«Свидание за доллар»

Этот мир полон невероятных историй.

1 Роджер

Настроение у Роджера было ни к черту.

Да чего уж там – поганое было у него настроение.

Утро начиналось вполне удачно.

Роджер Мерри проснулся в своем особняке, первым делом просмотрел отчеты, присланные ему по электронной почте, порадовался растущей прибыли, отметил новые возможности для роста бизнеса. Потом он пробежал пару миль на беговой дорожке, принял сначала обжигающий, затем прохладный душ, растерся махровым полотенцем (с неудовольствием отметил, что бока стали потолще… так недолго и до складки, нависающей над ремнем брюк, отъесться…).

Впечатленный увиденным, Роджер пожелал на завтрак овсянку без особых изысков, пару тостов из черного хлеба, свежевыжатый апельсиновый сок. Утро все еще продолжало быть хорошим и добрым.

Роджер выбрал джинсы, поскольку была пятница, и он не хотел особо сковывать себя в офисе рамками дресс-кода, но к джинсам – темно-синий пиджак из дорогой ткани, кажущейся нарочито мятой. Поиграв галстуками на внутренней стороне дверцы шкафа, он передумал и решил обойтись без традиционной «удавки».

Утреннее солнце уже было ярким, но еще не принялось припекать, а легкий ветерок пытался лохматить лаконичную стрижку Роджера. Улыбаясь, Роджер сел за руль, включил любимую радиостанцию, улыбаясь, прослушал несколько знакомых мелодий, потом в желудке у него заурчало, и он сообразил, что, пожалуй, одной овсянки для энергичного дня будет маловато.

Поняв это, Роджер принял решение второй раз позавтракать в одном из приятных сердцу заведений. Его выбор пал на «Поцелуй»… и в этом была роковая ошибка Роджера.

Нет чтобы выбрать более респектабельное… то есть строгое, солидное заведение с традиционным бизнес-ланчем. «Поцелуй», конечно, несмотря на свое фривольное название, славится и отменной кухней, и обходительными официантами, и продуманным интерьером, и при всем при этом не задирает цены.

Но ведь это еще и любимое кафе Перл. Чтоб ее… Чтоб его? Впрочем, кафе в этом явно не виновато.

Про Перл Роджер вспомнил только тогда, когда уже подъехал к «Поцелую», с трудом отыскал местечко для парковки своего «Мерседеса», поднялся на веранду и устроился за ближайшим столиком, не желая добровольно заточить себя в зале кафе в такой прекрасный летний день. Роджер хотел подышать свежим воздухом, от которого вожделенные круассаны с кофе стали бы вдвое вкуснее. А вместо этого, покрутив головой вокруг, он обнаружил за одним из столиков свою бывшую любовницу Перл Пэрриш.

Если бы Роджер прошел в зал, а не остался на веранде, то Перл непременно обнаружила бы его присутствие в кафе. Утро было бы, конечно, испорчено окончательно.

А, может, и нет. Перл выглядела такой сосредоточенной, такой поглощенной содержимым своей кофейной чашечки… Может, все и обошлось бы. Однако Роджер не хотел рисковать. Он поплотнее надвинул на нос темные очки, которые, как предполагалось, могли сделать его незаметнее. Делая заказ официанту, Роджер постарался говорить тише, дабы не выдать себя раскатами своего звучного, привыкшего к повелительным ноткам голоса.

– Пожалуйста, круассан с сыром, омлет с ветчиной, двойной эспрессо.

– Сию минуту, сэр. – Официант с почтительной миной удалился…

Роджер ещё раз осмотрелся, попытавшись сделать это незаметно. Он сделал вывод, что, наверное, можно не слишком-то волноваться за своё инкогнито. Поля летнего тента, защищающего столик от солнца и ветра, надежно укрывали лицо Роджера тенью. Не стоило беспокоиться, что Перл его обнаружит.

Официант расторопно нес Роджеру кофе, булочку, омлет. Роджер почувствовал, что, оказывается, от волнения он дьявольски проголодался. Не мешкая, он сделал официанту дополнительный заказ – цыпленка в апельсиновом соусе.

Затем принялся за еду, торопясь, чтобы она не остыла. Омлет исчез почти мгновенно, оставив после себя на тарелке масляные пятна. Роджер обжег язык горячим кофе и некоторое время сидел, отдуваясь, после чего заказал холодный апельсиновый сок.

В результате обильной трапезы Роджер почувствовал, что отяжелел, словно поросенок. Более того, он был не в силах подняться с места. Цель, поставленная Роджером, была достигнута – он основательно подкрепился. Можно было садиться обратно за руль и мчаться в офис, поторапливаться, пока там «все не разворовали», как любил говаривать Роджер, получивший за свой своеобразный язык среди подчиненных и партнеров по бизнесу прозвище «Веселый Роджер».

Но в офис почему-то не уезжалось…

«Разморило, что ли?» – подумал Роджер, скрывая от самого себя мысль, что он готов на многое, лишь бы продлить время нахождения в кафе.

Он заказал еще кофе со льдом, и ему принесли этот кофе, а он поставил перед собой высокий бокал с торчащими из него соломинками, и не пил, и все смотрел перед собой, смотрел вперед…

Он смотрел на Перл, не отрываясь.

В кафе звучала негромкая музыка, легкая, ненавязчивая. Как назло, сейчас играла одна из тех песен, которые больше, чем что бы то ни было, напоминали Роджеру о Перл, о тех «старых добрых» временах, когда они еще встречались.

Стинг задумчиво пел что-то о золотых полях, о прогулках по ним, о воспоминаниях, но над Роджером реяли его собственные воспоминания.

Они были далеко не такими сладкими.

Хотя поначалу…

Поначалу ему казалось, что все идеально.

Перл за своим столиком наконец-то сменила позу.

Она закинула ногу на ногу, оперлась локотком на стол, подперла запястьем подбородок.

В задумчивости Перл поигрывала длинными точеными пальцами с ногтями, покрытыми темно-красным сияющим лаком. Редки, до крайности редки были те дни, в которые Перл могла себе позволить выглядеть не идеально, не безукоризненно… Сегодняшний день был явно не из этих.

Длинные и прямые, черные волосы Перл были расчесаны на косой пробор, доходя почти до талии, и даже на первый взгляд они выглядели шелковистыми. Интересно, кто тот счастливец, который сейчас с полным правом прикасается своими грубыми ручищами к этим шелковым прядям?..

Стан Перл был окутан полупрозрачной материей с едва заметным блеском, темно-синей, струящейся, почти невесомой. Такое платье как нельзя лучше подчеркивало стройность изящной фигуры молодой женщины. На плечи была наброшена шаль чуть более темного оттенка. Шелк, казалось, ласкал бледную кожу, ибо лицо Перл выглядело вполне умиротворенным. В ушах при легких движениях головы покачивались длинные бриллиантовые серьги.

Роджер чуть скрипнул зубами от злости.

Эти серьги, эти самые серьги он дарил своей бывшей любовнице на двадцатипятилетие. Кажется, что это все происходило лишь вчера… Да. Как пронеслось время.

Интересно, долго еще Перл собирается сидеть здесь?

Роджер искренне надеялся, что она вскоре соберется и куда-нибудь уйдет. Отправится по своим делам. Ему не хотелось заканчивать трапезу первым, покидать спасительную тень тента, подниматься во весь рост и шествовать к выходу. Так его заметит любой дурак.

И Перл.

Да, Перл.

Роджер надеялся, что она расплатится раньше, чем он начнет непоправимо опаздывать в офис, пройдет мимо, погруженная в свои мысли, не озираясь по сторонам, спустится со ступенек веранды, сядет в свою машину и уедет.

Таким образом, для нее останется неизвестным тот факт, что сегодняшнее утро они провели чуть ли не за совместным завтраком.

Хорошо, что чуть-чуть не считается.

Но, кажется, Перл вовсе никуда не спешила.

Высокий бокал со следами молочной пенки по краям, стоящий перед ней, давно уже опустел. Но Перл не заказывала новый напиток и не допивала оставшийся в бокале глоток. Размышления, в которые она была погружена, казалось, полностью захватили ее.

Роджер нетерпеливо посмотрел на свои наручные часы, инкрустированные полупрозрачными камнями. Часы сообщили ему, что он и так порядком уже засиделся в «Поцелуе». Неплохо было бы оторвать свою задницу от плетеного стула, втиснуть себя за руль «Мерседеса» и незамедлительно отправиться в офис.

Кажется, у него на сегодня было назначено не то три, не то четыре встречи?

А к ним не мешало бы предварительно подготовиться.

Но Роджер словно прирос к своему месту…

– Еще что-нибудь? – словно из-под земли, рядом с ним вырос официант. Его черный галстук-бабочка топорщился в стороны от избытка крахмала.

Роджер отрицательно покачал головой.

– Принести вам счет, сэр?

– Да… Да, но попозже, – вполголоса выдавил из себя Роджер, – и, знаете, принесите мне один зеленый чай.

– Зеленый чай у нас есть с ароматом вишни, лотоса, жасмина…

– Все равно, – нетерпеливо, но все так же вполголоса перебил его Роджер, – абсолютно все равно. Просто зеленый чай.

– Да, хорошо, сэр.

«На кой черт мне нужен этот зеленый чай?..»

Официант принес зеленый чай, сахарницу с кусочками тростникового сахара и щипчиками, а счет, умница такая, придержал.

Роджер для вида едва коснулся чашки с чаем краем губ. Он все еще не мог перестать пялиться на Перл.

Хороша, чертовка, и ведь не передать, как хороша! Почему же она его бросила? Что вдруг взбрело ей в голову? Он так и не смог добиться от нее вразумительного ответа в тот день, когда она собирала вещи и вызывала такси, чтобы как можно скорее покинуть его особняк.

Да кто вообще в здравом уме и твердой памяти способен добровольно покинуть его особняк? А вот Перл смогла, и еще как смогла. Сделала это так же легко и непринужденно, как ведущий форвард на футбольном поле пробивает решающий пенальти. Чтоб ее…

Все предыдущие пассии Веселого Роджера вели себя совсем иначе. О, этих девчонок было не так-то просто выставить за дверь! Вопли, сопли, слезы, мольбы и уговоры.

«Милый, что я сделала не так?»

Роджер и рад был бы самым исчерпывающим образом ответить на этот вопрос, но… на беду его многочисленных подруг, он никогда над этим не задумывался.

Они забрасывали его вопросами и истеричными предложениями.

«А что, если я похудею?»

«Дорогой, давай я сделаю бразильскую эпиляцию? Может, это поможет освежить наши отношения?»

О, какое ему дело до бразильской эпиляции?

«Хочешь, я научусь готовить? Буду делать тебе завтрак вместо твоего повара».

О да, именно о таком счастье он и мечтал всю свою жизнь! Опомнись, детка.

«Если бы мы проводили вместе больше времени… Я чувствую, нам было бы очень хорошо вдвоем! Почему ты не хочешь дать нашим отношениям еще один шанс?»

Отношениям? О боги! У них были отношения? Странно. А он даже и не заметил.

Придавать такое значение нескольким эпизодическим контактам… возводить их в ранг отношений…

Что же, он так сильно смахивает на слабоумного безусого юнца, готового терять голову от вида обнаженных коленок и достаточно коротких для пуританской Америки юбок?..

Обещания пойти учиться, родить ему детей, или, наоборот, навсегда застраховаться от их появления, попытки привязать его мнимой беременностью, угрозы свести счеты с жизнью, телефонные всхлипывания и звонки посредине важного совещания, умоляющие мейлы…

Что он должен был со всем этим делать?

Со всем этим стадом незрелых безмозглых девчонок.

Каждая из них была столь наивна, что всерьез воображала, будто что-то значит для него, для Роджера Мерри, богатого, нешуточно обеспеченного дельца.

Каждая предполагала, что ее сладкая или пикантная внешность сама по себе уже является залогом успеха в предприятии по завоеванию его сердца.

Каждая мечтала занять уголок в его сердце и местечко в его жизни с тем, чтобы благодаря этому получить пожизненное обеспечение.

В идеале – обеспечение, сердце, руку, статус миссис Мерри, неограниченные возможности пользования золотыми и платиновыми кредитными картами.

Что же, он так глуп и недалек, что не в состоянии видеть дальше собственного носа?

Каждой из этих прелестных (или не очень прелестных, но ухоженных) мисс больше всего по душе был не сам Веселый Роджер. Больше всего по душе им приходились возможности кататься с шофером на одной из его машин, покупать любые из понравившихся в магазине туфель, сумок, платьев, браслетов, серег и так далее. Больше всего их прельщали и захватывали шансы спать по утрам допоздна, одеваться и следовать не на службу, а в салон красоты, спа-салон, фитнес-центр, косметический магазин, бутик, ресторан, пока он, Роджер, не сказать, чтобы в поте лица, но, тем не менее, усердно зарабатывает так необходимые этим куколкам зеленые денежные знаки.

Ни одной из бывших пассий Роджера не удалось даже немного приблизиться к заветной цели. Чтобы безболезненно расставаться с самыми назойливыми из них, Роджер прибегал к помощи своего главного оружия – денег. Таким образом, некоторые из тех красоток, которым Роджер давал отставку, все же получали то, что хотели, пусть лишь отчасти. Урывали для себя маленький и сладкий кусочек сытой, непродолжительно счастливой и беззаботной жизни.

В сущности, Роджер на них не обижался. Обижаться было глупо. Его жизнь была раскрашена всеми цветами радуги, расцвечена постоянным и неизменным обществом длинноногих красоток, которые сменялись рядом с ним со скоростью ярких стеклышек в детском калейдоскопе.

Роджеру не приходилось самому искать себе подруг жизни, ухаживать за ними, завоевывать всевозможными изобретательными и пикантными способами. Ему лишь требовалось в каждый момент времени сделать очередной выбор, остановиться на ком-нибудь из девушек, вьющихся вокруг него.

Он получал их внимание и ласки, они (пусть на время) приобщались к статусным атрибутам обеспеченной жизни… Когда же Роджер чувствовал, что новая девочка, суетящаяся рядом с ним, готовится сделать решительный бросок, он расставался с ней без лишних проволочек и сожалений.

Иногда Роджер ловил себя на не слишком-то приятной мысли. Он, в сущности, редко обнаруживал рядом с собой красавиц своего круга… Почему бы ему не поискать спутницу среди тех, кто больше соответствует его уровню жизни, находясь на более высокой социальной ступеньке? Может, заодно и остепениться получилось бы… Между прочим, с этими молоденькими выскочками столько хлопот! Куда как надежнее иметь под рукой одну постоянную привязанность, полагаться на единственную даму сердца…

Но нужна ли ему эта ответственность?

Тут ведь как… Если встречаться с кем-нибудь из дочек – наследниц деловых партнеров или известных богачей – его запросто могут взять в оборот. Мол, слияние империй, дружба семьями, выгодный союз и прочая, прочая чепуха. А если наследница окажется из легкомысленных бездельниц – сама не стремится к браку, зато не прочь погулять, поразвлечься – это может дурно отразиться на его репутации. Подмочить ее легко, а вот отмывать доброе имя тяжело, так что от папенькиных дочек, ставящих целью своей жизни проматывание родительских капиталов, лучше держаться подальше…

Так, по крайней мере, казалось Роджеру.

И лишь с Перл все было по-другому.

Или ему просто-напросто казалось, что с ней все было иначе?..

С этой темноволосой обладательницей магнетического взгляда глаз оттенка расплавленного шоколада даже повседневные мелочи становились какими-то нетипичными.

Роджер попытался припомнить, где же они познакомились.

Кажется, в очереди в парикмахерскую?..

Стоп, минуточку. А он-то, Роджер, что делал в этой самой очереди?

Он всегда записывался – вернее, его записывала секретарь – к мастеру, который виртуозно стриг Роджера вот уже несколько лет. На дом этот мастер не приезжал, так что Роджер посещал салон сам, впрочем, делал он это даже не без удовольствия.

Да-да, Роджер приехал в парикмахерскую, предварительно, по своему обыкновению, записавшись на мытье головы, массаж, стрижку и укладку. Но вот незадача – его мастер за ланчем умудрился отравиться, и отравиться сильно. Мастеру пришлось эвакуироваться домой. Роджер же, который, явившись в салон, выяснил, что нужный ему человек отсутствует, эвакуироваться и оставаться без запланированной стрижки не желал. Пришлось ждать, пока не освободится другой парикмахер. Ждать в холле, где обычно дожидались своей очереди и мужчины, и женщины…

Она появилась почти незаметно, простучала негромко аккуратными каблуками по кафельной плитке холла, грациозная, словно фея, приземлилась в кресле напротив Роджера.

Качнула волной черных волос, перебрасывая их через плечо на грудь, потянулась за журналом к столику, чуть сверкнув запретно белым в вырезе декольте.

Неожиданно для самого себя Роджер вдруг улыбнулся незнакомке. Она вежливо ответила на улыбку легким подобием доброй усмешки, открыла журнал, перелистнув глянцевую страницу, и углубилась в чтение.

Равнодушие? Или это показная холодность? Что бы это ни было, это лишь подогрело интерес Веселого Роджера.

Сам того от себя не ожидая, он попер ва-банк.

Он поднялся со своего места, присел рядом с молодой женщиной и вновь заговорил с ней:

– Заранее прошу прощения, может быть, я и навязчив слегка, но что такая очаровательная юная леди может усовершенствовать в своей внешности в этом салоне?..

– Комплимент? – Она медленно подняла на Роджера свои роскошные ресницы, черные, как уголь, шелковистые, как мех шиншиллы. – Спасибо…

– Это не комплимент. Это правда. На какую процедуру вы записаны? В вас же все настолько же совершенно, насколько и прекрасно.

– Снова комплимент.

– Только не говорите мне, что к подобного рода комплиментам вы не привыкли, и вас это смущает.

– Нет. Не скажу ничего подобного. И цель моего визита сюда крайне проста – я пришла остричь волосы.

– Что?! – Роджер на самом деле был шокирован, это несколько извиняло его удивленный возглас. – Но это же безобразие!

– Да? Почему? – незнакомка с любопытством посмотрела на него.

– Вы хоть представляете себе, сколько женщин в мире отдали бы все, что угодно, за возможность обладать такими волосами?

– Если говорить начистоту, то я никогда об этом не задумывалась. А что такое с моими волосами?

– Роскошны. Они восхитительны – длинные, ухоженные, и какой цвет! Если не секрет, что вы собирались с ними сделать?

– Состричь где-то до подбородка, – ответила незнакомка; казалось, ей доставляет удовольствие наблюдать за замешательством и волнением Роджера.

– Возмутительно. Я бы даже сказал, что это варварство – подобным образом поступать с таким природным богатством!

– Ну, это мои волосы, – заметила незнакомка. Еще секунда – и она вновь углубилась бы в журнал…

– Все-таки разрешите узнать, – допытывался Роджер, – а что сподвигло вас на такой кардинальный поступок?

– Желание перемен, – коротко отозвалась она, – стремление к обновлению.

– Довольно странное желание для такого совершенного существа, – заметил он.

Незнакомка окинула его быстрым взглядом:

– Вы считаете, что у меня все в порядке? – спросила она.

Роджер смутился.

– Я…

– Некоторые недавние события в моей жизни, – невозмутимо продолжила она, – были слишком печальными. Мне бы не хотелось, чтобы они наложили отпечаток на мою дальнейшую судьбу. Думается, что кардинальная стрижка – идеальное средство для обновления. Я уже чувствую, как мне становится легче дышать, и тяжесть больше не ложится на мои плечи. Как в прямом, кстати, так и в переносном смысле.

– Что бы вы там ни говорили, – вдруг заявил Роджер, – я просто не позволю вам это с собой сделать.

– О чем вы?..

– Идемте!

Роджер вскочил на ноги и решительно потянул за руку девушку.

– Что вы себе позволяете?..

– Спасаю ваши роскошные волосы. Идемте! Потом сами же будете говорить мне спасибо. Ни одна жизненная трагедия, черт побери, не стоит потери таких прекрасных волос!

– Сэр, ваша очередь, – донесся до Роджера голос администратора салона.

Но они с Перл были уже в дверях…

Строго распланированный день обернулся неожиданным, спонтанным свиданием.

Спасение волос нужно было отметить. Роджер и Перл заехали на его машине в маленький бар, известный не всем, будучи скорее местечком «для избранных».

Было выпито немало пина колада, дайкири и мохито. Роджер настаивал на шампанском, Перл отказывалась – у нее от шампанского изжога. Сам Роджер пил виски семилетней выдержки, степенно, не торопясь, небольшими порциями. А Перл, казалось, вовсе не хмелела от мохито. В отличие от многочисленных подружек Роджера, она не становилась развязной, болтливой, противной. Уместные шутки, немного сдержанные фразы, быстрые, но лаконичные ответы на вопросы Роджера… Ему все больше нравилась эта девушка, непонятная, но такая притягательная…

И она не вешалась ему на шею, отнюдь. Конечно же, она не могла не видеть всех тех атрибутов богатства Роджера, на которые так падки назойливые охотницы за мужчинами, вернее, за их кошельками.

Все она воспринимала спокойно, сдержанно, с чувством собственного достоинства, без жадности и наглости. Автомобиль Веселого Роджера, его дорогие часы, сшитый на заказ костюм, золотые запонки… Для любой другой девицы все эти необязательные, но такие приятные, такие желанные мелочи стали бы сигналом к немедленному действию: вперед!.. Покорить, завоевать, зацепить!.. Но Перл не выказывала ни явной заинтересованности, ни откровенного равнодушия. Коктейли она пила без жадности и не требовала новые. Наоборот, стараясь разговорить ее, Роджер сам предлагал очередной коктейль, поинтереснее, понеобычнее.

А потом… Потом Роджер понял, что аппетит его разыгрался не на шутку. Он предложил Перл поужинать вместе. После недолгого колебания она согласилась. И Роджер повез ее в такое место, куда привозил далеко не всех. Чаще всего этот ресторанчик использовался им для переговоров с деловыми партнерами, причем Роджер предпочитал приглашать туда партнеров с женами или любовницами. Попадая в этот маленький оазис, в этот кулинарный рай с необыкновенно уютным интерьером, почти все размякали, расслаблялись, тут-то Роджер и ловил их, и добивался заключения сделок на наиболее выгодных для себя условиях.

Но на этот раз его свидание было отнюдь не деловым. Роджер потребовал у администратора один из тех столиков, что располагаются в отдельных нишах, скрываемые от любопытных глаз бархатными шторами. Было бы глупо устраивать торжественный ужин с партнерами по бизнесу в такой вот интимной обстановке, ну, а для трапезы с Перл это было в самый раз.

Все-таки шампанское, устрицы, крем-брюле, нежнейшие медальоны из телятины, икра, крем-суп, фрукты… Роджер наслаждался каждым кусочком пищи, каждым словом, вполголоса произнесенным Перл. Он дивился – с этой женщиной жизнь словно становилась более яркой, более насыщенной. Может быть, наконец, нашлась та, кто сможет сделать его существование более осмысленным, придаст жизни остроту и вкус?

…В конце ужина Перл сделала робкую попытку расплатиться за себя самостоятельно, чем вызвала у Роджера умиление. И от этого он тоже давно отвык. Разумеется, счет на астрономическую сумму он оплатил одной из своих платиновых кредиток… Но приятный «осадок», как говорится, остался.

– Перл, вы меня удивляете. Разве может уважающий себя мужчина позволить даме платить за себя? Да еще за ужин, на который даму пригласил не кто иной, как этот самый мужчина?

– Роджер, мы еще так мало знакомы.

– Да вы никак смущаетесь?

– Думаю, что это вам просто показалось.

– Что ж, – хмыкнул Роджер, – как скажете… Может быть, еще десерт?

Перл неожиданно согласилась.

– Не могу припомнить, где я в последний раз ела столь же восхитительное крем-брюле.

– Разумеется. Наслаждайтесь. – Роджер сделал еще заказ.

Глядя, как Перл осторожно ломает карамельную корочку десерта серебряной ложечкой, он поинтересовался:

– Перл, а в каких местах вы любите бывать?

– Я? Что ж… Я не так часто где-то бываю. Иногда лакомлюсь десертами в «Старбакс»…

– «Старбакс»? – фыркнул Роджер.

– Да, а что? – Перл оторвалась от десерта, который на глазах таял, и удивленно взглянула на своего собеседника.

Роджер смутился.

– Просто… Но это же какая-то забегаловка!

– «Старбакс»?

– Да. Вы так не находите? Разве их кофе можно пить без содрогания? Что, Перл, разве местный кофе вам не понравился?

– Понравился, даже очень. Но каждый может позволить себе лишь то, что ему диктуют его финансы.

– И что же вам диктуют ваши финансы, Перл?

Роджер подумал, что, наверное, для таких личных вопросов они еще недостаточно хорошо знакомы. Так ли уж он корректен? Впрочем, он же не спросил напрямую о размерах жалованья Перл. Да и она вроде бы не обижается. Так что, наверное, пока все в порядке…

Перл мягко улыбнулась.

– Иногда, по воскресеньям, я хожу в кино. На самый ранний сеанс. Люблю, когда зал полупустой, когда не хрустят навязчиво попкорном над ухом… Зрители не переговариваются, и звонки их мобильных не отвлекают неожиданно.

Роджер хмыкнул…

– Еще люблю посидеть в какой-нибудь кофейне над большим стаканом латте и новой увлекательной книжкой.

– В одиночестве?..

– Да, одна.

– Кажется, вы не очень-то компанейская девушка, Перл.

Она засмеялась:

– Знаете, Роджер, я достаточно развлекалась и тусовалась на первых курсах университета. Все эти студенческие вечеринки, попойки… Надоело. Или, наверное, просто пресытилась…

– А, может, все дело в том, Перл, что у вас просто никогда не было достаточного финансового обеспечения этих мероприятий?

Она задумчиво посмотрела на него:

– Что вы имеете в виду?

– Ну, что такого особенно интересного могут предложить студенческие вечеринки? Пиво, потные однокурсники, скромная закуска, или, не дай бог, кокаиновые дорожки, купленные на родительские субсидии, выделенные для приобретения учебников, оплаты семестра и так далее…

– Вы видите все в каком-то черном цвете, – засмеялась Перл.

– Отнюдь. Вам надоели скучные однообразные посиделки, Перл, но отдыхали ли вы когда-нибудь по-настоящему? Лучшие клубы на всю ночь, действительно хорошие рестораны, отдельные столики в кинотеатрах, закрытые бильярдные, знаменитые театральные постановки, презентации и фуршеты, аквапарки, катание на водных или горных лыжах, катера, яхты… Разве может наскучить тщательно организованный, умело спланированный и прекрасно подготовленный отдых?

– Не знаю, что вам ответить, Роджер, – Перл облизнула ложечку и положила ее на край вазочки, – у меня практически никогда не было возможности обеспечивать себе такой уровень жизни. Или хотя бы отдыха.

– Видите, Перл, я понимаю, почему сейчас вы бежите от компании своих сверстников, от приевшихся посиделок, но что вам мешает попробовать окунуться в новую, незнакомую вам удивительную жизнь?

Перл подняла на Роджера свои глубокие глаза, опушенные длинными темными ресницами, одарила свойственным только ей особым гипнотическим взглядом, и Роджеру на какое-то мгновение показалось, что его заливает волна расплавленного шоколада… окутывает и манит в сладкую, пьянящую бездну.

* * *

С некоторым усилием Роджер потряс головой в попытке прогнать от себя непрошеные воспоминания.

Он огляделся по сторонам. Ничего не изменилось, все было так же, как и полчаса назад. По веранде, залитой солнцем, сновали немногочисленные официанты, перед Роджером стоял зеленый чай, а в отдалении от Роджера сидела за столиком Перл, все такая же пленительная, одинокая и задумчивая.

И тут Роджера затопила волна злости.

Он даже не ожидал сам от себя, что после стольких дней, прошедших со времени их расставания, после стольких новых событий он все еще окажется способен так сильно злиться на Перл Пэрриш.

Неужели, сидя здесь над зеленым чаем, он все это время накручивал себя?

Если она заметила его… Нет, кажется, до сих пор не заметила.

Если она подойдет к нему…

Вряд ли он сможет как ни в чем не бывало, спокойно поздороваться с ней, поговорить о ничего не значащих пустяках.

Он до сих пор не может спокойно смотреть на нее, говорить с ней, думать о ней.

Наверняка он сорвется на крик. Будет конфликт, скандал, безобразная сцена, после чего путь Роджеру в «Поцелуй» наверняка будет заказан. Тут не приветствуются подобные выяснения отношений.

Но, в конце концов, ему ведь ничего от нее не надо? И вообще, он давно уже поел, ему нужно спешить в офис. Надо встать, расплатившись, выйти по возможности незаметно…

Роджер еще раз окинул взглядом веранду, оценил рекогносцировку. Какая жалость – похоже, незамеченным уйти не получится.

Черт, черт, черт. В самом деле, что он, как мальчишка? Чего ему бояться? Пусть даже Перл и увидит его…

Как ни уговаривал себя Роджер, как ни убеждал себя мысленно в том, что вся эта ситуация ничего для него не значит, яйца выеденного не стоит, в глубине души он точно знал: меньше всего на свете он хочет, чтобы Перл увидела его здесь и сейчас.

Черт, неужели никто не может ее отвлечь хотя бы на минутку, с досадой подумал он. Пусть к ней подойдет официант с каким-нибудь вопросом, пусть ей позвонит знакомая, и Перл отвлечется на телефонный разговор…

Внизу, у подножия веранды, возле лестницы, послышался тихий свист.

Роджер бросил туда быстрый взгляд.

Какой-то смуглый парень в потрепанной одежде подпирал балюстраду, негромко насвистывая популярную французскую песенку.

Почувствовав на себе чужой взгляд, парень обернулся и уставился на Роджера.

«Ну, и что ты с такой наглостью смотришь на меня, оборванец? Небось, хочешь есть? Наверняка хочешь. Но денег нет. Да, конечно, денег нет. Если в разгар рабочего полдня отираться возле шикарных кабаков, деньги вряд ли когда-нибудь появятся».

Роджеру показалось, что парень смотрит на него с вопросительным выражением лица. Впрочем, нет, конечно же, нет… Наверняка он просто голоден. Возможно, даже надеется на подачку? Еще чего не хватало, мысленно возмутился Роджер Мерри, состоятельный бизнесмен. Парень молодой, здоровый – вот и нечего давить на жалость, небось не больной, не калека. Просто лентяй и бродяга!

А что, если…

И Роджер, подивившись внезапно промелькнувшей в голове мысли, рассмеялся сам над собой. Да ладно, абсурд!

Зато, кажется, он нашел прекрасный выход из сложившейся ситуации.

Что, если дать этому парню денег? Он поднимется на веранду, заговорит с Перл, отвлечет на себя ее внимание, а Роджер тем временем сможет незаметно исчезнуть.

Пока Роджер вынашивал свои коварные планы, Перл тем временем грациозно поднялась с плетеного стула и исчезла во внутреннем помещении ресторана.

«В туалет! – понял Роджер. – Надо же, какая удача!»

Он махнул рукой официанту, который мухой подлетел к нему со счетом, вытащил из бумажника несколько купюр, не поскупившись на чаевые, прошествовал к выходу с веранды – и был таков.

До машины Роджера было рукой подать.

Но ноги почему-то сами, против его воли, принесли его к балюстраде, где по-прежнему ошивался парень с голодными глазами.

Секунду Роджер еще раздумывал, а потом негромко произнес:

– Слушай… Ты денег хочешь?

Парень мгновенно повернулся к Роджеру лицом, и в первое мгновение Роджеру показалось, что тот сейчас открыто рассмеется.

Так и есть, блеснули в улыбке неожиданно белые зубы оборванца, но, вместо того, чтобы отбрить Роджера, парень уточнил:

– А в чем, собственно говоря, дело?

Роджер приподнялся на цыпочки и взглянул на дальний край веранды.

Перл уже сидела за своим столиком, невозмутимая и прекрасная.

«Что я делаю, в конце концов? Я ведь уже умудрился незаметно исчезнуть оттуда… – Ты не понимаешь, мне в голову пришла отменная затея!»

Диалог в голове Роджера прекратился. Он сурово взглянул на своего собеседника:

– Посмотри туда, на веранду…

– Смотрю, – усмехнулся парень, – и что?

– Видишь девушку?

– Какую?

– Вон та, с черными волосами. Красивая.

– Да, вижу.

– Иди и поговори с ней!

– Ты что, ненормальный?

– Как раз наоборот. Я более чем нормален.

– Да уж, я вижу, – парень покачал головой.

– Тебе что, деньги не нужны?

– Нужны… А что?

– Я дам тебе доллар.

Роджер и сам понимал, что предлагать доллар за такого рода услуги – наглость, но его уже успело возмутить поведение юнца. Ему предлагают халявный заработок, а он умудряется крутить носом! Не-е-ет, пусть теперь помучается, попрыгает, слишком много Роджер не станет ему обещать!

Парень снова блеснул зубами, терпеливо улыбнувшись:

– Похоже, ты все-таки псих, – сообщил он.

– Говорят тебе, иди и познакомься с ней. Задури ей голову… Сможешь? Я дам тебе доллар.

– Этого мало, – возмутился парень и засмеялся.

– Ну, – хмыкнул Роджер, – это задаток, черт побери… Я хочу увидеть хорошую работу.

– Парень, да зачем тебе это надо?

– Хочу подшутить над ней, – признался в порыве странного трезвого откровения Роджер. – Видишь ли, это моя бывшая… Слишком много хорошего о себе думает. Воображает. Хотелось бы проучить ее. Ничего серьезного – так, слегка…

– И для этих благородных целей тебе понадобился я?

– О, да не будь ты таким сентиментальным. Тебе нужны деньги? Хочется есть?

– Да кому же в этом мире не хочется есть? – удивился парень.

– Вот и действуй, – подытожил Роджер.

– Доллар?

– Доллар. Это задаток, – спохватился Роджер.

– И что же конкретно я должен делать?

– Пофлиртуй с ней. Заинтересуй ее своей персоной.

– Думаешь, она клюнет на меня?

– На такого, как ты? А вот это мы заодно и проверим. Если деньги для нее не так важны, как она всех уверяет… Да и ты вроде не страшный.

– Что ж, спасибо за комплимент, – расхохотался парень.

– Эй, не увлекайся слишком. Дело еще не сделано. Как, кстати, тебя зовут?

– Меня зовут Джонатан, приятель. А тебя?

– А меня, приятель, – Роджер специально выделил это слово голосом, – зовут Роджер Мерри.

– Роджер? – теперь Джонатан выглядел удивленным. – Веселый Роджер?

Черт.

Роджер нахмурился.

Откуда этот оборванец знает его имя?

– Откуда ты меня знаешь?

– Ну, – хмыкнул парень, – я читаю газеты… Когда те попадаются… На скамейках в парке. Ты – бизнесмен, не так ли?

– Именно так, – кивнул Роджер. – Надо же, какие продвинутые у нас попадаются бродяги.

– Бродяги? – Джонатан весело прищурился.

– Угу, а что, не так?

– Так, – согласился Джонатан, – ну, я пошел? Пока девушка никуда не свинтила?

– Давай. Валяй. Играй получше. Изобрази что-нибудь… Романтику. Они на это клюют.

– Ладно, постараюсь.

– И, парень…

– Я Джонатан. Джонатан Сильвер.

– Хорошо, пусть будет Джонатан. Как мне тебя отыскать? Мобильный есть?

– Мобильный?

– Ах, да… Что с тебя взять… Однако как мне передать тебе деньги?

– Ну, вначале ты ведь хотел убедиться, что работа выполнена, и выполнена хорошо?

– Да. Разумеется.

– Может, – предложил Джонатан, – встретимся здесь через несколько дней?

– Зачем через несколько? Давай завтра! Ближе к вечеру. Я буду проезжать мимо и заодно высматривать тебя. Тогда и расквитаемся. Идет?

– Идет.

Уже сидя в машине, Роджер удивлялся событиям последнего часа.

Надо же, как все забавно вышло!

Некоторое время он стоял внизу у балюстрады, наблюдая за тем, как происходит знакомство Джонатана с Перл, и вообще за развитием событий.

Необыкновенно приятно Роджеру было наблюдать, как Перл, его умница, его недотрога Перл клюет на улыбки и обаяние случайного парня Джонатана. Джонатана, который вовсе в Перл не заинтересован.

Да, это забавная шутка.

Пожалуй, лучшая шутка последней недели.

Внезапно Роджер понял, что он вовсе не хочет прекращать эту шутку.

Интересно, что будет дальше? Что, если Джонатан понравится Перл?

Кажется, она вполне купилась на его актерскую игру, если судить по тому, что успел увидеть Роджер.

И тут мобильный Роджера зазвонил.

Это была ассистент Роджера, Барбара, его офисная правая рука. Иногда, впрочем, и левая тоже.

Барбара интересовалась, когда мистер Мерри появится в офисе. На сегодняшний день у него ведь запланировано столько встреч. Какие будут распоряжения?

Роджер дал Барбаре подробные указания, сообщил, что будет в офисе буквально через полчаса, а потом, не вылезая из машины, сделал еще несколько деловых звонков.

И тут из окна своего «Мерседеса» Роджер увидел нечто такое, отчего у него упала нижняя челюсть.

Перл, галантно поддерживаемая под ручку Джонатаном, которого она знала каких-то сорок минут, спустилась по лестнице с веранды, прошествовала к своей фиолетовой машинке, уселась за руль. А на соседнее сиденье рядом с ней сел Джонатан.

И они уехали.

Вот это да!

Что вообще происходит?..

Не иначе, парень – гений. По нему должны рыдать все мало-мальски крупные и известные театральные студии Америки!

Роджеру даже не пришлось доплачивать Джонатану, а Перл уже купилась на его актерскую игру. Интересно, на что он ее развел? Выпить кофе у нее дома? Сходить в кино посреди рабочего дня? На что, на что?.. И вообще, чем может завершиться это знакомство?

Если они окажутся у Перл дома, если Джонатан сумеет затащить ее в постель, тогда Роджер может с полным правом упиваться своим триумфом. Это будет вершина его победы. Ведь наутро наивная Перл обнаружит или поймет, что ловить счастья с новым знакомым бесполезно…

Скорее бы завтрашняя встреча с Джонатаном!

Роджер не сомневался, что эта встреча сможет многое для него прояснить.

И, да, он готов приплатить этому парню за удовольствие услышать о разочаровании Перл, о крушении ее надежд.

Наверное, самом большом разочаровании Перл, не считая его самого, Роджера.

2 Перл

Любимый капучино в любимой кофейне, сотни раз проверенной и давным-давно облюбованной Перл Пэрриш, сегодня почему-то горчил.

Перл насыпала туда еще пару ложек коричневого сахара. Но странная горечь никуда не делась. Наоборот, она словно усилилась…

Да что это за день такой сегодня выдался?..

Впрочем, еще ведь пока не день. Еще ведь только утро, а, значит, остаток дня еще имеет все шансы сложиться более удачно, чем это паршивое начало дня.

Нет, ничего из ряда вон выходящего не случилось. Никаких досадных происшествий или трагических случайностей не произошло.

Однако откуда это странное, мутное и вязкое ощущение беспокойства, портящее настроение и заставляющее хмуриться безо всякого на то повода?

Перл вздохнула.

– Принести вам еще что-нибудь?

Она подняла глаза на склонившегося над ней официанта.

– Пока нет, спасибо, – вежливо ответила она.

Перл и этот-то несчастный капучино никак не могла домучить.

У нее мелькнула мысль, что неплохо было бы сообщить официанту – мол, ваш кофе горчит, может, что-то стряслось с кофе-машиной? Пусть бесплатно заменят ей напиток.

Покачав головой, Перл отмахнулась от этой мысли, как от назойливого насекомого. У нее были сильные подозрения в том, что горечь капучино напрямую связана с ее внутренним состоянием.

Внезапно она встревожилась – что, если она заболела?

Перл читала в одном из женских журналов о том, что предвестником некоторых заболеваний является горький привкус во рту.

Впрочем, какая чепуха… Она абсолютно здорова.

И счастлива.

И у нее нет ни одного повода для того, чтобы не радоваться жизни, не получать от нее удовольствие, не наслаждаться ею.

Жизнь, как в последнее время справедливо считала Перл, нужно пробовать на вкус, изучать, смаковать. Нужно наслаждаться каждым ее глоточком. Кто знает, сколько отпущено каждому живущему на земле? А, значит, и отпущенным ей временем нужно суметь воспользоваться в полной мере.

Собственно говоря, такому отношению к жизни Перл Пэрриш научил не кто иной, как Роджер Мерри.

Веселый Роджер.

Странно, с чего это вдруг Перл о нем вспомнилось… Столько времени прошло с того момента, как они последний раз виделись – на церемонии открытия нового детского реабилитационного центра, использующего как новые прогрессивные методики, так и иппотерапию, общение ребятишек с дельфинами в бассейне под руководством специально обученного инструктора…

И уж, естественно, гораздо больше времени прошло с того момента, как Роджер официально услышал от Перл о полном и окончательном разрыве, о необратимом прекращении их отношений.

Делать это было, конечно, неприятно, но деваться было некуда.

Перл больше не могла продолжать поддерживать тот образ жизни, который они совместно влачили с Роджером.

Она посчитала так: мы дали друг другу все, что могли, и это было хорошо, но, видимо, настало время двигаться дальше.

И, собственно, разве он, Роджер, нисколько не виноват в произошедшем?

Неужели он даже не понимает, что в этом его вина?

Да, она благодарна Роджеру за то, что он для нее делал, но ведь одной благодарности мало, чтобы сохранить пошатнувшиеся отношения.

Перл все-таки заказала официанту новый напиток. На этот раз ее выбор пал на латте с орехами и карамельным сиропом. Она надеялась хоть как-то истребить непонятный горьковатый привкус, осевший на небе.

Между тем жара нарастала. Перл подумала – а не перейти ли ей в помещение? Впрочем, здесь можно надеяться хоть на какое-то дуновение ветерка, а внутри что? Надеяться придется разве что на вентиляторы и кондиционеры, но они сушат кожу. Хотя последнее, о чем Перл стоило бы волноваться, было состояние ее кожи, все-таки девушка решила остаться на веранде.

Именно это и спасло Роджера от обнаружения в «Поцелуе»…

Официант принес Перл латте с пышной шапкой взбитых сливок, украшенных дробленым орехом, но она уже настолько углубилась в свои воспоминания, что даже не обратила внимания на сладкое кофейно-молочное спасение.

Перл казалось, что она познакомилась с Роджером именно в тот момент, когда была на своего рода перепутье.

Был окончен университет по специальности «история искусств», за плечами имелось несколько лет учебы, в активе Перл были шумные студенческие вечеринки в кампусах, свидания с незрелыми однокурсниками, несколько месяцев практики в художественной галерее, куда ей лишь чудом удалось пробиться на стажировку.

А дальше?

Дальше, собственно говоря, был чистый лист.

В голове Перл не было никаких вариантов дальнейшего времяпрепровождения, сколько-нибудь осмысленного и продуктивного.

Она более-менее прилежно училась, посещала лекции и семинары, ходила по современным выставкам, но никогда не представляла себе – а каким оно будет, ее будущее?

Учиться, получать диплом – все это, конечно, было прекрасно. Но вот праздник отгремел, сорваны с головы заветные квадратные шапочки, выпито шампанское, выпускники клянутся друг другу в вечной любви и дружбе… Утром ты просыпаешься, вроде как находясь на пороге новой жизни, а что же ждет тебя там?

Перл никто не ждал. И дома ее никто не ждал. Собственно говоря, своего дома у нее и не было, как такового. Последнее воспоминание Перл о своей семье, о родителях, о братишке относилось к тому дню, когда ей исполнилось пятнадцать лет.

День, который она запомнила навсегда…

День, который она так сильно старалась вычеркнуть, вытеснить из своей жизни. Иногда Перл даже казалось, что ей это удалось.

День, когда, спеша на празднование ее рождения, отец так сильно гнал машину из аэропорта, где встречал маму с братишкой, что не справился с управлением.

День, в который Перл одним махом потеряла всю свою семью, осталась на этом свете одна-одинешенька.

Господи, да она ненавидела этот день…

И всячески избегала расспросов в университете – почему, мол, они никогда не отмечают дня ее рождения?

Она отдала бы все, что угодно, лишь бы навсегда забыть об этом.

Она отдала бы все, что угодно, лишь бы это помогло вернуть их.

Даже свою жизнь, честное слово.

Господи, ну неужели действительно было необходимо так торопиться на ее праздник?

Десять или пятнадцать минут опоздания ничего не решали, ничего не испортили бы…

Поскольку Перл все равно никого не могла вернуть, всеми силами она пыталась хотя бы забыть об этом.

Она потихоньку отгородилась от школьных друзей, потеряла ожидаемый титул королевы школьного выпускного бала. Постепенно забылась причина, по которой Перл вдруг стала нелюдимой, но следствие-то не забылось – наверное, она просто асоциальна, думали одноклассники…

В университете Перл, конечно, стало полегче и попроще. Свою личную историю можно было начинать с нуля, представляться, какой хочешь, изображать то, что нравится.

Поначалу это даже вдохновило Перл, вселило в нее энтузиазм.

Постепенно она обросла новыми связями, дружками и приятельницами. Но вот в душу по-прежнему не получалось никого впускать.

«А что, если и их я тоже потеряю?» – думала невольно Перл, умом, конечно, понимая, что она зря себя накручивает, вот только что она могла поделать с собой?

Лучше уж ни к кому не привязываться. Да, однозначно. Кажется, это лучший выход.

Ведь каждый из них может уйти в любой, даже самый неподходящий момент, исчезнуть, когда ему только заблагорассудится, выйти из игры, и даже не попрощаться при этом.

В поверхностных, быстрых и беззаботных отношениях Перл с однокурсниками не было ничего опасного, за исключением скользких моментов – празднований дней рождений.

Изо всех сил она старалась, чтобы ее лицо не принимало несчастного выражения при упоминании совместных празднеств.

Ну и определенного труда стоило регулярно отбиваться от допросов с пристрастием, от драгоценных однокурсничков, пристающих с расспросами о том, когда же она пригласит их на вечеринку года, когда же они отметят и ее, Перл, праздник.

Если не считать этого, то все было хорошо.

Лекции, сессии, семинары, треп с подружками по общаге, милые маленькие девичьи секреты… Настоящей дружбы у Перл не вышло ни с кем. Но иначе и получиться не могло – она никого не подпускала к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки и еще кончиков пальцев.

На последних курсах университета Перл вдруг перестало хватать ее стипендии, пусть даже повышенной за хорошую успеваемость. Она устроилась вечерней официанткой в закусочную средних размеров и средней руки, посещаемую преимущественно средним классом американцев. Хватило Перл ненадолго. Девушка решила, что лучше уж она оптимизирует свои расходы, но не будет тратить три или четыре вечера в неделю на беготню с подносом в шумном галдящем зале, разнося сэндвичи с кетчупом и нарезанную ломтиками жареную картошку с бутылочками кока-колы для изголодавшихся клерков и их подружек…

А потом университет как-то неожиданно закончился.

У Перл были диплом, молодость, красота и полное отсутствие понимания того, что делать со всем этим.

Что делать с самой собой.

Что ей делать дальше…

У нее не было доверительных бесед с родными, чему она хочет посвятить свою жизнь.

У дружков и подруг по кампусу были темы для разговоров покруче и поинтересней – кто с кем, где, сколько раз, ну а потом – кто залетел, кто решился на аборт, кто поженится… Что носить, где выпивать, где лучше провести лето.

Были какие-то тесты по профориентации. Лично для себя Перл не выявила никаких особых склонностей, набрав примерно поровну баллов во всех предполагаемых сферах деятельности.

На этом подготовка Перл к взрослой жизни и закончилась.

Наверное, слишком много душевных сил уходило у Перл на то, чтобы не помнить.

Чтобы в своей голове не возвращаться бесконечно к главной потере в ее жизни. Чтобы не искать выходы из ситуации, которая однажды уже свершилась, и которую нельзя было изменить, даже пройдя через все круги ада.

Эта ситуация сама была адом.

Но Перл даже не осознавала, не отдавала себе отчета в том, сколько жизненных сил уходит у нее на практику «не-воспоминания». Она просто загоняла свою боль так глубоко внутрь, что при желании уже и сама не смогла бы дотянуться. Не смогла бы в полной мере ощутить, что же она чувствует на самом деле. Не смогла бы высказать хоть кому-нибудь все то, что накопилось у нее в душе, весь этот тяжкий груз, что волочился за ней долгие годы.

Никто не был виноват в том, что в последний уик-энд того августа «фольксваген пассат», принадлежавший ее отцу, перевернулся несколько раз и стал последним прибежищем ее семьи, ее обожаемой, горячо любимой семьи.

Перл даже не отдавала себе отчета в том, что подсознательно решила для себя – жизнь на самом деле кончена.

Если бы ей об этом вдруг кто-нибудь сказал, Перл сильно удивилась бы. Но в действительности дела обстояли именно так.

По крайней мере, Перл вела отнюдь не такую жизнь, какую полагалось бы вести девушке ее возраста, ее возможностей, обладающей ее внешними данными, энергией юности и впечатляющим потенциалом.

По большому счету, это жила и существовала не сама Перл – подобный образ жизни скорее подошел бы ее тени. Но сознавал ли это хоть кто-нибудь, имеющий возможность общаться с нею и наблюдать за ней? А Перл даже и не помышляла задуматься о чем-то таком, о своем существовании, о грядущем будущем.

Что же было дальше?

Дальше был месяц почти зряшных размышлений, пассивного отдыха, перебирания вариантов.

Перл все-таки скопила кое-какую сумму. Эта сумма, за которую впоследствии она не раз благодарила небеса, позволила ей просуществовать какое-то время не сказать чтоб безбедно, но на омлет с апельсиновым соком к завтраку хватало.

Омлет меланхолично поедался в затрапезной двухкомнатной квартирке, которую Перл сняла на несколько месяцев, внеся хозяину задаток из остатка денег. Квартирка располагалась неподалеку от центра, и, на удивление, во дворе дома даже наличествовала кое-какая зелень.

Поскольку Перл все равно особо делать было нечего, она постепенно превратила квартирку в маленькое и уютное прибежище одинокой девушки. Она не задумывалась о том, что жилье это всего лишь временное, съемное, и однажды настанет время паковать чемоданы и съезжать, двигаясь дальше по жизни. Нет, она просто вложила в эту пару комнаток с прямоугольной кухней и крошечной ванной всю душу.

Для начала она отмыла полы, отчистила имеющуюся мебель – диван, стулья с мягкими спинками, стеллаж. Отмыла даже полки, на которых за стеклом должны были бы стоять безделушки, а вместо них лежали пачки журналов типа «Пентхаус». Немного поразмыслив, Перл упаковала журналы в большие картонные коробки, аккуратно заклеила скотчем и поставила в пустующую нишу, которую тоже как следует вымыла. Некоторые из вещей хозяина тоже были бережно, но решительно убраны в эту самую нишу.

Дальше Перл покрасила ванную, сменила сиденье с крышкой на унитаз, купила роскошную клеенчатую занавеску для душа и почувствовала себя почти как дома, без боязни ступить своими маленькими белыми ножками с безупречным педикюром на какую-нибудь пыль, грязь, плесень и тому подобное безобразие.

Дальше была вечная «Икея» – а куда от нее деваться? По крайней мере, девушке, у которой отсутствовал регулярный ежемесячный доход, превышающий заветную тысячу долларов.

Все же Перл удалось совместить разумность в своих тратах со вкусом и не изменяющим ей чувством стиля. Глубокие и мелкие кремовые тарелки (она, конечно, не рассчитывала принимать гостей, но не могла же Перл ограничиться двумя тарелками – для себя одной), набор расписанных красными тюльпанами голландских кружек, увесистых, основательных, почти квадратных, стройными рядами уместились на простенькой жестяной сушилке в кухне.

Самый простой, но не самый дешевый шерстяной плед в крупную красно-белую клетку застелил тахту в гостиной. Перл протерла от пыли небольшой телевизор «Сони» и приставку для дисков, сложила рядом стопочкой несколько драм и приключенческих комедий, и почувствовала себя совсем хорошо.

Когда она огляделась вокруг и поняла, что, кроме огромного платяного шкафа, ей больше не о чем мечтать (во всяком случае, не в этой квартире), Перл стала выходить из дому и проводить время в интернет-кафе. Хозяин не озаботился тем, чтобы дома появился интернет, предоставляя заниматься этим важным делом своим жильцам, но Перл и так уже порядком потратилась. К тому же начинать пришлось бы с покупки компьютера… Перл решила, что она прекрасно отдохнет от компьютеров, с которыми плотно общалась на протяжение всей учебы в университете.

Посидев немного в различных интернет-кафе, выпив при этом немало кофе, посетив несколько утомительных собеседований в однотипных конторах, Перл наконец вышла на работу администратором в косметическом центре.

Это был узкопрофильный центр, не поражающий широтой спектра предоставляемых услуг. Маникюр, педикюр, эпиляция разных видов, диагностика и лечение кожи. Ну, и так далее. А обязанности Перл были крайне просты – следить за расписанием врачей, вписывать в таблицы посещений новые визиты пациентов, подсчитывать сумму, которую пациент должен заплатить по результатам посещения центра. Ничего нового день за днем, одни и те же нехитрые операции. Звонки, ответы на вопросы, предоставление сведений о ценах по прайсу, короткие контакты с врачами, косметологами и маникюристками. Лица клиентов, конечно, различались, но под конец смены сливались для Перл в одно абстрактное лицо.

Поскольку косметический центр работал с одиннадцати утра до девяти вечера (Что? Обед, вы говорите? Нет, подождать придется до вечера…), то администраторы заступали на смену по очереди, сменяясь через день.

Своим спокойствием, своей невозмутимостью Перл довольно быстро расположила к себе начальство косметического центра. К ее работе не придирались понапрасну, а ее голос, словно убаюкивающий, обволакивал и усмирял недовольных клиентов. Выглядела Перл всегда аккуратно и ухоженно, поэтому для салона она была своего рода «визитной карточкой» – кто же мог подумать, что она никогда не прибегала к услугам своих коллег, маникюристок и косметологов?.. Как бы то ни было, она была еще и отличной рекламой салону.

И никто даже и не догадывался о том, что невозмутимость и выдержанность Перл на самом деле являются следствием ее внутреннего состояния, что ее мягкость и уравновешенность скорее говорят об отсутствии жизни, отсутствии подлинных желаний и ярких страстей в опустошенной душе.

Такой ее однажды и увидел Роджер в холле парикмахерской.

Перл получила премию, посидела вечером в баре над коктейлем дайкири, отоспалась и на следующий день – а у нее был выходной – от нечего делать отправилась стричься.

Собственно говоря, она всего лишь собиралась подровнять концы волос. Возможно, сделать маску, ну, и что там еще посоветовал бы ей ее мастер?

Перл стриглась у этого мастера вот уже несколько лет и не хотела искать никого другого. Поэтому когда мастер перешел на работу в другой, гораздо более дорогой салон, она всего лишь стала стричься реже, но своим привычкам и склонностям изменять не желала.

Когда к ней стал вдруг клеиться прямо в очереди незнакомый мужчина (впрочем, достаточно представительный и импозантный!), Перл наговорила ему какой-то чепухи, наплела ерунды, наболтала пригоршню всяких пустяков. Но, пока говорила, успела и сама поверить в свои слова. Разве не стоило ей начать жизнь с чистого листа, перевернуть все устои, дышать полной грудью? Недавних событий, которые грозили наложить отпечаток на всю ее жизнь, конечно, не было. Перл только потом догадалась, какое событие подразумевалось по умолчанию. Еще немного – и подошла бы ее очередь занять место в кресле парикмахера, и она велела бы Тони обрезать ее роскошные темные пряди так, чтобы они едва достигали подбородка, если не короче…

Но Роджер чуть ли не насильно вытащил ее из салона, повез ужинать, разговорил, растормошил.

Безразличие Перл он счел тонкой, не всем доступной иронией. Ее легкую отстраненность, отчуждение, окрашенное в недоступный чужому взгляду оттенок горечи, он принял за непоколебимую уверенность в себе. Роджера интриговали и манили женщины, которые всегда точно знают, чего хотят, и абсолютно не волнуются по поводу препятствий, которые могут возникнуть на их пути.

Роджер решил, что таких женщин он еще не встречал. Что это будет редкой глупостью – упустить шанс завязать отношения с ней, упустить Перл. Ему показалось, что в ней скрыта какая-то загадка, притягательная тайна, которую нужно хотя бы попытаться разгадать до конца… Где она черпает свою неповторимую иронию? Откуда берет эту непостижимую уверенность в себе? На что опирается в жизни? На чем зиждутся ее принципы, отношение к миру, взаимоотношения с людьми?

Знал бы Роджер, что «отношения с людьми» лежали вне сферы интересов Перл.

Она за пару лет так и не сблизилась ни с кем из коллег по работе. Ей была приятна Элисон, хорошенькая белокурая сменщица, также работавшая администратором в центре. Но именно потому, что Элисон была ее сменщицей, они почти не пересекались в приемной.

Иногда косметологи звали Перл выпить после работы. Она неизменно отказывалась. Не посещала корпоративные вечеринки. Она безукоризненно выполняла свои обязанности, а что касается остального, то она хотела лишь одного – чтобы ее не трогали, оставили в покое.

Нет, не так.

Просто чтобы не лезли к ней, не пытались заглянуть в душу, не расспрашивали о семье, о бойфрендах, о планах на будущее, о мечтах, о чувствах, эмоциях и переживаниях.

– Перл, если не секрет, а сколько вам лет? – спросил тогда Роджер в отдельной кабинке ресторана для избранных, пока девушка расправлялась с карамельной корочкой крем-брюле. – Хотя, конечно, женщинам не принято задавать подобные вопросы, – подмигнул он, – но, может быть, вы сделаете исключение?

Перл, которая крайне редко вспоминала о своем возрасте, поступила так же, как и всегда: припомнила, который сейчас на дворе год, автоматически отняла от цифры год своего рождения и выдала:

– Двадцать четыре, Роджер.

При этом воспоминания о воздушных шариках, сливочных тортах, любящих лицах родных и близких, – словом, все те воспоминания, которые непременно сопровождают воспоминание о дате, о дне рождения, даже не всколыхнулись в ее мозгу, будучи накрепко запертыми в самом темном уголке памяти, вытесненными за пределы сознания.

– Сколько вам лет?

– Двадцать четыре.

Простой вопрос, простой ответ.

Только не будем говорить о днях рождениях, друзьях, семьях, планах на будущее, «а вы еще не думали о детях, Перл?» – о, этот излюбленный вопрос почти всех коллег на работе, каждой озабоченной клуши, заворачивающей пышные телеса в фирменный белый халатик с логотипом косметологического центра на воротнике…

К счастью, Роджер не стал допытываться ни о чем подобном. Разговор как-то сам собой зашел о его бизнесе, но и бизнеса они коснулись лишь вскользь. Беседа поплыла по руслу общечеловеческих проблем – политики, экономики, экологии…

Перл не слишком часто рассуждала на все эти темы. Но она не боялась попасть впросак или сесть в лужу со своими некомпетентными мнениями по тому или иному поводу. Тем более что Роджер то и дело пускался в пространные рассуждения, каждое из которых вполне могло составить приличную статью или развернутую новостную сводку… Перл оставалось лишь время от времени вставлять восхищенный комментарий, кивать головой, отпивая из высокого бокала шампанское, задавать уточняющие или наводящие на следующее пространное рассуждение вопросы.

Разве не о такой собеседнице мечтает большинство мужчин по всему миру?

Совершенно необязательно интересоваться точкой зрения того, с кем вроде бы ведешь диалог. Куда как интереснее пуститься в рассуждения, делясь всем накопившимся опытом или грузом ценной информации.

Потом они немного поговорили о том, как именно Перл предпочитает развлекаться. И, услышав себя словно со стороны, она ужаснулась – неужели ее жизнь действительно так скучна, пресна и безрадостна, как она сама ее описывает?

Внутренне вздохнув, Перл вынуждена была признать, что, пожалуй, так оно и есть.

Полноте! Как же так могло получиться? Ведь она красива, жизнь вокруг нее может и даже должна бить ключом! Она юна, умна, непосредственна, у нее наверняка хороший потенциал… Да как же, как она могла позволить самой себе устроить из своей квартиры чуть ли не склеп, похоронить себя заживо в воспоминаниях, в унылой работе и редких походах в ближайшую кофейню?

Словно для полноты картины, в мозгу Перл всплыла совершенно неожиданная мысль. Она вдруг подумала о том, что сказал бы по этому поводу ее отец. Тот славился своим балагурством, шутками и острым языком.

Да, папа наверняка выдал бы что-то вроде: «Тебе, Перл, самое время устроиться в библиотеку и стирать там пыль с каталогов, ну и кошку вполне можно завести!»

Перл негромко фыркнула. Удивительно, но впервые за долгое время воспоминание об отце было таким ярким и живым, таким теплым.

И впервые за долгие годы мысль о ком-то из своей семьи не причинила ей такой острой, такой невыносимой боли. Обрадованная Перл сочла, что это хороший знак.

Может быть, и этот занятный тип, Роджер Мерри, встретился сегодня ей в салоне совсем не случайно?

Перл с удвоенным интересом вновь принялась слушать его. А он, в свою очередь, пытался узнать хоть что-то о ней, добиться какой-то откровенности, милых деталей частной жизни Перл.

Ближе к концу вечера и прозвучало то самое судьбоносное предложение Роджера отправиться к нему домой и послушать классическую музыку.

Роджер сказал:

– Видите, Перл, я понимаю, почему сейчас вы бежите от компании своих сверстников, от приевшихся посиделок, но что вам мешает попробовать окунуться в новую, незнакомую вам удивительную жизнь?

– Что ж, – улыбнулась она, – и как же окунаются в эту самую удивительную жизнь?

– Существуют сотни способов. Например, что вам давно хотелось сделать, но не было желания или возможности?

Перл пожала плечами, но ее вид уже не был таким задумчивым, скорее, она была оживленной.

– Ну же, Перл, – настаивал Роджер, – подумайте хорошенько.

– Честно, я не знаю.

– О господи, да хотя бы помечтайте на полную катушку.

– Это задание из разряда почти невыполнимых, – она вновь улыбнулась, на этот раз печально. Если бы улыбки можно было сравнивать с напитками, улыбка Перл стала бы чашкой капучино, в которую по ошибке добавили чайную ложку соли.

– Вот как? Почему бы это, позвольте узнать?

– Да потому, Роджер, что последний раз я мечтала, наверное, лет в четырнадцать.

У Роджера был ошеломленный вид.

– Кажется, я появился очень вовремя.

– Для чего?

– Для того, чтобы спасти вас. Ладно, начнем с малого. Будем тренироваться. Итак, Перл, о чем же вы мечтали в четырнадцать лет?

– Кажется… Я не совсем уверена… Но вроде бы мне хотелось послушать оперу «Кармен» Бизе целиком.

– Целиком?

– Целиком. От начала и до конца.

– Ну, что ж…

Роджер вытащил из кармана наладонный компьютер и принялся нажимать на кнопки.

Перл с любопытством наблюдала за ним.

– К сожалению, – объявил Роджер, наконец оторвавшись от экранчика, – сегодня в городе нигде не идет «Кармен».

Перл вздохнула.

– Но…

– Но?

– Но у меня дома имеется прекрасная запись этого концерта. И я предлагаю вам прослушать эту запись у меня. Хорошие колонки, отличный звук…

– А не слишком ли поздно?

– Поздно? Не думаю. Для такой оперы, Перл, вечер подойдет как нельзя лучше.

– Хм…

– Ну, и к «Кармен» у меня найдется бутылочка красного испанского вина.

– Звучит заманчиво. Я ведь могу и соблазниться на ваше нескромное предложение, Роджер.

– А что в нем нескромного? Это всего лишь всемирно известная классика.

– Ох…

– Есть и колумбийский кофе.

– Это удар под дых, – улыбнулась Перл.

– Да. А к кофе – французские трюфели. И медовая дыня.

– Что ж, – решительно произнесла Перл, – кажется, этот вечер заслуживает того, чтобы провести его не так, как всегда.

– Вы согласны? Наконец-то. Едемте.

– Я готова.

Возвращаясь мыслями в противоречивое прошлое, Перл не могла не признать, что в каком-то смысле Роджер стал для нее спасательным кругом, шансом на возрождение, на попытку начать новую жизнь.

Новую жизнь для новой Перл, которой давно пора бы понять и признать, что ничего уже не будет так, как раньше. Что на всем белом свете она одна. Что нужно учиться жить иначе, осознавая, что она – последний представитель семейства Пэрриш. Осознавая, но не скорбя.

К чему, в конце концов, привела Перл ее скорбь на протяжении последних лет?

К добровольной изоляции, и только.

К потере всех друзей, приятелей и просто знакомых. Да что там, она даже не встретила того единственного, с кем ей захотелось бы создать семью. Крепкую и настоящую, подобную той, что была у ее родителей.

Она даже не нашла своего места в жизни. Нельзя же, в самом деле, считать своей гордостью и своим призванием место сменного администратора в косметологическом центре. Что она видела в жизни, кроме ресепшн и вереницы женщин-клиенток, мельком бросающих на нее взгляд (раздраженный, конечно же, ведь Перл, в отличие от них, пришедших на прием, всегда выглядела безукоризненно), протягивающих деньги и исчезающих до следующей записи.

Кажется, настало время распрямить плечи (ну, это выражаясь фигурально, на осанку Перл не могла пожаловаться при всем желании), расправить крылья, глубоко вздохнуть и оглядеться по сторонам. Небо и землю заливает солнечный свет, вокруг столько интересных людей – и разве это не повод попытаться получше узнать этот мир?

Роджер предоставил Перл множество возможностей для узнавания.

Вечер прослушивания классической музыки обернулся и совместным ночным времяпрепровождением.

Перл, хоть и не подала виду, пришла в восторг от немыслимо комфортной, импозантной и продуманной одновременно обстановки в особняке Роджера.

Это, конечно, было бы последним, за что она стала бы цепляться и что могло бы стать каким-то определяющим фактором, но ничто не могло ей помешать просто наслаждаться этим.

Роскошная кухня в бледно-оливковых и терракотовых тонах. Коридор с паркетом из темного, до блеска отполированного дерева. Ванная для гостей, куда Перл зашла вымыть руки, сияющая белоснежным фарфором, посеребренными кранами и ручками, идеально чистыми зеркалами шкафчиков. Гостиная, где в полумраке притаилась тяжелая мебель с резными спинками. Перл не была поклонницей такого стиля в обстановке, он напоминал ей средневековую Францию, но даже она должна была признать, что выглядело все импозантно и представительно.

Роджер сам приготовил для Перл кофе в кофейном аппарате. Перл, помнится, еще подумала тогда – а неплохо бы выдавать права на управление этим агрегатом, как на вождение автомобиля!

Он сам нарезал для нее сыр, красиво раскладывая его на огромном блюде (китайский фарфор, ручная роспись драконами), и Перл пробовала его различные сорта – с большими дырками, сладковатый, очень мягкий, крошащийся под пальцами, желтый и твердый, солоноватый…

Шоколад тоже был нескольких сортов. С фундуком, с миндалем, с начинкой из мякоти манго, черный, с кусочками карамели, с инжиром… От запаха этого шоколада у Перл кружилась голова.

Голова кружилась и от пьянящего красного вина, терпкого, ароматного. Перл вытянулась на кушетке, на которую была небрежно наброшена шкура какого-то пятнистого животного, держала в руках бокал на высокой ножке, а Роджер, ничуть не смущаясь, устроился прямо на полу, используя кушетку лишь для опоры.

Свечи не горели – вполне хватало слабого мерцания, исходящего от камина. Тепла, света, жара, маленьких искорок, которые рассыпались, взлетая, вверх от потрескивающих поленьев.

Перл нежилась во всей этой атмосфере удивительной чувственности, изобилия, роскоши ненавязчивой, но уверенной. Богатство, окружающее ее (то есть Роджера, разумеется), было не показным, но спокойно заявляющим о своей власти. И Перл сочла, что это правильно. Нужно жить так, как нравится, протягивая руку, знать, что возьмешь то, что хочешь. Как сильно жизнь Роджера отличается от ее жизни! Внезапно маленькая и уютная квартирка Перл, в которую ей нравилось возвращаться, всплыла у нее в памяти и показалась на этот раз жалкой, даже убогой.

Похоже, Роджер в свои неполные сорок лет вполне овладел искусством жить… А она, Перл, даже не приблизилась к умению хотя бы выживать.

Во что она превратила свою жизнь?

Что она с собой сделала, размышляла Перл под звуки нестареющей классики, бессмертного творения Бизе. И Роджер повернулся к ней, посмотрел на нее снизу вверх, а красноватый жар, исходящий из камина, придал его чертам выражение лукавства…

3 Джонатан

На террасе «Поцелуя» становилось все жарче.

Перл лениво подумала, что было бы неплохо вместо латте заказать просто воды. Холодной минеральной воды, и можно даже без газа.

– Вы… позволите?

В широкой улыбке блеснули белые зубы. Перл быстро подняла глаза: рядом с ней стоял смуглый парень в скромной, но аккуратной одежде, высокий, поджарый, даже на вид ловкий и подвижный.

– Простите? – Перл нахмурилась.

Ну, разве что самую чуточку.

– Вы позволите, – терпеливо повторил парень, – присесть рядом с вами?

Перл стало даже смешно.

– Неужели вокруг нас с вами мало свободных столиков?

Парень осмотрелся.

– Думаю, что даже слишком много, – с доверительным видом сообщил он.

– Тогда в чем же дело?

Парень со вздохом развел руками и сел.

Хотя никто его за столик не приглашал.

От дальней колонны за ними внимательно наблюдал официант.

Одного кивка Перл было бы достаточно для восстановления порядка, однако она почему-то медлила.

– Так я вас слушаю?

– Я не знаю, что сказать, – неожиданно признался смуглый незнакомец.

– То есть как это? – Перл опешила.

К такому повороту событий она была совсем не готова.

Ну же, кто этот приятный, но на редкость самоуверенный тип, и что ему здесь надо?

Вернее, что ему надо от Перл.

На бродягу или попрошайку он, конечно, не похож, хотя вполне очевидно, что жизнь его не радует своими щедрыми дарами.

Коммивояжер? Рекламный агент? Разносчик пиццы? Что за бред лезет ей в голову? Агент, отлавливающий на улице юных кандидаток в модели? Что же, разве она совсем не выглядит на свой возраст?

Парень молчал.

Молчала и Перл.

К столику подошел официант.

– Сэр, вы что-нибудь будете? – деликатно осведомился он.

Только Перл заметила полусекундную паузу между быстрым взглядом официанта на простую рубашку Джонатана, расстегнутую на несколько верхних пуговиц, брюки, которые вполне можно было принять за брюки строителя или разнорабочего (впрочем, у них не бывает брюк бежевого оттенка для лета), потертые кожаные сандалии, и его вопросом о заказе.

Парень мягко улыбнулся, поднял глаза на официанта и ответил:

– Спасибо, чуть позже.

Официант отошел.

Перл, уже в удивлении приподняв брови, рассматривала непрошеного гостя, как нахальное, странное существо. Существо это, вполне могло статься, явилось с другой планеты. С пришельцами так бывает – пока разберешься, что же им от тебя надо…

– Так что же вам от меня надо? – повторила свой законный и вполне логичный вопрос Перл.

– Впервые в жизни я не знаю, что сказать, ответить и придумать.

– Как прикажете это понимать?

– Вот уже десять минут я смотрю на вас и не могу придумать никакого предлога, чтобы завязать непринужденную беседу.

– Вот как?

– А до этого я полчаса стоял там, внизу, у веранды. На улице. Стоял и смотрел на вас. Любовался. Восхищался вами. И мучительно выискивал любой мало-мальски разумный и убедительный предлог для того, чтобы подойти, заговорить, завязать знакомство.

Он сочувственно улыбнулся, словно говорил сам с собой.

– Предлог, достаточно весомый для того, чтобы вы не отшили меня в первые же тридцать секунд нашего с вами знакомства.

– И как – нашли? – поинтересовалась Перл.

У нее внезапно пересохло во рту. Она подняла стакан и сделала большой глоток латте.

Где-то совсем далеко, на краю сознания, как мгновенно расплывающийся в синем воздухе неба самолетный след, у нее мелькнула мысль – кто он, авантюрист, обманщик, пикапер…

И тут же она растворилась – настолько это было непохоже на обман или злонравные уловки.

– Вы же видите, что не нашел.

– Печально, – отозвалась Перл.

– Да. Я хотел поговорить с вами о погоде, о том, как жарко в штате этим летом. Но это ведь ерунда, верно?

– Да. Да, наверное.

– Потом у меня была мысль расспросить вас о вашем одиночестве, разузнать, почему такая милая, интересная и замечательная девушка проводит свое время в кафе совсем одна. Только кофе составляет ей компанию…

– Только кофе, – эхом откликнулась Перл. Улыбнулась. Снова сделала из стакана большой глоток.

Шапка из взбитых сливок, возвышающаяся над стаканом с латте, коснулась краешка губ Перл, она облизнула сливки языком. Подумала, насколько роковым может оказаться этот ее невольный жест для ее непрошеного собеседника.

– Но это ведь тоже никуда не годится, верно? – разочарованно вздохнул парень. – Мало проку от таких тем для разговора. На избитых комплиментах далеко не уедешь.

– Почему вы считаете, что он – избитый? – спросила Перл, хотя вовсе не собиралась настолько любезно поддерживать беседу.

– Ну… Мне может показаться, что вы одиноки, но ведь я вполне могу таким образом выдавать желаемое за действительное? Разве красивые и умные девушки в наше время действительно могут оставаться одинокими? Боюсь, такое предположение банально и неоправданно.

– Но вы правы… Мне и в самом деле было немного грустно.

Она не собиралась с ним кокетничать. Но ведь он и правда угадал. Неужели за столько месяцев ничего не изменилось? Неужели она правда выглядит все такой же потерянной и одинокой? Вся работа над собой, кажется, пропала зря, все было впустую.

Или она просто не над тем работала?

Может, она всего лишь не там «копала»?..

– Что ж, я рад, что угадал хотя бы это. Но, поскольку я так и не нашел никакого предлога для продуктивного завязывания знакомства, я, с вашего позволения, просто уйду.

И парень действительно поднялся со своего места, легко и непринужденно поддернув брючины, легко и непринужденно возвысившись над столиком; его движение было столь же быстрым, сколь и незаметным.

– Подождите…

– Что?

– Но зачем вам уходить?

– В каком смысле?

– Мы ведь уже сидим и разговариваем, – немного нервно произнесла Перл.

Да что она делает?

С одной стороны, зачем ей всяческие сомнительные уличные знакомства?

А с другой… Чего ей бояться? От чего шарахаться?

В конце концов, она всегда может отшить этого парня, если что-то, по ее мнению, пойдет не так.

Парень сел неторопливо, без готовности, но с чувством собственного достоинства.

– Спасибо. Кажется, я могу считать это приглашением.

– Да, можете.

– Спасибо за приглашение. Кстати… а как вас зовут?

– Меня зовут Перл.

– Перл… – он словно попробовал имя на вкус, – такое же необычное и прелестное имя, как и вы сами. Не очень часто встречается.

– Вот как.

Перл ждала ответного жеста.

Не дождавшись, она нетерпеливо уточнила:

– А как же зовут вас?

– Джонатан.

– Мне… хм… мне очень приятно, – вежливо сказала она и улыбнулась.

В самом деле, разговор у них получался забавным.

– Я рад, Перл, что и вам приятно наше знакомство. Но, к сожалению, я не смогу воспользоваться вашим приглашением.

– Это еще почему? – Перл удивленно подняла брови.

Джонатан сделал вид, что осматривается, внимательно изучает обстановку.

– Видите ли, Перл… Кажется, тут приличное заведение. И было бы некрасиво пользоваться гостеприимством этого заведения, не заказав хотя бы чашку кофе.

– Так закажите, в чем же дело? – засмеялась Перл.

– Чертовски стыдно в этом признаваться. Я компрометирую себя перед такой девушкой… Но…

– Да?

– Понимаете, Перл, у меня нет денег даже на чашку кофе в кофейном автомате, – смущенно признался Джонатан, и выглядел он в этот момент, как нашкодивший мальчишка, пойманный за воровством наливных яблок где-нибудь на ранчо.

– Что ж, это, конечно, серьезная проблема, – задумчиво произнесла Перл.

– Глумитесь.

– Что?

– Издеваетесь, – решительно заявил Джонатан.

– Простите?..

– Понимаю, ситуация идиотская. В полной мере ее сможет оценить лишь тот, кто сам хоть раз да попадал впросак в похожих обстоятельствах.

– Объяснитесь, я не понимаю, – нетерпеливо потребовала Перл.

– Что ж… извольте. Наверняка вы мне не поверите. Да и сам я, признаюсь честно, до конца не верю в происходящее. Еще сегодня утром я и не помышлял ни о чем подобном. Бродил по городу, наслаждался солнцем… Это одно из тех немногих наслаждений, которые я могу позволить себе в Америке без ограничений, и притом бесплатно.

– Что же вы… нищий? – медленно произнесла Перл, решив расставить все точки над «i».

– А разве непохоже, мэм?

– Да нет, не очень. Вы не выглядите слишком неряшливым, да и одежда у вас более аккуратная, чем пристало бродяге.

– Наверняка это грубая лесть.

– А вот и нет.

– А вот и да, – парировал Джонатан, а про себя подумал: «Однако, мисс, к людям вы гораздо снисходительнее, чем ваш бывший дружок Роджер. Тот сразу, ничуть не сомневаясь, записал меня в приблудные бродяги. Впрочем… может быть, он считает голодранцем любого из американцев, кто не в состоянии выложить десять-двадцать баксов за чашку кофе, чей костюм пошит не у Ральфа Лорена, и у кого в гараже не стоит двух-трех кадиллаков? Вполне может статься, между прочим…»

– Что ж, это очень интересное признание.

– Рад, что сумел вас позабавить.

– Где же вы живете, Джонатан?

Парень секунду подумал, потом выдавил из себя подобие улыбки:

– Нигде.

– То есть как это? – оторопела Перл.

Этот персонаж, похоже, и вправду сошел со страниц какого-нибудь бульварно-приключенческого романа. Неужели полного сил и энергии парня, симпатичного, и, похоже, совсем неглупого, устраивает такая жизнь?

Впрочем, кто она такая, чтобы судить кого бы то ни было? Вполне достаточно припомнить, как еще несколько лет назад она сама пребывала в добровольной изоляции. Законсервировала себя в тесной квартирке, в унылой работе, в отсутствии друзей и перспектив.

– Так, – Джонатан пожал плечами. – Иногда удается где-то подработать, сущие копейки. Иногда ночую в благотворительных организациях. Чаще езжу из штата в штат на самых дешевых автобусах или поездах, ночью в пути, а днем осматриваю новое место, хожу по бесплатным музеям… Иногда спасает автостоп.

Бесплатные музеи?

Откуда такая тяга к искусству?

Определенно, это первый бродяга в жизни Перл, который настолько забавен и нетипичен.

Хотя нужно признать, что это вообще первый в жизни Перл бродяга, с которым она общается так близко на протяжении столь долгого времени.

– Джонатан, а как вообще вы пришли к такому образу жизни? Простите, если это неуместный или слишком личный вопрос… Может быть, какая-то жизненная драма… – Перл, как и все люди, судила лишь по себе. – Где ваша семья? Как вы вообще росли? Откуда вы родом? О, я задаю столько вопросов… Наверное…

Джонатан едва заметно нахмурился.

Он чуть отвернул лицо от Перл. Как же так, он совершенно не успел продумать эту часть своей легенды. И вообще, он действовал импульсивно, наскоком… А что ему было делать? Этот тип, Роджер, наблюдал за ним. Кто знает, может, у него тут имеются свои глаза и уши наблюдателей… Поэтому и пришлось разыграть именно ту карту, которую вручил ему Роджер. Но подготовка была плохой, никуда не годной.

Что ж, Джонатан Сильвер, импровизируй. Эта затея с самого начала была чистой воды аферой, так что раз уж влез, то не следует теряться.

– Думаю, Перл, сейчас важна совсем не моя история, а то, по какой причине я здесь…

– И по какой же?

– Я наблюдал за вами и понял, что если я сию минуту не подойду, хотя бы не попытаюсь познакомиться с вами, то буду жалеть об этом до конца своих дней.

«До конца своих дней…» Какой красивый поэтический образ, имеющий так мало общего с реальной жизнью. Но ведь, на удивление, работает. Так что грех не воспользоваться им при нужном случае.

– Но я и так уже задержался здесь.

Джонатан с едва слышным вздохом начал в очередной раз подниматься из-за столика.

– Как? Почему? – непроизвольно воскликнула Перл. В ее голосе Джонатан услышал живое беспокойство и поздравил себя с первым серьезным успехом в этой операции.

– Эта затея была обречена с самого начала. Но я горд хотя бы тем, что попытался.

– Джонатан, что вы имеете в виду? «Эта затея…» С самого начала… Не говорите загадками, мы с вами взрослые люди.

Мысленно Джонатан потер руки – по его мнению, Перл разыграла прекрасную подачу.

– Издалека мне казалось, будто я еще могу на что-то надеяться. Но теперь я общаюсь с вами лицом к лицу, с каждой минутой все больше очаровываясь… И я ясно вижу, что…

– Да?

– Что знакомство с такой женщиной, как вы, не для такого парня, как я, – произнес Джонатан, старательно вздыхая и при этом отчаянно стараясь не переиграть.

– Любопытно будет узнать, почему, – с прохладцей отозвалась Перл.

– В какие-то моменты вы, ей-богу, напоминаете мне наивное дитя.

Джонатан с удовольствием рассмеялся.

– И все-таки?

– Вы, Перл, из тех женщин, которым нужно преклонение, обожание и восхищение. Я абсолютно уверен, что именно вы еще и достойны этого…

– И?

– И ваше видение мира наверняка таково: лишь богатые, преуспевающие и уже добившиеся чего-то в этой жизни мужчины заслужили право на ваше внимание.

Перл вспыхнула.

– Другими словами, вы только что сказали, что меня интересуют лишь богатые мужчины – из-за их денег!

– Ну, может быть, я не совсем точно выразился, – смутился Джонатан, – но в общих чертах…

– Так я, по-вашему, из тех, кого в людях интересуют только деньги?

– Перл, Перл, – Джонатан умоляюще поднял ладони. – Я же не говорю, что это плохо, или ужасно, или отвратительно.

– Да уж, я на это надеюсь.

– Вы, конечно, достойны преклонения, достойны того, чтобы вас окружали роскошью, подарками. Все это, без сомнения, так. Я лишь говорю, что у парня вроде меня нет ни малейших шансов лишь потому, что… что денег не так много, как хотелось бы. – На этом месте Джонатан позволил себе чуточку лукаво улыбнуться.

И Перл попалась в окончательно захлопнувшуюся ловушку.

– Думаете, деньги для меня – это главное? – с отчаянием произнесла она. – Да вы не знаете… Да что вы вообще знаете? По-вашему, мне не важны ни честность, ни порядочность, ни чувство юмора, ни другие интересные человеческие качества в мужчинах?

– Перл… Я лишь хотел сказать, что…

– Вы хотите сказать, что общение между нами возможно только в том случае, если вы позовете меня в кафе, уставите стол разными сладостями, закажете дюжину коктейлей, и лишь тогда я сочту возможным уделить вам внимание? Только в этом случае вы станете интересным для меня человеком?..

Джонатан с виноватым видом развел руками.

– Да меня вообще не интересует, есть ли у вас деньги, и в каком районе у вас квартира! – воскликнула Перл. – Если у вас нет денег, разве это значит, что я не могу угостить вас кофе? Почему все общение, которое происходит между людьми, нужно свести к платежеспособности, к оплате счетов, к преподнесению подарков?..

Она махнула официанту рукой, подзывая его, чего никогда не позволяла себе в спокойном состоянии.

– Что вы будете? – уточнила она у Джонатана.

– Что я буду?

– Да, что вы будете пить? Или, может, вы предпочли бы что-нибудь перекусить?

– Вы хотите угостить меня, Перл?

– Да, чтобы мы могли продолжить беседу в этом кафе.

– Что ж… Не представляете, как я вам признателен. Разумеется, я постараюсь возместить ваши траты при первой же возможности…

– О, да прекратите это, в самом деле – зачем?

– Огромное спасибо, Перл, дорогая. Тогда – чашку капучино и круассан с сыром.

– Довольно скромный выбор, хочу сказать, – заметила она, – здесь есть гораздо более вкусные вещи – вишневый штрудель, например…

– Не стану злоупотреблять вашей добротой, – спокойно, но твердо ответил Джонатан. И кивнул в ответ официанту, когда тот, записав заказ, повторил: «Один капучино, один круассан с сыром».

4 Перл

Джонатан ел быстро и с заметным аппетитом, но аккуратно.

Перл, которая давно уже и напилась, и наелась, вдумчиво наблюдала за ним. Ей все больше становилась интересной персона Джонатана. Он был не похож ни на кого из всех, встреченных ею ранее. Что за биография у этого любопытного человека без определенного места жительства и постоянного вида деятельности?

Джонатан сглотнул, в очередной раз отпивая из своей чашки с капучино, и у Перл внутри словно что-то дрогнуло.

Она совсем забыла о том, что ей давным-давно пора бы уже быть в офисе.

Хотя Перл и находилась в отпуске, который предоставила самой себе, она все-таки время от времени заглядывала в офис, проверяла, все ли идет хорошо, не произошло ли каких-то непредвиденных событий, и так далее. На сегодня Перл запланировала именно такое посещение родной конторы.

Но черт дернул ее проехать мимо «Поцелуя». Страстно захотелось кофе, посидеть, подумать, никуда не торопясь, поразмыслить о своей жизни. И вот результат – с новым знакомым она проводит время, не понимая, что, собственно говоря, происходит? Почему ей не хочется, чтобы он уходил? Еще каких-то полчаса назад она и не подозревала о его существовании.

Но, когда Джонатан уверенно и вместе с тем деликатно присел за ее столик, Перл показалось, что природные краски вокруг словно стали ярче, звуки и запахи – ощутимее. Сердце ее забилось, и она почувствовала себя живее, чем обычно.

Давным-давно забытые эмоции, да и испытывала ли она их когда-нибудь всерьез?

Разве ни к чему не обязывающий разговор с таким вот симпатичным и остроумным мужчиной не стоит какой-то жалкой чашки кофе с сырным рогаликом?

Какие мелочи, не о чем даже и думать.

Перл бросила быстрый взгляд на свой фиолетовый «Ситроен», припаркованный неподалеку от веранды «Поцелуя». Еще немного – и нужно будет расплатиться, после чего ехать. Отпуск отпуском, а некоторые дела не требовали отлагательства. Однако… Что же делать с Джонатаном?

Перл посмотрела на высокого смуглого симпатягу, который с сосредоточенным донельзя видом доедал сырную корочку с круассана.

Что-то подкатило к горлу – приступ нежности? жалости? паники? – и она невольно поинтересовалась:

– Может быть, еще круассан?

Джонатан помотал головой:

– Спасибо, но – нет.

– Как хочешь, – она пожала плечами.

– Я и так порядком задержал тебя.

– Почему ты так думаешь?

– Рассеянный взгляд, плюс ты то и дело смотришь на стоянку, поглядывая при этом на часы, – скороговоркой перечислил Джонатан. – Я все понимаю, у тебя дела. Если я ничем не занят, то это не значит, что я не уважаю людей, у которых есть цели, которые стремятся к чему-то, и у которых по минутам расписан день. Поэтому давай мы с тобой распрощаемся…

– Нет! – вырвалось у Перл.

Все было логично, закономерно и правильно. Если объект интереса старается ускользнуть, то другой непременно попытается его удержать, при этом даже не успев задуматься – а нужно ли ему это на самом деле? И если нужно, то зачем?

– Что такое? – с интересом спросил Джонатан.

– Я хотела спросить… – смутилась Перл, – а что ты намерен делать дальше?

Тот пожал плечами.

– Ну, не знаю… Может быть, двинусь куда-нибудь на юг…

– В поисках чего?

– Наверное, давно пора отказаться от мысли искать «что-то» и поискать, наконец, самого себя, – задумчиво произнес Джонатан. Одним глотком он допил остывший капучино, поставил чашку на блюдце, и тут же рядом возник официант, забрал чашку и блюдце из-под круассана, уточнил, хотят ли они еще что-нибудь. Джонатан улыбнулся: – Нет, спасибо. И спасибо за гостеприимство.

Перл не могла поверить, что ее новый знакомый сейчас вот так просто возьмет и уйдет.

Ее мозг лихорадочно искал выход, какой-нибудь в достаточной степени приличный предлог для того, чтобы продолжить знакомство. Но как осуществить это и не оказаться в некрасивой, нелепой ситуации, как если бы она навязывалась Джонатану?

В конце концов, это ведь Джонатан первым подошел к ней за столик, признался, что мечтал познакомиться и хотя бы поговорить. Так чего же она теперь смущается? Она свободная женщина и может открыто заявлять о своих желаниях и возможностях.

И тут Джонатан протянул ей руку помощи.

– Знаешь, – начал он, – может быть, если бы ты дала мне адрес своей электронной почты…

Перл в изумлении посмотрела на него:

– Мой мейл? Тебе? Но для чего?

– Ну, – Джонатан засмеялся, – не так уж я отстал от современной жизни, как это могло бы показаться. Иногда, если у меня есть деньги, я захожу в интернет-кафе, смотрю интересующие меня сайты. Могу и почту проверить. Так как, Перл? Даешь мне свой адрес или нет? Мы могли бы обмениваться письмами. Писали бы друг другу о том, что интересно обоим… Похоже, что ты – состоявшийся, успешный человек, не только красивая и милая женщина. Может, ты смогла бы дать мне пару ценных советов… по поиску себя, – Джонатан подмигнул.

Немедленно переходя от слов к делу, он тут же протянул Перл выдернутую из пластикового держателя салфетку кремового цвета. Пошарив в кармане потертых джинсов, он выудил оттуда огрызок простого карандаша.

– Запишешь?

– Ну, нет!

– Нет?..

Перл торопливо проговорила:

– Знаешь, у меня есть предложение получше.

– Вот как! И какое же?

– Я хочу пригласить тебя на обед.

– Зачем?

– А зачем откладывать разговор? Чтобы потом вести его в письмах? Я думаю, что такие важные разговоры нужно вести с глазу на глаз. – Перл тут же поправилась: – Глядя в глаза своему собеседнику.

– Перл, у меня нет денег на обед.

– Я понимаю… как ты отнесешься к домашнему обеду?

Джонатан засмеялся:

– Перл, ты и так сегодня уже достаточно много для меня сделала. Думаю, что будет замечательно, если ты просто подбросишь меня на вокзал.

– На вокзал? Как? Уже? Ты уже готов уехать?

– Перл, – он слегка пожал плечами, – меня ничего не держит в этом городе. Кроме…

– Да? – она напряженно ждала его ответа.

– Было бы очень жаль, если бы мы с тобой больше никогда не увиделись. Но, кажется, сейчас не лучшее время, чтобы начинать какие-то отношения…

Джонатан прикинул, не слишком ли сильно он перегибает палку. В конце концов, Перл ведь может и согласиться с его доводами, отвезти на вокзал, а дальше? Дальше он будет иметь бледный вид. Нужно создать видимость того, что он готов пойти ей навстречу…

– Думаю, Перл, что мне нужно начинать новый этап в своей жизни. Встреча с тобой сегодня наглядно показала мне это. Кажется, пора взрослеть… Вот ты встречаешь красивую девушку, и, похоже, тоже интересен ей, есть надежда на взаимность. Но что ты можешь предложить ей, кроме самого себя? Ночевать вместе в автобусах или на вокзалах, завтракать стаканчиком кофе в «Макдональдс»?

– Джонатан…

– Погоди, Перл, я еще не закончил. Я принял решение: нужно создать для себя цель, достигнуть ее, и тогда уже на равных общаться с другими людьми. Сколько можно бесцельно скитаться? В конце концов, как бы не сломать подобным образом свою единственную жизнь. Другой ведь не будет…

Перл понимала, о чем он говорит. Даже слишком хорошо понимала. Когда-то она сама оказалась на распутье, не знала, куда двигаться дальше. Ситуация была слишком похожей, с той только разницей, что Перл снимала квартиру и имела пусть небольшой, но стабильный заработок. На этом разница заканчивалась. У Перл не было никаких целей, не было смысла в жизни, не было хотя бы маленького счастья. Ей-богу, кажется, даже Джонатан, будучи таким же одиноким, как и она когда-то, живущий, как перекати-поле, и тот выглядит гораздо, гораздо более счастливым! Он хотя бы весел, беззаботен, и не боится дышать полной грудью.

А, значит, ему уже гораздо легче помочь, чем ей в недавнем прошлом…

Все, что нужно – это помочь ему определиться в жизни и пустить корни, попробовать оседлость на вкус, разве не так?..

Она придет Джонатану на помощь так же, как когда-то, ни секунды не колеблясь и не сомневаясь, на помощь Перл пришел Роджер.

Впрочем, у Роджера были свои причины заниматься благотворительностью в ее адрес, свои мотивы для того, чтобы делать это, прививать Перл вкус к жизни, вытаскивать ее из того болота, куда она сама себя загнала. А Перл будет помогать бескорыстно. Разумеется. Она еще и не на такое способна. Как только Джонатан мог предположить сегодня за разговором, что Перл из тех людей, которые продаются, что она – та девушка, которую может купить любой желающий богатей?

Ну уж нет, никогда! Ведь именно это и стало камнем преткновения в ее отношениях с Роджером. Когда она поняла, что все зашло слишком далеко…

Впрочем, ладно, сейчас речь не об этом. Сейчас нужно придумать, как помочь Джонатану. Перл вновь подняла на него глаза:

– Я знаю, о чем ты говоришь, и именно поэтому собираюсь помочь тебе. Может быть, ты все-таки подумаешь над тем, чтобы принять от меня помощь? Скажем, за скромным обедом у меня дома. Если ты так уж стесняешься ресторанов.

Джонатан прищурился:

– Ты мне уже настолько доверяешь, что готова запросто приглашать домой?

Перл вздохнула. Ну, конечно, опять эти подначивающие расспросы.

– Ты можешь в такой же степени опасаться меня, как и я тебя. Вдруг я завезу тебя в полицию вместо гостеприимного дома? Или дома у меня целый арсенал всяких штучек для пыток нездешних мальчиков.

– Один-один, – широко улыбнулся Джонатан, – ладно, веди! Кажется, нам ничего другого не остается, кроме как довериться друг другу.

…Вот так и получилось, что минут через сорок после того, как Роджер сел в свой «Мерседес», он увидел, как Перл и Джонатан, весело смеясь и даже чуть приобнявшись шутливо, направляются к маленькой симпатичной фиолетовой машинке Перл.

И был вне себя от изумления.

Теперь он не мог представить себе, как дождется завтрашней условленной встречи с Джонатаном в «Поцелуе», чтобы передать ему деньги и услышать полный и подробнейший отчет о «хорошо проделанной работе».

* * *

Перл жила в квартире-студии, конечно, отличающейся от той, которую она снимала до знакомства с Роджером Мерри.

Да, Роджер купил ей квартиру неподалеку от центра города, но расположенную в то же время поблизости от популярного городского парка.

Он сделал это с ошеломляющей небрежностью, словно походя, словно это было ничего не значащим делом, легко и стремительно оформив все необходимые бумаги, в которых Перл Пэрриш значилась полноправной хозяйкой студии.

Перл недоумевала и вслух, и про себя, зачем Роджер это сделал. У нее ведь была съемная квартира, в которую она могла незамедлительно съехать, если бы вдруг решила покинуть головокружительный особняк Веселого Роджера.

Зачем?

Кажется, на этот вопрос был лишь один ответ – Роджер просто хотел сделать ей подарок.

Подарок, который невыразимо приятен и прекрасен сам по себе, а для современной американки – ценнее любых драгоценных украшений. Который останется с Перл независимо от того, останется ли она с Роджером или предпочтет разорвать эти отношения.

Впрочем, тогда Роджер, скорее всего, не думал ни о каком расставании. Он хотел верить, что встретил женщину своей жизни, и уж тем более у него в мыслях не было предполагать, что женщина – какой бы умницей и красавицей она ни была, как бы себя ни ценила – способна добровольно, по собственной инициативе расстаться с ним.

Новая квартира Перл была чуть ли не вдвое больше предыдущей. Ванная и туалет были раздельными. В ванной прекраснейшим образом соседствовали джакузи (пусть не слишком большое) и прозрачная душевая кабинка.

С того времени, как Перл вновь полюбила жизнь (и себя), всякий раз она была вольна выбирать – тугие струи душа за прозрачным оргстеклом, или же пышная пена пузырей в бурлящем джакузи. Оптимальным вариантом был бодрящий душ с утра и расслабляющая вечерняя нега в джакузи.

А сейчас был белый день, но Джонатан, который по настоянию Перл отправился ополоснуться перед планируемым обедом, почему-то выбрал отнюдь не душ.

– У тебя есть пена для ванны?

– Что? Пена?

– Удивлена?

– Да. Ты не кажешься таким уж сибаритом, искушенным в приеме водных процедур.

– Понял. Жаль, что пены нет. Половина удовольствия…

– Есть соль для ванны, – вспомнила Перл.

– Годится.

– Лаванда и эвкалипт.

– Хотя пены и будет вдвое меньше. Ладно, переживу.

Перл почему-то замешкалась, хотя уже отдала Джонатану соль, показала, как пользоваться переключателями, наполнять джакузи, принесла и повесила на горячую сушилку махровое полотенце…

– Ты что-то хотела сказать? – спросил Джонатан, внимательно глядя на девушку.

– Я… Нет-нет, – и Перл слегка покраснела. Впрочем, она тут же нашлась: – Если хочешь, мы ведь можем постирать твою одежду.

– Правда? Вот здорово!

– Точно.

– Надо же, а я и не подумал. Но, Перл…

– Да?

– А в чем я буду ходить?

– Извини. Об этом я как-то не подумала.

– Нет мужской одежды?

– Абсолютно нет.

– Ни штанов брата, ни рубашки бойфренда? Так-таки ничего нет? – не поверил Джонатан.

Перл вздохнула, чуть улыбнулась.

– Штанов нет, рубашки нет, брата нет давно, и никакого бойфренда в наличии тоже не имеется. Даже не знаю, как спасти положение. Правда, не знаю.

– Я мог бы походить в полотенце… Шутка. Это не положено порядочному гостю.

– Посмотрим… Я пороюсь у себя в шкафу, может, найду самую старую и самую широкую футболку. Вдруг произойдет чудо, и я выкинула еще не все подобные футболки из своего гардероба?

Джонатан широко улыбнулся, вновь сверкнув своими необычно белыми зубами.

– Понимаю… Бродяга-голодранец другой одежды не заслуживает?

– Я что-нибудь поищу, – кротко проговорила Перл в ответ.

Закрыв за собой дверь ванной и услышав почти сразу же шум воды, с силой бьющей в эмалированное дно джакузи, она прошла к холодильнику и устроила ему суровый осмотр.

В конце концов Перл остановилась на салате по-гречески (это крайне полезно – для пищеварения, для кожи, для волос, для всего-всего), пасте с огромным количеством тертого сыра (если сверху положить аппетитные полоски ветчины, то получатся практически спагетти карбонара), красному вину и мороженому с хот-фаджем на десерт.

Ей хотелось одновременно вкусно накормить гостя и в то же время не смущать его ненужной роскошью.

Перл быстрым взглядом окинула помещение студии, повернувшись к холодильнику спиной.

Импровизированная «спальня» – на самом деле огромнейшая кровать с балдахином, который мог скрыть все, что не следовало видеть постороннему взору – находилась в дальней части студии. Каждому, кто входил в просторную комнату, приходилось обходить кожаный диван, стоящий спинкой к входу. Возле дивана стоял низкий журнальный столик. Эта композиция могла служить гостевым вариантом спальни, или же использовалась для просмотра фильмов на плазменной панели, прикрепленной к противоположной стене.

В центре комнаты стоял основательный дубовый стол – он же обеденный, он же, при необходимости, и рабочий.

Ну, а барная стойка вполне удачно разделяла «столовую – гостиную» и кухонную часть – с мойкой, плитой, вытяжкой, стиральной машиной и прочими радостями хозяйственной части жизни Перл.

Она отправила все вещи Джонатана в стирку, мимолетно успев подивиться – все-таки он довольно аккуратен для человека, привыкшего к вокзально-бродячей жизни.

Потом проверила свой автоответчик и порадовалась отсутствию сообщений.

Значит, в офисе все в порядке.

Перл потратила сорок пять минут на приготовление простого, но вкусного и сытного обеда, потом включила свой стильный ноутбук и вышла в интернет, чтобы проверить почту. На почтовом сервере она провела еще минут двадцать пять.

Потом спохватилась: а где же Джонатан?

Может, он там уже размяк настолько, что сполз под воду и не в силах выбраться самостоятельно?

Перл подошла к двери ванной и негромко постучала.

Джонатан мгновенно откликнулся.

– Я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.

– Все в полном порядке, – голос Джонатана был беспечен, – но не могла бы ты дать мне хотя бы мою прежнюю одежду, если не нашла ничего из своей, что могло бы сгодиться для меня?

Перл ахнула – она совсем забыла о своем обещании поискать футболки или что-то в этом роде.

Она устремилась к своему зеркальному шкафу на поиски чего-нибудь эдакого.

И нашла!

Это было самое настоящее чудо.

На самой нижней полке шкафа, расположенной даже ниже, чем полки с любимой модельной обувью Перл, лежал оранжевый рабочий комбинезон.

Перл вспомнила, что в этой квартире делался ремонт вскоре после ее приобретения. Один из рабочих случайно забыл у Перл свой запасной комбинезон; никому не ведомо, зачем ему понадобился запасной вариант, но факт оставался фактом – рабочий не вернулся за своей вещью, и Перл, на всякий случай постирав комбинезон с ополаскивателем, запихнула его в самый дальний угол.

Теперь комбинезон оказался как нельзя кстати.

Перл вернулась в ванную.

Джонатан со скромным донельзя видом сидел на краешке джакузи, его бедра были замотаны полотенцем.

Она протянула ему комбинезон:

– Смотри-ка, что я нашла!

Случайно их пальцы соприкоснулись на яркой оранжевой ткани.

И Перл вдруг почувствовала, как живительные токи побежали сначала по ее нежной коже, а потом словно проникли в кровь, заставляя ее чаще стучать в висках и биться в венах на тонких запястьях.

Джонатан внимательно посмотрел на Перл:

– Может, ты выйдешь? Тогда я мог бы одеться.

– Да… да, конечно, – проговорила Перл, но не сдвинулась с места.

– Перл?

– Что?..

– Мне кажется, или ты хочешь что-то мне сказать?

Она отрицательно помотала головой.

– Нет, не хочу.

– Что ж… Тогда…

Только теперь Джонатан заметил, что держит руку Перл в своей и не может отпустить. Ничего удивительного, что Перл до сих пор не удалось покинуть ванную комнату.

Медленно, словно во сне, в иной, несуществующей реальности, Перл подняла другую руку и провела по щеке Джонатана – очень осторожно, нежно, почти робко.

Джонатан почувствовал, что его охватил жар. Он глубоко втянул в себя воздух, стараясь успокоиться, отвлечься от волнующих ощущений, которые пробудило в нем прикосновение Перл.

Перл с удивлением обнаружила, что ей вовсе не хочется прекращать движение руки. Более того, ей было очень приятно прикасаться к Джонатану. Казалось, что ее тело не заканчивается на кончиках пальцев, а продолжается в теле Джонатана. Перл не могла не продолжить свои волнующие исследования.

– Ты… Кажется, ты что-то говорила насчет обеда? – кашлянув, выдавил из себя Джонатан, и Перл с удовольствием отметила, что его голос обрел так хорошо знакомую ей хрипотцу.

Ей казалось, что все происходит так быстро, что у нее даже нет времени задуматься о том, что она делает. Зачем, почему, как так получается? Не было сил даже задуматься о последствиях.

Внезапно Джонатан порывисто поднялся, чуть не оттолкнув Перл.

– Прости… я случайно… я не хотел.

– Ничего страшного, правда.

Оранжевый комбинезон рабочего упал на пол, но, честно говоря, этого даже никто не заметил.

Перл и Джонатан уже не видели происходящего вокруг, да и что могло происходить в этой сравнительно небольшой ванной, еще наполненной паром от горячей воды в джакузи?

В медленно расходящихся в воздухе клубах этого пара стояли двое – мужчина и женщина – и самозабвенно целовались…

Дыхание у обоих перехватывало, пальцы зарывались в волосы, они все никак не могли разомкнуть объятия, потому что наконец-то почувствовали вкус друг друга.

Перл чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Кажется, никогда раньше она не переживала ничего подобного.

Как бы она ни была благодарна Роджеру, сколько бы тот не сделал для нее хороших дел, никогда, ни единой своей минуты рядом с ним она не ощущала этого головокружительного полета.

Оставшись в особняке у Роджера в первую же ночь их знакомства, после «Кармен», красного вина и сыра, Перл, конечно, не слишком одобряла свое поведение. Это был не очень-то логичный поступок, и, наверное, где-то даже безрассудный. Но ей так надоела собственная логичность и уныние, что она была готова абсолютно на все, лишь бы как-то сломать последовательный сценарий своей несчастливой жизни, пережить какие-то новые ощущения, понаблюдать за новым поворотом событий.

Довольно долгий период времени после этого ей даже казалось, что она не ошиблась, рискнув и выиграв. Главный приз, казалось, был хорош абсолютно всем. Потом Перл поняла, что лично ей это не подходит, потом – что это не может подойти никому, если, конечно, девушка хоть немного ценит, любит и уважает себя.

Но были времена, когда она изо всех сил старалась получать от жизни с Роджером удовольствие. Иногда ей мерещилось, что у нее неплохо выходит. Иногда казалось даже, что она счастлива.

Перл практиковалась в постельных утехах, но делала это не столько для того, чтобы удержать Роджера подле себя как можно дольше, а хотя бы для того, чтобы просто почувствовать, что это такое – быть женщиной. Разве можно было расценивать так скомканный эпизод с торопливой потерей девственности в колледже? Сейчас она даже не в состоянии была бы вспомнить лицо или хотя бы имя того случайного студента, выступившего в качестве ее партнера…

И потом были еще несколько эпизодических, ничего не значащих, ни к чему не обязывающих связей.

Фаст-фуд, еда на скорую руку, безвкусный картофель из придорожной закусочной, выглядящий, как толсто нарубленный картон… Да, если сравнивать с едой, прибегнув к гастрономическим ассоциациям, эти краткие отношения вызывали у нее именно такие ощущения.

С Роджером появилась возможность гораздо более обстоятельно обставлять свои трапезы, пробовать новые блюда из более качественных продуктов, почувствовать, наконец, вкус употребляемой пищи.

И вот сейчас…

Если продолжать пищевые аналогии, то Перл впервые, наверное, в своей жизни вкусила божественный нектар.

Да, ласки Роджера не были отталкивающими, зачастую он был нежен и даже угадывал, что понравится Перл, чего она хочет, а чего – нет.

Но сейчас…

Каждое прикосновение Джонатана отзывалось в Перл новым взрывом ярких ощущений. Ей казалось, что от его пальцев на коже остаются отпечатки, и не простые, а расцвечивающие ее тонкую, почти прозрачную кожу, и еще немного – получится настоящая картина. От прикосновений его пальцев. На ней.

Внезапно Джонатан остановился, словно утратив всякий пыл и даже интерес к происходящему.

– Что такое? – прошептала Перл.

– Послушай, все это, конечно, необыкновенно приятно, и вообще… Но мы не можем… не должны.

– Почему?

– Перл…

– Что тебя останавливает?

– В общем-то, если честно, то ничего, но боюсь, что…

– Тогда хватит этих глупостей. Или ты просто дразнишь меня?

Джонатан негромко засмеялся, и его смех отозвался внутри у Перл, где-то в глубине откликнулся каждый звук.

И даже когда он отсмеялся и замолчал, в животе у Перл что-то продолжало пульсировать.

– Зачем мне дразнить тебя?

– Вот и я так думаю… Так что хватит разговоров, просто обними меня… Продолжай обнимать…

– Возможно, мы слишком торопимся. – Джонатан помрачнел.

Перл, в свою очередь, тоже нахмурилась.

– Торопимся в отношении чего? По сравнению с чем мы торопимся? Что не соответствует твоим ожиданиям или представлениям?

– Все прекрасно, Перл, – со вздохом признался Джонатан, – все просто чудесно, но прошло еще так мало времени… И я у тебя в гостях… Мне неудобно.

– Ну, мы ведь не можем пойти к тебе в гости, что поделать, – в недоумении пожала плечами Перл.

Джонатан пристально взглянул на нее, втянул воздух в легкие и вроде бы уже совсем собрался что-то сказать. Но передумал.

– Да, – согласился он, – не можем. Именно поэтому не хотелось бы злоупотреблять твоим гостеприимством. Ты напоила меня кофе, накормила завтраком, привезла сюда, хлопотала с моей одеждой и с обедом…

– Джонатан. Джонатан, какое отношение все эти вещи имеют к тому, что сейчас происходит между нами здесь, в ванной?

– Пожалуй, ты права, – со вздохом признал он, – никакого.

– Тогда давай подумаем об этом позже.

У Перл горели губы, горели глаза, взъерошенные волосы казались наэлектризованными, даже воздух между ними с Джонатаном словно потрескивал.

Перл обратила внимание на то, что полотенце Джонатана было весьма ненадежно обмотано вокруг его бедер и зафиксировано лишь условно.

Решив провести эксперимент, отполированным длинным ноготком она провела по животу Джонатана, с удовольствием отметив при этом, как тот вздрогнул, подцепила кончик полотенца и потянула за него словно невзначай…

Полотенце со стопроцентной готовностью свалилось на край джакузи…

Может, и существовал на свете мужчина, который оказался бы в силах мужественно перенести эту сладостную пытку и не поддаться на провокацию, но Джонатан, к счастью, явно не входил в их число, в число мужественных и благородных парней, готовых на все, лишь бы уберечь честь (своей?) дамы.

Он негромко застонал и окончательно потерял голову.

Подхватив Перл на руки, почти как пушинку, он покрыл нежными, медленными поцелуями ее шею, изводя ее и изводясь при этом сам.

Они являли собой довольно забавную картинку – абсолютно обнаженный (если не считать легкого налета южного загара) Джонатан, и Перл, на которой из полного комплекта наряда отсутствовали лишь туфли на высоких каблуках, она ведь так и не переоделась в домашнюю одежду по возвращении из «Поцелуя».

– Где у тебя спальня?

– По коридору в комнату, потом налево… Да не туда!

– Здесь?

– Ты на редкость догадлив…

– Боже, что это? Ложе восточного шейха?

– Нет, это моя постель, и я не делю ее ни с кем.

– Надеюсь, ты сделаешь для меня исключение, радость моя?

– Вот уж не соображу, с какой стати… А что, если мы займемся этим на полу?

– Если ты не прекратишь свои шуточки, то мы займемся этим на твоем кухонном столе, – пригрозил Джонатан, и Перл прыснула со смеху.

– Ладно, я, конечно же, пошутила насчет кровати.

– А я вовсе не уверен, что шутил насчет обеденного стола! Впрочем, можно еще устроиться на барной стойке…

– О!..

– Или тебе больше по вкусу твой холодный кожаный диван?

– Сдаюсь, – заверила Перл, – буду рада разделить с тобой эту поистине королевскую кровать с балдахином.

– Неудивительно – на таком роскошном ложе наверняка можно воплотить все свои самые заветные фантазии, – прищурился Джонатан, и от одного только вида его усмешки у Перл по коже побежали мурашки.

Бережно донеся ее до постели, он опустил ее на мягкое покрывало.

– Чтобы добраться до жемчужины, необходимо вначале открыть ракушку, – сообщил Джонатан. – Будем открывать, или придется действовать иначе?

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе придется помочь мне со всеми твоими изысканными шелками. Никак не могу сообразить, как это у тебя расстегивается.

– О, – промурлыкала Перл, – но мы еще даже не добрались до нижнего белья, а у тебя уже возникли такие сложности…

– Негодная девчонка. Если ты будешь слишком плохо себя вести… то есть, я хотел сказать, издеваться над гостем – то мне придется тебя как следует отшлепать.

Говоря все это, Джонатан продолжал извлекать Перл из ее сложного одеяния, и, наконец, когда его попытки увенчались успехом, он закинул руки Перл ей за голову и придержал, чтобы одним взглядом охватить все великолепие открывшейся ему картины.

– Невероятно, – произнес он, когда сбившееся дыхание восстановилось.

Если бы Джонатан дал волю обуревающему его безрассудству, то дорогущее белье Перл от любимого бренда «Ла Перла» непременно было бы разорвано в самых критических местах. Но драгоценному белью повезло – Джонатан предпочел держать себя в руках, продлевая наслаждение. Он знал, что торопиться некуда, и спешить не следует. Он понимал, что любая женщина будет благодарна за бережное к ней отношение.

Губы Перл слегка разомкнулись в тихой, но призывной улыбке. На лбу выступили капельки пота, черный шелк волос разметался по подушке. Джонатан неторопливо провел кончиками пальцев по ее вискам, подбородку, шее, груди (избегая самых чувствительных участков), животу, внутренней поверхности бедер одновременно… Перл содрогнулась от удовольствия.

Потом она почувствовала на себе всю тяжесть тела Джонатана. Странно… при этом она отнюдь не чувствовала себя подавленной. С Роджером было иначе… Перл поморщилась… в какой раз уже она умудряется вспомнить его за этот день? Такое ощущение, что этот тип безмолвно присутствует где-то рядом, словно витает в воздухе, наблюдая за ней.

Джонатан вдавил Перл в кровать, и пружинки еле слышно скрипнули с каким-то жалобным оттенком. И почему в женских журналах столько пишут о том, что мужчина должен предоставлять своей партнерше свободу действий, по возможности не быть сверху? Жар его тела заполнял Перл полностью, кружил голову, заставлял желать еще большей близости.

Ощущение его кожи, загорелой, чистой, свежей благодаря недавно принятой ванне, пьянящей, его кожи на всей поверхности своего тела… Руки Джонатана смыкались за спиной у Перл, именно поэтому ей казалось, что он касается всей ее поверхности. Ожидание становилось невыносимым.

– Чего же ты ждешь? – шепнула она.

– Я хочу, чтобы ты меня попросила.

– Да… Пожалуйста… Я прошу тебя…

Джонатана не потребовалось долго упрашивать, как бы он не хотел обставить дело именно так. И когда их тела соединились, у Перл появилось странное, но отчетливое ощущение, что всю свою жизнь она ждала именно этой встречи.

Такого фантастического ощущения близости и блаженства одновременно она еще не испытывала. Она уже не чувствовала ни рук, ни ног, провалившись в невесомость, ее личность словно растаяла, образовав в союзе с Джонатаном, мужчиной, которого она не знала и сутки, нечто гораздо более важное и значимое, нечто завершенное, цельное и прекрасное по своей сути.

И когда все закончилось, они не разжали свои объятия. Еще долго они лежали, легко поглаживая друг друга, а Джонатан перебирал длинные черные пряди волос Перл. Дыхание понемногу восстанавливалось, и вскоре Перл смогла выдавить из себя:

– Можешь себе представить, что от этого ты отказывался?

Джонатан улыбнулся и покачал головой:

– Даже не представлял. Раскаиваюсь. Обещаю загладить свою вину.

– Признаться честно, я не планировала ничего подобного, когда просто приглашала тебя на обед.

– Верю. И чувствую по запаху, что обед действительно есть, и что в данный момент он остывает на плите или на столе. Признаться, я не заметил ничего, напоминающего обед, пока нес тебя сюда. Но это потому, что я был слишком увлечен тобой.

– Что ж, я рада, что это взаимно.

– Не правда ли, это настоящее волшебство?

– Что именно?

– То, что между людьми происходит такое… чудо. Словно вспыхивают какие-то искры, пробегают невидимые разряды…

– Да, – улыбнулась Перл, – а потом гремят громы и сверкают молнии.

– И мокрый… совсем как после дождя.

– Шутишь. Значит, уже пришел в себя. И наверняка проголодался…

– Нет, милая. Думаю, нам с тобой еще не скоро придется поесть.

– Что? Опять?

– А разве ты не хочешь вновь ощутить этот разряд на несколько десятков вольт?

Запланированный обед, таким образом, не состоялся. Зато у Перл и Джонатана получился спонтанный ужин при свечах. В комнате стемнело, они задвинули шторы, но не стали включать свет. Вместо этого Перл расставила на барной стойке несколько тяжелых квадратных малахитовых подсвечников, зажгла свечи, и комната таинственным образом превратилась в пещеру, где дальше кончика своего носа почти ничего не было видно.

Они поставили на барную стойку бутылки, хрустальные бокалы, тарелки (все-таки у Перл еще сохранилось несколько тарелок из «Икеи», и, как бы это ни было смешно, она приберегала их для особых случаев, например, для таких, как сегодняшний нежданный праздник); Джонатан подогрел пасту, выкинул прокисший греческий салат и нежно поцеловал подругу. Перл, в одной сорочке с отчаянно спадающей бретелькой на голое тело, сидела на высоком табурете, крутилась на нем и смеялась, как девчонка. Она думала, что, пожалуй, лучше вечера еще не было в ее жизни. И что ощущения у нее точь-в-точь, как на спонтанном, но до крайности веселом пикнике, где одно только ощущение приготовлений к поездке, вдыхание жаркого лесного воздуха, торопливое нарезание сэндвичей уже заставляет почувствовать романтику приключений. Это же надо – она, взрослая, успешная, красивая и самостоятельная женщина, сидя на своей кухне в своем собственном доме, волнуется, как девчонка перед первым свиданием с одним из самых крутых старшекурсников. Кажется, она многое упустила в своей жизни…

И еще более немыслимым казалось то, что все эти ощущения ей доставляет парень без гроша за душой, скиталец, перекати-поле, с которым они едва знакомы и который, увидев ее, решил перевернуть всю свою жизнь. Если, конечно, ему можно верить…

Поужинав, они даже не стали мыть посуду – снова вернулись в постель. Перл еще раз пережила ощущение полета, услышала море ласковых и головокружительных слов, в очередной раз удивилась все возрастающей остроте ощущений… И было еще кое-что, что оказалось очень важным для нее.

После того, как они отрывались друг от друга по завершении любовного процесса, Перл не чувствовала странного и непонятного отчуждения, как бывало раньше. Совсем наоборот. У нее было ощущение, что их тела, как и до этого, в процессе – одно целое, и что разъединяться для них просто немыслимо.

Так они и уснули под утро – сплетясь руками, ногами в неразделимый, тесный и жаркий, но такой нежный клубок. Не было сил говорить, двигаться, лежать, целоваться, не было даже сил уснуть – поэтому они просто провалились в сон, сон без ярких картинок, воспоминаний, сновидений.

И каждый из них, хоть другой и не подозревал об этом, был, наверное, впервые в своей жизни так безоговорочно, по-настоящему счастлив.

Без мыслей, без целей, без планирования, без объяснений, без понимания того, что же с ними двоими на самом деле происходит. И без малейших попыток достичь понимания.

Просто счастье.

Полное, бездумное, легкое, необъяснимое, подлинное счастье.

Такое недолгое счастье…

Если бы Роджер мог хотя бы предположить, к чему приведет его блестящая, как ему казалось, остроумная и коварная авантюра, если бы он мог увидеть сейчас Джонатана и Перл, распластавшихся рядом под балдахином на кровати шейхов, он был бы вне себя от досады и ярости.

5 Джонатан

Позднее утро застигло Джонатана Сильвера в одинокой постели.

Бессознательно, еще почти ничего не видя вокруг себя, он пошарил рукой по подушке и смятым простыням.

Перл рядом не было.

Почему-то Джонатан подскочил, как встрепанный. Но в следующее мгновение его рука наткнулась на холодную гладкость глянцевого листка бумаги. Джонатан поднес листок к глазам – это была записка. Он с трудом принялся разбираться сквозь девичий почерк. Почерк Перл не грешил наличием всяких излишеств, виньеток и завитушек, напротив, был таким же стремительным, как и она сама. Но, видимо, Перл торопилась…

«Джонатан, милый! – Слово «милый» было написано не так твердо, как все остальные, словно Перл сомневалась в уместности этого прилагательного. – Мне пришлось срочно собраться и уехать в офис. Надеюсь, это никак не отразится на твоих планах. Я ведь даже и не знаю, были ли у тебя на сегодня какие-нибудь планы… Пожалуйста, все, что найдешь в холодильнике – в твоем распоряжении. Одежда уже чистая, как ты помнишь. И где-то валяется комбинезон.

Пожалуйста, как проснешься, позвони мне с городского на мобильный телефон. – Дальше шел номер. – Мы смогли бы немного поговорить о дальнейших действиях. Впрочем, если ты захочешь просто уйти, то я желаю тебе удачи. Дверь за собой нужно захлопнуть, но обратно ты уже не попадешь, так что, уходя, проверь, все ли в порядке…

Целую,

Перл.

P.S.: Джонатан, спасибо за прекрасную ночь! Это действительно было незабываемо. Восхитительно».

Джонатан был готов подписаться под каждым словом о «восхитительно» со своей стороны, но сейчас голова у него кружилась, а разум отказывался соображать.

Он застелил постель, натянул трусы, прошел в ванную и, не торопясь, умылся.

Расчески у него не было, а щеткой для волос Перл он не рискнул воспользоваться, так что пришлось просто смочить волосы водой и уложить их пятерней.

Джонатан вернулся на кухню и сварил себе кофе. Перелил в чашку, не стал добавлять сахар, просто пил, даже не чувствуя вкуса.

Холодильник Перл наверняка был полон еды, но он не стал проверять. Только как следует вытер со стола и помыл посуду, оставшуюся после ночного пиршества. Теперь необходимо было подумать, что же делать дальше.

Да. К такому повороту событий, какой произошел сегодня ночью, Джонатан вовсе не был готов. План был совсем иной. Однако жизнь распорядилась иначе… смешав при этом все карты Джонатана. Как же действовать теперь? Все произошло так быстро, и… и ведь еще надо встретиться с Роджером.

Да. Точно. Сегодня, часов в пять или шесть вечера. Необходимо будет вернуться в «Поцелуй». Неприятная задачка, конечно, а что делать? Уж если ввязался в это, то нужно поддерживать «легенду». Играть в игру по этим странным и непонятным, непредсказуемым, но далеко не забавным правилам.

Ведь люди – не игрушки… Так, по крайней мере, считал Джонатан. Все это происходит не в фильме и не в воображении, а на самом деле. И боль и радость в этом спектакле, в котором Джонатану невольно пришлось принять участие – настоящие.

Поразмыслив еще минутку, любуясь видом из окна, Джонатан отыскал телефон и позвонил Перл по указанному номеру.

Она ответила на звонок почти мгновенно:

– Да? Джонатан, это ты?

– Откуда ты знаешь, что это я? – спросил Джонатан. – Или просто почувствовала?

– Все просто, – засмеялась Перл, и он услышал в ее голосе необычайную теплоту. – Не так уж и много людей знает этот номер телефона. Ну, и, разумеется, те, кто знают его, значатся в моей записной книжке.

– Да?

– Да.

– Понятно.

– А если совсем просто – ты ведь звонишь мне с домашнего номера, а мне прекрасно известно, кого я оставила там сегодня утром.

Оба немного помолчали.

Потом Перл первой нарушила тишину. У Джонатана создалось такое ощущение, что ей немного неудобно. И в то же время ей словно не терпится узнать кое-что.

– И… ты позавтракал?

– Да, спасибо.

– Прекрасно. Что собираешься делать дальше?

– Если честно, то я понятия не имею, – признался Джонатан.

– Что ж… Если у тебя нет других планов, то ты не возражаешь против того, чтобы встретиться вечером?

– Ты с ума сошла? То есть… конечно же, нет. Я буду рад снова увидеть тебя. Правда.

– Прекрасно, – повторила Перл, и в ее голосе Джонатан сейчас слышал облегчение, которое испытывал и сам. – Тогда… Как мы с тобой договоримся?

– А какие у нас есть варианты?

– Ну… – он словно видел, как она слегка пожала плечами, – мы могли бы встретиться где-нибудь в городе – не будешь же ты весь день сидеть взаперти?

Джонатан засмеялся:

– Пожалуй, нет, разве что я заделаюсь домработницей.

– Хм, любопытно…

– Посажу семь розовых кустов, натру до блеска полы и намелю кофе на всю неделю.

– Джонатан, опомнись. Я покупаю молотый кофе…

– Ладно. Уговорила. Думаю, что пока я пройдусь по городу, а вечером… часов в семь, да? Во сколько ты освободишься? Мы могли бы пересечься в каком-нибудь удобном месте. Могу быть, где ты скажешь.

Перл назвала адрес офиса:

– Подходи туда, ладно? Найдешь сам?

– Думаю, что справлюсь. Что ж, Перл, хорошего тебе дня. И до вечера.

Он повесил трубку.

И задумался.

Интересно, зачем Перл понадобилось назначать ему следующую встречу именно в офисе? Если у нее отпало желание угощать его кофе в ресторанах – это он вполне может понять и оправдать, но чем плоха новая встреча у нее дома?

Он в задумчивости покачал головой.

Что-то тут было не так.

* * *

Когда Джонатан Сильвер появился в уже знакомом ему кафе «Поцелуй», Роджер Мерри ожидал его там за одним из столиков на веранде.

Джонатан подошел уверенной походкой, стараясь держаться как можно более невозмутимо и при этом естественно.

– Ну? – выпалил Роджер, даже не поздоровавшись, как только Джонатан подошел на достаточное расстояние, чтобы «заказчику» не пришлось повышать голос.

Джонатан поднял брови, сделав вид, что не понимает.

Было совершенно понятно, что Роджер сидит, как на иголках, и ему не терпится услышать «отчет о проделанной работе». Ах да, о хорошо проделанной работе.

Погоди, я тебе сейчас еще горяченького подолью…

Про себя Джонатан саркастически усмехнулся: интересно, как Роджер провел эту ночь? Неужели он вот так же ерзал в постели, чувствуя себя как на иголках, будучи не в силах дождаться утра и сгорая от нестерпимого желания услышать рассказ о волнующих его событиях?

– Добрый вечер, – подчеркнуто вежливо произнес Джонатан.

Роджер кивнул в ответ, одновременно приглашая Сильвера присесть.

Перед Роджером стоял какой-то ярко-оранжевый напиток, салат, в плетеной корзинке – ломти ноздреватого хлеба.

Джонатану он ничего не предложил. Скороговоркой повторил:

– Рассказывай.

– Да нечего особо рассказывать, – широко улыбнулся Джонатан, поддерживая марку простофили, готового на все ради заветной зеленой бумажки.

– То есть как это – нечего?.. – не поверил своим ушам Роджер. – Эй, парень… Да вы вчера ушли вместе! Я, прости, за вами наблюдал, и кому ты пытаешься повесить на уши лапшу? Не прошло и часа, как вы с Перл двинули к ее машине! При этом… Парень, да ты при этом обнимал ее за талию! Скажешь, этого не было?

– Может, и было, – Джонатан сделал вид, что нахмурился. – Я, признаться, не помню как следует.

– Ну, а что ты вообще помнишь? Что ты делал в ее машине?

– Приятель, да она просто подбросила меня к одному из дальних знакомых.

– Так-таки все?

– Да. Почти… Почти все.

– Ну-ка, ну-ка, выкладывай, – прищурился Роджер. – Значит, есть еще что-то, о чем мне следовало бы знать?

Джонатан позволил себе взять еще одну паузу, пожать небрежно плечами…

– Парень, чего ты молчишь? Отвечай. Ты ухитрился ей понравиться, верно?

– Что ж… Да. Да, наверное.

– Ну, вы хоть целовались? – разочарованно протянул Роджер. – Не понимаю, за что я заплатил тебе…

– …целый доллар, – закончил за него Джонатан.

Роджер, кажется, покраснел впервые за время их общения.

– Согласен. Но ведь я обещал тебе оплату за результат. И где результат?

– Вообще-то я потратил свое время.

– И, признайся, ты приятно провел его, не так ли?

– Сам бы я не стал заниматься чем-то таким.

– Кадрить дорого выглядящих девушек?

– Втягивать людей в отношения, которые не несут в себе ничего хорошего.

– Да брось, ничего страшного ведь ты не делаешь. Ну, и я, конечно же, заплачу тебе, как мы и договаривались. Ты хотя бы развел ее на знакомство. И она клюнула. Хотя никакого проку, разумеется, Перл с тебя быть не может.

Роджер полез в карман за бумажником.

Джонатан протестующе поднял руку.

– Не надо…

– Ладно, парень. Веселый Роджер строг, но справедлив. Ты ведь разговорил эту сучку и уговорил ее подвезти тебя туда, куда тебе было нужно. Ты получишь свои деньги. А я получу то, что ожидал от тебя, еще от какого-нибудь лоботряса…

Джонатан замер, не веря своим ушам.

– Прости, что получишь? От кого?

Роджер махнул рукой:

– Знаешь, хоть все это, конечно, тебя и не касается… Дело в том, что мы с Перл не слишком-то хорошо расстались. Не думал, что заслужу с ее стороны такой плевок в душу.

Джонатан расслабился и устроился в кресле поудобнее, словно присутствуя при приеме в кабинете психоаналитика…

– И ты все никак не можешь это пережить?

– С ее стороны это вероломно и неблагодарно.

– Надо же. Чем не бразильский сериал?

– Пошути, пошути.

– Что же, тебе обязательно надо поквитаться с человеком, который тебя отверг? В этом мире, знаешь ли, ни у кого нет и не должно быть хозяев.

– Вы только поглядите на него! Бродяга-философ.

– А даже если и так, то что?

– Да ничего. Нет, ты послушай меня! Я же не стал портить ей жизнь. Мешать бизнесу, отбирать подарки, вести себя по-хамски. Но…

– Но именно это ты собираешься сделать теперь? – закончил за него Джонатан.

– Да ты послушай, парень! Это всего лишь шутка. Мне очень понравилась эта идея. Она считает, что я купил ее… Пусть так. Теперь я даю ей возможность завязать искренние, как она посчитает, отношения, ну, а потом убедится, что без материальной обеспеченности любая влюбленность обречена на крах, никакая смазливая внешность этого не заменит…

Джонатан вытянул ноги, скрестил руки на груди и продолжил наблюдать за Роджером. Надо же, как он уязвлен. И, похоже, более чем всерьез верит в то, что говорит. Не говорит – вещает.

– Ты меня понимаешь?

– О да, я прекрасно понимаю тебя, – кивнул Джонатан.

– Ну и отлично. Так что не спеши судить других… приятель. Сколько тебе? Сто? Двести долларов? Ну же, давай быстрее, мне некогда. Я тороплюсь. Потом найду кого-нибудь еще, и, если он будет обладать хотя бы вполовину таким же актерским талантом, как у тебя, я все-таки еще развлекусь подобным образом. Ты, конечно, заставил Перл обратить на себя внимание, прогулялся с нею под ручку, проехался, но…

– Она дала мне свой телефон.

– Что? – Роджер прекратил шарить в кармане и уставился на своего собеседника.

– То, что я сказал. Перл оставила мне свой телефон. Она попросила, чтобы я как-нибудь позвонил ей еще.

– Как-нибудь?

– По возможности.

– Ах, вот как… По возможности, да?

– В ближайшее время.

Некоторое время Роджер что-то обдумывал, а потом на его лицо выползла усмешка довольства, и он буквально засиял от радости.

– Да что ж ты сразу не сказал? Это же замечательно! Отлично просто!

– Да, наверное, – кивнул Джонатан, лицо его было непроницаемым.

– Тогда держи свой… аванс. Ты его честно отработал. Как ты понимаешь, это лишь задаток. То, что ты сказал, разумеется, меняет дело.

Джонатан отрицательно покачал головой, вид его по-прежнему был невозмутимым.

– Денег я не возьму.

– Парень, да ты что? – возмутился Роджер. – Бесприютная жизнь лишила тебя рассудка, что ли? От чего ты отказываешься? От денег? Доллар взял, а двести баксов – брезгуешь?

– С чего ты взял, что я брезгую?

– Так как насчет нового свидания с Перл? Боже милосердный, да о чем мы вообще тут с тобой толкуем! Я плачу тебе деньги за свидание! За свидание! Где еще, скажи на милость, ты так быстро и так хорошо заработаешь? Чего проще – получить бабки, приударив за красивой и умной девушкой! Пользуйся тем, чем природа позволяет!

Джонатан глубоко вздохнул:

– Пожалуй… Да, наверняка ты прав. Но мы поступим немного иначе.

– Слушаю твои возражения, – заметил Роджер, в котором понемногу начинал обретать голос привычный делец, а нахлынувшие чувства и эмоции ушли на второй план.

– Не надо денег. Пока. Я не привык брать деньги ни за что. Вот когда результаты будут уже достаточно весомыми, тогда другое дело.

– Ты странный малый. Впрочем, как знаешь. Да и мне это, признаться, лишь на руку, – Роджер неожиданно расхохотался. – Вдруг в тебе взыграют кавалерские чувства? Захочешь пригласить девушку в кино, а то и угостить мороженым. Тогда наш маленький, но забавный эксперимент потеряет свою чистоту.

– Да. Да, наверное. Ведь и для Перл важно, что ее не пытаются купить, и для нее, наверное, это возможность проявить свои лучшие человеческие качества.

– Философ. – Роджер не уловил во фразе Джонатана ни малейшей иронии. – Ну что, по рукам?

– Да, – кивнул Джонатан, – по рукам. Только никаких новых лиц в игре.

– Да как ты мог подумать? – возмутился Роджер.

– Никаких сюрпризов.

– Разумеется. Зачем портить игру? Да и Перл может насторожиться, заподозрить неладное. Ум у этой девки, доложу я тебе, тот еще.

– Договорились. Значит, никаких новых «ухажеров».

– Послушай, – внезапно спохватился Роджер, когда Джонатан уже кивнул ему и поднялся, собираясь уходить, – а как же я буду узнавать о результатах твоей эээ… подрывной деятельности?

– Электронная почта сойдет? – кинул Джонатан.

– Электронная почта? – удивился Роджер.

– Разумеется. Я ведь не с пальмы спустился. Могу пользоваться интернет-кафе.

– Нет, – поморщился Роджер, – это слишком долго, да и не хочу я такие вещи в переписке обсуждать. Давай-ка я лучше запишу тебе номер моего мобильного. Ну, а ты позванивай мне из автоматов.

– Договорились.

– Договорились.

– До связи.

– До связи.

Джонатан легко сбежал по ступенькам веранды и был таков.

«Ну и денек», – подумал Роджер, со вздохом оседая на стуле и потирая глаза кулаками.

Что за странные люди пошли? Не хотят денег, готовы отказаться, считай, от сплошной халявы. Хорошо, что удалось все-таки уговорить этого Сильвера еще немного поучаствовать в авантюре. Иначе… Иначе такая блестящая задумка пошла бы насмарку. Ну, где еще Роджеру удалось бы найти такого же олуха? И, главное, такого же симпатичного, обаятельного, при этом артистичного и вызывающего, что немаловажно, подлинное доверие. Даже у него, у Роджера Мерри, что-то вроде доверия этот парень умудрился вызвать.

«Ну и тип», – думал Джонатан, торопливо шагая в направлении офиса Перл Пэрриш, где она назначила ему вечернюю встречу. Он уже успевал впритык.

Ну и тип этот Роджер Мерри. Как же хорошо, что именно Джонатан подвернулся ему тогда у «Поцелуя»… Ну и тип.

Так самонадеянно считать, что деньги – главное в жизни, что это для всех основная цель, способ и средство. И при этом до сих пор оставаться таким успешным…

* * *

Все-таки Джонатан не опоздал.

Нужное ему здание – нетипичное для центра города, четырехэтажное, светло-желтое – он заметил еще тогда, когда подходил к светофору.

Нужно было подняться по семи ступенькам и позвонить в тугой дверной звонок, что он и сделал.

Дверь ему открыла сама Перл.

Джонатан даже ахнул внутренне – настолько красивой она ему показалась.

Сейчас ее гладкие черные волосы, ослепительно блестевшие, были скручены в тугую «ракушку», но вдоль лица Перл выпустила несколько прядей, которые вились. Это делало ее похожей на средневековую принцессу.

Одета она была не так воздушно, невесомо и изящно, как вчера, напротив – строгий черный костюм, состоящий из жакета и юбки-карандаша, черные лодочки на умопомрачительно высоких каблуках. Но черный цвет необыкновенно стройнил Перл. Юбка открывала ее соблазнительные стройные ноги ровно настолько, насколько это было уместно в офисе, а узкий черный ремешок на жакете подчеркивал талию.

Джонатан с улыбкой подумал, что, если бы ему когда-нибудь пришлось вести с Перл Пэрриш переговоры о чем-нибудь, то один только вид затянутого ремешка сразил бы его наповал, и он подписал бы все, что угодно, не думая и даже не глядя в документ.

Страшное это оружие, когда женщина не только красива, но и сознает это, и умеет этой самой силой пользоваться…

Перл радостно улыбнулась Джонатану:

– Ты как раз вовремя! Я сварила кофе… Пойдем?

– Пойдем, – согласился Джонатан, слегка обняв Перл за плечи, привлек ее к себе и запечатлел приветственный поцелуй сначала на обеих щеках, а затем на губах, с готовностью приоткрывшихся.

Перл не смущалась интимности происходящего – в офисе она осталась одна.

– Ну… наверное, стоит все тебе тут показать, – произнесла она, и, взяв его за руку, увлекла за собой по коридору.

Джонатан осматривался. Помещения вокруг него были, казалось, напоены светом, золотистым светом и теплом. Приемная с маленькой конторкой из светлого дерева была увешана картинами. Не полотна абстракционистов, но и не классические пейзажи с натюрмортами. Это были оригинальные, яркие, живые рисунки, в которых чувствовался большой вкус и стиль и которые не были лишены смысла.

Через большую комнату, в которой были огромные окна, с четырьмя столами, которые были расставлены по углам, Перл провела Джонатана в свой кабинет.

Джонатан успел отметить, что в комнате на подоконниках отсутствуют невразумительные цветы, которые в изобилии можно наблюдать в других офисах. Нет, здесь на каждом из подоконников было всего лишь по одному цветку – по утонченной, изысканной орхидее. На левом окне орхидея была малиновой, на правом – светло-фиолетовой. И выглядело это, надо сказать, весьма впечатляюще.

Из этой комнаты был вход в еще одно помещение, занавешенный золотистым пологом с восточным орнаментом. Интересно, что там может быть такое, вскользь подумал Джонатан, но Перл отвлекла на себя его внимание.

– Вот, это мой кабинет, – она обвела рукой стены и потолок помещения.

– У тебя очень красиво, – кивнул Джонатан.

Он не льстил Перл, комната и впрямь была декорирована с большим вкусом. Оформление не мешало ощущать себя в этой комнате, как в офисе, но в то же время Джонатан должен был признать, что это самый необычный и стильный офис, который он когда-либо видел в своей жизни.

Белоснежный потолок, белые стены, белые подоконники. Но – красная плитка на полу, но – черный письменный стол, черный журнальный столик с верхней стеклянной крышкой, рядом с ним – лаконичный черный диван.

На письменном столе разложены стопки различных журналов с пестрыми обложками, глянцевых каталогов, цветные пластиковые папки.

В углу – прозрачный стеклянный стеллаж. В нем, как в витрине, причудливые вазы из керамики, фигурки животных из глины и оникса, отшлифованные ветви деревьев, напоминающие сказочных существ.

О прозе жизни в кабинете Перл напоминали лишь современный монитор, кофеварка в углу и немаркие жалюзи на окне.

Кстати, на подоконнике в этом кабинете были свежие цветы – белоснежные строгие каллы.

Да, вся обстановка подчеркивала, что хозяйка этого кабинета – личность незаурядная.

Перл налила им с Джонатаном дымящийся черный кофе в белые цилиндрические фарфоровые чашки. На плоском квадратном красном блюде в изобилии были разложены сладости – миндаль, рахат-лукум, шоколадные конфеты, марципаны.

– Да ты – гурман, – засмеялся Джонатан, – сибарит.

– Гедонист, – с улыбкой поправила его Перл.

– Пойдет, – согласился Джонатан, протянул руку за чашкой, сделал большой глоток обжигающего кофе, закусил миндалем, потянулся за марципаном в виде огромной ярко-красной клубничины.

– Дело в том, – начала Перл, – что я слишком долгое время в своей жизни ни от чего не получала удовольствие.

– Не умела?

– Не хотела. Разучилась радоваться, разучилась баловать себя.

– Неужели тебя больше некому было побаловать?

– Нет, некому, – со вздохом ответила Перл. – Но потом все изменилось. Я поняла, что нет смысла искать виноватых, нет смысла кончать с собой. Выхода нет. Кроме как… вновь начать жить в полную силу, найти свой собственный смысл жизни, не связанный с кем-то другим. С другими людьми.

– Кажется, у тебя получилось, – заметил Джонатан, дожевав клубничину. Марципан оказался восхитительным.

– Да, – согласилась Перл, – но не так уж просто и не сразу. И не без посторонней помощи…

Джонатан внимательно посмотрел на подругу.

– Поэтому, – продолжала она, – я хочу помочь тебе.

– Вот как?

Перл слегка покраснела:

– Вчера нам не удалось поговорить…

– Зато нам более чем удалось что-то другое, – с улыбкой заметил Джонатан.

– Это верно… но не будем отвлекаться от главного.

– Мне казалось, что главное – это наши отношения.

– А у нас отношения? Вернее, так: ты считаешь, что у нас отношения, Джонатан? – поправилась Перл.

– Думаю, да, – кивнул тот, – я ведь никуда не уехал сегодня. Потому что мне важно, что происходит у нас с тобой.

Лицо Перл осветилось радостной улыбкой, но тут же приняло забавное деловитое выражение: она взяла себя в руки.

– Но я хочу прежде всего кое-что понять: ты хочешь помочь мне именно потому, что в свое время кто-то помог тебе?

– Не совсем так…

– А как же?

– Мне не обязаны были помогать. Но, тем не менее, помогли очень сильно. Не только с тем, чтобы определиться. Вообще… Я словно родилась заново, стала другим человеком. Но помочь я хочу не поэтому… – Перл смешалась, немного помолчала. – Знаешь, в какой-то момент у меня словно открылись глаза. Я поняла, что самое важное – это люди, которые находятся рядом с нами. Я поняла, что поддержка других очень важна для нас… И еще важно то, что происходит здесь и сейчас. Неважно, что случится потом. Неважно, что произойдет через день, через месяц, через год… Важнее всего то, что мы делаем сейчас, и надо делать это как можно лучше, я так считаю.

Она остановилась, чтобы сделать глоток кофе и отправить в рот несколько ядрышек миндального ореха.

Джонатан видел, что его подруга не решается продолжить свою речь.

– Так что там с твоим решением помочь?

– Видишь ли… Все так странно смешалось… Тот человек, что вытащил меня из ипохондрии, был очень сильно заинтересован в близости со мной. Я очень благодарна ему… Но… Нас с тобой не связывало ничего до вчерашнего дня. Именно поэтому я захотела помочь тебе – искренне, бескорыстно, безвозмездно. Но то, что произошло дальше, смешало все мои карты.

– Это как-то повлияло на твое решение? – поинтересовался Джонатан. – Не подумай, что я давлю на тебя…

– Нет, что ты! – горячо заверила его Перл. – Конечно же, не повлияло. Просто все так странно… Кажется, будто история повторяется… Но это ничего. Хочешь еще кофе?

– Да. С удовольствием.

– И, Джонатан, не знаю, как ты, а я порядком проголодалась. Может быть, нам выбраться куда-нибудь из офиса и перекусить как следует? Поговорить мы сможем и в другом месте.

– Мне здесь нравится, – признался Джонатан, – но, если ты хочешь, мы, конечно, можем и поесть где-нибудь.

Он поймал на себе взгляд Перл, и, неверно истолковав его, добавил:

– Конечно, если тебе придется платить за меня, то мы могли бы и у тебя дома поесть. Я отлично варю спагетти и делаю салат по-гречески… Разумеется, для этого у тебя дома должна быть брынза. У тебя есть брынза?

Тихий смех Перл прервал его рассуждения:

– Какие же глупости ты говоришь. Разве пятьдесят или сто долларов имеют такое большое значение, чтобы подсчитывать, кто кому их должен?

– Мужчине, – заявил Джонатан, – приятнее чувствовать себя мужчиной.

– И я не могу не согласиться с этим. Мы ведь и собрались, чтобы обсудить возможности достижения тобою желаемого состояния?

– О чем ты говоришь?

– Ты ведь хотел перевернуть всю свою жизнь.

– У меня такое ощущение, что ты уже сделала это.

Перл с любопытством посмотрела на своего собеседника:

– Вот как?

– Думаю, да. Мне еще ни разу не хотелось задержаться на одном месте так долго… И мне понравился этот город. Думаю, при желании я мог бы достигнуть здесь определенных успехов.

Перл хлопнула ладонью по колену:

– Отлично! Мне нравятся темпы, с которыми мы продвигаемся! Но если мы не поедим в ближайшие полчаса, то я уже никуда не смогу продвинуться. Выбирай: едем в ресторан, ужинаем дома или заказываем пиццу сюда?

Соблазн согласиться на предложение подруги поужинать дома был велик, но…

– Боюсь, если мы снова окажемся в твоей квартире, я не смогу думать ни о чем другом, кроме как о твоем невероятном теле на кровати под восточным балдахином, – со вздохом сказал Джонатан.

Перл засмеялась кристальным тихим смехом:

– Отлично, тогда заказываем пиццу в офис! Знаешь, я уже сто лет не заказывала пиццу. Ощущения, как будто снова наступили студенческие дни… Ты будешь вегетарианскую или с морепродуктами?

– Если можно, ветчина и грибы, – попросил Джонатан.

Пиццу доставили в рекордные для этого времени суток (час пик, как-никак) сроки.

Она еще дымилась.

Разложив треугольники пиццы на освободившемся (Джонатан редко когда мог пожаловаться на собственный аппетит) красном блюде, Перл и ее «подопечный» вонзили зубы в обжигающее тесто.

– Ммм, до чего же хорошо, – с набитым ртом проговорила Перл.

Джонатан улыбнулся:

– Странно, ты не помешана на диетах, как многие девушки.

– Да, я ем все, что хочу, и получаю от этого удовольствие, – весело ответила Перл.

– Послушай, мне очень нравится у тебя. Это не офис, это какое-то удивительное место. Так красиво, стильно и спокойно…

– Ты бы не назвал это место спокойным, – заверила Перл, – если бы попал сюда в разгар рабочего дня. Телефоны верещат, факсы выползают, люди приходят и уходят, а мои сотрудники напропалую, как дятлы, стучат по клавиатурам…

– Твои сотрудники?

– Да, мои.

– И фирма эта твоя?

– Моя. Что тебя удивляет?

– Ты достаточно молода для того, чтобы быть боссом целой компании, – заметил Джонатан.

– Что ж… Ряд удачных совпадений. И счастливый случай. И месяцы упорного труда…

– Расскажешь?

– Расскажу, если готов слушать.

– Что ж, будем считать, что это первый мастер-класс, – Джонатан шутливо поклонился.

– Долгое время я работала не по специальности. Черт, я даже не знаю, с чего начать… Ты прав, в этом офисе действительно хорошо, это потому, что я вложила сюда всю душу.

– А чем именно занимается твоя компания?

– Сложно так сразу рассказать в двух словах. Направление ей задаю я. И… ну… если совсем просто – мы торгуем хорошим вкусом.

Джонатан фыркнул:

– Что, прости?

– Долгое время я провела за конторкой администратора. Я не делала ничего особенного. Просто отвечала на звонки, записывала клиентов к нужным специалистам… к косметологам, маникюристкам… Принимала деньги, отсчитывала сдачу. Сменная работа, свободные, но одинокие вечера. Каждый день – однообразие. Каждый день – одно и то же. Те же лица, та же мебель, те же стены, одинаковые ланчи, форменная одежда.

– Зная тебя, не могу поверить, что ты была способна на такую жизнь.

– Ты уже уверен, что успел узнать меня?

– Прости. Продолжай.

– Ничего. Понимаешь, дело в том, что на тот момент меня все устраивало. Ту Перл, которой я была когда-то…

– Ты изменилась?

– Я сильно изменилась. И все вокруг изменилось. Той боли, которая изводила меня столько лет, больше нет. Есть лишь светлая грусть…

– Я рад за тебя, – серьезно сказал Джонатан.

– Когда я очнулась от долгой спячки, от своего летаргического сна, я начала осматриваться по сторонам и долгое время не могла понять, чем же мне стоит заниматься дальше. Времени для размышлений было сколько угодно, но мне не хотелось больше ждать. Можно было и не работать, но, боюсь, это довольно скоро стало бы никому не интересно.

– Никому?

– Мне и моему партнеру на тот момент, – вежливо пояснила Перл.

– Понятно.

– Его звали Роджер. Он довольно известный в своих кругах бизнесмен… Он помог мне на начальных порах становления моего бизнеса. Учитывая специфику того, чем я занимаюсь, вложения были не слишком большими. Регистрация своей фирмы, поиски помещения… Интерьер я продумывала сама. Когда-то я стажировалась в художественной галерее и подумала о том, чтобы пойти туда работать. Но это была бы всего лишь смена обстановки… Мне казалось, что в галереях все достаточно предсказуемо и однообразно. Клише, наскучившие стереотипы, абстракции, которыми восхищаются по непонятной мне причине. Люди сейчас готовы платить огромные деньги непонятно за что. Важны бренды, имена, концепции, вложенные журналистами в головы людей. А уж люди самостоятельно приписывают несуществующие достоинства так называемым «произведениям искусства». И я решила открывать для общественности новые имена, но имена тех людей, которые создают что-то по-настоящему значимое.

– Это очень похвально, Перл.

– Видишь ли, я окончила университет по специальности «история искусств». Но дело даже не в этом… Роджер, общаясь со мной, не переставал повторять, что я привношу стиль во все, что делаю. Он восхищался моей манерой одеваться, обставлять комнаты (естественно, когда можешь позволить себе оплатить все, что хочешь, трудно не выбрать самое лучшее). Именно он натолкнул меня на мысль, что я могу начать продавать свой вкус и свой стиль… Я всегда выбирала подарки его деловым партнерам. Да что там подарки… – Перл махнула рукой. – Однажды я умудрилась выбрать ему деловой костюм с галстуком так, что, по словам Роджера, японские представители его партнера в течение всего обеда не могли отвести взгляд от получившегося сочетания. Хоть и очень, между прочим, старались.

– Я внимательно слушал, – заверил Джонатан, – но так и не уловил, чем же ты все-таки конкретно занимаешься.

– Основное направление нашей деятельности – это поиск новых художников и скульпторов для картинных галерей, для выставок. Работаем мы также и с фотографами. Это могут быть какие-то изделия ручной работы, эксклюзивные украшения, поделки из камней. Суть в том, чтобы отыскать что-то новое и при этом стоящее. Нам интересны люди, которые не идут за авторитарностью уже созданных произведений. Нам интереснее творцы, которым удалось отыскать что-то по-настоящему свое, или уже известное преподнести под совсем новым углом зрения.

– И что вы делаете с новыми творцами, когда обнаруживаете их?

– Ведем переговоры о сотрудничестве. Устраиваем им выставки в самых известных местах, стараемся подобрать оригинальный формат. Договариваемся о рекламе. Я хочу, чтобы люди платили свои деньги не за мыльный пузырь, не за пшик. Хочу, чтобы у них перехватывало дыхание от радости при взгляде на свою покупку, но при этом радость должна быть подлинной, а не утилитарной.

– Наверное, это очень интересно… Где же ты откапываешь своих самородков?

– Везде. Хожу по таким выставкам, о которых и не слышал никто, кроме сотни-другой настоящих фанатиков. Посещаю художественные школы, студии рисования, смотрю работы выпускников. Это тоже бывает необыкновенно интересно. В конце концов, путешествую по маленьким городкам…

– А оценивать классические произведения искусства не приходилось? – Джонатан доел последнюю хрустящую корочку грибной пиццы и облизал пальцы, затем, спохватившись, потянулся за салфеткой.

– Случается, – кивнула Перл, – я все-таки стажировалась в художественной галерее и несколько лет посвятила изучению различных художников и видов живописи. Но это произошло не благодаря мне, а благодаря Роджеру. Когда-то мы с ним навещали одного его приятеля в офисе. Тот похвастался недавно приобретенной картиной, даже рассказал, сколько заплатил. А я сообщила ему, что, учитывая ряд факторов, заметных даже невооруженному глазу, он явно переплатил. Приятелю удалось вернуть картину, а затем, воспользовавшись моей консультацией, он приобрел новую, которую посчитал гораздо более выгодным долгосрочным вложением средств.

– Перл, так это же замечательно!

– Он рекомендовал меня еще кому-то, те, в свою очередь, другим, и понеслось… Своего рода реклама на «сарафанном радио». Но я все-таки считаю, что это не совсем мое… Существуют же настоящие эксперты, которые занимаются исключительно оценкой картин, всяческие аукционы, «Сотбис», например… Мне же интересней открывать новые таланты. Кроме того, во время своих путешествий (мне и по миру удалось поездить), я нахожу то, что по-настоящему хочется привезти с собой домой. То, что не вписывается в формат сувениров, которые приобретет любой неискушенный турист. То, что передает подлинный колорит города или страны, является ее маленьким кусочком. Такие вещи я отбираю тщательно и потом помещаю в нашем выставочном центре.

– У вас и свой выставочный центр есть? – удивился Джонатан.

– Ну, центр – это сильно сказано, – засмеялась Перл. – Та комната, что находится за кабинетом… Там сплошь витрины, стеллажи, шкафчики. Туда я и складываю свои сокровища. Кто их приобретает? Охотники за эксклюзивными подарками. Дизайнеры интерьеров, склонные к необычным решениям. Просто любители новизны и оригинальности…

– Удивительно, – серьезно произнес Джонатан. – Никогда раньше не слышал ничего подобного.

– Да, мне говорили, что мы – единственные в своем роде, – кивнула Перл. – Однажды у меня даже брали интервью для журнала «Элль». Журналистка сообщила, что «Жемчужина Пэрриш» в интернете на поисковых серверах пользуется огромной популярностью, на нее масса запросов.

– Как же ты со всем этим управляешься?

– Очень просто… Я не спешу. И – разумеется – мне помогают. У меня есть секретарь, который обеспечивает работу всего офиса. Есть менеджер по работе с корпоративными клиентами. Барышня, которая занимается рекламой. Контактами с выставочными центрами в основном занимаюсь я. В свободное от поисков время…

– И как, бизнес окупает себя?

– Да, окупает. Даже позволяет иногда уйти в отпуск. Правда, и в отпуске я умудряюсь приезжать в офис для решения нестандартных вопросов. А, может, просто скучаю, – Перл махнула рукой, – вот и внушаю себе, что без меня тут попросту не смогут обойтись.

– Но ведь это здорово, разве нет?

– Иногда мне кажется, что мы – как одна семья. Но я ведь не знаю мнения тех людей, которым плачу зарплату, – рассмеялась Перл.

Джонатан внимательно посмотрел на нее:

– Перл, а как насчет твоей настоящей семьи?

Она замерла, зажав миндаль длинными тонкими пальцами:

– А что насчет моей семьи?

– Ну, какая она у тебя, поддерживаете ли вы отношения и всякое такое.

– У меня уже много лет нет семьи, – ровным голосом ответила Перл. – Я…

Джонатан понял, что наступил на больную мозоль.

– Послушай, если не хочешь, мы не будем об этом говорить.

– Вся моя семья погибла, когда я еще училась в колледже. Мама, папа и Рэнди… С тех пор… С тех пор утекло очень много воды. И прошло очень много времени.

– Прости, я не хотел сделать тебе больно.

– А ты и не сделал, – спокойно ответила Перл, – то, что ты проявляешь любопытство – это нормально. И как ты можешь повлиять на то, что случилось много лет назад? Мне не больно. Но очень долгое время я ни с кем не говорила об этом.

Перл умолкла. Обескураженный Джонатан замолчал. Перл невольно вспомнила о том, что многие годы ей казалось вполне нормальным то, что у нее больше нет дня рождения. Людям на самом деле нет дела до кого-то, кроме самих себя. Ей удавалось успешно избегать и въедливых расспросов, и ненужных поздравлений. Но сейчас она поняла, что добровольно лишила себя собственного дня рождения, словно наказывала за что-то, словно пыталась хотя бы так искупить то, что она жива и с ней-то ничего плохого не произошло.

Хотя нет – был ведь один эпизод. В тот год, когда они были вместе с Роджером, он решил сделать ей сюрприз. Разумеется, он не мог не знать даты ее рождения. Все-таки с ним она сошлась ближе, чем с другими, ему было известно и позволено несколько больше, чем всем прочим. Хотя Перл на самом деле знала, что и с Роджером Мерри она сохраняет определенную дистанцию, ему казалось, что он обладает достаточно полной властью над ней, что он проник во все потайные уголки ее сумеречной на тот момент души.

О, Роджер устроил настоящий праздник, ведь он никак не был ограничен в средствах, и мог быть скован только рамками своей фантазии.

Приглашенных было, по меркам Роджера, не так уж и много – человек пятьдесят или шестьдесят. В основном это были приятели Роджера, важные для него деловые партнеры, ключевые клиенты. Праздник Роджер решил устроить в своем особняке. К счастью для Перл, он не додумался пригласить на прием никого из ее сотрудников – тогда Перл уже потихонечку работала над развитием собственного дела.

…Перл приехала из офиса не слишком поздно, но все равно она была утомленная, вялая, а жизнь с Роджером так сильно переменила ее, что вялость давно уже была ей совсем не свойственна.

Она открыла дверь собственным ключом и тут же оглохла и ослепла. Оглохла от приветственных криков, обрушившихся на нее, а ослепла от водопада света, горели свечи в расставленных повсюду канделябрах, в центре вестибюля был установлен миниатюрный переносной водопад, который с шумом и пеной источал россыпи брызг, тоже ослепляющих вполне успешно.

– С днем рождения, Перл!

– С днем рождения!

– Поздравляю, дорогая!

– Примите мои самые искренние поздравления!

На секунду у нее помутилось в голове, и ей даже показалось, что она тронулась рассудком.

Тот день рождения, который стал последним для ее семьи, тот не отгремевший, не отпразднованный день рождения сейчас словно догнал ее, настиг и навалился, обезоруживая и сокрушая.

Вокруг были холеные приветливые лица, которые совсем не походили на лица самых близких и дорогих ей людей, на личики самых лучших друзей ее детства… Она отшатнулась.

Физиономия Роджера, который только что был необычайно довольным и сияющим, крайне довольным собой, вытягивалась на глазах.

«Ладно, Перл, возьми себя в руки. Спокойно. Он ни в чем не виноват. Ты ведь не рассказывала ему… Он просто знает, что твои родители ушли из жизни, когда ты была еще ребенком. – Значит, это настолько важно для него, что он даже не удосужился за столько времени добиться настоящего, откровенного и искреннего, рассказа! – А, может быть, дело вовсе не в нем, а в тебе, Перл? – Что ты имеешь в виду? – Может быть, он не знает вовсе не потому, что знать не хочет и не стремится, а потому, что ты так оцениваешь ваши отношения, вот и не подпускаешь его слишком близко к себе? – Брось, у нас прекрасные отношения. – Замечательные новости. Посмотри, для кого устроен этот прием? Для настоящей Перл Пэрриш? Да тут ни единого дорогого тебе лица! Этот прием на самом деле для Веселого Роджера, которому льстит похвалиться такой красоткой перед основной массой своих дружков и деловых партнеров. – Ты опять ищешь зло там, где его нет. – Может быть, настал момент посмотреть правде в глаза? А правда в том, что любви между вами нет и быть не может. Ну да, наверное, он любит тебя… как собака любит свою кость. Как Пигмалион любил бы свою Галатею. Он огранил тебя, как драгоценность, и теперь предъявляет всем. Он «вложился» в тебя, но не для того ли, чтобы ты выгодно оттеняла и демонстрировала окружающим его богатство, тот уровень, которого он достиг? Он купил тебя, Перл, а ты продалась. – Глупости, чепуха, зачем я так себя накручиваю? Просто неудачный день. Такое бывает. – Просто неудачный вечер. Разве это тот праздник, который действительно нужен тебе, Перл Пэрриш?»

Тогда она умудрилась действительно взять себя в руки, не сорваться, не устроить истерику. Все равно этого бы не понял и не оценил ни один человек из нескольких десятков присутствующих. Перл мило извинилась, сославшись на внезапность, духоту, обилие света, шума и кулинарных запахов (Роджер устроил невероятный фуршет), быстро переоделась у себя в комнате. Распустила волосы, заколола прядь шпилькой со стразами, надела туфли на высоченных каблуках и прямое, чуть приталенное платье с открытым плечом и скошенным подолом кофейного цвета. Потом спустилась вниз.

Она шутила, улыбалась (особенно деловым партнерам своего любовника), смеялась, снова шутила, даже танцевала. Перепробовала почти все закуски. Грибной жюльен в слоеных тарталетках. Канапе с кремом из мяса краба. Виноградные листья, фаршированные улитками. Овощи и фрукты на шпажках. Коллекционное французское шампанское. Тигровые креветки с половинками авокадо. Песочные корзиночки с ежевикой, малиной и клубникой. Фисташковое мороженое на десерт…

И торт. Огромный прямоугольный белоснежный торт, залитый взбитыми сливками, засыпанный тертым белым шоколадом, украшенный миниатюрными безе. И вишнями. Вишнями, которые пламенели на поверхности всей этой белоснежной роскоши. Вишнями, которые Перл напоминали почему-то капли крови.

«Всему виной мое больное воображение».

Она дотерпела этот праздник до конца, разрезала торт, без конца улыбалась гостям, которые дегустировали лакомство с фарфоровых тарелочек. Потом, сославшись на головную боль, поднялась к себе наверх, заперлась и приняла несколько таблеток снотворного, не забыв предварительно завести будильник на шесть утра. Перл была уверена, что уже никто не заметит ее отсутствия. Перл знала, что там, внизу, до нее уже никому по-настоящему нет дела.

Благодаря снотворному она заснула почти сразу. Благодаря таблеткам ей не мерещился тот самый торт, который так и не был разрезан в день несчастья ее семьи.

Тот незамысловатый шоколадный бисквит с клубничным кремом и пятнадцатью тоненькими свечками простоял в холодильнике, наверное, пару недель.

Она не могла прикоснуться к нему.

Через пару недель Перл собралась с силами и выкинула его на помойку.

Сейчас же именно снотворное позволило ей уснуть без очередной дозы воспоминаний о последнем именинном торте в ее подростковой жизни…

А потом прошло несколько недель.

И Перл ушла от Роджера, собрав все свои вещи. Он настоял, чтобы она забрала именно все вещи. Даже бриджи и шлем для верховой езды от «Прада». Даже полотенца из индийского хлопка, сотканные вручную. И уж, конечно, тот самый сапфировый гарнитур, который Роджер с таким торжественным лицом преподнес Перл на организованном им празднике. Браслет, небольшие сережки и массивный кулон. Прекрасный, тщательно сработанный, изысканный комплект.

Роджер сам отвез Перл на ее квартиру. Он выглядел вполне убитым. Он прощался очень вежливо, пристойно. Он не обещал Перл испортить ей «всю малину», отвадить клиентов от ее бизнеса, не требовал возмещения убытков.

Кажется, у него не укладывалось в голове, что это всерьез.

По всей видимости, он думал, что это каприз, пусть и оформленный таким дурацким способом. Ведь у них все так слаженно. У них все так прекрасно. Разумеется, она одумается.

Ведь он, Роджер Мерри – клад, самый настоящий клад.

Такими не разбрасываются.

Клад даже для такой красивой и умной девушки, как Перл Пэрриш.

6 Перл

– Прости, пожалуйста, я правда не хотел причинить тебе боль.

– О чем ты говоришь? – Перл удивленно посмотрела на Джонатана.

– Перл, да ты ведь плачешь.

Она и не заметила, как несколько робких слезинок сбежали по ее щекам.

– Пустяки, – пробормотала она, – это пустое… Я в порядке. Правда. Просто… просто мои родители и брат погибли, когда мне исполнилось пятнадцать лет. С тех пор мне никогда не хотелось отмечать этот праздник. С тех пор я нигде не чувствовала себя дома, дома по-настоящему.

– Мне очень жаль, Перл, – тихо произнес Джонатан, – ты не представляешь, как мне жаль.

– Спасибо…

– Господи, да за что?

– За то, что тебе не все равно.

– Да как мне может быть все равно?

Перл пожала плечами.

Странно. Но сейчас она вовсе не стыдилась своих слез. Конечно, она не закатывала истерик. Но и добрую сотню лет она уже не показывала своих чувств и эмоций другому человеку… И сейчас откровение вырвалось у нее так легко и просто, прозвучало так свободно…

– Как это произошло?

– Автомобильная авария, – ответила Перл. – Они все вместе ехали из аэропорта. Спешили, чтобы успеть на мой день рождения, чтобы я задула свечи на именинном торте.

– Перл, Перл, – Джонатан взял ее руки в свои и поднес к губам. – Ты не виновата. Ты ни в чем не виновата.

Она всхлипнула:

– Мы очень любили друг друга.

– Я не сомневаюсь в этом. Наверняка ты была замечательной дочерью.

– Гораздо важнее то, что они были прекрасными родителями.

– У тебя сохранились семейные фотоальбомы?

– Да, где-то лежат, – Перл с удивлением посмотрела на Джонатана и вытерла слезы, – а что?

– Я бы хотел посмотреть снимки. Если, конечно, ты не против… Я бы послушал твои рассказы о них. Я хочу больше узнать о них.

«Я хочу больше узнать о тебе».

– Да… Да, я постараюсь найти их. Нужно будет только припомнить, куда я их запрятала. Давно… давно уже не пересматривала их.

– Я уверен, что они гордились бы тобой, Перл.

– Ты правда так думаешь? – прошептала она.

Он тепло улыбнулся:

– Конечно.

Перл улыбнулась Джонатану неуверенной, осторожной улыбкой.

Внезапно ему захотелось согреть ее, приласкать, как маленькую девочку, просто обняв. Он перегнулся через журнальный столик и погладил ее по голове. Перл смотрела на него широко открытыми глазами. Сейчас она напоминала ему перепуганного галчонка.

Приступ нежности и желания поддержать Перл сменился у Джонатана приступом острого желания. Он обнял ее, потянул за плечи вверх, поднял на ноги. Сердце его билось сильно и громко, и Перл, которая слышала стук его сердца, почувствовала, как учащается и ее сердцебиение, едва поспевая за Джонатаном. Он прикоснулся губами к ее губам, обозначил нежный поцелуй, а потом неожиданно отстранился, взял ее за руку и повлек за собой.

– Джонатан! Что ты делаешь? Куда мы идем?

Он лихорадочно пробормотал:

– Всю жизнь мечтал воплотить одну эротическую фантазию.

– Какую?

– Заняться сексом прямо в офисе.

– Можно подумать, ты всю жизнь провел в офисах, – заметила Перл.

– Я…

– Впрочем, фантазия как фантазия – бывают куда более изощренные.

– Рад, что ты мне не возражаешь.

– Погоди, постой! Что ты делаешь?

– Надеюсь отвлечь тебя от грустных мыслей. Хотя бы на время.

– Джонатан!

Он за руку подвел Перл к одному из столов в большом кабинете – подальше от окон, – приподнял ее и усадил на полированную столешницу, предварительно смахнув на кресло какие-то бумаги с наклеенными на них разноцветными стикерами.

– Осторожнее, это важные документы, – предостерегла Перл. – И вообще, что ты делаешь? Это же мой офис!

– Подумаешь, тут все равно никого сейчас нет.

– Так не годится, – Перл негодовала, хоть и чувствовала, что вот-вот сдастся. Она не могла не отвечать на жаркие и безудержные ласки Джонатана.

Немного помучившись с заколками, он распустил «ракушку», и черные волосы Перл шелковистым водопадом заструились по ткани ее строгого костюма. Расстегнул узкий черный ремешок на ее талии и отбросил в сторону, не глядя. Одновременно принялся целовать Перл в шею и расстегивать пуговки на ее жакете. Перл сдержанно застонала. Джонатан услышал стук – это одна из туфелек Перл слетела у нее с ноги и упала на пол…

Наполовину расстегнув жакет, он приспустил его с ее плеч и принялся целовать кожу декольте, которая оказалась прохладной и необычайно мягкой. Перл запустила пальцы в его густые волосы. Он обхватил ее за талию и крепко сжал.

– Ты уже готова к безрассудствам?

– Да, – пробормотала она, – да, наверное…

– Ответ неверный. – Джонатан проложил дорожку из поцелуев от подбородка Перл к ее груди, коснулся языком ложбинки, сообщил: – У тебя тут поразительно красивая родинка. Так ты готова или нет?

– Готова, – выдохнула Перл, – ты с ума меня сводишь.

– Рад, что это взаимно…

Они не слышали вокруг себя ничего. Не слышали, как в дверном замке тихо повернулся ключ, как по мозаичному полу прошуршали легкие мокасины на резвых девичьих ногах.

И вздрогнули, застигнутые врасплох, когда изящная фигурка в розовом дождевике появилась на пороге кабинета «Жемчужины Пэрриш».

– О!.. Ой! Перл, я… Я не знала, что тут еще кто-то есть!

Перл вырвалась из рук Джонатана, торопливо застегнула пару пуговиц на жакете (получилось криво, потому что наспех), соскочила со стола и пошатнулась, поскольку из-за отсутствия туфли на одной из ее маленьких ступней ее ноги стали разной длины.

– Барбара! Ты меня напугала!

Девушка в розовом попятилась.

– Честное слово, я понятия не имела…

– Ладно, ничего страшного не произошло, успокойся. И… познакомься. Барбара, это Джонатан. Мой… друг.

Джонатан за это время успел тихо порадоваться про себя, что никто не стаскивал с него рубашку, не расстегивал ремень и не хозяйничал в его джинсах, иначе он долго искал бы, куда можно провалиться от стыда.

Перл окончательно привела себя в порядок, выдохнула и оправилась от смущения.

– Перл, я… Я просто забыла мобильный. А завтра мне ехать за город!

– Барбара, хватит оправдываться. Если тут и надо кому-то заниматься этим, то только не тебе.

– Со всеми бывает, – смущенно улыбнулась девушка, – понимаю…

– Джонатан, Барбара – один из наших лучших специалистов. Собственно говоря… все специалисты у нас – лучшие. Но некоторые – просто особенные.

– Не сомневаюсь в этом, рад познакомиться, – обаятельно улыбнулся Джонатан, а Барбара, исподтишка разглядывая его, гадала тем временем про себя, где же она могла его видеть.

Перл секунду подумала:

– Давайте-ка мы все сядем и выпьем по чашечке кофе на дорогу, – объявила она, желая как можно больше сгладить неловкость ситуации. – Мы, в общем-то, тоже собирались уходить… уже давно.

– Тогда, может, я не буду вас задерживать?

– Ты нас не задерживаешь. И чашечка кофе в дорогу не помешает.

– Тогда ладно. У меня где-то еще оставались мягкие вафли, – скинув свой розовый плащ, Барбара полезла в ящики компьютерного стола. Того самого стола, на котором пять минут назад Джонатан пытался заняться с Перл любовью. – Не хотелось бы, чтобы они пропали тут за уик-энд. Ой, что это, кто-то раскидал мои документы…

Джонатан покраснел и кашлянул в кулак, а Перл укоризненно посмотрела на него.

– Барбара, брось ты искать эти вафли, у меня где-то завалялась коробочка шоколадных конфет с миндальным пралине… Садитесь же, вот прямо сюда.

Джонатан пил кофе, благоразумно помалкивая, а Перл решила переключиться на более безопасную тему работы.

– Послушай, – обратилась она к Барбаре, – мы с тобой так и не смогли толком поговорить в течение дня. Колридж одолевал меня по телефону и штурмовал по электронной почте. Как обстоят дела с презентацией в автомобильном центре?

– Как, у вас бывают презентации в автомобильных центрах? – не выдержал Джонатан.

Вместо Перл ему ответила Барби:

– О, да, это наш особый проект! Перл нашла совершенно замечательного фотографа. Больше всего на свете Энн Райс любит снимать автомобили. Она снимала все свои автомобили во всевозможных ракурсах, автомобиль своего отца, мотоцикл своего бойфренда, автомобили на улицах, которые ей самой казались наиболее интересными. Джонатан, это что-то невероятное. У нее удивительно получается. Она снимает не людей, не природу, но автомобили на ее снимках получаются словно… эээ… живые. У них свой характер, свой образ, даже… свое настроение, как бы странно это ни звучало. Наверное, во всем мире никто еще не снимает автомобили так, как наша Энн.

– А какое отношение это все имеет к автоцентру? – спросил Джонатан, который внимательно выслушал тираду Барбары.

Тут вступила Перл:

– Дело в том, что президент одной из автомобильных компаний посетил выставку, которую мы организовывали для Энн Райс.

– Мы устроили этой выставке очень хороший промоушн, – с улыбкой вставила Барбара.

– Да. Хорошее освещение в прессе, пиар-кампании… Выставка удалась на славу. А потом владелец автохолдинга связался через нас с Энн. Он предложил ей сделать фотосессию отдельно взятого автомобиля, который скоро должен поступить у них в продажу, и на который они возлагают большие надежды. Презентация автомашины и фотовыставки Энн должны пройти в один день в одном месте, дополняя и усиливая друг друга.

– Да, – пробормотал Джонатан, – у тебя действительно очень интересная работа. История искусств! Кто бы мог подумать.

– Главное в нашем деле, – улыбнулась Перл, – это умение общаться с людьми.

Тут она умолкла, глядя на Джонатана и словно что-то соображая.

– Перл, – обратилась к ней Барбара.

– Да, обязательно, – рассеянно проговорила та.

– Перл!

– Ох, прости. Я задумалась. Послушай, Барбара, а не владелец ли этого автосалона жаловался на недостаточное обеспечение персоналом столь важной акции?

– Не припомню, если честно, – нахмурилась Барби, она не любила оказываться некомпетентной и недостаточно информированной, – а почему ты спрашиваешь?

Перл задумчиво проговорила:

– Сам формат мероприятия достаточно сложен. Тут тебе и фуршет (надо же подкармливать гостей, знаменитостей и журналистов), тут тебе и презентация автомобиля – следовательно, в салоне должны быть менеджеры, чтобы было кому отвечать на уйму вопросов; также должна быть Энн, разумеется, и ее пиар-агент, но, поскольку таковой отсутствует, то за него будем я или ты. И еще должен быть кто-то, кто станет общаться с людьми, интересующимися фотографиями Энн, их могут захотеть купить – не во время выставки, разумеется, иначе фото не сможет увидеть максимально возможное количество народа. И я совершенно точно помню, как владелец жаловался – какая досада, именно в преддверии выставки у них образовалась нехватка компетентных людей.

– Думаю, что нужно связаться с ним и уточнить, действительно ли это так, – пожала плечами Барбара.

Перл медленно подняла свои гипнотические шоколадные глаза на Джонатана:

– Кажется, ты хотел в чем-то попробовать свои силы?

– Кто, я?

– Именно, – кивнула Перл, – и у меня наитие! Кажется, это то, что нужно!

– Какую же роль ты хочешь отвести Джонатану во всем этом мероприятии? – заинтересовалась Барбара.

– Пока что это лишь мои соображения… Думаю, что мне нужно переговорить непосредственно с нашим клиентом.

– И никто не спрашивает, согласен ли я, – засмеялся Джонатан.

Барбара подмигнула ему:

– О, Джонатан, о сотрудничестве с такими фирмами, как «Жемчужина Пэрриш» и наш автомобильный клиент, многие лишь мечтают.

Джонатан проглотил слова, которые, казалось, были готовы сорваться у него с языка.

– Могу я хотя бы узнать марку этого автомобиля? – кротко спросил он.

– «Фиат», – с готовностью ответила Барбара.

Джонатан перевел дыхание.

Это уже лучше… И лучше, и проще.

Если бы, скажем, это оказалась «БМВ», то он, Джонатан Сильвер, угодил бы в более щекотливую и пикантную ситуацию. Очень, очень недвусмысленную ситуацию…

* * *

Уже сидя за рулем своей машины, Перл не выдержала и рассмеялась.

– Ты чего? – покосился на нее Джонатан.

Перл захлебывалась смехом:

– Интересно, осознаешь ли ты, до какой степени нам повезло сегодня в офисе?

– Да? Хм… Интересно. И до какой же, милая?

– Если бы только Барбара немного позже вспомнила о забытом мобильнике… Она вернулась бы в офис на самом интересном месте! Ты ведь не собирался останавливаться, верно?

– Вряд ли я смог бы удержаться.

– О, это был бы страшный удар для моей сотрудницы!

– Ты, наверное, шутишь.

– Какие тут могут быть шутки? Джонатан, они знают меня не первый день, и репутация моя безупречна!

Джонатан как следует потянулся, насколько позволяли габариты салона, и зевнул:

– Значит, я появился очень вовремя. Пусть видят, что их босс – отнюдь не железная леди, страшная в своем феминизме, а живой человек.

– Да ну тебя! Я отношусь к этому серьезнее.

– И что же ты сделаешь? Велишь Барбаре помалкивать? Ни одна живая душа в офисе не должна узнать, что ты помогаешь всяким бездельникам с протекциями по работе, да еще состоишь с ними в интимных отношениях?

Перл махнула рукой:

– Сплетен я как раз не боюсь.

– Интересно, почему?

– Во-первых, потому, что тот, кто боится сплетен, в первую очередь их и притягивает. И потом, людям в любом случае не запретишь болтать все, что угодно. Тебе не обязательно что-то делать для этого, достаточно просто быть собой. Если ты не даешь поводов для сплетен – их могут придумать. Ага, значит, она что-то скрывает или слишком осторожна! Ну, и так далее. Но мне давно и хорошо известно, что в жизни есть вещи, гораздо более важные, чем сплетни. – Она тихонько хмыкнула: – Хотя, наверное, картинка, где Перл Пэрриш сидит на столе с задравшейся до белья юбкой, запомнится Барбаре надолго…

– Вернемся к работе, – предложил Джонатан, который чувствовал свою вину. – Что у тебя там была за идея?

– Я попробую порекомендовать тебя владельцу автохолдинга.

– Вот как? Спасибо… И кем же ты меня там видишь?

Перл вела машину, ее красивые изящные руки с французским маникюром спокойно лежали на руле.

– Ты знаешь, я подумала, что ты как нельзя лучше подойдешь для того, чтобы вести церемонию открытия выставки.

– Ты что же, думаешь, у них не найдется кандидатуры получше? – усомнился Джонатан. – Представь: ты подсунешь им меня, без роду без племени…

– Не прибедняйся, – усмехнулась Перл, – знаешь, мне не хотелось бы просчитывать варианты, прогнозировать будущее, гадать, может ли у тебя получиться карьера там. Я просто вижу, что ты общителен, обаятелен и обладаешь редким даром располагать к себе людей почти мгновенно. А поскольку концепция нашей фото– и автомобильной выставки является достаточно неожиданной, то и вести выставку должен человек, который умеет повести слушателей и зрителей за собой. Я просто порекомендую тебя владельцу. Он нам очень доверяет. А уж если ты сможешь себя зарекомендовать, тебе и карты в руки. Я не собираюсь способствовать вашему дальнейшему общению, просить за тебя, еще как-то вмешиваться. Все мы взрослые люди. Я хорошо понимаю разницу между тем, чтобы помочь, и тем, чтобы делать все за человека. Кстати, последнее – не что иное, как медвежья услуга… Но, в любом случае, даже если у тебя нет диплома колледжа, вести выставку тебя вполне могут взять. Если дело не выгорит, мы будем думать дальше, как и где ты мог бы реализовать свои амбиции…

– Перл, неужели ты настолько плохо обо мне думаешь? К твоему сведению, в свое время я успешно закончил университет.

– Специальность?

– Маркетинг. Тогда многие этим увлекались.

– Не подумай, что я давлю на тебя, Джонатан, но тебе не кажется, что я очень мало о тебе знаю?

– Я очень благодарен тебе за то, что ты стараешься на меня не давить. Но я не так легко раскрываюсь перед людьми, как могло бы показаться. Всему свое время, Перл… Поверь, я не увиливаю и не скрываю что-то нелицеприятное о себе. Никаких порочащих фактов.

– Но… Но я ведь и в самом деле ничего о тебе не знаю.

– Хорошо, а что бы ты хотела знать, Перл?

– Я теряюсь, когда мне задают такие вопросы. Ну, скажем, кто твои родные?

– Моя жизнь мало связана с моими родственниками, Перл. Боюсь, что эта тема мне малоинтересна.

Перл пожала плечами:

– Любимый цвет? Любимое блюдо? Какая музыка тебе нравится? Черт, это похоже на дурацкий опросник, а не на узнавание друг друга.

– Любимый цвет – зеленый. Любимое блюдо – тушеный картофель и яблочный пирог. Я люблю «Битлз», Стинга и Элвиса Пресли – тут я очень старомоден. Ты права, это все равно что анкета. Услышишь сто ответов, но не поймешь ничего о том, кто отвечает. – Джонатан глубоко вздохнул: – Почему бы нам не узнавать друг друга постепенно, Перл? Поверь, я не сбегу от тебя. У нас впереди уйма времени. Ты мне веришь? Я не помню, когда я в последний раз испытывал к кому-нибудь такие чувства.

– Я верю тебе, Джонатан, – прошептала Перл. – Будешь рассказывать мне что-нибудь, когда захочешь этого сам. Ты прав – в отношениях нет ничего важнее двоих людей, важнее их самих, а не фактов и не вещей, которые их окружают…

– Рад, что мы поняли друг друга, – кивнул Джонатан. – А теперь не могла бы ты рассказать мне подробнее об автомобильной презентации, совмещенной с фотовыставкой? Иначе, если мы не проясним этот вопрос сейчас, то нам вновь придется ехать в офис… Но и там, как выяснилось, нет никаких гарантий, что я не захочу в любой момент заняться с тобой любовью.

Перл покраснела. Ей пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы собраться с мыслями, сконцентрироваться и ответить на вопрос Джонатана, вместо того чтобы представлять себе его сильное загорелое тело.

– Итак… Концепция. Хм… Да… Видишь ли, новый автомобиль этого холдинга предназначен вроде как для среднего класса.

– Вроде?

– Но его создатели хотели бы отнести его скорее к уникальной модели для среднего класса. Для этого и выставка: откройте свой автомобиль с новой стороны, автомобиль-друг. Понимаешь, все хотят отличаться от остальных. Этот новый автомобиль должен дать такую возможность тем, кто не может прямо сейчас позволить себе «Бентли», «Ягуар» или «Макларен». О, прости, я говорю так, как будто ты должен разбираться во всех этих дорогих машинах… Я не хотела тебя задеть…

– Поверь, ты ничуть не задела меня, – заверил Джонатан.

– О, отлично. Таким образом, на презентации, помимо особых гостей, журналистов, приглашенных звезд, будет целая толпа представителей так называемого «среднего» класса, но среди них будут и фрики, и люди, любящие задавать массу каверзных вопросов, и те, кто считает, что производитель обязан обеспечить им самое лучшее среди самого хорошего. Необходимо будет отлично ориентироваться в технических характеристиках и параметрах новой модели автомобиля. Необходимо будет всесторонне раскрыть цели и задачи фотовыставки, ярко обрисовать направление, которому в фотографии следует Энн Райс. Необходимо будет связать в представлении слушателей образы на фотографиях и реальный автомобиль, который окажется лучшим другом каждому своему обладателю. И, конечно, необходимо будет уверенно и свободно общаться с людьми. К счастью, есть время для того, чтобы и выучить все про автомобиль, и сориентироваться в работах и творчестве Энн Райс…

– Главное, чтобы владелец холдинга согласился взять меня ведущим этой церемонии, – разумно заметил Джонатан.

Перл резко затормозила:

– К счастью, мы уже приехали.

– Жду не дождусь, когда снова смогу обладать тобой…

– Мне повезло, что мы успели все обсудить, – засмеялась Перл. Но она была совсем, совсем не против предложения Джонатана Сильвера…

7 Роджер

Перл и Джонатан только что закончили осмотр шестой по счету квартиры, и на этот раз, кажется, их все устраивало.

– Тут есть все необходимое.

– Да. Стиральная машина есть, интернет есть, даже музыкальный центр есть, – засмеялся Джонатан.

– И до моей квартиры всего десять минут пешком. В крайнем случае, можно взять такси.

– Да, это прекрасно…

– Значит, мы можем подписывать договор аренды с хозяином?

– Думаю, что можем – к чему тянуть и откладывать?

Перл улыбнулась Джонатану, одетому в хорошо сшитый черный костюм. Его стрижку недавно освежили в парикмахерской, и, свежевыбритый, он выглядел настоящим мачо.

По просьбе Перл Джонатан выкинул свою старую одежду. «А эти ботинки, пройдись еще раз! Ты когда-нибудь носил что-нибудь подобное, признайся? – Хм… наверное, нет, не носил. – Их даже разнашивать не придется, такое качество! – Что ж, наверное, ты права, милая… – Решено, мы берем».

– Ну, а теперь, – сказала Перл, когда все формальности с арендуемой Джонатаном квартирой были улажены, – боюсь, что мне придется вернуться в офис.

– Да? Зачем?

– Джонатан, дорогой, видишь ли, может, ты и не заметил, но мой отпуск закончился несколько дней назад…

Джонатан засмеялся:

– Я заметил.

– Если хочешь, можем поехать вместе, – предложила Перл.

– Думаю, нет.

– Почему?

Джонатан подмигнул:

– Боюсь, милая, что я и так не на очень хорошем счету в твоем офисе, – он подразумевал Барбару.

– Брось, какая ерунда.

– Я бы лучше прогулялся.

– Но потом ты ведь вернешься домой?

– Да, конечно. Вряд ли мы сегодня будем заморачиваться с моим переездом?

– Сегодня не слишком подходящий момент, – вздохнула Перл; как по ней, так она в глубине души предпочла бы, чтобы Джонатан оставался у нее, как и было все последние дни. Но Джонатан настоял на том, чтобы снимать квартиру – «Мы ведь работаем над моей самостоятельностью?..»

Крыть Перл было нечем.

Когда парочка распрощалась, Джонатан отшагал несколько кварталов к центру и зашел в маленькое неприметное кафе. Хотя по внешнему виду заведения и нельзя было предположить этого, в кафе варили умопомрачительный кофе по-восточному и традиционный эспрессо, а неизвестность этого местечка позволяла Джонатану быть почти на сто процентов уверенным, что он не встретит тут никого из своих знакомых. Предварительно оглядевшись, он присел за столик. Подошедшему официанту он заказал ристретто и стакан минеральной воды без газа.

Джонатан достал из кармана новенький мобильный телефон – стильный, функциональный, удобный в использовании, не перегруженный излишними функциями.

Сверившись с бумажкой, он набрал номер.

– Слушаю, – прозвучал отрывистый голос Роджера в трубке.

– Роджер, добрый день. Это Джонатан Сильвер.

– Сильвер!.. Какого черта ты пропал?

– Не слишком-то вежливое приветствие, – заметил Джонатан.

– Извини. Просто прошло уже столько времени… А связь у нас, как ты знаешь, односторонняя. Я уже хотел наводить справки по своим каналам…

Джонатан насторожился.

Это еще что такое? Интересно, какие такие «свои каналы» имеются у Роджера Мерри? Да, следовало быть осторожным, но, вот беда, не получалось. Жизнь – штука непредсказуемая…

И, в чем он все больше убеждался в последнее время – поистине удивительная.

– Ладно, не о том речь, – как ни в чем не бывало, продолжил Роджер. – Выкладывай, какие новости?? А лучше давай, подходи в «Поцелуй», там все и обсудим.

– Нет, – отказался Джонатан, – предлагаю встретиться в другом месте. – Он назвал адрес кафе, где находился. – В «Поцелуе» встречаться глупо – там может быть Перл, там может быть кто угодно из ее знакомых.

– Ты, парень, будешь диктовать мне свои условия? А, впрочем, ты прав… Договорились, я приеду через час.

– Почему так долго?

– Пробки, – сообщил Роджер и отключился.

Он приехал не через час, как обещал, а через полтора. За это время Джонатан успел выпить чашку ристретто, двойной эспрессо, капучино, съесть шоколадный десерт и уже озвереть и от этого места, и от ожидания. Тем более что предстоящий разговор совсем не был приятен ему.

Роджер плюхнулся на стул напротив, кивком головы подозвал официанта, бросил ему:

– Кофе, один, без кофеина, без сахара, лимон, сливки, – и тут же повернулся к Джонатану: – Выкладывай!

Джонатан держал паузу. Роджер, свыкнувшись с полумраком, царящим в кофейне, оглядел Джонатана, и его лицо вытянулось:

– Ого! Парень, да ты преобразился!

Джонатан пожал плечами.

– Нет, серьезно, – продолжал настаивать Роджер, – она что, переодела тебя? Сделала из нищего принца? Вот баба-дура…

Джонатану хотелось крикнуть ему в лицо: «Не смей говорить о ней такие вещи!..»

Но вместо этого он сдержанно кивнул:

– Да, она потратила на меня кое-какие деньги.

– И ты живешь у нее?

– Да.

– А она водит тебя в рестораны?

– Случается, – кивнул Джонатан, – хотя она много работает.

– Ну, красота, – в восхищении произнес Роджер, – это же надо, а, может, она и чувствами к тебе прониклась?

– Я не проверял.

– Да ладно, – прищурился Роджер, – ты ведь затащил ее в койку? В жизни не поверю, будто она не клюнула на тебя.

Джонатан сдержанно произнес:

– Мне бы не хотелось это обсуждать.

– Эй, парень, это ведь я нанял тебя, разве ты забыл?

«Господи, ну и идиот же я…»

– Здесь я буду решать, что рассказывать, а о чем умалчивать.

Джонатан холодно смотрел на него.

Роджер смягчился:

– Но, в общем и целом, ты прекрасно справился, я считаю. Давай-ка, мы с тобой сделаем так: еще немного поломаем комедию. Все это мне кажется чрезвычайно забавным. Еще немножко поводи ее за нос, прежде чем объявить, что ты – никто, и звать тебя – никак. И что она, Перл, никак не может рассчитывать на ответные жесты и знаки внимания. – Он покачал головой: – Честно говоря, я был уверен, что у нее больше ума. А она спускает все свои деньги на какого-то альфонса, пытаясь доказать, что она не из тех, кого интересует только материальная сторона вопроса, и что она хочет искренности чувств.

– Может, именно сейчас и стоило бы остановиться? – спокойно осведомился Джонатан, который сумел взять себя в руки.

– Да неужели тебя утомила вся эта история? Глядя на тебя, такого не скажешь. Ладно. Потерпи чуток. Еще немного, и все будет кончено. Получишь всю сумму в конце этой истории. Да и, как я погляжу, пока что тебе совсем не нужны деньги, – Роджер весело подмигнул Джонатану.

После прощания (Джонатан ответил на слова Роджера сухим и сдержанным кивком) собеседники разошлись в разные стороны. Роджер сел в свой автомобиль и уехал, а Джонатан вскинул руку, поймал такси и назвал водителю адрес дома Перл.

Он понимал, что в такое время придется почти час торчать в пробках, но сейчас его это вполне устраивало. Ему нужно было все обдумать.

Интересно, этот тип, Роджер Мерри, сам понимает, чего хочет, чего добивается?

Удивительно, как доверчивы порой бывают люди. Даже те, кто считает себя знатоками «человеческой породы», даже те, кто преуспел в различных сферах деятельности.

Они верят чужим людям, как своей собственной матери. Верят лишь потому, что им говорят то, что они хотят услышать больше всего на свете?

Все общение в этом мире построено на доверии. Никто ведь не бросается проверять каждое слово, услышав какое-то сообщение или порцию ценных сведений. Люди действуют, исходя из услышанного, спешат с выводами, живут, основываясь на полученной информации. Строят свой мир на том, что говорят им другие.

Перл доверилась Джонатану. Роджер Мерри, который в бизнесе наверняка просчитывает все ходы и до конца не доверяет даже проверенному и перепроверенному референту, как ребенок, жадно ловит каждое слово Джонатана, принимая его за чистую монету.

Роджер не просит у Джонатана никаких доказательств того, что он говорит правду, он не может знать наверняка, удался ли его коварный план. Но он уже злорадствует и насмехается, будучи уверенным в том, что новый образ жизни Джонатану оплачивает из своего кошелька наивная Перл.

Знает ли Роджер сам, чего хочет?.. Джонатан покачал головой. Кажется, нет.

Как бы то ни было, нужно покончить со всей этой историей, и чем скорее, тем лучше. Время играет против Джонатана в этой затее.

Контроль над ситуацией в его руках, но он находится в заведомо невыигрышном положении.

Сам виноват. Так всегда бывает, когда вынужден начинать игру на навязанных тебе условиях.

Разумеется, в реальности дела обстояли совсем не так, как Джонатан изобразил Роджеру.

Перл действительно подарила Джонатану хороший костюм, ботинки, а также часы известной марки. Она настояла на этом из-за церемонии ведения презентации нового «Фиата». Джонатану необходимо было выглядеть как можно лучше.

Но следующие костюмы, рубашки и галстуки, необходимые ему, Джонатан уже оплачивал из своего гонорара за презентацию. Он сам платил сегодня за свой ристретто, оплачивал эту поездку в такси, и даже хозяину арендуемой квартирки он заплатил из личных денег.

Отныне Перл больше не нужно было угощать его в ресторане. И она несказанно радовалась этому факту. Разумеется, не из жадности.

Она от всего сердца радовалась за Джонатана, который, как Перл была уверена, наконец-то обретает себя и встает на ноги.

…Когда владелец холдинга, для которого Джонатан Сильвер вел одновременно и презентацию нового автомобиля, и открытие фотовыставки, позвонил Перл, между ними состоялся короткий, но эмоционально насыщенный разговор:

– Перл, благодарю вас!

– Что вы, не за что…

– Как это не за что? Вы очень нас выручили.

– Что ж, я очень рада!

– Перл, парень – настоящий клад! Где вы только его откопали? Ума не приложу, что бы мы делали без него в тот день. У меня, конечно, были варианты, кого поставить ведущим, но… Сьюзи слишком неопытна, а Гарри достаточно инертен.

– Я рада, что все прошло хорошо. Я ведь и сама находилась там. И тоже довольна.

– Перл, я предложил Джонатану постоянную работу в штате.

– Вот как? Что ж, это хорошая новость.

– Упускать такой самородок было бы безумием. Парень просто фонтанирует идеями! Продажи новой модели идут очень хорошо (тьфу, тьфу, тьфу), и я было подумывал отправить Джонатана в отдел продаж, но вовремя понял, что в отделе маркетинга и рекламы он пригодится куда больше. Его диплом…

Перл перебила собеседника, постаравшись сделать это как можно более вежливо:

– Карл, думаю, что обсуждать ваши с Джонатаном условия сотрудничества мне не с руки.

– Да-да, конечно. Извините, Перл.

– Не поймите меня превратно, но… Вы же знаете – я не большой поклонник протекционизма в карьере. Я рекомендовала вам Джонатана лишь потому, что увидела – вы нуждаетесь друг в друге. Если у вас получится сработаться – отлично. Но, чем меньше я знаю об условиях вашего сотрудничества, о денежной стороне вопроса и так далее, тем меньше влияния смогу на это оказать.

– Перл, вы – удивительная женщина, это все, что я могу сказать.

– Почему? – засмеялась она.

– Мало кто в наше время думает так же, как и вы…

* * *

Веселый Роджер беспокоился.

Длинный и утомительный день в офисе остался далеко позади. Самое время было отправляться домой – принимать ванну, нежиться в джакузи, вкушать телячью отбивную с зеленым салатом, приготовленную домработницей именно так, как он любит…

Но домой не хотелось.

Прямо-таки категорически не хотелось.

Роджер сидел в душном зале «Поцелуя» (от сегодняшней жары не спасали даже кондиционеры), пил пятую порцию минеральной воды со льдом, не хотел перемещаться на веранду, но не потому, что ему было лень.

Что-то беспокоило его. Что-то было не так, а что – он и сам не мог сформулировать.

Джонатан давно не звонил ему. Что этот парень о себе воображает? Что может творить все, что вздумается? Не выйдет. С Роджером Мерри шуточки плохи.

Роджер усмехнулся. Что, если Джонатан вообразил себя знаменитым жиголо, одним из лучших в истории человечества? Чего доброго, этот проходимец еще решит сделать карьеру на этом поприще.

Напрягаться особо не нужно – всего лишь ублажай девушку, а взамен получай все жизненные блага, все мыслимые удобства. Достаточно лишь правильно выбрать объект… а Роджер указал ему на прекрасный для этих целей объект!..

Внутри скребли кошки. Роджер привык доверять своей интуиции, по крайней мере, она редко подводила его в бизнесе. Нужно было хотя бы попытаться понять причину своей тревоги и… да-да, неуверенности.

Да в чем он мог быть неуверенным? Чертовски странно…

Роджер протянул руку, взял в ладонь лежащий перед ним на столе мобильный телефон и проверил списки принятых за последние дни вызовов.

Так и есть.

Номер, с которого в последний раз ему звонил Джонатан, не определился.

Чертов бездельник. Нужно будет дать ему жару при следующей встрече.

Или урезать гонорар… Тоже неплохо.

– Роджер! Какими судьбами?

Роджер поднял голову.

К его столику, сияя, подходил Майкл Эмери. Давний знакомый, когда-то бывший партнером Роджера по бизнесу. Роджер знал его через отца.

Человек неплохой, приятный, но несколько, на взгляд и вкус Роджера, наивный. Это и послужило препоной для дальнейшего плодотворного сотрудничества, но, впрочем, не помешало сохранить в меру теплые отношения.

Роджер быстро попытался припомнить, сколько же они с Майклом не виделись. Несколько месяцев, а, может?.. Ах да! Роджер едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Он ведь приглашал Майкла на празднование дня рождения Перл Пэрриш…

А Майкл уже садился напротив, протягивал руку для приветственного рукопожатия, широко и добродушно улыбался.

– Как жизнь, Роджер?

– Замечательно, Майкл, спасибо! Все хорошо. А как у тебя? Рад видеть.

– Да, не виделись давно, что правда, то правда, – Майкл по-стариковски покачал головой.

– Выпьешь что-нибудь со мной?

– Пить по такой жаре… Нет, думаю, что не стоит. Разве что сок или какую-нибудь воду… Вообще я заскочил перехватить знаменитый местный сэндвич с бараниной.

– Что ж, отличный выбор, – кивнул Роджер. – Разреши мне угостить тебя.

– Не откажусь, спасибо…

Майкл озвучил свой выбор официанту и со вздохом умиротворения откинулся на спинку кресла.

Они принялись говорить о всяких пустяках, потом разговор как-то сам собой, незаметно, перешел на бизнес и деловые успехи. Роджер отвлекся, почти успокоился и, глядя на невозмутимо-добродушного Майкла, тоже расслабился. Беседа крутилась вокруг нейтральных, отвлеченных тем…

И все было отлично, пока Майкл, занося над сэндвичем нож с вилкой, не спросил невзначай:

– Да, а что там вышло у тебя с Перл?

Роджер насторожился:

– Почему ты спрашиваешь?

Майкл пожал плечами:

– Я и сам не знаю. Болтаю, что в голову взбредет. Не обращай внимания. Наверное, лезу не в свое дело, такое бывает. Просто…

– Просто? – эхом откликнулся Роджер.

– Мне казалось, у вас с этой милой девочкой все идет к свадьбе.

– Наверное, казалось, – выдавил из себя, чуть не прошипел Роджер.

– Просто на днях я видел ее с другим мужчиной. И, ты знаешь, она выглядела необыкновенно счастливой…

– До поры, до времени.

Майкл пережевывал сэндвич, веточка укропа свисала из уголка губ:

– О чем ты?..

– Да так… Где же ты их видел?

Майкл пустился в пространные объяснения, ему приятен был сам процесс разговора, он и не думал, что то, чем он занимается, подпадает под категорию сплетен…

– Моя внучка заканчивает школу. Я отправился присмотреть ей подарок. Как-никак, она уже большая девочка. Всякие там заколочки и прочее остались в прошлом… Хотел присмотреть ей красивые серьги. Отправился в крупный ювелирный магазин, знаешь, на главной авеню. И там была Перл. И этот смуглый мужчина. – Майкл смутился. – Я не хотел подслушивать, честно, но она называла его Джонатаном.

«Разумеется. Кто же еще?»

– Он купил ей подарок.

– Он? Ты ничего не путаешь?

– Совершенно точно. Перл еще отговаривала его, убеждала, что прекрасно обойдется без очередного украшения.

– А что же он хотел подарить ей?

Майкл пожевал губами:

– Кажется, кольцо.

– Кольцо?!..

– Не обручальное, нет, – успокоил Майкл, – просто изящное кольцо с каким-то камнем. А она отговаривала его, но он сказал: я теперь достаточно зарабатываю, могу позволить себе делать подарки любимой женщине.

Невероятно.

– Когда, ты говоришь, это было?

– Я стал немного путать даты, – пожал плечами Майкл, – на прошлой неделе, кажется… Но я расстроил тебя своим рассказом?

– Да нет, ничего.

– Я же вижу.

– И он приобрел кольцо?

– Разумеется. Она выглядела потрясенной и счастливой.

«Разумеется!»

Еще бы ей не быть потрясенной. Он что, кого-то ограбил? Зачем он врет ей про работу? Зачем морочит ей голову таким странным образом?

Или…

Или же Джонатан морочит голову совсем не Перл?

Джонатан не желает выходить с Роджером на связь.

Джонатан весьма прохладно, если не сказать – недружелюбно, держался в последнее время.

Джонатан предлагал Роджеру прекратить игру, которая, между прочим, должна была принести ему неплохие дивиденды в итоге.

Джонатан явно чего-то не договаривал…

Какую интригу он затеял?

– А Перл – красавица, – некстати вспомнил Майкл. – Отрадно видеть, что она наконец-то счастлива…

Да он вообще соображает, с кем говорит?

Кому выкладывает плоды своих несложных рассуждений?

– В свое время я тоже делал ей предложение, – резко сказал Роджер.

– Да ну?

– Да.

– И как же она отреагировала? Было бы любопытно узнать…

– Приняла его, вот как.

– Что же произошло? Вы поссорились?

– Она просто вернула мне кольцо. Спустя некоторое время после того, как мы отметили ее день рождения. Даже сейчас я не могу до конца понять, что с ней случилось тогда…

Горечь, которую Роджер так долго носил в себе, наконец прорвалась из глубин наружу.

Майкл сочувственно смотрел на него поверх тарелки с бараниной…

8 Джонатан

Оставшись наедине и хорошенько поразмыслив еще какое-то время, Роджер пришел к выводу, что за нос его водит все-таки Джонатан.

Ну, к чему Перл ломать такую комедию, играть на публику, изображая сцену «как мне дарят дорогое украшение»? Все, что ей нужно, она спокойно купила бы себе сама.

А раз так, то и он, Роджер, положит конец этому абсурду. Поиграли, и хватит.

Нужно только встретиться с Перл наедине, без свидетелей, и раскрыть ей глаза на происходящее.

Роджер не сомневался, что он способен как нельзя лучше сделать это.

Повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему импульсу, он поехал к офису «Жемчужины Пэрриш». Припарковавшись напротив, он терпеливо наблюдал, как сотрудники Перл один за другим покидали здание. А Перл редко уходила раньше, чем последний сотрудник отправлялся домой.

У нее всегда была куча вопросов, которые необходимо было безотлагательно решить, куча звонков, которые не следовало оставлять «на потом», куча бумаг, которые требовалось изучить или подписать…

В Роджере клокотала обида. Он сам не понимал, зачем он здесь. А если бы сделал попытку проанализировать ситуацию, хоть немного разобраться в себе, то понял бы странную и любопытную вещь.

Он был не столько разозлен на Джонатана за его двойную игру, с какой бы целью тот ее не вел. Он был вне себя от того, что не мог постичь, как Перл, его утонченная, его шикарная Перл, такая разумная, такая рациональная и уравновешенная, могла отвергнуть Роджера, а потом связаться с проходимцем вроде Сильвера.

Как она могла?..

Что, если сейчас, когда Роджер откроет ей глаза на Джонатана, она передумает? Вдруг она вернется к нему? Ведь он не сделал ей ничего плохого. Он не предпринял по отношению к этой сучке ни единого мстительного шага – не тронул ее квартиру, ее бизнес, ее новую успешную жизнь.

Жизнь, которую Перл смогла создать лишь благодаря ему, Роджеру. Его помощи. Единственно и исключительно.

На крыльце желтого здания показалась одинокая тонкая фигурка. Перл возилась с зонтиком, чтобы укрыться от мощно хлещущих по перилам, по тротуару струй дождя, словно приехала на работу не на машине.

Роджер поспешно отстегнул ремень, выскочил из машины и устремился к бывшей возлюбленной, торопясь, покуда она не исчезла из поля его зрения.

– Перл!

– Роджер?

– Перл, послушай!..

– Роджер, какого черта ты тут делаешь? Выслеживаешь? Караулишь меня?

– Мы должны поговорить.

– Вот как… А с чего ты взял, что я стану с тобой разговаривать?

– Это очень важно.

– Сомневаюсь, – заметила Перл. Она наконец-то справилась с непослушным зонтиком. Теперь капли дождя благополучно стекали по куполу зонтика, дробно разбиваясь о каменную плитку и оставляя брызги на новых замшевых туфельках Перл. «Это же надо, как неудачно первый раз надела», – мимолетно подумалось ей.

– Правда.

– Тогда напиши мне электронное письмо на адрес моей компании, – предложила она, – а я прочту его, когда будет свободное время. Я тороплюсь, Роджер.

– Это касается твоего нового ухажера. Джонатана Сильвера.

Перл замерла в растерянности.

– Что… какое тебе до него дело?

– Так-то лучше, – усмехнулся Роджер, – что ли, пригласи меня… хотя бы под свой зонтик. У меня уже вся шея промокла.

– Ничего, – спокойно ответила Перл, – вряд ли ты растаешь. И прости, но мне действительно пора идти. Меня ждут. Что бы ты там ни вынашивал за информацию, боюсь, это меня слабо интересует. Ты способен превратить в грязь почти все, к чему прикасаешься.

– Да послушай ты меня, в конце концов! Я нанял Джонатана! Нанял за деньги!

– О чем ты? Что за бред? – глаза Перл широко раскрылись. От удивления они казались бездонными.

Роджер довольно ухмыльнулся.

Теперь можно было никуда не торопиться.

Теперь его красавица никуда не денется…

Выслушает все, что он сочтет нужным, не торопясь, поведать ей.

– Помнишь тот день, когда Джонатан познакомился с тобой?

– Да, разумеется, – машинально пробормотала Перл, – еще бы не помнить.

– Это было в твоем любимом «Поцелуе».

– Откуда ты знаешь, Роджер?

– Видишь, я не вру тебе. Придется мне поверить. Его зовут Джонатан Сильвер, он – бездельник, праздношатающийся аферист. Я заплатил ему, Перл, чтобы он выставил тебя дурой.

– Заплатил?.. Но… Сколько? И… самое главное – зачем? Роджер, зачем?

Ее глаза наполнились слезами. В горле что-то сжалось, дыхание перехватывало.

Роджер с удовольствием увидел, что Перл поверила ему.

Поверила и теперь пытается понять, как вся эта несуразица могла с ней приключиться.

– Сколько – это неважно, Перл. Гораздо важнее другое. Джонатан – это миф, иллюзия, выдумка. Козырная карта, разыгранная мной, и только мной. Ты думала, он – яркий и прекрасный эпизод в твоей жизни? Отнюдь. Ты думала, что он – особенный человек. Нет. Джонатан Сильвер – это всего лишь человек с улицы, которому было заплачено за то, чтобы он проводил с тобой время, говорил тебе комплименты и заставил поверить в искренность своих чувств.

– Интересно, а сам-то ты понимаешь, что ты – чудовище? – медленно произнесла Перл. Она больше не плакала. На лице застыла печать недоумения.

– Не преувеличивай. Если хочешь, это – маленькая иллюстрация. Наглядная, остроумная, оригинальная иллюстрация.

Перл с недоумением подняла свои тонкие красивые темные брови.

– Господи… Иллюстрация чего?

– Того, – победно объявил Веселый Роджер, – что искренность чувств – ничто без денежного подкрепления отношений.

– Так, значит, чувства все-таки были искренними?

– Перл, Перл, – Роджер досадливо поморщился, – ты, как всегда, увлечена не тем. С чего ты взяла, что Джонатан что-то чувствует к тебе? Он всего лишь мастерски, с моей подачи, разыграл свою роль. Он изобразил интерес и симпатию, увлеченность и, быть может, даже влюбленность… А какой парень отказался бы за деньги хорошо проводить время с красивой девушкой? Тем более, что девушка эта, ко всему прочему, берется содержать его, способствует его иждивению, лишь бы доказать себе и всему миру, что финансы в отношениях занимают для нее последнее место.

Перл была очень бледной. Она произнесла:

– Ты еще что-нибудь хочешь мне сообщить?

– Пожалуй, что нет, – протянул Роджер. Вид у него был удовлетворенный, как у кота, который только что вылизал миску с остатками топленого масла. Если бы он мог, он бы, наверное, и облизнулся, как этот самый кот.

– Очень жаль.

– Жаль?

– Жаль, – отчетливо произнесла Перл, – мне жаль тебя, Роджер. Я и представить себе не могла, что все это время ты жил мыслями о мести. Я понимаю, ты отчаянно хочешь доказать мне, что ты ничуть не хуже всех тех, кто может претендовать на мое время. Но я не знала, что ты способен разыграть такой бездарный и подлый спектакль, лишь бы самоутвердиться, вырасти в собственных глазах, получить сатисфакцию. Я и понятия не имела, что ты готов пойти на такое – за счет другого человека попытаться предстать передо мной в более выигрышном свете. Чтобы доказать мне – все в этом мире продается и покупается. Мне жаль тебя. Ты этого хотел? Отомстить? Доказать, что ты лучше остальных? Что ж, Роджер, это означает лишь одно – в свое время я не ошиблась на твой счет.

– И в мыслях не было.

Перл уже не слушала. Она сбежала по ступенькам, оттолкнув Роджера, стоящего у нее на пути.

Джонатан нетерпеливо поглядывал на часы. Перл задерживалась, и он не понимал, почему. Она должна была быть здесь еще двадцать минут назад. Пробок в этом районе не было, а на работе, по словам самой Перл, не предвещалось никаких неожиданностей или авралов.

Это местечко они с Перл обнаружили совсем недавно, во время утомительного рейда по магазинам. У одной из сотрудниц Перл намечался юбилей – тридцатилетие. Требовался необычный подарок, а уж удивить коллег Перл, работавших в «Жемчужине Пэрриш», необычным и оригинальным подарком, было сложновато. Джонатан вызвался помочь Перл в ее долгих творческих поисках. Ну, а когда они блестяще справились с поставленной задачей, то неожиданно натолкнулись на эту кофейню.

Они просидели в ней несколько упоительных часов. Их труды с лихвой были вознаграждены потрясающим кофе, нежнейшими штруделями и восхитительным тирамису. Интерьер кофейни был лаконичным (круглые темные столы, бежевые обои на стенах и такая же плитка на полу, красные передники официантов, герберы на столах), но уютным, и было совершенно невозможно отыскать в себе силы, чтобы покинуть это гостеприимное заведение.

Поэтому Джонатан и пригласил Перл именно в эту кофейню. Ему хотелось тишины, комфорта и уюта, вдобавок они вряд ли натолкнулись бы здесь на кого-то из общих знакомых. Джонатан запланировал на сегодня интимный вечер. Особый интимный вечер… И Перл он ждал с большим нетерпением.

Джонатан покрутил в руках заветную коробочку. Классический футлярчик для обручального кольца был обтянут рдеющим атласом. Джонатан не смог удержаться от того, чтобы не заглянуть в коробочку еще раз. На белоснежном бархате покоилось колечко из белого золота. В центре кольца сиял превосходный бриллиант внушительных габаритов. В обе стороны от бриллианта расходились цепочки жемчужин (по четыре с каждой стороны), каждая из которых по размеру была меньше предыдущей. Джонатан потратил немало сил и времени, чтобы добиться от ювелира идеального эскиза кольца. А ювелир наверняка убил уйму времени на то, чтобы найти столь совершенные и столь маленькие жемчужины, которые не перегружали бы кольцо, делая его рисунок столь же неповторимым, сколь и прекрасным.

Полюбовавшись ювелирным чудом в очередной раз за день (в тринадцатый?), Джонатан со вздохом убрал коробочку в карман пиджака. Сшитого, между прочим, на заказ.

Он совсем уж было собирался позвонить Перл и поинтересоваться, не приключилось ли чего, когда услышал звонкое цоканье каблуков по лесенке, ведущей в полуподвальное помещение кофейни. Это была его Перл.

Он поднялся ей навстречу.

Лучше бы он этого не делал…

Стремительно подойдя к нему, Перл со всего размаху залепила своему возлюбленному пощечину.

Джонатан отшатнулся, но не стал хвататься за щеку, которая, впрочем, теперь горела огнем. Вместо этого он крепко взял Перл за запястья, чтобы избежать следующих всплесков ее гнева.

– Ты спишь со мной за его деньги! – выкрикнула она, и в ее голосе звенели слезы.

– Перл! О чем ты, ради всего святого?

– Я все знаю. Он все мне рассказал. Он нашел меня и все рассказал!

– Кто?

– Веселый Роджер!

Джонатан понял, что отпираться бессмысленно. Более того, это было бы глупо и недостойно. Это было бы куда более нечестным по отношению к Перл.

– Да, – глухо вымолвил он, отпуская ее и отступая назад, – в его словах есть доля правды.

– Доля?! Какая же, интересно, эта доля? А если в процентах?

– Перл!

– Я слышать ничего не хочу! Не желаю!

– Прекрасно, – в Джонатане тоже начал закипать гнев, – Роджера ты выслушала! Не сомневаюсь, что слушала от первой и до последней его фразы!

– А что мне оставалось делать?! Он вырос, как из-под земли! Он вывалил на меня все это, а я должна была стоять и слушать!

– Перл! Пожалуйста, замолчи! Я умоляю тебя – успокойся! Я собирался сам все тебе рассказать! Я правда собирался!

– Правда? Неужели! Какая честь для меня! И когда же? Когда я дожила бы до этого, несомненно, счастливейшего в моей жизни дня?

– Сегодня, – пробормотал Джонатан, – я все собирался рассказать тебе сегодня.

– Невероятное совпадение! Вот только, Джонатан, боюсь, что тебя опередили. Твое намерение уже бесполезно. Что бы ты там ни собирался мне рассказать, все это больше не имеет для меня никакого значения.

И, прежде чем Джонатан успел произнести еще хоть одно слово, Перл развернулась и выбежала из помещения.

Джонатан пока не заказывал никаких блюд и десертов. Но незадолго до появления Перл он попросил официанта охладить в ведерке со льдом пару бутылок шампанского, чтобы в торжественной обстановке они с любимой могли отпраздновать вручение кольца. Это шампанское было доставлено в кафе по специальному предзаказу. И теперь необходимо было расплатиться. Прежде чем выбежать из кофейни вслед за Перл, Джонатан достал бумажник и бросил на стол несколько банкнот.

И именно эта задержка стала для него роковой. Перл и след простыл… Сколько Джонатан не озирался вокруг, он не видел ее. Можно было ловить такси, но в какую сторону ехать, где теперь ее искать?

В отчаянии Джонатан вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер Перл. Но, как и следовало ожидать, абонент уже был недоступен…

Джонатан машинально извлек из кармана пиджака коробочку, которую так и не успел показать Перл. То кольцо, которое он подарил Перл в ювелирном магазине… Безусловно, ему было приятно сделать Перл такой подарок. Но подарок этот не был самоцелью. Джонатан с тем же успехом и удовольствием мог преподнести своей девушке пару браслетов, серьги, изысканный кулон… Но он выбрал для Перл кольцо и теперь совершенно точно знал размер ее безымянного пальца.

Вот только благодаря Веселому Роджеру задача надеть кольцо на этот самый пальчик усложнилась в десятки, если не в сотни раз.

– Да, наломал я дров, – вслух сообщил Джонатан – не иначе, как самому себе – и отправился на поиски такси, чтобы ехать домой.

Утро вечера мудренее… По крайней мере, хотя бы надеяться на это было можно.

9 Перл

Почему-то никакого удовлетворения от «хорошо проделанной работы» Роджер Мерри, больше известный в миру, как Веселый Роджер, не чувствовал.

Противно было как-то, противно и тоскливо. Он гнал от себя это состояние, но, в общем, безуспешно.

Беговая дорожка не помогла отвлечься, джакузи не расслабило, а только разморило. Два бокала красного вина за ужином заставили озадаченно почесать макушку – и только. Ни легкого опьянения, ни приятного головокружения. Одно лишь только недоумение и состояние досады. «Уж лучше б я пил «Белую лошадь». От виски и то больше проку…»

Одним словом, вечер у Роджера не задался.

Его так и подмывало позвонить кому-нибудь из старых приятелей и отправиться в рейд по кабакам. Подцепить каких-нибудь девочек, как следует оттянуться. Однако Роджер знал: подобная эскапада не принесет ему ничего, кроме похмелья наутро. А ночные приключения с легкомысленными девицами заканчиваются неурочными визитами к врачу.

Одним словом, Роджер показался самому себе слишком старым для подобных забав.

Он поднялся из кресла в своей спальне, где нежился перед камином, и отправился в библиотеку.

Может, если перечитать какой-нибудь исторический роман или мемуары на сон грядущий, он хоть немного развеется?

Заложив руки за спину, Роджер лениво прошелся перед книжными полками, устремленными ввысь, к потолку.

Откровенно говоря, ничего не хотелось. Все наскучило. Не опускаться же до какой-нибудь эротики после классиков? С полок укоризненно взирали Драйзер, Хэмингуэй, Голсуорси, Свифт, О'Генри…

Роджер плюхнулся за стол красного дерева, обширный, заваленный подшивками газет. Давно пора выкинуть весь этот хлам. Кому нужны газетные архивы, когда есть интернет? Биржевые сводки, валютные котировки, курсы акций – вся свежая информация, интересующая Роджера в первую очередь, содержалась отнюдь не в толстых черно-белых еженедельниках…

Руки сами принялись перелистывать газетные страницы, испещренные мелкими значками. Роджер лениво пробегал глазами статьи, пока не понял, что больше всего, оказывается, его интересуют материалы из разряда «светских сплетен».

Постепенно он перелистал подшивку до газет трехгодичной давности. Умом он понимал, что тратит свое драгоценное время на бесполезную ерунду, но чтение светских хроник почему-то оказалось увлекательней любого бульварного романа.

И тут – в лучших традициях бульварных романов! – Роджер попросту не поверил своим глазам.

С газетного снимка, дурно напечатанного, да к тому же немного стершегося от времени, на него глянул улыбающийся… Джонатан.

Джонатан Сильвер.

Роджер, который чуть не перелистнул страницу с фотографией, торопливо расправил газетный лист.

Вчитался в убористые строчки текста.

Джонатан Сильвер… та-та-та… лет от роду… та-та-та… родился… учился… та-та-та… мать и отец… наследник состояния в несколько миллионов долларов… так, понятно… ничего серьезного… окончил… та-та-та… Ерунда какая-то.

Но ошибки быть не могло – герой статьи, чье изображение самодовольно (по крайней мере, именно так казалось Роджеру) красовалось на развороте газеты, до безумия походил на недавнего знакомца Роджера Джонатана Сильвера, бездельника и вообще… мутного типа.

Или могла она быть, эта нелепая ошибка?

Двойник, брат-близнец, просто очень похожий на Джонатана Сильвера человек?

Который и представился тем же самым именем, да.

Можно было сколь угодно долго играть в прятки с собственным воображением – Роджер в глубине души уже был абсолютно уверен в том, что все это время именно наследник нескольких (жалких, разумеется, по сравнению с состоянием Роджера Мерри) миллионов водил его за нос, заигрывая с Перл Пэрриш.

Но… какого черта?

И зачем это могло понадобиться Сильверу?

Роджер еще раз внимательно перечитал заметку.

Не вундеркинд, однозначно. Звезд с неба не хватает. Просто грамотно и разумно пользуется тем, что успел за время своей деятельности создать папочка Сильвер.

Сильверам принадлежит фабрика… точнее, небольшой завод по производству кожаных изделий – сумки, рюкзаки, портмоне, чемоданы, саквояжи, несессеры, ремни и так далее.

Типичная семейная фирма. Оставшись без отца, Джонатан заботится о матери и преумножает наследство. Понимает актуальные тенденции, пытается идти в ногу со временем – сохраняя традиционное качество, которым и славится фирма, выводит продукцию на новый уровень известности в пику итальянским дизайнерам. Зачатки успеха пока невелики, но потенциал роста – многообещающий.

По мнению журналиста – автора статейки – именно сейчас, когда молодой и прыткий Джонатан Сильвер занял место верховного главнокомандующего, фабрика имеет все шансы громко заявить о себе миру. А не тогда, когда предприятие возглавлял замшелый консерватор (надо полагать, Сильвер-старший).

Роджер подумал о том, что эта заметка наверняка попадалась ему на глаза в свое время.

А, может, и нет. Он вполне способен был лениво или, наоборот, торопливо перелистать очередной выпуск газеты, торопясь к ноутбуку или на совещание. Но жаль, чертовски жаль, что в голове у Роджера ничего не отложилось. Если бы тогда, у «Поцелуя», лицо парня в потертой одежде (и почему ему померещилось, что Джонатан выглядит, как оборванец?..) показалось ему знакомым, вряд ли он попал бы в такую идиотскую ситуацию. Впрочем, ничего удивительного! Это ведь не звезда первой величины. Не олигарх какой-нибудь, не мультимиллионер. Велика важность. Джонатан Сильвер.

Он явно не из тех, о ком кричат таблоиды. Но публикация ведь была. Была…

А если журналистишка прав, и компания Сильвера благодаря правильно выбранному вектору деятельности начнет процветать, то Джонатану недолго будет и угодить в «любимчики» прессы. Завидный жених, богатый наследник, успешный бизнесмен…

Тогда у него уже не выйдет безнаказанно морочить людям головы. Вряд ли у Джонатана получится впредь в подобных ситуациях сохранять инкогнито. И поделом ему.

Тут Роджер кое-что припомнил.

И выругался. Вслух.

Позвольте-ка, ведь он представился Джонатану, когда «нанимал» его вскружить голову бывшей любовнице!

И Джонатан узнал его. Он упомянул его прозвище.

«Ну, – хмыкнул он тогда, – я читаю газеты… Когда те попадаются…»

Но во многих ли газетах упоминается его прозвище? «Веселый Роджер».

Скорее всего, кто-то рассказывал о нем Джонатану.

А, возможно, они даже сталкивались раньше. Встречались до этого. Мало ли в городе проходит деловых обедов, фуршетов, презентаций, церемоний открытий?

Роджер скомкал газетный лист с информацией о Джонатане (с удовольствием скомкал), запустил получившимся шаром в корзину для бумаг и попал точно в центр, как заправский баскетболист.

Ему следует в будущем быть внимательнее при подборе персонала.

Все остальные мнения о случившемся, впечатления, высказывания и эмоции Веселого Роджера были нецензурными. Давненько он так не ругал себя.

И, пожалуй, еще никогда он с таким размахом не садился в лужу.

За все это, без сомнения, нужно было благодарить находчивого и предприимчивого Джонатана Сильвера, с какой бы целью тот ни принимал участие в авантюре с обольщением…

Да, нужно за все поблагодарить Джонатана, которого – единственное утешение! – теперь ненавидит Перл Пэрриш. Хотя бы тут Роджер вовремя подсуетился и сделал верный ход…

* * *

– Может быть, тебе сварить еще кофе? – осторожно и участливо спросила Барбара.

Перл молча помотала головой.

– Зеленый чай? Горячее молоко с медом? Глинтвейн? – продолжала настаивать Барбара.

– Фу! Молоко с медом! Какая гадость!

Барбара довольно улыбнулась – это было хоть каким-то проявлением эмоций.

Перл сидела у нее на тесной кухоньке без малого четыре часа, дрожала, хотя за окном было лето, теплый вечер, и ноги Перл, втиснутые вместе с их обладательницей в узкие рамки маленького дивана с подлокотниками, были заботливо укутаны шерстяным пледом.

Перл наконец-то выпустила из рук давно опустевшую кружку, в которой было какао с сахаром. До этого она держалась за нее, как за спасательный круг.

– Полегчало? – сочувственно спросила Барби.

Перл помотала головой.

Барбара вздохнула.

Она понимала, что если ей сейчас придется выслушивать историю, уже поведанную Перл, по второму кругу, она, конечно, никуда не денется. Выслушает.

Но было уже очень поздно, и завтра понадобится рано подниматься, и самой Перл, между прочим, тоже…

А каким способом помочь Перл и чем еще ее поддержать, Барбара, как ни соображала, никак не могла придумать.

– Извини, – выдавила из себя Перл, подняв голову. – Извини, что свалилась на тебя со своими проблемами… со всем этим. Просто… Понимаешь, ты – единственная, кто еще общался с Джонатаном. Мне показалось, что, раз ты хоть немножко знала его, то…

– Ни к чему оправдываться, – решительно прервала ее Барбара. – Да, представь себе, я понимаю. Ну, кое в чем ты повела себя странно… Но ведь каждый имеет право совершать поступки по своему усмотрению, делать собственный выбор. И потом, кто бы смог удержаться? Джонатан на редкость обаятелен и красноречив. Впрочем, дело тут и не в красноречии… Послушай, Перл, даже я вряд ли бы удержалась. Такова уж природа. Магнетизм в действии.

Перл удивленно посмотрела на нее. Она не ожидала такой откровенности.

– Интересно, сколько же Роджер счел нужным заплатить ему, – задумчиво проговорила она.

Наверное, уже в шестой раз. Или в седьмой.

– Ты могла бы поинтересоваться об этом у самого Джонатана.

– Делать мне больше нечего – спрашивать об этом Джонатана! – очень последовательно фыркнула Перл.

Барбара покачала головой и закрыла форточку. Она видела, что Перл все еще знобит.

– Мне кажется, что здесь ты допускаешь ошибку, – мягко сказала она.

Перл недоуменно уставилась на нее:

– Надо же! И какую?

– Почему ты не дала ему шанс все объяснить? Джонатан был прав – Мерри ты выслушала от первого и до последнего слова. Возможно, у Джонатана нашлось бы какое-то объяснение, в котором был бы смысл. Ведь не мог же он так убедительно врать все это время?

– Оказывается, мог. – Перл угрюмо уставилась на свои ногти, словно впервые в жизни увидела французский маникюр.

Барбара терпеливо вздохнула, словно нянька, утешающая малое дитя, в очередной раз разбившее коленки до ссадин и синяков.

– Хорошо, тогда ответь мне – зачем Джонатану было нужно устраиваться на работу в автохолдинг? Ладно, допустим, от участия в презентации ему было не отвертеться, иначе могли возникнуть какие-то подозрения. Но ведь потом он вышел на работу в отдел маркетинга! И ты рассказывала сама, что его хвалят, что хотят продвигать по служебной лестнице. Зачем ему такая головная боль, если его попросту нанял Веселый Роджер? Зачем ему самостоятельно зарабатывать деньги? Чтобы подтвердить свою легенду? Но вначале его содержала ты, и потом, как Роджер уверяет, он хорошо заплатил ему.

– А откуда у Сильвера такие деньги на покупку кольца в ювелирном магазине? Это действительно крупная сумма! – не сдавалась Перл.

– Ты сама говорила, что ему стали хорошо платить, – напомнила Барбара, – что он сам оплачивал счета в ресторане, костюмы и так далее. Что-то тут не сходится, ты так не считаешь?

– Не считаю, – помотала головой Перл, – все это как раз может быть делом рук Роджера.

– Но какой в этом смысл?

– Роджер создает фантом, чтобы влюбить меня в несуществующую личность. План хорош, ничего не скажешь. В таком случае, вполне уместны и объяснимы большие траты Джонатана. Ведь это деньги Роджера. В один прекрасный день Роджер появляется на сцене и с восторгом конферансье объявляет – моя милая, твой избранник – пшик и мыльный пузырь. Все это, мол, было невероятно веселым розыгрышем.

– Но ведь в холдинге Джонатана хвалили не просто так… Очевидно, он работал там, и работал по-настоящему. Сколько ценных идей парень выдвинул? Стал бы он так напрягаться!

– Барбара, ты действительно не понимаешь, – Перл устало покачала головой. – Сколько бы неувязок не обнаружилось в этой истории, главным остается лишь одно: Роджер заплатил Джонатану за знакомство со мной, за ухаживания. Он платил ему, чтобы тот со мной спал! Вот что главное! Роджер сделал все это, лишь бы доказать, что он, как и прежде, может купить все, что ему понравится. Что я совершила ошибку, расставшись с ним, разорвав отношения и вернув ему кольцо.

– Дорогая, мне очень жаль. И что же ты намерена делать дальше?

Перл подняла на нее умоляющие глаза:

– Будь завтра в офисе за главную, ладно? Я… Если можно, я завтра побуду здесь. Домой не хочу – думаю, ты понимаешь, почему.

– Да, наверняка он станет искать тебя там. Может и в офис приехать…

– А в офисе будешь ты, и ты сделаешь вид, будто ничего не знаешь о случившемся. Скажешь, что я уехала.

– Уехала? Куда?

– В отпуск. Могу я взять отпуск? В конце концов, у меня сильное душевное потрясение. Взяла отпуск и улетела – куда там я могла улететь? На Мальдивы. На Ибицу. На курорт в Германии. Все равно. Нафантазируй что-нибудь.

Барбара вздохнула:

– Перл, Перл… Ну, а когда ты появишься в офисе?

– Почему ты спрашиваешь?

– Я просто напоминаю тебе, что в ближайшее время состоится городской бал.

– Бал? – Перл недоуменно наморщила лоб.

– Перл! Не могло же у тебя до такой степени все вылететь из головы? Вспоминай. Открытие нового центра, посвященного современной культуре и искусству. Организаторы решили провести церемонию в виде бала-маскарада, чтобы привлечь как можно больше внимания общественности. Перл, мы принимаем в этом проекте живое участие!

– Да, по крайней мере, именно так думают организаторы мероприятия, – слабо улыбнулась Перл. – Они прислали нам два пригласительных билета.

– Да. Для обычных людей эти «билеты» стоят от тысячи до двух тысяч долларов. Так что обычных людей там и не будет, разумеется. Но ты, Перл – ты просто обязана там быть.

– Ну, конечно же, я буду. Я выбита из колеи, но не настолько, чтобы пропустить это мероприятие…

– Потому что оно такое красивое? – лукаво прищурилась Барбара. Она была рада, что ей удалось хоть немного разговорить и отвлечь Перл.

– Потому что это – отличный способ наладить новые контакты и поддержать старые связи, – твердо ответила Перл.

И в назначенный день и час она входила в здание, которое было назначено новым центром сосредоточения городской культуры и современного искусства. Оно производило должное впечатление – стильное и модернизированное внутри и искусственно состаренное снаружи, – фасад здания выглядел, как древний греческий храм.

Красная ковровая дорожка, бесчисленное множество фонариков, подсвечивающее фасад и впечатляющее лучше любых украшений, вспышки камер вездесущих фотографов, приветствия и обмен любезностями с хозяевами праздника – все это словно проходило мимо сознания Перл, плыло, как в тумане. Хорошо хоть, что от нее сегодня не требовалось выступать с какими-то речами, произносить благодарности или тосты. С этим вполне могла справиться Барбара. Вот только Перл что-то не наблюдала ее за своим столиком, который не без труда отыскала (в билетах специально проставлялись номера столиков для каждого приглашенного, обладающего статусом вип-гостя) в роскошно декорированном помещении.

Перл с удивлением обнаружила, что почти все гости вечера учли дресс-код в своем костюме. Не все озаботились покупкой бального платья, кое-кто просто ограничился тем, что надел смокинг, но мало кто из присутствующих мог похвастаться отсутствием маленькой черной бархатной маски.

Откинувшись на спинку стула, потягивая шампанское, Перл по возможности незаметно пыталась изучать костюмы гостей, посчитавших своим долгом соответствовать формату праздника и явившихся в настоящих нарядах для маскарада.

Здесь были короли и принцессы, восточные гурии и шейхи, Бэтмен, Чудовище, Белоснежка, Робин Гуд, Русалочка, Дама Червей. Даже Пьеро затесался в эту пеструю возбужденную толпу.

Однако куда запропастилась Барбара? Кажется, скоро начнется церемония открытия… Может, несносная девчонка не в состоянии сладить со своим костюмом Дианы-охотницы?

Рядом с Перл выросла знакомая статная фигура. Мужской голос произнес:

– Перл, ты чудесно выглядишь. Но не рановато ли ты надела траур… дорогая?

Положение вип-гостьи обязывало. Она не могла выплеснуть шампанское ему в лицо. Не могла подняться, развернуться и уйти на глазах у десятков приглашенных, среди которых обязательно нашлись бы ее знакомые или деловые партнеры. Она не могла устроить сцену на виду у папарацци. Она заставила себя ослепительно улыбнуться:

– Разве? По-моему, в самый раз. Очень соответствует моему душевному состоянию. И не пришлось кутаться в маскарадный балахон, прятать лицо за маской. Приятно, знаешь ли, иметь возможность быть собой, никем не притворяться… ничего из себя не изображать.

Джонатан принял удар, даже бровью не повел.

Он наслаждался видом Перл. На красавице было облегающее черное платье. Оно было без рукавов, с большим вырезом на спине, узким – на груди, падало на пол мягкими складками. Оно демонстрировало все изящество фигуры Перл так, как, наверное, не продемонстрировало бы и самое открытое бикини…

В ушах – небольшие бриллиантовые серьги, волосы зачесаны и убраны наверх, бледное лицо – словно в черной рамке. И нежная коралловая помада.

– Я приветствую открытость. Как видишь, сам я тоже пришел без маски и карнавального костюма. Пришел в своем подлинном виде.

– Да, только твоего истинного лица не разглядит при этом никто, – безразлично проговорила Перл.

– Я сяду?

– Нет, не сядешь. Это место занято. Я жду Барбару.

– Барбара не придет, – весело сообщил Джонатан.

– Что?..

– Мы с ней все правильно рассчитали. Она сказала, что это единственная возможность поговорить с тобой.

– Ах, если вы об этом, – протянула Перл. – Здесь, конечно, я связана по рукам и ногам протоколом. Как публичный человек, я должна вести себя сдержанно. Но не забывай, что я в любой момент могу уйти. К месту меня никто не привяжет.

– Барбара предупредила, что будет очень нелегко, – кивнул Джонатан.

– Если я еще хоть что-то соображаю, то она отдала тебе свой пригласительный билет.

– Ты абсолютно права.

– Ну, и как я должна после этого поступить с ней? Ты будешь доволен, что испортил жизнь еще одному человеку, который по глупости отнесся к тебе хорошо? Мне что, уволить ее?

– Увольняй, если хочешь, – кивнул Джонатан, – но, во-первых, ты лишишься одного из самых ценных своих сотрудников, и также потеряешь прекрасную подругу, а, во-вторых, Барбара не сильно пострадает. Я с удовольствием приму ее к себе на работу.

Это был верный тактический ход. Перл с недоверием и долей любопытства посмотрела на Джонатана:

– К себе?.. На работу? Сделай милость, скажи, да куда же ты можешь ее принять? В стройные ряды профессиональных бездельников и обманщиков? Ах, нет, как же я могла забыть! Ты устроишь ее в автохолдинг своим младшим помощником. Если, конечно, Карл не вышибет тебя с должности раньше…

– Перл.

Джонатан поднялся.

– Ты должна выслушать меня. Мне есть, что рассказать тебе. Я действительно могу все объяснить. И, поверь, картина, которая откроется твоим глазам, будет существенно отличаться от той, которую нарисовал для тебя Роджер Мерри.

– Один вопрос.

– Да, Перл?

– Роджер солгал мне?

– Нет.

– Думаю, нам не о чем говорить, – объявила Перл. – Неужели ты думаешь, будто способен снова втереться ко мне в доверие, чтобы еще раз обмануть? Хотя должна признать, что у тебя прекрасно получается. Это же надо – убедить дурочку Барби в том, что она должна рассказать тебе, как меня отыскать.

– Перл! Да помолчи ты хоть немного!

В отчаянии Джонатан поднял руки к небу. И, к изумлению Перл, начал опускаться на одно колено.

На них стали с любопытством оборачиваться.

– Что ты делаешь? – зашипела Перл. – Немедленно поднимайся! Нечего устраивать из меня посмешище!

– Ну уж нет, – твердо ответил Джонатан, – ты не хотела говорить со мной по-хорошему, значит, будем говорить на моих условиях.

– Ты всем ставишь свои условия?

– Разумеется, – кивнул Джонатан и извлек на свет заветную атласную коробочку.

Перл была очень, очень, очень раздосадована. Но даже она не смогла сдержать удивленный возглас:

– Что это?

– Открой и посмотри, если интересно, – предложил Джонатан.

– Нет. Сам.

Коробочка послушно распахнулась в руках Джонатана. Восхищенному взору Перл предстало обручальное кольцо с бриллиантом и восемью жемчужинами.

Но тут Перл опомнилась, взяла себя в руки и насмешливо спросила:

– Еще одно кольцо в подарок?

– Нет, это не еще одно кольцо. Это кольцо обручальное, Перл, и предназначено оно для тебя. Оно было сделано специально по моему заказу, по моему эскизу. Тебе не кажется, что оно будет восхитительно сиять у тебя на пальце?

Перл молчала.

– Перл Пэрриш, я люблю тебя, – торжественно произнес Джонатан, – и предлагаю тебе выйти за меня замуж.

Перл обрела дар речи:

– Интересно, сколько Роджер заплатил тебе за эту очередную милую шутку?

– Нисколько, – заверил Джонатан. – Перл, я клянусь тебе, что не брал от Роджера никаких денег. Кроме… кроме того единственного доллара, который взял у него тогда, в кафе, в «Поцелуе», но исключительно для того, чтобы усыпить его бдительность.

– Бдительность? Джонатан, теперь я точно ничего не понимаю. За кого я должна выходить замуж? Кто ты такой? Или ты ответишь на все эти вопросы, или…

– Разумеется, я отвечу.

– И встань с колен, ради всего святого! Мы здесь не одни!

– Нет, не встану… Я ведь еще не услышал ответа на свой вопрос.

Перл пожала плечами:

– А я еще не услышала ответов на свои вопросы…

– Ладно. Отвечаю по порядку. Я Джонатан Сильвер. Я родился и вырос в этом городе. Я закончил университет по специальности «маркетинг». Я люблю зеленый цвет, яблочный пирог с тушеным картофелем и музыку Элвиса Пресли. Как видишь, в этом я немного старомоден…

– Джонатан! Ты что, издеваешься надо мной!?

– Есть немного, – признался Джонатан и поднялся с колен, улыбаясь. – Не мог не воспользоваться случаем слегка поддразнить тебя. Ты очаровательна.

Он сел за столик напротив Перл. Люди с облегчением отвернулись.

– Я действительно Джонатан Сильвер. И я в самом деле люблю тебя. К этим моим неоспоримым достоинствам добавляется еще одно несущественное обстоятельство – я являюсь владельцем собственного предприятия. Всякие изделия из кожи, ремни, саквояжи, барсетки… Говорят, что я неплохо обеспечен. И у моих детей будет обеспеченное будущее. Видишь, Перл, я кое-что из себя представляю. Мне вовсе не нужны деньги Роджера Мерри. Повторяю, я не брал у него ничего, кроме единственного доллара.

– Зачем же ты это сделал? – затаив дыхание, спросила Перл.

Джонатан развел руками:

– Я был дураком. Серьезно, Перл. Выставил себя полным идиотом. Подставился, если хочешь…

– Не понимаю.

– Мы с тобой уже встречались раньше, Перл. Правда, тогда я был помоложе…

– Уверена, что я запомнила бы тебя.

Джонатан покачал головой:

– Так бывает, когда ничего вокруг себя не видишь. К тому же нас не представляли друг другу. Я просто заметил тебя на одном из приемов. Но ты, по слухам, везде бывала с Роджером… А Роджер – тот вообще не видит и не слышит ничего и никого вокруг, кроме себя, любимого. Пуп земли. Впрочем, речь не об этом.

Я не знал, как к тебе подступиться. К тому же ты была занята. Не в моих принципах разрушать стабильные пары… Как ни крути, вы были стабильной парой. Но через некоторое время, общаясь со своими приятелями – а один из них знал Роджера Мерри чуть лучше, чем другие, – я узнал, что вы расстались.

Тогда же я понял, что мои чувства к тебе серьезнее, чем простая симпатия или увлеченность. Перл, для меня в тебе была какая-то загадка, интрига. Мне нравилось наблюдать за твоей улыбкой, если она была грустной, но гораздо больше мне хотелось, чтобы ты смеялась от счастья. Рядом с Роджером ты не выглядела счастливой.

Но, Перл, слухами земля полнится… Я боялся, что, если познакомлюсь с тобой и расскажу о себе, то ты не захочешь продолжать общение.

– Почему? – тихо задала вопрос Перл. Она внимательно слушала.

– Решишь: к чему менять шило на мыло? Чем один лучше другого? Я был тем, от чего ты бежала. Я не хотел оттолкнуть тебя, сразу раскрывшись, рассказав о своих планах и амбициях, наследстве. Для меня это не является отягчающим обстоятельством. Но для тебя это стало – как мне рассказывали – нежелательным. Ты хотела искренности, а не чтобы тебя покупали.

– Что ж… – Перл пожала плечами. – Доля правды в этом есть.

– Дальше произошла удивительная вещь. Судьба словно столкнула нас троих в «Поцелуе». Я знал, что ты любишь там бывать. Я постарался выглядеть небогато, чтобы не оттолкнуть тебя своим статусом. Подготовился как следует, – Джонатан усмехнулся. – И тут Роджер со своим безумным предложением. Он, конечно, пересказывал тебе суть. Знаешь… За последние дни я не раз благодарил небо, что именно я подвернулся ему тогда. Ведь он мог нанять кого угодно. Я решил, что, согласившись, хоть как-то смогу нейтрализовать вред от Роджера, от его мстительности. Поэтому и взял доллар. Думаю, мы оба сочли друг друга психом. Я сказал, что сделаю все, что смогу, а деньги он пусть заплатит по итогам. Это был экспромт… У Роджера могли оказаться свои глаза и уши в «Поцелуе». Поэтому я разыграл его карту. А потом вынужден был и дальше изображать перед тобой того, кем представился. И не раз проклинал то обстоятельство, что именно я подвернулся Роджеру тогда! Мне ведь приходилось отчитываться перед ним, делать вид, будто пляшу под его дудку. Я не плясал. Для него я придумывал одну историю, для тебя – другую. Но теперь ты знаешь правду обо мне.

– Что ж, это многое объясняет, – медленно произнесла Перл.

– Что именно?

– Твой быстрый карьерный «рост», например.

– И съемную квартиру, – улыбнулся Джонатан. – Мне ведь нужно было место, откуда я мог бы руководить делами собственной компании. Я, конечно, подготовился, «проинформировал» их, что ухожу в небольшой отпуск. Но часть вопросов, так или иначе, приходилось курировать на расстоянии. Да, перед Карлом я уже извинился – после моего разоблачения мне не было смысла там оставаться… И договор с владельцем съемной квартиры уже расторгнут.

Оба замолчали.

Но Джонатан первым нарушил молчание:

– Перл… Перл, какие еще доказательства мне предоставить, чтобы ты поверила? Паспорт? Водительское удостоверение? Завещание отца? Что?

И с радостью увидел, как лицо Перл наконец-то осветилось искренней улыбкой:

– Просто познакомь меня со своей семьей, с друзьями. Покажи мне свой настоящий дом…

– Поехали, – серьезно сказал Джонатан, поднимаясь со своего места и протягивая Перл руку.

– Куда?

– Домой.

– Как? Сейчас?

– Да, прямо сейчас. Я больше не могу ждать ни минуты. И, Перл…

– Что?

– Так ты согласна?

Лукаво она взглянула на него:

– Ты об этом кольце?

– Да, Перл, – терпеливо проговорил Джонатан, – именно о нем.

– Может быть, ты наденешь его мне на палец? А я посмотрю на него и подумаю, подходит ли оно мне… Должна же я освоиться с этой мыслью!

Джонатан вытащил кольцо из коробочки…

Эпилог Невеселый Роджер

– Это же надо! – Роджер в сердцах треснул кулаком по столу. Лакированная столешница из цельного красного дерева жалобно запищала, но хозяин не обратил на это ровным счетом никакого внимания… Новость, которую он только что узнал, была не просто ошеломляющей. Она била под дых, сшибала с ног, перехватывала дыхание.

– И подумать только, что всю эту кашу заварил я собственной персоной! – продолжал бушевать Роджер, озвучивая вслух все, что кипело и клокотало у него внутри.

В горле тоже забулькало. Он торопливо отвинтил жестяную пробочку от стеклянной бутылки с минеральной водой, трясущейся рукой налил полстакана, жадно выпил и попытался перевести дыхание.

– Сам, своими руками, я затеял всю эту историю. Свидание за доллар, ну надо же! Я сам подсунул их друг другу. Любовь с первого взгляда, скажите, пожалуйста! Это ж надо было быть таким идиотом!

Роджеру все казалось, что Перл вполне могла передумать и вернуться к нему. Ведь он же – клад, он самый настоящий клад даже для такой красавицы и умницы, как Перл Пэрриш. Таких, как он, не бросают. За них держатся руками, ногами, привязывают к себе детьми, брачными соглашениями, всеми мыслимыми хитростями, всеми правдами и неправдами.

С цветного, красочного, отливающего едва заметным глянцем разворота газеты на него смотрело свадебное фото: мнимый «бездельник, бродяга» Джонатан Сильвер, один из самых молодых предпринимателей и при этом – до настоящего момента, разумеется – один из весьма завидных женихов в городе, оказывается. Рядом – Перл Сильвер, юная, смеющаяся, счастливая новобрачная.

Роджер выдвинул верхний ящик стола, посмотрел на миниатюрную коробочку в темно-коричневом бархате, но не стал открывать ее. Он и так прекрасно знал, что там лежит – фамильное кольцо с бериллом и двумя небольшими, впрочем, чистейшей воды изумрудами, которое Перл вернула ему, так бездумно отвергнув и кольцо, и дарителя.

Как могло выйти так, что он не узнал Сильвера? Неужели всю свою жизнь он был сосредоточен лишь на себе одном? Без сомнения, они были знакомы, наверняка их представляли друг другу на каком-нибудь фуршете, мероприятии, презентации. Ведь Джонатан-то, очевидно, знал и о нем, о Роджере, и о его бывшей любовнице Перл.

Но даже вездесущие газетчики в наше время не до всех могут добраться, не всюду способны сунуть свой нос. Если бизнесмен больше занят обеспечением своей карьеры, строительством своего бизнеса, а не кочеванием с тусовки на тусовку в обнимку с самыми юными моделями, он имеет все шансы не попасть в таблоиды. А деловая пресса чаще пишет о тех, кто их подкармливает… Очевидно, Сильвер или чересчур недальновиден, или слишком беспечен, или же просто привык рассчитывать в жизни лишь на себя, независимый и гордый.

Кстати, о газетчиках… Ведь он, Роджер, может подкинуть им любопытнейшую информацию.

Интересно, как газеты воспримут сведения о том, что новоиспеченный молодожен и предприниматель Джонатан Сильвер изображал из себя шута горохового, дурача людей и прикидываясь если не нищим, то бродягой, человеком без определенных занятий и места жительства. Что они скажут и как запоют, осознав, что Джонатан отправился ухаживать за Перл, получив доллар? Вряд ли это покажется им чудесной сказкой и романтической историей с закономерно счастливым концом!

Роджер пробежал глазами заметку, избегая смотреть на фотографию.

Да, голубки, ехидно подумал он, вы будете совсем иначе выглядеть в глазах широкой общественности, если я скормлю газетчикам этот дурно пахнущий кусок.

Идиллическая заметка, от которой за милю веет белоснежными тортами, лебедями, кружевами и завитушками, превратится в восприятии обывателей в самую настоящую насмешку, узнай они всю подноготную…

Это же надо! Свидание! За доллар! И он сам, своими руками…

Чего же он не смог дать Перл, что же такое она получила от этого Джонатана, по какой причине его предложение пришлось ей настолько по вкусу? Есть ли в жизни справедливость?

Роджер, почти не замечая, что делает, положил руку на телефонную трубку, снял ее, автоматически набрал номер знакомого редактора одного из крупнейших в городе таблоидов. Может, и не всех нужных ушей достигнет информация, как того хотелось бы, ибо таблоид – это не уважаемое деловое издание, и даже не приличная светская хроника… но слухами, как известно, земля полнится, и репутацию кое-кому можно порядком очернить…

Роджер послушал, как в трубке звучат гудки, свидетельствующие о соединении с абонентом, подождал несколько секунд и… положил трубку обратно на рычаг.

Роджер Мерри умел проигрывать с достоинством, когда этого требовала ситуация.

Пусть эти двое будут счастливы, пусть… У него, у Роджера, еще есть шанс взять небольшой, не в той области, где хотелось бы, но все-таки реванш…

Сильвер – он ведь не только игрок, но еще и бизнесмен, не так ли? Роджер с улыбкой подумал об этом, а еще он подумал, что руки у него не связаны. И ничто не может помешать ему сыграть с Джонатаном на территории бизнеса и на том языке, на котором Роджер изъясняется куда как лучше, чем язык отношений.

Пусть любовью упиваются безумцы, пусть добровольно отдают себя стихии, способной не только увлечь их за собой, но и сбить с ног.

А он, Веселый Роджер, всего лишь продолжит делать то, что ему лучше всего известно и что лучше всего у него получается – продавать и покупать…

Медленная усмешка выползла на лицо Веселого Роджера, и значение этой усмешки себе не смог бы объяснить даже он сам.

Ведь одна из его сделок привела-таки к зарождению любви. И обошлась она ему так дорого.

Так немыслимо, так необратимо дорого.

Она обошлась ему так дешево…

Всего лишь доллар.

Свидание за доллар.

Оглавление

1 Роджер

2 Перл

3 Джонатан

4 Перл

5 Джонатан

6 Перл

7 Роджер

8 Джонатан

9 Перл

Эпилог Невеселый Роджер X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?