«Семь историй о любви»

Таффия Исаева Семь историй о любви

Не бывает любви несчастной…

Может быть она

Горькой. Трудной. Безответной. И безрассудной.

Может быть смертельно опасной.

Но несчастной Любовь не бывает!

Даже если она убивает!

Тот, кто этого не усвоит,

Тот счастливой любви не стоит.

А. Блок

История Первая.

– Маргарита Викторовна? – в кабинет вошла уборщица. – Вы все еще на работе? Идите-ка, идите-ка, родная, домой. Вон вечер-то какой летний погожий, а Вы все в кабинете маетесь. Идите, прогуляйтесь, никуда Ваши карты от Вас не денутся.

Рита, оторвавшись от заполнения очередной карты, тепло улыбнулась пожилой женщине.

– Что, уже пора?

– Пора, душа моя, пора. Вечер уже, все разошлись, только Вы и остались у меня не прибранная. Уж который раз я Вас выгоняю. Раньше всех приходите, позже всех уходите…

Маргарита с улыбкой слушала добродушное ворчание Анны Ильиничны. Ей очень нравилась эта суховатая женщина. А ее ворчание напоминало бабушкину заботу, о маленькой босоногой Ритке, с очередным синяком на коленке. А может быть действительно пойти прогуляться? Нет, не домой… А так просто… по улице. Может быть, позвонить Ленке, посидеть в кафе, поболтать.

– Наверное, Вы правы, Анна Ильинична. Это просто преступление сидеть в кабинете в такой вечер. Пойду я домой.

Старушка тепло улыбнулась и часто закивала головой:

– Вот-вот, душа моя, давайте-ка убирайте свои писульки и идите прогуляйтесь… А я тут у Вас приберусь, а ключ потом сдам в регистратуру. У Вас-то с утра прием или по вызовам дежурите?

– Прием… – вздохнула Рита, откладывая карты и беря в руки сумочку. – До свидания Анна Ильинична. – попрощалась она, выходя из кабинета.

Проходя в холле мимо большого зеркала, она оглядела себя с головы до ног. Привычно провела рукой по русо-пепельным волосам, поправляя короткие прядки, смахнула невидимые пылинки с плеча белоснежной блузы и, улыбнувшись своему отражению, Рита вышла из здания больницы.

Больница, в которой Маргарита Викторовна работала терапевтом уже несколько лет, стояла на одной из главных улиц города, поэтому жизнь перед ней не замирала никогда. Сновали машины, переключались светофоры, куда-то спешили люди. Можно было сесть в душный автобус (остановка была прямо напротив крыльца, что, несомненно, спасало в холодные зимние дни), но Рита предпочитала другой маршрут. Она не спеша прошла вдоль фасада больницы, и, свернув за угол, попала совершенно в другой мир. Эта метаморфоза завораживала. С другой стороны здания был огромный и тихий парк, в котором отстроили новые корпуса для стационарных больных. Деревья создавали отличный щит от пыли и звуков города. Чем дальше Рита углублялась в парк по асфальтированной дорожке, тем тише становился шум Города. Рита дошла до кованой ограды с непременным символом всей медицины и остановилась. А за парком был высокий обрыв, у подножия которого текла река, Город, в котором Ритка, потом Рита, а теперь Маргарита Викторовна, прожила всю жизнь, вольготно и довольно широко раскинулся по его краю. Теперь можно было выйти через маленькую калитку и медленно идти по краю почти до самого дома. А по дороге можно наблюдать за чайками, небольшими катерками и огромными тяжелыми баржами, плывущими по блестящей поверхности воды. Обрыв был почти отвесным, и лишь дети да рыбаки отваживались спускаться по узкой тропинке вниз, цепляясь, чтобы не упасть, за корни деревьев. Городской пляж был расположен на другом берегу, а на краю, за больничным парком, можно было встретить редкие влюбленные парочки, которые прятались от взгляда толпы, доверяя свои секреты лишь природе.

Рита вышла через калитку и, остановившись, достала сотовый телефон. Ленкин номер был вбит на «горячую» клавишу под номером 2, нажав двойку и потом кнопку вызова, Рита стала ждать ответа.

– Привет, – поздоровалась она, услышав в трубке знакомую фразу «Богиня внимает тебе, смертный». – Чем занимаешься?

– Привет Ритуля, – весело чирикнула Лена. – Ничем особенным, у тебя есть предложения?

– Давай встретимся?

– Встретимся – погуляем, или встретимся – посидим где-нибудь, или встретимся – я приеду к тебе?

– Давай встретимся и посидим в кафе на набережной, там, где мы сидели в прошлый раз, а потом поедем ко мне. – Улыбнулась в трубку Рита.

– Хорошо. Я предполагаю: ты либо уже там, либо где-то поблизости от него, да?

– Правильно. Я только что вышла с работы.

– Хорошо. Иди в кафе, займи самые лучшие места, а я сейчас подойду. Идет?

– Да. До встречи, солнышко. – Рита нажала кнопку отбоя и убрала телефон в сумку. Раз подойдет сейчас, значит она где-то недалеко. Интересно, что ее могло занести в наши края? И все же – как хорошо, что Лена сегодня не занята. И они проведут целый вечер вместе. Рита не спеша дошла до кафе с поэтичным названием «Звездное». Пластмассовые столики с яркими зонтиками стояли почти у самого края асфальтированной дорожки, ничем не сдерживаемый ветер отгонял комаров и приносил запах шашлыка. Желудок Ритки недовольно буркнул, напоминая, что она не ела с самого обеда. Сидя за когда-то белоснежными, а теперь серо-поцарапанными столиками, можно было есть вкусный шашлык и смотреть с обрыва на реку, а ночью видеть те самые звезды, о которых говорилось в названии кафе.

Недалеко от столиков стоял крытый шатер, в котором посетители могли укрыться в случае непогоды. Собственно этот шатер и был кафе «Звездное», и непонятно, кто придумал выносить столики из огороженной территории, но идея была отличная. Рита прошла внутрь, и подошла к стойке прикидывая: успеет ли она съесть шашлык, пока не пришла Лена. Подруга никогда не ела в подобных местах и не выносила, если кто-то ел при ней. Рита не была столь щепетильна в отношении пищи, шашлык здесь был вкусный, и об условиях его приготовления Рита старалась не думать.

Девушка бармен тут же подошла к ней:

– Что Вам?

– Нефильтрофф ноль пять… и…

Рита оглянулась, и, увидев идущую по дорожке Лену, добавила:

– Девушка, два Нефильтроффа… и фисташки.

Вообще-то, пиво Елена тоже не пила, но попробуй только не предложить – и она будет дуться весь вечер, искренне считая, что ее обошли вниманием.

– Привет Ритуля, – Ленка подошла к ней и звонко чмокнула ее в щеку.

– Бери фисташки, – вместо приветствия ответила Рита, и, подхватив два холодных бокала с пивом, пошла к столику.

– А что ты сегодня делала в нашем районе? – Спросила Рита.

– Да так, заезжала кое к кому. – уклончиво ответила Лена, закидывая в рот фисташку.

– Интересно, а у этого кое-кого есть имя?

– Рит, я не хочу говорить об этом. – Лена досадливо поморщилась. – В последнее время все та-а-а-ак скучно. Все разъехались, даже потусить нормально не с кем.

– А Володя как?

– Володя… – Вздохнула Лена. – У Володи одна проблема: как сделать деньги. Много денег. Его вообще ничего не интересует кроме денег. Начинаю сомневаться – интересую ли его я.

– А тебе это так важно? – улыбнулась Рита.

– Нет, разумеется, – беззаботно отмахнулась подруга. – Мне все равно чем он там занимается, но, видишь ли… Все разъехались, и в Городе невыносимо скучно, а у него иногда случаются какие-то тусовки. Но без него меня туда не приглашают, а у него вечно нет времени. В последний раз пригласили на какую-то презентацию… Даже не помню чего. Кое как его уговорила… Не понимаю: неужели так сложно просто привести меня туда, а потом свалить на все четыре стороны! Я же не заставляю его сопровождать меня весь вечер… Но пару часов уделить можно?

Рита тихо улыбалась, слушая возмущенный монолог Лены.

За два года знакомства с ней, Рита привыкла ко многим вещам. Например, к тому, что подругу волнует только ее собственная персона. Всю окружающую жизнь Лена воспринимала через свою собственную призму, где все делилось на «хорошо» или «плохо». Она была единственным, любимым и, разумеется, неповторимым ребенком у своих родителей. Кое-как окончив школу и едва поступив в институт, на какой-то там гуманитарный факультет, Елена удачно вышла замуж, и тут же институт был откинут. Муж ее обожал, носил на руках и сдувал пылинки, но Лена, привыкшая к такому обожанию, относилась к этому как к должному. Она любила только себя, но так очаровательно это делала, что возмущаться такому эгоизму не хватало духа. Вся жизнь, в ее 27 лет, сводилась к праздникам, тусовкам и сексу. Если это все присутствовало – значит «хорошо», но стоило исключить хотя бы один пункт, как все становилось «плохо». Как-то раз Рита спросила, а знает ли Володя о столь насыщенном времяпровождении жены – Лена лишь рассмеялась и ответила, что возможно и знает, но поступает очень мудро – не говоря об этом вслух. Но Рита точно знала, что Лена тщательно скрывает от мужа свои измены. Больше всего на свете Лена не хотела стать самостоятельной, а муж был залогом ее беззаботной и праздничной жизни.

А еще Рита привыкла быть кем-то незаметным в ее жизни. Привыкла встречаться урывками, выслушивать истории про Ленкины похождения и не настаивать на том, что бы занять более прочное положение в ее жизни.

– Слушай, пошли к тебе, что-то мне надоело это кафе и это пиво… – чуть снизив тон, сказала Лена.

– Ты же к нему даже не притронулась, когда это оно тебе надоело? – легко поддела Рита подругу.

– Ну, пошли… а? – Лена чуть наклонилась вперед, открывая Риткиному взору полные груди. Риткин взгляд тут же провалился в эту глубокую ложбинку, и знакомая теплая волна окатила с головы до ног.

– Пошли. – Рита быстро встала и взяла сумочку. Лена, уже загоревшись предстоящими ощущениями, тоже вскочила и, приблизившись к подруге вплотную, прижалась грудью к ее руке. Удушливая волна вновь полоснула по телу Риты – слишком остро было ощущение мягкой и теплой груди, даже через двойной слой ткани прикосновение обжигало.

– П-перестань… Мы же на улице… – смущаясь своей реакции и возбуждаясь от этого смущения еще больше, пробормотала Рита.

– Тогда пошли скорее к тебе… – горячо прошептала Лена прямо ей в ухо, зная, что это приведет еще к одной острой волне удовольствия.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Лена, чуть отодвигаясь от подруги и изымая свою руку из теплого плена груди.

– Делаю что? – невинно спросила Лена, как бы нечаянно задевая грудь подруги.

– Заводишь меня… – они вышли из кафе и быстрым шагом направились к дому Риты, который по счастливым обстоятельствам был в пяти минутах от ходьбы.

– Мне казалось ты не против… К тому же это ты виновата… – Лена лукаво улыбнувшись, схватила Ритку за руку увлекая в подъезд. Ритка, как завороженная, покорно следовала за ней. Они вошли в подъезд, и Лена, ловко утянув подругу в темный угол, прижалась к ней в горячем поцелуе.

– В чем я виновата… – прерывая поцелуй, чтобы вдохнуть воздуха шепотом спросила Рита.

– В том, что соблазняешь меня… – Ленкина рука безошибочно легла чуть ниже Риткиного живота. Рита ахнула и выгнулась навстречу этой дерзкой ладошке. Вторая Ленкина рука уже деловито сновала по пуговицам блузки, распахивая ткань и освобождая Риткину грудь от плена лифчика. Сквозь пелену возбуждения Ритка услышала, как где-то наверху хлопнула входная дверь, и человек стал спускаться вниз по ступенькам. Моментально придя в себя, она легко оттолкнула Ленку и стала поспешно приводить себя в порядок:

– Сумасшедшая! Что ты делаешь???

– Просто хочу тебя… – вкрадчиво произнесла Лена, стараясь выровнять дыхание.

– Это даже подъезд не мой! – Сердито прошептала Рита, слыша, как кто-то спускается по лестнице.

– А какая разница?

– А вот застукали бы нас, и что бы было?

– Тихо ты! – Лена схватила Риту за руку, увлекая еще дальше в темный угол под лестницей.

– Что ты…

– Тихо! – Скомандовала она, прикрывая Ритке рот рукой. Они видели, как мимо них прошел пожилой человек. Остановившись, он некоторое время вглядывался в темноту под лестницей, но, видимо решив, что ему показалось, старичок продолжил свой путь.

– Ты точно сумасшедшая! – улыбнулась Рита, когда за стариком хлопнула дверь подъезда.

– Ну и ладно! Зато я нравлюсь тебе! – Ленка решила продолжить свой эксперимент и поцеловала Ритку в шею.

– Нет уж. – вырвалась та. – Давай дойдем до моего дома.

– Ну, хорошо… – легко согласилась подруга, выскальзывая из темноты подъезда на улицу. Рита поспешила следом.

– Чур, я в душ первая! – чирикнула Лена, едва переступив порог квартиры, и, скинув изящные босоножки на высоком каблуке, исчезла за дверью ванной комнаты. Маргарита вздохнула, перешагнула через небрежно скинутые Леной туфельки и присев на тумбу разулась сама. Аккуратно поставив туфли на предназначавшуюся им полку, она прошла в комнату.

Квартира была большая и светлая. Когда-то она жила здесь вместе с родителями и старшим братом, но потом брат женился, появились внуки, а квартиру купить удалось только в другом конце города… В конечном итоге родители, справедливо рассудив, что Роману – брату Маргариты – они нужнее, купили себе жилье в районе Ромки, оставив Рите большую трешку в полное распоряжение. Родители так же помогли сделать ремонт и поменять мебель, в общем, сделали все, чтобы любимой дочурке было хорошо и уютно.

Рита подошла к окну и плотно задвинула тяжелые шторы. Было душновато, но открывать окно она не стала – пластиковые окна отлично ограждали ее дом от уличного шума и не выпускали ни звука из ее дома. Жить на первом этаже довольно удобно, но только если окна не выходят во двор, где вечно сидящие бабульки на лавочке у подъезда ловят каждый шорох, чтобы потом со смаком обсудить его. Ритка подозревала, что частенько главным предметом обсуждения становилась именно она – молодая и не замужняя женщина-терапевт.

– Ты давай только быстренько, ладно? – окутав задумавшуюся Ритку плотным облаком аромата геля, прошептала Лена, почти неслышно подходя к подруге.

– Хорошо. – чуть поморщившись, ответила Рита. Она не любила этот тяжелый запах искусственной магнолии и чего-то еще, предпочитая еле уловимый запах чистоты и мыла. Лена же напротив, считала, что запах от тела должен быть не иначе как парфюмированый, и частенько вместо духов использовала тяжелые мускусные запахи эфирных масел.

– Ты только не поливай себя этой гадостью, ладно? – попросила Ритка, имея в виду маленький пузырек с эфирным маслом, стоящий на полочке в спальне.

– Ладно. – кивнула Лена, исчезая за дверью, ведущей в соседнюю комнату.

На ходу расстегивая блузку, Рита вошла в ванную. Быстро ополоснувшись, она завернулась в простыню, которая в виду теплого времени года использовалась вместо полотенца, и вышла.

И тут же оказалась прижатой к стене. Лена, коварно притаившись в сумраке коридора, накинулась на нее, прижавшись губами в горячем поцелуе. Желание обладать вспыхнуло, как всегда мгновенно. Где-то внизу Риткиного живота начала растекаться горячая волна, которая со временем превращалась в тупую ноющую боль и ощущение того, что из тебя что-то вынули. Лена одной рукой упираясь в стену, не прерывая поцелуя, второй рукой пыталась справиться с влажной простыней, которая перекрывала доступ к нежной Риткиной коже. Но ткань никак не поддавалась, и, бросив это занятие, юркие пальчики нашли другой путь. Спустя миг Ленкина ладошка оказалась между плотно сжатых Риткиных ног и средний палец безошибочно лег на маленькую кнопку, скрытую в нежной плоти. Слегка надавливая и потирая, этот палец, сводил Ритку с ума, заставляя расслабить судорожно сжатые ноги и двигать бедрами навстречу этому дерзкому пальчику.

– Какая ты мокрая… – жарко прошептала Лена, отрываясь от губ подруги. – Такая ты сводишь меня с ума… И я хочу тебя, как никогда никого не хотела…

– Хва-а-а-атит… – умоляюще выдохнула Рита. Ее грудь, казалось, набухла, и острые соски терлись о ткань, желание, чтобы к ним прикоснулись горячим ртом, сводило с ума.

– Ты мягкая, словно горячий воск… – от Ленкиного шепота по спине и плечам пробежал холодок, приподнимая короткие волоски на коже и исчезая где-то внизу живота.

– Издевательница! – выдохнула Рита, перехватывая тонкие Ленкины запястья и вжимая подругу в стену, впилась горячим поцелуем в услужливо подставленный рот. Риткина ладонь скользнула вдоль Ленкиной руки, лишь на секунду задержавшись на груди, устремилась между ног подруги. Безошибочно найдя мягкую ложбинку, пальцы очутились в горячем и мокром плену. Плечо немедленно пронзила довольно ощутимая боль от вонзившихся в него Ленкиных коготков. Ритка выпустила вторую руку и Лена безвольно упала в ее объятия, уткнувшись носом в плечо:

– Боже мой… Да… – горячо выдохнула она, двигаясь навстречу Риткиным пальцам.

– Останешься на ночь? – поинтересовалась Рита, спустя час, когда они, чуть уставшие, лениво лежали на Риткиной кровати.

– Не знаю, солнышко… Ты же понимаешь… – сонно ответила Лена, по своему обыкновению, тихо дремавшая.

– Понимаю. – вздохнула Рита. Оставалось надеяться только на то, что Ленкин телефон, забытый в брошенной сумочке, будет тихо молчать. А может и не будет. Рите везло редко. Яркая Ленкина жизнь начиналась именно поздно вечером, то есть через час-два. А Маргарите Викторовне завтра предстоит пойти на работу. Не создана Маргарита Викторовна для яркой клубной жизни. Ленке же ночная жизнь, похоже, не вредила вовсе: она могла протанцевать в клубе всю ночь, планомерно попивая какой-нибудь дорогущий коктейль, встретить рассвет с очередным любовником (или любовницей, что не исключалось), поспать пару часов и вновь, запрыгнув на высокие каблуки, нестись по своим делам. Так было, когда они только познакомились, так продолжалось все время их знакомства, и так будет всегда. Только будет ли Ленка всегда в ее жизни? Мысль была неприятно-колющей и Рита откинула ее. Ленка – это Ленка. И ничего тут не поделаешь. Они даже встретились в ночном клубе. На очень специфичную вечеринку «только для своих» Ритка пришла просто от скуки, не надеясь никого встретить. Уверенная в себе Лена первой подошла к скучавшей в самом дальнем углу бара Рите, а рассвет они уже встречали вместе. Если спросить Ритку, как такое могло случиться, она не смогла бы ответить. Все было настолько нереальным и неподходящим для нее, что казалось сном безумца. Но как бы это не случилось, они продолжили встречи, сначала частые, теперь все более редкие. И Ритка понимала, что скоро Лена исчезнет совсем. Это ощущение было похоже на сухой горячий песок в руке – как бы сильно ты не сжимала кулак, песчинки все равно ускользают между пальцами, оставляя неприятное ощущение пустоты в судорожно сжатых пальцах. Можно плакать и переживать. Можно вести долгие разговоры. Можно даже закатить истерику. Только все равно это не поможет. Поэтому лучше провести приятно время, оставить только теплые воспоминания и отпустить человека спокойно.

Ритка задумчиво водила рукой по спине подруги. Такая нежная кожа… А если провести кончиком пальца вдоль позвоночника, то тонкие волоски встанут дыбом и Ленка недовольно фыркнет. Ритка погладила упругую попку подруги и шаловливо опустила руку ниже. Ленка недовольно пошевелила ногами, сжимая их крепче, но Ритка была настойчива. Прильнула к Ленке всем телом, и ее рука упорно искала путь. Какое-то мгновение Лена игриво сопротивлялась, но Рита точно знала, что подруга уже проснулась окончательно и волна желания скоро накроет ее с головой. Она приподнялась на руке и, отодвинув носом светлый локон длинных волос, нежно поцеловала ложбинку на шее. Внезапно Ленка напряглась:

– Кажется, звонит телефон…

– Тебе кажется… – пробормотала Рита, покрывая нежную кожу быстрыми поцелуями.

– Перестань, а если это Вовка? – Лена слегка расслабила ноги, позволяя настырным пальцам чуть больше.

– Ты занята массажем… – не отступала Рита.

– Вечером? – выдохнула она, когда Ритка скользнула в нее.

– Всю ночь…

Рите было интересно, что пересилит в подруге. Любопытство, кто звонит, или желание получить удовлетворение?

– Какое у тебя маниакальное желание… ты же знаешь, что я не могу остаться на ночь. – Лена ловко вывернулась из объятий Риты и, сверкая наготой, пошла за телефоном. Рита задумчиво посмотрела ей в след, потом перевела взгляд на свои пальцы.

Все верно, Маргарита Викторовна, ты не в силах соперничать с телефоном.

Медленно она поднесла свою руку к лицу и глубоко вдохнула Ленкин запах, который запутался в пальцах. Ее губы медленно приоткрылись, и она слизнула чуть солоноватую влагу с пальцев.

«Как глупо» – скользнула мысль в голове. Словно испугавшись, что кто-то может ее застать за этим занятием, она быстро отерла руку о простыню.

Рита встала с кровати и, накинув легкий халат, пошла в комнату. Лена сидела на диване уже полуодетая. Прижимая телефон к плечу, она пыталась натянуть на ногу тонкую паутинку чулка. Увидев Риту, она быстро перехватила телефон рукой и прижала палец второй руки к губам, призывая вести себя бесшумно. Тихо надо было вести себя, когда звонил муж.

– Конечно, я приеду! Во сколько вы там будете?

Значит это не муж. Рита вопросительно приподняла брови, выразительно посмотрев на подругу. Лена улыбнулась и, отведя взгляд, выслушала ответ.

– Отлично. Я скоро буду. – Лена нажала кнопку отбоя и стала быстро одеваться.

– Очередная вечеринка? – небрежно поинтересовалась Рита.

– А? Да… Помоги пожалуйста, – попросила Лена, поворачиваясь спиной, чтобы Рита могла застегнуть длинную застежку-молнию на спине платья. Рита подошла ближе. Застегнув молнию, она неожиданно прижалась к подруге:

– Неужели это действительно так необходимо? Я хочу, чтобы ты осталась…

– Ри-и-ит, – нетерпеливо протянула Лена, ловко выворачиваясь из ее рук. – Давай не будем, а? Ты же понимаешь…

– Понимаю… Конечно, понимаю.

Лена скрылась в ванной – поправить макияж. Спустя некоторое время она появилась в дверях комнаты при полном параде, в бессменном облаке своего тяжелого парфюма.

– Ну, как?

Рита внимательно оглядела подругу с ног до головы. Платье обтягивало соблазнительную фигуру как перчатка, длинные светлые волосы Лена собрала в узел на затылке, макияж, слишком яркий на вкус Риты, придавал нежному лицу некоторую вульгарность, но в целом все смотрелось очень и очень.

– Полный отпад! А можно узнать – для кого такой парад?

– Не начинай. – оборвала Лена и, отвернувшись, стала надевать босоножки на безумно высоком каблуке.

– Извини… Я позвоню тебе?

– Да… позвони… Или я тебе… – Лена возилась с непослушной застежкой босоножек. – Вот черт, никак не выходит!

Рита молча подошла ближе и, присев на корточки, легко застегнула маленькую пряжку.

– Спасибо, солнышко. Ты чудо! – Лена наклонилась и, взяв Риткино лицо в ладони, нежно поцеловала ее в нос.

– Я люблю тебя… – Рита поднялась и потянулась к губам подруги для прощального поцелуя.

– Я тебя тоже, Ритуля… – Лена легко чмокнула воздух около губ Риты. – Я побежала. Пока…

– До свидания. – донеслось ей в след.

История Вторая.

Сбежав по ступенькам вниз, Лена вышла из подъезда во двор. Глоток свежего воздуха после душной квартиры был просто невероятным наслаждением. Легко шагая по асфальтированной дорожке к парковке, где она оставила машину – забавную новенькую и безумно-розовую Тойоту Витц – Лена, по обыкновению, смотрела на себя со стороны. Она смотрела на себя так, как бы сейчас на нее мог смотреть кто-то еще. Воображение легко нарисовало приятную картинку: поздний летний вечер, стройная красивая девушка легкой походкой идет по дорожке, подходит к автомобилю, припаркованному около деревьев и, изящно открыв дверь, красиво садится в салон.

Елена Владимировна Малинина обожала себя, и не представляла, как ее можно не любить! Решительно нельзя!

День, который очень неплохо начался, отлично продолжился вечером и, судя по всему, великолепно завершится ночью! Заведя двигатель, Лена мимоходом отметила, как тонко смотрятся ее пальчики с длинным маникюром на серой коже руля и плавно тронулась с места.

Теперь все ее мысли занимала предстоящая встреча с Надей, в воображении она рисовала темноту клуба, романтическую томную мелодию медленного танца, на который она обязательно пригласит Надю… Это, пожалуй, немного выбивалось из общего представления, но ожидать приглашения от самой Нади глупо, Лена уже поняла это в прошлую встречу. Немного поспорив сама с собой, она утешила себя, что приглашать кого-либо на танец не нарушение приличий, а всего лишь приятное разнообразие в проявлении активности. Итак, она пригласит Надю на танец, разумеется, Надя не откажется, разве можно отказаться от этого?! А в танце их тела сплетутся, и тогда Надя точно поймет, что единственная желанная девушка для нее, это она – Лена. И потом уже все завертится в бешеном калейдоскопе событий: признание, быстрая ночная поездка, безумные горячие поцелуи, руки, глаза губы…

Лена непроизвольно чуть прикусила нижнюю губку, внизу живота разливалось знакомое тепло. Ах, Надя, Наденька…

Имя, пожалуй, чуть древнее. И совсем не романтичное, но оно компенсировалось зелеными глазами, тонкими губами, нежной кожей и глубоким, невероятно бархатным голосом.

Лена приметила девушку на одной из тусовок. Впрочем, это не было неожиданностью. Любовниц она предпочитала находить именно в клубах. В последнее время новых лиц было все меньше, и это было скучно. Лена даже подумывала перебраться в соседний город – там было бы проще. Ехать до него всего несколько часов, зато там никто ее не знал, и вряд ли девушки стали претендовать на что-то большее, зная, что она живет в другом городе.

Лена вспомнила, как сладко свело живот, когда она впервые увидела Надю. Равнодушно сидя за vip-столиком с очередной любовницей, Лена равнодушно скользила глазами по залу. Было скучно, и она уже жалела, что согласилась сюда прийти. Но внезапно ее взгляд остановился на самой обыкновенной девушке. И она уже не смогла, просто равнодушно скользнув по ней глазами, тут же забыть ее. Что-то в этой девушке безумно привлекло и очаровало. Про таких говорят «зацепила».

– Жень, – Лена наклонилась к полной женщине, с которой пришла в клуб. – Кто это?

Женя проследила за взглядом Лены и понимающе усмехнулась:

– Это Надя. Понравилась?

– Ты ее знаешь?

– Я всех знаю, красавица. – ответила Женя, притягивая Лену к себе и легко целуя ее в щеку. Лена почувствовала легкое раздражение, когда ощутила рыхлое горячее тело любовницы. Хотя полнота всегда отталкивала Лену, но, познакомившись с Женей поближе, Лена по достоинству оценила юмор и красивые манеры, и позволила этой женщине очаровать себя. Женя дарила цветы и конфеты, носила на руках и сдувала пылинки, в сексе была просто неутомима, к тому же совершенно не ревнива – а что еще нужно для счастья? Ах да, несомненным достоинством было то, что Женя была еще и довольно известным в Городе журналистом, что позволяло ей (и Лене, разумеется) попадать на самые немыслимые вечеринки Города.

– Она свободна? – даже не стараясь скрыть раздражение от близости, Лена отодвинулась от Жени.

– Нет. У нее есть девушка. – Женя усмехнулась и взяла высокий стакан со светлым пивом.

– А что ты еще про нее знаешь? – Лена глазами следила за Надей, которая встала и направилась к курилке. – Ну, помимо того, что она курит…

– Хм… – Женя задумалась на секунду. – Ей 22 года, она вроде менеджер… Девушку зовут Полина, она еще моложе.

– Не надо про девушку, – отмахнулась Лена. – Ты можешь нас познакомить?

– Лен, она же малолетка! – удивленно воскликнула Женя. – Ни денег, ни адреса, зачем она тебе? К тому же в паре. Причем в паре давно. И у них все замечательно.

– Можешь или нет? – Лена повернулась и вперила взгляд в Женю. Они молча смотрели друг на друга. Такое упорство было не понятно молодой женщине, но, судя по взгляду Лены, она от своего не отступит, и если не Женя, так их познакомит кто-нибудь другой. Но в этом случае Женя будет лишена зрелищной битвы и вполне ожидаемого провала подруги.

– Могу. Подожди пять минут. – усмехнувшись, ответила Женя и, грузно поднявшись, пошла в курилку. Спустя 15 минут они сидели за столиком уже втроем. Надя о чем-то разговаривала с Женей, Женя проявляла вежливый интерес, а Лена не сводила глаз с Нади, почти не слыша и теряя нить разговора. Все в этой девушке притягивало Лену – и невероятного темно-зеленого цвета глаза, взгляд которых очень равнодушно скользнул по Лене, и запах, который окутал ее, когда Надя наклонилась ниже, чтобы Лена услышала ее бархатистое «Привет».

Единственным раздражающе-отвлекающим фактором стало ее постоянное «мы». Такое впечатление, что она не могла существовать отдельно от Полины – своей девушки. Какой бы вопрос ей не задавали, она всегда начинала ответ с «мы». Мы решили, мы подумали, мы пришли… Это бесконечное «мы» все время напоминало Лене, что девушка не свободна, и ясно давало понять, кем ее мысли заняты постоянно. Но, проглатывая каждый раз раздражение, Лена терпела.

– Не отступишься? – насмешливо спросила Женя, кружа Лену в медленном танце.

– Она мне нравится. – прямо ответила Лена. – Хотя это ее «мы» выносит на пятый раз. Они что, никогда не расстаются?

– Редко. Обычно всегда вместе. Сегодня тебе повезло, что Полина уехала с родителями отдыхать, иначе ты бы вообще не смогла познакомиться с Надей.

– Такого не бывает!

– Их не отлепить друг от друга. Вернее Надю от Поли.

– Да? – Лена навострила ушки. – А Полю от Нади?

– Даже если ты подстроишь какую-либо «случайность» для Поли, Надя никогда ее не оставит.

– Какого плохого ты обо мне мнения!!! – Женино предположение неприятно царапнуло девушку.

– Ну что ты, красавица! Ты всегда идешь к поставленной цели и добиваешься своего. Я это уважаю.

Это прозвучало насмешливо, и обидно для Лены.

– Я вот никак не пойму: это комплимент или наезд?

– Конечно комплимент. – широко и издевательски улыбаясь, ответила Женя.

Этого стерпеть Лена уже не могла, она остановила танец и пошла прочь с танцевальной площадки.

С трудом сдерживая злость и раздражение, Лена направилась к своему столику. Кем эта толстуха себя возомнила? Кто дал ей право так разговаривать? Вот уведу эту красавицу у всех из-под носа, тогда посмотрим, что она скажет!

Лена подошла к пустому столику. Нади там не было, так же не было и ее вещей. Получается Надя уехала, даже не попрощавшись. Такое ощущение, что просто ждала момента, что бы улизнуть. Мысль не добавила радужного настроения, и Лена отогнала ее. Мало ли что, может неотложные дела…

Лена задумчиво погладила ремешок своей сумочки, которая висела на спинке стула. Отдыхать больше не хотелось, и она решила поехать домой. Утро вечера мудренее…

– Никогда, ты меня слышишь, никогда не смей больше так делать. – ледяной голос ворвался в ухо и осел неприятным страхом где-то внизу живота. Лена стремительно обернулась. Женя улыбалась, но из ее глаз хлестала едва сдерживаемая ярость. Она положила руку на Ленино плечо и больно сжала его пальцами.

– Поняла меня?

– Руки убери. – улыбнувшись, процедила сквозь зубы Лена. – Синяки меня не украсят. А ты не смей так разговаривать со мной, я не одна из твоих крашеных кукол.

– Правда – она не всегда приятна, да? – Женя, заметно расслабившись, ослабила хватку. – Остановив танец, ты поставила меня в глупое положение на виду у всех. Я же позволила себе чуть перчика в приватном разговоре. Разницу чувствуешь?

Лена пожала плечами:

– Нет, а должна?

Женя села за столик и демонстративно повернулась к Лене спиной.

Лена оглянулась…

Посетители за соседними столиками с любопытством посматривали в их сторону. Ссора все же привлекла ненужное внимание. И о чем она только думала, оставляя женщину посередине зала одну? Блин! Положение нужно было спасать как можно быстрее. Позволив эмоция взять верх, Лена совершенно забыла, что она может потерять. Как ни крути, Женя – это ее пропуск в мир тусовок и вечеринок, презентаций и вообще всего того, что приносит так много удовольствия. Слишком многие пытались «подружиться» со строптивой и острой на язык журналисткой, и сейчас лишь чуть-чуть пронюхав, что у этой парочки не все гладко, потенциальные кандидатки быстро встанут в ряд перед Женей, готовые на все ради благосклонности.

– Жень… – она положила руку на плечо подруги. – Извини… меня. Я была неправа.

– Что? – Женя обернулась.

Проглотив это короткое слово, Лена повторила громче:

– Извини, я была не права.

Женины глаза смягчились.

– Все хорошо, красавица. – она протянула руку и легко потрепала ее по щеке. – Ты устала, наверное, тебе лучше поехать домой. Да?

– А… – Лена от удивления открыла рот. – Ты не проводишь меня?

– Нет, куколка, не провожу. Я же понимаю, что тебе нужно подумать, так? Я права?

Все ты понимаешь, корова жирная, – со злостью подумала Лена, а вслух сказала:

– Да, спасибо. Я пойду…

– Я тебе позвоню. – сказала Женя, и, встав из-за столика, уплыла в зал. Лена практически кожей чувствовала, что сейчас именно она приковала к себе многочисленные взгляды, и маловероятно, что взгляды эти восхищенные. Эту битву она проиграла. Сейчас наверняка ее жалели, ей сочувствовали, и, разумеется, злорадствовали. Осталось последнее унижение: отправиться домой в одиночестве, понуро склонив голову, как отшлепанный щенок. Крепко сжав зубки, Лена взяла сумочку и пошла к выходу.

– Ничего, Женечка… – вслух произнесла Лена, садясь в свою машину. – Я тебе еще отомщу. Сейчас я помирюсь с тобой, а потом, когда ты расслабишься мы расстанемся… И, надеюсь, у тебя хватит сил достойно перенести отставку.

С тех пор Надя слишком часто владела мыслями Лены. Это было непривычно. Настолько непривычно, что на следующий день всеми правдами и неправдами она нашла номер телефона Нади. Лена до сих пор помнила, то волшебное чувство какого-то сладкого волнения, которое она испытала держа в одной руке клочок бумаги с заветным номером, а в другой свой мобильный. Надя ответила на sms без особого интереса и энтузиазма, но общаться согласилась. Они переписывались несколько дней, писали о всякой ерунде… Хотя, признаться честно, писала по большей части именно Лена, Надя принимала участие в переписке лишь тогда когда Лена настойчиво требовала ответа. Это раздражало, злило и одновременно притягивало с невероятной силой. Раз 20 Лена в порыве пыталась удалить телефон неприступной девушки, но какая-то неведомая сила намертво впечатала в мозг заветные цифры, и спустя короткое время номер телефона Нади вновь вносился в книгу контактов, и как только выпадала свободная минутка, мысли моментально обращались к желанию написать новое sms. Еще Лена вспомнила, как, зажав свою волю в кулак, не писала Наде несколько дней. Разумеется, Надя должна начать волноваться – почему Лена потеряла интерес, но вместо этого было жуткое разочарование, похожее на пропасть, когда вместо вопроса «где ты пропадала» Надя прислала свое невозмутимое «и тебе привет».

– Ладно, ты у нас типа крепкий орешек, да? – спросила Лена свой телефон. – Ничего, и не таких брали…

– Ну, Во-ло-дяааа, – капризно протянула в трубку Лена. – Приглашение прислали на твое имя, я не могу пойти туда без тебя – я буду выглядеть идиоткой!

– У меня конференция, и мне она важнее, чем какие-то танцульки на благотворительном вечере. Пригласи с собой кого-нибудь. Подругу… Марина, кажется?

– Маргарита. – мимоходом поправила она мужа, и продолжила. -Ты правда не понимаешь, или специально меня дразнишь??? Я не могу взять с собой подругу: приглашение выписано на тебя!!!

– Лелечка, позвони Севе, у него наверняка, точно такое же приглашение. Пусть он проведет тебя.

– Прицепом??? – задохнулась от возмущения девушка. – Он же наверняка с женой пойдет, и только я одна, как дура!!!

– Лель… – муж устало вздохнул. – У тебя есть выбор: пойти одной, пойти с Севой или не пойти вообще и никуда. Я же объяснил тебе, что в этот раз я не смогу сопровождать тебя.

– Ты всегда мне говоришь одно и тоже. – перебила она мужа. – Сам развлекаешься, а я сижу и тухну в пыльном городе, потому что мы даже съездить никуда не можем из-за твоей работы!!! Интересно, если ты приедешь, а меня не будет, ты вообще заметишь это??? – Лена со злостью бросила трубку.

Благотворительные танцульки! Да что он понимает!!! Там будут все! Им всем будет весело, а Лена будет сидеть дома в вечер пятницы, потому что пойти все равно будет некуда и не с кем! Раньше все было проще… А после того небольшого недоразумения маловероятно, что эта пухлячка позвонит сама, и как обычно поинтересуется не занят ли у королевы вечер пятницы?

Лена даже не знала, какое из зол меньшее… Пойти одной или «прицепом» с супружеской парой… Оба варианта вызывали в голове громкое «НЕТ!».

Остается один, более-менее удобоваримый, вариант: помириться с Женей. Придется умаслить эту корову. Если все провернуть грамотно, то одним выстрелом можно будет убить двух зайцев – и развлечься и отомстить.

Остается убедить себя сделать первый звонок. Как это неприятно… Но, скорее всего, Женя ждет звонка, и этот поступок сам по себе будет извинением со стороны Лены. Первый шаг – это очень… Очень… серьезно? Открыто? Важно! Это как белый флаг, перед которым вражеская крепость капитулирует.

Мысленно фыркнув, она набрала номер Жени.

– Я перезвоню. – коротко сказала Женя и положила трубку. Лена ошарашено посмотрела на телефон. Нифига себе! Судя по голосам и громкой музыке – Женя опять на какой-то умопомрачительной вечеринке! Лена нервно отбросила мобильник. Вот те раз. Прошла неделя, и…

Меня что, бросили?

Вопрос появился как-то сам собой. «Я перезвоню» говорят звонящему по работе, или человеку… который не важен. Ведь всегда можно добавить: Привет, извини некогда, я перезвоню через минуту. Раньше всегда так и было, а сейчас…

Но додумать она не успела – зазвонил телефон.

– Да? – она рывком схватила трубку.

– Я тебя слушаю, красавица. – промурлыкал в трубке Женин голос.

Лена снова растерялась… Меня? Слушает? А я хотела что-то сказать?… Я хотела? Елена Викторовна неплохо умела предугадывать слова и действия других людей. Пользуясь этим даром, девушка привыкла заранее выстраивать сцену. Перед тем, как действовать, она по нескольку раз разыгрывала предстоящую роль, проговаривая реплики зеркалу или в мыслях, варьируя свои слова в соответствии с тем, что по ее догадке может сказать собеседник. Если же что-то шло не так, Елена Викторовна терялась и впадала в состояние легкого оцепенения, судорожно пытаясь придумать слова для новой роли.

– Леночка, я слушаю тебя…

– М-может, увидимся? – выпадая из роли, предложила Лена.

– Хорошо, – легко согласилась Женя. – Когда и где?

– А сегодня можно?

– Господи, да ты никак соскучилась? – рассмеялась Женя.

Плавно пропуская смех сквозь себя, Лена подавила волну раздражения, напомнив себе о скорой мести.

Ты же не ждёшь от меня такого признания? Все верно…

– Да. А ты нет? – тихим голосом ответила она.

Женя перестала смеяться и замолчала.

Вот так-то… Значит и у тебя есть слабые стороны, – воспрянув духом, злорадно подумала Лена.

– Я приеду через полчаса. Тебе удобно?

Ого. Даже так? Значит – точно соскучилась.

– Да. Я буду ждать… тебя. – Лена, довольно улыбаясь, положила трубку.

Как, оказывается, легко управлять этой женщиной. Подумаешь, всего лишь пара признаний и она моя. И месть… месть будет сла-а-а-а-адкой. И ничего не поможет.

Разговор привел Лену в замечательное расположение духа и она, встав с дивана, подошла к зеркалу.

– Ты моя умничка, и все у нас получится! – она послала своему отражению воздушный поцелуй. Оглядев себя со всех сторон, она пришла к выводу, что выглядит как всегда великолепно и особых приготовлений не нужно.

– Создадим настроение… – довольно мурлыкнула девушка.

Погасив в комнате свет, она оставила лишь пару бра, чтобы создать необходимый полумрак. Открыв шкаф, она достала маленький пузырек из темного стекла. С трудом открутив тугую крышку, девушка втянула носом запах:

– Нероли мне поможет, вот та-а-ак… – пробормотала она, нанося пару капель на матовое стекло бра – скоро стекло нагреется и нагреет масло, которое будет медленно испаряться, насыщая комнату чуть тяжеловатым, но возбуждающим запахом.

– И музыка… Музыка, музыка, музыка… – Лена убрала масло обратно в шкаф и наклонилась к музыкальному центру. – Так, что-нибудь без слов, но душераздирающе красивое… Грегориан подойдет… Так, давай диск три!

Она остановилась посередине комнаты и оценивающе оглядела обстановку.

– То, что доктор прописал. Сейчас мы будем раскручивать крутую журналюгу Города. И поделом!

– А я и не знала, что ты можешь пасть так низко, – сквозь пелену возбуждения услышала Лена насмешливый шепот Жени.

– Что? – коротко выдохнула девушка, открывая глаза и натыкаясь на презрительный взгляд.

– Трахаться со мной из-за приглашения не обязательно. Могла бы просто попросить – я бы не отказала.

Лена стояла, как громом пораженная. Еще никогда, ни разу, никто не обвинял ее в чем-то подобном. Это было так пошло… Так низко… Гадко…От обиды у девушки запершило в горле и защипало глаза.

Тц-тц-тц… Не реветь! Лена, ты не сопливая тающая малолетка, ты точно знаешь, что тебе нужно… Возьми себя в руки и поиграй. Если посмотреть правде в глаза – эта корова только что озвучила часть твоего плана и в ее устах он звучит мерзко даже для тебя самой, но о второй части плана она не знает… Это даже хорошо, что она сказала вот так…

Она не отрываясь смотрела на Женю, теперь уже позволяя соленой влаге собраться на нижних веках, чтобы потом красиво сползти по щекам, оставляя за собой серебряные дорожки.

– К-как, ты можешь… Так говорить? – дрожащим голосом произнесла она.

– Лен, давай начистоту. Я совершенно непредвзято отношусь к своей внешности. Я знаю, что далеко не красавица, и то, что обладаю достаточно пышными формами. В бурную влюбленность я не верю, в святую любовь между двумя женщинами верю еще меньше. Остается только одно… До пятницы всего два дня, твоего мужа нет в Городе, и ты скорее умрешь, чем пойдешь с кем-то третьей или одна. Я приехала проверить предположение, что ж, я оказалась права… Хотя до последнего я в это не верила. Если тебе так нужно попасть на этот вечер, то я с удовольствием приглашу тебя… – Женя помолчала и припечатала. – Если ты попросишь.

Лена отерла слезы и усмехнулась:

– Ты сорвалась, все бросила и приехала только из-за предположения? И ты думаешь, я тебе поверю? Ты сама-то веришь себе? Ты приехала трахнуться, дорогая. Трахнуть меня и попутно трахнуть мой мозг. Ты отчаянно убеждаешь себя в том, что никто не может любить тебя просто так. И так же отчаянно, где-то глубоко, хочешь что бы кто-то доказал тебе, что это не так. Я не буду ничего тебе доказывать: либо ты поверишь сама, либо сделаем вид, что ничего не произошло. И знаешь что… – Лена решила пойти ва-банк. – Засунь свое приглашение в жопу. Уходи.

Девушка отвернулась и, подойдя к окну, стала смотреть на улицу.

За спиной было тихо. Теперь все… Или пан или пропал. Если сейчас я была не убедительна, то это провал… Оглушительный, с треском и грохотом. С другой стороны, если бы я не была уверена в победе, я бы этого не сказала… Такие цинично-неприступные сучки-колючки, как наша журналистка, как правило крайне нежны и трепетны. Дай только малюсенький повод, и они все придумают сами, даже трудиться не придется. Каждая из них мечтает о том, что придет кто-то в сияющих доспехах и победит всех-всех драконов. Соломкой нашинкует. И настолько сильно они этого хотят, что не дают этому кому-то и мизерного шанса, потому что готовы сами порубать всех драконов, лишь только кто-то (пусть даже случайно проходящий) покажется на горизонте. А если этот случайный еще и нечаянно посмотрит в сторону башни, охраняемой драконом, то это все… Равнозначно приглашению жениться… А давай подумаем, что будем делать в случае проигрыша… По крайней мере занять голову, пока толстушка переваривает полученную информацию и делает выводы…

– Извини… Но я с трудом в это верю.

– Веришь во что? – Лена резко повернулась к Жене.

Пас. Штанга! Пас. Гол?

Что ты мне скажешь на это? Я ничего такого не сказала. В любви не признавалась, в вечной преданности не клялась. Остаются лишь твои домыслы и догадки. И выводы. Лично твои. Без подтверждений с моей стороны.

Лена понимала, что отвечать на этот вопрос Женя не станет. Вроде бы и так все понятно. Никто ничего толком не сказал, но все всем понятно. Вот она – великолепная игра слов, сдобренная человеческим воображением. Каждый из нас представляет себя этаким знатоком чтения между слов и строчек. А уж мысли… Мысли вообще всем прозрачны. Просто смешно. Верить на 100% нельзя даже словам, которые произнесены откровенно и открыто. Всегда стоит помнить, что это просто слова. Они могут быть сказанными на эмоциях и исчезнут вместе с ними. Но пришло время для следующего «первого шага», иначе пауза будет затянута.

– Ты просто обними меня… Жень.

При этих словах женщина рванулась к Лене. Прижав ее к себе, она беспорядочно тыкалась губами в девушку, в перерывах между поцелуями шепча слова извинения. Но Елена Малиновская не слышала этих слов. Внутри нее мощным гласом орала песнь победы.

– Ну, как у тебя дела с Надей? – как-то поинтересовалась Женя. Накинув халат на полное тело, она встала с кровати и пошла за сигаретой. Вопрос вырвал Лену из блаженной истомы, в которой она пребывала после секса. Они приехали с очередной презентации нового модного журнала, куда Женя, как обычно, пригласила Лену. Можно было бы задержаться на банкете по этому случаю, но у Жени были другие планы на продолжение вечера. И она не подкачала. Вечер был великолепным, продолжение вечера – приятным, и вот теперь, как капля ледяной воды за шиворот – этот вопрос.

Дела были «никак» и признавать это совсем не хотелось.

– А почему тебя это интересует? – Лена хотела сказать это лениво-расслабленно, но голос внезапно сорвался на злое шипение.

– Просто скоро приезжает Поля, а ты похоже ни на сантим не продвинулась. Не по зубам орешек? – легко поддела Женя подругу.

– Очень даже по зубам. Стоит только скинуть sms и все будет. Не веришь?

– Верю… – женщина коварно улыбнулась, ей нравилось дразнить Лену. – Я сказала, что Поля приезжает скоро? Наверное, стоит добавить, что Поля приезжает завтра. А если быть точной, то уже сегодня…

– Дай телефон!

Женя, скептично улыбнувшись, протянула ей мобильный и с интересом стала наблюдать.

«Я хочу встретиться и поговорить» – спустя минуту отправила Лена sms. Она специально не стала дожидаться утра, пусть разговор непременно состоится поздним вечером, в романтичной темноте ночи. В ту минуту она даже не думала о том, что Надя может ей отказать. Был небольшой риск того, что так поздно Надя просто откажется, предложив перенести разговор на следующий день, но Надя не отказалась. И даже более того, по ответной sms Лена поняла, что Надя ждала предложения встретиться. Лена победно продемонстрировала sms Жене и кинулась одеваться.

Окрыленная Лена через каких-то полчаса была около дома девушки. Надя ждала ее, сидя на лавочке около своего подъезда.

– Лен, у меня очень мало времени. Ты что-то хотела мне сказать? – спросила Надя, когда Лена подошла и присела рядом с ней. Дожидаясь ответа, Надя прикурила сигарету и посмотрела на Лену. Она опешила. Нет, совсем не так Лена представляла себе романтичное и чувственное объяснение. Но отступать было некуда. Она небрежно положила свою руку на плечо девушки и, приблизив к Наде лицо, прошептала:

– Ты мне очень нравишься…

Надя молчала. Но Ленина рука по прежнему лежала на теплом плече, Надя не сделала попытки отодвинуться, и это прибавило Лене вдохновения.

– Ты меня слышишь? Ты очень-очень мне нравишься… – Лена, придвинувшись к девушке, обняла ее, и положила голову на плечо. Надя спокойно докурила, выкинула сигарету и, повернувшись к Лене, осторожно сняла ее с себя:

– Я тебя поняла. Теперь ты должна понять меня. У меня есть любимая девушка. Я люблю ее, и мне никто не нужен, кроме Поли. Ты замечательная, веселая, красивая и умная. Ты обязательно найдешь себе девушку, и она тебе тоже понравится. А с тобой мы можем быть только друзьями. Понимаешь?

Лена непонимающе смотрела на Надю. Она слышала совсем не те слова, которые уже сто раз прослушала у себя в голове. Что это такое Надя говорит? Что за глупости? Полина? Причем тут Полина?

– Я не хочу быть друзьями! Я хочу тебя!

– А я тебе говорю, что не люблю тебя.

– А я не говорю о любви…

Надя в немом удивлении смотрела на Лену. Для нее слово «хочу» было продолжением слова «люблю» и никак иначе.

– Извини, наверное, я тебя неправильно поняла. Но для меня не существует секса без любви. Мне пора идти. Ты зря все это затеяла. И… – Надя помолчала. – Не пиши мне больше. Пока.

Лена так и не поняла, что она сказала такого, на что могла обидеться Надя. Просьбу она выполнила. Она больше не писала, и не звонила, и не пыталась встретиться. Но она попросила Женю позвонить, если на одной из вечеринок она увидит Надю. Вот и сегодня Женя, верная своему слову, позвонила и сообщила, что сегодня в «Кокосе» очередная «голубая суббота», и неуловимая и столь влекущая Надежда уже там. Перемещая ногу на тормоз, Лена ощутила острую боль в ноге, кинув быстрый взгляд вниз, она поняла, что замочек туфельки перевернулся и сильно вдавился в нежную кожу. Опустив руку вниз, что бы поправить застежку, Лена внезапно вспомнила Риту.

Даже застегнуть нормально не смогла! – с раздражением подумала она. Но с другой стороны жаль, конечно, Риту… Лена вспомнила потухший взгляд любовницы, но лишь усмехнулась своему отражению в зеркале заднего обзора. Такова судьба… И ничего тут не поделаешь. Пора завязывать эти отношения. Удовольствие от секса уже не столь острое. И замороженная она какая-то – думала Лена, ловко ведя машину по оживленной дороге. Думать о Наде было несравнимо приятнее.

Лена припарковалась и, закрыв машину, направилась к дверям клуба. Непременный атрибут всех ночных клубов города – гориллоподобный охранник – вежливо улыбнулся и посторонился, узнав в Лене одну из завсегдатаев подобных вечеринок. Войдя внутрь большого двухэтажного здания, Лена стала глазами искать Женю. Наверняка она уже пригласила Надю за свой столик. Женя и те, кто приходил с ней, всегда занимали один и тот же альков. Вообще-то их называли vip-столиками, но Лена предпочитала именно слово «альков», которое так подходило этим мини-комнатам с бархатными шторами. Можно было сидеть полукругом за столиком, открыв шторы и наблюдая за программой, идущей на сцене, а можно было задернуть шторы и остаться как будто наедине. Официанты никогда не тревожили клиентов, которые находились за закрытой шторой, а громкая музыка заглушала все звуки, которые могли бы привлечь ненужное внимание. Лена вошла в зал и направилась к нужному ей «алькову».

– Привет народ! – звонко поздоровалась она, привлекая внимание молодых людей.

– О, Елена Владимировна! Здравствуй красавица! – навстречу ей поднялась Женя, широко распахнув большие объятья, она потянулась к Лениным губам за приветственным поцелуем.

– Жень, ну что за дурацкая привычка использовать полное имя? – Лена ловко смазала ненужный поцелуй щекой, быстрым взглядом окидывая собравшихся людей, надеясь увидеть зеленые, как всегда слегка скучающие, глаза Нади. Но ее не было среди собравшихся. Лена почувствовала, как ее хорошее настроение испаряется с невероятной скоростью.

– Женя, я не понимаю, – поинтересовалась Лена. – Где Надя? Это что шутка?

– А ты тут только из-за нее? – усмехнувшись, спросила она.

– Не накаляй меня. Мне не до шуток. – от огорчения Лена даже не посчитала нужным скрыть раздражение.

– Да уж конечно. Сейчас придет твоя зазноба. Садись. – Женя села обратно на мягкий диванчик, жестом приглашая Лену сесть рядом с ней. – Но предупреждаю, сегодня она не одна.

– Полина уже приехала?

– Вот как раз в этот момент Надя встречает свою ненаглядную. А вы, девушка, испортите мне репутацию, малолетки за нашим столиком – где это видано!

– Жень по твоей репутации давно уже куры плакали. К тому же это не единственные малолетки. – Лена выразительно показала взглядом на молоденькую девчушку, сидевшую рядом с Женей по другую сторону от Лены.

– Это Катя, кстати, – она хохотнула. – Простите за рифму!

– Жень, ну ты хотя бы предупреждала…

– Перестань… Ты же позволяешь себе увлекаться другими, почему бы и мне не сделать тоже самое?

Легкая ревность кольнула Лену – слишком быстро Женя перевела их отношения в разряд просто дружеских.

– Что будешь пить? – Женя встала, собираясь к бару.

– Как всегда… – отмахнулась Лена, рассеяно скользя взглядом по полупустому залу. Слишком рано. Народ еще не пришел, а что тут будет через час – яблоку некуда будет упасть. Вот же невезенье! – с досадой подумала Лена. Как не вовремя приехала Полина! Надя – если верить тому, что говорят – не отойдет от нее ни на шаг.

– Далась тебе эта Надя, – сказала Евгения, возвращаясь за столик с бокалом фирменного коктейля клуба «Кокос». Поставив высокий, чуть запотевший бокал перед Леной, она села на свободный стул.

Проигнорировав Женю Лена, взяла бокал и нервно слизнула крупицы сахара, в который его окунули, перед тем как наливать коктейль.

«Далась – не далась… Не тебе решать…» – раздраженно подумала она, делая глоток.

– Кстати, очень возможно, что Надя и не вернется. – Жене доставляло удовольствие мучить бывшую любовницу. Не то чтобы она ревновала или была обижена на нее – маленькая Катя ей была намного интереснее на этот момент – просто непоколебимая и суперуверенная в себе Елена в этот раз больше напоминала растерявшуюся школьницу, и Женя не могла отказать себе в удовольствии поиграть на ее интересе.

– Как это – не вернется?

Было удивительно наблюдать, как на невозмутимом обычно лице играют эмоции. Лена настолько погружена в Надю, что даже не считает нужным скрывать их. Неужели влюбилась?

– Ну, она сказала, что пойдет встречать Полю, которая ждет ее уже на входе. Передать флаер и все дела, и заранее попрощалась, если вдруг у Поли не будет настроения сидеть с нами. Сама понимаешь – долгая разлука и всё такое… Хочется побыть просто вдвоем. – Женя улыбнулась.

Лена задумалась. Позвонить сама она не может… Может быть попросить Женю? Лена посмотрела на улыбающуюся подругу. Попросить ее, значит еще раз унизиться.

– Ну и ладно! Не придет, так не придет! Черт с ней!

– Я бы тебе поверила, красавица, но слишком эмоционально. Признай, что она оказалась тебе не по зубам!

– Иди ты… к лешему! – Лена в бешенстве отвернулась в зал. Женя коротко хохотнула и повернулась к своей спутнице.

Почему все совсем не так? Все изначально пошло не правильно. Как вообще такое могло произойти и что я тут делаю? Лена вдруг поняла, что больше не хочет никаких «голубых суббот», что отчаянно, как никогда в жизни, хочет домой, к мужу. Пусть Володя обнимет, погладит по голове и скажет, что она лучше всех. Ведь так и есть на самом деле!!! По-другому просто не может быть! Но мужа нет в Городе. Как он мог уехать, когда она так в нем нуждается? Почему его никогда нет рядом, когда он нужен?

Можно поехать к Рите… Ритка любит ее, и всегда ждет. Можно лечь с ней в кровать до изнеможения заниматься сексом, уснуть под утро…

Но она не хотела к Рите. Она хотела… Надю.

На глаза навернулись слезы, от острой жалости к себе.

Она рассеяно блуждала глазами по залу, пока в одном из темных углов не увидела знакомую фигуру в лучах светомузыки. Лена встала и решительно направилась к Наде.

– Привет.

– Здравствуй. – Наде не понравилось появление Лены, и она не скрывала этого. Вторая девушка же напротив, очень заинтересованно взглянула на Лену.

– Ты нас не представишь? – поинтересовалась Лена, внимательно разглядывая Полю. Ничего особенного: модная стрижка, красиво подведенные глазки, чуть вздернутый носик, по-детски пухлые губки. Обыкновенная. Не красавица и не уродина, таких тысячи… Что же в ней так привлекает Надю?

– Поля это Лена, Лена это Поля. – нехотя произнесла Надя.

Полина вежливо кивнула, так же пристально разглядывала Лену, как будто прикидывая, что той нужно.

– Что же вы убежали от нашей компании? – Лена, не спрашивая позволения, села рядом с Полиной.

– Надя ничего мне не сказала о компании… – чуть удивленно произнесла Полина, переведя взгляд на подругу. – Ты с кем-то познакомилась, пока меня не было?

– Это Женина компания, – Надя послала Лене сердитый взгляд. – Я просто хотела побыть с тобой, не думала, что тебе захочется…

– Это так в твоем духе… – тихо перебила Полина.

Лена внимательно прислушивалась к разговору. Не все так гладко в этой сладкой парочке.

– Может быть, тогда вы присоединитесь к нам? – вмешалась она в разговор.

– Нет.

– Конечно!

Ответы прозвучали одновременно. И девушки удивленно посмотрели друг на друга. Лена рассмеялась.

– Мы сидим во-о-о-он за тем столиком, пойдем? – Лена встала. Поля поднялась и, не оглянувшись на Надю, пошла в направлении указанном Леной. Лена двинулась за ней, но Надя схватила ее за руку:

– Чего ты хочешь?

Лена нервно сглотнула. Еще ни разу Надя не была так близко, ни разу она не видела ее глаз такими живыми. Куда исчезла обычная ленивая скука?

– Я хочу… – Лена услышала первые аккорды медленной музыки. – Танец.

– Что? – Опешила Надя.

– Танец, – уверено повторила Лена. – Один танец. – продолжила она, прочитав отказ готовый сорваться с губ Нади.

– Хорошо. Пошли.

Надя большими шагами направилась в центр танцевальной площадки, на которой уже топталось несколько пар. Она решила держать расстояние между ними, но Лена, ловко обвив руками плечи девушки, скользнула в ее объятья. Надя слегка отодвинулась, чтобы их тела не соприкасались, и они стали плавно покачиваться в такт незатейливой мелодии. Пропустив первый куплет, на втором Лена решила действовать. Как бы нечаянно поставив ногу чуть ближе, она соблазнительно прижалась к Наде.

– Перестань. – твердо сказала Надя, отстраняясь и восстанавливая расстояние между ними.

– Перестать что? – игриво спросила Лена, вновь приближаясь к столь соблазнительному для нее телу.

– Лен, ты выпила лишнего, и я это понимаю. Но мне казалось, мы все обсудили в прошлый раз.

Надя вновь отодвинулась.

– Перестань, ты такая бука! – Лена игриво прижала пальчик к губам Нади.

– Ты просила только танец, а я уже жалею, что согласилась на это.

Лена почувствовала себя так, как будто ее окатили ведром холодной воды.

– Жалеешь? – зло прищурившись, переспросила она. – А больше ты ни о чем не жалеешь?

– Большего не было и не будет. – отрезала Надя.

– Зачем она тебе? Она тебя не любит! – Лена решила сменить тактику.

– А ты, значит, любишь?

Насмешливый тон Нади снова окатил ее льдом, вызывая непонятное бешенство. Сжав зубы, она ответила:

– Нет, просто хочу тебя.

– Пойми ты, бабочка, – Надя остановила танец, и, сняв Ленины руки со своих плеч сильно, до боли, сжала кисти. – Я. Люблю. Полину. Не тебя, не кого-то еще. Только Полину.

– Ты делаешь мне больно! – воскликнула Лена.

– Извини. И давай больше не будем об этом. Я пойду – найду Полю. Нам пора домой.

Отпустив Ленины руки, она повернулась и ушла.

История Третья.

Вот настырная – раздраженно пробираясь сквозь толпу подумала Надя. Надо найти Полю и увезти ее отсюда. Любит – не любит, ромашка блин.

Подходя к vip-столику Надя увидела, как весело смеется Поля над шуткой Жени. Зря она утаила от подруги то, что Женя ждала их за своим столиком. Но Надя точно знала, откуда эта внезапная привилегия, и ей совсем не хотелось, чтобы это продолжалось. Но Поля… Она так любит внимание…

Ей и без тебя хорошо – кольнула мысль. А заметила бы Поля, если бы Надя вообще ушла? Ответ пришел как-то сам собой, и Наде стало неуютно и грустно. Резко поменяв направление, она пошла к выходу. Выйдя из душного клуба и пройдя пару метров, Надя остановилась.

Господи, ну что я делаю? Полька же там осталась… Какие глупости иногда приходят в голову. Полька любит меня, так же, как и я ее. Просто я очень соскучилась, а тут эта Лена, как черт из табакерки.

Надя огляделась. Недалеко от здания клуба была разбита клумба, Надя подошла ближе к оградке. Подумав пару секунд, она решительно перешагнула через невысокий кованый заборчик и, наклонившись, сорвала один ярко-оранжевый цветок на длинном стебле. Спокойно вернулась на тротуар и достала сотовый телефон.

«Я жду тебя на улице» – быстро набрала она текст и, нажав «отправить», стала ждать.

Поля появилась спустя пару минут, подойдя к Наде, она тепло улыбнулась:

– Что же ты убежала? Извини, мне не нужно было…

– Тсссс… – перебила Надя, протягивая яркий цветок. – Это тебе…

– Ох, Надька, – вздохнула Полина, беря цветок и привлекая ее к себе. – Ты опять опустошаешь городские клумбы…

– От одного цветочка не обеднеют. – Надя обняла Полю и легко поцеловала ее в висок.

– Когда-нибудь тебя отловят на клумбе и отправят в «обезьянник» на 15 суток…

– Пусть, зато ты будешь улыбаться! Тебя сегодня ждут дома?

– Я предупредила, что вернусь поздно…

– Тогда… Я хочу кое-что тебе показать…

– Это сюрприз?

– Сюрприз, но не проси, я не расскажу тебе. Хочу, чтобы ты сама увидела. Я так соскучилась по тебе… – Надя сильнее обняла Полину, чувствуя, как начинает бурлить кровь от близости любимой.

– Может намекнешь? – Полина нервно облизала губы.

– Нет. – Надя покачала головой. – Едем?

– Ну, хорошо…

Подхватив Полю под локоть, Надя пошла с ней к дороге. Коротким взмахом руки, она остановила первую проезжающую мимо машину и, галантно открыв дверь, помогла Поле сесть в салон. Сев с ней рядом, она так же коротко бросила водителю адрес, и в темноте автомобиля, украдкой нащупав пальцы любимой, нежно сжала их. Они ехали молча – им ни к чему были разговоры. Надя осторожно придвинулась ближе и положила подбородок на плечо девушки. Поля повернулась и, выразительно посмотрев на нее, показала глазами на водителя.

«Он все видит» – сказали ее глаза.

«Пусть видит, мне все равно, я люблю тебя» – Надя сопроводила свою мысль слегка пренебрежительной гримаской.

«Перестань, мне неудобно» – улыбнулась Поля, и Надя послушно отодвинулась на расстояние, которое считалось приличным, но не выпустила тонких пальчиков. Задумчиво переведя взгляд, Надя наблюдала, как за окном автомобиля важно проплывает ночной Город. И ей казалось, что она может ехать вот так вечно… Неважно куда… И пусть всегда будет Город, и Поля… И больше никто не нужен… Просто быть рядом с ней уже счастье, видеть ее, чувствовать запах ее духов, «нечаянно» касаться мягких волос… Не важно все… Если она рядом.

Водитель въехал во двор дома:

– Какой подъезд?

– Тут, остановите. Сколько с меня?

Рассчитавшись с водителем, она вышла, и помогла выйти Поле. Машина, сверкнув фарами, уехала, а они так и остались стоять в темноте ночи.

– Иди ко мне! Я так хочу тебя поцеловать! – Надя притянула Полину к себе и, лишь слегка прикоснувшись к нежным губам, почти потеряла голову. Девушка отвечала на поцелуй с той же страстью. Где-то хлопнула дверь, и, Поля испуганно отпрянула от подруги.

– Не бойся, солнышко… – Прошептала Надя, отпуская Полю и пытаясь восстановить дыхание. Голова шла кругом, сердце стучало так, как будто хотело вырваться на свободу. Надя глубоко вдохнула воздух.

– Мне надо покурить, иначе ты можешь просто не увидеть сюрприза. – она сунула руку в карман и, достав сигарету, прикурила.

– Мы приехали к кому-то в гости? – тихо спросила Поля.

– Ну, почти… – Надя отошла в сторону и присела на скамейку у подъезда.

– Как у тебя с родителями?- девушка подошла и осторожно присела рядом.

– Нормально все. Я же говорила тебе… Не думай об этом… Теперь это неважно.

– Нас чуть не застали, я думала, что умру от страха! А ты говоришь неважно…

Надя слегка усмехнулась. Поле незачем знать, во что обернулось это «чуть». Спасибо матери, что не стала орать прямо при Полине, но лишь дождавшись ухода девушки, она, как торнадо, обрушилась на дочь. Надя вспомнила, тот разговор с матерью, после того, как Полина быстро растворилась в коридоре. Она поразилась той ненависти и злобе, которую изрыгал самый близкий и родной человек на Земле.

– Мам, нам надо поговорить. – Надя, проводив подругу, вошла на кухню и осторожно присела на край табуретки. Мать стояла к ней спиной. Говорить жутко не хотелось, но выбора не было… После того, как мама, по обыкновению зашла в спальню дочери, чтобы пожелать ей доброго утра, и обнаружила двух полуобнаженных девушек сладко спящих в объятиях друг друга – выбора действительно не было.

– О чем ты хочешь поговорить? – холодно спросила мать, резко оборачиваясь и взглянув прямо в глаза дочери. Надя нервно сглотнула. Морозильный, полный еле сдерживаемой ярости тон матери лишал последних намеков на решимость, и резко пришла в голову мысль отыграть назад. Тогда она еще была уверена, что получится.

– То, что ты увидела… – нерешительно начала Надя.

– И что же я увидела?

– Все не так, как ты думаешь…

– О как интересно! А что я, по-твоему, должна думать?

Вот он – Момент, Его Величество! Тот миг и та секунда, которая решает все… Сразу вспотели и нестерпимо зачесались ладошки.

«Господи, мам, надеюсь, ты не думаешь, что я лесбиянка? Сколько раз говорить, что мы с Полькой просто очень хорошие друзья? Зубрили лекции до поздней ночи – уснули. Жарко было – разделись. Под утро, видимо, стало холодно, окно же открытое – вот и жались друг к другу, как воробьи! У тебя буйная фантазия, мамуль!» Приправить это озорной и чуть осуждающей улыбкой… и все. Спокойствие в семье сохранено. И сразу станет легче дышать, и перестанет так противно сосать под ложечкой. И… опять оправдывать отсутствие парней учебой? Бояться каждого шороха и скрипа, перехватывать губами каждый вскрик любимой, глушить каждый стон? Снова короткие свидания в разных квартирах и быстрый секс на чужих простынях. Нестерпимо жалящее желание заснуть и проснуться рядом с любимой?

Или…

«Да, мам. Да. Все именно так. Да, я врала тебе все это время. Да. Прости меня, а?» И что потом? Что будет потом – Надя не представляла.

– Ты соизволишь объяснить: что это было такое? – напомнила мать о своем присутствии, задумавшейся Наде.

– Я… Я люблю ее. – она ответила ровным и спокойным голосом, лишь чуть-чуть, самую капельку, споткнувшись в самом начале. Ее взгляд был так же спокоен, ясен и тверд. Она приняла решение, озвучила его и, теперь Наде предстояло отстоять свои слова… отстоять любой ценой… отстоять в одиночестве.

– В смысле «любишь»? Как подругу?

– Нет. Как женщину.

После этих слов мать подскочила к дочери и влепила ей звонкую оплеуху. Не ожидавшая такой атаки девушка растеряно всхлипнула, схватившись за мгновенно вспыхнувшую щеку рукой.

– Что ты несешь? – сквозь зубы прошипела разъяренная женщина, нависая над дочерью.

Надины глаза защипало, в горле встал тугой ком, жутко хотелось расплакаться, но она усилием воли подавила волну обиды и непонятного страха. Подняв взгляд в лицо матери она ответила чуть дрожащим голосом:

– То, что ты слышала. Я люблю ее как женщину, мама.

– Ты… Ты… Ты! – мать пыталась выговорить это слово, но ничего не выходило.

– Лесбиянка. – закончила за нее дочь, глядя прямо в глаза матери. Неужели когда-то это было самое родное и самое ласковое лицо в мире? Мама, которая всегда поймет, и выслушает, и даст совет? Родная, любимая мамулька, за которую и в огонь и в воду…

Неужели… это перекошенное злобой и отвращением лицо – твое? Я все та же Надька, все та же твоя единственная и самая любимая в мире дочь, и я все так же люблю тебя…

Что поменялось в мире за одну секунду?

Мать замахнулась, чтобы дать еще одну жгучую пощечину, но остановилась под взглядом дочери. Надя смотрела твердо и прямо на нее. Она видела занесенную для удара руку, но не сделала попытки уклониться. Ее взгляд, казалось, обездвижил женщину, подчиняя и заставляя отступать назад.

– Никогда не говори этого при мне. Слышишь?! Никогда!!! Больше никогда!!!

– Мам, не кричи, пожалуйста… Я тебя очень прошу.

– Ты не можешь… Не можешь… быть… такой… Это подростковый бунт? Или переходный возраст?! Может быть, протест против родителей??? В чем мы виноваты? Тебе чего-то не хватает? Может быть внимания? Да-да… В последнее время отец работает все больше, да и я сама…

Гнев уступил место растерянности. Мать бессмысленно скользила взглядом по кухне, но глаза все равно натыкались на сидевшую перед ней дочь.

– Ты же соврала? Да? Скажи мне, что ты соврала!

– Извини, мам… – Надя лишь отрицательно покачала головой.

– Господи, какой ужас! – прошептала потрясенная женщина, прижимая руки ко рту, словно не давая словам сорваться с губ.

– Мам… – Надя протянула руку к матери, но рука безвольно упала на колени, когда Надя увидела, как мать отшатнулась от нее, а в глазах самого родного человека восстал ужас и отвращение.

– Господи, какой ужас! Что нам теперь делать? Сегодня прилетает папа… Что ты скажешь ему?

– Могу повторить тоже самое, – тихо ответила Надя.

– Он убьет тебя, и будет прав! Как ты могла? Мы с отцом жизнь положили на то, чтобы сделать из тебя человека! Так ты отблагодарила нас??!

– А что я такого сделала? – Надя начала злится.

– Ты опозорила нас! Ты чудовище! Господи, за что мне это? Ты подумала о нас? Что мы сделали тебе плохого, что ты вот так с нами?

– Да как? Как я с вами? Просто я вот такая – от этого что-то поменялось???

– Во всем виновата эта… эта…

– Её зовут Поля, мам. – с долей издёвки подсказала Надя. – И поверь, она ни в чем не виновата.

– Плевать я хотела, как ее зовут!!! Когда это началось?

– Что «это»?

– Господи, неужели во всем виноваты мы? Но ты росла нормальной… Нормальной девочкой… Может быть чуть-чуть не такой как все… Но все же – нормальной! Что случилось? – внезапно мать осенила новая отгадка состояния дочери. – Тебя… тебя обидел кто-то? Кто? Когда?

– Нет, мама. Меня не насиловали и не обижали… Просто я вот такая. Я не изменилась. Я точно такая же как вчера и позавчера… Почему ты меня не слышишь? Ну почему?

– Значит это болезнь… Не переживай, мы с папой поможем тебе…

Надя тяжело вздохнула. Было странное ощущение наполненности непролитыми слезами. Казалось, что соленая влага достигла своего предела, и теперь одно неловкое движение может расплескать ее по щекам.

– Ты больна! И тебя надо лечить! Завтра пойдем к психологу… И, что бы я больше не видела этой… этой… этой около тебя!

Надя встала с табурета:

– Я все поняла, мама. Но ты кое-что забыла: твоя дочь выросла и сама выбирает себе друзей и подруг. – тихо, но твердо сказала она и вышла из кухни.

Она вошла в свою комнату и упала лицом в подушку, которая все еще хранила легкий запах духов любимой. Подушка моментально стала горячей и мокрой. Слезы лились, и не было такой силы, которая смогла бы остановить этот поток. Ах, мама-мама… Если бы ты могла понять меня… Но ты даже не попытаешься это сделать. Нужно избавиться от этой влаги. Вечером надо быть снова сильной. Еще сильнее, чем сейчас… Намного сильнее, потому что мать будет не одна – к ней присоединится отец… Смешно, но два родных человека будут вести с ней войну. Насмерть. До… А чем вообще может закончится такое противостояние? Тотальной холодной войной? Отлучением от дома и лона семьи? Надя много раз слышала подобные страшные истории… Лишь немногим удалось выйти из этой битвы без потерь и победителями. Победителями в войне с собственными родителями за право быть такой какая ты есть… Какая жестокая глупость!

Телефон пропищал короткую мелодию. Sms-ка.

«Ну как?»

«Никак, солнышко. Все хорошо. Она ничего не видела.»

«Значит пронесло?:)»

«Да, любимая… Мы увидимся вечером?»

«Не знаю, но очень на это надеюсь»

Вот и все. Короткая sms, но теперь вновь есть силы двигать горы и поворачивать реки вспять. Есть ради чего биться! Потому что любимая хочет ее видеть! А ради этого можно принести любые жертвы!

Надя встала и подошла к зеркалу. Глаза были красными и опухшими. Слезы все еще плескались в уголках глаз, но уже не скользили ровными струйками по щекам.

Надо быть сильной. Это нужно ради Поли… Ради себя… Ради нашего будущего.

На понимание и прощение рассчитывать явно не приходилось – слишком строгой была ее семья, и слишком четко блюлись моральные и общепринятые устои общества. Мать всегда принимает сторону отца – большого сурового мужчины – истинного главы семьи. Главой семьи должен быть настоящий мужчина – любила говорить Надина мама – такой как твой отец. Надя лишь усмехалась про себя, представляя, как этот «настоящий мужчина» падает в обморок при виде гея. Мальчики не интересовали Надю никогда. И уж конечно меньше всего ее интересовали «настоящие мужчины». Не нравится ни один мальчик? Ну что же такое бывает, это же не значит что у нее с головой что-то не так? Просто сверстники были какими-то глупыми и наивными. А когда Надя случайно услышала, как мальчишки обсуждают грудь и другие достоинства одноклассниц она испытала острое отвращение, представив, что так же будут обсуждать и ее. Спрятав себя за короткой стрижкой, мешковатой одеждой и кучей учебников – она вполне сносно существовала до третьего курса института. А потом…

Никогда не забыть ей того солнечного дня, когда она согласилась подготовить выпускницу к поступлению в институт. Той жаркой волны, которая нахлынула на Надежду Игоревну, лишь стоило ей ощутить этот дивный взгляд невинной девочки. Все получилось само собой…

Кто лучше всех может подготовить школьницу к сдаче экзаменов в институт? Конечно Запалова Надя! Других вариантов просто не могло быть. Очень серьезная и ответственная девушка. Не смотря на то, что учится она всего лишь на третьем курсе, но она лучшая!

– Надь! Надь! – однокурсница тянула за рукав рубашки задумавшуюся девушку.

– А? – Надя перевела взгляд на девушку.

– Бэ-э. Ты идешь?

– Нет, – слегка поморщившись, Надя отрицательно покачала головой. – У меня тут… дела.

– Ну, как знаешь. Не забудь завтра принести книжку, которую ты мне обещала. – девушка, забавно перескакивая ступеньки, направилась к выходу из аудитории. Надя с легкой завистью посмотрела ей вслед и, вздохнув, попыталась вернуться к прерванной звонком работе. Последняя пара, последний звонок, он как звонок в другую жизнь. Вне стен суровых и строгих коридоров института, вне аудиторий, книг и лекций. Кончик ручки легко прикоснулся к бумаге, но так и замер, не коснувшись ее. Осталось 15 минут, подумала девушка, украдкой выхватывая стрелку часов на руке. Как всегда, Надя немного волновалась, она не в первый раз «подтягивала» школьников к поступлению в институт, но все равно волновалась каждый раз. Интересно… какая она? Умная или глупая… Девочка-тусовщица, желающая найти жениха? Или…

Надя решительно прикоснулась ручкой к бумаге – нет времени на глупые волнения и пустые вопросы.

«Маркетинг массовый – вид маркетинговой деятельности, осуществляемой предприятием при массовом производстве одного продукта, предназначенного сразу для всех покупателей; при этом сегментация…»

– Надежда Викторовна?

Надя оторвалась от переписывания лекции и подняла глаза.

Ух ты!!! Какая… Красивая? Нет, пожалуй… Хотя нет, красивая… И какая-то… Какая-то… Господи… Что она делает тут? В этой аудитории? В этом здании? На этой планете… Её так легко обидеть… Она такая… Как в ореоле… Непонятных эмоций и ощущений… У нее очень мягкая кожа… Должна быть нежнее шелка… я даже отсюда это вижу…

– Вы Надежда Викторовна? – повторила девушка свой вопрос.

– Иг-горевна… – машинально пробормотала ошеломленная Надя.

– Извините. Здравствуйте. – девушка аккуратно прикрыла за собой дверь и подошла к Наде ближе. – Меня зовут Полина. Я пришла… С Вами все хорошо?

Она участливо смотрела на застывшую Надежду. Надя моргнула, сообразив, что выглядит действительно очень странно, натянуто улыбнулась:

– Извини, все хорошо. Задумалась просто немножко. Давай на «ты» и просто «Надя». Хорошо? А то я чувствую себя старухой.

Я чувствую себя очень странно. У меня нет сил оторвать от тебя глаз. Я никогда не встречала таких, как ты. Мне хочется просто смотреть на тебя. И это так странно.

– Мы будем заниматься тут? – Поля обвела взглядом пустую аудиторию.

– Ну, обычно так и бывает.

– Тут так тихо, что можно уснуть навсегда… – прошептала Поля.

– Что?

– Нет, ничего. Просто мысли вслух… – Поля задумчиво провела рукой по гладко-отполированной поверхности стола.

– Тогда присаживайся, и мы немножко поговорим. – Надя тепло улыбнулась девушке и, закрыв толстую тетрадь в которую переписывала лекцию, отодвинула ее на край стола.

– Можно сесть куда хочу? – шаловливый огонёк, загоревшийся в глазах Полины и ее озорная улыбка точно сказали Наде, куда именно хочет сесть девушка.

– Обычно профессор читает лекцию стоя. – она лукаво улыбнулась.

– Бедный… бедный профессор. Это должно быть нелегко – проводить столько времени на ногах. – медленными шагами она продвигалась вдоль длинного стола, легко скользя по его поверхности ладонью.

– Это привычка. – Надя отвечала автоматически, как загипнотизированная она смотрела на плавные движения будущей студентки.

– Ты тоже будешь читать лекции стоя? – спросила Поля, останавливаясь напротив девушки и понимая взгляд на нее.

– Я? – Надя опешила. – Почему я?

– Ты разве не профессор? – Полина наклонилась, приблизив лицо к Наде, и девушка вдруг почувствовала, как сильно забилось сердце.

– Я… нет… Я…

Полина вдруг вздохнула, как вздыхает взрослый, объясняя непосильную задачу малышу:

– Да ладно, я просто пошутила. Извини. – Полина отвернулась и пошла к профессорскому столу. Сев за него она аккуратно, как первоклашка, сложила руки на столе.

– Начнем? – Спросила она.

– Хорошо. По каким предметам тебя нужно подтянуть?

– Я не знаю. – невозмутимо ответила Поля. – А по каким можешь?

– По математике могу… – Надя почувствовала, как предательский румянец заливает щеки. Да что со мной такое? Никогда такого не было. Возьми себя в руки. Наверное, полтора часа в душной аудитории начисто лишили мозг кислорода, и именно поэтому так… кружится голова.

– По алгебре? – переспросила Поля.

– И по ней тоже. Только тебе нужно сесть, – Надя споткнулась на слове. – Поближе… Я не люблю громко говорить.

– Обязательно? Жаль упускать такой случай… Когда еще представится возможность почувствовать себя настоящим профессором.

Они виделись почти каждый день. Надю каким-то неведомым магнитом тянуло к Поле. Все эмоции и чувства, которые вызывала Поля были очень новыми для девушки. Новыми и непонятными. Странными, пугающими, но такими влекущими. Лишь оставалась свободная минутка, все мысли тут же переключались на нее. Вот смешно и совсем по-детски Поля морщит нос, чуть покусывая карандаш, пытаясь решить довольно сложную задачку по физике. Или вот они сидят, занимаются каждая своим делом, Надя пишет реферат, а Поля, скорчив рожицу, украдкой кидает в нее комочек бумажки – решение опять не дается и она привлекает внимание репетитора. Когда они выбрались из душной аудитории и перебрались в уютную Надину комнату? Когда их отношения из официальных перетекли в просто дружеские Надя не помнила, но зато она точно помнила, как они перестали быть дружескими…

– Надь, посмотри… – Поля откинула ручку и, перевернувшись с живота на спину, сладко потянулась. Она лежала на Надином диване и решала очередную задачку. Надя не торопясь дописала предложение и отодвинула свою тетрадь:

– Неси сюда – посмотрим.

В последнее время она старалась избегать совместного лежания на диване, когда их тела в любую секунду могли соприкоснуться. Это тоже было открытие для девушки. Никогда она не думала, что простая близость может так отзываться внутри нее, и что это так сложно скрыть. Как скрыть, что тебя как будто парализует от одного прикосновения? В такие моменты ни о чем не можешь думать, ничего не можешь делать… Только бы чувствовать и чувствовать легкое тепло от лежащего рядом тела, и аромат… от которого кружится голова.

– Да ну… Мне лень. Иди сама посмотри.

– Ну уж нет. Кто тут профессор? Так что давай привыкай. Это кстати совет на будущее – если тебе так лень ходить – никогда не садись на последний ряд аудитории.

– Но ты сама говорила, что аудитории специально спроектированы в виде амфитеатра – на последних рядах самая лучшая акустика.

– Это да, но тебе же лень ходить… Давай сюда свою тетрадь. – Надя протянула руку. Взяв тетрадку, Надя положила ее на стол и открыла.

«Как решать задачи, если голова занята совсем другим? Как можно сосредоточиться на законе физике или теореме, если ты так близко от меня?»

Пробежав глазами первые строчки, Надя почувствовала, как что-то странное волной отливает от головы к груди, и в ней становится тесно. И каждый вздох утрамбовывает это «что-то» плотной пеленой у отчаянно затрепетавшего сердца.

У меня галлюцинации…

А глаза жадно хватали строчки.

«Может быть я слишком смелая, что пишу это. Но мне кажется – я схожу с ума… Я не могу не думать о тебе. Так сладко, когда ты рядом, и так горько когда тебя нет. Я вижу – ты избегаешь меня. Ты обо всем догадалась, да? Поняла меня, как одну из своих книг? Я не знаю, что это такое. Но если ты поняла – может, объяснишь мне?»

– Ты порвешь мою тетрадь. – тихо прошептала Поля.

– А? – Надя в недоумении перевела взгляд на свои пальцы, которые судорожно вцепились в тонкую тетрадку. С усилием она разжала пальцы и нервно разгладила чуть смятые листы.

– Ну что скажешь? Этой задачке ты тоже сможешь найти решение? – все так же тихо прошептала Полина, старательно разглядывая пол у своих ног.

Надя молчала.

– Может скажешь хоть что-нибудь… Твое молчание просто убивает меня…

А Надя все молчала. В голове пролетали тысячи мыслей, но пролетали так быстро, что она даже не могла понять ни одну из них. Она не могла повернуть голову, чтобы посмотреть на Полину. Ее взгляд скользил по исписанным листкам бумаги, цепляясь за слова. Тишина, смешанная с ожиданием и приправленная чем-то новым для девушки начинала звенеть.

– Я… наверное, я пойду… Я пойму… если завтра мы не увидимся. Не волнуйся… Мама не станет задавать тебе вопросов. Извини меня, если обидела. – Полина встала с дивана и направилась к двери.

– П-п-подожди! – Надя огромным усилием разлепила губы, чтобы остановить девушку.

– А? – Полина стремительно обернулась. – Что ты сказала?

– Не уходи… Пожалуйста… Я хочу…

Поля с ожиданием смотрела на смутившуюся девушку и вдруг, словно поняв состояние подруги, она сорвалась с места и, в два шага преодолев расстояние, разделявшее их, остановилась за спиной Нади.

– Тебе дать красную ручку чтобы исправить ошибки? – шепотом спросила Поля, наклоняясь к Наде и легко прикасаясь щекой к щеке.

– Что? – Надя повернула голову и Полины губы оказались всего лишь в каком-то миллиметре от ее губ. Наде показалось, что ее сердце остановилось. Так близко… Так близко… Что же будет дальше? Что будет?… Что все это значит? Но что бы это все ни значило ей, Наде, еще никогда не было так хорошо и так странно, как сейчас. Это пугало и влекло одновременно.

– Ну что же ты… – шепот Полины скользнул по губам и растворился.

Надя лишь приоткрыла губы, чтобы ответить… или спросить… или она уже не помнит, для чего… Полина поцеловала ее сама.

После этого девушка открыла для себя совершенно новый мир. Яркий мир эмоций и переживаний. Водоворот новых чувств и ощущений кружил голову, лишал возможности рассуждать и думать. Учеба, такая понятная и любимая, вдруг потеряла всю свою привлекательность и важность. Но осталась необходимой. Родители, привыкшие к спокойствию и рассудительности дочери, практически не обращали внимания на то, что Полина все чаще оставалась ночевать. Наверное, они даже радовались, что у дочери появилась подруга. Но вот сегодня… Наверное, она разочаровала их. Но теперь уже все равно. Решение принято, и отступать Надя не намеренна.

И мать сдержала слово. Поздно вечером, когда Надя вернулась со свидания, разговор повторился, только теперь в нем участвовал и отец. От папы Надя ждала понимания меньше всего. Этот суровый мужчина больше всего на свете боялся выглядеть глупым. А дочь-лесбиянка это не просто глупо, это уничтожающе глупо.

– Это просто кошмар! – отец метался по комнате, как тигр в клетке. – Это невообразимо! Это чудовищно! Как ты могла так поступить с нами???

– Папа…

– Что папа? Ты думала о папе когда… когда решилась на такое? Это все твое воспитание!!! – он повернулся к матери, сидевшей на краю дивана. – Ты потакала всем ее причудам! Куда ты смотрела, когда она стала коротко стричь волосы и носить мужскую одежду? Что ты мне говорила? Что это мода такая?!! Переходный возраст?!!! Да?

– Игорь… но они сейчас все так…

– Наша дочь не все!!! Ты ее мать и должна была следить за ней!

– А ты ее отец!

– Значит так. Больше никаких друзей и подруг. Будешь сидеть дома и учиться! У тебя защита на носу, если ты это помнишь! А завтра с утра пойдете с матерью к психиатру! Если понадобится, положим тебя в больницу!

– И ты туда же! – вспылила Надя. – Я уже выросла! И ты не будешь мне указывать, как мне жить и с кем мне спать! Какая больница? Гомосексуальность не лечится! Не лечится – слышишь ты меня или нет?! Это не болезнь. Я такая, какая я есть!

– Пока ты живешь на мои деньги и в моем доме, ты будешь подчиняться мне! – взревел отец распаляясь еще больше.

– Значит, я больше не буду здесь жить!

– Что?! Ты еще и хамишь??? Извращенка малолетняя!!!

– Мне 22 года, если ты забыл. В этом году я заканчиваю университет. И если мои родители отказываются принимать меня такой, какая я есть, значит, мне нужно искать другой дом.

– Не забудь найти еще и тех, кто будет тебя содержать! Или этим будет заниматься твоя малолетняя шлюшка??!

– Не смей… Я ненавижу вас… Ненавижу!!! Не могу поверить, что вы мои родители!!! – с трудом сдерживая слезы, Надя поднялась и убежала к себе в комнату. Упав на диван, она позволила себе разреветься.

Больше они не разговаривали. Через несколько дней отец опять уехал на работу – он работал вахтовым методом, а мать демонстративно не замечала дочери. Ее холодность больно ранила Надю, но она не подала виду. Уже тогда она приняла решение.

– Ладно, пойдем. А то ты совсем замерзнешь… – Надя поднялась и протянула Полине руку.

– Мне совсем не холодно…

– Правильно, потому что я рядом, и я согрею тебя… Ну, пойдем… – нетерпеливо позвала она.

– Ну, ладно. – Поля поднялась и вложила свою ладонь в руку подруги. Они вошли в подъезд, поднялись на третий этаж и остановились перед массивной железной дверью. Порывшись в кармане, Надя извлекла связку ключей. Это стало почти обыденностью. Когда-то, чтобы не будить излишних подозрений чересчур крепкой дружбой, Поля предложила встречаться где-нибудь в других местах. И они стали встречаться у друзей. Надя договаривалась, брала у них ключи и пару часов девушки могли побыть наедине.

– Входи! – Надя наконец-то справилась с дверью, и, распахнув ее, включила свет в коридоре.

Поля несмело шагнула внутрь.

– Проходи, проходи, не стесняйся! – весело улыбаясь, Надя подталкивала смущенную девушку в спину по направлению к комнате. Поля прошла и остановилась посередине небольшой комнаты. Сразу бросалось в глаза то, что здесь явно никто не жил. Минимум мебели… и все какое-то казенное… совсем не домашнее.

– Кто тут живет? – удивленно спросила Поля.

Надя подошла и обняла ее.

– Мы.

– Отличная шутка, но мне на самом деле…

– Поль, тут живем мы. Вернее теперь будем жить мы. Тебе нравится? Квартира небольшая, но находится близко от универа, я сняла ее позавчера. Кое-что подкопила, кое-что заняла. Я больше не хочу встречаться с тобой украдкой… Я хочу засыпать и просыпаться с тобой… По-о-ооль, – протянула она, глубже вдыхая запах любимой. – Ты молчишь, потому что у тебя нет слов, как ты рада?

– Слов у меня действительно нет… Это так… Неожиданно. А что я скажу родителям? Ты как всегда решила все сама, даже не спросив меня…

– Тебе не нравится? – Надя пыталась заглянуть в глаза подруги, но та старательно их прятала. – Скажи: ты не хочешь жить со мной?

– Надь, это все очень неожиданно. Я даже не думала о таком. Жить вместе это… Я не знаю… Мне нужно подумать… Нам нужно подумать… Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что делаешь…

– Поль, я люблю тебя, ты любишь меня… Я понимаю, что возможно поспешила. Но разве это не здорово?

– Это здорово, солнышко. Но…

Поля высвободилась из объятий подруги, и подошла к окну.

– Я не могу вернуться домой… – тихо сказала Надя. – Я все рассказала родителям, и теперь…

– И ты думала, что я сделаю тоже самое? Надь, на что мы будем жить? Как мы будем платить за учебу? Это 120 тысяч в год, которые конечно можно вносить равными суммами по 30 тысяч в течении года, но где мы возьмем такие деньги?

– Я найду работу… – хмуро ответила Надя.

Поля покачала головой:

– Ты всегда была максималисткой…

– Я просто хотела быть с тобой. Разве не об этом мы мечтали?

– Глупая! – Поля подошла и обняла Надю за плечи. – Конечно об этом, но не сейчас. Ты должна понять меня. Я не могу поступить так с моими родителями. Я просто не смогу рассказать им все сейчас. Понимаешь?

Надя прикусила губу. Ей было больно и стыдно. Действительно, как она могла быть столь эгоистичной в своих желаниях? Ведь Поля любит маму и папу… И родители у нее замечательные. И они тоже любят дочь. Неужели Надя хочет, чтобы Поля так же как и она сама стала для них изгоем? Разве Поле не будет больно, если она увидит во что превращаются любимые и родные люди после такого признания? Хочет ли этого Надя?

– Прости меня, Поль. Просто я замечталась. Правда, прости… Конечно я все понимаю. – Она улыбнулась и, обняв подругу, прижала ее к себе.

– Все хорошо, Надь. Я рада, что ты понимаешь меня… Извини, что я…

– Тс-с-с-с… Все забудем… Сегодня ты останешься со мной?

– Я не могу… – Поля подняла глаза. – Уже очень поздно и мама будет волноваться. Я обещала не задерживаться до утра.

– Может, ты позвонишь ей и скажешь, что останешься ночевать у меня, потому что уже поздно куда-то ехать?

– Надь… в прошлый раз, когда я вернулась утром, мы с мамой поговорили, и я дала твердое обещание, что больше такого не повториться…

– Я понимаю… Ладно, вызову тебе такси. Но вечером сегодня мы увидимся?

– Конечно. – Поля ласково улыбнулась.

Надя отпустила Полину и, достав мобильный, набрала номер такси.

– Девушка, можно машину на Луговую, дом 37? – спросила она, дождавшись ответа оператора. Продиктовав свой номер телефона, она повесила трубку и повернулась к Поле:

– Через десять минут подъедет. У нас есть целые десять минут!

– Таксисты часто опаздывают, – ответила Поля, обнимая Надю и нежно целуя ее в губы. – Ты, правда, не обиделась на меня? Я чувствую себя очень… очень… как будто я тебя обидела…

– Ну что ты, как я могу обижаться на тебя. Завтра же мы увидимся, да? – пробормотала Надя, отвечая на поцелуй.

– Увидимся… Я скучала по тебе… Сильно… – она обвила руками шею подруги, позволив горячим жадным рукам забраться под легкую блузку.

– Господи, как я тебя хочу… – выдохнула Надя, сжимая нежную кожу ладонями. – Я сойду с ума сойду до завтра!!!

– Меня так заводит, когда ты так говоришь. – Поля легко закинула одну ногу на бедро девушки и прижалась к ней всем телом, открывая себя для нее.

– Ты меня с ума сводишь! – Надина рука свободно скользнула по гладкой ткани трусиков, задевая небольшой бугорок большим пальцем. – Я хочу тебя!

– Сейчас такси приедет, – выдохнула Поля.

– Так не честно, ты специально раззадориваешь меня, чтобы ускользнуть!!! – Надя попыталась проникнуть под трусики подруги, но Поля лукаво улыбаясь, увернулась от ее рук, и отошла в сторону.

– Мне тоже будет нелегко, – сказала она, оправляя юбку. – Мало того, что теперь я вся мокрая, так еще и живот будет болеть. А все ты виновата! Соблазняешь меня на всякое! А я всего лишь хочу чтобы ты думала только обо мне.

– Я и так думаю только о тебе! – Надя вновь подошла к Поле и, обняв ее, прошептала. – Только о тебе… Иногда удивляюсь, тому как много я думаю о тебе…

– Мне так приятно это слышать – не представляешь! – Поля приникла к девушке, положив голову на плечо.

Раздалась мелодичная трель.

– Твое такси пришло. Пойдем, провожу тебя.

– Ну хорошо, идем. Представляю, что скажет мама. – Полина поморщилась, выходя в коридор.

Они быстро спустились по ступенькам, и, вышли на улицу. Надя подвела Полю к такси, которое стояло у подъезда, и, открыв дверь, помогла подруге сесть.

– Я люблю тебя… – шепнула Надя, невесомо прикасаясь губами к виску Полины.

– До завтра… – прошептала в ответ Поля, закрывая дверь автомобиля.

История Четвертая.

– Куда едем? – безразлично поинтересовался шофер.

– Пока просто прямо. – ответила Полина, доставая телефон, который последние несколько минут звонил в режиме вибрации. – Слушаю?

– Где тебя черти носят? Почему трубу не берешь?

– Вика, извини, я уже еду. Скоро буду…

– Мелкая, ты думаешь, я тут подрядилась ждать тебя?

– Ну не сердись! Я же сказала, что скоро приеду. Я уже в такси. Все. Жди. – она положила трубку, и назвала водителю адрес Вики. Услышав пункт назначения, водитель удивленно обернулся на пассажирку. Поля с вызовом посмотрела на мужчину:

– Давай без нотаций и вопросов, о’кей? Просто поехали.

Удивление мужчины Поле было понятно и знакомо. Вика жила далеко, на другом конце Города в районе Трущоб, где приличным девочкам даже днем гулять было очень опасно. Полуразвалившийся частный сектор, состоящий из двухэтажных «деревяшек», давно облюбовали «невидимые» жители Города. Цыгане – торгующие наркотиками и самопальным спиртом, проститутки – снимающие там жилье за копейки, наркоманы, бомжи и прочие темные личности – все они были своеобразными хозяевами этого района. Водитель пожал плечами и автомобиль тронулся.

Откинувшись на сиденье, Поля открыла сумочку и достала маленькое зеркальце. Передвинувшись так, что бы проплывающие мимо фонари отражали свет на ее лицо, она привычным движением поправила прическу и слегка покусала пухлые губки, чтобы придать им краски. Убедившись, что поцелуи подруги не смазали макияж, Поля убрала зеркало обратно.

Вика рассердилась. Оно и понятно… Принцесса Виктория больше всего на свете не любит две вещи: когда кто-то сует свой нос в ее дела и когда приходится ждать.

Получив короткую, но многозначительную sms от Вики, Поля еще в самолете нежно уговорила родителей, что бы те разрешили ей переночевать у Нади. Едва родители сели в такси она сразу же позвонила Вике и предупредила, что сможет приехать только в 12, а сейчас уже почти час ночи и Вика точно в ярости. Но встретиться с Надей было совершенно необходимо, иначе мало ли что могло произойти. Например, Надя могла «зайти поприветствовать лучшую подругу», и все были бы очень удивлены отсутствием оной.

Разыгрывать из себя правильную девочку было довольно утомительным занятием. Как хорошо, что есть место, где можно просто побыть собой! Где не надо следить за словами и жестами… Жаль, что это место – в полусгнившей «деревяшке» на втором этаже, где отчаянно воняет нищетой и старостью, но все же…

Поля улыбнулась, вспомнив, сколь наивно было ее представление о том, как продолжится случайное знакомство с девушкой в клубе. Тогда ей казалось, что все будет на удивление банально: пиво, секс, может быть, травка. Но, впервые приехав к новой знакомой в гости, Поля была представлена огромному волосатому мужчине, с которым в тот же вечер она переспала. Вика, к ее удивлению, отнеслась к этому совершенно спокойно и даже, как показалось Поле, с безразличием. А спустя несколько дней Вика скинула сообщение, что Игорь соскучился и очень хочет ее видеть; разумеется, Поля была рада этому сообщению, и как только она смогла сложить обстоятельства в свою пользу – сразу же позвонила Вике. С Игорем они встречались уже месяц. До этого у девушки не было столь длительных отношений ни с кем, не считая Нади, конечно. И сегодняшняя sms значила только одно: сегодня она может встретиться с Игорем.

Выйдя из машины, Поля быстренько добежала до покосившегося крыльца. С усилием потянув на себя рассохшуюся дверь, Поля вошла внутрь, быстренько преодолев лестницу, она остановилась перед тяжелой стальной дверью и уверено нажала на маленькую кнопку звонка. Какое-то время за дверью было тихо, но чуткое ухо девушки уловило тихие шаги.

– Вик, это я. Открывай.

Раздалось щелканье замка и дверь чуть приоткрылась. В неясном полумраке коридора Поля разглядела стройную фигуру девушки.

– Заходи… – сказала Вика, и исчезла в глубине длинного коридора.

Поля вошла внутрь, закрыв за собой дверь, она повернула замок на два оборота и задвинула большой железный засов. Однажды она повернула замок только раз, и Вика учинила ей полуторачасовые разборки с лекциями о безопасности проживания в этом районе, и в этом доме в частности.

– Привет. – поздоровалась Поля, входя в комнату. – Боже мой, Вичка, дай мне сигарету – умираю – курить хочу.

– Твои сигареты там, где ты их оставила. Возьми сама. – недовольно буркнула Вика, указывая холеным пальчиком на шкаф. – Почему бы не носить их с собой? Переживаний меньше…

– Ну, я же говорила тебе… Мне нельзя носить сигареты с собой. Мало ли что. – Поля вытащила сигарету и, щелкнув зажигалкой, с наслаждением затянулась. – Гос-с-с-с-ссподи, как хорошо.

– Съехала бы от родителей и жила в свое удовольствие…

– Ага, ну да. А содержала бы меня ты. – Поля залезла на диван с ногами и пристроила пепельницу на подлокотник.

– Ну почему… Твоя красавица готова тебя содержать… Или нет?

– Да уж… – Поля закатила глаза. – Она сняла квартиру, представляешь??? Я была в ужасе!

– А она взрослее, чем я думала…

– Пф… – фыркнула сигаретным дымом Поля.

– Почему ты не хочешь жить с ней? С ней же лучше, чем с родителями…

– Очень смешно. Я же говорила тебе, ее наняла моя мамаша, что бы подготовить дочурку к поступлению. Я перед ней тоже мамина послушная доча, которая при слове секс падает в обморок.

– Ну… Ты же вроде поступила. Зачем ты до сих пор с ней спишь? Вообще не понимаю: на кой черт тебе нужно было с ней спать?

– Да просто скучно было… А теперь… как ее бросить-то… Она вон и родакам своим призналась, что лесба…

– Да ну? Какая смелая девочка… – с долей восхищения сказала Вика. – А ты?

– А что я? Я-то не лесба – это точно. – Поля раздавила окурок в пепельнице и сразу прикурила новую сигарету. – Смелая… по-моему просто глупая.

Вика усмехнулась:

– Да ну? А кто ж ты?

– Да фиг его знает, Вик. Но не лесба, это точно. Мне просто нравится секс. И какая разница, с кем он, если он потрясный. А у Надьки до меня вообще никого не было. Она говорит, что даже не целовалась.

– Какая пошлость… – Вика, уже тысячу раз слышавшая эту историю, и не собиравшаяся потратить на это еще один вечер, потеряла интерес к разговору и повернулась к телевизору.

– А пивка нет?

Вика брезгливо поморщилась:

– Порядочные девушки не пьют пиво.

– А я совершенно не порядочная. По крайней мере сегодня с 12 до 8 утра. – Поля встала с дивана и пошла на кухню.

– Пива нет. – сообщила ей в след Вика.

Поля вернулась в комнату:

– Нельзя было по телефону сказать?

– Слушай. – Вика отвлеклась от телеэкрана и посмотрела в упор на девушку. – Я что, должна заботиться о твоем пойле?

– Злая ты. Сама же знаешь, что у вас на районе опасно ходить ночью в ларь. – Поля снова плюхнулась на диван.

– Сходила бы у себя… на районе.

– Меня Надька на такси садила… – хмуро ответила Полина.

– Позвони своему мену, пусть купит что-нибудь по дороге. Заодно сообщи, что ты тут и пылаешь страстью…

– И пылаю, – кокетливо согласилась Полина. – Я думала, что он уже тут…

– Боже ж мой… И почему тебя тянет на таких горилл? Ладно, избавь меня от подробностей, это был риторический вопрос.

– Ладно… – Полина довольно улыбнулась, потянула руку за мобильником. Игоречек, Игорек… Такой славный… и такой неутомимый. Поля встала с дивана и с мобильником в руке вышла на кухню. Она по памяти набрала номер телефона. Хранить номера телефонов в мобильнике было так же опасно, как и носить сигареты в сумочке. Вроде бы никто и не лазил, но вероятность того, что случайность может произойти, Поля не исключала. Рисковать она не любила и не видела в этом смысла.

– Игорь? Приве-е-е-е-ет. – игриво начала она. – Я уже вся твоя. Только что-то не вижу тебя.

– Кра-а-а-асавица! – звучный бас мужчины потек по трубке в ухо девушке, заставляя проснуться непоседливых мурашек. – Ты у Вики уже?

– Разумеется, солнышко. И жду тебя, вся такая из себя.

– Я очень скоро буду – даже соскучиться не успеешь.

– Игорь, я тут приехала, а у нее даже пива нет. Представляешь?

– Извини, киса, я на мели… У мужиков тоже не густо с деньгами – сама понимаешь – стоящей работы давно не было.

– Да об этом не беспокойся. Деньги у меня есть. Не пойду же я в ларь одна?

– Об чем разговор! Мы приедем – мужики сбегают! Ради прекрасных дам – хоть луну с неба!

– Ну вот и замечательно! Тогда мы вас ждем!

– До встречи, красавица.

Поля нажала отбой.

– Сейчас парни приедут. – сообщила она Вике, возвращаясь в комнату.

– Он не один? Ну ты даешь… Только предупреждаю сразу – на моем диване больше потрахушки не гонять. После последнего раза ты сбежала, а простыни мне оставила. Их выжимать можно было. Такое ощущение, что вы там вчетвером зажигали!

– Э… Втроем вообще-то. Вичка-злючка. Сексом чаще надо заниматься, тогда злость и неудовлетворенность испаряются сами по себе. – она плюхнулась на диван рядом с Викой и обняла ее за шею.

– Тебе лишь бы потрахаться. – Вика недовольно отстранилась. – И куда в тебя столько влазит?

– Ах, Вика, если бы ты большую часть своей жизни притворялась монашкой – в тебя бы влазило не меньше. Я же не могу приезжать к тебе каждый раз, когда мне захочется секса, покурить или принять колесико.

– И нам осталось уколоться, и упасть на дно колодца, и там пропасть на дне колодца… – пропела Вика. – Ты кстати в курсе что эти колесики выносят и без того твой хилый мозг?

– Ой, да ладно тебе, это же не героин… Так просто повеселиться.

– Только героина нам и не хватало, для завершения картины.

– Вика, – Полина проникновенно смотрела на девушку. – А Вика…

– Ты че, охренела? Я никуда не пойду.- отрезала та. – Тебе надо, вот и иди.

– А вдруг такую хорошую девочку как я, поймают не совсем хорошие мальчики?

– Тебя огорчит только отсутствие дивана в темном переулке…

– Злюка… Хотя идея интересная…

– И думать забудь! Будешь потом кишки по забору собирать! – Вика вновь вернулась к телевизору.

– Господи, и за что я тебя люблю? Давай ключ – схожу сама.

– В этом мире все закономерно: любишь того, кто не любит тебя. Ключи на полочке в коридоре.

– Нет, Викулечка, ты не права. Где-то глубоко внутри ты меня тоже очень любишь.

– Да? Это за что же?

– За то, что я вся такая красивая и классная. – Поля дотянулась до сумки и достала кошелек. Отсчитав несколько купюр, она положила их в кармашек на юбке и убрала кошелек.

– Интересно, что ты говоришь родителям, когда в очередной раз просишь у них деньги? – Спросила Вика, наблюдая за девушкой.

– Обычная благотворительность. Косметика, шмотки, кафешки с нищими однокурсницами – это дорого. И мои предки это знают. Поэтому отстегивают.

– Ну, а шмотки-то, куда исчезают вместе с косметикой? – непонимающе спросила Вика.

Поля посмотрела на нее, как на ребенка и снисходительно пояснила:

– Я же говорю – нищие однокурсницы. Шмотки и косметику даю попользоваться, но не могу же я красить губы помадой, которой уже кто-то пользовался – это не гигиенично. И отказать не могу – это жлобство и скупердяйство. А я хорошая, вежливая и не жадная девочка, между прочим.

Поля прикурила еще одну сигарету.

– Ну ты и сучка… а главное, как убедительно. Даже я почти поверила. Ладно, иди. А то приедут парниши, а ты их уже на кампанию казбеков променяла. Игорь огорчится.

Поля вышла из квартиры и стала спускаться по лесенке вниз.

Жаль, что нельзя накуриться впрок. Утром, перед тем как ехать домой, нужно будет принять душ и как следует проветрить одежду. А еще лучше попросить у Вички футболку – тогда ее одежда благополучно полежит на балконе до утра, и совсем не будет пахнуть. Родители знали, что Надя, у которой Полиночка осталась ночевать – не курит. Значит и запахов не должно быть никаких.

Когда она начала врать Поля не помнила. Было очень похоже, что врать ей приходилось с тех пор как она начала говорить. Она довольно быстро сделала вывод, что лишь хорошие и послушные девочки получают все, что хотят. И она старалась быть идеальным ребенком, но при этом не отказывать себе в удовольствиях. Таким образом, к 20 годам ее жизнь четко была поделена пополам, и лишь не многие знали о двух половинках одновременно. Не зачем лишний раз светить себя. Мало ли что. Риск минимален, но он есть. А рисковать Поля очень не любила.

– Вика, дай мне футболку или халат. Иначе я вся пропахну дымом. – Поля вошла в комнату и положила на стол аккуратный бумажный треугольничек, рядом поставила открытую бутылку пива, которую купила по дороге.

– Сейчас, подорвалась.

– Вик, ну не будь ты такой букой. Я опоздала, я виновата, ну хочешь – отшлепай меня. Если я полезу искать – сама ты же меня первая и убьешь. А когда мальчики приедут тут дыма будет – хоть топор вешай. – Поля взялась за пуговицы на блузке.

– Какая ты беспокойная. – ответила Вика и пошла в соседнюю комнату. Открыв шкаф, она не глядя взяла первую попавшуюся футболку с нижней «гостевой» полки.

– Держи. – вернувшись в гостиную, она протянула одежду Полине, которая уже стояла посередине комнаты в одних трусиках. – Не боишься, что трусики пропахнут? – Ехидно спросила Вика.

– Боялась бы, если бы от тебя поехала к Наде. Маловероятно, что родители станут обнюхивать мои трусики. – вполне серьезно ответила Поля.

– Ты это сейчас серьезно? – Недоверчиво спросила Вика.

– Более чем. – Поля натянула длинную футболку, и, взяв в руки аккуратную стопочку своей одежды, вышла на балкон. Вика удивленно посмотрела ей вслед, но ничего не сказала. Вернувшись, Поля, подошла к столу, и, вскрыв бумажный треугольник, достала из него две белые таблетки. Закинув кругляши в рот, она запила их двумя глотками пива.

– Не многовато ли двойную дозу? – с сомнением покачала головой Вика.

– В самый раз, – растеклась в улыбке Полина.

Приняв наркотик, она упала на диван, в ожидании, когда начнется его действие.

Полина редко принимала наркотики – она понимала, что зависимость от них это совсем не то, что она может себе позволить. Как-то раз ей предложили уколоться, она согласилась, но это был один раз, и повторять его Полина не собиралась. След от укола проходил очень долго, и слишком долго Полина старательно скрывала его, вздрагивая каждый раз, когда кто-то прикасался к руке.

Спустя некоторое время Полина почувствовала знакомую расслабленность и легкое головокружение. Тело стало легким, как пушинка, и гибким как каучук. Ей казалось, что сейчас она может взлететь и раствориться где-то в воздухе под потолком. А может окутать сидящую рядом Вику, оплести ее как лиана, поцеловать красивые пухлые губки, прикоснуться к нежной холеной коже…

– В дверь звонят…

– Что? – Полина посмотрела на Вику.

– Твои мальчики приехали. Иди, открой.

Двигаться было катастрофически лень, эти таблетки всегда так действовали на Полю, но девушка знала, что это лишь первый эффект. Расслабленность и лень сейчас пройдут и уступят место невероятной энергии и веселости.

Полина стащила себя с дивана и пошла открывать. С каждым шагом она чувствовала, как в тело стремится энергия. Чужая, неподвластная ей, но от этого еще более желанная и возбуждающая.

– Кра-а-а-а-а-асавица! – в коридор вошел Игорь и, приобняв прильнувшую к нему Полину, легко поцеловал в губы. Следом за ним вошли еще двое человек.

– Ну и кто из вас красавцев пойдет в ларь?

– Веталь и сходит, – кивнул Игорь на мелкого паренька. – Да, Веталь? Не разувайся, сейчас наша красавица тебе отслюнявит денежек. Да, солнышко?

– О чем речь. Вы проходите, а я сейчас принесу кошелек. – Поля игриво улыбнулась и ушла в комнату.

– Игорь, она же малолетка!? – недоуменно в полголоса проговорил один из мужчин.

– Нормально парни. Она просто так выглядит, на самом деле девочка уже взрослая. – Игорь снял обувь. – Веталь, купи водки, пива и на закусь то, что готовить не надо. Зная Вику можно предположить, что у нее голяк.

– И почему я должен идти в магазин? Дим, пошли со мной…

– Потому что ты самый молодой среди нас. – ответил ему Игорь и пошел в комнату. Следом за ним пошел тот, кого назвали Димой.

– А вот и я. – Поля вернулась в коридор, неся в руке деньги. – Держи. Когда вернешься, стучи громче. – посоветовала она, закрывая за парнем дверь.

– А я скучал по тебе, принцесса. – прогудел Игорь, проводя широкой ладонью вдоль спины Полины. – Принеси пивка, а?

– М-м-м-м подожди, дай в себя прийти… – томно прошептала Поля, чувствуя, как под его ладонью вновь начинают бегать приятные мурашки. Полежав еще немного рядом с мужчиной, она встала и, завернувшись в простыню, пошла на кухню. В квартире было темно. Все уже спали. Вика на своем любимом диване спала одна, рядом на полу был разложен большой двух-спальный матрац, на который положили двух гостей. Полина и Игорь уединились в дальней комнате раньше всех. Обогнув спящих мужчин, Поля по памяти, пошла дальше – на кухню. Нащупав дверцу холодильника, она распахнула ее. Яркий свет, ослепив глаза, обжег мозг, и Поля, прищурившись, взяла две бутылки пива. Захлопнув холодильник, она стояла на месте, привыкая к темноте. Вдруг она уловила какой-то шорох. Резко обернувшись на звук, Полина почувствовала, как две мужских руки сгребают ее и прижимают к телу. Все ее тела пронзила яркая вспышка возбуждения, когда спиной она почувствовала твердый горячий член.

– Кто это? – прошептала она.

– Ты без меня жить не сможешь, – жарко прошептал Дима ей в ухо. – Такая аппетитная девочка… М-м-м-м…

Одна его рука легла на грудь Полины, пальцы сжали сосок. Полина чуть слышно охнула, едва не выронив бутылки с пивом. Мужчина бесцеремонно и довольно грубо развернул ее к столу так, что Полина упала ничком на гладкую столешницу. А жадные руки тем временем задрали простынь, и твердый член легко проник в горячую и мокрую промежность Полины, заполняя ее целиком. Девушка протяжно застонала. Тут же большая ладонь властно легла на ее лицо, закрывая рот и не давая вырваться ни звуку.

Спустя несколько минут Полина, на подгибающихся ногах вошла в комнату. Она протянула пиво ожидающему ее мужчине и без сил упала рядом с ним.

– Красавица, ты за ним в магазин ходила?

– Скажи спасибо, что оно вообще холодное… – довольно мурлыкнула девушка, вспоминая недавно пережитое.

– Ему было от чего нагреться? – ехидно спросил Игорь, приподнимаясь над Полиной.

– Милый, только не надо делать вид, что ты ревнуешь…

– Что ты, красавица! Я восхищаюсь! Ты такая мелкая, но такая похотливая. – он провел рукой по изгибу спины девушки. – Кто это был? Веталь?

– Ммм, не-е-е-ет. – Полина уже отдохнула, и тело само выгнулось навстречу этой хозяйской руке.

История Пятая.

Вика потянулась и открыла глаза. Одной рукой нашарив халат, небрежно брошенный вчера на пол, она села на диване. Пустой матрас на полу совсем не удивил девушку, она точно знала, где найдет всех вчерашних гостей. Зевая, Вика накинула халат и прошлепала босыми ногами в крохотную ванную.

Господи, как же надоело жить в этих условиях, – в который раз подумала девушка, поворачивая кран с горячей водой. Кран засипел, потом хрюкнул и закашлялся ржавой водой. Втянув носом затхлый запах, Вика, как всегда, потянулась за аэрозолем. Через пару секунд в воздухе запахло ландышами. Пока стекала ржавая вода, Вика решила проверить свою догадку относительно мужчин. Сделав напор воды поменьше, она вышла из ванной и потихоньку заглянула в соседнюю комнату. Мужчины спали, но Поли среди них не было. Вика потихоньку прикрыла дверь и, войдя в гостиную, подошла к балкону. Так и есть – Полиных вещей не было.

– Вот неуемная девчонка! – с долей восхищения подумала Вика. – Уработать за полночи троих парней, и рано утром тихо, как мышь, слинять. И все же она мне надоела… Сколько можно ее обрабатывать?

Открыв балкон, чтобы хоть немного уничтожить запах старого дома, девушка пошла в ванную.

Выключив воду, Вика услышала голоса на кухне. Мужчины проснулись и, по-видимому, пили кофе. Она не спеша вытерлась большим махровым полотенцем. Особенно тщательно она вытирала свои волосы – длинные каштановые локоны, которыми она так гордилась. Несколько раз промокнув волосы полотенцем, Вика позволила рассыпаться кудрям по плечам – пусть высохнут сами. Вика надела халат и вышла из ванной.

– Доброе утро, Викуль. – встретил ее Игорь. – Кофе?

– О, вы уже уходите? – приподняв соболиные бровки, девушка оглядела сидящих в трусах мужчин.

– Вик, перестань. – попросил Игорь. – Сейчас кофе попьем и свалим. Где кстати Полька?

– А ты подумал, что она со мной в душе? – удивилась Вика, насыпая себе в кружку кофе и добавляя в него сухие сливки.

– Учитывая твои пристрастия – была такая мысль. – усмехнулся мужчина, ощупывая стройную фигуру девушки глазами. На большее никто из них не решился бы, Вика знала это точно – Игорь наверняка предупредил о том, что с хозяйкой надо быть повежливее, иначе будешь уложен на пол четким ударом по всем правилам ближнего боя.

– Ты что-то сказал? – Вика стремительно обернулась, и Игорь поежился под пронзительным взглядом синих глаз.

– Глаза, говорю, у тебя потрясающие. – отыграл назад мужчина. С быстротой реакции девушки он был знаком лично. Вернее лично был знаком его кадык, который Вика не преминула ухватить тонкими, но сильными пальцами при их первом знакомстве.

– Спасибо. Что касается Полины, так вы, мальчики, ее проспали. – она снова отвернулась и налила кипятка себе в чашку. – Хотя своего не упустили. Господи, Игорь, вы что, правда, все втроем???

Вика обернулась и, облокотившись о стол удивленно-вопросительно посмотрела на Игоря.

Он самодовольно ухмыльнулся и уткнулся в свой кофе.

Вика переводила глаза с одного мужчины на другого, те старательно прятали глаза.

– Господи, я просто не могу в это поверить. – изумленно сказала Вика.

Повисла тишина. Веталь двумя глотками допил свой кофе и ретировался одеваться, следом за ним поспешил Дима.

Вика поднесла кружку ко рту и сделала глоток.

– Долго еще?

– Что именно?

– Ты меня понял. – отчеканила Вика. – Если ты в нее влюблен, то забери к себе и сделай содержанкой.

– Вик… – Игорь замялся. – Ты не боишься, что это может быть опасно?

– Я ничего не боюсь. Девчонка – блядь каких свет не видывал… За твердый член готова на все. Или вы сегодня в этом не убедились?

– Димыча смутил ее возраст…

– И что? Он ее не берет?

– Берет… После сегодняшней ночи он ее с руками оторвет.

– Так поговори с девочкой, расскажи ей все прелести жизни, которые ее ожидают.

– Она из приличной семьи с деньгами. Если ее будут искать?

– Мальчики, вы идиоты или просто прикидываетесь? Полиночку нельзя продавать в бордель. Ее нужно использовать раз-два в месяц, но с полным оттягом, за очень крупную сумму денег. И только в этом случае все будут довольны. Она не простая проститутка, которых у тебя пруд пруди. Она может стать элитной блядью, украшением любого сифушника. Или просто продай ее тому, кто больше даст.

Игорь молча смотрел на Вику.

– Ты меня понял? Я больше не хочу ее видеть. И мне нужны деньги.

– Неужели родители не заботятся? – ехидно спросил Игорь.

– Заткнись, – вполне дружелюбно ответила девушка. – Тебя это не касается. Просто избавь меня от этой чирикалки. Или берем или не берем. Она мне надоела.

– Хорошо. – вздохнул мужчина. – Как я ее найду?

– Я дам тебе ее номер телефона. Свой номер поменяю сегодня. Полиночка своим двуличием оказала нам огромную услугу. Про меня точно никто не знает. И про тебя тоже.

– И что я ей скажу?

– Солнечный ты мой. – Вика начала злиться. – Я что должна делать и твою работу тоже?

– Не-не… – Игорь поднял руки в протестующем жесте. – Ни в коем случае… Вдруг перетрудишься…

– Все, твои пупсы оделись и все в нетерпении. Иди. Номер девочки скину sms-кой чуть позже, и не забудь ее потом удалить! – Вике уже надоело церемониться, она поставила кофе на стол, и, сложив руки на груди, посмотрела на мужчину. – И вопрос оплаты еще открыт, и его бы надо закрыть, понял?

– Да понял, я понял. – мужчина отставил кружку и поднялся. – Мужика тебе надо. – выдохнул он, выходя из кухни.

– Разумеется, вы ж блин все проблемы одним махом решаете! – огрызнулась Вика ему в спину.

Закрыв за мужчинами дверь, Вика пошла на кухню. Вылив свой недопитый кофе в раковину, она вымыла чашки, которые остались после гостей. Наведя порядок на кухне, она пошла в дальнюю комнату. Брезгливо поморщившись от вида скомканной простыни, она почувствовала легкий приступ тошноты, когда в голове мелькнула картинка того, что тут происходило. Двумя пальцами сдернув простынь, она швырнула ее на пол.

Господи, какая мерзость, – мысленно простонала Вика. – И почему опять мне надо отнести это в ванную и хотя бы замочить? Даже прикасаться к этому противно… Бееее… Гадость какая… Ну ничего, за Полю она получит вполне приличную сумму, которой хватит на то, чтобы еще пару месяцев в ее доме не появлялось ни одной новой бляди.

Стянув наволочки, девушка осторожно прихватила ими простынь и направилась в ванную. Все следы пребывания гостей тщательно уничтожались. Вика не любила вопросов и старалась не создавать моментов, для того что бы эти вопросы появлялись.

Завершив небольшую, но обязательную уборку упаковкой пустых бутылок в пластиковый пакет, Вика решила вынести мусор.

Несколько необычно и даже странно смотрелась красивая девушка на фоне серой мрачности домов частного сектора. Как экзотичный яркий цветок, выкинутый на помойку общей затхлости.

Жилье досталось ей от бабки, человека, которого она почти не знала, и с самого первого дня вызывало в ней только чувство омерзения. Противно было все: плесень на стенах, сырые ржавые пятна на потолке, не выводимый запах старости, слякоть дорожек, желейные лужицы со стойкой вонью нечистот, и люди… Пожалуй, они были здесь самым мерзким: всегда грязные, пьяные или обколотые, в каких-то заскорузлых тряпках, которые когда-то были одеждой. Едва приехав к этому старому дому, Вика поняла, что просто не сможет жить здесь, но отступать было некуда. И Вика осталась. И даже привыкла. И почти научилась бороться с запахами и грязью.

Едва она успела войти в квартиру, как раздался звонок в дверь.

Лишь на секунду прильнув к дверному глазку, Вика с радостно забившимся сердцем рванула дверь на себя.

– Привет! – улыбнулась она, распахивая дверь.

– Сколько раз тебе говорить о правилах безопасности? – произнес слегка раздраженный голос из-за порога.

– Много, ты уже заходи, и не подвергай меня еще большей опасности. Я умру от этого запаха!!! – пожаловалась девушка, пропуская в дом молодого светловолосого человека. Она захлопнула дверь, методично повернула замок два раза и обернулась. В коридоре никого не было. Легким скользящим шагом Вика пошла на кухню. Человек стол у окна и даже не сделал попытки повернуться к Вике.

– Привет… – прошептала она, подойдя ближе и обнимая его руками. Прижавшись щекой к мягкой ткани бежевого пиджака, Вика глубоко вдохнула. Нос тут же защекотал знакомый запах. Запах, от которого кружилась голова, и становилось так мягко-уютно. Но сегодня этот запах был не единственным ароматом, к знакомым ноткам примешивался шлейф совершенно незнакомого запаха духов. Женских духов. Даже, пожалуй, девчачьих. Вика нахмурилась.

Человек повернулся и наклонил к ней лицо, теперь Вика видела свое отражение в темно-карих чуть уставших глазах.

– Ты с работы? Тебя покормить? Чай? – Вика вспомнила об обязанностях хозяйки.

– Вика, – визитер осторожно положил руки на хрупкие плечики девушки. – Присядь пожалуйста… Мне нужно кое-что тебе сказать.

«Можно бесконечно долго слушать эту мелодию голоса. – подумала Вика. – «Низкий, тягучий, он как будто обволакивает меня…»

Присаживаться Вика категорически не хотела, она хотела просто стоять вот так, наслаждаясь столь редкой близостью и дышать запахом этого человека, дышать не переставая…

– Говори… – Вике было совершенно все равно, что ей могут сказать, пусть хоть война за стенами, все это столько маловажно и незначительно. Теперь Вика настороженно и с легкой опаской смотрела в бесконечно дорогое лицо.

Человек молчал, как-то странно вглядываясь в Вику, как будто то, что он собирался сказать, могло ее расстроить или огорчить.

– Саш, ну говори уже! – Вика нетерпеливо поморщилась.

– Понимаешь… Звонил отец… И…

При последнем слове Вика дернулась всем телом. Близость к человеку вдруг потеряла свою прелесть.

– Достаточно. – прервала Вика. – Дальше мне не интересно.

Она расцепила руки и, высвободившись из объятий, отошла к столу. Повернувшись лицом, она сложила руки на груди и мрачно взглянула на Сашу.

– Вика, ну что ты как маленькая? Мать положили в больницу, ничего серьезного – жить будет. Но отцу тяжело справляться одному.

– Ну и что? – с вызовом бросила она. – Мне-то какое дело? Почему меня это должно беспокоить? Он же тебе позвонил, вот ты и дуй на помощь.

– Он просил приехать тебя.

– А мне все равно, что он просил. Я сказала, что не вернусь, даже если они оба будут при смерти!

– Блин, вот семейка…

– Ты тоже ее часть. – не задумываясь парировала Вика.

– Когда ты вырастешь из своих глупых обид?

– Глупых? – зло прошипела Вика в ответ. – Глупых?! Он выгнал тебя из дома!!! Это ты считаешь глупостью?

– А разве нет? И перестань уже переворачивать все с ног на голову. Никто меня не выгонял. Это было мое решение.

– Ты сама знаешь, что это не правда. Он тебя вынудил уехать! Тошнит от этого лицемерия! Дружная веселая семья! Тошнит! – Вика рубанула рукой воздух, как будто отсекая что-то.

– Вик, я тебя очень прошу…

– Не проси! Не будет этого! Выгнав тебя – он выгнал и меня! Разве мы чем-то отличаемся? Даже если они просто друзья твоих родителей, которые удочерили тебя, все равно – ты первенец в этой семье! Почему я родная, а ты изгой?! Это не справедливо!

Саша тяжело вздохнула.

– Тогда позвони ему и сама скажи об этом.

– Вот еще! Я все сказала три года назад. И мое мнение не поменялось!

– Ну Ви-ка…

Саша подошла к сестре и взяла ее руки в свои. Вика дернулась всем телом, как от удара током. Выдернув пальчики, она вдруг порывисто прижалась к Саше. Глубже, крепче, туда где под тонким пиджаком бьется сердце… Достать до него губами, дыханием…

– Позвонишь? – тихо шепнула Саша в пушистую макушку.

Чувствуя, как зашкаливает сердце, Вика могла только кивнуть.

– Вот и умничка! – Саша тут же разомкнула объятия и снова вернулась к окну.

Вику вдруг зазнобило. Стало как-то холодно и неуютно.

«А ведь так всегда, когда выскальзываешь из ее поля» – почему-то подумала Вика.

– Покормишь меня? Я из клуба, голодная и уставшая как волк. До дома мне точно не доползти. – попросила Саша.

– Конечно. – Вика снова кивнула. – Иди в душ, потом возвращайся – накормлю и спать уложу.

– У тебя опять гуляли? – спросила Саша, входя на кухню. Влажные волосы лежали в беспорядке, полотенце болталось на шее, слегка прикрывая обнаженную грудь. Она села за стол и посмотрела на Вику.

– Это обязательно? Сидеть за столом голой? – стараясь не задерживать глаза на соблазнительно маячащих сквозь полотенце полушариях.

– Я в штанах! – возмущенно ответила Саша, негодующим жестом указывая на ветхое серое трико. При этом она чуть отклонилась от стола, и полотенце сползло в сторону, полностью предоставляя Вике любоваться тем, что было скрыто.

«Оно держится на честном слове» – мысленно простонала Вика, проследив за пальцем Саши. – «На честном слове, а не на твоих бедрах… Спасибо, что не голая… Хотя я уже не знаю, лучше это или хуже…»

– Ешь. – Вика с трудом оторвала свои глаза от сидевшей перед ней девушки. – А я пойду тебе диван перестелю.

Придется позвонить отцу. Как бы ни не хотелось этого делать. – подумала Вика, расправляя свежую простынь,- Никогда не прощу ему, того что он сделал. Из-за него, именно из-за него, я живу в этом крысятнике, а не дома. Хотя Сашка не раз предлагала Вике купить квартиру и переехать. Но Вика скорее бы умерла, чем взяла бы хотя бы рубль из Сашкиного наследства. Своих денег у нее не было, кроме небольшого месячного содержания, которое она регулярно получала от ненавистного отца. Она с радостью отказалась бы от этих подачек, но пока это не представлялось возможным. Если не будет их, то возникнет вопрос: откуда девушка берет деньги? Приходилось смирять свою гордость и получать переводы. С мстительной радостью Вика тратила эти деньги на знакомства с новыми девушками, которые потом оказывались в руках Игоря. Кесареву – кесарево… Сашка пропадает на работе… Бросила учебу… Сашка… Сейчас зайдет, скинет треники, а под ними наверняка ничего нет… Ляжет на простынь… Белая ткань будет ласкать ее тело… Она перевернется и подожмет подушку под себя, сладко потянется и уснет, обнимая стройными ногами одеяло, и прижимая подушку к нежному овалу лица… Почему я не могу быть этой подушкой?

– О чем задумалась? – неожиданно в комнату вошла Саша, Вика вздрогнула и покраснела.

– О том, что не хочу разговаривать с отцом. – нашлась девушка.

Саша поморщилась:

– Это уже не обсуждается, иди, позвони ему, а я наконец-то посплю.

– Вечером снова в клуб? – спросила Вика, выходя из комнаты.

– Точно. – донеслось ей в след.

От самого неприятного необходимо избавляться быстро. Вика это точно знала, поэтому, вздохнув, взяла телефон.

– Вика? – отец снял трубку после второго гудка, как будто ждал.

– Я не приеду. – коротко ответила девушка и нажала кнопку отбоя. Вот так-то.

Почти сразу же трубка тихо запиликала. Крепко сжав зубки, Вика взяла ее в руку.

– Я сказала, что не приеду. И не звони мне больше. Мы уже обо всем поговорили.

– Вика, но послушай…

– И слушать ничего не желаю. – зло прошипела она в трубку. – Как у тебя вообще хватает наглости звонить Сашке или мне, после того что ты сделал?

– Ты обвиняешь меня в том, чего я не делал. – устало сказал отец. – Ты очень сильно ошиб…

– Хватит! Это все я уже слышала! Не звони мне больше, у тебя нет детей!!! Запомни это!!!

– Вик… – она нажала кнопку отбоя.

Взяв себя в руки, девушка отбросила ненужное раздражение. Звонок отца явление временное и не стоит уделять ему столько времени, и уж тем более злиться из-за непонятной настойчивости. Она на цыпочках подошла к двери, за которой спала Сашка и осторожно приоткрыла ее. При виде безмятежно спящей девушки Вику уже привычно захватила жаркая волна. Господи, как она красива! Сон разгладил все ненужные морщинки и убрал вечную печать легкого цинизма с лица. Вика ласкала глазами обнаженное тело не скрытое одеялом. Когда в ней появилось это чувство, она не помнила, казалось – так было всегда. Но она навсегда запомнила день, который изменил все вокруг нее.

Вика приехала из дома отдыха, куда ее отправили родители. Она приехала засветло. Никого не предупредив – девушка хотела устроить приятный сюрприз домашним, но если быть честной до конца, не всем домашним, а лишь старшей сестренке. Открыв дверь ключом и бросив сумки прямо в коридоре, она на цыпочках поднялась на второй этаж и тихонько толкнула дверь в комнату сестры. Озорно улыбаясь, представляя, как сейчас удивится и обрадуется Сашка, Вика хотела разбудить ее, как будила в детстве – осторожно подкрадываясь к кровати и с громким криком прыгая на спящую сестру. Она уже рисовала себе сонно-изумленные Сашкины глаза, когда ее внимание привлек шорох, донесшийся с кровати. Неужели Сашка не спит? Пусть даже и не спит, все равно сюрприз будет отличный! Главное своим визгом не перебудить весь дом – тогда столь долгожданные секунды единения будут безнадежно украдены.

– Слышишь? Кто-то проснулся…

В недоумении Вика остановилась. Кто это?

– Не обращай внимания. Сюда никто не зайдет… Иди сюда… – Это был Сашин голос. Но второй голос… Он тоже принадлежал девушке…

Вика почувствовала, как странное неудержимо тревожное чувство поднимается откуда-то из глубины. Было стойкое ощущение, что она ехала домой, а попала в какое-то незнакомое место, в котором ее приезда никто не ждал. Ощущение, что она вторглась за какую-то запретную черту, черту которой не было до ее отъезда.

– Я тебе говорю, что здесь кто-то есть…

– Не «кто-то», а я! – мысленно крикнула Вика, и в ужасе зажала рот двумя ладошками.

– Хочешь, я включу свет, что бы ты убедилась, что тебе кажется? – вполголоса поинтересовалась Саша, чуть иронично хмыкнув.

– Очень хочу, а то мне как-то не по себе…

Вот и все. Сейчас Сашка включит свет и увидит ее – Вику… Что будет потом??? Девушка в панике озиралась по сторонам. Окно! Шторы в Сашкиной комнате всегда были очень плотными, они легко укроют маленькую Вику от чужих глаз. Закрыв от ужаса глаза, девушка сделала три шага, при этом больно стукнувшись о ножку кровати, скрылась за шторой.

– Ты слышала?!!!

– Слышала…

Саша протянула руку и, нащупав бра, коротко щелкнула выключателем.

Через тяжелую ткань Вика увидела, как Саша встала. Увидела и уже не могла отвести глаз. Девушка была совершенно голой. Ничуть не стесняясь своей наготы, Саша прошла до двери и… закрыла ее на маленький шпингалет.

– Видишь? Никого нет, тебе показалось. Мы просто забыли закрыть дверь, может быть, она и шуршала. – вполголоса сказала Саша, подходя к кровати. Вика перевела взгляд. С того места, где она стояла, ей было видно все. А на Сашкиной кровати лежала девушка. Саша легла и, обняв тонкую талию, зарылась лицом в задорно торчащую грудь незнакомки. Девушка выгнулась и теснее прижалась к Сашке. Стоя за шторами, Вика оказалась невольной свидетельницей девичьей любви. Что-то непонятное вспыхнуло внутри нее, оно манило, обжигало, и заставляло бурлить кровь. Волна яркой ненависти к этой незнакомой девушке вспыхнула в голове внезапно, удушливая ревность поднялась откуда то снизу, плотной лентой оборачиваясь вокруг горла. Вика не отводила взгляд. Она смотрела. Ей казалось, что она сойдет с ума, но не отведет взгляда от двух переплетенных тел.

– Мне пора уходить… Сашка… отстань! – девушка, счастливо смеясь, уперлась руками в плечи подруги.

– Еще полчасика. – пробубнила Сашка, прихватывая губами торчащий сосок.

– Через полчасика проснутся твои родители. Сегодня твоя сестренка приезжает – забыла что ли?

Девушка вывернулась из объятий Сашки и встала с дивана.

Вика встрепенулась. Оказывается ей еще есть место на этой планете… Она вдруг почувствовала, как болят ноги и затекла спина, что из приоткрытого окна дует и ее руки стали совсем ледяные…

– Я помню. – по голосу Вика поняла, что сестра улыбается. Сашка лежала к ней спиной, и девушка вновь залюбовалась изгибами ее тела.

Гостья тем временем оделась.

– Может, накинешь халат? Или пойдешь провожать меня в таком виде?

– А может, я вообще не хочу тебя провожать? Хочу быть с тобой всегда? Да, точно, всегда!

– Ты иногда та-а-а-а-а-акая глупая, – качая головой, протянула девушка. – Вставай, я не хочу знакомиться с твоими родителями.

Саша со вздохом поднялась и накинула халат.

– Ладно, пошли.

Сашка выключила свет, и потихоньку открыв дверь, они выскользнули в коридор.

Вика перевела дух. Пронесло…

Она вышла из-за шторы, и совершенно не соображая, что делает, подошла к кровати. Взяв одну из подушек, девушка прижалась к ней лицом. Незнакомый запах духов ударил в нос. Так вот как пахнет ее любовница! Какая пошлость! В немой ярости Вика отшвырнула подушку в дальний угол комнаты.

Вдруг нестерпимо защипало глаза, девушка чувствовала себя опустошенной и одинокой. Надо идти к себе и ложиться спать. Утром окажется, что все это сон… Плохой дурацкий сон…

Господи! Сумки!!! В ужасе вдруг вспомнила Вика. Они ушли вниз, Саша увидит сумки и поймет, что Вика приехала. Девушка опрометью кинулась в коридор. Вот и моя дверь, следующая после Сашкиной.

Только закрыв дверь своей комнаты, она решилась перевести дух.

Комната встретила ее молчанием и рассветом. Вика подошла к окну. Вставало солнце, небо постепенно окрашивалось в нестерпимо розовый цвет, а тишина начинала разбавляться первыми автомобилями.

Когда Сашка успела поставить задвижку на дверь? И что теперь, Вике закрыт доступ в спальню сестры? Они так целовались… И Сашка сама сказала, что хочет быть с ней всегда… Неужели стоило только Вике уехать и сестра тут же нашла ей замену? Никогда Сашка не целовала Вику… вот так…

Вдруг она услышала шаги по лестнице. Саша уже проводила свою гостью и наверняка заметила сумки. Вика рывком задернула шторы и быстро скользнула в кровать. Укрывшись с головой, она стала ждать.

Дверь в ее комнату тихо приоткрылась.

– Ты спишь? – шепотом спросила Саша. Вика промолчала, давясь слезами в подушку, и дверь так же тихо закрылась.

Ушла и даже не стала будить! Совсем не скучала! Почему так больно?

Вика еще сильнее вжалась в подушку.

С тех пор маленькой Вике пришлось ко многому привыкнуть. Не только к боли от секретов, которые появились между ней и самым близким человеком в мире. Она вспомнила, как «прикрывала» сестру, давясь слезами боли и обиды, оставаясь одна на дискотеке. Даже не гадая, она знала, где и с кем проводит время Сашка. Она научилась прятать свои чувства за холодной маской сдержанности. Энергия, бушующая в ней, требовала выхода, и Вика занялась единоборствами. Слишком многое изменило то утро в ее жизни. Но одно оставалось неизменным: только радом с Сашкой ее чувства оживали, давя разум и разрушая холодную маску неприступности.

Вика тихо вздохнула и закрыла дверь. Надо обязательно сегодня сходить с ней в клуб. Неужели у нее новая любовница? Этот аромат… Вика метнулась в ванную. Сашкина одежда небрежной кучкой лежала на полу. Девушка выудила из кучки белую водолазку и, прижав ткань к носу, глубоко вдохнула. Так и есть, чутье ее не обмануло. Это новый запах, и это не обычный Лакост или банальная Шанель – совсем не те запахи, которыми обычно пользовались Сашкины любовницы. Этот слишком тонкий…

Вика зло кинула водолазку в машинку. Следом полетела остальная одежда. Нужно вытравить этот запах! Чтобы не осталось ничего, кроме обычного запаха Сашки. Ну, почему нужно быть такой липучей на разные запахи?! Это – как феномен, к Сашке липли все запахи и все женщины.

Вечером Вика пришла в клуб, в котором Саша, а вернее модный и популярный DJ МороZ зажигал толпу. Никто точно не мог сказать, мужчина этот диджей или женщина, все не сговариваясь, говорили о Сашке в мужском роде и наслаждались ее треками.

Пульт диджея находился высоко, почти под самой крышей здания. Иногда Вике позволялось подняться туда и провести некоторое время в Сашкином обществе, в полумраке, тесно прижимаясь друг к другу. Сейчас за пультом работал один из напарников Саши – DJ Барри. Борис вообще-то, но Барри ему нравилось больше.

Вика подошла к бару. Посетители облепили стойку словно мухи – бармены показывали свое представление с огнем и метанием высоких бокалов. В темном углу, предназначенном для обслуживающего персонала, Сашки тоже не оказалось.

– А где Мороз? – перекрикивая музыку, спросила она у первого попавшегося администратора зала. Тот пожал плечами и растворился в толпе. Вика огляделась. Сашки в зале не чувствовалось. К тому же где ей быть, если не за своим пультом или стойкой бара, где она в перерывах пила минералку? Внезапно от грохота музыки и вспышек света разболелась голова. Вика подошла к двери, умело замаскированной в стеновой панели около сцены. Толкнув дверь, она оказалась в спасительном сумраке и относительной тишине служебного коридора. Может быть, Сашка в гримерке? Сашка всегда там, где женщины… А в гримерке их больше всего.

Пройдя пару метров по узкому коридору, Вика остановилась перед гримерной. Подняв руку, она громко постучала в дверь. Мало ли… Совсем не хотелось видеть Сашку в объятиях очередной подтанцовщицы или официантки. Никто не открыл. Тогда девушка осторожно толкнула дверь. Раздался приглушенный мат, звук падения… Вика виновато пожала плечами, но входить не стала. Спустя минуту дверь открылась, и она увидела Сашку.

Этот бешеный взгляд Вика не просто узнавала. Она чувствовала его кожей, каждой клеточкой, каждым волоском. И холодное чувство беды и ужаса, захлестнувшее ее, тоже было знакомым. Она могла поклясться, что ощущает запах этой дряни, чувствует его, даже видит.

– Руки покажи… – помертвевшими губами приказала она. Сашка ухмыльнулась.

– Иди домой…

– Покажи руки.

Сашка независимо пожала плечами и протянула обе руки, на ней была белая рубашка с длинными рукавами. Скользнув по белой ткани, Вика увидела бурое живое пятнышко на сгибе локтя.

– Ты… Опять? – Вика до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься.

– Вика, я не читаю тебе морали по поводу твоего общения с родителями, так что будь добра, сделай одолжение… И поезжай домой…

– Только с тобой. – всхлипнула девушка.

– Мне позвать охрану? – приподняла одну бровь Сашка.

Стиснув кулаки, так что ногти вонзились в холеные ладони, Вика приказала себе успокоиться. В таком состоянии Сашка способна на все, даже пойти на такое унижение. Ничего не стоит скрутить ее, стукнуть разочек и отволочь бесчувственную на такси домой. Но тогда об этом узнают все, и никто не может сказать, чем ситуация обернется для этой дурочки.

– Нет. Я уйду сама. Утром тебе позвоню.

Вика развернулась и пошла прочь на негнущихся ногах.

Значит снова. Предупреждали, что рецидив возможен, но Сашка так долго держалась. И Вика почти поверила в то, что беда миновала…

Сашка начала «бунтовать». Отец называл это поздним переходным возрастом, мать тихо плакала, а Сашке было все равно. По нескольку дней она где-то пропадала, появлялась взлохмаченная, бешеная, но невыразимо довольная, ругалась с отцом, успокаивала мать, и снова исчезала. Вику пугал тот яростный блеск глаз и непонятная легкость в движениях. Сашка как будто пела изнутри. Пела всем своим существом песню, которую не слышал никто.

И так же вдруг ее песня оборвалась. Она снова ночевала дома, но теперь ее глаза были всегда потухшими, а плечи уставшими. Она больше не ругалась с отцом, лишь вяло огрызалась на его попытки поговорить, все так же успокаивала мать и совсем не обращала внимания на Вику. Целыми днями она сидела, запершись в своей комнате, никого не пуская внутрь. Ей было плохо. Еще хуже было Вике. Она, как могла, старалась развеселить сестру, но все ее начинания рассыпались в прах, едва наталкивались на недоуменный холодный взгляд карих глаз.

– Ты похожа на большую грозовую тучу с пушками. – сказала Вика, заходя без приглашения в комнату сестры.

– У туч не бывает пушек, и я тебя не звала. Уходи. – Сашка произнесла это ровным голосом, лишенным всяких эмоций. Она сидела в кресле напротив окна, шторы против своего обыкновения были отдернуты, казалось, девушка наблюдает за происходящим на улице.

– Не уйду. Сколько можно так сидеть?

– А что еще делать?

– Пойдем погуляем или посмотрим фильм… Или… – Саша повернула голову и Вика осеклась под грозным взглядом.

– У-хо-ди. – по слогам тихо произнесла сестра. – Выйди и закрой за собой дверь.

– Не уйду! – Вика топнула ногой. – Я скучаю по тебе…

– Что?

Вика подошла ближе и села на подлокотник кресла. Сашка дернулась и чуть отодвинулась от нее.

– Я скучаю, мама скучает, папа волнуется… Что с тобой происходит? А? Ну не загораживайся от нас, мы все тебя очень любим, и нам больно… когда больно тебе.

Вика нежно провела рукой по встрепанным волосам. Сашка вдруг дернулась всем телом, как будто невидимая боль разрывала ее на части, Вика услышала, как скрипнули плотно сжимающиеся зубы.

– Выдыхай, сестренка, выдыхай… Давай же… Я рядом… Я всегда буду рядом… Я люблю тебя…

Вдруг Сашка порывисто обняла Вику и уткнулась головой в живот. Ее плечи сотрясались от плача. Она плакала долго и надрывно, а Вика сидела в неудобной позе, чувствуя, как затекают ноги и не смела пошевелиться. Ее рука бездумно перебирала светлые пряди волос. Она хотела успокоить Сашу, только не знала как… Ведь Сашка никогда не плакала…

Постепенно рыдания стихли.

– Если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью. – Мрачно пообещала Сашка, отрываясь от сестры.

Вика понимающе усмехнулась.

– Иди умойся, и пойдем погуляем.

Сашка хмуро смотрела на Вику, потом вдруг задумалась на секунду и почти сразу же ее лицо озарила робкая улыбка:

– Пойдем напьемся?

– Что?! – задохнулась от удивления Вика.

– Да ладно тебе, помогает… чтобы не думать. – Сашка пошла в ванную.

– Не думать о чем? – вопрос так и повис в комнате не получив законного ответа.

Они вместе приехали в бар, тогда Вика впервые попробовала спиртное, вкус ей не понравился, но ощущение легкости и веселья пришлось по вкусу. Теперь Вика знала, где проводит время ее сестра, но облегчения это не принесло. Сашка напивалась практически каждый вечер, и каждый раз Вика осторожно протаскивала бесчувственное тело сестры домой. А иногда Сашка исчезала, и появлялась спустя некоторое время в необычайно веселом расположении духа. Она заходила к Вике в комнату, падала на кровать и просила шоколадку, а потом они лежали рядом, разговаривали или смотрели фильм. Все было вроде бы нормально, если бы не то ощущение ледяного ужаса, возникающее каждый раз, когда Сашка исчезала и появлялась снова. Природу этого страха Вика понять не могла, и решила сама для себя, что это просто боязнь снова «потерять» Сашку.

Сонную тишину в доме нарушил звонок телефона. Вика, задремавшая в кресле в ожидании Сашки, вздрогнула и схватила трубку:

– Алло?

– Вика? – раздался в трубке незнакомый женский голос.

– Д-да…

– Ты можешь сейчас приехать в «Кракен» и забрать свою полоумную сестрицу, пока она сотворила повода для вызова милиции?

– Да, да… Конечно! Сейчас приеду!

Викины руки тряслись, трубка никак не хотело ложиться на место, в отчаянии она приказала себе успокоиться. Что еще натворила Сашка? Какого повода? Милиция? Что скажет папа? А мама? Сашка… что же ты творишь?

Как на крыльях она пролетела несколько кварталов и в нерешительности остановилась перед дверями бара. Сколько раз она открывала их, и ни разу не было такого страха. В сердце снова заполз липкий ужас, уговаривая себя, что ничего не случится, Вика толкнула двери.

Сашку она увидела сразу. Сестра стояла в середине комнаты, окруженная людьми. В руках у нее был нож, она беспорядочно размахивала им, выкрикивая невнятные слова. Вике стало интересно – кому предназначался Сашкин монолог, окинув еще раз взглядом сцену перед ней, она поняла, что слова предназначались девушке, стоявшей перед разъяренной сестрой. Девушка просто спокойно стояла и смотрела на Сашу, казалось, она ничуть не боялась пьяной вдрызг Саши.

– Ненавижу!!! – крикнула Сашка, замахиваясь на девушку.

Вика среагировала мгновенно. Стрелой пролетев разделяющее их расстояние, она точным ударом выбила сверкающее лезвие из судорожно сжатой руки, второй удар пришелся в солнечное сплетение. Сашка с хрипом согнулась пополам, а Вика не думая нанесла следующий удар сцепленными ладонями по открытой шее. Сашка без сознания рухнула к ее ногам. Действия заняли не более нескольких секунд. Все еще плохо соображая, Вика присела перед сестрой и двумя пальцами нащупала пульс. Вена билась неровно, но толчки были сильными. Вика подняла глаза, девушка, стоявшая перед ней в немом изумлении, смутно казалась знакомой.

– Я тебя знаю… – одними губами прошептала Вика. Внезапно вспышка озарила сознание. Это же она тогда там… С Сашкой в спальне… Это она была там…

– Ты ее сестра? – спросила она, одними глазами показывая на Сашу, которая уже начала приходить в себя.

– Вызови такси. На себе я ее не донесу. – коротко бросила Вика, и снова повернулась к Сашке.

Уже дома, укладывая сестру в кровать, Вика ощутила смутное беспокойство… Что то было не так. Вика снова прокрутила сцену из бара перед глазами.

Вот Сашка стоит покачиваясь, размахивая ножом, вот она кинулась на девушку, Вика, как во сне увидела свои руки сцепленные пальцами, удар… Она приседает перед Сашкой… Нет, ничего такого… Дальше… Вика подхватывает сестру подмышки и тащит к машине… Сашка слегка сопротивляется… Она падает на заднее сиденье автомобиля и втаскивает сестру за собой, Сашка наваливается всем телом и с шумом выдыхает…

Вот оно! То, из-за чего появилось это смутное чувство беспокойства.

Нужно проверить еще раз. Вика наклонилась к Сашкиному лицу и принюхалась. Так и есть! От Сашки не пахло спиртным!

Но так вести себя может только пьяный человек… Пьяный или… Или… Или…

Липкий страх, вновь охвативший девушку, подсказал Вике, что она права. Трясущимися руками она закатала рукав Сашкиной рубашки…

Едва Сашка заворочалась, Вика моментально проснулась. Еще ночью она подтащила кресло и, поставив его напротив кровати, приготовилась ждать. Сон не шел, она лишь на секунду прикрывала глаза, что бы память услужливо подпихнула то или иное воспоминание. Всю ночь она выстраивала картинку, видимо очевидную для всех, но не для нее. Вопросов было больше, чем ответов… И она хотела задать их до того момента, как Сашка окончательно придет в себя.

– Давно ты на игле? – хрипло спросила Вика.

Сашка резко села в кровати, тут же застонав.

– Ты меня вчера била что ли? – поморщилась она, потирая ноющую шею, и осторожно притрагиваясь к груди.

– А ты не помнишь? Я задала тебе вопрос. Отвечай.

– Я не на игле.

– Ты колешься, я это знаю.

– Пару раз, это не значит на игле! Просто так, для развлечения. – ощетинилась Сашка. – За что ты вчера меня избила? Воспользовалась тем, что я ответить не могу?

– А ты не помнишь?

Сашка с минуту помолчала.

– Ничего такого, за что меня можно было бы вырубить.

– Ты вчера, накачавшись этой дряни, пыталась зарезать свою сучку на глазах посетителей «Кракена».

Сашка недоверчиво посмотрела на Вику:

– Прикалываешься, ага?

– Получилось? Не веришь – позвони ей. – Вика швырнула в Сашку телефонной трубкой.

Телефон отскочил от Сашкиной коленки и упал на пол. Сашка не двигалась.

– Я… я ничего не помню… Правда… Я пришла в бар, просто как обычно выпить… Потом пришел… – Сашка вдруг осеклась и замолчала.

– Где ты берешь эту дрянь?

– Не твое дело. И выйди, пожалуйста, мне нужно позвонить.

– Что ломка начинается? – ехидно спросила Вика.

– Не твое дело! Я сказала – ВЫЙДИ!

– Громче, громче! Родители уже проснулись, и наверняка пьют чай в столовой. Как думаешь, им будет интересна история о том, как их дочь проводит свободное время?

– Не посмеешь! – с ужасом выдохнула Саша.

– Думаешь? – Вика приподняла одну бровь. – Проверим?

Вика встала и пошла к двери.

– Стой!

– Ну?

– Что мне сделать, чтобы ты… чтобы ты молчала…

– Перестать. – Вика обернулась и прислонилась к двери. – Стать опять прежней. Перестань себя уничтожать.

– У меня не получится… Слишком больно… – Сашкин голос дрогнул.

– То, что не убивает, делает нас сильнее сестренка. – уже мягче ответила Вика.

– А если… а если убивает? То, что тогда? – на Сашкины глаза навернулись слезы. Она обняла себя руками, как будто боялась, что ее порвет пополам.

Вика подошла к Сашке и сев рядом с ней обняла ее за плечи.

– Тогда ты это придумала. Нет такой силы, которая могла бы убить тебя, кроме тебя самой.

– Ты не понимаешь… Никто не поймет…

– Давно ты… – Вика запнулась на слове. Это просто невероятно чудовищно. Сашка-наркоманка, этого просто не может быть!

– Нет, нет… Всего пару раз… Предложили попробовать, а мне уже настолько все равно, что я решила – хуже уже некуда… Только пару раз… Вик, ты посиди со мной ладно?

– Приехали, девушка!

Вика поморгала. Перед глазами медленно таял образ двух девушек, сидящих на кровати тесно прижавшихся друг к другу.

– Приехали, с вас 150 рублей. – таксист повернулся к ней лицом. Ого, оказывается она уже приехала домой.

– А говорили по городу 70, – ворчливо ответила она, доставая бумажник. – Вот, возьмите.

– Это не город, это трущобы.

– Сама знаю, что не Беверли Хилз… – Вика вышла из машины.

Только войдя домой, она позволила себе разреветься. Громко, отчаянно. Рыдания тугим комком проходили по горлу, причиняя боль. Девушка с силой ударила кулаком в стенку, острая боль помогла немного прийти в себя – костяшки наверняка содраны… Истерика медленно отступала. Практичный ум девушки брал верх над эмоциями. Вика обессилено сползла по стенке на пол.

Что теперь делать? Что делать? Что?

Для начала успокоится. Снять обувь и одежду. Умыться. Выпить чаю.

Давай, тряпка! Подними себя с пола и сделай хоть что-нибудь, вместо размазывания соплей по лицу!!!

Вика встала и дрожащей рукой щелкнула выключателем. Яркий свет залил коридор, подняв глаза, девушка в испуге отшатнулась. Кто-то очень сильно похожий на нее стоял перед ней…

– Дурацкое зеркало! – плюнула Вика с досады. – Хотя видок у тебя еще тот.

Рука инстинктивно взлетела вверх, чтобы пригладить взлохмаченные волосы. Поправляя выпавшие кудряшки, она поморщилась от боли в руке.

Ах, ну конечно, драки со стенами никогда не проходят бесследно.

Как зачарованная она поднесла руку к лицу. Сжала кулак и снова разжала его, наблюдая, как двигается сорванная кожа. Кровь быстро останавливалась, засыхая и образуя бурую корочку.

Внезапно она поняла, как сильно устала. Что не хочется ни в душ, ни чай, ни раздеваться. Вяло скинув туфли, Вика шатаясь, добрела до своего дивана, потом резко повернувшись направилась в соседнюю комнату. Упав лицом в подушку, все еще хранившую Сашкин запах, девушка скорчилась от боли.

Ну почему? Почему? Почему????

А потому что Сашка – конченая наркоманка, – услужливо подсказала память, разворачивая перед истерзанной девушкой воспоминания…

Все вроде было хорошо, и липкий страх больше не посещал Вику, даже когда Сашка задерживалась. Угроза рассказать все родителям действовала безотказно, и Вика позволила себе расслабиться. Перестать контролировать. А зря.

Вика собиралась пойти лечь спать, когда в дверь позвонили.

Наверное, Сашка вернулась, – подумала Вика.

– Где твои ключи, первый час ночи, ро… – распахнув дверь, Вика осеклась.

– Ты?!?!

Перед ней стояла та самая девушка из бара, та самая девушка из-за которой Сашка чуть не угробила себе жизнь. Что же, Вика не искала этой встречи, однако…

– Сашка дома? – нахально спросила девица.

План созрел мгновенно. Пантерой выскользнув за дверь, Вика прихватила гостью за грудки, прижав ее к стене, хорошенько тряхнула, от чего голова той дернулась и глухо стукнула об стенку.

– Какая Сашка??? Какая тебе Сашка??? Ты еще осмеливаешься прийти сюда??? Жить надоело?

– П-полегче! – лязгнула зубами чуть ошарашенная девушка.

– Полегче? – яростно зашипела Вика. – Я тебе сейчас устрою полегче! Не дай бог еще раз увижу – будешь неделю зубами срать! Поняла, гнида?

Вика для убедительности еще раз тряхнула ее, стукнув головой о стену.

– Поняла?!

– Да поняла, я поняла! Отпусти!

Вика разжала кулаки и отступила. Девушка, ретировавшись на безопасное расстояние, остановилась:

– Думаешь сестрица у тебя такая вся невинная и чистенькая??? – ехидно спросила она Вику. – Да знаю я, какую сказочку она скормила тебе, типа один раз не пидорас.

Вика похолодела.

– Что ты несешь?

Девушка победно усмехнулась:

– Саша твоя давно и прочно сидит на игле, и как ты думаешь, блюститель нравственности, где твоя драгоценная сестра сейчас?

Прикинув расстояние, Вика поняла, что даже в гигантском прыжке не достанет собеседницу. Усилием воли она подавила в себе новую вспышку ярости.

– Ну и где же она?

– Так я тебе и рассказала, – пропела довольная собой девица.

– Поймаю – убъю. – спокойно пообещала Вика. – Все равно поймаю, вы наркоманы, народ медлительный…

– Я не наркоманка!

– Да? Ты нет, а Сашка да? – Вика осторожно сделала шаг.

– А Сашка да. Я к этой дряни не прикасаюсь – жизнь дорога. Причем именно жизнь, а не существование.

Вика сделала еще один шаг.

– Врешь ты все. Это ты посадила Сашку на иглу.

– Вот еще! – девица возмущенно дернула плечиком. – По-твоему это единственное что я могла ей предложить?

– Тогда для чего ты пришла сюда? – осторожно, чтобы не спугнуть жертву, Вика приближалась, усыпляя бдительность разговором и обманчиво мягкими суетливыми движениями.

– Поговорить.

– О чем?

– Не твое дело! Ай! – вскрикнула она, когда Вика, сократив расстояние, сделала бросок, хватая девушку за запястье.

– Отпусти меня!!!

– Обязательно. Но вначале ты мне расскажешь: где моя Сашка! – прорычала Вика, заламывая руку.

– Больно!

– На тон ниже, или я заткну тебе рот своим методом. Говори…

Найти дом по указанному девицей адресу не составило большого труда. Это была новостройка в 17 этажей. Если верить этой наркоманке, то Сашка находилась в этом доме в 245 квартире. Набрав на домофоне первые попавшиеся цифры, Вика попросила открыть дверь, так как забыла ключ. Юркнув в лифт, она наугад нажала кнопку. Решимость покинула ее, когда она стояла перед обитой дерматином дверью, из-за которой доносилась громкая музыка и пьяный смех.

Либо я все узнаю, либо девица наврала…

Вика подняла руку и нажала на кнопку звонка. На третьей трели звонка дверь распахнулась:

– Ребенок тебе кого? – на нее, пьяно усмехаясь, смотрел парень.

– Мне Сашу…

– А… Ну проходи… Она где-то там… – он посторонился что бы Вика могла войти. – Не разувайся… – предупредил он.

Вика осторожно прошла в комнату. От дымовой завесы сразу защипало в горле, прищурившись, она сквозь пелену стала высматривать Сашу.

– О, сестренка! – раздалось пьяное восклицание за ее спиной. – А ты что тут делаешь? Опять шпионишь?

Вика развернулась. Сашка вроде просто пьяная, прислушавшись к себе она не почувствовала той липкой волны, которая охватывала ее каждый раз, когда Сашка делала укол.

– Пришла посмотреть, чем ты тут занимаешься. Но уже ухожу.

– Гляньте на нее, – Саша издевательски схватила Вику за плечи и развернула лицом в комнату. – Она пришла посмотреть… И как вы думаете, на что? На меня! Где моя соска и подгузник???

– Ты пьяна, отпусти меня… – Вика дернула плечом. Высвободившись она пошла к выходу, в спину ей ударил взрыв хохота.

Зло хлопнув дверью Вика вышла на площадку, и медленно пошла по ступенькам вниз.

– Вика!

Девушка замерла.

– Подожди-ка, – Саша запыхавшись прижала Вику к себе и, наклонившись, жарко зашептала в ухо. – Как ты нашла меня? Кто сказал тебе – где я?

От ее близости у Вики внезапно перехватило дыхание, даже то, что от Сашки несло перегаром, не могло остановить горячей волны, поднимающейся откуда-то с низа живота.

Как некстати, я теряю силу воли, – подумала Вика.

– Интуиция подсказала, – выдавила она вслух.

– Я не верю в интуицию…

– Ну и зря. Поехали домой?

– Как прикажешь. – Сашка выпустила Вику из объятий. Разум немедленно отвоевал положенное ему место.

Так странно, я как будто под колпаком, когда она рядом, – подумала Вика. – Стоит ей лишь прикоснуться, и я теряю себя, но стоит лишь ей отступить, как все возвращается на свои места. Что это такое? Что со мной происходит?

Они тихо вернулись домой. По дороге Сашка купила бутылку вина, и, не переставая, прикладывалась к ней, так что надеждам на трезвость не суждено было сбыться. Вика как всегда хотела быстренько уложить Сашку спать, и лечь самой, но у Сашки оказался неоконченный разговор.

– Так кто тебе сказал: где меня искать?

Прикинув, что Сашка все равно узнает, что кто и как сказал, Вика решила сказать правду.

– Сучка твоя приходила… – Вика ревниво следила за реакцией Сашки.

– Аня?! Приходила Аня?

В миг просветлевшее лицо больно резануло Вику.

– Значит у сучки есть имя… Как любопытно…

– Она не сучка! – вскинулась Саша. – Не называй ее так… Мне не приятно… А она не сказала зачем?

– Ты знаешь у нас была куча времени, чтобы выпить чаю, поболтать о том о сем, ну и вскользь о тебе! – с сарказмом произнесла Вика.

– Вика, ну зачем ты так. – Саша подошла и взяла ее за руку. Вика дернулась всем телом. – Да что с тобой?

– Все нормально. Ложись спать, я тоже устала…

– Подожди, что ты сказала Ане?

– Не волнуйся – она жива. Думаю, даже сотрясения мозга не будет. Просто невозможно стрясти то, чего нет.

– Погоди, ты ударила ее??? – помрачнела Саша.

– И тебя могу… – с опаской пообещала Вика.

С минуту Сашка молчала, потом вдруг, запрокинув голову, пьяно засмеялась.

– Ты ей лицо не попортила? – задыхаясь от смеха, спросила Сашка.

– Целая уходила…

– Ха-ха-ха, ой не могу… ха-ха-ха… уходила!!! Она скорее убегала!!! Ха-ха-ха, ой Вик… Давно мне не было так весело!!! Ты мое золотце! – Сашка раскинула руки и загребла Вику в объятия. Вика напряглась. Сашка почувствовала это, и, внезапно оборвав смех, внимательно посмотрела на Вику.

– Чего ты дергаешься?

Не могу, не могу, не могу, – стучало у Вики в голове. – Не могу сопротивляться. Не могу скинуть ее руки и уйти. Не могу… Да будь, что будет…

Викины руки сами собой взлетели Сашке на плечи. Притянув Сашку к себе, Вика робко коснулась губами ее губ.

– Что это ты делаешь? – ошалело пробормотала Сашка.

Но Вика ее уже не слышала, губы поймали ритм слов, а тело, словно намагниченное, тянулось к стройному телу Сашки.

– Ух-ты! – выдохнула Сашка, когда у Вики кончился воздух и она прервала поцелуй.

Она вся как будто горела, в голове шумело, уже почти без страха Вика отдавалась жарким волнам, пробегавшим по ее телу. Поднять глаза на Сашку она не могла просто физически, настолько сильным было охватившее ее желание.

– Ты такая мила-а-ая, сестренка! – тонкие пальцы обхватили подбородок девушки и заставили ее поднять лицо. Вика тихонько охнула.

– Хочешь меня сестренка? Да? – каким-то странным голосом спросила Сашка.

Сашкины глаза были так широко открыты, что казались черными пустыми дырами. Вдруг Сашка наклонилась и легко коснулась губами Викиных губ. То, что происходило потом, девушка помнила смутно, огонь пожиравший ее изнутри уже не контролировался, он яростно метнулся вверх, опаляя каждый кусочек кожи, до которого дотрагивалась Сашка.

А Сашка не раздевала, она срывала одежду, Вике казалось клочками, жадно целуя каждый вновь освобожденный кусочек кожи. Сорвав футболку, Вика смутно слышала, как затрещала ткань под сильными руками, Сашка прикусила губами сосок, Вика тихонько взвизгнула от острой боли, которая практически мгновенно растеклась жидким огнем по груди.

– Хочешь меня? – снова тем же странно-глухим голосом спросила Сашка, оторвавшись от истерзанного соска и заглядывая Вике в глаза.

– Д-да… – выдохнула девушка одними губами.

Гортанно рыкнув, Сашка швырнула покорное тело девушки на кровать. Резкое падение на мгновение отрезвило Вику, сквозь сумрак ночи она посмотрела на Сашку. А Сашка, словно дикий зверь, гибким движением запрыгнула на кровать, ни на секунду не отводя глаз от испуганного лица Вики.

Бежать!

Вика перевернулась на живот и подтянула себя к краю кровати. Сашка с рычанием схватила ее за ногу и подмяла под себя, удерживая Викины руки над головой.

– П-пусти! – Задыхаясь под тяжестью тела, выдохнула Вика.

– А если нет? – Лениво ответила Сашка. – Кричать будешь?

Сашка приблизила свое лицо к ней, и легко коснулась губ. Поцелуй отозвался жаркой волной, и Вика снова почувствовала, как тает в этих руках, как завораживает, словно гвоздями прибивает, Сашкин взгляд. Парализует волю и разум, оставляя только всепоглощающее желание принадлежать. Почувствовав, что сопротивление ослабло, Сашка отпустила Вику, и ее руки тут же скользнули вдоль ее тела, безошибочно находя самые чувствительные места. Сашкины губы сокрушающее-жестоко обрушились на Вику, но она уже была готова к натиску. Последнее, что отчетливо помнила Вика, тупую боль внизу живота, которая очень быстро стерлась единственным желанием слиться каждой клеточкой с Сашкой.

Она очнулась первой. Открыв глаза, она поняла, что уже светло, значит, наступило утро. Осторожно сползя с кровати на пол, Вика огляделась вокруг.

Что теперь?

Повсюду в комнате валялась одежда. Вернее, ее остатки. Воспоминание, вихрем ворвавшееся в голову, снова подняло удушливую, почти болезненную, волну желания.

Что теперь? Что теперь? Что теперь? Теперь? Теперь? – стучало в голове.

Решение пришло само собой. Девушка встала, и чуть пошатываясь, принялась сортировать одежду. Выбрав из раскиданных вещей свои, она прижала их к груди и впервые за утро посмотрела на кровать. Сашка безмятежно спала, как всегда обнимая подушку руками, а одеяло ногами. Викино лицо вспыхнуло, когда она беззастенчиво скользила взглядом по изгибам обнаженного тела.

Где-то внизу хлопнула дверь. Вика вздрогнула. Пора уходить!

Крадучись она вышла в коридор и скользнула за соседнюю дверь.

Хорошо, что наши комнаты рядом, – подумала она, закрывая дверь и подходя к шкафу, чтобы временно спрятать испорченные вещи.

Накинув халат, она посмотрела на свое отражение в огромной дверце шкафа-купе. Ее внимание привлекли бурые пятна на бедрах, животе и коленках… Она опустила руку, пальцы нащупали шероховатую поверхность засохшей крови…

– Ви-ка… Ви-и-и-и-и-и-ка-а-а-а-а-а…

Девушка повернула голову, где же Сашка? Откуда голос? Двигаться было непривычно тяжело, с трудом поворачивая голову, Вика пыталась уловить нужное ей направление по звуку удаляющегося голоса. Она протянула руку, но прикосновение встретило лишь пустоту.

– Где ты?! – в отчаянии крикнула она в темную пустоту.

– Ви-и-и-и-и-и-и-ка!

– Саша! Где ты? Сашка!

Вдруг по затылку скользнуло теплое дыхание, знакомые сильные руки обвились вокруг талии, прижимая к себе. Вика вдруг необычайно легко подняла тяжелые прежде руки, обвила их вокруг Сашкиной шеи, теснее прижимаясь к горячему телу.

– Сашка? – прошептала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Сашка, где ты была?

– Тс-с-с-с-с, тихо… Смотри…

Сашкины руки перехватили Викины запястья и широко развели их в стороны. Ощущение Вике не понравилось, и она попыталась вырваться, но Сашка держала крепко.

– Отпусти… Отпусти меня!!!

– Я не держу тебя. – ухмыльнулась Сашка стоящая рядом.

Вика с недоумением перевела глаза на свои руки, они были свободны. Она попыталась их опустить, но у нее ничего не получилось. Панический страх начинал окутывать девушку, ей казалось, она видит тонкую едкую ленточку, которая начинала обвивать ступни ног, постепенно поднимаясь все выше и выше.

– Что происходит?

– Дай руку, – попросила Сашка. – Ну, дай!

– Я не могу…

– Не ври, дай руку, ты же этого хочешь!

– Да что происходит?! – со злостью крикнула Вика. Она дернула рукой, еще раз, еще…

Сашка стояла напротив нее, и ждала.

– Ну, помоги мне! Я не могу двигать руками!!!

– Все просто, сестричка… – Саша вдруг протянула руку и Вика почувствовала, что ее рука совершенно свободно движется навстречу. Викины пальцы коснулись пальцев Саши. Саша крепко сжала Викину руку, вдруг вывернув ее запястьем вверх. В Сашкиных руках вдруг появился шприц, наполненный какой-то мутной жидкостью. Иголка медленно приближалась к сгибу локтя на Викиной руке.

– Что ты делаешь???? – в ужасе завопила она, пытаясь вырваться, но не смогла сделать даже легкого движения. Она даже не слышала звука собственного голоса, вдруг с ужасом понимая, что просто покорно стоит в то время, как Сашка пытается ее накачать этой гадостью. Игла проткнула кожу, Вика глазами следила, как уменьшается уровень наркотика в шприце, вдруг по венам потек лед… Он проникал глубже и глубже, охватывая ее всю, добираясь до самого сердца… А оно билось все слабее, с каждой секундой пропуская удар, медленнее и медленнее, пока не замерло совсем… Сердце остановилось, девушка закрыла глаза и громко отчаянно закричала…

Вика распахнула глаза. Уже утро? Она села, обхватив себя руками. Мерно покачиваясь, она баюкала себя, отгоняя страшные образы из сна. Постепенно, приходя в себя, Вика поняла, что беззвучно плачет.

Слезами горю не поможешь… Нужно вставать, умыться и ехать к Сашке. Поговорить… Спросить… Сделать ну хоть что-нибудь…

Осторожно открывая дверь, девушка поморщилась от едкого запаха перегара ударившего в нос. Стараясь не запнуться об раскиданные на полу вещи, Вика прошла в комнату. Судя по очертаниям скомканных простыней – на огромной кровати спали двое. Вика на цыпочках подошла ближе. Сквозь скупые лучики света, проникавшие через плотную ткань штор, она увидела пряди темных волос на подушке. Сашка опять приволокла бабу домой. Конечно же: она была пьяная и под кайфом и, скорее всего, даже имени ее не помнит. Вика тяжело вздохнула, неожиданно ее взгляд упал на журнальный столик. Руки сразу стали ватными, а в сердце забрался знакомый страх… Глаза рассеяно и как-то устало перебирали предметы на глянцевой поверхности стола. Вата… Почерневшая от копоти ложка… Использованный шприц со следами крови…

Вика тяжело вздохнула. Нужно взять себя в руки. Как будто это первый раз, расклеилась как тряпка. На негнущихся ногах она подошла ближе к кровати и сильно потрясла за плечо спящую девушку.

– А?

– Бэ! Жопу в горсть и бегом отсюда! – злым полушепотом приказала Вика.

– Ты кто-о-о-о? – недовольно протянула незнакомка, фокусируя взгляд на Викином лице.

– Конь в пальто! Че такая непонятливая? Быстро собралась и исчезла! Или охрану позвать?

Вика красноречиво кивнула головой на дверь. В холле элитной высотки действительно дежурила охрана, которая очень ретиво выполняла свои обязанности по охране дорогих – прямом смысле этого слова – жильцов.

Девушка окинула взглядом нависшую над ней Вику, словно оценивая: стоит ли связываться? Мудро решив, что не стоит, она поднялась и, ничуть не смущаясь своей наготы, стала собирать раскиданную по полу одежду.

Вика с чувством омерзения следила за суетливыми движениями гостьи. Хотя и так было видно, что девушка торопится, но все равно так и подмывало подойти и дать пинка для еще большего ускорения. И почему Сашку вечно влечет вот к таким недочеловекам?

Терпеливо дождавшись пока она оденется, Вика проводила девушку до двери. И лишь закрыв за ней тяжелую дверь, Вика вернулась в комнату и, подойдя к окну, резким движением раздвинула шторы. Комнату залил яркий солнечный свет. Спящее на диване тело недовольно буркнуло и попыталось спрятаться под одеяло. Вика, не оглядываясь распахнула окна, впуская в комнату поток свежего воздуха.

– Бля. – донеслось из-под одеяла.

– Перестань, я знаю, что ты давно не спишь.

– Слушай, на хрена ты приперлась? – из-под одеяла выглянула взлохмаченная голова.

– Доброе утро. Кофе, чай… дозу? – Вика едко выделила последнее слово.

– Мы вчера все обсудили. Перестань читать мне нотации и, если все равно приперлась, то свари кофе.

– И не подумаю. – Вика стояла у окна, чувствуя, как прохладный ветер играет с прядками волос, нежно касаясь шеи. Было какое-то странное ощущение усталости и безысходности.

– Ну и что ты сделаешь? – Сашка вдруг резко спрыгнула с кровати и повернулась Вике. – Побежишь жаловаться мамочке и папочке? Свяжешь меня и отправишь в больницу? Просто изобъешь до полусмерти?

– Последнее предложение заманчиво. – спокойно прокомментировала Вика.

– Тогда бей, – Сашка криво усмехнулась. – Бей и убирайся.

– Ты же не перестанешь, да? Никогда не бросишь! Чтобы я не сделала, ты все равно будешь менять свою жизнь на вот это? – Вика с силой пнула журнальный столик. – Неужели в твоей жизни больше ничего нет?

– Не твое дело… Я не наркоманка, сколько раз тебе объяснять? Просто иногда я очень устаю и мне нужно расслабиться. – Сашка начинала злиться. Вика видела, как темнели глаза, и как под тонкой натянутой кожей на скулах заходили желваки.

– Я хочу тебе помочь! Почему ты не понимаешь этого?

– Черт! Я не нуждаюсь в помощи и тем более в твоей жалости! Это ты не понимаешь!!! Таскаешься за мной как собачонка! Смотришь на меня этим взглядом своим затравленным, заглядываешь мне в рот и все ждешь, ждешь, ждешь чего-то. А меня тошнит от тебя?! Понимаешь??? Тошнит! Видеть тебя не могу!!! Какого черта, по-твоему, я уехала от предков? Думаешь папочка мне насолил? Как бы не так! Ты меня достала!!! Шагу не даешь ступить, и твой вечный взгляд, как лазерный прицел винтовки! Ты думаешь, девки – дешевки? Дешевка тут одна – ты! Тебе плюешь в лицо – ты радостно утираешься, об тебя вытираешь ноги, а ты умильно наслаждаешься этим! Противно, неужели не понимаешь??? Противно!!! Ты как мерзость какая-то, которая вечно где-то поблизости!!!

Вику захлестнула волна обиды и боли, руки сами собой сжались в кулаки. Резким движением она налетела на Сашу и, сбив ее с ног, выполнила не сложный, но очень действенный болевой прием. Сашка громко выругалась, больно ударившись при падении, но вырываться не решилась, наученная горьким опытом знала – бесполезно.

– Ты все сказала? – прошипела Вика ей в лицо. – А теперь послушай меня.

Сашка закрыла глаза и отвернулась. Но Вике было все равно, она знала, что Сашка ее слышит:

– Может быть я и такая, как ты меня описала, но давай для разнообразия посмотрим на тебя. Кому нужна ты – конченая наркоманка? Ни одна приличная девочка близко тебя не подпустит к себе, узнав, что ты на игле. Ты что думаешь – вечная? Всегда будешь эдакой дурашкой-симпатяжкой с необыкновенным талантом? Ты себя в зеркало видела? Ты проколола всю свою необыкновенность! Ты же живешь от укола к уколу, и упорно кормишь себя сказочками, что можешь бросить в любой момент! Кому нужна ты?

Вдруг Вика почувствовала, как Сашка расслабилась. Медленно повернув голову, Сашка открыла глаза и улыбнулась. Нежно и ласково. А Вика чувствовала, как мгновенно теряет контроль, злость отхлынула, как волна, уступая место знакомому, чуть щемящему ощущению. Она понимала, что нужно отвести взгляд от этих ласковых и теплых карих глаз, но не могла… Не могла даже вздохнуть…

Внезапно все завертелось, Вика даже не смогла понять, в чем дело, но теперь уже она лежала на полу, а Сашка нависала над ней, одной рукой удерживая тонкие запястья девушки над ее головой.

– А ведь ничего не изменилось, да, сестренка? – хриплым голосом спросила Сашка. – Все так же… Да?

Второй рукой Сашка нежно погладила Вику по щеке. Викины глаза закрылись сами собой, весь мир вдруг отступил куда-то во тьму, оставив лишь Сашку и ее – Вику, придавленную тяжестью тела к полу. Чуткие пальцы пробежали по скуле, чуть прикоснулись к уху, скользнули по шее, ладонь легла на грудь. Под тонкой тканью футболки и лифчика Сашкины пальцы безошибочно нашли сосок и с силой сжали его. Вика выгнулась всем телом и чуть слышно застонала.

– Хочешь меня, сестренка? – ворвался в ухо знакомый горячий шепот. Вику окатила ледяная волна.

– Ч-что? – она резко распахнула глаза и уставилась на Сашу. – Что ты сказала?

– Все так же хочешь меня, да?

– Опусти меня!!! – взвизгнула Вика, пытаясь вырваться. – Слышишь! Опусти!!!

Сашка покачала головой:

– Посмотри на меня, – странным глухим голосом приказала она.

– Нет!!! – Вика закрыла глаза и отвернулась.

Рука, сжимавшая грудь исчезла, и через миг Вика ощутила горячие пальцы на своей щеке. Сашка, ухватив ее за подбородок, повернула к себе лицом.

– Открой глаза, я сказала!

– НЕТ!

Вдруг Вика ощутила мягкие ласковые губы на своих губах. Чувствуя, как от поцелуя вновь загорается огонь, Вика попыталась мысленно приказать себе успокоится. Она сама не заметила, как уже отвечала на поцелуй, стремясь слиться с Сашкой.

Да что же это за наказание такое… То сладость, то боль, сладкая боль, больная сладость… То ласка, то грубость… И что бы не сделала она сейчас… Пусть только не останавливается… Хочу ее всю… Всю до капли…

Внезапно Сашка, не прерывая поцелуя, усмехнулась…

Она просто балдеет от власти надо мной… А я… Я как половая тряпка… Готова на все… Ради одного взгляда… Ради запаха… Звука голоса…

Вика, как будто со стороны увидела себя, извивающуюся от поцелуя… Сашку, придавившую ее всем телом и удерживающую тонкие запястья над головой, ее ухмылку и глаза горящие превосходством.

Нет… нет… нет… Это надо остановить… Нет…

Вдруг Вика с силой сжала зубы. Сашка резко отпрянула, а во рту остался чуть сладковатый привкус крови. Немедленно Сашкина рука взлетела и с силой хлестнула Вику по щеке:

– Сучка! – зло прошипела Сашка, замахиваясь еще раз.

Боль обожгла щеку, но это была какая-то не настоящая боль… Притупленное чувство и ощущение того, что кто-то слегка ткнул тебя. Вика посмотрела прямо на нее. Губы разлепились сами собой:

– Еще!

Новая пощечина обожгла вторую щеку. Это уже больше походило на удар.

– Бьешь, как девчонка!!! – прошипела Вика.

Сашка вдруг резко отстранилась, словно выпавшая из сна она потрясла головой. Потом вдруг встала, схватила Вику за руку и, не обращая внимания на вопли, протащила ее волоком в коридор. Остановившись на мгновение, она открыла дверь и вышвырнула девушку за порог. Спустя мгновение следом вылетела Викина сумка.

– Никогда не смей… – тяжело дыша, Сашка смотрела на Вику сверху вниз. – Никогда… Не смей больше появляться. Поняла меня? Достаточно того, что я себя ненавижу… за то, что сделала когда-то… Никогда… не смей…

История Шестая.

Сашка захлопнула дверь, впечатывая в нее всю свою злость. За дверью раздались едва различимые всхлипывания. Сашка со стоном обхватила руками голову и сползла по стене на пол.

Господи, что происходит? Что со мной? Как я могла?

Внезапно стало холодно, ее зазнобило, но в тоже время Сашка чувствовала, что голова горячая как чайник. Надо бы до кровати добраться… Позвонить Шуре, чтобы пришла убралась, и Алинке, чтобы привезла…

Нет, только Шуре…

Алинке…

Шуре…

Вике! Вернуть Вику!!!

Нет, нет, нет…

Шуре…

Девушка с трудом приподнялась и попыталась вспомнить, где может находиться ее телефон. Ощупав руками пиджак, висевший в прихожей, она пошла обратно в комнату. Мобильник отыскался под кроватью, нашарив его, Сашка набрала номер:

– Алина, – выдохнула она в трубку. – прямо сейчас подъезжай, а? Очень хреново…

Телефон выпал из трясущихся пальцев. Неважно, Алинка все равно приедет… Она понимает, что сейчас мне нужно больше всего на свете… Не думать… Господи, как же холодно!!! Сейчас под одеяло и подождем…

Сашка нырнула под одеяло и, свернувшись калачиком, приготовилась ждать.

Перед глазами медленно всплыло лицо Вики. Красные заплаканные глаза… «Отпусти! Отпусти меня!» – звенело в ушах. Вот ее губы презрительно скривились: «Бьёшь, как девчонка!» А в глазах страх, приправленный какой-то непонятной решимостью. Картинка сменилась другой… Вот она стоит у себя в ванной комнате, едва очнувшись от алкогольного забытья. От предыдущего вечера в памяти мало что осталось, но она знает, что рано или поздно, по секундам, по мгновениям память вернет все то, что было украдено дозой или алкоголем. Едкая сухость в глазах и неприятный, смешанный с огнем, привкус в горле вызывают дикое желание попить и плеснуть холодной водой в лицо. Из зеркала на нее смотрит молодой парнишка с помятым лицом, потухшими глазами очерченными темными кругами. С тоскливой горечью, в парнишке она узнает себя. Включив кран, она подставляет руки горстью, и только тут замечает бурые пятна на пальцах и ладони. Сашка хочет открыть глаза, но видение, качаясь зыбкой дымкой, не пропадает. Из закрытых глаз девушки по щеке скатывается одинокая слеза, мокрой дорожкой она скользит по скуле и пропадает, впитавшись в подушку.

Это кровь? Неужели подралась?

Она сжимает и разжимает кулаки, знакомой боли от разбитых костяшек не было.

Тогда откуда кровь? Может не моя? Неужели вездесущая Виктория не уследила за…

Мысль оборвалась…

Картинка резко потемнела, знакомое чувство боли, как пружина раскрутилось из темного угла сознания, куда тщательно было упрятано невыносимое воспоминание. Следующие картинки проносились молниеносно, хлестко ударяя в сознание, они обрушивались мощным ударом, опаляя ледяным дыханием жестокости и непереносимой простотой происходящего.

Вика, поцелуй, обнаженное тело… Пытается ускользнуть, не выйдет! Все они одинаковые!!! Секс, секс, секс, ничего кроме секса…Таскаются, смотрят в глаза, флиртуют… А потом трахаются до самозабвения по темным подворотням… Ненавижу их всех… И эта такая же! Только и ждет, чтобы я прижала ее где-нибудь в углу!!!

– Хочешь меня сестренка???

Перед глазами все завертелось, как в детском калейдоскопе, краски смешивались, уходя то в совершенно черный, то в ослепляющий белый…

Где-то хлопнула дверь… Чьи-то холодные руки стали тормошить задремавшую Сашку, вырывая ее из одного кошмара в другой.

– Сашка, да очнись же ты!!!

– Х-х-холодно…

– Сейчас станет тепло, и хорошо, и приятно…

Сквозь пелену Сашка чувствовала, как резиновый жгут оплетает руку, сгиб локтя обжег холод, и легкий укус иглы через кожу…

Спустя час Сашка проснулась. Она окинула взглядом комнату, решая, что из прошедшего утра было реальностью, а что кошмаром.

– Ау? Есть кто живой? – просипела Сашка.

Из-за задернутых штор тут же появилась Алинка, принеся с собой свежий запах улицы.

– Проснулась? Я уже думала, ты до вечера проспишь…

– А сколько времени?

– Думаю, через пару часов будет пора на работу.

– Черт, я же еще и работаю… А я думала что моя жизнь свелась к сексу и кайфу… – Сашка перевернулась на живот, подгребая под себя одну из простыней.

– Ну что ты… на кайф еще надо заработать, вот с сексом тебе проще…

Алинка скользнула на кровать и соблазнительно прижалась к Сашке всем телом. Сашка отодвинулась. Алинка не сдавалась, игриво она провела рукой по шее, лопаткам, пояснице, ее рука остановилась на крепких ягодицах и сжала их. Девушка прижалась крепче, теплые губы ткнулись в плечо. Сашка почувствовала, как горячий язычок змеиным движением скользнул по коже и тут же маленькие зубки ощутимо куснули обнаженный участок кожи.

– Перестань. – Сашка приподнялась и, стряхивая с себя Алину, села, по-турецки скрестив ноги.

– Да ладно? – обиженно спросила девушка. – Как тебя корчить начинает, так ты «Алиночка приедь», а как чуть лучше, так сразу «перестань»!

– Я сказала – перестань.

– Да что случилось то? Ты вчера уехала с Мариной, вроде все было ажурно, а с утра у тебя в голове черти пляшут. Что случилось то?

– Марина? – Саша тряхнула головой. – Не помню…Вика с утра приезжала. – глухо сказала Сашка.

– Боже… Она опять тебя спалила и читала лекции? Чем угрожала на этот раз?

– На этот раз не успела ничем…

Алина помолчала, потом, выразительно оглядываясь, заметила:

– Но сейчас ее тут нет, из этого можно сделать вывод, что ты ее одолела на этот раз?

– Я ее… я ее чуть не трахнула, прямо здесь… на полу…

– Ну и? Не понимаю твоих переживаний по этому поводу, – Алина села, скопировав позу Саши. – Или ты переживаешь, что все-таки не трахнула?

– С ума сошла??? – Саша в ужасе отшатнулась от девушки.

– Не понимаю я этого драматизма. Вы не родные сестры, даже не сводные. Ты же приемыш. Биологически вы вообще чужие люди друг другу. Вспомни, когда твои родители погибли, тебя за ручку привели к его лучшему другу дяде Саше, ты же уже большая была, и все помнишь. Чего ты истеришь-то? Подумаешь… К тому же не поверю, что она против была. Сколько помню все время таскалась за тобой как хвост… Все видели и знали, что она влюблена в тебя, как кошка.

– Ты не понимаешь… Она тут не причем. Вернее… Это я.

– Что ты? Ну что ты там бормочешь? Говори уже нормально. Есть что-то такое, чего я еще не знаю?

– Ты до фига всего не знаешь… – глухо прошептала Сашка, отворачиваясь.

– Ну… так расскажи мне и дело с концом.

– Это не в первый раз… – с трудом разлепляя губы, ответила Саша.

– Да что не в первый раз? Ты можешь говорить нормально? Если можешь – говори, не можешь – не заикайся. Я не собираюсь вытягивать из тебя по полслова клешнями.

Саша молчала. Выговориться хотело ого-го как, но что-то внутри не давало открыть рта, звуки деформировались горлом, выпуская изо рта лишь хрипы.

– Ты знаешь, почему я уехала? – выдохнув воздух, она все же решилась начать.

– Что-то типа с папой Сашей не поделила…

– Это официальная версия… Дерьмовая, кстати, версия… Но кто ж знал, что Вика так восстанет против родителей и рванет следом за мной? Ладно… На самом деле после того, что я сделала, я больше не могла оставаться в этом доме. Жить с ними и каждый день смотреть ей в глаза, делая вид, что ничего не помню? Как? Сбежать – было единственным выходом. Да, ты права, я все помню… И катастрофу, и доброту лучшего друга и партнёра моего отца, и маленькую Вичку… В тот день я потеряла обоих родителей, но у меня появилось то, о чем я даже не смела мечтать – младшая сестренка… И я относилась к ней именно как к сестре, младшей любимой сестренке… Не могу сказать когда это началось… Когда в ней появилось это чувство, наверное упустила момент пока горевала о разбитом сердце… Но тот вечер… Блин, я бы что угодно отдала, что бы забыть его, стереть, вырвать из себя… И никогда больше не вспоминать… В тот вечер я ужралась как скотина. Была какая то дерьмовая вечеринка, водка, девчонки, мальчишки, наркота… В общем, обдолбилась в усмерть… Явилась Вика, сказала что пришла посмотреть чем я занимаюсь. Хотя идиоту было понятно, что следить явилась – не вмазываюсь ли я. Меня это так взбесило…

– О, сестренка! А ты что тут делаешь? Опять шпионишь?

Сашка смотрела на спину сестры и в ней медленно закипала ярость.

– Пришла посмотреть, чем ты тут занимаешься. Но уже ухожу.

– Гляньте на нее, – Саша издевательски схватила Вику за плечи и развернула лицом в комнату. – Она пришла посмотреть… И как вы думаете, на что? На меня! Где моя соска и подгузник???

– Ты пьяна, отпусти меня… – Вика дернула плечом и ушла. Сашка осталась одна, тупо глядя в одну точку.

– Господи, Александра Борисовна, вы обзавелись собственной нянькой? – взрыв хохота вывел Сашку из ступора.

– Горшок звенит! Пора бай-бай! А тетя Вика расскажет тебе замечательную сказку…

– Ага, с эротическим уклоном!!!

– Александра Борисовна, что же вы стоите? Бегите быстрее за вашей строгой няней, а то она вас отшлепает!!! – новый взрыв хохота.

– А что?! Вичка может!!! Она любого парня одной левой укладывает, не то, что строптивую сестричку!!!

– Интересно, она ее укладывает одной левой или одной правой?! Ха-ха-ха-ха!!!

– Придурки, – бросила Сашка, направляясь к выходу.

Ну, я сейчас ей устрою!!! Надо было приходить вообще? Откуда она узнала: где я? Ну это точно была последняя капля!!!

Спустившись на один пролет, Сашка услышала медленные шаги внизу:

– Вика!

Сашка прогрохотала по лестнице и, схватив Вику за плечи, прижала к себе.

– Подожди-ка! Как ты нашла меня? Кто сказал тебе – где я?

Она, не задумываясь, выпалила это сестре в ухо и почувствовала, как напряглась Вика. Ощущение было знакомым… Именно так реагировала на близость Сашки Аня. От произнесенного мысленно имени сразу пересохло в горле. Откуда-то из глубины груди выплеснулась знакомая слепая ярость, смешанная с болью.

– Интуиция подсказала, – Вика глотала слова.

– Я не верю в интуицию… – от ярости Сашка плохо соображала, и с трудом держала нить разговора.

– Ну и зря. Поехали домой?

– Как прикажешь.

Всю дорогу домой Саша пыталась успокоить себя. Может еще выпить, чтобы эта боль, разъедающая изнутри, успокоилась и дала шанс хотя бы выспаться?

Ань, ну почему… почему…

Обещали, что это пройдет со временем, но со временем стало только хуже. Боль от измены и предательства, словно яд распространялась по телу, масляной плотной корочкой охватывала мозг, трансформируя и заменяя чувства. Любовь превращалась в яростную ненависть, ласка в грубость, нежность в похабщину… Вместо наслаждения хотелось причинять боль, рвать зубами на куски и уничтожать. Как будто это могло стереть, смыть ту боль, которая, кажется, навсегда поселилась внутри Сашки.

Вика привычно завела Сашку в ее комнату и нерешительно взялась за ручку двери, собираясь уходить. Сашка заметила это, и ярость, начавшая было утихать после выпитой из горла бутылки вина, снова засветилась маленьким злобным огоньком.

Ждёт, что я остановлю, – пронеслось в голове. – Только и ищет повода, забраться ко мне в постель, провести рядом время… Любит, видите ли… Любит… Ложь!

– Так кто тебе сказал: где меня искать?

– Сучка твоя приходила…

Сучка? Какая из…

Догадка озарила лицо девушки:

– Аня?! Приходила Аня?

Имя вновь резануло болью. Перед глазами мелькнули пряди черных, как смоль волос, светящиеся глаза, нежная улыбка.

Аня…

Сашке показалось, что она даже запах чувствует… Нежный щемящий запах кожи, волос…

Никогда больше…

Все, что достается Сашке теперь – это презрительно искривленные вишневые губы, полный досады взгляд и злые слова: никогда больше…

– Значит у сучки есть имя… Как любопытно… – едкая реплика Вика вернула Сашку обратно в комнату.

– Она не сучка! Не называй ее так… Мне неприятно… А она не сказала, зачем приходила?

Сердце забилось, как сумасшедшее. Простая мысль: а вдруг? Вдруг передумала, вдруг поняла, вдруг чудо произошло?

– Ты знаешь у нас была куча времени, чтобы выпить чаю, поболтать о том о сем, ну и вскользь о тебе!

Нет. В этой жизни чудес не бывает. И разлюбив человека однажды, невозможно полюбить его вновь. Это мечты киносценаристов и писателей. И мои… мечты… Но… Чудес не бывает.

– Вика, ну зачем ты так. – Саша подошла и взяла ее за руку. Вика дернулась всем телом. – Да что с тобой?

Почему она дергается каждый раз, когда я к ней прикасаюсь? Это уже начинает бесить!!!

– Все нормально. Ложись спать, я тоже устала…

Если Аня приходила, и Вика с ней разговаривала…

– Подожди, что ты сказала Ане?

– Не волнуйся – она жива. Думаю, даже сотрясения мозга не будет. Просто невозможно стрясти то, чего нет.

– Погоди, ты ударила ее??? – Сашка на мгновение представила себе эту встречу. Вика наверняка взбесилась, увидев ее. А в бешенстве она, не задумываясь, пускает в ход свои кулаки.

– И тебя могу… – ответила Вика, как-то странно посматривая на Сашу.

Наверное, приятно будет, увидеть гордую красавицу на костылях с огромными синяками под красивыми глазками… Мысль неожиданно принесла облегчение и вызвала желание рассмеяться.

– Ты ей лицо не попортила? – задыхаясь от смеха, спросила Сашка.

– Целая уходила…

– Ха-ха-ха, ой не могу… ха-ха-ха… уходила!!! Она скорее убегала!!! Ха-ха-ха, ой Вик… Давно мне не было так весело!!! Ты мое золотце! – Сашка раскинула руки и загребла Вику в объятия. Вика напряглась. Сашка почувствовала это, и, внезапно оборвав смех, внимательно посмотрела на Вику.

– Чего ты дергаешься?

Неожиданно Вика обняла ее и поцеловала.

– Что это ты делаешь? – пробормотала Сашка, даже не пытаясь отодвинуться настолько сильным было удивление.

Ощущение было приятным и совершенно незнакомым. Она столько раз вблизи видела Викины губы и ни разу не возникала мысль о том, каковы они на вкус. И вот они оказались мягкими и какими-то безумно беззащитными. Интересно сколько раз она целовалась? Что-то подсказывало, что не то что бы часто, а вообще очень даже и редко.

– Ух-ты! – выдохнула Сашка, едва только Вика оторвалась от нее, чтобы глотнуть воздуха.

Вика стояла, не поднимая глаз.

О чем я думаю? О чем думает эта сучка? Смешно представить о том же, о чем и все – о сексе. Все вертится вокруг секса, и если ты слабачка и не умеешь им заниматься, если ты не способна доставить девушке удовольствия, то вина твоя и только твоя. Тебе ставят в пример мужчин, которые могут все, в том числе и то, что тебе не дано. У тебя нет члена, у тебя есть пальцы – жалкое подобие.

«И поэтому, никогда больше не смей думать обо мне…»

– Ты такая мила-а-ая, сестренка! – уже не борясь с волной ярости внезапно охватившей ее всю, Сашка с усилием, взяв Вику за подбородок, заставила ее посмотреть на себя.

– Хочешь меня сестренка? Да? – глухим от злости и обиды голосом спросила Сашка.

Ярость, бушевавшая в Сашке, внезапно приобрела более спокойные черты. Теперь это не было беспорядочным желанием ломать все, что видишь. Теперь этот черный поток был направлен на покорно стоящую перед ней девушку.

Отомстить! Не важно кому! Пусть эта боль уйдет! И если боль уйдет, таким образом, то пусть так и будет! Хочешь? Получишь!

Сашка привлекла ее к себе и поцеловала. Вика ответила на поцелуй со сдавленным стоном. Если бы ее желание не было столь очевидным, если бы не ее покорность, возможно Сашка и смогла бы остановить себя.

Но Сашка знала, что Вика не остановит. Не сможет.

Хорошо тебе от моих поцелуев, да? Корчит тебя от огня между ног! Знай, боль тоже приносит удовольствие!!! – подумала Сашка, с силой прикусывая торчащий сосок. От вскрика боли, от ощущения своей полной и безграничной власти у Сашки помутилось в голове. Это возбуждало еще сильнее, чем наркотик!

– Хочешь меня? – снова спросила она, упиваясь своей властью. Услышав полувыдох – ответ, Сашка швырнула покорное тело девушки на кровать. Вика вдруг открыла глаза, и словно осознав происходящее, сделала попытку сбежать. Это вновь подхлестнуло злость и Сашка, запрыгнув на кровать, прижала Вику весом своего тела, впиваясь глазами в ее лицо.

– П-пусти! – задыхаясь под тяжестью тела, выдохнула Вика.

– А если нет? Кричать будешь?

Под взглядом Сашки Вика обмякла и перестала вырываться.

Сашка приблизила свое лицо к ней, и легко коснулась губ. Разжав руки, сжимающие Викины запястья, Сашка легко скользнула ими по обнаженному телу девушки, с мрачным удовлетворением отмечая, как Вика изгибается навстречу грубой ласке. Не прерывая жестокого поцелуя, Сашкина рука проникла между бедер девушки. Одно прикосновение к мокрой промежности и Викины ноги сами раздвинулись в стороны, открывая Сашке простор для действий. Три судорожно сжатых пальца резко проникли в нее, лишь на секунду почувствовав сопротивление где-то внутри. Сашка ощутила, как сжалась Вика от ее движения. Сознание того, что ей больно, вновь подстегнуло Сашку. Движения были резкими, грубыми и отрывистыми. Когда Вика закричала, Сашка накрыла крик губами, давясь воздухом, глотая его.

– А утром я проснулась одна. Ее уже не было. Я бы, наверное, ничего и не вспомнила, если бы не увидела кровь на пальцах и простынях. Боли стало больше. Я поняла, что боль, а теперь и стыд, стали частью меня. Едва представив, что мне нужно выйти и посмотреть на Вику, возникало желание покончить с собой. И в тоже время… Мне понравилось… Понравилось то, что я сделала с ней… И я хотела делать это снова… Поэтому я собралась и уехала. Папа Саша был против, требовал назвать причину… Не могла же я сказать ему: я вчера лишила девственности твою дочь, а теперь я хочу принять дозу, выпить водки и сползти в забвение…

– Да уж… страсти… Санта-Барбара прямо двести лохматая серия… – задумчиво пробормотала Алина.

– Не понимаю, поему она после всего просто тебя не убила? Хотя… – девушка задумчиво выводила пальцем узоры на одеяле. – Она же сама тебя хотела, а ты просто взбесилась… Тебя можно понять… Сучка не захочет – кобель не вскочит… Стоит ли убиваться из-за этого… И вообще сегодня она явно захотела продолжения… Не ты, а она… Саш, – она осторожно прикоснулась рукой к сидящей рядом девушке. – Скажи…

Алина осеклась, когда натолкнулась на Сашкин взгляд. Почему-то показалось, что это взгляд мертвеца, огромные зрачки черными дырами зияли на бледном лице, не выражающем никаких эмоций. Но вдруг она ощутила какую-то странную волну, ее нестерпимо тянуло к этим глазам, казалось невозможным что-то сделать, даже просто отвести глаза – невозможно… Приятное тепло распространилось по всему телу, кончики пальцев слегка покалывало. Появилось странное ощущение, что мир замедлился, а воздух вокруг уплотнился, даже кровь медленнее текла по венам, а сердце лениво пропускало удар.

– Выдохни, подружка, – вдруг сказала Саша, отводя глаза.

Алина с шумом выдохнула. И сразу же появился безотчетный страх, откуда он взялся, девушка понять не могла, и вопросительно взглянула на подругу:

– Ч-что это было?

– Теперь понимаешь, почему она не могла сопротивляться? Я сейчас могла бы тебя выпотрошить, а ты вместо того чтобы вопить от ужаса просила бы добавки!!! – с отчаянием сказала Сашка.

– Ничего себе… – выдохнула Алина. – Гипноз какой-то… А давно ты так можешь?

– Сколько себя помню, наверное. Я стараюсь не смотреть в глаза когда разговариваю, вдруг разозлюсь… Когда злюсь не контролирую себя… Вообще не соображаю, что делаю… Просто делаю и все. А когда настроение хорошее вроде ничего не случается…

– На всех действует? – с жадным интересом спросила Алина.

– Не знаю. Однажды в баре, я чуть не убила человека. Вика сказала, что Аня стояла и не двигалась, ей еще показалось, что Аня меня не боится…

Вечером Сашка пришла в клуб. Настроение было паршивым и чириканье Алинки его ни сколько не улучшило. Раздражало буквально все, от малюсенького пятнышка на белоснежной рубашке до мрачного ворчания Шурочки, пришедшей перед самым их уходом.

– Привет Вить! – поздоровалась она с охранником. Тот кивнул ей в ответ.

– Слушай, просьба есть на сто рублей…

– Ну?

– Если Вика сегодня придет, не пускай ее…

– Поцапались?

– Ну, типа того. Просто не хочу, чтобы она над ухом жужжала весь вечер. Сделаешь?

– За сто рублей-то? Я что псих, по-твоему? – заржал охранник.

– Такой большой мальчик испугался маленькой хрупкой девушки?

– Слушай, это твои проблемы и разгребай их сам. Всем известно, что сестричка у тебя чокнутая, а у меня жена и ребенок, мне семью кормить надо.

– Блин, ладно… Но хотя бы маякнуть сможешь?

Витя подумал и кивнул:

– Это можно. Даже за «спасибо» сделаю…

– Спасибо, – с сарказмом бросила Саша.

– О, Мороз, привет! Я думал, что сегодня ты меня подставишь. – Саша поднялась на пульт, где ее приветствовал напарник.

– С чего все так страшно? – вяло поинтересовалась Сашка, перебирая диски.

– Ну, ты вчера в таком неадеквате сваливал. И сестричка твоя тут ошивалась.

– Отвали а? Первый час играю я, потом полтора ты.

– Почему полтора??? – Борис недоуменно вскинул бровь.

– А ты два хочешь???

Борис отрицательно замотал головой.

– Вот и все, поэтому заткнись и сваливай отсюда. Вон шеф маячит, начинать пора…

В наушники ревела музыка, но Сашка почти не слышала ее. Руки привычно передвигали бегунки на пульте, а в груди замерло тревожное ожидание. Она неотрывно смотрела в зал. В толпе она пыталась разглядеть только одного человека, но его не было. Сашка нервно посмотрела на часы. Половина третьего ночи. Неужели не придет?

Кирка… Кира… Девушка из снов. Мечта всего человечества в целом. Был ли кто-то, кто остался бы равнодушным к теплому ласковому взгляду необыкновенно рыжих глаз? Видели ли вы когда-нибудь рыжие глаза? Теплый карий цвет в переплетении золотых нитей? Кто устоит перед этим? Самая замечательная на свете… Когда она улыбается, на щеках появляются две очаровательные ямочки. Ее улыбка всегда согревает, успокаивает боль, даже самые страшные тени и призраки не могут противостоять этой честной улыбке. А ее голос! Он как музыка, мелодичный такой певучий… Да вообще, она вся похожа на солнышко… или на мед. Золотистый липовый душистый мед. Сашка прикрыла глаза, вспоминая, как впервые увидела ее.

Сашка стояла спиной к бару, облокотившись на стойку, она мелкими глотками отпивала из высокого запотевшего стакана минералку. Бар был практически пуст – вся публика находилась либо на танцполе, либо в уютных vip-номерах. Уже довольно долго она с интересом наблюдала за фотографом в зале. Обычно фотографы-мужчины, или мальчики, лениво прибывали через пару часов после открытия, в течение часа снимали нужный материал и так же лениво отчаливали в неизвестность. Но сегодня фотографом была девушка, даже, наверное, девочка. Сашка мысленно хмыкнула, когда девушка в который раз, пытаясь взять какой-то сложный ракурс, наклонилась, открывая наблюдателю великолепную картину упругой попки в темно-синих джинсах – клеш. А девушка, увлеченная процессом, не переставая щелкать затвором, делала маленькие шаги, назад неотрывно следя за изменением ракурса в видоискателе фотоаппарата. Фотограф подходила все ближе к Сашке, она была столь увлечена процессом, что не замечала ничего вокруг. Сашка опять хмыкнула и решила немного развлечься. Оставив стакан на стойке, она осторожно сделала пару шагов по направлению к девушке и замерла, ожидая эффекта.

Бам!

Упругая попка толкнулась точнехонько в пах. Сашка с трудом подавила в себе желание схватить девушку за бедра и прижать к себе покрепче.

– Ой! – девушка, оборачиваясь, резко выпрямилась. – Ой, – открылся ее ротик еще раз, когда громадный объектив фотоаппарата въехал застывшей Сашке в челюсть. Как во сне, Сашка подняла руку и прикоснулась к месту удара. Она сверху вниз смотрела в непонятного цвета глаза незнакомки и не могла пошевелиться. Какое-то безумно знакомое и пугающее чувство возникло внутри нее. Было ощущение, что она падает в огромную черную пропасть.

– Извините. – виновато улыбнувшись, сказала девушка. От ее улыбки внезапно стало как-то легко и хорошо.

– Ничего, все в порядке… – пробормотала она.

– Никого не вижу вокруг, когда беру фотоаппарат в руки, – снова извинилась девушка. – Сильно?

– Что? – в недоумении спросила Сашка. Несмотря на громкую музыку, ей даже не приходилось вслушиваться в то, что говорит незнакомка. Почему-то звук голоса показался какой-то великолепной мелодией перекрывающей рев музыки, мелодией которую хотелось слушать снова и снова.

– Ударила сильно?

Я выгляжу полной дурой, – пронеслось в голове у Саши. – Вернее полным дураком. – тут же поправила она сама себя. – Пялюсь на нее, как будто год в Арктике с пингвинами зажигала.

– Жить буду, – Саша постаралась расслабиться и улыбнуться.

– Надо приложить что-нибудь холодное, а то будет синяк. – Девушка приблизила лицо к Сашке и внимательно посмотрела на скулу. Потом вопросительно перевела глаза на Сашку.

– Есть стакан, – в золотых глазах засквозило недоумение. – Он холодный… Вернее в нем холодная минералка.

Девушка улыбнулась, а по Сашкиному телу вновь пробежала теплая волна удовольствия.

Саша вернулась к бару, и, протянула оставленный ранее стакан, девушке. Она подошла ближе, и, взяв стакан, приложила его к Сашкиной щеке. Прохладное стекло успокоило саднящее ощущение.

– Вообще-то я не думаю, что это поможет, но лучше уж стакан, чем совсем ничего. Может быть, попросить у бармена льда? – спросила она.

– Все нормально, подумаешь синяк – переживу. – улыбнулась Сашка, которую мысль о том, что девушка может отвернуться, слегка испугала.

Какое странное ощущение… Странное и как будто давно забытое…Чувствую себя, как школьница… Трепет какой-то… Бред…Но черт возьми, как же замечательно находится рядом с ней. Когда-то давно… Было так же. Один взгляд рассказывал больше чем тысяча слов, час, казался секундой, и проведенного вместе времени все время не хватало… Хотелось каждую секунду быть рядом, дышать, жить… любить…

Как давно это было…

Сашка чуть прикрыла глаза и вздрогнула всем телом, когда знакомая боль костлявой рукой сжала сердце, холодным ветром разгоняя теплоту улыбки и сладость минутного успокоения.

– Больно? – Сашка распахнула глаза. Девушка с участием смотрела на нее. Решив, что стакан причиняет боль, она отодвинула его от Сашкиной щеки.

– Нет! – Сашкины руки внезапно сами собой взлетели вверх, схватив девушку за кисть и удерживая около лица. И в ту же секунду ожог от прикосновения к мягкой коже – Сашка резко отдернула руки.

Господи, да что я делаю? Она сейчас точно решит, что я сумасшедшая, сбежит и будет права.

– Извини, задумался. – криво улыбнулась Сашка, вспоминая о необходимости говорить о себе в мужском роде.

– Это Вы меня извините, я такая неловкая… – девушка все же поставила стан на стойку.

– Меня зовут Саша. И давай на «ты»?

– Давай, я Кира, – ответила девушка и оглянулась в зал. Они замолчали. Никогда Сашку так не тяготило молчание, она почувствовала, что Кира хочет уйти, но не знает как. А отпускать ее не хотелось, мучительно соображая, Сашка перебирала в голове возможные варианты, и решила остановится на одном… Пожалуй самом верном:

– Что же ты пыталась сфотографировать?

– А? – повернулась она к ней, снова обжигая взглядом и согревая улыбкой. – Пыталась объять необъятное… Хотела охватить, как можно больше зала и танцующих людей… Если использовать проводку, на выдержке, то получаются очень необычные фотографии.

– Я думаю, что могу тебе помочь, – ответила Сашка, взглянув на пульт, оттуда ей махал Борис, требуя подняться и сменить его.

– Это как? – она проследила за взглядом Сашки. – Ого! На пульт? Нет, туда точно не пустят, можно даже не просить…

– А мы и не будем просить. Пошли!

Сашка схватила Киру за руку и подвела к еле приметной двери, искусно замаскированной в обивке стен. Толкнув ее, они обе нырнули в прохладный сумрак служебного коридора.

– Надеюсь, высоты не боишься… – повышая голос спросила Сашка, помогая девушке взойти на святая святых. Та отрицательно помотала головой. Увидев, что Сашка не одна, Борис удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал. Передав ей наушники, он спустился вниз. Под удивленным взглядом новой знакомой, Сашка напялила наушники, и приблизилась к микрофону:

– А мы продолжаем!!! С вами снова я – Диджей Мороз-з-з-з-з-з-з-з, и мы начинаем двигать телами более активно, забывая всю попсу последнего часа!!!

Сашке ужасно не хотелось расставаться с новой знакомой. Подкупало то искреннее изумление в рыжих глазах, а Сашка теперь могла поклясться, что они были именно рыжими. Тот восторг, который волнами исходил от стройной фигурки девушки, когда она видела интересный кадр и спускала затвор, заражал Сашку какой-то непонятной энергией. Они спустились вниз, когда от музыки у Киры заболела голова.

– Голова просто гудит, – пожаловалась Кира. – Не представляю – как можно работать каждый день в таком грохоте?

– Не каждый день то, что я играю, называют грохотом… – притворно обиделась Сашка.

– Ой, извини… Просто, я предпочитаю другую музыку.

Сашка привела ее в гримерку, где музыку хоть и было слышно, но не так громко. После танцпола можно было сказать, что тут была почти тишина. Убегая на танцпол, девчонки выключили почти весь свет, оставив лишь пару ламп у длинного гримировочного зеркала. Сашка и Кира сидели в полумраке комнаты и тихо переговаривались.

– Какую?

– Банально, но классику… Скрипку, орган… – Кира задумчиво погладила фотоаппарат, висевший у нее на шее.

– А с этим черным другом ты хотя бы иногда расстаешься?

– Очень редко, – улыбнулась Кира. – Спасибо тебе, фотографии будут превосходными!

– Да не за что, приятно оказать помощь девушке. К тому же такой очаровательной! – сделала комплимент Сашка.

– Теперь я знаю способ проникнуть за пульт диджея, просто надо хорошенько двинуть ему по голове фотоаппаратом, – рассмеялась Кира.

– Нет, что ты! Это работает только со мной, даже не пытайся провернуть что-то подобное с Борисом – уйдет в обиду, нажалуется охране и тебя вообще сюда больше не пустят!

Кира в притворном ужасе скорчила гримаску.

– А где можно увидеть твои фотографии? – внезапно заинтересовалась Сашка.

– На Городском портале или в личном портфолио… У тебя есть аська?

– Нет. Я вообще не дружу с интернетом.

– Жаль, я бы дала тебе свой номер, а потом бы скинула фотографии.

– Ну, а по-другому никак?

– Даже не знаю…

– Давай завтра? – Сашка даже не пыталась придержать коней.

– Завтра я точно не могу… – смутилась Кира, и в полусумраке Сашка увидела, как смущенно заалели щеки девушки. Это простое проявления такого забытого чувства накатило на Сашку удушливой волной нежности. Очень хотелось прикоснуться к этим щечкам, понять так же шелковиста кожа на ощупь, как она выглядит? Сашка нервно потерла подушечки пальцев, стараясь избавиться от навязчивого желания прикоснуться.

Послышались громкие голоса, дверь распахнулась, и в гримерку, громко смеясь, вошли девушки с подтанцовки.

– О, у нас гости. Мороз собственной персоной!

– О-о-о-о-о-о-о, да он не один, а в компании!!! Мы не помешали?

– Мороз любит бывать в гримерке… не один…

– Ха-ха-ха!!!

– Очень тупо, но не удивительно. – парировала Саша.

– Борюсик кроет тебя матом, – улыбнулась одна из девушек. – Но тебе видимо совсем не до него. Ты можешь пойти в монтажку – там сейчас никого нет. А нам нужно переодеться… Хо-о-отя… Вы можете и остаться, мы не против шоу!

– Держи язык за зубами, кукла! – прошипела Саша сквозь зубы.

Почему-то сальные шуточки в сторону Киры были жутко раздражающими. Гадкими. И как-то по-особенному пошлыми.

Сашка встала и протянула руку Кире:

– Пошли отсюда, глупость это заразно. Пообщаешься и отупеешь.

Она провела Киру по длинному коридору и, подойдя к двери, повернулась к ней лицом.

– Извини их. Нельзя воспринимать то, что говорят глупые куклы.

– Да, все нормально. Я их понимаю, – мягко улыбнулась Кира. – Я и правда очень задержалась. Мне пора… И спасибо еще раз…

– Может, я тебя провожу?

– Не нужно, я на такси. Тем более тебе пора за пульт.

– Я могу…

– Не нужно, – мягко перебила Кира. – Пока.

Стройная фигурка выскользнула за дверь, оставив Сашку в одиночестве. Сразу стало мрачно и неуютно, как будто ярким теплым днем, солнце спряталось за тучу, унеся с собой все краски, оставив мир в серых полутонах.

Сашка вздохнула и снова посмотрела на танцпол. Глаза скользнули по толпе танцующих… Она не увидела, она почувствовала Киркин взгляд. Безошибочно повернув голову, она поймала ласковые глаза и теплый свет приветственной улыбки. Сердце сделало скачок и с силой заколотилось в груди, удушающее чувство радости накрыло с головой, плавно растворяясь в ватных ногах. Сашка улыбнулась в ответ и помахала рукой. Девушка кинула взгляд на часы. Еще полчаса… Тридцать минут… Одна тысяча восемьсот секунд стоять за пультом. Целая вечность, прежде чем придет Борис и сменит меня. А Кирка там, внизу… Скучает наверное. Сашка снова посмотрела в зал. Кира уже вооружившись фотоаппаратом делала снимки из дальнего угла зала, стараясь захватить и пульт, на котором находилась Сашка.

– Ты сегодня делаешь музыку? – расслаблено раскинувшись на кровати, спросила Алина.

– Угу, – Сашка кивнула в ответ, ослабляя резиновый жгут на руке. Откинувшись на спинку кресла, она чувствовала, как жизнь бежит по венам. Раньше, когда-то очень давно, доза приносила огромное удовольствие, забивая все внешние раздражители, уничтожая боль, костлявой рукой сжимающую грудь. Теперь это стало способом существования. Доза утром, доза в обед, доза вечером.

– Какая поразительная тяга к работе. – растягивая слова, протянула собеседница. – Твоя зазноба все еще отказывается гулять с тобой днем? А может она вампир?

Девушка глупо рассмеялась собственному предположению.

– Не говори ерунды… – пробормотала Сашка. Но слова подруги угодили точно в цель, больно кольнув в груди. Как Сашка ни старалась, Кира ни разу не согласилась на свидание вне клуба. Хотя какое, к черту, свидание? Она не соглашалась даже на банальную прогулку. Сашка видела ее лишь в клубе, куда девушка частенько приходила делать новые снимки. Сашка радовалась каждому новому событию, происходящему в клубе. Ведь любое шоу, устраиваемое владельцами клуба, означало, что сегодня непременно придет Кира. Но Сашкина радость почти всегда омрачалась неприступностью девушки. На искреннюю симпатию Сашки Кира всегда отвечала прохладной вежливостью. Ловко выворачиваясь из «нечаянных» Сашкиных объятий девушка шутливо выговаривала ей о необходимости соблюдения приличий, сводя Сашку с ума своей близкой недоступностью. Но что-то происходило в Сашке такое, от чего она не могла злиться на Киру, даже в те моменты, когда отчетливо понимала, что для девушки она лишь знакомый человек, который может кое-что сделать для нее.

– А может быть просто она не любит мальчиков? Ты же ей так и не призналась в том, что ты ни капельки не мальчик, а? – снова подала голос Алина.

– А, по-твоему, каждая вторая – лесба? Фильмов обсмотрелась? – Саша приоткрыла глаза и протянула руку за бутылкой пива, стоявшей на столе.

– По-моему, таких как мы, крайне редко тянет на натуру.

– А как же, все те душещипательные истории про безответную любовь к гетерам?

– Недающих нет, есть те, кто укладывать не умеет. Ты всегда это говорила. И я что-то не припомню ни одной, которая бы отказалась от секса с тобой.

Саша молчала. И почти сразу пришло четкое осознание того, что Кира отказалась бы. Даже более того, опять бы заехала фотиком по лицу.

Интересно, она когда спать ложится… снимает его с шеи?

Хочу ли я уложить ее…

Нет, не так…

Хочу ли я пере…

Нет…

Прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, ощутить ее поцелуй…

Да!

Провести рукой по нежной коже… медовый локон на пальце… Заснуть с ней и проснуться… И потом что бы чувствовать ее рядом… всегда…

– А если уложить в койку не конечная цель? То, что тогда?

– Что??? – от удивления Алина приподнялась и сфокусировала взгляд на Саше. – Подруга, ты что влюбилась??? Да??? Невероятно!!! – Алина снова откинулась на кровать. – Впервые с того самого дня?!! Это просто не вероятно! А мы всегда гадали, когда же тебя это настигнет…- Алина рассмеялась.

Саша почувствовала себя неуютно.

Сама того не зная, девушка озвучила то, чего больше всего на свете боялась Сашка. Услышать то, о чем даже сама боишься подумать. Воспринимать облекаемые в звук тайные мысли. Находить такое внезапное и такое банальное объяснение всем своим чувствам и ощущениям. И признавать, что с тобой случилось то, от чего ты умираешь. То, от чего душевная боль становится во много раз сильнее физической.

Сашка прикусила губу.

Нет! Этого просто не может быть! Это просто обычный бред наркоманки под дозой… Я не способна… Не способна на это чувство… Просто Кира…господи, какая теплая волна разливается по груди… Просто Кира первая, кто мне отказал. И как человек гордый и самоуверенный я не могу перенести отказа. Все это исчезнет, как только я уложу ее в кровать. Станет понятно, что она ничем не отличается… Такая же, как все… Такая же…

Но что-то внутри нее шептало о том, что она ошибается… Этот тихий, еле слышный шепот, повергал в панику, заставлял сердце в трепыхаться в волне ледяного ужаса перед необратимым.

– Вичка просто озвереет… – задумчиво пробормотала Алина, привлекая Сашкино внимание.

– От чего? – уцепилась она за фразу, радуясь тому, что есть повод отвлечься.

– Ха! – довольно выдохнула подруга. – Раньше твоя сестричка практически без потерь удаляла девчушек с поля боя, а теперь ей предстоит напрячься! Ну, это при условии, что ты действительно…

– Заткнись! – резко перебила Саша. – От чего Вика будет в ярости?

– Я не могу одновременно заткнуться и отвечать на твои вопросы, – обиделась Алина, и демонстративно закрыв глаза, замолчала.

Черт бы побрал этих баб!!! – ругнулась про себя Сашка, и пересела на кровать.

– Сядь и рассказывай! – потребовала девушка. – И не зли меня…

Алина с глубоким вздохом села. Спорить с Мороз опасно для здоровья. Проще подчиниться.

– Ну, а ты думаешь, куда девались все те ляли, которых ты успевала трахнуть?

– Да мне ровно, куда они девались, не озадачивалась этим вопросом. Причем тут Вика?

– А при том, – раздраженно продолжила Алина. – После тебя с ними встречалась Вика. Ты же у нас не любишь озадачиваться. А стоило бы. Ну, например, тем, что необязательно сексуальные утехи делать достоянием общественности. Хотя бы иногда их надо скрывать.

– Зачем?

– Бли-и-и-и-ин… Ку-ку земля! Ты меня вообще слышишь? Если мамзель привлекала твое внимание, не только сексуальное, разумеется – на одноразовые акции твоя сестрица вообще не реагировала, то для этой чокнутой это был знак действовать. Она встречалась с ней и популярно объясняла, что гарантией ее здоровья и процветания будет лишь то, что она немедленно забудет и номер твоего телефона, и адрес, и в принципе тебя.

Сашка молча слушала. Она действительно никогда не задумывалась, почему ей так просто удавалось расставаться с очередной девушкой. Не было ни звонков, ни ночных визитов, ни пьяных уговоров. Просто раз и исчезла. Причем совсем – даже в клуб ее бывшие пассии ходить переставали.

– Вичка всех их обрабатывала. Кому-то угрожала, кого-то била, ну а на сладкое приберегала душещипательный рассказ о том, что ты давно и прочно сидишь на игле… Удивительно, как она еще до новой знакомой твоей не добралась…

– Что?! До Киры?! А Кира-то тут причем?

– У тебя совсем мозги ссохлись?! Давай ими за тебя я раскину… Все просто. Ты вышвырнула Вику и запретила ей приходить так?

Сашка кивнула.

– А ты, правда, наивно полагаешь, что если дала команду охране, то они послушно свистят тебе каждый раз, как только Вика переступает порог клуба? Да твоя сестрица уже вычислила и тебя и Киру и знает о ней в сто раз больше чем ты. У тебя появилось новое увлечение, причем несколько странное и тебе не свойственное. Ты сама понимаешь, что стонешь по ней как курица на солнцепеке? Ты даже с ней не спала, а история уже длиной в километр соплей! Ведешь себя странно, вся такая одухотворенная таскаешься с полупридурочной улыбкой на работу… И в довершение всего вышвыриваешь Вику за дверь. Ты думаешь, что она совсем идиотка? Хотя нет, она у тебя совсем идиотка, но не до такой степени… Или не в ту область… В общем я хочу сказать, что Вика провела свои параллели, и я совсем не удивлюсь если твоя прелестная мамзель уже давно знает о твоем маленьком секрете.

– Неужели Вика способна на это… – потрясенно пробормотала Сашка.

– Вот, я сижу смотрю на тебя, и никак не могу понять, кто из вас двоих большая дура… – Алина встала с кровати и пошла в ванную. – Но теперь склоняюсь к тому, что это ты.

Сашка сидела за столиком администрации. В каждом клубе, в самом темном и дальнем углу есть такой столик, где труженики могут прижать свои зады и промочить горло. Иногда за этот столик официантки, бармены, охранники, администраторы и прочая шушера, приглашали своих друзей или отдыхали там сами, если у них был выходной. Сашка задумчиво крутила в руках стакан минералки, жалея, что это не водка. На работе пить нельзя. Если хозяин узнает, то ее выгонят, не смотря на то, что она лучший ди-джей этого крысятника. И ни в одном говноотстйнике этого сраного городишки она не найдет себе работу.

А и нужна ли ей эта гребаная работа? Денег, которые оставили ее родители, и которые успешно преумножал отец Вики, хватит на две безбедные жизни. Тогда зачем она работает? Потому что это приносит удовольствие… А теперь работа дает ей возможность увидеть Киру…

Хотя бы просто увидеть…

То, что узнала Сашка, не давало ей покоя. Несколько раз она порывалась позвонить Вике и спросить, знает ли она Киру… Но что-то подсказывало, что сестра не скажет правды. Точно не скажет. Только не в свете того, что рассказала Алина. Вика быстро поймет, что раз Сашка спрашивает у нее, значит, не решается спросить у самой Киры, и тогда правды точно не узнать.

Остается только одно… Спросить у Киры. Спросить и одновременно выдать себя. Если Кира ничего не знает, то узнает… А если узнает? Ответ на этот вопрос Сашка почему-то знала, и он ее не устраивал.

– Привет, – Сашка вздрогнула и подняла глаза.

– Кира, – выдохнула она. – Привет! Присядешь? – спросила Сашка, отодвигаясь чтобы освободить место.

Девушка приняла приглашение и села рядом с Сашей.

– А ты сегодня не за пультом? – спросила она, кладя фотоаппарат на край столика.

– Я думал, ты читала анонсы: сегодня приглашенные ди-джеи зарабатывают денежку. Нам позволили отдохнуть, – ответила Сашка, усаживаясь в пол-оборота, и, как бы невзначай устраивая руку за спиной девушки.

– И почему ты свои выходные проводишь тут?

– Ну а как же мне еще увидеть тебя? Ты же не хочешь пойти на свидание, – улыбнулась Сашка. – Угостить тебя чем-нибудь?

– Я вообще не хожу на свидания, – в тон ей ответила Кира. – Нет, спасибо, ничего не хочется.

Сашка улыбалась, машинально отвечая на риторические вопросы девушки, а сама наслаждалась ее близостью. Ди-джей объявил какую-то новую «пока еще малоизвестную, но, безусловно, талантливую» танцевальную группу. Кира повернулась к Сашке спиной так, чтобы лучше видеть происходящее на сцене. Задыхаясь от страха, что сейчас ее оттолкнут, Сашка все же придвинулась ближе, и, обвив руками талию Киры, положила подбородок на ее плечо. Кира против своего обыкновения не вывернулась из объятий.

Сашка прикрыла глаза от удовольствия. Наверное, вот так можно сидеть бесконечно долго, просто вдыхая ее запах, чувствуя ее тепло, ощущая как, золотистая кудряшка щекочет нос на вдохе.

– Ты не смотришь!

– Не-а, – лениво призналась она. – Совсем не смотрю.

– Ну, а чем же это тогда ты занимаешься?

– Отдыхаю. – Сашка открыла глаза, и язык сразу же прилип к мгновенно пересохшему нёбу. Возмущаясь Кира повернула голову к ней, и теперь прямо перед Сашкиными глазами были золотистые глаза девушки, а ее губы находились всего лишь в каком-то миллиметре от Сашкиных.

– Кир… – Сашка сглотнула.

– Ч-что? – это слово девушка произнесла на выдохе, губы чуть разомкнулись так и оставшись полуоткрытыми. Сашка почувствовала, как ее тянет к этим губам, тянет так сильно, что нет такой силы, которая сейчас ее бы остановила. Сладко защемило низ живота.

Не могу… Не могу… Не могу… Не могу остановиться… Хочу… Просто… Хотя бы на миг…

Она робко потянулась к губам девушки и в тот же момент, когда их губы слегка соприкоснулись, Сашка поймала короткое «нет» на судорожном выдохе.

Кира отвернулась.

– Пусти…

Сашка переместила голову:

– Нет. – тихо, но твердо ответила она, находя губами нежную кожу щеки под рассыпавшимися прядями медово-рыжих волос. – Не отпущу.

Кира подняла плечо, спрятав лицо за ним. Сашкины губы немедленно нашли нежное ушко:

– Кир… Я с ума сойду…

Одна Сашкина рука переместилась ниже, легко скользнув по бедру обтянутому джинсами, ладонь безошибочно легла между Киркиных ног. В это же время вторая ладонь легла Кирке на грудь.

В горячем желании обладать Сашка совершенно забыла, где находится, сейчас для нее существовала только эта нежная девушка, замершая в ее опытных руках. Желание охватило ее как пожар, сжирая в своем огне все мысли, встречающиеся на пути.

Вдруг она почувствовала резкую боль в нижней челюсти, не понимая, откуда она взялась и, не желая отвлекаться на такие мелочи, Сашка потянулась губами к Кирке, и тут же губы и передние зубы вновь обожгло резкой болью от резкого удара Кириного затылка. В недоумении Сашка открыла глаза и разжала руки. Кира вскочила, и повернулась к ней лицом:

– Если ты хотя бы каплю уважаешь меня и нашу дружбу, то ты никогда больше не сделаешь ничего такого, – Кира посмотрела на Сашу, и в светлых глазах блеснули слезы.

Сашка вдруг явно ощутила, как пол уходит из-под ног.

– Кир… Я…

– Не говори. – перебила Кира. – Не стоит. Я не одна из твоих глупых кукол!!! Не говори ничего!!!

Девушка развернулась и пошла прочь, пробираясь сквозь толпу посетителей.

Сашка недоуменно потерла ноющие губы.

То фотоаппаратом врежет, то головой… А что дальше? Ногами будет пинать? Может, ей действительно не нравятся мальчики? Но я-то совсем, ни капельки не мальчик…

– Кир! Подожди! – она бросилась следом.

Она нагнала девушку лишь на улице.

– Кира! Да подожди ты! – Сашка схватила быстро шагающую прочь Киру за руку и резко повернула к себе. – Ой, блин! – от резкого движения фотоаппарат, висевший на груди девушки, больно врезался в плечо. Кира перехватила аппарат свободной рукой и враждебно уставилась на Сашу.

– Чего тебе?

– Кир… – как много хотела сказать Сашка и как быстро все слова растаяли под враждебным и чуть печальным взглядом золотистых глаз Киры.

– Ну что «Кир»? – передразнила она Сашку.

– Извини… Давай поговорим? – Сашка приглашающим жестом указала на близстоящую лавочку под фонарем.

– Нет желания. Отпусти! – Кира дернула рукой, и Сашкины пальцы разжались, освобождая девушку.

– Пожалуйста!

Кира с минуту молчала, опустив глаза, она старательно разглядывала фотоаппарат. Было видно, что ей не хочется соглашаться, но Сашка надеялась, что природная вежливость возьмет верх, и не ошиблась.

– Хорошо. Говори, я слушаю.

– Извини меня… Я не хотел… Просто… – Сашка с огромным трудом выдавливала слова. Сказать все что угодно, все что она хочет услышать, только бы она не ушла… Я не могу ее потерять… Не могу… Не хочу… Только вот что она хочет услышать? Сашка положила руки на плечи девушки и не отводила от нее взгляда.

– Я… – Сашка набрала воздуха и выдохнула. – Я… люблю тебя…

Девушка была на пределе. Легкое прикосновение ветра к коже было почти болезненным. Она чувствовала себя как оголенный и излишне натянутый нерв. Кира молчала. Может быть, я не услышала ответа? Ветер так некстати играет с листвой, и их шелест мог заглушить слова Киры… Или я не произнесла это вслух?

– Ты слышишь? – почти простонала Сашка. Кира опустила голову, спрятав взгляд. Сашкины ноги подкосились, она позволила себе опустится на колени, и теперь смотрела на Киру снизу вверх не выпуская ее руки из своих.

– Слышишь? Я люблю тебя…

– Прости, – донесся до нее легкий шепот.

– За что? – непонимающе спросила Сашка. Но ответ уже появился внутри нее. Откуда-то из самого темного угла сознания, поднялась черная тень с рваными краями. Корявые ледяные пальцы потянулись к сердцу и легко коснулись его. Сашка коротко выдохнула, чуть сгибаясь, как будто пытаясь отодвинуть себя от этой корявой руки. Боль от холодного прикосновения была физической.

– Саш, – Кира присела перед ней на корточки, легко сжимая Сашкины пальцы. – Ты супер, ты самый лучший… У тебя все будет хорошо, понимаешь? Саш?

– П-почему? – помертвевшими губами выдохнула Сашка. – Почему?

Тень скабрезно ухмыльнулась и, обхватив рукой сердце, с силой сжало его, вонзая грязный маникюр глубже в мясо.

– Саша?

Откуда-то издалека сквозь пелену боли она слышала испуганный Киркин голос. Но он был так слаб и так далеко, что захлебывался и прерывался…

Только не это… Теперь я не смогу… Больше не смогу терпеть это… Эта боль рвет на части…

«Никогда больше…»

«Прости…»

«Не трогай меня!»

«Ты такая славная, сестренка!»

«Никогда больше…»

Избавится от боли… Сделать хоть что-нибудь, что бы ее не было… Все равно что… А сейчас справиться с ней… На секунду…

Обещаю… Обещаю через минуту будет легче… Слышишь?

ОБЕЩАЮ!!!

Сашка, шатаясь, поднялась с колен. На нее смотрели широко открытые от испуга Киркины глаза.

– Саш? – Она положила руку на ее плечо. Сашка ухмыльнулась.

– Все хорошо… Ты… Извини меня. Мне пора. – она легким движением стряхнула руку с плеча и, повернувшись спиной к Кире пошла назад. Каждым шагом толкая асфальт, она чувствовала как пружинит земля под ногами. Как она, отталкивая ногу, помогает сделать шаг. И еще один, и еще… Быстрее, еще быстрее… Как ветер…

История Седьмая (последняя).

Кира с испугом глядела в след быстро удаляющейся фигуре. Так странно. Может быть он чем-то болен? Очень походило на приступ.

Такая боль…

Как будто у него внутри все разорвалось. Никогда Кирка не видела такого. Боль, хлынувшая из Сашиных глаз, обожгла ее, напугала…

Она вновь посмотрела в ту сторону, куда убежал Саша. В таком состоянии его нельзя оставлять одного…

Сказал, что любит…

И чуть не изнасиловал, прямо в зале…

Все равно, одного оставлять нельзя…

Кира нерешительно сделала шаг в ту сторону, куда только что убежал ее знакомый, и остановилась.

Странный он какой-то…

Девушка нерешительно мялась в полутемной аллее. В клуб теперь лучше не ходить… Жаль… Она задумчиво подняла глаза к небу, рука сама собой легла на фотоаппарат. Как красиво ночное небо… Обидно, что его фотография всегда получается плоской… Но так хочется его запечатлеть.

Кира подняла фотоаппарат и…

С проспекта донесся рвущий звук тормозов, глухой удар, потом раздался чей-то крик, и все стихло…

Нехорошее предчувствие скользнуло холодной змейкой в груди, уронив фотоаппарат на грудь, Кира рванулась к ярко освещенному проспекту.

Кира проснулась от громкого отчаянного крика. Он еще не полностью растворился в темноте, как комнату прорезал яркий луч света.

– Тише, тише, Кирюша… Это просто сон… Все хорошо, – мама, как птица приземлилась на постель дочери, обнимая ее руками и баюкая прижимая к груди.

Кира почувствовала, как по щекам заструились слезы. Прижавшись к матери, она тихо заплакала. Женщина обнимала ее, что тихо шептала, баюкала. В яркую полоску света упала чья-то тень. Мать подняла голову. В дверном проеме стоял мужчина и вопросительно смотрел на нее.

– Иди спи, я сейчас приду… – сказала она, вновь обращая свой взгляд на дочь.

– Что-нибудь нужно? – полушепотом спросит отец.

– Нет, – мать отрицательно покачала головой, – Иди, Кирь…

Утром она как всегда проснулась разбитой. Открыв глаза, она прислушалась к своему телу. Болела, казалось, каждая клеточка. Но все равно… Нужно встать. Принять душ.

Девушка поднялась и, застелив постель, пошла в ванную.

– Доброе утро Кирюш, как себя чувствуешь? – спросила ее пожилая женщина, оторвавшись от приготовления завтрака. Девушка, идущая мимо большой двустворчатой двери по коридору, развернулась и вошла в огромную гостиную, совмещенную с кухней. Мать в домашнем, но таком детском передничке жарила что-то на плите.

– Нормально, – вяло ответила она, забираясь на высокий табурет, стоящий около барной стойки.

– Еще не умывалась? – мать с улыбкой указала деревянной лопаткой на полотенце, которое девушка бросила на стоящий рядом такой же табурет.

– Сейчас пойду… Я не сильно ночью? – осторожно спросила Кира.

– А что было ночью? – мать внимательно посмотрела на дочь.

Кира благодарно улыбнулась.

– Да так, по крышам гуляла.

– Иди умывайся и садись завтракать, – мать вернулась к приготовлению завтрака.

Кира, или Кирюша, как звала ее мать, была единственным бесконечно любимым ребенком. Тамара Аркадьевна прожив с мужем много лет, почти потеряла надежду родить ребенка, но произошло чудо, и в 38 лет женщина стала матерью, осчастливив своего 40-ка летнего мужа. Роды были очень тяжелыми и долгими, но Тамара Аркадьевна искренне считала, что за такую красавицу дочь, это была очень справедливая цена. Нисколько не огорчаясь, что родилась дочь, гордая мать назвала ее в честь своего горячо любимого мужа – Кирилла Михайловича. Кирюша росла очень спокойной и рассудительной девочкой. Несмотря на то, что ей многое позволялось, она никогда не переходила грань разумного. Даже став взрослой, она не стеснялась советоваться с родителями и частенько поступала именно так, как они ей говорили. Когда Кире исполнилось 22 года, родители подарили ей однокомнатную квартиру, которую девушка превратила в подобие студии, предпочитая жить в кругу семьи.

После завтрака Кира вышла на балкон. С него открывался великолепный вид на парк, разбитый прямо под окнами дома, в котором девушка прожила всю жизнь. В этом парке она знала каждую тропинку, облазив его с фотоаппаратом вдоль и поперек. Кира увлекалась фотографией так давно, что периодически ей казалось, что она и родилась с фотоаппаратом в руках. В свои 27 неполных лет девушка уже была довольно известным фотографом в Городе. Она не рвалась за славой или большими деньгами, предпочитая оставаться за той гранью, которую зовут искусством, а не ширпотребом. Фотографиями Киры украшали холлы дорогих гостиниц и офисов, больницы, школы, детские сады. Часто ей поступали щедрые предложения подработать фотографом на свадьбе или юбилее, от чего она неизменно отказывалась. Почему-то было склизкое ощущение от такой работы. Гораздо большее удовольствие она получала, фотографируя людей в тот момент, когда они ее не видят. Тогда, когда они настоящие…

Но теперь… Пожалуй в первые в жизни у девушки уже довольно долгое время не появлялось желание взять в руки фотоаппарат.

Перед глазами возникла яркая вспышка света, осветившая месиво из светлых волос, приторного запаха автомобильных шин и гула людских голосов…

Кира вздрогнула, несколько раз моргнула, отгоняя навязчивую картинку и решительно оттолкнувшись от перил балкона, вернулась в комнату.

– Мам, помочь надо?

Кира сидела на деревянной лавочке в парке, разбитом по обе стороны громадного памятника с вечным огнём. Если смотреть на суровые рубленые силуэты гранитных людей, то за спиной будет шуметь цивилизация. Если обойти монумент, то перед глазами во всем своем просторе раскинется изящный поворот реки, на которой стоял город. Но стоит всего лишь пройти сотню метров, и шум города исчезал, поглощенный кронами высокими деревьями. Еще пара сотен метров и пропадала асфальтированная дорожка, если углубиться дальше, то исчезали лавочки и фонари. Так далеко Кира не уходила, ее лавочка была последней. Было тихо, сквозь стройные стволы деревьев просвечивало солнце. Внезапно на лавочку спрыгнула маленькая рыжая белка, зверек замер, внимательно смотря на человека. Кира улыбнулась. Белок в парке было много, людей они практически не боялись и охотно лакомились угощением из рук.

Марго любит кормить белок. Они с Марго познакомились здесь, именно на этой лавочке. Несколько месяцев назад внимание Киры, которая по обыкновению прогуливалась в парке с фотоаппаратом, привлекла молодая женщина, которая сидя на лавке кормила белку с руки, но, казалось, она не видит зверька, а смотрит куда-то сквозь него. Кира сделала несколько снимков, женщина, услышав щелканье затвора, повернулась и тепло улыбнулась девушке. Повинуясь какому-то порыву, Кира сделала три больших шага, одновременно вскидывая фотоаппарат и нажимая на спуск, белка, услышав шум, юрко спрыгнула с открытой ладошки, а женщина удивленно перевела взгляд на руку. Именно вот такая фотография Марго украшала стену в Кириной комнате: теплая улыбка еще не успевшая утонуть в удивлении, чуть вскинутые брови, и взгляд в сторону. Кире настолько понравился кадр, что она увеличила лицо женщины, и, напечатав снимок, повесила его на стену. Марго ни к чему об этом знать… Какая разница, какие фотографии висят у Киры в комнате.

Тем временем белка приподнялась на задние лапки и выжидательно смотрела на Киру. Если человек пришел ее угостить, то почему он просто сидит и смотрит?

Сунув пальцы в карман джинсов, девушка вытащила горстку орешек и протянула их рыжей гостье. Обычно белки игнорировали ее ладонь, предпочитая руку Марго. Но сейчас Кира была одна, и белке пришлось снизойти. Почему-то ощущение близости маленького зверька безумно умиляло девушку. Прикосновение тонких коготков к пальцам было таким новым и необычным…

– Привет, лесной житель.

Белка моментально сорвалась с места и юрко забралась по дереву на безопасное расстояние. Сверху она внимательно осматривала пришельца.

– Спугнула! – разочарованно протянула девушка. – Здравствуй Марго.

– Вернется, – уверено успокоила ее собеседница, присаживаясь рядом. – Давно сидишь?

– Не очень… – Кира задумалась. – Вернее не помню…

– Просто сидишь? Обычно ты «ищешь кадр»… У тебя фотоаппарат сломался?

Киру затошнило. Теперь так случалось всегда, стоило подумать о том, что бы взять в руки фотоаппарат. Перед глазами мелькнули рваные кошмарные воспоминания, которые не давали спать по ночам, и о которых даже днем девушка старалась не вспоминать.

– Нет, – выдавила Кира, вцепившись в край скамейки и опустив голову вниз. – Просто не хочется.

– Что-то случилось? – Марго накрыла ее руку своей теплой ладонью. – Да у тебя руки ледяные!!! Ты замерзла?

Женщина повернулась к ней, и, взяв ее руку в свои начала растирать ладонь. Кира вздрогнула – прикосновение было мягким и необычайно нежным. Сердце вдруг запрыгало в груди с каждым толчком разливая невероятно теплую волну по всему телу.

– Н-не знаю… Вроде нет… – Кира подняла голову и удивленно посмотрела на Марго, женщина вдруг смутилась и выпустила ее руку.

– О, извини… я… просто… у тебя такие руки холодные… извини.

А Кирке вдруг необычайно захотелось узнать, чтобы она почувствовала, если бы Марго обняла ее за плечи? Но сейчас Марго явно смущена… Какая она красивая… Кира нервно сглотнула. Надо ее успокоить… Сказать, что все нормально и извинятся не за что… А еще лучше просто прикоснуться холодными губами к нежной щеке, и тогда разом решить тот вопрос, который мучил Киру с тех пор, как фотография Марго украсила стену ее комнаты – что испытывает человек прикасаясь губами к невероятно нежной коже женщины? А что испытывает человек, когда только подумает, что вот сейчас он прикоснется губами к четко очерченному рту?

Но Кира точно знала, не все то, что тебе нравится, понравится другому человеку. Сама Кира не переносила прикосновения посторонних людей. Но прикосновение Марго ей понравилось… Очень понравилось.

– Может, пройдемся? – предложила Марго.

Нет, давай еще посидим, а ты погреешь мою руку. Может быть я пойму, что это было за ощущение? А если не руку? А… Погреешь меня, – подумала Кира.

– Давай.

Кира вернулась домой после очередной прогулки с Марго. Они гуляли несколько часов. Кира могла бы гулять и дольше, но Марго позвонили, и она, извинившись, попрощалась. Дом встретил Киру тишиной. Записка на зеркале сообщила Кире, что отец с матерью ушли на вечерний сеанс в кино. Этого увлечения девушка не понимала. Зачем ходить в душный огромный зал, полный чужих людей, сидеть несколько часов на неудобных креслах под жутко громкий звук, если все новинки можно давным-давно скачать из интернета и насладиться фильмом в спокойной домашней обстановке на любимом диване, когда под ухом никто не разговаривает, не шуршит шоколадкой или попкорном… Друзья возражали: качественную новинку можно посмотреть только в кинотеатре. А куда торопиться? Подождать пару месяцев и вот он свеженький DVD-rip на Торренте.

Кира прошла в зал и села на диван, подтянув ноги к подбородку. Она не стала включать свет, ей вполне хватало узкой полоски от бра, включенного в коридоре. В последнее время Кира очень не любила оставаться по вечерам одна. В чем-то девушка даже боялась одиночества. Но и веселиться, как прежде с друзьями она тоже не могла – слишком наигранно она себя чувствовала, сияя фальшивой улыбкой. В кармане куртки, которую Кира положила рядом на диван, запищал телефон, девушка подняла трубку:

– Да?

– Кира?

– Добрый вечер Александр Семенович, – Кира по голосу узнала своего бывшего учителя по композиции.

– Добрый, добрый… Как у тебя дела?

– Замечательно… дела.

– Вот и хорошо, вот и хорошо… Я вот по какому поводу тебя беспокою… Скоро День рождения Города, – Кира чуть напряглась. – И администрация хочет устроить фото-выставку. Для этого события они на пять дней арендуют «Глобус». Очень бы хотелось увидеть там твои фотографии. Собственно они рассчитывают сделать упор именно на тебя – молодого фантастически талантливого фотографа. – мужчина замолчал.

Кира тоже молчала, не зная как объяснить Александру Семеновичу нежелание брать в руки фотоаппарат.

– Алло? Кира? Ты меня слушаешь?

– Д-да… Александр Семенович… Слушаю…

– И какой твой положительный ответ?

– Понимаете… Я…

Я больше не фотографирую… Эта фраза застряла в горле и Кира никак не могла озвучить такие чудовищно нелепые слова. Мысль, как ледяная капля, упала за шиворот, обожгла холодом и теперь медленно сползала вдоль позвоночника. Она фотографировала всегда и везде… А теперь любимый фотоаппарат лежал на полке покрываясь пылью.

– Я не знаю… – наконец смогла выдавить девушка.

– Чего именно? – опешил ее собеседник.

Господи, какая глупость. Девушка вскочила с дивана и остановилась посередине комнаты.

Теперь придется вытаскивать воспоминания, рассказывать, почему меня тошнит от одной только мысли взять в руки фотоаппарат. Почему до дрожи в коленях не хочется смотреть в объектив и нажимать затвор. Может, я преувеличиваю? Может, стоит уже отбросить страх? Иначе мне придется еще стопятьсот раз объяснять людям: почему я не хочу фотографировать…

– Извините. Я согласна, просто задумалась.

– Отлично! – мужчина явно обрадовался. – Тогда завтра в три часа дня я буду ждать тебя около здания мэрии. Они расскажут о своей задумке и примерно опишут идею. Хорошо?

– Да, хорошо. Я приду.

– Вот и славненько. Тогда до завтра. – Александр Семенович повесил трубку.

Кира в растерянности стояла посередине комнаты, прижимая телефон к груди.

Все… Назад пути нет. Подвести заказчика она не может…

Может и могла бы если бы была маленькой истеричной зазвездившейся девочкой, но Кира не такая… А значит эмоции побоку – впереди важная работа.

Оставив телефон на диване, Кира вошла в свою комнату и подошла к стеллажу. Фотоаппарат показался ей нахохлившейся черной вороной, обиженно сидевшей на краю полки. Она провела пальцем по шероховатой поверхности:

– Ну что, друг, будем работать?

– Привет!

Кира подняла голову на звук голоса. Придя на обычное место встречи, девушка вспомнила, что сегодня Марго может и не прийти. Сегодня суббота, а значит, Марго не работает, и не будет возвращаться домой через парк. Кира решила немножко подождать, всегда была вероятность на «а вдруг?». И «вдруг» случился…

– О? Ты снова с любимым другом? – Марго вышла на полянку, Кира непроизвольно отметила, что сегодня женщина пришла с другой стороны.

– Привет, – Кира осторожно поправила тяжелый корпус фотоаппарата, висевшего на груди. – Мне сделали предложение, от которого я была не в силах отказаться. – и, видя заинтересованность, продолжила. – Мэрия хочет фотовыставку посвященную Дню города.

– Это будет только твоя выставка?

– Ну что ты! Нет, конечно. Там будут работы многих наших молодых фотографов. – Кира встала с лавочки, на которой она сидела в ожидании Марго. – Так что если ты не против, то сегодня мы гуляем по достопримечательностям нашего города.

Кира с надеждой посмотрела на Марго.

– Я не против. У меня были кое-какие дела, но они отменились, и я вдруг подумала: а не ждет ли меня девушка Кира в парке на лавочке?

– Ждет. – Кира не могла отвести глаз от лица женщины. Марго смотрела прямо на нее, и вдруг обе смутились, как будто одно единственное слово прозвучало для каждой из них с несколько иной интонацией.

– Ну, а если бы я не пришла?

– Посидела бы еще минут двадцать и пошла фотографировать. – Кира пожала плечами, выворачивая на тропинку. – Пойдем уже, а?

Первая достопримечательность в списке Киры находилась не далеко. Это был монумент вечного огня на площади. Город радовал жителей и гостей почти полностью обновленными улицами, новенькими фасадами зданий. Словно настоящая женщина, Город готовился к своему юбилею: выкладывались мозаичные тротуары, строились и запускались фонтаны, высаживались клумбы с поздними цветами, кое-где еще оставались строительные леса – за тонкой сеткой шла реконструкция фасадов – но, ознакомившись с план-графиком реконструкций, Кира точно знала, когда можно будет прийти, чтобы запечатлеть необходимое здание, памятник или аллею.

Отойдя от внушительных размеров памятника на приличное расстояние, с тем, чтобы в кадр полностью попал не только монумент, но и часть газона из канадской травы Кира нервно сглотнула. К горлу подступила легкая тошнота.

Подумаешь, просто взять фотоаппарат и сделать кадр…

– Ты привереда?

– Что? – Кира повернулась к смеющейся Марго.

– Привереда, – повторила женщина. – Ты уже минут 10 ходишь вокруг и никак не можешь найти точку.

– А… Нет… Просто…

Кира решительно положила руку на фотоаппарат, включила его и поднесла к лицу. Не глядя в видоискатель, она нервно спустила затвор. На какую-то долю секунды, перед глазами вспыхнула яркая вспышка света, мелькнули рваные кадры памяти. Руки вдруг затряслись, и девушка поспешно отпустила фотоаппарат, тот упал на грудь, больно толкнув краем в ребра. Кира поморщилась. Резкая боль привела ее в чувство.

– Ты какая-то странная… – Марго с интересом наблюдала за Кирой. – Ты… Ты боишься фотографировать? – вдруг с изумлением протянула она.

– Не то чтобы… – Кира закусила губу. – Да.

– Но почему? Я видела твои фотографии – они изумительны? Ты ведь… боишься не того, что у тебя не получится… Так ведь?

– Это долгая история… И я не хочу сейчас об этом говорить. Я пришла сегодня с тем, чтобы ты мне помогла… Я думаю… Вернее мне кажется… Что с тобой будет не так… страшно. И как видишь: я сделала первый кадр. – Кира храбро улыбнулась.

– Наверняка он отвратителен, – тихо сказала Марго, подходя к девушке ближе, так чтобы та ее услышала. – Смазан, расплывчатый, ну или что-нибудь еще… Давай посмотрим?

Кира отрицательно мотнула головой:

– Не… У меня правило – никогда не смотреть кадры на фотоаппарате. Только на компьютере.

– Странное правило… А если что-то не получилось, а возможности переснять не будет?

– Значит не судьба. Но памятник-то точно никуда не убежит…

– Думаешь? – Марго стояла очень близко, так близко, что Кира чувствовала прикосновение ее слов к своим губам. Как завороженная она медленно очертила взглядом изящный изгиб губ, взгляд скользнул выше, в глазах Марго она четко увидела свое искаженное отражение.

Я хочу ее сфотографировать! Мне кажется, что именно этот момент мне никогда не удастся переснять! – Молнией сверкнула мысль. – Я хочу ее сфотографировать!

Повинуясь внезапному порыву, Кира сделала два шага назад, резко вскидывая фотоаппарат и щелкая затвором. От внезапно нахлынувшего восторга каждый вдох отзывался острым уколом где-то в районе груди.

Почему невозможно запечатать в кадр вот это чувство… чувство бескрайнего, безумного вдохновения? Настолько яростного и чистого, что оно причиняет физическую боль? Кажется грудь сейчас разорвется… Почему после этого останется только снимок, глядя на который можно быть вспоминать… и переживать слабое подобие настоящего ощущения?

– Я что, тоже вхожу в список достопримечательностей этого Города? – заливисто рассмеялась Марго, тут же принимая дурашливую позу.

– Да, – одними губами прошептала Кира, выглядывая из-за фотоаппарата, чтобы улыбнуться женщине.

Кира стояла у окна. Четкая чернота ночи постепенно переходила в синие сумерки. Это такой момент рано утром, когда все вокруг становится черно-сине-голубым и чуть не в фокусе, как неправильно наложенная на фотографию сепия. Синие люди спали в своих уютных коробочках-квартирах. А Кирка, скользя глазами по серо-синим стенам домов, думала, что весь мир состоит из таких вот коробочек. Коробочка-город, в нем коробочки-дома, которые в свою очередь состоят из коробочек-квартир и в каждой такой коробочке-квартире есть другие коробочки и так до бесконечности… Так забавно если весь мир это просто безделушка в чьей-то коробочке, и владелец этой безделушки даже не подозревает, что есть мы. А самим себе мы кажемся очень важными и значимыми, и даже не подозреваем, что мы это песчинка…

А где-то в Городе в такой же коробочке спит уставшая за вечер Марго.

Кира вздохнула и вернулась к прерванному занятию: она сортировала фотографии, сразу помечая на листке те, которые получились более чем удачно.

А фотографий после прогулки получилось много. Девушки гуляли до середины ночи, успели запечатлеть набережную – таинственно переливавшуюся новенькими фонарями, фонтан на главной площади, так же красиво подсвеченный разноцветными лампами так, что каждая струя переливалась разноцветными искрами. Вечерний и ночной Город поражал своей красотой. Одно и тоже место вечером выглядело совершенно иначе, чем днем. Кира решила пройтись по набережной рано утром – чтобы получить еще один снимок мирно бегущей воды сквозь туман, чуть пробиваемый светом сонных фонарей.

За час девушка не отсортировала даже половины фотографий. Слишком долго ее глаза блуждали по фотографиям, на которых была Марго.

Можно распечатать эту… Или нет… лучше эту… Ммм, нет… Вот эту…

Девушка вздохнула. Если распечатать все фотографии, то можно сделать обои в комнату… И тогда из каждого уголка на меня будут смотреть ее глаза… Или она сама… Может я схожу с ума? Но до чего же она красива!

– Кирюш? – мамина рука опустилась девушке на плечо. – Почему ты не спишь?

– Работаю, мам… – Кира виновато оглянулась.

– А кто это?

Кира перевела взгляд на монитор.

– Это… Это друг… Подруга…

– Новая? Я раньше ее не видела…

Почему-то интерес мамы был неприятен, Кира кликнув мышью, спрятала изображение.

– А ты почему не спишь?

– Я хотела кое-что спросить у тебя, дочь…

Тамара Аркадьевна присела на край кровати Киры и сложила руки на коленях. Кира повернулась к ней.

– В последнее время ты… какая-то не такая… Мы с отцом волнуемся за тебя.

– Не понимаю о чем ты.

– Кирюш, у тебя все хорошо?

– Да. – Кира равнодушно пожала плечами. – Я обычная, мам.

– Обычная – это когда у тебя горят глаза и хвост трубой, как у кошки бешеной. А в последнее время ты сама не своя…

– Наверное, просто устала… Правда, мам… Все хорошо. Я сейчас лягу спать… Вообще-то я хотела еще на набережную сходить, но чтобы вас не волновать, не пойду – буду честно спать. – Кира повернулась, выключила монитор в доказательство своих слов.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, что с тобой происходит? Если не нам, то,… может быть, кому-то еще?

– Мам! Ну, с чего такие выводы? Все со мной нормально…

– А я тебе скажу, отчего такие выводы. Ты практически не спишь, мало ешь, не включаешь свет, тебя мучает что-то… И ты совсем забросила фотографию… Кирь, мы тебя очень любим и очень волнуемся за тебя…

Как хотелось Кирке приникнуть к матери и все ей рассказать… Все-все… И про Марго, и про свои переживания и волнения и даже про Сашу… Рассказать так, как это видела она, Кира… Разумеется мать знала о том, что произошло с Сашей, но мать не видела и не знала предыстории… Глаза противно защипало… Мама мудрая, мама всегда точно знает что и как нужно делать… И папа… всегда веселый оптимист…

Но как… рассказать о том, что в обществе считается грязным… порочным… не правильным. Но таким пугающе-влекущим. Удивительным. Захватывающим.

Кира – человек своего времени – уже прочитала много всяких историй, инструкций и прочей информации в Интернете, про таких как Саша… И может быть про таких как сама Кира… И не было ни одной истории с хорошим концом о том, как открытость была принята как нормальное явление… Кира не строила иллюзий относительно своих родителей – они тоже люди, которые хотят самого простого для своих детей, и кто такая Кира, чтобы лишить их этой мечты? А вдруг это ошибка? И теплое чувство к Марго не более как чувство восхищения красивой и фотогеничной женщиной. Простое восхищение красотой? Откуда я могу знать… Ведь раньше я ничего подобного не испытывала… Люди могут часами смотреть на красивую картину или статую… Но это не значит, что они влюблены… А хотят ли они прикоснуться к статуе?… Как Пигмалион…

Нет, пока я не буду уверена… я ничего не скажу.

И скажу ли вообще?

Может быть… пройдет…

– Нет, мам… Психиатр мне не нужен… Я знаю, что ты имела в виду именно его. С ночными кошмарами я постепенно справляюсь. Дай мне немного времени, и я обещаю, что все вам расскажу. Но пока… – Кира повернулась к матери лицом. – Могу успокоить лишь тем, что ничего плохого со мной не произошло и не происходит. И нет ничего такого, о чем нужно волноваться…

– Скажешь мне это, когда сама станешь матерью взрослого ребенка, – скептически ответила Тамара Аркадьевна.

– Ну, мам…

– Ладно, как скажешь. В конце концов, ты действительно очень взрослый ребенок.

– Кстати, я сегодня гуляла непросто так. Я фотографировала… – Кира хитро улыбнулась в стремительно наступающем утре.

– Да? Фотографировала эту женщину?

Кира порадовалась, что полумрак скрыл мгновенно вспыхнувшие щеки.

– Не только, мам. У меня будет выставка… ко дню города.

– Правда? Как здорово!

– Ну, на самом деле это будет не только моя выставка, но моих фотографий будет большинство… Если они понравятся…

– Они обязательно понравятся, ты же знаешь, что ты великолепный художник. Это просто замечательно, Кирь. Мы с папой очень тобой гордимся, и очень тебя любим.

– Я знаю, мам… Я вас тоже очень люблю, вы самые дорогие и близкие для меня люди. Кира пересела на кровать и обняла мать за плечи. Они тихо разговаривали еще около часа, пока разговор не стал слишком часто прерываться сладкими зевками уставшей девушки.

– Ладно, звезда моя, ложись спать. – мать встала и, поцеловав Киру в макушку, вышла.

Как же хорошо, что есть мама, с которой так хорошо просто разговаривать… – подумала Кира, зарываясь лицом в подушку. – И Марго… с такими замечательным глазами…

– Ну как? Поговорили? – Кирилл Михайлович лежал на кровати и читал газету, но как только Тамара Аркадьевна вошла в спальню, сразу же ее отложил. Он и сам хотел поговорить с дочерью, но жена настояла на приватном разговоре.

– Ты почему не спишь? – вопросом на вопрос ответила женщина, присаживаясь на край кровати. С некоторой долей досады она подумала, что именно сейчас она хотела бы побыть наедине со своими тревогами. Передумать их, переварить… Подготовить слова, для разговора с мужем.

– Том… – Кирилл Михайлович привстал и обняв жену зарылся лицом в ее сладко пахнущие волосы. – Рассказывай.

– Я не знаю с чего начать…

– С начала… – подсказал муж, одной рукой дотягиваясь до бра, чтобы выключить свет.

Тамара Аркадьевна молчала. Кирилл Михайлович терпеливо ждал. Он слишком хорошо знал свою жену. Иногда ей требовалось время, чтобы собраться с мыслями, и, как правило, он давал ей это время, но не сейчас. Сейчас он слишком волновался за единственную дочь.

– Мне страшно, Кирь… Мне, почему-то, очень страшно за нее. Я сейчас зашла, а она сидит уставившись в монитор, а на мониторе фотография… той самой женщины, которая висит у нее на стене… Они вместе гуляли по городу до утра… Фотографировали… У нее выставка посвященная Дню города… Кирь… что это? Как только я подошла она спрятала фото… Сразу же… И я почувствовала себя так, как будто вторглась во что-то такое запретное… Такое личное для нее… Мне стало очень страшно… Она ведь наша дочь, у нее никогда не было секретов… Понимаешь?… Она сидела и смотрела на нее так… так…

– Как будто влюбилась, да? – подсказал муж, слегка улыбаясь.

– В женщину? – беспомощно спросила жена, слегка отстраняясь, чтобы увидеть лицо мужа.

Кирилл Михайлович глубоко вздохнул.

– Наша дочь никогда не была обычным ребенком. Ей 27 лет, пора бы уже и влюбиться.

– Но, Кирилл! Это жен-щи-на! – Тамара Аркадьевна произнесла слово по слогам, выражая крайнюю степень своего недоумения.

– Ну и что? Наша дочь стала порочной и ты ее больше не любишь?

– Ты что??? – задохнулась от возмущения жена. – Нет, конечно! Она моя дочь, какой бы она не была, и чтобы она не сделала!

– Ну, вот видишь, – муж снова улыбнулся. – Ты ее уже защищаешь.

Тамара Аркадьевна глубоко вдохнула, собираясь спорить, но потом передумала.

– Ловко ты меня…

– Просто я очень хорошо тебя знаю…

Тамара Аркадьевна поудобнее устроилась в объятиях мужа.

– Все равно… это как-то… странно…

– Томочка, ты же не думаешь, что такая любовь появились вчера?

– А ты, наверное, планировал, чтобы это произошло с нами, да?

– Нет, конечно… Но подумай сама, главное, чтобы она была счастлива. Разве нет?

Тамара Аркадьевна помолчала.

– Но… она не выглядит счастливой. Наоборот…

– Мне кажется, Том, она сама еще ничего не поняла, а мы уже за нее все разложили по полочкам. Мы всегда увлекались планированием ее жизни.

– Да, – жена тихо улыбнулась воспоминаниям. – Ей не было еще и двух часов, когда ты решил, что она будет врачом…

– А ты, сказала, что юристом…

– А она стала художником…

Они замолчали, погрузившись в воспоминания.

– Что мы будем делать? – тихий вопрос жены вернул Кирилла Михайловича к действительности.

– Ждать, – подумав, ответил он.

– Чего?

– Когда она поймет, что с ней происходит. Или не поймет и спросит. В любом случае, нам остается только ждать.

– Ты знаешь, что я очень тебя люблю? – Тамара Аркадьевна повернулась к мужу лицом.

– Конечно знаю, ты влюбилась, как кошка, едва увидев меня! – самоуверенно заявил муж.

– Дурак! – улыбнулась женщина.

– Да-да, именно это ты мне и сказала тогда.

Сегодня Кира с Марго отправились фотографировать те исторические памятники, с которых уже сняли строительные леса. Кира дождалась подругу на заветной лавочке, и теперь они шли к автобусной остановке. Уже садясь в автобус, Кира заметила, что сегодня Марго какая-то тихая и задумчивая. Почему-то Кире показалось, что женщина поехала с ней без особого желания, просто потому что пообещала. Эта мысль была неприятной…

И ощущение не прошло в течение всей прогулки, и фотографировать хотелось все меньше и меньше… Тем не менее Кира решила не отклонятся от графика.

– Сейчас спустимся вниз, потом дойдем до переулка, – сказала она Марго, выключая фотоаппарат. – Там нужно отснять дом, в котором жил какой-то политический деятель, и на сегодня все.

– Да? Хорошо…

– Если ты не хотела ехать, то просто могла бы сказать об этом… – несколько обиженно сказала Кира.

– Что?

– Ничего… – вздохнула Кира. – Извини. Просто ты сегодня какая-то уставшая, и я чувствую себя виноватой. У тебя наверняка был тяжелый день, а я потащила тебя по городу.

– Не говори глупостей. – Марго взяла Киру за локоть. – Я «потащилась» сама по собственному желанию. А день… Да действительно было много работы, но я не устала. Правда.

Кира не поверила, но не стала ничего говорить. Всю дорогу Марго молчала, чем дальше, тем сильнее Кира чувствовала, что с Марго что-то случилось. Она выглядела уставшей и равнодушной. Но спросить снова Кира не решилась, зачем заставлять человека врать, если он не хочет говорить? Один раз Кире удалось поймать взгляд подруги, и ее поразила странное сочетание безнадежности и усталости взгляда. Слишком быстро Марго спрятала глаза, поняв, что Кира внимательно смотрит на нее. Казалось, женщина погружена в свои мысли и совершенно не обращает внимания на происходящее вокруг нее. Кира из последних сил пыталась выудить из себя что-то смешное, дурашливое, чтобы как-то развеселить Марго. Вытащить женщину из ее невеселых мыслей. Что-то сильно сжималось в груди от печально поникших плеч, от потухшего взгляда, от непонятного равнодушия подруги.

Они довольно быстро дошли до нужного здания. Сделав несколько кадров с разных ракурсов, Кира выключила фотоаппарат.

– Я закончила.

– Хорошо.

– Пойдем на остановку? Посажу тебя на маршрутку, хотя может на такси? Ты действительно выглядишь очень замученной.

– Пойдем на остановку.

По дороге Кира пыталась рассеять гнетущее молчание рассказом о предстоящей выставке, но поняв, что Марго совершенно ее не слушает, резко сменила окончание рассказа:

– И потом я поймала гиппопотама за хвост и велела ему присесть и спеть песенку про веселого жука… – Кира и замолчала, ожидая реакции.

– Угу… – бесцветно откликнулась Марго.

– Думаешь, ловить его за хвост было этичным? Это не было проявлением расизма?

– Прости что? – Марго вышла из своей прострации и с недоумением посмотрела на Киру.

– Ну, слава Богу. И снова здравствуй! Я думала, ты забыла, что я тут. – Кира постаралась озорно улыбнуться.

Марго ответила ей слабой улыбкой:

– Извини, я задумалась…

– Да я вижу… Мировые проблемы вселенского масштаба, требуют полной сосредоточенности… – пробормотала Кира себе под нос.

Марго зябко повела плечами.

– Ты замерзла?

Ну, конечно же, она замерзла и устала и голодная, а я ее мучаю! Почему я такая глупая?

Решение пришло мгновенно:

– Хочешь посмотреть свои фотографии? Помнишь? Я фотографировала тебя тогда у фонтана? – Кира с робкой надеждой заглянула в глаза Марго.

– Не могу вспомнить, когда ты этого не делала. – без тени улыбки ответила Марго.

– Не ерничай. Поедем ко мне в студию, покажу тебе фотографии, напою хотя бы чаем – еды не обещаю – отдохнешь и согреешься. Тем более, что тут до моей студии рукой подать, но если сильно устала и замерзла, то можем поехать на любой маршрутке, тут всего одна остановка.

– Берлога художника? Там все залито проявителем, в беспорядке валяются всякие штуки, названия которых я никогда не смогу выучить, а в чайнике тонна накипи? – Марго вдруг улыбнулась по-настоящему.

– Не такая уж и берлога. И, боюсь тебя разочаровать, там нет разлитого проявителя… Если только немного краски от принтера. Но если хочешь, можем разлить… – Кира все еще настороженно смотрела на Марго. Ей не хотелось, чтобы та согласилась на приглашение только из вежливости или боязни ее обидеть.

– Хорошо. Пойдем. Я действительно замерзла, и не откажусь от горячего чая. Если ты уверена, что он там есть.

– Это все… я? – удивленно спросила Марго, держа в руках свой снимок и обводя глазами студию. Слишком поздно Кира вспомнила, что забыла убрать фотографии, которые были разбросаны по всему помещению.

– Да тут шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на меня! – снова ахнула Марго.

И это не было преувеличением. Однокомнатная квартира, переоборудованная в студию, действительно была завалена фотографиями Марго.

– Эм… – Кира мучительно соображала, какая причина будет достаточно убедительной, для такого буйства. – Извини, просто я когда работаю над фотографиями, печатаю много копий, что бы видеть малейшие изменения… Ведь фотоаппарат, принтер и компьютер используют разные цветовые модели… И никогда нельзя точно быть уверенной в конечном результате, пока не возьмешь фотографию в руки… Освещение тоже важно… Некоторые снимки можно смотреть только с подсветкой, а некоторые требуют огромного количества света. Последний раз работала – добивалась совершенства идеала, вот и забыла все убрать.

Рассказывая эту полуправдивую историю, Кира собирала снимки в стопку.

– Я тут такая необычная… – Тихо сказала Марго, внимательно рассматривая снимок. Кира вздрогнула. Краем глаза она видела, какую фотографию взяла Марго. Это был один из отретушированных снимков. Самой Кире больше нравились «чистые» фотографии женщины.

– Все женщины любят ретушь. – Кира независимо пожала плечами, убирая стопку фотографий в шкаф.

– Почему ты их прячешь? Мне казалось, ты хотела показать фотографии, а не прятать их.

– Эти все одинаковые, – отмахнулась Кира. – Те, которые хотела показать вот тут. – Она сняла со стоящего рядом со шкафом стеллажа коричневый пухлый конверт, и протянула его Марго.

– Присаживайся, – она указала рукой на кресла. – А я сделаю чай.

На город медленно наползал вечер. Они уже выпили по две кружки чаю, обсудили все фотографии Марго, поговорили о приближающейся выставке, но все равно Кира чувствовала, что хмурое настроение не отпускает подругу. Казалось, что Марго на плечи накинули свинцовый плащ, и теперь он давил на женщину, пригибая к земле плечи, обесцвечивая глаза и оттягивая уголки рта. Кира честно старалась не обращать внимания на состояние подруги, но постепенно она чувствовала, что настроение Марго, сидящей в соседнем кресле, начинает передаваться ей.

– Ты подаришь мне несколько фотографий? – тихо спросила Марго, кончиком пальца проводя дорожку от уголка глаза к краю губ на своей фотографии, лежавшей у нее на коленях.

Она как будто рисует дорожку от слез… Или просто хочет стереть эту легкую улыбку на фото…

– Марго… – осторожно начала Кира. – Я подарю тебе весь архив, если ты мне расскажешь, что с тобой случилось.

– Архив? – брови Марго удивленно взлетели вверх. – Их так много?

– Марго… – Кира укоризненно посмотрела на подругу. – Не переводи тему… Что случилось? Только не надо говорить, что все хорошо, и ты просто устала.

Марго печально улыбнулась:

– Правду, только правду и ничего кроме правды… Что же можно сказать при таких ограничениях, когда строгий прокурор уже озвучил все отмазки?

Она встала с кресла и фотография с легким шорохом упала на пол. Марго подошла к окну и стала всматриваться в наступающие сумерки.

Кира ощутила себя лишней. Как будто она вторглась в какую-то странную и очень запретную зону. В комнате повисло напряженное молчание, но казалось, Марго его вовсе не замечает.

– Давай поговорим об этом потом. Я сейчас не могу… не хочу говорить об этом. – твердо произнесла Марго. – И не настаивай, очень тебя прошу.

И Кира не настаивала. Они по прежнему проводили время гуляя по городу, иногда заходили в студию, где Кира поила подругу чаем, фотографировала ее или просто работала над фотографиями для выставки, в то время как женщина тихо сидела в кресле и наблюдала за работой Киры…

Иногда Кира замечала, что Марго странно подолгу смотрит на нее, думая что Кира не видит этого. Они много разговаривали, но никогда Кира больше не касалась подавленного состояния подруги. А настроение Марго не улучшалось. Наоборот, с каждой новой встречей Кире казалось, что темная туча печали растет и увеличивается, обрастая новыми грустными настроениями.

Кира бесцельно бродила по залу. Выставка имела успех. Вначале планировалось, что она будет длиться три дня, но потом администрация продлила срок на неделю – настолько популярным стало это мероприятие. Многие фотографии были проданы в самый первый день выставки – это был несомненный успех. Кире уже не раз выразили восхищение ее талантом, поступило несколько довольно интересных предложений на оформление интерьера… Но, пожалуй впервые в жизни, Киру это совершенно не радовало и не интересовало. Она вяло отвечала на восторги посетителей, сдержанно улыбалась покупателям и ничего не обещала тем, кто предлагал поработать над «одним очень интересным проектом». Все, что ее интересовало это настроение Марго, которая пришла только на последний день выставки. Кира с удовольствием провела ее по залу, показывая и рассказывая про чужие работы. После закрытия выставки они хотели пойти в Кире в студию, чтобы отпраздновать успех. И Кира с нетерпением ожидала назначенного часа. Вообще-то после закрытия выставки планировался банкет, который устроили организаторы, но Кира, сославшись на головную боль, с огромным трудом убедила администрацию отпустить ее домой.

– Посмотри на это фото… – Кира краем уха услышала разговор двух посетителей – сухонький старичок и парнишка лет 15 стояли перед фотографией Города.

– Видишь, как взят ракурс? Золотое сечение, – Старик пальцем начертил в воздухе знакомую сетку. – Свет и тени… Идеально… Но, не смотря на это, фотография мертва.

Мертва? О чем это он? Заинтересовавшись, Кира подошла ближе, встав за спиной мальчишки, она посмотрела на снимок, который только что умертвили. Она никогда не слышала о подобном выражении в адрес фотографии. Мертвой фотографией оказался снимок Киры, одна из лучших работ, купленная в первый выставочный день.

– Простите, но разве фотография может быть мертвой? – спросила она старика, легко касаясь его локтя.

– Странно слышать такой вопрос от человека, который делает столь великолепные снимки. Ведь, это твоя фотография, так? – Он внимательно смотрел на девушку, Кира утвердительно кивнула.

– Эта фотография действительно прекрасно выполнена технически, но… – Старик замолчал на мгновение и продолжил. – Она мертвая. Ничего не шевелится в душе, когда смотришь на них, кроме ощущения того, что с этого снимка что-то ускользнуло в тот момент, когда фотограф навел объектив.

Кира потрясенно смотрела на снимок, понимая, что старик прав.

– У тебя что-то случилось?

– Что? – Кира с недоумением смотрела на него.

– Что у тебя случилось? – старик повторил вопрос. – Я видел другие твои работы – они другие, они лучше. Так что же случилось?

– Я… – Кира попятилась. – Я не понимаю, о чем вы говорите… Извините, мне пора…

Уже довольно поздно ночью Кира вдруг вспомнила этот разговор. Заинтригованная она подошла к стеллажу и наугад достала альбом. Она задумчиво перебирала фотографии. Неужели старик прав? Почему же все фотографии вдруг стали не живыми? Почему слова этого странного человека, так зацепили и заставили по-другому взглянуть на свои работы?

Она задумчиво пролистала альбом, потом подвинула к себе стопку с большими фотографиями, которые не попали на выставку. Не думая, скидывала Кира одну фотографию за другой, как карты из колоды, она не замечала, что изображения устилали уже весь пол.

Вот фотография старика на лавке под фонарем… Кира помнила, как защемило душу от одиночества, которое ощущалось даже пальцами… Как навела фотоаппарат и сделала пару снимков.

А вот другая фотография… Молодая семья кормит голубей, и Кира вновь вспомнила, какой легкой и призрачной выглядела сцена в реальности. Как наводила объектив…

Но сейчас… Старик был просто стариком… Голуби голубями, и ничего не видно из за дурацких крыльев… А ведь фотография должна… Должна… Жить!

– В них нет искры! – прошептала она.

– Что? – переспросила Марго, вернувшись из кухни, и ставя вторую бутылку вина на столик.

– Они все мертвые… – Кира одним движением смела фотографии со стола, они с тихим шелестом спланировали на пол. – Нет искры…

– Я не совсем тебя понимаю… – Марго взяла два бокала и подошла к Кире.

– Сегодня на выставке… Старик сказал, что мои работы мертвы. Что в моей жизни случилось что-то, отчего мои работы умерли… Он, наверное, сам не понял, что попал в цель… – Кира задумчиво сделала глоток вина.

– И что же случилось? – тихо спросила Марго.

Кира обошла Марго и село в кресло.

– Расскажи… – попросила Марго, осторожно садясь во второе кресло.

Кира рассеяно крутила бокал в пальцах, взгляд перебегал с одного предмета на другой, не найдя на чем остановится, взгляд продолжал метаться по комнате.

– Я… Я дружила с одним человеком. Хотя «дружила» это, наверное, сильно сказано… так, просто общались время от времени. Я совсем не знала этого человека, да и не стремилась узнать. Наверное, этот человек испытывал ко мне несколько другие чувства… Но я не разделяла их… Я не флиртовала, не стремилась понравится… Я просто хотела получить хорошие снимки… Так получилось, что этот человек умер. И в какой-то степени в этом есть и моя вина тоже… невольная вина… Но она есть. Все произошло так быстро, я не успела подумать… В нашу последнюю встречу он стал распускать руки, и я разозлилась, мне было не приятно… Он был популярен и девушки сами прыгали к нему на шею… Наверное он не думал, что я могу отказать… И на признание ответила то, что думала. Честно. Он оттолкнул меня и ушел… А потом я услышала визг тормозов, и почему-то побежала туда… Что было там я помню то смутно, то так ярко, что вспышки в голове причиняют боль… Я увидела Сашу… У него не было половины лица… жуткая маска черно-красного цвета… и глаза… они были раскрыты и я как будто видела, как из них уходит боль, сменяясь жутким равнодушием… Под светом фар все выглядело просто ужасно. Яркие пряди волос… все перемешалось… и запах… я до сих пор помню запах… тяжелый, удушающий. Кто-то толкнул меня, и я услышала приказ фотографировать…Я не знаю, почему я подняла фотоаппарат и прижала видоискатель к лицу… как будто я могла в нем увидеть что-то другое… но я увидела все тоже месиво… Потом меня вырвало… А потом я вдруг оказалась в милиции…А потом я узнала, что мега DJ Мороз – девушка…

…– Ваше имя?

– Колосова Кира Кирилловна…

– Вы видели, что произошло?

Кира сфокусировала взгляд на мужчине в форме, задававшим вопросы.

– Нет…

– Вы знаете Мороз Александру Николаевну?

– Нет…

– Что вы делали на месте происшествия?

– Я прощалась в другом… В парке… Он ушел… А потом я слушала визг тормозов и крик… и…

– И побежали туда, конечно! – с сарказмом произнес мужчина. – Вам журналистам чужды человеческие чувства! Вам сенсацию подавай!

– Простите… что с ним? Он…жив?

– Кто он? – милиционер перестал писать и с интересом посмотрел на сидящую перед ним девушку.

– С-с-аша… Диджей Мороз… – Киру стала бить крупная дрожь. Происходящее казалось не реальным. Это сон… Просто кошмарный сон…

– Девушка, что с вами? Вы себя хорошо чувствуете? Пострадавшая – Мороз Александра Николаевна, 1981 года рождения… К сожалению умерла до приезда скорой… какой Саша? Девушка!!!

Но Кира уже не слышала его… Перед глазами вспыхнула яркая вспышка от которой закружилась голова, к горлу подкатила тошнота…

Кира обмякла на стуле, и мужчина едва успел подхватить ее, чтобы она не упала…

– А проснулась я в больнице… У мамы на руках. Вначале милиционеры подумали, что я наглый журналист, случайно оказавшийся на месте происшествия… Потом, они наверное решили что я сумасшедшая… Потому что на допросах я упорно говорила о Саше в мужском роде… А потом… я поняла что боюсь фотографировать… Просто не могу заставить себя заглянуть в видоискатель… Мне казалось, что Саша запечатлен там на веки…

– Тогда… в парке… Ты сказала, что боишься фотографировать… – прошептала Марго. – Господи… какой ужас…

Они замолчали.

– Кира… Скажи… А если бы знала, что он это она? Что-то бы изменилось? – Кира, примеряя этот вопрос на себя, совершенно не обратила внимания, на странный тон, которым он был задан.

– Нет… Не думаю… Я рядом с ним… с ней… Чувствовала себя как-то странно. – Кира тяжело вздохнула, и откинулась на спинку кресла. – Понимаешь, как будто от нее веяло чем-то неприятным, что ли… Как темный провал на фотографии. Он так смотрел, что у меня пятки холодели. И это навязчивое внимание…

Киру передернуло.

– Не хорошо, наверное, так о нем… о ней… – тут же поправилась она.

– Тебе нужно говорить об этом, нельзя все носить в себе – это вредно. – тепло улыбнулась девушке Марго.

– Мне не просто говорить об этом… Я вообще стараюсь не думать о нем… о ней. Господи, я так наверное и буду оговариваться все время… Никак не могу представить себе, что это девушка… Просто в мыслях не укладывается.

– Ты ничего не почувствовала?

– Я даже не думала об этом. Просто парень, просто в клубе… Только какой-то странный. Но он же творческая личность, как и я… У меня тоже есть свои тараканы. И каждый имеет на них право. И знаешь, мне кажется, что никто не знал… что он девушка…

– Но теперь ты уже не боишься смотреть в фотоаппарат?

– Не боюсь, – согласилась Кира. – Только как видишь толку от этого мало. Хотя… Может это мой потолок? Твои фотографии выглядят совершенно живыми… и глупо думать, что здание или памятник может быть живым… Это как-то странно… Не находишь? Может я зациклилась?

Кира протянула пустой бокал Марго.

– Не знаю… – покачала головой женщина, наполняя его вином. – Я совершенно не творческий человек, и могу оценивать только «нравится» или «не нравится».

– И тебе нравится? – Кира пристально посмотрела на Марго, и она встретила ее взгляд так же прямо и открыто.

– Нравится.

Почему-то Кира подумала, что вот сейчас это слово совершенно не относилось к фотографиям. И стало так тепло… И вдруг Кира поняла…

Я люблю ее.

Это было неожиданно.

Мысль стучала в голове, текла по венам, звучала эхом в груди.

Как это произошло? Как такое могло случиться? А может это что-то другое?

Но это так просто и ясно, что сомнений просто нет. Даже внутри себя Кира не могла сомневаться, настолько четким было это осознание.

Четким.

Ошеломляющим.

Потрясающим.

Невероятным.

Это так просто… Но…

– Мам… А что ты скажешь, если я скажу тебе, что влюбилась…

– Скажу, что это замечательно или ты ждешь особенной речи?

Кира задумчивым взглядом проследила за матерью, которая стремительно передвигалась по кухне, готовя ужин.

– Честно? – Кира облокотилась на барную стойку. – Не знаю… Просто… Мне кажется, что я влюбилась в женщину…

Тамара Аркадьевна остановилась и внимательно посмотрела на дочь. Она со страхом и тревожным томлением ждала этого разговора, но, даже внутренне подготовившись к нему все равно, с большим трудом ей удалось скрыть свою неуверенность. Тамара Аркадьевна все это время спорила сама с собой. То, что произошло, повергло ее в недоумение, которое постепенно сменилось замешательством. Она совершенно не знала, что делать и что говорить. Как реагировать? Но теперь, вот именно сейчас, взглянув на такую серьезную и разом повзрослевшую дочь, после всех мысленных диалогов Тамара Аркадьевна приняла единственно верное, как ей показалось, решение: не делать из влюбленности дочери события. Влюбилась и влюбилась – ничего необычного. Все влюбляются.

– Это ее фотография уже несколько месяцев висит в твоей комнате? – осторожно спросила она.

Кира смутилась.

– Ага… – При воспоминании о фотографии лицо девушки залила смущенная улыбка. – Ну, так что ты на это скажешь?

Тамара Аркадьевна отерла руки о передник и встала напротив Киры:

– А тебе это так важно? Ты взрослый человек, способный принимать самостоятельные решения.

– Да мам…- тихо ответила Кира. – Мне это важно.

– Сказать по правде, это не совсем то, чего мы с отцом ждали. Мы, конечно, не в восторге, но разве наше мнение что-то изменит? Не думаю. А с другой стороны – ты счастлива и это главное. Ты же счастлива? – она протянула руку и погладила Киру по медовым прядкам.

– Не знаю, мам… Это все так странно и непонятно.

– Да уж… – улыбнулась Тамара Аркадьевна. Теперь она совершенно успокоилась, и все тревожные чувства одним разом улеглись, подавленные таким странным ощущением полной уверенности в себе, своих словах и поступках. – Странно. Ты хочешь совет?

– Хочу.

– Слушай себя. Это, конечно, необычно, но не думаю, что это чем-то отличается от обычных отношений. Два человека испытывают симпатию, взаимное притяжение… Пусть оно и не совсем обычное… Но я думаю, что чувство симпатии одинаковое у всех…

Тамара Аркадьевна старательно обходила слово «влюбленность», оставляя дочери право решать, как правильно называть то, что происходит у нее в душе.

– Мам, я даже не знаю взаимно ли это… И влюбленность ли это. Я никогда ничего подобного не испытывала… Откуда мне знать? Все так запуталось…

– Ты, дочь, все и запутала. И распутаешь только ты сама. Спроси у… нее.

Тамара Аркадьевна вернулась к прерванному занятию.

– Ты что? – Кира удивленно вскинула голову. – А если… вдруг…

– Если бы не маленькое «бы», то бабушка была бы дедушкой. Дочь, я тебя не узнаю… На, почисти морковку.

– Все равно, – упрямо возразила Кира, беря морковку. – Она подумает, что я больная.

– Если она так подумает, значит, она узколобая ханжа, и недостойна даже твоего мизинца. – в гостиную вошел отец. – Ну и зачем тебе такая женщина, которая неспособна видеть дальше своего ограниченного мирка?

Он подошел к жене и, встав рядом, легко прикоснулся губами к ее щеке.

– Папа… Она совсем не такая! – вспыхнула Кира. – И вообще, подслушивать не хорошо!!!

– Ты меня сейчас Кирюш, очень сильно обидела. Неужели у моих девчонок появились тайны? Шепчетесь в уголке, обсуждаете что-то важное, а меня не позвали…

– Прости, пап… Просто твоя умница-дочь иногда сущая глупышка… Начиталась в интернете всяких глупостей… Вы у меня какие-то странные. – Кира недоуменно пожала плечами.

– Просто мы тебя очень любим, – улыбнулась Тамара Аркадьевна.

Кира спрыгнула с табурета и, подойдя к родителям, обняла их:

– И я вас очень-очень люблю! Вы у меня самые замечательные!

Кирилл Михайлович привлек Кирку к себе, и, чмокнув дочь в пушистую макушку, перевел взгляд на жену:

– А дочь-то выросла, а Томочка? Смотри-ка, – отец усмехнулся. – Все-таки влюбилась. Надо же!

А Марго пропала. Каждый день Кира часами ждала женщину на лавочке в парке, но она не появлялась. Тысячу раз Кира решала, что если встретит ее, то непременно расскажет обо всем, и тысячу первый раз, не дождавшись, принимала решение ничего не говорить. Родители, видя метания дочери, мудро не вмешивались, предоставляя ей право решать самой. Они лишь многозначительно переглядывались, когда в очередной раз замерзшая и расстроенная Кирка приходила домой.

– Кирь, ну что у них происходит? – не выдержав, как-то задала вопрос мужу Тамара Аркадьевна. – Ну, сколько можно ходить вокруг да около? От нее уже одни глаза остались!

– Том, ты совсем забыла, что такое первая любовь. – улыбнулся в ответ Кирилл Михайлович. – Давай не будем мешать в полной мере пережить первое по-настоящему сильное чувство. Наша дочь, конечно, очень взрослая, много знает и умеет, но она никогда еще не любила, а тут еще такое пикантное обстоятельство… Ей сложно… Даже в обычной ситуации все может быть не просто… А тут сложно вдвойне.

– Все равно… Зачем столько сложностей? Да-да, нет-нет… И все…

– А если нет?

– А если да? – вопросом на вопрос ответила жена.

Кира встретила Марго только через месяц. Радостная улыбка осветила ее лицо, когда она увидела знакомую фигуру, приближающуюся к лавочке.

– Привет!

– Ты здесь…? – Марго была удивлена. – Привет.

– Как у тебя дела? Я давно тебя не видела. Где ты была?

– Кир… Нам надо поговорить…

Кира молча ждала продолжения. Но острый холодок предчувствия чего-то не очень хорошего скользнул вдоль позвоночника. Именно с этих дурацких слов начинаются все неприятности в этой жизни.

– Хорошо, – улыбка ее померкла, как и радость от встречи. Стало тоскливо и безнадежно.

– Я много думала о том, как тебе это сказать. Мне казалось, что я подготовила тысячу фраз, но теперь они просто вылетели у меня из головы… – тихо начала Марго. – Прости… Но нам больше не нужно видеться…

Кира почувствовала себя оглушенной.

– Почему? – одними губами спросила она.

Марго молчала так долго, что тишина стала звенеть.

– Извини, но я не могу тебе ответить на этот вопрос… – наконец выдавила Марго. – Не спрашивай, пожалуйста, не спрашивай… Я не могу… Просто не могу ответить тебе на него…

– Но это глупо, Марго…- Кира не отрываясь, смотрела на женщину, чувствуя, как внутри разливается совершенно непонятное, не объяснимое чувство. От него было и холодно и горячо, и больно и приятно, казалось, что грудь полна воздуха, но в тоже время этот воздух был удушающим. Хотелось взять в ладони лицо Марго, и просто потереться носом о нежную щеку, вдохнуть ее запах, рассмотреть свое отражение в ее глазах.

– Я сказала или сделала что-то не то? – Кира начала искать причину сама.

– Нет-нет-нет… Ты ни в чем не виновата…

– Тогда, может быть, ты мне объяснишь причину, по которой считаешь не возможным нашу… дружбу?

– Я… не могу… – прошептала Марго, опуская голову вниз. – Извини… я пойду… Прости.

Марго встала. Кира, как пружина взметнулась с лавочки и поймала женщину за руку:

– Нет… Думаю, я имею право знать ответ на свой вопрос. – тихо, но твердо сказала Кира. – Я могла бы предположить, что наша дружба кому-то не нравится, я могла бы подумать, что скучна тебе, потому что я младше тебя, я даже могла бы представить, что просто надоела тебе, но я чувствую, что причина не в этом. Ты не стала бы так переживать…

– Кира… отпусти меня.

– Нет. Это глупый детский поступок. И я не отпущу тебя, пока не услышу ответа на свой вопрос.

Есть ли смысл держать того, кто хочет уйти? Нужно ли уважать такое решение принятое человеком? Марго ясно дала понять, что хочет уйти. Почему же так щемит в груди? Почему же вдруг стало так холодно и больно? Почему так сложно разжать пальцы?

– Я не могу… Марго… Я не могу отпустить тебя… – тихо сказала Кира. – Я сейчас преступаю через все правила приличия, через все свои принципы, на которых я воспитана. И я совершенно не понимаю, почему я это делаю… Но… Если я это делаю, значит так нужно…

Марго молчала.

– Или ты мне ответишь, или мы будем стоять тут до утра… – снова предупредила Кира.

– Хорошо. Я не хочу дружить с тобой. Понятно?

Смысл сказанного доходил до Киры, как через толстый слой ваты. Что-то в груди радостно встрепенулось, раскинуло крылья как птица, но тут же сложило их и настороженно затаилось. Какая двусмысленная фраза… Я ведь тоже не хочу дружить с тобой… Вернее хочу не только дружить…

– Почему ты не можешь просто отпустить меня? Зачем это все? Кира… Просто отпусти меня. – Марго попыталась разжать Кирины пальцы, но девушка мертвой хваткой держала ее за руку.

– Ты нравишься мне… – вдруг сказала Кира.

– Что?

– Ты нравишься мне. Я не знаю, как это произошло и что это значит… Но ты мне нравишься… Даже больше чем…

– Замолчи! Пожалуйста, замолчи! – Марго прижала ладонь к Кириным губам.

– Я люблю тебя. – сказала Кира в ее теплую ладонь.

– Ч-что? – Марго убрала руку.

– Я люблю тебя. И отпущу только, если ты скажешь, что это невозможно.

Марго нервно сглотнула. Вдруг ее глаза наполнились слезами. И Кира поняла, что никуда Марго не уйдет. Что она останется…

Кирины пальцы медленно разжались. Птица внутри нее робко расправляла крылья…

Девушка подняла руку и отерла слезы, бежавшие по щекам женщины.

– Не плачь… Я обидела тебя?

Марго отрицательно покачала головой.

– Я ужасна, да? – Кира криво усмехнулась.

Вдруг Марго устало опустилась на лавочку и спрятала лицо в ладони.

– В моей жизни уже была любовь… Но ничего хорошего она не принесла. Только боль и разочарование. Меня тянет к тебе так, как не тянуло ни к кому и никогда. Но я боюсь… Я больше не хочу… Я не знаю, как это получилось…

– Не бойся. – Кира подошла к Марго и отвела руки от ее лица. – Я никогда не любила, и я не знаю, что такое боль и разочарование… Мне, видимо, придется узнать и это тоже… Но мне кажется, что за любовь… можно испытать и боль… Ведь если нет любви, то и боли быть не может… Слушай, это так просто… Я всю свою жизнь кого-то ждала. Может быть тебя? Я смотрела на мир и понимала, что за первой следует множество… И не могла… Просто не могла позволить себе быть в этом множестве. Не хотелось размениваться на случайную любовь. Мне хотелось, наверное, невозможного… Что бы раз и навсегда… Что бы ни случилось: вместе и навсегда… Понимаешь?

Марго молча смотрела на Киру.

– Я сейчас пойду домой. И буду ждать тебя. Столько сколько нужно. Ты помнишь, где я живу? – Марго кивнула. – И ты приходи… когда решишь… Готова ли ты отдать мне себя, взамен получив меня. Я могу очень долго ждать… Но не проверяй, сколько… Лучше это время провести вместе.

Кира нежно коснулась губами щеки Марго и, повернувшись, пошла домой.

Кира уже несколько часов сидела у себя в комнате. Уже стемнело, когда раздался звонок в дверь. Тамара Аркадьевна поспешила открыть. На пороге стояла приятная молодая женщина:

– Здравствуйте, – чуть смущаясь, сказала она. – Меня зовут Маргарита Викторовна Ломак. Я… – она снова замялась, но вдруг, окончательно что-то решив для себя, легко улыбнувшись, мягко продолжила. – Я подруга Киры.

– Заходите, пожалуйста. Кирюша у себя в комнате и, я думаю, она… очень ждет вас.

Конец.

Тот, кто этого не усвоит,

Тот счастливой любви не стоит.

А. Блок.

© Copyright: Таффия Исаева, 2011

Оглавление

История Первая.

История Вторая.

История Третья.

История Четвертая.

История Пятая.

История Шестая.

История Седьмая (последняя). X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?