«Молчаливая роза»

Кейси Марс Молчаливая роза

Глава 1

Капли дождя барабанили по ветровому стеклу в том же монотонном ритме, что и день назад, но на этот раз шорох «дворников» не приносил успокоения, как прежде. Теперь этот звук вызывал у нее раздражение. Пронизывающий ветер, дувший от побережья Коннектикута, был не более холодным, чем обычно, а ей казалось, что она продрогла до костей.

Наемный автомобиль мчался по пустынному шоссе, направляясь в небольшой город Стаффорд в Новой Англии, и всю дорогу Девон Джеймс пыталась избавиться от непонятного волнения, выяснить причину которого была не в состоянии. Ей оставалось только убедить себя, что это не более чем совпадение.

По крайней мере Девон не уставала повторять это про себя, по мере того как проходили часы бесконечной, утомительной езды; тем не менее ее не оставляло чувство, что вскоре должно было произойти нечто необыкновенное и, возможно, ужасное.

— Что-то ты сегодня слишком много молчишь. — Бодрый голос Майкла Галвестона приглушил на мгновение звуки разгулявшейся за окном автомобиля стихии. Майкл считался женихом Девон. Они обручились два года назад. — Надеюсь, с тобой ничего не случилось?

И я очень на это надеюсь. Девон понадобилось известное усилие, чтобы изобразить улыбку.

— Дело в том, что я устала, вот и все.

А кто бы не устал на моем месте? — подумала она, поправляя прядь светлых волос, которые волной ниспадали ей на плечи. Три дня, проведенные на конференции «Дарнекс менеджмент» в роли будущей жены члена корпорации, дались ей непросто. Вдобавок Девон пришлось выслушивать всевозможные инсинуации по поводу того, что Майкл вовсе на ней не женится — уж больно долго длилась их так называемая помолвка.

Девон вежливо не замечала скрытое неодобрение, но внутри у нее все кипело. Не могла же она, в самом деле, во всеуслышание объявить, что она, а не Майкл, настояла на том, чтобы отложить бракосочетание? Да и как, спрашивается, расскажешь о том, что не всегда умеешь объяснить самой себе? Пока для нее ясно только одно, они с Майклом слишком разные люди и по-разному относятся к семейной жизни как таковой.

— Я еще не дозрела, Майкл, — сообщила она ему не так давно.

— А меня это не устраивает, — ответил он. — Люди начинают сплетничать. Я долго относился к твоим капризам спокойно, пытался объяснить, что все твои опасения и страхи не имеют под собой основания, но больше ждать не намерен. Или мы женимся пятнадцатого апреля, или разбегаемся.

Как раз пятнадцатого апреля два года назад они познакомились, и, по мысли Майкла, их прелюдия к браку затянулась.

Отлично зная Майкла, Девон понимала, что он не шутит. Более того, она даже удивлялась, что ей удалось удерживать его при себе в течение столь длительного времени.

Машина вильнула, едва избежав столкновения с лежавшей на шоссе громадной веткой, отломившейся от дерева, и Девон, испугавшись, вцепилась в подлокотники. Беспокойство, терзавшее ее, ничем не отличалось от нервного состояния, от которого она страдала в течение бесконечных дней после развода. Неужели это все Майкл и его настырность? В чем, черт возьми, причина стресса, обрушившегося на нее с самого утра?

— Может, у тебя менструация начинается? — Осведомился Майкл и окинул Девон долгим взглядом — даже, пожалуй, слишком долгим, принимая во внимание состояние дороги. — Я надеялся, что нас ждет романтический вечерок, и вовсе не намеревался созерцать твое надутое лицо.

— Майкл, просто я устала, понимаешь? Как только мы доберемся до места и немного отдохнем, я сразу же приду в норму. — Ей очень хотелось верить в собственные слова.

Майкл, протянув руку, похлопал ее по колену.

— Неужели тебя до такой степени расстроила миссис Корбин?

Миссис Корбин была женой одного из вице-президентов. Эти дамы настолько походили друг на друга, что Девон с трудом их различала.

— Как только мы поженимся, ей, хочешь не хочешь, придется тебя принять. Она временами бывает совершенно непереносима, но тебе, я думаю, удастся ее очаровать. — Майкл улыбнулся. — Даже не сомневайся.

Девон кивнула в знак того, что приняла его слова к сведению, однако оптимизм жениха ее мало утешил. Уж больно она от всех этих дам отличалась. И дело было вовсе не в том, что ей не нравились окружавшие Майкла люди. Скорее всего она сама не вписывалась в его окружение. Хотя Девон считала себя скромницей, глядя на нее со стороны, можно было подумать, что только она шагает в ногу, а все остальные — нет. Так что вряд ли она сможет стать членом команды, а именно этого от нее и требовали.

Проблема была в том, что она любила Майкла. Он был к ней добр и всегда помогал ей, когда возникала нужда. В итоге ради добрых отношений и той и другой стороне приходилось идти на жертвы.

— Далеко еще? — теряя терпение, спросила Девон.

— Всего несколько миль, насколько я знаю.

— Насколько ты знаешь или это действительно так?

— Если верить карте, нам осталось ехать совсем немного. — Казалось, Майкл вот-вот взорвется, но он все же сделал над собой усилие и снова улыбнулся. — Извини, детка. Я и сам притомился малость.

Он очень старался быть вежливым и не нарушать романтического настроя. По мнению Девон, Майкл ждал, что она наконец согласится и назначит день их свадьбы. А он имел обыкновение добиваться желаемого.

Майкл обладал правильными чертами лица, красивыми каштановыми волосами и выразительными глазами, зовущий взгляд которых он считал неотразимым. Женщины всегда лишь способствовали поддержанию его самомнения. Многим поначалу нравились его авторитарные замашки, и Девон тоже это клюнула. Теперь же его безапелляционный тон начальника больше раздражал ее, нежели очаровывал. Тем не мене Майкл хорошо к ней относился, и, как ни странно, Девон верила ему, когда он клялся ей в своей любви.

Поглядывая временами на чеканный профиль, еще больше подчеркивавший его самоуверенность, в которую Майкл всякий день облекался, словно в дорогую рубашку, Девон думала о других женщинах, вряд ли упустивших бы случай выскочить за него замуж. Ее проволочки с браком до определенной степени его даже устраивали — до недавних пор. Но как только Майкла повысили до ранга вице-президента компании, отвечавшего за маркетинг, неопределенность в их отношения стала его тяготить. Майклу надо было жениться, и Девон многом соответствовала тому, что именовалось «идеальная жена вице-президента фирмы».

Она улыбнулась, вспомнив, как он о ней отзывался в приватной беседе. «Высокая, светловолосая, спокойная, хороши воспитанная и очень ухоженная». Ее скандинавская внешность вполне отвечала данному описанию, хотя Девон, будучи приемным ребенком, ничего не знала о своем происхождении. Она окончила Нью-Йоркский университет и получила степень по литературе, а в придачу множество всевозможных призов наград. Прошло всего несколько лет, и она уже считалась одной из ведущих писательниц в жанре «женского» романа.

Хотя удочерившее ее семейство, по меркам Майкла, чей род в течение трех поколений считался богатым и респектабельным, вызывало некоторые сомнения, ее жених отчасти даже гордился тем, что она выросла среди «синих воротничков», то есть среди тех самых людей, чей неустанный превратил Америку в великую и процветающую страну. Кроме того, сама Девон Джеймс относилась к тому типу женщин, которые всего добивались сами. Ее самостоятельность и предприимчивость — один из бастионов американского образа жизни — как нельзя лучше дополняли бы его образ процветающего вице-президента солидной фирмы.

Так по крайней мере смотрел на это дело Майкл.

Помимо всего прочего, романы Девон отлично раскупались и приносили ощутимую прибыль. Ее книги называли глубокими и интеллигентными. Майкл старался не обращать внимания на то, что Девон весьма запоздала с реализацией своего последнего проекта, а это ставило под сомнение ее устойчивое положение как ведущего автора, разрабатывающего женскую тематику.

Временами Девон и сама начинала сомневаться в собственном статусе известной писательницы.

Откинувшись на спинку обтянутого красной кожей сиденья, она стала вслушиваться в монотонный шум дождя, стараясь изгнать из головы ненужные мысли. Большой темно-синий автомобиль замедлил свой бег, Майкл крутанул руль и двинулся по главной улице крошечного портового городка Майстик. Летом ее обыкновенно заполняли толпы людей, но сейчас, во время «мертвого сезона», здесь было пустовато. По тротуарам шли только те, кого выгнали из дома неотложные дела. Они поднимали воротники, пытаясь укрыться от дождя и пронизывающего ветра.

Дождь намочил тротуары, и в воздухе ощущалось избыточное присутствие влаги. Свет фар их машины отразился от блестящей поверхности асфальтового покрытия моста, который им пришлось миновать, пересекая заливчик, и они двинулись дальше, стараясь по возможности не попадать колесами в быстро наполняющиеся грязной водой рытвины. Когда они увидели небольшую металлическую табличку, указывающую направление в сторону Стаффорда, все прежние волнения, терзавшие Девон, вернулись. Они возрастали с каждой минутой, достигнув пика в тот момент, когда машина пересекла границу этого когда-то оживленного, а ныне покинутого почти всеми жителями местечка.

Сто лет назад город был весьма богатым и процветающим центром кораблестроительной империи, принадлежавшей семейству Стаффордов. Теперь же от былого великолепия уцелел один только универсальный магазин, вывеска которого выцвела и с трудом поддавались расшифровке правда, еще заправочная станция, состоявшая из нескольких старомодных бензоколонок (самое подходящее им место было бы в музее), старинного вида ресторан, знаменитый в округе своими омарами, и гостиница «Стаффорд», где жило когда-то все почтенное семейство Стаффордов. Ныне здание было поделено на комнаты, где постояльцам предлагались постель и завтрак. Именно в этой гостинице Девон зарезервировала номер.

Замысел путешествия целиком принадлежал Девон. Ей захотелось пожить простой жизнью, отличающейся от пребывания в бетонной коробке отеля «Хайятт», в котором они останавливались, во время конференции в Бостоне. Она предполагала отведать хорошего вина и пряно пахнущего чеддера вместо переваренных яиц и отдающих резиной цыплят, которых подавали в отделанном пластиком отеле и от которых у нее появлялась резь в желудке. Девон намеревалась так же совершить поездку в Майстик и посетить тамошние ресторанчики, чтобы после уютно улечься на мягкой, набитой пухом перине.

Утром они должны были лакомиться добротным, приготовленным на домашний манер завтраком, состоящим из горячих булочек с персиковым джемом, свежего апельсинового сока и горячей старомодной овсянки. По крайней мере именно это обещал путеводитель, причем столь живо и убедительно, что Девон не смогла устоять.

Майкл, посомневавшись, согласился. Хотя он и не был большим поклонником старых развалюх, но уж если Девон так приспичило…

Девон вздохнула. Пятнадцатое апреля было не за горами.

Они проехали по узким, продуваемым ветрами аллеям, составлявшим достопримечательность Стаффорда, а затем свернули к Черч-стрит. «Дворники», очищавшие ветровое стекло, начали противно скрипеть, а это означало, что дождь постепенно стихает. Майкл остановил автомобиль у трехэтажного здания с белыми колоннами и выключил зажигание. Когда шум двигателя затих, звуки непогоды стали слышаться более явственно. Верхушки деревьев сгибались от ветра, и его свист проникал даже в салон, хотя стекла были подняты.

Девон вслушивалась в этот молодецкий посвист и чувствовала, что беспокойство не собирается отпускать ее, а сердце бьется, словно пойманная пташка. Она допыталась убедить себя, что глупо бояться шума дождя или свиста ветра, но ей все равно казалось, что за ее тревогой скрывается нечто опасное. Беспокойство существовало прежде всего внутри ее. Оно разрасталось, словно некий огромный гриб, которому необходимо было дышать и который воровал воздух из салона, лишая тем самым кислорода ее легкие.

— Я позабочусь о багаже, — сказал Майкл. — А тебе стоит войти внутрь, пока ты не промокла.

Девон неожиданно вздрогнула и подумала, что уж лучше бы Майкл отговорил ее от этой поездки.

Она понаблюдала за тем, как ее жених вышел из машины, нажал потайную кнопку; открывавшую багажник, после чего поднял крышку. Дождь почти прекратился и теперь моросил ледяными тонкими струйками, зато ветер продолжал завывать вовсю и заложенное серыми облаками небо выглядело еще более мрачным, чем прежде.

Вместо того чтобы поспешить в гостиницу, Девон подошла к багажнику и склонилась над ним.

— Мне надо кое-что взять. — Она отодвинула ручной работы матерчатую сумку и взяла небольшой несессер. Там хранились упакованные еще в Бостоне мелочи, которые могли пригодиться во время такого рода кратковременных вылазок. — Я прихвачу это с собой.

Майкл кивнул и подхватил два кожаных чемодана. Он был высок и хорошо сложен, но не слишком мускулист. К тому же, получив повышение, он заметно набрал вес. Девон подумала, что обильная пища и ежедневное мартини в пять часов вечера в скором времени заставят его набрать еще. Но толстым Майкл не будет никогда — слишком много суетится и слишком тщеславен.

Девон прошла вдоль железной ограды и ступила на узкую бетонную дорожку. Майкл следовал за ней. Дом был большой, и окружающие строения выглядели по сравнению с ним карликами. Сапоги Девон звонко цокали по дорожке, и цоканье это эхом отзывалось во влажном воздухе, Ветер теребил ее светлые волосы и играл подолом серой, доходившей до середины икр шерстяной юбки, продолжая издавать странные свистящие звуки. Ладони у Девон мигом сделались влажными.

Что, черт возьми, со мной происходит? Она усилием воли отвела глаза от качавшихся верхушек деревьев и переключила внимание на дорожку, которая вела к дому. Потом, смахнув с лица непокорную прядку, закрывавшую обзор, стала оглядывать здание. Дом и в самом деле был красив. Две белоснежные колонны поддерживали круглый балкон, выдававшийся вперед, словно в попытке оградить высокие, выкрашенные белой краской двери Девон, однако, отметила, что краска местами облетела, а ступеньки, которые вели к дверям, потрескались и нуждались в ремонте. Сквозь бетонные плиты дорожки и камни порога проросли одинокие травинки, но сам двор перед крыльцом был чисто выметен, а трава вокруг скошена.

— Это, стало быть, и есть твой идеал «элегантной усадьбы конца века, расположенной на морском берегу»? — спросил Майкл, повторив слово в слово то, что она вычитала в путеводителе. — По мне, домик как минимум нуждается в окраске.

— Я знала, что он будет великолепен, и он таким оказался.

Девон солгала. Никаким особым великолепием гостиница «Стаффорд» не блистала. Она была большой, да, но не слишком привлекательной. Тем не менее скептицизм Майкла начал утомлять Девон, и она решила извлечь из поездки максимум приятного, что бы он там ни говорил.

Майкл поднялся по широким ступеням наверх, и Девон последовала за ним. Входная дверь была украшена резьбой. Хотя время и погода над ней потрудились, она по-прежнему выглядела монументально. Когда Майкл нажал кнопку звонка, тот отозвался надтреснутым тоскливым звоном.

Поначалу Девон показалось, что в доме нет ни единой живой души. Но вот дверной глазок приоткрылся, и Девон услышала женский голос.

— Давно пора бы вам добраться. Я уж думала, вы не приедете.

Это не слишком любезное начало озадачило даже Майкла.

— Мы сообщили, что будем к шести часам, правда, Девон. — Она утвердительно кивнула. — А сейчас только пять сорок пять.

Глазок закрылся, потом послышалось щелканье старых замков и грандиозная дверь распахнулась.

— Меня зовут миссис Микс. Ада Микс. Прочие постояльцы уже приехали, так что заходите.

Какие такие «прочие постояльцы»? — захотелось спрос Девон, но она промолчала, потому что стоило ей войти и оглядеться, как у нее появилось необоримое желание повернуться и бежать отсюда прочь. Огромный вестибюль был пуст, над головой висела пыльная люстра, чьи хрустальные украшения давно уже потеряли блеск. Под ногами Девон обнаружила старый исцарапанный паркет, впрочем, довольно чисто подметенный.

В довольно убого обставленном холле людей тоже не было. У выкрашенной в белый цвет стены стояла кушетка, а рядом с ней маленький столик — тоже белый. На полу лежал единственный довольно потертый ковер с восточным орнаментом. В углу рядом со старинным обитым велюром стулом, находилась ста напольная лампа из латуни, затененная алым абажуром.

В пустынной столовой стоял длинный стол красного рева и восемь таких же стульев; при этом обивка стульев отличалась по цвету.

На первый взгляд казалось, что в гостинице ни души, и Девон чувствовала в доме кто-то, несомненно, есть.

Я схожу с ума, подумала она. Что, собственно, в этом доме так уж меня напугало?

— Следуйте за мной, — распорядилась миссис Микс. — Спать вы будете в Желтой комнате на третьем этаже, единственной, которая пустует. — Официальные нотки, послышавшиеся в голосе хозяйки, должны были, судя по всему, убедили их с Майклом, что в случае, если бы они приехали пораньше, им были бы предоставлены удобства на высшем уровне. В путеводителе, однако, говорилось, что в доме всего шесть спален приблизительно одного уровня — кстати, именно по этой причине Девон и выбрала «Стаффорд».

Майкл что-то буркнул себе под нос и бросил в сторону Девон отчаянный взгляд, но тем не менее поднял чемодан Подобно солдатам, которых приписали к новой казарме, с покорно последовали за миссис Микс вверх по лестнице красного дерева, бравшей начало в дальнем конце коридора. Пока они шли, взгляд Девон был неотрывно прикован к затылку хозяйки.

Ада Микс вряд ли была старше Девон больше, чем на шесть-семь лет. Казалось, что ей тридцать пять или тридцать шесть от силы. Хотя жидкие волосы уже начали седеть, лицо ее оставалось относительно гладким и чистым. Но согбенная спина и постное выражение лица делали ее значительно старше, и на первый взгляд ей можно было дать все шестьдесят.

Когда вновь прибывшие достигли площадки второго этажа, миссис Микс повела их по коридору. Они прошли мимо просторной комнаты, где большую часть свободного места занимала огромная кровать под балдахином. Подобно помещениям на первом этаже, обстановка в спальнях тоже выглядела на удивление просто, хотя обои были подобраны в тон шторам, краска была свежей, а ковер, покрывавший пол, — новым. Парочка, которая распаковывала в спальне вещи, захлопнула дверь, приглушив голоса, сразу же сделавшиеся неразборчивыми. Двери прочих спален были тоже прикрыты, хотя звуки, временами доносившиеся из них, наводили на мысль, что и эти комнаты обитаемы.

— Мы постепенно восстанавливаем все помещения, — объяснила миссис Микс. — К примеру, в апартаменты, предназначенные для вас, только что установили новую ванну. Есть также и другие усовершенствования.

Майкл вздохнул с видимым облегчением. Он ненавидел старые ванные комнаты больше, нежели что-либо другое. Поскольку он всегда одевался очень тщательно, ему требовался максимум удобств. По большому счету Девон за это его не осуждала, хотя сама предпочитала уют и тепло старинной обстановки стерильности современных туалетных комнат и ванных.

Майкл покрепче взялся за ручки тяжелых чемоданов, поскольку перед ними оказалась еще одна лестница — вдвое уже предыдущей. По-видимому, помещение, куда они направлялись, раньше предназначалось для слуг и располагалось под самой крышей, непосредственно под чердаком. На лице Майкла отразилось недовольство.

— У вас точно нет ничего более приемлемого?

— Ни комнатки.

Они продолжали в молчании подниматься, при этом Девон снова обругала себя за то, что решилась на подобную авантюру. Ее пугала гнетущая атмосфера дома. Казалось, самый воздух был напитан свинцовой тяжестью.

Впрочем, Желтая комната оказалась довольно милой, небольшой, но удобной. В ней находилась королевских размеров кровать и еще несколько предметов мебели, выкрашенных белой краской. Она была чистенькой, хотя простотой обстановки напоминала жилище спартанцев. Из-за более низких потолков казалось, что здесь куда меньше воздуха, чем в комнатах на других этажах. Девон сморщила нос, поскольку уловила странный аромат, напоминавший запах плесени и еще чего-то, чему она пока не могла подобрать название.

— Ну как, подходит? — осведомилась миссис Микс. Майклу явно хотелось сказать «нет». Это было заметно по выражению его лица.

— Девон? — с видом мученика спросил он, удивив ее донельзя, хотя ей и не следовало этому удивляться.

— Все отлично, миссис Микс. Спасибо.

— Вы собираетесь выходить?

— Да, мы хотим сходить пообедать, — ответил Майкл.

— В таком случае вам понадобится ключ от входной двери, что внизу. — Сунув руку в карман фартука, женщина достала большой бронзовый ключ с бородкой и другой, поменьше, от комнаты и протянула их Майклу. — Когда будете возвращаться, смотрите, не перебудите всех в доме.

Майкл покорно кивнул в ответ, и зеленые глаза Девон расширились от удивления. Обыкновенно в подобной ситуации Майкл сразу указал бы женщине ее место. Она должна была сидеть у дверей, дожидаясь их, и никак иначе. Майкл обычно начинал с того, что устанавливал собственные правила, поэтому Девон оставалось только недоумевать, отчего этот раз все было по-другому.

— Не нравится мне это местечко, — хмыкнул Майкл, только тяжелая дверь захлопнулась за хозяйкой.

— Честно говоря, мне тоже, — призналась Девон, — уж коль скоро мы сюда забрались… Погляди, какая разыгралась буря! И потом я слишком устала, чтобы снова хвататься за вещи, тащить их в машину и отправляться в обратный путь.

— Тогда почему бы нам не бросить чемоданы здесь и поехать пообедать в Майстик? Когда вернемся, самое время будет ложиться спать.

Майкл присел на кровать и попрыгал на ней, проверяя качество матраса. Тот, судя по всему, успешно прошел испытание. Потом он бросил взгляд в сторону открытой двери ванной комнаты, и с удовлетворением отметил, что там была ванна из белого фаянса и сверкающий новеньким желтым линолеумом чистейший пол.

— По крайней мере, хоть здесь порядок.

Подведя итог своим наблюдениям, Майкл подхватил чемодан и пересек комнату, направляясь к встроенному в стену шкафу, укрывшемуся за маленькой, менее пяти футов в высоту, дверцей. Там находились вколоченные в кедровую стенную панель бронзовые крючки для одежды.

Стоило Майклу распахнуть створки шкафа, как Девон почувствовала, что запах плесени стал сильнее. Кроме того, она уловила некий странный запашок, напоминавший запах креозота — по крайней мере, так ей показалось. При взгляде на шкаф она почувствовала, как по коже поползли мурашки.

Когда Майкл закончил развешивать свою одежду, Девон поднялась, приблизилась к шкафу и осторожно его прикрыла.

— Извини меня, Майкл. Я-то надеялась, что все устроится наилучшим образом.

Майкл за руки притянул ее к себе и поцеловал в губы.

— В следующий раз я позабочусь обо всем сам.

Девон оставалось только кивнуть в ответ. Борьба с Майклом редко приводила к победному концу, и маленькая душная комната никак не способствовала улучшению настроения. А тут еще гнетущее чувство надвигающейся беды, не покидавшее Девон с того самого момента, как они переступили порог злополучного дома.

Вечер прошел лучше, нежели можно было ожидать, во многом благодаря тому, что Майкл чуть ли не впервые в жизни решил принять все случившееся как данность и не пытался ничего изменить. Стоило им выйти из дома, как настроение обоих стало постепенно улучшаться. Майкл продолжал настаивать, чтобы Девон назвала дату свадьбы, и, к своему удивлению, она дала ему ответ, которого он так долго ждал.

— Почему бы нам не пожениться в день нашего маленького юбилея? — предложила Девон.

— Пятнадцатого апреля?

— Да. В этот день мы повстречались; такая дата что-нибудь да значит, не так ли?

— Интересно, какой это будет день недели? — Майкл извлек бумажник красной кожи и впился взглядом в календарь. Девон почувствовала разочарование. Наверняка Майкл отбросит романтические мотивы в сторону и изберет для свадьбы день, приходящийся на уик-энд, в то время как ей, Девон, было все равно, и когда выходить замуж, — главное, чтобы это сделало их с Майклом счастливыми. — Суббота. Отлично. — Он улыбнулся и взял ее за руку. — Я скажу матери, чтобы она начала готовиться, не откладывая.

Мать. Она могла бы и догадаться, что все пойдет так, было задумано ее будущим супругом. Никаких изящных часовенок, никакой экзотики. Но с другой стороны, разве в этом дело?

— Отлично, — повторила Девон за Майклом, мыслей оценив практическую сторону своего предложения. У нее так и не было времени, чтобы заниматься подготовкой к свадьбе. Она и так опаздывала со сдачей книги, а теперь, когда день свадьбы была наконец определена, поняла, что ей абсолютно наплевать, как и где это мероприятие будет проходить.

В первый раз все было совсем по-другому. Когда она ходила замуж за Пола Джеймса, ей хотелось, чтобы свадьба была свадьбой — не хуже, чем у людей. Белое платье, белая кружевная фата и все такое. Венчание непременно должно было проходить в церкви, украшенной окнами с цветными витражами и заполненной сотней гостей. Понадобилась треть родительских сбережений, чтобы оплатить сие дорогостоящие предприятие, но отец не возражал, потому что желал дочери счастья. И она была счастливой — до самозабвения. Девон забыть сладкого озноба, который она испытала, идя рука об руку с отцом к алтарю, где ее ждал Пол. Как она любила она мать в тот момент, когда заметила на щеках этой хрупкой женщины слезы!

Пол тоже был хорош — красив и очарователен как никто.

А спустя четыре года они развелись.

— Пора начинать работу над списком приглашенных, — сказал Майкл, и его голос вернул Девон к действительности.

— Я надеюсь, ты сможешь убедить свою мать свести его минимуму.

— «Минимум» — едва ли словечко из ее словаря, но я очень постараюсь. — Майкл буквально светился от удовольствия, и Девон недоумевала, отчего не дала своего согласия раньше. Когда они возвращались в гостиницу, Майкл продолжал сиять, словно именинник. Глядя на его счастливое лицо, Девон наконец почувствовала облегчение. Так или иначе, решение принято. Пятнадцатого апреля она станет миссис Галвестон — женой вице-президента компании и его преданной помощницей. Так по крайней мере говорил об этом Майкл. Девон решила не ставить его в известность, что терпеть не может, когда о ней отзываются подобным образом.

— Миссис Галвестон, — тихо повторила она. Звучало несколько необычно, но привыкнуть к этому не составит труда. К тому же Девон Джеймс последние два года она по-настоящему и не была.

Майкл отворил дверцу автомобиля и помог ей выйти. Укрывшись под его зонтиком от дождя, они стрелой бросились к двери гостиницы. Коньяк, выпитый под конец обеда, начал действовать как снотворное, и Девон, прикрывшись рукой, зевнула.

— Что, баиньки хочется? — Майкл порылся в карманах в поисках ключа от входной двери.

— Ужасно.

— И мне тоже.

Достав наконец ключ, Майкл повернул его в замке, и они вошли в дом.

Когда дверь за ними затворилась, стук эхом разнесся по коридору и сердце Девон начало учащенно биться. Майкл повернулся было, чтобы пройти к лестнице, но они оба вдруг словно примерзли к полу. Хотя в холле горела маленькая желтая лампочка, освещавшая путь, что-то удерживало их на месте.

— Не нравится мне здесь, — прошептал Майкл.

Зло. Именно это слово вдруг пришло Девон в голову, и ее кожа мгновенно покрылась мурашками.

— Кажется, за нами подглядывают призраки из прошлого — неестественно громко сказала она, но Майкл не засмеялся, и у нее тут же пропала охота шутить.

— Пойдем-ка к себе. — Майкл повесил зонтик на руку и увлек ее к лестнице.

Девон безропотно последовала за ним, желая как можно быстрее оказаться в их комнатке в мансарде.

Они поднимались по ступенькам в полном молчании. Майкл сжимал ее ладонь несколько сильнее, нежели обыкновенно. Вставив ключ меньших размеров в замок их номера, Майкл повернул его, и они вошли. Кровать была разобрана, настольная лампа зажжена. Ее свет подчеркивал желтизну комнаты. Было слышно, как дождь колотил в крышу прямо у них над головами, временами постукивая в окошко.

Неожиданно Девон ощутила, что их комнатка не так плоха и даже уютна. В ней было нечто романтическое.

Должно быть, Майклу тоже пришла в голову именно мысль. Отставив зонтик в сторону, он обнял ее и поцеловал не тем поцелуем, которым сопровождают пожелание доброй ночи. Нет, это был полновесный, чувственный поцелуй, какой при данных обстоятельствах она даже не мечтала получить, — это было отступлением от заведенных Майклом правил.

Возможно, то был род награды за уступчивость или сказывался коньяк — как бы то ни было, ощущение восхитительное Девон. Она одарила жениха ответным поцелуем, приоткрыла рот, чтобы позволить его языку коснуться ее неба. Руки Майкла сомкнулись у нее на ягодицах, и Девон ухватила его шею. Он некоторое время сражался с пуговицами на ее жакете, после чего проник за ограждение бюстгальтера и опустил ладонь ей на грудь. Затем настала очередь юбки: торопливо расстегнув, Майкл стянул ее по бедрам вниз, и она упала к ногам Девон. Затем он стащил с нее трусики и расстегнул застежки бюстгальтера.

Каждое движение Майкла было обжигающе-чувственным и отличалось от всего, что Девон приходилось испытывать ранее. Она, признаться, не могла припомнить, когда занятия любовью с Майклом особо возбуждали ее. И уж конечно, ничего подобного она не ощущала в начале их связи, когда единственное чувство, которое Девон испытывала, было чувство вины по отношению к Полу: ведь она — подумать только! — занималась любовью не с ним. Ничего похожего она не ощущала и за последние несколько недель: во-первых, и она, и ее жених чересчур много работали, ну а во-вторых, ее угнетали всевозможные мнения по поводу их с Майклом отношений.

Однако сегодня вечером, в этой маленькой комнатке в мансарде, прикосновения Майкла заставляли ее трепетать. Поцеловав Девон и проведя рукой по кудрявым волосам, украшавшим низ ее живота, Майкл выяснил, что ее плоть уже влажная и не просто готова, а прямо-таки жаждет его заполучить.

Майкл на некоторое время выпустил Девон из объятий, чтобы раздеться самому и предоставить ей возможность снять то, что на ней еще оставалось. Потом он опустился на постель с ней рядом и снова поцеловал ее долгим, обжигающим поцелуем. Его руки и рот призывали к себе, соблазняли, действовали с таким умением и напором, каких Девон за ними прежде не знала. Пальцы Майкла согревали ее кожу, волновали несказанно и доставляли ей радость, о которой можно было только мечтать. Ну почему у меня не было с ним ничего подобного прежде? — думала она, ощущая нежное прикосновение к груди, а потом еще одно, не менее нежное и обжигающее, к внутренней стороне бедра. Нет, в самом деле, отчего?

Возбуждение Девон достигло предела в тот же момент, что и у Майкла. Когда Девон провела пальцами по его шее, по тонким колечкам волос у него на груди и затем языком по его соску, сознание ее затуманилось. Казалось, даже комната, в которой они находились, стала дробиться на сегменты и по частям растворяться в пространстве. Теперь на свете ничего не существовало, кроме постели и лежащего рядом с ней мужчины. И еще она чувствовала на себе его пальцы — каждой клеточкой тела.

Девон распахнула глаза и поначалу ничего не увидела. Потом улыбнулась. До чего же временами могут довести женщину фантазии. Ей показалось, что к ее телу прижимаются не только руки Майкла, но и чьи-то еще. Подумать только — две пары рук вместо одной! Четыре ладони гладят ее, ласкают, касаются ее бедер, сдавливают легонько ягодицы, щекочут соски. Это было сумасшествием — да, но каким чувственным и насквозь пронизанным эротикой.

Внутреннее зрение — к тому времени Девон снова смежила веки — позволяло ей чуть ли не воочию наблюдать это действо. Чем больше разыгрывалось ее воображение, тем сильнее ее охватывало возбуждение, находившее для себя с каждым разом все более высокие степени проникновения в ее естество. Девон не видела ничего особенно стыдного в подобной игре. Разве от этого кому-нибудь было плохо? Отчего не насладиться, если воображение продолжало услужливо представлять ее внутреннему взору все новые и новые сцены одна соблазнительнее другой. Теперь уже не только руки, двое мужчин находились с ней рядом — один настоящий из плоти и крови, другой воображаемый. Она еще больше сосредоточилась, чтобы позволить сознанию окончательно разделить этих двоих, дабы получать двойную порцию ласк.

Одну пару рук она знала хорошо: это были руки Майкл гладкие, ухоженные пальцы, полированные, наманикюренные ногти, — и они отлично выполняли то, что им было положено. Другие руки спутать с ними было просто невозможно. Грубые пальцы проникали в нее, мозолистые ладони гладили ее. Это не были руки Майкла, но Боже, какие чудесные ощущения они вызывали.

Майкл раздвинул ей ноги и проник внутрь ее тела. Тем временем другие руки продолжали делать свое. Фантастика! — сказала она себе. Наслаждайся, раз судьба посылает тебе такую возможность. И она наслаждалась.

— Майкл, — шептала Девон, чувствуя, что приближав венец удовольствия, страсть набегала на нее волнами восторга. Она задрожала, словно в лихорадке, а чужие руки все прекращали своей работы, растягивая ее удовольствие, делая его острее, чем это когда-либо было у нее с Майклом. В этот момент Майкл тоже достиг вершины наслаждения. Она прижалась к нему изо всех сил, но вдруг ее внутреннее зрение обнаружило, что это был вовсе не Майкл. На его месте возник смуглый мужчина с хорошо развитой мускулатурой, грубый и одновременно нежный. Работяга, судя по всему, и скорее всего иностранец, подумала Девон, хотя и не понимала хорошенько, откуда у нее взялись подобные мысли.

Португалец, тут же неизвестно почему решила она. Смелый, страстный любовник. Сумасшествие, да и только. Однако, когда блестевший от пота Майкл откинулся на спину, руки воображаемого незнакомца легкими пожатиями пожелал ли ей счастливо оставаться, она решила, что, возможно, это совсем так.

— Это было удивительно, — сказал Майкл едва ли не с благоговением.

— Да.

Некоторое время они лежали молча. Девон не хотелось избавляться от восхитительного чувства, оставшегося после того, второго человека. Майкл же наконец перекатился на бок, свесил с постели ноги, встал и отправился в душ. Предполагалось, что Девон к нему присоединится. Она вздохнула — как хорошо было бы полежать еще немного, но делать нечего. В следующее мгновение она опустила свои длинные стройные ноги на прикроватный коврик.

Когда с мытьем было покончено, Майкл открыл дверь ванной комнаты и обнаружил, что в спальне темно.

— Это ты выключила свет? — спросил он, глядя в темноту.

— Наверное, перегорела лампочка. — Девон хотела было подойти к столику, но Майкл ее остановил.

— Да Бог с ней. Давай-ка ложиться спать.

Девон растянулась на постели, Майкл же щелкнул выключателем и погасил свет в ванной. Потом он сделал два шага по направлению к кровати и замер. Девон затаила дыхание. Вернее, она не могла дышать.

В комнате было темно, хоть глаза выколи. Тем не менее, Девон показалось, что тьма надвигается в каком-то концентрированном виде и словно обволакивает ее. Темнота клубилась, словно живое существо, разрасталась, окутывала своими щупальцами их обоих.

Майкл снова включил свет в ванной. Он был бледен как мел и держался за дверной косяк — судя по всему, ему и в самом деле требовалась поддержка.

— Майкл? — позвала Девон. Она была уверена, что он испытал то же чувство.

На этот раз он не стал тушить свет в ванной. Хотя свет бил Девон в глаза, у нее и мысли не возникло, что его можно выключить снова.

Майкл проскользнул под одеяло и перекатился на свою сторону. О горевшем в ванной свете он даже не упомянул — просто взбил подушку и закрыл глаза. Ему понадобилось довольно много времени, чтобы восстановить привычный ритм дыхания и погрузиться в беспокойную дремоту.

Девон лежала в одном положении в течение получаса, опасаясь пошевелиться. Что-то произошло — в этом она не сомневалась. Как не сомневалась в том, что нечто снова на нее обрушится и ждать осталось недолго.

Глава 2

Волнения и беспокойства донимали Девон и прежде. Беспричинные тревоги не были редкостью, но никогда не продолжались слишком долго.

Отправляясь в путешествие, она предполагала отдохнуть расслабиться, но пребывание в этой старой гостинице только увеличило нервное напряжение, снедавшее ее последнее время. Причиной, возможно, явилось недосыпание или переизбыток общения, при котором требовалось сдерживать себя и значит, нервничать еще больше. А может, все дело было в не дописанной книге?

Явными признаками беды для Девон всегда были сильном сердцебиение, потеющие ладони и покалывание в пальцах. Тревога со временем вызывает страх — так ей сказал врач. Впервые она испытала все это через шесть месяцев после разрыва с Полом. Пол заявил тогда, что их брак — ошибка. Он вовсе не собирался жить семейной жизнью в общепринятом смысле этого слова. Ему требовалась свобода, чтобы «найти себя» — так он выразился. «Брак — это не мое», — добавил он и исчез.

Вот тогда-то сознание Девон стало словно распадаться на составляющие. Брак означал для нее вечность. Ее родители состояли в браке в течение тридцати пяти лет. Они так и не смогли понять, отчего ушел Пол. И Девон тоже не могла. Она любила Пола.

Когда появились первые симптомы, она сразу поняла, что у нее нервный срыв. Благодарение Богу, Он послал ей Эрни Таунсенда — психолога, чей телефон Девон обнаружила, листая справочник втайне от родителей. Те были твердо уверены, что посещения психологов и психоаналитиков — причуда богатых людей, которым требовалось поведать кому-нибудь свои надуманные проблемы.

Доктор Таунсенд показал Девон, в чем корень ее беспокойства и как можно держать его под контролем. Ей очень хотелось избавиться от этого обременительного чувства, и в результате довольно быстро удалось его преодолеть. Когда все закончилось, она пришла к выводу, что стала понимать себя куда лучше, чем прежде. Тем не менее время от времени депрессия возобновлялась, хотя и в более мягкой форме.

За исключением этой. Симптомы были те же: сердцебиение, влажные ладони — древние как мир признаки страха. Тело готовилось сражаться или бежать прочь от опасности.

Но на этот раз страх был какой-то особенный, не имевший ничего общего с тем, что было раньше. То, что она ощутила в комнате гостиницы, скорее носило название ужаса, всепоглощающего кошмара.

Девон широко раскрыла глаза и уставилась в пространство перед собой. Так что же с ней приключилось на самом деле? Откуда взялись столь отчетливые видения?

Ты же не веришь в призраки! — спросила она себя. Но именно об этом Девон сейчас напряженно думала. В комнате явственно ощущалось чье-то присутствие. Некто скрывался в темноте за пределами белого кружка света, некто настолько зловещий и дьявольский, что ощущение зла, исходившее от этого существа, не давало ей дышать.

Девон улеглась поудобнее, но глаз не закрыла. Не могла, и все тут. Комната на ее глазах удлинялась, превращаясь в бесконечный коридор. Рядом с ней зашевелился Майкл. Видно, ему тоже было не сладко. Неужели и он что-то почувствовал?

Не будь уже так поздно, она разбудила бы его и умолила увезти ее отсюда. Он наверняка стал бы смеяться и уверять, что все это только игра ее воображения. Или она не права? Девон вовсе не была уверена, что на этот раз он ее осмеет.

Она взглянула на крохотные рубиновые цифры на часах, что стояли на прикроватном столике: два часа ночи. А ей-то казалось, что она провела в темноте часов шесть. Интересно, доживет ли она до рассвета? Может быть, имеет смысл закрыть дверь в ванную и приглушить тем самым свет? Тогда, возможно, ей удастся забыться сном.

Она несколько раз согнула и разогнула ноги, чтобы размяться, и вылезла из постели, после чего прикрыла дверь в ванную. Но даже такая малость снова несказанно ее разволновала. Сердцебиение усилилось; сердце готово было выскочить из груди.

Чем дольше она лежала, тем больше ее мучило какое-то неприятное ощущение. Оно сдавливало ей виски, отзываясь в голове бесконечно повторяющимися с вами: что-то не в порядке, что-то не так…

Девон несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Один только Господь знает, ей нужно было уснуть. Когда минуло три, ее веки словно лились свинцом, пришлось закрыть глаза. И в то же мгновение Девон едва не подпрыгнула — такой ее обуял ужас, захотелось закричать что было силы. Ладони снова вспотели, желудок сжал болезненный спазм.

Страх был самый настоящий — он имел вес, форму, она чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Угроза нависла не только над ней, но и над Майклом, и она не была вымышленной — в этом убеждало сковавшее ее чувство опасности.

Четыре часа утра. У Девон болела спина и сводило руки и ноги. Шея и плечи словно онемели. Ей так хотелось спать. Веки у нее припухли, а в глаза словно насыпали песка. Пульс, правда, замедлил свой бег.

Дождь за окном снова стал стихать. Если бы ей удалось хотя бы немного отдохнуть…

Что-то приблизилось и остановилось около ног, но Дев никак не могла открыть глаз. Наконец замаячил какой-то блеск, комната снова представилась ее взгляду такой, какой она запомнила ее, прежде чем провалиться в беспокойный сон, даже дверь в ванную была по-прежнему прикрыта.

И тут видение из ее сна стало наплывать на нее, оно скользило без всяких видимых усилий. Это была женщина в длинном платье цвета ночной тьмы. Ее седые волосы развевались, как будто их теребил ветер. Девон, однако, никак не мог взять в толк, каким образом ей удается все это подмечать. Женщина имела расплывчатые контуры и как бы колебалась воздухе. Вот она повернулась в сторону Девон. Лицо было сморщенным, но не страшным; отдельных черт его разобрать было невозможно; Девон видела только глаза — темные и проницательные.

Впрочем, это был всего один глаз — вторая глазница зияла черной пустотой.

Девон вскочила, обливаясь холодным потом, и хотела закричать, но не смогла — у нее перехватило дыхание. В комнате все было как прежде. Трясущимися руками она подоткнула под спину подушку, присела на постели и взглянула на часы. Более всего она желала, чтобы эта кошмарная ночь наконец кончилась. Алые цифры, казавшиеся ей теперь не менее зловещими, чем все остальное вокруг нее, показывали пять утра. Скоро рассвет, устало подумала Девон. Майкл лежал рядом на сбившемся ниже бедер одеяле, раскинув руки. Должно быть, Майкл почувствовал, что она на него смотрит, потому что тоже проснулся. Коснувшись рукой лица, он принялся протирать глаза, красные и припухшие, потом молча, отбросил одеяло и направился в ванную. Возвращаясь в постель, он не выключил в ванной свет, а лишь прикрыл дверь, оставив щелку — точно такую же, какая была прежде.

— Что, не спится? — спросил он.

— Да, — коротко ответила Девон. — Скорее бы настало утро!

Майкл только что-то буркнул себе под нос. Отвернувшись от Девон, он снова плюхнулся на подушку и закрыл глаза. Скоро рядом раздалось его ровное дыхание, но во сне он по-прежнему вздрагивал и крутился. Девон же сомкнула глаза и решила не открывать их, пока видения не появятся снова. И они появились. Извивающиеся, трепещущие, теперь они откровенно грозили ей. Тем не менее она позволила им приблизиться, в страхе стискивая в кулаках край простыни.

— Кто вы такие? — дрожащим голосом произнесла Девон. Ответа не последовало — лишь чудовищная тяжесть стянула ей грудь, словно стальным обручем.

Девон с шумом втянула в себя воздух и зашептала слова, которые успокаивали ее и которые она знала с детства: «Господь мой пастырь. Он следит за мной, когда я бегаю среди зеленой травы. Он ведет меня сквозь бурные воды. Он дает силы моей душе. Он указывает мне праведный путь, чтобы я могла избежать греха. Хотя я иду сквозь долину зла, я не боюсь, потому что Он со мной».

Эта молитва ослабила обруч у нее на груди; даже страх отступил, оставив лишь легкий кисловатый привкус во рту. Оглядевшись, Девон увидела, что в комнате уже забрезжил тусклый рассвет. Возблагодарив Создателя, она снова прикрыла глаза и забылась тяжелым сном.

Через несколько часов, утомленная до последней степени, измученная и опустошенная, Девон усилием воли заставила себя подняться с постели. Майкл тоже спустил на пол ноги и двинулся в ванную комнату, дверь которой оказалась плотно прикрытой.

— Надеюсь, пища в этом вертепчике лучше, чем условия проживания, — произнес он, нажимая на ручку и распахивая дверь во всю ширь. Его каштановые волосы, которые даже утром всегда выглядели так, словно он только что причесался, на этот раз не имели привычного здорового блеска и торчал во все стороны. Они были влажными от пота, а лицо после дурно проведенной ночи казалось серым и припухшим.

Девон знала, что и сама выглядела не лучшим образом. Смахнув с лица несколько влажных прядок, она встала, затем принялась лениво собирать разбросанные по полу вещи. Странно, не обычае Майкла раскидывать свою одежду. Потом Девон пода шла к встроенному шкафу и распахнула его. Запах плесени сохранялся, но был не столь сильным, как в предыдущий вечер.

Она протянула руку в глубь шкафа и замерла. Глаза сами собой закрылись, и снова перед внутренним взором заплясали, извиваясь и пропадая, призраки. Девон задрожала и крепче вцепилась в дверцу. Этого не может быть! Но каждой клеточка ее тела уверяла: может! может! Может.

Видения, которые мучили ее ночью, явились снова как, спрашивается, она могла их наблюдать? Откуда к ней пришло знание, что это призраки? Девон вдруг пришли на слова, которые она когда-то вычитала у сэра Конан Дойл «Существует знание и знание». Впервые в жизни она поняла, что хотел сказать писатель, который, как известно, верил в существование потусторонних сил.

Она посмотрела на шкаф. Тот, кто жил здесь раньше, наверняка открывал его сотни раз. Девон где-то слышала, что призраки суть энергетика давно умерших людей, которую человеческий мозг в состоянии улавливать, создавая видения, даже если со дня смерти человека прошли века.

Она читала на эту тему не больше того, что читали другие в газетных статейках и солидных журналах, и нельзя сказать, чтобы верила в подобную чертовщину, но тем не менее окончательно не отвергала.

Девон уселась в кресло и попыталась разобраться в своих ощущениях. В это время Майкл приоткрыл дверь ванной:

— Ты готова занять мое место? — крикнул он.

Девон кивнула и двинулась в ванную.

Душ ее успокоил, давая возможность расслабить усталые мышцы, но не избавил от тревожные воспоминаний.

Призраки действительно существовали. Их было несколько, но она не смогла бы с уверенностью сказать, сколько именно.

Девон вытерла полотенцем волосы и нанесла на лицо тональный крем, чтобы скрыть темные круги под глазами. Зато ее волосы по-прежнему задорно завивались кольцами и сверкали, словно и не было страшной ночи. Неожиданно она ощутила прилив сил и закрыла коробочку с кремом, громко щелкнув крышкой. Она была в ярости. Черт бы побрал этих людишек — тех, кто служит в этом заведении! Они-то небось отлично знают, что происходит у них в доме. Знают — но тем не менее не препятствуют людям сюда приезжать. Это просто возмутительно! Такие шутки не прощаются!

Словно вихрь, Девон ворвалась в спальню, но тут ее остановил какой-то странный взгляд Майкла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Плохо! — бросила она. — Отвратительно! — Заметив, что на его лице появилось изумленное выражение, Девон сдержалась и попыталась укротить свой гнев. На Майкла ей злиться было не за что. — Извини. Ты здесь ни при чем. Боюсь, я просто устала. И это все. Устала — не то слово. Всю прошлую ночь мне не удалось сомкнуть глаз.

— Когда мы отсюда уберемся, я буду счастлив.

Девон не могла с ним не согласиться. Наблюдая за тем, как он пакует вещи, тщательно укладывая каждый предмет своего гардероба в отведенное ему место, она снова вернулась мыслями к минувшей бессонной ночи. Пока Майкл забирал с вешалки галстуки, тщательно рассортировывая их по оттенкам, и укладывал в чемодан поближе к ботинкам, она, несмотря на терзавшие ее думы, успела обрядиться в черные шерстяные брюки и натянуть ярко-желтый свитер. Потом, глянув в зеркало, висевшее на бледно-желтой стене, она едва не стащила его с себя. Вряд ли когда-нибудь она назовет желтый цвет своим любимым — уж в этом-то она не сомневалась!

Девон повернулась и взглянула на Майкла. Решение, которое пришло ей на ум утром, необходимо было озвучить.

— Мне надо сказать тебе одну вещь, дорогой. Нечто такое, чем я бы умолчала, случись это еще несколько дней назад.

Майкл застегнул сверкающие латунные замки своего чемодана и поднял на нее глаза.

— Ты, часом, не передумала выходить за меня замуж? Чем больше я размышляю над нашей свадьбой, тем более удачно мне кажется дата бракосочетания, о которой мы договорились Пятнадцатого апреля наверняка будет хорошая погода. А медовый месяц мы сможем провести на Багамах, — тут он нахмурил брови, — если тебе, разумеется, не придется сидеть над книгой.

Майкл не одобрял ее писательских занятий. Более того, он чувствовал, что ее работа может в будущем дурно отразиться на их семейной жизни и благополучии. Он считал, что книги отнимают у Девон слишком много времени, которое он могла бы посвятить ему.

— Да нет, что ты… — Девон подошла к окну и взглянула на океан. По ее мнению, вид мог быть и получше. Особенно мешали два старых дома, которые перекрывали панораму.

Наверняка во времена Стаффордов этих домов не было. Окрестности по-прежнему выглядели серо и уныло, но дождь прекратился и изредка выглядывало солнце.

На заднем дворе дома Девон увидела запущенный розарий. «Интересно, кто в этом доме выращивает розы и ухаживает за ними?» — подумала она.

— Этой ночью со мной что-то случилось, Майкл, — сказала наконец Девон, повернувшись к жениху лицом. — Нечто такое, чему я не нахожу объяснения. Однако я считаю, что все происшедшее имело место, и хочу, чтобы ты меня выслушал.

Майкл посмотрел на нее с любопытством.

— Ну так рассказывай.

— Когда я только еще начинала писать романы… и некоторое время после развода… со мной несколько раз происходил необъяснимые вещи. — Взглянув на Майкла, Девон заметила на его лице тщательно скрываемое недовольство, но тем не мене решила продолжить. Уж если они собираются пожениться, она должна иметь возможность разговаривать с ним обо всем. — Я, признаться, никогда не обращала на это особого внимания, но теперь… Я вот что хочу тебе сказать, Майкл: этой ночью в доме произошло нечто ужасное.

— Этой ночью?

— И не только. Думаю, что начало всему было положено много лет назад. То есть мне так кажется. И я хочу поставить тебя в известность, что готова на все, лишь бы выяснить, в чем дело.

Хотя Майкл и смотрел на невесту широко открытыми от удивления глазами, он продолжал хранить молчание.

— В этом доме погиб ребенок. Девочка, кажется. Ей было не более четырех или пяти лет от роду. Я очень хорошо видела ее лицо. Черные длинные волосы, старомодное платье, доходившее ей до середины икр, высокие ботинки на пуговичках. Полагаю, костюм можно отнести к концу девятнадцатого века.

Майкл опять промолчал, и Девон решила, что это хороший знак.

— У меня сложилось ощущение, что ребенок совершил какой-то дурной поступок. Ничего особенного, просто шалость. И родители ее наказали. — Тут она поправила себя, почувствовав, что ошиблась. — Ее наказал отец. Должно быть, это был очень суровый человек. Слишком суровый. Я полагаю, что он где-то запер девочку — возможно, в этом самом шкафу. — Девон для убедительности ткнула пальцем в сторону встроенного шкафа. — И я убеждена, что девочка там задохнулась. — Стоило Девон я произнести последнее слово, и она почувствовала, как ее горло сдавил спазм.

— Какое-то сумасшествие, — сказал Майкл. — Что ты только себе не напридумывала.

— Да, я знаю, вся эта история и в самом деле кажется невероятной. Тем не менее я готова поклясться, что так все и произошло на самом деле.

— А я со своей стороны готов признать, что это место мне не нравится, и даже согласиться с тобой, что здесь в воздухе витает… витает…

— Ты хочешь сказать — витает зло? — пришла ему на выручку Девон.

— Ну… — Майкл вздохнул и запустил руку в свои безупречно уложенные каштановые волосы. — Не могу сказать точно, что это было, но ощущение у меня сложилось неприятное.

— Мне тоже трудно передать словами то, что не очень поддается описанию, — сказала Девон. — Я, знаешь ли, чувствовала чье-то присутствие. Или все-таки это был сон? Кто знает? Я видела старуху. Возможно, она жила в этом доме, когда была моложе. И с ней тоже случилось нечто ужасное.

— Давай оставим этот разговор, Девон. Не станешь же ты утверждать, что здесь произошло два убийства?

— Не убийства, нет. Может быть… — Она посмотрела на Майкла и по выражению его лица поняла, что для первого раза сообщила ему даже больше, чем следовало. Тогда она взглянула на него в упор и спросила: — Скажи, ты не закрывал ночью дверь в ванную комнату?

— Когда я вставал в ванную, ты не спала. Я не стал закрывать дверь до конца, оставил щель.

— Так вот, когда мы проснулись, дверь была плотно прикрыта.

— Но я ее не закрывал.

— Не сомневаюсь в этом.

— Скажи на милость, Девон, о чем это ты толкуешь? Ты что, пытаешься дать мне понять, что в доме… как бы это выразиться… не чисто?

— Да, — ответила она, хотя могла бы предложить на рассмотрение Майкла другое, куда более точное слово.

— Ну, в духов и привидений я лично не верю и чрезвычайно удивлен, что этому веришь ты.

— До сих пор я не знала, верить или не верить в их существование, но теперь твердо убеждена — они существуют.

— А я нет, и мне бы не хотелось, чтобы ты рассказывала подобные байки кому-нибудь еще.

— Вот именно. Лучше я обо всем этом напишу. Прямо сейчас. То, что мне удастся выяснить по поводу этого дела, или подтвердит мои предположения, или их опровергнет. Если я ошибаюсь — что ж, ты имеешь право смеяться надо мной всю оставшуюся жизнь, но если я права…

— Не нравится мне все это, Девон.

— Я рассчитываю управиться за четверть часа, не позже.

Что бы Майкл ни думал по поводу эскапады Девон, он решил не идти на обострение.

— Ладно. Я пока снесу наши чемоданы вниз.

— А я захвачу свои вещи, как только все опишу. Встретимся в холле.

Захлопнув дверь ногой, Майкл спустился на два пролета лестницы, пересек холл и направился к выходу.

— Вы будете завтракать, мистер Галвестон? — спросила Ада Микс, утвердив руки на широких бедрах.

Майкл хотел было отказаться и сообщить хозяйке о своем отношении к ее заведению, но в этот момент его ноздри уловили запах свежеиспеченного хлеба и в желудке забурчало от голода. Он подумал, что, пока Девон будет записывать свои фантазии, он вполне успеет позавтракать. А если она закончит эту сумасшедшую работенку раньше, то сможет к нему присоединиться.

— Пожалуй, я позавтракаю, вот только поставлю в машину чемоданы. Будет ли завтракать жена, я не знаю. — Жена, повторил он про себя, глядя на миссис Микс, которая с готовностью кивнула. Девон пока еще не была его женой, но очень скоро ею станет.

Он сокрушенно покачал головой, вспомнив их странный разговор. Подумать только: если ей верить, в их комнате ночью побывала целая куча привидений!

Не будь Майкл столь расстроен происшедшим, он бы улыбнулся: Девон вечно придумывала что-нибудь этакое. Она здорово отличалась от всех известных ему женщин.

Вечер, когда они познакомились, тоже был не совсем обычным. Майкл пошел на вечеринку в Вест-Энд, которую устраивал его приятель Билл Меддерс. В небольшой квартире дым стоял коромыслом. Кого там только не было, начиная с престарелого хиппи и кончая музыкантом-металлистом. Обыкновенно Майкл не ходил в подобные компании, но Билл спал с девчонкой по имени Кристи Папаополис, которая и была владелицей квартиры, а ему, Майклу, некуда было в тот вечер податься.

Он стоял у двери, разговаривая с Кристи и Биллом, когда в квартиру вошла Девон. Этого момента ему никогда не забыть. Майкл замер, словно околдованный, а когда их представили, даже не смог вспомнить, что нужно в таких случаях говорить. На Девон была дорогая шелковая блузка в тон блестящей синей кожаной мини-юбке, открывавшей стройные длинные ноги. Девон протянула ему ухоженную руку и застенчиво улыбнулась. Светлые сверкающие волосы и нежно-розовый цвет лица придавали ей чрезвычайную привлекательность; но не это было в ней главное. Его поразило выражение грусти и одиночества, приглушавшее блеск ее красивых зеленых глаз.

Хорошо зная Кристи, Майкл подумал, что уложить Девон в постель не составит труда. Каково же было его удивление, когда ему пришлось проглотить три отказа, прежде чем Девон согласилась с ним встретиться.

— Я только что пережила развод, — сообщила она ему при встрече, — и не готова начинать все сначала.

— Но это просто свидание, Девон. Так сказать, кино и кофе. Надеюсь, это не слишком обременительно?

Они отлично провели время, и это, казалось, несказанно ее удивило. Она согласилась встретиться с ним снова, и в следующий раз Майкл повел ее обедать в тихий французский ресторанчик в Верхнем Ист-Сайде. Он сам не слишком любил это место, но был уверен, что Девон там понравится. Так, постепенно, он завоевал ее доверие, и они стали довольно часто встречаться. Тем не менее Майклу понадобилось целых три месяца, чтобы ее соблазнить.

Тут ему вспомнилась прошедшая ночь, и он нахмурился. Девон была способна на непредсказуемые поступки и только что это подтвердила. Зато секс с ней тоже отличался от близости с другими женщинами. Майкл даже считал, что в любви ей равных нет, хотя она была излишне чувствительна, на его взгляд, слишком интеллигентна, что ли. Но она умела слушать, и Майкл не раз мысленно отмечал это, когда ему доводилось что-нибудь ей рассказывать.

Разумеется, у Девон имелись недостатки — как, впрочем, и у всех живущих на земле. Ее прошлое — поздние приходы мужа, его пьянство и вечные интрижки — лишило Девон уверенности в себе, и это до определенной степени Майкла поначалу даже устраивало. Она редко с ним спорила и обыкновенно поступала так, как хотел он.

Майкл представил себе, как она сейчас сидит наверху в злополучном номере и записывает в блокнот свои довольно-таки спорные наблюдения. Как только они усядутся в автомобиль, он ей скажет, что лучше всего с этими записями сделать, и ей придется его выслушать.

Призраки. Все это не более чем плоды общения с Кристи, подругой, которая считалась докой по части всякой там мистике и предсказаний.

Что и говорить, гостиница производила мрачное впечатление — пожалуй, до сих пор ему не приходилось останавливаться в более зловещем месте. Но что из того? Это вовсе не значит, что в ее стенах кого-то убили. И уж конечно, мрачный облик здания не является доказательством того, что в нем водятся привидения!

Майкл положил чемоданы в багажник, захлопнул крышку и направился к входу в гостиницу. Когда дело касалось постели и завтрака, он неизменно предпочитал новомодный стерильный «Хилтон».

Поднявшись по ступенькам, Майкл нажал на ручку входной двери и искренне удивился тому, что она не заперта. Стоило ему войти в столовую, как его желудок призывно забурчал. Запах был приятный, и Майкл очень надеялся, что обильный завтрак поможет ему отчасти примириться с мрачным видом здания и поднимет настроение.

И еще он надеялся, что от намечавшейся конфронтации с Девон в скором времени не останется и следа, — воевать с ней вовсе не входило в его планы.

Глава 3

Девон, как и ожидала, нашла Майкла в столовой. Он сидел за длинным столом красного дерева, и рядом с ним еще оставалось свободное место. Все прочие стулья были заняты постояльцами. Ада Микс сидела во главе стола, сохраняя на лице невозмутимое выражение. Стоило Девон увидеть хозяйку, как ее недовольство обслуживающим персоналом и тем, как в гостинице велись дела, возродилось с новой силой. Интересно, многие ли из сидевших за столом людей пережили прошлой ночью то же, что и она? И как вообще эта женщина могла допустить подобное?

— Я вот подумал и решил, что не помешает подкрепиться, — сообщил ей Майкл, объясняя свое отступление от принятого ранее плана отъезда. Он встал и отодвинул стул, чтобы Девон могла сесть.

Девон окинула взглядом стол. На нем стояли свежие домашние булочки, горячая овсяная каша и персиковый джем. Все было так, как значилось в путеводителе.

— Что ж, неплохая мысль. — Девон не стала упоминать о том, что не собиралась уезжать, не поговорив предварительно с Адой Микс.

Она уселась за стол и отпила немного свежеприготовленного апельсинового сока. Стакан с соком стоял рядом со старомодной, украшенной цветочным орнаментом тарелкой. Сидевшие за столом постояльцы усердно пили и ели в абсолютном молчании. Девон стала присматриваться к соседям по столу. Их было ровно восемь, и они, позвякивая столовыми приборами, поедали пищу с автоматизмом роботов. Судя по их лицам, ночью им тоже не удалось как следует поспать.

— Надеюсь, все присутствующие хорошо провели эту ночь? — громко осведомилась Девон.

Находившиеся за столом — мужчина в костюме из полиэстера и его пухлая жена, молодая парочка явно восточного происхождения и бизнесмен в темном костюме — в ответ только посмотрели на нее и снова задвигали челюстями. Тем временем Майкл сжал ей колено, намекая на то, что задираться не следует.

— Доброе утро, миссис Микс, — не унималась Девон, изобразив на губах улыбку, хотя улыбаться ей вовсе не хотелось. Она сразу же поняла, что добиться чего-нибудь от хозяйки она сможет, только расположив ее к себе.

— Доброе утро, — отозвалась миссис Микс. Девон демонстративно обвела столовую взглядом.

— Какой красивый старый дом. Скажите, вы давно здесь живете?

— Мой муж Эдгар и я приехали сюда почти пять лет назад. Дом был в полнейшем запустении, но мы, как только увидели, сразу же в него влюбились.

— Вы здорово над ним потрудились. Не могли бы вы рассказать что-нибудь из его истории?

Ада Микс впервые за все время разговора начала оттаивать.

— Этот дом был построен в 1899 году человеком по имени Флориан Стаффорд. Семейство Стаффордов — а они были кораблестроителями — практически владело всем городком. Они строили большие корабли неподалеку отсюда, на побережье. Большинство местных жителей работало на их предприятиях. Еще и сейчас многие на них работают. Сам мистер Стаффорд и его брат Уильям были капитанами дальнего плавания.

— Полагаю, он был женат, — небрежно заметила Девон.

— Да, на Марии Луизе Беннингтон.

— И они имели детей?

— Нет. Пока они жили здесь, детей у них не было.

Майкл еще раз сжал Девон колено под столом, и она с неприязнью на него посмотрела: отступать она не собиралась.

— Точнее говоря, у них был ребенок, — продолжала между тем миссис Микс. — Но он умер во младенчестве и никто о нем ничего не знает.

Теперь уже Девон толкнула Майкла ногой как раз в тот самый момент, когда он подносил ко рту ложку.

— Это был мальчик или девочка? — осведомилась Девон.

— Это был маленький мальчик, и звали его Бернард.

Майкл проглотил наконец ложку своей овсянки и, торжествуя, нанес завершающий удар в их сражении под столом; Девон же, откинувшись на спинку стула, ощутила одновременно разочарование и облегчение. Почти сразу же она почувствовала теплое дыхание Майкла рядом со своим ухом.

— А знаешь ли ты, что в конце девятнадцатого века платьица носили не только девочки, но и очень маленькие мальчики? И длинные волосы тоже, — ехидно прошептал он.

Если бы в бок Девон воткнули нож, вряд ли она испытала бы больший испуг, нежели от слов Майкла. Господи, так значит, все это возможно! И снова на нее нахлынули воспоминания. Действительно, призрак ребенка больше походил на куклу, нежели на девочку. Малыш Бернард Стаффорд. Было похоже на то, что Майкл не ошибся насчет одежды, — ребенок вполне мог быть мужского пола.

— Любопытно, не правда ли? — сказала миссис Микс. — Говорят, что капитан Стаффорд очень горевал, когда малыш умер. Бедная Мэри, как ни старалась, так и не смогла его утешить. Дело в том, что, когда это случилось, семейство проживало в другом месте. — Девон затаила дыхание. — То был старинный особняк семейства Стаффордов. А на этом месте располагался погост.

— Погост? — повторила вслед за хозяйкой Девон.

Ада Микс кивнула и проглотила кусок булочки, который она до этого тщательно перемалывала зубами.

— Мальчик захоронен где-то здесь.

— Что значит «здесь»? — Майкл даже отложил ложку.

— А то и значит, что здесь. Капитан Стаффорд купил весь этот участок после смерти сына. И построил дом, так сказать, на костях, на могиле мальчика. Когда мы приступили к ремонту, то обнаружили надгробие Берни в подвале здания. Люди в печали часто способны совершать очень странные поступки.

Девон ухватилась за край стола, словно за спасательный круг, пытаясь побороть охватившее ее смятение.

— Стало быть, вы хотите нам сказать, — снова вступил в разговор Майкл, — что это здание выстроено на кладбище?

В глазах Ады Микс на мгновение появился странный блеск, но она тут же подобралась и как будто стала еще строже.

— Я мало что знаю обо всем этом. Прошу меня извинить, мне пора приниматься за дела. — Отодвинув от стола свой стул, она поднялась и вышла из столовой.

Девон с минуту подождала, а потом последовала за хозяйкой, и Майкл посмотрел ей вслед так, как если бы она была умалишенная.

Правда, и сама Девон задавалась в это время вопросом — а в самом деле, не сошла ли она, часом, с ума?

Девон обнаружила миссис Микс в холле. Та стояла около столика с раскрытой гостевой книгой. Когда Девон подошла к ней, миссис Микс подняла на нее глаза:

— Вы уже позавтракали?

— Да, я немного поела. Все было очень вкусно, но я обыкновенно не завтракаю вообще. — Девон сообщила только часть правды. Да, обычно она не завтракала, но после этой сумасшедшей ночи ей очень захотелось есть. — Мы отлично провели у вас время, миссис Микс. — Опять ложь.

Признаться, Девон врать не умела и лгала в настоящий момент больше от отчаяния.

— Дом и в самом деле чудесный.

Миссис Микс просияла.

— Он обставлен точно так же, как при Стаффордах. К сожалению, многие предметы тогдашней обстановки исчезли. Смешно сказать, — тут хозяйка принялась вытирать руки фартуком, и Девон подметила это движение, — третьего дня я ходила на распродажу за квартал отсюда. Собственно, и покупать ничего не собиралась — так, пошла поглазеть… Видите ту лампу, что стоит в холле в углу? — Она указала на напольную лампу под красным абажуром. — Так вот, там я отыскала ее, прямо рядом с кучей старых пластинок. Ну, я и не удержалась. А когда пришла домой, моя соседка, миссис Дэвис, которой уже девяносто, сказала, что это была любимая лампа Стаффордов. И помогла мне установить ее на то самое место, где она стояла, когда Стаффорды здесь жили. Вы удивитесь, но миссис Дэвис утверждает, что мы расставили мебель в полном соответствии с тем, как она стояла раньше.

По спине Девон побежали мурашки.

— Понятно, — только и сказала она.

— Это еще что — у нас и собака той же породы, что была у Стаффордов, — с гордостью добавила Ада и указала на огромного датского дога, спокойно расположившегося на полу у самых ног Девон. — Датчанин — так я его называю. По слухам, у маленького Бернарда тоже был дог. Поговаривают, правда, что ребенок не слишком хорошо с ним обращался.

Бернард дал собаке пинка, подумала Девон, пробираясь сквозь сюрреалистическое нагромождение собственных мыслей, а отец запер его за это в стенной шкаф. Лежавший у ее ног пес тихонько зарычал, словно соглашаясь, и у Девон затряслись руки; но она храбро взглянула в лицо миссис Микс. Откуда, спрашивается, хозяйка все это знает? Или какая-то сила, поселившаяся в этом доме, очень хочет, чтобы миссис Микс все знала? Но почему в таком случае выбор пал именно на нее?

— А вы уверены, что миссис Дэвис ничего не сочиняет? — спросила Девон. — Если дом был построен в 1899 году и Бернард к тому времени уже умер… — Она не закончила вопрос и взяла ручку, лежавшую рядом с гостевой книгой, чтобы хоть чем-нибудь занять подрагивающие от нервного напряжения руки.

Написав свое имя и подойдя к графе, куда следовало внести адрес, Девон заколебалась и в результате вывела там всего три слова — Нью-Йорк-Сити. Хотя она снова отметила про себя, что поступает не совсем так, как подобает нормальному человеку, страх оказался сильнее. — Девон вовсе не хотелось, чтобы обитатели дома, кем бы они ни были, знали ее точные координаты.

— Люди в этом городишке живут давно. Уже успело смениться несколько поколений, — спокойно объяснила миссис Микс. — От нечего делать они пересказывают друг другу сплетни, которым уже больше ста лет.

— Скажите, вы или ваши постояльцы не замечали каких-нибудь странностей, которые могли происходить в этом доме?

Подернутая сединой бровь миссис Микс вопросительно поползла вверх:

— Это что же за странности такие?

Вы отлично знаете, какие такие странности, подумала Девон, пытаясь обуздать свой вспыльчивый характер и не выложить тут же все карты на стол. Что-то в манере поведения этой женщины заставляло Девон думать, что Ада догадывается о происходящем под крышей ее дома.

— Ну там двигающиеся призрачные объекты и тому подобные вещи…

— Вы, случайно, не журналистка, а?

— Да нет, просто интересуюсь. Этой ночью…

— И что же такое вы видели этой ночью? — перебила ее миссис Микс, как будто заранее ожидала вопрос Девон.

— Я не уверена, что вообще что-то видела. Правильнее было бы сказать — думаю, будто видела, или, вернее, почувствовала…

Ада пожала плечами и оглянулась, как будто хотела убедиться, не подслушивает ли кто.

— Как-то раз одна леди утверждала, что видела старуху в кресле-качалке, — произнесла она шепотом.

Сердце Девон учащенно забилось.

— Старуху?

Миссис Микс кивнула.

— Та леди решила, что это, возможно, Энни Стаффорд племянница капитана Стаффорда. Ее мать умерла при родах поэтому, когда ее отец-моряк погиб во время шторма, она переехала сюда вместе со своим дядей Флорианом и теткой Марией Луизой.

— И сколько ей тогда было лет?

— Тринадцать. — Ада Микс покачала головой. — Насчет девочки ходили разные слухи. Говорили, к примеру, что капитан Стаффорд относился к ней как к служанке.

А помещение для слуг находилось как раз на третьем этаже.

— Племянница, стало быть, спала в Желтой комнате, Девон не спрашивала, она утверждала.

— Энни провела здесь большую часть своей жизни. какое-то время она уезжала из дома, но когда Флориан и Мери умерли, дом сделался ее собственностью и она вернулась.

Девон вспомнила о своем блокноте с записями, покоившемся на дне чемоданчика. У нее было такое чувство, что, когда она сидела в Желтой комнате и делала записи, кто-то водил ее рукой. Это было и тогда, когда она описывала одинокую молодую девушку, получившую в этом доме свою долю страданий.

— Энни жила с ними, повторила Девон, — но у Флориана и Мэри не было больше детей — после Бернарда, хочу сказать.

— Трудно сказать, что именно тогда произошло. Они ли в разных комнатах на втором этаже. Надеюсь, вы понимаете, на что я, намекаю?

Девон все отлично поняла.

— Это портрет капитана Стаффорда? — Она указала один из висевших на стене изрядно вылинявших черно-белых портретов, вставленных в овальные рамки.

— Да, это Флориан, а это Мэри. Он был хорош собой, вы не находите? Все мужчины из рода Стаффордов были смуглы черноволосы и чертовски привлекательны. Мэри была существом тихим, но ее муж обладал бешеным характером. В городе его многие побаивались.

Кажется, я начинаю понимать почему. Девон еще раз взглянула на портрет. Темные, четко прорисованные брови, квадратные скулы. Пронзительные черные глаза капитана были холодны и, казалось, заглядывали прямо в душу, тем не менее лицо этого человека словно притягивало к себе, хотя Девон вряд ли смогла бы объяснить, отчего оно оказывало на нее такое сильное воздействие.

— Сколько лет было Флориану, когда умер его сын?

— Около тридцати.

— А когда Энни перебралась к ним в дом?

— Когда ему было под пятьдесят. Это случилось через двадцать лет после того, как умер его брат.

Сильный, интересный мужчина, достигший середины жизненного пути, у которого в течение долгих лет не было отношений с женщинами. Но вот появляется хрупкая юная девушка и оказывается в полнейшей его власти. Девон вспомнила слова, которые вписала в свой альбом. Он сделал ей больно. И дальше. Она его ненавидела.

— А это кто? Энни? — Девон указала на маленькую фотографию, висевшую под портретами.

— Она точно хорошенькая, да? — Энни Стаффорд, нежная блондинка с темными добрыми глазами. Что и говорить, очень привлекательная особа. — Ее многие поминали добрым словом, хотя она жила как затворница.

— Это тоже она, — сказала Девон, рассматривая другой выцветший снимок. На лице девушки, казалось, застыло затравленное выражение, никак не соответствовавшее тому, что было на первой фотографии.

— Этот снимок сделали пятью годами позже.

— А кто, собственно, является владельцем дома сейчас? — поинтересовалась Девон.

— Джонатан Стаффорд. Праправнук Шеридана Стаффорда, дяди Флориана. Это единственный Стаффорд, который все еще продолжает строить корабли. Поскольку ни у Уильяма, ни у Флориана не было детей, большая часть фамильного состояния записана на него.

Интересно, откуда я знаю это имя?

— Что еще вы можете мне рассказать?

Миссис Микс подозрительно взглянула на Девон: требовательный тон гостьи ей явно не понравился.

— Скажите, отчего все это вас так интересует?

— Любопытство, вот и все.

— Сожалею, но мне надо идти.

— Тогда еще один вопрос, на этот раз последний. Кто-нибудь из гостей не упоминал встроенный шкаф в Желтой Комнате в какой бы то ни было связи? Из него доносится очень странный запах — плесени, что ли? У меня такое ощущение, что со шкафом связано нечто ужасное.

— Об одежном шкафу в Желтой комнате никто ничего не говорил. Хотя одна парочка — из тех, что спали в Зеленой комнате рядом, — утверждала, что, пока они не затворили створки своего встроенного шкафа, сон к ним не шел. Леди еще упомянула о каком-то ящике, который, дескать, постоянно являлся к ней во сне. По мне, это все буря в стакане воды — люди сами заводят себя по пустякам.

— Ящик? — повторила словно эхо, Девон прокатывая это слово во рту, будто леденец. Нет, не ящик — сундук. Древний, старомодный, из тех, что имелись в обиходе моряков много лет назад. Он был украшен зеленым орнаментом в шотландском стиле.

— Так она говорила.

— Стало быть, это имело место в комнате, что рядом с Желтой?

— Я и говорю, речь шла о встроенном гардеробе в комнате, что находится рядом с вашей, — поправила ее миссис Микс. — Этот шкаф, знаете ли, один — на две комнаты. Так по крайней мере было до тех пор, пока мы не заложили его с одной стороны кирпичом.

Девон покачнулась на каблуках, но сохранила равновесие, ухватившись за мраморную столешницу.

— Понятно.

— Послушайте, миссис Галвестон…

— Моя фамилия Джеймс. Девон Джеймс. — Почему она упомянула об этом, она и сама не смогла бы ответить Отчего-то это было для нее важно. Пока она не вышла замуж за Майкла, все должно было оставаться как прежде.

— Ну что ж, миссис Джеймс, я полагаю, вы не хотите устроить кому-либо неприятности, ведь так? Нам не нужны дурные отзывы о заведении. Правда, так было раньше…

— Раньше? — в нетерпении перебила Девон. — Когда же это?

Тут миссис Микс вдруг закудахтала, словно наседка, оберегающая своих цыплят.

— Больше я отвечать на ваши чертовы вопросы не стану. Вам с вашим другом лучше отсюда уехать, как вы, кажется, и намеревались поступить. — Окинув любознательную постоялицу враждебным взглядом, Ада Микс развернулась на каблуках и умчалась прочь, оставив Девон с недоумением взирать ей вслед.

Когда подошедший Майкл тронул ее за локоть, Девон чуть не подскочила от неожиданности.

— Господи, как ты меня напугал! — Она поднесла руку к груди, словно пытаясь успокоить бешено стучащее сердце.

— Извини, — вежливо сказал Майкл, не выражая, впрочем, особого раскаяния.

— Если ты готов, то поехали. Чем раньше мы отсюда уберемся, тем лучше я буду себя чувствовать.

Некоторые гости тоже заторопились с отъездом, всем своим видом демонстрируя облегчение сродни тому, какое ощущала Девон. Она подумала, что и у них, вероятно, ночь прошла не слишком спокойно.

Прихватив несессер, который Девон оставила в столовой, Майкл взял ее под руку и повел к выходу. Их шаги эхом отзывались в пустынном холле. Оказавшись на пороге, Девон оглянулась, чтобы еще раз оглядеть дом. Она подумала о детях, чьи судьбы так или иначе были связаны с этим домом, и о том, что с ними произошло. К горлу у нее подступил комок, и она поняла, что ей вовсе не хочется отсюда уезжать. Казалось, пальцы несчастных детишек хватали ее за рукав и требовали, чтобы она осталась.

Повернувшись и собравшись уже идти, Девон вдруг почувствовала себя так, будто оставляет тех, кого успела узнать и полюбить, на произвол судьбы. Тем не менее она спустилась по ступенькам и двинулась по узкой бетонной дорожке к автомобилю, где ее поджидал Майкл. Там она снова оглянулась и посмотрела на окна мансарды. «Окна в прошлое» — так назвала она их про себя. На мгновение Девон показалось, что в оконном проеме появился чей-то силуэт, но потом она поняла, что это было лишь отражение в стекле ветви росшего рядом дерева.

Она уезжала, так и не узнав всего, хотя узнать, как она предполагала, можно было очень и очень многое. Часть ее существа стремилась выяснить истинную подоплеку трагических событий прошлого, тогда как другая часть требовала бежать без оглядки прочь от этого зловещего дома и никогда больше сюда не возвращаться.

Джонатан Барретт Стаффорд взял папку из плотной коричневой бумаги, которую только что перелистывал, и поместил ее на вершину горы, составленной из таких же папок и занимавшей угол его большого письменного стола из тикового дерева.

— Я же просил меня не беспокоить, — сказал он, обращаясь к Элисон Уитман, девушке, временно замещавшей его заболевшую гриппом секретаршу Делию Уиллис. Было только девять часов утра, но Джонатан уже успел убедиться в том, что Делию заменить невозможно.

— Извините меня, сэр, но вам звонит миссис Микс из Коннектикута. Она требует, чтобы я вас с ней соединила, поскольку у нее неотложное дело.

Джонатан вздохнул.

— Ладно, соединяйте.

Некоторое время он нетерпеливо барабанил пальцами по отделанной слоновой костью телефонной трубке, после чего нажал кнопку. Аппарат в совокупности с Ди являлись непременными атрибутами его бизнеса. Электронная память телефона хранила более сотни необходимых для дела номеров; кроме того, в корпус аппарата были встроены часы, калькулятор, магнитофон и радио. Не хватало только миниатюрного телевизора, но Джонатан Стаффорд никогда не смотрел телевизор.

— Ну что там такое, миссис Микс? — спросил он, даже не пытаясь скрыть раздражения. Ему предстоял десятичасовой рабочий день, а назавтра были назначены встречи с партнерами.

— Речь идет о даме по имени Джеймс, мистер Стаффорд. Она снова приехала в город и теперь сует свой нос куда не надо — все что-то вынюхивает, задает вопросы жителям и тому подобное. Просто какая-то любительница создавать ближним неприятности. Вам необходимо ее остановить — и чем скорее, тем лучше.

Рука Джонатана крепче сжала трубку.

— Надеюсь, она не добралась еще до тетушки Стелл?

— Понятия не имею. Но если еще не добралась, то доберется обязательно, можете мне поверить.

— Прежде всего вам не следовало с ней разговаривать вообще. ведь вас предупреждал — держите язык за зубами. — Джонатан представил себе, как, должно быть, взвинчена Ада Микс. Жалкая старая кокетка.

— Вам хорошо говорить. Эта девка умеет подойти к человеку, расположить его к себе. Откуда мне было знать, что она поднимет такую бурю?

— Молчите — и никаких неприятностей не последует. Предупреждаю в последний раз.

— Вот смеху-то! — продолжала тараторить Ада. — Столько времени удавалось хранить все в тайне, а тут — нате вам. Если хоть что-то просочится в прессу, это очень дурно отразится на бизнесе.

— Ваше дело — проследить, чтобы ей не удалось снова пробраться в дом, — сказал Джонатан, — а я позабочусь обо всем остальном. Лично присмотрю за миссис Джеймс.

— Как скажете. — Ада, не попрощавшись, повесила трубку. Эта женщина не относилась к числу его фавориток, но он знал, что она была без ума от старого особняка, который восстановила чуть ли не из руин, положив немало сил, чтобы его реставрировать. Поскольку старое родовое гнездо Стаффордов представляло собой жалкие развалины, дом на Черч-стрит являлся единственным памятником их былой славы, и Джонатан имел намерение любой ценой его сохранить. А теперь, неровен час, снова всплывут на свет прежние кривотолки, связанные с историей его семьи и этого особняка. Он никому не позволит поливать грязью имя, которое имел честь носить Майкл Галвестон остановил такси около дома, где жила Девон на Восточной Семьдесят восьмой улице, между Лексингтон и Третьей. Здание было построено давно, но его только что полностью отреставрировали. Изящные каменные колонны поддерживали нависающий над входом козырек, создававший тень, а по краям парадной лестницы красовались большие гранитные львы.

Дереву и камню Майкл предпочитал стекло и хром. Когда они с Девон поженятся, то будут жить в многоэтажном кондоминиуме. Такая умная женщина, как Девон, мгновенно оценит все преимущества уютного ультрасовременного гнездышка. Подумав об этом, Майкл улыбнулся.

Он нажал кнопку интеркома и сразу же услышал голос Девон.

— Это я, — сообщил Майкл. Он приехал к Девон по серьезному делу и хотел с самого начала создать соответствующий настрой.

Прозвучал сигнал, и дверь распахнулась. Майкл прошел внутрь, стараясь не обращать внимания на огонь, полыхающий в отделанном мрамором камине, на панели из вишневого дерева и элегантные мягкие диваны и кресла, служившие украшением холла. По мысли Майкла, лучшим дополнением любого интерьера являлись черная кожа и тонированное стекло — элегантно и просто, без всяких там бантиков и рюшечек. Лифт поднял его на второй этаж. Древняя решетчатая коробка двигалась еле-еле — быстрее было подняться по лестнице. Отделанная бронзой и зеркалами дверь наконец распахнулась. Майкл пересек холл и оказался перед квартирой Девон. Не успел он постучать, как дверь открылась и он увидел хозяйку.

— Привет, Майкл.

— Девон. — Майкл коснулся ее щеки губами. — Я по тебе скучал.

Они не виделись с тех пор, как между ними произошла перебранка в машине на обратном пути из Стаффорда. Майкл до сих пор не верил, что Девон решится продолжать свое совершенно безумное расследование.

— Выпить хочешь? — спросила Девон, закрывая дверь.

— Виски с содовой. Двойное. — Пока Девон занималась приготовлением напитков у огромного, Орехового дерева, комода, который она переделала в бар, Майкл успел размотать шарф и сбросить пальто. Потом он взял в руки хрустальный стакан с янтарного цвета жидкостью, плескавшейся среди прозрачных кубиков льда, и отошел к кушетке, обитой бордовой тисненой тканью. В комнате причудливо переплетались элементы старого и нового стиля. Цвета были подобраны в тон, многочисленные картины очень украшали комнату. Среди них было несколько написанных маслом, довольно старинных и ценных. И все это было делом рук Девон.

Девон присела на диван, а Майкл расположился в кресле напротив. Он жаждал серьезного общения и не хотел, чтобы прелести Девон отвлекали его от сути разговора. В этот вечер на его невесте было просторное платье-хламида, закрывавшее ноги до самых щиколоток. Ее уши украшали тяжелые деревянные серьги, соответствовавшие красному цвету платья. Личико, которое обрамляли эти серьги, могло бы послужить моделью для кисти Микеланджело.

Ничего удивительного, что престарелые жены вице-президентов и прочих шишек относились к ней прохладно. Причиной тому была прежде всего ревность. С другой стороны, женившись на Девон, Майкл очень выигрывал в глазах многих сослуживцев, которые и представить себе не могли, что ему, Майклу, удастся залучить к себе в постель такую красотку.

Майкл наклонился к Девон.

— Боюсь, то, что я собираюсь сообщить, не очень тебе понравится, Девон. Но — увы — с этим ничего нельзя поделать.

Девон поставила стакан с белым вином на полированную крышку столика в стиле королевы Анны и вопросительно выгнула тонкую светлую бровь. Майкл отлично знал, что это предвещало бурю.

— И что же именно ты собираешься мне сообщить?

— Я решил положить конец твоим глупостям. Пора кончать с привидениями и заколдованными домами. Ни твоя, ни моя карьеры не смогут продержаться и дня, стоит только этой ахинее сделаться достоянием общественности. А это произойдет — рано или поздно, — если ты не прекратишь свое дурацкое расследование.

— Скорее всего пострадает только твоя карьера. Я — писатель; разбираться с такого рода необъяснимыми загадками — моя работа.

— Вряд ли к их числу относятся дома с привидениями.

— Почему же нет?

— Да все это чушь собачья — вот почему. В конце концов люди подумают, будто ты не в себе.

— Мне плевать, что подумают люди. Я пишу об этом — и буду писать. И я хочу выяснить, что произошло в стенах этого дома на самом деле.

— Но зачем? Почему это вдруг стало так важно?

— Потому что я хочу знать, не было ли у меня…

— Не было ли у тебя чего? — не отступал Майкл, отлично зная ее сомнения на этот счет; — Не было ли у тебя очередного нервного срыва — хочешь ты сказать? Какого-нибудь сдвига по фазе, который заставляет тебя видеть то, чего нет на самом деле?

— Речь вовсе не о том. Депрессия и помешательство — разные вещи, и ты отлично об этом знаешь.

Он-то знал — будьте покойны, — а вот Девон вовсе не была в этом уверена, хотя и говорила обратное. Она очень переживала по поводу своих невротических состояний и боялась, что вечное нервное напряжение может на ней сказаться и превратить ее в психически неуравновешенную особу. Подобная возможность Майкла тоже волновала.

— Называй это как тебе вздумается, только с тех пор, как мы уехали из того дома, ты стала вести себя как самая настоящая сумасшедшая. Ты работаешь по двенадцать часов в день, рассылаешь письма, отрываешь людей от дела своими расспросами… Твой отец сказал, что за последние две недели ты дважды ездила в Стаффорд. Он очень за тебя беспокоится, а ведь он еще не знает про твоего любимчика — «маленького Бернарда». Весь мир воплотился для тебя в этот проклятый дом с привидениями. Подумай хотя бы о наших с тобой отношениях.

— Если нечто подобное может их разрушить, то, может быть, никаких отношений просто нет?

— Ну, это ты хватила через край. Уверен, в душе ты так не считаешь.

— Нет, считаю.

Майкл внимательно посмотрел на Девон, и ему показалось, что она вовсе не шутит. Об этом говорил ее горящий агрессивный взгляд. Он тут же пожалел, что коснулся этого щекотливого момента.

Потом он вспомнил о своей карьере в «Дарнекс менеджмент», о бессонных ночах, Отданных работе, о «черных субботах», которые он себе устраивал, в то время как его приятели блаженствовали на пляже. Все эти невероятные усилия, затраченные на то, чтобы продвинуться по службе, могли с легкостью отправиться коту под хвост, стоило только начальству узнать, что его будущая жена верит в привидения. Черт бы побрал эту женщину — из-за нее он мог превратиться в объект вечных насмешек со стороны сотрудников родной компании.

— Послушай, Девон, рекомендую тебе очень и очень подумать над тем, что я сказал. Ты ведь понимаешь, к чему может привести твое поведение.

— Что ты имеешь в виду? — Девон взяла стакан и отпила глоток вина. Майкл тут же отметил, что ей не по себе.

— У меня была возможность понаблюдать, как твои домыслы отразились на твоем характере. Первые несколько дней после путешествия ты принималась плакать всякий раз, как только вспоминала о гостинице.

— Согласись, что события той ночи могли бы вывести из себя кого угодно.

— Тогда, почему бы тебе не признать это, Девон? Тебе трудно бороться с депрессией, а ведь она может обостриться еще больше.

— Что бы ни происходило со мной лично, я стараюсь быть объективной. И напишу об этом, чего бы мне это ни стоило.

— Не хочешь думать о нас с тобой — не надо. Но у тебя есть родители. Представляешь, что с ними станет, когда они обо всем узнают?

Девон расхохоталась, но в смехе ее не было веселья.

— Я не ребенок, Майкл. Когда речь заходит о принципиальных вещах, меня не слишком волнует, что и кто об этом думает. Прежде всего мне следует быть честной перед собой. И я продолжу расследование — вне зависимости от того, станет весь мир одобрять мою деятельность или нет.

— Но родителям ты сделаешь особенно больно. Вспомни, как их взволновал ваш разрыв с Полом. Они решат, что у тебя рецидив, поскольку помнят, что с тобой было после развода.

— Стало быть, ты уверен, что я все это придумала? Что это сродни тем страхам, которые я испытывала после расставания с Полом?

— Очень может быть, Девон, Врач ведь говорил тебе, что страхи могут вернуться.

— Да, но при чем тут страхи? Неужели ты считаешь, что все, о чем я тебе рассказала, имеет отношение к какой-то старой депрессии? — Девон поставила стакан на стол с такой силой, что тот едва не раскололся. — Ты же видел мою записную книжку. Все мои записи сделаны до того, как я переговорила с миссис Микс…

Майкл заерзал в кресле.

— Что ж… должен признать, в этом что-то есть… Но ведь должно же быть логическое объяснение! Если ты поищешь, то обязательно его найдешь.

— Наконец-то ты понял. Именно это я и пытаюсь сделать. Майкл стукнул кулаком по подлокотнику и поднялся на ноги.

— Нет, не об этом ты думаешь. Ты пытаешься доказать обратное. По-твоему, дом полон привидений, и тебе надо сделать так, чтобы в это поверили другие люди.

— Я должна.

— Но почему, ответь Бога ради?

Девон старательно избегала смотреть ему в глаза, и Майкл понял, что отвечать ей вовсе не хочется. Девон вздернула подбородок.

— Этого от меня требуют Бернард и Энни.

Майкл с шумом втянул в себя воздух и откинулся на спинку кресла. Вот оно, самое сумасшедшее заявление из всех предыдущих.

— Что-то подобное я и ожидал услышать.

Девон явно чувствовала себя не в своей тарелке. Она взяла в руки стакан с вином, но пить не стала.

— Я знала, что ничего другого ты мне не скажешь, и вообще не намеревалась тебе ничего говорить.

— Я тебя предупреждаю: остановись, пока это не зашло слишком далеко.

— А если не остановлюсь — что тогда?

Дело стало принимать рискованный оборот, подумал Майкл. Впрочем, выбора у него не оставалось.

— Тогда… тогда нашей свадьбе не бывать!

Хотя Девон вовсе не удивили слова Майкла, она не могла принять их вот так, сразу, и попыталась оттянуть время решительного объяснения.

— Ну конечно, ничего другого от тебя ждать не приходится. — Она поставила стакан на стол и поднялась. Майкл тоже встал.

— Я искренне надеюсь, что мы сможем разрешить наши противоречия и прийти к разумному соглашению, — сказал он.

— Я доведу это дело до конца, Майкл. Если ты не в состоянии принять мою точку зрения на происходящее, то говорить больше не о чем.

Майкл поставил свой недопитый стакан с виски рядом со стаканом Девон.

— Я всегда тебе доверял, Девон. Полагаю, если тебе дать немного времени, ты одумаешься и поймешь, что я был прав. Когда это случится, позвони мне.

Он направился было к двери, но Девон остановила его. Сняв с пальца кольцо с бриллиантом, она протянула его Майклу. Тот отрицательно покачал головой, не желая принимать этот залог своей любви.

— Ты одумаешься, Девон. Придешь в себя — я уверен в этом. — Он коснулся ее губ поцелуем. — Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Девон кивнула. Слезы, наполнившие ее зеленые глаза, стали блестящими ручейками стекать по щекам.

— Я знаю, — тихо сказала она.

Майкл распахнул дверь и ступил в отделанный деревянными панелями коридор. Девон молча следила за тем, как он пересек холл и захлопнул за собой дверь лифта, словно окончательно отгородившись от нее.

Майкл улыбнулся. Разговор состоялся, хотя все прошло совсем не так, как он планировал. Впрочем, Девон всегда была непредсказуемой женщиной. Но в конце концов — Майкл в этом не сомневался — она будет вынуждена ему уступить, как уже не раз бывало. Конечно, понадобятся и время, и слова убеждения, но она поступит так, как требуется ему, Майклу.

Лифт стал наконец спускаться, и Майкл улыбнулся снова. Ничего, он долго ждал, подождет и еще.

Глава 4

Девон вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она знала, что Майкл станет возражать. Она даже предполагала, что он будет угрожать ей разрывом. Тем не менее заканчивать таким образом отношения, которые продолжались вот уже почти два года, совсем не хотелось. Сердце сжимала сделавшаяся уже привычной грусть. Но вместе с грустью ей в душу проникло еще одно ощущение — это было чувство полного освобождения и облегчения.

Странно, подумала Девон. Все таки она любила Майкла Галвестона, любила с того самого момента, как они встретились на вечеринке у Кристи. Он был добр к ней, расточал ей комплименты и умел слушать. Конечно, немалую роль сыграли также эффектная внешность Майкла и его уверенность в себе — в тот момент ей нужен был человек, на которого она могла бы опереться.

Девон любила Майкла — она просто не была в него влюблена. Как она и полагала, все сомнения, связанные с помолвкой и ожидавшимся в скором времени браком, овладели ею с новой силой, когда они вернулись из Стаффорда в большой город.

Некоторое время они находились в отдалении друг от друга, и это позволило ей объективно оценить их взаимоотношения. Ее работа над Стаффордским проектом — как с самого начала окрестил его Майкл, незамедлительно принявшись вести против него подкоп, — заставила ее задуматься о возможности их совместного существования. В самом деле, обладал ли Майкл теми качествами, которые ей хотелось видеть в своем муже? Да и она сама — действительно ли она подходит ему? Увы, сколько бы Девон ни думала, ответ напрашивался только один: нет. Что-то приключилось с ней в Стаффорде и заставило по-иному взглянуть на уже сделавшиеся привычными вещи. Она не знала, правда, к добру это было или во вред ей. Как бы то ни было, происшествие в гостинице придало ее жизни определенный смысл, показало ей цель, за которой надо было следовать, словно за путеводной звездой. Если в основе Стаффордского проекта лежит истина — так, как ее понимала она, Девон, — тогда, возможно, истинны и прочие необычные явления, подмеченные ею прежде. Странные вещи происходили с ней постоянно, и это ее пугало — как отчасти пугал и сам Стаффордский проект.

Девон прошла к себе и уселась за антикварный письменный стол во французском стиле. Свои романы она обыкновенно писала, используя компьютер IВМ, стоявший в ее кабинете. За этим же изящным столом она разбирала корреспонденцию, писала письма, вела учет приходившим счетам — короче, занималась бумажной работой.

Распечатав конверт, лежавший на зеленом кожаном бюваре, она вытащила письмо, пришедшее из Стаффорда в первую же неделю после возвращения в город. Это были копии свидетельств о рождении Бернарда Рэндалла Стаффорда и о его смерти, последовавшей через пять лет после того, как он увидел свет. Означенные документы обошлись ей по пять долларов каждый. Первый документ удостоверял, что рождение мальчика имело место 21 апреля 1893 года, и указывал имена его родителей. Второй же сообщал о дате смерти; наступившей 26 мая 1898 года, и о том, что ее причиной была скарлатина.

Следующая поездка в Стаффорд дала Девон возможность покопаться в старых газетах, которые она обнаружила в местном историческом музейчике, но которые ничего не прибавили к уже известным ей фактам, подтвердив лишь слова миссис Микс о том, что захоронение состоялось на территории методистского кладбища по адресу Черч-стрит, 25. Девон, конечно, следовало бы заручиться документом, подтверждавшим причину смерти, но отчего-то она была уверена, что ни в каких архивах ей этого подтверждения не сыскать.

Девон еще раз перечитала копию свидетельства о рождении Бернарда Рэндалла Стаффорда. Ей сразу же представился маленький темноволосый мальчик в похожем на женское платьице. Этот образ — на удивление живой и четкий — мигом заставил сильнее биться ее сердце, и она ощутила привычное стеснение в груди. Следом пришла мысль, что работа над Стаффордским проектом может отнять у нее месяцы и даже годы, поскольку, если ее подозрения верны и мальчик в самом деле погиб насильственной смертью, влиятельное семейство наверняка в свое время сделало все, чтобы замести следы преступления.

Изящный, бежевый с золотом, телефонный аппарат французского производства, находившийся на ее рабочем столе, неожиданно разразился громкими трелями и отвлек Девон от не слишком веселых дум.

— Прошу миссис Джеймс. С ней хочет поговорить Джонатан Стаффорд, — послышался в трубке уверенный голос.

— Это я.

— Здравствуйте, миссис Джеймс. Извините за поздний звонок, но до меня дошли слухи, что вы… скажем так, проявляете определенный интерес к гостинице «Стаффорд».

Интересно, какая забота заставила его позвонить? — задала себе вопрос Девон, но сказала совсем другое:

— Что ж, это можно назвать и так.

— Я надеюсь, мы могли бы встретиться и обсудить кое-что? Девон посмотрела на украшенные орнаментом настенные часы, принадлежавшие еще ее дедушке, и ответила:

— Как вы сами только что заметили, уже довольно поздно.

— Тогда в другой день? Кстати, я уже звонил вам, но никого не застал дома. — И снова в его голосе прозвучало нечто. Может быть, это было раздражение, которое проскальзывало против его воли?

— Я делала кое-какие покупки.

Это была неправда. Она ходила в Нью-Йоркскую университетскую библиотеку, чтобы разжиться сведениями о Кораблестроительной компании Стаффорда. И тут Девон удалось выяснить, почему имя Джонатана Стаффорда показалось ей знакомым с самого начала. Кораблестроительная компания Стаффорда, ныне именовавшаяся «Стаффорд энтерпрайзес», занималась поставками на рынок и производством всевозможного оборудования, предназначенного для морские судов. И это помимо собственно кораблестроения. Как оказалось, глава этой процветающей промышленной империи, Джонатан Стаффорд, являлся одним из богатейших людей в стране.

— Поскольку у меня чрезвычайно напряженный деловой график, я приглашаю вас на совместный ленч. Завтра в полдень, к примеру. Вас устроит? Мы можем встретиться в ресторане «Цирк» — это один из моих самых любимых.

Девон отродясь не бывала в «Цирке». Но уж коли Джонатан Стаффорд приглашает ее туда, это должно быть роскошное заведение.

— Я согласна.

— В таком случае мой шофер заедет за вами в одиннадцать тридцать. До завтра, миссис Джеймс.

— Доброй ночи, — ответствовала Девон, обращаясь к невидимому мужчине, чей голос только что уверенно рокотал в трубке.

Когда разговор закончился, ей потребовалось целых семь минут, чтобы понять, что мистер Стаффорд не спросил ее адреса. Впрочем, такой могущественный человек, как Джонатан Стаффорд, наверняка имел возможность его заполучить без всякого труда.

Кстати, у Флориана Стаффорда имелись для этого точно такие же возможности.

Джонатан смотрел на большие зеленые глаза, которые, в свою очередь, смотрели на него с обложки популярного женского романа, лежавшего на его письменном столе. Если фотография не лгала, Девон Джеймс была лакомым кусочком.

Короткая справка под фотографией гласила, что женщине в момент опубликования книги было двадцать семь лет. Поскольку роман «Странствия» вышел два года назад, можно было предположить, что миссис Джеймс сейчас двадцать девять. В справке также говорилась, что писательница получила две литературные премии от Нью-Йоркского университета и выпустила в свет, помимо «Странствий», еще два романа. «Странствия» и «Поиски» — ее предыдущая книга — оказались в списке бестселлеров газеты «Нью-Йорк таймс».

Разумеется, Джонатану все это уже было известно — и даже много, много больше. В сущности, он знал о Девон Линн Джеймс абсолютно все, что стоило о ней знать. Известная романистка, разведена — а самое главное, причиняет ему, Джонатану Стаффорду, совершенно ненужное беспокойство.

Стаффорд открыл очередную страницу лежавшего перед ним досье. Хотя истинные родители Девон были неизвестны, ее приемный отец, Патрик Фицсиммонс по прозвищу Пэдди, являлся работником полицейского департамента Нью-Йорка и был на хорошем счету, а приемная мать, домохозяйка Юнис Фицсиммонс, по отзывам соседей, любила приемную дочь, как свою собственную. Частный детектив Дерек Престон в своем отчете указывал, что Девон и ее приемные родители были очень близки и трогательно заботились друг о друге. Несколько лет назад стараниями Девон ее родители переехали в отличный дорогой дом неподалеку от прежнего места их обитания, а значит, и от привычного соседства.

Это произошло после ее развода, около трех лет назад. Девон познакомилась со своим бывшим мужем Полом Джеймсом, когда училась в университете. Они поженились, после чего Пол продолжил обучение, чтобы получить диплом правоведа. Причину развода Джонатану до сих пор не удалось установить, но он намеревался это сделать в ближайшее время.

Отодвинув досье в сторону, Стаффорд откинулся на спинку стула и положил ноги на стол. Ему трудно было представить, что испытала эта женщина во время и после развода, но его собственный принес ему весьма ощутимое облегчение. Впрочем, и свою вину он тоже не отрицал. Он проводил на работе чуть ли не шестнадцать часов в сутки, и на семью ему просто не оставалось времени:

Будучи двадцати восьми лет от роду, он женился на двадцатитрехлетней Ребекке Уинстон около десяти Лет назад. Через два года Бекки подала на развод, ввязавшись с ним в длительный судебный процесс, целью которого были деньги и финансовая независимость от него, Джонатана. Буквально за несколько дней до завершения процесса Ребекка погибла.

В результате автомобильной катастрофы их с Бекки сын перешел под его единоличную опеку, чего, собственно, он желал больше всего на свете, но в то же время ему пришлось столкнуться с массой проблем. Особенно переживал смерть матери сын. Хотя Джонатан к тому времени уже не любил жену, она была единственной женщиной, за исключением его сестры, которой удалось близко подобраться к тому, что называлось его, Джонатана, сутки после смерти Бекки ему стало недоставать их телефонных разговоров, которые, к сожалению, большей частью кончались ссорами, и ее робких попыток так или иначе наладить совместную жизнь.

Тихий стук в дверь прервал размышления Стаффорда. Простите, сэр, — сказал его шофер-англичанин Генри Милфорд, появляясь в дверном проеме. — Вы велели заехать за вами в десять.

Джонатан кивнул. Он работал не покладая рук с шести часов утра, ему хотелось немного выпить, почитать книгу — для этого, кстати, он разжился романом миссис Джеймс — и не слишком поздно лечь спать: завтра его ждал не менее напряженный рабочий день.

В этот момент Джонатану, захотелось, чтобы дома ожидал Алекс, но знал, что это невозможно: парень спал на узкой больничной койке в роскошной клинике, удаленной на несколько миль от города. Можно было заехать к Акеми — его любовнице-японке, готовой его принять в любое время дня и ночи, но по зрелом размышлении он отказался от этой мысли.

— Автомобиль подан и стрит у подъезда, сэр, — объявил Генри. Его шоферу так и не удалось избавиться от английского акцента.

Джонатан устало поднялся и, прихватив с собой роман миссис Джеймс, двинулся следом за Генри по гулким коридорам давно опустевшего офиса. Да, завтра он лично займется этой Джеймс. Ему очень хотелось, чтобы это дело получило быстрое и окончательное разрешение.

Девон толкнула тяжелую дверь старинного дома, где она жила, и ступила на его величественное крыльцо. Как и обещал Джонатан, шофер уже дожидался ее появления, стоя у дверцы длинного сверкающего лимузина.

Девон сошла по ступенькам, подошла к автомобилю и скользнула на удобное, широкое заднее сиденье.

— Меня зовут Энри, — сообщил водитель, проглатывая первую букву своего имени. — Если вам что понадобится, мисс, смело обращайтесь ко мне. — Он говорил на странной смеси английского и американского диалектов и широко при этом улыбался. Захлопнув за ней дверь с тихим солидным стуком, как это принято в дорогих автомобилях, он нажал на газ, невольно заставив Девон откинуться на спинку отделанного серой кожей сиденья.

За тонированным стеклом машины пронзительный ноябрьский ветер гнал по асфальту старые газеты и швырял их под колеса мчавшегося по Мэдисон-авеню автомобиля, направлявшегося к ресторану «Цирк» на Шестьдесят пятой улице. В соответствии с погодой Девон надела теплый вязаный костюм, юбка которого доходила до щиколоток, а жакет застегивался большими позолоченными пуговицами под горло. Бордовый шелковый шарфик — в тон костюму — удачно дополнял наряд.

Девон выглядела прекрасно и знала об этом. Это внушало ей уверенность в своих силах, которые — она была уверена — должны был ей пригодиться в самом ближайшем будущем.

Автомобиль плавно завершил разворот и затормозил у дверей «Цирка». Генри распахнул дверцу.

— Мистер Стаффорд ожидает вас в зале, миссис Джеймс.

— Спасибо, Генри.

Ресторан был оборудован по последнему слову техники, хотя и сохранял при этом старомодную роскошь, присущую периоду процветания начала века. Швейцар распахнул двери, и Девон ступила в помещение; залитое мягким светом и украшенное деревянными панелями и роскошными букетами цветов в напольных вазах. Сразу же к ней устремился метрдотель, но его опередил мужчина в дорогом темно-синем двубортном костюме.

Девон затаила дыхание. Джонатана Стаффорда она отличила бы и среди тысячи посетителей. Он чрезвычайно походил на портрет, висевший в доме на Черч-стрит, 25, но был выше ростом, нежели Флориан, и куда более импозантен. Взгляд Джонатана был таким же, как у Флориана, — смелым, оценивающим, не дававшим и малейшей возможности распознать, что у него на уме.

— Приветствую вас, миссис Джеймс. — Улыбка Джонатана выглядела чересчур доброжелательной. — Меня зовут Джонатан Стаффорд. — Длинные сильные пальцы Стаффорда легко коснулись ее руки.

— Рада познакомиться.

«Рада» было не совсем то слово.

Джонатан Стаффорд буквально поразил ее воображение. Его иссиня-черные волосы сверкали, а редкого серо-голубого оттенка глаза заставили Девон подумать, что ей вряд ли до сих пор приходилось встречать более интересного мужчину, к тому же прекрасно отдававшего себе отчет в своем обаянии. Атлетически сложенный и мускулистый, он напоминал скорее древнего героя, нежели президента крупной корпорации.

Майкл наверняка позеленел бы от зависти, увидев этого человека.

— Я узнал вас по фото на обложке книги, — сказал Джонатан, заметив удивление на лице Девон. — Должен сказать, что в жизни вы куда более привлекательны.

Услышав комплимент, Девон почувствовала, что краснеет.

— Благодарю вас. «Странствия» — отличная книга. Говорю, вам об этом с уверенностью, хотя, каюсь, не успел дочитать до конца. Кстати, я прочитал все ваши книги.

Девон изо всех сил пыталась не показывать своего замешательства.

— Удивлена, что столь занятой человек, как вы, нашел время для чтения дамских романов.

— Я, знаете ли, много времени провожу в салоне самолета.

В этот момент к ним подлетел метрдотель с украшенной золотом книжечкой ресторанного меню.

Ваш столик ожидает вас, мистер Стаффорд.

— Да, благодарю, Айзек.

Метр — седой господин с глазами, слегка навыкате — заулыбался, давая тем самым понять, как несказанно его обрадовало это известие. Не оставалось сомнений, что Стаффорд регулярно посещал заведение. Девон еще больше утвердилась в своей мысли, когда их провели к угловому столику, который — и это было очевидно — являлся лучшим в ресторане.

— Вам приходилось здесь бывать? — спросил Джонатан, как только они уселись.

— Нет, но, по правде говоря, я об этом мечтала. Здесь чудесно.

— Видите эту настенную живопись? Она в точности воспроизводит внутреннее убранство одного из залов Версаля.

— Вы интересуетесь искусством, мистер Стаффорд?

— Зовите меня Джонатан, — сказал он, — пожалуйста.

— В таком случае называйте меня Девон. — Она улыбнулась ему, невольно поддаваясь его обаянию. Тем не менее она не забывала и о Флориане и потому не позволяла этому чувству окончательно завладеть ею. Когда появился официант, Девон заказала бокал белого вина. Стаффорд же ограничился бутылочкой перье.

— Вы не пьете, мистер Стаффорд?

— Джонатан, — поправил он ее, сверкнув глазами.

— Хорошо, Джонатан.

— Я редко употребляю спиртные напитки. Слишком много вопросов приходится, решать в течение дня.

— Я тоже придерживаюсь этого принципа, но сейчас мне требуется подкрепить силы.

Стаффорд изобразил чарующую улыбку, которая выглядела почти натуральной. По мнению Девон, его снимок смело можно было поместить в рекламу зубной пасты «Пепсодент».

— Я часто привожу людей в смущение. Уж слишком их волнует тот факт, что я — президент корпорации. Но вам-то что за дело до этого вы ведь не у меня служите?

Девон не слишком успокоили его слова. Она поняла, что ее сильно привлекает этот человек: ей удалось как следует рассмотреть его и даже заметить небольшой шрам на руке, частично скрытый манжетой, смуглую упругость кожи на шее, которую подчеркивал белоснежный воротник рубашки. Девон поняла, что ей угрожает опасность. Подобное притяжение к столь могущественному человеку могло закончиться для нее плачевно.

— Что же касается вашего вопроса, люблю ли я искусство, то на него я отвечу — да, — сказал Стаффорд. — Бели у меня появляется немного свободного времени, я с удовольствием отдаюсь коллекционированию. Более всего меня интересуют акварели, выполненные в китайской или японской манере; Девон улыбнулась.

— А я коллекционирую работы последователей импрессионистов. Мне нравятся свет и тепло, которое излучают их полотна. Кроме того, я покупаю то, что мне близко по духу, — все подряд.

Казалось, Джонатана это удивило. Неужели он думает, что писатель-беллетрист не может испытывать тяги к серьезному творчеству? — спросила себя Девон. Это навело ее на мысль, что впечатление, которое она произвела на Стаффорда, оказалось не слишком положительным. Неожиданно Девон почувствовала, что рассердилась. Этого она от себя не ожидала.

— Скажите, зачем вы меня сюда пригласили? — спросила она с раздражением. Однако прежде чем Стаффорд успел ответить, появился официант с заказанными напитками. Девон быстро взяла бокал и сразу же сделала глоток, чтобы успокоить нервы. Небольшого роста официант, покрутившись с минуту, удалился, и тогда Джонатан раскрыл меню.

— Рекомендую вам отведать ягненка и паштет из дичи. Это фирменные блюда ресторана. — Все это время он — краем глаза — за ней наблюдал.

Поначалу Девон решила было последовать его совету — так она всегда поступала, когда оказывалась с Майклом в сходной ситуации, но, поразмыслив, решила, избрать другую тактику и произнесла:

— Уверена, что они великолепны, но это скорее всего довольно тяжелая пища. Я бы предпочла что-нибудь полегче.

Джонатан опять явил миру свою странную неопределенно-любезную улыбку, Девон же, напротив, потупила, взгляд и принялась просматривать меню. Она знала, что его глаза продолжают ее изучать, и ей было страшно интересно выяснить, что же он на самом деле думает по ее поводу. Как только она была готова сделать заказ, рядом с ней, словно Стаффордское привидение, мгновенно материализовался низенький официант.

— Я решила остановиться на морском языке в вине и салате с овечьим сыром, — сказала Девон.

— Полосатый окунь, зеленый салат и лимонный сок вместо масла. — Джонатан отдал свое меню и меню Девон официанту, и тот со всех ног бросился исполнять заказ.

— Лимонный сок вместо масла? Вы, должно быть, уделяете много внимания здоровью?

Джонатан некоторое время с непроницаемым видом рассматривал Девон. Судя по всему, люди крайне редко поступали вопреки его желаниям даже во время светской застольной беседы.

— Вы еще не знаете, что я закажу себе на десерт, — сказал он, пытаясь удивить Девон, а возможно, и самого себя.

Пока не прибыли салаты, они продолжали обмениваться ничего не значащими фразами, поддерживая беседу. Потом Девон отважилась на вторую попытку:

— Мне кажется, мистер Стаффорд, вам пора поставить меня в известность, зачем вы меня сюда пригласили.

Джонатан уловил в ее тоне нотки официальности и, уж конечно, отметил обращение «мистер Стаффорд», но на этот раз поправлять ее не стал. Отложив вилку, он пригвоздил Девон к месту взглядом своих серо-голубых глаз.

— Я хочу выяснить, с какой стати вы копаетесь в прошлом моей семьи, миссис Джеймс. Похоже, вы слишком зачастили в Стаффорд.

— Ответ очевиден — я работаю над литературным произведением.

— Это роман?

— Не совсем. Пожалуй, очерк, который можно было бы озаглавить «Биография одной семьи».

— Значит, вы решили изменить своему амплуа писательницы дамских романов?

— Да, немного…

— И выбрали, стало быть, для своего очерка мою семью? — Теперь в глазах Стаффорда уже не было заметно голубого оттенка. Они сделались серыми, как сталь, и смотрели на Девон с явным неодобрением.

— Вы должны чувствовать себя польщенным.

— А я вот не чувствую. Откровенно говоря, мисс Девон, я положил немало сил на то, чтобы оставаться в тени.

Это было чистой воды вранье. Она провела четыре часа в библиотеке, просматривая посвященную Стаффордам литературу, и поняла, что это лишь малая часть написанного о них. Тем не менее Девон планировала изучить все, что так или иначе появлялось в печати об этом семействе. И в особенности — о Джонатане Барретте Стаффорде.

— Судя по всему, вы успели переговорить с миссис Микс.

— И не один раз. — Недовольство по-прежнему слышалось в голосе Джонатана, хотя он явно прилагал усилия, чтобы это скрыть.

— В таком случае я очень рада, что мы договорились с вами о встрече, — сказала Девон. Чтобы преодолеть волнение, она незаметно сворачивала и разворачивала салфетку, лежавшую у нее на коленях. — Не стану скрывать, я пыталась выяснить подноготную вашего семейства, и это, признаюсь, было делом непростым. Но если вы сами поведаете историю вашей семьи, я, разумеется…

— Извините, миссис Джеймс, но об этом не может быть и речи. Я бы рад вам помочь, но в данном случае это абсолютно исключено. — Девон подняла на Джонатана глаза и поняла, что за его внешней бесстрастностью бушует самый настоящий гнев. — Я предпочитаю оставаться в тени, мисс Девон, и не желаю, чтобы другие понапрасну трепали мое имя. — Неожиданно в его голосе появились просительные нотки. — Если вы станете писать о моей семье, то газеты подхватят ваше начинание и я сделаюсь героем дня. Не сомневаюсь, женщина с таким умом, как у вас, понимает, к чему это может привести. Я очень надеюсь, что, осознав это, вы откажетесь от своего замысла.

Девон улыбнулась. Джонатан Стаффорд — непростая штучка: ему, что называется, палец в рот не клади. Но она зарабатывала себе на жизнь тем, что училась понимать язык тела, жестов, выражений человеческих лиц, как, впрочем, все писатели. Кое-кто из простых смертных наверняка бы попался на удочку его обаяния и прирожденного умения очаровывать, но Девон ему провести не удастся.

— Скажите, мистер Стаффорд, что именно мы с вами сейчас обсуждаем? Боюсь, я потеряла нить…

Обозначившиеся чуть более резко складки у губ явились единственным признаком его неудовольствия. Некоторое время Стаффорд смотрел на Девон не отрываясь, словно пытаясь прочесть ее мысли. Даже когда появившийся официант принялся убирать тарелки, взгляд Джонатана продолжал ее гипнотизировать, и Девон самым искренним образом заинтересовалась — выдержала ли она эту проверку взглядом или нет. Между тем несколько затянувшийся процесс созерцания принял несколько иную направленность. Девон почувствовала, что теперь внимание Стаффорда переключилось на два упругих бугорка, которые натягивали вязаный жакет у нее на груди. На завершающей стадии обзора этих двух очаровательных выпуклостей Стаффорд неожиданно для нее почти незаметно улыбнулся снова — на этот раз только краешками губ, выражая тем самым одобрение.

То была первая искренняя улыбка, которая появилась у него за все время их общения. Сама того не желая, Девон вдруг покраснела. Ее пальцы затрепетали, поскольку она уловила намек на желание, исходивший из самых заповедных и хорошо охраняемых мужских глубин. Она смутилась и снова принялась теребить несчастную салфетку, покрывавшую ее колени.

Джонатан, должно быть, отлично понимал смысл этой странной игры, которую сам же и затеял, поскольку через минуту откинулся на спинку стула и произнес:

— Предмет нашего разговора столь тонок, что я бы не стал обсуждать его здесь, миссис Джеймс. Вероятно, это лучше сделать за обедом… скажем, послезавтра. Вам подходит?

Хотя по этому поводу Девон терзали самые серьезные сомнения, информацию требовалось добывать — а у кого спрашивается, имелись более достоверные сведения по интересующему ее вопросу? Ну конечно же, у Джонатана. В сложившихся обстоятельствах даже сильное напряжение, которое она испытывала в его присутствии, не могло заставить ее отказаться от сделанного ей предложения.

— Да, мистер Стаффорд.

— Джонатан, — снова поправил он и улыбнулся Девон прежней, хорошо отработанной ослепительной улыбкой.

— Джонатан, — повторила она, не имея сил отвести глаз от этого смуглого мужественного лица.

Но тут Девон вспомнила о тщательно скрываемом гневе, только что бурлившем за этим доброжелательным фасадом, и решила, что Флориан Стаффорд скорее всего точно так же за внешней благопристойностью умел прятать вспышки гнева и склонность к насилию. Но если эти два человека действительно похожи, то до какой степени?

Глава 5

Джонатан откинулся на серую кожаную спинку сиденья своего лимузина. Интерьер автомобиля наглядно демонстрировал богатство и власть его владельца. Встроенное в темную панель справа электронное устройство ровным голубоватым светом подсвечивало кнопки, предназначенные для регулировки температуры и влажности воздуха внутри салона, а также для настройки стереосистемы и телевизора, который, впрочем, никогда не включался.

Джонатан вжался в мягчайшее сиденье и попытался расслабиться, сбросив напряжение, скопившееся в теле за день неустанных трудов. Сегодня он опять засиделся допоздна, разбирая отчет о положении дел в «Карстэйрз интернэшнл» — корпорации, владевшей «Пасифик Америкэн» — крупнейшей в стране компанией, выпускавшей на своих предприятиях небольшие суда. В свою очередь, «Пасифик Америкэн» являлась наиболее значительным покупателем продукции, производившейся на заводах Стаффорда. За последние три недели конкурирующая компания «Три-стар-марин» стала чересчур нагло наседать на представителей «Карстэйрз» в надежде запродать им комплектующие детали из пластика.

Келовар не подвержен коррозии, убеждали люди из «Три-стар-марин», и будет служить дольше, нежели металлические элементы конструкции, изготовленные на «Ходидекс индастрис», дочерней фирме «Стаффорд энтерпрайзес»; Если комплектующие хотя бы вполовину так хороши, как утверждали представители «Три-стар-марин», «Холидекс» могла оказаться в опасности. До сих пор Джонатану так и не удалось выяснить истинное положение дел, но теперь он собирался заняться этим вплотную. Тем более что об остальных своих конкурентах он знал уже почти все.

Автомобиль свернул за угол Мэдисон-авеню и проехал мимо только что открытого книжного магазина «Брентано». Витрина магазина была темной — горел только дежурный свет; тем не менее Джонатан видел ряды книг в твердых обложках, заполнявших витрину. Роман Девон Джеймс ехал рядом с ним на сиденье автомобиля. Джонатан с отсутствующим видом коснулся обложки. Хотя он и не мог рассмотреть ее портрета в темноте салона, но память услужливо воскресила в воображении ее образ — от россыпи блестящих светлых волос до тонких изящных лодыжек. В течение рабочего дня мысли Стаффорда время от времени невольно возвращались к этой женщине, которая так удивила его за ленчем.

Девон Джеймс оказалась именно такой женщиной, какую он ожидал увидеть, — и в то же время совершенно другой.

Джонатан с удовольствием позволил себе порассуждать о ее интеллектуальных способностях. Автор прочитанных им книг обладал острым аналитическим умом, что впоследствии и подтвердилось при их личной встрече. Насчет ее внешности он тоже не ошибся — Девон отличалась редкой красотой, хотя, как он уже отметил в ее присутствии, фотография на обложке не давала о ней сколько-нибудь полного представления. Джонатан вовсе не пытался ей польстить — хотя бы потому, что был просто не способен на столь грубую лесть.

С другой стороны, эта женщина оказалась куда более проницательной, чем он ожидал. Ему всегда без особого труда удавалось скрывать чувства перед деловыми партнерами и с легкостью соблазнять женщин, пользуясь своим обаянием, но Девон сразу же ощутила клокотавший в нем гнев, который он пытался спрятать за любезной улыбкой. Впрочем, и улыбкам этим она тоже ухитрилась дать вполне справедливую оценку. Это, признаться, более всего заинтриговало Джонатана, да еще, пожалуй, некоторая мягкость, податливость в ее характере, которую она столь усердно пыталась скрыть на протяжении всего ленча.

Впрочем, кто может сказать со всей ответственностью, что более всего привлекло его в этой женщине? Может быть, решающее значение сыграла ее красота? Тонкое лицо с чуточку выдающимися скулами, зеленые глаза и алые, словно кораллы, губы. Интересно, какие у нее соски: маленькие и розовые или, наоборот, алые и чуточку вздутые — как губы? Тело Джонатана напряглось, и он подумал, что давно уже внешность женщины не возбуждала его с такой силой. Даже в ресторане одно только созерцание того, как она кончиком языка касалась своих губ, дважды заставило его ощутить желание. При сложившихся обстоятельствах, рассудил он, это было уже лишнее.

Но возможно, именно это заставило его пригласить Девон на обед. Теперь-то Стаффорд понимал, что поступил неразумно. Последние три года он всего более ценил покой и уют своего дома, который сделался его прибежищем и укрытием от всех жизненных неурядиц. Это было единственное место, где он и его сын могли побыть вдвоем. Даже Акеми была у него только один раз.

Расчувствовавшись, он вспомнил Акеми и задумался о природе их отношений. Эта красивая азиатка всегда с восторгом откликалась на его зов, но она никогда не принимала никакого участия ни в его жизни, ни в его делах. Он снял для нее роскошную квартиру, и Акеми вполне этим удовлетворилась. Свобода и деньги, которые он предоставил в ее распоряжение, давали ей возможность временами поглядывать и на других мужчин.

— Ну вот мы и прибыли, губернатор, — сказал Генри, нажимая на тормоз и останавливая лимузин.

Джонатан ухмыльнулся. Лондонский жаргон кокни, которым Генри частенько пользовался, служил постоянным источником веселья для его хозяина. Джонатан глянул сквозь окно машины на небоскреб из стекла и титана, стоявший на углу Семьдесят шестой улицы и Мэдисон-авеню.

— Так оно и есть, — ответил он и, не дожидаясь, когда это сделает Генри, открыл дверцу и выбрался из машины. — У меня деловая встреча в семь на другом конце города, — сказал он, обращаясь к водителю. — Так что вам лучше всего подъехать сюда в шесть.

— Слушаюсь, сэр. — Генри нажал на кнопку, и тонированное стекло окна поползло вверх, полностью запаивая его внутри автомобиля. Затем он нажал на клаксон, вспугнув звуком сигнала пешехода, который, на его взгляд, слишком близко подошел к машине, и, придавив педаль газа, послал автомобиль вперед.

Единственный в своем роде. Так думал Джонатан, глядя, как Генри искусно вклинивается в поток транспорта. К его большому удивлению, за все пять лет, что Генри служил у него шофером, ни одна из его машин не получила даже самого ничтожного повреждения.

И поражаясь непостижимости человеческой природы, улыбнулся и поспешил к подъезду дома, у которого прогуливался швейцар, старавшийся по возможности не подставлять пронизывавшему ветру спину. Пройдя Джонатан оказался в холле, отделанном дорогим бежевого цвета мрамором. По мягкой ковровой дорожке он прошел мимо столика консьержки и направился к лифту.

Открыв своим ключом дверь, Стаффорд вошел в квартиру и чуть не столкнулся с Акеми, которая поджидала его в коридоре с бокалом коньяка в маленькой смуглой руке.

— Добрый вечер, Джонатан, — сказала она и, приподнявшись на носках, поцеловала его в губы. От нее исходил сложный аромат мятной жидкости для полоскания рта и розового джина, столь любимого многими женщинами, а кимоно приятно пахло розами и восточными благовониями. С помощью Акеми Джонатан освободился от кашемирового пальто и тут же взял бокал о коньяком.

— Благодарю, — произнес он и прошел за Акеми в спальню, где удобно устроился на белом мягком диване. Акеми подошла к нему и принялась массировать усталые мышцы шеи и плеч. Крохотная, не более пяти футов роста, женщина обладала удивительно сильными руками. У Акеми были длинные иссиня-черные волосы, яркие миндалевидные глаза и прекрасно очерченный рот. Ее кожа цвета кофе со сливками была гладкой, как у младенца, и отзывалась на прикосновение теплом парного молока.

— Ты очень напряжен, Тебе надо в ванную и тогда я сделаю тебе массаж по-настоящему.

Джонатан мечтательно вздохнул. Помимо всего прочего, он приехал к Акеми, чтобы отдохнуть и расслабиться, и мысль о массаже в ванной показалась ему крайне соблазнительной.

Он посмотрел на маленькую женщину, уже представляя себе, как сложится вечер, и понемногу начиная возбуждаться. Хотя он не любил Акеми, а она, вне всякого сомнения, не любила его, тем не менее, когда они бывали вместе, на Джонатана снисходило успокоение, и умиротворение. Только в последние несколько недель он начал задаваться вопросом: достаточно ли ему этой иллюзии близости, или требуется нечто большее? С другой стороны, привязываться слишком сильно к кому-либо не входило в его планы. Для этого у него не было ни времени, ни желания; ответственность, которая лежала на его плечах, была слишком велика.

— Пойдем, сказала Акеми и улыбнулась, заметив, как натянулась ткань брюк у него в паху. — Ванна уже почти готова.

Стаффорд отправился в ванную комнату, на ходу развязывая галстук и вытягивая из-под брюк рубашку. Сняв ее, он ощутил на своей груди губы Акеми. Она зажала его бронзовый сосок между зубами, одновременно поглаживая мышцы, Акеми расстегнула ремень его брюк, затем молнию, после чего стянула брюки вниз. Когда Джонатан, переступив через лежащую на полу одежду, двинулся к ванной она прихватила рукой распрямившуюся пружину предмета его мужской гордости, придав ей тем самым крепость стали. Она отлично знала, где и как касаться мужчины выучившись этому задолго до того, как повстречалась с Джонатаном.

Когда Стаффорд забрался в большую ванну-джакузи, Акеми тоже начала раздеваться. Она медленно, не торопясь, скинула кимоно и вынула из волос украшенные жемчугом перламутровые гребни. Если бы Акеми была предоставлена возможность выбора, она предпочла бы одеваться на европейский лад, но Джонатану нравилась восточная одежда, и японка следовала его желаниям. Раздевшись, она принялась наливать в воду благоуханные масла и травяные настои дополнив все это концентрированным шампунем. Ванную комнату наполнил запах цветущих роз, а сквозь облако пара в висевших по стенам зеркалах отразились два обнаженных темноволосых человека.

— Ты очень тих сегодня, айджин, что-нибудь случилось?

— Ничего особенного. Любой устанет после такого напряжения нервов и сил.

— Хочешь поговорить об этом?

Если бы дело касалось бизнеса, Стаффорд, несомненно, раскрыл бы перед ней душу — Акеми умела слушать; это, между прочим, входило в круг ее обязанностей. Она слушала и со всем соглашалась, никогда не пытаясь ему противоречить. Но временами это начинало его раздражать — особенно тогда, когда ему требовалось с кем-нибудь поспорить.

— Сейчас мне нужно одно — расслабиться. — Помимо его воли перед глазами вдруг предстал соблазнительный образ Девон и ее улыбающийся рот. Его стержень, и без того напряженный, пульсирующий от заполнившей его горячей крови, обрел прочность и упругость булатного клинка.

— не беспокойся, айджин, я здесь для того, чтобы заботиться о твоих нуждах, — улыбнулась Акеми — почти так же, как в его воображении улыбалась Девон. Она коснулась его члена и принялась ласкать его, совершая движения взад и вперед. Одновременно ее рот коснулся его губ и трепещущий язык, проникнув внутрь его рта, дотронулся до его неба. Когда руки Акеми сомкнулись вокруг его шеи, он довольно грубо притянул ее к себе и с силой сжал ей грудь.

Несколько удивленная его поспешностью, Акеми протянула руку и взяла флакон с пахучим женьшеневым маслом, налила немного на ладонь и растерла себе грудь, отчего ее соски припухли и стали выдаваться вперед. Обыкновенно Джонатан помогал ей, стараясь довести ее страсть да точки кипения. И он, и она притворялись друг перед другом, что близость и в самом деле есть нечто большее, нежели просто игра, — так уж у них было заведено.

Но на этот раз Джонатан от игры отказался. Он просто-напросто раздвинул ей ноги и быстро и грубо вошел в нее, вызвав у японки стон, в котором наряду с удовольствием звучало удивление. Двигаясь в быстром ритме, Стаффорд в течение нескольких минут довел ее до оргазма, а секундой позже излился в нее сам; после чего откинулся на мраморные стенки ванной.

— Джонатан? — позвала его Акеми, испытывая непривычное чувство неуверенности. Пена в ванне тем временем осела, и она, к своему изумлению, увидела, что он снова готов войти в нее. Тогда неуверенность оставила ее и она взглянула на Джонатана глазами женщины, знающей себе цену. — Давно уже мы не занимались любовью с такой страстью…

Джонатан с отсутствующим видом поласкал ее груди, затем с силой привлек к себе и поцеловал. Он не решился сказать Акеми, что его страсть подогревалась интересом, проявляемым им вовсе не к ней, а к высокой блондинке, с которой он познакомился несколько часов назад.

Девон сидела, поджав под себя обнаженные ноги, держа блокнот в руке, а карандаш в зубах. Расположившись таким образом на бордовом диване, она просматривала записи, сделанные за последнее время. В данный момент она изучала список предполагаемых источников информации, которые были в состоянии помочь ей узнать, что произошло в доме на Черч-стрит много лет назад.

При этом Девон вспоминала ленч в компании с Джонатаном Стаффордом; образ этого человека мелькал в ее мыслях настолько часто, что она временами начинала злиться на себя. Особенно запомнилось Девон то поразительное воздействие, которое его магнетическая личность оказывала на нее… Вот уж что сейчас ей требовалось меньше всего на свете. Отогнав назойливые воспоминания, Девон почувствовала себя чуть ли не героиней.

Сделав несколько записей на полях блокнота, она вздохнула и воткнула карандаш в пучок светлых волос у себя на макушке. За последние две недели она несколько раз ездила в город Гротон, находившийся неподалеку, где хранился архив Стаффордов. В Гротоне она сделала копии всех бумаг, имевших отношение к особе Флориана Стаффорда, его жены Мэри и их маленького сына Бернарда. Не забыла Девон и о Энн Мей Стаффорд, равно как и о прочих членах почтенного семейства.

Ее третий визит завершился на весьма минорной ноте, поскольку она совершила ошибку, принявшись расспрашивать о сплетнях: и слухах, касавшихся смерти Бернарда Стаффорда, и при этом упомянула о призраках, появлявшихся по ночам в гостинице. Бетти Уортон, работник архива, — седая, изможденная женщина с вытянутыми в узкую полоску губами, — услышав подобные вопросы, тут же захлопнула тяжеленную, переплетенную в кожу книгу, которую Девон перед тем со вниманием изучала, и унесла ее прочь.

— Подумать только — призраки! — недружелюбно проворчала она, вернувшись на свой пост. — Их не было в прошлом, нет сейчас и не будет в будущем. И никакое изучение старых записей и бумаг вам не поможет. Их нет как нет!

— Надеюсь, я уже все просмотрела? Ничего не забыла? — поинтересовалась на всякий случай Девон, хотя и понимала, что это бесполезно.

— Вы прочесали весь архив частым гребнем и истратили целое состояние на ксерокопирование документов. Лучше бросайте это дело. Все равно ничего нового не найдете.

— Я сделаю это тогда, когда получу все интересующие меня сведения относительно семейства Стаффордов и узнаю, отчего умер маленький Бернард.

— Я вам в этом не помощница. — Бетти подхватила толстенные подшивки архивов и утащила их в подвал, где хранились приходские книги и прочие документы — свидетели прошлого.

Девон, впрочем, это уже мало волновало. Она получила все, что был в силах предоставить ей архив города Гротона, включая копию завещания Флориана Стаффорда, которое оказалось весьма любопытным.

Помимо обыкновенных пожеланий, естественных при подобных обстоятельствах, — вроде «…мою верховую лошадь передать верному слуге Роберту Лоутону в награду за годы беспорочной службы; антикварную шкатулку для сигар отдать в пользование моему другу Джедедии Симмонсу, поскольку он всегда восхищался ею…», Девон обнаружила, что доля Флориана в компании Стаффорда перешла к старейшине рода по имени Маршалл Стаффорд, который, как она узнала впоследствии, был прапрадедушкой Джонатана.

Мэри Стаффорд, жена Флориана, согласно воле покойного получила большое содержание, которое должно было выплачиваться ежемесячно. Равным образом за ней закреплялись права на пожизненное владение имуществом Флориана, в частности домом по Черч-стрит.

Девон удивило то, что подобные же права закреплялись и за племянницей Флориана, Энни; Помимо этого, в завещании говорилось: «Передать во владение моей племяннице маленькое золотое ожерелье моей матери, дабы означенная племянница помнила об особом месте, которое она занимала в моем сердце». В этом Девон чудилась какая-то неувязка, поскольку она помнила, что произошло между дядей и племянницей. С другой стороны, кто знает, может быть, ничего этого и не было вовсе. Хотелось бы знать, думала Девон, до какой степени мучило перед смертью Флориана воспоминание об изнасиловании тринадцатилетней девочки? Вполне возможно, ничуть не меньше, нежели гибель сына, вызванная его жестокостью.

Девон еще раз взглянула на лист, на котором значилось: «Копия официально заверенного завещания». Подчеркнув заголовок, она решила, что теперь с этим все ясно. Почерпнутую из завещания информацию Девон использовала для создания диаграммы «Родословное древо Стаффордов». За исключением Энни, которая дожила до конца семидесятых годов нынешнего века, имелись еще Барретт и Эстель Стаффорд, дети Маршалла, жившие в семейном особняке до конца двадцатых годов. Это были последние отпрыски, получившие воспитание в родовом гнезде семейства Стаффордов.

Девон весьма удивилась, когда узнала, что это самое родовое гнездо упомянутого семейства сгорело чуть ли не дотла всего три года назад. Она даже не имела представления, кто проживал в этой усадьбе до последнего, времени, да и вообще — проживал ли там кто-либо. Однако разыскать имена и адреса членов семейства, проживавших ныне в Нью-Йорке, не представляло никакого труда, так как речь шла о пресловутом Джонатане Стаффорде, его младшей сестре Мадлен и тетке Эстель Стаффорд Меридит, а также о сыне Джонатана, Александре. По всей видимости, то были единственные оставшиеся в живых члены семейства.

Девон взглянула на список насущных дел, составленный ею, не так давно, Имея достаточный опыт работы над литературными произведениями, она отлично знала, что ей предстоит. В поделенный вертикальной чертой на две части лист слева заносилась информация, которую ей удалось раздобыть по семейству Стаффордов, а справа — сведения, связанные с паранормальными явлениями, имевшими отношение к Стаффордам, слухи о духах, призраках, привидениях, экстрасенсорных способностях того или иного члена семьи — все то, что пугало Девон несказанно, но с чем так или иначе ей было необходимо иметь дело.

На листе, лежавшем сейчас перед ней, была надпись «Кристи Папаополис». Майкл имел обыкновение называть ее «главный гуру». Когда Девон вернулась в Нью-Йорк из Коннектикута, она прежде всего позвонила Кристи — а ведь та была единственным человеком, при сложившихся обстоятельствах не склонным считать, что у Девон не все в порядке с головой;

Кристи выслушала ее со всем вниманием и тут же предложила вернуться в старинный особняк на Черч-стрит, 25, чтобы на месте разобраться что к чему. Хотя Девон и испугалась, поскольку не чувствовала себя готовой вновь пройти через ужас ночных кошмаров, но Кристи предложила помощь, от которой Девон не собиралась отказываться ни в коем случае.

Они договорились встретиться в магазине, именовавшемся «Потусторонняя книга», — любимом местечке Кристи, где она постоянно обреталась. Там Кристи собиралась познакомить Девон с людьми, «которые знают толк в метафизике».

Взглянув на часы, Девон помяла, что опаздывает — шофер Джонатана Стаффорда должен был заехать за ней меньше чем через час. Необходимо было побыстрее решить, что ей следует надеть на этот раз. Девон поспешила в спальню, залитую солнцем комнату, главным украшением которой являлась широченная кровать — при необходимости в ней без труда могло бы разместиться не меньше четырех человек. Мебель в этой комнате, оклеенной голубыми обоями, была выполнена в стиле королевы Анны и изготовлена из красного дерева. На стенах висели полотна импрессионистов, картины Френсиса Дональда и Уолта Гонске. Снимая по пути одежду, Девон вошла в ванную и стала под душ. И тут вдруг она поняла, что ее беспокойство имело в своей основе ее, Девон, притяжение к Джонатану Стаффорду. Его смуглое решительное лицо и мускулистое тело, несомненно привлекает очень многих женщин Нужно было ослепнуть, чтобы не замечать столь очевидных вещей. Так почему она должна быть исключением? С другой стороны, Стаффорд был слишком лощеным, даже каким-то скользким — казалось, желания поклонниц скатывались с него, как вода со стекла. И еще — он был слишком уверен в себе. Этот пресловутый Джонатан отлично знало том, какие чувства вызывает у женщин, это без труда можно было прочесть в его взгляде. Если бы не крайняя нужда, Девон и на пушечный выстрел не стала бы подходить к подобному человеку — магнетизм, который он излучал, был слишком опасен для нее.

Как это все напоминает Пола, подумала Девон. Женщины буквально падали к его ногам, а когда она, поняла, что Пол с удовольствием принимает такого рода подношения, было уже поздно.

Не стоит забывать, что, помимо привлекательности, в распоряжении у Джонатана имелись деньги и власть. Женщины, должно быть, из платьев выпрыгивали, дабы привлечь его высочайшее внимание.

Девон стала вспоминать все вычитанное о Джонатане в газетах. Как ни странно, там почти не упоминались женщины. Только два раза ей встретились фотографии, где Джонатан был снят с хрупкой изысканно одетой японкой, о которой, впрочем, в газетах ничего не говорилось. Судя по всему, он стремился оградить свою личную жизнь от назойливого внимания общественности.

Как бы то ни было, ей предстоял крайне, интригующий вечер. Девон подумала об этом выбираясь из ванны и начиная одеваться. От нее требовалось одно — выглядеть сегодня как можно лучше, ведь ей предстояло войти в апартаменты одного из самых обаятельнеших могущественных людей на свете. Девон решила остановиться на наряде черного цвета — элегантном, но не слишком дорогом.

Она улыбнулась — как, должно быть, удивился бы Джонатан, если бы узнал, что она часто покупала вещи на распродажах. У нее вообще имелась привычка носить вперемежку вещи попроще и другие, более изысканные и экстравагантные, купленные в «Саксе» или в «Бонвит Теллере» в тех редких случаях, когда для этого имелись средства. Девон натянула на себя платье-рубашку ручной вязки из черной шерсти, оставлявшее открытой спину, и в тон платью надела черные леггинсы и черные же туфли на высоких каблуках. Шею она украсила жемчужными бусами, а в уши вдела жемчужные сережки небольшого размера: Не успела Девок притронуться к коже «Белыми плечами» — не очень дорогими, но приятными духами, как зажужжал интерком, объявивший о приезде Генри.

Она глубоко вздохнула, а затем медленно выдохнула.

— Успокойся, глупенькая, — сказала Девон своему отражению в зеркале, — ведь он, как ни крути, всего только человек. И я направляюсь к нему по делу. — Действительно, как бы ни был могущественен и красив Джонатан, он явно не походил на отъявленного монстра, каким прослыл его предок Флориан Стаффорд. Девон взглянула в зеркало в последний раз. — К тому же ты вряд ли его заинтересуешь. Пахло сваренным на пару рисом и ароматным куриным бульоном. Кухня была велика, отделана белым и оборудована по последнему слову техники. Большая газовая плита — любимое приобретение Джонатана — являлась организующим центром помещения.

Джонатан проверил температуру в духовке, слегка убавил газ и прошел в украшенную зеркалами столовую. Посреди большого, покрытого черным лаком стола возвышалась единственная ветка клена с листьями цвета ржавчины. Эта декоративная композиция в духе японской икебаны повторялась в орнаменте черных тарелок и блюд с перламутрово-жемчужной каймой. Вместе вилок и ножей перед приборами лежали черные лакированные палочки.

С удовлетворением отметив, что все вполне готово к предстоящему вечеру, Джонатан, услышав жужжание интеркома, дал сигнал впустить Девон. Сам он не позаботился произнести ни единого слова, так как уже отдал распоряжение предоставить к услугам, гостьи свой личный лифт. Прочитав утром донесение своего детектива Дерека Джонатан готовился получить лавры победителя, хотя, признаться, легкая победа никогда не доставляла ему удовольствия. Впрочем, было одно условие, которое превращало вечер В мало-мальски сносный, возможность обеспечить покой его семейству.

Смахнув несколько рисинок, прилипших к кашемировому свитеру, Джонатан прошел в коридор, чтобы распахнуть входную дверь в тот самый момент, когда лифт остановится. Мария Дельгадо, его экономка, пухлая темноволосая женщина лет пятидесяти, приняла отороченное лисьим мехом пальто Девон и повесила его во встроенный платяной шкаф. — На сегодня все, Мария, ты, свободна. Экономка кивнула и, словно привидение, скрылась за одной из многочисленных дверей, выходивших в коридор. Мысль дать свободный вечер экономке пришла Стаффорду в тот момент, когда, увидев перед собой Девон, он вдруг решил, что не следует сбрасывать со счетов возможность ее соблазнить. Впрочем, через минуту он уже отказался от своего замысла.

Прежде всего мимолетные связи были не в его характере. На протяжении трех последних лет у него не было другой женщины, кроме Акеми. К тому же связь с Девон Джеймс могла оказаться для него я его семьи истинным бедствием. Судьба уже распорядилась по-своему, и Джонатан не мог изменить положение вещей.

— Добрый вечер, Девон.

— Здравствуйте… Джонатан.

Она выглядела отлично, как он и ожидал, И даже еще лучше. Ее алый рот снова вызвал к жизни дурацкий вопрос, который он уже не раз себе задавал, — какого цвета у нее соски. Волосы ее сверкали и были такими светлыми, что Стаффорду временами казалось, будто обсыпали серебряной пудрой. А ведь она, натуральная блондинка — мелькнула у него мысль, и он неожиданно почувствовал, что начинает возбуждаться.

Дьявольщина! Усилием воли Джонатан заставил себя вернуться к обязанностям гостеприимного хозяина.

— Очень рад, что вы нашли возможность ко мне выбраться. — Он обратил внимание на то, что Девон на этот раз нервничала куда больше, нежели во время их первой встречи. Его не слишком официальный наряд стал причиной появления на ее щеках розовых пятен.

— Я была уверена, что вы носите блейзер и дома, — с некоторой толикой смущения в голосе подытожила Девон свои наблюдения.

Она попала в цель. Увидеть Джонатана одетым по-домашнему доводилось не часто. Поначалу он и в самом деле собирался облачиться в костюм, но потом, вспомнив старинную пословицу «мой дом — моя крепость», передумал. Уж коли эта женщина пришла, ей придется принимать его таким, какой он есть.

— Зато вы выглядите чудесно. — Его гостья и в самом деле выглядела элегантно. Джонатан позволил себе ободряюще улыбнуться. — Черный цвет вам очень к лицу.

Девон волей-неволей пришлось произнести ответный комплимент:

— У вас очень красивая и уютная квартира. Вы часто устраиваете у себя приемы?

— В том-то и дело, что нет. До сих пор не знаю, зачем я пригласил вас именно сюда.

Черт, что же у него на уме? — подумала Девон. По идее, Джонатану следовало пригласить ее в «Четыре времени года» или в «Двадцать одно». Там ему было бы легче держать дистанцию в разговоре и продолжать гнуть свою линию.

Джонатан и гам понимал, что в его поступке много мальчишеского. Хотя результат был ему известен заранее, здесь, у себя дома, ему было не с руки начинать военные действия. Следовательно, кое-каких преимуществ он лишился.

— Наверное, потому, что мне захотелось показать вам свое собрание картин и акварелей.

Девон, казалось, удовлетворил этот ответ, и взгляд ее просветлел.

— Очень любезно с вашей стороны… Поверьте, я в состоянии оценить ваш жест.

— А почему бы нам не выпить для начала? Вы по-прежнему настаиваете на белом вине или желаете чего-нибудь покрепче?

— Белое вино меня вполне устраивает. Стаффорд провел гостью к бару, скрытому за деревянной панелью. Вся квартира носила на себе явно выраженный отпечаток восточного влияния: на стенах в черных лакированных рамках висели японские рисунки, выполненные тушью, по углам стояли китайские вазы шестнадцатого столетия и в укромных закутках — складные, расписанные от руки ширмы. Впрочем, атмосфера азиатской экзотики была разбавлена вполне современной мебелью бежевых и черных тонов, сдержанность которых подчеркивали расставленные по нишам алые кувшины из киновари.

— Эта комната имеет много общего с вами, — заметила Девон, окинув взглядом гостиную, — хотя в ней чувствуется тепло, которого я, признаться, встретить здесь не ожидала.

Джонатан налил «Монтраше» в два хрустальных стакана и протянул один из них Девон.

— Не могу принять ваши слова как комплимент.

Девон снова начала розоветь. Джонатану уже очень давно не приходилось видеть женщин, которые бы так легко краснели, и он подумал, что это ему чертовски в ней нравится.

— Я лишь хотела сказать, что ваша квартира, несмотря на то что над ней основательно потрудились дизайнеры, все еще похожа на дом.

Джонатан улыбнулся.

— Мне тоже нравится так думать. Я всегда любил Восток. Вполне естественно, что обстановка в моем доме отражает мои вкусы. Но у меня есть сын, чьи желания я тоже должен принимать во внимание, поэтому ему отведена комната для игр, где он может посмотреть телевизор и куда я захожу, чтобы расслабиться. Как вы понимаете, там все сделано так, чтобы было удобно ему.

— Ваш сын будет ужинать с нами? — Ни проблеска удивления в больших зеленых глазах при упоминании о сыне, Джонатан ничуть не сомневался, что она знает. Вопрос заключался в том, что именно знает эта женщина об Алексе.

— Сегодня его нет дома. — В сущности, его не будет еще довольно долго. Четыре дня в неделю Алекс проводил в клинике, но Джонатану не хотелось ей этого говорить. — Я решил, что нам проще поговорить в его отсутствие.

Девон прошлась по комнате, разглядывая коллекцию Джонатана. Мягкий свет золотил ее нежную кожу, придавая ей оттенок спелого персика. Джонатан втайне восхищался красотой ее ног и изящной линией груди. Когда Девон остановилась у его самой любимой картины, он не выдержал, подошел к ней и стал рядом.

— Этот рисунок тушью изображает Хотеи — одного из семи божеств, приносящих удачу. Он был сделан в» шестнадцатом веке Миямото Мусаси — великим японским фехтовальщиком и стратегом.

— Очаровательная работа.

Джонатан указал на другой, оправленный в тонкую позолоченную рамку, рисунок, находившийся рядом с первым.

— А вот эта работа девятнадцатого века изображает самого Мусаси. Как видите, он здесь занят тем, что отрабатывает фехтовальные приемы с помощью специального деревянного меча. Автор — Куниеси.

Девон пригубила вино.

— Хотя я изучала историю искусств в колледже, но боюсь, что в японской живописи я разбираюсь не очень хорошо.

Хозяин дома улыбнулся.

— В таком случае стоит положиться на инстинкт. Наслаждайтесь тем, что вам нравится. — Именно этим Джонатану и хотелось бы сейчас заняться. Насладиться роскошным телом Девон Джеймс.

Девон между тем снова оглядела рисунки и произнесла:

— Они все хороши — даже те, где изображаются сцены насилия. Я понимаю, отчего они вам нравятся.

— Я бываю в Японии по делам несколько раз в год и немного знаю ее культуру и обычаи. В определенном смысле они отличны от наших. Но иногда разницы не чувствуешь вовсе.

Девон собралась что-то сказать, но вдруг воскликнула:

— У вас ничего не горит?

— Черт! — Джонатан бросился на кухню, чтобы издать погибнуть тому, что еще можно было спасти. Так и есть — чайник выкипел. Джонатан собирался купить чайник со свистком вот уже два года, да так и не сделал это.

— Ну как? Все в порядке? — осведомилась Девон входя на кухню.

Джонатан торопливо снял с газовой плиты чайник и посмотрел в ее сторону. Господи, до чего же она ему нравилась. Красивая, уверенная в себе — но в чем-то незащищенная. Интересно, подумал он, что бы она сказала, если бы он сообщил ей, что хочет заняться с ней любовью?

— Это всего-навсего вода — мы заговорились, и она тем временем выкипела. Но ничего. Обед я приготовил заранее, так что волноваться не о чем. Почему бы нам не оставить на время выпивку и не поесть?

— Отличная мысль.

Когда они возвращались в гостиную, Девон задержалась в холле и заглянула сквозь приоткрытую дверь в кабинет Стаффорда.

— Это ваш сын? — спросила она, указывая на фото на стене. Фотография, видимо, была сделана, когда мальчику исполнилось три.

— Сейчас ему восемь, — довольно холодно заметил Джонатан. На фотографии были изображены они с сыном. При этом в руках у мальчика отливала яркими красками маленькая бейсбольная бита из пластика. Тогда у парня все было в норме. Теперь же в бейсбол он играть не мог.

— Я люблю детей. Мне бы хотелось с ним познакомиться.

— У вас нет своих детей? — осведомился Джонатан, хотя знал ответ заранее.

— Мой муж… Я хочу сказать, бывший муж… говорил, что еще не созрел для этого. Не хотел себя связывать.

— Но у вас, конечно, есть планы на будущее?

«Как там дела с жениховством Майкла Галвестона?» — так и хотелось ему спросить.

— Я недавно обручилась, но потом поняла, что это было ошибкой. Впрочем, надеюсь, со временем найдется подходящий человек и тогда я сделаюсь домохозяйкой. Знаю, что это сейчас не в моде, но я вообще довольно старомодна.

Джонатан мгновенно вспомнил о том, как мило она краснела. Мне нравится эта черта в женщинах.

— Так меня воспитали. Мои родители вместе уже тридцать пять лет, и мне бы тоже хотелось такой семейной жизни. — Девон улыбнулась краешками губ. — У нас с Полом ничего подобного не получилось, но я не теряю надежды. Кто знает… Вдруг где-нибудь, когда-нибудь…

У Джонатана эти мысли вызвали сочувствие и понимание. Пройдя в гостиную, он предложил Девон сесть на диван и сам примостился рядом. Ему очень интересно было разузнать, что стало причиной разрыва Девон и Майкла Галвестона.

— Как подвигаются ваши изыскания, связанные с семейством Стаффордов? — спросил Джонатан, хотя ему чертовски не хотелось затрагивать эту болезненную для них обоих тему. — Может быть, вы обнаружили еще парочку скелетов в шкафу?

Девон заговорила не сразу было видно, что ей трудно найти подходящие слова.

— Так далеко продвинуться мне не удалось. Зато я основательно поработала над вашим генеалогическим древом: начала с вашего пращура по имени Шеридан Стаффорд и добралась до нынешних времен. Но основные мои усилия были затрачены на изучение Стаффордов, проживающих в Коннектикуте.

Джонатан отхлебнул из своего бокала.

— Но вы так или иначе доберетесь и до меня, верно? Девон посмотрела ему в глаза.

— Да, у меня теплится подобная надежда.

Ничего у тебя не выйдет, — подумал Джонатан.

— Кажется, ваш бокал пуст, — сказал он. Девон опустила стакан на стеклянную поверхность журнального столика, внутри которого в прозрачном футляре стоял бронзовый котел двенадцатого века. — Почему бы нам не приступить к обеду?

— Должна признать, мне ужасно хочется есть. Сама то я неважный повар, поэтому очень рассчитывала на ваше угощение.

— Не сомневайтесь, оно вас не разочарует. — Стаффорд помог Девон подняться и почувствовал исходивший от нее запах цветущих апельсиновых деревьев; потом он коснулся рукой ее талии, как бы приглашая пройти с ним в сторону столовой. Она молча подчинилась и посмотрела на него проницательным, проникающим в душу взглядом. Девон и прежде замечала, что Стаффорду не очень-то приятно говорить о сыне. Впрочем, она замечала очень многое — если не все.

— И что у нас на обед? — спросила Девон. Джонатан оживился. Отодвинув стул с высокой покрытой черным лаком спинкой, он помог ей расположиться за длинным обеденным столом, потом исчез на кухне и вернулся с подносом, заставленным многочисленными блюдами, от которых шел пар.

— Обычай, завезенный с Востока, — подавать все кушанья разом. — Он открыл серебряную крышку и продемонстрировал Девон маленькие, искусно украшенные рисовые колобки и кусочки рыбы с водорослями. Все это перекочевало на многоугольную, крытую черным лаком тарелку, — Надеюсь, суши вам понравится.

— Мне и в самом деле нравится суши. Вы приготовили это сами?

Да. Этот вид приготовлен из копченого шпро — длинноперого тунца. А вот этот из магуро — желтоперого тунца. Я, конечно, мог приготовить сашими, но не был уверен, что вам понравится сырая рыба.

Девон улыбнулась.

— На самом деле, когда речь заходит о пище, я превращаюсь в настоящую авантюристку. — Она взглянула на великолепно оформленное блюдо: — Неужели вы и украшали сами?

— Да. Это был повод сбежать пораньше с работы. Такого рода занятия меня успокаивают. Но виновница всему — вы. Для себя я не стал бы стараться.

— Я польщена.

Жаль, что скоро восторги закончатся.

— Ваши слова мне в радость, миссис Джеймс. — Это было правдой. Стаффорд испытывал удовольствие от общения с этой женщиной куда большее, нежели следовало. Она была искренним и умным человеком и излучала душевное тепло, что явилось для него настоящей неожиданностью.

— Мы также имеем в нашем распоряжении агемоно — это зажаренные в масле угорь и палтус. — Стаффорд продемонстрировал ей палочки, на острие которых блестели от жира крохотные кусочки рыбы.

— Пахнет очень заманчиво.

— Наконец, у нас есть салат из турнепса, листьев хризантемы и моркови. Ну и, разумеется, вот это. — Стаффорд приподнял крышку над овальным металлическим блюдом, под которым полыхала крохотная спиртовка, и на свет предстали кусочки цыпленка вперемешку со свежими овощами. — При желании степень зажаренности вы можете регулировать сами.

Девон сверкнула улыбкой.

— Вот здорово! И как вам это все удается?

Во время обеда выяснилось, что Девон плохо управляется с палочками, и Стаффорд, показывая ей, как правильно держать их, подсел поближе.

— Так вам будет удобнее, — произнес он, вкладывая палочки для еды между ее пальцами. Сердце Девон колотилось как бешеное, и он чувствовал его удары, когда прикасался к ней.

— Благодарю вас. Я, знаете ли, никогда не умела этого делать как следует. — Ее дыхание обжигало его щеки, и Джонатан ощутил возрастающее желание.

— Вот видите, это совсем несложно, — произнес он чуточку охрипшим от напряжения голосом, — вы быстро привыкнете. К тому же японский рис несколько более клейкий, чем прочие, поэтому его легче подхватывать палочками.

Они говорили о ее книгах, обсудив, в частности, роман «Странствия», старательно избегая упоминать при этом нынешнюю работу. Потом поговорили о его бизнесе. Девон спросила о «Стаффорд энтерпрайзес» и узнала о новейших проектах, над которыми Джонатан в тот момент трудился. Потом они оба посмеялись над анекдотом, который он рассказал.

Нет, определенно Девон была в его вкусе — даже, пожалуй, слишком.

При всем том он знал, что окончание вечера ей не понравится — и даже очень.

Глава 6

Пока Джонатан раскладывал по тарелочкам десерт, Девон отметила про себя грацию, с какой он двигался. Это вполне соответствовало его образу сильного, уверенного в себе мужчины. В сущности, она наблюдала за ним весь вечер, пытаясь выяснить, кто же он такой на самом деле: дурной человек или, наоборот, хороший, только приученный жизнью скрывать свои чувства и желания. Несколько раз Девон ловила на себе его взгляды — слишком мимолетные, чтобы на их основании делать какие бы то ни было выводы.

— А вот бананы в кокосовой стружке из Таиланда, — объявил Стаффорд, возвращаясь с кухни с двумя маленькими тарелочками.

— Уж и не знаю, как все это в меня влезет, — сообщила с сомнением Девон, — но выглядит настолько аппетитно, что у меня просто не хватит духу отказаться. — Она подцепила палочками кусочек, обмакнула его в шоколадный соус и положила в рот. — М-м-м, вкусно. — Десерт — моя слабость, хотя я редко позволяю себе есть сладкое.

— У меня та же печаль, но ваш десерт, право же, стоит отведать.

Девон подумала, что давно у нее не было такого приятного во всех отношениях вечера. Джонатану удалось расположить ее к себе с самого начала, и у нее возникло ощущение, что она находится рядом со старым и милым сердцу другом. С Джонатаном ей было легко. Признаться, его лощеная внешность поначалу отпугивала ее, но теперь выяснилось, что он куда человечнее, чем ей казалось.

Они продолжали вести непринужденную беседу, хозяин дома поведал Девон кое-что о японских предрассудках.

— Слово ши означает одновременно «четыре» и «смерть». Соответственно «девять» — ку — может означать так же «боль» или «беспокойство». В японских больницах по этой причине вы в жизни не найдете палату под номерами четыре, девять, четырнадцать, девятнадцать или, к примеру, сорок два. Кроме того, японцы считают, что наступать на край татами — циновки — дурно, как, равным образом, дурно втыкать палочки в горку только что выложенного в миску вареного риса. Говорят, это отбивает удачу.

Девон усмехнулась.

— Мы не любим цифру тринадцать, боимся наступать на трещину в асфальте, ну и тому подобное. Люди, по-моему, везде одинаковы.

— А еще японцы верят в то, что барсуки могут превращаться в женщин. Такие «барсучьи женщины» заманивают свои жертвы в леса, после чего несчастные бесследно исчезают. — Джонатан вопросительно посмотрел на Девон. — Как выдумаете, что является источником подобного суеверия?

— Приниженное положение японской женщины — что же еще! Но мы все время говорим о плохом. Скажите же, что, по мнению японцев, приносит удачу?

— Гамбатте кудасаи. Добрый гость. — Стаффорд улыбнулся. — Ваш приход сюда — большая для меня удача.

Девон улыбнулась в ответ и ничего не сказала. В этот момент она думала о том, как велика притягательная сила этого человека, как удивительно красивы его смуглые руки и невероятной ширины плечи. Она понимала, насколько велика опасность попасть под его влияние, и ощутила сильное беспокойство. Ее неуверенность росла с каждым последующим часом, тем более что поведение Джонатана вдруг начало меняться. Он все чаще замолкал и замыкался в себе. И настал наконец момент, когда улыбки и шутки с его стороны прекратились, словно их и не бывало. Стаффорд отложил в сторону салфетку и откинулся на спинку стула.

— Теперь, когда мы покончили с едой, почему бы не переместиться ко мне в кабинет и не выпить чего-нибудь? Как бы высоко я ни ценил предоставившуюся мне возможность разговаривать с вами, я — и вы, надеюсь, это понимаете — пригласил вас к себе не только ради приятного препровождения времени. Настала пора побеседовать по поводу вашего проекта.

Девон поднялась, и Стаффорд отодвинул стул, позволяя ей выйти из-за стола.

— Я согласна, — произнесла она, насторожившись. Подумать только, какой он взял тон! В голосе Джонатана опять зазвучали металлические нотки. Но может быть, все же рассказать ему о своих находках? Она решила подождать и посмотреть, что будет дальше.

Выйдя из столовой, они пересекли коридор и направились в кабинет. Это было истинное прибежище мужчины столько там было переплетенных в кожу книг, мягких глубоких кресел, семейных фотографий, вставленных в позолоченные рамки. Дрова в камине почти догорели, и Стаффорд, присев у каминной решетки, подбросил туда несколько аккуратных поленцев, после чего, взяв кочергу, пошевелил угли.

Немного бренди? — спросил он, поднимаясь на ноги. Его массивная фигура доминировала в комнате, и он показался Девон еще шире в плечах и выше ростом, чем прежде.

— Да, пожалуй.

Стаффорд прошел к тяжелому столу из орехового дерева, стоявшему в углу кабинета, и, взяв хрустальный графин, налил янтарную жидкость в хрустальные стаканы. Протянув один стакан Девон, он уселся в глубокое кожаное кресло наискосок. На лице хозяина дома появилось мрачное выражение, и по спине Девон пробежал неприятный холодок.

— Не стану тратить понапрасну ни ваше, ни свое время, Девон, и сразу перейду к сути дела. Бросьте вы ваше расследование, я очень вас об этом прошу.

Девон старалась сохранить самообладание. Она отлично знала, зачем оказалась здесь, но вечер был таким приятным, что она стала об этом забывать.

— Мне очень жаль, но, боюсь, я не смогу выполнить вашу просьбу.

Стаффорд некоторое время рассматривал ее изящной лепки скулы сквозь густые ресницы полузакрытых глаз.

— А почему? — неожиданно спросил он.

— Потому что эта книга очень для меня важна. Как автор я считаю своим долгом разрабатывать тему, которая кажется мне наиболее интересной и перспективной.

— Но вы же знаете мое отношение к этому вашему проекту? Ваши исследования затрагивают мою семью — а значит, и меня. Вот я и прошу вас оказать мне любезность и не писать эту книгу.

— Эта книга не имеет к вам почти никакого отношения. Она о людях, которые давно умерли, она о…

— Но ведь в ней упоминаются Стаффорды, не так ли?

— Ну да. Джонатан вздохнул.

— Я надеялся, что мы сможем договориться, но, как оказалось, напрасно. — Он покрутился в кресле, отчего черные брюки на его мускулистых бедрах натянулись. — Если мои источники снабжают меня достоверной информацией — а я уверен, что она достоверна, — вы получили в качестве аванса полмиллиона долларов за свой новый проект. Он был прав, и Девон решила, что нет смысла отрицать очевидное.

— Я готов выписать вам чек на миллион долларов, если эта ваша работа прекратится навсегда.

Девон вздохнула. Она не сомневалась, что Стаффорд попытается так или иначе заставить ее отказаться от замысла, но не ожидала, что он изберет для этого подкуп.

— Я понимаю ваше стремление не выставлять свою частную жизнь напоказ, но мне трудно поверить, что ради этого вы готовы пожертвовать миллионом долларов.

— Разумеется, я предпочел бы этого не делать, но раз уж обстоятельства сложились подобным образом…

Девон вгляделась в его лицо, но, как всегда, так и не смогла уяснить себе, о чем он думает.

— У меня получается писать книги — и я делаю это куда лучше, чем многие из знакомых мне авторов, но признаюсь, мне бы и в голову не пришло зарабатывать деньги путем отказа от работы. Скажите, чего вы так боитесь? Какие страшные тайны я могу ненароком раскрыть?

Лицо Джонатана словно окаменело, а серо-голубые глаза потемнели.

— Мне нечего скрывать, Девон. Но у меня есть сын, о котором я должен заботиться. Имя Стаффордов уважают повсеместно вот уже в течение сотни лет. Из того, что мне успела сообщить миссис Микс, я сделал вывод, что вы собираетесь написать повествование о призраках, которые якобы поселились в гостинице «Стаффорд». На мой взгляд, подобное чтиво скорее в духе низкопробных изданий, и я не желаю, чтобы имя моих предков трепали на страницах бульварных книжонок. Стало быть, если для того, чтобы не допустить подобного потребуется миллион долларов, я этот самый миллион готов заплатить.

Девон мрачно улыбнулась.

— Мне жаль разочаровывать вас, Джонатан, но мои книги — мое дело, К тому же мне не нужны ваши деньги.

Лицо Стаффорда приобрело суровое, даже жестокое выражение.

— Позвольте мне вам не поверить, миссис Джеймс. Люди, которые на меня работают, отличаются чрезвычайной добросовестностью. И мне удалось с их помощью узнать, что вам как раз очень нужны деньги. У вас очень дорогая квартира в старинном Доме в Верхнем Ист-Сайде; вы платите высокую арендную плату за прекрасные апартаменты, которые сняли для своих родителей; вы, наконец, любите дорогую одежду, меха, драгоценности… Кроме того, я знаю, что вы на полтора года просрочили сдачу своей очередной книги… Как видите, даже если вы напишете эту книгу, вам не удастся ее продать — хотя бы потому, что вы не выполнили условия контракта, заключенного и подписанного вами ранее.

Девон почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Жар, который обволок ее щеки, был вполне сравним с бушевавшим в ее душе гневом.

— Вы все очень точно подметили, мистер Стаффорд. И я знала, что так будет. К сожалению, ваши выкладки никак не смогут повлиять на мое решение. Я и впредь собираюсь делать то, от чего вы только что хотели меня отговорить, — то есть писать мою книгу.

Джонатан поднялся, прошел к массивному столу, выдвинул один из ящиков, после чего достал оттуда чековую книжку, оплетенную в кожу. Потом он присел на край стола и снял колпачок со своей бордовой авторучки «Монблан».

— Я прекрасно осведомлен, сколько вы тратите в месяц, Девон. Я также знаю, что у вас на счету в настоящий момент осталось менее сорока тысяч долларов. Кроме того, вы оплачиваете расходы родителей. Скажите на милость, как вы собираетесь перебиваться весь следующий год?

Девон едва не задохнулась от злости. Да как он смеет!

— Вы очень уверенный в себе человек. Вам кажется, что вы знаете ответы на все вопросы. Так вот — это не так. Прежде всего я не смогла сдать книгу в срок, потому что развод едва меня не прикончил. Я не могла писать, не могла думать, и если бы не Майкл Галвестон, я просто не знаю, что бы со мной сталось. Но теперь все позади. «Следы» почти закончены; месяц, ну два от силы — и книга будет на столе у редактора. За эту книгу издатель должен заплатить мне двести пятьдесят тысяч, что он и сделает в тот самый момент, как книга окажется у него в руках, — Девон встала, и теперь их разделял только стол. — Впрочем, все это к делу не относится. Проект, над которым я сейчас работаю, совершенно отличен от того, что мне приходилось делать раньше, Он очень для меня важен, поскольку это не просто очередной роман. Я пишу о событиях, которые произошли со мной и полностью перевернули мою жизнь. И я буду писать эту книгу — в крайнем случае, продам квартиру и заложу меха и драгоценности. Я буду писать ее, даже если ради этого мне придется сидеть в нетопленой комнате и: трудиться на двух работах сразу. Что же касается моих родителей… Мой отец тридцать лет оттрубил в охране, так что он весьма крутой старикан; да и мать, собственно, тоже. Они пойдут на любые жертвы ради меня. И все-таки я уверена, что до этого дело не дойдет.

В первый раз в течение вечера на лице Джонатана появилось выражение скрытой тревоги.

— Миллион долларов — очень большая сумма.

— Разумеется. Но весь мир на миллион не купишь. — Девон одновременно испытывала негодование и разочарование. — Уж и не знаю, мистер Стаффорд, отдаете ли вы себе отчет в том, что на свете есть вещи, которые даже вы не в силах контролировать? Или вы действительно верите, что всех и вся можно купить?

— Но почему? — Стаффорд соскользнул с края стола и распрямился во весь рост. — Неужели эта книга действительно имеет для вас такое значение?

— У меня впервые появилась возможность узнать о себе такое, о чем обыкновенные люди почти не задумываются, и, еще узнать кое-что новое о том, что такое жизнь и что такое смерть. Наконец, я верю, что смогу исправить нечто чудовищное, содеянное в прошлом. Джонатан смотрел на Девон так, словно увидел ее впервые.

— Я не дам вам этого сделать, — тихо сказал он.

— Вы слышали когда-нибудь о Первой поправке?

— А вы знаете, что такое клевета… или диффамация? Я вас просто-напросто привлеку к ответственности, чтобы положить конец этим глупостям, пока все не зашло слишком далеко.

— Попробуйте. Но если у меня появятся доказательства, подкрепляющие мою догадку, вам нечего будет им противопоставить.

— Догадку? О чем это вы говорите?

Девон перегнулась через стол, опершись ладонями о его поверхность.

— Вы пытаетесь меня остановить, даже не зная толком, о чем, собственно, я собираюсь писать. Хорошо, я скажу вам. В доме ваших предков произошло нечто чудовищное. И я постараюсь это доказать.

— Стало быть, деньги тут и в самом деле ни при чем? Я-то думал, что вы хотите попросту нажиться, упоминая имя Стаффордов. Книга, в которой будет говориться о сомнительном прошлом моих предков, может принести вам целое состояние — даже если в ней не будет ни слова правды.

— Наконец-то вы поняли. Я действительно работаю не ради денег; у меня на это имеются куда более важные причины.

Девон взглянула на Стаффорда, высокого и неправдоподобно привлекательного, и подумала, что было бы здорово, если бы они могли отодвинуть в сторону разделявшую их преграду, и узнали бы друг друга получше — в спокойной обстановке и без гнева, клокотавшего в каждом из них. Она устало улыбнулась.

— Я получила большое удовольствие от обеда — вне зависимости от того, какими мотивами вы руководствовались, приглашая меня сюда. Большое спасибо, и не надо меня провожать, я найду дорогу сама. Доброй ночи. — Девон направилась было к двери, но низкий голос хозяина дома остановил ее.

— Я скажу Генри, чтобы он подал машину, и сам провожу вас вниз.

Они прошли в коридор, Стаффорд подал ей пальто. Потом он переговорил по интеркому с Генри нажал кнопку лифта, и двери перед ними распахнулись.

— Нет, в самом деле, вам совершенно не стоило волноваться. — Девон ступила в отделанный темным деревом лифт, и Стаффорд последовал за ней. Когда они пересекали холл внизу, он подхватил ее йод руку. Девон изо всех сил старалась не обращать внимания на силу, которая, казалось, исходила от него:

Генри открыл дверцу лимузина, и Девон проскользнула на серое кожаное сиденье: Джонатан склонился над открытой дверцей.

— Мы ненадолго расстаемся, Девон. Я позвоню вам на неделе.

— Но я не…

Улыбка Джонатана заставила ее замолчать. В его лице было ничуть не меньше убежденности в собственной правоте, нежели прежде, но к этому добавилось еще и уважение к несговорчивой противнице.

— Я получил большое удовольствие от вечера. Вы отличный собеседник. — Он наконец отодвинулся от дверцы и захлопнул ее.

Девон откинулась на подушки, сиденья, Сердце по-прежнему колотилось как сумасшедшее. Что за человек Джонатан Стаффорд, ей так и не удалось выяснить, и хотя, она была зла на него за самоуверенность и попытку проникнуть в ее святая святых, она все же отдавала, себе отчет, что пытается сделать то же самое в отношении своего потенциального противника.

На минуту ей вспомнилось выражение лица Стаффорда в тот момент, когда она отказалась от денег. Казалось, ее решительный отказ пришелся ему по вкусу. Как такое могло статься?

Одно Девон знала наверняка: Стаффорд чрезвычайно заинтересовал ее даже не прибегая к обычным мужским уловкам, которыми наверняка воспользовались бы ее бывший муж Поли Майкл Галвестон. Джонатан не затевал с ней подобия брачных игр. Более всего ее поразила глубина его чувств и то, что он очень старательно их скрывал. Ему определенно что-то требовалось от мира — по что, он, вероятно, и сам был не в силах осознать.

Ко всему прочему Девон ощущала в себе растущую тягу к этому человеку. Когда он прикоснулся к ее руке, помогая спуститься вниз, у нее на коже выступили мурашки, а соски напряглись и затвердели. Каково, интересно знать, целоваться с ним, касаться его тела и позволять ему дотрагиваться до себя? Эта мысль волновала ее всю дорогу, хотя Девон отлично понимала опасность подобных фантазий.

Она ему не доверяла — не могла позволить себе подобной роскоши. И все-таки позвонит он ей, как обещал? Или в один прекрасный день она получит от него вызов в суд?

В любом случае она сказала ему истинную правду о своих намерениях. Как только ей удастся разжиться доказательствами, история Бернарда и Энни будет написана и опубликована — какие бы препятствия ни чинили ей на этом пути, Она закончит свою работу ради них — и ради себя тоже.

Девон проснулась значительно позже, чем намеревалась. Спала она скверно, даже во сне переживая стычку с Джонатаном Стаффордом и будущую конфронтацию с ним.

Этот человек по-прежнему оставался загадкой. Он был скрытен, хотя и любезен, держался отстраненно, и выражение его лица не поддавалось! расшифровке. Хотя пару раз его защита давала сбои, определить с уверенностью, что у него за, душой, не представлялось возможным. Впечатление было слишком сумбурным. Очаровательный, гостеприимный хозяин, он, одновременно, являлся ей жестоким, облеченным богатством и властью магнатом, готовым добиваться поставленной цели любой ценой.

Постепенно Девон пришла к выводу, что этот человек что-то скрывает. Хотя Джонатан не являлся непосредственным объектам ее изысканий, она решила, что ей необходимо узнать его тайну. Она невольно улыбнулась, вспомнив, что он. предлагал ей миллион. А ведь она и ее работа никак ему не угрожали. Так что рано или поздно ей придется понять, зачем это ему понадобилось.

Девон поплелась на кухню и поставила на плиту кофейник. Обыкновенно стоило ей ощутить запах поджаренных кофейных зерен — и ей снова хотелось жить и работать. Налив себе чашечку, она отправилась в гостиную и, усевшись на диван, раскрыла свой бесценный блокнот.

Хотя ее все еще угнетали мысли о предстоящем поединке с Джонатаном, она усилием воли заставила себя приступить к работе.

Следующим номером в ее блокноте шла История округа. Взглянув на часы, Девон решила, что если поторопится, то успеет еще до встречи с Кристи завернуть в университетскую библиотеку.

«Библиографию истории американских округов», написанную Уильямом Филби, она уже неоднократно просматривала. Книги по истории края публиковались с конца прошлого века. Плохо было одно: богатые люди, которые спонсировали эти издания, обыкновенно выставлялись на их страницах чуть ли не святыми. Тем не менее Девон хотелось выяснить, что же было записано на страницах «истории округов» о таком почтенном гражданине, как Флориан Стаффорд.

Кроме сборника Филби, существовала еще подборка соответствующей литературы в библиотеке конгресса. Возможно, о Флориане Стаффорде можно было прочитать и там.

Девон быстро собралась, поймала такси и покатила в сторону библиотеки. Там было полно народу, и Девон, одетая в шерстяные брюки и свитер, не выделялась из толпы студентов и преподавателей и на нее не обращали внимания. Она прошла в реферативный отдел и попросила, чтобы ей выдали межбиблиотечный абонемент; потом просмотрела каталог опубликованных рукописных манускриптов. Семейство Стаффордов упоминалось там не единожды.

Девон обрадовалась. В каталоге перечислялось с полдюжины старинных документов, включавших переписку между Флорианом и его братом капитаном Уильямом Лоуэллом Стаффордом, умершим в 1912 году. Ряд документов, правда, находился в другом томе, который уже был кому-то выдан. Поскольку временем Девон не располагала, она решила заехать в библиотеку на следующий день и ознакомиться с недостающими бумагами.

Из того, что ей удалось прочитать, выделялось письмо Энни Стаффорд, написанное кузине Эстель, приходившейся теткой Джонатану. Хотя письмо датировалось 1925 годом, выяснилось, что тетушка Эстель все еще жива, и Девон решила не упускать из виду эту ниточку. Сделав несколько копий интересовавших ее документов, она подхватила свое пальто и отправилась в магазин «Потусторонняя книга», находившийся на Макдугал-стрит, всего в нескольких кварталах от библиотеки.

На ходу Девон продолжала задавать себе все тот же волновавший ее вопрос: Так что же он хотел от меня скрыть?

Она миновала полыхавшую жарким пламенем стоявшую на тротуаре жаровню, от которой исходил запах печеных каштанов. Рядом топтался продавец в драных штанах и свитере, который едва прикрывал его довольно объемистый живот. На руках толстяка красовались дырявые перчатки, и не особенно чистые пальцы торчали наружу.

— Горячие каштаны! — время от времени покрикивал он. — Запасайтесь горячими каштанами!

Девон прошла дальше, но запах преследовал ее, и она вспомнила, что не успела позавтракать. Из ее рта вырывались облачка пара — холод стоял нешуточный. Тем не менее жизнь в Гринвич-Виллидж кипела: студенты, туристы, продавцы сосисок, прохожие так и мелькали перед глазами.

На перекрестке она заметила Кристи, которая отчаянно махала рукой, стараясь привлечь ее внимание. На Кристи были высокие черные сапоги в стиле «казак», толстый вязаный свитер и длинная юбка горчичного цвета. В ушах — большие золотые серьги, какие обычно носили цыгане. Казалось, она не обращала внимания на холодный ветер и серые тучи над головой, предвещавшие бурю.

— Эй, Девон! Рада тебя видеть. Сколько лет, сколько зим! Да, увидеться и поговорить по телефону — не одно и то же, не так ли? — Кристи Папаополис обняла Девон и по-дружески похлопала по спине. Эта энергичная, бесшабашная женщина оставалась ее лучшей подругой со времен колледжа. На первый взгляд между ними было мало общего, что совершенно не мешало им общаться. Их дружба пережила неудачный брак Девон, две с треском провалившиеся попытки Кристи выйти замуж, а также неприятности с Майклом.

— Пойдем в магазин, предложила Кристи, — там по крайней мере мы избавимся от этого кошмарного холода.

— А мне показалось, что на холод тебе наплевать. Кристи засмеялась глубоким чувственным смехом.

— Может, я и со сдвигом, но с миром связь еще поддерживаю.

Когда они вошли внутрь, Девон сразу же окутал сильный запах, ароматических палочек. «Словно опять в колледж вернулась», — подумала она. Сейчас она особенно отчетливо чувствовала, насколько сильно с тех пор изменилась ее жизнь.

— Вот времечко было, да? — Кристи будто подслушала ее мысли. Подруга словно все еще жила в том времени, когда Девон вышла замуж за Пола и была вынуждена трудиться на двух работах, чтобы помочь мужу получить образование.

— Да, есть о чем вспомнить, — ответила Девон, представив, как резвились ее подруги, в то время как она переживала самую большую в своей жизни любовь. Так по крайней мере она тогда думала.

— Помнишь вечеринку, куда нас затащил твой Пол? Мне никогда не забыть того здоровенного игрока в футбол из Гарварда, с которым я тогда закрутила.

— Только не ударяйся в воспоминания, — предупредила подругу Девон, давая ей взглядом понять, что разговоры разговорами, а они по-прежнему не замужем.

— Хорошо, не буду, только расскажу тебе об одном маленьком итальянчике — уж такой душка…

Девон рассмеялась, прервав тем самым излияния подруги, которая имела обыкновение рассуждать о мужчинах в той же примерно манере, в какой мужчины привыкли обсуждать женщин.

Кристи оставалась единственной ее приятельницей из колледжа, с которой они до сих пор регулярно встречались, обменивались телефонными звонками и даже вместе обедали. После кошмарного приключения в Желтой комнате Девон перезванивалась с Кристи чуть ли не ежедневно. Они разговаривали о Майкле, о том облегчении, которое Девон испытала, отказавшись от помолвки с ним, и даже о Джонатане, хотя Девон ни словом не обмолвилась о своих противоречивых чувствах по отношению к этому человеку.

— Ладно. Закончили, — сказала Кристи и, подхватив подругу под руку, повлекла ее в святая святых магазинчика. — Нас ждут великие дела.

— Разумеется… — произнесла Девон. Она с любопытством обозревала помещение — вытянутую в длину комнату с уходящим в запредельную высь потолком, освещенную призрачным светом люминесцентных ламп. Вдруг что-то коснулось ее рукава. Девон подняла глаза и увидела два смотревших на нее в упор горящих красных глаза.

Единственное, что она смогла сделать, — это собрать все свои силы, чтобы не закричать.

Глава 7

— Не обращай внимания, — бросила на ходу Кристи, но Девон все никак не могла сдвинуться с места.

— Что это… что это такое? — шелестящим шепотом проговорила она, указывая на выкрашенную в черное, свисавшую на веревке с потолка человеческую голову с толстыми красными губами, острыми белыми зубами и красными глазами.

— Всего-навсего ловкость рук и немного фантазии. Один из наших покупателей делает подобные штуки.

— Но чего ради?

— Для Хэллоуина, я полагаю. Впрочем, не знаю точно. Колдовство — не моя епархия.

Они снова двинулись куда-то. Сердце Девон продолжало стучать в бешеном ритме. В помещении было сумрачно, пыльно и пахло плесенью. На стенах висели мрачных тонов афишки, посвященные оккультизму, а рядом колыхались на гвоздиках ритуальные облачения. Рассохшиеся половицы скрипели, когда подруги шли мимо выставленных цепочкой свечей, которые горели, истекая воском.

— Надеюсь, ты подготовилась к сеансу? — спросила Кристи, почувствовав растущее беспокойство Девон. — Уж я-то знаю, как тебя пугают такие вещи.

— Это место… не знаю, что здесь было раньше, но оно заставляет волосы у меня на голове шевелиться от страха.

Девон и вправду снова почувствовала стеснение в груди, и у нее начали потеть ладони. Как тут было не вспомнить о славной ночке в гостинице!

— Ты обычно сторонилась всего, что имело отношение к метафизике, — сказала Кристи. — Не могу поверить, что тебе взбрело в голову написать книгу на такую тему.

— Мне и самой не верится. — Подобно большинству людей, Девон старательно избегала всего, что было связано с паранормальными явлениями, хотя они отчасти ее привлекали. С детства родители учили ее держаться подальше от того, что именовалось потусторонним миром, окрестив все это сатанизмом. Теперь Девон была готова с ними согласиться.

— Ты только посмотри на эти книги, Кристи «Колдовство», «Колдовство сегодня», «Полное издание Библии для ведьм» А так же похоже на руководство для начинающих.

— Это еще что! Ты глянь сюда. Видишь? «Князь тьмы, или Исследование радикального зла». — Кристи расхохоталась, но Девон название книги не показалось смешным.

— Ты уверена, что мы выбрали подходящее место, Кристи? Меня занимают призраки и телепатия, а не ведьмы и колдуны.

— Успокойся. Мы просто не дошли до нужной секции.

Они снова пустились в путь. Подвал, казалось, уходил в бесконечность. На полках можно было заметить «шедевры» под названиями «Рабочая книга вуду», «Таро указывает путь», «Энциклопедия парапсихологии» и тому подобные сочинения.

— А вот хорошая книга. — Кристи сняла с полки томик в бумажной обложке. — Ллойд Ауэрбах «Паранормальные явления, призраки и полтергейст».

Внимание Девон, однако, привлекла нижняя полка. Роберт Кьюран — «Посещения. Трагедия одной Семьи». Рядом стояли: Майер — «Человеческая личность и выживание после смерти тела», Рейнар Джонсон — «Плененная суть», «Борец с призраками», и Гоулд и Корнер — «Полтергейст».

Теперь волосы у Девон и в самом деле «два не шевелились. Воспоминания стали терзать ее с новой силой.

— С тобой все в порядке? — забеспокоилась Кристи. Девон кивнула.

— Прямо не верится, сколько написано на эту тему.

— Думаешь, ты первая, что ли? Ничто не ново под луной, детка. Люди в течение веков наблюдали странные явления и встречались с привидениями. Если ты подзабыла, хочу напомнить, что миллионы людей верят в то, что Христос восстал после смерти исходил по земле в течение тридцати дней.

Девон удивленно взглянула на подругу.

— Я никогда не рассматривала этот вопрос под таким углом.

— Как и большинство людей. Они убеждены, что привидений не бывает. По счастью, далеко не все столь близоруки.

— Вы, дамы, случайно не меня обсуждаете? — спросил Мужчина с густыми седыми бровями, появляясь из-за стеллажа. Заметив Кристи, он хищно улыбнулся и сказал: — Кристина, дорогуша! — после чего взял ее ладошку в свои лапы, похожие на клешни, и нагнувшись, поцеловал ее в щеку. — Рад тебя лицезреть.

— Девон, это — Натаниель Талбот, владелец магазина. Здравствуйте, мистер Талбот.

— Прошу вас, называйте меня Натан. — Талбот взял руку Девон и театральным жестом поднес ее к губам. — Добро пожаловать в магазин «Потусторонняя книга».

Девон оглядела черные штаны хозяина и черную же водолазку с длинными рукавами. На шее Натана на цепочке висел тяжелый серебряный талисман.

— Кристина — наша постоянная покупательница, — похвастался Талбот. — Коль скоро вы подруги, позвольте показать вам этот вертепчик с точки зрения профессионала.

— Вообще-то у нас не так много времени… — начала было Девон, но Талбот уже завладел ее рукой.

— Я привела ее сюда, чтобы она познакомилась с Сарой, — пояснила Кристи, которая теперь шла следом за ними. — Она у вас в офисе, не так ли?

— Нету здесь Сары. У нее что-то с ребенком, поэтому ее не будет еще недели две.

— Черт. Мне следовало позвонить и справиться заранее. Девон остановилась и, повернувшись к Натану, произнесла:

— Ничего страшного. По крайней мере здесь есть книги, которые мне могут пригодиться.

— Если вы объясните подробнее, что вас интересует, я, возможно, смогу оказаться вам полезным.

Девон перевела взгляд на Кристину, которая в ответ только обреченно вздохнула.

— Что ж, раз Сары нет, то нам ничего другого не остается. Заметив разочарованные взгляды, которыми обменялись женщины, Натан предложил:

— Знаете что, леди, если у вас проблемы, мы можем пройти ко мне в офис и все обсудить. Я занимаюсь этим делом уже шестнадцать лет, и лучшего знатока в области необъяснимых явлений вы не найдете.

— Дело довольно странное, — произнесла Девон. Ей было интересно узнать, что скажет до поводу ее истории Талбот.

— Поверь, Натан и вправду дока по части потустороннего, — подтвердила Кристи.

Прошел час, прежде чем история Девон была доложена Натану во всех подробностях, после чего было решено встретиться всей компанией с неким Задаром, человеком, специализирующимся на подобных проблемах. Накупив не менее дюжины книг по призракам, полтергейсту и телепатии и попрощавшись с владельцем магазина, Девон и Кристи медленно шли вдоль улицы, рассчитывая поймать такси.

— Ну, что ты теперь скажешь? — первой спросила Кристи.

— Не нравится тине все это, но, хочешь не хочешь, придется идти до конца.

— Не расстраивайся. В городе есть еще подобные магазины, где далеко не так мрачно, как у Натана. Сюда я привела тебя, чтобы познакомить с Сарой Стоун. Она регулярно здесь бывает, поскольку магазин находится рядом с ее домом. К тому же она приводит новых клиентов, и Натан это ценит.

— А чем вообще занимается эта Сара?

— Она — трансмедиум. Умеет общаться с миром духов.

— Медиум… Звучит просто невероятно.

— Большинство людей так и думает. Но уж коли ты решила докопаться до правды, старайся смотреть на вещи непредвзято.

— Я стараюсь.

— Да уж вижу.

— Скажи, а Задар — тоже медиум?

— Задар — дух.

— Что?

— Женщина по имени Патриция Соломон поддерживает постоянную связь с Задаром. Он и есть тот самый дух, который, по мысли Натана, поможет найти ответы на твои вопросы.

— Понятненько. Кристи расхохоталась.

— Поначалу это всех смущает, но ты, ручаюсь, скоро все поймешь. Я-то сама с Патрицией не встречалась, но сотни людей пробовали, и все получили ответы. Кстати, услуги этой женщины обойдутся тебе довольно дорого.

— Сколько же она берет?

— Точно не знаю, но где-то около трехсот долларов в час.

— Триста долларов! Неужели она так уж в этом хороша?

— Говорят…

— Черт с ними, с деньгами. Если она поможет, никаких денег не жалко.

Я была уверена, что ты именно так и скажешь.

Девон усадила Кристи в такси, договорившись предварительно о времени совместного похода, после чего уселась в следующую машину, уложив рядом с собой на сиденье тяжелую сумку с купленными книгами. До встречи с Задаром ей предстояла немалая работа.

На обратном пути из Нью-Джерси Джонатан Стаффорд приказал Генри сделать незапланированную остановку. Несколькими часами раньше у него состоялась встреча с партнерами корпорации по поводу угрозы, исходившей от фирмы «Три-стар-марин».

Ничего хорошего из этой встречи не вышло. Во-первых, она продолжалась на несколько часов дольше, чем было намечено, а во-вторых, выяснилось, что пресловутый келовар — пластмасса, которую выбросила на рынок фирма «Три-стар-марин», — и в самом деле соответствует тем высоким стандартам, о которых было заявлено в рекламном проспекте. Стоило теперь просочиться слухам, что новый материал вполне способен заменить металл при изготовлении некоторых деталей и узлов, необходимых для постройки малых судов, как заводы, изготавливавшие эти узлы методом штамповки из металла, мигом могли оказаться на мели.

Теперь Стаффорду было совершенно необходимо повидать сына. Один только взгляд этого маленького существа мог облегчить бремя свалившихся на него забот.

Расставшись с Девон, Стаффорд провел несколько часов в размышлениях об Алексе, так как ее рассуждения о доме и детях настроили его на меланхолический лад. Она чрезвычайно удивила его тем, что отказалась взять предложенные им деньги, и если бы не Алекс и угроза, которую Девон в себе аккумулировала, он, вне всякого сомнения, только порадовался бы этому.

Как ни боролся Стаффорд с искушением, его желание обладать этой женщиной не уменьшилось. Раз десять за вечер Джонатан возвращался к этому вопросу. Он представлял ее себе нагой и пытался понять, будет ли она страстно и беззаветно отдаваться близости или, наоборот, замкнется в себе и будет сдержанно принимать его любовные восторги? Интересно, как велик ее опыт в этой сфере? Захочет ли научиться у него чему-нибудь? А вдруг она холодна, лицемерна и старомодна в проявлениях нежных чувств — ведь временами она казалась ему именно, такой.

Как бы то ни было, несмотря на влечение, которое он к ней испытывал и природу которого до сих пор хорошенько не знал, ему требовалось положить конец вторжению Девон в жизнь его семьи — ради Алекса и еще по многим причинам.

И вот теперь он думал о сыне, который в отличие от своих сверстников, будучи прикован к креслу на колесиках, большую часть жизни проводил в клинике, где мальчика окружали не родные и близкие, а врачи и медсестры. Ни у Алекса, ни у Джонатана выбора не было, но последний видел в этом несправедливость судьбы.

Джонатан тяжело вздохнул — он с трудом переносил отсутствие сына. Как ни странно, Алекс справлялся с ситуацией куда успешнее отца. Именно он своими шутками и дружеским участием помогал Джонатану расстаться на время с давившим на него бременем власти и ответственности. Вспомнив об умении сына восстанавливать его душевные силы, Стаффорд удовлетворенно улыбнулся: пройдут годы, и из парня вырастет настоящий мужчина.

Чтобы доехать до очень дорогой и модной клиники, специализировавшейся на детских болезнях, затрагивающих психику, много времени не понадобилось.

— Подождите меня здесь, Генри, — произнес Джонатан, когда они остановились. — Это займет всего несколько минут.

Он вышел из машины, пересек дорогу и прошел сквозь массивные стеклянные двери в вестибюль. В клинике, как всегда, царило оживление — дети и их родители сновали во всех направлениях, тут и там мелькали белые халаты врачей и медсестер! Джонатан миновал столик регистратора, не тревожа молодую темноволосую медсестру, склонившуюся над кипой бумаг. Он хорошо знал, куда идти. Кроме того, на этот раз Стаффорд не собирался слишком задерживаться у сына.

Когда он вошел в комнату Алекса, там никого не оказалось. Покрывала на кроватях были сбиты, а окно приоткрыто. Джонатан направился в игровую комнату, находившуюся дальше по коридору. Просторный, светлый зал был расписан изображениями детей, резвящихся на пляже, а на полу валялось множество игрушек всех цветов, видов и размеров.

В игротеке кипела жизнь. Дети кучками сидели на полу, играя в различные игры, многие застыли у экранов компьютеров, совершая путешествие в мир виртуальной реальности. Только некоторые из них подняли головы, заметив Джонатана, и тут же снова вернулись к своим занятиям.

Джонатан сразу же заметил Алекса, расположившегося в углубление сидел в своем кресле на колесиках, склонив темную голову над раскладным столиком, и рисовал цветными мелками, заполняя страницу за страницей в одном из тех альбомов, которые Джонатан регулярно ему привозил.

Стаффорд подошел поближе и, остановившись за спиной сына, принялся с удовольствием рассматривать сделанные уверенной рукой наброски крохотного щенка, доставленного в клинику его, Джонатана, усилиями. Присутствие животных поощрялось врачами, считавшими, что щенки, котята и прочие братья меньшие положительно влияют на больных детей. Судя по тому, с каким энтузиазмом сын повествовал об их проделках, данная концепция вполне себя оправдывала.

— Привет, сын, — негромко произнес Джонатан, обходя кресло и оказываясь в поле зрения мальчика.

— Папочка! — Алекс подпрыгнул в своем кресле, и Стаффорд, наклонился к нему, давая мальчику возможность обнять себя. Ощутив на шее тонкую руку сына, Джонатан разволновался и у него перехватило дыхание.

Так было всегда, но Стаффорд всегда скрывал свои чувства от мальчика. Мгновенно исчезло напряжение и позабылись заботы прошедшего дня. На лице Джонатана заиграла улыбка.

— Я думал, что ты приедешь за мной только завтра. — Узкое лицо мальчика осветилось ответной улыбкой, в которой проглядывала надежда.

— Боюсь, тебе все-таки придется подождать до завтра, но дело в том, что я соскучился… Проезжал мимо и решил заглянуть к тебе.

Поначалу в глазах сына мелькнуло разочарование, но уже в следующее мгновение он снова весело улыбнулся. Теперь в его чертах, являвшихся уменьшенной копией черт отца, светилась радость. Впрочем, во внешности мальчика имелась одна особенность, отличавшая его от отца: Бог одарил его прелестными ямочками на щеках.

— Хорошо, что ты заехал, отец. Сегодня у меня был трудный день.

Джонатан мог сказать о себе то же самое……..

— Что же случилось? — спросил он с улыбкой. — Кто тебе досадил? Старая миссис Ливингетон?

— Нет, она ничего. Иногда ворчит, правда, но я не обращаю внимания.

— Тогда стало быть, дело в Рейли? — Рейли Джонсон был соседом Алекса по комнате. Этого плотного паренька со светлыми волосами за неумеренный аппетит дети называли Ролли, то есть «колобок». Родители привезли мальчика в клинику, надеясь с помощью медицины умерить его усердие по части пожирания гамбургеров.

Алекс покачал головой.

— Нет, он здесь ни при чем. Просто я думал о том, как было бы здорово, если бы все осталось по-прежнему, как несколько лет назад, когда я мог играть в бейсбол и делать все так же, как все другие дети.

Словно железная рука сжала Джонатану грудь.

— Понимаю тебя, сынок. Когда-нибудь ты вылечишься и снова будешь бегать, как раньше.

— То же самое говорит миссис Ливингетон. Она требует, чтобы я продолжил лечение и тренировки, поскольку в противном случае ноги у меня ослабнут, но…

— «Но»?

— Временами я теряю веру в ее слова.

Джонатан потрепал сына по плечу. Обыкновенно настроение у Алекса было хорошим и он редко заговаривал о своем параличе и о том случае, который его вызвал. Но временами мальчик был не в силах противиться унынию, и тогда он отказывался встречаться с другими детьми, которые могли делать то, чего он сам делать был не в состоянии. Но это было частью медицинской концепции — создать у ребенка сильнейшее желание снова сделаться нормальным, давая ему тем самым возможность преодолеть болезнь.

— Знаю, как тебе тяжело, сын. Но доктора верят, что ты поправишься, и я тоже в это верю.

Посмотрев на отца, Алекс понял, что тот в самом деле верит в его грядущее освобождение от надоевшего кресла на колесиках, и просиял, продемонстрировав при этом очаровательные ямочки на щеках.

— Я рад, что ты приехал, папочка.

— Я тоже, сын.

Потом они разговорились о наброске, который сделал Алекс. Джонатан похвалил работу, перелистал несколько страниц альбома, и тут в комнату вплыла миссис Ливингстон, загородив на время своим массивным бюстом дверной проем.

— Добрый вечер, мистер Стаффорд. Я и не заметила, как вы вошли.. — Разочарованное выражение, которое в этот миг появилось на ее лице, свидетельствовало о том, что, случись Такое, визиту Стаффорда вряд ли суждено было продлиться — если бы он состоялся вообще. Она знала, как воздействовать на Джонатана, апеллируя к состоянию здоровья его сына, и в этой связи поступала так, как ей было удобно.

— Я уже ухожу, миссис Ливингстон. — На прощание отец пожал руку Алекса — маленькое подобие своей собственной руки. — До завтра, сынок. Мы отправимся с тобой в зоопарк. Туда привезли очень редкую белую тигрицу и двух ее детенышей. Тебе будет интересно на них взглянуть.

Алекс вспыхнул от удовольствия.

— Я хочу их нарисовать;

— Не вижу причины, отчего бы этого не сделать.

— Это было бы здорово, правда, отец?!

Еще одно торопливое объятие — и Джонатан удалился. Он был рад, что заглянул к сыну, что бы там ни говорили врачи и психиатры, его сын был самым нормальным ребенком, какого ему только приходилось встречать.

С другой стороны, в таких вопросах специалисты разбирались лучше его. Они обещали, что время, проведенное мальчиком вдали от дома, со временем положительно скажется на его состоянии. Правда, за шесть месяцев, что прошли с момента добровольного заключения в клинике, здоровье мальчика зримо не улучшилось, но врачи были убеждены, что полное излечение тем не менее наступит.

Если, разумеется, не последует никаких осложнений.

Джонатан подумал о Девон и ее нерушимом желании продолжить свой экскурс в прошлое его рода. Рано или поздно она узнает, что несчастный случай с Алексом произошел в Стаффорде. Имя его сына будет упомянуто в ее сумасбродном произведении — а дальше пошло-поехало. Снова всплывут забытые сплетни и слухи, и в результате может пострадать здоровье Алекса. Надо изыскать способ остановить Девон, коль скоро все его попытки отговорить ее от задуманного оказались несостоятельными.

Больше всего на свете Джонатану хотелось, чтобы его сын вернулся домой.

Пребывание в «Потусторонней книге» утомило Девон больше, нежели она ожидала. Войдя в квартиру и швырнув на диван тяжелую сумку с книгами, она включила стереосистему и выбрала пластинку с записями гитариста Андреса Сеговии, чья игра, как она надеялась, должна была успокоить ее нервы.

Потом Девон проверила звонки, поступившие на автоответчик в ее отсутствие, и отметила в блокноте наиболее срочные, после чего в изнеможении опустилась на диван и только взялась за новые книги, как услышала знакомый стук в дверь. Два коротких удара, перерыв, и потом еще два: Майкл. У него по-прежнему оставались ключи от подъезда. Когда они виделись в последний раз, Девон настолько торопилась выставить его вон, что забыла попросить вернуть ей ключи. Теперь она очень об этом пожалела.

Распахнув двери, она увидела своего бывшего жениха, одетого в серый костюм-тройку.

— Здравствуй, Девон, — сказал он как ни в чем небывало. Покосившись на ее бежевую шелковую блузку и такого же цвета слаксы, он спросил: — Надеюсь, ты не забыла, какой сегодня день?

— Вполне вероятно, что забыла. А какой, в самом деле, сегодня день?

— Сегодня открывается галерея Хименеса. Помнишь, ты в течение долгого, времени готовилась к этому событию?

— Бог мой, и правда… — Она очень хотела пойти на открытие выставки — но только теперь уже без Майкла. Как она могла забыть и не перезвонить ему?

— Я, я просто подумала… что при сложившихся обстоятельствах… это мероприятие автоматически отменяется?

— Напротив, я как раз очень этого ждал. Конечно, наши отношения несколько усложнились в последнее время, но ведь мы по-прежнему друзья, не так ли?

— Разумеется.

— Ну вот. Я обещал несколько недель назад взять тебя на открытие выставки и намереваюсь сдержать свое слово.

— Не знаю, что тебе и сказать, Майкл. По-моему, уже довольно поздно. К тому же я не одета.

— Раньше это тебя не останавливало. Брось ерепениться. Прогулка пойдет тебе на пользу.

Почему-то Девон не решилась сказать Майклу, что отсутствовала почти весь день. Она только вздохнула. Отказаться значит поступить по отношению к бывшему жениху несправедливо. Им обоим нравился этот бразильский художник и его энергичная манера письма. Более того, Девон даже собиралась купить на выставке одну или две его работы. Если, разумеется, ей позволят средства. Теперь же, когда она получила аванс, деньги появились, и было бы глупо упускать такую возможность.

Оглядев себя в зеркале, Девон обратила внимание на растрепанные волосы и полустершийся макияж.

— Знаешь что, приготовь себе коктейль, а я пойду переоденусь.

Через полчаса она появилась снова; На ней было темно-синее платье. Волосы Девон стянула на затылке в узел, но не слишком туго, позволив нескольким прядкам кокетливо выбиться из прически.

— Отлично выглядишь, — произнес Майкл. Это были те же слова, что ей сказал Джонатан Стаффорд, когда она пришла к нему домой. Но комплимент Майкла оставил Девон равнодушной, и сердце ее сильнее не забилось.

— Благодарю, — только и сочла она нужным ответить, подхватывая на руку свою шубку из белой норки. — Нам надо поторапливаться. — Майкл кивнул и они направились к выходу.

Внизу их дожидалось такси. Они забрались в машину и поехали в сторону галереи «Интрепид» на Пятьдесят третьей улице. По дороге Майкл успел сообщить Девон, как он соскучился и как хорошо снова находиться с ней рядом. Потом он погрузился в рассуждения о своей деятельности в качестве вице-президента ЭДарнекс менеджмент», особо останавливаясь на деталях, выставлявших его план переустройства маркетинговой системы фирмы в самом выгодном свете.

— Если после реализации плана меня снова не повысят, значит, имя мне вовсе не Майкл Галвестон.

— Я счастлива, что ты процветаешь, Майкл.

— Есть только одна вещь на свете, которая могла бы достойно увенчать это самое процветание.

— И что это за вещь?

Он взял ее руки в свои и поднес их к губам.

— Я хочу, чтобы ты разделила со мной мою удачу.

Девон выглянула в окно. Ее удивило, что прикосновение Майкла не затронуло ее ни в малейшей степени. Машину слегка занесло, когда они сворачивали за угол, но водитель выправил ее и помчался дальше.

— Мы, кажется, уже все обговорили, Майкл. Наши с тобой, планы не совпадают.

Майкл со значением сжал ее руку.

— На свете нет ничего непоправимого. Небольшая корректировка ни твоей, ни моей карьере не повредит. — Это означало: брось свою работу — и дело с концом. — Пожалуйста, не торопись с ответом. Приближается Рождество. Если мы будем встречать его врозь — ни тебе, ни мне веселее не станет.

Рождество. Этот праздник так много для нее значил.

— К чему загадывать? — Девон старалась не раздражать Майкла, поскольку им предстояло провести вместе целый вечер. Не хватало еще с ним ссориться или выяснять отношения на людях.

Такси остановилось, и шофер, повернув голову, обратился к ним через отверстие в стекле, отделявшем его от пассажиров:

— С вас три шестьдесят.

Заплатив, Майкл выбрался из машины и помог выйти Девон. Ледяной ветер взметнул вверх ее волосы, бросив в лицо пригоршню мелких холодных брызг. Она прикрылась от дождя воротником норковой шубки, порадовавшись, что надела именно ее, а не привычный вязаный жакет.

Уцепившись за руку Майкла, Девон прошла несколько шагов к стеклянной двери галереи. Когда они вошли, выяснилось, что торжество по поводу открытия выставки Хименеса уже в» полном разгаре. Хотя помещение было невелико, событие отмечалось на самом высоком уровне — повсюду виднелись букеты цветов, на столах стояло французское шампанское, русская водка и икра. Мужчины были в смокингах, а женщины — в вечерних платьях. Хотя эти туалеты стоили много дороже темно-синего шелкового платья Девон, его насыщенный цвет бросался в глаза и все прочие наряды выглядели в сравнении с ним довольно блекло.

— Судя по царящему здесь оживлению, открытие прошло успешно и художник прямо на глазах пробивает себе дорогу к славе, — сказал Майкл.

— Очень может быть.

Мимо них проходил официант с подносом, и они взяли себе по бокалу с искрящимся шампанским.

Галерея была декорирована скромно, но с отменный вкусом. Под ногами сверкал прекрасно натертый паркет, в центре зала застеленный толстым серым ковром с густым ворсом. Стены и потолок были ослепительно белыми, а выставленные для обозрения всевозможные трубы и висевшие по углам указатели были выкрашены в черное. Это создавало умеренно-праздничную обстановку, которая не резала глаз и не отвлекала внимания от безупречно развешенных по стенам картин.

Впрочем, От этих картин и без того было трудно оторвать взгляд. Девон понравились полотна, написанные яркими, сочными красками. Они отображали будничную жизнь бразильских крестьян и ремесленников на фоне великолепных пейзажей бразильской природы. Округлые фигуры людей напоминали манерой исполнения полотна Томаса Харта Бентона, но на этом сходство и кончалось: Суть работ, их стиль и идеология были абсолютно самостоятельными и создавали свой, неповторимый мир.

— Великолепно, — сказала Девон. — Это лучшее, что мне доводилось видеть за последнее время.

— В проспекте говорится, что картины уже выставлялись во многих музеях Бразилии.

— Неудивительно. Ты только посмотри, как споро подвигается распродажа. — На полудюжине работ уже лисели бирки, возвещавшие, что полотно продано. А ведь просмотр еще только-только начинался.

— Почему бы нам не познакомиться с автором? — предложил Майкл, и это удивило Девон: бывший жених на вернисажи ходить не любил и любая попытка отдать художнику должное обычно сразу же вызывала у него возражение.

Тем не менее Девон не стала спорить, и они двинулись к седовласому смуглому бразильцу, беседовавшему с публикой, В этот момент кто-то коснулся плеча Девон, и, оглянувшись, она встретила взгляд необычно внимательных серо-голубых глаз.

— Добрый вечер, миссис Джеймс, — произнес Стаффорд с улыбкой.

У Девон все сжалось внутри при звуках этого голоса.

— Здравствуйте, — ответила она, стараясь не показывать своего смущения. — Майкл, это Джонатан Стаффорд. Джонатан, познакомьтесь с Майклом Галвестоном.

Мужчины пожали руки, смерив друг друга оценивающим взглядом. Джонатан представил свою спутницу — маленького роста японку по имени Акеми Кумато. Девон сразу же вспомнила снимки Стаффорда на страницах журналов — это была та самая женщина, которую запечатлели фотографы.

Акеми склонила голову в неспешном поклоне. Девон это движение показалось несколько искусственным и даже театральным. Видимо, женщине хотелось угодить Джонатану, сама же она относилась к представлению довольно равнодушно.

— Вам нравится выставка? — спросила спутница Джонатана у Девон.

— Да, и даже очень, — вежливо ответила Девон, но улыбка у нее получилась не совсем искренняя.

Крохотная женщина поражала красотой — казалось, она была сплошь сверкающие черные волосы и блестящие, словно агаты, глаза. Акеми держалась несколько отстраненно и оживлялась только тогда, когда к ней обращался Джонатан. «Интересно, любит ли она его?» — задумалась Девон.

— Я не ожидал такого столпотворения, — раздался рядом глубокий голос Джонатана. — Судя по всему, вернисаж окажется удачным. — Стаффорд посмотрел на художника-бразильца, которого уже осаждала новая толпа поклонников.

— Мне кажется, Хименес талантлив невероятно. Но я удивлена, встретив вас здесь. Я полагала, что вы интересуетесь по преимуществу восточным искусством. — Девон старательно избегала смотреть на Акеми. — Я с удовольствием вкладываю средства в предметы Искусства, и работы Хименеса кажутся мне в этом смысле очень перспективными.

— Не могу с вами не согласиться. — Майкл с видом собственника положил руку на талию Девон. — Мы с Девон предполагаем купить несколько работ.

Джонатан недоуменно приподнял бровь.

— Это правда, миссис Джеймс? Вы и ваш жених делаете совместные приобретения?

Черт бы побрал этого Майкла Галвестона! Что, спрашивается, должна она сказать в ответ?

— Я не очень хорошо осведомлена о намерениях Майкла. Что же касается меня; то да, я уже присмотрела для себя кое-что.

Джонатана, по-видимому, эти слова вполне устроили. Он пристально посмотрел на нее, словно желая в чем-то удостовериться, а потом отвел взгляд.

— В таком случае желаю вам удачи — гамбатте кудасаи, как говорят японцы. — Эти же самые слова он произнес у себя дома, когда Девон пришла к нему на обед. Что это? Намек? Напоминание?

Джонатан тем временем подхватил свою даму, и они быстро скрылись в толпе.

— Джонатан Стаффорд — владелец «Стаффорд энтерпрайзес», не так ли? — осведомился Майкл, как только их новые знакомые удалились.

— И он тот самый парень, чьей собственностью является гостиница в Стаффорде?

— Это ты точно подметил.

Рот Майкла превратился в подобие узкой щели.

— Что-то он слишком тебя обхаживал. Насколько хорошо вы с ним знакомы?

Девон продолжала смотреть Майклу в глаза, хотя это требовало от нее заметных усилий. По большому счету ее нынешние дела не имели к нему никакого отношения.

— Стаффорд расспрашивал меня по поводу моей новой книги, которая, как ты знаешь, имеет непосредственное отношение к его семье. Иными словами, мы встречались за ленчем.

— За ленчем?

— Да.

— И что же мистер Стаффорд думает о твоем проекте? Уверен, он не пришел от него в восторг — как-никак ты суешь нос в историю его рода.

Девон вспыхнула, поскольку Майкл на этот раз угодил точно в цель.

— Что думает Джонатан и от чего он приходит в восторг — не твоя забота, Майкл. Мы ведь пришли сюда посмотреть картины. Если ты собираешься выяснять со мной отношения, тебе лучше уйти сразу, потому что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Черт возьми, Девон…

— Я говорю серьезно.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ушел?

Если бы Джонатан был рядом, Девон определенно сказала бы «да». Тем не менее ей следовало учитывать реальные обстоятельства.

— Я пришла с тобой — с тобой и уйду. Что бы ни случилось между нами, мы, надеюсь, останемся друзьями.

— Мы больше, чем друзья, Девон, неужели ты этого не видишь?

— Прошу тебя, Майкл.

Он медленно втянул в себя воздух и так же медленно выдохнул.

— Ладно, поступай как знаешь. А сейчас мне надо сделать несколько телефонных звонков. — Тут он наконец улыбнулся. — Не хочу, чтобы Клифф Корбин устроил мне потом сцену, — Корбин был коллегой Майкла по работе и еще одним вице-президентом «Дарнекс менеджмент». — Вернусь через минуту. — Поставив бокал на край полированного столика рядом с небольшой бронзовой статуэткой, Майкл двинулся в конец зала, где за дверью находился телефон.

Как только он исчез, Девон почувствовала облегчение. Отправляться в свет с бывшим женихом было ошибкой, но теперь ей по крайней мере было ясно, что, положив конец их с Майклом взаимоотношениям, она поступила правильно. Сделав несколько шагов по залу, Девон остановилась у небольшой картины, на которой были запечатлены работяги, трудившиеся на морском берегу. Красный кирпич на фоне голубого неба и прелестный пейзаж на заднем плане, служивший своеобразным контрастом тяжелому труду. Картина заставила Девон задуматься и ощутить на минуту прелесть простой жизни и простых радостей.

— Мне тоже нравится это полотно, — раздался знакомый голос у нее за спиной. Девон не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это. Но ее удивило, что Джонатан тоже пребывает в одиночестве.

— Где же ваша дама? — спросила Девон, втайне надеясь, что говорит вполне равнодушно.

— Она отошла ненадолго. Я вижу Галвестон тоже куда-то подевался…

— Звонит по телефону.

— После нашего разговора за обеденным столом я было подумал, что вы с ним расстались.

А ему что за дело?

И тут неожиданно Девон поняла, что всей душой хочет, чтобы Джонатану было до этого дело.

— Мы с Майклом больше не встречаемся, но по-прежнему остаемся друзьями.

— Понятно.

— У вас тоже что-то изменилось? Хотя простите, мне нечего совать свой нос куда не следует.

— Как сказать… как сказать. Может быть, вы согласитесь еще разок отобедать со мной?

Сердце Девон забилось.

— А ваша подруга не станет возражать?

— Думаю нет. Так как же насчет обеда? — Серо-голубые глаза, все это время исследовавшие линии и изгибы ее тела, потеплели от восхищения — темно-синий шелк обтягивал ее грудь и бедра безупречно. Теперь Джонатан занялся изучением ее лица.

Девон вспыхнула.

— Я бы с удовольствием, но… — Она должна была сказать «нет»!

— Но?

— При сложившихся обстоятельствах это, возможно, не самая блестящая идея.

— А обстоятельства таковы, что вы намерены продолжать свои изыскания, а я намерен убедить вас оставить это дело.

Именно.

Джонатан перевел взгляд на картину. Это было сделано небрежно, пожалуй, даже намеренно небрежно. Девон поняла, что он не собирается оставлять своих попыток ее отговорить.

— Как продвигается работа? — осведомился он ровным голосом.

— Медленно… болезненно. Предмет исследования слишком сложен.

Джонатан устремил на нее заинтересованный взгляд.

— Мне бы очень хотелось узнать о ваших находках в деталях. Согласитесь, я имею на это право. Уж если вы взялись исследовать подноготную моего рода, то скажите хотя бы зачем?

Убедительно. Он имел право знать.

— Не думаю, что вам понравится то, о чем я расскажу.

— Я бы предпочел услышать это от вас, а не прочитать потом в вашей книге.

Один-ноль в его пользу.

— Хорошо. Я принимаю ваше приглашение — но при одном условии…

— И что это за условие? Девон улыбнулась.

— Вы пообещаете, что не станете предлагать мне денег — должна сказать, что в первый раз мне понадобилось немало мужества, чтобы отвергнуть ваше предложение.

Джонатан расхохотался; вслед за ним засмеялась и Девон.

— Больше никаких денег, — сказал он. — Но вы должны выложить мне все. Чертовски хочется узнать, отчего вы столь упорны в достижении своей цели.

Девон затрепетала: ей представилась реакция Джонатана на ее рассказ, и пальцы тут же судорожно ухватились за ножку бокала, как за спасительную соломинку.

— Скорее всего вы мне не поверите, но я с вами согласна — вы имеете право знать о моей работе. Надеюсь только, что вы выслушаете меня со всем вниманием и не будете торопиться с выводами.

— Я постараюсь, Девон. Обещаю. — Джонатан посмотрел поверх ее головы и заметил приближавшегося к ним Майкла. Он неторопливо отпил шампанского. — Я позвоню вам в начале недели.

— Договорились.

Коротко улыбнувшись, Стаффорд оставил ее и смешался с толпой.

Девон некоторое время наблюдала за ним. Блестящие иссиня-черные волосы и высокий рост выделяли Стаффорда из всех присутствующих. Впрочем, она не сомневалась, что, будь он среднего роста, она и тогда Не потеряла бы его из виду.

— Я принес еще шампанского. — Голос Майкла заставил ее вздрогнуть и мгновенно залиться румянцем от смущения и тайного чувства вины. Но тут же Девон вспомнила, что они больше не жених и невеста, и овладела собой.

— Благодарю.

— Ты решила наконец, какую картину купишь?

— Да. Мне нравится эта. — Девон ткнула пальцем в сторону полотна с работягами на берегу.

— Тогда плати за нее скорее. Пора отсюда выбираться. Клифф и Глэдис пригласили нас на коктейль.

Девон едва не выругалась. В окружении Майкла было несколько приятных людей, но теперь, на том уровне, которого он достиг, люди из друзей превращались в конкурентов и женщины тоже принимали деятельное участие в их дружбе-состязании. Клифф и Глэдис Корбин — мистер и миссис Деловая Америка.

Майкл, похоже, прочитал ее мысли:

— Да брось ты. Не так уж эти двое и плохи. Кроме того, они утверждают, что давно нас не видели и соскучились.

Девон неожиданно почувствовала скрывавшийся за всем этим подвох.

— Так ты, стало быть, не сказал им, что между нами все кончено? И они по-прежнему думают, что мы собираемся пожениться?

— А почему я должен был им говорить? Мое кольцо все еще у тебя, не так ли? Знаешь, Девон, расслабься. Все устроится наилучшим образом, вот увидишь.

Девон посмотрела на него с тоской во взгляде. Майкл всегда был уверенным в себе человеком — но не до такой же степени! Что, интересно знать, у него на уме? При мысли об этом Девон невольно вздрогнула. Майкл умел строить козни. И как это она забыла?

Купив картину, Девон договорилась с администрацией галереи, чтобы ее доставили на следующее утро. Как только они с Майклом вышли на улицу, она пожаловалась на непереносимую головную боль и попросила отвезти ее домой.

— Разрази тебя гром, Девон. И это в тот момент, когда Клифф и Глэдис готовы принять тебя в свои объятия. Они обидятся, помяни мое слово!

У Клиффа и Глэдис каменные сердца. Они не обидятся. Впрочем, вслух она сказала другое:

— Извини, Майкл, я просто к этому не готова.

Они в молчании доехали до старинного дома, где жила Девон. Майкл прошел вместе с ней в теплый, залитый мягким светом холл.

— Почему бы не подняться к тебе и не выпить чего-нибудь?

— Я же сказала, что неважно себя чувствую. Брови Майкла сошлись на переносице.

— Ладно, позвоню тебе на следующей неделе.

— Вот и отлично. — А я завтра напишу тебе, расскажу, как обстоят наши с тобой дела, и верну это проклятое кольцо.

— Доброй ночи, Девон. — Майкл попытался было ее поцеловать, но она отвернулась.

— Доброй ночи, Майкл.

Поднимаясь к себе, Девон не уставала задаваться вопросом — что же она находила в нем прежде? И еще она подумала, что, если бы домой ее провожал Джонатан Стаффорд, вечер мог бы сложиться совершенно по-иному.

Глава 8

Джонатан задумчиво стоял около окна квартиры Акеми. Двадцатью этажами ниже мелькали, словно жучки, крохотные автомобили и сновали похожие на муравьев люди, сталкиваясь и расходясь в разные стороны. При этом они ничуть не становились друг другу ближе, а продолжали вести жизнь, исполненную одиночества и отстраненности, точно такую же, как и у него. Стены зданий сверкали россыпью переливавшихся огней, придавая видимость праздничности чернильной холодной ноябрьской ночи.

— Тебе и выпить не хочется, дорогой? — спросила Акеми. — Вино помогло бы тебе расслабиться. — На ней было то же самое, отороченное золотой каймой платье, которое она надела для вечера в галерее «Интрепид».

— Нет, я и так выпил куда больше, чем следовало. — Стаффорд смотрел вниз, переживая заново события этого вечера. Погруженный в свои мысли, он отошел от окна, устало опустился на диван и вытянул перед собой ноги.

— Она очень хорошенькая.

— Кто? — на всякий случай спросил Стаффорд, хотя отлично знал, о ком речь.

Акеми улыбнулась.

— Девон Джеймс. Она писательница, да?

Джонатан кивнул:

— Да. И весьма известная.

Женщина встала у него за спиной и принялась массировать ему плечи.

— Она тебя привлекает. — Расстегнув пуговицы у него на рубашке, Акеми положила руку на обнаженную грудь. Она потянулась к нему, и ее черные, как ночь, волосы коснулись его щеки. — Почему бы тебе не закрыть глаза и не представить, что я — это она?

— Что такое? — воскликнул Джонатан, едва не вскочив с дивана.

— А что? Это чрезвычайно волнующая процедура. — Акеми пожала плечами, продолжая гладить его обнаженную, покрытую колечками тонких черных волос грудь. — Только представь себе, какая она высокая, светловолосая и влекущая. У нее мягкие, чуточку припухшие губы. И это она касается твоего тела, а не я. — Другая рука Акеми скользнула по его телу вниз к молнии брюк. — Думаю, тебе не составит большого труда это представить, — я видела, как ты на нее смотрел.

Джонатан остановил ее руку.

— Не надо, Акеми.

Маленькая японка выпрямилась и посмотрела на него с подозрением.

— Что случилось?

Стаффорд молча поднялся с дивана.

— Джонатан? — Озабоченность, слышавшаяся в ее негромком голосе, заставила его помедлить, но лишь на мгновение. Он подошел к стулу, на котором висел его темно-синий двубортный пиджак, и протянул руку, собираясь его надеть.

— Но это же только игра. — Акеми поднялась с дивана и следовала за ним, словно тень. — В такие игры мы играли с тобой и раньше.

— Знаю. — Чего только они не делали. Акеми владела десятками способов, позволявших продлить удовольствие. — Это не твоя вина. Это… — Он сунул руку в рукав пиджака и натянул его на свои необъятные плечи.

— Надеюсь, ты не собираешься меня покинуть? На улице премерзкая погода, и вообще уже очень поздно.

Он и в самом деле не собирался от нее уезжать. Просто ощутил какое-то странное беспокойство, которое с каждой минутой возрастало.

— Мне предстоит дурная ночь. — Джонатан и Акеми всегда были честны друг с другом, и он не видел причины для того, чтобы нарушать это правило сейчас. Но в чем заключалась истина? Неужели в том, что встреча с Девон пробудила в нем чувства, которым он не отваживался дать пока, названия? Не было сомнения в том, что при виде этой женщины кровь быстрее струилась в его венах и жаркой волной касалась сердца. И это необычайно тревожило его. — Мысли мои за тысячу миль отсюда — вот в чем суть. Я устал, мне надо поспать.

Акеми молча следила за ним темными миндалевидными глазами. В ее взгляде притаилась боль.

— Я позвоню и вызову тебе такси.

Джонатан кивнул в знак согласия. Он повязал галстук, который некоторое время назад отбросил, как ненужную тряпку, принял из рук японки кашемировое пальто и направился к двери.

— Доброй ночи, — произнес он отрывисто и не слишком любезно, хотя вовсе не намеревался ее обижать, после чего отступил в коридор и плотно прикрыл за собой дверь.

Оказавшись на улице, он почувствовал себя лучше. Хотя ему не хотелось в этом признаваться даже себе, Стаффорд знал, что случилось.

* * *

Взяв трубку, Девон услышала знакомый глубокий голос.

— Помнится, я приглашал вас на обед, — пророкотал Стаффорд. — А что, если вместо этого мы проведем вечер в театре? Мой приятель позвонил мне и предложил два места в третьем ряду на «Отверженных» в среду вечером. У него что-то случилось, и он не может пойти. Спектакль не новый, но мне так и не удалось его посмотреть. Я тоже его не видела.

— После театра мы могли бы поужинать, а заодно и поговорить.

Что-то новое проскользнуло в его голосе. Это уже не был тон делового человека — в нем слышалось нечто похожее на ожидание, на предвкушение встречи.

— Вы уверены, что так будет лучше всего?

— При сложившихся обстоятельствах? — спросил он, повторяя слово в слово то, что она сказала в галерее.

— Да.

— Но согласитесь, любопытно иногда разнообразить деловые встречи маленькими удовольствиями. Сразу скажу, мне такая возможность выпадает не часто.

Девон заколебалась, но ее сомнения быстро улетучились.

— Так вы говорите — в среду? — Встреча с Задаром намечалась только на следующей неделе, а до тех пор время у нее было свободно. — Я согласна.

— Будем считать, что мы договорились.

— В котором часу мне вас ждать?

— Пожалуй, заеду за вами в шесть.

— Насколько я понимаю, адрес вам сообщать не нужно. — Временами ей казалось, что он знает о ней очень многое, если не все.

— Да, я знаю, где вы живете, негромко сказал Джонатан после короткой паузы.

— В таком случае — до среды.

Стаффорд явился минута в минуту. Он выглядел чрезвычайно элегантно в черном костюме итальянского покроя. Пригласив его войти, Девон принялась надевать пальто.

— У вас очень мило. — Он внимательно оглядел квартиру, не забыв почтить особым вниманием коллекцию картин и скульптур представлявшую собой смесь античности и современности. — Элегантно и вполне пригодно для жизни.

Примерно теми же словами она могла описать и его апартаменты. Спасибо. Большую часть дизайнерской работы я взяла на себя.

Стаффорд улыбнулся.

— В таком случае мне жаль, что у нас мало времени. Говорят, суть человека проявляется в том, как он обустраивает свое жилье. Подумать только, Девон Джеймс, что бы я мог о вас узнать. — Серо-голубые глаза Джонатана впились сначала в ее лицо, а затем в ее грудь, и Девон показалось, что он к ней прикоснулся — такова была сила его взгляда.

Неловко улыбнувшись, Девон взяла Стаффорда под руку и повлекла к двери.

— У нас слишком мало времени, а я опаздывать не хочу.

По пути вниз Джонатан одобрительно отозвался о ее костюме. Однако, оказавшись в машине, они говорили мало — поддерживая лишь ни к чему не обязывающую беседу о погоде и о событиях минувшего дня. Если бы не широкое плечо Стаффорда, которого она временами касалась, можно было бы решить, что это вполне будничный вечер. Но от этого человека определенно исходила подлинная сила настоящего мужчины. Ее волновала сексуальность Джонатана, ощущавшаяся в каждом его движении. От этого у Девон пересыхало во рту, а под ложечкой становилось горячо. Она подмечала взгляды, которые он временами бросал в ее сторону, и думала, что ее спутник, возможно, чувствует то же самое.

Потом Девон вдруг решила, что все это лишь тщательно продуманная попытка увлечь ее и тем самым удержать от задуманного, а их совместное посещение театра — часть его хитрого плана.

Просто скажи ему «нет», — подумала она и улыбнулась, „подметив, что эта часть ее внутреннего монолога почти дословно воспроизвела, лозунг борцов с наркотиками. Тем не менее не считаться с Джонатаном было нельзя — хотя бы потому, что его обаяние ставило ее в положение обороняющейся стороны. Девон не могла себе позволить, чтобы чувства к этому человеку сказались на ее работе. Ей следовало держать порох сухим и постоянно быть начеку.

— Я уже тысячу лет не был на Бродвее, — произнес вдруг Джонатан, прервав ее размышления. — Так уж получается, что я постоянно занят.

— Мне начинает казаться, что вы, Джонатан Стаффорд, слишком много времени уделяете работе.

Он вздохнул, и в его вздохе Девон послышалось согласие.

— Я этого и не скрываю. Знаете, я даже пытался с этим бороться. Хотел найти надежного человека, который бы взгромоздил часть ответственности на свои плечи. Уверен, как только я его встречу, то сразу же узнаю. Так по крайней мере я рассуждаю — но пока такого человека все нет и нет.

— Возможно, вы предъявляете к нему слишком высокие требования.

Джонатан ухмыльнулся.

— Очень высокие. — Он посмотрел на Девон, и она в очередной раз замерла — так он был хорош собой. Общаясь со Стаффордом, она краснела чуть ли не каждые пять минут — можно было подумать, что ей не тридцать лет, а только пятнадцать. С помощью своей ослепительной улыбки и хорошо отработанных приемов обольщения Джонатан воздействовал на нее, словно и фал на хорошо настроенном инструменте.

Девон давно поняла, к чему шло дело, но ничего не могла противопоставить его колдовскому обаянию. И только спектакль отчасти помог ей отразить эту атаку Стаффорда, проведенную в полном соответствии с законами стратегии и тактики. Представление увлекло ее с первого момента и держало в напряжении до тех пор, пока занавес не пополз вниз. Великолепные костюмы, музыка и, конечно, сама постановка, в которой отчетливо ощущалась рука мастера, произвели на Девон сильнейшее впечатление. Она даже решила, что «Отверженные» — едва ли не лучший спектакль на бродвейской сцене.

Джонатан, казалось, восхищался спектаклем ничуть не меньше.

— Я уже, признаться, позабыл, какое удивительное воздействие на зрителя могут оказывать бродвейские постановки. Надо было прихватить с собой Алекса. Этот спектакль обязательно бы ему понравился.

— Разве ваш сын ни разу не был на бродвейской постановке?

— Нет, он же… — Сообразив, что сказал лишнее, Джонатан замолчал, а потом еще раз повторил короткое: — Нет.

— Нью-Йоркский балет дает «Щелкунчика» в Линкольновском центре в следующем месяце. Почему бы вам не купить билеты на этот спектакль? Любой малыш будет от этого балета просто в восторге…

— Я так и сделаю, — коротко согласился Стаффорд и, помедлив, добавил: — Отличная идея.

Дальнейшее их общение явно не складывалось. Обед у «Сарди» должен был служить завершением импровизированного «праздника жизни». Они ели довольно быстро, почти все время в молчании, после чего Джонатан предложил сходить в какое-нибудь тихое заведение, где можно было поговорить без помех. И тогда Девон решилась:

— А почему бы нам не вернуться ко мне домой? У меня есть бутылка отличного коньяка — едва початая, кажется.

Стаффорд сразу же согласился, но от этого его напряжение ничуть не ослабло. Когда они вошли в квартиру Девон, Джонатан помог ей снять пальто и повесил его во встроенный шкаф вместе со своим. Пока Девон колдовала у буфета, служившего ей баром, ее гость тихо ходил по гостиной, рассматривая живописные полотна и негромко восхищаясь маленькими бронзовыми скульптурами и расписанной от руки керамикой. Затем он подошел к ее антикварному письменному столу и замер.

Девон, с бокалом коньяка в руке, тоже замерла. Копия завещания Флориана Стаффорда лежала на столе на самом видном месте вместе с выписками из писем членов знаменитого семейства, сделанными ею в библиотеке.

Когда Джонатан повернулся, его лицо пылало гневом.

— Вижу, вы основательно преуспели в ваших поисках. Целую минуту Девон не могла вымолвить ни слова. Просто стояла и смотрела в его холодные, злые глаза.

— Я знаю, вам не по вкусу то, чем я занимаюсь, — наконец тихо произнесла она, — но вы пообещали выслушать меня без всякой предвзятости. Полагаю, вы сдержите свое слово. — Поскольку Джонатан продолжал хранить молчание, Девон пересекла комнату и вручила ему бокал. — Прошу вас, позвольте мне рассказать хотя бы то немногое, что я узнала.

После этих слов Девон напряжение, установившееся в комнате, несколько ослабло.

— Я сказал вам, что хочу знать правду, но… — Стаффорд провел рукой по иссиня-черным волосам, отбросив их со лба, — все это для меня нелегко, Девон. Я — существо скрытное и с самого начала был не в восторге от того, что вам пришло в голову заняться делами давно минувших дней, имеющими отношение к моей семье.

— Как и я не в восторге от ваших попыток углубиться в мои личные дела, хотя льщу себя надеждой, что понимай, зачем вам это нужно, и стараюсь по мере возможности сохранять объективность.

Джонатан присел на софу и, по обыкновению, вытянул вперед ноги.

— Хорошо расскажите мне все, что знаете.

Присев рядом, Девон попыталась сосредоточиться, чтобы найти нужные слова, после чего коротко рассказала о событиях, которые привели ее в гостиницу в Стаффорде, и о последующих приключениях под кровом этого не слишком гостеприимного дома.

— Бог мой, призраки! — Джонатан не скрывал насмешки.

— Боюсь, ваша реакция связана с тем, что я не смогла найти нужных слов, чтобы понятно описать ситуацию, но ничего другого, мне не оставалось.

— Извините, Девон, но мне трудно поверить, что…

— Ясное дело. Я и сама вначале не хотела в это верить. — Девон явно была в некотором смущении и довольно сжато завершила свое повествование. Это было легко — все детали происшедшего запечатлелись в ее мозгу на веки вечные.

Тем временем Джонатан продолжал недоверчиво покачивать головой.

— Человеческое воображение иногда способно изобретать удивительные вещи.

— Да не в воображении тут дело, как вы не понимаете?! Такого испуга, как тогда, я в жизни не испытывала…

Я бывал в. этом доме, Девон, причем не один раз. И ничего особенно пугающего не заметил.

— Не знаю, отчего это случилось со мной, но я постараюсь это выяснить.

— А как насчет Галвестона? Он что — тоже во все это верит?

— Даже если бы Майкл испытал нечто подобное, он бы в этом никогда не признался. Он испугался бы, что это повредит его карьере.

— Но он тоже ощущал чье-то присутствие?

Девон вздохнула.

— Не могу ничего утверждать. Но вел он себя довольно необычно… вся ночь вообще была странная. — Она посмотрела на Джонатана. — Все, что я помню, хуже любого кошмара, но, поверьте, это был не сон.

— Однако этому может быть и другое, вполне логичное объяснение. Надеюсь, вы понимаете?

Девон поднялась на ноги.

— Я знала, что вы мне не поверите; не понимаю, зачем я все это вам рассказала.

— Но ведь ваша история и в самом деле может показаться неправдоподобной кому угодно. Привидений, как ни крути, не существует.

— В таком случае просмотрите мои записи. — Девон достала свой заветный блокнот и протянула ему. — Я сделала их еще до беседы с миссис Микс.

Джонатан принялся изучать нацарапанные рукой Девон иероглифы.

— Как по-вашему, что все это может означать?

Девон остановилась перед ним и слегка расставила ноги, словно готовый к схватке борец.

— Это может означать только одно: мне каким-то образом удалось почувствовать, что сын Флориана умер насильственной смертью — он ведь и в самом деле умер, не так ли? Причем при весьма загадочных обстоятельствах.

— Все, что случилось много лет назад, окутано флером загадочности. Регулярных записей тогда никто не вел, а большая часть архивов погибла или пропала.

Я обратила внимание на то, что многие постояльцы гостиницы пережили то же самое, что и я. Один из них видел призрак старой женщины, другой почувствовал, что в шкафу находится некий старинный сундук и в нем кто-то или что-то заперто. То же говорила и миссис Микс.

— У миссис Микс склонность все драматизировать. Кроме того, не исключено, что она считает, будто байки о привидениях могут привлечь в гостиницу дополнительных посетителей.

— Не верю. Миссис Микс отнеслась к этому весьма серьезно.

— Тогда поверьте мне. Вся эта история навеяна известными обстоятельствами. Умер ребенок — и вы…

— А вы знаете, что дом на Черч-стрит построен прямо на кладбище, то есть на костях?

— Нет, но…

— И еще одно: дом возведен над могилой маленького Бернарда.

— Вот этого я действительно не знал.

— Тогда ответьте: отчего этот совершенно нормальный — в нашем понимании — человек отважился на подобное безумное предприятие? — А откуда вы знаете, что Бернард похоронен под домом?

— Обнаружено его надгробие в подвале.

— Господи!

— Не спорю, все дело отдает сумасшедшим домом. Если бы со мной этого не случилось я бы тоже так считала. Мне стоило большого труда заставить себя вникнуть в подробности. Сказать по правде, все это меня до смерти пугает.

— А что же девушка? — спросил Джонатан. — У вас нет никаких доказательств, что с ней обошлись нечестно. Эта история выглядит еще более надуманной, чем все остальные.

— До сих пор я не нашла этому подтверждений — но ведь я только начала и надеюсь докопаться до правды. Мне бы, например, хотелось поговорить с вашей тетушкой Эстель…

— Нет! — Джонатан вскочил. — Я этого не потерплю. Заклинаю вас, Девон, прекратите!

— Как вы не можете понять, что я должна продолжить расследование? Ведь я не просто так получила свой писательский дар; Он накладывает и определенные обязательства, которые я не могу игнорировать.

— Кто накладывает? Какие обязательства? Вы что же, затеяли свой личный крестовый поход?

Девон отошла к окну и некоторое время вглядывалась в темноту, после чего снова вернулась к разговору.

— Есть вещь, о которой мне бы не хотелось говорить. Вы все равно не поверите, и это лишь усложнит мое положение.

— Напротив, вы должны рассказать мне все. Девон посмотрела на Стаффорда долгим взглядом.

— Отлично. Я верю в то, что души Бернарда и Энни Стаффорд заточены в этом доме. Они обратились ко мне за помощью, ибо считают, что я могу помочь им освободиться из плена.

Джонатан прошелся несколько раз по комнате.

— Вы отдаете себе отчет в том, насколько странно звучат ваши слова?

— Еще как отдаю! — Девон вдруг охрипла. Ей нравился Джонатан, и она не хотела, чтобы он смотрел на нее как на умалишенную.

— И вы действительно во все это верите?

— По правде говоря, я до сих пор еще ни в чем не уверена, кроме одного: так или иначе, мне надо узнать правду.

— Черт бы вас побрал, Девон! Из ее глаз заструились слезы.

— Как жаль, что я вообще оказалась в этой гостинице! Теперь уж ничего не поделаешь — обратного пути нет.

Увидев слезы и, по-видимому, поняв, в каком Состоянии она пребывает, Джонатан сменил гнев на милость.

— Я знаю, что мне необходимо остановить ваш безумный порыв и держаться при этом от вас подальше, но… когда я смотрю на вас, вижу вашу улыбку, ваши слезы, слышу ваш смех, я все время думаю: как это, должно быть, здорово — сжимать вас в объятиях и целовать. — Он коснулся ее волос и провел пальцем по ее нежной шее. Девон затрепетала. — Надеюсь, я смогу решить обе эти проблемы. — Он притянул ее к себе и коснулся ее губ своими губами. Девон вскрикнула и приникла к нему всем телом. Ее пальцы вцепились в рубашку у него на груди, а язык проник в его рот. Она ощутила его горячее дыхание. Блаженное тепло стало растекаться добираясь до кончиков пальцев.

Джонатан все не отрывался от ее губ, и Девон обвила руками его шею. Не делай этого! — предупреждало ее сознание. — Ты ведь знаешь, что он задумал! Но руки Джонатана гладили, ласкали, скользили по ее телу, касались груди, бедер. Сердце Девон колотилось, ноги слабели. Она ощутила, как к ее животу прижалось нечто твердое — соблазнительное и настойчивое. И все же последним усилием воли Девон сумела отстраниться.

Она еще продолжала дрожать, когда Джонатан, тяжело дыша, произнес: — Вы сожалеете? А вот я — нисколько.

— Не надо было нам этого делать. Вам… вам лучше уйти.

— Да пожалуй, вы правы. Это самый простой выход из создавшегося положения. — Тем не менее Джонатан продолжал стоять, рассматривая ее своими удивительными серо-голубыми глазами. Казалось, в мыслях он все еще сжимал ее в объятиях. — Бог мой, как бы я хотел, чтобы у нас все сложилось по-иному, и мне не пришлось…

Не пришлось — что? Ей очень хотелось это выяснить, но Джонатан не стал продолжать. Повернувшись, он прошел к двери и распахнул ее.

— Благодарю за еще один приятный вечер, Девон.

— Доброй вам ночи, Джонатан.

Продолжая ощущать на губах вкус его поцелуя, Девон не опустилась, а скорее рухнула на диван. Никогда ей еще не приходилось испытывать такого сильного влечения к мужчине. И уж тем более к Майклу. Или к Полу. Даже к Полу.

Но почему из всех мужчин на земле ее тянуло именно к этому?

— Прикажете принести досье на «Уилмот лимитед»? — услышал Стаффорд голос своего секретаря Делии Уиллис. Он сидел за своим любимым тиковым столом и просматривал документацию по «Пасифик Америкэн» — одной из компаний, занятых в производстве небольших судов.

— Скажите, доставлены ли исправленные чертежи на семидесятипятифутовый тендер? — Он слышал, как Делия зашуршала бумагами.

— Разумеется.

— Принесите. Заодно прихватите прайс-лист на изделия фирмы «Бартлетт-фиберглас». По-моему, они неоправданно взвинчивают цены на свою продукцию.

Ни Джонатан, ни Делия и словом не обмолвились о том, что в штате компании «Стаффорд энтерпрайзес» имелись десятки сотрудников, в чьи обязанности входило решение подобных проблем. Джонатан считал, что контролировать исполнителей — его святой долг перед корпорацией.

Через несколько минут дверь распахнулась и Делия Уиллис, одетая в белоснежный костюм с золотыми пуговицами, предстала перед глазами босса.

Разложив бумаги на столе, она поинтересовалась:

— Вы нашли папку, которую принес Дерек Престон, когда вы находились на конференции по поводу «Пасифик Америкэн»?

— Увы, да. — Стаффорд снова посмотрел на папку. Она имела привычный табачный цвет, и слегка выцветшими чернилами на ней было написано: Девон Джеймс. Хотя ее оформление оставляло желать лучшего, во всем прочем она не отличалась от тысяч и тысяч подобных папок.

За исключением того, что она была украдена. Джонатан сделал несколько важных телефонных звонков, но стоило ему повесить трубку, как снова зажужжал зуммер интеркома.

— Мистер Стаффорд, вас спрашивает Майкл Галвестон, — сообщила ему Делия официальным тоном, как она делала всегда, когда их мог слышать кто-то еще. — Он утверждает, что вы чрезвычайно заинтересуетесь его сообщением.

Галвестон. Что ему надо?

— Впустите.

Когда Майкл вошел в кабинет, Джонатан поднялся. Майкл изо всех сил старался не ударить лицом в грязь; тем не менее Стаффорд заметил, что взгляд гостя зарыскал по комнате, оглядывая ее, словно стараясь запечатлеть предметы обстановки вплоть до мелочей.

Пожав гостю руку, Джонатан указал на обитый черной кожей стул, стоявший напротив стола.

— Чем обязан? — спросил он, усаживаясь и по привычке вытягивая ноги. В случае, если посетитель вызывал симпатию Джонатана, он предлагал ему занять место на диване, но на этот раз особого удовольствия от визита он не испытывал.

Майклу потребовалось время, чтобы сформулировать ответ:

— Дело в том, Стаффорд, что после нашего разговора вы будете обязаны мне, а не я — вам.

Джонатан удивленно приподнял брови.

— В самом деле? — Сцепив пальцы перед собой, он откинулся на спинку стула. — В таком случае извольте сообщить мне, чем именно я буду вам обязан?

— Поскольку вы и Девон, как оказалось, знаете друг друга довольно хорошо, я готов предположить, что вы наслышаны о произведении, над которым она сейчас работает.

Джонатан кивнул в знак того, что он имеет об этом некоторое представление.

— Не сомневаюсь, что вам меньше всего хотелось бы, чтобы Девон копалась в прошлом вашей семьи.

— Что ж, и это верно. — Тогда я готов указать вам способ, как ее остановить.

— Понятно… Вы, стало быть, знаете такой способ? Но зачем вам Это?

Галвестон постарался придать себе спокойный и уверенный вид, чему способствовали черный костюм-тройка без единой морщинки или складочки и такие же новые туфли. Определенно, он переоделся, перед тем как сюда прийти, решил Джонатан.

— Дело в том, что я хочу, чтобы она написала свою книгу, не более, чем вы. Человеку в моем положении необходимо думать о карьере. Как только мы с Девон поженимся, все, что она делает в этой жизни, так или иначе будет отражаться на мне. Если она завершит это сумасшедшее повествование о призраках, люди решат, что у нее не все в порядке с головой, а я не могу этого допустить. Я хочу, чтобы с ее проектом было покончено — и чем скорее, тем лучше.

— И вы знаете способ, как этого добиться? — спросил Джонатан, подумав о том, что этот человек неспроста не понравился ему с самого начала. Трудно было представить его рядом с Девон — они даже отдаленно не походили друг на друга. И потом, все эти рассуждения о женитьбе. Если Девон в самом деле помолвлена с Галвестоном, отчего она соглашается встречаться с ним, Джонатаном? Почему она его поцеловала — вернее, почему позволила себя целовать? Он покрутился на стуле, поскольку уже одно воспоминание о том поцелуе возбуждало его.

— Мне известна причина, по которой Девон все это затеяла, — произнес между тем Галвестон. — Но она ничего общего не имеет с призраками.

— Продолжайте.

— Вы, надеюсь, знаете, что она разведена?

— Да.

— Так вот. Через шесть месяцев после того, как Пол ее оставил, у Девон и в самом деле что-то случилось, с. головой. Поначалу она думала, что это просто недомогание — у нее появились головокружения, затрудненное дыхание, временами ее охватывал озноб и начинались приступы тахикардии. Когда же врачи пришли к выводу, что с телесным, так сказать, здоровьем у нее все в порядке, она испугалась.

Джонатан подумал об Алексе — о тех ужасных неделях после несчастного случая. Он тогда чуть с ума не сошел от печали и боли — не мог работать, не мог спать. Много раз он обвинял себя за то, что оставил сына под присмотром престарелой тетки и не уделял ему должного внимания. Так что Джонатан отлично представлял себе, что такое страх.

— Она нашла врача по имени Таунсенд; он психиатр, — продолжал Майкл. — Он уверил Девон, что у нее самая обычная депрессия, другими словами, стресс, который и является причиной всех ее страхов. Как-то Девон мне рассказала, что временами сознание как бы отделяется от ее тела. Сидя в комнате, она могла слышать разговоры окружающих и при этом ощущать, что парит у них над головами. Кроме того, у нее открылось так называемое «тоннельное видение», ну и тому подобные странности.

— Ясно, — произнес Джонатан, хотя особой необходимости выслушивать все это не видел. Досье, которое лежало перед ним на столе, было похищено из офиса доктора Таунсенда. Тот отказался посвятить Дерека Престона в тайны своей пациентки, мотивируя это врачебной этикой и интересами миссис Джеймс. Забравшись в его офис, Дерек обнаружил досье в шкафчике, где хранились старые истории болезней.

Джонатан не был к этому причастен. Он лишь попросил Дерека выяснить, от чего доктор лечил Девон, работа Престона заключалась в сборе всевозможной информации. Не в первый раз этот человек преступал закон, чтобы получить необходимые сведения, и Джонатан опасался, что не в последний. Тем не менее суждениям Дерека Джонатан доверял, а на методы его работы смотрел сквозь пальцы. Вот и в данном случае он не стал упрекать его за излишнее усердие.

— Теперь вы видите, — сказал Майкл, — что весь этот нынешний бред о привидениях — не более чем чушь. Просто возвращаются все старые страхи и волнения Девон. Вполне возможно, что она сейчас находится под воздействием стресса — правда, совсем иного рода. Причиной тому ее работа и наши матримониальные планы. Все эти фокусы-покусы в гостинице она просто-напросто себе напридумывала. Но сама Девон ничего не желает слышать о возвращении болезни.

Джонатан задумался. Душевная болезнь и недавние страхи могли быть явлениями совсем разного порядка. От стрессов страдают миллионы людей, но кто станет рассказывать о подобных проблемах первому встречному? И что, интересно знать, почувствовала бы Девон, узнав об откровениях Майкла?

— Скажите, как я, на ваш взгляд, могу использовать эту информацию?

— Очень просто. Дайте ей понять, что вы обо всем знаете. Девон очень стыдится своих страхов и даже больше того — она боится сойти с ума. Ее родители — и те не знают о болезни. Пригрозите, что, если Девон будет продолжать свою работу, вы обнародуете сведения о том, что она лечилась у психиатра.

Джонатан смерил гостя высокомерным взглядом. Этот парень ему определенно не нравился.

— А вам не кажется, что такого рода ультиматум может отразиться на здоровье Девон, дату если эта информация сделается общим достоянием, на ее карьере, коль скоро вы любите поминать это слово?

Эти слова Стаффорда весьма озадачили Майкла. До сих пор он не думал о практической стороне дела.

— Я больше никому об этом не рассказывал. Только вам — и все. Я полагал, что вы ее слегка припугнете, не более. Надеюсь, вы не воспользуетесь этой информацией, чтобы причинить ей реальный вред?

— А вам бы этого не хотелось, не так ли? Верить в привидения дурно. И вашей карьере, разумеется, был бы нанесен ущерб, если бы люди стали думать, что ваша жена — умалишенная.

Галвестон побледнел. До него, казалось, только сейчас стало доходить, какие последствия могла иметь задуманная им авантюра.

— Я сообщил об этом одному-единственному человеку — вам, — снова повторил он. — Надеюсь, вы понимаете, что этим я хотел помочь нам обоим?

— Я отлично все понимаю, Майкл. И вы можете быть уверены, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы похоронить этот проект. — Но так, чтобы при этом не похоронить и ее. Джонатан встал, давая Майклу понять, что аудиенция окончена.

— Значит, я могу на вас положиться?

— Да, если дело, обернется так, как нужно нам. Мы же с вами этого хотим, не так ли?

— Я вовсе не намерен причинять Девон боль.

Забеспокоился наконец, сукин сын!

— и я тоже. Но так или иначе кому-то пострадать придется, если и впредь все будет идти так, как сейчас.

— Надеюсь, вы не станете на нее слишком давить? Да и давить-то особенно не придется, когда она узнает, насколько хорошо вы обо всем осведомлены.

Я тоже надеюсь, подумал Стаффорд.

Как только Джонатан начал читать историю болезни Девону он сразу понял, что у него на руках козырная карта. Она в самом деле опасалась своих страхов и того, что они могут сделаться достоянием окружающих. Теперь, глядя на Галвестона, который собирался использовать эти сведения против Девон, Джонатан чувствовал себя не меньшим негодяем, чем ее жених.

Майкл давно ушел, а Джонатан все еще оставался за столом, размышляя о происшедшем. Он снова потянулся к недочитанному досье. Впрочем, ему и так многое было ясно. Будучи приемной дочерью, Девон всю жизнь чувствовала себя одинокой и нежеланной. Потом, когда ее бросил муж, это чувство еще больше укрепилось.

Джонатан захлопнул досье. Все, что ему удалось выяснить к этому моменту, ясно указывало, что видения Девон в гостинице были спровоцированы страхом и беспокойством. В сущности, у нее это было не первый раз, и все происшедшее в Стаффорде — следствие тех же самых проблем, что были у нее и раньше.

Потом его мысли вернулись к их, с Девон отношениям. Какая все-таки она тонкая, интеллигентная и бескомпромиссная женщина. И почему-то при личных встречах никаких следов стресса он в ней не замечал. Наоборот, она казалась ему гораздо более открытой, рационально мыслящей и практичной, нежели многие другие представительницы ее пола.

Теперь, когда у него в руках находилось досье Девон, которое со всей очевидностью обрисовало ему природу ее поступков, ничего не стоило дать рациональное объяснение той целеустремленности, с какой она отдавалась работе над проектом. Но Джонатану не хотелось верить в такого рода объяснения. Почему, он и сам не знал.

Глава 9

Надев на себя желтую робу и заколов волосы на затылке, Девон уселась на софу, подогнула под себя длинные ноги и принялась просматривать книги. Хотя на улице уже сгустилась тьма, а огонь в камине горел еле-еле, она продолжала упрямо переворачивать страницу за страницей, и одна за другой перед ней прошли «Истинные истории с привидениями» Эрика Вандермеера, «Охотник за призраками» Ганса Хольце-ра, «Привидения Америки» Джин Андерсон, «Царство призраков» Саймона Марсдена и еще с полдюжины подобных книг. Теперь они валялись рядом с софой на ковре, испещренные пометками Девон.

Ветер бросил в окно пригоршню ледяных дождинок, и Девон с забившимся от страха сердцем оглядела комнату. Никого. Только ветер и дождь.

Весь вечер она вздрагивала, обращая внимание на малейший шорох.

— Господи, как я все это ненавижу! — Девон захлопнула очередную книгу. Впрочем, чтение это было весьма занимав тельным. Вывод, который она сделала под конец, был кратким, но емким: Все авторы верят в привидения. Особо она выделила доктора Фрэнсиса Линдермана, автора «Плененного духа»: он единственный из всех давал приблизительную классификацию призраков, утверждая, что, по сообщениям очевидцев, эти бесплотные создания умели без видимых усилий парить в воздухе темных спален и мгновенно исчезать с появлением слуг с зажженными канделябрами. Двадцать восемь процентов эпизодов с участием выходцев из потустороннего мира именовались «полтергейстом» и представляли собой описание проделок весьма шаловливых духов, которые двигали мебель, задергивали и раздвигали шторы и занимались прочими невинными проделками. Лишь два процента призраков попадали в категорию демонов или духов зла.

Среди этих двух процентов мне и придется искать.

О том, что встреча с представителем потусторонних сил состоялась, должны были свидетельствовать звуки шагов на пустынных лестницах, звон ржавых цепей, оков и ощущение леденящего холода. Сердце Девон учащенно забилось, когда она прочла о последних признаках: странном резком запахе, напоминающем запах креозота. Именно такой запах почувствовала Девон в Желтой комнате.

Странное дело, хотя описания призраков в разных изданиях варьировались, почти все авторы упоминали о горящих глазах или о пустых глазницах. Девон сразу же вспомнилась старуха, которая являлась ей в гостинице «Стаффорд». Даже одеяние призраков — бесформенное, с размытыми контурами — имело много общего с платьем, в которое; была облачена та дама.

В книге Линдермана также упоминалось о том, что призраки вступают в контакт с людьми, когда хотят им что-то сообщить, и очень часто передают информацию во время сна. До событий в Стаффорде единственной книгой ужасов, которую Девон прочитала, был «Экзорсист» Уильяма Блэтти. Потом в течение недели она страдала от кошмаров. Поскольку количество аналогичных книг, прочитанных ею только что, было неизмеримо больше, Девон подумала, что ее, возможно, ждет веселенькая ночка.

Откинувшись на подушки, она задумалась над рассказом с коротким пугающим заголовком — «Демон». Рассказ был посвящен некой жестокой сущности, которая гонялась за несчастной женщиной, оставляя на теле жертвы синяки. Самым ужасным в этой истории было то, что, когда героиня выехала из сделавшегося для нее опасным дома, злая сила последовала за ней, продолжая избивать ее, так что несчастную пришлось отправить в госпиталь. Этот рассказ заставил Девон содрогнуться. Имел ли Флориан Стаффорд возможность совершать что-либо подобное? И если ему известно о ее намерениях, сможет ли он ее остановить?

На первый взгляд это казалось немыслимым, но Девон все равно разволновалась — как тогда, в гостинице, когда она по неизвестной причине отказалась вписать в книгу для приезжающих свой точный адрес.

Решив не мучить себя бесполезными вопросами, она, выпив целый стакан хереса, чтобы обеспечить себе спокойный беспробудный сон, улеглась в постель.

Но не успела она закрыть глаза, как в ее вон вторглось двухголовое существо в одежде, измазанной кровью. Девон в ужасе проснулась и долго боялась закрыть глаза, напряженно разглядывая темноту. Ближе к утру она снова забылась тревожным сном, но видения не исчезли. Двухголового монстра сменил мужчина, разглядеть которого она не могла, зато отчетливо ощущала на себе тяжесть его тела. Призрак ласкал ее, целовал, понуждая, правда очень ласково, вступить с ним в любовную связь. На какое-то время Девон вдруг показалось, что это Джонатан; иллюзия была настолько полной, что она почувствовала на своих губах его жгучий поцелуй, памятный по единственной встрече у нее на квартире. Однако, когда Девон открыла глаза, выяснилось, что это вовсе не Джонатан, а торжествующий Флориан, который как раз в этот момент входил в нее. Он смеялся над ней даже в тот момент, когда слился с ней.

Она пробудилась вне себя от ужаса. Сердце ее бешено билось. Видения растаяли, словно их и не было, и Девон наконец смогла заснуть спокойно.

Когда она проснулась окончательно, от происшедшего у нее остались разрозненные образы, не более. Примерно то же самое она запомнила тогда, в Желтой комнате. Неожиданно Девон захотелось, чтобы Джонатан изыскал-таки способ ее остановить и отвадить от этой опрометчивой затеи… Он звонил ей несколько раз после свидания у нее дома, но и у него, и у нее было дел по горло, так что встречу отложили на неопределенное время. Однако, когда минутная слабость прошла, Девон поняла: она пойдет до конца, даже если Джонатан будет всеми силами препятствовать этому.

Со вздохом выбравшись из кровати, Девон отправилась на кухню, чтобы сварить себе кофе. Потом с чашкой в руках она вернулась в гостиную, и только расположилась на диване, как зазвонил телефон.

Кто бы это мог быть? — удивилась Девон. Была суббота, и так рано ей не звонила даже мать.

— Девон? — раздался в трубке знакомый голос.

— Слушаю.

— Это Эрни Таунсенд. Девон облегченно улыбнулась.

— Доктор Таунсенд! Рада вас слышать. Как там Беверли и дети? — Таунсенд имел обыкновение рассказывать пациентам о своей семейной жизни — точно так же, как они рассказывали ему о себе. Это обеспечивало ему доверие со стороны его подопечных, и именно поэтому Девон поверила ему с их первой встречи.

— У них все в порядке. А как ваши дела?

Девон вздохнула, но тут же решила, что особых оснований для жалоб у нее нет.

— В последнее время пришлось много работать, но эта работа доставляет мне большое удовольствие. Я пишу книгу, совершенно отличную от прочих. Тема кому угодно может показаться невероятной, но я уверена, что справлюсь.

— Рад, что ваши дела идут в гору. Звоню я вам, однако, совсем по другому поводу.

Поскольку доктор не давал о себе знать вот уже несколько лет, Девон разволновалась. В самом деле, с чего это Таунсенду вдруг пришло в голову Напомнить ей о своем существовании?

— Что-то случилось? Ничего страшного. Но я решил на всякий случай поставить вас в известность. Несколько дней назад в мой офис заявился некий субъект по имени Престон. Он задал мне множество вопросов, касающихся вас, а в конце попросил назвать причину, по которой вы ко мне обращались. Я, естественно, отказался.

— И правильно сделали.

— Он предлагал мне деньги, Девон. Довольно значительную сумму. Я решил, что вам следует об этом знать.

Все ясно. Только Джонатан мог решиться на такое — ему и раньше приходилось обращаться к услугам детектива. Но как он узнал о Таунсенде?

— Благодарю вас, доктор. И… большое спасибо за информацию.

— Погодите, это еще не все. Девон вцепилась пальцами в трубку.

— Вот как? В таком случае продолжайте.

— Пропала ваша история болезни. Не исключено, что ее просто сунули куда-нибудь и забыли. Но принимая во внимание визит Престона… Короче говоря, все это очень подозрительно.

Девон затаила дыхание, но трубка многозначительно молчала.

— Вы только что сказали… Может быть, и правда ваши сотрудники куда-нибудь ее засунули? — Девон наконец заговорила, но только для того, чтобы продолжить разговор. На самом деле ответ был ей известен.

— Если историю болезни украли, тут уж ничего не поделаешь. Доказательств у нас никаких — больше ничего в офисе не пропало! Я даже не знаю, отчего мне взбрело в голову ее разыскивать. Возможно, этот человек проявил слишком большую настойчивости, и я решил удостовериться, что все на месте.

— Благодарю вас доктор Таунсенд. — Девон изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно. — Думаю, что ничего страшного не произошло, но все равно — еще раз спасибо.

— Мне кажется, Девон, у вас есть проблемы… Если по какой-то причине вам вдруг захочется со мной встретиться, помните, я всегда к вашим услугам.

— У меня все хорошо, доктор. Спасибо за заботу. — Девон положила трубку на рычаг и безвольно откинулась в кресле. Ей все еще не хотелось верить, что Джонатан способен совершить столь бесчестный поступок — особенно после памятного вечера, который они провели у нее дома. Но то немногое, что ей удалось выяснить из газет о методах, которые Стаффорд подчас использовал в своей деятельности, весьма ее впечатлило. У этого человека была репутация холодного и безжалостного дельца, и он не колеблясь погубил несколько компаний, пытавшихся перейти ему дорогу в бизнесе.

Теперь это пыталась сделать она, Девон, и было бы наивно сомневаться в том, что свою фамильную честь Стаффорд станет защищать с не меньшим энтузиазмом, чем свое достояние.

Итак, ее история болезни исчезла. Девон не сомневалась, что при желании из нее можно было извлечь достаточно самых разнообразных сведений.

Девон вспомнила Флориана Стаффорда. Теперь она была почти уверена, что он и Джонатан имеют много общего. Но если так, неплохо было бы знать заранее, чем это ей грозит.

— Ублюдок! — сказала она и направилась в ванную комнату. Она не позволит ему раздавить себя, как жалкого червя, В понедельник она ему задаст!

Быстро приняв душ, Девон натянула черные слаксы и причесалась. Надев голубую водолазку, черные туфли-лодочки и набросив на плечи пальто, Девон быстро вышла из квартиры.

Усаживаясь в такси, она решила, что дожидаться понедельника не станет: к чему, когда ей известно, где он живет? По мере того как машина приближалась к Пятой авеню, гнев Девон все рос и достиг точки кипения, когда такси остановилось у дома Джонатана. Девон твердым шагом направилась к застекленной будке консьержа, заполненной снизу доверху экранами, датчиками и прочим оборудованием, обеспечивающим безопасность жильцов. Ее встретил тот же охранник, который находился в будке в достопамятный вечер, когда Девон обедала у Джонатана. Поскольку Стаффорд вторгся в ее частную жизнь, она решила, что будет вполне справедливо с ее стороны отплатить ему тем же.

— Здравствуйте, Грей, — мило улыбнувшись, обратилась Девон к охраннику. — Отличное сегодня утро.

Блондин, сидевший в будке, был приятно удивлен тем, что она запомнила его имя, хотя Девон просто-напросто прочитала то, что было отпечатано на бирке, пришитой к его карману. — Доброе утро, миссис Джеймс.

Он стало быть, тоже ее запомнил. Что ж, отлично.

— Я пришла к мистеру Стаффорду Он сказал мне, что я могу подняться прямо к нему, как в прошлый раз.

Грей, нахмурившись, сдвинул светлые брови.

— Странное дело, никак не могу вспомнить, чтобы он предупреждал меня насчет вас. Надо посмотреть список приглашенных.

— Уверена, что вы обязательно найдете там мое имя. — Не дожидаясь ответа, Девон направилась в сторону личного лифта Джонатана. — Я ужасно опаздываю, — бросила она на ходу, — а вы ведь знаете, как Джонатан относится к такого рода вещам. Должно быть, ее слова попали в точку, поскольку Грей ухмыльнулся и, достав ключ, тоже двинулся к лифту.

— Вы правы. Если что не по нем — спуску не жди. — Он сунул ключ в замок, и двери лифта разъехались в разные стороны. Девон ступила внутрь. — Вы душка, Грей, — улыбнулась она. консьержу, нажимая на кнопку нужного этажа.

Когда лифт остановился и двери снова открылись, Девон вошла в холл и покрутила головой в надежде увидеть экономку Джонатана или даже самого хозяина, но так никого и не обнаружила. Тогда она пустилась в самостоятельное путешествие по, квартире, осмотрев сначала гостиную, потом столовую. Низкорослую темноволосую экономку она нашла на кухне, когда заглянула туда сквозь неплотно прикрытую дверь. Женщина драила кастрюлю из нержавеющей стали. Девон прошла дальше и оказалась около кабинета Джонатана. Кабинет был пуст, но ей показалось, что она слышит приглушенные мужские голоса, доносящиеся из комнаты неподалеку. Она двинулась на звук. Дверь была приоткрыта, и Девон с замирающим сердцем заглянула в комнату. Она увидела, как Джонатан, стоя на циновке, обменивается ударами с невысоким жилистым человеком. Оба партнера были одеты в белоснежные кимоно и подпоясаны черными поясами. Противником Джонатана был японец, это не оставляло сомнений. Вот он провел молниеносный прием, и Джонатан оказался на полу. С легкостью вскочив на ноги, он повернулся в сторону двери..

— Мне очень жаль, что я вынуждена прервать ваш поединок. — Девон решительно шагнула в комнату.

Джонатан, только теперь заметивший присутствие Девон, казалось, ничуть не удивился.

— Что ж, я только приведу себя в порядок и буду в вашем распоряжении.

— Мы будем говорить здесь и сию же минуту. Лицо Джонатана сделалось непроницаемым.

— Хорошо, но для начала скажите, как вы сюда вошли?

— Это было не так уж трудно. Больше вопросив не последовало.

Тем временем японец бросил Джонатану полотенце, которым тот отер лицо от пота.

— Пойдемте со мной. — Стаффорд взял Девон за руку и направился в сторону кабинета. — Выпить хотите? — Опросил Джонатан, когда они вошли в кабинет. — Судя по вашему виду, это вам не помешает.

Хотя Девон буквально дрожала от злости, она и не думала отказываться.

Джонатан, судя по всему, начал терять терпение.

— Может, присядете?

— Лучше я буду говорить стоя.

— Как вам угодно. Итак, Девон, что случилось?

— Черт бы вас побрал! Вы отлично знаете, что случилось. Вы вломились в офис доктора Таунсенда и выкрали мою историю болезни.

— Я этого не делал.

— Отпираться бесполезно. Я знаю, что это организовали вы.

— Ничего я не организовывал. Это дело рук моего детектива, который действовал по собственной инициативе.

Что ж, по крайней мере Стаффорд не отрицал очевидное.

— Так или иначе вы ее заполучили и прочитали. Теперь вы знаете обо мне то, чего не знает никто. Вам известно все о моем Детстве… о замужестве…

Джонатан хотел было взять ее ладонь в свою; чтобы успокоить, но Девон отдернула руку.

— Не смейте ко мне прикасаться!

— Выслушайте меня, Девон. Я прочитал далеко не все, да мне это и не надо. Я просто хотел узнать зачем вы ходили к психиатру. Я всегда понимал, что за вашим упорством что-то стоит. Не то, о чем ВЫ говорили. Теперь я это выяснил.

— Я делаю это ради Бернарда и Энни — упрямо сказала Девон.

— Уж себе-то не стоит врать. Девон. Вы делаете это, желая доказать, что вы не сумасшедшая. Вас ужасает мысль, что всего, якобы происходившего в гостинице, на самом деле не было и в помине. Вы опасаетесь, что этот случай — худший из всех что уже бывали с вами прежде, и что в будущем вы не сможете контролировать себя.

Господи, он сказал то, в чем она боялась себе признаться! Что, если с ней и вправду ничего не было, а призраки — лишь игра больного воображения? И если ее психика не в порядке, кто знает, какие еще несуразности она в состоянии выкинуть?

— Все происходило именно так, как я вам рассказывала, я ничего не придумывала, и мое воображение тут ни при чем. Я не забыла то, что было со мной в прошлом. Так вот, хочу поставить вас в известность — между прошлыми и настоящими событиями нет ничего общего.

— Стресс может принимать причудливые формы, Девон.

— Если вы полагаете, что таким образом остановите меня, то ошибаетесь. Я не оставлю этого дела.

Джонатан некоторое время молча наблюдал за Девон. Его серо-голубые глаза пытались что-то отыскать на ее лице.

— Сейчас по крайней мере я понимаю, почему это для вас так важно.

Девон только фыркнула ему в лицо.

— Вы что-то скрываете, Джонатан Стаффорд. Ведь все это даже не вас затрагивает, а вашего дальнего родственника, который когда-то жил в том проклятом доме. — Девон перевела дух. — Так почему вы стараетесь меня остановить. Что вы пытаетесь утаить?

В коридоре послышался странный шум.

— Папочка, хочешь посмотреть? — Алекс Стаффорд распахнул дверь, толкнув створку колесом своего инвалидного кресла. Когда он увидел, что его отец не один, на его смуглом лице появилось озадаченное выражение.

— Извини, отец. Я не знал, что у тебя гости.

Сознание Девон, которое все еще было возбуждено ссорой с Джонатаном и утренними откровениями по телефону, лихорадочно вбирало в себя новые неожиданные впечатления.

— Ничего страшного, сынок. — Джонатан, придерживая дверь, помог мальчику вкатиться в кабинет. — Это миссис Джеймс. Она решила навестить меня, не предупредив заранее.

Девон собрала волю в кулак и изобразила на лице приветливую улыбку. Мальчик был уменьшенной копией отца — такие же черные волнистые волосы, смуглое лицо и синие, как у отца, глаза.

— Познакомьтесь, миссис Джеймс, — сказал Джонатан. — Это мой сын Александр.

Девон склонилась над коляской Александра и протянула руку.

— Привет, Алекс. Я очень рада тебя видеть.

— Правда? — Мальчик пожал ее руку с таким достоинством, будто проделывал это уже десятки раз.

— Да. Ты мне сразу понравился.

— Я пришел, чтобы показать отцу набросок.

Девон взглянула на маленький металлический столик, привинченный к креслу. Рисунок лежал там рядом с коробочкой с цветными мелками.

— Тигр. Здорово. А ты, оказывается, талантливый парень.

— Это особенный тигр — белый. Такие очень редко встречаются. В прошлую субботу мы ходили в зоопарк, специально чтобы на него посмотреть, но рисовать я закончил только сейчас.

— Отличная работа, сын. — Джонатан взял рисунок и стал его рассматривать. — Обязательно сходим туда еще, чтобы ты зарисовал и других животных.

— Это будет чудесная прогулка, папочка.

— Ну а теперь мне нужно уделить немного времени мисс Девон. Потом мы отправимся куда-нибудь позавтракать.

— Хорошо, отец.

— Рада, была с тобой познакомиться, Алекс, — сказала Девон.

— Я тоже, миссис Джеймс. — Алекс протянул ладошку и еще раз с удовольствием пожал Девон руку. После этого он покатил прочь из комнаты.

Некоторое время Девон молча смотрела на закрывшуюся за мальчиком дверь. Неожиданно в ней пробудились материнские инстинкты, о которых она даже не подозревала. Ее сердце разрывалось от сочувствия к малышу; она пыталась понять, что он должен был испытывать, вечно пребывая в своем кресле. В то же время лицо Джонатана продолжало оставаться непроницаемым.

— Теперь я поняла, в чем дело, — обратилась к нему Девон. — Вы все это время хотели защитить сына. Вы боялись, что публикации, связанные с вашим семейством, привлекут к нему излишнее внимание, вызовут расспросы и насмешки со стороны товарищей и даже учителей. Я права? — Джонатан продолжал молча смотреть куда-то поверх ее головы. — Но почему вы не сказали мне об этом сразу? Я понимаю и разделяю ваши опасения.

— Неужто? — Теперь он смотрел на нее в упор. — Откуда вам знать про мои опасения? Вы даже представления не имеете, что переживаю я. Новая травма может стать для Алекса катастрофой.

— Скажите, что с ним случилось?

— На него свалилось тяжелое бревно. Это произошло, когда ему было всего пять лет.

— О, Джонатан, — тихо произнесла Девон. Ей захотелось взять часть его ноши на себя, разделить с ним его боль.

— Он удивительный ребенок. Умный, любящий, щедрый. Большего и желать нельзя.

— Он очарователен. — Девон приложила ладонь к щеке Джонатана. — Я ворвалась в вашу жизнь, словно ураган. Но знаете, если бы у меня был ребенок, я сделала бы все, чтобы его защитить.

Джонатан прижал ее ладонь к своему лицу. В его руке было столько тепла и силы, что, как казалось Девон, она согласилась бы сидеть так вечно.

— Жаль, что так получилось с вашей историей болезни. Можете забрать ее, если хотите.

Девон с облегчением улыбнулась.

— Лучше отошлите ее обратно доктору Таунсенду. Джонатан кивнул, и Девон поднялась, собираясь уходить.

— Вы сказали, что все понимаете, — промолвил он ей вслед. — Означает ли это, что вы прекратите работать над своей книгой?

Повернувшись Девон внимательно посмотрела на него.

— Дайте мне возможность немного подумать. Вы согласны?

— Я хочу вас видеть.

— Когда?

— Если вы не против поздних свиданий, мы могли бы встретиться сегодня вечером. Алекс ложится спать в девять. Генри заедет сначала за вами, а потом за мной. Я знаю один очаровательный итальянский ресторанчик на Гранд-стрит.

— Обещайте мне, что мы не будем говорить о книге — мне необходимо время, чтобы решить, как быть дальше.

— Справедливое требование. И еще мы не станем обсуждать проблемы Алекса. Скажу сразу — это не самая моя Любимая тема.

Девон кивнула. Она отлично поняла Стаффорда. Он приблизил ее руку к губам, перевернул и поцеловал в ладошку.

— В таком случае до вечера.

Жар его поцелуя пронзил тело Девон, словно тонкий острый клинок. Она высвободила руку и, улыбнувшись на прощание Джонатану, направилась к выходу.

Как только Девон ушла, Стаффорд бросился в кресло и замер в нем. Он премерзко себя чувствовал — в ее глазах он прочитал чуть ли не обвинение в предательстве. Впрочем, история с «досье» Девон ему и самому до крайности не нравилась.

Как ни странно, нежданное появление Алекса в его кабинете позволило, хотя бы частично, решить проблему. Девон поняла наконец, что он старался не ради себя, а ради сына.

Но это была не вся правда.

Стаффорд потер подбородок и подумал, что, возможно, сочувствие к Алексу заставит Девон отказаться от написания книги, хотя он не очень верил в это — в противном случае он рассказал бы все, что знал о своем прошлом. И все же Джонатан надеялся, что теперь, когда Девон увидела Алекса, ему легче будет защитить доброе имя Стаффордов.

Постепенно его мысли каким-то причудливым образом перешли совсем в другое русло. Джонатан вспомнил, что четыре дня в неделю в отсутствие Алекса дом пустовал и он спал в одиночестве. Прошло уже немало времени с того дня, как он занимался любовью с Акеми. Но ее ласк ему больше не хотелось. Вот если бы заманить к себе в постель Девон…

Ну-ка признайся, старина, когда ты в последний раз раскидывал сети, чтобы соблазнить красивую женщину? Пожалуй, ты уже забыл, как это делается. Интересно, сколько для этого понадобится времени? Из того, что Стаффорд знал о Девон, можно было заключить, что ее общение с мужчинами носило весьма эпизодический характер. Возможно, их было-то всего двое — Галвестон да ее муж. Что бы там ни воображал себе Майкл, было ясно: Девон стремилась положить конец их связи. Притом она, несомненно, испытывала к нему, Джонатану, весьма нежные чувства. Стаффорд не был столь уж неопытен, чтобы не отдавать себе в этом отчет. Он надеялся, что ему удастся заставить этот костер запылать и в результате Девон окажется с ним. Ухаживая за Девон, он мог разом убить двух зайцев. Это, разумеется, не было его основной целью, но к чему лишать себя очевидной выгоды? Постепенно под его руководством она должна отказаться от своих опасных поисков.

В конце концов мысль о возможной близости с Девон захватила Стаффорда настолько, что он почувствовал сильнейшее возбуждение. Единственный поцелуй, которым они обменялись, оказался для него сильнейшим возбуждающим средством, как и воспоминание о Девон, такой теплой и податливой в его объятиях… Казалось, эта женщина была специально создана для него. Неужели с ней будет то же, что было у него с другими? Когда он добивался своего, то очень скоро терял к ним всякий интерес.

И вдруг Стаффорду очень захотелось, чтобы с Девон этого не произошло как можно дольше.

Глава 10

Огонек свечи загадочно мигал в подсвечнике красного стекла, установленном в центре стола. Над их головами возвышался навес, переплетенный побегами ползучего хмеля, а где-то в тени наигрывали скрипки, сопровождавшие безукоризненное пение Марио Ланца. Девон все спрашивала себя, сколько лет этому, сделавшемуся уже привычным итальянскому ресторанчику — удивительному кусочку старой Италии, который притулился на Гранд-стрит.

Джонатан выбрал ресторан «Валентино» из-за его старомодного комфорта и удивительно вкусной, приправленной специями еды, которую там подавали. Блюда были настолько калорийны, что Джонатан не мог позволить себе бывать здесь слишком часто.

Они разговаривали о политике и очень скоро пришли к выводу, что оба ужасные консерваторы. Потом разговор перекинулся на произведения искусства, которые оба коллекционировали, а затем и на другие, самые неожиданные темы. Так, например, Джонатан признался, что испытывает страсть к катанию на лыжах. Правда, с этим пришлось расстаться, как только он начал серьезно заниматься делами.

— Я люблю спорт, — сказал он, — катаюсь на лыжах с детства. Я и теперь с грустью смотрю на снег, вспоминая былые радости.

— А я училась в колледже и перестала посещать его, когда начала встречаться с Майклом — он не мог понять, зачем мне это нужно; все наши разговоры по этому поводу кончались ссорами.

— Уверен, вы были хорошей студенткой.

Девон улыбнулась.

— Неплохой. Я бы могла учиться лучше, если бы регулярно посещала занятия.

Потом они поговорили о путешествиях под парусом — это было еще одним хобби Джонатана, которое он был вынужден оставить по причине чрезмерной загруженности делами.

— А я вот никогда не плавала на яхте, — с сожалением сказала Девон. — Думаю мне бы это понравилось. Когда ветер дует в лицо, появляется чувство безграничной свободы. Удивительное ощущение.

— Это правда. Жаль, что я продал яхту. Из-за недостатка времени приходится отказываться от многого.

Постепенно между ними установилось чувство товарищества, которое все больше укреплялось по мере того, как, продолжался их разговор. Им подали листья салата, политые оливковым маслом и удивительно вкусным вином, потом подоспело ризотто для Джонатана и гноччи с сыром горгонзола для Девон. На десерт подали пропитанные ромом пирожные с кофейной подливкой.

Глаза Джонатана почти совсем потеряли серый оттенок и теперь казались голубыми, а его губы приобрели ясно выраженный чувственный изгиб. Девон не могла оторвать взгляда от его лица — ей не давали покоя воспоминания о поцелуе, жар которого все еще ощущали ее губы.

— Скажите, — спросила она, стараясь переключить внимание, — чем вы занимались утром, когда я вломилась к вам так неожиданно?

— Мы отрабатывали приемы карате. Это тоже мое хобби — одно из немногих, которые я еще могу себе позволить.

— Расскажите мне об этом вашем увлечении.

Джонатан поставил стакан с кьянти на бело-красную, в шашечку, скатерть. Хотя его лицо, как всегда, было бесстрастным, Девон подметила несомненные признаки того, что он не на шутку ею увлечен. Неудивительно, что у нее возникло теплое чувство по отношению к этому человеку, благодаря которому распускался цветок ее женственности.

— Карате было изобретено жителями Окинавы, когда завоеватели отобрали у них оружие и им стало нечем себя защищать.

— Ка-ра-те, — по слогам произнесла Девон, словно желая попробовать это слово на вкус. — Те люди, которые ломают кирпичи кулаками, тоже используют приемы карате?

Джонатан улыбнулся.

— Удары ладонями и кулаками — основные в карате, но используются также локти, колени и стопы. Я заинтересовался боевыми искусствами в пятнадцать лет, когда мы с отцом путешествовали по Японии. Начал я, правда, с дзюдо. Этот вид противоборства требует гибкости и более тесного контакта соревнующихся, он больше напоминает борьбу. Лишь со временем я увлекся карате.

Девон посмотрела на руку Стаффорда и провела пальчиком по твердой, будто каменной, ладони. Ладонь оказалась куда более мозолистой, чем она ожидала, но Девон все равно не верилось, что ею можно ломать кирпичи.

— Эти шутки я проделывал в молодости, — сказал Джонатан, Казалось, ему удалось проникнуть в ее мысли. — Теперь я занимаюсь карате, чтобы держать себя в форме. Джентльмен, которого вы у меня видели, — мой тренер Танака Мотобу. Мы дружим вот уже десять лет.

— Мне всегда казалось, что боевые искусства включают в себя медитативные упражнения.

Вы тоже занимаетесь медитацией?

— С помощью медитации достигается гармония между дыханием и действием как таковым. Каждый вдох или выдох должен совпадать с тем или иным движением. Медитация придает чувство уверенности в своих силах. Говорят, что, если человек преуспеет в искусстве карате по-настоящему, ему не страшна никакая опасность ни извне, ни изнутри — та опасность, что исходит из души самого человека, обуреваемого страстями. — Стаффорд хищно улыбнулся и с силой сжал руку Девон. — Когда я смотрю на вас, то понимаю, Что овладел искусством карате не до конца, — страсти меня не отпускают.

Девон расхохоталась, чувствуя при этом, как учащается биение ее сердца.

— Звучит весьма увлекательно. Скажите, кто вам привил любовь к карате?

— Отец. Ведь это он взял меня с собой в Японию. Впрочем как только мы попали туда, мне довольно редко доводилось его видеть.

— Расскажите что-нибудь о нем, — попросила Девон. Джонатан выпустил ее руку и, не отрывая глаз от ее лица, откинулся на спинку стула.

— Боюсь, это может разрушить некоторые ваши иллюзии.

— У меня их нет, так что продолжайте.

Джонатан вздохнул.

— Александр Маршалл Стаффорд. Высокий, смуглый. Он выглядел почти так же, как я сейчас.

— У меня создается ощущение, что все мужчины из рода Стаффордов очень похожи внешне.

— Боюсь, что на этом сходство и кончается. — Джонатан отвел взгляд — он явно не относился к тому разряду людей, которые с легкостью открываются перед окружающими, и Девон никак не могла взять в толк, зачем ему это понадобилось именно сейчас.

— Поверьте, мне все это очень интересно.

— Маршалл Стаффорд, человек холодны и расчетливый, — тут Джонатан покрутился на стуле, словно решая, говорить Девон всю правду или только часть, — был не слишком хорошим отцом и мужем. Моя мать да и я вместе с ней постоянно страдали от одиночества. У матери по крайней мере оставались благотворительность и загородный клуб, где она могла встречаться с друзьями. Я же с головой ушел в книги. Но даже мои хорошие отметки мало радовали отца, да и на мать он вечно злился. При всем том мы оба его любили. Его одобрение требовалось мне больше всего на свете. — Джонатан хмуро посмотрел на Девон, и у нее сжалось сердце от боли за него.

— Теперь он наверняка гордился бы вами. Стаффорд улыбнулся.

— Думаю, вы правы. До некоторой степени мне удалось приблизиться к отцу, когда я окончил Приистонский университет и ушел с головой в семейный бизнес. Начинал с самого низа, как это делал до меня каждый Стаффорд. Я был готов доказать, что кое-чего стою, и, продвигаясь по служебной лестнице, достиг положения менеджера высшего звена как раз к тому моменту, когда отец умер.

Девон вспомнила фотографии в газетах, на которых были изображены Джонатан и его сестра Мадлен. Оба они, одетые в черное, стояли у гроба отца.

— Через час после того, как я узнал о смерти отца, контроль над корпорацией перешел ко мне. — Джонатан взял свой бокал и сделал большой глоток. — Поначалу мне пришлось несладко. Оказывается, сам того не подозревая, я очень полагался на отца — особенно в делах корпорации. К тому же я только что женился. Но после смерти Стаффорда-старшего мне хочешь не хочешь, пришлось вникать в семейное дело. Я работал семь дней в неделю по шестнадцать часов в сутки, и у меня не было ни минуты свободного времени ни для жены, ни для Алекса. Я начал совершать те же ошибки, какие в свое время совершал мой отец, но тогда не замечал этого. Дело кончилось тем, что я потерял Ребекку. Потом умерла моя мать. К счастью, я наконец стал понимать, что происходит. Теперь я провожу с Алексом все свободное время.

На лицо Стаффорда набежала тень. Возможно, это было вызвано воспоминанием о том, что произошло с его сыном.

Девон была тронута.

— Мне кажется, он вас очень любит. Напряжение, сковавшее Джонатана, отступило.

— Вы это заметили?

— Этого нельзя не заметить. К тому же женская интуиция… Он накрыл ее ладони своими.

— А ваша интуиция, случайно, не подсказывает вам, о чем я сейчас думаю?

У Девон мгновенно пересохло во рту.

— Вы имеете представление, до какой степени я вас хочу? У нее внутри словно полыхнул огонь, а когда Джонатан принялся поглаживать большим пальцем ее ладонь, Девон затрепетала.

— Но мы же едва друг друга знаем.

— Да что вы? Я ведь только что рассказал вам о своей семье, о своей жизни. И знаете, почему я это сделал?

— В самом деле, почему?

— Мне хотелось поступить с вами честно.

— Не совсем понимаю, на что вы намекаете.

— Ну… я ведь знаю о вас кое-что такое, о чем мало кто догадывается.

Девон насторожилась.

— Вы имеете в виду мою историю болезни?

— Несомненно, какую-то информацию я почерпнул оттуда. Но еще больше я узнал, изучая ваш характер, и теперь имею довольно ясное представление о том, кто вы на самом деле. Впрочем, даже если бы вы сильно отличались от созданного мною образа, я все равно продолжал бы мечтать о вас. Если вы столь же честны перед собой, как я думаю, то должны признаться, что тоже неравнодушны ко мне.

Девон невольно вздрогнула. Она и в самом деле хотела близости с Джонатаном; это ощущение появлялось всякий раз, когда он находился рядом. Однако она сказала только:

— В наших отношениях следует принимать в расчет многие вещи.

— Вещи — или людей? Майкла Галвестона, к примеру?

— Я же говорила вам, что мы с Майклом друзья.

— Тогда что же?

— А как насчет Акеми Кумато? — Вас волнует, что я к ней езжу? — Казалось, Джонатана чуть ли не обрадовали ее слова.

— Ну, скажем, меня это стало бы волновать, если бы я… если бы мы…

— У нас с Кумато был своего рода договор. До недавнего времени наши отношения устраивали нас обоих, но в них не хватало подлинных чувств. Я с ней поговорю.

— Поговорите? — Неужели это должно было означать, что он собирается покинуть Акеми? А если так — действительно ли это нужно ей, Девон? — Не знаю что и ответить, Джонатан. Меня не интересуют кратковременные связи.

— Меня тоже.

Девон покачала головой.

— Как у вас все просто получается. Мы совсем разные люди, наши отношения могут не сложиться. Кроме того, следует иметь в виду мою работу.

— Жизнь редко дает гарантии, Девон. Если не рисковать, то и победы не видать.

— Но как быть с моим проектом?

— Да что с проектом? Неужели вы решитесь его продолжить, даже зная, что в результате пострадает Алекс?

— Признаться, я не уверена, что моя работа и в самом деле может угрожать eго здоровью. Кроме того, я решила пойти на компромисс. Я буду продолжать расследование хотя бы ради себя самой. Вы уже знаете, что мне нужно кое в чем убедиться. Но теперь я буду делать это скрытно, никого не посвящая в свои планы. Как поступить с собранными материалами, я решу, когда завершу исследования, не раньше.

Некоторое время Стаффорд молчал, обдумывая ее слова, и постепенно его лицо снова приобрело непроницаемое выражение.

— Договорились. Компромисс так компромисс. Девон облегченно вздохнула.

— Значит ли это, что вы больше не станете мне препятствовать?

— До тех пор, пока не увижу в вашей работе непосредственной опасности для себя и Алекса.

— В таком случае вы не откажетесь мне помочь? Почему бы вам не сходить со мной на несколько встреч? Вдвоем нам легче будет докопаться до истины.

— А что, если истина окажется не такой, как вы ожидали?

У Девон словно что-то сжалось в груди. В самом деле, что тогда?

— В таком случае, Джонатан, вы узнаете правду, какой бы она ни оказалась.

— Но как быть с нами, Девон? Я отношусь к тому типу мужчин, которые привыкли получать желаемое. Мы оба теперь знаем, чего я хочу от вас.

Девон сглотнула и надолго припала к бокалу с вином.

— Мне нужно подумать, Джонатан.

— Неужели? — Взгляд Джонатана словно просвечивал ее насквозь, подмечая желание, которое она старалась скрыть. — Ладно. Посмотрим, сколько вам понадобится времени. — С этим словами он поднялся, подозвал официанта и оплатил счет.

На улице продолжал задувать пронизывающий ветер, не Генри оказался на месте. Включив зажигание, он медленно повел машину им навстречу. Джонатан распахнул дверцу, Девон скользнула на сиденье. На улице, подняв воротники двигались пешеходы спеша укрыться от пронизывающего ветра за стенами домов. Джонатан занял место рядом с Девон и плотно прикрыл дверь.

— Покатайте нас немного по городу, Генри. Возможно, нам придет фантазия где-нибудь остановиться и немного выпить. — Он придвинулся к ней ближе.

— Опять выпить! — Девон притворилась возмущенной. — Вы только что ели макароны, десерт и пили вино. По-моему вы отступаете от своих правил. Это, должно быть, мое дурное влияние.

Джонатан загадочно улыбнулся.

— Да уж, Девон, вы и в самом деле заставляете меня совершать необдуманные поступки.

Он нажал кнопку, и мгновенно между ними и водителем выросла перегородка. Только несколько голубоватых лампочек освещали салон. Негромко зазвучала музыка. Некоторое время они ехали в молчании, потом рука Джонатана поднялась к ее лицу.

— Весь вечер меня не оставляло желание вас поцеловать. Когда его губы прижались к ее губам, Девон издала тихий стон и, приоткрыв рот, страстно ответила ему. Возможно, этого и не стоило делать, но сопротивляться обаянию Стаффорда она была не в силах. Его руки были везде: они гладили ее, прижимали к широкой груди, запутывались пальцами в волосах. Джонатан продолжал целовать ее, используя всю свою чувственную силу, которая, казалось, являлась неотъемлемой чертой всех мужчин из рода Стаффордов. Таких случаев, когда она настолько полно растворялась бы в мужчине, пожалуй, еще не было в ее жизни.

Наконец Девон почувствовала, что его руки завладели ее грудями и коснулись сосков. К счастью, осознание происходящего вернуло ей силы, и она, рывком высвободившись из объятий Стаффорда, отстранилась. Против ее ожидания, Джонатан не стал делать попыток снова приникнуть к ней; он лишь нежно провел пальцем по ее щеке.

— Вы мне снились всю прошлую ночь, — сказал Стаффорд, прерывая затянувшееся молчание.

— Что-то не верится.

— Нет, правда. Хотите, расскажу вам этот сон?

«Интересно, — подумала Девон, — слышит ли он, как стучит у меня сердце?»

— Во сне я вас целовал поцелуем долгим и очень крепким, потом отнес вас к себе в спальню и уложил на кровать. На вас был красный свитер, и под ним не оказалось бюстгальтера. Я понял это по тому, как ваши соски обрисовывались под тонкой шерстью.

Девон с шумом втянула в себя воздух.

— Я поцеловал вас снова, после чего потянул свитер вверх и обнажил ваши груди. Они были очаровательны, совершенны по форме и так уютно умещались в моих руках. Я отлично помню их тепло и даже их вкус, напоминавший вкус сливок…

Девон почувствовала, что ее голова вдруг сделалась легкой, а сознание словно бы отделилось от тела и поплыло по теплым волнам, которые колыхались в такт со словами Джонатана. Ей следовало сказать хоть что-нибудь, чтобы остановить его, но ее губы как будто замерзли и не могли произнести ни единого слова.

— Да, на вас была еще черная юбка из тафты, — продолжал он, — короткая, но не слишком, пояс черного цвета, резинки и чулки, но трусиков не было и в помине. Я положил руку вам на бедро, а потом скользнул в ваши заповедные глубины и коснулся…

— Джонатан!

Он улыбнулся, но улыбка у него получилась какая-то хищная, не похожая на те, что он расточал раньше.

— Мне остановиться или рассказывать дальше?

— Неужели было еще и «дальше»?

— Было, и немало. Не хотите слушать рассказ — не надо, но ведь я могу и показать. — Его рука снова коснулась ее груди и принялась гладить ее. Ее соски мгновенно набухли — в который уже раз! — и затвердели, сделавшись словно каменные.

Девон взглянула на Стаффорда с удивлением, словно видела его в первый раз в жизни. Потом она торопливо подалась назад, отодвигаясь как можно дальше.

— Мне кажется, будет лучше, если вы отвезете меня домой. Некоторое время Стаффорд молчал, рассматривая ее каким-то отстраненным взглядом.

— Я отвезу вас, если вы в самом деле хотите этого. Впрочем, я сильно сомневаюсь, что это так.

Девон уселась прямо, изо всех сил стараясь сохранить контроль над собой.

— Я-я-я… не имела представления, что вы такой… такой…

— Агрессивный, верно? — подсказал он. — Если я разочаровал вас, Девон, то прошу меня простить. Я, кажется, никогда не утверждал, что способен ограничиться одной только дружбой с вами.

Девон смотрела на него во все глаза, она была возбуждена и смущена одновременно. При этом она отдавала себе отчет в том, что ее трусики сделались мокрыми.

— Вы всегда казались мне таким безупречным джентльменом… Неужели вы смогли бы повторить все, что говорили мне, во всеуслышание?

— А что тут такого? Разве мой сон вам не понравился?

— Ну-у… — Девон не знала, что сказать, и отвела глаза.

От Джонатана не ускользнуло то, что она все еще пыталась скрывать. Страсть боролась в ее душе со смущением и еще с другим, более сложным чувством, в котором доминирующей составляющей был страх.

— Если я ненароком вас обидел — прошу меня извинить. — Джонатан бросил в ее сторону проницательный взгляд. — Как иностранно, миссис Джеймс, вы оказались в каком-то смысле еще более невинны, чем я думал. — Даже в призрачном голубоватом свете салона он заметил, как она покраснела.

— Бросьте говорить глупости. — Девон уселась, стараясь держаться прямо. — Я уже была замужем… и… конечно же, у меня был Майкл.

Джонатан улыбнулся. Он был неплохим судьей в такого рода делах и сразу заметил, что Майкл для нее ровно ничего не значил.

— Поверьте, у нас с вами все будет по-другому, — сказал он.

— Но я…

— Я ведь дал вам время, чтобы подумать. Рано или поздно, Девон, я все равно намереваюсь вами овладеть.

— Но послушайте…

— Если вас это пугает, заранее прошу меня извинить. — Стаффорд наклонился к ней и поцеловал еще раз — нежно и без излишнего напора. — Между прочим, если вам всего этого не требуется, вы можете отказаться от встреч со мной.

Судя по ее лицу, Девон не слишком обрадовало это предложение. Сделав для себя столь знаменательный вывод, Джонатан успокоился.

— Вы подсказали самое мудрое решение. — Девон явно пародировала слова Джонатана, произнесенные им в момент их встречи у нее дома.

— Только не с моей точки зрения.

— Мне нравится быть с вами, Джонатан. Но дело в том, что в прошлом я совершила немало ошибок, и поэтому мне сейчас даже как-то страшно.

Да и мне тоже, подумал Джонатан и сам подивился своим мыслям Он вдруг почувствовал, что Девон имеет над ним необъяснимую власть, и тут же пожелал, чтобы она об этом никогда не узнала.

— Мы не станем торопить события. Когда придет время, вы забудете, что такое страх. — Он нежно улыбнулся. — Забудете. Я вам обещаю. — Джонатан нажал на кнопку, и панель, скрывавшая их от водителя, наполовину опустилась. — Миссис Джеймс решила отправиться домой, Генри. — Он услышал, как Девон с облегчением вздохнула, и это еще больше укрепило его уверенность в том, что он поступает правильно. Пусть едет домой, если хочет, и пишет свою книгу. Он же, в случае чего, сумеет ее остановить. Таким образом, все складывалось неплохо.

За исключением того, что он очень ее хотел. Больше, чем когда бы то ни было. Обычно женщины сами забирались к нему в постель. А эта — не захотела, и он был только рад. Если они в конце концов сблизятся, его победа от этого будет только слаще.

Стаффорд уселся прямо, хотя его тело было все еще напряжено. Девон желала все обдумать, а он хотел ее. Сколько же времени ему придется ждать?

Девон швырнула сумочку на диван и подошла к телефону. Она была взволнована, возбуждена до крайности и чувствовала себя очень неуверенно. Вряд ли ей удастся сегодня поспать, решила она. Впрочем, будет она спать или нет, существующего положения вещей ей не изменить.

Она провела несколько удивительно приятных часта с Джонатаном, и прежде всего потому, что он всю дорогу пытался ее соблазнить. Он оказался прав — она мечтала о близости с ним, хотя не согласилась бы признаться в этом ни за что на свете.

Зажужжав, автоответчик выдал записи двух звонков; один был от Кристи, а другой — от Майкла. Третьей позвонила мать. Девон перемотала пленку и снова прокрутила запись. Похоже, ничего особенного. Правда, Девон несколько насторожил ее тон, но было уже поздно и перезванивать она не стала, решив на следующий день заехать к родителям и выяснить, что происходит.

На следующее утро, поднявшись после бессонной ночи, Девон надела длинную коричневую юбку и толстый свитер, отделанный кожей, и уже собралась было выйти из Дома, как от входной двери позвонила Кристи. Девон нажала на кнопку, включавшую микрофон с ее стороны.

— Кристи, я как раз, собралась к матери; почему бы тебе не съездить со мной?

— Ладно, поехали. Я заскочила к тебе от нечего делать, думала, может, ты меня развлечешь?

— Жди меня внизу, я уже спускаюсь. — Девон подхватила пальто, шарфик и бросилась вниз по ступенькам, позабыв про медленно двигавшийся лифт. Встретившись в холле, подруги обнялись.

— Буду рада снова повидаться с твоей матушкой, — сказала Кристи. — Уж и забыла, когда видела ее в последний раз.

— Это было в день моего развода с Полом. Потом у меня началась депрессия, затем появился Майкл… Мы с ним были у родителей всего несколько раз.

— Твоя мама — прелесть. Она воплощает в себе все лучшие черты, присущие матерям.

— Пожалуй, звучит немного высокопарно, но ты попала в точку.

— Да и отец у тебя что надо. Девон расхохоталась.

— Вряд ли моего отца можно назвать идеальным мужем. Он слишком много пьет, слишком много ругается и временами бывает чертовски нудным. Моя бедная мамочка с ним намучилась.

— Перестань, Девон, я же знаю, что ты его обожаешь.

— Что поделаешь? Святой он или грешник — я его все равно люблю.

Они сели в такси, водитель нажал на газ, и они покатили.

— Есть особая причина для визита? — осведомилась Кристи, усаживаясь поудобнее. — Мама, надеюсь, здорова?

— С ней все нормально. Просто голос по телефону звучал как-то странно — то ли она была взволнована, то ли еще что… Ну я и решила заехать, узнать, как они там с отцом поживают.

Кристи, тряхнув головой, отбросила назад густые черные волосы, отчего серьги в ее ушах заколыхались.

— Ладно, расскажи теперь, что нового на свете?

Девон сразу же вспомнила предыдущий вечер, красивый рот Джонатана, его сильные смуглые руки. Еще мгновение — и ее щеки начали розоветь. Она сразу же отвернулась в надежде, что Кристи ничего не заметит.

— Господи, да ты никак с кем-то встречаешься!

— Почти, но не совсем.

— Как это — не совсем? Брось вешать лапшу на уши, уж я-то тебя знаю как облупленную.

— Я виделась с ним всего пару раз.

— И он тебе нравится, не так ли? Надеюсь, ты уже успела с ним переспать?

— Кристи!

— Скажи — успела?

— Разумеется, нет.

— И кто же он такой? Я его знаю?

Отнекиваться было бесполезно. Так или иначе Кристи все равно выпытала бы у нее правду.

— Его зовут Джонатан Стаффорд.

— Надеюсь, это не тот Стаффорд — смуглый красавец, очаровательный мужчина, к тому же несметно богатый, владелец гостиницы в Стаффорде?

— Тот самый.

— Боже мой!

— Мы встретились из-за моей работы — мне пришлось залезть в прошлое его семьи. Мы с ним друзья, честно.

— Разумеется. У такого парня, как Джонатан Стаффорд, наверняка полно друзей такого рода. Он, наверное, просто святой — должно быть, даже не сделал попытки тебя поцеловать, а?

Щеки Девон снова полыхнули алым.

— Ну… не совсем так.

— Ладно, лучше скажи, здорово было? Уверена наперед, что здорово.

— Прошу тебя, Кристи. Мне бы не хотелось это обсуждать.

Кристи хитро улыбнулась.

— Вот оно что… Значит, дело серьезное.

Девон попыталась было возразить, но Кристи ее остановила.

— Хорошо, хорошо. Больше вопросов не последует, я согласна некоторое время подождать. Слушай, я тут кое о чем вспомнила. Вряд ли мне удастся пойти с тобой на встречу с духом в среду вечером.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься оставить меня в самый ответственный момент? Ты ведь знаешь, как я ненавижу все эти метафизические штучки. Ты обещала, что на встречу с Задаром мы отправимся вместе! Обещала!

— У меня свидание, Девон. С одним маленьким итальянцем, от которого я без ума. Он слишком редко приезжает в город. Прошу, будь лапочкой и позволь мне не ходить.

— Нет.

— Слушай, у меня идея. Почему бы тебе не прихватить с собой Джонатана — ведь это он является владельцем гостиницы? Возможно, в результате вашего совместного похода выяснится, что и он знает об этом деле нечто интересное.

Упоминание о Джонатане бросили Девон в жар.

— Боюсь, это не самая лучшая мысль. Кроме того, он скорее всего занят. — Тут Девон вспомнила, что именно по средам Джонатан свободен и она уже разговаривала с ним об этом.

— А ты просто возьми и спроси. Вдруг он согласится — ведь, по твоим словам, Стаффорд твой друг.

Девон засмеялась.

— Хорошо. Я попробую. Но если он откажется, тогда со мной пойдешь ты.

— Заметано, — сказала Кристи. Они пожали друг другу руки, скрепляя договор. В этот момент машина остановилась. Девон расплатилась с водителем, и они с Кристи двинулись к знакомому подъезду под порывами пронизывающего ветра, который трепал темные густые волосы Кристи.

Высотный дом, куда они направлялись, был построен совсем недавно: продуманные точные линии, большие удобные комнаты, современное оборудование. Отец Девон как-то сказал, что если уж переезжать, то в хорошую, удобную квартиру. Никакого парового отопления, говорил он. Кондиционер, сверкающий линолеум и новенькая кухня для Юнис — таковы были его требования.

Хотя отец долго сомневался, переезжать было необходимо. Старые дома, в которых проживали ее родители, их друзья и соседи, были обречены на слом, и Девон нашла отличное место: многоквартирный небоскреб, располагавшийся по соседству со старой доброй Восемьдесят шестой улицей — там проживали подруги матери.

— Все наши друзья живут здесь, — сказала тогда Юнис, ее мать, — и мы не хотим с ними расставаться.

В этот город Юнис приехала из Ирландии еще девочкой и сохраняла в своей речи привычные ирландские словечки. Что же касается Девон, то отец Не жалел ни денег, ни сил на ее образование. Когда ей исполнилось двенадцать, она выяснила, почему родители уделяли ее обучению такое большое внимание. Как-то она пришла из школы раньше обычного, и ей удалось подслушать, о чем они спорили на кухне. Мать, оказывается, хотела сообщить правду о ее рождении, сожалея, что они не сделали это раньше. Отец же утверждал, что, если они будут молчать, девочка, возможно, никогда не догадается, что она не родная дочь, а приемная.

Появление Девон в дверном проеме положило конец дискуссии супругов. Тут-то девочка и узнала, что в младенчестве кто-то попросту оставил ее на ступенях их дома. Через шесть месяцев они ее удочерили. Хотя Девон потрясли эти откровения, она с тех пор больше никогда не расспрашивала об этом. Приемные дети обыкновенно желают знать, кто их истинные родители, но Девон любила Юнис и Пэдди и думать не хотела ни о ком другом.

Не мудрено, что она сильно отличалась от приемных матери и отца — ни, привычки, ни отношение к миру у них не совпадали ни на йоту.

Впрочем, до этого никому из них не было дела. Так по крайней мере Девон думала до тех пор, пока Пол Джеймс не развелся с ней и у нее не начались приступы панического страха, причиной которых, как выяснилось, явились отчасти эти самые различия. Понять, что происходит, ей тогда помог доктор Таунсенд.

— Заходите, заходите. — Юнис Фицсиммонс обхватила тонкими руками шею дочери. Это была хрупкая женщина далеко за пятьдесят. Впрочем, она отличалась непреклонностью, которой Девон не уставала восхищаться. — Боже мой, и Кристи здесь! Ты, девушка, ничуть не повзрослела с тех пор, как мы виделись с тобой в последний раз. Я рада, что тебе удалось к нам выбраться!

Они сидели на кухне, наслаждаясь ароматом тушеной говядины с картофелем, которую готовила Юнис, успевавшая при этом поддерживать разговор. Отметив, как похорошела Кристи, она захотела побольше узнать о ее «маленьком итальянце» и о намечавшейся поездке в Европу.

— Теперь-то я могу себе это позволить, — заявила Кристи, — а Франциск умирает от желания показать мне Венецию.

— Франциск, — повторила Девон. — Я все хотела услышать его имя.

— Ты ведь знаешь я никогда не называю имени ухажера, пока не решу, что дело серьезное.

— Ну да — после двух-трех свиданий.

Подруги рассмеялись, а вместе с ними и Юнис, хотя она была бы шокирована, если бы Девон с подобной легкостью меняла мужчин.

— А где папочка? — поинтересовалась Девон.

— Пошел на вечеринку к Шону О'Рейли — у того сегодня последний рабочий день, и он решил закатить по этому поводу пирушку.

— Значит, сегодня вечером тебе придется его откачивать.

Юнис закатила глаза:

— И не говори.

Тут Кристи посетовала, что мужчины вечно доставляют неприятности и беспокойства. Все рассмеялись.

— Приближается День благодарения, — сказала мать. — Ты когда намереваешься прийти?

— С самого утра. Буду тебе помогать.

— Десять часов меня вполне устроит. Я-то знаю, что к «жаворонкам» ты не относишься. — Юнис повернулась к Кристи. — Разумеется, я и тебя приглашаю — приводи с собой своего итальянского дружка, если хочешь. Мы всегда готовим на праздники целую гору еды.

— Ко мне на праздники приедут родители, — сказала Кристи, — но все равно спасибо за приглашение. — Родители Кристи постоянно путешествовали, поэтому не было ничего удивительного в том, что их дочь унаследовала от них склонность к перемене мест.

Поговорив еще немного, Девон решила задать матери главный вопрос.

— Вчера вечером, когда я прослушивала поступившие звонки, твой голос показался мне каким-то странным. Скажи, мама, что случилось?

— Детка, просто мы с отцом обеспокоены тем, что происходит у вас с Майклом.

Девон вздохнула. Она знала, что рано или поздно рассказать об этом все равно придется, и очень старалась отдалить день и час объяснения с родителями.

— Мне следовало сообщить вам об этом раньше, но… — Девон замолчала.

— Сообщить о чем, дочка?

— Тебе это, конечно, не понравится, но наша с Майклом свадьба не состоится. Мне надо было сообщить вам в тот же день, когда все решилось окончательно. Вот уже месяц как наша помолвка расторгнута.

— Но почему, скажи ради Бога?

Девон знала, что объяснения только больше расстроят Юнис, но, к ее удивлению, та сама решила ответить на свой вопрос.

— Я начинаю подумывать, что Майкл был прав и все дело заключается в этой безумной истории с призраками, в которых ты уверовала. Ты вот говоришь, что ваши разногласия касаются твоей новой работы, а он утверждает, что суть не в книге, а в героях этой книги. По-твоему, призраки существуют — вот в чем загвоздка.

— Майкл к зам приезжал?

Юнис кивнула.

— На прошлой неделе. Он очень за тебя волнуется, детка, да и мы с отцом тоже.

— Черт бы его побрал!

— А по-моему, Майкл прав. Он просто считает, что ты слишком много работаешь, и боится, что у тебя могут начаться те же неприятности, что после развода с Полом.

— Я его убью.

— Послушай меня, девочка. Из-за переутомления мир кажется тебе чуточку более мрачным, чем он есть.

— Да не в этом дело, мама. Вся история с привидениями… просто я пишу о них книгу. Она ничуть не отличается от тех, что я писала прежде. Майкл рассказывает обо мне всякую чушь, поскольку злится. Он надеется, что вы встанете на его сторону и поможете уговорить меня изменить решение.

— Может быть, тебе так и следует поступить.

— Если я с ним спала, это вовсе не означает, что я должна выходить за него замуж.

— Господь Всеблагой! Если твой отец услышит от тебя что-нибудь подобное, у него волосы встанут дыбом.

— Мама, времена меняются. Я не стану выходить замуж за Майкла только потому, что вы с отцом считаете, будто так должна поступить порядочная женщина. Я хочу быть счастливой — и на меньшее не согласна. А, со стороны Майкла было неблагородно впутывать вас в это дело.

Они пререкались таким образом еще около получаса, после чего Девон удалось заручиться обещанием Юнис переговорить с Пэдди и все уладить. Девон старалась как можно меньше упоминать о привидениях, в противном случае родители поверили бы не ей, а Майклу.

— Черт бы его побрал, — повторила Девон, обращаясь к Кристи, когда они снова вышли на улицу.

— Лично я никогда не считала Майкла Галвестона самым удачным твоим приобретением и рада, что ты его бросила.

— В сущности, никто никого не бросал. Кристи ухмыльнулась.

— Вот уж не думала, что твои родители в таком восторге от этого человека.

— Вовсе нет. Просто они старомодны. А теперь еще Майкл подкинул им историйку о моей тяге к привидениям. Как бы они не решили, что я спятила.

— Я же не думаю, что ты спятила.

— К сожалению, все остальные считают иначе.

— Все равно не сдавайся, Девон. Ничего не дается даром. Кроме того, если тебе сделается совсем уж жарко, всегда есть возможность уехать в Европу — со мной и Франциском.

Девон и в самом деле становилось жарковато, но виноват в этом был вовсе не Майкл Галвестон, а Джонатан Стаффорд.

Глава 11

— Мы знаем друг друга давно, так что не будем играть в детские игры, айджин. — Акеми, одетая в короткий темно-синий костюм, поднялась с дивана, прошла к окну и глянула на низкое серое небо, по которому ветер гнал тяжелые свинцовые тучи.

— Что верно, то верно. — Джонатан уселся по удобнее и приступил к выполнению своей не слишком приятной задачи. — Я и пришел к тебе, чтобы не затягивать время и не отделываться пустыми словами.

Акеми продолжала смотреть в окно, переводя взгляд на потоки транспорта, всегда наводнявшего улицы во второй половине дня.

— Я знала, что настанет время, когда твоя печаль по поводу несчастья, происшедшего с твоим сыном, притупится и ты захочешь двигаться по жизни дальше.

— Скорее всего так и случилось.

— Что к тебе испытывает эта женщина?

— Я не знаю, — честно ответил Стаффорд.

— Ты знаком с ней недолго, но тем не менее хочешь ее.

Джонатан кивнул:

— Это правда.

— Ты относишься к тому типу людей, которые весьма серьезно относятся к своим желаниям.

— И ты, и я знаем, что это так.

Акеми повернулась и направилась к дивану, на котором он сидел. Остановившись напротив Джонатана, она долго смотрела на него, словно пытаясь нащупать пути разрешения проблемы.

— В таком случае мне остается только пожелать, чтобы ты был с ней счастлив.

Увидев слезы в глазах Акеми, Джонатан поднялся. Он не ждал от нее проявления чувств, рассчитывая не на выяснение отношений, а на беседу двух деловых партнеров. Только теперь ему пришло в голову, что маленькая японка переживает их разрыв по-настоящему. Он даже ощутил своего рода вину за то, что позволил их связи упрочиться и тем самым заставил Акеми страдать.

— Тебе, наверное, меня жаль? — Акеми слабо улыбнулась. — Прошу тебя, забудь об этом.

— Это не жалость… Просто мне не хотелось причинять тебе боль.

— Иную боль ничто, кроме времени, не излечит. Ты. стало быть, уйдешь к этой женщине, а как быть мне?

Акеми сильно переменилась за последние три года, неожиданно подумал Джонатан. Теперь она казалась куда более независимой и уверенной в себе, чем прежде.

Этим прежде всего она была обязана обучению в Американском университете.

— Аренда твоей квартиры оплачена на два года вперед. Кроме того, я назначу солидное пособие, которое обеспечит тебе достойную жизнь до тех пор…

— Пока не объявится новый покровитель?

— Да.

— После того как я узнала тебя, Джонатан, узнала, что такое любовь, у меня не будет никаких новых покровителей.

Джонатан не сомневался в том, что она говорит правду. Удивительно, как он не заметил этого раньше — или не хотел замечать?

— Акеми…

— Я всегда знала, что мое счастье не продлится долго и готова тебя отпустить. Но к той жизни, что я вела прежде, мне уже не вернуться. Через несколько месяцев я получу степень в университете. Кроме того, я говорю по-японски — это позволит мне заняться бизнесом. Что же касается мужчин… В этом смысле я стану следовать исключительно велениям собственного сердца, как это делаешь ты.

Джонатан некоторое время молча смотрел на нее, потом взял ее лицо в ладони.

— Ты все это время доставляла мне огромную радость. Ты была мне другом, в котором я так нуждался, и в моем сердце навсегда сохранятся самые добрые воспоминания о тебе.

Акеми грустно улыбнулась.

— Ты тоже всегда приносил мне радость. Желаю тебе счастья, айджин. Нет на свете человека, который был бы его достоин больше, чем ты.

Джонатан прижал Акеми к себе и некоторое время не отпускал, поглаживая по голове. Она тем временем думала, как далеко, должно быть, его мысли. Яснее ясного, он влюблен хотя и сам этого до конца не понимает. Наконец она отодвинулась от него и сказала:

— До свидания, Джонатан, любовь моя. Если тебе когда-нибудь понадобится от меня хотя бы самая малость…

Расставание, по мысли Джонатана, должно было стоить ему куда меньшей крови, но получилось все наоборот.

— Домо аригато, Акеми-сан. Желаю тебе счастья. — Он повернулся на каблуках и пошел прочь.

— Я заеду за вами в пять тридцать.

— Вы уверены, что вас это не слишком затруднит? — Девон сжала в пальцах трубку.

— На Лонг-Айленде у меня есть дом, — ответил Джонатан. — Я не был там с прошлого года, и мне надо туда заехать. Кроме того, как я могу упустить возможность познакомиться со знаменитым Задаром?

Девон рассмеялась. Попрощавшись, она повесила трубку и задумалась, легче ей стало после этого разговора или нет. Потом, снова взявшись за телефон, она позвонила Кристи и сообщила, что Джонатан дал согласие пойти с ней. Кристи, таким образом, обретала свободу и могла с чистой совестью отправляться на встречу с Франциско.

Итак, Кристи проводила вечер с маленьким итальянцем, а она, Девон, — с Джонатаном.

Стоило ей подумать об этом высоком, атлетически сложенном человеке, как у нее начинали дрожать руки. С момента их последней встречи в сердце Девон словно горел неугасимый огонь, который она была не в состоянии погасить. Тому в немалой степени способствовали неоспоримые достоинства Джонатана — он был умен, очарователен и обладал неистощимым запасом чувственности. Кроме того, Джонатан был настоящим мужчиной. Он откровенно сказал, что желает обладать ею, и эти слова порядком напугали Девон. Однако потом она поняла, что сердце ее учащенно забилось не от страха, а от желания.

Она не могла отрицать, что мысль заняться с Джонатаном любовью привлекала чрезвычайно. Но одно дело — думать об этом, и совсем другое — осуществить на практике. Желания Джонатана — да и ее собственные — могли завести их в ловушку. Даже если бы после этого он перестал противиться осуществлению ее проекта, она оказалась бы полностью от него незащищенной и в случае плохого расклада настрадалась бы выше всякой меры — даже больше, чем при расставании с Полом. Девон не хотела — да и не могла — снова позволить себе переживания такого рода: слишком велик был риск. Никакая сила не избавила бы ее тогда от ужасной депрессии, вызванной ощущением собственной ненужности и полной неудачи в личной жизни.

В случае с Майклом ей до определенной степени повезло — они сблизились после развода с Полом, когда все в ней находилось под строгим контролем инстинкта самосохранения. Теперь ей приходилось признать, что в их отношениях с Джонатаном чувства были задействованы в значительно большей степени. Страшно было подумать, какой ущерб ее душе могли причинить неудачно сложившиеся отношения с этим сильным, могущественным и, вполне вероятно, безжалостным человеком.

Но, как говорил Джонатан, кто не рискует, тот никогда не узнает, что такое счастье. Девон даже передернуло, когда она представила, что пройдут годы, а она по-прежнему будет задавать себе вопрос: что было бы если…

Решение лежало в другой, более глубинной сфере, затрагивавшей доверие, которое обычно испытывают близкие люди по отношению друг к другу Важно было запастись этим чувством, чтобы потом она смогла бы без страха смотреть в его глаза, зная, что он ни при каких обстоятельствах не предаст, не обманет и не посмеется над ней.

Вздохнув, Девон посмотрела на часы и поняла, что время движется еле-еле: было всего лишь начало первого. Она уселась за свой маленький письменный стол и, взявшись за карандаш, принялась просматривать конспекты прочитанных книг. В четыре часа она отложила записи в сторону и отправилась принимать душ и переодеваться.

«Что же надеть?» — думала Девон, стоя под горячими струями. Со временем ее боязнь предстать перед глазами Джонатана дурнушкой стала терять былую актуальность — в конце концов, Джонатан в отличие от своего дядюшки Флориана был всего-навсего обыкновенным человеком из плоти и крови. Кто знает, может быть, она уже созрела для того, чтобы затеять интрижку с этим атлетически сложенным красавцем?

Девон ощутила прилив бодрости и по этой причине решила надеть алый костюм джерси, который выгодно обрисовывал ее фигуру. По большому счету они с Джонатаном хотели одного — выяснить; что у них получится поэтому нелишне было наглядно продемонстрировать кое-какие свои достоинства. В дополнение к костюму она повязала золотистый шарфик от Эрме и надела красные туфли на высоких каблуках и золотые серьги-кольца внушительных размеров. В игру, которую затеял Джонатан, должны играть двое, а не он один.

Стоя в гостиной, Девон ожидала, когда из интеркома послышится голос Генри, как вдруг, к большому ее удивлению, комнату заполнил рокочущий баритон Джонатана, сразу же перекрывший все прочие звуки.

— Уже иду. — Она подхватила длинное красное пальто и красную кожаную сумку и устремилась по лестнице вниз. Как только Девон оказалась в холле, Джонатан схватил ее за руку.

— Поторапливайтесь. Я припарковался в неположенном месте.

Они буквально выскочили на улицу, и только там Девон обратила внимание на внешний вид своего кавалера. Джонатан по обыкновению выглядел великолепно в белой водолазке, толстом черном джемпере и черных шерстяных брюках, а его рука, сжимавшая ее ладошку, была привычно теплой и сильной.

Впрочем, к эффектным появлениям Джонатана Девон почти привыкла и теперь послушно бежала следом за ним вдоль выстроившихся в ряд автомобилей, стараясь отыскать глазами длинный черный лимузин. Такого, однако, не оказалось, и они остановились перед низкой обтекаемой «ламборджини».

— Эта? — спросила Девон и, когда Джонатан утвердительно кивнув, открыл дверцу, проскользнула на обитое красной кожей глубокое сиденье. Джонатан обошел машину и уселся на водительское место.

— Эту красавицу я не водил уже чертову уйму времени, но могу сказать совершенно определенно — машина не из худших.

Девон провела пальцем по полированному дереву приборной панели и прислушалась к мягкому рокоту мощного двигателя.

— Она мне нравится. Просто сказка! Джонатан усмехнулся.

— Как только мы выедем за город, я дам вам порулить.

— Господи, да я ведь не сумею.

— Не умеете управлять автомобилем? Bот уж не поверю.

— Я хочу сказать, что в жизни не водила ничего подобного. Мне как-то привычней ездить в такси.

— Поверьте, вы получите большое удовольствие.

Когда они доехали до скоростного шоссе, Джонатан уступил водительское место Девон, и та с волнением устроилась за большим, обшитым кожей рулем. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы привыкнуть к низкому мощному авто, а когда это произошло, ощущение скорости и возможности держать под контролем всю эту мощь несказанно ее обрадовало.

— Бог мой! Да это же все равно что в раю побывать! — воскликнула она, притопив педаль газа чуть не до пола. Машина содрогнулась и полетела по автостраде стрелой.

— Похоже, я выпустил из бутылки джинна! — притворно испугался Стаффорд, и Девон, почти сразу снизив скорость до нормальной, поехала дальше очень аккуратно.

— Не принимайте мои слова близко к сердцу, — засмеялся Джонатан, — я всего-навсего решил вас подразнить.

— Я просто подумала о предстоящей встрече с Задаром и о том, чего от него можно ожидать.

— Расслабьтесь, Девон. Что бы ни случилось — бояться не стоит. Теперь уж ехать нам осталось недолго. Пройдет немного времени, и мы все узнаем.

Дом Задара, стоявший наискосок по улице совсем недалеко от пляжа, представлял собой серое двухэтажное деревянное строение со свежевыкрашенным белым фасадом и резным декором.

— Медиумы, должно быть, неплохо зарабатывают, — заметил Джонатан. — Такого рода собственность недешево обходится.

— Она получает триста долларов в час. Иногда больше. Все зависит от того, что вы хотите узнать.

Джонатан присвистнул.

— Надеюсь, информация, которую вы у него выудите, будет стоить этих денег.

Я тоже очень на это надеюсь, подумала Девон. Знать бы только, какого рода будет эта информация.

Девон припарковала машину, и они двинулись вверх по дорожке к дому. Ветер гнул сухую, белую от морских испарений траву к земле, а песок покрывал то, что прежде, по-видимому, именовалось лужайкой. Вокруг было красиво и спокойно. Девон поразмыслила и решила, что не отказалась бы въехать в этот дом хоть сию минуту.

— Что, нравится? — усмехнулся Джонатан, заметив ее восторженное состояние.

— Люблю океан. С этого места на него открывается великолепный вид.

— Что ж, тогда вам понравится и фамильный коттедж Стаффордов в Саутгемптоне. Теперь у нас есть отличный предлог съездить туда.

Они подошли к подъезду, и Джонатан нажал на кнопку звонка, который отозвался весьма мелодичным звоном. Не прошло и минуты, как массивная дверь распахнулась.

— Добрый вечер, миссис Джеймс, — сказала маленькая светловолосая женщина в тщательно отутюженной серой униформе. — Миссис Соломон ожидает вас у себя в кабинете. — Женщина посторонилась, пропуская их внутрь.

Джонатан взял Девон под руку, и они прошли в холл. Дом был обставлен элегантной мебелью в традиционном стиле; на всем интерьере лежал отпечаток скрупулезной работы дизайнера. Только в кабинете можно было обнаружить приметы того необычного занятия, которому посвящала свое время Патриция Соломон.

Отделанная темными деревянными панелями комната была слабо освещена и сверху донизу завешана тяжелыми бархатными драпировками темно-вишневого цвета. На столах в маленьких подсвечниках под стеклянными колпачками загадочно мерцали свечи, а на небольших медных тарелках тлели благовония, распространяя запах душистого сандалового дерева. Полы были застланы толстыми коврами восточной работы. На кофейном столике лежало несколько старинных книг. В глубине отделанного дубовой облицовкой камина горел огонь.

Патриция Соломон вошла в кабинет через скрытую драпировкой боковую дверь и протянула руки к гостям в приветственном жесте. Золотой, с бриллиантами «Ролекс» украшал одно из ее запястий.

— Добрый вечер, миссис Джеймс.

— Добрый вечер. — Девон ощутила, как холодные пальцы коснулись ее ладони, — Миссис Соломон, позвольте представить вам Джонатана Стаффорда. Он здесь для того чтобы оказать мне моральную поддержку.

Патриция Соломон улыбнулась. Ей было не более сорока, она казалась стройной и очень подвижной. Короткие темные волосы ее едва начади седеть на висках, и в целом она была весьма привлекательной.

— Прошу покорно, не стесняйтесь, мистер Стаффорд. Задар обыкновенно бывает рад новым знакомствам. — Девон тут же предположила, что продолжение фразы могло быть, например, таким «особенно если новые знакомые — богатые и могущественные люди». Нетрудно было догадаться, что миссис Соломон временами заглядывала в «Уолл-стрит джорнэл».

— Благодарю вас, — ответил Джонатан, пожимая хозяйке руку. — Мы с миссис Джеймс прямо-таки горим от нетерпения повстречаться с ним.

— Прежде всего вы должны рассказать мне о причинах вашего визита. Давайте присядем.

По совету Кристи, Девон почти ничего не сообщила о себе по телефону, договорившись лишь о дне и времени встречи и о сумме гонорара, который ей предстояло уплатить. Вместе с Джонатаном она последовала за хозяйкой к камину, где они сели на диван, обитый темно-вишневым бархатом.

— Итак, о чем же вы хотите узнать у Верховного существа? — спросила Патриция, опускаясь на подушки огромного с высокой спинкой кресла, стоявшего напротив.

— Вы говорите о Задаре? — уточнила Девон.

— Разумеется.

— Мне сказали, что он может общаться с обитателями потустороннего мира.

— Да, его часто призывают, чтобы он обеспечил контакт с душами умерших, которые оставили своих любимых и удалились в небытие.

— Возможно, интересующие меня духи все еще обретаются на земле. — Девон бросила смущенный взгляд в сторону Джонатана, но его лицо оставалось невозмутимым.

— Понимаю… — Патриция покрутилась в кресле, расправляя юбку. — Прежде чем Задар установит необходимые контакты, должно пройти определенное время, и поэтому вам скорее всего придется зайти сюда еще не раз.

И всякий раз платить по триста долларов за час.

— Надеюсь, он все-таки сумеет справиться за один сеанс и мы узнаем все сегодня вечером.

Миссис Соломон тихо рассмеялась мелодичным, похожим на звон серебряного колокольчика смехом.

— Если бы это было так просто… Нет, моя дорогая, боюсь, нам понадобится некоторое время.

— Тогда давайте начинать, чтобы не терять это самое время.

— Мы начнем со знакомства с Задаром, Как только вы узнаете его поближе, то сразу осознаете все величие его власти и поверите в его возможности. Ну а там посмотрим.

С каждой минутой Девон все меньше и меньше нравилась ее затея, но отступать было поздно.

— Что ж, согласна.

Патриция махнула рукой, и свет в комнате погас, словно перед началом спектакля.

— Мне понадобится ваша помощь. Сейчас я начну дыхательные упражнения. Когда я полностью уйду в себя, моим телом завладеет Задар. Если вы поможете мне процесс пойдет быстрее.

— Боюсь, я не до конца вас понимаю, — сказала Девон.

— Когда я буду делать вдох, вы тоже глубоко вдохнете. Потом досчитаете до пяти и медленно выдохнете. Когда вы проделаете это шесть раз, мысленно воззовите к Задару, непрестанно повторяя его имя до тех пор, пока он не появится.

Девон вспыхнула Что подумает обо всем этом Джонатан?

— Прямо и не знаю, что вам сказать, миссис Соломон. Это кажется таким…

— Уверяю вас, это необходимо. Поэтому давайте начнем.

Шесть раз вдохнув и шесть раз медленно выдохнув, Патриция Соломон откинулась на подушки кресла, закрыла глаза и дышала теперь едва заметно. Девон внимательно за ней наблюдала прислушиваясь, но различала только треск огня в камине и ничего больше. Вдруг тело Патриции изогнулось, плечи расправились, а шея выпрямилась и словно закостенела. Хотя ни Девон, ни Джонатан, несмотря на ее призыв, не взывали вслед за ней к Задару, повторяя его имя, глаза миссис Соломон неожиданно распахнулись, а пальцы вцепились в подлокотники кресла. Сначала Девон не обратила особого внимания на это кресло. Оно было старинной работы и, вероятно, очень дорогое. На высоком подголовнике имелось нечто вроде щита, испещренного золотыми письменами, а подлокотники завершались искусно вырезанными из дерева головами соколов с позолоченными перьями и открытыми клювами.

— Я — Задар! — возгласила между тем женщина хриплым голосом, имевшим определенное сходство с голосом мужчины. — Зачем вы призывали меня?

Девон широко раскрыла глаза и смотрела на Патрицию, не произнося ни слова. Она ни на мгновение не поверила, что поселившийся в теле Патриции дух реален, — слишком много в этом представлении было надуманного и театрального.

— Зачем потревожили мой сон? — продолжал взывать дух устами миссис Соломон. Троноподобное кресло при этом только подчеркивало напыщенность разыгрываемой перед Джонатаном и Девон сцены.

— Нам необходимо переговорить с некой особой, — раздался вдруг голос Джонатана, — которая существует в мире духов. — В его словах не слышалось ни издевки, ни даже насмешки, хотя что-то необычное появилось в выражении его лица.

— Зачем? — Патриция-Задар поднялась на ноги, причем в ее движениях не осталось ничего женского. Как ни странно, она даже стала казаться выше ростом. Когда она принялась расхаживать перед диваном, на котором сидели гости, можно было и в самом деле подумать, что по кабинету разгуливает мужчина.

— Мы хотим узнать, живет ли интересующий нас дух в загробном мире или все еще пребывает на земле. — Девон решила, что уж коли Джонатан решил поддержать игру, то ей, как говорится, сам Бог велел.

— Чей дух вам понадобился? — спросил Задар. — Матери? Отца? Расскажите мне О них, и я буду знать, где искать.

— Это дух ребенка! — воскликнула Девон. — Мальчика, который был убит.

— Убит? — Что-то сверкнуло в глазах Задара, огонь предвкушения, что ли, — точно сказать было трудно. — Кто совершил сие гнусное деяние? Виновный, несомненно, должен понести наказание — так нас учит Аллах!

Девон поморщилась. Как, спрашивается, после всего этого он сможет смотреть в раза Джонатану Задар между тем приступил к чтению небольшой — минут, этак на двадцать, — лекции, несправедливости жизни и жестокости деяний людей. Эта прочувствованная речь перемежалась вопросами о семье, в которой жил мальчуган, дабы в дальнейшем, как объяснил Задар, он мог использовать полученные ответы для проведения необходимого расследования.

Девон почувствовала, как рука Джонатана с силой сдавила ее запястье, но она и сама все отлично понимала и в предупреждениях не нуждалась — она вовсе не собиралась снабжать Задара ключом к разгадке своей маленькой тайны. Взглянув на часы, она мысленно отметила, что сеанс длится уже более часа.

Как бы то ни было, шоу оказалось довольно увлекательным.

Задар, по-видимому, что-то почувствовал, поскольку сослался на неотложные дела и устремился в потусторонний мир, вернув Патриции Соломон ее прежний облик. Сев в кресло, Патриция с шумом задышала, смахнула со лба капельки пота и наконец раскрыла глаза.

— Ну? — осведомилась она и замолчала, дожидаясь ответа и делая вид, будто не имеет ни малейшего представления о том, что происходило в кабинете минуту назад.

— Боюсь, ваш друг ничем не смог нам помочь, — сказал Джонатан.

— Не отчаивайтесь. В следующий раз все может сложиться по-другому. Задар соберет информацию у других духов, и когда вы вернетесь…

— Я вам позвоню, — вступила в разговор Девон, — как только у меня окажется свободная минута.

Хорошо еще, что миссис Соломон не знала ее номера телефона. Девон собиралась заплатить ей наличными — никаких чеков, номеров счетов и прочих реквизитов она оставлять не собиралась. Она полезла было в сумочку за деньгами, но Джонатан ее опередил — достав из кармана бумажник, он одну за другой выложил перед миссис Соломон четыре стодолларовые купюры.

Девон опять почувствовала, что краснеет, но ничего не сказала. Заговорила она только тогда, когда они добрались до автомобиля и расположились на удобных сиденьях.

Пока Джонатан вставлял ключ в замок зажигания и заводил мотор, Девон успела достать деньги и вложить четыре стодолларовые купюры в его руку.

— Это была моя идея, Джонатан, и я вовсе не хочу, чтобы за этот спектакль расплачивались вы.

Некоторое время Джонатан рассматривал Девон, дожидаясь, по-видимому, того момента, когда она приступит к обсуждению увиденного. Девон, не выдержав, вспыхнула.

— Я не дура, Джонатан. Эта женщина — типичный шарлатан. Представить себе не могу, что на свете есть люди, способные поддаться на ее уловки, но, судя по тому, что она процветает, таковых немало.

Джонатан усмехнулся и протянул деньги назад.

— Стоило заплатить четыреста долларов, чтобы взглянуть на ваше лицо в тот момент, когда она предложила вам дышать в унисон с нею и произносить имя Задара.

Девон расхохоталась и сразу почувствовала себя свободнее, но деньги тем не менее взять отказалась.

— Это затеяла я, значит, и отвечать тоже мне. Вы представить себе не можете, в какое смущение ввергло меня это действо. А ведь вам пришлось удрать с работы, чтобы доставить меня сюда. Господь свидетель, я готова придушить эту даму и мою подругу Кристи Папаополис заодно — она втянула меня в эту авантюру.

— Я рад, что вы не поверили миссис Соломон, но я вовсе не жалею, что мы сюда приехали.

— Не может быть!

— Точно.

Девон благодарно улыбнулась.

— В таком случае и я ни о чем не жалею.

Джонатан притянул ее к себе. Их губы соприкоснулись. Это был нежный, легкий поцелуй, но и его было довольно — сердце Девон едва не выпрыгнуло из груди, а дыхание стало учащенным. Когда Джонатан прервал поцелуй, Девон отвела глаза. Она была напугана столь бурным проявлением собственных чувств.

Джонатан тем временем завел мотор и, выехав на дорогу, повернул на восток, вместо того чтобы направиться на запад к городу. Девон удивленно посмотрела на него.

— Куда мы, едем?

— В мой Загородный дом в Саутгемптоне. Я же говорил вам, что заодно хочу заехать туда.

— Прямо сейчас?

— А когда же еще? Там нет никого, только сторож. Я позвонил ему и предупредил, чтобы он включил отопление.

Девон насторожилась.

— По-моему, меня вы тоже начали разогревать заранее. Джонатан хмыкнул.

— Думаю, вам понравится мой дом. Мне ведь и в самом деле нужно убедиться, что там все в порядке. Впрочем, для этого много времени не потребуется. Надеюсь, вы не против.

Девон покачала головой. Глупо было возражать после того, что Джонатан перенес по ее милости.

Некоторое время они ехали по шоссе, потом пробирались в хитросплетении узких улочек Саутгемптона, носивших старые патриархальные названия вроде «Выгул для быков» и «Долина встреч». Миновав ряд домов, выстроенных в колониальном стиле, Джонатан остановился на шедшей вдоль кромки воды Мидоу-лейн у двухэтажного современного дома со стенами из голубого тонированного стекла. Эти своеобразные стены-окна выходили прямо на океан.

— Так вот, значит, какова ваша воплощенная мысль о семейном загородном доме, — с невольным восхищением произнесла Девон, когда Джонатан помог ей выйти из машины.

— А вы что, представляли себе усадьбу в южном стиле?

— Откровенно говоря, да.

— Мой отец выстроил дом незадолго до смерти. Моя покойная жена и моя сестра были единственными, кто умел извлекать из этого дома хоть какую-то радость и пользу.

Над крыльцом горел фонарь из цветного стекла, окантованного латунью. Он освещал пятачок перед входом, и его свет помог Джонатану попасть ключом в дверь. Черные мраморные полы контрастировали с белоснежными потолками, обитыми белой тканью пухлыми диванами и искрящимися белыми стенами. Висевшие на стенах картины современных художников выделялись яркими цветовыми пятнами на этом фоне.

— Итак, ваше мнение? — спросил Джонатан. Он взял Девон за руку и провел в гостиную. Сквозь стены-окна были видны океан и пляж. Казалось, что огромная светлая комната, в которую они вошли, являлась продолжением прибрежного пейзажа.

— Мне все здесь очень нравится, — честно призналась Девон.

В огромном камине уже вовсю полыхал огонь. Его яркие языки вздымались так высоко, словно хотели вырваться наружу.

— Я был уверен, что так и будет. — Джонатан помог Девон снять пальто и усадил ее в одно из кресел, стоявших полукругом перед камином. — Я покину вас на минуту, — сказал Джонатан и быстро вышел.

Он вернулся довольно скоро, неся серебряный поднос, заставленный тарелочками с сыром, крекерами и икрой. В центре подноса красовалась бутылка «Монтраше» и два запотевших от холода хрустальных бокала.

— Не думала, что мы здесь задержимся, — сказала Девон. Беспокойство овладело ею снова.

— В этом нет никакой необходимости… если вы сами не захотите. — Джонатан поставил Поднос на низкий длинный белый стол со столешницей из камня, но сам остался стоять, в ожидании ее решения.

— Ладно, бокал белого вина не повредит.

Джонатан улыбнулся своей ослепительной улыбкой победителя и присел рядом. Он торжественно откупорил бутылку и разлил вино по бокалам, однако Девон была настолько поглощена звуками океанского прибоя, что даже не взглянула на бокал, который ей поднес Джонатан, — просто сидела и смотрела невидящими глазами в темноту ночи. Джонатан нежно коснулся ее плеча.

— А ведь вы сейчас за тысячу миль отсюда. О чем вы думаете?

Девон очнулась словно от сна и взяла бокал из рук Джонатана. Сделав глоток, она откинулась на спинку кресла.

— Как это ни странно, я думала о Задаре. Я спрашивала себя сколько на свете живет людей, которые так жаждут уверовать в жизнь после смерти, что готовы выслушивать бред из уст Патриции Соломон?

Джонатан тоже пригубил вино.

— Полагаю, таких довольно много. — Он посмотрел на Девон, подняв глаза над краем своего бокала. — Вот вы, например, готовы обманывать себя только для того, чтобы ваша уверенность в истинности событий, происшедших в гостинице «Стаффорд», не померкла.

Девон не почувствовала ни раздражения, ни гнева, услышав эти слова, поскольку сама думала об этом сотни раз.

— Надеюсь, все обстоит не так, Джонатан. Я с самого начала не стремилась себя надувать, Но я и не исключаю полностью возможность того, что случившееся со мной вовсе не плод моей фантазии.

Джонатан откинулся на спинку дивана. Он сидел, потягивал вино и лишь изредка поглядывал на Девон, но постепенно его взгляд становился все более пронзительным, а глаза почти утратили серый оттенок, став прозрачно-голубыми. Заметив это, Девон разволновалась, сердце у нее снова бешено забилось.

Наконец он опустил свой бокал на полированную мраморную поверхность стола, потом забрал бокал у Девон и поставил его рядом со своим.

— Знаете что? Более всего меня привлекает в вас ваша честность, — Он наклонился к ней, и его пальцы коснулись подбородка Девон, слегка запрокидывая ее голову, а губы прижались к ее губам.

От неожиданности Девон словно окаменела, но только на мгновение. Губы Джонатана были теплыми, а его дыхание было смешано с ароматом вина. Когда его пальцы коснулись пульсировавшей жилки у нее за ухом, Девон опалило страстное желание, от которого она затрепетала. Застонав, она обхватила шею Джонатана руками и погрузила пальцы в его волнистые иссиня-черные волосы.

Что ты творишь? — попыталась она остановить себя, но голос страсти заглушил шепот благоразумия. Ее соски, тершиеся о его мускулистую грудь, стали твердеть. Девон услышала, как застонал Джонатан. Одна его рука придерживала ее за спину, в то время, как другая, медленно продвигаясь от талии вверх, наконец охватила ее грудь.

Бог мой! — подумала в панике Девон. Она не могла найти в себе достаточно сил для сопротивления, так как ее собственное возбуждение опасно росло. Долго это продолжаться не могло, и она чувствовала, что еще немного, и ее непрочная оборона падет, а этого допустить было нельзя.

— Джонатан… — прошептала она, когда он начал покрывать поцелуями ее лицо, поглаживая при этом ее припухший cocoк так что тот, затвердев, довольно болезненно уткнулся в плотную ткань бюстгальтера.

Еще несколько секунд, Принялась торговаться она сама с собой. Джонатан тем временем продолжал сокрушать ее оборону. Его язык проник в ее рот и теперь стремился к более глубинному исследованию этой влажной теплой пещерки. Неожиданно Девон услышала звук открывающейся застежки и осознала, что замок молнии ползет вниз. В следующий момент она почувствовала руки Джонатана у себя на спине. Тихий щелчок означал, что бюстгальтер расстегнут, и в следующее мгновение рука Джонатана оказалась на ее обнаженной груди и принялась ласкать ее столь умело, что Девон начала выгибать спину, инстинктивно выдвигая вперед грудь, чтобы полнее ощутить восхитительные прикосновения.

— Джонатан… — снова прошептала она, понимая при этом, что время для сопротивления безвозвратно упущено.

— Успокойся, дорогая, — донесся до нее тихий хрипловатый голос. Джонатан принялся освобождать ее от надетого поверх платья жакета. Руки Девон инстинктивно уперлись в его грудь, стараясь не допустить продолжения, но он нежно отвел их в сторону. — Тебе будет хорошо, я не собираюсь делать тебе больно.

Потом последовал еще один поцелуй, после чего Джонатан опустил голову, и ее груди скоро оказались в плену у его губ и рта.

Девон стонала в такт накатывающим на нее волнам блаженства. Господь Всемогущий, что же это я делаю! Впрочем, она отлично знала, что делает — вместо того чтобы отталкивать Джонатана, она, наоборот, притягивала его к себе, ощущая перекатывающиеся под его кожей стальные мускулы, в то время как желание полюбоваться его обнаженной плотью и коснуться ее неумолимо нарастало.

— Нам пора остановиться, — пробормотала она. Ее губы припухли и сладко ныли от его поцелуев. — Я не могу так больше… Я…

— Тс-с! — только и сказал он, а потом добавил: — Так или иначе, это должно случиться. Почему бы этому не произойти прямо сейчас?

Девон совершила героическую попытку выпрямиться, но Джонатан снова склонил голову к ее обнаженной груди и ее усилия не увенчались успехом. Его язык неутомимо трудился над ее сосками, и когда, казалось, этого уже больше нельзя было терпеть, Джонатан открыл рот и принял в него розовые набухшие стерженьки.

— Господи! — застонала Девон, откидывая голову назад. Мощное тело Джонатана уже вдавливало ее плоть в мягкие подушки.

Страсть и жар любви заполыхали в ней огненным смерчем. Желание переполняло ее естество, но вдруг снова, как бы со стороны, послышались призывы здравого смысла к осторожности. Что будет завтра? Этот надоедливый вопрос все больше овладевал ее сознанием. Кто знает, возможно, для него любовь является чем-то вроде акта удовлетворения физических потребностей? Что, если она ничего для него не значит? Готова ли она принять такую печальную истину?

— Джонатан… прошу вас… я не могу… я не должна. — Девон собрала наконец все оставшиеся силы и, упершись ладонями ему в грудь, оттолкнула его от себя. Он тяжело дышал, а его глаза стали темными от страсти. Тут ей пришло в голову, что, возможно, после того, что уже произошло между ними, остановить его вряд ли удастся, и винить в происшедшем будет некого.

Но как ни странно, Джонатан сумел сдержать себя и даже слегка от нее отодвинулся.

— Помнится, я говорил, что не стану вас неволить. Уверен, однако, что все до сих пор шло в полном соответствии с вашими желаниями.

Девон нервно облизала губы и сглотнула слюну, чтобы хоть как-то промочить пересохшее горло.

— Да, я хотела этого, не стану отрицать. Но… — Она уселась прямо и дрожащими руками натянула платье на обнаженные плечи.

— Что «но»? — Встретившись с глазами Девон, глаза Джонатана добрали серого цвета и теперь казались стальными. Не люблю я играть в девичьи игры. — Перехватив маленькую руку, он приложил ее к ширинке своих черных брюк. Под ладонью Девон забилось что-то твердое и горячее — при желании она могла бы сосчитать пульс Джонатана.

— Простите… мне очень жаль. Я знала, что нам не следовало сюда приезжать. Я боялась, что так именно все и будет. Мне вовсе не хотелось, чтобы у нас с вами зашло так далеко!

— Дерьмо все это, — сказал он, и Девон удивилась. Ей не доводилось прежде слышать, как он ругается. — Ведь вам хотелось, чтобы я вас поцеловал. Да что там поцеловал! Вам, черт возьми, хотелось много, много большего!

Девон проглотила ком, образовавшийся у нее в горле. Сгустившаяся ночь за окном вдруг показалась ей темной и зловещей.

— Если бы вы не были Джонатаном Стаффордом, а я — Девон Джеймс, я, вполне вероятно, не стала бы вас останавливать. Но при сложившихся обстоятельствах я еще не готова к тому, чтобы забраться в вашу постель.

Губы Джонатана скептически скривились.

— Не готовы? Может быть, мне следует завалить вас на диван и продемонстрировать наглядно, что вы, наоборот, весьма и весьма к этому готовы?

У Девон задрожали губы. Она еще не отошла от только что пережитого, о чем свидетельствовала ноющая боль в груди и внизу живота.

— Перестаньте, Джонатан, прошу вас. Я и так чувствую себя ужасно.

Сузившиеся глаза Джонатана словно пригвоздили ее к креслу.

— Может вам рассказать остальную часть моего сна?

— Нет! Я имела в виду… я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. — Она с ужасом чувствовала, что в ее голосе звучало не столько негодование, сколько до сих пор полыхавшая в ней страсть.

— Но почему? Вам ведь понравилось!

Господи! Как он был прав! Стоит ему продолжить свой рассказ — и она человек конченый.

— Джонатан, я… — Девон почувствовала себя ужасно глупо. Со стороны могло показаться, что она относится к тому гнуснейшему типу женщин, которые находят удовольствие в том, чтобы заводить мужчин, распалять их сверх всякой меры, а потом отстраняться и с видом оскорбленной невинности говорить «нет».

По ее лицу потекли слезы, и она отвернулась.

— Извините. Когда я с вами… я иногда… мне в такие моменты кажется, что у меня не все в порядке с головой… Джонатан, тихонько выругавшись себе под нос, повернул ее к себе.

— Вы тоже меня извините. Слишком уж я на вас давил. Это вовсе не в моих правилах, но, когда я с вами, я оказываюсь способным на непредсказуемые поступки.

У Девон потеплело на душе. Она даже отважилась на улыбку — хотя и довольно неуверенную.

— Тогда вы начинаете заказывать белое вино, спагетти и даже десерт…

— А также хожу по театрам и лично вожу спортивную машину. И еще я ощущаю что-то невообразимое, когда касаюсь вашего тела. — Джонатан повернул ее спиной к себе и застегнул молнию на платье. — Истина заключается в том, что я не в состоянии вспомнить женщину, которую я бы хотел больше, чем вас.

Девон повернулась и поцеловала его в губы.

— Мне нужно еще немного времени, чтобы убедить себя. Совсем немного, обещаю.

Джонатан, кивнув, вздохнул с сожалением.

— Я получил огромное наслаждение от поездки сюда, сейчас мне хочется, чтобы назад нас отвез Генри — мы бы могли сидеть при этом на заднем сиденье. Даже если мы не можем заниматься любовью, существуют сотни других уловок, чтобы получить удовольствие. Я мог бы, к примеру, заняться вашими красивыми грудями!

— Джонатан! Он рассмеялся.

— Нет, в самом деле, вы толкаете меня на безумства, прекрасная Девон. Никто до вас не мог бы совершить подобного.

— Хотите, я сяду за руль? Но предупреждаю: в этом случае вы рискуете жизнью.

— Ладно уж, поведу сам. Тогда у меня будут заняты руки, и вы всю дорогу будете находиться в безопасности.

Конечно, он был прав, но именно в этот момент Девон поняла, что находиться в безопасности ей хотелось бы меньше всего на свете.

— Кстати, завтра вечером вы заняты?

— Нет, а что?

— У меня деловая встреча в Нью-Джерси, но много времени она не займет. Я знаю великолепный ресторан в мельнице восемнадцатого века недалеко от Франклинских озер. Мы можем туда наведаться, и у нас останется еще уйма времени, чтобы вернуться домой.

— Я поеду, но только при одном условии.

— При каком же?

— Панель между нами и водителем ни разу не поднимется.

Джонатан тряхнул головой, и прядь иссиня-черных волос упала ему на лоб.

— Я уже начинаю верить, Девон, что пытки — ваша основная специальность.

Девон рассмеялась. Вопрос состоял только в том, кого она пытает — его или себя?

Глава 12

— Вам необходимо уточнить свой график, Джонатан, — провозгласила Ди Уиллис, появляясь в дверях кабинета, — иначе вы можете опоздать на встречу в «Холидекс». Даже Генри не в силах рассеять транспортные потоки на улицах.

Стаффорд кивнул. Что правда, то правда. Ему хотелось перелистать досье на «Уилмот лимитед», но теперь он понимал, что с этим придется подождать до завтра.

Отодвинув обитый кожей стул с высокой спинкой, он извлек из шкафа пиджак в тонкую полоску и на ходу сорвал с вешалки черное кашемировое пальто.

Одежда эта была специально подобрана для предстоящего совещания — он хотел иметь достаточно представительный вид, хотя в другом случае довольно было бы и одного его имени. Было крайне необходимо, чтобы персонал «Холидекса» проникся серьезностью проблемы, которую представляла для них компания «Три-стар», и каждый, озаботившись решением проблемы, попытался найти выход.

Джонатан потянул на себя тяжелую, отделанную ореховым деревом дверь и вошел в кабинет Ди.

— До завтра. День благодарения.

— Черт! Если бы не вы, я, кажется, путал бы день с ночью.

— Вы можете забыть о чем-нибудь второстепенном, но если я задам вам вопрос по поводу какого-нибудь досье десятилетней давности, выяснится, что вы помните все вплоть до мелочей.

Стаффорд ухмыльнулся.

— Это только демонстрирует убожество моих приоритетов. Но ничего, в ближайшее время я совершу переворот и все вы увидите, что бизнес — далеко не самое главное в моей жизни.

— Мы уже увидели, — с улыбкой сказала Ди, — сразу же после того, что приключилось с Алексом.

Джонатан понял, что Ди права, и сразу почувствовал себя гораздо лучше.

— Что вы желаете на День благодарения? Вы довольны индейкой, которую я поcлал на ваш адрес?

— Еще бы! Этой громадиной можно накормить половину нашей конторы. Но будьте уверены, ни единого кусочка этой великолепной индейки не пропадет, по крайней мере у меня дома. Детишки слопают ее с такой же скоростью, с какой вы в прошлом году проглотили «Бартон продакшн».

Стаффорд расхохотался.

— Обещайте мне, что не станете выбрасывать остатки. Вы же знаете, как Алексу нравится ваша кухня.

— Правда у меня здорово получается? — Ди закрыла одну папку, отложила ее и потянулась за другой. — Конечно, вы с сыном тоже приглашены. — Она всегда хотела залучить его к себе, но он столь же методично эти приглашения отклонял. День благодарения — семейный праздник.

— Хотите верьте, хотите нет, на этот раз ко мне приезжает сестра со всем выводком. Они остановятся в нашем домр в Хэмптонсе. Алекс останется с ними на уик-энд — он уже два года не видел своих кузенов.

— Уверена, мальчик будет очень рад.

— Ему прямо-таки не терпится с ними встретиться. Он так любит свою тетку и кузенов.

— Алекс всех любит.

Джонатан улыбнулся и нажал кнопку вызова личного лифта, который сразу доставлял его в главный холл внизу.

Характер его сестры был подобен тайфуну, но с детьми она обращаться умела. Мадлен была высокой и смуглой, как все Стаффорды, обладала парой пронзительно-ярких голубых глаз и призывной улыбкой, сводившей мужчин с ума. Она была моложе Джонатана на шесть лет и жила в Англии, поскольку вышла замуж за английского баронета по имени Сент-Джайлс. Для него она по-прежнему оставалась малюткой Мадлен, полной очарования проказницей, вечно стремившейся к удовольствиям. Хотя они не были особенно близки в детстве, теперь Джонатан с нетерпением ждал, когда она окажется у него в доме.

Спустившись в холл, Стаффорд торопливо пересек его и вышел на улицу. Лимузин уже был на месте. Генри распахнул дверь, и Стаффорд, улыбнувшись дожидавшейся его в машине Девон, наклонил голову и уселся на привычное место сзади. Когда его плечо соприкоснулось с плечом Девон, она торопливо подвинулась, уступая большую часть сиденья ему.

— Привет!

— Привет! — Девон выразительно взглянула на его портфель из крокодиловой кожи. — Как видно, вы основательно подготовились к наступлению.

Машина тронулась, и Стаффорд, так ничего и не ответив, погрузился в размышления, готовясь к предстоящей встрече.

На обратном пути от Лонг-Айленда он рассказал Девон о проблемах, которые возникли у него в связи с противостоянием между «Холидекс индастрис» и компанией «Три-стар-ма-рин». За исключением нечастых бесед по этому поводу с Акеми, Стаффорд крайне редко обсуждал свои дела за пределами офиса. Тем более он был рад, что наконец есть кому поведать о своих проблемах. К удивлению Джонатана, его рассказ крайне заинтересовал Девон.

— Боюсь, в бизнесе я разбираюсь мало, — призналась она, — тем более предмет этот для меня весьма занимателен — я люблю узнавать новое.

— Если вы и впредь намерены писать такие хорошие книги, как «Странствия», вам лучше узнать о бизнесе побольше. Деньги необходимо умело вкладывать. Вы, к примеру, думаете, что Патриция Соломон — шарлатанка, но не знаете о том, сколько недобросовестных брокеров рыщет в поисках доверчивых вкладчиков, чтобы лишить их честно заработанных денег.

Произнеся эти слова, Джонатан вдруг понял, что не допустит, чтобы с ней случилась какая-нибудь беда. Девон в этом мире пробивалась самостоятельно, и во многих отношениях она была наивна, как ребенок. Надо же кому-то следить, чтобы она не наделала глупостей.

Наконец-то ему удалось внимательно ее рассмотреть. Она была одета куда менее консервативно, нежели он ожидал. Пожалуй, ее наряд можно было даже назвать смелым и, в определенном смысле, соблазнительным. Да, именно так. Рядом с ним сидела искусительница, но Джонатан постарался отогнать от себя эту мысль.

Большую часть дня он провел, стараясь убедить себя, что их с Девон ожидает обычный дружеский вечер. Он хотел Девон и намеревался добиться ее любой ценой, но, помимо этого, существовали и другие вещи, которые он вряд ли получил бы, если бы стал чрезмерно давить на эту женшину, добиваясь от нее того, о чем впоследствии она могла пожалеть.

Сегодня вечером никаких попыток соблазнить Девон не будет, равно как и всевозможных игр с ее грудью. Ах, как были хороши ее соски цвета абрикоса и груди небольшого размера, твердые, как резиновые мячи! И еще нежные, словно вызревшие на солнце персики. Он едва не застонал, вспомнив, как они покоились у него в ладонях.

Не сегодня, в очередной раз напомнил он себе. Этим вечером никаких вольностей он себе не позволит. Разве что поцелуй в щечку на прощание, когда он проводит ее до дверей квартиры.

— Как прошел день? — услышал Стаффорд голос Девон и тут же отвел глаза от ее губ — уж слишком соблазнительно они блестели под коралловой помадой. Отчего эта женщина всякий раз своим появлением производила на него эффект разорвавшейся бомбы? Даже брюки у него в паху натягивались сверх всякой меры, стоило ему только повернуть голову, чтобы на нее взглянуть. Нечего сказать, удачное начало дружеских посиделок!

— Прошедшая сегодня встреча имела чрезвычайно важное значение. Я напомнил служащим «Холидекса», какую угрозу они заполучили в лице компании «Три-стар-марин».

— Если келавар столь же хорош, как они говорят, что вы в силах сделать, чтобы уберечь свою компанию от краха?

— Я сказал им, что он только кажется хорошим. Нам же необходимо обнаружить и обнародовать недостатки этого материала. Эти недостатки просто обязаны иметь место — идеальных материалов не существует. Теперь дело за ребятами из лабораторий «Холидекса» — они обнаружат слабые места келовара.

— А если таких слабых мест нет? Джонатан тяжело вздохнул.

— Уж лучше бы им их найти. А не то все эти мальчики окажутся на улице и займутся коллективными поисками работы.

Девон внимательно посмотрела на него сквозь густые ресницы.

— Скажите, а это важно для вас — благосостояние и устроенность тех, кто на вас работает?

— Разумеется, я чувствую за них определенную ответственность — и мои предки тоже эту ответственность чувствовали. Во времена Великой депрессии мой прадедушка чуть не разорился, поскольку все деньги из прибыли уходили на то, чтобы выплачивать служащим зарплату.

— А мой дедушка был портовым грузчиком, — сказала Девон. — Он умер, когда мне было пять лет от роду, и я полагаю, что он был таким же крутым старым ирландцем, как мой отец.

— Вы очень привязаны к своей семье.

Девон некоторое время смотрела в окно автомобиля.

— Они не настоящие мои родители. Уверена, что вы хорошо об этом осведомлены.

— Да, я действительно это знаю.

— С другой стороны, мне и не надо лучших родителей. Моя приемная мать — великая женщина, а отец… Что ж, временами он напивается и устраивает тарарам, но в остальном — просто прелесть. Я ужасно люблю их обоих.

— Вам повезло, Я вот никогда не был близок ни с отцом, ни с матерью. Мать вечно занималась благотворительностью, а отец — делами концерна.

— Мои родители и я во многом непохожи сказала Девон. — Их всегда очень волновало, что я от них отличаюсь внешне. В детстве мне часто хотелось сделаться низенькой, веснушчатой и темноволосой, чтобы они не, так расстраивались. Кроме того, они большие любители позубоскалить, посидеть в компании и поболтать с друзьями, я же интраверт. Им всегда было непонятно, отчего я редко хожу на свидания или на танцы, а если и пойду, то не танцую, а стою в сторонке.

Стаффорд выгнул тонкую, черную бровь и еще раз оглядел пухлые губы, высокие скулы и серебристые волосы Девон.

— Трудно поверить, что это так.

— Увы… Вот почему мне трудно было пережить развод. Прежде всего мне недоставало веры в себя.

Джонатан с нежностью провел пальцем по ее полной нижней губе, словно пытаясь на ощупь определить ее округлость и упругость.

— Не по этой ли причине вы остановили меня вчера вечером?

На щеках Девон выступили красные пятна. Она попыталась было отвернуться, но Стаффорд поймал ее за подбородок и не позволил этого сделать.

— Не отворачивайтесь, лучше скажите правду.

— Я хочу убедиться, что значу для вас больше, чем просто женщина, с которой можно провести ночь. И еще я боялась того, что будет потом…

— Боялись и все же поехали со мной? Она улыбнулась ему краешками губ.

— Вы же сами сказали: «кто не рискует, тот не получает награды». Ради некоторых вещей можно и рискнуть.

Джонатан ничего не ответил, подумав, что, давая ей возможность освоиться со своим новым положением, поступает совершенно правильно.

Он посмотрел в окно и в сгустившейся темноте уловил знакомые очертания стоявших вдоль дороги домов.

— Мы почти приехали. Вы можете посидеть в машине или прогуляться. В парке поблизости имеется маленький очаровательный пруд, он освещается даже ночью. Там часто отдыхают большие канадские гуси, набираются сил перед перелетом в теплые страны. А я, когда покончу с делами, к вам присоединюсь.

— Что ж, звучит заманчиво.

Машина свернула на стоянку около четырехэтажного кирпичного здания, являвшегося штаб-квартирой «Холидекс индастрис».

— Вы не очень волнуйтесь обо мне, я захватила с собой кое-что почитать.

Взяв из ее рук небольших размеров журнальчик, Джонатан вслух прочитал название:

— «Карма». Хм, должно быть, это интересно.

Она уловила прозвучавшую в его голосе легкую насмешку и улыбнулась.

— Я тоже так решила. Этот журнал рекомендовал мне Натан Талбот, владелец магазина «Потусторонняя книга». Сказал, что здесь я найду много полезного.

При этих словах Джонатан ощутил легкое беспокойство, но сразу же постарался отогнать его от себя. Наклонившись, он прикоснулся к ее щеке губами.

— Вам не придется долго ждать.

Так и вышло.

Деловая часть завершилась на оптимистической ноте, и Джонатан, раздвигая толпу и отвечая на приветствия, двинулся к поджидавшему его лимузину. Девон несказанно его удивила, встретив нежным поцелуем. Хотя он длился всего одно мгновение, мысль о том, что Девон поцеловала его по собственной инициативе, придавала этому приветствию особую ценность в его глазах.

Обед в «Старой мельнице» никак нельзя было назвать роскошным. Он состоял из свежезажаренного палтуса для Джонатана и цыпленка с лимоном для Девон. Зато интерьер ресторана, выстроенного во времена Джорджа Вашингтона, поражал невиданной экзотикой. Наибольшее впечатление производили неровно настланные деревянные полы, сработанные топором, потемневшие от времени балки и грубо оштукатуренные стены.

Хотя Стаффорд изо всех сил старался не вспоминать о том, что произошло между ними накануне вечером, он с удивлением обнаружил, что Девон все время, пока он ел, не спускала с него глаз, снова и снова нацеливая их на его губы его же внимание все больше привлекало то, что находилось значительно ниже ее губ а именно кончики ее грудей. Поначалу он даже не понял, в чем дело, но потом увидел, что в том месте, где шерсть свитера натягивалась у нее на груди, появились два дополнительных украшения — крохотные пуговки сосков. Господи, она же не надела бюстгальтер!

— Если вы закончили, то мы можем ехать, — сказал он и сам удивился тому, как странно звучит его голос.

— Да… — Девон храбро встретила его взгляд. — Мне тоже кажется, что пора ехать. — Она взяла Джонатана под руку и позволила увести ее от стола.

Очутившись в машине, они уселись рядом, отложив в сторону пальто — в салоне было тепло, словно в хорошо натопленной комнате. Короткая черная юбка Девон слегка задралась, обнажая ее бедра, что никак не вязалось с планами Джонатана, поскольку он заранее решил не трогать ее сегодня даже пальцем.

— Джонатан?

— Да… — Он поднял глаза и посмотрел ей в лицо.

— Отчего вы меня не целуете?

Воздух со свистом вырвался из его легких.

— Мне бы хотелось этого больше всего на свете, но я решил дать вам время. Я хотел…

— Я знаю, что вы хотите, Джонатан. Как-то раз вы мне об этом сказали, а вчера вечером попытались показать на деле.

Сердце Джонатана едва не выпрыгнуло из груди. Когда Девон притянула его к себе и призывно приоткрыла рот, горячая кровь потоком устремилась к его чреслам. Запутавшись пальцами в его волосах, она приникла к его губам, пробираясь языком в его рот. Джонатана не нужно было долго уговаривать — он раздвинул ей губы и кончиком языка коснулся ее неба. Потом его язык проник в ее рот еще глубже. Точно так же ему хотелось поступить и с ее телом, чтобы познать ее заветные глубины, но для этого еще не наступило время.

— Я полагаю, нам лучше поднять перегородку, — прошептала Девон ему на ухо. — Если Генри ненароком глянет в зеркало, его может хватить удар.

Рот Джонатана помимо его воли изогнулся в ухмылке.

— Помнится, по вашей инициативе я дал обещание держать перегородку опущенной.

Девон пожала плечами; В голубоватом освещении салона ее волосы тоже казались голубым.

Джонатан нажал на кнопку, и перегородка между ними и Генри поднялась с тихим жужжанием, надежно отгородив их от остального мира.

— Вам нравится моя одежда? — спросила Девон мурлыкающим голосом.

— Мне нравится все, что вы надеваете, но я бы предпочел, чтобы вы были вообще без одежды.

Рука, которую она положила ему на грудь, затрепетала, но Девон и не думала останавливаться. Вместо этого она начала расстегивать его рубашку. Пальцы ее слегка дрожали, но во всех ее движениях чувствовалась целеустремленность.

— Почему бы вам не рассказать остаток вашего сна?

У Джонатана от удивления брови поползли вверх. Он уже возбудился выше всякой меры и теперь ощущал непереносимую тяжесть в паху.

— Если вы опять затеяли со мной игры, сладчайшая Девон, я вас отшлепаю. Я уже предупредил, что такого рода забавы мне не по нраву.

Девон лишь соблазнительно улыбнулась.

— И все-таки я готова с вами сыграть, если вы сами решитесь.

При мысли об игре такого рода сердце Джонатана заколотилось, словно сумасшедшее, а пальцы хищно согнулись — так ему вдруг захотелось сжать ее округлые крепкие ягодицы. Он улыбнулся, взял ее руку и запустил ее за отворот своей расстегнутой рубашки. Ладонь Девон была узкой и теплой, а движения — слегка неуверенными. Тем не менее ее пальцы впились в упругие колечки черных волос у него на груди, словно проверяя их на прочность.

— Мой сон… — начал он тихо и нежно. — Я помню его до мелочей… На вас была короткая черная юбка… — тут он перевел взгляд вниз, — примерно такая, какую вы надели сегодня.

Девон, откинувшись на спинку сиденья, быстрым движением сбросила с себя туфли, после чего положила ногу на его мускулистое бедро. У нее был и стройные щиколотки и высокий, очень женственный подъем.

— Продолжайте, — томным голосом попросила oна.

— Так вот, под свитером у вас не было бюстгальтера. Я cpазy заметил это, поскольку ваши соски топорщили шерсть свитера у вас на груди.

— Как сейчас? — едва слышно прошелестела Девон. Стаффорд протянул руку и, коснувшись одной из ее грудей, почувствовал, как она напряглась под его пальцами.

— Да, как сейчас. И еще — на вас был черный кружевной пояс, но трусики отсутствовали.

— А как вам удалось это выяснить… тогда, во сне? — произнесла Девон еле слышно.

— Я узнал об этом потому, что, когда моя рука стала совершать путешествие вверх по вашим бедрам, — словно в подтверждение этих слов, его ладонь заскользила вверх, — я почувствовал… — Тут его рука замерла. Oн и в самом деле ощутил, что под шелковистой поверхностью леггинсов, кроме пояса, на ней ничего нет.

И тут Девон изящным движением стянула с себя леггинсы, будто перчатку с руки, и положила его руку на увлажнившиеся волосы внизу живота. Стаффорд с шумом втянул в себя воздух, и она содрогнулась от возбуждения.

— Спокойнее, детка. Уж коли мы добрались до этого места, оставим сомнения и пойдем до конца.

— Джонатан… — прошептала Девон, впервые за вечер ощутив укол сомнения, и он понял, какого труда ей стоило зайти так далеко.

— Все нормально, девочка. У нас все получится. — Он приник к ее губам поцелуем и, навалившись на нее всем телом, прижал ее к сиденью. — Бог мой, до чего же ты хороша!

Ее юбка поднялась еще выше. Стаффорд проник под ее свитер и наклонил голову, чтобы ласкать ее груди ртом. Прихватив губами сосок, он некоторое время пробовал его на прочность, после чего втянул в рот. Девон задрожала под ним словно в лихорадке и попыталась снять с него рубашку.

— Мне необходимо тебя потрогать, — произнесла она. — Клянусь, если ты не дашь мне это сделать, я умру.

Отлично понимая, что она в этот момент чувствует, он пришел к ней на помощь, до конца расстегнув рубашку и вытащив ее из брюк сразу же ему на грудь опустились ладони Девон. Они ласкали eго торс касались плотных узлов мышц и впивались в плечи. Потом она стала играть его бронзового цвета сосками, сдавливая их и отпуская. Джонатану неудержимо хотелось овладеть ею сейчас, сразу излить в нее накопившуюся в нем страсть, которая терзала его в течение всего последнего времени, заставляя недосыпать ночей и снова и снова возвращаться мыслями к этой женщине.

Его руки двинулись к ее талии, а потом стали спускаться все ниже и ниже, пока не коснулись ее трепетного лобка и влажной поверхности того, что скрывалось ниже. Она была влажной и готовой его принять. Джонатан поцеловал ее снова, в еще большей степени возбудившись от исходившего от нее мускусного запаха, после чего его пальцы проникли в ее святая святых.

— Я хочу, чтобы все получилось просто отлично, сказал он хриплым, прерывающимся голосом. — Я хочу положить тебя рядом с собой в свою большую мягкую кровать и провести несколько часов, просто целуя тебя и играя с твоими грудями однако если ты меня сейчас не остановишь…

Девон коснулась его щеки дрожащими пальцами. Ее взгляд, казалось, говорил, что на этот раз они зашли куда дальше, нежели она планировала.

— Увы, слишком поздно, — сказала она одними губами и расстегнула молнию его брюк, освободив тем самым его напряженное, полыхавшее, словно в огне, мужское естество.

— Черт, — только и сказал он, когда ее рука принялась ласкать его плоть по всей длине, заставив ее разбухнуть и затвердеть.

— Ты был прав, — сказала Девон, перебрасывая руки ему за шею. — Рано или поздно это должно было случиться. Я хочу тебя, Джонатан, и мне все равно, где это произойдет.

Сиденье было широким и удобным, и Джонатан, поцеловав ее на этот раз куда более грубо и дерзко, раздвинул ей ноги коленом, после чего утвердил между ними свою плоть. Он чувствовал, как она трепещет.

— Спокойнее, детка, тебе нечего бояться. — Джонатан вошел в нее и через мгновение достиг ее заветных влажных глубин.

Почувствовав толщину, неимоверную длину и неукротимое стремление вперед его плоти, Девон едва не задохнулась. Боже, какой он огромный! Другие мужчины в ее жизни не обладали ничем подобным, и она ощутила себя заполненной до краев.

— Тебе хорошо? — спросил Джонатан. Девон облизнула пересохшие губы.

— Я… да… мне чудесно.

— И мне в тебе хорошо, — произнес он, начиная свои движения.

Господь Бог Вседержитель. Ничего подобного прежде она не испытывала. Когда Джонатан приник к ней поцелуем, она, повинуясь ритму, создаваемому их телами, стала двигать языком взад-вперед. Его сильная мускулистая грудь приятно давила на ее соски. Когда он ухватил ее за ягодицы и подтянул к себе еще ближе, на нее обрушился целый ураган чувств, ощущений и эмоций, которые то поднимали ее прямо к небу, то низвергали а темные глубины земли. Она согнула ноги в коленях и принялась подтягивать Джонатана к себе, когда он наступал, и отпускать его на коротком поводке на волю, когда он двигался в обратную сторону.

— Держись, дорогая, — пробормотал Джонатан, и она на самом деле держалась за него — руками и ногами, сжимая пальцами его мускулистые плечи, а коленями — твердые, плотные бедра. — Не пытайся его остановить. Позволь ему входить и выходить когда вздумается.

И снова его стержень задвигался в ней, волна блаженства подбросила ее к самому пику наслаждения и медленно откатилась, оставляя в ее сознании пустоту, в которой не было ни единой мысли, но которая властно заполнялась горячим веществом чувственности. Девон путешествовала среди звезд, видела луну и даже прикасалась к ней пальцами, всякий раз высекая из ночного светила огромные снопы искр, которые ослепляли ее. Джонатан следовал в своем возбуждении за ней, сопровождая толчки стонами, в каждом из которых слышалось ее имя. Вдруг его мышцы напряглись, затем расслабились, и он отпустил ее.

Потом некоторое время они лежали вместе, сжимая друг друга в объятиях. Неожиданно Джонатан окончательно отстранился и сунув руку под сиденье, вытащил большую спортивную сумку, откуда достал, белоснежное полотенце. Когда он протянул его Девон, ей сделалось жарко.

— Иногда я играю в волейбол, поэтому почти всегда вожу с собой смену белья и полотенце.

— Ваш запас? Очень кстати, — усмехнулась Девон.

Она торопливо обтерла тело, после чего натянула костюм, стараясь не думать о том, что сумка могла оказаться под сиденьем неспроста, и, обратив на Стаффорда огромные, расширившиеся от волнения глаза, воскликнула:

— Господи, мы совершенно упустили из виду то, что носит название «безопасный секс».

Джонатан удивился. Он натянул брюки, рубашку и, заправив ее за пояс, застегнул молнию.

— Насколько я знаю, наркотики никто из нас не употребляет. К тому же я не имею отношений сразу с несколькими женщинами — да и ты, по-моему, тоже не одобряешь случайных связей. — Тут он усмехнулся. — Кроме того, я недавно сдавал кровь.

Девон посмотрела в окно. Постепенно к ней снова вернулись все ее тревоги. «Ночь соблазнов» должна была только начаться в автомобиле, а вовсе не закончиться там. Более сумасшедшего, безответственного поступка она не совершала за всю свою жизнь.

— Где мы? — поинтересовалась Девон, понимая, что времени, которое они провели в машине, вполне хватило бы, чтобы доехать до города. Потом она нагнулась, нашарила под сиденьем туфли и надела их.

— Генри вовсе не дурак. Он решил, что пока мы… хм… так сказать развлекаем друг друга, ему не стоит торопиться. — Джонатан нажал на кнопку переговорного устройства: — Домой, Генри.

— Слушаю, сэр.

— Господи, как я теперь буду смотреть ему в глаза? — Тихий смех Джонатана утвердил ее в мысли, что беспокойство по этому поводу было излишним.

— Насколько я понимаю, затеянное тобой соблазнение должно было начаться именно в машине.

— Я не думала, что ты… что я поведу себя таким образом.

— Генри хорошо платят за молчание. Он не проговорится.

Девой не сказала больше ни слова. Она положила голову на подголовник и продолжала мысленно рассуждать о том, правильно ли поступила, вступив в связь с Джонатаном в машине. Кто знает, возможно, вечные помыслы о соитии с Джонатаном настолько расстроили ее сознание, что она совершила непоправимую глупость. Тут Девон почувствовала у себя на подбородке теплые пальцы, которые повернули ее лицо, и увидела его глаза.

— Сожалеешь о случившемся?

Девон покачала головой.

— Если у тебя нет сожалений, то и у меня тоже.

— Ты сделала мне королевский подарок.

В первый раз за все время Девон улыбнулась.

— Я знала, что тебе понравится.

Джонатан сжал ее в объятиях и держал в нежном плену своих рук до тех пор, пока они не подкатили к старинному особняку, где жила Девон. Генри остановил автомобиль, вышел и открыл дверцу.

— Спокойной ночи, Джонатан, — сказала Девон. Она чувствовала смущение и была несколько ошеломлена случившимся, но старалась держаться спокойно и даже улыбалась. Вылезая из машины, она на мгновение задалась вопросом: позвонит ли он ей еще раз?

— Что же, и это все, что ты хочешь мне сказать? — Стаффорд как будто даже удивился.

— Я, собственно…

— Или я остаюсь у тебя, или мы едем ко мне. Чему ты отдаешь предпочтение?

— Но я…

— Ты же слышала, что я сказал. Откуда мне знать, что творится в твоей хорошенькой головке? Мы с тобой не танцы танцевали, а посему я не намерен оставлять тебя в полном одиночестве здесь на углу.

Эти слова Джонатана мигом согрели сердце Девон.

— Может быть, ты зайдешь на рюмочку коньяка? — Она застенчиво улыбнулась.

— Я уж думал, что никогда не дождусь этих слов, — ворчливо сказал Джонатан и повернулся к Генри. — Будьте здесь завтра утром в шесть. Предстоит много дел, но сначала мы заедем ко мне домой и я переоденусь.

Девон вспыхнула в очередной раз, но ничего больше не прибавила. Рука Джонатана неожиданно охватила ее стан, потом он поднял ее и перенес через тротуар прямо к тяжелым деревянным дверям подъезда.

Когда они оказались в ее квартире, она сразу разлила по бокалам бренди и протянула один из них гостю. Джонатан неотрывно следил за каждым ее движением. Его глаза лишились серого оттенка и казались теперь ярко-голубыми. И снова в них полыхнул голодный блеск, какой бывает во взгляде хищника, учуявшего добычу.

— А почему бы нам не забрать бокалы с собой в спальню? — спросил он слегка охрипшим от желания голосом.

У Девон пересохли губы. Этого ей хотелось больше всего на свете, и тем не менее…

— Хорошо! — Она нервно облизнула губы.

— Мы ведь уже занимались любовью, Девон. Чего же ты опасаешься теперь?

Опасаюсь оказаться не в твоем вкусе. Опасаюсь показывать тебе свою беспомощность и слабость. Опасаюсь, что ты будешь вмешиваться в мою работу. Опасаюсь в тебя влюбиться по уши. Да мало ли еще чего?

Впрочем, влюбиться она опасалась более всего остального, так как знала, что происходит, когда могущественный человек вроде Джонатана покоряет женщину.

— Мне кажется, что я просто-напросто к тебе еще не привыкла. — Девон произнесла совсем не то, что чувствовала. — Ведь мы так мало знаем друг друга.

Стаффорд неожиданно тронулся с места и растворился в темноте холла. Через минуту он вернулся и подхватил Девон на руки.

— Обещаю тебе: после сегодняшней ночи мы будем знать друг друга очень хорошо.

Стараясь не обращать внимания на то, что у нее засосало под ложечкой, она послушно приникла к груди Джонатана и позволила внести себя в спальню. Оказывается, он уже успел снять покрывало с ее просторной кровати и зажег лампочку ночника, которая теперь светилась тусклым золотистым свечением. Когда он отпустил ее ноги, они соскользнули по его телу, невольно задев его снова поднявшийся стержень. Девон широко раскрыла глаза.

Наградив ее крепким долгим поцелуем, Джонатан принялся снимать с нее одежду.

— Я хочу увидеть, какая ты, — сказал он, — вся, целиком. Девон сглотнула. Как ни странно, дома она чувствовала себя куда более скованно, чем в машине. Весь день она готовилась к великой миссии — соблазнить его. Она надела черный кружевной пояс, оставив в шкафу бюстгальтер и трусики. Подумать только, какой ужасной соблазнительницей она казалась себе в тот момент! Но теперь — увы — выяснилось, что она просто Девон Джеймс, женщина, которая слишком мало знает о любовных утехах, чтобы окончательно завладеть сердцем светского человека, например такого, как Джонатан.

Стаффорд, должно быть, догадался, что она в этот момент испытывала, потому что, не откладывая дела в долгий ящик, стянул с нее свитер и обнажил грудь. Однако, прежде чем избавить ее от юбки и всего Остального, он остановился.

— Ты дрожишь.

— В машине все было по-другому. В каком-то смысле я ведь играла роль. А теперь перед тобой всего-навсего женщина, которая не знает, как быть дальше.

— Зато я знаю, как тебе быть дальше. — Джонатан нежно, очень неторопливо и осторожно принялся ее целовать. Потом его руки опустились на ее груди, а каждый сосок оказался в плену большого и указательного пальцев, отчего соски мгновенно припухли и напряглись.

— Что же ты меня не раздеваешь? — спросил Джонатан. — Это поможет тебе преодолеть смущение.

Девон встретилась с ним взглядом.

— Сейчас…

В итоге она настолько увлеклась, расстегивая пуговички у него на рубашке, снимая с него пиджак, рубашку и брючный ремень, что не заметила, как Джонатан оставил ее без юбки и леггинсов. Спустив вниз тончайшие черные чулки, он наконец добился ожидаемого — теперь она стояла перед ним совершенно нагая, позволяя беспрепятственно любоваться своим прекрасным, словно у античной статуи, телом.

Девон же в это время думала, насколько красива его мускулистая грудь с упругими колечками волос, которые покрывали всю поверхность между плоскими, цвета старинной меди, сосками. Потом ее глаза заметили длинный извилистый шрам, который шел от запястья по предплечью — и дальше, к локтю. Когда она кончиком пальца дотронулась до шрама, Джонатан вздрогнул.

Присев на край кровати, он скинул черные сверкающие туфли, потом, встав и расстегнув молнию на брюках, позволил им соскользнуть к ступням мускулистых стройных ног. Наконец его темно-синие плавки также присоединились к лежавшей на полу одежде.

— Утром тебе придется их снова надеть, — заметила Девон, чтобы сказать хоть что-нибудь. Нагнувшись, она подняла плавки и повесила на спинку стула.

— Иди сюда, — сказал Джонатан и схватил ее за руку. Это движение заставило Девон перевести взгляд вниз, и она увидела его восставшую плоть, подобную взятому на изготовку копью. Джонатан притянул ее к себе, с силой прижал, чтобы она ощутила всем телом силу его желания, и с жадностью поцеловал.

У Девон ослабели ноги.

— Мне нравится, как ты себя держишь, — подбодрил ее Стаффорд. — Сначала ты словно бы стесняешься, но еще мгновение, и ты уже вся пылаешь в огне страсти. Что бы ты сейчас ни чувствовала, Девон, не бойся показать мне это снова и снова.

Подняв на руки, Джонатан понес ее к кровати и положил поверх одеяла. Сам он, однако, присоединяться к ней не торопился, стоя у изголовья в полный рост, чтобы она могла в полной мере рассмотреть его.

— Ты прекрасна, как я и ожидал. Она приподнялась на локте.

— А ты еще более красив, чем я могла себе представить. Ты больше, чем я думала… во всех своих проявлениях.

Джонатан улыбнулся краешками губ.

— На этот раз мы спешить не станем. Мы будем делать все очень медленно — чтобы каждый получил возможность получше изучить другого.

Хотя это он уже обещал раньше, вышло, однако ж, по-другому. Поцелуи и медленные поначалу ласки обернулись целой бурей чувств, которые, в свою очередь, вылились в торопливые хаотические движения, яростное соитие и бесконечно долгое и мучительно-прекрасное высвобождение страсти.

— Черт возьми, — проворчал под конец Джонатан. — На это я никак не рассчитывал. — Он заключил Девон в объятия и прижал к своему смуглому, словно выточенному из твердой породы дерева, телу. — Уж и не помню, когда я в последний раз терял голову из-за женщины.

Девон отозвалась на его слова довольной улыбкой. Она вытянулась на кровати и лениво привалилась к Джонатану. В каждом ее движении сквозила нега и томная расслабленность.

— Еще одно очко в мою пользу, — подумала она, не отдавая себе отчета в том, что одновременно произносит эти слова вслух.

Решив таким образом, что сегодня она получила впечатлений более чем достаточно, Девон быстро уснула.

Джонатан тоже остался полностью удовлетворенным. В следующий раз контроль над собой потеряет она. Пообещав себе столь приятную перспективу, он вытянул руку и нажал на кнопку выключателя. Однако сон не шел, и долго еще он лежал, поглаживая волосы Девон и раздумывая над тем, как ему повезло, что он встретил эту женщину.

Заодно Стаффорд решил, что теперь его сыну ничто не угрожает. Даже если Девон что-то узнает, вряд ли это будет иметь значение. До тех пор, пока она будет находиться с ним рядом в постели, Алекс, да и он сам могут спать спокойно.

Глава 13

Девон приникла к надежному, излучавшему приятное, успокаивавшее тепло мужчине, лежавшему рядом, и почувствовала, что ей что-то щекочет ухо. Открыв глаза, она не сразу вспомнила, где находится.

— Доброе утро, — произнес Джонатан, хотя на улице все еще было темно. — Хорошо спала? — В его голосе слышалось благодушие удовлетворенного самца, а длинный смуглый указательный палец, выводя окружности на ее груди, заставлял их кончики напрягаться и съеживаться.

Девон расслабленно улыбнулась.

— Отлично.

Джонатан украдкой бросил взгляд в сторону стоявших на прикроватном столике электронных часов, потом свесил с кровати длинные мускулистые ноги и отправился в ванную, как был, обнаженным.

— В шкафчике за зеркалом есть новая зубная щетка! — крикнула Девон ему вслед. Прислушиваясь к шуму воды, доносившемуся из ванной, она вспомнила, что Майкл почти не пользовался услугами этой комнаты ночью. В тех редких случаях, когда они занимались любовью у нее, а не у него дома, Майкл после акта любви одевался и уходил к себе домой, дабы не испытывать никаких неудобств при пробуждении, так как любил просыпаться утром в своей кровати.

Джонатан тем временем вернулся в спальню и принялся натягивать одежду.

— Как насчет кофе? — осведомилась Девон.

— В следующий раз. — Джонатан постарался сказать это как можно любезнее. — Мария с самого утра держит для меня на плите горячий кофейник.

— Мария?

Он улыбнулся.

— Ну да, моя экономка. Она уже привыкла обо мне заботиться А тебе надо поспать.

Ну разве можно было на него сердиться? Девон лениво потянулась и в этот момент снова обратила внимание на шрам на его предплечье.

— Что у тебя с рукой? Я еще вчера вечером заметила твой шрам.

— Это ожог.

— Ожог?

— Ну да. Просто обжегся.

— И он до сих пор тебя мучает?

— Что это — утро вопросов и ответов? — не слишком любезно поинтересовался Джонатан, и Девон даже несколько покоробило от его тона. Она решила, что лучше подождать с расспросами.

— Извини, я вовсе не хотела показаться бестактной.

Джонатан пересек комнату, наклонился над кроватью и поцеловал ее.

— И ты извини. Мне не следовало быть грубым.

Девон улыбнулась.

— Я не сержусь. Признаться, поутру со мной трудно ладить, тем более что обыкновенно я встаю поздно.

Джонатан, натянув на плечи темный в полоску пиджак и пригладив рукой волосы, снова подошел к кровати.

— А как насчет обеда? — Он нагнулся и поцеловал ее в шею. Улыбка на лице Девон расцвела снова.

— В восемь часов тебя устроит? Я сама что-нибудь приготовлю.

Глаза Джонатана снова поголубели, что, как уже успела уяснить себе Девон, служило признаком пробуждающегося вожделения.

— Даже если ты не имеешь представления о том, что такое стряпня, я обязательно попробую все, чем ты меня угостишь.

— Не переживай, от голода мы не умрем.

— Ты сможешь утолить мой голод, даже не поднимаясь с постели.

Джонатан снова поцеловал ее — на этот раз в губы, после чего направился к двери, но вдруг остановился и посмотрел в ее сторону.

— А что ты делаешь на День благодарения?

— Я буду у родителей. Они по такому случаю жарят индейку. — Девон откинула со лба прядку светлых волос и храбро спросила: — Скажи, ты с Алексом сможешь к нам присоединиться? Познакомишься с моими родителями и вообще…

— Моя сестра со всем своим семейством прилетает из Лондона. Я как раз хотел просить тебя, чтобы ты провела этот день с нами.

— Как я понимаю, наши планы расходятся.

— Похоже на то. — Стаффорд ухмыльнулся. — Зато весь уик-энд Алекс пробудет в компании своих кузенов в нашем доме в Хэмптонсе. По этой причине мне пришлось бы сидеть дома в одиночестве. Теперь же, надеюсь, этого не случится. Мы сможем провести вместе целых два дня — конечно, если ты свободна.

Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди от радости.

— Это просто восхитительно!

Джонатан отворил дверь спальни.

— До вечера. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони в мой офис и оставь сообщение для меня у секретарши. Ее зовут Ди.

Что ж, утро началось не так уж плохо, подумала Девон, когда Стаффорд ушел. Проспав еще час и вновь проснувшись, она некоторое время вспоминала то, что произошло между ней и Джонатаном, восстанавливая все до мельчайших деталей, в особенности же их занятия любовью. Затем она попыталась представить их следующую ночь, полную ласк, объятий и любовного трепета, и ей пришлось в срочном порядке гасить поднимавшееся и накатывающее волной возбуждение — как ни крути, впереди ее ждала работа. Она не могла себе позволить, чтобы чувства к Джонатану помешали ей заниматься любимым делом.

Увы, с тех пор, как она побывала в постели с Джонатаном, оставаться беспристрастной в своих изысканиях она уже не могла.

Теперь ее мысли занимали и Алекс, и те чувства, которые испытывал Джонатан по отношению к сыну. До вчерашнего вечера самым главным на свете для нее была ее книга, но любовь к Джонатану, казалось, изменила все.

Девон приняла душ, почистила зубы и, надев простенькое вельветовое платьице, отправилась на свое рабочее место. Она не была там уже месяц — с тех самых пор, как случились достопамятные события в гостинице городка Стаффорд. Экран компьютера взирал на нее темным печальным оком. Дискеты, на которых был записан роман, сиротливо лежали на раю стола. «Следы» фактически были закончены — оставалось лишь добавить несколько финальных глав.

Тебе придется ко всему этому вернуться, строго сказала себе Девон. Деньги ей были нужны в любом случае.

Однако к роману она так и не приступила, занявшись вместо этого чтением накопившихся у нее записей, посвященных привидениям и призракам. Заодно она просмотрела журнал «Карма», который начала читать еще накануне вечером в машине, дожидаясь Джонатана.

Перелистывая страницы, Девон не могла отделаться от мысли, что все это не более чем бред.

Тем не менее, открыв блокнот, она принялась делать необходимые выписки.

«Самогипноз, — говорилось в этом издании, — является средством познания внутреннего мира человека». Чтобы овладеть им, необходимо было приобрести некий удивительный «синхронизатор астральных волн» пятой модели. В итоге за каких-нибудь четыреста сорок девять долларов девяносто пять центов любой желающий мог обзавестись устройством, способным изменить ход всей его жизни!

На фото была изображена железная коробка с окошком, где горел свет. Испытуемому достаточно было смотреть в окошко, чтобы достичь стадии гипнотического транса. Девон пришла к выводу, что всякий болван, отважившийся на это, завершил бы сеанс с чудовищной головной болью или заполучил какое-либо иное недомогание.

Она перелистнула страницу. Магический кристалл. Происхождение — ушедший под воду континент. Означенное приспособление помогает найти утерянные сокровища, заблудившихся кошечек и собачек и впустить любовь в дом человека, который его приобрел. Короче — высылайте денежки незамедлительно!

На третьей странице рассказывалось о том, как в течение двух тысяч лет люди используют талисманы, чтобы отпугивать беду и притягивать счастье. Десять долларов за штуку! Немедленно выписывайте наложенным платежом и будьте счастливы!

Дево перевела глаза на статью, озаглавленную «Человек-змея. Существо из потустороннего мира», за которой следовала реклама знаменитого «Психо-мозгового турбогенератора», способного обнаружить и развить «максимум телепатических способностей».

В самом низу страницы помещалось очередное руководство под выразительным названием «Кем вы были в вашей прошлой жизни», с помощью которого предлагалось осуществить путешествие в прошлое. Главное дело — поскорее отослать деньги на его приобретение.

Девон содрогнулась при мысли о тех бедолагах, которые посылали-таки свои честно заработанные деньги и приобретали всю эту ерунду, а также оплачивали советы потусторонних всезнаек вроде Задара.

Она в отчаянии закрыла журнал. Еще одна ниточка, которая никуда не вела. До сих пор, кроме книги доктора Линдермана. она не нашла ничего, что так или иначе могло способствовать успеху ее затеи. Девон почувствовала себя обескураженной.

И снова ее помыслы вернулись к Стаффорду. Она с легкостью могла представить себе, что бы он сказал, доведись ему пролистать этот журнальчик. В последнее время Джонатан молчал, но она знала, что первейшим его желанием было принудить ее забросить это дело навсегда. Она и сама подчас удивлялась своему упорству: стоило ей покончить с изысканиями, как великое множество людей сразу почувствовало бы себя куда спокойнее.

Девон решила, что при сложившихся обстоятельствах чашка кофе ей не повредит, и отправилась на кухню. На полпути туда она услышала голос отца, взывавший к ней из интеркома. Ответив, Девон нажала кнопку, впуская его в дом, и подождала у двери. Отец крайне редко приходил к ней без предупреждения. Обыкновенно он сначала звонил, проявляя уважение к ее частной жизни. Поэтому не было ничего удивительного в том, что его посещение показалось ей странным. Девон нахмурилась, недоумевая, что ему понадобилось в столь неурочный час.

— Привет, папочка, — сказала она, когда отец появился из дверей лифта, и тут же повисла у него на шее.

Пэдди был невелик ростом, грузен и, как сказали бы недоброжелатели, с изрядным брюшком. Брюшко, однако, появилось у него лишь в последнее время — с тех самых пор, как он уволился из департамента полиции. А вот рыжеватые волосы уже давно поредели.

— Привет, малютка.

Девон даже и не подумала обижаться — она всегда была «малюткой» для Пэдди и таковой, наверное, останется до конца его дней. В каком-то смысле это словечко даже нравилось Девон.

— Кофе хочешь? — спросила она и, зная, что отец не откажется, направилась на кухню.

— Кофе — это хорошо, но я зашел всего на несколько минут.

— Что-то случилось? — спросила Девон из кухни. Прежде чем Пэдди успел что-либо ответить, она уже вернулась и теперь протягивала ему тяжелую, китайского фарфора чашку с ароматным напитком.

Отец, пожав плечами, уселся на диван и принялся перебирать деревянные пуговицы, украшавшие его несколько мешковатый бежевый свитер.

— Да ничего такого. Просто проходил мимо твоего дома, вот и подумал: уж коли я рядом, то можно и заскочить на минутку.

Девон закатила глаза.

— Перестань, папочка, ходить вокруг да около — я-то знаю тебя как облупленного. Говори, в чем дело?

— Понимаешь, твоя мать утверждает, что ты придешь к нам на День благодарения.

— Все верно. А что, были случаи, когда я не приходила? Отец кивнул.

— Это мило с твоей стороны. Она уже начала готовиться. Как всегда, наварит и нажарит всего больше, чем надо.

— Не сомневаюсь.

— Так вот, тут, стало быть, позвонил Майкл — и я его пригласил.

Девон от неожиданности присела на подлокотник дивана.

— Неужели ты действительно это сделал?

— Послушай меня, малютка. Что бы там между вами ни случилось, все еще можно исправить.

— А между нами ничего не случилось. Дело в том, что я его не люблю, не любила и не полюблю впредь.

— А вот Майкл тебя любит. Это ведь тоже не так мало. Он хороший добытчик — ты сама его когда-то так назвала — и может взять на себя часть твоих забот.

Ну, начинается, с тоской подумала Девон. Теперь истинная причина появления отца в ее доме была яснее ясного.

— Ты бы смогла отказаться на время от работы, — продолжал тот гнуть свое, — отдохнула бы немного. Чем плохо?

— И забросила бы свою книгу о призраках, так, что ли, отец?

— Ну… да. Ты ведь знаешь, что мы с матерью думаем по этому поводу. Нам не нравится, что ты собираешься иметь дело со всякими потусторонними штучками. Это все сатанизм. Девон. Дело рук дьявола — так нам сказал пастор Колби.

— Ах пастор Колби! Старый козел, который лет на сорок задержался на этом свете, о чем вы и без меня прекрасно знаете. К тому же он не католик.

— Видишь ли, Майкл утверждает, что ты слишком много работаешь. Ты не забыла, надеюсь, что с тобой произошло в прошлый раз? Мы с матерью не хотим, что бы это произошло снова. А Майкл сказал, если ты выйдешь за него замуж, этого не случится. Он не позволит. Большое тебе спасибо, Майкл.

— Я знаю, что ты не веришь в привидения, отец, и я тебя за это не осуждаю. К сожалению, после того, что произошло в Стаффорде, мне трудно с тобой согласиться. Теперь вы с матерью решили доказать мне, что я ошибаюсь.

Пэдди взял дочь за руку. На его веснушчатом лбу появилась глубокая морщина. Он явно был озабочен.

— Все это чушь собачья, детка. Сколько я себя помню, люди всегда трепались про разные такие штучки, но я так ни разу и не услышал ничего путного.

Девон сокрушенно вздохнула. Сначала Майкл, потом Джонатан, а теперь еще и отец с матерью. Она, собственно, давно ожидала чего-то в этом роде и готовилась к отпору, но все это время ее не покидала мысль, что, возможно, они все правы, а она — нет.

У Девон засосало под ложечкой. Она вспомнила о журнале, который недавно просматривала. Весь он от первой до последней страницы был посвящен тому, как надуть обывателей. Потом ей на ум пришли Патриция Соломон и Задар, с помощью которого та обманывала простодушных сограждан в течение десятилетий. И как сможет она, обойдя все это нагромождение лжи, извлечь всего несколько крупинок, которые помогли бы ей подтвердить свою правоту?

Девон взглянула в озабоченное лицо отца. Она знала что у него было повышенное давление и избыток холестерина. Мать постоянно за него беспокоилась, да и сама Девон тоже. В его Возрасте надо бы избегать излишних волнений, а она, Девон, словно специально вела себя так, что отец вечно находился в напряжении.

— Даже не знаю, что тебе сказать, папочка, — произнесла Девон, стараясь казаться рассудительной и спокойной — Майкл, вероятно, во многом прав. Я и в самом деле немало работала в последнее время. Прежде чем случилось это, я дни и ночи проводила в трудах над «Следами». А тут еще Майкл начал меня доставать с замужеством. Когда это произошло, я была уверена, что мне ничего не привиделось и все эти ужасы были на самом деле. Но чем больше книг я читала по этому вопросу, тем меньше понимала что-либо. И вот теперь я сомневаюсь — во всем… — Девон неуверенно улыбнулась. Отец все еще выглядел взволнованным, и она почувствовала себя виноватой. — Я тебе вот что скажу, — добавила она, заметив, как много новых старческих пятен появилось у отца на руках за последние несколько месяцев. — Обязательно займусь исследованиями своей души на предмет чистоты ее помыслов. По рукам?

У Пэдди просветлело лицо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ты моя девочка! — Он нежно ее обнял.

— Что же касается Майкла… скажи, можно сделать как-нибудь так, чтобы он не пришел?

Отец негромко рассмеялся. Он больше не хмурился, и его дурное настроение растаяло без следа.

— Долго он все равно не пробудет. Ему нужно навестить своих родителей.

Это было правдой. За последние два года они с Майклом обыкновенно съедали по два обеда на День благодарения — один у ее родителей, а другой у родителей Майкла.

— Полагаю, что я выдержу это испытание, если его выдержишь ты. Вы с Майклом никогда особенно не дружили.

Отец ухмыльнулся.

— Ты права. Давай не будем ничего загадывать. Вдруг выяснится, что ты все-таки не совсем его забыла?

Но Девон теперь вспоминала только одного человека — высокого красавца брюнета, который сегодня утром вышел из ее спальни. Увы, этот человек тоже считал, что она поступает неправильно, продолжая свои исследования привидений и прочей чертовщины.

Поднявшись, Девон проводила отца до двери.

— Спасибо за заботу, папочка. Скажи маме, чтобы она не волновалась — все так или иначе устроится.

Когда отец пошел к лифту, Девон показалось, что плечи у него распрямились. Неужели ее книга стоила морщин на лице ее отца? Неужели та боль, которую она могла причинить своим родителям, и маленькому Алексу заодно, станет единственной наградой за весьма сомнительные труды, которые могли, оказаться плодом ее чересчур богатого воображения?

Она вспомнила Натана Талбота и его пыльный магазин «Потусторонняя книга». Неужели ей и вправду было так уж необходимо заниматься темными сторонами человеческой натуры, проникать в сферу оккультного, запретного для большинства людей знания?

Девон содрогнулась при одной мысли об этом, тем более что воображение тут же живо напомнило ей о тех ужасах, которые она испытала в Желтой комнате гостиницы «Стаффорд». Отчего не посмотреть правде в глаза? Кто она такая? Писательница, человек, который заносит на бумагу вымышленные истории. Да, помимо всего прочего, еще и жертва собственных страхов, доведших ее до того, что она была вынуждена обратиться к психиатру. В сущности, чтобы сорваться, ей и сейчас нужно было совсем немного.

Ну и разумеется, теперь уже необходимо принимать в расчет Джонатана. Она привязана к нему, более чем привязана. У нее имелись определенные надежды на длительные близкие отношения с этим человеком, и ей очень не хотелось ставить их под угрозу своими глупыми попытками раскопать тайны семейства Стаффордов и тем, возможно, нанести вред его сыну Алексу.

Сегодня вечером она снова увидит Джонатана. Почему бы ей не обсудить все это с ним? Возможно, он поможет окончательно прояснить кое-какие из ее сомнений и многое расставит по местам. Когда она выслушает все, что он ей скажет, то примет окончательное решение.

Девон собрала все свои книги по мистике и оккультизму и аккуратно сложила на столе. Ее взгляд остановился на темном компьютерном экране. Если она на время отложит Стаффордский проект, то появится время, чтобы закончить работу над «Следами». Завершение книги даст ей возможность, а главное, время обо всем основательно подумать. Кроме того, книга принесет деньги, которых ей постоянно недостает. Словом, хочешь не хочешь, а «Следы» придется закончить.

Неожиданно Девон почувствовала сильнейшее утомление и, вернувшись в гостиную, улеглась на диван. Ну что ж, пусть даже она нафантазировала себе все стаффордские страхи и дело всего лишь в ее сознании, которое временами выделывает странные штучки, главное — она должна оградить от этих страхов людей, которых любит.

Сегодня же вечером она поговорит с Джонатаном и решит все «потусторонние» проблемы.

Пэдди Фицсиммонс, открыв дверь собственной квартиры, застал свою жену Юнис стоящей с огромной деревянной шумовкой у плиты. Временами она наклонялась над горшком с тушеной говядиной и овощами и тщательно перемешивала содержимое.

Увидев мужа, Юнис обтерла руки о фартук и поспешила к нему навстречу.

— Ну, что она сказала?

Но Пэдди лишь окинул ее отсутствующим взглядом, поскольку в этот момент ему в голову пришла весьма интересная мысль.

— Ты имеешь в виду Девон?..

— Разумеется, Девон, кого же еще? Ты ведь к ней ходил?

Пэдди вздохнул, прошелся взад-вперед по комнате и наконец уселся на свой любимый, мягкий, обитый кожей стул, который ему подарила Девон на Рождество два года назад.

— Она сказала, что Майкл, возможно, во многом прав. Сказала, что у нее в голове все перепуталось — помнишь, Майкл говорил нам именно об этом. Вполне возможно, что у нее снова стресс. Но я уверен, что она с ним на этот раз справится.

Юнис всплеснула руками.

— Слава Создателю, коли это так.

— Да, я тоже поначалу порадовался. Но теперь вот думаю, что не так все просто.

Юнис подошла к мужу и положила руку на его загрубевшую ладонь, что давно уже вошло у нее в привычку.

— Ну, старина, выкладывай, что тебя смущает?

— Меня смущает ее вид. Когда все это мне говорила, она была какая-то странная, вроде как виноватая. Примерно так она выглядела, когда этот чертов муж от нее ушел.

— Мы были правы, когда согласились с Майклом, что наша девочка слишком много работает и теперь ей неплохо было бы отдохнуть.

Пэдди покачал головой.

— Ничего-то я в нашей дочери не понимаю. Но мне не нравится, как она выглядит. Может, не надо было ей слишком докучать нашими сомнениями насчет ее душевного здоровья?

— А может, все дело в том, что тебе не нравится Майкл Галвестон? Мажет, ты не хочешь видеть, как она будет сидеть с ним рядом в День благодарения?

— Может, и так.

— Теперь уже поздно об этом думать. Ты с ней поговорил — теперь пусть сама решает, как ей жить дальше.

— Ясное дело.

Пэдди, однако, все никак не мог забыть выражения лица Девон, когда она соглашалась с тем, что. Майкл, возможно, прав. Такое же выражение было у нее, когда она притащила в дом несчастного заблудившегося щенка, а лотом обнаружила в газете объявление, где хозяева щенка предлагали награду тому, кто его вернет. Она смотрела на собачку так жалобно, что Пэдди весь извелся. Оказывается, девочка уже успела щенка полюбить и даже представить себе не могла, что ей, возможно, придется с ним расстаться.

Когда щенка забрали, Девон проплакала несколько часов. Пэдди предложил ей пойти и купить другого, но она даже и слышать об этом не хотела. Тогда она, должно быть, впервые поняла, что значит любить живое существо, а потом его потерять.

Неужели Девон в самом деле напридумывала всех тех призраков в гостинице? А если так, что она почувствует, если ее сознание снова сыграло с ней дурную шутку?

Может, ему вообще не следовало с ней ни о чем таком говорить?

— Какая-то ты сегодня печальная, — сказал Джонатан, коснувшись рукой бледной щеки Девон. Они лежали на смятых простынях с орнаментом в виде цветов посреди ее широкой постели. — Если не считать времени, когда мы занимались любовью, выражение твоего лица не менялось весь вечер. Может, расскажешь мне, что с тобой случилось?

Девон смяла пальцами простыню, закрывавшую ее грудь.

— Сегодня ко мне приходил отец. Они с матерью настаивают на том, чтобы я прекратила работать над книгой.

«Отличная новость», — подумал Джонатан, а вслух спросил: — Ты знаешь почему?

— Они не желают, чтобы я занималась чем-либо, что имеет отношение к оккультному миру. Очевидно, Майкл, который уже успел у них побывать, наговорил им Бог знает чего и заставил их утвердиться в мысли, что я нахожусь под воздействием стресса. Кроме того, пастор Колби постоянно твердит им о том, что мое расследование приведет меня прямо в лапы дьявола. Он священник ближайшего к ним прихода, и они ему верят.

Джонатан еле заметно улыбнулся.

— Ну а сама-то ты что по этому поводу думаешь? Девон отвернулась. В глазах ее появилось тоскливое выражение, которого он не замечал прежде.

— Не знаю, что тебе и сказать. Все до единого — Майкл, родители… и ты тоже — считают, что я просто-напросто фантазерка. Чем больше я обо всем этом думаю, тем чаще мне приходит на ум, что вы все правы, а я — нет. Мне уже начинает казаться, что все эти призраки — плод моего больного воображения.

— А что, если тебе все это и в самом деле привиделось? Ты ведь всего-навсего человек, Девон. Подобные вещи случаются сплошь и рядом.

— Вот это и угнетает меня в первую очередь. Такое ощущение, что я страдаю от незаживающей раны. В глубине души я ведь уверена, что ничего не выдумала. Все происходило так, как я тебе рассказала, — и Бернард с Энни были самыми настоящими.

— И тем не менее ты ни в чем не уверена.

— Да, не уверена.

— Слушай, а может, тебе хотя бы на время оставить эту книгу в покое? Займись-ка вплотную своим предыдущим проектом. Девон улыбнулась, хотя выражение растерянности все еще оставалось в ее взгляде.

— Я уже об этом думала. Если я снова примусь за «Следы» и получу необходимое для размышлений время, у меня появится возможность взглянуть на стаффордское дело под иным углом.

— Что ж, похоже, ты неплохо придумала. — Стаффорд был уверен, что если бы кто-то другой стал излагать ему свою точку зрения с подобной убежденностью — не важно, по какому предмету — он обязательно выслушал бы этого человека и дал ему возможность продолжать свои изыскания, чтобы установить истину. Но именно теперь, когда Девон очень рассчитывала на его поддержку, он не мог, не имел права ее поддержать.

— Итак, ты полагаешь, что я собираюсь поступить правильно? — с надеждой спросила она.

Ему потребовалось усилие, чтобы выдержать этот взгляд. Поначалу Девон не доверяла ему, и вот теперь, когда она наконец поверила, он должен был смотреть ей в глаза и врать Джонатану вдруг захотелось предупредить ее, чтобы она не слишком ему доверяла.

— За «Следы» ты получишь значительную сумму. Я думаю, тебе и в самом деле стоит пока оставить тему потустороннего.

— Я сделаю так, как ты хочешь.

У него внутри что-то сжалось. Всего несколько недель назад Девон отказалась принять миллион долларов как компенсацию за отказ от работы, и вот теперь — из-за родителей, из-за нежных чувств, которые она испытывала к нему, — была готова сдаться.

— Иди сюда. — Обхватив ее за талию, Джонатан помог ей сесть на себя верхом, потом притянул ее голову и впился губами в ее губы. Прошла минута, и он ощутил, как напряжение стало постепенно покидать ее тело. Он не мог, не имел права поддержать ее работу, зато мог дать ей это. И он вошел в нее. Девон тихонько застонала, почувствовав, как его твердая и жаркая плоть проникла внутрь ее тела. В этот момент Джонатану захотелось, чтобы ей стало особенно хорошо. Любовный акт хотя бы на время освободит ее от волнений, сладостная дрожь наслаждения заставит забыть о том, что приключилось — или не приключалось вовсе? — в той злополучной гостинице.

Он сделает так, что она забудет обо всем, кроме него. И таким образом он защитит своего сына.

— Ты уверен, что все будет хорошо, папочка?

— Конечно какие тут сомнения? Главное, не позволяй своим кузенам слишком уж себя опекать.

Алекс закричал от восторга, трое его маленьких кузенов дружно подхватили его кресло на колесиках, и все вместе они двинулись назад к дому. Джонатан даже расчувствовался при виде заливавшегося счастливым смехом сына, похоже, забывшего о своем несчастье в окружении детей Мадлен. Было чертовски приятно осознавать, что Алекс способен радоваться жизни и прекрасно обходиться без помощи сиделок.

За исключением хромированного кресла на колесах, Алекса, казалось, мало что отличало от других детей. Он, как и его кузены, любил жуков, змей и кока-колу и терпеть не мог девчонок. Все они как один забывали повязывать вокруг шеи шарфики и ухитрялись в мгновение ока пачкать руки в грязи. Все они смеялись громче, чем нужно, и непрестанно находились в движении даже тогда, когда от них требовали посидеть тихо. И всем им очень нравилось проводить время на воздухе, а в особенности нравился океан.

Итак, Алекс был почти таким же, как его кузены, — но только почти. Когда ребята отправлялись играть в мяч, бейсбол и другие подвижные игры, Алекс, прикованный к своему креслу, был вынужден оставаться на месте и мог только смотреть на них.

Был День благодарения, и они с Алексом проделали немалый путь, чтобы добраться до семейного владения в Хэмптонсе. Зато здесь они сразу попали в окружение близких родственников и получили свою долю семейного тепла. Тетушка Стелла неважно себя чувствовала и приехать не смогла. Джонатана волновало ее здоровье, и он даже позвонил ей утром, чтобы справиться о самочувствии. Тетушка, впрочем, успокоила его и заверила, что уж Рождеству они непременно будут встречать вместе.

Мадлен Стаффорд Сент-Джайлс и ее муж Стивен сидели на белом диване рядом с камином. Праздничный обед закончился час назад, и теперь они и Джонатан вели нескончаемую беседу.

Сейчас речь шла о том, что Алекс, Томас, Фредерик и Уинифред собрались на какое-то представление в город, а Джонатан сопровождать их не хотел.

— Почему бы тебе все-таки не съездить с нами? — спросила Мадлен. Она была любительницей путешествовать и всегда была готова сорваться куда угодно и когда угодно.

— Что-то не хочется. Алексу, по-моему, здесь очень нравится, а у меня есть дело — встреча с другом.

Что-то в его интонации заставило Мадлен насторожиться.

— С другом? — Мадлен отлично разбиралась в людях и в мотивах их поступков, и это временами раздражало Джонатана. — С женщиной, я полагаю.

Стаффорд принужденно улыбнулся.

— Ты правильно полагаешь.

— А куда делась та маленькая японочка?

Джонатан пожал плечами, напустив на себя показное равнодушие.

— Мы с Акеми решили некоторое время отдохнуть друг от друга.

На красивом, породистом лице Мадлен вспыхнула белозубая улыбка.

— Очень интересно. — Сестра очень походила на Джонатана — у нее была такая же смуглая, как и у него, кожа и иссиня-черные волосы. Она обладала великолепной фигурой и парой длинных холеных ног, любой манекенщице на зависть; на ее лице светились пронзительно-голубые глаза с длинными ресницами. — Насколько я помню, японочка была твоей постоянной спутницей. Значит, теперь обстоятельства изменились и этот твой новый друг не хочет делить тебя с кем бы то ни было.

— Можно и так сказать.

— Ты меня заинтриговал. — Мадлен взглянула на мужа. — А ты что по этому поводу думаешь, Стивен?

— Похоже, дело серьезное.

Мэдди ухмыльнулась.

— Я догадывалась, что в твоей жизни произошли перемены, Джонатан. Ты весь день избегал говорить о женщинах. Итак, как ее зовут?

— Кого?

— Только не делай удивленных глаз, Джонни. Если ты мне не скажешь ее имени, я сама выясню, кто она такая. Ты ведь знаешь — я умею обделывать такого рода дела.

Точно. Она умела и обязательно бы разнюхала, что к чему. Упрямства ей — как, впрочем, и Джонатану, — было не занимать.

— Ее зовут Девон Джеймс.

— Она писательница, не так ли?

— Да.

— Как-то раз я видела ее по телевизору. Она очаровашка.

Больше, чем очаровашка, подумал Джонатан, но промолчал.

— Тебе следовало привезти ее с собой, старина. — На этот раз заговорил Стивен, который был весьма охоч до сплетен. Джонатан всегда считал, что англичане, когда их узнаешь получше, своей склонностью к сплетням не уступают женщинам.

— Она отмечает День благодарения с родителями. Вот я и решил заскочить к ним по дороге домой. — Стаффорд знал, где проживали Пэдди и Юнис, хотя Девон никогда ему об этом не говорила. К сожалению, их номер телефона не значился в телефонной книге — он имелся в медицинской карте Девон, но она осталась у него в офисе. Впрочем, Джонатан не сомневался, что родители Девон не станут возражать против его вторжения.

— Поездка к папеньке и маменьке, — ухмыльнулся Стивен, слегка приподняв при этом выбритые в линию тонкие усы. — Звучит весьма многообещающе — ты не находишь, Мигз?

Мигз — прозвище Мадлен, придуманное Стивеном, который обожал свою жену. Стивен Сент-Джайлс, баронет Хэвенгем, был рослым мужчиной, тонким, словно хлыст, и имел темные волосы и темные глаза. Он носил широкие, с многочисленными складками брюки и безразмерные пиджаки с закатанными рукавами. Когда Стивен курил, что, впрочем, случалось не часто, то вкладывал сигарету в длинный черный мундштук. Без сомнения, Джонатан не ожидал, что его сестра изберет себе в мужья такого хлыща, но Стивен, как это Ни парадоксально, оказался наилучшим супругом для взбалмошной Мадлен.

— Когда же мы сподобимся с ней познакомиться? — не унималась Мигз.

— Вы что, в самом деле думаете, что я привезу ее в этот сумасшедший дом? — Джонатан ухмыльнулся, заметив, как сестра пытается подавить вспышку гнева. — В сущности, я приглашал ее сегодня, но как вы уже знаете, у нее оказались свои планы.

Мэдди тут же сменила гнев на милость и весело рассмеялась. Мы устроим по такому случаю вечеринку. Ничего особенного… например, можно снять для этого номер в «Уолдорфе». Мне хочется убедиться, что новая подружка Джонатана не хуже предыдущих.

Джонатан вздохнул.

— Я не так уж близок с ней. — Пока по крайней мере. — Просто нам нравится болтать друг с другом. — И еще кое-чем заниматься. — Вот, собственно, и все, что я в настоящий момент могу вам о ней рассказать.

Мэдди сделала разочарованное лицо.

— В самом деле, что еще можно ожидать от такого старого холостяка, как Джонни?

— А ты совсем не изменилась, сестричка, правда? — Мэдди вечно строила планы по поводу того, что брат найдет себе достойную женщину и устроится в жизни более основательно.

Стивен, восприняв реплику Джонатана по-своему, обнял жену за плечи.

— Не изменилась, слава Творцу. Она все то же страстное существо, с которым я познакомился и на котором женился семь лет назад.

— Тебе просто чертовски со мной повезло, — поддразнила мужа Мигз.

Именно в этот момент в комнату въехал Алекс на своем никелированном кресле, которое толкали кузены.

— Если мы не отправимся прямо сейчас, отец, — запыхавшись выкрикнул Фредерик, — то обязательно опоздаем!

— Не опоздаем, — возразил Стивен. — Надевайте ваши пальто, а я кликну Джеймса и велю ему выводить «бентли». — «Бентли» был любимой игрушкой Марш Стаффорд и до сих пор стоял в гараже дома в Хэмптонсе.

Пока мальчики одевались Джонатан обратился к сыну:

— Я буду звонить тебе каждый день, чтобы убедиться, что у тебя все хорошо. — На самом деле Джонатан знал: в этом доме с сыном ничего плохого не может случиться. Кроме того, Алекс отлично ладил со всеми. Ему оставалось еще четыре дня до возвращения в клинику, кузенов он любил, как, впрочем, тетю и дядю, — так что можно было не сомневаться, — скучать ему не придется.

— Ты тоже будешь с друзьями? — поинтересовался сын.

— Разумеется. На этот раз ко мне придет миссис Джеймс, так что я не останусь в одиночестве.

Судя по всему, Алекс отнесся к этому известию положительно, и на его лице расцвела белозубая улыбка. Она очень красивая, папочка.

— Да, я тоже так считаю.

— Спасибо, что позволил мне остаться с кузенами.

— Когда закончатся праздники, Генри заедет за тобой. — Джонатан склонился над сыном и обнял его за плечи. — Повеселись как следует, сынок. — Коснувшись хромированной поверхности кресла, Стаффорд вздрогнул. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что его маленький сын прикован к этому холодному металлическому чудовищу, и всякий раз при воспоминании об этом у него в горле вставал комок. Если бы не его проклятая работа, он мог бы больше времени уделять Алексу.

Пообещав на неделе отобедать с Мэдди, Джонатан откланялся и покинул Хэмптоне. Как всегда, оставляя сына без своей опеки, он немало волновался, причем к волнению примешивался еще и страх — вдруг произойдет что-нибудь экстраординарное, опасное для мальчика, а он будет не в силах это предотвратить. С другой стороны, Джонатану не хотелось, чтобы мальчик замыкался в своей болезни. Его сын должен вести нормальную жизнь нормального маленького человека, и он не жалел ни сил, ни средств, чтобы обеспечить Алексу максимальное подобие такого существования.

Несмотря на оживленное движение, Джонатан довольно быстро довел свою «ламборджини» до города и оказался на Манхэттене. Стараясь избежать столкновения с праздничными толпами народа, беззаботно двигавшимися во всех направлениях, он доехал до дома и оставил машину в подземном гараже. Затем, поймав такси, направился в сторону дома родителей Девон на Восемьдесят шестой улице.

Стаффорд терпеть не мог являться незваным, но Девон определенно вдохновляла его на экстравагантные поступки. Ему хотелось видеть ее сейчас, сию минуту. К тому же он был не прочь познакомиться с ее родителями. Поскольку они многое значили для Девон, Джонатан считал, что просто обязан узнать их получше. В каком-то смысле ему нужно было получить их одобрение.

И все же Стаффорд до сих пор не мог точно определить свои чувства к этой женщине, как не мог определить природу ее чувств по отношению к собственной персоне. Кроме того, при определенных условиях их отношения могли закончиться в одночасье, и одним из таких условий было здоровье его сына. Ах, как бы ему хотелось рассказать ей правду о том, что произошло в Стаффорде. Если бы только он был уверен, что она воспримет все нормально, абстрагировавшись от своей теории о призраках, это давно бы уже случилось. Однако Стаффорд не сомневался, что новые факты лишь раззадорят Девон и заставят снова вернуться к расследованию и написанию книги. Тогда уже нельзя будет обойтись без вовлечения в это дело Алекса и один Бог знает, чем все это кончится.

А что, если рассказать ей все о болезни Алекса и его, Джонатана, сомнениях насчет выздоровления сына? Полностью Стаффорд не исключал вероятность того, что это может сработать.

Иными словами, перед ним теперь стояла проблема выбора, и откладывать ее решение он больше не мог.

Такси свернуло за угол, спугнув сигналом стайку подгулявших горожан, и остановилось неподалеку от автобусной остановки.

— Готово, парень, приехали, — раздался голос водителя.

Расплатившись, Стаффорд вышел из машины и двинулся по тротуару к высотному многоквартирному дому, в котором жили родители Девон. Остановившись у подъезда, он еще раз подумал о ее проекте и, решив, что торопиться с откровениями пока не стоит, вошел внутрь. Уже через минуту кабина скоростного лифта доставила его на двадцать четвертый этаж, и Стаффорд нажал на кнопку звонка. Дверь отворилась, и перед ним предстал Майкл Галвестон собственной персоной.

Джонатан вспыхнул, но вовремя сдержал себя. Как бы ни сложились обстоятельства, Майкл Галвестон не увидит его гнева.

— Я надеялся застать здесь миссис Джеймс.

Майкл улыбнулся, хотя его улыбка скорее напоминала кривую ухмылку:

— Что ж, проходите.

— Кто там, Майкл? — Вопрос исходил от небольшого роста хрупкой женщины, — должно быть, матери Девон. Появившись в коридоре, она встала плечом к плечу с Майклом и с недоумением смотрела на нежданного гостя.

— Извините за вторжение. — Джонатан чувствовал себя как нашкодивший первоклашка, пойманный на месте преступления. — Меня зовут Джонатан Стаффорд. Я зашел, чтобы повидать Девон — она сказала, что будет у вас.

Теперь в коридоре появилась и сама Девон. Увидев Стаффорда рядом с Майклом, она вскрикнула от неожиданности.

— Джонатан! Что ты здесь делаешь?

Стаффорд вперил в нее сердитый взгляд, даже не пытаясь скрыть разочарование.

— Помнится, я был приглашен к обеду. Не думал, что ты станешь возражать, если я приду.

— Но… но я не возражаю. Почему ты не заходишь?

— Я уже зашел.

Ее глаза молили о понимании — но понимать, отчего она пригласила на День благодарения отставного жениха, Джонатан отказывался. Девон обернулась за поддержкой к матери и к невысокому полному мужчине с редеющими на макушке волосами, только что присоединившемуся к компании и являвшемуся, по всей видимости, ее отцом.

В конце концов Девон удалось изобразить на губах улыбку, правда, довольно вымученную.

— Мам, пап, это мой друг Джонатан Стаффорд. Майкл, ты помнишь Джонатана? Вы с ним познакомились в галерее.

— Как я мог такое забыть? — сухо отозвался Майкл. Пэдди Фицсиммонс первым протянул свою крупную мозолистую руку.

— Рад познакомиться. — Он с любопытством оглядел гостя с головы до ног, но понять, рад ли он знакомству на самом деле, Стаффорд так и не смог.

Миссис Фицсиммонс сначала одарила проницательным взглядом дочь, а уж потом переключила внимание на вновь прибывшего.

— Мы, значит, ужасно рады вас у себя видеть. Заходите, стало быть, коли пришли.

Стаффорд заколебался:

— Боюсь, я не смогу пробыть у вас долго.

— Ерунда. — Юнис подхватила Джонатана под руку и потащила за собой. Будучи весьма наблюдательной, она сразу же обратила внимание на изысканный покрой его блейзера и на ту, как он облегает могучую фигуру гостя.

Они оказались в гостиной с простой, но удобной мебелью. Стаффорд огляделся. Кругом были расставлены всевозможные безделушки, которые, видимо, имели для владельцев особое значение и собирались в течение долгих лет.

— Мы как раз собирались пить кофе, — сказала Юнис. — Если вы не пробовали домашнего пирога с вареньем и взбитыми сливками, значит, вы ничего вкусного в жизни не ели.

Несмотря на снедавшую его злость, Джонатан улыбнулся помимо собственной воли: Юнис Фицсиммонс с каждой минутой нравилась ему все больше и больше.

— Я очень люблю домашние пироги, — сообщил он, хотя никакой особенной страсти к мучному никогда не испытывал. Но теперь, для того чтобы понравиться маленькой хрупкой женщине, он был готов на все. И хотя он на чем свет стоит клял себя за мальчишеский поступок, манеры его оставались безукоризненными.

Девон смотрела на Джонатана со смешанным чувством горечи и стыда за случившееся, хотя особой вины за собой она не ощущала. Просто сработал закон бутерброда: если уж что-либо должно было пойти наперекосяк, так оно обыкновенно и происходило. Она несколько раз пыталась встретиться взглядом с Джонатаном, но он все время старательно смотрел мимо нее.

— Так-так, значит, Девон пригладила вас отобедать, — сказал ее отец таким тоном, будто он разговаривал с задержанным у себя в участке.

Девон шагнула вперед.

— На первую половину дня у Джонатана были другие планы. Он должен был встретиться со своей сестрой и ее семейством.

Пэдди с подозрением посмотрел на гостя.

— Что, своей семьи не завел?

— У меня восьмилетний сын. Он остался с кузенами на уик-энд.

Неужели отец решил, что Джонатан женат? Тем не менее удовлетворенное выражение, появившееся на лице Пэдди после ответа Джонатана, убедило Девон, что отец так именно и думал. Хотя Джонатан был на нее зол и поэтому ее настроение было не из лучших, при этой мысли она едва не рассмеялась.

— Вы пропустили чертовски вкусный и обильный обед, — произнес Пэдди уже более дружелюбно. — Птичка весила двадцать четыре фунта, никак не меньше, и была нафарширована устрицами. Девон принесла горячие булочки и салат. Очень жаль, что вы опоздали.

— Может быть, в следующий раз я приду вовремя, — сказал Джонатан, но его взгляд говорил о том, что следующего раза скорее всего ждать не следует.

— Да, будет очень мило с твоей стороны снова к нам прийти, — пробормотала Девон невпопад. Она хотела как-нибудь намекнуть Джонатану, что Майкла пригласили ее родители, а не она, но такой возможности все не было. Тем временем Пэдди и Юнис взяли запоздавшего гостя в оборот. Джонатан держался мужественно, хотя его со всех сторон обложили тарелками и тарелочками. Наконец он отставил тарелку с очередным пирогом, который так и не смог доесть, на кофейный столик рядом с диваном.

— Это было изумительно, миссис Фицсиммонс. Лучший пирог с вареньем и сливками, который мне когда-либо доводилось пробовать. — Юнис даже покраснела от удовольствия и попыталась положить на тарелку еще кусочек, однако Джонатан был начеку. — Благодарю вас, миссис Фицсиммонс. Боюсь, в меня уже нельзя протолкнуть и унции. — Он встал с дивана.

— Неужели вы уходите? — осведомилась Юнис, тоже поднимаясь на ноги.

— Я провожу тебя до машины, — робко сказала Девон, надеясь по дороге прояснить возникшее недоразумение.

— Не вижу в этом необходимости. — Джонатан взял в руки пальто, которое ему подала Юнис, и мельком взглянул на Девон.

Но Девон решила не сдаваться.

— А я — вижу. — Подхватив Джонатана под руку, она устремилась вместе с ним к двери, на ходу недвусмысленно давая понять Майклу, что он в их компании будет лишним. Когда они оказались в холле, Девон сказала: — Извини, Джонатан, я…

— Это твое дело, Девон. — Он нажал кнопку вызова лифта. — Мне не следовало приходить без звонка.

— Я не приглашала Майкла. Его пригласили мои родители. Некоторое время он переваривал ее фразу.

— Но ведь ты знала, что он придет.

— Знала, но что я могла сделать?

— Сказать мне об этом. Я, видишь ли, не привык чувствовать себя дураком.

Девон покраснела. Разумеется, он был прав.

— Я и представить себе не могла, что тебе придет на ум заехать к моим предкам.

— Это я уже понял. — Стаффорд вошел в раскрывшиеся двери лифта. — Как я уже сказал, ты вольна поступать, как тебе заблагорассудится.

Девон шагнула в лифт следом за ним.

— Черт бы тебя побрал, Джонатан! Мы с Майклом просто друзья, как ты не понимаешь? Во всем остальном он ни капельки меня не интересует. Я…

— Ну так что же ты? — спросил он, когда двери закрылись.

— Все это время я хотела быть с тобой, только с тобой.

Стаффорд молчал, прикидывая, уж не врет ли она ему часом. Они спустились вниз, однако, когда двери лифта распахнулись, никто из них не сделал ни малейшего движения, чтобы выйти. Наконец Джонатан произнес, глядя ей в глаза:

— Если ты хочешь быть со мной, такая возможность есть. Поедем ко мне домой, прямо сейчас.

— Но как же родители? Сегодня ведь День благодарения…

— Ну и Майкла, конечно, надо принять во внимание…

Девон начала было снова оправдываться, но, увидев, как обострились черты лица Джонатана, поняла, что одними только словами ей отделаться не удастся. И тогда она наконец решилась.

— Пойду захвачу пальто.

Постепенно взгляд серо-голубых глаз Джонатана сделался более мягким.

— Я подожду тебя здесь.

Девон облизнула вдруг сделавшиеся сухими губы:

— Я быстро. Обещаю. — В этот момент она подумала о тех часах неги, которые им предстояло провести вдвоем, и у нее внутри все затрепетало.

К ее удивлению, когда она сообщила родителям, что уезжает, они встретили эту новость спокойно; казалось, они даже были довольны.

— Не волнуйся, — сказал отец. — Уж я как-нибудь помогу твоей матери вымыть тарелки.

— Спасибо, папочка.

— Твой мистер Стаффорд очень привлекательный мужчина, — прошептала ей на ухо Юнис, обнимая ее. Поскольку мать была много ниже ростом, ей пришлось приподняться на цыпочки, чтобы наградить Девон прощальным поцелуем.

Единственный, кто не выразил особого восторга по поводу отъезда Девон, был Майкл. Он просто пребывал в ярости.

— Ты уезжаешь с ним? Значит, между нами все кончено?

— Между нами все кончено уже давным-давно. Я ведь отослала тебе кольцо, помнишь?

— Не делай этого, Девон. Ты совершаешь ошибку. Джонатан Стаффорд — человек другого круга. Он тебя сжует, а потом выплюнет косточки. И когда это случится, некому будет тебя утешить, потому что меня рядом уже не будет.

Девон почувствовала, как при этих словах ее пробрала дрожь. Что ж, и такое не исключалось. Тем не менее она приняла решение.

— Мы с тобой остаемся друзьями, Майкл. Истина заключается в том, что наши отношения никогда не шли дальше приятельских.

— Но, Девон, я…

Она оставила его в полной растерянности и быстро спустилась в холл, где ее дожидался Джонатан.

Они поймали такси и поехали к нему. Поскольку миссис Дельгадо был предоставлен отпуск на все праздники, квартира оказалась в их полном распоряжении.

— Позволь мне взять твое пальто. — Джонатан помог ей раздеться. — А теперь — снимай платье.

— Что такое?

— Ты плохо слышишь?

Но Девон слышала все отлично.

— Повернись.

Она подчинилась и, стоя неподвижно, слушала негромкое жужжание молнии. Почти мгновенно платье на ее спине распахнулось, и вскоре Джонатан полностью освободил ее от одежды.

— Вещи ты потом сможешь получить, но только за отдельную плату, — с ухмылкой произнес он и, подхватив ее на руки, отнес в спальню.

Оказавшись у кровати, он поставил ее на ноги и поцеловал, медленно лаская языком ее небо. В это же время руки Джонатана коснулись ее грудей и его большие пальцы принялись давить ей на соски с такой настойчивостью, что те мигом напряглись и затвердели. Тело Девон опалило жаром, а пульс мгновенно участился. Дрожащими руками она принялась расстегивать пуговицы у него на рубашке и вытаскивать ее из-за пояса брюк, но Джонатан, сжав ее запястья, заставил Девон остановиться.

— Не сейчас. Когда ты делаешь это, то сводишь меня с ума. На этот раз я постараюсь сделать так, чтобы первым голову потерял не я…

Джонатан поцеловал ее снова. Его язык был горячим и настойчивым. Уложив ее на постель, он через секунду оказался рядом, и она тонкой кожей бедра ощутила обжигающий трепет его мужской плоти. Его руки стали гладить ее тело, массировать груди. При этом они спускались по ее телу ниже, устремляясь через плоскогорье живота в долину и ущелье между ногами.

За руками следовал его ненасытный рот, целовавший груди, вбиравший в себя затвердевшие соски Девон ощутила горячий жар между ногами, изогнулась и застонала. При этом звуке темноволосая голова Джонатана приподнялась, но он тут же снова приник к ней губами. Когда же он раздвинул ей ноги и окончательно утвердился рядом с ее лоном, она напряглась, как тетива лука.

— Джонатан! — Девон попыталась высвободиться, но Джонатан быстрым движением заставил ее снова откинуться на подушки.

— Не волнуйся, детка. Если тебе что-то не по нраву, просто скажи — и я перестану.

— Я н-н-не знаю. Я никогда…

Он быстро взлетел по ее телу вверх и поцеловал в губы крепко, почти жестоко.

— Ты даже вообразить не можешь, какая ты сладкая.

В эти мгновения ей хотелось одного — близости с Джонатаном. Ее истосковавшееся по нему тело взывало к сближению. Она знала, что, если он задержится с этим хотя бы на минуту, ей придется униженно молить, чтобы он вошел в нее.

— Прошу тебя, Джонатан, мне нужно…

— Я знаю, что тебе нужно. Доверься мне — и все получится. Он отвернулся от нее и стал срывать с себя одежду. Через мгновение он снова был рядом с ней и целовал ее груди, повторяя путь по ее телу вниз. И снова Джонатан оказался между ее ног, раздвинул их и приник к ее лону.

Девон замерла. Его рот теперь ласкал средоточие ее чувственности, и восхитительное ощущение распространялось по ее плоти снизу вверх. Оно наплывало на нее волнами, и каждая из этих волн была еще более обжигающей, чем предыдущая. Джонатан отлично знал, где и как нужно прикасаться к ней губами, и, надавливая на самые нежные части ее тела, не останавливался до тех пор, пока она не изогнулась в бесконечном стремлении вверх, после чего ее тело сотрясла волна экстаза, а мозг словно пронзила яркая вспышка света. Минутой позже, однако, тело Девон стало изгибаться снова в надежде заполучить в себя его пульсирующий член.

— Пожалуйста, — шептала она, — я прошу тебя…

Но в это время он уже входил в нее — яростно, отчаянно… Еще мгновение, и она была заполнена им до краев. Тем не менее она ощущала, что его мужское естество продолжает расти и напрягаться до такой степени, что, казалось, вот-вот взорвется. Хотя Девон уже прошла пик удовольствия, сознание того, что он нуждается в ней, вновь возбудило ее.

Она вцепилась ногтями в его плечи и теперь с силой притягивала Джонатана к себе, стараясь, чтобы он до самого дна исследовал ее таинственные глубины. И снова на нее стали накатывать одна за одной волны удовольствия и телесной радости, а перед глазами появился ослепительно белый сполох, заставивший ее выкрикивать его имя. Услышав, как Джонатан громко застонал, она почувствовала, как жаркой и влажной пульсирующей струей в нее излилось его семя.

Великий Господь на небесах! Как, куда скрыться от такой огромной радости? Ничего подобного ей в жизни не доводилось испытывать. Пораженная, Девон лежала тихо, боясь отпустить его от себя хотя бы на миг, чтобы не разрушить удивительного, обволакивающего ее ощущения счастья. Наконец Джонатан пошевелился и провел пальцем по ее подбородку, словно пытаясь заново нарисовать ее лицо.

— Ты была восхитительна.

Девон нежно улыбнулась.

— Ты тоже.

— Смешно сказать… Я знаю сотни эротических приемов, этих маленьких изобретений, способных поднять мужчину и женщину до вершин удовольствия, но тем не менее, когда я с тобой, мне кажется, что весь мой былой опыт улетучивается и все снова оказывается как в первый раз. — Он улыбнулся, продолжая смотреть прямо перед собой. — Меня охватывает обыкновенное мужское желание обладать. Я хочу чувствовать твою сладость, которую тебе так долго удавалось от меня скрывать. — Он поцеловал ее, и она ощутила исходивший от его губ аромат. — Понимаешь, о чем я?

— Мне всегда хотелось узнать, на что это похоже — то, что чувствует мужчина.

— Ну вот, теперь ты знаешь на что.

— Да. — Девон довольно ухмыльнулась. — А ты никогда об этом не пожалеешь?

Джонатан расхохотался и перекатился по кровати так, что она снова оказалась под ним.

— Пожалею, что просветил тебя на этот счет? Очень сомневаюсь.

Джонатан был снова готов к действию. Они занимались любовью весь остаток дня и весь вечер, засыпали, просыпались, и все повторялось вновь.

Так продолжалось весь уик-энд. Казалось, ни он, ни она не могли насытиться друг другом. В промежутках они гуляли по Пятой авеню под пронизывающими порывами ветра, смотрели на огромные экраны, где двигались освещенные ярким светом фигурки людей и животных. Они даже сходили на новую выставку в Мете, а после заглянули в итальянский ресторанчик и ели макароны под томатно-чесночным соусом, бутерброды с салями и пикулями и даже яичный крем, который, как признался Джонатан, он не пробовал уже в течение нескольких лет.

— Боюсь, что я и в самом деле оказываю на тебя дурное влияние, — смеясь, сказала Девон.

— Не знаю, не знаю. Я не раз пытался умерить свой бег по жизни, научиться расслабляться. Вполне может случиться, что ты оказываешь на меня самое благотворное влияние.

Девон, нежно улыбаясь, слушала его, надеясь, что в его словах заключается, доля истины.

Она предложила отведать на обед суши. Джонатан избрал для этой цели небольшой японский ресторанчик, находившийся за углом. Полакомившись вволю, они направились домой в надежде пораньше улечься спать, что, впрочем, им не удалось, так как почти все темное время суток они занимались любовью.

Утром в субботу их разбудил Танака Мотобу, о существовании которого Джонатан забыл напрочь. Тренер пришел, дабы провести занятие по карате с Джонатаном.

— Черт! Я ведь хотел позвонить и отменить занятие. Возможно, это произошло из-за твоего дурного влияния, — проворчал Джонатан, но его глаза смеялись.

Когда Девон поняла, что ее присутствие в доме Джонатана раскрыто, она поначалу смутилась, но потом ее мысли приняли иное направление.

— А почему бы тебе не позаниматься карате? Я сейчас отправлюсь в ванную, посижу в джакузи, потом приму душ, закутаюсь в полотенце и лягу читать книгу. Так что мне есть чем заняться.

Стаффорд кивнул.

— Хорошо, пойду разомнусь, раз ты не возражаешь.

Девон не возражала. Более того, последние пятнадцать минут она с интересом наблюдала за тем, с какой грацией двигались участники этого импровизированного состязания. Джонатан почти не уступал тренеру в быстроте и силе удара — сразу было видно, что у Танаки Мотобу он многому научился.

— Этот японец подозрительно часто поглядывал в мою сторону, — сказала Девон, когда Мотобу ушел. — Не сомневаюсь, что он прохаживался на мой счет.

— Танака считает, что ты восхитительна. К тому же он вспомнил, как ты ворвалась ко мне в квартиру в тот день, когда у нас проходили занятия, и поэтому назвал тебя «ангелом, изрыгающим огонь».

— Не может быть!

— Именно так.

Девон начала хохотать. Скоро к ней присоединился и Джонатан.

— Наверное, он прав, — сказала она, отдышавшись. — По крайней мере в том, что касается того злополучного дня. Тогда я просто кипела от гнева.

— В тот день ты была неотразима. Такая красивая и страстная, что устоять было просто невозможно. Помнится, мне больше всего хотелось сорвать с тебя одежду и заняться любовью — прямо в гимнастическом зале, на полу.

— Неужели? Но мы и сейчас в том же зале! — На Джонатане было белое кимоно, подпоясанное черным поясом, — все как в прошлый раз. Он взглянул на их отражение в зеркальной стене и как-то по-особенному усмехнулся. Потом со скоростью и сноровкой, достойными тех, что он продемонстрировал на тренировке, Джонатан сделал подсечку, и вместе с Девон они упали на толстый мат.

— Именно на полу, в гимнастическом зале. — Джонатан поцеловал ее, после чего они занялись любовью.

Несколькими часами позже они расположились перед камином на огромном кожаном диване в кабинете Джонатана. На Девон была просторная желтая роба, которую она захватила в своей квартире в пятницу, а на хозяине дома — тонкий хлопчатобумажный спортивный костюм. Они отдыхали, и Девон испытала неведомое ей прежде чувство полного покоя и умиротворения.

— Скажи мне, какой он был? — спросил Джонатан, нарушая затянувшееся молчание.

— Кто, Майкл?

— Нет, Пол.

Девон откинулась назад, опершись спиной о надежное плечо Джонатана.

— Он не имел с тобой ничего общего. По-моему, Пол был прежде всего человеком чувств и не умел держать их под контролем. Разумеется, внешне это почти не проявлялось, но на поверку выходило, что не он управлял тем, что его окружало, а окружающий мир безраздельно владел им. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Думаю, да.

— Пол был центром всех устремлений нашего маленького семейства. Сначала я прикладывала усилия для того, чтобы помочь ему закончить юридический факультет, познакомить с нужными людьми. Потом он уже в одиночку стал ходить на всевозможные встречи и приемы, которые, по его словам, могли помочь его карьере. Он постоянно говорил мне, что, когда выбьется в люди, у нас все изменится. На самом же деле все оставалось по-прежнему. Вот тогда я и начала писать, чтобы не тосковать дома в одиночестве. Я боялась, что Пол будет против, но, как оказалось, он просто-напросто не заметил, что я сделалась писательницей. До тех пор, пока я находилась у него под рукой, когда это ему необходимо, его все устраивало. Вскоре я поняла почему.

— Он тебя обманывал? — Джонатан был уже достаточно наслышан о разводе Девон, чтобы сделать подобный вывод.

— «Обманывал» — это не то слово. Он гонялся буквально за каждой юбкой. Пол был интеллигентным, очень приятным на вид парнем, но при этом что-то у него внутри было не в порядке. Ему требовалось, чтобы окружающие постоянно им восхищались, и те женщины, которые с ним спали, в этом смысле вполне удовлетворяли его требованиям.

— Как же это все выяснилось?

— Однажды я пришла домой раньше, чем намеревалась, и увидела, что Пол лежит в кровати с какой-то рыжеволосой девицей. Он знал, что я собиралась пройтись по магазинам, после чего должна была пообедать с Кристи. Я и в самом деле пошла за покупками, но у меня разболелась голова и пришлось вернуться с полпути. Можешь мне поверить, после того, что я увидела, голова разболелась еще больше.

— И что же ты сделала, когда увидела рыжую девицу?

— Упаковала вещички и уехала. Как только это случилось, ко мне повалили доброхоты, желавшие во что бы то ни стало поведать мне об увлечениях моего мужа, коих оказалось множество. Я не могла работать, не могла есть, не могла спать. Мною стало овладевать беспокойство, со временем перешедшее в страх. Тогда, правда, я еще не имела представления, что меня ждет дальше.

Джонатан поцеловал ее в шею.

— Ты не против поговорить на эту тему? Скажи, мне ведь надо об этом знать.

Девон вздохнула.

— Мною овладело странное чувство. В первый раз, когда навалился страх, я проснулась среди ночи, не смея дохнуть от ужаса. С ног до головы меня покрывал ледяной пот — я прямо-таки в нем купалась. Сказать по правде, мне показалось, что еще немного — и я умру. Когда настало утро, я подумывала пойти к врачу, но потом почувствовала себя лучше и решила, что у меня была обыкновенная аллергическая реакция на укус насекомого или на какой-нибудь продукт. В течение последующих нескольких недель ничего похожего со мной не происходило, зато стали проявляться другие симптомы.

— И какого свойства?

— У меня стало сдавливать грудь. Что-то вроде приступа астмы. Иногда мне было трудно набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы разговаривать. Потом начались головокружения. Если я находилась в душной комнате, все вдруг начинало вращаться вокруг меня. Мне приходилось прислоняться к стене, чтобы не упасть.

— Но почему ты не обратилась к врачам?

— Я обращалась, сдавала анализы, но у меня так ничего и не нашли. В конце концов доктор Дэннон пригласил меня к себе в кабинет и высказал предположение, что все это, возможно, имеет непосредственное отношение к моему психическому здоровью. Я здорово перепугалась. Что мне было делать? Рассчитывать на поддержку родителей я не могла прежде всего мне не хотелось их волновать, и потом мой отец считал, что все психоаналитики — шарлатаны, наживающиеся на людских бедах, и служат для развлечения богатых пациентов, слишком слабых духом, чтобы справиться с собственными проблемами.

— Что же заставило тебя обратиться к психиатру?

Она вздрогнула. Заметив страх Девон, Джонатан сжал ее в объятиях.

— Можешь не рассказывать, если тебе не хочется.

— Вот именно, что не хочется, — уныло произнесла Девон. — Признаться, я и вспоминать-то об этом боюсь. Но что было, то было, я не хочу чтобы между нами существовали секреты.

Джонатан ничего не ответил, только еще крепче обнял Девон.

— Это случилось поздним вечером. Сначала позвонил Пол — он продолжал уверять меня, что сильно изменился и что я просто обязана дать ему шанс. Я знала, что он врет, — Кристи за день до этого встретила его все с той же рыжеволосой девицей. Мои сбережения к тому времени уже почти подошли к концу, и я раздумывала над условиями нового контракта на публикацию двух следующих книг. Через короткие промежутки времени позвонили мой агент и редактор и в один голос уговаривали меня поторопиться. Но я находилась в таком подавленном состоянии, что не знала, на что решиться.

— Ничего удивительного, что у тебя после всего этого возникли проблемы.

Девон кивнула.

— Вот именно, ничего удивительного. Помнится, я стояла тогда у раковины и прислушивалась к шуму льющейся воды. Неожиданно я почувствовала сильнейшее желание сунуть руку в раковину, и дальше, в сточную трубу. Ощущение было невероятным. Казалось, мои пальцы вдруг зажили самостоятельной, отдельной от меня жизнью и сами собой потянулись к этому проклятому отверстию. Господь свидетель, до чего мне сделалось страшно. Я подумала, что в один прекрасный день совершу это.

— Вот, значит, почему ты обратилась к доктору Таунсенду?

— Да. Кристи не было тогда в городе, и я сама отыскала имя психиатра в телефонной книге.

— А доктор Таунсенд, стало быть, поставил тебе диагноз — стресс?

— Да. Он заявил, что это прямо-таки хрестоматийный случай. Как только я уяснила себе, что было причиной моего столь странного недомогания, мне сразу сделалось легче. Но я все равно боялась выходить из квартиры — мне все казалось, что я упаду в обморок, начну задыхаться или со мной случится еще что-нибудь в этом роде. Но время шло, и я, с помощью доктора Таунсенда, стала постепенно избавляться от своих страхов. Пока не этот пресловутый вечер в гостинице «Стаффорд»…

Джонатан поежился. Плечо, на которое опиралась спина Девон, напряглось. — Значит, в ту ночь все симптомы проявились снова?

— Некоторые из них. Отчаянно заколотилось сердце, стало трудно дышать. И снова на меня напал страх — в жизни я не была напугана сильнее.

Стаффорд замолчал, взвешивая каждое ее слово. Какой удачный вечер, подумала Девон. Кажется, Джонатан как никогда расположен размышлять и слушать.

Потом она спросила о причине его развода. Он ответил, что в случившемся склонен винить самого себя.

— Я всегда был трудоголиком и никогда не думал о том, как мой образ жизни может отразиться на семье. Словом, причиной моего развода оказалась не женщина, а моя работа.

— Уверена, что вина за развод падает не только На одного тебя.

— Что ж, может быть, и так. Бекки не была готова к браку, материнству и обязанностям, которые все это налагает на женщину. Внутренне она отказывалась принимать на себя ответственность за мужа и сына.

— Но она вышла за тебя замуж. Вероятно, она тебя любила.

— Не думаю, что кто-нибудь из нас знал в те дни, что такое любовь. Нас больше привлекала внешняя сторона этого чувства, утехи любви, так сказать. К тому же на нас давили оба наших семейства — родственники считали, что это блестящая партия и брак должен быть заключен как можно скорее.

— Но как же Алекс? Она ведь любила сына?

— Прежде всего Бекки ненавидела состояние беременности. Как следствие этого, она перенесла часть своего раздражения и на меня — как-никак, я тоже принял участие в этом деле. Кроме того, у нее были очень трудные роды. Когда родился Алекс, наши отношения уже были изрядно испорчены. Бекки не уделяла сыну столько внимания, сколько ему требовалось, но при этом очень его любила. Когда мы наконец развелись, я старался с помощью суда оставить мальчика себе, поскольку знал, что со мной ему будет лучше. Однако ее смерть произвела на меня ошеломляющее впечатление. Потом последовал трагический случай с Алексом. И тогда я понял что самое важное в жизни — тепло.

Девон печально улыбнулась. Да, Джонатан получил жестокий урок, но по крайней мере он извлек из него немало поучительного.

Минуты слагались в часы, за окном сгущалась тьма, и разговор перешел на другие, куда менее серьезные темы. Кончилось тем, что Джонатан снова прижал ее к дивану.

— Все эти разговоры основательно меня утомили, — сказал он. — Мне нужен стимулятор, понимаешь? — Его губы коснулись ее шеи, а напряженное мужское естество — бедра.

— Что-то ты слишком опечален, — прошептала Девон. — Может быть, для поднятия духа тебе требуется иной стимулятор? — В ответ Джонатан расхохотался и снова поцеловал ее, после чего, расстегнув желтую робу, принялся ласкать ее груди.

— Какие красивые. — Он втянул кончик одной из них себе в рот. Они самоотверженно отдались любви, после чего Джонатан отнес ее в ванную комнату, где торжественно, с шумом и плеском, погрузил в джакузи. Прежде чем вернуться в спальню, они снова успели предаться любви.

Девон решила, что лучшего времяпрепровождения она не могла себе и представить. Иногда она, правда, вспоминала о проекте и о своем, решении поставить на нем крест. Каждый раз, когда это случалось, у нее портилось настроение, а ей так не хотелось, чтобы это отражалось на их с Джонатаном отношениях…

Время, однако, шло, и настал наконец канун воскресного дня, который мигом избавил Девон от романтических иллюзий. Джонатан недвусмысленно дал ей понять, что придется отправиться к себе домой, прежде чем приедет его сын. Это ее опечалило, так как сразу стало ясно, что Джонатан проводил четкий водораздел между собой и Алексом с одной стороны и ею, Девон, — с другой. А она так надеялась, что они поладят с мальчиком и станут друзьями!

Джонатан же попросту еще не был готов к такому уровню отношений. Ему не хотелось, чтобы Девон стало известно, что на самом деле приключилось с Алексом. По всей видимости, это происходило от неуверенности — Джонатан не знал, насколько длительной и серьезной окажется их связь, и не торопился открывать все свои карты.

предоставь ему бремя, твердила себе Девон. Он просто не хочет, чтобы Алексу причинили вред. Ведь мальчик уже лишился матери, потом попал в беду и в результате оказался прикованным к инвалидному креслу. Джонатан защищал сына, и Девон не хотела его за это винить.

Тем не менее ее чрезвычайно волновало, какие чувства испытывает Джонатан по отношению к ней. Девон не раз задавалась вопросом что получит она в обмен на свою непреодолимую, постоянно растущую тягу к этому человеку.

Вернувшись в субботу вечером к себе домой, Девон постаралась не думать о грустном Она занялась было мелким ремонтом одежды, но скоро оставила это дело, Поскольку Всегда терпеть не могла шить. Телевизор ей тоже очень скоpo наскучил, и она его выключила. Работать над романом «СЛЕДЫ» Девон тоже не хотелось, хотя она отлично понимала, что книгу надо дописать как можно быстрее.

Под конец она взялась за роман, автором которого была ее подруга Девон очень ценила ее творчество, но на этот раз чтение не доставило ей удовольствия Речь в романе шла о злоключениях молодой наивной женщины, соблазненной коварным магнатом. Поскольку эта история во многом походила на ее собственную, Девон с раздражением отложила книгу, выключила свет и отправилась спать.

Утром она позвонила Кристи, и они договорились встретиться за ленчем в ресторане «Акбара» на Парк-авеню, неподалеку от Пятьдесят восьмой улицы. Это место они с Кристи очень любили, поскольку обе испытывали склонность к экзотической восточной кухне. После фиаско с Задаром Девон несколько раз беседовала с Кристи по телефону, и та убеждала ее, что отчаиваться не стоит — один или два фальстарта ничего не означают.

Теперь, когда они сидели друг против друга, уплетая жареного цыпленка с пряностями рис, карри и плоские пресные лепешки, до которых Девон была большая охотница, настало время поведать подруге о решении, к которому Девон пришла на прошлой неделе.

— Ни за что не поверю, что ты хочешь прикрыть лавочку.

— А я в самом деле думаю что с этим пора кончать, Кристи. — Девон потыкала вилкой в остатки цыпленка. С одной стороны, мне жаль, а с другой — я чувствую даже какое-то облегчение.

Звякнув золотыми браслетами, Кристи взяла бокал с сухим белым винам. ясное дело. Наконец у тебя появился предлог отказаться от изучения предмета, который с самого начала тебя не слишком-то привлекал. — Кристи отхлебнула из бокала и поставила его рядом. — Но ты не имеешь права покидать поле боя, Девон. Если тебе так и не удастся установить, что случилось в Стаффорде в ту злополучную ночь, ты никогда себе этого не простишь. И доктор Таунсенд тогда тебе уже не поможет. Поэтому ты должна возобновить работу не откладывая — по свежим следам идти всегда легче.

Девон откинулась на спинку стула.

— Есть целый ряд соображений, по которым мне лучше оставить это дело, Кристи. Например, мнение моих родителей… Да и Джонатана не следует сбрасывать со счетов.

— Все мы про твоего Джонатана знаем. Если не ошибаюсь, в свое время он предложил тебе миллион баксов, чтобы ты прекратила раскапывать историю его семьи. Или ты уже забыла об этом?

— Его сын прикован к инвалидному креслу. Джонатан просто обязан оградить мальчика от лишней нервотрепки.

— Вывод напрашивается сам собой — он спит с тобой именно для того, чтобы сохранить покой сына. Вероятно, он надеется, что, пока ты занимаешься с ним любовью, у тебя не возникнет желания снова вернуться к книге, представляющей для него опасность.

Девон некоторое время с отсутствующим видом крутила в пальцах вилку, после чего отложила ее в сторону. Неожиданно у нее пропал аппетит.

— Знаешь, такая мысль мне в голову приходила.

— Но ты тем не менее решила прекратить работу.

— Да.

Кристи вздохнула.

— Жаль, что не могу убедить тебя. Я-то знаю, как важно для тебя написать эту книгу. Речь ведь не о затее, которую отбрасываешь, когда вздумается, без всякого для себя вреда.

— А тебе не кажется, что истина может быть чересчур?

— Если даже так — что из этого?

Девон собралась было продолжить спор, но Кристи остановила ее жестом унизанной кольцами руки.

— Все, закончим с этим. Я больше не скажу по этому поводу ни единого слова. — Она накрыла сжатую в Кулак руку Девон своей теплой мягкой ладонью. — Ты ведь знаешь: каково бы ни было твое решение, я всегда буду на твоей стороне. Наша дружба пережила и не такие испытания.

Лицо Девон просветлело.

— Похоже, ты говоришь правду.

На самом же деле Девон ни в чем не была уверена. Что, если Джонатан только использует ее для достижения своих целей? Хуже того, возможно, что ее сознание снова выделывает один из своих зловещих фокусов, примером чему была ужасная ночь в стаффордской гостинице? Тогда ей придется встретиться лицом к лицу с куда более опасным врагом, нежели какие-то призраки, которых она видела в Желтой комнате, и имя этому врагу — безумие.

Однако Девон не стала делиться с подругой своими сомнениями и лишь сказала с улыбкой:

— Что решено, то решено, и хватит об этом. Если ты не против, давай лучше прогуляемся по магазинам.

Кристи, конечно, заметила смятение подруги, но решила последовать ее совету и сменить тему разговора.

— Отличная мысль. Если мы поторопимся, то вполне успеем на рождественскую распродажу.

— Тогда вперед.

Кристи засмеялась. Почему-то всегда они вспоминали о рождественских подарках в последнюю минуту. Девон попросила официанта принести счет и расплатилась, поскольку в этот раз была ее очередь угощать. Потом они пошли к выходу.

Оказавшись на улице, Девон поплотнее запахнула кашемировое пальто. Ей следовало смотреть на мир веселее — уже хотя бы по той причине, что Джонатан, несомненно, порадовался ее решению забыть про свой бредовый проект, да и ее родителей это наверняка тоже обрадует. Если разобраться, мысль покончить со столь тягостным для нее предметом, который вдруг сделался центром ее жизни, должна была заставить, ее плясать от восторга. В самом деле, решение и больше ни о чем не надо заботится. Тем не менее Девон не могла отделаться от ощущения, что упускает в своей жизни что-то важное, а главное — лишает своей поддержки тех, кому она очень и очень требовалась. Успокоение и радость не приходили — возможно, из-за тех несчастных, что оставались взаперти в стенах старинной гостиницы в Стаффорде.

Глава 15

После разговора с Кристи решение Девон прекратить работу над книгой укрепилось окончательно. Рано утром в понедельник она поехала в библиотеку Нью-Йоркского университета, чтобы вернуть взятые там материалы. Сдав их все библиотекарю, Девон демонстративно отряхнула руки, словно стремясь убедить себя, что с прошлым покончено. Но, заглянув в свой абонемент, она с удивлением обнаружила, что на ее имя поступили новые книги — те самые, которые она не смогла найти в абонементе в прошлый раз. Тут Девон вспомнила о Томике материалов с письмами отца Флориана к его матери, а также послание Флориана к брату. Сначала она подумала, что эти письма скорее всего не содержат ничего нового, но потом все же решила их просмотреть — в конце концов не зря же она заказывала книги.

Не обращая внимания на охватившую ее вдруг тревогу, Девон быстро разыскала письмо отца Флориана, Эдварда Эфраима Стаффорда, к его жене Элоизе, написанное в 1878 году. Флориану тогда исполнилось девять. Она сразу заметила то, что его имя в письме упоминалось в связи с какой-то проказой.

«Я не потерплю подобного поведения со стороны мальчика, — писал его отец. — Можешь передать нашему сыну, что после моего возвращения к нему будут применены самые суровые меры воздействия — как минимум основательная порка. Кроме того, ему придется посидеть в темной комнате, дабы он мог по минутам вспомнить все свои дурные деяния». У Девон по спине побежал холодок. Кажется, она где-то читала что суровое обращение с детьми может передаваться в некоторых семьях из поколения в поколение. Поэтому логично было предположить, что Флориан воспитывал своего сына такими же суровыми методами, как в свое время его отец воспитывал его самого.

Рука Девон, державшая книгу, вдруг затряслась. Неужели ты собираешься снова вернуться к этому кошмару? Собственная непоследовательность настолько ее поразила, что Девон с негодованием захлопнула томик с письмами, повернулась и решительно направилась к выходу.

Она уже почти ушла. Господь свидетель, как ей этого хотелось. Пожалуй, в тот момент у нее не было других желаний, однако у двери она почувствовала, что просто не сможет переступить порог и забыть о тайне Стаффордов навсегда. Девон быстро вернулась и окинула взглядом список книг. «Прочту только одно письмо — и ничего больше», — пообещала она себе и, достав нужный том, принялась его перелистывать в поисках интересовавшего ее документа.

Для того чтобы обнаружить его, много времени не потребовалось. Книга словно сама распахнулась на нужной странице, и Девон увидела послание Флориана к брату Уильяму. Внизу в скобках стояла дата: 10 июня 1897 года. Прошло ровно две недели после смерти его сына. Конечно, следовало бы изучить этот документ в первую очередь, но обстоятельства сложились таким образом, что он попал ей в руки последним.

Сначала Девон показалось, что ничего стоящего в этом письме нет. Начиналось оно самым обычным приветствием: «Мой дорогой брат». Впрочем, последующие строки да и основной тон письма раскрывали во всей полноте скорбь Флориана.

«Не могу выразить тебе, какой силы отчаяние и безнадежность овладели мною. Я потерял моего единственного сына, кровь от крови моей, плоть от плоти. На этого ребенка я возлагал столько надежд. Те дни, что мне еще предстоит прожить, навсегда окрасились для меня в мрачные, траурные тона. Моя жена непрестанно рыдает. Она не позволяет мне утешить ее и не допускает до себя.

Мысль о том, что до скончания своих дней мне предстоит прожить в одиночестве, меня убивает. Если бы я не знал, что самоубийство — величайший из грехов, я бы последовал за сыном в могилу. Неоднократно я принимался стегать себя хлыстом, отчего спина моя покрылась рубцами и стала кровоточить, но не смог получить облегчения. Господь Всемогущий, что же я наделал!»

Девон вынуждена была ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Все вокруг нее закружилось в бешеном хороводе. Она попыталась успокоиться и утихомирить разошедшееся сердце, с ужасом чувствуя, что ее ладони опять, как тогда, стали влажными от пота, а грудь сжало с такой силой, что она едва могла дышать.

Так это правда! Все — правда!

Девон опустилась в кресло. Руки у нее тряслись, а ноги словно налились свинцом. Она сделает с этих писем копии и покажет Джонатану. Или нет, лучше она приведет его сюда и заставит прочитать слова его собственного дяди. Конечно же, после этого он ей поверит…

Или, может быть, скажет, что это просто очередное совпадение? Что мрачные слова Флориана можно толковать по-разному?

Как он был доволен, когда Девон решила оставить на время работу над своим проектом! Но она уже тогда заметила, что за его одобрительными словами скрывалась тщательно замаскированная отчужденность. Тогда она попыталась убедить себя, что эта игра ее воображения и не более. Теперь настало время над этим задуматься по-настоящему. Известно ли Джонатану об этом письме? Знает ли он правду? А если знает, то почему событие, произошедшее много лет назад, представляется ему настолько важным, что его необходимо скрывать даже от нее?

Перечитав письмо, Девон сделала копии обоих документов для своего досье. Потрясенная прочитанным, она снова направилась к выходу.

Но и на этот раз ей не удалось уйти из библиотеки, так как, сделав несколько шагов, она вдруг разом припомнила все: отрывки бесед с Джонатаном, предложение огромной суммы денег, неудовольствие, которое он испытывал всякий раз, когда предметом их разговора становилась ее книга. Она вышла из зала документов и направилась в секцию периодики.

Раздумывая над тем, знал ли Джонатан о письме дяди или что еще хуже не скрывая ли он под внешней невозмутимостью какую-то другую тайну, Девон уселась на стул перед светящимся экраном и принялась за поиски дополнительных сведений, которые были так или иначе связаны с именем Джонатана Стаффорда и с судьбой других представителей этого семейства.

Она начала с его брака, заключенного одиннадцать лет назад и получившего отражение в прессе, и двинулась по временной оси вперед.

Девон все никак не удавалось обнаружить что-нибудь интересное, пока она не добралась до развода Стаффорда Информация, прочитанная ею, лишь подтверждала его слова, что причиной расторжения брака являлась поразительная преданность Джонатана своему делу. Упоминались также стиль жизни его жены Ребекки, легкомысленные друзья, вместе с которыми она участвовала во всех светских мероприятиях. Потом шло описание тяжбы Джонатана с его женой из-за сына. И тут, к своему удивлению, Девон установила, что Ребекка погибла в автомобильной катастрофе еще до того, как процесс завершился.

Алекс был оставлен под опекой отца, и, таким образом, Джонатан получил то, чего безмерно хотел. Состояние Стаффордов не было разделено и тоже не пострадало. Все завершилось крайне удачно для Джонатана. Почему-то эта мысль никак не шла у Девон из головы. С другой стороны, она провела с Джонатаном Стаффордом достаточно много времени, чтобы вменять ему в вину смерть жены Бекки погибла в автокатастрофе, в этом Девон не сомневалась, как не сомневалась и в том, что Джонатан никогда бы не пошел на такого рода преступление.

Она упорно продолжала искать дальше.

Нажав на кнопку, она включила режим просмотра, сконцентрировав внимание на заголовках статей. Время теперь не играло для Девон никакой роли. Пусть ей потребуется неделя или даже месяц — все равно. Так или иначе, но она собиралась изучить жизнь Джонатана Стаффорда до мельчайших подробностей. При этом она молила Бога об одном — чтобы все рассказанное ей Джонатаном оказалось правдой и ему нечего было бы скрывать.

Девон, распрямившись, потянулась. Мышцы ныли от усталости, глаза слезились, а жесткое сиденье стула ощущалось теперь весьма болезненно. Весь предыдущий день и это утро она провела перед маленьким светящимся экраном, просматривая микрофильмы, сделанные с периодических изданий. Статьи о семействе Стаффордов, казалось, не кончатся никогда.

Джонатан несколько раз ей звонил, но Девон ни словом не обмолвилась о том, что нарушила свое обещание, Впрочем, Джонатан был полностью погружен в собственные дела «Холидекс индастрис» начала нести значительные убытки из-за все возраставшей активности компании «Три-стар-марин»

Девон эгоистично порадовалась его затруднениям — это давало ей возможность без помех продолжать исследования. Но до сих пор ей не удалось обнаружить ничего существенного, что могло так или иначе объяснить стремление Стаффорда остановить ее работу. Тем не менее она заглянула за непроницаемый занавес, который надежно скрывал этого человека от слишком пристального внимания друзей и врагов.

Все интервью, взятые журналистами у Джонатана, убеждали ее в одном. Стаффорд чрезвычайно гордился своей семьей, ее историей и доставшимся ему по наследству делом. В своих выступлениях он превозносил до небес достижения «Стаффорд энтерпрайзес» и высказывал уверенность, что процветание корпорации будет продолжаться и впредь. Кроме того, газетные статьи повествовали о Джонатане как о чрезвычайно сильном бойце, который не останавливался ни перед чем, чтобы сокрушить конкурентов. При этом перечислялись названия компаний, сделавшихся жертвой экспансии «Стаффорд энтерпрайзес». Чем больше Девон читала, тем лучше понимала темную, скрытую от всех сторону натуры Стаффорда. Это был жесткий и расчетливый делец, стремящийся любыми путями достигнуть своей цели (бесчувственный — невольно хотелось сказать Девон), которого многие газеты характеризовали коротко и ясно — «жестокосердный». При этом Стаффорд всегда стремился сохранить свое родовое имя незапятнанным.

Девон вспомнила о тех сладких часах, которые они с Джонатаном провели в объятиях друг друга. В нем было много кротости и нежности, так недостающих большинству мужчин, но они несколько не мешали ему проявлять свою силу властность.

Уж если этот человек любил, то любил со всей страстью, на какую был способен, как, впрочем, он делал все в этой жизни. Именно его скрытая страстность заставила Девон устремиться на его молчаливый призыв подобно мотыльку на огонь. И по правде сказать, она вовсе не хотела разузнать о Джонатане что-нибудь дурное, потому что была неравнодушна к нему. Больше, чем неравнодушна.

Но одновременно она не должна забывать и о себе.

Девон снова потянулась, поднялась со стула и стала прогуливаться по залу в надежде разогнать застоявшуюся кровь, потом вернулась на свое место и снова принялась за работу. Она просматривала подшивку еженедельного издания Нэшнл инквизитор», как вдруг у нее екнуло сердце. В заголовке одной из статей значилось: «СЫН СТАФФОРДА ПОСТРАДАЛ ОТ ОГНЯ И ПАРАЛИЗОВАН. МАЛЬЧИК УВЕРЯЕТ, ЧТО ВИДЕЛ ПРИЗРАКА».

Сердце Девон словно подпрыгнуло. Статья была написана три года назад и датирована 15 апреля. Девон торопливо просмотрела материал, причем с каждым прочитанным словом ее волнение усиливалось. В первых же строках говорилось, что Алекс получил травму в Коннектикуте, в древнем родовом гнезде Стаффордов, находившемся на Черч-стрит, 25. Девон видела руины этого сгоревшего здания, но и подумать не могла, что пожар произошел всего три года назад. По этой причине она даже не стала расспрашивать местных жителей о пожаре. Девон стала читать дальше и узнала, что «…мальчик, спасся только благодаря прибытию на место пожара его героического отца-мультимиллионера, который сам серьезно пострадал, получив ожоги второй степени». Так вот почему он не хотел говорить о том шраме на руке!

Далее в статье говорилось, что Алекса прижала к земле упавшая балка, — об этом ей рассказывал сам Джонатан. После того как, приподняв балку; он освободил мальчика и вынес его из горящего дома, Джонатан снова вернулся в дом за тетушкой Эстель Стаффорд Меридит.

— Я что-то видел в огне, — сказал обожженный и израненный пятилетний Алекс репортерам. — Это было странное существо, которое говорило со мной. Оно хотело, чтобы я остался с ним.

Пальцы Девон впились в край стола. Господь всемогущий. Так вот что старался скрыть Джонатан. Дело было вовсе не в письме Флориана — суть заключалась в том, что его сын сам получил кое-какой опыт общения с призраками в доме, принадлежавшем семейству Стаффордов! Далее в статье говорилось:

«Элвуд Доббс, один из старейших жителей Стаффорда, уверяет, что в доме нечисто с давних пор. «Все в округе знают об этом, — сообщил он. — Мы попытались уговорить миссис Меридит не оставаться в этом доме на ночь, но она ничего не хотела слушать, утверждая, что ни призраков, ни привидений не существует. Надо полагать, сейчас она думает по-другому». Так вот в чем заключался секрет Джонатана! Но стоил ли он миллиона долларов? Джонатан говорил, что хочет оградить сына от слухов и сплетен. Нет, это не он сказал. Это она сказала себе, когда увидела, как мальчик в своем кресле на колесах вкатился в кабинет Джонатана. Но что по этому поводу сказал сам Джонатан? «У меня есть сын, о котором я должен заботиться. Имя Стаффордов почитают уже в течение долгого времени». Стало быть, Джонатан защищал не сына, а родовое имя?

Все журналисты в один голос утверждали, что Джонатан старался сохранить репутацию семьи незапятнанной. Преступления Флориана Стаффорда могли повлиять на общественное мнение, изменить созданный Джонатаном идеальный имидж могущественного семейства — вот что волновало его в первую очередь.

Постепенно вся важность этого открытия доходила до сознания Девон. Стало быть, Джонатан лгал ей! Возможно, это была ложь во благо, но она оставалась ложью. Что ж, он добился того, чего хотел. Зная лучше, кого бы то ни было, через что Девон пришлось пройти и как важно было для нее узнать правду, он вынудил-таки ее бросить работу над книгой и прекратить расследование.

И она сама помогла ему в этом.

У Девон перехватило горло, как только она стала вспоминать дни и ночи, проведенные с Джонатаном, их разговоры в перерывах между занятиями любовью. Ах, как ей хотелось ему верить. В сущности, она сдалась на милость этого человека, и немалую роль в этом, сыграли ее плотские желания. А поскольку Джонатан справился со свой ролью великолепно, она и в самом деле поверила, что он испытывает к ней серьезные чувства.

К неприятному ощущению в горле присоединилась боль под ложечкой. Вот как, оказывается, Джонатан решил манипулировать ею! И ведь она даже не заметила, как он взял ее в оборот. Разве можно быть такой слепой? Господь свидетель, этот человек с самого начала заявил о своих намерениях! Мне придется вас остановить. Как она могла забыть эти его слова?!

И он сделал это. Джонатан улыбался и любезничал с нею и настолько завладел ее сердцем, что она легла с ним в постель. Более того, он так хитро повел дело, что временами ей казалось, будто решение закончить работу она приняла самостоятельно, без его участия.

— Какой же я была дурой! — Девон непроизвольно произнесла эти слова вслух. — А ты, Джонатан, — какой же ты негодяй! — Она схватилась за карандаш и с такой силой на него нажала, что грифель сломался.

Ничего, завтра она вернется в библиотеку с ясной голо-вой, вернется и прочтет все, вплоть до самой ничтожной заметки, и постарается узнать подробнее о том, что произошло с Алексом. Совершенно очевидно, что между случаем в Желтой комнате и несчастьем с Алексом существует прямая связь. Джонатан об этом знал, как знал и о том, что она эту связь сразу же разглядит. Потому-то он и пытался внушить ей, что всему виной ее не в меру разыгравшееся воображение.

Теперь Девон была абсолютно уверена случившееся с ней в стаффордской гостинице — вещь вполне реальная, а отнюдь не плод ее больной фантазии. Свидетельством этому являлись письма, которые она только что прочла, пожар в родовом гнезде Стаффордов. Все это неимоверно подогрело ее интерес к работе. На этот раз, решила она, ничто и никто ей не помешает.

Она нажала кнопку «печать» и тут же получила копию заинтересовавшей ее статьи, потом, перекинув через плечо сумку, подхватила блокнот с желтыми страницами, в котором делала записи, и решительно направилась к выходу. Глаза Девон застилали злые слезы, мешавшие ей видеть окружающее. Они до неузнаваемости исказили громоздившие, вокруг полки с книгами. И вдруг, совершенно неожиданно на этом странном, искрящемся фоне возникло улыбающееся лицо Джонатана.

Как он, должно быть, над ней потешался, когда она пришла и сама заявила ему, что прекращает работу над книгой; какое удовольствие доставила она ему этим своим решением — ведь он снова оказался победителем!

Когда Девон вышла на улицу, ее мгновенно окутал предрождественский холод, но она не обратила на него никакого внимания. В этот момент она вспомнила, как сидела в длинном лимузине Джонатана в коротенькой черной юбчонке, надетой специально, чтобы ему угодить, и ей чуть не сделалось дурно. Девон даже прислонилась спиной к стене здания, чтобы не упасть.

В жизни ей еще не приходилось испытывать более мерзкого ощущения. Ее предали, использовали, да кроме того, еще и наслаждались ее телом. Она сама предоставила Джонатану Стаффорду то, что он хотел, и даже больше. Приходилось признать, что она отдала ему — помимо всего прочего — и свою любовь.

В ее горле родился стон отчаяния, и слезы сами собой заструились по щекам. Девон хотелось усесться прямо у стены и разрыдаться в надежде, что обильные слезы смогут притушить боль, которая вошла в ее сердце подобно обоюдоострому стальному клинку.

Пытаясь взять себя в руки, она направилась к остановке такси и тут же налетела на беспечного студента, проходившего мимо и помахивавшего в такт шагам большим кожаным портфелем. Парень от неожиданности уронил портфель, зато успел поддержать ее и она, не упала на мостовую.

— С вами все нормально, леди?

— Извините… я, должно быть, споткнулась. Спасибо. — Девон двинулась было дальше.

— Вы уронили тетрадь! — Студент протянул ей злополучный блокнот, после чего нагнулся и поднял свой объемистый портфель. — Вам не нужна помощь?

Помощь была ей нужна, и даже очень, тем не менее Девон сумела собрать достаточно сил, чтобы побороть приступ отчаяния.

— Нет-нет, у меня все в порядке.

Студент пошел своей дорогой, а она, взяв себя в руки, добралась-таки до остановки такси и махнула рукой, подзывая машину.

— Парк-авеню, три — восемьдесят пять, — скороговоркой сказала Девон, обращаясь к водителю, и залезла на заднее сиденье. — Рядом с «Сигрэмз» на Пятьдесят третьей улице.

Шофер утвердительно мотнул копной черных, закручивавшихся в тугие спиральки волос. Девон почувствовала, как машина рванулась с места, и бездумно уставилась в окно. Так она просидела до того момента, когда такси остановилось и водитель в ожидании обернулся к ней.

Достав кошелек, Девон расплатилась и, выбравшись из автомобиля, двинулась к гигантскому зданию корпорации «Стаффорд энтерпрайзес».

Войдя внутрь, она оказалась в огромном вестибюле Над ее головой возвышались какие-то металлические конструкции, а на стенах висели громадного размера живописные панно в стиле Бентона, изображавшие рабочих, занятых на строительстве кораблей. Девон несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь снова обрести контроль над собой, после чего разгладила ладонью юбку и принялась изучать заключенное в медную рамку объявление, висевшее сбоку от лифта. Потом она вошла в кабину. Путешествие на сорок пятый этаж предоставило в ее распоряжение еще немного времени, чтобы привести себя в порядок, не ослабив, однако, бури, бушевавшей в ее душе. Она была почти уверена в том, что ей предстоит последний раз в жизни лицезреть Джонатана Стаффорда, и готова была сделать все, чтобы он до конца своих дней не забыл этой встречи.

Двери лифта распахнулись, и Девон вышла из лифта. Сорок пятый этаж, казалось, был специально предназначен для того, чтобы с гордостью поведать каждому посетителю о богатстве и власти, скрытых в его стенах. Об этом упрямо твердили толстые серые ковры, покрывавшие пол, стоявшие по углам диваны, затянутые чехлами из щелка, картины в восточном стиле, украшавшие интерьер. Везде, даже в самом ничтожном элементе обстановки, чувствовалась рука Джонатана Стаффорда, его неумолимая воля. У Девон что-то больно сжалось внутри.

— Я хотела бы повидаться с мистером Стаффордом, — сказала она секретарше и улыбнулась, втайне надеясь, что улыбка у нее получилась не слишком вымученная, — Мое имя Девон Джеймс.

— Здравствуйте, миссис Джеймс. Я Делия Уиллис. Джонатан довольно часто упоминает вас.

— Неужели? — В вопросе Девон невольно прозвучало раздражение.

— Да, это в самом деле так. — Делия внимательно смотрела на посетительницу. От ее проницательного взгляда не укрылись сжатые в нитку губы и побелевшие костяшки пальцев — настолько сильно посетительница сжимала сумку. — Сейчас у мистера Стаффорда переговоры, но если речь идет о чем-то срочном, я позову его.

— В этом нет необходимости. — Девон снова изобразила на губах подобие улыбки. — Я побеспокою его сама.

Глаза Делии расширились от удивления, когда гостья, смело пройдя мимо нее, скрылась в кабинете Джонатана.

Оказавшись внутри, Девон плотно притворила за собой двери. Этот звук привлек внимание Стаффорда, который, возвышаясь над внушительных размеров столом из тикового дерева, вел в этот момент оживленную беседу по телефону. Одного-единственного взгляда, брошенного в сторону нежданной гостьи, оказалось достаточно, чтобы он изменил свои планы.

— Извините, Гастингс, у меня возникли непредвиденные обстоятельства Я свяжусь с вами позже.

В то самое мгновение, как он повесил трубку, зажужжал интерком.

— Джонатан, это Делия. Миссис Джеймс оказалась такой настойчивой, что я…

— Все в порядке, Ди. Я обо всем позабочусь сам.

Джонатан встал из-за стола и, обойдя вокруг него, направился навстречу Девон.

— Что случилось? Ты бледна, словно привидение.

Девон прикусила губу. Этого только ей недоставало. Еще немного — и она впадет в истерику, сделается неуправляемой. Ей то хотелось хохотать до колик в животе над абсурдом происходящего, то разом выплеснуть ему в лицо всю накопившуюся ярость и боль. В конце концов она почувствовала, что вот-вот разревется, и ей пришлось приложить титанические усилия, чтобы удержать слезы.

Джонатан схватил ее за запястья. — Девон, ты меня пугаешь. Бога ради, что произошло?

— Что произошло? — Рот Девон против ее воли оскалился хищной, зловещей улыбкой. — Я скажу тебе, что произошло. Два последних дня я провела в библиотеке.

Лицо Джонатана напряглось, а руки еще сильнее сжали ее запястья.

— Я все знаю, Джонатан. Знаю о пожаре в Стаффорде и о том, что приключилось с Алексом, знаю о призраке, который он видел Я знаю также, что ты мне врал, манипулировал мною для того, чтобы я прекратила самое важное в моей жизни расследование.

Джонатан побледнел и выглядел теперь ничуть не лучше Девон.

— Ты просто обязана меня выслушать!

Девон рассмеялась ему в лицо каким-то рыдающим смехом.

— Слушать тебя? Разве я не делала этого прежде, Джонатан? Тогда я тебе верила, но больше не поверю ни единому твоему слову!

Стаффорд слегка встряхнул ее, все еще надеясь привести в чувство и заставить выслушать его.

— В мои планы не входило причинять тебе боль, хоть в это ты можешь поверить? Я все делал ради Алекса, пытался защитить его.

— Нет, скажи, как ты мог? — продолжала Девон, не слушая его оправданий. — А ведь я верила всему, что ты говорил. Вот дура!

— Я не лгал тебе.

— Не лгал? Тогда почему не рассказал мне, что произошло? Как ты мог скрывать правду, когда знал, насколько она для меня важна?

И тут Джонатан взорвался:

— Правду? Какую правду?! Правду о том, что в доме был пожар и в результате Алекс получил травму? Что он чуть с ума не сошел от боли? Что из-за травмы он вот уже три года прикован к своему креслу? Это не имело к тебе никакого отношения тогда, не имеет и сейчас. Алекс — моя забота, а не твоя!

Так вот, значит, как! Она, оказывается, ничего для него не значит! Сердце Девон болезненно сжалось. А она-то думала, что уже сделалась нечувствительной к подобным ударам судьбы.

— Теперь ясно, почему ты не подпускал меня к сыну — боялся, что он скажет правду, и это позволит мне связать случившееся с Алексом и мои приключения в Стаффорде. Ты все время пытался меня остановить, а я была слишком занята тобой, чтобы это заметить.

— Я не хотел причинять ему боль. Я и сейчас готов на все, чтобы этого не случилось.

— Ты все делал для того, чтобы защитить свое имя, фамильную честь, и Алекс здесь ни при чем. Ты назвал свое семейство «иконой интеграции», вот как!

— Я забочусь в первую очередь об Алексе, как ты этого не понимаешь!

— Что-то не верится, Джонатан, Мое расследование не может причинить Алексу боль или как-нибудь ему навредить. Ты манипулируешь своим сыном так же, как и мной. И все для того, чтобы сохранить репутацию своей семьи незапятнанной.

— Ложь.

Теперь для Девон настала очередь действовать. Она вцепилась в запястье Джонатана и перевернула его руку так, что стал виден шрам.

— Ты ведь заполучил его во время пожара, не правда ли?

— Да, это так.

— Тогда почему, когда я спросила тебя о происхождении шрама, ты мне не ответил?

— Я уже объяснил тебе, что для меня главной задачей является защита сына. Я и впредь буду его оберегать, предупреждаю!

Девон посмотрела на Джонатана в упор.

— Значит, это ради безопасности сына ты заманил меня в свою постель…

Джонатан явно чувствовал себя неуютно под ее взглядом, но глаз не отвел.

— В каком-то смысле это правда, поскольку в результате ты прекратила вмешательство в дела моей семьи.

Слезы снова подступили к глазам Девон, и никакие усилия воли уже не могли сдержать их.

— Прощай, Джонатан.

Она сделала шаг к двери.

— Девон. — Негромко, но настойчиво произнес Стаффорд и, быстро подойдя к ней, смахнул с ее щеки слезинку. — Я никогда не верил, что наши занятия любовью смогут удержать тебя от работы над книгой. Я хотел тебя. Это ясно как дважды два Я и сейчас тебя хочу.

Девон гордо вздернула подбородок.

— Ты вел свою игру и старался победить любой ценой, Джонатан. Я же тебя предупреждаю в конце концов ты проиграешь.

Она повернулась и направилась к выходу.

Джонатан смотрел на нее, отлично понимая, что сделать уже ничего нельзя. Переубедить эту упрямую женщину оказалось невероятно трудно. Возможно, ему следовало это понять с самого начала. — Джонатан, с вами все в порядке? — Ди, стоя в дверях, смотрела на него с глубокой озабоченностью.

— Нет, не все. Но вы ничем не можете мне помочь.

— Вы уверены?

Джонатан сокрушенно покачал головой.

— Не на этот раз.

Выражение лица Ди сменилось на сочувственное. Как ей ни хотелось помочь Джонатану, она понимала, что такого рода проблему ему придется решать самому.

Ди тихо вышла из кабинета, а Джонатан, тяжело вздохнув, поплелся на свое место. Усевшись за стол, он долго смотрел прямо перед собой, словно забыв о времени.

Два следующих дня прошли примерно так же. Стаффорд пытался работать, но все валилось у него из рук. Он постоянно думал о Девон, проклиная себя за неосмотрительность. Дома он тоже не находил покоя без конца ходил по квартире, вспоминая часы, которые они с Девон провели вместе. Стаффорд скучал по ней, как не скучал еще ни по одной женщине, но тем не менее не сделал попытки ей позвонить. Утром в четверг он пришел к выводу, что лучшим средством от любовной тоски явится работа, тем более что Ди постоянно сообщала ему о все новых и новых проблемах, решение которых требовало его личного участия.

Стаффорд очень старался. Господь свидетель, он не жалел усилий, просматривая документы, перечитывая их по нескольку раз, чтобы вникнуть в их смысл. Он позвонил всем кто ждал его звонка, но закончив разговор не мог вспомнить ни единого слова.

Был примерно час пополудни, когда зазвонил его личный телефон. Только Алекс, Мэдди, Стивен, тетушка Стелл и еще несколько представителей семейства Стаффордов знали этот номер. В свое время он подумывал сообщить его Девон, но не успел. И все-таки как близко она сумела к нему подобраться!

Звонила Мадлен.

— Надеюсь, ты не забыл, что у нас совместный ленч?

— Конечно, забыл. Но как ты догадалась?

— Просто я слишком хорошо тебя знаю. Все, что не относится к твоему бизнесу, ты помечаешь Знаком «потом разберемся» и забываешь.

Джонатан вздохнул.

— Боюсь, у меня опять наклевывается неотложное дело и нашу встречу придется отменить.

— Глупости! — На этот раз сестра говорила тоном, не допускающим возражений. — Если ты не приедешь, то приеду я, устрою тебе в офисе семейную сцену, ты выйдешь из себя, начнешь со мной ругаться, и драгоценное время так или иначе будет потеряно. Спускайся вниз, Джонни. «Бель Монд» всего в двух кварталах от твоего офиса.

— Послушай, Мэдди, я совсем не в настроении…

С минуту она молчала.

— Да, на этот раз ты сказал правду. Я чувствую это по твоему голосу. Пойдем, прошу тебя. Вдруг мне удастся тебе помочь?

Действительно, вдруг она и в самом деле что-нибудь подскажет? Когда-то очень давно — много лет назад, в детстве — они с Мэдди были очень близки. Джонатан был на шесть лет старше и всячески старался ее опекать. Удивительно, что крошка Мэдди испытывала по отношению к брату абсолютно то же. Потом, правда все изменилось. Джонатан поступил в закрытую школу и уехал из дому. После окончания школы и колледжа он занялся семейным бизнесом, женился и зажил своим домом. Мэдди за это время тоже обрела самостоятельность. Теперь они жили на расстоянии нескольких тысяч миль встречались крайне редко, но чувствовали искреннюю привязанность друг к другу. Если бы не дела…

— Ладно, жди. Я скоро буду.

Вряд ли Медди была в силах изменить случившееся, но уже одно то, что он мог ей все рассказать, до определенной степени облегчало его положение. Во всяком случае, Стаффорд очень на это надеялся, поскольку давно уже не пребывал в таком расстройстве. К тому же выяснилось, что он уже привык исповедоваться одной женщине — Девон.

Внутри у Джонатана что-то болезненно сжалось. Он ни на йоту не продвинулся вперед, и все оставалось в точно таком же положении, в котором было, когда он в первый раз встретился с Девон она по-прежнему готова переворошить скелеты в его родовом склепе, что может навредить Алексу, а он собирается всеми силами удержать ее от этого рокового шага.

Если бы обстоятельства сложились по-другому…

Джонатан провел рукой по волосам и надел пиджак. Ах, как ему хотелось позвонить Девон и пригласить ее на обед. А потом — очень может быть — они отправились бы в кино. Признаться, он уже не мог вспомнить, когда в последний раз был в кинотеатре…

Вместо всего этого ему предстояла одинокая ночь в холодной, пустой постели.

Просто представить невозможно, до чего ему не хватало Девон!

Глава 16

— Привет, Джонни. Ты выглядишь ужасно. — Мадлен Стаффорд с тревогой наблюдала за тем, как ее высокий, красивый и всегда такой импозантный брат тяжело усаживался на стул с противоположной стороны столика. Вокруг них суетились официанты, разнося на подносах и развозя на сервировочных столиках шедевры французской кухни. В тяжелых серебряных ведерцах со льдом подавали самые лучшие и самые дорогие вина в мире.

Но Джонатан, казалось не обращал на эту суету ни малейшего внимания. Он выглядел бледным, и это при том, что от рождения был смугл, как и большинство Стаффордов волосы Джонатана обычно всегда аккуратно уложенные, явно нуждались в услугах парикмахера а под его серо-голубыми глазами залегли глубокие тени. Хуже он выглядел разве что в те трагические дни, когда после пожара попал в больницу.

— Как Алекс? Надеюсь, его состояние не ухудшилось? — осторожно спросила Мадлен. Мысль о племяннике только что пришла ей в голову, и она по-настоящему испугалась.

— К счастью, с ним все благополучно.

— Значит, причина твоей хандры — состояние наших дел, и мне следует быть готовой к тому, что ты урежешь мои доходы?

— Лишив тебя тем самым возможности носить костюмы от Кристиана Диора? — Джонатан окинул взглядом экстравагантный наряд сестры. Что и говорить, Мадлен выглядела очень стильно Следуя последней моде, она зачесывала свои волосы наверх и сильно подкрашивала глаза, которые от этого приобретали весьма интригующий вид.

— От Унгаро, — поправила брата Мадлен. Джонатан изобразил подобие улыбки.

— Успокойся, дело не в нашем семейном бизнесе.

— Хм, если дело не в Алексе и не в бизнесе, что мы имеем тогда? — Мадлен задумчиво пощелкала длинным наманикюренным ногтем по бокалу с лимонным соком. — Ага… Кажется, я начинаю понимать. Причина — очаровательная миссис Джеймс, не так ли?

— Неплохо. С третьей попытки ты попала в цель, значит, хватки по-прежнему не теряешь.

Мадлен протянула руку и накрыла ею ладонь Джонатана.

— Расскажи мне об этом поподробнее, Джонни. Я знаю, что по женской части ты дока, Но далеко не все женщины умещаются в рамки, которые придумывают для них мужчины. У меня такое чувство, что Девон не подходит под общие правила.

Джонатан тяжело вздохнул.

— Боюсь, так и есть. Кстати, почему бы нам не сделать заказ? Обещаю, что расскажу тебе обо всем, а заодно попытаюсь что-нибудь съесть.

— Неужто все так плохо?

— Хуже, чем ты можешь себе представить.

Не раздумывая долго, Мадлен заказала утку в вине и салат Джонатан же ограничился чашкой бульона.

и это все с удивлением спросила сестра, когда принесли заказ Джонатана.

— Куда больше того, что я съел за последние два дня.

— Ох, Джонни, ты себя докопаешь. — Потягивая охлажденное «Поли Фюме» из хрустального бокала, Мадлен слово за слово вытянула из Джонатана историю о том, что произошло с Девон в темную осеннюю ночь в гостинице «Стаффорд». Помимо этого, она узнала о Поле Джеймсе и о разводе, который едва не довел Девон до психического расстройства. Стаффорд также поведал сестре о страхах Девон и о ее неуемном желании написать книгу о загадочном прошлом их семьи. Он не забыл упомянуть и о Майкле Галвестоне и о том, как последний ухитрялся манипулировать Девон все два года, пока они встречались.

Зная об умении сестры хранить тайны, Джонатан рассказал ей куда больше того, чем намеревался, и Мадлен поняла, насколько ее брат был заинтересован в этой женщине.

— У меня такое чувство, что ты склонен эту самую миссис Джеймс защищать и опекать. Ничего подобного я прежде не наблюдала в твоих отношениях с женщинами, даже с Бекки.

— Бекки никто никогда не был нужен.

— А Девон, стало быть, нуждается в тебе?

— Скорее всего.

— А ты в ней?

— И это возможно. — Джонатан, однако, предпочел не развивать опасную тему, а сразу перешел к рассказу о том, что случилось между ним и Девон Не забыл он упомянуть и о том, что умолчал о причинах, приведших к несчастью с Алексом, и о слухах, утверждавших, будто в доме на Черч-стрит, 25 в Стаффорде «было нечисто». Он также признал, что большинство претензий Девон имело под собой реальную основу.

— Выходит, я ничуть не лучше Галвестона. Мне, видите ли, показалось, что я смогу контролировать ее поступки, заманив ее к себе в постель.

— Так оно, в сущности, и случилось, — заметила Мэдди не без лукавства.

— Она слишком мне доверилась. Обыкновенно она старалась избегать ситуаций вроде этой.

— Под словами «ситуация вроде этой» ты подразумеваешь интимные отношения с привлекательным мужчиной?

— Когда дело касается мужчин, Девон проявляет удивительную наивность. Я знал, что она не терпит случайных связей, но тем не менее продолжал ее добиваться… Я хотел, чтобы она забросила свою работу, хотя отлично знал, как эта книга важна для нее. Но хуже всего то, что сейчас я, возможно, снова поступил бы так же.

Брови Мадлен поползли вверх.

— Вот как…

— Я рад, что ты по крайней мере выслушала меня.

— Джонни, ты делал все, что считал необходимым в данном случае. Правда, ты как бы походя затащил ее в свою постель, и уж конечно, сделал это по велению сердца, а не из чувства долга.

Джонатан ничего не ответил, он лишь протянул руку к стакану с перье и отпил глоток.

— В сущности, ты вовсе ее не использовал. По крайней мере в том смысле, как это понимает она. Ты ведь неравнодушен к ней, не так ли? По-моему, ты и сейчас думаешь только о ней.

Джонатан упрямо продолжал хранить молчание.

— Проблема не в том, что случилось, а в том, что ты собираешься делать дальше.

— То-то и оно. Я действительно не знаю, как вести себя дальше.

— До тех пор пока ты веришь, что Девон представляет для тебя угрозу, ты будешь прилагать все силы, защищая репутацию своей — извини, нашей — семьи. Вряд ли кому-нибудь было бы приятно наблюдать, ничего не предпринимая, за особой женского пола, которая носится повсюду, размахивает записной книжкой и угрожает разоблачениями, способными повредить имиджу его семейства. А что, если она говорила правду? Вдруг Флориан Стаффорд и впрямь такой негодяй, как утверждает Девон, и в самом деле держит в заключении души Энни и Бернарда в старом доме? Если бы ты верил, что это так, смог бы ты жить спокойно, зная о том, как они страдают?

— Но это же чистой воды безумие! Надеюсь, ты не веришь в подобный бред?

— Ты забыл, что я живу в Англии. Там все верят в привидения. Кроме того, я далеко не так прагматична, как ты. Я верю в Бога и в дьявола, в жизнь после смерти, в небеса и ад, в добро и зло. Если принять на веру существование всего этого, то не так уж трудно примириться с утверждениями Девон и Алекса о том, что они видели нечто странное.

— Утверждения Алекса? Неужели ты способна принять всерьез слова насмерть перепуганного малыша, к тому же получившего тяжелую травму?

Мадлен пожала плечами.

— Я не знаю. Просто уж очень странное совпадение.

— Не забудь, речь идет о разных домах.

— Верно. Но связь между обоими событиями может иметь место.

— Я не верю в эту чушь.

— Ты ведь занимаешься медитацией? Кажется, это часть твоих тренировок по карате…

— Не вижу здесь ничего общего.

— В таком случае объясни мне смысл медитации.

— Она наполняет силой наше Чи-Ай, возбуждает энергии, дремлющие внутри нас. Это огромная мощь, которую каждый из нас носит в себе.

— Эту мощь, или Чи-Ай, как ты говоришь, некоторые еще называют душой.

Джонатан пристально посмотрел на сестру.

— Множество людей верит, что душа живет вечно и подобна дыму над сгоревшим деревом, который не улетучивается, а остается на этом месте навсегда. И если это так, то… — Мэдди улыбнулась и нежно пожала ему руку. — Ну что, начинаешь понимать, к чему я клоню?

— Ты говоришь то же, что и Девон, — хочешь заставить меня смотреть на вещи без предубеждения.

— Как минимум, Джонатан.

— Рано или поздно газетчики все разузнают, и к Алексу снова начнут приставать с расспросами. Я не могу пойти на риск — это сведет на нет усилия врачей.

— А как далеко они продвинулись?

— Результат почти нулевой, насколько я понимаю, да не в этом дело. Они по крайней мере говорят, что у мальчика остается шанс…

— И получают от тебя очередной чек. Ну а ты сам, Джонни? Эта женщина многое для тебя значит. Ты же уничтожил почти все, чего успел добиться, строя с ней свои отношения. Но если она тебе так нужна, ты должен найти способ ее вернуть, не подвергая при этом опасности здоровье Алекса.

— Я не знаю… — Стаффорд уставился куда-то поверх головы сестры.

— Не торопись и подумай над моими словами. Если она испытывает к тебе такие же сильные чувства, то пройдет немного времени и она будет готова выслушать твои оправдания. Но когда этот час настанет, твои доводы должны быть неотразимы.

Джонатан откинулся на спинку стула.

— Обещаю тебе, Мэдди, что подумаю. Можешь поверить, в последнее время я только этим и занимаюсь.

Мадлен только улыбнулась в ответ. Джонатан знал женщин, а она знала своего брата, пусть они и не были уже столь близки, как в детстве. Он увяз куда больше, чем ожидал, в отношениях с этой женщиной. В данной ситуации он мог рискнуть и попытаться использовать гнев Девон как средство, позволяющее покончить с их близостью. Или, наоборот, возникший кризис мог побудить его заглянуть в себя и понять до конца, что же он на самом деле хотел получить от этой связи.

Мадлен играла на стороне Девон. Судя по всему, эта писательница — настоящий боец и, будучи лицом заинтересованным, сумеет предотвратить газетную шумиху, которой так опасался Джонатан. Таким образом, здоровье Алекса не пострадает, когда ее книга выйдет в свет.

Мэдди очень надеялась, что дала брату верный совет.

Часы пробили три, но Девон все никак не могла заснуть. Лежа на кровати, она смотрела в потолок, припоминая и вновь переживая события прошлой недели и все то, что последовало потом.

Слава Создателю, Кристи оказалась на высоте. Девон отправилась к ней, как только покинула офис Джонатана, и проплакала на плече подруги два часа подряд. «Ну конечно же, Джонатан скотина, — утешала ее Кристи, не забывая добавить: — как и все мужики вообще». И ничего такого вроде: «Ах, я тебя предупреждала!» — просто сочувствие и поддержка.

Все последующие дни Девон провела за работой. Ярость, бушевавшая в ее груди, обеспечила ей удивительное прилежание и послужила отличным топливом, подпитывающим ее целеустремленность.

Она вернулась в библиотеку и перечитана все, так или иначе имевшее отношение к пожару в Стаффорде.

Нужные ей сведения печатались по преимуществу в бульварных изданиях, которые Девон никогда прежде не покупала и не читала. История о призраке, увиденном Алексом, упоминалась на их страницах чуть ли не повсеместно.

Однако же суть событий эти газетенки описывали довольно сумбурно, и выяснить правду о случившемся можно было, лишь переговорив с мальчиком с глазу на глаз. Правда, последнее теперь представлялось крайне затруднительным.

Сама того не желая, Девон вспомнила страстные объятия, в которые заключал ее Джонатан совсем не так давно и на этой же самой кровати. Мысль о том, как его мужское естество двигалось внутри ее тела, зажигая в ней пожар страсти, была теперь почти непереносима.

Застонав, Девон уткнулась носом в подушку и принялась оплакивать величайшую потерю ее жизни.

Она проснулась в дурном настроении и с тяжелой головой. Единственным, что еще давало ей силы подняться и жить в привычном ритме, была ее жгучая ненависть к Джонатану.

Одевшись и допив остатки вчерашнего кофе, Девон натянула пальто, подхватила сумку и направилась к выходу. Внизу уже стояла машина, которая должна была отвезти ее в Стаффорд. После длительных переговоров по телефону ей удалось выяснить адрес Элвуда Доббса, и тот согласился встретиться с Девон в десять утра. Теперь ей предстояла утомительная трехчасовая поездка, и поэтому она хотела как можно скорее отправиться в путь.

В дороге Девон просматривала свои записи и время прошло незаметно. Тем не менее, когда автомобиль свернул с шоссе к Стаффорду, Девон так разволновалась, что была вынуждена отложить бумаги. Водитель довольно быстро нашел маленький домик Доббса, находившийся неподалеку от пепелища родового гнезда Стаффордов. Несмотря на то что сердцебиение Девон усилилось, а ладони вспотели, она мысленно приказала себе остановиться на обратном пути возле развалин и тщательно их исследовать.

— Приехали, — сказал водитель, останавливая машину и выключая зажигание.

— Я не задержусь.

Девон быстро вышла и направилась по выложенной кирпичом дорожке в сторону небольшого деревянного домика, выкрашенного белой краской.

Над порогом висела выцветшая от времени вывеска, на которой значилось: «Мастерская Элвуда Доббса. Вы ломаете — я чиню». Девон усмехнулась. Имя этого человека очень подходило к старинной вывеске, украшавшей его жилье. Она поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Одна из ставен на ближайшем к ней окне приоткрылась и заскрипела на ветру. Через некоторое время распахнулась и тяжелая деревянная дверь.

— Здрасьте. Вы, стало быть, миссис Джеймс?

— Да, это я. Разрешите войти?

— Как же, как же. — Дверь раскрылась во всю ширь, и хозяин дома посторонился, пропуская посетительницу в гостиную. Комната, сверху донизу заставленная старинными деревянными полками, на которых пылились подшивки старых журналов, выглядела весьма мрачной, даже, пожалуй, чуточку зловещей. Доббс, однако, быстро поднял шторы, и комнату осветил неяркий свет зимнего солнца.

— Не обращайте внимания на беспорядок. Когда была жива моя Бетси, эта комнатка выглядела чудесно. А у меня не хватает сил поддерживать здесь уют и чистоту.

Элвуд Доббс был высоким человеком с сутуловатыми плечами и двухдневной седой щетиной. Его изрезанное морщинами лицо показалось Девон довольно приятным, а небольшие карие глаза светились дружелюбием. Доббс отодвинул ногой пачку лежавших на полу старых газет и указал гостье на потертый кожаный диван, куда Девон присела, так и не сняв тяжелого зимнего пальто.

— Значит, ваша жена умерла? — спросила Девон только для того, чтобы что-то сказать.

— Точно так, — радостно улыбаясь, сообщил старик, усаживаясь в кресло напротив, — как говорится, отошла в лучший мир. Смертушка так и косит нашего брата так и косит — вжик-вжик.

Девон несколько покоробило подобное фамильярное отношение к смерти, но она храбро продолжала гнуть свою линию:

— В каком-то смысле я приехала поговорить с вами именно об этом. То есть о «смертушке», как вы называете эту старуху с косой. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов по поводу того, что произошло в ту ночь, когда сгорела старая усадьба Стаффордов.

— Да-да, вы говорили мне по телефону… Скажите, а вы точно не репортер или кто-нибудь в этом роде?

— Клянусь.

— Вообще-то мне наплевать, но после того, как я рассказал кое о чем журналистам, здесь больше никто не хочет со мной иметь дела. А жить совсем одному, знаете ли, не сахар… Да.

— Я вас понимаю. — Девон отлично знала, что такое одиночество.

— Вы вот говорите, что прочитали о пожаре в газетах. А почему, позвольте спросить, это вас вдруг заинтересовало?

Грудь Девон словно сжало стальным обручем.

— Дело в том, что со мной тоже произошло нечто подобное — в стаффордской гостинице. У меня были ужасные видения. Вам, может, покажется это смешным, но я верю, что призрак Флориана Стаффорда обитает в том доме, и хочу выяснить, так ли это на самом деле.

Элвуд, наклонившись вперед, сложил худые руки на коленях.

— А знаете ли вы, что один из Стаффордов построил дом, где нынче гостиница, на могиле своего сына? Я тот самый человек, кто обнаружил в подвале надгробие.

— Неужели вы тот самый?

Элвуд кивнул.

— Я тогда переоборудовал ванные комнаты в гостинице. Зловещий это дом, доложу я вам. У парня, должно быть, были не все дома, раз он построил усадьбу прямо на кладбище.

— Тут я абсолютно с вами согласна. Скажите, вы знаете еще кого-нибудь, кто бы имел опыт общения с призраками?

— Я с детства наслушался всякого об этом доме. Про разные там шумы, огни, которые сами собой вспыхивали, про шаги на лестнице и тому подобную чушь. После того как в дом въехали Ада и Эдгар Микс, все как будто успокоилось. Думаю, что эти двое просто помалкивают — такие им указания даны. Конечно, они любят этот старинный дом, но я бы ни за какие деньги не согласился там жить.

И я тоже, подумала Девон.

— А что вы можете сказать о старинной родовой усадьбе Стаффордов, той, что сгорела?

— До пожара она простояла пустой долгие годы. Ни сдать ее в аренду, ни продать так и не смогли. Иногда туда приезжали члены семейства, но надолго никогда не оставались. Не обоснуйся здесь Эстель Стаффорд Меридит, усадьба через пару лет развалилась бы окончательно. Миссис Меридит потратила целое состояние, чтобы восстановить дом. Она очень этим гордилась, и ее племянник Джонатан тоже.

— Джонатан? — Стоило Девон услышать это имя, как у нее сразу же пересохло во рту.

— Ну да, мэм. Отличный малый, надо сказать. Приезжал сюда несколько раз, когда я делал кое-что по дому для миссис Меридит. Иногда он оставлял с миссис Меридит сына. В тот уик-энд он тоже его оставил с теткой, сказал, что у него много работы. Вернулся он за мальчиком в воскресенье, только припозднился — работа, видать, задержала. А когда приехал, дом уже горел вовсю.

— Господи, ведь он, наверное, испугался?

— Он поступил как настоящий герой. Вбежал прямо в горящий дом, вытащил сына, а потом и тетушку.

— И вы при этом присутствовали?

— Нет. Дом сразу занялся, как солома. Когда приехали пожарные, ничего уже поделать было нельзя. Да и то сказать — какие у нас пожарные? Так, добровольческая команда.

— Мальчик говорил, что видел в огне нечто; в газетах, правда, не уточнялось, что именно. Вы, наверное, лучше знаете, о чем шла речь?

— Это было что-то ужасное. Парня прямо-таки истерика разбирала, когда за ним приехала «скорая помощь». Кричал, что видел кого-то, но тетушка ничего потом не могла сказать.

— А каким образом про это узнали газетчики?

— Один из них проскользнул мимо охраны в больницу, тогда мальчик, должно быть, все ему и рассказал. Так, по крайней мере, потом утверждала сама миссис Меридит.

— А что с ней случилось? Я хочу сказать — где она сейчас?

— Миссис Меридит так и живет здесь, в Стаффорде, в доме на Фронт-стрит. Это что-то вроде приюта для стариков… да. Кроме нее, там всего две старушки. У них там врачи и сестры и все такое, но все-таки это скорее дом, нежели больница. Отличное местечко, надо сказать. Миссис Меридит там очень нравится.

— Насколько я понимаю, вы с ней друзья?

— Так и есть, мэм. Я частенько туда заезжаю, чтобы узнать, как она там.

Девон почувствовала, что подворачивается удобный случай повидаться с миссис Меридит, и не смогла сдержать радостного возбуждения.

— Вы устроите мне встречу с ней?

— А как же! Миссис Меридит любит гостей. Уверен, она будет рада.

— А когда?

— Да вот побреюсь и надену воскресный костюм, а там и поедем.

— Мистер Доббс, спасибо вам за все.

Старик добродушно улыбнулся.

— Называйте меня Эл, мэм, тут меня все так зовут. — Он поднялся со стула, и его худое тело, казалось, заскрипело, раскладываясь наподобие старого ржавого рычага. Распрямившись, хозяин затрусил в недра дома.

Когда они добрались до машины, то уже называли друг друга по-приятельски — Девон и Эл, причем Девон неожиданно почувствовала, что общение со стариком вдохнуло в нее новые силы. Наверное это произошло оттого, что Доббс ей поверил. Теперь она с нетерпением ждала, что расскажет Эстель Стаффорд Меридит.

— Стелл, это я, Элвуд!

Тетушка Джонатана сидела в кресле-качалке, безучастно наблюдая за тем, как ветви деревьев с редкими оставшимися на них листьями колотились об оконное стекло. Она проживала теперь в чудесном старом доме, выкрашенном яркой желтой краской и отделанном белыми декоративными панелями. Гостей впустила одна из двух пожилых дам, проживавших с нею вместе. Она провела их в дом, после чего мгновенно исчезла поднявшись на второй этаж по лестнице, скрытой в глубине величественной гостиной.

Девон постаралась получше разглядеть маленькую плотного сложения женщину, уютно устроившуюся в деревянном кресле-качалке. Ярко-красный плед закрывал ее колени. Поначалу старушка не подавала виду, что заметила присутствие посторонних, и продолжала глазеть на улицу сквозь оконное стекло, но потом вдруг улыбнулась и повернула голову в их сторону.

— Рада снова видеть тебя, Эл. Ого, кажется, ты привел с собой подружку? Милости просим.

Эстель Стаффорд Меридит оказалась самой очаровательной пожилой дамой на свете, какую только приходилось видеть Девон. Ее лицо обрамляли локоны самого изысканного серебристого оттенка, а глаза молодо сверкали ярко-синим цветом. Кожа, которая когда-то была смуглой, как у всех Стаффордов, теперь скорее напоминала прозрачный пергамент, пересекавшийся во всех направлениях голубыми прожилками вен. Ну и конечно же, более всего расположение собеседника вызывала улыбка Эстель, теплая и дружелюбная.

— Стелл, эта дама, что со мной, — миссис Джеймс.

— Здравствуйте, миссис Джеймс.

— Рада познакомиться, миссис Меридит.

— Для моих знакомых я просто Стелл.

— А меня друзья называют Девон.

— Она, стало быть, хочет поговорить с тобой о том пожаре, Стелл.

Эстель издала клекочущий звук и принялась раскачивать седой головой взад-вперед.

— Ужасное происшествие. Воистину ужасное. Признаться, мне не хотелось бы о нем вспоминать.

— Уверена, что оно оставило в вашей душе болезненный след, — тихо проговорила Девон. — Мистер Доббс рассказал мне большую часть этой истории. Но может быть, вы смогли бы добавить что-нибудь существенное?

— Я не слишком хорошо помню, как все было, меня из дома вынес племянник.

— Да… — Девон нервно поежилась. — Но может быть, вы помните то, что случилось до пожара? Какое-нибудь существо, оказавшееся в доме, хотя его не должно было там быть…

— Все произошло так быстро… Я, признаться, так и не поняла, что, собственно, случилось.

Неожиданно Девон наклонилась к старушке.

— Зато я кое-что могу вам сообщить, тетушка Стелл. О вашей кузине, Энни.

— Энни? Это с какой же стати? — Старая женщина взглянула на Девон с проницательностью, которую трудно было ожидать от обитательницы этой, пусть и чрезвычайно комфортабельной, богадельни.

— Вы вот что, дамы, беседуйте себе на здоровье, — сказал Эл, поднимаясь, — а я пока отправлюсь на кухню и приготовлю себе чай.

Он вышел из комнаты, и Девон, сосредоточив все свое внимание на Стелл, сразу заметила, что взгляд старушки затуманился а лицо приняло недовольное выражение.

— Видите ли, я занимаюсь исследовательской работой, которая имеет отношение к истории семейства Стаффордов. — Девон решила, что только абсолютная честность поможет ей на этот раз добиться успеха. — Энни — далеко не единственная, кто меня интересует. Я хочу знать о ней, поскольку она имеет непосредственное отношение к той ночи, которую я провела однажды в гостинице «Стаффорд». Тогда я пережила ужасные минуты и обрела удивительно странный опыт, тетушка Стелл. Никто не верит, что это случилось со мной на самом деле, и я бы хотела выяснить, не привиделось ли мне все.

— Откуда вы узнали о пожаре?

— Я просмотрела все газеты, которые могли об этом писать. Джонатан тоже упоминал о чем-то в этом роде… — Девон с досадой замолчала, понимая, что допустила ошибку.

— Джонатан? Вы что же, подруга моего племянника? Прежде чем ответить, Девон попыталась привести нервы в порядок, что не укрылось от проницательного взгляда ее собеседницы. Собравшись с духом, Девон выпалила:

— Ну да, в каком-то смысле так и есть.

Тетушка Стелл ткнула пальцем в стоявший перед ней стул.

— Присядьте, дорогая. Почему бы вам не рассказать обо всем с самого начала? — Во взгляде тетушки снова блеснул острый ум, который она за долгую жизнь отлично научилась скрывать, когда это было в ее интересах.

Девон ничего не оставалось делать, как выложить все начистоту. Правда, рассказывая о происшествии в стаффордской гостинице, она намеренно не упомянула имени Энни. Когда Девон завершила свое повествование, тетушка Стелл покачала головой.

— Все, что вы сейчас сообщили мне о Флориане, не удивляет меня ни в малейшей степени. Он действительно был жестоким человеком.

— Это вам Энни рассказала?

Старушка кивнула.

— Я знаю, что вы дружили. Я видела письмо, которое Энни вам написала.

Стелл тяжело вздохнула, и ее оживление стало на глазах увядать.

— Энни была старше меня на десять лет, но так или иначе она была членом нашего семейства… Мы дружили, это правда. Ей было только тринадцать, когда она переехала жить к Флориану и Мэри, а я в те дни была совсем крошкой. Прошли годы, прежде чем Энни рассказала мне, как ей жилось у Флориана.

Сердце Девон забилось сильней.

— Так она вам об этом рассказывала?

Тетушка Стелл кивнула.

— Они обращались с ней дурно, очень дурно. Мэри ревновала ее к Флориану, заставляла работать от восхода до заката, а спала бедняжка в помещении для слуг.

— Да-да, миссис Микс об этом упомянула.

— Флориан имел обыкновение хлестать Энни ремнем за малейшую провинность. По-видимому, он получал извращенное удовольствие, когда причинял ей боль. Господь свидетель, как она его ненавидела.

Девон почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она, казалось, ощущала тяжесть того, что пришлось перенести несчастной Энни.

— Насколько я знаю, Флориан был сторонником суровых методов воспитания, как и его отец.

— Энни говорила то же самое. Она рассказывала, что слышала толки о жестокости Флориана еще до того, как переехала к нему жить. Люди поговаривали, что после смерти маленького Берни он вроде как сошел с ума. Возможно, он вымещал на бедной девочке тоску, которая обуяла его после потери сына.

Девон оставалось только кивать. Образы из стаффордской гостиницы стали постепенно возвращаться к ней и наполнять ее сознание, неся с собой боль и страдание.

— А что еще он творил? — спросила она почти шепотом. Глаза цвета индиго впились в ее лицо. Целую минуту Стел молчала и лишь смотрела на Девон с подозрением во взгляде:

— Вы все знаете, не так ли?

Девон облизнула сухие губы.

— Да, знаю…

— Но откуда? Кто вам рассказал?

Слезы, подступившие к большим зеленым глазам Девон, неудержимым потоком заструились по ее щекам.

— Об этом мне рассказала сама Энни.

— Ерунда. Вы слишком молоды и не могли ее знать.

Девон, окончательно обессилев, опустилась перед креслом старушки на колени.

— Это произошло в гостинице в ту самую ночь, когда я там останавливалась… Она мне все рассказала.

Рука тетушки Стелл опустилась ей на голову.

— Господи сохрани.

— Вы, конечно, можете мне не верить, но это истинная правда. В ту ночь, когда я была в гостинице… Энни каким-то образом удалось заговорить со мной.

Тетушка Стелл перевела взгляд на свою любимую ветку, колыхавшуюся на ветру за окном. Выражение лица ясно говорило о том, что она теперь где-то далеко-далеко. Когда она заговорила, ее голос зазвучал слабо и показался Девон каким-то потухшим. Теперь она в буквальном смысле вымучивала каждое слово. Это было настолько ощутимо, что у Девон тоже перехватило горло.

— Когда Флориан первый раз вошел к ней в комнату, она была еще совсем ребенком, ей едва исполнилось тринадцать. Она боялась его. О, как она его боялась… Он наказал ее в то утро за какую-то мелкую провинность, за нарушение им же самим установленных правил. Но она сразу поняла, что теперь он пришел совсем за другим, куда более ужасным. — Тетушка Стелл принялась комкать и разглаживать плед, лежавший у нее на коленях. — Он попытался убедить ее вести себя тихо, пообещал, что снова прибьет ее, если она не даст ему того, за чем он явился. Она сопротивлялась отчаянно, но он повалил ее на кровать. Потом Флориан сорвал с нее пеньюар. Это был подарок Энни от умершего незадолго перед тем отца. Пеньюар был белым и длинным, и его специально вышили для Энни.

У Девон перехватило горло.

— Господь Всемогущий!

— Энни потом говорила, что звук рвущейся ткани преследовал ее долгие годы.

Слезы снова заструились по щекам Девон, в то время как ее воображение проигрывало страшные сцены насилия. Эти картины ей уже доводилось видеть в ту злополучную ночь, которую она провела в Желтой комнате стаффордской гостиницы.

— Тогда еще на простынях осталась кровь, — едва слышно прошептала она.

— Она была маленькая и хрупкая, — сказала Стелл. — Когда Флориан входил в нее, он нанес ей жестокую травму.

Из уст Девон вырвался стон боли и отчаяния.

— Прошу вас… не надо больше. Я не в силах этого слышать.

Тетушка Стелл вздохнула и откинулась в кресле.

— Ничего, дорогая, ничего… В конце концов, это случилось очень и очень давно. Потом Энни удалось от него ускользнуть, и она получила от жизни свою долю счастья.

— Счастья? Но откуда бы ему взяться? Насколько я знаю, она прожила всю жизнь в одиночестве.

Тетушка Стелл улыбнулась.

— Она была счастлива. Это я вам могу сказать наверное.

Но Девон ей не поверила. Как может быть счастлива женщина, проживая в полном одиночестве в том самом доме, где ей приходилось страдать? Вытащив из сумочки салфетку она промокнула глаза.

— Этот человек воистину был монстром!

— Полагаю, он лишился рассудка. Энни говорила, что он часто совершал необъяснимые поступки, впадал в беспричинную ярость и все такое. В конце концов Энни убежала из дому. Она устроилась в приют и не покидала его до тех пор, пока Флориан и его жена не умерли. Я увидела ее, когда она пришла с визитом к моим родителям. Нам потребовалось совсем немного времени, чтобы сблизиться.

— Я никогда не смогу забыть о том, что он с ней сотворил.

— Деточка, все это уже давно сделалось историей. Теперь он не может причинить ей боль.

Ой ли! — подумала Девон. Она собралась было поделиться своими сомнениями со Стелл, но на лицо старой женщины снова снизошел покой и Девон не захотелось его нарушать.

— Одного я не могу понять, — сказала она, — отчего все это свалилось именно на мою голову? Я даже представления не имею, что мне делать со всеми этими тайнами.

Тетушка Стелл наклонилась к Девон и похлопала ее по руке.

— Когда настанет время, вы поймете, как вам быть дальше. Пути Господни неисповедимы, Девон. Делайте то, что должно, и не позволяйте никому вставать у вас на дороге.

— Даже Джонатану? Он не хочет и слышать о том, чтобы я продолжала расследование. Он желает сохранить репутацию Стаффордов незапятнанной.

— Ерунда все это. Флориан Стаффорд не единственная паршивая овца в семейном стаде. Не обращайте внимания и продолжайте свое дело. — Стелл сжала ладонь Девон. — Если у моего племянника хватит сообразительности, он вам сам окажет помощь.

Девон обреченно покачала головой.

— Никогда он этого не сделает. Наоборот, он будет строить мне всяческие козни, чтобы меня остановить.

— Ну, для этого нужно время.

— За последние несколько недель мы часто были вместе.

— А потом Джонатан обозлился и разорвал с вами отношения…

Девон подняла взгляд.

— Это я обозлилась, когда узнала, что он скрывает от меня факты. Это я разорвала с ним отношения.

Тетушка Стелл улыбнулась.

— Что ж, понятно…

— Мне бы хотелось, чтобы того, что произошло со мной, никогда не происходило. Но теперь я не в силах забыть случившееся.

— Зачем же забывать? Если на то будет Господня воля вы узнаете, как действовать дальше.

Девон эти слова несколько ободрили, ведь именно таким образом она и поступала с самого начала — в соответствии с волей Творца. Она собралась сказать еще что-то, но заметила, что тетушка Стелл снова переключилась на созерцание трепыхавшихся за окном веток.

Девон с силой сжала руку старой леди.

— Мне пора, — тихо сказала она. Тетушка Стелл молчала. — Я ужасно рада, что мне довелось с вами познакомиться.

Старушка только улыбнулась в ответ и принялась раскачиваться в своем кресле взад-вперед, взад-вперед…

Глава 17

Пока Девон шла от тетушки Стелл, ее не покидало щемящее чувство жалости. Она оплакивала тяжкий жизненный путь Энни Стаффорд. На свой счет она была спокойна, поскольку знала наверняка, что ничего ей в ту злополучную ночь не привиделось и все, что произошло в Желтой комнате, было не менее реальным, чем унылый зимний пейзаж.

Отвезя Элвуда Доббса домой, Девон попрощалась с ним и поблагодарила за предоставленную возможность побеседовать с тетушкой Стелл. Она собралась было побродить среди руин родового гнезда Стаффордов, но пошел дождь со снегом, что было очень похоже на непогоду в день ее первого визита в это местечко.

— Боюсь, нам еще раз придется сюда приехать. — сказала она задумчиво водителю. — Сегодня мы провели здесь довольно много времени, и теперь я хочу отправиться обратно.

По пути домой Девон занесла в блокнот все, что удалось почерпнуть во время беседы с Элвудом Доббсом и тетушкой Стелл. К себе на квартиру она вернулась в самом конце рабочего дня и еще стояла в дверном проеме, когда зазвонил телефон. Пробежав по коридору, Девон успела подхватить трубку прежде, чем телефон замолчал.

— Ага, вот ты и попалась. Я просто обзвонилась тебе сегодня. — Это была Марсия Уинтерс, ее литературный агент.

— Извини, Марсия, у меня выдалась очень загруженная неделя.

— И конечно, ты, не разгибая спины, сидела над «Следами»? — Девон отметила, что в голосе Марсии прозвучало раздражение.

— «Следам» я посвящаю утро. — Честно говоря, это было преувеличением, но заканчивать роман так или иначе было необходимо. Она еще раз пообещала себе взяться с утра пораньше за недописанную книгу, а потом переключиться на Стаффордский проект.

— Когда ты намереваешься представить книгу? Издатель уже начал дергаться. Не стоит портить с ним отношения.

Девон подумала с минуту, пытаясь представить себе объем предстоящей работы, потом сказала.

— Дай мне время до тридцать первого января. Обещаю, что готовая рукопись будет лежать на твоем столе в пять часов вечера.

— Хорошая девочка. — Подведя столь оптимистический итог, Марсия повесила трубку, и телефон сразу же затрезвонил снова. На этот раз звонила Эвелин Фрэнки, ее издатель. Беседа прошла примерно в том же ключе, что и с Марсией, еще более укрепив решимость Девон разобраться с долгами. Как только «Следы» будут дописаны, исчезнет проблема денег, а значит, можно будет все силы положить на работу над новой книгой, окончание которой представлялось теперь Девон главной задачей жизни.

Молчаливая роза.

Эти два слова пришли к ней неожиданно, как было неожиданным все, что так или иначе имело отношение к Стаффордскому проекту. Девон не смогла бы ответить на вопрос, почему решила остановиться именно на этом названии: просто она сразу поняла, что лучшего не найти.

Включив записывающее устройство телефона и прослушав голоса людей, звонивших ей в течение дня, среди которых вопреки ее надеждам не оказалось голоса Джонатана, Девон направилась к компьютеру, чтобы просмотреть заметки к завершающим главам романа «Следы», но не успела сделать и нескольких шагов, как телефон опять напомнил о себе уже в третий раз с момента ее возвращения под родной кров. Девон решила, не поднимая трубку, прослушать сообщение и сразу же замерла на месте, услышав хорошо знакомый глубокий мужской голос.

— Девон, это Джонатан. Мне необходимо поговорить с тобой. Пожалуйста, перезвони мне.

Не в силах сдвинуться с места, она продолжала стоять в коридоре, пока не почувствовала, что руки ее трясутся, а сердце колотится как сумасшедшее.

— Черт бы тебя побрал! — сказала Девон. Еще одна попытка остановить ее работу над книгой. Ну уж нет! Тем не менее Девон злилась на себя — если она будет так волноваться из-за каждого его звонка… Девон решительно отключила телефон и приступила к работе, постаравшись загнать воспоминание о Джонатане в самый дальний уголок своего сознания.

За субботу и воскресенье ей удалось сделать куда больше, чем она рассчитывала; окончание «Следов» представлялось уже вполне реальным. Телефон, который все же пришлось включить, аккуратно сообщал о звонках Джонатана, но Девон ему не перезванивала. Тем не менее, эти звонки снова и снова возвращали образ Стаффорда из небытия. Однажды воображаемый Джонатан повел себя настолько разнузданно, что Девон ощутила настоятельную потребность услышать его голос и решила как-нибудь с ним поговорить — хотя бы для того, чтобы попросить его больше не звонить ей и оставить ее в покое.

В понедельник она отправилась в библиотеку за новой порцией книг о привидениях и призраках. На этот раз Девон решила повнимательнее отнестись к журналу под названием «Карма», который когда-то начала было пролистывать, но отложила. На этот раз она была вознаграждена за свои труды, отыскав на страницах «Кармы» интересные статьи о встречах с привидениями.

Девон читала и делала выписки до тех пор, пока ее не отвлек сигнал интеркома, возвестивший о прибытии Кристи.

Не успела Девон принять пальто из рук подруги, как та обрушила на нее ошеломляющую новость:

— Сара Стоун вернулась!

— Это еще кто такая?

— Как ты могла забыть?! Женщина-медиум, к которой мы ходили в магазин «Потусторонняя книга».

— Нет, только не это. Я уже сыта по горло Задаром и не хочу больше сомнительных встреч.

Кристи, звякнув браслетами, вскинула руки и вцепилась Девон в плечо.

— Но тут совсем другое дело! Сара ничуть не похожа на Задара. Она на самом деле медиум, хотя вовсе не богата и не так известна, как Задар. Да и гонорар она не просит — тьфу, потому что помогает людям вовсе не из-за денег.

— Кристи…

— Поверь мне, на этот раз сработает.

— Поверь… — повторила Девон. — То же самое Ева сказала Адаму.

Кристи заразительно расхохоталась.

— Хорошо, — вздохнула Девон. — Я подумаю о твоем предложении.

Некоторое время Кристи делала вид, что вполне довольна таким ответом, но хитрая улыбка не сходила с ее лица. Подруги прошли на кухню, где Девон налила Кристи дымящийся кофе.

— Как поживает Франциск? — Девон постаралась переменить тему разговора.

— Он великолепен, как всегда.

— А я было подумала, что все мужчины — скоты.

— Ну, в таком случае он весьма обаятельный скот… Кстати, коли уж речь зашла о скотах… как поживает Джонатан?

У Девон все сжалось внутри.

— Звонил тут несколько раз… но я с ним не разговаривала и видеть его больше не желаю.

— Я вот что подумала… может, этот Джонатан не такой уж плохой?

Девон слабо улыбнулась.

— Какая разница… Плохо то, что я не могу не переживать. Сегодня ночью, например, когда я вспоминала, как у нас с ним все было… Боюсь, в будущем мне вряд ли грозит что-либо подобное.

— Может быть, когда он позвонит в следующий раз…

— Нет! — Девон покачала головой. — Ты его не знаешь, а я — знаю. Стоит ему только начать говорить — и я человек конченый. Он из той породы людей, что и скалу способны сокрушить.

Кристи, решив больше не спорить, молчала.

— А ведь как я верила ему, Кристи! Но я терпеть не могу, когда меня используют. Не хочу ощущать себя дешевкой.

— Я же говорила, все мужики — сволочи.

Когда Кристи ушла, Девон долго не могла успокоиться. Ночью ей привиделся эротический сон, главным героем которого являлся Джонатан. Она проснулась и, присев на край постели, долго недоумевала, отчего один только образ этого человека может воздействовать на нее с подобной силой.

— Черт тебя побери, Джонатан Стаффорд! — шептала Девон, глядя в темноту.

Она снова попыталась уснуть, но безуспешно — так и лежала без сна, глядя прямо перед собой, пока не зазвонил телефон. Приподнявшись на локте, Девон сорвала с аппарата трубку:

— Алло!

— Привет, Девон.

— Джонатан… — Это слово вырвалось из ее груди, словно пламя из зажигалки.

— Я все время звоню тебе… Нам нужно увидеться.

— Я не хочу с тобой встречаться.

— Очень жаль, что все так получилось.

— Мне нечего тебе сказать.

— Хорошо, тогда молчи и слушай.

Не позволяй ему снова манипулировать тобой! — предупредил ее внутренний голос.

— Боюсь, твоя идея не из лучших. Мы оба знаем, чем это может кончиться.

— Все в жизни течет, все изменяется… Поверь, я не зря тебе звоню. Нам в самом деле нужно поговорить.

О Господи, начинается… Девон захотелось растоптать телефонную трубку, чтобы голос Джонатана исчез навсегда.

— Я не могу. — Пробормотав это, она протянула руку, чтобы нажать на рычаг.

— Девон, я прошу тебя. Мне будет довольно и тридцати минут. Если после этого в твоем отношении ко мне ничего не изменится, я исчезну из твоей жизни. Навсегда.

Девон молчала. В ее глазах стояли слезы; рука, которая только что готова была нажать на рычаг, безвольно повисла…

— Девон…

— Хорошо. — сказала она тихо. — Где и когда?

— Сегодня вечером. Я приеду к тебе — или, если хочешь, ты ко мне…

— Нет! — Она с тоской вспомнила, что и у него, и у нее дома они занимались любовью. — Выберем какое-нибудь нейтральное место.

Он ответил не сразу.

— Хорошо. Я попрошу Генри заехать за тобой в восемь. — Голос Джонатана звучал глухо, почти официально.

Девон утвердительно кивнула, не сразу сообразив, что он не может ее видеть.

— Договорились.

Что ему от нее надо? Неужели он хочет заключить очередную сделку? Или надеется, что ему опять удастся затащить ее в постель, а потом она сама поднимет вверх лапки? Постепенно на нее снова стал накатывать гнев.

— Девон…

— Слушаю, — сухо прозвучал ответ.

— Я скучаю по тебе.

Она повесила трубку.

Я скучаю по тебе. Эти слова отнюдь не отражали истины. Он просто без нее погибал. Пытался позабыть, работал как одержимый пока ему однажды не сделалось плохо. Тогда он поехал домой и рухнул на диван, отлично понимая, что заснуть все равно не удастся. Стоило ему погрузиться в забытье, как она сразу же оказывалась рядом — разговаривала с ним, улыбалась ему, смотрела на него искрящимися изумрудными глазами.

И еще — она верила ему, хотя ей не следовало этого делать.

Мэдди оказалась права. Ему нужно было снять шоры, попытаться взглянуть на события ее глазами. Правда, теперь, возможно, это уже и ни к чему.

У Джонатана засосало под ложечкой. Он ее обидел, обидел жестоко — это можно было услышать в ее голосе. Ему потребуется максимум терпения, чтобы залечить ее рану. Дело трудное, но попробовать стоило.

Как могло случиться, что эта женщина вдруг сделалась для него совершенно необходимой? Возможно, все произошло потому, что она слишком привлекательна для него физически. И еще она хороший друг… Но какой друг стерпел бы подобное обращение?

И все же после разговора с Девон Стаффорд почувствовал себя значительно лучше. Ему даже удалось сосредоточиться на работе, в частности на проблемах «Холидекс индастрис», которая явно переживала трудные времена. До вечера он успел просмотреть и разобрать больше документов, чем за все предыдущие дни.

В семь тридцать все у него было наготове. Стаффорд надеялся, что ему удалось учесть каждую мелочь; даже костюм — голубая водолазка и темно-синие брюки — свидетельствовал о его желании примириться с Девон, никаких официальных пиджаков или блейзеров — ничего давящего или начальственного.

Подъехав к дому Девон, Джонатан отправил на встречу с ней Генри — он не хотел, чтобы своим мрачным видом она поколебала теплившуюся у него в душе надежду на примирение. Когда она проскользнула в машину, он заметил, как сверкнули во мраке салона ее изумрудные глаза.

— Думала, ты будешь ждать меня в ресторане.

— Я не смог бы столько ждать… — Ему хотелось видеть ее, чувствовать ее присутствие — слишком долго он об этом мечтал. Теперь же, когда она сидела с ним бок о бок и он вдыхал запах ее духов с ароматом цветов апельсинового дерева, ему понадобилось изрядное усилие воли чтобы тут же не заключить ее в объятия.

— Куда мы едем? — спросила Девон.

— К «Валентино». Нам оставили столик в самом спокойном и уединенном месте.

По блеску ее глаз Стаффорд понял, что Девон помнила это заведение и тот вечер, когда он рассказывал ей о своих снах. В паху у Джонатана все напряглось. Девон, отвернувшись от него, смотрела теперь в темноту прямо перед собой.

— Почему бы нам не поехать в какое-нибудь другое место?

— Я подумал, что у «Валентино» отлично кормят…

Их посадили за тот же самый столик, что и в прошлый раз, и на нем была расстелена точно такая же белая в красную шашечку скатерть. Как и тогда, единственная свеча в красном стеклянном абажуре горела в центре.

— Скажи хоть что-нибудь, — попросил Джонатан, после того как они сделали заказ.

— Ты же обещал говорить за нас обоих. Я приехала послушать — ни на что другое можешь не рассчитывать.

Джонатан вздохнул. Девон вовсе не собиралась облегчать ему задачу.

— Что ж, начну с того, что я сожалею о случившемся. Мне, разумеется, следовало рассказать тебе правду о пожаре. Ты была честна со мной, и мне надо было ответить тебе тем же. но я надеялся, что твой интерес к работе угаснет и все со временем забудется.

— Ты надеялся… — Девон вздернула подбородок. — Готова присягнуть, что ты был в этом уверен, особенно после того, как затащил меня в постель.

Джонатан скрипнул зубами.

— Да, я хотел тобой обладать. Я знал, что после этого с тобой будет легче поладить, но…

Девон отодвинула стул и встала.

— Я хочу домой. Джонатан тоже поднялся.

— Разрази тебя гром, Девон, ты же обещала меня выслушать!

— Довольно, я уже наслушалась.

— Нет, не довольно. Ты еще многого не знаешь. — Будучи на шесть дюймов выше, Джонатан возвышался над ней подобно скале, и Девон ничего не оставалось, как только снова опуститься в кресло.

Официант принес салаты, но ни Девон, ни Джонатан не прикоснулись к еде.

— Я в самом деле надеялся, что ты забудешь про свою затею. Но постель — это совсем другое. За долгие годы мне не встретилось ни одной женщины, которой я хотел бы обладать больше чем тобой.

— Не понимаю, к чему тут объяснения. Все, что было между нами, закончилось. Ты выполняешь долг по отношению к своему семейству, я — по отношению к себе самой.

— Именно по этой причине я тебя сюда и пригласил. Кроме того, существует великое множество других причин, перечислить которые я бы и сам затруднился.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я провел с Алексом уик-энд, и мы ходили в зоопарк. — Джонатан улыбнулся, вспомнив о новых рисунках, сделанных его сыном. — Я смотрел на животных в клетках и все время думал о том, что сказала мне ты. Я думал, а что, если ты права? Что, если людские души тоже могут находиться в клетках? Здесь, на земле, а не на небе. Что, если Энни и Бернард в самом деле обречены вечно страдать в стенах дома Стаффордов?

Девон бросила на него недоумевающий взгляд. Было очевидно, что она не верила ни единому его слову.

— Не могу сказать, что полностью с этим согласен… но я готов рассмотреть подобную возможность.

— Так вдруг?

— В это веришь ты… а я верю в тебя.

В первый раз за весь вечер Девон потеряла самообладание.

— Прекрати, Джонатан. Это ужасные игры — они так больно ранят…

Стаффорд накрыл ее руку ладонью.

— На этот раз выиграем мы оба.

— Каким же образом?

— Я помогу тебе… сделаю все, что ты ни попросишь. Глаза Девон впились в его лицо. В ее взгляде угадывались гнев, обида и недоверие.

— Если дело обстоит так, как ты говоришь, докажи это. Позволь мне поговорить с Алексом.

Джонатан покачал головой.

— Членов моей семьи наш договор не касается. Алекс проходит курс лечения, а тетя Стелл плохо себя чувствует.

— Я уже побеседовала с ней. Глаза Джонатана сузились.

— Черт возьми, Девон! Ей же восемьдесят лет! Пожар — это трагедия, которую она вот уже несколько лет не может забыть, и я пытаюсь оградить ее от всего, что может напомнить ей об этом.

— Ты недооценил ее, Джонатан. Твоя тетушка — очаровательная интеллигентная женщина. Возможно, тебе будет интересно узнать, что разговор с ней только укрепил мою уверенность в реальности того, что со мной произошло. Энни Стаффорд действительно подверглась сексуальному насилию со стороны своего дяди Флориана Стаффорда, когда ей было тринадцать лет.

Воздух со свистом вырвался из легких Джонатана.

— Это тетушка Стелл тебе рассказала?

— Можешь посмотреть мои записи или сам переговорить с ней.

Джонатан сидел, изумленно глядя на нее, и молчал.

— Я не знаю, почему все это приключилось именно со мной… возможно, я была избрана для этого. Теперь мне предстоит выяснить это.

— Тогда позволь тебе помочь.

— Не позволю. Я не верю тебе, Джонатан. Ты все время пытался меня остановить, лгал мне, пытался мной манипулировать, оказывать на меня давление весьма специфическим образом…

— Ты хотела меня ничуть не меньше, чем я тебя… Девон покраснела.

— Хорошо, готова признать, что тоже принимала в этом участие.

— И еще какое! — Стаффорд никак не мог забыть тот вечер, когда она его соблазнила, и теперь, когда он смотрел на пунцовое лицо Девон, ему вдруг страстно захотелось сжать ее в объятиях. Но он также отлично понимал, что не должен этого делать.

— Хорошо, пусть ты прав — все это теперь в прошлом.

— Мы будем работать над твоей книгой вместе. В конце концов, я тоже хочу узнать правду.

— Я уже и так все знаю. Мне осталось только выяснить, что теперь делать.

— Так выясняй скорей! Я заинтересован в этом ничуть не меньше тебя.

— Я тебе не доверяю.

— Подумай об Алексе. Если то, о чем ты все время толкуешь, правда, то возможна непосредственная связь между твоей историей и пожаром, в результате которого мой сын сделался инвалидом. Я просто обязан выяснить, в чем тут дело, — хотя бы только ради него одного.

В первый раз за вечер Девон, казалось, ощутила сомнение в правильности избранного ею курса. Подняв голову, она пристально взглянула на Джонатана.

— Значит, ты наконец вспомнил о своем долге?

— Я никогда не забывал о нем. Кроме того, Энни и Бернард тоже Стаффорды…

— Как и Флориан, — мрачно напомнила Девон, — как ты сам.

Джонатан мгновенно понял намек, прозвучавший в словах Девон.

— Уверен, ты знаешь меня достаточно, чтобы согласиться с тем, что я нисколько на него не похож.

— Ты человек безжалостный, расчетливый и способен на все, когда хочешь достичь своей цели.

— Что ж, очень может быть. И в данный момент я хочу тебя — даже больше, чем в прошлый раз, когда мы вдвоем сидели за этим столом. Но я не стану на тебя давить. Я лишился твоего доверия и до тех пор, пока не восстановлю его, даже пальцем до тебя не дотронусь.

— Мне необходимо проникнуть в этот дом. — Девон сделала вид, что не обратила внимания на его слова. — Нужно посмотреть список постояльцев гостиницы — возможно, удастся побеседовать с кем-нибудь из них.

Джонатану было известно, что как-то раз Девон уже пыталась войти в гостиницу «Стаффорд», но Ада Микс ее не впустила.

— Я сам отвезу тебя туда, скажи только когда.

— Хорошо. Я дам тебе знать. — Девон отодвинула стул как раз в тот момент, когда появился официант с подносом. — Что-то мне совсем не хочется есть. Извини, Джонатан, я должна побыстрее вернуться домой.

Стаффорд ничего не ответил, хотя внутри у него все сжалось. А чего, собственно, он ожидал?

— Подожди минутку — я только расплачусь.

— У меня есть другое предложение. Я поеду с Генри, а ты останешься здесь и пообедаешь. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня ты остался голодным.

Джонатан смотрел, как она шла к выходу, и задавал себе вопрос: сколько потребуется времени, чтобы получить ее прощение? Впрочем, он не сомневался, что добьется своего, — это был только вопрос времени.

В одном Девон не ошиблась: он не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое.

Девон вернулась домой в слезах. Те несколько часов, что она провела с Джонатаном, заставили ее снова вспомнить события последнего времени. Конечно, ей не следовало соглашаться на свидание с ним; тем не менее многое из того, что ей сказал Стаффорд, показалось Девон не лишенным смысла. Кроме того, она укрепилась в своем мнении, что Алекс так или иначе тоже причастен к этому делу.

Помимо всего прочего, она нуждалась в Джонатане. Только с его помощью можно было проникнуть в проклятую гостиницу. Девон ужасно не хотелось туда возвращаться, но она с самого начала знала, что должна это сделать.

Джонатан позвонил ей рано утром на следующий день. Когда он спросил, не хочет ли она прокатиться до Стаффорда, чтобы заглянуть в книгу постояльцев гостиницы, Девон ответила, что по утрам она работает над «Следами».

— Это ты здорово придумала, — сказал он, не скрывая удовлетворения. — Жаль только, что не я подбросил тебе эту мысль.

Разумеется, ее отказ не был для Стаффорда радостной новостью, но его огорчение было бы еще больше, узнай он об истинной причине ее нежелания поехать с ним.

Вместо путешествия в Стаффорд Девон, завершив главу «Следов», выключив компьютер и схватив пальто и сумку, поймала на углу такси и назвала адрес: Детская мемориальная клиника Вудленда. Именно там, по словам Стаффорда, Алекс проводил четыре из семи дней недели. Поскольку Джонатан избегал говорить о сыне, Девон тоже не стремилась затевать такого рода разговоры. Об Алексе она знала, пожалуй, только то. что к мальчику было приставлено несколько частных учителей, навещавших его в клинике и штудировавших с ним школьную программу.

Дело, которое она задумала, было весьма сложным и щекотливым, но встреча с Алексом представлялась Девон решающей в сборе разрозненных частей головоломки. Главное, подбадривала она себя., заручиться доверием мальчика.

Наконец Девон вошла в массивные стеклянные двери клиники.

— Чем могу служить? — осведомилась у нее молодая регистраторша, сидевшая за столом неподалеку от входа.

— Меня зовут Линн Джеймс. — Девон опасалась, что служащие больницы могут быть предупреждены относительно ее прихода, и решила скрыть свое подлинное имя. Линн было ее второе имя, поэтому можно было считать, что она сказала правду. — Я пришла навестить Алекса Стаффорда. Его отец просил меня дать мальчику несколько уроков рисования.

— Подождите немного, я должна переговорить по этому поводу с миссис Ливингстон. Она сестра в его палате. — Регистраторша сняла трубку телефона. Не прошло и минуты, как медсестра появилась.

— Вы миссис Джеймс? — спросила она.

— Да, я.

— Мистер Стаффорд в прошлый раз ничего не сообщил мне о новой учительнице. У вас имеются какие-нибудь бумаги, подтверждающие ваши слова? Если нет, мне придется связаться с мистером Стаффордом лично.

Девон заранее подготовилась к такому повороту событий. Она протянула сестре целую пачку документов толщиной в полдюйма, в которых были обозначены все ее звания и степени, а также рекомендательные письма. Письма были старые, но фамилии, проставленные под ними, выглядели впечатляюще. Девон очень надеялась, что ее уловка сработает.

— Мистеру Стаффорду нужен был человек, который бы помог его сыну увериться в способностях рисовальщика. Он попросил позвонить ему только в том случае, если вы сочтете представленные рекомендации неудовлетворительными. — Девон могла себе представить, насколько этой толстухе не хотелось беспокоить влиятельного бизнесмена в разгар рабочего дня Когда Джонатан занимался чем-либо важным он довольно резко разговаривал с теми, кто не имел к делу непосредственного отношения.

— По-моему, все эти рекомендации несколько устарели.

— В течение нескольких лет я была замужем, но теперь решила начать работать снова. Мистер Стаффорд подтвердит вам это. Хотя он очень занят — у него вечно переговоры чуть ли не со всем миром, — но сын у него всегда на первом месте. Уверена, Джонатан не слишком рассердится, если именно вы на время оторвете его от работы.

Миссис Ливингстон засунула бумаги обратно в конверт.

— Такой необходимости нет. Александр действительно очень любит рисовать; я думаю, нам удастся выкроить в его распорядке время для ваших занятий. Как вы посмотрите, если на это мы выделим час после ленча?

— Очень мило с вашей стороны.

— Раз уж вы пришли, отчего бы вам не подняться в палату и не познакомиться с Александром?

— Благодарю вас. Мистер Стаффорд уже представил нас друг другу, но познакомиться по-настоящему нам так и не удалось.

Миссис Ливингстон окончательно успокоилась, поскольку выяснила, что учительница и будущий ее ученик знают друг друга. Проведя Девон по коридору, она остановилась около кабинета терапии и открыла дверь.

Алекс лежал на столе неподалеку от окна. Над ним трудилась медицинская сестра, сгибая и разгибая его тонкие ноги — это было необходимо, чтобы не дать атрофироваться мышцам. Сердце Девон сжалось.

Целую минуту она простояла в нерешительности, испытывая давящее чувство вины. Что, если Джонатан прав и ее расспросы могут повредить мальчику? Неожиданно Девон вспомнила о пожаре и о возможной связи трагедии с бесчинствами Флориана Только тут до нее дошло, что пожар может повториться и в другом месте.

— Энди, — миссис Ливингстон, обращаясь к мальчику, почему-то назвала его неизвестным прежде Девон именем, — ты помнишь миссис Джеймс? — Хотя сестра вроде бы сказала все это без особого умысла, Девон напряглась.

Глянув в ее сторону, мальчик кивнул.

— Помню. Она приятельница моего отца.

Облегченно переведя дух, Девон улыбнулась.

— Привет, Алекс. Или Энди, как сказала миссис Ливингстон?

Он улыбнулся, и Девон подумала, что так, должно быть, улыбался Джонатан в его возрасте.

— Энди — сокращенное от Александр. Здесь все называют меня так.

— Мне нравится. Не станешь возражать, если я тоже буду называть тебя Энди?

Алекс, чуть подумав, кивнул.

Медсестры, посовещавшись некоторое время, ушли, оставив Девон с Алексом наедине.

— Я хочу помочь тебе с твоим рисованием. Дам несколько уроков — я ведь когда-то занималась с детьми.

Лицо Алекса вспыхнуло от удовольствия, и ряд безупречно белых зубов блеснул на смуглом лице.

— Вы, значит, будете учить меня рисованию?

— Да. Если ты не будешь лениться, обещаю, что из тебя выйдет настоящий художник.

— Это мой папочка попросил, чтобы вы пришли?

— Не совсем. В сущности, то была моя инициатива. Я подумала, что ты смог бы нарисовать хорошую картину и подарить отцу на Рождество. То-то он обрадуется.

Девон даже не представляла, сколько раз ей удастся навестить Алекса, прежде чем Джонатан об этом узнает. Разумеется, когда это случится, он придет в ярость, но ей-то как раз на это наплевать. Главное, она успеет выяснить, что случилось с мальчиком, а параллельно будет учить его рисовать, как и обещала.

— Это вы здорово придумали, — сказан между тем Алекс. — С чего мне начать?

— Ты будешь рисовать все, что захочешь, Энди, все, что тебе придет в голову. Когда я вернусь сюда завтра, мы посмотрим, что надо улучшить и исправить.

— Значит, все, что я захочу?

— Абсолютно. Отпусти свое воображение на свободу, и мы узнаем, что из этого выйдет.

— Нет, это и в самом деле будет здорово, миссис Джеймс. У меня прямо руки чешутся поскорее начать!

— Знаешь что, Энди? — Девон улыбнулась. — Мне тоже не терпится. — Как ни странно, она сказала правду. Девон всегда любила детей и мечтала завести семью: с мужем, с детьми — все как полагается.

Алекс Стаффорд был талантлив и походил как две капли воды на своего отца. Он в не меньшей степени обладал даром очаровывать людей. Девон готова была сделать все, что в ее силах, чтобы ему помочь. Когда массажистка снова вошла в кабинет, Девон протянула руку и похлопала Алекса по ладошке.

— Ну что, малыш, до завтра?

— До завтра.

— И не забудь: мы должны до поры до времени хранить все в тайне.

— Я не забуду. До свидания, миссис Джеймс.

— Пока, Энди…

Уже входя в подъезд своего дома, Девон поняла, что телефон звонит именно в ее квартире.

— Привет, Девон, — сказал Джонатан, едва она сняла трубку. — Мне необходимо тебя увидеть.

— Я же говорила, что занята. — Девон сама не взялась бы определить, рада она его звонку или нет.

— Помнишь, тебе нужен был список постояльцев гостиницы? Так вот, он у меня. Я позвонил Аде Микс, и она переслала мне копию гостиничной книги. — Джонатан замолчал на мгновение, но, не дождавшись ответа Девон, заговорил снова. — Гостиница открыта уже в течение двух лет. За это время у Ады скопилась весьма внушительная коллекция имен, но суть в том, что некоторые из постояльцев живут в нашем городе. Я думаю начать следует именно с них — позвонить им по телефону и, если возникнет необходимость, договориться о встрече. Я буду у тебя в пять тридцать.

— Разве постояльцы гостиницы оставляют номера своих телефонов?

— Некоторые. Но я сумел выяснить номера всех остальных.

— Чрезвычайно предусмотрительно с твоей стороны.

— Девон, прошу тебя…

— Хорошо, черт возьми. Извини, погорячилась. Кажется, я просто не в силах уклониться от встречи с тобой.

Девон показалось, что она видит, как он улыбается.

— Я буду у тебя в пять тридцать, моя очаровательная сыщица. Может быть, я найду способ, как усмирить бушующий в тебе огонь.

— Даже и не думай об этом — Девон чувствовала, что снова начинает приходить в ярость, но Джонатан уже повесил трубку.

Глава 18

Джонатан приехал ровно в пять тридцать. Это немало удивило Девон, так как она отлично понимала, что для этого ему пришлось отложить более важные дела. Она постаралась взять себя в руки, предчувствуя, что появление Джонатана опять выбьет ее из колеи.

Одетый в черные брюки, белоснежную рубашку и свитер, Джонатан ослепительно улыбнулся, и у Девон сразу же перехватило дыхание. Этот атлетически сложенный красавец, казалось, был в силах покорить даже паркетные плитки, по которым ступал.

— Привет, Девон. — Серо-голубые глаза ласково смотрели на нее, и ласка эта ощущалась ею едва ли не физически.

— Джонатан… — Девон очень старалась, чтобы ее голос звучал холодно и отстраненно, но Господь свидетель, до чего трудно ей было сохранять эту самую холодность. Стаффорд выглядел великолепно, и Девон почувствовала, что в еще большей степени подпадает под его очарование, нежели раньше.

— Вот список постояльцев. — Слова эти, несомненно, отражали деловую цель визита, но его тон говорил о другом, куда более важном.

— Благодарю.

— В сущности, там было целых три тома имен. — Джонатан достал из кармана объемистый конверт из плотной коричневой бумаги, его глаза при этом неотрывно смотрели на ее лицо. — Подумай только, шесть комнат каждую ночь, при этом минимум четыре из них ни разу не пустовали в течение года. Чертова уйма народу.

Девон отвернулась, боясь встретиться с ним взглядом.

— Я, признаться, никогда не задумывалась, сколько там перебывало людей. — Инстинктивно она все дальше и дальше отступала от гостя, надеясь, что расстояние поможет ей противостоять исходившему от него сексуальному зову. Джонатан, должно быть заметив ее замешательство, слегка поубавил обороты.

— Я дал поручение одной из своих секретарш, и она перепечатала все имена с указанием адресов и номеров телефонов, — сообщил он, переходя на почти официальный тон.

— Да, конечно… — Девон заставила себя улыбнуться. — Я вот что подумала… поскольку людей так много, не лучше ли будет, вместо того чтобы всех обзванивать, разослать им вопросник, а потом посмотреть, кто ответит. Это, разумеется, нешуточная работа, но…

— Неплохая мысль! Ты напишешь письма, а Ди организует отправку.

— Я согласна.

— Думаю, мне тоже неплохо бы ознакомиться с информацией, которую тебе удалось собрать. То, что не успею просмотреть здесь, возьму домой и там обязательно дочитаю до конца.

Бросив на своего неожиданного помощника подозрительный взгляд, Девон упрямо покачала головой.

— На эти заметки ушли недели упорного труда, и посему они останутся у меня. Если хочешь, я сделаю для тебя копии. — Она ожидала с его стороны вспышки гнева или чего-нибудь в этом роде, но вместо этого увидела в его глазах боль.

— Я приехал, чтобы помогать тебе, Девон, и я совсем не так коварен, как ты себе вбила в голову.

Черты лица Джонатана исказились. Девон захотелось подойти к нему, забросить ему за плечи руки и склонить голову ему на плечо. Ей хотелось признаться, что она очень и очень скучала, что доверяет ему, как и прежде. Ей захотелось рассказывать ему о себе все без утайки и услышать от него такую же исповедь.

— В этом еще предстоит убедиться, — произнесла Девон вместо всего этого, но на этот раз в ее голосе уже не было прежнего сарказма.

— В таком случае займемся делом. — Лицо Джонатана снова приобрело привычное непроницаемое выражение.

Девон принесла свои записи, включая выписки из книг и журналов мистического свойства, а также копии писем отца Флориана другим людям и самого Флориана — брату. Кроме того, купленные ею в «Потусторонней книге» издания она сложила стопочкой возле кресла, в котором сидел Джонатан.

Пока Джонатан просматривал всю эту груду бумаг и пролистывал книги, Девон уселась за составление вопросника, который намеревалась отослать по адресам постояльцев гостиницы «Стаффорд». Она старательно избегала упоминать в вопроснике слова «призрак», «привидение» и другую подобную терминологию, ограничиваясь вопросами типа. «Удобно ли вас устроили?», «Не случалось ли с вами каких-либо неприятностей за время пребывания в гостинице?» или «Не приходилось ли вам за время проживания сталкиваться с чем-то экстраординарным?» В письма Девон решила вложить конверты с марками и обратным адресом, дабы избежать задержки с ответом.

Завершив работу над вопросником, Девон приступила к составлению предварительного плана своего будущего произведения. Проработав несколько часов без перерыва, она бросила взгляд на Джонатана и увидела, что, вместо того чтобы читать ее драгоценные заметки, он просто сидит и, сдвинув брови, смотрит на нее странным остановившимся взглядом.

Стопка рядом с ним была в полном беспорядке — многие книги валялись на полу раскрытыми посередине. Девон вдруг поняла, что он уже все прочитал — все до последнего журнала. Она удивилась, но потом вспомнила, что, по сообщению одной газеты, Джонатан окончил курсы быстрого чтения. Каждое утро, еще до начала работы, он просматривал громадную кипу газет.

Джонатан тем временем встал и, подойдя к Девон, помог ей подняться.

— Мне трудно в этом признаться, но, кажется, я начинаю верить, что в свое время оказал тебе медвежью услугу, заставив прекратить работу.

— Боюсь, я не совсем понимаю…

— Судя по всему, явление, с которым тебе довелось столкнуться, существует на самом деле. В пользу этого говорят и свидетельства Ады Микс, которые полностью совпадают с твоими, и письмо Флориана, и все то, что нам известно о судьбе несчастной Энни Стаффорд. Многое из этого ты знала уже после той ночи в гостинице.

— Да, знала, — тихо сказала Девон. — И верила, что мне ничего не привиделось, а мои недомогания тут ни при чем.

— Я, правда, не до конца убежден, что дух Флориана… как бы это сказать… держит в плену души Берни и Энни.

Но определенно, в гостинице нечисто.

— Я тоже поначалу в это не верила.

— И потом, какое отношение ко всему этому имеет пожар в старой родовой усадьбе? Неплохо бы докопаться до этого. Тогда все события можно будет объединить в одно целое.

Девон вдруг поняла, что Джонатан по-настоящему заинтригован, и это сразу же подхлестнуло ее собственный энтузиазм.

— Уж коли мы говорим о пожаре, хорошо было бы выяснить, что видел Алекс в ночь, когда загорелась усадьба. — Она догадывалась, что Джонатан что-то знает, но не поверила бы ему сейчас, даже если бы он выложил ей всю правду.

Джонатан покачал головой.

— Алекс повторяет все время, что видел какое-то существо, и все тут. Может, его психоаналитик даст нам более внятный отчет. Доктор Мейерс, который работал с ним первое время, показался мне не совсем компетентным, и я его рассчитал. Говорят, он куда-то уехал. Что же касается доктора Реймонда, нынешнего психиатра Алекса, он придерживается принципа «забыть все дурное и оставить его в прошлом». Его основной лозунг — «Движение вперед». Завтра я попытаюсь снова связаться с Мейерсом.

— Похоже, ты и в самом деле решил всерьез взяться за это дело.

— Но ведь я тебя убеждал именно в этом, разве не так? Кстати, надо проверить, когда отмечались вспышки скарлатины в Стаффорде. Если Бернард умер от этой болезни, обязательно обнаружатся и другие смертные случаи.

— Я тоже так подумала и даже собралась все выяснить, но потом стала встречаться с тобой и… — Она вспомнила о жарких ночах любви, и ее щеки заалели.

Джонатан поднес руку к лицу Девон и большим пальцем легонько провел по подбородку.

— Не могу сказать, что я сожалею об этом. Мне нравилось заниматься с тобой любовью. Но мы не позволим нашим чувствам остановить нас в поисках истины.

Девон отвернулась от него, хотя ей меньше всего этого хотелось.

— Теперь это все в прошлом.

— Правда? — Его взгляд, казалось, молил, чтобы она дала ему другой ответ.

Но Девон решительно высвободилась из плена его рук в тайной надежде, что Джонатан не заметит, как она дрожит.

— Уж если тебя так увлекло это расследование, — произнесла она несколько более громко, чем требовалось, — то почему бы тебе не задействовать своего детектива? Интересно, что ему удастся откопать.

— Это не входит в его компетенцию. Кроме того, не забывай, что я заинтересован в этом деле лично. Ты ведь позволишь мне оказывать тебе помощь?

Девон заметила, что Джонатан упрямо сдвинул брови, и поняла, что спорить бесполезно.

— Только в том случае, если тебе этого действительно хочется.

Улыбка Джонатана показалась ей такой ослепительной, что у нее сразу же ослабли колени, а ноги сделались словно ватные.

— Чего мне действительно хочется — так это отнести тебя на руках в спальню и всю ночь заниматься с тобой любовью.

Девон попятилась.

— Джонатан, я не имею ни малейшего желания вновь ступать с тобой на эту скользкую дорожку.

Улыбка на устах Джонатана стала еще более широкой и ослепительной.

— А вот в этом, дорогая Девон, я не слишком уверен.

Примерно в то же время на следующий день Джонатан, войдя в дом Девон, долго стоял перед ее дверью, ожидая, пока вода окончательно стечет с его дождевика. Пройдя в квартиру, Он невольно обратил внимание на картину, написанную в импрессионистской манере, на которой были изображены только что распустившиеся розы, являвшие собой разительный контраст с разыгравшейся за окном непогодой.

— Что нового? — осведомилась Девон, не дожидаясь, пока он снимет дождевик.

— Разве так встречают гостей? — Джонатан повернулся к ней лицом. — Куда девалось «Привет, Джонатан! Как прошел день?» Или лучше «Привет, Джонатан! Я так по тебе скучала! Я думала о тебе с самого утра…»

Девон рассмеялась. Ее очаровательное личико оживилось и порозовело.

— Хорошо, — согласилась она, — я переиграю начало. Итак, привет, Джонатан! Что же тебе удалось узнать?

Джонатан улыбнулся в ответ. Ему захотелось пройти через комнату, подхватить Девон на руки и прижаться ртом к ее мягким губам. Черт, ему было просто необходимо слышать звонкий серебряный колокольчик ее счастливого смеха.

Потерпи. Это случится скоро, но еще не сегодня.

— Сначала пообещай мне, что в следующий раз ты лучше подготовишься к моему приходу.

Улыбка на лице Девон пропала, словно ее и не было.

— Я ничего тебе не буду обещать, Джонатан. Странное дело, он ни в чем ее не винил. Если бы они вдруг поменялись местами и это она обманула его, то он точно так же развернулся бы на каблуках и ушел прочь, чтобы никогда больше с ней не встречаться. Лжи и предательства он не прощал.

Слава Богу. Девон не была столь бескомпромиссной. Может быть, она отчасти оправдывала его — ведь он прежде всего хотел защитить сына. Как бы там ни было, она постепенно оттаивала и ее недоверие шаг за шагом отступало. К тому же она по прежнему его желала — ничуть не меньше, чем он ее. Свидетельств тому было множество, например ее манера облизывать губы всякий раз, когда ее взгляд останавливался на его лице.

— Итак, что мне удалось выяснить? — Стаффорд постарался придать лицу сосредоточенное выражение. — Во-первых, в изданиях того времени не упоминается ни об одном смертном случае от скарлатины. Конечно, это еще мало о чем говорит…

— А как поживают наши письма? Они уже разосланы? Наши письма Многообещающее начало.

— Да. Но я не очень надеюсь на положительный результат. Сказать по правде, не могу представить себе человека, который по собственной воле признался бы в том, что познакомился с привидением.

— Зато найдутся желающие высказать свое недовольство, если в гостинице, по их мнению, что-то было не так. Люди весьма охотно поверяют претензии бумаге.

— Может, ты и права. Да, чуть не забыл. У нас встреча.

Фрэнсисом Линдерманом в десять утра в следующий четверг.

— Линдерман? Как это ты до него добрался?

— Я выяснил, где он живет, у его издателя. Хочешь верь, хочешь нет, но он преподает психологию в Принстоне. Парапсихология — его хобби. Тем не менее книгу он написал замечательную.

— Мне тоже его книга понравилась, — призналась Девон. — К сожалению, из того, что я прочитала, само собой напрашивается вывод: карьеру в этой области сделать нельзя.

— Большинство людей — скептики по натуре. Мало найдется колледжей, чей попечительский совет согласится предложить вниманию студентов курс парапсихологии. Да и степеней в этой области не присваивают.

— В одной книге я встретила упоминание об Институте парапсихологии в Дархеме, это штат Северная Каролина. Там у них есть специальная лаборатория по наблюдению за паранормальными явлениями.

— Непростое это дело — сфотографировать иллюзию.

Брови Девон поползли вверх.

— Слушай, ты стал говорить прямо как эксперт!

Джонатан широко улыбнулся.

— Всего лишь запомнил кое-какую терминологию. К примеру, «пси» значит «психический феномен». Заключает в себе обмен информацией между людьми без привычных средств общения. В подобных случаях действуют неизвестные пока законы природы. Да, забыл тебе сказать: когда меня что-то интересует, я становлюсь настоящим фанатиком этого дела. Кстати… — Он отошел к вешалке и вынул из кармана дождевика небольшую книжечку в твердом переплете. — Это мне дал Голдберг — издатель Линдермана. Этой книги еще и на полках нет. — Он протянул томик Девон. — Думаю, тебе понравится.

«Парапсихология: опыт изучения психического феномена. Источники и прикладная сфера». Девон принялась было перелистывать страницы, но Джонатан остановил ее.

— Я покажу тебе главу, которая, на мой взгляд, имеет отношение к тебе. Вот… — Он раскрыл книгу на шестьдесят восьмой странице и прочитал: — «…некоторые люди глубже проникают в паранормальное, когда находятся в нервном, почти истерическом состоянии — у них потеют руки, усиливается сердцебиение и их общее состояние приближается к стрессовому». Девон вздрогнула:

— Представляешь ли ты, что это значит?

— Я понимаю, что это значит для тебя. Она только покачала головой.

— Не можешь ты этого понимать. Как я тогда переживала, нервничала, тряслась от страха… В ту ночь, когда это произошло, вернулись некоторые симптомы болезненного состояния, проявившегося у меня после развода с Полом. Я даже стала подумывать, что у меня не все в порядке с головой. — Девон закрыла глаза, и слезы, просачиваясь сквозь плотно прикрытые веки, потекли по ее щекам.

Джонатан нежно притянул ее к себе и обнял — ласково, по-дружески, так что у нее не было повода его оттолкнуть.

— Извини. Плакать глупо, но я не смогла удержаться.

Джонатан крепче сжал ее в объятиях. Когда она находилась с ним рядом, он ощущал себя настоящим рыцарем-защитником.

— После того, что ты перенесла, немного поплакать даже полезно.

Девон вытерла слезы кончиками пальцев и подняла глаза.

— Вот и ответ. Нервное возбуждение и страх послужили своего рода проводниками, позволили мне вступить в контакт с Энни и Бернардом… и узнать, что случилось в этом доме много лет назад.

— Вполне логично. Не забывай, однако, что все это показывает, как ты вступила с ними в контакт, но не является доказательством того, что Энни и Бернард заперты в доме.

Девон выпрямившись, освободилась от его рук.

— Я знаю, что они там, знаю, что с ними случилось, и собираюсь им помочь.

— Мы собираемся им помочь, — поправил ее Джонатан. Девон, повернувшись, некоторое время всматривалась в его лицо и наконец улыбнулась.

— Да. Мы поможем им.

Алекс Стаффорд беспокойно покрутился в своем кресле.

За окном его комнаты ветер гнал по пустынной лужайке обрывки бумаги.

— Энди!

Он повернулся и увидел стоящую в дверях улыбающуюся Девон.

— Надеюсь, ты не забыл?

— Шутите! Я все утро ждал этого момента.

— В самом деле? — Девон снова улыбнулась мальчику, и тот подумал, что она очень красивая. Интересно, замечает ли это отец? И улыбка у нее обворожительная…

— Ну как, тебе удалось выкроить время и поработать над рисунком?

— Я рисовал вчера весь вечер и сегодня утром тоже.

— Что ж, в таком случае давай посмотрим, что у тебя получилось. — Девон подошла к столику Алекса.

— Вот, посмотрите. Я подумал, что отцу захочется получить картинку, на которой будет яхта. У него тоже когда-то была яхта — вы, конечно, об этом знаете? Он мне не раз говорил, что ему ужасно нравилось ходить под парусом.

Алекс искренне верил, что на свете нет большего счастья, чем свободно плыть по морской глади, и жалел, что отец продал яхту… С другой стороны, если бы яхта даже и была, вряд ли он смог бы отправиться с отцом в плавание — что делать на борту в этом проклятом кресле на колесиках?

— Эту яхту я скопировал с той, что была нарисована на картине, висевшей в офисе у доктора Реймонда.

Девон внимательно осмотрела рисунок со всех сторон.

— Отлично, Энди. — Она снова посмотрела на картинку с видом знатока, и Алекс затаил дыхание. — Но тебе необходимо научиться правильно передавать перспективу.

— Перспективу? Это что еще такое?

— Перспектива — это способ отображения объекта на расстоянии. Позволь я тебе покажу. — Девон взяла чистый лист бумаги и набросала на нем пешеходную дорожку, уходящую к линии горизонта. Рядом она изобразила стоявшие в ряд домики и соединила их линиями, которые наглядно демонстрировали, как уменьшаются размеры их изображений по мере приближения к этой воображаемой линии. — Понимаешь теперь? Конечно, это иллюзия, но кажется, что так оно есть на самом деле.

— Думаю, я понял.

— Вот и хорошо. А теперь давай исправим рисунок с яхтой. — Девон провела ряд линий. — Видишь, как это делается?

— Интересно! Просто здорово!

— Как думаешь, сам справишься теперь? Алекс закусил нижнюю губу.

— Не уверен.

— Ты научишься, только сначала тебе придется рисовать такие же линии, как у меня. Они должны быть очень тонкими, едва заметными, чтобы потом их можно было стереть ластиком.

— Как вы это хорошо придумали. — Мальчик посмотрел на набросок Девон. Он еще не мог объяснить, в чем суть фокуса, но польза от него была несомненная.

— Теперь давай посмотрим, что у тебя здесь. — Девон взяла стопку рисунков и принялась их просматривать.

Алекс поежился. Эти рисунки не предназначались для посторонних глаз — он просто рисовал то, что приходило ему в голову.

— Здесь я просто водил карандашом по бумаге. Вы еще говорили, что так поступают настоящие художники — рисуют все, что им придет в голову…

Девон выудила очередной рисунок из пачки.

— А это что, Энди? — спросила она и показала ему рисунок, который он закончил утром.

— Дом моей тетушки. Так он выглядел до пожара.

— Понятно, — тихо сказала Девон.

«Интересно, знает ли она о пожаре и обо всем, что тогда произошло?» — подумал мальчик. Он очень надеялся, что не знает. Люди постоянно расспрашивали его о случившемся. Рассказывать о пожаре он терпеть не мог.

— Мне кажется ты хорошо начал, — сказала Девон, рассматривая рисунок, — но тебе следует поработать еще.

— Может быть, я так и сделаю. — Было заметно, что задача заинтересовала мальчика. Алекс хорошо помнил старую усадьбу. Стоило ему закрыть глаза, и она представлялась ему вся объятая пламенем. Если воспоминания не будут слишком его угнетать, он продолжит работу и, кто знает, вполне вероятно, сделает еще один отличный рисунок. Да, об этом стоило подумать.

— У тебя отличное чувство цвета, — продолжала Девон. — Пастелью работать очень непросто, зато это развивает способности. Пройдет немного времени, и ты сможешь взяться за акварель.

Они еще немного поговорили о перспективе, и Алекс решил, что, пожалуй, справится и с этим. Во всяком случае, попробует. Перспективой он займется в субботу и воскресенье, а когда снова вернется в больницу во вторник, ему будет что показать миссис Джеймс.

— Мне пора, — сказала Девон, взглянув на часы. — Похоже, сегодня мы кое-что успели.

— Как жаль, что мы можем заниматься только час! — воскликнул Алекс.

Девон улыбнулась ему самой ласковой из своих улыбок.

— Что верно, то верно.

— Спасибо, что пришли.

— Не благодари, не надо. Скажи лучше, что станешь делать на уик-энд? Задумал что-нибудь особенное?

— Папочка хочет отвезти меня на «Щелкунчика». Раньше я никогда не был на балете.

Девон присела на корточки рядом с его креслом, чтобы мальчугану не надо было поднимать голову, разговаривая с ней.

— Так это же просто чудесно, Энди. Мне очень нравится «Щелкунчик».

— Надеюсь, папочка сумеет достать лишний билет. Девон покачала головой.

— Не думаю, что это хорошая идея. Мы ведь готовим ему сюрприз. А вдруг мы проговоримся и испортим все дело?

Алекс улыбнулся.

— Вам и вправду кажется, что яхта ему понравится?

— Думаю, что понравится. Когда ты закончишь над ней работать, я вставлю ее в рамку, если ты не против.

— Очень хорошая мысль.

Поднявшись, Девон пожала мальчику руку, как взрослому.

— До свидания. До вторника.

Алекс не отрываясь следил за Девон, пока она не вышла из палаты, а потом глубоко задумался. Интересно, есть ли у этой тетеньки дети? Если есть, то какие они? Должно быть, счастливые — ведь она такая добрая, и к тому же умеет рисовать…

Глава 19

Часом позже, вернувшись домой и прослушивая записи на автоответчике, Девон с удивлением обнаружила сообщение Джонатана, в котором он справлялся, не присоединится ли она к их с Алексом походу на балет. Девон сразу поняла, что эта инициатива исходит не от мальчика, поскольку тот не виделся с отцом с прошлого уик-энда.

С грустью вздохнув, она подумала о том, с каким удовольствием откликнулась бы на это предложение раньше — ей было любопытно взглянуть, как общаются отец с сыном. Но теперь существовала опасность, что в присутствии Алекса их маленький обман может открыться, а она не хотела, чтобы Джонатан раньше времени разоблачил ее, поскольку еще предстояло выяснить из первых рук, что же все-таки случилось во время пожара. Кроме того Девон пока не до конца доверяла своему неожиданному помощнику, а может быть, не доверяла себе самой. Как бы там ни было, она тут же позвонила Стаффорду и вежливо, но решительно отказалась от его предложения, сославшись на недостаток времени.

В течение уик-энда Девон коротала время, работая над романом «Следы» и слоняясь по магазинам в надежде подыскать подходящие подарки к рождественским праздникам. Она купила очаровательную кашемировую шаль для матери и пенковую трубку для отца, который временами позволял себе побаловаться табачком, поскольку сигарет больше не курил.

Очереди в больших универсальных магазинах оказались куда меньше, чем она ожидала. Но рождественская реклама и играющая повсюду веселая музыка неожиданно настроили Девон на грустный лад. Она вдруг снова ощутила себя всеми забытой и покинутой.

Правда заключалась в том, что ей очень не хватало Джонатана. Работать с ним — это было одно, а трогать его, ощущать на себе его губы и руки — совсем другое.

Конечно, он оказал ей весьма значительную помощь, И они в конце концов отлично поладили, занимаясь общим делом. Но ее сердце хотело других отношений — тех, что сложились между ними до размолвки. Увы, прошлого не воротишь. Она прекрасно понимала, что Джонатан ужасно разозлится, когда ее обман, в который был вовлечен его любимый сын, обнаружится. Такого предательства он ей никогда не простит.

Стараясь не думать о грядущем разоблачении, Девон вернулась в клинику во вторник днем, чтобы продолжить уроки рисования с Алексом, и сразу заметила, что мальчик обрадовался встрече с ней ничуть не меньше, чем она сама.

— Ну как «Щелкунчик»? — спросила Девон, подходя к его рабочему столику, чтобы просмотреть рисунки, сделанные Алексом за три последних дня.

— Мне очень понравилось, а папа сказал, что это была лучшая постановка из всех, что он видел. Жаль только, что вас не было с нами! — И мальчик с восторгом принялся рассказывать о маршировавших на сцене солдатиках и о воздушных феях, пересказав почти весь спектакль.

— Послушай, — сказала Девон, от души наслаждавшаяся его повествованием, — ты так здорово все описываешь, что тебе, возможно, есть смысл стать писателем, а не художником.

— Нет, я лучше стану бизнесменом, как папочка.

— Вот как? — Девон удивленно подняла брови.

— Конечно! Но рисовать я все равно не брошу. Буду заниматься этим для своего удовольствия.

— Это хорошо, Энди. Некоторые люди забывают выкроить время, чтобы сделать что-то для своего удовольствия, а ведь это очень важно — все равно, сколько бы тебе ни было лет. — Она подумала о Джонатане и о том, как много и тяжело он работал в самом начале своей карьеры. — Ну а теперь давай поговорим о том, что ты нарисовал за уик-энд.

— Я много чего нарисовал, но картинку, которую я готовлю в подарок для папочки, я буду заканчивать в первую очередь. — Он показал Девон лежавший перед ним набросок. Изображенная на рисунке яхта стояла у пристани, и прозрачная голубая пода нежно обнимала ее длинный стройный корпус.

— Вот это уже значительно лучше. Линии четкие и сделаны верной рукой. И перспектива определена правильно! — Девон даже засмеялась от удовольствия. — Все просто отлично, Энди.

Мальчик тоже широко улыбнулся, и у него на щеках появились очаровательные ямочки. Как здорово, должно быть, иметь такого малыша, подумала Девон. Она в очередной раз пожалела, что у них с Полом не было детей. Теперь, когда она рассталась с Майклом и готовилась окончательно рассориться с Джонатаном, существовала весьма большая вероятность того, что у нее никогда больше не будет семьи. Девон знала, что одинокие женщины часто заводят детей, но она слишком хорошо понимала, что такое родительская любовь, особенно когда тебя любят и лелеют и мать, и отец, и не могла себе представить, что ее собственный ребенок получит ровно вполовину меньше заботы и ласки.

Почувствовав, что Алекс на нее смотрит, Девон снова переключила внимание на его работы. Когда в ее руках оказался рисунок, на котором была изображена родовая усадьба Стаффордов, от ее внимания не укрылось, что мальчик занервничал. На картине особенно выделялись зеленые ставни на окнах и железная кованая решетка, опоясывавшая дом.

Когда же Девон перевернула страницу, альбом едва не выпал из ее рук перед ней красовался тот же самый старый дом, но на этот раз он был объят пламенем. Красные и желтые языки огня упирались остриями в черное ночное небо.

— Пожар, — сказала она, совершенно упустив из виду, что Алекс ее слушав!.

— Скажите, папочка рассказывал вам об этом? — тихо спросил мальчик.

— Кое-что рассказывал. Видишь ли, я была в Стаффорде и видела то, что осталось от дома.

— Правда?

— Да. Я провела ночь в старинной стаффордской гостинице. — Девон старалась говорить спокойно, но внутри у нее все сжалось.

Алекс нервно облизнул губы.

— Это было ужасно.

Девон притворилась, что внимательно рассматривает рисунок. Она то подносила его к самым глазам, то отодвигала от себя как можно дальше.

— Я тебя понимаю. — Она снова перевернула страницу и замерла над провалившейся крышей уже ничем не сдерживаемое жадное пламя устремилось к самому небу. Но не это было главное. Среди языков пробившегося сквозь кровлю огня можно было различить набросок человеческого лица.

— Что это, Энди? — воскликнула Девон, указывая рукой на зыбкие очертания человека.

— Да так. Ничего особенного… — Мальчик прикусил нижнюю губу.

— Ничего особенного? Но тебе все-таки хотелось это нарисовать?

Алекс кивнул.

— Что ж, художник имеет право выражать себя.

— Что он имеет?

— Ну как объяснить? Считается, что художник изображает все то, что скрыто у него в душе. — Девон взглянула на мальчика, прикрывшись рисунками, словно шитом. — Ты ведь именно это нарисовал?

— Да.

— Стало быть, в ночь пожара ты увидел в огне человека?

— Так мне тогда показалось.

— Почему ты говоришь «показалось»? — Девон присела на стул, стоявший рядом с креслом мальчика. — Очень может быть, что ты видел этого человека на самом деле.

Алекс покачал головой, и было заметно, что он насторожился.

— Он просто мне привиделся, когда… когда меня ударило балкой.

— Это тебе папа сказал?

— Нет, но он думает, что все было именно так. И доктор Мейерс говорил мне то же самое, и вот теперь — доктор Реймонд. И все сестры так думают…

— Доктор Мейерс? — Именно это имя упоминал Джонатан.

— Да. Папочка отвез меня к нему после пожара. Он детский пси… пси… пси…

— Детский психолог? — помогла Девон мальчику.

— Ага. Как доктор Реймонд.

— Понятно. И они оба — и доктор Мейерс, и доктор Реймонд — утверждают, что человек в огне тебе лишь привиделся?

Алекс кивнул.

— Но ведь этот человек разговаривал с тобой?

Сердце Девон разрывалось от боли за ребенка.

Ей хотелось прижать его к себе, сказать ему, чтобы он ни о чем страшном не вспоминал. Но ей было необходимо знать правду. Кроме того, инстинкт подсказал ей, что и мальчику хочется, чтобы она знала, как все было.

— Мне все это только привиделось.

— Ну хорошо. Привиделось, приснилось — пусть. Но во сне… он с тобой разговаривал?

Алекс снова кивнул.

— И что же он сказал?

— Я не помню.

Девон протянула руку и накрыла ею маленькую ладошку Алекса. Потом она заговорила снова — тихо и проникновенно:

— Ты уверен, Энди? Или все дело в том, что тебе не хочется помнить?

— Все думают, что я должен про это забыть. Ведь это всего только сон.

Девон не хотелось оказывать давление на ребенка, но она отлично сознавала, что другого такого шанса ей может и не представиться.

— У меня тоже однажды был такой сон. — Она почувствовала как при ее словах пальцы мальчика вздрогнули. — И люди говорили мне то же самое — дескать, надо забыть о нем — и все. Но я не могла забыть. Я очень старалась, но не могла. И сейчас не могу.

Слезы потекли по худым бледным щекам Алекса, а маленькая ладошка, лежавшая в руке Девон, напряглась.

— Я тоже не могу забыть, — сказал он.

— Бедняжка. — Девон пододвинулась к Алексу и обняла его. Тонкие руки мальчика обхватили ее за шею; он прижался к ней всем телом и заплакал. Все его маленькое тело содрогалось от рыданий и от отчаянных усилий сдержать эти рыдания.

— Я думаю, — сказала Девон, — может, нам и не надо об этом забывать.

Она почувствовала, как Алекс стал отчаянно крутить головой.

— Это был сон, — произнес он наконец, уткнувшись носом ей в плечо.

— Никто не может сказать об этом с уверенностью, Алекс.

Там никого, кроме тебя, не было. Только ты можешь знать наверняка.

Алекс чуточку от нее отстранился.

— Вы правда так думаете?

— Да. Я, к примеру, верю, что все было на самом деле.

— Тот человек… в огне, он сказал мне, чтобы я оставался. — В голосе мальчика звучало неприкрытое страдание. — Вокруг меня бушевал огонь, но он сказал, чтобы я оставался. Я стал плакать… Я очень тогда испугался. Дым был такой… черный-черный, густой-густой. Я начал задыхаться и…

— Скажи, а твоя тетушка Стелл была там?

— Она лежала на полу и ползла ко мне. А потом остановилась, потому что уже не могла дышать. — Алекс взглянул на Девон. — Этот человек… в пламени… он все просил меня, чтобы я остался. А я не хотел, но уйти не мог. Я старался, но не мог. На меня рухнула балка и… это все, что я помню. Когда я очнулся в «скорой помощи» и рядом сидел папочка… он плакал. Он никогда не плачет, никогда. А тогда — плакал.

Слезы невольно набежали на глаза Девон, но она смахнула их и снова прижала к себе худенькое тело мальчика.

— Все хорошо, Алекс. Иногда и взрослые делают ошибки. Иногда они не верят людям, когда надо верить.

Алекс отер глаза рукой.

— А вы верите мне? Верите?

— Да, верю.

— Но почему тетушка Стелл его не видела? Если я его видел, то почему не видела она?

— Не могу тебе точно объяснить. Главное — это чтобы ты верил себе, а не тому, что говорят другие. Ты согласен?

Мальчик кивнул. Напряжение постепенно стало отпускать его.

— Вы не говорите папе, что я вам про это рассказал. Девон улыбнулась, хотя у нее болезненно перехватило горло.

— Я не скажу.

— И вы завтра придете? — Похоже, Алекс боялся, что, после того как он все ей рассказал, она потеряет к нему интерес.

— Ну конечно же, приду. Мы ведь должны закончить картину и вставить ее в рамку, чтобы к Рождеству у нас все было готово.

— Как вы думаете, папа когда-нибудь возьмет меня в море? — То, что мальчик так быстро переключился с одного предмета на другой, напомнило Девон, насколько он еще мал.

Она знала, что Джонатан когда-то любил путешествовать по водной глади под парусом, но теперь его маленький сын прикован к металлическому креслу на колесах. Согласится ли Джонатан взять с собой в плавание сына-калеку? В тайной надежде, что Джонатан на нее не слишком обидится, Девон ответила.

— Думаю, что возьмет, особенно если ты расскажешь ему, как сильно тебе хочется поплавать на яхте.

Алекс некоторое время раздумывал над ее словами.

— Да, я, наверное, попрошу его об этом… но только сначала подарю ему эту картину. — По лицу мальчика можно было заметить, что он не очень-то верил в положительный ответ.

— Вот и хорошо. — Девон окинула комнату, вбирая в себя взглядом окружавшую ее больничную обстановку. Хотя пледы на кроватях были веселых расцветок, а окна закрывали яркие шторы, это все-таки нельзя было назвать домом. Да и Джонатана не было рядом — его убедили, что лучше поменьше беспокоить мальчика своими визитами.

— Знаешь, Энди, я не возражаю, если ты будешь называть меня Девон. По-моему, мы с тобой уже достаточно хорошо для этого знакомы.

Алекс застенчиво улыбнулся.

— Это было бы здорово… Девон.

— Обещаешь мне и дальше относиться серьезно к своим занятиям?

— Обещаю. Рисовать мне очень нравится.

— Ну, в таком случае до завтра. — Девон слегка замешкалась, не зная, стоит ли ей обнять мальчика на прощание, но в этот момент Алекс показался ей таким хрупким и одиноким, что она не выдержала. Мальчик робко ответил на ее порыв.

— Пока. — Сказал он.

На глазах Девон вновь появились слезы, и она быстро отвернулась, чтобы Алекс ничего не заметил.

Всю дорогу до дома она думала о тех ужасах, через которые довелось пройти сыну Джонатана. Большинство детей, окажись они в положении Алекса, постарались бы поскорее забыть огненного человека и с большим удовольствием.

* * *

Джонатану опять потребовалось срочно Девон, и на этот раз он проявил крайнюю настойчивость.

— Мне кажется, мы договорились работать над этим делом вместе?

— Все так, но я занята.

— Думаю пора обсудить предстоящий разговор с Линдерманом и записать вопросы, которые мы ему зададим. Я заеду за тобой в семь.

— Но…

— Надень что-нибудь пошикарнее.

— Пошикарнее? Мы, кажется, намеревались поработать?

— У нас будет на это время и до обеда, и после. Мы обедаем вместе с Деброй Дагтон и Уэйном Каммингсом они крупные шишки в «Холидекс энтерпраизес». Мне нужны результаты последних исследований по келовару, и я хочу получить их лично и в неформальной обстановке. Кроме того, у Дебры день рождения.

Ей хватит смелости сказать Джонатану правду. Если она исповедается в своих грехах, он, возможно, ее простит. Конечно поначалу Джонатан рассердится — тут и сомнении никаких нет, но потом так или иначе будет вынужден воспринять истину как свершившийся факт. Как знать, может быть он позволив ей и впредь заниматься с Алексом рисованием?

В конце концов Девон решала исполнить пожелание Джонатана и надеть что-нибудь шикарнее. Она остановилась на роскошном черном, с жемчужной вышивкой, костюме, черном кружевном поясе и черных чулках. Этот наряд позволял ей чувствовать себя женственней и сексуальной, именно такой, какой ей хотелось быть этим вечером. «И дело тут вовсе не в том, — сказала она себе, — что мне хочется снова залучить Джонатана к себе в постель».

Джонатан выбрал на этот раз черный костюм, подчеркивавший широкий разворот его плеч и узкие бедра. Он эффектно контрастировал с белоснежной рубашкой, манжеты которой были закреплены золотыми запонками с бриллиантами. Он чувствовал себя уверенно и собирайся сохранить эту уверенность на протяжении всего вечера.

Накинув сверху черное кашемировое пальто с бобровым воротником, он нажал кнопку вызова персонального лифта, и все время, пока лифт двигался вниз, раздумывал о том, что ждет его впереди. Требовать от Девон, чтобы она вернулась к нему в прежнем качестве, было рановато. С другой стороны, он осознавал, что его мужские достоинства действовали на Девон безотказно, и собирался использовать все свое обаяние, чтобы снова завоевать ее сердце. Стаффорд не сомневался, что ждать этого момента слишком долго ему не придется. Однако когда этот миг настанет, он должен быть во всеоружии.

— Добрый вечер, сэр. — Генри уже стоял у открытой дверцы длинного блестящего лимузина.

— Добрый вечер, Генри. Как ваша спина? Получше?

— Да, сэр, много лучше. Как это я не заметил, что мой внук вырос и мне уже не по силам подбрасывать его вверх?..

Джонатан улыбнулся.

— Отлично вас понимаю. Мой Алекс тоже очень быстро растет.

Тут Джонатан сдвинул брови и задумался. Он никак не мог смириться с мыслью, что его сын навеки прикован к проклятому креслу на колесах и никогда не сможет бегать, как другие дети.

Он забрался в машину и положил рядом с собой на заднее сиденье небольшой пакет с одеждой.

— По дороге остановитесь у клиники. Сегодня утром Алекс забыл захватить с собой чистое белье.

— Будет сделано, сэр.

Разумеется, Джонатан мог кому-нибудь поручить это дело, но он решил воспользоваться забывчивостью мальчика как предлогом, чтобы снова его повидать.

Автомобиль домчался до клиники довольно быстро, и Джонатан сразу же прошел к Алексу. Он застал мальчика в момент оживленной игры с соседом по палате Рейли Джонсоном. Они установили на полу две пластмассовые армии солдатиков и производили сложные стратегические маневры.

— Привет, папочка! — воскликнул Алекс и, оторвавшись от игры, подкатил к двери, чтобы встретить отца. Хотя они виделись только сегодня утром, их приветствия не были от этого менее теплыми и дружескими.

— Ты забыл свое белье. — Джонатан обнял мальчика за плечи и положил ему на колени захваченный из дому сверток.

— Спасибо, папочка.

Некоторое время Стаффорд, не перебивая, слушал рассказ сына о происшедших за день событиях, после чего дверь, как того и следовало ожидать, распахнулась.

— Добрый вечер, мистер Стаффорд, — произнесла недовольным голосом тучная медсестра. Визиты отца в неустановленное время расходились со строгим распорядком дня в клинике, о чем миссис Ливингстон всякий раз ставила его в известность.

— Алекс забыл прихватить чистое белье, а я как раз проезжал мимо.

— Вижу. — Медсестра продолжала стоять, словно чего-то ожидая.

— Уж лучше я пойду, сын. А ты иди играй дальше. — Обняв на прощание Алекса, Джонатан проследовал к двери. — Доброй ночи, миссис Ливингстон.

— Доброй ночи, мистер Стаффорд.

Джонатан прошагал мимо нее и двинулся в холл. Он уже почти дошел до массивных стеклянных дверей, когда за его спиной снова послышался голос миссис Ливингстон:

— Мистер Стаффорд…

— Слушаю вас. — Джонатан замедлил шаги, но не обернулся.

— Я просто хотела сказать, что ваш Алекс без ума от новой учительницы рисования миссис Джеймс. Я сначала думала — разрешать, не разрешать, но потом выяснилось, что мальчик прямо-таки жить не может без своих мелков и альбома для рисования.

Джонатан медленно развернулся и посмотрел на миссис Ливингстон в упор.

— Миссис Джеймс? — тихо повторил он имя учительницы. Его скулы свело, и он едва выговорил слова.

— Да. Линн Джеймс, которую вы послали, чтобы она учила Алекса рисованию. Она чрезвычайно милая особа.

— Девон Линн Джеймс?

— Да.

— Но как, — он изо всех сил старался сдерживаться, — как вы узнали, что ее послал именно я?

— Как, как. Она сама об этом сказала — и показала рекомендательные письма. Подписаны весьма влиятельными людьми сэр. Ну и Алекс, конечно сразу же ее узнал.

— Понятно…

Густые брови миссис Ливингстон сошлись на переносице — кажется, она почуяла что-то неладное.

— Надеюсь, я не позволила себе ничего предосудительного, сэр? Я это в том смысле, что все бумаги у нее были в порядке, в противном случае я бы обязательно вам позвонила. Просто мне не хотелось отвлекать вас по пустякам — все мы знаем, какой вы занятой человек.

В первый раз Джонатан заметил на лице миссис Ливингстон виноватое выражение, и если бы он не был вне себя от ярости, то, вероятно, от души порадовался бы этому. Он несколько раз глубоко вздохнул, и его руки, сжавшиеся было в кулаки, снова вернулись в нормальное состояние.

— Все в порядке, миссис Ливингстон, — по крайней мере в настоящий момент. Не удивляйтесь только, если вдруг миссис Джеймс откажется от места.

— Что-то я ничего не понимаю.

— Да и я, признаться, тоже. Но очень скоро пойму. Джонатан вернулся на заднее сиденье лимузина и с силой захлопнул дверцу. Схватив телефонную трубку, скрытую за полированной деревянной панелью, он набрал номер ресторана «Ле Бернардин» и с нетерпением забарабанил пальцами по оконному стеклу в ожидании, когда на другом конце отзовутся.

— Здравствуйте, это Джонатан Стаффорд. К моему большому сожалению, я не смогу воспользоваться гостеприимством вашего ресторана сегодня вечером. Неотложные дела, да. Что же касается миссис Даттон и мистера Каммингса, то они приедут к вам в течение ближайших тридцати минут. Передайте им мои извинения и поздравьте от моего имени миссис Даттон с днем рождения. Пошлите также им от моего имени бутылку шампанского «Дом Периньон» и запишите на мой счет, так же как и весь обед. Передайте им также, что я жду их завтра у себя в офисе в десять утра. — Джонатан положил трубку. — Проклятие! Черт бы побрал эту Девон!

Выйдя из машины перед домом Девон, Джонатан подошел к подъезду и с силой нажал на кнопку.

— Я уже спускаюсь, — услышал он сквозь шорох и помехи в переговорном устройстве.

— Подожди немного. Я бы хотел подняться к тебе, если ты не возражаешь. — Стаффорд старался говорить спокойно, хотя это давалось ему нелегко.

— Хорошо, я тебя впущу.

Дождавшись щелчка, Джонатан распахнул тяжелую дверь и помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Оказавшись на втором этаже у дверей квартиры Девон, он поднял кулак, чтобы как следует грохнуть в дверь, но в последний момент передумал и сильно постучал костяшками пальцев.

Открыв дверь, Девон, стоя в дверном проеме, улыбнулась ему.

— Я почти готова. Осталось только надеть пальто.

Она была ослепительно красива и черт знает как сексуальна. Черный вечерний костюм, вышитый жемчугом, только подчеркивал ее великолепие. Он вдруг вспомнил, как эти красивые стройные ноги обнимали его бедра, а ее маленькие груди трепетали под его пальцами, в то время как он целовал ее припухшие алые губы, — и в паху у него все напряглось. Он все еще ее хотел, даже сейчас, в эту минуту гнева, зная, что она натворила.

— Пальто тебе не понадобится. — Его голос стал хриплым. — Мы не едем в ресторан.

— Не едем в ресторан?

— Именно.

— Что-то случилось? — В ее глазах появилась неуверенность.

— Сегодня, направляясь сюда, я заскочил в клинику. Там я кое-что узнал от миссис Ливингстон. Как я понимаю, теперь вы с ней добрые знакомые?

Девон замерла. Она знала, что день разоблачения когда-нибудь наступит, и все равно его слова прозвучали для нее как гром среди ясного неба.

— Ну, не такие уж добрые, — промямлила она.

— Как ты могла? — Его глаза переполнились болью. Девон еще не приходилось видеть Джонатана в таком состоянии. В первый раз со дня их знакомства она почувствовала, что напугана.

— Ты, значит, учинила допрос маленькому калеке, передвигающемуся в кресле на колесах?

— Этого не было! — крикнула Девон.

— Неужели? — Джонатан стал надвигаться на нее и теснил до тех пор, пока она не коснулась лопатками стены. Жар его дыхания опалил ей щеку.

— Я никогда не сделала бы ничего похожего на то, в чем ты меня обвиняешь!

Стаффорд презрительно скривил губы.

— Я думаю, ты готова на все, лишь бы покопаться в чужом грязном белье, а потом расписать это на страницах своей дрянной книжонки!

— Неправда!

— Ты называешь меня безжалостным, но я тебе в этом смысле и в подметки не гожусь.

Девон почувствовала, что приходит в отчаяние.

— Я же сказала тебе, что хочу поговорить с мальчиком, и только когда ты отказался мне это позволить, пошла на обман…

Его сильные руки ухватили ее за плечи и притиснули их к стене.

— Если бы ты была мужчиной, я бы избил тебя до полусмерти.

Девон сглотнула.

— Но я не мужчина. Я женщина. Женщина.

Глаза Джонатана полыхали яростью.

— Да уж… готов в этом присягнуть. Ты женщина — а я под твоим воздействием сделался болваном.

Девон едва не вскрикнула, когда рот Джонатана с силой приник к ее губам. Ему хотелось сделать ей больно, наказать ее… Она попыталась выскользнуть из его рук, но он зажал ее лицо между ладонями и, закинув ей голову назад, пробился языком в ее рот. Девон ощутила, как напряглись его мышцы, все его тело. Тем не менее он не сделал ей больно. Какую бы ненависть Джонатан в тот момент к ней ни испытывал, он старался трезво оценивать силу своего напора.

Внезапно Стаффорд понял, что прижимает к себе Девон не в силу охватившей его ярости, но в силу овладевшей им помимо его воли всепоглощающей страсти. Более того, Девон тоже поняла это и стала ему отвечать. Она отзывалась на призывы страсти протяжными стонами любви.

Девон знала, что их разделяет стена непонимания, но вдруг оказалось, что в настоящий момент это не имеет для нее значения — она ощущала лишь поднимавшуюся снизу вверх горячую волну желания.

— Джонатан, — прошептала она, когда он принялся целовать ее шею, а потом коснулся губами впадинки между ключицами, где, как загнанный зверек, лихорадочно пульсировала синяя жилка. Его руки расстегивали пуговицу за пуговицей на ее жакете, а потом взялись за застежки на бюстгальтере. Вот они, сдвинув в сторону кружевные чашки бюстгальтера, коснулись ее грудей и принялись ласкать их, прикасаться к соскам, которые от этих прикосновений припухли и затвердели.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал Джонатан прямо ей в ухо. — Если бы ты знала, как я тебя хочу.

Девон притянула голову Джонатана к себе, и они слились в долгом поцелуе. Она чувствовала, как руки Джонатана спускаются вниз, к подолу ее юбки, поднимают вверх ее край и обнажают бедра. Нащупав черный кружевной пояс, Джонатан на мгновение замер, а потом издал хриплый, глубокий стон. Его руки задвигались снова, они стягивали вниз крохотные черные трусики — единственное препятствие, отделявшее их от ее восхитительных глубин. Трусики упали на пол и Девон, сделав грациозное движение, переступила через них. Она почувствовала, как Джонатан провел рукой по внутренней стороне ее бедер. Потом его палец скользнул в тесную влажную пещерку.

— Какая горячая!

Девон громко застонала.

— А ведь тебе нравится. Нравится!

— Да, — прошептала она, не пытаясь уже себя останавливать.

— А так еще лучше? — Джонатан ввел в нее еще один палец одновременно поглаживая распустившийся бутон плоти перед входом в пещерку.

— Да… да… так.

Девон услышала, как, прожужжав, расстегнулась молния у него на брюках, после чего он приподнял ее бедра, так, чтобы ей было удобно охватить его талию ногами, и вошел в нее, стараясь проникнуть как можно дальше в ее заповедные глубины.

— О Господи!

Руки Джонатана, подхватив ее, помогали ей удерживаться в этой, казалось бы, такой неудобной позе, одновременно сообщая ритм ее телу и раз за разом снова опуская ее на пылающую мужскую плоть. Ими овладело безумие страсти. Девон мотала головой из стороны в сторону и громко стонала. Как раз в тот момент, когда она поняла, что Джонатан вот-вот взорвется, и сама уже начала подниматься к вершинам наслаждения, Джонатан остановился.

— Обними меня за шею покрепче, — скомандовал он. Когда Девон подчинилась, он отнес ее к маленькому антикварному столику и усадил. Он по-прежнему находился в ней, а ее ноги надежно охватывали его талию, сцепившись у него на пояснице замком. Джонатан стащил с нее жакет и черный кружевной бюстгальтер. Его сильные смуглые ладони легли на ее груди, и он снова задвигался в такт избранному ими ритму. Теперь Девон уже не стонала, а почти рыдала. Она выгнула спину и впилась ногтями в его плечи, но Джонатан продолжал свои движения, не останавливаясь ни на секунду.

— Вот так, вот так! — приговаривал он, по-видимому, сам не замечая этого.

Услышав эти слова, Девон почувствовала острую боль. Она проистекала из ее тяги к этому человеку, которая так долго оставалась под спудом и не получала удовлетворения.

— О, Джонатан, Джонатан… — Она взлетела на самую вершину телесных радостей, когда, казалось, и сама смерть не страшна. По ее венам растекалось жидкое пламя, а в глазах вспыхивали, чередуясь, оранжевые и белые сполохи. Последовавшая вслед за этим сладостная волна освобождения заставила все ее тело затрепетать.

В этот момент Джонатан тоже достиг пика наслаждения и излился в нее, содрогаясь и издавая протяжные стоны. И потом еще некоторое время они оставались в объятиях друг друга, словно образуя единое существо. Наконец Джонатан вышел из нее и, отстранившись, застегнул молнию на брюках. Его сильные руки подняли Девон, предварительно освободив ее ноги от черных туфель на высоких каблуках. Перенеся ее в спальню и уложив на край кровати, Джонатан сбросил с себя одежду. Девон тоже не теряла времени даром, успев за этот краткий промежуток времени стащить с себя юбку и отстегнуть и спустить с ног чулки.

Сорвав с постели покрывало, Джонатан отбросил его в сторону и забрался в постель, подмяв Девон под себя. Гнев подхлестнул бушевавшую в нем страсть, и его огромная плоть снова наполнилась кровью и затвердела, и он резким и сильным движением проник в нее. Руки Девон взлетели к его плечам и охватили их так, что она почувствовала напряжение его мышц, перекатывавшихся под кожей. Вновь всю ее охватил жар желания.

Девон казалось, что внутри у нее уживаются несколько сущностей. Одна из них, опиравшаяся на логику и разум, призывала немедленно остановиться и не допустить, чтобы ее сердце вновь попало в сладкий плен к Джонатану, другая же — чувственная и страстная — требовала, чтобы Девон растворилась в своем чувстве и отдалась на волю страстей, прилепилась к Джонатану и осталась с ним навсегда.

Именно эта страстная сущность в данный момент одерживала верх, отвечая на каждое движение Джонатана, принимая навязанный им ритм и все правила затеянной им любовной игры.

Когда же праздник их любви закончился, объявилась третья ее ипостась, мягкая и любящая, и Девон разразилась рыданиями, в то время как Джонатан, высвободившись из ее объятий и поднявшись на ноги, принялся натягивать на себя одежду.

— Больше ты в клинику не пойдешь. Я не позволю тебе этого сделать, — проговорил он обманчиво спокойным голосом.

Девон вытерла слезы, сожалея, что он видел это проявление ее слабости.

— Как знаешь. Я уже выяснила все, что хотела.

Пальцы Джонатана, застегивавшие ворот рубашки, замерли.

— Он рассказал тебе про пожар?

— Да, рассказал.

Джонатан, повернувшись, холодно взглянул на нее.

— И что же нового ты узнала?

Девон постаралась успокоиться и не дать ему почувствовать, что у нее внутри все дрожит.

— Ничего особенного по сравнению с тем, о чем уже писали в газетах…

— А еще?

— Он сказал, что ему никто не верит… а потом расплакался. Джонатан наклонился над ней, упершись ладонями в спинку кровати.

— Алекс заплакал? Это правда?

— Да, но в этом же нет ничего страшного, правда? Мне кажется, ему давно хотелось рассказать кому-нибудь об этом.

— Черт бы тебя побрал, Девон Как тебе в голову могло прийти такое — расспрашивать ребенка о том, что приковало его к инвалидному креслу, возможно, до конца жизни!

Девон присела на кровати, подтянув простыни вверх, чтобы прикрыть грудь. Она ощутила, как ее захлестывает чувство вины.

— Не верю я, чтобы это могло причинить мальчику вред. Мне кажется, ты его недооцениваешь, так же как и свою тетушку. Алекс — очень умный мальчик, и травма никак не сказалась на его интеллекте. То, что он прикован к инвалидному креслу, не означает, что с ним нельзя поговорить по душам.

Но Джонатан злился все больше.

— Он же мой сын, как ты не понимаешь! Он для меня — все. А ты за моей спиной проникла в больницу и вызвала его на разговор, который, возможно, отразится на его здоровье. Ты предала меня.

— Неправда! Я люблю тебя Теперь она знала об этом наверняка, точно так же как знала, что теряет его. — У нее перехватило горло. — Я не сделала Алексу ничего дурного. Мы просто разговаривали. Сам подумай, чем это могло ему повредить?

Джонатан некоторое время с подозрением изучал ее лицо.

— Пытаешься меня уверить, будто не понимаешь, о чем речь?

— Не понимаю, о чем речь? Что все это значит? — Девон и в самом деле чувствовала, что совсем запуталась.

— Разве ты не знала, что паралич Алекса — результат травмы, полученной при пожаре? Ты просто обязана была знать.

— Да о чем ты, в конце концов?

— Я говорю о так называемом истерическом параличе. В жизни не поверю, чтобы мы не касались этого вопроса.

— Объясни, в чем дело. Я и правда не имею представления, что это значит.

Целую минуту Джонатан простоял в молчании, с удивлением рассматривая Девон. Наконец он провел рукой по волосам, что выражало глубокое раздумье, и произнес.

— Дело в том, что рухнувшая на Алекса балка действительно повредила его позвоночник, и это поначалу рассматривали как главную причину паралича. Однако шесть месяцев назад на врачебном консилиуме доктора пришли к другому мнению. Большинством голосов они согласились, что болезнь Алекса вызвана психическими причинами, а не механическим повреждением, как предполагалось вначале. Вот почему его держат в клинике. Ты должна была об этом знать.

Девон тут же попыталась представить, насколько вписывается в ее представление о случившемся то, что он сказал.

— По большому счету мы никогда серьезно не говорили об Алексе и не обсуждали его проблем. Я продолжала двигаться своей дорогой, стараясь не затрагивать эту тему, а если и пыталась, ты всякий раз начинал злиться. И вот теперь ты говоришь, что Алекса приковало к креслу появление того загадочного существа в пламени пожара, а вовсе не травма позвоночника?

— Я хочу только объяснить тебе, что причина паралича ментальная, а не физическая. — Неожиданно лицо Джонатана показалось Девон усталым и измученным. — Это называется «посттравматический шок». Я думал, ты знаешь… Теперь ты понимаешь, почему я был против всяких разговоров с Алексом на эту тему?

По мере того как Девон вникала в смысл сказанного, у нее все сильнее и сильнее сжималось что-то внутри.

— Господи, Джонатан, неужели ты полагаешь, что я пошла бы на такой шаг, если бы имела хоть малейшее представление об этом? — На ее глаза снова навернулись слезы. — За кого ты меня принимаешь? Да, я хотела и хочу написать книгу, но я бы в жизни не сделала ничего — ты слышишь? — ничего, что могло бы хотя как-то повредить ребенку!

Джонатан стоял у кровати, сжав кулаки. Выражение его лица менялось чуть ли не каждую секунду — от явного недоверия до полного согласия с ее словами. Наконец он несколько успокоился и присел на край постели.

— Я очень сожалею обо всем. Господь свидетель, как я сожалею. Я ведь знал, что не в твоем характере совершать подлые поступки, и должен был понять, что ты не в курсе событий. Ну отчего мне казалось, будто я все тебе рассказал?

Девон потянулась к Джонатану, и он не оттолкнул ее. Она прижалась к нему, и слезы снова потекли по ее щекам.

— Джонатан. Я… — Я так тебя люблю, — хотела она сказать, но отчего-то не смогла заставить себя выговорить эти слова — слишком еще они были непривычными для нее. Поэтому Девон закончила так: — Если бы я знала правду о болезни Алекса, я бы ни за что не поехала в клинику и нашла другой способ выяснить, что случилось с мальчиком во время пожара, а может, вообще выбросила бы это из головы.

— Я верю тебе. Теперь я понял, что только меня надо винить за случившееся. — Джонатан слегка отодвинул Девон от себя и отер слезы с ее щек. Потом он поглядел ей прямо в глаза. — Я ни о чем не жалею. — Он протянул руку и положил, ей на грудь, лаская через тонкую ткань простыни. — Я хотел тебя всегда, каждую минуту, пока мы были в ссоре. Я желал тебя до такой степени, что буквально сходил с ума. И я хочу тебя сейчас, сию же минуту.

— Значит, ты на меня больше не злишься?

На губах Джонатана появилась добродушная ухмылка.

— Конечно же, я на тебя сердит. Ты сделала именно то что я просил тебя не делать. Ты упряма, тупоголова, и от тебя одни неприятности. И при всем том я бог знает как по тебе скучал.

Девон взяла его лицо в ладони, нагнулась и поцеловала его.

— Я тоже по тебе скучала. Честно. Даже больше, чем мог себе представить. Ну а теперь расскажи, как дела у Алекса? С ним все хорошо?

Стаффорд кивнул.

— Я был у него сегодня вечером. Он чувствовал себя отлично. Я действительно не заметил, чтобы беседа с тобой причинила ему хотя бы малейший вред.

— Слава Создателю. — Девон закрыла глаза и прижалась к Джонатану. — Я рассчитывала завтра снова к нему отправиться — но только для того, чтобы поучить рисованию. Я обещала ему это, и мне бы не хотелось нарушать слово.

— Миссис Ливингстон говорит, что Алекс без ума от твоих уроков. Теперь, когда ты знаешь все, с твоей стороны было бы жестоко, если бы ты не пришла к нему — хотя бы для того, чтобы дать еще несколько уроков. — Джонатан поднялся и принялся расстегивать запонки, которые только что вдел в манжеты. Затем он скинул рубашку.

— Ты остаешься?

— Сегодня вечером меня сможет выгнать отсюда разве что полиция.

Девон засмеялась. Она вдруг ясно ощутила, что любит этого человека — и будет любить до скончания века.

— Вопрос о полиции останется открытым до тех пор, пока ты не заплатишь мне за моральный ущерб. А то ворвался в квартиру, как разъяренный бык!

— Мне кажется, я знаю, какой валютой мне удастся с тобой расплатиться. — Приблизившись, Джонатан провел кончиком языка по ее шее, между грудей, по животу, потом передвинулся вниз, туда, где за плоскогорьем живота скрывалась заветная расщелина. Девон ощутила дрожь удовольствия и напрочь забыла про полицию. Она лишь надеялась, что соседи не услышат ее громкие стоны и не вызовут подмогу по собственной инициативе, чтобы спасти писательницу от неведомого мучителя.

Глава 20

Девон проснулась на рассвете. Спящий рядом Джонатан дышал глубоко и ровно. Она лежала и смотрела прямо перед собой, вспоминая события предыдущего вечера. Неожиданно Девон почувствовала, что палец Джонатана неторопливо движется по ее щеке, словно очерчивая контуры лица. Она повернула голову, всматриваясь в незамутненную голубизну глаз возлюбленного. Даже сквозь утренний полумрак она смогла разглядеть, насколько спокойными и расслабленными были его черты.

— Ну, что происходит сегодня в этой прелестной головке?

Девон улыбнулась.

— Сказать по правде, я думала об Алексе.

Джонатан притворно вздохнул.

— А я-то наивно полагал, что все твои мысли обо мне.

Вопреки его ожиданиям взгляд Девон неожиданно сделался серьезным.

— У меня никак не выходит из ума разговор с Алексом. Я знаю, что это щекотливый предмет… ты не любишь вспоминать о пожаре и все же давай об этом поговорим хотя бы один раз — сейчас. Обещаю, что впредь не стану затевать подобную беседу.

Джонатан, нахмурившись, глубоко задумался, потом повернулся на бок и засунул одну руку под голову.

— Хорошо. Нам давно следовало обсудить все это. Если бы такой разговор состоялся раньше, не было бы вчерашнего вечера со всеми его недоразумениями.

Девон тоже перекатилась на бок и подперла голову рукой.

— В сущности, часть вчерашнего вечера оказалась на удивление приятной. Я бы даже сказала, что большая часть вечера была приятной.

Джонатан усмехнулся.

— Рад это слышать, тем более что у меня снова возникло желание продолжить вчерашнее. И все-таки сейчас мы говорим о моем сыне. Что именно тебе бы хотелось знать?

— Ты сказал, что шесть месяцев назад врачи исключили возможность того, что паралич случился по причине физической травмы?

— Да, это так. Они заявили, что заболевание носит название «истерический паралич» и спровоцировано посттравматическим шоком. Когда мне сообщили об этом, я уж и не знал, радоваться или огорчаться.

— И что ты думаешь об этом теперь?

— Пока ничего определенного.

— Но почему Алекс проводит столько времени в клинике? Дома, в привычной обстановке и среди любящих его людей, ему было бы куда веселее.

— Иногда я сам сомневаюсь, правильно ли поступил, согласившись продлить лечение на год. Доктор Реймонд считает что изоляция — в особенности от дома, от меня, поскольку мы с сыном очень близки, — усилит желание Алекса вернуться к нормальной жизни. Он надеется, что необходимое лечение и возросшее желание мальчика жить как все дети, помогут ему преодолеть блок, образовавшийся в его сознании и не дающий возможности управлять ногами. Разумеется, в клинике с ним проводят курс массажа и лечебной гимнастики, чтобы конечности сохранили возможность поддерживать тело в вертикальном состоянии.

— Как-то ты сказал, что доктор Реймонд не верит, будто причиной паралича явился пожар.

— Вначале, пока последствия травмы позвоночника давали о себе знать, причиной паралича действительно можно было считать пожар. Но теперь тело Алекса в полном порядке, а вот сознание — нет. Реймонд полагает, что истинная причина болезни кроется в безвременной кончине его матери, что это своего рода негативная реакция со стороны ребенка на отсутствие материнской опеки и ласки.

— И ты тоже в это веришь?

— Как знать? По крайней мере это объяснение ничем не хуже прочих.

— А вот я не верю. Прости, но мне кажется, что к этому приложил руку Флориан.

— Флориан? Ты имеешь в виду тот странный образ, который почудился Алексу в языках пламени и напугал его? Нет, я в это не верю.

— Почему же? Алекс говорил, что этот человек хотел, прямо-таки молил его остаться в охваченном огнем здании.

— И что же?

— Между прочим, Алекс тоже из семьи Стаффордов. У него черные волосы, смуглая кожа, синие глаза. Такие же у тебя и… у Бернарда. Очень может быть, что оба мальчика внешне имели много общего. Если бы Флориан решил, что это его сын, то он бы, естественно, захотел, чтобы мальчик остался с ним. Алекс ведь говорил, что пытался убежать, но не мог.

— Конечно, ведь на него свалилась балка и придавила его.

— Насколько я помню, он говорил, что человек появился в огне до того, как на него обрушилась эта самая балка. Послушай, Джонатан, когда я была в том доме, у меня появилось сильнейшее желание там остаться — это у взрослой, рационально мыслящей женщины! Мне пришлось чуть ли не уговаривать себя уехать оттуда. Каково же могло быть воздействие таинственных сил на мальчика, попавшего в ужасное положение, особенно когда его стал просить об этом некто странный, появившийся среди языков пламени.

— Надеюсь, тебе не стоит напоминать, что ты была в совсем другом, нежели Алекс, доме?

— Да, но ведь убийство совершилось в старой усадьбе, где Алекс пережил пожар! Кто знает, может быть, призраки могут перемещаться из дома в дом?

— Вряд ли, но если это даже и так, какое все это имеет отношение к Алексу теперь? Пожар произошел три года назад; мальчик скорее всего уже забыл детали случившегося.

— А если не забыл? Если эти, как ты говоришь, детали продолжают его угнетать? В течение трех долгих лет ребенку внушали, будто все, что он видел, не больше чем его фантазия. Он рассказал эту историю отцу, газетчикам, докторам, медсестрам — и ему никто не поверил. А что, если эта история до сих пор живет в нем, словно в закупоренной наглухо бутылке, и снится ему по ночам? Тогда он вправе задать себе вопрос отчего, если речь идет всего-навсего о фантазии, эти воспоминания не дают ему покоя ни днем, ни ночью?

Джонатан даже присел на постели.

— Он тебе так и сказал? Сказал, что не может все это забыть?

— Да, так и сказал. А потом заплакал?

— Именно.

— Он никогда не плакал с тех пор, как пережил пожар.

— Господи, Джонатан, так, может, это и в самом деле важно?

— А может, и не очень. Слушай, Девон, я не хочу, чтобы ты вмешивалась, — я же с самого начала сказал тебе об этом. Я дал доктору Реймонду срок, половина которого уже миновала. Он — один из самых известных детских психологов в стране, в то время как ты никогда даже не имела ребенка.

— У него тоже нет детей, — упрямо сказала Девон, и Джонатан недовольно поджал губы.

— Послушай, мне не хочется снова вступать с тобой в перепалку, тем более что мы теперь играем за одну команду. Я хочу, чтобы ты не вмешивалась в лечение Алекса.

— Мы можем хотя бы сообщить доктору Реймонду, что случилось на самом деле?

— Завтра ты пойдешь в клинику. Если хочешь, поговори с доктором. Только не рассчитывай, пожалуйста, что он согласится созвать съезд призраков и обсудить с ними проблемы Алекса.

Девон вздохнула.

— Может быть, ты и прав.

Джонатан нагнулся и поцеловал ее в шею.

— Обещай мне, что не станешь вмешиваться в лечение Алекса.

— Ладно, обещаю.

— Вот и хорошо. — Джонатан перекатился по постели так, что она оказалась под ним. — А теперь давай поговорим о чем-нибудь более приятном. — Его рука прикоснулась к ее груди, а пальцы мигом отыскали и сдавили сосок. — Или лучше не будем говорить совсем.

Девон засмеялась, но Джонатан быстро утихомирил ее поцелуями. Засунув руки под одеяло, она сама направила разбухшую плоть Джонатана в себя, и, как только это случилось, ей в самом деле стало не до разговоров.

Ди Уиллис подняла глаза как раз вовремя, чтобы не пропустить появления Джонатана в офисе.

— Ну как, вам хватило сил, чтобы сдерживать атаку? — осведомился он, одарив ее ослепительной улыбкой, которой Ди не видела у него в течение многих дней.

— Как обычно, индейцы отогнаны и отсиживаются в резервациях, хотя многие из них спят и видят, как бы снять с нас скальпы, — шутливо отозвалась Ди, представляя боссу в юмористическом виде состояние дел.

Джонатан хохотнул и прошел к себе в кабинет, не забыв, однако, оставить дверь открытой.

— Я ожидаю в десять Дебру Даттон и Уэйна Каммингса.

— Они только что звонили, — откликнулась Ди. — Я сказала, что вы на конференции, но к назначенному часу будете обязательно. — Она никак не могла поверить, что Джонатан только что вошел. За последние два года он ни разу не опоздал ни на минуту. Обыкновенно шеф приходил в офис заранее, за час или два до начала рабочего дня.

— Они оба придут?

— Так по крайней мере сказала миссис Даттон.

— Тогда ничего хорошего ждать не приходится — в противном случае им незачем было бы являться вдвоем.

— Возможно, вы правы. — В таких делах Джонатан редко ошибался. — Может быть, выпьете кофе? — Было похоже, что кофе Джонатану отнюдь не помешает. Хотя он привычно улыбался, припухлости под глазами убедили Ди Уиллис в том, что Джонатан спал очень мало.

— Звучит заманчиво. Благодарю.

Ди принесла кофе, и Стаффорд с удовольствием пригубил ароматный напиток, одновременно раскладывая на столе нужные документы. Когда приехали Даттон и Каммингс, он попросил Ди присесть рядом и застенографировать разговор.

Встреча продолжалась недолго.

Келовар оказался удивительно качественным материалом; недаром об этом с таким упоением сообщала в своих рекламных проспектах «Три-стар-марин».

— Скоро наши покупатели кинутся от нас прочь, как крысы с тонущего корабля, — заявил в заключение Уэйн Каммингс, являвшийся одним из директоров компании «Холидекс».

— Что ж, если «Три-стар-марин» такой опасный конкурент, может быть, есть смысл скупить ее акции? — сухо осведомился Джонатан. — Или у вас есть другие предложения? Я устроил эту встречу не для того, чтобы выслушивать дифирамбы продукту, производимому конкурирующей фирмой. — Он откинулся на спинку стула и выразительно посмотрел на Каммингса. — Охотно верю, что часть из того, о чем вы здесь говорили, — правда. Тем не менее интуиция мне подсказывает, что у келовара есть недостатки — что бы там ни твердили представители «Три-стар-марин».

— Как сказать, — вступила в разговор Дебра Даттон — как всегда, она излагала свои мысли четко и ясно. — Фибер-глас, например, произвел революцию в яхтостроении.

— У фибергласа имеются недостатки, и у келовара они просто обязаны быть. Думайте, господа. Переверните все сверху донизу, но отыщите мне слабое место этого материала.

Члены правления «Холидекс» удалились явно не в лучшем расположении духа.

— По крайней мере они выпили за ваш счет шампанского, — сказала с улыбкой Ди Уиллис, которая получила благодарность от представителей «Холидекса» за бутылку «Дом Периньона». — Жаль только, что вы сами не смогли повеселиться.

Джонатан ухмыльнулся.

— Это как сказать. Я-то уверен, что прошедший вечер принес мне куда больше радости, чем этим господам.

Ди улыбнулась в ответ.

— Приятно слышать. — Ясное дело, здесь не обошлось без женщины по фамилии Джеймс, подумала она. Ди знала, что Джонатан снова стал встречаться с Девон, так как он всегда оставлял секретарше информацию о своем местонахождении. Хотя Джонатан никогда ничего ей не сообщал о своих сердечных делах, Ди догадывалась, что они разворачивались в полном соответствии с планами ее босса. Что и говорить, Джонатану давно была нужна женщина, которую бы он любил и о которой заботился. Кто-кто, а уж он-то заслужил немного личного счастья.

Ди взглянула на черноволосую голову Стаффорда, трудолюбиво склонившуюся над разложенными на столе документами. За долгое время он в первый раз по-настоящему привязался к женщине — и в первый раз выглядел счастливым и уверенным в своем праве на счастье. Ди, однако, весьма тонко понимала сложившуюся ситуацию и готова была побиться об заклад, что проблемы у ее босса еще не закончились.

Ей только оставалось надеяться, что Джонатан при любых обстоятельствах сохранит выдержку и ясность мысли, ведь разбитое сердце — плохой советчик в работе.

— Тяжелый выдался день? — Стоило ему войти в квартиру, и Девон сразу поняла, что у Джонатана неприятности на работе.

— Скажем так: можно было провести время и повеселее.

— Значит, мы не едем за покупками?

Джонатан выпрямился и сделал шаг по направлению к ней.

— Я и правда был утомлен до чрезвычайности — минуту назад. — Он притянул ее к себе. — Зато теперь, когда ты рядом, у меня открылось второе дыхание. — Джонатан улыбнулся и принялся покрывать ее шею нежными, легкими поцелуями.

Девон тоже улыбнулась в ответ.

— Ну уж коли так, тогда нам надо поторапливаться. Чем раньше мы покончим с делами, тем скорее вернемся домой.

— Договорились. Будет любопытно понаблюдать, как ты ходишь по магазинам. Кроме того, в этом году приехала Мэдди с детьми и даже тетушка Стелл чувствует себя достаточно хорошо, чтобы встретить Рождество вместе с нами, так что и мне о подарках требуется подумать всерьез.

— Но это же здорово, Джонатан! Вы сможете встречать Рождество всей семьей!

— Надеюсь, что и ты к нам присоединишься.

Девон мысленно порадовалась его приглашению и улыбнулась.

— Ты же знаешь, как бы я этого хотела, но, к сожалению, родители будут в ужасе, если я их оставлю в рождественскую ночь в одиночестве.

— Я и не собираюсь просить тебя о такой жертве. Но ведь существуют такие вещи, как канун Рождества и день после рождественской ночи. Я могу прийти к тебе или ты ко мне Короче говоря, все так или иначе устроится.

— Договорились. — Девон очень понравилось предложение Джонатана, а он, в свою очередь, скрепил договор поцелуем.

Когда они спустились вниз и оказались в теплом и темном чреве лимузина, Девон минута за минутой расписала Джонатану, как прошел ее день, рассказала об уроке рисования с Алексом и о короткой беседе, которая состоялась у нее с доктором Реймондом.

— Все было именно так, как ты предсказывал. Он обругал меня за то, что я коснулась этого щекотливого предмета в разговоре с Алексом, и пообещал меня уволить, если я еще раз заговорю на эту тему.

— Уволить? — Тонкие, будто нарисованные брови Джонатана удивленно изогнулись. — Что ж, об этом следует подумать, особенно принимая во внимание характер услуг, которые оказывает учительница Алекса его отцу в нерабочее время.

Они оба посмеялись над ретивостью доктора, а потом Джонатан стал рассказывать о встрече с представителями «Холидекс» и о проблемах, которые возникли в связи со злополучным келоваром. Девон, в свою очередь, упомянула о звонке Кристи и ее предложении встретиться с Сарой Стоун, медиумом из «Потусторонней книги».

— Боюсь тебе что-либо советовать, — сказал Джонатан. — Делай, как считаешь нужным. До сих пор интуиция тебя не подводила; но на этот раз если ты пойдешь, то и я пойду с тобой.

— Даже если это будет очередная встреча с Задаром?

Джонатан плотоядно улыбнулся.

— Именно по этой причине. Насколько я помню, после этого мне впервые довелось увидеть твои великолепные груди.

— Негодяй!

Джонатан продолжал подшучивать над ней весь вечер, и Девон это даже понравилось. Они ходили по магазинам до самого их закрытия. Большую часть времени они провели в «Саксе» и «Бонвит Теллере», хотя кое-что из подарков было приобретено в маленьких уютных бутиках — магазинчиках, расположенных на самых оживленных улицах. Джонатан опускал монетки в копилку каждого попадавшегося им по дороге бойца Армии спасения, а также щедрой рукой раздавал милостыню нищим и бомжам, удовлетворяя таким образом свою тягу к благотворительности.

— Какой ты хороший, подумать только! — поддразнила его Девон в отместку за его шуточки. — Посмотрим, насколько ты будешь хорош, когда мы доберемся до дому!

Последующие часы оправдали ее ожидания полностью. Вдосталь насладившись друг другом, они заснули, поскольку предыдущей ночью им почти совсем не довелось спать. Девон в жизни не чувствовала себя в большей безопасности, так как даже во сне Джонатан продолжал сжимать ее в объятиях.

Поутру они вместе приняли душ, и, когда Девон наблюдала за процессом бритья своего возлюбленного, ее сердце переполнялось любовью. Она наслаждалась, разглядывая его длинные ноги и мускулистые бедра. Раньше Девон в жизни бы не поверила, что одно только созерцание обнаженного мужчины способно вызвать у женщины состояние непреходящего любовного экстаза.

— Ты готова? — крикнул Джонатан из гостиной получасом позже.

— Да, вполне.

Они быстро спустились по лестнице, уселись в блестящий черный лимузин, и машина сорвалась с места. В этот день должна была состояться их заранее оговоренная встреча с Фрэнсисом Линдерманом, но сначала они остановились у дома Джонатана, поскольку ему было необходимо сменить костюм.

Одетый в серые шерстяные брюки, темно-синий пиджак и полосатую рубашку с бордовым галстуком, Джонатан выглядел сногсшибательно. Усевшись на обитое серой кожей сиденье рядом с Девон, он улыбнулся своей неотразимой улыбкой.

— Знаешь, может быть, есть смысл кое-что из моей одежды оставить у тебя… если ты не возражаешь.

— Нет, не возражаю, — негромко сказала Девон, и Стаффорд снова улыбнулся. Между тем автомобиль нырнул в тоннель Линкольна, выбрался на магистраль и покатил в сторону Принстона.

Поскольку Девон заявила, что голодна, и у них еще имелось в запасе время до назначенной встречи, Джонатан велел Генри остановиться у отеля «Нассау» на Палмер-сквер.

Когда они, зайдя в кафе при гостинице, уселись за столик, Девон неожиданно расхотелось есть и она решила ограничиться чашкой кофе и сладкими булочками.

— Кажется, мы нервничаем? — с иронией осведомился Джонатан, заметив ее беспокойство.

— Я сама себе удивляюсь. — Девон отвела глаза. — Может, это оттого, что я опасаюсь показаться смешной?

Джонатан протянул руку и накрыл своей ладонью похолодевшие пальцы Девон.

— Если он только посмеет над тобой смеяться, я отстегаю его своим ремнем.

Девон улыбнулась.

Они вышли из кафе и поехали в сторону студенческого городка. Джонатан взял на себя роль гида, поскольку в свое время окончил именно Принстонский университет.

— Это здание называется Нассау-холл, — произнес он, указывая на один из домов, мимо которых они проезжали. — Оно было построено в 1756 году. Во время Войны за независимость его использовали в качестве госпиталя. Некоторое время в нем также располагался Континентальный конгресс.

— Я и представления не имела, что дом такой старый.

— Да, он многое повидал.

— Тебе нравилось ходить сюда на лекции?

— Конечно, но уж больно я был в молодости нетерпелив. Мне хотелось поскорее начать работать, войти в семейное дело. В результате я окончил это заведение за три года.

Ничего удивительного, принимая во внимание его способности, подумала Девон.

— Это здесь тебе привили вкус к изобразительному искусству? Я где-то прочитала, что в университете постоянно устраивают выставки скульптуры.

— Да, и заметь, сюда привозят только подлинники. Кроме того, здесь имеется прекрасная коллекция китайских акварелей и бронзы. Я часто сюда хаживал. Ну а когда умер мой отец и я возглавил корпорацию, мне необходимо было найти что-нибудь, чтобы на время отключаться от работы и расслабляться. Тогда я вспомнил, как спокойно и отрешенно чувствовал себя, прогуливаясь по здешней галерее, и до какой степени мне нравилось рассматривать восточные миниатюры. Я решил, что коллекционирование поможет мне справиться с усталостью. Так оно и вышло.

Хотя Джонатан изо всех сил старался развлечь Девон, ее волнение нарастало с каждой минутой. Когда они доехали до офиса Линдермана, у нее так кружилась голова, что она наверняка упала бы, выбравшись из машины, если бы Джонатан не поддержал ее. Девон благодарно улыбнулась своему спутнику.

— Да не переживай ты так, — Джонатан попытался ее успокоить, — все пойдет как по маслу.

— Я знаю, но… Короче, я буду очень рада, когда эта встреча закончится.

Джонатана удивила ее реакция на ожидавшуюся встречу. При общении с Задаром Девон вела себя куда спокойнее. С другой стороны, Линдерман был признанным специалистом в этой области. Если верить его книге, он опросил сотни людей, изучил полный спектр проблем, связанных с психическими феноменами. Но сумеет ли он разобраться с их делом?

— Ну как, ты в порядке? — заботливо спросил Джонатан, когда они остановились перед дверьми кабинета.

Девон молча кивнула. У нее сжало грудь, а ладони сделались влажными от пота, но она очень надеялась, что Джонатан этого не заметит.

— Тогда пошли. Линдерман предупрежден о нашем прибытии и уже ждет.

Джонатан повернул ручку двери и пропустил Девон в кабинет который занимал небольшую, с высокими потолками комнату и был сплошь заставлен книжными полками, содержавшими сотни и сотни увесистых томов. На письменном столе Линдермана громоздились огромные кипы бумаг, а на полу валялись в беспорядке разбросанные папки и скоросшиватели. Хотя кругом царил страшный хаос, лежавшая в пепельнице на столе трубка и висевшие над столом фотографии жены Линдермана и его детей придавали комнате вполне жилой и даже уютный вид.

— Доброе утро, миссис Джеймс и мистер Стаффорд. Рад приветствовать вас! — Фрэнсис Линдерман, седеющий и до ужаса костлявый, смотрел на мир с высоты своего роста, превосходившего рост Джонатана, голубыми прозрачными, словно горный хрусталь, глазами, Хотя вид у него был неказистый и даже пугающий, стоило ему улыбнуться, и его острые, будто птичьи, черты смягчились, а в лице начинала светиться самая неподдельная доброта.

— Спасибо, что согласились с нами встретиться, — произнесла Девон, чувствуя, как в горле вдруг сделалось сухо, будто в пустыне. Ей не помогало даже то, что доктор Линдерман смотрел на нее вполне доброжелательно, но тут ее выручил Джонатан. Он сделал шаг вперед и приветственно потряс худую, словно палка, руку профессора.

— Может быть, присядете? — Линдерман ткнул длинным пальцем в сторону обитых потертой кожей стульев. Когда они уселись, хозяин все с той же приветливостью принялся задавать вопросы.

— А теперь, миссис Джеймс, поведайте нам вкратце, что привело вас сюда.

Девон облизнула губы и выжала из себя подобие улыбки.

— Я прочитала ваши книги и подумала, что ваши исследования… то есть что вы… очень сведущи в такого рода вещах.

Линдерман с любопытством уставился на Девон.

— Признаться, создавая эти труды, я вовсе не стремился, чтобы мои читатели пришли именно к такому выводу. — Он перевел взгляд на ее руки, нервно перебиравшие складки платья. — И уж тем более не хочу, чтобы мои гости нервничали. Мы просто-напросто беседуем, так что бояться абсолютно нечего. Когда мистер Стаффорд договаривался о встрече, он посвятил меня в вашу проблему и даже переслал копию блокнота с вашими заметками. Насколько я понимаю, вам пришлось столкнуться с весьма неприятными и пугающими явлениями?

Девон слабо улыбнулась.

— Крайне неприятными.

— Но вы не должны так остро воспринимать это. Вы далеко не первый человек, который лично сталкивается с психическим феноменом.

— Знаю, но одно дело читать о подобном опыте, и совсем другое — пережить его самому.

Доктор Линдерман снова внимательно посмотрел на Девон.

— У вас чрезвычайно подавленный вид, миссис Джеймс. Позвольте мне быть с вами откровенным. В вашем видении у вас была сексуальная близость? Вас изнасиловали?

Вздох Девон, казалось, вырвался из самой глубины ее существа.

— И-изнасиловали? Нет, конечно же, ничего такого не было. Но неужели подобное и в самом деле может произойти? Я хочу сказать — на этом уровне?

— Как ни странно, мне пришлось опрашивать целую группу женщин, которые утверждали, что их именно изнасиловали. Однако изнасилование происходит сравнительно редко. К примеру, восемьдесят процентов вдовствующих дам утверждают, что у них была сексуальная близость с их умершими мужьями. Так что, как видите, подобный опыт может оказаться не таким уж неприятным.

Девон почувствовала, что начинает краснеть. Втайне она не раз возвращалась мыслями к тем загадочным рукам, которые ласкали ее в Желтой комнате. Это были большие, сильные, очень нежные руки, принадлежавшие, как ей казалось, очень смуглому иностранцу.

— Миссис Джеймс? Вы меня слышите? Сдается мне, ваши мысли витают где-то в другом месте?

— Прошу меня извинить, доктор Линдерман. Теперь я вспоминаю: что-то вроде описанного вами произошло и со мной в ту памятную ночь. До сих пор я не придавала этому большого значения и в дальнейшем в литературе не встречала ничего с этим сходного… ну я и решила просто-напросто забыть. Я… — Девон замолчала, не зная, что еще она может прибавить к сказанному.

— Нам вовсе не обязательно обсуждать ваш опыт, если вам этого не хочется. Позвольте лишь сказать, что так называемые призраки часто бывают весьма любвеобильными существами. Некоторые из них обладают весьма мощной сексуальной энергией. Если представить себе на минуту, что они далеко не всегда в состоянии правильно ответить на вопрос, что такое прошлое и настоящее, как, равным образом, отличить физическое бытие от нефизического, то ничего удивительного не будет и в том, что, встретив некую определенным образом настроенную особу, они с удовольствием вступают с ней в любовную связь.

Девон покраснела еще больше — как-никак она сама поощряла ухаживания призрака! Теперь ей даже было стыдно поднять глаза на Джонатана.

— Коль скоро у вас, судя по всему, негативное отношение к данному предмету нашей беседы, почему бы нам хотя бы на время не сменить тему? Расскажите мне о вашем опыте в Стаффорде, который произвел на вас столь пугающее впечатление. Только постарайтесь ничего не упустить, никаких подробностей.

Девон, тщательно взвешивая каждое слово, рассказала о ночи, проведенной в стаффордской гостинице, не забыв, разумеется, упомянуть и о невинно замученном Бернарде, и о малолетней Энни, которую безжалостный Флориан превратил в свою любовницу. Она рассказала и об Алексе, сообщив, что, на ее взгляд, оба этих случая имеют между собой нечто общее.

— Готов признать, что на первый взгляд может показаться, будто «человек в пламени», которого видел Алекс, имеет непосредственное отношение к тому, что случилось с тобой в гостинице, — вступил в разговор Джонатан, — но не следует забывать, что оба эти случая имели место в разных строениях. Скорее всего, одна и та же сущность не может быть вовлечена в два таких разных и по месту, и по времени происшествия.

— Как раз наоборот, — произнес Линдерман. — Видите ли, призрак — это, что называется, чистейшей воды эктоплазматическое проявление. Оно не знает, что значит «пространство» и «время». Подлинный призрак может материализоваться, где и когда ему заблагорассудится в любой удобной для него форме. К примеру, он может принять вид ребенка, предстать зрелым человеком и даже преобразиться в сущность, имеющую крайне ничтожное сходство с человеком вообще.

— Подлинный призрак, — задумчиво повторила Девон. — А что, бывают еще и поддельные?

— Нет, но бывают видения, не имеющие никакой субстанции. Они служат своеобразным орнаментом при явлении призраков. Последние исследования установили, что отдельные образы, являющиеся частью больного сознания, часто принимают за призраки подлинные, хотя это не больше чем искаженная моментом стресса «видеозапись». Относительно же призраков как таковых можно утверждать, что притягательным фактором для них являются влажность, холод и каменные стены. Все это, вместе взятое, можно назвать своеобразным микроклиматом, благоприятным для проявления эктоплазматических сущностей. Установлено также, что свидетельством наличия призраков могут служить особого рода электромагнитные силовые поля, которые образуются вокруг зданий или местности, где они присутствуют. В старые времена было немало людей, способных чувствовать такого рода изменения в электромагнитной обстановке, сейчас же это с успехом делают особые приборы.

— Значит, — спросила Девон, — в холодном и влажном климате должно быть больше такого рода явлений, нежели в жарком и сухом?

— Существует множество примеров, подтверждающих такую точку зрения. Возьмите ту же Новую Англию, где имели место описанные вами случаи.

— Можно ли считать происшествия в Стаффорде чем-то обычным?

— Я бы так не сказал. Ваш случай весьма непрост. Если два явления имеют под собой нечто общее — а в данном случае невинно убиенное дитя и есть то самое связующее звено, — значит, объект нашего исследования заинтересован в том, чтобы передвигаться с места на место. К тому же он часто прибегает к физической демонстрации своей ярости. Иными словами, призрак, о котором вы толкуете, самый что ни на есть подлинный и, возможно, чрезвычайно злобный.

— Что вы называете физической демонстрацией ярости? — Джонатан поерзал на стуле. Девон даже показалось, что ее нервозность частично передалась ему.

— В данном случае я имею в виду огонь.

— Огонь? — переспросил Джонатан неожиданно высоким голосом. — Вы что же, хотите сказать, что это Флориан поджег дом?

— А вы сами что думаете по поводу пожара?

— Думаю, его причиной явилась неисправность в электропроводке. К тому же этот дом простоял более ста лет.

— И был совсем недавно полностью перестроен и отреставрирован, — возразила Девон. — С другой стороны, Флориан, возможно, воспользовался своей энергией и вызвал замыкание.

Джонатан недоверчиво глянул в ее сторону.

— Неужели такое возможно, доктор? — спросил он, обращаясь к хозяину кабинета.

— Нам редко приходится иметь дело с сущностью, концентрирующей в себе столь колоссальную психическую энергию. Но с известной долей уверенности могу сказать: да возможно.

В наступившей тишине часы на стене, казалось, затикали громче, чем прежде.

— В своей последней работе вы упомянули о связи между страхом и психической перцепцией, или восприятием, — сказала наконец Девон. Сухость в горле мешала ей, и она сглотнула. — В прошлом я довольно сильно страдала от приступов беспричинного страха. Не могли бы вы объяснить, как это могло повлиять на то, что произошло в Стаффорде?

— Вы что же, и сейчас испытали то же самое чувство? Девон облизнула пересохшие губы.

— Да. Но неужели это настолько очевидно?

— Моя дорогая, боюсь, так и есть. Что же касается вашего вопроса, могу лишь сказать: значительных исследований в данной области мы не проводили. Это не более чем гипотеза, но я люблю ее больше прочих. По моему мнению, ваша перцепция временами может быть очень сильной.

— А кто-нибудь занимается этим вопросом сейчас?

— Лабораторные исследования по поводу экстрасенсорной перцепции дали весьма ограниченные результаты. Миллионы людей каждый день сталкиваются с чем-то подобным, но мы не в силах вычислить досконально, как это происходит, а главное — почему. Стремление дать подобным явлениям реальную оценку напоминает мне попытку прибить гвоздем к стене шоколадный пудинг.

— Но ведь именно мой страх мог послужить началом общения, — продолжала настаивать Девон.

— Это уже вопрос ясновидения — оно, вполне вероятно, помогло вам выяснить, что же происходило в доме. Сами того не зная, вы смогли проникнуть внутренним взором в какой-нибудь старинный документ или другой предмет, содержащий всю необходимую информацию, — и испугаться.

— Вряд ли.

— В таком случае вы могли воспринять энергетику несчастья, исходившую от того или иного места в доме.

Девон нахмурилась.

— Кажется, я начинаю что-то понимать…

— Возможно, и так, а может быть, подлинную суть случившегося мы не узнаем никогда. Но не в этом дело. Важно, что в момент психического озарения вы получили сведения о смерти мальчика, замученного его отцом, и о насилии над несовершеннолетней. Все это помогло нам прийти к выводу, что Флориан Стаффорд — грозный дух, который по причинам, известным ему одному, захватил и держит в заточении души двух этих несчастных детей.

— Так вы говорите, что он небезопасен? — Джонатан наклонился к доктору, и на его лице появилось тревожное выражение.

— Надеюсь, мне не стоит вам напоминать, что произошло с вашим сыном?

Джонатан побледнел так, что даже его смуглая кожа не смогла этого скрыть.

— Я вовсе не собирался вас пугать, мистер Стаффорд. Просто я исследую некоторые возможности. Вы ведь именно за этим сюда приехали? — Линдерман откинулся на спинку стула и взглянул на блокнот, лежавший у него на колене. — Итак, кто в настоящий момент проживает в доме?

— Ада и Эдгар Микс. Сейчас они управляют гостиницей, но со временем — кто знает? — могут сделаться ее владельцами. Они живут в доме вот уже несколько лет.

— И они ни разу не оповещали вас о каких-нибудь загадочных происшествиях?

— Насколько я знаю, никаких происшествий там не было.

— А вот Элвуд Доббс считает, что они просто все скрывают, — сказала Девон, повернувшись к Линдерману. — Доббс иногда кое-что ремонтирует в гостинице. Он говорит, что в городе уже не одно десятилетие поговаривают о привидениях во владениях Стаффордов.

Линдерман окинул Девон испытующим взглядом.

— Миссис Джеймс, вы снова волнуетесь. Судя по всему, вы решили во что бы то ни стало разобраться с этой проблемой. Могу ли я спросить, что вы намереваетесь делать дальше?

Девон, не задумываясь ни минуты, ответила:

— Я хочу освободить Бернарда и Энни. Если мои ощущения верны, значит, они действительно просили меня о помощи самым недвусмысленным образом, и я чувствую себя ответственной за их души.

— Я боялся, что вы скажете именно это. Но что вы предполагаете для этого сделать?

— Что бы там Девон ни планировала, — вмешался в их разговор Джонатан, — она не будет действовать в одиночку. Ведь каждый шаг в этом деле может представлять для нее опасность.

— Мы надеемся, что вы подскажете нам, что делать дальше, — заключила Девон.

Линдерман задумчиво постучал карандашом по обложке блокнота.

— В некоторых случаях парапсихологи используют термин «умиротворение». Такое бывает, если, например, как в вашем случае, над древней могилой построен дом. Считается, что призраки, желая обеспечить себе более комфортное житье, могут с готовностью воспринять какой-нибудь знак доброй воли со стороны хозяев дома и прекратить нежелательную активность; проще говоря, договориться с хозяевами и вести себя тихо.

— Что-то не похоже, чтобы Флориан согласился на такое «умиротворение», — мрачно сказала Девон.

— Я тоже так думаю. И вот вам мой совет, попытайтесь сначала встретиться с медиумом, только не с таким, как разочаровавшая вас чревовещательница, а с настоящим. С его помощью вам необходимо вступить в контакт с интересующей вас сущностью. Пусть призрак убедится, что мы все знаем о его деяниях, — кто знает, может быть, тогда несчастные души обретут свободу…

Девон выпрямилась.

— Моя подруга очень хочет, чтобы я встретилась с некоей Сарой Стоун, которая работает в магазине «Потусторонняя книга».

— Я слышал о миссис Стоун. У нее неплохая репутация. Она много работает и иногда даже ездит по вызовам в Калифорнию.

— В таком случае мы обязательно с ней встретимся, — решил Джонатан.

— Думаю, вы поступите правильно.

Девон с облегчением почувствовала, что постепенно приходит в себя. Разговор о призраках оказался не таким уж и страшным.

— Большое вам спасибо, доктор Линдерман. Девон и Джонатан по очереди пожали профессору руку.

— И еще, — произнес Линдерман вслед направившимся к выходу гостям. — Мне в самом деле не хочется вас пугать, но ваш Флориан обладает могучей силой. Существует вероятность того, что он удерживает не только души, но и людей, которые живут в доме.

— Эдгар и Ада Микс — вы про них говорите? — В голосе Джонатана снова послышались скептические нотки.

— Я, мистер Стаффорд, говорю о зависимости. Это не слишком хорошее слово, когда дело касается эмоциональной сферы. К счастью, большинство людей имеет достаточно сил, чтобы избежать подобных неприятностей. Но если человек подвержен всякого рода стрессам и навязчивым страхам…

Девон насторожилась и уцепилась за рукав Джонатана.

— Вы хотите сказать, что Флориан может иметь влияние на меня? — Это была та самая мысль, что пришла ей в голову в гостинице в достопамятную ночь и теперь не давала Девон покоя.

— Я ничего не утверждаю. Просто, зная подоплеку дела, нельзя исключать такой возможности. Так что подумайте хорошенько. Если вы не чувствуете в себе достаточно силы, чтобы противостоять Флориану, бросьте вашу затею.

— Я не могу этого сделать.

— В таком случае позвольте мистеру Стаффорду и миссис Стоун вам помогать.

— Возможно, я и сама справлюсь, — упрямо сказала Девон. Джонатан схватил ее руку и крепко сжал.

— Благодарю вас, доктор. Мы с Девон обсудим ваше предложение. Вы нам очень помогли.

— Дайте мне знать, чем закончится дело. Если бы я не был таким занятым человеком, я бы, ей-богу, сам присоединился к вашей компании!

— Вы обязательно будете в курсе того, что происходит, — пообещала Девон.

— До свидания, доктор, — сказал Джонатан и, подхватив Девон под руку быстро вывел ее из кабинета.

Не успели они пройти и нескольких шагов, как Девон повернулась к нему.

— Я начинаю думать, что мне удалось тебя убедить.

— Меня убедит только личная встреча с моим мертвым дядюшкой. Тем не менее я готов смотреть на вещи непредвзято и согласиться, что, если дух Флориана действительно существует, он может иметь отношение к несчастью с Алексом. И еще: я не желаю, чтобы с тобой случилась беда.

— Это дело касается только меня.

— Не забывай, что я владелец гостиницы. Пока я не дам разрешения, тебя и на порог не пустят. — Джонатан распахнул дверцу лимузина.

В машине Девон почувствовала себя утомленной и подавленной. Ей совсем не хотелось спорить со Стаффордом, и она даже отодвинулась от него.

— Черт бы тебя побрал, Джонатан! Как ты не понимаешь, что я обязана сделать это?

Джонатан вздохнул и коснулся ее лица легким, почти неуловимым движением.

— Извини, Девон. Ты права. Это твой проект, и тебе доводить его до конца. На твоем месте я бы поступил точно так же.

— Значит, ты дашь указание Аде Микс впустить меня в дом?

— Да, я скажу ей об этом, но только пообещай, что не станешь входить в гостиницу без меня — по крайней мере ночью.

Девон возвела взгляд к потолку.

— Ты что, шутишь? В таком случае мне просто незачем туда возвращаться.

Джонатан коснулся ее губ своими.

— Поедем-ка домой.

— Разве ты не собираешься на работу?

— Большая часть дня все равно потеряна. Я только остановлюсь и возьму необходимые бумаги — посижу над ними дома.

— У меня дома?

Серо-голубые глаза мягко засветились.

— Если у тебя нет других планов.

— У меня один-единственный план: усесться с тобой вместе на удобный диван рядом с камином и хотя бы на время выбросить из головы все эти истории про призраков.

— Это именно то, о чем я мечтал прежде всего. Забыть хотя бы на время.

Девон устало вздохнула.

— Хотя бы на сегодняшний вечер.

Глава 21

— Что-то ты сегодня непривычно грустная, — произнес Джонатан, поигрывая белокурой шелковистой прядкой волос своей подруги. Они с Девон расположились на диване перед ярко пылавшим камином и предавались безделью. Как раз перед этим они занимались любовью, потом вместе принимали душ, после чего вернулись в гостиную, чтобы отдохнуть и поболтать.

— Правда?

Он кивнул.

— Может, расскажешь, что с тобой творится? — Джонатан почувствовал, как ее тело сразу же напряглось.

— Не хочется.

— Тогда я попробую отгадать.

Девон повернулась, чтобы лучше его видеть.

— Ничего серьезного, честно.

— Так-таки ничего? — Он провел пальцем по ее подбородку, перебирая в уме все достоинства Девон. Ему нравилось ее стремление заботиться о других, нравилось тепло в ее глазах, когда она смотрела на его сына, нравилось, наконец, что она умела отвлекать его от прозы унылых будней. Она сумела пробудить в нем интерес к жизни, вытащив из спячки, в которой он пребывал все последние годы.

— Надеюсь, твое «ничего серьезного» не имеет отношения к сексуальному опыту полученному тобой в гостинице? Ты еще, помнится, отказалась обсуждать его с доктором Линдерманом…

Девон в очередной раз удивилась памяти Джонатана.

— Тогда и в самом деле не произошло ничего, стоящего внимания.

— А вот доктор Линдерман, по-моему, очень даже этим заинтересовался.

— Послушай, я правда не хочу это обсуждать… особенно с тобой.

— А почему бы и нет? Ты что, боишься, что я тебе не поверю?

— Не в этом дело. Просто тогда… тогда я была в постели с Майклом.

Джонатан чуточку пригнулся и поцеловал ее за ухом.

— Я знаю, что до меня у тебя была своя жизнь. Конечно же, мне не слишком приятно представлять тебя в постели с Галвестоном, но это все в прошлом. Я хочу узнать, что тогда произошло.

Девон вздохнула и присела на диване.

— Возможно, в этом действительно ничего нет. — Стараясь как можно меньше вдаваться в детали, она рассказала ему о призрачных руках, которые почувствовала на себе в ту ночь. — Они были большие, с загрубевшей кожей, но очень нежные. Когда все закончилось… я что-то почувствовала… что-то поняла об этом человеке. Это был иностранец с кожей оливкового цвета. На миг мне даже показалось, что это он мой любовник, а не Майкл.

— Я тебя не виню. — Джонатан постарался разрядить возникшее между ними напряжение. — Должно быть, он просто оказался лучше Галвестона.

Девон тихонько рассмеялась, чувствуя, как смущение отступает.

— Я испытала настоящий экстаз, Джонатан. Это было великолепно. Я вроде бы понимала, что все это только мои эротические фантазии, но временами мне казалось, будто в комнату каким-то неизвестным образом проник посторонний и именно с ним я занимаюсь любовью.

— А это точно не был Флориан? Линдерман, помнится, упомянул, что призраки имеют возможность принимать самые разные внешние формы.

— Нет, только не Флориан. В нем чувствовались доброта и нежность, а от Флориана не исходит ничего, кроме злобы.

По широкой спине Джонатана пробежал холодок. От всего этого сильно отдавало сумасшедшим домом. Нагромождение событий казалось сюрреалистическим и абсолютно неправдоподобным. Тем не менее обнаружившиеся свидетельства обратного нельзя было не принимать во внимание.

— Было это или нет, — сказал он наконец, — мне бы не хотелось, чтобы ты волновалась по этому поводу. Это никак не может отразиться на наших отношениях и не связано с тем, что ты затеяла.

Девон снова улеглась на диван и прильнула к нему.

— Ты во всем прав. Кто знает, может быть, этот образ мне навеяла атмосфера самого дома? А может просто у меня в голове все перемешалось самым причудливым образом?

— Мне бы хотелось попросить тебя об одолжении, — решил сменить тему Джонатан.

Девон выразительно посмотрела на него сквозь длинные ресницы.

— И о каком же?

— До Рождества осталось совсем немного времени, а мы далеко не все купили. Так вот, мне хочется, чтобы ты пока отложила это дело. У тебя, в конце концов, есть «Следы», и кроме того, мы могли бы проводить больше времени вместе. Праздники вдвоем — разве это не здорово?

— Ты собираешься украшать квартиру к Рождеству?

— Думаю кого-нибудь нанять. Все это очень важно для Алекса — елка, стеклянные шары, гирлянды и прочее…

Девон без особого восторга выслушала его слова.

— У меня есть идея получше. Почему бы нам самим не украсить обе квартиры, твою и мою? Алекс будет помогать нам во время уик-эндов. Я уверена, ему понравится.

Джонатан на мгновение задумался. За исключением готовки, которой он изредка занимался, ему давно не приходилось выполнять никакой домашней работы.

— Хорошо, — сказал он, улыбнувшись. — Завтра после работы отправимся по магазинам. Купим две елки, гирлянды, разноцветные лампочки…

— Маленькие лампочки белого цвета, — поправила его Девон. — Они создают ностальгическое настроение… ну прямо как крошечные свечи.

— Отлично. Пусть будут маленькие и белые. Но еще обязательно большие цветные шары, хорошо?

Она кивнула.

— И мишуру.

Джонатан улыбнулся, заметив, что Девон овладело почти что детское волнение.

— Ну конечно, какая же рождественская елка без мишуры? Девон положила руки ему на шею.

— Как здорово мы все придумали. — Потом она наклонила голову и поцеловала Джонатана.

Это и в самом деле было здорово, по-домашнему и очень романтично. К тому же в этом начинало ощущаться определенное постоянство. На мысли о постоянстве наводил и крючок, который Девон сама приколотила в ванной, чтобы вешать на него одежду Джонатана.

Невольно Стаффорд задумался о будущем. Впервые за долгое время он принялся анализировать возможные последствия присутствия Девон в его жизни. В самом ли деле ему хотелось, чтобы между ними установились прочные отношения? И как в этом случае изменятся привычные рамки его существования? А ведь есть еще семейный бизнес — дело всей его жизни.

Наконец, что будет при этом с Алексом?

Как бы он ни любил Девон, как бы ни хотел обладать ею, как бы ни восхищался этой женщиной, в первоначальные планы Стаффорда не входило строить отношения с ней на семейной основе. Его также очень беспокоило, что, пока он встречается с Девон, не разобранные бумаги на его столе множатся и уже дошло до того, что он стал опаздывать на работу.

Его женитьба на Ребекке закончилась крахом только потому, что он пытался совместить личную жизнь с той тяжелой ответственностью, которую налагали на него заботы о делах предприятия, со временем превратившегося в концерн. Кроме того, Джонатану не слишком хотелось приводить в дом другую женщину. Его сын мог привыкнуть к ней, подружиться с ней и даже ее полюбить — а потом потерять в одночасье.

Джонатан лежал неподвижно, погруженный в размышления, в то время как Девон прикорнула, прижавшись к его широкой груди. Впрочем, куда бы ни завели их в будущем эти отношения, он знал одно время волноваться еще не приспело. Впереди маячили рождественские праздники, радовавшие Девон, словно малое дитя, да и Алекс тоже ждал их с нетерпением. Поскольку Девон решила на время отложить навалившиеся на нее заботы, то и Джонатан тоже мог себе это позволить. Вот когда рождественские каникулы закончатся, тогда он и вернется к рассуждениям об ответственности, правильности выбора и тому подобным вещам.

Поставив на этом точку, Джонатан погрузился наконец в глубокий сон.

Рождественские праздники для Девон в этом году выдались особенные. Джонатан накупил кучу сверкающих елочных игрушек, а вскоре принесли и саму елку, и в комнате запахло чуть горьковатым ароматом смолы. Когда на уик-энд приехал Алекс, они все трое вместе принялись за изготовление шариков из воздушной кукурузы и тоффи — конфет из сахара и масла. Готовил в основном Джонатан. Хотя сладости у него не очень получались, все остальное, к радости и удовольствию Девон, он умел делать со сноровкой настоящего кулинара.

Пока Джонатан возился на кухне, Девон украшала стол еловыми веточками, а Алекс нанизывал на нитку ягодку за ягодкой алые, словно капельки крови, клюквинки, чтобы потом, вместе с маленькими золотистыми шариками, повесить их на пышную охапку веток, которую установили в вазе на каминной полке.

— Посмотрите, как здорово получилось, — радовался Алекс. — И почему мы этого раньше не делали?

Девон улыбнулась. Ей нравилось, что отец и сын разделяли ее радость, и она надеялась, что это положит начало новой традиции, которая будет продолжена в следующем году.

— Раньше у папы была чертова прорва работы, — извиняющимся тоном пробормотал Джонатан. Он как раз укладывал под елку два больших пакета с подарками, стараясь замаскировать их так, чтобы Алекс ничего не заметил. Джонатан явно смущался, но Девон отлично понимала, что он наслаждается праздником ничуть не меньше ее.

Всю предрождественскую неделю они провели в хлопотах: ходили по магазинам, складывали в коробки и упаковывали подарки, договаривались со своими близкими, как лучше и веселее встретить Рождество. Позвонила Кристи и предложила встретиться с Сарой Стоун, но Девон, верная слову, данному Джонатану, отложила встречу на среду следующей недели.

— Хорошо, — мстительно сказала Кристи, — но учти, я тоже хочу при этом присутствовать.

— Тем лучше. Я буду чувствовать себя увереннее, ведь вы с Сарой Стоун подруги. Кроме того, я хочу, чтобы ты познакомилась с Джонатаном.

— Неужели он пойдет с тобой?

— Обязательно!

— Фантастика! Просто умираю от любопытства!

Встречу назначили на семь вечера в среду после праздников — Алекс к тому времени снова должен был вернуться в клинику, а Джонатан собирался приехать с работы пораньше. В ответ на послания с вопросами, придуманными Девон, от постояльцев гостиницы в Стаффорде стали приходить письма.

Большинство из тех, кто когда-то обитал под ее крышей, ответили, что их пребывание там было не слишком приятным, а двое откровенно жаловались на мрачную обстановку в доме.

— А я-то надеялся, что эта Микс устроит в гостинице райский уголок, — проворчал как-то вечером Джонатан, откладывая в сторону стопку писем.

— В каком-то смысле она неплохая хозяйка. Придумала рекламу, которая отлично привлекает клиентов. Беда в том, что никто из прежних постояльцев туда больше не возвращается.

— И ты, стало быть, думаешь, что все дело в доме, а не в нерасторопности Миксов?

— Мне кажется, то и другое каким-то образом связано.

— Очень надеюсь, что это так. Иначе мне придется их уволить.

Двумя днями позже Девон получила новую порцию посланий, среди которых ее внимание привлек ответ некоего господина из Пенсильвании. Он, в частности, писал:

«В жизни туда не вернусь. Не сомкнул глаз половину ночи. Все слушал плач какого-то ребенка. А ведь говорили, что в гостинице останавливаются только взрослые и никаких детей!»

Когда Девон показала этот отзыв Джонатану, тот задумчиво сдвинул брови.

— Чрезвычайно интересно, особенно принимая во внимание то, что Ада не больно ласкова с детьми и в жизни их на порог не пустит. За исключением, разумеется, собственного сына.

— Так у Ады есть сын?

— Настолько взрослый, что уже ходит в колледж. Вряд ли он способен плакать по ночам.

— Да, ничего похожего. Как ты думаешь, есть смысл читать все это дальше?

— После праздников, — напомнил ей Джонатан. — А сейчас я бы не отказался отведать твоего пирога.

— Он вот-вот будет готов. — Девон с притворной озабоченностью нахмурилась. — А может, тебе не есть его вовсе? Я не хочу, чтобы ты потолстел.

Джонатан обнял ее за талию.

— Не волнуйся. Мы в любой момент можем пойти в спальню и сбросить несколько ненужных калорий.

Канун Рождества они провели с родителями Девон. Алекс все время был вместе с ними, и мать Девон просто влюбилась в мальчика. Она закармливала его булочками и конфетами и без конца квохтала над ним, как наседка.

— Такой милый мальчуган. — Юнис принялась накладывать Алексу вторую порцию пирога с мясом. — Знаешь, малыш, если бы обстоятельства сложились по-другому, сейчас у Девон, вероятно, был бы точно такой же очаровательный мальчик. — Она вздохнула и бросила в сторону Девон многозначительный взгляд. — Я всегда хотела внука.

— А я вот свою бабушку Уинстон почти не вижу, — сказал Алекс. — Хотя она и присылает мне прекрасные подарки.

Мать Ребекки. Почти такая же любительница светских раутов, как и ее дочь.

— Иногда она приезжает к нам по воскресным дням, но очень редко.

— Хочешь, приезжай ко мне — в любое время, — сказала Юнис и улыбнулась. Ее худенькое личико засветилось добротой и сочувствием.

Девон знала, что мать всегда любила детей и ей хотелось иметь внуков, но только сейчас она поняла, до какой степени это было для нее важно.

— Пирог просто замечательный! — заявил Джонатан, стараясь незаметно сменить тему разговора. — Возможно, он даже вкуснее, чем тот, со сливками…

Юнис просияла. Гости к тому времени уже покончили с чрезвычайно сытным и обильным ужином, всегда подававшимся в канун Рождества и состоявшим из ветчины, горошка с морковью, огромной миски картофельного пюре с маслом, пирога и только что испеченных булочек. Они перешли в гостиную, где каждый из присутствующих получил подарок. Через минуту пол был покрыт грудами упаковочной бумаги, обрывками фольги, красных и зеленых шелковых ленточек и пустыми картонными коробками.

Девон подарила родителям кое-что из новомодной кухонной утвари и еще спортивный пиджак отцу и халат и шлепанцы матери. Кроме того, мать получила кашемировую шаль, а отец — пенковую трубку.

Ей они вручили золотые серьги и белоснежный свитер из ангоры.

— Какие вы милые, мамочка и папочка! — сказала Девон, обнимая их по очереди.

Джонатан, судя по всему, несколько удивился, когда обнаружил под елкой подарки для себя и Алекса, хотя он сам тоже кое-что приготовил для родителей Девон. И уж совсем он был польщен, когда, открыв свой пакет, увидел удивительно красивый шарф ручной вязки в тон тому самому пальто, в котором в первый раз зашел к родителям Девон. Алекс же получил пару красных вязаных перчаток.

— Красивые, — сказал мальчик, немало довольный тем, что кто-то постарался ради него. — Большое вам спасибо.

Вечер получился замечательный, и Джонатан с Девон поняли, что Фицсиммонсы очень надеются на то, что их отношения продолжатся и впредь. Правда когда они поехали домой. Девон показалось, что Джонатан был слегка раздражен, но она решила не обращать на это внимания.

Рождественский день тоже прошел как по маслу. Поскольку Алекс был на праздники отпущен домой, Девон решила было отсидеться у себя, но Джонатан в десять часов утра заехал за ней и они все вместе поехали в Саутгемптон. Девон уселась на заднее сиденье лимузина, и Джонатан поцеловал ее в щеку.

Первым начал разговор Алекс, которому не терпелось поделиться радостью по поводу подаренного отцу рисунка.

— Папочке очень понравилось. — Мальчик буквально сиял от удовольствия.

— Ничего удивительного, сын. Твоя картина действительно впечатляет, — сказал Джонатан и взглянул на Девон. — Спасибо, что помогла.

— Алекс все делал сам. Честно говоря, мне его работа тоже нравится. К тому же мы оба получили удовольствие от процесса ее создания.

Алекс широко улыбнулся.

— Девон многому меня научила. Мне бы хотелось, чтобы она и дальше ходила ко мне в клинику.

По выражению лица Джонатана Девон поняла, что эта идея не слишком его воодушевила.

— Я пока ужасно занята, Алекс. Может быть, мы будем иногда встречаться по уик-эндам, когда ты приезжаешь домой?

Джонатана, судя по всему, это устраивало. Повернувшись к сыну, он довольным голосом сказал.

— Наши с тобой подарки подождут до вечера. Мы откроем их, когда вернемся домой. А ты сегодня останешься со своими кузенами.

Девон сразу поняла, что Джонатан хочет остаться с ней вдвоем, и ее глаза засветились.

— Посмотри, папочка, снег пошел! — воскликнул Алекс и высунул руку из окна автомобиля. Действительно, за окном замелькали белые пушистые хлопья.

Джонатан нагнулся к окну, чтобы поглядеть на снегопад.

— Славное Рождество!

— Мне нравится, когда идет снег! — с волнением заявил Алекс.

— И мне тоже, — сказала Девон, которая радовалась белым пушистым хлопьям ничуть не меньше мальчика.

— Я очень надеюсь, что у нас не будет проблем с возвращением домой, — вмешался в разговор Генри.

Впрочем, на то, что поднимется снежная буря, было не похоже.

Всю дорогу до Лонг-Айленда снег падал медленно и важно, покрывая землю и придавая ей торжественный, нарядный вид. Поскольку никаких снежных заносов не было и в помине, поездка до Саутгемптона прошла без малейших осложнений.

Они свернули с главной дороги, проехали через лежавший по соседству город и достигли Мидоулейн. Яркие огни большого белого дома, пробивавшиеся даже сквозь снегопад, придали загородной усадьбе Стаффордов сходство со сказочным дворцом. Когда они вышли из машины и помогли Алексу справиться с его креслом и выкатиться на простор, Джонатан представил Девон своей сестре Мэдди и ее мужу Стивену, после чего один за другим были представлены все английские кузены Алекса.

— Рада познакомиться с вами. Давно мечтала об этом, — сказала Девон.

— Мы тоже очень этого ждали, — ответила Мэдди за все семейство, после чего Джонатан увлек Девон в дом, перед которым сверкала огромная елка, украшенная как невеста. Изнутри на окнах дома красовались рождественские картинки, там и сям были разбросаны груды еловых веток, перетянутых алыми лентами. Все выглядело очень элегантно и отличалось отменным вкусом.

— Джонатан мне много о вас рассказывал, — сказала Мэдди, когда ее брат вышел.

— Надеюсь, он говорил только хорошее? — Вы знаете, он постоянно о вас думает.

— Правда? — От Девон не укрылся подозрительный блеск в синих глазах Мэдди. — Мы вместе чудесно проводим время.

— Рада это слышать. Джонатану не очень-то везло с женщинами, и мне бы не хотелось, чтобы ему пришлось страдать снова.

Женщинам приходится страдать куда чаще мужчин, подумала Девон, однако вслух этого произносить не стала.

В конце концов Девон решила, что сестра Джонатана ей нравится. Муж Мэдди, Стивен, который вел себя галантно едва не до приторности, очевидно, был без ума от своей дражайшей половины. Что же касается их трех сыновей, то Девон решила, что они настоящее сокровище и отрада родителей.

— Извини меня, сестренка. — Джонатан подошел к камину, где все они расположились, наслаждаясь рождественскими хоралами, доносившимися из радиоприемника, — я на минутку похищу у тебя Девон.

Мэдди изобразила на лице понимающую улыбку, а Джонатан, взяв Девон за руку, провел ее в маленькую комнату с очень высокими потолками и огромным, выходившим на пляж окном.

— По-моему, вы уже знакомы. — Он подвел Девон к сидевшей у окна пожилой женщине, с большим вниманием наблюдавшей за тем, как за стеклом падали мягкие снежные хлопья. Старушка, словно не замечая их присутствия, безмятежно продолжала свои наблюдения.

— Тетушка Стелл? — тихо произнесла Девон, и та, словно очнувшись, наконец повернулась к ним. — Джонатан, — улыбнулась тетушка Стелл и обняла племянника, который ответил ей не менее теплым объятием.

— Я задремала и даже не слышала, как вы вошли…

— Тетушка Стелл, это Девон Джеймс. Мне кажется, вам уже приходилось встречаться.

Тетушка Стелл, близоруко прищурившись, перевела глаза на стоявшую рядом молодую женщину.

— Здравствуйте, моя дорогая, рада вас видеть, — произнесла она с улыбкой.

Девон нагнувшись, с осторожностью приняла в свои ладони хрупкую руку старушки и с удивлением почувствовала, что в этой маленькой и теплой руке сохранилось еще порядочно силы.

— Приятно встретиться с вами вновь, тетушка Стелл. Джонатан принес стулья, и они с Девон уселись.

— Алекс с тобой приехал? — спросила тетушка Стелл у Джонатана.

— Он ждет пока ты проснешься.

— И как он?

— Отлично.

Тетушка Стелл поджала губы.

— Вряд ли состояние мальчика можно назвать отличным, пока он прикован к этому проклятому креслу, Джонатан. Подумай и снова ответь на мой вопрос.

Джонатан что-то проворчал себе под нос, но взгляд, брошенный им в сторону тетушки, говорил о том, что он меньше всего хочет вызвать ее неудовольствие.

— Его состояние не лучше и не хуже, чем обычно. Я дал доктору Реймонду еще шесть месяцев, после чего заберу парня домой. А что делать потом… Честно говоря, я и сам не знаю.

— Прежде всего не сдаваться. — Тетушка Стелл похлопала племянника по красивой смуглой руке. — Мы просто обязаны найти способ достучаться до мальчика.

Джонатан кивнул.

— А теперь, Девон, я хочу узнать, как продвигается ваша работа. Надеюсь, вы не позволили этому молодому интригану вас остановить?

Девон улыбнулась.

— Напротив, Джонатан немало мне помог.

— Что ж, очень мило с его стороны.

— Джонатан боится, что газеты снова раздуют это дело, как в прошлый раз.

Серебряные бровки тетушки Стелл сошлись на переносице.

— Думаю, такой оборот дела не следует упускать из виду. Я не меньше Джонатана волнуюсь за мальчика.

Девон знала, что вопрос о судьбе несчастной Энни Стаффорд не вызовет особого восторга ни у тетушки Стелл, ни у Джонатана, но, проговорив еще какое-то время, она решилась-таки его задать.

— Тетушка Стелл, что, если мы немного поговорим об Энни?

Услышав это, Джонатан наморщил нос, но препятствовать Девон не стал.

Тетушка Стелл нахмурилась.

— Я думаю так: уж если Джонатан согласился вам помогать, то мне сам Бог велел.

Девон пододвинула свой стул поближе.

— В прошлый раз вы упомянули кое-что, и это до сих пор не выходит у меня из памяти.

— Что именно, дорогая?

— Вы сказали, что Энни все-таки узнала, что такое счастье. Что вы имели в виду? Ведь она, судя по всему, была одинокой — откуда же взяться счастью?

— Энни очень хотелось детей, но их у нее никогда не было, это правда. Мне следовало сказать об этом в прошлый раз; она забеременела от Флориана, когда ей исполнилось пятнадцать, и Флориан договорился об аборте, который в те годы являлся делом противозаконным. Тогда Энни едва не умерла. Жизнь ей удалось спасти, но она навсегда осталась бесплодной.

Джонатан с шумом втянул в себя воздух.

— Дьявольщина! — Лицо его приняло негодующее выражение. — Я очень мало знал об этой женщине. Кто мог подумать, что она носила в сердце подобную трагедию!

— А как же, тетушка Стелл, насчет ваших слов о том, что она была счастлива? — Девон надеялась, что ответ старушки позволит хоть как-то объяснить появление, в Желтой комнате человека с ласковыми руками. Энни была светловолосой, как Девон. Если предположить, что Флориан принял Алекса за Берни, то отчего этот человек не мог принять ее за Энни?

— Мне нечего прибавить к тому, что я уже сказала. Я дала слово Энни молчать о ее дальнейшей жизни и намереваюсь это обещание свято выполнять. Если бы Энни хотела, чтобы люди узнали, как она жила после того, как улизнула от Флориана, то не стала бы так далеко запрятывать свой дневник.

— Дневник? — Девон всем телом подалась к тетушке Стелл. — Энни вела дневник?

— С раннего детства. Но теперь он утерян, и, кажется, навеки. Я рада этому. Она заслуживает того, чтобы чужая рука не касалась ее записей.

Но Девон никак не могла успокоиться. Ее интересовало, в самом ли деле Энни обрела покой и счастье? Что привязывало ее к злополучному дому?

— Скажите, кто-то у нее все-таки был? — Задавая вопрос, Девон уже понимала, что ответа не услышит.

Тетушка Стелл только улыбнулась и, отвернувшись к окну, принялась вглядываться в мельтешившие за окном снежные хлопья.

Девон поднялась и пожала руку старой женщине.

— Доброго Рождества, тетушка Стелл.

Старушка повернула к ней седую голову и добродушно произнесла:

— И тебе, деточка, счастливого Рождества. Хочу заметить, что моему племяннику очень с тобой повезло. — Потом она снова отвернулась к окну.

Они покинули комнату в абсолютной тишине и аккуратно прикрыли за собой дверь.

— Не следовало мне беспокоить ее, — сказала Девон, когда они шли по коридору.

— Я так не думаю. Признаться, раньше я недооценивал свою тетку. А ведь она умная, интеллигентная женщина, и возраст не в силах что-либо тут изменить. Более того, мне кажется, ее вечный отрешенный взгляд за окно — не более чем умный ход, который она использует, чтобы отделаться от докучливых посетителей.

Девон усмехнулась.

— Стелл рассказывала мне, что отец много лет назад подарил ей красную лошадку-качалку, и в детстве она очень любила на ней раскачиваться. Потом, когда тетушка переехала в старый дом, на этой лошадке качался Алекс, приезжая к ней в гости. Когда начался пожар, лошадка эта сгорела, как и любимое кресло-качалка тетушки Стелл.

— Вот вам, пожалуйста, новые жертвы Флориана.

— Может быть. Даже если дом поджег не он, все равно ему самое место в аду, и чтобы отправить его туда, я готов содействовать тебе всеми силами.

Рука об руку они вошли в гостиную. В доме царило радостное настроение. Девон не потребовалось много времени, чтобы сделаться здесь своей, но Джонатана это почему-то раздражало. Девон даже подумала, не приревновал ли он ее к Алексу, который в течение почти всего вечера не отходил от нее, вернее, не отъезжал.

Когда они покидали гостеприимное семейство, Мэдди и Стивен обняли их на прощание, причем Мэдди выказала по отношению к брату особенную нежность.

— Давненько мы так весело не проводили время. Наконец-то мы смогли собраться вместе и поговорить.

— Да, получилось просто чудесно. Будем надеяться, что на следующий год все удастся не хуже.

— Я бы хотела, чтобы ты приехал к нам в Англию. Стаффорд улыбнулся.

— Ты когда собираешься домой?

— Сразу же после Нового года. Мы хорошо повеселились, лети побывали на рождественском балу; пора и честь знать.

— Пора так пора. — Джонатан снова обнял сестру. — Мне будет очень тебя недоставать.

Они вернулись к Джонатану довольно рано. Едва войдя, он сразу же подхватил ее на руки, отнес в спальню и, сорвав с нее одежду, уложил в постель.

Несколькими часами позже, лежа на кушетке перед камином, они обменялись рождественскими подарками. Девон подарила Джонатану браслет для часов, украшенный бирюзой и бриллиантами, Джонатан же преподнес ей бриллиант в два карата, прикрепленный к тонкой золотой цепочке.

— Мне так нравится эта вещица, Джонатан. Она просто очаровательна, — произнесла Девон, разглядывая украшение.

— Этот кулон тебе очень к лицу. — Джонатан застегнул цепочку на шее Девон и слегка отодвинулся, чтобы оценить блеск камня.

Потом они поужинали жареной индейкой, которой их снабдила Мэдди, и снова улеглись в постель. Любовные ласки Джонатана показались Девон еще более страстными, чем прежде, и это заставило ее задуматься над тем, что скорее всего Джонатан неспроста так усердствует.

Перед тем как уснуть, Джонатан сообщил ей, что ему нужно на пару деньков слетать в Калифорнию и выяснить положение дел в «Пасифик Америкэн».

— Я очень старался отложить эту поездку, но время не терпит.

Девон даже не пыталась скрыть своего разочарования.

— Но ты вернешься в среду — ведь у нас назначена встреча с Сарой Стоун?

Джонатан обворожительно улыбнулся.

— Дом с привидениями продолжает тревожить и мое воображение.

Девон заснула в его объятиях, но, когда она на следующее утро пробудилась, выяснилось, что Джонатана рядом уже нет.

Глава 22

Время словно остановилось. Разразившаяся снежная буря затянула небо и землю непроницаемой пеленой и вызвала бесконечные пробки на улицах. Стаффорд позвонил только один раз, сказав, что занят по горло и не имеет даже минуты свободной. Девон не очень-то ему верила — в голосе ее недавнего пылкого любовника теперь слышались отстраненность и настороженность. С самого кануна Рождества она почувствовала, что Джонатан стал от нее отдаляться, и это несколько испортило ее впечатления от чудно проведенного праздника.

В среду днем Джонатан позвонил ей снова. Выяснилось, что он задерживается и приедет сразу же в «Потустороннюю книгу». На предложение же прислать за ней Генри Девон ответила отказом, решив, что ей будет проще доехать на такси.

Она надела коричневые твидовые брюки, коричневый, грубой вязки, свитер. Тяжелый кожаный пояс низко покоился на ее бедрах, а ноги утопали в теплых сапогах из мягкой кожи. Подхватив коричневую кожаную сумку и запакованный в серебристую бумагу рождественский подарок для Кристи, Девон поспешила к выходу.

Когда она подъехала к магазину, у входа ее уже ожидала Кристи. Они на ходу обменялись подарками, после чего Кристи выразительно посмотрела на подругу.

— А где же Джонатан?

— Он предупредил, что опоздает. — Девон попыталась улыбнуться, но улыбка у нее получилась вымученная. — Думаю, он будет здесь с минуты на минуту.

Глаза Кристи впились в лицо Девон:

— Эй, надеюсь, вы не поссорились за время праздников? Я-то думала, что у вас все просто великолепно…

Девон только вздохнула.

— Джонатан стал нервничать в последнее время, а в чем дело, ума не приложу.

— Старая песня под названием «Господи, во что это я вляпался». Черт бы побрал всех этих мужиков. Они такие…

— Знаю. Сволочи.

— За исключением Франциска, конечно. — Удивительное дело, но Кристи при этих словах зарделась.

У Девон глаза на лоб полезли.

— Что это с тобой? Неужели влюбилась?

— А если и так? Я их всех люблю, особенно поначалу.

Девон некоторое время внимательно рассматривала подругу. Глаза у той казались чуточку больше, чем обычно, а на щеках распустились розы.

— Чувствую, на этот раз тебе так просто не отвертеться. Должно быть, этот маленький итальянец просто неотразим.

Кристи мигом сделалась серьезной.

— Так оно и есть. Он умный и добрый, у него отличное чувство юмора. Я очень надеюсь, что он сделает мне предложение.

Девон склонилась к подруге, обняла ее и поцеловала.

— В таком случае я стану надеяться вместе с тобой.

— А как Джонатан?

— Джонатан?

— Ты хочешь за него замуж? Девон вздохнула.

— Н-нет. По крайней мере не сейчас. Хотя не знаю, кто в целом свете мог бы мне его заменить.

— Ты думаешь, что у него другое на уме?

— Кто знает? Джонатан так сильно изменился. По-моему, он начал от меня отдаляться.

— В жизни все меняется. Может быть, в конце концов он придет в себя.

— Может быть.

— А может, уже пришел… — Взгляд Кристи уперся во входную дверь, и в этот момент зазвонил колокольчик.

— Джонатан! — Девон резко повернулась. Он стоял в дверном проеме, высокий, уверенный в себе, с непроницаемым выражением лица. По прошествии некоторого времени его черты смягчились, серо-голубые глаза потеплели, и он сделал шаг ей навстречу. Девон бросилась в его объятия.

— Я скучала по тебе, — сказала она. — Боже, как я по тебе скучала!

— Я тоже скучал. — Его голос звучал хрипло. Он поцеловал ее крепким, долгим поцелуем, и часть страхов, снедавших Девон, рассеялась, как дым.

Словно сквозь вату она услышала, как у нее за спиной кашлянула Кристи. Девон оторвалась от Джонатана, повернулась к Кристи и, улыбнувшись, произнесла:

— Джонатан, это моя лучшая подруга Кристи Папаополис.

— Здравствуйте, Кристи. Рад познакомиться с вами.

— Девон уже все мне о вас рассказала, — сразу сообщила Джонатану Кристи.

— Неужели? — Он вздернул бровь и с иронией посмотрел на нее.

Та чуточку смутилась.

— Ну конечно, не все…

— Очень на это надеюсь.

Девон вспыхнула, а Кристи от души расхохоталась. Некоторое время они стояли и просто болтали о том о сем. Джонатан коротко рассказал о своей поездке, пожаловался на снежную бурю, встретившую его в аэропорту. Потом разговор перекинулся на предмет, ради которого они все собрались в магазине «Потусторонняя книга».

— Мне кажется, нам уже пора, — сказала Кристи. — А то Сара станет волноваться, куда это мы запропастились.

— Меня волнует похожий вопрос. В самом деле, куда это нас занесло? — с иронией произнес Джонатан, оглядывая мрачный интерьер заведения. — Лично у меня от этого местечка мурашки по спине ползут.

— Мне здесь тоже не слишком нравится, — сказала Девон. — Тем не менее, если мы хотим познакомиться с миссис Стоун, придется на время примириться с обстановкой.

— Только не мне, — ухмыльнулась Кристи. — Поскольку Джонатан все-таки пришел, я позволю себе удалиться. Надеюсь, вы оба не станете слишком уж возражать? Меня дожидается Франциск, а теперь, когда вас двое, я не больно-то вам и нужна.

— Что ж, в каком-то смысле ты права.

— Отлично. Я отведу вас к Саре и познакомлю с ней, а потом отчалю. Утром я тебе позвоню.

Стараясь не обращать внимания на удушливый запах восточных благовоний и тусклое освещение, они двинулись ведомыми одной только Кристи путями в служебное помещение. Когда Кристи постучала в узкую деревянную дверь, им открыла Сара Стоун собственной персоной.

Девон протянула руку.

— Здравствуйте, миссис Стоун. Я — Девон Джеймс, а это — Джонатан Стаффорд.

Судя по всему, Саре Стоун уже стукнуло пятьдесят. У нее были приятные, хотя и неброские, черты лица, а волосы ее — каштановые с сединой — были аккуратно подстрижены. Ее глаза удивительного золотистого цвета со вспыхивавшими в них время от времени золотыми искорками позволяли выделить ее из тысяч и тысяч пожилых женщин. Эти глаза сразу же дали Девон возможность предположить, что врать Саре Стоун — только зря терять время.

— Рада познакомиться с вами, миссис Джеймс. — Сара улыбнулась, и ее лицо вдруг сделалось очень выразительным. — Я прочитала все ваши книги.

— Да что вы говорите?

— А что здесь, собственно, такого? Или вы полагаете, что психолог должен читать только Энни Райс или Стивена Кинга?

Девон негромко рассмеялась.

— Боюсь, я никогда об этом не думала. То есть о том, что должны читать психологи.

— А о вас, мистер Стаффорд, я знаю из газет. Ваша помощь детям. нуждающимся в ортопедическом оборудовании, дорогого стоит. Я слышала, благодаря финансовой поддержке вашей семьи был достроен Университетский госпиталь…

— Это правда.

— Пока. Девон, я исчезаю. — Кристи, сохраняя на губах лукавую улыбку чеширского кота, помахала Девон рукой. — Рада была познакомиться с вами, Джонатан, — бросила она и скрылась, оставив их наедине с хозяйкой.

Сара жестом предложила гостям войти и доброжелательно улыбнулась.

— Добро пожаловать в мою убогую обитель. Комната, куда они попали, была и в самом деле довольно обшарпанной. Здесь, однако, не было ничего мрачного и пугающего. Обстановка состояла из полок, забитых папками, поцарапанного дубового стола, знавшего лучшие времена, и трех стульев, выстроившихся перед столом в ряд. Единственным, что напоминало о необычном назначении комнаты, был настенный астрологический календарь, испещренный знаками и символами.

— Кристина рассказала мне многое из того, что произошло в загородной гостинице в Стаффорде, — сказала Сара, как только они сели. — Я вовсе не собираюсь убеждать вас в истинности случившегося, а также утомлять всякого рода откровениями, но готова помочь вам разрешить проблему — в том случае, если вы мне доверитесь и если таково ваше желание.

— Нам порекомендовал обратиться к вам доктор Фрэнсис Линдерман из Принстонского университета, — солидно произнес Джонатан.

— Как же, как же, я знаю доктора Линдермана, — кивнула Сара, — вернее, его работы, и с нетерпением ожидаю выхода его последней книги.

— Вы, кажется, назвали себя психологом, но Кристи упорно именовала вас медиумом. Я не совсем понимаю… — Девон решила, что пора переходить ближе к делу.

— Просто мы, психологи, по-разному используем отпущенную нам психическую силу. Я не предсказываю будущее и не стану рассказывать вам о вашем прошлом. Мой дар заключается в том, что я помогаю несчастным неприкаянным душам и могу связываться с сущностями в том, другом мире — вот и все.

— Это радует. — Джонатан улыбнулся. — И все же мало кому не хотелось бы заглянуть за грань настоящего.

Сару его ирония ничуть не смутила.

— Будущее предсказывать трудно. Делая выбор в настоящем, мы тем самым каждый раз изменяем будущее.

— Вы утверждаете, что, даже если такая штука, как судьба или рок, существует, мы вполне в силах кое-что в ней изменить?

— Именно это я и хотела сказать.

— Да, так вот о неприкаянных душах… — Девон все старалась перевести разговор на интересующий ее предмет.

— Большинство душ желает совершить переход. Это души, которые сбились с пути. Я же стараюсь быть по отношению к ним доброй и направить их куда следует. Часто это удается…

— Но в нашем случае вряд ли, — мрачно закончил Джонатан.

— Мистер Стаффорд, каждый жизненный путь — это своего рода урок. Флориан совершил при жизни преступление, даже несколько преступлений и за них он расплатится в своей следующей жизни. Как видите, время все расставляет по своим местам.

— И что же все-таки вы можете порекомендовать человеку, явившемуся к вам за помощью? — спросил Джонатан.

— Прежде всего, я предлагаю ему подумать и решить: возможно ли рациональное объяснение того, что с ним случитесь. Если такового объяснения не находится, можно подключить группу исследователей и попробовать разобраться в физической стороне явления.

— Вы предлагаете нам измерять интенсивность электромагнитного поля на месте происшествия?

— Нет. Я уверена, что данная сущность пребывает в указанном месте, — Сара повернулась к Девон, — и удерживает души Энни и малыша Берни. В таком случае остается одно — освободить их. Для этого нам необходимо попасть в дом.

У Девон словно железным обручем стянуло грудь. Она знала, что подобное предложение последует, и одновременно надеялась, что без этого можно будет как-нибудь обойтись.

— И когда же? — поставил вопрос ребром Джонатан.

— Я предпочитаю работать по ночам — тогда мои способности проявляются наилучшим образом.

Девон чувствовала себя отвратительно; сердце ее, казалось, готово было выскочить из груди. Заметив это, Джонатан обратился к Саре.

— Можете ли вы выполнить всю работу в одиночку? — спросил он.

— Да, это возможно. — Золотистые глаза Сары остановились на Девон. — Если таково ваше желание…

Девон облизнула пересохшие губы.

— Нет… Я хочу при этом присутствовать. Не просто хочу — я должна.

— Как мы сможем убедиться, что вы вступили в контакт с этой сущностью? — спросил Джонатан не без недоверия в голосе.

— Если призрак обладает силой и волей, чтобы удерживать души других людей при себе, то это означает, что могущество его велико. Такую силу не скроешь, и вы все увидите собственными глазами. Меня тревожит, однако, что проявления его могущества и злой воли могут оказаться чрезвычайно опасными.

— О том же самом предупреждал и доктор Линдерман.

— Он абсолютно прав. Возможна физическая демонстрация по крайней мере части его могущества. Об этом непременно следует помнить, особенно в том случае, если вы не передумаете…

— Это решено. Мы участвуем, — не терпящим возражения тоном сказала Девон. — Остается только договориться о времени.

Сара выдвинула один из ящиков стола, и резкий скрипящий звук, раздавшийся при этом, заставил Девон вздрогнуть. Сара между тем достала из ящика маленький черный календарь и быстро пробежала его глазами.

— Исходя из того, что мне известно по данному делу, с визитом в старый дом следует поторопиться. Пятница на следующей неделе вас устроит?

— Джонатан? — Девон повернулась к своему спутнику.

— Я позвоню миссис Микс и распоряжусь, чтобы она в этот день никого в гостинице не принимала. Предварительные договоренности с клиентами придется отменить.

— Хорошо. Стало быть, все вопросы урегулированы. — Сара записала дату в блокноте и поднялась.

Джонатан тоже встал и помог подняться Девон.

— Спасибо, что согласились нас принять, миссис Стоун, — сказал он.

— До свидания, Сара. — Девон прошла мимо Джонатана к двери, и он последовал за ней. Выйдя из кабинетика Сары, они двинулись по узким темным коридорам складского помещения магазина и оказались в торговом зале, как раз когда прозвонил колокольчик и в магазин ворвался Генри в засыпанном снегом пальто.

— Извините, мистер Стаффорд, случилось кое-что крайне неприятное. Это касается Алекса… Только что звонили из госпиталя.

Джонатан замер.

— Что такое?

— Репортеры налетели, вот что. Должно быть, пронюхали кое-что о призраках и о книге миссис Джеймс, вот и помчались в госпиталь к Алексу за разъяснениями.

— Он сам в порядке?

— Боюсь, что нет, сэр. Похоже, это его так потрясло, что парнишка свалился в конвульсиях.

— Боже мой, — прошептала Девон.

— Мне необходимо ехать к нему. — Джонатан решительно направился к двери, но Генри остановил его, положив руку на рукав его пальто.

— Боюсь, это еще не все, сэр. Ваша тетушка, сэр. У нее сердечный приступ. Ее отвезли в больницу Майстика.

— Когда это случилось? — дрожащим голосом осведомилась Девон, каждую минуту ожидая, что ее собственное сердце разорвется на мелкие кусочки — с такой силой оно колотилось о ребра. При звуке ее голоса Джонатан резко обернулся, и она замолчала, пораженная выражением его лица. При свете зыбкого пламени свечей казалось, что лицо это принадлежало не человеку, а демону.

— Это все твоя вина! Я ведь предупреждал, что все именно так и обернется. Но у тебя была одна забота — любой ценой написать свою проклятую книгу! По твоей милости я напрочь забыл об ответственности перед близкими мне людьми. Я запустил свою работу, отказывался видеть очевидное, а вот теперь мой сын снова на больничной койке, и один Бог знает, что может случиться с тетей Стелл! — Джонатан повел рукой, словно клинком меча, указывая на висевшие на стенах то тут, то там плакаты всевозможных оккультных обществ. — Ты только посмотри на это! Что, спрашивается, я здесь делаю? Никогда — слышишь? — никогда мне не следовало мешаться в это дело! Ты разрушила мою семью!

— Выслушай меня, Джонатан! Я ни единым помыслом не покушалась ни на честь, ни на здоровье членов твоего семейства и ни в малейшей степени…

— Хватит! Ни единого слова больше — сейчас по крайней мере. — Он повернулся к ней спиной. — Я пришлю за тобой Генри как только мы доберемся до больницы. Он доставит тебя домой в целости и сохранности.

Губы Девон задрожали, но она усилием воли заставила себя посмотреть в отливающие стальным блеском глаза Джонатана.

— Прости меня. Может быть, настанет такой день, когда ты поймешь, до какой степени я сожалею о происшедшем.

Сердце у нее по-прежнему разрывалось на части, и ей только оставалось надеяться, что он не заметит ее неестественно расширившихся глаз и вздувшейся на шее вены, поднимавшейся и опадавшей в ритме бешено пульсирующей крови. Тем временем Джонатан уже шел к машине, и Девон едва удержалась от того, чтобы не броситься за ним следом, моля о прощении.

Однако вместо этого она лишь сказала, обращаясь к Генри:

— Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, я доберусь до дому сама.

— Сэр? — Генри вопросительно посмотрел на Джонатана.

— Как ей будет угодно… — Даже не взглянув на Девон, он быстро сел в машину. Когда лимузин скрылся в снежной мгле. Девон понадобились все ее силы, чтобы сделать несколько шагов и выйти за пределы магазина. Она остановилась на краю тротуара и подняла руку, подзывая машину, а снежные хлопья кружились вокруг нее, словно рой рассерженных пчел, и неровные толчки сердца эхом отдавались в ушах.

Девон не помнила, кто и как довез ее домой. Единственной ее целью было побыстрее войти в квартиру и сразу же позвонить в клинику Вудленда.

— Просим извинить нас, — ответил ей женский голос, — по нам даны инструкции, запрещающие передавать кому-либо информацию о состоянии здоровья Алекса Стаффорда. — Женщина говорила вежливо, но было ясно, что никакие мольбы не смогут ее поколебать.

Девон нажала на рычаг и тут же отпустила его снова, чтобы с помощью справочной службы узнать номер телефона больницы в Майстике, куда перевезли тетушку Стелл. Там ей сообщили, что состояние здоровья Эстель Стаффорд Меридит близко к критическому и что пациентка проходит курс интенсивной терапии.

Закончив разговор, Девон некоторое время сидела, сжав руками голову. В ее ушах все еще звучал щелчок в телефонной трубке, разом отделивший ее от остального мира, а в душе царили чувство вины и полнейшая опустошенность. Боль, разом нахлынувшая на нее, была непереносимой.

Джонатан пытался ее убедить. Он пытался дать ей взятку. Он взывал к ее разуму. Он молил ее оставить это пагубное занятие, предсказывал, какие печальные последствия оно может иметь, в особенности для него и для его сына, — все напрасно. Она ничему не желала верить.

И вот теперь она его потеряла. Она знала наверняка, что он к ней больше не вернется. Девон неверным шагом побрела в спальню. Словно пойманная птица, бились у нее в мозгу слова Сары Стоун о выборе, который может изменить течение всей жизни. Если бы только ей было позволено вернуться назад и поступить иначе… Увы. сделанного не вернуть.

Девон уныло тыкала вилкой в горку безвкусного синтетического пюре, составлявшего часть готового обеда в пакете, украшенном надписью «Перед употреблением разогреть». Ей трудно было поверить, что именно сейчас люди по всей Америке, да и по всему миру, готовились отметить приход Нового года. Она даже не могла заставить себя хотя бы краем глаза посмотреть на демонстрировавшийся по телевизору торжественный вечер, где кружившиеся в танце пары торопили приход Нового года. Девон же знала одно: все это будущее обещало ей только новую душевную боль.

Она в очередной раз позвонила в клинику Вудленда, и ей наконец ответили, что Стаффорд-младший наконец пришел в себя. Слава Богу, хотя бы Алекс вне опасности.

Почувствовав некоторое облегчение, Девон откинулась на спинку кресла и перезвонила в больницу Майстика.

— Не могли бы вы дать мне справку о состоянии здоровья Эстель Стаффорд Меридит? — попросила она.

Дежурная сестра, судя по всему, принялась просматривать имевшиеся в ее распоряжении данные, и Девон явственно слышала шелест страниц.

— Простите, я сейчас соединю вас с доктором Райнманом.

Снова изменения! Прежде они сразу же сообщали, что состояние здоровья тетушки Стелл остается критическим. Девон в напряжении ожидала, когда Райнман подойдет к телефону.

— Вы родственница пациентки? — раздался в трубке подозрительно спокойный голос.

— Нет, но… Меня зовут Девон Джеймс.

— Мне очень жаль, миссис Джеймс, но я должен вам сообщить, что миссис Меридит отошла в мир иной. Это случилось в шесть часов вечера.

— Боже мой! — Горло у Девон перехватило от ужаса. Ей хотелось спросить, не ошибся ли врач, но в глубине души она знала, что так и есть. — Спасибо. Извините за беспокойство.

— Какое может быть беспокойство, миссис Джеймс? Я был бы рад сообщить вам более приятное известие…

— До свидания, доктор.

Девон повесила трубку, положила голову на край стола и, рыдая, на чем свет стоит проклинала себя. Прошло несколько часов, прежде чем она набрала номер телефона Джонатана, но услышала лишь размеренный голос автоответчика. Она оставила ему сообщение, после чего перезвонила ему на работу. Она знала, что он не ответит и никогда не простит ее.

Да она и сама не собиралась ничего прощать себе.

В воскресенье позвонила Кристи, но Девон не захотела с ней увидеться. Подруга была весела и без умолку говорила о своей с Франциском помолвке. Девон же ограничилась тем, что поблагодарила Кристи за подаренное на Рождество белье, которое, правда, оказалось на размер больше, чем требовалось.

В понедельник она снова позвонила Джонатану в офис Отозвалась Ди Уиллис.

— Извините, миссис Джеймс, мистера Стаффорда на этой неделе в офисе не будет.

— Скажите, вы передали ему, что я звонила?

На другом конце провода установилось тягостное молчание.

— Мистер Стаффорд был так занят…

Девон прикусила губу, чтобы не разрыдаться в трубку.

— Вы можете мне назвать дату похорон?

— В час дня в среду. Похороны состоятся на кладбище, что за методистской церковью в Стаффорде.

— Спасибо. — Девон тихо положила трубку. Потом она уже не могла вспомнить, сколько просидела неподвижно — без чувств, без мыслей… Знала только, что ни работать, ни спать она не в состоянии. Слезы тоже не помогали, но Девон, начав плакать, никак не могла остановиться.

Во вторник ей сделалось настолько не по себе от постоянных слез и нервного напряжения, что она вышла на улицу и поймала первое попавшееся такси. Девон намеревалась дернуть в магазин подарок Кристи, но на самом деле это был всего лишь предлог для того, чтобы выбраться наконец из дому. Она готова была ехать куда угодно, только бы глотнуть немного свежего воздуха и сменить ненадолго гнетущую обстановку своей квартиры.

В «Саксе» служащие были заняты тем, что убирали остатки рождественских украшений и декораций. Сверкающие гирлянды и цветные воздушные шары напомнили Девон о чудных днях, которые она провела вместе с Джонатаном. Теперь гирлянды уже несколько потускнели, а многие шары были разбиты. Это было в известной степени справедливым, поскольку ее собственный мир, некогда ослепительно сверкавший, тоже раскололся и даже его осколки не излучали былого блеска.

Направляясь в отдел женского белья, Девон неожиданно столкнулась с высоким человеком, двигавшимся ей навстречу.

— Извините. — Мужчина нагнулся, чтобы поднять коробку с бельем, выпавшую из рук Девон.

— Бог мой, Майкл? — Девон даже отступила на шаг.

— Девон? — ухмыльнулся тот. — А я вот все думал, когда же пересекутся наши пути-дорожки?

— В таком случае я бы не стала делать ставку на «Сакс». — Девон старалась, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. — Пожалуй, я бы стала тебя разыскивать в «Шератоне» или «Мариотте», где подают резиновых цыплят, до которых ты такой охотник.

— Это место ничем не хуже — ведь мы оба любим дорогую одежду.

— Что ж, может, ты и прав.

— Ты часом не больна? Выглядишь не самым лучшим образом.

— Не то чтобы больна… — Девон слабо улыбнулась. — Пожалуй, была больна. Теперь все отлично. Ну а как ты? Встречаешься с кем-нибудь?

Лицо Майкла осветилось, и этот внутренний огонь придал ему моложавый вид.

— Как же, как же. Помнишь Каролину Холкомб — она дочь Холкомба, того самого…

— Ужасного богача? Да, действительно, как я могла забыть?

Майкл расцвел и заулыбался, напомнив Девон, что, когда хотел, мог быть совершенно очаровательным человеком.

— Ты, надеюсь, не ревнуешь? Знаешь, если у тебя со Стаффордом ничего не выйдет, мы с тобой могли бы…

— Каролина — отличная женщина. — Девон вспомнила, наконец, мисс Холкомб и решила, что они с Майклом удивительно подходят друг другу. — Я очень за тебя рада. Уверена, что у вас все сложится удачно.

— Между прочим, я ведь это не зря сказал.

— Буду иметь в виду. — Девон не хотелось быть невежливой. На самом деле все, что она когда-либо испытывала к Майклу, ушло безвозвратно. — Будь здоров, Майкл.

Он нагнулся и поцеловал ее в щеку.

— До свидания Девон.

Глава 23

— Не забудьте надеть. — Речь шла о пальто, которое Ди Уиллис держала в руках, готовясь накинуть его на безупречный черный костюм, прекрасно сидевший на Джонатане. Стаффорд с отсутствующим видом сунул в рукав одну руку, но Ди была слишком маленького роста, поэтому не смогла как следует помочь ему и на другое плечо пришлось натягивать пальто самостоятельно. Наконец он двинулся к лифту с прежним, словно застывшим, выражением на лице.

— Будут ли какие-нибудь особые инструкции на время вашего отсутствия? — осведомилась Ди. Это был день похорон тетушки Стелл, и ей очень хотелось поехать вместе с боссом хотя бы для того, чтобы поддержать его в трудную минуту. Но Ди знала, что наибольшую помощь Джонатану она окажет, оставаясь в офисе на своем посту.

— Что вы сказали?

Джонатан казался таким невероятно усталым, что от жалости к нему у нее сжалось сердце.

— Я спросила, есть ли у вас какие-нибудь поручения?

— Да, я только сейчас вспомнил, одно такое дело есть. — Стаффорд отбросил прядь черных волос со лба. — Позвоните вашей знакомой секретарше из компании «Три-стар-марин» и выведайте у нее, кто решил воспользоваться услугами бульварных газет, чтобы напечатать компрометирующие нас материалы. Этот ублюдок лишил нас одного из лучших заказчиков, и мне хочется знать, как его зовут.

Речь шла о договоре с «Карстэйрз интернэшнл». Появившейся в газетах сплетни вполне хватило, чтобы «Три-стар-марин» смогла переманить к себе крупнейшего покупателя изделий «Холидекс индастрис». Кто бы мог подумать, что такая мелочь, как газетная утка, в состоянии поколебать положение крупной корпорации «Три-стар-марин», конечно же, не упустила свой шанс и постаралась раздуть скандал до гигантских размеров, намекая на то, что президент корпорации Джонатан Стаффорд сошел с ума, занявшись поисками фамильных призраков. Суть, однако, была в том, что компания «Карстэйрз» просто искала предлог, чтобы разорвать контракт с «Холидекс». В «Карстэйрз», по-видимому, искренне поверили, что новый келовар от «Три-стар-марин» превосходит по всем параметрам проверенные временем отштампованные из металла изделия, которые поставляла «Холидекс индастрис».

Кризис назревал и, вероятно, произошел бы в любом случае, вне зависимости от газетных сплетен. Но теперь, когда это случилось, он стал еще одним гвоздем, заколоченным в гроб неудачно сложившихся отношений Джонатана Стаффорда и Девон Джеймс. Не только сам Стаффорд не звонил ей, но и Ди было дано указание не отвечать на звонки Девон.

— Вы собираетесь приступить к работе завтра? — спросила Ди. — Может, отдохнете еще пару дней?

После обострения болезни Алекса Джонатан почти перестал спать. Хотя мальчик поправлялся быстро, смерть тетки явилась для него новым неожиданным ударом.

— Отдыхать некогда — слишком много проблем. Я должен побыстрее их решить.

Со всем тем, что творится у тебя в душе? — Ди было очевидно, что душевная боль, которая снедала Джонатана, явилась следствием не одной только смерти тетушки Стелл, но также и его размолвки с Девон Джеймс. Возможно, Джонатан старался закрывать глаза на очевидные вещи, но истина заключалась в том, что он по уши влюбился в эту женщину. Теперь же, безжалостно вычеркнув ее из своей жизни, он собирался придерживаться этой линии поведения, то есть делать вид, будто Девон вообще никогда не существовало на свете.

И тем не менее Стаффорд страдал. Душевная мука и печать заботы проступали в каждой черточке его лица, а в глазах застыли печаль и сожаление. Но с этим Ди ничего не могла поделать. Это было не в ее силах. Джонатан как-нибудь сам справится, как справлялся со всеми своими трудностями прежде. Вот только какой ценой? Скольких лет жизни будет это ему стоить? И сколько пройдет времени, прежде чем он снова полюбит женщину — если полюбит вообще?

Ди со вздохом взглянула на своего босса — такого высокого и сильного, такого пугающе одинокого. Фамильная честь и чувство ответственности — вот два краеугольных камня, которые сделались основой его существа. Когда на него вдруг, словно из рога изобилия, посыпались несчастья, он решил, что это расплата за отступление от принципов во имя чувства к Девон. И он поторопился избавиться от этого чувства.

Стаффорд уже вошел в лифт, когда его нагнал голос Ди:

— Подождите, Джонатан, я чуть не забыла! — Ди кинулась в свой офис и вернулась через минуту с пачкой выцветших конвертов, перевязанных такой же выцветшей ленточкой. — Я нашла это на полу вашего кабинета рядом со столом. Должно быть, они вывалились из той коробки с вещами тетушки Стелл, которую вам принесли вчера…

Джонатан взял письма у нее из рук.

— Благодарю вас, Ди.

— Позаботьтесь о себе, Джонатан.

В ответ Стаффорд только кивнул. Ди заметила, с какой силой его пальцы впились в пожелтевшие письма. Потом Дверь лифта закрылась за ним.

Расположившись на заднем сиденье лимузина, Джонатан глядел в окно, едва различая сквозь туман узкую мощеную дорогу, которая вела в Стаффорд. Снег прекратился, оставив белыми окружающие леса и холмы, но и их покрывала пелена тумана.

Сидевший рядом с Джонатаном Алекс с удовольствием любовался проступавшим сквозь дымку белоснежным ландшафтом. Одетый в черный костюм и сверкающие черные башмаки, он в этот момент казался уменьшенной копией своего Отца. На щеки его снова вернулся румянец, и он выглядел вполне здоровым.

Когда Алекс услышал о смерти тетушки Стелл, то разрыдался, но ничего более страшного за этим не последовало. Джонатан даже посчитал слезы мальчика за добрый знак — ведь Алекс не плакал в течение нескольких лет, до появления в больнице Девон.

Девон. Это имя заставляло пальцы Джонатана бессильно сжиматься; каждая мысль о ней рождала у него в душе острую боль. С того момента, как Стаффорд оставил ее у порога загадочного магазинчика, не проходило дня, чтобы он о ней не думал. Перед его мысленным взором снова и снова вставали ее прекрасные изумрудные глаза, полные губы и нежный овал лица. Да, он причинил ей боль. Но знает ли она, какую боль причинила ему?!

Джонатан сжал зубы. Теперь между ними все кончено. Он не сомневался в этом с той самой минуты, как услышал о болезни сына. В прошлом он поставил на первое место работу, и жизнь ему отомстила, навечно приковав его сына к инвалидному креслу. Теперь же он забыл обо всем ради этой женщины — и снова расплачиваться пришлось Алексу.

И еще — умерла тетушка Стелл.

Разумеется, Джонатан не мог винить Девон в ее смерти. В тот день он несколько сгустил краски, связав воедино судороги Алекса и сердечный приступ тетушки Стелл. Не надо ему было этого делать. Тетушка Стелл болела уже очень давно. Возможно, приступ у нее начался, когда она узнала о новой вспышке болезни Алекса, но это не более чем догадка. Оказавшись перед лицом обрушившегося на него несчастья, он запаниковал и неправильно повел себя — теперь ему это было ясно. Впрочем, сделанного не вернешь. С их отношениями покончено.

Зато Джонатан Стаффорд по-прежнему оставался главой семейства, и вся ответственность за его членов целиком и полностью падала на него. Возможно, если бы он проводил меньше времени с Девон и больше думал о душевном комфорте тетушки Стелл ничего подобного бы не случилось…

Тем временем автомобиль притормозил у фасада методистской церкви. Джонатан помог сыну выбраться из машины, в то время как Генри доставал из багажника складное инвалидное кресло и устанавливал его на колеса. Закутав мальчика в толстый теплый плед, Джонатан усадил его в кресло и покатил по расчищенной тропинке которая вела на задний двор церкви — туда, где находилось кладбище. Зеленая брезентовая палатка укрывала недавно вынутые из земли груды мерзлого грунта. Джонатан подумал, как, должно быть, трудно было копать в эту пору могилу. Гроб тетушки Стелл стоял рядом; его полированную крышку сплошь покрывали свежесрезанные розы.

Желтые. Любимый цвет тетушки. И любимый цвет Девон, подсказало что-то Стаффорду, хотя о Девон в этот момент он вовсе не думал. Мысль пришла самостоятельно, не спросившись. Его тетушка всегда любила розы. Жаль, что ему так и не доведется узнать, что почувствовала бы Девон при виде этого благоухающего великолепия.

Краем глаза Джонатан заметил Мадлен, приближавшуюся к могиле. Сестра была одета в черное, как и ее муж. Их дети, тоже одетые в траур, были непривычно тихими.

Джонатан подошел к Мэдди и обнял ее, затем пожал руку Стивену и покатил кресло Алекса сквозь толпу к первым рядам расставленных вокруг могилы стульев.

Число пришедших проводить в последний путь тетушку Стелл все возрастало. Явились даже дамы, которые проживали вместе с ней в доме для престарелых. Прибыл и старый Элвуд Доббс, друживший с Эстель Стаффорд на протяжении последних двадцати лет. Потом появились Джинни Григгс, заведовавшая универсальным магазином городка Стаффорд, и Бьюла Дэвис, девяноста двух лет от роду, — самая старинная приятельница тетушки Стелл. Были здесь и молодые люди, те самые, с которыми тетушка Стелл занималась благотворительной деятельностью. Ради нее они проделали неблизкий путь с Манхэттена, и это наполнило сердце Джонатана гордостью за тетушку и за свою семью.

Только теперь он до конца осознал, что семейство лишилось одной из самых мудрых и уважаемых своих представительниц.

Усевшись на холодный металлический стул, Джонатан стал слушать речь священника — маленького пухлого человечка, глядевшего на мир сквозь круглые стеклышки очков в тонкой металлической оправе.

— Дорогие друзья. Мы собрались здесь для того, чтобы отдать последний печальный долг нашей самой уважаемой прихожанке, настоящей леди, Эстель Стаффорд Меридит. Тетушка Стелл, как ее называло большинство из вас, скончалась тридцать первого декабря, встретив на этой земле восемьдесят один Новый год и совсем чуть-чуть не дожив до восемьдесят второго. Но я не сомневаюсь в том, что она не роптала на Господа, за долгие годы жизни ей довелось встретить множество других, не менее славных и достойных праздников.

Священник посмотрел в свои записи и заговорил о том, насколько переменился мир с тех пор, как родилась Эстель, и о том, как ей удавалось приспосабливаться к этим изменениям. Много путешествуя, она никогда не забывала крошечного городка, где прошло ее детство.

Поскольку достопочтенный священник Перкинс сам был приятелем тетушки Стелл на протяжении около сорока лет, ему с трудом удавалось сдерживать нахлынувшие на него чувства.

— Те из нас, кто скорбит, — сказал он, — найдут успокоение в двадцать третьем псалме.

Джонатан склонил голову. Сидевший за ним Алекс, повторив его движение, по молитвенному сложил руки.

— Господь — мой пастырь, я не стану противиться Его воле. Он возложил мое тело среди зеленых пастбищ. Он провел меня среди свинцовых волн, он возродил мою душу.

Джонатан не вслушивался в слова, он лишь покачивал головой в такт знакомому с детства ритму Собравшиеся по очереди говорили о доброте тетушки Стелл, ее щедрости, ее даре помогать бедным и страждущим. Потом священник затянул «Бесконечна милость Божия», и грустная мелодия этого гимна, достигнув самого сердца Джонатана, заставила его сжаться.

Рядом с ним тихо плакала Мэдди, а неизвестная женщина за его спиной прямо-таки заходилась от рыданий. Алекс, пытаясь сдерживаться, молча глотал слезы, и Джонатан понимал, чего стоила его сыну эта сдержанность. Всем им будет не хватать тетушки Стелл, но они будут жить дальше, поскольку так заведено от веку. Жизнь должна продолжаться.

Джонатан вдруг подумал, что в каком-то смысле даже завидует тетушке Стелл. Она прожила долгую и наполненную событиями жизнь, наслаждаясь каждой ее минутой. Тут он вспомнил о Девон, о том, как хорошо им было вместе. Сможет ли он когда-нибудь сказать о своей жизни то же самое, что и о жизни тетушки Стелл?

— Отец.

Джонатан склонился к мальчику, чтобы лучше его слышать.

— Что, сынок?

— Посмотри. — Алекс указал на женщину, стоявшую на значительном расстоянии от собравшихся и, по-видимому, старавшуюся укрыться от их взглядов за стволом большого облетевшего клена. — Это же миссис Джеймс, папочка!

Сердце Стаффорда с силой забилось при упоминании этого имени. На мгновение он даже забыл о том, что нужно дышать, и ему напомнил об этом внезапный приступ удушья.

— Она плачет, отец. Готов поспорить, что она тоже любила тетушку Стел.

Хотя Девон находилась от них довольно далеко, Джонатан заметил белоснежный платок, которым она время от времени вытирала глаза. Ее черное пальто раздувал ветер, придавая ему сходство с трепещущим траурным флагом, и в этот момент она показалась ему такой же до боли покинутой и одинокой, как и он сам.

— Мне так жалко ее, отец. Ей даже не с кем словом перемолвиться. И стула у нее нет…

— …И этот город для нее чужой, — добавил Джонатан. Все-таки это было несправедливо. Девон и прежде была одинока, и здесь ее тоже поджидало одиночество. А ведь она имела отношение к этому семейству, к его семейству. Внезапно обретенная истина переполнила Джонатана, она показалась ему необычайно важной — важнее всего на свете.

И с осознанием этой истины к нему пришло освобождение.

Он любил Девон. Точно так же, как и она его.

Священник тем временем перешел к рассказу о том, как тетушка Стелл любила детей. Он говорил о тепле, которое она излучала, и о подарках, которые так любила дарить.

Джонатан поднялся с места, и священник замолчал, глядя на него и недоумевая, отчего тот прервал прощание на самой высокой ноте.

— Простите, я хочу, чтобы вы прервались всего на одну минуту, — попросил его Джонатан. — Вы меня очень обяжете..

По рядам пронесся шепоток, но Джонатану было все равно — он решительно двинулся мимо собравшихся.

Девон, стоя на невысоком холме, смотрела вниз на окружавших гроб людей.

Хотя слова молитвы едва доносились к ней, она не могла не заметить, как маленький человек в очках прервал плавное течение службы, а над толпой неожиданно во весь рост поднялся Джонатан и что-то сказал. Священник кивнул, Джонатан, выбравшись из толпы, направился в ее сторону. Девон услышала, как зашумели присутствующие, и почувствовала неожиданное волнение, которое продолжало нарастать с каждым шагом Джонатана, приближавшим его к ней.

Неужели Джонатана так раздражало ее присутствие, что он решил предложить ей убраться? Маловероятно, и тем не менее… Девон качнулась и побледнела. Господи! Джонатан двигался прямо к ней! В попытке защититься от холодного ветра он обмотал горло шарфом и поднял воротник, поэтому Девон не могла как следует рассмотреть его лицо. Признаться, она вообще плохо его видела, зато мысленно отметила, что идет он широким шагом, очень решительно. Неужели он в самом деле хочет ее прогнать?

Прошу тебя, Джонатан, не делай этого! Девон захотелось повернуться и побежать прочь, исчезнуть, испариться, растаять в воздухе наподобие облачка дыма, но она продолжала стоять на месте как вкопанная. Теперь ей уже ничего не оставалось, как встретиться с ним лицом к лицу.

Столпившиеся вокруг гроба люди разом оставили свои разговоры и смотрели теперь в ее сторону. Некоторые даже указывали на нее пальцами. Девон закрыла глаза и постаралась сделать все от нее зависящее, чтобы сохранить достоинство.

Джонатан уже был совсем рядом. Заранее содрогаясь от предстоявшего ей унижения. Девон тем не менее не могла не любоваться им. Ей было бы достаточно одного его ободряющего взгляда, чтобы все ее тревоги отлетели прочь. Как сможет она снова воспрянуть, ощутить вкус к жизни, заполнить угнетающую пустоту поселившуюся у нее в душе, оставаясь от него в отдалении?

В этот момент Джонатан остановился напротив Девон. Он молчал, и она была не в силах прочитать что-либо в его странном взгляде.

— Я должна была приехать, Джонатан. Не сердись, прошу тебя. — Она готова была разрыдаться.

— Разве я сержусь? — Джонатан смотрел на нее — и только. Его глаза медленно исследовали ее лицо. В этот момент он походил на художника, оценивавшего натуру и сравнивавшего ее с тем образом, который существовал в его воображении.

У Девон затряслись руки, и она судорожно ухватилась за лацканы своего пальто. Теперь уже ей не хотелось наблюдать за Джонатаном и восхищаться им. Уж лучше бы он ушел, думала она. Тогда она по крайней мере спокойно досмотрела бы всю церемонию до конца, отдала дань уважения усопшей и удалилась так же тихо и незаметно, как пришла. Вместо этого ей теперь надо было бороться с бушевавшими в ее груди противоречивыми чувствами и краснеть от стыда в ожидании позорного изгнания. Она не заметила, как слеза медленно заскользила по ее щеке, оставляя влажный след.

— Я никогда не желала причинять тебе боль.

— Не надо, — неожиданно перебил он ее, — не говори ничего, тем более не извиняйся. Даже и думать об этом забудь. — В следующий момент он уже протягивал к ней руки, чтобы заключить в объятия. — Ты ни в чем не виновата, запомни.

Девон все никак не могла взять в толк, что происходит, но ей было уже все равно.

Джонатан между тем продолжал говорить:

— Тетушка Стелл болела с незапамятных времен. Мы ждали чего-либо подобного со дня на день.

Только теперь слезы у Девон полились по-настоящему. Она прижалась щекой к щеке Джонатана и рыдала, не зная удержу.

— Это не твоя вина, понимаешь?

Но Девон ничего не говорила, а только продолжала изо всех сил прижиматься к нему.

— Я не могла не приехать, Джонатан.

Она и в самом деле не задавалась вопросом, ехать или не ехать. Эстель Стаффорд Меридит за короткое время стала ее другом, а не в привычках Девон было забывать друзей.

— А я ведь должен был догадаться, что ты приедешь. Теперь я рад этому.

— Это правда?

— Несказанно. Поверь, я знаю, что говорю.

Он протянул руку, чтобы поддержать ее, и они стали спускаться вниз. Джонатан провел Девон к стульям, предназначавшимся для близких родственников. Мэдди не раздумывая пересела, освободив место для Девон рядом с Джонатаном, а Алекс радостно ей улыбнулся. Девон робко посмотрела на Джонатана.

— Я тут кое-что для нее принесла.

Она указала глазами на гроб тетушки Стелл. Дрожащими пальцами Девон извлекла из кармана маленькую резную деревянную лошадку на смешных полозьях-качалках. Лошадка была белого цвета с красными горошинами.

— Я увидела эту игрушку в витрине универмага, и мне захотелось подарить ее тетушке Стелл.

Поскольку Джонатан молчал, Девон сделала сначала один шажок по направлению к гробу, потом второй, третий… Оказавшись у последнего пристанища тетушки Стелл, она положила на сверкающую крышку гроба рядом с ковром из роскошных желтых роз свою крохотную игрушечную лошадку. Когда она после этого оглянулась и нашла взглядом Джонатана, то заметила, что у него в глазах стоят слезы. Медленно подойдя к ней, Джонатан сжал ее руку и кивнул священнику.

— Можете продолжать, ваше преподобие, — негромко, но отчетливо сказал он. — Теперь вся моя семья в сборе.

— Как ты сюда добралась? — спросил Джонатан, обнимая Девон за талию, словно опасаясь, что она исчезнет снова.

— Я взяла напрокат машину с водителем, приехала в Стаффорд и попросила шофера остановиться вон там, перед церковью. Он и сейчас меня дожидается.

Джонатан отрицательно помотал головой.

— Я ему заплачу и отпущу, а ты поедешь домой со мной и с Алексом. — Мальчик, сидевший рядом с ними в кресле на колесиках, улыбнулся в знак того, что поддерживает предложение отца, и Девон улыбнулась ему в ответ.

— Я согласна.

Погрузив кресло мальчика в багажник, они распрощались с Мэдди. Стивеном и их детьми.

— Будьте поласковее с Джонатаном, — сказала Мэдди, целуя Девон. — По-моему, он наконец понял, что ему нужно, а если уж он принял решение, то это серьезно.

Девон улыбнулась, не слишком, впрочем, улавливая, на что намекает сестра Стаффорда.

— Всего хорошего, Мэдди.

Когда у тетушки Стелл случился приступ, чета Сент-Джайлс отложила возвращение в Лондон. Теперь, после похорон, они собирались улететь домой первым же рейсом. Джонатан помахал им, когда они один за другим забрались в семейный «бентли», чтобы ехать в Хэмптоне, после чего взял Девон за руку.

— Нам пора. — Ему так много хотелось сказать ей, но отчего-то нужные слова не находились. Девон тоже молчала, однако было видно, что сковывавшее ее напряжение стало ослабевать.

Всю дорогу до дома они почти не разговаривали. Даже Алекс сидел тихо, но по взглядам, которые он бросал на нее, Девон поняла, что он рад ее видеть.

Джонатан продолжал крепко сжимать ее руку.

— Хочешь поужинать с нами? — вдруг спросил он. Это было совсем не то, что он намеревался сказать, но обуревавшие его чувства не давали ему возможности сосредоточиться.

Девон всмотрелась в его лицо.

— Я соглашусь при условии, что ты тоже этого хочешь.

— Этого — и еще много чего. По правде сказать, я надеялся, что ты сможешь у меня остаться.

— На ночь?

— Да.

— В твоем доме?

— Да.

Девон мельком взглянула на Алекса, который разглядывал рисунок, находившийся у него на колене.

— Боюсь, это не слишком удачная мысль. Я даже удивляюсь, что она вообще пришла тебе в голову.

Она снова сделалась подозрительной, и Джонатан укорил себя за неуклюжую попытку заманить Девон к себе.

— А давай спросим Алекса! — предложил он с наигранной веселостью.

Девон вспыхнула.

— По-моему, ты сам не понимаешь, о чем говоришь.

— Все я отлично понимаю. Для этого мне, правда, понадобилась чертова прорва времени, но поверь сейчас я знаю, что делаю.

Девон, наконец, улыбнулась.

— Ладно, я с удовольствием поужинаю с вами, но не останусь.

Чего иного он, собственно, ожидал?

— Пусть будет, как ты хочешь. Просто я страшно по тебе истосковался. — Ну почему он, спрашивается, не сказал, что любит ее? Почему так трудно подчас произнести некоторые слова?

Пальцы Девон сплелись с его пальцами.

— Я тоже по тебе тосковала.

Поскольку траурный костюм Девон выглядел мрачновато, Джонатан попросил Генри остановиться около ее дома, чтобы она смогла переодеться. Потом они поехали к Джонатану.

Оказавшись в гостиной, Алекс немедленно подрулил на своем инвалидном кресле к отцу.

— Если ты не против, отец, я пока порисую. — Альбом для рисования уже лежал у него на коленях.

— Хорошая мысль, сынок. После того как ты закончишь, Девон, вероятно, подскажет, как улучшить рисунок.

— Спасибо, папочка! — Алекс покатил к себе в игровую комнату, а Джонатан отправился на розыски домоправительницы Марии, чтобы сказать ей, что за столом будут присутствовать трое.

Когда он вернулся в гостиную, то застал там Девон, которая стояла у окна, глядя на огни большого города. Джонатан нежно обнял ее за талию и прижал к своей груди, так что шелковистая прядка ее волос защекотала ему лицо.

— Один только Создатель знает, как я рад, что ты снова здесь. — Он поцеловал Девон в шею и повернул к себе. Их глаза встретились, и в ее взгляде Джонатан прочитал смущение и неуверенность.

— Ты правда рад?

— Да.

— После всего, что произошло?

— Ничто теперь не имеет значения.

— Кроме того, что между нами пропасть. И ты знал об этом с самого начала. У меня — моя работа, странные, как тебе кажется, взгляды и ценности, у тебя — твоя семья, долг перед ней, разного рода обязанности. В сущности, это два разных мира.

— Меня это больше не смущает. Кроме того, когда ты напишешь наконец свою книгу, у нас исчезнет повод для ссор.

— Уже несколько дней я к этой работе не притрагивалась. Не знаю, смогу ли в будущем к ней вернуться. Что, если снова случится что-нибудь ужасное?

— Ничего больше произойти не может. Алекс знает о твоей затее, газетчики тоже.

— А вот я чувствую, что неприятности еще не закончились. Тебе бы тоже не мешало считаться с такой возможностью.

— Я же сказал — мне наплевать! — Джонатан притянул ее к себе за плечи. — Как ты не понимаешь? Важно лишь то, что мы с тобой чувствуем по отношению друг к другу.

Зеленые глаза Девон всмотрелись в его серо-голубые.

— И что же это, Джонатан? Что, по-твоему, мы чувствуем?

Любовь, подумал он. Это слово Джонатан никогда прежде не произносил. Он не говорил его Ребекке по той лишь причине, что особой любви между ними и не было. Как он ни старался, он не смог его произнести даже сейчас.

— Это… — Он коснулся ее рта поцелуем, надеясь таким образом показать ей, какой огонь бушует у него в груди. Девон, охватив его шею руками, ответила на поцелуй, и тут Джонатан подхватил ее на руки и понес в спальню.

— Подожди, Джонатан! Мы не можем заниматься этим сейчас! Что подумает Алекс?

Он остановился на полпути, взглянул на ее порозовевшее лицо и опустил на ноги.

— Черт! Кажется, я забыл, где нахожусь, так велико мое желание…

Она снова его поцеловала; руки ее все еще обнимали его за шею.

— Я тоже хочу тебя, Джонатан. Что бы между нами ни случилось в будущем, думаю, это будет продолжаться всегда.

Они снова поцеловались, и поцелуй их был крепким и долгим.

Первой отступила Девон.

— Я очень хочу тебя, Джонатан, но так лучше. Без соблазнов. Возможно, сейчас нам стоит расстаться на день или два и все как следует обдумать?

— Так ты решила отправиться домой? Что ж, отлично. Как только мы поужинаем и Алекс ляжет спать, я сам тебя отвезу. Но только потом к себе я не поеду. Я войду в твою квартиру, отнесу тебя в спальню и буду любить тебя до тех пор, пока ты не закричишь «хватит!».

Пока он говорил, глаза Девон все больше и больше расширялись. Наконец она позволила себе улыбнуться краешками губ.

— Ну ты и соблазнитель! Разве найдется на свете женщина, которая откажется от такого предложения?

Джонатан ухмыльнулся. Он протянул руку и коснулся ее щеки.

— В том, что между нами случилось, много моей вины. Ты делала свое дело, потому что не могла иначе. Я хочу, чтобы ты знала, прошлое не повторится.

Девон в ответ только покачала головой.

— Такие вещи нельзя знать наверняка.

— Неужели?

Она отвернулась от него и прошла поближе к окну.

— Я боюсь, Джонатан.

Стаффорд поспешил за ней и, смахнув прядку волос у нее со лба, поцеловал ее в шею.

— Не бойся!

Но Девон не откликнулась на его ласку.

— Ты представления не имеешь, что я пережила, когда в тот злополучный вечер в полнейшем одиночестве вышла из книжного магазина. Я никогда не испытывала ничего подобного, никогда! Мне хотелось умереть, Джонатан. Я даже и помыслить теперь не могу, что мне, возможно, придется ощутить эту боль снова!

— Нет, не придется. Обещаю.

— Я тебе не верю. По-моему, ты не имеешь права давать такие обещания.

Джонатан схватил ее за руку и притянул к себе.

— Я знаю, что перестарался, обвиняя тебя. Но можешь ли ты представить, что в тот момент я был испуган как никогда. — Он сжал ее лицо в своих сильных смуглых ладонях. — Я боялся тебя… и страшился потерять тебя. Дело в том, что я люблю тебя, Девон. Я понял это тогда, на кладбище, когда тебя увидел. У меня вдруг исчезли малейшие сомнения в истинности вдруг открывшегося мне чувства. Я люблю тебя и буду любить всегда.

В глазах Девон заблестели слезы.

— Я тоже люблю тебя, Джонатан. — Она прижалась к нему и принялась целовать, предоставляя возможность его душе воспарить так высоко, как она не поднималась в течение многих лет.

— Я люблю тебя, — повторил Джонатан, — как никого и никогда не любил.

Несколько часов прошли незаметно. После ужина Девон занялась с Алексом рисованием, а потом Джонатан повез ее домой.

Как только они добрались до квартиры Девон, то принялись целоваться со страстью, на которую только были способны Потом Джонатан на руках отнес Девон в спальню, медленно раздел, и они занялись любовью. Они предавались страсти в течение всех долгих часов зимней ночи — не торопясь, наслаждаясь каждой минутой близости, и заснули в объятиях друг друга.

Когда Джонатан проснулся, то заметил, что Девон по-прежнему прижималась к нему. Он глубоко вздохнул, заметив, что его плоть снова стала подниматься в вожделении, и приник к любимой со всей страстью, которая вновь бушевала в его крови.

Девон тихо застонала, принимая его чувственность в себя.

— Какой чудный способ будить меня.

— Я счастлив, что тебе он понравился. — Джонатан поцеловал ее в шею и принялся играть ее грудями до тех пор, пока она не задрожала и не обхватила крепко его бедра, чтобы двигаться в медленном ритме Его снова обдало жаром — это была вторая волна возбуждения, заставившая его мужское естество еще больше увеличиться в размерах и затвердеть. Джонатан продолжал все глубже и глубже проникать в ее заповедные глубины, а ее тело послушно отзывалось на это проникновение, стараясь не упустить даже доли того, что он ей предлагал. Удовольствие и радость были немыслимыми, и Девон, находясь на самом пике наслаждения, не смогла сдержаться и в порыве страсти громко выкрикнула его имя. Одновременно тело Джонатана стало содрогаться от страсти.

Неожиданно Джонатан подумал, что испытывает стойкое желание укорениться в теле Девон. Его семя должно проникнуть в ее святая святых, чтобы она смогла вынашивать его ребенка. Появление на Божий свет Алекса не планировалось его родителями, и только после смерти Бекки Джонатан стал уделять должное внимание своей маленькой семье в лице единственного сына. Но теперь он понял, насколько это для него важно — создать с помощью Девон свое продолжение. Ни он, ни она не были ни старыми, ни немощными, чтобы отказаться от подобного акта взаимного творчества. Из всего этого следовало, что им с Девон необходимо поскорее урегулировать их отношения.

Продолжая оставаться в Девон, Джонатан перекатился так, чтобы оказаться сверху, и, отведя с ее лба влажные от пота волосы, нежно ее поцеловал. Девон улыбнулась ему, прижавшись еще теснее, и незаметно их объял сон.

— Джонатан?

— Да? — сонно отозвался он. Они все еще продолжали лежать в постели, хотя солнце стояло уже высоко.

— Я собираюсь уничтожить записи, которые подготовила для книги.

Глаза Джонатана мгновенно раскрылись. Он приподнялся, опираясь на локоть.

— Ну уж нет!

— Я все время об этом думаю. И пришла к выводу, что не хочу никому доставлять неприятности.

— Мы, кажется, уже все обговорили. Ты никому не хотела сделать больно и, по существу, все это время сражалась с обуревавшими тебя демонами.

— Я едва не потеряла тебя, Джонатан, и не собираюсь подвергать нашу любовь новому испытанию.

— Девон, ты слишком много для меня значишь. Я тебя никуда не отпущу.

— Но если снова случится что-либо ужасное и кто-нибудь пострадает?

— Что ж, мы встретим беду вместе.

— Ох, Джонатан… Ты правда так уверен?

— Да, уверен. — Встав с постели, Джонатан прошел через всю комнату к одежде, в беспорядке сваленной на стуле. Сунув руку в нагрудный карман рубашки, он что-то вынул оттуда и, вернувшись, сел рядом с Девон.

— Вот с чем я собирался тебя ознакомить.

— Что это?

Он протянул ей старый выцветший конверт.

— Письмо, написанное Энни Стаффорд моей тетушке. Оно датировано 1940 годом. Я обнаружил его среди старых писем, принадлежавших тетушке Стелл. В то время она с мужем проживала в Бостоне, а Энни уже вернулась в дом на Черч-стрит и жила там на протяжении нескольких лег.

— И о чем же говорится в этом письме?

Джонатан взял конверт, достал оттуда тонкий, пожелтевший от времени листок бумаги, расправил его и протянул ей.

— «Дорогая Стелл, — громко прочитала Девон, усаживаясь на кровати, — я знаю, что давно тебе не писала. Хочешь верь, хочешь нет, я собиралась это сделать, но была так занята, что не смогла выкроить хотя бы нескольких минут. Ты, конечно, думаешь — чем это, интересно, она занималась? Сказать по правде, со мной приключилась удивительная вещь. Я встретила одного человека. Помню, помню, я говорила, что этого не случится никогда — уж по крайней мере со мной! Но он такой замечательный, Стелл, лучше его нет никого в целом свете! Конечно, я не знаю в точности, что он думает обо мне, но он так добр и так ищет со мной встреч… Я ведь всегда была такой одинокой… И вот у меня появилась надежда. Знала бы ты только, как я счастлива!»

Дальше в письме обсуждались местные стаффордские новости, рассказывалось о людях, которых знали Энни и Стелл, о детях этих людей, о том, кто с кем вступил в брак. Все это не представляло большого интереса, но самое главное — в письме упоминался некто, встреченный Энни, и это, по мысли Джонатана, должно было чрезвычайно заинтересовать Девон.

— Наверное, именно это имела в виду тетушка Стелл, когда говорила о том, что Энни получила свою долю женского счастья.

— Очень возможно.

— И этот мужчина мог оказаться в Желтой комнате. Смуглый человек, похожий на иностранца. — Она нагнулась и поцеловала Джонатана в губы. — Спасибо за письмо.

— Я знал, что тебе захочется на него взглянуть… Кстати, как твои отношения с Сарой Стоун?

— Трудно сказать… В последний раз, когда мы с ней беседовали, я рассказала ей о судорогах у Алекса и о сердечном приступе, сразившем тетушку Стелл. Мы договорились, что будем поддерживать контакт.

— Ну так поддерживай его!

— Я не знаю точно, что она думает по поводу нашей встречи в пятницу вечером Возможно, у нее уже изменились планы.

— Даже если это так, мы можем перенести встречу на следующую неделю.

— Знаешь, Джонатан, если все это сработает — я хочу сказать, если Саре удастся связаться с душами Энни и маленького Бернарда, — задуманное мною дело, вероятно, завершится.

— Что бы ни случилось, это не сможет нас разлучить. Я сумею сделать так, чтобы этого не произошло.

Глава 24

В этот день Джонатан не поехал в офис. Алекс тоже остался дома, и четверг они провели вместе. Хотя Джонатан не говорил сыну о том, что они с Девон снова начали встречаться, мальчик сам обо всем догадался, и это было заметно по яркому блеску его синих глаз. Девон же в компании отца и сына ощущала себя настоящей матерью семейства — восхитительное чувство, которого ей раньше не доводилось испытывать.

Днем она позвонила Саре Стоун, но не смогла с ней связаться. Тогда она оставила сообщение для нее у Натана Талбота, правда, Натан предупредил, что Сара вряд ли вернется раньше пятницы. Было похоже, что поединок с Флорианом Стаффордом откладывается на неопределенное время.

В пятницу Джонатан пошел на работу, а Алекс вернулся к себе в клинику. Ровно в час дня телефон Девон зазвонил. Это была Сара Стоун.

— Вы готовы выехать сегодня вечером? — как ни в чем не бывало осведомилась она.

— Сегодня вечером? Но я уже решила, что вы отложили встречу, поскольку мы с вами так ни о чем и не договорились окончательно.

— Если вы по-прежнему этого хотите, будем считать, что мы договорились. Этот вечер у меня свободен. Тем не менее мне надо завершить кое-какие дела, поэтому туда я поеду сама. Рада буду встретиться с вами на месте.

— В котором часу?

— Пожалуй, около восьми. Вас устроит?

Девон задумалась. Джонатан поехал на озера Франклина, чтобы провести очередную встречу с представителями «Холидекс индастрис», и она не была уверена, что к назначенному Сарой Стоун времени он сумеет обернуться. Но может быть, его отсутствие к лучшему? Вдруг вся эта затея окажется столь же смехотворной, как и поездка к незабвенному Задару? Как бы то ни было, Джонатан не испытывал особой приязни к такого рода затеям и лишь в последнее время несколько смягчился. В сущности, ее проекте самого начала мешал их взаимоотношениям. Не лучше ли ей самой провернуть это дело, а потом поставить Джонатана перед свершившимся фактом?

— Договорились. Встречаемся у гостиницы «Стаффорд» в восемь вечера.

— Я могу чуточку опоздать, но вы все равно меня дождитесь. Я обязательно приеду.

— Вы уверены, что найдете это место?

— Абсолютно.

— В таком случае до встречи. — Девон повесила трубку и вдруг ощутила прилив энергии. Она принялась ходить по комнате, потом погрузилась в исследование своих записей и едва не прозевала условленный час.

В последнюю минуту она решила позвонить на квартиру Джонатану и оставить сообщение на автоответчике. Ей не хотелось, чтобы он волновался.

Девон повесила трубку как раз в тот момент, когда по интеркому прозвучал голос водителя заказанного ею автомобиля. Ответив на вызов, она подхватила сумочку и помчалась вниз, рассчитывая выехать пораньше, чтобы добраться до Стаффорда засветло. Кроме того, ей очень хотелось прогуляться по старому дому, ведь потом ей, вероятно, долго не придется ездить в Стаффорд. Так что надо было пользоваться случаем и устроить себе отличную прогулку.

Дорога в Стаффорд показалась Девон на этот раз вдвое длиннее чем обычно, тем не менее они приехали туда ровно в срок.

— Остановитесь у стаффордской гостиницы, — обратилась она к шоферу Девон хотела повидаться с Адой Микс, которой не успела позвонить из дома.

— Вот это гостиница и есть. — Водитель притормозил на пятачке перед домом, который, как и всегда, выглядел весьма мрачно. На этот раз. правда, ветра не было и верхушки деревьев не раскачивались так угрожающе.

Водитель распахнул дверцу и помог Девон выйти. Она отпустила его, попросив вернуться к девяти вечера, и, подойдя по узкой бетонной дорожке к массивным колоннам, служившим опорой для нависающего над входом бельэтажа, позвонила в дверь. Сначала кто-то посмотрел на нее в глазок, после чего дверь распахнулась и на пороге появилась Ада Микс собственной персоной.

— Здравствуйте, миссис Микс. Вы меня помните? Я — Девон Джеймс.

— Помню, помню, — ответила хозяйка не слишком приветливо. Она по-прежнему носила фартук поверх платья, а ее каштановые с сединой волосы были забраны в унылый узел на затылке.

— Я просто хотела подтвердить, что мы будем здесь в восемь.

— Да, так сказал мистер Стаффорд когда звонил на прошлой неделе. — Ада Микс уперлась взглядом в некую точку в пространстве над головой Девон. — Он приедет?

— Не могу сказать с уверенностью, — соврала Девон. — Это зависит от того, успеет ли он к этому времени закончить дела.

— Будет еще кто-нибудь?

— Дама по имени Сара Стоун. А пока я схожу на пепелище старой усадьбы Стаффордов — хочу взглянуть, что от нее осталось.

— Кроме остова да еще, пожалуй, обломков рухнувших стен — ничего. Кое-где сохранились остатки второго этажа, но подниматься туда не рекомендую — очень опасно. — Я и не собираюсь этого делать.

— Должна вам сказать, что по городу гуляют различные слухи, только в них ни словечка правды.

— А вам не кажется, что кое-какие из этих слухов вполне достоверны?

— Вы верите в привидения, не так ли?

— Да, здесь вы попали в точку.

Ада нахмурилась.

— Чушь все это. Мне лично от этого одно только беспокойство. Мистер Стаффорд напрасно потакает вашим прихотям…

Девон приподняла подбородок.

— Не забудьте, мы будем здесь к восьми, миссис Микс.

Она повернулась и пошла по дорожке, в то время как Ада Микс продолжала смотреть ей вслед. Девон знала об этом, но не оборачивалась. Через некоторое время послышался стук — дверь гостиницы захлопнулась.

Наконец-то Девон могла вздохнуть спокойно. Она повернула за угол, и дорожка вывела ее на улицу. Дома здесь в большинстве своем были очень старые, но имели весьма ухоженный вид. В садиках перед домами росли огромные деревья. У их корней еще не растаяли сугробы, но на ветках снега уже не было. Хотя холодный воздух пощипывал лицо, появлявшееся временами из-за облаков солнце делало погоду вполне сносной.

Девон глянула перед собой. Прямо посередине улицы цепочка домов разрывалась, открывая обнесенное старинной чугунной оградой пространство, где находились черные обуглившиеся руины, напоминавшие памятник, возведенный в честь богов ночи и зла.

Девон содрогнулась. Перед ее мысленным взором предстали желтые языки пламени, жадно лизавшие старинные стены, разлетающиеся вокруг снопы ярких искр, а в ушах отозвался треск падающих перекрытий. Как Ада и говорила, часть дома уцелела. Повсюду валялись груды кирпичей от рухнувших каминных труб, черные провалы окон выглядели зловеще.

Пытаясь побороть охватившее ее волнение, Девон направилась к пепелищу. Старые ворота со скрипом отворились, когда она толкнула их, потом снова установилась мертвая тишина. Девон вдруг захотелось, чтобы поднялся ветер и прервал это вселенское молчание руин. Однако единственным звуком, доносившимся до ее ушей, был скрип снега у нее под ногами.

Свисавшие то тут, то там лохмотья обгоревшей штукатурки обнажили обуглившиеся деревянные балки и бревна, составлявшие каркас здания. Поскольку проем парадного входа был засыпан обломками, Девон пробралась к боковой двери, которую заметила, двигаясь вдоль чугунной ограды. Дверь, болтавшаяся на остатках петель, представляла собой жалкое зрелище. Девон толкнула ее, дверь подалась со скрипом, и перед Девон предстало обгоревшее чрево дома.

Хотя пепелище когда-то красивого дома настроило ее на грустный лад, того ошеломляющего, бесконечного ужаса, который она испытала в Желтой комнате стаффордской гостиницы Девон не ощутила. Некоторое время она простояла у двери, прислушиваясь к тому, что творилось у нее в душе, ожидая тревожного сигнала, которым сознание предупредило бы ее об опасности, но так ничего и не обнаружила.

Несколько осмелев, она прошла дальше. Было светло, так как большая часть крыши отсутствовала и стены частично обвалились. Девон старалась ступать осторожно, чтобы не наступить на мусор. Нервы ее постепенно напрягались все больше; тем не менее ей требовалось осмотреть дом досконально, поскольку она заранее это запланировала.

Стараясь не обращать внимания на исходивший от стен запах сырости и горелого дерева Девон вышла в холл, над которым уже не было крыши, и огляделась. То, что еще оставалось от этой просторной комнаты, позволяло предположить, что усадьба в прошлом была великолепной. Останки роскошной лестницы, начинавшейся в холле, вели на не менее просторную площадку второго этажа. Девон подошла к лестнице и прислушалась Внезапно ее насторожил странный шорох, прозвучавший у нее за спиной. Сердце Девон едва не выпрыгнуло из груди.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — крикнула она, всматриваясь в полумрак переходов и зиявших пустыми дверными проемами комнат.

Ответом ей было только негромкое эхо. Ладони Девон мигом увлажнились. Затем она снова услышала странный, приглушенный шум. Похоже было, что кто-то крадется за ней, стараясь при этом оставаться незамеченным. Наконец слева раздались звуки тяжелых шагов. Нечто, уже не скрываясь, шло по коридору из глубины дома прямо к ней.

Стук сердца отозвался у Девон в ушах колокольным звоном. Она побежала вдоль по коридору мимо начинавших уже сгущаться теней назад, к выходу, и уже почти добежала до заветной двери, когда тишину дома расколол пронзительный, на высокой ноте вопль.

— Господи, — прошептала Девон, прижав руки к груди, чтобы утихомирить разбушевавшееся сердце. За ее спиной в темноте коридора снова зазвучали шаги. Преследователь явно торопился. Девон повернулась на звук шагов и краем глаза уловила, как что-то метнулось по направлению к ней. В следующий момент она почувствовала, как ее ударили по голове тупым предметом. Вскрикнув от боли, Девон подалась назад и, ударившись плечом о стену, сползла на пол. Последнее, что она услышала, был странный шелестящий звук. Крыса, услужливо сообщило ей угасающее сознание, но тут на нее нахлынула волна боли и она провалилась в темноту.

— Где она, Ада?

Ада Микс нервно поежилась.

— Пошла прогуляться вниз по улице. Хотела осмотреть развалины старого дома… усадьбу то есть, да так и не вернулась.

— Как давно это было? — спросил Джонатан, продолжая стоять в дверном проеме — он только что приехал и еще не успел войти в дом.

— Около часа назад.

— Черт возьми, уже стемнело. Пойду поищу ее.

На улице было темно и ветрено. Если Девон все еще в усадьбе, она, должно быть, ужасно замерзла. Джонатан уселся в автомобиль, и Генри повез его по узкой, занесенной поземкой дороге.

— Не выключайте мотор, я не задержусь. — Джонатан ступил на тротуар, торопливыми шагами прошел к чугунным воротам и, открыв их, проследовал к дому.

— Какая, черт возьми, она все-таки упрямая, — пробормотал он, разглядывая следы Девон на снегу, уже отчасти занесенные ледяной крупой. Следы вели к боковой двери. Джонатан очень надеялся, что Девон все-таки поостереглась входить в дом.

Следы, однако доказывали обратное.

— Девон, это Джонатан. Где ты? — Он прислушался, но ответа не последовало. — Девон! Ты здесь? — И снова тишина. Возможно она пошла куда-то еще. — Девон? — еще раз позвал он, уже почти без надежды, и вдруг услышал, как в темном провале коридора кто-то застонал.

— Боже, Девон! — Джонатан ворвался в готовое вот-вот обрушиться здание и бросился вперед по освещенному призрачным светом луны коридору. Девон, продолжая стонать, пыталась усесться, опираясь спиной о стену. Джонатан присел на корточки рядом.

— Успокойся, девочка, — произнес он, заключая ее в объятия. Сердце у него колотилось от волнения, и воздух с шумом вырывался из груди.

Глаза Девон отыскали во мраке его лицо.

— Джонатан… — Она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

— Это я, дорогая. Здесь, с тобой. Ты только успокойся! Слада Создателю, ты цела. — Почувствовав ее ледяные пальцы у себя на лице, он воскликнул. — Тебе холодно? Ты, наверное, замерзла? — И, не дожидаясь ответа, подхватил ее на руки. — Что, черт возьми, здесь произошло?

— Я не знаю. Давай поскорее выбираться отсюда.

— Тебе вообще не следовало сюда ходить. — Он крепче обнял ее, стараясь унять пробиравшую ее дрожь.

Девон в недоумении огляделась.

— Я и не собиралась заходить в дом, но потом…

— Короче говоря, ты напоролась на неприятности. Ты их прямо-таки притягиваешь…

Когда они вышли из дома на пронизывающий ночной холод, Девон, слабо улыбнувшись, покачала головой.

— Так уж получилось. А как ты узнал, что я здесь?

— Спросил у Ады. Ты уже пришла в себя?

Девон нащупала у себя на голове шишку.

— Помимо того, что у меня на макушке опухоль размером с яблоко, я вполне здорова.

— Тогда скажи, что же все-таки произошло?

— Я что-то услышала. Какие-то движения. Возможно, это были чьи-то шаги. Потом раздался душераздирающий вопль. Господь свидетель, это был ужасный крик. Я побежала назад к двери, но потом меня что-то ударило по голове.

Джонатан сморщил нос.

— Я ничего рядом с тобой не увидел, никакого предмета, который мог бы упасть сверху и ударить тебя по голове.

— Прежде со мной не было ничего похожего… так по крайней мере мне кажется.

— Ты думаешь, это был Флориан? Да нет, ерунда…

— Я не знаю. Я ничего не чувствовала. Просто слышала какие-то шумы. И естественно, испугалась. Я бросилась назад по тому же коридору, по которому вошла в дом, но выйти мне не удалось. — Она снова содрогнулась. Ей было так холодно, что у нее сводило скулы.

Джонатан обнял ее.

— Тебе следовало обязательно до меня дозвониться. Я хотел поехать с тобой. Если бы я находился рядом, с тобой ничего бы не произошло.

— Извини. Мне просто не хотелось снова втягивать тебя в эту историю.

— Мы сию же минуту едем домой. Твою голову осмотрит врач.

Девон потрогала затылок. Подумать только, что могло бы случиться если бы Джонатан вовремя ее не обнаружил!

— А как же Сара Стоун? — спросила она.

— Ей хорошо заплатят за беспокойство. В конце концов мы можем встретиться с ней в другое время… если ты все еще этого хочешь.

— Честно говоря, уже не знаю, хочется мне этого или нет. — Она искала пути к отступлению, а в ушах ее звучал страшный, пробиравший до костей вопль. Это был… крик человека.

Но кто мог так кричать? Уж наверняка не Флориан Стаффорд и не другой злой дух. Скорее кто-то, кому до чертиков хотелось остановить Девон, заставить отказаться от задуманного. Уж не сам ли Джонатан к этому причастен Девон задрожала, но уже не от холода. Когда они оказались рядом с лимузином, Джонатан помог ей забраться внутрь. Печка внутри машины работала в полную силу, и через несколько минут Девон начала оттаивать. Пока Джонатан растирал ей руки и ноги, Генри кружил по городу. Наконец Джонатан дал ему команду ехать в сторону гостиницы.

— Я хочу, чтобы Ада передала Саре Стоун, что мы так и не смогли выбраться… Согласна?

Девон замерла. Мысли которые уже несколько недель не приходили ей в голову снова растревожили ее. Перед глазами одна зa другой стали всплывать газетные статьи, повествовавшие о том. каким безжалостным человеком слыл Джонатан в бизнесе. Потом она вспомнила о взятке, которую он ей предложил, о человеке которого он нанял и который вломился в офис доктора Таунсенда. Вспомнила она и о том. как он злился когда узнал о ее поездке к Алексу в больницу.

Затем всплыли еще более ранние воспоминания, и среди них смерть его жены, Ребекки Уинстон Стаффорд, погибшей во время аварии. Этот несчастный случай помог сохранить состояние Стаффордов в неприкосновенности, а Джонатан получил все права опекунства. Девон вдруг захотелось прочитать более детальное описание случившегося.

От всех этих переживаний у Девон по спине пробежал холодок. Она приучила себя думать, что не боится Джонатана Стаффорда. Она была уверена что он никогда не причинит ей зла. потому что любит ее. Но так ли это на самом деле?

Ах, как ей хочется ему верить! Ведь именно Джонатан вдохновил ее на продолжение работы над проектом, когда она собиралась с ним покончить. Ну и что? Он и раньше так поступал. А может, это просто-напросто провокация? Господи, как болит голова…

Машина подкатила к гостинице и остановилась. Джонатан толкнул дверь.

— Это займет не больше минуты.

— Подожди, — Девон схватила его за руку. — Я пойду с тобой.

— Но я подумал… после того, что произошло…

— Сара приедет в восемь. Дом пустой. Я хочу покончить с этим делом сегодня.

— Мне кажется, это не совсем удачная мысль. Мы здесь всего два часа — и посмотри, что уже приключилось!

— Наплевать! Я наконец решу этот вопрос — раз и навсегда. Стаффорд посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом.

— В таком случае я тоже этого хочу.

Девон вышла из машины, и Генри выключил двигатель. Поднявшийся пронзительный ветер пригибал к земле стволы кипарисов, а окрестности заливал мертвенный голубоватый лунный свет. Дом выглядел точно так же, как в тот злополучный вечер, когда она в первый раз приехала в это местечко.

Голова Девон по-прежнему раскалывалась от боли, а сердце безумно колотилось. Но это не имело никакого значения. Все отступило на задний план перед главным теперь неизбежно придется лицом к лицу встретить то, что уже готово ей противостоять всеми силами.

Ада, впустив их, продолжала что-то бурчать себе под нос и бросать в сторону Девон далеко не самые любезные взгляды, пока Джонатан не приказал ей удалиться и они с Девон не остались одни в гостиной. В доме было тепло и пахло сырым прелым деревом и плесенью. Старинная бронзовая лампа, как и прежде, освещала все неярким светом, а древние часы в деревянном корпусе, висевшие на стене в противоположном конце гостиной громко тикали, отсчитывая секунду за секундой быстротекущее время.

— Я ничего не чувствую, — сказал Джонатан. — А ты?

Девон не знала, что именно она ощущали, но что-то в воздухе гостиной витало — это несомненно.

— Я хочу подняться наверх.

— Нет уж, давай лучше дождемся Сару…

— Я хочу подняться туда и побыть там пару минут одна.

— Ни за что. Ты пошла одна на пепелище, и что из этого получилось? Я поднимусь вместе с тобой.

— Только десять минут. Больше мне не надо. Если что-нибудь начнет происходить — все равно что. пусть даже самая малость, — я сразу же спущусь вниз.

— Не нравится мне это Девон. Мы так не договаривались.

Планы меняются, подумала она. После того, что случилось в развалинах дома, она не слишком-то доверяла Джонатану.

— Останься здесь и жди Сару. Если через десять минут я не приду поднимайся следом.

— Можешь не сомневаться, поднимусь.

Девон протянула руку и коснулась его щеки. Господи, только бы это был не он, подумала она, и у нее перехватило дыхание. Как же она его любила! Но вот что чувствовал он по отношению к ней? Все сомнения, которые имелись у нее на этот счет, страшно угнетали ее. Тем не менее Девон храбро двинулась вверх по ступенькам. Холл на втором этаже освещался маленькими тусклыми бронзовыми светильниками, висевшими на стенах двери в комнаты для гостей были закрыты, и под них не проглядывало ни единой желтой полоски. Девон нервно оглянулась потом остановилась около одной из комнат и коснулась рукой дверной рамы, не понимая хорошенько зачем она это делает.

И тут ее осенило: это была комната Мэри. Когда-то Флориан делил комнату с ней, по потом Мэри стала спать там одна. Девон овладело чувство глубочайшей печали… и одиночества, которое Мэри испытывала всякий раз, когда входила сюда.

Девон нервно облизнула губы. Продолжив путешествие по коридору, она подошла к узкой лестнице, которая вела наверх в мансарду, где находились еще две спальни.

Дверь в Желтую комнату была закрыта. А она-то надеялась, что Ада оставит на столе лампу. Сердце Девон заколотилось сильнее. Капли пота увлажнили ее виски в тот самый момент, когда она положила ладонь на маленькую бронзовую ручку и стала медленно ее поворачивать. Наконец она ступила внутрь, в черноту, и принялась шарить рукой сбоку от двери в поисках выключателя — напрасно.

— Черт! — прошептала она в тишине и тут же почувствовала как в комнате что-то задвигалось. Кто-то за ее спиной вошел в комнату, обхватил ее за талию и прижал ладонь к ее губам.

Все произошло очень быстро. Боже Всеблагой, нет — Девон сделала отчаянную попытку освободиться от страшной руки, которая удерживала ее, словно стальная скоба. Существо, которое напало на нее, было человеком!

Выходит, она была права насчет Джонатана! Девон забилась еще отчаяннее, пытаясь укусить или ударить нападавшего, по человек лишь усилил хватку.

— Слушай меня, леди, и слушай внимательно, — произнес хриплый голос у нее над ухом. — Ты должна прекратить совать свой любопытный нос в дела других людей сию же минуту. Если же ты будешь продолжать, то эта шишка у тебя на голове покажется тебе комариным укусом. Ты меня хорошо слышишь?

Рука, закрывавшая ее рот, почти перекрыла доступ воздуха в ее легкие, поэтому Девон лишь кивнула.

— Я пытался тебя отпугнуть, уверить, будто я — тот самый чертов призрак, которого ты себе придумала. Но нет, ты все равно упорно подбираешься к этому дому. Так вот, запомни: я знаю, где ты живешь, леди. Ты пошлешь к черту все свои причуды и будешь держаться подальше отсюда — тогда я оставлю тебя в покое. Если же нет… — Грубая рука снова сжала ее. — Ты поняла, на что я намекаю?

Девон забилась в железных объятиях, но была принуждена снова кивнуть в ответ.

Незнакомец отпустил руку и потянулся за каким-то предметом. Краем глаза Девон удалось увидеть, что это был обломок металлического карниза, на котором прежде висели шторы. Она попыталась закричать: тем временем стержень стал опускаться ей на затылок. Лишь в последнюю секунду Девон удалось вывернуться и. защищая голову, подставить под удар руку. На этот раз она даже успела закричать. Одновременно с воплем, который она издала, дверь распахнулась и в ее проеме вырос силуэт Джонатана.

— Девон!

Джонатан ступив в комнату, мгновенно оцепил ситуацию. Он произвел молниеносный удар и выбил стальной прут из занесенной над головой Девон руки злодея. Потом твердом как дерево, ладонью ударил нападавшего в подбородок, отчего тот сразу же рухнул на колени. Еще один удар — и человек скуля от боли, растянулся во весь рост на полу.

— Джонатан, — прошептала одними губами Девон. Его крепкая рука обняла ее и притянула к себе.

— Не пойму, что за чертовщина здесь происходит? — Его стальные мышцы все еще были напряжены после только что завершившейся схватки.

— Это тот самый человек, что напал на меня в развалинах.

— А я было подумал… — Продолжая прижимать ее к себе, Джонатан щелкнул выключателем и, когда зажегся свет, принялся разглядывать лежащего на полу человека, лицо которого скрывала черная маска. Ухватив ее за край, Джонатан сорвал маску. Голова преступника с силой ударилась о пол, и это вызвало у него сдавленный стон.

— Кто он такой? — замирая, спросила Девон.

— Луис Микс, сын Ады Микс. — Помрачнев, Джонатан ухватил мужчину за рубашку и рывком поставил его на ноги. Парень был светловолос, высок ростом и, несмотря на молодость, крепко сбит. На вид ему нельзя было дать больше двадцати. — Значит, Ада впутала тебя в это дело? — Парень застонал. — Отвечай, черт тебя дери!

Голова парня безвольно склонилась на грудь. Потом он слегка потряс ею, стараясь отогнать дурноту.

— Это была моя идея. Я знал, что мать очень волнуется из-за дурных отзывов. Я знал также, что вы не передадите гостиницу в собственность родителей, если она не будет приносить прибыль.

Джонатан взглянул на Девон.

— Да, таковы условия продажи. Они должны были как следует обустроить гостиницу и сделать ее прибыльной, после чего вести все ее дела в течение пяти лет. Если бы у них получилось, я продал бы им этот старый дом, а они должны были бы и впредь поддерживать гостиницу в отличном состоянии и не менять ни внешнего, ни внутреннего облика…

— Значит, ты ничего не знал о том, что здесь творилось?

— Разумеется. Не думаешь же ты…

У Девон защипало в глазах.

— Я не была до конца в тебе уверена.

Джонатан отпустил Луиса, который тут же снова сполз на пол, и сжал Девон в объятиях.

— Я люблю тебя, черт возьми. И не позволю, чтобы кто-нибудь причинил тебе вред.

— Мне очень хотелось верить тебе, Джонатан. Ты даже не представляешь, как мне этого хотелось. Просто случилось так много дурного, что я…

— Я люблю тебя, — еще раз настойчиво произнес Джонатан и Девон непроизвольно почувствовала, что он говорит правду. — Ты даже не знаешь, до какой степени. — Они стояли обнявшись, и никто из них не хотел разнимать рук. Однако стоны поверженного Луиса Микса вынудили их оторваться друг от друга.

— Вызывай полицию, — скомандовал Джонатан, обращаясь к Девон. — Этот сукин сын прямиком отправится в тюрьму.

Девон окинула парня взглядом. Теперь, без маски, с клоком торчащих на голове волос, он не казался ей таким уж грозным. Приглядевшись, Девон заметила пепельный оттенок его лица и словно остекленевший взгляд.

— Сколько времени вы находились в доме? — спросила она.

— С того момента, как закончились занятия в школе, — пробормотал Луис, уставившись в пол. — Где-то около месяца.

— Собирались поступать в колледж?

— Я учусь в выпускном классе и должен был получить диплом в этом году.

— Тогда вы должны бы вернуться к занятиям — ведь каникулы уже закончились.

Парень пожал плечами.

— Я собирался снова пойти в школу, но не сразу. Не хотелось что-то…

— Давай-ка отведем его вниз, — сказала Девон. — Я поговорю с его матерью.

— Он мог нанести тебе серьезное увечье. Девон. Мужчина должен расплачиваться за свои проступки.

— Не уверена, что расплачиваться должен он.

— Что ты, черт возьми, хочешь сказать?

— Приглядись к нему, Джонатан. Тут что-то не так. Джонатан ухватил парня за подбородок и, всмотревшись, сразу обратил внимание на странный взгляд Луиса.

— Скажи, ты принимаешь наркотики?

— Нет, мистер Стаффорд. Клянусь, я в жизни не прикасался к этой дряни. — Расширенные зрачки Луиса и блеклая, словно обсыпанная мукой, кожа на лице убеждали, однако, в обратном.

— Это все дом, — сказала Девон. — У его матери точно такой же остановившийся взгляд и пепельная кожа. Я заметила это, когда приехала сюда в первый раз. — Ощутив, что воздух вокруг сделался плотным и едва ли не осязаемым, она оглядела комнату, потом, подойдя к окну, выглянула на улицу Внизу, там, где находился розарий, длинные шипастые ветви протянулись к небу. Их немой призыв был на редкость красноречивым Девон вздрогнула.

— Флориан здесь, — прошептала она. — Я чувствую его присутствие.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Все застыли в полном молчании, вслушиваясь в завывание ветра. Хотя окно было заперто в комнате внезапно повеяло холодом. От этого ледяною прикосновения у мужчин по коже поползли мурашки, а Девон пробила дрожь.

— Господи, ты чувствуешь? Чувствуешь?

— Да, — подтвердил Джонатан Стекла в окнах задрожали, а стол, находившийся у них за спиной, начал угрожающе скрипеть, подпрыгивать и трястись, отбивая какой то фантастическим ритм всеми своими четырьмя ножками.

— Это он, — произнесла Девон шепотом. — Флориан. — Они содрогнулась и зябко повела плечами. — Мне кажется, что он очень зол.

Глава 25

Неожиданно какая-то свирепая сила отбросила Девон к стене и женщина вскрикнула. Толчок был настолько сильный, что Девон рукой сбила со стены картину в позолоченной рамке и та со стуком упала на пол.

Джонатан едва успел схватить Девон за край одежды.

— Скорей. Пора убираться отсюда к чертовой матери!

Девон начала было ему возражать, но голова у нее вдруг так разболелась, что перед глазами поплыл туман, а ноги сделались как ватные.

— Ты не сможешь противостоять всему этому, — сказал Джонатан, вытаскивая ее в коридор. — Даже я не уверен, что смогу что-то сделать.

— А как же Сара Стоун?

— Ада может сказать ей, что мы уехали. Завтра ты позвонишь ей и объяснишь, как все было.

— Мне нужно довести дело до конца, Джонатан.

— Ты разве не видишь, что творится в комнате? Разрази меня гром, я не хочу, чтобы ты снова пострадала!

Должно быть, он заметил, что в ее душе страх борется с непреодолимым желанием рассчитаться с призраком и, подняв руку, коснулся ее щеки.

— Я знаю, как это для тебя важно. Мы еще вернемся сюда, обещаю.

По телу Девон прокатилась волна дрожи, и она кивнула. Не выпуская ее. Джонатан отконвоировал Луиса Микса вниз, где рассказал его родителям о подвигах сына продемонстрировав в знак доказательства синяки, появившиеся на лице Девон в результате ее схватки с Луисом.

Ада и Эдгар были поражены услышанным. Глядя на их лица, нетрудно было предположить, что они ничего не знали о случившемся и что Луис действовал на свой страх и риск.

— Он все время нервничал, думал только об одном — как бы нам помочь, мистер Стаффорд. — Толстые пальцы Ады без конца перебирали оборки на фартуке. — Вряд ли он хотел нанести миссис Джеймс травму. Он у меня и мухи не обидит.

— Но ведь он ударил ее. Если бы я не вошел в комнату, не знаю, чем бы это кончилось…

— Мы вам отслужим, мистер Стаффорд, отплатим добром за добро, — умоляюще сказал Эдгар Микс. За всю жизнь Джонатан слышал его скрипучий голос только один или два раза. — Пожалуйста, не отсылайте нашего сына в тюрьму.

— Я подумаю об этом. — Джонатан устремил жесткий взгляд серо-стальных глаз на Луиса Микса. — Поговорю с Девон, и мы вместе решим, как быть дальше, и известим вас.

Наконец они вышли из старого дома Девон почти повисла на руке у Джонатана, поскольку ноги ее не слушались. Отослав нанятую ею машину, Джонатан помог Девон забраться в лимузин. Генри стоял рядом поддерживая дверцу.

— Жаль, что дело не выгорело. Но мы ведь предполагали, что это будет нелегко, — сказал Джонатан, поглаживая ее руку.

— Хорошо, что ты сюда приехал. Уж и не знаю, что бы со мной случилось, если бы ты не нашел меня в развалинах. А потом там… наверху… — Девон содрогнулась. — И еще: я рада, что ты наконец увидел что происходило в Желтой комнате, собственными глазами.

— Не знаю, правда, что именно, но что-то видел, это точно.

— И почувствовал?

Джонатан сжал ей руку пытаясь успокоить.

— Да, почувствовал. Что бы это ни было, ни с чем подобным я прежде не сталкивался.

Девон приободрилась и прижалась к его плечу. Дело ни в коем случае не закончено. Но Джонатан в этот вечер повидал и испытал достаточно, чтобы окончательно увериться в том, что она говорила ему правду. На обратном пути они обсудили нападение в развалинах старого дома и подозрения, которые это нападение у нее вызвало.

— Я слишком поторопилась с выводами, — призналась Девон. — Отчего-то в тот момент мне пришли в голову все те статьи, которые утверждали, что ты — существо безжалостное. Ну и кроме того, эта странная смерть твоей жены…

— Я не святой Девон, и никогда таковым не стану. Но бить по голове людей — тоже не в моих правилах. Как бы я ни хотел оградить свое семейство от неприятностей, на такое я бы не пошел. — И Джонатан подробно рассказал о несчастном случае с Ребеккой, которая попала в катастрофу, возвращаясь из загородного клуба.

— Она была немного подшофе и не пристегнула ремень безопасности. Прямо перед ее машиной выбежал ребенок, Ребекка повернула и врезалась в фургон, припаркованный к тротуару. Ее выбросило на тротуар, и она ударилась головой об асфальт. Смерть наступила мгновенно.

— В глубине души я всегда сомневалась, что ты имеешь отношение к этому случаю.

— Ты должна мне верить Девон. Один раз я тебя подвел, но такое больше не повторится.

— Я верю. Я ведь люблю тебя. Джонатан.

Джонатан наклонился и поцеловал ее. Интересно, чувствует ли он, как напряжено до сих пор ее тело? Некоторое время они ехали в полной тишине, погрузившись в воспоминания о том, что приключилось в городе и в гостинице.

— Ты уверена, что хочешь вернуться в Стаффорд снова? — спросил наконец Джонатан, нарушая затянувшееся молчание.

— Так надо. Я намерена покончить с этим делом раз и навсегда. — Девон откинулась на серые кожаные подушки, сцепив руки за головой.

— Даже если ты туда вернешься и тебе удастся добраться до Флориана, я не уверен, что это действительно будет конец.

Девон уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что книгу об этом тебе еще предстоит написать, и значит, снова придется взбаламучивать стаффордское болото, повторить пройденный путь от начала и до конца.

Девон вложила свои тонкие пальцы в его сильную ладонь и на ее губах заиграла загадочная улыбка.

— С моей книгой проблем не будет, уверяю тебя. Теперь, когда у меня появилось достаточно времени, чтобы обдумать Стаффордский проект, я решила сделать то, о чем совершенно позабыла в суматохе свалившихся на меня событий.

Джонатан выгнул брови.

— Что же именно?

— Я ведь писатель, Джонатан и не делаю репортажей с места событий. Я просто-напросто напишу роман, поменяю подлинные имена на вымышленные и изменю название города в котором произошли эти печальные события. К тому времени, когда книга выйдет из печати, все давно позабудут о сплетне, имевшей отношение к твоей семье. К тому же герои моей книги будут настолько отличаться от подлинных, что никому и в голову не придет снова поднимать на щит твое имя и связывать эту историю со Стаффордами.

Взгляд Джонатана смягчился.

— Ты уверена, что хочешь именно этого?

— Конечно. Правда, я до сих пор не нашла ответов на многие вопросы, и кто знает, что может еще открыться, когда мы вернемся в Стаффорд с Сарой Стоун? Впрочем, избранная мной позиция удовлетворит всех, даже вероятно, несчастные души Бернарда и Энни.

Джонатан довольно долго молчал. Затем последовало его сдержанное: «Благодарю тебя». Он наградил Девон нежным поцелуем, после чего устроил ее на сиденье так, что ее голова оказалась у него на коленях.

— Как ты себя чувствуешь?

В этот момент все пережитые Девон события нахлынули на нее с повой силой, заставляя трепетать сердце, а грудь — сжиматься от страха. Но она не осмелилась сказать об этом Джонатану, потому что он мог запретить ей новую поездку в Стаффорд.

— Очень болит голова. Если забыть про это — то все хорошо.

— М-да, шишка у тебя на затылке основательная. Когда доберемся до дома, я сделаю тебе холодный компресс.

По дороге Джонатан старался развлечь их обоих и даже рассказал Девон несколько забавных историй из жизни Алекса, так что через некоторое время напряжение стало ее покидать.

— Как прошла твоя встреча в «Холидекс»? — спросила она, когда лимузин подъехал к городу.

В груди Джонатана что-то заклокотало, и он, сдерживая смех произнес одно-единственное слово: «Аммиак».

— Аммиак? О чем это ты?

— О той самой знаменитой пластмассе, которую называют «келовар». Ее слабое место — аммиак. Когда на этот материал попадает птичий помет, содержащий аммиак, келовар разрушается чуть не на глазах.

Девон приподнялась на сиденье.

— Ты, наверное шутишь!

Но Джонатан только покачал головой и улыбнулся во весь рот.

— Клянусь тебе это правда. Вот почему совещание в «Холидекс» закончилось так быстро. Уэйн и Дебра, Карл Мерфи и Барбара Миллз проделали огромную работу, и на следующем педеле «Три-стар-марин» узнает о нашем открытии, а заодно и все те, кто занимается постройкой яхт. Ну а теперь догадайся, что еще я узнал?

— И что же?

— Я по своим каналам провел расследование в самой компании «Три-стар-марин». Тот, кто протолкнул в газеты всю эту сплетню о призраках, зовется Уоллес Корнер — он председатель правления компании. Но за его спиной стоит другой человек, который и является истинным вдохновителем всей интриги. Это Колин Дорсей, вице-президент.

Девон с волнением посмотрела на Стаффорда.

— И что же ты собираешься с ним сделать?

— Кое-что я уже решил: принял его к себе в компанию и собираюсь доверить ему свою работу — по крайней мере часть ее. Мы несколько раз встречались и обсуждали наши дела. Этот парень далеко пойдет. Впервые встречаю человека, которому я могу без страха переложить на плечи часть собственной ноши. Как только он войдет в курс всех моих забот и начнет с уверенностью действовать самостоятельно, у меня появится масса свободного времени, которое я смогу уделить своей семье.

Девон, исподтишка наблюдая за Джонатаном сквозь опущенные ресницы, пыталась тем временем уяснить насколько она будет вписываться в эту идиллическую картину.

— Это было бы чудесно, Джонатан!

— Да уж, неплохо. — Он снова уложил ее голову к себе на колени и отвел волосы, закрывшие ей щеку. — Как только ты будешь чувствовать себя лучше, я покажу тебе, что значит быть человеком у которого свободного времени в избытке.

Девон притянула его голову к себе и поцеловала Джонатана в губы. Поцелуй был долгим и пьянящим.

— Покажи мне это сейчас — ведь время у тебя есть, — только и сказала она.

Проснувшись в субботу утром в самом центре огромной кровати Джонатана и протянув руку к его подушке, Девон убедилась, что его в постели уже не было. Наволочка была холодна, и это означало, что хозяин отсутствует уже в течение длительного времени. О том, что он здесь спал, напоминали лишь почти выветрившийся лимонный запах его лосьона после бритья да ощущение влажности у нее между ногами. Несмотря на все волнения предыдущего вечера, ночью они с Джонатаном все-таки занимались любовью.

Девон улыбнулась при этой мысли и отняла голову от подушки, но тут же поморщилась и застонала. Луис Микс весьма основательно ее потрепал. Стараясь не думать о грустном, Девон заставила себя спустить ноги с кровати и потянулась за халатом. Поскольку была суббота, отсутствие Джонатана могло означать одно — он уехал за Алексом и они с минуты на минуту должны появиться.

Добравшись до ванной комнаты, она приняла душ, причесалась и натянула на себя джинсы и свитер. Направившись в сторону кухни, чтобы приготовить себе кофе, в котором очень нуждалась. Девон услышала голоса, доносившиеся из игровой комнаты, находившейся дальше по коридору. Один голос принадлежал Алексу, а второй, без сомнения, Джонатану. Значит, они оба уже здесь. Она двинулась на звук и хотела было войти в комнату, по внезапно остановилась и стала прислушиваться.

— Вы и Девон, — говорил Алекс, — были в Стаффорде вчера вечером, так? — Он сидел в своем кресле рядом с кроватью, а Джонатан расположился на корточках по правую руку от него.

— Да, так.

— И видели того человека, который был в огне?

— Не то чтобы видели…

— Он разговаривал с тобой?

— Нет, но мы с Девон считаем, что он там был. Человек, представший перед тобой в огне, умер много лет назад, но, заблудившись по пути на небеса, остался на земле.

— И теперь думает, будто я его сын?

— Все верно. Его настоящий сын тоже умер, и Флориан по нему очень скучает. В ту ночь, когда в доме оказался ты, он принял тебя за своего Бернарда.

— А раньше ты мне не верил. Мне вообще тогда никто не поверил. — На глаза мальчика навернулись слезы.

Джонатан обнял сына и прижал к своей груди.

— Я совершил ошибку, сынок. И доктора тоже ошиблись. Теперь я понимаю, что все, о чем ты говорил, произошло на самом деле. Вот я и решил: будет только справедливо, если я расскажу тебе всю правду.

— Значит, теперь ты мне веришь? Не думаешь, что я все это придумал?

— Нет, сын, не думаю.

Мальчик поднял на отца влажные от слез глаза.

— Я все время делал вид, что это только сон, папочка. Но я знал, что это не так. Девон сказала, что верит мне. Она одна…

— Девон очень умная, Алекс. Вот почему я хочу, чтобы она вышла за меня замуж. Кстати, как бы ты к этому отнесся?

— Она что же, станет моей мамой?

— Если тебе этого захочется.

— Мне захочется, папочка. Я буду очень этому рад.

— Если только она за меня выйдет. Но она должна — ведь я ее так люблю..

— А я люблю вас обоих! — воскликнула Девон, появляясь в дверях. Когда она вошла в комнату, Алекс повернулся к ней и на его смуглом личике блеснула ослепительная улыбка.

— Ты слышал, папочка?

Девон взглянула на мальчика, потом в полнейшем недоумении перевела взгляд на его отца.

— Джонатан…

— Что такое? — отозвался тот. Озадаченный странным выражением, появившимся у нее на лице, он бросил обеспокоенный взгляд на сына. Некоторое время все они стояли в полнейшем молчании. Алекс улыбался, а Девон и Джонатан смотрели на него во все глаза.

— Что случилось, папочка? — спросил наконец Алекс и побледнел. — Ты плачешь?

— Я плачу? — Джонатан провел своей большой смуглой рукой по щекам. — Да, и в самом деле плачу.

— Но ведь ты никогда раньше не плакал!

Джонатан еле заметно улыбнулся.

— Я плачу потому, что ты встал со своего кресла.

— Ох, Энди, — воскликнула Девон, бросаясь к мальчику, который с изумлением уставился на свои ноги.

— Да, я стою… Я стою! — В тот же миг его тонкие слабые ножки стали подгибаться, и он снова упал бы на сиденье, если бы Джонатан не подхватил его на руки.

— Тебе понадобится терпение, сынок, ведь ты не ходил долгих три года. Но если ты можешь стоять, значит, сможешь и ходить.

Алекс обхватил руками сильную шею отца.

— Смогу, папочка. Знаю что смогу.

— Я тоже в этом не сомневаюсь. — Девон потянулась, чтобы обнять мальчика.

— Папочка?

— Да, сын.

— Может быть, теперь я могу вернуться домой?

У Джонатана все сжалось внутри, и он хриплым от волнения голосом произнес:

— Конечно, ты можешь вернуться домой, сынок. Еще как можешь!

На следующее утро Девон позвонила Саре Стоун и извинилась за то, что была вынуждена уехать из Стаффорда, не дождавшись ее. Потом она рассказала во всех деталях о своих приключениях в городе и в гостинице «Стаффорд».

— Такого рода странности случались и прежде, — заметила Сара. — Флориан опасен не только для вас, но и для всех, кто угрожает его господству. Нам просто необходимо до него добраться — и чем скорее, тем лучше.

Девон вцепилась пальцами в трубку.

— Джонатан запретил миссис Микс сдавать комнаты. Он опасается, что кто-нибудь из гостей попадет в беду. Так что мы можем выехать в Стафорд в любое удобное для вас время.

— Почему бы не отправиться туда сегодня же вечером? — предложила Сара.

— И когда же?

— Вы сможете приехать в Стаффорд к девяти? Встретимся у гостиницы.

— Договорились.

Едва повесив трубку, Девон почувствовала, что ее начинает охватывать беспокойство. Неудивительно, что Джонатан сразу обратил на это внимание, стоило ей только войти в комнату.

— Ты разговаривала с Сарой Стоун, — сказал он. Девон кивнула.

— Она считает, что нам необходимо приехать в гостиницу как можно скорее, и хочет, чтобы мы выехали сегодня же вечером.

— Сегодня вечером! Но это невозможно. Ты все еще не оправилась от пережитого там. Должно пройти какое-то время прежде чем…

— Каждая минута промедления только ухудшает положение. Кроме того мне по-прежнему хочется поскорее покончить с этим делом.

Джонатан провел рукой по своей безукоризненной густой шевелюре.

— Если бы ты только знала, как мне все это надоело!

— Мне тоже. — Девон положила руку ему на плечо. — Вот и покончим с этой историей навсегда.

Некоторое время Джонатан изучал ее лицо.

— Хорошо. Едем сегодня же — и помоги нам Господь!

Когда они выехали, на улице шел холодный дождь. Сильный ветер гнал по мокрой мостовой пожухлые листья и клочки бумаги. Несмотря на непогоду, в Стаффорд они прибыли вовремя. По настоянию Джонатана, Ада Микс, Эдгар и Луис покинули гостиницу, оставив включенными часть светильников.

Поставив зонтик, с которого стекала вода, у порога. Джонатан достал свой ключ, открыл дверь и впустил Девон внутрь.

— С тобой все в порядке? — осведомился он, помогая Девон снять пальто.

Она кивнула и сразу принялась осматривать прихожую и холл.

— Этот дом нравится мне все меньше и меньше.

В самом деле, не успев войти, оба они почувствовали неприятную тяжесть.

Джонатан положил руку Девон на плечо.

— Ты уверена, что в состоянии перенести то, что нам предстоит? — спросил он.

Девон пыталась справиться с охватившим ее чувством опасности и тревоги. Коль скоро она проделала весь этот путь, отступать было стыдно.

— Я чувствую себя вполне сносно, — сказала она.

Сара Стоун приехала ровно в девять, и ее появление в холле приветствовал бой старинных часов.

— Мы ужасно рады, что вы здесь, — сказала ей Девон, после того как они поздоровались.

— Надеюсь, моя помощь пригодится. Дело это довольно необычное, поэтому не известно, что может произойти. — Она внимательно, не упустив ни единой мелочи, осмотрела комнату. — А ведь вы были правы. В этом доме действительно ощущается чье-то присутствие. Что-то здесь определенно есть… — Пульс Девон мгновенно участился. — Причем сегодня вечером оно ощущается сильнее чем прежде, — добавила Сара.

Повесив на спинку стула пальто, она приступила к более детальному осмотру комнаты, после чего снова обратилась к Девон:

— Я думаю, Флориан ощущает исходящую от вас угрозу. Он понимает, что вы пришли за душами, которые он держит в плену.

— Он внизу? — подал голос Джонатан. — Я хочу сказать — сейчас он среди нас?

Сара подняла на него глаза.

— Он — везде.

Девон замерла. У нее по спине пробежал холодок страха.

— Так что же нам теперь делать?

— Пожалуй, пора отвести меня в Желтую комнату — ведь именно там присутствие этой сущности чувствуется сильнее?

Джонатан взял Девон за руку, и они все поднялись по лестнице в мансарду. Хотя свет проникал в комнату из коридора там оказалось темновато. Джонатан поднял было руку, чтобы зажечь верхний свет, но Сара его остановила.

— Позвольте мне познакомиться с ним поближе, — загадочно произнесла она и прошла в темноту. За ней, словно испуганные дети, проследовали Девон с Джонатаном.

Девон сразу ощутила присутствие Флориана. Она прижалась к стоявшему за ее спиной Джонатану, а он положил одну руку ей на талию, другой коснувшись щеки. В этот момент Девон вздрогнула, неожиданно осознав, что до нее дотрагивается вовсе не Джонатан.

— Здесь есть кто-то еще, — прошептала она, сглотнув. Сердце ее заколотилось сильнее, чем прежде, Девон догадалась, чья это была рука. — Здесь присутствует и другая сущность, помимо Флориана.

— Да… — Сара продолжала медленно передвигаться по комнате, касаясь рукой то одного, то другого предмета. — Это существо ищет ее… Энни. Вы напоминаете ему эту женщину.

— О ком вы говорите? — удивился Джонатан. Сара покачала головой.

— Пока не знаю. Это ее защитник. Он любит ее… и ненавидит Флориана.

— Да… это он… тот самый мужчина с добрыми руками, — произнесла Девон. С каждой секундой присутствие необычного существа ощущалось все сильнее и сильнее.

— А где же другие? — поинтересовался Джонатан. — Где души Энни и маленького Бернарда. Они здесь?

— Их нет. В этой комнате по крайней мере. Флориан не пускает, — ответила Сара. — Они тянутся к нам, но у них нет сил ему противостоять… в отличие от защитника, который очень силен. И все же, я думаю, Бернард и Энни наверняка где-нибудь неподалеку.

— Как велика сила Флориана? — снова спросил Джонатан. Некоторое время Сара молчала, потом ответила, медленно и отчетливо выговаривая слова:

— В нем заключено сумасшествие… нездоровье… И еще — желание властвовать, подавлять.

— Безумие и потусторонний мир… Интересное сочетание, — пробормотал Джонатан, крепче прижимая к себе Девон.

— Потому-то Флориан так опасен.

Замолчав, Сара начала проделывать дыхательные упражнения. Глубокий вдох, медленный выдох, и снова вдох… Чтобы добраться до Флориана, ей требовалось соответствующим образом настроиться. Что же касается Девон, то ее нервозность уже достигла той высокой стадии, которая делает человека чрезвычайно восприимчивым к малейшему внешнему влиянию.

— Флориан? — воззвала вдруг Сара в темноту. — Я знаю, что ты здесь.

Послышался тихий шорох — то ли ветер, то ли мышь в шкафу.

— Мы пришли сюда, — продолжала Сара, — чтобы ты выслушал нас. Мы расскажем тебе всю правду, можешь нам верить.

— Становится холодновато, — сказал Джонатан, и Девон почувствовала, как он поежился. Холод наступал отовсюду, пронизывая чуть ли не до костей, и кожа Девон покрылась мурашками.

— Ты должен нас выслушать, Флориан! Воздух вокруг Девон словно отяжелел, а на грудь, казалось, положили свинцовую плиту.

Неожиданно дверца стенного шкафа со скрипом распахнулась.

— Креозот, — пробормотал Джонатан, когда тяжкий дух стал обволакивать их. Девон тоже уловила запах и покачнулась.

— Я чувствовала его в ту ночь, когда останавливалась в этой комнате, — прошептала она.

Джонатан внимательно посмотрел на нее.

— Ты в порядке?

Девон только кивнула, поскольку у нее оставалось совсем мало сил.

— Флориан! — снова раздался голос Сары. — Помни, ты уже не принадлежишь этому миру. Ты умер много лет назад. Бернард и Энни… они тоже умерли.

Дверь ванной распахнулась и с силой врезалась в стену.

— Господи, — произнес Джонатан и оттащил Девон на шаг назад. Послышался шум водяной струи, без видимой причины полившейся в ванну.

— Флориан, ты должен нас выслушать…

Дождь за окном прекратился, и теперь комнату заливал зыбкий мертвенный свет луны. Девон заметила, что край маленького столика приподнялся, а потом снова со стуком опустился. Неожиданно с грохотом обрушилась на пол настольная лампа. Взлетевший над столом нож для разрезания бумаг, пролетев со свистом мимо головы Девон, воткнулся в стену за ее спиной по самую рукоятку.

— Началось, — пробормотал Джонатан, хватая Девон за руку. — Пора отсюда убираться.

— Нет! — Девон отпрянула. — Я остаюсь. Я должна.

— Поговорите с ним, Девон, — донесся до них голос Сары из темноты, — расскажите все, что знаете.

Девон изо всей силы вцепилась в руку Джонатана и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я была здесь прежде, Флориан. Тогда я еще не могла говорить обо всем с уверенностью, но теперь я знаю все твои тайны и то, что случилось с твоим сыном.

Все три двери в комнате разом захлопнулись, а потом распахнулись снова. Колени у Девон едва не подогнулись, но она выстояла и продолжила:

— Ты убил его, хотя и не хотел этого. Произошел несчастный случай. Берни мертв, и тебе следует принять содеянное тобой.

В каминных трубах гостиницы что-то страшно взвыло, и звук этот едва не оглушил Девон. Одновременно из всех розеток полетели снопы ярких желтых искр.

— Черт возьми, Девон. Мне хочется, чтобы мы оказались сейчас где-нибудь в другом месте.

— Я знаю об Энни, — снова заговорила Девон, не обращая внимания а слова Джонатана. — Знаю, что ты с ней сотворил. Ты ее бил, а потом… изнасиловал. Ты сделал ей очень больно, Флориан.

Снова послышался грохот. Небольшая хрустальная ваза сама собой приподнялась со стола, пролетела по комнате и вдребезги разбилась о противоположную стену.

— У тебя есть возможность искупить вину, — неожиданно вступила в разговор Сара. — Воспользуйся ею. Покинь эту обитель печали и уходи.

Девон вскрикнула, почувствовав, как что-то сдавило ей горло. Она попятилась назад, пытаясь оттолкнуть невидимого противника, с силой ударилась спиной о стену и стала задыхаться.

— Девон! — Джонатан хотел броситься к ней, но тут же отлетел к противоположной стене.

В воздухе что-то просвистело, словно взвился какой-то вихрь — потом послышался громоподобный хлопок, и Девон сразу же стало легче дышать. Джонатан подбежал к ней как раз в тот момент, когда вихрь, мчась по комнате, стал крутить все на своем пути. Картины валились со стен, прикроватный столик упал на пол и рассыпался, а маленький, висевший на стене коврик вдруг взлетел в воздух с пронзительным визгом. Девон тоже завизжала, когда мимо нее пронесся закованный в раму портрет и с грохотом раскололся на мелкие кусочки от удара о дверь ванной комнаты.

— Если ты не хочешь уйти и таким образом облегчить свою участь, — продолжала увещевать Флориана Сара, — то сделай это ради детей. Если ты любил их хоть немного, позволь им удалиться, отпусти их на свободу.

Вихрь исчез столь же неожиданно, как и появился, и в комнате установилась мертвая, давящая тишина. Ни шума дождя, ни свиста ветра за окном, ни шороха веток — ничего. Девон затаила дыхание.

Второй удар грома прокатился над домом, и в комнате начало потрескивать статическое электричество, отчего каждый волосок на теле поднялся дыбом.

— Все на пол! — крикнул Джонатан и потащил Девон за собой, одновременно пытаясь прикрыть ей голову. В тот же момент стекла в окнах словно по команде лопнули и их осколки влетели в комнату. Сквозь пустые оконные проемы ворвался ветер, а вслед за этим помещение наполнилось звуком скрипевших на ветру ветвей.

— Сара, где вы? — позвала Девон, когда они с Джонатаном осторожно поднялись на ноги.

— Я здесь, — откликнулась Сара из темноты. — У меня все в порядке.

— Что это? — Джонатан спрашивал о новом звуке, который наполнил комнату траурными аккордами.

Это был не то плач, не то вой. Поначалу он звучал тихо, но потом достиг такой силы, что Девон была вынуждена заткнуть уши. Потрясенный не меньше Девон, Джонатан прошептал:

— Все это уж очень похоже…

— На рыдания, — закончила за него Девон, когда звук постепенно стих и яснее обозначились прерывистые всхлипывания — жалостливые, душераздирающие… — Господи, — только и успела сказать Девон. Рыдания стали удаляться, пропадать и наконец растаяли без следа.

Наступила мертвая тишина.

— Он ушел, — объявила вдруг Сара на удивление обыденным тоном.

— Да, — согласилась с ней Девон, пытаясь смахнуть кончиками пальцев непрошеную слезу, которая медленно ползла по ее щеке. И снова в комнате появились звуки, совсем тихие, но как будто праздничные. Они возникли в воздухе — ласковые и нежные, словно летний дождик, и скоро тоже смолкли, оставив у всех ощущение удивительной легкости и приподнятости.

— Это ушли Бернард и Энни, — произнес Джонатан, и Девон поняла, что он тоже уловил, как отлетели в горние выси невинные души. Возблагодарим Господа, — сказала Сара.

В течение довольно продолжительного времени никто из них не отваживался двинуться с места. Наконец Джонатан взял Девон за руку.

— Мы, пожалуй, можем идти, — тихо сказал он и Девон кивнула. Они молча спустились по лестнице на первый этаж. Говорить им не хотелось — да и что, спрашивается можно было добавить к тому, чему они все только что стали свидетелями?

Сара тихонько коснулась рукава Девон, и женщины, заплакав, обнялись, после чего Сара покинула дом. Девон и Джонатан, взявшись за руки, стояли в холле, наблюдая за тем, как она спускалась по лестнице, а потом шла по узкой дорожке к машине.

Оба они чувствовали необычайное облегчение оттого, что детские души получили свободу, Флориан сумел победить страшного демона, пожравшего его сердце, а Девон — своего.

— А как мы поступим с Луисом Миксом? — неожиданно спросила Девон, повернувшись к Джонатану. — Ты ведь не собираешься звать полицию?

— Конечно, нет. Девон оглянулась.

— Посмотри, как изменился дом. Он прямо-таки дышит покоем.

— Да. Надеюсь, теперь люди будут приезжать сюда и оставаться здесь с радостью.

Девон взглянула на него с улыбкой.

— Уверена, Джонатан, что так и будет.

Они взялись за руки и направились на задний двор дома.

— Куда это мы идем? — удивился Джонатан.

Девон посмотрела на него и едва заметно улыбнулась:

— Я знаю, куда Энни запрятала свой дневник.

Глава 26

Девон повела своего спутника к розарию, который она впервые увидела из окна Желтой комнаты. В углу его рос большой куст с толстым стволом, шершавой корой и острыми шипами. Земля под кустом была сырая, но снега вокруг не было. Девон встала на колени и принялась копать.

— Пожалуй у меня это лучше получится. — Джонатан пришел ей на помощь. Заметив у стены небольшую металлическую лопатку, он взял ее и начал копать в том месте, где ему указала Девон. Когда лопатка коснулась чего-то твердого. Джонатан, определив контуры находки, подобрался глубже и наконец извлек на свет прямоугольный предмет, обернутый в промасленную материю.

Девон осмотрела сверток со всех сторон, сорвала веревку, которой он был перевязан и осторожно размотала материю.

Внутри оказались три старые тетради, исписанные выцветшими чернилами. Некогда они были переплетены в красную кожу с золотым тиснением, ныне потертую и потрескавшуюся. Отложив в сторону первую тетрадку, Девон раскрыла ту, что была помечена римской цифрой «два». Именно в этой тетради, как надеялась Девон, должны были скрываться записи повествовавшие о зрелых годах жизни Энни. На внутренней стороне обложки красивым почерком было выведено имя. Анна Мей Стаффорд.

Девон перелистывала страницу за страницей, пока не нашла то, что искала.

— Вот оно. Запись от первого ноября тысяча девятьсот тридцать девятого года.

«…Сегодня мне исполнилось сорок. Я хотела отметить этот день с самыми близкими друзьями, по неожиданно разразился страшный ураган. Я сидела у камина и отчаянно мерзла. Выглянув из окна, я, к своему большому удивлению увидела, что садовник которого я лишь вчера наняла на работу, как ни в чем не бывало копается в клумбе с розовыми кустами, не обращая ни малейшего внимания на холод.

Для меня было большим удовольствием наблюдать за тем как он работает. Поначалу мне казалось, что он не подходит для этой скромной должности — настолько он был высок ростом и мускулист, — и вот теперь я обнаружила, какими мягкими и даже грациозными могут быть движения большого сильного мужчины, когда он занят любимым делом. Такая же мягкость и доброта проглядывали в его больших темных глазах. Серхио Батисте сообщил мне, что по национальности он португалец. По-английски говорит плохо, по очень старается правильно выговаривать слова Нельзя сказать, что мистер Батисте красавец, однако в нем, несомненно, есть что-то мне близкое — может быть, печаль, которая присутствует в его взгляде очень одинокою человека и которую я с легкостью умею обнаруживать в людях, поскольку одинока сама…

Девон перелистнула несколько страниц и остановилась на той, которая была помечена вторым апреля тысяча девятьсот сорокового года.

«..Учу Сержа читать. Он ужасно гордый. Я знаю, чего ему стоило обратиться ко мне за помощью, Тем не менее, от этих занятий больше выгадываю я, чем он. Сколько радости мне приносят вечерние часы, когда мы вместе. По правде сказать, я с ужасов жду наступления того дня, когда он не будет больше нуждаться в моих услугах».

Девон заглянула дальше. Двадцать второе мая тысяча девятьсот сорок второго года.

«Мои любимый Серж я знаю, какие чувства ты испытываешь по поводу этой ужасной войны, но я, честно говоря, рада, что ты пока остаешься дома. Где-то решили, что в свои сорок восемь лет ты слишком стар, чтобы воевать, хотя мне в жизни не доводилось встречать более мужественного человека. Стоит мне только увидеть как ты в рубашке с короткими рукавами трудишься в саду, — и я начинаю испытывать сильнейшее желание. Ты разбудил во мне чувства о существовании которых я и не подозревала, ты разбудил во мне любовь. Дай мне Боже, силы, чтобы сказать об том вслух…»

Девон подняла глаза на Джонатана. От волнения у нее перехватило горло Она перелистнула еще несколько страниц и только потом заговорила.

— Посмотри, Джонатан, пустая страница. Единственная пустая страница во всей тетради. Она датирована двадцать первым сентября тысяча девятьсот сорок третьего года. Давай прочтем, что Энни написала на следующий день. Здесь всего три строчки «…Вчера я не стала ничего писать — нет слов, способных отобразить тот свет, который воссиял во мне. Когда ты пришел ко мне вчера ночью, рухнул старый мир и попарился новый. Мне не забыть дар любви, который ты мне преподнес».

— Кажется, дальше нам читать не следует, — тихо сказала Девон.

— Да, по-моему, все и так встало на свои места. Однако совершенно неожиданно дневник сам раскрылся на странице, где стояла дата пятнадцатое июля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года.

«…Мой чудесный, мой прекрасный Серж. Вот уже много лет как я беззаветно тебя люблю. И все эти годы ты хранил нашу любовь ничего не требуя для себя и отдавая все лучшее мне. Я готова кричать о своей любви, если ты только позволишь мне это сделать. Мне нет дела, что ты беден и занят разведением цветов в моем саду, о которых ты заботишься с тем же завидным постоянством, что и обо мне. И в жизни, и в смерти я буду принадлежать тебе — а ты мне, я уверена в этом. Ты — мой муж перед Богом, а я — твоя жена. То, что соединил Господь, ни один человек не в силах разъединить».

Девон захлопнула дневник и прижала его к сердцу. В глазах у нее стояли слезы.

Джонатан откашлялся.

— И что ты собираешься делать дальше? — спросил он, подавая ей две оставшиеся тетради.

— Положу дневник туда, где он лежал. Я достала его, чтобы узнать, какие чувства довелось испытать в жизни Энни Стаффорд.

Джонатан согласно кивнул. Он завернул тетради в промасленную ткань и уложил их в ямку под розовым кустом, после чего засыпал их землей.

— Теперь они вместе, — тихо сказал он.

— Да. — Девон повернулась и посмотрела на него. — Пусть покоятся с миром.

Эпилог

— Так ты думаешь, тебе удастся это осилить? — Джонатан подал Девон руку и помог ей перебраться через ограждение на палубу шестидесятифутовой морской яхты класса «Гаттерас».

— Поверь, я отлично себя чувствую. Меня не тошнит уже несколько недель, а глоток свежего морского воздуха никогда не помешает.

Джонатан положил руку на ее округлившийся животик. Девон была на пятом месяце, по это не очень бросалось в глаза.

— Море спокойное, — сказал Джонатан, — но ветер может подняться в любой момент. — Когда Девон забеременела, он стал заботиться о ней еще больше, чем прежде.

— Бога ради, Джонатан! Яхта имеет шестьдесят футов в длину, и на ней самое современное навигационное оборудование, какое только можно достать за деньги. Здесь три каюты, две ванные комнаты, туалеты — это не то что пускаться в плавание на каком-нибудь каноэ.

Она с улыбкой посмотрела на мужа, радуясь солнцу, соленому бризу и лазурному небу, по которому лениво ползли пушистые облака. Девон наслаждалась каждой минутой путешествия с того момента, как они выехали из дома.

— Эй, папочка, ты только взгляни! — Это кричал Алекс, который мчался к стоявшей у пирса яхте, сжимая что-то в руке. Его выздоровление потребовало времени и упорства, но, как только ребенок поверил, что снова сможет ходить, сеансы физиотерапии стали давать блестящие результаты.

Алекс перепрыгнул через леера и оказался рядом с ними.

— Смотри!

— Что это? — заинтересовался Джонатан.

— Раковина! — Мальчик с гордостью продемонстрировал свою добычу. — Продавщица в магазине сувениров подарила мне ее за то, что я нарисовал ей картинку.

— Красивая раковина.

— Я хочу положить ее на кусок рыбацкой сети и тоже зарисовать.

— Это будет называться «натюрморт». — Девон осмотрела искрящуюся белую раковину с розовым перламутровым нутром и прижала ее к уху. — Я с удовольствием полюбуюсь твоей картиной, когда ты ее закончишь.

Алекс просиял.

— Тогда я нарисую ее специально для тебя, мам.

Сердце Девон дрогнуло.

— Спасибо.

Они мальчик постоянно доставлял ей огромную радость.

— Пора oтчаливать, папочка.

— Пора, — согласился Джонатан. — Ну-ка прими конец. Справишься?

— Слипаю, господин капитан! — Алекс помчался к носовым кнехтам, а Стаффорд-старший направился к штурвалу. Как только швартовы были отданы. Джонатан запустил стодвадцитисильный дизельный двигатель. Развернув нос яхты в сторону валима и обогнув двигавшееся перед ними суденышко. Джонатан взял курс в открытое море, с нетерпением ожидая когда они выйдут из гавани и настанет торжественный момент постановки парусов.

Девон тем временем наблюдала за Алексом, который, словно завороженный стоял у края ограждения и следил за тем, как острый форштевень рассекает пенящуюся голубоватую воду.

— Какой же у тебя дивный малыш!

— Хорошо, что вы думаете именно так, миссис Стаффорд, поскольку через четыре месяца вы заимеете еще одного малыша, не менее очаровательного. — Джонатан наклонился и поцеловал ее. — Могу себе представить, сколько забот свалится на вашу голову, когда их будет двое.

Девон нежно прижалась к нему.

— Если ты выдержишь двоих, то почему бы нам не завести троих или даже четверых?

Джонатан захохотал:

— Твоя матушка согласилась бы на это с удовольствием.

Он был прав — не только ее мать, но и всех близких и знакомых Девон чрезвычайно заинтриговало и обрадовало известие о ее беременности. Кристи даже прислала ей из Италии пару крохотных ботиночек. Ее литагент Марсия Уинтерс и издатель Эвелин Фрэнки поначалу встревожились, полагая, что беременность скажется на окончании работы над романом, но потом когда «Следы» попали в список бестселлеров, они стали увереннее смотреть в будущее. И вот вчера Девон отнесла им готовую рукопись «Молчаливой розы».

— Моя мама любит ребятишек даже больше, чем я, — сказала наконец Девон. — Мне повезло, что она у меня такая.

— А мне повезло, что у меня есть ты, — произнес Джонатан, заключая ее в объятия. — Я уж не говорю о том, повезло твоим уважаемым читателям.

— Коль ты вспомнил о читателях, хочу поставить тебя в известность, что сегодня утром мне звонила Марсия. Алекс так меня торопил, что я совсем забыла тебе об том сказать.

— Правда? Ей понравилась рукопись?

— Она сказала, что не могла заснуть всю ночь — читала мой роман. Утверждает, что «Молчаливая роза» — лучшая из написанных мною книг.

— Я в этом и не сомневался.

Девон приподняла брови.

— Даже тогда, когда предлагал мне деньги, чтобы я от нее отказалась?

— Когда ты отвергла мое предложение, я окончательно уверовал в твои таланты.

— И разумеется, продолжал в них верить даже тогда, когда перелистывал досье, украденное из офиса доктора Таунсенда?

— Ну… Может, и усомнился разок-другой…

— А когда я ворвалась к тебе в квартиру, чтобы учинить скандал?

— Нет, тогда я об этом не думал.

— Это почему же?

— Потому что в тот самый момент я понял, что влюбился в тебя по уши.

Девон повернулась и внимательно на него посмотрела:

— Правда?

— Угу. Когда Танака назвал тебя «ангелом, изрыгающим огонь», я окончательно убедился, что влип.

Девон, нежно улыбнувшись, припала к широкой груди мужа. Она в очередной раз подумала, что очень удачно выбрала название для белоснежной красавицы яхты, которая в этот момент выходила за пределы гавани. Название это было выписано красными буквами на белом носу судна, как раз там, где стоял Алекс.

— «Тенши», — прочитала она вслух. — «Ангел».

Это слово согрело ее сердце, словно давая понять, что перед ней лежит долгая и счастливая жизнь. Джонатан — вот кто был ее настоящим ангелом-хранителем. Высоченный, смуглый, временами впадавший в ярость, но продолжавший ее любить даже в гневе. Каждый день Девон благодарила Бога за то, что он наградил ее этой любовью, любовью Джонатана, и еще за то, что они смогли встретиться и, пройдя через все испытания, соединить свои жизни навсегда.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?