«Помню все»

Алисон Джерис ПОМНЮ ВСЕ

Пролог

Мэндж не раз предупреждали, что от Джеймса Райана добра не жди. И вот теперь он сбил ее, когда она ехала на велосипеде. В деревне его считали сорвиголовой. Все в один голос утверждали, что он плохо кончит. Когда Джеймс вернулся в деревню после таинственного восьмилетнего отсутствия, девчонки умирали от любопытства, старались выследить его или попасться ему на глаза. Но их родители были начеку и, как могли, запугивали дурочек зловещим образом необузданного Джеймса.

Отец Мэндж пришел в ужас от известия, что его дочь познакомилась с этим сумасбродом.

— У тебя не может быть с ним ничего общего! — раздраженно сказал ей отец, снимая очки и откладывая в сторону газету. — Джеймс Райан тут чужой. Он не задержится надолго в нашей деревне. Ему она не по нутру.

Но Мэндж трудно было поверить всему, что говорили о Джеймсе Райане. Этот парень был не похож ни на одного из тех, кого она знала в Грэнтоне. В нем было что-то особенное, удивительное и непредсказуемое. Он обладал внутренней силой, все рядом с ним казались скучными и обыденными. Мэндж неосознанно влекло к нему. Но встречи не получалось.

В тот день он обогнал ее велосипед, задев его, кстати, не очень сильно, но Мэндж все нее не справилась с управлением, съехала с обочины и свалилась на траву. Она не сразу поняла, кто это на нее наехал, и разозлилась, но когда увидела Джеймса, сердце забилось как бешеное. А от прикосновения его руки, когда он помог ей встать, внутри все задрожало. Мэндж испугалась этих чувств. Нет, она не собиралась иметь ничего общего с Джеймсом Райаном. Она разумная девочка, а разумные девочки не делают глупостей и не связываются с парнями, у которых такие красивые искрящиеся голубые глаза и такая сногсшибательная улыбка…

Много лет спустя, Мэндж размышляла, как бы сложилась ее жизнь, если бы тогда не опоздал автобус и она бы не помчалась на велосипеде. Но все случилось именно так, как случилось.

Она стояла перед Джеймсом под моросящим дождем, и он предлагал ей поехать в Келресс вместе, раз им в одну сторону. И тогда Мэндж гордо приняла вызов и забралась в его машину. А если Джеймс думает, что она поддастся его чарам, то он глубоко ошибается.

Они ехали очень быстро, он уверенно вел машину. Мэндж сидела напряженно, держась руками за сиденье. Беспокойство и волнение не покидали ее. Джеймс следил за дорогой, но время от времени бросал на нее пытливый, насмешливый взгляд.

— Я слышал, ты примерная девочка, — сказал он вдруг. — Это так?

— Зависит от того, что ты имеешь в виду, — не сразу нашлась Мэндж.

— Ну как же! Все только и говорят, какая милая и хорошая Мэндж Сэнд. Мэнди присматривает за братом, Мэнди так добра к старушкам. Мэнди никогда не доставляет отцу беспокойства! Не может быть, чтобы ты действительно была такая благоразумная.

— А что в этом плохого?

— Ничего, — усмехнулся Джеймс. — Ничего, если ты в возрасте. Но ведь ты молода, правда?

Он снова взглянул на нее. От этого взгляда у нее мурашки побежали по спине.

— Ты была совсем ребенком, когда я уехал. Иначе я бы заметил тебя тогда. Значит, тебе сейчас не больше восемнадцати. Так?

— Девятнадцать, — поправила Мэндж тихо.

— Такая взрослая? — со смехом воскликнул Джеймс.

Мэндж не нравилось, что он смеется над ней. Видите ли, считает ее маленькой! А самому-то, наверное, где-то лет двадцать пять — двадцать шесть. А держится как взрослый, опытный мужчина.

— Слушай, но ведь в твои годы рановато быть благоразумной. Это скучно. Тебя надо научить, как веселиться.

— С чего ты взял, что я не умею веселиться? — парировала Мэндж.

— А ты умеешь? Да? — снова сарказм в голосе.

— Да.

— Хорошо. Поехали к морю и посмотрим, светит ли там солнце.

Мэндж поразилась.

— Как, прямо сейчас?

— Конечно. А что?

— Я… Я не могу. Мне надо пойти по магазинам, сделать покупки.

— Мы купим все на обратном пути. — Но я не могу исчезнуть на целый день. Меня будут искать.

— Позвони, скажи, что ты встретила подругу и опоздаешь, — настаивал Джеймс. — А может, ты свои развлечения планируешь за неделю вперед? Да еще оговариваешь детали с папочкой?

Не надо было ей тогда слушать его. Надо было не обращать внимания на его подначки, плюнуть на то, что он думал о ней, не доказывать обратное. Надо было выйти у ближайшего магазина. А она вместо этого позволила увезти себя к морю. А там, оказалось, действительно светило солнце!

Вот так все началось.

Глава первая

Отогнав воспоминания, Мэндж заторопилась. Нужно хорошенько полить розы. Несколько дней невыносимой жары совершенно высушили землю, и кусты совсем поникли. Набирая воду в лейку, Мэндж взглянула на небо и радостно улыбнулась. На горизонте показались грозовые тучи. Подул свежий ветерок. Надо же как вовремя! — подумала она. Хороший дождь был сейчас просто необходим. Вдалеке послышались раскаты грома. Но Мэндж не собиралась уходить: гроза еще далеко, а в этом саду ей всегда так хорошо. Аромат роз, предгрозовой шелест листвы, неповторимая красота цветов очаровывали ее. Мэндж очень любила бывать здесь одна, любуясь домом и садом. Только тут она могла отвлечься от всех своих тревог и забот. Глядя на всю эту красоту, совсем не хотелось думать о том, что может случиться, если она не получит контракт на реставрацию дома. Даже волнения о младшем брате Гарри, уехавшем в Южную Америку, отходили на второй план. В Грэнтоне Мэндж хотелось мечтать. Что, если бы миссис Уисдон не уехала из поместья? И если бы отец Мэндж был сейчас жив? И если бы Гарри стал другим человеком?

И наконец, что произошло бы, если бы она тогда, много лет назад, уехала с Джеймсом?

Эта неожиданная мысль поразила Мэндж. Она нечасто позволяла себе думать о Джеймсе и не упоминала о нем в разговоре ни с кем и никогда… Только в подобные минуты одиночества и усталости прошлое незаметно прокрадывалось в ее мысли, упрямо вытесняя все, чем она пыталась оградить себя от него.

Джеймс… Возможно ли вообще не думать о нем? Невозможно… но нужно! — приказала себе Мэндж и сосредоточилась на розах. Вот замечательные Бель де Крес — любимый сорт миссис Уисдон. Мэндж нагнулась и вдохнула их чарующий аромат…

— Здравствуй, Мэнди, — прозвучал чей-то голос. Мэндж застыла, склонившись над розами. Этот голос настолько напоминал Джеймса, что она чуть не приняла его за слуховую галлюцинацию, вызванную ее воспоминаниями о прошлом. Прошло десять лет с тех пор, как она слышала этот приятный и веселый голос, и девять — как она перестала надеяться услышать его вновь.

— Мэнди! — раздалось снова рядом.

Она боялась повернуться. Ведь это не может быть Джеймс! И если сейчас оглянуться, иллюзия исчезнет и останется острая боль воспоминаний, которую она долго и тщетно пытается заглушить. Мэндж все же поставила лейку и медленно обернулась.

Там, на дорожке, стоял Джеймс Райан. Человек, который когда-то ворвался в ее жизнь, перевернул все с ног на голову, научил ее любить, радоваться и умирать от счастья в его объятиях. Человек, чья улыбка покорила ее на всю жизнь и снилась ей по ночам. Человек, который оставил ее десять лет назад холодным сентябрьским днем… Как он мог оказаться здесь в заброшенном саду, да еще улыбаться так, будто не было долгих лет разлуки?

Мэндж даже прищурилась, думая, что все это — игра ее воображения. Но Джеймс не исчез. Это был он — живой и реальный, такой же, как всегда: те же веселые искорки в голубых глазах, та же усмешка на губах, тот же бодрый вид.

— Мэнди, ты помнишь меня? — спросил он.

Помнит ли она его? Да могла ли она забыть свою первую и единственную любовь? Ей бы хотелось забыть! Но это было сильнее ее самой. И теперь он тут, рядом… Чувства ее перепутались: замешательство, страх, отчаяние и радость. Она не понимала еще, хорошо это или плохо, что Джеймс появился.

— Здравствуй, Джеймс, — сказала она наконец, переводя дыхание от волнения и ненавидя себя за то, что еще и покраснела.

— Ах, так ты помнишь меня! Надо же! — насмешливо подхватил Джеймс. — А я уж было подумал, что ты меня совсем забыла!

— Я не ожидала увидеть тебя здесь! — словно оправдываясь, ответила Мэндж. Напряжение не оставляло ее. Она с силой переломила хрупкий стебель розы и поднесла цветок к лицу.

— А я тебя узнал сразу! Ты стояла среди роз, зажмурившись, и нюхала цветы. Я именно такой тебя и помню, и ты ни капельки не изменилась.

Мэндж постаралась справиться с собой. Нельзя так волноваться, в самом деле! Она же давно уже не робкий подросток. Девчонка Мэнди стала практичной и сдержанной Мэндж Сэнд, которая когда-то в прошлом, совсем в другой жизни, увлеклась парнем по имени Джеймс. Ну и что?

— Я изменилась, — твердо сказала она. — Я теперь совсем иная, Джеймс. Мне давно уже не девятнадцать лет.

— Что-то не заметно! — ухмыльнулся он. — Те же волосы цвета темного меда, те же ясные серые глаза! И ты такая же колючая, если тебя застать врасплох.

Тут Мэндж действительно вспомнила о своих «колючках» и посмотрела на Джеймса беспристрастным взглядом. Он всегда умел так очаровать людей, что те абсолютно не замечали никаких изъянов в его наружности. Джеймса считали красивым. На самом деле у него было худое скуластое лицо с длинноватым носом и широкой нижней челюстью.

— А ты тоже все тот же. Никаких перемен, — сказала она сухо.

— Но раньше я тебе, кажется, нравился. Мэндж снова залилась краской. Нравился?

Да она была околдована им тогда. Лучше Джеймса не было никого. Он разбудил в ней чувства, он стал единственным и неповторимым. Никто до него не обращался с ней как с прекрасной дамой. Никто не говорил таких нежных слов, не любовался ею. С каким восторгом он ласкал ее волосы, гладил тело… О нет! Думать об этом нельзя. Особенно сейчас, когда Джеймс не от-рываясь смотрит на нее, словно хочет прочитать ее мысли.

Мэндж даже обрадовалась, что она стоит в гуще кустарника, среди цветов. Они словно защищали ее. Но она и не подозревала, как красива сейчас, освещенная ярким солнцем, еще не скрытым тучами, в обрамлении алых роз.

Мэндж изо всех сил старалась выглядеть спокойной, даже безразличной, но чувствовала, что Джеймс читает у нее в душе, как в открытой книге. Во всяком случае, раньше ему это удавалось без труда.

— Послушай, а ты не хочешь выбраться из этих зарослей? — спросил он.

Вот уж этого Мэндж совсем не хотелось. Ведь тогда ей придется приблизиться к нему. А так она под защитой надежных шипов розовых кустов. Ему не достать ее. И тут Мэндж поняла, что ведет себя как глупая девчонка. А ведь ей уже двадцать девять. Да и Джеймс сейчас для нее только старый знакомый.

Гордо подняв голову, Мэндж стала пробираться через кусты к дорожке. Перешагивая через низкорослую герань, посаженную по краям клумбы, Мэндж вдруг потеряла равновесие и, наверное, упала бы, если бы Джеймс не поддержал ее за локоть. От этого прикосновения ей стало не по себе, она вспомнила, как нежно и ласково гладили ее эти руки, и словно ощутила тепло его объятий, тело, губы…

Мэндж резко высвободила руку. Она не осмеливалась посмотреть на Джеймса — вдруг он догадается, о чем она сейчас подумала. Мэндж подняла с земли свою корзину с цветами. Джеймс Райан теперь для меня никто! — сказала она себе и только тогда взглянула на него. Глаза Джеймса оказались такими же голубыми и выразительными, как раньше, но в них не было прежней веселости и насмешливости. Выражение этих глаз стало сейчас незнакомым, непонятным. Она сразу даже не могла сообразить, что именно означал такой взгляд. Только от него ей стало не по себе, и сердце забилось еще сильнее.

Да, Джеймс изменился. Сейчас она это ясно видела. В нем появилась солидность, собранность. Несколько морщинок возле глаз. Решительный и твердый изгиб линии рта. Казалось, что все его прежнее безрассудство и беззаботность — основные черты характера — вдруг уступили место неожиданной силе и значительности характера.

Мэндж была не готова к такой перемене. Издали он показался ей прежним Джеймсом, а теперь рядом с ней стоял незнакомец. Она обращалась с ним так, словно они расстались несколько дней назад, а прошло десять лет жизни. И это уже чужой человек, перед которым необходимо сдерживать свои эмоции.

От этих мыслей Мэндж еще больше смутилась.

— Вот уж не думала, что мы когда-нибудь здесь тебя увидим! — сказала она наконец.

— Жизнь полна сюрпризов, не правда ли? — Джеймс широко улыбнулся и снова стал прежним. Сколько раз эта улыбка обезоруживала ее! Ну нет, больше она не попадется на эту удочку.

— Правда, — отозвалась Мэндж. — Но они не всегда приятны.

— Похоже, ты не очень-то рада меня видеть, Мэнди?

— А ты думал, будет по-другому?

Джеймс внимательно посмотрел на нее.

— Да, а что? Нам всегда было хорошо вместе.

— У меня остались совсем другие воспоминания. — Мэндж поправила рукой волосы, которые растрепал поднявшийся ветер.

— Я не помню ничего плохого.

— У тебя, наверное, очень избирательная память, дорогой. — Мэндж пошла к садовой беседке. — Разве ты забыл, как мы расстались?

— Нет, не забыл. — Джеймс шел рядом. — Но я имел в виду совсем другое. Я вспоминал время, когда мы были вместе, а не те годы, что провели вдали друг от друга! А ты когда-нибудь вспоминаешь наши встречи, а, малышка?

Вспоминаешь! Да она помнила каждую минуту их свиданий, каждое слово, свои ощущения, радость, трепет, прикосновения, поцелуи…

— Стараюсь не вспоминать, — сухо сказала она.

— Почему?

Мэндж поджала губы. Как это похоже на Джеймса! Он всегда должен докопаться до сути. Выспросить все, заставить выразить словами невозможное. Тогда, давно, он с легкостью вытягивал из нее все ее тайны, обиды, беды. Но он же и объяснял ей, где она была не права и как нужно решать свои проблемы. Она легко признавала свои ошибки и радостно соглашалась с ним. Но как говорить с этим человеком сейчас? Неужели негодяй думает, что она станет рассказывать ему о том, как ей трудно жилось без него? Что она не знала, как избавиться от сердечной боли и обиды? Можно ли признаться Джеймсу сейчас, что любовь к нему была настолько сильной, что со временем превратилась в постоянную невыносимую тоску? Мэндж остановилась и посмотрела Джеймсу в глаза.

— Что ты делаешь здесь? — спросила она. Тему разговора необходимо было сменить.

— Да я просто брожу и смотрю, как тут все стало. — И Джеймс действительно оглядел сад и особняк. — Этот дом не очень-то изменился, во всяком случае не так, как мы, не правда ли?

Особняк был построен в пятнадцатом веке, претерпел множество изменений с тех пор, но и сейчас выглядел величественно. На фоне грозовых туч он казался театральной декорацией.

— Скоро этот дом будет переделан. — Мэндж остановилась у беседки, уже двумя руками придерживая волосы. Ветер усиливался.

— Как?

— Миссис Уисдон уже не могла содержать дом и продала его. Какая-то жуткая современная техническая компания собирается покончить со старомодным зданием и устроить здесь свой офис, да еще вдобавок разместить лаборатории в розовом саду.

Джеймс немного наигранно всплеснул руками.

— О, только не в саду!

— Ничего смешного! Такой сад создается годами. За ним сейчас нужен хороший уход, и он станет неповторимым. Но эту компанию красота не волнует. Розы не сочетаются с ее выхолощенным образом. Поэтому их выкопают и сожгут.

— Надо же! Узнаю старушку Мэндж, — насмешливо воскликнул Джеймс. — Ты всегда заботилась о растениях больше, чем о людях!

— Неправда! — почти крикнула Мэндж.

Она взбежала на ступеньки беседки. Тут солнце скрылось за облаками. Стало темно, и прогремел сильный раскат грома.

— Ты так думаешь? А я помню, что ты всегда была более любезна с цветочками, чем со мной.

— По крайней мере всегда знаешь, чего можно ждать от растений!

— Что ты имеешь в виду?

Мэндж совсем не хотелось ничего объяснять Джеймсу, а тем более спорить с ним. Кто он для нее теперь?

— Это не имеет никакого значения, — сказала она. — Смотри, сейчас польет дождь. Ты, если желаешь, можешь стоять тут и разглагольствовать о прошлом. Но мне совсем не хочется промокнуть, поэтому я не собираюсь больше предаваться воспоминаниям.

Крупные капли дождя уже падали на землю, и через секунду действительно словно разверзлись небеса. Ослепительно сверкнула молния, и загрохотал гром. Мэндж вскрикнула, махнула Джеймсу рукой на прощание и побежала к дому. Ноги ее скользили по мокрому гравию, она спешила и убегала не столько от дождя, сколько от разговора с Джеймсом. У входа стоял фургон, она добежала до него, едва переводя дыхание, бросила корзину на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Казалось, теперь она в полной безопасности — избавилась от неприятностей, вызванных встречей с Джеймсом.

Но расслабляться было рано. Дверца с другой стороны открылась, и мокрый до нитки Джеймс бесцеремонно плюхнулся на сиденье рядом с ней. Он даже не взглянул на Мэндж и стал приводить в порядок прическу, по-хозяйски повернув к себе зеркальце. Мэндж просто потеряла дар речи. Она наблюдала за ним несколько минут, прожигая его взглядом, и наконец изрекла:

— Я ведь не предлагала подвезти тебя!

Джеймс даже глазом не моргнул, его словно и не задела подобная враждебность. Он повернулся к Мэндж и с притворным удивлением спросил:

— Ты же не можешь просто так взять и уехать, оставив меня мокнуть под дождем! Смотри, льет как из ведра!

Вода заливала окна машины, «дворники» были бессильны, дождь яростно барабанил по крыше. Снова прогремел гром. Джеймс покачал головой и развел руками: видишь, мол, как погода разбушевалась.

— А почему бы тебе не воспользоваться собственным автомобилем? — спросила Мэндж язвительно, расчесывая мокрые волосы.

— Потому что я оставил машину в деревне и пришел сюда пешком. Не собираешься же ты выгнать меня под ливень, малышка? Это бесчеловечно!

Мэндж поджала губы. Придется смириться с его присутствием. Во всяком случае, она сделала такой вид, убрала расческу в сумочку и повернулась к Джеймсу. Теперь они оба внимательно смотрели-друг на друга. Мокрая майка Джеймса прилипла к телу, облегая крепкую мускулистую фигуру. Мэндж стало не по себе: так близко был он от нее. И ведь ее блузка тоже так намокла, что стала совсем прозрачной, и этот нахал смотрит именно на ее грудь. Этого еще не хватало! — почему-то подумала Мэндж и покраснела. Она как бы машинально скрестила руки, пытаясь прикрыться от его взгляда.

— Но ведь тебе нельзя здесь находиться, — сказала она, стараясь не смотреть Джеймсу в глаза. Ну что в нем такого? Почему он ее так волнует?

— Как это нельзя? — удивился Джеймс.

— Ты что, забыл, что это частное владение?

— Но ты же здесь.

— У меня разрешение.

— От той «жуткой» компании?

— От агентов по недвижимости. Я имею право приходить сюда и собирать цветы для миссис Уисдон до тех пор, пока не въедут новые владельцы. Вряд ли агентству понравится, если такие, как ты, будут шляться здесь.

— Ну, в таком случае тебе следует быстренько вывезти меня отсюда и доставить прямо в деревню. — Джеймс засмеялся и откинулся на сиденье. — Если фирма благосклонно разрешает возиться с цветами, не стоит лишать тебя такого удовольствия. Наверное, это единственное, что у тебя осталось.

Прошло полчаса.

Мэндж молча сидела с Джеймсом в машине. Она крепко сжимала руль, словно он был ее якорем спасения в море воспоминаний. А помнил ли Джеймс все так, как она? Мэндж даже не смотрела на него. Дождь по-прежнему заливал ветровое стекло.

— Зачем ты вернулся? — спросила она наконец.

От звука ее голоса Джеймс вздрогнул и резко повернулся к ней.

— А почему бы мне, собственно говоря, не вернуться?

— Ты же прекрасно поживал себе где-то последние десять лет и не испытывал необходимости приехать.

Джеймс пожал плечами.

— Ну, не знаю. Раньше вроде как было незачем.

Так или нет — чего спрашивать? Мэндж как сейчас помнила всю боль и горечь их последней встречи, все слова, не оставляющие надежд на будущее. Но говорить сейчас об этом?

— А сейчас что тебя заставило приехать? Какая такая причина!

— Да так… Дела, — уклончиво ответил Джеймс.

— В Грэнтоне? Мне казалось, что здесь слишком мелко для такой крупной рыбы, как ты, — съязвила Мэндж.

— Может быть. Но я надеюсь, что люди с тех пор переменились к лучшему. В отличие от тебя.

Мэндж покраснела. Всегда он все перевернет!

— Это не объясняет, почему ты болтался по усадьбе «Грэнтон».

Джеймс ухмыльнулся, и Мэндж подумала, что он, как всегда, ее дразнит.

— Я не болтался, — сказал Джеймс серьезно. — И не обещал отчитываться перед тобой. Но если ты настаиваешь, то отвечу: я вспоминал эту усадьбу недавно и пошел взглянуть, как она выглядит сейчас.

Они оба, не сговариваясь, посмотрели в сторону особняка. Даже сейчас, в дождь и непогоду, он выглядел величественно. Казалось, не только стихия, но и само время было бессильно нарушить гармонию и красоту его облика.

— А ты помнишь, как однажды я пообещал купить этот дом для тебя? — сказал вдруг Джеймс тихим голосом.

Еще бы не помнить! Они тогда стояли на опушке леса и оттуда любовались зданием. И, сказав это, Джеймс повернулся к ней, нежно улыбнулся и стал расстегивать ее блузку. В тот день она впервые поверила его словам любви и отдалась ему. Она не стала думать о том, скольких девчонок он перецеловал здесь, в лесу. Теперь его избранница — Мэндж. И так хорошо целоваться с ним, и руки так ласковы и сильны…

Мэндж резко включила зажигание в машине.

— Хорошо, что я тогда не очень-то поверила твоим обещаниям, — бросила она.

— Конечно, хорошо, — спокойно согласился Джеймс.

Мэндж не стала развивать эту тему.

— Где ты оставил машину?

— У гостиницы «Волшебная свирель». Так что, ты решилась наконец меня подвезти?

— Похоже, у меня нет выбора. Ведь без меня тебе вряд ли выбраться отсюда. Дождю не видно конца. А куда ты поедешь потом?

— Никуда. Я остановился в гостинице. Мэндж зябко повела плечами.

— Остановился? — переспросила она. — Надолго?

— Посмотрим. Как получится.

Джеймс внимательно посмотрел на Мэндж. Он видел, как она хмурилась, но это не мешало ему любоваться ею. Густые мокрые волосы рассыпаны по плечам, нежная кожа чуть тронута загаром. Правда, черты лица стали строже. Да появилась морщинка на лбу.

— Ты теперь возглавляешь «Сэнд и сын»? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Мэндж.

— Я вчера вечером долго сидел в баре. Слышал кое-какие разговоры. Говорят, ты стараешься оставаться такой же милой и разумной девушкой на радость старушкам и пастору церкви.

— Это что, ты расспрашивал обо мне? Какое тебе до этого дело?

— Да брось, Мэнди. Ты же знаешь, как деревенские любят посплетничать. Мне даже не надо было ничего спрашивать. Все, кто меня помнил, только и делали, что расписывали, как хорошо ты обходишься без меня.

— Ты же всегда ненавидел сплетни, — съехидничала Мэндж.

— Оказалось, в них есть кое-какая польза. — Джеймс поудобнее устроился на сиденье. — Например, я разузнал много любопытного о тебе. Сама ты мне вряд ли рассказала бы.

— Например, что?

— Ну, например, что тебе в жизни пришлось нелегко. Ты даже и года не проучилась в колледже, где изучала садоводство.

— Я была вынуждена вернуться домой. Отец уже не мог управляться один, — начала оправдываться Мэндж.

— И ты как послушная хорошая девочка понеслась домой по первому зову?

— А если бы у твоего отца случился сердечный приступ, ты бы оставил его одного?

— Мой отец в состоянии заботиться о себе сам, — жестко парировал Джеймс.

— А мой не мог! Ему нужна была помощь в работе, ведь он заболел.

— Хорошо, но почему потребовалась именно ты? Почему твой братец не помог ему?

— Гарри был очень молод.

— Сейчас он уже не так молод. Но я слыхал, что он уехал в Америку и оставил тебя с твоими проблемами одну.

Мэндж отвернулась и попробовала объяснить все по-своему.

— Гарри учился в университете, когда умер отец. — Она стала нервно крутить колечко на пальце. — Было бы глупо не дать ему возможности завершить образование. Я ведь работала с отцом, была в курсе всех дел. А что Гарри? Он не был еще готов к самостоятельной деятельности после окончания университета. Ему хотелось попутешествовать, и не было никаких причин менять его планы. Мне показалось гораздо разумнее самой продолжать заниматься делами фирмы.

— Ты всегда оправдывала Гарри. — Джеймс покачал головой. — Это единственный человек, по отношению к которому ты никогда не была разумной.

Мэндж подумала, что и к Джеймсу она относилась точно так же, но не могла сейчас сказать ему это.

— Ты всегда не любил моего брата, — заметила она.

— Неправда. Мне не нравилось, как ты добровольно прислуживала ему. Всегда спешила домой, чтобы приготовить ему еду, подать обед, постирать рубашки, вытереть нос и даже почистить туфли.

— Он же был ребенком!

— Ничего себе ребеночек! В таком возрасте человек в состоянии заботиться о себе сам. А у тебя должна была наладиться своя жизнь.

Мэндж вздохнула. Это был их давний спор. Джеймс никогда не понимал ее близких отношений с отцом, не одобрял заботы о брате, которому она старалась заменить мать. Когда мама умерла, Гарри едва начал ходить.

Джеймс решил больше не ворошить прошлое.

— Значит, Гарри теперь в Южной Америке, а ты занимаешься бизнесом в Грэнтоне.

— Значит, так, — холодно подтвердила Мэндж.

Джеймс внимательно посмотрел на нее.

— Тебя всегда тянуло к садоводству, к растениям. Не могу тебя представить на ремонтных работах в доме. Тебе ли возиться с электросваркой или сантехникой?

— Мы привлекаем квалифицированных рабочих. Я же занимаюсь бумагами и стараюсь найти заказы для всех нас.

— Но все-таки это ведь не совсем то, чем бы ты хотела заниматься? Не так ли?

Мэндж вспомнила свои мечты: окончить курс садоводства и стать дизайнером по озеленению. Господи, как это далеко от того, что она делала сейчас.

— Да, ты прав, — согласилась она.

— А для чего тогда тратить время на нелюбимую работу? — удивился Джеймс. — Твой отец умер. Ты сделала для него все, что могла. Тебе ничто не мешает продать фирму и заняться садоводством.

— Это не так легко, — вздохнула Мэндж. Сквозь бесконечные потоки дождя она едва различала сад, деревья. Да еще и стемнело. Но ей не было нужды всматриваться. Она и с закрытыми глазами могла вспомнить каждое дерево, каждый куст.

— Я не могу оставить Бэсси и других сотрудников без работы только из-за того, что мне все осточертело, — попыталась объяснить Мэндж.

— Оправдываешься, что ли? — ухмыльнулся Джеймс. — Согласись, тебе хочется все оставить по-старому, ничего не менять в жизни.

— Неправда, — почти крикнула Мэндж, на минуту потеряв контроль над собой.

— Да? Ну тогда возьми управляющего и не продавай фирму.

— Ты считаешь, я не думала об этом? Тебе легко сидеть здесь и указывать мне, что делать. Но не все такие безответственные, как ты. Дело в том, что я не могу никому платить за мою работу. Да и все обстоит таким образом, что если нам не повезет и мы не получим контракт, мне нечего будет продать. Фирма лопнет.

— А какой-нибудь шанс есть? — . спросил Джеймс. В его голосе не слышалось большой заинтересованности. Конечно, это же не его фирма.

— Вероятность есть, — сказала Мэндж. — Я послала свои предложения по реставрации усадьбы Грэнтон.

— Что? Не той ли гадкой компании, которая собирается уничтожить розовый сад?

Мэндж разозлилась: он еще и шутит. Ему хорошо издеваться!

— У меня небольшой выбор, дорогой. Сейчас мы выполняем кое-какие мелкие работы. Но потом мне будет нечем занять рабочих. Я в ужасе от того, что придется трогать Грэнтон, но это все-таки даст достаточный объем работ, и я хоть на время перестану беспокоиться из-за денег.

Теперь Джеймс слушал ее внимательно.

— Значит, ты собираешься навсегда застрять здесь, в Грэнтоне? Когда-то у тебя была возможность уехать, помнишь?

Мэндж вспомнила, как давно Джеймс говорил ей: «Давай уедем. В Лондон, в Америку, куда хочешь. Мир огромен, малышка. Мы вместе увидим многое». Она помолчала, стараясь отогнать тяжелые мысли.

— Я не думаю, что, отказавшись, совершила фатальную ошибку, — наконец сказала она.

— Ты так считаешь?

— Да.

И тут она вспомнила, как по ночам в одиночестве представляла, куда они с Джеймсом могли вместе поехать, если бы она не отвергла его предложение.

— Ну, если ты счастлива и так, тогда другое дело, — нарушил молчание Джеймс.

— Вполне счастлива, — поспешила заверить Мэндж.

— Серьезно?

— Да.

— Именно счастлива?

Мэндж процедила сквозь зубы:

— Да, я же сказала.

Гроза пошла на убыль. Они поехали по дороге в деревню. Наверное, Джеймсу хотелось услышать, что она все это время страдала. Ну нет, она не доставит ему такого удовольствия!

— У меня все замечательно, дорогой. И я действительно счастлива.

— Даже учитывая то, что твоя фирма вот-вот развалится? — съязвил он, усмехаясь.

Мэндж сдержала ярость.

— Я имею в виду личное счастье, а не работу. — Голос ее был холоден как лед.

— Что же ты не вышла замуж? Я слыхал, что недостатка в ухажерах не было. В баре поговаривали, что ты встречаешься с одним адвокатом из Келресса. Как там его, Роберт, что ли?

— Дик, — поправила Мэндж бесстрастно.

Джеймс понимающе кивнул.

— Это из-за него ты ощущаешь беспредельное счастье.

— Не только, — соврала Мэндж.

Пусть этот нахал думает, что вокруг нее вьется множество мужчин, мечтающих, в отличие от него, сделать ее счастливой.

— Почему же вы не поженитесь, если вам так хорошо вместе? — приставал он с расспросами.

— А это не твое дело! — вызывающе заявила Мэндж. Ее раздражало, что Джеймс привязался к ней с этим дурацким разговором. Но ее старого дружка было уже трудно унять.

— Боишься связывать себя?

— Ты, скорее, можешь сказать это о себе.

— Да. Я ни с кем не связываюсь и не даю никаких обещаний. И никогда не притворяюсь. Ты же без конца твердила о святости брачных уз, но когда дело дошло до этого, побоялась рискнуть. А можно было бы попробовать…

У Мэндж заныло сердце, когда она вспомнила причину, по которой отказалась уехать с Джеймсом тогда. Неужели он забыл всю историю с Флорой и ту их ужасную ссору перед его отъездом?

— У меня были на то основания, — сказала она многозначительно.

Джеймс взглянул на нее, поджав губы.

— Да, конечно. Но беда в том, что ты ошибалась, крошка.

Наконец они приехали в Грэнтон — типичную для этих мест деревню: в центре на площади маленькая гостиница, бар, магазин и почта, напротив — церковь. Вокруг расположились старинные живописные дома из местного серого камня, новые коттеджи стояли на краю деревчи, ближе к лугам.

Джеймс не сводил глаз с Мэндж, его явно не интересовал вид родных мест.

— Давай пойдем выпьем! — неожиданно предложил он, когда они остановились у бара.

— Не могу, — сухо отказала Мэндж. — Я обещала навестить миссис Уисдон.

— Может, тогда попозже?

Джеймс снова выглядел приветливым. Озорные глаза искрились, и он чарующе улыбался ей. Но Мэндж хорошо знала его штучки. Джеймс всегда считал, что стоит ему улыбнуться, и она все забудет. Раньше это срабатывало. Теперь нет.

— И попозже не могу.

— Почему?

— Мы все уже сказали друг другу десять лет назад. — Мэндж отвернулась. — Думаю, будет разумнее оставить все как есть.

Джеймс рассмеялся.

— Мэндж, — сказал он, только на этот раз произнес ее имя с необыкновенной нежностью. — Разумная крошка Мэндж, ты ни капельки не изменилась.

На мгновение он положил руку ей на плечо.

— Спасибо, что подвезла. — И вышел. Побежал под утихающим дождем к двери бара. Мэндж растерянно смотрела ему вслед. Она осталась один на один со своими мучительными воспоминаниями…

Глава вторая

— А если ты не починишь мой бойлер и у меня к вечеру не будет горячей воды, я тебя, честное слово, уволю, и ты здесь больше не найдешь работы! — кричала Мэндж по телефону. — Понял, Питер? Чтобы ты был к шести у моего дома! Иначе тебе придется несладко!

Мэндж бросила трубку, не дожидаясь ответа. Она так рассердилась, что слушать лепет оправдания слесаря было выше ее сил. Вечно его надо разыскивать!

Но не бедняга Питер был виноват в ее плохом настроении. Мэндж просто доконало внезапное появление Джеймса, Она все время думала только об этом. И зачем он вернулся именно сейчас! У нее уже все шло хорошо, по заведенному порядку, она успокоилась и привыкла жить и обходиться без него. А сейчас он всколыхнул старые забытые чувства и мысли. Не к чему вспоминать, как все было замечательно, когда он находился рядом. А кроме того, ее снова мучила мысль: что произошло бы, не застань она тогда его с этой дрянью Флорой.

За десять лет боль и отчаяние улеглись. Слава Богу, ее природный разум и практичность взяли верх. Для собственного успокоения она твердо решила: какое счастье, что она узнала всю правду о Джеймсе до того, как наделала бы глупостей, связав с ним свою жизнь. Девичья безответственная влюбленность послужила ей хорошим жизненным уроком. Но больше она не повторит подобной ошибки.

Легко было увещевать себя подобным образом.

И вот Джеймс снова появился в ее жизни. Состоялась эта, еще вчера казавшаяся невозможной, встреча. Теперь Мэндж только и вспоминала его глаза, улыбку, смех. До сих пор она чувствовала легкое прикосновение его ладони к плечу.

Гроза продолжалась всю ночь. Мэндж плохо спала и проснулась разбитой, в дурном настроении — под стать хмурому пасмурному утру.

Когда Мэндж вернулась вечером домой после визита к миссис Уисдон, то обнаружила, что бойлер в подвале сломался и горячей воды нет. Она позвонила Питеру и велела тому прийти утром, в восемь часов. Но он так и не появился. Поэтому, едва она пришла утром на работу, как стала разыскивать проклятого Питера Солтера.

Мэндж была уже достаточно раздражена из-за того, что пришлось утром принять холодный душ. На рабочем столе угрожающе высилась куча счетов и лежало письмо от управляющего банком. Можно ли быть в хорошем настроении?

Вздохнув, Мэндж занялась расчетами. Тут зазвонил телефон. Она была настолько взвинчена, что, схватив трубку и узнав, как ей показалось, голос Питера, накинулась на злосчастного слесаря с упреками. Он пытался что-то сказать ей, но она не дала ему возможности оправдаться. Давненько мечтала Мэндж устроить ему взбучку, а тут такой случай!

Отведя душу, Мэндж положила трубку, взглянула на часы и тотчас же вспомнила о своей встрече с управляющим. Она схватила сумочку и выбежала в приемную. Секретарша Рози старательно печатала накладные.

— Ну что? — вдруг спросила Рози, пытливо глядя на Мэндж.

Та не обратила внимания на необычное любопытство секретарши.

— Ты о слесаре? Я же тебе говорила, он просто негодяй! Всыпала ему по первое число! — ответила Мэндж, поправляя прическу перед зеркалом. — Пообещал, что придет вечером.

Но мысли Мэндж были заняты не только предстоящим визитом в банк. Поэтому она и не заметила удивленного выражения на лице Рози. Что-то явно было не так.

— Мне пора! До завтра! — крикнула Мэндж с порога.

Встреча с управляющим банком не увенчалась успехом. На него не произвели впечатления уверения Мэндж в нужности контракта на реконструкцию усадьбы Грэнтон. Он даже не обратил внимания на новый элегантный темно-вишневый костюм, а ведь Мэндж специально надела его для такой важной встречи. Итог разговора был неутешительный, и настроение от этого еще больше ухудшилось.

Расстроенная, уставшая и озабоченная возникшими проблемами, Мэндж вернулась в пустую контору фирмы. Рози работала полдня с утра, и теперь можно было побыть одной и попытаться сосредоточиться.

Мэндж снова занялась счетами. Надо было проверить все отчисления для склада пиломатериалов, там что-то не сходилось. Но работа явно не клеилась. Мысли витали далеко, и приходилось несколько раз начинать все заново.

Наконец Мэндж поняла, что сегодня ничего у нее не выйдет, и поехала домой в Грэнтон.

Дождь перестал, выглянуло солнце, и она без труда вела фургон по высохшему шоссе. Хотя погода явно менялась к лучшему, настроение ее оставалось сумрачным. Сегодняшний день оказался просто пропащим, и Мэндж предвидела «достойное» его завершение. Но словно вопреки ее мрачным предчувствиям, сильный луч солнца вдруг прорвался сквозь серые облака и ярко осветил старое каменное строение за церковью, ее дом.

Мэндж решила, что это добрый знак, но тут же разочаровалась: фургона негодяя Питера не было и в помине. Так, значит, этот мошенник опять подвел ее, бессовестно обманул. И это после того, как она его серьезно предупредила!

Мэндж выбралась из машины, сердито хлопнув дверцей, и на всякий случай крикнула:

— Питер!

Может, он пришел пешком? Чья-то фигура показалась на крыльце. Мэндж вздохнула с облегчением. Все-таки он здесь! Она открыла калитку и застыла как вкопанная. Джеймс Райан шел к ней от дома по дорожке.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнула Мэндж, почти задыхаясь от злости на саму себя. К чему было почти всю ночь убеждать себя в том, что ей плевать теперь на Джеймса, если при его появлении она опять разволновалась, как девочка.

Джеймс подошел к ней. На лице его явно читалось недоумение.

— Не понимаю, почему ты удивлена, малышка. Ведь это ты хотела меня повидать?

— Я хотела? Я? — Мэндж всплеснула руками, ничего не понимая. — Да с чего ты это взял?

— Тогда зачем ты сказала, чтобы я пришел сюда к шести часам?

Мэндж открыла было рот, чтобы опровергнуть это утверждение, как вдруг ее осенило. Она догадалась, в чем дело.

— Так это ты звонил? — поразилась она своей догадке;

— Да, я, — мрачно подтвердил Джеймс. Но в глазах его горели насмешливые искорки.

Мэндж помнила этот взгляд. Раньше он часто разыгрывал и дразнил ее за осмотрительность и серьезность. Как правило, он делал вид, что принимает ее аргументы, но глаза всегда выдавали его. Тогда они оба смеялись, и он обнимал ее и нашептывал ей ласковые слова…

Мэндж решительно отогнала воспоминания.

— Я думала, что это слесарь Питер, — сказала она.

— Так я и понял.

Как это похоже на него! Наблюдать, как она сама из себя делает дуру!

— Надо было мне сразу сказать, кто ты на самом деле!

— Я пытался, дорогая. Но если уж ты завелась, тебя никто не остановит. Я и словечка-то не мог вставить в твой беспощадный монолог.

— Смог бы, если б захотел! — резко перебила его Мэндж. Не сознаваться же на самом деле, что она действительно не дала тогда собеседнику произнести ни звука! — Впрочем, не знаю случая, чтобы ты не добился того, чего хочешь, — добавила она ехидно. — Не старайся меня убедить, что ты был не в состоянии вставить слово! Это на тебя не похоже.

— Обычно меня трудно сбить с толку, — неожиданно покорно согласился Джеймс. — Но меня так поразил твой резкий тон! Ты всегда была такой спокойной, уравновешенной в любой ситуации. А уж чтобы набрасываться на кого бы то ни было… Но сегодня утром… — Он помолчал, наблюдая за Мэндж. — Ты стала жесткой и злой детка.

Мэндж быстро пошла по дорожке к дому. Джеймс двинулся за ней. Она спиной чувствоала его взгляд и старалась сохранять спокойствие. У дверей ей пришлось искать ключ в сумочке. Подняв голову, она встретилась глазами с Джеймсом.

— Да, я стала такой. Пришлось научиться, — горько произнесла она.

И первым уроком было предательство этого парня. Понимал ли он это? Но Джеймс не отвел взгляда.

— Неужели? — чересчур спокойно спросил он. — А может, это просто игра? Так же, как твой образ спокойной, рассудительной девочки? Ты так всегда старалась выглядеть благоразумной, но ведь на поверку оказалась другой. Ты оказалась нежной, любящей и гораздо более уязвимой, чем сама себя считала. Ты провела всех, малышка, но не меня.

Мэндж опустила голову, роясь в сумочке. Мерзкие ключи, куда они подевались?

— Зачем ты пришел сюда, Джеймс? — спросила она тихо.

— Я пришел починить твой бойлер. Мэндж удивленно подняла глаза.

— Разве ты сможешь сделать это?

— Черт его знает. Наверное, сумею. Но пока не взгляну на этот агрегат, не смогу сказать точно.

Мэндж продолжала недоверчиво смотреть на него. Все мысли о прошлом улетучились. Ее удивило, что Джеймс может предложить подобные услуги. Внешне он, кстати, выглядел по-рабочему. Чистые, но линялые джинсы, рубашка с закатанными рукавами, впрочем, явно из дорогого магазина.

— Так ты что, слесарь? — усмешка тронула ее губы.

Конечно, она сама в это не верила: представить, что Джеймс занимается подобным ремеслом, было просто невозможно.

— Конечно же нет. Но чего я только не делал за это время! Даже если и не починю бойлер, я тебе точно скажу, в чем проблема.

И все же Мэндж не переставала удивляться. Ее дружка никогда не привлекал ручной труд. Если она спрашивала, чем тот занимается, Джеймс всегда отвечал довольно неопределенно.

Когда Джеймс вернулся домой в то лето, было что-то незаметно, чтобы он много трудился. Но парень привез кучу денег, неизвестно откуда. Он любил повторять Мэндж, что зарабатывает достаточно и может себя вполне обеспечить. Разговоры о карьере его не интересовали. Джеймс не хотел себя ничем связывать.

Из всего, что он сейчас сказал, Мэндж поняла: Джеймс подрабатывал по случаю. Как всегда.

— Ты что, соскучился по работе? — спросила она даже участливо. С чего бы это тогда стремиться чинить ее бойлер?

— Да нет, не так чтобы очень. Это ведь тебе нужна горячая вода. Впрочем, если ты хочешь дождаться именно Питера, я пойду. — И он повернулся.

— Подожди! — Мэндж чуть было не кинулась за ним следом. Она весь день так мечтала о горячей ванне, что не могла представить себе, как теперь обойдется без нее. Что угодно, но только не холодный душ! И она поняла, что Джеймс, как всегда, видел ее насквозь. Он всегда знал, что ей нужно, лучше ее самой. И умел заставить играть бедную дурочку по его правилам. Теперь надо было решать: выгнать ли этого нахала или името шанс расслабиться в конце дня. В другой ситу алии это было бы даже смешно.

Джеймс усмехнулся.

— Так что, хозяйка?

— А ты правда можешь починить мой бойлер, только честно?

— Попробую. Давай пойду и взгляну, что можно сделать.

— Ну, раз уж ты здесь, то…

Она наконец открыла дверь, и они вошли в дом. Джеймс нагнулся и поднял газеты.

Мэндж хорошо помнила тот последний раз, когда он был здесь: трудный разговор, сердитый голос отца, выражение лица Джеймса, когда он уходил.

А Джеймса, казалось, совсем не беспокоили воспоминания прошлого. Он прошел за Мэндж в кухню, присел перед бойлером, открыл дверцу и заглянул внутрь.

Мэндж наблюдала за ним. Она едва сдерживалась, чтобы не провести ладонью по его спине. Ей всегда так нравилось ощущать упругость его крепких мускулов! Он мог насмехаться над ней, дразнить, мучать, но потом обнимал ее, и это искупало все.

Мэндж ужаснулась собственным мыслям и поспешила сказать хоть что-то.

— Не хочешь ли чаю? — Вопрос как к гостю. Вроде как это не Джеймс, а какой-нибудь там Майкл или Стив, кто угодно. Только бы в голову не приходили мысли об объятиях.

— Спасибо, — не оборачиваясь, отозвался Джеймс.

У Мэндж подрагивали руки, когда она набирала воду в чайник. Надо собраться с мыслями и успокоиться. Не дай Бог Джеймс заметит, что она не в состоянии держать себя в руках, что он до сих пор волнует ее. Ну, он ей не то чтобы безразличен, а… Она просто удивлена. Ему удалось поразить ее своим появлением дважды: вчера и сегодня. В следующий раз она уже не удивится так при встрече, будет, как всегда, спокойной и собранной.

Эти рассуждения успокоили Мандж. Но она все равно не могла оторвать глаз от Джеймса. Хорошо, что тот сидит к ней спиной!

Поставив чайник на огонь, Мэндж стала просматривать почту. Пришла открытка от Гарри. Мэндж прочла, что он в восторге от Буэнос-Айреса и что по уши влюблен. Не могла бы она ему прислать немного денег? Господи, так похоже на Гарри. Лаконично обо всем. Мэндж вздохнула. Она уже послала ему, сколько могла. Больше взять было негде.

— Что-то у тебя расстроенный вид! — раздался голос Джеймса.

Мэндж не заметила его взгляда, занятая мыслями о Гарри. Наверное, Джеймс уже некоторое время наблюдал, как она читает и перечитывает открытку. Вид у нее, скорее всего, ужасный: костюм помялся, волосы растрепаны, под глазами круги.

— День был напряженный, — ответила она и отвернулась, занявшись приготовлением чая, но успела заметить, что Джеймс смотрит на нее с сочувствием и тревогой. Правда, когда Мэндж стала разливать чай, лицо Джеймса снова стало непроницаемым. — Ну так как, сможешь исправить поломку? — спросила она.

— Думаю, да. У тебя есть отвертка?

— Конечно.

Она принесла ящик с инструментами. Это были инструменты отца. Он всегда держал их в идеальном порядке. Джеймс с любопытством рассматривал их. Он даже присвистнул от удивления — чего там только не было!

— Вот это коллекция! Отцовские?

— Да, — отрезала Мэндж. Она не собиралась говорить с Джеймсом об отце. Но тот по своему обыкновению не мог удержаться от комментария.

— Очень типично для твоего папочки — каждая вещь на своем месте. Все аккуратненько, все в порядке, как и во всей его жизни. Если что-то не укладывалось в готовую ячейку, это уже не годилось, было не нужно.

— Не смей так говорить! — возразила Мэндж, прекрасно поняв намек. Но она не могла не признать — это была правда.

— Да ну? Перестань! — Джеймс бросил на нее иронический взгляд. — Он и к тебе относился, как к своим инструментам.

— Вранье! Отец любил меня! — крикнула она.

— Конечно, любил. Но это не мешало ему держать тебя взаперти и требовать, чтобы он всегда знал, где ты и что делаешь. Потому-то я и не пришелся ему по душе. Боялся, что я заберу тебя, переделаю на свой лад, и тогда уже тебе не найдется места в его упорядоченной схеме жизни.

Мэндж поджала губы.

— Нельзя винить отца в желании защитить собственную дочь.

— Можно, если это мешает дочери наладить собственную личную жизнь, — сказал Джеймс и с показной деловитостью занялся бойлером.

— Ты бы вряд ли так считал, если бы у тебя была своя дочь, — буркнула Мэндж ему в спину. — А впрочем, нет. Ты бы ей позволял делать что угодно, лишь бы она не посягала на твою свободу.

— Именно поэтому я и не собираюсь заводить детей, — отозвался Джеймс. — Никогда не хотел связывать себя женой и детьми. Но если бы они у меня были, я бы не нянчился с ними, как твой отец. Подобное отношение ведет либо к подавлению личности, как произошло с тобой, либо, наоборот, к полной разнузданности и безответственности, чему пример — твой милый братец.

Мэндж в сердцах стукнула ладонью по столу.

— Меня никто не подавлял! — крикнула она.

— Нет, тебя всегда что-то сдерживает, — спокойно возразил Джеймс.

Она вспомнила, что десять лет назад он го-ворил ей то же самое.

В тот летний день они сидели в лесу у ручья. Это бьша их вторая встреча после поездки к морю. Мэндж не видела Джеймса уже три дня и решнла, что наскучила ему. Поразвлекся немного, прокатил девчонку — и хватит. Тут вдруг явился Джеймс и пригласил ее на прогулку. Неожиданно для себя она согласилась. Так они оказались у ручья. Джеймс по своему обыкновению трепался, Мэндж болтала ногами в холодной воде, не переставая беспокоиться о том, что последует дальше.

— Ты такая напряженная! — сказал вдруг Джеймс. Он погладил ее по волосам и притянул к себе. — Ты что, боишься меня, малышка? — Она покачала головой, не смея поднять глаз. — Так что же тебя тогда так сдерживает?

— Ничего. — И она взглянула на него.

— Ну и хорошо! — улыбнулся Джеймс. — Значит, ты не против, если я тебя поцелую?

Поцелуй был долгим и сладким…

Мэндж постаралась отделаться от навязчивых воспоминаний. Джеймс усердно закручивал гайки. Уж его-то не преследовали тени прошлого!

— Слушай, мне все-таки непонятно, зачем ты пришел сегодня, — сказала она. — Ты же мог перезвонить и передать Рози, что я ошиблась, приняв тебя за Питера. И вообще, зачем ты звонил? — Впервые этот вопрос возник в ее голове. — Не думаю, что тебе просто пришла охота поболтать со мной по телефону!

Джеймс пожал плечами.

— Я подумал: как жаль, что мы вчера так плохо встретились и наговорили друг другу всякой чепухи. Наверное, так вышло из-за неожиданности. Я хотел извиниться, что заставил тебя волноваться.

— Ну и совсем уж ни к чему было приходить чинить бойлер, — проворчала Мэндж.

— Ничего другого мне не оставалось. Во всяком случае, бедняга Питер не посмел бы ослушаться. А ты теперь всегда такая ворчунья? — И Джеймс весело улыбнулся.

— Попробуй не ворчать, если весь день наперекосяк. Обычно я нахожусь в хорошем расположении духа. И вовсе не ворчу. Это не мой стиль.

— Но вчера ты разозлилась будь здоров! Еще бы! — подумала Мэндж и отпила чай из кружки.

— Меня выводит из себя зависимость от этого Самуэля Гордона, управляющего банком, его нежелание заключить контракт с нами. Ведь мне очень важно получить право реконструировать и реставрировать Грэнтон.

— Так у тебя еще нет согласия? — вежливо поинтересовался Джеймс.

— Нет! Я звонила архитектору пару дней назад, и он сказал, что тоже ждет указаний. Надо же, секретарь не может сказать ничего вразумительного, пока этот жирный старый боров не соизволит решить что-нибудь в промежутке между игрой в гольф и дорогим ланчем.

— А ты знаешь что-нибудь о «Моторс компани»? — спросил Джеймс.

Мэндж не смогла сразу сообразить, почему он интересуется.

— Эта компания занимается какой-то электроникой, — сказала Мэндж довольно неопределенно и доложила в вазочку печенье.

— Какой-то? — удивился Джеймс ее неосведомленности. — Да «Моторс компани» — одна из крупнейших компаний по электронике в Европе! Такими компаниями не управляют директора, играющие в гольф вместо работы.

Мэндж выслушала его и спросила:

— Ну и что им мешает принять решение по вопросу об усадьбе Грэнтон?

— Скорее всего, у них есть и другие проблемы. Сама должна понимать. — Джеймс почтисердился. — Если бы я занимался таким делом, как ты, я бы потрудился получить все сведения о компании, которой предлагаю свои услуги. Сделав это, ты бы узнала, что «Моторс компани» — фирма с давней и солидной репутацией. И у них могут быть свои причины не спешить с решением.

— Ты крайне осведомлен в этом вопросе, — заметила Мэндж, пытаясь не показать своего удивления.

— Это известная компания. Надо же интересоваться чем-нибудь еще, кроме Грэнтона, — съязвил Джеймс.

Мэндж хотела было возразить, но передумала. Она не станет заводить с ним спор. Это никогда не доводило до добра. Она отодвинула кружку, встала и направилась к двери.

— Я буду в саду. Если что-нибудь понадобится, приходи.

В саду было сыро. Мэндж занялась геранью — некоторые кусты прибило дождем. Но думала она о Джеймсе.

Как он может быть так груб и несправедлив к ней? Неужели считает ее занудой, которая взялась не за свое дело? А он-то сам что знает о бизнесе и какое право имеет ставить ей в упрек плохой характер? У нее совсем неплохой характер. Но настроение бывает разное, и она способна здорово сердиться. Особенно если с ней обращаются, как с глупой девчонкой. И теперь ее взялся доводить Джеймс. Если бы не он и не вчерашняя встреча, она не была бы сегодня такой заведенной. Она гордилась, что всегда сохраняет присутствие духа и здравый смысл. Даже беспокойство за контракт не могло до такой степени вывести ее из равновесия.

Это все из-за Джеймса, сказала она себе. Но в этом утверждении не было никакой логики: Джеймс вовсе не виноват в том, что «Моторс компани» тянет с ответом. Или в том, что слесарь Дитер не выполняет своих обязанностей. Но Мэндж было не до логики.

Само появление Джеймса перевернуло весь ее привычный образ жизни и мыслей. Воспоминания о прошлом терзали ее душу. Она не могла думать ни о чем другом, не могла собраться и сосредоточиться на работе.

Мэндж яростно пересаживала герань и в запале даже сломала одно растение. Это все из-за этого нахала, подумала она упрямо и подняла цветок.

— Извини, ради Бога! — сказала Мэндж цветку.

— Ну вот, ты же можешь быть милой и доброй, — раздался рядом голос. — Только к растениям, а не к людям.

Джеймс стоял на крыльце и смотрел на нее с улыбкой. Еще бы! Застукать ее в тот момент, когда она беседует с цветами. Какая это для него радость! Она выпрямилась.

— Ты все сделал? — вопрос прозвучал несколько резко.

— Ага. Аппарат нагревается.

— Хорошо.

Мэндж вспомнила, что Джеймс, несмотря ни на что, сделал ей одолжение, и не следует дуться на каждое его слово.

— Спасибо, Джеймс, — сказала она как можно теплее.

Джеймс держал в руках кружку чая. Он спокойно отпил глоток и вдруг подмигнул ей. Словно они старые добрые друзья. Мэндж так растерялась раньше она всегда отвечала ему тем же, что вытерла грязные руки о костюм.

— Слушай, а вчера вечером в баре ты была со своим парнем? — спросил вдруг Джеймс.

Вопрос застал Мэндж врасплох. Как она могла ему ответить? Что рассказать? Да, это был Дик, с которым она встречалась, но никогда не считала его «своим парнем». Вчера он позвонил, и она вдруг радостно согласилась встретиться. Между прочим, только с одной целью — отвлечься, избавиться от мыслей о Джеймсе. Дик предложил встретиться в баре. Он приехал из Келресса и зашел за ней.

Мзндж знала, что в баре может оказаться Джеймс, но отказываться было поздно. Джеймс действительно сидел там в дальнем углу, и она решила, что он не заметил ее. За его столиком веселились две дамы — рыжая и блондинка. Последняя все время громко смеялась, запрокидывая голову. Мэндж порадовалась, что Джеймс занят, и сосредоточилась на Дике. Но вечер не клеился. Было очень тоскливо.

Джеймс ждал ответа на свой вопрос. Он терпеливо смотрел на Мэндж.

— Ну? Так что? — поторопил он ее.

— Мне кажется, это не твое дело, — отрезала Мэндж. — Впрочем, это был Дик.

— Тот, кто делает тебя такой безумно счастливой?

— Да, — прозвучал ответ сквозь сжатые зубы.

— Что-то я не заметил особого счастья на твоем лице. Да и неудивительно. Это совсем не твой тип.

— Ты уж извини, дорогой, но откуда тебе знать, каков мой тип мужчин?

— Всегда это был я, — просто сказал Джеймс.

Мэндж почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.

— Это было давно. — Она отвернулась. — Я была молодой и глупой. Да и не разбиралась тогда в парнях. Но я выросла за десять лет. В девятнадцать тебя впечатляют одни, а в двадцать девять начинаешь ценить совсем другие качества в мужчинах.

— Например?

— Например, доброту, надежность, верность. В общем, то, чего я в тебе не наблюдала.

— Может, я тоже повзрослел, — кротко заметил Джеймс.

Мэндж посмотрела на него через плечо.

— Не похоже, чтобы ты очень изменился.

— По первому впечатлению нельзя судить. — Джеймс задумался. — Я это понял впервые с тобой. С виду была такая рассудительная, а оказалась страстной…

— Хватит, замолчи! — велела Мэндж.

— Ладно.

Они помолчали. Но Джеймса разбирало любопытство (или ехидство).

— Дик действительно так добр и надежен, как тебе кажется? — спросил он.

— Да. Он очень мил.

Так оно и было. С Диком она всегда уверена в себе, никогда не теряет над собой контроля. Не то что с Джеймсом. Джеймс непредсказуем. Ей всегда были неведомы его намерения, она никогда не знала, что он собирается делать в следующий момент. Это было опасно, но в то же время приятно щекотало нервы. С Диком, конечно, скучнее, но по крайней мере спокойнее.

— Ну и трусиха же ты! — издевательски воскликнул Джеймс. — Ты предпочитаешь пропасть от скуки и занудства, чем рискнуть попробовать приключений!

— Только ты можешь додуматься до такого! — Глаза Мэндж сверкали от ярости. — Мстить за то, что я не сглупила и не уехала с тобой.

— За то, что ты, глупая, не поверила мне, — поправил Джеймс.

И тут перед мысленным взором Мэндж предстала та самая сцена: Флора в объятиях Джеймса под деревом. Тем самым деревом, у которого он всегда встречался с Мэндж.

— То, что я не поверила тебе, — единственная разумная вещь, которую я сделала тем летом! — сказала она.

Взгляд Джеймса стал холодным и презрительным. Он повернулся и медленно пошел к дому.

— Пойду проверю воду, — бросил он через плечо.

Рассердился? Ну и что? Тогда его измена разбила ее сердце. Она так верила, отдала ему всю себя, а он предал ее как последний негодяй…

Мэндж вспомнила, как бежала тогда на свидание, задыхаясь от радости предстоящей встречи. А он обнимался с Флорой. Так какое право он имеет сейчас злиться!

— Все работает! — раздался голос Джеймса с крыльца дома.

Мэндж заметила, что выражение его лица изменилось. Не осталось и следа былого раздражения. Спокойный, уверенный в себе человек. В глубине души Мэндж обрадовалась этому, а поняв, рассердилась на себя.

— Спасибо, — пробормотала она в замешательстве, не зная, как себя вести дальше.

— Послушай, все в далеком прошлом, — сказал Джеймс, словно желая ее успокоить. — Зачем нам сейчас-то ссориться из-за того, что произошло десять лет назад?

Он приблизился к ней. Хотя они и не касались друг друга, Мэндж чувствовала, как крепко его тело. Она не поднимала глаз, борясь с чувствами, нахлынувшими на нее помимо воли.

— Я, может быть, задержусь в этих краях ненадолго, — продолжал Джеймс. — Давай договоримся забыть о прошлом и начнем все сначала? Будет легче, если мы представим себе, что не знаем друг друга. Хорошо, малышка? Ну как будто мы никогда не были близки.

Как же она может все забыть? И его ласковые слова, горячий шепот, волнующие поцелуи, прикосновения и объятия? Но может, Джеймс и прав? Вдруг такое притворство поможет справиться с тяжкими воспоминаниями. Она попробует снова стать сама собой, какая она теперь, и он увидит, что она повзрослела.

— Хорошо, — кивнула Мэндж. — Давай попробуем.

— Тогда решено.

— Да.

Последовала неловкая пауза. Вернее, это Мэндж стало неловко. Джеймс-то выглядел уверенным и довольным. Он наблюдал за ней искоса, и Бог знает что было у него на уме.

Мэндж боялась, что сейчас прозвучит какое-нибудь ироническое замечание. Нельзя позволить себе снова попасться.

— Послушай… сколько я тебе должна за починку бойлера? — спросила она, стараясь быть деловитой.

Джеймс махнул рукой.

— Забудь.

— Но ведь мы договорились, что мы чужие друг другу, так? Ведь, слесарю из моей фирмы я все равно бы заплатила, если б он соизволил явиться.

— Мне это совсем не нужно. Но Мэндж стояла на своем:

— Я хочу заплатить тебе. Я просто настаиваю на этом.

В глазах Джеймса блеснули бесовские искорки.

— Ты серьезно?

— Конечно. — Мэндж была довольна собой: она сразу вошла в роль. — Тебе выписать чек?

Джеймс отрицательно покачал головой.

— Я принимаю оплату натурой! — сказал он и схватил ее за плечи.

Мэндж попыталась вырваться, но тщетно. Он уже взял в ладони ее голову.

— Ты не обещала мне платить, — почти прошептал Джеймс и посмотрел в ее огромные серые глаза, в которых было и беспокойство, и немой вопрос, и ответ. — Но если ты так настаиваешь…

— Нет… — начала было Мэндж, но он закрыл поцелуем ее рот.

Земля качнулась и ушла у нее из-под ног, и голова закружилась от невозможной сладости этого уже забытого ею поцелуя. Прикосновение его губ, сила рук возбуждали ее. Всегда. И десять лет назад, и сейчас. Наслаждение прошлого стало реальностью настоящего. Не было ни боли, ни обид, а только ощущение Джеймса, тепло Джеймса, вкус Джеймса.

Мэндж инстинктивно прижалась к нему, обняв за шею. Он на мгновение опустил руки, коснулся ее груди, потом за бедра еще ближе притянул к себе. Вот об этом моменте она и мечтала с тех пор, как Джеймс появился в Грэнтоне. Нет, еще раньше: с тех пор, как они расстались. Одного взгляда на его губы было достаточно, чтобы вожделеть страстного поцелуя. И вот наконец это сбылось! Как приятно снова отдать себя во власть бурного чувства…

Джеймс шептал ее имя и целовал в шею, опускаясь медленно ниже и ниже с каждым касанием горячих губ. Мэндж стонала от наслаждения, она ласкала его волосы, целовала их. Тело ее извивалось в его руках, она то льнула в нему, то отстранялась, чтобы потом снова испытать восторг прикосновения. Она запрокинула голову и закрыла глаза, едва ли сейчас понимая: теперешняя ли она Мэндж или девятнадцатилетняя девчонка. Главное, это был Джеймс, он гладил ее тело под блузкой, он обжигал поцелуями шею и грудь. Мэндж не думала ни о прошлом, ни о настоящем. Ее не интересовало больше, зачем он здесь, когда и куда потом денется. Прилив необузданной страсти затмевал сознание. Мэндж казалось, что вот сейчас он разденет ее, она сама уже расстегивала его рубашку…

Вдруг все прекратилось. Джеймс поднял голову и осторожно отпустил ее. Мэндж снова прижалась нему, желая продолжить ласки, но он отступил назад и запахнул ее блузку. Руки егобольше не подрагивали от волнения.

Мэндж, недоумевая, посмотрела на него. Могло ли так случиться, что бешеная страсть, возникшая, как ураган, так быстро и бесследно исчезла? Играет ли он в сдержанность или так владеет собой? Во всяком случае, Джеймс казался серьезным, вряд ли это насмешка. По глазам его трудно было прочесть, о чем он думает и что чувствует. Мэндж взяла оторопь.

— Пока что хватит, — сказал Джеймс, улыбнувшись ей. — Думаю, мне пора идти, пока ты не решила, что заплатила слишком много.

Мэндж была не в состоянии и слова сказать. Плохо понимая, что она делает и к чему это все, она кивнула. Затем заправила блузку непослушными дрожащими руками. Она бездумно уставилась на Джеймса, безуспешно пытаясь прийти в себя. Но реальность она воспринимала с трудом. А может, ей и не хотелось очнуться. Ей только осталось проводить Джеймса взглядом до двери.

Глава третья

Когда утром Мэндж вошла в контору, Рози радостно кинулась к ней навстречу.

— Наконец-то вы пришли! Я уже начала волноваться, не случилось ли чего.

— Я проспала, долго не засыпала ночью, — сказала Мэндж, забирая со стола почту. Она не решалась взглянуть на Рози — ведь теперь она понимала, что та была в курсе вчерашнего казуса с телефонным звонком.

А ночь прошла для Мэндж просто ужасно. Она лежала без сна, горя от унижения и ярости. Надо же было так поддаться влечению к Джеймсу, забыть все и целоваться с ним до умопомрачения! Но Мэндж злилась на Джеймса — зачем он так завел ее, что ей теперь стыдно за свое поведение? И чего это она растаяла в его объятиях, как раньше?

Мэндж содрогнулась от этой мысли. Он тогда оскорбил, предал ее, оставил одну на десять долгих лет, а теперь один его поцелуй привел ее в волнение и трепет. И она отвечала на его поцелуи так страстно, будто до сих пор была в него без памяти влюблена. Но она не любит этого негодяя, а, наоборот, ненавидит!

Мэндж в отчаянии била подушку кулаками, потом отшвырнула в угол. С Джеймсом все было кончено десять лет назад. Возврата нет. Пусть поймет это. И не воображает, будто один его поцелуй сможет что-либо изменить. Просто он застал ее врасплох, забил ей голову разговорами о том, что прошлое надо забыть и начать все заново. Это его обычный прием. Ей следовало об этом помнить и быть настороже. Джеймс ведь не успокоится, пока не разрушит все преграды, которые она тщательно воздвигла вокруг себя за эти годы. Нет, она не даст ему возможности сделать это, будет защищаться. А для этого нужно оставаться сдержанной, рассудительной и разумной. Такой, какой она была в юности, до встречи с ним. Но тогда ему удалось перевернуть всю ее жизнь. А сейчас она уже знает все эти его уловки и ухищрения. В следующий раз она встретит его во всеоружии, будет спокойной и неприступной. Такой, что Джеймс, пожалуй, призадумается: а было ли между ними что-нибудь?

Мэндж заснула только на рассвете и не слышала звонка будильника. И явилась на работу позже на целых два часа. Нельзя сказать, что она чувствовала себя хорошо и уверенно, но старалась изо всех сил не показать этого.

— Я думала, вы захотите услышать новость… — сказала Рози, покусывая белыми зубками кончик карандаша.

Мэндж оторвала взгляд от писем, которые просматривала.

— Какую новость?

— Про усадьбу Грэнтон. Полчаса назад позвонил Джо Фергюссон. «Моторс компани» приняла решение.

Так как мысли Мэндж были заняты совсем другим, она не сразу поняла.

— Ну и что же дальше?

— Мы получили контракт!

Новость была, конечно, потрясающая! Ведь последнее время Мэндж потеряла надежду сохранить свою фирму и с ужасом ждала момента, когда придется объявить Рози и рабочим, что они уволены. А теперь такое облегчение! Мэндж ликовала, но только сейчас поняла, как близка была катастрофа. Слава Господу, теперь все тревоги позади! Опыт и надежность ее фирмы победили. И теперь она довольна собой: ведь сумела удержать отцовское дело. Отец доверил фирму только ей, и она оправдала это доверие. Впереди ждала напряженная работа, и для Джеймса в ней не было места.

Оказалось, что руководство «Моторс компани» собирается провести встречу с ней и архитектором именно сегодня, и Мэндж нужно приехать в особняк в два часа. Она тут же обзвонила всех работников фирмы и порадовала их хорошей новостью. Они вместе с ней ждали разрешения проблемы и должны быть в курсе.

Мэндж вспомнила, сколько раз ей хотелось послать к черту счета и мелкие контракты и вернуться к садоводству. Но, глядя всем этим людям в глаза, она несмела и думать о подобном. И теперь, когда она звонила им, они благодарили ее, а Самуэль сказал: «Отец бы гордился тобой!» Мэндж чувствовала, что ей удалось преодолеть трудности. Наступает полоса удач.

Окрыленная поддержкой сотрудников, она ехала в усадьбу в весьма оптимистичном настроении. Нельзя сказать, что она совсем выбросила Джеймса из головы, но во всяком случае мысли о нем отошли на второй план. Сейчас она была не оскорбленной бывшей возлюбленной, а уверенной в себе процветающей деловой женщиной.

Когда она парковала машину у особняка Грэнтон, эта уверенность несколько ослабла: слишком впечатляющей оказалась разница между ее потрепанным фургоном и шикарными машинами, стоявшими у входа. И еще одна мысль поразила ее: контраст между современной роскошью автомобилей и обветшавшим фасадом самого особняка. Но тем не менее дом был величествен и красив, хотя явно требовал обновления.

Мэндж подумала с болью, что он меньше всего подходит для делового центра, а ведь ей придется его реконструировать. Надо сделать все возможное, чтобы сохранить облик и стиль, несмотря на изменение его функции. И только ее фирма способна справиться с подобным заданием. Ведь это она испокон веку имела дело со старинными особняками. Ее рабочие и мастера умеют восстанавливать и обновлять элементы фасада, камины, лестницы, скульптурные детали, знают все особенности архитектуры этих мест.

Мэндж решительно вошла в дом. В огромной столовой она застала представителей «Моторс компани» — Кена Моргана, секретаря компании, с которым она часто говорила по телефону, архитектора Джо Фергюссона (его она знала лучше) и Энни Уийли, ответственную за внутренний Дизайн.

Энни оказалась хорошенькой молодой женщиной с белокурыми локонами, зелеными глазами и тоненьким голосом. Она была одета просто, но дорого, и рядом с ней Мэндж почувствовала себя неуютно в своих обычных брюках и белой рубашке. Но она приветливо улыбнулась Энни и пожала ей руку. Коротко поприветствовав всех, она вопросительно взглянула на Кена. Наверное, пора было начинать переговоры.

— Мы ожидаем нашего генерального директора, — сказал тот и подал Мэндж чашечку кофе. — Он отошел на минуту для важного разговора по телефону, но не задержится надолго, и мы начнем, как только он придет.

— Не думала, что здесь будет ваш шеф, — удивилась Мэндж. — Обычно директора не очень интересуются подобными мелочами.

— Наш — исключение, — улыбнулся Кен. — Нашего хозяина интересуют все мелочи. Это, пожалуй, один из секретов его успеха. Кстати, данный проект реставрации — тоже его инициатива. Он собирается лично участвовать в каждом этапе работ.

Мэндж это не понравилось — ничего нет хуже, когда клиент контролирует все мелочи. Тут в разговор вмешалась красотка Энни.

— Как здорово работать с человеком, который проявляет такой интерес! — несколько наигранно воскликнула она. — Наш директор — очарователен, и вы сами будете от него в восторге, мисс Сэнд.

— Ну да! — удивилась Мэндж и взглянула на Кена. Тот усмехнулся.

— Да уж, дамам он очень нравится. Но вы можете убедиться сами. Вот он…

Мэндж повернулась и увидела наконец директора компании. Уверенный в себе, спокойный и дружелюбный, он шел к ней. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что именно такой человек — волевой и деловитый, способен держать огромную компанию под контролем.

Мэндж застыла от изумления: ведь она великолепно знала его, но совсем в другом качестве. Это был Джеймс. В ее ушах зазвучали собственные слова: «Тебе незачем быть здесь… Какая-то жуткая компания… Толстый старый директор… играет в гольф…» Как глупо! Чувство обиды и унижения снова овладело ею. В такой ситуации она не ожидала оказаться. Мысли ее путались, и было непонятно, как себя вести.

Джеймс остановился около Джо Фергюссона и, наклонив голову, слушал, что тот говорил ему… Но смотрел он прямо на Мэндж. У нее внутри все похолодело — так насмешлив был этот взгляд. Как же он, очевидно, торжествует в этот момент!

Пока Джо представлял Мэндж Джеймсу Райану, она оправилась от первого шока и закипела от ярости.

Ну как же мог Джеймс так ее одурачить! Это все его штучки! Почему этот нахал не сказал, кто он на самом деле? Мог хотя бы предупредить, намекнуть до того, как они встретились на людях. Но нет, ему доставляет удовольствие видеть ее в замешательстве. Он ведет эту дурацкую игру, чтобы себя потешить. Очень на него похоже. Нет, посмотрите, даже здоровается с ней так, словно видит в первый раз. Церемонное рукопожатие: «Рад познакомиться!» И как назло, Джо смотрит на них, и Мэндж должна отвечать тем же. А прикосновение его пальцев к руке вызвало воспоминания о вчерашнем вечере: тогда он крепко держал ее в объятиях и целовал, а теперь этот официальный тон, величественные манеры и дьявольски насмешливые искорки в глазах.

Наконец все заняли свои места вокруг стола. Мэндж не слышала вступительных слов Кена. Она села как можно дальше от Джеймса, но ощущала его присутствие так, словно он был рядом. А когда Джеймс начал говорить, она смотрела на его руки, потом на его губы, но не вникала в суть самой речи. Ей пришло в голову, что она вообще впервые видит Джеймса выступающим на публике, да еще в качестве высокопоставленного лица.

Парадокс ситуации заключался в том, что вперед ней были два Джеймса: один — знакомый и близкий, другой — чужой, неведомый. Но факт оставался фактом: Мэндж придется иметь дело с директором Райаном. Великий Боже! Какой же она оказалась дурой! И почему ей в голову не пришло, когда она впервые увидела его в саду, что он здесь неспроста?

А потом, по его осведомленности о «Моторс компани» разве нельзя было догадаться? Он же ей тогда, у нее дома, почти все выложил сам, а она ничего не поняла. Мэндж больше злилась на себя, чем на Джеймса. А она-то еще изобретала способы держаться от него подальше. Теперь все это ни к чему: он — главный клиент ее фирмы.

Джеймс долго говорил о планах перестройки особняка, показывал эскизы, а все охали и ахали в восхищении. «Потрясающе! Великолепно!» — восклицала Энни и пальчиками поправляла оборочки на кофте. В отличие от Мэндж она сидела под самым носом у Джеймса.

Мэндж передали эскизы, но она едва взглянула на них. Меньше всего ее интересовала сама реконструкция. И от этого она злилась еще больше. Как она была счастлива утром, полна творческих планов, а Джеймс опять все испортил! Он все испакостил с самого начала: свалился как снег на голову, вел дурацкие разговоры, целовал ее, словно любовницу, а потом снова обманул, обвел вокруг пальца. А теперь стоит и произносит речь, как ни в чем не бывало.

Вдруг Мэндж почувствовала, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней. От нее чего-то ожидали. Среди нескольких пар глаз — насмешливый взгляд Джеймса. Он, видимо, спросил что-то и теперь ждал ответа, хорошо понимая, что Мэндж ничего не слышала.

— Извините, что вы сказали? — спросила она, стараясь придать своему голосу деловитость.

— Я поинтересовался, достаточно ли у вас на фирме рабочих, чтобы начать безотлагательно, — чеканя слова, произнес Джеймс.

— Конечно, — спокойно отозвалась Мэндж.

— Очень хорошо. — Вид у Джеймса был невозмутимый, но Мэндж знала его слишком хорошо — ему стало смешно. Его выдавали глаза. Джеймс продолжал: — Ходят слухи, что я провожу все свое время за игрой в гольф и изысканными завтраками. — Джеймс сделал многозначительную паузу. — Хочу вас уверить, что это неправда. Я всегда в курсе дела, и здесь тоже собираюсь следить за ходом всех работ. Вы, на верное, заметили на общем плане, что западное крыло представляет собой обособленную группу помещений. Хотелось бы, чтобы фирма мисс Сэнд начала работу именно оттуда и восстановила его в первую очередь. Это будет моя личная квартира, она понадобится мне, когда я стану приезжать сюда. — Джеймс посмотрел на Мэндж. — Думаю, вы не возражаете, если это будет сделано до начала специальных реставрационных работ?

— А если и возражаю, что это изменит? — дерзко возразила Мэндж.

Все посмотрели на нее удивленно. Но Мэндж не заметила этого. Она впилась глазами в Джеймса. Он не отвел взгляд, словно они были одни в комнате.

— Это означает, что вы возражаете? — Видно было, что Джеймс старается сохранять спокойствие и не поддаваться эмоциям. Голос его звучал твердо.

— Вы хорошо понимаете, что я не могу протестовать, — отрезала Мэндж, не заботясь о том, что о ней подумают окружающие. — Меня заботят мои подчиненные. И, откровенно говоря, вам бы тоже следовало лучше заниматься своей компанией, чем контролировать мою. У меня высококвалифицированные рабочие, они хорошо знают свое дело, и им вряд ли понравится, если заказчик будет постоянно торчать у них за спиной и указывать, что и как делать. Так трудно работать, особенно если будут постоянно возникать новые идеи и капризы.

— У меня не возникнут, — резко перебил Джеймс, взгляд его стал холодным. — Я с самого начала хорошо знаю, чего хочу, и слежу за тем, чтобы это было выполнено.

Еще бы! — подумала Мэндж. Уж я-то знаю! Но промолчала. Джеймс продолжал:

— Я не собираюсь вмешиваться в работу ваших людей, но никто не запретит мне контролировать то, что они делают. Если у меня возникнут возражения, я прежде всего выскажу их вам. В конце концов, работа с заказчиком — ваша прямая обязанность.

— Я возражаю против пустой траты времени и сил, — сказала Мэндж, не обращая внимания на Джо, который делал ей отчаянные знаки. — Если вы считаете, что моя фирма не в состоянии справиться с заказом без вашей опеки, вам лучше найти других исполнителей.

Мэндж резко встала, с грохотом отодвинув стул. Вид у нее был величественный.

— Дайте мне знать, что вы решите. Одно из двух: или вы доверяете репутации нашей фирмы и даете нам свободу, или ищете других подрядчиков, готовых работать под неусыпным контролем.

Все подавленно молчали. Мэндж, высоко подняв голову, как королева, вышла из столовой.

Она просто кипела от негодования. Сев в машину и с силой захлопнув дверцу, она отъехала, визжа тормозами на поворотах. Мэндж не думала о своем поведении на собрании, пока не подъехала к зданию фирмы. Там рабочие разгружали машину с лесом: поставщики, узнав новость о контракте, сразу подсуетились. Мэндж уставилась на гору бревен, затем подняла глаза на вывеску фирмы. Золотые буквы на темно-зеленом фоне. Сколько она помнила себя, эта вывеска красовалась на фасаде…

Она вдруг поняла, что так будет недолго. Что я наделала! — ужаснулась Мэндж. Злость прошла, и ее охватило отчаяние. Она с тоской подумала о своих подчиненных, о поставщиках материалов — в общем, о тех, кто с нетерпением ожидал новостей о контракте. Ведь их работа, их жизнь зависели от этого. Как теперь объяснить им, почему она швырнула этот контракт в лицо Джеймсу Райану? Бабские штучки…

Мэндж осознала всю глупость своего поступка, и ей стало плохо. В смятении она закрыла лицо руками.

— Что я наделала? — прошептала она.

Перед мысленным взором возникло чужое, строгое лицо Джеймса, колючий взгляд… Да, теперь у нее нет будущего, которое она так лелеяла в своих мечтах. И все из-за Джеймса, из-за того, как он повел себя с ней. Опять он сломал ей жизнь…

«Твой отец гордился бы тобой», — вспомнила она слова Самуэля. Мэндж горестно покачала головой: отцу теперь нечем гордиться. Он всю жизнь, не жалея сил, вел фирму к процветанию и сейчас бы сгорел от стыда, увидев, как доченька в одну минуту перечеркнула все его старания, потеряв голову только от одного прикосновения этого мерзавца. Отец никогда бы не подвел своих людей.

Надо приложить все силы, чтобы хоть что-то исправить. Остается только одно: вернуться и поговорить с Джеймсом. Боже, что же она натворила!

Мэндж развернула машину и поехала обратно в усадьбу Грэнтон. Остановившись у ворот, она выключила мотор и некоторое время сидела, собираясь с духом. Скорее всего, собрание закончилось сразу после ее ухода. Но разъехались явно не все. Мэндж тупо смотрела на входную дверь.

Вдруг на пороге появилась Энни. Она с довольным видом поправляла рукой свои белобрысые кудряшки. Что это она там делала столько времени? — поразилась Мэндж. Обсуждать проекты интерьеров было явно рановато. Или у них с Джеймсом несколько другие темы для бесед?

Энни тем временем впорхнула в свой автомобиль и принялась приводить в порядок косметику на лице, глядя в зеркальце. Все это она проделывала так заботливо и женственно, что Мэндж, не придававшая подобным занятиям особого значения, даже удивилась. Она следила за своей внешностью, но последние три дня, как назло, почти не красилась. Взглянув на себя в зеркало, Мэндж ужаснулась: бледная, с синяками под глазами, морщинами между бровями, выражение лица почти свирепое. Полная противоположность этой куколке. Да, она редко бывала нежной, мягкой, ласковой. Только когда Джеймс ее целовал.

Но вот эта мысль сейчас совсем некстати. Ей надо думать о контракте, о том, как обеспечить людей работой и не прогореть самой. Мэндж тяжко вздохнула и вышла из машины.

В холле ее встретила секретарша, которая стенографировала их собрание полчаса назад. Она взглянула на Мэндж широко раскрытыми удивленными глазами.

— Можно ли встретиться с мистером Райаном? — вежливо спросила Мэндж, и секретарша, молча отступив, пропустила ее в дверь старой библиотеки.

Джеймс стоял у стола и беседовал с Кеном Морганом. Оборвав разговор на полуслове, он вопросительно взглянул на Мэндж.

— Ты не можешь оставить нас, Кен? — спросил он, не глядя на своего помощника. Тот незамедлительно вышел. — Ну так что? — спросил Джеймс бесстрастным тоном.

— Я пришла извиниться. Мне не следовало так вести себя на собрании, — с трудом выдавила из себя Мэндж.

— Не следовало, — холодно отозвался Джеймс. Взгляд его был жестким. — Ты выставила меня дураком.

— Я? Тебя?

— Я не привык, чтобы мне возражали в подобном тоне на заседаниях. Особенно нанимаемые мною подрядчики. Ты при всех поставила под сомнение правильность и серьезность моих решений.

— Извини… — пробормотала Мэндж. Джеймс махнул рукой и отошел к окну.

— Мне казалось, что ты очень хотела получить этот контракт, — сказал он, не поворачиваясь. — Из твоего письма, в котором ты расписала ваши возможности и реальные предложения, следовало, что этот заказ для вас все.

— Так оно и есть, — призналась Мэндж. — Ты, как всегда, прав.

Ей было трудно общаться с новым Джеймсом. Она, сцепив зубы, вела себя как подчиненная с начальником.

— Подобное рвение не демонстрируют таким экзотическим способом. — Он обернулся. Лицо его было до удивления чужим. — Если тебе нужен контракт, почему ты швыряешься им?

— Ты знаешь почему, — ответила Мэндж. Джеймс не отреагировал на эту реплику. Засунув руки в карманы, он шагнул к ней.

— А может, ты соизволишь все-таки объяснить мне?

Он буквально сверлил ее глазами, и Мэндж, не выдержав этого взгляда, опустила голову. Даже стоять рядом с ним было невыносимо. Она отошла к книжным полкам и провела пальцем по корешкам пыльных книг.

— Почему ты не сказал мне, кто ты на самом деле? — произнесла она наконец.

— Ты знаешь, кто я, — отозвался Джеймс. — Никто лучше тебя не знает меня, не так ли?

— Я не это имею в виду! Надо было сказать, что ты возглавляешь «Моторс компани».

— А ты прекрасно могла узнать это сама! Ты же считаешь себя такой умной, способной, деловой. Ну и побеспокоилась бы и выяснила, кто же твой потенциальный заказчик. И нечего меня винить, если у самой не хватает профессионализма. Прояви ты деловую смекалку, уберегла бы себя сегодня от сюрпризов.

— Мне что, надо было подготовиться и тогда, когда ты притворился слесарем?

— Я не притворялся, — возразил Джеймс с усмешкой. — Сказал же тебе, что занимался разными видами работ.

— Сказал. Но забыл при этом упомянуть, что сейчас ты являешься генеральным директором огромной компании и владельцем усадьбы Грэнтон. Такой вот маленький приступ склероза.

Джеймс не отреагировал и на эту шпильку.

— Ничего подобного. Но в отличие от тебя я не смешиваю проблемы моей частной жизни с деловой. Кроме того, ты бы вряд ли мне поверила. Ты всегда думала обо мне плохо.

— Это не то, что ты думаешь, Мэндж! — Джеймс поймал ее на опушке леса, схватил за плечи и повернул к себе.

— Оставь меня! — крикнула Мэндж сквозь слезы.

— Нет! Выслушай же меня! Подожди! Мэндж вырвалась из его рук.

— Я уже достаточно наслушалась тебя. — Она не в силах была сдерживать рыдания и говорила с трудом. — Мне надо было поверить отцу. Он умолял меня не связываться с тобой. Все знали, каков ты, но я, дура, не верила…

Выражение лица Джеймса стало растерянным.

— Но ведь ты сама знаешь, какой я. Или эти дни ничего для тебя не значили?

— Это для тебя они ничего не значили! Я думала, ты любишь меня! А ты крутил шашни с этой девкой за моей спиной!

— Какое ты имеешь право так говорить о Флоре! — закричал неожиданно Джеймс. — Она не такая, и я не крутил шашни ни с ней, ни с кем бы то ни было!

Мэндж некогда было разбираться, что именно возмутило его.

— Ты что, ожидаешь, будто я поверю тебе?

Ей вновь вспомнилась сцена под деревом: Флора в объятиях Джеймса, он склонился к ней. И этот обманщик еще смеет все отрицать!

— Да, считаю, что должна поверить. Ты должна доверять мне! Или предпочитаешь верить всем этим пустоголовым сплетникам, которые Бог знает что обо мне выдумывают?

— Я знаю только то, что видела, — отрезала Мэндж, глотая слезы. Но от Джеймса нельзя было так просто отделаться.

— Нет, ты не знаешь, что именно ты видела. Ты ведь просто выбираешь то, во что тебе удобнее верить. И тем самым становишься такой же, как все: мелочной и предубежденной. А я-то думал, ты — храбрая, можешь пойти против общественного мнения и быть самой собой. Но нет. Ты не желаешь быть другой. Ты слишком труслива для этого. Хочешь оставаться в своей скорлупе и пусть за тебя думают другие. Ну, если так, не воображай, что я буду бегать вокруг и ждать, когда ты одумаешься!

И вот Мэндж и Джеймс друг против друга в старой библиотеке. Оба не в силах забыть прошлое, но каждый из них воспринимает его по-своему.

Джеймс смотрит на Мэндж: густые шелковистые волосы рассыпались по плечам, тонкий профиль, изящная фигурка в светлом на темном фоне книжных полок. Она выглядит, как никогда, беззащитной и уязвимой. Джеймс вздохнул.

— Да, надо признать, Мэндж, ты вела себя глупо. Как тебе удалось продержаться в бизнесе столько времени? Надеюсь, ты не всегда давала волю чувствам, общаясь с заказчиками?

— А ты тоже ведешь себя так со всеми подрядчиками? — парировала Мэндж. Она пыталась сдерживаться и говорила спокойно и не торопясь.

Джеймс незаметно ухмыльнулся: Мэндж трудно сломить, и ему это нравилось.

— Но не я ушел с важного собрания! — сказал он.

— А я не собиралась с тобой целоваться вчера! — вдруг выпалила Мэндж, плохо соображая, зачем она это говорит.

— Ну да? — удивился Джеймс. — Мне так не показалось. Наоборот.

Мэндж из последних сил старалась сохранять спокойствие, но все же покраснела до корней волос…

— Сам понимаешь, что я имею в виду. Ты знал, что мы встретимся сегодня и еще вчера предложил относиться друг к другу так, как будто мы не знакомы. Потом ты меня целовал как сумасшедший. А сегодня предстал передо мной как ни в чем не бывало. Да еще знакомился со мной! Сам завел эту кутерьму, а теперь обвиняешь меня в непрофессионализме!

Джеймс слушал ее, подняв брови. Потом мягко улыбнулся.

— Ах, вот оно что! А что, разве раньше мы не целовались? Прошлые поцелуи были бы забыты на сегодняшних переговорах?

— Да не в этом дело! Мы были детьми.

— Конечно, не в этом. Главное — хочешь ли ты делать эту работу или нет?

— Да. Хочу, — вздохнула Мэндж. Он подошел ближе.

— У нас было много предложений от других строительных фирм. Я выбрал твою фирму из-за ее солидной репутации, — объяснил он, глядя ей в глаза.

— Значит, это не из-за… — начала было Мэндж, но замолчала на полуслове.

— Не из-за чего? — вроде как не понял Джеймс.

— Ну, не из-за… того, что мы тогда…

— Нет. Я же сказал тебе, что моя личная жизнь — это одно, а дело — совсем другое. В обязанности Кена входило проверить предложения всех фирм и дать свои рекомендации. Он знал, что я считаю твою фирму надежной и обратил на нее особое внимание. Когда я увидел вашу фирму в списке, то подумал, что буду иметь дело с твоим отцом, но Кен мне объяснил ситуацию. Он разузнал о тебе больше, чем я ожидал. Сказал, что как глава фирмы ты имеешь репутацию умной, опытной, рассудительной и надежной деловой женщины. А как ты себя показала первом собрании! Умеешь ты перевернуть все вверх тормашками!

— Не так-то часто на деловых встречах натыкаешься на бывших любовников! — не удержалась Мэндж. Ну должна же она как-то защищаться, а не стоять и выслушивать нравоучения, словно нашалившая школьница. Но ей пришлось воздержаться от тех комментариев, которые вертелись у нее в голове. Она же явилась извиняться, а не усугублять и без того трудную ситуацию. — Слушай, я знаю, что поступила плохо, — пробормотала она. — Я не ожидала увидеть тебя, и после вчерашней встречи… ну, как-то восприняла тебя по-старому. Привыкла возражать тебе и не очень контролировала себя Но обычно я пайдевочка и справляюсь с делом — Ей было трудно говорить, но Джеймс молчал и слушал. Она собралась с духом и выпалила:

— Ты, конечно, имеешь право передать контракт другим. Но я буду очень признательна, если ты дашь еще один шанс моей фирме.

Джеймс не отвечал. Он наблюдал, как Мэндж борется с собственной гордостью. Он понимал, что происходит у нее в душе: все ее будущее поставлено на карту.

— У меня два условия, — произнес он наконец.

Мэндж так обрадовалась, что была согласна на все.

— Какие?

— Первое. Ты больше не ведешь себя так, как сегодня утром. Люди, с которыми я работаю, должны соблюдать этику поведения всегда, и если тебя не устраивают эти правила, мне придется привлечь другую фирму.

— Хорошо. Я все поняла, — покорно согласилась Мэндж. Она признала, что заслужила такое отношение к себе и готова была испить чашу унижения до дна. — А какое второе условие? Взгляд Джеймса стал хитрым.

— Ты сегодня со мной поужинаешь.

Глава четвертая

Мэндж смотрела на Джеймса, не мигая. Она ожидала чего угодно, но не этого!

— Ты что, серьезно?

— А что? — усмехнулся тот.

— Это довольно странное условие для такого делового человека, как ты. Сам же настаиваешь на том, чтобы разделять личные и профессиональные интересы.

От иронического замечания Мэндж Джеймс только развеселился, и в его глазах снова появилось хитроватое выражение.

— Что же может носить для тебя более деловой характер, чем ужин с клиентом?

Мэндж прищурилась.

— А с другими подрядчиками ты бы тоже ужинал?

— Конечно. Но им отказано и выбрана ты, поэтому приглашение относится к тебе.

— Понятно.

Но Мэндж совсем не хотелось ужинать с Джеймсом. Может, ее бывший возлюбленный и считает это деловой встречей, но из его затеи ничего не выйдет. Она все предвидела, но отказаться сейчас не могла.

Непредсказуемость Джеймса сбивала ее с толку: то он строг и официален, то веселится и приглашает ее отужинать, а уж каков будет потом — сказать трудно. Весь опыт общения с ним подсказывал ей, что надо быть осторожней. Она еще раз попыталась настоять на своем:

— А контракт предусматривает подобные ужины?

— Никто еще никогда не швырял контракт мне в лицо. Поэтому и не приходилось предусматривать компромисс, — иронически заметил Джеймс. — Ты вынуждена теперь делать красивую мину при плохой игре. А ужин — лучший выход из положения. Соглашайся и все.

— Это просто шантаж какой-то! — возмутилась Мэндж.

На Джеймса это не произвело впечатления.

— Скорее нормальный бизнес. Ты просто не знаешь правил, малышка. Если бы ты имела деловое чутье, то сама пригласила бы меня на ужин, чтобы загладить вину и исправить ошибку.

— Черт возьми, зачем мне это делать?

— Но это же очевидно! — удивился Джеймс. — Если бы я совершил промах по отношению к своему клиенту, от которого зависят будущее всей моей компании, то сделал бы все, чтобы умаслить его. А вот чего бы я не стал делать, так это ломаться, как ты, и изображать из себя жертву.

— Я бы тоже так поступила, если бы не знала тебя как облупленного, — строго сказала Маддж и села в кресло. Она напрочь забыла, что собиралась быть паинькой.

В какой-то момент она даже испугалась: а вдруг Джеймс разозлится и передумает иметь с ней дело? Но она ничего не могла поделать со своим упрямством и гордостью: сидела, высоко подняв голову и выпрямив спину. Джеймс лишь пожал плечами.

— Ну у тебя и характер, крошка! Ну кто другой рискнул бы потерять контракт второй раз за день из-за приглашения на ужин. Я уже начинаю сомневаться, нужен ли он тебе на самом деле, этот чертов контракт.

— Нужен, — поспешно согласилась Мэндж, почувствовав в его словах угрозу. — В общем, если это так важно, я пойду ужинать с тобой.

— Никогда еще не тратил столько времени на уговоры! — улыбнулся Джеймс. — Значит, договорились? И надеюсь, ты будешь со мной любезна?

Тут уж она не выдержала.

— Любезности тоже входят в условия контракта?

Джеймс поднял брови.

— Ты думаешь, следует это сделать?

— Не стоит. Раз это чисто деловой ужин, мы оба будем вести себя согласно этикету.

Мэндж намеренно подчеркнула слово «оба». А то что-то Джеймс здорово разошелся.

— Будем, будем. Кроме того, ты мне в своем письме обещала личное участие в делах. Вот и считай, что начинаешь выполнять обещания.

Мэндж направилась к выходу. Джеймс предупредительно открыл дверь.

— Я заеду за тобой в полвосьмого. Их беседа закончилась.

Джеймсу удалось-таки настоять на своем. Мэндж не знала, легче ли ей стало после этого разговора. Вроде бы все сложилось удачно. Для фирмы. Но ради этого ей пришлось сломить свою гордость, подавить самолюбие и выслушать его дурацкие наставления. С другой стороны, он явно хотел завоевать ее расположение. Иначе зачем настаивать на этом ужине вдвоем?

Но нужны ли ей хорошие отношения с Джеймсом? Как с клиентом — да, а как с приятелем — нет.

Мэндж решила не думать больше об этом. Все-таки она возвращалась в контору с хорошими новостями для сотрудников. Конечно, ужин с Джеймсом — достаточно высокая цена за это. Но ей надо воспринимать все как протокольную обязанность: еда, бокал вина, десерт и — до свидания! И ничего такого в этом нет. Ничего, кроме одного — с ней будет Джеймс. Единственный человек на свете, по отношению к которому она не может вести себя сдержанно, спокойно и рассудительно. С другими ей всегда удавалось сохранять репутацию серьезной деловой женщины.

После всей истории с Джеймсом, когда она так пострадала из-за собственной уязвимости, Мэндж решила воспитать в себе твердость характера. Больше она ни с кем не допускала более чем приятных дружеских отношений. Маска невозмутимости помогала ей и в делах, и в личной жизни. Никогда она не позволяла себе испытывать тот душевный трепет и любовную страсть, которую когда-то в ней разбудил Джеймс.

Кстати, отец и ее друзья ценили в ней именно рассудительность и благоразумие. И Мэндж считала, что она и должна быть именно такой. Это ее истинная сущность.

И вот появляется Джеймс. Куда девалась вся ее хваленая уравновешенность, практичность, уверенность в себе? Мэндж словно шла по тонкому льду: одно неверное движение — и все пропало. Особенно если встретиться с Джеймсом один на один в непринужденной обстановке.

Вечером Мэндж пыталась решить, что же ей надеть, перемерила весь гардероб несколько раз и наконец выбрала белую блузку с вышитым воротником и юбку с высоким поясом.

Она долго крутилась перед зеркалом, приводя в порядок прическу и наводя макияж. Несмотря ни на что, надо выглядеть красивой, но в то же время не настолько, чтобы Джеймс понял, что она старалась для него.

Мэндж была готова задолго до назначенного времени, и вынужденное ожидание нервировало ее. Понимая, что волноваться глупо, она поглядывала на часы и бесцельно слонялась из комнаты в комнату, пытаясь внушить себе, что Джеймс — просто клиент, и прошлое тут ни при чем, но не осознавала, что уже не прошлое, а настоящее значило для нее неожиданно много.

Звонок в дверь привел ее в состояние легкой паники. Да никакой клиент не способен вызвать такого смятения чувств: радостного сердцебиения, желания скорее видеть и в то же время не видеть никогда.

Мэндж перевела дыхание.

— Я — благоразумная Мэндж Сэнд, — сказала она несколько раз себе. — У меня есть голова на плечах, и я не позволю этому парню снова одурачить меня тем же способом!

Она посмотрела на себя в зеркало. Вид ее абсолютно не соответствовал тому что она себе внушала. Но нужно было наконец открыть дверь.

Джеймс стоял на крыльце, непринужденно облокотившись о перила. Он выпрямился, увидев Мэндж. В дорогом вечерном костюме с бабочкой он выглядел так привлекательно, что у Мэндж защемило сердце. Она никогда, пожалуй, не осознавала, насколько он красив: мужественные черты лица, выразительные голубые глаза, чувственный рот. Почему-то именно сейчас он предстал перед ней в каком-то новом свете. Ведь раньше он был для нее просто приятным веселым парнем. А сейчас на пороге стоял зрелый сильный мужчина, в котором ощущались достоинство и надежность.

Мэндж смотрела на него как зачарованная. Она не замечала, что Джеймс тоже удивленно разглядывает ее. Так они стояли в молчании некоторое время.

Первым пришел в себя Джеймс.

— Привет, малышка!

Только он мог так назвать ее: казалось бы, обычные слова, но из его уст это звучало как музыка.

— Привет! — как можно непринужденнее бросила Мэндж.

— Ты готова?

— Да, вполне, — и вдруг закашлялась, — Сейчас, возьму сумочку.

Джеймс с любопытством наблюдал, как Мэндж запирала дверь. Она повернулась к нему, поправила волосы. Джеймс не двинулся с места.

— Что-нибудь не так?

— Нет. Просто я… удивлен.

— Удивлен?

— Вообще-то мне казалось, что ты передумаешь в последний момент.

— Разве можно? — не удержалась Мэндж. — Кажется, ты дал мне понять, что будет, если я передумаю. Впрочем, ты всегда добиваешься того, что наметил.

— Не всегда, — отозвался Джеймс и, протянув руку поправил прядь ее волос. Пальцы коснулись зардевшейся щеки, и сердце Мэндж сжалось.

— Пойдем? — пробормотала она.

Они сели в шикарный автомобиль.

Мэндж старалась не глядеть на Джеймса и не прикасаться к нему. Боялась снова ощутить тепло его руки, тела. Поймать его неожиданно ласковый взгляд. Она твердила себе, что это только деловая встреча, и Джеймс — ее клиент, чужой для нее человек. Но сердце говорило иное.

Был тихий летний вечер. Через открытое окно машины с лугов доносился пьянящий запах трав. Лучи заходящего солнца заливали окрестность золотым светом. В салоне машины звучала музыка. Джеймс уверенно вел машину, без прошлого ребячьего лихачества.

Мэндж, как ни старалась смотреть в окно, то и дело бросала взгляд на Джеймса, с замиранием сердца изучая его профиль: Знаком и незнаком, крутилось у нее в голове. Но Мэндж взяла себя в руки. Она решила показать, что вполне владеет ситуацией.

В конце концов ей уже двадцать девять, и она давно уже не подросток, краснеющий по всякому поводу. Мэндж завела разговор о делах, Джеймс вежливо отвечал ей, но по его тону чувствовалось: он понимает и пока принимает ее правила игры. Но они все ехали и ехали, и вскоре темы для светской беседы иссякли.

Наконец показался ресторан, который считался самым дорогим в округе.

— Мы что, идем сюда?

Джеймс выключил зажигание и повернулся к ней.

— Я заказал столик, но мы можем поехать и в другое место, если ты хочешь.

— Я думала, здесь все расписано на три года вперед! — удивилась Мэндж.

Джеймс улыбнулся.

— Все зависит от того, кто ты.

Когда Джеймс улыбался, он становился снова молодым, разбитным парнем, которому море по колено. Именно такая его самоуверенность в свое время покорила Мэндж. Он был прямолинейным, открытым и беспечным. Никто в Грэнтоне не мог позволить себе такого поведения — настолько все были осторожны, подозрительны и озабочены.

Джеймс был как из другого мира — мира обостренных чувств, неведомых ощущений, головокружительных выдумок, бурных ласк, страсти, любви. Она не смогла тогда постичь все сразу. Вот и вышло, что Джеймс ушел, а она осталась.

Интересно, раньше она считала, что ничего путного из него не выйдет. А теперь выяснилось, что Джеймс достиг всего, о чем мечтал.

Директор ресторана приветствовал Джеймса как старо о знакомого. Он провел их к столику у окна с видом на реку.

— Надо было предупредить, что мы пойдем сюда, — шепнула Мэндж.

Она огляделась — все дамы были изысканно и дорого одеты. А они с Джеймсом привлекали внимание.

— Что тебя беспокоит?

— Я одета не слишком хорошо для подобного места.

Джеймс хмыкнул и протянул ей меню.

Мэндж раскрыла его, но ничего не видела от волнения. Щеки ее порозовели, глаза сверкали как два угля.

Она не представляла себе, насколько выглядела красивой.

— Знаешь, чему я не перестаю удивляться? — сказал Джеймс. — Твоей природной способности выглядеть потрясающе без особых усилий. Ты слишком хороша для подобного места.

Мэндж удивленно уставилась на него, но Джеймс уже изучал меню. Если ужин начинается с подобных откровений, то что же будет дальше? Ничего себе встреча двух деловых людей!

Подошел официант и поставил перед ней бокал шампанского.

— Я решил, что нам есть что отпраздновать! — объяснил Джеймс.

— Да? И что же мы празднуем?

— Наше примирение.

— Это не примирение, — строго напомнила Мэндж. — Это деловой ужин.

— И поэтому ты так вежлива? Взгляд Мэндж стал холодным.

— Кажется, ты хотел этого?

— Я просил, чтобы ты была любезной.

— Я любезна! — Мэндж начинала заводиться.

— Нет. Ты себя ведешь так, словно это скучная вечеринка и ты хочешь скорее улизнуть. Поверь, мне это хорошо знакомо: болтовня ни о чем, вежливые улыбки и прочее.

— Ну, спасибо! — воскликнула пораженная Мэндж. — Ты сам настаивал на деловой обстановке за ужином. Я отношусь к тебе как к обычному партнеру, веду себя, как я привыкла. Таков мой стиль, вот и все. А ты, значит, решил, что можешь обвинять меня в излишней официальности! Ты сам предложил такие условия, я стараюсь их выполнять, потому знаю, что поставлено на карту, а ты еще и предъявляешь претензии.

Мэндж вся пылала от негодования. Она глотнула шампанского, словно это была вода, и резким движением поставила бокал на стол. Ее яростная речь не задела Джеймса ни капельки. Он смотрел на нее даже одобрительно.

— Ну вот так-то лучше, малышка! Теперь-я тебя узнаю: такой ты мне всегда нравилась.

— Не нужны мне твои признания! — вспылила Мэндж, злясь уже на себя. — Нечего бередить прошлое. Кажется, договорились вчера — мы друг с другом едва знакомы.

— Ну так давай знакомиться заново и забудем раз и навсегда, что мы были любовниками.

— Понятно. Значит, та сцена с поцелуями была разыграна тобой для начала нового знакомства со мной? — съязвила Мэндж.

Джеймс покачал головой.

— Нет. Я не смог удержаться. Ты предложила плату — я принял предложение. Было не так уж плохо, да?

Мэндж густо покраснела и уткнулась в меню.

— Лучше бы этого не было вовсе, — буркнула она.

— Другая на твоем месте была бы рада так дешево заплатить за починку бойлера! — не унимался Джеймс.

— Если бы я знала, чем мне придется расплачиваться, я бы лучше влезла в холодную ванну.

— Ну брось, дорогая. Ты всегда славилась своей честностью. Посмотри мне сейчас в глаза и открыто признайся, что тебе не понравилось.

Мэндж сделала бы это с превеликим удовольствием, но Джеймса провести было невозможно, он сразу уловил бы фальшь. Кроме того, воспоминания о том вечере вызывали у нее сладостные ощущения, а она сопротивлялась этому изо всех сил и вымещала недовольство собой на Джеймсе.

— При чем здесь это: понравилось мне или нет? Ты все подстроил нарочно. И не признался, кто ты есть на самом деле.

— Ого! Ты хочешь сказать, что тебе доставило бы особое удовольствие целоваться с главой «Моторс компани»?

— Да не в этом дело! Как ты все переворачиваешь! Я прежде всего не допустила бы подобной ситуации вообще.

— Ты бы не подпустила меня к бойлеру, что ли?

— Конечно нет!

Мэндж чувствовала, что Джеймсу очень нравится с ней препираться. Это явно забавляло его. Конечно, не говорить же о погоде! Ну и пусть! — подумала Мэндж и продолжала:

— Почему ты вообще сам взялся за это, а не нанял слесаря, который все бы вмиг сделал? Ни к чему было затевать всю эту комедию. Только разве что ты хотел подшутить надо мной.

— Ой, Мэндж, тебе не идет такая патетика. Ничего я такого не хотел. Просто позвонил тебе вчера утром, понимая, что мы с тобой неправильно себя вели при первой встрече в усадьбе Грэнтон. Ни тогда в саду, ни тем более по телефону я не мог тебе рассказать о себе. Разве ты бы мне поверила? А я уже все решил о контракте и надо было тебя поставить в известность. Что я услышал по телефону, ты знаешь лучше меня.

Ну, я и не признался, что я вовсе не бедный Питер Солтер. Решил использовать шанс и поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Да? Что-то я не припомню, чтобы ты пытался мне объяснить хоть что-нибудь по поводу контракта! — перебила, его Мэндж.

— Ну да! Ты накинулась на меня и оказалась такой ершистой, что серьезный разговор был невозможен. Потом я предложил тебе забыть о прошлом, и что же? Тебе взбрело в голову вознаградить меня за мои непосильные труды. Тут я просто обалдел и уже себя не помнил.

Он обалдел! Мэндж потрясло это признание. Для нее тогда весь мир перевернулся, а он просто обалдел. Больше не говоря ни слова, Мэндж в который раз уставилась в меню. Джеймс тоже. Но она не в силах была сосредоточиться. Отложила меню в сторону и посмотрела на Джеймса. Она видела только его руки — те самые руки, которые ласкали, расстегивали ее блузку, гладили, сжимали крепко-крепко…

Мэндж вздохнула и снова отпила шампанского. Но можно ли было думать о еде, когда перед глазами снова возникла сцена их объятий и поцелуев!

К счастью, подошел официант, и Джеймс стал заказывать ужин. За время обсуждения блюд и вин Мэндж удалось прийти в себя.

— Я с интересом тебя выслушала, Джеймс, — сказала Мэндж, когда официант отошел. — Но может, ты мне еще что-нибудь поведаешь?

— А что бы ты хотела услышать? Джеймс подвинул к ней блюдо с тарталетками. Она взяла одну.

— Единственное, что я никак не возьму в толк, это причину твоего возвращения в Грэнтон.

— Сейчас объясню. Видишь ли, «Моторс компани» размещается в Лондоне, в Сити. Но нам хотелось найти хорошее место в окрестностях для нашего исследовательского центра. Там наши ученые могли бы встречаться, обмениваться опытом и идеями, проводить конференции. Мы бы имели возможность приглашать туда наших клиентов или организовывать встречи сотрудников с их коллегами из других стран. Понимаешь, все они, конечно, занимаются электроникой, но это не означает, что им недоступны красоты и очарование усадьбы Грэнтон.

— Замечательная речь, — прервала его Мэндж. — Но она не объясняет, почему именно ты оказался здесь. Ведь уезжая отсюда десять лет назад, ты сказал, что ни за что сюда не вернешься. Казалось, ты ненавидел все вокруг. Что же заставило тебя изменить мнение? Даже если компания и выбрала Грэнтон, тебе не обязательно было соглашаться.

— Если ты думаешь, что это ностальгия по годам детства и юности, то ошибаешься, — ответил Джеймс. — Я давно излечился от этого. Для меня важно будущее, а не прошлое.

Мэндж смотрела на него с любопытством. Раньше она не слыхала от Джеймса таких слов. И ей подумалось, как мало она знала о нем до их первой встречи.

Мэндж было известно, что мать Джеймса умерла, как и ее собственная, и это их сближало. С его отцом она лично знакома не была. Джека Райана все считали угрюмым и замкнутым. Джеймс никогда ничего не говорил о нем, а Мэндж не решалась спросить. Джеймс не любил расспросов о семье и вообще о его жизни до их встречи. Едва Мэндж касалась этих тем, у нее тут же возникало ощущение, словно она ступила на запретную территорию, настолько настороженно и замкнуто вел себя Джеймс.

— Ну так что же? Продолжай! — обратилась она к замолчавшему Джеймсу.

Тот крутил в руках вилку. Вид у него был крайне задумчивый. Но он откликнулся на вопрос.

— Когда я решил организовать этот центр, то велел Кену подыскать подходящий вариант. Он принес мне целый список окрестных усадеб, среди которых фигурировал и Грэнтон. Кстати, именно Кен находил эту усадьбу наиболее подходящей для наших целей. Я и не думал о Грэнтоне, затевая все это дело. Ты же знаешь, как я относился к этим местам — уехав, вычеркнул все из памяти. Не люблю возвращаться к старому. И тут выплыла идея с Грэнтоном. Конечно, я мог бы заставить Кена найти что-нибудь другое. Но, как я уже говорил, личное не должно мешать делу, а Грэнтон с деловой точки зрения действительно очень нам подходит.

— Тебе не было необходимости приезжать самому, — перебила его Мэндж. — Кен мог взять все на себя.

— Мог бы. Но я люблю лично участвовать во всех начинаниях фирмы. Какой же смысл сидеть в кабинете и принимать решения, если ты точно не знаешь, что происходит, как это делается, кто выполняет проект. И это особенно касается создания научной базы в Грэнтоне, которая, в будущем даст потрясающие результаты. Если все будет так, как задумано, у нас блестящие перспективы. Это самый важный проект для моей компании, и ты должна это хороню понимать. Ты же теперь исполнитель очень важной части этого проекта. И пойми сразу — я буду очень придирчив.

— Значит, для этого ты и прикатил? Все проверить и поставить всех и все на свои места?

— В какой-то степени это так. Но кроме того, мной двигало любопытство. Сколько я здесь не был? Вспомни! Из Грэнтона я уехал в Лондон. Затем в Штаты. Там впервые я и познакомился с электронной промышленностью, начал вплотную заниматься этим и в течение нескольких лет создавал свою компанию. Работал как зверь, чтобы забыть о прошлом. Не думал, что вообще когда-нибудь вернусь в Грэнтон. И вдруг вижу это название в докладе Кена. Я был так поражен. И тут в памяти всплыло все, что казалось забытым. Рыбалка на реке, зимние утра, перегон овец по холмам, леса, луга, озера. — Тут Джеймс посмотрел на Мэндж. — И я вспомнил тебя. Все, до самых мелочей — как ты ходила, смеялась. Поворот головы, взгляд, улыбку, удивленные глаза, блики солнечного света на твоих волосах.

Он говорил так вдохновенно, что Мэндж тоже на мгновение унеслась в мир воспоминаний. Она словно почувствовала тепло солнечных лучей и запах листвы. Сердце ее замерло, будто в ожидании — так она тогда дожидалась Джеймса в лесу.

Но реальность остудила ее моментально.

— А ты вспомнил, как разбил мое сердце?

— Ты это сделала сама. Я тут ни при чем.

— Конечно же, ни при чем, — горько произнесла Мэндж. — Просто уехал и не вернулся.

Джеймс разлил вино по бокалам.

— Я приезжал, — сказал он вдруг.

— Ты приезжал? Когда?

— Через несколько месяцев. Неожиданно умер мой отец, нужно было разобрать вещи и продать ферму. Я многое передумал за это время и надеялся, что ты тоже. Поэтому хотел повидать тебя и объясниться. Твой отец сказал мне, что ты учишься в колледже и не желаешь меня видеть. — Джеймс помолчал. — Думаю, я убедил бы твоего отца дать мне адрес, но ты ведь мне сказала то же самое. Тогда я решил, что нам не суждено быть вместе.

— Отец мне ничего не говорил о тебе, — растерянно сказала Мэндж. Она подумала, что жила все эти годы и считала, что Джеймс ни разу не попытался найти ее. В глазах ее промелькнула боль. — Он должен был мне сказать!

Мысль об упущенном времени, возможности что-то исправить беспокоила теперь обоих. Напряжение разрядило появление официанта. Он поставил блюдо перед Мэндж, потом перед Джеймсом.

Мэндж не хотела есть, но была рада предлогу прекратить тяжелый разговор. Она взяла нож и вилку и притворилась, будто с аппетитом ест. Но на душе все равно было неспокойно: как отец посмел скрыть от нее приезд Джеймса?

— Твой отец поступил так, наверное, из лучших побуждений, — сказал Джеймс, словно читая ее мысли. — Он никогда не любил меня, да и я, честно говоря, отвечал ему тем же. Думаю, он по-своему хотел защитить тебя. Кто мы, чтобы, осуждать его?

— А я и не осуждаю, — возразила Мэндж, гордо выпрямившись. Не хватало, чтобы Джеймс думал, будто она сожалеет о чем-то. — Я считаю, что он все сделал правильно. Ради нас обоих.

— Обоих? — иронически переспросил ее Джеймс.

— Конечно. — Сейчас Мэндж была, как никогда, уверена в себе. — Для нас было бы непоправимой ошибкой уехать вместе. Ты не смог бы уехать в Штаты и сделать головокружительную карьеру, ну а я вряд ли смогла бы заниматься чем хочу.

— Ты и так занимаешься не тем, чем хочешь, — вставил Джеймс. — Ты всю жизнь любила цветы, а вместо этого возглавляешь строительную фирму.

— Живу как могу. Значит, так надо.

— Да? А может, живешь так, как хотел твой отец? Это ведь он оставил тебя в Грэнтоне и заставил работать на фирме.

— Тебе, может, это и покажется странным, но я люблю жить в Грэнтоне! Мне нравится, что я отсюда родом. Я рада, что у меня есть свой дом и сад. И друзья детства. У меня ничего бы этого не было, послушай я тебя тогда. Тебе никогда не сиделось на одном месте, вечно хотелось перемен, чего-то новенького. Очень скоро ты бы нашел себе новую подружку. Привязанность — не твоя черта, правда?

— Я связан навсегда с «Моторс компани», — ответил Джеймс. — Большей привязанности не бывает.

— А я не о бизнесе. Я о личном.

— Что-то не заметил, чтобы ты тоже испытывала сильные личные привязанности, — усмехнулся Джеймс. — Если для тебя это так важно, что же ты не вышла замуж за своего приятеля? Судя по тому, как он смотрел на тебя вчера в баре, это его заветная мечта.

Мэндж деловито занялась разделыванием рыбы на тарелке.

— Может, я и выйду за него замуж, — сказала она.

— А может, и нет. И он все будет за тобой бегать и бегать, пока ты будешь взвешивать все «за» и «против».

— Замужество — серьезный шаг. Вполне разумно подождать, пока будешь уверенной до конца.

— Ты считаешь, что это разумно. А я думаю, это просто трусость. Или ты любишь, или — нет. И если любишь, то не будешь тянуть кота за хвост и выйдешь замуж. А то получается, что ты все рассчитываешь и ждешь, не подвернется ли кто-нибудь получше.

— А с чего это ты вдруг выступаешь за скоропалительный брак? — удивилась Мэндж. — Вот не думала, что тебе самому это по душе.

— Я же не разглагольствую о верности и привязанности, как ты. Раз для тебя это так важно, возьми и докажи на деле. Но тебе слабо сделать это! Сколько ты говорила о разуме и трезвости в любовных отношениях. Ну и что? Да ты просто на самом деле боялась привязаться к кому-либо по-настоящему. И ты еще будешь мне читать проповеди о самопожертвовании, о высокой любви? Нет, я все же честнее в том, что хочу от жизни.

— Да это просто разновидность эгоизма!

— Может быть. Успех моей фирмы как раз и есть результат прямых устремлений. И здесь я могу реализовать все свои желания, за мной выбор. В делах я действительно ощущаю свободу и никогда ее не променяю ни на что. Остальное для меня — преходящее. И любая женщина, с которой я встречаюсь, должна понимать это. Я никогда не обещаю брачные узы. Я могу предложить ей прекрасно провести время вместе, а долго ли это продлится или нет, зависит от того, как нам это понравится. Пусть это безрассудно, зато сколько приносит радости! А много ли у тебя радостей с твоим дружком?

Мэндж подумала: совсем немного. Дик — хороший, умный, добрый. Но с ним совсем не весело. Он не способен рассмешить ее так, как Джеймс. Когда Дик приходит, ее сердце не бьется бешено в груди. Он не способен завести ее, разозлить и успокоить. Когда он рядом, мир не сияет вокруг… Но с ним надежно и спокойно. На Дика можно положиться, он не подведет, И никогда не разобьет ее сердце. Потому что она не любит его, как любила Джеймса.

Мэндж молчала слишком долго. Надо было что-то сказать.

— Иногда недостаточно просто радоваться!

Глава пятая

Взгляд Джеймса прожигал ее насквозь.

— Но когда-то было именно так. А, малышка?

Он не дает ей возможности уйти от воспоминаний о тех днях, наполненных счастьем, любовью, смехом, трепетом. Когда важно было только чувствовать его дыхание на губах, прикосновение жесткой ладони к нежной коже. Когда так уютно было уткнуться в его плечо носом и найти защиту от всех напастей в крепких объятиях. Как легко было все это вызывать в памяти, забывая, насколько иллюзорным оказалось счастье.

Мэндж отвернулась.

— Слушай, мы договорились, что не будем бередить прошлое, — сказала она с упреком.

— Это совсем не так просто. И ох как непросто!

— Следует попробовать. Не к чему продолжать эту тему.

Джеймс откинулся назад, пытаясь расслабиться.

— Хорошо. О чем поговорим?

Мэндж не имела ни малейшего представления. О чем бы они ни повели беседу, все равно все сводится к воспоминаниям о том лете.

— Расскажи, как ты начал заниматься электроникой, — предложила Мэндж первое, что пришло ей в голову.

Она пыталась снова придать их ужину деловой характер, и Джеймс, понимая это, иронически улыбнулся. Он начал рассказывать, как за десять лет ему удалось превратить маленькое предприятие в международную компанию. «Моторс компани» начала производить все, начиная с бытовой техники и медицинских инструментов и заканчивая космическим оборудованием.

— В основном мы базируемся в Америке и Европе, но у нас есть филиалы по всему миру. Сейчас я пытаюсь наладить контакты с Японией и вообще утвердиться на Востоке, — закончил свой рассказ Джеймс.

На Мэндж вся эта история произвела огромное впечатление, но она не собиралась в этом признаваться.

— Да, ты многое испытал! Похоже, ты все время путешествовал, — сказала она как можно более бесстрастно. — У тебя нет своего дома?

— Есть несколько, — ухмыльнулся Джеймс. — Я не люблю отели, но, поскольку компания владеет домами в разных городах мира, мне частенько приходится останавливаться там.

— Но это совсем не то, что свой собственный очаг.

Джеймс пожал плечами.

— Само понятие дома для меня имеет другое значение. У меня было пристанище первые семнадцать лет моей жизни, но я его мало вспоминаю. Вообще-то в Лондоне у меня есть квартира, где я сплю. Но я не люблю быть привязанным к одному месту.

— В таком случае, удивительно, что ты так сильно хочешь иметь собственные апартаменты в особняке Грэнтон.

— Но я же должен где-то жить, приезжая сюда! Зачем мне приобретать здесь другой дом, если я могу использовать этот?

— Да, пожалуй, ты прав, — согласилась Мэндж. Они выпили еще вина.

— Что это ты загрустила, Мэнди? — спросил Джеймс.

— Подумала, как теперь изменится особняк, и мне стало грустно. Если бы он был моим, я бы ни за что не устоила в нем научный центр, а тем более гостиницу. Это типично английский дом с очень уютными комнатами.

— Да, уж ты бы никого туда не пустила. И сама жила бы в саду! — пошутил Джеймс.

Мэндж улыбнулась.

— Я не о себе говорю! Этот дом предназначен для семьи. Да, большая семья должна там жить и любить его! — выпалила она, не подумав.

Джеймс понял ее по-своему. Он посмотрел на нее так, что Мэндж неожиданно покраснела.

— Я не могу позволить себе иметь семью, — сказал Джеймс.

Они помолчали.

— Насчет реконструкции я тебя порадую. Я решил проблему с твоим розовым садом.

— С садом? — не сразу включилась Мэндж.

— Ну помнишь, ты так о нем беспокоилась в первый день нашей встречи? И еще злилась, что вместо него построят лабораторию? Помнишь?

— Ну и что? — недоверчиво спросила Мэндж.

— Если бы ты не ушла с собрания днем, узнала бы, что я решил построить лабораторию в другом месте. Твои драгоценные розы останутся в неприкосновенности. Им ничего не грозит.

— Ты все-таки решил сохранить сад? — удивилась Мэндж.

— Не вижу радости! Я думал, ты будешь в восторге.

— Я рада, но еще больше удивлена. Что же заставило тебя изменить решение?

— Это место все равно не подходит для лаборатории, — улыбнулся Джеймс.

Мэндж почему-то тоже улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она.

И оба снова замолчали. Словно иссякли все общие темы для разговора. Они с Джеймсом вдруг ощутили себя в центре шумного ресторана: смех, разговоры, звон посуды стали слышны особенно явственно. При этом они смотрели, не отрываясь, друг на друга. Мэндж хотела было отвести взгляд, но не могла. Не могла двинуться, не могла слова сказать. Могла только смотреть в эти голубые глаза и вспоминать вкус того поцелуя. А ведь только дай себе расслабиться — и в памяти начинают возникать одна за другой картины прошлого: морской берег, где они с Джеймсом провели первый день, поляна в лесу, где они встретились, первый поцелуй и упоительная сладость их любви…

А ужин шел своим чередом. Они ели, пили, Джеймс что-то спрашивал. Мэндж отвечала. Они о чем-то говорили (позже она не могла вспомнить о чем). Но полностью отвлечься она была не в состоянии. Избегала взгляда Джеймса, боясь, что он догадается, о чем она думает. Казалось, этому ужину не будет конца.

Но вот наконец они с Джеймсом вышли на улицу. Стояла тихая летняя ночь. Огни ресторана отражались в темной воде реки, а из открытых окон доносились голоса и смех. Стараясь прийти в себя, Мэндж полной грудью вдохнула свежий, ароматный воздух, но неожиданно знакомый запах ночных цветов наполнил душу смутной тоской. Джеймс шел рядом, она почти касалась его плечом. И вдруг ей безудержно захотелось дотронуться до него, ощутить его сильное тело или хотя бы тепло ладони. Мэндж испугалась самой себя — ну и мысли! — и засунула руки в карманы. Вдруг она не сможет удержаться? Невозможно оставаться спокойной, если в голове то и дело возникают сцены их близости. Она почти чувствовала тепло обнаженного тела Джеймса, словно прижималась к нему в страстном порыве, ощущала его руки, ласкающие ее спину, бедра…

Мэндж охватила дрожь, и она поежилась, Джеймс заметил это.

— Тебе холодно?

— Немного. — А что еще она могла ему ответить?

Всю обратную дорогу в Грэнтон они молчали. Мэндж изо всех сил старалась придумать, что бы такое сказать, но ничего не шло в голову. Стоило ей посмотреть на Джеймса, как взгляд останавливался на его губах, и Мэндж хотелось забыть обо всем на свете и целоваться с ним до умопомрачения. Только бы еще раз испытать это блаженство!

О чем думал Джеймс в эти минуты? Трудно было сказать…

Он вроде бы внимательно следил за дорогой, но время от времени смотрел в ее сторону. Мэндж чувствовала на себе его взгляд и не решалась в этот момент повернуться к нему. Но в какое-то мгновение их глаза вдруг встретились. Ее как молнией поразило: без сомнения, Джеймс испытывал то же, что и она, и те же мысли терзали его. У Мэндж перехватило дыхание, и она была близка к панике. Одно неверное слово, жест — и она пропала.

Никогда она еще не была так рада увидеть знакомые дома Грэнтона. Машина проехала по главной улице и свернула к ее дому. Не успел Джеймс остановиться, как Мэндж вышла из машины и направилась к воротам. Джеймс догнал ее.

— Спасибо за изумительный ужин! — сказала Мэндж немного неестественным тоном.

— Рад, что тебе понравилось, — ответил ей Джеймс деланно официальным тоном.

Мэндж толком не видела его лица в темноте, но была уверена, что он улыбается, чувствуя ее замешательство и с удовольствием наблюдая за ней.

Мэндж вошла и закрыла калитку. Она — во дворе, а Джеймс — на улице, так безопаснее.

— Ну… Спокойной ночи! — выговорила она и хотела было идти, но тут Джеймс протянул руку и поймал ее за локоть.

Он привлек ее к себе, и если бы не калитка, Мэндж оказалась бы в его объятиях. Но и так он был опасно близко. Джеймс убрал волосы с ее лица, погладил по щеке.

— Спокойной ночи, Мэнди, — сказал он нежно. Наклонился и прижался в поцелуе к ее губам. Мэндж так хотела этого и так боялась, что сперва попыталась отстраниться. Но поцелуй был таким горячим, что ее захлестнула волна наслаждения. Она уже тянулась к нему всем телом, всем своим существом, но тут разум взял верх над инстинктом. Мэндж уперлась руками в его грудь и, преодолевая желание обнять Джеймса, с силой оттолкнула его. Он отпустил ее, и с минуту они смотрели друг на друга — у обоих в горящих глазах было желание и страсть…

Мэндж сколько угодно могла внушать себе, что это ничего не значит, что он для нее — никто, что у нее просто приступ минутной слабости, — Джеймс видел все, он читал ее мысли. Надо было что-то делать, чтобы привести его в чувство. Мэндж дрожащими руками начала копаться в сумочке, ища ключи.

— Ты что, всех своих клиентов так целуешь на прощание после ужина? — спросила она.

— Нет, не всех. Только тех, у кого нежные шелковистые щечки и серые глаза, — улыбнулся Джеймс. — Спокойной ночи, дорогая.

Он направился к машине, потом обернулся и помахал ей рукой.

— Увидимся!

«Дорогая Мэндж! Прекрасные новости! Мы с Мелиссой поженились на прошлой неделе. Знаю, что ты рада за меня. У нас все великолепно. Не можешь ли ты прислать еще денег? Супружеская жизнь — дорогая штука! С любовью, Гарри».

Мэндж еще раз перечитала открытку, потом положила ее на стол и вздохнула. Ее маленький брат женат! Надо же, как летит время! Когда мама умерла, ей было одиннадцать, а Гарри был совсем малыш. Она заменила ему мать — стелила кровать, готовила завтраки, стирала и чистила одежду. Когда он повзрослел, то всегда обращался к Мэндж со всеми своими проблемами, и она помогала ему. Он был очарователен, беззаботен и всегда искал новых удовольствий. Временами он даже напоминал ей Джеймса своим легким отношением к серьезным проблемам и веселым характером. Она спокойно относилась ко всем его амурным похождениям и участливо принимала всех оставленных Гарри девиц, которые приходили плакаться к ней.

Теперь, кажется, Гарри окончательно устроил свою жизнь, как и хотел отец. Но дело в том, что Гарри упомянул о Мелиссе всего пару раз в своих восторженных посланиях. Мэндж знала только, что та прелестна. Но вряд ли серьезна. А теперь они поженились. Все это не могло не беспокоить ее.

Направляясь в усадьбу, чтобы проверить ход работ, она продолжала думать о брате. Мэндж чувствовала обиду на него. Он даже не удосужился написать подробное письмо о своей женитьбе. Ограничился двумя строчками, но не забыл упомянуть о деньгах. Гарри относился к фирме как к своему личному банку и никогда не задумывался, откуда в нем берутся деньги. Мэндж пыталась объяснить ему, что означает бюджет, доход и перерасход, но у него эта информация не вызывала интереса. Все, что касалось бизнеса, у него влетало в одно ухо и вылетало из другого. Гарри отлично понимал, что можно полностью положиться на старшую сестру. Она никогда не подведет: найдет где-нибудь деньги, и снова будет все отлично.

Мэндж как раз над этим и размышляла: где сейчас взять для него деньги. Отец уж, конечно, нашел бы ему нужную сумму, раз Гарри завел семью. А если взять в долг? Ведь теперь у нее есть контракт, и можно в конечном итоге на что-то рассчитывать. Но работа шла только три недели, и до того, когда заплатят, еще далеко.

Мэндж подъехала к особняку, и все мысли о Гарри вмиг улетучились — она увидела припаркованные машины Джеймса и Энни. Значит, он приехал! Сердце бешено забилось, и ей пришлось взять себя в руки, прежде чем выйти из машины.

Она не видела Джеймса с тех пор, как они попрощались у калитки. Следовало бы радоваться, что его нет. Но ведь никогда не знаешь, в какой момент Джеймс появится. И Мэндж раздражало это неведение, ей надоело выискивать глазами его машину в уличном потоке или его самого. Ну не то чтобы ей хотелось видеть Джеймса, — конечно, нет! — но лучше все же заранее быть готовой к встрече с ним.

Как это типично для Джеймса — поцеловать ее и исчезнуть. А она гадай после этого — всерьез это или он снова играет ею. Хотя разве это важно? Уехал и, слава Богу, можно расслабиться. И вот на тебе — снова прикатил. Мэндж сокрушенно вздохнула.

Она медленно пошла по направлению к дому. Надо собраться и никоим образом не выказать волнения при встрече. И вообще не следует думать о том, что было. Джеймс здесь для нее — заказчик. Такой же, как и остальные.

Мэндж увидела их в библиотеке. Они стояли у окна, рассматривали образцы тканей и оживленно беседовали. Энни все время поправляла свои локоны и заливисто смеялась. Джеймс улыбался.

Мэндж эта сцена совсем не понравилась. Она резко повернулась и зашагала прочь разыскивать Самуэля, который был здесь бригадиром. Ну и пусть Джеймс расточает свои улыбки другим девицам. Ей-то что? В прошлый приезд он развлекал Мэндж, сейчас решил пофлиртовать с Энни. В добрый час! Легче выкинуть его из головы.

Мэндж нашла Самуэля в ванной, которую готовили для временных апартаментов Джеймса. Оказалось, трубы протекают, и пришлось решать, заменять их или попытаться починить.

— Думаю, лучше спросить мистера Райана, — сказала Мэндж со вздохом. Ей бы хотелось уехать, не повидав Джеймса.

— О чем меня спросить? — раздался голос.

Джеймс стоял в дверях, засунув руки в карманы. Хорошо, что Мэндж видела его раньше и могла теперь сохранять спокойствие, даже прикинуться безразличной.

— Нам хотелось бы знать ваши пожелания. Что будем делать с сантехникой? — официальным тоном объяснила Мэндж.

— А в чем проблема? Самуэль объяснил.

— Но ведь мастер — вы. Что же вы предлагаете?

— Я бы все это выбросил, — ответил Самуэль. Джеймс повернулся к Мэндж.

— Ну вот. Решение принято. И не надо было меня спрашивать.

— Вы, кажется, изменили свои намерения? — усмехнулась Мэндж. — Лично контролировать каждый этап реставрации?

— Это не означает, что вам нужно согласовывать со мной каждую мелочь. Я просто хочу знать, что тут происходит.

Мэндж попрощалась с Самуэлем и пошла по коридору. Джеймс догнал ее.

— Как насчет ланча?

— Я занята. — Мэндж даже не остановилась. Джеймс нарочито вздохнул.

— Ты когда-нибудь слыхала о такой вещи, как деловая этика общения? Ты разве не поняла, что я — твой самый важный клиент. А раз так, то со мной надо обращаться любезно.

— Я уже была любезна с тобой. Даже ужинала.

— Это было сто лет назад.

— Ну и что? В контракте ничего не сказано о том, что я должна как тень сопровождать тебя везде.

— Нет. Но я надеялся, что ты наконец поняла: конфликтовать с клиентом без повода нельзя.

Мэндж резко остановилась. Вид у нее был грозный.

— Это что, еще одно напоминание о том, что мой контракт зависит от моего поведения? Я должна быть всегда к твоим услугам, что ли?

— Нет, Мэнди, что ты! Нам просто следовало бы обсудить дела за ланчем, как делают все цивилизованные люди.

— Еще одна деловая еда?

— А что?

— Ты мне навязал свой деловой ужин, и чем все кончилось?

Джеймс изобразил полное непонимание. Даже заморгал.

— А что такое? Мы поели, и я отвез тебя домой. Ты хотела уехать в такси?

— Я предпочитала бы обойтись без поцелуев! — отрезала Мэндж.

— Хорошо. Если я пообещаю не целоваться, ты пообедаешь со мной?

Враждебность Мэндж забавляла Джеймса. Он широко улыбался ей, как и всегда, когда она сердилась. Было время, только одна эта улыбка сводила на нет все ее попытки сопротивляться его безумным идеям. Но сейчас она уже не поддастся очарованию, все его фокусы действуют ей на нервы.

Мэндж неожиданно вспомнила Гарри, его веселую открыточку о таком важном событии, как женитьба. Надоели ей все эти штучки и уловки. Все они, мужчины, одинаковы. И она сыта по горло их хитростями.

— У меня очень много дел, — сказала Мэидж твердо. — Если ты желаешь знать, как идет работа, читай мой доклады, я посылаю их тебе каждую неделю. И нечего тратить время на целый обед, если все новости сводятся к нескольким словам: все идет по плану.

К удивлению Мэндж, Джеймса нисколько не расстроил ее отказ.

— Ну ладно, нет — так нет, — сказал он. — Но если ты так хочешь казаться деловой женщиной, не можешь ли ты пойти со мной и дать мне профессиональный совет.

Они спускались по лестнице. Мэндж остановилась.

— Это еще по какому поводу? — спросила она недоверчиво.

— Тут Энни собралась поделиться со мной своими идеями по поводу интерьеров спален. Хорошо бы ты присутствовала тоже, вдруг там что-то не так? Тогда мы сможем сразу отказаться от нереалистичных проектов.

— Это работа архитектора.

— Знаю, но Джо не смог приехать и просил посмотреть, что там придумала Энни. Он-то как раз и предложил, чтобы ты определила, пойдет это или нет… Вот для этого я тебя и искал.

— Понятно.

Для этого? Значит, не для приглашения на ланч? Мэндж так хотелось отказать Джеймсу он сам прекрасно справится со своими проблемами. Но, пожалуй, не стоит все время изображать капризную дамочку. Это производит плохое впечатление. И потом, действительно нужно ставить деловые интересы выше личных.

— Хорошо. Сейчас я проверю, что там делается на крыше, и спущусь к вам.

— Не задерживайся! — предупредил Джеймс.

Мэндж нашла Джеймса и Энни в одной из старых галерей. Энни выглядела прекрасно, на ней была юбка в цветочек и кружевная короткая блузка. Мэндж опять почувствовала себя неуютно в своих полосатых брюках и рабочей синей рубашке.

Энни была явно не в восторге от того, что Мэндж согласилась сопровождать их по спальням. Джеймс деловито объяснил ей, для чего необходим совет Мэндж.

— Как великолепно, что вы такая практичная! — воскликнула Энни. — Я в этом абсолютно ничего не понимаю! Как только у меня возникает идея, я настолько увлекаюсь художественной стороной, что просто не могу отвлекаться на всякую там электропроводку и трубы.

Энни очень ловко отвела Мэндж роль сантехника и на том успокоилась. Она мило улыбнулась Джеймсу и, взяв его под руку, повела в западное крыло здания. Мэндж поплелась за ними. Она исподлобья наблюдала, как Энни картинно выражает свои восторги в каждой из пустых, обветшалых комнат.

— Вам не кажется, что сейчас появятся привидения? — восклицала Энни. — Я просто дрожу от волнения. Надо скорее вдохнуть жизнь в эти старинные зловещие комнаты!

Мэндж усмехнулась, вспоминая, какой тихой и мирной была жизнь в этом доме при миссис Уисдон. Восторженная девица наконец заметила ее реакцию.

— Мисс Сэнд — удивительная женщина, правда? — обратилась она к Джеймсу. — Хотелось бы мне быть такой невозмутимой.

Джеймс взглянул на Мэндж.

— Да, она удивительная женщина! — подтвердил он.

Мэндж, вся в своих мыслях, не уловила особенной интонации в голосе Джеймса, решив, что эти двое заодно. Думают, наверное, что она — обыкновенная мещанка, без всякой фантазии, романтики, не способная воспринимать красоту и гармонию. Ну, если они так считают, то она и будет сейчас такой.

Энни открыла дверь так называемой красной спальни. Раньше она была оклеена красными обоями с золотым тиснением. Теперь краска выцвела, да и сами обои облезли.

— Я вижу интерьер этой комнаты как симфонию голубого и зеленого! — восторженно произнесла Энни.

— А что вы видите, мисс Сэнд? — спросил Джеймс, хитро улыбаясь.

— Сырой потолок, протекающие батареи и расшатанный паркет, — коротко объяснила Мэндж. — Мы должны сначала устранить эти недостатки, а уже потом заниматься симфонией.

Энни торжествующе взглянула на Джеймса: видишь, мол, как Мэндж прозаична, — и пошла в другую комнату. Но тот, думая о своем, удивленно заметил:

— Я думал, ты лучше разбираешься в садоводстве, чем в строительстве.

— Так оно и есть, — сказала Мэндж, — но не нужно быть великим специалистом, чтобы увидеть все эти недостатки. Необходимость серьезного ремонта настолько очевидна, что эта идея могла бы прийти и в милую головку твоей голубки.

Сказано это было довольно язвительным тоном, но Мэндж не собиралась миндальничать, коль скоро ее призвали высказать свое мнение по вопросам, в которых она действительно разбиралась.

Энни обернулась и увидела, что осталась в одиночестве, тогда как Джеймс беседует с Мэндж, и тут же решила привлечь его внимание. Указывая рукой на другую комнату, Энни громко объявила:

— Думаю, здесь следует устроить ванную комнату, чтобы она была рядом со спальней. И тоже решить ее в голубых и зеленых тонах. Получится эдакая морская тема.

— Гм-м, — промычал Джеймс в раздумье. Он повернулся к Мэндж. — А вы что скажете?

— Довольно глупая идея, — ядовито улыбнулась Мэндж. — Первое возражение — это несущая стена, и с ней шутки плохи. Второе: пришлось бы пожертвовать одним из окон, что было бы просто глупо. Третье: дом расположен настолько далеко от моря, что всякие ассоциации выглядят надуманно.

Бедняжка Энни не ожидала такой критики своих фантазий. Она удивленно заморгала, не быстро пришла в себя.

— Ну вы и штучка, мисс Сэнд! Вы загубили мою лучшую идею, — сказала она. — Нельзя же быть такой приземленной. Да вам надо было родиться мужчиной.

— Я думала, меня позвали принять участие в обсуждении проекта и вы готовы отстаивать свои идеи, а не обижаться, как капризная девица.

Мэндж взглянула на Джеймса. Он едва сдерживал хохот, глаза его так и сверкали. Что тут такого смешного?

— Так мы будем продолжать? — Мэндж направилась дальше. — У меня мало времени.

Последняя комната, которую они собирались посмотреть, была отмечена на плане красным: значит, для Джеймса это важно. Мэндж встала у окна, скрестив руки на груди. Энни ходила по комнате и… нет, не говорила, а декламировала:

— Это должна быть чисто мужская комната, все будет подчеркивать характер проживающего здесь человека. Это — ваша личная комната, она должна быть затемненной и интригующей. Здесь великолепно подойдут терракотовые тона и еще ряд оттенков того же ряда. Я вам сейчас покажу. Подождите.

Она отправилась в библиотеку за эскизами. Джеймс подошел к Мэндж.

— Как тебе эта идея с затемненной и интригующей комнатой?

Мэндж осмотрелась. Но теперь, когда Джеймс стоял так близко, она стала хуже соображать и опустила глаза. Мужчина оперся ладонью о подоконник, и Мэндж как зачарованная смотрела на его пальцы, словно видела эту руку впервые. Потом, вспомнив, что он спросил ее о чем-то, подняла голову, чтобы переспросить его. Но забыла. Джеймс так смотрел на нее, что Мэндж ничем не хотелось нарушать молчанке, которое позволяло бездумно глядеть в его бездонные глаза Так они стояли некоторое время.

— Так что? — спросил вдруг Джеймс.

Она вздрогнула. Ей пришлось сделать усилие, чтобы вспомни о чем они до этого говорили.

— Мне кажется, комната выходит на восток, — сказала он наконоц, удивляясь собственному спокойствию. Непростительно забывать о лучах утреннего солнца, которые должны щедро освещать помещение.

— Существенное замечание, — согласился Джеймс. — Но надо проверить. Наверное, легко определить сторону света. Где сейчас солнце?

Он распахнул окно, и Мэндж не успела и слова сказать, как он уже высунулся наружу, глядя наверх. Она схватила его за пиджак.

— Не делай этого! — крикнула девушка. Джеймс выпрямился.

— В чем дело? — удивился он. Мэндж не разжимала пальцев.

— Ты что, испугалась за меня?

— Ты мог упасть, — пробормотала она в замешательстве.

— Да я просто выглянул в окно. Это не смертельно!

— Глупо рисковать из-за подобной чепухи! Можно просто посмотреть на плане! — Мэндж старалась унять предательскую дрожь в голосе. Опустив руки, она отошла в сторону.

— Я же не самоубийца! Жизнь научила меня рисковать. Иначе ничего не достигнешь. А вот ты этот урок не усвоила.

Глава шестая

Мэндж смотрела на него открыто и спокойно.

— Я никогда не считала, что стоит идти на риск ради риска. Неужели так важно было проверять, куда выходят окна?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Джеймс. — Что тут страшного? Посмотрел и убедился: да, окна выходят на восток. И теперь готов услышать твой совет по отделке комнаты.

— Не имею к интерьерам никакого отношения. Ты — такой крутой бизнесмен и привык быть хозяином положения. Сам и принимай решения.

Мэндж уже сердилась и на него и на себя. Надо было как-то выпутываться из глупого положения. А Джеймс теперь улыбается, наверное, смеется над ней.

— Я и принимаю. Но в отличие от тебя всегда готов выслушать хороший совет. Перестань дуться, Мэндж. Ты произвела прекрасное впечатление как специалист. Хватит выпускать колючки, лучше скажи, что ты думаешь.

Мэндж вздохнула и уступила. Она обошла комнату, внимательно осмотрев все детали. Несмотря на запущенный вид, здесь было тепло, приятно и светло. Удачно расположенный камин создавал атмосферу уюта. Она подумала, как замечательно в такой спальне понежиться в снежную погоду. Но хороша она будет и летом, когда солнечный свет заполнит ее — ведь два больших окна выходили в сад.

— Наверное, приятно проснуться в такой комнате утром, — наконец сказала она, и сама так увлеклась этой идеей, что даже представила себя в роскошной кровати… Вот она открывает глаза и рядом…

— Хорошая мысль! — вмешался Джеймс. — А вот приятно ли будет здесь засыпать?

Он сказал это таким тоном, что Мэндж испугалась, не прочел ли он ее мысли.

— Спроси об этом Энни, — поспешила ответить она и тут же увидела художницу — та как раз входила, держа в руках свои эскизы и образцы обоев.

— О чем вы хотели спросить? — улыбнулась она Джеймсу.

Тот на мгновение задержал внимательный взгляд на Мэндж, а затем повернулся к Энни.

— Я, пожалуй, все объясню во время ланча, — сказал он. — Мисс Сэнд, кажется, сегодня ужасно занята. Но ведь вы не откажетесь пообедать со мной, Энни?

— Конечно нет, — просияла та, бросая на пол все, что притащила. — С огромным удовольствием. Только пойду возьму сумочку.

И упорхнула. Такого поворота событий Мэндж не ожидала. Значит, во-первых, этому наглецу все равно кого приглашать. А во-вторых, он предпочел все же эту куклу. Джеймс стоял в дверях и дожидался Энни. Заслышав ее торопливые шаги, повернулся к Мэндж.

— Смотри, не переутомись! — сказал он и вышел.

Мэндж осталась одна. Она слышала их оживленные голоса в коридоре, игривый смех Энни. Мэндж и не подумала идти за ними. Она резко повернулась и подошла к окну. Как раз вовремя: там, внизу, Джеймс усаживал щебечущую девицу в машину.

Мэндж бы радоваться, что она отказала Джеймсу и не поехала с ним на очередную пытку. Но ей не нравились взгляды, которые бросала Энни на Джеймса. Эта сцена приглашения на ланч задела ее за живое. Но сама виновата — получила то, чего добивалась.

Мэндж чувствовала себя ужасно. И кроме-того, ей хотелось есть. Она наврала Джеймсу: ей нечего было здесь делать. У рабочих сейчас обеденный перерыв. Надо бы уехать, но в конторе тоже никого не будет — обед. Ну вот, обиженно подумала Мэндж, все отправились перекусить, кроме меня. Джеймс, без сомнения, повез эту вертушку в какой-нибудь дорогой ресторан, где вокруг них будут сновать официанты и подавать вкусные изысканные блюда… А ей придется удовольствоваться парой сандвичей по дороге в Келресс. От этой мысли ей стало еще тоскливее.

Мэндж остановила машину у конторы Дика. Тот очень обрадовался, увидев ее, но удивился, когда она заговорила о ланче вдвоем.

— Я и не знал, что ты любишь ланч.

— Обычно я перекусываю на работе, но сейчас, проезжая мимо тебя, подумала: а почему бы нам куда-нибудь не сходить, а?

Без сомнения, Дик принял ее приглашение как обнадеживающий знак благосклонности. Вообще-то он терпеть не мог неожиданные идеи, но на этот раз аккуратно сложил бумаги в папки и послушно отправился с Мэндж. Отвергнув предложение Мэндж поесть в баре, он повел ее в «Келресс», единственный приличный отель в городке, чей ресторан славился на всю округу. Туда приезжали посетители со всего графства.

Мэндж всегда смущала царящая там атмосфера пышности и провинциальной помпезности. Поэтому она была только рада, когда Дик провел ее не в шикарный главный зал, а во второй, поскромнее.

— Надо чаще практиковать это, — сказал он, когда они сели за столик, — тогда мы будем встречаться и в будние дни. И не только в Грэнтоне.

Мэндж не испытала особой радости от этих слов. Дик славный парень и нравится ей, но не настолько, чтобы искать его общества каждый день.

— Сегодня — исключение, — напомнила она.

— Тогда мне надо воспользоваться случаем и побыть с тобой подольше, — сказал Дик. Он был подчеркнуто галантен.

И тут же принялся обсуждать с Мэндж свои профессиональные проблемы. Говорил он медленно и обстоятельно.

Так как предполагалось, что Мэндж должна потом высказать свое мнение, ей приходилось слушать внимательно. Это у нее последнее время получалось хуже всего. Она потягивала вино и рассеянно осматривалась вокруг.

Зал был полон. Многих Мэндж узнавала: хотя бы вон того мужчину в очках — это Боб Терри, озорник и пройдоха из ее бывшего класса. Или вот соседка через два дома. Или… Тут она заметила вдалеке слишком знакомое лицо. А что же Джеймс здесь делает? Ах да, обедает с этой вертихвосткой…

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Джеймс отвернулся и занялся разговором с Энни.

Мэндж занервничала. Она весьма неловко поставила стакан и разлила вино на стол и на брюки Дика. Тот все продолжал говорить, не замечая, что Мэндж не слушает его. Не прерывая разговора, он незаметно вытер брюки салфеткой.

Мэндж уже жалела, что они не пошли в бар, как она предлагала. Теперь ей совсем было не до миляги Дика с его разговорами. Она думала только о Джеймсе. Ей не понравился взгляд, который тот бросил на нее. Может, ей показалось, что в глазах Джеймса промелькнуло нечто вроде ревности? Ну и наплевать! Главное, чтобы он заметил: ей не до него. Она принялась вовсю улыбаться Дику и выказывать невероятный интерес к разговору. Пусть Джеймс увидит, как ей хорошо без него.

Воодушевленный неожиданным вниманием и расположением приятельницы, Дик решил сменить тему и начал недвусмысленно намекать на необходимость решить наконец вопрос об их дальнейших отношениях.

— Мы ведь давно знаем друг друга, правда? — начал он, беря Мэндж за руку. — А не пора ли нам пожениться? Конечно, я знаю, что ты не любишь спешить, но, может быть, пока мы объявим о нашей помолвке? Я так этого хочу, дорогая.

— Мне необходимо подумать, — сказала она торопливо. Но изобразила улыбку — вдруг Джеймс наблюдает.

— Правда? — просиял Дик, ведь раньше Мэндж не говорила и этого. — Обещаешь?

— Я ничего не обещаю, — был ее ответ. Мэндж стало не по себе — не хватало еще обнадеживать Дика.

— О да, я знаю. Но ведь ты подумаешь о моем предложении? — настаивал Дик.

Не успела Мэндж и слова сказать, как возле столика возникла Энни.

— Приветик! — пропела она своим тоненьким голоском.

Конечно, она еще раньше заметила Мэндж и, наверное, обрадовалась, что та не одна. И Джеймсу про нее наверняка что-нибудь наговорила, а теперь нарочно подтащила его к их столику: пусть, мол, видит, что Мэндж вне игры. Хотя зря беспокоится — куда уж Мэндж соперничать с утонченной и женственной Энни.

Выражение лица Джеймса было весьма ироничным. Он посмотрел на Мэндж, потом на Дика, потом на их соединенные руки и ничего не сказал. Но тут Дик быстро отдернул руку. Мэндж покраснела.

— Привет, — сказала она холодно.

Энни прочирикала что-то вроде: как удивительно встретиться здесь, Мэндж ужасно раздражала противная манера растягивать слова и вообще визгливые интонации этой девицы. Она перебила Энни:

— Ничего удивительного! Город не такой уж большой, — и обратилась к Джеймсу: — Странно, что вы здесь. — Она вспомнила великолепный ресторан, в котором они были вместе. — Отель «Келресс» совсем не в вашем стиле. Довольно неожиданный выбор.

Джеймс прищурился.

— И мне странно видеть вас. Вы же так безумно заняты!

— Для встречи с Диком у меня всегда найдется время! — заносчиво сказала Мэндж.

И она одарила Дика такой чарующей улыбкой, что тот просто остолбенел, Джеймс насупился.

— Вы не хотите представить нас друг другу.

Он будто не знал ничего о Дике.

Мэндж познакомила их. Энни тоже радостно пожала руку Дику. Мужчины явно не пришлись друг другу по душе, но вели себя подчеркнуто вежливо.

— Мэндж мне все о вас рассказала, — сказал. Дик.

— Ну да? — поразился Джеймс. — Так уж и все?

— Вполне естественно, что я поставила Дика в известность о «Моторс компани» и нашей работе по реставрации особняка, — поторопилась вмешаться Мэндж. Она не сочла нужным рассказать Дику о своем давнем романе. И сейчас надеялась, что и Джеймс проявит тактичность, особенно при Энни. Кому нужны такие откровения?

— Я понял так, что вы собираетесь открыть там исследовательский центр, — сказал Дик. — Но не думаю, что вы лично будете здесь часто бывать.

Дик, казалось, уловил, что отношения между Джеймсом и Мэндж довольно непростые.

— Посмотрим, — ответил Джеймс. — Уверен, мисс Сэнд вам рассказала о том, что они отделывают апартаменты, которые мне могут понадобиться скоро и надолго.

Мэндж широко открыла глаза.

— Но вы сказали, что будете использовать это жилье от случая к случаю и только по окончании всех работ?

— Да? Я так сказал? — улыбнулся Джеймс. — Значит, я уже передумал. Кажется, у меня здесь, в Грэнтоне, появляется гораздо больше дел, чем я предполагал.

Эта фраза прозвучала как угроза. Тем более что тут Джеймс взял свою подружку под руку, попрощался и исчез.

Дик проводил его глазами.

— Мне не понравилось, как этот тип смотрел на тебя, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю… но это выглядело так, будто ты — его собственность. А потом мне показалось, что ему не по душе, как я держал тебя за руку. — Дик помолчал. — А между вами ничего нет, а?

— Конечно нет. Если хочешь знать, я этого типа просто не выношу. Да разве ты не заметил, что он интересуется этой Энни Уийли? Зачем ему еще нужно торчать здесь, как не из-за нее?

Это прозвучало убедительно.

— Ты думаешь, он увлечен ею? Да, она симпатичная. Даже слишком хороша для такого, как он, — заметил Дик и снова взял Мэндж за руку. — Какое нам до него дело? Видишь, какой я стал ревнивый?

Мэндж изобразила улыбку и высвободила руку.

— Мне пора идти!

Ей было стыдно, что она затеяла эту игру с Диком и напрасно обнадежила его. Теперь он вообразит Бог весть что. А все из-за Джеймса. Встал около их столика и смотрит, как они держатся за руки. Вот и пришлось сказать, что для Дика она никогда не занята. И если бы не Джеймс, она вообще бы не устроила этот дурацкий обед. А кто виноват в том, что она надавала авансов Дику? Джеймс. Во всем виноват Джеймс.

— Так ты подумаешь о нашем разговоре? — настаивал Дик. — Мы же можем быть так счастливы, если поженимся.

Что она могла сказать? Не признаваться же, что весь этот спектакль разыгран из-за Джеймса.

— Хорошо, подумаю, — вздохнула Мэндж.

И сдержала свое обещание. Вечером в саду Мэндж сидела одна и представляла, как будет выглядеть ее брак с Диком. Он будет стричь газоны и проверять ее машину перед каждым выездом. Следить за своевременной оплатой счетов. Помогать по дому и даже ездить за покупками. Все это Мэндж способна сделать сама. Но Дик будет верным, заботливым и надежным мужем. С ним не надо волноваться: где он, что с ним и вернется ли. Это идеальный вариант брака. Только когда такой идеальный муж будет целовать ее, сердце не дрогнет. И в глаза его она будет смотреть спокойно. А какого цвета у Дика глаза? — подумала вдруг Мэндж. Она знала только, что не такие, как у Джеймса. И губы не такие. И руки…

Вскоре Мэндж встретилась с Диком и попыталась объяснить ему, что им лучше остаться друзьями. Но тот, к несчастью, не поняв ее, решил, что Мэндж в принципе согласна на помолвку, и, что хуже всего, собрался покупать кольцо. Мэндж протестовала, как могла, но напрасно. Дик почти не слушал ее, говоря, что она скоро привыкнет к этой мысли и все будет хорошо. Мэндж просто отчаялась и уже почти была готова выложить Дику всю правду, но вовремя сдержалась. Это бы обидело и унизило его. Ведь она сама заварила эту кашу.

После этого Дик стал так надоедать ей, что Мэндж в свободное время старачась улизнуть из дома, только бы не встречаться с ним. Она предпочитала прогуляться по лесу. Лес всегда был ее убежищем от невзгод. Она приходила сюда, когда уехал Джеймс и после смерти отца. Как только ее одолевали тяжелые мысли или наваливались неразрешимые проблемы, Мэндж шла к этим старым ветвистым деревьям, шуршащей под ногами листве. Здесь она находила покой.

Вот и сейчас она бродила по знакомым тропинкам, стараясь избавиться от чувства вины перед Диком, Ей следовало бы подумать, где взять деньги для Гарри. Недавно пришла еще одна открытка. Братец поведал, что они с Мелиссой могли бы счастливо жить в замечательной квартире, но денег на это нет. И что теперь Мэндж должна делать? Единственное, что остается, — это продать дом. Отважиться на такой шаг Мэндж не могла, но мысль о необходимости решать проблему не покидала ее. Лучше уж думать о Дике.

Мэндж осторожно пробиралась сквозь заросли кустарника. Она давно свернула с тропинки и брела среди деревьев по сырой от недавнего дождя земле по направлению к любимой полянке. Так что же сказать Дику? — думала она.

Попробовала сочинить убедительную речь и подобрать веские доводы, почему она не может выйти замуж за него. Но мысли возвращались к Джеймсу. По какой-то причине этот человек имел над ней необъяснимую власть, одним взглядом мог заставить забыть обо всем на свете, одним словом — переубедить. От одного только прикосновения она теряла голову, а от его поцелуев становилась сама не своя.

И теперь от мыслей о нем Мэндж так разволновалась, что уже ни о чем не могла думать. Ну зачем он вернулся? Все пошло наперекосяк с того дня, как он возник перед ней в усадьбе. Все ее чувства перепутались. Потом все эти разговоры и встречи! Наконец, дурацкая сцена в отеле «Келресс». Теперь он снова исчез. С одной стороны, Мэндж была рада, что не встречалась с ним эти дни. Но ей хотелось знать, уехал ли он или может в любой момент появиться. Она будто и не хочет увидеться с ним, а вместе с тем его нет — и ей плохо.

Погруженная в тревожные мысли, Мэндж неожиданно вышла на опушку. Отсюда открывался вид на усадьбу «Грэнтон». В ярких лучах солнца особняк выглядел особенно величественно и красиво. Таким он был и десять лет назад, когда они с Джеймсом стояли здесь и любовались им.

Мэндж вздрогнула. Как она попала в это место? Ведь она сознательно избегала его все время — слишком больно бывать там, где она так часто встречалась с любимым, И вот она тут. Мэндж огляделась вокруг, словно искала глазами следы былого. Вот поваленное дерево, на котором они обычно сидели и мечтали о будущем. А вот огромный дуб. Здесь Джеймс поцеловал ее в первый раз, и здесь они занимались первый раз любовью.

Мэндж старательно гнача мысли прочь. Но все было бесполезно — она почти видела эту сцену: вот она стоит, прижавшись к дереву, обмирая от страха и желания, Джеймс перед ней на коленях. Он тянет ее за руки к себе. Воображение Мэндж так разыгралось, что она совсем не удивилась, увидев живого, реального Джеймса перед собой. Словно прошлое переплелось с настоящим. Сначала Мэндж приняла его за галлюцинацию. Потом, всматриваясь внимательно, поняла, что Джеймс идет к ней. Он удивленно и вместе с тем тревожно смотрел на нее. Наверное, он звал ее по имени, но Мэндж ничего не слышала.

Наконец Джеймс подошел почти вплотную. Вот тут-то она и очнулась.

— Ты давно уже здесь? — спросил он.

— Нет, не очень.

Звук его голоса полностью рассеял все ее фантазии. Джеймс здесь, нужно решать, как быть с ним сегодняшним. А это очень нелегко. Раньше была любовь, а теперь… борьба?

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Просто гуляю. И думаю. — Он замолчал и выжидающе посмотрел на Мэндж. — А ты?

— То же самое. — Мэндж словно прилипла спиной к старому дубу, боясь двинуться с места.

Джеймс ухмыльнулся.

— Слушай, что это ты все притворяешься, будто жутко занята, а, малышка? На самом деле у тебя долгие ланчи с Диком, дневные прогулки в лесу. Где же ты берешь время, чтобы писать свои длиннющие доклады для меня?

— Я тоже могу тебя спросить, — парировала Мэндж (лучшая защита — это нападение). — Разве у тебя нет дел в твоей международной компании?

— В моей компании дела идут и в мое отсутствие.

— Ты меня удивляешь, дорогой. Ты пытался убедить меня, что персонал компании просто не может обойтись без твоего чуткого руководства. Не следует ли присоединиться к ним, вместо того чтобы болтаться здесь? Ты же так стремился поскорее забыть родные места, а теперь все время торчишь в Грэнтоне.

— Я думал, все легко забыть, — вдруг вздохнул Джеймс. — Но что-то держит меня, поверь.

— А не зеленые ли глазки тому виной? — неожиданно для себя сказала Мэндж.

Джеймс даже присвистнул от удивления. Он наклонился к ней.

— А ты случаем не ревнуешь ли, голубка?

— Вот еще, — фыркнула Мэндж. — Занимайся своей дурочкой, кто против. Странно только, что ты попался на такие дешевые уловки: охи, вздохи, чириканье и хихиканье. Вот и все.

— И это я слышу от тебя? Ты-то на какие уловки Дика попалась? Тебе по душе эдакий сытый, напыщенный, весь лощеный адвокат?

— Дик очень мил.

— Я это уже слыхал.

Они некоторое время смотрели друг на друга.

— Ты что, правда собираешься за него замуж? — наконец спросил Джеймс сквозь зубы, словно ему было трудно это выговорить.

Мэндж похолодела.

— Откуда ты знаешь?

— Энни встретила его на открытии художественной выставки. Они узнали друг друга, поболтали, и Дик поведал ей, что вы с ним собрались пожениться.

Мэндж знала про эту выставку. Дик приглашал ее пойти с ним, но она отказалась. Не хотела давать ему новый повод возомнить, что она теперь с ним связана обещанием. Так он отправился сам, да еще проговорился Энни о помолвке. Кто ему дал право?

— А Энни сразу кинулась к тебе с новостью? — ехидно спросила Мэндж.

— Так это правда?

— А в чем дело? Ты же сам меня обвинял в нерешительности и провоцировал доказать, что я не боюсь брака. Ты что, забыл, как издевался над моим отношением к этой проблеме?

— Мало ли что я говорил! Важно, чтобы ты любила его.

— А почему ты решил, что я не люблю Дика?

— Потому что я видел тебя с ним в ресторане, — сказал Джеймс мрачно. — Ты умирала от скуки, чему я не удивился. Можешь твердить, что он мил и приятен, но твой Дик — просто напыщенный индюк. И ты сама это знаешь. Ты не любишь его. Может, и хочешь полюбить, но не можешь.

— Люблю!

— Нет. Не любишь, — спокойно повторил Джеймс. — Давай поспорим, что ты пошла с ним обедать из-за того, что я пригласил Энни.

Ну как он только догадался о том, в чем Мэндж и себе не признавалась! Она и сейчас так злилась, что ни за что не подтвердила бы его правоту.

— Да ты что, вообразил, будто мне интересно, чем и кем ты занимаешься? Да чихать я хотела на все твои дела! — закричала Мэндж, голос ее срывался. — Мне наплевать, даже если бы вы с этой стервой разделись и трахались посреди отеля «Келресс»!

— Нет, голубушка, тебе совсем не плевать! — Джеймс придвинулся к ней совсем близко. — Ты помнишь наше прошлое так же хорошо, как я.

— Не помню!

— Неправда. И тогда между нами было что-то. И сейчас происходит то же самое.

— Нет, нет, нет. — Мэндж упрямо замотала головой. — Ничего нет. Ничего.

Но тут их глаза встретились, и Мэндж застыла. Джеймс не верил ей, знал, что она врет. Он видел и понимал больше, чем ей хотелось.

— Ты помнишь это место, Мэндж? — спросил он вдруг.

Она отвернулась. Забыть не могла — здесь они первый раз любили друг друга.

— Не помню! — снова соврала Мэндж.

— А я помню. И очень хорошо. Я сам позвал тебя сюда, но опоздал. Когда я пришел, ты уже ждала меня. Ты стояла вот под этим же деревом.

Мэндж рванулась в сторону, но он удержал ее.

— Ты стояла здесь и улыбалась мне, — продолжал он. — В белых джинсах и белой блузке. Солнечные лучи падали сквозь листву на твое лицо. Вот как сейчас. — Джеймс наклонился, и она почувствовала его дыхание на щеке. — Я хотел тебя с того дня, когда сбил твой велосипед. Но тебя предупреждали не связываться со мной, и ты боялась встречаться. Мэндж — хорошая девочка, а хорошие девочки не общаются с такими, как Райан. Но я старался заполучить тебя, Мэндж. Ты бросила мне вызов, а я всегда любил борьбу. Другие девчонки были слишком доступны. Наряженные как куклы, вертлявые, готовые сразу на все. Но ты оказалась другой. Ты была такой скромной, красивой, с великолепными ясными серыми глазами. И когда ты улыбнулась мне тогда, я понял, ты — моя.

У Мэндж закружилась голова, и она крепче прижалась к стволу дерева, даже вцепилась ногтями в кору. Словно искала опору и защиту. То, что говорил Джеймс, отдавалось в сердце болью и тоской. Но в то же время будило те давние ощущения. Мэндж хотелось закричать, но она подавленно молчала.

— А ты помнишь, что было потом? — безжалостно продолжал Джеймс. Но голос его был вкрадчивым, тихим. От этого ей стало еще тяжелее. — Помнишь. Уверен, что помнишь, как все стало на свои места. Ты знала, что время пришло. И я это понимал. Мне и говорить ничего не надо было. Я подошел к тебе и встал там же, где и сейчас. И мы просто смотрели друг другу в глаза. А потом очень медленно я расстегнул пуговицы на твоей блузке.

И в эту минуту Джеймс стал расстегивать блузку Мэндж. Она зажмурила глаза и не шелохнулась.

— Не делай этого, Джеймс, — шепотом попросила она.

Но Джеймс только потянул края блузки вверх, чтобы расстегнуть оставшиеся две пуговки. Потом медленно распахнул ее и одними пальцами коснулся ее груди. Это прикосновение обожгло огнем. Вот оно, ощущение, снившееся ей по ночам — сильные, крепкие руки на ее нежной трепетной коже. Дрожь пробежала по телу. Страстное желание накатилось как волна. Джеймс продолжал ласкать ее грудь.

— Так ты помнишь, Мэнди? — шепнул он и, взяв ее за талию, притянул к себе. — Я почувствовал, как ты дрожишь от моих прикосновений, и понял — ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.

— Нет, — слабо сопротивлялась Мэндж. — Нет…

— Да. — Джеймс крепко сжал ее. Его рот оказался так близко от ее губ, что буквально выдыхал слова: — Мы оба знали, что шли к этому с тех пор, как встретились. И та неосознанная мечта стала для нас явью. Вот здесь, под этим деревом. Только лишь я поцеловал тебя… вот так…

И Джеймс сначала коснулся поцелуем ее верхней губы, потом нижней, потом обеих сразу.

Мэндж пропала. Это произошло раньше, когда он только дотронулся до нее. Нет, когда она только увидела его здесь, на этой поляне. Она таяла в объятиях Джеймса, обмирала, наслаждаясь поцелуем, который перенес ее из прошлого туда, где нет времени. Там они с Джеймсом принадлежат друг другу всегда, все меркнет перед остротой ощущений, когда реальность — это его руки, губы, тело.

Забыв обо всем на свете, Мэндж обняла Джеймса. Она гладила его по спине, с наслаждением чувствовала, как подрагивает его горячее мускулистое тело. Мэндж застонала от удовольствия. Она уже страстно отвечала на поцелуи, которые становились все более жадными, ненасытными. Джеймс целовал ее глаза, лоб, щеки, шею. Он шептал ее имя и какие-то слова. Мэндж прижимала его голову к груди, умирая от дикого желания. Только бы он не отпускал ее и делал с ней все, что хочет. Словно понимая это, Джеймс ласкал губами и языком ее соски. Мэндж запрокинула голову назад, со стоном бормотала:

— Джеймс… О, Джеймс… пожалуйста…

Он поднял голову. Посмотрел затуманенным взором. Поцеловал в пересохшие губы.

— Хоть теперь ты помнишь, как это было? — сказал он хриплым голосом. — Ну скажи, что ты помнишь то, что было потом…

Глава седьмая

Вдруг Мэндж опустила руки и попробовала отстраниться от Джеймса.

— Я хотела это забыть, — произнесла она с горечью.

Она словно очнулась от сна. Глаза ее еще блестели, руки дрожали. Но она уже пришла в себя и пыталась заправить блузку в брюки.

— Почему? — Джеймс коснулся ладонью ее щеки, но она убрала его руку. — Почему ты не признаешь того, что было между нами и что есть до сих пор?

Мэндж прижалась спиной к дереву и отвернулась.

— Это было десять лет назад. — Она произнесла эту фразу как заклинание, словно больше хотела убедить себя, чем Джеймса.

— Но ведь не исчезло без следа, малышка, — сказал он. — Я тоже думал, что все прошло. Когда увидел твое имя на том деловом письме, то даже ничего не испытал, честно. Решил: когда мы встретимся, я буду вести себя так же, как с другими. Приезжаю, вижу тебя в саду среди цветов. Твои глаза, поворот головы. Твои волосы сияют на солнце. Нет, ничего не изменилось. Ты та же.

— Я совсем не та.

Мэндж непослушными пальцами застегивала блузку. Голова кружилась, мысли путались. Но первый удар стыда за свой порыв прошел, и теперь она начинала злиться.

— Запомни, я уже не та. Я была маленькой дурочкой, но теперь повзрослела и изменилась. А повзрослела я с того дня, как ты уехал в Лондон с Флорой, а я осталась один на один с теми, кто все знал о нас. И в их глазах я была круглой идиоткой, что связалась с тобой.

Джеймс отступил. Лицо его стало непроницаемо.

— На ее месте могла быть ты. Я просил тебя, умолял уехать со мной.

— Неужели ты думал, что я могу присоединиться к вам с Флорой?

— Я тебе все пытался объяснить насчет Флоры, — сердито сказал Джеймс. — Но ты не хотела слушать. А ведь я дал тебе время остыть после того, как ты видела нас в лесу. Ты же вообразила Бог знает что. Надо было тебе подумать и понять, что это неправда. Но где там! Ты не хотела меня видеть. Мне пришлось буквально вломиться к тебе, несмотря на сопротивление отца.

Мэндж очень хорошо помнила тот ужасный день. Она сидела в доме, оцепенев от горя. Потом громкие голоса в передней. Потом в дверях рассерженный Джеймс. Она не двинулась с места. «Поехали со мной сейчас, Мэндж, — настаивал он. — Флора для меня ничего не значит. У нас нет будущего в Грэнтоне. Здесь слишком много глупых, ничего не понимающих людей. В Лондоне будет по-другому…»

Теперь Джеймс смотрел на нее таким же взглядом, и вид у него был воинственный.

— А что ты мне ответила? Ты действительно думала так? Помнишь? Ты сказала, что все ложь, даже то, что ты мне до этого говорила, и ты не собираешься и никогда не собиралась уезжать из Грэнтона.

— А почему ты сомневаешься, что я имела в виду именно то, что сказала?

— Потому что я помнил, какими ясными были твои глаза, когда ты призналась мне в любви. И не мог поверить, что после всего ты уступишь отцу и согласишься остаться в Грэнтоне навсегда. А все из-за надуманной драмы.

Мэндж вздрогнула, будто от удара. Она внимательно посмотрела Джеймсу в глаза.

— А тебе никогда не приходило в голову, что иногда нужно больше смелости, чтобы остаться, а не уехать?

— Ну, к тебе это не относится, малышка. Ты не уехала со мной именно из-за собственной трусости.

— Не смей упрекать меня в трусости! — закричала Мэндж. Она была вне себя от злости. — Ты знаешь, каково мне пришлось за эти десять лет? Как унизительно было слышать шепот за спиной: мол, тебя предупреждали и оказались правы насчет Райана. Ведь я хотела всех переубедить, доказывала, что ты хороший, спорила. А ты связался с Флорой. Подтвердилась людская молва. Хороша бы я была, если сбежала с тобой! — Мэндж замолчала, переводя дыхание. Но она еще не высказала всего, что намеревалась. — Ты тут обвинял отца в том, что он не отпускал меня из Грэнтона. Но отец был против тебя, а не против моего отъезда вообще. И что? Правильно делал. Кстати, он очень охотно отпустил меня в колледж учиться садоводству.

— Но он же не дал тебе его закончить, — перебил ее Джеймс. Тон у него был издевательский.

— У него же случился инфаркт! Я вернулась домой. Отец был очень болен, и ему становилось еще хуже от беспокойства за фирму. Ты бы, может, и наплевал на здоровье своего отца, но я не могла. Я бросила учебу и занялась делами фирмы: вела всю бухгалтерию, искала поставщиков и заказчиков. Все было на мне. Сколько ночей я провела над книгами учета и счетами, искала возможность свести концы с концами. А главное, надо было сделать так, чтобы отец не узнал, как плохо идут дела. Думаешь, мне все давалось легко? Думаешь, я с радостью забросила мечты о карьере и занялась всем этим, чтобы наскрести денег на учебу Гарри в университете? Думаешь, я спокойно могла наблюдать, как умирает отец? Ты так думаешь, Джеймс?

Мэндж не могла говорить, слезы душили ее.

— Нет, не думаю, — сказал Джеймс, но на лице его не отразилось никаких эмоций.

— Тогда никогда больше не смей называть меня трусихой! — Мэндж сейчас переживала целую гамму чувств сразу: обиду, боль, злость, сожаление и жажду мщения. — Это ты трус, Джеймс! Ты любишь разглагольствовать о своей свободе и независимости, а на деле просто боишься проявить свою привязанность к кому бы то ни было. Для всех у тебя свой срок. Мне было отпущено три месяца. А Флора? Один-два месяца, пока тебе не наскучило и ты не нашел себе другую, готовую играть по твоим правилам. Тебя не интересует, что нужно женщине. Для тебя важно только то, что хочешь ты сам.

Джеймс собрался что-то возразить, но Мэндж не дала ему и рта раскрыть. Она не собиралась спорить с ним, но спешила высказать все, что у нее накипело на душе.

— Наверное, приятно было вернуться сюда и ворошить прошлое, да, Джеймс? Но тебе и в голову не пришло, что я счастлива и могу не захотеть тебя видеть. Нет, тебе стало скучно и ты решил развлечься, подурачить меня, как тогда, десять лет назад. Но теперь это не так-то легко — я стала старше, опытнее и не позволю водить себя за нос. Ты — легкомысленный, безответственный эгоист, Джеймс. Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Оставь меня и Грэнтон в покое.

Джеймс с каменным лицом выслушал ее монолог. Потом сказал:

— Хорошо. Мне есть чем заняться вместо того, чтобы выслушивать обвинения от женщины, которая десять лет назад не удосужилась постараться понять мои чувства. Но относилась ли ты ко мне тогда серьезно, Мэндж? Ты, наверное, устала быть все время примерной девочкой и ждала случая проявить себя с другой стороны. Тут-то я и подвернулся и стал для тебя необычным приключением: все стало интересно, ново, и ты осмелилась бросить вызов общественному мнению. Но тебя хватило ненадолго. Если бы ты не увидела меня с Флорой, то придумала бы другой повод вернуться под папочкино крыло! — Джеймс рассмеялся. — А сейчас? Я-то, дурак, решил, что вы с этим нудным Диком не подходите друг другу. Да вы прекрасная парочка! Ничто не может поколебать ваш тихий, уютный, призрачный мирок! Ну ладно, Мэндж! Держись за своего женишка и торчите оба в своем Грэнтоне. Мне от вас ничего не нужно.

— Ну и хорошо! — выкрикнула Мэндж. — Прекрасно!

Джеймс повернулся и пошел прочь.

— Хорошо… — пробормотала она ему вслед, больше для того, чтобы себя подбодрить. Потому что ей вдруг стало холодно и одиноко в пустом лесу.

Когда на следующий день Джеймс позвонил, Мэндж отказалась взять трубку.

— Он говорит, что хотел бы извиниться, — сказала Рози по внутреннему телефону. Она была готова лопнуть от любопытства.

— Плевать, — ответила Мэндж. — Я вообще не собираюсь больше с ним разговаривать.

И это было чистой правдой. Во-первых, она все ему высказала вчера. И во-вторых, эти их объятия и поцелуи, вернее, то, как она обезумела от них и кинулась к нему на шею потеряв контроль над собой, мучили ее больше всего.

Мэндж всю ночь не спала, вспоминая свое дикое поведение. Так что общаться с Джеймсом сейчас она не собиралась. И вообще не желала больше видеть его.

Конечно, она будет посылать отчеты о ходе работ, но обсуждать с ним дела лично вовсе не обязательно. Рабочие выполняли реконструкцию точно по плану, и все шло хорошо. Первая стадия работ подходила к концу, и менять что-либо уже поздно. А дальше будет видно. Скорее всего, все волнения еще впереди. Но Мэндж знала наверняка, что Джеймс никогда не отличался мстительностью. Скорее всего, он поручит все дела секретарю, раз тогда сказал, что не желает больше иметь никаких дел в Грэнтоне.

Эта мысль должна была бы радовать Мэндж, но вместо этого она испытывала беспокойство и напряжение. Честно говоря, ее ошарашили слова Джеймса. Неужели он действительно считает, что она использовала его, обвиняя в эгоизме, трусости и занудстве? Значит ли это, что он видел ее такой? А вдруг она такая и есть на самом деле?

Мэндж решила не думать об этом и с головой ушла в работу. Прежде всего она пересмотрела внимательно все счета, потом навела порядок в ящиках, а заодно и прибрала на полках, висящих вдоль стен. Но ничего не помогало избавиться от тяжелых мыслей. Обидные слова Джеймса звучали в ушах.

Последующие дни тоже не принесли облегчения. А тут еще Дик начал проявлять настойчивость. Он заимел привычку заходить по вечерам, причем если Мэндж задерживалась на работе, то заезжал за ней в контору. А она все не решалась с ним объясниться.

Да еще не оставляли мысли о Гарри. Братец явно ждал от нее денег, но управляющий банком решительно отказал в ссуде. А это означало, что больше нельзя тянуть с продажей дома. Все эти проблемы измучили Мэндж.

А Джеймс звонил каждый день. Рози объявляла ей, что он на проводе, но Мэндж всякий раз упрямо отказывалась разговаривать.

— Почему бы вам не поговорить с ним? — отважилась спросить как-то Рози. — Он так любезен по телефону. Просто не верится, что это тот самый Джеймс Райан.

— О, будь уверена, это тот самый Райан, — отозвалась Мэндж.

— Он был таким необузданным в молодости. — Рози покачала головой. — Бедный мальчик, он казался не очень-то счастливым. Я ведь знала его мать. Она считалась красоткой, но справиться с Джеком Райаном у нее не было сил. Он обладал тяжелым характером. Думаю, он по-своему любил Мод, но так ее ревновал, что просто замучил до смерти. И Джеймса он тоже, видать, бил, пока тот не вырос. Неудивительно, что парень отбился от рук. Он страдал, что не может защитить мать, и поэтому старался напакостить отцу, чтобы хоть как-то досадить тому. Мало кто мог его понять. Все думали только о том, что Джеймс может испортить их сыночков да совратить дочек. Наверное, им всем стало легче, когда Джеймс сбежал из дома. — Рози вздохнула. Воспоминания были не очень приятными. — Я виделась с Мод вскоре после того, как Джеймс убежал. Она выглядела ужасно. Джеймс был еще так молод, и она до смерти боялась за него. Но вот что она сказала мне: если бы парень остался дома, дело бы дошло до беды. Думаю, он уехал из-за отца, а вернулся из-за нее. Мод уже знала, где он, она сильно болела, но сыну дала знать слишком поздно. Он приехал буквально за день до ее смерти. — Рози вздохнула еще тяжелее и стала перебирать конверты. — Но мне, наверное, не надо было вам говорить этого. Правда? Вы же его знали лучше меня.

Неужели? Мэндж словно застыла. Она и не подозревала о домашних проблемах Джеймса, не знала, что он приехал домой к умирающей матери и не ведала о его чувствах тогда. «Ты никогда по-настоящему не интересовалась мной», — сказал он. И оказался прав. Занятая заботами о Гарри и спорами с отцом, она и на секунду не задумывалась о чувствах Джеймса. Он был намного старше и казался сильным, полным жизни. Ей и в голову не приходило, что у него могут быть проблемы.

— Не так уж много и знала, — призналась она Рози. — Райан никогда не рассказывал мне о родителях. Но если он так ненавидел отца, почему же остался с ним после смерти матери?

— Джек стал совсем плох после смерти Мод. Наверное, Джеймс считал, что должен его поставить на ноги. Но это вовсе не главная причина.

— А что же тогда?

Рози удивленно заморгала.

— Да конечно же вы! Мисс Сэнд, вы же не знали его раньше. До этого он больше недели с одной девчонкой не встречался. А тут все лето только с вами!

И с Флорой, тут же подумала Мэндж. А о скольких барышнях она не знает?

— Он вряд ли очень изменился, — сказала она, вспомнив Энни. — И сейчас такой же.

Мэндж прошла к себе в кабинет и попыталась сосредоточиться, но рассказ Рози не давал ей покоя.

Да, она в то время больше думала о себе, правильно заметил Джеймс. Она, конечно, была молода, но могла бы попытаться понять, что сделало Джеймса таким. И хотя сейчас ее отношение к нему не изменилось, она готова поговорить с ним, если он еще позвонит. Она не станет извиняться — за что? — а просто докажет, что способна вести себя с ним спокойно и вежливо.

Но Джеймс не звонил. Казалось, он наконец понял ее нежелание общаться с ним, и это случилось как раз тогда, когда она передумала. Мэндж уверяла себя, что так оно будет лучше, но все же не могла дождаться, когда же Рози соединит ее с Джеймсом. Она вздрагивала от телефонных звонков и, приходя в контору, первым делом просматривала записки — кто звонил ей.

Наконец она просто измучилась от своих противоречивых чувств. Невозможно было одновременно гнать мысли о Джеймсе и бежать к телефону, а там всего лишь Дик!

Мэндж решила принять приглашение друзей и на уик-энд поехать в Бристоль. Не нужен ей никакой Джеймс!

Когда о предполагаемой поездке услышал Дик, он тут же напросился сопровождать ее.

— Мы можем заехать к моим родителям на обратном пути, — предложил он.

— Нет, исключено, — возразила Мэндж и, собравшись с духом, наконец объявила Дику, что их брак невозможен. Она еще пыталась что-то объяснить, но у Дика стал такой жалкий вид, что она замолчала. Конечно, это неприятный разговор, но зато ей сразу стало легче на душе. Лучше это сделать сейчас, чем тогда, когда будет поздно. — Прости, ради Бога, — сказала она виновато. — Надеюсь, мы останемся друзьями?

Дик вроде бы согласился и даже улыбнулся ей. Они распрощались.

В пятниццу Мэндж с чувством облегчения уехала на машине в Бристоль. Наконец-то можно будет не думать о Дике, Гарри и Джеймсе. Хотя бы один уик-энд.

Но она ошиблась. Конечно, радостно было встретиться с Бесси и Ником. Но за веселыми разговорами Мэндж мысленно переносилась в Грэнтон и думала: не звонит ли телефон? Уверяла себя, что Джеймс в этом случае оставит ей послание. И наконец Мэндж обозлилась на себя. Да что это с ней такое? Зачем ей вообще его звонки! Плевать.

По приезде домой Мэндж вышла в сад, хотела поработать, но стала, просто бродить в раздумьях. А что, если Джеймс вообще не захочет с ней разговаривать? Он, наверное, потерял интерес к Грэнтону. Уже месяц, как он не появляется. Хотя она вовсе не считает дни, но все равно получается месяц. Скорее всего, занялся новой женщиной. Ну, тогда Мэндж ей только сочувствует.

В понедельник Мэндж поехала в особняк отвезти краску для временных апартаментов господина Района. Не похоже, что цвет ему понравится. Но по контракту нужно все покрасить. Нужно — значит нужно.

Когда Мэндж подъехала к дому, там уже была Энни.

— Приветик, Мэндж! — воскликнула та, вылезая из своей машины. — Так здорово повидать тебя!

Мэндж просто передернуло от такой фамильярности и звука ее голоса.

И чего это она так радуется, словно Мэндж — ее лучшая подружка? Вертихвостка обыкновенная, да еще зацикленная на мужчинах.

— Как прошел уик-энд? — не унималась Энни.

— Прекрасно, а у тебя? — спросила Мэндж автоматически.

— О! Просто великолепно!

Почему эта птичка не может говорить просто, без придыхания и вибрации в голосе? Да еще эта ее вечная восторженность! Мэндж стала выгружать краску. Но Энни не унималась:

— Знаешь, Джеймс приезжал! Ой, осторожно!

Последнее восклицание раздалось из-за того, что одна из банок упала прямо рядом с ее драгоценной ногой.

— Извини, — бросила Мэндж, жалея, что промахнулась.

Энни привычно привела в порядок свои кудряшки.

— Так о чем это я? Ах да, Джеймс… Он такой милый, правда?

— Он может быть и милым, если захочет, — буркнула Мэндж.

— А со мной он всегда так любезен! Но вот что я скажу, — не унималась Энни, — в этот раз мы наконец поговорили. Послушай, когда знакомишься с человеком, у тебя бывает такое чувство, будто ты знаешь его давным-давно?

— У меня — нет. — Но ей уже стало интересно.

— Вот так было у меня с Джеймсом. Конечно, у него бурное прошлое, но теперь он, кажется, решил изменить свою жизнь.

— Да ну? — изобразила удивление Мэндж, подумав, относится ли она к бурному прошлому, и что известно Энни.

— Правда! Он даже решил… Но я лучше ничего больше не буду говорить, — вдруг осеклась Энни и бросила торжествующий взгляд на Мэндж. — Думаю, ему не хотелось бы ставить других в известность по поводу своих планов.

— В таком случае, может, перестанешь сплетничать, а?

На хорошеньком личике появилась некая гримаска — не обида на грубость, а удивление. Подобных дамочек невозможно вывести из себя.

— В субботу мы с Джеймсом встретили Дика в баре, — продолжала она как ни в чем не бывало. — Он, бедняга, выглядел таким потерянным из-за того, что ты укатила на уик-энд одна. Но я его подбодрила. Знаешь, Мэндж, тебе надо быть с ним помягче, не то ты его упустишь. А такие роскошные мужчины, как Дик, на дороге не валяются.

Энни явно считала, что Мэндж не умеет обращаться с мужчинами, и решила дать ей дружеский совет. Такая забота, надо же! Но прежде чем Мзндж успела что-либо ответить, Энни засеменила прочь.

Мэндж угрюмо посмотрела ей вслед. Что эта дура болтала об изменениях в планах Джеймса? Неужели эта красотка такая наивная, что думает, будто Джеймс решится устроить свою жизнь с подобной пустышкой? Да она просто не знает его! Вот действительно дура.

Но она-то сама тоже хороша: еще надеялась, что он позвонит ей! И вот на тебе! Мэндж вздохнула и начала таскать банки в особняк.

Когда позже Мэндж вернулась к себе в контору, она застала Рози говорящей с кем-то по телефону.

— Да… Очень рада вас слышать… Прекрасно… Нет, ничего… Она, как всегда, много работает… Да, я тоже так считаю… — Пауза. Рози что-то записывает. — Да… так… так… понятно.

— Кто это? — прошептала Мэндж. Рози закрыла трубку рукой:

— Джеймс Райан.

У Мэндж буквально подкосились нога.

— А, хорошо. Я у себя.

И она прошла в свой кабинет. Села за стол и постаралась собраться с мыслями, ожидая звонка от Рози. Да, она на этот раз поговорит с ним: скажет, что у нее все прекрасно и что ее ни капельки не волнует новость, услышанная от Энни. Мэндж ждала, но никакого сигнала не было. Только звук «отбоя» по телефону — Рози положила трубку. Потом мерный стук клавиш — Рози печатала.

Мэндж нахмурилась и вышла.

— Разве он не захотел поговорить со мной? — спросила она деловито.

— Господин Райан сказал, что вас бесполезно просить к телефону, поэтому я записала все, что он просил передать.

— Ага… — пробормотала Мэндж, понимая, что ведет себя довольно глупо. — И что он передал?

Рози заглянула в блокнот.

— Вы, кажется, в своем последнем отчете упомянули о каминах для гостевых комнат? Господин Райан сказал, что как раз нашел подходящие в одном магазине где-то в восточной части Лондона. Он уже оплатил покупку, и завтра надо кого-нибудь обязательно послать за каминами. Предложил вам отправить пару рабочих с одним из фургонов.

Мэндж глянула на календарь.

— Завтра вторник. Хорошо бы найти кого-то для поездки в Лондон, но все заняты сейчас по горло… Барбикен болеет. У Моргана жена вот-вот родит. Самуэль работает у миссис Мастон. Думаю, я все же смогу кого-нибудь взять из особняка, хотя мы едва успеваем уложиться в сроки. — Мэндж задумалась. — А Джеймс сказал, где точно находится этот магазин?

— Да где-то в Ист-Энде. Завтра утром господина Райана не будет, но тот, кто поедет, может позвонить его секретарю, и она даст адрес.

— Ну, раз Джеймса там все равно не будет, я могу поехать сама, — решила Мэндж. — У меня на завтра нет никаких важных дел. Там мне наверняка помогут с погрузкой. Я возьму большой фургон, съезжу и вернусь к вечеру.

— Далековато ехать одной, — возразила Рози. Но Мэндж уже все решила и радовалась перспективе сменить обстановку и заняться совсем другими делами.

— Чепуха! — сказала она. — Дорога туда займет не более двух часов.

На самом деле Мэндж добиралась до Лондона все четыре часа. Ей пришлось сделать крюк из-за дорожных работ, а потом она застряла в пробке при въезде в город. Езда по Лондону оказалась делом нелегким. Мэндж то и дело попадала на улицы с односторонним движением, и ей пришлось изрядно поколесить, прежде чем она добралась до Сити.

Она так устала, что пожалела о своем безрассудном решении ехать одной. И как всегда, она во всем винила Джеймса. Не мог устроить свою штаб-квартиру в более доступном месте! А как теперь найти «Моторс компани» в этом лабиринте улиц и переулков? Сверяясь с картой и читая вывески, Мэндж наконец подъехала к зданию компании. А поставить машину некуда. Единственное свободное место с надписью: «Для главного управляющего». Но раз это — Джеймс, а она здесь по его поручению, то можно воспользоваться и его стоянкой. Тем более что ей и нужно-то всего спросить адрес.

Мэндж припарковала фургон и направилась к входу. «Моторс компани» размещалась в очень красивом современном здании: тонированные стекла, дорогая облицовочная плитка, изящный козырек над входом.

Мэндж подошла к дежурной и сразу же почувствовала себя неуютно в джинсах и простой рубашке: дежурная была одета в шикарный костюм.

Она крайне вежливо сообщила Мэндж, что секретарь мистера Райана сейчас придет. Мэндж предложили сесть и подождать.

Она прошла к креслам, которые стояли вокруг маленького бассейна. Повсюду красовались кадки с экзотическими растениями, и было видно, что за ними тщательно ухаживают. Подобный интерьер радовал глаз.

Надо же, у Джеймса все так продумано и хорошо организовано! Кто бы мог подумать, что тот сумасбродный парень станет хозяином огромной фирмы? Мэндж уселась на кожаный диван и оглядела холл еще раз. Кругом сновали безупречно одетые служащие. Они входили и выходили, звонили, исчезали за стеклянной дверью коридора. И вдруг она заметила знакомую фигуру — Джеймс! А с ним еще несколько человек. Атмосфера в холле сразу изменилась. Все повернулись к боссу. Тот остановился у стойки дежурной и что-то ей сказал. Хотя он был одет неброско, по-деловому, но выделялся среди всех статью и властным видом.

Мэндж схватила первую попавшуюся газету и спряталась за ней, краешком глаза наблюдая, что будет. Джеймс пожимал кому-то руку, стоя у лифта. Дверь открылась, Мэндж снова спряталась за газетой. Что делать? Сейчас секретарь скажет Джеймсу, что она здесь. А тот решит, что она приехала в Лондон из-за него…

Но тут чья-то рука решительно отодвинула газету и…

— Не знал, что ты умеешь читать вверх ногами, малышка!

Джеймс стоял перед ней, ухмыляясь, как всегда! Мэндж залилась краской.

— Я думала, тебя нет, — брякнула она первое, что пришло в голову. Там, дома в Грэнтоне, в другой, знакомой обстановке можно было вести себя увереннее. А сейчас Мэндж явно растерялась.

— Я только что приехал, — сказал Джеймс. — Думал, что фургон давно уже здесь. Все инструкции были даны моему помощнику. — Он нахмурился. — А почему ты здесь? Я же передал Рози, что нужны рабочие.

— В моей фирме решения принимаю я, — заявила Мэндж. — Вышло так, что я одна свободна на сегодня.

— Ты выглядишь усталой, — вдруг заметил Джеймс. — Рози сказала, что ты много работаешь. И тебе совсем ни к чему мотаться по загруженному шоссе.

— Надо было подумать об этом прежде, чем отдавать приказания. И мне бы не хотелось, чтобы ты обсуждал меня с моей секретаршей. А устала я от поисков твоей чертовой компании.

— Послушалась бы меня и послала кого-нибудь поопытнее. Но ты никогда не отличалась послушанием. А?

Неожиданно их взгляды встретились. Некоторое время они напряженно всматривались друг в друга.

Потом Джеймс вздохнул и сказал:

— Ну раз ты уже здесь, пойдем в мой кабинет, и тебе там все объяснят.

— Спасибо, но не стоит беспокоиться. Твой секретарь вот-вот спустится, и я получу нужные инструкции.

— Да? Сюда? Ну-ну! — Глаза Джеймса как-то странно сверкнули. Он повернулся в сторону лифтов. Оттуда к ним шла элегантная женщина в серой юбке и изящной кремовой блузке. — А вот и она! — сказал Джеймс и приветственно поднял руку.

Секретарша Джеймса улыбнулась. Мэндж встала.

— Я оставляю тебя в надежных руках. — сказал Райан и направился к лифтам. Он на секунду задержался, сказав пару слов своей секретарше.

— Здравствуй, Мэндж, — сказала та, приблизившись.

Обидевшись на Джеймса за то, что он даже не попрощался, Мэндж сперва даже не обратила внимания на внешность секретарши. Но в ее голосе послышалось что-то знакомое. Мэндж присмотрелась и открыла рот от удивления.

Это была Флора.

Глава восьмая

— Ты, возможно, не помнишь меня, — сказала Флора.

— Нет… нет, помню, — смешавшись, ответила Мэндж.

Вот уж кого она не ожидала здесь увидеть, так это Флору. Неужели она действительно секретарша Джеймса? Тогда почему он ничего не сказал, не предупредил? Нет, надо что-то говорить…

— Т-ты очень изменилась, — немного запинаясь, произнесла Мэндж.

И правда, трудно было узнать в этой подтянутой, элегантной женщине ту вертлявую, грубоватую девчонку, которую знала когда-то Мэндж. Казалось, даже черты лица Флоры стали другими.

— Изменилась? Надеюсь, да, — сказала та. — И все благодаря Джеймсу. Он столько сделал для меня:

Мэндж все еще с трудом подыскивала слова.

— Джеймс не говорил мне, что ты работаешь у него секретарем.

Интересно, кем еще, промелькнуло в голове.

— У меня такое впечатление, что Джеймс еще много тебе не рассказал. — Флора оглянулась, проверяя, нет ли Джеймса рядом, а потом решилась: — Давай присядем и поговорим. Джеймс не хотел, чтобы я вмешивалась, но считаю, тебе необходимо знать всю правду о том, что случилось тем летом. Он же ни за что сам тебе не скажет!

Они сели на диван. Мэндж чувствовала себя довольно скованно.

— Какую правду ты имеешь в виду? — спросила она настороженно.

— Между Джеймсом и мной никогда ничего не было, Мэндж. Мы были просто друзьями, и все. Честное слово.

Мэндж бросила на нее недоверчивый взгляд.

— Не очень-то дружескими выглядели ваши объятия тогда в лесу. Я видела.

— Лучше бы ты ничего не видела! — вздохнула Флора. — У меня были серьезные проблемы, и Джеймс меня утешал — вот и все.

Она прочитала недоверие в глазах Мэндж и решила объяснить все подробно.

— Мы учились вместе в школе. Джеймс на два года старше меня, но мы с детства играли вместе, носились и дурачились, такое вытворяли!.. У Джеймса дома был ад: отец бил мать, та вообще не имела права голоса. И за Джеймсом они не очень-то следили. А у меня… Скажем так: мои родители никогда не заботились о своих детях, и тем не менее можно было ожидать от них понимания моих проблем. Джеймс очень скоро сбежал из дома, а когда вернулся, я уже просто, что называется, отбилась от рук. Делала что хотела, и в основном всем назло. Чем больше обо мне говорили всякие гадости, тем меньше меня заботила собственная репутация. И только Джеймс знал, какая я была на самом деле — отчаянная напуганная маленькая девочка.

Мэндж вдруг стало стыдно. Она прекрасно знала, что говорили о Флоре в деревне, и помнила, как дико та себя вела. Но никогда не пыталась понять, почему Флора стала такой.

— Извини меня, — вдруг вырвалось у Мэндж. Флора, казалось, поняла ее чувства.

— Мне нелегко было помочь, — продолжала она. — Джеймс часто заходил ко мне поболтать. Только он относился ко мне по-человечески… И я ни с кем, кроме него, не делилась своими бедами. Но в то лето он был занят тобой, и я его почти не видела… Но однажды он все же заметил, что я хожу сама не своя. Он спросил, в чем дело… Мне просто некому было довериться. — Она помолчала. — Я была беременна. И по правде говоря, не знала, кто отец ребенка. Впрочем, меня это совсем не волновало. Я чувствовала, что во мне все изменилось. Я очень хотела оставить ребенка и воспитать его сама, не так, как мои предки. И я хорошо знала, что со мной будет, если о ребенке узнает отец.

Мэндж слушала, затаив дыхание. Это было так неожиданно, и она пока не знала, как реагировать.

Флора продолжала.

— В тот день, когда ты нас видела в лесу, Джеймсу удалось вытащить из меня правду. Мне нелегко было все выложить. Я так разволновалась… а когда поведала Джеймсу, что хочу родить малыша, то вообще разревелась. Он обнял меня и стал утешать. И тут появилась ты.

Она замолчала. Мэндж снова вспомнила ту сцену: она неслась к Джеймсу со всех ног, чтобы сообщить, что не верит сплетням о нем и Флоре, и, выбежав на поляну, увидела, как он обнимает и прижимает к себе именно ее. Утешал?

— Джеймс побежал за тобой, — продолжала Флора, — вернулся расстроенный: ты даже не захотела его выслушать. На следующий день он снова пошел к тебе, но ты сказала, что все кончено. Джеймс пришел ко мне очень сердитый. Говорил, что с него хватит этой жизни в Грэнтоне и он собирается уехать. Предложил поехать с ним, обещая позаботиться обо мне. Я посоветовала ему еще раз объясниться с тобой, но, видимо, тогда он и сам еще не понимал, как много ты значишь для него. Он не переставал твердить, что нужно уезжать, а то другого момента не будет. Через два дня мы покинули Грэнтон.

Флора снова замолчала. Но Мэндж ждала продолжения. Она вопросительно посмотрела на Флору.

— А знаешь, я думаю, Джеймсу помогло то, что приходилось обо мне заботиться. Тогда он мог не думать о тебе. Мы приехали в Лондон, и он нашел для меня жилье. Потом родился ребенок, и он опять помогал мне, пока я не оправилась после родов. Джеймс подыскал мне работу по силам. А когда он вернулся из Штатов и начал организовывать фирму, я пошла к нему секретарем. Правда, я работаю неполный день, мне надо заниматься сыном. Но меня это вполне устраивает, появилась какая-то стабильность. А Джеймс не только лучший в мире босс, он самый настоящий друг.

Мэндж чувствовала себя неловко, вспоминая все, что она думала о Джеймсе и Флоре. Оеуждала, толком ничего не зная. Почему она тогда отказалась выслушать Джеймса? Он оказался прав, сказав ей, что она вся во власти предубеждений.

— Надо было мне прежде всего принять объяснения Джеймса, — созналась Мэндж. — Он сказал, что я просто боюсь доверять ему, и это правда.

— Ты была слишком молода, — возразила Флора. — Я бы на твоем месте вела себя точно так же. Сколько было Джеймсу? Ведь он намного старше тебя. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, насколько тебе больно и обидно. Но он же такой упрямый!

— Ты знаешь его лучше, — грустно призналась Мэндж. Она отвела взгляд. Ей хотелось еще кое-что спросить. — А вы когда-нибудь, ну… вы были?..

— Любовниками? Нет. Не стану врать, что мне это никогда не приходило в голову, но у меня было столько забот с Майклом, а Джеймс вообще не собирался серьезно связываться с женщинами. У него были девчонки, знавшие правила игры и не имевшие никаких далеко идущих планов. Нет, мы всегда были друзьями и остаемся ими сейчас. Шесть лет назад я вышла замуж, и Джеймс радуется моему счастью. — Флора многозначительно посмотрела на Мэндж. — Я хочу, чтобы он тоже был счастлив.

Мэндж глядела на фонтанчик, на воду и думала: сколько же потеряно времени! И все из-за того, что она не поняла Джеймса. Обвиняла его в эгоизме — он, дескать, не думает ни о ком, кроме себя. Считала его безответственным, заносчивым и ненадежным.

Но разве она дала ему возможность рассказать об их дружбе с Флорой? Мэндж чувствовала себя ужасно.

— Спасибо, что ты мне все рассказала. Я была в полном неведении.

— Я так и думала и всегда считала, что ты должна все узнать. Хотя у Джеймса свой взгляд на это.

— Да. Ну, Бог с ним. Извини, что я осуждала тебя, Флора.

Та улыбнулась.

— Не надо. У меня все сложилось удачно. Если хочешь извиняться, иди к Джеймсу.

— Так и сделаю.

Когда вечером Мэндж подъехала к зданию «Моторс компани», стоянка почти опустела. Дежурные в вестибюле собирались идти домой. Мэндж сказала, что она к Флоре, и поднялась на двенадцатый этаж.

— У Джеймса переговоры, — сказала ей Флора. — Даже не знаю, когда он освободится. Извини, я не успела предупредить его, что ты здесь. Ты действительно хочешь поговорить с ним именно сегодня?

— Да.

Все это время Мэндж только и думала, что она скажет Джеймсу. Для нее было очень важно, как она встретится и объяснится с ним. Она только извинится и уйдет.

— Я подожду, — сказала она Флоре. Та взглянула на часы.

— Мне пора идти за Майклом. Посиди здесь, у меня, и сразу увидишь, когда закончатся переговоры.

Было почти семь часов, когда Мэндж наконец услышала, как открылась дверь кабинета Джеймса. Все попрощались, и дверь опять закрылась.

Мэндж встала и поправила волосы. Жаль, что она в джинсах. Хорошо бы сейчас выглядеть более женственной, но она не взяла с собой даже помаду. Отправлялась же за каминами. Но все это ни к чему — Джеймс и так прекрасно знал ее.

Мэндж постучала и вошла.

Он сидел за большим письменным столом и работал. Его пиджак висел на спинке стула, а галстук лежал на столе. Но вид у него все равно был важный и серьезный. Это подчеркивали и очки — Мэндж впервые видела в них Джеймса. Он был так погружен в свои мысли, что даже не повернулся.

— Ты еще здесь, Флора? — спросил он. — Я думал, ты давно ушла.

— Это не Флора, — отозвалась Мэндж. — Это я.

Джеймс вздрогнул и повернулся к двери. Он уставился на нее, потом нервным движением снял очки и встал.

— Мэндж? — не веря своим глазам, спросил он.

— Да.

Мэндж тут же забыла все, что собиралась сказать. Все тщательно заготовленные фразы мигом вылетели из головы. Она тщетно пыталась хоть что-нибудь придумать, чтобы начать разговор.

— Ты получила камины? — спросил Джеймс.

— Да.

— Тогда что ты делаешь здесь?

Мэндж храбро посмотрела ему прямо в глаза и собралась с духом:

— Я пришла извиниться за все, что наговорила тебе за последнее время. Флора рассказала мне, что произошло тем летом.

— Я же ее просил не делать этого! — воскликнул Джеймс и отвернулся к окну. Так и стоял спиной к Мэндж, засунув руки в карманы.

— А почему?

— Честно говоря, не видел в этом смысла. Ты же мне ясно сказала, что не желаешь ничего слушать и не веришь ни одному слову. Я не хотел, чтобы ты то же самое повторила Флоре. А ей нелегко вспоминать тот период жизни.

— Знаешь, а я рада, что она мне все рассказала. Жаль, что я не встретилась с ней раньше. Надо было мне и тебя выслушать в свое время. Надо было… — Мэндж осеклась. Джеймс не поворачивался, и она не понимала, слушает ли он ее вообще. — Ну, в общем, не важно. Я просто хотела извиниться и признать, что была не права. Помнишь, я говорила, что тебе ни до кого нет дела и ты занят только собой? Когда я узнала, что ты заботился о Флоре, то поняла, как заблуждалась. Ведь ты оказался настоящим другом.

Мэндж говорила словно в пустоту. Джеймс молчал и не двигался.

Глядя в его спину, Мэндж уже растерянно пробормотала:

— Ну вот и все. Я, пожалуй, пойду.

Джеймс резко обернулся.

— Куда ты?

— В Грэнтон.

— Сейчас? — В голосе Джеймса послышалось волнение.

— А что?

— Ты же устала!

Он как-то суетливо надел пиджак и стал сгребать все бумаги в портфель. Мэндж наблюдала за ним, пораженная такой резкой переменой в поведении; то он стоит как статуя, а теперь мечется как угорелый.

— Да со мной все в порядке! — сказала она и соврала: одна мысль о загруженной трассе на обратном пути приводила ее в ужас.

— Вовсе нет. — Джеймс продолжал складывать папки в портфель. — У тебя черные круги под глазами, как у панды.

— Ну спасибо!

— Ты же весь день за рулем. Ехать тебе сейчас в таком состоянии — просто идиотизм.

— Я не могу позволить себе остановиться в гостинице на ночь.

Мэндж не знала, как себя вести. Она ожидала, что Джеймс не будет разговаривать с ней или рассердится и не простит. Но никак не могла предполагать от него подобного участия. Джеймс тем временем выключил настольную лампу и взял в руки портфель.

— А я тебе и не предлагаю гостиницу. Ты можешь переночевать у меня.

— Не думаю, что… ну, в общем… не знаю…

— Не надо вдаваться в панику, — перебил ее Джеймс. — Завтра я улетаю во Франкфурт, самолет в пять часов утра. Поэтому поздних посиделок не будет.

Мэндж смотрела на него и не знала, как реагировать. Джеймс вел себя более чем странно. Сначала он едва воспринимает то, что она говорит, затем настойчиво требует, чтобы она провела с ним ночь. Наверное, вся эта гамма чувств отразилась у нее на лице. Джеймс подошел к ней. Он смотрел на нее тепло и дружелюбно.

— Слушай, прости меня, малышка. Я знаю, чего тебе стоило прийти сюда с извинениями… Ведь я уже потерял надежду снова обрести тебя и даже почти убедил себя, что так будет лучше. Что мне все это совсем не нужно. Но теперь, раз ты здесь и мы оба признали свои ошибки, давай забудем о прошлом. Ты устала, я тоже. Давай поедем, выпьем немного, перекусим и мирно ляжем спать. Или ты хочешь провести ночку в пробке на шоссе?

— А камины?

— Стоянка здесь охраняется круглосуточно. Фургон будет под присмотром до утра.

— Ну…

— Я тебя устрою в одной из гостевых комнат. — Он улыбнулся. — Честное слово!

— У меня с собой ничего нет, — слабо возразила Мэндж, но мысленно уже согласилась.

Ну, вот чем кончились все ее благие намерения. Собиралась зайти, принести извинения и удалиться. Но одного ласкового взгляда хватило, чтобы она забыла обо всем. Джеймс тоже это понял, а потому решительно взял ее под руку и повел к двери.

— Тебе ничего и не понадобится, — сказал он.

Почти все уже ушли, в коридоре было пусто, и их шаги гулко раздавались в тишине. Возле лифта Джеймс отпустил руку Мэндж, но она продолжала чувствовать тепло его прикосновения.

Они спустились в лифте молча. Мэндж не смотрела на Джеймса, но чувствовала на себе его взгляд. У входа ждала роскошная машина, они сели рядом на заднее сиденье. Джеймс откинулся на спинку и закрыл глаза. Мэндж поглядывала на него и видела, что он действительно устал — возле рта и глаз — едва заметные складки, которых не было раньше. Только сейчас она заметила седину на его висках. Сердце ее сжалось. Перед ней был настоящий Джеймс — человек, полный ежедневных забот и хлопот, человек, который провел утомительный день и мечтает о тихом, спокойном вечере дома.

В ее мыслях образ Джеймса никогда не менялся: он казался все тем же разбитным парнем, в которого она влюбилась много лет назад. И когда они снова встретились, она словно отказывалась замечать, что он изменился буквально во всем. Нет, это она, Мэндж, осталась все той же наивной девчонкой, способной смутиться от одного прикосновения. А Джеймс стал взрослым, опытным мужчиной.

Неожиданно Джеймс открыл глаза и увидел, что Мэндж смотрит на него. В ее взгляде были отчаяние и тревога. Джеймс ничего не сказал, но его глаза выразили все лучше слов. Мэндж почувствовала, что все ее сомнения, сожаления, все худшие опасения рассеялись как дым. Она вдруг осознала, что любит этого мужчину, всегда любила и будет любить.

Джеймс что-то сказал шоферу, и тот ответил ему. Завязался какой-то разговор. Мэндж настолько сейчас была далека от реальности, что голоса доносились до нее, словно издалека. Ею овладело страшное волнение. Осторожно, Мэндж, говорила она себе. Не испорти ничего сейчас. Только-только все выяснилось. Еще рано начинать все заново. В конце концов он предложил только выпить, поужинать и разойтись по спальням.

Джеймс жил на верхнем этаже великолепного дома. Они прошли через гостиную, и он открыл стеклянные раздвижные двери на балкон. Оттуда открывался замечательный вид на площадь. Там, внизу за деревьями, горели огоньки открытого кафе. Несмотря на поздний час, за столиками было много людей. Они разговаривали и смеялись. Мэндж, опершись о перила, наблюдала за ними. Появился Джеймс с двумя стаканами вина.

— Давай-ка присядем!

Они сели рядом на изящный диванчик. Мэндж вдруг смутилась. Она сорвала яркий цветок и крутила его в руках, соображая, что бы сказать. Джеймс нарушил затянувшееся молчание.

— У тебя действительно замученный вид. Ты работаешь на износ. Но ты хоть высыпаешься ночью?

— Да не очень. Почти не сплю, — призналась Мэндж.

— А почему?

Мэндж не хотела лгать. Но она не собиралась нарушать хрупкое благополучие признанием о своих мрачных ночных мыслях, в которых Джеймсу здорово доставалось. Теперь это ни к чему!

— У меня очень много проблем, которые мешают спокойно спать, — сказала она.

Джеймс нахмурился.

— Я думал, что получение контракта на перестройку особняка в Грэнтоне положило конец всем твоим трудностям. Насколько мне известно, все идет хорошо, твоя фирма прекрасно работает. В чем же проблемы, дорогая?

— Это не касается работы.

— А что же тогда?

— А… — Мэндж махнула рукой. — Все из-за Гарри.

Это было правдой, вернее, частью правды.

— Так я и думал. Как всегда, Гарри. Бывает ли момент, когда ты не волнуешься о нем?

Мэндж натянуто улыбнулась.

— О моем брате сейчас есть кому волноваться и беспокоиться, кроме меня. Я ему больше не нужна. Он недавно женился и безумно счастлив в Буэнос-Айресе.

— Ну да? — удивился Джеймс. — Так чего же ты беспокоишься?

— Ему нужны деньги. Папа оставил фирму нам с Гарри. Он хотел, чтобы я отдала Гарри его часть капитала, когда тот женится. Но последние годы дела шли плохо, и у меня нет прибыли, которую можно было бы поделить. Я ходила к управляющему банком, но тот мне ничем не смог помочь. Единственное, что он мне посоветовал, это продать дом, но сейчас спрос невелик, и дело может затянуться.

Джеймс удивленно уставился на нее.

— Ты хочешь сказать, что готова продать свой родной дом ради нерадивого братца?

Мэндж вздохнула.

— Я не хочу этого делать, но не вижу другого выхода.

— Пусть подождет, ничего с ним не случится, А лучше всего пусть начнет зарабатыватв сам.

— Я не могу ему отказать.

— Почему это?

Мэндж отвернулась.

— Потому что я никогда не забуду выражения его лица, когда умерла мама, — тихо и печально сказала она, зная наверняка, что Джеймс не поймет ее. — Он был крошкой, совсем маленьким мальчиком.

— А ты была маленькой девочкой! — воскликнул Джеймс. — Сколько тебе было? Десять? Одиннадцать? Ты отдала свое детство Гарри! Но не отдавай ему дом. Гарри уже не маленький, он способен сам о себе позаботиться!

Конечно, Джеймс прав. Но Мэндж никогда не смогла бы сказать Гарри о том, чтобы он больше не рассчитывал на нее: он ее брат, а ддя нее это значит, что она всегда будет поддерживать его, сколько бы лет тому ни исполнилось. Мэндж молчала, вся в мыслях о Гарри и о том, как ей жаль расставаться со своим домом. Джеймс наблюдал за ней.

— Есть другой выход! — сказал он вдруг. Мэндж повернулась к нему.

— Какой? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я могу одолжить тебе деньги. Взгляд ее сразу потух.

— Нет. Я у тебя не возьму.

— Это отчего же? Я сам предлагаю.

— Какая разница. Я не могу. — Мэндж решительно покачала головой.

— Ну пусть это будет аванс, если тебе от этого легче.

— Какой еще аванс?

— А что? В контракте сказано, что «Моторс компани» может оплатить первый этап работ, когда он будет завершен. Но я не вижу причин, чтобы не заплатить за то, что уже сделано. В конце концов ты заработала эти деньги.

— Я не знаю… — протянула Мэндж нерешительно.

— Да не будь такой упрямой! От меня-то не убудет. Ты должна приветствовать такое разумное, взвешенное решение. Или ты уже перестала быть благоразумной девочкой?

— Нет, конечно, — ответила она, и Джеймс рассмеялся.

— Тогда тебе осталось только улыбнуться и сказать: «Спасибо, дядя!»

Мэндж и так уже улыбалась, потому что смех Джеймса всегда снимал напряжение. Она насмешливо склонила голову.

— Большое спасибо!

А потом посмотрела ему в глаза: они излучали нежность и любовь. Мэндж знала этот взгляд, он снился ей ночами. Как она жила все эти годы без Джеймса, все понимающего, сочувствующего, близкого и родного? Как ей захотелось сейчас прижаться к нему, спрятать разгоряченное лицо на широкой груди, почувствовать себя слабой в его сильных руках! Но она не смела пошевелиться — пока все еще очень зыбко, она это понимала.

Джеймс встал и жестом позвал ее с собой на кухню. Там он открыл холодильник и стал доставать продукты для какого-то особого омлета. Мэндж никак не предполагала, что у него есть кулинарные способности, и ее поразило, как профессионально он принялся готовить. Джеймс с миксером в руках или Джеймс, аккуратно нарезающий зелень, — картинка, которую стоило запомнить.

— Вот не знала, что ты умеешь готовить, — заметила она. А сколько еще в нем таинственного?

— Да я только это блюдо и умею делать, — признался Джеймс. — Обычно мне готовит служанка, но она сейчас в отпуске. По правде говоря, я обычно ужинаю в ресторане, когда ее нет. Но я завтра рано уезжаю.

— Куда ты едешь? Я забыла.

— У меня деловая встреча во Франкфурте утром, прямо в аэропорту. Потом я лечу в Японию. Мы дни и ночи работали над одним проектом и подготовили контракт с японцами, который нужно срочно подписать. Это очень важно для «Моторс компани» — так же как контракт в Грэнтоне для твоей фирмы.

Мэндж улыбнулась.

— Надеюсь, тебе повезет.

— Не скажи! Переговоры с японцами — дело очень долгое и непростое.

Они поужинали на кухне: ели омлет, виноград, какой-то пирог и пили вино. С Джеймсом было так легко и весело… Они болтали о каких-то его поездках и впечатлениях. Никто из них не вспоминал о прошлом, но оба чувствовали, что все это рядом, никуда не исчезло, и забыть об этом невозможно.

Джеймс сварил кофе, и они перешли в гостиную. Стеклянные двери были открыты прямо в ночное фиолетовое небо. Сияли огни, и слышался шум улицы. Джеймс включил торшер, и его мягкий свет осветил уютную комнату с красивой мебелью и множеством картин на стенах. Они сели в кресла напротив друг друга. Джеймс откинулся назад, и его лицо оказалось в тени.

Мэндж было не по себе — она ощущала на себе его пристальный взгляд. Чувства переполняли ее, глубокие и опасные чувства, заставлявшие сердце то замирать, то биться сильнее. «Выпить, поужинать и разойтись» — вот все, что он предложил, напомнила она себе и принялась дуть на горячий кофе. Если бы она себя могла остудить так же легко!

Напряжение нарастало. Они молчали, погруженные в собственные мысли. Скорее всего, одни и те же.

Мэндж охватила дрожь. Чтобы как-то разрядить обстановку, она решила нарушить молчание.

— Надолго ты уезжаешь?

Голос прозвучал хрипло и неестественно. Мэндж притворилась, будто у нее что-то застряло в горле, и прокашлялась.

— Недели на две, — отозвался Джеймс. — А может, и на три.

Снова пауза. Мэндж автоматически стала складывать в стопку рассыпанные журналы, лежавшие на столе. Потом уставилась на какую-то обложку — вроде бы ей интересно, но краем глаза наблюдала за Джеймсом. Тот сидел в кресле и не двигался.

— Ты действительно выходишь замуж за Дика? — вдруг спросил он громко.

— Нет, — сказала Мэндж. А зачем теперь притворяться?

Джеймс нагнулся вперед, поставил свою чашку на стол и посмотрел открыто на Мзндж.

— Хорошо, — сказал он, — тогда тебя не очень расстроит то, что Энни принялась очень активно его утешать. Это произошло, когда ты уехала на уик-энд.

Мэндж открыла рот от удивления.

— Энни? Я думала, что она провела уик-энд с тобой.

— Со мной? — теперь удивился Джеймс. — С чего ты это взяла?

— От самой Энни узнала. Джеймс нахмурился.

— Я виделся с ней. Ей не терпелось обсудить некоторые эскизы, поэтому мы встретились утром в субботу. Пообедали в кафе-ресторане и разошлись. Разве это называется провести уик-энд вместе?

— Значит, вы не виделись вечером?

— Да нет же! По некоторым причинам я решил поехать в Лондон. Когда я уходил, Энни и Дик договаривались поужинать вместе. Как ты к этому относишься?

— Ты про Дика? Да никак. Мне все равно. — По правде говоря, Мэндж почувствовала облегчение. — А ты?

— Черт возьми, а мне-то что до этого?

— Энни очень хорошенькая. Джеймс засмеялся.

— Да уж конечно. Но ты лучше меня знаешь, какой тип женщин я предпочитаю.

Мэндж ничего не ответила. У нее даже пересохло в горле от волнения. Чтобы как-то справиться с этим, она резко встала.

— Я… пожалуй, отпущу тебя спать, раз тебе надо рано вставать.

Она старалась говорить бесстрастным голосом, но при этом все же запиналась.

— Да, наверное, пора. — Джеймс тоже встал. Они оказались друг против друга. Как раз в лучах света от торшера. Теперь стала видна каждая черточка его лица и заметен лихорадочный блеск глаз.

— Спасибо за ужин! — пробормотала Мэндж и двинулась мимо Джеймса к двери. Он дал ей пройти, но вдруг окликнул:

— Мэндж!

— Да?

— А знаешь, почему я не остался тогда в субботу в Грэнтоне?

— Нет. Почему?

— Потому что там не было тебя. Я приехал с надеждой увидеться. Ты не хотела говорить со мной по телефону, и я решил объясниться с глазу на глаз. Но когда я узнал, что тебя нет, мне стало так одиноко… — Джеймс помолчал немного, — Вот тогда я и решил, что сдаюсь. Приехал в Лондон и сказал себе: «Больше не буду терять времени на уговоры и думать о тебе». И тут появляешься ты…

Глава девятая

Джеймс помолчал, вспомнив, как увидел ее в вестибюле неуклюже прячущейся за газетой.

— И тут ты появилась, — повторил он. — И я понял, что не могу не думать о тебе, как бы ни старался.

Мэндж замерла, не в состоянии ни двинуться, ни сказать хоть слово. Только стояла и смотрела, не отрываясь, прямо в бездонные глаза Джеймса.

— Я бы хотел поцеловать тебя, — сказал он. — Но после нашей последней встречи я поклялся себе, что не сделаю этого, пока ты первая не поцелуешь меня.

И вдруг напряжение отпустило ее, и Мэндж почувствовала, как условности, сковывавшие ее раньше, исчезли, и стало легко и просто дать волю чувствам. Не надо было стыдиться порыва души и подавлять естественное стремление к любимому человеку. Она даже вздохнула с облегчением.

— Понятно. — Она подошла к нему и положила руки на его плечи. — Значит, ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя?

— Да, пожалуйста.

Мэндж провела ладонями по уже колючим щекам, лаская нежными пальцами грубоватую кожу. Потом притянула голову Джеймса к себе, не сводя глаз с его рта… Как приятно было делать это самой! Наконец она прикоснулась поцелуем к его губам. Теплая волна наслаждения поднялась в ней — она целовала Джеймса!

Но он не ответил на ее поцелуй. Неужели не почувствовал, какое притяжение возникло между ними? И Мэндж охватило сомнение. Ачто, если он имел в виду только поцелуй как пожелание спокойной ночи? Она потихоньку отодвинулась назад, но Джеймс удержал ее.

— Ты что, думаешь, я тебя так просто отпущу?

Мэндж рассмеялась — значит, он просто дразнил ее. И тут уже Джеймс стал целовать ее в щеки, в уголки рта и потом припал к задрожавшим губам страстным, желанным поцелуем, от которого сладостная дрожь пробегала по всему телу. Мэндж прижалась к нему и крепко обняла за шею. Давно ей не было так хорошо!

— Мэнди… Малышка… Моя девочка… — шептал Джеймс, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Он потянул ее к дивану и усадил к себе на колени. Они неистово целовались, нарастающая страсть готова была сокрушить обоих.

Джеймс стал расстегивать ее блузку, и Мэндж помогала ему — только бы скорее ощутить на обнаженном теле его руки и обжигающие поцелуи. И вот подрагивающие от возбуждения пальцы коснулись ее груди. Мэндж застонала. Только он может так ласкать ее, и пусть это длится вечность!

Мэндж наклонила голову к Джеймсу и коснулась губами его лба, рта, сначала верхней, потом нижней губы. Она дразнила своего любимого, пока наконец они снова не слились в страстном поцелуе.

Оторвавшись от Джеймса и переводя дыхание, Мэндж сказала тихо:

— Ты хотел, кажется, пораньше лечь спать? — Голос ее дрогнул, потому что Джеймс отодвинул ее немного назад и, держа за плечи, любовался ее телом. Он провел ладонью по ее груди, животу и улыбнулся.

— Конечно, было бы разумно сделать именно так, — ответил он. — Но сейчас я что-то не способен на разумные поступки. А ты?

При этом он нежно дотронулся пальцами до розовых сосков. Мэндж почти вскрикнула.

— Нет, сейчас мне ни до чего, кроме… Джеймс поднялся, держа Мэндж на руках, и, снова целуя ее, сказал:

— А знаешь, мы ведь никогда не занимались любовью в спальне, на кровати.

— Разве? — удивилась Мэндж. Она едва понимала, что говорит. Голова кружилась, и все плыло перед глазами.

Джеймс опустил ее на кровать. Секунда — и она оказалась полностью раздетой.

— Конечно, дорогая. Я помню каждый раз, когда мы любили друг друга в нашем лесу!

— Правда?

Мэндж расстегивала его рубашку, помогала ему снять ее. Джеймс разделся, обнял ее за талию, целовал плечи и шею. Мэндж с упоением ласкала его крепкое мускулистое тело.

— Ты помнишь, как нам было хорошо? — шептал Джеймс. — Помнишь?

Замирая под его поцелуями, дрожа всем телом от возбуждения, Мэндж могла только бормотать: «Да… да… да…» На самом деле ей хотелось сейчас не вспоминать прошлое, а, напротив, остро ощущать настоящее.

Стоя рядом с ней на коленях, Джеймс медленно провел ладонями по ее телу от плеч до подрагивающих от нетерпения бедер. Он не спешил, жадно смотря на извивающееся под его ласками тело, слушая стоны и видя умоляющий взгляд. Его мускулы напряглись, он сдерживал себя из последних сил, но хотел продлить каждое мгновение этой желанной ночи.

Джеймс наклонился к Мэндж и поцеловал ее в пересохшие губы. Она придержала его голову.

— Джеймс… не мучай меня… пожалуйста! — пролепетала она.

Горячие руки скользили по его спине. Потом Мэндж с усилием притянула его к себе.

— Сейчас, любимая… подожди… Я хочу… — Но он не смог договорить.

Сжимая ее крепко, Джеймс целовал ее живот, низ живота, влажную кожу между бедрами.

— Боже… Джеймс… — почти кричала Мэндж.

Она ласкала пальцами его волосы, прижимая к себе голову. Казалось, она сейчас умрет от вожделения. Если он не возьмет ее сию секунду, она просто погибнет, сгорит… Но Джеймс продолжал игру. Его губы и язык терзали ее грудь, но как это было сладостно…

— Еще… еще… — просила Мэндж. Она металась по подушке, пальцы судорожно вцепились в простыню. Она зажмурилась и полностью отдалась безумным ощущениям. Джеймс впился поцелуем в ее рот, и в этот момент тела их слились воедино.

Мэндж вскрикнула радостно и облегченно. Но и здесь Джеймс явно не спешил. Она приняла этот ритм от медленных, томительных движений к сокрушительному экстазу. Казалось, это могло протянуться вечность… После минуты наивысшего блаженства оба долго еще не разнимали крепких объятий, едва переводя дыхание.

Джеймс очнулся первый и, приподнявшись, коснулся губами виска Мэндж, потом щеки.

— Что с тобой? — прошептал он, почувствовав, что они влажные. Слезы катились из ее глаз.

Мэндж не смогла ничего объяснить и улыбнулась ему, Конечно же, это были слезы радости. Она снова с единственным любимым человеком, о котором даже не разрешала себе мечтать столько лет. Джеймс вытер ладонью ее слезы.

— Знаю, любимая. — И поцеловал ее. Джеймс лег на спину и потянул Мэндж к себе.

Теперь она была сверху, положив голову ему на плечо. Почему же она сопротивлялась так долго своему счастью? Ведь они с Джеймсом одно целое. Вот сейчас она слышит, как бьется его сердце, а ее стучит в унисон. Удар в удар. Ей так уютно и тепло у него на груди. Сильная рука нежно поглаживает ее спину. Она чувствует его дыхание, и он шепчет:

— Мэнди…

— Что? — Она подняла голову.

— Ничего. Просто… Мэнди… — ответил он и прижал ее крепче к себе. Скоро она заснула.

Она проснулась от поцелуя. Джеймс стоял рядом, полностью одетый. Только начало рассветать.

— Внизу ждет машина, — сказал он. — Мэндж потянулась и посмотрела на него довольно кокетливо. — Не смотри на меня так, а то я никогда не уеду во Франкфурт.

Мэндж вспомнила, что он уезжает. Улыбка исчезла с ее лица.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты не уезжал.

— Поехали вместе. — Джеймс сел рядом, и Мэндж обняла его за шею. — Я серьезно. Поехали со мной, малышка.

— Не могу, — сказала она грустно, стараясь не поддаться искушению, — У меня нет с собой ничего.

— Мы купим все, что нужно, — настаивал Джеймс.

— Паспорт купить нельзя. Но дело даже не в этом. Я не могу все бросить и укатить с тобой. Нас, кажется, поджимают сроки по контракту.

— Да, понимаю, — улыбнулся Джеймс. — У нас даже не было возможности поговорить серьезно, а мне так много нужно сказать тебе. А теперь недели две меня не будет. Я бы отложил поездку, но мы так долго готовились к этому. Я не могу всех подвести.

Мэндж ласково потрепала его по щеке.

— Конечно, не можешь. Мы поговорим, когда ты вернешься. Ты же знаешь, где меня найти.

— Знаю, знаю. — Он поцелован ее и нехотя поднялся. — Я лучше пойду, а то… Ну, в общем, скоро придет Флора. Ей надо забрать кое-какие бумаги. Она тебя подбросит до стоянки. Но у тебя еще есть время поспать часок-другой.

Джеймс погладил ее по голове и ушел.

Мэндж откинулась на подушки и потянулась.

Она уже давно не чувствовала себя такой удовлетворенной и успокоенной. Она вспомнила бурную ночь, и душа ее наполнилась счастьем.

Думая о Джеймсе, Мэндж задремала, но ее разбудил телефонный звонок. Первой мыслью было — Джеймс звонит из машины. Кто еще может звонить в такую рань? Ей отчаянно захотелось услышать его голос. Она схватила какой-то халат и побежала в ту комнату, где надрывался телефон. Но звонки прекратились. Спать ей уже не хотелось. Она подошла к письменному столу, на котором высилась кипа бумаг, но тут взгляд ее упал на записку, лежавшую сверху. Там было что-то о Грэнтоне — она увидела название. Что? Отложив в сторону пару конвертов, она стала читать заинтересовавшую ее бумагу, и постепенно ощущение счастья покинуло ее.

Это было сообщение от Флоры недельной давности:

«Звонил Кен Морган, он хочет срочно встретиться до отъезда в Японию. Он осмотрел несколько усадеб для замены „Грэнтона“, и у него на примете есть две подходящие. Сказал, что отправит рапорт с подробностями. Но ему нужны указания — остановить ли работу в Грэнтоне прямо сейчас или подождать до окончания первого этапа».

Внизу рукой Джеймса было написано:

«Поговорил с Кеном. Он готов вести переговоры о Хилрос-Хаузе и свяжется с тобой по поводу контракта. Пока все. Я сам все продумаю с подрядчиками в Грэнтоне. До этого наши изменения планов конфиденциальны».

Мэндж прочла все это дважды и аккуратно положила бумагу на место. Она была в замешательстве. Изменение планов? Почему он ничего не сказал ей? Или она для него просто подрядчик? Не может быть! После того, что было вчера! И она вспомнила взгляд Джеймса, когда он уходил. Нет, нет, она уверена, что это не так! Но настроение испортилось. Стараясь не думать о плохом, она приняла душ, оделась и, не дожидаясь Флоры, ушла. Было еще очень рано, на улицах почти никого. Ей удалось поймать такси, чтобы добраться до стоянки у здания «Моторс компани».

Потом, уже когда она ехала в своем фургоне по шоссе, сомнения снова закрались в душу.

Почему Джеймс передумал использовать особняк в Грэнтоне? Он же прекрасно знал, что значит для ее фирмы этот контракт. Хотел наказать ее за ту ссору с ним в лесу? Она же сама сказала, чтобы он оставил ее в покое и убирался из Грэнтона.

Мэндж отчаянно старалась заглушить мрачные мысли воспоминаниями об их ночи любви. Бесполезно. Эта записка словно отпечаталась в ее голове. И что теперь ей делать? Она ничего не могла сказать своим людям, пока не поговорит с Джеймсом. Но как же ей дальше притворяться, что все идет хорошо?

И еще одна коварная мысль закралась в душу: не пытался ли Джеймс каким-то образом откупиться от контракта разговорами об авансе? А после этого так любить ее ночью? Голова шла кругом.

Мэндж подъехала прямо к особняку, и рабочие стали разгружать камины. Она обошла и осмотрела все комнаты и наконец вошла в так называемую спальню Джеймса. Вспомнила, как они стояли с ним у окна, как он улыбнулся и спросил, хотелось ли бы ей спать в такой комнате? Ощущение его присутствия было так сильно, что Мэндж даже показалось, будто он стоит за спиной.

Неожиданно глаза ее наполнились слезами. Ей до боли не хватало Джеймса. Если бы только он не уехал! Она бы могла прильнуть к нему, он обнял бы ее, успокоил… И объяснил, что эта записка — дурацкая ошибка.

Мэндж встрепенулась. А это и есть ошибка. Должна быть. Она абсолютно неправильно поняла смысл. Так ей и надо — не будет лезть не в свое дело. На этот раз она верит и полностью доверяет Джеймсу.

Мэндж медленно спускалась по лестнице, а навстречу ей поднималась не кто иная, как Энни.

— Привет! — воскликнула она.

Только Энни могла из двух гласных в слове сделать десять своей певучей интонацией. Подавив вздох, Мэндж поздоровалась. Несмотря на то что Джеймс рассказал ей про эту голубку и Дика, она была в глубине души уверена, что неуемная девица бродит по дому в поисках Джеймса.

— Уже здесь? Какое усердие! — съязвила Мэндж.

— Я просто осматриваю все в последний раз, — с грустью отозвалась та.

Мэндж замерла.

— Это ты о чем?

— А что, разве Джеймс тебе не сказал о переменах? Планы изменились.

— Нет, не сказал. — Мэндж казалось, что ее голос звучит где-то далеко.

— Может, мне и не надо говорить…

— Я так понимаю, что «Моторс компани» не собирается дальше заниматься усадьбой «Грэнтон»? — перебила ее Мэндж.

— Я считала, что Джеймс поставил тебя в известность, — сказала Энни. — В конце концов это имеет прямое отношение к тебе, правда?

— Было бы хорошо все узнать наконец. Энни тряхнула кудряшками.

— Джеймс намекнул мне об этом, когда приезжал сюда в прошлый уик-энд. Естественно, я пришла в ужас от того, что тот дом подошел им больше, но он уверил меня, что я без работы не останусь. Конечно, Хилрос-Хауз неплох, но в Грэнтоне есть что-то особенное, правда?

Она взглянула на застывшее лицо Мэндж.

— Да, — отозвалась та. — А ты будешь заниматься интерьерами в новом доме?

— Ну да. — уверенно сказала Энни, словно все уже было решено. — Конечно, все, что я сделала для этого дома, получается, я сделала зря. Но Джеймс обещал мне компенсацию. Вроде бы они не хотели менять подрядчиков, но для вас это сопряжено с трудностями. Хилрос около Оксфорда, и твоим людям далеко туда ездить каждый день. Скорее всего, они привлекут местных строителей. Так жаль! Твоя фирма прекрасно справлялась, но, наверное, новые владельцы этого особняка обратятся именно к тебе, чтобы закончить ремонт.

— Возможно, — прервала ее Мэндж. Она больше не могла ее слушать, попрощалась и поспешила выйти. Захлопнув за собой дверцу фургона, она задумалась.

Значит, все правда. Джеймс бросает «Грэнтон» так же неожиданно, как всегда. И единственный человек, которому ничего об этом не известно, — это она, Мэндж.

Джеймс позвонил на следующее утро. Мэндж догадалась, что это он, еще даже не сняв трубки, и некоторое время не отвечала на звонок. Она провела бессонную ночь, чувствовала себя разбитой и пыталась прийти в себя. Мэндж еще не знала, как говорить с ним, но вряд ли это будет нежный разговор с любимым. Подобная мысль леденила душу.

— Ну наконец! — услышала она голос Джеймса. — Едва дозвонился. Как ты?

— Хорошо. — А ей было плохо, как никогда.

— Да? Действительно все в порядке?

— Да.

— Мэндж, что-то ты немногословна, и голос звучит как-то странно. Вчера ты была приветливей!

— Думаю, нам обоим нужно забыть о прошлой ночи.

Молчание.

— Забыть? — переспросил Джеймс недоверчиво. — Ты о чем это? Как можно такое забыть?

— По мне, так лучше бы не было ничего.

— Но почему? — закричал он. — В чем дело? Что случилось на этот раз?

Все, подумала Мэндж.

— Ничего, — сказала она, и словно ком встал в горле.

— Ну вот, началось! То ты так целуешь меня на прощание, словно и отпускать не хочешь, а потом ведешь себя так, будто мы чужие. Почему ты притворяешься, что та ночь для тебя ничего не значит?

— Я не притворяюсь, — на удивление твердым голосом сказала Мэндж.

Она не могла спросить его о планах по «Грэнтону». Да и зачем? Она все узнала от Энни, что же еще?

— Зачем ты спала со мной? — рассердился Джеймс. — Не надо было со мной целоваться и заниматься любовью.

— А что мне оставалось делать, когда ты предложил заплатить мне неожиданный аванс?

Мэндж сама не ожидала от себя подобных слов. Это было уже слишком.

На том конце провода долгое, опасное молчание. Потом как пощечина:

— Да как ты смеешь! После всего… Ты прекрасно знаешь, что деньги не имели никакого отношения к тому, что было между нами.

— А для меня имели! — заносчиво перебила Мэндж. Пути назад нет. Ей надо убедить Джеймса, что она никогда не любила его.

— Ты все твердила, что изменилась. Но только теперь я осознал, насколько, — презрительно сказал он.

Мэндж побледнела, и ей стало совсем не по себе. В его голосе слышалась такая горечь! Но неужели она будет сейчас ему доказывать, что это не так?

— Значит, наконец понял, — сказала она.

— Удивляюсь, что ты не попросила денег до моего отъезда. Я бы велел Кену послать тебе чек. Или такие, как ты, предпочитают наличные?

— Чек сойдет.

— Скажи-ка, а с Дика ты брала деньги за пользование твоим телом? Ставки были те же или мне предоставляется скидка как старому клиенту?

Мэндж вся сжалась, как от удара. Но она сама все это начала — надо испить чашу до дна.

— Дик никогда не покупает женщин. Любая будет рада связать жизнь с таким добрым и замечательным человеком.

— Значит, ты соврала мне? Ты же сказала, что не собираешься за него замуж? Какой же я наивный! — Джеймс даже рассмеялся. — Ты все наврала.

— Я действительно отказала ему, а теперь передумала, — говорила Мэндж как в кошмаре. — Я предпочитаю его надежность, честность и доброту.

— И теперь ты собираешься вырвать его из когтей Энни?

— Если он захочет вернуться.

— А тебе не кажется, что такому насквозь положительному Дику нужна и девушка под стать? — спросил ядовито Джеймс. — Ему больше подходит Энни, чем такая бесстыдная и бессердечная, как ты. И тебе ни до кого нет дела, кроме себя. Ты не ценишь никого и ничего. И останешься одна.

Мэндж изо всех сил сдерживала рыдания. Дикая боль сковала сердце.

— Вокруг меня много людей, которые мне не безразличны. — Она замолчала, вспоминая всех, чтобы придать себе уверенность. — Мне безразличен только ты.

Это была бессовестная ложь. Не надо было ей говорить этого. Но Мэндж никогда не могла остановиться вовремя.

— Понятно, — ледяным тоном сказал Джеймс. — В таком случае нам не о чем больше говорить?

— Нет.

И Мэндж повесила трубку. Слезы текли про ее щекам, и сердце разрывалось на части. В глубине души она чувствовала, что сотворила непоправимое и зря затеяла все это.

Последующие две недели были сплошным кошмаром. Мэндж отчаянно пыталась справиться со своим горем, которое сковывало ее, душило и грозило вообще раздавить. При этом приходилось работать, но она едва воспринимала реальные проблемы. Скорее действовала как автомат. Рози видела, что с ней не все ладно, но Мэндж избегала разговора на эту тему. Зачем волновать кого-то заранее, еще до того, как «Моторс компани» официально уведомит, что разрывает контракт. Пока что надо держать язык за зубами.

Но внутреннее состояние очень скоро сказалось на внешности Мэндж: она похудела, осунулась, в ее потухшем взгляде было даже что-то болезненное. Каково ей было вести себя нормально, когда внутри все надломилось от воспоминаний о любви Джеймса и осознания его предательства.

В течение дня Мэндж работала не покладая рук. Она сидела в своем кабинете, стараясь загрузить себя делами. Но ночи проходили ужасно. Она лежала в кровати без сна и гнала от себя тяжкие мысли о контракте, о последних надеждах. И странно, совершенно уже не злилась, потому что ее переполняли воспоминания о сладостных ощущениях той ночи. Мэндж каждой клеточкой чувствовала крепкое тело Джеймса, словно была в его объятиях, каждый поцелуй, каждое прикосновение обжигали ее и наполняли радостью.

А потом она возвращалась к жестокой реальности.

Джеймс, как и обещал, прислал чек. Деньги поступили с его личного счета, и на бланке было написано его рукой: «За оказанные услуги». Мэндж криво усмехнулась и медленно разорвала чек на маленькие кусочки.

На следующий день пришло письмо от Гарри. Мэндж подозревала, что ее ожидает нечто серьезное, раз брат удосужился написать письмо, а не обычную открытку. Но она только обрадовалась, что хоть что-нибудь отвлечет ее от мыслей о Джеймсе, и готова была к любым неожиданностям.

Она взяла письмо с собой на работу. Гарри приготовил настоящий удар. Мэндж прочла письмо три раза, не веря своим глазам, и в отчаянии уронила голову на руки. Вошла Рози с пачкой бумаг.

— Господи, что случилось? — Она обняла Мэндж за плечи. — Джеймс?

Мэндж отрицательно покачала головой. Она выпрямилась и показала письмо.

— Нет. Мелисса беременна и перспектива стать отцом наконец разбудила в Гарри чувство ответственности. Он решил остаться в Аргентине и открыть там свое дело. Он собирается продать свою половину капитала фирмы, и эти деньги использовать для начала бизнеса. И вот об этом-то, самом важном, он написал в постскриптуме. Это очень в духе моего брата.

— А вы можете отослать ему эту сумму, не разделяя капитала? — спросила Рози, стараясь что-то придумать.

— Никак. Я уже думала об этом. Даже если я продам свой дом, этого не хватит на то, чтобы возместить Гарри его половину. А если мы потеряем капитал, все пропало. Это конец.

Рози забеспокоилась.

— А нельзя попросить Гарри подождать? Сказать, что это сейчас невозможно.

— Это его наследство, — мрачно ответила Мэндж. — Я не имею права отказывать, а кроме того, деньги нужны ему именно сейчас, если он хочет устроить все дела до рождения ребенка.

— И что же делать? Мэндж пожала плечами.

— Не знаю… Попробую пойти в банк, но вряд ли это поможет. Мне ничего не дадут просто так. Можно попытаться продать долю брата, но кто же в здравом уме будет вкладывать сейчас деньги в строительные компании?

Она могла добавить, что даже если кто-то и решится войти с ней в долю, то очень скоро переменит решение, как только узнает, что Джеймс разрывает контракт. Но Рози не должна была пока знать об этом. Поэтому Мэндж сказала:

— Если мне не удастся где-нибудь достать деньги, причитающиеся Гарри, то, боюсь, придется продать всю фирму.

Только сейчас Мэндж поняла, как много фирма значит для нее. Она приняла на себя всю ответственность за нее во имя отца. Мечты о садоводстве с годами забылись. Она занималась делами фирмы, не жалея себя, и все это время пыталась сохранить ее. Перспективы, связанные с реконструкцией «Грэнтона», изменили всю ситуацию.

Можно было представить себе, что финансовая стабильность позволит передать фирму в руки хорошего менеджера, и тогда Мэндж, оставаясь только владельцем, сможет заниматься чем только пожелает. Продажа фирмы означает для нее то же самое освобождение от трудных обязанностей. Но одно дело владеть при этом процветающей фирмой, а другое — предать всех, кто был верен ей, всех, кто оставался с ней в трудное время. И если провал дает свободу, то кому нужна такая свобода? Свобода без Джеймса. Эта свобода не означает возможности заняться садоводством. Это просто пустая жизнь без него. Фирма — единственное, что у нее осталось. И она не сдастся без борьбы.

Глава десятая

На следующий день Мэндж надела свой лучший костюм и отправилась к управляющему банком. Он не сказал ей ничего утешительного, как она и ожидала, но любезно согласился дать ей знать, если кто-нибудь заинтересуется предложением войти в долю со строительной фирмой. На том их встреча и завершилась.

Мэндж ушла в подавленном состоянии. Выходя из банка, она увидела Дика на другой стороне улицы. Мэндж подумала, не поговорить ли с ним? Они не виделись со времени той их злополучной встречи, когда она все ему высказала, и теперь она надеялась, что Дик не держит зла на нее.

Но Дик не заметил Мэндж. Он смотрел в другую сторону и вдруг широко распростер руки. Мэндж повернулась и увидела Энни, летящую к нему на всех парусах. Она была весьма экзотически одета: сзади развевался какой-то разноцветный шлейф, кудряшки колыхались при каждом шаге, и яркие побрякушки на ней звякали на всю улицу. Она бросилась в объятия Дика, и они обменялись долгим, страстным поцелуем прямо посреди тротуара.

Мэндж даже улыбнулась, настолько нелепа была эта сцена. Она пошла своей дорогой. Ясное дело, Дик быстро утешился. Он и Энни, казалось, совсем не подходили друг другу, но если Дик настолько забылся, что стал целоваться на улице, Энни для него то, что надо. Говорят, противоположности притягивают друг друга. Как она и Джеймс. Они такие разные, но в любви это неважно.

Мысль о Джеймсе больно отозвалась в сердце. Усилием воли она заставила себя переключиться на свои деловые проблемы. Мэндж даже стала говорить сама с собой вслух, рассуждая, что же предпринять. Когда она вошла в контору, Рози быстро бросила телефонную трубку на рычаг. Но Мэндж была настолько занята своими мыслями, что не обратила внимания на виноватое выражение лица своей секретарши.

— Он не очень-то меня обнадежил, — сказала она Рози, когда та спросила о результатах визита к Самуэлю Гордону. — Пообещал оповестить деловых людей, что я ищу партнера. Но тут все стараются продержаться, так же как и мы. Не думаю, чтобы кто-нибудь проявил интерес.

— Ну уж как-нибудь все образуется! — ободрила ее Рози.

Мэндж сделала вид, что тоже так думает. Ей и в голову не пришло задуматься, с чего это ее секретарша так оптимистична. Ситуация складывалась абсолютно безрадостная.

Она ошибалась. Два дня спустя позвонил управляющий банком и попросил прийти, тая как у него возникло одно предложение. Мэндж не очень-то надеялась на успех. Но, опять надев свой лучший костюм, она отправилась на встречу. К удивлению, управляющий встретил ее с улыбкой на лице и рассыпался в любезностях. Мэндж ничего не понимала: не в его характере проявлять подобное дружелюбие.

— Проходите, проходите, мисс Сэнд, — приговаривал он. — Могу сказать без опасений, что ваша проблема решена.

— Да? — Мэндж не верила своим ушам. — Вы сможете дать мне ссуду?

— Не совсем так. Кое-кто изъявил желание купить половину вашей компании.

Мэндж так и села.

— Кто?

— Боюсь, что не могу вам этого сказать. Запрос пришел от человека, который пожелал остаться неизвестным.

— Но ведь ему все равно рано или поздно придется появиться.

— Не обязательно. Все делается через нас, и мы договорились оформить сделку от лица анонимного клиента, который не собирается принимать активного участия в рутинных делах фирмы. Управление и развитие будут в ваших руках, а покупатель останется вашим номинальным компаньоном.

— Не понимаю, — сказала Мэндж. — Зачем покупать половину фирмы, если тебе неохота заниматься ею?

— Наш клиент считает это вложением капитала.

Мэндж покачала головой.

— Вы уверены, что это серьезное предложение? Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Управляющий обиженно надулся.

— Едва ли я стал бы тратить ваше и свое время на обсуждение несерьезных дел. Конечно, вам решать: принять это предложение или нет, но я предупреждаю, — тон его стал высокомерным, — вы вряд ли можете рассчитывать на что-либо подобное.

— Понимаю, — сказала Мэндж. — Хотелось бы знать, кто это, просто для того, чтобы отблагодарить. Не могли бы вы хотя бы намекнуть?

— Боюсь, что нет. Это идет вразрез с инструкциями клиента. — Он посмотрел на Мэндж так, словно она не заслуживала подобной удачи. — Вам нужно время, чтобы обдумать это предложение?

— А разве утопающему требуется время, чтобы решить, нужен ли ему спасательный круг?

— Я так понимаю, что вы принимаете предложение на условиях нашего клиента?

— Да. Принимаю.

Все это выглядело очень странно. Этот анонимный партнер не интересовался никакими деталями и не проявил интереса даже к финансовой стороне дела. Когда Мэндж готовилась к встрече с управляющим, она собиралась предупредить его о возможной потере контракта в Грэнтоне, но все произошло так быстро и неожиданно… Управляющий обещает подготовить бумаги к следующей неделе. Но если этот клиент решил пойти на риск, зачем ей вмешиваться?

Рози очень обрадовалась новостям, но совсем не удивилась.

— Я же сказала, что все образуется, — сказала она. — А теперь, когда о Гарри не надо беспокоиться, вы сможете заняться… чем-нибудь другим.

Мэндж не собиралась заниматься ничем другим. Когда не станет всех этих денежных проблем, она останется один на один с мыслями о Джеймсе. Будет лежать без сна по ночам и изнывать от тоски. И каждый раз, приезжая в особняк, станет вспоминать до боли в сердце о том, как он был здесь, улыбался, говорил.

Снова и снова она спрашивала себя, как она могла оказаться настолько глупой, что влюбилась в Джеймса дважды? Она же знала, что он собой представляет. Разве мало боли причинил он ей в первый раз? А она снова попалась на ту же удочку. Мэндж винила себя в том, что слушала Флору, что позволила себе поверить Джеймсу. Она так себя убеждала в его коварстве, что, казалось бы, должна была возненавидеть его.

Но, напротив, Мэндж бежала со всех ног на каждый телефонный звонок, а подъезжая к дому, высматривала на крыльце Джеймса. Она даже не думала, зачем и почему она так поступает. А ведь Джеймс должен был вернуться из Японии неделю назад. Но, судя по всему, не собирался ни звонить ей, ни тем более приезжать в Грэнтон. Мэндж придумала для себя оправдание: надо, чтобы Джеймс увидел, как она хорошо справляется без него. Она еще докажет, что ее фирму невозможно уничтожить, какие бы Джеймс ни принимал решения.

Мэндж даже стала подыскивать новые контракты. Надо же найти своим людям работу до того, когда Джеймс объявит о своем решении прекратить реконструкцию особняка. Но было совсем невозможно заниматься новыми контрактами, когда она не знала точных сроков окончания работ в «Грэнтоне». В конце концов она решила взять быка за рога и позвонила Кену Моргану.

Он разговаривал с ней очень любезно, но был весьма уклончив, когда она напрямую спросила о планах «Моторс компани» в отношении особняка в Грэнтоне. Кен отметил, что работа первого этапа еще не завершена, и дальнейшие планы будут обсуждаться не ранее, чем все будет сделано.

Мэндж разозлилась и бросила трубку. Первый этап почти подошел к концу. Новая крыша на месте, сделаны все технические работы, восстановлены деревянные панели и двери. Осталось только оштукатурить стены, но на это не уйдет много времени. Фирма вот-вот останется без работы. Что же, пусть ее безымянный компаньон приготовится к шоку.

Доля Гарри в фирме теперь принадлежит абсолютно чужому человеку. Контракт с банком подписан, и деньги переведены брату в Аргентину.

Мэндж была почти уверена, что этот компаньон даст о себе знать, как только получит все документы, но дни проходили, а никто не появлялся и не интересовался, как идут дела у фирмы. Что же он или она собирается делать? Ну что ж, надо быть только благодарной, что все решилось.

Теперь Мэндж не надо продавать свой дом и можно успокоиться. А нужно ли ей это спокойствие? И какое может быть спокойствие, если душа изнывает от горя и тоски… Она живет, двигается, работает, общается с людьми, но действует, словно автомат. Постоянное ощущение невыносимой тяжести сковывает сердце. А по ночам вдруг боль отпускает. Мэндж закрывает глаза и уносится в мир воспоминаний о недавнем счастье.

Перед ней улыбающийся Джеймс, такой близкий и реальный, что кажется — протяни руку и почувствуешь тепло сильного тела. Можно приласкать его, прижаться к нему и не думать ни о чем…

А потом снова возврат к жестокой реальности и ноющее чувство утраты. Она теперь одна, сколько еще можно жить с таким камнем на душе и как справиться с этим? Тогда, десять лет назад, ей тоже было нелегко, но она нашла в себе силы заглушить боль. И что же? Она все равно помнила его все эти годы и любила, боясь сознаться самой себе… А теперь ей сколько предстоит впереди… И что впереди? Больше встреч не будет.

Все эти бессонные ночи и душевные муки не проходили незаметно. Мэндж еще больше похудела и осунулась, она не очень заботилась о своей внешности, не пользовалась косметикой и носила волосы, завязывая их хвостиком на затылке. Так она стала выглядеть даже старше своих лет.

Заканчивалась работа в особняке. Мэндж придумывала всякие мелочи, чтобы занять людей и протянуть время. Но и этому пришел конец. В последний день Мэндж заперла дверь особняка и поехала в свою контору. На душе у нее было тяжело, как никогда. К ее удивлению, у Рози было приподнятое настроение, причину которого Мэндж не поняла. Она только спросила, были ли какие-нибудь звонки.

— Один звонок, — объявила Рози.

— От кого?

— От вашего анонимного партнера. Собирается повидать вас сегодня. Я назначила ему время встречи на четыре часа. — Рози прямо лопалась от радости.

Мэндж наконец сообразила, в чем дело.

— Четыре? Но сейчас уже без десяти четыре. Я не успею приготовиться к встрече с ним… С ним? Это он?

— Голос был определенно мужской.

— Хорошо. — Мэндж вздохнула. — Мне надо собраться с мыслями, а в голове полный хаос. Представляете, человек в первый раз приходит, а я не очень-то и готова к такой важной встрече.

— Возьмите вот это, — сказала Рози, вручая ей кипу бухгалтерских книг. — Притворитесь, что заняты работой, а он отвлек вас, и это объяснит ваше первое замешательство.

Мэндж взяла книги и разложила их на своем столе. Взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: такая она бледная. Пришлось накрасить губы и напудриться, чтобы скрыть немного темные круги под глазами. Потом распустила волосы и причесала их попышнее. Привела в порядок блузку и почистила юбку. Уселась за стол и решила, что выглядит очень деловито.

Она бездумно листала страницы, пытаясь представить, каков этот ее компаньон. Почему он решил наведаться именно сейчас? Не захочет ли что-либо изменить? А что он скажет, если узнает, что Джеймс разрывает с ними контракт? И почему все опять уперлось в Джеймса?

Уверенная, что Рози даст ей знать о приходе компаньона, она настолько погрузилась в эти мысли, что даже не заметила, как открылась дверь. Только услышав шаги, повернулась и увидела Джеймса.

Сердце ее замерло. Она уставилась на него, не в состоянии двинуться с места, ничего не понимая. Только учащенный пульс стучал в висках. Это он! Это действительно он! Первая инстинктивная реакция — невероятная радость: вот он, Джеймс, высокий, статный, красивый — стоит и смотрит на нее. И это его взгляд, мучивший ее в снах, а теперь до невозможности реальный.

Эта радость, видно, отразилась на ее лице, потому что Джеймс порывисто шагнул к ней. Но тут она вспомнила все, что случилось, быстро встала и отпрянула назад.

— Что… что тебе надо? — воскликнула она, заикаясь, еще не придя в себя от неожиданности.

Джеймс был очень спокоен, в отличие от Мэндж.

— Я хотел увидеться с тобой, — сказал он.

Будто это так естественно! Ничего особенного! Неужели он не помнил, что наговорил ей тогда по телефону?

Мэндж поняла, что ей не надо было вставать. Ноги — ее дрожали, и она боялась упасть. Она схватилась обеими руками за край стола.

— Рози не должна была впускать тебя! — заявила она высокомерно.

— Я убедил ее, что ты меня хочешь повидать.

— Нет, не хочу. — Мэндж постепенно обретала уверенность. — С минуты на минуту ко мне должен прийти очень важный посетитель. Тебе придется уйти.

Джеймс улыбнулся. Эта его улыбка всегда сводила ее с ума.

— Я просто поражен, что ты считаешь меня таким важным, Мэндж.

— О чем это ты? — Она даже заморгала.

— Дорогая Мэндж! А как ты думаешь, почему я здесь?

— Не знаю… — Но тут до нее начало потихоньку доходить. — Неужели ты мой анонимный компаньон?

Джеймс усмехнулся.

— Думал, ты еще раньше догадаешься. Мзндж была так обескуражена, что едва могла говорить.

— Значит, это ты? — спросила она наконец.

— Кто же еще?

— Но… но… — Она уже думала, не сон ли это. — Почему? Ты же хотел прикончить мою фирму, так зачем тебе в нее вкладывать деньги?

Джеймс обошел стол и приблизился к Мэндж.

— Что значит «прикончить»? — спросил он. — Зачем мне делать это, черт возьми.

— В общем-то незачем. Но ты это делаешь. И прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Или ты посмеешь отрицать, что твой центр теперь будет в Оксфордшире?

Джеймс удивленно поднял брови.

— А… так тебе известно…

— Понимаю, что не должна была знать это, — отрезала Мэндж. — Оказалось, мне одной из всех не полагалось знать правду.

— На то была причина… — начал было Джеймс, но она перебила его снова.

— Знаю я эту причину. Никто из других, нанятых тобой для внутренней отделки в «Грэнтоне», не мог приступить к работе до того, как закончится первый этап, и чтобы их умаслить и сохранить, ты нашел новое здание. Никто из них не живет здесь, поэтому им легко перебраться в другое место. Но для меня все по-другому.

— Для тебя все всегда по-другому, — согласился Джеймс, но явно имел в виду совсем не то, что она. Он не собирался оправдываться и сочувственно смотрел на Мэндж. А она никак не могла понять, как это он умудряется абсолютно не заботиться о ее чувствах и в то же время проявлять заботу. Но остановиться не могла и продолжала:

— Ты не собирался меня ставить в известность, чтобы я не забрала рабочих, а они смогли довести ремонт до конца. А потом бы ты продал особняк дороже. Так намного выгодней.

Мэндж говорила обидные вещи, но на Джеймса это не производило никакого впечатления.

— Удивительно, насколько ты обо всем осведомлена, малышка, — только и сказал он.

— Я встретила Энни. Она совершала прощальный обход по особняку и сгорала от нетерпения поведать мне, как она увлечена твоим новым планом.

— Эта куколка способная, — задумчиво сказал Джеймс. — Она уже побывала в Хилрос-Хаузе и прислала первые эскизы. Конечно, она может тебе не нравиться, но нельзя отрицать, Энни — талантливый дизайнер.

— Начхать мне на нее, — разозлилась Мэндж. — Я думаю, что именно благодаря ее несравненным талантам ты и доверял ей все свои планы.

Джеймс ухмыльнулся.

— Не было никакого смысла оставлять ее без дела в Грэнтоне, — спокойно объяснил он.

— А меня оставить без дела можно? — с обидой и болью спросила Мэндж. — Я для тебя просто подрядчик, с которым можно утрясти все проблемы по возвращении.

— Никогда так не считал.

— Да неужели? Во всяком случае так ты все представил для Флоры.

— Когда это я ей говорил? — поразился Джеймс.

Мэндж избегала смотреть на него.

— Я видела твою записку на столе утром после… — Как это сказать, она не знала, но нашла выход: — После того как ты уехал. Я знаю, мне не следовало читать ее. Я случайно зашла в твой кабинет и в этот момент увидела в записке на твоем столе название «Грэнтон». И прочла… Выяснила все насчет твоих планов.

Мэндж старалась выглядеть правой.

— Так вот в чем дело, — вздохнул Джеймс. — Дорогая, почему ты не спросила меня об этом?

— Я собиралась, но потом встретила Энни, а она, оказывается, все знала. — Мэндж смотрела вниз, на свои руки, не в силах взглянуть ему в лицо. — Ясно, что только от меня все держали в секрете.

Она старалась не разволноваться, но голос ее в конце дрогнул.

— Поэтому, когда я позвонил, ты стала трепаться, что занималась со мной любовью за деньги.

— Да, — неожиданно вырвалось у Мэндж. — Я хотела сказать… Я не притворялась…

Но поздно было оправдываться. Джеймс взял ее за руки и притянул к себе. Так как он сидел на столе, их глаза оказались на одном уровне, и Мэндж некуда было деваться от его пытливого взгляда. Она попыталась высвободиться, но не могла вырваться из его крепких рук.

— Мэндж, — сказал он, — как ты думаешь, почему я купил твою фирму анонимно?

— Даже не могу себе представить! — пробормотала она, опуская глаза. Меньше всего ей хотелось сейчас ощущать тепло его тела, прикосновение сильных пальцев к своим запястьям. Или наоборот, ей от этого было хорошо? Ведь стоит наклониться чуть вперед и…

— Это было единственным способом пробиться к тебе.

Мэндж не смотрела на него, но чувствовала на себе пристальный взгляд и изо всех сил старалась не поддаться искушению.

— Зачем было все так усложнять? Продал бы особняк, и я бы уже совсем не имела к тебе отношения.

— Да при чем тут это? Ты не поняла, что ли? Я не продаю особняк! И не собирался этого делать.

От удивления Мэндж вскинула голову и уставилась на Джеймса.

— А что ты собираешься с ним делать?

Чем дольше она смотрела в его глаза, тем слабее становилось ее негодование. Джеймс улыбнулся ей.

— Это зависит от тебя.

— От меня?

— Я считал, что мы можем жить в нем, — просто поведал он. — Ты же сказала мне десять лет назад, что в таком доме хорошо жить семьей. И я тоже думаю, что лучшего не сыскать. Ну, что скажешь?

Мэндж была вообще не способна думать в этот момент. Она могла только смотреть на него и чувствовать, как ее душа начинает понемногу оттаивать.

— Конечно, если ты действительно не хочешь знать меня больше, то я продам этот дом, — продолжал Джеймс. Он вдруг перестал улыбаться и стал серьезным, даже крепче сжал ее руки. — Я не смогу без тебя, Мэндж.

— Что ты говоришь? — Она не поверила своим ушам.

Джеймс поднес ее руки к губам.

— Я говорю, что люблю тебя. Я не хочу потерять тебя снова, малышка. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, чтобы я мог протянуть руку и коснуться тебя. Хочу по утрам видеть твою улыбку, хочу по вечерам приходить домой к тебе. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

— Но… ты же всегда избегал женитьбы. Не хотел себя связывать семьей, — прошептала Мэндж.

— Я передумал, — сказал Джеймс и поцеловал ее руки. — Я о многом изменил мнение со дня приезда в Грэнтон. Понял, что прошлое всегда со мной, его нельзя перечеркнуть или убежать от него. Наступит момент, когда обязательно столкнешься с ним. Казалось, что я порвал с прошлым, когда уехал из Грэнтона, но я ошибался. Я старался забыть все и тебя в том числе, и мне почти удалось это. Почти, но не полностью. Потому что как только я знакомился с девушкой, то скоро замечал, что у нее не такие ясные глаза, как у тебя, и не такие роскошные волосы, как у тебя, и улыбается она не так, как ты. Я говорил о свободе, потому что это было легче, чем признать: пример моих родителей заставил меня бояться брака. А кроме того, я сам сумел отстоять свою любовь к единственной на свете девушке. — Джеймс нежно погладил Мэндж по голове.

У нее задрожали губы, но она постаралась сдержать свои эмоции. Так важно было сейчас выслушать Джеймса. Он продолжал:

— Я твердил себе — независимость мне важнее всего. Но я вернулся в Грэнтон, и все перевернулось. Начал понимать, что есть на земле место, откуда я родом, и я могу назвать это место своим домом. Раньше я этого не чувствовал. И мой дом, Грэнтон, ассоциировался с тобой. Поэтому я и попросил Кена подыскать другое место для исследовательского центра. Я хотел, чтобы Грэнтон оставался домом для нас обоих. Но потом мы с тобой поссорились в лесу, и ты отказывалась говорить со мной. Я и задумался: а не трачу ли время зря в пустых мечтах? И вдруг ты приезжаешь в Лондон, и моя мечта становится реальностью.

Джеймс замолчал, заметив, как Мэндж смотрит на него. Он никогда не видел такого взгляда.

— Мэндж, скажи мне, это правда, что та ночь ничего не значит для тебя?

Мэндж почувствовала, как душа наполняется невиданной радостью, счастьем. Все ее горести и страдания улетучились как дым.

— Нет, — сказала она и положила ему руки на плечи. — Только ты всегда был нужен мне.

— И ты не хочешь иметь надежного, спокойного мужа?

— Нет. Только тебя, — улыбнулась Мэндж. Джеймс просиял.

— Ты любишь меня?

Он явно хотел услышать это признание от нее сейчас. И как было приятно честно сказать ему:

— Безумно. Я люблю только тебя.

— И ты выйдешь за меня замуж?

— Да. — Мэндж рассмеялась. — Да, да, да. Выйду только за тебя.

Джеймс прижал ее к себе, и губы их слились в долгожданном поцелуе. Какое было блаженство целовать Джеймса! Обнять, чувствовать его, ласкать шею и волосы и знать, что он любит ее! Освободившись от мучительных, надуманных сомнений, Мэндж теперь могла таять в крепких объятиях целую вечность.

— Ты правда любишь меня? — без конца бормотала она и снова целовала Джеймса. Она хотела услышать это еще сто раз.

— Да, любимая… Больше жизни… Люблю…

Они дразнили друг друга, едва переводя дыхание, и не могли остановиться.

— Верь мне, пожалуйста… Слышишь? — говорил Джеймс.

— Я верю. И буду верить всегда.

Джеймс еще крепче прижимал ее к себе, гладил лицо, волосы. Он так соскучился по ней, что с трудом верил: он снова держит ее в объятиях и осознает — это навсегда.

— Ты знаешь, когда я увидел тебя в первый день приезда в усадьбе, ты стояла среди роскошных роз, но была прекраснее их всех вместе взятых. Как я тогда желал обнять тебя, целовать тебя, взять тебя… Для меня словно не было десяти лет разлуки. Как я мог пытаться забыть прошлое и притворяться, что проживу без тебя? И я был готов начать все сначала, но ты мне так усложнила задачу.

— Я боялась, — созналась Мэндж. — Я не хотела новой душевной раны. Никто никогда не будил во мне таких чувств, как ты. И я знала, как легко в тебя влюбиться и потерять голову. Вот я и старалась изо всех сил, чтобы это не повторилось. Но, как видишь, у меня ничего не вышло. Правда в том, что я никогда не переставала тебя любить. Это были десять лет борьбы с собой.

— Жаль, я не знал. — Джеймс притронулся губами к ее виску. — Когда я целовал тебя, мне казалось, что ты любишь меня. Но ты была такой колючей, что я начинал сомневаться. После той ссоры в лесу мне почудилось, что я все выдумал и тешу себя напрасными надеждами. Бегаю за тобой, как дурак, а ты твердишь, что тебе нужен Дик. Я сам себя возненавидел. Но тем не менее не сдавался, звонил и звонил тебе. Ты отказывалась говорить со мной, а я был на удивление настойчив. Потом приехал на тот уик-энд и понял — я возненавижу Грэнтон без тебя. Тогда я решил продать особняк и забыть о тебе. Твой приезд в Лондон изменил все. Я поверил, что ты любишь меня.

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Не хотел торопиться. Я уже столько раз ошибался, что на этот раз решил начать все сначала и понемногу привыкнуть к тебе. Я должен был уезжать рано утром, и мы все равно не смогли бы поговорить серьезно. Помнишь, я сказал: мы поужинаем и разойдемся. Я так и хотел сделать. Собирался впервые проявить благоразумие. Ничего не вышло.

Мэндж улыбнулась, вспоминая.

— Что же заставило тебя отказаться от собственных разумных намерений?

— Ты. Мы сидели в гостиной, и я смотрел на тебя при мягком свете торшера. Ты казалась такой… что я понял — все будет хорошо, пока ты со мной. Жаль, что я тогда уехал, но собирался сделать тебе предложение, как только вернусь. Я позвонил тебе из Японии и вдруг… такая перемена. Невозможно было поверить в то, что ты говорила. Это так меня потрясло. Сначала моя мечта сбылась, а потом…

— Мне так жаль, — перебила Мэндж, приложив палец к его губам. — Извини меня, Джеймс. Но я была убеждена, что ты хочешь разорвать контракт. Я почувствовала, что меня используют, ведь я действительно боялась остаться со всеми своими работниками за бортом.

— Мне надо было посвятить тебя во все свои планы, а я позволил тебе остаться в неведении и надумать все эти истории. — Джеймс вздохнул и погладил ее по щеке. — Тебе не кажется, что мы оба получили хороший урок?

Мэндж прижалась к нему.

— Мы столько потеряли времени!

— Наверстаем, — пообещал Джеймс и поцеловал ее.

— Слушай, а как же ты узнал, что мне нужен компаньон? — полюбопытствовала Мэндж.

— Мне сказала Рози.

Мэндж удивленно отпрянула.

— Рози? Как?

— Когда я немного успокоился после нашего разговора по телефону, то решил, что ты мне все наврала. Но по какой причине? Когда я вспоминал нашу ночь, понимал, что ты любишь меня. Ты бы никогда не стала спать со мной за деньги, но зачем ты сказала мне это? Что-то было не так, и я позвонил Рози, чтобы узнать, в чем дело. Она не знала ничего конкретного, но сказала, что ты выглядишь ужасно и, видимо, переживаешь, как и я. Я понял, что был прав, — тебе вовсе не наплевать на меня.

Потом Рози сама позвонила мне и рассказала про письмо Гарри и про все твои проблемы. Я знал, как ответственно ты относишься к фирме и насколько она дорога тебе. Связался с банком и организовал эту покупку. Правда, я не смог действовать впрямую. Но я отчаянно хотел найти хоть какие-то пути к тебе.

— Не понимаю, почему же ты хотел оставаться анонимным?

— Боялся, что ты откажешься, узнай всю правду. Пойми, меня еще терзала ревность. Я ведь вообразил, что ты хочешь вернуться к Дику, и только когда Энни приехала в Лондон со своими эскизами для Хилрос-Хауза и рассказала мне, что они с Диком помолвлены, я разрешил себе надеяться на успех собственной задумки, решил дождаться окончания работ в особняке, а потом приехать и спросить тебя, что делать с ним потом. Если бы действительно оказалось, что я тебе не нужен, я бы продал дом. Но я все же тешил себя надеждой, что ты скажешь: «Давай достроим его вместе, и это будет дом для нас и наших детей».

Мэндж весело рассмеялась и хитро прищурилась.

— Значит, у моей фирмы остается контракт на реставрацию?

— Только в том случае, если ты возьмешь себе менеджера, — сказал Джеймс. — Нам с тобой надо столько наверстать. Я хочу, чтобы ты была со мной.

— А если я приму твои условия, сколько времени будет действовать контракт?

— Всегда, — пообещал Джеймс.

Конец

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?