров в окружности! Поверить трудно, но, когда увидишь, сомнения в существовании чудес природы сразу отпадают. А если еще чувствуешь себя счастливым, то хочется, чтобы и счастье было таким же незыблемым и жизнь такой же длинной. И у тебя самого, и у всех, кто тебе дорог.

Вот меж двух таких баобабов и собралась компания близких и родных людей. И что их потянуло в эту жаркую африканскую саванну? Видно, неистребим дух предков: скучна пресность жизни, влекут новые, неизведанные ощущения, а главное, своя нужность кому-то и, конечно, зов крови.

Прислуга готовила экзотические для гостей — но не для хозяев! — блюда над неярко пылавшими под ослепительным африканским солнцем очагами.

Каждый из семерых выборщиков вслепую открывал одну из трех карточек с тремя именами. Выбор пал на имя отца Кэтрин. Супруги Пиккеринг, кажется, были довольны таким предпочтением судьбы: и скромность соблюли, и память о предках сохранили...

Малыш Эрвин посапывал в коляске, а пятилетний Робин, трехлетняя Мэри и пятилетний Артур, сын Хиллсов, ухватив за руки родителей и гостей, повели их вокруг древнего баобаба, начавшего свою жизнь, возможно, еще до Рождества Христова.

Взявшись за руки в двенадцать пар рук, они, конечно, не смогли замкнуть кольцо вокруг могучего ствола.

И тогда отец Кэтрин, хитро сощурившись, строго произнес:

— Нас еще мало. Если добавить еще несколько пар детских рук, можно было бы попробовать все же замкнуть круг. — Выдержав театральную паузу, он добавил: — Вы меня поняли?

Стэнли громко рассмеялся и глянул на жену.

— Ты готова?

— Да, мой милый, — ответила Кэтрин. — Но не сейчас же?! — Она стыдливо опустила глаза и тоже рассмеялась...

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Пролог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?