«Меня не удержать»

Джексон Клара Меня не удержать

Пролог

— Приехали. Риджентс-парк-роуд, тридцать семь, — объявил водитель такси, оборачиваясь к Джине, сидевшей на заднем сиденье и придерживавшей большую, накрытую темной тканью клетку с попугаем.

Расплатившись, Джина взялась за кольцо, прикрепленное к клетке и продетое в прорезь накидки, и выбралась из такси. Попугай Боб недовольно зашевелился под тканью, а потом снова притих. Тетушка Мегги сказала, что в последнее время он почему-то захандрил и почти совсем перестал принимать пищу. Одна из приятельниц посоветовала обратиться в ветеринарную лечебницу, где недавно лечили ее собаку. Тетя Мегги так и поступила. Ей назначили прием на сегодня, на четыре часа. Как на грех, утром тетушка проснулась с ужасной мигренью. Пришлось звонить на работу любимой племяннице.

— Выручай! — попросила она Джину. — Моя мигрень может продлиться несколько дней. Вдруг с Бобом что случится?

— Не беспокойся, Мег, — улыбнулась Джина. Она всегда была рада слышать чуть надтреснутый голос тетушки. — После полудня я заеду за твоим любимцем.

В начале третьего Джина сообщила своей секретарше Милли, что сегодня уйдет пораньше, и покинула здание телевизионного центра.

Сейчас она стояла на Риджентс-парк-роуд, держа в одной руке листочек с адресом ветлечебницы, а в другой клетку с Бобом, и вертела головой по сторонам. На противоположном конце дома номер тридцать семь висела какая-то вывеска. Джина подошла поближе и прочитала: «Доктор Бартон. Ветеринарная лечебница».

Поднявшись по ступенькам из гладкого белого мрамора, Джина взялась за сияющую на солнце медную дверную ручку и через мгновение оказалась в уютной приемной. Женщина в белом халате и в очках с толстыми стеклами справилась у Джины, на который час ей назначено. Затем она что-то записала в толстом журнале и предложила Джине присесть в одно из кресел, предназначенных для посетителей.

Прохлада приемной являлась приятным контрастом лондонской жаре, стоявшей на улице. В углу с тихим рокотом работал вентилятор. Джина откинулась на спинку кресла и принялась рассматривать большие цветные фотографии животных, во множестве украшавшие стены. На них были запечатлены игуаны, и даже один белоснежный попугай какаду, очень похожий на Боба.

Вскоре дверь смотровой отворилась, и в приемную вышли флегматичный сенбернар и державший его на поводке худощавый парень. Следом показался высокий широкоплечий человек в белом халате, очевидно, сам доктор Бартон.

Посмотрев на него, Джина непроизвольно задержала взгляд. Белизна халата подчеркивала темно-каштановый оттенок густых волос, падавших на красивый высокий лоб. Аккуратно под стриженные усы были чуть светлее. В движениях доктора сквозила спокойная уверенность человека, знающего свое дело.

— Жду вас через неделю, — сказал доктор парню. Сенбернар вильнул хвостом. — Всего хорошего! — Бартон потрепал пса по голове и повернулся к Джине, поднявшейся с кресла.

На секунду их взгляды встретились. Она почувствовала, как от светло-карих глаз доктора направляются потоки тепла и доброжелательности. Его взгляд, сначала просто внимательный, вдруг зажегся особым огоньком. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Многие мужчины засматривались на стройную, всегда одетую по последней моде Джину, на ее длинные светлые волосы и ярко-зеленые глаза.

— Вы ко мне? — спросил Бартон.

— Да, — ответила Джина. — Видите ли, моя тетушка считает, что ее попугай заболел, — кивнула она на клетку.

— Что же, сейчас мы это проверим… — Шагнув к Джине, Бартон подхватил клетку. — Пройдемте в смотровую, — пригласил он.

Когда Джина сняла с клетки накидку, Боб, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он сидел нахохлившись, полуприкрыв глаза. Джина с удивлением отметила, что Боб позволил доктору взять себя на руки и безропотно подчинился осмотру.

— Так-так… — задумчиво произнес Бартон, водворяя попугая обратно в клетку и запирая дверцу. — Очевидно, ваша тетушка предлагает ему довольно однообразную пищу, — заметил он. — Сейчас я напишу название корма для попугаев, куда включены специальные добавки. — Протянув руку за накидкой, Бартон нечаянно коснулся ладонью руки Джины. Сам доктор как будто даже не заметил этого, но она сразу внутренне напряглась, хотя теплое прикосновение не было неприятным. — Кроме того, я бы посоветовал вашей тетушке почаще выносить попугая на солнышко.

Накрыв клетку, он направился к столу, чтобы записать свои рекомендации. Это дало возможность Джине справиться с неожиданно охватившим ее волнением и оглядеться. На стене она заметила в рамочке под стеклом диплом, выданный Стенли Бартону.

Стенли Бартон, повторила про себя Джина, переводя взгляд на доктора…

Получив записку для тетушки, она хотела было взять клетку, но доктор опередил ее. Он проводил Джину до самого порога и только там вручил ей попугая.

— Уверен, все будет в порядке, — улыбнулся Бартон на прощание. — Но в любом случае вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, — добавил он, прямо глядя ей в глаза.

Через две недели Джина снова встретилась со Стенли Бартоном. Это произошло на фуршете, устроенном по случаю показа летней коллекции моделей одежды, куда пригласили представителей прессы и телевидения.

Бартон был в обществе одной из манекенщиц. В строгом вечернем костюме он выглядел так элегантно, что Джина невольно улыбнулась. У нее мелькнула мысль, что доктор, очевидно, имеет знакомых в разных кругах общества, ведь многие обращаются к нему по поводу здоровья своих питомцев.

Джина проявила инициативу и первая подошла к Бартону. Дальше события развивались быстро. Вскоре Бартон препоручил манекенщицу одному из ее коллег, а сам увлек Джину на диван, стоявший в уголке зала под раскидистым фикусом. Там они и проболтали весь вечер, потягивая шампанское.

Затем последовало чудесное, немного старомодное ухаживание с долгими прогулками по Гайд-парку, свиданиями во время уик-эндов, всегда заканчивавшимися ближе к полуночи у двери квартиры Джины. Нежные, наполненные сдерживаемой страстью поцелуи Стенли вызывали трепет в теле Джины и заставляли желать большего. Полтора месяца она пребывала в состоянии, близком к эйфории легкого опьянения, пока наконец Стенли не соблазнил ее. Или это она соблазнила Стенли? Впрочем, это не имело никакого значения. Вскоре они стали очень близки.

Джина обнаружила, что их вкусы во многом совпадают. Им нравились одни и те же книги и одна и та же музыка. Временами они ставили пластинку и танцевали в небольшой гостиной Джины.

Стенли никогда не принуждал ее делать то, чего она не хотела. Он всегда был терпеливым и внимательным, и это Джина ценила в нем больше всего. Она сама не заметила, как восхищение этим высоким стройным мужчиной превратилось в любовь. Просто в один прекрасный день Джина проснулась, посмотрела на спящего рядом Стенли и поняла, что любит его всем сердцем.

— На всю жизнь… — тихонько шепнула она, счастливо улыбаясь.

Через два месяца Стенли сделал ей предложение.

Джина отклонила его. Она не была готова к чему-то скучному и однообразному, чем являлся в ее воображении брак, и считала, что с этим можно подождать. Стенли улыбнулся и сказал, что все понимает и готов принять ее условия.

Подруги в один голос заявили Джине, что она сошла с ума. Отказаться от брака с красивым преуспевающим врачом-ветеринаром, имеющим собственную практику и приличный доход! Но Джине не хотелось уподобляться тем своим приятельницам, которые с красными от слез глазами рассказывали о печальном окончании очередного романа. Она хотела проверить свои чувства и считала, что время на ее стороне.

Стенли сообщил ей, что собирается продать свое дело в Лондоне и открыть клинику в Оксфорде с двумя партнерами, живущими там же. Как только будут завершены работы по оснащению клиники, он передаст ветлечебницу своему преемнику и уедет в Оксфорд.

Таким образом право окончательного выбора оставалось за Джиной.

1

Тишину спальни нарушало лишь шуршание простыней и едва слышный шепот влюбленных. Джина уткнулась лицом во впадинку возле ключицы Стенли, ее длинные светлые волосы рассыпались по его плечу. Она с наслаждением вдыхала аромат его кожи, смешанный с почти неуловимым запахом ее духов. Ее пальцы играли шелковистыми волосками на груди Стенли.

Они являли собой свет и тень — силуэт Джины был светлым, посеребренным лунным светом, а фигура Стенли казалась темной, как сама ночь. Обнимая Джину, он нежно гладил ее по спине, словно помогая спуститься вниз с головокружительных вершин блаженства.

Это были самые лучшие мгновения — первые минуты после завершения бурной любви, когда все барьеры сметены и остается лишь благостное ощущение близости, момент полного единения влюбленных, только что подаривших друг другу наслаждение и умиротворенность.

Джина пошевелилась, удобнее устраиваясь в объятиях Стенли, и он обнял ее крепче. Люблю я этого парня, с улыбкой подумала Джина. Стенли был хорош во всех отношениях, особенно потому, что понимал ее и принимал такой, какая она есть.

— Хочешь поговорить о наших делах? — тихо спросил он.

— Надо бы, — ответила Джина, — но мне сейчас так хорошо, что не хочется портить это состояние. — Она почувствовала, что Стен улыбнулся. Они уже давно обсуждали его отъезд в Оксфорд, но сейчас, когда пришла пора расставаться, Джина обнаружила, что ей трудно с этим примириться. Даже то, что Оксфорд находился не так уж далеко от Лондона, не приносило ей утешения. Стиснув Стенли сильнее, она прошептала: — Вот и пришел наш последний день. Ты еще не уехал, а я уже скучаю по тебе. И не успокоюсь, пока не присоединюсь к тебе в Оксфорде. До последнего времени все складывалось так хорошо. У нас была наша работа, каждый занимался своей карьерой… — Она замолчала и промокнула глаза краешком простыни, пахнущей лавандой.

— Не плачь, Джина, — погладил ее по волосам Стенли. — Это займет всего несколько недель. Оксфорд совсем близко, по вечерам мы будем разговаривать по телефону. Ты же сказала, что все понимаешь, — напомнил он.

В словах не было и намека на обвинение, но Джина все же приподнялась и испытующе посмотрела ему в глаза.

— Так и есть, — сказала она. — Я все понимаю. У тебя появилась долгожданная возможность расширить дело. Грех не использовать такой шанс. Тем более что эту идею ты вынашивал еще до того, как познакомился со мной. Но все равно я буду скучать по тебе. Кроме того, я все время думаю о том, как сказать Синтии, что мне необходим длительный отпуск за свой счет.

— Боишься, что могут возникнуть проблемы? — обеспокоенно спросил Стенли, стирая слезинку со щеки Джины. Он любил эту длинноногую стройную женщину с грациозной мягкой походкой пумы и страстью к изысканной обуви: она как-то призналась, что у нее около ста восьмидесяти пар туфель, босоножек и сапожек.

Когда Джина сообщила, что может взять отпуск за свой счет и присоединиться к нему в Оксфорде, Стенли обрадовался. Правда, и забеспокоился тоже. Не слишком ли эгоистично он поступает, позволяя ей временно оставить престижную работу на телевидении? Стенли нравилась независимость Джины, и он не хотел, чтобы их отношения стали препятствием для ее карьеры. Впрочем, Джина заверила, что Оксфорд и для нее откроет новые возможности. Это немного успокоило Стенли, но все равно он предпочел бы, чтобы Джина стала его женой. Радовало лишь то, что в Оксфорде они будут жить вместе, в одной квартире. Втайне он надеялся, что со временем Джина передумает и согласится выйти за него замуж.

— Нет, дорогой, с Синтией проблем быть не должно. Я всегда из кожи вон лезла, чтобы наша программа была интересной. Руководство вряд ли откажет мне в отпуске, который я беру для подготовки к защите докторской диссертации, — ответила Джина. — Кроме того, я собираюсь работать для нашей передачи в качестве внештатного сотрудника, — продолжила она. — Ты же знаешь, что программа «Пипл» рассказывает об интересных людях. Думаю, материалы для подобной темы можно найти и в Оксфорде, — улыбнулась Джина. Однако, если бы в спальне не было темно, Стенли наверняка разглядел бы в ее глазах оттенок сомнения. Ей еще не приходилось работать таким образом. — Или ты уже передумал? — лукаво поинтересовалась она.

— Что ты! Конечно нет! — Стенли нетерпеливо откинул волосы со лба. — Я лишь хочу, чтобы ты получила полное представление о том, что тебя ожидает, — пояснил он. — Первое время я буду так занят в клинике, что даже наши уик-энды могут пойти насмарку. Мои партнеры, Дан и Харри, будут работать наравне со мной, поэтому общаться ты сможешь, скорее всего, только с их женами. А может быть, у тебя тоже не будет для этого свободного времени, ведь ты собираешься посещать лекции в университете, вести домашнее хозяйство и выполнять работу внештатного сотрудника для своей передачи. — Стенли потер лоб. — Боюсь, нам сразу же придется нанять помощницу по хозяйству, — добавил он.

С этим Джина не могла согласиться.

— Позволь мне сначала оглядеться и сообразить, смогу я управиться со всем этим или нет. — Она наклонилась, нашла его губы и почувствовала чуточку колючее прикосновение усов.

Стенли притянул ее к себе, поглаживая ладонью по спине и не прерывая поцелуя. В следующее мгновение Джина почувствовала, как его нежные объятия вдруг стали стальными. Сейчас она уже не смогла бы ускользнуть от Бартона. Впрочем, Джина и не собиралась этого делать. Ей нравились внезапные перемены в его настроении. Она всем телом ощутила, как по венам Стенли побежала дикая, необузданная энергия страсти. В подобные мгновения Джина упивалась ощущением своей способности ввергать его в состояние трепетной напряженности. Когда он перевернул ее на спину, она с радостью ощутила на себе вес его тела, раскрываясь для него и раздвигая бедра, чтобы быть как можно ближе к нему.

Руки Стенли блуждали по волосам Джины, по ее груди, по шелковистой коже на внутренней стороне бедер. Его прикосновения были ищущими и требовательными, а вслед за ними шли частые мелкие поцелуи, наполнявшие каждую клеточку тела Джины радостным предвкушением. В тот миг, когда он вошел в нее, она испытала особенное наслаждение, которое словно явилось преддверием экстаза полного единения. Движения Стенли сначала были нетерпеливыми, быстрыми и жадными, а затем, словно утолив первую жажду, он стал двигаться медленно, проникая глубоко и на мгновение застывая, достигнув предела.

Джина сладостно постанывала под ним, лаская ладонями его спину и ягодицы. Временами она с силой вжимала Стенли в себя, одновременно стискивая бедрами. Они оба уже близились к пронзительному моменту освобождения, но подобно мотылькам, завороженным ярким пламенем во тьме ночи, продолжали захватывающую игру, оттягивая миг наивысшего блаженства.

Потом они долго лежали рядом, тяжело дыша и постепенно приходя в себя. Наконец Джина с удовольствием потянулась, ощущая себя обновленной и удивительно живой. После часов любви со Стенли она чувствовала себя способной своротить горы. Взглянув на часы, Джина поняла, что нет смысла пытаться уснуть. Лучше сразу подняться, принять душ, затем съесть легкий завтрак и отправиться в телецентр.

Взглянув на одевающегося Стенли, Джина улыбнулась.

— Ты выбрал не ту профессию, — заметила она. — Нужно было стать не ветеринаром, а киноактером. Хочешь, снимем о тебе сюжет для нашей программы? Расскажем обо всем твоих мужских качествах.

Он засмеялся.

— Чтобы мне потом не давали проходу назойливые поклонницы? Я и так не успеваю вынимать счета из почтового ящика, а что будет, когда начнут приходить тонны писем? Кроме того, все мои старушки возмутятся и перестанут приносить ко мне своих котов.

— Ты и так уже больше не увидишься со старыми пациентами. Забыл, что уезжаешь? — напомнила Джина. — Так что подумай над моим предложением. Будешь потом рассказывать своим внукам.

Стенли нахмурился. Джина сказала «своим внукам», а не «нашим». Но через минуту его лицо прояснилось. Ладно, подумал он, время покажет…

Прощальный поцелуй был долгим. Наконец Джина разомкнула объятия.

— Постарайся не забыть, что сегодня вечером мы идем в театр с моей тетушкой, — шепнула она.

Стенли шлепнул себя ладонью по лбу.

— Молодец, что напомнила! Это совершенно вылетело у меня из головы!

— Ты обещал полюбить тетушку Мегги с первого взгляда, — улыбнулась Джина.

— Вопрос в том, не будет ли моя любовь безответной, — пожал он плечами.

— Я много рассказывала о тебе, и она призналась, что уже обожает тебя заочно, — сообщила Джина. — Кроме того, Мегги считает, что ты вырвал из когтей смерти ее любимца, попугая Боба. Одним этим ты навечно завоевал ее безмерную признательность.

— Вот как? — произнес Стенли. — Рад слышать, что Боб пребывает в добром здравии, но, насколько я помню, его состояние не было таким уж плачевным… Кстати, — добавил он, — все те невероятные истории, которые ты рассказывала о Мегги, они действительно имели место или ты просто шутила? Вообще-то мне все равно, но не хотелось бы попасть врасплох в разговоре. Иначе твоя тетушка обидится, и у нее сложится неправильное представление обо мне.

— Не волнуйся, Мегги тебя полюбит. И вообще, с ней невозможно попасть впросак. Тетушка у меня замечательная! Просто уникальная! Не знаю, что бы я без нее делала. Каждый раз, когда у меня возникала какая-либо проблема, она была тут как тут. Мегги стала для меня матерью больше, чем моя настоящая мать. — Джина внимательно посмотрела на Стенли. — Но если тебя что-то беспокоит, мы можем сначала встретиться в кафе, а оттуда отправимся в театр, — предложила она.

— Отличная мысль, — одобрил Стенли.

— Тогда до вечера. — Джина легонько оттолкнула его от себя. — Иди домой.

Бартон отправился к себе на квартиру, которую снимал в том же здании, где арендовал помещение для ветлечебницы, и Джина на мгновение почувствовала себя брошенной. Но она быстро взяла себя в руки. Стен ушел, но это еще не конец, а скорее похоже на начало нового этапа, где открывалась возможность выбора. Это будоражило и вносило в жизнь особую остроту.

Во время завтрака Джина положила перед собой лист бумаги и произвела некоторые подсчеты. Обведя карандашом полученную цифру, она улыбнулась. Сумма, содержавшаяся на ее банковском счету, позволяла существовать на сбережения целый год, если вдруг случится так, что она окажется без работы. Совсем неплохо для самостоятельной молодой женщины, которой недавно исполнилось тридцать лет.

Джине нравилась ее жизнь, особенно сейчас, когда в ней появился Бартон. Интересная работа на телевидении, прекрасные друзья, деньги в банке — все это делало существование весьма приятным. Но сейчас главное — быть рядом со Стенли, а также вплотную заняться подготовкой к защите диссертации.

После завтрака Джина пошла в гардеробную. Она была больше гостиной, и именно по этой причине Джина в свое время сняла эту квартиру. Сегодня она решила надеть одно из своих любимых платьев, расцветкой напоминающее шкурку пятнистого олененка. Такое платье можно было приобрести лишь в магазине «Биба» на Кенсингтон-хай-стрит, где Джина бывала чаще всего. Скользнув взглядом по полкам с обувью, она выбрала легкие темно-коричневые туфельки из мягкой кожи.

Когда полчаса спустя Джина покинула квартиру, ее внешний вид мог бы служить образцом преуспевающей деловой женщины. За те пять минут, пока она ловила такси, Джина успела заметить несколько восхищенных мужских взглядов, направленных в ее сторону. Притормозивший таксист улыбнулся ей. Джина грациозно скользнула на сиденье и назвала адрес телевизионного центра.

Рабочий стол был залит лучами утреннего солнца. Джина задумчиво смотрела на лежащий перед ней лист бумаги — заявление о предоставлении отпуска за свой счет. Примерно через час ей предстояло встретиться с Синтией Мейсон ответственным редактором программы «Пипл». Уже в который раз Джина спрашивала себя, не слишком ли опасную игру затеяла она со своим будущим? Правильно ли поступает, отправляясь вслед за Стенли в Оксфорд?

Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли, Джина подошла к зеркалу. На нее смотрело отражение весьма привлекательной, элегантной, одетой с особой изысканностью женщины. Джина улыбнулась, припоминая некоторые комплименты, на которые не скупились коллеги.

Она поправила вырез платья. Любой модельер был бы рад одеть ее и увидеть свое произведение на совершенной женской фигуре. Лицо Джины не нуждалось в макияже, а волосы лучше всего выглядели в простых прическах. Она обладала естественной красотой, что само по себе было чудом в мире изощренных косметических ухищрений.

Джина окинула взглядом свой кабинет. Она знала, что ей будет недоставать этой удобной комнаты, оформленной в спокойных тонах и украшенной изумрудными папоротниками в плетеных корзинах.

— Привет! — В кабинет вошла секретарша Милли Элмер, правая рука Джины.

Это была миловидная толстушка, временами напоминавшая заботливую курицу-наседку, хранительница десятков папок с материалами телепередач и поставщик низкокалорийных ланчей. Милли работала в программе «Пипл» с первого дня. Она прекрасно уживалась Джиной, уважала ее за уверенность и целеустремленность.

— Как дела? Впрочем, можешь не отвечать, и так все ясно. У тебя такой вид, будто тебе подарили луну и все звезды в придачу, — усмехнулась Милли. — Терпеть не могу таких, как ты, — ворчливо добавила она. — Ну скажи, как ты умудряешься выглядеть такой свеженькой с утра, да еще и без макияжа? Лично мне приходится приводить себя в порядок не меньше часа, но и после этого я похожа на бродяжку, ночевавшую на лавочке в парке.

— Милли, ты несправедлива к себе, — заметила Джина. — К тому же я не настолько глупа, чтобы не понять, что ты напрашиваешься на комплимент. Да у тебя выразительные глаза, а волосы такие густые, что все наши девчонки лопаются от зависти. — Джина улыбнулась. — Ну как, ты уже лучше себя чувствуешь?

— Кажется, полегче стало, — подмигнула Мили. — Тебе известен сегодняшний распорядок дня? — поинтересовалась она, переходя на более серьезный тон.

— А что, произошли какие-то изменения?

— В общем, ничего особенного. Во-первых, у тебя сегодня встреча с Синтией. Думаю, это займет минут сорок. Затем предстоит ленч с двумя рекламодателями. Кстати, довольно интересные парни. Но ты не увлекайся, потому что в два часа босс собирает всех редакторов. Потом тебе нужно еще раз просмотреть текст следующего выпуска программы и отдать его мне, желательно сегодня. Да, только что посыльный принес для тебя билет в театр. Его передал какой-то твой новый поклонник. Он сказал, что вы встречались на одной из презентаций и что он будет ждать тебя в фойе театра. — Милли на секунду замолчала, глядя в блокнот. — Пожалуй, пока все. Для меня будут какие-либо распоряжения?

— Если позвонит поклонник, скажи, что в театр я с ним не пойду. Как раз сегодня вечером мы с тетушкой и Стенли собираемся посмотреть какой-то спектакль, — ответила Джина. — А сейчас направлюсь к Синтии. Возможно, я задержусь у нее, поэтому всех, кто будет мне звонить, адресуй к ней.

— Хорошо, мисс Флайерс, — произнесла Милли с оттенком официальности в голосе.

После того, как Милли покинула кабинет, Джина поправила волосы, взяла папку для деловых бумаг и направилась к Синтии. Пройдя по коридору до двери с табличкой «Синтия Мейсон, ответственный редактор», она глубоко вздохнула, собираясь с духом, и вошла. Секретарши не оказалось на месте, поэтому Джина тихонько постучала в дверь кабинета и сразу открыла дверь.

— А-а, Джина! Заходи, — пригласила Синтия. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. У меня сегодня очень напряженный день, поэтому я сразу перейду к делу. Синти, мне необходим длительный отпуск за свой счет. — Джина положила на стол заявление.

Синтия Мейсон была плотно сбитой женщиной. Ее фигура без признаков талии казалась единым монолитом. Но в первую очередь люди замечали ее глаза теплого шоколадного цвета, обрамленные такими густыми ресницами, каких Джине еще не приходилось встречать. Когда Синтия улыбалась, ее ровные зубы сверкали белизной. Волосы были коротко подстрижены и зачесаны назад. Синтия выглядела лет на двадцать, хотя на самом деле ей исполнилось тридцать пять.

— Зачем? — коротко спросила она, в упор глядя на Джину.

— Хочу поработать над диссертацией, — решительно произнесла та.

— Так-так, — протянула Синтия, постукивая карандашом по столу. — Без всяких предупреждений, как гром среди ясного неба… И сколько времени тебе требуется? — поинтересовалась она.

Джина слегка забеспокоилась. Синтия держалась как-то странно. Прежде они всегда находили общий язык. У Джины неприятно сжалось сердце. Желание получить докторскую степень Синтия поймет, но желание последовать куда-то за мужчиной — никогда. Да и никто из коллег не поддержал бы Джину. И тем не менее она хотела совместить работу над диссертацией и жизнь со Стенли.

— Я еще точно не знаю, как долго это продлится, — ответила Джина. — Больше я ничего не могу сказать. Если не удастся сохранить мое место, я не буду в обиде.

Синтия внимательно посмотрела на нее.

— Скажи, это имеет какое-то отношение к Стенли? — спросила она. — Давай говорить начистоту.

— Я собираюсь прослушать курс лекций при Оксфордском университете, — пояснила Джина. — Он тоже переезжает туда. Мы договорились, что поселимся вместе.

— Интересно… — задумчиво произнесла Синтия. — Но если дела обстоят подобным образом, почему бы вам сразу не пожениться?

— Я еще не готова к браку, — пожала плечами Джина. — Кроме того, так будет лучше для меня. Понимаешь, Синти, для меня и ни для кого другого.

— Видишь ли, Джина, вскоре после Рождества я собираюсь уйти. Честно говоря, я рассчитывала, что ты займешь мое место. Что скажешь?

Глаза Джины расширились от удивления.

— Это так неожиданно! Даже не знаю, что и сказать, — пробормотала она. — Почему ты уходишь?

Синтия расплылась в улыбке.

— Потому что мое долгое лечение успешно завершилось. На прошлой неделе анализы подтвердили, что я наконец забеременела! — счастливо сообщила она. — Как ты понимаешь, невозможно одновременно ухаживать за ребенком и продолжать работать. Поэтому я покидаю телевидение. А на свое место хочу предложить тебя. — Она потерла лоб рукой. — И вдруг ты приходишь и говоришь, что желаешь получить отпуск, неизвестно на какой срок! Если все будет нормально, то рожать мне предстоит в конце января. Следовательно, после рождественских праздников я уже должна знать, выйдешь ли ты на работу.

Джина радостно улыбнулась.

— Твое известие совершенно меняет дело! — воскликнула она. — У меня появляется еще один повод для получения докторской степени. Ты хочешь, чтобы я дала ответ сейчас?

— Я уверена, что ты можешь принять правильное решение сию секунду. Именно благодаря твоей решительности я и собираюсь рекомендовать тебя в качестве своей замены, но не хочу торопить. Когда ты уезжаешь?

— Недели через две-три. Вместо меня может поработать Элен Кросби. Кроме того, остается Милли. Она всегда поможет, если что, — заверила Джина.

— А ты уверена, что успеешь устроиться на новом месте за такой короткий срок? — спросила Синтия.

— Конечно. Уик-энды я буду проводить со Стенли в Оксфорде. Мы вместе займемся поисками квартиры. — Джина возбужденно вздохнула. — Синти, я рассчитывала на твою помощь, но ничего подобного, признаться, не ожидала. Я очень благодарна тебе!

— Дело в том, что я и о себе не забываю, — заметила Синтия. — Возможно, когда-нибудь мне захочется вернуться. Поэтому я не сжигаю все мосты. В будущем надеюсь получить твою поддержку, — откровенно призналась она. — А сейчас пообещай мне, что позвонишь после Рождества и сообщишь об окончательном решении.

— Не беспокойся, Синти, я тебя не подведу. И еще. Я очень рада за тебя. Я знаю, как давно ты мечтаешь о ребенке. Представляю, как счастлив Фрэнк.

Синтия рассмеялась.

— Он уже оборудовал детскую и купил кроватку для будущего малыша! Вообрази, в нашем доме появилась детская!

— Поздравляю! Сама-то я, наверное, никогда не решусь завести ребенка, — произнесла Джина.

Синтия наклонилась к ней.

— А по-моему, ты собираешься взвалить на плечи гораздо большее количество забот.

— Я думала об этом, — вздохнула Джина. — Не могу не признать, что у меня есть некоторые сомнения. Но я люблю Стенли, и отсюда проистекает все дальнейшее. А что касается брака… Возможно, я испытываю к Стенли слишком сильные чувства, чтобы выйти за него замуж. Я понимаю, как странно это звучит, но не могу справиться с собой. Ты же знаешь, я ничего не делаю наполовину. К тому же защита диссертации имеет для меня большое значение. Попытаюсь решить обе проблемы сразу.

Синтия слушала Джину с особым вниманием.

— Вот что я тебе скажу, — произнесла она, когда Джина замолчала. — Ты всегда мне нравилась. И все здесь придерживаются очень высокого мнения о тебе. Поэтому, если по какой-либо причине твой план не сработает, возвращайся раньше Рождества. Тебя примут обратно. И никто тебя не осудит. Мы ведь живем не в Китае, где во что бы то ни стало нужно сохранить лицо.

Джина улыбнулась.

— Хорошо, буду это помнить. Приятно сознавать, что для тебя всегда открыты двери.

— Желаю всего хорошего, Джина. Надеюсь, тебе удастся исполнить все задуманное.

— Спасибо, Синти. Думаю, что и у тебя все будет в порядке. Передай привет Фрэнку, — сказала Джина на прощание.

К середине дня новость о предстоящем длительном отпуске мисс Флайерс разнеслась по всему этажу. Узнав, что Синтия одобрила намерение Джины подготовиться к защите диссертации, все бросились к той с поздравлениями. Даже генеральный директор второго телевизионного канала Кертис Мерроу подошел к Джине после обще го собрания редакторов и пригласил на ужин, который должен был состояться на следующий день. Подобное приглашение, явление крайне редкое, служило подтверждением, что второй телевизионный канал всегда ждет ее с распростертыми объятиями.

Джина была ошеломлена разговором с Кертисом Мерроу. За все шесть лет работы на телевидении она виделась с боссом лишь во время собраний, подобных тому, которое только что закончилось. А разговаривать им приходилось считанные разы.

Кертис Мерроу слыл чрезвычайно энергичным и деловым человеком, чья личная жизнь постоянно порождала слухи. Он был трижды женат и сменил невероятное количество любовниц, несмотря на довольно невзрачную внешность и небрежную манеру одеваться. Кертис Мерроу отличался небольшим ростом и мешками под глазами, но благодаря уверенности и властным интонациям в голосе люди обычно не обращали на это внимания.

— Буду очень рада, — заметила Джина, принимая приглашение босса, хотя на самом деле перспектива ужина с ним не доставляла ей большого удовольствия. Но отказываться было неразумно. Если она желает занять место Синтии, необходимо иметь согласие Кертиса Мерроу.

Он кивнул и быстро пробежал взглядом по фигуре Джины. В его глазах мелькнуло одобрительное выражение.

— Прекрасно, — произнес Кертис, понизив голос. — Я зайду за вами завтра в семь, и мы отправимся в ресторан отсюда, на такси.

Возвратившись в свой кабинет, Джина долго стояла у окна, пытаясь собраться с мыслями. Она чувствовала себя выбитой из колеи и испытывала сильное желание поговорить со Стенли.

Из задумчивости ее вывела Милли. Она заглянула в кабинет, потом вошла и аккуратно прикрыла дверь. Джина поняла, что Милли хочется поболтать, и пригласила ее присесть в кресло, а сама села за стол.

— Я убита наповал, — сообщила Милли. — И весь наш этаж тоже. Все только о тебе и говорят. Согласно последним слухам, у тебя начинается роман с боссом. А ознаменован он будет «деловым» ужином в шикарном ресторане. Секретарша мистера Мерроу рассказала об этом секретарше Синтии, а та в свою очередь поделилась новостью со мной, — усмехнулась Милли. — Что ты на это скажешь?

— Боюсь, что добавить что-либо к сказанному мне будет очень сложно, — пожала плечами Джина. — У нас настолько развита шпионская сеть! Могу только заметить, что я удивлена. На самом деле ни о каком романе не может быть и речи. Я буду чрезвычайно благодарна, если ты постараешься внушить это девчонкам. Ты же знаешь, как я ненавижу сплетни.

— Постараюсь выполнить твою просьбу, хотя не уверена, что из этого что-то получится, — сказала Милли. Секунду помолчав, она добавила — Я хотела пригласить тебя на ужин, но мое угощение, конечно, не сравнится с тем пиром, который закатит босс. Так что наслаждайся изысканными деликатесами. Но надеюсь, мы еще встретимся перед твоим отъездом в неофициальной обстановке? — поинтересовалась она. — Кстати, как прошел разговор с Синтией?

— Очень хорошо, — улыбнулась Джина. — Синтия удивила меня. Тебе известно, что она в интересном положении?

— Да, слухи уже просочились. Все знают, как сильно ей хотелось иметь ребенка. А то, что свое место она предложила тебе, считают совершенно справедливым. Кто еще справится с этой работой?

— Руководство могло пригласить кого-то со стороны. Предложение Синтии явилось для меня полной неожиданностью. — Джина вздохнула. — Ну и денек сегодня выдался!

— Он уже почти подошел к концу, — заметила Милли. — Тебе осталось только посетить театр. А завтра предстоит ужин с самим мистером Мерроу, — лукаво улыбнулась она. — Расскажешь, как все пройдет? Что-то я волнуюсь за тебя, — призналась секретарша.

— Ради Бога, Милли! Из-за чего же здесь волноваться? — удивилась Джина.

Милли значительно поджала пухлые губки.

— Наш босс недавно развелся и наверняка страдает от одиночества, — пояснила она. — Ты не хуже меня знаешь, что начальник иногда может попытаться оказать давление на приглянувшуюся сотрудницу, особенно если та находится у него в прямом подчинении. Я опасаюсь, что Кертис Мерроу может потребовать от тебя… — Милли замолчала, подбирая выражение.

— Услуг интимного характера? — подсказала Джина со смехом. — Не волнуйся, Милли. Я уверена, что твои опасения напрасны. Это деловой ужин, только и всего.

— Точно так же думала в свое время и Китти Рей, — задумчиво пробормотала Милли.

— Кто? — переспросила Джина.

— Китти Рей из программы новостей, — пояснила Милли, воровато оглянувшись на дверь. — Говорят, что как-то в конце рабочего дня Мерроу под каким-то предлогом вызвал Китти к себе в кабинет, дождался, пока его секретарша уйдет домой, а затем весьма прозрачно намекнул о своих желаниях. По слухам, все произошло прямо на его рабочем столе. Одна из уборщиц утверждала, будто даже слышала стоны Китти, — торжествующе закончила Милли свой рассказ.

— Как тебе не стыдно повторять всякую чушь! — рассмеялась Джина. — Никто же не поймал их на месте преступления!

— А как ты думаешь, почему Мерроу разводится уже третий раз? — ехидно спросила Милли. — Всем известно, что невозможно появиться на экране в программе новостей, пока не переспишь с Мерроу.

— У нас программа совсем иного рода, поэтому я не задумывалась над подобными слухами, — сказала Джина. — А где сейчас эта Китти Рей? Выгадала что-нибудь от упражнений на столе?

— Еще бы! — хмыкнула Милли. — Она живет во Франции и в ус не дует. А денежки получает отсюда как внештатный сотрудник. Во всяком случае, таковым она здесь числится.

Джина вдруг подумала, что в рассказе Милли может содержаться доля правды. В ее душе поднялась тревога.

— Ничего, — сдержанно произнесла она, — как-нибудь я справлюсь с Мерроу.

— В конце недели ты, наверное, поедешь в Оксфорд?

— Угадала. Нам со Стенли нужно поискать жилье. Сам он пока остановится у Харри. — Джина вздохнула. — Стенли еще не уехал, а я уже скучаю по нему. Как подумаю, что завтра его не будет в Лондоне…

— И ты утверждаешь, что не готова к браку! — покачала головой Милли. — Не понимаю я тебя… С ума сходишь по парню, но замуж за него выходить не желаешь. По-моему, ты ставишь себя в весьма невыгодное положение. Рано или поздно окружающие узнают, что вы не оформили отношения официально, пойдут пересуды. Не все ведь так либерально настроены, как мы здесь. Кроме того, что ты знаешь о партнерах Стенли и об их женах? Тебе придется общаться с этими людьми, — Милли внимательно посмотрела на Джину. — Меньше всего мне хотелось бы узнать, что ты разочарована или терпишь какие-то притеснения. Впрочем, ты достаточно умна, чтобы любого поставить на место, — улыбнулась она. — Но как насчет Стенли? Ведь для него тоже начинается новая жизнь. Выдержит ли он? Тебе сейчас придется думать не только о себе, — напомнила Милли. — Думаю, стоит устроить свои дела таким образом, чтобы не попасть в безвыходное положение и всегда быть в состоянии выйти из игры.

— Постараюсь, Милли, — заверила Джина. — Мы со Стенли честны друг перед другом. Он сказал, что понимает меня и согласен ждать, пока я приму окончательное решение. Не подумай, что я бросаюсь в эту историю как в омут, очертя голову. Я долго размышляла и пришла к определенным выводам. Конечно, будущее покажет, что к чему. Но когда проблемы возникнут, тогда я и буду их решать. А пока я знаю, что люблю Стенли и в то же время люблю свою работу. Согласись, что защита докторской диссертации — это ступенька вверх по служебной лестнице. По-моему, ситуация складывается наилучшим образом.

— Ладно, ты почти убедила меня, — заметила Милли, удобнее устраиваясь в мягком кожаном кресле и кладя ногу на ногу. Одна ее туфля свалилась на пол, и Милли облегченно вздохнула. — Если бы я могла сбросить фунтов двадцать лишнего веса, мои бедные ноги не так сильно беспокоили бы меня, — поморщилась она. — Как ты умудряешься носить туфли на каблуках высотой в три дюйма! Кстати, сколько пар обуви ты приобрела в этом месяце? Бьюсь об заклад, что общее количество приближается к двумстам!

Джина рассмеялась.

— Ошиблась пар на двадцать! — поправила она.

— Неужели? — с деланным удивлением произнесла Милли. — Что-то я засиделась, — добавила она. — Мне еще нужно убрать свой рабочий стол и отнести бумаги машинисткам. А потом меня ждет мой дом и любовь всей моей жизни. Как ты понимаешь, я говорю не о муже, а о своем бульдоге Снауте. С мужем я не разговариваю. Вчера была его очередь заниматься стиркой, но он отказался, сославшись на то, что у него болит спина. А потом начал распространяться на тему о том, что якобы существует «женская» и «мужская» работа. Но со мной этот номер не пройдет!

— Это все из-за того, что ты зарабатываешь больше мужа, — заметила Джина. — Каждый фунт, который ты получаешь сверх того, что зарабатывает твой муж, перевешивает чашу власти в твою сторону. Боюсь, ради сохранения мира в семье придется отказаться от очередного повышения жалованья. Кажется, тебе обещали в следующем месяце? — поддела она Милли.

— Как бы не так! — возразила та. — Скорее я пересмотрю свое отношение к браку.

Джина промолчала. Она с сочувствием наблюдала, как Милли наклонилась и принялась, пыхтя и отдуваясь, надевать туфлю. Джина поморщилась и отвернулась.

— До завтра! — сказала Милли, поднимаясь с кресла и направляясь к двери.

— Увидимся утром, — ответила Джина.

Вот и кончился день, подумала она. Ей почему-то стало грустно. Не так уж много осталось подобных дней. Очень скоро она оставит любимую работу. Вернется ли она сюда? Кто знает… А пока что ее ожидает встреча с тетушкой и Стенли. Как мило с его стороны, что он согласился провести свой последний вечер в Лондоне с ними! Ведь ему еще нужно успеть собраться и утрясти кое-что.

Джина позвонила Стенли и договорилась о встрече в кафе.

— Я тебя люблю, — тихо добавила она в конце разговора.

— Взаимно, — шепнул в ответ Стенли.

Даже не оборачиваясь, Джина поняла, что Мегги вошла в кафе. Появление тетушки вызвало легкий шепот среди посетителей за столиками. Джина улыбнулась. Она знала, что Мегги всегда привлекает к себе внимание. Поднявшись, Джина помахала рукой.

— Мегги, я здесь, — позвала она.

— Боже мой, Джинни, ты восхитительно выглядишь! — воскликнула Мегги. — В тебе чувствуется кровь нашей семьи. Я не опоздала? — спросила она, оглядываясь. — Где Стив? Он придет?

— Конечно. Только не Стив, а Стенли, — поправила Джина. — Он будет с минуты на минуту. — Она окинула тетушку взглядом. — Где тебе удалось достать такой наряд? О-о, да у тебя новый парик! А эти бриллианты! Неужели настоящие? И что за мех? Не может быть, чтобы это был натуральный горностай!

— Постой, не спеши. Давай по порядку, — предложила Мегги. — Парик действительно новый. Я всегда хотела иметь черный парик. Бриллианты, конечно же, настоящие. Твоя мать скрежещет зубами от зависти, когда я их надеваю. В подлинности горностая я сомневаюсь, но мне нужна была накидка на плечи, и это единственное, что попалось под руку. Жарковато, конечно, но в театре, наверное, есть кондиционеры. А что мы будем пить? — с интересом спросила она.

— Кофе, — ответила Джина. — Вот его уже несут.

Пока официантка ставила на стол чашки и кофейник, Мегги быстро посмотрела на соседние столики, но ничего, кроме кофейных приборов, не увидела. Тогда она порылась в сумочке и вынула сверкающую серебряную фляжку. Старательно изобразив кашель, тетушка взглянула на официантку и обронила, словно невзначай:

— Это я пью для профилактики простуды.

— Мне все равно, — пожала плечами та.

— Умница! — усмехнулась Мегги ей вслед.

Джина давилась от смеха.

— А вот и Стенли! — радостно произнесла она.

— Ты не говорила, что он такой красавчик, — заметила Мегги, протягивая Стенли руку. — Прошу вас, изобразите поцелуй. Пусть все посмотрят. Страшно люблю быть в центре внимания! — попросила она. — После нашей небольшой сценки разговоров будет на несколько дней.

Стенли выполнил просьбу, но удивления ему скрыть не удалось.

— Все в порядке, молодой человек, — невозмутимо заметила тетушка. — Я всегда оказываю на людей подобное действие. Не так ли, Джинни?

— Совершенно верно, — подтвердила та.

— Я с детства жаждала добиться славы, чтобы мое имя было у всех на устах, — откровенно призналась Мегги, поправляя парик.

— Отчасти ты этого добилась, — ухмыльнулась Джина. — Моя мать только о тебе и говорит. Не далее как сегодня она позвонила и сообщила, что ты отправилась на ежегодный медицинский осмотр. Как он прошел?

— Доктор был ошарашен, — довольно сообщила Мегги. — Он не нашел в моем здоровье ни единого изъяна. А твоя мать называет меня старухой! Так вот, я отправила ей телеграмму, в которой сообщила, что буду жить еще долго. К вечеру твоя мать ее получит. Надеюсь, это испортит ей весь завтрашний день, — злорадно произнесла тетушка. — Доктор внимательно изучил мою историю болезни и изумился, выяснив, что я неоднократно подвергалась косметическим операциям. Он сказал, что это невероятно— я так часто ложилась под нож и с такими мизерными результатами! Будьте уверены, я быстро дала ему понять, как отношусь к подобным замечаниям. — Мегги протянула фляжку Стенли. — Пропустишь глоток, Стив? — предложила она.

Стенли пожал плечами и отхлебнул прямо из горлышка. В следующую секунду он поперхнулся и закашлялся.

— Боже, что это? — сдавленно выговорил он.

— Смесь водки, горькой настойки и апельсинового ликера, — невинно пояснила тетушка Мегги. — Называется этот коктейль «Таран». У меня на кухне хранится целый бочонок. Остался от одного из моих мужей, не помню, от которого именно. Прежде таких бочонков было четыре; это последний.

— Какие у тебя элегантные перчатки, — восхищенно заметила Джина.

— Я могла бы не надевать их, — с досадой произнесла Мегги, — но средство для мытья посуды оставляет пятна на руках. А мы не опоздаем к началу спектакля?

— Да, думаю, нам пора, — согласилась Джина. — Почему ты молчишь, Стенли?

— Просто так. Я не знаю, как мне ее называть, — тихо произнес он уголком рта.

— Называй меня Мегги. Меня все так зовут, — тут же вмешалась в разговор тетушка. Она резко повернулась к Стенли, и от неосторожного движения парик съехал набок. — Как я, по-твоему, выгляжу?

— Превосходно, — отозвался тот.

— Тогда идемте, — сказала Мегги, поднимаясь из-за стола и направляясь к выходу.

Джина и Стенли последовали за ней. Вдруг Джина фыркнула от смеха.

— Мегги надела в театр кроссовки, — шепнула она на ухо наклонившемуся к ней Стенли. — Надеюсь, никто не заметит. Мегги, наверное, беспокоят ее мозоли. Ну, как ты ее находишь?

— Потрясающая старушка, — ответил он. — Никак не могу понять, сколько ей лет.

— Уже за шестьдесят.

— С ума сойти!

На улице Стенли взял дам под руки.

— В театре мне будут завидовать все мужчины. Уверен, что ни у кого не будет столь очаровательных спутниц! Чего еще можно желать?

— Пожалуй, больше нечего, — фыркнула Мегги. — Ей-богу, Джинни, мне по душе твой Стив. Он понимает в женской красоте!

— Знаешь, что мне больше всего не нравится в театре? — прошептала тетушка во время третьего акта. — Здесь ничего не продают во время спектакля. Я не прочь чего-нибудь пожевать! Да и выпить тоже.

Джина слегка толкнула локтем задремавшего Стенли.

— Он согласился пойти со мной только потому, что знает, как я люблю театр, — смущенно пояснила она, обращаясь к Мегги. — Конечно, с большим удовольствием Стенли остался бы дома и посмотрел футбол.

— Ты ходишь с ним на футбол? — тихо спросила Мегги.

— Нет, но мы пару раз ходили на соревнования по боксу. Я терпеть его не могу, но кричала и топала, как все.

— Один из моих мужей обожал бокс, — сообщила Мегги. — Пьеса ужасно скучная, — добавила она. — Неудивительно, что Стив уснул. Я рассказывала тебе о моем приятеле по переписке? — оживилась тетушка.

— Что-то не припомню.

— Мы еще находимся в процессе узнавания друг друга, но скоро должны встретиться. Он присылает замечательные письма.

— А ты что пишешь? — поинтересовалась Джина.

— Вру в основном. Наврала уже с три короба, — усмехнулась Мегги. — Ни одна женщина не скажет мужчине правды, если у нее что-то есть в голове. Особенно если она находится в моем возрасте. Кстати, ты бы разбудила своего принца, пока не закончился спектакль и не зажгли свет. Иначе он может смутиться. Хороший у тебя парень, Джинни. Мне нравится.

Джина с облегчением вздохнула. Она весь вечер ждала вердикта тетушки и сейчас была бесконечно рада, что двое самых близких ей людей понравились друг другу.

— Я не сплю, — пробормотал Стенли, словно отвечая на слова Мегги. — Просто у меня устали глаза, и я закрыл их.

— Не стоит оправдываться, — заметила тетушка. — Пьеса никуда не годится.

— Мы отправим тебя домой на такси, — сказала ей Джина. — Я проводила бы тебя, но у меня сегодня выдался такой напряженный день. А у Стенли денек был еще насыщеннее.

— Ты хочешь сказать, что мы не заедем в какой-нибудь ресторанчик и не выпьем по рюмочке на ночь? А я надеялась подцепить парочку мужичков и слегка развлечься с тобой вместе! Вернее, я буду развлекаться, а ты посмотришь. Я понимаю, сейчас тебя интересует только Стив. Но посмотреть-то ты могла бы?

— Мегги, это не Стив, а Стенли, — снова поправила Джина. — Я же говорила тебе. Кстати, я с удовольствием понаблюдала бы за твоими шалостями, но мне действительно сейчас не до этого.

— Джинни, ты же меня знаешь, — сказала Мегги. — Если мне что-то запало в голову, так оно и останется. Для меня твой парень всегда будет Стивом. А что? Хорошее имя! Поверь моему слову, на Стива можно положиться.

— Я знаю, — рассмеялась Джина.

Бартон тем временем поймал такси и назвал

таксисту адрес Мегги.

— Водитель, забудьте то, что вам сказали, — крикнула та, — и отвезите меня в «Элефант и касл». Вы знаете, где это находится, правда?

— Еще бы не знать! — расплылся в улыбке таксист.

— Так что же ты медлишь, приятель? — спросила Мегги, устраиваясь с помощью Стенли на заднем сиденье. — Жми на газ!

— Есть, мэм! — гаркнул таксист, подумав про себя, что ему досталась та еще пассажирка.

Стенли почти не замечал мелодию, лившуюся из динамика и создававшую в салоне такси особый уют. Его мысли витали вокруг Джины и ее экстравагантной тетушки. Завтра в это же время он будет находиться в совершенно ином окружении. Похоже, его мечта вот-вот осуществится. И вдобавок ко всему через две недели к нему присоединится Джина. Стенли все еще беспокоило, что брак пока не предвиделся, но он понимал, что эта идея должна созреть.

Водитель что-то рассказывал о своей любимой команде, но Стенли лишь кивал, не вникая в смысл. Он думал о том, какой прелестью оказалась тетушка Мегги. Сейчас стало понятно, почему ему сразу понравилась Джина — ведь тетушка с детства оказывала на нее благотворное влияние. А как игриво старушка подмигнула на прощание, припомнил Стенли, но удержавшись от улыбки. Впрочем, когда он подумал о встрече Мегги со своей матерью, на его лице снова появилось серьезное выражение. Здесь лежала возможность конфликта.

Но все это не так уж важно, успокоил себя Стенли. Скоро я начну работать в клинике, ко мне приедет Джина, и все образуется.

— Притормозите здесь, пожалуйста. Хочу пройтись, — пояснил он, рассчитываясь с водителем и оставляя ему приличные чаевые.

— Желаю приятной прогулки, — ответил таксист. — Мы почти приехали.

Оставшись посреди освещенной фонарями улицы, Стенли полной грудью вдохнул теплый летний воздух. Господи, хорошо-то как, пронеслось у него в голове. А завтра будет еще лучше!

2

Спускаясь в лифте с Кертисом Мерроу, Джина чувствовала себя не в своей тарелке. Нечаянное прикосновение его плеча вызвало у нее легкое отвращение. Джина не могла не заметить внимательных взглядов сотрудниц, следивших за тем, как босс ведет ее к лифту. Все знали, что они направляются в ресторан.

Пропуская Джину вперед, когда они проходили через вращающуюся дверь в вестибюль, Мерроу поддержал ее под локоть. Это совсем не понравилось Джине.

— Возьмем такси? Или предпочитаете пройтись? — спросил Мэрроу.

— Лучше пройдемся. Сегодня такой приятный вечер! — ответила Джина, решив, что никакая сила не заставит ее сесть с боссом в такси. Если в историях, которые рассказывают о нем, есть доля истины, нужно держать ухо востро.

Пока они шли к ресторану, Мерроу вел ничего не значащую беседу. В ресторане, ожидая, пока их усадят, он обнял Джину за плечи. Этот жест показался ей слишком наигранным, а также чересчур властным.

— Что будете пить? — поинтересовался Мерроу, когда к столику подошел официант.

— Принесите мне коктейль «Розовая леди», — попросила Джина, решив, что выпьет сегодня не более двух бокалов спиртного, чтобы не потерять способность рассуждать трезво. Нынешний вечер может сыграть огромную роль в будущем… конечно, если она все еще будет заинтересована в телевизионном будущем. Нельзя позволить человеку, подобному Кертису Мерроу, оказывать негативное влияние на ее карьеру. И как только ее угораздило принять приглашение на этот ужин! Надо было бы отказаться. Но, решила Джина, она была слишком занята собственными переживаниями и проявила излишнюю самоуверенность. В любом случае, сейчас уже поздно сожалеть о сделанном.

— Здесь прекрасно кормят, — заметил Мерроу, поднимая бокал. — Давайте выпьем за долгое и плодотворное сотрудничество, — предложил он.

— Я уезжаю, мистер Мерроу. Поэтому сейчас никто не может сказать, насколько плодотворным окажется наше сотрудничество, — сдержанно произнесла Джина, чувствуя, что у нее пересохло во рту. Ей все меньше и меньше нравился сидевший напротив человек. Особенно если принять во внимание его репутацию.

— Вы вернетесь, — уверенно заявил босс. — Мое слово на телевидении весьма весомо. Ваше будущее, по сути, находится у меня в кармане. Мы с вами можем составить превосходную… команду. — Мерроу выдержал значительную паузу. — Лично я вполне одобряю выбор Синтии. Вы вполне достойны занять ее место. И я уже внес предложение о вашем назначении на эту должность перед советом директоров. На них произвели впечатление ваши профессиональные качества. Мы ждем вашего возвращения.

— Но я же еще не успела уехать. Кроме того, я не могу обещать, что непременно вернусь. — Джине совсем не понравилось, что беседа приняла подобный оборот. — И вообще, мистер Мерроу, откуда у вас вдруг появился такой интерес к моей персоне? Прежде ничего в этом роде не наблюдалось.

— Дорогая моя, человек на моем месте не может лично знать каждую машинистку. Но вы заставляете обратить на себя внимание своей привлекательностью и исполнительностью. Я заинтересован в подобных сотрудниках. Ведь вам известно, что я могу принять человека на работу, а могу и уволить! — заметил Мерроу. Джине показалось, что он весьма доволен этим обстоятельством. Смеясь, босс наклонился вперед и крепко взял ее за руку. — Я могу быть чрезвычайно полезен вам, — продолжил он. — Словечко тут, намек там, и ваша карьера получит дополнительный толчок. Для вас я готов это сделать.

Джина внутренне собралась и постаралась скрыть брезгливость, ненавидя себя за притворство и нежелание наживать врага в лице Кертиса Мерроу. Может, послать его ко всем чертям? Нет, это неразумно.

— Вы хотите сказать, что без вашей помощи я не способна добиться успеха? А как же мои профессиональные качества, о которых вы упоминали перед советом директоров? — спросила она.

— Джина, я не сомневаюсь в ваших способностях. Напротив, многие идеи, которые вы используете в своей передаче, кажутся мне очень интересными. Но моя помощь ускорит ваше продвижение по служебной лестнице.

— И все же это не тот ответ, который мне нужен, — нахмурилась Джина. — Меня интересует, чего вы ожидаете от меня. Я не думаю, что ваша помощь будет бескорыстной, — произнесла она с бьющимся сердцем.

Мерроу поставил бокал на стол и сильнее стиснул ей руку.

— Мы взрослые люди, — тихо произнес он. — Не стоит играть со мной в прятки, дорогая. Я допущу это только при условии, что игры будут происходить в спальне, — усмехнулся Мерроу. — Интересно, в этой области вы так же сильны, как и в профессиональной?

— Справляюсь, — сдавленно произнесла Джина.

Она не могла поверить, что все это происходит наяву. В словах Мерроу чувствовалась явная угроза. Зачем я позволяю ему держать мою руку, спрашивала себя Джина. Из-за работы? Боже, как это унизительно! Нужно немедленно что-нибудь сказать.

— Смею напомнить, что я могу устроиться в другое место, — твердо взглянула она на Мерроу.

— Конечно, моя дорогая. Лондон большой город. Вы могли бы подыскать работу в каком-нибудь журнале. Кстати, я знаком практически со всеми владельцами журналов и других подобных изданий.

Вот оно, пронеслось в голове Джины. Это уже открытая угроза. Она прекрасно поняла, что на самом деле означали слова босса. Ей не так-то просто будет устроиться на другую работу. Ведь достаточно Кертису Мерроу снять телефонную трубку…

Джина выдернула руку из ладони босса, схватила бокал и залпом выпила остатки коктейля. Ей ужасно захотелось уйти отсюда, добраться до дому и закрыться от мира, кишащего подонками, похожими на Мерроу. Поскорее бы уехать к Стенли!

— Вам не кажется, что пора сделать заказ? — произнесла Джина, вместо того чтобы встать из-за стола и высказать боссу все, что она о нем думает.

Кертис Мерроу откинулся на спинку стула и раскрыл меню. Он улыбался. Все они одинаковы! Еще не родилась та женщина, которая не легла бы в постель с человеком, посулившим ей деньги или власть. Слово «шантаж» почему-то не пришло Мерроу на ум. Он был доволен своим умением вести разговор с дамами. А эта оказалась не слишком крепким орешком. Жаль, что я раньше ее не заприметил, подумал Мерроу.

— Надеюсь, от омара вы не откажетесь…

Стенли сидел за баранкой больничной машины и смотрел на пепельницу, полную сливовых косточек. Он размышлял о том, что, несмотря на внешность кинозвезды, жена Харри Тордона не отличается особой аккуратностью. На полу фургона валялись использованные салфетки, а воздух был настоян на приторном запахе духов.

Стенли состроил гримасу. Он ненавидел этот запах. В конце концов, это больничный транспорт, а не личный автомобиль Мейбл. Впрочем, в эту минуту жена Харри могла бы сказать, что сам Бартон использует фургон в личных целях. Он приехал на автовокзал, чтобы встретить Джину. Сегодня они собирались заняться поисками жилья.

Стенли вздохнул. Он испытывал какое-то непонятное беспокойство. Что со мной происходит? — гадал он. Скорее всего причина волнений крылась в нестабильности отношений с Джиной. Стенли хотел жениться на ней, хотел, чтобы она стала матерью его детей. Джина желала того же, но не так быстро. Он не мог настаивать, потому что любил ее.

За последние дни Стенли совершенно выдохся— приходилось очень много работать. Больше всего сейчас ему хотелось обнять Джину и так уснуть. Ни о какой интимной близости он не мог и думать.

Когда Джина наконец вышла из прибывшего автобуса, Стенли заключил ее в объятия и прильнул к полураскрытым губам. Они целовались долго-долго, не обращая внимания на улыбки проходивших мимо пассажиров. Где же еще целоваться, если не на вокзалах и в аэропортах!

— Только не говори мне, что в фургоне пахнет какой-то кошкой, — лукаво улыбнулась Джина, устраиваясь на сиденье рядом с водительским местом.

— Нет, этот запах принадлежит жене Харри. Временами она пользуется больничным автомобилем. И всегда оставляет после себя мусор. Я подумал, что ты не захочешь останавливаться в их доме, и заказал номер в гостинице. Не возражаешь?

— Нет, конечно! Только ты, по-моему, плоховато выглядишь, — заметила Джина. — Может, я одна отправлюсь на поиски квартиры, а потом покажу тебе самые приемлемые варианты?

— Я действительно устал, но мы все будем делать вместе, — возразил Стенли. — Мейбл и Рози сбились с ног, подыскивая нам жилье. Между прочим, сегодня нам предстоит ужин с ними и с их мужьями. Я предпочел бы провести время с тобой, но чем быстрее ты со всеми увидишься, тем будет лучше. Девчонки умирают от желания тебя узнать.

Последние слова слегка задели Джину. А что, если «девчонки» не понравятся ей? Что на это скажет Стенли? Впрочем, она тотчас одернула себя. Не стоит волноваться раньше времени.

Все утро они осматривали квартиры в разных концах Оксфорда. Джина забраковала их все.

— Что там еще осталось? — спросила она Стенли, спускаясь с крыльца очередного дома.

— Есть еще квартира на Парк-лейн, — ответил он, заглянув в список.

— Что же, отправимся туда.

Когда они приблизились к дому на Парк-лейн, Стенли присвистнул.

— Представляю, сколько запросят за эту квартиру! — произнес он. — Плюс плата за коммунальные услуги.

— Все равно нужно посмотреть, раз уж мы приехали, — пожала плечами Джина.

Консьерж, к которому они обратились, был похож на отставного матроса в своих голубых обтягивающих джинсах и полосатой майке. Выпиравшие из-под трикотажа мускулы свидетельствовали о том, что по утрам консьерж балуется с гантелями.

— Меня зовут Ник, — представился он, ведя Джину и Стенли на третий этаж. — Квартиры у нас отличные. Кухни оборудованы по последнему слову техники.

— На сколько сдается квартира? — поинтересовалась Джина.

— На два года, но это не окончательный срок. Его можно продлить. Если вы захотите, то мы не откажемся, — игриво заметил Ник, оглядываясь на Джину. — Понятно я выражаюсь?

— Еще бы! — резко заметил Стенли, недовольный тоном консьержа. — Ведь вам выгодно получить клиентов на длительный срок.

— Совершенно верно, приятель! — усмехнулся Ник.

В квартире еще стоял запах недавнего ремонта. Ковровое покрытие на полу было вычищено, оконные стекла сияли чистотой, а отделанный мрамором камин превосходил самые смелые мечты. Джина полюбила его с первого взгляда.

Кухня действительно оказалась великолепной. В своем воображении Джина немедленно украсила ее занавесками и подвесила кашпо с папоротником. Затем она проследовала в просторную ванную, отделанную бежево-коричневым кафелем. После этого Джина осмотрела спальню, в которой стояла широкая кровать.

В коридоре Ник указал на невысокую лестницу.

— Здесь еще есть мезонин, — сообщил он. Поднявшись по деревянным ступеням, все трое оказались в небольшой комнатке под скошенной в двух противоположных направлениях крышей. Здесь можно было бы устроить прекрасный кабинет, пронеслось у Джины в голове.

— И какова же арендная плата? — поинтересовался Стенли.

— Пятьсот фунтов в месяц. Коммунальные услуги оплачивает хозяин дома, — ответил Ник. — Осмотрите все, что вас интересует, а я подожду внизу, — добавил он. — Первый взнос мы берем за два месяца вперед. — С этими словами Ник удалился.

— Джинни, я вижу, тебе здесь понравилось, — начал Стенли, — но я пока не могу оплачивать подобную квартиру. Может, в следующем году…

У Джины опустились уголки рта.

— Но нас же двое! — возразила она. — Я помогу с оплатой. Кстати, сколько ты вообще намерен платить? Какая цена доступна для тебя?

— Я рассчитывал фунтов на двести пятьдесят, от силы триста, — ответил Стенли. — Интересно, как ты собираешься помогать? Ведь ты же будешь учиться, а твои сбережения мне не хотелось бы трогать. Так что извини, Джинни, но от этой квартиры придется отказаться.

— Я же собираюсь подрабатывать на телевидении в качестве внештатного корреспондента, — напомнила Джина. — За это неплохо платят, поверь. Я смогу вносить свою долю. Ну пожалуйста, Стен! Взгляни на этот камин. Представь себе, как приятно будет заниматься перед ним любовью холодными осенними вечерами!

— Джинни, я не имел в виду, что ты будешь помогать мне. Если я не способен содержать тебя, то как я могу предлагать тебе стать моей женой?

— Но это временно, пока ты не станешь на ноги. Позже все переменится, — уговаривала Джина.

— А что ты решила насчет лондонской квартиры? — спросил Стенли.

— Я заплатила за аренду до конца года, — пояснила Джина. — Пока что сдам ее и таким образом ничего не проиграю. Соглашайся, Стен!

Тот задумчиво посмотрел на Джину. Пожалуй, она права.

— Ну хорошо, — вздохнул Стенли. — Я вижу, как сильно ты желаешь поселиться здесь. Пойдем договоримся с бравым консьержем.

— Спасибо, дорогой! — бросилась ему на шею Джина. — Далеко отсюда гостиница, в которой ты снял номер? — вкрадчиво спросила она, забираясь пальцами ему под воротник.

— В получасе езды, — рассмеялся он.

Расставшись с тысячей фунтов, Стенли с ошеломленным видом спустился вслед за Джиной с крыльца. Но она не обращала внимания на его нахмуренное лицо и опушенные плечи, мысленно украшая квартиру цветами и милыми безделушками.

Всю дорогу до гостиницы Джина с трепетом предвкушала то мгновение, когда они со Стенли останутся наедине. Ей казалось, что с того дня, когда он покинул Лондон, прошло уже несколько месяцев. Правда, после поцелуя на автовокзале Стенли до сих пор еще не сделал ни одного намека на желание интимной близости и даже никак не среагировал на ее внезапный порыв в квартире на Парк-лейн.

Должно быть, он устал, бедняжка, подумала Джина, тем не менее сгорая от желания оказаться в его объятиях. Но сразу же после того, как дверь гостиничного номера закрылась за ними, Стенли прилег на кровать и прикрыл глаза рукой.

— Кто первым пойдет в душ — ты или я? — спросила Джина, слегка задетая его поведением.

Она искренне полагала, что Стенли так же сильно скучал по ней, как она по нему. Джина подсознательно ожидала взрыва эмоций, жарких объятий… Романтики захотелось, насмешливо одернула она себя. Дай парню отдохнуть! Ведь видишь же, что он устал. Но никакая логика не могла справиться с ее разочарованием.

— Иди сначала ты, дорогая, — пробормотал Стенли. — Я не возражаю против душной ванной и использованного мыла.

Джина села на край кровати и провела пальцами по его волосам.

— Мы могли бы принять душ вместе, — прошептала она. — Это решило бы все проблемы с мылом…

Еще не успев договорить, Джина увидела, что Стенли спит. У него был ужасно трогательный вид. Она стянула с него туфли и опустила темные шторы на окнах, затем сняла платье и прилегла рядом. Очевидно, почувствовав во сне ее присутствие, он повернулся на бок и положил руку ей на талию.

Джине хотелось рассказать Стенли о своих планах обустройства снятой квартиры, об их будущей совместной жизни, но вместо этого она лежала молча и прислушивалась к его тихому ровному дыханию.

Харри и Мейбл Гордон обитали в небольшом коттедже, оформленном в бело-голубом стиле веджвудского фарфора. Они жили здесь уже двадцать два года, столько, сколько длился их брак. Бартон очень уважал Гордона и всерьез воспринял три года назад его предложение открыть на паях ветеринарную клинику. Познакомились они несколько лет назад и с тех пор постоянно поддерживали связь.

Но несмотря на доброе отношение к Харри, Стенли недолюбливал его жену, которая говорила о себе, что ей тридцать восемь «с хвостиком». Она считала, что обладает тонким вкусом, но иногда надевала такие наряды, что Стенли только морщился. Самой большой загадкой для него оставалось то, как вообще Мейбл ухитряется одеваться, имея трехдюймовой длины ногти. Хотя, возможно, они были ненастоящими. Мейбл принципиально не занималась готовкой и уборкой, считая это ниже своего достоинства. Харри стоически терпел такое положение дел. Неудивительно, что жилище Гордонов пребывало в весьма запущенном состоянии.

Подойдя к двери коттеджа, Стенли усмехнулся и сказал Джине:

— Только ничему не удивляйся!

Двери открыла Мейбл. Она широко улыбнулась, впрочем, не преминув быстро пробежать взглядом по фигуре Джины, затем подставила Стенли щеку для поцелуя, после чего обняла Джину. Судя по всему, Мейбл одобрила ее внешний вид.

Высвободившись из объятий, Джина с трудом удержалась, чтобы не чихнуть от чрезмерного количества духов.

— Идемте, дорогие мои! — воскликнула Мейбл. — Мы все собрались на заднем дворике и дрожим там, ожидая вас. — Она проводила Джину и Стенли через весь дом к двери, ведущей в садик. — Как видите, у меня сегодня не нашлось времени для уборки. Как, впрочем, и вчера, и позавчера. — Интонации голоса Мейбл явно были рассчитаны на то, что собеседники поймут, как мало значения придает она домашней рутине. — Сейчас выпьете по рюмочке и вам не будет холодно, — пообещала Мейбл. — Уверена, дорогая моя, что вам здесь понравится, — обратилась она к Джине.

— Какое у вас красивое платье, — заметила та, разглядывая нежно-розовое, в стиле японского кимоно, платье с широким малиновым поясом. На ногах Мейбл были туфли того же цвета, что и пояс. Ее шею окружали четыре нитки блестящих черных бус, и точно такие же бусы украшали голову, спускаясь на лоб. Джина была поражена, но умело скрыла это.

— Я приобрела его специально для сегодняшнего вечера, — сообщила Мейбл.

— Как видите, моя жена готовилась к встрече с вами, — добродушно улыбнулся вышедший навстречу Гордон, протягивая руку Джине.

Харри Гордон мог бы служить рекламой для своего парикмахера. Его снежно-белые волосы и усы были подстрижены с идеальной аккуратностью и приятно контрастировали с загаром. Карие глаза светились умом и весельем, от уголков глаз веером расходились лучистые морщинки. Он сразу понравился Джине.

— Пойдемте, я познакомлю вас с Даном и Рози, — добавил Харри.

Джина последовала за ним, но успела заметить, как Мейбл закатила глаза в расчете на Стенли. Через минуту она поняла значение этой гримасы.

Сидя в сторонке, подальше от дыма мангала, Рози Купер кормила грудью ребенка. Ее муж сидел рядом, не отрывая глаз от сынишки. Просто сюжет для картины, пронеслось в голове Джины. Она перевела взгляд на Стенли и увидела на его лице странное выражение. Он наблюдал за Рози и ребенком, затаив дыхание.

— Ты бы принесла с собой бутылочку с детским питанием, что ли! — с досадой произнесла Мейбл за спиной Джины, обращаясь к Рози. — Она так кормит ребенка даже в супермаркете, — добавила Мейбл, словно желая поддеть молодую мать, но Джина уловила другой подтекст. Она и сама испытывала смущение, глядя, как Рози повернула ребенка и поднесла его к левой груди, оставив правую открытой взорам присутствующих. Так продолжалось все время, пока Рози устраивала малыша поудобнее. — Отвратительно! — прошипела Мейбл сквозь зубы.

Джина взглянула на мужчин. Так же, как и Дан, Харри и Стенли словно завороженные смотрели на тяжелую налитую грудь с широким темно-коричневым соском.

Оторвав наконец взгляд от жены, Дан тепло пожал руку Джине. Это был высокий и очень худой человек, о котором Стенли отзывался как о талантливом хирурге. У Дана чрезвычайно чувствительные руки, говорил Стенли. Когда он осматривает животных, можно обойтись без обезболивающего.

— Добро пожаловать в нашу тесную компанию, — тихо произнес Дан.

— Ты не хочешь положить ребенка на кровать и застегнуть блузку? — обратилась тем временем Мейбл к Рози.

— Подожди минутку, — ответила та, опуская малыша на колени. — Пусть покрепче уснет.

— Познакомься с Джиной, — сухо произнесла Мейбл.

— Очень рада! — улыбнулась Рози. — Надеюсь, вы как-нибудь выберете время и заглянете ко мне на ленч? Я могу дать вам несколько чудесных рецептов. Например, от морковного пирога, выпеченного по моему рецепту, Дана за уши не оттащишь! Для сегодняшнего вечера я тоже испекла пирог, потому что Мейбл никогда не подает десерт.

— С удовольствием перейму ваши секреты, — ответила Джина, сильно покривив душой. Она не могла себе представить, что будет обмениваться рецептами выпечки с этой миленькой мамочкой.

Вечер шел своим чередом, и прохлада усиливалась. Джина обрадовалась, когда встреча наконец завершилась. В течение последних двух часов, после того как был съеден подгоревший шашлык, она старалась не улыбаться из боязни, что ее зубы почернели.

Темы застольных разговоров тоже не вызывали особого интереса. Рози сетовала на жесткость воды.

— Она настолько жесткая, что я опасаюсь стирать распашонки Джонни. А на раковинах постоянно появляются пятна ржавчины. Ты не знаешь, чем их лучше всего выводить? — спрашивала она Мейбл.

— Пятна ржавчины? — удивленно глядела та на Рози. — А я думала, что так и должно быть, — пожимала она плечами.

После слов Мейбл Джина отвернулась, с трудом сдерживая смех. Ей было прекрасно известно, как бороться с подобным явлением, но она никогда не стала бы распространяться на эту тему в компании.

Пока все шли через гостиную к выходу, Рози рассказывала, что испробовала против ржавчины и пищевую соду, и уксус, и еще много всяких средств, но ничего не помогло.

— Пойдем отсюда поскорее, — шепнул Стенли Джине на ухо, подталкивая ее к двери. — Увидимся в понедельник! — бросил он через плечо. — Ну, что ты думаешь? — спросил Стенли, когда они сели в больничный фургон и выехали на тихую улицу.

— Твои друзья очень милы, — осторожно произнесла Джина.

Он рассмеялся.

— Не бойся меня обидеть, я их слишком хорошо знаю. Ребята просто замечательные, особенно Харри. А Мейбл — это Мейбл. Она помешана на тряпках. Ее основное хобби — тратить деньги. Кроме того, она играет в гольф и теннис и пьет чуть больше, чем следовало бы. Готовит Мейбл отвратительно и точно так же содержит дом. Дважды в году она нанимает целую команду, занимающуюся уборкой помещений, а после устраивает грандиозную вечеринку. Но в общем Мейбл довольно дружелюбна, — заметил Стенли. — Рози полностью занята ребенком и Даном. Они живут друг для друга. Рози ужасно любит готовить. Дан говорил, что она даже умеет консервировать фрукты. Это замечательно! — с воодушевлением произнес он. — Зимой Рози вяжет свитера. А дом у нее— загляденье! Думаю, Рози вызовется помогать тебе, когда ты начнешь обустраивать нашу квартиру.

«Наша квартира»… Как прекрасно это звучит, подумала Джина. Только Стенли ошибается насчет Рози. Джина не позволит ей устраивать их жилище. И вообще, почему он так восхищается этой Рози? Прежде в нем не замечалось тяги к пресловутому «домашнему очагу», не говоря уж о детях… Нет, хмуро решила Джина, я не стану подражать Рози Купер!

— Кстати, — продолжил Стенли, — ты сразила всех наповал. Мейбл спросила у меня, в каких магазинах ты покупаешь одежду. Она признала, что ты выглядишь как картинка. Это у тебя новое платье, да?

— Не очень, — усмехнулась Джина. — Ему уже три дня. — Так-то лучше, подумала она, я тоже заслуживаю комплиментов! Сейчас Джина уже не чувствовала себя обойденной вниманием — Стенли похвалил ее платье.

— Когда ты начнешь ходить на лекции? — поинтересовался он.

— В следующую пятницу составят окончательные списки слушателей. Милли уже договорилась обо всем по телефону и подготовила необходимые бумаги, — пояснила Джина.

— Ты уверена, что справишься с внештатной работой, лекциями и ведением домашнего хозяйства? — озабоченно взглянул на нее Стенли.

Снова домашнее хозяйство, пронеслось в голове Джины. Неужели ему нужна домохозяйка?

— Справлюсь, дорогой, — ответила она. — Нас же всего двое, а значит, работы будет немного. Ни ты, ни я не создаем большого беспорядка. Каждый будет убирать за собой, вот и все. По-моему, волноваться не о чем, — пожала плечами Джина, но в глубине души почувствовала беспокойство. Здесь, в Оксфорде, все было новым — люди, лекции в университете, обустройство уютного гнездышка в общем доме… А она даже не знала, где продается свежая зелень и где лучше покупать мясо. Джина прерывисто вздохнула. Ничего, справлюсь, твердо сказала она себе. Зато мы будем вместе. — Не пора ли нам наконец уединиться в гостиничном номере, дорогой? — спросила Джина.

— Господи, она и мысли умеет читать! — воскликнул Стенли. — Куда же мы, по-твоему, едем? — улыбнулся он, беря ее за руку.

Джина откинулась на спинку сиденья. Как приятно сидеть рядом со Стенли в машине, движущейся по темному городу. Скоро наступит осень, а потом зима. Нужно будет покупать подарки к Рождеству. Джина счастливо вздохнула, предвкушая предпраздничную суматоху.

— Давай пригласим Мегги на Рождество, — предложила она.

Стенли удивленно взглянул на нее.

— Я думал, твои мысли сейчас заняты другим. — Он стиснул ее руку. — Конечно, пригласим. И Мегги, и мою мать, если не возражаешь.

— Напротив! У нас будет настоящий семейный праздник! — подхватила Джина.

Это будет их первое со Стенли Рождество. Обычно Джина в это время брала отпуск и отправлялась куда-нибудь на высокогорный курорт кататься на лыжах или загорала на Багамах, лежа на пляже рядом с такими же не обремененными семьей людьми. Но сейчас все изменилось, и она проведет рождественские праздники с любимым человеком.

Как только они вошли в гостиничный номер, Бартон обнял Джину и легонько укусил ее за мочку уха. Она тихо рассмеялась — Стенли снова превратился в чувственного любовника. Он принялся нетерпеливо расстегивать пуговицы на ее платье, спеша обнажить гладкие плечи и нежную упругую грудь.

Поминутно целуясь, Стенли и Джина освободились от одежды. Они ласкали друг друга так, словно прежде им не приходилось заниматься любовью, и это их первая ночь. Действия горячей ладошки Джины, ласкавшей интимную плоть любимого, были окрашены лихорадочной поспешностью и излишней настойчивостью.

— Не спеши, дорогая, — прошептал Стенли, задыхаясь. — Впереди у нас целая ночь, и я хочу, чтобы ни одна минута не пропала зря.

Приподнявшись на локте, он несколько минут рассматривал Джину, скользя взглядом по изящным изгибам ее тела, начиная от стройных бедер и кончая небольшой, но красивой грудью. Жар желания, отдававшийся пульсацией между бедер, постепенно поднялся выше и заполонил сознание Стенли, Сейчас он испытывал только ощущение глубокой, всеобъемлющей страсти.

Джина обвила шею Стенли рукой, и он снова лег рядом, с приглушенным стоном прильнув губами к ложбинке меж ее грудей.

Джина вся горела от предвкушения. Ее теле было готово принять Стенли. Но она знала, что это произойдет еще не скоро, что вначале он предпримет медленное, искусное исследование, даря и получая наслаждение и постепенно повышая накал страсти до нестерпимого уровня. И только когда Джина уже будет таять в его объятиях, чувствуя острую необходимость того чтобы ее наполнила возбужденная мужска) плоть, — только тогда Стенли овладеет ею.

Их объятия были настолько крепкими, что каждый вздох давался с трудом. Мысли Джин путались, ее внимание сосредоточилось только на прикосновениях Стенли, на тех участка) тела, к которым он притрагивался губами ил руками. Его усы мягко щекотали ее кожу, создавая какое-то совершенно непередаваемое ощущение.

— Возьми меня, Стен, возьми… — хрипло прошептала Джина, не в силах дальше сдерживать желание. Ее страстный шепот еще сильнее подстегнул его, заставив переместиться и накрыть собою разгоряченное тело.

Джина притянула голову Стенли к своей груди и ощутила, как его губы сомкнулись вокруг соска, горячий влажный язык принялся играть с ним, а потом все повторилось сначала, но с другой грудью. Затем Стенли двинулся ниже, покрывая поцелуями живот Джины и внутреннюю сторону ее раздвинутых бедер, пока не подобрался к интимному месту, темневшему между ними.

Почувствовав, как гибкий язык проник в щель между ее ног, Джина изогнулась всем телом, сотрясаемая мелкой дрожью. Она металась по подушке, и в движениях ее головы словно сквозило отрицание, отказ от того жгучего наслаждения, которое пронизывало ее в это мгновение. Почти не сознавая, что делает, Джина впилась пальцами в густые волосы Стенли, покачивая нижней частью тела в такт действиям его умелого языка. Эта своеобразная необузданная пляска продолжалась еще несколько секунд, пока Стенли не переместил язык повыше, отыскав спрятанный в складочках кожи выступ, в то же время введя в раскрывшуюся для ласки щелочку палец. Джина судорожно стиснула его голову бедрами, и в тот же миг внизу у нее разлилась сладкая нега. Она резко выдохнула и застыла, позабыв снова набрать в легкие воздух.

Спустя несколько мгновений Джина расслабилась и медленно вздохнула. Стенли наблюдал за ней, глядя снизу вверх. Затем он убрал палец, поднялся над Джиной и полностью соединился с ней, наполняя ее своей разбухшей от желания плотью. Со сдавленным стоном Стенли надавил ладонью на бедро Джины, словно разворачивая ее навстречу своим движениям. Обжигая ее тяжелым прерывистым дыханием, он властно прижался к ее губам. Джина снова начала дрожать, ощущая в себе мощные, уверенные движения тугого члена. Их мерный, неумолимый ритм снова подвел ее к пику напряжения. С каждым движением Стенли словно преодолевал внутреннее сопротивление Джины, зная, что чем сильнее она стискивает в своей влажной глубине его плоть, будто желая вытолкнуть ее, тем ближе подступает к ней взрыв освобождающего наслаждения.

На этот раз он наступил для них одновременно. Стенли еще несколько мгновений лежал, накрывая собой Джину и чувствуя, как содрогается под ним ее тело. Затем он молча лег рядом и натянул простыню на них обоих. Джина уютно устроилась в его объятиях, и долго еще в темноте спальни слышался тихий шепот влюбленных…

3

Джина никак не могла дождаться отъезда в Оксфорд, ей казалось, что дни текут слишком медленно. По утрам, укладывая вещи, она мечтала о том, как начнет устраивать их первый со Стенли дом. Ее голова была забита мыслями о разных мелочах, включая посуду, занавеси и декоративные растения. О работе над диссертацией Джина вспоминала редко.

Со сдачей квартиры проблем не возникло. Сестра парня, встречающегося с кузиной Милли, с радостью сняла ее, согласившись платить в месяц на пятьдесят фунтов больше, чем платила сама Джина. Таким образом, еще пятьдесят фунтов можно было использовать на обустройство квартиры в Оксфорде. А позже эти ежемесячные поступления пойдут на блузки, туфли и кружевное белье.

Прежде Джина уделяла кулинарии довольно мало внимания, но сейчас составляла в уме разнообразные меню и представляла себе, как будет подавать собственноручно приготовленные блюда на красивых тарелках и станет использовать салфетки из настоящей ткани, полностью отказавшись от бумажных.

Она решила освоить искусство приготовления изысканных десертов и для этого запаслась несколькими кулинарными справочниками. А ужинать всегда будем при свечах, мечтала Джина. Нужно постараться сохранить атмосферу романтики. И повсюду в доме должны быть цветы в горшочках. Например, герань. Уже в марте она выбросит первые соцветия.

Март. Весна… Джина почувствовала, что сердце ее сжимается. Синтия позволила ей раздумывать только до Рождества. За это время она должна или наиграться в семейную жизнь и возвратиться на телевидение, или отказаться от предлагаемой должности и выйти замуж за Стенли. Следовательно, нельзя позволять себе мечтать о весне. Рождество может стать для них со Стенли последним праздником.

Мрачные мысли прервал телефонный звонок. Джина сняла трубку, и в следующую секунду на ее лице появилась широкая улыбка.

— Мегги! — радостно воскликнула она. — Здравствуй! Как у тебя дела?

— Хочешь услышать правду или, может, мне лучше соврать? — раздался чуть приглушенный расстоянием голос Мегги.

— Конечно, правду.

— В таком случае, могу сообщить, что переживаю ужасно скучный период. Правда, вчера встретила на крыльце соседку. Помнишь, я рассказывала о ней? Молоденькая модница, всегда ходит в солнцезащитных очках. Так вот, завидев меня, она впервые сняла их!

— Очевидно, ты сразила ее одним из своих нарядов, — предположила Джина. — Говори, что на тебе было? И сколько бриллиантов ты надела? Кстати, где ты сейчас находишься?

— Рядом с твоим домом, в кафе, — ответила тетушка. — Таксист повез меня этой дорогой, и я решила остановиться и заглянуть к тебе на пять минут. У тебя есть свободное время?

— Для тебя найдется. Ты уже завтракала? — поинтересовалась Джина.

— О каком завтраке ты говоришь? Если бы я еще и завтракала, то уж давно отправилась бы на тот свет. Чашку кофе ты мне предложишь?

— Пока ты поднимешься ко мне, кофе будет готов, — заверила Джина.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Джина впустила тетушку и отступила на шаг, оглядывая ее. Затем они нежно обнялись и рассмеялись, как две школьницы.

— Боже, как жарко! — сказала Мегги, падая на диван и обмахиваясь кружевным платочком. — Еще утро, а уже такая духота! И почему-то множество народу на улице.

— Только не рассказывай об этом мне! — усмехнулась Джина. — Я каждое утро иду в этой толпе на работу. Как это тебя угораздило подняться в такую рань? Я считала, что раньше полудня ты не просыпаешься.

Мегги сердито фыркнула и протянула руку за чашкой кофе.

— Если бы твоя мать не совала нос в мои дела, я могла бы позволить себе поспать до часу дня. Я способна вынести не более десяти дней воздержания! А она хочет сделать из меня монашенку!

Джина захохотала.

— Что, мама снова взялась за тебя? — спросила она сквозь смех.

— Можешь себе представить, она наняла частного детектива! — возмущенно сообщила Мегги. — Надеюсь, сегодня я задала ему перцу! Твоя мать говорит, что мои похождения бросают тень на ее репутацию и что она больше не станет этого терпеть. Невероятно! — воскликнула тетушка, поправляя кудри серебристого парика. Затем она отпила глоток кофе. — Ты варишь такой же крепкий кофе, как тот, которым твоя мать потчует священника, навещающего ее время от времени, чтобы развеять ее печаль по поводу моих «шалостей», как она их называет. Как ты выносишь свою мать? — недоуменно спросила Мегги. — Возможно, я должна лояльнее относиться к ней, все-таки это моя младшая сестра… Но она целыми днями только и делает, что изматывает меня своими подозрениями. Больше всего ее беспокоит вопрос, что я собираюсь делать дальше.

— А что ты собираешься делать дальше? — хихикнула Джина.

— Уже сделала, — произнесла Мегги, подливая себе кофе из кофейника. — Я отдалась в руки лучшего пластического хирурга в этой стране и сказала ему, чтобы он не стеснялся и делал все, что сочтет нужным. Сейчас ты наблюдаешь результат, — добавила она.

Джина нахмурилась. Она не заметила во внешности тетушки особых перемен.

— Что же с тобой сделали? — спросила она, ненавидя себя за то, что приходится спрашивать.

— Так и знала, что ты спросишь, — кивнула Мегги. — Кое-что сделали. Правда, доктор Робине сказал, что не способен творить чудеса, но все же подтянул мне зад, и здесь у меня тоже уже не так висит, — потрогала Мегги свою грудь. — Я довольна.

— А я, признаться, удивлена. — Джина смотрела на тетку во все глаза.

— Твоя мать тоже. Именно по этой причине она и наняла детектива. Она заявила, что хочет видеть во мне респектабельную даму. Представляешь? Какое ей дело до того, что мне подтянули зад?

— Да, я знаю, что мама иногда бывает… что временами она… — Джина запуталась в словах.

— Бывает несносной, — закончила Мегги фразу вместо нее. — Настоящей занудой. Поверь моему слову! Сейчас я так зла на нее, что готова рвать и метать. Этот кретин, который ходит за мной по пятам и докладывает твоей матери о каждом моем шаге, мешает мне жить нормальной жизнью. Она пытается втолковать мне, что сексуальная жизнь у женщин заканчивается в пятьдесят лет. В пятьдесят! — вне себя воскликнула Мегги. — Услыхав подобную глупость, я едва поверила своим ушам. — Джина молча слушала, водя глазами за мечущейся по гостиной теткой. — Я не желаю безропотно стареть! — продолжала та. — И я имею право на личную жизнь. Ты, кстати, могла бы снять на эту тему сюжет для своей передачи.

Эта мысль показалась Джине интересной.

— А что, Мег, неужели ты и в самом деле наплюешь на мнение моей матери и решишься обнажиться перед всей зрительской аудиторией? В переносном смысле, конечно, — быстро добавила Джина, заметив опасный блеск в глазах тетки.

— Наконец-то, Джинни! — облегченно вздохнула та, снова усаживаясь на диван. — Я уж думала, что ты никогда не догадаешься спросить об этом! Конечно, решусь. Надеюсь, передача будет выдержана в хорошем вкусе? А впрочем, мне все равно…

— Послушай, Мегги, если ты говоришь серьезно, то я потолкую с коллегами, — задумчиво произнесла Джина.

Мегги мечтательно подняла глаза к потолку.

— Подумать только, меня начнут узнавать на улице… Возможно, даже появятся поклонники! — подпрыгнула она на диване.

— Вполне вероятно, — согласилась Джина. — Кто скажет маме? — осторожно спросила она.

Мегги подошла к окну и посмотрела вниз, затем поманила к себе племянницу.

— Он и скажет, — произнесла она, указывая на человека, медленно прохаживающегося взад-вперед по тротуару. С минуту они наблюдали за детективом, потом Мегги спросила — А ты не опоздаешь на работу?

— Уже опоздала, — пожала плечами Джина. — Я побегу, а ты можешь остаться и допить кофе. Когда будешь уходить, захлопни дверь.

— Не возражаешь, если я задержусь подольше? — сказала Мегги, снова бросив взгляд на детектива. — Я могла бы с пользой провести время до полудня. У меня тут появился приятель…

Джина отвернулась, чтобы спрятать улыбку.

По дороге на работу она все думала о потенциальных возможностях передачи с участием Мегги. Наверное, множество пожилых дам испытывают те же чувства, что и ее тетушка. Что они предпринимают для замедления процесса старения? Как выходят из положения? Ум Джины занялся поисками подачи интересной темы.

И только через несколько часов, сидя за рабочим столом, она вдруг поняла, что за все это время ни разу не вспомнила о Стенли и их оксфордской квартире. Джина уставилась невидящим взглядом в противоположную стену. Как же так? Почему я вдруг забыла обо всем? — гадала она.

Все личное затмила перспектива замечательной передачи. Если бы они вдвоем взялись за дело, из этого могло бы получиться нечто особенное. Но подготовкой передачи будет заниматься кто-то другой. Отныне ей суждено смотреть свою программу по телевизору, как обычному зрителю.

Когда Джина поделилась возникшей идеей с Милли, у той заблестели глаза. Она схватила ручку и записала номер телефона и домашний адрес тетушки Мегги. Через час уже весь этаж жужжал о том, что сам Кертис Мерроу дал «добро» на съемки передачи о престарелой тетке Джины Флайерс.

— Мерроу сказал, что ты достойна всяческих похвал, — задумчиво покачала головой Милли.

Джина довольно улыбнулась.

— Похоже, мой уход окрашен некоторой помпезностью, — заметила она. — Надеюсь, это сослужит мне хорошую службу, если я захочу вернуться после защиты диссертации. Как думаешь, ты быстро привыкнешь называть меня «доктор Флайерс»?

— Как-нибудь справлюсь, — пообещала Милли. — Кстати, все справочники по кулинарии, которые ты просила достать, я поставила в книжный шкаф. Там даже есть брошюра о приготовлении блюд при помощи фритюрницы.

— Замечательно! — воскликнула Джина. — Хорошо, что ты упомянула об этом. Непременно приобрету фритюрницу!

Проводы Джины проходили в ее кабинете, в три часа дня. Девочки приготовили множество разнообразных бутербродов и разложили их на бумажных тарелочках. Шампанское разлили в пластиковые стаканчики. На прощание Джине подарили элегантный кожаный портфель, а Синтия и Милли сложились и преподнесли сумочку в тон, производства той же фирмы. Кертис Мерроу вручил Джине конверт, который она не решилась открыть сразу. Взгляд босса показался ей слишком выразительным. На секунду Джине почудилось, что ее увлекает поток мутной воды, несущейся куда-то вниз, к водопаду.

Позже, обнявшись и расцеловавшись со всеми, Джина в последний раз прошла по коридору к лифту и заглянула в конверт. Там находился чек на сумму в тысячу фунтов. У Джины перехватило дыхание. В голову сразу же пришла мысль о взятке, вернее, об авансе за будущие услуги интимного характера.

Она судорожно вздохнула. Ей не хотелось принимать этот чек. Джина сердито сунула конверт в сумочку. Затем она вспомнила о фритюрнице, а также о возможности приобрести несколько пар обуви, платья…

Кроме того, можно положить эти деньги в банк, а потом получить проценты. Лучше всего порвать чек и забыть о нем, пронеслось у Джины в голове. Но ведь это же деньги корпорации, а не мистера Мерроу, тут же подумала она. Это совершенно меняет дело.

И вообще, завтра она встретится с любимым, и все будет выглядеть в совершенно ином свете. До встречи осталось всего несколько часов. А затем будет Оксфорд, Стенли, и все мысли о Кертисе Мерроу сотрутся из ее памяти.

Джина покидала Лондон. Она даже представить себе не могла прежде, что когда-нибудь решится на это. Лондон, бесспорно, ее город. Здесь жили тетка и мать; здесь была ее работа. Вот именно, была, усмехнулась Джина. Сейчас все переменилось, она находится в свободном полете. Временами Джина испытывала настолько противоречивые чувства, что ей хотелось плакать.

Как сказала бы Мегги, пришло время действовать. Решение принято. Пора приступать к его воплощению в жизнь. В конце концов, она же не отказывается от мысли о карьере, просто будет выполнять внештатную работу, а позже защитит диссертацию. Докторская степень никогда не мешает продвижению по служебной лестнице. К тому же рядом с ней всегда будет находиться Стенли Бартон. Не совершаю ли я ошибку, оставляя пути к отступлению на телевидение? Джина уже не раз задавала себе этот вопрос. Отношения со Стенли имели бы совершенно иную окраску, если бы ей некуда было податься в случае расторжения связи. Нет, нужно гнать подобные мысли! Разве можно начинать новую жизнь в таком мрачном настроении? Ведь я люблю Бартона, твердила себе Джина. В этом мое счастье! А работа — это всего лишь работа.

Но почему же в таком случае ты не хочешь выйти за Стенли замуж? — звучал в сознании Джины чей-то противный голос. Почему ты не желаешь соединиться со своим возлюбленным на всю жизнь? Обычно ей удавалось усилием воли подавить ненавистный шепот.

Все, что я делаю, я делаю правильно, решила Джина. Пора уезжать отсюда. Мне нужен только любимый! Все остальное не имеет значения.

Примерно в двенадцать часов Джина подъехала к дому на Парк-лейн. Она остановила автомобиль с крытым кузовом, оставленный ей Стенли перед отъездом, и через минуту увидела спускавшихся с крыльца Рози и Мейбл. За ними следовал Ник, держась чуть-чуть ближе к Мейбл, чем следовало.

Рози радостно улыбнулась и обняла Джину. Мейбл выглядела как-то странно. У нее был такой вид, будто она все утро провела в постели с мужчиной. Интересно, подумала Джина, повинен в этом Харри или, может, Ник?

— Давно вы здесь? — поинтересовалась она, не в силах совладать с любопытством.

— Ах, дорогая, уже несколько часов! — ответила Мейбл. — В восемь часов люди из телефонной компании подключили телефон. Затем доставили и подключили холодильник и стиральную машину. Я лично проследила за всем.

Джина перевела взгляд на Рози.

— Да, Мейбл со всем справилась одна, — подтвердила та. — Я только что пришла. Мне ведь нужно было выкупать и накормить Джонни. Но сейчас я свободна и готова помочь тебе.

Ник тем временем уже начал выгружать из кузова вещи.

— Ты когда-нибудь видела такие бицепсы? — восхищенно шепнула Мейбл, наклонившись к Джине.

— Честно говоря, не припомню, — ответила та.

— Я принесла кофе, а Рози — домашние пирожки с вишней, — сообщила Мейбл, не отрывая глаз от Ника.

— А где Стенли? — обеспокоенно спросила Джина. — Почему он не приехал?

— Не волнуйся, дорогая, они с Харри отправились по вызову к одному фермеру. Кажется, там что-то случилось с лошадью. Ты увидишься с ним вечером. Или завтра, если им придется остаться. — Мейбл внимательно взглянула на Джину. — Я понимаю, что все это ново для тебя, но очень скоро ты привыкнешь.

Ты, по-моему, уже прекрасно приспособилась, подумала Джина. Интересно, известно ли об этом Харри?

— Если у тебя появится такой малыш, как мой Джонни, то отсутствие Стенли вообще покажется тебе незаметным, — включилась в разговор Рози.

У Джины упало сердце. Она так ждала встречи со Стенли, а сейчас выходит, что все это откладывается до завтра. Первую ночь в новой квартире ей придется провести в одиночестве.

— Может, попробуем пирожки Рози? — предложила Мейбл. — Даже несмотря на угрозу приобретения лишнего веса, — усмехнулась она. — Вы идите наверх, а я сварю кофе у Ника, чтобы не распаковывать коробки с посудой.

Джина обернулась и увидела, что Ник уже успел внести все вещи. Неужели этот парень и в постели так же расторопен? Судя по загадочной улыбке, блуждавшей на губах Мейбл, догадка Джины была недалека от истины.

Интересно, что сказал бы по этому поводу Стенли? — размышляла она, поднимаясь по лестнице вслед за Рози, несущей на руках мирно посапывающего Джонни. Джине вдруг остро захотелось, чтобы Стенли оказался здесь — вместо Рози с ребенком, Ника и Мейбл с ее дорогими тряпками и аппетитами мартовской кошки.

Она смотрела, как Рози разворачивает на кухне пирожки, завернутые в фольгу и белую бумагу, раскладывает бумажные салфетки и прессованные картонные тарелочки. Джина едва удержалась, чтобы не попросить Рози уйти. В эту минуту зазвонил телефон, разбудив малыша Джонни. Рози метнулась к сыну и попыталась успокоить его, а Джина сняла трубку. Она сразу узнала голос Стенли, но разобрать его слова оказалось почти невозможно из-за детского рева.

— Ах, дорогой, как хорошо, что ты позвонил!. Мейбл все объяснила мне… — кричала Джина в трубку. — Когда ты приедешь?

— Сегодня не смогу, но завтра буду точно, — пробился голос Стенли. — Я все время думаю о тебе и не могу дождаться, когда мы встретимся. Начинай устраиваться…

— Что ты сказал? Дорогой, я не слышу, здесь ребенок плачет! — Джина метнула в сторону Рози убийственный взгляд, который, впрочем, не возымел никакого действия. Чем громче говорила Джина, тем натужнее орал Джонни.

— Я слышу, как он кричит, — рассмеялся Стенли. — До завтра, дорогая! До встречи!

— Что? — в отчаянии спросила Джина, но в трубке уже звучали короткие гудки. — Господи! Рози, это был Стенли. Неужели ты не могла успокоить ребенка? Я ничего не поняла! — с досадой произнесла она. Чтобы как-то отвлечься, Джина машинально взяла со стола пирожок и принялась жевать его. Рози с нетерпением смотрела на нее, ожидая похвалы своим кулинарным способностям.

— Хорошо. Даже очень вкусно. Скажи, пожалуйста, трудно печь такие пирожки?

— Тебе правда понравилось? — улыбнулась наконец Рози. — Вчера я весь вечер возилась с ними, чтобы успеть к сегодняшнему утру. Специально принесла побольше, чтобы и Стенли досталось. Так что завтрак у вас утром будет.

В кухню, стуча высокими каблуками, вошла Мейбл. На ней было сильно обтягивавшее ее шелковое платье темно-зеленого цвета, оно словно прилипло к телу. На шее мягко сияли молочной белизной три нитки натурального жемчуга. Я не могу позволить себе ни одной, пронеслось в голове у Джины. Такие бусы стоили не меньше двух тысяч фунтов. Плюс платье сотни полторы! Джине стало интересно, сколько же тратит на свою одежду Харри.

— Ну вот, детки, кофе готов! — весело объявила Мейбл. — Я бы осталась поболтать, но мне еще нужно успеть к парикмахеру, а потом у меня назначена встреча с педикюршей. Завтра я позвоню тебе, Джина, узнать, как пойдут дела.

— Ты только позавчера была у парикмахера, — проворчала Рози.

— Милочка, я слежу за собой, только и всего. Кстати, и тебе не мешало бы обратить внимание на то, как ты выглядишь. На мой взгляд, тебе нужно как-то… освежиться, что ли. И не пора ли прекратить кормление грудью? Извини, Рози, но ты растолстела. Прежде у тебя была прекрасная фигура.

— К чему вся эта суета? — пожала плечами Рози. — Дан не жалуется. Вот подрастет Джонни, тогда и займусь собой. Мне не хочется пропускать ни единой минуты общения с моим малышом.

— Глупости! — бросила Мейбл. — Я очень люблю тебя, Рози, но ты сама не понимаешь, что говоришь. Ты совершенно погрязла в семейной жизни. — С этими словами Мейбл помахала ручкой на прощание и удалилась, постукивая каблучками по ступенькам.

— Готова спорить, она уже успела переспать с этим консьержем, — произнесла Рози сквозь зубы. — И как только она может это делать?

— Очень просто, — усмехнулась Джина. — Раздевается и ныряет в постель. Разве не таким образом ты обзавелась крошкой Джоном? — лукаво поинтересовалась она. Впрочем, Джина тут же пожалела о сказанном, потому что глаза Рози наполнились слезами. — Послушай, это не наше дело. Извини меня. Давай забудем об этом. Почему бы тебе не отнести Джонни домой? Я прекрасно справлюсь с делами. Кроме того, мне хочется побыть одной.

— Но Дан просил помочь тебе, — неуверенно взглянула на нее Рози. — Он расстроится, если я скажу, что ничего для тебя не сделала.

— Так ради Бога, не говори ему ничего! — воскликнула Джина, начиная терять терпение. — Просто отнеси Джонни домой, и все. Да, и спасибо за пирожки. Я бы хотела записать рецепт, если не возражаешь.

Личико Рози просияло. Для нее все снова стало на свои места.

— Я позвоню тебе сразу же, как только доберусь домой, и продиктую рецепт по телефону, — радостно пообещала она.

Закрыв за ней дверь, Джина вздохнула с облегчением. Сейчас она могла вдоволь поплакать, но не стала этого делать. Распаковав толстое стеганое одеяло, Джина отнесла его в гостиную и расстелила перед камином, потом растянулась на нем и устало закрыла глаза. Через минуту она уже спала.

Когда зазвонил телефон, Джина вздрогнула, нехотя расставаясь со сладкой дремой. Ей показалось, что она уснула всего на пять секунд. Подумав, что это может оказаться Стен, Джина

бросилась к телефону.

— Хелло! — сонно произнесла она в трубку.

— Это я, Рози. Звоню, как обещала. Я только что вошла в дом. Бери карандаш, я продиктую тебе рецепт.

Джина терпеливо слушала щебет Рози, делая вид, что записывает.

— Спасибо, дорогая, — с деланным оживлением произнесла она в конце беседы.

Спать уже не хотелось. Пора было переодеваться и приниматься за разборку вещей. Вдруг Стен сможет вырваться пораньше.

К вечеру Джина успела переделать массу дел. Завтра придут рабочие, чтобы повесить шторы на окна. А еще доставят кресло, приобретенное для Стенли в качестве сюрприза. Обитое бархатом темного сливового цвета, оно прибавит уюта и красоты кабинету, устроенному в мезонине.

То-то Стен удивится!

Джина прикрыла глаза и улыбнулась, представляя себе, как он подхватит ее на руки и закружит, а потом спросит: «Как ты узнала, что я давно мечтал о таком кресле?» И она ответит: «Потому что умею читать мысли. Ты сам говорил!»

После они начнут целоваться, и это будет длиться долго-долго. А затем отправятся в постель, и их любовь будет нежной, пронзительной и сладкой, как всегда.

Почувствовав, что проголодалась, Джина решила перекусить в небольшой пиццерии на углу Парк-лейн и Лайм-элей, где они со Стенли уже были как-то раз. В летнюю пору столики здесь выставляли на улицу. Заведение принадлежало немолодой итальянской чете. Главу семьи звали Филипо Винцетти, его супругу — Мария. Завсегдатаи предпочитали называть толстого добродушного итальянца Филом.

Получив тарелку с огромным куском горячей пиццы, Джина вдохнула дразнящий аромат и зажмурилась.

— Фил, — сказала она веселому хозяину, открывавшему для нее бутылку имбирного пива, — ты король среди мужского племени, потому что даешь то, что обещаешь. Лучше твоей пиццы я в жизни не пробовала!

Филипо рассмеялся, закинув голову. Его смех был настолько заразителен, что Джина не выдержала и присоединилась.

— Весь секрет заключается в том, чтобы подавать то, что указано в меню. Если ты что-то добавляешь, начинаются проблемы, — пояснил Филипо. — Взять, к примеру, французские слойки. Я бы не стал подавать их, но дети требуют. И студентки. Парни, те больше налегают на пиццу. Вообще, студенты самые любимые мои посетители. И самые многочисленные. Временами ко мне приходят с другого конца города, вот что удивительно! — усмехнулся он. — Но это заслуга Марии. Пиццу готовит она, я только помогаю. Моя жена знает все секреты этого дела, и руки у нее золотые. Ее семья тоже держала пиццерию. — Филипо внимательно присмотрелся к Джине. — А ты новенькая, что ли? — спросил он. — Что-то лицо твое мне незнакомо.

— Да, я только сегодня поселилась здесь. Мой дом вон там, в конце улицы, — сказала Джина. — Меня зовут Джина Флайерс, — улыбнулась она.

— Что же, рад новому знакомству, — добродушно заметил Филипо. — Кстати, тебе повезло, потому что сегодня мы закрываемся раньше. Если хочешь, мы с Марией подбросим тебя до дому, — кивнул он на стоявший неподалеку «мерседес».

— Спасибо, — ответила Джина, — но здесь недалеко. Я предпочитаю пройтись.

Когда Филипо ушел, Джина занялась пиццей, время от времени поглядывая на шикарный «мерседес». Очевидно, дела у Винцетти шли неплохо. Хорошо здесь, вздохнула Джина. Надо будет заглядывать сюда почаще. Но сначала нужно закончить устройство дома и начать посещать лекции, напомнила она себе.

Дома Джина взглянула на коробки с книгами, но не стала их разбирать. Сперва нужно повесить полки.

Пройдя в спальню, она приготовила постель, затем приняла душ, с наслаждением подставляя под тугие струи грудь и спину, и вымыла голову. Накинув пушистый махровый халат яркого лимонно-желтого цвета, Джина вернулась в спальню и остановилась, разглядывая любимые простыни Стенли, украшенные геометрическим рисунком в графитных и янтарно-коричневых тонах. Он как-то признался Джине, что эти простыни побуждают его творить с ней самые безудержно-дикие вещи.

Она взбила подушку и положила ее повыше, намереваясь лечь почитать, но в эту минуту зазвонил телефон. Наверное, Стен хочет пожелать мне спокойной ночи, подумала Джина и улыбаясь сняла трубку.

— Я так скучаю по тебе, дорогой, — произнесла она мурлычущим голосом, удобнее устраиваясь на подушках.

— А если бы это оказался не я? — рассмеялся Стенли на другом конце провода.

— Кто еще может звонить мне так поздно? — резонно заметила Джина. — Знаешь, не хочу жаловаться, но эта кровать чересчур велика для меня одной. Я бы хотела, чтобы ты сейчас оказался рядом.

— А уж как я бы этого хотел! — подхватил он. — Так некстати пришелся этот вызов! Но ничего не поделаешь. Извини, дорогая. Здесь дюжина лошадей, и у одной очень сложные роды. Думаю, завтра к полудню уже появится жеребенок.

Джина нахмурилась. Вообще-то ей нравилось слушать рассказы Бартона о его работе, и она любила животных, но сегодня… Это уж слишком! Она только что сделала весьма смелый намек, а Стен в ответ начал рассказывать о какой-то кобыле. Но еще не успев додумать до конца эту мысль, Джина почувствовала, что краснеет от стыда. Ее желание не получило отклика, но ведь он занят!

— Джинни? — озабоченно произнес Стенли. — Ты слушаешь?

— Да.

— Ты не сердишься? Скажи мне, что ты все понимаешь, Джинни.

— Я все понимаю, дорогой, — заверила Джина. — Просто я мечтала о первой ночи в нашем доме. Я представляла себе, что ты подхватишь меня на руки и перенесешь через порог. Потом мы бы выпили вина и долго-долго занимались любовью. Но ничего страшного, я потерплю.

Стенли застонал от досады, и Джина испытала некоторое удовлетворение, услышав это. По крайней мере, он понял, чего лишился.

— Завтра мы так и сделаем, обещаю! — хрипло произнес Стенли. — Боюсь, после картинки, которую ты нарисовала, мне придется принять холодный душ, чтобы немного успокоиться. Кстати, я хотел узнать, приходила ли сегодня Мейбл. Она обещала помочь тебе.

Джина тотчас припомнила недвусмысленное выражение на лицах Мейбл и Ника.

— Да, приходила, — ответила она. — И успела сделать очень многое. — Успела даже переспать с консьержем, добавила Джина про себя.

— Временами Мейбл бывает незаменимой, — удовлетворенно заметил Стенли. — Она из тех, на кого можно рассчитывать.

— Да, наверное, — осторожно согласилась Джина.

— Итак, не забудь — завтра вечером у нас свидание. Если смогу, позвоню тебе днем. Джинни, я люблю тебя.

— И я тебя тоже, — сдержанно произнесла Джина.

Потом она некоторое время полежала, угрюмо разглядывая книжную обложку. Завтра — это завтра, а ей хотелось осуществить свои мечты сегодня. Первая ночь в их новом общем доме! Разве завтра будет то же самое? Джина чувствовала себя обманутой.

Внезапно она швырнула книгу на тумбочку и вскочила с постели. Порывисто дыша, Джина сняла наволочки, скомкала простыни с геометрическим рисунком и отнесла все в подсобку, где стояла плетеная корзина для грязного белья. Затем она постелила белые кружевные простыни, словно предназначенные только для женщины. Они навевали мысли о непорочности, и мужчина, скорее всего, чувствовал бы себя неуютно среди кружев и оборочек.

Забравшись в заново устроенную, девичью, постель, Джина однако не почувствовала себя лучше. Она думала о том, что Стенли мог бы побеседовать с ней подольше. И вообще мог бы быть повнимательнее — поинтересоваться, например, как она добралась до Оксфорда, не случилось ли происшествий в дороге. Но он только и говорил что о лошадях да о Мейбл. Услышала бы этот разговор Мегги!

Джина сердито взбила подушку и натянула простыню до подбородка. Потом она долго лежала в темноте, размышляя о событиях минувшего дня, и незаметно для себя уснула. Ей приснился буйный жеребец, с диким взором скачущий по Парк-лейн и несущий на спине загадочно улыбающуюся Мейбл…

4

К полудню шторы были развешаны и кресло для Бартона доставлено. Джине по очереди позвонили Рози и Мейбл и пригласили на ленч. Она отговорилась тем, что ей необходимо сделать кое-какие покупки, чтобы приготовить ужин для Стенли.

— Ты собираешься заморозить свою стряпню? — спокойно поинтересовалась Мейбл.

— Нет… — удивленно произнесла Джина. — А что?

— Я только что разговаривала по телефону с Харри, и он сказал, что они вернутся лишь поздно вечером, — сообщила Мейбл.

— Что ж, — вздохнула Джина, — тогда продукты останутся на завтра. И вообще, я сегодня буду занята. Мне ведь нужно подготовиться к лекциям. Спасибо, что позвонила, Мейбл, но, может, мы соберемся на ленч как-нибудь в другой раз?

Разговор с Рози оказался еще короче. Та пригласила Джину посмотреть, как она готовит желе из алычи.

— Потом мы выпьем по чашке чая со свежеприготовленным печеньем и вволю наговоримся — нужно же нам как следует познакомиться!

В ответ Джина перечислила все реальные и вымышленные вещи, которые ей было необходимо сделать сегодня. Повесив трубку, она устало вздохнула. Внимательность Рози и Мейбл показалась ей несколько избыточной.

Джина уже собиралась выйти из дому, как вдруг телефон зазвонил в третий раз. Она постояла, с сомнением глядя на него, но потом все же взяла трубку. Это был Стен. Он поинтересовался, чем она занимается.

— Собираюсь пройтись по магазинам, — ответила Джина. — Насколько я понимаю, к обеду ты не приедешь, — добавила она.

— Не получается, — подтвердил Стенли. — Приеду в начале десятого. Сооруди мне парочку сандвичей. И не забудь, что у нас на сегодня назначено свидание.

— Как я могу забыть! — усмехнулась Джина. Разговор почему-то вызывал в ее душе чувство досады. Почему он говорит с ней так отстраненно? У Джины создалось впечатление, что на самом деле его мысли витают где-то далеко. — С чем тебе приготовить сандвичи?

— Да с чем угодно, — сказал Стенли. — С сыром или с ветчиной… Не перетруждайся, дорогая. Сохрани силы для вечера. А сейчас, извини, пора бежать — меня уже заждались. Целую.

Джина повесила трубку и целую минуту не сводила с нее глаз. Шел уже второй день, но изменений к лучшему не происходило. Конечно, никто не говорил, что будет легко. Понятно, должно пройти некоторое время, прежде чем она свыкнется с новой обстановкой. Об этом предупреждала Синтия. И Милли была права, когда говорила, что отношения мужчины и женщины на девяносто процентов зависят от терпения последней. Остальные пять процентов, утверждала Милли, приходятся на мужчину и еще пять — на собаку. Джину всегда интересовало, куда деваются пять процентов, если собаки в доме нет.

По дороге в магазин она убеждала себя, что все ее уныние происходит из-за отсутствия умственной работы. Физическая работа всегда угнетала ее, потому что в это время мозг почти бездействовал. Если после возвращения Бартона положение дел не изменится, значит, их союз обречен. Ее выдержка составит пятьдесят или даже шестьдесят процентов необходимого терпения, но это предел. Джина решила, что нужно перестраивать свой образ мыслей, пока не поздно. Ну и что, если Стенли приходится задерживаться на работе? Ведь она же сказала, что все понимает. Нельзя быть эгоисткой!

Через некоторое время Джина почувствовала себя лучше. Сделаю-ка я сюрприз для Стена, подумала она, приготовлю ему поздний ужин. Накрою столик у камина. Можно будет положить новые полотняные салфетки и зажечь свечи… Одеться Джина решила в любимый стеганый халат. А духи она использует самые экзотические. Обольщение Стенли будет состоять из двух составляющих — вкусной еды и ее тела.

Улыбнувшись таким мыслям, Джина отправилась в магазин и принялась складывать там в проволочную корзинку все необходимое для приготовления бараньего рагу, а также для выпечки домашнего хлеба. Если даже что-то из задуманного не получится, всегда можно проконсультироваться с Рози, решила она.

Кассирша подсчитала общую стоимость продуктов и сказала, что с нее причитается пятьдесят восемь фунтов. Сумма неприятно удивила Джину. Оказывается, приготовление пищи в домашних условиях — довольно дорогое удовольствие. Она вынула из сумочки от Гуччи кожаный кошелек и заплатила по счету. Радостное настроение моментально улетучилось. За пятьдесят восемь фунтов в универмаге «Гамиджиз» можно купить прелестную шелковую блузку. Нужно будет при случае обсудить со Стеном вопрос питания. Придется договориться делить расходы пополам.

Возвращаясь домой, Джина произвела в уме некоторые подсчеты. Она сложила стоимость штор, кресла для Стенли, новых постельных принадлежностей и полотенец, плату за посещение лекций, стоимость учебников, которые еще предстояло купить, плюс пятьдесят восемь фунтов за продукты. Получившаяся в итоге цифра вызвала у нее легкое головокружение. За такую сумму можно приобрести норковую шубку или пар тридцать обуви.

Не слишком ли дорого обходится перемена образа жизни? Джина нахмурилась. Что с ней происходит? Ведь никто же не тащил ее сюда силком. Она сама приняла решение.

В половине шестого баранье рагу тушилось на плите, абрикосовый пирог пекся в духовке, а Джина возилась с подошедшим тестом, укладывая его в металлические формы для выпечки хлеба. Она перемазалась мукой с ног до головы. Сейчас затеянная стряпня уже казалась ей чересчур обременительной. Джина не понимала, как некоторые женщины занимаются этим ежедневно, по три раза в день.

Замочив в моющем растворе грязную посуду, она решила, что пора переодеться. Самое трудное было позади. С досадой глядя на испачканную блузку и запорошенные мукой джинсы, Джина уменьшила огонь под кастрюлей с рагу и направилась в ванную, чтобы пустить воду.

Боже, как я устала, пронеслось у нее в голове. Нужно подольше полежать в теплой ванне. Она была на полпути к цели, когда кто-то вставил ключ в замочную скважину. Джина замерла, лихорадочно соображая, кто это пытается проникнуть в ее квартиру.

Стенли! Кто же еще может быть? Но он не должен застать ее в таком виде. Что предпринять?

Стенли вошел в прихожую и остановился, удивленно глядя на Джину.

— Джинни? — ошеломленно произнес он, словно не веря своим глазам.

— Здравствуй, дорогой! — чуточку смущенно улыбнулась Джина. — Я как раз собиралась принять ванну. Но раз ты уже пришел, может, вместе пойдем под душ?

— Я бы охотнее выпил чего-нибудь, — ответил Стенли. — А что это так вкусно пахнет?

— Баранье рагу, абрикосовый пирог и домашний хлеб, — перечислила Джина.

— Если ты еще скажешь, что своими руками взбила сливочное масло, я буду сражен наповал! — воскликнул он.

— Это в следующий раз, — пообещала она, вытирая щеку тыльной стороной руки. — Я ждала тебя позже, — заметила Джина и тут же спохватилась: ее слова прозвучали как обвинение. Неужели ей теперь всегда придется узнавать о планах Стенли от Рози или Мейбл? И неужели он сам не мог догадаться позвонить и предупредить, что вернется раньше? — Поэтому и не успела привести себя в порядок, — добавила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. — Я так хотела, чтобы первый вечер в этом доме стал для тебя особенным! Ты застал меня в разгар приготовлений.

— А я думал, что мы перекусим сандвичами, — усмехнулся Стенли, заключая ее в объятия.

— Я решила, что мой вариант будет лучше, — сказала Джина. — Кроме того, советую тебе пользоваться моментом, потому что, когда я начну посещать лекции, ты поневоле перейдешь на сандвичи. А сейчас поцелуй меня так, как будто мы месяц не виделись.

Выполнив просьбу, Стенли шутливо пощекотал ее усами по носу.

— А может, нам действительно принять душ вместе? — задорно произнес он.

Подхватив Джину на руки, Стенли понес ее в ванную. Она обнимала его, предвкушая прикосновение к обнаженному телу теплых струй воды и крепких мужских ладоней.

Джина сидела в своем лимонном махровом халате и попивала вино, наблюдая, как Стенли расправляется с ужином. Его аппетит сам по себе служил похвалой ее кулинарным способностям. Впрочем, вечер получился совсем не таким романтическим, как представляла себе Джина. Любовь в душе скорее напоминала комплекс гимнастических упражнений и не доставила большого удовольствия. Вино и свечи, которые должны были служить фоном для спокойной неторопливой беседы, оказались полностью заслонены телевизионной программой, выбранной по желанию Стена. Джина с тоской поглядывала на проигрыватель и стопку пластинок, специально подобранных ею для сегодняшнего вечера.

— А что, Дан не ездил с вами на ферму? — попыталась она завязать беседу.

— Нет, — отвлекся от телевизора Стенли. — Мы с Харри решили не отрывать его от семьи.

— Рози просто боготворит «двух своих мужчин», как она выражается, — сказала Джина. — Ты считаешь, что это хорошо? — Она внимательно посмотрела на Бартона. — Тебе не кажется, что женщина должна заниматься еще чем-то, кроме ухода за ребенком и выпечки пирожков с вишнями?

Стенли дожевал кусок и отпил глоток вина.

— Не знаю, Джинни, — пожал он плечами. — По-моему, Рози относится к тому типу женщин, которые реализуют себя именно через благоустройство дома и создание уюта для любимого мужчины. Ты сама видела, что Дан обожает ее за это.

— Ты не понял, дорогой, — возразила Джина. — Речь не о Дане. Меня интересует, хорошо ли это для Рози.

Стенли лениво улыбнулся.

— Об этом я и говорю. Ты же видишь, она прямо светится счастьем. Потому мы с Харри и освободили Дана от поездки на ферму, чтобы он остался дома, с Рози и ребенком. Если это не хорошо для Рози, тогда я не знаю, что для нее хорошо.

Джина улыбнулась в ответ, но про себя подумала, что вот она сама вынуждена была провести первый вечер в этой квартире в полном одиночестве. Что есть такого в крошке Рози, что всё мужчины оберегают ее? Возможно, все дело в том, что она является типичнейшей маленькой женушкой? В таком случае я, очевидно, кажусь им сильной женщиной, не нуждающейся в мужском внимании и заботе, подумала Джина. Она вдруг порывисто поднялась и принялась убирать со стола. Почему-то когда Рози создает уютное гнездышко, Стенли восхищается ею, сердито размышляла Джина, а когда этим занимаюсь я, он даже внимания не обращает.

Она со звоном поставила тарелки в мойку. Надо срочно переключить внимание на что-то другое, промелькнуло у нее в голове. Завтра все утрясется. Лекции, новые люди, учеба… Завтра все исправится.

5

Стенли ушел в клинику рано утром, поцеловав Джину на прощание и пожелав ей успехов на лекциях.

Чувствуя, что слегка нервничает перед началом учебы, она прошлась по квартире. Все вещи уже были расставлены по местам, осталось приобрести некоторые мелочи.

Джина немного постояла, оглядывая гостиную, потом тряхнула головой. Почему она до сих пор бездействует, если давно уже должна одеться и бежать на лекции? Ведь еще нужно выяснить, в каком корпусе будут проводиться занятия. Джина с досадой прикусила губу. Все это требовалось узнать еще вчера, но она занялась приготовлением ужина! Нужно было просто, сделать несколько сандвичей. Стен ведь сам сказал, что этого будет достаточно. Днем, когда после перерыва на ленч Джина шла в другой корпус, ей вдруг сделалось дурно. Она внезапно почувствовала сильную слабость и головокружение. Первая мысль Джины была о том, что она забеременела. Но это предположение показалось ей настолько невероятным, что она тут же отмела его и, присев на лавочку, переждала, пока прекратится головокружение и нормализуется сердечный ритм.

Позже, сидя в аудитории, Джина спросила себя, что она здесь делает, если ей так плохо? Неужели защита докторской диссертации имеет для нее такое большое значение? Впрочем, вскоре решила Джина, ничего страшного с ней не происходит, просто нервишки разгулялись. Слишком большую нагрузку пришлось выдержать за последние дни.

Когда лекция окончилась и профессор направился к двери, Джина как будто очнулась, выплывая из своих размышлений и осознавая, что не помнит ни слова из сказанного. Хорошо, что она догадалась захватить с собой диктофон и записала всю лекцию.

Чувствуя себя довольно паршиво, Джина взглянула на часы. Интересно, что сейчас делает Милли? И все остальные?

На следующей лекции, о детстве Чарльза Диккенса, Джина уже не переставала нетерпеливо поглядывать на часы. Преподаватель прохаживался перед аудиторией, но ей не доставляло никакого удовольствия смотреть на лысеющего человека средних лет в мешковатых брюках, блестевших на коленях. Рубашка из белого полиэстера казалась серой из-за частых стирок. Джина подумала о том, что Рози, наверное, знает, как вернуть рубашке первоначальную белизну. Интересно, задумалась Джина, чем сейчас занимается Рози? А Мейбл?

Она перевела взгляд на слушателей. Все они внимательно смотрели на преподавателя, ловя каждое его слово и не обращая внимания на его одежду. Что со мной происходит? — обеспокоенно подумала Джина. Не означает ли это, что я с самого начала не принимала всерьез получение докторской степени?

По окончании лекции она покинула аудиторию сразу же вслед за профессором. Свобода! Наконец-то я могу делать, что хочу, пронеслось в голове Джины, пока она усаживалась за баранку пикапа, на котором приехала на занятия. Она решила зайти в магазин, торгующий декоративными растениями, и отобрать цветы, чтобы украсить свое новое жилище. До возвращения Стенли еще оставалось достаточно времени, чтобы расставить горшки с растениями в подходящих местах, а также успеть приготовить тушеное мясо в горшочке. Стенли очень любил это блюдо. А тетушка Мегги не переставала повторять, что, если добавить в горшочек немного яблочного сока, подливка превратится в настоящую амброзию.

Стекла автомобиля были опущены, в салоне гулял легкий ветерок. Джина чувствовала себя прекрасно. Она не могла дождаться, когда приедет домой и сбросит тесные брючки с широким кожаным ремнем и узкие туфли, стоимостью в сотню фунтов. Нужно купить пару кроссовок, подумала Джина. И еще нужно не забыть приобрести несколько пачек стирального порошка. В Лондоне она редко занималась стиркой, предпочитая пользоваться услугами химчистки. Но сейчас нужно было заняться вещами Стенли.

Пока продавец загружал в кузов пикапа выбранные Джиной папоротники и филодендроны, сама она разглядывала цветущие хризантемы в горшках. Когда продавец вернулся, Джина указала ему на три хризантемы с кремово-розовыми цветами, затем подумала и добавила бордово-красную и лиловую. После этого в кузове уже не осталось свободного места.

Получив выписанный ею чек на сумму в сто пятнадцать фунтов, продавец расплылся в довольной улыбке. Но Джина радовалась не меньше его. Растения того стоили. Стенли, несомненно, понравятся и хризантемы и папоротники, подвешенные на окнах в корзинках.

Дома Джина первым делом сбросила туфельки из крокодиловой кожи. За ними последовали остальные предметы ее туалета. Оставшись в одних трусиках, она сняла украшения и надела выцветшие джинсы и коричневую хлопчатобумажную блузу. Ей нравилось ощущение прикосновения ткани к обнаженному телу. А еще больше нравилось, когда Стенли забирался под блузу руками и принимался ласкать обнаженную грудь. А руки у него такие умелые!

Подаренный коллегами дорогой портфель с ее сияющими золотом инициалами Джина небрежно бросила на диван. Пора приниматься за подготовку мяса к тушению. Пока оно будет томиться, можно расставить цветы.

Однако когда все горшки с растениями были размещены, Джина расстроилась. Она не рассчитала — следовало купить больше цветов. Ей захотелось поставить в гостиной раскидистую пальму и добавить вьющиеся растения. Без этого общая картина получалась незавершенной. Взглянув на часы, Джина подумала, что еще успеет съездить в цветочный магазин. Но сначала она позвонила в клинику и спросила у Стенли, когда он собирается домой. Тот с досадой ответил, что придет часам к семи.

В шесть часов Джина уже втаскивала в гостиную пальму. Еще одно растение с широкими пятнистыми листьями было установлено в спальне. Полдюжины кубических горшочков с мелкими цветами она расставила в живописном беспорядке на подоконниках. Окончив труды, Джина подумала, что неплохо бы рассказать об этом Рози. Ей бы понравилось. А Мейбл сказала бы: «Дорогая, да у тебя здесь настоящие джунгли! И что, ты должна будешь протирать влажной тряпкой каждый листочек?»

Когда Стен вернется домой, он наверняка похвалит Джину за то, что она создает уют в доме. Только не стоит говорить ему, сколько денег пришлось потратить на растения. Вторая партия обошлась Джине еще в сто сорок фунтов. Но она решила, что сможет сэкономить на чем-то другом.

Довольно улыбаясь, Джина отправилась на кухню, заняться приготовлением салата. На десерт она решила подать нарезанные дольками груши, вымоченные в бренди. Стен будет пальчики облизывать.

Высадив Харри у его дома, Бартон поехал на Парк-лейн. Там он поставил больничный фургон рядом со своим автомобилем. Заглянув в кузов, Стенли заметил на полу какие-то веточки и листочки. Он нахмурился, потому что очень щепетильно относился к своей машине. Чем это Джина занималась?

— Эй, дорогая, я уже дома! — крикнул Стенли с порога. — У меня идея: давай сегодня поужинаем в ресторане! — Последние слова он договорил на кухне.

Джина растерянно посмотрела на него, потом перевела взгляд на булькающую в горшочке с мясом подливку. Через минуту блюдо можно будет подавать на стол.

Стен проследил за ее взглядом и удивленно спросил:

— Неужели ты успела и на лекциях побывать и приготовить ужин?

Джина радостно кивнула.

— Мясо тушенное в горшочке, салат, а также груши с бренди на десерт, — перечислила она. — Ты все еще хочешь отправиться в ресторан? — поддела она Бартона.

— Ну нет! — ухмыльнулся тот. — Не такой уж я дурак! Только я бы еще не отказался от пива.

— Иди в душ, я принесу тебе пиво прямо туда, — сказала Джина. — Скажи, тебе понравилось, как выглядит наша гостиная?

— А что ты с ней сделала? Я туда еще не заходил.

Джина вынула из холодильника бутылку пива и пошла следом за Стенли. Ей не терпелось увидеть его реакцию.

— Джинни, это фантастика! — воскликнул он, заглянув в гостиную. — Как ты смогла все это сотворить?

— Да, пришлось повозиться, — довольно улыбнулась та. — Сейчас здесь стало уютнее, правда?

— Да, дорогая, — согласился Стен. — Надеюсь, все это обошлось в не очень крупную сумму?

— Нет. Я немного поторговалась и в итоге заплатила чуть больше ста фунтов, — соврала Джина.

— Гениальная женщина! — восхищенно заметил Стенли. — Оказывается, ты еще и торговаться умеешь!

Ужин прошел очень весело. Джина без умолку болтала о том, как лучше удобрять комнатные растения и как тетушка научила ее добавлять в тушеное мясо яблочный сок. Стен в это время ел и нахваливал.

— Как прошли занятия? — поинтересовался он чуть погодя.

Джина перестала улыбаться и рассказала о приступе дурноты, случившемся с ней в университете.

— А позже было что-либо подобное? — озабоченно спросил он.

— Нет, после лекций я чувствовала себя прекрасно, — пожала плечами Джина. — Нервы, должно быть…

— Вполне может быть, — согласился Стенли. — Постарайся не перенапрягаться. И обещай, что, если приступы будут повторяться, мы обратимся к врачу.

— Обещаю, — кивнула она. — А сейчас скажи, чем мы будем заниматься остаток вечера? Смотреть телевизор, как супружеская пара со стажем?

— Джинни, извини, но я должен вернуться в клинику. Собака одного из наших клиентов принесла сегодня щенков, но они родились очень слабыми. У них проблемы с дыханием, им требуется специальный уход. Видишь ли, это очень дорогие щенки. Хозяин попросил сделать все возможное, чтобы они выжили, — смущенно пояснил он.

У Джины опустились уголки рта. Ее замечательное настроение мгновенно испортилось. Но Стенли как будто не заметил этого.

— Я освобожусь около одиннадцати. Кстати, почему бы тебе не позвонить Мейбл? — предложил он. — Харри сказал, что она возвращается на работу в магазин фирмы «Смит энд Невью», выпускающей косметику. Уверен, Мейбл будет рада поболтать с тобой.

— Хорошо, я позвоню ей, — ответила Джина, поднимаясь и начиная убирать грязную посуду. Стен ласково погладил ее по щеке и ушел.

Вымыв посуду, она позвонила Мейбл.

— Дорогая, рада тебя слышать! — защебетала та. — Как твои занятия? — Не дожидаясь ответа, Мейбл продолжила — Я всегда не любила учиться. Значит, Стенли рассказал тебе о моей работе? Мне очень нравится продавать косметику. И кроме того, если я покупаю что-нибудь для себя, мне полагается тридцатипроцентная скидка. Если тебе понадобится обновить набор косметики, дай знать. Кстати, когда у тебя появится свободное время, мы сможем пройтись по магазинам. Я тебе все здесь покажу. А когда Рози прекратит кормить ребенка грудью и наймет няньку, мы втроем сможем весьма приятно проводить время. Не знаю, как ты, а я каждый раз застываю, когда она отстегивает бретельку бюстгальтера, — тараторила Мейбл. — Джонни сосет с такой жадностью, а у Рози на лице появляется странное выражение… как будто у нее вот-вот случится оргазм! Отвратительно! — с чувством воскликнула она. — Я бы еще поговорила с тобой, но мы с Харри идем к приятелям играть в бридж. Пока!

Джина пожала плечами и повесила трубку. Мейбл была в своем репертуаре. Вздохнув, Джина подумала, что не мешало бы позвонить и Рози, и набрала номер ее телефона.

— Рози, я на минутку. Хочу сообщить, что Стенли очень понравились твои пирожки.

— Так я и думала. Мужчинам всегда нравится домашняя выпечка. Как ты поживаешь, Джина? Я сегодня целый день думала о тебе и очень рада, что ты решила продолжать учебу. Должна признаться, даже немножко позавидовала тебе. Ведь сама я занимаюсь только домом и моими мужчинами, Даном и Джонни. Кстати, Стенли рассказывал тебе о новорожденных щенках? Так хочется, чтобы они выжили!

— Да, — согласилась Джина. — Мейбл сказала мне, что выходит на работу. Замечательно, правда? — произнесла она, чувствуя, что ей трудно разговаривать с Рози.

— Не думаю, что это так уж замечательно, — возразила та. — Дело в том, что Мейбл лишь делает вид, что работает. По большей части она только красится дармовой косметикой и красуется перед покупателями. Довольно скучное занятие, с моей точки зрения. Дан не любит, когда женщины пользуются косметикой, поэтому я обхожусь без нее.

— Да, Рози, я это заметила, — не удержалась Джина от колкости, но Рози не обратила на это никакого внимания.

— Знаешь, я начала вырезать квадратики из ткани для лоскутного одеяла. Это такое увлекательное занятие! У меня накопилось множество лоскутков. Если хочешь, можем сделать два одеяла, одно для тебя, — предложила Рози.

— Боюсь, из-за лекций у меня не будет свободного времени, — ответила Джина. — Да и сейчас мне пора немного позаниматься. Созвонимся позже.

Лоскутные одеяла, желе из алычи, пирожки с вишнями… Джина перебрала все это в уме, вполуха слушая диктофонную запись лекции. Она уютно устроилась в новом кресле, купленном для кабинета Стена, и пыталась понять, чем ее так раздражает Рози. Джина знала многих женщин, включая свою собственную мать, которые все силы отдавали дому и семье. Так что Рози в этом смысле не представляла из себя чего-то необычного. В чем же дело в таком случае?

После долгих минут самокопания Джина пришла к выводу, что причина раздражения кроется в ней самой. Она видела, что Дан воспринимает самоотверженное служение Рози семье как естественное выражение ее любви. Когда об этом заходит речь, его глаза светятся от счастья. Джине хотелось, чтобы и в глазах Стена появилось похожее выражение.

Звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине, заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Стенли? Джина взглянула на часы, пытаясь сообразить, сколько времени она просидела, погруженная в размышления. Было уже почти десять часов, а она так и не прослушала лекцию.

— Джинни! — позвал Стенли. — Я уже дома.

Джина сбежала по лестнице и попала прямо в его объятия. Она спрятала лицо у него на груди, обвила его шею руками, будто желая раствориться в нем, и принялась целовать — сначала мелкими частыми поцелуями, скользя губами снизу вверх по его шее и обратно, затем поцелуи стали более продолжительными и страстными.

Стенли, похоже, вначале ошеломило подобное проявление эмоций, но затем его тело откликнулось на эти ласки, загораясь ответной страстью. Подхватив Джину на руки, он отнес ее в спальню и уложил на кровать. Дрожащими от нетерпения пальцами она расстегнула его рубашку и пряжку на ремне, шепча о том, что хочет его. В ее пронзительном шепоте сквозило жгучее желание. Освободив Стенли от рубашки, Джина стала целовать его грудь, подолгу задерживаясь на каждом соске. Затем она вдруг отстранилась и принялась, извиваясь, лихорадочно стаскивать с себя одежду, едва не порвав трусики.

Стенли, захваченный яростью чувств Джины, распластал ее под собою на постели. Джина восприняла прикосновение и тяжесть его обнаженного тела с чувством, похожим на облегчение.

— Сейчас, Стен, сделай это прямо сейчас… — молила она.

Он слегка приподнялся и его возбужденная мужская плоть погрузилась во влажную глубину ее тела. Джина издала едва слышный стон и обвила Стенли ногами. Оказавшись в сладостной ловушке, он уткнулся во впадинку под ключицей Джины. Его дыхание обжигало ее кожу, движения нижней части его тела все ускорялись, пока Джина не начала испытывать внутри себя одно сплошное скольжение. Чувствуя, что горит как в огне, она крепко обняла Стенли за плечи и как будто срослась с ним. Взрыв блаженства настиг Джину внезапно; ей казалось, что нарастание пронзительной неги будет продолжаться еще долго. Она протяжно закричала, ее руки и ноги разомкнулись и безвольно опустились на постель. Джина словно окунулась с головой в темный омут, лишь крошечным участком сознания отмечая, что Стен продолжает с бешеной страстью свое движение внутри нее. А потом и по его поблескивающему влагой телу пробежала судорога оргазма, и он устало откинулся на спину, притянув ее к себе.

Джина лежала в объятиях Стенли, положив голову ему на плечо, и думала о том, что все получилось как-то непривычно, не так, как всегда. До сегодняшнего дня они были равными в постели, брали и дарили, доставляли удовольствие и испытывали его. Их отношения наполнялись той чуткостью по отношению друг к другу, которой обладают лишь истинно влюбленные.

Но сегодня… Джина вдруг осознала, к своему стыду, что сегодня она использовала Стенли. Его любовь помогла ей заглушить чувство неудовлетворенности. В итоге ее тело насытилось, но душа продолжала ныть в предчувствии приближающихся неприятностей. Сегодня все вышло по-другому. Но не лучше, чем прежде. Джина понимала это и знала, что Стенли тоже это осознает.

6

Сентябрь побаловал последними солнечными деньками бабьего лета, и следом пришел более прохладный октябрь. Джина посещала лекции от случая к случаю. Она предпочитала проводить время дома, зарывшись в кулинарные справочники и журналы, содержавшие информацию об оформлении домашнего интерьера. Занималась Джина в зависимости от настроения, временами не заглядывая в книги по целой неделе. Иногда поздно ночью, когда Стенли засыпал, она тихонько прокрадывалась вверх по лестнице в мезонин, движимая чувством вины, и открывала конспект или учебник.

Утром Стенли находил ее уснувшей над книгой. Он сочувственно целовал Джину и приносил ей кофе.

— Бедняжка, — сетовал он, — ты взвалила на себя изрядную ношу.

Джина лишь слабо улыбалась в ответ. Дело в том, что ночные посиделки в мезонине происходили вовсе не потому, что она горела желанием усвоить какой-то новый материал, а из-за того, что не могла уснуть, снедаемая досадой по поводу ужасной запущенности своего обучения. Но усевшись в мягкое кресло и включив тихую музыку, Джина очень скоро начинала клевать носом. Ничто из прочитанного не могло пробиться к ее сознанию сквозь стойкую завесу неприятия.

А Стенли тем временем понемногу начал волноваться. Он заметил, что Джина перестала делиться с ним своими мыслями. Она теперь предпочитала слушать его рассказы о текущих делах клиники и помалкивать. Когда же Бартон спрашивал, как продвигаются занятия и какие шаги она предпринимает в своей внештатной деятельности, Джина становилась замкнутой и отстраненной. Временами он интересовался, что ее беспокоит, но в ответ всегда получал удивленный взгляд и отрицание каких бы то ни было сомнений. Если бы он не был так занят в клинике, то, несомненно, выяснил бы, что за всем этим кроется. Но одно Стенли знал точно — Джине нравилось жить с ним. Она с радостью занималась домашним хозяйством и частенько мурлыкала незамысловатые мелодии, возясь на кухне. Джина делала их совместную жизнь более комфортной и уютной. Но все же он заметил, что с его возлюбленной произошли какие-то перемены.

Джина понимала, что Стенли волнуется, но не могла же она рассказать ему о запущенных занятиях и о том, что даже и не начинала еще поиски объекта для будущего телерепортажа. Недавно ей позвонила Милли и сообщила, что они в редакции отыскали нескольких интересных людей, проживающих в Оксфорде, и вскоре пришлют их имена и адреса. Джина сможет связаться с ними и обсудить некоторые вопросы, чтобы выяснить, подойдет ли этот материал для передачи. Покончив с деловой частью разговора, Милли стала интересоваться, как живется Джине, и той пришлось наскоро придумать какой-то повод, чтобы прекратить беседу.

Джина не могла не услышать озадаченные нотки в голосе Милли. Она подумала, что похожа сейчас на ребенка, пытающегося спрятаться от своих страхов под натянутым на голову одеялом. Джину раздражало и разочаровывало собственное бездействие. Каждый ее новый день был как две капли воды похож на предыдущий. И только в объятиях Стенли она ненадолго забывала обо всем на свете.

Прогулки по магазинам с Мейбл вызывали у Джины раздражение. Ее подруга при этом, имела лишь одну цель — потратить как можно больше денег в наиболее короткий срок. Джина поняла, что таким образом Мейбл тоже пытается спрятаться от действительности. И ее ширмой были дорогая косметика, яркие тряпки с ярлыками известных фирм, а также тайные любовные свидания по утрам, когда Харри уходил в клинику.

Джина чувствовала, что близится момент, когда Мейбл начнет поверять ей свои тайны. Но ей не хотелось ничего знать, и постепенно она стала больше общаться с Рози. С ней Джина чувствовала себя легко— не нужно было опасаться каких-то неожиданностей.

Бравада и показная независимость Мейбл не производили на Рози никакого впечатления.

— Она наиболее зависимый человек из всех, кого я знаю, — улыбалась Рози. Разговор происходил в ее доме, куда она пригласила Джину на ленч. — Попробуй убери Харри, и что от нее останется?

Джина подумала, что в пухленькой Рози обнаруживается больше мудрости, чем можно было ожидать.

— Похоже, ты права, — согласилась она.

Рози внимательно посмотрела на Джину.

— Кстати, могу сказать, что ты сильно изменилась с тех пор, как приехала сюда.

— Интересно, каким же образом?

— Когда ты прибыла из Лондона, то выглядела этакой столичной штучкой с ног до головы. Именно к такому образу стремится Мейбл, но ей никогда не удастся достичь его. Мы все сразу обратили внимание на твой стиль одежды, на прическу. Между прочим, если хочешь, я могу подровнять твои волосы. У меня неплохо получается. Я всегда сама стригу Дана.

— Да, конечно, — кивнула Джина, посмеиваясь про себя. Интересно, что сказал бы на это ее стилист в салоне-парикмахерской?

— В любом случае, сейчас я могу с уверенностью утверждать, что ты изменилась. Ты готовишь, убираешь в доме, ходишь на занятия, — перечислила Рози. — Бьюсь об заклад, что сейчас Стенли по-настоящему счастлив.

Джина нахмурилась, размышляя о том, действительно ли ее старания доставляют Стенли радость. Может, он просто дипломатично помалкивает, чтобы не обидеть ее? Она ни в чем не была уверена. Деньги! Все в конечном счете сводилось к ним. Ее больно задевало выражение озабоченности на лице Стенли, когда приходилось платить по счетам. Наверное, нужно предложить ему немного денег, думала Джина в эти мгновения, но всегда откладывала до следующего месяца. В конце концов, говорила она себе, я плачу за продукты и трачусь на создание уюта в квартире. Он не может требовать большего.

Кроме того, Стенли по два раза в день спрашивал, как продвигаются дела в университете.

Джине поневоле приходилось лгать. Она говорила, что идет на лекции, а сама оставалась дома и принималась за любимое занятие — поливала цветы, обрывала с них сухие листья. Или устраивалась в кресле с какой-нибудь интересной книжкой. Ближе к полудню Джину начинало мучить чувство вины за еще один бесполезно проведенный день, и в качестве своеобразной компенсации она творила на кухне чудеса кулинарии, превращая ужин в гастрономический праздник.

— Я угадала? — прервал размышления Джины голос Рози.

— Что? — не сразу сообразила Джина.

— Стенли рад, что ты превратила арендуемую вами квартиру в настоящий дом?

— Думаю, он доволен, — ответила Джина. — Стенли мало распространяется на эту тему, ты же знаешь, что и твой Дан, и Харри, и Стенли — все они заняты по макушку работой. Например, Стен по вечерам просто валится с ног от усталости, но мне кажется, что он счастлив. — На самом деле Джина сомневалась в этом.

— А я уверена, — заявила Рози, — потому что Дан рассказывал мне, что Стенли иногда действует ему на нервы — он постоянно говорит о том как гордится тобой.

— Дан сказал тебе об этом? — удивилась Джина.

— В том-то и дело, — значительно произнесла Рози. — Стенли очень доволен, что ты посещаешь университет и в один прекрасный день защитишь докторскую диссертацию. Он и Харри надоедает с этими разговорами. Мне говорила Мейбл Кстати, что с ней творится последнее время? — спросила Рози.

Джина пожала плечами. Ей не хотелось вдаваться в обсуждение Мейбл.

А Рози тем временем вспомнила, что во время первой встречи Джина ей не приглянулась. Последующее перевоплощение Джины она считала своей заслугой, потому что не переставала деликатно напоминать о том, что ее образ жизни куда привлекательнее того, какой ведет Мейбл. В конце концов терпение Рози было вознаграждено — Джина стала отличной домохозяйкой. Сейчас Рози относилась к ней гораздо лучше. А если Джина еще впустит ее в свой внутренний мир, тогда и совсем все будет отлично. Они станут настоящими подругами. Кто знает, может, со временем Рози даже удастся уговорить Джину выйти замуж за Стенли?

— Мне пора бежать, Рози, — сказала Джина. — Я хочу успеть испечь к ужину яблочный пирог по твоему рецепту и прочитать конспект лекции. Кстати, мои растения выпустили слишком много отростков. Если хочешь, могу поделиться. Приходи завтра на ленч и заберешь их заодно.

— Прекрасно! — улыбнулась Рози. — Спасибо за приглашение.

Джина пожала на прощание пальчики Джонни, а потом невольно оглянулась вокруг. В доме Рози царил идеальный порядок. Невероятно, подумала Джина, ну хоть бы какая-нибудь соринка лежала на полу!

По дороге домой она все думала о Рози и ее вылизанном жилище, сравнивая его с домом Мейбл, в котором вечно царил беспорядок. Эти мысли не прибавляли Джине хорошего настроения. У нее начинала болеть голова. С недавних пор головные боли участились. И вдобавок она набрала восемь фунтов липшего веса. Над этим уже начал посмеиваться Стенли, ласково называя Джину толстушкой. Она стала излишне женственной.

Бартон сидел в своем рабочем кабинете, держа на руках маленького котенка. Он нежно поглаживал крошечные ушки и думал о том, что нужно бы вернуть малыша в клетку. Перед уходом домой ему еще предстояло сделать кое-что. Стенли взглянул на часы — начало восьмого. Он должен был уйти еще час назад. Дан покинул клинику уже в половине шестого. Дан никогда не задерживался, потому что спешил к семье. В шесть пятнадцать Рози усаживала его ужинать. Потом Дан полчаса играл с Джонни или баюкал его. Семья всегда находилась у Дана на первом месте. Он честно предупредил об этом Харри и Стенли, когда подписывал с ними контракт.

Интересно, что Джина приготовила на ужин? — подумал Стенли, чувствуя, как острые коготки котенка покалывают кожу через ткань брюк. Обильные ужины по меньшей мере из шести блюд начинали сказываться на его талии. Это же относилось и к Джине. Дело могли поправить несколько часов игры в бадминтон. Но если я пойду играть, пронеслось в голове Стенли, тогда нужно позвонить домой и предупредить Джину, что я задерживаюсь на работе. Она никогда не поймет меня, если я прямо скажу, что собираюсь поиграть в бадминтон, вместо того чтобы посидеть с ней дома.

Бартону хотелось побыть в одиночестве. Он чувствовал, что с ним творится что-то неладное. С недавних пор в его душе поселилось какое-то недоброе предчувствие. Стенли подозревал, что всему виной плачевное состояние его банковского счета. Благодаря стараниям Джины он жил как король, но тем не менее постоянно испытывал недовольство. Высокая арендная плата за квартиру сводила его доходы к смехотворно низкой сумме. А ведь скоро включат отопление и платить придется еще больше. К тому же приближается Рождество, нужно будет покупать подарки, да и кое-что из одежды приобрести не мешало бы. Стенли почесал в затылке, думая, что все-таки придется поговорить о деньгах е Джиной. Если не сегодня, то уж во время уик-энда точно.

Он продолжал играть с котенком. Эти тихие спокойные мгновения были бальзамом для его души. Каждому человеку время от времени надо побыть наедине со своими мыслями. Когда двое живут вместе, они невольно подавляют друг друга. И Стенли все чаще испытывал состояние подавленности. Он любил Джину, но его все меньше тянуло домой. Отчего так получается? Почему сейчас он возится здесь с котенком, вместо того чтобы идти к любимой женщине? Может, рюмка вина поможет разобраться в этом вопросе?

Стенли посадил котенка в клетку, не обращая внимания на протестующий писк.

— Скажи спасибо, что тебе есть где спать! — назидательно произнес он, выключая свет.

Подъехав к клубу любителей бадминтона, Стенли довольно усмехнулся— неподалеку стояла «тойота» Джорджа Брейкера. Уж этот заядлый бадминтонист поможет сбросить пару лишних фунтов! Надо бы предупредить Джину о задержке, но Стенли прошел мимо таксофона и даже не удостоил его взглядом…

Когда он в начале одиннадцатого ступил на порог кухни, то ожидал от Джины взрыва недовольства. Но, к его удивлению, она лишь улыбнулась и отложила конспект.

— Пока ты будешь принимать душ, я подогрею ужин, — миролюбиво произнесла Джина. — Пива хочешь?

— А нет ли у нас «пепси-колы»?

Она на секунду задумалась.

— Кажется, нет. Мейбл вчера выпила последнюю бутылку. Могу предложить лишь чашку кофе.

— Лучше бокал минеральной воды со льдом. Мне пора начинать следить за своим весом, — пояснил Стенли. — Вот Мейбл в этом преуспела, правда?

— Это точно, но она похожа на голенастого цыпленка, — заметила Джина.

— Может быть, — пожал он плечами. — Я не очень голоден, так что не накладывай мне слишком много. — Помедлив, он добавил — Я играл в бадминтон с Джорджем Брейкером и слегка перекусил в клубе.

— Вот оно что! А я думала, что ты задержался на работе. Почему же ты не позвонил мне? — Сейчас, пронеслось в голове Стенли, сейчас она начнет меня отчитывать. Но Джина добродушно улыбнулась. — И кто же выиграл? — спросила она.

— Джордж, конечно. Он в хорошей форме. Джордж весь вечер подшучивал над тем, как я растолстел, — нахмурился Стенли. — Знаешь, Джинни, давай перейдем на другой рацион. Я имею в виду — чтобы поменьше было пирогов и мучного вообще и побольше салатов и постного куриного мяса. — Он произнес это более сухим тоном, чем намеревался. Лицо Джины сразу как-то потускнело, на нем появилось испуганное и виноватое выражение. — Эй, перестань хмуриться! — быстро сказал Стенли. — Ты же знаешь, что я всегда следил за своим весом. Кстати, насколько я помню, ты тоже. Давай потихоньку возвращаться к прежнему состоянию, пока мы не миновали критическую точку, после которой уже трудно похудеть. — Он внимательно наблюдал за реакцией Джины. Но ничего не произошло.

— Если хочешь, я могу поджарить пару кусочков курицы. Это не займет много времени, — предложила она.

— Нет. Положи мне немного салата, — попросил Стенли. — Жаль, что ты столько всего приготовила. — И потратила на это кучу денег, добавил он про себя.

— Ну, салат так салат. Если ты больше ничего не хочешь, я еще немного позанимаюсь.

Проклятье, подумал Стенли, она заставляет меня чувствовать себя виноватым. Впрочем, ничего страшного. Милые бранятся — только тешатся!

Обычно Джина первая забиралась в постель и поджидала любимого, готовая принять его ласки. Но сегодня она предпочла подольше задержаться на кухне. Боже, усмехнулся Стенли, неужели она собирается лишать меня близости с ней всякий раз, когда наши мнения по какому-либо вопросу будут расходиться? Ему не понравилась эта мысль. И еще больше не понравилось желание отправиться на кухню, подхватить Джину на руки и вернуть ее на ложе любви. Стенли нанес подушке два крепких удара, взбивая ее попышнее, и сердито лег на бок.

Он все еще лежал без сна, когда часа в три ночи Джина потихоньку скользнула в постель. Причем легла она так близко к краю, что могла свалиться при первом неосторожном движении. Стенли отчаянно хотелось притянуть ее к себе и овладеть ею. Что-то подсказывало ему, что Джина согласилась бы. Но в таком случае она негласно одержала бы верх над ним. Сегодня в Джине чувствовалась непреклонность. Ах, эти женщины! Стенли закрыл глаза и мгновенно уснул. По щекам Джины долго еще текли слезы, скатываясь на подушку…

7

Утром она проснулась и увидела, что за окном льет как из ведра. Джина поднялась с постели и пошла на кухню, включила кофеварку и вытащила из шкафа тостер. Если Стен не хочет есть домашние рулеты с корицей, значит, ему придется грызть сухой тост с кофе. Она сама съест рулет. И вдобавок намажет каждый кусок толстым слоем масла.

Через несколько минут позвонила Рози.

— Боюсь, я не смогу сегодня прийти к тебе на ленч, — извинилась та. — Я не хочу выносить Джонни под проливной дождь.

Джина сокрушенно вздохнула, но втайне обрадовалась. По крайней мере, не придется мчаться сломя голову из университета и готовить какой-то замысловатый ленч.

На пороге кухни появился Стенли. Увидев, что Джина намазывает маслом рулет, он подошел к ней и поцеловал в макушку.

— Выглядит весьма соблазнительно, — заметил он по поводу рулета. — Положи мне два ломтика, пожалуйста. И побольше масла.

— Нет, ты сегодня получишь на завтрак сухие тосты и кофе. Рулет я намазываю для себя. — Джина улыбнулась, чтобы ее ответ не прозвучал слишком грубо. — Ты хорошо спал?

— Прекрасно, — солгал Стенли — А ты?

— Отлично, — не моргнув глазом ответила Джина.

Стенли быстро выпил кофе и протянул руку за тостом.

— Съем по дороге в клинику, — пояснил он. — Ну, до вечера. Не забудь, что сегодня я дежурю допоздна. Ты идешь на лекции?

— Конечно. Одна лекция в десять, другая— в двенадцать, — ответила она, откусывая кусочек рулета.

Когда дверь за Стенли закрылась, Джина смахнула остатки рулета в мусорное ведро. После этого она снова уселась и стала смотреть на дождь за окном, допивая кофе. Никто не заставит ее отправиться в университет по такой погоде. В подобные дни хозяйки обычно наводят порядок на кухне или пекут пироги. Но у Джины на кухне все было в ажуре, а пироги отменялись по случаю диеты Стена. Таким образом, оставались только занятия или чтение.

Можно позвонить Милли или Мегги и узнать, как прошла передача о тетушке Мегги. Милли, правда, начнет расспрашивать о жизни, а лгать не хотелось. Разговора о внештатной деятельности Джина не боялась. Она всегда могла сделать так, как поступали все внештатные сотрудники, — сказать, что находится в процессе обдумывания сюжета.

А может, и не стоит звонить Милли, пронеслось в голове Джины, когда она перевела взгляд на большой настенный календарь. Скоро наступит пора звонить Синтии. Джина пересчитала дни, оставшиеся до помеченной красным крестом даты, и застонала. Как быстро летит время!

В последние недели стали все чаще приходить письма от Милли и сотрудниц из телецентра. Почему-то они пугали Джину. Она рвала их, не читая, а потом нервничала целый день.

Мегги тоже звонить не стоило. Тетушка начнет взахлеб рассказывать о том, как приятно почивать на лаврах популярности, приобретенной после показа по телевидению. Джине не хотелось выслушивать все это.

Ты не хочешь посещать лекции, не желаешь звонить друзьям, тетке… Что же тебе нужно? — мысленно спросила она себя.

— Господи, если бы я знала… — вздохнула Джина, отвечая неизвестно кому.

Что-то случилось. Все почему-то вдруг разладилось. Почему? К чьим словам прислушаться?

Мейбл говорит: «Трать деньги. Наслаждайся. Старайся захватить всего побольше. Не ленись искать что-то новое».

Розе твердит иное: «Сосредоточься на своем доме. Готовь еду, пеки пироги, украшай жилище. Проявляй свое творчество в рамках семейного очага. Забудь о независимости. Забудь о внешнем мире — он холодный и жестокий. Пусть Стенли сражается с трудностями».

Докторская степень? Это очень трудно. Занятия, занятия, занятия… Головная боль. Нервное переутомление. Море конспектов.

Лишний вес! Его необходимо сбросить как можно быстрее, пока еще не поздно. Ведь уже набралось восемь фунтов лишних!

Карьера. Некогда она была самым главным в жизни. До того, как появился Стенли.

Спрятаться! От Милли, от Мегги, от Синтии… от Кертиса Мерроу!!!

Красный крест в календаре полыхает пламенем. Что же делать?

Тетушка Мегги посоветовала бы взять себя в руки и трезво обдумать ситуацию. Но что она знает? Мегги живет словно в винной бутылке.

Что-то случилось. Может, Стенли разлюбил меня? — гадала Джина. Или это я разлюбила его? — Нет! Никогда! Кертис Мерроу! Красный крест в календаре. Необходимость принятия решения. Господи, куда бы спрятаться!

Стенли…

Джина посмотрела вокруг себя невидящим взглядом. Стоит только позвать Стена, и он успокоит ее, утешит. Собственным телом.

Нет! Я сама способна позаботиться о себе, решительно подумала Джина. Столько лет я этим занималась! Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

Если это так, почему же ты ничего не предпринимаешь? — снова прозвучал в ее сознании чей-то голос.

В это мгновение зазвонил телефон. Бросив на него полный ненависти взгляд, Джина сняла трубку, но молчала до тех пор, пока не услышала голос Стенли.

— Я не хотел бы говорить об этом по телефону, но у меня нет иного выхода. Клиника нуждается в новой центрифуге. Если я внесу свою долю, мой банковский счет достигнет критического уровня. Когда мы подписывали договор об аренде квартиры, ты предложила свои деньги. Мне не понравилось это тогда, не нравится и сейчас. Но через несколько дней нужно будет заплатить по счету. Если мы не сможем этого сделать, нам придется расторгнуть договор и найти более дешевую квартиру. Мне очень жаль, Джинни, — вздохнул Стенли.

— Но я же плачу за продукты и за все маленькие удовольствия, — с дрожью в голосе произнесла Джина. — И я на свои деньги купила кресло для кабинета, шторы и цветы…

— Мы могли прожить без этого, Джинни. Нам следовало обойтись самым необходимым. Разве ты не слышишь, что я говорю? Если мы не заплатим, нам придется съехать с квартиры. Я прошу тебя подумать над этим, а вечером мы все обсудим. Джина, ты слушаешь меня?

— Да, только я не ожидала… Ты никогда не рассказывал мне о состоянии своего банковского счета. Я думала, что все в порядке… — Мысли Джины путались. Ей не нравился этот разговор. Даже более того — она чувствовала, что в ней вскипает бешенство.

Джина со злостью швырнула трубку. Разве не Стенли должен заботиться о ней, обеспечивать всем необходимым? А если бы она вышла за него замуж? Интересно, он и тогда завел бы этот разговор?

Джина прикинула, что за это время истратила около двух тысяч фунтов. А может, и больше. Чего еще хочет Стен? Разве она не прилагала все усилия к тому, чтобы их квартира выглядела прилично? Разве ему не уютно здесь? Она забросила занятия, внештатную работу, все на свете, лишь бы стать такой, какой хотел видеть ее Стен. Но этого оказывается недостаточно. Теперь Стену понадобились ее деньги. Интересно, имеет ли он хоть малейшее представление о том, как дорого стоят продукты? А ведь их приходится покупать каждые два дня. И неужели он думает, что ей нравится вся эта домашняя работа? Что она любит часами стоять у плиты?

Все должно было быть совсем по-другому…

Дождь выбивал по кухонному стеклу какой-то замысловатый ритм. Почти так же часто стучало и сердце Джины. Деньги! Ее часть!

Она чуть не лопнула от злости. Это было самое искреннее ее чувство с тех пор, как она поселилась в Оксфорде. Внезапно Джина схватила со стола кофейную чашку и с грохотом швырнула ее об пол. Ее часть! Разве она не готовит, не стирает, не убирает? Не выполняет малейшее желание Стенли? И после этого он осмеливается требовать часть ее денег!

Джина бросилась в спальню и вытащила из кладовки свои чемоданы. Пора убираться отсюда! Дальше так продолжаться не может…

От острого чувства жалости к себе Джина потеряла способность рассуждать здраво. Она лишь горько плакала над раскрытыми чемоданами.

Через несколько минут, слегка успокоившись, Джина решила, что ведет себя слишком по-детски. Разве стала бы она собирать чемоданы, если бы была женой Стенли? Отношения мужа и жены отличаются от отношении партнеров, делящих расходы пополам. Муж заботится о жене и обеспечивает ее всем необходимым. А любовник всегда может потребовать от подруги ее часть денег на покрытие расходов.

Впрочем, подумала Джина, дело даже не в деньгах. Она могла дать Стену деньги. Но ей хотелось, чтобы он понял — то, что она делает для дома, не имеет цены.

Резкий телефонный звонок перекрыл монотонный стук дождевых капель по стеклу. Джина медленно подошла к телефону и сняла трубку.

— Хелло! — осторожно произнесла она.

— Джинни, это ты?

— Милли! — радостно воскликнула Джина. — Боже, неужели это ты? Как хорошо, что ты позвонила! Как поживаешь? Что у вас новенького? Расскажи мне поскорее! Как там девчонки? А Мегги? Как вы ее находите? Скажи мне правду! Я хочу все знать. Какая у вас погода? Сплошные туманы, наверное? Как дела у тебя?

— Неужели тебе так плохо? — встревожено спросила Милли.

— Да… — вздохнула Джина. — Ну, рассказывай!

— Начну с самого главного. Ты оказала нашей передаче неоценимую услугу, предложив снять сюжет о своей тетке. В первый же день съемок Мегги покорила всех. Она даже Мерроу приручила! Мне сдается, твоя тетушка неравнодушна к нему. Впрочем, она не очень-то это скрывает. Признаться, женщин, подобных Мегги, я еще не встречала! — с нескрываемым восхищением произнесла Милли. — Мерроу предложил Синтии сделать о Мегги серию передач.

— Правда? — недоверчиво переспросила Джина. С каждой секундой ее настроение улучшалось. — Сам Мерроу?

— Представь себе! — подтвердила Милли. — После выхода первой передачи Мегги закатила ужин в ресторане для всей съемочной группы и вообще для всех, кто пожелает прийти. Могу сказать, что пришли почти все. Мерроу тоже явился собственной персоной. Когда он узнал, сколько Мегги заплатила за угощение, с ним чуть удар не случился. Я ушла в начале третьего, а остальные оставались до утра. После того, как отсняли материал для последней передачи и Мегги перестала появляться в студии, у нас все ходят с постными лицами, словно им чего-то не хватает.

Джина рассмеялась. Вот так Мегги!

— А как дела у Синтии? — поинтересовалась она.

— Нормально. Беременность она переносит хорошо. Синтия рассчитывает на твое возвращение, Джинни.

— Я знаю. Но пока еще не могу сказать ничего определенного, — тихо произнесла Джина. — А как твой муж и пес?

— Начну со Снаута, потому что он для меня важнее. С ним все в порядке. Он успешно толстеет и уже не может самостоятельно впрыгнуть в кресло. А муж… что тут говорить? Наш медовый месяц давно в прошлом. Стирать мой супруг так и не научился. Он стирает все белье вместе. Один раз у него оно получается розовым, другой — голубым.

Джина улыбнулась. Ей было приятно разговаривать с Милли.

— А еще что? — спросила она.

— На прошлой неделе прибыл целый грузовик с цветами. Я не шучу, настоящий грузовик. Ты не узнаешь свой кабинет. И никто не знает, от кого пришел подарок. Я думаю, что от Мегги, — хихикнула Милли, — потому что она как-то обронила, что лучше всего смотрится на фоне зелени. Дело в том, что однажды во время съемок Мегги предложила попозировать в «натуральном», как она выразилась, виде. Ну, ее спрятали среди взятых напрокат пальм и так сняли. — Милли помолчала. — Мы скучаем по тебе, Джинни. Все девочки просили передать привет.

— Я тоже очень скучаю. От меня тоже всем привет. И вообще, Милли, спасибо, что позвонила.

Повесив трубку, Джина спрятала чемоданы и прилегла на кровать. На душе у нее стало легко и спокойно. Через минуту она незаметно для себя уснула.

8

Ноябрь выдался нерадостным. Яркие краски осени поблекли, а потом и вовсе исчезли. Сильно похолодало, каждый день шел дождь. Джина с содроганием думала о приближающейся зиме с ее пронизывающими ветрами и гололедом.

В начале месяца Рози пригласила всех на день рождения. Джина испекла пирожки с разной начинкой и шикарный бисквитный торт. Когда все сели за стол, она сначала старалась не очень налегать на еду, но потом сдалась и ела не меньше остальных.

Стрелка напольных весов в ванной показывала, что она набрала уже двенадцать лишних фунтов. Ничего страшного, успокаивала себя Джина, не так уж это много.

И как она ни старалась, но каждый раз, проходя мимо кухонного календаря, останавливала взгляд на жирном красном кресте. Время разговора с Синтией неумолимо приближалось.

Занятия в университете превратились в настоящий фарс. Джина почти совсем перестала посещать лекции. Время от времени она заглядывала в учебники, но никогда не запоминала прочитанного. Для отвода глаз Джина вела какие-то записи, но с большей радостью составляла по вечерам список продуктов, которые нужно было купить на следующий день. Стенли, похоже, ничего не замечал. Когда Джина раскладывала на кухонном столе книги, он ходил мимо нее на цыпочках.

Все чаще она чувствовала себя обманутой, хотя на деле именно сама-то и являлась обманщицей. В первый день декабря было так холодно, что даже выпал снег. Он покрыл землю тонким слоем и сразу начал потихоньку таять, наводя тоску. Звонок Рози, предложившей совершить путешествие на елочный базар, пришелся весьма кстати. Они посадили в машину одетого в красный комбинезон Джонни и поехали для начала к Мейбл, чтобы спросить, не захочет ли она присоединиться к ним.

— Дорогие мои, — сказала Мейбл, — в наши дни уже немодно устанавливать в доме срубленную елку. Кроме того, вы промокнете, бродя по снегу, и простудитесь. А Джонни? Что, если ему понадобится сменить ползунки? Я считаю, Рози, что ты поступаешь очень опрометчиво. И вообще, можно заказать искусственную елку, и вам ее доставят на дом.

Рози только улыбнулась в ответ.

— Это первое Рождество Джонни, и я ни за что не поставлю в доме пластиковую елку. Хочешь, мы привезем тебе еловых веток?

— Чтобы хвоя замусорила мне весь дом? Нет уж, спасибо.

— Не думаю, что она обратила бы внимание на еловые иголки у себя под ногами, — заметила Рози, добродушно посмеиваясь и усаживаясь за руль автомобиля.

Джина держала Джонни на руках. Глядя на него, она размышляла о материнстве. Уход за детьми требует много труда. Не всем это под силу. Рози представляет из себя образцовую мать. Она справилась бы с целой кучей детишек. Бутылочки, пеленки, стирка… Джина поморщилась, представив себя на месте Рози. Но потом подумала, что, возможно, привыкла бы. Ухаживать за собственным ребенком— это не то что возиться с чужим. Как-никак, твоя плоть и кровь. Конечно, участие Стенли нельзя отрицать, но вынашивать, рожать в муках, в поту и крови— Джине. Нет, нужно долго и серьезно думать, прежде чем отважиться на принятие подобного решения.

Рози уверенно вела позаимствованный на сегодня больничный фургон. Сзади лежали две елки и куча веток. В салоне витал чудесный аромат хвои. Здесь было тепло, и застывшие на холоде пальцы на руках и ногах начали постепенно отогреваться. Через некоторое время Джина заметила, что Джонни уснул.

— Рози, — позвала она. — Посмотри, Джонни спит! Может, разбудить его? Иначе он не будет спать дома.

Джина уже достаточно времени провела в обществе Рози и ее ребенка, чтобы успеть изучить их распорядок дня.

— Пусть спит, если ему хочется, — ответила Рози, не отводя глаз от дороги. — Большого вреда не будет. Дан все равно придет домой поздно.

Джина удивленно взглянула на подругу. Что происходит? После того, как они покинули елочный базар, Рози казалась подавленной.

— Наверное, тебе не нравится, что Дану приходится задерживаться на работе? — осторожно произнесла Джина.

Рози прикусила губу. Ее раскрасневшееся на холоде лицо выглядело ярким и живым.

— Мне не нравится очень многое, — произнесла она как-то чересчур спокойно.

Джина подумала, уж не стряслось ли чего в тихом семейном раю Куперов. Но Рози, похоже, не желала говорить на эту тему, чему Джина, откровенно говоря, была рада. Она боялась узнать, что стабильность благополучной Рози пошатнулась.

— Ты уже видела новую секретаршу-приемщицу в клинике? — вдруг ни с того ни с сего спросила Рози. — Я собиралась испечь для коллег Дана кофейный торт и зайти в клинику, чтобы немного украсить приемную перед Рождеством. Там тоже должно быть праздничное настроение. Знаешь, в кабинете педиатра, который консультирует Джонни, развешаны такие маленькие ангелочки, вырезанные из белого войлока. Наверное, это сделала его жена.

Джина с усилием пыталась проследить за ходом мыслей Рози. Она никак не могла понять, хочет ли та поговорить о Лине, новой секретарше, или об украшении приемной. Последняя тема казалась более безопасной.

— Если хочешь, можем заехать в универмаг и купить украшения, — предложила Джина. — А потом я помогу тебе развесить их.

— Хорошо, — согласилась Рози, продолжая смотреть на дорогу. — Ну, так ты ее видела? Девушку, которую недавно приняли на работу?

— Нет, но я разговаривал с ней по телефону, — ответила Джина. — Она показалась мне довольно… приветливой, — неуверенно закончила она, заметив, как напряглось лицо Рози.

— Когда родился Джонни, Дан дал мне обещание, что никогда не будет задерживаться на работе дольше положенного времени, — сказала Рози. — Я сама слышала, как он договаривался об этом с Харри и Стенли. Но на этой неделе Дан уже второй раз остается в клинике дольше, чем всегда.

— Хочешь, я поговорю со Стенли? Может, они с Харри не понимают, как важны для вас с Даном тихие семейные вечера?

— Нет, Джинни, не говори ничего. Я… не хочу, чтобы Дан посчитал меня несдержанной… и все только потому, что ему необходимо выполнить какую-то работу. — Рози крепко сжала губы, словно жалея о сказанном. — Эй, посмотри! Вон в той лавке продается самый лучший сидр в Англии, — вдруг оживленно произнесла она, делая вид, что к ней снова вернулось хорошее настроение. — Ты должна помнить, я подавала этот сидр на свой день рождения. Он пришелся по вкусу абсолютно всем. Давай зайдем туда на минутку!

— Действительно, сидр был замечательный, — согласилась Джина. — Ты иди, а я посижу с Джонни.

Когда Рози вышла из машины, Джина поудобнее устроила спящего Джонни у себя на коленях. С Рози творится что-то неладное, пронеслось у Джины в голове, она слегка переигрывает. Временами отношение Рози к рецептам домашней выпечки или к украшению жилища, не говоря уже о счастливой семейной жизни, грешило чрезмерным энтузиазмом. У Джины складывалось впечатление, что Рози лишний раз старается убедить себя в том, что все складывается великолепно. Или она пытается убедить в этом окружающих? Бедняжка Рози, подумала Джина, она такая ранимая. И совершенно погрязла в домашней рутине. Но говорить с Рози об ошибочности выбранной когда-то линии поведения бесполезно. Ее розовые губки сразу надуваются, а на глазах появляются слезы. Нет, лучше не спрашивать ее ни о чем. Если захочет, сама все расскажет.

— Ну что, поедем мы за украшениями для клиники? — поинтересовалась Джина, когда Рози снова заняла место за баранкой.

— Нет, не стоит, — поспешно ответила та. Джине показалось, что в ее глазах мелькнул испуг. — Я поинтересовалась мнением Дана на этот счет, но он не проявил большого интереса. Он сказал, что Лина сама справится…

— Но ты же собиралась… — Джина замолчала, заметив выражение лица Рози.

— Да, собиралась… Хочешь, скажу правду? Мне нужен был повод, чтобы посетить клинику и посмотреть на Лину. Мейбл говорит, что новая секретарша просто обворожительна. А уж если Мейбл так считает…

— Мейбл, как всегда, преувеличивает. Но в любом случае, какое отношение все это имеет к тебе? — пожала плечами Джина.

Рози резко повернулась к ней.

— Самое непосредственное! — воскликнула она. — Нечто похожее уже однажды было. Тогда Дан тоже начал задерживаться в клинике. Они приняли на работу красивую медсестру. Мейбл взяла на себя труд разъяснить мне что к чему. А потом она нажала на Харри и заставила его уволить эту девушку. Я никогда не показывала Дану, что знаю о его связи. Некоторое время он ходил сам не свой, но потом успокоился. После этого случая я и решила родить ребенка. Мне казалось, что малыш поможет нам с Даном наладить отношения и наша жизнь снова пойдет по проторенной колее. Я делала максимум того, что было в моих силах, — содержала дом в чистоте и порядке, готовила вкусные блюда. Словом, делала все, что по идее должна делать хорошая жена, в том числе и в постели. Все, кому случалось бывать у нас в гостях, поздравляли Дана с тем, что у него такая замечательная жена и очаровательный сын. — На глазах Рози заблестели слезы. — Но если я такая превосходная жена и мать, почему же Дан интересуется другими женщинами? — всхлипнула она. — Все повторяется вновь!

Джина смотрела на Рози во все глаза. Боже мой, думала она, Рози решилась завести ребенка только для того, чтобы удержать мужа! Какой ужас! Бедняжка Рози. Ее старания ни к чему не привели. Мужики иногда бывают такими мерзавцами!

— Рози, я не знала… — начала Джина. — Я даже не подозревала… Мне казалось, что вы с Даном счастливы. — Она на секунду замолчала. — Но ведь ты же ни в чем не уверена. И ничего не знаешь наверняка. Ты только догадываешься, что Дан заинтересовался Линой. Почему бы тебе не поговорить с ним начистоту? Расскажи Дану, что тебе известно о его прошлом увлечении. Может, окажется, что на этот раз ты все выдумала.

Не дослушав Джину, Рози отчаянно замотала головой.

— Нет, что ты! Я никогда не решусь на это.

— Почему? Выяснив отношения, вы оба почувствуете облегчение.

— Нет, я не могу. Просто не могу, и все!

— Но что же ты собираешься делать? Родишь второго ребенка? Или попросишь Мейбл, чтобы она посодействовала скорейшему увольнению Лины? Если будешь и дальше молча страдать, это делу не поможет.

— Может, и нет, но пока все останется как есть, — решительно произнесла Рози. — Я так рада, что вспомнила про сидр. Дан любит пить его, сидя у камина, перед тем как мы ложимся спать. Вечером я устрою ему небольшой сюрприз, и он будет очень доволен.

Джина пожала плечами. Рози собирается делать вид, что ничего не случилось, и будет продолжать угождать мужу. Что ж, это ее дело. Только Джина видела, что Рози очень напугана.

Всегда довольная и во всем уверенная Рози. Что же тогда говорить обо мне? — подумала Джина.

Вернувшись с елочного базара, она обнаружила на кухонном столе записку Стенли. Он сообщал, что не вернется домой до завтрашнего вечера, потому что отправляется по вызову за город, лечить жеребенка. Джина вздохнула. Снова она остается в одиночестве. Зато у нее будет достаточно времени, чтобы нарядить рождественскую елку и украсить квартиру еловыми лапами.

Не успела Джина сбросить сапоги, как зазвонил телефон. Она подумала, что, должно быть, это Мейбл спешит узнать, подхватили ли они с Рози в такое ненастье грипп или только насморк. Но надтреснутый голос на другом конце провода не оставлял сомнений в том, кто звонит. Тетушка Мегги!

— Я нахожусь возле автовокзала, — сообщила та. — Не подскажешь ли мне, как сориентироваться в этом городе и в какую сторону ехать, чтобы попасть на твою улицу? Я не очень-то доверяю таксистам и предпочитаю знать, куда меня везут.

— А не рановато ли ты приехала отмечать Рождество? — счастливо рассмеялась Джина.

— Всего на две недели пораньше. А что, у тебя из-за этого будут неприятности? Нет? Тогда говори, куда ехать. Еще не родился тот таксист, которому удастся меня облапошить.

Джина быстро объяснила, как к ней доехать, хотя знала, что Мегги ни за что не запомнит названия улиц.

— На такси доберешься примерно минут за двадцать, — добавила она. — Я тем временем сварю тебе глинтвейн.

— Можешь не трудиться! — хмыкнула Мегги. — Не люблю я все эти смеси, да к тому же горячие. Просто достань к моему приезду бутылочку виски, если у тебя найдется, и все.

— Ты не изменилась, — улыбнулась Джина. — Сгораю от желания увидеть тебя. Приезжай поскорее!

Через полчаса Мегги уже сидела на кухне, оставив дорожную сумку в прихожей.

— Я пробуду у тебя три дня, — сообщила тетушка. — А потом вернусь в Лондон и оттуда улечу в Гонконг. — Она откупорила бутылку виски, наполнила на четверть бокал янтарной жидкостью и медленно выпила. — Давай немножко расслабимся, — предложила Мегги, снова потянувшись за бутылкой.

— Не возражаю, — кивнула Джина, протягивая свой бокал. — За встречу! — провозгласила она.

Выпив виски, Джина откинулась на спинку стула и оглядела Мегги.

— Обрати внимание на парик, — подсказала та, поправляя красно-каштановые букли.

— О Боже! — непроизвольно воскликнула Джина. — Мегги, ты выглядишь… великолепно! — быстро нашлась она, хотя на языке у нее вертелось другое слово.

— Я знаю, — с достоинством произнесла Мегги. — Жаль только, кроме тебя этого больше никто не замечает. Нет, я не могу пожаловаться, что на меня не обращают внимания. Напротив, на улице некоторые даже оглядываются, но не всегда с восхищением. — Она отхлебнула из бокала. — Ну, кажется, я слегка утолила жажду, и теперь мы можем как следует выпить. В автобусе мне пришлось довольствоваться бутылкой «пепси-колы». Такая гадость, должна тебе сказать! Кстати, ты что-то неважно выглядишь. Что, объедаешься втихомолку, пока никто не видит?

— Благодарю за комплимент, — сухо произнесла Джина.

Мегги порылась в ридикюле и извлекла очки. Водрузив их на нос, она внимательно посмотрела на племянницу.

— Ты превратилась в пышку, — удивленно констатировала Мегги. — Я всегда завидовала женщинам, которые отваживаются на подобные вольности и позволяют себе набрать избыточный вес. Лично мне приходится во многом себе отказывать, чтобы оставаться в форме, — с гордостью добавила она, выставляя вперед длинную худую ногу в белом сапожке.

— Это заметно, — согласилась Джина, проследив за тем, как любимая тетка снова опустошила бокал. Остановить Мегги было невозможно. Она пила как сапожник и курила сигареты одну за другой.

— В котором часу вернется с работы Стив? — поинтересовалась Мегги. — Ужасно хочу повидаться с ним. Как жаль, что я не смогу провести с вами Рождество! — вздохнула она. — Но мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. Помнишь того джентльмена, с которым я переписывалась? Так вот, он пригласил меня в гости, в Гонконг. Он занимается изготовлением обуви. По национальности мистер Хван то ли китаец, то ли японец, в общем что-то в этом роде. Но важно другое, Джинни. Представляешь себе, он занимается производством обуви! Только подумай — если у меня с ним что-то получится, мы с тобой сможем приобретать обувь даром. Или ты уже перестала коллекционировать туфельки?

Джина засмеялась. Как это похоже на Мегги — проехать полмира, чтобы получить что-то бесплатно! Впрочем, в данном случае тетку интересовала не обувь, а мужчина, который ее производит.

— В следующем году мне исполнится шестьдесят два, — продолжала тем временем Мегги. — Самое время как-то остепениться. А Гонконг мне всегда нравился. Я вполне могу представить свою жизнь в тех краях. Буду делать маникюр и педикюр. Тамошние жители знают в этом толк. Я поставлю дело так, чтобы исполнялось малейшее мое желание. Насколько я поняла, мистер Хван человек не бедный. Среди тех, кто занимается обувным бизнесом, бедняков не бывает. И то сказать, представляешь, сколько пар ног в Гонконге? Дорогая, я устрою так, что ты будешь получать новую пару обуви по крайней мере раз в неделю!

— Мегги, надеюсь, ты не рассказала мистеру Хвану о своих деньгах? — обеспокоенно спросила Джина.

— Конечно, рассказала. Я считаю, что люди должны говорить друг другу правду.

— Значит, ты рассказала ему и о том, что пьешь и куришь?

— Типун тебе на язык! Это могло бы отпугнуть его. За последние двадцать лет я еще никогда не была настолько близка к тому, чтобы получить предложение вступить в брак. — Мегги залпом осушила бокал.

— Интересно, какой вклад собирается внести в ваши отношения мистер Хван? Кроме обуви, я имею в виду.

У Мегги заблестели глаза.

— Свое тело и загородный дом, — ответила она. — Я вижу в твоих глазах скептическое выражение. Что ж, давай посмотрим на это дело с другой стороны. — Мегги подлила в бокал виски. — Господи, как болит голова! — пожаловалась она. — Это все от проклятой «пепси-колы»… Так вот, дорогая моя, скоро мне стукнет шестьдесят два. С каждым днем время бежит все быстрее. Скоро моя жизнь кончится. — Она пожала плечами. — Да, у меня есть небольшие слабости, но я не делаю из этого секрета. А у кого их нет, в конце концов?

— Я стараюсь не обращать внимания на твои слабости, — быстро вставила Джина.

— Мои зубы… Ах, об этом лучше не вспоминать! Вдобавок ко всему кожа потеряла упругость. Она висит как мешок, особенно под подбородком. Шею я вообще стараюсь поменьше выставлять на обозрение. У меня варикозное расширение вен и артрит. Груди висят чуть ли не до пояса. И это несмотря на то, что совсем недавно мне их подтягивали! — покачала головой Мегги. — А вчера я пересчитала волосы на макушке. Их ровно сорок восемь. — Она помолчала. — Да, я не могу обходиться без спиртного и сигарет. И никто меня не любит, кроме тебя и твоей матери, да и то, боюсь, она больше делает вид. Поставь себя на мое место и скажи, что бы ты сделала?

— Уехала бы в Гонконг.

— Точно! Именно это я и собираюсь осуществить. Кстати, наряду с множеством недостатков у меня есть два достоинства, которые очень импонируют мужчинам, — хвастливо заметила Мегги.

— А именно? — поинтересовалась Джина.

— Я никому не отказываю и всегда трачу на своих партнеров приличные суммы!

Джина расхохоталась. Она смеялась взахлеб, на глазах ее выступили слезы, и к ней быстро возвращалось хорошее настроение, чего не случалось уже давно.

Мегги задумчиво наблюдала за племянницей. Что-то здесь не так. Это не та Джина, которую она знала. Перед Мегги сидела располневшая домохозяйка, и голубые джинсы едва не трещали на ней. Мегги обвела взглядом кухню. Боже, девочку совсем приручили, пронеслось у нее в голове.

— Когда вы собираетесь пожениться? — прямо в лоб спросила она. — Дело не в том, что я осуждаю жизнь во грехе, но судя по всему этому… — Мегги плавно провела рукой, указывая на кухню, — тебе уже пора получить право на владение половиной имущества, как положено жене.

— Я и так владею, — грустно произнесла Джина. — Правом выплачивать половину арендной платы.

— Ты сама на себя не похожа, — заметила тетка. — Я вижу, что тебя что-то беспокоит. Если хочешь, давай поговорим об этом. Только понадобится новая бутылка, потому что эту мы уже прикончили.

— Э-э, да, я хочу поговорить, но не сейчас. И виски у меня больше нет. Может, выпьешь вина? Мы со Стенли небольшие любители спиртного, поэтому запасы у нас довольно скромные.

— Ладно, давай вино, — согласилась Мегги. — Потому что после виски головная боль у меня так и не прошла.

Джина улыбнулась. Общение с тетушкой было именно тем, в чем она сейчас нуждалась больше всего.

— Кстати, мистер Хван написал мне, что любит рисовую водку, — сообщила Мегги. — Надеюсь, мы быстро найдем с ним общий язык.

— На твоем месте я была бы поосторожней. Моли Бога, чтобы этот мистер Хван не оказался прохвостом.

— Я так и делаю, — кивнула Мегги. — А сейчас расскажи мне, как у тебя продвигается учеба. Твое намерение защитить докторскую диссертацию произвело на меня огромное впечатление. Давно уже пора кому-то из членов нашей семьи совершить что-то выдающееся, потому что я устала отдуваться за вас всех. Твоя мать не способна ни на что, кроме игры в гольф да ухода за ногтями. Я люблю ее, она моя младшая сестра, но ей неизвестно значение слова «удовольствие», — произнесла Мегги, постукивая по столу костлявым пальцем с длинным, покрытым темно-бордовым лаком ногтем.

— Давай лучше поговорим о диссертации позже, перед твоим отъездом. А сейчас я хочу просто наслаждаться нашим общением, пока мистер Хван не завладел тобою полностью, — попыталась Джина отвлечь тетку от расспросов.

— Я уже рассказала тебе все свои новости, — окинула ее Мегги проницательным взглядом. — Моя жизнь — открытая книга. А вот ты о себе говорить не желаешь! Что случилось, Джина? Все это… — она кивнула на кухню, — оказалось ошибкой? Ты не видишь выхода из создавшейся ситуации? Стоило мне посмотреть на тебя, и я поняла, что весь твой мир перевернут вверх дном. Чем я могу тебе помочь? Деньгами? С кем из вас проблема — с тобой или со Стивом? Может, тебе нужно поговорить с матерью?

— Не со Стивом, а со Стенли, — поправила Джина. — Нет, мне нет необходимости обсуждать свои проблемы с матерью. Я сама буду искать решение.

— И как долго это будет продолжаться?

— Что?

— Ну, твои поиски решения. Неделю, месяц, год? Ты хотя бы примерно знаешь, в каком направлении нужно вести эти поиски? Детка, прежде у нас не было секретов друг от друга. Не отворачивайся от меня сейчас, — попросила Мегги и вдруг стукнула себя по лбу, как будто ее осенила внезапная догадка. — Ты что, беременна?! — воскликнула она, не замечая, что ее парик съехал в сторону.

— Нет, не беременна, — успокоила ее Джина. — Хотя в последнее время много думаю об этом.

— Прекрати немедленно! — приказала Мегги. — Материнство штука серьезная. Если у тебя существуют проблемы, то появление ребенка лишь усугубит их… Послушай, неужели у тебя не найдется ничего получше этой виноградной водички? Ей-богу, иной раз яблочный сок бывает покрепче. Нет ли у тебя, к примеру, водки? Или бренди? — поинтересовалась она. — Кстати, ты не поверишь, но мистер Хван требует приданого. Я хорошенько обмозговала этот вопрос и пришла к выводу, что в качестве приданого сойдут мои любимые напитки. Несколько бутылок я уже упаковала. Надеюсь, ему понравится. Надо же, приданое ему подавай! Тебе приходилось слышать о чем-либо подобном?

— Звучит забавно, — пожала плечами Джина. — Не хочешь помочь мне украсить квартиру? — кивнула она на кучу еловых веток на полу.

— Признаться, большого желания не испытываю, — ответила Мегги. — Лучше покажи, где здесь ванная. Я хочу переодеться.

Джина проводила ее в ванную и оставила одну.

Как же я поеду в Гонконг, если у моей девочки возникли проблемы? — размышляла тетка. Она стянула белые сапожки и принялась массировать усталые ноги. Как ни верти, стара я уже стала, подумала Мегги, ощупывая мозоли. Что же меня ждет дальше? Ворча под нос нечто невразумительное, она отыскала в сумке роскошный шелковый пеньюар. Облачившись в этот наряд, Мегги снова придирчиво оглядела себя в зеркале. Жаль, что я не спросила у мистера Хвана, сколько ему лет, пронеслось у нее в голове. Мегги надеялась, что восточная деликатность мистера Хвана не позволит ему комментировать ущерб, нанесенный временем ее внешности. Но если все же он откажется быть джентльменом, я просто соберу вещички и уеду, решила она.

Итак, у Мегги было три дня, чтобы разобраться в ситуации, возникшей в жизни любимой племянницы, и постараться по возможности помочь. Джина обладает ясным сознанием и острым умом и всегда прислушивается к разумным советам. Во всяком случае, так было прежде. Сейчас Джина показалась Мегги скучной и тусклой. Конечно, она смеялась и шутила, но что-то в ней надломилось. Мегги решила, что нужно во что бы то ни стало разузнать, в чем тут дело. И что означает красный крест на кухонном календаре.

Она снова порылась в сумке, извлекла узорчатые индийские гольфы из чистой шерсти и натянула их повыше, чтобы не мерзли ее шишковатые коленки. Выпрямившись, Мегги поправила парик и надушила его пахнущими ванилью духами. Ей хотелось еще выпить. Головная боль так и не прошла. Мегги проглотила две таблетки аспирина и запила их водой. В эту минуту ей пришло в голову, что мистеру Хвану может не понравиться ее пристрастие к спиртному и сигаретам. Что же, это его проблемы. От некоторых вещей она не собиралась отказываться даже ради дармовой обуви.

Джина тем временем откупоривала в гостиной найденную в шкафу бутылку бренди. Она жалела, что Стенли отсутствует и пропускает возможность насладиться обществом Мегги. В последнее время все почему-то получалось вкривь и вкось. Джина с нетерпением ожидала наступления Рождества, которое надеялась провести с самыми близкими людьми — Мегги и Стенли. Но теперь ей придется отмечать праздник со Стенли и его матерью.

Джина заметила, какими глазами тетка смотрела на нее на кухне, — будто взвешивая что-то и оценивая, словно осуждая. Но Джина знала, что Мегги никогда не станет осуждать ее.

— О, ты разожгла камин! — заметила тетка, появляясь на пороге гостиной. — Очень мило с твоей стороны.

— Из-за камина я и выбрала эту квартиру, — пояснила Джина, протягивая Мегги пузатый бокал, на три четверти наполненный бренди. — Камин, как ты знаешь, создает дополнительный уют.

— Терпеть не могу это слово, — поморщилась Мегги. — Уют— это для стариков, до смерти боящихся сквозняков. — Она понюхала бренди и отпила добрый глоток.

— А мне нравится, когда в доме уютно, — возразила Джина. — Это очень приятно и создает ощущение безопасности.

— Безопасности! — фыркнула Мегги. — Ты прячешься за слова. И я подозреваю, что точно так же ты прячешься от жизни, укрывшись здесь, в этой арендованной квартире. Кстати, в ванной у тебя идеальный порядок, — похвалила она. — Интересно, сколько времени ты тратишь на поддержание подобной чистоты?

— Много, — мрачно ответила Джина, недовольная поворотом беседы. Иногда тетушка все же действовала ей на нервы.

— А как продвигается твоя внештатная деятельность? — поинтересовалась Мегги, внимательно глядя на племянницу.

— Я еще не нашла подходящую тему. Не было времени, — нахмурилась Джина.

— Да, понимаю, — задумчиво произнесла Мегги. — Все свое время ты тратишь на уход за домом. Эта квартира так вылизана, что… мне становится плохо. Если ты еще скажешь, что сама печешь хлеб или пироги, меня стошнит.

Джина вспыхнула, но не стала защищаться. Взглянув на нее, Мегги сердито поставила бокал на стол.

— Ты пропускаешь занятия в университете, — произнесла она тоном обвинителя. — Не пытайся лгать мне! Ты не собираешь материалы для телепередач. У тебя проблемы со Стенли… Джинни, что ты себе думаешь? Только не рассказывай всю эту чушь относительно создания домашнего очага. Я ничего не имею против убежденных домохозяек. Уют в доме для них — предел мечтаний, и они вправе жить, как хотят. Но ты-то! Куда подевалась твоя творческая жилка? Когда ты последний раз работала головой? А когда последний раз покупала новую пару туфель? Или платье? Шарф, в конце концов? — сердито спросила Мегги. — Ответь мне! Я хочу знать, что здесь происходит. Если для этого понадобится отказаться от поездки в Гонконг к мистеру Хвану, я откажусь. Найду другого кретина. Ты — самое дорогое, что у меня есть, Джинни. Я вижу, что ты несчастна. Я поняла это, едва переступив порог. Когда ты последний раз самостоятельно принимала решение? — поинтересовалась Мегги, хотя ей больно было видеть испуганное выражение на лице племянницы и не хотелось разговаривать с ней в подобном тоне.

Джина сидела, сжавшись в комок, обхватив руками колени.

— Не знаю, Мег, — прошептала она. — Я уже ничего не понимаю и чувствую себя выбитой из колеи. Как мне вернуться в правильное русло? Подскажи, Мегги. Помоги мне!

— Ну нет! — воскликнула та. — Тут я тебе не помощник. Создавшуюся ситуацию сможешь распутать только ты сама. Я могу лишь выслушать тебя, а ты сама примешь решение и сделаешь выбор.

— По-твоему, пора прекращать все это?

— Только если ты сама созрела для разрыва.

— В том-то и дело, — вздохнула Джина. — Я не знаю…

— Послушай, Джинни, мы все время от времени заходим в тупик. Но в этом есть свой положительный момент. Как можно испытать радость успеха, если не знаешь горечи поражения? Поступай так, как считаешь нужным, как подсказывает тебе сердце. — Мегги постучала пальцем по левой стороне груди. — Весь мир у твоих ног, и ты являешься частью его. Но и внутри этой квартиры ты создала свой мир. Если он устраивает тебя — прекрасно! Если же нет — не останавливайся на достигнутом. Никогда не останавливайся. Я учила тебя этому всю жизнь. Потому что в тот момент, когда ты успокоишься, ты возненавидишь себя… Ладно, это долгий и трудный разговор. Лучше скажи, ты познакомилась здесь с кем-нибудь?

Джина рассказала о Мейбл и Рози.

— Кроме них я практически никого не знаю. Хотя могла бы познакомиться с другими людьми, если бы посещала университет чаще, — потупилась она.

— Твоя Рози напоминает мне героиню одного старого фильма, — заметила Мегги. — Она что, действительно настолько предана семье?

Джина улыбнулась.

— Представь себе! Вообще-то она замечательный человек. И Мейбл тоже. К сожалению, у меня с ними нет ничего общего. Сначала я пыталась стать похожей на них. Возможно, в этом и заключается моя ошибка. Но Стенли так восхищался ими обеими! По разному поводу, конечно. Чтобы угодить ему, я старалась объединить в себе положительные качества и Рози, и Мейбл.

Мегги усмехнулась. Почему женщины всегда испытывают потребность угодить мужчинам? Почему они постоянно ставят себя на второе место? Наверное, мы с детства запрограммированы на подобное поведение, вздохнула Мегги.

— А что ты можешь сказать о Стенли сейчас, когда пожила с ним? — поинтересовалась она.

— Ну, пришлось, конечно, пройти через определенный период взаимного привыкания, — сказала Джина. — Но я люблю его. И что самое замечательное — он любит меня.

— Я так понимаю, что и в постели твой Стенли не из последних?

— Ты угадала.

— Кстати, я слыхала, что у низеньких восточных мужчин соответственно маленькие… То есть, я хочу сказать, что у них недостаточно хорошо развиты… Ну, ты понимаешь! — раздраженно закончила Мегги.

— Думаю, все это из области мифов, — пожала плечами Джина. — Когда придет время, сама узнаешь. Не исключено, что подобные сведения исходят от женщин, которые просто не умеют получать удовольствие в постели, — улыбнулась она и добавила, желая изменить тему разговора — Есть хочешь?

— Да, но пока обойдусь без еды. Как, по-твоему, мне удалось сохранить фигуру? Уж не посредством обилия деликатесов, это точно! Впрочем, я не отказалась бы слегка перекусить. Так, самую малость. Что у тебя есть?

— У меня битком набит холодильник; Близится праздник, поэтому последние дни я только и делала, что ходила по магазинам. Скажи, чего ты хочешь?

— Твоя мать говорит, что я тощая и плоская, как лист фанеры, — заметила Мегги. — Думаю, она просто завидует. Знаешь что, дай мне что-нибудь такое, в чем нет ни единой калории, — попросила она.

— Это несколько сужает выбор, — усмехнулась Джина. — Как насчет сандвича с постной ветчиной и горчицей и кусочка домашнего яблочного пирога?

— Превосходно! — живо откликнулась Мегги. — Помочь тебе? — предложила она, усмотрев для себя возможность поинтересоваться тем, что означает красный крест в календаре.

Пока Джина готовила сандвич, Мегги бродила по кухне, рассматривая всякие баночки, коробочки и салфетки, затем остановилась у стены, на которой висел календарь.

— Что это у тебя отмечено красным крестом? — поинтересовалась она как бы между прочим.

Но Джина знала, что рано или поздно старая лиса не преминет задать такой вопрос.

— В этот день мне нужно кое-кому позвонить. А перед этим я должна буду принять окончательное решение насчет своей дальнейшей жизни, — ответила она. — Держи свой сандвич, — протянула Джина тарелку. — Я срезала с хлеба корку, чтобы тебе было легче жевать.

— Ты очень внимательна, дорогая! По этой причине я и внесла тебя в свое завещание, — ухмыльнулась Мегги. — Кстати, я говорила тебе, что мне сделали новые зубные протезы? Если бы ты знала, как противно стареть!

— Ты никогда не постареешь, — возразила Джина. — Во всяком случае, для меня ты всегда останешься молодой. Хочешь, скажу одну вещь? Всякий раз, когда мне приходилось туго, ты оказывалась рядом. Признайся, ты умеешь читать мысли на расстоянии?

— Нет! — рассмеялась Мегги. — В данном случае ты должна благодарить свою мать. Позавчера она позвонила мне и сказала, что ты как-то странно разговаривала с ней по телефону. Я и подумала, что нужно заехать к тебе.

Джина открыла рот от удивления.

— Иными словами, вся эта история о предстоящей поездке в Гонконг сплошная выдумка? — ошеломленно спросила она.

— Что ты! Конечно нет. Я действительно улетаю в Гонконг, но так как твоя мать считает, что ты, возможно, нуждаешься во мне, я решила, что мистер Хван потерпит три дня, прежде чем подвергнуть мое тело «сладостной пытке». Сейчас это так называется, я вычитала в одном романе. Мужчины подвергают женщин томительной сладостной пытке. Господи, скорее бы! Не могу дождаться.

Джина целую секунду смотрела на тетку во все глаза, а потом от души расхохоталась.

— Ну, Мегги, мужественная ты женщина!

— На себя посмотри! — парировала Мегги не моргнув глазом. — Пойду-ка я спать, — добавила она, подавив зевок. — Где ты мне постелила? В кабинете? Только на сон грядущий я выпью рюмочку, если не возражаешь. — Мегги взяла бутылку, где еще оставалось порядочное количество бренди, и направилась к лестнице. — Может, сегодня мне приснится один из эротических снов, которые я обожаю… — донеслось напоследок до Джины.

Оставшись в одиночестве, та подумала, что сейчас самое время заняться предпраздничным украшением квартиры. Пусть Мегги уедет отсюда с радостными воспоминаниями. Джине было приятно, что тетка выкроила время, чтобы навестить ее. Как хорошо, что я припасла рождественский подарок, подумала Джина. Она собиралась преподнести Мегги изящное кожаное портмоне, украшенное золотой пластинкой, на которой были выгравированы все фамилии, когда-либо принадлежавшие тетушке. Сколько она имела мужей, столько фамилий значилось на пластинке:

«Мегги Кримсон Дюбуа Ферн Ванелли Рейнольдз Уайт Фишер Джефферсон».

Приемщик в ювелирной мастерской удивленно взглянул на Джину, когда она подала ему листочек бумаги с текстом, который следовало выгравировать. Но Джина лишь подтвердила заказ. Она знала, что Мегги будет в восторге от подобного подарка.

Уже миновала полночь, когда Джина вымела последние остатки хвои. Отнеся совок и веник на кухню, она вернулась в гостиную и оглядела результат своих трудов. Картина получилась великолепная. Стены украшали гирлянды из еловых веток, а в углу стояла елка. Джине пришлось повозиться, пока она ее установила. В квартире витал сказочно свежий аромат хвои, создавая щемящее предвкушение праздника. На завтра осталось украсить елку игрушками и серпантином.

Погасив везде свет, Джина отправилась в спальню. Там она разделась и легла в постель, не переставая улыбаться, потому что храп Мегги доносился даже сюда.

9

Пока Джина развешивала на колючих ветках последние игрушки, Мегги наблюдала за ней, забравшись с ногами на диван. Из кухни доносились дразнящие ароматы. Мегги время от времени поводила носом и сетовала на то, что от одних только запахов можно потолстеть.

— Как ты думаешь, Стенли понравится? — спросила Джина, в который раз окидывая взглядом гостиную.

Мегги фыркнула.

— Послушай, ведь это ты спишь со Стенли, а не я, — заметила она в своей обычной манере. — Следовательно, тебе лучше знать, что нравится твоему парню.

— Ну, — сказала Джина, — мне прекрасно известны его постельные пристрастия. Но речь идет о рождественских украшениях.

— Если у Стенли такой же хороший вкус, как у меня, то он скажет, что гостиная украшена с излишней помпезностью. Тебе не кажется, что ты несколько перестаралась? — Мегги критически осмотрелась вокруг. — Если тебе непременно хотелось украсить еловые гирлянды гвоздиками, то не лучше ли было купить для этой цели живые цветы?

— Ты безусловно права, — усмехнулась Джина, — но с живыми цветами слишком много возни. А шелковые можно использовать и в следующем году.

Тетушка недовольно подняла бровь.

— В следующем году? Неужели ты всерьез собираешься превратить в униформу эти выцветшие джинсы и мешковатый свитер? — кивнула она на одежду племянницы. — Разве тебе нужно думать целый год, чтобы понять, во что ты превратилась?

— Да что со мной такого? — вспылила Джина. — Что плохого в том, что я люблю свой дом и мужчину, с которым живу? Я забочусь и о Стенли, и о нашем жилище и не вижу в этом большого греха. Тебя послушать, получается, что раз на мне нет шикарной тряпки, значит, я никто! Я сыта по горло своей карьерой и независимостью, и оставьте меня в покое. Я счастлива, понятно?

— Понятно, — невозмутимо ответила Мегги. — А как насчет Стенли?

Ее, конечно, интересовало, счастлив ли Стенли, видя те перемены, которые произошли с его возлюбленной, но Джина или не поняла намека тетки, или не захотела понять.

— А что Стенли? — пожала она плечами. — Он чудесный человек, и ты сама это знаешь. Стенли любят животные, и одно это уже кое о чем говорит. Животные очень тонко разбираются в людях.

— Откуда ты знаешь? — хмыкнула Мегги.

— Это общеизвестный факт. Они инстинктивно отличают плохого человека от хорошего.

— Тогда как ты объяснишь тот случай, когда несколько лет назад на меня напал в Гайд-парке ваш ньюфаундленд? Я до сих пор подозреваю, что это твоя мать натравила его на меня.

— Брось, Мегги! — возразила Джина. — Пес просто хотел лизнуть тебя в лицо. Более миролюбивой собаки я в жизни своей не встречала, — улыбнулась она, вспоминая всеобщего любимца.

— Да? — недоверчиво взглянула на племянницу Мегги. — Ну ладно. Лучше скажи, что мы будем пить, когда кончится бренди? Микстуру от кашля? — встряхнула она пустую бутылку.

— Могу предложить еще водку или джин. Есть даже бутылка французского коньяка. Впрочем, ты же видела его в шкафу на полке…

Не успела Джина договорить, как тетка спрыгнула с дивана и засеменила на кухню. Через минуту она вернулась с коньяком.

— Надеюсь, я не буду разочарована, — пробормотала Мегги, откупоривая бутылку. — Помню, как-то в Париже…

— Если хочешь, — перебила Джина, — я позвоню в клинику и попрошу Стенли купить по дороге виски.

— Чтобы он счел меня пьяницей? Нет уж. Придется довольствоваться французским коньяком, — притворно вздохнула Мегги, наполняя бокал почти до краев.

— Не волнуйся, Мег, — улыбнулась Джина. — Стенли никогда не подумает о тебе плохо.

— А какое вино ты подашь к ужину? — поинтересовалась Мегги. — И что это ты там помешиваешь?

— Вино будет красное, — ответила Джина. — А помешиваю я рагу. Очень питательное. Содержит массу витаминов. После ужина будет пирог со сливовым вареньем.

— Я не могу себе позволить всего этого! — ужаснулась Мегги. — А когда придет Стенли?

— Я жду его с минуты на минуту. Убирай бутылку, я накрою на стол.

— Разве ты не пользуешься бумажными тарелочками? — удивилась Мегги. — Ведь после придется возиться с горой грязной посуды.

— Не волнуйся, я сама этим займусь, — усмехнулась Джина.

— Умница! — похвалила тетка, салютуя бутылкой.

Минут через десять пришел Стенли. Стоя в сторонке, Джина наблюдала, как он обнимается с Мегги.

— Что вы пьете? — поинтересовался Стенли. — Может, и мне нальете бокал виски с содовой?

— Ничего не выйдет, — произнесла Мегги, отхлебывая глоток коньяку. — Виски больше нет.

— Но ведь была же нераспечатанная бутылка, — удивленно заметил Стенли. — Ладно, сойдет и бренди.

— Бренди тоже нет, — сообщила Мегги.

Стенли кивнул.

— Все понятно. Вы выпили виски и бренди, и если я не потороплюсь и не налью себе этого коньяка, то и его скоро не будет.

— Совершенно верно, — подтвердила Мегги. — А потом останется только микстура от кашля. Жаль, — вздохнула она. — Я бы скорее предпочла бар, битком набитый бутылками.

— К сожалению, бара у нас нет, — подмигнул Стенли Джине.

— Это я уже заметила, — сказала Мегги. — Но в доме всегда должен быть запас спиртного. Это ключевое слово — «запас»!

— Постараюсь запомнить, — пообещал Стенли. — К следующему вашему приезду мы подготовимся лучше.

— Следующий приезд будет неизвестно когда, — заметила Мегги. — Потому что я уезжаю в Гонконг, чтобы там выйти замуж.

Стенли широко раскрыл глаза от удивления.

— И кто же этот счастливчик?

— Трудно сказать. Я его еще не видела. Мы переписывались некоторое время и должны были встретиться, но это не состоялось. Сейчас он зовет меня к себе. Мистер Хван написал очень серьезное письмо. Во всяком случае, так сказал мне служащий китайского посольства, которого я попросила сделать перевод.

Пока тетка пересказывала свои новости, Джина переложила рагу в фарфоровую супницу и установила ее в центре стола. Вазу с салатом она поместила поближе к Мегги. Но та лишь взглянула на низкокалорийный овощной салат и сосредоточила внимание на рагу.

— Я только попробую, — произнесла она, накладывая себе полную тарелку. — Наша Джина мастерица на все руки, — приговаривала Мегги. — Ты должен гордиться ею, Стенли.

Поднеся к губам бокал, она внимательно взглянула ему в лицо, следя за реакцией на свое замечание, но ничего особенного не увидела. Стенли никак не отреагировал на похвалу любимой женщине. Затем, будто спохватившись, он улыбнулся и сказал:

— Я очень горжусь Джиной. Впрочем, вы еще не то скажете, когда отведаете ее пирога!

— Ну уж нет! — усмехнулась Мегги. — Это неприлично — подавать пирог после такого обильного угощения. Разве что Джина положит мне очень маленький кусочек из самой серединки, — добавила она. — Кстати, у меня появилось желание выделить средства на оборудование в вашей клинике помещения для оказания неотложной помощи. Животным, требуется неотложная помощь? — спросила Мегги. — И чтобы на двери непременно было указано мое имя. Идет?

От неожиданности Стенли едва не поперхнулся. Он вопросительно взглянул на Джину, пытаясь понять, шутит ли ее престарелая тетка или действительно хочет сделать доброе дело. Но Джина продолжала есть, не поднимая глаз от тарелки.

— Конечно, все это можно организовать… — неуверенно произнес Стенли. — А вы уверены, что действительно хотите этого? То есть, я имею в виду, что…. — Он окончательно запутался.

— Ты имеешь в виду, что я пьяна и завтра даже не вспомню наш разговор, — хохотнула Мегги. — Не беспокойся! В моем возрасте как никогда придают значение каждой мелочи и каждому слову. На самом деле я довольно педантичный человек и ничего не пускаю на самотек. Раз в месяц я регулярно посещаю врача, чтобы он проверил мою печень. Кстати, вино у тебя отвратительное, Джинни, — вставила она. — Я не забуду о нашем разговоре. Я люблю животных. У них особое чутье на людей… Правда, Джинни?

Джина продолжала смотреть в тарелку.

— Налить вам еще коньяку? — предложил Стенли.

— Коньяк с рагу? Нет, спасибо. Лучше позже, когда мы перейдем к кофе. — Мегги откинулась на спинку стула и закурила сигарету. — Ты уверен, что на двери кабинета не забудут указать мое имя? И чтобы обязательно были слова «Неотложная помощь». Я люблю делать добрые дела, но какой в этом смысл, если никто не узнает? Утром перед отъездом я выпишу чек. Позже вы пришлете мне фотографию кабинета. Цветную. И еще фотографию первого пациента.

— Непременно! — с дрожью в голосе пообещал Стенли.

— Господи, в этом пироге, наверное, тысячи калорий. И еще орехи! — воскликнула Мегги. — Ну, самый маленький кусочек. Только попробовать…

Позже, когда Джина понесла на кухню грязную посуду, Мегги поднялась из-за стола.

— Кажется, у меня снова начинается приступ мигрени, — пожаловалась она.

— У меня есть таблетки от головной боли, — мгновенно оказался рядом Стенли, демонстрируя заботу и внимание. — Примете парочку?

— Нет, что ты! Я никогда не принимаю лекарств, — заявила Мегги. — Лучше я возьму с собой наверх бутылку с остатками коньяка. Это поможет мне уснуть. Джина! — крикнула она. — Ужин был чудесным. Несмотря на то, что я лишь попробовала твои блюда, могу сказать это с уверенностью. — Пошатнувшись, Мегги взяла со стола бутылку. — Не беспокойся, Стенли, я сама дойду, — заверила она, отвергая протянутую руку. После этого, положив на тарелку внушительный кусок пирога, «чтобы закусить», Мегги направилась в коридор, к лестнице, ведущей в кабинет.

Стенли пошел на кухню.

— Скажи, она в самом деле выделит деньги на этот кабинет? — спросил он, неуверенно кашлянув.

Неожиданно для себя Джина рассмеялась.

— Мегги относится к «добрым делам» так же серьезно, как к выпивке. На твоем месте я бы позаботилась о том, чтобы ее имя было написано на двери кабинета большими буквами. Очень большими.

— А что ты скажешь, если я предложу выпить по бокалу чего-нибудь перед камином? — повеселел Стенли. — Или твоя тетушка уже все выпила? Чем вы тут занимались?

— Ничем особенным. Так, болтали, — ответила Джина. — А выпить действительно ничего не удастся. Разве что по чашке горячего шоколада.

Он вдруг полез во внутренний карман и извлек оттуда продолговатый конверт.

— Вот, чуть не забыл. Билеты на концерт струнного квартета. Для тебя и для Мегги. Развлекитесь немного.

Джина замерла. Ее тело словно одеревенело. О себе Стенли не сказал ни слова. Значит, он не собирается идти с ними на концерт. Прежде Стенли посещал с Джиной театр, делая вид, что ему нравится, но больше он, видимо, не желает притворяться. Впрочем, возможно, это проявление великодушия с его стороны. Может, он просто хочет, чтобы Мегги хорошо провела время с племянницей. Не стоит выносить скоропалительное суждение, подумала Джина.

— Когда же ты успел купить билеты? — поинтересовалась она, заглядывая в конверт.

— Я заказал их сразу после того, как ты позвонила и сообщила о приезде Мегги, — улыбнулся Стенли.

— Понятно, — кивнула Джина. — Ну так что будем пить — шоколад или кофе?

— По правде говоря, не желаю ни того, ни другого. Я хочу тебя. Пойдем, Джинни. Устроимся на ковре перед камином и доставим друг другу немного радости.

Джина обвила его шею руками.

— Это лучшее предложение за сегодняшний день, — сказала она. — Только перед камином располагаться не стоит. Вдруг Мегги проснется и спустится в гостиную? Пойдем лучше в спальню, ладно?

— Хорошо, дорогая, — хрипло прошептал Стенли, стискивая Джину в объятиях. В его голосе чувствовалось нетерпение.

— Иди ложись, — велела Джина, бросив взгляд на грязную посуду в, раковине. — Через минутку я присоединюсь к тебе. — Она подтолкнула его к двери. — Через две минутки! — крикнула Джина вслед, принимаясь за посуду.

Но прошло не меньше двадцати минут, прежде чем она вошла в спальню и обнаружила там крепко спящего Стенли.

Когда Мегги прощалась с Джиной перед посадкой на рейсовый автобус, в ее глазах застыла печаль. Тетушка бережно прижимала к груди рождественский подарок племянницы — дорогое портмоне с золотой пластинкой. На руках Мегги были перчатки без пальцев.

— Мег, ты единственная женщина, надевающая подобные перчатки с собольей шубкой, — заметила Джина. — Надеюсь, твое путешествие в Гонконг сложится удачно, — прошептала она, обнимая любимую тетку и стараясь не задеть при этом недавно завитой парик. — Пиши. Письма направляй моей матери, а она передаст их мне.

— Договорились! — Мегги громко чмокнула Джину в щеку.

Стенли помог ей сесть в автобус, и она еще долго махала рукой в окошко.

Вернувшись домой, они сразу окунулись в аромат хвои.

— Здорово! — воскликнул Стенли. — Напоминает детство. — Он поцеловал Джину в шею. — Ммм, все это сводит меня с ума. Давай не будем ужинать, а сразу отправимся в постель. В последнее время мы мало бываем вместе, и это моя вина. Я не ожидал, что в клинике будет столько работы. Но сейчас я не могу думать об этом, потому что хочу тебя. Ты самая чудесная женщина в мире!

— Приятно слышать, — лукаво заметила она. В ее глазах заплясали чертики. — Пойдешь со мной в душ? Намылишь меня. А потом я намылю тебя.

— Вот это действительно стоящее предложение!

Их любовь была пронизана какой-то почти животной страстью. Потом Стенли мгновенно уснул, а она долго лежала с открытыми глазами. Почему секс усыпляет мужчин и будоражит женщин? Джина размышляла об этом, пытаясь понять, что она испытывает. Она не могла бы сказать, что Стенли невнимателен к ней. Он произносил правильные слова и делал правильные вещи, но в ее душе все равно оставался какой-то осадок. Вместо того чтобы испытывать приподнятое чувство, знакомое всем влюбленным, Джина ощущала некое беспокойство. Перед тем как погрузиться в сон, она подумала, что завидует свободе Мегги.

Стенли разбудил Джину, когда кончил бриться.

— Разве тебе сегодня не нужно с утра быть на лекции?

Она что-то пробормотала спросонок и даже не пошевелилась.

— Вставай, вставай, соня! — весело прикрикнул Стенли. — Всем нужно трудиться. В некоторых странах даже лозунг такой придумали — «Кто не работает, тот не ест!»

С Джины разом слетел весь сон. Последние слова были произнесены легким тоном, но в них чувствовался какой-то неприятный оттенок.

— Уже поднимаюсь, — ответила она, опуская ноги на пол, затем добавила неожиданно для себя самой: — Стенли, я хочу сегодня съездить в Лондон. Нужно было отправиться вчера, вместе с тетушкой, но я не сообразила, — изворачивалась Джина на ходу. — Постараюсь вернуться сегодня вечером. Если же меня что-то задержит, тогда жди завтра утром.

На кончике языка вертелась фраза наподобие «если ты, конечно, не возражаешь», но Джине удалось сдержаться и не произнести эти слова вслух. Все вышло так, будто она просто сообщила о своем решении.

Пальцы Стенли на секунду замерли на узле галстука.

— Хорошо, — произнес он. — Думаю, тебе не стоит спешить. Возвращайся утром. Обо мне не беспокойся. В крайнем случае заеду к Филу в пиццерию и куплю что-нибудь на ужин.

Стоя под душем, Джина старалась не думать о Стенли. День, помеченный красным крестом, близился. Ей следовало серьезно подумать о том, какой ответ она даст Синтии. Необходимо повидаться с Милли, побывать в своем кабинете, вытащить из дальних уголков памяти воспоминание о Кертисе Мерроу. До Рождества осталось совсем немного времени. Пора принимать окончательное решение.

Через час Джина все еще была дома. Она понуро сидела на краю постели и смотрела на разбросанные по всей спальне вещи. Ничего не подходило. Все платья оказались тесными, пуговицы расстегивались, молнии разъезжались. Джина все на свете отдала бы за юбку на резинке. Прическа тоже была далека от идеала. Домашняя парикмахерская Рози не шла ни в какое сравнение с салоном, который Джина посещала в Лондоне. И даже туфли оказались слишком узкими. Нечего было все лето расхаживать в кроссовках, ругала себя Джина.

Она снова обвела спальню взглядом, в котором сквозили злость и нетерпение. Злость на себя, за то, что дошла до такого состояния, и нетерпение, потому что не могла дождаться, когда окажется в Лондоне.

Придется надеть трикотажное платье, а поверх него шубку из чернобурки, решила Джина. Шубка скроет полноту.

Интересно, Мегги уже вылетела в Гонконг? Лети, Мег, устраивай свою жизнь, потому что кроме тебя никто этого не сделает!

Еще час Джина потратила на то, чтобы развесить одежду на вешалках и разложить обувь по коробкам. Затем она застелила постель и привела в порядок ванную, после этого быстро наложила макияж и завила волосы при помощи разогретых щипцов. Закрепив прическу лаком для волос, Джина оглядела себя в зеркале. Конечно, она не была похожа на прежнюю Джину Флайерс, но все же выглядела значительно лучше, чем утром.

Джина открыла сумочку и проверила, на месте ли чековая книжка и кошелек, затем положила туда пачку салфеток. Полотенце и ночную рубашку она решила не брать. Их можно купить в любом лондонском универмаге. Рождественский подарок тетушки Мегги — чек на впечатляющую сумму — Джина аккуратно сложила пополам и спрятала в бумажник.

Наконец она облачилась в шубку и снова взглянула в зеркало. Настроение Джины сразу улучшилось. Серебристый мех чернобурки в сочетании с платиновым оттенком волос сделал свое дело — она выглядела великолепно. На ее щеках даже появился румянец.

Проверив в последний раз, везде ли выключен свет и не горит ли газ, Джина вынула из розетки вилку электрической кофеварки и направилась к выходу. Закрывая за собой дверь, она испытывала радостное возбуждение…

10

Милли встретила Джину с распростертыми объятиями. Пока подруги обнимались, в дверях толпились девочки из других отделов. Джина поздоровалась с каждой из них.

— Кто-нибудь поливал мои цветы? — спросила она.

— Конечно, — кивнула Милли. — У тебя в кабинете настоящие джунгли. Ты не узнаешь свое рабочее место. Когда переместишься в кабинет Синтии, все цветы последуют за тобой.

Джина отметила про себя, что Милли употребила слово «когда», а не «если». Следовательно, она не сомневалась, что Джина вернется на телевидение.

Приняв из рук Милли чашку кофе, Джина поинтересовалась:

— Что у вас новенького?

— Ничего особенного. Мелочи в основном. Я тысячу раз хотела позвонить тебе, но Синтия мне запретила. Она сказала, что у вас договор и не нужно липший раз беспокоить тебя. Я взяла себя в руки и выполнила ее требование, — пожала плечами Милли. — Джина, я бы хотела и дальше оставаться твоей секретаршей. Ты можешь это устроить?

На губах Джины заиграла не лишенная самодовольства улыбка. Конечно, она сможет выполнить просьбу Милли, ведь у нее появится власть. Естественно, если она решит вернуться. Очевидно, все здесь восприняли ее визит как подтверждение подобного намерения. Не слишком ли я поторопилась, подумала Джина, можно было просто позвонить и узнать, как здесь идут дела.

— Хочешь печенья? — спросила Милли.

— Нет, спасибо. Я на диете. Вот, полюбуйся, — распахнула Джина полы шубки.

— Боже мой! — удивленно воскликнула Милли.

— Я сказала то же самое, когда увидела, что показывает стрелка весов. Сейчас ем одни салаты, — вздохнула Джина.

— Синтия знает, что ты должна была приехать? — поинтересовалась Милли.

— Нет. Она у себя? Как она переносит беременность?

— Более или менее нормально. Побаивается родов, но радуется, что у нее будет ребенок. Ждать осталось недолго.

У Джины сильно забилось сердце. Скоро, скоро ей придется принять решение…

Она будто наяву увидела свою украшенную еловыми гирляндами гостиную. Первое Рождество со Стенли. Ужин с его матерью. Возможно, заглянут Рози и Дан. Потом все встретятся на ленче с Мейбл. Подарки, праздничная суета, веселые рождественские гимны и служба в церкви…

— Джина, твое возвращение на работу никак не повлияет на защиту диссертации. Я узнавала, ты сможешь посещать лекции в Лондонском университете. Кстати, как у тебя обстоят дела в этой области?

— Отлично! — в который раз солгала Джина. — Пожалуй, загляну к Синтии, — сказала она, ставя на стол пустую чашку. — Потом зайду в банк и пройдусь по магазинам. Послушай, Милли, не могла бы ты заказать мне номер в отеле? Ты свободна вечером? Давай поужинаем вместе. Я приглашаю. Мне очень хочется поболтать с тобой. Твой муж не будет возражать?

— Он будет только рад. Все равно он сегодня идет играть в теннис. Встретимся в семь вечера в вестибюле, если это тебя устраивает.

— Хорошо. — Джина снова обняла Милли.

В шубке было жарко, но она не решалась снять ее. Если у тебя хватило глупости настолько растолстеть, сказала себе Джина, будешь теперь мучиться в шубе.

Синтия встретила Джину приветливо, хотя и окинула ее оценивающим взглядом. Джина в свою очередь посмотрела на ее огромный живот.

— У тебя цветущий вид, — заметила она.

— И не мудрено! — расплылась в широкой улыбке Синтия. — Я просто счастлива! Присаживайся, поговорим. Вообще-то я ждала от тебя звонка. То есть я не хочу сказать, что не рада видеть тебя, — быстро поправилась она. — Но если помнишь, мы договаривались, что ты позвонишь. Как бы то ни было, я рада, что мы встретились. Насколько я понимаю, ты соскучилась и решила заехать?

— Да, соскучилась, — подтвердила Джина. — И не смотри на меня так— я знаю, что ужасно растолстела. Сейчас сижу на диете, потому что ни в одно платье не влезаю.

Синтия кивнула и выразительно посмотрела на свой живот, показывая, что понимает Джину, как никто другой.

— В понедельник жду твоего ответа, — напомнила она. — К сожалению, дольше ждать я не могу. Надеюсь, ты понимаешь.

— Конечно. В понедельник утром я тебе позвоню, — твердо произнесла Джина. К своему удивлению, она обнаружила, что беспокойство покинуло ее.

Синтия добродушно улыбнулась. — Ну как, сколько пар обуви купила за последнее время? — поинтересовалась она.

— Не до того мне было, — махнула рукой Джина. — Но сейчас я как раз собираюсь заглянуть в обувной магазин.

— Ты должна знать, Джина, — вдруг серьезно произнесла Синтия. — Меня устроит любое твое решение. Независимо от наших деловых отношений я хочу, чтобы мы остались друзьями. Поступай так, как сочтешь нужным.

— Хорошо, Синти. Обещай, что пришлешь фотографии ребенка.

— Непременно, — рассмеялась Синтия.

— До понедельника! — сказала Джина на прощание.

В банке она сняла со счета кругленькую сумму и направилась прямиком в универмаг «Гамиджиз», а оттуда пошла в парикмахерский салон. Затем Джина посетила обувной магазин, где купила три пары туфель и две пары сапог. Напоследок она приобрела еще и тапочки, отделанные мехом. Тапочки мне не нужны, мелькнула у нее мысль, но они мне нравятся, и этого достаточно, чтобы купить их.

К отелю Джина подъехала на такси. Можно было пройтись и пешком, как ходят все лондонцы, но ей вдруг захотелось удовлетворить свою прихоть. Разве я не способна принять решение или совершить поступок? Вполне, ответила себе Джина. И уже давно пора это сделать.

Ужин с Милли превратился в сплошное удовольствие. Они просидели в ресторане несколько часов и наговорились всласть, обсудив все темы, какие только могли вспомнить, а потом поднялись в номер Джины.

Там они сбросили обувь и устроились на диване. Джина заказала в номер кофе и ликер. Расплатившись с официантом и дав ему непомерные чаевые, она повернулась к Милли.

— Я понимаю, ты хочешь услышать самое главное — как у меня складываются отношения со Стенли. Так вот, все ужасно перепуталось. Я пребываю в растерянности и не знаю, какой путь выбрать.

Милли сочувственно кивнула.

— Жизнь с мужчиной вне брака почти ничем не отличается от семейной жизни. Обоим приходится идти на уступки. Единственная разница заключается в том, что вы можете расстаться, не прибегая к услугам адвоката.

Джина задумчиво отпила глоток кофе.

— Видишь ли, у нас со Стенли возникли сложности, но мне кажется, что дело здесь не в нем. Это я сошла с рельсов. Господи, я сама перестала узнавать себя. Должна признаться, временами я даже подумывала, не завести ли мне ребенка. Слава Богу, что хватило ума не сделать этого. Ребенок только усугубил бы нашу проблему.

— Уж это точно, — заметила Милли.

— Да, но я все равно ни в чем не уверена. Сегодня я могла бы просто позвонить Синтии, но решила приехать и еще раз посмотреть на все своими глазами. Я еще не сделала выбора. Чувствую, что мне нужно поговорить со Стенли.

— Понятно. Ты сказала об этом Синтии?

— Синтии? Ты что, шутишь! Она и так видит меня насквозь. Синтия дала мне времени до понедельника. Какое решение ты приняла бы на моем месте?

— Ну нет, я никогда не даю советов, даже лучшим друзьям. Поступай так, как будет лучше для тебя. Правильнее всего исходить именно из этого.

— Я пытаюсь…

— Нет, так не пойдет. Попытки— это для желторотых. Ты должна четко осознать, чего хочешь, и в соответствии с этим принять решение, — твердо произнесла Милли.

— А что, если я наломаю дров, а потом буду жалеть об этом всю жизнь?

— Не каждый день выпадает такой шанс, Джинни. Всем нам приходится выбирать. Едва поднявшись утром с постели, мы сталкиваемся с перспективой какого-либо выбора. На самом деле все очень просто. Надо выбрать то, что лучше всего для тебя. Понимаешь?

Милли объясняла свою мысль так терпеливо, что Джина не могла не оценить этого.

— Гораздо легче увильнуть от ответственности и обвинить во всех своих неудачах других, — вздохнула она.

Милли рассмеялась.

— Мне это знакомо. В моей жизни тоже случались трудные ситуации, и я как-то справлялась с ними. Справишься и ты, — уверенно произнесла она. — Да, забыла спросить — ты купила сегодня что-нибудь из обуви?

— Две пары сапог и три пары туфель, — усмехнулась Джина. — В Оксфорде я не покупала ничего. Там я хожу в кроссовках. Но завтра, как только вернусь, первым делом выброшу их. Достаточно с меня этой безвкусицы!

В словах Джины чувствовалась такая решимость, что Милли невольно внимательно посмотрела на нее.

— Эй, не стоит так расстраиваться из-за кроссовок! — воскликнула она.

— Я не расстраиваюсь, это из меня злость выходит. Знаешь, как приятно выговориться. Особенно если прежде долго приходилось помалкивать. В злости есть что-то отрезвляющее и дающее ощущение свободы. Тебе это знакомо?

— Конечно. Лично я даю выход негативным эмоциям по крайней мере несколько раз в день. И на работе, и дома.

— А я ни разу не позволила себе этого, пока живу со Стенли. По большей части я старалась быть милой, приятной и любезной. Мне не хотелось расстраивать его. Я старалась окружить Стенли заботой и вниманием, готовила завтраки, обеды и ужины, создавала уют в этой чертовой квартире. Мне хотелось, чтобы он гордился нашим домом. Ради этого я забросила университет и свои собственные интересы.

— А ты никогда не интересовалась, нужно ли все это Стенли? — тихо спросила Милли.

Несколько долгих секунд Джина озадаченно смотрела на нее.

— Нет. Честно говоря, об этом я не думала. Стен все принимал как должное. Он никогда не спорил со мной, никогда не повышал на меня голос. А я выворачивалась ради него наизнанку.

— Но хотел ли он этого? — настойчиво повторила Милли.

— Не знаю. Честное слово, не знаю.

— А мне кажется, ты все прекрасно понимаешь. В противном случае просто сняла бы телефонную трубку и позвонила Синтии. Но ты предпочла приехать. И это понятно — ведь здесь ты оставила превосходную работу, возможность служебного роста, свой любимый кабинет, наконец! Многие из наших девчонок пожертвовали бы правой рукой, чтобы получить то, чем обладала ты. И Стенли полюбил тебя прежнюю, ту, которой ты была. Разве не так?

— Хорошо, хорошо, — согласилась Джина. — Наверное, ты права. В глубине души я старалась остаться прежней. Если я начала заниматься домашними делами, это еще не означает, что… Ах, Милли! Я чувствую себя совершенно раздавленной. Я понимаю, что со мной произошло. Я старалась быть похожей на кого-то и в итоге предала себя. Та женщина в оксфордской квартире — это не я. Я с самого первого дня чувствовала себя не в своей тарелке. Мейбл и Рози, о которых я тебе рассказывала, раздражали меня. Я пыталась подражать им в угоду Стенли, но в душе у меня все переворачивалось. И чем больше я старалась, тем несчастнее себя чувствовала. — Джина потерла лоб дрожащими пальцами. — Ты права, я превратилась в собственную карикатуру. Я замечала, что временами Стенли смотрит на меня так, словно не узнает. Но тогда я еще не понимала, в чем тут дело. Я считала, что поступаю в полном соответствии с его желаниями, и делала все, чтобы угодить ему.

— В итоге ты перестала быть самой собой, той Джиной, в которую Стенли влюбился. В конце концов, если бы он нуждался в уборке квартиры, ему проще было нанять прислугу. Но Стенли нужна ты. Настоящая ты. Такая, какой я вижу тебя в эту минуту, — медленно произнесла Милли.

— Да-а, — протянула Джина. — Вот такая история получилась. Сразу и не переваришь. Выходит, я предала не только себя, но и Стенли тоже.

— Еще не поздно все исправить, — мягко произнесла Милли. Ей было больно видеть выражение муки в глазах подруги.

— Поначалу у нас бывали чудесные дни, — грустно улыбнулась Джина. — Я никогда их не забуду. Но сейчас они в прошлом. И все равно я не жалею, что прожила это время со Стенли. Мы оба хотели этого. Жаль, что ничего не получилось. Возможно, все дело в том, что мы покинули Лондон, оказались среди незнакомых людей, в своеобразной изоляции. Кроме того, у нас нет своего жилья, а аренда обходится недешево. Это накладывает очень сильный отпечаток на отношения. И все же я рада, что мы сделали такую попытку. Как говорит Мегги, «попробуй, и сразу поймешь, нужно ли тебе это». А уж Мегги редко ошибается. — В глазах Джины появился решительный блеск. — Я должна вернуть свою прежнюю жизнь. Стенли я люблю и, возможно, буду любить всегда. Но я люблю и другие вещи. Лондон, например. Свою работу. Жизнь вообще. Если бы можно было все это соединить! Я не могу идти на компромиссы и отказываться от чего-то. Очевидно, мне придется учитывать только свои интересы. Правильно?

— Похоже, что так. Во всяком случае, ты на правильном пути. Вот видишь, как полезно иной раз бывает потолковать со старой подругой! — засмеялась Милли.

— Спасибо, Милли! — горячо произнесла Джина. — Ты очень помогла мне.

— Да я ведь только слушала, — возразила Милли. — Ты сама приняла решение.

— Действительно! Я сама сделала выбор, правда? А сейчас, пока ты не ушла, скажи, только честно, трудно было работать с моей теткой?

— Что ты! Она сама подбрасывала нам идеи. После первой же передачи мы получили фантастические отзывы телезрителей. А Мегги предложила отснять материал для новых передач уже в Гонконге. В Гонконге!

— Но ведь вам пришлось затронуть такую деликатную тему— «неприятности старения», как это называет Мегги.

— Все прошло великолепно, на уровне ювелирного искусства, — ответила Милли. — Оказывается, эта тема интересует множество людей. И женщин, и мужчин. Откровенность Мегги подкупила всех. Сам Мерроу просмотрел каждую передачу от начала до конца. И знаешь, что он сказал? «Мы должны быть благодарны Джине Флайерс за ее подсказку, а также за то, что она обратила наше внимание на Мегги, потому что больше никто, наверное, не решился бы открыто обсуждать подобную тему». Мерроу еще много чего говорил. Я тебе написала обо всем в письме.

— К сожалению, я еще ничего не получила. Возможно, твое письмо сейчас лежит в моем почтовом ящике. Нужно будет сообщить обо всем этом Мегги.

— Она действительно уехала в Гонконг?

— Да, — кивнула Джина. — Перед этим она три дня гостила у меня. Мегги ничуть не изменилась. Она собирается дожить до ста лет и наслаждается каждым прожитым днем. Стенли от нее без ума. По-моему, они нашли общий язык.

— Неудивительно! Мегги самая замечательная личность из всех, кого я знаю, — улыбнулась Милли. — После знакомства с ней как-то вдруг начинаешь верить, что в каждом возрасте есть своя прелесть. Если будешь писать своей тетке, передай от меня привет, — попросила она.

— Обязательно. Я очень рада, что ты нашла время поговорить со мной. Признаться, я скучала по тебе. И вообще по всему.

Перед тем как уйти, Милли еще раз обняла Джину и попросила поддерживать связь.

Переступив порог дома, Джина сняла шубку и повестила ее на крючок в прихожей. Заглянув в спальню, она почувствовала, что ее начинает охватывать раздражение — кровать была не убрана; на кухне весь стол усыпан крошками, и на нем стояла грязная кофейная чашка. В ванной она обнаружила валяющееся на полу влажное полотенце. Стенли не потрудился убрать после себя. Это женская работа!

К черту все это, решила Джина и приготовила себе чашку крепкого кофе. Отныне нужно заняться зарядкой по утрам и перейти на салаты. Стенли кроме салата будет довольствоваться отбивной. Больше никаких обильных ужинов!

До решающего звонка Синтии осталось четыре дня. Девяносто шесть часов.

Стенли. Необходимо подумать о нем. Если она вернется в Лондон, что станет с их отношениями? Говорят, расстояние не является препятствием для любви, иногда даже способствует ее росту. Смогу ли я жить без Стенли? — гадала Джина. И действительно ли хочу возвратиться? Чем была наша жизнь в Оксфорде? Приключением? Нет, райским островком блаженства в обычной суматохе жизни. Но там можно пребывать лишь временно.

Джина чувствовала, что любит Стенли. Если она уедет, что-то в ее душе умрет. Но и остаться Джина не могла. Ей требовалось нечто большее, чем спокойная размеренная жизнь. Существование в Оксфорде казалось пресным, ему не хватало остроты.

А как же твоя докторская диссертация? — зазвучал в сознании Джины чей-то голос. Ну, призналась она, пока это был всего лишь повод, чтобы приехать сюда со Стенли, не беря на себя брачных обязательств. Может, я решусь защитить ее в следующем году, пронеслось у нее в голове. А может, никогда. Есть ведь множество других интересов и масса потенциальных возможностей.

Джина подняла глаза на календарь. Завтрашний день был отмечен зеленым карандашом. Завтра приезжает мать Стенли.

Лидия Бартон была миловидной моложавой вдовой лет пятидесяти, владелицей небольшого рекламного агентства. Стенли познакомил Джину с матерью еще в Лондоне. Во время ужина разговор витал вокруг театральной темы. Лидия оказалась ярой поклонницей театра, балета и бега трусцой. Похоже, что и питалась она на бегу, потому что была худее рельса. Джина не удивилась, узнав, что у нее язва желудка. Они обменялись несколькими любезностями. Лидия, в частности, сказала, что одобряет выбор сына. Джина старалась полюбить ее, потому что она— мать Стенли. Но несмотря на все это, когда они покинули ресторан, Джина испытала облегчение. При расставании все трое пообещали друг другу встретиться как-нибудь за ленчем. Но это была обычная, ни к чему не обязывающая словесная формула, которую обычно используют при прощании занятые люди.

Сейчас Лидия приезжает в Оксфорд, и перспектива встречи с ней вызывала в душе Джины тоску. Но ничего не поделаешь, придется пережить этот визит — ведь Стенли согласился же принять тетушку Мегги, при этом всячески показывая, что рад ее приезду. Джина понимала, что обязана сделать не меньше. Но ей не хотелось развлекать Лидию, особенно сейчас, когда все так неопределенно. Лидия, безусловно, почувствует возникшую между Джиной и Стенли напряженность. Она может что-то сказать по этому поводу, а может и ничего не говорить, предпочитая, чтобы они улаживали свои проблемы сами. Так было бы лучше: Джина не хотела выслушивать советы Лидии. Вот Мегги — другое дело. Из ее советов Джина всегда извлекала пользу. Независимо от степени трезвости, Мегги способна была проявлять объективность по отношению к обеим сторонам. А Лидия, несомненно, будет держать сторону сына, особенно если узнает, что Джина собирается уехать от него.

Чувствуя, что у нее начинает болеть голова, Джина потерла ноющие виски. Но боль не отступала. Конечно, можно позвонить Лидии и пригласить ее погостить у них денек. Таким образом она должна будет понять, что на целую неделю задерживаться не следует. Джина знала, что не выдержит столько в обществе матери Стенли. Хорошо еще, если продержится хотя бы день. Но она не решалась позвонить Лидии, боясь, что Стенли не одобрит ее поступка.

Нет, Джина, мягко говоря, не нуждалась в обществе Лидии. Нужно позвонить Стенли и выяснить, что он думает по этому поводу. А еще лучше просто сообщить ему о своем решении. В конце концов, именно мне придется провести с Лидией большую часть времени, сердито подумала Джина. Значит, мне и решать.

Она сняла телефонную трубку и набрала номер Стенли в клинике.

— Стен, мне нужно сказать тебе пару слов относительно твоей матери. Я собираюсь позвонить ей сегодня, но сначала хотела поговорить с тобой, — решительно произнесла она.

— Что-то случилось, Джинни? — озабоченно поинтересовался Стенли. — Послушай, если этот визит доставит тебе неудобства, его можно отменить. Мама все поймет. Встретиться можно и позже.

Джина с досадой подумала, что Стен даже чересчур облегчает задачу. И кроме того, ей не хотелось встречаться с Лидией позже. Будь ее воля, она вообще не встречалась бы с матерью Стенли, но уже было поздно. В свое время Джина дала согласие на этот визит.

— Видишь ли, Стен, я не думаю, что смогу выделить для твоей матери больше двух дней. Не сердись, я лишь хочу быть честной. Иначе я просто позвонила бы Лидии, не посоветовавшись с тобой. Мы оба знаем, что ты будешь занят в клинике и развлекать твою мать придется мне. А мне не хочется этим заниматься. Я продержусь только два дня.

— Джинни, насчет меня можешь не волноваться, — поспешно произнес Стенли. — Я все понимаю и согласен с тобой. Действительно, вся нагрузка ляжет на твои плечи. Как ты решишь, так и будет.

— И ты не обидишься на меня?

— Что ты! Конечно нет. Я знаю свою мать, и я понимаю тебя, — мягко заметил Стенли. — Дорогая, я рад, что ты искренна со мной. Ни в чем не сомневайся.

— Тогда будем считать, что мы договорились. Сейчас я позвоню Лидии. До вечера, Стен.

Итак, дело сделано, довольно подумала Джина, я самостоятельно приняла это решение.

После разговора с матерью Стенли она поднялась в кабинет, чтобы убрать там и приготовить постель. Еще неделю назад Джина проделала бы это с особой тщательностью и даже прогладила бы еще раз извлеченные из комода простыни, но сейчас только наскоро смахнула пыль с мебели и радиоприемника. Заметив на ковре обрывки ниток, она не побежала за пылесосом, а наклонилась двенадцать раз, пока не собрала все. Хорошее упражнение для талии, удовлетворенно улыбнулась Джина.

После того как Стенли положил трубку, он несколько секунд глядел прямо перед собой. В голове не было ни единой мысли. На операционном столе его ждала сиамская кошка. Она находилась под воздействием транквилизатора и лежала спокойно. Внутри у Стенли возникло неприятное ощущение. Меньше всего он желал бы, чтобы между двумя самыми любимыми его женщинами возникли проблемы. Он знал, что с его матерью иногда бывает скучно. Если Джина согласна выдержать два дня— это уже хорошо. По правде говоря, Стенли и сам не слишком горел желанием провести с матерью уик-энд. Но его удивил звонок Джины. Он думал, что она лишь улыбнется и примет все как должное.

Неожиданно Стенли рассмеялся. Как просто все получилось! Джина даже не спрашивала его совета, она лишь поставила в известность о принятом ею решении. Умница! Стенли понимал, что Джина сейчас переживает что-то важное и общение с Лидией кажется ей лишним. Он, конечно, любит свою мать, но предпочитает делать это на расстоянии.

Стенли усмехнулся и направился к кошке. Та лениво приоткрыла один глаз и позволила обследовать себя. Занявшись больным животным, он выбросил все посторонние мысли из головы. Слава Богу, Джина держит ситуацию под контролем.

11

Вернувшийся с работы Стенли чувствовал, что голоден. Но не еда интересовала его. Стенли снедал голод иного характера. Ему нужна была Джина. Он так и сказал ей, вернее, прошептал на ухо.

Утопая в объятиях любимого, ощущая холодное после улицы прикосновение его щеки, Джина раскраснелась и почувствовала, что в ней тоже поднимается хорошо знакомое желание.

Она улыбнулась Стенли, и он прочел в ее глазах обещание. Взяв за руку, Джина повела его в спальню. Там они стали раздеваться, не отрывая глаз друг от друга, пока не сняли с себя все. Потом легли, и Стенли накрыл Джину собой, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Довольно мурлыкнув, Джина отстранила его и прижалась лицом к мягким густым волосам на его груди. Затем она отыскала соски и принялась лизать их, прислушиваясь к хриплым звукам, которые издавал Стенли.

— Джинни… — выдохнул он, откидываясь на спину и увлекая за собой возлюбленную.

Их губы снова встретились. Стенли подумал, что такого сладкого поцелуя уже давно не было. И он постарался продлить его, лаская теплыми ладонями изящно выгнутую спину Джины и ее полные упругие ягодицы.

Джина стала на колени, сжав бедра Стенли между своих ног, и посмотрела в его сияющие глаза. На секунду ей пришлось зажмуриться — столько любви читалось в этом взгляде. Она наклонилась над Стенли и прижалась к его губам. Ее длинные светлые волосы каскадом упали по сторонам его лица, образуя своеобразный занавес. Во время долгого поцелуя Джина немного подалась вперед, а потом сделала легкое движение назад, чтобы впустить в себя тугую пульсирующую плоть Стенли. Они сильно стиснули друг друга, когда их тела соединились, но губ не разомкнули. Стенли и Джина двигались с неистовой страстью, наполняясь блаженством единения. Занимаясь любовью, Стенли вдруг почувствовал, что рядом та Джина, которую он некогда полюбил, — равная ему, но иногда берущая верх, отдающая все лучшее, что в ней есть, и заставляющая его чувствовать себя мужчиной.

Затем их любовные игры стали медленней, нежней, но были по-прежнему пронизаны радостью. Давно уже не испытывали они ничего подобного. В каждом движении Джины сквозила страсть, и Стенли, утопая в сладостном тумане своих ощущений, невольно удивлялся. Что случилось? Ведь в последнее время Джина лишь безропотно подчинялась его желаниям, как будто пережидая, пока все кончится.

Держа по бокалу вина, они сидели в гостиной у камина. Джина рассказала о поездке в Лондон, потом спросила, что новенького произошло здесь, в Оксфорде.

— Да! — оживился Стенли. — Кое-что новенькое есть. Стоило тебе уехать, как Мейбл слегла с температурой. Грипп! Харри ушел из клиники сразу после обеда, присмотреть за женой. Напоследок он еще пошутил, мол, хорошо, что нет тяжелых случаев, иначе мне пришлось бы остаться на ночь. Временами мы с Харри жалеем о заключенном с Даном соглашении, по которому тот никогда не остается работать по вечерам. Правда, Дан всегда очень рано приходит в клинику и всегда берется за самую сложную работу, так что в конечном счете все уравновешивается.

— И что, он действительно ни разу не задерживался в клинике? — спросила Джина, вспомнив о разговоре с Рози, когда та пожаловалась, что Дан уже второй раз за неделю остается на работе дольше положенного времени. И снова у Джины мелькнула мысль, что если даже Рози неблагополучна в своей идеальной семье, то кто же тогда благополучен?

Благополучие… Какое странное слово, подумала Джина, уютно устраиваясь под боком у Стенли. В следующее мгновение она подумала о предстоящем звонке Синтии, и ей захотелось не просто прижаться к Стенли, а раствориться в нем, отдать право выбора ему, и тогда ей останется только подчиниться. И почему он не относится к числу тех властных собственников, о которых так любит читать в романах ее мать?..

Джина отпила глоток вина. Она ничего не сказала Стенли о том, что должна в понедельник позвонить Синтии, и сейчас была рада этому. Она должна принять решение, которое отразится на всей ее дальнейшей жизни, поэтому вся ответственность за это ляжет на нее одну. Последняя мысль неожиданно принесла Джине успокоение. Она как будто даже больше зауважала себя. Конечно, проблема от этого не исчезла, но все же стало легче на душе.

Поливая цветы, Джина услышала шум подъехавшего автомобиля и увидела, как из остановившегося напротив крыльца такси вышла женщина в норковой шубке и внимательно посмотрела на номер дома. Это была мать Стенли.

Лидия привезла с собой азалию в горшочке. Но растение, которое она держала в руках, напоминало азалию только названием. Те азалии, с которыми Джине приходилось встречаться прежде, выглядели как кустики, а эта — длинная и гладкоствольная, как дерево. Лидия несла горшочек в вытянутой руке, словно факел с олимпийским огнем. В другой руке была изящная сумочка от Гуччи. Следом водитель такси нес еще одну сумку, более вместительную. Процессия проследовала на кухню, где водитель терпеливо подождал, пока Лидия поставит цветок на стол. Затем она отсчитала ровю столько денег, сколько должна была за проезд, и прибавила мизерные чаевые.

— И вас также с Рождеством! — кисло взглянул на Джину таксист и с грохотом захлопнул за собой дверь.

— К чему эти выходки? — обронила Лидия, искренне не понимая причины недовольства водителя. — Ведь ему платит жалованье компания, на которую он работает!

Джина обеспокоенно смотрела на большую сумку. Может, Лидия не поняла намека и приехала на несколько дней?

Мать Стенли перехватила ее взгляд.

— Рождественские подарки для тебя и Стенли, — пояснила она. — Я люблю этот праздник и очень рада, что вы пригласили меня к себе. Я боялась, что нынешнее Рождество проведу вдали от сына, — призналась Лидия, сбрасывая шубку, которой на вид можно было дать лет двадцать. — Как поживает Стенли? — поинтересовалась она, снимая норковую шляпку и поправляя серебристые волосы.

— Нормально, — ответила Джина как можно любезнее. — Он много работает. Впрочем, как и Дан, и Харри, его компаньоны. Временами мне кажется, что Стенли слишком выкладывается на работе, но ведь он занимается любимым делом, в конце концов. Это очень важно, — добавила она.

Лидия тем временем разглядывала Джину. Ей пришло в голову, что в Лондоне та выглядела несколько иначе. Боже, что с ней сталось? Стенли, в кого превратилась твоя избранница? Эти пухленькие щеки, округлые плечи… Взгляд Лидии опустился на талию Джины, скрытую широким свитером. Не ожидается ли появление внука? Интересно, что думает по этому поводу Стенли? И неужели это и есть та шикарная, элегантная и преуспевающая Джина Флайерс, которая завоевала любовь Стенли и очаровала ее, Лидию?

Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, Лидия произнесла:

— Стенли с детства мечтал стать ветеринаром. Он много трудился, чтобы добиться своей цели, и я горжусь им. Люди любят победителей, в этом я не исключение, — усмехнулась она.

Ей очень хотелось спросить, верны ли ее предположения насчет беременности, но она удержалась. Лучше я спрошу об этом Стенли, решила Лидия. Ей не хотелось, чтобы у Джины создалось впечатление, будто она предвкушает появление внука. Это не соответствовало бы действительности. Лидия боялась, что не сможет скрыть разочарования, если ее подозрения оправдаются.

Джина кивнула, показывая, что согласна с последними словами Лидии, хотя ей было трудно сосредоточиться на беседе. Лидия слишком пристально рассматривала ее. Джина инстинктивно почувствовала, что за последние несколько секунд пала в ее глазах слишком низко. Она проглотила комок в горле. Почему люди всегда так строги друг к другу? Почему не принимают всех такими, каковы они есть?

Лидия в свою очередь ощутила беспокойство. Господи, неужели ей действительно придется провести здесь весь уик-энд? Чем они станут заниматься? От сильного запаха хвои у Лидии уже начинала болеть голова. Разве нельзя было поставить пластиковую елку, как поступают все? А эти украшения… Боже! Эльфы, гномы, олени и множество набитых ватой мышей. Губы Лидии невольно скривились в язвительной усмешке.

Джина заметила это. Ей было известно, что Лидия красит губы специальной кисточкой, а ресницы у нее накладные, из коробочки. Какой у Лидии пронзительный взгляд! Неужели она надеется на доверительную беседу? Ни за что!

— Лидия, не хотите ли кофе или бренди? — А бренди-то нет, спохватилась Джина. Мегги выпила все. И виски нет. Джина лихорадочно пыталась вспомнить, что же осталось. Водка, джин и немного коньяка…

— А нет ли случайно «пепси-колы»? — спросила Лидия.

Джина удивленно взглянула на нее. «Пепси-кола»… Ах да, конечно! Лидия, естественно, предпочитает «пепси-колу», напиток, вызывающий у Мегги отвращение.

— Кажется, есть, — ответила Джина, пряча глаза, и направилась к холодильнику.

Примерно через час Лидия заявила, что устала, и пожелала принять ванну и лечь в постель.

Проводив гостью в ванную, Джина вернулась на кухню, села за стол и подперла подбородок кулаком. Не нужно мне все это, грустно подумала она. Не нужно. Этот визит не доставляет мне никакой радости. Но ничего не поделаешь, придется терпеть. В конце концов, это мать Стенли…

Похоже, праздники обещают превратиться в тоску зеленую. А ведь действительно, встрепенулась вдруг Джина, тоска…

Спасаясь от скуки, она включила телевизор и растянулась на диване. Шел какой-то фильм. Джина посмотрела несколько минут, потом хмыкнула. Проблемы, возникшие у персонажей, показались ей слишком надуманными. Через некоторое время она уже спала…

Уик-энд был мучительным. Стенли ходил перед матерью на цыпочках, а та не переставала время от времени искоса поглядывать на Джину, которая не могла дождаться, когда Лидия покинет их. В свою очередь Лидия не могла дождаться своего отъезда. Стенли угнетала царившая в доме атмосфера, и с его лица не сходило озадаченное выражение. Когда наступило Рождество, все вскрыли пакеты с подарками, но особой радости ни у кого в глазах не обнаружилось. Праздничные блюда, приготовленные Джиной, не вызвали большого восторга, а десерт ел один Стенли.

На следующий день Джина убиралась на кухне, а Лидия собирала сумку. Стенли от нечего делать смотрел телевизор. Скука…

Проводив мать на автовокзал, Стенли прошел прямо на кухню.

— Ты не могла бы объяснить мне, что происходит? — требовательно спросил он. — Что между вами произошло? И что случилось с тобой, Джинни? — В его голосе явно сквозило раздражение.

Джина несколько секунд молча смотрела на Стенли. Он еще никогда не разговаривал с ней в подобном тоне. Как только рядом с мужиком оказывается его мать, он перестает быть похожим на самого себя!

— Ты должен был предупредить меня о том, какая зануда твоя мать, — сердито заметила Джина. — За один вечер в Лондоне я не успела узнать ее хорошенько. И вообще, почему ты так разговариваешь со мной? Я тебе не жена.

Стенли опустился на стул. Джина с первой же попытки выбила почву у него из-под ног. Когда он снова заговорил, интонации его голоса стали более чем мягкими.

— Да, я знаю. Но даже если бы ты была моей женой, я все равно не должен повышать голос на тебя. Прости.

— Я тоже погорячилась, — признала Джина. — Мне сейчас так трудно. Я уже давно хотела поговорить с тобой, но ты вечно занят…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Разве ты не чувствуешь, что между нами происходит что-то неладное? Неужели тебя это не беспокоит?

— Беспокоит, и уже давно, — подтвердил Стенли. — Я все поджидал удобного момента, чтобы обсудить это с тобой. Я не настолько занят, как тебе кажется. Но каждый раз, когда я собирался начать серьезный разговор, оказывалось, что ты или затеяла печь пирог, или шьешь, или еще что-нибудь. А если не занята, то болтаешь по телефону с Рози или Мейбл. В остальное время ты заявляешь, что неважно чувствуешь себя, или жалуешься на головную боль.

— Как долго ты все это перечислял, — фыркнула Джина.

— Но ведь это правда! К тому же, когда приехала твоя тетушка, я из кожи вон лез, чтобы угодить ей. И, по-моему, имел полное право ожидать чего-то подобного и от тебя, когда у нас гостила моя мать.

— Я сделала все, что от меня зависело, — пожала плечами Джина. — Не моя вина, что Лидия не захотела прогуляться, потому что опасалась за свой макияж, и не моя вина, что она не может есть обычные блюда из-за язвы желудка. Не нужно вешать на меня всех собак, Стен. Все время, пока Лидия находилась здесь, она рассматривала меня под микроскопом и расспрашивала тебя за моей спиной. Мегги не задавала мне лишних вопросов на твой счет. Она повела себя благородно и была в равной степени щедра и к тебе, и ко мне. Если Мегги тебе не нравится, почему ты ни словом об этом не обмолвился? И вообще, по-твоему, выходит, что только я во всем виновата. Хватит! С меня достаточно!

— С меня тоже! — парировал Стенли.

У Джины на глазах выступили слезы. Все должно было быть совсем не так! Она надеялась, что они обо всем договорятся, как положено умным взрослым людям.

Джина порывисто подошла к Стенли, присела перед ним на корточки и взяла его руки.

— Прости меня, — попросила она. — Наша перепалка… Мы не должны так разговаривать друг с другом. И все же серьезного разговора не миновать. — Стенли хотел что-то произнести, но Джина протянула руку и прижала пальцы к его губам. — Нет, помолчи! Мне необходимо кое-что сказать тебе. Если я не сделаю этого сейчас, то потом уже не решусь. Видишь ли, я с самого начала лгала самой себе. Я приехала сюда, убедив себя, что прослушаю здесь курс лекций. Поначалу я сама в это верила. Я старалась подстроиться к университету, к тебе и даже к себе. Я пыталась подражать Мейбл, потому что мне казалось, что ты этого хочешь. Потом я стала подражать Рози, потому что видела, что ты одобрительно поглядываешь на нее. Когда это не сработало, я решила попробовать реализовать комбинацию из них обеих. Я старалась быть кем угодно, только не самой собой. На некоторое время я как будто потеряла себя из виду. Я сознаю, что не являюсь совершенной личностью, но все же я — это я. Сейчас мне придется заново собирать себя по кусочкам.

— Я знаю, — хрипло произнес Стенли. — Я знаю…

По щекам Джины текли теплые слезы.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— И я люблю тебя, — тихо ответил он.

— Я буду не так уж далеко от тебя. Ты сможешь приезжать ко мне в Лондон. Я буду звонить или писать письма.

— А я буду отвечать тебе.

Нарисованная ими благостная картина была утешительной ложью, и оба знали это. Джина всхлипывала, утирая слезы.

— Пойдем, Джинни, — сказал Стенли, поднимаясь. — Посидим у камина.

Он обнял Джину, и она прильнула к нему всем телом. Он был ее раем, ее теплом, ее зашитой. Она не должна отказываться от него. Возможно, в один прекрасный день…

— Не грусти, Джинни, — произнес Стенли, убирая упавшие ей на лицо волосы. — Несмотря ни на что, нам было хорошо вдвоем. — Он помолчал. — Когда ты уезжаешь?

Джина замялась, потом ответила:

— Завтра утром. Поживу несколько дней у Милли, пока не освободится моя квартира.

Он посмотрел ей в глаза.

— Ты правильно делаешь. Если бы ты не приняла это решение, я сделал бы это вместо тебя. Я горжусь тобой, Джинни.

— Я так люблю тебя! — потупилась Джина. — Не знаю, как я переживу все это. Пожалуйста, помоги мне, — попросила она, пряча лицо у него на груди. Ее душили рыдания. В голове Джины билась мысль о том, что если ей так плохо уже сейчас, то что же будет, когда она уедет в Лондон и останется одна? Словно угадав, о чем она думает, Стен обнял ее крепче.

Они провели на диване всю ночь. У Стенли затекла рука, на которой лежала голова Джины, но он не пошевелился. Он лежал и смотрел на догорающие в камине дрова. Когда от них остался лишь пепел, гостиную освещали только беззвучно мигавшие огоньки на елке.

За окном забрезжил слабый свет. Стенли высвободил руку и потихоньку поднялся с дивана.

— Похоже, пора покидать гнездо, — пробормотал он тихо.

Глаза у него покраснели, в горле стоял комок. Эта долгая бессонная ночь запомнится ему надолго.

Как приятно держать в объятиях Джину… Нет, ее нельзя отпускать. Стенли знал, что одного его слова достаточно для того, чтобы Джина осталась. Но он слишком любил ее, чтобы сделать что-то подобное. Позже Джина возненавидела бы его. Да и сам он относился бы к себе не лучше.

— Просыпайся, ласточка! — тихо позвал Стенли. — Пора лететь…

Джина сонно потянулась и открыла глаза. Она улыбалась. У Стенли защемило сердце. Какую счастливую жизнь они могли бы прожить вместе!

— А как же елка и гирлянды? — вдруг спохватилась Джина.

— Я договорюсь с уборщицей из клиники, чтобы она убрала здесь, — успокоил ее Стенли. — Ты пока собирайся, а я приготовлю завтрак. Сегодня это сделаю я. Нужно же напоследок внести в нашу жизнь какое-то разнообразие! — попытался он пошутить.

— Звучит заманчиво, — поддержала Джина. — А вещи у меня почти собраны. Только не подумай, что я расчетливо собрала их заранее.

— Я ничего такого и не думаю, — заверил Стенли.

Еду он готовил медленно. Ему ненавистен был этот прощальный завтрак. Он вообще терпеть не мог всякого рода прощания.

Джина ела подгоревшие тосты и пережаренную яичницу. И несмотря ни на что, это оказался самый лучший завтрак в ее жизни.

— Давай не будем играть друг с другом или давать какие-то обещания, — попросила она.

— Согласен, — кивнул Стенли.

— Мы будем поддерживать связь. Если ты окажешься в Лондоне… Или я вдруг заеду сюда… В общем, встретимся. Передай Мейбл и Рози, что я напишу им.

— Конечно, — натянуто улыбнулся он.

Перед домом прозвучал автомобильный сигнал. Это прибыло такси. Джина взглянула на Стенли.

— Не нужно провожать меня, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты остался здесь. Так я и буду тебя вспоминать. Ну, мне пора, — шепнула Джина сдавленным от подступающих слез голосом.

— Да, дорогая. Тебе пора к себе, в свое окружение. Там тебе лучше всего.

— Лучше всего мне в твоих объятиях, Стен. Только, к сожалению, этого недостаточно.

— Я люблю тебя, Джинни. Запомни это. А сейчас беги, пока у таксиста не лопнуло терпение.

— Стен…

— Я знаю, знаю…

— Я тебя люблю.

— И я тебя люблю. Иди же, иначе всю эту сцену нам придется повторить, когда за тобой придет второе такси. — Его слова перекрыл новый автомобильный сигнал.

Джина молча повернулась, взяла сумки и шагнула за дверь.

После того как ушло такси, Бартон еще долго стоял у окна. Джина уехала, вернулась в свой мир. Уехала… В душу Стенли прокрался холод.

Пойти, что ли, к Дану и Рози на чашку кофе и рассказать им, что Джина уехала?

Он вынул из кармана носовой платок и высморкался, потом сердито вытер глаза…

12

Прошла неделя, с тех пор как Джина вернулась на работу. Окунувшись в гущу событий и пройдя через напряженный период знакомства с новыми обязанностями, она окончательно уверилась в том, что приняла правильное решение. Сейчас ей осталось лишь совершенствоваться в должности ответственного редактора.

Однако кажущаяся беззаботность стоила Джине бессонных ночей и слез в подушку. Она потеряла аппетит, и каждый темноволосый широкоплечий мужчина на улице напоминал ей Стенли. Джина ко всему привыкала заново. К счастью, этот процесс протекал легче, чем она себе воображала. Тетушка Мегги бывало говаривала в подобных случаях: «Все в жизни имеет свою цену. Вопрос только в том, хочешь ли ты платить».

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Кертис Мерроу собственной персоной.

— Милли сказала, что в это время ты обычно пьешь кофе, — заметил он, ставя перед Джиной чашку с надписью «Лучший босс города». — Я зашел пригласить тебя поужинать со мной, — добавил Мерроу.

Он быстро оглядел Джину, остановившись на сияющих платиной волосах, и в его глазах появился охотничий блеск. Мерроу протянул руку, чтобы погладить светлые пряди, но Джина отвела голову.

— Прошу прощения, мистер Мерроу, но я не могу принять ваше приглашение, — произнесла она, откидываясь на спинку стула и поднося к губам чашку с ароматным кофе.

— Когда мы наедине, можешь называть меня просто Кертисом, — произнес Мерроу с плотоядными интонациями в голосе. — А как насчет завтрашнего дня?

— Завтра я тоже занята, мистер Мерроу. Для меня вы всегда будете мистером Мерроу. — Джина поставила чашку на стол и встала, чтобы быть вровень с боссом. — Позвольте кое-что сказать вам. Я осознаю тот факт, что в вашей власти вышвырнуть меня с телевидения. Перед тем как вернуться на работу, я твердо уяснила для себя следующее — между мною и вами никогда не будет близости. Я отдаю себе отчет в том, что мне, возможно, придется все начинать заново в какой-нибудь другой телевизионной компании, но на компромисс с вами не пойду.

После этого заговорил Мерроу, и Джине показалось, что он не слышал ни слова из того, что она сказала.

— А если мы поужинаем в субботу или воскресенье? Можно отправиться в какой-нибудь загородный ресторан.

Джина покачала головой.

— Когда же ты не занята? — настойчиво поинтересовался Мерроу.

Его тон заставил Джину стиснуть кулаки.

— Вы не слушаете меня, мистер Мерроу. А я говорю о том, что пришло время понять друг друга. Если то, что вы предлагаете, имеет отношение к моему дальнейшему пребыванию в должности ответственного редактора, то вы обратились не по адресу. Если будете настаивать, я готова пойти на отчаянный шаг и подать на вас в суд за сексуальное домогательство. Выбор за вами, мистер Мерроу, но лично я посоветовала бы вам не доводить дело до огласки.

На этот раз Джина была уверена, что ее слушали. Она ждала реакции Мерроу.

У того на лице появилась улыбка, больше напоминавшая волчий оскал. Мерроу понял, что проиграл. Но попытка не пытка, в конце концов. Остается еще масса менее принципиальных женщин и девушек, которые, несомненно, оценят такого человека, как он. Мерроу, конечно, понимал, что не обладает блистательной внешностью, но знал и кое-что другое. Женщины скорее обратят внимание на человека хоть и невзрачного, но имеющего власть, положение в обществе и терпение, чем на самого Аполлона, если он не имеет этих качеств. Поэтому Мерроу улыбнулся еще шире и протянул Джине руку.

— Предлагаю заключить перемирие, — сказал он, — но оставляю за собой право надеяться.

— Не тратьте время на бесплодные надежды, — твердо произнесла Джина, пожимая протянутую руку. — И примите к сведению, что если вы — Кертис Мерроу, то я — Джина Флайерс. Надеюсь, вы поняли, что я имею в виду.

— В вас чувствуется стиль, мисс Флайерс. Хвалю.

— Мне многие об этом говорят, — ответила Джина. — А сейчас извините, мне нужно работать. Спасибо, что заглянули.

Мерроу снова усмехнулся.

— В следующий раз я запишусь на прием.

— Буду очень признательна, — усмехнулась она в ответ.

Перед тем как покинуть кабинет, Мерроу на секунду оглянулся и подмигнул Джине. Она еле удержалась, чтобы не запустить чем-нибудь ему вслед. Было ясно, что Мерроу разыграл здесь сцену, но не принял всерьез ни единого ее слова. Очевидно, он подумал, что с Джиной придется повозиться чуть дольше, чем с остальными женщинами, только и всего. Но несмотря на весь свой гнев, Джина испытывала удовлетворение. Она заставила Мерроу плясать под свою дудку. И хотя до победы еще далеко, счет в ее пользу. Вероятно, Кертис Мерроу всегда будет напоминать о себе, как заноза в пальце, но она справится с этим.

Оставшись одна, Джина вспомнила о письме тетушки Мегги, прибывшем в Оксфорд и пересланном Стенли в адрес телевизионного центра. Она вертела в руках конверт и гадала, чем сейчас, в эту самую минуту, занимается Стенли. Джина взглянула на часы. В это время он должен быть в клинике. Интересно, за ужином он будет один или с кем-то? Хорошо ли он питается?

Плечи Джины поникли. Она понимала, что должна перестать беспокоиться о Стенли, но любовь мешала процессу отвыкания. А сейчас к любви примешивалось еще и чувство благодарности, потому что Стен сумел ее понять и поставил ее интересы выше собственных. И он хотел жениться на ней.

Возможно, брак изменил бы все, ведь он подразумевает определенные обязательства. Если бы она решилась на подобный шаг, пришлось бы отнестись к Стенли более серьезно и тщательнее взвесить все за и против. Но Джине не хотелось обременять себя брачными узами. Она отправилась в Оксфорд как на прогулку, позабыв о том, что нельзя играть жизнью другого человека. И вот сейчас все обернулось горечью разлуки. Все было бы гораздо проще, если бы мы остались в Лондоне, подумала Джина.

Конечно, в Оксфорд она поехала в первую очередь из-за Стенли, но присутствовало еще что-то. Возможно, она устала от работы или ей потребовалось переменить обстановку? А может, подстегнула мысль о том, что в любой момент можно вернуться и телевидение с распростертыми объятиями примет свое заблудшее дитя?

Джина любила Стенли и все же позволила себе использовать его. Даже устраивая в арендованной квартире уютное семейное гнездышко, она делала это не совсем ради самого Стенли, а ожидая взамен проявлений благодарности и признательности с его стороны. Эти проявления, несомненно, имели место, но не в таких размерах, как хотелось бы Джине. Не успев приехать в Оксфорд, она уже стала переживать, что Стенли мало любит ее и слишком восхищается другими женщинами. Стараясь создать для него настоящий дом, Джина ждала, что и он постарается сделать все, чтобы она чувствовала себя как дома. Глупости! Откуда она взяла, что все хорошее в жизни приходит только через мужчину? Стенли подсознательно ожидал, что, как и положено женщине, Джина принесет себя в жертву. Поначалу она так и поступила. Стенли ничего не просил, но она все равно отдавала. И он принимал. А временами, наверное, спрашивал себя, куда подевалась его Джина, та, с которой он познакомился в Лондоне и в которую влюбился. — Ах, Стен, — вздохнула Джина, — я подвела нас обоих, правда?

Она заморгала, прогоняя слезы, и прикусила губу. Ее дом находился здесь. Лондон был родным для Джины. Для полноты счастья ей не хватало только Стенли.

Еще раз сокрушенно вздохнув, Джина вскрыла конверт со штемпелем авиапочты. Она распрямила исписанные листы и откинулась на спинку стула, предвкушая наслаждение, которое получит от письма Мегги.

«Джинни, дорогая моя девочка! Я знаю, ты уже искусала все ногти, гадая, как у меня идут дела. Если выразиться одним словом — превосходно. ПРЕВОСХОДНО! Мы с мистером Хваном (он настаивает, чтобы я называла его именно так) прекрасно подходим друг другу. Он уже успел заметить у меня портмоне, которое ты подарила на Рождество, и захотел узнать, почему у меня так много имен. Я наговорила с три короба всякой чуши, и он теперь думает, что все англичанки сумасшедшие. Богатые и сумасшедшие!

Наша свадьба назначена на третий день после китайского Нового года, который отмечается позже нашего. Мистер Хван замечательный человек. Как ты знаешь, он потребовал от меня приданого. Но кроме этого, он также пожелал владеть всеми моими акциями, заявив, что лучше разбирается в делах. Мы заключили письменное соглашение, по которому мистер Хван добровольно берет на себя обязательство посвятить мне всю свою жизнь, а также обеспечивать нас с тобой обувью до конца наших дней. За включение в соглашение последнего пункта мне пришлось повоевать. Нам обоим известно, что временами я бываю сумасбродной, но еще никому не удавалось всучить мне кота в мешке.

Насчет своих акций я тоже немного поторговалась, потребовав, чтобы мистер Хван продемонстрировал мне, как он будет боготворить меня в течение всего того времени, которое отпущено мне Создателем. Дорогая моя, о том, что случилось после, я могу сказать только одно — это было самым сильным впечатлением моей жизни. Мои опасения насчет физических возможностей низкорослых мужчин оказались напрасными. Убедившись в этом воочию, я сильно воодушевилась, и у нас с мистером Хваном произошла своеобразная перемена ролей, если так можно выразиться. После этого он два дня отлеживался, постепенно приходя в себя. Я же испытала ни с чем не сравнимое блаженство и чувствовала себя такой… такой… распутной!

Оказывается, мистеру Хвану сорок два года. Я была несколько обескуражена этим фактом, но мистер Хван попросил меня не обращать на это никакого внимания, потому что возраст, по его словам, это всего лишь цифра. Он постоянно говорит, что я — произведение искусства, подразумевая, как мне хотелось бы верить, что я — сокровище.

Брачный контракт содержит еще множество мелких обязательств, но я не имею ни малейшего намерения их соблюдать.

Мой вклад в наш брак составляет около ста двадцати тысяч фунтов, а в пересчете на доллары еще больше. Эта сумма произвела на мистера Хвана огромное впечатление. Если бы его глаза не были настолько узки от природы, они непременно полезли бы на лоб от удивления. Очевидно, он уже считает себя миллионером. Разве ты не будешь после этого гордиться мною? Прежде я еще никогда не отдавала мужчине всего, чем владею. Конечно, кроме своего тела.

Мистер Хван в восторге от моих париков. Сейчас он изобретает способ заставить их держаться у меня на голове и не соскальзывать. Он часто ласкает мои парики, зарываясь в них пальцами и поглаживая кудри. Как ты думаешь, это у него просто причуда или серьезный заскок? В день моего приезда мы с мистером Хваном основательно надрались, причем я пила его рисовую водку, а он — мое виски. Это был памятный вечер.

Я решила поселиться в доме мистера Хвана. Чуть позже я приглашу фотографа, а потом вышлю тебе снимки. По правде говоря, беспорядок у мистера Хвана страшный, но я как-нибудь займусь этим на досуге.

Гонконг великолепен. За покупками я хожу в сопровождении мистера Хвана. Он торгуется и спорит с продавцами вместо меня, так что никто из нас не теряет лица.

В конверте ты найдешь подробную инструкцию о том, как нужно снимать мерку с ноги. Обязательно измерь обе ноги и вышли мне данные как можно быстрее, потому что без этого мистер Хван не может приступить к изготовлению обуви, а я не хочу позволять ему лениться. Игра, которую мы затеяли с мистером Хваном, носит название «Преданность», и если я плачу за то, чтобы меня боготворили, то вправе ожидать отдачи от вложенных средств.

Я бы написала тебе больше, но мне нужно приготовить чашку чая с ромом для мистера Хвана, который сейчас переживает последствия очередного рецидива нашего супружеского общения. У этих жителей Востока совершенно нет запаса жизненных сил. Ты представить себе не можешь, с какими трудностями я столкнулась, когда начала объяснять мистеру Хвану, что я вкладываю в слово «выносливость». Сейчас он, кажется, понял, потому и страдает. Вчера мне пришлось намекнуть мистеру Хвану, что невыполнение супружеских обязанностей грозит обернуться для него финансовой потерей. Бедняжка! Каждый раз, когда я произношу слово «эрекция», он зеленеет. Джинни, детка, я надеюсь, что у тебя всё в порядке и ты справляешься со своими проблемами. Я намеренно не стала направлять это письмо твоей матери, опасаясь, что она не удержится и прочтет его. Я так и слышу, как она щелкает языком и говорит: «Эта идиотка снова влипла в историю! Ведь ясно, что китаец женился на ней из-за денег!»

Мы с тобой знаем, что это так и есть, но твоей матери сообщать об этом необязательно. Я счастлива, потому что впервые за долгое время могу позволить себе делать что хочу. Забавно, что для этого мне пришлось перелететь через половину земного шара. Впрочем, полностью удовлетворенной я себя не чувствую, потому что мистер Хван временами все же не справляется с моими требованиями. Если сможешь, вышли мне какую-нибудь инструкцию по технике секса. Но кроме этого, мне, очевидно, придется приобрести для мистера Хвана средства, усиливающие мужскую потенцию.

И последнее. Предчувствуя утрату ста двадцати тысяч фунтов, я решила передать право на распоряжение остающимся в Англии имуществом тебе. Все бумаги я оформила, они находятся у моего адвоката. Моя лондонская квартира свободна, ты можешь перебраться туда в любое время, потому что мне она вряд ли уже понадобится. Я думаю, тебе не имеет смысла выбрасывать деньги на ветер, арендуя жилье, в то время как пятикомнатная квартира пустует. Переезжай и владей. Возможно, это как-то поможет решить твои проблемы со Стенли.

Береги себя, детка, и порадуйся за меня, пожалуйста. Передай привет Стенли.

Любящая тебя Мегги

Р. S. Мой любимый попугай Боб совершенно преобразился в здешнем климате. Он повеселел, и у него даже перья заблестели. Ради одного этого стоило покинуть сырую Англию».

Складывая письмо, Джина глотала слезы.

— Спасибо, Мегги, — шептала она. — Будь счастлива!

Есть разные варианты счастья, сказала себе Джина. Мегги нашла свое, а я — свое. Мне нужна моя работа и Стенли. Ах, если бы он согласился вернуться в Лондон!

Порывисто схватив телефонную трубку, она принялась набирать номер оксфордской ветеринарной клиники. Секретарша в приемной сообщила, что мистер Бартон уже ушел домой.

— Но почему так рано? — обеспокоенно спросила Джина. — С ним ничего не случилось? Он не заболел?

— Нет, просто сегодня нет приема. У нас проводится санитарная обработка помещения, — ответила секретарша.

Джина набрала свой бывший домашний номер. Стенли взял трубку после четвертого гудка. Джина услышала родной голос, и у нее перехватило дыхание.

— Привет! — произнесла она.

— Здравствуй! Я как раз думал о тебе.

— Интересно, в какой связи?

— Да вот только что разогрел себе рагу, которое ты приготовила и заморозила. Очень вкусно. Ты оставила столько еды, что мне хватит на месяц.

— Рада, что ты хорошо питаешься, — удовлетворенно заметши Джина.

— Как у тебя дела? — спросил Стенли.

— Лучше не бывает. Очень много работы, но мне это нравится. Спасибо, что переслал мне письмо Мегги. Она передает тебе привет. Стенли, я хочу, чтобы ты прочел это письмо. Возможно, оно окажется очень важным для нас обоих.

— Звучит интригующе. А что ты делаешь в ближайший уик-энд? Я мог бы приехать в Лондон. Кстати, Рози упаковала твои оставшиеся вещи, так что я мог бы захватить их с собой.

— Отлично! — радостно произнесла Джина. — Скажи, что ты собираешься делать с… нашей квартирой? — осторожно спросила она.

— Для меня одного она слишком велика. И обходится недешево. Рози сказала, что у нее есть на примете более подходящее жилье. — Стенли помолчал. — Но я не могу оставаться здесь еще и по другой причине, — добавил он. — С этим местом у меня связано слишком много воспоминаний.

— Да, — сдавленно произнесла Джинна. Ей захотелось тут же рассказать Стенли своей новости, но она решила подождать до уик-энда. — Ладно, поговорим при встрече. Ты приедешь на своем автомобиле? Тогда знаешь что? — На секунду она задумалась. — Ты ведь помнишь лондонский адрес тетушки Мегги? Приезжай в субботу туда. Я буду ждать тебя. Я очень соскучилась, — шепнула Джина.

— Я тоже, — признался Стенли. — Значит, до субботы?

— Да.

После разговора со Стенли Джина достала из сумочки записную книжку и принялась искать номер телефона адвоката тетушки Мегги.

Эпилог

— Итак, — произнес Стенли, поднимая бокал с шампанским, после того как Джина подала на стол только что извлеченный из духовки фаршированный окорок, нарезала его и положила по кусочку на тарелки, — давай выпьем за первый месяц нашей супружеской жизни.

Джина ответила ему сияющим взглядом и тоже подняла бокал.

— Тем более что первый месяц оказался поистине медовым, — заметила она. Сегодня Стен вернулся с работы с роскошным букетом роз и нежно расцеловал жену, поздравив ее с первым маленьким семейным праздником. Вместе с ним в квартиру вошли принесенные с улицы весенние ароматы.

— Честно говоря, до сих пор не могу поверить, что все так получилось, — усмехнулся Стенли, берясь за нож и вилку. — Я уже начинал думать, что мы расстались навсегда, и мне даже в голову не приходило, что я возобновлю, да так успешно, практику в Лондоне. — Он проглотил кусочек мяса, и его лицо расплылось в блаженной улыбке. — Твой рассказ об этой квартире, — Стенли обвел взглядом гостиную, — прозвучал для меня как гром среди ясного неба.

— Я тогда была в похожем состоянии, — кивнула Джина. — Ни о чем подобном я и мечтать не могла. Я сразу оценила открывающиеся перед нами возможности, только боялась, что ты не согласишься бросить клинику.

По его лицу промелькнула тень.

— Видишь ли, все то время, что я провел без тебя, прошло для меня словно в кошмарном сне. Я как будто потерял жизненные ориентиры. Все дни напролет я думал только о том, в чем заключалась моя ошибка. — Он поморщился. — Я даже допустил несколько промахов на работе, чего прежде никогда не случалось. И наконец понял, что если мы не будем вместе, то меня не спасет даже любимое дело. — Стенли помолчал, словно заново переживая свое одиночество. — Когда ты спросила, остается ли еще в силе мое предложение относительно брака, я не поверил собственным ушам.

— Да, я помню, как ты на меня посмотрел! — рассмеялась Джина. — Мне даже показалось, что ты собираешься отказаться. Представляю себе, какой трудный разговор произошел у тебя потом с Харри и Даном.

— Да, это было нелегко, — согласился Стенли. — Ведь они рассчитывали на меня. К тому же им пришлось срочно собирать деньги, чтобы выплатить мою долю, — вздохнул он. Отпив глоток шампанского, Стенли продолжил — Кстати, Дан сегодня звонил мне в лечебницу. Они уже нашли нового партнера, и Харри просил передать, чтобы я не волновался. Дан сказал, что Харри вдруг без всякой причины уволил Лину. Помнишь Лину, секретаршу? — спросил он. — Харри старший партнер и имеет право увольнять и принимать людей. Мне показалось, что Дана что-то беспокоит в этой истории. Между прочим, Дан говорит, что Рози снова беременна. Представляю, как рады они оба!

Джина печально улыбнулась. Она-то знала, в чем тут дело.

— А как поживает Мейбл? — спросила она.

— Дан сказал, что все живы-здоровы. И передают тебе привет. Особенно Рози. Она успела полюбить тебя.

Джина допила шампанское и поставила бокал на стол.

— Стен, — произнесла она очень серьезно, — я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что. Дай слово, что мы больше никогда не будем разлучаться. — Джина смотрела прямо в глаза Стенли, и он понял, что его ответ имеет для нее какое-то особенное значение.

— После того, что нам довелось пережить, я боюсь разлук как огня. — Стенли поднялся и направился вокруг стола к сидящей напротив Джине. — Обещаю, — хрипло произнес он, подхватывая ее на руки, — что никогда больше не разлучусь с тобой по своей воле. И никогда не отпущу тебя.

Джина крепко прижалась к нему, обнимая за шею.

— Я тоже обещаю тебе это, — прошептала она.

Стенли счастливо улыбнулся.

— Так что там Мегги писала насчет исполнения супружеских обязанностей? — лукаво спросил он и понес жену в спальню…

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

Эпилог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?