«Шепот страсти»

Эберхардт Анна Шепот страсти

Глава 1

Мотоциклист в черном шлеме пересек границу округа. Он несся со скоростью восемьдесят миль в час. Человек, восседающий на мощной машине, был худым, даже изможденным, но руки, сжимавшие руль мотоцикла, говорили о силе и решительности мужчины. Темное забрало шлема скрывало холодную улыбку.

За пять лет воспоминаний, размышлений и построения планов у него скопилось изрядно ненависти.

Теперь, выйдя из тюрьмы, отсидев срок за преступление, которого он не совершал, Слэйдер Римс возвращался в город.

Он намеревался совершить кучу дел, большинство из них весьма неприятного свойства. Прежде всего он собирался разобраться с письмом, надежно упрятанным в кармане его куртки. А затем встретиться с Бью Синклером. Найти Бью будет нетрудно — он все еще живет на ферме Синклеров, — и тогда Слэйдер рассчитается с этим ублюдком.

Но Лисса... Где может быть Лисса? Ей уже почти двадцать три, она могла и уйти от Синклеров. Когда он покончит с Бью, он разыщет Мелиссу, где бы она ни была. Он должен убедить и ее, что мрачные обвинения Бью и Джека были ложью... Должен убедить, что он не предал ее и ту ночь пять лет назад!

Слэйдер въехал в город. Центральная улица города носила самодовольное название Мэйн-стрит.[1] По одной стороне ее выстроились, словно платья на вешалках, самые процветающие магазины и офисы. Слэйдер заметил, что за последние пять лет к ним прибавился лишь прокат видеокассет, пиццерия, а над аптекой[2] появилась вывеска с новой фамилией — Прескотт. На другой стороне улицы были расположены железнодорожный вокзал и склады кормов Маккаллистера. Слэйдер остановился перед светофором у вокзала. На платформе в ожидании стояла группа людей, возглавляемая преподобным Хантером — похожим на Линкольна проповедником из баптистской церкви. На станцию вполз поезд и со скрежетом остановился. Дети направлялись в церковный лагерь, как вспомнил Слэйдер. Да, мало что изменилось.

Пока Слэйдер ждал зеленого света, сошедшие с поезда пассажиры с любопытством разглядывали его. Мощный автобус «Транс Ам», или доверху нагруженный грузовик не привлек бы их внимания, но сверкающий черный мотоцикл «Харлей», управляемый незнакомцем, — это было новостью. А подобные новости здесь расползались как плющ. По всей улице, и тут и там, отодвигались занавески на окнах, в дверных проемах появлялись люди и смотрели в его сторону. Слэйдер еле дождался зеленого света и смог наконец двинуться дальше. Направляясь в сторону баптистской церкви и проезжая мимо склада кормов Маккаллистера, он увидел Джека Диллона и его отчима, сидящих на погрузочной платформе склада. Джек Диллон не слишком изменился. Его темные глаза по-прежнему нервно бегали, и Слэйдер готов был побиться об заклад, что его ногти были по-прежнему обгрызены. Интересно, остался ли таким, как был, и Бью?

Слэйдер Римс свернул на боковую улицу и замедлил ход, чтобы остановиться напротив церкви. Он не был фанатично религиозен, но ему всегда становилось немного спокойнее, когда он оказывался в церкви. Как ребенок, выросший с сознанием, что его никто не любит, потому что он плохой, он получал удовольствие от мысли, что Бог любит его таким, какой он есть.

Воспоминания снова нахлынули на него, когда Слэйдер шел по проходу к деревянной скамье, на которой они с Лиссой сидели в каждое воскресное утро, и которая была отполирована ими за годы. Он чувствовал себя неудобно в костюме и никогда не мог сидеть спокойно. Они выросли вместе с Лиссой. Все эти долгие годы она сидела рядом с ним во время кажущихся бесконечными служб.

Она менялась от года к году, пока наконец не превратилась в молодую женщину, которая, как и все женщины, носила чулки, помаду на губах, высокие каблуки. Теперь она была взрослой женщиной, и ему было трудно представить себе, что когда-то чувства к Лиссе сводились лишь к одному — защитить ее.

Сев на скамью, он начал молча молиться. Слэйдер не просил возмездия у Бога. Он знал, что это было бы лицемерием.

Он собирался уничтожить Бью. Для начала Слэйдер намеревался выяснить, отправили его в тюрьму по косвенным уликам из-за чистого невезения или по злому умыслу?

Неужели кто-то открыл его секрет? Узнал, как, будучи мальчишкой, Слэйдер проскальзывал в дома разных людей, чтобы оглядеться, чтобы посмотреть, как живут настоящие люди в настоящих семьях. Он хотел понять их жизнь, словно это открыло бы ему секрет их счастья. Он никогда ничего не крал и никогда не задумывался, что может оставить отпечатки пальцев... Те самые отпечатки пальцев, благодаря которым его осудили за кражу, хотя он ее не совершал. Видимо, когда он в последний раз забрался в чей-то дом из любопытства, кто-то видел это. А после того как Слэйдер ушел, забрался туда. И кража драгоценностей была повешена на Слэйдера Римса.

Он не мог защищаться, потому что стеснялся назвать истинную причину своего пребывания в чужом доме. Гордость была тогда его единственным достоянием. Он был не в состоянии говорить об этом.

Жизнь оказалась несправедливой. Даже Лисса должна признать это. Интересно, живет ли она по-прежнему в мире грез, или события той ночи изменили ее. Он встал со скамьи.

Яркое солнце заливало улицу. Слэйдеру пришлось прищуриться, когда он вышел из прохладной тени баптистской церкви. Он только надел шлем и уселся на мотоцикл, когда белый «мустанг» с откидывающимся верхом подъехал к входу в церковь.

— Лисса... — едва слышно прошептал Слэйдер.

Ему не приходило в голову, что пять лет спустя она по-прежнему может жить в этом маленьком городке. Он смотрел, как она припарковалась, взяла сумочку и вышла из машины.

Его сердце учащенно билось, руки дрожали, когда он смотрел, как Лисса шла ко входу в церковь. Безрассудная надежда, так долго таившаяся в уголке его сознания, заслонила все разумные мысли.

Она ждала его.

Слэйдер улыбнулся. Она находилась достаточно близко, чтобы он мог заметить, что она больше не живет в мире грез. Похоже, дела у нее обстоят хорошо. Автомобиль был новый. И на ней была не та мешковатая одежда, что она покупала раньше в местном магазине.

Что он должен сейчас сделать? Подойти к ней, когда она выйдет из церкви? Нет. Он к этому не готов. Ему нужно время, чтобы прийти в себя. Это была неожиданная встреча. Он нажал на стартер мотоцикла, но не включил сцепление.

Слэйдер пытался представить себе, какой могла бы быть ее реакция, если бы она увидела его. Потом решил не думать об этом. Он бы не вынес, если бы она отшатнулась от него. А это было самое естественное, чего можно было бы ждать. Скорее всего, она его ненавидит.

Дверь церкви открылась. Пребывание Лиссы в ней не затянулось. Он жадно разглядывал ее. Ему понравилось газовое летнее платье, в которое она была одета. Ей шел абрикосовый цвет. Ее темные вьющиеся волосы, переливающиеся на солнце, были теперь длиннее, чем он помнил. Когда она уже подходила к автомобилю, неожиданный порыв ветра подхватил подол ее платья и поднял его, как нахальный озорник, обнажив стройные загорелые бедра.

Слэйдер зажмурился.

Он хотел ее с того самого момента, как только увидел. И вибрация мощного мотоцикла между его бедрами только усугубила дело.

У него в ушах все еще звучали голоса заключенных. Их рассуждения о том, как они будут обжираться женщинами, когда доберутся до них.

У него не было другой женщины с той самой ночи пять лет назад. Он все еще влюблен и всегда будет влюблен в Лиссу. Однажды он ощутил, что значит — быть в ней, это опровергло его убеждение, что Лисса заслужила лучшего мужчину, чем он. Даже мысль о том, что она может быть в других руках, причиняла ему страдание.

Юбка ее по-прежнему развевалась, когда Лисса садилась в автомобиль, не подозревая, что за ней могут наблюдать.

Слэйдер последовал за ней. Лисса покинула пределы города. Ее длинные волосы неслись сзади нее темным вихрем. Слэйдер представлял себе, как он погружает руки в эти волосы, чувствует их аромат, и это возбуждает ее.

Сможет ли он заставить Лиссу понять, что произошло на самом деле? Сможет ли она, наконец, поверить его словам, а не очевидному вранью Бью и Джека?

Он ехал за ней по магистрали, мимо кинотеатра под открытым небом для автомобилистов, мимо площадки для игры в бейсбол, мимо склада, с которого продавали оборудование для ферм.

Куда же она направлялась?

Он получил ответ, когда увидел полосатый, желто-белый тент, края которого хлопали на ветру. Каждый год на школьной автомобильной стоянке проводился праздник книги, а Лисса поглощала книги, как городские пьяницы виски.

Слэйдер и Лисса были жертвами системы воспитания детей без родителей. Их самым счастливым днем был тот, когда они были помещены в один дом. Когда они были еще совсем юными, ему повсюду попадались ее наполовину прочитанные книги. Лисса использовала любую возможность незаметно увильнуть от работы на ферме, чтобы притулиться где-нибудь с книгой. Он брал на себя ее работу всегда, когда это позволяли ему его собственные обязанности. Он не понимал пристрастия Лиссы к чтению, сам никогда не притрагивался к книге, разве что к школьным учебникам. Но он любил ферму в той же степени, в какой Лисса ненавидела ее. И он не избегал дополнительной работы.

Он проехал мимо школы, дав Лиссе время припарковаться и направиться к столам, доверху заваленным подержанными книгами всех размеров и сортов. Проехав милю, он развернулся на посыпанной гравием площадке и направился обратно. Слэйдер припарковал свой черный мотоцикл возле белого автомобиля Лиссы, потом потянулся, чтобы размять затекшее за несколько часов пребывания в седле тело. Медленная приятная волна прокатилась по его телу от плеч до бедер. Слэйдер снял шлем, прищурился на солнце, машинально запустил руку в густые белокурые волосы, он сообразил, что никто не узнает его сейчас, даже если предположить, что они хорошо запомнили пять лет назад его имя. К тому же он недавно отпустил усы и бороду. Восемнадцатилетний юнец, отправленный в тюрьму, никогда не вернется, он исчез навсегда. Тем не менее, он достал зеркальные солнечные очки и надел их, чтобы скрыть глаза. Они все еще были узнаваемы. У них был необычный светло-зеленый цвет олимвина — по зодиаку камня Лиссы. Именно из-за цвета его глаз она говорила, что Бог создал его специально для нее. И она обладала какой-то мистической силой над ним. Это сделало его мнимое предательство еще более ужасным для них обоих.

Постепенно он пробирался через площадку к столам с книгами, выложенными по тематике. В них рылись любители. Слэйдер встал в сторонке от них, среди ветреных молодых девушек, старых дев и пожилых мужчин. Если бы Лисса не была так захвачена покупкой своих сокровищ, не перебирала так страстно и любовно эти книги, она бы заметила молодого человека, который заставлял девушек поглядывать на него и хихикать, а старых дев — прихорашиваться и чистить перышки.

Девушка с коротко подстриженными волосами, принимавшая за кассой деньги, определенно приметила его: каждый раз, когда Слэйдер смотрел в ее сторону, он ловил ее взгляд. Он решил, что, видимо, сохранил определенную привлекательность, и теперь девушки-школьницы пытались опробовать на нем свои чары.

Когда Слэйдер перелистывал томик с картинками из жизни старого Запада, ему в голову пришла идея. Группа молодых девушек смущенно захихикала, когда он протискался сквозь них к столу, который облепили женщины, явно напоминающие старых дев и ощетинившиеся от негодования, когда он вторгся на их территорию. Слэйдер быстро подхватил одну из книг и пробрался к кокетливой девушке за кассой. Она взглянула на книгу, которую он положил перед ней для оплаты, потом на него, и ее светлые глаза широко раскрылись от изумления.

— Ну как? Нравится? — спросил Слэйдер, смущенный выражением ее лица.

— Нравится? — переспросила она, вся вспыхнув.

— Книга...

— Книга, — повторила взволнованная девушка. — Странный выбор.

— Вы так думаете? — Слэйдер поддразнивающе улыбнулся. Ему повезло, у него были такие ровные и белые зубы, что ему не пришлось носить эти скобки, которые придали Бью улыбку как в рекламе зубной пасты. — Что ж, она и предназначена очень странной леди, — добавил он, пожав плечами.

При упоминании о леди кокетство девушки сменилось раздражением.

— Это обойдется в пять девяносто пять, — сказала она подчеркнуто деловым тоном.

Он вынул из бумажника десятидолларовую купюру и взял ручку, лежащую, возле кассы, потом нацарапал что-то на титульном листе.

Улыбнувшись девушке, которая пыталась краем глаза прочитать надпись, он взял сдачу и сделал попытку вернуть ее расположение:

— Такой хорошенькой девушке, как вы, мой выбор не должен казаться странным. Должно быть, вы ходите на свидания не с теми ребятами.

Она взглянула на него неуверенно. «Не те ребята» были как раз такими, которые и интересовали девушек-школьниц. Такими, как он. А затем, сообразив, что он назвал ее хорошенькой, она улыбнулась.

Слэйдер пошел обратно к мотоциклу и остановился возле автомобиля Лиссы, чтобы положить на заднее сиденье экземпляр «Унесенных ветром», который он только что купил. Он знал, что ему придется долго ждать. Он стоял, прислонившись спиной к стволу огромного тенистого дерева, ветви которого склонялись над машиной. Из прошлого опыта он знал, что Лисса не успокоится, пока не просмотрит каждую книгу на каждом столе. У нее был странный вкус: ее артистический глаз мог высмотреть иллюстрированные волшебные сказки, а ее любопытство — английские «ужасные» рассказы.

Со своего поста он мог видеть ее улыбку, когда Лисса подняла толстую книгу. Эта улыбка... Он хотел бы броситься к столу и поймать ее своими губами. Полегче, сказал он себе и опустился на траву рядом с мотоциклом, по-прежнему прислоняясь спиной к дереву. Он должен действовать медленно. Ему приходилось тратить огромные усилия, чтобы взять себя в руки и не ринуться к ней, не схватить в объятия. Ему отчаянно хотелось сохранить ее... О Господи, только бы сохранить ее.

Он закрыл глаза и стиснул руки над бедрами, как делал это в тюрьме долгими ночами, когда представлял, что удерживает ее, а потом, когда проходила галлюцинация, обнаруживал, что обнимает воздух.

Часа через два случайный прохожий мог бы подумать, что он спит. Но он не спал. Слэйдер в тюрьме очень хорошо научился наблюдать и ждать, и эта привычка не раз спасала его шкуру.

Солнце стало опускаться на послеполуденном небе, когда наконец Лисса подошла к кассе, чтобы оплатить ворох отобранных ею книг. Стопка едва помещалась в руках, достигая ее подбородка. Слэйдер наблюдал за ней, забавляясь. Он мог поспорить, что она не донесет книги до машины, не уронив. Слэйдер приподнялся. Когда она подошла ближе, порыв ветра кинул ей в глаза прядь длинных волос, и она зацепилась носком сандалии за выступающее наружу корневище дерева. Она попыталась устоять, но при этом книги из ее рук разлетелись во все стороны. Но Лисса не упала. Когда она летела вперед, ее подхватила пара сильных рук.

Слэйдер усадил ее на мотоцикл. Она сидела, как послушный ребенок, и наблюдала, как он подбирает разлетевшиеся книги и укладывает их аккуратно на заднее сиденье ее машины.

В ее карих глазах мелькнуло изумление, когда он провел большим пальцем по ее мягкой щеке. Жест был интимным, лишающим решимости.

Она соскользнула с седла мотоцикла, но рука в перчатке легла ей на шею и остановила.

Под густыми ветвями мощного дуба царила тень. Он чувствовал запах растущего под деревом мха. Они были здесь словно в укрытии, отделенные от окружающего их залитого солнцем ландшафта.

Слэйдер медленно привлек ее в свои объятия.

Он прижал ее к груди, как свою собственность, не в состоянии поверить, что наяву держит ее... наконец держит ее в своих руках. Это не было сном. Волна дрожи пробежала по его телу, а потом он прижался губами к ее уху и выдохнул:

— Лисса...

Она окаменела в его объятиях. Только один человек всегда...

— Слэйдер! — В ее голосе прозвучало отчаяние, когда она вырвалась из его объятий.

Казалось, время остановилось. Было слышно, как жужжит пчела. Луч солнца пробился вниз, когда легкий ветерок всколыхнул ветку над их головами.

— Ты вернулся, — прошептала она.

Он снял очки, разогнав все сомнения.

Она потянулась к нему, а затем внезапно отпрянула, словно от заразного больного.

— Пожалуйста, Лисса... — Его голос звучал умоляюще. — Будь я проклят, Лисса, нам надо поговорить о...

— Держись от меня подальше, Слэйдер, — предупредила она его. Глаза ее остекленели. — Черт побери, держись от меня подальше.

Она была на грани истерики.

Если бы Лисса посмотрела в зеркало заднего обзора, когда выезжала со стоянки, она могла бы увидеть его, обнимающего руками ствол дуба, с опущенной головой, уставившегося в землю. Но она не глядела назад. Она не видела, как он поднял голову, когда ее машина свернула на магистраль, не видела отчаяния на его лице.

Глава II

Мелисса — Лисса Слэйдера — сидела за чертежным столом, работая над серией стилизованных поздравительных открыток — образцами для собственного портфолио. Иллюстрации изображали маленькую девочку в белом платье, с темными глазами и темными волосами, перевязанными сзади красивыми резиночками. Мелисса рисовала воспоминания.

Она мысленно вернулась назад, в ту пору, когда ей было семь лет, и еще был жив ее отец. Рисунки воскрешали в памяти то время, когда они каждую субботу утром оставались вдвоем. Ее мама отправлялась в салон красоты, а отец выводил ее гулять, угощал жареными пончиками и шоколадным молоком, баловал всякими маленькими безделушками, часто красивыми, пастельных тонов ленточками для волос, которые ей очень нравились.

Когда ей было восемь лет, вместе с ее отцом умер и смех матери. Последнее воспоминание. Мелиссы о нем — его возвращение в горящий дом, чтобы спасти несколько особенно дорогих ему картинок, которые она нарисовала для него. Сам коммерческий художник, он вдохновлялся ее любовью к рисованию. Он был романтиком и мечтателем, надеявшимся в один прекрасный день обзавестись собственной студией. После его смерти они с матерью остались без страховки и сбережений, на которые могли бы жить.

Неумелая и беспомощная мать Мелиссы вскоре снова вышла замуж.

Отчим во всех отношениях был полной противоположностью отца. Он был человеком суровым и скрытным, строго считал каждый пенни. А еще он всегда критиковал мечтательность Мелиссы и пытался выбить ее из девочки, предварительно закрыв за ней дверь детской спальни. Это не помогло. Не помогло даже тогда, когда она выросла, и он изменил тактику, начав отбирать ее одежду. Он не смог убить ее внутреннюю романтичность. Мечтательность Мелиссы была единственной нитью, связывающей ее с отцом, которого она обожала.

Ее мать слишком боялась мужа, чтобы открыть рот, она в конце боялась даже жить. Однажды в полдень в школе Лиссы появился чиновник из системы соцобеспечения, чтобы сообщить ей о смерти матери. Потом были похороны, и она без всяких объяснений в двенадцать лет оказалась подопечной штата и, в конце концов, очутилась на ферме Синклера.

Жестокость Синклеров не была физической: это была жестокость равнодушия. Для них она была чем-то вроде мебели или фермерского инвентаря. Ее можно было с пользой применять, не более того.

Слэйдер был ее единственным спасителем в океане одиночества. Он заботился о ней, защищал ее и любил ее. А потом...

Нет, вспоминать это было невыносимо.

Зачем он вернулся!

* * *

Слэйдер откинул простыню и придвинулся к краю кровати, разглядывая комнату мотеля, которую он снял после того, как покинул книжную ярмарку. Он провел тревожную ночь, его сновидения были заполнены образами Лиссы, ускользающей от него, и в ее глазах он видел обвинение.

Вдруг Слэйдер почувствовал, как что-то острое впилось ему в бедро. Это оказалась одна из сережек Лиссы в виде золотого сердечка, обрамленного серебром. Когда она вырвалась от него накануне на автомобильной стоянке, сережка выскочила из ее уха. Он заснул, сжимая ее в пальцах и потирая, словно она могла, как лампа Аладдина, вызвать Лиссу, улыбающуюся, тянущуюся к нему, дающую ему еще один шанс.

Вся боль от разрыва с Лиссой обрушилась на него снова, когда он разглядывал золотую с серебром сережку. Хотя он и не надеялся, что Лисса встретит его с распростертыми объятиями, все же какая-то надежда была.

В животе Слэйдера забурчало. Это напомнило ему о том, что он пил за ужином накануне вечером. Он встал и голым прошел через комнату. Его подтянутое, худощавое тело таило в себе какую-то опасность. Такую же опасность выражали его высокомерно поджатые губы. Казалось, что он всегда пребывал в состоянии равновесия между откровенным приглашением и презрительной усмешкой, в зависимости от обстоятельств.

Когда Слэйдер склонился над потрепанным брезентовым рюкзаком, в котором находились все его пожитки, с его шеи свесился золотой крест. Он вспомнил ночь, когда Мелисса отдала ему этот крест на цепочке. Это произошло в ту самую ночь — ночь перед тем, как его отправили в тюрьму.

Окно Мелиссы в ту жаркую ночь было открыто. Старик Синклер отказывался модернизировать большой белый викторианский фермерский дом, который служил семье несколько поколений. Это объяснялось вовсе не тем, что он не мог позволить себе установить кондиционеры, или провести в дом водопровод, или устроить центральное отопление. Адам Синклер был одним из самых богатых людей в округе.

Он был также одним из самых ожесточенных. Не проходило и дня, когда бы он не жалел о женитьбе на Конни Синклер, не демонстрировал разочарования в Бью, в бесполезном сыне, которого она родила ему. Он рассчитывал, что хорошенькая городская девушка, на которой он женился, станет деревенской после просто перемены места жительства. Но этого не произошло, и Адам Синклер воспринимал невозможность такого превращения как пренебрежение к себе.

Он испытывал особое удовлетворение от мысли, что его городская жена должна была готовить на дровяной плите и таскать воду для еженедельной стирки. После двадцати лет брака единственное удовольствие, которое оставалось у них в жизни, было делать друг друга и всех окружающих несчастными.

Слэйдер бросил камушек в окно Лиссы, и она тут же выглянула, опираясь на подоконник.

— Слэйдер, это ты? — спросила она. Слэйдер отпустил ветвь большого дерева гикори[3] и прижал пальцы к губам — тише.

— Слэйдер, ты выпил?

— Нет, я не пьян. — Он закурил, и на мгновение вспышка спички осветила его. Он был худощав, но под поношенными джинсам и майкой перекатывались бугристые мускулы, наращенные за время бесчисленных погрузок на грузовики и прицепы. Жестом он пригласил ее присоединиться к нему.

— Слэйдер, уже за полночь. Ты можешь подождать до утра?

Слэйдер вздохнул, засунул большой палец в пустую петлю для ремня на джинсах:

— Лисса, если уже за полночь, то это и есть утро.

— Ну хорошо, — согласилась она.

Когда она отступила от окна, Слэйдер обошел дом сзади, взобрался на веранду и устроился на старом плетеном кресле. Потом положил ноги на перила.

Задняя дверь скрипнула, и появилась Мелисса. Открыв глаза, Слэйдер увидел, что она одета в джинсы, просторную куртку и мокасины. Она застенчиво улыбнулась, подошла к нему и положила на колени нарядно перевязанный пакетик.

— Что это? — быстро спросил Слэйдер.

— Это подарок к твоему дню рождения. Знаешь, ведь ты не единственный, кто делает подарки. Я накопила деньги, когда присматривала за детьми.

— Лисса, я не хочу, чтобы ты тратила эти деньги на меня. Ты должна покупать на них какие-нибудь хорошие вещи для себя. Кроме того, у меня вовсе не день рождения.

— Я знаю, что твой день рождения наступит лишь через несколько недель, но тогда ты будешь в... в...

— В тюрьме, — добавил Слэйдер слово, произнести которое она была не в силах.

Она кивнула.

— Ты даже не закончишь с нами на следующей неделе учебный год. Это несправедливо, Слэйдер. Я знаю, что ты не виноват. Ты не мог сделать ничего дурного. — Ее нижняя губа задрожала, и по щеке скатилась слеза. — Что бы ни случилось, я хотела бы, чтобы у тебя было что-то, что напоминало бы тебе обо мне.

Слэйдер заставил себя изобразить комичную жадность, разворачивая пакетик, чтобы она улыбнулась.

Он был вознагражден.

— Будет один, — хихикнула она. Он изумленно взглянул на нее.

— Кто один?

— Ты разорвал резинку, — показала она, — это значит, что у тебя будет по крайней мере один ребенок.

— Этого не будет до тех пор, пока, черт возьми, я не обеспечу для него жизни получше той, что твои или мои родители обеспечили нам... Ни один мой ребенок никогда не будет оставлен на «попечение» чужих людей, как это произошло с нами, — поклялся он. Из коробочки для драгоценностей Слэйдер достал золотой крестик с выгравированной надписью на обороте, на красивой золотой цепочке.

— Ты его будешь носить? — нерешительно спросила Мелисса.

Он, ничего не сказал.

Слэйдер извлек крест из коробочки и взвесил на ладони. Это был единственный подарок, который кто-либо когда-нибудь ему преподнес. Он неумело возился с замочком, пытаясь скрыть свои эмоции.

— Давай, я надену, — предложила Мелисса, когда поняла, что он, разумеется, будет носить ее подарок. Она наклонилась к Слэйдеру, чтобы мягкими и нежными пальцами застегнуть на его шее замочек цепочки.

Когда она сделала это, Слэйдер накрыл ее руки своей ладонью и поднес их к губам. Без нее одиночество будет совсем невыносимым. Он покрыл ее ладони нежными поцелуями, и Лисса едва смогла расслышать, как он пробормотал: «Спасибо».

* * *

Достав из рюкзака бритвенный прибор, Слэйдер прошел в ванную и начал сбривать свой волосяной камуфляж. Покончив с бритьем, он убедился, что зеркало в ванной отражало резкие, грубоватые черты лица мужчины, а не восемнадцатилетнего юноши, и двадцатитрехлетние глаза были лишены невинности. Он оделся и надел зеркальные солнцезащитные очки.

Слэйдер решил выяснить, функционирует ли еще столовка Макджилликуди, и направился на окраину города. Оказалось, что за время его отсутствия ни термиты, ни хорошая буря не снесли с лица земли это заведение. Столовка и бар располагались в ветхом строении, и были заведением такого рода, в котором каждый, кто был одет не в джинсы, выглядел неуместным чужаком, и где можно получить свою кружку пива и яичницу независимо от того, в какое время дня или ночи возникло такое желание.

Через несколько минут он уже сидел за относительно чистым столом и радовался тому, что официантка оказалась незнакомой, хотя она тут же представилась:

— Привет, меня зовут Цисси.

Он предположил, что за грубо наложенной косметикой скрыта женщина двадцати с небольшим лет. Слэйдер наблюдал, как она шла на кухню с его заказом на мясной сэндвич и жареную по-домашнему картошку, умело покачивая бедрами, обтянутыми фантастической юбкой, словно из голливудского каталога Фредерика. Когда ему принесли заказ, он стал жадно поглощать пищу.

В зал вошел темноволосый мужчина, которого Слэйдер заметил еще в дверях. Он выглядел как лесоруб на Мэдисон-авеню[4] в своей клетчатой рубашке и поношенных джинсах.

— В зале уже полно, могу я присесть в вашу кабинку?[5] — вежливо спросил он.

Слэйдер посмотрел в сообразительные желтые глаза и подумал, действительно ли ему присуща эта галантность? Незнакомец обладал очень внушительными размерами и ростом. У него были широкие плечи и грудь, поразительно тонкая талия и сильные бедра.

Слэйдер кивнул.

Мужчина сел и протянул свою большую ладонь. Рукопожатие было твердым.

— Меня зовут Мэтью Прескотт, — сказал он, — но все называют меня просто Пресс. — Он выглядел немного застенчиво, когда добавил: — Я малость поддал.

— Слэйдер Римс, — ответил Слэйдер. Он откровенно разглядывал незнакомца. Пресс интуитивно ему понравился. Это было незнакомое, но приятное чувство. Однако он не хотел бы попасться Прессу под горячую руку.

— Экс-коп,[6] — представился Пресс.

— Экс-зек, — ответил Слэйдер на пробу.

— Кончилось горючее, и я уволился. — А ты? — продолжал Пресс с нажимом.

— Сидел по ложному обвинению.

— Это твой мотоцикл там стоит? — спросил Пресс.

Слэйдер кивнул.

— Хорош. Ты проездом? — задал новый вопрос Пресс.

— Я думал, что ты экс-коп.

— Так и есть. Я владелец местной аптеки. А фармацевты люди того же толка, что и доктора. Люди доверяют мне свои секреты. Я собираю информацию, но не распространяю ее. Я только подбираю кусочки и обрывки и подшиваю их. Любопытно — это такая черта, от которой трудно избавиться.

— Ты был детективом?

— Нет, по наркоте.

— А теперь торгуешь лекарствами.[7] Здорово.

— Я имел дело с этой дрянью так долго, что... разгорелся любопытством и, думаю, сумел бы получить по этой части ученую степень. — Пресс засмеялся. — Ладно, на самом деле я продаю в своей аптеке больше мороженого, чем лекарств. Когда я купил ее, то прежде всего установил там старомодный сатуратор для содовой.

— Так почему бы тебе также не давать готовые обеды для бизнесменов, возвращающихся с воскресной службы? Насколько мне помнится, всегда находились также сластены, направлявшиеся отведать свежих ягодных пирогов к миссис Бодекер.

— Я уже почти доехал до этого. Значит, ты откуда-то отсюда?

Слэйдер пожал плечами и вытянул свои длинные ноги, уперевшись в спинку кабины.

— Я здесь не родился и не воспитывался, — ответил он, — но провел достаточно времени, работая задарма на ферме Синклера, не получив и того, что мне принадлежало по праву. Я полагаю, что Бью все еще живет там...

— Дружок Джека Диллона, — сказал Пресс с явным отвращением. — Да.

— Это хорошо. У меня с ним остались кое-какие незавершенные делишки.

Пресс выгнул бровь, но ничего не сказал, только запустил руку в свои прямые темные волосы.

— Ты женат? — спросил Слэйдер, размышляя, как бы ему повернуть разговор на Мелиссу.

— Был. Она ушла от меня.

Слэйдер не стал задавать очевидный вопрос.

— Полицейские не бывают особенно хорошими мужьями, — тем не менее объяснил Пресс. — Особенно те, кто имеет дело с наркотой.

Он потер подбородок. В глазах его светилась печаль. Недавно появилась одна женщина. Он улыбнулся сам себе. Честно говоря, скорее девушка, не более двадцати. Первоначально его устраивало то, что она нуждалась в каких-то человеческих чувствах. В этом-то было все дело. Теперь он хочет большего. О, он по-прежнему хочет помочь ей, но он также хотел бы помочь и себе. Помочь себе тем сладким мягким комфортом, которое может предложить ее тело. Несмотря на все его усилия, она стала частью его личности. Все очень запуталось. Все запутано, опасно и неправильно. Но попробуй объяснить это собственному телу, часто думал он.

— Ты когда-нибудь влюблялся в кого-нибудь, в кого вовсе не желал влюбиться? — спросил Пресс. В этот момент они уже не были незнакомцами. Их уже связали узы, близкие к дружеским.

— Да, — не поднимая глаз, ответил Слэйдер.

— Ну и?..

Слэйдер поднял голову, сдвинув свои солнечные очки на лоб.

— И?

Слэйдер видел, что Пресс нуждается в том, чтобы он преодолел свое смущение.

— И ты?..

Слэйдер сам был изумлен тем, что ответил на этот вопрос.

— Да. — Его зеленые глаза стали темными, как потревоженные воды в стоячем пруду. — Да... Я тронул ее.

— Ты об этом жалел?

Слэйдер уставился на свою чашку с кофе, словно это был магический хрустальный шар, который мог бы дать ему ответ.

— Да... Нет... Я не знаю...

Пресс сразу отпрянул, когда услышал подлинную боль в голосе Слэйдера и понял, что случайно уколол в больное место.

— Слушай, извини. Мне не надо было тебя об этом спрашивать. Должно быть, это жара сделала меня таким безмозглым. А вместе с засухой она может подействовать на кого угодно. Некоторые фермеры уже вынуждены все распродавать. Я слышал, что это самая страшная засуха в этих краях за последние пятьдесят лет.

Увидев, что к ним возвращается официантка, Слэйдер снова опустил на глаза солнечные очки, предварительно взглянув на часы. Официантка положила на стол счет Слэйдера и раскрыла блокнотик, чтобы записать заказ Пресса.

Слэйдер полез за бумажником.

— Может, еще увидимся где-нибудь, — сказал он, желая снять с Пресса неловкость за вроде бы нанесенную обиду.

Пресс протянул ему руку:

— Тогда не забывай. Заходи, я живу над аптекой.

Расплатившись по счету и положив на стол чаевые для официантки, Слэйдер вышел и направился к автостоянке, чувствуя направленные в его спину любопытные взгляды. Теперь он вспомнил, что видел вывеску аптеки Прескотта напротив склада кормов Маккалистера, когда проезжал по городу. Пресс не был похож на аптекаря маленького городка, скорее на телохранителя уличного торговца наркотиками. А может быть, это было его тайной уловкой.

Войдя в скудно обставленную юридическую контору Спенсера, Слэйдер сразу приступил к делу. Бросив на стол письмо, которое юрист написал ему, он сказал:

— Прежде чем я дам полное согласие, расскажите мне, каково положение дел.

Адвокат вынул из конверта письмо, которое он сам же написал Слэйдеру шесть месяцев назад, и стал изучать его так, словно рассчитывал найти в нем что-то новое. Потом снова взглянул на Слэйдера:

— Адам Синклер мертв уже около полугода... Долгое же время потребовалось вам, чтобы появиться здесь.

Слэйдер не ответил.

— Около года назад, — сказал юрист, — Адам Синклер пришел сюда, весь взбудораженный, — он не сказал чем, — и настоял на изменении своего завещания. Он добавил распоряжение, делающее вас равноправным наследником с Бью.

— А что насчет Конни Синклер? Или жена ничего не сказала по этому поводу?

— Она унаследовала всю наличность, которая была значительна, но само поместье с фермой Адам оставил вам и Бью в доле пятьдесят на пятьдесят.

— Он знал, что Бью никогда не сможет управлять фермой, только и всего, — сказал Слэйдер и сел. Он выглядел усталым и безразличным. Соперничество между Слэйдером Римсом и Бью Синклером было одним из самых сильных чувств, тщательно взращиваемых отцом Бью. Адам Синклер получал удовольствие, при каждой возможности натравливая своего родного сына на воспитанника. И из каждого такого столкновения Бью выходил вторым.

Слэйдеру подчас было почти жаль Бью. Жаль, потому что, хотя у Бью были оба родителя, он, по сути, был таким же приемышем, как Слэйдер и Мелисса. Даже при всей той любви, которую ему демонстрировали. Адам и Конни Синклер были наполнены ненавистью, они ненавидели и свою, жизнь, и друг друга, В их сердцах не оставалось места для их сына, который напоминал им обоим о том, что они совершили ошибку.

Но Слэйдер не мог испытывать сочувствия к Бью, которого, хоть и не любили, но безнадежно испортили.

Глядя поверх очков, Спенсер сказал:

— Тут имеется и условие наследования.

Слэйдер хрипло рассмеялся:

— Я могу держать пари, что оно есть.

Спенсер снял очки и положил их на стол.

Откинувшись в своем комфортабельном кресле, он сжал кончики пальцев. Он привык иметь дело с эмоциональными людьми и играть с ними.

— Послушайте, почему бы вам не выждать несколько дней. Продумайте все, сходите на ежегодное конное шоу. Нет никакой необходимости принимать поспешное решение. В вашем распоряжении имеется неделя или две. Очевидно, если вы ждали так долго, у вас есть какие-то сомнения...

— Я уже принял решение. Составляйте документы, и я подпишу их в понедельник. Кстати, я надеюсь, Бью все знает?

— Да, знает. Но он не рассчитывал на ваше возвращение.

— О, я вернулся в полном порядке и не собираюсь уезжать. По крайней мере до тех пор, пока не сделаю все, для чего приехал.

Слэйдер, ссутулившись в кресле, высокомерно и нагло закинул ногу за ногу и скрестил руки на груди.

Наследование половины фермы Синклера облегчит уничтожение Бью. Слэйдер получил теперь рычаг, в котором нуждался. Он знал, что мать Бью никогда не выбросит унаследованные ею деньги на своего никудышного сына или на ферму, которую презирала. Значит, у Бью трудности с наличными. Он должен искать деньги. Поначалу он мог получить заем в банке, но, как только станет известно, что Слэйдер является совладельцем фермы, этот источник наличности быстро иссякнет.

Все, что должен сделать Слэйдер, — это показать, что его половина фермы приносит хороший доход. Он был прирожденным фермером, и это обеспечит его успех. Затем он даст займ Бью под его половину фермы. Когда долг Бью возрастет до достаточно большого размера, он потребует возврата денег, и Бью будет разорен.

— Значит, до понедельника, — сказал юрист, вставая и протягивая ему руку.

Вторую половину дня Слэйдер провел, наслаждаясь прохладой за городом у ручья, который заменял ему плавательный бассейн. С наступлением сумерек он решил, что пора.

На небосклоне уже появилась луна, когда он направился на ферму Синклера, ферму, которая теперь принадлежала и ему. Он мчался по скоростной дороге на своем мотоцикле. Когда он свернул с магистрали на посыпанную гравием дорогу, то заметил, что в доме темно.

Проехав до конца аллеи, он остановился. На стук никто не ответил. Ладно, он может и подождать. Ему к этому не привыкать. Рано или поздно Бью должен вернуться, и Слэйдер будет ждать.

Он прошелся по ферме, и, словно привидения, явились воспоминания. Ферма Синклера была молочной. Слэйдер имел для своей половины иные планы. Ему не по душе казалась идея быть привязанным к дойке и утром, и вечером. Он любил работу на земле.

Земледелие требовало больше пота, но именно в него он хотел вложить усилия: выращивать люцерну для других молочных ферм и местных конюшен. А может быть, даже и соевые бобы. Куры закудахтали и забили крыльями в клетках, когда он вошел в курятник, но быстро угомонились, когда он вышел. Он миновал коптильню и навес для грузовика по пути к амбару.

Слэйдер мысленно вернулся в ту ночь. Он как сокровище хранил безоглядную любовь Лиссы, и Бью знал это. Лисса не верила, что Слэйдер плохой. Она единственная пробуждала в нем добрые чувства. Ее вера обязывала его быть лучше, чем он был на самом деле.

И он оберегал ее, не мешал ей верить в прекрасное, позволял существовать ее миру волшебных сказок. Слэйдер старался, чтобы она не сталкивалась с уродливой реальностью.

А уродливая реальность зримо проявлялась каждое рождественское утро у Синклеров. Тут собирались все родственники, взрослые и дети. Они раскрывали и разглядывали подарки один за другим, но ни один из этих подарков не предназначался для Лиссы. Разумеется, Слэйдеру тоже никогда ничего не дарили, но его это не волновало. У него разрывалось сердце, когда он видел, как Лисса с ярко горящими глазами ждала хоть какой-нибудь мелочи, но так ничего и не получала. Она держалась очень мужественно, и только подрагивающая нижняя губка выдавала ее разочарование, когда Лисса глядела на ворох разноцветной бумаги и ленточки.

Уродливая реальность заключалась в том, что Слэйдер и Мелисса были не более чем рабами. Местные фермеры открыто признавали, что получают двойную выгоду, беря на себя заботу о приемышах. Синклеры тоже взяли их вовсе не от доброты сердечной. Они их взяли, потому что дети уже достигли того возраста, когда могли работать. При этом штат платил Синклерам за содержание детей, и Слэйдер и Мелисса вовсе не обязаны были работать на ферме.

Тяжелая деревянная дверь скрипнула в тишине ночи, когда Слэйдер сдвинул ее по полозьям и шагнул внутрь амбара. Запах сена, теплый и терпкий, напомнил ему прошлое с ужасающей ясностью. Ощущение было подобно внезапному пробуждению от ночного кошмара, когда сон еще помнится в мельчайших и ужасных подробностях. Он задрожал и почувствовал, как руки его сами собой сжимаются в кулаки. Неожиданно Слэйдер понял, что не может больше ждать... Ни минуты... Надо разобраться с Бью.

Необходимо отыскать его.

Но где? Вдруг он вспомнил, что на книжной ярмарке видел объявление о проведении очередного вечера сквер-танца[8] в новом заведении под названием «Амбар» на окраине города. В такие вечера городок пустел — все устремлялись на сквер-танцы, поскольку все умели их танцевать. В местной школе такие танцы изучали как особый предмет.

Молодые люди, разумеется, предпочитали рок-н-ролл, но редкие вечера сквер-танца были традицией, которая собирала весь город.

После десяти минут езды по магистрали Слэйдер увидел неоновую вывеску. Широкие двойные двери «Амбара» были распахнуты, и атмосфера праздника вырывалась в ночь. Слэйдер слышал звуки скрипки и возгласы распорядителя, когда въезжал на стоянку. Номера фигур выкликал Скитер, известный городской пьяница. И на этот раз он был то ли трезвый, то ли не очень. Слэйдер устроил свой мотоцикл между старым пикапом и скоростным «шевроле». Вечер был теплый, чистое небо усеяно звездами.

Несколько школьников, в том числе сын преподобного Хантера, курили на углу здания и хвастались своими успехами у прекрасного пола. Одна парочка, переутомившаяся во время последнего тура, воспользовалась копнами сена между стоянкой и подъездной аллеей, чтобы передохнуть.

Слэйдер вошел в зал, никем не замеченный, и, встав в стороне, стал наблюдать. Несколько лиц он узнал. Джек Диллон был партнером хорошенькой маленькой блондинки. Это означало, что Бью должен находиться где-то поблизости. Бью и Джек всегда были неотделимы друг от друга, как две стороны пенни,[9] примерно столько же они и стоили. Освежившись стаканом традиционного пунша, Слэйдер стал в поисках Бью разглядывать пары, и тут среди танцоров приготовившихся к следующей фигуре, он увидел Лиссу.

Ее партнером был Пресс. И оба они были увлечены танцем. Неужели они встречаются?

— Потанцуем?

Слэйдер оглянулся по сторонам и увидел девушку, которую встретил на книжной ярмарке, за кассой. Он не хотел смущать ее и пошел за ней на танцевальную площадку.

Он слишком поздно заметил, что они очутились в одном квадрате с Лиссой и Прессом.

Бекки — так звали девушку — решила их познакомить.

— Это...

— Еще раз привет, — прервал ее Пресс, тряхнув руку Слэйдера.

Повернувшись к Мелиссе, Бекки снова попыталась:

— А это...

— Я знаю, — мягко произнес Слэйдер. В наступившей на мгновение тишине между ними искрой мелькнули воспоминания. Почувствовав, что он слишком пристально разглядывает Мелиссу, он перевел взгляд на свои сапоги. А в следующую секунду Скитер начал тур, направляя танцующих в левое аллеманде.[10]

При третьей смене партнеров Мелисса и Слэйдер очутились в одной паре. Его длинные, загорелые пальцы обожгли ее через хлопковую рубашку, завязанную узлом у нее на талии.

— Не делай этого, — шепнул Слэйдер, коснувшись губами ее уха.

— Чего?

— Не дергайся от моего прикосновения.

— Я... — Она старалась не встретиться с ним глазами.

— Нам нужно поговорить, — сказал он, улучив момент.

— Нет.

— Лисса...

— Я сказала — нет. Я не...

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты здесь оставался. Ты вообще не должен был возвращаться сюда.

Разговор был прерван сменой рук при вращении по кругу.

— Пожалуйста, уезжай, Слэйдер, — сказала она, когда, описав полный круг, они снова очутились в паре. — Ты не должен здесь оставаться.

— Я не могу уехать.

— Пожалуйста, — взмолилась она и почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Я чертовски скучал по тебе, — прошептал он. Слэйдер весь дрожал, пытаясь справиться с собой.

Ему показалось, что он начал привлекать внимание к себе и пошел к выходу:

— Подожди, — окликнул его Пресс, последовав за ним. — Ты идешь покурить?

Слэйдер покачал головой:

— Нет. Мне бы хотелось закурить... почти так же, как утопающему хочется воздуха, но я дал себе слово, что, когда выйду из тюрьмы, брошу эту привычку.

— Я тоже пытался пару раз.

Слэйдер кивнул, и они встали под дерево, глядя внутрь сквозь открытые двери. Один раз Слэйдер увидел мельком Мелиссу.

Неожиданно в дверном проходе появился Джек Диллон, следом показался еще один мужчина.

— Эй, Бью, ты видел Слэйдера Римса? — спросил его Джек.

— Конечно, Джек. Видел его вместе с Санта Клаусом.

— Я не шучу, Бью. Он был здесь.

— Дай мне отдышаться, Джек. Этого глупого ублюдка засадили в тюрягу. Даже если его выпустили досрочно за хорошее поведение, его уродская рожа не должна снова появиться здесь, даже ради половины фермы.

Бью осекся, когда уловил, что внезапно наступила тишина. Даже сверчки почему-то прекратили свой назойливый пересвист.

— Ты так думаешь, Бью? — произнес Слэйдер с тихой угрозой в голосе, выступая из тени.

— Черт, — выругался Бью сдавленным голосом. Он повернулся и попытался взять себя в руки. — Ладно... Что мы здесь имеем? — сказал Бью. — Нет, это не Слэйдер, это какая-то тощая, длинноволосая девчонка, к своему несчастью, довольно похожая на него.

Джек Диллон был единственным, кто засмеялся. Нервозность обстановки усиливалась окружающей тишиной.

Слэйдер не произнес ни слова.

— Что привело тебя сюда? Чего ты хочешь? — спросил Бью.

— Прежде всего ты должен извиниться передо мной, — сказал Слэйдер сквозь стиснутые зубы.

Джек Диллон, казалось, дрожал от холода.

Пресс, стоя в тени, наблюдал. Краем глаза он увидел, как Джек Диллон вытащил из рукава нож.

— Убери нож, Диллон,— предупредил он, — или я воткну его в тебя.

Джек спрятал нож в карман, показал Прессу пустые руки и отошел в сторону.

— Если в твоем толстом черепе есть хоть капелька мозгов, Бью, ты извинишься перед Слэйдером за то, за что Слэйдер хочет, чтобы ты извинился. И вежливо. Неплохо будет, если ты это сделаешь на коленях, — предложил Пресс.

Бью злобно усмехнулся.

— Мой отец мертв... Ферма принадлежит мне. Если ты приехал, чтобы оторвать от нее кусок, то тебе не повезло. — Вдруг на лице Бью появилось выражение удивления, словно какая-то новая мысль осенила его. — Так ты за этим приехал, Слэйдер? Или за кем-то!

Бью взглянул на начавшую собираться вокруг них толпу.

— Почему ты прямо не скажешь всем, почему ты очутился здесь? Я уверен, что им всем интересно это узнать.

— Заткнись, Бью, — выпалил Слэйдер. Его зубы были стиснуты, пальцы сжаты в кулаки.

— Джек, приведи Мелиссу, — приказал Бью.

— Лучше оставайся там, где стоишь, Джек, — ровным голосом произнес Слэйдер.

Краем глаза Бью увидел, что Мелисса вышла из дверей «Амбара».

— Взгляни правде в глаза, Слэйдер! Тебе здесь нет места, — продолжал Бью, — ублюдкам нет места нигде. Никто не желает видеть тебя здесь. — Мелисса остановилась возле него. — Разве не так, Мелисса?

Угроза столкновения Слэйдера с Бью витала в воздухе.

— Скажи ему, Мелисса, — потребовал Бью, обозленный тем, что она глядела на Слэйдера, а не на него. Она молчала. Тогда Бью закричал: — скажи ему!

— Что сказать? — тихо спросил Слэйдер. Глаза Бью сузились в злобном ликовании.

— Мелисса моя жена!

— Ты гнусный лжец!

Триумфальное выражение в глазах Бью навело Слэйдера на подозрение. Он перевел взгляд на Мелиссу. И все понял.

— Мы давно женаты, — продолжал Бью. — Уж не думал ли ты всерьез, что она станет дожидаться тебя? Это и в самом деле делает тебя глупым ублюдком, Слэйдер.

В следующий миг Бью, корчась, валялся на земле.

Еще через секунду Слэйдер вылетел на ревущем мотоцикле с автостоянки, швырнув в грязь сорванную с шеи цепочку с крестиком.

Глава III

Лисса замужем за Бью.

Слэйдер все еще был не в состоянии поверить этому, проснувшись поздно утром в понедельник. Почему, недоумевал он. Почему она вышла замуж за Бью? Этот вопрос не давал ему покоя, пока он принимал душ и одевался. Он бросил сердитый взгляд в зеркало в ванной комнате. Ему надоело все время откидывать назад длинные волосы, и он собрался было постричься. Но потом решил просто обвязать их ленточкой — это привлечет в городе всеобщее внимание. Он чувствовал себя более чем раздраженным.

Покидав вещи в рюкзак, Слэйдер пошел выписываться из отеля. Желудок напомнил ему, что он ничего не ел, только пил вечером, и он направился к Макджилликуди. Может быть, Лиссе просто надоело быть бедной? — думал он, снова мысленно возвращаясь в прошлое, к их первому Рождеству на ферме Синклера...

— Тут для меня только одиннадцать подарков, а мне двенадцать лет. Я думал, что мне преподнесут по подарку за каждый год, — надув губы, сказал Бью, когда все пространство под рождественской елкой было проверено.

Все родственники были заняты своими подарками, а мать Бью пошла в кладовку, где она спрятала гоночный велосипед, предназначенный Бью.

— Пойдем отсюда, Лисса, — сказал Слэйдер, увидев, как она смотрит на груду разбросанных оберток. — Я хочу показать тебе кое-что.

— А что? — спросила Лисса, направляясь за ним.

— Закрой на минутку глаза, — сказал Слэйдер, когда они подошли к поленнице дров.

— О'кей, — согласилась она и крепко зажмурила глаза, утерев сначала слезы.

Пальцы Слэйдера сжались в кулаки, когда он увидел, что Лисса плачет. Он хотел бы взорвать эту бесчувственную семью, в которой могли праздновать Рождество, имея в душе так мало рождественского христианского милосердия.

Слэйдер сунул руку в карман и вытащил оттуда несколько смятых бумажных оберток и ленточку, которые он подобрал в комнате.

— Не открывай глаза, — предупредил он непоседу Лиссу, доставая свой сюрприз из укромного местечка в поленнице.

— Я не открываю, но ты поспеши, Слэйдер, — умоляла Лисса. Ее любопытство было подогрето шуршанием, которое производил Слэйдер, когда пытался как можно лучше завернуть свой подарок.

— О'кей, а теперь можешь открыть, — сказал Слэйдер, изо всех сил стараясь расправить смявшийся бант на маленьком неровном свертке. — Со счастливым Рождеством! — сказал он, застенчиво улыбаясь.

Лисса издала восторженный вопль при виде сверточка в руках Слэйдера.

— Что это?

— Ну а теперь разверни, глупышка, — сказал он, передавая пакетик ей в руки.

Лисса сорвала помятые бумажные обертки и обнаружила внутри две маленькие деревянные машинки, которые Слэйдер вырезал для нее.

— К сожалению, это не куколки или еще что-нибудь, больше подходящее для девочки, — извинился он, смущенно пожимая плечами.

— Ты это сделал для меня? — спросила Лисса, задумчиво поглаживая гладкое дерево.

Слэйдер кивнул.

— Они замечательные, — сказала она прерывающимся голосом. Потом Лисса приподнялась на цыпочках, чтобы дотянуться и поцеловать его в щеку. — Спасибо, Слэйдер.

Он вспыхнул, и она быстро отодвинулась от него.

— Но у меня нет подарка для тебя, — воскликнула Лисса.

— Ты подарила мне рождественский поцелуй, — сказал Слэйдер, пытаясь показать, как много значит для него этот поцелуй.

— О, глупыш, это же ничего...

«Ничего...» Слэйдер остановился у заведения Макджилликуди и припарковал мотоцикл. Лисса была не права. Поцелуй Лиссы был всем. А сейчас... сейчас она замужем за Бью.

Был уже почти полдень, когда Слэйдер вошел в юридическую контору Эверетта Спенсера.

— Где я должен поставить свою подпись? — спросил он без всякого вступления.

Спенсер без комментариев пододвинул к нему по столу нужные бумаги.

Когда Слэйдер уже приготовился их подписывать, юрист кашлянул:

— Насчет того условия.

Перо Слэйдера повисло в воздухе. Спенсер продолжал:

— В дополнении к завещанию сказано, что для наследования половины фермы, ты должен жить и работать на ней. — Юрист сделал паузу. — У тебя какие-нибудь проблемы в этой связи, сынок?

— Нет, никаких проблем. — Когда Слэйдер поставил свою размашистую подпись на последнем экземпляре, он поднял голову и дерзко улыбнулся: — Дело в том, Эверетт, что я не мог бы быть счастливее на иных условиях...

Юрист задумчиво разглядывал Слэйдера, передавая ему копии документов.

— У вас есть какие-нибудь соображения, почему старик Синклер изменил свое завещание? — спросил Слэйдер, принимая бумаги.

— Нет. Но что-то очень разозлило его. Это все, что я знаю. А у тебя нет предположений, почему он это сделал?

Слэйдер отрицательно покачал головой, поблагодарил Спенсера за уделенное ему время и оставил неутоленным любопытство юриста.

Но и для Слэйдера было загадкой, почему Синклер неожиданно решил изменить свое завещание. Могло ли это иметь какую-то связь с тем, что Лисса вышла замуж за Бью? Голова Слэйдера разбухла от вопросов.

* * *

Вернувшись домой после утренних занятий, Мелисса с изумлением увидела на подъездной аллее Маккаллистера. Он был здесь частым посетителем после смерти Адама, утешал Конни Синклер. Но после того как вдова перебралась в город, больше тут не появлялся.

— Кажется, Бью нет дома, — сказал он Мелиссе, когда она вышла из автомобиля. — Ничего, если я выгружу корма в амбар? — и он смахнул на гравий пепел с сигареты.

— Конечно, — ответила Мелисса. — Удивительно, что Бью не забыл заказать корма. Обычно он выезжает в город и забирает их сам.

Маккаллистер прислонился спиной к своему грузовику.

— Бью не заботится о своей ферме так, как следовало бы, — сказал он.

Его зоркий глаз замечал каждую деталь в скверном состоянии фермы. Сдвинув на затылок шапочку, он запустил руку в свои редкие волосы.

— Бью должен больше времени проводить дома, с тобой. Я хочу поговорить с этим парнем. Он должен больше помогать тебе здесь, вместо того чтобы шляться с Джеком. Ведут себя так, как будто они все еще мальчишки.

— Вы только напрасно потратите время, — сказала Мелисса. Я не думаю, что Бью интересно заниматься фермой.

— Ну, вреда эта попытка не принесет. — И он водрузил шапочку на место.

— Хотите выпить лимонаду или еще чего-нибудь? — спросила Мелисса, направляясь к заднему крыльцу.

— Нет, спасибо. Я должен вернуться на склад. Я не могу полагаться на Джека. Его нельзя оставить одного надолго.

* * *

Уже был второй час, когда Слэйдер поставил свой мотоцикл под навесом на ферме. Не считая нужным стучать в дверь, он просто вошел в нее. В конце концов, он не в гости пришел. Задняя дверь предназначалась для семьи и работников. Он больше не был работником. Но он не был и членом семьи. В реальности ничего не изменилось.

Первое, что он заметил, что Бью потратил немало денег. Слэйдер готов был поспорить, что Конни Синклер получила наследство и переехала в город еще до того, как последняя лопата земли легла на могилу ее мужа. Лисса, должно быть, потребовала полностью переоборудовать кухню. Его раздражение против нее усилилось, когда он прикинул, на какую сумму Бью должен был подписать задолженность банку.

Закинув за плечо рюкзак, он направился к лестнице в холле за кухней.

— Бью! Это ты? — услышал он голос Лиссы в передней части дома.

Никто в окрестностях не запирал двери своего дома. Но каждый держал заряженный дробовик на крючке, чтобы было легко достать, над дверью в каждой комнате. Поэтому явиться незваному гостю было все равно, что выплюнуть свое сердце.

Голос Лиссы неприятно кольнул его. Он не ответил. Слышать, как она зовет Бью, было невыносимо. Имеет ли значение, подумал он, что в ее голосе не было нежности?

Он услышал ее легкие шаги на лестнице, когда вошел в маленькую спальню наверху, которая раньше принадлежала ему, и бросил на кровать рюкзак. Его охватила ревность, когда до него вдруг дошло с ужасающей ясностью, что Бью и Мелисса спали в хозяйской спальне.

Когда Слэйдер обернулся, она стояла в дверях.

Он подавил желание кинуться к ней и сжать в объятиях. Вместо этого Слэйдер изобразил самодовольную ухмылку, чтобы защититься от себя самого. Он взглянул на ее красивые ноги. Она была босая, как прежде, но... Его густая белокурая бровь поползла вверх, когда он увидел на них педикюр. Затем его глаза поднялись к ее шортам, отметив легкий загар гладких ног.

Он продолжал внимательно разглядывать ее, в то время как она стояла неподвижно, словно застыв в детской игре «Замри».

Затем его взгляд задержался на ее грудях, холмиками выступающих под мягкой хлопковой блузкой. Глаза Слэйдера широко раскрылись и заблестели, когда поднялись к ее рту, принявшему от изумления форму буквы «О».

Наконец она обрела голос.

— Что ты здесь делаешь?

— Переезжаю сюда, — сказал он, прислонившись к спинке кровати.

— Как... но ты не можешь! — Она покачала головой и отступила на шаг.

— Я вернулся, чтобы получить свое.

— И что же это? — поинтересовался Бью, появившийся за Мелиссой. Он поднялся по лестнице неслышно. Задавая вопрос, он прижал Мелиссу к себе.

Лисса покраснела, но не двинулась. Слэйдер заставил себя держаться хладнокровно.

— Ты хочешь сказать, что твой папочка не говорил тебе, что оставил мне половину фермы? Вот за этим-то я и явился. — Слэйдер перевел взгляд на Мелиссу. Его холодная улыбка сказала ей: «Для начала».

— Да, Эверетт что-то упоминал об этом, — уклончиво сказал Бью. — Но я никогда не верил, что у тебя хватит духу вернуться обратно. — Он уже забыл про Мелиссу, его руки нервно дергались. — Ты сумасшедший, если думаешь, что можешь остаться здесь.

— Я остаюсь. И надолго.

— Ты ублюдок, — процедил Бью.

— Ну, это старые штучки!

Лицо Бью потемнело от ярости.

— Ты не можешь завладеть тем, что принадлежит мне!

— Не могу? — съязвил Слэйдер. Его голос был так же ровен и холоден, как вода в ручье, омывающая камень. Он многозначительно взглянул на Мелиссу. — А мне сказали, что наши права равны.

В комнате царила томительная тишина, пока Бью не начал шипеть. Слова его едва можно было разобрать:

— Мы еще... мы еще посмотрим... Я должен обсудить все это с Эвереттом Спенсером. Я решил сражаться с тобой, Слэйдер. И я намерен выиграть.

— Ты только напрасно потратишь время. И ты это знаешь, — сказал Слэйдер. — Это не со мной ты будешь сражаться, а с завещанием твоего папочки. А ты за всю жизнь никогда не выиграл у папочки. Увидишь... Победит законность его ненависти.

Уже не слушая Слэйдера, Бью пулей вылетел из комнаты.

Слэйдер сел на кровать. В комнате стояла тишина. Он бесстрастно откинулся и беспечно скрестил ноги. Мелисса неловко повернулась, чтобы уйти.

— Если ты вышла замуж из-за денег, дорогая, то ты вышла не за того парня. Я намерен заполучить все, — спокойно сказал Слэйдер.

Лисса повернулась и отпрянула, увидев его улыбку.

Это была скверная улыбка... Приглашающая, дерзкая, обещающая только наслаждения. Это была та самая улыбка, которой Слэйдер был обязан своей репутацией у женщин. Репутацией, которой Бью завидовал до умопомрачения. Улыбка Слэйдера была опасной и гипнотизирующей, как шуршание хвоста гремучей змеи, и Лисса чувствовала таящуюся в ней угрозу.

Резко повернувшись, она вылетела под его смех из комнаты, хлопнув дверью, словно это могло удержать его, если бы он захотел ее. Она вспомнила их единственную ночь вместе и ее последствия. Она все еще не могла поверить, что была просто пешкой в постоянной борьбе за превосходство между Бью и Слэйдером.

Она излила свой бессильный гнев, сшибив на пол стул с книгами, которые купила в субботу на ярмарке. И тут же почувствовала, что ведет себя по-детски. Ее любовь к книгам заставила ее нагнуться и собрать их. Она уже потянулась за последней и замерла, когда увидела заглавие. Откуда она тут взялась?

Мелисса точно знала, что не покупала ее. Ее экземпляр был затрепан за многие годы. Она раскрыла книгу из любопытства, чтобы взглянуть на год издания, и охнула.

Надпись была сделана знакомыми каракулями Слэйдера:

«Лисса,

я никогда не буду к тебе безразличным.

Слэйдер.»

Мелисса закрыла глаза. Она ему не безразлична. Конечно. Вот почему он не утруждал себя извинениями. Вот почему не написал ей ни одного письма.

Она больше не витала в вычитанном из книг мире волшебных сказок, она жила в реальном мире. В этом мире, где не было героев. Не было рыцарей в сверкающих доспехах, способных спасти днем... или ночью. Не было счастливых концов... никого, кого бы волновала ее судьба. Никого. Когда жестокая правда ворвалась в ее мир пять лет назад, она как будто умерла. А потом решила жить.

Слэйдер вернулся назад только по одной причине. По той, что он только что назвал Бью: получить наследство, которое, как он считает, причитается ему после шести лет работы на ферме Синклера. Мелисса ему не нужна... Ему просто не нравится, что Бью обладает ею. Она вспомнила выражение глаз Слэйдера несколько минут назад, когда Бью прижал ее к себе.

Нет, ему это совсем не понравилось.

* * *

Пресс стоял за высокой аптечной стойкой в задней части своего заведения, наблюдая, как вентилятор под потолком лениво кружил над старомодным аппаратом для содовой. Здесь все было старинным, включая подлинную стеклянную посуду для хранения сиропов, молочных коктейлей, разрезанных вдоль бананов.

Было поздно. Пресса мучили воспоминания.

У него был чертовски хороший брак, пока полицейский в нем не взял верх над мужем. К тому моменту, когда жена оставила его, они уже были чужими. А через год или около того он осознал, что стал чужим сам себе. Он повидал слишком много подростков, принявших сверхдозу наркоты. Пресс решил уволиться из полиции.

Аптека стала началом его повой жизни.

Внимание Пресса переключилось на Мэнди Диллон. Она стояла за стеллажом и убирала старые номера журналов, чтобы высвободить место для новых, которые поступали каждый понедельник. Задумчивый взор Пресса перемещался с ее льняных волос, забранных сзади в «конский хвост», к тонкой талии, которая подчеркивала ее женственные округлости, и ниже, задержавшись с высоким мужским одобрением на том, что его руки так и подмывало схватить. Мэтью Прескотт был из тех мужчин, которые любят женские зады, а Мэнди Диллон являла в этом смысле самое волнующее зрелище, какое он когда-либо видел.

Пресс вовсе не нуждался в помощнице, когда она зашла в поисках работы на неполный рабочий день. Он пошел на это просто из желания помочь жене Джека Диллона. Ей нужна была работа, чтобы занять выходные, когда Джек уезжал на охоту и рыбалку, а также, Пресс это знал, на попойку. Еще хуже было, когда он оставался дома: он использовал ее как мешок с песком для отработки ударов. Свежий синяк на скуле побудил Пресса тут же нанять ее.

А теперь он назначил ей еще больше часов. Он сам не знал почему: потому что нуждался в ее помощи или потому что просто хотел ее временами.

У Мэнди всегда было готово объяснение ссадинам, с которыми она щеголяла. Синяки выступают у нее так легко, говорила Мэнди, потому что она блондинка и белокожая, а еще, добавляла она, потому что неуклюжа, как двухлетний ребенок. Но для такого количества синяков и ссадин она была поразительно ловкой. За все время, что она работала здесь, Мэнди не разбила ни одной склянки.

Поначалу она боялась и по возможности избегала Пресса, но постепенно привыкла к нему. Однако он не учел, что и с ним самим может произойти нечто подобное. Сама того не понимая, Мэнди вывела его из той сексуальной апатии, которая тянулась со времени увольнения со службы. Подобно тому, как страх ослабляет аппетит, насилие, свидетелем которого он был, перегрузило его чувства. Вид, звуки, самый запах преступлений стали для них погребальным звоном. Он был, в сущности, бесполым до тех пор, пока Мэнди не начала работать у него. Зазвонил телефон.

— Прескотт... Да, скоро доставлю. О'кей. До свидания.

Окинув взглядом тихую аптеку, он увидел, что Мэнди зашла за установку для содовой, чтобы вымыть последние стекляшки. Она как раз закроет все, пока он будет доставлять заказ по рецепту.

Потянувшись к полке, чтобы достать большую бутыль с облатками, он взглянул на отражение в круглом зеркале, укрепленном Под потолком под углом.

Мэнди уронила что-то между лотками в витрине с мороженым, вероятно, ложку, подумал он. Теперь она пыталась достать ее, что оказалось делом нелегким.

Мэнди была невысокой и не могла дотянуться до дна витрины. У него перехватило дыхание, когда, привстав на цыпочках, она перегнулась вниз. Мэнди сбросила туфли с обнаженных загорелых ног. Каждый дюйм от мягких круглых пяток до тугих бедер так напрягся, что у Пресса неожиданно под джинсами, прикрытыми белым лабораторным халатом, вздулся ощутимый бугор.

Пресс едва заглушил стон, когда она сделала последний, успешный нырок — ее короткая юбка поднялась и открыла края обшитых кружевом белых хлопковых трусиков, из которых почти выскакивали великолепные ягодицы.

Его рука дрогнула, и бутылка упала на пол. Этот звук привел его в себя.

Через несколько минут Пресс вышел из аптеки, крикнув Мэнди, чтобы она все закрыла. Он был доволен, что нашлось срочное дело, которое избавило его от искушения. Ему отчаянно хотелось показать Мэнди, что есть мужчины, которые не только бьют... показать ей, как чудесно чувствовать, что ты живешь.

* * *

Мелисса поставила тарелку с холодным арбузом на кухонный стол, зевнула, придвинула стул и села. Погрузившись в свои мысли, она уставилась в окно, выходящее в персиковый сад.

— Он часто так поступает?

Мелисса вздрогнула и уронила на пол ложку. Она уже отвыкла слышать голос Слэйдера в столь ранний утренний час. Так много времени прошло с тех пор, как они вдвоем проводили эту спокойную пору дня. Тогда у нее была привычка украдкой спускаться по лестнице и присоединяться к нему за завтраком. Потом он приступал к своим обязанностям на ферме.

Нагнувшись за ложкой, она украдкой взглянула на него. Слэйдер, стоя к ней спиной, наливал воду в чайник и ждал ее ответа. Ранним утром в этот августовский вторник уже было тепло. Слэйдер был босой и голый по пояс. Белые джинсы низко сидели на его бедрах. Джинсы были совсем новые, еще можно было прочитать «Талия 29 дюймов» на кожаном квадратике, пришитом к поясу. Он повернул кран газовой горелки и поставил чайник. Бью даже в голову никогда не приходило сделать это самому. Слэйдер уловил ее взгляд и оторвался от этого полезного занятия.

Мелисса смутилась.

— А? — спросил он.

— А? — в замешательстве повторила Мелисса. Ее глаза скользнули от золотых волос на его груди к белокурой гриве, перехваченной шнурком и отброшенной назад.

— Часто Бью не ночует дома? — пояснил Слэйдер.

— Тебя это не касается, не так ли? — сказала она и, чтобы отделаться от него, приступила к завтраку.

Тут же она услышала шлепанье его босых ног по лоснящемуся полу из твердой древесины. Он подошел к ней и встал, спокойно заглядывая ей через плечо. Взяв полотняную салфетку, она стала нервно обтирать серебряную ложку.

— Ты по-прежнему летом ешь на завтрак арбуз, — прокомментировал он с изумлением, а она почувствовала тепло опустившихся ей на плечи рук. Прежде чем она успела ответить, он наклонился вперед и откусил сладкую красную мякоть арбуза.

Это застигло Мелиссу врасплох. Это был тот же старый, шаловливый Слэйдер, который всегда любил дразнить ее. Он уселся напротив нее. Мелисса замерла, когда он медленно высунул язык, чтобы слизнуть каплю сока с подбородка, и их глаза встретились. Слэйдер продолжал дразнить ее, но уже не по-детски. Это был взрослый мужчина, в нем было что-то новое, неизвестное. Поняв, что она снова уставилась на него, Лисса перевела взгляд на тарелку, отковырнула кусочек арбуза и поднесла ложку к губам. Покончив с арбузом, она спросила:

— А что ты думал, я ем на завтрак?

Он задумался, ссутулившись на стуле, потом произнес:

— Гм... Не знаю... подходит икра на тосте или что-то в таком роде! Вот, что я бы ел, если бы женился из-за денег.

Мелисса ответила без запинки:

— Я не знала, что мысль о женитьбе когда-нибудь появлялась в твоей голове.

Он наклонился и положил руку на ее ладонь, согрев ее этой невинной лаской.

— Лисса, мы должны поговорить о том, что в действительности произошло той ночью.

— Нет! — Она тут же вырвала руку, не глядя в его сторону. — Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы ты вообще упоминал об этом. Никогда.

— Но это нелепо.

Тут она взглянула на него:

— Нет.

Слэйдер сжал ее руки. Он пытался объяснить, пытался заставить ее выслушать то, что он так отчаянно хотел рассказать ей. Вдруг хлопнула дверь.

В кухне появился Бью.

— Убери руки от моей жены!

В этот момент засвистел чайник, и, сардонически улыбаясь, Слэйдер отпустил Лиссу.

— «Спасен ударом гонга!»[11] — промурлыкал он, двинувшись к плите.

— Кому-нибудь чаю? — спросил он. Мелисса промолчала.

Ответом Бью был красноречивый взгляд. Не обращая внимания на Слэйдера, он подошел к Мелиссе и, взяв ее за локоть, вынудил встать со стула.

— Нам надо поговорить, дорогая, — сказал он, подталкивая ее к лестнице.

Через несколько мгновений Мелисса оказалась в их спальне, Бью шел прямо за ней. Это была все та же мрачная спальня. Это место было для Мелиссы самым нелюбимым во всем доме. Она подумывала о ее переделке, но это было бы одобрением их брака... сделало бы его чем-то таким, чем он не являлся. Время, которое они проводили в спальне, было просто временем, которое нужно перетерпеть.

Бью сильно хлопнул дверью.

— Это было не слишком умно, — сказал он, стягивая с себя красный пуловер и аккуратно, как библиотекарь, вешая его. Злость выразилась в том, как резко он повесил вешалку в шкаф.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Мелисса, поднимая халат, который она с утра оставила на стуле. Она посмотрела в окно и стала наблюдать за серым кроликом, прыгающим по грядкам маленького садика.

Бью кинулся к ней, схватил за запястья и рывком повернул к себе.

Она упрямо отвела взгляд в сторону. Он встряхнул ее.

Мелисса знала, что произойдет, если она будет продолжать игнорировать его, поэтому холодно взглянула на Бью.

— Ты все еще хочешь, чтобы я выполнял мою часть нашей сделки, так? — прохрипел он.

Мелисса кивнула, и он поднял ее подбородок.

— Я хочу, чтобы Слэйдер Римс убрался отсюда, поняла? Если ты будешь любезничать с ним, это поддержит его намерение остаться, ведь так?

— Я с ним не любезничала, Бью, мы просто разговаривали...

— Имей в виду. Если он останется, наша сделка расторгается. Подумай об этом, когда он в следующий раз положит на тебя руки.

— Ты обещал, ублюдок... Глаза Бью блеснули:

— Да?

— Да, ты обещал. — Мелисса вывернулась из его рук.

Бью хрипло рассмеялся.

— Мужчины всегда врут женщинам, чтобы получить от них то, чего они хотят... Ты об этом раньше не слышала? Или ты просто напичкана книжной премудростью? Что ты носишься с этой степенью? Чего ты ждешь от своего образования?

— Ты обещал! Когда я получу степень, Бью! Ты согласился, и я надеюсь, что ты выполнишь это соглашение.

Бью пожал плечами и стал расстегивать кожаный пояс.

Мелисса, вздрогнув, сделала шаг назад.

— Я не сказал, что не буду выполнять наше соглашение, — произнес он, выдергивая ремень из петель брюк цвета хаки, складывая его вдвое и хлопнув им для большего впечатления. — Но одно скажу определенно. Если Слэйдер еще будет находиться здесь в конце месяца, в тот день, когда ты получишь свою степень, то можешь забыть про развод.

Мелисса с яростью смотрела на пего. Она знала, что Бью может исполнить каждое слово своей угрозы. Она также знала, что Слэйдер останется, нравится это Бью или нет.

— Ты кончил? — спросила Мелисса, выдавливая слова.

— Кончил, но не завершил, — сказал Бью, хватая ее.

* * *

Мэнди Диллон стояла у раковины на кухне и чистила уже третью связку рыбы, которую Джек и Бью наловили за день. С софы, на которой Джек заснул, не досмотрев бейсбольный матч, доносился его пьяный храп. Мэнди не выключила телевизор, потому что глубокий, сочный голос комментатора успокаивал ее. Она слушала бейсбольные матчи вместе со своим отцом, еще когда была маленькой девочкой. Ее мать умерла, когда Мэнди было четыре года, и она всю жизнь старалась угодить единственному оставшемуся у нее родителю, бессознательно веря, что это может удержать ее отца от того, чтобы он тоже ушел и оставил ее, как это сделала мама.

Она закончила чистить рыбу и сделала филе. Потом начала готовить ужин, хотя была уверена, что Джек не встанет ужинать. Но она не могла не выполнить приказа, который он отдал, когда пришел. Если Джек проснется и вспомнит о своем требовании, а еда не будет ждать его, он получит повод снова избить ее. Мэнди пыталась давать ему как можно меньше таких поводов. Она ужасно трудно объясняла происхождение своих синяков Мэтью Прескотту.

Она подумала о своем боссе. Мэнди была уверена, что он ни на секунду не верил ее объяснениям. Он слишком быстро все схватывал. Ничто не могло пройти мимо его внимания.

Вначале его необычные размеры устрашали ее. Она не боялась мужчин до тех пор, пока ее муж не научил ее бояться. Но Пресс постепенно избавил ее от такого страха. Он излучал доброту, которая вызывала ответный отклик у каждого.

Отец не отпускал ее далеко от себя, и Мэнди не привыкла, чтобы кто-нибудь другой уделял ей внимание. Поэтому она оказалась легкой добычей для Джека, который, обладая инстинктом хищника, высмотрел ее как слабую жертву. Когда он начал ухаживать за ней, Мэнди это взволновало. Она не подозревала, что на него произвело впечатление наследство, но, как только они поженились, все сразу стало совершенно ясно.

А теперь было уже поздно. Она оказалась в западне. Мэнди не могла и подумать о разводе. Она была католичкой. Религия была частью ее самой. И это помогало ей избегать янтарных глаз Пресса, его нежности, столь не похожей на жестокость мужа. Помогало ей не размышлять о том, что значит быть замужем за настоящим мужчиной. Мужчиной, которому не нужно бить ее, чтобы чувствовать себя мужчиной.

Когда рыба была готова, она сделала гарнир из свежих — с огорода — помидоров. Потом села поесть перед, телевизором. Она все делала очень осторожно, чтобы не разбудить Джека.

В течение следующего часа она с удовольствием смотрела бейсбольный матч, который транслировали по десятому каналу. Наконец, когда «Кардиналы» выиграли, она выключила телевизор, решив отправиться спать.

— Что... что случилось? — пробормотал Джек, просыпаясь от внезапной тишины.

— Ничего, Джек, бейсбольный матч кончился, только и всего, — сказала Мэнди, беря тарелку и унося ее на кухню. Она надеялась, что Джек снова заснет.

Но ей не повезло. Он встал и поплелся за ней, потирая глаза. От него несло сигаретами и пивом.

— А где мой ужин? — спросил он.

— Ужин готов, — ответила она. — Мне нужно всего две минуты, чтобы подогреть его.

— Что?! — завопил Джек. — Почему он не горячий? Я говорил тебе, женщина, что хочу ужинать, еще когда пришел.

Мэнди инстинктивно отпрянула назад, пытаясь избежать неизбежного.

— Извини, Джек, — страдальчески пробормотала она.

— Извини, извини... — взъярился он. — Это все, что я слышу от тебя. Ты все время извиняешься. Это оправдание для женщины. — Он ударил ее так, что она отлетела назад. Пытаясь встать, Мэнди обожгла руку о горячую плиту за собой.

Джек и не подумал позаботиться о ней.

— Я отправляюсь в город, — сказал он, не обратив внимания на еду, которая ему в действительности была не нужна. — Найду там себе настоящую женщину.

Он вышел, оставив ее в слезах.

Услышав, как отъехал его грузовик, Мэнди вознесла молитву за безвинных людей на дороге, по которой ехал полупьяный Джек, потом направилась к шкафчику с лекарствами, чтобы смазать чем-нибудь обожженное место на руке. У нее не было надежды, что найдется что-нибудь, что сможет вот так же успокоить рану в ее сердце.

* * *

Было уже три часа ночи, а Слэйдер все не мог заснуть.

Всю вторую половину минувшего дня он обходил ферму, решая, какой участок он отведет под растениеводство, прикидывая, что надо сделать, чтобы подготовить поля к посеву в сентябре. Он прикинул, какие культуры лучше всего посадить в такую сухую погоду, понял, что дисковать почву нужно немедленно.

Он вынужден был выбрать для сна амбар, чтобы не быть поблизости от супружеских дел за закрытой дверью большой спальни Бью и Лиссы. Но он не смог убежать от себя. Глубокий ночью его мысли не доходили до столь возвышенного, как любовь, оставаясь примитивными и сексуальными.

Наконец, не в состоянии и минуты больше терпеть это мучение, он отказался от своей постели из сена и отправился к Прескотту.

Заявившись к Прессу в три часа ночи, он либо сделает его настоящим другом, либо превратит во врага. Он надеялся, что Пресс действительно сможет предложить ему лекарство от бессонницы. Слэйдер был уверен, что нуждается в нем, если намерен остаться на этой ферме с Бью и Лиссой.

Его встретило далеко не улыбающееся лицо, когда Пресс, в конце концов, начал сворачивать темно-зеленую штору за стеклянной дверью.

— Я понимаю, что ты уже несколько часов закрыт, но я надеялся, что еще не спишь, — виновато произнес Слэйдер, когда Пресс открыл дверь и пригласил его войти. — Я вспомнил, как ты говорил, что живешь над аптекой, а мне нужна твоя помощь.

— А я надеялся, что это блондин другого пола нуждается в моей помощи, — улыбаясь, ответил Пресс.

— Я не мог заснуть и вспомнил о твоем предложении, — сказал Слэйдер, следуя за ним в комнату. Пресс зевнул, включил свет над аппаратом для содовой, сел на один из черных с хромом вращающихся стульев перед ним. Слэйдер тоже присел на краешек стула.

— Бессонница? — понял Пресс. — У меня есть средство для тебя, — сказал он, протягивая руку к стеллажу с журналами. — Обычно такие стойки с журналами встречаются только в аптеках больших городов. Я выставляю все журналы, какие только можно. Это напоминает мне то время, что я проводил в аптеке в юности. Разумеется, большую часть этого времени я разглядывал журналы с верхней полки. Может, и тебе стоит посмотреть один из них?

— Порно? — спросил Слэйдер в ответ на понимающую улыбку Пресса, оценивая его чувство юмора. — Я пришел сюда, чтобы получить что-нибудь, что помогло бы мне уснуть, а ты предлагаешь мне порно? — Его зеленые глаза плясали.

— Не придирайся. Я не говорю, что это избавит тебя от плохих слов. Но есть плохие сны, и есть плохие сны.

— Хм... И это все, что ты мог бы мне рекомендовать? — спросил Слэйдер, облокотившись на холодный мраморный прилавок.

— Я бы не завернул обратно Мисс Сентябрь,[12] если бы ночью она постучалась в мою дверь. Но может быть, в конце концов, секс-журналы и не самая лучшая идея. Сам я никогда не мог вдоволь наглядеться в них на женщин. Что мне всегда нравилось в этих журналах, это то, что ты можешь разглядывать в них то, чего не видел в реальной жизни.

Слэйдер кивнул.

— Конечно, в те времена, когда я был мальчишкой, — продолжал Пресс, — эти картинки в журналах возбуждали больше, чем что-либо. А теперь после разглядывания некоторых из них можно смело идти на медицинское обследование, никто не заметит их воздействия.

Слэйдер усмехнулся:

— Это уж точно.

Пресс полез под прилавок.

— О'кей, ты убедил меня, что тебе нужно «твердое средство».

К удивлению Слэйдера, Пресс вытащил две вазочки для мороженого.

— Твердое средство? А я-то думал, что ты мне предложишь хотя бы бутылочку «Джек Дэниел».[13]

— Виски мне тоже помогает скоротать ночь. Сам я до таблеток не дотрагиваюсь. После тех злоупотреблений наркотой, что я насмотрелся на улицах, я с трудом заставлю себя принять даже аспирин.

— Ты выбрал себе ту еще профессию, — с легкой улыбкой заметил Слэйдер.

— Пойми меня правильно. Наркотики имеют некоторую ценность. Просто мне не нравится, что многие ребята думают, что с их помощью можно решить все проблемы в жизни. Поэтому я вношу свой вклад, проводя беседы в местных школах, рассказывая им, какая опасность таится в злоупотреблении наркотиками, и тем самым подрываю этот бизнес.

Он открыл ведерко с мороженым.

— А потери я возмещаю, продавая мороженое. У меня на прилавке есть все лучшее, что только можно достать. У меня тут есть шоколадное, играешь?

— Играю, — ответил Слэйдер, — и можешь быть уверен, что захочу двойную порцию.

Пресс положил черпачком приличную порцию шоколадного мороженого в стеклянные вазочки.

— Оно не такое вкусное, если кладешь его не в настоящую посуду для мороженого. Второй секрет — не надо скупиться на орехи, — сказал Пресс, обильно посыпая мороженое орешками. — Разжевывание их зубами помогает избавиться от всех твоих сдерживаемых расстройств.

Пресс завершил свое сооружение, положив сверху крупную вишню, после чего подвинул его вместе с ложечкой к Слэйдеру.

— А ты разве не будешь? — спросил Слэйдер, заметив, что Пресс не стал сразу наполнять вторую вазочку.

— Буду обязательно, — ответил Пресс. — Но дело в том, что мне нужно провести полночи, чтобы сделать выбор. — Он обвел задумчивым взглядом разнообразное мороженое в витрине.

Пресс взглянул на Слэйдера, который уже изрядно опорожнил свою вазочку, и спросил;

— Ну, как шоколадная начинка? Слэйдер смаковал вкуснейшее мороженое.

— Это не женщина, но, полагаю, что после женщины это самая замечательная вещь, — с сочувствием заметил Пресс, доставая контейнер с шоколадной начинкой.

— Да... Пожалуй, оно вне конкуренции.

— Где ты остановился? — как бы между прочим спросил Пресс, наполняя свою вазочку.

— На ферме Синклеров, — ответил Слэйдер, воздавая должное Прессу, он не выпытывал информацию открыто.

— Вот так?

Неудивительно, что ему уже что-то рассказали, подумал Слэйдер.

— Да. По неизвестным причинам папочка Бью оставил мне половину фермы.

— Понимаю.

— Я решил работать на ней. Я планирую в следующем месяце для начала посеять люцерну. Потом думаю добавить к этому пшеницу и соевые бобы.

— А как насчет молочных продуктов?

— Бью распродал молочных коров.

Пресс кивнул:

— Но Бью побуреет от злости, если ты там будешь жить.

— Это верно.

Они оба обдумывали это, доедая мороженое.

— Что это за история с Бью и Лис... Мелиссой? — через несколько минут как бы вскользь спросил Слэйдер.

— История?

— Ну, что это у них за брак такой? Я не могу представить, чтобы она была с ним счастлива.

— Я вообще не представляю, как может быть счастлива женщина, муж которой спит с каждой юбкой, — ответил Пресс, проглатывая очередную ложку мороженого. Потом добавил: — Точно так же я не понимаю, почему мужчина вступает в брак с женщиной, если он не намерен сохранять ей верность. Ходят слухи, что Бью и Джек Диллон делят женщин, которых имеют на стороне.

— Так почему же она с ним живет, по-твоему? — спросил Слэйдер, глядя Прессу прямо в глаза. — Из-за денег?

— Может быть, — согласился Пресс, пожав плечами.

Слэйдер отвел взгляд.

— А может быть, из-за Джеми.

Слэйдер поднял голову.

— Джеми? — спросил он с полным ртом мороженого.

— Джеми — это сын Бью и Мелиссы. Сейчас его отправили погостить на несколько недель к бабушке в город, — объяснил Пресс.

Слэйдеру показалось, что шоколадное мороженое приобрело вкус опилок.

Глава IV

Слэйдер с ревом промчался по подъездной аллее к ферме, ощущая какое-то злобное удовольствие от шума мотора. Этот шум разгонял пасторальную тишину раннего утра. Когда он заглушил мотор и поставил мотоцикл под навес, мимо него с напыщенным видом прошел черно-белый петух, возмущенно потряхивая кроваво-красным гребнем.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, Слэйдер направился к овощному огороду за домом, по пути прихватив мотыгу. Сильными ударами он свирепо долбил твердую, потрескавшуюся землю, и каждый такой удар был проклятьем той несправедливости, которую он познал. Наконец, этой яростной работой он как бы выплеснул то эмоциональное потрясение, которое испытал, когда услышал о существовании Джеми.

Хлопнула задняя дверь, Слэйдер оглянулся.

На веранде стоял Бью.

— Ты еще здесь?

— Да. Я еще здесь, — вызывающе проговорил Слэйдер и оперся о черенок мотыги. — Как уже было сказано, я остаюсь.

Бью почесал подбородок. Глаза его сузились.

— Я все думаю, что же ты за человек, если не понимаешь намека, что ты здесь нежелателен.

— Уверен, что тебе стоит об этом поразмыслить, — ответил Слэйдер и, не обращая внимания на Бью, вернулся к работе.

В тюрьме, постоянно работая, он сохранил свою форму. На свободе работа на земле даст ему больше, чем мускулы. Это станет для него способом обретения внутреннего покоя.

Через некоторое время он услышал, как Бью уехал. Слэйдер предположил, что он направится на грузовике в город и в любом случае скоро не вернется, поскольку Маккаллистер снял с него заботу, привезя корма. По-видимому, произошла какая-то путаница в заказе. Бью наверняка задержится у Джека. Он больше времени болтался на складе кормов, чем на ферме, которую отец оставил ему. Отец Джека умер, когда он был маленьким, и через несколько лет Маккаллистер женился на его матери. Затем она умерла при родах сына Маккаллистера. С тех пор Маккаллистер старался поддерживать хорошие отношения с Джеком.

Ни Джек, ни Бью не разбирались особенно в фермерстве. Джек больше интересовался лошадьми, а Бью... черт, Слэйдер никогда не был в состоянии толком, понять, что интересует Бью. В одном лишь он был убежден — в любом случае, не работа.

Лисса и Слэйдер выросли, не питая иллюзии относительно фермерской жизни. Это делало ее замужество еще более непонятным. В реальной жизни женщины готовили пищу, выскабливали и убирали дом, стирали и сушили одежду, консервировали бесконечные банки с фруктами и овощами.

Слэйдер, Бью и Адам работали на молочной ферме. В обязанности Лиссы входила всякая уборка вроде мытья полов, но она ненавидела змей, клопов, грязь... словом, все то, что теми или иными путями проникало в дом. Так почему же она решила остаться здесь, размышлял Слэйдер, отирая пот с верхней губы.

Жирные зеленые томатные гусеницы деловито грызли листья растений. Вокруг порхали красивые желтые бабочки, отвлекая его от мрачных мыслей. Слэйдер что-то бормотал себе под нос, когда мотыжил. Он атаковал сорняки с такой яростью, словно они угрожали лично ему, будто это был Бью.

Слэйдер и не заметил, как солнце поднялось высоко над головой, указывая, что подошло время ленча. Он сдвинул назад соломенную ковбойскую шляпу и вытер со лба обильный пот большим сине-белым фермерским платком. Было очень жарко. Он обвязал платок вокруг шеи и надвинул шляпу низко на лоб.

Когда жара сменила утреннюю прохладу, Слэйдер сбросил рубашку. Он был в грязи от облаков пыли, вздымаемых мотыгой. Его шея была горячей и влажной под густыми белокурыми волосами, и он чувствовал, как пот стекает по ложбинкам живота. По ложбинкам, которые бывают только у мужчин с плоским, очень твердым животом.

Джинсы низко сползли ему на бедра и держались на честном слове. Ноги его были голыми, мизинец на каждой ноге был несколько искривлен и как бы лежал на следующем пальце. Поэтому следы Слэйдера на земле были четырехпалыми.

Наконец он решил сделать перерыв.

Он хлопнул дверью, раздраженный тем, что Мелисса еще спит. Раздраженный тем, что она разочаровала его... раздраженный. Лисса... Он так долго идеализировал ее, а сейчас должен общаться с той реальной женщиной, какой она стала, пока он был в тюрьме. Должно быть, ей действительно понравилась богатая жизнь, подумал он. Она еще и не пошевелилась, а судя по положению солнца, было уже далеко за полдень.

Слэйдер открыл холодильник, достал банку с пивом и с жадностью опустошил, утоляя жажду. Теперь ему нужны были ножницы, чтобы превратить джинсы в пару шортов. Он вспомнил, что коробка со швейными принадлежностями всегда хранилась наверху, в чулане, и пошел туда посмотреть, на месте ли она еще.

Дойдя до верхней площадки лестницы, он задумчиво посмотрел на хозяйскую спальню.

Дверь в нее была открыта.

Хоть он и попытался проигнорировать этот факт, но обнаружил, что его неудержимо влечет к ней... Запретное притягивает, как раскрытая страница чужого дневника. Он и не заметил, как очутился в дверном проеме.

Кровать на ножках в середине комнаты была не убрана, простыни смяты. Внутри у него все свело, когда он представил на них Бью и Лиссу...

Он услышал шум душа и увидел, что в спальне, на том месте, где была маленькая кладовка, теперь устроена ванная.

Чувствуя, что поступает скверно, но не в состоянии перебороть любопытство, Слэйдер вошел в спальню. Дверца шкафа была открыта. Он содрогнулся, увидев одежду Бью, висевшую рядом с одеждой Лиссы. Слишком интимно. Это был знак реальности их брака. Он уже собирался прикрыть дверцу, чтобы избавиться от этого обидного зрелища, когда неожиданно заметил кое-что на туалетном столике. Там рядом с открытой шкатулкой, отделанной блестящим бисером, стояла одна из двух деревянных игрушечных машинок, которые он сделал Лиссе на то бесконечно далекое Рождество.

У машинок были вертящиеся колесики. Он взял игрушку и бессознательно прокатил ее взад и вперед по зеркальному стеклу. Автомобильчик изменился с годами. Там и сям было несколько зазубрин и царапин. Дерево от времени потемнело. Игрушка казалась несовместимой с другими предметами в этой комнате.

Может быть, Джеми играл ею у ног Лиссы, когда она одевалась, чтобы пойти куда-то, и она подняла машинку и положила сюда? Слэйдеру понравилась мысль, что сын Лиссы играет сделанной им игрушкой. Он подумал о Джеми как о сыне Лиссы, не Бью.

Он не слышал, как перестала литься вода в душевой, весь погруженный в мир «если бы».

Слэйдер увидел отражение в зеркале, когда поднял голову. Лисса стояла за ним возле кровати и вытирала голову бледно-розовым полотенцем. Очевидно, она не сознавала, что происходит с ее грудями, такими свободными и подвижными под длинным белым халатом, при движении ее поднятых рук. Она поспешно запахнула халат. Мелькнуло нежное тело. В каждой мелочи она выглядела как леди. Этот легкий, распахивающийся халат давал понять, что она в каждой мелочи — женщина.

Слэйдера обволокли ароматы мыла и шампуней. Растительные запахи были сладкими и знакомыми. Все изменилось за эти пять лет, кроме мыла и шампуней, которыми она пользовалась. И его чувств.

Он повернулся к ней.

Она была еще влажная после душа, настолько же чистая, насколько он был грязен. И так они стояли... два полюса.

Он хотел ее. Он хотел обладать ею на постели, которую она делила с Бью. Он был единственным, кто любил ее и заботился о ней. Она должна принадлежать ему, не Бью.

Он двинулся к ней.

Она не шелохнулась.

Она просто стояла и смотрела на него. В него.

Когда Слэйдер остановился перед ней, они оба тяжело дышали, зрачки у обоих расширились, глаза повлажнели. В полной тишине тикал будильник. Она глядела на капли пота, стекавшие с его скул на шею.

В этот момент на солнце набежало облако, погрузив комнату в тень.

Слэйдер смотрел в ее широко раскрытые, потемневшие зрачки, встречающие с вызовом происходящее между ними. В его глазах читалось удивление тому, что она не делает ни малейшего движения, чтобы остановить его.

Ее ресницы едва шелохнулись, когда его руки снова коснулись ее. Указательным пальцем он распахнул халат, потом коснулся нежного холма ее груди, оставив пятно от земли на ее гладкой коже.

Он ждал.

Не отрывая от нее глаз, он провел пальцем направо. Его теплый, испачканный землей палец следовал к возвышению ее правой груди. Потом он сбросил халат с ее плеч, и перед его жаждущим взором предстало полностью ее тело.

Он смотрел на нее, словно гипнотизировал, словно боялся понять, что смотрит на совершенное, на то, чего у него больше никогда не будет возможности увидеть.

Она ждала, но его глаза ничего не выражали. Даже тогда, когда ее соски откликнулись на его прикосновение.

Мелисса почувствовала, как ослабли ее колени, под его взглядом в ней пробуждалось желание. Непроизвольно сделав шаг назад, она коснулась кровати подколенными впадинами и взглянула на него ожидающе.

Словно загипнотизированная, она смотрела, как он сделал еще шаг вперед, прижав ее к кровати, даже не дотрагиваясь до нее.

Ее глаза медленно закрылись...

Когда она открыла глаза, то поняла, что Слэйдер выиграл битву за контроль над собой. Он долго смотрел на нее, потом повернулся и вышел из комнаты. Не прозвучало ни одного слова.

* * *

Бью и Джек сидели на погрузочной платформе и наблюдали за двумя девочками-подростками, которые на противоположной стороне улицы ели мороженое из стаканчиков, сидя на зеленой деревянной скамье у аптеки Прескотта.

— Я думаю обзавестись таким мотоциклом, как у твоего брата, — сказал Джек. — Девушкам это нравится.

— Он мне не брат, — отрезал Бью и сплюнул. Он был умнее Джека. Достаточно умен, чтобы понимать, что человек на мотоцикле не может дать задний ход. И ненавидел себя за то, что понимал это.

Джек толкнул Бью локтем.

— Но как же тогда получилось, что твой отец оставил ему половину фермы, если он тебе не брат?

— Черт бы меня побрал, если б я знал. Ты же знал моего старика. Ему никогда ничего не нравилось, даже женщины. — Бью, улыбнувшись, прыгнул с платформы. — Хотя одну вещь я знаю наверняка. Я должен избавиться от Слэйдера любым способом. Он не должен здесь оставаться. Он уедет и ничего не увезет с собой.

— А как Мелисса? — спросил Джек, спрыгивая следом за ним.

— Мелисса моя жена, — сказал Бью таким тоном, что заставил Джека замолкнуть. Он направился к своему грузовику, предоставив Джеку одному подкатываться к девушкам, которые прикончили свое мороженое и теперь пошли по улице.

На обратной дороге на ферму Бью имел достаточно времени, чтобы поразмыслить о своей жене.

На следующий день после того, как Слэйдера отправили в тюрьму, Мелисса пришла к нему с несообразной идеей. Она без обиняков заявила ему, что это даже не идея, а требование. И в любом случае она не оставляет ему выбора. Ее план заключается в том, чтобы он немедленно женился на ней и дал ей возможность закончить колледж.

Он рассмеялся:

— С какой стати я должен сделать это?

В ее карих глазах блеснул гнев:

— Потому что ты мой должник. Потому что, если ты этого не сделаешь, я предъявлю тебе обвинение в том, что произошло в амбаре.

— Но это был не я... — оскорбленно запротестовал он.

— Не ты? — спросила она с ледяной холодностью.

— Джек подтвердит, что я был с ним.

Она была готова к этому.

— Ты всерьез думаешь, что мне не поверят? Ты знаешь, как в маленьких городках любят скандалы. Я предоставлю им такой скандал, который прикончит и тебя, и твоего папочку. Мы оба знаем, как ему хочется найти предлог, чтобы лишить тебя наследства.

Она была абсолютно уверена в этом. Он тоже.

— Не переживай, Бью. Тебе понравится вторая часть соглашения.

Он едва расслышал ее,

— Вторая часть? — Ему не нравилось, что его принуждает, диктует условия худенькая девочка, знающая, что он должен согласиться, лишь бы она не привела в действие свою угрозу.

Она продолжала излагать свой план.

— В тот день, когда я закончу колледж, я хочу получить развод без всяких условий и разбирательств. Мне не нужно ничего твоего. Тогда, когда я получу степень, я сумею сама позаботиться о себе, и никто никогда не сможет снова манипулировать мною.

И он согласился на такие условия брака.

Его мать расплакалась, но дала согласие. Папочка не проронил ни слова по этому поводу, оставаясь верным себе, снова продемонстрировав свое безразличие.

Когда пришло время воспользоваться супружескими правами, Мелисса позволила ему это. Именно «позволила», и Бью знал это. Он до сих по пытался из избавиться от болезненных воспоминаний. С самого первого дня он только смотрел на нее, но не обладал ею. Он не мог выносить ее апатию. Она выключалась, ее сознание уносилось куда-то... в тот момент, когда он клал руку на ее тело. Это было все равно что заниматься любовью с бесплотным видением.

В отместку он стал специально афишировать свои романы на стороне, чтобы побольше ранить ее. Но его непрекращающиеся измены разбивались о стену ее апатии, отнимая тем самым даже иллюзию удовлетворения. Он был готов молить небеса, чтобы той ночи в амбаре никогда не было. Так получилось, что разрушилась жизнь не Слэйдера, а его собственная.

А вскоре появился Джеми. Маленький мальчик, которого он не мог любить. Единственной узнаваемой чертой у Джеми были глаза — такие же темные, как у Мелиссы. Он игнорировал Джеми. Но Джеми совершил невозможное и прокрался в сердце того, о ком, казалось, нельзя было подумать, что он его вообще имеет, — в сердце Адама Синклера.

Наблюдение за тем, как Джеми хвостиком ходит за Адамом, а тот уделяет ему терпеливо внимание, занимается с ним, только укрепило равнодушие Бью. Втайне Бью испытывал восторг, предвкушая несчастья Адама Синклера, когда Мелисса покинет их и заберет Джеми. Но этого не произошло. Адам снова ограбил его. Он умер раньше, чем Мелисса закончила колледж.

Бью проехал подъездную аллею и заглушил мотор. Он сидел в грузовике и в который уже раз доказывал сам себе, что он не испытывает никаких чувств к Мелиссе. Но он уже привык к тому, что она тихо спит рядом с ним, и от нее постоянно исходит такой сладкий запах. Он все время их брака мучил себя, покупая ей шелковые ночные рубашки и нижнее белье, и каждую красивую вещицу, какая только попадала ему на глаза, любил видеть ее в этих вещах, но не отваживался дотронуться до нее.

Он будет счастлив, когда она наконец уедет, лгал он сам себе, вылезая из грузовика.

От почтового ящика[14] к дому шел Слэйдер. Это напомнило Бью, что этот ублюдок живет на ферме и ведет себя так, словно ферма принадлежит только ему. Он должен добиться, чтобы Слэйдер убрался отсюда, чего бы это ему ни стоило.

Мелисса услышала, как Бью вошел на кухню, когда Слэйдер умывался, а она накрывала ужин. Слэйдер закончил умываться и стал помогать ей, носил горячие блюда. Бью тут же уселся на свое место у окна. За столом царило молчание, нарушаемое лишь звяканьем серебряных вилок о фарфоровые тарелки, когда все трое ели запеченную курицу, пышные бисквиты, кукурузу в початках, собранные с огорода помидоры и латук.

— Похоже, быть фермером, ковыряться в грязи доставляет больше удовольствия, чем быть зеком, а, Слэйдер? — спросил Бью, вгрызаясь в початок кукурузы.

— Я бы не сказал, что в такую засуху есть хоть какое-то удовольствие быть фермером. Когда я стал дисковать южные поля, чтобы подготовить их к внесению удобрений, поднялись клубы пыли...

— Может быть, пойдет дождь, — с надеждой произнесла Мелисса.

Бью метнул на нее убийственный взгляд, и она вспомнила, что должна играть против Слэйдера, а не поддерживать его, если желала добра себе.

— Что ж, может быть, — согласился Слэйдер, размышляя, какое значение имеют взгляды, которыми обменялись Мелисса и Бью.

— Ты слышал, как поздно ночью проехали пожарные машины? — спросила Мелисса.

— Джек сказал, что Джонни Бодекер говорил ему, что это был амбар Мейеров. Сгорел дотла, все пропало, пока он и шериф добрались туда...

Никто не смеялся, кроме самого Бью.

— А почему шериф и его помощник отправились туда? В пожарном департаменте подозревают поджог?

Бью пожал плечами.

— Кто знает? Я слышал, что сам Мейер напился перед этим. Может быть, он поджег свой амбар, чтобы получить страховку.

— А может быть, это несчастный случай, — сказал Слэйдер с сочувствием. — Если он перед этим напился, его страховка может быть признана недействительной. Ты же знаешь, Бью, как мало нужно в такую жару, чтобы начался пожар.

— Да? А может быть, это ты все устроил, — подленько заметил Бью. — Я слышал, что ты приехал на рассвете, не так ли? Забавно, что всякие неприятности происходят, когда ты где-то поблизости. Может быть, ты просто приносишь несчастье с собой, а может быть, это округ Джефферсон несчастье для тебя.

Слэйдер предпочел не отвечать на выпад Бью.

— Можно еще бисквитов к патоке? — спросил Бью, перенося свое внимание на Мелиссу.

Мелисса ушла и вскоре вернулась с несколькими бисквитами, которые держала в духовке, чтобы они оставались горячими. Слэйдер вилкой подцепил один бисквит, в то время как Бью стал ложкой накладывать на свою тарелку густую патоку из сорго.

— Могу поспорить, что ты соскучился по всяким сладостям, пока был в тюрьме, а, Слэйдер? — Бью рывком усадил Мелиссу к себе на колени. Он подвинул патоку к Слэйдеру, продолжая по-хозяйски удерживать рукой Мелиссу.

Мелисса приучила себя не реагировать, когда Бью дотрагивался до неё, но в этот момент она ненавидела его. Снова она чувствовала отвращение к своему положению заложницы этих двух мужчин. Она видела, как Слэйдер вцепился в ножки своего стула, чтобы сдержаться, не выйти из себя. Она почти слышала, как он напоминает себе, что она жена Бью. Но по своим соображениям она не могла воспротивиться этому грубому поведению Бью. Бью слишком ясно дал ей понять: ей лучше делать вид перед Слэйдером, что ей все это нравится, если она хочет, чтобы Бью честно выполнил их соглашение.

Она съежилась, когда Бью лениво сунул свою горячую жесткую ладонь под майку и облапал ее грудь, прежде чем позволил ей сесть на свое место.

Даже не видя лица Слэйдера, она знала, что, проявив так свои хозяйские права, Бью добился желаемого эффекта. Она знала также, что Бью испытывает удовольствие, заставляя Слэйдера чувствовать себя чужим... и получает дополнительное удовольствие от того, что может вот так тискать ее даже без всякого на то желания.

Слэйдер встал из-за стола, вышел с кухни на веранду, захватив с собой книги по сельскому хозяйству и бумаги с расчетами.

Глава V

Слэйдер снова взглянул на часы и нахмурился. Было почти полпятого, и ему пора было возвращаться на ферму. Его ждали хозяйственные заботы.

Его поездка в город была успешной только отчасти. Он должен был разыскать информацию об эффективности фермы Синклера. Опираясь на суммы налогов, он понял, что ферма не слишком доходна. Сама земля представляла большую ценность. Собственно сельскохозяйственные угодья стоили тысячу долларов за акр,[15] но Слэйдер не собирался продавать свою половину. Он еще только изучал все. Если он сможет воплотить свои планы в жизнь, то ферма будет приносить значительный доход. Но чтобы получить этот значительный доход, ему нужно вырвать контроль над фермой из рук Бью.

Вторая его миссия оказалась не столь успешной. Он достал адрес Конни Синклер у Эверетта Спенсера. Но к тому времени, когда он разыскал ее дом, мать Бью уже ушла с Джеми на весь день. Последние несколько часов он ждал ее возвращения в прачечной самообслуживания на противоположной стороне улицы.

Он не собирался подходить к ним. Это было такое же искушение, как вчера, когда он вошел в спальню Лиссы. И он понимал сейчас, что оно все еще существует, несмотря ни на что. Несмотря на них самих.

Он хотел любить ее больше, чем он когда-либо чего-либо хотел. И она тоже хотела этого. Он это не выдумал.

Поэтому для него не имело значения, что она замужем. Не имело значения даже то, что она замужем за Бью. И больше не имело значения почему.

Это все было в прошлом.

Он отбыл свой срок полностью. Влияние Синклеров достигало и комиссии по досрочному освобождению. Он устал от расплаты за преступление, которого не совершал.

Слэйдер знал, что, когда объяснит, что произошло той ночью пять лет назад, он сумеет заставить Мелиссу поверить ему. Они принадлежат друг другу.

Он перебирал все, что произошло, пока не вспомнил о Джеми. Странно, подумал он, что в спальне Лиссы не было ни одной фотографии мальчика. Он должен увидеть его, он должен увидеть сына Лиссы.

Но все шло к тому, что сегодня этого не произойдет. Слэйдер вышел из прачечной, завел мотоцикл и отправился обратно на ферму. Он не обратил внимания на подъехавший автобус, который остановился на углу, выпустив пожилую женщину, держащую за руку светловолосого мальчика.

Было пять часов, когда он остановился у склада Маккаллистера, чтобы сделать заказ на семена.

— Слэйдер, — сказал Маккаллистер, поднимая голову, — ты не можешь оказать мне любезность и перевернуть это объявление на двери?

Слэйдер перевернул дощечку с «открыто» на «закрыто».

— Ну а теперь — чем могу быть полезен? — спросил Маккаллистер, откинувшись в кресле и закуривая сигарету.

— Извините, я поздно, — сказал Слэйдер, бросив взгляд на настенные часы. — Я поздно возвращаюсь из города.

— Ты случайно не видел там Конни Синклер, а?

— Нет. А что?

Маккаллистер пожал плечами.

— Бью не слишком хороший сын, поэтому я всегда стараюсь повидаться с нею, когда могу, с тех пор как умер Адам.

— Я был в городе по делам фермы.

— Это правильно. Старик Адам умер и оставил тебе часть, я слышал от Джека.

Слэйдер воздержался от комментариев.

— Так как ты хочешь купить семена, я полагаю, ты планируешь работать на своей доле?

— Вот именно.

Маккаллистер достал книгу заказов.

— Мне кажется, что Бью сделает твое пребывание там не слишком приятным... Отношения могут сложиться очень напряженно.

— Ничего не будет такого, с чем бы я не мог справиться, — сказал Слэйдер, подбирая пару рабочих перчаток.

— Даже если и так, мне кажется вовсе неплохим вариант, если ты продашь свою долю и купишь участок в другом месте. Я буду держать уши открытыми и дам тебе знать, если услышу, что где-то есть что-нибудь подходящее... Конечно, за маленькие комиссионные.

— Разумеется.

— Сколько семян тебе нужно? — спросил Маккаллистер, начиная записывать заказ.

— Думаю, я начну со ста акров, скажем, двадцать фунтов семян люцерны на акр — «Канзасской обычной». Ах да, и запишите для меня еще самоходный разбрасыватель удобрений.

Маккаллистер кивнул, что-то прикидывая.

— Ты хочешь, чтобы я записал все это на счет Синклера?

— Да, и это тоже, — сказал Слэйдер, запихивая за пояс рабочие перчатки.

Маккаллистер махнул ему рукой, не подняв головы.

— Я дам тебе знать, как только заказ будет выполнен, — сказал он вслед выходящему. Слэйдеру.

* * *

Мелисса на следующее утро не хотела спускаться вниз, пока не увидела, что Слэйдер вышел. Он упоминал, что намерен заняться ремонтом упавшей изгороди. Бью уехал часом раньше.

Утренний класс начинался сегодня у нее поздно, поэтому Мелисса решила испечь персиковый пирог, любимый пирог Слэйдера. Этот пирог может стать знаком ее заботы о нем. Она хотела общества Слэйдера. Его возвращение заставило ее осознать в полной мере, как отчаянно она скучала по нему. Но было так много вещей, о которых они не могли говорить.

Она пребывала в тюрьме, как и Слэйдер. Бью постоянно следил за ней: либо сам наблюдал за каждым ее шагом, либо кто-нибудь делал это по его поручению. Он ревниво следил, как она проводит время. Даже то время, когда она находилась с Джеми. Однажды она даже застала его за тем, что он рассматривал подошвы ее туфель, чтобы определить, не выходила ли она из дома.

Она знала, что за деньги можно купить многие веши, но самая важная вещь, которую можно купить, — это свобода.

Она размышляла над тем, что думает Слэйдер о ее браке. Может ли он понять, что она заставляет себя не шарахаться от прикосновений Бью, и сама никогда не откликается на них? И заметил ли он, что сама она никогда не проявляет инициативу?

Она видела, что руки Слэйдера так и чешутся вышвырнуть Бью. Но есть ли в них такое же непреодолимое желание обнять ее?

И почему она позволила ему распахнуть ее халат?

О Господи, ну почему она позволила?

* * *

Руки Мэнди дрожали, когда она переодевалась в джинсы.

Посещение отца Литери после утренней мессы не помогло ей, а она на это так надеялась, Она чувствовала себя хуже. Вместо того чтобы найти утешение, она нашла чувство вины.

Отец Литери велел ей молиться за Джека. А что, по его мнению, она делала все это время? И почему она рассчитывала, что человек, живущий замкнутой, обеспеченной жизнью священника, сможет понять ее страх?

От нее потребовалось все ее мужество, чтобы рассказать священнику, что ее муж спит с другой женщиной. Но у нее не хватило сил добавить, что он спит с этой женщиной в их постели. Когда она пришла домой и нашла доказательства этого, то ничего не сказала Джеку. Она знала, что это приведет только к новой вспышке насилия и ей придется находить объяснения новым ссадинам на лице. Священник глядел на нее с жалостью... Конечно же, ей просто показалось осуждение в его глазах. Она вообразила, что он подумал, будто это она виновата в том, что ее муж сбился с пути. Была ли в этом ее вина? Разве она сделала что-то плохое? Разве она виновата в том, что он бьет ее? Разве она каким-то образом наталкивает его на это?

Может быть, отец Литери прав. Может быть, она должна последовать его совету и постараться получше понять стрессы, которые вызывают тяготы, падающие на плечи мужа. Если она послушная жена, то должна была бы принести своему мужу ребенка. Семья поможет сохранить интерес мужа, сказал отец Литери. Может быть, если бы у них был сын, Джек больше времени проводил бы дома. Хотя с Бью такого не было. Он просто игнорировал Джеми.

Кроме того, она не знала, как подступиться к мужу, который если и дотрагивался до нее, то только кулаком. Она была слишком стеснительной, чтобы спросить об этом отца Литери. Она сама должна придумать, как подольститься к Джеку. В такие моменты она особенно жалела, что у нее нет матери, с которой можно было бы поговорить. А разговаривать об этом с отцом ей было стыдно. Да и он был слишком стеснителен, чтобы слушать ее.

* * *

Уже было далеко за полдень, и перчатки Слэйдера порвались от противной работы, которую он заканчивал, когда допустил небрежность. Кусок колючей проволоки сорвался с деревянного столба, на который он ее натягивал. Острая колючка впилась в его левое запястье и вырвала кусок кожи. Слэйдер перевязал рану платком, чтобы остановить кровотечение и, не обращая внимания на рану, решил продолжить работу, но каждый виток проволоки теперь сопровождал англосаксонским проклятьем в адрес прародителей колючки.

Когда работа наконец была завершена, он поднял клещи, молоток, коробку с гвоздями и направился обратно в дом, чтобы промыть и перевязать раненую руку. Дом был пуст. Лисса говорила, что уйдет на занятия, а Бью, видимо, убрался к Джеку.

Он вымылся над раковиной в кухне, а затем поднялся наверх в поисках бинта, не найдя его нигде внизу и полагая, что в ванной, примыкающей к хозяйской спальне, может оказаться шкафчик с лекарствами.

Кровать была застелена, но в комнате все еще ощущалось присутствие Лиссы. Он поднял ее блестящий, бледно-лиловый халат, лежащий на постели, но тут же отбросил прочь, словно горячую головешку, подумав о прикосновении к нему Бью.

Обозленный, он прошел в ванную и нашел в аптечке антисептик и марлю. Он быстро прочистил и перевязал рану. Возможно, потому, что его мир в последнее время был настолько мужским, настолько лишенным всего женского, вид клубка принадлежащих Лиссе ленточек для волос настолько подействовал ему на нервы, что он сбросил его на пол и выругался.

Когда Слэйдер выходил из спальни, он заметил что дверь, должно быть, ведущая в комнату Лиссы, закрыта. Он резко надавил на ручку, и дверь распахнулась. Это была детская, комната Джеми. У Слэйдера перехватило дыхание. Он должен уйти из этого дома.

Проходя по кухне, Слэйдер увидел, что Лисса перед уходом испекла два пирога и поставила их у окна, чтобы они остыли. Он нагнулся над ними и понюхал. Персики. Что это — Лисса вспомнила, что пирог с персиками был его любимым пирогом, или это просто следствие того, что персики росли в саду прямо за окном? Он взял один из пирогов и вышел наружу, вдыхая соблазнительный запах.

Взобравшись на пустую платформу для сена, припаркованную рядом с амбаром, он уселся там по-турецки, разломил пирог на несколько частей и поднес первую порцию ко рту. Корочка хрустнула под его зубами, и сладкая начинка из персиков заполнила рот. Изумительно вкусно. Он съел весь пирог и отложил в сторону тарелку, когда заметил, что к дому подъезжает белый «мустанг» Мелиссы.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он, подойдя к ней, когда она вышла из машины.

— О чем... Слэйдер! Что случилось с твоей рукой? Она кровоточит.

Слэйдер взглянул на руку и увидел, что на бинте расползается красное пятно.

— Ничего особенного, — сказал он, пожав плечами в ответ на ее внимание.

— Что случилось?

— Когда я чинил забор, кусок колючей проволоки зацепил руку, только и всего.

— Ты что-нибудь сделал с раной?

— Да. Я промыл ее, прежде чем перевязать. Да все будет в порядке...

— Нет, тут не обойтись без противостолбнячного укола. Залезай, я немедленно отвезу тебя к врачу.

— Лисса, по это пустяк, честное слово.

— Ржавая проволока вовсе не «пустяк». Давай же, садись.

— Ну, ладно, если тебе от этого будет легче.

Когда Слэйдер сел в машину, Лисса включила радио, очевидно, чтобы не разговаривать с ним, если вдруг он захочет говорить о чем-нибудь для нее нежелательным.

Он наклонился и выключил радио. Она принюхалась.

— Почему я чувствую запах персиков? — спросила она, с подозрением прищурившись.

— Это от меня пахнет, — без всяких признаков раскаяния заявил Слэйдер.

— Ты стащил один из пирогов, которые я приготовила к ужину! — вскричала она и попыталась толкнуть его локтем.

— Эй, ты не должна так... — сказал он, поймав ее руку.

— Извини. — Лисса покачала головой. — Ну прямо как Джеми...

— А что, он тоже таскает пироги с персиками?

— Нет, ему больше нравится печенье... но он склонен ко всяким несчастным случаям. Этой весной он свалился с тутового дерева, на которое полез, чтобы посмотреть на гнездо с птенцами. Постоянно натыкается на пчел. Помнишь, как ты постоянно ходил искусанный пчелами, Слэйдер?

Голос Слэйдера прозвучал очень тихо:

— А в чем еще Джеми похож на меня? Мелисса снова включила радио.

Да, подумал Слэйдер, если возраст совпадал, то не исключено, что она забеременела в тот единственный раз, когда он занимался с ней любовью. Он не хотел и думать, насколько больше для этого было шансов у Бью. Потому что в этом случае он должен был подумать о том, сколько раз Бью занимался любовью с Лиссой.

* * *

— Так что у тебя найдется для проголодавшегося мужчины? — спросил Слэйдер, следуя за Лиссой по кухне и вызвав в ней невольное волнение, когда он поправил ее выбившийся локон.

— В плите есть еще теплые кукурузные лепешки, остатки жареной рыбы я отдала кошке, — ответила Лисса.

— А я не мог бы просить тебя приготовить еще немного, чтобы и мне хватило? — спросил Слэйдер без особой надежды, вспоминая, как Лисса злилась, когда ей приходилось готовить, в то время как Конни Синклер проводила целые дни, болтая по телефону со своими приятельницами.

— Ты бы мог, если бы согласился приложить свою силу к этому, — Мелисса указала на сковородку. — Она очень подгорела.

Мелисса сама удивилась, что предложила приготовить рыбу для Слэйдера. Она не собиралась этого делать ни для кого. Сделать это предложение ее натолкнуло вовсе не очарование Слэйдера, а мысль о Бью и Джеке, сидящих на веранде. Она лучше будет заниматься готовкой, только бы не присоединяться к ним. В присутствий Джека она всегда нервничала. Он был коварным и жестоким, и Бью в его присутствии становился невыносимым. Он все время демонстрировал свою власть над ней.

— Мой бурчащий желудок принимает твое великодушное предложение. — И Слэйдер передал ей кухонное полотенце, чтобы она могла вытереть мокрые руки.

Она начала обваливать кусочки филе в кукурузной муке и уже собиралась погрузить их в кипящее масло, когда хлопнула дверь кухни.

— А тебе это подходит, Слэйдер. Может быть, и ты получишь место судомойки где-нибудь, когда я выброшу тебя со своей фермы, — сказал Бью, войдя и встав рядом с Мелиссой.

Слэйдер проигнорировал его. Мелисса понимала, что Бью не отвяжется, потому что он знал, как допечь Слэйдера.

— Разве моя жена не сексуальна в этом платье? — спросил Бью, глядя краем глаза на Слэйдера. — Оно так хорошо сидит на ней, тебе не кажется? — Руки Бью неторопливо и рассчитано скользнули вверх и охватили груди Мелиссы.

Мелисса сжалась внутри. Было так трудно сдержать себя и не выдать своих чувств, когда любимый человек является свидетелем твоего унижения.

Слэйдер до боли стиснул в руке намыленную губку, но не позволил прорваться ярости. Бью удовлетворенно улыбнулся.

— Я всегда и сам был неравнодушен, к хлопку. Особенно такому дорогому хлопку, как этот. — Его руки прошлись по телу Мелиссы. — Единственная вещь, ощущать которую мне приятнее, чем тонкий хлопок, это обнаженная кожа. Ты со мной согласен, Слэйдер? — насмехался Бью, сунув руку под блузку Мелиссы.

Мелисса закрыла глаза, злясь на себя за то, что принимает эту браваду Бью, выполняя свою часть этой проклятой сделки, на которую она пошла, чтобы получить образование и потом вырастить Джеми.

— Пойдем, дорогая, поднимемся наверх. Слэйдер может обойтись без тебя, но я не могу.

Мелисса заставила себя пойти наверх, стараясь не замечать осуждения в глазах Слэйдера и не видеть Джека, который вошел следом за Бью и теперь наслаждался зрелищем.

Обернувшись, Слэйдер увидел его.

Джек исчез за дверью, уловив убийственный взгляд зеленых глаз Слэйдера.

* * *

Слэйдер навестил забегаловку Макджилликуди, чтобы немного развеяться, Только через неделю, в субботу вечером. Ему нужно было отдохнуть от этих уютных ужинов втроем на ферме, где он был третьим лишним. Не то что ему было трудно видеть каждый раз лицо Лиссы за столом. Но он должен был все время сдерживать себя, когда Бью давал волю рукам, желая продемонстрировать свои права на нее.

И тут ему снова не повезло — первое, что он увидел после того, как сделал заказ официантке Цисси, было лицо Бью.

Бью также увидел Слэйдера, когда поднял голову от меню. Бью пришел сюда прямо из офиса Эверетта Спенсера. Несмотря на все уговоры Бью, Спенсер наотрез отказался взяться за опровержение завещания, которое он составлял для Адама Синклера.

Бью испытывал потребность что-нибудь устроить попозже с Цисси. Последняя ночь с Мелиссой вызвала в нем желание подтвердить свою привлекательность. Цисси закончила со Слэйдером и подошла принять заказ у Бью.

— Что ты хочешь, Вью, — спросила она, держа карандаш наготове.

Серые глаза Бью лениво окинули ее сверху донизу.

— Тебя. Когда ты освободишься?

Цисси захлопнула свой блокнот и топнула ногой. Бью начинал причинять ей беспокойство.

— Бью, у меня есть и другие клиенты.

— А я-то думал, что я единственный, — сказал Бью.

— Ты будешь есть что-нибудь или нет? — раздраженно спросила Цисси.

— Ладно, принеси мне пиво и гамбургер, — сказал Бью, смягчаясь. — Ты будешь завтра вечером на конном шоу?

— Ты приглашаешь?

— Я обещал Мелиссе, что возьму ее, но в этой толпе так легко потеряться на время...

— Я так не думаю, — надувшись, ответила Цисси.

— Ладно, я собираюсь поехать в город в четверг после полудня, — сказал он, прекрасно зная, что четверг ее выходной день.

Цисси прикусила нижнюю губу.

— За покупками?

Бью кивнул. Приближался день рождения Мелиссы, и он хотел сделать ей такой подарок, который она долго бы не забыла.

— Ладно, мне нравятся лошади...

Бью улыбнулся довольный, что настоял на своем.

— Принеси мне пиво сразу и добавь несколько лишних кружков лука к моему заказу.

Слэйдер наблюдал за тем, как вели себя вместе Бью и Цисси. Цисси была, как печенье к кофе после орехового торта Лиссы. Он не мог понять, как мог Бью оставить Лиссу дома и отправиться в город, чтобы увиваться вокруг Цисси.

Вскоре после того как Цисси ушла на кухню с заказом Бью, к нему присоединились Джек и его отчим. Они оживленно разговаривали, а Слэйдер расплатился по счету и направился к Прескотту. Пресс сидел возле аппарата для газированной воды, когда Слэйдер вошел и сел на стул рядом с ним. Пресс был занят деловыми бумагами и лишь через некоторое время взглянул на Слэйдера.

— Что ты сгорбился? Сядь прямо!

— Слушаюсь, сэр! — улыбаясь ответил Слэйдер. — У тебя есть для меня что-нибудь, кроме выговора?

— Того, что тебе нужно, у меня нет. Слэйдер кивнул.

— Тогда скажи мне, Пресс, как случилось, что два таких симпатичных черта, как мы с тобой, не имеем женщин?

— Лучше ты расскажи мне об этом, — сказал Пресс, убирая бумаги. — Как твое фермерство?

— Пока ферма одерживает верх. Во всяком случае, колючая проволока. А у меня зеро.[16] — Слэйдер поднял свою забинтованную руку. — Как ты думаешь, я выживу?

В глазах Пресса плясал огонек.

— О, думаю, что все будет хорошо. Но кто--то должен будет переворачивать тебе страницы, чтобы ты мог взглянуть на Мисс Сентябрь.

— Может быть, ты сможешь просто описать мне ее.

— Смогу, если мне доведется увидеть этот номер.

Их разговор был прерван пронзительным воем сирены машины «скорой помощи», промчавшейся мимо на полной скорости.

— Должно быть, кто-то из наездников получил увечье на конном шоу, — заметил Пресс. — Машина движется в том направлении.

Слэйдер кивнул в знак согласия,

— Кажется, у них сегодня по распорядку дня скачки на быках.

— Пресс, теперь о слухах, которые могли дойти до тебя здесь...

— Насчет чего?

— Тебе доводилось что-нибудь слышать о каких-то планах Бью на будущее?

— Бью? Я сомневаюсь, что у него может быть план даже на завтра, не то что на будущее. Нет, ничего такого я не слышал. А что?

Слэйдер пожал плечами.

— Ничего. Я уже давным-давно убедился, что не могу понять Бью Синклера, — мрачно сказал он.

— Ты думаешь, что это он подставил тебя за ограбление, да?

— Тебе об этом известно? — с изумлением спросил Слэйдер.

— Я попросил о любезности и получил возможность взглянуть в твое дело. Кто-то чертовски ловко подставил тебя.

— Это был Бью. Я это чувствую кишками, но не могу доказать. Он в определенном смысле не похож ни на кого, понимаешь? И сейчас, как и тогда, я снова убеждаюсь в этом.

Глава VI

В воскресенье утром в церкви только и было разговоров о том, что кто-то напал сзади на милую старушку миссис Бодекер, когда она, покинув конное шоу и получив приз за вязанье,[17] направлялась к своему автомобилю. Ее ударили сзади по голове и украли все драгоценности, что были на ней, в том числе и обручальные кольца.

Мелисса все еще не могла поверить этому. Весь город был взбудоражен. И Джонни... да, да, не хотела бы она очутиться на месте этих грабителей, если Джонни когда-нибудь их поймает.

После церкви Мелисса остановилась возле больницы, чтобы повидать миссис Бодекер и передать ей букетик цветов. К ее изумлению, она нашла ее готовой отправиться домой и ругающей шерифа за то, что он подевал куда-то голубую ленту, которая была призом за вязанье.

Шериф обещал разыскать ленту и принести ей сюда позже. А доктор сказал, что он разрешит ей пойти на конное шоу на конкурс пирогов, если она возьмет с собой Джонни. Но сейчас она должна отправиться домой и отдыхать три дня, потому что получила легкое сотрясение мозга.

Мелисса вернулась домой и провела день, работая в своей студии, которую устроила в мансарде фермерского дома.

Крохотная студия была заполнена обтянутой ситцем сосновой мебелью, пестрыми покрывалами и куклами. Это напоминало ей ее собственные поздравительные открытки в викторианском стиле. Она разложила свои последние рисунки на большом столе и окинула их критическим взором. Достаточно ли они хороши, размышляла она. Они должны быть хорошими.

Она тронула пальцами письмо, которое пришло в тот же день, когда вернулся Слэйдер. В течение двух недель она должна была представить свои работы в большую компанию по изданию поздравительных открыток в Канзас-Сити. Она рассчитывала, что ее примут на работу и она оставит позади все, кроме Джеми. Она готовилась к этому пять лет. Была надежда, что она получит согласие Бью на развод, когда станет обладательницей степени по изобразительному искусству. Но Бью нельзя доверять. Он это уже показал, когда вернулся Слэйдер. Ее не удивило, что Бью предъявил ей новые условия их соглашения.

Она получит диплом в день своего рождения. Никакой церемонии устраивать не будет, потому что должна сразу уехать в летнюю школу. Только заберет свой диплом перед отъездом.

Когда родился Джеми, она опасалась, что Бью изменит свое решение, но единственная эмоция, которую Бью проявлял по отношению к Джеми, была ревность. Он не знал — хотя она была уверена, — что Джеми сын Слэйдера. После рождения Джеми она достала рецепт на противозачаточные таблетки и тайком от Бью регулярно их принимала.

Им с Джеми будет нетрудно затеряться в большом городе. Люди исчезают каждый день. Достаточно вспомнить о родителях Слэйдера. Его отец исчез раньше, чем мать успела женить его на себе. А сама мать подкинула Слэйдера на уличном перекрестке, когда он стал помехой в ее отношениях с серьезным поклонником.

Каждый раз, когда Мелисса смотрела на Джеми, она поражалась, как может кто-то так отвратительно поступить с ребенком.

Последние пять лет все ее усилия были направлены на то, чтобы обеспечить Джеми безоблачное детство, которого были лишены она и Слэйдер.

Ну до чего же жарко, подумала она, собирая рисунки и откладывая их в сторону. Блузка прилипла к влажной коже. В спальне Мелисса достала из коробки новое тонкое атласное нижнее белье абрикосового цвета, потом направилась в ванную. Опустившись в ароматизированную воду, она стала размышлять о Слэйдере. Как могла она иметь к нему какие-то чувства после его предательства? Она не думала, что станет ненавидеть его, — один проступок на может вычеркнуть долгие годы его заботы о ней, — но она не ожидала, что будет испытывать томление и страстное желание. А эти чувства не только существовали, они становились все сильнее с каждым днем.

Две недели. За эти две недели она должна получить диплом. Нужно держаться в стороне от Слэйдера и своих чувств эти две недели. И то и другое слишком опасно для ее хорошо продуманных планов.

Мелисса вернулась в спальню и обнаружила там Бью, сидящего на кровати и снимающего ботинки.

— Давай одевайся. Мы идем на конное шоу, не забыла?

— Бью, слишком жарко. Мне никуда не хочется идти.

— Я сказал, одевайся. Ты хотела пойти, мы идем.

Мелисса не хотела спорить с ним и начала готовиться.

Бью принял душ, переоделся в чистые джинсы и майку с короткими руками. На майке было отпечатано название колледжа, который он не кончал. Одевшись, он сел на кровать, закинул руки за голову и, опершись спиной об изголовье, стал наблюдать, как она расчесывает волосы. На ней были надеты только атласные абрикосовые трусики, которые он купил ей в начале недели. Его глаза не отрывались от ее великолепной спины, сужавшейся к крутым бедрам. Он мучил себя, обозревая сразу две Лиссы — живую и ее отражение в зеркале. Каждый взмах ее руки, когда она расчесывала волосы, был как удар плетью. Каждый вечер, когда был дома, он, лежа в постели, наблюдал, как Мелисса расчесывает свои длинные волосы, и воображал, что она действительно его, надеялся, что она не ненавидит его.

Наконец она была готова.

* * *

Небо было чистым и усеянным звездами, приятный бриз колыхал воздух, насыщенный ароматами лета. Бью подогнал открытую машину к ярмарочной площадке и припарковал ее на скошенном поле. Он заплатил за вход, и они прошли через турникет. По пути Бью отбросил всунутую ему толстую книжку с рекламными объявлениями.

Они остановились послушать местного политикана, охотящегося за голосами. Мелисса заметила Эверетта Спенсера и подошла к нему поздороваться.

К Бью подошел Маккаллистер:

— Джек сказал мне, что Слэйдер Римс унаследовал половину твоей фермы. Как это так? Я думал, что ты единственный владелец.

— Не бери в расчет Слэйдера. Он тут не останется, — сказал Бью, глядя поверх его головы на Эверетта Спенсера, все еще злясь, что юрист отказался опровергнуть завещание.

— В самом деле? А он заказал у меня семена... Сказал, что остается...

— Этого не будет, — пообещал Бью, отходя от него.

Политикан разглагольствовал перед людьми по-свойски, словно это не он приехал сюда на новеньком «мерседесе». Ему было нелегко конкурировать с ароматами барбекью,[18] исходящими из-под тента, окруженного летними столиками. Несколько человек из толпы двинулись в сторону барбекью, в том числе Бью и Мелисса.

— Я не уверена, что эта еда сейчас вовремя, — сказала Мелисса, пробуя кусок жареного мяса.

— Почему? — спросил Бью, вытирая бумажной салфеткой соус в уголках рта и швыряя ее на столик.

— Аттракционы...

— Аттракционы... Я не собираюсь идти ни на какие дурацкие аттракционы. Я пришел посмотреть конное шоу.

— Ладно. А я пойду на аттракционы, как только стемнеет, — твердо сказала Мелисса. Она любила и считала их более возбуждающими и магическими, когда они проводились при искусственном освещении вечером.

Бью доел свою порцию и прихватил с собой пиво.

— Делай что хочешь. А я пойду взгляну на лошадей. А потом буду на открытой трибуне. Посмотрю, как будут выступать старые друзья. Купить тебе программку или ты намерена обойтись без нее?

— Я только взгляну на твою, — практично крикнула она, стараясь перекрыть шум толпы у входа и гремящий оркестр, мимо которого они проходили. — Ты иди, я найду тебя позже, после.

Это были как раз те слова, которые и хотел услышать Бью. Он еще не видел Цисси, но она должна была находиться где-то здесь. Он глядел, как Мелисса шла к единственной стационарной постройке на ярмарочной площади. Здесь проводились выставки по шитью-вязанью и выпечке. Бью направился в противоположную сторону.

Мелисса попробовала один из пирогов-победителей миссис Бодекер и поздравила ее с получением нескольких призовых голубых лент. Потом она прокатилась на всех аттракционах, за исключением «Колеса Ферриса».[19] Боялась высоты. Затем бродила по территории и играла во всевозможные игры. Не имело значения, что ничего не выиграла. Мелисса вовсе не рвалась стать обладательницей приза. Особенно огромной, лохматой розовой птицы, которую выиграл Поль Хантер.

Она повернулась к последнему аттракциону, который еще не испробовала: к «Будке предсказаний», из которой выглядывал манекен цыганки.

— А я все время ищу тебя, — сказал Слэйдер.

— Правда? — спросила Мелисса, удивленная тем, что встретила здесь Слэйдера.

— Да. Почему ты не идешь к аттракционам? Я помню, что ты любила кататься на них, особенно в темноте, при искусственном свете.

— Я хочу узнать, какое будущее меня ждет, — сказала Мелисса, кивнув на будку, из которой только что вышли школьницы.

— Пойдем к аттракционам, и я бесплатно расскажу тебе о твоем будущем, — пообещал Слэйдер, беря ее за руку.

Мелисса вдруг обнаружила, что она покорно следует за ним. Когда Слэйдер остановился перед «Колесом Ферриса», она запротестовала.

— Ну, пойдем, Лисса, — упрашивал Слэйдер, положив руки ей на плечи. Потом он приподнял пальцами ее подбородок и взглянул прямо в глаза. — Раньше ты соглашалась пойти туда со мной.

— Раньше я доверяла тебе, — холодно ответила она.

— Черт!.. — пробормотал Слэйдер, так стиснув губы, что они побелели; сунув руки в карманы, он повернулся к ней спиной.

Заметив направляющегося в их сторону Бью, Слэйдер мгновенно принял решение. Снова повернувшись к Мелиссе, он подхватил ее на руки и оторвал от земли. Сунув служащему аттракциона несколько долларов, он приказал:

— Не останавливай эту чертову мельницу, пока я тебе не подам сигнал.

— Слэйдер! Немедленно опусти меня! — потребовала Мелисса.

— Счастлив подчиниться! — заявил он и опустил ее на сиденье в железной клетке, которую только что остановил перед ними служитель.

Как только Слэйдер уселся, служитель тут же запер кабинку, улыбаясь при виде того, как Мелисса пыталась освободиться.

Слэйдер придерживал ее своими сильными руками, служитель включил рубильник, «Колесо Ферриса» начало движение.

Мелисса с широко раскрытыми глазами умоляла Слэйдера остановить аттракцион, дать ей возможность выйти. Когда же поняла, что это бесполезно, она заявила:

— Верно, я почти забыла, что ты все делаешь по-своему.

Слэйдер закрыл глаза и ослабил руку, Мелисса тут же высвободилась.

Они молча сидели, потом Слэйдер открыл глаза.

Они взглянули друг на друга, и Мелисса на мгновение забыла о страхе высоты.

— Лисса, это было не так, как ты думаешь...

— Ты пытаешься сказать мне, что не виноват, Слэйдер? Я была там, я помню. Поверь мне, я помню.

Он поднял ее левую руку.

— Единственное, в чем я виноват, — он указал взглядом на золотое обручальное кольцо на ее пальце, — это в том, что ошибался в тебе.

— Что?

— Объясни это мне, — сказал Слэйдер, повернув кольцо на ее пальце.

Она отвернулась.

Колесо остановилось, когда они находились в самой высокой точке. Служитель внизу начал впускать в кабинки новых посетителей. Страх высоты вернулся к Лиссе с новой силой, она начала дрожать. Порыв ветра раскачал их кабину, и ее страх возрос до предела.

Слэйдер инстинктивно подвинулся к ней, ее лицо побелело как мел, и она прильнула к нему.

— Закрой глаза, — приказал он. Его голос охрип. — И прижмись крепче, — добавил он.

Она послушалась, тут до боли страстное влечение, так долго сдерживаемое, вырвалось из-под ее контроля. Желание, эмоциональная и сексуальная потребность пробудились, вырвали их из реальности. Их обостренные чувства были направлены лишь друг на друга. Время и место, вопросы и ответы больше не имели значения, перестали существовать. Они прижались друг к другу так, словно разделиться для них означало бы умереть. Они не целовались. Они обнялись, прижались друг к другу всем телом. Она чувствовала, как его тело отчаянно взывало к ней.

— Я люблю тебя, Лисса... — проговорил он фразу, которая одновременно была для нее и ядом, и противоядием. — Ты моя, черт побери, моя, а не его.

— Хватит! Ты, негодяй...

Они не заметили, как «Колесо Ферриса» начало опускаться, настолько они были поглощены друг другом. Они не очнулись, даже когда колесо остановилось, достигнув нижней точки.

Слэйдер медленно открыл глаза.

— Я же просил тебя не останавливаться, — произнес он, глядя на служителя, рядом с которым стоял Бью.

Служитель пожал плечами.

— Извини, приятель, но я получил лучшее предложение.

Он поднял перекладину, и на платформу потянулась вереница новых желающих.

— Мелисса!

— Я должна идти, Слэйдер! — сказала она, почувствовав, как он стиснул ее руки.

— Нет!

— Слэйдер, пожалуйста.

— Ты не должна уйти с ним.

— Я должна, — ответила она едва слышно.

Слэйдер отпустил ее и лишь спустя некоторое время вышел из кабинки. Она уходила с Бью по собственной воле, и это задевало его за живое.

— Тебе теперь нравится быть вторым? — спросил он Бью с таким напором, что его не могли не расслышать несколько зевак.

— Я ее первый муж, — самодовольно ответил Бью.

— Первый? Подразумевается, что будет и второй, не так ли? Опять уступаешь мне хорошую вещь, да? — сказал Слэйдер, прежде чем уйти.

Глаза Бью сверкнули, он с ненавистью смотрел вслед удаляющемуся Слэйдеру.

Мелисса стояла, не шелохнувшись. Значит, вот как оно получается. Она ничем не отличалась от кости, из-за которой грызутся две собаки. Она не нужна ни одной из них, если ею не обладает другой. Бью повернулся к ней.

— Вот что, Мелисса, — медленно проговорил он, отводя ее от «Колеса Ферриса». — Это маленькое представление только поднимает цену развода, которого ты так сильно хочешь. Исключительно в интересах Джеми ты предоставляешь свое горячее тело тому, кто находит его таким восхитительным. — Для убедительности он ущипнул ее. — И используешь его для того, чтобы Слэйдер переписал на меня свою половину фермы.

Мелисса заставила себя сохранить видимость спокойствия. Хотя детство сделало ее специалистом в таком сопротивлении, ее выносливость должна была пройти через новые испытания за последние годы с Бью. Еще совсем немного, и она будет свободна. У нее будет диплом и Джеми, и никто не сможет отнять у нее ни того, ни другого. Если она станет сопротивляться открыто, то только потеряет Джеми. Она должна пойти на любую жертву, чтобы избежать этого.

А в тени стоял Джек, обняв молодую рыжеволосую девушку. Его мысли были далеко от жены. Ее работа в поздний час не была помехой его планам.

* * *

Вентилятор под потолком лениво кружился, пока Мэнди и Пресс занимались инвентаризацией. Из приемника доносилась негромкая музыка. Без покупателей аптека выглядела совсем иначе. А почти домашняя одежда и полумрак способствовали образованию интимной атмосферы.

Заканчивали они как раз к тому времени, когда Пресс и намеревался все закончить.

Он улыбнулся. Мэнди, сбросив свои красные сандалии, сидела прямо на полу, скрестив ноги. На ней были лишь шорты цвета хаки и майка с короткими рукавами. Ее белокурые волосы были собраны сзади «конским хвостом», голова склонена к коробке с пуговицами, которые она пересчитывала.

— Джек заедет за тобой? — спросил он.

— Нет. Я не знала, когда мы закончим, — ответила она, не глядя на него, чтобы он не заметил огорчения в ее глазах. Меньше всего Джека заботило, как она доберется домой. Он почувствовал только облегчение, оттого что она не пошла вместе с ним на конное шоу. Джек принадлежал к той категории мужчин, которые воображают, что женщина рядом с ним придает ему мужественный вид, но только в том случае, если эта женщина не его жена. В соответствии с этим он считал, что жена, следующая по пятам, является ярлыком мужа-подбашмачника.

— Ладно, в таком случае я отвезу тебя домой, — предложил Пресс.

— Нет. — И, как бы извиняясь, она погрузилась в работу.

Она боялась, что Джек увидит ее в автомобиле с другим мужчиной. Он, конечно, был не таким дураком, чтобы бросить вызов Прескотту. Он подождет, когда они останутся дома наедине, и изобьет ее.

— О'кей, — сказал Пресс, увидев, что его предложение поставило ее в неловкое положение. Он как раз привел в порядок витрину со средствами от боли в ногах. Поразительно, как много причин могут вызывать боли в ногах. Почти столько же, сколько вызывают боли в сердце, подумал он, взглянув на Мэнди. Он рывком поднялся с колен. Выпрямившись без малейшего усилия, он сказал: — Слава Богу, заканчиваем.

Мэнди рассортировала остатки картонок с пуговицами, подвела итоги в инвентарной книге и улыбнулась Прессу.

Он нагнулся и дотронулся пальцем до ее вздернутого носика.

— Ты заслужила особого угощения. Пойдем, отметим это.

Мэнди взглянула на свои часики. Конное шоу должно продлиться по крайней мере еще час, но даже и тогда Джек наверняка не отправится сразу домой. Во время работы она наслаждалась неторопливой беседой с Прессом, и ей была ненавистна мысль о своем пустом доме.

— О'кей, уговорил, — согласилась она и подошла вместе с ним к сатуратору.

— Ух-ух, — сказал Пресс, обхватив ее тоненькую талию, и без малейшего усилия поднял и усадил ее на мраморную стойку. — Угощать буду я, а ты следи, чтобы я не сделал что-нибудь не так. Хочешь мороженого с сиропом? Или чего-нибудь еще?

Она кивнула. Было что-то трогательное в этом огромном мужчине, обслуживающем женщину.

Это была игра. Но никто никогда с ней так не играл. Она улыбнулась, радуясь происходящему, как маленькая девочка, впервые приглашенная в гости. Она по-прежнему оставалась босой, и теперь, свесив ноги со стойки, весело болтала ими.

— Я слишком устала, чтобы думать, — сказала она, откинувшись назад и опершись руками о стойку. — Сделай мне сюрприз.

Мэнди была бесхитростной, наивной, но это не обескуражило Пресса. Он размышлял, как бы она повела себя, если бы он преподнес ей настоящий сюрприз. Конечно, он не сделает этого, но он живое существо и не мог запретить себе представить это.

— Будет сделано.

Пресс стал сооружать мороженое, для начала взбив сливки. Струйка взбитого крема упала на ее ногу, прямо у кромки шорт. Даже не подумав, что он делает, Пресс слизнул холодный крем с ее теплого бедра. Мэнди была в замешательстве. Единственным свидетельством того, что он тоже смутился, было легкое подрагивание рук, когда он передавал ей вазочку мороженого с банановым сиропом.

* * *

Вечернюю тишину нарушило конское ржанье. Цисси широко раскрыла глаза, увидев Бью, выводящего к площадке великолепную гнедую лошадь.

— Что ты думаешь о моем приобретении? — спросил он, остановившись перед ней.

— Оно прекрасно! — сказала Цисси, она потянулась к лошади и погладила ее.

— Его зовут Омега, — сказал Бью и задумчиво поглядел на Цисси. — Кажется, ты говорила, что любишь лошадей, не так ли?

— Да, — ответила Цисси.

— Значит, ты умеешь ездить верхом?

— Как ветер, — похвасталась Цисси. — Я часто проводила лето в деревне у дедушки с бабушкой, и любимым нашим занятием с подругой была верховая езда на неоседланных лошадях.

— Хочешь проехаться на Омеге?

— А можно? — обрадовалась Цисси, даже не надеясь, что он может позволить ей проехаться на таком великолепном животном.

Бью поддразнивающе улыбнулся, желая поддержать хорошее настроение у Цисси. Он уже отослал Мелиссу домой.

— Не знаю, сможешь ли ты? — спросил он и потянулся, чтобы помочь ей сесть верхом на Омегу.

Она очень хорошо смотрелась, решил Бью, глядя, как контролирует она лошадь. Цисси сидела верхом на Омеге, как настоящая наездница. Она была в обтягивающих джинсах и выпрошенных у него ковбойских сапогах. Ее груди без лифчика свободно колыхались под тонкой майкой с надписью «Выскальзываю, когда намокаю».[20]

— Подъезжай сюда, — скомандовал он, когда она сделала круг. Цисси послушалась его команды точно так же, как лошадь слушалась ее.

Когда Цисси остановилась рядом с Бью, он вскочил на лошадь сзади нее.

— А ты любишь ездить верхом? — спросила она.

Цисси чувствовала, как он пожал плечами за ее спиной.

— Мы с Джеком раньше часто участвовали в соревнованиях на конных шоу. Джек до сих пор выкармливает лошадей для ребят.

Цисси пустила лошадь рысью, и Омега тронулся вниз, к арене, предназначенной для скачек.

— Давай убедимся, что ты не хвасталась, — сказал Бью. — Брось поводья и управляй коленями, как я.

Цисси опустила руки на бедра и выполнила его команду.

Довольный тем, как у нее получилось, Бью охватил ладонями ее груди так, что чувствовал их колыхание, когда они скакали по рингу.

Цисси засмеялась.

— Бью, я свалюсь с лошади, если ты не перестанешь.

— О'кей, я перестану, если ты сделаешь кое-что для меня, — сказал он ей из-за спины, больно ущипнув ее груди.

Она охнула и вынуждена была спросить:

— Что?

Он убрал руки от ее грудей и начал играть пальцами под поясом джинсов, одновременно нашептывая ей на ухо, чего он от нее хочет.

— Я не могу сделать этого, — ответила Цисси. — А если меня кто-нибудь увидит?

Бью поставил Омегу на дыбы и начал задирать вверх майку Цисси.

— Бью, не надо!

— Никто не увидит, — сказал Бью, стягивая майку через ее голову. — Все уже ушли, даже Мелисса, должно быть, давно спит, — сказал он, вспомнив выражение апатии, появившееся на лице Мелиссы, когда он передавал ей ключи от машины и сказал, что будет дома тогда, когда придет. Ее никогда не волновало, чем он занимается. Его тоже.

— А вдруг не все ушли? — возражала Цисси.

— Ну, если кто-то и замешкался, то они чертовски устали и уже спят рядом со своими лошадьми, — сказал он убежденно.

— А Джек? — спросила Цисси.

— Джек давно ушел. У его маленькой подружки комендантский час наступает рано.

Бью знал, как отвлечь ее внимание. Он развернул ее лицом к себе и коснулся языком того, что только что обнажил.

— Бью, не надо! Кто-нибудь может... — Она обняла его голову. — Ох... — Ее руки ослабли. То, что он делал, было так безнравственно и так хорошо. — Что это было? — спросила она, опомнившись. Ей показалось, что она услышала какой-то шум на трибуне.

— Ничего, — ответил Бью и снова наклонился к тому, что так привлекало.

Но Цисси была напряжена, и Бью выругался. Он был слишком увлечен своей идеей, чтобы что-то могло отвратить его от нее. Продолжение должно было дорого ему обойтись, ну и черт с ним! Он привык получать то, чего хотел. Возможно, именно поэтому Мелисса так его расстраивала.

Он запустил руку в джинсы Цисси, но она положила руку на его ладонь.

— Не надо, Бью.

— Нравится.

— Насколько?

Рука Цисси ослабла, и он понял, что победил.

— Сделай то, чего я хочу, и он твой, — пообещал Бью и потянул замок молнии вниз уже без всякого сопротивления с ее стороны.

— Ты в самом деле сделаешь это? Отдашь мне Омегу? — спросила Цисси, все еще не веря тому, что услышала.

Бью кивнул и в упор уставился ей в глаза, Цисси взвесила его обещание. В отличие от всех городских ребят он еще ни разу не нарушил свое обещание. И она капитулировала, обняв его.

— Спасибо, спасибо! — бормотала она, покрывая его быстрыми поцелуями. Но мгновением позже отпрянула от него. Практичная всегда, она спросила: — Но где я буду держать его?

Бью пожал плечами.

— Ты можешь держать его у Джека. Одна лишняя лошадь для него не проблема. А я буду ухаживать за ним.

— А как быть с Мэнди? Она не будет возражать?

— Джек держит Мэнди в руках.

— Отлично.

— Ты можешь ездить на Омеге верхом после полудня, по четвергам, в свои выходные. Только предупреждай Джека, чтобы он занимался с ним, когда ты не сможешь этого сделать сама.

Потом он велел ей встать на спину Омеги. После нескольких попыток она все-таки сумела сохранить равновесие, встав на спину лошади босиком, и Бью стал стягивать с нее джинсы. Это была нелегкая задача. Омега осложнил дело, начав брыкаться и ржать, едва не сбросив Цисси. Наконец джинсы были сняты.

Бью перебросил их через плечо и сказал:

— Теперь снимай и остальное.

Цисси поколебалась, затем, взявшись одной рукой за его плечо, чтобы сохранить равновесие, сняла трусики и отдала ему. При этом она покраснела, но в темноте он даже не заметил ее смущения.

Бью соскользнул на землю с ее одеждой и встал перед лошадью.

— Теперь перевернись, — сказал он, держа лошадь под уздцы.

Цисси медленно повернулась, и теперь стояла перед ним, для равновесия чуть раздвинув ноги.

— О'кей, прекрасно, — сказал Бью и подумал, что эта картина напоминает какой-то экзотический цирк.

Цисси стояла, немного дрожа под его испытующим взглядом, хотя ночь не была холодной. Она ждала следующей команды.

— А теперь разведи ноги и опускайся на спину Омеги. Делай это медленно, беби.

Он был почти удивлен, когда она сделала то, что он просил. Правда, чуть быстрее, чем ему хотелось бы. Но, в конце концов, Цисси же не была гимнасткой.

Затем Бью обошел вокруг, положив руку на ее маленький зад.

— Сиди прямо! — предостерегающе сказал он, а потом приказал: — Скачи до конца площадки, потом поверни и подъезжай ко мне медленной рысью.

Цисси начала разворачивать Омегу, но Бью остановил ее.

— Помни о своей позе, — сказал он. Продолжил: — Положи руки на бедра. Я не хочу, чтобы твои руки закрывали мне вид на эти прелести, — добавил он, ущипнув ее за сосок.

На этот раз Цисси послушалась. Она пустила Омегу галопом и позволила ему мчаться туда, куда ему хотелось. Объехав один раз вокруг арены, она направила его к дальнему концу площадки и там развернулась лицом к Бью. Обняв шею лошади, она задрожала от бесстыдного удовольствия. Она была словно пьяная в этот момент и, как никогда, уверенная в своих силах.

Бью, уперев руки в бока, нетерпеливо ждал ее. А она отпустила поводья Омеги, положила руки на обнаженные бедра и пустила Омегу медленной рысью в сторону Бью.

Он наслаждался зрелищем обнаженной Цисси, сидящей верхом на большом, темном животном, медленно приближающемся к нему. Ее белая кожа блестела в ярком лунном свете. Это было даже красивее, чем он воображал. Он тяжело дышал, а в тот момент, когда Цисси остановилась перед ним, ощутил до боли сильную эрекцию.

На какое-то мгновение ее синие глаза встретились с его глазами, а затем с легкой улыбкой она отвернула лошадь чуть в сторону. А секундой позже она поразила его, вскочив на спину Омеги лицом к нему. Она стояла, гордо выпрямившись в своей наготе.

Бью как завороженный смотрел на тоненькую струйку пота, сбегающую вниз между ее высоких грудей. Потом она раздвинула ноги и стала опускать свое тело на спину лошади. Потом замедлила движение и вскинула вверх руки.

Жаркий и непристойный взгляд ее глаз буквально растопил его, когда она опустилась на спину лошади. Цисси была хорошей ученицей.

Бью быстро расстегнул свои джинсы и вспрыгнул на спину лошади. Он пустил Омегу медленной рысью и пересадил Цисси к себе на бедра.

Где-то на трибунах вспыхнула спичка, но всадники этого не заметили.

Глава VII

— Черт! — Слэйдер шлепнул ладонью по рулю мотоцикла, когда мчался по шоссе в этот ранний утренний час.

Его последняя попытка объяснить Мелиссе, что произошло, закончилась неудачей. И снова, благодаря Бью, он чувствовал себя как ничтожный первоклашка.

Господи, как он ненавидел его.

Как могла Мелисса жить под одной крышей с этим человеком?

И делить с ним постель...

* * *

Через полчаса после того, как в понедельник в полдень Бью заставил себя вылезти из постели, он сидел рядом с Джеком на погрузочной платформе склада кормов Маккаллистера, смотрел на подтягивающийся к станции поезд. Он был явно не в духе.

— Хоть что-то сегодня вовремя, — ворчал он, беря кусок пиццы из лежащей между ними картонной коробки, пропитанной жиром.

— М-да... мое расписание сегодня тоже нарушено, — пробурчал в ответ Джек. Его рот был набит только что откушенным куском пиццы с перцем. Он громко рыгнул, затем последовало длинное объяснение, почему сегодня утром у него такой хороший аппетит. Сев на своего конька, он начал откровенно в деталях рассказывать историю, которая мало чем отличалась от многих других, которыми он и Бью обменивались по утрам.

Но в это утро Бью слушал его вполуха.

— А что у тебя, Бью? Только не рассказывай мне, что твоя потребность в пицце сегодня утром обусловлена приятно проведенным дома временем с «Алисой в Стране чудес».

Бью терпел такое прозвище, потому что оно было наименее оскорбительным изо всех, которыми Джек пользовался по отношению к женщинам.

Бью уклончиво фыркнул.

— Я видел Цисси вчера вечером у конюшен. Она восторгалась лошадьми. Наверняка ты поимел ее после того, как я ушел, а?

— Угу, — подтвердил, явно стараясь закончить разговор, Бью.

— Ладно, извини. — Джек поднял пустую коробку из-под пиццы и швырнул ее в железный ящик, который они использовали как урну.

— Я купил лошадь вчера вечером, — сказал Бью, меняя тему.

— Ты купил лошадь? — недоверчиво переспросил Джек. — Я думал, что с тебя довольно лошадей, после того как тот вороной убийца сбросил тебя и сломал тебе ногу.

Бью пожал плечами.

— Я купил ее ради развлечения.

— Кого ты купил?

— Омегу.

Джек присвистнул:

— Дорогое удовольствие.

— Я отдал его Цисси.

— Вношу поправку. Дьявольски дорогое удовольствие.

Бью снова пожал плечами, вытер руки носовым платком и встал.

— Я сказал Цисси, что она может держать Омегу у тебя и ездить на ней в выходные.

— Конечно, какие проблемы, — согласился Джек.

Он любил лошадей и заботился о чужих лошадях больше, чем о своей собственной жене. Он уже представлял себе горячее тело Цисси. Похоже, четверги обещают быть по-настоящему интересными.

— Джек, мне нужно, чтобы ты отвез заказ. — Из двери офиса вышел Маккаллистер и вручил Джеку накладную. — Бью, не зайдешь? Я хочу поговорить с тобой. — Закрой дверь, — сказал Маккаллистер, когда они вошли в офис.

— В чем дело? — насторожено спросил Бью.

— Закрой дверь.

— Закрыл. Так в чем дело?

— Именно о нем я и хотел поговорить с тобой, Бью. О нашем деле. Ты знаешь, я пытаюсь помочь тебе. Но ты не откровенен со мной.

Я случайно узнал от Джека, что ты не единственный владелец фермы.

— Я говорил вам на конном шоу, что Слэйдер не собирается...

— Я знаю, что ты мне говорил. Но я кое-что и сам вижу. Я вижу, что Слэйдер планирует обрабатывать землю.

— Я...

Маккаллистер поднял руку.

— Пойми, Бью, я бизнесмен. Я бы никогда не одолжил тебе все эти деньги, — сказал он, похлопав по стопке заемных расписок на столе, — если бы знал, что ты не являешься единственным хозяином фермы.

— Я знаю, как обращаться со Слэйдером Римсом. Я уже избавился от него однажды и смогу сделать это снова.

Маккаллистер разглядывал Бью со скрытым презрением. Маккаллистер был человеком, который сделал себя сам. Он вырос на улицах. Крысы бегали по его кровати, когда он был мальчишкой. И ничто не помешало ему на пути к тому положению, которое он занимал сегодня. Даже женщина. Он размяк однажды, и она доказала ему, что все имеет ярлык с ценой. Он должен был перебить цену. Он был жестким до тех пор, пока не встретил мать Джека. После ее смерти он снова ожесточился.

— Две недели, Бью, — сказал Маккаллистер. — Если к этому времени ты не решишь свои проблемы...

— То что тогда?

Маккаллистер не любил, когда с ним так разговаривали. Там более он не собирался терпеть подобное от Бью, которого он считал мальчишкой, не видящим ничего дальше своего носа. И он договорил, угрожая:

— Тогда, возможно, я подойду к Слэйдеру с этими твоими расписками. Что-то подсказывает мне, что в его интересах выкупить их.

Бью немного успокоился.

— У Слэйдера нет денег.

Ответ Маккаллистера был обескураживающим:

— У него нет денег, верно. Но, может быть, он захочет заложить свою половину фермы, чтобы заполучить твою. Никогда не думал об этом?

— Вы не посмеете!

Маккаллистер пересек кабинет и открыл Бью дверь.

— Я уже сказал, Бью, — две недели.

* * *

Слэйдер целый день дисковал поля. Он умывался у цистерны на задней веранде, когда Бью вернулся на ферму.

— Вот это правильно, сопляк, — сказал Бью. — Работай, пока не свалишься. Тебе это все равно ничего не даст. Ты не получишь и клочка от моей фермы.

Слэйдер оставил это заявление без внимания.

После того как они втроем поужинали, Мелисса предложила сыграть в скраббл.[21]

— Я буду, — грубо сказал Бью, направляясь к холодильнику и доставая оттуда банку пива.

Они начали играть втроем. Первые два круга прошли без разговоров. Только вентилятор гудел на шкафу, разгоняя горячий, тяжелый воздух августовского вечера.

— Я слышал, ты купил на конном шоу ангусского быка,[22] выигравшего голубую ленту, — обратился наконец Бью к Слэйдеру.

Слэйдер кивнул, глядя, как Мелисса выкладывает на доске очередное слово.

Когда раньше они втроем играли в скраббл, никогда не вставал вопрос, кто выиграет. Выигрывала всегда Мелисса. Состязание всегда происходило между Бью и Слэйдером — кто из них проиграет.

— Сколько ты заплатил за него? — спросил Бью, после того как Мелисса вытащила из кучки шесть новых букв.

Слэйдер зачерпнул пригоршню воздушной кукурузы, не ответив на вопрос, а потом приложил буквы «и», «п» и «к» по горизонтали, прицепив их к букве «р» выложенного Мелиссой слова по вертикали.[23]

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал Бью, положив ладонь на руку Слэйдера.

Слэйдер сбросил руку Бью, откинулся на спинку стула и отчеканил:

— И не собираюсь.

Через час Мелисса выиграла, выложив последнее слово. Слэйдер наблюдал, как Бью мрачнеет, наливаясь пивом, и понимал, что он готовится полезть в драку.

— Поскольку ты уже вышла из игры, — сказал Бью, — ты можешь повести себя как хорошая женушка и принести мне удачу. Подойди сюда, Мелисса, и сядь ко мне на колени.

— Я устала, Бью, и пойду спать, — попыталась уклониться Мелисса.

Бью взглянул на Слэйдера, потом на нее.

— Я сказал, подойди сюда.

— Оставь ее в покое,

— Мелисса... — предупредил Бью, не обращая внимания на Слэйдера.

Она подошла и встала рядом с ним.

— Я сказал — ко мне на колени. — И Бью подтолкнул ее.

Внезапно он, словно забыв о присутствии Слэйдера, откинул назад волосы Мелиссы и начал медленно целовать ее в шею, а потом твердо усадил ее, прижав к своему пробудившемуся естеству.

— Твой ход, — сказал он, не отрывая губ от шеи Мелиссы.

Слэйдер выложил свои буквы и прибавил себе очки. Он опережал Бью в игре, которой не придавал значения, в то время как Бью выигрывал в другой.

Слэйдер смотрел на то, что хотел проигнорировать. Рука Бью уже скользнула по бедру Мелиссы и задержалась возле самой кромки широких шортов. Каждая клетка тела Слэйдера взывала к действию, но он сдерживал себя, видя, что Мелисса не сопротивляется. Она не откликалась на ласки Бью, но и не сопротивлялась.

— Так ты играешь или нет?

— По-моему, нет, — ответил Бью с торжествующей ухмылкой. — Ты слышал, что сказала моя жена. Она рвется в постель. Я не могу отказать ей в том, чего она хочет. — Он ущипнул Мелиссу за бедро, подтянул к себе деревянную коробку и сгреб туда фишки с буквами. Потом добавил: — Будем считать, что эта партия закончилась вничью. — Он встал и прижал к себе Мелиссу.

Через несколько секунд, услышав, как захлопнулась за ними дверь спальни, Слэйдер с такой силой ударил кулаком по кухонному столу, что игра свалилась на пол.

Черт побери, это вовсе не похоже на ничью.

* * *

Пресс опустил шторы, закрывая аптеку на ночь. Заперев переднюю дверь, выключил все лампы. Теперь комнату освещала лишь большая неоновая реклама мороженого Чапмена над прилавком. Ее красный отблеск как-то мистически высвечивал стойку, с которой Мэнди только что закончила убирать посуду. На ней было розовое с горизонтальными красными полосками короткое платье.

Оно не было в обтяжку, но как-то очень уютно облегало ее мягкие изгибы. У кожаных сандалий, которые она носила, были каблуки в два дюйма. Мэнди комплексовала из-за небольшого роста. Пресс подошел к ней сзади, повернул к себе лицом и коснулся пальцем ее хорошо обрисованных губ.

— Ш-шш... Не говори ни слова.

Ее глаза широко раскрылись от любопытства, когда он обхватил руками ее узкую талию и усадил на мраморный прилавок напротив себя. Взяв ее ногу, он упер ее в свое мускулистое бедро и расстегнул тонкий ремешок сандалии. Потом он бросил сандалию на пол и проделал то же самое с другой ногой.

— Обними меня за шею.

Она взглянула на него чистым пристальным взором, потом улыбнулась с восторгом и закинула ему на шею обе руки.

Его руки коснулись подола ее короткого платья.

— Приподнимись немного, — прошептал он.

Она послушалась.

Дрожащими руками он медленно поднял ее платье сначала до талии, потом выше. На какой-то момент оно зацепилось за ее «конский хвост», но потом неожиданно легко слетело, и выпало из его рук на пол, рядом с сандалиями.

Ее белье было под стать платью. Оно было бледно-розовым, с серой кружевной каемкой и деликатно подчеркивало изящество ее форм. Он медленно провел пальцем от ее шеи вниз к ложбинке между грудями. Легким движением расстегнул бюстгальтер,

Мэнди тут же прикрыла груди руками. Ее длинные покрытые лаком ногти словно предлагали их ему, в то время как большие пальцы прижимали соски. Он обхватил руками ее узкую спину и прижался к ним. Она откинулась, отвела руки назад, выгнулась и удерживала теперь вес своего тела на руках. Его губы коснулись соска, а затем со стоном страсти он прильнул к ее груди.

Ее ответные мягкие стоны были единственными звуками в пустом магазинчике. Да еще непрерывно шуршал под потолком вентилятор. Его янтарные глаза светились мягким огнем, когда он снял с нее розовые трусики.

— Вытянись, — ласково попросил он.

Она улыбнулась немного кошачьей улыбкой и с наслаждением вытянулась на гладкой твердой поверхности, положив щеку на руки.

Его руки ласкали ее шею, кончики его пальцев массировали все ее тело, пока у нее сами собой не закрылись глаза. Он остановился, взглянул на нее сверху, наслаждаясь игрой неона на ее светлом теле, потом повернулся и достал разливательную ложку. Тут же разнесся аромат шоколада — он вылил немного теплого шоколада на ее твердые округлые ягодицы.

Потом он отложил ложку в сторону и начал растирать шоколад большими, чуткими руками. Они скользили в чувственной раскованности по ее мягким, гладким изгибам. Когда ее кожа стала атласно-скользкой от шоколада, он стал его слизывать.

Мэнди откликалась на его самые дикие мечты. Его язык скользил по ее коже, пробуждая в нем желание. Она начала тереться о холодную мраморную поверхность, а его язык то слизывал целую полосу, то свертывался в узенькую трубочку, когда проникал в самые укромные уголки ее пылающего тела...

Еще через несколько мгновений резкий звон колокольчика у двери возвестил, что кому-то нужно в аптеку, и пробудил Пресса от самого чудесного сна, который у него когда-либо случался...

* * *

Ночью воздух так и не остыл. Не остыло и бешенство. Оно кипело на медленном огне под безмятежной поверхностью и только выжидало момента, чтобы извергнуться в тишину ночи. Через час после того, как Бью прервал игру и увел Мелиссу наверх, они вернулись на веранду к Слэйдеру.

Звук чиркнувшей спички показался в этой тишине выстрелом. Бью откинулся в кресле и выпустил в воздух клубы сигаретного дыма. Напротив него сидел Слэйдер, разложив перед собой на старом, расшатанном столе книги и бумаги. Он видел Мелиссу, которая, сидела на перилах, скрестив ноги. Она читала, прислонившись спиной к угловому столбу, и белая хлопковая юбка свисала с перил.

Слэйдер переворачивал страницы лежащей перед ним книги, но с того момента, как Бью и Мелисса пришли сюда, не мог прочитать ни слова. Он не мог и думать. Его мучили сомнения. Чего он в самом деле хочет? Наказать Лиссу за то, что она вышла замуж за Бью? Если он отнимет ферму у Бью, он тем самым отнимет ее у Лиссы и Джеми. Месть, о которой он так мечтал, была несоизмерима с ее последствиями.

Мелисса захлопнула книгу и встала.

— Уже слишком темно, читать невозможно. Пойду приму ванну.

Слэйдер тоже захлопнул книгу, но не шелохнулся, только посмотрел, как Мелисса вышла за дверь.

— Ты так хочешь ее, что у тебя все переворачивается внутри, не так ли? — произнес Бью. — Скажи, что так, и я помогу тебе в твоей печали. Перепиши на меня твою половину фермы, и я позволю тебе взять ее на ночь.

Слэйдер встал.

— Она может не принадлежать мне... ты, сукин сын, но она никогда не будет принадлежать тебе... никогда не будет твоей, чтобы ты отдавал... — произнес Слэйдер в ярости.

— Не имеет значения, она всегда будет моей.

Красный туман ярости застил глаза Слэйдера. Он медленно разжал кулаки. Он должен победить, он не должен поддаться, дать возможность Бью вывести его из себя.

— А она принадлежит мне, как положено, — сказал Бью, вставая. — Куплена и оплачена, словно дрянь, каковой и является.

Мелисса услышала из своей комнаты грохот падающей мебели, когда Слэйдер кинулся на Бью, и оба заметались по веранде, размахивая кулаками. Вскоре книги и бумаги Слэйдера постигла та же участь, что и мебель.

Минутой позже Слэйдер уже возненавидел себя за то, что позволил Бью втянуть себя в драку. С проклятьем он отошел от Бью, который, сидя на полу, потирал челюсть.

— Ты можешь избить меня, Слэйдер, как ты это сделал в ночь перед тем, как отправиться в тюрьму. Но я снова выиграю, как выиграл тогда. Мелисса никогда не оставит меня. Она никогда не оставит Джеми, а ты, черт побери, можешь быть уверен, что я никогда не отпущу его с ней.

Слушай его, Слэйдер словно застыл. Ярость переполняла его.

Бью медленно поднялся на ноги и направился к двери. Открыв ее, он не удержался от последнего удара Слэйдеру:

— Лучше сдавайся. Не имеет значения, как ты относишься к этому, но ты проиграл.

* * *

Когда Мелисса после полудня вернулась домой, в нем было пусто. Бью уехал совсем рано, а Слэйдер вскоре за ним, сказав, что поедет в город купить себе костюм.

Мелисса поднялась наверх переодеться и увидела, что дверь в старую комнату Слэйдера открыта. Он спал в амбаре, но вещи свои оставлял в комнате, потому что душ принимал в доме. После недолгой борьбы со своей совестью Мелисса вошла в комнату, подошла к комоду и стала разглядывать его пожитки. В верхнем ящике были носки и нижнее белье, другие оказались пустыми. Его брезентовый рюкзак стоял возле комода. В нем не было ничего, кроме копии завещания Адама Синклера. Когда она закрывала рюкзак, что-то в нем привлекло ее внимание. Это что-то оказалось в верхнем клапане, и при виде его у нее перехватило дыхание. Это была карманного формата ее школьная фотография. Она была затрепана, с помятыми уголками, словно кто-то очень часто доставал ее. Мелисса долго смотрела на нее в задумчивости, потом положила на место. Но Мелисса не могла спрятать свою тоску так же легко, как эту фотографию. На крышке низенького комода стоял флакон мужского одеколона и лежало немного мелочи. Она отвинтила крышечку. Вдыхая его запах, она мысленно представила Слэйдера таким, каким он был в то утро, когда пришел из сада.

Словно в забытьи, она смочила кончики пальцев одеколоном и провела ими по руке, потом поставила флакон на место и прошла в свою спальню. Запах Слэйдера, его образ и ее желание сплелись в ее сознании в узел.

Она сняла с себя одежду, собираясь немного вздремнуть. Ей не хотелось думать о том, что сплетничают люди о Слэйдере. Она знала, что они говорят неправду.

Откинув покрывало с постели, она легла голышом под свежую простынь, потом отбросила ее.

Мелисса закинула руки за голову, ее кулаки сжались, когда она вдохнула запах Слэйдера. Она зашла на запретную территорию и понимала, что придется пересечь новые границы.

С закрытыми глазами она видела, как Слэйдер стоит в дверях спальни.

Он был одет в белые джинсы. На лице знакомая улыбка. Его длинные пальцы были погружены в белокурые волосы, бедро соблазняюще отставлено.

Она звала его глазами.

Он отрицательно покачал головой.

— Ты должна спросить меня об этом, Лисса. Мне нужно, чтобы ты снова доверяла мне... знала, что я никогда не предавал тебя.

Она нервно облизала губы, когда он стоял, ожидал. И смотрел на нее.

— Пожалуйста... Слэйдер.

— Пожалуйста, что? Ты должна сказать мне, Лисса.

Она была в смятении, но ее тело, напрягшееся от желания, брало верх над ее рассудком.

— Скажи мне, Лисса, — просил он.

Она отвернулась от него.

— Дотронься до меня, — прошептала она, нежно, умоляюще...

Кончики ее пальцев стали его пальцами, когда она накрыла свои груди и начала массировать их. Вначале очень осторожно. Когда она почувствовала, что соски отвердели, она стала сжимать их...

— Тебе нравится? — услышала она его шепот над ухом.

Она едва расслышала собственный стон, когда его огрубелые, мозолистые пальцы спустились по ее ребрам ниже и стала выводить дразнящие круги по ее животу. В ней начало подниматься до боли тяжелое напряжение. Оно заставляло вскидываться ее бедра нетерпеливо навстречу его прикосновениям.

— П-по..п-пожалуйста... — Она металась по подушке.

Когда она погрузила руку в мягкую промежность между напрягшимися бедрами, она услышала его хриплый шепот:

— Расслабься, беби, расслабься.

Звук расстегиваемой молнии на его джинсах отдался во всех нервных окончаниях ее тела.

Она развела пальцами лоно, ощутив физическое прикосновение прохладного воздуха к самым нежным местам ее плоти. Она ощутила, как пальцы погружаются к самому центру ее желания.

— Вот так, беби, ты трепещешь от меня.

Слова Слэйдера были жаркими и страстными от желания.

Ее бедра стали описывать круги, в то время как пальцы погружались, а потом, дразня, замирали. Потом быстро вырывались наружу и будили в ней невыносимое напряжение. Ее желание превратилось в агонию наслаждения.

— Слэйдер! — громко вскрикнула она, охватив себя ладонью и сильно прижав ее к низу...

Ее пальцы погрузились в нечто влажное, и она выгнулась навстречу им, воображая чудесную тяжесть покрывшего ее тела Слэйдера. Вообразила захватывающее дух проникновение и произносимые шепотом слова страсти...

— Люблю тебя, Лисса. Я люблю тебя...

Она кричала, когда наслаждение захлестнуло ее, и ее тело конвульсивно содрогалось.

— Получила по-настоящему удовлетворяющее тебя супружество, да?

Слова проникли в сознание. Ее темные глаза распахнулись, в уголках их блестели слезы. В дверях спальни стоял Слэйдер с переброшенным через плечо новым костюмом. На нем не было белых джинсов.

Она перевернулась на живот и закрыла лицо. Через несколько мгновений она услышала его шаги на лестнице.

* * *

Теперь, кажется, обед готов, подумала Мэнди. Она переложила только что остуженный шоколадный торт на хрустальное плоское блюдо, проверила духовку. Грудинка закипала в грибном соусе, картофелины на решетке покрылись блестящей корочкой. Сверху на плите кипела кукуруза в початках. Хрустящий салат дожидался в холодильнике.

Когда Пресс возвращался рано, он отпускал ее после полудня. У нее было ощущение, что ее присутствие в магазине вызывает у него беспокойство. Он держался как-то отстраненно, не так дружески, как раньше.

Оставив еду на медленном огне, она отправилась принять ванну и переодеться в новый костюм, который купила по дороге домой. Она собиралась попробовать стать счастливой в своей жизни. Может быть, это ее вина, что Джек несчастлив. Может быть, если она постарается по-настоящему, она может еще что-то сделать для их брака.

Она опустилась в воду, мечтая о романтическом замужестве, пока не поняла, что уже стемнело. Выйдя из ванны, она почувствовала себя лучше. Она почувствовала себя очень взрослой. Время подкралось к ней, словно вор в ночи, и похитило ее юность.

Одеваясь, она разглядела себя в зеркале и улыбнулась, увидев в нем ту же девушку, которую привыкла видеть. Возможно, все у нее будет хорошо, если она будет работать над собой. Она решила не собирать волосы в обычный «конский хвост», а оставить их распущенными.

Костюмчик с шортами подчеркивал ее фигуру, стягивая тонкую талию и облегая ее живот, — вот что она увидела, взглянув на себя в зеркало через плечо. Низко обрезанная верхняя часть оставляла обнаженным ее плоский живот и даже придавала ее грудям видимость того размера, который должен произвести на Джека впечатление. По правде, у нее был не такой уж маленький бюст. Тем не менее, Джек считал ее плоскогрудой.

Мэнди едва успела подкрасить губы, как услышала хлопанье автомобильной дверцы. Она поспешила на кухню и зажгла на середине стола свечку, когда вошли Джек и Бью.

Джек замер на месте, и Мэнди решила, что ему понравилась такая встреча. Бью как-то по звериному присвистнул, и это отвлекло внимание Мэнди, иначе она заметила бы хмурый вид Джека.

— Не удивляюсь, что ты рвался домой, Джек, — сказал Бью. — А ты мне говорил, что хотел взглянуть, как там лошади.

Бью по-дружески обнял Мэнди и потянул носом:

— Ого, пахнет чем-то вкусным.

— Это чеснок, лук и грибы с грудинкой, — сказала Мэнди. Смущенная его объятием она старалась как-то отвлечь его внимание от себя. — Я приготовила много, если хочешь, оставайся ужинать.

Бью указал на шоколадный торт на хрустальной подставке.

— Это включается в приглашение?

— Да, я только что испекла его, — ответила Мэнди, польщенная, что хоть кто-то одобрил ее усилия. Джек хранил молчание. — Я достану еще тарелку, — сказала Мэнди, направляясь в столовую.

Она пользовалась хорошим фарфором, но никогда не накрывала стол в столовой. Сейчас она пожалела об этом. Кухня была недостаточно просторной, и Бью будет неудобно себя чувствовать за маленьким столом.

— Я думаю, мы можем обойтись без этого, — сказал Джек, загасив пальцами свечу и убрав ее со стола.

Мэнди насупилась, но ничего не сказала.

— О-хо-хо, — сказал, заметив это, Бью. — Я думаю, Джек, что сейчас ты загасил свой шанс.

Джек проигнорировал замечание Бью и перевел разговор на лошадей. Все оставшееся время за ужином он не обращал на Мэнди никакого внимания. А по его комплиментам по поводу еды можно было подумать, что Мэнди подала суп из пакетика и сосиски.

— Хочешь взглянуть на Омегу? — спросил Джек, проглотив последнюю картофелину.

— Конечно, но сначала я хочу получить кусок шоколадного торта, который испекла твоя жена.

— Ты слышала? — лукаво спросил Джек.

— Что? — Она перестала прислушиваться к их разговору, когда стало ясно, что Джек не собирается разговаривать с ней.

— Дай Бью кусок торта.

— А ты не хочешь? — спросила Мэнди, обиженная его поведением.

— Конечно, хочу. Я что, должен тебе все говорить, женщина? Давай шевелись и дай нам по куску.

Она отодвинула стул и быстро встала, но не потому, что так велел Джек, а потому, что не хотела, чтобы Бью заметил выступившие у нее на глазах слезы.

Она вытерла глаза, повернувшись к ним спиной, а потом отрезала обоим по куску. Когда она подавала их, руки у нее дрожали.

— И ты называешь это куском торта? — противным голосом спросил Джек. — Ты хоть что-нибудь можешь сделать по-человечески? Это не чаепитие для домохозяек. Забери это и принеси нам пару кусков нормального размера.

— Из... извини, — пробормотала Мэнди, убирая со стола отвергнутые куски.

— Извини... Мне жаль... — раздраженно повторил Джек. — Ты и наполовину так не сожалеешь, как я, что женился на тебе.

Пока Бью ел свою порцию торта, он вспомнил, что отец Джека точно так же бранил его мать. Отец Джека всегда вопил и ругался в отличие от его собственного отца, чьи приступы гнева бывали молчаливыми и зловещими.

Когда мужчины закончили с десертом, они вышли на конюшню, чтобы взглянуть на Омегу.

Мэнди убрала со стола. Ее тарелка осталась почти нетронутой. У нее не было аппетита, и она только поковыряла пищу. Шоколадный торт, который так манил ее своим густым ароматом, когда она остужала его, теперь больше не привлекал Мэнди.

Она только успела закончить с посудой, когда услышала звук отъезжающего автомобиля. Через несколько секунд Джек, приплясывая, вошел в дом, глядя на нее.

— Черт побери, ты вообще думаешь о том, что делаешь? — заявил он.

— Я... — Она испуганно отпрянула от него. — Я всего лишь хотела угодить тебе и приготовила твои любимые блюда.

Он грохнул кулаком по столу.

— Черт побери, я говорю не об этом, ты прекрасно понимаешь. Это твоя работа — иметь на столе приличную горячую пищу к тому времени, когда я приду домой.

— Я не понимаю тебя.

— Я говорю о том, что ты ведешь себя как шлюха, напялив на себя эту одежду и намазав губы.

— Но я думала, что тебе это понравится, — пыталась объяснить Мэнди. — Тебе это нравилось на девушках, которых ты мне показывал в городе, на улицах, — добавила она, защищаясь.

— Но ты же не уличная шлюшка! — сказал он, выдернул бумажное полотенце и протянул ей. — Ты моя жена, в конце концов.

Мэнди перепугалась, когда он прижал ее в угол и грубо стал вытирать полотенцем ее губы.

— И сними с себя это барахло. Чтобы я никогда больше не видел его на тебе.

— Но я думала...

— Это твоя проблема, что ты там думаешь. А теперь, делай, что я тебе велел.

Когда Мэнди вышла из ванной, Джек голый лежал на постели, освещенный только легким, жутковатым, свечением экрана телевизора. Он смотрел, как Джон Уэйн[24] в очередной раз пристреливает кого-то.

Джек взглянул на нее. На Мэнди была длинная хлопковая ночная рубашка.

— А теперь ты выглядишь, как маленькая святая, каковой и являешься, — загоготал он.

Мэнди просто стояла, опустив голову, оценивая его настроение и пытаясь решить, как ей быть в этой ситуации.

— Ладно... Ты снова ходила сегодня утром в церковь и молилась за мою душу? —насмехался он.

Его отец был тираном, забывшим поговорку «милосердие начинается дома». Джек подражал ему.

Он зловеще засмеялся, когда Мэнди утвердительно кивнула головой и сделала шаг к нему, к постели.

Когда она села рядом с ним, он положил ладонь ей на затылок и толкнул вниз, к своему животу.

— Ну а теперь, святая Аманда, когда ты позаботилась о моей душе, посмотрим, что ты можешь сделать для моего тела.

Глава VIII

Мелисса сдала последний экзамен утром в среду и отправилась в город повидать сына.

Конни Синклер открыла дверь лишь после того, как Мелисса позвонила второй раз.

— Мелисса, — сказала она, кивнув ей.

— Я освобожу вас сегодня от Джеми на целый день.

— Хорошо. Сейчас я его приведу. Он там, на кухне, рисует.

Не удивившись этому, Мелисса ждала на крыльце. Ей было странно, что у взрослого человека такое избирательное отношение к людям — Конни без памяти любила внука, но к его матери относилась с холодным равнодушием. Однако, тем не менее, Мелисса ценила ее любовь и заботу о Джеми.

— Мам! — раздался через несколько минут голос Джеми, и он выбежал ей навстречу.

Мелисса подхватила его и расцеловала, затем через плечо взглянула на Конни.

— У вас немного усталый вид. Он хорошо себя вел? Не очень вас замучил?

— Нет, он хороший малыш, жаль, что у меня нет его энергии.

— К сожалению, ни у кого из нас ее нет. Ну хорошо, мы вернемся попозже.

Джеми крутился и вертелся, вися на руке Мелиссы, пока они шли по дорожке. Глазенки его блестели от возбуждения и радости, и он пытался уговорить ее повезти его в зоопарк.

— А мы можем посмотреть мартышек, а мам?

Мелисса опустилась перед ним на колени и ласково нажала на кончик носика, заметив при этом, что летнее солнышко обсыпало его веснушками.

— Может быть, посмотрим «Русалочку»? — спросила она.

Дело было не в том, что ей хотелось посмотреть детский фильм. Она была художницей и получила бы больше удовольствия, наслаждаясь блестящей работой мультипликаторов в кинотеатре с кондиционерами. И ей гораздо меньше улыбалась перспектива таскаться по жаре среди толпы и запахов зоопарка.

— Нет, мам, — нетерпеливо сказал Джеми, дергая ее за косу. — Бабушка меня уже водила на этот фильм. Два раза,

— Два раза? Наверное, это хороший фильм.

— Не-а. Она слишком устала, чтобы еще раз вести меня в зоопарк. Потому что очень жарко.

Мелисса подумала, что у Конни действительно был усталый вид. Но она неважно выглядела с самого дня смерти Адама Синклера.

— Ты себя хорошо вел? — спросила она, глядя в невинные глазки Джеми.

Джеми надо пробыть в городе еще недельку, чтобы Слэйдер его не увидел.

Губы Джеми растянулись в широкой улыбке.

— Бабушка говорит, что я — идеальный ребенок.

— Неужели? — улыбнулась Мелисса, ероша светлые густые волосы мальчика.

Джеми кивнул, очень довольный собой.

— Вот насчет идеального я немного сомневаюсь. Вроде мне припоминается, как кто-то раскрасил мои помидоры в красный цвет прошлой весной.

Джеми надул губы,

— Но ведь ты говорила, что я могу купаться, когда покраснеют помидоры, а мне так хотелось купаться.

— Джеми, но ведь ты даже не умеешь плавать.

— Это потому, что меня никто не учил, — произнес он с легкой грустью.

Мелисса отвела взгляд. Сама она плавала не очень хорошо и ужасно боялась, что не сможет спасти Джеми. А Бью не рвался учить Джеми чему-либо. Лишь бы не путался у него под ногами. И сколько бы времени она ни проводила с сыном, она понимала, что ему не хватает отцовской любви и заботы.

Она поднялась и взяла ручонку Джеми в свою руку.

— Вот что я тебе скажу. Если ты мне пообещаешь, что будешь хорошо себя вести, пока мы пойдем в магазин за новыми ботинками к школе, то обещаю, что отведу тебя в зоопарк посмотреть мартышек.

— Как я ненавижу ботинки! Жаль, что я не обезьяна.

Мелисса рассмеялась.

— Не думаю, что тебе в самом деле хочется быть обезьянкой.

— Почему? — спросил Джеми. Его ясные глазки выражали полное недоумение. — Почему это не так уж хорошо быть обезьянкой?

— Потому что, — сказала она, подмигивая ему, — обезьянки не едят пиццу.

Джеми склонил голову набок и задумчиво посмотрел на нее, затем лукаво улыбнулся:

— Спорим, едят, мам. Спорим, они едят пиццу с бананами.

Мелисса сморщила нос, выражая преувеличенное отвращение, и произнесла одно из любимых словечек Джеми:

— Фигня.

Джеми засмеялся, но все же это его не убедило.

— И потом, мама, обезьянкам очень везет. Им не надо носить ботинки, — сказал он, ковыряя землю носком своей кроссовки. — И к тому же, им не надо учиться в школе.

— Ой, Джеми, вот увидишь, тебе понравится в школе, — сказала она, стараясь говорить как можно убежденнее. — У тебя там будет много новых друзей. — Все его друзья будут новыми, подумала она. Зная, что ребенок не сможет сохранить тайну, она не говорила Джеми о своем намерении уехать с фермы.

Она нагнулась и взъерошила его волосы.

— У такого симпатичного парня, как ты, наверняка очень скоро появится девочка.

— Еще чего! — Джеми высунул язык и сморщил нос, выражая этим свое крайнее отвращение.

— Осторожнее, приятель. Между прочим, я тоже девочка, — со смехом сказала Мелисса.

— Никакая ты не девочка, ты — мама, — удивляясь ее несообразительности, объяснил Джеми.

Он был прав, подумала Мелисса. Она уже четыре года была мамой и почти не помнила, что это такое — быть девочкой... пока не появился Слэйдер.

Джеми вырвался и начал скакать по клеточкам «классиков», нарисованным на асфальте. Она не могла понять, почему Бью не проводит с Джеми больше времени. Она изо всех сил старалась компенсировать мальчику отсутствие мужской заботы и влияния, однако знала, что он сильно переживает из-за равнодушия к нему Бью.

* * *

Пресс сидел, глядя невидящим взглядом в окно, погруженный в свои мысли. Он часами думал, как ему быть с Мэнди Диллон.

И никак не мог решить, что ему следует делать.

Он был в полной растерянности. Чего бы он ни думал о Джеке Диллоне, Мэнди была за ним замужем. И от этого факта нельзя просто так отмахнуться. Просто потому, что это ему неприятно. Мэнди была католичкой. А католики не могут развестись. По крайней мере такие, как Мэнди. Она не пропускала ни одной мессы. Кроме того, она не давала ему никакого повода думать, что отвечает на его чувства взаимностью. Может быть, она любит Джека, несмотря на то, что он чудовищно обращается с ней.

Пресс только надеялся, что он бы смог создать для нее более счастливую жизнь. Но, возможно, она вполне довольна своей.

Когда же он сможет примириться с тем, что он далеко не всесилен? Что он не в состоянии решить проблемы ни с помощью лекарств, ни с помощью ласковой улыбки... и уж конечно, с помощью тех мыслей, которые не оставляли его в последнее время.

Он думал расстаться с Мэнди, но ей эта работа, казалось, была очень нужна. И кроме тех чувств, что он испытывал к ней, она была нужна и ему, давая возможность иногда отойти из аптеки. Возможно, если бы он изменил свой распорядок дня так, чтобы отсутствовать большую часть времени, когда Мэнди работает, то все бы уладилось?

Дверь аптеки звякнула, когда появился Слэйдер, пропуская вперед Мэнди.

— Дамы — вперед, — сказал он улыбаясь.

— Что-то ты поздно, — сказал Пресс.

Мэнди бросила взгляд на часы. Она не опоздала. Но она так привыкла, что ее вечно в чем-то обвиняют, что для нее это стало обычным делом.

— Знаю, — сказал Слэйдер. — Нужно было загнать на место корову. Она вылезла через поваленный забор. — Он покачал головой. — Представляешь, нашел старушку Бесси у самого шоссе. Она так паслась, как будто позировала для почтовой открытки.

Пресс засмеялся.

— Твоя старушка Бесси шустрая, как кошка. Однажды я чуть не сбил ее на перекрестке перед самым твоим домом. Я думал, у меня галлюцинации, когда посередине дороги увидел лежащую корову, медленно пережевывающую жвачку.

— Ну, пошли, я угощу тебя пивом не... — Слэйдер не успел договорить. Его фраза была прервана громким стуком двери.

В аптеку ворвался Джек Диллон. Не обращая внимания на мужчин, он направился к Мэнди, которая только что начала надувать шарики. Пресс хотел, чтобы цены на банановый десерт были помещены внутрь шариков — от одного цента до доллара.

— По-моему, я говорил тебе, чтобы ты покормила лошадей, прежде чем уйдешь, ты, женщина! — завопил он.

Слэйдер направился было к Джеку, но Пресс положил ладонь на его руку, задерживая его. Слэйдер с удивлением посмотрел на Пресса.

— Если ты вмешаешься, ей же потом сильнее достанется, — сказал Пресс, стараясь говорить потише. — Поверь мне, я бы с радостью поставил этого подонка на место, но платить за это придется Мэнди.

— Я видела твою записку, Джек. Но я не знала, как это делается. Ты мне ни разу не показывал, чем и как кормить лошадей и сколько корма им давать, — тихо ответила Мэнди.

— Я так и знал, что ты придумаешь какую-нибудь идиотскую отговорку. — Джек для пущего эффекта стукнул кулаком по стойке. Но в этом была его ошибка, поскольку мрамору больно от этого не стало, а ему стало. Разозленный Джек обогнул стойку и схватил Мэнди, сильно ущипнув ее за руку и таща ее за собой. — Сейчас мы пойдем домой, и я тебе покажу, что тебе надо делать. Тогда тебе не надо будет придумывать идиотских отговорок, чтобы оправдать свою лень.

— Но, Джек, мне же нужно работать, — сказала Мэнди, испытывая и стыд, и страх, боясь даже поднять глаза на Пресса и Слэйдера.

Этим она только подлила масла в огонь. Джек рассвирепел еще сильнее.

— Ты принадлежишь мне! И я тебе буду говорить, когда работать, а когда не работать! — Он потащил ее к двери.

— Мэнди, ты хочешь остаться?

Вопрос Пресса лишь на секунду задержал ее. Она покачала головой. Ей было так стыдно, что она боялась поднять голову. Она позволила Джеку вывести себя из аптеки.

Дерзкий взгляд, который Джек бросил на Пресса, предупредил его, чтобы тот не лез не в свое дело. Он бы никогда в жизни не осмелился так на него взглянуть, если бы не был близко от двери и не был уверен в полной покорности Мэнди.

— С каким удовольствием я бы превратил этого мерзавца в котлету, — сказал Пресс, с трудом сдерживая ярость. — Только это ничем не поможет Мэнди. Если бы она попросила меня о помощи! Она не может не хотеть уйти от него, а я должен смириться с мыслью, что этого может никогда и не случиться...

Слэйдер внимательно посмотрел на Пресса. Так вот оно что. Значит, именно Мэнди Диллон имел в виду Пресс, когда рассказывал, что полюбил одну девушку.

И он, и Пресс оказались в одинаковых ловушках.

Почему и Мелисса, и Мэнди жили с людьми, которые так скверно с ними обращаются? Он впервые подумал о том, что его положение, возможно, безнадежно. Ему захотелось выпить пива. Он мог бы выпить целый ящик пива...

— Я пойду куплю что-нибудь на обед и принесу сюда, поскольку теперь тебе нельзя оставлять свой пост, — предложил Слэйдер.

— Спасибо, очень признателен. Прости, что так получилось. Видимо, нам придется поехать покататься на мотоцикле как-нибудь в другой раз.

Слэйдер отмахнулся:

— И каких деликатесов принести тебе от Макджилликуди?

— Все что угодно, только не порционное. Я подозреваю, что порционное обычно у него то, что плохо шло накануне... немного обработанное и под другим соусом, конечно.

— Вполне вероятно, — согласился Слэйдер. — Я принесу тебе котлеты с картошкой, идет?

— Давай, а я положу в морозильник пива. — Пресс пошел наверх.

Только он спустился обратно вниз, как со звяканьем открылась дверь и вошла миссис Бодекер.

— Как вы себя чувствуете сегодня?

— Намного лучше. Спасибо, Мэтью.

— Рад слышать. Если у вас будут приступы головокружения или еще что-нибудь, обязательно скажите мне. Вас все-таки очень сильно ударили по голове.

— Чуть голову не проломили, я знаю. Но теперь все нормально... насколько это вообще возможно в моем возрасте.

— А это что у вас такое? — спросил он, глядя на аппетитнейшего вида пирог с сахарной глазурью сверху.

Миссис Бодекер подмигнула ему.

— Мэтью, вы меня просто удивляете. Такой светский человек. Я не сомневалась, что вы моментально поймете, что это взятка.

Похоже, миссис Бодекер кокетничает с ним, подумал Пресс. Она действительно была потрясающая старуха. Наверное, в свое время это была та еще штучка.

— Так вы говорите взятка? Что-то я не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь давали взятки пирогами.

На лице миссис Бодекер появилось растерянное выражение. Пресс улыбнулся:

— Однако я не говорил, что это плохая взятка, может, она и сработает.

— Я просто хотела узнать, не едете ли вы в субботу на собрание вашей общины? Там будет выступать проповедник, о котором я слышала по радио, и мне ужасно хочется его послушать. Но теперь я немного побаиваюсь отправляться куда-нибудь вечером одна. И вот я подумала, что, если вы поедете, то, может быть, возьмете пассажира.

Пресс туда не собирался, но он не хотел говорить об этом миссис Бодекер и разочаровывать ее. У него все равно не было никаких планов, и, кроме того, вид у пирога был ужасно аппетитный. Это, очевидно, один из тех, что он помогал ей испечь.

— Если вы пообещаете вести себя прилично и не скандалить, — пошутил Пресс, — тогда, возможно, я и соглашусь вас подвезти.

— Это точно? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у вас нарушились какие-нибудь планы. Я бы попросила поехать со мной Джонни или Элизабет, но тогда им придется отменить свои планы, а мне бы этого не хотелось.

— Точно, точно, — заверил ее Пресс. Возможно, ему тоже не помешает раза два за неделю сходить на собрание. Один раз, судя по его снам, явно маловато. — Будьте готовы к половине восьмого, и я за вами заеду.

— Прекрасно, — сказала миссис Бодекер, немного удивленная и собственной смелостью, и, главное, тем, что добилась желаемого. Отец Джонни и Элизабет погиб во Вьетнаме, а Пресс помогал ей заполнить ту пустоту, которую она чувствовала после смерти сына.

— Знаете, что я вам скажу, миссис Бодекер, — сказал Пресс, беря из ее рук пирог, — пообещайте, что вы будете молиться за меня, а я помолюсь за вас.

— Молиться за меня? — засмеялась миссис Бодекер. — Молодой человек, я слишком стара, чтобы иметь грехи, которые надо было бы отмаливать.

— Трудно в это поверить... Но тогда я не ошибусь, если буду молиться за всех мужчин, которых вам удалось совратить с пути истинного своими пирогами.

Открылась входная дверь, и в помещение вошел долговязый, худой юноша, легко достававший до верхней полки с журналами.

— Боюсь, что сын преподобного Хантера собирается покупать не «Творческое вязание»? — прошептала миссис Бодекер.

— Боюсь, что вы правы, — согласился Пресс.

— И вы собираетесь так просто стоять и смотреть, как этот ребенок будет рассматривать голых женщин? — сказала она ворчливо.

— Этому ребенку уже пора идти в армию, — ответил Пресс. — И потом Господь не создал ничего прекраснее женщины и ничего более достойного того, чтобы умереть за нее.

— Мэтью, вы всегда придумаете какой-нибудь умный ответ. Думаю, Господу доставит удовольствие побеседовать с вами.

— Ну, надеюсь, это будет не скоро, — рассмеялся Пресс.

Миссис Бодекер оглядела его стройную мускулистую фигуру.

— Надеюсь, вы правы. Если только вам не придет в голову какая-нибудь глупость, Мэтью. Ну, до свидания.

Отлично, подумал Пресс. В последнее время он только и думал о том, как совершить эту глупость.

Когда миссис Бодекер ушла, Поль Хантер отошел от журнальной полки с выбранным им журналом и подошел к Прессу.

— И как продвигается кампания по завоеванию Бекки Спенсер? — спросил Пресс, оглядывая выбранный юношей журнал с нарочитой серьезностью.

— Примерно так же, как и первое плавание «Титаника», — грустно ответил Поль.

— Что, плохо?

— Угу. Как будто я въехал в айсберг. Вот у вас, я думаю, никогда не было проблем с женщинами.

Прессу пришла в голову неожиданная мысль, и он решил немного солгать.

— Нет, во всяком случае с тех пор, как я стал заниматься с гантелями.

— Правда? Вы думаете, если я стану тренироваться, то буду, как вы?

— У тебя немного другое строение тела, но, во всяком случае, разница будет достаточно заметной, — заметил Пресс, — знаешь что, я тебе могу одолжить свой набор гантелей. Если ты здесь немного приглядишь за магазином, я их тебе сейчас принесу.

— Вы серьезно?

— Ну, конечно. Сейчас, я мигом, — сказал Пресс, выходя из-за стойки.

Когда Пресс уже во второй раз спускался по лестнице, в аптеку вошел Слэйдер.

— На, держи, — сказал Полю Пресс. — Там в ящике есть инструкция, как составить программу и как тренироваться.

— Здорово. Спасибо, мистер Прескотт. Я очень вам благодарен.

Глядя, как Поль Хантер волочит ящик к двери, Слэйдер засмеялся. Разворачивая гамбургер, он заметил:

— Ты только что дал ему спортивные снаряды на несколько сотен долларов. Спорим на пять долларов, что ты их больше не увидишь?

— Согласен, — может быть, слишком поспешно согласился Пресс.

— Почему ты так уверен? — спросил Слэйдер, откусывая котлету.

Пресс нагнулся к стойке:

— Он забыл свой журнал, — сказал он, размахивая им перед носом Слэйдера.

— Обманули, как младенца, — засмеялся Слэйдер и протянул Прессу пакет с жареной картошкой. — А знаешь, что сюда бы подошло? Холодное пиво.

— Черт, совсем забыл, — сказал Пресс. — Я оставил его в холодильнике. Сейчас принесу.

Вернувшись с пивом, он спросил: — Ничего особенно интересного здесь без меня не происходило?

— Этот парнишка вернулся за журналом прежде, чем я успел его прочитать, — безо всякого выражения сказал Слэйдер, протягивая ему пять долларов.

Пресс фыркнул.

— Ты не застал миссис Бодекер. Уж как она меня ругала за то, что я продаю «подобные» журналы!

— Интересная женщина, правда? Как она себя чувствует?

— Неплохо, но знаешь, что я тебе скажу — в последнее время здесь происходит что-то странное. Сначала неожиданно погибает старый Синклер, затем горит амбар у Мейеров, теперь вот миссис Бодекер.

Слэйдер кивнул. Несколько минут они молча ели.

— Она ничего не говорила о нападении? — спросил Слэйдер.

— Что ты имеешь в виду?

Слэйдер пожал плечами.

— Ну, я не знаю... Я думал, может быть, у нее есть какие-нибудь подозрения, кто это мог сделать.

— Если и есть, мне она ничего не говорила. Как дела у тебя?

— У меня?

— У тебя уже есть какие-нибудь серьезные планы на будущее? — Пресс осушил банку с пивом. Он лукаво посмотрел на Слэйдера и сказал: — Я ничего не хочу у тебя выпытывать, просто мне кажется, что я мог бы вполне зарабатывать себе на жизнь, заключая с тобой пари.

Слэйдер вытер рот бумажной салфеткой и сжал ее в кулаке.

— Я останусь здесь столько, сколько мне потребуется, чтобы расквитаться с Бью.

— Все здесь здорово удивятся, когда узнают, что ты унаследовал половину фермы Синклера.

— Удивятся, но не больше меня. Понимаешь, старика Синклера уж никак нельзя было назвать великодушным или щедрым. Насколько я могу судить, он оставил мне половину по одной из двух причин. Или он понимал, что Бью не сможет управиться с фермой. Или решил, что Бью продаст ее и промотает все деньги. Отдав нам по пятьдесят процентов, он помешал этому. В соответствии с условиями завещания я должен жить и работать на ферме. Хотя есть одна вещь, которая меня несколько тревожит. Эверетт Спенсер говорил, что когда старый Синклер изменил свое завещание, чтобы включить туда и меня, он был чем-то очень взволнован, хотя и не сказал ему, в чем дело. Мне бы, конечно, хотелось узнать, что так на него подействовало.

— Так поэтому Бью позволяет тебе жить на ферме. У него просто нет выбора, — задумчиво сказал Пресс,

— Ему это чертовски не нравится, но этого можно было ожидать.

— Понятно.

— А теперь могу побиться об заклад, что у него нет наличных денег. Не сомневаюсь, что Конни Синклер денег ему в долг не даст. Однако я буду чрезвычайно рад дать ему в долг определенную сумму из тех доходов, которые получу на своей земле.

— Почему эта ферма так много для тебя значит?

— Месть. И еще кое-что. Эта ферма должна будет перейти Джеми. И я хочу быть уверен, что сын Мелиссы получит то, что ему причитается. Я не позволю Бью промотать его долю.

— А как насчет Мелиссы?

— А что Мелисса?

— Она замужем за Бью. Она тоже входит в план мести?

Слэйдер не ответил.

Глава IX

Мелисса сидела за столом на кухне и без особого аппетита ела арбуз. Она не была голодна. Все ее мысли заняты Слэйдером и Бью. Сможет ли она жить в доме с этой парочкой, готовой вцепиться друг другу в глотку в любую минуту? Но ничего другого ей не остается.

Когда Бью спустился, она была погружена в свои раздумья. Он пошарил в холодильнике и нашел только остатки пирога с персиками и стакан молока.

Как только он сел за стол, из амбара вернулся Слэйдер. Он прошел на кухню и поставил на огонь чайник.

— Я собираюсь в город кое-что купить, — сказал Мелиссе Бью. — Тебе что-нибудь привезти?

Она отрицательно покачала головой, даже не глядя на него.

— Что это ты сегодня такая неразговорчивая? Что-нибудь случилось? Плохо спала прошлой ночью?

— Долго работала в студии.

— Не понимаю, зачем тратить время на рисование. Ты же знаешь, на жизнь этим не заработаешь. И кроме того, разве тебе не рассказывали о вечно голодных художниках! Еще никому не удавалось заработать себе на жизнь, рисуя красивые картинки.

— Может быть, у нее талант, — сказал Слэйдер.

Бью лишь презрительно фыркнул.

Разговор был прерван шумом приближающейся машины. Джеку никогда не удавалось подъехать к дому так аккуратно, поэтому Мелиссе было интересно, кто это. Вытирая рот салфеткой, она встала и посмотрела через стеклянную дверь.

Из полицейской машины вышел Джонни, внук миссис Бодекер. Вслед за шерифом он направился к дому. Глядя на них, она почувствовала тревогу, понимая, что это не дружеский визит. Шериф был не тем человеком, который бросил бы свой удобный кабинет с кондиционером и отправился бы по такой жаре в гости. Он любил, чтобы все было спокойно, и всюду был порядок. И страшно злился, когда что-то шло не так, как заведено. Он не улыбался. Мелисса вышла им навстречу. Вдруг она подумала о Джеми, и сердце ее бешено забилось. Может быть, с ним что-то случилось? Может быть, именно поэтому у шерифа такой мрачный вид.

— В чем дело, шериф? Что-нибудь с Джеми? С ним что-то случилось? — спросила она с тревогой и, затаив дыхание, стала ждать ответа.

— Нет. Дело не в Джеми, Мелисса, — быстро успокоил ее Джонни.

Мелисса, почувствовав облегчение, облокотилась о перила крыльца. Она бы не вынесла, если бы что-нибудь случилось с ее сыном.

— Слэйдер здесь? — спросил шериф.

— Слэйдер?

— Я здесь, — сказал Слэйдер, выходя на крыльцо и прикрывая за собой дверь. Он встал рядом с Мелиссой. — Привет, Джонни, — кивнул он, затем повернулся к шерифу. — А что случилось?

— Да мы к тебе, сынок, — сказал шериф, ставя ногу на нижнюю ступеньку,

— Что он теперь натворил? — спросил Бью, открывая дверь и выходя на улицу. — Он ведь не сбежал из тюрьмы?

Шериф не обратил внимания на Бью и повернулся к Слэйдеру.

— Мы бы хотели войти и задать тебе несколько вопросов. — Его фраза никого не обманула.

— Что за вопросы? — спросил Слэйдер, прищурив глаза и ожидая ответа шерифа.

— Похоже, что произошла кража. Кто-то вломился в дом к Эверетту Спенсеру, — ответил Джонни.

— Ты не забыл, что шериф здесь я?

— Не может быть! — воскликнул Бью. — Неужели у Эверетта Спенсера? Ничего себе! Здесь не было квартирных краж с тех пор, как... как Слэйдера отправили в тюрьму. Что-то это подозрительно. Вам не кажется? Как только он вернулся, все опять началось сначала?

— Думаю, сынок, тебе лучше поехать с нами, — сказал шериф Слэйдеру, указывая на полицейскую машину.

— Почему? Я этого не делал.

— Послушай, сыпок, я поверил тебе в деле миссис Бодекер, но на этот раз ты поедешь с нами.

— Вы не можете допрашивать меня без всякого основания каждый раз, когда что-нибудь происходить. Я отсидел свой срок, хотя и был невиновен. Вам нужно найти какие-нибудь доказательства, чтобы обвинить меня. На сей раз вам не удастся найти отпечатки моих пальцев.

— Легче, легче, сынок. Пока тебя еще никто ни в чем не обвиняет. И ты совершенно прав. На этот раз у нас нет отпечатков. Могу отдать тебе должное, ты поумнел. — Шериф вытащил из кармана сигару и раскурил ее, не спуская глаз со Слэйдера. — Но я не сказал, что у нас нет улик.

Слэйдер резко повернулся и посмотрел на Бью, который заливался смехом.

Отстегнув клапан кармана, шериф вытащил имеющуюся у него улику.

— Ведь, насколько я понимаю, это принадлежит тебя.

Мелисса ахнула. С пальца шерифа свисала золотая цепочка с крестиком, на котором были выгравированы его инициалы. Та самая цепочка, которую она когда-то подарила ему.

Слэйдер в полном недоумении смотрел на цепочку. Он раздавил ее сапогом в ту ночь, когда узнал, что Мелисса вышла замуж за Бью.

— Где вы это нашли? — спросил Слэйдер, хотя противный холодок внизу живота уже подсказывал ему ответ.

— На месте преступления, — ответил шериф. — Так что, если ты не сможешь доказать, что тебя прошлой ночью не было поблизости от дома Эверетта Спенсера, тебе лучше поехать с нами.

— Никуда я с вами не поеду, — сказал Слэйдер твердо, не меняя позы.

— Значит, у тебя есть алиби? — спросил шериф.

Мелисса взглянула на Слэйдера и с ужасом поняла, что алиби у него нет.

— Он был со мной, — сказала Мелисса, глядя куда-то вверх.

Все взгляды устремились на нее.

На нее смотрели все, кроме Слэйдера. Выражение его лица не изменилось. Он не выдал своей реакции ничем, даже глазом не моргнул.

Бью со злостью смотрел то на Мелиссу, то на Слэйдера.

— Ты врешь! — закричал он, бросив на нее такой взгляд, как будто хотел запугать ее и заставить отказаться от своих слов.

К его удивлению, Мелисса не подчинилась ему.

— Правда? — спросила она спокойно, чувствуя даже какую-то радость от своей мести. Хотя и знала, что невысказанная угроза Бью была достаточно реальна.

Казалось, от злости, из-за того, что ему посмели возразить, он раздулся.

— Ты прекрасно знаешь, что Слэйдер уехал еще раньше меня вчера вечером.

— Да, это так, — согласилась Мелисса. — Слэйдер уехал на мотоцикле до того, как ты уехал на грузовике.

Бью повернулся к шерифу.

— Похоже, моя жена ошиблась. Все же Слэйдера здесь не было.

— Нет-нет. Слэйдер был здесь прошлой ночью, — возразила Мелисса. — Слэйдер уехал, но минут через пять после того, как уехал ты, он вернулся.

— Что он сделал? — бью изо всех сил старался сдержать ярость.

— Он вернулся, — повторила Мелисса.

Шериф откашлялся.

— Послушай, Мелисса, ты в этом уверена? — спросил он, кладя свой огромный кулачище с зажатой в нем золотой цепочкой на согнутую в колене ногу.

Мелисса кивнула.

Шериф не сводил с ее лица своих проницательных карих глаз.

— Ведь ты же не станешь лгать, чтобы спасти Слэйдера? —наконец спросил он. — Это не самое умное, что ты можешь сделать.

Она это знала, однако настаивала на своем. Надеясь в душе, что никто не сможет опровергнуть ее слов, она повторила:

— Он был здесь.

Она взглянула на Слэйдера. Почему он молчит? Почему не поддержит её? О чем он думает? Это было совершенно непонятно. Он стоял, как будто все это его не касалось.

— Но цепочка... — сказал Бью, глядя на цепочку, блестящую на утреннем солнце. — А как же цепочка?

— Да, как же быть с цепочкой, сынок? — спросил шериф, глядя на Слэйдера и ожидая, от него ответа.

Слэйдер пожал плечами.

— Я выбросил ее около «Барна» в ту ночь, когда вернулся сюда. Почта полгорода танцевали там кадриль.. Кто-то мог увидеть, как я бросил эту цепочку. Так что любой мог поднять ее и подложить туда, где вы ее нашли.

Слушая рассказ Слэйдера, шериф подозрительно сощурил глаза.

— Так, и кому могла бы прийти в голову подобная мысль?

— А вам не кажется, шериф, что более интересно было бы выяснить другой вопрос? — ответил Слэйдер, глядя на Бью.

Шериф посмотрел на Бью.

— Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Я?!

Шериф кивнул.

— Нет, конечно, — с недовольным видом буркнул он.

— Странно, но что-то мне не верится, — сказал шериф, убирая ногу со ступеньки крыльца.

— И вы собираетесь его отпустить?! — воскликнул Бью.

— Насколько я понимаю, мне его не за что задерживать, — ответил шериф. — Но все равно, я подержу у себя эту цепочку и поспрашиваю народ. Ведь твоя жена подтвердила алиби Слэйдера.

— Да, подтвердила. — Тон и интонация Бъю говорили ей, что она еще пожалеет о своем поступке.

— Ну а теперь все, ребятки, я поехал. Мы еще поговорим попозже, — сказал шериф, направляясь к машине, — Пошли, Джонни. Направим наши стопы обратно в город. А то становится жарковато.

Как только шериф уехал, трое, стоявшие на крыльце, разошлись в. разные стороны.

Мелиссе не хотелось разговаривать ни с Бью, ни со Слэйдером. Ей не хотелось никому ничего объяснять. Она ничего не станет объяснять.

Слэйдер направился в амбар.

Бью пошел к грузовику. Он уже и так опаздывал на свидание с Цисси, которую обещал свозить в город за покупками.

* * *

Это была жаркая одинокая ночь. Одна из тех ночей, которые ведут к неожиданным мыслям и неожиданным поступкам... а потом сожалениям. Короче говоря, эти мысли вели только к неприятностям. А в настоящее время Мелиссе это было нужно меньше всего. Именно сейчас, когда она собиралась незаметно сбежать и начать новую жизнь, ей совершенно не нужны были проблемы.

Потеряв надежду заснуть, она со стоном поднялась с кровати. В верхней части дома всегда летом было жарко, а теперь, в августе, духота стала совсем нестерпимой. Она решила спуститься вниз и постоять у открытого холодильника, чтобы хоть немного охладиться. Она натянула на себя майку и шорты.

Войдя в кухню, она даже не стала зажигать свет. Глаза ее быстро привыкли к темноте, чуть разбавляемой бледным лунным светом, сочащимся сквозь прозрачную занавеску. Когда она открыла холодильник, темную камеру осветил яркий луч, и она с наслаждением почувствовала дуновение прохлады. Она глядела в холодильник, и соски ее напряглись под тонкой тканью майки.

Мелисса переступила с ноги на ногу, поджав аккуратные пальчики ног, которые сейчас, без обычного лилового лака, казались трогательно голыми на гладком деревянном полу. Она никак не могла решить, стоит ли ей что-нибудь съесть или выпить. Почему-то было важно решить этот вопрос. Но неожиданно она поняла, что уже все решено.

Да, все это было раньше, когда все ответы приходили легко и просто, когда в голове звучал этот уверенный голос...

Это было до того, как Слэйдер вернулся сюда.

— Может быть, дашь мне пива? Мелисса, вздрогнув, отпустила дверцу холодильника и обернулась на голос Слэйдера.

— Прости, я не хотел пугать тебя, — извинился он.

Он сидел, сгорбившись, за кухонным столом.

— Я не видела тебя в темноте, — сказала Мелисса.

Он думал о ней, когда она появилась, как сон наяву, и Слэйдер даже не сразу понял, действительно ли это она, или плод его воображения.

Мелисса повернулась к холодильнику и быстро выбрала себе квадратик сливочной помадки, присланной миссис Бодекер в благодарность за то, что Мелисса вместо нее провела урок в воскресной школе. Уже закрывая холодильник, она вспомнила про пиво и достала бутылку для Слэйдера.

— Не могла заснуть, — пояснила ему Мелисса, передавая пиво. Она смотрела, как он провел холодной бутылкой по разгоряченному лбу. Ей показалось, что Слэйдер не только хочет охладиться, но и старается снять боль.

— Да, ужасно жарко этой ночью... — сказал Слэйдер. Он произнес эти слова так, что они получили еще какой-то потаенный смысл. Наконец он поставил бутылку перед собой на стол и взглянул на Мелиссу, как бы чего-то ожидая.

Мелисса предложила ему помадку, но Слэйдер помотал головой, показывая, что он ждет отнюдь не помадки. Она отломила кусочек и прислонилась спиной к гладкой прохладной поверхности холодильника, скрестив руки. Она с наслаждением поглощала нежную сладость, причмокнув от удовольствия, когда ее язык нащупал самое вкусное — размельченные орешки, запрятанные в середине.

Она закрыла глаза, наслаждаясь нежным вкусом, прижавшись к холодильнику и откинув голову. Когда она проглотила помадку и открыла глаза, то увидела, что Слэйдер тоже сглотнул что-то, хотя нетронутая бутылка по-прежнему стояла перед ним на столе. Он не отрывал от нее глаз. Он чего-то ждал.

Она не отвела взгляда.

И он тоже.

Наконец молчание стало невыносимым.

— Ну, что? — спросила она.

Слэйдер улыбнулся. Он улыбнулся, не разжимая губ. Эхо была опасная, дерзкая улыбка. К тому же при свете луны было видно, как в его глазах горит огонек неподдельного мужского интереса.

— Я все думаю, — медленно произнес Слэйдер, — стоит ли мне попытать счастья.

— Ты и так это делаешь, находясь здесь, — ответила Мелисса, скрестив руки на груди и стараясь отделаться от волшебной притягательности, таящейся в его взгляде. Ну почему он так действует на нее? Она уже больше не ощущала прохлады холодильника. Только под скрещенными руками два твердых бугорочка говорили ей, как тянет ее к Слэйдеру. Она чувствовала, как горячее желание охватывает ее.

— Я имел в виду не это. То, что я здесь, не имеет ни малейшего отношения к Бью.

Мелисса с облегчением вздохнула.

— Я имел в виду тебя. Я хотел попросить тебя об одном одолжении. — Он опять улыбнулся, также не разжимая губ, и покатал бутылку с пивом по столу.

— Одолжении? — переспросила она. — Каком одолжении?

Теперь он широко улыбался ей своей озорной мальчишечьей улыбкой, явно поддразнивая.

— Пиво у меня совсем уже согрелось. Уж поскольку ты все равно стоишь, ты не передашь мне открывалку...

— Так ты об этом одолжении меня просил? — удивленно спросила она, быстро достав открывалку. Усаживаясь на стул, она протянула открывалку ему.

— А ты что думала?

Она не ответила на вопрос, глядя на его руки, на его колени, между которыми он зажал бутылку.

Он не сразу поднес бутылку к губам. Опять поставил ее на стол, снял пальцем струйку пены.

Мелисса подняла волосы с шеи, и, выпятив вперед нижнюю губу, сдула с лица прилипшие ко лбу прядки.

Такое кокетство заставило Слэйдера прищурить глаза, однако у него не хватило сил их закрыть, чтобы не видеть ее.

— А ты помнишь, когда мы были маленькими, и наверху было так же жарко, мы прибегали вниз и спали на полу около двери? — спросила Мелисса, нарушив напряженное молчание.

— Помню, — тихо ответил Слэйдер, однако интонация его свидетельствовала о том, что в данный момент он меньше всего думал об их детстве.

Мелисса доела помадку и торопливо облизнула пальцы, чувствуя, как эта тишина начинает действовать ей на нервы.

— Почему ты сказала неправду шерифу? — спросила Слэйдер, когда она уже потеряла бдительность.

— Я... я... — Она пожала плечами, не желая объяснять то, что ей и самой было непонятно. — Я просто знала, что ты этого не делал, вот и все.

— Ты же рисковала. А что, если я был с кем-нибудь другим?

— А ты действительно был с кем-то?

Он отрицательно покачал головой и сделал большой глоток пива, поставил бутылку на стол, не сводя с нее глаз, и она чувствовала, что сейчас Слэйдер сделает что-то неожиданное.

— Поскольку у тебя возникло настроение предаться воспоминаниям... может быть, поговорим о том, что произошло той ночью пять лет назад, — сказал он.

— Слэйдер, — взмолилась она.

— Я знаю... знаю. Ты не хочешь об этом говорить, — сказал он.

— Не хочу, — сказала Мелисса с трудом, глядя в пол и сжимая руки,

Слэйдер протянул к ней руки и положил ладонь на ее руки.

— Я хочу попросить тебя еще об одном одолжении. — Голос его слегка дрогнул, в нем послышались умоляющие нотки. — Лисса... нам необходимо поговорить об этом. Это же произошло. И не надо притворяться, как будто этого не было. Я же знаю, что было. — Он отпустил ее руку и хлопнул ладонью по столу. — И ты должна об этом помнить.

— Это все было в прошлом, — еле слышно сказала Мелисса, убирая от него руку.

— Нет! — закричал Слэйдер.

Мелисса отодвинулась от него, но он опять взял ее руку в свою.

— Прости. — Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, затем тихо сказал: — Это никогда не останется в прошлом. Но я хочу объяснить тебе, что же все-таки произошло... почему это случилось... почему я не смог этому помешать, и хочу, чтобы ты поняла, что я никогда бы не сделал тебе ничего плохого,

— Ты меня использовал. — Темнота кухни, нарушаемая лишь тусклым светом луны, придали ей храбрости.

— Нет, я любил тебя, — сказал Слэйдер; он был не в состоянии посмотреть на нее, произнося эти слова.

Когда он все-таки поднял голову, она вопросительно смотрела на него, желая ему поверить, но не в состоянии сделать это.

Он увидел, что она не верит ему.

— Позволь мне доказать тебе... напомнить тебе... что произошло на самом деле, — сказал он, обнимая ее за талию и с силой прижимая к себе. — Пойдем со мной в амбар, туда, где все это случилось.

— Нет! — закричала она, вырываясь и с испугом и недоумением глядя на него. — Как ты можешь говорить об этом?

— Сделай для меня только это одно-единственное одолжение, и я больше никогда ни о чем тебя не попрошу. Ты мне доверяешь?

— Когда-то доверяла.

— А теперь?

— Я доверяю тебе, Слэйдер. Я просто не могу простить тебя, — прошептала она.

— Ты можешь меня забыть? — спросил он, трогая ее обручальное кольцо.

— Я уже забыла тебя, — солгала она, не осмеливаясь поднять глаза, чтобы он не увидел в них правду.

— Я тебе не верю.

Молчание.

— Это ты забыл меня.

— Я тебя не забыл. — Ответ прозвучал твердо и уверенно.

— Я тебе не верю. — В ее голосе послышались слезы.

— Поверь мне, в последние пять лет я думал только о тебе. Если бы не ты, я бы просто сошел с ума.

Она с сомнением посмотрела на него.

— Ты действительно скучал обо мне?

— Как безумный, — простонал он, не скрывая горящей в глазах страсти.

Мелисса дышала с трудом.

Она не могла позволить себе поверить ему.

— Тогда почему же ты мне ни разу не написал? — спросила она, и в голосе ее прозвучали обида и горечь.

— Я бы отдал все на свете за то, чтобы получить от тебя хоть одно письмо, — сказал он. — Я был единственным в тюрьме, кто никогда не получал писем. — В его глазах блеснула печаль. — Я сидел и смотрел, как другие вынимают из карманов письма, перечитывают их по сотне раз. Мне нечего было доставать из кармана, кроме носового платка.

Она решила, что он не писал ей, потому что она ему не писала.

— Но я же писала тебе. Сначала я писала тебе каждый день.

— И я писал тебе, — ответил Слэйдер: — Я писал тебе каждый день до самого своего освобождения.

— Я не получила ни одного письма... — Она все еще не решалась поверить ему. — Я каждый день ходила к почтовому ящику. Я бы знала.

— Но этого не может быть, — сказал Слэйдер, глядя на нее. Вдруг он щелкнул пальцами. — Ну конечно же!

— Что?

— Бью. Ведь на нашем участке почту собирает и доставляет его двоюродный брат. Он, видимо, заплатил ему, чтобы ты не получала моих писем.

— А ты моих. Я всегда клала их в ящик!

— Бью заставил тебя? — неожиданно выпалил он.

— Выйти за него замуж? — Мелисса невесело засмеялась и покачала головой.

— Это точно? — спросил Слэйдер.

— Точно, — ответила Мелисса, вспоминая удивленный взгляд Бью, когда она потребовала, чтобы он на ней женился.

— Но как ты могла выйти за него замуж, Лисса? Ведь ты же прекрасно знаешь, что он собой представляет? — В голосе Слэйдера было больше боли, чем обвинения.

Мелисса промолчала.

— Ну, если ты не хочешь ничего объяснять, позволь объяснить мне.

— Хорошо. Я тебя слушаю, — сказала Мелисса, — Но это ничего не изменит.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной в амбар, Лисса. Я хочу, чтобы ты вспомнила ту ночь... по-настоящему вспомнила.

— Я знаю, что там было, — тихо сказала она.

— Ну пожалуйста.

— Не проси Слэйдер.

— Но для меня это очень важно. Поверь, я не способен хоть чем-то причинить тебе боль.

— Но ты сделал это.

— Дай мне шанс, Мелисса. Дай мне все объяснить. Если ты по-прежнему будешь считать, что я виноват, то завтра же я отсюда уеду. Я перепишу свою половину фермы на Бью, и вы оба отделаетесь от меня, — сказал он, наклоняясь к ней и глядя прямо в глаза.

Мелисса внимательно посмотрела на него.

— Хорошо, — сказала она наконец. Она больше не была в той части амбара с той далекой ночи.

Слэйдер поднялся со стула и протянул ей руку. Она встала не сразу, как бы собираясь с силами. Наконец оттолкнула стул и поднялась. Слэйдер вывел ее из дома.

Когда они вошли в амбар, к ней вернулись воспоминания о той темной ночи. Запах сена заставил ее вздрогнуть. Она по-настоящему испугалась.

— Спокойно... — Слэйдер положил руку ей на плечо.

— Слэйдер, я не могу.

Он обнял ее. Его губы коснулись ее уха.

— Можешь. Это необходимо — и для тебя, и для меня. Иначе ты никогда не сможешь доверять людям. — Он ласково погладил ее по темным волосам. — Даже если ты никогда больше не будешь доверять мне, я бы хотел, чтобы ты смогла доверять другим. Чтобы могла полюбить кого-нибудь. Я не хочу быть виновным в том, что у тебя в душе осталась такая рана, которую не может залечить даже любовь. Я всю жизнь буду считать себя виновным в этом. Пожалуйста... Лисса.

Она с трудом выдохнула.

— Хорошо, тогда пойдем, и ты мне все объяснишь... расскажи мне, Слэйдер. Скажи, что мне это все приснилось... что это был кошмар.

— Но почему ты не позволяешь мне прикасаться к тебе?

Мелисса отпрянула от него. Он протянул ей раскрытую ладонь, как символ добрых намерений.

— Я буду просто держать тебя за руку. Я буду действовать очень медленно, пока ты не станешь понимать меня, хорошо?

Когда он положил ладонь ей на руку, она уже дрожала всем телом.

— О черт! — воскликнул Слэйдер, и в его голосе послышалось отчаяние и упрек.

— В чем дело?

— Ты вся дрожишь.

— Я ничего не могу поделать.

— Я понимаю.

Он коснулся ее волос.

— А ты помнишь, как я распускал твои косы? — спросил он, касаясь ее волос.

— Да, — прошептала она. Мелисса вспомнила ощущение теплоты и свободы, которое она испытывала, когда волосы свободно лежали на ее плечах.

— Разве мои руки срывали с тебя одежду и делали тебе больно? — спросил он.

— Нет.

Он закрыл глаза, полагаясь на свои чувства, коснулся ее грудей и слегка обхватил их ладонями. Он услышал, как она резко втянула в себя воздух, и склонился к ней, чтобы горячим влажным поцелуем коснуться ее шеи.

— Ты разве не помнишь, что мы чувствовали, как все это было? — прошептал он.

— Пожалуйста... не надо... — Голос Мелиссы прозвучал резко.

Он положил руки ей на талию, так что пальцы спускались на ее ягодицы.

— Ты помнишь, как я снял с тебя джинсы? Ты помнишь, как мои руки ласкали тебя?

Она дрожа отвернулась от него.

Он повернул ее лицо к себе, затем потянул ее вниз. Они стояли на коленях друг перед другом, глядя друг другу в глаза. Он отвел пальцами с ее лица влажные волосы. По ее щекам текли слезы, Слэйдер вытер их. А затем он изо всех сил прижал ее к себе. Она рыдала, прижавшись головой к его подбородку, замочив слезами его рубашку.

Когда она выплакалась и успокоилась, он немного отстранил ее от себя.

— Почему ты так меня ненавидел? — спросила она дрожащим голосом.

— Не хочу тебе лгать, Лисса. Когда я вошел в тебя, я понимал, что я делаю. Но ведь и ты тоже этого хотела. Я не делал этого специально, я ничего не планировал. Я просто хотел с тобой попрощаться наедине. Я даже не хотел касаться тебя. Ты заслуживала мужчины намного лучше меня.

— Слэйдер, я тебе доверяла. Ты посмеялся над моим доверием, взяв меня, чтобы выиграть пари у Бью.

— Не было никакого пари. Я взял тебя потому, что, как только я тебя коснулся, я не мог остановиться — и ты тоже хотела этого.

— А Джек и Бью пришли и застали нас, — упрекнула она его. — Как будто... как будто... Мне было так страшно, Слэйдер. — Она и сейчас испытывала то же чувство унижения, вспомнив, как Бью и Джек смотрели на нее масляными глазками, когда она пыталась собрать свою одежду. Она убежала тогда в слезах.

— Ну подумай, Лисса, — взмолился Слэйдер. — Бью и Джек вечно шпионили за мной. Они могли дожидаться, что в свою последнюю ночь на свободе я могу потерять контроль над собой. Ты помнишь, они же с трудом могли говорить? Они были пьяны. Они наблюдали за нами сквозь эти щели в стене амбара. Они выбрали подходящий момент, чтобы ворваться сюда и наврать, что я заключил с ними пари. Лисса, ты должна была знать, что я ни за что на свете не сделал бы тебе больно намеренно. В ту ночь я избил их чуть не до смерти, но тебе я бы никогда не причинил боли. Ты должна мне поверить.

Она не отвечала.

— Лисса, это был отчаянный акт мести со стороны Бью. Он знал, что мне больнее всего будет, если боль причинить тебе.

Он отпустил ее, нежно поглаживая ее по щеке правой рукой.

— Лисса, если ты и дальше будешь действительно думать, что то, что я сделал тогда было ненавистью, а не любовью, значит, ты позволишь, чтобы нас коснулась мерзость Бью. Не делай этого. Не позволяй ему одержать над нами победу.

Слэйдер задержал дыхание, ожидая ее ответа.

Наконец она посмотрела на него глазами, полными слез.

— Я не знаю, Слэйдер... я просто ничего не знаю.

Глава X

Бью и Джек возвращались в город с охоты рано утром в субботу. Охота была их любимым времяпрепровождением. Слэйдер же никогда охотой не увлекался, что было совершенно непонятно Бью. Ему нравилось ощущение власти, когда он нажимал курок.

Бью потянулся еще за одной банкой пива, находящейся в стоящей между ними сумке-холодильнике.

— Похоже, что Слэйдер не торопится уехать из города, — сказал Джек, поддразнивая Бью, вылившего остатки пива на ладонь и размазывающего его по стеклу.

— Ничего, скоро уедет. — Бью вскрыл следующую банку пива и сделал большой глоток.

— Да ты все время это говоришь, — сказал Джек.

Бью ничего не ответил. Он знал, почему злится Джек. Он знал, как Джек относится к Цисси, как его беспокоило, что Бью проводит больше свободного времени с Цисси, чем с ним.

— Это небольшой городок, — сказал Джек, не желая уходить от темы.

— Ну и что из этого?

Джек пожал плечами, заезжая на стоянку около фуражного склада. Он зевнул, глядя на поднимающееся над горизонтом солнце.

— Ну ты же знаешь, как это бывает. Бью. Все, что здесь происходит, становится известным всем. Просто в маленьком городке слухи распространяются быстрее.

— Что за слухи? — спросил Бью, положив руку на плечо Джека и не давая ему возможности выйти из машины.

— Ну ты же понимаешь, сплетни о вас троих, что вы живете втроем в одном доме на ферме, о том, как Слэйдер ловко обосновался там, как будто это действительно его дом.

— Мелисса — моя жена. — В голосе Бью слышалась отчасти и ревность. — И Слэйдер до нее не дотрагивается, понятно тебе? Он спит в амбаре.

Джек ничего не сказал. Они с Бью всегда делились женщинами — кроме Мелиссы и Мэнди. О Мелиссе разговоры вообще велись чрезвычайно редко.

— И я хочу, чтобы ты это всем передал, — сказал Бью. — Чтобы все, кто много болтает, знали правду. Ты меня понял?

— Разумеется. Меня можешь не убеждать, — согласился Джек и, махнув ему, открыл дверцу грузовика и выскочил на улицу.

Бью швырнул раздавленную банку из-под пива на пол машины, затем пошел вслед за Джеком в контору.

— Как поохотились, мальчики? — спросил Маккаллистер, поднимая глаза от столбиков с цифрами.

— Слишком жарко, в такую погоду всем лень двигаться, — ответил Джек. — Мы в основном охлаждались в речке.

Маккаллистер кивнул и дописал еще какую-то цифру.

— А чего это ты так рано? — спросил Джек, раздосадованный тем, что застал в конторе отчима. Он надеялся стащить немного денег из сейфа, чтобы купить Цисси какую-нибудь безделушку, чтобы опять втроем поразвлечься в постели. Маккаллистер знал, что Джек таскает деньги, однако ни тот, ни другой этот вопрос не поднимали.

— Мне позвонили с фермы Хантеров. Срочный заказ. Почему бы тебе не загрузить машину и не отвезти им товар? Заодно и Бью подбросишь домой? — спросил Маккаллистер, протягивая Джеку запись заказа.

— Ладно, — без особой охоты согласился Джек. Однако он хотел сохранить хорошие отношения с Маккаллистером. — А ты не мог бы заплатить мне вперед?

Маккаллистер с минуту глядел на Джека. Казалось, он хочет что-то сказать.

— Хорошо, я тебе приготовлю деньги, пока ты приготовишь заказ. — Когда Джек вышел из конторы, Маккаллистер подошел к сейфу. — А ты, Бью? Тебе тоже нужны деньги вперед? — спросил он обернувшись.

— Да, частично, — согласился Бью. Маккаллистер кивнул и начал набирать комбинацию цифр, чтобы открыть сейф.

Когда дверца отворилась, Бью увидел пачки зеленых бумажек, которыми был набит сейф. Очевидно, Маккаллистер не доверял банкам.

Взяв пару пачек, он закрыл сейф и закрыл замок. Затем повернулся к Бью и положил на столик деньги. Бью протянул руку, чтобы взять их, но Маккаллистер остановил его.

— А как насчет нашего уговора? — спросил он, не спуская проницательных глаз с Бью.

— А что?

— Мне не стоит об этом беспокоиться, так ведь? Ты действительно скоро передашь мне ферму и безо всяких осложнений?

— Я же говорил вам, что вы ее получите!

— Но Слэйдер Римс все еще там.

Глаза Бью сузились.

— Оставьте Слэйдера мне. До конца месяца я заполучу его половину фермы. А вы пока добудьте те деньги, что вы мне обещали.

Маккаллистер снял руку с пачки денег, и Бью схватил ее.

— Так значит, у тебя есть план? — спросил Маккаллистер, опускаясь на старый вращающийся стул, стоящий у его пыльного стола, заваленного счетами, упаковочной лентой, и с переполненной окурками пепельницей.

— Да, — ответил Бью, потирая ямочку на подбородке. При мысли о Слэйдере глаза его приобрели темно-свинцовый оттенок.

Ему стало казаться, что удача изменяет ему, что все выскользает из его рук. Но ему нужно только одно — получить у Слэйдера его часть фермы. И не только для Маккаллистера, но и для того, чтобы избавиться от Слэйдера. Было немало причин, по которым ему хотелось никогда в жизни больше не видеть Слэйдера.

— Не беспокойтесь, все будет нормально, — сказал Бью, подписывая еще какую-то бумагу, подсунутую ему Маккаллистером, и возвращая ее назад. Он даже не взглянул на нее, все его мысли были заняты Слэйдером Римсом. — Я все устрою.

* * *

Мелисса собиралась идти на собрание прихожан. Она надела белое льняное платье без рукавов и белые туфли.

Продев в уши сережки с жемчугом, она внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Она выглядела намного более невинной, чем чувствовала себя.

Она была встревожена. Казалось, кожа слишком туго на ней натянута. Что-то в ней все время стремилось наружу. Слишком долго она подавляла в себе свои чувства.

Ей нужно продержаться.

Ей обязательно нужно продержаться.

Проверив, есть ли деньги в соломенной сумочке, она захлопнула ее и сунула под мышку.

Бью уже уехал в город навестить свою мать, сделав особый упор на то, что он останется там на ночь. Она все еще не могла поверить, что Бью действительно надеется, что она переспит со Слэйдером и заставит его потом переписать на Бью свою половину фермы.

— Подожди, — сказал Слэйдер, немного напугав ее.

Она думала, что он не поедет. Он вышел на кухню в костюме, который она еще не видела. Она знала, что несколько дней назад он ездил в город, чтобы его купить. Покрой костюма прекрасно подчеркивал стройную сильную фигуру Слэйдера. Однако он еще не дозрел до того, чтобы надеть галстук.

Она улыбнулась, понимая, что это не из-за жары. В те редкие случаи в их юности, когда ей удавалось уговорить его надеть галстук, последний недолго находился на его шее в том виде, в котором ему положено быть. Еще солистка не заканчивала пение гимна, как руки Слэйдера начинали теребить галстук так, что он наполовину развязывался, а верхняя пуговица рубашки уже была расстегнута. Он еще не успевал выйти из церкви, как пиджак уже был в руках, рукава засучены до локтя, а домой он приходил уже босиком.

Она должна была понять еще тогда, что Слэйдер был не из тех, кто будет терпеть ограничение своей свободы, даже если это исходило от женщины.

— Не возражаешь, если я подъеду с тобой на собрание? — спросил Слэйдер. Он внимательно рассматривал ее, так же как и она его.

— Думаю, было бы грехом помешать грешнику раскаяться, — сказала Мелисса, пытаясь улыбнуться.

Он вытащил из-за спины небольшой пакетик.

— Разве можно так разговаривать с другом, который решил заранее сделать подарок ко дню рождения? — сказал он, слегка поддразнивая ее.

— Ты мне что-то купил?! Ты вспомнил?! — Мелисса была очень рада подарку, но еще больше ее обрадовало то, что он помнил о дне ее рождения.

— Я подумал, что сегодня... ну вообще... — Неожиданно он смутился, глядя, как она разворачивает сверточек.

— Ой, Слэйдер... он такой красивый, — сказала Мелисса, смахивая слезу. Она некоторое время молчала, рассматривая браслет, который он подобрал, чтобы вернуть воспоминания. Она улыбнулась, застегивая браслет в виде маленькой серебряной машинки.

Джеми очень дорожил теми деревянными машинками, которые Слэйдер смастерил для нее. Она все еще хранила одну из них у себя на туалетном столике, однако, маленькую и круглую, похожую на жука, Джеми забрал себе. Он с ней просто не расставался.

Взглянул на Слэйдера, Мелисса после некоторого колебания сказала:

— Ты помнишь ту маленькую круглую машинку? Ее очень любит Джеми. Он с ней не расстается ни на минуту. Он просто устроил скандал, пока я не уложила ее вместе с остальными вещами, когда отправляла его к бабушке.

К удивлению Слэйдера, Мелисса привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку, но тут же повернулась и подбежала к двери.

— Нам уже пора, а то опоздаем.

Они ехали молча, каждый погруженный в свои мысли и воспоминания. Уже подъезжая, они увидели, что приезжий проповедник собрал немалую аудиторию. Они шли между рядами фургончиков и легковых машин, пробираясь к большому оранжевому шатру, вокруг которого, как муравьи, толпились люди.

У каждого в заполнившей шатер толпе в руке был раскрашенный бумажный веер. Присутствующие энергично работали веерами, безнадежно пытаясь хоть как-то охладиться. Мелисса заметила, что несколько вееров ускорили свое движение, а некоторые замедлили или даже остановились, послышались шепотки, сопровождающие их проход через центр шатра вперед: только там пока еще были свободные места.

Преподобный Хантер занял свое место на кафедре, все шепотки смолкли, затих даже капризный малыш где-то сзади.

— Мне доставляет большую радость видеть здесь сегодня так много братьев и сестер! — закричал в микрофон преподобный Хантер. — Иисус также был бы счастлив видеть, как вы все пришли помолиться ему — и истинные христиане, и грешники. Восхвалим Господа. Может быть, Он даст нам облегчение от этого зноя.

— Аминь, брат! — завопил здоровый фермер.

— Воспоем Славу Господу, — сказал преподобный Хантер, раскрывая свой молитвенник. — Откройте страницу тридцать седьмую ваших молитвенников, — велел он прихожанам, а затем они хором с энтузиазмом исполнили «Старый неотесанный крест», который прозвучал не столько музыкально, сколько прочувствованно. И без фортепиано многие музыкальные огрехи были довольно заметны. Музыка как-то заглушила бы эти недостатки. Но инструмент был слишком громоздким, чтобы тащить его в шатер. Поэтому петь приходилось без музыкального сопровождения.

Какой-то малыш удрал от родителей и кувыркался в пыльном проходе, к удовольствию всех присутствующих. Однако приезжему проповеднику не понравилось, что внимание привлечено не к нему. Взойдя на кафедру после преподобного Хантера, он кинул на ребенка такой гневный взгляд, что тот мигом бросился к матери, пытающейся успокоить грудного малыша.

Этот проповедник был, как и все хорошие ораторы, неплохим актером и начал очень эффектно.

— Поднимите руки те, кто терял любимого человека, — пропел он голосом, не нуждающимся в микрофоне. Он отошел от кафедры, чтобы быть ближе к людям.

Большинство из присутствующих вспомнили своих родителей или бабушек с дедушками и подняли руки.

— А кто из вас, — его горящие глаза пристально всматривались в толпу, — жалеет о том, что не говорили им, что любят их, до того, как они умерли? Что вспомнили об этом слишком поздно?

Вверх поднялись почти все те же руки в едином эмоциональном порыве, которым так ловко умел управлять проповедник.

— Верно. Мы принимаем эту любовь как должное, пока те, кого мы любим, не покидают нас. — Эти слова глубоко задели сердца Мелиссы и Слэйдера. — Ну а почему? — спросил он. — Ну а почему, — пропел он второй раз, как бы повторяя припев песни для большего эмоционального воздействия, — почему не показать и не сказать им, что мы любим их, что они дороги нам, пока они еще с нами?

По толпе прошелестели несколько возгласов «Аминь».

— А теперь поднимите руки все те, кто среди вас является истинным христианином.

Взметнулись вверх практически все руки.

— Возблагодарим Господа, — сказал проповедник, подняв над головой Библию для пущей выразительности. — И как христиане, я не сомневаюсь, вы любите своего ближнего. Я хочу, чтобы вы это продемонстрировали. — Он сделал большую и выразительную паузу, достойную действительно великого артиста, а затем приказал: — Я хочу, чтобы все вы сегодня повернулись к человеку, сидящему слева от вас, и к человеку, сидящему справа от вас, и обняли бы их и сказали бы им, что вы их любите.

По залу прошел смущенный ропот.

— Сделайте это, братья и сестры, — велел им проповедник. — Мы все — дети Господа. Подумайте, как стыдно станет вам завтра, если вы не сделаете этого, а человек, стоящий сегодня рядом с вами, скончается. Все может случиться. Никто не может гарантировать вам долгой жизни. Господь обещает вам вечную жизнь.

Послышался звук отодвигаемых стульев, шарканье ног, толпа поднялась и выполнила распоряжение проповедника, хотя и с некоторой неловкостью.

Мелисса почувствовала, как ее обнимают руки Слэйдера. Он очень нежно и осторожно обнял ее. Хотя многие и обнимались, еще больше народу смотрели на других.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, Лисса, — прошептал Слэйдер ей на ухо.

— Да, — ответила Мелисса, и он отпустил ее. Постепенно эмоциональный энтузиазм несколько поугас. Вскоре все уселись на свои места и заработали веерами.

На этом часть проповеди, посвященная любви к ближнему, завершилась. Мелисса была рада этому. Единственный, кого ей хотелось любить, был Джеми. Остальная часть проповеди была проведена с еще большим энтузиазмом и драматическими эффектами, поскольку проповедник страстно ненавидел грешников и призывал на них адский огонь и всевозможные кары, изрыгая страшные проклятия на головы тех грешников, которые еще не успели покаяться.

— И это грех! — гремел проповедник, для пущей убедительности со всей силой ударяя ладонью по кафедре. Кроме того, нужно было, чтобы те, кого сморила жара, проснулась.

Мелисса внутренне протестовала против его слов. Этот человек на кафедре и представления не имел о том, что такое грех. Она знала грех.

Она знала, что самый страшный грех — это когда тебя не любят. Она помнила, как тяжело и больно ей было в детстве, когда ее никто не любил, и единственным утешением была доброта и забота Слэйдера. Но теперь у нее есть Джеми. Ночь вместе. Он хотел провести с ней ночь, она чувствовала это каждой своей клеточкой. Одна только ночь, и он отдаст ей свою половину фермы. Не Бью, а ей.

После молитвы о спасении душ хор запел «Внесение снопов», проповедник перешел к более низкой материи — молитве о деньгах. А после того как все заново укрепившиеся в своей вере укрепили деньгами проповедника, все завершилось.

Толпа направилась в проходы и стала выходить из шатра.

— Эй, привет, Мелисса, — сказала миссис Бодекер, присоединяясь вместе с Прессом к Слэйдеру и Мелиссе и двигаясь по направлению стоянки.

— Миссис Бодекер, — улыбнулась Мелисса. — Я как раз хотела поблагодарить вас за помадку, которую вы мне прислали с Джонни. Она была очень вкусной.

— Значит, она все-таки до тебя дошла, — улыбнулась миссис Бодекер. — Я в этом не была уверена, зная слабость Джонни к моей помадке. Да, кстати, я попробовала положить в персиковый пирог те специи, что ты мне посоветовала, — это действительно превосходно.

Где-то близко прогремел гром, и, попрощавшись с Прессом и миссис Бодекер, Слэйдер, взяв Мелиссу за руку, повел ее к машине.

— Похоже, сегодня разразится, — сказала Мелисса, когда они пробирались сквозь ряды машин.

— Да, похоже.

Мелисса надеялась, что то, что разразится сегодня ночью, не разобьет ее сердце, когда она попрощается с ним навсегда.

* * *

— Вы так давите на газ, как будто у вас нога свинцовая, — сказала миссис Бодекер, пытаясь уговорить Пресса немного снизить скорость, по дороге в город.

— Ничего подобного. Я не превышаю разрешенной скорости, — ответил он, зная, что со своего места она не видит показаний спидометра. — Так значит, этот проповедник не произвел на вас особого впечатления, — произнес Пресс, продолжая разговор о проповеди.

Но он не расслышал ее ответа из-за громкой сирены, раздавшейся позади них.

— Я же говорила вам, что вы превышаете скорость, молодой человек, — сказала миссис Бодекер с довольной улыбкой. — Вот теперь мой внук вам выпишет штраф, если, конечно, мне не удастся его отговорить от этого, — сказала она, чуть поддразнивая его, как обычно.

Полицейская машина, сверкая сигнальными огнями, промчалась мимо них.

— Очевидно, Джонни попалась рыбка покрупнее, — с тревогой в голосе произнес Пресс.

— О Боже, надеюсь, ничего страшного не произошло.

Они проехали примерно милю и вскоре опять увидели полицейскую машину. Она стояла на обочине с включенными сигнальными огнями.

— Это и не авария, и не превышение скорости, — сказал Пресс, притормаживая и глядя на миссис Бодекер. — Поблизости нет никаких побитых машин или остановленных мотоциклов.

— А что же это тогда?

— Не знаю, — ответил Пресс, съезжая с шоссе на обочину. — Посидите здесь немного, а я пойду выясню.

Пресс вышел из машины и подошел к тому месту, в стороне от шоссе, где на коленях стоял Джонни.

— Что здесь происходит? — спросил он, подходя ближе.

Джонни встал.

— Думаю, что сбили и скрылись. Нам позвонил проезжавший по дороге водитель, сказав, что он видел тело у обочины.

— А «скорую» вызвали?

— В этом нет необходимости, — покачал головой Джонни.

Пресс подошел, чтобы рассмотреть получше. К горлу его подкатил ком, когда он различил небольшую женскую фигурку.

— О Боже, — сказал он охрипшим голосом. Он не мог представить, чтобы кто-то мог оставить женщину умирать на обочине шоссе. В его мозгу моментально возникло лицо Мэнди, и он стал мучительно вспоминать, что она собиралась делать вечером.

— Кто? — еле слышно спросил Пресс.

— Цисси.

Прессу стало стыдно за то, что он почувствовал облегчение при этих словах, но тут же его охватила горечь. Цисси не заслуживала подобной смерти. Никто этого не заслуживает,

— А ты уверен, что это несчастный случай?

— Что ты хочешь сказать?

— Тебе не кажется странным, что в этом маленьком сонном городишке вдруг начинаются поджоги, грабежи и нападения? — спросил Пресс, наклоняясь над телом, чтобы получше его рассмотреть. Старые привычки все еще были сильны в нем.

— Ты хочешь сказать, ты думаешь, что она...

— Ну-ка посмотри на это, — сказал Пресс изменившимся голосом.

Джонни склонился над Цисси рядом с Прессом, освещая тело фонариком.

— Ух ты, черт!

— Думаю, тебе лучше сообщить об этом шерифу, Джонни. Это не дорожное происшествие. Я немало повидал жертв убийств, когда сам работал. На ее запястьях следы от веревок.

Глава XI

Не успели Слэйдер с Мелиссой войти в дом, как началась гроза. Она обрушилась на городок с яростью и мощью вырвавшегося из клетки дикого зверя. Дождь лил сплошным потоком, заливая комнаты через раскрытые окна, но Слэйдер и Мелисса не замечали этого, они стояли на кухне, глядя друг на друга, чувствуя, как долго сдерживаемое желание готово взорваться в них с неудержимой силой.

Глаза Слэйдера скользнули по ее платью к тому месту, где обнажалось загорелое гладкое тело. Во взгляде его чувствовалась такая же неудержимая сила, как и в бушующей на улице грозе. Она заметила, как вспыхнули его глаза. Взгляд скользнул к нитке жемчуга, оттеняющей загорелую шею. Она чувствовала, как горит ее кожа под его взглядом.

Мелисса тоже не спускала глаз со Слэйдера. Ее темные глаза внимательно изучали его лицо. Чуть заметная светлая щетина, выступившая на его волевом подбородке, задерживала испарину, и от этого вид у него был золотисто-влажный, как у только что вымытого персика, лежащего на окне на солнышке. Только ей гораздо больше хотелось попробовать кусочек Слэйдера, подумала Мелисса. Наверное, он и на вкус похож на спелый персик. Однако устремленный на нее взгляд заставил ее решить этот вопрос иначе... Нет, пожалуй, это скорее будет вкус персикового ликера. Да, стоит только немного попробовать, как захмелеешь.

Ветер набирал силу, гоня по улице потоки воды. Мелисса понимала, что ей нужно как можно скорее расстаться с ним, или электрические заряды, пробегающие между ними, разразятся бурей чувств. Такой же яростной и неистовой, как та, что царила за окнами дома. С усилием она вырвалась из магнетического поля глаз Слэйдера, но ее движение еще сильнее распалило готовые вырваться у него чувства.

— Ты закрой окна здесь внизу, а я пойду закрою наверху, — сказала она, отворачиваясь от него.

В его глазах читалось понимание ее хитрости.

Слэйдер кивнул, и она побежала наверх, пытаясь увеличить если не эмоциональную, то хотя бы физическую дистанцию между ними.

Наверху в зале она слышала, как Слэйдер закрывает все окна внизу, затем хлопнула входная дверь — он вышел на веранду. Веранда была открытой, но под навесом, и она знала, что он несильно вымокнет. Мелисса мысленно видела, как он сидит, сгорбившись, в старом кресле-качалке, а вокруг него бушует гроза, и гремит гром. Он старается справиться с охватившим его неудержимым желанием, которое она не могла не заметить.

Из окна наверху она видела, как переливается вода через край переполненной канавы, и старалась справиться с желанием, охватившим все ее тело.

Сегодняшняя проповедь была о плотском грехе, и она лишь пробудила в ней желание... Она хотела Слэйдера... А может быть, желание все время было в ней, и она только сейчас осознала это.

В это мгновение небо пересекла огненная змея. Через несколько секунд, когда она закрывала окна спальни, погас свет в доме, оставив ее в темноте.

Она не боялась грозы, ни сейчас, ни даже в детстве, но темнота пугала ее, и Слэйдер знал это.

— О черт! — крик ее раздался по всему этажу, когда она в темноте на что-то налетела.

Она услышала, как Слэйдер ощупью поднимается по лестнице, затем проходит через зал и входит в спальню. Он зажег спичку, которая осветила его лицо.

Она вспомнила другую ночь и другую спичку.

Они стояли, застыв как статуи, глядя друг на друга. Но тут Слэйдер выругался, нарушив очарование этой минуты. Спичка, сгорев, обожгла его пальцы. Он загасил ее, и комната опять погрузилась во мрак.

Слэйдер зажег еще одну спичку, и в комнате запахло серой. Он подошел к Мелиссе, взял из ее руки свечку и зажег ее. Поставив свечку на туалетный столик, он повернулся и посмотрел на Мелиссу.

Широко открытыми глазами она внимательно смотрела на его золотисто поблескивающее лицо в нескольких дюймах от ее лица. Его тонкие пальцы коснулись ее полных губ.

Она вспомнила, что Слэйдер снял пиджак еще в машине по дороге домой. Теперь она заметила, что он расстегнул пуговицы рубашки, пока она была наверху. Она не могла оторвать глаз от неширокой полоски загорелого мускулистого торса, покрытого золотистыми волосами, видневшейся через расстегнутую рубашку. От этого тела исходил запах лимона, запах мыла, которым он пользовался, когда еще перед уходом принимал душ, а также сильный запах мужского желания. Эти два запаха, смешавшись, достигли ее, заполняя ее так же постепенно и незаметно, как заполняла светом комнату зажженная свеча. Пламя колыхалось и вздрагивало, дразня темноту. Так же действовали на нее и эти запахи.

— Ты же знаешь, как я хочу тебя, Лисса! — сказал он, чувствуя себя при этом очень глупо. Подтверждение его слов достаточно красноречиво бугрилось в его брюках.

Лисса кивнула, судорожно сглотнув. Во рту у нее пересохло.

— И я знаю... — он поцеловал ее нежно и страстно в самую ладошку, держа ее за запястье и чувствуя, как бешено бьется ее пульс, он поднял на нее все понимающие глаза, — ...что ты хочешь...

Она отступила назад, прислонившись спиной к столбику кровати.

Он иронически улыбнулся.

— Тебе нечего бояться, Лисса. Я тебя не трону. — Он нервно провел рукой по чуть влажным волосам. — Хотя, видит Бог, я так хочу этого... Это желание мучает меня каждую ночь. Каждую ночь, Лисса. Я ни о чем не могу больше думать. Это как наваждение... — Смех его был хриплым, и в нем прозвучала горечь, затем он продолжал: — А в те ночи, когда я могу уснуть, опять мне снишься ты. В эти ночи, когда я в одиночестве лежу там, на сеновале, а ты спишь рядом со своим мужем. — Слово «мужем» он произнес с необыкновенным презрением.

Он обхватил себя руками, как будто действительно хотел взять себя в руки. Затем отвернулся от нее и посмотрел в зеркало, стоящее на ее туалетном столике.

— Когда я тебя увидел... — Голос его дрогнул, и он продолжал хриплым шепотом: — Когда я увидел тебя в этом зеркале в то утро, мне показалось, что у меня опять галлюцинации. — Его глаза затуманились, он погрузился в свои грустные воспоминания. — Ты все время была у меня перед глазами в тюрьме. Только поэтому я не сошел с ума. Я думал только об одном — вернуться. Вернуться к тебе, Лисса.

Он повернулся и опять посмотрел на нее. В его голосе слышалась мука, когда он произнес:

— Я хочу тебя, Лисса, но я не дотронусь до тебя. Во всяком случае, пока... пока ты сама не коснешься меня. — Легким движением он провел тонким пальцем по ее щеке, не сводя с нее глаз. — Но коснись меня — только один раз, Лисса, и все мучения позади.

Отвернувшись от нее, он прошел через комнату и встал около туалетного столика. Там он взял в руки деревянную машинку, которую вырезал для нее много лет тому назад. Его пальцы погладили поверхность, он невидящим взглядом посмотрел на нее и поставил на место.

Он поднял глаза, и их взгляды встретились в зеркале.

Прошло несколько мгновений, но она так и не двигалась, и его кулак с силой ударил по стеклу, разбив зеркало вдребезги.

Этот резкий звук заставил ее вздрогнуть и прижаться еще сильнее к деревянному столбику кровати, но тут она увидела тонкую струйку крови, капающую на зеркальные осколки.

Не задумываясь, она бросилась к нему и, схватив пораненную руку, стала рассматривать ранку и облегченно вздохнула, когда увидела, что все не так страшно, как кажется. Порез был неглубоким, и кровь уже перестала сочиться.

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты не касалась меня, Лисса! — резко произнес Слэйдер, отдернув руку. — Я тебе предупреждал, — повторил он, не обращая внимания на кровоточащие царапины на руке и видя огонь желания, вспыхнувший в ее глазах. Она была не в силах его скрыть. Со стоном он приблизил лицо к ее лицу, близко-близко, однако они еще не касались друг друга.

Отвернувшись, Слэйдер зажмурил глаза, снова стараясь взять себя в руки. Он чуть отвел свои губы от ее губ. Его побледневшее лицо выражало мучительное желание, а горячее дыхание обжигало Мелиссу, будто раскаленным металлом.

Он застонал, и их губы сблизились опять на расстояние миллиметров.

Она приняла решение, думая не только о нем.

Ее губы коснулись его губ, и тут же его стремительный сильный язык проник к ней в рот, обвил ее язык, и они полностью потеряли контроль над собой. И в своем неистовстве напоминали летнюю грозу, бушующую за окнами.

Руки Мелиссы, требовательные и настойчивые, разрывали его расстегнутую рубашку, скользнули ему под мышки, затем легли на лопатки. Его шея изогнулась по-кошачьи от испытываемого наслаждения.

Слэйдер ответил на ее инициативу, раскрыв губы и покрывая мелкими тающими поцелуями ее шею, вызывая в ней все те чувства и эмоции, которые она так старалась раньше подавить в себе. Эти чувства были намного сильнее, чем просто желание. Когда она ощутила нежное прикосновение его руки... на нее нахлынули воспоминания прошлой ночи, а новые чувства затмили прежние, и тело ее как будто пело... наконец... наконец...

Сильные пальцы Слэйдера повторяли движение его губ, скользя вниз по ее шее, и от наслаждения у нее закружилась голова. Ее бросило в дрожь, когда она почувствовала, как, чуть приподняв ее шелковистые волосы, он слегка провел кончиками зубов по ее шее.

Когда он прижал ее к своей груди, ее всю затрясло от охватившего ее желания, и она подумала, что он должен чувствовать это даже сквозь одежду.

Ее раздирали два желания — как можно скорее удовлетворить страсть, пульсирующую в них, и желание, чтобы те ощущения, которые она испытывала в данный момент, длились вечно. В течение пяти лет она себя ограничивала, отказывала себе в тех ощущениях, которые чувствовала при прикосновении рук Слэйдера еще давным-давно. А теперь она поняла, что все эти чувства живы в ней, несмотря ни на что.

Живы!

И, чувствуя ласковые прикосновения рук Слэйдера, дрожа всем телом, она понимала, что и сама оживает.

Почувствовав, что она колеблется, он сжал ее руку, чтобы поддержать ее. Она взглянула в его зеленые глаза, умоляющие ее поверить ему, поверить, что он никогда не причинит ей боли, что никогда не сделает ей ничего плохого.

Ветер раскачивал деревья. Их ветки стучали в окна спальни, и этот царапающий звук, казалось, подбадривает их.

Мелисса отпустила его руку, повернула голову и посмотрела в окно — гроза уже понемногу стихала.

— Ты не хочешь поговорить? — спросила она, неровно дыша.

— Нет, — ответил он, пододвигаясь к кровати. Его сильные руки схватились за столбик, длинные пальцы обхватили резную деревянную поверхность, лаская гладкое дерево, как женщину.

— Я тоже не хочу, — Мелисса сама удивилась, что призналась в этом.

Она услышала, как заскрипела кровать, когда он поставил на нее колено.

Этот звук дрожал в комнате, наполняя все ее уголки чувственностью, электризуя воздух в ней.

Спальня превратилась в парник, где произрастали эротические мысли. Через мгновение был выдернут брючный ремень, белое льняное платье взметнулось вверх, а шелковые трусики — вниз, причем все это произошло как бы без их участия, само собой.

Мелисса повернулась к нему.

— Это не может произойти опять, Слэйдер.

— Дай мне только шанс — один шанс, чтобы я смог убедить тебя, что тот образ, который... — Он тяжело и прерывисто дышал.

Она прижалась к нему.

Он обхватил ее и, казалось без малейшего усилия, поднял. Не говоря ни слова, он сделал несколько шагов в сторону кровати и нежно уложил ее. Его тело оказалось сверху, а его губы искали ее губы, чтобы слиться с ними в безумном поцелуе. Безумно нежном. Безумно страстном.

— Теперь я хочу, чтобы ты смотрела на меня, — сказал Слэйдер, отрывая от ее губ свои. — И я хочу видеть твое лицо. — Его руки нежно и ласково трогали ее глаза и губы, как будто он был слепым.

Она тоже ласкала его с неменьшей страстностью.

— Прижми меня к себе, Слэйдер, прижми крепче, — говорила она, обнимая его и зарываясь лицом ему в шею... прижимаясь к этому милому изгибу, где шея переходила в плечо.

Мелиссе казалось, что это самое надежное убежище на земле.

Слэйдер слушался ее, крепко прижимал, лаская и поглаживая ее, закусив нижнюю губу, чтобы заглушить мучительное томление своих чресел. Он не хотел, чтобы это произошло быстро. Он хотел, чтобы все эти ощущения остались с ним до конца жизни. Они оба боялись, и мучили друг друга, и желали друг друга.

Слэйдер, перевернулся так, что теперь Мелисса оказалась сверху.

— Я хочу, чтобы ты взяла меня, Лисса.

Она хотела возразить, но он остановил ее, прижав палец к ее губам.

— Делай то, что тебе хочется... только попытайся.

Она послушалась. Она позволила себе делать все то, что хотела делать все эти дни после его приезда. Она гладила и ласкала языком его грудь. Но когда она сделала движение, чтобы расстегнуть его брюки, он застонал и остановил ее.

— Ох, Лисса. Не знаю, сколько еще я смогу вытерпеть эту сладкую муку.

— Муку?..

— С той ночи у меня никого не было. — Он резким движением выскользнул из-под нее и оказался сверху.

Она опустила глаза, думая над его словами. Потом она посмотрела на него, приподнявшись на локтях, при этом ее груди выскользнули из-под платья. Он издал короткий вздох, в котором было и восхищение, и порыв страсти, и прильнул к ней губами. Он на мгновение прижался к ней, но тут почувствовал, что теряет над собой контроль.

— О Боже! Лисса...

Нежные ласки закончились, он стал брать то, что принадлежит ему... Ему... а не Бью. Пусть закон и на его стороне.

Лисса не обращала внимания на рвущуюся ткань. Ее страсть была столь же неистовой. Их раскрытые губы тянулись навстречу друг другу... Все притворство и вся сдержанность были забыты в неистовом порыве, и она полностью отдалась восхитительному акту любви... настоящей любви, а не тех снов, которые в течение этих пяти лет снились Слэйдеру... не тех действий, которые терпела Мелисса эти пять лет.

Слэйдер накрыл ее мягкое податливое тело своим крепким и мускулистым телом, сплетя свои пальцы с ее. Их влажные от испарины тела скользили друг по другу, когда они извивались на смятых простынях, теперь уже совершенно обнаженные и снедаемые столь же обнаженной и неприкрытой страстью... бедро прижималось к бедру... губы — к губам... частые, хриплые стоны-вздохи Мелиссы свидетельствовали о том, что она готова принять Слэйдера.

Она издала жалобный крик, когда его губы оторвались от ее рта, и он стал поцелуями прокладывать дорожку к ее грудям. Придерживая одной рукой ее запястья, он свободной рукой гладил ее грудь, лаская своим влажным языком ее напрягшийся, как камешек, сосок.

Он со стоном сомкнул губы на ее груди и начал посасывать ее, и эти чувственные звуки заполняли комнату.

Судорога наслаждения пронзила все тело Мелиссы от груди до самого паха, как будто пробежала по серебряной проволоке, и она вся выгнулась навстречу ему. Его рука скользнула вниз и стала ласкать пульсирующую влажную теплоту ее лона.

Она была готова. И когда он вошел в нее, у него возникло такое чувство, что он наконец пришел домой. Боже, это было так чудесно!

— Лисса, Лисса... — простонал он, легко касаясь губами ее уха и тяжело дыша. Он зарывался все глубже в ее тело, еще и еще, и она поднимала бедра, двигаясь ему навстречу, медленными, инстинктивно-размеренными движениями.

Как хорошо, как правильно все это было!

Когда он услышал ее приглушенный вскрик и почувствовал, как напряглось ее тело в этот оглушительный момент наивысшего наслаждения, а руки ее то сжимались, то разжимались на его плечах, он также почувствовал, как от мгновенного наступившего оргазма содрогнулось все его тело — от мочек ушей до сведенных пальцев на ногах.

Ослабев от этого неистового чувственного порыва, он беспомощно лежал на ней, затем, придя в себя, стал приподниматься.

— Нет, — сказала Мелисса, мотая головой. — Я хочу чувствовать твою тяжесть... так я чувствую себя в полной безопасности.

— Безопасности, — повторил он медленно.

И они еще полежали так, сплетаясь телами в счастливом молчании. Ей еще никогда в жизни не было так хорошо и так спокойно.

Она не хотела думать ни о каких проблемах, а их еще хватало. Предстояло, преодолеть еще немало препятствий. Слэйдеру нравилось работать на ферме. Это была единственная вещь, которая принадлежала ему в этой жизни, пусть даже и не полностью, И ему будет трудно расстаться со своей долей. А она так долго мечтала уехать отсюда, найти работу, и теперь все это было уже так близко и достижимо... Но, конечно, если они любят друг друга, они что-нибудь придумают. У них еще есть время.

Она не была готова к тому, что он произнес:

— Тебе нужно принять решение, Лисса, — сказал он. Он резко встал и прошел в другой конец комнаты. Дойдя до двери, он остановился, оглянулся: — Этого больше не должно случиться. Во всяком случае до тех пор, пока ты выполняешь желания Бью.

Мелисса смотрела, как он уходит и уносит с собой ощущение счастья. Сначала она просто невидящим взором смотрела на дверь. Через минуту-две, услышав его шаги внизу, она почувствовала, как горло сжимает судорога — все сильнее и сильнее. И наконец она разразилась рыданиями, сотрясавшими все ее тело, — рыданиями от своей беспомощности и безнадежности своего положения.

Она обманывала себя. У них со Слэйдером нет общего будущего. У них есть только общее прошлое.

* * *

Пресс довез миссис Бодекер до дома и напомнил о просьбе шерифа никому не говорить о смерти Цисси, чтобы полиция могла сразу же приступить к расследованию, не спугнув преступника. Он направился домой. Неистовство и страстность проповеди, а также смерть Цисси совершенно вымотали его.

Мэнди встретила его у дверей аптеки.

— Я уже собиралась закрывать, — сказала она, впуская его.

Пресс подумал, что синяк у нее на щеке был уже почти не заметен.

На этот раз он не хотел делать вид, что ничего не знает. Теперь, после того как он увидел убитую Цисси. Он должен был что-то сказать. Он протянул руку и слегка коснулся бледного синяка.

— Больно? — В вопросе прозвучала целая гамма обуревающих его чувств.

Она молча покачала головой, широко раскрыв глаза.

— И давно? — спросил он, не отнимая руку.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Я все знаю, Мэнди. Ты должна понять, что я все знаю. Такие вещи невозможно скрыть. Во всяком случае, не в таком городке, как наш.

Она беспомощно опустила голову, избегая его взгляда.

Он кончиками пальцев взял ее за подбородок.

— Почему? Почему ты не уйдешь? — Голос его дрогнул, когда он задавал ей этот нелепый вопрос.

— Потому что я его жена, а супружество свято. Джек — мой муж.

— И это дает ему право бить и обижать тебя? — спросил он, с трудом сдерживая свои чувства. — И что же здесь святого? Насколько я понимаю, в аду должно быть отведено специальное место для мужчин, которые издеваются над женщинами и детьми, неспособными за себя постоять.

Пресс, сам того не желая, не помог ей, лишь заставил почувствовать себя еще более несчастной... Он заставил ее открыть глаза на то, чего она не хотела видеть.

— Послушай, ты — католичка, а я — протестант, но я не думаю, что у нас настолько разные боги. Мой Бог не хотел бы, чтобы тебя обижали. Мой Бог — это не Бог Ветхого Завета — злой и мстительный. Мой Бог — это Господь Нового Завета. Это Бог, который любит и прощает.

— Я знаю, — вздохнула Мэнди. — Ты такой добрый, — прошептала она.

— Любовь, Мэнди. Ты хоть имеешь представление, как хороша любовь? — Он простонал это, чувствуя, как прорываются сдерживаемые им чувства. Он протянул к ней руку и притянул ее к себе. И неожиданно для себя самого он стал покрывать ее лицо сначала сердитыми, потом страстными, потом нежными поцелуями.

Когда он оторвал свои губы от нее, он увидел глаза, полные недоумения и вины.

Проклятие сорвалось с его губ, и он стал искренне и отчаянно просить у нее прощения.

— Прости, Мэнди. Я... я не имел права поступать так.

Она ничего не ответила, лишь опустила глаза.

— Но черт бы подрал все это, Мэнди. Господь создал нас для любви. Для счастья. Боль... Он не хочет, чтобы люди испытывали боль, поверь мне.

Она взглянула на него, в глазах ее блестели слезы.

— Послушай, Мэнди, — сказал Пресс, протягивая к ней руки ладонями вверх, как будто желая показать ей, что никаких дурных намерений у него нет. — Если ты захочешь уйти от него, я тебе помогу и защищу тебя. Со мной ты будешь в безопасности, если захочешь остаться здесь. Или ты бы могла жить у миссис Бодекер — у нее есть свободная комната. Не надо бояться. В сущности, Джек — трус. Он не станет связываться со мной. Он не станет связываться ни с кем, кто может дать сдачи. Так дай ему сдачи, Мэнди... уйди от него.

— Я не знаю, — сказала Мэнди, стискивая руки. — Мне надо подумать.

Пресс не мог удержаться, чтобы не воспользоваться моментом. Не смог удержаться, чтобы не сказать то, что уже давно было у него на душе.

— Если ты уйдешь от него, сделай это для себя самой. Но когда все будет позади, если только ты захочешь — ты можешь взять меня. Я и душой и сердцем принадлежу тебе, и если я когда-нибудь и трону тебя, то это будет прикосновение нежное и ласковое, полное любви, прикосновение, которое доставит тебе такое наслаждение, о котором ты и не подозреваешь.

* * *

Через некоторое время Мэнди вернулась домой. Джек поднялся с кушетки, на которой он спал, и потребовал ужин.

— Ну так ты ходила утром в церковь, помолилась за мою душу? — спросил он.

Мэнди не ответила, не желая глотать наживку.

— Отвечай мне, женщина, когда я с тобой разговариваю.

— Ты со мной не разговариваешь, ты цепляешься ко мне.

— Я делаю то, что хочу, женщина. А что ты собираешься делать? — спросил он угрожающе.

Она ничего ему не ответила, но впервые подумала, что могла бы от него уйти.

— Подойди сюда, Мэнди. Ты разве не собираешься поцеловать меня, как любящая жена? — издевался он. Запах водочного перегара, исходящий от него, вызвал у нее приступ тошноты.

Пошатываясь, он протянул к ней руки.

Нет! Она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Только не после того, как она чувствовала ласковые прикосновения Пресса. Одна мысль о том, что муж может коснуться ее, вызвала у нее ощущение, будто она вывалялась в грязи.

— Я сказал, подойди сюда! — заорал Джек, подбоченясь.

Она окаменела от страха.

Джек медленно направился в ее сторону. Она подумала о Прессе. О Боже, она не вынесет, если он опять увидит ее со свежими следами побоев. Она повернулась и побежала. Она спряталась и сидела в своем укрытии до тех пор, пока пьяный Джек не вернулся в дом. Через некоторое время Мэнди потихоньку пробралась домой. Она, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить заснувшего на кушетке Джека, положила себе в тарелку каши.

Подходя к холодильнику за молоком, она споткнулась о кошку, свое единственное утешение в этом доме, и уронила ложку. Шум разбудил Джека.

Увидев, как он входит на кухню, она прижалась к холодильнику.

— Так ты все-таки приползла ко мне, а? Ну ладно, оставайся, коли пришла. Только забудь о своей работе у Прескотта. Я не хочу, чтобы ты там работала. А то становишься слишком независимой. Ты должна сидеть дома и ухаживать за собственным мужем, как порядочная жена. Тебе это скажет и твой драгоценный священник.

Сначала Мэнди подумала, что он все-таки не станет ее бить. Затем она почувствовала вкус крови, когда его кулак разбил ей губы. Сквозь застилающие глаза слезы она увидела, что Джек улыбается.

— И больше никогда от меня не прячься. В следующий раз я могу выйти из себя. — Он разразился хохотом, как будто сказал что-то необыкновенно смешное.

Глава XII

Мелисса страшно жалела, что сегодня воскресенье, а не будний день. С момента своего возвращения Слэйдер работал на ферме как одержимый и вставал с первыми лучами солнца. Воскресенье было единственным днем недели, когда он позволял себе поспать подольше.

Не услышав его на кухне, Мелисса решила, что он, скорее всего, отправился позавтракать к Макджилликуди. Но тут она вспомнила, что не слышала шума мотоцикла, и нахмурилась. Зря она надеялась, что он уехал.

Она все время вспоминала его последние слова вчера ночью. Ему гораздо сильнее, чем ей, хотелось отомстить Бью... Он больше думал о том, чтобы отомстить Бью, чем о любви к ней. Ей казалось, что это ужасно несправедливо. Но что случилось, то случилось. Ей хотелось забыть об истинных мотивах того, что произошло.

Ей нужно забыть о том, что случилось прошлой ночью, хотя бы на некоторое время. Когда все в ее жизни наладится, она будет предаваться приятным воспоминаниям. В спокойные, одинокие дни, когда они с Джеми исчезнут и станут жить другой жизнью, эти воспоминания будут согревать ее.

Когда она вошла на кухню, Слэйдер чистил апельсин и поднял на нее глаза.

На ней были шорты цвета хаки, белая майка и рубашка-хаки с короткими рукавами. По ее лицу он понял, что Мелисса будет делать вид, что вчера ночью ничего не произошло. Ну что ж, его это устраивало. Ему тоже нечем было гордиться. Он действительно любил ее, и эта ночь была для него совершенно особенной. Однако для Лиссы это было совсем не так. Она отдалась ему из-за Бью. Как он подозревал, для того, чтобы он отказался от фермы в пользу Бью. Его владение половиной фермы, очевидно, угрожало ее финансовому благополучию, которым она, по всей вероятности, так дорожила. И когда она успела стать такой расчетливой?

Слэйдер смотрел, как она отрезает себе кусок арбуза и подходит с ним к столу. Она тоже была босиком. Когда она садилась, он невольно вытянул под столом ноги и коснулся своими босыми ступнями ее ног, отчего Мелисса так и подскочила.

Она бросила на стол козырную карту.

— Странно, что Бью до сих пор не звонит.

— Если ты так по нему скучаешь, почему же сама не позвонишь? Или боишься? Боишься, что он провел ночь не в мамином доме? Или на те деньги, что он дает тебе, он уже купил твою гордость?

Мелисса не хотела ввязываться с ним в перепалку, хотя она сама начала этот разговор.

— Наверное, телефоны не работают. Думаю, что вчерашняя гроза порвала линию.

— Ну что ж, буду джентльменом и проверю, так ли это, чтобы ты успокоилась, — сказал Слэйдер, сжимая зубами последнюю дольку апельсина. Сок брызнул во все стороны и попал ей на щеку. — Прошу меня извинить, — сказал он, широко улыбаясь, и, наклонившись к ней, большим пальцем стер капельку сока с ее лица.

Глядя, как он облизывает палец, Мелисса слегка вздрогнула. Его глаза красноречиво говорили ей, что он нисколько не жалеет о своей неаккуратности.

Вылизав палец с кошачьей тщательностью, он собрал кожицу и, выходя из кухни, чтобы проверить телефон, выбросил ее в корзинку для мусора.

Он вскоре вернулся, широко улыбаясь.

— Ну и что? — спросила она.

— Телефон действительно не работает, но не потому, что случилась поломка.

— Так в чем же дело? — спросила она, пытаясь скрыть нетерпение.

— Так ты точно не помнишь?

— Что не помню?

— Что ты отключила телефон, — сказал он, как-то странно глядя на нее.

— Зачем это мне было надо отключать телефон? — с удивлением воскликнула Мелисса.

— Не знаю... Может быть, для того, чтобы тебе не мешали, пока ты играешь на мне, как на скрипке.

У Мелиссы возникло желание запустить в него куском недоеденного арбуза, но она лишь отодвинула его от себя, чувствуя, что пропал аппетит. Но все же она сдержалась. Она понимала, что Слэйдер хочет заставить ее обороняться, чтобы она на него не нападала.

Но он так просто не сдавался.

— Может быть, тебе стоит поторопиться и позвонить Бью. Конечно, тебе придется признаться, что ваш хитрый план не сработал. Не могу сказать, что я не получил удовольствия. Мне действительно было приятно. Это было действительно здорово. Если бы я не знал правды, то мог бы поклясться, что и тебе это понравилось.

Если бы он знал правду, то понял бы, что слезы, блестевшие на ее глазах, — это слезы обиды, а не злости. Она быстро прошла мимо него к телефону. Он так хотел верить тому, что чувствовал. Но он уже достаточно взрослый, чтобы все понимать. И сколько раз он еще будет возвращаться и искать то, чего уже давно нет? Надеяться на то, что мать, бросившая его в далеком детстве, вот-вот придет за ним; надеяться на то, что женщина, вышедшая замуж из-за денег, бросит их ради любви, — было недостойно взрослого мужчины.

Но боль, которую он испытывал, была болью взрослого человека. Это была боль человека, вернувшегося из тюрьмы туда, где его никто не ждет, и он никому не нужен.

Но в эту секунду они оба застыли, услышав шум приближающейся машины, затем хлопнула дверца, на крыльце послышались легкие быстрые шаги.

Входная дверь распахнулась, на кухню влетел Джеми и тут же бросился к матери.

— Мамочка!

— Джеми, милый мой, — воскликнула Мелисса, крепко прижимая к себе сына.

Он вывернулся и немного отстранился.

— А почему ты приехал так рано? — спросила она. — Ты не заболел? С тобой все в порядке

— Нет, мам. Просто бабушка устала. Он говорит, что у нее больше нет сил.

— Ей, наверное, надоело готовить каждый вечер пиццу на ужин, — сказала Мелисса, щекоча и тиская его.

Подняв глаза, она увидела, что на кухни входит Бью, нагруженный вещами и игрушками Джеми.

— Я привез его с собой. Я знаю, что рано, но увидел, что мама совершенно вымоталась. У нее ужасно усталый вид, — объяснил Бью.

Слэйдер не спускал глаз с Джеми и маленькой деревянной машинки, зажатой в его руке. Джеми посмотрел на него.

— А ты кто? — спросил он Слэйдера.

— Джеми, это Слэйдер, — сказала Мелисса, стараясь сохранять спокойствие и заправляя рубашку мальчика в штаны.

Джеми с минуту серьезно смотрел на Слэйдера, затем глаза его загорелись.

— Слэйдер. Это мамин друг, когда она была маленькой девочкой?

Слэйдер кивнул, думая о том, что могла Мелисса рассказать о нем своему сынишке.

На лице Джеми мелькнуло выражение недоумения. Повернувшись к Бью, он спросил:

— Но ведь ты, по-моему, говорил мне, что мамин друг умер, да, папа?

— Меня просто долго не было здесь, — объяснил ему Слэйдер.

Теперь Джеми гораздо больше был занят этим незнакомым дядей, чем встречей с матерью. Он вывернулся из ее рук. Соскочив с колен Мелиссы, он подошел к Слэйдеру и протянул ему машинку, зажатую в кулачке.

— Ты сделал эту машинку? Мама говорила, что ты.

Слэйдер провел рукой по машинке. Она стала совсем гладкой от времени и рук. Спереди появилась небольшая зазубрина.

— Да, это я сделал, — наконец сказал Слэйдер.

— А ты еще можешь сделать такую для меня? — спросил Джеми, умоляюще глядя на него.

— Джеми, иди наверх и убери свои вещи, — сердито сказал Бью.

— Хорошо, — ответил Джеми, подбегая к двери. Он обернулся и посмотрел на Слэйдера. — А ты будешь рассказывать мне о том, как вы с мамой были маленькими, когда я все сделаю?

Слэйдер подмигнул ему.

— Я расскажу тебе, как мы однажды нашли кости динозавра.

— Кости динозавра? Правда? А они еще там? А ты мне их покажешь?

— Джеми! — нетерпеливо крикнул Бью. Джеми убежал.

Мелисса бросила на Бью быстрый взгляд.

— Как я понимаю, вы оба еще ничего не знаете про Цисси, — сказал Бью.

— А что случилось?

— Весь город только об этом и говорит. Я узнал об этом у бензоколонки. Она погибла.

— Что?!

— Как?

— Говорят, сбила машина.

* * *

На следующее утро Слэйдер сидел на веранде, вырезая из дерева обещанную Джеми машинку.

— Это мне? — послышался звонкий голос мальчика, выглядывающего из двери.

Слэйдер обернулся и увидел Джеми в пижамке. Очевидно, он вскочил еще до того, как мама заметила, что он проснулся.

— Тебе, — ответил Слэйдер. — Давай, садись рядом со мной, и я покажу тебе, как это делается. А потом, когда ты сам станешь папой, ты тоже будешь делать машинки для своего сынишки.

— Мой папа никогда ничего для меня не делает, — сказал Джеми, присаживаясь к нему.

— Ну хорошо, тогда ты сможешь сделать такую для своей подружки, — сказал, подмигивая ему, Слэйдер.

Джеми скривился.

— Терпеть не могу девчонок.

Слэйдер фыркнул.

— Можешь мне поверить, что это не навсегда. Давай, садись мне на колени, а я покажу тебе, как вырезать.

— А мама говорит, что мне нельзя брать ножик, а то я могу порезаться, — сказал Джеми, забираясь к Слэйдеру на колени.

— Ну тогда просто смотри, — сказал Слэйдер. — Я не хочу, чтобы у тебя еще до завтрака начались неприятности.

Но вскоре Джеми заснул, обхватив ручонкой шею Слэйдера. Слэйдер замер, глядя на спящего ребенка.

Сын Мелиссы, который мог бы быть и его сыном.

Эта мысль мучила его. Он крепко сжал Джеми, и мальчик проснулся.

Широко зевнув, Джеми уставился на Слэйдера, а затем спросил:

— А мы можем пойти посмотреть на кости динозавра, которые ты показывал маме? Пойдем, а?

Слэйдер улыбнулся. Он уже давно нашел небольшой овражек, неподалеку от забора, где было полно костей крупного животного. Скорее всего у этого забора стояла корова, которую в грозу убило молнией, но он сказал Лиссе, что это кости динозавра, и ей очень хотелось поверить в это. Похоже, что Джеми не менее любопытен и не менее любит приключения, чем его мать. Слэйдер наклонился и нажал пальцем на носик Джеми.

— Сперва ты оденешься и хорошенько позавтракаешь.

Джеми просунул свою крохотную ручонку в крупную ладонь Слэйдера.

— А когда я оденусь, ты мне приготовишь на завтрак блины?

— Если только ты мне поможешь, — ответил Слэйдер, сомневаясь, найдет ли он в этом доме кулинарную книгу. Он и представления не имел, как делать блины. Но был готов к этому подвигу.

Бью поехал в город, чтобы отвезти мать к врачу. Слэйдера спасло от кухонных экспериментов появление Мелиссы вскоре после отъезда Бью.

Она отправила Слэйдера с Джеми смотреть на кости динозавров, а сама занялась завтраком, думая о том, что сегодня ей бы надо заняться подготовкой бумаг для развода и попросить Эверетта Спенсера помочь ей в этом.

Это будет последним шагом по дороге к свободе. С дипломом и получив развод, она и Джеми наконец обретут свободу.

Но перед глазами у нее стоял Слэйдер. Неужели она никогда не сможет освободиться от прошлого?

Когда через некоторое время Слэйдер с Джеми вернулись, они позавтракали, и все трое отправились в город.

— Я подожду тебя здесь, — сказал Слэйдер, останавливая грузовичок у конторы Эверетта Спенсера.

— Мамочка, а можно я подожду с ним? Ну пожалуйста! — попросил Джеми.

— А ты разве не хочешь получить карандаш у мистера Спенсера? — спросила Мелисса, не желая оставлять Джеми со Слэйдером.

— Не-а. Я лучше подожду здесь со Слэйдером, — сказал Джеми, катая по приборной доске деревянную машинку.

— Ну хорошо, — согласилась Мелисса. Ей даже легче будет говорить о разводе со Спенсером, если не придется беспокоиться о том, чтобы Джеми что-нибудь услышал. — Веди себя хорошо.

— Ладно, — машинально отозвался Джеми.

Слэйдер смотрел, как Мелисса входит в контору, затем бросил взгляд на ее сына.

— У тебя развязался шнурок, — сказал он, наклоняясь, чтобы его завязать.

Джеми покорно терпел, пока Слэйдер возился со шнурком.

— Терпеть не могу ботинок, — заявил он, когда Слэйдер закончил.

— Я тоже, — улыбнувшись согласился Слэйдер.

— Знаешь что? — весело спросил Джеми, увидев двух малышей с мороженым.

— Что? — спросил Слэйдер, поражаясь, как быстро меняется интерес у мальчика,

— Я бы тоже сейчас поел мороженого, — сказал Джеми.

— После всех этих блинов, что ты съел на завтрак? — с ужасом спросил Слэйдер, хотя в глазах его прыгали лукавые огоньки.

— Но ведь мороженое не занимает много места, потому что оно тает, а у нас сейчас есть время. Может быть, можно — только одну порцию?

— Но ведь мама сказала, чтобы мы ждали здесь, — с сомнением произнес Слэйдер.

— Но все будет нормально, если мы пойдем вместе, а потом мы сразу же вернемся.

— Ну хорошо, — сказал Слэйдер, надеясь, что они успеют вернуться к тому времени, как Мелисса закончит свои дела с адвокатом.

— Здорово! — просиял Джеми и протянул ручонки к Слэйдеру, чтобы он снял его с сиденья.

— Держи меня за руку, — сказал Слэйдер больше для того, чтобы подержать его ручку, чем для защиты мальчика. Эта ручка так спокойно и доверчиво лежала в его руке, как-будто так и должно быть. Он никогда так сильно не завидовал Бью, как в эту минуту.

— Привет, Пресс, — сказал Джеми, когда они вошли в аптеку. — Это мамин друг Слэйдер. Он собирается купить мне мороженое.

— Как обычно? — с улыбкой спросил Пресс.

— Как обычно? — громко удивился Слэйдер.

— «Бабл гам», — ответил Пресс. — Видишь вон ту сине-желто-розовую массу в контейнере? Обычно никто старше шести к нему не притрагивается.

Слэйдеру стало нехорошо от одного его вида.

— А ты хочешь такое попробовать, Слэйдер?

— Да нет, я, пожалуй, воздержусь. Я же съел на один блин больше, чем ты. Я еще сыт.

— На, держи, — сказал Пресс, протягивая мальчику вафельный рожок с мороженым.

Джеми несколько раз откусил свою порцию, затем робко взглянул на Слэйдера.

— Может быть, ты доешь? Я больше не хочу.

Слэйдер взял рожок и осторожно лизнул мороженое, а Джеми подбежал к прилавку с комиксами и начал катать свою деревянную машинку по прилавку, разглядывая яркие книжки.

— Куда это можно выбросить? — спросил Слэйдер, когда сине-розовое мороженое потекло у него по рукам.

Пресс дал ему крышку от банки, чтобы отнести потом это мороженое кошке Маккаллистера.

— А где Бью и Мелисса? — спросил Пресс, по всей видимости, весьма удивленный, что Джеми пришел со Слэйдером.

— Мелисса пошла к Эверетту Спенсеру, а Бью отправился в город к матери. Он привез Джеми на неделю раньше, чем договаривались, потому что она себя неважно чувствует.

— Ей надо было принимать лекарство от давления, — сказал Пресс, но его слова заглушил шум подъезжавшего к станции поезда. — Ты уже, наверное, слышал о Цисси? — спросил Пресс, когда стало потише.

— Да. Бью сказал. Уже нашли водителя?

— Нет. Еще ищут. — Слэйдер кивнул.

— Ну ладно, пойду отведу Джеми. А то Мелисса будет волноваться, если нас не окажется на месте, когда она вернется.

Он повернулся, окликнул Джеми, но мальчик исчез.

— Джеми!

Интонация Слэйдера заставила Пресса отвлечься от нового посетителя.

— Джеми! — позвал Слэйдер немного громче, вставая и оглядывая аптеку.

Но ответа по-прежнему не было. Слэйдер повернулся к Прессу.

— А ты не?..

— Может быть, он побежал через улицу к складу Маккаллистера посмотреть котят, — предположил Пресс. — Все ребятишки приходят поиграть с ними.

Слэйдер не был готов к сумасшедшему дому, в который он попал, выйдя из аптеки. Только что прибывший поезд был полон детей, приехавших из лагеря с преподобным Хантером. Ребятишки были возбуждены и носились кто куда, пока их родители пытались собрать их и их вещи. Слэйдер не увидел в этой толпе Джеми. Он направился к складу Маккаллистера, вспомнив слова Пресса о котятах.

Когда он вошел внутрь, то увидел двух ребятишек, которые гладили черно-белых котят, свернувшихся в картонной коробке. Рядом мяукала их мамаша. Но Джеми там не было. Его нигде не было видно.

В глубине помещения Слэйдер увидел Джека Диллона, грузившего мешки с фуражом на грузовик, и окликнул его:

— Ты не видел здесь около котят Джеми? Джек на секунду остановился и уперся руками в бедра.

— Откуда я знаю? Ты что, думаешь, у меня есть время смотреть на каждого ребенка, который сюда приходит? У меня полно работы.

— Благодарю, — с преувеличенной вежливостью ответил Слэйдер. Джек остался такой же мерзкой дрянью, какой был и раньше. В нем лишь прибавилось самодовольства, подумал Слэйдер.

Еще раз оглядевшись вокруг, Слэйдер пошел обратно. Может быть, Джеми просто спрятался в аптеке, и он его не заметил, думал Слэйдер.

Когда он вернулся в аптеку, то увидел Мелиссу, которая сидела за стойкой и разговаривала с Прессом. Он почувствовал, что ноги у него деревенеют. Она, по всей вероятности, закончила свои дела с Эвереттом и стала искать их у Прескотта. Он молил Бога, чтобы Джеми оказался здесь и играл где-нибудь под стойкой... что он действительно просто не заметил его.

Увидев приближающегося Слэйдера, Мелисса улыбнулась.

— Что, Джеми прислал тебя ко мне, чтобы ты уговорил меня взять Бутса?

Слэйдер с недоумением посмотрел на нее.

— Бутса?

— Черного котенка с белыми лапками, — объяснила Мелисса. — Он уже дал ему имя.

Слэйдер поверх ее головы посмотрел на Пресс.

— А здесь его нет? — с надеждой спросил он. Пресс покачал головой.

— Но он должен быть где-то поблизости. Я не смотрел на него всего несколько секунд, — сказал Слэйдер.

Мелисса посмотрела на Слэйдера, затем на Пресса.

— Что... что здесь происходит? — спросила она с недоумением.

— Ничего, — попытался успокоить ее Слэйдер. — Джеми куда-то выскочил, вот и все. Я уверен, что он сию же минуту вернется, когда рассеется эта толпа.

— Какая толпа? О чем ты говоришь? — спросила она уже с тревогой в голосе. — Где Джеми?!

— Он только что был здесь, — ответил Пресс. — Он рассматривал тут рядом комиксы, а потом мы решили, что он отправился к Маккаллистеру поиграть с котятами. Должно быть, что-то его отвлекло по дороге сюда.

— Так он не играет с котятами? — спросила Мелисса, повернувшись к Слэйдеру. — Ты в этом уверен?

Слэйдер вздохнул.

— Я его не видел, но, возможно, я просто его не заметил. Может быть, еще раз сходить? Может быть, один из котят выскочил на улицу, и Джеми пошел за ним?

Слэйдер попытался представить себя на месте маленького мальчика. Самое страшное для малышей — даже не потеряться, а потерять родителей. Если потеряли тебя, то есть надежда, что родители тебя найдут. А если потерялись родители, то ты себя чувствуешь одиноким и несчастным. Он не хотел, чтобы малыш Мелиссы испытал это страшное чувство страха и потерянности, так хорошо знакомое ему самому.

— Какой у него характер? Как он станет себя вести, если потеряется? Он не очень испугается?

— Думаю, что ничего с ним не случится. Джеми ужасно общительный и будет разговаривать с любым, независимо от того, слушают его или нет.

Слэйдеру это не понравилось.

— Тебе бы надо ему объяснить, чтобы он не разговаривал с незнакомыми, — сказал он с осуждением в голосе.

— Тебя давно здесь не было, Слэйдер. В этом городишке нет посторонних людей, здесь все свои.

Тем не менее, когда они пошли искать ее сына, в глазах Мелиссы была тревога. Поезд, на котором приехали из лагеря дети, все еще стоял на станции, но уже последние родители выезжали со своими уставшими и ноющими детьми со стоянки. На станции уже никого не было.

— Может быть, он забрался на поезд, чтобы поговорить с машинистом? — предположила Мелисса, и они прошли через все вагоны. Но, дойдя до первого, убедились, что, кроме машиниста, там никого нет. — Извините, — сказала Мелисса. — Вы здесь на поезде не видели маленького мальчика?

Машинист поморщился.

— Их тут было несколько десятков, — сказал он недовольно.

— А один из них не был беленьким? — сделала еще одну попытку Мелисса.

— Мадам, они все для меня на одно лицо... просто пестрая толпа, — ответил машинист с утомленным видом школьного учителя, вынужденного целый день сидеть взаперти со своими подопечными.

У Слэйдера уже стали появляться дурные предчувствия, но он старался подбодрить Мелиссу.

— Пойдем-ка посмотрим внутри станции. Возможно, Джеми играет там в шашки со Скитером и уже обчистил его, — сказал он, стараясь немного развеселить ее, и, взяв за руку, прошел в ближайшую дверь.

В помещении Скитер сам с собой играл в шашки. Как и опасался Слэйдер, Джеми там не было.

— Давай еще раз зайдем к Маккаллистеру, — сказал Слэйдер, не отпуская ее руки.

Но внутри склада было пусто, и Бутс все еще сидел в своей картонной коробке с другими котятами и своей мамой.

— Где же он, Слэйдер?! — воскликнула Мелисса, и в голосе ее уже прозвучали нотки отчаяния.

— Не волнуйся. Я найду тебе твоего сынишку, я тебе обещаю, — торжественно произнес Слэйдер, обнимая ее. — Он не мог далеко уйти. Послушай, здесь на станции было полно детей, вернувшихся из лагеря. Может быть, он затесался в ту группу, которую преподобный Хантер развозит по домам? — Слэйдер знал, что это маловероятно, однако он не хотел, чтобы Мелисса волновалась.

— Ты как думаешь? — спросила Мелисса, смахивая слезу.

— Давай еще раз быстренько здесь посмотрим, а затем отправимся домой, я не хочу, чтобы он оказался там раньше нас, — сказал Слэйдер.

Но они никого не нашли и вернулись к своему грузовику.

— Так, значит, на нем были красные кроссовки, которые он уговорил мать Бью ему купить. Что еще было на нем? — спросил Слэйдер, заводя машину. — Что еще на нем было?

— Красно-белая бейсбольная рубашка и джинсы, — машинально ответила Мелисса.

— Отлично. В таком виде он достаточно заметен, — сказал Слэйдер, стараясь подбодрить ее, не думать о том, что все время приходило ему в голову, выбросить из головы дурные предчувствия, от которых у него на лбу выступал холодный пот.

Казалось, что дорога домой заняла в три раза больше времени, чем дорога в городок.

Подъезжая к дому, они не заметили никаких признаков присутствия ни преподобного Хантера, ни его машины. Поняв, что его последняя надежда рухнула, Слэйдер с трудом сдержал проклятие. Что-то здесь было явно не так. Он испытывал подобное же чувство, когда его арестовали по ложному обвинению в краже и отправили в тюрьму.

Как только он остановил грузовик, Мелисса распахнула дверцу машины и, выскочив, побежала к веранде дома.

— Джеми! Джеми! Ты здесь? Это мама, Джеми!

Она добежала до входной двери, распахнула ее, к ее ногам упал белый конверт, который был воткнут в дверь.

В спешке, не обращая на него внимания, она наступила на конверт и пробежала к задней двери, продолжая звать сына:

— Джеми!.. — Голос ее дрогнул, и она бессильно опустилась на стул. — О, мой малыш... ну пожалуйста... ну пожалуйста, окажись дома!

Она побежала наверх в его комнату, но его и там не было. Рыдая, она бросилась на его кровать.

— Но ведь ты должен быть здесь. — Ее разум отказывался верить очевидному, отказывался верить в то, что ее малыш пропал.

Слэйдер нагнулся, чтобы поднять белый конверт с отпечатком ноги.

На нем ничего не было написано, но это было и необязательно. Слэйдер знал, кому оно адресовано. Знал, что там написано, с самого начала он в глубине души понял это.

Он разорвал конверт. Записка была составлена из вырезанных из газеты букв. Она была короткой, но совершенно ясной:

"Хочешь увидеть своего сына живым? Тогда не сообщай в полицию. Мы с тобой свяжемся"

Он знал, что ему придется показать эту записку Мелиссе. Опять он оказался в такой ситуации, что был вынужден причинить ей боль. Когда он поднимался наверх, чтобы сообщить Мелиссе о том, что сбываются худшие предположения, ему казалось, что ноги его налились свинцом.

Он вошел в комнату Джеми. Мелисса подняла голову и тыльной стороной руки вытерла слезы.

— Может быть... — Подбородок ее дрожал, но она старалась держаться. — Может быть... мы просто не заметили его... может быть, он зашел к Эверетту за карандашом... Мы об этом не подумали...

Слэйдер разбил ее надежду, отрицательно покачав головой.

— Почему?

— Кто-то оставил это для тебя в дверях. Когда ты вбежала внутрь, оно упало. Ты на него наступила, — объяснил он, протягивая ей записку.

— Что это? — спросила Мелисса. Она испугалась, уже догадавшись, в чем дело.

— Джеми похитили. — Он не хотел ходить вокруг да около. Все равно ничто не смогло бы смягчить удар, даже его руки, которыми он прижал ее к себе, увидев безумный страх в ее глазах. Она пыталась зажать себе рот и не дать вырваться крику:

— Не-е-е-е-т!!

Слэйдер прижал ее к себе, пытаясь успокоить. Он просто не знал, что еще он может сейчас сделать. Он не станет ей лгать, убеждать ее в том, во что не верит и сам.

— Обещаю тебе, Лисса. Я сделаю все, что смогу, чтобы с Джеми ничего не случилось. Это я во всем виноват, это все из-за меня, я должен был быть внимательнее...

Мелисса приложила палец к его губам.

— Откуда ты мог знать?

Он взял ее руки в свои, но тут она сказала:

— Надо сообщить Бью.

Бью. Не он ли стоит за всем этим, подумал Слэйдер. Нет, Бью, конечно, порядочный мерзавец, но даже он не станет похищать собственного сына. Во всяком случае, в этом нет никакого смысла.

— Нет, я не думаю, что тебе надо ему звонить, — сказал Слэйдер. — Он, скорее всего, уже едет домой, а пугать Конни Синклер не следует.

Записка упала с кровати на пол.

— Это же несправедливо... Слэйдер... Это несправедливо!

Слэйдер отвел волосы с ее лица и вытер мокрые щеки.

— Ах, Лисса, какой справедливости ты еще ждешь? Тебе нужно остаться здесь и постараться немного отдохнуть. Тебе еще понадобятся силы на эти долгие часы.

— Долгие часы? Разве они не будут звонить прямо сейчас?

— Нет. Они еще потянут, чтобы заставить тебя страдать. Они хотят, чтобы ты была готова принять их условия, какими бы дикими они ни казались.

— Слэйдер... — Темные глаза Мелиссы умоляюще глядели на него.

— Что?

— Они, правда, позвонят? — спросила она дрожащими губами, глядя на фотографии Джеми, прилепленные к стене.

Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, просто пронзило его сердце. Он сильнее сжал ее руку, стараясь поддержать ее.

— Обязательно позвонят. Можешь мне поверить.

Он почувствовал, что ее напряжение заметно спало, как будто его обещание действительно подействовало на нее,

— Закрой глаза и постарайся хоть немного заснуть, — сказал он, поднимаясь и подходя к доске, на которой были прикреплены фотографии Джеми, чтобы получше их рассмотреть.

Когда он пошел к двери, Мелисса тихо плакала. Он был рад, что она не спросила его, жив ли еще Джеми.

Ведь он не мог быть уверен в этом. Но он мог обещать ей, что кто бы ни похитил ее сына, очень скоро пожалеет об этом.

Кто мог похитить Джеми и с какой целью? В этом и заключалась главная загадка. Очевидно, это было сделано спонтанно, ведь никто же не знал заранее, что Джеми убежит от него. Очевидно кто-то, кому позарез понадобились деньги, увидел в этом свой шанс и воспользовался им. Но этот человек не может быть посторонним. Иначе его бы заметили в городке.

Как только Бью вернется, Слэйдер отправится обратно в город. Возможно, что-нибудь мог видеть преподобный Хантер. Пресс знает всех в городе, возможно, он смог бы пролить свет на то, кому уж так сильно понадобились деньги. Слэйдер не мог вот так просто сидеть и ждать, пока позвонят похитители, зная, что где-то находится испуганный и одинокий сын Мелиссы.

Он должен найти Джеми до того, как они потребуют выкуп. Если он прав, и Джеми похитил кто-нибудь из жителей городка, то у мальчика мало шансов остаться в живых, как только похититель получит деньги.

Но пока Слэйдер мог только сидеть и ждать, пока вернется Бью. Ждать и думать, связаны ли между собой смерть Цисси и похищение Джеми.

Слэйдер знал твердо только одно. Как только вернется Бью, он начнет искать мальчика, нашедшего дорогу к его сердцу с той же легкостью, как его мама, с минуты их самой первой встречи. Мальчика, который доверял ему так же, как и его мать.

Он предал их обоих.

Глава XIII

Мэтью Прескотт поднял голову от рецепта, который он выписывал. Без Мэнди в аптеке было очень тихо и пусто. Особенно сейчас, когда день уже клонился к вечеру, и в магазине никого не было. Он привык, что она постоянно возилась у стойки с мороженым, вечно что-то чистила и мыла. Он привык к тому, что она постоянно напевает, хотя и не всегда правильно, вспомнил он с улыбкой. Даже когда она просто сидела и читала, сделав уже всю свою работу, шуршание страниц действовало на него успокаивающе. Мэнди была из тех женщин, по которым мужчины скучают.

И тут, будто по мановению волшебной палочки, отворилась дверь, и она вошла.

— Мэнди! — радостно воскликнул Пресс, но тут же осекся.

Когда она повернулась к нему лицом, он смог разглядеть ее... Гнев вспыхнул в нем, как огонь, в который плеснули бензин, когда он подошел к ней поближе и увидел распухшую губу, царапины и другие следы побоев.

— Я убью этого подонка! — тихо сказал Пресс.

— Нет, Пресс! — взмолилась Мэнди, видя, как он срывает с себя белый халат и швыряет его на прилавок.

— Подожди, — продолжал Пресс. — Твой муж — взбесившееся животное, и его надо немного успокоить.

Испугавшись, что из-за нее такой спокойный и добродушный человек пришел в такую ярость, Мэнди попыталась преградить ему дорогу, помешать ему выполнить свою угрозу.

Но различие их весовых категорий сделали ее попытку неуклюжей и тщетной.

— Ой, — воскликнула она, когда он налетел на нее. Она хотела удержать равновесие, взмахнула руками, ее холщовая сумочка вылетела из рук, и все оттуда высыпалось. — Я такая неуклюжая. Вот уже второй раз роняю сумку, и все разлетается в разные стороны. Джек так на меня разозлился, когда я уронила ее у сарая.

— Мэнди! С тобой все в порядке? Я тебя не ушиб? — спросил Пресс с виноватым видом. Он наклонился, чтобы помочь ей, и стал собирать всякую мелочь, вывалившуюся из сумки. Приблизив свое лицо к ней, он стал рассматривать следы побоев на ее лице. — Прежде чем я что-нибудь предприму, я помажу тебе чем-нибудь эти царапины. Тебе больно?

— Нет. Сейчас уже нет. Так, ноет немного, — ответила она. — Пожалуй, мне надо надеть темные очки или маску? — спросила она, стараясь улыбнуться, но вместо этого лишь поморщившись, поскольку улыбаться ей было больно.

— Мэнди, это не смешно. Тебе не надо передо мной притворяться. Подойди сюда, сядь около стойки. Я соберу твои вещи и принесу мазь, чтобы положить на эти царапины.

Пресс собрал вещи. Он был настолько разозлен и расстроен, что, лишь подойдя к Мэнди, вспомнил о мази, и вернулся назад, чтобы взять тюбик с полки.

— На, держи свою сумку, — сказал он, садясь на прилавок. — Так, а теперь повернись ко мне, чтобы я мог привести в порядок твое лицо.

Мэнди послушалась, и их колени соприкоснулись.

Оба так и дернулись, но сделали вид, что ничего не произошло.

Пресс поднял ее лицо и легко провел пальцами по вспухшим царапинам, тихо выругавшись про себя.

Мэнди вздрогнула, когда он дотронулся до ее распухшей губы, но не вскрикнула.

Отвинчивая крышку тюбика и вздохнув, как будто устал уже повторять одно и то же, Пресс произнес:

— Не позволяй ему избивать себя, Мэнди. Это должно прекратиться. Ты должна уйти от него. И не жди, что я смирюсь с этим издевательством. Я этого терпеть не стану. Я человек не злой, но он доведет меня до того, что я его убью. — Он обхватил ее лицо своими мягкими, ласковыми руками и взмолился: — Брось Джека, Мэнди. Ты же знаешь, что тебе надо его бросить.

— Знаю. Он так больно ударил меня в этот раз. Он не велел мне даже приближаться к сараю... — Мэнди говорила чуть слышно, и голос ее звучал виновато и покорно.

Видя, как она признает свою вину, Пресс почувствовал еще большую ярость. Этот подонок Джек Диллон должен гореть в аду за то, что покалечил не только ее тело, но и душу.

Когда он стал накладывать мазь нежными, но уверенными движениями, она поднесла руку к лицу, чтобы почесать нос, и его взгляд упал на красный рубин, украшающий ее обручальное кольцо.

Он потрогал его.

— Первое, что тебе необходимо сделать, это снять это кольцо. Этот кровавый цвет слишком красноречив. Я помогу тебе получить развод и найду тебе жилье.

— Нет.

На его вопросительный взгляд она ответила:

— Дело не в том, что я не ценю все, что ты пытаешься сделать для меня... все, что ты уже сделал для меня. Я действительно очень тебе благодарна. — Она зажмурила глаза и поморщилась, когда он стал втирать мазь в самую глубокую царапину на лице, на глазах ее навернулись слезы.

— Прости, — сказал он, стараясь действовать как можно быстрее, чтобы не причинять ей лишней боли, считая, что слезы на ее глазах были вызваны его манипуляциями.

После небольшой паузы он повторил ее «нет» с вопросительной интонацией.

— Я уйду от Джека, но я не сниму кольцо и не разведусь с ним. Я вышла за него замуж перед лицом Господа и в горе или радости должна оставаться его женой, пока смерть нас не разлучит.

— Но...

— Пресс, я — католичка. Развода не будет.

— Джек не отпустит тебя так просто, — предупредил ее Пресс, завинчивая тюбик и думая, что со временем он постарается убедить ее изменить свое решение.

— Я знаю, — сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза, боясь его заботы о себе, которая так бесконечно была ей нужна сейчас, и которую она никак не могла принять, оставаясь преданной своей религии.

— На, держи. — Он протянул ей тюбик с мазью. Царапины были глубокими, но швов накладывать не нужно было. Это уже хорошо. Он знал, что ей было бы очень стыдно идти с этим к врачу. — Применяй мазь в соответствии с инструкцией, написанной на тюбике, и скоро твоя мордашка придет в норму. Но если станет хуже или начнется воспаление, обещай мне, что пойдешь к врачу.

— Обещаю... и спасибо, — сказала Мэнди, беря тюбик.

Пресс кивнул.

— Так, если ты не хочешь, чтобы я тебе помог, что ты собираешься делать?

— Я ненадолго уеду в город. Поэтому-то я и пришла сюда. Я хотела предупредить тебя, чтобы ты не волновался, если я в ближайшее время не появлюсь.

— Ну, по крайней мере, позволь мне одолжить тебе немного денег, чтобы у тебя что-то было на первое время, — сказал Пресс, вынимая чековую книжку. Он, разумеется, собирался просто подарить ей эти деньги, но знал, что она этого не примет.

— Нет, я не могу позволить тебе сделать это, — сказала Мэнди, останавливая его. — И, кроме того, я откладывала всю ту зарплату, что получала у тебя, так что мне хватит.

— А где ты собираешься жить? — спросил Пресс.

Мэнди отпустила его руку.

— Будет лучше, если ты не будешь этого знать.

Он все же пытался найти способ хоть как-то удержать ее в своей жизни. Он не мог позволить ей вот так взять и исчезнуть. Она не упомянула ни тот поцелуй, ни чувства, которые он испытывал к ней, хотя они оба думали об одном и том же, пока он укладывал мазь в ее сумку.

— Но ведь ты не скажешь Джеку, куда ты отправилась?

— Нет, я только оставлю записку, где скажу, что ухожу от него, но не скажу куда.

— А что если он через некоторое время захочет получить развод? Ему будет нужно связаться с тобой. Я думаю, что хоть кто-то должен знать, где ты находишься. Обещай мне, что напишешь, как только устроишься... а я обещаю выполнить все твои просьбы.

Мэнди подумала над словами Пресса. Он был такой хороший, такой добрый. Ну почему она не встретилась с ним раньше? Она кивнула.

— Хорошо, я тебе напишу, как только устроюсь. Но только для того, чтобы ты мог мне сообщить, если я понадоблюсь отцу. Никакого развода быть не может, Пресс.

Это было ужасно. Разлучая ее с Джеком Диллоном, Пресс разлучил ее и с собой. Она уходит из аптеки, а ему казалось, что она уходит из его жизни.

Поднявшись со стула, чтобы закончить писать рецепт, над которым он сидел, когда в магазине появилась Мэнди, он что-то зацепил ногой.

Когда он нагнулся, чтобы поднять, он увидел, что это деревянная игрушечная машинка. Наверное, какой-нибудь малыш уронил ее, когда ел мороженое. Думая о Мэнди, он автоматически положил машинку на полку рядом с зеркальной стенкой позади стойки с мороженым, чтобы потерявший ее малыш мог сразу же ее увидеть там и забрать.

* * *

Подъезжая на мотоцикле к дому, Слэйдер увидел, что Мелисса сидит на веранде, глядя в пространство невидящим взглядом. На лице ее была тревога, и тревога вполне обоснованная. Ему не удалось найти ни малейшего следа Джеми. Ведь это же не такой огромный город, как Нью-Йорк! Ведь это же крошечный городишко! Ведь должен же был хоть кто-нибудь что-нибудь видеть! Ведь не может же маленький мальчик просто так пропасть посередине дороги...

Слэйдер поставил мотоцикл в сарай. Подойдя к веранде, он спросил:

— Не звонили?

— Нет, — с отчаянием в голосе прошептала она.

Слэйдер поднялся по лестнице и встал рядом с Мелиссой.

— Ах, Слэйдер, — воскликнула она. — А что если они вообще не позвонят?

— Ну что ты, — успокоил ее Слэйдер. — Позвонят обязательно. Они зашли уже слишком далеко и не могут не позвонить.

— Ладно, теперь твоя очередь ждать, — сказал Бью, выходя из дома.

— Куда ты? — спросила Мелисса,

— Ведь не только Слэйдер может искать Джеми. Я знаю и Джеми, и этот город намного лучше, чем он.

— Да я не думаю...

Но Бью резко перебил Слэйдера.

— Мне плевать, что ты думаешь. Когда дело касается Мелиссы и Джеми, то решения принимаю только я.

Бью взглянул на Мелиссу, ожидая, что теперь она возразит ему.

Но она промолчала.

Довольный ее молчанием, Бью направился к пикапу, чтобы поехать в город.

Слэйдер прошел в дом, а Мелисса осталась на веранде с книгой в руках. Она тщетно пыталась отвлечь себя от мрачных мыслей. Она, должно быть, уже в сотый раз читала одну и ту же страницу, но так и не поняла ни единого слова.

Целый день она бродила по дому, то поднимаясь к себе в студию, то заглядывая в комнату Джеми, то опять спускаясь на веранду. Сидя на веранде, она то смотрела пустым взором в пространство, то устремляла глаза в расплывающиеся строчки раскрытой книги. В студии она машинально что-то чертила, потом стала рисовать Джеми, чтобы немного успокоиться. После этого она почувствовала необходимость пройти в комнату Джеми, где она стала перебирать его игрушки, поглаживая каждую, как будто это была какая-то часть Джеми.

Она переживала из-за того, что Джеми может быть голоден, что его могли поранить, что он напуган. Это она во всем виновата, корила она себя. Это ее вина... ее вина... ее вина.

— Из всего того, что когда-либо происходило со мной, Слэйдер... это самое страшное, — прошептала она с отчаянием и страхом.

Наконец-то, подумал Слэйдер. Наконец-то она забыла о той ночи. Но почему, Господи, для этого надо было произойти столь чудовищному событию?

— Ну, Слэйдер, это же несправедливо. Я не хотела, чтобы у Джеми было такое же детство, как у нас с тобой. Я хотела, чтобы у него было самое счастливое детство. Слэйдер, Джеми такой славный и обаятельный малыш. Ну кому понадобилось пугать его, ломать его? Что с ним станется после всего этого?

— Он справится со всем этим, как справилась в свое время ты. Не волнуйся из-за Джеми. С ним все будет хорошо. Если он пошел в маму, то он храбрый мальчик, и никому не удастся сломать его.

Мелисса разрыдалась.

Ах ты черт, он только еще больше расстроил ее.

Он старался заставить ее съесть бутерброды, разговаривал с ней о различных пустячках, тщетно пытаясь не дать ей окончательно сломаться. День все тянулся, а телефон не звонил.

* * *

— Я начинаю терять терпение, парень, — сказал Маккаллистер, сидя напротив Бью у Макджилликуди.

— Это займет еще совсем немного времени, — пообещал Бью. — Вы получите всю землю, как я вам и обещал. Понимаете, я никак не ожидал, что Слэйдер вернется и потребует свою долю. Это немного осложнило ситуацию. Еще день-два, и мне удастся... гм... убедить... Слэйдера... уехать отсюда.

— Посмотрим, посмотрим, — сказал Маккаллистер, отодвигая свой стакан и поднимаясь.

— Мерзавец, — буркнул Бью вслед ушедшему Маккаллистеру. Его постоянные придирки слишком напоминали Бью вечное издевательство над ним его собственного отца.

— Что это у вас тут происходит? — спросил Джонни Бодекер, подходя к его столику.

— Да все дела, — ответил Бью. — А что?

— Шериф хочет задать тебе несколько вопросов.

— О чем?

— О смерти Цисси.

— Но ведь это был несчастный случай.

— Возможно.

Поздно вечером, когда Бью спал, Мелисса без сна ворочалась на своей кровати, а Слэйдер молча бродил взад и вперед по кухне, тишину нарушил зловещий звонок телефона.

— Пятьсот тысяч долларов! — с ужасом повторила Мелисса, когда они с Бью и Слэйдером сидели рано утром за кухонным столом. Она еще раз проговорила эту сумму, как будто после этого она стала бы не такой дикой. Они сидели за столом с того времени, как зазвонил телефон. Все думали, каким образом достать невероятную сумму.

Они не могли даже пытаться взять эти деньги в банке. Тогда им придется отвечать на целый ряд вопросов. Если ответить на эти вопросы, то полиция может заинтересоваться, а Мелисса продолжала возражать против того, чтобы в дело вмешивать полицию. Слэйдер был другого мнения. Бью же был на стороне Мелиссы.

— Нет, я считаю, необходимо сообщить в полицию, — сказал Слэйдер.

— Нет! Они сказали, что убьют Джеми, — возразила Мелисса, белая как мел.

— Мелисса права, — согласился Бью. — Кроме того, сообщать в местную полицию— это значит Джонни Бодекеру. Если ты помнишь, Слэйдер, ему не удалось поймать даже тебя, когда ты отметил свое возвращение домой. Куда уж ему найти похитителя, которого мы вдвоем не смогли обнаружить. — Серые глаза Бью были устремлены на Мелиссу. Он пытался замаскировать свой ничтожный эмоциональный багаж, столь же жалкий, как багаж бездомного бродяги.

— Вовсе необязательно сообщать в местную полицию. Похищение относится к преступлениям, которыми занимаются федеральные, органы, — возразил ему Слэйдер, вытягивая под столом ноги.

— Нет... Слэйдер, я не хочу вмешивать полицию, — сказала Мелисса, умоляя взглядом выполнить все указания похитителей буквально.

— Мне нужно поговорить с женой наедине, — сказал Бью сухо, всем своим видом показывая Слэйдеру, что тот здесь посторонний.

Слэйдер удивленно поднял голову. Руки его были скрещены на столе, большие пальцы упирались друг в друга, образуя треугольник. Он посмотрел сначала на одного, потом на другого и быстро встал, отодвинув стул к стене.

Через минуту Мелисса услышала шум удаляющегося мотоцикла.

— Неужели ты не можешь придумать в такую минуту ничего лучше, как цепляться к Слэйдеру!

— Я уже придумал. — Бью потер покрывшуюся щетиной ямочку на подбородке и стал говорить, тщательно подбирая слова. — У меня есть идея, как достать эти пятьсот тысяч долларов, не вмешивая сюда ни банк, ни полицию.

— Что? И почему ты не говорил?..

— Сейчас ты поймешь, почему было необходимо избавиться от Слэйдера, прежде чем я объясню тебе, что я имею в виду.

Мелисса ждала с нетерпением продолжения, но он встал, налил себе еще чашку кофе, размешал ложечкой сливки, вытер несколько капель, попавших на край чашки, и вымыл ложку, которой мешал сливки. Его аккуратность и в обычное время частенько бесила ее. Теперь же она готова была просто завопить, пока он наконец не начал медленно и спокойно излагать свое предложение.

— Есть один человек, который очень хочет купить эту ферму, — сказал Бью, откидываясь назад.

— И ты продашь ферму, чтобы выручить Джеми? — спросила она с подозрением глядя на Бью, еще не готовая поверить ему, как она бы поверила любому другому человеку.

— Это будет зависеть...

Мерзавец, думала она. Он может вот так сидеть здесь и спокойно размышлять о том, как провернуть сделку. Но для спасения своего сына Мелисса была готова пойти на сделку с самим дьяволом.

— От чего? — она вздохнула и потерла глаза, отворачиваясь от него и глядя на чашку с кофе. Она смертельно устала, слишком устала, чтобы спорить с Бью.

Бью обошел стол и встал позади нее, положив руки ей на плечи и массируя пальцами ее шею.

— Для своей семьи я бы продал ферму. Что бы я был за мужчина, если бы не сделал этого?

Мелисса не стала говорить, что он был бы за мужчина, даже если бы и сделал это.

— Но...

— Но ты разве не знаешь, что за человек Слэйдер? Он из тех, кто желает схватить то, что ему не принадлежит. Могу поклясться, что он тебе тут много чего напел про ту ночь в амбаре. Небось сказал, что это была моя идея. Не вздумай в это поверить. Это все он придумал. Он хотел взять тебя, потому что знал, что этого хочу я, — закончил он лживое обвинение, добавив истины. — Он просто с ума сходит от злости, что ты теперь принадлежишь мне.

Мелисса не шевелилась. Подтвердив рассказ Слэйдера, Бью невольно признался в собственной вине, и эта мысль привела ее в ужас. А не может ли он также быть и соучастником похищения Джеми?

Пальцы Бью скользнули к ямкам за ее ушами, к самому чувствительному месту.

— Так что все зависит не от меня, ведь так? Все зависит только от тебя. — Теперь он тыльной стороной ладони поглаживал ее щеки. — Это зависит от того, насколько ты сможешь его убедить... если, конечно, захочешь этого.

Мелисса оттолкнула руку Бью.

— Чего ты хочешь?

Он опустился на стул напротив нее.

— Дело не в том, что хочу или не хочу я... Дело в том, чего хочет Слэйдер, разве нет? — спросил он, с вызовом глядя на нее.

— Слэйдер?

— Ферму нельзя продать, пока Слэйдер не отдаст свою половину. Ты не хочешь спать с ним, чтобы получить назад ту долю, которая по праву должна принадлежать твоему мужу... а как насчет сына? Ты переспишь со Слэйдером, чтобы вернуть сына?

— Ублюдок!

— Боюсь, что ты путаешь меня со Слэйдером, лапочка. Это у него в семье принято папочкам не жениться на мамочках.

Мелисса запустила в него чашкой с кофе, жалея только о том, что кофе уже остыл.

— Ты, что, совсем чокнулась, женщина? — завопил Бью, с отвращением глядя на коричневое пятно, расплывающееся по его белоснежно-чистой футболке.

Глаза Мелиссы сверкнули.

— Можешь испепелять меня своим взглядом, лапочка. Это ничего не изменит. Подумай об этом, пока я пойду помоюсь, переоденусь и поеду в город к Эверетту Спенсеру, чтобы он подготовил бумаги для продажи фермы. Но на твоем месте я бы не стал долго думать. Голос по телефону звучал не очень-то добродушно, когда говорил, чтобы мы приготовили все деньги к тому времени, как он позвонит второй раз.

Бью вернулся от Эверетта Спенсера и бросил бумаги Мелиссе.

— Теперь все зависит от тебя, — сказал он, кивая в сторону бумаг, которые необходимо было подписать, чтобы иметь возможность продать ферму. — Или ты заставишь Слэйдера это подписать, — сказал он, садясь на кровать, снимая ботинки и бросая их на пол, — или мы звоним в полицию. — Скрытая угроза прозвучала в его словах.

Он лег на спину, глядя, как она, сидя за туалетным столиком, расчесывает черепаховым гребнем волосы.

Глава XIV

— Я хочу с тобой поговорить, — сказала Мелисса, когда Слэйдер подошел к веранде.

— Они еще раз звонили? — спросил Слэйдер с тревогой, чувствуя, как усталость покидает его.

— Нет. Ты что-нибудь узнал?

Слэйдер покачал головой, сжав губы. Он опустился в кресло-качалку рядом с ней.

— Я рассказал Прессу, и он будет внимательно следить за всеми. А что ты мне хотела сказать?

Мелисса не повернулась. Ей было легче говорить, не глядя в его зеленые глаза, которые много видели, но мало о чем говорили.

Она глубоко вздохнула, вертя в руках записку от похитителей.

— Что для тебя значит твоя половина фермы?

— Все. — Ответ Слэйдера был короток и предельно точен.

Мелисса вздрогнула, как будто ее ударили. С минуту она помолчала, затем взглянула на него.

— Все?

Он утвердительно кивнул, заметив, что она внутренне замерла, ожидая его ответа.

— А что? — спросил он, пристально глядя на нее.

— А если бы я попросила тебя отдать свою половину Бью, ты бы согласился на это? — спросила Мелисса торопливо и закрыла глаза, ожидая его ответа.

Он молчал. Он молчал очень долго. Мелисса открыла глаза и взглянула на Слэйдера.

— А почему я должен это сделать? — глаза его сузились и были похожи на колючие холодные льдинки. — Я гораздо больше его имею прав владеть этой фермой. — Он сжал кулак и добавил с презрением: — Во всяком случае Бью должен бы действовать как мужчина. Он не должен заставлять тебя просить за него.

Мелисса побледнела так, что это было видно, несмотря на загар.

— Я прошу не за Бью... Я прошу из-за Джеми. — Она старалась не шевелиться, боясь, что если двинется, то потеряет сознание.

— Джеми? — Слэйдер протянул к ней руку и сжал ее ладонь. — Лисса, в чем дело?

Мелисса попыталась отнять руку.

— Лисса... — настойчиво повторил он. Нервно сглотнув, она стала ему объяснять.

— Бью говорит, что один человек уже давно пристает к нему, чтобы он продал ему эту ферму, и он заплатит наличными... нам нужны эти деньги, чтобы заплатить выкуп за Джеми.

— Пятьсот тысяч долларов наличными... Ну конечно.

Смех прозвучал невесело, в нем слышалась покорность судьбе. Такая же покорность, как тогда, когда его арестовали за преступление, которого он не совершал. И к тому же он не знал, насколько Бью связан со всем этим делом. Хотя и не сомневался, что он здесь замешан.

— То есть предполагается, что и ты, и Бью продадите свои доли.

Слэйдер сделал попытку улыбнуться.

— Да, хорошо, конечно.

— Если бы я могла придумать другой способ вызволить своего сына, я бы никогда не попросила тебя об этом, Слэйдер, — сказала Мелисса дрожащим голосом, еле сдерживаясь. — Я знаю, что прошу тебя отдать единственное, что у тебя есть и вообще когда-либо было. Я знаю, о чем я прошу... я знаю, что прошу... слишком много... но я не знаю... ч-что еще...

Проклятье! Слэйдер чувствовал полную беспомощность и отчаяние.

— Я не знаю, — сказал он наконец.

— Не знаешь?

Слэйдер покачал головой, не глядя на нее. Он слишком не доверял Бью, чтобы все подписать, не задавая вопросов.

Мелисса тяжело вздохнула.

Он понимал, что выбора у него нет.

— Послушай, я подумаю. Ладно?

Бью вышел из кухни на веранду с угрюмым выражением лица, сильно хлопнув за собой дверью.

— Я поеду в город, отвезу мать к врачу. Я вчера договорился о приеме. Если я ее силой туда не привезу, она сама ни за что не пойдет, — объяснил он, аккуратно очищая свежий персик, который он только что взял с подоконника.

— Ты считаешь, тебе надо ехать? — спросила Мелисса. По сравнению с тем, что произошло с ее сыном, состояние здоровья Конни Синклер ей казалось совершенно незначительным предметом. — А что если позвонит похититель, а тебя не будет?

— Во-первых, подходи к телефону только сама. Они будут с тобой говорить. Но не волнуйся, сейчас они не позвонят. Они не будут звонить просто так, чтобы мы о них не забывали. Они позвонят, когда будут готовы получить деньги.

В течение некоторого времени единственными звуками, которые можно было услышать на веранде, было жужжание насекомых и чириканье птиц. Наконец Слэйдер нарушил молчание.

— Они? Откуда ты знаешь, что он не один?

— Просто так говорят обычно. Слэйдер кивнул.

— Ну ладно, я поехал, — сказал Бью и сел в свой пикапчик, предварительно вымыв руки под рукомойником.

— Устал до смерти, — сказал Слэйдер, когда Бью свернул на шоссе. — Пойду наверх, немного прилягу. — Он заставил себя подняться, зная, что если он этого не сделает, то заснет прямо на веранде.

— Я тоже поднимусь, — сказала Мелисса. Она взяла с собой книгу. Хотя она не могла сосредоточиться, наличие книги в руках как-то успокаивало ее, как в далеком детстве. Когда она не могла ни убежать, ни драться, книга была для нее единственным утешением. Слэйдер с удивлением посмотрел на нее.

— Документы, которые Бью попросил Эверетта составить, в спальне, — сказала Мелисса, открывая дверь и входя в дом. — Пожалуйста, подпиши их, Слэйдер.

— Хорошо, документы... — сказал Слэйдер, как будто с самого начала понимал ее намерения.

Он пошел за ней наверх, затем в спальню, в которой она спала с Бью... и где стояла кровать, на которой они лежали в ту ночь. Они старались не смотреть на эту кровать и избегали смотреть друг на друга.

Бью оставил документы на туалетном столике, над которым уже не висело зеркало. Мелисса сказала ему, что зеркало упало со стены и разбилось. Слэйдер прошел за ней в комнату. Они стояли очень близко друг от друга. Слэйдер первым отступил, ударившись при этом о туалетный столик и уронив деревянную игрушечную машинку, которую он сделал много лет тому назад. Она упала на пол и закатилась под кровать.

Обрадованный, что может хоть как-то отвлечься, Слэйдер полез ее доставать.

Мелисса судорожно вздохнула, видя, как Слэйдер распластался на полу, шаря под кроватью рукой.

— Все, достал, — сказал он. Проведя рукой по гладкой поверхности, он, улыбаясь, поставил машинку на столик. — Не самый подходящий подарок для девочки, а? — смущенно произнес он.

— Мне всегда казалось, что это самый лучший подарок в мире.

Глядя на него, Мелисса вся напряглась, на глазах ее показались слезы.

— Вторая такая у Джеми. Она всегда была для него вроде талисмана... Он никогда не расставался с ней. Он брал ее с собой в кроватку каждую ночь, а я обычно рассказывала ему разные истории про нее, и он засыпал, поглаживая колесики.

— Это они? — спросил Слэйдер, кивая в сторону напечатанных на машинке бумаг, лежащих на столе.

— Да.

— У тебя есть ручка?

— Ты собираешься их подписать?

— Нет, их подпишешь ты, а я буду водить твоей рукой. Таким образом, подпись будет считаться подделанной, если Бью попытается что-нибудь смухлевать. Тогда, если понадобится, я честно смогу заявить в суде, что я не подписывал эти бумаги.

Делая, как он говорит, Мелисса взяла ручку, и Слэйдер встал рядом с ней. Он взял ее руку в свою, и вместе они изобразили его подпись.

* * *

Бью вернулся, когда по телевизору, включенному в спальне, передавали десятичасовые новости.

Он слышал, как Мелисса принимала душ, и сел на кровать, опустив голову. Несмотря на все его старания, Мелисса ускользнула от него. Все рушилось вокруг него. Мелисса должна бы искать утешения у него. Однако единственный человек, у которого она хоть что-то ищет, явно Слэйдер.

Услышав, что вода перестала шуметь, он поднял голову. Он ждал и слушал все эти интимные звуки, доносившиеся из ванной. Он слышал, как Мелисса прошла босиком по плиткам пола, затем шуршание полотенца по влажной коже, слышал, как она поднимает крышку коробочки с душистым тальком...

Когда она вышла из ванной, закутанная в полотенце, на плечах ее блестели несколько капель, а в ложбинке между грудей виднелся тонкий сладковато пахнущий белый порошок.

Она подошла к туалетному столику, взяла документы и подошла к нему. Протянула документы.

— Так... Значит, тебе удалось добиться этого от Слэйдера. — Взгляд его глаз ничего не выражал, но рот скривился от ревности.

Мелисса не ответила.

— Так, значит, теперь надо подписать еще и мне... — продолжал он.

Мелиссе не понравился его тон — ей показалось, что он не собирается подписывать эти бумаги. Неужели...

— Правильно, — сказал Бью, чувствуя, что она начинает кое-что понимать. — Ты же не думаешь, что я подпишу эти бумаги и отдам просто так свою половину фермы, не получив ничего взамен.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Мелисса, хватая халат. Она вдруг почувствовала, что продрогла до костей, хотя тело ее было еще горячим и розовым после душа.

— Если я подпишу эти бумаги... — Он притянул ее к себе, прежде чем она успела взять халат, и, обхватив руками ее бедра, поцеловал ее, сдернув полотенце, — ...и освобожу твоего сына... то не будет никакого развода. Вы с Джеми останетесь со мной.

Отстранившись от нее, он вглядывался в лицо, ожидая ответа.

Наконец Мелисса кивнула и отвернулась от него, позволив ему на некоторое время почувствовать себя победителем, скрыв от него то, что ее согласие было таким же фальшивым, как и подпись Слэйдера на документах.

Она бы пошла на все, согласилась бы на все на свете, чтобы вернуть своего сына. Но как только Джеми будет с ней, все уговоры — побоку! Никогда больше она не позволит командовать собой ни организации, ни человеку.

* * *

— Пойду заеду к Прессу. Может быть, он придумал что-нибудь. Мелисса, не хочешь поехать со мой?

— Я не могу уехать, Слэйдер.

— Почему?

— А что если они позвонят? — Она с напором произнесла слово «они». Самый опасный враг тот, которого не знаешь.

Слэйдер слышал из гостиной звуки репортажа о бейсбольном матче.

— Но Бью здесь. Если кто-нибудь позвонит, он снимет трубку.

— Но ведь ему надо будет встретиться с человеком, собирающимся купить ферму, чтобы взять у него деньги. Ты разве забыл?

— И когда они встречаются? — спросил Слэйдер, глядя на большие круглые часы, висящие на стене над столом.

— В три, — сказала Мелисса, тоже глядя на часы.

— Ну тогда все в порядке. Я привезу тебя обратно задолго до того, как Бью отправится на свою встречу.

— Хорошо. Мне действительно надо немного развеяться. Подожди, я только возьму сумку.

Слэйдер прошел в гостиную, где у телевизора на стуле с банкой пива в руках сидел Бью и, не отрываясь, следил за игрой. Он поражался тому, что Бью так легко относится к похищению Джеми.

Он не мог отделаться от чувства, что Бью как-то замешан во всей этой истории.

— Ну и дерьмо же ты, — сказал Слэйдер, с презрением глядя на Бью. — Если бы Джеми был моим сыном, я бы не сидел здесь, сложа руки, в ожидании, что мне прикажут делать похитители. Я бы уже весь городишко поднял на ноги, чтобы его найти.

Стали показывать рекламу, и Бью повернулся к Слэйдеру, посмотрев на него совершенно ледяным взглядом, сказал, едва, разжимая зубы:

— Но ведь Джеми не твой сын? И Мелисса тоже не твоя жена. — От наглой усмешки Бью у Слэйдера потемнело в глазах. — Как я понимаю, именно это тебя бесит, а не отсутствие родительского беспокойства с моей стороны.

Да, подумал Слэйдер, это его действительно бесит. Он не присутствовал при рождении сына Мелиссы. Он не видел его первых шагов, не слышал, как он произносит свои первые слова. Он совсем недолго видел его и, возможно, больше вообще никогда не увидит... живым. Его бесило именно это. Это и еще то, что Мелисса — жена Бью, хотя должна быть его женой.

Но он тоже не был достоин ее. Он не мог позаботиться о ней тогда, когда ей это было нужно больше всего на свете. Когда он был ей действительно нужен, он подвел ее. И теперь он опять ее подвел.

Глотнув пива, Бью продолжал терзать Слэйдера.

— Ведь это я предложил план спасения Джеми, а не ты. И Мелисса будет считать меня, а не тебя спасителем своего сына. Ты останешься тем, кем был раньше.

— Я готова, — сказала Мелисса, спускаясь по лестнице и заглушая последние слова Бью.

— Куда это ты собралась? — протянул Бью. — Никуда ты с ним не поедешь.

— Я больше не могу вот так сидеть здесь и ждать, Бью. Я должна вернуться в магазин Пресса. Может быть, мы там сможем найти какую-нибудь зацепку, которую пропустили в прошлый раз.

— Не думаю, что это выглядит прилично. Ты всюду сопровождаешь мою жену, Слэйдер. В конце концов, она не ребенок, которого надо водить за ручку. Она теперь замужняя женщина.

— Пошел ты к черту, Бью! Ты что, не видишь, что она не может в таком состоянии оставаться одна? Если тебя так волнует мнение окружающих, то почему бы тебе самому не отвезти ее к Прескотту?

— Я должен быть около телефона. Ладно, черт с вами, идите, куда хотите. А я останусь здесь. На случай, если позвонят похитители или покупатель. Ему тоже нужно получить подтверждение относительно нашего дельца.

— А кто этот покупатель?

— Не твое собачье дело.

Бью засмеялся, услышав, как через секунду хлопнула входная дверь. Совсем неплохо чувствовать себя хозяином положения.

* * *

Приехав в город, Слэйдер сразу же направился в аптеку Пресса. Внутри, у стойки с мороженым, сидел Джонни Бодекер.

— Привет, Слэйдер, привет, Мелисса, — поздоровался он.

— Привет всей компании, — сказала Элизабет Бодекер, подходя вместе с Прессом к стойке.

— Чего желаете? — спросил Пресс у Мелиссы и Слэйдера.

Слэйдер повернулся на табуретке к стойке.

— Мы забежали только чтобы... — Он не закончил фразы. С мгновение, сидел не шевелясь, как будто у него в руке была бутылка с нитроглицерином.

— Что случилось, Слэйдер? — спросила Мелисса.

— Это не?.. — охрипшим голосом спросил он.

Мелисса быстро повернула голову в ту сторону, куда был устремлен его взгляд, и тоже увидела деревянную машинку на полочке у зеркала, позади стойки.

— Джеми! — закричала Мелисса, подтверждая подозрения Слэйдера. — Но где?

— Что? — спросил Пресс, понимая, что что-то происходит, но еще не понимая, что именно.

— Откуда это? — спросил Слэйдер, показывая на машинку.

Пресс взял ее с полки.

— Ты имеешь в виду это?

— Да. Откуда она здесь? —нетерпеливо повторил Слэйдер.

— Не знаю. А что? Это очень важно?

— Это машинка Джеми. Она была у него, когда он пропал. Я знаю, что он не мог ее здесь оставить, потому что я здесь все обыскал. Ее здесь не было.

— О... — протянул Пресс, понимая, насколько важно ему это вспомнить. Он прикрыл глаза и сказал: — Я нашел ее сразу же после того, как ушла Мэнди...

— Мэнди?

— Да, Джек опять ее избил. Мы столкнулись, когда она входила в аптеку. Ее сумочка упала. Я собрал все, что оттуда вывалилось, и помог ей обработать раны. А когда она ушла, я нашел машинку.

— Почему она оказалась у Мэнди? — вслух удивился Слэйдер.

— Ну-ка подожди минутку, по-моему, я знаю, — сказал Пресс. — Когда Мэнди уронила сумку, она сказала что-то насчет того, что она ужасно неуклюжая, что она уже второй раз роняет эту сумку. В первый раз она уронила ее у сарая, после того как Джек велел ей держаться от сарая подальше. Может быть, там она ее и подобрала?..

Слэйдер щелкнул пальцами.

— Джек не хотел, чтобы Мэнди заходила в сарай, и я могу предположить почему. Джек грузил мешки с фуражом для своих лошадей, когда я спросил его, не видел ли он Джеми около котят. Он вполне мог спрятать Джеми в один из мешков. Возможно, он дал ему что-нибудь, чтобы усыпить. И Джек очень скоро после этого отправился к себе на ферму. Джеми, должно быть, уронил эту машинку, когда Джек переносил его в укрытие в сарае.

— Но зачем Джеку похищать Джеми? — спросил Пресс.

— Похищать? — повторил Джонни, это слово отвлекло его от собственных мыслей.

— Я думаю, его подговорил Бью, — ответил Прессу Слэйдер, не обращая внимания на Джонни. — Почему бы нам не поговорить с Джеком Диллоном?

— И я тоже об этом подумал, — сердито сказал Пресс, сбрасывая свой белый халат уже второй раз за сегодняшний день.

— Я тоже пойду, — сказала Мелисса, поднимаясь со стула.

— Нет! — возразил Слэйдер, резко поворачиваясь и останавливая ее. — Ты будешь сидеть здесь и ждать.

— Никто никуда не пойдет, пока вы мне не расскажете, что здесь происходит, — сказал Джонни, поднимаясь со своего места и грозно глядя на всю компанию. — Похищение относится к ведению федеральной полиции. Почему вы ничего не сообщили властям?

— В записке было сказано, что они убьют Джеми, если мы это сделаем, — проговорила Мелисса.

— Но мне необходимо это сделать, это закон, — сказал Джонни.

— Послушай, Джонни. Ты же знаешь, что за человек Джек. Неужели мы позволим ему продержать Джеми лишнее время, пока ты будешь придерживаться буквы закона? — возмутился Слэйдер. — Вспомни, Джек был единственным членом нашей футбольной команды, которому нравился треск ломаемых костей, он вечно делал всякие мерзости.

— Ну...

— Мы сделаем это прямо сейчас, Джонни. Если ты поймаешь похитителя, тебя выберут шерифом. Ты и так выполняешь за него всю работу, а денег за это не получаешь. Пошли, Джонни. Сейчас нам нужен ты и твой револьвер. Ты знаешь, что у Джека много оружия, и он вполне может им воспользоваться.

— Хорошо, я иду с вами, но это против моих убеждений.

— Я не могу сидеть здесь и ждать. Я просто сойду с ума, — сказала Мелисса, лицо ее то краснело, то бледнело от надежды и страха.

— Мелисса может поехать со мной, — сказал Джонни. — Ей придется сидеть в машине, чтобы ее никто не видел.

Все с этим согласились.

— Ладно, только никаких сирен, — сказал Слэйдер.

Джонни оглянулся на сестру.

— Элизабет, ты останешься здесь и будешь приглядывать за магазином. Пресс, а ты поедешь с нами. — Видя, как у Элизабет загорелись глаза, он добавил: — И никому ни слова, ты меня поняла?

— Но...

— Ни словечка, — повторил Джонни с легкой угрозой, не давая ей ничего возразить.

* * *

Джонни Бодекер даже и не пытался догнать Слэйдера с Прессом, когда они направились к ферме Джека Диллона. Он однажды в юности перевернулся на машине, и у него не было ни малейшего желания повторить этот эксперимент. Из-за той аварии у него часто болела спина перед переменой погоды. А иногда он вообще не мог подняться. Кроме того, в его полицейской машине сидела женщина. Верный своему слову, он не стал включать сирену, однако красный фонарь наверху горел во всю, пока он мчался по шоссе.

Прежде чем свернуть к ферме Джека, он выключил мигалку. Слэйдер и Пресс были уже там и поджидали его, стоя рядом с белым открытым автомобилем. Джонни удивило то, что они не ослушались и ждали. Он подозревал, что это объяснялось отсутствием у них оружия, а Джек его, по всей вероятности, имел. Повернувшись к Мелиссе, Джонни сказал:

— Дай мне слово, что будешь сидеть здесь и никуда не двинешься отсюда.

— Нет... я хочу...

— Не спорь со мной, Мелисса. Я не хочу волноваться еще и из-за тебя. Здесь может быть опасно.

Его слова заставили ее замолчать. Он проверил оружие, прежде чем выйти из машины. Это больше увеличило ее страхи.

— Ну что ж, — сказал он, подходя к Слэйдеру с Прессом. — Пойдемте, зададим ему несколько вопросов.

Все трое поднялись на крыльцо. Мелисса осталась в машине.

Джек открыл дверь.

— Что вам нужно? — спросил он, открывая дверь и видя в машине Мелиссу. — Надеюсь, вы ищете здесь не этого щенка?

— Откуда тебе известно, что он исчез? — сухо спросил Джонни.

— Да Слэйдер как-то искал его, — сказал Джек, дернув плечом.

— Да, но откуда ты знаешь, что его до сих пор не нашли? — вмешался Слэйдер.

— М... это... я... это... Бью звонил и спрашивал, не видел ли я мальчика, — пробормотал Джек. — А что? При чем здесь я?

— А где Мэнди?

— Ее здесь нет. Она поехала в город навестить свою родственницу.

— Может быть, ты сможешь объяснить, как у нее оказалось вот это? — спросил Пресс. — Она сказала, что нашла это здесь, — солгал он.

Джек безразлично посмотрел на игрушечную машину, которую протянул ему Пресс.

— Откуда я знаю? — ответил он. — Я ее никогда раньше не видел.

— Тогда ты не станешь возражать, если мы тут все осмотрим? — сказал Джонни.

— Очень даже буду, — заявил Джек. — Если вы желаете осматривать мою собственность, то у вас должен быть ордер на обыск.

— Да ладно тебе, Джек. Мы хотим только быстренько все обойти и сразу же уехать. Нам необходимо проверить все возможные варианты.

— Я сказал — нет! — закричал Джек. — Убирайтесь из моего дома или я пожалуюсь шерифу. Валите отсюда и не возвращайтесь, пока у вас не будет ордера, понятно вам?

— Хорошо, хорошо, — сказал Джонни, поднимая руки и как бы признавая свое поражение. — Пошли ребята. Может быть, нам еще удастся застать судью на месте.

Спускаясь по ступенькам крыльца, они слышали, как захлопнулась за ними входная дверь.

— Послушайте, — прошептал Джонни. — Мне это совсем не нравится. Видно, что Джек здорово нервничает. Давайте отгоним машины в сторону шоссе. Пусть он думает, что мы уехали. Затем потихоньку объедем дом и быстренько все осмотрим.

Пресс и Слэйдер согласились.

— Что он сказал? — спросила Мелисса, когда Джонни вернулся к машине.

— Сказал, что он ничего не знает.

— А если он врет? — спросила Мелисса, готовая разрыдаться в любую минуту.

— А мы это сейчас проверим, — ответил Джонни, трогая машину в сторону шоссе.

Слэйдер и Пресс двинулись за ним в белом «мерседесе». Когда их уже не было видно из дома, машины остановились.

— Так, а теперь дай мне слово, что не будешь путаться под ногами, — заявил Джонни, вылезая из машины. — Я не хочу волноваться еще из-за тебя. Лучшее, что ты можешь сделать, это не мешать мне выполнять мою работу, ясно?

Мелисса кивнула.

Джонни подошел к Слэйдеру и Прессу.

— Мэнди говорила мне, что Джек напустился на нее, когда она захотела войти в сарай, — сказал Пресс. — Может быть, он боялся, что она там увидит Джеми...

Джонни кивнул.

— Хорошо, давайте начнем с сарая.

Из окна полицейской машины Мелисса смотрела, как трое мужчин пригнувшись пробежали в сторону курятника. Между ним и сараем были мелкие служебные постройки, за которыми они могли спрятаться.

Когда Мелисса убедилась, что они ее не видят, она открыла дверцу машины и вышла. Она просто не могла оставаться в машине я ждать, когда ее сынишка, возможно, где-то совсем рядом... когда ему грозит опасность.

Действуя так же, как и они, Мелисса согнувшись добежала до курятника. Она увидела под навесом грузовик Джека.

Когда Мелисса добралась до сарая, Слэйдер, Пресс и Джонни как раз выходили из него.

Джеми не было с ними. Она почувствовала, что паника охватывает ее, и сердце начинает от страха колотиться как бешеное.

— Где он? — закричала она.

Они сразу же увидели ее. Слэйдер подбежал к ней и закрыл рукой ее рот.

— Тихо. Мы не хотим, чтобы Джек знал, что мы здесь. Это же незаконно. Если Джек ни в чем не виновен, то нам всем грозит тюрьма. У нас нет ни малейшей серьезной улики, у нас нет ордера на обыск, а в этом городишке мы вряд ли его сможем получить.

— По-моему, мы договорились, что ты будешь ждать нас в машине, — возмущенно проговорил Джонни.

— Ну уж поскольку она все равно здесь, то ты, Слэйдер, пригляди за ней, а мы еще поищем, — предложил Пресс.

Слэйдер убрал руку от ее лица.

— Так ты поняла, что надо вести себя тихо? — спросил он, и Мелисса кивнула.

— Что он сделал с Джеми? — в полном отчаянии спросила Мелисса.

— Ну, во-первых, мы точно не знаем, у него ли Джеми, — сказал Слэйдер. — Во всяком случае, в сарае нет никаких следов его пребывания. — Он взял ее руку. — Пойдем. Думаю, нам все же лучше держаться вместе.

Они подошли к той же стороне сарая, куда прошли Джонни и Пресс, но те уже вышли. Земля под ногами была мягкой и податливой, покрытой соломой. Казалось, ее совсем недавно тут разбросали. Они старательно обходили кучи навоза, попадавшиеся на пути.

— Что-нибудь нашли? — спросил Слэйдер, когда Пресс и Джонни приблизились к ним.

— Да нет... — Пресс замер, как зверь, ожидающий выстрела охотника. Что-то в углу сарая, позади Слэйдера, привлекло его внимания.

— Что случилось? — спросил Слэйдер, чувствуя, что его начинает колотить нервная дрожь. На лицо Пресса было страшно смотреть. Было такое впечатление, что в этом лице не осталось ни единой кровинки.

— Какого цвета были кроссовки Джеми? — шепотом спросил он.

— Красные, — с недоумением отдели Слэйдер. — А что?

— Быстро уведи ее отсюда, — торопливо проговорил Пресс, как будто позади него вот-вот должна была взорваться бомба.

— Что?

— Быстро! — рявкнул Пресс, несмотря ни на что, надеясь, что он ошибся. На земле у самого сарая он заметил красное пятнышко. Внутри у него все похолодело.

Глава XV

— Я никуда не пойду, пока мне не объяснят, что здесь происходит, — говорила Мелисса, пытаясь вырваться из рук Слэйдера, который пытался увести ее к полицейской машине. Вдруг она уловила выражение страха на его лице и перестала сопротивляться. — Что случилось, Слэйдер? В чем дело? — взмолилась она, рыдая и боясь услышать ответ на вопрос.

Слэйдер слышал, как за его спиной Пресс сказал Джонни:

— Молю Бога, чтобы я ошибся.

Он отвел Мелиссу подальше.

— В чем ошибся? — спросил Джонни, все еще не понимая, что заставило Пресса смертельно побледнеть. — И при чем здесь кроссовки? — спросил он, сдвигая на затылок шляпу,

— Когда Джеми исчез, на нем были Красные кроссовки, — объяснил Пресс. — А секунду назад мне показалось, что я увидел что-то красное.

— Где? — спросил Джонни резко поворачиваясь, чтобы еще раз взглянуть на застланную соломой землю.

— Вон там, — сказал Пресс, указывая на место рядом с водосточной трубой. Казалось, там совсем недавно копали.

Подходя к этому месту, они постепенно замедляли шаги, чувствуя, как их сковывает страх перед худшим. Оба молчали. Но у обоих были мрачные предчувствия.

Можно было подумать, что служба Пресса в полиции сделала его привычным к виду трупов. Однако он так и не смог научиться отключать свои чувства, как это удавалось другим.

— Ты уверен? Я ничего не вижу, — сказал Джонни, осматривая землю рядом с ржавой водосточной трубой, бросая такие взгляды, как человек, обнаруживший на вечеринке, что не видит своей жены... Он чувствует себя обязанным искать, но одновременно боится убедиться в том, догадываться о чем уже начал.

— Подай-ка мне вилы, — сказал Пресс, указывая на вилы с обломанной исцарапанной ручкой, прислоненные к стенке сарая.

Пресс без особого энтузиазма начал ковырять землю около трубы и уже совсем было собрался отказаться от своих попыток, когда вилы зацепили детскую рубашку.

— Вот подонок! — ахнул Джонни.

Пресс почувствовал, как ком стал подниматься к его горлу, угрожая задушить его. Он увидел что-то красное. Вилами он подцепил детскую красную кроссовку... затем еще одну, затем штанишки, которые, должно быть, тоже принадлежали Джеми. Но вопреки худшим опасениям Пресса, тела не было. Так что оставалась еще надежда.

— Это все меняет, — сказал Джонни. — Я сейчас пойду к машине и вызову наряд полиции. Оставайся здесь и внимательно следи за всем, что происходит. Я сейчас вернусь. Если появится Диллон, постарайся меня предупредить, но не пытайся сам остановить его. Не забывай, он может быть вооружен, а ты — нет.

Он прошел к машине тем же обходным путем, сильно пригнувшись и прячась за дворовыми постройками. Когда он подходил к машине, Слэйдер увидел его и вышел, чтобы как-то подготовить Мелиссу к страшному известию, которого он ждал, увидя мрачное выражение лица Джонни.

— Так это было?.. — спросил Слэйдер шепотом, чтобы Мелисса не слышала. Он чувствовал, как Мелисса пытается открыть дверцу, на которую он облокотился.

— Мы нашли одежду Джеми... но пока никаких следов самого мальчика, — пояснил Джонни. — Я хочу вызвать по рации поддержку, — добавил он, подходя к машине с другой стороны.

Слэйдер повернулся к Мелиссе, чтобы рассказать ей то, что только что услышал от Джонни.

Мелисса прижала руку ко рту, и Слэйдер бросился к ней.

— У нас здесь возникла проблема, — сказал Джонни, когда включилась рация, и он смог связаться с шерифом.

Слэйдер усадил Мелиссу на заднее сиденье машины и стал успокаивать ее, хотя и сам уже не верил тому, что говорит, а потом, пока Джонни вел переговоры по рации, направился по дорожке прямо к дому.

— Стой, черт возьми! — крикнул ему Джонни, но Слэйдер не обратил на его возглас ни малейшего внимания. Он не хотел больше никаких случайностей. Он не хотел опоздать на какую-нибудь секунду, если он уже не опоздал.

Когда он дошел до дровяного сарая, Пресс уже подбирался к дому, подползая к крыльцу по-пластунски. Слэйдер, оказавшись на открытом пространстве, тоже опустился на землю.

— Я здесь, — громким шепотом предупредил он Пресса.

— И я тоже здесь. Может быть, хватит играть в скаутов!

Слэйдер и Пресс так и замерли, увидев, что распахнулась задняя дверь дома, и оттуда выскочил Джек Диллон.

Он был не один.

На руках у него был Джеми. На ребенке была мужская футболка, в его шею упиралось ружье 12-миллиметрового калибра. Джек Диллон обеспечил себя заложником.

— Эй вы, оба, встаньте прямо, руки за голову и без лишних движений, — приказал Джек.

— А если мы этого не сделаем? — спросил Пресс.

Джек сел на крыльцо с Джеми на руках и начал выворачивать мальчику руку. Тот заплакал. Жестокая улыбка на лице Джека не вызывала у Пресса со Слэйдером сомнений, что в любую минуту они могут услышать жуткий треск сломанных костей, если они не выполнят приказания Джека.

— Хорошо, хорошо! — завопил Слэйдер, и они с Прессом поспешили выполнить его указания.

— Вот так-то лучше, — сказал Джек, отпуская руку Джеми. — Я знаю, что Джонни Бодекер сидит в своей машине у выезда на шоссе. Думаю, что и Мелисса там. Я хочу, чтобы вы их позвали сюда. А ну, давайте, кричите погромче.

Сволочь, подумал про себя Слэйдер. Он не хотел, чтобы Мелисса видела, как Джеми плачет в руках Джека, но ничего не мог сделать.

Он старался потянуть время насколько можно.

— Мамочка, я хочу к мамочке, — плакал Джеми.

— Заткнись, щенок! — заорал Джек, поднимаясь с Джеми в руках и опять приставляя ружье к горлу мальчика.

— Все нормально, Джеми. Я — Слэйдер, мамин друг, ты меня помнишь? Я помогу тебе. Только будь хорошим мальчиком и сиди тихо, хорошо?

— Ха! — заржал Джек. — Ты собираешься здесь изображать из себя благородного героя, вонючка! Собираешься так же спасти Джеми, как спасал Мелиссу?

Слэйдер разжал кулаки и стоял, не шевелясь. Если бы Джеми не был чем-то накачан! А по тому, как моталась его голова, Слэйдер понимал, что мальчик еще одурманен и не сможет быстро вывернуться, если Слэйдер бросится на Джека и попытается вырвать ружье из его рук.

Все еще стараясь потянуть время, Слэйдер спросил:

— А как насчет Бью? Ему не понравится, что ты издеваешься над его сыном. А может быть, он тоже замешан в этом, Джек?

— Чушь. Бью этот мальчишка совершенно не волнует. И никогда не волновал. Он ему только мешает. Ему нужна только его мамочка. И ты, Слэйдер, это прекрасно знаешь.

— Мамочка, — опять заплакал Джеми, его нижняя губа задрожала.

— Ладно, кончай трепаться, — сказал Джек. — Сейчас же позови сюда Джонни и Мелиссу.

Джонни уже повернул машину с шоссе на дорожку, ведущую к ферме. Слэйдер слышал, как у него за спиной шуршит гравий под ее колесами. Машина приблизилась, и Слэйдер закричал:

— У Джека оружие! Он держит Джеми заложником.

Джек смотрел, как останавливается полицейская машина:

— Скажи ему, чтобы вышел из машины, и помедленнее, и бросил на землю автомат и револьвер из кобуры, — велел он Слэйдеру.

Слэйдер передал приказания Джека. Отказ был бы самоубийством, и, обменявшись взглядами с Прессом, Слэйдер понял, что тот тоже знает это. Нет ничего опаснее маленького человека с большим ружьем... «Маленький» в данном случае не означает рост.

Джонни сделал так, как ему велел Джек, и положил руки на капот машины.

— А теперь вели выйти из машины Алисе из Страны Чудес, — приказал Джек.

— Нет. Оставь Мелиссу в покое, Диллон, — сказал Пресс.

— Разве мало она пережила после того, как ты похитил ее сына? — крикнул Слэйдер, побагровев от злости.

Джек напрягся:

— Эй вы, двое! Здесь приказываю я! Зеленые глаза Слэйдера и дикие — Джека скрестились как будто в поединке. Джек злобно усмехнулся, и Слэйдер обернулся, чтобы посмотреть, как Мелисса выходит из машины.

— Вот и молодец, лапонька. Иди-ка сюда, в нашу компанию, — издевательски промурлыкал Джек.

— Нет, оставайся на месте, — крикнул ей Слэйдер, с бешеной злобой глядя на Джека.

— Не вмешивайся, Слэйдер, — сказала Мелисса, выходя из машины. Подойдя ближе, она взмолилась: — Отпусти Джеми, Джек. Если ты его отпустишь, то я стану твоей заложницей и обещаю тебе, что не доставлю тебе беспокойства... Я буду делать все, что ты прикажешь.

— Никаких заложников, — вмешался Джонни, пытаясь внести официальную ноту в ситуацию.

— Джек, у тебя ничего не получится... Ты просто сошел с ума, если думаешь, что мы отпустим с тобой Мелиссу или Джеми, — торжественно заявил Слэйдер.

— Судя по тому, как развиваются события, у вас нет особого выбора, —нагло парировал Джек.

Мелисса продолжала приближаться к нему.

— Пожалуйста, Джек, отпусти моего сына и возьми меня, — умоляла она.

— Мамочка! — плакал Джеми, протягивая к ней ручонки.

— Мелисса! — закричал Слэйдер. Мелисса продолжала идти.

— Слэйдер, ты не можешь сделать этот выбор за меня.

— Это точно, — согласился Джек. — Послушай умную женщину. Это ее выбор, а не твой. Я возьму или ее, или ребенка. А я предпочитаю ее. От этого щенка одни неприятности. Как только он приходит в себя, то требует есть или пить.

— Ты... — начал было Слэйдер, но решил не продолжать, боясь, что, если он разозлит Джека, Лиссе будет хуже. Похоже было, что Джек совершенно не владеет собой и готов в любую минуту взорваться, как динамитная шашка. Невозможно было угадать, что послужит детонатором. Лучше не испытывать судьбу.

— Ну. Я жду, — сказал Джек, толкая Джеми в шею ружьем, отчего тот опять заплакал.

Мелисса вздохнула и начала подниматься по ступенькам крыльца.

— Подожди, — сказал Слэйдер, поднимая вверх руки. — Дай нам слово, что ты не сделаешь ей ничего плохого.

Джек гнусно засмеялся.

— Сделать плохое? Ну что ты? Я очень люблю женщин.

— Что-то мне с трудом верится, — сказал Пресс наугад. — Значит, ты так сильно любил Цисси, что убил ее?

— Это произошло случайно... Ей нравилось, когда ее связывали. Она сама этого хотела. Просто я немного перестарался.

Джонни так и замер.

Но тут Джек сообразил, что они тянут время.

— А ну, быстрей! — рявкнул он, обращаясь к Мелиссе.

Мелисса подошла к Джеку, и Джеми потянулся к ней.

— Мамочка...

Слэйдер сделал инстинктивный жест, как бы пытаясь защитить их.

— И не пытайся, — сказал Джек, приподнимая стволом ружья подбородок Джеми.

Слэйдер замер.

Джек грубо схватил Мелиссу, как только она протянула руки к ребенку.

— Избавься от щенка, — велел ей Джек. Он ткнул ружьем Мелиссе в бок.

Она вытерла мальчику слезы:

— Джеми, послушай маму. Я хочу, чтоб ты пошел к маминому другу Слэйдеру. Пока я не вернусь, он о тебе позаботится, хорошо?

— А куда ты уходишь? Я не хочу, чтобы ты уходила, — заплакал Джеми, и глазенки его расширились от ужаса.

— Не волнуйся, малыш. Я вернусь. А теперь поцелуй мамочку и иди к Слэйдеру. И веди себя хорошо, ладно?

Джеми поцеловал ее и неохотно кивнул. Она отпустила его.

— А теперь иди. Иди к Слэйдеру. Ради мамочки.

У Слэйдера от жалости разрывалось сердце, когда он видел, как неуверенной походкой мальчик направляется к нему.

— Ты здесь особенно не приказывай, — сказал Джек и для большей убедительности резко дернул назад ее руку, так что у нее от боли навернулись слезы. — Тебе это понятно? А теперь я и Алиса из Страны Чудес пройдем через зеркало и исчезнем. Эй, Слэйдер, оставь ребенка и подгони сюда машину Джонни. И не изображай из себя героя, если не хочешь, чтобы расплачиваться пришлось ей.

Слэйдер передал Джеми Прессу и залез в полицейскую машину. Подавая ее назад, он увидел, как под лучом солнца блеснуло дуло револьвера, засунутое между сиденьями. Значит, Джонни выбросил из машины не все оружие. Так, значит, роли переменились.

— Оставайся на месте, Слэйдер. Кинь подальше ключи от машины, — сказал Джек, ведя Мелиссу к своему грузовику.

Слэйдер выполнил его приказание. Рука его была опущена между сиденьями и держала револьвер.

Окинув всех подозрительным взглядом, Джек открыл дверцу грузовика и втолкнул в машину Мелиссу.

Как только Мелисса оказалась внутри, Слэйдер решился. Резким движением распахнув дверцу машины, он пригнулся за ней и выстрелил в Джека, попав ему в грудь.

— Ах ты, сукин... — завопил Джек, поднимая ружье.

Слыша крики Мелиссы и громкий плач Джеми, Слэйдер, согнувшись в три погибели, побежал к Джеку, не переставая стрелять.

— Не-е-ет! — закричала Мелисса, видя, как Джек целится в Слэйдера. Однако пуля прошла в нескольких сантиметрах от него.

Слэйдер бросился на землю и, перевернувшись, выпустил последнюю пулю Джеку в голову. Она попала ему между глаз. Он обмяк и свалился.

Джонни, находившийся ближе всех к окровавленному телу Джека, бросился к нему и отбросил ногой ружье, затем подтвердил то, что уже и так было ясно:

— Готов, — объявил он.

Слэйдер поднялся и помог перепуганной Мелиссе выйти из грузовика, а Пресс поднес к ней рыдающего Джеми. Через секунду на дорожке, ведущей к ферме, показался Бью.

Джонни поднял ружье, затем пошел поднимать оружие, выброшенное им из полицейской машины по приказу Джека.

Вой сирены на шерифской машине дал Бью понять, что он оказался в ловушке.

— О Господи, что здесь произошло? — спросил шериф, видя лежащее в луже крови тело Джека Диллона.

— Спросите Бью, — сказал Слэйдер. — Это они с Джеком придумали, как похитить ребенка.

— Я этого не делал! — закричал Бью, когда шериф направился к телу Джека.

— Кого похитили? — спросил шериф. Джонни выступил вперед.

— Выяснилось, что Джек похитил Джеми, Мелисса получила записку, в которой требовали выкуп за него.

— Почему мне ничего не сообщили?

— В записке говорилось, что Джеми убьют, если я сообщу в полицию, шериф, — сказала Мелисса, крепко прижимая к себе Джеми.

— Ты заплатила выкуп?

— Нет. Но я могу поспорить, что в этом деле замешан Бью, — сказал Слэйдер. — И разумеется, он ничего не собирался платить. Он только хотел расплатиться с Джеком за помощь. Джек держал у себя Джеми и накачал его какой-то дрянью, чтобы он не мог его узнать. Потом Бью собирался привезти Джеми домой, а денежки, разумеется, оставить себе. Очень неплохо придумано, как вы считаете, шериф?

— Это все ложь. Я не знал, что Джек похитил Джеми. Я точно так же ничего не знал, как и ты с Мелиссой, — сказал Бью. — Я просто заехал навестить друга.

Шериф подошел к его грузовику. На пассажирском сиденье он заметил чемоданчик и потребовал, чтобы Бью открыл его.

Бью неохотно отпер его. Чемодан был полон денег.

— Дай его сюда, — потребовал шериф.

— Но это мои деньги, — решительно возразил Бью, не двигаясь с места.

— Забавно, — сказал Слэйдер. — Насколько я понимаю, ты получил эти деньги, продав ферму. Но половина фермы принадлежит мне.

— Похоже, он ограбил банк, — сказал Джонни, слегка присвистнув, видя такое количество денег.

— Ну конечно же он хотел оставить все себе! Разве не так, Бью? В этом-то и была суть похищения... избавиться от фермы и от меня тоже. А самому смыться с деньгами, вырученными за мою часть фермы и с моей женщиной.

— Она не твоя женщина! — закричал Бью.

— Ладно, ребята. Решите свои гормональные проблемы чуть позже. А сейчас я забираю деньги с собой. Похоже, что сейчас у меня еще нет оснований задерживать тебя, Бью. Пока все это одни предположения. Однако пусть тебе не приходит в голову навестить свою мамочку, пока я здесь со всем не разберусь. Ты меня понял, сынок?

Бью неохотно кивнул.

— Джонни, положи-ка этот чемодан с деньгами в полицейскую машину, а тело Джека надо отвезти в морг.

Слэйдер подождал, пока машина выехала на шоссе, затем повернулся к Бью, буквально пронзая его свирепым взглядом.

— Ладно, Мелисса, поехали домой, — сказал Бью, утверждая свое право.

— Никуда она с тобой не поедем, — тихо сказал Слэйдер.

— А ну-ка, ну-ка, — вызывающе произнес Бью. — Похоже, что ты собираешься и это дело взвалить на меня. Как тогда, когда ты хотел всех убедить, что это я подбил тебя на то пари! — Он все еще хорохорился. Он не мог поверить, что ему таки не удастся одержать верх на Слэйдером, если он будет долго и упорно делать ему гадости.

— Она с тобой не поедет, Бью.

— Если она хочет получить своего Джеми, то поедет.

Слэйдер не ответил. Вместо этого он стал стягивать свои ковбойские сапоги: сначала один, затем другой, они упали на землю с угрожающим стуком.

— Слэйдер, не надо. Не делай этого, парень, — сказал Пресс, пытаясь отговорить своего друга, зная, что насилие не сделает его счастливее.

Слэйдер сбросил с плеча руку Пресса и стал стягивать рубашку. Он скрестил перед собой сильные руки, чтобы сдернуть рубашку через голову, обнажив мускулистый, подтянутый, как у профессионального спортсмена, торс.

Бью не воспользовался моментом, пока Слэйдер раздевался. Он как завороженный смотрел за размеренными, как бы ритуальными действиями Слэйдера.

Когда Слэйдер начал расстегивать ремень, Бью наконец прорвало.

— Какого черта? Что это ты делаешь? — закричал он, однако с некоторым испугом в голосе, делая несколько шагов назад.

— Я собираюсь тебя убить.

— Ты с ума сошел...Пресс, не давай ему, — взмолился Бью, отступая.

— Слэйдер, не надо... — сказал Пресс, хотя ему и самому Бью был на редкость противен.

— Не мешай, приятель... — ответил Слэйдер, медленно приближаясь к Бью. — У нас старые счеты. Это вопрос чести.

Бью почувствовал, что дело нешуточное, и решил уклониться от драки, повернувшись, чтобы убежать. Но оступился и упал.

Слэйдер налетел на него с быстротой молнии и поставил ногу на его горло.

— Отпусти меня, ты, подонок! — заорал в испуге Бью, безуспешно пытаясь выбраться. — Ты об этом еще пожалеешь, — пригрозил Бью, но голос его при этом дрожал.

— Я уже жалею, — парировал Слэйдер, — Уже целых пять лет... Я жалею...

Мелисса крикнула ему, чтобы он остановился. Но Слэйдер не обратил на нее внимания. Мелисса чувствовала свое бессилие, она не могла ни уйти, ни смотреть на это. Она не могла не желать, чтобы Бью получил свое за все то, что он сделал ей и Слэйдеру... и Джеми.

— Если ты только до меня дотронешься... — начал Бью.

— Ты знаешь, чему я научился в тюрьме, Бью? Я теперь знаю, как переломать каждую косточку.

На самом деле он узнал там, что значит мучительное ожидание боли. И сейчас он чувствовал, как трясется от страха Бью.

Бью плюнул в него. Слэйдер выругался и стукнул Бью сначала правой, потом левой рукой прямо по физиономии. Бью завопил, и Джеми заплакал.

— Нет, Слэйдер! Не убивай его, — взмолилась Мелисса, наконец окончательно приходя в себя. — Пожалуйста, не убивай его!.. Если ты убьешь его, ты убьешь и меня тоже.

— Так ты все-таки любишь его... — тихо сказал Слэйдер, отходя.

— Нет. Я не люблю его. Неужели ты не понимаешь? — закричала она, заливаясь слезами. — Я не вынесу, если ты убьешь Бью, и тебя опять посадят в тюрьму. Выбирай, Слэйдер: я или Бью. Что для тебя важнее — месть Бью или любовь ко мне? — Произнеся эти слова, она повернулась и пошла с Джеми к машине, обиженная тем, что он все никак не поймет, что она любит его.

— Не делай глупостей, — сказал Пресс. — Поехали. Бью и так все понял.

— Мелисса, подожди! — крикнул Слэйдер и бросился за ней.

Глава XVI

Было уже почти девять часов вечера. Слэйдер остановил у дверей дома машину, на которой привез Мелиссу с Джеми из города. Они возили его на медицинский осмотр в больницу. До этого они давали показания шерифу. Город уже был наводнен полицией, репортерами и просто любопытными. Похищение ребенка и убийство были достаточно сенсационными событиями для маленького городка.

Мелисса крепко спала, прижав к себе Джеми. Врач сказал, что мальчику понадобится в ближайшие месяцы особое внимание, чтобы он смог забыть все, что с ним произошло. Слэйдер подумал, что по сравнению со всем остальным, это будет намного проще.

Когда они ехали домой, Мелисса не была расположена к разговорам. Ее единственной заботой был сын. И это было вполне объяснимо. Слэйдер решил отложить неизбежный разговор. Теперь он видел, что ему придется отложить этот разговор, по крайней мере, еще на один день.

Слэйдер обошел машину и открыл дверцу, затем нырнул внутрь, просунул руки под Мелиссу и вытащил ее вместе с Джеми из машины. Он прекрасно знал дом и ориентировался в нем и в темноте. Он сразу же пошел наверх.

Слэйдер положил их на край кровати в хозяйской спальне и пошел зажечь свет. Когда он попытался забрать Джеми у Мелиссы, она покачала головой.

— Что ты делаешь? — спросила она сонным голосом.

— Ш-ш-ш... Я хочу уложить Джеми. А ты сама забирайся под одеяло. У тебя был тяжелый день, — успокоил он ее, забирая Джеми.

Она открыла глаза, но еще не проснулась окончательно.

— Поосторожней с моим малышом, — сказала она, отдавая мальчика Слэйдеру.

— Я буду обращаться с ним так, как обращался бы с собственным сыном, — успокоил ее Слэйдер. — А теперь постарайся уснуть.

Он понес Джеми к двери, но, входя в его комнату, оглянулся. Ручонки Джеми крепко обхватили его за шею. Он увидел, что Мелисса засунула под легкое одеяло лишь голову и лежала на животе, выставив наружу свой аккуратный, обтянутый выцветшими джинсами задик. Он улыбнулся. Она была так не похожа на чью-то маму. Он включил свет.

Слэйдер отнес Джеми в его комнату, уложил на кроватку в окружении мягких игрушек и начал его раздевать.

Джеми заворочался, и Слэйдер испугался, что ему начнут сниться кошмары про похищение, поэтому он разбудил мальчика.

— У тебя все в порядке? — спросил Слэйдер, когда на него уставились «лиссины» глаза.

— А где мама? — спросил он, отвечая вопросом на вопрос.

— Она спит там у себя, — сказал Слэйдер, стягивая с него одежду. Мальчика не мешало бы искупать, но это может подождать и до утра.

— Где моя мамочка, я хочу к мамочке, — запричитал Джеми, уже готовый расплакаться.

— Ну не будешь же ты сейчас реветь здесь, после того как ты всем доказал, какой ты храбрый и сильный! Мама сама хотела уложить тебя спать, но заснула по дороге домой, — успокоил его Слэйдер. — Знаешь, как она устала, Джеми? Она вообще не спала, все тебя искала. Ты не будешь возражать, если я тебя сегодня уложу?

— А ты, правда, думаешь, что я храбрый и сильный? — широко раскрыв глаза, спросил мальчик. Очевидно, эта мысль ему понравилась.

— Ну конечно, — ответил Слэйдер, подходя к комоду. Он стал выдвигать ящики и что-то искать в них.

Джеми некоторое время с интересом наблюдал за ним, затем встал и подошел к нему голышом, если не считать ботиночек.

— Ты тут все перевернул, — сказал он. — Маме это не понравится. — Малыш посмотрел на Слэйдера, чуть склонив набок голову. С совершенно серьезным видом он произнес: — Она тебя может нашлепать.

Слэйдер постарался удержаться от улыбки и, насколько мог, попытался привести все в ящиках в порядок.

Затем он опустился перед мальчиком на колени и нажал на кончик его носа.

— А почему ты мне не говоришь, где лежит твоя пижамка, чтобы твоя мама меня не нашлепала?

— Это очень просто, — сказал Джеми, беря Слэйдера за руку и ведя его к кроватке. — Моя мамочка держит мою пижамку под подушкой, чтобы я ничего не переворачивал в ящиках и ничего там не искал. — Засунув руку под подушку, Джеми с торжествующим видом извлек оттуда пижамку и засмеялся, глядя на преувеличенно изумленное лицо Слэйдера.

Смех мальчика проник в самое сердце Слэйдера. Да, ему будет совсем нетрудно полюбить мелиссиного сынишку.

— Отлично. Теперь надевай ее и — в постельку, — сказал Слэйдер. Он придержал курточку, пока Джеми просовывал в рукава руки. Потом Джеми захотел показать ему, как хорошо он умеет застегивать пуговицы.

Когда Слэйдер нагнулся, чтобы развязать ботинок, Джеми отдернул ногу.

— Нет.

— Что? Ты что, ковбой, чтобы спать в сапогах? — поддразнил его Слэйдер.

Джеми опять засмеялся. Слэйдеру показалось, что он с удовольствием слушал бы этот звук всю свою жизнь.

— Ну ладно, хватит терять время, — сказал Слэйдер. — Давай, снимай ботинки и ложись.

— Нет.

— Почему? — несколько озадаченно спросил Слэйдер.

— Мамочка говорит, что я не должен снимать ботинки, и что только она может их мне снимать и никто другой, — сказал Джеми, как будто слово в слово повторял чьи-то слова.

Слэйдер подумал, что Мелисса, видимо, придумала какой-то странный способ предупредить Джеми, чтобы он не имел дело с посторонними. А может быть, она говорила ему так, чтобы не пугать его.

— Ничего, мне можно, — успокоил его Слэйдер. — Мы с твоей мамочкой старые друзья. Ты же помнишь, что я знал твою маму, когда она еще была маленькой девочкой? Наверняка твоя мама говорила не о старых друзьях.

Эта мысль никогда не приходила мальчику в голову.

— Ты так думаешь?

— Я так думаю, — подтвердил Слэйдер.

— А как звали маму, когда она была маленькой девочкой?

— Я звал ее Лисса, — ответил Слэйдер, почувствовав, как нахлынули горькие воспоминания.

— А ее больше никто так не зовет, — заметил Джеми.

— Я знаю, — прошептал Слэйдер. Джеми немного подумал, затем серьезно посмотрел на Слэйдера.

— Слэйдер?

— М-м-м-м?

— Знаешь, я думаю, что тебе можно снять с меня ботинки, — сказал он сонным голосом и протянул Слэйдеру ножку, чтобы тот разул его. — Дедушка тоже меня разувал, когда мы переходили ручей.

— Ну спасибо, — сказал Слэйдер, ероша светлые волосенки Джеми.

Слэйдер снял ботинок.

— Что случилось? — спросил Джеми, когда Слэйдер ахнул.

— Твой мизинчик... — сказал Слэйдер. — А на другой...

— Да, и на другой ножке такой же, — гордо сообщил ему Джеми. — Моя мамочка говорит, что только у особенных людей бывают такие мизинчики, которые лежат на соседнем пальчике. Она мне говорила, что поэтому я и должен все время носить ботинки, чтобы никто не видел моих пальчиков и не стал бы завидовать.

Слэйдер понял, кто был этот «никто». Он не сомневался, что Бью никогда не укладывал мальчика спать, никогда не купал его, не одевал и не раздевал.

Слэйдер снял второй ботиночек и увидел, что и вторая ножка такая же... такая же, как и у него самого. А у него такая же, как была у его матери.

Значит, Джеми — его сын! Должно быть, Адам Синклер тоже знал это. А поскольку он полюбил мальчика, то изменил свое завещание.

Слэйдер прикрыл глаза, помогая Джеми надеть пижамные штанишки. Ресницы у него были мокрыми. Джеми был так близко от него, что он чувствовал на своем лице дыхание мальчика. Джеми вдруг спросил:

— Ты из-за меня расстроился?

— Нет. А почему ты так решил? — спросил Слэйдер, быстро моргая.

— Иногда моя мамочка тоже вот так смотрит на меня, и у нее тоже, как у тебя, появляются слезки на глазах, — сказал Джеми.

— Правда? — спросил Слэйдер. Джеми очень серьезно кивнул.

Слэйдер посадил мальчика себе на колени.

— Это она плачет от радости, потому что она тебя очень-преочень любит. Это не грустные слезы, а счастливые. И у меня тоже... Это счастливые слезы, потому что мне очень радостно... я ведь нашел тебя. Знаешь, что иногда человек начинает плакать, когда ему очень-очень хорошо? Вот так, когда у тебя вдруг появляется новый щенок...

— А у меня нет щенка, — с некоторой надеждой в голосе произнес Джеми, и Слэйдер улыбнулся. — Мой папа их не любит, — добавил Джеми. — Он вообще ничего не любит.

Слэйдер крепко прижал к себе ребенка.

— Знаешь что? Если ты дашь мне слово, что будешь крепко спать, я завтра уговорю твою мамочку купить тебе щенка, — пообещал Слэйдер, думая о том, что щенок отвлечет Джеми от страшных воспоминаний о похищении.

— Правда?

— Вот тебе крест, — сказал Слэйдер, перекрестив свое сердце, которое украл у него Джеми с такой легкостью.

— Здорово! — воскликнул мальчик, обхватив тонкими ручками шею Слэйдера и изо всех сил сжимая ее.

Прежде чем изумленный Слэйдер успел как-то отреагировать, Джеми отпустил его и забрался под одеяло, закрыв глаза.

Слэйдер взглянул на светлые ресницы, бросающие тень на бледные щечки, и встал, чтобы погасить свет и уйти.

— Слэйдер...

— Да...

— Ты мне нравишься...

— Ты мне тоже нравишься... — Джеми не слышал слово «сынок», которое Слэйдер прошептал, закрывая за собой дверь.

Он быстро вошел в хозяйскую спальню и зажег свет.

От неожиданно вспыхнувшего света Мелисса проснулась и подняла от подушки голову, часто моргая карими глазами и морща лоб.

— Что?..

— Интересно, и когда же ты собиралась мне это сказать? — взорвался он, наступая на нее, хватая ее за плечи и поднимая.

— О чем ты, Слэйдер? — спросила она, сонно протирая глаза.

— О том, что Джеми — мой сын, — воскликнул он, с горькой обидой глядя на нее. Видя выражение ее лица, глаза его прищурились. — Так значит, ты не... — произнес он, неожиданно все поняв. — Так ты вообще не собиралась мне этого говорить, да? — Он отпустил ее плечи и обхватил руками голову. — Господи, я не могу этому поверить...

Мелисса встала с кровати и подошла к окну, глядя в темноту. Неожиданно она резко повернулась к нему.

— Что это ты вдруг забеспокоился? — закричала она, чувствуя, как из глаз брызнули слезы и потекли по щекам. — Где же ты был, Слэйдер, когда ты мне был так нужен? Где ты был, когда я перепуганная до смерти рожала Джеми? Когда мне пришлось выйти замуж за Бью, чтобы не расставаться с ребенком? Чтобы спасти нашего сына от такой же системы опекунства, что искалечила нас? Ответь мне, Слэйдер. Где ты был, когда ты был так нужен мне?.. Тебя все это так волновало, что ты исчез, не сказал мне ни слова... ничего не пообещав. Что я должна была делать, скажи мне? — Последние слова она произнесла свистящим гневным шепотом, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате сына.

На лице Слэйдер появилось выражение крайнего удивления.

— Но я люблю тебя. Я всегда тебя любил.

— Ты должен был сказать мне об этом!

— Я не думал, что имею на это право, после того, что случилось. Я хотел для тебя более счастливой доли... Ты была слишком хороша... такая хрупкая. Ты была предназначена для человека получше меня.

— Спасибо! Ты решил за меня, что я хочу и что мне нужно, — сердито сказала Мелисса, уже перестав плакать.

— Я все исправлю, Лисса, — сказал Слэйдер, подходя к ней.

Он обнял ее и стал поглаживать ее волосы. Он дал ей обещание, которое, как он считал, она хочет услышать от него.

Обещание, которые он сам хотел ей дать:

— Мы станем одной семьей. Ты и я, и наш сын Джеми. Мы поженимся.

Мелисса шмыгнула носом и посмотрела в его зеленые глаза, в которых его любовь к ней так и светилась.

— Ты любишь меня, Лисса? — спросил он, затаив дыхание.

— Я люблю тебя, Слэйдер.

— Тогда это единственное, что имеет для нас значение. В этом мире мы нуждаемся друг в друге, — сказал он, чуть дрогнувшим голосом. — Вместе мы сможем создать счастливую жизнь для себя и нашего сына.

Он нагнулся и поцеловал ее страстно и жарко. Он почувствовал, что его жар был встречен столь же пылким порывом с ее стороны. Их эмоциональное притяжение друг к другу было столь же сильно, как и физическое влечение. Оно было настолько сильно в своей естественности, что им стало трудно дышать.

Чувствуя, что больше не может сдерживаться, Слэйдер отстранился.

— Мне нужно принять душ, — сказал он, снимая со своих плеч руки Мелиссы, и сделал несколько шагов в сторону двери.

— Нет, — сказала Мелисса, следуя за ним. — Я не хочу ждать. Я слишком долго ждала. Мы оба слишком долго ждали. Я хочу тебя сейчас, — прошептала она, прижимаясь к нему всем телом.

— Боже, Лисса, — простонал Слэйдер, обнимая ее и прижимая к себе. Он обхватил ее лицо, руками, слегка потирая большими пальцами ее виски, чувствуя, как дрожит она от возбуждения, как начинает срывать с него одежду.

После той ночи, пять лет назад, когда он думал, что уже ничто не сможет спасти их любовь, он не надеялся когда-либо увидеть это еще раз.

— Пожалуйста, Слэйдер... — стонала она.

Он погрузил язык во влажную сладость ее рта, руки его дернули вниз молнию на ее джинсах, стянули их. Он снял ее трусики.

Обхватив большими ладонями ее ягодицы, он погладил пальцами ее лоно, одновременно нежно целуя ее грудь. Она со стоном прижалась к нему.

— Люби меня, Слэйдер, — прошептала она.

Она тихо вскрикнула, когда он немного отстранился, чтобы избавить и себя, и ее от остатков одежды.

— Я здесь, малышка. Я больше никогда не расстанусь с тобой, — торжественно поклялся Слэйдер, чуть поднимая ее и входя в нее, прижимая ее к стене в бурном и неудержимом порыве.

Через мгновение Мелисса начала дрожать всем телом, чувствуя, как волны наслаждения захлестывают ее всю. Она прижалась к Слэйдеру. Он выгнул шею и закрыл глаза.

— Боже, о Боже, Лисса... Как я люблю тебя.

Эпилог

Мэнди Прескотт бросила взгляд на золотое с бриллиантами обручальное колечко, украсившее ее палец, убирая последние вазочки для мороженого в шкаф.

В другом конце комнаты Пресс запирал на ночь двери и опускал жалюзи. В этот субботний вечер у них было много работы.

Она улыбнулась, заметив, что он направляется к ней, все еще не веря своему счастью, пришедшему в ее жизнь вместе с этим замечательным и добрым человеком. Чуть подмигнув, он спросил:

— Ты очень устала?

— Не знаю, а что? — Она покраснела, потому что прекрасно знала «что». Его нежные и страстные ласки открыли для нее новый мир.

— Я хотел сегодня вечером устроить небольшой фокус, — сказал он, привлекая ее к себе.

Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его.

— Хмм... фокус? Ты хочешь сказать, фокус, вроде карточного?

— Нет, — ответил он, поднимая ее и усаживая на прилавок перед собой, — Я подумал, может быть, нам с тобой сделать мороженое с фруктами и... ребеночка. Понимаешь, мне однажды приснился такой сон... — начал он, ставя ее ногу себе на колено. Она чуть откинулась назад, опершись на руки.

Мэнди улыбнулась. Чуть позже она скажет ему, что это невозможно. Во-первых, интересно, почему он не вытаскивает из буфета вазочки для мороженого. А во-вторых, они уже сделали ребеночка.

* * *

Маккаллистер вошел домой, вынув по дороге из ящика почту.

Налив себе виски со льдом, он, прихватив газеты, направился к своему любимому креслу.

Заготовок на первой странице гласил: «Бью Синклер признан виновным».

Маккаллистер пересмотрел заметку еще раз, чтобы не упустить ни малейшей детали, и с удовлетворением обратил внимание на срок заключения.

Бью, разумеется, ни в чем не виновен. Виновен он... Маккаллистер, который все это и подстроил... Подстроил эту западню. Он не думал, что туда попадет Джек. Он не знал, что Джек настолько болен.

Он заставил Джека похитить Джеми без ведома Бью, затем предложил Бью заплатить за ферму наличными. Джек должен был обеспечить передачу денег в обмен на Джеми. Когда Бью приехал бы с деньгами, Джек должен был сказать ему, что он может их оставить у себя, потому что вся эта история с похищением была придумана им, чтобы помочь отобрать половину фермы у Слэйдера. И тут Маккаллистер собирался вызвать полицию. Они бы смогли найти деньги при Бью, после того как он получит Джеми обратно.

Все произошло не совсем так, как он рассчитывал, но в соответствии с его показаниями Бью Синклера обвинили в похищении Джеми и приговорили к тюремному заключению. А это было самым главным.

Он улыбнулся, убирая в конверт обязательство Бью передать ему свою половину фермы. Маккаллистер передавал эту половину Слэйдеру. Ферма Синклеров теперь перестала принадлежать этой семье.

Теперь они в расчете.

Это сказано в Библии. Око за око. Сына за сына.

Конни Синклер сделала аборт, убив их нерожденного сына, когда познакомилась с богатым фермером Адамом Синклером, в то время как Маккалистер был безродным бедняком. Этот аборт разорвал их помолвку и разбил его сердце.

Справедливость, — подумал он. Ее нельзя добиться за один день, но рано или поздно она торжествует.

КОНЕЦ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного  ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Мэйн-стрит — Главная улица (англ.)

(обратно)

2

Над аптекой — В данном случае имеется в виду чисто американский тип магазинчика, торгующего лекарствами, косметикой, журналами, мороженым, кофе и т. п.

(обратно)

3

Гикори — Сорт произрастающего в Америке орехового дерева. В свое время из него изготовляли лучшие в мире лыжи.

(обратно)

4

Мэдисон-авеню — Одна из самых роскошных улиц Нью-Йорка.

(обратно)

5

Кабинка — Некоторые американские забегаловки имеют скамьи с полукруглыми спинками, которые образуют как бы кабинку, отделяющую от соседних столиков.

(обратно)

6

Экс-коп — Бывший полицейский.

(обратно)

7

Игра слов. Drug означает и наркотик, и лекарство.

(обратно)

8

Сквер-танец — танец, в котором принимает участие четное количество пар, например, кадриль, контрданс и др. (англ. — квадрат)

(обратно)

9

Пенни — название английской монетки достоинством в один пенс. Было перенесено в Америку как обозначение монеты в один цент.

(обратно)

10

Аллеманде — Танцевальный шаг с переплетенными руками.

(обратно)

11

«Спасен ударом гонга!» — Термин из репортажей о соревнованиях по боксу. Так говорят, когда судья на ринге начинает отсчет над лежащим на полу боксером, но раньше, чем он успевает произнести роковые «...десять, аут!», раздастся удар гонга, возвещающий об окончании раунда. Нокаут не засчитывается, и бой продолжается.

(обратно)

12

Мисс Сентябрь — В западных секс-журналах помещается большая цветная вкладка с фотографией обнаженной «мисс» очередного месяца.

(обратно)

13

Игра слов. Пресс под «твердым средством» имеет в виду крутую порнографию. Но «твердыми» называют и крепкие спиртные напитки. «Джек Дэниел» — сорт крепкого американского виски.

(обратно)

14

В Америке в маленьких городках и в сельской местности почтовые ящики устанавливаются на дороге перед домом.

(обратно)

15

1 акр равен 0,4 гектара.

(обратно)

16

Зеро — Слэйдер использовал термин игры в рулетку. "Зеро" — шарик выпал на ноль.

(обратно)

17

На подобных праздниках в американской провинции часто разыгрывают разные призы: за вязанье, пироги и т. п.

(обратно)

18

Барбекью — Целиком зажаренная на вертеле туша бычка, барана или поросенка, от которого отрезают кусочки-порцин, похожие на шашлык.

(обратно)

19

«Колесо Ферриса» — Аттракцион, изобретенный в 1896 г. американским инженером Г. Феррисом, у нас известен под названием «Чертово колесо» или «Колесо обозрения».

(обратно)

20

Игра слов: «намокнуть» в разговорной речи означает также «выпить спиртного».

(обратно)

21

Скраббл — Настольная игра, в которой играющие набирают очки, составляя слова из случайно выпадающих букв.

(обратно)

22

Ангусский бык — Порода черных безрогих коров, выведенная в графстве Ангус в Шотландии.

(обратно)

23

Получилось слово, по-английски означающее «гнилушка», в разговорном языке — «никчемный человек».

(обратно)

24

Джон Уэйн — Популярный киноактер. Снимается в «стреляющих» ролях в ковбойских фильмах.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Глава VIII

Глава IX

Глава X

Глава XI

Глава XII

Глава XIII

Глава XIV

Глава XV

Глава XVI

Эпилог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?