«Завоевание твердыни»

Кэтрин Джордж Завоевание твердыни

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Внимание Эстер привлек легкий поклон, обращенный к судьям. Мужчина был незнаком ей — высокий, стройный, в свободном твидовом пиджаке от Армани или Оксфэм. Скорее, от Армани, решила она. Хорошо, что следующее дело — последнее в сегодняшнем заседании. В зале суда было жарко. Палящее июньское солнце, проникая сквозь высокие окна, освещало недавно обновленную отделку помещения — кремовые стены, откидные сиденья малинового цвета и портьеры с цветочным узором. Совсем не то, что было прежде, когда зал украшали роскошные дубовые панели. Теперь он был солнечным и светлым, но вместе с тем утратил прежнюю торжественность. Он больше не внушал робости нарушителям закона, предстающим перед членами городского магистрата, многие из которых, как Эстер Конвей, сожалели о прежнем убранстве зала со всем его викторианским великолепием.

В это утро рассматривали обычный набор правонарушений — дорожно-транспортные происшествия, чрезмерное употребление алкогольных напитков и нарушения общественного порядка. Решения по делам выносились быстро. Эстер была избрана в члены городского магистрата относительно недавно и в свои тридцать четыре года оказалась самой младшей из судей, Поэтому она особенно тщательно одевалась на заседание суда. Несмотря на жару, на ней был строгий темно-синий костюм, а волосы собраны в безупречный узел, так чтобы ни единый волосок не выбивался из прически. Большие очки в роговой оправе служили последним штрихом к образу, свидетельствовавшему о той ответственности, с какой Эстер относилась к своим обязанностям. Стремясь оправдать занимаемый пост, требовавший от человека ума, способности здраво рассуждать, прямоты и честности, она, как всегда, вникала в малейшие детали показаний, произносимых в течение дня и обвиняющей стороной, и защитой. Сегодня помимо Эстер на суде присутствовали еще два представителя городского магистрата — доктор Том Медоуз, глава местной медицины, и мистер Филип Гэлбрейт, в прошлом директор школы для мальчиков, а ныне председатель.

Во всех слушаниях, происходивших до перерыва, обвиняемые признавали свою вину, и на них налагались различного рода взыскания, компенсации и штрафы. Но этот утверждал, что невиновен, а значит, заседание грозило затянуться.

В зале присутствовал репортер местной газеты и несколько вольных слушателей, среди которых заметно выделялся мужчина в твидовом пиджаке. Эстер отметила густые светлые волосы, загар и правильные черты лица. Привлекательный, отметила она про себя, возвращаясь к своим записям.

— Кто этот светловолосый тип, сидящий сзади? — спросил, понизив голос, Филип Гэлбрейт. Он почему-то всегда был уверен в том, что Эстер знает всех в округе.

— Понятия не имею, — вполголоса ответила она. — Спросите доктора Медоуза.

Доктор тоже не знал.

— Доминик Энтони Баркли, — объявил судебный пристав. Высокий юноша вошел в зал и занял место в последнем, третьем ряду.

— Встаньте, мистер Баркли, — спокойно произнес председатель.

Тот вскочил.

Эстер посмотрела на него с интересом. Все предыдущие ответчики, и мужчины и женщины, были одеты более или менее одинаково — яркие спортивные свитера, джинсы, кроссовки и бесконечное количество сережек в ушах независимо от пола. Однако на Доминике Энтони Баркли были серые фланелевые брюки, белая накрахмаленная рубашка, галстук в полоску и темно-синий блейзер. Светлые волосы, вместо того чтобы неопрятно болтаться по плечам или торчать как попало, были аккуратно подстрижены, и лишь спереди блестящий завиток падал на лоб. Чувствовалось, что над прической потрудился профессиональный парикмахер.

Обвиняемый назвал свое имя и адрес. Речь его была правильной, без малейшего акцента. Несмотря на очевидное волнение, он твердо заявил о своей невиновности. Ему было предъявлено обвинение в вождении машины без прав.

Когда его спросили, что происходило в тот вечер, он ответил, что за рулем машины сидел его брат.

Доминика Энтони Баркли попросили сесть. Обвинитель рассказал суду, что обвиняемый, сидевший за рулем, был опознан женщиной-полицейским двадцать четвертого марта на Эшдаун-лейн. Полгода назад Доминик Энтони Баркли был лишен водительских прав на два года. Свидетелем обвинения выступала та самая женщина-полицейский.

Констебль Джин Хардинг, девушка лет двадцати пяти с блестящими глазами, произвела на судей положительное впечатление. Она повторила клятву с такой же уверенностью, что и обвиняемый.

В ответ на вопрос обвинителя она подтвердила, что в тот самый вечер ехала вниз по Эшдаун-лейн. Начинало темнеть. По обе стороны узкой дороги были припаркованы машины, и она свернула на обочину, чтобы дать дорогу встречному «форд-эскорту» последней модели. Девушка узнала сидевшего за рулем — это был Доминик Баркли. В машине находился и пассажир, но она не успела его разглядеть и была уверена лишь в личности водителя.

Констебль давала показания спокойно, сверяясь, где это было необходимо, со своей записной книжкой, и Эстер сделала для себя несколько пометок. Обвинитель спросил констебля, откуда она знает обвиняемого. Джин Хардинг ответила, что две недели назад она зашла в дом по Эшдаун-лейн и попросила уменьшить громкость музыки. В доме праздновали день рождения Доминика Энтони Баркли.

— Находились ли вы достаточно близко от мистера Баркли, чтобы узнать его потом?

— Да, — бесстрастно ответила девушка. — Он расцеловал меня в обе щеки и пригласил присоединиться к их компании. Когда я отказалась, он уменьшил громкость, и мы с напарницей ушли.

Обвинитель сел, и поднялся адвокат от защиты. Он спросил, было ли поведение мистера Баркли в день празднования торжества оскорбительным.

— Нет, — ответила девушка.

— Но он поцеловал вас и пригласил присоединиться к ним. Была ли причина для такого приглашения? — Адвокат постарался задать вопрос как можно тактичнее.

Девушка покраснела.

— Он, видимо, принял меня за стриптизершу, — сказала она после паузы.

В зале послышались смешки. Адвокат снисходительно улыбнулся.

— Имели ли вы возможность видеть брата Доминика Баркли во время своего визита в дом на Эшдаун?

— Нет, сэр.

— Спасибо, констебль.

Свидетельницу отпустили. Эстер снова сделала пометки в своем блокноте. Казалось, вина Доминика доказана со всей очевидностью. Внезапно по рядам прошло волнение. Судебный пристав провел к месту дачи свидетельских показаний еще одного юношу.

Джайлз Эдвард Баркли назвал свое имя и адрес, произнес присягу и объяснил, что он брат обвиняемого. Джайлз был зеркальным отражением Доминика, до последнего волоска на голове. Братья Баркли были однояйцовыми близнецами.

Юноша сообщил суду, что в тот вечер за рулем был он, так как брата отстранили от вождения машины.

Эстер смотрела на него, не отрываясь. Парень явно нервничал, впрочем, как и большинство его сверстников в подобных обстоятельствах, но на вопросы отвечал уверенно. Он подтвердил, что водительские права у него есть. В общем, он произвел хорошее впечатление. Эстер взглянула на мужчину, находившегося среди посетителей. Тот сидел неподвижно, устремив взгляд на братьев. Лицо его не выражало никаких эмоций.

И все же Эстер была уверена, что за этим спокойствием скрывалось напряжение. Мужчина выглядит слишком молодо для таких взрослых детей, но сходство очевидное. Наверное, все-таки отец.

Но она отвлеклась. Трое судей обменялись мнениями, и дело было закрыто. Доминика Баркли отпустили после напоминания председателя суда о том, что срок его дисквалификации все еще составляет год и три месяца.

— В любом случае мы не смогли бы доказать, что один из братьев солгал, — сказал Филип Гэлбрейт позднее, когда они закончили работу. — За свою практику я много раз сталкивался с такими, как Доминик. Близнецы другой раз проделывают такие штучки!

— Думаете, второй сказал неправду? — спросила Эстер, собирая свои вещи.

— Даже если и так, получилось у него отлично, — заметил доктор Медоуз.

— Кстати, семья Баркли переехала к нам недавно. Несколько месяцев тому назад они купили дом на Эшдаун. Чтобы привести его в порядок, им придется здорово потратиться.

— Жаль, что они не заглянули в наш магазин, — посетовала Эстер.

— Сомневаюсь, что они уже закончили ремонт. Недавно я проведывал миссис Баркли. В доме сплошной кавардак. — Доктор взглянул на часы. — Мне пора. Еще успею заскочить домой и пообедать перед приемом пациентов.

Эстер попрощалась и вышла на улицу. Солнце сияло. Маленький городок Котсволд был полон туристов, приезжающих летом, и толпы людей запрудили улицы в этот выходной день. Эстер сменила очки в роговой оправе на солнцезащитные и быстро зашагала вверх по главной улице города. Поднявшись на холм, она увидела близнецов Баркли, рассматривавших витрины спортивного магазина. Их отец был с ними. К счастью, юнцы увлеченно разглядывали витрины. Эстер перешла на другую сторону, чтобы не встретиться с ними и не поставить их в неловкое положение; да ей и самой было бы неловко.

Она свернула на вымощенную булыжником пешеходную дорожку, где магазины теснились возле средневековых арок городского рынка. В застекленном пассаже продавалась дорогая одежда и изделия из кожи. Был тут и небольшой ресторанчик, из которого доносился аромат свежезаваренного кофе. На площади, также вымощенной булыжником, расположилось большое здание. Вверху красовалась вывеска: «КОНВЕЙ». Это был магазин, в котором продавали изделия из фарфора и мебель. Среди мебели, в основном представленной лучшими образцами массового производства, попадались отдельные предметы, изготовленные местными умельцами и привлекавшие внимание ценителей со всей Америки.

В магазине было полно покупателей, и Эстер поспешила в подсобку сменить шерстяной пиджак на легкую белую блузу. Возвращаясь, она увидела Дэвида Конвея. Стоя у стола в кабинете, он жарко спорил с кем-то по телефону. Дэвид улыбнулся ей, прицелился в телефон из воображаемого пистолета и продолжал разговор. Эстер улыбнулась ему в ответ, послала воздушный поцелуй и поспешила на помощь продавцам, осаждаемым покупателями.

Продав несколько расписанных вручную блюд, диван, сработанный Дэвидом Конвеем, и превосходный килимский ковер небольших размеров, Эстер с радостью согласилась на предложение появившегося из мастерской Дэвида пойти перекусить в «Королевское оружие».

Пока Дэвид делал заказ, Эстер нашла место за столиком у окна. Она рассеянно смотрела на проходящих мимо людей, радуясь возможности передохнуть после напряженного утра.

— Как в суде, много было дел? — спросил присоединившийся к ней Дэвид.

— Достаточно. — Она взяла высокий бокал с минеральной водой, благодарно улыбнувшись Дэвиду, но улыбка слетела с ее губ, когда она увидела отца близнецов, приглашающего своих отпрысков за столик. Заметив ее, он слегка поклонился, в точности как в суде. Эстер смутилась.

Дэвид вопросительно поднял бровь:

— Знакомый?

— Не совсем.

Им принесли бутерброды. Это избавило девушку от необходимости уточнять, и они принялись обсуждать новый заказ, полученный этим утром.

— Двенадцатифутовый обеденный стол, двенадцать стульев, два буфета и сервировочный столик, — не без удовольствия перечислял Дэвид. — Заминка возникла с датой выполнения. Леди полагала, что я способен сколотить мебель за пару недель. Я же ей сказал, что, если она хочет получить совершенные творения, сделанные вручную Дэвидом Конвеем, времени потребуется несколько больше.

Эстер улыбнулась.

— Ну и как, она удовлетворилась твоим ответом?

— Удовлетворилась? Нет, конечно. Но что ей оставалось?

— Да, заказ слишком значителен, чтобы выполнить его в такой спешке. Но у тебя и без того много работы, Дэвид, — обеспокоенно произнесла Эстер.

— И ни один заказ нельзя отложить. — Он взял ее руку. — Не волнуйся, Эстер. Я здоров как бык, честное слово. Можешь спросить у Тома Медоуза.

— Попробуй спроси его, — съязвила она. — Он ни за что не разгласит врачебной тайны. — Она высвободила руку и взяла бокал. — Никак не напьюсь. Пойду закажу кофе. Ты хочешь?

— Нет, спасибо. — Дэвид поднялся было, чтобы принести Эстер кофе, но она остановила его:

— Лучше останься и доешь бутерброды. Я схожу сама.

Возвращаясь к столику с чашкой кофе, Эстер увидела, что отец близнецов наблюдает за ней.

— Тайный поклонник? — поддразнил ее Дэвид.

— Он был в суде сегодня утром, — ответила Эстер и вновь перевела разговор на последний заказ.

Дэвид с воодушевлением принялся излагать свои соображения насчет дизайна. Слушая его и отвечая на его вопросы, Эстер невольно отметила, что близнецы, а ей хорошо было видно их, выглядят подавленными. Очевидно, отец прочел этим двоим нравоучения, пока они ели.

Им это только на пользу, подумала Эстер. Гораздо больше сочувствия она испытала к остальной молодежи, что предстала перед судом в это утро. Вот бы им хоть часть той отеческой заботы, что имеют близнецы Баркли.

Тут Эстер спохватилась, что отвлеклась и совсем не слушает Дэвида. Вот уже год, как она была избрана судьей и строго придерживалась правила не думать о делах, касающихся суда, за его пределами.

— Ладно, мечтательница, — сказал Дэвид, допивая пиво. — Пора нам возвращаться к работе.

Выходя из бара, они миновали столик, за которым сидело семейство Баркли, и молодые люди смутились, увидев Эстер. Она слегка улыбнулась им, стараясь не смотреть в сторону их отца, и вместе с Дэвидом вышла на улицу.

— Симпатичные парни, — заметил Дэвид. — Заезжие?

— Нет, их семья купила дом на Эшдаун несколько месяцев назад.

— Откуда ты знаешь их? — полюбопытствовал Дэвид. — Или это секрет?

— Именно, секрет.

Он усмехнулся, но вдруг присвистнул от удивления. Их магазин был битком набит туристами. Они восхищенно рассматривали коллекцию фарфора, с таким старанием расставленную Эстер. Дэвид поспешил покинуть ее, и она с обычной доброжелательностью и вниманием занялась покупателями, которым всегда рады в их магазине.

Общаясь с людьми, Эстер чувствовала себя в своей стихии. Вместе с ней работали две женщины лет сорока. Айрис трудилась неполный рабочий день, Шейла — весь день и вдобавок вела бухгалтерию. Было еще двое рабочих: Марк, двадцатилетний парень, с хорошими физическими данными, совсем не лишними, когда имеешь дело с мебелью, и Питер, который помогал Дэвиду в мастерской. А Марк также помогал Теду Барроузу, водителю, доставлять заказы на дом. Для этого использовался симпатичный фургончик с названием фирмы «Конвей», выписанным позолоченными буквами на темно-зеленом фоне.

Эстер Конвей постоянно была чем-то занята, и потому скучать ей было некогда. Она регулярно объезжала торговые ярмарки по всей стране, иногда посещала с Дэвидом различные деловые мероприятия. Дэвид был членом клуба бизнесменов, содействующих развитию бизнеса и международных отношений, а также являлся президентом местной торговой палаты. Когда же дела в магазине шли не особенно бойко, а это обычно случалось после празднования Рождества, Эстер уезжала на каникулы куда-нибудь, где не так холодно. Она была членом исторического общества, занималась благотворительностью. Помимо всего прочего, регулярно присутствовала на семинарских занятиях для судей, которые не были профессионалами, и чья работа не оплачивалась. Иной раз выдавались такие напряженные дни, что Эстер не хватало и двадцати четырех часов.

В половине шестого, когда они закрывали магазин, Дэвид напомнил ей о вечере дегустации вин, назначенном на восемь тридцать в здании «Чеслкомба». Собранные средства будут направлены в помощь детскому дому их городка.

— Пойду повидаюсь с отцом, — сказал Дэвид, посмотрев на часы. — Поужинаю с ним у него в Прайори, а после присоединюсь к тебе.

— Хорошо. Передавай ему привет и скажи, пусть ждет меня в воскресенье.

Роберт Конвей, отец Дэвида, основал их дело и долгое время являлся его движущей силой, но год назад решил выйти из бизнеса. Он продал дом и приобрел комнату в Прайори[1], который скорее походил на пятизвездочный отель, нежели на хоть и роскошный дом, но все-таки дом для престарелых. Родные по очереди навещали его по воскресным дням, составляя ему компанию за обедом.

Эстер жила на окраине городка. Ее дом, собственно коттедж, был небольших размеров, зато с огромным садом, окруженным высокой живой изгородью, усыпанной в это время года яркими цветами. Она наскоро перекусила салатом и полила недавно высаженные растения. После утреннего заседания в суде, а затем напряженного дня в магазине усталость давала себя знать. Ей пришлось заставить себя принять душ и переодеться для благотворительного вечера. Там соберутся все те лица, что и на большинстве подобных мероприятий, посещаемых дружным чеслкомбским обществом.

Здание, в котором проходил вечер, сохранило и внутри и снаружи присущую ему строгость времен Кромвеля. Миссис Каупер, владелица этого дома, охотно сдавала его под всякие благотворительные мероприятия. К приходу Эстер огромный зал с длинным столом и массивной, резной работы мебелью был полон гостей, среди которых двоих она не знала. Одного из них она, правда, уже видела утром в суде. Второй оказалась привлекательная женщина несколько усталого вида. Глядя на нее, можно было не сомневаться, что это мать близнецов. И даже на расстоянии было заметно, что миссис Баркли ожидает ребенка.

— Как тебе идет этот оттенок, Эстер, — сказала миссис Каупер, появившись из толпы, чтобы приветствовать ее. — В детстве я называла этот цвет мутно-розовым. Дорогая, ты здесь всех знаешь, так что присоединяйся. Если вдруг пожелаешь помочь, можем поручить тебе разнести угощение для гостей.

Эстер с готовностью согласилась. Она подхватила два прекрасных серебряных подноса — Георг III, отметила она с уважением, — и направилась к ближайшей группе с бутербродами-канапе.

— Эстер, — воскликнул Тим Гэлбрейт, — ты сногсшибательна!

Он, как обычно, собрался было чмокнуть ее, но Эстер, усмехнувшись, протянула ему поднос:

— Руки прочь, Тим. Съешь-ка лучше канапе.

— Я бы с большим удовольствием съел прелестную Эстер, — заверил ее Тим, беря поднос. Они переходили по кругу от одной группы к другой, и все это время Тим отчаянно флиртовал с Эстер.

Тим Гэлбрейт был владельцем местного садоводческого хозяйства. В свои почти сорок лет он преспокойно оставался холостяком. Ему ничего не стоило очаровать практически любую женщину. Но, встречаясь с дамами, он строго соблюдал очередность и не давал ни малейшего повода думать, будто предпочитает какую-нибудь одну.

Эстер снова наполнила подносы и вернулась к гостям, все так же сопровождаемая Тимом. Подойдя к чете Баркли, она вдруг ясно почувствовала, что отец близнецов смотрит на нее с неодобрением. Эстер передала поднос Тиму:

— Пожалуйста, разнеси угощение вместо меня, ладно? Я вижу, подъезжает машина Дэвида.

— Ладно, только обещай, что потом вернешься ко мне. — Он усмехнулся. — Или мне спросить разрешения у Дэвида?

Вечер, как всегда, удался, «Чеслкомб» как нельзя лучше подходил для подобных мероприятий. Но Эстер старательно избегала новичков. Мистеру Баркли непременно пришлось бы упомянуть о ее присутствии на слушании в качестве судьи, что лишь смутило бы его жену. К ее радости, они довольно рано попрощались с миссис Каупер. Конечно, ведь миссис Баркли беременна, подумала Эстер. И не настолько молода, чтобы рожать. Близнецам по восемнадцать, значит, их матери предположительно сорок с небольшим. В наше время рожать в таком возрасте вполне нормально, но она выглядит что-то уж очень утомленной.

К тому времени как Дэвид отвез Эстер домой, она тоже порядком устала и совершенно не чувствовала в себе сил для следующего дня. А субботние дни летом в «Конвее» зачастую бывают весьма напряженными.

Так оно и оказалось. Когда магазин открылся, Эстер отпустила Айрис и Шейлу позавтракать, заявив о своей готовности держать оборону с одним Марком в качестве подмоги, пока они не вернутся.

— Если понадобится, я вызову из мастерской Питера, — успокоила она Дэвида, которому необходимо было съездить домой.

— Если не будешь справляться, — сказал он, — звони мне.

Обычно в это время дня наступала разрядка. Покупатели тоже отправлялись перекусить, благо закусочных в городе хватало. Эстер без труда справилась с группой вежливых японцев, оставивших в магазине изрядную сумму. После них вошли еще несколько человек, но они скорее просто любопытствовали, нежели собирались что-либо приобрести. Они ушли, и некоторое время магазин был пуст. Эстер вышла причесаться и подкрасить губы, оставив в зале Марка. Но через несколько минут Марк заглянул в кабинет и сообщил ей, что ее спрашивают. Увидев отца близнецов, рассматривавшего мебель для столовой, Эстер испытала противоречивые чувства.

Он обернулся к ней с улыбкой:

— Добрый день. Не могли бы вы помочь мне?

Эстер вежливо улыбнулась в ответ:

— Конечно, если смогу.

— Я ищу подарок для сестры — запоздалое поздравление с новосельем. И раз уж я здесь, то хотел бы купить письменный стол. Для себя, — добавил он. — Знающие люди говорят, что лучше, чем у вас, я в Котсволде не найду.

— Приятно слышать такие отзывы. А можно узнать, кто вас сюда направил?

— Миссис Каупер на вчерашнем вечере дегустации вин. Мы так благодарны ей за приглашение. Сразу многое узнали, со многими познакомились.

День выдался жарким, и мистер Баркли был одет соответственно — легкие брюки и тонкая рубашка из хлопка с закатанными рукавами. От Эстер не ускользнуло то, что рубашка по цвету сочеталась с его серебристо-зелеными глазами, такими заметными на худощавом загорелом лице.

— Я обязательно поблагодарю миссис Каупер, — пообещала Эстер. Она была рада, что успела привести себя в порядок до того, как пришел этот мужчина. А янтарный цвет ее льняного платья повторял цвет ее глаз, которые она считала своим главным украшением. — И какого рода подарок вы имеете в виду?

— Даже не знаю. — Он огляделся. — Может, вон то зеркало в золоченой раме. Оно ведь старинное, не так ли?

— Это комиссионная вещь. Я иногда принимаю вещи на продажу от людей, не желающих давать объявления о своих ценностях. — Эстер осторожно сняла зеркало. Рама была старой, позолота приобрела зеленоватый оттенок, да и само стекло потускнело. — Его отдала нам венецианская церковь. Один мой друг с выставки Сотби датировал его пятнадцатым веком и определил стоимость.

Мужчина изучил лаконичный ценник и в удивлении поднял бровь, но, подумав совсем немного, решительно кивнул:

— Хорошо. Дороговато, конечно, но именно то, что мне нужно. А теперь я хотел бы посмотреть стол.

Как раз в этот момент появилась Шейла, и Эстер, освободившись, проводила своего покупателя наверх, в демонстрационную комнату, где в углу были расставлены несколько письменных столов.

— Может, вы хотите остаться один? — спросила Эстер. — На всех столах есть ценники. Вы спокойно выберете себе то, что вам больше всего подходит.

Мистер Баркли уважительно окинул взглядом стройный ряд столов.

— Мне сказали, что самым удачным приобретением будет вещь, выполненная Дэвидом Конвеем.

— Ручаюсь, это так.

Он внимательно, изучил ярлык на прекрасно сделанном столе из тиса.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Очевидно, это как раз работа Дэвида?

— Да. А вот те два сделаны нашими местными мастерами. Массовое производство. Хотя очень качественное, — добавила она. — Творения же Дэвида уникальны. Все зависит от того, какой суммой вы располагаете. Но не смущайтесь, если вдруг ничего из имеющегося здесь вам не подойдет.

— Признаться, мои планы не шли так далеко, — в раздумье произнес он, — но, увидев работу Дэвида Конвея, я понял, что имела в виду миссис Каупер. Все остальное не идет ни в какое сравнение рядом с его шедеврами. Вы могли бы обеспечить доставку?

— Разумеется. Мы доставим покупку в понедельник утром, если вас устраивает.

— Замечательно. А то я занимаю кухонный стол, что весьма неудобно, когда нужно поесть. — Он снова улыбнулся, и на его загорелом лице ослепительно сверкнули зубы.

Эстер прикрепила к столу ярлычок «продано».

— Спускайтесь в кабинет, я запишу ваш адрес.

— И возьмете деньги, — сказал он, следуя за ней.

— Неизбежное зло, — согласилась она. — Кстати, если вашей сестре зеркало не понравится, мы заменим его чем-нибудь другим или вернем деньги.

— Лидии оно понравится, — с уверенностью сказал он. — Но даже если вдруг и не понравится, я оставлю его себе.

Он что, повесит его над письменным столом в своем кабинете? — удивилась Эстер.

— Подождите, я только упакую зеркало. Завернуть его в подарочную бумагу?

— Да, пожалуйста, заверните.

Упаковав зеркало, Эстер попросила мужчину присесть. Он сел, наблюдая за ней, пока она записывала данные о зеркале и столе.

— Вчера я вас не сразу узнал, — неожиданно произнес мистер Баркли.

Эстер подняла голову.

— Да? Почему?

— Не сразу понял, что эта сирена в розовом с распущенными волосами — мировой судья. — Он посмотрел на нее. — Сегодня вы опять другая.

Эстер предпочла промолчать.

— Как думаете заплатить? — Голос ее звучал твердо.

— Чеком.

— Хорошо. — Она протянула ему счет, и он склонился, чтобы выписать чек. — Куда доставить покупку? — спросила она, не желая показывать, что знает его адрес. — Мы занимаемся доставкой в радиусе тридцати миль, но дальше оплата за милю резко увеличивается.

— Значит, мне повезло. Я напишу свой адрес на обратной стороне.

— Благодарю вас, мистер Баркли.

Мгновение он выглядел озадаченным, но затем слегка улыбнулся:

— Кажется, нас так и не представили друг другу, миссис Конвей. На самом деле я Хэзерд, Патрик Хэзерд. Близнецы — мои племянники, а Лидия, их мать, — моя сестра.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Вот как, прошу прощения. — Захваченная врасплох Эстер постаралась скрыть смущение и принялась записывать адрес. Оказалось, что Патрик Хэзерд живет в самой глубине Глостершира. Его дом называется Лонг-Уайватс и находится недалеко от деревушки Эйвекоут.

— Я переехал туда два дня назад, — пояснил Патрик Хэзерд. — Пока я довольствуюсь тем, что там есть, но стол мне необходим.

— Если он вам действительно так необходим, мы могли бы доставить его уже сегодня вечером, — предложила Эстер.

— Наверное, это уж слишком для субботнего дня… — начал он, но видно было, что идея ему очень понравилась, и Эстер поспешила успокоить его:

— Ничего сложного, мистер Хэзерд. Если его доставят около семи, будете ли вы дома в это время?

— Да. Муж моей сестры сегодня утром приехал, так что я теперь свободен и еду к себе. Сказать по правде, миссис Конвей, он был категорически против присутствия Лидии в суде в ее теперешнем положении, поэтому я и вызвался пойти, а затем проводил мальчиков обратно в школу. — Он помрачнел. — Возможно, это даже к лучшему — их отец поостынет немного к тому времени, когда они приедут домой на летние каникулы.

Эстер ничего на это не ответила. Она встала и протянула ему сертификаты:

— Спасибо, мистер Хэзерд. Надеюсь, вы будете довольны приобретением.

— Не сомневаюсь. Как раз такой стол мне и нужен, — заверил он ее, решительно вставая и протягивая ей руку. — Благодарю за помощь, миссис Конвей.

— Не стоит. Спасибо вам за покупку. — Она быстро пожала ему руку, затем проводила из кабинета в зал. — Зеркало вы заберете сейчас или доставить его вместе со столом?

— Я заберу его сейчас.

Он выразил восхищение тем, как красиво Эстер его упаковала, взял большую, перевязанную лентами коробку и, улыбнувшись на прощание Эстер, вышел на улицу, на залитую солнечным светом площадь. Его волосы искрились в лучах солнца, отливая серебром.

— Какой приятный мужчина, — мягко заметила Шейла.

Эстер усмехнулась:

— К тому же потратил приятной величины сумму. А где Марк?

— Сегодня у него выходной, разве ты забыла? Он играет в крикет.

— Вот досада!

— Тебе нужна помощь? — спросила Шейла.

— Нет, спасибо. Я подожду Дэвида. Подменишь меня ненадолго? Я закроюсь в кабинете и съем бутерброд с кофе.

Летом по субботам Эстер часто приносила еду с собой. Иногда она спускалась к реке и ела на лоне природы. А иной раз, как сейчас, предпочитала посидеть полчасика с романом. Но загадочный мистер Хэзерд возбудил в ней любопытство, и, вместо того чтобы читать, она все думала о том, зачем ему так срочно понадобился письменный стол. И существует ли миссис Хэзерд, помогавшая ему с переездом? Возможно, стол срочно нужен для того, чтобы не вторгаться во владения жены на кухне.

Эстер снова взялась за книгу. Ее интерес к Патрику Хэзерду объясняется исключительно возможностью получить от него новые заказы на мебель. Во всяком случае, ей нет никакого дела до того, женат он или нет.

Когда Дэвид вернулся, Эстер попросила его отвезти вечером стол в Эйвекоут. Он посмотрел на нее, всем своим видом выказывая крайнее неудовольствие.

— Сегодня вечером? Разве ты забыла, что у меня запланирован ужин на двоих в интимной обстановке? Который к тому же я буду готовить сам. И как, по-твоему, о чем я буду думать? О делах на фирме или о счастливом завершении романтического вечера?

Эстер вспыхнула и ткнула его в бок совсем не по-женски.

— Ладно, давай, иди готовься, а стол я отвезу сама.

— Надеюсь, это стол моей работы?

— Конечно. И еще я продала венецианское зеркало, то самое, что отдала нам старушка Лоусон. Она будет так рада.

— Да, сегодня тебе пришлось поработать. А кто купил мой стол?

— Один мужчина, его зовут Хэзерд. Он же купил и зеркало.

— А Марк не сможет завезти их ему?

Эстер покачала головой.

— Он сегодня играет в крикет. Но ты не беспокойся. Если мы с тобой погрузим этот стол в машину, думаю, мистер Хэзерд поможет выгрузить его в Эйвекоуте. По всему видно, ему не терпится получить свое приобретение.

— Ты просто ангел, Эстер, спасибо тебе, — Дэвид наклонился и чмокнул ее в щеку, а затем ушел, насвистывая, к себе в мастерскую.

Эстер и ее помощники остались в зале, заканчивая работу.

Позже, после того как Дэвид и Питер погрузили стол, обернутый миткалем, в машину, Эстер заехала домой и приняла душ. Чувствуя себя удобно в стареньких джинсах и белой рубашке, она распустила по плечам блестящие, недавно вымытые волосы. Эстер совсем не прочь была прокатиться ясным летним вечером в Эйвекоут, выбирая извилистые улочки и избегая оживленного движения, обычного для выходного дня.

Эйвекоут, угнездившийся в низине, был типичной котсволдской деревушкой с островерхими крышами, проглядывающими сквозь молодую зелень деревьев. Эстер медленно ехала по дороге, огибавшей деревню, высматривая узенькую дорожку, упомянутую Патриком Хэзердом.

Она оказалась и в самом деле очень узкой, каменистой и мало приспособленной для езды. В конце петлявшей среди лип тропинки стоял дом из знаменитого котсволдского известняка, наполовину спрятавшийся за деревьями. В лучах вечернего солнца он казался цвета меда.

Дом, без сомнения, был красив, но почему все-таки Патрик Хэзерд выбрал такое глухое, удаленное место? В саду буйствовала дикая растительность, и само здание казалось каким-то сонным, словно столетия спало, не тревожимое его обитателями.

Эстер остановила машину на засыпанной гравием площадке перед старинной парадной дубовой дверью. Дверь тотчас же открылась, и на пороге показался Патрик Хэзерд. Волосы у него были еще влажными после душа, брови же при виде Эстер удивленно поползли вверх:

— Миссис Конвей! Если б я только знал, что это вам я причиняю такие неудобства, стол бы подождал до понедельника, а то и дольше.

Выходя из машины, Эстер с улыбкой покачала головой:

— Дорога совсем не дальняя — каких-то несколько миль, и вечер такой замечательный. Мне не составило труда приехать, ну, может, только пришлось чуть-чуть поискать вас. Странно, но я никогда не бывала в этих местах, мистер Хэзерд.

— Благодаря удаленности от ближайших соседей дом обошелся мне гораздо дешевле. Кроме того, он мне понравился, как только я его увидел.

— Вполне могу вас понять. Дом просто замечательный. — Тут Эстер виновато улыбнулась. — Вы знаете, главное неудобство заключается в том, что я приехала одна и вам придется помочь мне перенести стол.

Патрик Хэзерд был одет так же, как и Эстер. Он с сомнением посмотрел на нее.

— А вы уверены, что справитесь, миссис Конвей? Ведь сложение у вас далеко не богатырское.

— Зато привычное к обращению с мебелью, — поспешила она его успокоить. — От ударов стол предохранит миткаль, которым он обернут, и если мы предварительно вынем ящики, то внести его не составит большого труда, при условии, конечно, что ваш кабинет не на чердаке.

— Нет, он прямо за парадной дверью. — Патрик пригласил Эстер в дом. — Давайте вы сначала осмотритесь, а потом мы составим план действий, чтобы причинить как можно меньше ущерба и вам и столу. Можно, конечно, просто оставить его в холле, а в понедельник я попрошу Уилфа Роббинса помочь мне. — Он взглянул на нее и уже мягче добавил: — Но тогда выйдет, что вы напрасно старались и везли стол, пожертвовав своим вечером.

Темный холл, с обшитыми панелями стенами, был квадратным, темноватым, из него вели несколько широких дубовых дверей. Они открыли первую и попали прямо в кабинет. Там было всего два удобных стула перед камином, пара небольших столиков, телевизор, факсовый аппарат и куча картонных коробок.

— Где вы думаете поставить стол? У окна? — спросила Эстер, прикидывая на глаз размер комнаты.

Он вздохнул.

— Увы. Если поставить его там, я буду все время смотреть в окно и никогда не займусь делом. Я подумывал о том, чтобы поставить его вон туда, у противоположной стены, возле двери.

— Думаю, проблем не возникнет, — решила Эстер. — Старые двери достаточно широки, так что стол запросто пройдет.

И, несмотря на сомнения Патрика Хэзерда относительно ее физических данных, через пятнадцать минут они установили письменный стол у внутренней стены, и еще осталось место для одного из столиков.

— На маленький я поставлю компьютер, — решил Патрик, тяжело дыша. — Было бы преступлением водрузить бездушную машину на такое произведение искусства, как стол работы вашего мужа.

Запыхавшаяся Эстер сурово взглянула на него.

— Этот стол сделал не мой муж, мистер Хэзерд. Надеюсь, вы купили его не поэтому. В сертификате ведь ясно написано, что это оригинальная работа Дэвида Конвея.

Прищуренные глаза Патрика встретились с глазами Эстер.

— Простите меня, я что-то напутал, — сказал он, помолчав. — Значит, Дэвид Конвей не ваш муж?

— Нет, я была замужем за его старшим братом.

— Вы развелись?

— Нет, он умер.

В его сочувственном-взгляде читалось замешательство и еще что-то…

— Извините. Прошлым вечером вас с Дэвидом назвали Конвеями. Вот я и подумал, что вы супруги.

Эстер покачала головой.

— Жена Дэвида, Тэлли, уезжала навестить своих родителей. Сегодня она возвращается, вот почему Дэвид не мог отвезти стол сам. А Марк, который обычно с готовностью выполняет различные поручения, сейчас играет в крикет. Поэтому приехала я.

— Так благородно с вашей стороны… в субботний вечер…

— Ну что вы. Мне все равно нечего было делать.

— Верится с трудом, — сказал он, не подумав, и тут же закусил губу. — Извините меня за бестактность. Вы давно похоронили мужа?

— Несколько лет назад. — Она слегка улыбнулась. — Но я не живу затворницей. Просто так получилось, что на сегодняшний вечер у меня не было никаких планов.

— Совсем никаких? А что вы собираетесь делать сейчас?

— Поеду домой и повожусь в саду. Стол так хорошо смотрится. Место действительно выбрано удачно. До свидания, мистер Хэзерд.

Мгновение он смотрел на нее в повисшей тишине уже как-то иначе, чем раньше.

— Теперь, когда мы, наконец, выяснили, что я не отец близнецам, а вы не жена Дэвида Конвея, — сказал он, озорно улыбаясь, — не составите ли вы мне компанию за ужином?

Застигнутая врасплох неожиданным предложением, Эстер смотрела на него в раздумье. Идея ей понравилась. И не было никакой причины отказываться. Ее часто приглашали поужинать мужчины из числа друзей, и отношения их оставались сугубо дружескими. Но если она согласится на предложение Патрика Хэзерда — а мужчина он интересный и привлекательный, пожалуй, самый интересный и привлекательный из всех, встреченных ею после Ричарда, — Патрик может неправильно понять ее согласие, зная теперь, что она не замужем. И прежде такое случалось.

— Вы так долго думаете, — произнес Патрик с усмешкой. — Насколько я понял, ваше молчание означает отказ?

Но любопытство одержало верх. Эстер хотелось узнать побольше об этом человеке: почему он выбрал такое удаленное от огней большого города место — а она была уверена, что раньше он жил в городе, — чем зарабатывает себе на жизнь…

Она улыбнулась и поспешила разуверить его:

— Благодарю вас, — я с удовольствием составлю вам компанию.

— Замечательно! — Он ослепительно улыбнулся, и в его зеленых глазах заплясали веселые искорки. — В таком случае прошу сюда, миссис Конвей. Позвольте показать вам кухню. Боюсь, лишь здесь нам удастся поужинать. Но, может быть, вы хотите сначала осмотреть дом?

— Конечно, хочу, очень! Такого дома я никогда раньше не видела. Думала, что знаю все сколько-нибудь примечательные места в районе Котсволда, но Лонг-Уайватс оказался неожиданностью для меня.

— Прежде всего, меня привлекло название, я даже не видел еще сам дом. — Патрик провел ее через холл в гостиную с красивыми, обшитыми панелями стенами. Окна выходили в густо заросший сад. — Мне сказали, что название обозначает размер каменной плитки, которой здесь покрыты крыши домов. Представляете, ее насчитывают двадцать шесть видов. И все имеют свои собственные названия, например Мидл-Бекс или Шот-Бэчелоз. Наверное, теперь такую плитку едва ли найдешь, хотя Уилф, обещавший помочь мне ухаживать за садом, раздобыл некоторое количество, сняв с какого-то заброшенного коттеджа, чтобы подправить крышу.

Тут Патрик лукаво улыбнулся.

— Было бы бестактно справляться насчет их происхождения, не правда ли?

— Очень мудро! Что за прелестная комната, только посмотрите, какой гигантский камин. Сюда просятся обтянутые ситцем диваны, персидский ковер, пожалуй, одна-две картины и шторы, плотные, но гладкие, без… Ой, извините меня. Вы, наверное, все уже спланировали сами.

— Вовсе нет. Любой совет приветствуется.

Они снова вернулись в холл, откуда прошли в комнату, очевидно предназначенную служить столовой. А затем в маленькую общую комнату в задней части дома. Обе эти комнаты, так же как и гостиная, еще не были обставлены. Только кухня, такая огромная, видимо образованная из двух комнат, была меблирована. Вечерний свет проникал через окна, освещая простой круглый стол и четыре викторианских стула с вогнутой спинкой. На стойке, тянущейся во всю длину буфетов, поблескивавших отделанными дубом дверцами, стояла ваза с фруктами, яйца в корзинке и хлеб в большой глиняной посудине. И буфеты, и печь, и холодильник были совсем новыми и своим простым оформлением превосходно гармонировали с полом, вымощенным почтенного возраста каменной плиткой.

— Просто отлично, — восхищалась Эстер. — Буфеты очень удачно выбраны. Одно только вам посоветую — на зиму постелите на пол пару ковриков. Здесь бывает довольно холодно, уж я-то знаю, у меня пол точно такой же.

— Предыдущие жильцы успели привести в порядок только кухню и одну из ванных комнат, — сказал Патрик. — Ваши советы и предложения были бы очень кстати. Моя сестра, как вы уже заметили, сейчас находится не в лучшей форме. А когда появится ребенок, ей будет совсем уж не до меня. Она отдала мне стол и стулья — они оказались слишком маленькими для их дома на Эшдаун. Но сестра очень беспокоится, что не может мне помочь с устройством моего жилища. Я ей объяснил, что уже достаточно взрослый, чтобы самому о себе позаботиться. Но для нее я все тот же младший братишка, она ведь старше меня.

Эстер улыбнулась. Она с трудом могла себе представить Патрика маленьким мальчиком.

— Если вам понадобится мой совет, милости прошу. А пока покажите мне, что у вас запланировано на ужин, и я помогу приготовить его, если не возражаете.

— Я вовсе не собирался заставлять вас готовить, просто пригласил составить мне компанию! — воскликнул Патрик.

— Скажите только, что вы собираетесь приготовить, и я начну. — Эстер шаловливо улыбнулась. — Я очень голодна. И если вместо одной пары рук у нас будет две, мы быстрее сядем за стол.

Он шутливо поклонился, всем своим видом выражая покорность. Затем открыл холодильник и достал то, что предназначалось для довольно обильного, правда, без всякой готовки, ужина: зелень, помидоры, сыр, ветчину.

— Знаете, так хорошо, что вы согласились. А я уж было думал, что проведу вечер в одиночестве.

Так думала и Эстер. Перспектива ужина с Патриком Хэзердом радовала ее гораздо больше, чем она готова была признаться самой себе. То, что они были заняты делом, позволяло избежать натянутости, и придавало событию еще больше очарования. Пока она варила яйца и мыла зелень для салата, хозяин дома накрыл на стол и вынул из холодильника бутылку шампанского.

— Думаю, мы можем отпраздновать появление в моем доме первого гостя, — объявил он.

Эстер чуть поколебалась, затем виновато улыбнулась.

— Мистер Хэзерд, вообще-то я не пью вина. Не стоит зря переводить такой замечательный напиток.

— Тогда мы выпьем что-нибудь другое, — предложил он. — Но только если вы будете называть меня Патриком.

Она с улыбкой кивнула.

— Меня зовут Эстер.

— А я уже знаю.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Эстер взяла сваренные яйца и окатила их холодной водой в раковине.

— Меня бы вполне устроил стакан воды прямо из-под крана, — сказала она.

— Вы совсем не пьете спиртного?

— Я люблю иногда летом выпить «Пиммз» и на всякий случай держу дома бренди. Но вино я действительно не люблю. — На минуту она оторвалась от яиц, которые очищала от скорлупы, и подняла голову. — Еще студенткой я как-то раз постеснялась отказаться, боялась, что меня поднимут на смех. И здорово поплатилась. Теперь я стала умнее.

— Таково, видимо, общее мнение о вас в городе, раз вас избрали членом городского магистрата. — Он взял батон из глиняного блюда и стал нарезать. — Хотя вряд ли вы давно занимаете этот пост.

— Уже больше года. И все равно я еще чувствую себя новичком. Конечно, я прошла обучение на всевозможных курсах, и буду посещать их и в дальнейшем. В правовых вопросах я полагаюсь на таких людей, как Джон Бригем. Он адвокат и обычно исполняет в суде обязанности секретаря. — Эстер разрезала яйца на половинки и вынула желтки. — А на буфетных полках есть что-нибудь, из чего можно приготовить соус?

В буфете Патрика Хэзерда оказалось, как ни странно, полным-полно всякой всячины. Они покрошили яйца, приправив их соусом из острого перца, добавили в салат уксус и оливковое масло. Хотя ужин начался поздновато и был незатейливым, он пришелся Эстер по вкусу. Под конец хозяин достал бутылку ключевой воды и налил в большой бокал, добавив лед, — вместо воды из-под крана.

— Я держу ее для Лидии, — сказал Патрик, наливая себе пиво. Он поднял бокал и произнес тост: — За мою гостью, за приятный сюрприз. Остается лишь извиниться за не соответствующий случаю ужин.

Накладывая себе ветчину, Эстер запротестовала:

— Это как раз то, что я обычно ем. Дома я не изобрела бы ничего лучшего. По субботам я сильно устаю к концу дня. И если никуда не иду, то не особенно забочусь об ужине.

Патрик протянул ей тарелку с хлебом.

— Эстер, если уж волею судьбы мы вот так вот встретились, позвольте мне удовлетворить любопытство. Можно я вас немного поспрашиваю?

Она взяла хлеб и с задумчивым видом стала намазывать его маслом.

— Обо мне?

— Да. — Он улыбнулся. — Если хотите, отплачу вам тем же. Идет?

— Идет, — согласилась Эстер, которой тоже не терпелось узнать побольше о Патрике. — Итак, что вы хотели узнать?

— Все, о чем вы сочтете возможным поведать мне. Для начала — вы родились здесь?

— Нет. Меня направили в старшие классы школы «Куинз» вместо преподавателя истории, которая ушла в отпуск по беременности. — Эстер отхлебнула воду. — Ричард Конвей был членом управления школы. Ему перевалило за сорок, и он был убежденным холостяком. Мне же было около тридцати, и я думала только о карьере преподавателя. Но все вышло иначе.

Она улыбнулась.

— Мы поженились через день после закрытия школы на летние каникулы. И вместо того, чтобы попробовать устроиться преподавателем куда-нибудь еще, я стала работать в магазине. У Ричарда же появилось время для того, что у него получалось лучше всего — создавать прекрасную мебель. Дэвид тогда еще учился в колледже.

Патрик внимательно смотрел на нее, затем наклонился и наполнил водой ее бокал.

— А что с ним случилось, Эстер?

— Он умер внезапно, от обширного инфаркта. Мы как раз отдыхали во Франции, отмечали первую годовщину нашей свадьбы.

Патрик тяжело вздохнул.

— Какое горе для молодой женщины, — очень тихо произнес он.

Эстер отвела глаза.

— В семье Ричарда ко мне относились очень хорошо. Они и убедили меня остаться в деле.

Патрик поднялся и собрал тарелки, затем вернулся с вазой фруктов и подвинул к Эстер сыр на плоском блюде.

Эстер взяла упругое зеленое яблоко.

— Теперь ваша очередь, Патрик. Вы, конечно же, юрист?

Он кивнул:

— Точно. Как вы догадались?

— Вас выдал поклон в суде.

— Да, выработался со временем. Хотя я больше не практикую.

— Не практикуете? — Эстер с любопытством оглядела его. — Но, по-моему, вам еще рановато уходить на пенсию.

— Я занялся другим делом, — пояснил он. — До этого я работал юрисконсультом в лондонском отделении нью-йоркской фирмы и зарабатывал вполне прилично. Британские юристы ценятся, особенно когда дело касается проектов и корпоративных сделок в Европе и Азии. Поэтому американские юридические фирмы, действующие в международных масштабах, предпочитают нанимать британских юристов. Ну и, наконец, в моей жизни была великолепная Алисия. Она работала в рекламном отделе, и зарплата ее обозначалась шестизначной цифрой. Мы жили вместе, в одной квартире.

Эстер слушала его и с трудом верила. Все это было так не похоже на их тихую, спокойную жизнь.

— Однажды я поехал по делам фирмы в Вашингтон и взял Алисию с собой. Я представил ее моему американскому коллеге, Джею Бенедикту Третьему. — Патрик улыбнулся. — Я совершил большую ошибку. Джей зарабатывал больше меня, и его отец был очень богат. В колледже Джей увлекался футболом, он был на полголовы выше меня, с широченными плечами и ослепительной улыбкой. И в довершение всего блестящий юрист, черт его подери!

У Эстер невольно вырвался смешок.

Патрик ухмыльнулся.

— Я скрепя сердце благословил их, улетел в Лондон и продолжал работать над расширением сферы деятельности нашей фирмы и увеличением собственной зарплаты. Но как-то раз посмотрел на себя со стороны, и мне не очень-то понравилось то, что я увидел. Поколебавшись какое-то время, я уволился и стал адвокатом в одной фирме. Там у меня было столько же работы, сколько у моих коллег, занимавших более высокие посты.

— Почему же все-таки вы ушли?

— Слушайте дальше. Может, выпьем кофе?

Они перешли в кабинет, и Патрик продолжил рассказ:

— После расставания с Алисией я работал вдвое больше, но работа меня уже не увлекала. И вот долгими зимними вечерами я принялся писать книгу — роман об азартном, честолюбивом адвокате, о выигранных и проигранных делах. В конце концов, в чем ему помогает и любимая женщина, он осознает, что жизнь — это не только карьера, а значительно большее, чем представлялось ему раньше. В следующем месяце книга выходит у нас в Великобритании, а в Штатах она уже продается. И есть большая вероятность экранизации.

— В таком случае, — улыбнулась Эстер, — вы в скором времени сможете меблировать все комнаты.

— Мебелью из магазина Конвеев, разумеется?

Эстер покраснела до корней волос, рассердившись на то, что почувствовала себя задетой. Она посмотрела на свои часики и встала:

— Уже поздно. Мне пора идти.

Патрик вскочил и удержал ее за руки:

— Я же пошутил, Эстер. Пожалуйста, не уходите.

Эстер посмотрела на свои руки, которые Патрик все не отпускал. Она и не пыталась высвободиться, заранее зная, что ей это не удастся.

— Спасибо за ужин, — наконец сказала она, и он отпустил ее.

— Меня не за что благодарить, это вам спасибо, — тихо произнес он. — Так мило с вашей стороны было приехать сюда и привезти стол.

Она посмотрела прямо в его зеленые глаза.

— Я частенько занимаюсь доставкой. Даже по субботним вечерам. Это часть моих обязанностей в фирме. А теперь мне действительно пора.

Буйные заросли сада уже потеряли краски в наступивших сумерках, и в воздухе чувствовался запах нагретой земли и недавно скошенной травы.

Патрик глубоко вздохнул.

— Я хочу, чтобы мы были друзьями, Эстер. — Его голос прозвучал неожиданно звонко и пугающе резко в вечерней тишине. — Пусть мои необдуманные слова не помешают нашей дружбе. Если, конечно, сама идея дружбы со мной не кажется вам неприемлемой.

У Эстер и в мыслях такого не было. К тому же обижаться на потенциального клиента магазина недостойно взрослой женщины, которая пережила потерю мужа и имеет кое-какой жизненный опыт, подумала она.

К Эстер вернулось чувство юмора. Она вдруг тепло улыбнулась:

— Ни в коем случае. Извините меня. Глупая обидчивость. — И чтобы доказать, что все действительно в порядке, она улыбнулась ему еще раз. — Впрочем, шутки шутками, но, если вам понадобится мебель, вы знаете, к кому можно обратиться.

— Ловлю вас на слове. Может, я уговорю вас еще раз пройтись по дому и помочь мне советом с выбором мебели?

— Давайте займемся этим в другой раз? Мне пора идти. Завтра я жду гостя к обеду. — Эстер вдруг запнулась и покраснела.

— Конечно. Когда? — сразу спросил Патрик. — Завтра вы заняты. А кто этот ваш завтрашний гость, мужчина или женщина?

— Мужчина, — сказала Эстер, почему-то довольная этим. — Мы периодически встречаемся. Иногда я приглашаю его к себе на обед, иногда он приглашает меня куда-нибудь.

— А он не будет возражать, если вас приглашу я? — Патрик вдруг наклонился и поцеловал удивленную Эстер в губы. — Теперь уж я точно погубил себя, — сказал он, отступив. — Мне нечего терять, и я буду откровенен до конца. Вчера вечером я был так зол на себя за то, что мне понравилась замужняя женщина, которая вдобавок ко всему целый вечер провела с Гэлбрейтом.

Вот оно что! Эстер наконец все стало ясно.

— Так вот почему вы смотрели на меня с таким неодобрением.

— Вы заметили? Вы держались на расстоянии.

— Я думала, что беременная женщина, которая была с вами, — ваша жена. И я видела ее сыновей в суде. Естественно, я старалась находиться подальше от вас, от вас обоих!

— А Гэлбрейт, он ваш близкий друг? — прямо спросил Патрик.

— Что значит «близкий»? — Эстер вопросительно подняла брови. — Тим мне просто друг. И, как все мои друзья, соблюдает правила.

— Чьи правила?

— Мои.

— Скажите мне, в чем состоят ваши правила, и я буду их строго придерживаться, обещаю. Хотя, признаюсь, мне не очень-то нравится слово «все». И много их, этих друзей?

— Трое, если вам так интересно. Один вдовец, другой переживает недавний развод, а Тим всячески демонстрирует свое отвращение к браку.

Патрик придвинулся ближе и заглянул ей в глаза.

— Буду ли я четвертым в этой компании, если захочу стать вашим другом?

— Ничего не могу сказать, — отрезала Эстер. — Еще вчера я даже не догадывалась о вашем существовании.

Патрик вдруг рассмеялся:

— Верно. Ну, хорошо, давайте начнем сначала. Если я буду выполнять все ваши правила, позволите вы мне пригласить вас на ужин как-нибудь на следующей неделе?

На мгновение она задержала на нем взгляд, затем согласно кивнула:

— Позволю.

— Тогда пошли в дом, я приготовлю кофе. Уезжать еще рано.

Эстер взглянула на него с сомнением, но Патрик, улыбаясь, протянул ей руку:

— Клянусь, я буду скромен как монах. Пошли же в дом. Пожалуйста.

Было довольно-таки поздно, когда Эстер наконец собралась домой. Патрик сдержал свое слово и больше не пытался прикоснуться к ней, хотя явно был бы не прочь. Ей это льстило и придавало их общению пикантность и остроту ощущений. Патрик очень привлекательный мужчина. Конечно, не такой красавец, как какой-нибудь киногерой, но его бронзового оттенка кожа, мягкий, уверенный голос и взгляд, свидетельствующий об уме, — все вместе производило приятный эффект. Он единственный из мужчин после смерти Ричарда затронул в ней какую-то струну. И здесь было нечто большее, чем просто физическое обаяние. Даже после столь недолгого знакомства она почувствовала, что у них много общего. А главное, она ощущала, что Патрик испытывает то же самое по отношению к ней.

— А что вы сделаете со своей квартирой в Лондоне? Оставите за собой? — спросила Эстер, пока они пили кофе.

— Обязательно. Я никогда раньше не жил за городом и, может случиться, не привыкну.

— А я настоящая деревенская жительница, — беззаботно сказала Эстер.

— И вы счастливы?

— Да. Здесь я живу полной, не лишенной удовольствий жизнью. — Она посмотрела на стол. — Вы пишете новый роман?

— Именно. Поэтому-то мне так срочно понадобился стол. Я постоянно теряю книги, которыми пользуюсь в поисках материала. — Патрик улыбнулся ей. — Мне нравится писать, но изыскатель из меня неважный. Я слишком увлекаюсь содержанием и забываю делать пометки.

— А что за роман? Детектив?

Патрик кивнул.

— Период — смена столетий. Прекрасную женщину обвиняют в убийстве, и адвокат добивается ее оправдания.

— Захватывающий сюжет. — Эстер поднялась. — Если вы не сможете уехать в Лондон за материалами для книги, у нас в «Чеслкомбе» неплохая публичная библиотека. Даже если у них не окажется книг, они найдут их.

— Хорошая мысль — я запишусь туда, как только поеду в город. — Они вышли на улицу. Было тихо, и на черном небе светились мириады звезд — уличного освещения в Лонг-Уайватс не было. — Здесь так спокойно. Надеюсь, тишина не помешает моей писательской работе.

— Так может быть?

— Да нет. — Лампа, горевшая над старинной дверью главного входа, осветила улыбку на лице Патрика. — Просто мне уже заплатили приличную сумму авансом.

Эстер протянула руку.

— Тогда удачи. Думаю, я бы не смогла работать, зная, что должна оправдать аванс.

Патрик задержал ее руку в своей.

— Вечер был чудесный, Эстер. Спасибо вам. Я знаю, вы так заняты. Скажите мне, когда я могу пригласить вас на ужин?

— У меня нет с собой ежедневника.

— Тогда я вам еще позвоню.

Уезжая, Эстер испытывала странное чувство, будто она поступает неправильно, будто ей надо остаться. Очень странное чувство. Пока они осматривали комнаты, ей все время казалось, что она находится дома, что ее дом здесь. Что бы это значило? Эстер не была фантазеркой. Она никогда раньше не слышала об этом доме. Дэвид тоже ничего о нем не знал, она его спрашивала.

Добравшись до дому, Эстер решила сразу же лечь спать. Завтра к ней на обед должен прийти свекор. Хотя он и не был придирой, она всегда старалась, чтобы блюда вышли вкусными. Благодаря Ричарду она научилась готовить. Она столькому научилась у него за такой безжалостно короткий срок.

Эстер села на кровать. Она посмотрела на фотографию на ночном столике. Ричард улыбался ей, его непослушные черные волосы густыми прядями спадали на лоб. Нежный великан, способный на страсть глубокую и постоянную. Одной такой страстью была его работа. Другой — Эстер. Ричард часто повторял ей, что ожидал встречи с ней всю свою жизнь. Единственной тучкой на безоблачном небосклоне их семейной жизни было отсутствие детей. Особенно Эстер горевала об этом, когда потеряла Ричарда.

Она быстро выключила свет и легла. Поначалу, после смерти Ричарда, она каждый вечер разговаривала с его фотографией. Некоторые люди ведут дневники, она же общалась с мужем — рассказывала ему о прошедшем дне, поверяла ему свои надежды и страхи, словно он был живым и лежал рядом с нею. Правда, нельзя сказать, чтобы они много говорили друг с другом, лежа в постели. Ричард был жадным до любви мужчиной, и Эстер всегда радостно отвечала ему. Будь она до конца откровенна сама с собой, то признала бы, что при жизни Ричарда они разговаривали куда реже, чем теперь она — с его фотографией.

Эстер лежала и смотрела на звезды, видневшиеся в окне. Она размышляла над тем, почему ей пришло в голову отговориться забытым дома ежедневником, лишь бы не назначать следующую встречу Патрику Хэзерду. Она всегда помнила свое расписание на неделю, иногда даже на несколько недель вперед, и ей совсем не было необходимости сверяться с ежедневником. Когда ее приглашает куда-нибудь Тим Гэлбрейт или Джон Бригем, она сразу может сказать, свободна ли она в этот день. Но с Патриком она почему-то поосторожничала, ей нужно было время. Для чего? Чтобы согласиться на новую встречу? Или чтобы отказать ему? Эстер пожала плечами. Подумаешь, один-единственный вечер. Это еще ничего не значит. И хватит с нее одного вечера. Если сказать Патрику, он не будет настаивать, он человек гордый.

Эстер уже засыпала, как вдруг поняла, почему она должна отказать Патрику. Тим Гэлбрейт, Эдвард Мур, Джон Бригем — эти трое, с кем она регулярно встречалась, — были просто приятные мужчины и собеседники. Всех их объединяло одно — Ричард не стал бы возражать против такой компании для Эстер. Патрик же совсем другое дело. В нем таилась опасность. Эстер влекло к нему, она чувствовала его притягательность, чего не было с другими. Но пока еще она себя контролировала. Сможет ли она контролировать себя и дальше, если встретится с ним еще раз? Эстер не была уверена.

Итак, достаточно и одного вечера, проведенного с Патриком. Если он захочет увидеть ее еще раз, придется придумать убедительную причину для отказа. Нельзя же сказать ему, что ее покойный муж этого не одобрил бы, — Патрик примет ее за сумасшедшую.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Роберт Конвей поднялся из-за стола.

— Превосходно, как всегда, — похвалил он обед.

Эстер улыбнулась. Приятно слышать такие отзывы.

— Чай? — спросила она, убирая тарелки.

— Да уж, пожалуйста. Даже такой снисходительный свекор, как я, не может похвалить твой кофе.

— В любом случае кофеин вам вреден, — сказала она, посмеиваясь. — Давайте посидим в саду? Солнце уже ушло.

Они расположились в шезлонгах. Эстер разлила чай, и они наслаждались теплым днем.

— Как ты провела вчерашний вечер, Эстер? — спросил Роберт.

— Я ездила в Эйвекоут — нужно было доставить заказчику письменный стол. — С минуту Эстер в раздумье смотрела на Роберта, а затем все же рассказала ему — о Патрике Хэзерде, его книге, его наполовину обставленном доме и об ужине, на который она осталась по его приглашению. Эстер не преминула подчеркнуть, что последнее она сделала скорее из деловых соображений, ведь Патрик потенциальный клиент их магазина.

— Похоже, ты отлично провела время, — заметил Роберт. — Ты еще увидишься с ним?

Эстер кивнула, почему-то чувствуя себя виноватой.

— Только один раз, не больше.

— Почему только один? — спросил Роберт, испытующе посмотрев на нее. — Он женат?

— Нет.

— Но ты говоришь, что с ним интересно, он умный и привлекательный. Он что, гомосексуалист?

— Ничего подобного.

— Тогда наслаждайся его обществом. — Роберт не спеша пил чай. — Эстер, ты творишь чудеса со своим садом. Ладанник просто прекрасен — усыпан цветами, точно снежными хлопьями. И гортензии так хорошо растут.

— Конечно, ведь я изливаю на них столько любви и заботы.

— Ты уж извини старика, сующего нос не в свои дела, но разве нельзя найти какой-нибудь другой объект, кроме цветов, на который можно изливать свою любовь и заботу? — Роберт улыбнулся, стараясь смягчить некоторую резкость своих слов. — Ты такая красавица, Эстер, и так молода. У тебя должна быть своя семья.

Эстер всхлипнула, и Роберт поспешил извиниться.

— Но я должен был тебе это сказать. Да и твоя мать думает так же. Ей хочется увидеть внуков. И мне тоже.

— Этим вас обрадуют Дэвид и Тэлли.

— Ты хочешь сказать, что твои дети не будут моими внуками? — мягко спросил ее Роберт, но она лишь расстроенно покачала головой.

— Я совсем не это имела в виду. Просто я сомневаюсь в том, что у меня вообще будет семья.

— Но почему? Прошло несколько лет с тех пор, как умер Ричард. Все мы всегда будем помнить о нем, но тебе пора найти спутника жизни.

— Никто не сможет заменить мне Ричарда, — с трудом выговорила Эстер.

— Согласен. И все-таки, Эстер, думаю, для тебя настала пора сбросить вдовьи одежды и…

— Я никогда не носила траура! — протестующе воскликнула Эстер.

— В буквальном смысле нет, — согласился Роберт. — Но Ричард, — подчеркнул он мягко, — рад был бы видеть тебя счастливой.

— Я счастлива!

— Счастлива? — Он невесело усмехнулся. — Ты сделала все, что нужно, — продала дом, в котором вы с Ричардом жили, купила этот коттедж. Ты занята магазином, ходишь на встречи, выступаешь с докладами, принимаешь участие в общественной жизни, не говоря уже о судейской должности. Ты безупречна. — Тут в его глазах мелькнула озорная искорка. — Но в твоем возрасте следует иногда изменять своей безупречности. Наслаждайся жизнью, Эстер. Ричарда уже нет среди нас, но твоя жизнь продолжается. Вот и все, что я хотел сказать. Извини за нравоучения.

Эстер выслушала его без возражений. То же самое говорила ей мать всякий раз, когда они с ней встречались.

— Я наслаждаюсь жизнью. Время от времени.

— Судя по твоим рассказам, вечер, проведенный с Патриком Хэзердом, как раз такой случай. Позволь же ему пополнить твой эскорт.

Эстер прыснула:

— Можно подумать, у меня мужской гарем!

Похоже, Патрик Хэзерд был того же мнения, что и Роберт Конвей. На следующий день утром он позвонил ей. Она еще не успела уйти на работу. Патрик спросил, под рукой ли у нее ежедневник и в какие дни она свободна.

Эстер была несколько ошеломлена.

— Как насчет субботы? — спросила она, притворившись, будто просматривает записи.

— А раньше не получится?

— Боюсь, что нет. Но не беспокойтесь, — прибавила она как бы между прочим, — если суббота вам не подходит, встретимся в другой раз.

— Конечно, подходит. Значит, суббота… Куда бы вы хотели пойти?

В какое-нибудь место как можно дальше отсюда, подумала Эстер. Ей совсем не улыбалось ужинать с Патриком в одном из популярных у чеслкомбского общества заведений.

— Куда угодно, где я раньше не бывала, — неопределенно ответила она.

— Я еще незнаком с городом, — напомнил ей Патрик. — И не знаю, какие места вы обычно посещаете. Мне кажется, вы имеете в виду что-то такое, где не часто бывают ваши друзья.

— По правде говоря, мне все равно, — запальчиво ответила Эстер. — Выбирайте сами.

— Хорошо, я подумаю. И заеду за вами в семь часов. Где вы живете?

Эстер назвала свой адрес. Она вышла из дому, направляясь на работу, и у нее было такое ощущение, что она поспешила. Это ощущение усилилось, когда Энни Реймонд, жена одного из ее коллег-судей, а также член исторического общества, позвонила ей в середине дня и пригласила в субботу на ужин.

— Я уже пригласила Тима, — сказала ее подруга. — Думаю, у нас будет легкий ужин на террасе, если позволит погода.

— Мне ужасно жаль, Энни, — извинилась Эстер, неизвестно почему чувствуя себя виноватой, — но я занята в субботу.

— Правда? Но это не может быть Джон Бригем, потому что его я тоже пригласила. Наверное, ты идешь с Эдвардом?

— Нет, — Эстер недовольно поморщилась.

Некоторое время в трубке было тихо. Энни явно ждала подробностей. Когда же таковых не последовало, она усмехнулась.

— Иными словами, не вмешивайся в чужие дела, Энни, да? Жаль, что ты не сможешь прийти, Эстер. Но в любом случае желаю тебе хорошо провести время.

После Эстер кляла себя за скрытность. Надо было прямо сказать, что она встречается с Патриком Хэзердом, родственником новых владельцев дома на Эшдаун. А теперь, поскольку она сама сделала из этого огромную тайну, Энни Реймонд придаст событию гораздо больше значения, чем оно того заслуживает.

— По-моему, ты не в духе, — заметил Дэвид, входя в магазин через служебный вход. — Что-нибудь случилось?

— Ничего. Просто я совершила глупость.

— Верится с трудом, внимательная ты наша. Кажется, пахнет кофе?

Весь перерыв Эстер просидела в кабинете с Дэвидом, расспрашивая его о семье Тэлли.

— Слава Богу, ее матери уже лучше. — Он усмехнулся. — Я снова не один в нашей спальне, и это так приятно. — Он прикусил язык. — Какой же я бестактный. Прости, Эстер.

Она ласково потрепала его по руке.

— С тех пор прошло много времени, Дэвид. Я привыкла.

— Ну, это ты зря, — возразил он. — Давно пора тебе найти мужа, любовника — кого угодно.

— Ты что, сговорился с отцом? — язвительно поинтересовалась Эстер.

— Нет. А он говорил о том же? Вот молодец. Ну, хорошо, — поспешил он переменить тему, — Тэлли хотела бы знать, по каким дням ты занята в суде на этой неделе. Она придет помочь в магазине, пока тебя не будет.

— Прекрасно. — Эстер зевнула. — В пятницу. Хорошо бы в пятницу вообще не появляться в магазине. Я не думаю, что в суде все пройдет так гладко, как на прошлой неделе. Поблагодари Тэлли от меня и скажи, что я у нее в долгу.

— Ни в каком ты не в долгу, — твердо возразил Дэвид. — Ты и так слишком много работаешь. Пора тебе передохнуть. Хорошо, хорошо, ухожу, — сдался Дэвид, подняв руки.

Неделя прошла как обычно — в магазине было много работы, да и в суде заседания затягивались. Но в одном эта неделя все же отличалась от остальных — Эстер нервничала, ожидая встречи с Патриком Хэзердом. Несколько раз она пыталась выдумать убедительный предлог для отказа, но трудно притворяться больной, когда все шесть дней в неделю находишься на людях, в добром здравии. Отговориться бы визитом к матери, но та сама в гостях у друзей в Дорсете. Конечно, Патрик вряд ли бы узнал об этом, просто Эстер не любила слишком уж откровенной лжи.

В конце концов, она ничего не стала предпринимать и все вечера занималась цветами в саду и составляла доклад, с которым должна была выступить на следующей неделе в историческом обществе. Проведя пять вечеров наедине с самой собой, Эстер с раздражением подумала, что обрадовалась бы и обществу Джека Потрошителя.

Она ждала, что Патрик позвонит ей перед тем, как заехать. Но когда она в субботу вернулась домой, единственное, что было на автоответчике, это сообщение от Энни. Она приглашала Эстер на обед в следующую субботу, поскольку половина гостей слегли с простудой. Эдвард Мур звонил ей в магазин и пригласил в Концертный зал на следующей неделе. Но от Патрика не было ничего.

Вечер выдался солнечным и жарким. Без четверти семь Эстер была уже готова. Она надела черное платье без рукавов, подходившее к любому случаю, что бы Патрик ни выбрал. В семь позвонили. Эстер про себя сосчитала до трех, прежде чем пойти и открыть дверь. Открыв, она остановилась в изумлении при виде улыбающегося, загорелого Патрика, облаченного в потертые джинсы и рубашку с открытой шеей. На ногах у него были старые, разбитые походные башмаки.

— Добрый вечер, Эстер. Черт! Я ведь хотел позвонить вам и предупредить, чтобы вы оделись попроще. — Он хитро улыбнулся. — Выглядите вы потрясающе, но чересчур элегантно для моей задумки.

— В таком случае я переоденусь, — быстро нашлась она и указала ему на стул. — Пожалуйста, присядьте. Выпьете что-нибудь?

— Нет, спасибо, не забывайте, ведь я за рулем.

Но как далеко мы поедем и куда именно?

Эстер сгорала от любопытства. Поднявшись наверх в свою комнату, она решила поймать его на слове. И через минуту уже сбегала вниз по лестнице в выцветших от времени джинсах, темно-синей футболке и легкой ярко-розовой рубашке, распахнутой и с закатанными рукавами. На ноги она надела поношенные сандалии. Распустив волосы, собранные ранее в замысловатый узел, она сделала хвост, завязав его голубой лентой.

— Вот так гораздо лучше, — одобрил Патрик, вставая. — Ну что, идем?

Она выключила свет, задернула шторы и заперла дверь.

— А куда именно мы едем?

— Увидите, — поддразнил он ее. — Вот вам подсказка. Это место находится у реки.

Эстер несколько удивилась, не увидев роскошного автомобиля, соответствующего статусу преуспевающего юриста. Вместо этого стоял джип — машина, которой обычно пользуются люди классом пониже.

Патрик без всяких церемоний подсадил ее в машину, сел сам, и они поехали. Вместо поворота налево, к центру города, он, к огромному облегчению Эстер, свернул на небольшую дорожку и повел машину за город.

— Так куда же мы едем? — спросила она, не в силах дольше сдерживать любопытство. — Кажется, это будет что-то совсем непохожее на рестораны.

— Совсем непохожее, — улыбнулся Патрик, следя за дорогой. — Это сюрприз. А пока расскажите мне, чем вы занимались всю эту неделю. Вы были очень заняты?

— Очень, — заверила она его, радуясь тому, что он не подозревает, как невыносимо медленно тянулись вечера. — А вы?

— Я обставлял свой кабинет и смог кое-что написать. У Уилфа Роббинса — кажется, я уже говорил вам о нем — есть жена; она будет приходить ко мне дважды в неделю убираться. Конечно, когда у меня появится что-нибудь, с чего можно стирать пыль. Ну а пока что она занимается приготовлением ужинов, — не без удовольствия сообщил Патрик.

— Вам повезло, — позавидовала Эстер. — Не так-то просто найти прислугу в наших краях. И дорого вам обходится миссис Роббинс?

— Даже не знаю. Она назвала цену, и я согласился. Причем с радостью. Она отлично готовит. Держитесь. Сейчас мы свернем, и дорога пойдет ухабистая.

Патрик оказался прав. Пару миль они тряслись по узкой дороге, которую не мешало бы отремонтировать. Эстер подумала было, что заработает себе синяки на том месте, на котором сидит, но тут Патрик вывел машину на ровную дорогу, густо обсаженную кустарником. Еще через полмили, они въехали в ворота фермы.

— Отсюда мы пойдем пешком, — объявил Патрик, вылез из машины и помог выйти Эстер. С заднего сиденья он достал плед и с церемонным поклоном вручил его заинтригованной спутнице. Он также вынул из машины большую корзину для пикников, запер дверцы и жестом указал ей на вьющуюся тропинку. Она была такая узенькая, что Эстер ее даже, не заметила. Они шагали по зеленому тоннелю. Тропинка вела их сквозь деревья, смыкавшиеся верхушками над головой. Через некоторое время она резко пошла под уклон, ее стали пересекать корни деревьев, создавая что-то вроде ступенек, по которым они спускались на звук журчащей воды. — Вот мы и прибыли, — сказал Патрик, когда перед ними блеснула вода. Пройдя еще немного вдоль потока, они дошли до того места, где берег расширялся, окаймленный ивами. — Стелите плед, Эстер, а я приготовлю все для ужина. Садитесь.

Эстер с облегчением вздохнула, опускаясь на плед.

— Я ожидала, что вы повезете меня в какое-нибудь шикарное заведение, потому и надела черное платье.

Патрик испытующе взглянул на нее. Затем открыл корзину и достал минеральную воду и пиво. Бутылки он опустил в углубление на дне ручья.

— Я думал, черное платье должно было служить мне напоминанием о вашем трауре.

Эстер поразилась. Может, он прав? Может, в этом настоящая причина?

— Мне казалось, черное платье будет уместно в любом случае, куда бы вы ни отвезли меня. На пикник я никак не рассчитывала, — сказала она.

— Я не предупредил вас заранее потому, что боялся, как бы не подвела погода. — Патрик расстелил на траве небольшую узорчатую скатерть, разложил приборы, расставил тарелки и положил салфетки. — Благодаря любезности миссис Уилф мы имеем курятину, пирог с ветчиной, пресные булочки, бутерброды с начинкой из местного лосося в особом лимонном соусе, фруктовый пирог и печенье с грецким орехом. Еще я захватил яблоки, сыр, несколько помидоров, выращенных, как мне сказали, специально ради их аромата, ради… Как вы думаете, ради чего еще их растили?

— Ради цвета? Размера? — высказала предположение Эстер. Она с ужасом смотрела на изобилие яств, разложенных перед ней. — Теперь ясно, почему вы не торговались с миссис Уилф по поводу платы. У нее просто золотые руки.

Патрик протянул Эстер кусок пирога, намазал маслом булочку и отрезал ломтик сыра. Передав ей помидор, он и сам принялся за еду.

— Ну и пирог, — пробормотала Эстер с полным ртом, — просто чудо.

— Вот если бы вы попробовали тушеного кролика, которого миссис Уилф на днях приготовила мне на ужин… — Патрик закатил глаза. — Странно, что Уилф до сих пор такой стройный. Его жена говорит, что он плотно ужинает, перед тем как лечь спать, и вдобавок съедает еще и пудинг.

У воды было тихо-тихо. Лишь журчание воды да отдаленное мычание коров, стада которых гнали доить, нарушали тишину.

— Все это так не похоже на вашу недавнюю жизнь, — сказала Эстер, пододвинувшись, чтобы взять бутерброд. — Или вы используете новые впечатления для написания книг?

Патрик кивнул. Потом добавил, встретившись с ней взглядом:

— Так приятно есть на открытом воздухе и в компании с симпатичным тебе человеком.

Она не отвела глаз.

— Сколько, вы сказали, вам лет?

— Тридцать четыре.

— Удивительно. Вы выглядите так молодо в этой одежде… Вы с Ричардом были страстными супругами? — неожиданно спросил Патрик.

У Эстер даже дух перехватило. Она готова была гневно обрушиться на него, сказать, что он не смеет вторгаться в такое личное, интимное… но не заметила в спокойном взгляде его зеленых глаз ничего похожего на нездоровое любопытство. Только сочувствие и… удовольствие оттого, что он может смотреть на нее. Заходящее солнце золотисто-красными лучами проникало сквозь листву окружающих деревьев. Волосы Патрика искрились, и ее волосы, должно быть, тоже.

— Да, — ответила она просто. — Не нальете мне еще?

Патрик поднялся, чтобы наполнить их бокалы из бутылки, охлаждавшейся в воде, и снова сел на плед рядом с Эстер. Его движения были рассчитанными и четкими. Совсем не как у Ричарда. Ее муж, человек крупный, зачастую забывал о своих габаритах и опрокидывал то одно, то другое, хотя был очень искусен в работе с резцом. А в любовных делах он был сама нежность. По крайней мере, в самом начале.

— Вы покраснели. О чем вы подумали? — спросил Патрик.

— Это закат. Вы тоже словно разрумянились, — сказала Эстер, несколько покривив душой.

Патрик вопросительно поднял бровь, затем перевел разговор на свою сестру и ее будущего ребенка, который должен родиться уже в следующем месяце.

— Джек очень волнуется, но изо всех сил старается скрыть это от Лидии. Забавно — Она же видит его насквозь. — Он дотянулся до корзинки и отрезал еще кусок пирога, предложив его Эстер. Та помотала головой, и он положил пирог себе на тарелку. — У Лидии уже было два выкидыша за последние годы, и, насколько мне известно, они отказались от всякой мысли о еще одном ребенке. Этот явился для них полной неожиданностью. «Запоздалыш» зовет его Лидия. Но она страшно боится. В таком позднем возрасте! Уже известно, что будет девочка.

Некоторое время Эстер и Патрик с интересом обсуждали предстоящее событие. Потом Патрик спросил:

— Я слышал от миссис Каупер, что у вас детей нет. — (Эстер застыла в напряжении.) — А вы хотели их, Эстер?

Она повернулась к нему и неловко улыбнулась:

— Обычно я не обсуждаю такие темы, но… Да, мы оба хотели иметь детей.

— Вам по-прежнему его не хватает, — мягко заметил Патрик.

Она лишь кивнула.

— Поэтому вы больше не вышли замуж?

— Это одна из причин.

— А каковы другие?

— Да мне никто и не предлагал, хотя бы поэтому, — Эстер посмотрела на него с вызовом. — А что же вы?

— Мне тоже никто не предлагал, — скорбно вздохнул Патрик.

— А как же эта, как ее там… ну та, что бросила вас ради более удачной партии?

— Алисия. — Патрик улегся у ее ног, уткнувшись подбородком в локоть. — Мы решили — пусть все идет своим чередом. Как есть. Для всех нас было благом то, что она встретила Джея Бенедикта.

— Если бы вы были женаты, может быть, она…

— Все равно она бы ушла к нему. Встретились два умных, взрослых человека, и сразу стало ясно, что они созданы друг для друга. — Уголки его рта печально опустились вниз. — Страшно обидно, когда твоя женщина уходит к другому.

— Тебе было очень больно?

Патрик пожал плечами.

— Я был уязвлен, но не сказал бы, что сердце мое разбилось. Наблюдая за ними, я понял, что на самом деле не влюблен в Алисию. Нам было хорошо вместе — и в спальне, и за ее пределами. Она сексапильна, у нее привлекательная внешность, с ней приятно общаться, и она хороший друг. Я скучал по ней, но недолго. — Патрик снова пожал плечами. — Не думаю, чтобы я был способен на всепоглощающую любовь, ради которой забывают обо всем. Я предпочитаю дружеские отношения и совместимость между партнерами — в плане интеллектуальном и физическом. Не могу себе представить, как теряю аппетит из-за женщины или кончаю жизнь самоубийством только потому, что предмет моих обожании отдала предпочтение другому.

— Жаль, — заметила Эстер как бы, между прочим. — Ты много теряешь. Да и как знать? Может, ты еще встретишь большую любовь.

— Наверное, именно такое чувство ты испытывала к своему мужу.

— Да, я любила его. — Эстер опустилась на колени и принялась собирать корзину, но Патрик перекатился поближе и схватил ее запястье:

— И твои чувства к нему не изменились?

Эстер взглянула на изящной формы сильные пальцы, крепко державшие ее.

— Я все еще люблю Ричарда, если ты это имеешь в виду.

Патрик отпустил ее и быстро поднялся. Его движения были красивы и четки.

— Твоему мужу повезло.

— Не очень повезло. Он умер таким молодым, — печально ответила она, сворачивая скатерть. — Не передашь мне салфетки?

Патрик подал ей салфетки и подобрал вилку, чуть было не затерявшуюся в траве.

— Ему повезло в том, что он женился на тебе, которая любит его и после смерти.

Эстер никогда ни с кем не разговаривала о своих взаимоотношениях с Ричардом, даже с матерью. И ей казалось невероятным, что она рассказывает сейчас об этом едва знакомому ей мужчине. Все, за исключением Роберта Конвея, чурались разговоров на эту тему.

— Ты не понимаешь, — сухо сказала Эстер. — Сразу видно, что ты никогда не любил. Конечно, мои чувства к мужу изменились со временем, потому что… — Тут она замялась. — Я хочу сказать, что без физической любви мое чувство к нему стало скорее духовным…

Патрик согласно кивнул. Он внимательно слушал Эстер, будто взвешивал свидетельские показания.

— Ты живешь все в том же доме? — помолчав, спросил он.

— Нет. Мы жили в одном местечке в нескольких милях от города. Каждый день мы вместе приезжали домой. Но и дом, и сад стали слишком велики для меня одной, так что я продала дом и купила тот самый коттедж, к которому ты сегодня подъезжал, чтобы забрать меня.

Эстер печально улыбнулась.

— Поверь мне, Патрик, я сделала все как надо. Продала дом, продолжала заниматься тем, чем занималась, даже согласилась стать судьей. Я не замкнулась в своем горе.

— И все же ты до сих пор страдаешь, — констатировал Патрик без всякого выражения и закрыл корзину.

Эстер принялась вытряхивать плед, думая, как ответить.

— Нет. Время и правда лечит, хотя поначалу я в это не верила. Мне все еще недостает Ричарда, но я уже не убиваюсь по нему.

— Вот и хорошо, — быстро заключил Патрик и поднял корзину. — Нам лучше поторопиться, скоро уже совсем стемнеет. А дорога нам предстоит не такая уж легкая.

Пока они шли к машине, Эстер погрузилась в раздумье. Она рада была, что идти приходится друг за другом и потому можно молчать. Этот вечер, напомнила она самой себе, был задуман ею как прощальный. Но сейчас, наслаждаясь обществом Патрика, она уже не понимала, зачем приняла такое решение. Ричард не стал бы осуждать человека, который хочет быть ей другом, который вообще не намерен отдавать свое сердце ни Эстер, ни кому-либо другому.

— Мы гораздо ближе к моему дому, чем к твоему, — заметил Патрик, как только они выехали на главную дорогу. — Давай заедем ко мне, посмотрим телевизор или послушаем музыку. Или просто поговорим.

Для субботнего вечера было еще слишком рано идти спать.

Эстер не стала ссылаться на усталость, да она ее и не чувствовала.

— С удовольствием.

— Слава тебе, Господи! — шутливо воскликнул Патрик. — Ты всегда так долго думаешь, прежде чем ответить?

— Смотря какой вопрос!

Он рассмеялся и, протянув руку, слегка коснулся ее руки.

— Начиная с этого момента обещаю не задавать больше вопросов личного характера. Но это не значит, — искоса посмотрел он на нее, — что я против каких-либо твоих вопросов.

Когда они приехали в Лонг-Уайватс и Патрик открыл входную дверь, приглашая Эстер войти, ее сразу охватило все то же ощущение родного дома. Значит, и в тот, первый, раз это не было только воображение.

— Что с тобой? — мгновенно отозвался Патрик.

— Ты будешь смеяться, — возразила Эстер.

— Не буду, если ты не захочешь.

Она несмело улыбнулась.

— Просто у меня такое чувство, что я уже бывала здесь. Я не имею в виду прошлый раз.

Патрик взглянул на нее и прошел в кухню.

— Веришь ли, я испытываю то же самое. Когда я решил приобрести себе дом, куда можно было бы приезжать на выходные, Джек Баркли сказал мне, что недалеко от них продается подходящий, почти даром. Вообще-то я не искал жилья в такой глуши. Но моему издателю нужна книга к концу лета, а в Лондоне дела мои продвигались туго. И вот, чтобы сделать Лидии приятное, я поехал осмотреть дом. Едва я ступил в него, как сразу почувствовал себя так, будто жил здесь всю жизнь. — Патрик поставил корзину на стол и вопросительно взглянул на Эстер. — У тебя такое же чувство?

Эстер кивнула и открыла корзину, чтобы достать грязные тарелки.

— Но в этом нет ничего необычного. Когда мы с Ричардом подыскивали себе дом, были такие, в которых я не смогла бы жить. Это становилось ясно, как только, открывалась дверь, и нас приглашали войти. А были такие дома, в которых ощущаешь себя уютно с первой же минуты. — Эстер сложила тарелки в раковину и открыла горячую воду. Ей вспомнилось, что Ричард не разделял ее ощущений, высмеивал их.

Она бросила взгляд на Патрика.

— Я не собиралась рассказывать тебе, это настолько странно. Когда я приехала в первый раз, то сначала ничего не почувствовала, потому что мы были заняты столом. Но когда ты провел меня по всему дому, я испытала ощущение знакомости… и уюта. И когда потом я ехала домой, то мне казалось, будто мне не следовало уезжать. Как будто что-то, кто-то хотел, чтобы я осталась. — Эстер тряхнула головой. — Правда, глупости?

— Да нет, — возразил Патрик. Он с задумчивым видом стал выкладывать в холодильник остатки еды. Затем повернулся к Эстер: — Привидений в доме нет. В этом я уверен.

Эстер кивнула.

— Я тоже. — Она вдруг улыбнулась. — Конечно, я не проверяла наверху. Может, ты прячешь на чердаке сумасшедшую жену.

— Ну, начиталась романов Бронте, — усмехнулся Патрик. — Ладно, оставь все это. Пошли обследовать дом.

Наверх вела лестница из полированного дуба с резными перилами. Прежде чем привести на верхний этаж, она дважды круто поворачивала. Патрик и Эстер остановились на широкой площадке, и Патрик открыл дверь в главную спальню. Там стояла большая кровать, резные деревянные стулья, кое-какие вещи и шкафчик. Шкафчик, Эстер бы поклялась, появился здесь одновременно с самим домом.

— Я купил его на прошлой неделе, на распродаже в Херефорде. Нравится?

— Очень.

— Я думал, ты обидишься — ведь я купил его не у вас.

— Мы не занимаемся антиквариатом, — напомнила ему Эстер. — К тому же, надеюсь, я не такая мелочная. А главное, он пришелся здесь как нельзя более к месту.

— Для своей комнаты я решил подобрать антикварные вещи, но остаются еще три. Одну, которая рядом, я переделаю в ванную и соединю дверью с этой. Надеюсь найти какого-нибудь умельца, который мне поможет. Лонг-Уайватс был построен задолго до появления современной сантехники.

— Я найду тебе такого человека, — предложила Эстер. — Или Дэвид. Он знает все в округе и сможет подыскать нужного мастера.

— Вот и хорошо. Я воспользуюсь твоим предложением. А пока единственная ванная комната находится здесь. Пара, у которой я купил дом, пыталась усовершенствовать его, но, к счастью, их фантазия не зашла настолько далеко, чтобы установить джакузи и прочие современные штучки.

Ванная была оформлена очень сдержанно. Белая керамика, массивные медные краны, дубовые шкафчики и темно-красный ковер на полу пришлись Эстер по вкусу.

В других спальнях было пусто, за исключением каминов, которые определяли особенности каждой комнаты. И повсюду она ощущала себя как дома.

— Ты готова осмотреть чердак и убедиться в его необитаемости? — спросил Патрик.

Эстер с энтузиазмом кивнула.

— Одеты мы подходяще, почему бы и нет? Может, там найдется что-нибудь ценное, чего ты еще не разглядел.

— Хорошо бы!

Ступеньки лестницы, ведущей на чердак, были крутыми и узкими, поэтому Патрик пошел впереди и открыл наверху дверь. Пошарив внутри, он зажег свет. Эстер прошла следом за ним и попала в длинное, тускло освещенное пространство под крышей. Патрик стоял посередине и улыбался.

— Из-за остроугольной крыши это единственное место, где я могу стоять во весь рост.

Эстер, будучи на несколько дюймов ниже, не испытывала подобного неудобства. На чердаке было жарко и душно, чувствовался сильный запах пыли и старой древесины. Но никакой миссис Рочестер не наблюдалось.

— Ни намека на забытых здесь прежних владельцев, — сказал Патрик. — Тут все так и было, когда я приехал. Пустота. Я надеялся, что найду какие-нибудь записи или бумаги, что-нибудь, что пролило бы свет на историю Лонг-Уайватс. Но ничего не нашел.

Эстер долго оглядывала помещение и наконец, пожав плечами, согласилась:

— Совсем ничего нет.

— Да, ничего. — Патрик шагнул, наклонившись, к ней. — Ни миссис Рочестер, ни привидений, да и дышать почти нечем. Спускаемся?

На кухне Патрик приготовил кофе, переложил фруктовый пирог, оставшийся от пикника, на поднос и направился в кабинет. В кабинете все было в точности так, как и на прошлой неделе, за исключением лишь нового письменного стола, где теперь громоздились книги. Они были раскрыты и придавлены пресс-папье.

— Мои изыскания. — Он опустил поднос на стол. — Ты не разольешь кофе по чашкам, Эстер?

Они уничтожили остатки пирога и выпили весь кофе. Затем Патрик откинулся на спинку стула и улыбнулся Эстер.

— Сначала я хотел пригласить тебя на ужин в самый роскошный ресторан, видимо, чтобы произвести впечатление. Но потом мне стало ясно, что, куда бы мы ни поехали, если только не за многие мили отсюда, мы наверняка повстречаем кого-нибудь из твоих знакомых.

— Разве это имеет значение? — удивилась Эстер.

— Для меня нет. А для тебя?

— Да, возможно, — призналась она.

— И уж конечно, мы бы не коснулись тех тем, которые обсуждали на пикнике, — с улыбкой заметил Патрик. — Я воспользовался ситуацией. Мне пришло в голову, что я никогда не узнаю тебя по-настоящему, если наши встречи будут ограничиваться местами, где Эстер Конвей всем хорошо знакома.

Она тоже улыбнулась.

— Правда. Раз уж мы говорим начистоту, признаюсь тебе, что собиралась сделать этот вечер последним, хотел бы ты этого или нет.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Патрик прищурил глаза и слегка подался вперед:

— А теперь? Ты передумала?

— Да.

Патрик вопросительно посмотрел на нее:

— Почему?

— Что именно тебя интересует? Почему я хотела сделать нашу встречу последней или почему я передумала?

— И то и другое.

Эстер пожала плечами.

— После того как я приняла твое приглашение, я струсила, но отказать тебе не сумела.

— Почему?

— Не могла придумать убедительной причины. Сказаться больной я не могла — все эти дни была на людях.

— Но почему ты сожалела о своем согласии? Ты же встречаешься с другими мужчинами. И, — добавил он с усмешкой, — я что-то не заметил, чтобы ты испытывала ко мне острую неприязнь.

— Да. Но Ричард знал моих друзей и не имел бы ничего против них. А тебя, я чувствую, он бы не принял.

— Почему?

— Потому что к тебе я отношусь иначе, чем к остальным, — напрямую выдала Эстер, отрезая себе таким образом пути к отступлению. — Если бы Ричард был жив, он бы ревновал меня к тебе.

Патрик в изумлении уставился на нее.

— Ты и сейчас, после стольких лет, живешь с оглядкой на одобрение давно ушедшего из жизни мужа?

— Да, — просто ответила Эстер. — Именно так.

— Так что же заставило тебя изменить принятое решение и не приказать мне исчезнуть начиная с сегодняшнего дня?

— Я же не знала, захочешь ли ты видеться со мной впредь, — сказала Эстер, краснея, — но…

— Не лги. Ты превосходно знала, что я захочу увидеться с тобой снова, — отрезал Патрик.

— Если и так, — упрямо продолжала она, — я не видела к тому никаких препятствий. Поскольку ты ясно объяснил мне свои принципы.

Патрик нахмурился:

— Какие еще принципы?

— Ты предпочитаешь видеть в женщине друга. Ричард не имел бы ничего против.

— Ричард, — вдруг жестко произнес Патрик, — не может больше возражать против чего бы то ни было. Как это ни больно для тебя, но он умер. А ты живешь. К счастью, мы не можем сказать, что с нами произойдет в следующую минуту, через неделю, завтра… Тебя или меня может переехать машина или убить молния. Будем надеяться, конечно, что этого не случится. Но сейчас, пока за нами еще не пришла костлявая и нам еще далеко до старости, для нас вполне естественно стремиться жить, причем полной жизнью.

Эстер вся сжалась под его напором, и Патрик умерил свой пыл.

— Боюсь, после такого взрыва эмоций с моей стороны ты опять передумаешь.

Эстер тяжело вздохнула.

— Нет. Обычно, приглашая меня поужинать, со мной не ведут подобных разговоров. Но я понимаю, что ты прав. В сущности, то же самое сказал мне свекор за обедом в прошлое воскресенье…

— Так это он был твоим гостем? — прервал ее Патрик. — Ты нарочно, не сказала мне, что он будет у тебя в гостях.

Эстер пожала плечами.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Патрик улыбнулся ей, и у Эстер озноб пробежал по позвоночнику.

— Пора мне, — мягко сказал он, — открыть карты. Я хочу быть тебе другом, очень хочу. Но ты еще и так привлекательна, что, только до предела используя возможности самоконтроля, я могу удержаться на том месте, где сейчас сижу. Каждая клеточка во мне требует завладеть тобой.

Эстер твердо встретила его взгляд, надеясь, что он не заметит, как ее сердце бешено колотится и вот-вот выскочит.

— Знаешь, когда ты передавал мне плед, я подумала, не ждешь ли ты, что я отдамся тебе на этом самом пледе после пикника.

К удивлению Эстер, Патрик разразился смехом:

— Хотел, а не ждал! Ну, до чего же мне нравятся женщины, называющие вещи своими именами!

Эстер с облегчением улыбнулась, почувствовав, как ослабло напряжение, возникшее в связи с затронутой ими щекотливой темой.

— Во всяком случае, это исключает возможные недоразумения, — сказала она и перевела разговор на другую тему: — Сегодня я была приглашена на ужин…

— Кем-нибудь из твоей свиты?

— Нет, — возразила Эстер, никак не отреагировав на его колкость, — Энни Реймонд. Она тоже член исторического общества, а ее муж, Дэн, иногда заседает вместе со мной в суде. Он агент по продаже недвижимости.

— Я его знаю. Это он продал мне Лонг-Уайватс. — Патрик испытующе посмотрел ей в глаза. — Ты сказала миссис Реймонд, почему не можешь принять их приглашение?

Эстер недовольно поморщилась:

— Нет. Что было очень глупо с моей стороны. Поскольку я не назвала тебя, она придаст событию слишком большое значение.

— Какому событию? — вежливо осведомился Патрик.

— Ты прекрасно знаешь какому, — разозлилась Эстер.

Он усмехнулся.

— Может быть, леди подумала, что ты проводишь время с одним из твоей троицы?

Она покачала головой.

— Двое из них тоже были приглашены на ужин. А насчет третьего я ее разубедила. Кстати, вечер переносится из-за разразившейся эпидемии простуды.

Патрик одарил ее критическим взглядом.

— Не проще ли в следующий раз прямо сказать ей, что ты проводишь время со мной? Конечно, при условии, что ты согласишься провести его со мной, — добавил он. — Ты согласна?

— Сказать Энни?

— Нет, я имел в виду нашу следующую встречу.

Эстер помолчала.

— Мне так понравился пикник, — произнесла она наконец вместо ответа.

— Значит, «да»? Еще кофе?

Эстер кивнула; ей настолько же не хотелось заканчивать ужин, насколько Патрику, и это было видно, хотелось продлить его.

Было уже около полуночи, когда Патрик остановил джип у ворот коттеджа Эстер.

— Вот ты и дома, Золушка, в целости и сохранности.

Эстер улыбнулась ему и отстегнула ремень.

— Спасибо тебе. Идея с пикником была просто замечательной. И передай мое восхищение миссис Уилф.

— Я рад, что тебе понравилось. Я же просто в восторге.

К удивлению Эстер, Патрик отпустил ее сразу же, даже не попытался на прощание поцеловать в щечку.

— Спокойной ночи, Патрик.

— Спокойной ночи, Эстер. Приятных сновидений.

И уехал, оставив ее разочарованной таким прощанием.

А вот это совсем уж глупо, подумала она, злясь на себя, и зашагала вверх по лестнице в свою спальню.

Лежа в темноте, она все раздумывала над странным ощущением, которое испытала в Лонг-Уайватс. И вдруг резко села в кровати и включила свет.

— Прости меня, — сказала Эстер, обращаясь к фотографии Ричарда. — Я забыла пожелать тебе спокойной ночи. — Виновато улыбнувшись, она послала ему воздушный поцелуй, выключила свет и скользнула обратно под одеяло. Уголки ее рта были печально опущены. Роберт прав. И Патрик тоже. Так сильно любимый ею Ричард умер, а она живет. Пришло время строить свою жизнь без Ричарда.

На следующее утро Эстер разбудил ранний телефонный звонок.

— Алло, — отозвалась она, зевая, но сразу же проснулась, услышав знакомый голос:

— Доброе утро. Кажется, я тебя разбудил.

Эстер посмотрела на часы. Полдевятого.

— Этот день, — подчеркнула она, — единственный за всю неделю, когда я могу поваляться в кровати.

— Извини, — сказал Патрик. — Я только подумал, что мы так и не условились о нашей следующей встрече.

Эстер это пришло в голову задолго до того, как они расстались прошлой ночью.

— Разве? — удивилась она, снова зевая.

— Послушай, я не очень тебе надоедаю?

— Прости.

— Я забыл спросить, ждешь ли ты кого-нибудь к себе на обед сегодня?

— Нет, наоборот. Меня ждут.

— А-а… Тогда мне, наверное, не стоит предлагать поездку в живописное местечко на воскресный пикник с жареным мясом?

— Боюсь, что нет.

— Жаль. Тогда как-нибудь в другой раз.

С удовольствием. Когда? — подумала Эстер, замерев в ожидании.

— Я тебе еще позвоню. Пока.

— Пока.

Она в сердцах бросила трубку. Ну почему он не предложил ей поездку в какое-нибудь другое воскресенье, когда она будет свободна? Раз уж не получилось сегодня, почему бы не договориться о каком-то конкретном дне на будущее? Эстер закусила губу. Только вчера она была полна решимости дать Патрику от ворот поворот. Она ведет себя как девчонка. Даже хуже, чем некоторые школьницы, с которыми она сталкивалась во время короткого срока практики в качестве преподавателя истории.

— Боже, Эстер, ты так загорела и просто сияешь! — воскликнула Натали Конвей несколькими часами позже.

— Работала в саду? — поинтересовался Дэвид, разрезая жареного барашка.

— Все утро. Позже обещали дождь, так что мне нужно было успеть посадить кое-какие цветы. Потом я подстригала газон, обрезала кустарник, выдергивала сорняки… — Эстер ухмыльнулась. — Так что берегитесь — я голодная!

Роберт Конвей незаметно оглядел ее, принимая у нее тарелку.

— А чем ты занималась вчера вечером, дорогая?

— Я была на пикнике с Патриком Хэзердом, — храбро ответила Эстер, придвигая к себе мятный соус. Она прекрасно сознавала, какое замешательство вызвали ее слова.

— Это тот парень, что купил один из моих письменных столов? — припоминая, спросил Дэвид. — Ах да, конечно, ты же сама и отвозила ему этот стол.

Эстер кивнула.

— Ты был занят приготовлениями к встрече Тэлли, насколько помнишь. — Она усмехнулась при виде залившейся румянцем Тэлли. — Надеюсь, все шло по плану?

Дэвид самодовольно кивнул:

— Само собой.

— А кто этот мужчина? — быстро спросила Тэлли, переводя разговор в другое русло. — Он здесь недавно?

Чувствуя ободряющую улыбку Роберта, Эстер описала Лонг-Уайватс. Рассказала, что Патрик Хэзерд приходится родственником семье, поселившейся в доме на Эшдаун, что он работал юрисконсультом, а теперь занялся сочинением бестселлеров. О самой первой встрече в суде Эстер решила умолчать.

— Ну и ну! — воскликнула пораженная Тэлли. — Как интересно! А что у него за дом, хорош?

Как и предполагала Эстер, тема на некоторое время заняла умы присутствующих. Почему она вдруг решила бросить всем вызов и призналась, что провела вечер не с Тимом Гэлбрейтом или кем-то другим из ее, знакомых, Эстер и сама не знала. Ведь теперь, если Патрик не пригласит ее снова, она окажется в довольно-таки дурацком положении, поскольку фактически раскрыла свои карты. Ни Дэвид, ни Тэлли этого не поняли, но Роберт понял и явно одобрил.

— Ты что-нибудь знаешь о Лонг-Уайваст, Роберт? — спросила она. — Это довольно далеко от большой дороги, по ту сторону от Эйвекоута.

Роберт Конвей слышал название, но ничего конкретного не мог вспомнить.

— Почему бы тебе не задать этот вопрос на следующем собрании исторического общества? — предложил он. — Кто-нибудь наверняка что-то знает. Или же попробуй порыться в библиотеке.

На следующий день обещанный дождь полил как из ведра. Прячась под зонтиком, Эстер бежала по лужам к городской библиотеке. Раньше, во времена регентства, в начале девятнадцатого века там был игорный дом. Все попытки построить на месте старого здания современное были строго пресечены городским советом, чем были очень довольны окрестные жители. И вот отполированные деревянные полы, старый с балками потолок, галерея, опоясывающая верхний этаж, на удивление мирно ужились с компьютерами, заменившими резиновые печати и картотеки.

Эстер принялась за поиски. Прошло довольно много времени, но, в конце концов, она обнаружила тоненькую книжицу, написанную сравнительно недавно. В ней излагались истории малоизвестных домов, построенных в шестнадцатом веке.

Эстер пробежала пальцем по содержанию и радостно вскрикнула, обнаружив, что в последней главе описывается Лонг-Уайватс, первоначально известный как Ревел-Хауз. С трудом преодолев соблазн сесть за чтение прямо в библиотеке, она поспешила зарегистрировать книгу и взяла свой зонтик. В магазине она появилась, запыхавшись, и обнаружила, что Шейле пришлось вытащить Дэвида из его логова, чтобы он занялся с единственным покупателем, зашедшим в магазин.

— Привет, Эстер, — улыбнувшись, приветствовал ее Патрик.

— Доброе утро, — ответила она, заметив при этом довольную ухмылку Дэвида. — Что привело тебя в город в такую погоду?

— Вчера я целый день провел в одиночестве в Лонг-Уайватс, — объяснил Патрик, — и понял, что жить в пустом доме не так уж уютно. Вот я и приехал сюда, чтобы закупить мебель.

— Тогда я оставляю вас на попечение Эстер, — хитро улыбнулся Дэвид. — Если только вам не захочется заглянуть в мастерскую перед уходом.

— Мне очень хочется, — быстро отозвался Патрик.

— Осторожно, Дэвид, ты можешь попасть в его роман, — предупредила Эстер.

— Если магазин «Конвей» будет изображен положительно, что ж, можно только радоваться.

С этими словами Дэвид оставил их.

— Так что ты такое задумал? — спросила Эстер и вдруг радостно улыбнулась, вспомнив о книге, лежащей в ее мокрой от дождя сумке, которую она все еще не выпускала из рук. — Угадай, что у меня в сумке?

— Ты ограбила банк?

— Нет, библиотеку, — И Эстер с видом фокусника, вытаскивающего из шляпы кролика, достала книжку.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Здесь есть глава о Лонг-Уайватс, — радостно сообщила она.

Патрик схватил книжку с любопытством и признательностью.

— Ты уже прочла ее?

— Нет. Я спешила вернуться в магазин. Можешь взять ее, — благородно предложила Эстер.

— У меня есть идея получше. Давай поужинаем сегодня вместе и прочитаем эту главу. — Он откинул со лба потемневшие от дождя волосы. — Или ты и сегодня занята?

— Нет. — Эстер тепло улыбнулась ему. — Если ты не против, приезжай сегодня ужинать ко мне. Там мы сможем спокойно почитать, и никто нам не помешает — ни официанты, ни всякие любопытствующие.

— Звучит заманчиво. Хотя я уже начинаю чувствовать, будто ты прячешь меня от посторонних глаз, — заметил он сухо. — Интересно, ты когда-нибудь появишься со мной на публике?

Улыбка исчезла с лица Эстер.

— Конечно, если ты предпочитаешь пойти в ресторан, я не возражаю.

— Я просто дразню тебя, Эстер. — Он с улыбкой заглянул ей в глаза. — Не такой я дурак, чтобы отказаться от ужина с тобой наедине!

— Не следует ли мне поостеречься? — кокетливо проворковала она. К ним подошла Шейла, и Эстер улыбнулась ей: — Я пытаюсь соблазнить мистера Хэзерда закупить всю мебель, имеющуюся у нас на складе.

— В таком случае не спеши, — сказала Шейла, улыбнувшись в ответ. — Я тебя заменю, если понадобится.

Эстер повернулась к Патрику:

— И все-таки, зачем ты приехал сюда в такой день? Что ты хочешь, чтобы я тебе продемонстрировала?

Как оказалось, нежданный покупатель хотел присмотреть удобные стулья и диваны для гостиной и несколько полок для книг.

— В зале у нас выставлены лишь немногие образцы, — пояснила Эстер. — Остальное хранится на складе вверх по этой же улице, напротив торговых рядов. Еще я могу дать тебе брошюры и каталоги. Можно заказать что-нибудь оттуда, если не найдешь на складе ничего подходящего.

— Хотелось бы побыстрее обставить гостиную. А то мне уже надоело торчать весь день либо в кабинете, либо на кухне. — Патрик показал на пару диванчиков, обтянутых песочного цвета материей. — Вот эти мне нравятся.

В конце концов Патрик все же купил эти диванчики и не пожалел денег на стол и стулья в столовую работы Дэвида.

— Спасибо, — тепло поблагодарила его Эстер. — Но, надеюсь, ты не чувствуешь себя обязанным покупать мебель именно у нас? Я не обижусь, если ты купишь что-нибудь в другом магазине.

— Вот и прекрасно, — лукаво улыбнулся Патрик. — Потому что я видел в антикварном магазине вниз по улице пару стульев, обтянутых гобеленом, и они мне очень понравились. Ты ведь не откажешь мне в своем расположении, если я куплю их?

— Конечно, нет, — улыбнулась Эстер. — Я видела эти стулья; они просто созданы для Лонг-Уайватс. Между нами, Патрик: они стоят там уже довольно давно. Если немного поторгуешься, купишь их за вполне приличную цену, особенно в такой дождливый день, да еще и в понедельник с утра пораньше.

— А шторы? — с надеждой спросил Патрик.

Эстер с сожалением покачала головой:

— Этим мы не занимаемся. Но под аркой есть один магазин. У них замечательные ткани, и они охотно возьмутся сделать для тебя шторы.

Был уже почти полдень, когда Эстер отвела наконец Патрика в тесную, пропахшую смолой мастерскую. Она оставила мужчин одних и вернулась к Шейле. Магазин вдруг наводнили посетители, явно прятавшиеся от дождя и вовсе не собиравшиеся что-нибудь приобрести. Но успешное начало дня вдохновило Эстер, и она сумела заразить своим энтузиазмом вымокших под дождем туристов.

— Ну, — проговорила Шейла, когда последний посетитель вышел, — в таком настроении ты умудрилась бы продать снег эскимосу! Кстати, я захватила из дома бутерброды. Если вы с Дэвидом хотите отметить удачный день за кружкой пива в пабе, могу подменить вас.

— О, замечательно, — радостно отозвалась Эстер. — Что бы мы без тебя делали!

Через несколько минут из мастерской вышел Дэвид в сопровождении Патрика.

— Эстер, как насчет того, чтобы пригласить нашего нового заказчика на обед и кружку пива?

— Хорошая идея, — не раздумывая, согласилась она. — Только подождите минутку.

Идея не просто хорошая, а превосходная, ликуя, думала она и поспешила в гардероб привести себя в порядок. Первое появление с Патриком в общественном месте в компании с Дэвидом было наилучшим из всевозможных вариантов. Тут Эстер нахмурилась, вспомнив, что, встречаясь с Тимом и остальными, она не вмешивала Дэвида в свои дела. Но Патрик — совсем другой случай.

Час, проведенный в «Королевском оружии», пролетел так быстро, что Эстер посмотрела на часы с неприязнью.

Дэвид, заметив это, встал. Она тоже было поднялась, но он твердо положил руку ей на плечо.

— Пей кофе, Эстер, и ни о чем не тревожься. Я заменю тебя в магазине. — Дэвид пожал руку вставшему попрощаться Патрику. — Еще раз спасибо за заказ. Может, зайдете как-нибудь к нам? Моя жена отлично готовит.

— С удовольствием, — голос Патрика прозвучал искренне. — Спасибо за обед.

— Приятно было познакомиться, — сказал Дэвид и ухмыльнулся: — Не каждый день у нас случается такая выручка.

Патрик сел, глядя вслед Дэвиду, раскланивающемуся по пути к выходу направо и налево.

— А его многие знают.

Эстер кивнула:

— Дэвид очень общительный. И тем не менее, он может часами работать, запершись у себя в мастерской, и тогда нет человека счастливее его.

— Я рад, что он на час покинул ее сегодня. Здорово было придумано с обедом. — Он посмотрел на Эстер и сказал совсем другим тоном: — Ну, вот мы и вместе — миссис Конвей и незнакомец, — обедаем у всех на виду, получив официальное добро и благословение от твоего деверя.

— Мне это тоже пришло в голову, — откровенно призналась Эстер. — Дэвид неплохо придумал.

— На самом деле это была моя идея, — самодовольно возразил Патрик. — Дэвид только настоял на том, что заплатит он, поскольку я и так много потратил в вашем заведении.

— Ну и хитрый же ты!

— Ничего не хитрый. Просто умный.

Эстер состроила гримаску:

— Хотя и не очень скромный.

Патрик откинулся на спинку стула, оглядывая девушку.

— Итак, Эстер… Ты не раскаиваешься по поводу своего необдуманного приглашения на ужин?

— Нет. Только давай договоримся часов на восемь, если не возражаешь. Мне нужно время, чтобы приготовить еду.

— Мы могли бы сделать заказ в ресторане.

— Но мы этого не сделаем, — уверенно возразила Эстер. — Раз я пригласила тебя на ужин, значит, ты его получишь. Какая-нибудь аллергия?

— До сих пор не наблюдалась. К тому же я сомневаюсь, что ты будешь угощать меня рубцом или свиными ножками!

Эстер даже передернуло.

— Нет, конечно. Никаких органов, как выражается моя мама, — печени, почек и прочего.

— Кстати, весьма питательно, — заметил Патрик. — В следующий раз, когда ты будешь у меня, я попрошу миссис Уилф снова приготовить тушеного кролика.

Эстер поморщилась.

— Только не это. Кролика я тоже не переношу.

— Тебе трудно угодить! — Он помолчал, не спуская с нее глаз. — А знаешь, я был просто поражен твоим приглашением.

— Я и сама несколько удивилась.

Патрик усмехнулся.

— Видно, ты нечасто приглашаешь к себе кого бы то ни было.

— Нечасто. Единственные мужчины, бывающие у меня, — Роберт и Дэвид. — Эстер вспыхнула, а Патрик улыбнулся еще шире:

— Не волнуйся, Эстер. Я не буду делать поспешных выводов из того, что ты сказала.

Она встала.

— Мне пора возвращаться. Я злоупотребила добротой Шейлы.

Патрик тоже поднялся, взял свой плащ с капюшоном и проводил Эстер на улицу. Они вышли на площадь. Эстер открыла зонтик и улыбнулась Патрику:

— Ну, до вечера.

— Буду ждать с нетерпением, — тихо произнес он. — Спасибо тебе, Эстер.

— Это я должна благодарить тебя за огромный заказ. А теперь пока.

Она побежала по скользким булыжникам к магазину, готовясь встретить подтрунивание Дэвида.

— Мне понравился твой новый друг, Эстер, — сказал он. — А больше у тебя нет тайных поклонников, готовых оставить у нас целое состояние?

— Патрик не тайный поклонник.

— Верно. Он не пытался скрыть своих чувств. — И, выразительно подмигнув Эстер, Дэвид убежал.

Дождь вскоре прекратился, и сквозь тучи стало проглядывать солнце. В магазин зашли несколько повеселевших покупателей. Эстер была только рада им — они спасали ее от искушения взять и прочесть главу о Лонг-Уайватс. Все-таки дом принадлежит Патрику, он и должен прочесть книгу первым.

По пути домой Эстер совершила набег на продуктовые магазины, а приехав, сразу отправилась на кухню. Быстро сделала маринад из оливкового масла, лимонной цедры и чесночной кашицы. Потом приготовила овощи, очистила от кожуры яблоки и прокипятила их в масле со специями на медленном огне. Оставив куриные грудки мариноваться, Эстер прошлась по дому с тряпкой и пылесосом.

Слегка прибравшись, она бросилась наверх принять душ, после чего натянула коричневые вельветовые брюки и свободный ярко-розовый свитер. Потом быстренько наложила макияж. Волосы, все еще влажные после душа, перевязала лентой и побежала вниз приготовить тесто для яблочного пирога.

Когда пирог был поставлен в духовку, Эстер накрыла на стол и присела на минутку, запыхавшись, как марафонский бегун на дистанции.

«Вино!» — вдруг вспомнила она и ужаснулась. Патрик же пьет вино, а у нее ничего нет. Сам он тоже не принесет, поскольку знает, что она не любит вина. Эстер в спешке бросилась к шкафу под лестницей и, порывшись, нашла там упаковку из шести банок легкого пива, которое держала для Дэвида. Сунув банки в холодильник, она поставила на огонь овощи и принялась жарить курицу. Без двух минут восемь все было готово. Ровно в восемь раздался звонок. Эстер, раскрасневшаяся и слегка запыхавшаяся, открыла дверь.

— Еще раз привет, — сказал Патрик и вручил ей прекрасную белую гортензию в голубом фарфоровом горшке. — Поскольку я не мог принести вина, я подумал, что этим смогу тебе угодить. Меня заверили, что его можно будет потом высадить в саду.

— Какой красивый. Спасибо, Патрик. Заходи.

Парадная дверь у Эстер вела в комнату, занимавшую весь нижний этаж. Тут же была лестница, которая вела наверх. Огромных размеров кухня была пристроена к дому позднее.

Патрик с интересом рассматривал убранство комнаты — цветы в медном горшке, стоявшие на каминной полке, горшок с розами на широком подоконнике, живописный ландшафт на белого цвета стене.

— У тебя так уютно, Эстер.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Но я не дам тебе задерживаться тут. Боюсь, пиво — это все, что я могу тебе предложить, я совсем забыла про вино. У меня все готово, так что пошли прямо на кухню.

Садясь за небольшой кухонный стол, Патрик одобрительно потянул носом:

— Пахнет аппетитно.

Эстер достала из духовки блюдо и поставила на стол. Затем села и положила гостю благоухающей курятины.

— Извини, что без первого блюда. Не успела приготовить.

— Эстер, — напомнил ей Патрик, — я пришел сюда ради удовольствия видеть тебя, а… — тут он попробовал курицу, — а ведь вкусно. Просто пальчики оближешь.

За едой они беседовали на разные темы, обсудили свои литературные предпочтения.

— Кстати, о литературе, — сказал Патрик, принимая вторую порцию курицы, — ты уже успела заглянуть в книгу?

— Конечно, нет, — ответила Эстер. — Хотя и собиралась. Но весь вечер занималась готовкой и не успела.

— Все-таки мне нужно было пригласить тебя куда-нибудь, — озабоченно нахмурился Патрик. — Ты ведь так занята, Эстер. И о чем я думал, когда ты сказала, что займешься ужином сама!

— Я привыкла к этому, когда был жив Ричард, — быстро возразила она. — Ричард любил поесть. Кстати, это он научил меня готовить.

— Это один из ето рецептов? — спросил Патрик.

— Нет, что ты! Он любил жареное мясо, пирог с мясной начинкой и все в таком же духе. И Ричард терпеть не мог чеснок. Надеюсь, ты нормально к нему относишься? Этот рецепт я узнала на днях из телепередачи. — Эстер улыбнулась. — Ты — моя подопытная свинка, потому что я еще ни разу не готовила курицу по этому рецепту. Глаза Патрика засветились.

— Я вовсе не возражаю против чеснока. И вообще, можешь ставить на мне эксперименты, когда тебе угодно.

— А ты не боишься, Патрик? В другой раз это может оказаться что-нибудь несъедобное. — Эстер убрала тарелки и нагнулась к печи, чтобы вынуть яблочный пирог.

— Главное, чтобы был этот «другой раз», а риска я не боюсь, — сказал Патрик, глядя ей прямо в глаза, когда она вернулась за стол.

Гораздо более довольная его словами, чем хотела это показать, Эстер принялась раскладывать пирог.

— Он получается вкуснее с яичным кремом, но время не позволяло, — с озабоченным видом пояснила она. Ей было хорошо. В ее нынешней жизни хватает одиноких ужинов, а сейчас ей так приятно, даже больше, чем приятно, ужинать с Патриком Хэзердом.

— Пирог само совершенство, — пробормотал Патрик с полным ртом. — Неважно, что в нем за крем. Только не говори мне, что этот пирог ты готовишь тоже в первый раз.

— Нет. Я его пекла много раз. Это любимый пирог Роберта.

— Роберта?

— Моего свекра.

— Ах да. — Патрик отложил вилку в сторону. В его глазах был вызов. — Но ты ведь не готовишь для других своих воздыхателей?

— Воздыхатели! Какое смешное слово.

— Зато верное. Все, что им остается, — это лишь вздыхать по тебе.

— Может, большего им и не надо?

— А может, они ждут, когда ты перестанешь оплакивать своего покойного мужа?

Эстер смерила его взглядом.

— Решил говорить напрямую, да?

— Правда может причинить боль, но иногда это необходимо.

— А ты всегда говоришь только правду?

Патрик пожал плечами.

— Стараюсь. Ненавижу обман. Заодно могу похвалить Алисию — она с самого начала не скрывала правды о своих чувствах к Джею Бенедикту.

— Я рада за Алисию, — сказала Эстер, втайне чувствуя раздражение. — Еще пирога?

Патрик усмехнулся:

— Да, пожалуйста.

После ужина Патрик хотел помочь Эстер мыть посуду, но она твердо отказала ему.

— Спасибо, не надо. Вымою после того, как ты уйдешь. — Она улыбнулась. — Я не позволяю гостям мыть посуду.

— Я думал, ты никого к себе не приглашаешь.

— Я имею в виду Роберта, Дэвида с Тэлли и моих подружек, которых я приглашаю иногда поболтать и поесть спагетти. — Эстер махнула рукой в сторону гостиной. — Располагайся, а я пока приготовлю кофе; предупреждаю, у меня только лишь растворимый.

Когда кофе был выпит, Патрик повернулся к Эстер:

— Ну что же, не будем дольше откладывать. Давай займемся книжкой. Ты читай, а я буду слушать.

Эстер уютно устроилась, свернувшись, в своем любимом кресле у камина и достала очки с маленького столика рядом, заваленного книгами.

Патрик откинулся на диван.

— Госпожа Правосудие, — пошутил он.

— Точно. Ты готов?

— Да, — нежно произнес он. — Я слушаю.

Эстер строго взглянула на него, но Патрик обезоруживающе улыбнулся, и она начала читать.

Выяснилось, что Лонг-Уайватс был построен в середине шестнадцатого века в стиле, характерном для данной местности, который автор описывал во всех подробностях. Первым владельцем дома был торговец мануфактурой. И в дальнейшем, вплоть до середины правления королевы Виктории, домом владели его потомки. Затем дом купил богатый фабрикант. Его вдовая дочь Грейс Латимер, унаследовавшая все семейное богатство, жила в этом доме до конца своих дней, одна, и умерла в 1980 году. С тех пор дом сменил нескольких владельцев.

Они молча посмотрели друг на друга.

— Почему… — осторожно начала Эстер, — почему дом сменил так много владельцев?

— Твой друг Дэн Реймонд сказал, что большинству обитателей он казался слишком уединенным, — пожал плечами Патрик. — Мне не довелось повстречаться с людьми, продавшими его. Они живут в Лондоне и приобрели Лонг-Уайватс для выездов на выходные дни. Но, едва успев отремонтировать кухню и ванную, они снова передали дом агенту для продажи. По-моему, он пустовал больше года.

— На мой взгляд, это место должно нравиться — такое тихое, удаленное от людской суматохи и всего прочего, — сказала Эстер, снимая очки. Она вопросительно посмотрела на Патрика. — Может, им казалось, что в доме живут привидения? И ты, и я чувствуем здесь что-то такое…

Патрик кивнул.

— Чувствуем, да. Но миссис Латимер не бродит ночами по дому, рыдая о погибшем на войне муже, уж поверь мне. По крайней мере, я не слышал.

— Может, ты пришелся ей больше по вкусу, чем другие жильцы.

Патрик с улыбкой покачал головой:

— Сомневаюсь. Но если это так, то ей, наверное, понравилась и ты.

Эстер поежилась и снова заглянула в книжку.

— Я думала, здесь будет больше подробностей. А твой Уилф знает что-нибудь о миссис Латимер?

— Представляешь, мне даже в голову не пришло спросить! Дэн Реймонд сказал только, что она все эти годы жила одна, со служанкой и человеком, помогавшим ухаживать за садом. Сад был, кажется, единственным интересом в ее жизни. — Патрик смотрел Эстер прямо в глаза. — Может быть, сад был тем лекарством, которое спасало миссис Латимер от одиночества?

Эстер кивнула.

— Она так и не вышла больше замуж. Странно. Она была молода, да и богата, судя по тому, что написано в книге.

— После войны ощущался недостаток в мужчинах, — напомнил ей Патрик. — Лучшие из лучших встретили свою смерть в окопах. В те дни хватало молодых вдов, поэтому, возможно, у нее не было выбора. Не то, что у тебя, — подчеркнул он.

Но Эстер не поддалась на провокацию.

— Спроси Уилфа или, еще лучше, поговори с его женой.

— Ладно. — Патрик наклонился вперед и взял у нее книжку. — Хватит на сегодня занятий историей.

— Вот именно, — уныло согласилась Эстер. — Завтра в историческом обществе моя очередь делать доклад. Битвы местного значения в период гражданской войны — роялисты, пуритане и прочее.

— Твой любимый период в истории?

— Могу только сказать, что я его лучше всего знаю. — Эстер потянулась за своей отпечатанной речью, чтобы показать ее Патрику. Тот дотронулся до ее руки, и она замерла. Потом повернулась к нему и, встретившись с ним взглядом, вся напряглась.

— Эстер, — очень тихо сказал Патрик, — ты не представляешь себе, как страстно я тебя хочу!

— Не представляю, — Эстер полной грудью вдохнула воздух. — И надеюсь, что ты не попытаешься показать мне это. Я никогда… то есть я никогда не хотела…

— …никогда не хотела никого после смерти Ричарда?

Она кивнула.

— Я пыталась, поверь мне. Но ничего не вышло.

— Может, время было неподходящее, да и человек не тот?

— Может, — Эстер прямо взглянула на Патрика. — Но мне кажется, что причина лежит глубже. Ты нравишься мне, Патрик, и мне с тобой хорошо. Почти всегда. Но, видимо, ты неправильно истолковал мое сегодняшнее приглашение.

— Ты хочешь сказать, что сама мысль о близких отношениях со мной для тебя непереносима?

— Как и с любым другим, если так больше приемлемо.

— Не намного. — Патрик улыбнулся и тряхнул головой. — Не беспокойся, Эстер. Нет проблем. Наши отношения так и останутся чисто платоническими, если это все, что ты можешь мне предложить. — Патрик вопросительно поднял бровь. — Полагаю, тебе не привыкать к подобным ситуациям?

— Вообще-то ты не прав, — улыбка у Эстер вышла суровой. — Никто из тех троих, о которых ты подумал, не пытался залучить меня в постель. Фиаско произошло совсем с другим. Моя независимость не давала ему покоя. Он хотел меня покорить.

— Отчаянный малый, — пробормотал Патрик и поднялся. Он протянул Эстер руку и помог ей встать. — Когда я снова тебя увижу?

— Ты все еще хочешь этого?

Он взял ее за локоть и легонько тряхнул.

— Мне приятно твое общество, Эстер, и я по-прежнему хочу любви с тобой. Но я не так глуп, чтобы лишиться твоей дружбы, если это все, что ты можешь мне предложить. А вдруг ты когда-нибудь передумаешь?

— А если никогда? — быстро спросила она.

— «Никогда» — это долго. — Улыбнувшись, он дотронулся пальцем до кончика ее носа и направился к двери. — Как насчет того, чтобы произвести фурор появлением среди чеслкомбского общества в концертном зале в четверг? Будут исполнять Моцарта.

— Мне очень жаль, но я иду туда с Эдвардом.

— Черт! А ужин в субботу?

— К сожалению, не получится. Я иду на ужин, на который не смогла попасть в прошлую субботу. Мне не удастся снова отказать Энни Реймонд.

— Почему же? Мне ведь ты отказываешь, сколько раз уже! — Патрик погрозил ей пальцем. — Завтра у тебя выступление в историческом обществе. В среду не могу я — ужинаю с Лидией и Джеком. В четверг ты идешь на концерт. Могу я рассчитывать хотя бы на пятницу?

Эстер улыбнулась:

— Можешь.

— Ладно. Но на этот раз, — пригрозил он ей, — я повезу тебя в ресторан, хочешь ты этого или нет, белокурая дева.

— Как будет угодно вашей милости, — ответила Эстер, скромно потупив глазки.

А Патрик вдруг схватил ее и расцеловал в обе щеки.

— Спокойной ночи, Эстер. Спасибо за ужин. Я заеду за тобой около восьми вечера. Только не вздумай надеть черное платье!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

После выступления Эстер в историческом обществе они с Энни Реймонд решили отпраздновать успех, зайдя в закусочную и заказав по салату.

— Замечательный доклад, дорогая, — сказала Энни, элегантная женщина лет сорока с небольшим, ярко-рыжая и исключительно добрая. По мнению Эстер, единственным недостатком Энни было страстное желание устроить счастье своей младшей подруги. — Так ты придешь на вечеринку в субботу? У меня холодильник забит продуктами с прошлой субботы.

Эстер заверила, что у нее просто духу не хватит сказать «нет» во второй раз.

— Вот и хорошо, — одобрила Энни и внимательно взглянула на девушку блестящими темными глазами. — Ты так и не объяснила мне, почему не смогла в ту субботу.

— Я уже договорилась о встрече на тот момент.

— Это понятно. Но с кем?

— С Патриком Хэзердом, — сдалась Эстер.

Энни нахмурилась:

— С тем, что купил дом неподалеку от Эйвекоута?

— С ним самым.

— Я думала, он женат. Разве нет? Ну и как он?

Хороший вопрос, подумала Эстер.

— Приятный мужчина, — осторожно ответила она.

Глаза Энни загорелись от любопытства.

— А как вы с ним познакомились?

— Он купил кое-что из работ Дэвида для своего дома. Дэвиду он понравился.

— А тебе?

— Ну конечно, Энни. Иначе я бы не стала встречаться с ним.

— А куда вы ходили?

Опасный вопрос.

— Мы были довольно далеко отсюда — в одном местечке на берегу реки. Очень красивом. — Эстер решительно встала. — Мне пора. Еще нужно успеть полить цветы, на которые не хватило времени перед уходом.

Энни вскочила и поцеловала Эстер в щеку.

— Ладно, трудяга. Я знаю, ты рано встаешь. Хотя тебе это, по всей видимости, не во вред — ты просто цветешь в последнее время.

Неужели? Эстер возвращалась домой в сумерках, глубоко задумавшись. Бесполезно отрицать то, что Патрик Хэзерд сделал ее жизнь интереснее. Знать бы, куда он поведет ее в пятницу.

Эстер свернула на тихую улочку, ведущую к ее коттеджу. Подумаешь! Она периодически ужинала с Тимом или Джоном. Эдвард предпочитал концертные программы, иногда художественный фильм, но в любом случае они приглашали ее куда-нибудь, где были люди. По идее ужин с Патриком ничем не должен отличаться от ужинов с другими мужчинами. И все же это не так.

Дома ее ждало сообщение на автоответчике. С радостью услышала она голос Патрика:

— Ты что-то припозднилась, Эстер. Тебе пора бы уже быть дома. Перезвони мне завтра.

Эстер заставила себя дождаться следующего вечера, прежде чем выполнить его указание. Она предвкушала это удовольствие как награду после трудового дня. Днем позвонил Эдвард с извинениями. Он подхватил простуду и не сможет пойти на концерт, но пришлет билеты ей в магазин.

— Сходи с кем-нибудь другим, — сказал он ей, кашляя. — Не думаю, чтобы Тим согласился, но Джон вполне бы мог.

Могла бы пойти и одна, а могу вообще не ходить, с раздражением подумала Эстер, положив трубку. Очевидно, все принимают за данность, что ее свободное время делится между тремя мужчинами, будто это было оговорено раз и навсегда. Классический треугольник с четырьмя сторонами, то есть квадрат. Плоская, тупая фигура. И так все и останется, если она не примет каких-то мер.

— Мне нужны документы на новый спальный гарнитур, — сказала Айрис, войдя в кабинет. — Да ты какая-то взъерошенная. Кто-нибудь потрепал тебе перышки?

Эстер усмехнулась:

— Есть немного. — Она поискала бумаги. — Не хочешь два билета на концерт Моцарта?

Айрис с сожалением покачала головой:

— Нет, дорогая, спасибо. Я предпочитаю музыку в стиле кантри и вестерн.

Шейла хоть и относилась к классической музыке лучше, должна была в четверг присутствовать на родительском собрании в школе у сына.

— У меня есть два билета. Ты, конечно, не захочешь пойти на концерт? — спросила Эстер Дэвида.

— Почему бы и нет? А что будет?

— Моцарт. Эдвард Мур хотел взять меня с собой, но вдруг заболел.

— Ты уж извини, Эстер. Я захраплю на первой же ноте, — усмехнулся Дэвид.

Эстер решила вообще не ходить и по дороге домой вернула билеты в кассу концертного зала. Легла спать она довольно рано. Вечер выдался какой-то неспокойный — в основном из-за того, что, когда она, наконец, разрешила себе позвонить Патрику, пришлось оставить сообщение на автоответчике.

Подложив под спину подушки, она сидела в кровати и читала роман, увлеченная интригами якобитов, пытавшихся посадить на трон Джеймса Стюарта, свергнув его двоюродного брата Джорджа Ганноверского. Неожиданный телефонный звонок вернул ее к действительности.

— Алло, — настороженно ответила она, посмотрев на часы.

— Это Патрик, — произнес знакомый голос. — Извини за поздний звонок. Я только что вошел. Я тебя не разбудил?

— Нет. Еще не так поздно.

— Но ты уже в постели?

— Да.

— Одна?

— Нет. — Последовала пауза. Эстер почти чувствовала, насколько он потрясен. Она сжалилась. — Я в компании кучки якобитов, плетущих интриги с целью вернуть английский трон династии Стюартов.

— Это тысяча семьсот пятнадцатый или одна тысяча семьсот сорок пятый? — спросил Патрик, не растерявшись.

— Период после мятежа в тысяча семьсот пятнадцатом году.

— Ты специально мне так сказала, — упрекнул ее Патрик.

— Специально, извини.

— Когда ты, — Патрик говорил медленно, тщательно подбирая слова, — будешь действительно не одна, Эстер, не соверши ошибки — с тобой рядом должен быть я.

У Эстер перехватило дыхание и чаще забилось сердце.

— Ты так уверен в себе. Кстати, ты, кажется, хотел мне что-то сказать? Встреча откладывается?

— Конечно, нет. Просто хотел с тобой поболтать.

Эстер невольно улыбнулась.

— В половине двенадцатого?

— Вчера я позвонил раньше, но ты еще не вернулась, а сегодня я сам только что вошел — был в гостях у сестры.

— Как она?

— Выглядит очень усталой. Джек весь вечер был чертовски весел, старался скрыть свое беспокойство. — Патрик вздохнул. — Не знаю, как мужчины справляются с такими вещами. Джек говорит, что чувствует себя ужасно беспомощным.

Не имея подобного опыта, Эстер не могла ничего сказать.

— Надеюсь, у нее все идет хорошо, — искренне пожелала она.

— И я на это надеюсь. Кстати, что ты думаешь по поводу ужина в «Бридкоут-холл»? Говорят, у них отличная кухня.

— Не знаю, я там никогда не бывала.

— Неудивительно. Это в двадцати милях отсюда. Я заеду за тобой в семь.

— Буду ждать с нетерпением.

— Я тоже. Спокойной ночи, Эстер.

— Спокойной ночи.

Эстер положила трубку, улыбнулась фотографии Ричарда и погасила свет.

— Как вчерашний концерт? — спросил Патрик, сидя за рулем. Был теплый летний вечер, и они ехали по дороге в «Бридкоут-холл».

— Я не пошла. Эдвард свалился с простудой, которая сейчас свирепствует повсюду. Поспрашивала знакомых, но никого не привлекла такая культурная программа на вечер. И я сдала билеты обратно в кассу. — Эстер улыбнулась Патрику. — Жаль, конечно. Я люблю Моцарта.

— Тогда почему же ты не пошла одна?

В его голосе послышались вдруг оттенки враждебности. Эстер взглянула на него с любопытством. Легкий костюм желтовато-коричневого цвета, воротничок белой рубашки оттеняет загорелое лицо. Наряд Эстер был ничуть не хуже — шелковое розовое платье, то самое, что так понравилось Патрику на вечере у миссис Каупер. Распущенные волосы блестели. Над макияжем она тоже потрудилась. Но у ее спутника заметно испортилось настроение.

— Вместо этого я поработала в саду.

— Я был бы счастлив пойти с тобой на концерт. А тебе даже в голову не пришло предложить лишний билет мне! — сказал Патрик, обгоняя грузовик, да так, что у Эстер аж дух захватило.

— Нет, — ответила она, с трудом переводя дыхание. — Не пришло… Ты не мог бы ехать потише?

— Почему?

— Мне страшно.

— Я не об этом… Почему ты не предложила мне?

— Мы виделись с тобой в прошлую субботу и в понедельник, к тому же договорились о новой встрече на сегодня. Даже если б я и подумала о тебе, это был бы перебор.

Патрик еще больше помрачнел.

— Понятно.

— Послушай, — рассердилась Эстер, — если ты будешь злиться весь оставшийся вечер, я сейчас же возвращаюсь домой. — Она увидела: Патрик так сжал руль, что побелели костяшки пальцев. Машина заметно снизила скорость, и Эстер почувствовала, что он старается успокоиться.

— Прости. Я веду себя как мальчишка, — наконец произнес он.

— Именно, — согласилась она, и, к ее радости, Патрик нехотя улыбнулся.

— Мне кажется, что ты все еще не готова появиться со мной в обществе, — сказал он прямо.

— Ты не прав. Мне действительно и в голову не пришло пригласить тебя на концерт.

— Это должно меня утешить?

Эстер засмеялась.

— Прости меня, Патрик… О, как красиво!

Как только Патрик свернул с шоссе, спор был сразу же забыт. Вокруг по траве с важным видом расхаживали утки и гуси, но больше их плавало в просторном пруду. Лучи заходящего солнца зажигали водную гладь. Пруд был прямо перед зданием, архитектурный стиль которого относился к временам королевы Анны. Патрик припарковал свой джип среди шикарных автомобилей, стоявших на площадке, окаймленной деревьями. Двери главного входа были украшены колоннами.

— Хорошо, что сегодня я не в джинсах, — сказала Эстер, когда они оказались в зеленом от растений зале, где также находился и бар.

Патрик придвинулся к ней ближе на диванчике.

— В джинсах ты, конечно, неплохо выглядишь, но твой сегодняшний наряд превосходно гармонирует с окружающей обстановкой.

— Твой тоже. — Она подняла бокал с «Пиммзом», на котором настоял Патрик. — Пусть весь вечер пройдет без… без трений.

— Аминь. — Патрик улыбнулся. Его глаза были зелены, как подстриженная трава на газонах у входа. Эстер вдруг почувствовала себя счастливой. Она счастлива была сидеть в таком прекрасном месте, с внимательными официантами, оживленно беседующими с посетителями за соседними столиками. Стоял замечательный летний вечер, и она знала, что выглядит отлично, как и ее спутник, без сомнений один из самых красивых мужчин в этом зале.

Ощущение не покинуло ее и тогда, когда им принесли изысканные блюда в комнату, более похожую на библиотеку, нежели на ресторан. От пола до потолка высились полки с книгами. Стены, обшитые панелями, превосходно дополняли интерьер. Единственным освещением, кроме проникающего сквозь окна закатного солнца, служили свечи в серебряных подсвечниках. Наедине с Патриком, если не считать редких вторжений официанта, Эстер улыбалась ему, не скрывая своей радости.

— Ты выбрал замечательное место, Патрик. Спасибо, что привез меня сюда.

— Я думал, что плюсом будет только удаленность местечка от Чеслкомба, но ошибся, — Патрик посмотрел вокруг. — Нигде еще я не встречал такого уровня обслуживания и такого меню, не говоря уж об интерьере. Джек был прав.

— Он бывал здесь с твоей сестрой?

— Нет еще. Недавно он приезжал сюда на конференцию и посоветовал мне посетить это заведение.

Размолвка была позабыта. Вечер протекал в полнейшем согласии. Эстер рассказала о своем сообщении на собрании исторического общества, а Патрик — об успехах в работе над книгой. Они не спеша насладились ужином и вновь вернулись в зал выпить кофе и полюбоваться на восходящую над прудом луну. Патрик решил вернуться к их ссоре.

— Извини меня за то, что злился, — сказал он наконец, взяв ее за руку. Они вдвоем сидели у окна, восхищаясь открывавшимся видом.

— А почему ты так злился? — с любопытством спросила Эстер, глядя на пальцы, гладящие ее руку.

— Наверное, потому что я слишком много о себе думаю. Меня обескуражило то, что ты ни на секунду не вспомнила обо мне, когда искала желающих пойти на концерт. С другой стороны, я ценю откровенность. Я хотел бы, чтобы мы были друзьями, честными друг с другом всегда.

Она искоса взглянула на него.

— Меня бы не выбрали судьей, если бы сомневались в том, что я человек честный. Хотя совершенных людей нет.

Он улыбнулся.

— Это правда.

— А ты, Патрик? Ты всегда честен? И никогда не говоришь неправды?

— Ну, конечно, если ты спросишь, нравится ли мне твое платье; или твоя прическа, я могу сказать неправду, чтобы не расстроить тебя. Но если дело касается чего-нибудь важного, я не пытаюсь приукрасить правду.

— Ты довольно-таки откровенно высказался насчет черного платья!

— Это совсем другое дело.

Через некоторое время они вышли на улицу. Вечер был тихий. Сияла луна, на горизонте еще видны были отблески солнца, но уже загорались звезды. Эстер глубоко вдыхала воздух, неспешно идя рядом с Патриком к машине.

— Фантастически романтичное место!

— Да, — сказал он, довольный собой. — Как ты думаешь, зачем я привез тебя сюда?

Эстер рассмеялась:

— Пытаешься смягчить мое сердце?

— Точно, — нимало не смущаясь, подтвердил Патрик. — Я делаю все, что только в моих силах, чтобы завоевать твое расположение: покупаю мебель в твоем магазине, пытаюсь произвести приятное впечатление на твоих родственников, Дэвида, по крайней мере. И, — добавил он, и его голос стал глубже, — мне как-то удается держаться на расстоянии от тебя, хотя ты прекрасно знаешь, чего мне хочется. Будучи человеком честным, предупреждаю тебя — иду на тебя войной.

Они остановились у машины, в тени нависшего над ними дерева.

— Чего же ты хочешь добиться?

— Победы, — выпалил Патрик, обнял ее и поцеловал.

Эстер замерла в его объятиях, не отвечая на поцелуй. Где-то глубоко внутри она почувствовала пробуждение долго дремавшего в ней ответного чувства. Помимо собственной воли она прижалась к Патрику, ее губы приоткрылись. Дрожь пробежала по его телу. Он задышал быстрее, дыхание Эстер тоже участилось. Патрик прижал ее крепче. Но тут из гостиницы вышла группа отъезжающих, и очарование момента исчезло.

У Патрика вырвался тяжелый вздох, и он с явной неохотой выпустил Эстер. Отперев ключом дверцу машины, он подсадил ее, немного дольше, чем надо, задержав руки на ее талии, и заглянул ей в глаза:

— Лучше бы я не целовал тебя, Эстер.

От удивления она широко открыла глаза:

— Почему?

— Ты знаешь почему. Теперь мне покоя не будет, пока я не поцелую тебя еще раз.

— Мне жаль тебя, — прошептала Эстер и наклонилась так, что ее тубы встретились с губами Патрика. — Так лучше?

— Нет, — отрезал Патрик. — Не лучше.

Всю дорогу до дома они молчали. Эстер напряженно ждала, что будет дальше, в конце их поездки. Патрик время от времени посматривал на нее, но на протяжении всех двадцати миль они не проронили ни слова. К концу путешествия нервы Эстер были на пределе. Наконец они подъехали к ее коттеджу. Патрик заглушил мотор, помог ей выйти из машины и проводил ее до двери. Пропустив Эстер вперед, он закрыл за собой дверь и, прислонившись к ней, притянул Эстер к себе.

В его поцелуе была страсть и одновременно разрядка после долгого напряжения в дороге. Рука Патрика скользнула вниз по ее спине и задержалась там. Эстер задрожала, почувствовав его так близко. Будто она была школьницей, и это был ее первый опыт общения с противоположным полом.

Когда Патрик наконец поднял голову, его лицо было бледно под загорелой кожей. Видимо, ему стоило огромных усилий сдерживать себя.

— Я поехал домой, — сказал он голосом резким и хриплым, так непохожим на его обычный уверенный голос.

У Эстер вдруг застучали зубы.

— Не хочешь кофе? — с трудом произнесла она.

— Нет, не хочу, — бросил он. — Тебе прекрасно известно, чего я хочу, поэтому я уезжаю прежде, чем ты вышвырнешь меня отсюда. Ведь долгий вечер был сплошным соблазном от начала до конца. Если б я только знал, что этот ресторан так разожжет мое чувство к тебе, я бы не поехал туда. Спокойной ночи, Эстер.

— Спокойной ночи, Патрик. — Усилием воли она взяла себя в руки. — Спасибо тебе за… Спасибо за восхитительный вечер.

На миг ей показалось, что сейчас он сожмет ее в объятиях, но вместо этого Патрик повернулся, будто ничего не видя, и вышел, хлопнув дверью.

Эстер так и осталась стоять неподвижно, пока не услышала шум отъезжающей машины. Потом поднялась наверх, сняла платье и пошла принять душ. Уже лежа в постели, она молча смотрела на фотографию Ричарда.

Когда раздался телефонный звонок, она поняла, что ждала его. Телефон прозвонил трижды, прежде чем Эстер сняла трубку.

— Алло.

— Я решил позвонить тебе, Эстер, и пожелать спокойной ночи, — услышала она голос Патрика.

— Спасибо. Я рада, что ты добрался до дома и все у тебя в порядке.

— А у тебя?

— У меня тоже.

— Значит, для меня еще не все потеряно?

— Нет, не все.

— Отлично. Тогда приятных сновидений, Эстер.

Он положил трубку, так и не договорившись с ней о следующей встрече.

Она улыбнулась в темноте. Пробудив в ней ответное чувство, Патрик вряд ли на этом остановится. Да и ей бы этого не хотелось, чувствовала Эстер. Приятно было ощущать знакомые волны жара, знать, что ты по-прежнему способна испытывать желание. После Ричарда Патрик был первым мужчиной, пробудившим в ней ответную реакцию. Что лишь прибавляло пикантности их интеллектуальному общению, в котором, Эстер сразу это почувствовала, они были на равных.

Эстер снова улыбнулась. Перестав горевать о Ричарде, она иногда рисовала в своем воображении встречу с мужчиной. Но даже в самых смелых фантазиях не могла представить, что эта встреча состоится в суде.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Следующий день оказался таким же солнечным и жарким. В «Конвее», как и в других магазинах, работа шла полным ходом. Основу их торговли составлял широкий выбор мебели. Но и выставленные Эстер напоказ фарфор, керамика и прочие вещицы пользовались спросом в качестве подарков или просто сувениров, которые привозят домой в память о местах, где побывали. К закрытию магазина все, работавшие в нем, радовались окончанию трудового дня.

— Ты сегодня опять куда-нибудь идешь? — зевая, спросил Дэвид.

— Иду, — без энтузиазма ответила Эстер. — На ужин к Реймондам.

— Кажется, я слышу нотки скуки в твоем голосе?

— Да нет. Час в ванной, и все будет в порядке.

Дэвид проводил Айрис и Шейлу, пошучивая по поводу предстоящей в субботу пьянки, а затем вернулся к Эстер.

— Ну, хорошо. Расскажи мне все. Я знаю, что прошлым вечером ты куда-то ездила с Патриком Хэзердом. Тэлли сгорает от любопытства, так что выкладывай подробности.

Эстер послушно отчиталась об ужине в «Бридкоут-холл».

Дэвид присвистнул:

— Вот это шик! И как само заведение, соответствует его славе?

— Даже лучше. — Эстер взяла свои вещи. — У вас ведь скоро годовщина свадьбы, свози туда Тэлли. Там просто замечательно. Кровати с пологом, джакузи и все такое прочее. — Она заметила, как он в удивлении поднял брови. — Я узнала это из рекламного проспекта.

Дэвид усмехнулся.

— После такого вечер у Энни и Дэна тебя не очарует.

— Это совсем другое дело.

— Ну а твои три мушкетера, они тоже будут там? — Дэвид запер дверь, затем задержался на минуту с Эстер у витрины.

— Двое придут, — вздохнула Эстер. — Хотелось бы мне, чтобы Энни для разнообразия пригласила нечетное количество гостей. Я уже устала от того, что мне постоянно навязывают в пару какого-нибудь мужчину, оказавшегося в этот день свободным.

Реймонды жили на окраине города в современном доме, который тем не менее органично вписывался в общий архитектурный стиль городка. У дома был сад размером в акр, окруженный высокой оградой из лавра. В эту субботу Эстер устала больше обычного. Поплескавшись в ванне дольше, чем собиралась, она опоздала и обнаружила всех гостей на газоне за домом. Они оживленно разговаривали, смеялись. В руках у каждого был бокал.

Энни, с недавно подкрашенными рыжими волосами и макияжем, похожим на боевую раскраску индейцев, обняла Эстер. Той показалось, что Энни немного нервничает.

— Ты почти всех здесь уже знаешь. Проходи, Дэн даст тебе бокал, а затем я познакомлю тебя с теми, с кем ты еще не знакома.

Большинство гостей и в самом деле были известны Эстер, включая и Тима Гэлбрейта с Джоном Бригемом. Тим сразу же вручил ей высокий бокал безалкогольного фруктового пунша и попытался поцеловать в щеку, но Энни быстро перехватила у него Эстер и подвела ее к чете, с которой Реймонды познакомились на гольфе в Элгрейве.

— А с Патриком Хэзердом, надеюсь, ты уже знакома, — сказала Энни, избегая взгляда девушки. — Он купил старый дом где-то в глуши, недалеко от Эйвекоута.

Эстер ответила, как полагается в таких случаях, мило поболтала с новичками. Вовлекла в разговор Патрика и вообще была образцовым гостем, хоть это далось нелегко. И не только из-за сюрприза, которым обрадовала ее Энни. Слишком живы были воспоминания о вчерашних объятиях Патрика. Она была уверена, что Патрик думает о том же.

Она не удивилась, что, когда их пригласили на ужин, оказалась рядом с ним за столом. Пока вокруг шли оживленные разговоры, Эстер удалось обменяться с Патриком несколькими словами.

— Не знала, что ты тоже приглашен, — пробормотала она, разворачивая льняную салфетку.

— Я же оставил сообщение на автоответчике, — сказал он ей также вполголоса и на мгновение встретился с ней взглядом.

— Я очень спешила, — покраснела Эстер. — Даже забыла прослушать.

Дэн Реймонд подошел к ним и наклонился, чтобы поставить на стол бутылки с вином.

— Угощайтесь. Эстер, кажется, вы с Патриком уже знакомы?

— Да. Он покупал у нас кое-что из мебели для Лонг-Уайватс.

Дэн добродушно кивнул.

— Патрик звонил мне сегодня утром, спрашивал, нет ли каких-нибудь записей относительно приобретенного им дома, но я, к сожалению, не мог помочь.

— А в это время, — вполголоса сказал Патрик, когда Дэн ушел, — миссис Реймонд взяла трубку параллельного телефона и, вмешавшись в наш разговор, пригласила меня на ужин.

— Сегодня? Ей повезло, что ты не был занят и смог принять ее приглашение, — прошептала Эстер, отпив фруктового пунша из бокала, который Тим долил, прежде чем занять место рядом с ней с другой стороны.

— Вообще-то я собирался сегодня к Лидии, поужинать вместе с ними, но отпросился ради возможности прийти сюда. Или, если уж быть совсем точным, ради возможности снова увидеться с тобой. Чем я и воспользовался. — И с вежливой улыбкой Патрик повернулся к соседке с другой стороны, оставив Эстер на милость Тима Гэлбрейта.

Тим был очень красивым мужчиной. И очень хорошо это знал. Но на этот раз ему не удалось стать центром всеобщего внимания, и он был возмущен. Он принялся громко обсуждать с Эстер изменения в ее саду, которые он помог ей спланировать. И вообще вел себя так, будто Эстер была приглашена единственно ради него. Обычно она без труда отделывалась от Тима, но сейчас это было не так-то легко сделать, когда рядом сидел Патрик, а дама справа от него так явно заинтересовалась им, что Эстер хотелось выцарапать ей глаза.

Боже праведный, да я же ревную! — сообразила, наконец, она. Ричард никогда не давал ей повода для ревности. Хотя, по справедливости, Патрика также не в чем было упрекнуть. Но вот Тиму пришлось повернуться к даме слева от него, а Патрик нагнулся, чтобы поднять салфетку. Эстер прямо в жар бросило, когда пальцы его руки на мгновение сомкнулись вокруг ее лодыжки. Затем Патрик выпрямился и улыбнулся, глядя ей прямо в глаза.

— Трудный был день, Эстер?

— Очень, — едва выговорила она. — А у тебя?

— Большую часть времени я провел в саду не разгибая спины. Уилф сообщил мне, что хорошая погода продержится до понедельника. — Он помолчал, пока им накладывали лососину в майонезном соусе, затем сказал: — У меня есть новости. О миссис Латимер.

Лицо Эстер осветила радостная улыбка:

— Правда?! Какие?

— Я скажу позже, когда повезу тебя домой.

Эстер одарила его таким сияющим взглядом, что Патрик в панике схватился за бокал, опять оставив ее на милость Тима.

Начиная с этого момента вечер стал утомительным — Энни все время упорно пыталась свести Эстер с Патриком, а Тим с таким же упорством старался разлучить их. Он ни на шаг не отставал от Эстер: приносил ей фруктовый пунш, хотя она и не просила его, стоял рядом, пока она пила, — словом, вел себя так, будто она была его собственностью. Эстер сдерживала раздражение, утешая себя мыслью о том, что Патрик проводит ее домой. Но некоторое время спустя она вдруг почувствовала жар и головокружение. Ей захотелось отправиться домой сию же минуту, с Патриком или без. Но в конце концов она встретилась с ним взглядом, сбежала от Тима, придумав, что ей нужно в ванную, и поймала в коридоре Энни.

— Вечер просто замечательный, но я немного устала, Энни…

— Мне тоже пора, — присоединился к ней Патрик. — Спасибо вам за прекрасный вечер, миссис Реймонд. — Он повернулся к Эстер: — Ты на машине или мне подвезти тебя?

— Да, спасибо, — сказала Эстер, чувствуя, что с ней что-то не ладно. — До свидания, Энни. Не буду отвлекать Дэна — поблагодари его за меня.

— Конечно, дорогая. — Энни поцеловала ее в щеку и пожала руку Патрику, явно довольная собой. Она открыла им дверь как раз в тот момент, когда появился Тим Гэлбрейт, похожий на тигра, упустившего свою добычу, и Энни только что не вытолкнула их наружу и поспешила захлопнуть за ними дверь.

Патрик схватил Эстер за руку, и они побежали к дороге, где в самом конце ряда машин был припаркован его джип. Когда они уже отъехали, Патрик встретился с Эстер взглядом, и они не смогли удержаться от смеха.

— Деликатность — не самая сильная черта миссис Реймонд. И часто она такое с тобой проделывает?

— Сводит меня с мужчинами? — спросила Эстер. Ее очень беспокоило головокружение. — То и дело. Но у нее доброе сердце, и она старается сделать как лучше.

— Согласен, потому что сегодня этим мужчиной оказался я. Но мне так хотелось расквасить нос Гэлбрейту, — прибавил он мрачно.

Эстер закусила губу.

— Не знаю, что на него нашло. Обычно он не ведет себя так по-идиотски. — Она прикоснулась рукой к голове, с трудом сглотнув слюну.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Патрик.

— Я что-то нехорошо себя чувствую. Забавно — я весь вечер пила только фруктовый пунш.

— Ты случайно не подхватила простуду, что сейчас ходит вокруг?

Она покачала головой и тут же пожалела об этом.

— Если бы я не была так уверена в противном, я бы сказала, что слишком много выпила.

— Давай-ка побыстрее доставим тебя домой, — решил Патрик, и вскоре джип уже стоял у ворот ее коттеджа.

Эстер отстегнула ремень и попыталась выбраться из машины, но ноги ее не слушались. Патрик взял у нее ключ, помог выйти из машины и, поддерживая за талию, довел до двери. Когда они уже зашли внутрь, Эстер, покачиваясь, вырвалась из его объятий и вдруг зажала ладонями рот. Ее глаза расширились от ужаса.

Патрик молча подхватил ее и взбежал с ней по лестнице наверх в ванную. Он поддерживал ей голову, пока она освобождалась от съеденного за ужином. Эстер рвало очень долго, слезы градом текли по лицу. Когда наконец рвотные позывы кончились, Патрик напустил в ванну воды, расстегнул ей сзади молнию на том самом черном платье, которое так не любил. Удостоверившись, что она уже тверже стоит на ногах, он оставил ее.

Через двадцать минут Эстер показалась наверху. Ее лицо было одного цвета с белым халатом. Патрик быстро взбежал по лестнице и протянул к ней руки, но Эстер неуверенно улыбнулась:

— Думаю, я в состоянии спуститься сама.

— Обопрись на мою руку, — приказал он.

Она послушалась. Приятно было ощущать полированные деревянные ступеньки под босыми ногами и тепло, исходящее от руки Патрика.

Он подвел ее к дивану.

— Я тут похозяйничал и приготовил тебе чай.

Опухшие глаза Эстер засияли.

— Чудесно. Это как раз то, что мне нужно.

— Тебе уже лучше?

— Гораздо лучше. Голова больше не кружится. — Она печально улыбнулась. — Должно быть, я что-то съела. Хотя мы ели одно и то же и с тобой, кажется, все в порядке.

Патрик передал ей чашку и блюдце и сел рядом.

— Но я не пил фруктового пунша.

Эстер нахмурилась.

— Энни всегда угощает им тех, кто за рулем, законопослушных водителей, как она говорит.

— И ты пила его весь вечер?

Эстер кивнула.

— Правда, вкус был немного иной. Это я уже сейчас поняла; может, попались несвежие фрукты.

Патрик с сомнением покачал головой, взгляд его был суровым.

— А может, Гэлбрейт кое-чего подлил тебе в пунш?

Эстер уставилась на него.

— Но я бы почувствовала алкоголь.

— Если это была водка и он действовал осторожно, ты могла и не почувствовать большой разницы. — Он коснулся ее руки. — Гэлбрейт отвозил тебя когда-нибудь домой после вечеринок?

— Да. И Джон тоже. А иногда я уезжала на своей машине. На этот счет не существовало твердых правил.

— Думаю, Гэлбрейт сегодня имел на тебя виды. — Улыбка у Патрика вышла кривая. — Мое присутствие раздражало его — какой-то чужак, появившийся в городе, вторгся в его владения.

Эстер со стуком опустила чашку на поднос.

— Я не являюсь собственностью Тима Гэлбрейта, и он ни на что не претендует. Я же говорила тебе, что Тим мне просто друг. Он знает правила.

— Очень даже возможно. Но, думаю, сегодня вечером он собирался их нарушить. Ему не понравилось, что я сел рядом с тобой за стол и что мы вообще знакомы. Собака на сене вдруг вздумала кусаться. — Патрик обнял ее одной рукой и привлек к себе, устроив поудобнее. — Многие знают о твоей нелюбви к алкогольным напиткам?

— Ну… думаю, многие. Те, с кем я часто встречаюсь, знают, что я много не пью. Для женщины, заседающей в суде, это нормально, — добавила она с улыбкой.

— В таком случае он, видимо, был уверен, что глоток-другой водки смягчит тебя, сделает более податливой. Очевидно, он рассчитывал на нечто большее, чем поцелуй в щечку.

— Если так, то он здорово ошибался — я бы его убила! — Эстер вздохнула. И вдруг ее бросило в жар — она вспомнила неприятную сцену в ванной. — Какой был вечер вчера, и какой сегодня! Извини, Патрик.

— Чепуха. Это лишь сблизило нас. — Он подвинулся, чтобы ей поудобнее расположиться на диване. — Но ты, наверное, хочешь спать.

— То есть это ты хочешь спать, — сказала она с тоской.

— Хочу. Но в несколько ином смысле. — Их глаза встретились. — Видишь ли, мои мысли устремляются к постели слишком часто, если ты рядом со мной, Эстер.

Краска мгновенно проступила на бледном лице Эстер.

— Правда? — твердо спросила она.

— Обычно, предупреждаю тебя, я принимаю такие слова за приглашение к действию. Но в данных обстоятельствах буду благодарен и удалюсь.

— Но ты же хотел рассказать мне о миссис Латимер!

— Хотел. Что ты делаешь завтра?

Эстер ни за что не призналась бы, что специально не планировала ничего на воскресенье.

— Ничего особенного. Думала повозиться немного в саду.

— В сравнении с моим садом твой выглядит как цветочная выставка в Челси, — сказал Патрик, вставая. — Приезжай, и мы покопаемся в моем саду вместо твоего. Миссис Уилф оставила мне запеканку, которую нужно лишь разогреть, так что с обедом проблем не будет.

— А если я не приеду? Не расскажешь про миссис Латимер?

— Точно.

— Кажется, ты упоминал о благородстве?

— В определенных обстоятельствах я могу и забыть о нем.

— Верю. — Эстер пожала плечами. — Ну, хорошо. Я подъеду где-нибудь около двенадцати.

— А не раньше?

— Нет, прежде я должна убраться в доме.

Патрик наклонился, протягивая руку.

— Вставай. Ты все еще слишком бледная, что извиняет меня. — С этими словами он подхватил Эстер на руки и поднялся с ней наверх в спальню. Там он опустил ее на кровать и подложил ей под голову подушки. — Тебе что-нибудь нужно?

Эстер покачала головой.

— Выключи, пожалуйста, свет. Замок на входной двери защелкивается автоматически.

Патрик кивнул, наклонился и слегка коснулся ее губ. Руки Эстер обвились вокруг его шеи. Патрик судорожно вдохнул, прижал ее к себе и страстно поцеловал. Затем отпустил и выпрямился, виновато улыбаясь:

— Я не хотел. До свидания, Эстер. Спокойной ночи.

— До свидания, Патрик… Спасибо тебе.

Он провел рукой по ее волосам и повернулся к выходу, но задержался, увидев фотографию на туалетном столике.

— Это Ричард?

— Да.

Патрик улыбнулся.

— Всего одна фотография? — В голосе его прозвучала ирония.

— А чего ты ожидал — святилище, увешанное изображениями усопшего? Когда я переехала сюда, моей целью было привыкнуть жить без него. Но я не могла сразу же вычеркнуть Ричарда из своей жизни.

Патрик бросил мимолетный взгляд на фотографию и направился к двери.

— Значит, до завтра. Не позже двенадцати.

Эстер улыбнулась:

— Буду минута в минуту. Пока.

После столь напряженного вечера Эстер проспала допоздна и проснулась отдохнувшая и готовая к новому дню, полному солнца и счастливого ожидания. Она подъехала к Лонг-Уайватс как раз в тот момент, когда где-то прозвонил колокол, возвещавший полдень. Патрик вышел ей навстречу. По виду он здорово отличался от светского человека, каким был вчера вечером. На нем были лишь выпачканные в земле джинсы и армейские ботинки. Пот с него просто капал, и он вытянул вперед руки, не дав ей приблизиться.

— Ты пришла минута в минуту, а я черт-те на кого похож. Извини, Эстер. Как ты себя чувствуешь?

— На удивление хорошо, — заверила она его.

— И выглядишь прекрасно. Проходи и садись в шезлонг. Будешь руководить, пока я закончу вскапывать цветочный бордюр, который Уилф хочет засадить. Что это? — спросил он, когда Эстер подала ему картонную коробку.

— Вношу свою лепту в обед.

— Весьма признателен. К сожалению, я даже чмокнуть тебя не могу в знак благодарности. — Патрик пропустил Эстер впереди себя в давно ждущий ее приезда дом и закрыл внушительного вида входную дверь. На кухне он открыл коробку и облизнулся, увидев только что испеченный фруктовый пирог. — Что за начинка? Яблоки?

— Персики и абрикосы.

— Сколько у тебя талантов!

Эстер изобразила реверанс, лишь слегка подпорченный джинсами.

— Я приехала помочь, в сумке у меня смена одежды, так что я готова взяться за дело.

— В таком случае предлагаю отложить запеканку до ужина, а пока перекусить сэндвичами.

— Значит, я остаюсь и на ужин?

— Конечно.

Эстер улыбнулась.

— Дай мне пять минут на переодевание, а затем я присоединюсь к тебе.

— Я думал, ты переоденешься потом.

— Нет. В этом я обычно хожу по воскресеньям.

Поднявшись наверх, в спальню Патрика, Эстер сняла джинсы и розовую хлопчатобумажную рубашку и надела шорты цвета хаки с желтым жилетом. На ногах у нее оказались старые теннисные туфли, а на голове — белая в зеленую полоску шляпа для игры в крикет.

— Очень по-деловому, — оценил Патрик, когда она подошла к нему в дальний конец газона. — А что в рюкзаке?

— Перчатки, совок, тяпка и секатор.

— У меня тоже есть кое-какой садовый инвентарь, — с достоинством сообщил Патрик.

Она улыбнулась.

— Не сомневаюсь. Но эти инструменты — особенные. Они достались мне от мамы, когда я переехала жить в коттедж. И я привыкла к ним. Ну что, за работу?

Эстер слова на ветер не бросала. Через час, когда Патрик объявил перерыв, прогресс был налицо, хотя лишь скромная часть цветочного бордюра была освобождена от зарослей бурьяна. Местами Патрик вынужден был прибегать к помощи молота, чтобы разбить твердую как камень глину, — это очень веселило Эстер.

— Маленькая хитрость Уилфа, — сказал он, усмехнувшись. — Пойду приму душ, перед тем как сесть за стол. Ты тоже проходи в дом.

Эстер взглянула на часы.

— Вот только закончу этот кусочек. Позови меня, когда будешь готов.

Патрик, насвистывая, удалился, а Эстер продолжала трудиться. Она так увлеклась, что ей показалось, прошло всего несколько минут, когда она почувствовала руку Патрика, взявшую ее за локоть. На этот раз Эстер пришлось сдаться.

— Ого! — воскликнула она, увидев кухонный стол. — Ты уже сэндвичи приготовил. Вообще-то я собиралась заняться этим сама.

Патрик, на этот раз выглядевший более представительно в белой футболке и шортах, похожих на те, что были и на Эстер, дал ей пять минут на умывание.

— Когда придешь, я налью тебе чего-нибудь выпить. Апельсиновый сок или воду?

— Воду, пожалуйста, — поспешила ответить Эстер. Ее даже чуть передернуло. — После вчерашнего вечера не хочу никакого фруктового сока.

Она сбросила грязные теннисные туфли и побежала наверх в ванную умыть потное лицо, порозовевшее от работы. Не то, что вчера вечером, подумала она и босиком поспешила вниз, настолько привыкнув чувствовать себя здесь как дома, что уже не замечала этого.

Они ели сэндвичи с огурцом и толстыми ломтиками рассыпчатого чеширского сыра. Заметив красноречивые взгляды Патрика в сторону пирога, Эстер отрицательно замотала головой.

— Если наешься пирога, уже не сможешь работать, — предупредила она его. — Пусть подождет до ужина.

— В школе ты, наверное, была старостой.

— Да. К тому же я была классной дамой, не забывай.

— А в классе у тебя, конечно, были сплошь примерные девочки!

— Некоторые, поверь мне, были сущим наказанием. — Эстер встала налить в чайник воды и вдруг закусила губу. — Я заварю чаю, ладно? — спросила она, обернувшись к нему через плечо.

— Мой дом — твой дом, Эстер. Делай все, что захочешь. — Патрик откинулся на спинку стула. Скрестив длинные загорелые ноги, он наблюдал за Эстер. — Знаешь, у меня была просто бредовая идея — вскопать эту грядку за два дня, — сказал Патрик, смеясь над собой. — Мне и в голову не приходило, насколько трудно очистить ее от бурьяна.

Эстер облокотилась о стойку, ожидая, пока закипит чайник, и оглядела стройную, мускулистую фигуру хозяина дома с головы до ног.

— А ты не похож на преуспевающего юриста. По крайней мере, на мой взгляд.

— Почему?

— Слишком здоровый у тебя вид.

— В моей первой фирме сотрудники могли ходить в бассейн, спортивный зал, играть в сквош. Перейдя на другую работу, я каждое утро пробегал пару миль, — сообщил он ей. Затем усмехнулся: — С тех пор как я здесь, я поддерживаю себя в форме, работая час-другой в саду, перед тем как сесть за компьютер.

Эстер кивнула.

— Сад давно уже стоит без присмотра. Но ты обещал рассказать мне про миссис Латимер, — напомнила она. — Мы не можем начать работать, пока наш обед не уляжется в животе, так что рассказывай.

Патрик выпрямился и положил локти на стол.

— Ты не поверишь, но миссис Латимер приходится племянницей некой мисс Лайли Дикин. Лайли Дикин была самым близким человеком миссис Латимер до самой ее смерти.

— Правда?! — заинтересовалась Эстер. — А где сейчас эта Лайли Дикин?

— Жива и здорова. Она все еще в хорошей физической форме, и с головой у нее все в порядке. Живет в пансионате где-то в Эйвекоуте.

— Я знаю, где это, — обрадовалась Эстер. — Маленькие хорошенькие бунгало, соединенные селекторной связью с дежурным. Сколько лет этой тетушке Лайли?

— Почти что восемьдесят, но выглядит молодцом, если верить миссис Уилф. Старушка будет счастлива поговорить о миссис Латимер в любое время.

Они потрудились еще пару часов, потом Патрик сказал:

— На сегодня хватит. Вчера вечером ты плохо себя чувствовала. Я забыл об этом.

— Вот и хорошо. — Она состроила рожицу, затем окинула довольным взглядом расчищенный участок. — Ну что ж, Патрик Хэзерд, совсем другое дело.

— Благодаря твоей бесценной помощи. Вместе у нас здорово получается. — Он собрал ее инструменты в рюкзак. — Поднимайся и прими душ. А после, пока ужин будет разогреваться, устроимся в шезлонгах на воздухе. Жалко сидеть взаперти в такую прекрасную погоду.

— Еще бы. Я скоро.

Эстер взбежала наверх. Стоя под горячими струями, она намылилась каким-то травяным шампунем. После вытерла насухо волосы, расчесала их и завязала лентой. Завернувшись в полотенце, она прошла в спальню Патрика, надела розовую рубашку и джинсы. На ноги она надела легкие кожаные туфли типа мокасин. Намазала увлажняющим кремом разгоряченное лицо, накрасила губы, завернула рабочую одежду в специальный мешочек и спустилась к Патрику. Тот читал воскресные газеты, разложенные на кухонном столе.

— Твоя очередь, — бодро прозвучал ее голос.

— Быстро ты!

— Хотелось поскорее выйти на улицу — солнце такое яркое, — сказала Эстер. — Я заварю чай к твоему возвращению.

К тому времени, когда вернулся Патрик — в безупречно чистых брюках и кремового цвета поплиновой рубашке, — она вынесла газеты и поднос с чаем в сад и сидела в шезлонге, надев очки и читая книжное обозрение. Они выпили чай и доели остатки фруктового пирога, приготовленного миссис Уилф. Патрик увлекся статьей о нашумевшем крестовом походе королевского адвоката, Эстер погрузилась в чтение раздела о журналах. Через некоторое время Патрик встал и пошел в дом, чтобы разогреть ужин.

— Что за чудесный, восхитительный день, — сказал он с довольным видом и сел рядом с ней.

— Да, с погодой нам повезло, — согласилась Эстер. — Обычно, как только наступают выходные, сейчас же начинает лить дождь.

— Я не о погоде, — заметил Патрик, беря ее за руку.

Сердце Эстер забилось быстрее. Она старалась смотреть на деревья, все в яркой молодой зелени, какая бывает в начале лета, на кремовые и розовые пятна пионов.

— Когда тебе удастся привести сад в порядок, он будет просто райским уголком. Но разве тебе не нужно работать над книгой, вместо того чтобы рассиживаться в саду?

— Я взял себе за правило писать пять дней в неделю. Но если идет дождь, я работаю и в воскресенье. — Патрик вытянулся в шезлонге во весь рост, а его рука крепче сжала руку Эстер. — Но больше всего мне хотелось бы проводить все свои воскресенья вот так, рядом с тобой.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эстер замерла. Каждое воскресенье? Она смотрела на руку Патрика. Ее вдруг охватило желание поцеловать белые полоски на загорелой руке, оставшиеся от царапин.

— Кажется, я лишил тебя дара речи, — сухо заметил он. — Не паникуй. Пока я имею в виду те воскресенья, когда ты будешь свободна.

Эстер повернула голову и встретилась с ним взглядом; его глаза глубокого зеленого оттенка соперничали с цветом листвы, трепещущей от легкого вечернего ветерка.

— Пока?

Патрик кивнул.

— Если я буду требовать слишком многого и слишком быстро, это отпугнет тебя.

— Почему ты так думаешь? — спросила она нарочито небрежным тоном.

Патрик тяжело вздохнул.

— Потому что с момента нашего знакомства я упорно работаю, осторожно продвигаясь дюйм за дюймом, стараясь завоевать твое расположение. А это, — лукаво улыбнулся он, — обычно не мой стиль обращения с женщиной.

— Так почему же со мной ты ведешь себя по-другому?

К ее удивлению, он встал и протянул ей руку, помогая подняться.

— Давай обсудим это позже. После ужина.

Сгорая от нетерпения продолжить начатый разговор, Эстер, не споря, прошла в дом, где запеканка миссис Уилф распространяла вокруг аппетитный запах. На верхнюю полку печи она поставила разогреваться свой пирог. Помогая Патрику накрывать на стол, она почувствовала, как голодна, и взяла горсть предложенного им арахиса.

Они ели запеканку с мясом молодого барашка, заедая ломтиками хлеба, затем уничтожили половину фруктового пирога, обсуждая изыскания Патрика и недавний заказ, полученный Дэвидом.

— Ты никогда не говоришь о своих делах в суде? — спросил Патрик, беря еще кусок пирога.

— Никогда.

— Тебе нравится быть мировым судьей? — с любопытством спросил он ее.

— Не думаю, что слово «нравится» здесь уместно, — задумчиво ответила она. — Бывает, приходится разбирать довольно невеселые дела. Поначалу меня это очень угнетало. Но со временем привыкаешь. Каждую неделю я сталкиваюсь с такими случаями, что мои собственные проблемы отходят на задний план.

— А у тебя много этих проблем?

— У кого их нет! — Она нахмурилась. — Похоже, Тим Гэлбрейт как раз становится одной из них. Придется завтра серьезно поговорить с ним.

Патрик помрачнел. — Так ты завтра встречаешься с ним!

— Да. Я заказала ему рассаду; вчера вечером он сообщил, что получил ее. Завтра я поеду домой на машине и по пути захвачу ее. Патрик сразу повеселел.

— Может, мне заехать к нему, забрать растения и заодно поговорить?

— Не надо. Я умею постоять за себя. — Эстер улыбнулась, пытаясь смягчить резкость слов. — Но все равно спасибо за предложение, Патрик.

Поужинав, они вышли в сад, наслаждаясь приятным летним вечером. Как только они сели, Патрик завладел ее рукой. Эстер откинулась назад, отдыхая. Ей приятно было ощущать ладонь Патрика, всю в мозолях от работы лопатой и мотыгой. Сначала они болтали обо всем, что в голову придет. Им было так легко в обществе друг друга, что наступившее через некоторое время молчание ничуть не смущало.

Шелестела листва кустарника, и под дуновением ветерка трепетали ветви деревьев. Опускались сумерки. Эстер почувствовала, как Патрик сильнее сжал ее руку. Задумавшись, она повернула к нему лицо и встретила его взгляд, все это время наблюдавший за ней.

Патрик встал и помог ей подняться. Вздохнув от удовольствия, Эстер прислонилась к нему. Он обнял ее, а она обхватила руками его за талию, прислонясь щекой к его груди и касаясь волосами его подбородка. Патрик развязал ленту и запустил пальцы в ее волосы: Эстер подняла к нему голову, и они поцеловались.

— Это твои губы я сразу заметил в тот день в суде, — прошептал Патрик в ее полуоткрытый рот. — Госпожа Правосудие с прической, из которой не выбивается ни единый волосок. Прекрасные лучистые глаза спрятаны за забавного вида очками. Но ничто не могло скрыть этих губ. Даже скромная губная помада, приличествующая члену городского магистра. Я смотрел на твои губы и представлял спелые золотистые персики, летнее тепло и это…

Он снова поцеловал ее, и Эстер ответила, уже не сдерживая своих чувств. У Патрика даже дух захватило. Он сильнее сжал ее, и она обняла его за шею и целовала в ответ на каждый его поцелуй. Вдруг, тяжело дыша, он схватил ее за руку и потянул за собой в дом.

— Пойдем в кабинет, только тебе придется сесть ко мне на колени. Нельзя ли поторопить мой заказ на мебель? Я не получил еще даже дивана, — пожаловался он. — Дорогая, мой дом совсем не приспособлен для тебя.

— Но у тебя есть кровать, — возразила Эстер, не подумав, и покраснела до корней волос.

— Больше не будем продвигаться дюйм за дюймом? — спросил он, глаза его сияли.

Она отрицательно качнула головой. Держась за руки, они поднялись вверх по лестнице в спальню Патрика. В открытое окно ветерок доносил запахи лета. Это лишь усиливало ощущение родного очага, которое Эстер испытывала каждый раз в Лонг-Уайватс. Патрик закрыл за собой дверь, снова обнял ее и крепко прижал к себе, жадно целуя в губы. Все еще обнимая Эстер одной рукой за талию, словно боясь выпустить хоть на миг, Патрик наклонился и свободной рукой откинул с постели покрывало. Дрожа от нетерпения, они быстро освободились от одежды и оказались на кровати, тесно прижавшись друг к другу.

Патрик поцеловал губы Эстер, затем грудь, перевернул ее на живот и покрыл поцелуями спину, затем снова перевернул и поцеловал в губы. Она отвечала на его нежность со все возрастающей страстью и, наконец, услышала в изумлении свой собственный хриплый стон.

— Еще рано, — выдохнул Патрик, целуя ее. Сжав ее руки, он развел их и заглянул ей в глаза. — Такого у нас никогда больше не будет. Нашего первого раза.

Вот оно — чистое наслаждение. Эстер лежала тихо, не двигаясь, и смотрела на свое отражение в глазах Патрика, темных от желания.

— Патрик, — хрипло прозвучал ее голос. — У меня никого не было с тех пор, как… Но ты это знаешь.

Он кивнул. Пряди светлых волос упали ему на влажный лоб.

— Я надеялся на это.

— Почему?

Патрик пожал плечами. Эстер прижалась к нему, чувствуя его напряжение.

— Я с самого начала знал, что ты не такая, как все.

Эстер вопросительно посмотрела на него.

— А у тебя?

— Давно уже никого не было, да и не будет больше, — просто сказал он. — Ты, — прибавил он, касаясь губами ее губ, — то, что я подсознательно искал с тех пор, как Алисия и Джей влюбились друг в друга у меня на глазах. Никогда не думал, что такое случится со мной.

Эстер отвернулась.

— Тебе не обязательно уверять меня, что ты влюблен, — проговорила она. — Для этого. Я знаю, что нравлюсь тебе и…

— Нравишься?!

На мгновение Патрик закрыл глаза, затем повернул к себе ее лицо и жадно впился в губы. Временное затишье кончилось. Больше никаких сравнений с Ричардом — последняя мысль, промелькнувшая в голове у Эстер. Она целиком отдалась той нежности, на какую оказался способен Патрик в течение поразительно долгого времени, прежде чем его охватило всепоглощающее, яростное желание, вызвавшее у Эстер ответную, ранее незнакомую ей страсть.

После они долго без движения лежали в объятиях друг друга. Было слышно лишь дыхание, постепенно замедляющее ритм. Патрик пошевелился, чтобы набросить покрывало и крепче обнять Эстер. Через некоторое время, ошеломленная пережитым и такая счастливая, она заснула в его объятиях, чувствуя, что ее место здесь.

— Дорогая, — услышала Эстер голос над ухом и заворочалась, недовольно бормоча что-то и пытаясь снова уткнуться в плечо, служившее ей подушкой. — Не вздумай рычать на меня, — смеялся Патрик. — Давай, просыпайся, соня, уже одиннадцатый час.

Эстер вскочила.

— Господи, я опаздываю на работу! — Она заморгала и, встретившись взглядом с Патриком, рассмеялась.

— Сейчас десять вечера. Так что все в порядке. По крайней мере, для меня, — сказал он, взъерошив ее волосы. — Я хотел бы, чтобы ты осталась, но не беспокойся, даже не заикнусь об этом.

— Я тоже хотела бы остаться, — сказала Эстер, удивляясь собственной смелости.

— Ты словно создана для моей кровати, сказал он ей, отзываясь, как всегда, на ее мысли.

— У меня то же чувство, — призналась Эстер. — Но, к сожалению, мне пора домой, в свою собственную кровать.

— Да, наверное, пора. — Патрик выскользнул из-под покрывала и стал одеваться. — Пока ты будешь приводить себя в порядок, я сварю кофе.

Эстер была благодарна ему за тактичность.

— Я буду через пятнадцать минут.

— И ни секундой позже, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Затем, насвистывая, вышел из комнаты.

Эстер быстро умылась и оделась, расчесала волосы, но завязывать не стала. Потом собрала свои вещи, сбежала вниз по лестнице и попала прямо в руки Патрика, выходившего из кабинета. Он крепко поцеловал ее и целовал еще и еще, пока, наконец, не зарылся лицом в ее волосы, часто дыша.

— Пошли в кабинет и будем пить кофе, сидя в креслах. А потом ты отправишься домой. — Он отстранил ее от себя. — Нужно было заехать за тобой сегодня утром. Тебе не следует разъезжать одной по загородной дороге в такой поздний час.

— Еще даже не стемнело как следует, — возразила Эстер и дерзко улыбнулась ему. — Обещаю ехать прямо домой.

— Да уж, надеюсь, — произнес Патрик и шутливо ткнул ее в бок. Эстер, смеясь, вбежала в кабинет.

Пока она разливала кофе, Патрик задернул гардины и включил свет. Они сидели друг против друга в мягких кожаных креслах возле камина, и вдруг Патрик сказал:

— Нам надо поговорить.

Эстер встревоженно взглянула поверх кружки:

— О чем?

— О нас. — Он отпил кофе, поставил чашку и наклонился вперед, сжав руки между колен, — У меня такое чувство, будто я знаю тебя всю жизнь. Но остальным наше сближение покажется слишком поспешным, особенно это касается тебя, члена магистрата. — Он покровительственно улыбнулся ей. — С другой стороны, я намерен дать всем понять достаточно ясно, что отныне ты помолвлена.

— И как же ты собираешься это сделать?

— Очень просто, — решительно заявил он. — Будем вместе ходить в рестораны, на концерты, посещать благотворительные вечера и т. д. Все, чем ты до сих пор занималась, будем делать вместе. Тогда никто не усомнится в моих честных намерениях.

Эстер засмеялась:

— Ты собираешься ухаживать за мной?

— Определенно. Думаю, у тебя нет возражений?

— Нет, — она улыбнулась с притворной застенчивостью. — Твоя идея очень даже мне по душе.

— Так я и думал, — сказал он самодовольно. Но тут его глаза потемнели. — Я собираюсь прояснить ситуацию Гэлбрейту и всей компании, а также любому, кто засмотрится на Эстер Конвей. — Он протянул ей руки. — А теперь иди сюда. Сядь мне на колени и скажи, какой я умный.

Она охотно отозвалась, так охотно, что Патрик, опьяненный новой, уступчивой Эстер, с трудом отпустил ее, когда она вырвалась, наконец, из его объятий.

— Как я хочу, чтобы ты осталась, — прошептал он, когда они, обнявшись, шли к машине.

— Я тоже.

— Позвони, как только доберешься домой.

— Хорошо. — Эстер нехотя высвободилась и села в машину.

Патрик просунул голову через открытое окно:

— Я заеду за тобой в магазин завтра в половине шестого.

Значит, он не шутил. Эстер улыбнулась ему.

— Ладно. Я приготовлю ужин…

— Нет. Завтра мы ужинаем в «Королевском оружии».

Он быстро поцеловал ее. Эстер, печально вздохнув, включила зажигание и поехала вверх по длинной, тенистой от деревьев дороге.

Подъехав к дому, она нахмурилась, заметив, что в окнах повсюду горит свет. Но прежде, чем она успела вставить ключ в замочную скважину, дверь отворилась, и на пороге показалась знакомая маленькая фигурка.

— Здравствуй, дорогая, — сказала Селия Лукас. — Я взяла ключ у Дэвида.

— Мама! — Эстер радостно обняла ее. — Почему ты не сообщила, что собираешься приехать?

Они вошли в дом, закрыв за собой дверь. Селия с любопытством окинула дочь взглядом своих карих глаз.

— Мне эта мысль пришла в голову лишь сегодня утром. Глупо было возвращаться из Дорсета в Уорик и не заехать по пути к тебе. Ты не заметила моей машины? Наверное, не заметила. Где же ты была весь день? Я звонила тебе с двенадцати часов, но все время натыкалась на автоответчик.

Эстер прошла на кухню поставить чайник. Ее мать последовала за ней и уселась за небольшой кухонный стол. Видно было, что она с места не двинется, пока не узнает все.

— Я целый день работала, помогала расчищать сад.

— Кому? Твоей новой приятельнице? Кто она такая?

— Очень приятный человек, но не она, а он. Ты уже поела?

— Не беспокойся, — нетерпеливо отмахнулась мать. — Кто он? Ведь это не кто-нибудь из твоих Ромео?

Эстер засмеялась и рассказала ей про Патрика, его дом, его работу, про то, как он выглядит, одевается, сколько ему лет, — словом, все, что интересовало ее мать.

— Похоже, он настоящий мужчина, — наконец заключила Селия, беря у Эстер чашку чая. — Нет, больше ничего не надо, доченька, — я на диете. Днем Тэлли настойчиво потчевала меня пирожками за чаем. Я не смогла отказать ей, так что до вторника придется поголодать.

— Господи, мама! Чего ради ты собираешься голодать?

— Я не могу влезть в единственный костюм, заказанный у модельера. Дешевле сбросить лишний вес, чем купить еще один. Ну да неважно, забудем об этом. — Селия внимательно оглядела дочь. — Ты изменилась, девочка.

— Заметно? — Эстер потянулась, улыбаясь. — Сказать, что я отлично провела сегодняшний день, — значит ничего не сказать.

— Если твой сияющий вид — заслуга Патрика Хэзерда, я хотела бы встретиться с ним.

— Ты надолго приехала?

— Согласна потерпеть меня до среды?

— Конечно. Оставайся сколько захочешь, — поспешила ответить Эстер, не возражая против присутствия матери в своем доме.

Селия улыбнулась дочери. В ее улыбке светилась любовь.

— Спасибо тебе, дорогая. Но Парис и Эгги в собачьем приюте ждут меня, и я должна вернуться в среду, чтобы забрать их.

Парис и Агамемнон — два жесткошерстных терьера Селии Лукас — были одной из причин, почему Эстер видела маму не так часто, как хотелось бы.

— В таком случае мы можем увидеть Патрика завтра, мама. Он заедет за мной в половине шестого… Боже! Я совсем забыла! Я должна была позвонить ему! — Эстер бросилась к телефону.

— Где ты была? — сердито спросил Патрик. — Тебе давно пора быть дома!

— Моя мама приехала ко мне. Нежданно-негаданно. — Эстер закусила губу. — Может, мы отложим ужин в «Королевском оружии»? Она останется до среды.

— Конечно, нет, — быстро возразил Патрик. — Пригласи на ужин и маму. Я рад буду познакомиться с ней.

— Она тоже, — без энтузиазма ответила Эстер. — Но предупреждаю, иногда она чересчур прямолинейна.

— Прекрасно. С нетерпением буду ждать встречи с ней. — Внезапно его голос изменился: — Дорогая, я сижу тут и вспоминаю сегодняшний день. С трудом верится, что все это произошло на самом деле. Сегодня мне точно не уснуть.

— Мне тоже.

— Ты жалеешь?

— Нет.

— Отлично. До завтра. Приготовь мне чего-нибудь выпить в своем коттедже. Мне нужно будет время, чтобы расположить твою матушку в мою пользу до того, как мы отправимся в ресторан.

— Кажется, много времени у тебя это не займет. Спокойной ночи, Патрик.

Селия вошла в комнату, широко улыбаясь.

— Так когда я познакомлюсь с ним?

— Завтра он поведет нас ужинать в «Королевское оружие»! — Эстер заключила мать в объятия и чмокнула в щеку.

— Вот это да! — поразилась Селия. — Должно быть, этот твой Патрик парень не промах.

— Он не мой… — Эстер запнулась. Нет, он мой, подумала она вдруг, чувствуя, как в ней заговорил собственнический инстинкт. Пусть только кто-нибудь попробует отнять его у меня.

Селия вздохнула.

— Знаешь, я боялась, что этот день никогда не наступит. Я надеялась, молилась, но иногда мне казалось, что ты так и не посмотришь больше ни на одного мужчину.

— Мне понадобилось много времени, чтобы пережить потерю Ричарда, — ответила Эстер, ничуть не обиженная. — Я любила его.

— Да, я знаю. — Селия нахмурилась. — Но мне всегда казалось, что для тебя лучше было бы совсем уехать отсюда, а не продолжать работу в магазине и не покупать здесь этот дом.

— Если б я уехала, я бы не встретила Патрика, — возразила Эстер, подхватив чемодан матери. — Пойдем, я поменяю постельное белье на кровати.

На верхнем этаже дома располагались ванная и две спальни. В одной спала Эстер, вторая была гораздо меньше. Когда к ней приезжала мать, она всегда перебиралась в меньшую, а в большую помещала маму, не позволяя ей ютиться на узкой кровати. Они, как всегда, поспорили, но Эстер и слушать ничего не стала. В конце концов, двуспальная кровать была застлана чистым бельем.

— Спать хочется, — сказала Эстер, вдруг зевая. Она все-таки устала, что было вполне понятно. — Тебе что-нибудь нужно, мама?

— Нет, дорогая, спасибо, — рассеянно ответила мать, ее внимание привлек туалетный столик. — А где фотография Ричарда?

— Разве ты не заметила ее внизу на столе? Странно, но я отнесла ее туда лишь сегодня утром. — Эстер печально улыбнулась. — С тех пор как он умер, я каждый вечер разговаривала с его фотографией.

— Этого-то я и опасалась, — сказала Селия, нахмурившись. — Я беспокоилась о тебе.

— Больше тебе не о чем беспокоиться. Теперь все изменилось.

— Когда же это?

Эстер даже не попыталась уйти от ответа.

— С тех пор, как я встретила Патрика.

— Значит, этот мужчина действительно много для тебя значит?

— Да. — Эстер торжествующе улыбнулась матери. — Мне даже кажется, что сегодня вечером произошла наша помолвка.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Патрик выполнил обещание, данное накануне.

— Начинаем прямо сейчас, — сказал он, увозя Эстер вечером из магазина. — По-моему, ты хотела заехать за рассадой?

Эстер сначала уставилась на него, а затем рассмеялась.

— Понятно. Забрал меня на виду у всего персонала, а теперь собираешься разгромить Тима.

— Это будет полный разгром, — согласился Патрик.

— Поэтому на тебе такой шикарный костюм?

День был довольно прохладный, влажный, похоже, собирался дождь. Патрик великолепно выглядел в безупречного покроя костюме.

— Нет, конечно. Я хочу произвести впечатление на твою маму.

— У тебя получится, — заверила она его; тем временем они уже подъезжали к питомнику Гэлбрейта.

Тим Гэлбрейт, радостно улыбаясь, вышел навстречу Эстер, но улыбка тотчас же улетучилась, едва он заметил Патрика. После обмена любезностями Тим вручил Эстер обещанные саженцы кустарника и рассаду многолетников. Патрик категорически настоял на том, чтобы заплатить за них. Тим едва удерживал себя в рамках приличия.

— Один готов, — с удовольствием констатировал Патрик по пути к ее дому. — А теперь задачка посложнее. Мне предстоит очаровать твою маму так, чтобы она поверила в меня как в самую лучшую партию для своей дочери.

Селия Лукас запросто приняла Патрика Хэзерда. Страстная поклонница триллера, сдобренного любовной интригой, она вскоре оживленно разговаривала с ним о его книге. Довольная видом двоих близких ей людей, прекрасно поладивших между собой, Эстер удалилась принять душ и переодеться.

Да, пора ей признаться себе в том, что она любит Патрика, а не просто влюблена. Патрик удивился бы, узнав, что у него есть что-то общее с Ричардом Конвеем, — Эстер уважает его. Вдобавок к явной физической привлекательности Патрик обладал и такими ценными качествами, как прямота, определенная твердость и решительность суждений, что выделяло его из большинства знакомых Эстер мужчин. У него было то, что она уже и не надеялась встретить в мужчине.

Вечер в «Королевском оружии» прошел как нельзя более удачно. Они разговаривали так, будто Патрик давно уже был членом их семьи. Он сообщил им, что Лидия, его сестра, хотела бы завтра пригласить обеих женщин к себе, если они сумеют выкроить время.

— Вы могли бы заехать к Лидии сразу после работы, — предложил Патрик. Он усмехнулся. — Предполагается, что вы поедете туда без моего сопровождения.

Этот вечер обернулся для Патрика еще одной удачей. Пока они в баре пили кофе, Эстер заметила кое-кого из знакомых. Некоторые знали также и ее мать. Они наверняка заметили, как приятно Селии общество Патрика.

— Мы чудесно провели вечер. Спасибо тебе за ужин, Патрик, — поблагодарила Селия, когда они вернулись в коттедж Эстер.

— Я рад был возможности отпраздновать некое событие, — не преминул сообщить Патрик и улыбнулся взволнованной Эстер. — Думаю, вы поняли, миссис Лукас, что я влюблен в вашу дочь?

— Если это вопрос, то я отвечаю «да», — усмехнулась Селия.

— Как вы думаете, могу я рассчитывать на взаимность? — спросил он.

— Этот вопрос не ко мне, Патрик!

В начале двенадцатого, выпив для приличия чашечку кофе и поговорив о том о сем, Селия Лукас, никогда не ложившаяся раньше двенадцати, объявила, что идет спать. Патрик должен извинить ее, приняв во внимание ее почтенный возраст.

— Почтенный возраст, как же! — проворчала Эстер, когда они с Патриком остались одни. — Ей всего лишь пятьдесят четыре.

— А выглядит намного моложе, — сказал Патрик и усмехнулся. — Она поняла, чего я хочу.

Эстер тоже этого хотела. На некоторое время в комнате стало тихо. Патрик усадил девушку к себе на колени и целовал, пока губы у нее не распухли, а взгляд не затуманился. Подняв голову, Патрик с удовольствием оглядел ее.

— Как долго ты намереваешься томить меня ожиданием, дорогая? — требовательно вопросил он. — Завтра же дай объявление о продаже дома.

Эстер удивленно заморгала.

— Продать дом?

Патрик кивнул.

— Как только ты ступила ногой в Лонг-Уайватс, ты почувствовала, что твой дом там.

Эстер задумчиво смотрела на Патрика.

— Я думала, у тебя целый план разработан, как завоевать мое сердце.

— Так оно и есть. Просто я мыслю в масштабе недель, а не месяцев.

— Дай мне немного времени. Чтобы я могла привыкнуть к мысли о… — Звонок заставил Эстер вскочить с колен Патрика и подбежать к телефону. Сказав «алло» и выслушав ответ, она быстро поманила Патрика. Он встревоженно вскочил.

— Хорошо, Джек, — отрывисто произнес он. — Нет, не беспокойся. Передай Лидии, что я все объясню! Я сейчас же еду к вам.

Он отдал трубку Эстер, вид у него был озабоченный.

— У Лидии начались преждевременные роды. Джек сейчас мчится с ней в больницу. При таких обстоятельствах я просто не могу ехать к себе, поеду к ним домой и дождусь Джека там.

— Как себя чувствует Лидия? — волновалась Эстер.

Патрик криво улыбнулся.

— Не так скверно, раз смогла извиниться за отмену приглашения. Говорит, что надеется повидаться с твоей матерью в ее следующий приезд.

— Конечно. Как мило с ее стороны вспомнить о нас, когда она в таком состоянии.

— Лидия вообще спокойный человек, не то, что Джек.

Эстер чувствовала, что за внешней невозмутимостью Патрика кроется такая же тревога, как и у его зятя. Она обняла его.

— Поезжай, милый. Только держи меня в курсе событий, пожалуйста.

— Ты назвала меня «милый», — прошептал он, целуя ее.

— Тебе не нравится? — спросила она.

— Конечно, нравится. Как и многое другое; но, к сожалению, сейчас у нас нет времени. — Патрик снова поцеловал ее, и поцелуй этот был очень долгим. — Извинись за меня перед своей матерью. Мы еще увидимся завтра. Кстати, — добавил он, хмуря брови, — в среду я уезжаю в Лондон на день-два встретиться с моим агентом, редактором и парикмахером. А также со многими другими. Вернусь только в пятницу.

— Я буду скучать, — в голосе Эстер прозвучала грусть.

— Это хорошо, — сказал он и снова поцеловал ее.

Когда Патрик ушел, она поднялась наверх. Ее мать с увлечением читала триллер, купленный во время отпуска.

Селия поправила очки и улыбнулась.

— Что-то Патрик слишком рано ушел.

Эстер рассказала ей о чрезвычайном событии в семействе Баркли.

— Господи, мужчины беспомощны в подобных ситуациях. Помнится, твой отец… Впрочем, не будем об этом. — Селия окинула взглядом дочь, ничего не сказав насчет ее растрепанного вида. — Давай поговорим о Патрике. Он просто очарователен и влюблен в тебя без памяти.

— Ты так думаешь? — спросила Эстер, с нетерпением ожидая ответа.

— А ты сомневаешься?

— Нет, это хорошо, когда слышишь подтверждение своим мыслям. — Эстер улыбнулась, счастливая; такой улыбки Селия уже давно не видела на лице дочери.

— И когда же вы собираетесь скрепить ваши узы? — прокашлявшись, спросила Селия.

— Патрик торопит события — он предложил мне завтра же поместить объявление о продаже коттеджа.

Селия сильно удивилась.

— А что же ты? Ну, то есть тебе нравится его дом?

— Мамочка, он мне нравится почти так же, как сам Патрик, — ответила Эстер и поцеловала мать, пожелав ей спокойной ночи.

На следующий день рано утром Эстер разбудил шум. Она вскочила с кровати и увидела возле дома такой знакомый ей джип. Она сбежала вниз и распахнула дверь. Патрик шел по дорожке, бледный и небритый, но торжествующий. Эстер с облегчением вздохнула.

Он увлек ее в дом, схватил и расцеловал, прежде чем произнести хоть слово.

— Моя племянница Джоанна родилась в шесть утра без каких-либо осложнений, и с ними обеими все в порядке, — наконец сообщил он.

— Чудесная новость, Патрик! — воскликнула Эстер и крепко обняла его. — А я все никак не могла уснуть. Как Джек?

— Совсем разбит. Едва добрался домой. Но улыбка — до ушей. Что ему сейчас нужнее всего, так это поспать часа два. Я по себе сужу, — печально заключил Патрик. Затем поднял голову и увидел Селию, спускающуюся в белом халате, который он видел на Эстер.

— Извините за вторжение, — сказала она. — Но я просто умираю тут в неведении. Судя по всему, ты привез хорошие новости.

Улыбка ни на минуту не покидала лица Патрика, пока он во второй раз излагал подробности.

— Замечательно. Ну а теперь пойду опять лягу. — Улыбаясь, Селия быстро удалилась наверх, а Патрик снова обнял Эстер.

— Я тоже. Не смею и мечтать, что ты согласишься поехать в Лонг-Уайватс и разделить со мной мое ложе, — сказал он, но в голосе его прозвучала надежда.

— Нет, конечно, — сурово ответила Эстер. — Да будет тебе известно, что кое-кому надо работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь.

— Ты хочешь сказать, что моя бессмертная проза — это не работа? — возмутился Патрик, и Эстер засмеялась.

— Это ты сказал. Не я.

— С другой стороны, — вздохнул он, — надо бы всерьез взяться за книгу. Дебора, мой агент, завтра задаст мне трепку, если я не представлю ей, по крайней мер, е четвертую часть. — Он мрачно взглянул на Эстер. — Я увижу тебя сегодня вечером?

— Нет, как бы мне этого ни хотелось. Я хочу побыть немного с мамой, да и тебе лучше поработать. Позвони мне, когда вернешься из Лондона. А теперь поезжай домой и поспи хоть немного, — сказала Эстер. Быстро поцеловав его, она слегка подтолкнула Патрика к выходу. — И ради Бога, будь осторожен за рулем. Ты сильно устал.

Несмотря на приезд матери, несмотря на занятость в магазине и в суде, Эстер ужасно не хватало Патрика. Она уже не могла себе представить, как жила без него раньше, и говорила об этом Патрику во время их вечерних телефонных разговоров. Патрик чувствовал то же самое, и Эстер часами не могла заснуть после этих бесед. Когда ее мать уехала домой в Уорик, она почувствовала себя еще более одинокой. Всю свою энергию она вкладывала в сад, работая в нем по вечерам, стараясь заполнить пустоту, возникшую с отъездом Патрика.

В пятницу, после долгого и на редкость утомительного заседания в суде, Эстер, приехав домой, увидела джип, припаркованный в переулке, а рядом Патрика, читающего газету. Она махнула ему, приглашая в дом, и, взбежав по ступенькам, отперла дверь. Вся усталость вмиг улетучилась, как только Патрик вошел вслед за ней и обнял ее.

— Ммм… — довольно заурчал он, лаская губами ее лицо. — Мне этого так не хватало.

— Мне тоже, — страстно прошептала Эстер, и они стали целоваться.

— Как ты жила тут без меня? — наконец спросил Патрик, подняв голову. Затем вдруг озорно улыбнулся и стал распускать ее волосы, аккуратно закрученные в пучок. — Госпожа Правосудие? — Он снял с нее серый пиджак, идеально сидевший на ней, и принялся расстегивать блузку, но остановился. — Нет, — сказал он решительно. — Не здесь. Поехали ко мне.

— Прямо сейчас?

— А ты занята?

Эстер покачала головой.

— Подожди меня, я быстро. Только приму душ и переоденусь.

И верно. Уже через десять минут она сбегала вниз в легком желтом платье, с распущенными волосами. Она знала; что просто сияет от счастья и глаза у нее блестят. Патрик, стоя у подножия лестницы, протянул руки ей навстречу, и Эстер прямо влетела к нему в объятия.

— Я голодна, — заявила она. — Дома есть что-нибудь? — Она покраснела, заметив, что оговорилась. Глаза Патрика загорелись.

— Вот видишь! — сказал он со значением. — Ты уже думаешь о Лонг-Уайватс как о собственном доме. Так что, Эстер, поспеши со своими делами. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне как можно быстрее.

— Я постараюсь, — обещала она.

— Прекрасно. Давай накупим продуктов и поедем в Эйвекоут.

Они наполнили тележку в супермаркете на окраине города, в том числе купили все необходимое для приготовления блюда, по которому так соскучился Патрик: яичница с толстыми кусочками ветчины, помидорами и грибами.

— Знаменитый английский завтрак? — спросила Эстер, отбирая зелень, чтобы успокоить свою совесть.

— Я никогда не завтракаю, — сказал Патрик и недовольно поморщился. — В Лондоне я наелся всяких изысканных блюд и хочу сегодня чего-нибудь попроще.

Они открыли в доме все окна и двери и без умолку болтали о поездке Патрика, о том, что делала Эстер, пока его не было, что подумала о Патрике мать Эстер, а Патрик — о ее матери. И конечно, они говорили о недавно родившемся ребенке Лидии.

— Я послала Лидии цветы и купила кое-что в подарок Джоанне, — сообщила Эстер.

— Лидия сказала мне про цветы. — Патрик нарезал хлеб. — Я заскочил к ней по пути домой.

— Она дома?

— Несмотря на протесты Джека, она этим утром вернулась домой. Просила поблагодарить тебя за цветы и приглашает на обед в воскресенье. Она надеется быть к этому времени в форме.

— Как любезно с ее стороны. Но не будет ли это слишком утомительно для нее? Признаюсь, я умираю от нетерпения взглянуть на малышку, но для этого совсем не обязательно приезжать на обед, можно ограничиться визитом и покороче.

— Нет. Ей не терпится поскорее увидеть нас, и она хочет ввести тебя в наше семейство. Как ты быстро! — обрадовался Патрик, увидев, что Эстер уже расставила на столе дымящиеся тарелки.

Поев, они пошли гулять по саду; поразились тому, что успел сделать Уилф. А потом, обнявшись, поднялись в спальню Патрика, не в силах больше сдерживать своего желания.

— Я думала, — сказала потом Эстер, — что это будет не так, как в первый раз.

— Конечно.

— Но вышло еще лучше.

Патрик провел рукой по ее влажной, раскрасневшейся щеке.

— Мне вовсе не доставила удовольствия поездка в Лондон. Я все думал о тебе, о том, как хорошо быть с тобой каждый день. И каждую ночь. Я никогда не надеялся, что такое со мной случится, Эстер. Что мне так повезет!

— Я тоже.

— Но ты любила раньше.

Она вздохнула.

— То было другое.

— Почему?

— Тогда я была моложе. К тому же вы с Ричардом совершенно разные.

Патрик приподнялся, опершись на локоть, и заглянул ей в глаза:

— Разные в чем?

— Во-первых, он был гораздо старше, в то время как ты… сколько тебе лет? Наверное, ты на год старше меня?

— Скоро будет тридцать шесть.

— Так я и думала. — Эстер подняла на него глаза. — Ты и вправду хочешь поговорить об этом?

Он уверенно кивнул.

— Поскольку тема затронута, да, хочу.

— Ну, начнем с того, что мы с тобой на равных. Мне кажется, мы действуем на одной волне.

— Точно, — подтвердил он.

— Ричард был намного старше меня. Иногда даже выглядел старше своего возраста. Я не хочу сказать, что он относился ко мне по-отечески. Но хотя он и очень любил меня, в его отношении ко мне была некоторая снисходительность. Это чувствовалось. Как будто в важных вопросах, касавшихся нас двоих, он делал скидку на мой юный возраст.

— А ты не видела в нем замену отцу, когда выходила замуж? — спросил Патрик, хмурясь.

— Сознательно — нет. Но подсознательно — возможно. Мой отец умер, когда я была еще ребенком. — Она пожала плечами. — Ричард говорил, что почувствовал ко мне физическое влечение, как только увидел меня. И как ни банально это звучит, я была сражена его признанием.

— Я тоже испытал желание, как только увидел тебя. — Длинным пальцем он провел по ее щеке, затем по шее и остановился у ложбинки между грудями. Склонив голову, он поцеловал ее. Затем заглянул ей в глаза и спросил: — А что почувствовала ты, когда впервые увидела меня?

— Я не позволила себе каких-либо чувств, — ответила она, едва дыша. — Я думала, ты отец этих близнецов!

— Ах да, эти дьяволята. Надеюсь, Джоанна не вырастет такой же сорвиголовой. — Оказавшись над Эстер, Патрик развел ее руки далеко в стороны. Эстер лежала тихо, ее сердце бешено колотилось, глаза были широко открыты и смотрели прямо на Патрика. — Я снова хочу тебя, — вдруг сказал он.

Но мог бы и не говорить, так как его тело посылало Эстер такие явные сигналы и такой силы, что ее дыхание участилось, а блестящие глаза, не мигая, смотрели в глаза Патрика. Он отпустил ее. Она обвила его руками, касаясь взъерошенных волос, и отдалась накатывающим волнам чувства, все убыстряющимся и достигшим такого неистовства, что влюбленные в изумлении уставились друг на друга.

Следующая неделя принесла с собой много хлопот, и Эстер больше не приезжала в Лонг-Уайватс.

— Подожди, пока я не перееду насовсем, — сказала она Патрику.

В субботу вечером Патрик повез Эстер на ужин в один ресторанчик, пользующийся популярностью среди сливок чеслкомбского общества. Он так улыбался ей через стол, что его намерения в отношении спутницы были вполне понятны любому, бросившему взгляд на эту пару. А таких нашлось немало.

На следующий день они поехали обедать к Дэвиду и Тэлли. Роберт Конвей тоже был там. После некоторой неловкости, естественной для первых минут, все почувствовали себя свободно, и Роберт, тайно ото всех, дал Эстер свое благословение.

Она решила не встречаться с Патриком ежевечерне, хоть он и протестовал против этого. Она по-прежнему ходила на собрания исторического общества. Играла в теннис, посещала дополнительные занятия для судей. Когда Джон Бригем, судебный секретарь, спросил ее о слухах в отношении ее и Патрика, она улыбнулась, но не сказала ничего определенного.

— Ты, как всегда, благоразумна. Но я шепну на ушко Эдди Муру. — В глазах его блеснула искорка. — Это поможет ему избежать некоторых недоразумений.

На очередном междусобойчике после заседания исторического общества Энни Реймонд ликовала. Она была уверена, что сближение Эстер и Патрика целиком и полностью ее заслуга, поскольку это она пригласила тогда Патрика на вечеринку.

— Так вы вместе? Официально?

— Нет, не официально, — твердо ответила Эстер. — Скорее, я бы сказала, что в данное время не встречаюсь ни с кем другим.

На следующий день она обедала с Дэвидом и Тэлли в «Королевском оружии». Вошел Тим Гэлбрейт. Не спрашивая разрешения, он подсел к ним.

— Это правда? — требовательно спросил он, смерив Эстер враждебным взглядом.

— Привет, Тим, мы рады тебя видеть, — сказала Тэлли, напомнив ему о приличиях и сжав под столом руку своего мужа.

Тим вспыхнул.

— Извините.

— Мы уже собрались уходить, — произнесла Эстер, допивая кофе.

— Пожалуйста, задержись на минуту, — настойчиво попросил он и выразительно посмотрел на ее спутников. — Мне нужно сказать Эстер пару слов с глазу на глаз. Десять минут.

Дэвид взглянул на Эстер.

— Все в порядке, дорогая?

— Да, — ответила она явно нехотя.

Тэлли и Дэвид намеренно затянули прощание, целуя Эстер. Когда они наконец ушли, Тим с раздражением посмотрел им вслед.

— Можно подумать, они опасались, что я учиню над тобой насилие прямо здесь, в баре «Королевского оружия».

Эстер вздохнула.

— Послушай, Тим, у меня совсем мало времени — я должна вернуться на работу.

— Я тебя не задержу, — пообещал Тим. — Купить тебе что-нибудь выпить?

— Не надо. Лучше еще кофе.

Когда чашки уже стояли перед ними, Эстер посмотрела Тиму прямо в глаза.

— Кстати, о напитках, Тим. Ты подливал что-нибудь в мой пунш на вечеринке у Энни?

Тим неловко улыбнулся.

— Это была всего лишь шутка, Эстер. Откуда ты узнала? Я не думал, что ты почувствуешь вкус водки.

— Я и не почувствовала. Просто подумала, что Эстер добавила на этот раз какой-то другой сок. Как тебе пришла в голову такая глупость, Тим? — прямо спросила она.

Он размешивал ложечкой кофе, глядя в чашку.

— Ты всегда такая сдержанная, Эстер! Я лишь хотел, чтобы ты немного расслабилась. Черт возьми, ты видишь во мне только друга! Так же как и все, я дал тебе время пережить потерю Ричарда. Но мне казалось, что наши отношения могли бы развиваться и дальше.

— Да будет тебе! — воскликнула Эстер. — Какая чепуха, Тим.

Он вскинул голову.

— Чепуха? Так ты всерьез увлечена этим парнем, Хэзердом? Тогда тебе, возможно, интересно будет узнать о его привычке развлекаться с другими женщинами в укромных местечках у тебя за спиной.

Эстер встала.

— Я не желаю слушать подобные…

Тим поднялся и удержал ее за руку.

— Это не сплетня. Мой отец видел их в четверг. С ним была какая-то блондинка.

— Наверное, его сестра… Отпусти мою руку.

Тим послушался, сжав губы.

— Мне пора идти, — твердо сказала Эстер. — До свидания, Тим.

— Я с тобой.

Чтобы избежать сцены, Эстер ничего не оставалось, как согласиться.

— У меня и правда нет ни единого шанса? — настаивал Тим, идя вместе с ней по направлению к магазину «Конвей».

— Нет. — Эстер остановилась у двери магазина. — И никогда не было. Мне жаль, что ты заблуждался. Хотя, по-моему, Тим, эта идея возникла у тебя с появлением на горизонте Патрика. И еще, — добавила она. — Не могу простить тебе этой легкомысленной шутки с фруктовым пуншем. Я все же член магистрата, Тим, и стараюсь соответствовать этой должности. Ты пытался напоить меня у всех на глазах, и я глубоко возмущена. Пробудить во мне любовь тебе все равно бы не удалось. Все, что я почувствовала, так это тошноту. И тошнило меня не только от пунша.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Проведя бессонную ночь, Эстер все время думала о том, что ей сообщил Тим. При встрече с Патриком она заметила, что он держится как-то отчужденно. Поскольку у нее было гораздо больше оснований вести себя так, она рассердилась. Они ужинали в скромном пабе, который она сама предложила. На обратном пути она даже раздумывала, стоит ли ей приглашать его к себе.

— Тебе понравилось в «Вишневом дереве»? — спросила она, готовя кофе.

— Да, — ответил Патрик, стоя в дверях кухни и наблюдая за ней.

— Я так и думала.

— Почему, — спросил он, — почему ты говоришь словно с каким-то намеком?

— Похоже, ты пристрастился к уединенным сельским местечкам. — Эстер с грохотом поставила две кружки с растворимым кофе на кухонный стол и села, глядя на него с откровенной враждебностью. — Ты сказал мне, что нигде не был всю эту неделю.

— Так оно и есть. Я усердно трудился, сидя за компьютером. — Патрик нахмурился и сел на стул напротив нее. — Не мучайся, Эстер. Что тебя гложет?

— Я могу задать такой же вопрос и тебе, — огрызнулась она. — Весь вечер ты был холоден со мной.

Патрик мрачно посмотрел на нее.

— Я ждал, когда ты кое-что мне расскажешь. Эстер нахмурилась.

— Что именно?

— Почему ты солгала.

— Когда? — изумилась Эстер.

— Когда я позвонил тебе вчера вечером, ты сказала, что обедала с Дэвидом и Тэлли.

— Это правда!

Патрик покачал головой.

— Вчера я заскочил в магазин в надежде увидеть тебя. Один ваш парень, Марк, направил меня в «Королевское оружие», где я застал тебя оживленно беседующей с Тимом Гэлбрейтом.

Эстер возмутилась:

— Ты видел меня и не сказал ни слова?

— Да, — отрезал он вдруг, совершенно взбешенный. — Увидев вас в буквальном смысле один на один, я поспешил выйти и поехал домой. Я все ждал, что ты расскажешь мне об этом. Ты же солгала — сказала, что была с Дэвидом и Тэлли. — Зеленые глаза Патрика превратились в глаза разъяренной пантеры.

— Так, значит, ты ждал моего признания, — вдруг произнесла Эстер с достоинством. — Решил подстроить мне ловушку?

Патрик подался вперед, сверля ее взглядом.

— Ты говорила, что с Гэлбрейтом все кончено. Так какого же черта ты обедала с ним, Эстер?

— Я не обедала с ним. — Она равнодушно пожала плечами. — Я уже говорила тебе, что обедала с Дэвидом и Тэлли. Тим вошел, когда мы пили кофе. Он упросил меня выслушать его наедине. Этот момент ты и застал — Тима Гэлбрейта, интересующегося, есть ли у него шанс. На что я ответила «нет». И сказала это дважды — в «Королевском оружии» и у дверей магазина на виду у всего города. Я задала ему хорошую трепку, припомнив водку, подлитую во фруктовый пунш, и отправила его восвояси. А не сказала тебе, потому что знала, как ты разозлишься. Можешь спросить у Дэвида, если не веришь.

Патрик смотрел на нее молча, сжав челюсти. Затем с облегчением вздохнул.

— Извини, Эстер. Я так ревную, и потом… когда ты ничего не сказала об этом, я подумал…

— Что ты подумал? — с любопытством спросила она. — Неужели вам не пришло в голову, господин юрист, что для встречи с Тимом я выбрала слишком многолюдное место? Не какое-нибудь уединенное местечко на отшибе, как ты, — язвительно добавила она.

— Если ты имеешь в виду «Бридкоут-холл», то в тот момент я пытался найти такое место, где не было бы полным-полно твоих друзей и знакомых.

— Нет, я имею в виду блондинку, с которой ты проводил время в одном удаленном от наших мест ресторанчике! Это было в четверг.

Патрик уставился на нее, не понимая, о чем она говорит. Затем откинул голову и захохотал, приведя Эстер в ярость. Она посмотрела на него с негодованием, затем встала из-за стола, оттолкнув стул с такой силой, что он опрокинулся. Патрик вскочил и поймал ее, сопротивляющуюся, неподатливую.

— Эстер, это была Лайли, — сказал он и слегка встряхнул ее. — Лайли Дикин.

Эстер немного остыла, но все еще смотрела на Патрика с подозрением.

— Это действительно была она?

— Я не обманываю, — серьезно ответил он, перестав смеяться.

— Почему же ты не сказал мне об этом? — потребовала она ответа.

Патрик медленно отпустил ее, отодвинув от себя.

— Я приехал в город как раз за этим. Но увидел тебя с Гэлбрейтом…

— Вот почему ты весь вечер был таким чужим. Ты ждал моего признания.

— Да. Кажется, это у Роберта Льюиса Стивенсона: «Самая страшная ложь часто произносится в молчании». — Он коснулся ее щеки и вздрогнул, когда она уклонилась. — Но как бы там ни было, никто из нас не сказал неправды. Это из-за мерзавца Гэлбрейта мы весь вечер были несчастны, а я — так целых два дня.

— Почему ты прямо не спросил меня о Тиме? — грустно пробормотала Эстер.

— Я хотел, чтобы ты сама мне рассказала.

Они смотрели друг на друга, и этот напряженный момент длился довольно долго.

— Я люблю тебя, Эстер, — в голосе Патрика слышалась нежность.

Эстер растаяла. От гнева ее не осталось и следа.

— Я тоже люблю тебя, Патрик.

Их словно притянуло друг к другу, и вот они уже стояли, обнявшись, и страстно целовались, стремясь смыть поцелуем боль сомнений. Казалось, этот поцелуй только что спас их от падения в бездну. Прошло немало времени, прежде чем Патрик смог наконец отпустить ее.

— Куда ты? — спросила Эстер, не желая отрываться от него.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он, целуя ее в носик. — Это в машине.

Вскоре он вернулся с сумкой, в которой лежало что-то большое.

— Лайли одолжила мне вот эту вещь, — радостно сообщил он Эстер. — Только мы должны быть с ней осторожны и вернуть ее при следующей встрече в Эйвекоуте.

— Что это? — нетерпеливо спросила Эстер.

— Альбом Грейс Латимер. Она завещала его Лайли.

Они бережно раскрыли альбом.

— Лейтенант Латимер и его супруга, — сказала Эстер слегка охрипшим голосом. Она откашлялась. — Молоденькая Грейс была настоящей красавицей, правда?

Альбом был заполнен фотографиями лишь наполовину. После свадебных пошли фотографии молодоженов, снятые в Лонг-Уайватс в саду во всей его красе.

— Фотографий не так уж много, — разочарованно сказала Эстер, когда они дошли до пустых страниц. — Это все?

— Есть еще одна, — тихо произнес Патрик. — Открой последнюю страницу.

У Эстер дух захватило при виде последней фотографии. Ряды надгробий сиротливо белели на военном кладбище; на камне переднего ряда была выгравирована эмблема части и имя «Лейтенант В. X. Латимер, 1915».

— Бедная Грейс, — прошептала Эстер. Она осторожно закрыла альбом, положила на подушку рядом с собой и прижалась к Патрику. — Какая утрата! — Она устроилась у него на груди.

— Теперь ты понимаешь, почему я хотел показать его тебе дома, когда мы будем одни, — произнес он, крепко прижав ее к себе.

А Эстер вдруг нахмурилась.

— Если ты обедал с Лайли, кто же была та блондинка? Или Тим наврал?

— Нет, — усмехнулся Патрик. — Должно быть, его отец видел ее издалека. Лайли цепляется за уходящую молодость зубами и когтями. Она красится и носит парик из светлых завитых волос.

Эстер тут же повеселела.

— Когда я увижу ее?

— Когда пожелаешь. Я подумал, тебе захочется еще некоторое время подержать альбом у себя. Мы вернем его на следующей неделе.

— А знает ли Лайли что-нибудь по поводу столь частой смены владельцев дома после смерти миссис Латимер?

Патрик кивнул.

— Они все считали, что в доме обитает привидение.

— А ты?

— Нет, — улыбнулся Патрик. — Я лишь, так же как и ты, чувствую, что дом этот мой, что я жил здесь всегда. И никаких привидений, никаких ночных стуков. И, увы, призрак Грейс Латимер тоже ни разу мне не показывался.

Долгое время они сидели обнявшись. Наконец Патрик с неохотой шевельнулся:

— Мне пора домой.

Эстер, вздохнув, кивнула.

— В котором часу нас ждет завтра твоя сестра?

— Около часа.

— Надеюсь, я ей понравлюсь, — с беспокойством сказала Эстер.

— Конечно, понравишься. А если даже и нет, какое это имеет значение? — Патрик поднял ее голову и посмотрел ей в глаза. — Ты не просто нравишься мне, я без ума от тебя. — Он прищурил глаза. — Если бы я вдруг не понравился твоей маме, значило бы это что-нибудь для тебя?

— Нет, — сказала Эстер, вставая. — Но я рада, что на этот раз получила ее одобрение.

Патрик вскочил, нахмурившись.

— Разве твоей матери не нравился Ричард?

— Нравился. Но ей казалось, что он для меня слишком стар. — Эстер отвернулась. — Разница между моими родителями была двадцать пять лет, и, как я уже говорила тебе, мой отец умер, когда я была еще совсем маленькой. Поэтому мама и не хотела, чтобы я выходила замуж за человека гораздо старше меня. Она не хотела, чтобы со мной случилось то же, что и с ней. Но это случилось.

Патрик привлек ее к себе.

— Значит, это мой возраст сослужил мне добрую службу.

— Не скромничай, Патрик. Моя мать полюбила тебя. Как только увидела.

— Отлично. Но вот что все же важнее — любишь ли ты меня, Эстер?

— Да, — ответила она тоном, не вызывающим никаких сомнений. — Я люблю тебя.

Патрик крепче обнял ее и поцеловал.

— Я тебя тоже, дорогая.

На следующий день, когда Патрик зашел за Эстер, она была уже готова и ждала его. На ней было льняное платье цвета янтаря.

— Пойдет? — спросила она Патрика.

Он отодвинул ее от себя, оглядел с ног до головы и кивнул.

— Конечно, пойдет.

Дом на Эшдаун был современной постройки. Чем-то он походил на жилище Реймондов, но гораздо больших размеров, и сад был под стать дому. Эстер жутко нервничала. Патрик помог ей выйти из машины. Входная дверь открылась, и показался мужчина плотного телосложения, с темными седеющими волосами. Он, улыбаясь, протянул руку.

— Добрый день. Вы — Эстер, а я — Джек Баркли. Рад с вами познакомиться. Входите же, входите.

Эстер он понравился. Удивительно, но ничто в этом солидном мужчине не напоминало его светловолосых, стройных сыновей.

— Поздравляю с рождением дочери, мистер Баркли.

— Зовите меня Джек. — Он повел их через квадратный холл, где на видном месте красовалось знакомое Эстер зеркало в позолоченной раме. Они вошли в большую гостиную; заметно было, что ее заново отделали. — Мы недавно закончили ремонт в этой комнате, — пояснил Джек. — Здесь все еще чувствуется запах краски. Лидия его просто не переносит, поэтому обедать будем на террасе.

Эстер проследовала за хозяином на затененную деревьями террасу. Под навесом из полосатой материи стояли легкие стулья. Лидия Баркли в белой муслиновой блузе свободного покроя и розовых брюках поднялась с одного из стульев. Улыбаясь, она протянула руку:

— Здравствуйте, Эстер. Вот мы, наконец, и встретились. Спасибо вам за прекрасные цветы.

— Было очень любезно с вашей стороны пригласить меня, когда ваша дочка еще так мала. — Эстер передала Лидии коробку, перевязанную розовыми лентами. — Я выбирала на свой вкус, но, если вам не понравится, можно обменять в городском пассаже.

Лидия взяла коробку, поблагодарила Эстер, поцеловала брата и поспешила развернуть подарок — ползунки, распашонки и носочки, все одинаково розовые в мелкий цветочек. Лидия в восторге поцеловала Эстер.

— Что за прелесть! — воскликнула она. — Ты только взгляни, Джек!

Эстер успокоилась и присела на стул, который пододвинул ей Патрик.

— Джек, дай Эстер минеральной воды — она ничего другого не пьет, — сказал Патрик, добродушно посмеиваясь. — Разве что раз в год по обещанию. Не забывайте, она ведь член магистрата.

Эстер чуть было не наградила его тумаком, но Лидия ласково коснулась ее руки.

— Не смущайся, Эстер. Я специально пригласила тебя сегодня, пока близнецы еще не вернулись из школы. Я подумала, что для тебя лучше знакомиться с нашим семейством по частям. — Лидия пожала плечами с видом покорности судьбе. — Хорошо хоть Джоанна родилась одна. Я уже не так молода, чтобы возиться еще с одной парой близнецов.

— А где же она? — спросила Эстер, которой не терпелось увидеть малышку.

— Она спит в кабинете Джека. — Лидия указала на маленькую колонку, стоящую на столе перед ней. — Мы услышим ее голос, как только она проснется. Ты не против, если мы посмотрим на нее попозже? Я надеюсь пообедать, прежде чем она потребует свой обед.

Патрик вышел, чтобы помочь сестре принести тарелки со спагетти и салатом, оставив Эстер наедине с Джеком Баркли.

— Хочу извиниться за своих дьяволят, — сказал он напрямую. — Один из них вполне мог бы заработать срок. Я знаю, что в тот день среди судей были вы. Я чертовски беспокоился за Лидию, не знал, как она воспримет это. Последние два месяца беременности нелегко ей дались. Ко всему прочему, когда это случилось, я не мог вылететь из Штатов. Патрик здорово выручил меня. Я так ему обязан.

Эстер понравилась прямота этого человека.

— Джек, если вы не возражаете, — она решила говорить также прямо, — не будем больше упоминать о моей работе. Работа в суде — отдельная сторона моей жизни, и я предпочитаю не обсуждать ее.

— Согласен, — кивнул он. — А вы молодо выглядите для мирового судьи.

— Я подхожу под соответствующую возрастную группу — на четыре года старше минимального возраста.

Джек удивленно приподнял густые черные брови.

— Серьезно? Когда Патрик подхватил вас на руки, высаживая из машины, мне показалось, на руках у него младенец.

Она залилась смехом.

— Если это комплимент, то спасибо.

— Что он тут говорит? — поинтересовался Патрик. В одной руке он держал тарелку с едой, в другой — нож, вилку и салфетку.

— Всякие любезности. — Эстер в изумлении уставилась на тарелку. — Это мне? Спасибо, конечно, но я могла и сама пойти и положить.

— Не лишай меня удовольствия, любимая.

Заметно было, что Лидия Баркли души не чает в своем брате. Поговорив немного на общие темы, она откровенно призналась Эстер, что счастлива видеть их с Патриком вместе. И вдруг она наклонилась к колонке и прислушалась.

— Моя дочурка. — Она поспешила в дом и минутой позже открыла дверь кабинета и выглянула оттуда: — Я иду кормить Джоанну. Эстер, составишь мне компанию?

Эстер мигом вскочила и исчезла в доме. Лидия меняла протестующей дочке подгузники. Эстер опустилась на колени, чтобы ближе взглянуть на крошечное, извивающееся тельце и беспомощные ручки ребенка. Внутри у нее что-то екнуло, когда она смотрела, как Лидия застегивает последнюю кнопочку на костюмчике Джоанны, усыпанном маргаритками.

— Давай-ка мы поднимемся, дорогуша, — Лидия встала с ребенком на руках. — Хочешь подержать ее, пока я схожу за бутылочкой?

Эстер с радостью приняла маленький теплый сверточек, улыбаясь крошечному розовому личику. Ее удивило, что пара ярких голубых глаз пытливо изучает ее лицо.

— Привет, Джоанна Баркли, — нежно произнесла Эстер. — Ты такая красивая девочка.

— Так же, как и ты, — донеслось с порога.

Эстер подняла голову. Патрик смотрел на нее так, что ее сердце затрепетало.

— У тебя волшебный дар, Эстер, — сказала Лидия, подойдя с бутылочкой молока для Джоанны. — Обычно она в чужих руках закатывает такие скандалы.

Эстер неохотно отдала ребенка. Затем села, наблюдая, как Джоанна пьет молоко.

— Вам чего-нибудь принести, дамы? — спросил Патрик.

— Ты не попросишь Джека приготовить нам чай? — отозвалась его сестра. — Если, конечно, Эстер не предпочитает кофе.

— Она больше любит чай, — ответил за нее Патрик и удалился исполнять просьбу сестры.

— Ты любишь его? — вдруг спросила Лидия.

Эстер несколько опешила.

— Да, — наконец ответила она. — Правда, я знаю его совсем недолго, потому, наверное, тебе кажется, что мы слишком спешим.

— Вовсе даже нет, — Лидия вынула соску изо рта ребенка, поставила бутылочку на письменный стол и положила дочку себе на плечо, похлопывая ее по спинке. — Как только я увидела Джека, сразу же поняла, что выйду за него замуж. Ну а Патрик гораздо привлекательнее Джека.

Эстер рассмеялась:

— По-моему, ты слишком любишь брата.

— Конечно. Хотя это не мешает мне видеть его недостатки.

— Так у него они все-таки есть? — поддразнила ее Эстер.

— Есть, конечно. Но положительные качества перевешивают. — Джоанна громко срыгнула. Лидия похвалила дочку и стала снова кормить ее.

Когда молоко закончилось, она встала, дала Эстер кусок миткаля, чтобы подложить на плечо, и передала ей ребенка. — Может, подержишь ее, пока она не срыгнет молоко? А я тем временем помою бутылочку и посмотрю, что у нас с чаем.

Эстер захлестнула волна счастья, когда она ощутила у плеча маленькое теплое тельце, когда коснулась щекой головки, покрытой светлым пушком. Она осторожно похлопывала Джоанну по спинке, так, как это только что делала Лидия, и через некоторое время ее старания увенчались успехом. Эстер засмеялась и похвалила Джоанну. Затем она походила по комнате, нежно баюкая малышку. Через некоторое время она не без гордости обнаружила, что та уже спит.

— Вот и хорошо, — сказала Лидия, вернувшись. — Я уложу ее, а Джек с Патриком послушают на случай, если она вдруг проснется. Тем временем мы пройдемся по комнатам, я покажу тебе наш дом.

Позже они вернулись к мужчинам. Через некоторое время Эстер встала:

— Нам пора, Лидия. Ты, видно, уже утомилась.

— Да, немного. Вот покормлю Джоанну, а потом вздремну, пока Джек присмотрит за ней. — Лидия смущенно улыбнулась. — В моем возрасте уже нельзя не отдыхать, есть у тебя ребенок или нет.

Эстер зашла еще раз посмотреть на Джоанну. Девочка не спала, и Эстер попросила разрешения напоследок подержать ее на руках. Она прижалась щекой к теплой влажной щечке ребенка, а затем передала Джоанну ее маме, обещая вскоре снова навестить их.

Всю недолгую дорогу до дома Эстер молчала, позевывая. Патрик проводил ее в дом и уселся с видом хозяина. Раньше это приятно волновало Эстер, а теперь показалось возмутительным.

— Патрик… — начала было она, но он жестом остановил ее.

— Иди ко мне и поцелуй меня, — сказал он. Затем посмотрел на нее испытующе. — Ты, кажется, не хочешь? Что случилось, Эстер?

— Когда Лидия показывала мне дом, я увидела фотографии близнецов.

Патрик сощурил глаза.

— Ничего удивительного. Лидия умеет обращаться с фотоаппаратом.

— Если я тебя кое о чем спрошу, — спокойно сказала Эстер, — ты ответишь честно?

— Ты прекрасно знаешь, что отвечу, — пожал плечами Патрик. — Так что же тебя беспокоит?

— Давай лучше сядем. — Эстер присела на стул и указала Патрику на диван. — Ты знаешь, — начала она, — что я никогда не говорю о своей работе в суде. Но на этот раз придется. Это ты научил близнецов, как вести себя на слушании? Я имею в виду тот день, когда впервые увидела тебя.

— Я прекрасно понимаю, какой день ты имеешь в виду. — Он искоса взглянул на нее, и взгляд у него был тяжелым. — Нет. Хочешь сказать, что на тех фотографиях они не очень похожи друг на друга?

— Очень даже разные. — Эстер сжала губы. — Но перед тем, как предстать перед судом, они одинаково подстриглись и надели одинаковую школьную форму, чтобы не отличаться друг от друга.

— Верно.

— Но ведь это Доминик был за рулем, так?

— Да.

— И ты знал это?

Патрик просительно поднял руки.

— Дай я тебе все объясню…

— Патрик, — резко перебила она. — Да или нет?

Он посмотрел на нее. Воцарилась напряженная тишина. Наконец он снова пожал плечами, лицо его ничего не выражало.

— Сознаюсь, виновен.

Тяжелая, душная тишина заполнила комнату. Честность, горько думала Эстер. Человек, ненавидящий ложь в любых ее проявлениях. Наконец Патрик поднялся.

— Ты неправильно поняла, Эстер.

— Не думаю, — холодно взглянула на него Эстер. — Тебе лучше, чем кому бы то ни было, должно быть известно, что Доминик мог быть приговорен к заключению. Ведь у него не было водительских прав.

— Конечно, я знал об этом.

Она была ошеломлена. Глупо, конечно. Патрик лишь подтвердил то, о чем она уже догадывалась. Догадывалась с того самого дня в суде. Но тогда мировой судья Эстер Конвей не была еще по уши влюблена в Патрика Хэзерда и не думала о том, чтобы прожить с ним всю жизнь, до самой могилы. Внутренний голос упрямо твердил ей: если Патрик смог преступить закон в тот раз, можно ли вообще верить ему? Конечно, можно, подсказывало ей сердце. Кто знает! — возражал рассудок.

— Ты думал о том, чтобы сказать мне правду? — спросила наконец Эстер.

Патрик посмотрел ей в глаза.

— Если честно, то нет. Только в случае крайней необходимости. Разве это имеет значение?

— Я покривлю душой, если скажу, что нет. Ты ведь не выносишь лжи, — напомнила она ему. — И, тем не менее, обманул меня в этом деле с твоими племянниками.

— Я не обманывал тебя, Эстер, — холодно возразил Патрик. — Просто мы никогда не затрагивали эту тему.

— Не ты ли сказал, что самая страшная ложь произносится в молчании?

Патрик устало пожал плечами.

— То был не мой секрет. И все дело только лишь в этом. Может, если бы ты не была судьей, я бы рассказал тебе, чтобы между нами не было никаких тайн. Но я подумал, что тебе нелегко будет узнать правду. И оказался прав. Разве нет? — вдруг воскликнул он.

— Да, — спокойно ответила Эстер. — Ты прав.

Патрик потянулся к ней. Но она отступила назад, и его руки упали. Зеленые глаза Патрика сузились, и взгляд стал ледяным.

— Неужели ты допустишь, чтобы это встало между нами?

Эстер сложила руки на груди, зябко поежившись.

— Для меня это удар. Хотя в глубине души я и подозревала правду. Просто никогда не думала, что так тяжело будет услышать подтверждение своим догадкам.

— Ты хочешь сказать, что между нами все кончено и причиной тому это судебное дело? — изумился Патрик.

Эстер сглотнула.

— Нет. Не кончено. Просто мне кажется, не следует так спешить с нашими отношениями: неплохо бы узнать друг друга получше.

Глаза Патрика сверкнули гневом на внезапно побледневшем лице.

— Итак, госпожа Правосудие, из-за того, что мой племянник легко отделался, даже не понеся наказания, ты хочешь наказать меня!

— Нет, конечно, — разозлилась Эстер.

— Нет? И, тем не менее, я должен убираться восвояси и покорно ожидать, пока ты не обдумаешь все, как следует, и не решишь, достоин я доверия или нет? — Патрик усмехнулся язвительно. — Может, Ричард и был снисходителен к тебе, но предупреждаю, Эстер, я не буду. Как не буду и покорным, терпеливо ожидающим твоих милостей.

— Это нечестно, — возмутилась Эстер. — Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть.

— Привыкнуть к мысли жить со мной?

— Да, — сказала она уже спокойнее. — Это серьезный шаг. Будет только разумно, если мы узнаем друг друга получше, прежде чем поженимся.

— Поженимся? — Патрик окинул ее взглядом, насмешливо улыбаясь. У Эстер все внутри похолодело. — Разве кто-нибудь говорил о свадьбе, Эстер?

Эстер бросило в жар, потом она снова побледнела. Гордо вскинув голову, она заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Какая незадача. Что ж, не буду врать, ты не любишь этого, — я думала о свадьбе как о чем-то само собой разумеющемся. Наверное, потому, что уже была замужем. Ладно, признаю свою ошибку. — Эстер подошла к двери и открыла ее. — Если ты не возражаешь, я бы хотела некоторое время побыть одна.

Патрик стоял совсем близко от нее. Он смотрел сверху вниз на ее лицо, выражавшее решительность.

— Ставишь меня перед выбором? Либо обручальное кольцо, либо ничего?

— У меня уже есть обручальное кольцо. Но если ты хочешь уточнить, остаются ли в силе наши встречи у тебя в спальне, то отвечаю: «Нет». — Она усмехнулась. — От женщины-судьи ожидают соответствующего поведения. Я не уверена, входит ли туда вольное сожительство, поскольку такой ситуации никогда не возникало. Но раз уж я занимаю должность судьи, мой собственный кодекс чести не позволяет мне внебрачной связи.

— Отлично сформулировано, — заметил Патрик с глубокой неприязнью. — После этого ничего не остается, как только сказать «прощай».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Эстер смотрела, как Патрик быстро прошел по дорожке к воротам. Потом хлопнула дверь, и она взбежала по лестнице наверх. Там она сбросила с себя одежду и встала под душ, включив воду как можно горячей, затем окатилась холодной, отчего у нее даже зубы застучали. Но лучше ей от этого не стало. Эстер вся горела от пережитого оскорбления. Какой же она была дуррой. Ее даже передернуло от презрения к себе. Идиотка. Глупая девчонка. Мечтала о свадьбе, а ему нужен был только секс! Никогда ей не забыть насмешливую улыбочку на его лице, никогда!

Чтобы дать выход ярости, Эстер отправилась в сад косить траву на газоне. Потом она копала, мотыжила, пропалывала… Наконец взялась обрывать засохшие цветы, но вынуждена была остановиться, иначе уничтожила бы все. Но работа в саду не излечила Эстер от раны, нанесенной Патриком. В конце концов, она схватила электропилу для обрезания ветвей, которой обычно работал Ричард. После Ричарда этим занимался Дэвид, но сегодня Эстер нуждалась именно в такой изматывающей работе.

Она взялась за дело с энтузиазмом, хотя пришлось повозиться, чтобы завести мотор. А начав, она уже не решалась выключить электропилу и продолжала продвигаться вдоль живой изгороди. Как генерап Шерман через Джорджию, с мрачным удовлетворением подумала она. Но малый рост мешал ей свободно управляться с пилой. В какой-то момент она сильно потянулась и потеряла равновесие. Не успев отвести электропилу, она вскрикнула — лезвие прошлось по ее бедру.

Тяжело дыша, вся в холодном поту от полученного шока, Эстер дрожащими пальцами выключила мотор. Кровь текла по ноге. Она захромала к дому.

Прижав к ране влажное полотенце, она позвонила Дэвиду. Он тут же примчался вместе с Тэлли. Они срочно доставили ее в медицинский центр и попросили вызвать доктора Медоуза.

— Тебе повезло, что я старомодный врачеватель, — сказал ее коллега по суду после того, как прочистил рану, сделал анестезирующий укол и стал зашивать. — По правилу тебя следовало препроводить в травмпункт.

— Извините. — До сих пор Эстер не доводилось иметь дело с хирургией, и приятного в ее новом опыте было мало.

— И как это только в голову тебе пришло — самой подрезать кусты? — выговаривал ей Дэвид, бледный от страха за нее. — Во-первых, еще рано. И потом, ты прекрасно знаешь, что об этом можно попросить меня!

— Перестань кричать на нее, — упрекнула его Тэлли и протянула Эстер стакан воды: — Попей, дорогая.

— Некоторое время придется полежать, — предупредил доктор Медоуз, собирая инструменты. — Заставь ее взять отпуск, Дэвид. Она неважно выглядит. Я поставлю в известность Джона Бригема. Кто-нибудь заменит тебя в суде в пятницу.

— Можно ли выглядеть хорошо при подобных обстоятельствах? — запротестовала Эстер, столько всего перенесшая в этот день. — Да я с ума сойду, сидя в одиночестве дома и ничего не делая.

— Не волнуйся, мы забираем тебя к себе, — успокоила ее Тэлли.

— И никаких возражений, — предупредил Дэвид.

Эстер и не думала возражать. Для разнообразия даже приятно, когда вокруг тебя суетятся и всячески стараются тебе угодить.

Через два дня она почувствовала себя лучше, однако ее утомляла необходимость скрывать свою депрессию. Роберт, услышав о несчастном случае, пришел проведать ее. Он с участием выслушал рассказ Эстер о разрыве с Патриком.

— Ты уверена, что все кончено? — мягко спросил он ее.

— Боюсь, что да. — Эстер вздохнула и передвинула больную ногу.

— Жаль, — только и сказал Роберт.

В этот же вечер после ужина зазвонил телефон. Тэлли взяла трубку и передала ее Эстер:

— Тебя.

Эстер только что не выхватила трубку у Тэлли. И с трудом скрыла разочарование, услышав голос матери. Роберт сообщил Селии Лукас о неприятности, произошедшей с Эстер, и она теперь с ума сходила из-за того, что дочь ничего ей не сказала.

— Я не хотела волновать тебя, мама, — устало ответила Эстер.

— О чем ты говоришь! Пусть Дэвид посадит тебя на поезд, а я встречу тебя в Лемингтоне. Пора моей девочке погостить дома.

Две недели Эстер пробыла в Уорике, в маленьком коттедже с видом на реку и настоящий, древний замок. Когда Селия узнала, что Патрик уже в прошлом, она лишь спросила почему, выслушала ответ и, видя, что дочери больно говорить на эту тему, больше не возвращалась к ней. Эстер обнаружила, что дома и стены лечат. Приятно было снова спать в своей комнате, окнами выходящей на живописные окрестности, прихрамывая, прогуливаться по берегу реки с Парисом и Эгги, когда нога уже позволяла; принимать друзей, приезжавших навестить ее.

Она рада была передышке, но еще более — возвращению к работе и обычным занятиям в Чеслкомбе. Поэтому охотно приняла предложение матери отвезти ее домой.

— Я останусь с тобой на одну ночь, чтобы помочь устроиться, но мне придется сразу же вернуться из-за Париса и Эгги. Им не нравится собачий приют.

— Им-то нравится, — уточнила Эстер. — Это тебе не нравится, мама.

Первым движением Эстер по возвращении домой было проверить автоответчик. Но сообщений не было — ни от Патрика, ни от кого другого. Аппарат не работал.

— Я сейчас, только позвоню Тэлли по телефону наверху. С этим аппаратом что-то случилось.

— Будь осторожна, — предостерегла ее Селия. — Береги ногу.

Эстер поднялась наверх, бросила на кровать дорожную сумку и позвонила Тэлли сообщить, что вернулась. От нее она узнала, что на следующий день после ее отъезда в Уорик случился сильный шторм.

— Наверное, мой автоответчик был поврежден молнией, — спустившись, сказала она Селии. — Даже в страховую компанию не обратишься — форс-мажорные обстоятельства или что-то в этом роде.

— Купи сразу другой. Я привыкла оставлять сообщения, когда не застаю тебя дома. — Селия всмотрелась в загорелое лицо дочери. — Ты хоть загорела, сидя у меня в саду. В своем никогда не присядешь.

— Да уж. Сидеть мне некогда. — Она уныло взглянула в окно. — Я оставляла его в идеальном порядке, а теперь… Ты только взгляни!

Селия уехала, и Эстер стало тоскливо. Никто, кроме Конвеев, еще не знал о том, что она вернулась, и Тэлли продолжала работать вместо нее в магазине. И все же ей пока не хотелось возвращаться в магазин. Нога еще давала о себе знать, и Эстер не улыбалось стоять весь день за прилавком. Но в суде-то она могла бы появиться на этой неделе. И могла бы заняться обрезанием засохших цветов, даже немножко пополоть, не очень перегружая себя. Ни с какими механизмами она пока не будет связываться.

О Патрике Эстер решила вообще не думать. Со временем боль от нанесенного им оскорбления сменилась ощущением пустоты, отсутствием всяких чувств. Единственное, что чувствовала Эстер, — это свою рану на ноге, теперь уже заживающую.

На следующий день Эстер взялась за рыхление цветочных бордюров. На ней были шорты цвета хаки и желтый жилет. Бейсболку она низко надвинула на лоб, чтобы прикрыть глаза от солнца и защитить лицо от стекающего пота. Поэтому она не сразу заметила двух уже знакомых ей молодых людей. Они направились к ней.

— А миссис Конвей дома? — спросил один.

Эстер стянула садовые перчатки, сняла бейсболку. Ее волосы свободно рассыпались по плечам.

— Это я. Доброе утро.

Две одинаковые физиономии в изумлении уставились на нее.

— Извините, миссис Конвей, — поспешил сказать один из них. — Мы вас не узнали. Вы помните нас?

Забудет ли она их когда-нибудь?

— Да, конечно. — Эстер переводила взгляд с одного на другого. Оба были в джинсах. На одном голубая футболка без единого пятнышка, на другом — серая и довольно-таки замызганная. У одного светлые волосы аккуратно подстрижены, у второго грива явно нуждалась в парикмахере. — Ты Доминик? — спросила она чистюлю.

— Нет, я Джайлз. — Ребята переглянулись. — Миссис Конвей, можем мы поговорить с вами? — обратился к ней Джайлз.

— Конечно. — Сгорая от любопытства, Эстер повела их за собой в дом. — Хотите кофе или чего-нибудь покрепче?

— Кофе, — ответил Доминик. Его взгляд упал на шрам, такой заметный на загорелой коже Эстер. — Боже мой, миссис Конвей! Чем это вы так?

— Электропилой, — коротко ответила она и пошла наливать воду в чайник.

Когда все они сели с кружками в руках, Эстер вопросительно взглянула на них:

— Так о чем же вы хотели поговорить со мной?

— Мама сказала, что вы с Патриком были друзьями. Но поссорились, и в этом наша вина, — выпалил Доминик.

— Поэтому мы решили рассказать вам, как все было на самом деле, — покраснев, произнес Джайлз.

— Смелый поступок, — отметила Эстер, тронутая их благородством.

Близнецы переглянулись, и Доминик выпрямился.

— Во всем виноват я. С самого начала. Это меня дисквалифицировали и отстранили от вождения — я выпил на вечеринке пива. Думал, что немного, но оказалось — достаточно. Ну и попался.

— В тот вечер, когда констебль узнала Доминика за рулем, меня не было в машине, я заехал к подружке. Маме стало плохо, — продолжал рассказ Джайлз, — папа был в Штатах, и Патрик уехал в Лондон. Мама боялась, что может потерять ребенка, поэтому Доминик повез ее в больницу.

Его брат невесело кивнул.

— Потом уж Патрик здорово отчитал меня, сказал, что нужно было вызывать такси. Но и мама и я были так напуганы, что я решил рискнуть и поехал сам. Но констебль вычислила меня. Проклятье! Извините, — вспыхнув, поспешил он добавить.

— Понятно. Значит, Патрик посоветовал вам одинаково постричься, чтобы ничем не отличаться друг от друга, и предложил Джайлзу выступить в роли обвиняемого, а Доминику — в роли свидетеля, — высказала свое предположение Эстер.

— Господи, да нет же, миссис Конвей. То есть так мы и сделали, но Патрик ничего такого нам не говорил. Мы все придумали сами. Мама так волновалась за меня, что надо было что-то предпринять. Я боялся, что получу шесть месяцев кутузки, а она не выдержит этого и потеряет ребенка, а может, даже и сама… — Доминик сглотнул. — Так что мы все спланировали сами, никому ничего не сказав. И единственная наша ложь на суде — это то, что мы поменялись именами, — добавил он, виновато глядя на Эстер.

— Значит, когда тебя спросили, был ли ты за рулем, ты совершенно честно ответил «да», — медленно произнесла Эстер.

Мальчики дружно кивнули и залпом допили кофе.

— После Патрик устроил нам хорошую взбучку, — мрачно проговорил Джайлз. — Может, вы видели, как он читал нам мораль в «Королевском оружии»?

— Еще повезло, что папа был тогда в Америке, — сказал Доминик. — Он моментально выходит из себя, стоит нам только расстроить маму, можете поверить.

— Я видела вашего отца, так что охотно верю, — ответила Эстер, все еще пытавшаяся переварить услышанное.

— Во всяком случае, больше мы ни в чем не соврали, — Джайлз посмотрел Эстер прямо в глаза. — Вам придется сообщить об этом?

Эстер задумалась.

— Нужно будет проконсультироваться насчет подобных случаев. Но это не значит, что я непременно сообщу. — Эстер строго взглянула на них. — Ради вашей мамы я забуду наш разговор.

Братья широко улыбнулись и вскочили.

— Спасибо, миссис Конвей, — воскликнул Доминик и замялся. — Это что-нибудь изменит? Для вас и Патрика?

Было много разных причин, по которым Эстер не могла ответить на его вопрос. Она ответила улыбкой. Затем, прихрамывая, проводила Доминика и Джайлза по дорожке до ворот.

— Кстати, как ваши экзамены?

— В общем, неплохо, — ответил Джайлз. — Если повезет, мы оба осенью будем уже в Кембридже.

— Мои поздравления. Что будете изучать?

— Право, — хором ответили они, ухмыляясь.

Эстер, смеясь, покачала головой.

— Прекрасно. В будущем всегда держитесь правой стороны. Передавайте привет вашей маме и сестренке. Я уезжала и вернулась только вчера.

— Знаем, мы заходили к вам пару раз. Вы были в отпуске? — спросил Джайлз.

Эстер указала на шрам.

— Я гостила у мамы, поправлялась.

— Мама спрашивает, не придете ли вы к нам на ужин завтра, — сказал Доминик. — Она говорит, что не обидится, если вы откажетесь от приглашения — из-за нас.

— Передай маме, что я с радостью приду, — заверила Эстер. — Если мне дадут понянчить Джоанну.

— Сколько угодно, — радостно воскликнул Джайлз. — Господи, скорее бы она выросла!

Эстер помахала им вслед, впервые чувствуя себя несколько лучше с тех пор, как рассталась с Патриком. Но только чуть-чуть. Она рада была, что Патрик оказался человеком принципиальным. Но его насмешка при упоминании о свадьбе все еще больно ранила сердце, неизгладимая, как выжженное тавро.

Дэвид и Тэлли заехали вечером рассказать Эстер о местных новостях и делах в магазине.

— Поступила новая партия фарфора, а также спальный гарнитур, который ты заказывала, — сказал Дэвид и внимательно посмотрел на нее. — Кстати, дней десять назад мы доставили мебель в Лонг-Уайватс.

— Хорошо. Надеюсь, заказчик остался доволен? — как ни в чем не бывало осведомилась Эстер.

— Кстати, о заказчике… — сказала Тэлли, вынимая из своей сумочки газету. — Мы подумали, тебе интересно будет взглянуть.

Эстер посмотрела на разворот местной газеты и ощутила толчок в сердце — там была фотография Патрика, элегантно одетого, принимающего поздравления от группы улыбающихся людей.

«Патрик Хэзерд, 36 лет, в прошлом преуспевающий юрист, а теперь писатель, недавно вступил во владение очаровательным домом Лонг-Уайватс недалеко от Эйвекоута. На этой фотографии он отмечает запуск в печать своей книги «Сам себе закон». Автор — мужчина привлекательной наружности и холостой. Это его первый шаг в области литературы. Его книга — триллер, сдобренный любовной интригой, — обещает стать бестселлером».

— Кэти Партер слишком расцветила свою статью, — сухо заметила Эстер, складывая газету. — Надо будет поговорить с ней об этом в следующий раз, когда я побью ее в теннис.

— Чего недолго осталось ждать, — сказал Дэвид. — Как твоя нога?

— Почти что зажила. Сегодня я была у доктора Медоуза. — Эстер поморщилась. — Он объявил мне, что я здорова, прочел лекцию, как осторожно обращаться с садовыми механизмами, и сказал, что я еще легко отделалась.

Тэлли вздрогнула.

— Ты же могла задеть артерию. — Она поколебалась, потом спросила: — А от Патрика ничего не слышно?

— Нет. Да я и не жду ничего. — Эстер улыбнулась. — Спасибо за статью. Теперь кое-что для меня прояснилось.

— Что же это? — спросил Дэвид.

— Он среди них как рыба в воде, — объяснила она, показав снимок в газете. — А я привыкла к жизни в маленьком городишке.

— Разве это имеет значение?

— Я привязана к нашему месту. А Патрик, хоть он и купил дом в нашем замечательном Котсволде, на самом деле не принадлежит ему.

— А мне казалось, вы с ним так подходите друг другу, — грустно заметила Тэлли.

— Не совсем. Ну да ладно, не стоит расстраиваться. Никакой трагедии нет.

Так-то оно так, мрачно думала Эстер, когда Дэвид и Тэлли ушли. Только на самом деле трагедия есть, и заключается она в том, что Эстер вообще когда-то бросила взгляд на Патрика.

На следующее утро Эстер проснулась с мыслью о приглашении от Лидии. А что, если, подумалось ей, Лидия пригласит на ужин и Патрика и не скажет ему о том, что ждет и ее? Лидия вполне может так поступить. По мере того как день близился к вечеру, Эстер все больше убеждалась, что не вынесет встречи с Патриком. Но когда-то ей ведь придется столкнуться с ним. Только не таким образом. Ее бросало в дрожь, лишь только она представляла эту встречу — холодно вежливый Патрик и вечер, такой непохожий на тот, что они вместе провели в семье Баркли. В конце концов, она позвонила Лидии, сказала, что плохо себя почувствовала и, к огромному сожалению, не может прийти. Лидия совершенно очевидно расстроилась и заставила ее дать обещание, что позвонит, как только почувствует себя лучше.

После этого звонка время словно остановилось. Но наконец, после прохладного, дождливого дня, наступил вечер. Эстер подумала, что с таким же успехом можно страдать и лежа в постели. Она перенесла маленький телевизор в спальню, разделась и удобно устроилась в постели перед экраном. По телевизору шла какая-то сентиментальная картина. У Эстер просто сердце разрывалось от жалости, когда малыш плакал, потому что отец запрещал ему видеться с мамой. Буйными волнами накатывала трагическая музыка, и Эстер зашмыгала носом. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь кино. Но ничего не помогало. Тем временем фильм уже подходил к концу, и все трое снова жили счастливо. Но Эстер окончательно расклеилась. Она протянула руку за стаканом с водой. И вдруг в ужасе вскочила с кровати. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Патрик.

— В чем дело? — резко спросил он. — Я стучал в дверь, но ты не отзывалась, и я пошел к Дэвиду. Он дал мне ключ… — Он запнулся, уставившись на Эстер. — Что с тобой? Почему ты плачешь?

— Я не плачу, — буркнула она, натянув покрывало до подбородка. — А если я плачу, что с того? Тебя это не касается, — спохватилась она. — Не вижу никаких причин твоему появлению в моем доме.

— Я забеспокоился, когда ты не пришла к Лидии. Она сказала, что ты заболела. — Патрик приблизился к ее кровати и встал, сложив руки на груди. — Это правда? — Он прищурил глаза, наклонился и коснулся пальцем ее шеи.

Эстер сердито отвернулась, испытывая желание убить Патрика.

— Пожалуйста, уходи. — Раньше, воображая их встречу, она представляла себе, как появится перед ним во всей красе и повергнет его в замешательство. Вместо этого растрепанные волосы, красные от слез глаза, старенькая полосатая пижама.

Патрик отступил, сжав зубы.

— Кажется, у тебя температура, я, пожалуй, вызову врача.

— Даже не думай. Со мной все в порядке, — раздраженно заявила она.

— Но ты же сказала Лидии, что нездорова.

Она бросила на него гневный взгляд.

— Я соврала.

— Зачем? Чтобы не встретиться со мной?

— Именно.

— Что совсем не объясняет потоков слез.

К великому неудовольствию Эстер, он придвинул стул к кровати и уселся с видом человека, готового к долгому разговору.

На нем был безупречно сшитый светлый льняной костюм. Воротник белой рубашки был расстегнут. Его вид был настоящим испытанием для глаз Эстер. И ей мучительно хотелось, чтобы эта элегантная персона удалилась и оставила ее в покое.

— Будь добр, уходи, — попросила она его с достоинством.

— Да, сейчас, — решительно ответил он. — Только вот позвоню Дэвиду и скажу ему, что с тобой все в порядке, и ты не валяешься на полу в бессознательном состоянии.

— Я сама.

— Я обещал ему, что позвоню. — Он снял трубку с телефона, стоявшего у Эстер на столике.

Она стиснула зубы и поглубже залезла под одеяло, слушая, как Патрик убеждал Тэлли в том, что не о чем беспокоиться и он не уйдет, пока не убедится, что с Эстер все в порядке.

— Если уйду, — добавил он, проглядывая список имен, записанный на телефоне.

Эстер воззрилась на него.

— Что значит «если»? И чей номер ты сейчас набираешь?

— Твоего врача.

— Мне не нужен врач. Я уже была у него сегодня утром.

— Зачем? — резко спросил Патрик.

— Он смотрел мою ногу. У меня случилась небольшая неприятность — я порезалась электропилой.

— Я слышал. Сегодня вечером, от племянников. — В голосе Патрика звучали укоризненные нотки. — Никому и в голову не пришло уведомить меня об этом — я так и сказал Дэвиду. На прошлой неделе я позвонил тебе в магазин, но мне ответили, что ты в отпуске.

— Я гостила у мамы, — пробормотала Эстер и неловко пошевелилась в постели.

— Что с тобой, тебе плохо? — вскочив, забеспокоился он.

— Нет! — Эстер покраснела, точно школьница. — Просто мне надо в ванную.

Патрик протянул ей белый махровый халат, и в неловком молчании Эстер завернулась в него и покинула комнату с видом, исполненным достоинства. В ванной она умылась холодной водой и причесалась. Вернувшись в спальню, она обнаружила, что Патрик навел порядок: взбил подушки и аккуратно разложил их.

— Возвращаюсь к моему вопросу: почему ты не открыла дверь? — спросил он, когда Эстер поспешно скользнула обратно под одеяло.

— Я не слышала стука. Я смотрела очень грустный фильм, и звук был включен на полную громкость. В фильме звучала трагическая музыка. Поэтому я и плакала. Весьма душещипательная вещь. — Она холодно улыбнулась ему. — Уж не думаешь ли ты, что я плакала из-за тебя?

— А следовало бы, — упрекнул он ее и направился к двери. — Я принесу тебе чай.

Эстер открыла рот, собираясь сказать, чтобы он уходил, что она не хочет никакого чая, но промолчала. Потому что она хотела чаю и хотела, чтобы он остался. И злилась из-за этого на себя.

Патрик вернулся на удивление скоро, без пиджака, с подносом и двумя чашками. Он налил чаю в чашки и передал Эстер. Она вежливо поблагодарила его и сказала, что, если он хочет, в холодильнике есть пиво.

— Спасибо, я лучще выпью чаю. — Он налил себе чашку и уселся, вытянув ноги, в маленькое плетеное кресло.

Эстер, настороженная, отпивала маленькими глотками. Чай был вкусный, словно нектар.

— Тебе незачем оставаться, — сказала она безразличным тоном, — теперь ты знаешь, что со мной все в порядке.

— Дай мне хотя бы допить чай. — Он встретился с ней взглядом, и Эстер вынуждена была отвести глаза.

— Пожалуйста. Как поживает Джоанна?

Некоторое время они обменивались неловкими, никому не нужными фразами. Это так не походило на их прежнее общение, что Эстер снова хотелось плакать. Она вежливо расспрашивала Патрика о публикации его книги. Он вежливо отвечал ей, добавив, что мнение прессы по поводу книги слишком оптимистично.

— Если хочешь, я дам тебе один экземпляр, — сказал он, глядя в свою кружку с чаем.

— Конечно, хочу, — сразу же отозвалась Эстер. — Очень даже.

— Я принесу. — Он шумно вздохнул и поднял глаза. — Ради Бога, Эстер, кончай обороняться. Как я понимаю, Джайлз и Доминик были у тебя вчера?

— Да. Они рассказали мне правду о том, что произошло в суде в тот день.

— Смягчило ли тебя их признание?

Эстер пожала плечами.

— Немного. Я рада была узнать, что ты не такой обманщик, как я думала.

— Обманутый, а не обманщик, — возразил он. — Я до последнего момента не подозревал об их проделке, пока не увидел, что на скамье подсудимых сидит Джайлз.

— Так я и поняла, — вежливо сказала Эстер.

Патрик стиснул зубы.

— А теперь, когда мы наконец встретились, я хочу вымолить у тебя прощение.

— Прощение? Ты? — Она недоверчиво улыбнулась.

— Да, — охрипшим от волнения голосом ответил Патрик. — Я намеренно оскорбил тебя, и мне стыдно. Но, черт возьми, ты меня как в сердце ножом ударила, когда сказала, что тебе нужно время подумать. Ну, вот я и не остался в долгу. Признаю, конечно, что обошелся с тобой жестоко. Возвращаясь домой, я несколько раз чуть было не повернул назад. Но вместо этого я позвонил тебе сразу, как только приехал домой. Я хотел объяснить, что мои слова ничего не значат, что я с самого начала наших отношений имел в виду брак как само собой разумеющееся. Но я наткнулся на твой автоответчик. А мне так трудно было сообщить машине все то, что я сейчас говорю тебе.

Эстер смотрела на него; сердце ее колотилось как бешеное, она едва верила своим ушам.

— Я поранила бедро электропилой вскоре после того, как ты ушел, — ответила она, пытаясь совладать с собой. — В суматохе никому и в голову не пришло прослушать автоответчик.

Патрик запустил пальцы в волосы и с сомнением покачал головой.

— Так вот в чем причина моего несчастья. Я звонил Дэвиду, но его не было…

— Он отвозил меня к врачу наложить швы.

— Господи, если б я только знал! А утром первым делом позвонила мой агент, и мне пришлось отбыть в Лондон по делам издания книги. Когда я вернулся, то позвонил Дэвиду, но он явно не хотел раскрывать твое местонахождение.

Эстер кивнула.

— Да, я сама попросила его об этом. Не то что бы я ждала твоих звонков, — едко добавила она.

— Да, это видно. — Взгляд Патрика прямо обжег ее. — И вот мне оставалось только ждать. Как выяснилось, напрасно. Я ничего не знал о тебе, пока близнецы не сказали мне, что ты дома и со шрамом на бедре. — Тут Патрик нахмурился. — Если шрам на бедре, то как они его увидели?

— Шорты, — кратко ответила Эстер, с каждой минутой чувствуя себя все лучше.

— Я хотел сразу же приехать к тебе, но побоялся, что ты захлопнешь дверь у меня перед носом. Поэтому я дождался сегодняшнего вечера, надеясь увидеть тебя у Лидии. Я верил, что между нами все наладится, стоит только нам встретиться. Но ты не пришла.

— Да. Нелегко забыть то, что ты наговорил тогда.

Патрик заглянул ей в глаза.

— Мы оба причинили боль друг другу, не так ли? — Он улыбнулся. — Что доказывает лишь одно.

Эстер в удивлении подняла брови:

— Что?

Патрик снова улыбнулся. От его взгляда ее сердце забилось сильнее.

— Ты ведь знаешь, Эстер, — обиду остро чувствует лишь тот, кто любит своего обидчика. А я люблю тебя, Эстер. Так сильно, что даже уйду и больше не стану беспокоить, если ты этого захочешь.

Ее глаза превратились в две щелки.

— Правда?

Патрик, поколебавшись, встал и подошел к кровати.

— Черта с два! К чему давать обещания, которые не сможешь выполнить. — Он присел на край кровати. — Эстер, скажи, что выйдешь за меня. Ради Бога, скажи. — Он сжал ее в объятиях и поцеловал, истосковавшись по ней. Эстер прямо-таки растаяла. Она ответила ему с такой готовностью, что Патрик сдавленно вскрикнул и крепче прижал ее к себе. — Ответь мне! — он слегка встряхнул ее.

— Разве ты не чувствуешь мое «да»? — выдохнула Эстер. Ее взгляд был так красноречив, что Патрик с облегчением зарылся лицом в ее волосы.

— Я должен тебе кое в чем признаться, — едва слышно прошептал он.

Эстер отстранилась, снова сузив глаза.

— В чем же?

— Перед тем как пойти к Лидии, я позвонил твоей маме и попросил ее благословения на свадьбу. То же я сказал Дэвиду и Тэлли, до того как ворвался в твой дом. Теперь ты просто обязана выйти за меня. — Он сильнее обнял ее. — Я бы дал объявление в местной газете, но мне нужно было твое согласие. А теперь я прошу у тебя прощения еще за одну вещь.

Эстер в удивлении распахнула глаза:

— Что же еще такое?

— Я позвонил Дэну Реймонду, якобы по поводу дома. И в разговоре с ним упомянул нашу с тобой приближающуюся свадьбу. Само собой, упомянул вскользь, но миссис Реймонд наверняка раструбит об этом всему городу. — Патрик ухмыльнулся. В его глазах было столько торжества, что Эстер не могла не засмеяться.

— А если я опровергну эти слухи?

— Я подам на тебя в суд за нарушение обещания, ведь я юрист, ты не забыла об этом?

Эстер фыркнула, отбросив в сторону всякие приличия.

— Точнее сказать, ты сам себе закон.

— Это, между прочим, название моей книги.

— Я знаю.

Патрик присел на край кровати и взял ее руку.

— Я так люблю тебя, Эстер.

— Даже в таком виде?

— Особенно в таком. Покажи мне свой шрам.

Эстер откинула покрывало и закатала штанину пижамы. Патрик даже побледнел, увидев рваные края зажившей раны.

— Она быстро затягивается, — сказала Эстер и прикусила губу. — Тебе, наверное, неприятно смотреть?

Она хотела набросить покрывало, но Патрик остановил ее, взяв за руку. Он наклонился и поцеловал то место, где был шрам, потом выпрямился и крепко обнял Эстер.

— Ты могла бы убить себя, — волнуясь, выговорил он. — Обещай мне, что никогда не будешь заниматься ничем подобным!

— Не буду, не буду, — пообещала она, сияя от счастья. — В Лонг-Уайватс подрезать кусты сможет Уилф.

Через полтора месяца — а именно столько времени потребовалось, чтобы Эстер перестала прихрамывать, — они поженились. Свадебная церемония была очень скромной. Они не стали венчаться в церкви, как это было у Эстер с Ричардом, в Уорике, в церкви святой Марии.

На этот раз сочли, что разумнее всего устроить свадьбу в Чеслкомбе. По просьбе невесты форма одежды была свободной для мужчин, чему очень обрадовались близнецы. Эти двое произвели настоящий фурор среди юных родственниц Эстер. После церемонии и фотографирования, обычного в таких случаях, гости собрались на вечеринке в саду Лонг-Уайватс поздравить молодоженов и пожелать им счастья. Даже Тим Гэлбрейт, казалось, был весел. Прежде чем смешаться с толпой гостей, он что-то шепнул Эстер на ухо.

— Что он сказал? — строго спросил Патрик.

— Просто сообщил, что в качестве свадебного подарка принес нам саженцы багряника.

Эстер лучезарно улыбнулась ему. На ней была бронзового цвета шляпа из соломки с большими полями; шифоновое платье абрикосового цвета струилось под дуновениями ветерка. Патрика помимо его воли потянуло к ней.

— Ну-ну-ну, — подошла к ним Энни Реймонд, как всегда, в ярком наряде цвета нефрита. — Оставьте это на потом. Поздравляю вас, дорогие мои.

После поцелуев и объятий Эстер и Патрик, взявшись за руки, прогуливались среди гостей, останавливаясь поговорить то с одними, то с другими.

Уже поздним вечером разошлись последние гости. Уилф с женой и их родственниками, включая и Лайли Дикин, убрали остатки свадебного пиршества.

— Наконец мы одни, — со вздохом облегчения произнес Патрик. Эстер опустилась на один из недавно купленных диванов. — Миссис Уилф оставила нам кое-что на ужин, а у меня припасен «Пиммз». Мы отпразднуем нашу первую ночь в Лонг-Уайватс как муж и жена. Столько времени прошло, прежде чем наступил этот миг.

Патрик настоял на настоящем ухаживании в течение полутора месяцев, отделявших их от свадьбы.

— Это послужит мне наказанием за нанесенную тебе обиду, — объяснил ей Патрик. — Ты будешь скучать по нашим прежним встречам?

— Да, — коротко ответила Эстер.

— Тогда это будет наказанием и для тебя — за то, что обидела меня, — не растерялся Патрик.

И теперь, когда срок ожидания окончился, у Эстер не было желания торопить события. Она хотела насладиться каждой минутой уходящего навсегда дня. Они сидели на диване, прижавшись друг к другу, и смотрели на луну, поднимающуюся над садом.

— Кстати, если тебе это интересно, — сказала Эстер, — я ни разу не вспомнила свою первую свадьбу.

— Я рад. Мне хотелось спросить тебя, но я подумал, что это будет бестактно.

— Я была счастлива тогда, — задумчиво отозвалась Эстер, — но на этот раз все было иначе. — Она повернулась, заглянула в его внимательные зеленые глаза и коснулась рукой щеки Патрика. — Тогда я была невестой. Сегодня я жена. Та, что любит тебя больше всего на свете.

Патрик глубоко, прерывисто вздохнул и поцеловал ей руки.

— Так пойдем же наверх, и я покажу, как сильно люблю тебя я.

Позже вечером, когда их спальня уже была наполнена ярким лунным светом, Патрик произнес слова, которые подняли Эстер на вершину счастья.

— Знаешь, любимая, — как бы невзначай заметил он, — я докопался-таки до тайны Лонг-Уайватс. Я знаю теперь, почему этот дом кажется нам обоим таким родным, хотя прочие владельцы считали его заселенным привидениями.

— Мне кажется, я тоже знаю, — сказала Эстер. — Когда Грейс ушла из жизни, в Лонг-Уайватс поселились призраки будущего, а не прошлого.

— Именно! — Патрик посмотрел в самую глубину ее глаз. — Именно так оно и есть. Это предвещает счастливую жизнь здесь, в этом доме, — нам и нашим, детям.

Эстер напряглась.

— А что, если я не смогу иметь детей, Патрик? С Ричардом у меня не получилось.

— Со мной получится, — успокоил он ее с завидной уверенностью. — Я тебе обещаю это так же несомненно, как то, что с каждым днем я люблю тебя все больше и больше.

К радости Эстер, прежде чем прошел год, предсказание Патрика сбылось.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

priory (англ.) — небольшой монастырь.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?