«Кукушка в ночи»

Кукушка в ночи

Крис, роковая красавица и фотомодель, увела жениха у своей сестры. Боль обиды долго не утихала, но спустя два года Джанин возвращается в Англию, чтобы поддержать Крис, потерявшую ребенка. Встретившись со Стивеном, девушка с удивлением понимает, что любви не осталось. А может, ее и не было?

Вечером, размышляя о превратностях своей судьбы, Джанин и не заметила, как уснула. Но ее сон был бессовестно нарушен вторжением незнакомого красавца...

Глава 1

Джанин увидела стоявшего на платформе Стивена сразу же, как только сошла с поезда. Девушка боялась, что не узнает давнего знакомого, ведь за два года он должен был как-то измениться — хотя бы немного постареть. Но нет, он выглядел совершенно так же, разве что чуть-чуть похудел и стал еще угрюмее. Впрочем, Стивен всегда казался угрюмым, даже когда бывал очень счастлив, так что на это не стоило обращать внимания. Она старалась не замечать резких морщинок по уголкам его рта, пустой, отсутствующий взгляд и привычное выражение, появлявшееся на лице, когда он старался скрыть свои тайные мысли.

— Привет, Джан! — Он подхватил ее чемодан — деловито, с таким видом, будто его больше беспокоил багаж, который привезла с собой гостья, нежели то, как она выглядела спустя два года... А выглядела она, вероятно, не слишком роскошно, поскольку два года назад с ней обошлись довольно подло. — Это все, что ты привезла? Я думал, ты вернешься с целыми тюками швейцарского муслина и дюжиной колокольчиков для коров — в доказательство того, что последние шесть месяцев провела не где-нибудь, а в Альпах.

— У меня есть еще сундук, — рассеянно сказала Джанин, — он в багажном вагоне.

— Не беспокойся, его перенесут в камеру хранения на вокзале, а мы заберем его позже.

Стивен зашагал к выходу со станции Сент-Дэвид в Эксетере, протискиваясь сквозь толпу туристов, высыпавших из поезда, — был пик отпускного сезона. Он поставил чемодан в багажник своей машины. Видимо, последние два года дела у Стивена шли неплохо, поскольку автомобиль — сверкающий «ягуар» с низкой посадкой — был совсем новеньким. Джанин с нежностью провела рукой по капоту, прежде чем скользнуть на сиденье рядом с местом водителя.

— Счастливица Крис! — вздохнула она. — Хорошо иметь мужа с таким отменным вкусом!

Стивен не ответил, и ей показалось, что он еще сильнее помрачнел, когда сел за руль и машина тронулась с места.

Вскоре они выехали за черту города, и Джанин наконец решила, что молчание затянулось, пора уже заговорить и постараться развеять унылое настроение своего спутника. Она начала с признаний:

— Я сгораю от нетерпения увидеть ваш новый дом. Возможно, это прозвучит странно, но я не вполне понимаю, почему ты выбрал именно Дартмур для семейного гнездышка. По-моему, это не совсем подходящее место для женщины, тем более для Крис. Здесь, конечно, очень романтично и очень красиво... Так, по крайней мере, мне показалось, когда я разглядывала фотографии... Но это же такая глушь! Я хочу сказать, что тебе ведь приходится бывать в Лондоне и проводить там большую часть времени, верно? А что же делает Крис, когда ты уезжаешь?

— С ней все в порядке. — Слова прозвучали так, будто это был заранее заготовленный ответ на любой вопрос, касающийся его жены. — И, кроме того, я не провожу в Лондоне так много времени, как ты, видимо, полагаешь. Обычно я уезжаю рано утром и возвращаюсь в тот же день, чтобы Крис не приходилось долго оставаться одной.

— Значит, ты продал свою квартиру в Лондоне?

— Конечно нет! Иногда мне приходится задерживаться там на несколько дней... Но не так уж часто.

— А тебя не утомляют постоянные разъезды?

— Не слишком. К тому же я привык.

— Но при твоей работе во главе адвокатской конторы...

— Я справляюсь, — перебил он. — Надеюсь, по мне не заметно, что я очень уж напрягаюсь?

— Нисколечко! Ты выглядишь, как всегда, бодрым и энергичным.

Искоса взглянув на Стивена, девушка подумала, что это действительно так. Несмотря на глубокую морщину между бровями, складки по уголкам красивого рта и немного запавшие щеки, он выглядел исключительно здоровым и крепким, как будто у него был неисчерпаемый запас жизненной силы, которая спасала его даже в моменты стресса. Впрочем, неудивительно: поскольку он проводил много времени, общаясь с людьми, ему важно было поддерживать имидж респектабельного, пышущего здоровьем человека, чему в немалой степени способствовали постоянные физические упражнения, поддерживавшие тело и дух в идеальной форме.

Стивен никогда не предавался никаким излишествам и усиленно занимался спортом. Когда-то они с Джанин уйму времени проводили вместе, и у них, казалось, было очень много общего. Поэтому ее так удивляло, что теперь они — чужие люди, которым нужно прилагать усилия, чтобы снова научиться понимать друг друга. Она догадывалась, что Стивен в глубине души не так холоден и невозмутим, как кажется... Возможно, и не так безразличен. Однако ему мешало сознание вины, а у Джанин и подавно были все основания для грусти. Разве найдется на свете мужчина, которому понравится напоминание о его прошлых ошибках? Особенно если в течение шести лет он создавал — весьма тщательно и последовательно — свой имидж и ему вовсе не хочется думать, что этот имидж может быть разрушен.

Теперь, по прошествии двух лет, девушка могла с сочувствием отнестись к этой мужской слабости. Однако оставалась одна загадка, мучившая ее и не дававшая покоя, — почему она все-таки решилась все бросить и вернуться в Англию, поддавшись на уговоры Крис? Джанин скрепя сердце отказалась от работы, к которой уже начала привыкать и в которой находила удовольствие. «Должно же быть какое-то объяснение. Ради чего?..» — снова и снова спрашивала она себя.

Конечно, она имела право отказаться, проигнорировать письма Крис. Этот поступок вполне можно было по-человечески понять, но она приняла решение быть выше нормальных человеческих чувств. Вероятно, главным образом потому, что души не чаяла в Крис, своей сестре.

— Я читала о тебе в газетах, Стивен, — спокойно сказала Джанин, пытаясь поддерживать непринужденную беседу. — Ты стал известным человеком. Меня это не удивляет — мы всегда знали, что ты высоко поднимешься по служебной лестнице. Или, может быть, это только я так думала?

— Спасибо за комплимент, — улыбнулся он, пропустив вопрос мимо ушей.

— Но я не верила, что успех придет к тебе так скоро. Я считала, что, для того чтобы стать известным адвокатом, потребуются годы.

— Все зависит от везения, — отозвался он.

— И от того, как у человека язык подвешен. Возьмем случай, которым ты занимался несколько недель назад. Ведь твоей подзащитной была женщина, убившая своего мужа, верно?

— Своего любовника, — поправил он неожиданно резко.

— Я думаю, ты провел это дело блестяще! И многие так же считали. Все газеты хвалили тебя взахлеб. В результате у тебя от клиентов, наверное, отбоя нет?

— Да, дел у меня теперь по горло, — признал он.

Джанин посмотрела на проплывавшие за окном долины старой доброй Англии. Все вокруг было очень красивым, знакомым и родным. Швейцария, конечно, тоже была прекрасна, но на свой лад — там все было совсем, совсем по-другому. Англия казалась нежной, ласковой и удивительно пестрой после величественных Альпийских гор. Когда они подъезжали к Дартмуру, зелень сияла свежестью, будто только что была омыта водяными струями. Джанин могла разглядеть в голубоватой дымке высокие холмы, маячившие на горизонте, и лиловые тени перелесков. Распаханная земля была богатой и щедрой, а скот, который пасся под горячим солнцем Девона, придавал пейзажу какой-то по-домашнему уютный вид.

По мере того как они поднимались выше, в холмы, зелень здесь и там разбавили белоснежные пятна овечьих стад, а воздух наполнился криками ласточек, метавшихся в прозрачном воздухе.

Поскольку Стивен, казалось, не склонен был касаться важных вопросов, а им оставалось проехать не так уж много, Джанин решила спросить его напрямик:

— Как чувствует себя Крис? В письмах она говорила о себе так мало и неопределенно, что они только растревожили меня.

— Она просила тебя вернуться домой? — Да.

— Она писала тебе об умершем ребенке?

— Да. Я ужасно этим огорчена, Стивен. — Джанин вздохнула и осторожно спросила: — Это было большим ударом для вас обоих?

— Скорее — разочарованием.

— Но Крис молода... У вас еще будут дети. Почему Крис была так расстроена, так ужасно расстроена? Хотя она мало говорила об этом в письмах, я поняла, что для нее словно мир рухнул... По-моему, она лишилась способности думать о будущем. Вернее, не способности, а желания... По-моему, она в глубокой депрессии...

Стивен резко остановил машину. Вокруг тихо шелестела роща, ветви лиственных деревьев, склоняясь, образовывали ажурную зеленую арку. Когда он выключил двигатель, тишина, нарушаемая только бесконечным щебетанием птиц, стала такой пронзительной, что это поразило Джанин.

— Послушай, Джан... — Стив, определенно, принял какое-то решение и крепко стиснул губы.

За те долгие два года, которые Джанин провела в Швейцарии, она почти излечилась от любви к этому человеку, не осталось даже легкой влюбленности, но, несмотря на это, ее сердце наполнилось странной щемящей тоской, когда она заметила несколько серебряных волос в его густой челке. Она заметила и то, что по уголкам его губ — тех самых красивых губ, которые прежде, очень давно, осыпали ее поцелуями, — действительно пролегли морщины.

Она слегка отстранилась от него. Ей показалось неприличным вспоминать об этих поцелуях теперь, когда, вместо того чтобы стать ее мужем, он стал ее зятем.

Он женился на Крис, самой красивой в их семье, на девушке, которая всегда получала то, чего желала. И об одном нельзя забывать ни при каких обстоятельствах — о том, что он теперь муж Крис.

Джанин медленно отодвинулась от него и прижалась плечом к дверце машины.

Стивен взглянул на девушку, как-то странно улыбнулся и положил свою гибкую загорелую руку на ее колено.

— Не думай, что я забыл наше прошлое, Джан. Я никогда его не забуду! Мы были с тобой близки, а я повел себя по отношению к тебе как последний мерзавец! Возможно, если бы на свете существовала справедливость, я сожалел бы об этом сейчас... Но я не сожалею. Крис — женщина, которая создана для меня, именно о такой жене я мечтал. Я был счастлив и, возможно, вновь буду счастлив с ней. И Крис со мной — тоже. Но в данный момент наше счастье омрачено. Как бы это точнее выразиться... из наших отношений исчезла гармония.

— Почему? — спросила Джанин.

Стивен пожал плечами:

— Ты разве никогда не слышала о счастливых замужних женщинах, которые слишком тяжело переживали потерю первенцев и не могли справиться с разочарованием?

— О да, конечно! Но Крис всегда была такой разумной и уравновешенной. Она, видимо, очень изменилась.

— Замужество меняет женщину.

— Может быть, она соскучилась по своей работе? Ведь у профессиональных фотомоделей яркая и насыщенная жизнь, к тому же Крис всегда стремилась сделать карьеру. Может, было бы лучше, если бы вы остались в Лондоне и ты позволил бы ей иметь какие-то интересы вне дома? Я уверена, что все фирмы, с которыми она работала, продолжили бы приглашать ее на съемки.

— Меньше всего я хотел бы, чтобы она пополнила эту армию неудовлетворенных и несостоявшихся женщин, которые продолжают работать, хотя у них нет больше на это ни времени, ни права, — ответил Стивен, сердито сверкнув глазами. — Нет, мы всё это исключили с самого начала, и, насколько мне известно, Крис даже не вспоминает о своей прежней жизни в Лондоне.

— Тогда что же ее волнует?

— Не знаю, — буркнул он, глядя в спокойные серые глаза, обрамленные длинными ресницами, бросавшими красивые тени на скулы и создававшими впечатление необыкновенной глубины взгляда, когда их обладательница смотрела собеседнику в лицо.

— Она писала о том, что чего-то боится, постоянно боится.

— Глупости! — горячо воскликнул Стив. — В «Сандалс» нет ничего такого, чего можно было бы бояться! Это великолепный старинный особняк, какие строили когда-то на века и только в этих краях. Там есть все, что необходимо для здоровья. Холмистая равнина, целительный воздух, ветер дует прямо с моря... и, конечно, великолепный вид. Наши друзья, которых я приглашал в гости, были просто в восторге от этого места и дома! Они считают, нам исключительно повезло, что мы нашли такой роскошный особняк, да еще за вполне приемлемую цену!

— Значит, он не слишком дорогой?

— Дорогой была обстановка, но недавно умерла моя старая тетка и оставила мне все, чем владела. Поэтому мы смогли быстро выкарабкаться из финансовых затруднений.

— И теперь ты можешь честно заявить, что процветаешь?

— Да, грех жаловаться. — Он нахмурился. — Но, пожалуйста, не подходи ко всему с таких меркантильных позиций. Наш брак под угрозой.

Джанин стиснула руки, лежавшие на коленях, посмотрела на свои пальцы, обтянутые перчатками, и затем, взглянув на Стивена, быстро отвела глаза.

— Ты уверен, что в этом не замешан другой мужчина?

Его красивое загорелое лицо еще больше потемнело, когда она высказала такое бестактное предположение.

— Абсолютно уверен!

— А другая женщина?

Он повернулся и снова взглянул на девушку. Лицо его посуровело.

— Мне не нравится этот допрос! Но я отвечу: нет! — Он быстро подавил приступ раздражения и улыбнулся — той самой холодной, далекой улыбкой, которая была так хорошо знакома Джанин.

— Ты не должен сердиться на меня, Стивен, — тихо сказала девушка. — Если в тебе осталась хоть капля порядочности, ты должен признать: у меня есть некоторые основания подозревать, что твое отношение к жене могло резко измениться, так же как когда-то изменилось отношение к невесте. Все в прошлом, но это прошлое нельзя сбрасывать со счетов!

На мгновение ей показалось, что в глазах молодого человека мелькнуло странное выражение гнева и протеста. Но в следующую секунду лицо его просветлело, он даже улыбнулся, продемонстрировав великолепные белые зубы. В улыбке сквозила насмешка. Джанин вздрогнула, когда он сжал ее руку, затянутую в перчатку.

— Я потрясен! — ехидно воскликнул он. — Вот никогда бы не поверил, что ты будешь упрекать меня — да еще так открыто и грубо! Ведь ты никогда не упрекала меня, даже в то время, когда у тебя на это были все основания. И ты, конечно, права... Чувства мужчины могут измениться, так же как и чувства женщины. Не думаю, что ты сейчас сожалеешь о том, что не вышла за меня замуж, верно?

Она натянуто улыбнулась:

— Прости, Стивен, но мне понадобилось целых три месяца после твоей женитьбы, чтобы освободиться от мыслей о тебе... и ни секундой больше!

— О, ты поразила меня в самое сердце! Говорю это без иронии. Слова такой восхитительной девушки — а ты по-прежнему восхитительна, Джан, — о том, что она так скоро меня забыла, могут только огорчить. Знаешь, я был бы польщен, если бы увидел хоть искру сожаления в твоих глазах!

Она еще крепче сжала руки, лежавшие на коленях.

— Ты преувеличиваешь. Последнее, в чем ты нуждаешься сейчас, — это в моем сожалении, — сказала она. — Неужели тебе недостаточно всех этих очаровательных дам, которые обращаются к тебе за помощью и советом, когда с ними что-то случается? Если мне не изменяет память, миссис Филип Хэй, которую ты недавно защищал, была столь хороша собой, что судья и присяжные прямо-таки обливались горючими слезами, глядя, как она борется за свою жизнь, после того как убила собственного мужа!

— Она не убивала его, — холодно заметил Стивен. — Его смерть — результат несчастного случая, и это было доказано. Вот почему ее оправдали.

Он снова включил двигатель, и они продолжили путь в «Сандалс». Им оставалось проехать всего несколько миль. Оба молчали. Стивен, хмурясь, пристально смотрел на дорогу, сосредоточив на ней все свое внимание.

Глава 2

Джанин не возражала против того, чтобы закончить поездку в молчании, потому что после двух лет, проведенных в ультрамодной и клинически чистой школе в Швейцарии, где она преподавала английский язык, девушка была счастлива вернуться туда, где не нужно было делать над собой никаких усилий и где пейзаж был, по крайней мере, хоть отчасти знакомым.

Здесь не было покрытых льдом горных вершин по обеим сторонам дороги, не было альпийских лугов; но холмы казались достаточно внушительными, чтобы в них можно было найти некоторое сходство с горами. День был чудо как хорош. На ясном голубом небе виднелись маленькие облачка, похожие на комочки белоснежной ваты. Невозможно даже было представить, что произойдет, если облака сгустятся и начнется моросящий дождь, — для этого нужно было пустить в ход все свое воображение. Однако Джанин знала, что солнечная погода в Девоне — редкость и тучи очень скоро разгонят кружащих над пустошью соколов и быстрокрылых ласточек.

Последние две мили они ехали по дороге, петляющей среди болот, и, если бы Стивен не был так погружен в собственные мысли, Дженин попросила бы его рассказать о святилищах древних друидов — пирамидах из камней, которые сгрудились на обочинах. Когда-то она читала об этих камнях и помнила, что трогать их не рекомендуется — даже если они свалены на участке земли, предназначенном хозяевами для сада, — так как это приносит несчастье.

Теперь «ягуар» катил под тенью, которую отбрасывали деревья, посаженные вдоль дороги. Дорога извивалась как лента, на очередном повороте машину качнуло, и девушка невольно прижалась к Стивену. Он притормозил у белых ворот.

— Ты не могла бы выйти и открыть ворота, а потом снова запереть их за нами?

— Боишься, что к вам забредет соседский скот? — спросила Джанин.

— Бывает и такое, но самое худшее — это всякие звери с болот.

Они проехали дальше по извилистой дороге — темной, обсаженной вековыми деревьями — и остановились перед другими воротами. Снова вылезая из машины, Джанин рассмеялась:

— Настоящая средневековая крепость! Тут столько оград, словно вам приходится защищаться от полчищ завоевателей!

Вернувшись в салон, она устроилась на сиденье, обхватив колени руками. Кристин писала, что сходит с ума от страха. Она жаловалась и просила сестру войти в ее положение и вернуться в Англию. И если это ее дом, окруженный деревьями и затерянный среди бескрайних болот, то ничего удивительного, что после тяжелых переживаний, связанных с потерей ребенка, которого она так страстно желала, сестра разнервничалась до такой степени, что ее состояние граничило с психическим расстройством.

Сначала показались высокие печные трубы над горбатой крышей. Это был «Сандалс». Сквозь поредевшие деревья Джанин смогла увидеть и сам дом, который был того же цвета, что и скалы вокруг болот, и камни. Рядом со старинным особняком находились различные постройки — конюшня и сараи. Дом был центром большого поместья. Дорога заканчивалась прямо перед парадным входом; к двери, через зеленую полянку, между цветочными клумбами вела посыпанная гравием тропинка.

Джанин вылезла из машины, не ожидая, пока Стивен откроет ей дверцу. Она увидела свою сестру, появившуюся из зарослей кустарника и бегущую к ним прямо по траве. Крис весело улыбалась и размахивала руками, но двигалась не очень быстро. Рядом с ней трусил огромный мастиф. Таких больших собак Джанин еще не доводилось видеть.

— Это Миранда, — сказал Стивен. — Крис любит, чтобы собака всегда находилась с ней рядом. Она говорит, что с Мирандой чувствует себя в безопасности.

— Меня это не удивляет, — ответила Джанин несколько резко и поспешно направилась навстречу сестре.

Прошло два года с тех пор, как они виделись с Крис в последний раз. Крис, со своими тициановскими золотистыми волосами и зелеными, как нефрит, глазами, когда-то была примадонной фотомодельных агентств. Предложения о съемках сыпались на нее градом, на многие она не могла ответить только потому, что не хватало времени. Теперь она сильно изменилась. Однако это не означало, что она перестала быть такой же необыкновенной, как прежде. Возможно, в каком-то смысле она стала даже красивее — ничуть не располнела, фигура была такой же изящной и нежной, а волосы, ухоженные и блестящие, пышными локонами спадали на плечи, так что нельзя было ими не залюбоваться.

На ней было очень простое и очень дорогое платье. Джанин не сомневалась, что день, когда Крис не будет одета во что-нибудь простое и дорогое, никогда не наступит. Ее платье, по-видимому из китайского шелка, было цвета светлого меда, с которым чудесно сочетались анютины глазки на кайме. В ушах посверкивали красивые серьги, а на запястье — тяжелый золотой браслет. На ногах были маленькие туфельки, очень модные, белого цвета, на каблучках, которые оставляли вмятины в земле, по которой она шла.

Но одного взгляда в ее огромные глаза было достаточно, чтобы понять: она страдает от сильного внутреннего напряжения. Это выдавал и бледный цвет лица. Но она была все так же элегантна, как прежде, и двигалась все так же грациозно.

— Привет, дорогая! — воскликнула Крис хрипловатым голосом, и затем, к ужасу сестры, разразилась слезами, прижавшись к ней. — Я так рада, что ты приехала! — выдавила она сквозь слезы. — Так рада!

Раньше Джанин никогда, даже в раннем детстве, не видела, чтобы Крис плакала, Поэтому она несколько растерялась и нежно обхватила поникшие плечи сестры, почувствовав при этом, как та похудела — настолько, что у нее под кожей четко обозначились все косточки.

Крис похудела за последние два года так, как ни одна женщина в ее возрасте не должна худеть, если она здорова и счастлива. Кроме того, Крис выглядела подавленной, поразительно подавленной, особенно если вспомнить, что раньше она всегда была веселой и беззаботной. Если эта перемена связана с ее браком со Стивеном, значит, что-то здесь не так.

Стивен, наблюдавший за этой сценой с явной досадой, подошел к ним и погладил жену по плечу.

— Ну, если ты действительно рада приезду Джанин, то не должна плакать, — сказал он с некоторой долей иронии. — Если будешь себя так вести, она возьмет и уедет. Только представь, что Джан о нас подумает после такого приема!

Крис прижималась к сестре, словно не хотела ее никогда и никуда отпускать, и это само по себе уже выглядело необычным, поскольку она не отличалась особой сентиментальностью. Вдруг она подняла голову и громко рассмеялась.

— Прости, Джан, — извинилась она, вытирая глаза краешком носового платка. — Я глупая, знаю, но ты просто не можешь себе представить, как я хотела увидеть тебя!

Она глубоко вздохнула, глядя на сестру, и ее лишь слегка подкрашенные губной помадой губы внезапно задрожали и скривились.

— Раньше говорили, что ты — мое бледное отражение, — вспомнила она, грустно качая головой, — но теперь все по-другому. Это я — твое бледное отражение.

И это действительно было так. Сестры были почти одного роста, и долгое время у них был один вес, но теперь, по сравнению с Крис, Джанин казалась почти пухленькой, и ее покрытая легким загаром кожа излучала здоровье. Ее волосы были несколько темнее золотистых тициановских волос Крис, а глаза были не зеленые, а серые... Но в ней чувствовалась жизненная сила, которая начисто отсутствовала у Крис. Стоя рядом, одна в милом, но недорогом дорожном костюме, а другая в подлинном шедевре французских модельеров, они эффектно контрастировали, и все же по отдельности их можно было принять одну за другую.

Может быть, все дело в двух годах разницы? Но теперь никто не принял бы младшую сестру Скотт за старшую, и наоборот.

— Пойдем, — сказала Крис, потянув сестру в дом.

Когда они вошли, Джанин показалось, что ее сразу окутала атмосфера старой Англии. Дом был большим и прохладным. Они миновали просторный холл и попали в гостиную, где пахло расплавленным воском, ароматическими смесями и сухими цветочными лепестками. Потолки были довольно низкими, полы блестели начищенным паркетом.

Крис с хозяйской гордостью оглядела гостиную и спросила сестру, нравится ли ей цветовая гамма, в которой оформлена комната. Зеленовато-серые жемчужные тона и шелковая узорчатая обивка мебели показались Джанин излишне помпезными. Все же она постаралась как можно искренне высказать одобрение по поводу увиденного и не смогла сдержать возглас восторга при виде великолепного огромного рояля, стоявшего в углу.

Однако она не могла согласиться с подбором картин, который сделала ее сестра. Все они были в довольно темных тонах и заключены в массивные рамы. Среди них Джанин заметила даже несколько семейных портретов, один висел над камином, другие — на противоположной стене. Казалось, что пристальные взгляды людей с портретов преследуют вас, когда вы двигаетесь по комнате, и от этого возникало ощущение какой-то напряженности.

Стивен позвонил и распорядился подать чай. Хорошенькая горничная принесла поднос, и Крис опустилась в низкое кресло перед чайным столиком. Она не умолкала ни на минуту, стараясь беспечной болтовней заполнить паузы. Ее бескровные руки пытались справиться с тяжелым серебряным чайником, вес которого, казалось, был ей не по силам.

— Я знаю, как ты любишь выпить чашечку чаю, — сказала она сестре. — Ты всегда была чаевницей... А я, видно, никогда не отвыкну от кофе. — Она закурила сигарету, вставив ее в длинный мундштук из слоновой кости, затянулась и только после этого отпила из чашки. — Я подумала, что ты захочешь сначала немного отдохнуть, прежде чем поднимешься в свою комнату. Кстати, скажи, ты хорошо доехала? Ты выглядишь такой удивительно свежей, что я и не спрашиваю, устала ли ты.

— Швейцарский воздух, — напомнил Стивен, задумчиво глядя на Джанин. — Он явно пошел ей на пользу. Ты поднималась в горы, Джан? Или это развлечение не для тебя?

Однажды они вместе бродили по горам во время каникул в Шотландии, поэтому ему следовало бы знать, как она относится к этому развлечению. Очевидно, он забыл... Казалось, ему не слишком приятно вспоминать о том, что произошло. Об этом свидетельствовало выражение его лица.

— Нет, я не поднималась в горы, — ответила Джанин.

Крис держала чашку в руках, время от времени делая маленький глоток. Она не прикоснулась ни к сандвичам, ни к маленьким пирожным, ни к бисквитам. Миранда, мастиф, лежала свернувшись на ковре у ее ног. Когда Стивен высказался в том смысле, что собака слишком велика для гостиной, это вызвало у Крис неожиданную вспышку раздражения, поразившую Джанин. На Крис это было абсолютно непохоже, на ту Крис, какой она была прежде, — хладнокровную, насмешливую, улыбчивую. В те времена Крис относилась к слабостям других людей со сдержанным снисхождением. А теперь она положила руку на ошейник собаки, словно пыталась ухватиться за какую-то важную жизненную нить.

— Я просто не могу представить, что ее не будет рядом со мной! — заявила она. — Мы всегда пьем чай вместе! И она ночью спит в моей комнате, — добавила она, многозначительно глядя на сестру.

Стивен пожал плечами.

— Я думал только о Джан, — объяснил он. — Ты можешь считать в порядке вещей держать в комнате даже слона, но я думаю, Джан к такому не привыкла. И каждый раз, если наступишь на это животное, оно зверски рычит!

— Вот это мне в ней и нравится, — пробормотала Крис, ласково гладя блестящую шерсть мастифа.

Джанин, совершенно не боявшаяся больших собак, предложила Миранде кусочек пирожного, но та лишь пристроила свою огромную голову на вытянутых передних лапах и равнодушно посмотрела на гостью. Крис вдруг забеспокоилась и сказала, что сестре не следует делать чересчур много шагов к сближению, пока собака не привыкнет к ее запаху. Стивен предложил Джанин сигарету, та отказалась, и он снова пожал плечами, встретившись с ней взглядом.

— Видишь ли, — горько усмехнулся он, — моя жена предпочитает общество собаки моему обществу. Или, по крайней мере, она скорее предпочитает удовлетворять ее желания, нежели мои!

Джанин поспешно встала на защиту сестры:

— Я полагаю, это потому, что она слишком часто остается в одиночестве... — В этот момент ей пришла в голову мысль: действительно странно, что Крис остается в «Сандалс» совершенно одна, когда ее муж задерживается по делам в Лондоне. Она спросила, насколько велик и постоянен штат прислуги в доме.

— О, у нас есть кухарка, — небрежно ответила Крис, — и две девушки, которые каждый день приходят убираться. Кухарка постоянно живет у нас, но она не очень-то приветливая... Вообще-то она недавно пригрозила, что собирается уйти. Еще у нас есть садовник, но он живет примерно в двух милях отсюда, в коттедже.

Джанин в изумлении подняла брови. Ей показалось, что это далеко не идеальное устройство быта, и она была весьма удивлена, что Стивен считает такое положение вещей нормальным. Неудивительно, что Крис, такая деятельная и жизнелюбивая, превратилась в комок нервов!

— Я не знала, что тебе здесь так одиноко! К тому же ты так страдала... — сказала она, подумав, что не стоит говорить о здоровье сестры в ее присутствии. Однако поразительные перемены, произошедшие в облике Крис, уже начали волновать Джанин, и она решила, что этот вопрос следует обсудить. — Ты чувствуешь себя лучше с тех пор, как писала мне в последний раз? — спросила она заботливо.

Крис посмотрела на нее большими глубокими темно-зелеными глазами.

— Не намного, — ответила она.

Муж ласково потрепал ее по плечу.

— Вся беда в том, что Крис отказывается выезжать в гости и вообще не выбирается из дому, — сказал он. — Сидит здесь все время, как привязанная... — Он произнес эти слова, глядя на Джанин, словно оправдываясь. — Ей не следует так замыкаться в себе. Среди соседей есть несколько человек, с которыми она вполне могла бы подружиться, и все они были бы просто счастливы, если бы она приехала к ним и побыла там, пока меня нет. Я не отсутствую так подолгу, как ты, возможно, думаешь, — добавил он, нахмурив темные брови, — но признаю, что бывали случаи, когда Крис здесь скучала... По-моему, самое простое решение проблемы — общество друзей или компаньонки. Я предлагал ей дать объявление...

— Не нужна мне никакая компаньонка! — раздраженно возразила Крис.

Джанин посмотрела в окно на яркий солнечный день. И как раз в этот момент оказалось, что он подошел к концу: сероватый туман, как осенняя паутина, начал окутывать верхушки деревьев и укрывать яркие цветочные клумбы. Она подумала, что совсем не просто найти компаньонку, согласившуюся бы жить в такой глуши, да еще под одной крышей с Крис, которая, похоже, ничего не имеет против своего одиночества.

— Думаю, Джан хочет взглянуть на свою комнату, — сказал Стивен, подходя к окну. Голос его прозвучал отрывисто, а спина казалась странно прямой и напряженной. — По-моему, тебе стоит самой отвести ее туда и все показать. Ты здесь хозяйка.

Крис не ответила. Она молча поднялась и взглянула на Джанин:

— Ты хочешь подняться наверх?

— Я просто умираю от любопытства! Мне хочется осмотреть весь дом, — сказала, улыбаясь, Джанин.

Она не стала спорить с решением Миранды, которая тоже вскочила и отправилась вместе с ними, неторопливо, но целеустремленно. Это было, судя по всему, в порядке вещей.

Глава 3

Когда они наконец добрались до ее комнаты, Джанин ждала, что последуют какие-то признания, но Крис сразу же прошла к гардеробу, открыла его, чтобы показать, сколько там свободного места, а затем обратила внимание сестры на стоявшие на туалетном столике розы, которые она, очевидно, сама утром срезала в саду. Это был роскошный душистый сорт «Слава Дижона». Крис сказала, что в таком месте, как здесь, легче всего выращивать розы.

— Я даже хотела принять участие в местной выставке цветов, но, похоже, мне не хватает энергии. Правда, время еще есть, и теперь, когда ты здесь, я скорее смогу собраться с силами.

Джанин прикоснулась к нежным лепесткам.

— Они просто чудесны, — подтвердила она, — вероятно, здесь очень подходящая для них почва... Или все дело в морском воздухе?

Крис пожала худыми до боли плечами:

— Возможно, и то и другое. Я мало что смыслю в садоводстве и не могу ответить тебе более определенно.

Джанин раскрыла свой чемодан с одеждой, который лежал на подставке в ногах постели — его принесла одна из горничных, работающих в доме.

Доставая нейлоновый халатик, Джанин осмотрелась. Спальня, как она и ожидала, была обставлена с большим вкусом. Висевшие на окнах шелковые шторы удачно гармонировали с покрывалом на кровати. На полу лежал дорогой ковер. Ванная комната находилась рядом. Крис заботливо подобрала несколько новых романов и положила их на столик возле кровати. В комнате стояло также глубокое и удобное кресло, в котором можно отдыхать, если захочется побыть одной, и стол с тяжелыми резными ножками, за которым можно писать письма.

— Я хочу, чтобы тебе здесь было удобно, — сказала Крис с неожиданной серьезностью. — Это комфортабельный дом, и я не вижу, почему бы тебе не поселиться в нем вместе со мной. Мы будем вполне счастливы, если не станем думать о том, что отрезаны от всего мира.

Обернувшись, Джанин внимательно посмотрела на нее:

— А тебя, похоже, совсем не беспокоит, что ты отрезана от мира?

Выражение лица Крис не изменилось. Казалось, она старается вести себя совершенно естественно.

— У нас две машины, — проговорила она, пряча беспокойные руки за спину. — Одна принадлежит мне, и, когда Стивена нет, я езжу в ближайший городок за покупками. Ты тоже можешь брать машину и ездить в Эксетер, когда захочешь.

— И ты будешь ездить со мной?

— Возможно.

Крис старалась не встречаться взглядом с сестрой и не сводила глаз с Миранды, которая сидела, как каменное изваяние, возле нее. Маленькая рука Крис покоилась на шее собаки.

— Боюсь, что в последнее время, с тех пор как ухудшилось мое здоровье, я отвыкла от общества, — призналась она. — Предпочитаю оставаться дома.

Джанин подошла к туалетному столику, причесалась и слегка напудрилась, а затем повернулась к сестре:

— Почему ты так настойчиво хотела, чтобы я вернулась в Англию и осталась с тобой?

Бледное лицо Крис сразу покрылось пятнами лихорадочного румянца.

— Я... я, право, не знаю, теперь, когда ты уже приехала... — пробормотала она без особой уверенности.

Младшая сестра покачала головой:

— Послушай... мне кажется, я имею право сказать тебе об этом... Стивен очень обеспокоен твоим состоянием. — Джанин соврала — она не заметила, чтобы Стивен был очень уж обеспокоен. — Его работа отнимает много времени и сил, и это сказывается на ваших отношениях, но я не понимаю, почему ты сама осложняешь себе жизнь... Я хочу сказать... я хочу сказать... — Джанин тщательно подбирала слова и, словно боясь, что сестра прервет ее, выпалила: — Что из нас двоих ты всегда была самой общительной, тебе постоянно нужна была компания, толпа поклонников и подруг, мне просто не верится, что здесь, в Девоне, не нашлось никого, кто мог бы скрасить твое одиночество, хотя бы изредка заглядывая в «Сандалс» на чашку чаю. По сравнению с тобой я всегда была настоящей занудой... — Она улыбнулась. — Если бы два года назад кто-нибудь спросил меня, могу ли я себе представить тебя заживо погребенной в такой глуши...

— Ты ответила бы «Нет!» не колеблясь. — Губы Крис тронула невеселая улыбка. — О да. Могу себе представить, как ты удивлена. Но ведь два года назад я совершила то, за что едва ли заслуживаю награды, верно? Я отобрала у тебя Стивена, а ты мне это простила. До сих пор не понимаю почему.

Джанин резко махнула рукой, словно защищаясь от неприятной темы:

— Давай не будем говорить об этом сейчас!

— Но я хочу поговорить именно об этом! — Голос Крис звучал возбужденно, щеки пылали. — Ты была ангелом, а я была... да, я была ведьмой! — Она состроила гримаску. — Ты помнишь, что сказала тетушка Кейт на свадьбе? У нее была ссора с Джозом, дядюшкой Стивена. Думаю, что они оба выпили слишком много шампанского... Она обвинила его в том, что он такой же, как его племянник, сказала, что Стивен обошелся с тобой как последний негодяй, и заявила, что на несчастье счастья не построишь. Еще она напророчила, что наш брак продлится недолго и что один из нас — или Стивен, или я — через пару лет устанет от другого.

Джанин с беспокойством смотрела на сестру. Необыкновенно красивые зеленые глаза Крис широко раскрылись и горели странным лихорадочным огнем. Она все еще держалась за ошейник мастифа, словно забыла убрать руку.

— Глупости! — заявила Джанин. — Ты прекрасно знаешь, что Стивен никогда не любил меня и что ты создана для него, так же как он — для тебя! Если бы я не понимала этого, я не отпустила бы его тогда так легко!

Она подошла к сестре, заставила ее снять руку с ошейника собаки и сесть в кресло.

— А теперь скажи мне, что на самом деле тревожит тебя? Ты ведь не думаешь, что Стивен тебя больше не любит? После того как вы потеряли ребенка, он стал ближе к тебе, чем когда-либо.

Крис покачала головой:

— Так не всегда бывает.

Джанин нетерпеливо махнула рукой:

— Ну что ты говоришь, дорогая? Ты по-прежнему прекрасно выглядишь, и по-прежнему с тобой никто не сравнится. Надо только немного поправить здоровье, отдохнуть, развеяться. Это платье на тебе... — Она оглядела Крис с явным удовольствием. — Оно очень тебе идет. Это же последний писк моды! А прическа просто великолепна, сразу видно, что ты следишь за собой, часто бываешь у парикмахера. Иными словами, ты можешь предложить Стивену столько же, сколько раньше... возможно, даже больше, потому что ты нашла свое место в жизни и гордишься своим домом. Подумать только! — с веселой улыбкой воскликнула Джанин. — Тебя интересует выращивание роз! Никогда бы не поверила!

Но Крис не приняла ее утешений. Крепко стиснув руки, она поднялась с кресла и зашагала взад и вперед по ковру.

— Ты не понимаешь, — быстро заговорила она, — я беспокоюсь не о том, что Стивен теперь думает обо мне меньше, чем раньше. Я... я сама слишком мало думаю о Стивене. Дело в том, что... — Она провела рукой по лбу, отбрасывая пряди золотистых волос. — С тех пор как мы переехали жить сюда, а это было примерно полгода назад, все изменилось. Стивен изменился, я изменилась... — Она окинула комнату затравленным, безумным взглядом. — Я совершенно другой человек. Я плохо сплю, меня мучают кошмары... — Ее потемневшие, обведенные кругами глаза встретили взгляд Джанин.

— А твой врач? — спросила девушка. — Что он говорит?

Крис пожала плечами:

— Ничего особенного. Месяц назад он настаивал на том, что мне следует показаться психиатру. Однако и это не дало особых результатов. Психиатр просто сказал, что я переутомилась и нервы мои расшатались, но ничего страшного в этом нет. — Она хрипло рассмеялась. — Он сказал, нам со Стивеном нужно съездить куда-нибудь отдохнуть — в морской круиз, например.

— А как к этому отнесся Стивен?

— У него на это нет времени. Ты же знаешь, что он ужасно занят. Честно говоря, я его теперь почти не вижу!

Джанин задумчиво покачала головой:

— Так я и поняла. Но ведь он мог отправить тебя в круиз одну!

Это предложение вызвало у Крис резкий протест.

— О нет! Одна я никуда не поеду! — заявила она. — Я и так мало вижу Стивена, а если соглашусь, нам придется расстаться на целый месяц! Он, возможно, счел бы это хорошей мыслью — заставить меня уехать из дома, от всего, что стало для меня так много значить... Я хочу снова стать сильной и здоровой и сделать все здесь таким, чтобы Стивен, приезжая, чувствовал себя счастливым, и, может быть... мы снова подумаем о детях, когда я буду к этому готова...

Джанин, опустившись в кресло напротив, озабоченно оглядела сестру.

— Ты упоминала о том, что чего-то боишься... — начала она, зная, что об этом следует поговорить.

Внезапно выражение глаз Крис изменилось, она будто замкнулась в себе.

— Это верно, — медленно сказала она, отводя взгляд. — Иногда я чего-то боюсь. Обычно ночами, когда нет Стивена, но иногда испытываю страх и днем, и даже... даже тогда, когда Стивен дома.

— Чего же ты боишься? — спросила Джанин, внимательно наблюдая за ней.

Крис снова пожала плечами и как-то глуповато рассмеялась:

— О, того, что психиатр назвал плодом воображения. Я слышу звуки, которые другие люди не слышат, например шаги у меня под окном ночью. Однажды мне послышались шаги в моей спальне. Ты ведь знаешь, что это очень старый дом, — проговорила она еще более взволнованно, — в нем много потайных ходов, и мне снится, что один ведет в мою спальню. Конечно, я знаю, что это все мое воображение, но иногда, когда внезапно просыпаюсь ночью, мне кажется, что дверь открыта и кто-то стоит и смотрит на меня... — Она подняла обе руки и спрятала лицо в ладонях. — Вот почему я попросила тебя вернуться!

— А где спит Стивен? — спросила Джанин.

— В соседней комнате. У нас общая ванная, расположенная между нашими спальнями.

— А когда ты ночью зовешь его, он приходит сразу?

— Если он дома, то приходит. По крайней мере, иногда... Стивен, — печально добавила Крис, — спит очень крепко, и его трудно разбудить.

— А вы не хотите... — Джанин постаралась как можно деликатнее задать этот вопрос. — Вы не думали, что вам следует снова иметь общую спальню?

— О нет! — воскликнула Крис и покраснела. — Видишь ли, — поспешно объяснила она, — я сплю очень беспокойно, кричу во сне, и, если бы мы вернулись к нашей прежней привычке спать в одной постели, бедный Стивен не смыкал бы глаз по ночам. Он ведь адвокат, ему надо всегда быть в хорошей форме, а из этого ничего не получится, если он не будет отдыхать.

— Ну конечно, — сочувственно согласилась Джанин и, поднявшись, в свою очередь начала мерить шагами комнату. — Конечно, — повторила девушка, — мне ясно, что твои нервы в очень плохом состоянии и тебе просто необходимо куда-нибудь уехать, хотя бы ненадолго — совершить какую-нибудь прогулку по морю или что-нибудь в этом роде. Но если ты не хочешь уезжать... Что ж, теперь я здесь, с тобой.

Джанин подошла к сестре и ласково обняла ее за плечи.

— А эта комната, — произнесла она, оглядываясь, — далеко от моей?

— Она находится в старом крыле, но, право, совсем не далеко. Теперь, когда ты здесь, мне уже гораздо лучше!

Джанин почувствовала себя глубоко растроганной. Прежняя Крис никогда не сделала бы подобного признания.

— Что ж, постараюсь тебя немного расшевелить и вернуть вкус к жизни, — торжественно пообещала она, лукаво улыбнувшись. — И еще, по поводу ваших соседей. Ты ведь раньше очень любила званые обеды и коктейли. Разве здесь поблизости нет каких-нибудь приятных людей, которые могли бы иногда навещать тебя?

— Большинство из них — игроки в бридж, — объяснила Крис, — а я в бридж не играю. Наша самая ближайшая и самая симпатичная соседка — старая леди Хэннафорд, которая живет в «Top-парк», правда, она прикована к инвалидному креслу, редко выезжает из дому и редко принимает у себя гостей. Но когда я встречаюсь с ней, она дает мне множество полезных советов. — Крис весело рассмеялась. — У нее есть племянник, который иногда ее навещает, и, будь я помоложе и не замужем, могла бы счесть его очень даже привлекательным. Еще у нее есть сиделка-компаньонка, которая вызывает у меня отвращение. — Последние слова она произнесла с чувством.

— А кто еще заслуживает внимания?

— Только полковник Дайсон из Сэнфорд-Шоуз. Как и леди Хэннафорд, он в преклонных летах и совсем глухой. Я подозреваю, что он был некогда влюблен в леди Хэннафорд, хотя ты бы никогда не догадалась об этом, если бы увидела их вместе. Он все время поддразнивает ее, а она отвечает ему в том же духе.

— И это все?

— Остается упомянуть викария. Однако он не принимает особого участия в делах прихода.

Джанин огорченно всплеснула руками:

— Неудивительно, что ты превратилась в такую домоседку! Лично я могу обходиться безо всяких общественных мероприятий, но в таком месте, как это, даже мне, наверное, захотелось бы иметь друзей. Я просто не понимаю, почему Стивен привез тебя сюда.

Крис порывисто вскочила, словно ей не хотелось дальше обсуждать этот вопрос, и сказала, изобразив на губах жалкое подобие улыбки:

— Ну, дорогая, я оставлю тебя, чтобы ты смогла распаковать вещи. Если что-нибудь понадобится, позвони, и одна из горничных откликнется. Они не уходят, пока мы не поужинаем. У меня нет привычки переодеваться к ужину, но сегодня я сделаю это — для тебя. И для Стивена!

Джанин рассеянно кивнула.

Внезапно Крис подошла к ней, неуверенно протянула руку и положила ее на плечо сестры.

— Ты больше не держишь на меня зла за то, что я отобрала у тебя Стивена? — тихо спросила она. — Прошу тебя, ответь честно! Ты не устраивала никаких скандалов и не раз повторяла, что не винишь меня... но я знаю, что это был подлый поступок. Ведь, в конце концов, — Крис заглянула сестре в глаза, — я могла разрушить твою жизнь.

— Могла, но все обошлось и наладилось очень быстро, — успокоила ее Джанин. — Я немного попереживала, но теперь все в прошлом.

— Но ты все еще считаешь Стивена привлекательным?

— Для каких-то женщин — да... Но не для меня!

Крис отвернулась и вздохнула. Похоже, она не поверила своей сестре.

Глава 4

Много позже, ночью, Джанин стояла у окна, вглядываясь в темноту, которая подкралась неожиданно, словно таинственное живое существо, и завладела садом. Луна уже взошла и тускло светилась на глубоком звездно-синем небе, выглядывая из-за ветвей деревьев, плотным кольцом окруживших дом.

Девушка вспомнила, что за обедом Крис говорила о молодых соснах. Конечно, молодыми их можно было назвать только по меркам растительного мира — сосны посадили вокруг «Сандалс» полвека назад, и теперь некоторые из них вознесли свои кроны уже довольно высоко. Открыв окно и выглянув в бархатную темноту, она с удовольствием вдохнула пряный запах сосновых иголок, смешанный с чудесным сладким ароматом роз.

Джанин постояла у окна несколько минут. Было необыкновенно тихо. Потом она вспомнила о пугающей близости болот. По словам Стивена, там легко заблудиться даже днем, и поэтому девушка обещала ему не предпринимать никаких рискованных прогулок. Немного взволнованная встречей с совершенно незнакомым миром, который ей предстояло познать, она думала о безлюдных просторах, о солоноватых водоемах со спокойной водой, серых камнях, высоких холмах и вересковых пустошах.

Внезапно она почувствовала, что немного замерзла, и ощутила некое странное возбуждение и беспокойство, которое наверняка не даст уснуть.

Она начала раздеваться в темноте, не включая свет, потому что ей не хотелось задергивать занавески. Луна тем временем поднималась все выше и выше над верхушками деревьев, и наконец ее серебряный свет выплеснулся на ковер спальни. Девушка знала, что где-то там, в темноте, проходит шоссе, поэтому старалась держаться подальше от окна. Впрочем, было маловероятно, что кто-нибудь проедет по этой дороге в такой час и увидит ее в ночной рубашке.

Вечер был удивительно приятным, но Джанин навязчиво преследовали мысли о том, что странные письма Крис были продиктованы не только ее одиночеством, но и еще чем-то. Крис действительно чувствовала себя одинокой, но Стивен был так же внимателен к своей жене, как и прежде. Так что после ужина Джанин, которая когда-то была отчаянно влюблена в него, почти поверила, что Крис все еще крепко держит его в своих хрупких руках. Они разговаривали о здоровье Крис и об ее одиночестве. Когда ужин закончился и горничная принесла кофе в гостиную, Джанин еще раз убедилась в том, что Стивен очень хочет найти какой-то выход из положения, чтобы добиться полного выздоровления жены и вернуть ей радость жизни.

Каждый раз, проходя мимо кресла, в котором сидела Крис, Стивен любовно касался ее щеки, и именно он настоял, чтобы жена устроилась на диване, поскольку ему показалось, что она немного устала. Когда она пожаловалась, что ей холодно, он тотчас включил мощный электрообогреватель и закутал легким пледом ее ноги. Потом он заставил ее выпить глоток виски, перед тем как отправиться в постель, и сам на руках отнес ее в спальню.

Джанин зашла к ней пожелать спокойной ночи — сестра лежала на роскошных шелковых простынях под атласным пуховым одеялом, и приглушенный розовый свет струился над ней и над ее отделанными кружевами подушками.

— Приятных снов! — сказала она. — Увидимся утром!

Джанин наконец залезла под одеяло в своей спальне и порадовалась тому, что не включила свет, — в комнате теперь было гораздо светлее, поскольку луна уже поднялась высоко и ей не мешали верхушки деревьев. Девушка лежала, прислушиваясь к странным звукам, которые время от времени нарушали тишину, — крики ночных птиц, шелест их крыльев в ветвях деревьев, вой лисицы где-то вдали. В глубокой тишине все эти звуки раздавались исключительно отчетливо, особенно шум машин на проходившей в отдалении главной дороге.

Одинокое гуканье совы, которая примостилась, вероятно, прямо под ее окном, заставило Джанин прислушаться — она даже приподнялась на локтях и вытянула шею. А когда снова упала на подушку и начала погружаться в сон, лунный свет и таинственные тени в комнате слились в причудливый хоровод, волнуя и немножко пугая. Это ее рассмешило, но в то же самое мгновение к гуканью совы присоединился новый, странный звук — резкий, как удары ножа, повторившийся три раза и закончившийся тихой серебристой трелью.

— Ку-ку... ку-ку... ку-ку!

А трель могла быть только соловьиной.

Подумать только — кукушка и соловей на одной ветке под ее окном! «Так не бывает», — уверенно сказала себе Джанин, но голос кукушки продолжал звучать в саду, отрывистыми нотками вплетаясь в песню соловья.

Джанин, изумленная, лежала на подушках и прислушивалась, пытаясь понять, что же происходит. Может быть, она спит и эти звуки ей приснились под покровом ночи?..

Девушке вспомнились несколько строк из детского стишка:

Кукует без умолку в мае,

В июне раз в день напевает,

А в июле совсем исчезает...

За окном чернела жаркая августовская ночь, и трудно было представить, что это кричит кукушка. А соловьи, как известно, поют только в лесной глуши. По крайней мере, это было известно Джанин.

Наконец девушка решила, что не стоит ломать голову над этой загадкой, к тому же ночной концерт закончился, и снова попыталась заснуть. Длинные ресницы затрепетали, веки сомкнулись. Где-то на грани сна и бодрствования опять всплыли мысли о Крис и ее муже и сожаление о том, что их брак оказался не вполне удачным. Они такая красивая пара и были так влюблены друг в друга, когда рискнули пожертвовать счастьем другого человека ради того, чтобы соединить свои жизни. Теперь, конечно, они не были охвачены таким всепоглощающим желанием всегда быть вместе, и, хотя для супругов с двухлетним стажем семейной жизни это было в порядке вещей, Джанин такая ситуация не нравилась.

Если только, конечно, это не было обычным временным разладом — с кем такого не случается! — периодом привыкания друг к другу, через который они должны пройти.

Джанин почувствовала, что веки ее словно налились свинцом, а мысли начали путаться. Перед тем как она по-настоящему погрузилась в сон, какие-то осторожные шорохи под окном снова едва не разбудили ее, но они были такими тихими, что не проникли в ее сознание.

Она проснулась, не имея представления о времени. Свет в комнате был включен, и, к ужасу Джанин, в дверях, положив руку на выключатель, стоял мужчина, смотревший на нее с нескрываемым удивлением. Он был примерно одного роста со Стивеном. Элегантная фигура в смокинге, слегка растрепанные волосы теплого каштанового цвета с рыжеватым отливом, загорелое лицо и смуглые пальцы на выключателе, глаза... Впрочем, спросонок Джанин в первые секунды разглядела только темное лицо и белоснежную рубашку. И еще ей показалось, что пришелец злобно таращится на нее и бормочет какие-то угрозы. Если бы она не была совсем сонной, то поняла бы, что он просто тихо выругался от неожиданности.

Наконец в голове у Джанин прояснилось, она села и открыла рот в недвусмысленном намерении заорать. И она непременно сделала бы это, если бы мужчина не отпустил выключатель, не пересек бы комнату одним прыжком, подскочив к постели, и не прикрыл бы открытый рот девушки ладонью.

— Тихо! — приказал он. — Замолчи, маленькая дурочка! Ты что, хочешь разбудить весь дом?

Если бы она могла ответить, то сказала бы ему, что именно этого как раз и желает больше всего на свете. Однако ладонь, зажимавшая ей рот, не давала возможности не только говорить, но и дышать. Джанин смотрела на незнакомца безумными, расширенными глазами, в то время как в голове ее замелькали мысли о беглых преступниках, скрывающихся среди болот и проникающих в дома к честным людям через окна. Только позже, гораздо позже она подумала, что смокинг и белоснежная рубашка, которые так ему шли, явно были его собственностью, и эта мысль вызвала на ее губах улыбку.

А пока она отчаянно пыталась освободиться. Он так сильно надавил на ее рот ладонью, что девушке против воли пришлось откинуться на подушку. Она чувствовала запах хорошего одеколона, табака и автомобильного масла.

— Простите, что так беззастенчиво веду себя с леди, тем более что она в ночной рубашке, — извинился он. — Но пока вы не пообещаете мне, что не издадите ни звука, я не смогу вас отпустить!

Джанин отчаянно рванулась, и ей каким-то образом удалось оттолкнуть его руку.

— Как я могу дать вам обещание, когда вы пытаетесь заткнуть мне рот! — пропыхтела девушка с таким безудержным возмущением в голосе, что незнакомец улыбнулся, продемонстрировав ослепительно белые зубы.

— Да, это соображение не лишено здравого смысла, — согласился он, отпуская ее, и даже нагнулся, чтобы поправить подушки. — Теперь, когда вы можете рассуждать разумно, давайте все обсудим. Что вы делаете в этой комнате?

— Это моя комната, — заявила Джанин. — То есть я хочу сказать, что это одна из комнат для гостей, и теперь ее отвели мне. Но вам-то что до этого? При чем здесь вы? И прежде всего, кто вы такой?

— Прежде всего, я не грабитель, — снова заулыбался мужчина, — и уж тем более не грубый насильник, покушающийся на вашу честь! Мое имя — Хэннафорд. Тим Хэннафорд, и обычно я занимаю эту спальню, когда остаюсь здесь ночевать. Моя машина сломалась примерно в четверти мили отсюда, и я решил, что мне придется злоупотребить гостеприимством соседей. Но я никак не думал, что обнаружу здесь особу женского пола, спящую сном праведницы на той самой кровати, где я предполагал растянуться на ночь!

Джанин неприязненно взглянула на него.

— А что, на улице очень холодно? — поинтересовалась она. — Или у вас есть какие-то особые права на эту постель? А вам не приходило в голову, что следовало сначала позвонить в дверь и сообщить о своем прибытии — хотя бы из вежливости?

Он покачал головой:

— Я боялся разбудить весь дом — не заметил света ни в одном окне и сделал вывод, что все спят. К тому же я поступал так и раньше, поэтому никто бы не удивился, обнаружив меня здесь утром.

— Правда? — неуверенно протянула Джанин и затем уже более твердо заявила: — Вы ведь напугали меня до смерти!

— Правда? — передразнил он и смиренно произнес: — Прошу прощения!

Джанин внезапно осознала, что незнакомый мужчина сидит на краю ее постели, а сама она тоже сидит, опираясь на подушки, в прозрачной ночной рубашке, которая к тому же сползла у нее с одного плеча. Она в испуге потянулась за халатом, лежащим в ногах, и нервно набросила его на плечи. Тим Хэннафорд улыбнулся — в этой улыбке читались легкое любопытство и ленивая безмятежность, а карие глаза смотрели безразлично и спокойно. Девушке показалось, что он пользуется ситуацией, которая была во всех отношениях ужасно неудобной.

— Какое достойное завершение столь прекрасного дня! — заметил он. — Юная дриада из соснового бора забрела в мою собственную спальню или, по крайней мере, в спальню, которую я всегда считал своей. Вам, возможно интересно будет услышать, что некогда я жил в этом доме. В этой комнате прошло мое невинное детство.

Джанин, плотнее закутавшись в халат, взглянула на яркий свет лампы, горевшей под потолком, и зажмурилась. Проявив внезапную заботу, Тим Хэннафорд погасил верхний свет и вместо него зажег прикроватный ночник.

— Так лучше? — спросил он почти ласково, почти подобострастно. — Прошу извинить меня за то, что я так грубо и бесцеремонно вырвал вас из объятий Морфея. Но я ведь не знал, что вы здесь!

— А как вы вошли? — спросила Джанин, желая, чтобы он хотя бы на мгновение отвел свой взгляд. Впервые в жизни она порадовалась тому, что не привыкла мазать лицо кремом, перед тем как лечь в постель, и что вьющиеся от природы волосы избавляют ее от необходимости накручивать их на бигуди.

— У меня есть ключ, — пояснил Тим Хэннафорд. — Вынужден признаться, что я сохранил его после продажи дома, но Стивен и Крис знают об этом и не возражают... Между прочим, — сказал он, глядя на нее с любопытством, — кто вы такая? Вы мне кого-то напоминаете, возможно, Крис.

— Я ее сестра, Джанин Скотт.

— Джанин? Ужасное имя. Слишком длинное. Вы уверены, что вас зовут не Джейн? Если не возражаете, я буду называть вас именно так.

Джанин, оторопев от такого наглого заявления, молча уставилась на ночного гостя и смогла только пробормотать:

— Невероятно! Вы... вы...

— Невероятно то, — перебил он с ленивой улыбкой, — что я среди ночи знакомлюсь с молодой дамой, в то время как она возлежит в постели! Признаюсь, такое со мной впервые. Если бы я дал себе труд задуматься, то решил бы, что в этом что-то есть. Более того — в этом есть что-то серьезное! Это может быть началом удивительной дружбы, а может быть, чего-то еще более прекрасного и возвышенного! Но не будем говорить об этом сейчас, потому что, как я вижу, у вас нет настроения. Тем не менее смею утверждать, что вы чрезвычайно привлекательны и, хотя чем-то вы очень напоминаете Крис, у вас с ней не так уж много общего. Во-первых, вы выглядите здоровее, во-вторых, у вас совсем другой цвет волос, а в-третьих... Ее глаза всегда вызывают у меня беспокойство, а ваши... — Он еще внимательнее вгляделся в лицо девушки. — Кстати, какого они цвета?

— Это не имеет значения, — отрезала она, чувствуя, как ею овладевает гнев. — Мистер Хэннафорд, мне кажется, что эта крайне неуместная беседа слишком затянулась. Не будете ли вы любезны покинуть мою комнату? Вы, возможно, не хотите спать, но я смертельно устала с дороги и хочу досмотреть сон, прерванный вами... Поскольку вы, похоже, хорошо знаете дом, то, несомненно, сумеете найти себе пристанище где-нибудь в другом месте. Что скажете о кушетке в гостиной?

— Слишком хлипкая, — заявил он. — Во мне шесть футов росту, и, скорее всего, под моей тяжестью она просто развалится.

Джанин взглянула на него и только теперь увидела, что он очень высокий.

— Но я могу отправиться в библиотеку и устроиться там на диване. Он гораздо прочнее.

— Тогда, пожалуйста, сделайте это прямо сейчас, — попросила девушка со всем терпением, которое ей удалось сохранить.

Он снова улыбнулся и махнул рукой:

— Хорошо. Раз уж вы так хотите от меня избавиться... Еще раз прошу извинения за то, что потревожил вас, но не могу сказать, что жалею об этом инциденте.

Джанин натянула одеяло до подбородка, потому что мистер Хэннафорд по-прежнему смотрел на нее во все глаза.

— Кстати, — сказала она, чувствуя себя крайне неуютно под его взглядом, — вы, случайно, не слышали кукушку, когда шли через лес? И нет ли у вас привычки соревноваться с соловьями?

Он взглянул на нее удивленно, а потом ответил, явно забавляясь:

— Вы меня разоблачили! Я еще в мальчишеские годы научился подражать птичьим голосам... Рад буду составить вам компанию, когда у вас будет настроение. — Его карие глаза оглядели девушку задумчиво и с некоторым подозрением. — Значит, вы не слишком долго спали, когда я к вам ворвался!

— Скажем так: я только начала погружаться в чудесный сон, — буркнула Джанин.

Тим Хэннафорд покачал головой:

— Чудесный сон — это вы. А прелестный наряд, который вы скрываете под одеялом, превращает вас в сказочную спящую красавицу!

Джанин вспыхнула и глубже зарылась под одеяло. В карих глазах мужчины мелькнуло насмешливое выражение.

— Как жаль, что причиной вашего пробуждения стал всего лишь включенный свет, а не...

Вероятно, Джанин выглядела очень рассерженной, поскольку он не договорил и направился к двери.

— Доброй ночи, Джейн. Возможно, мы еще увидимся! — бросил он на пороге, и девушка с облегчением услышала, как за ним захлопнулась дверь.

Утром его уже и след простыл. Он даже не дождался завтрака. По-видимому, ему удалось починить мотор — Джанин, умывшись и одевшись, прогулялась по окрестностям и никаких следов чужой машины не обнаружила.

Перед завтраком она заглянула в комнату Крис — узнать, как сестре спалось этой ночью, — и с радостью отметила, что та выглядела действительно отдохнувшей. Крис счастливо улыбнулась, когда Джанин вошла в спальню. На кровати стоял поднос с завтраком, но то, что на нем находилось, не показалось Джанин особенно питательным — апельсиновый сок, черный кофе и очень тонкий ломтик поджаренного хлеба.

Девушка критически оглядела все это и покачала головой:

— Неудивительно, что ты такая худая. Совсем ничего не ешь!

Крис потянулась с кошачьей грацией, золотисто-рыжие волосы разметались по подушке.

— Ты забываешь, что до замужества я зарабатывала на жизнь в качестве фотомодели! — лукаво улыбнулась она. — А что для фотомодели самое важное? Идеальная фигура!

Джанин уселась на кровать и вздохнула:

— Ну, теперь тебе уже не нужно мучить себя диетами! Только посмотри на себя! Хорошее питание пошло бы тебе только на пользу. — Она нагнулась, разглядывая розу, стоявшую в стакане с водой на подносе. Это был необычайно красивый пурпурный цветок, совсем свежий, с каплями росы на лепестках. — Как мило! — воскликнула Джанин, вдыхая головокружительный аромат. — Это Стивен тебе подарил?

— Еще чего! — с презрением бросила Крис. — Дни, когда Стивен поднимался рано утром, чтобы сорвать для меня розы до того, как взойдет солнце, давно прошли! Нет, это своего рода выражение благодарности за ночной приют. Тим Хэннафорд провел у нас ночь, потому что его машина сломалась, и сорвал эту розу перед тем, как уехать. Знаешь, это весьма необычный молодой человек. — С этими словами она вынула розу из стакана с водой и задумчиво поднесла к лицу.

Джанин насторожилась.

— Тим Хэннафорд? — повторила она, с ужасом подумав, что Крис наверняка уже все знает. Однако та просто кивнула и безмятежно продолжила:

— Надеюсь, Тим не побеспокоил тебя. Он провел ночь на диване в библиотеке и уехал, как только рассвело. Раньше твоя комната пустовала, и он останавливался там. Ты бы, наверно, ужасно испугалась, если бы он ворвался туда среди ночи?

Джанин отозвалась как ни в чем не бывало:

— Я бы умерла от страха!

Крис улыбнулась ей, все еще наслаждаясь нежным ароматом розы.

— Я думаю, что ты с ним еще увидишься. Леди Хэннафорд собирается пригласить нас в гости, и, если Тим будет у нее, вы обязательно познакомитесь.

— Жду не дождусь этого счастливого момента, — сухо сказала Джанин.

Сестра удивленно взглянула на нее, но не придала значения этому странному комментарию.

По пути в столовую, где Джанин собиралась позавтракать в обществе Стивена, ее перехватила одна из горничных и вручила записку.

— Мистер Хэннафорд просил меня передать это вам, мисс, — шепнула она с лукавым блеском в глазах.

Джанин вскрыла конверт. На единственном листке бумаги — нотной бумаги Крис — Тим Хэннафорд написал:

«Это была удивительная ночь, Джейн, и все благодаря вам! Хотя диван в библиотеке оказался на редкость удобным, я не сомкнул глаз, потому что никак не мог решить, какого цвета у вас глаза. Подозреваю, что они серые... темно-серые, цвета голубиного крыла.

Но вот интересно, каков ваш характер, — можно ли вас назвать голубкой или же я встретил на пути хищную птицу? Я приложу все силы, чтобы выяснить это как можно скорее. До свидания!

Тим».

Джанин сунула записку обратно в конверт. Тим Хэннафорд, посылающий розы Крис и рассыпающий комплименты ее сестре, был воистину интересной личностью... скорее всего, местным донжуаном! Неудивительно, что горничная почуяла интригу, когда передавала ей записку.

Глава 5

С приездом сестры здоровье Крис заметно улучшилось, но это не означало, что физическая слабость, дурное настроение и страхи отступили просто потому, что Джанин находилась рядом и поддерживала ее. Психика Крис подверглась каким-то серьезным испытаниям за последние месяцы, и Джанин терялась в догадках, пытаясь выяснить причину. Одно она знала наверняка: отношение Стивена к жене почти не изменилось со дня их свадьбы — он был по-прежнему ласков, заботлив и необыкновенно внимателен, обращался с ней бережно и, казалось, сильно страдал от того, что Крис так плохо себя чувствует. В общем, заключила Джанин, все было бы замечательно, если бы не его постоянные отлучки в Лондон, из-за которых сестра подолгу оставалась одна в огромном пустом доме.

Однажды Стивен повез Джанин на маленький городской рынок за покупками и по дороге остановился у антикварного магазина, попросив девушку подождать в машине. Через несколько минут он появился в дверях с изящной вещицей из китайского фарфора, пояснив, что она обязательно должна понравиться Крис. А перед тем как вернуться домой, он еще заехал к флористу, чтобы выбрать какое-то редкое растение и несколько сортов роз, которые заранее заказал по телефону.

— Крис стала прекрасно разбираться в розах, — сказал Стивен не без гордости. — И она очень любит красивые вещи. Вот почему я купил эту фарфоровую вазу. Конечно, она немного дороговата для меня по нынешним временам, но это не имеет значения.

Джанин с любопытством взглянула на него, когда он завел двигатель автомобиля. Ее покупки лежали в багажнике, а вазу девушка держала на коленях, крепко обхватив руками из опасения, что эта хрупкая, изящная вещица разобьется.

— У меня нет опыта семейной жизни, — проговорила она вдруг с легкой усмешкой, — но мне почему-то кажется, что не все мужья так трогательно внимательны к своим женам после двух лет брака. Есть старая поговорка, предостерегающая против данайцев, приносящих дары. Я не хочу сказать, что тобой руководит нечистая совесть, но все же это чуть-чуть похоже на... компенсацию за то, что ты часто отсутствуешь! Впрочем, не мне судить...

Стивен, который сосредоточенно смотрел на дорогу, резко повернул голову, взглянул в спокойные серые глаза и сразу же отвел взгляд. Возможно, ей просто показалось, но на его лице мелькнуло выражение недовольства, смешанного со страхом, — словно его поймали за руку на месте преступления.

— Вот именно — не тебе судить, — проворчал он.

Развернув сверток, лежавший на коленях, Джанин коснулась лепных украшений вазы — цветов, птиц и листьев филигранной работы. Все это было плодом творения давно умершего китайского мастера.

— Как красиво! — выдохнула она в восхищении. — На месте Крис, получив такой подарок, я пришла бы в неописуемый восторг!

— В таком случае советую тебе поскорее найти мужа, который будет регулярно приводить тебя в восторг! — буркнул он.

Джанин откинулась на спинку сиденья, не сводя глаз с резко очерченного профиля Стивена.

— О, подобный совет из уст человека, некогда поступившего со мной так вероломно, звучит сейчас не слишком убедительно, — холодно сказала она.

Внезапно его изящная загорелая рука дотронулась до ее колена — это был жест извинения, ничего более.

— Ты права, Джан, — согласился он сдержанно. А затем с некоторым раздражением спросил: — Но тебе ведь потребовалось не так уж много времени, чтобы забыть меня, верно? Сколько времени прошло? Три месяца?

— Да, почти день в день. — На ее губах блуждала дразнящая улыбка. — А что, это так сильно уязвляет твое самолюбие?

— Вовсе нет. Это заставляет меня окончательно увериться, что все женщины так же непостоянны, как мужчины.

Она взглянула на него с удивлением:

— А как же Крис? Ведь до встречи с тобой она ни разу не была серьезно увлечена ни одним мужчиной, а когда появился ты, сам знаешь, что произошло, — она влюбилась в тебя без оглядки!

— Крис в этом отношении такая же, как все... Она истинная дочь Евы.

Удивление Джанин возросло.

— Но ты ведь никогда не подозревал ее в том, что она может нарушить верность?

Стивен нахмурился и сбросил скорость на повороте.

— Подозрение — слишком сильное слово, но вскоре после того, как мы поженились, появился один тип, который ей проходу не давал и постоянно отпускал комплименты. Мы ссорились по этому поводу, и в наших отношениях наметился серьезный кризис. Она тоже нашла в чем меня обвинить — все время упрекала в том, что я приглашаю в ресторан своих хорошеньких клиенток...

— И ты действительно делал это?

— Порой этого требует моя работа.

— А где теперь ее поклонник?

— Он исчез из нашей жизни полгода назад и с тех пор ни разу не возникал на горизонте.

Джанин аккуратно запаковала вазу и, помолчав, сказала, тщательно подбирая слова:

— Значит, после этого незначительного инцидента ты решил увезти Крис куда-нибудь подальше и спрятать от чужих глаз? И Дартмур показался тебе вполне подходящим местом для этой цели?

Стивен помрачнел. У него была привычка сурово хмуриться, когда он приходил в замешательство или что-то его беспокоило.

— Ты должна правильно меня понять, — сказал он веско. — Когда Крис узнала, что у нас будет ребенок, она очень обрадовалась, но беременность протекала не слишком благополучно. Доктор сказал, что ей нужен свежий воздух. В Лондоне в это время было невыносимо жарко, и, кроме того, Крис возненавидела нашу лондонскую квартиру — считала, что она слишком мала, а квартплата чрезмерно высока.

— Значит, вместо того чтобы поискать другую квартиру — побольше и по умеренной цене, ты решил выбрать «Сандалс» — поместье, которое стоило кучу денег.

— Да, цена была довольно высокой, но мне она оказалась по карману. Мы уже говорили об этом.

По обеим сторонам дороги простирались болота, и Джанин неожиданно для себя осознала поразительную, почти неземную красоту этого сурового края. Сегодня было облачно, и заболоченные земли казались мрачными и торжественными. Но вся картина в целом действовала на нее каким-то странным образом: ей даже захотелось стать хозяйкой такого дома, как «Сандалс», и если бы она стала ею, то не возражала бы против неудобств, связанных с тем, что приходится жить в таком отдаленном месте.

Девушка вновь взглянула на Стивена и, немного поколебавшись, решилась все же спросить:

— Ты знаком с леди Хэннафорд и ее племянником? Хорошо знаешь Тима Хэннафорда?

Стивен посмотрел на нее удивленно, даже немного озадаченно:

— Как свои пять пальцев! Мы вместе учились в школе.

— Крис сказала, что он провел в «Сандалс» ночь, как раз после моего приезда.

— Да. У него сломалась машина или бензин закончился, — в общем, что-то в этом роде... Сам я его не видел, но он оставил записку. Тим часто так поступает — ведь раньше «Сандалс» принадлежал его семье.

— И ты не возражаешь? Не возражаешь против того, что он пользуется, когда ему удобно, ключом от входной двери и устраивается на диване в библиотеке?

Одна из четко очерченных бровей Стивена изогнулась.

— В библиотеке? Но диван там достаточно прочный и не сломается под его тяжестью. Так что беспокоиться не о чем.

— Мне просто любопытно, бывает ли он в «Сандалс», когда ты уезжаешь в Лондон по делам. Не кажется ли тебе, что это... не слишком прилично?

Стивен снова нахмурился в своей обычной манере, но затем откинул голову назад и весело рассмеялся:

— Бог ты мой! Во-первых, Крис нисколько не возражает, а во-вторых... — Он замолчал.

— Да?

— Если бы ты знала Тима, то поняла бы, почему ни я, ни Крис не имеем ничего против его неожиданных визитов, — сказал он спокойно. — Другая причина, по которой мы не возражаем, заключается в том, что его тетушка, леди Хэннафорд, — моя крестная... Она настоящая леди, истинная аристократка, короче — исчезающий вид. Ей надо было родиться в прошлом веке. Так что советую не делать поспешных выводов, пока не узнаешь Хэннафордов получше. Ты скоро познакомишься с ними и убедишься, что Тим... — Стивен замолчал и снова заговорил таким тоном, словно ему было очень важно это разъяснить: — Понимаешь, он вовсе не донжуан, если ты намекала именно на это. Конечно, ему нравится женское внимание, у него всегда было много подружек и он легко с ними расстается, но... Тим — закоренелый холостяк, и могу поспорить, что ни одной женщине не удастся поймать его в сети. Просто Тим очень общительный человек, любит компанию. Он умен и образован, весьма галантен, но, как бы это сказать... не приручен. В общем, это кот, который гуляет сам по себе.

Джанин, встретившая Тима Хэннафорда при довольно необычных обстоятельствах, подумала, что словесный портрет, набросанный Стивеном, пожалуй, вполне правдоподобен.

— А чем он зарабатывает на жизнь? — спросила она. — Или ему не нужно зарабатывать?

— Он увлекается археологией, участвует в экспедициях, любит лазить по горам и обожает путешествовать. Не думаю, что он занимается чем-нибудь серьезно. К счастью, его будущее вполне обеспечено — он унаследует все имущество леди Хэннафорд.

— А она очень богата?

— Да, она богата... Баснословно богата. Не люблю это выражение, но в данном случае оно подходит.

— Счастливчик Тим! — усмехнулась Джанин и подумала, а почему она, собственно, скрывает, что уже знакома с Тимом и что он — единственный мужчина из ее окружения, который побывал в ее спальне.

Она может оказаться в глупом положении, если Тим сам проговорится об этом, когда их официально представят друг другу, тем более что нет никаких разумных причин скрывать правду. Но что-то мешало ей признаться, и она сама не понимала, что именно.

Крис пришла в восторг и от китайской вазы, и от роз. Она просто расцвела и казалась еще красивее, к ней словно вернулось прежнее здоровье и вкус к жизни. Она позаботилась о том, чтобы тем вечером повариха приготовила им особый ужин, а Стивен открыл бутылку шампанского, потому что, сказал он, им нужно кое-что отпраздновать. Джанин оказала такое благоприятное влияние на его жену, что он предложил выпить за нее по бокалу искристого напитка. От шампанского Джанин всегда чихала, потому что пузырьки воздуха каким-то образом попадали ей в нос, стоило поднести бокал к губам, — это вызывало общий смех, и все расслаблялись.

Ужин прошел исключительно весело. Впервые после того, как старшая сестра увела у нее жениха, Джанин почувствовала, что способна встречать взгляд своего зятя с искренней симпатией, и в сердце ее уже не было ни капли сожаления о том, что замуж за него вышла не она, а Крис.

Два года, проведенные в Альпах и заполненные душевными переживаниями из-за того, что она была отвергнута почти у самого алтаря, канули в прошлое, как и тот короткий период, когда она была невестой Стивена. Теперь боль ушла, рассеялась даже легкая грусть, не оставив горького осадка, Джанин и ее бывший жених наконец-то наладили добрые дружеские отношения. Он был прекрасным зятем, держался естественно и непринужденно, старался не вспоминать о былом, и Джанин считала это настоящим подвигом, если учесть, что Стивен был в свое время пылким возлюбленным обеих сестер.

Теперь он относился к ней с вниманием и симпатией, но это были внимание и симпатия зятя, а не мужчины, которого она когда-то считала очень привлекательным. Джанин не краснела, когда он делал ей Комплименты, и принимала их спокойно и с благодарностью, как дружескую похвалу. Однажды утром, когда девушка вышла в гостиную в узком шикарном платье из черного органди, которое выгодно оттеняло ее темные пушистые волосы и нежную матовую кожу, Стивен приподнял свой бокал с шерри в знак приветствия и с восхищенной улыбкой процитировал:

— Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос![1]

Но когда в гостиной появилась его жена, поразительно прекрасная в изумрудно-зеленом шелке, в браслетах с настоящими изумрудами, бросавшими отблески на ее тонкие запястья, Стивен, казалось, был настолько сражен ее красотой, что не сумел вспомнить подходящую к случаю цитату и не смог произнести ни слова. Он поднялся, подал ей бокал шерри и усадил в кресло, позаботившись, чтобы она устроилась поудобнее — поставила ноги на скамеечку и откинулась на подушку, — и, хотя лицо его оставалось непроницаемым, глаза светились искренним чувством.

Джанин наблюдала за этой красивой молодой парой, и у нее защемило сердце, когда она заметила, что рука Стивена задержалась на плече жены несколько дольше, чем нужно, что он заботливо заглянул ей в глаза и не отошел, пока окончательно не убедился, что ей комфортно и уютно в этом кресле. Джанин стало грустно оттого, что, по словам обоих, в настоящее время в их семейной жизни наметился кризис.

Стивен и Крис по-прежнему относились друг к другу с нежностью и теплотой, но не были по-настоящему близки. Ничего, утешала себя Джанин, у них все наладится. Стивен обеспечивал жену всем, что только можно пожелать, у них был прелестный дом, брак длился всего лишь два года, и, хотя они потеряли своего первенца, у них еще будут дети.

Их жизнь протекала на первый взгляд вполне благополучно, и все же... И все же это было не совсем так.

Окинув взглядом прелестную гостиную, в которой уже горел свет, потому что снаружи, над болотами, небо затянули огромные тучи и сгущалась предгрозовая тьма, Джанин подавила вздох. Она заметила, что китайская ваза уже заняла почетное место на гладкой поверхности стола и что на этот раз Миранда отсутствовала. Когда огромный мастиф, с которым Джанин начала уже устанавливать дружеские отношения, отлучался по своим собачьим делам, в гостиной почему-то становилось гораздо просторней и уютней.

Девушка радовалась тому, что ее старшая сестра быстро прониклась атмосферой общего веселья за ужином. А когда вечер подошел к концу, Крис казалась на удивление безмятежной.

В день своего приезда Джанин сама разливала кофе, чтобы избавить хозяйку дома от лишних хлопот. Но сегодня Крис настояла на том, чтобы занять свое законное место во главе стола — рядом с торжественно установленным на нем кофейником. Она не позволила обращаться с собой как с инвалидом — не позволила ни сестре, ни мужу, — а перед сном отказалась смотреть телевизор, хотя обожала вечерние передачи. Она предпочла беседу.

И их беседа, во время которой они вспоминали многие события из своего общего прошлого, длилась до тех пор, пока Стивен не вмешался и не заявил со всей твердостью, что Крис пора ложиться спать. И хотя они смеялись и Крис протестовала, он поднял ее на руки и отнес в спальню. Она, казалось, приняла его правила игры и так соскучилась по вниманию мужа, что не пыталась задержать Джанин в своей комнате, когда младшая сестра зашла пожелать ей спокойной ночи, как это было прошлым вечером. Крис была слишком увлечена вниманием Стивена, который настоял на том, чтобы самому причесать ее и снять с нее туфли.

Когда Джанин выходила из спальни и обернулась на пороге, он лукаво подмигнул ей и с сияющими счастьем глазами сказал:

— Зачем женщине нужна горничная, если у нее есть любящий муж?

Идя по коридору, Джанин повторяла про себя эти его слова.

Любящий муж... Был ли Стивен действительно любящим мужем? А если он действительно был таким любящим, каким старался казаться, зачем Крис понадобилось засыпать сестру письмами, умоляя ее вернуться домой?

Глубокой ночью Джанин была разбужена приглушенным криком, который раздался из комнаты сестры. Полусонная, девушка выскользнула из постели, набросила халат и помчалась по коридору, отделявшему ее комнату от центральной части дома.

В спальне Крис горел свет, дверь была широко распахнута. Джанин увидела Стивена в халате, наклонившегося над женой и явно старавшегося ее успокоить. Глаза Крис казались темными и огромными, просто вылезающими из орбит, а лицо — белым, как очищенный миндаль.

Дверь в ванную комнату, которая располагалась между спальнями супругов, была распахнута, и, подойдя к постели сестры, Джанин сквозь дверной проем смогла рассмотреть комнату зятя. Она обратила внимание на приятное освещение и на то, что комната была очень уютной, заметила краем глаза некоторые предметы, так сказать, мужского назначения, что произвело на нее определенное впечатление. На постели валялась раскрытая книга.

— Что случилось? — спросила она.

И Стивен поспешно ответил спокойным голосом, хотя Крис, похоже, не могла произнести ни слова.

— Да ничего особенного, — сказал он. — Просто ночной кошмар. Это кошмар, который часто повторяется. — Но хотя голос звучал так, словно он полностью владел и собой, и всей ситуацией, его лицо в свете лампы, стоявшей у постели, было мрачным и обеспокоенным.

Джанин наклонилась над сестрой и, в порыве жалости и нежности, опустилась рядом на одеяло и обняла ее. Крис прижалась к ней.

— Она вчера забыла принять на ночь снотворное, — тихо пояснил Стивен. — Оно обычно позволяет ей спать до утра и предотвращает подобные неприятности.

— Не уходи! — попросила Крис. — Это был такой ужасный кошмар! Он просто стоял и смотрел на меня!

— Кто стоял и смотрел на тебя?

Крис беспомощно развела руками:

— Я не знаю...

Стивен подошел к противоположной стене и постучал по ней.

— Здесь нет двери, — сказал он. — Здесь никогда не было двери. Это просто деревянные панели.

И действительно, стена была обшита панелями, обтянутыми шелком приятной расцветки, которая чудесно гармонировала с кремовыми занавесками и остальной отделкой спальни.

Крис закрыла лицо руками, а затем взглянула туда, где, по всей видимости, и появился ее «ночной гость». Она вздрогнула и поежилась.

— Всегда одно и то же... — прошептала она. — Тот же самый человек... Я никогда не могу его ясно различить, но он стоит там, у открытой двери. И пристально смотрит на меня...

Стивен накапал что-то в стакан и передал его жене, которая выпила содержимое, как послушный испуганный ребенок.

— Доктор прописал это в подобных случаях, — объяснил Стивен. — Это успокоительное. Оно даст ей возможность спокойно проспать до утра. — Он взбил подушки под головой жены и помог ей улечься поудобнее. — Я оставлю свою дверь открытой, — сказал он, — так что, если тебе понадобится что-нибудь, я сразу услышу, если ты меня позовешь.

Она сонно кивнула. Успокоительное уже начало действовать, и, прежде чем Джанин отправилась назад в свою комнату, сестра ее уснула, казалось, крепким, спокойным сном. Щеки ее снова окрасились румянцем, длинные черные ресницы отбрасывали тени на нежную кожу и на круги под глазами.

Стивен проводил Джанин в ее комнату. Он старательно отводил взгляд, когда они желали друг другу спокойной ночи, и, разглядывая ковер у себя под ногами, высказал сожаление, что ее пришлось побеспокоить.

Джанин внимательно смотрела на угрюмое, обеспокоенное лицо зятя. Он, несомненно, был сильно встревожен происшедшим.

— Я думаю, тебе следует настоять на том, чтобы она снова показалась психиатру, — сказала девушка.

Стивен кивнул, словно и сам уже принял такое решение.

— Я сделаю это, — произнес он.

Глава 6

На другой день Крис, казалось, чувствовала себя нормально, и Джанин не стала ее спрашивать, хорошо ли она спала после того, как Стивен дал ей снотворное. Крис спустилась к завтраку. Глаза ее были ясными, она чудесно выглядела в домашнем халате из голубого китайского шелка, расшитого черными и серебряными нитями, заняла свое место возле кофейника и намазала маслом тост. Джанин открыла было рот, собираясь обсудить ночное происшествие, но Стивен предостерегающе покачал головой.

Джанин показалось это несколько странным, потому что ночью был поднят на ноги весь дом, но она согласилась, считая, что Стивен лучше знает и, вероятно, уже имеет достаточный опыт, чтобы указывать, как следует себя вести. Заметив, как сестре идет халат, и похвалив его, она не сказала больше ничего, что касалось бы Крис, и говорила только о том, какое сегодня прекрасное утро, и о планах на этот день.

Стивен после завтрака объявил, что уезжает в Лондон на неделю. Крис и Джанин проводили его в холл и затем помахали ему вслед, стоя на пороге.

Крис выглядела немного грустной и казалась бледной в своем светло-голубом одеянии. Блестящие каштаново-золотистые волосы спадали ей на плечи роскошным каскадом.

Джанин постаралась ее развеселить.

— Он скоро вернется, — сказала она. — В конце концов, что такое неделя? Хорошо, что ему не приходится уезжать на более долгий срок. Вот если бы он служил на флоте или на коммерческом судне, мог бы отсутствовать месяцами. И еще тебе крупно повезло, что он не космонавт!

— Это верно, — рассеянно согласилась Крис.

— И, кроме того, Лондон не так уж далеко отсюда.

— Расстояние здесь ни при чем, — пробормотала Крис, глядя невидящими глазами на дорогу, уходившую вдаль и внезапно круто заворачивавшую и скрывавшуюся за домиками деревни.

Джанин посмотрела на сестру. Она не спросила, о чем думает Крис. Вместо этого она сказала:

— И, кроме того, я ведь здесь, с тобой! Значит, ты не будешь одна!

Сестра повернулась и встретила ее взгляд с неожиданной легкой усмешкой. Улыбка ее стала шире, но одновременно она вздохнула:

— Да, я очень рада этому.

День прошел без каких-либо неожиданностей. Девушки рано пообедали и выпили чаю на лужайке, после чего Джанин отправилась с Мирандой на долгую прогулку по болотистым полям, едва не заблудившись на обратном пути, забыв, что, если не обращать внимания на установленные ориентиры, можно до бесконечности бродить кругами по этой суровой и опасной земле. Она не обратила внимания на знаки, всегда устанавливаемые возле болот — с указанием на размеры и глубину зыбкой почвы. Вскоре Джанин показалось, что она уже не в первый раз видит низкий холм, поросший вереском, да и то озерцо, отражающее голубое небо, уже попадалось ей на пути. Она пыталась успокоить себя тем, что все пейзажи Дартмура похожи один на другой, но паника в душе нарастала.

В конце концов Миранда, недовольная, что прогулка оказалась слишком продолжительной, привела свою спутницу домой, к радости Крис, которая, увидев обеих путешественниц, воскликнула:

— Я уже думала, что вы заблудились! — Она схватила сестру за руку и потянула в гостиную, где царил сладкий запах роз.

— По правде говоря, я действительно заблудилась, — призналась Джанин и рассмеялась. — Но меня спасла Миранда. Впредь я буду осторожнее.

Она налила два бокала шерри. Крис удобно устроилась на кушетке, прихватив свою порцию. Джанин подала ей сигарету и зажигалку.

— Тим Хэннафорд — большой специалист по болотам, — сообщила Крис, задумчиво закуривая и выпуская дым. — Вот он бы никогда не заблудился, потому что знает округу как свои пять пальцев. Кстати, ты, возможно, встретишься с ним завтра, потому что его тетушка звонила, пока тебя не было, и просила привезти тебя к ней завтра. Считай, что это официальное приглашение на чай. Я, правда, не знаю, откуда ей известно, что ты здесь, поскольку мы не связывались с «Top-парк» с тех пор, как ты приехала... если только Тим не учуял тебя в ту ночь, которую провел у нас в библиотеке на диване! Возможно, он столкнулся с одной из горничных перед своим отъездом, и та проболталась, что в «Сандалс» гостит моя сестра.

— Возможно, — пробормотала Джанин.

Они засиделись в тот вечер допоздна, играя на рояле в четыре руки, что отвлекало их от лишних разговоров, пока Джанин не начала зевать. Крис, как обычно, налила себе стакан теплого молока, перед тем как отправиться в свою комнату, и заявила, что выпьет его в гостиной. Джанин догадалась, что сестре не хочется покидать уютную гостиную с приглушенным освещением и стоящими повсюду цветами в вазах. Ее спальня тоже была чудесной, но это была комната, где ей снились неприятные сны. Поднимаясь по лестнице, покрытой толстым мягким ковром, Джанин гадала, о чем же думает Крис.

Девушка знала, хотя это ни разу не обсуждалось, что вчерашний сон был поразительно правдоподобным и сохранится в памяти Крис надолго. В темно-зеленых глазах сестры девушка заметила странное выражение — страх, непонимание, что-то еще...

Проводив Крис в ее спальню, она внимательно огляделась и сказала:

— Если тебе что-нибудь понадобится, только позови, и я тотчас же прибегу!

— Я знаю, что ты придешь, — отозвалась Крис и добавила, словно успокаивая себя: — Я помню, что ты всегда очень чутко спала.

Они обе, как загипнотизированные, одновременно посмотрели на дальнюю стену, в центре которой должна была находиться та самая метафизическая дверь. Та самая дверь, которая позволяла мужчине из ночного кошмара Крис входить в комнату.

— Не могу поверить, что там есть дверь! — вырвалось у Джанин. Она тотчас прикусила язык, но слова уже слетели с губ. Перед ее глазами было напряженное, испуганное лицо Крис. Джанин поняла, что сестра тоже задавала себе этот вопрос, и неоднократно.

— Нет, — с нажимом сказала Крис. — Там никогда не было двери. Стивен изучил план дома — схему первоначальной постройки и реконструкции. Он обнаружил, что двери там никогда не было.

Джанин предпочла не развивать эту тему, поцеловала Крис и отправилась в свою комнату. Она снова долго сидела перед открытым окном, глядя на таинственные тени в саду и мрачные проблески болот.

Где-то внизу залаяла Миранда, и это должно было означать серьезное предупреждение для всякого, кто собирался совершить незаконное вторжение в дом. К счастью для Тима Хэннафорда, мастиф знал его. Как выяснилось, это Тим принес щенка Крис. Поэтому ему ничего не могло помешать войти незаметно. Кроме того, поскольку до недавних пор дом был его собственностью, он не рассматривал это вторжение как незаконное.

Будучи человеком самонадеянным, он мог даже считать, что все еще имеет право бывать здесь — право, установленное несколькими поколениями Хэннафордов.

Следующим вечером, когда Джанин и Крис свернули на дорогу, ведущую в «Тор-парк», младшая сестра не испытывала особого желания возобновить свое знакомство с мистером Хэннафордом.

«Top-парк» оказался весьма величественным сооружением, окруженным большой лужайкой, которая радовала глаз каждого, кто хотел полюбоваться видом из окна. Представительный дворецкий распахнул перед сестрами дверь, и их проводили в комнату, окна которой как раз выходили на лужайку и ухоженный живописный пруд. Леди Хэннафорд приняла гостей сидя в кресле с высокой прямой спинкой, которое, казалось, не обладало ничем, что делает кресло удобным для инвалида. Она извинилась, что не встает, объяснив, что ее сейчас особенно беспокоит артрит и она останется пленницей «Top-парк» до тех пор, пока курс лечения, которое ей назначили, не даст результатов.

С первого взгляда Джанин отметила, что леди Хэннафорд поразительно похожа на Тима. Карие прозрачные глаза пожилой дамы были, очевидно, когда-то очень красивыми; даже сейчас взгляд ее был пристальным и ясным. У нее были седые волосы и множество мелких морщинок вокруг глаз и улыбающегося рта. Она была очень маленькая и выглядела чрезвычайно хрупкой, а пальцы ее, казалось, были совершенно лишены плоти.

Леди Хэннафорд радушно приветствовала обеих сестер, пристально посмотрела на Крис, а затем перевела взгляд на Джанин.

— Так, значит, это и есть ваша сестра, миссис Блейр? — воскликнула она. — Мне очень хотелось взглянуть на нее...

В ярких карих глазах мелькнуло какое-то странное выражение, заставившее Джанин насторожиться. Она опасалась, что племянник рассказал тетушке о своем недавнем не совсем обычном приключении, и леди Хэннафорд рассматривала его внезапное вторжение в спальню незнакомой молодой девушки как... в лучшем случае — курьезное происшествие.

Почти наверняка в юности она была столь же непредсказуемой, как и ее племянник. Да и теперь только почтенный возраст и положение не позволяли ей самой откалывать такие номера.

— Вы выглядите бодрой и здоровой, мисс Скотт, — сказала она, — у вас чистая кожа, ясные глаза, и именно это мне нравится в молодых женщинах. Насколько я знаю, вы преподавали в Швейцарии. Вам понравилась эта страна?

— Не очень, — призналась Джанин.

Леди Хэннафорд усмехнулась:

— Когда мне было восемнадцать, меня отправили заканчивать школу в Швейцарию, и я не очень-то была довольна своим пребыванием там. Мне нравился доктор-швейцарец, который следил за здоровьем девочек нашей школы, и еще один блондин — учитель танцев... Но в остальном там было ужасно скучно. Нам никогда не разрешали лазить по горам, и в те дни мы не катались на лыжах — это считалось неподходящим занятием для молодых леди. Кстати, — сказала она, поворачиваясь к Крис, — вы уже не выглядите такой печальной, как в последний раз, когда я вас видела. По-моему, вам нужно уговорить сестру погостить у вас подольше, и заодно выведайте у нее секрет здоровой жизнерадостности.

Крис что-то пробормотала в том смысле, что чувствует себя лучше, с тех пор как приехала Джанин, но леди Хэннафорд посмотрела на нее несколько скептически:

— Если у вас все еще пошаливают нервы, вам надо принимать что-нибудь тонизирующее, есть побольше фруктов и не забывать о витаминах. Если же это не поможет, вы должны сказать своему мужу, что нельзя оставлять вас так часто одну. Я не одобряю мужей, которые настолько поглощены своей карьерой, что забывают о собственных женах.

Дверь открылась, и на пороге показалась стройная фигурка молодой женщины. Она подошла к леди Хэннафорд, поправила подушку у нее за спиной и сказала, что уже распорядилась подать чай и что его сейчас принесут. На ней было строгое, но изящное темно-синее платье с белым воротничком и манжетами; блестящие светлые волосы были собраны в пучок на макушке. Серые, опушенные длинными ресницами глаза Джанин распахнулись от удивления, когда леди Хэннафорд представила ее как свою сиделку.

— Это сестра Темпест, она присматривает за мной уже целый месяц и позволила называть ее Элизабет. Элизабет, дорогая, — продолжала леди Хэннафорд, — вы не видели Тима, после того как он исчез куда-то после завтрака? Он, кажется, сказал, что пойдет гулять с собаками на болота, но он ведь знает, что мы ждем к чаю гостей, и должен был уже вернуться.

Элизабет Темпест улыбнулась леди Хэннафорд и положила еще одну подушку между хрупкой спиной своей пациентки и жесткой спинкой кресла.

— Он уже вернулся, леди Хэннафорд, — заверила она, — и скоро присоединится к вам. Он моет руки и старается придать себе, как он выразился, «презентабельный вид».

— Милый мальчик! — с нежностью воскликнула старая леди. — Раньше, когда он приезжал ко мне на время школьных каникул, я прилагала нечеловеческие усилия, чтобы заставить его употреблять по назначению мыло и воду, но, к счастью, это уже позади. Я вполне уверена, что теперь он никогда не забывает мыть уши и чистить зубы три раза в день. Это такое облегчение, потому что когда-то маленький чертенок был ходячей проблемой.

— Но не теперь, я уверена, — пробормотала сестра Темпест чуть слышно. Взгляд ее голубых глаз был прикован к двери в гостиную, и она оказалась первой, кто увидел, как дверь открылась и высокий элегантный мужчина в прекрасно сидящем твидовом пиджаке, безупречно белой рубашке и легких фланелевых брюках, которые выглядели как произведение искусства первоклассного портного, вошел в комнату с мопсом под мышкой. У его ног вертелся симпатичный спаниель медовой окраски.

Он передал мопса тетушке, которая приняла его с сияющей улыбкой, и приказал спаниелю осторожнее обращаться с чулками дам, напомнив, что у него мокрые лапы. Затем он официально пожал руку Крис, улыбнулся, взглянув на сестру Темпест, и, казалось, только теперь заметив, что в комнате находится еще одна дама, повел себя так, словно она была ему совершенно незнакома.

— Боже мой! — воскликнул он, приглаживая светло-каштановые волосы загорелой рукой. — Как хорошо, что я поправил свой галстук и проверил, нет ли на моем носу каких-нибудь грязных пятен, прежде чем явиться сюда. Дорогая тетушка, вы говорили мне, что мы ожидаем гостью, но я не помню, чтобы вы упоминали о двух гостьях, да еще о том, что обе они — прелестные дамы.

Тетушка погрозила ему пальцем, словно предостерегая не заходить слишком далеко. Темные глаза Тима сияли, и в их блеске отражалось явное удовольствие, когда он с высоты своих шести футов и двух дюймов взглянул на изящную, невысокую и стройную фигурку Джанин. Она была в канареечно-желтом костюме из китайского шелка, желтая лента, как у Алисы из Страны чудес, поддерживала отброшенные назад волны волос орехового цвета, не давая пушистой челке закрыть гладкий лоб.

— Как поживаете, мистер Хэннафорд? — сказала она сдержанно, с вежливо-равнодушной улыбкой, испугавшись на мгновение, что он может отказаться от притворства и спросить, как ей спалось после того, как он покинул ее комнату.

— Как вы поживаете, мисс Скотт? — Он задержал ее руку несколько дольше, чем этого требовали правила приличия, и, казалось, испытывал явное удовольствие оттого, что ее маленькие, изящные пальчики лежат на его ладони.

С легким усилием Джанин высвободила руку, отвела взгляд от скрытой насмешки в его карих глазах и взглянула на спаниеля, который, вопреки приказу, цеплялся за подол ее юбки. Она нагнулась и погладила его по голове, положив таким образом начало дружеским отношениям. Тим Хэннафорд подал ей чистый носовой платок, чтобы она смогла стереть следы мокрых лап с желтого шелка.

— Лично я предпочел бы видеть вас в той же прозрачной одежде, в которой вы были вчера ночью... — шепнул он, наклоняясь и помогая ей очистить подол. — Но несомненно, вы прекрасно смотритесь и в обычном одеянии. У вас хороший вкус.

Джанин почувствовала, как кровь приливает к ее щекам; она поспешно вернула ему платок. В это время сестра Темпест, которая выглядела весьма привлекательно и совершенно по-домашнему за чайным столиком, подняла на нее свои голубые глаза и спросила, нужно ли ей класть сахар в чай.

— Да, пожалуйста, два кусочка, — ответила Джанин, несколько смущенная, и ей показалось, что холодные голубые глаза заметили румянец на ее щеках, и, хотя это было, возможно, всего лишь плодом ее воображения, еще ей показалось, что голубые глаза прищурились и выдали некоторое удивление, прежде чем обратить взгляд на тонкое загорелое лицо Тима Хэннафорда. В следующее мгновение непроницаемое лицо сестры Темпест осветилось улыбкой.

— Не будете ли вы любезны, мистер Хэннафорд, передать чашки, — мягко попросила она.

— Конечно, сестра! — отозвался он и устроился за столиком рядом с ней.

Чаепитие продолжалось примерно около часа, и все это время хозяйка делила свое внимание между двумя гостьями и мопсом, сидевшим на ее коленях. Время от времени она обращалась с приветливыми словами к сестре Темпест и одергивала своего племянника, когда тот позволял себе несдержанные замечания. Он стоял, опираясь на мраморную каминную полку, в длинных тонких пальцах дымилась сигара. Голубоватые клубы табачного дыма почти скрывали его лицо, приглушая блеск темно-карих глаз. Он приветливо улыбался всем четырем дамам и обвинял свою тетушку в том, что она поставила его в немыслимое положение: если не считать мопса, он был единственным в комнате представителем мужского пола.

— Я думаю, что вы сделали это нарочно, — заявил он, — чтобы выгоднее продемонстрировать мою привлекательность. — Его густые темные ресницы дрогнули, когда он взглянул сначала на сестру Темпест, а затем на Джанин. — Я столько путешествую, что, наверное, упускаю многие приятные моменты в жизни. Если уж на то пошло, я вообще лишен удовольствий. Это грустно, но это правда. У старого холостяка мало радостей!

— Это потому, что ты не сидишь на месте, — резко заметила его тетка, предлагая мопсу кусочек пирожного, в то время как Джанин протянула спаниелю остаток сандвича с огурцом. — Я всегда говорю, что буду счастлива, если наступит такой день, когда ты объявишь о решении жениться и остепенишься наконец... И я оставлю завещание, по которому твоя жена получит все мои драгоценности. Я сделаю это, вместо того чтобы распорядиться продать их и потратить деньги на содержание приютов для всяких бездельников!

Тим искоса взглянул на Джанин:

— Разве этого недостаточно, чтобы у любой девушки появился соблазн выйти за меня замуж?

— Все зависит, — сказала Джанин, — от ее отношения ко «всяким бездельникам»!

Леди Хэннафорд весело рассмеялась.

— Вы очень остроумны, дитя мое! — сказала она Джанин и снова обратила свой взгляд на племянника: — Почему бы тебе не проводить мисс Скотт в наш сад и не показать ей розы? — предложила она. — Я уверена, что она тоже любит выращивать розы, потому что ее сестра обожает это занятие, и к тому же я хочу перекинуться парой слов с миссис Блейр без свидетелей. Это означает, что и вы, Элизабет, можете бежать, дорогая, — сказала она, отпуская сиделку. — Я позвоню, когда захочу, чтобы вы, как обычно, немного почитали мне перед ужином.

Сестра Темпест спокойно восприняла то, что ее выгоняют из гостиной, и вышла так, словно была профессиональной манекенщицей, а не сиделкой, чье предназначение — ухаживать за больными и слабыми. Подойдя к двери, она тихо позвала собак, и те последовали за ней.

Леди Хэннафорд ласково посмотрела ей вслед:

— Элизабет просто удивительный человек. Она молода, хороша собой и при этом хороший профессионал. Я очень привязалась к ней за то короткое время, что она со мной возится. Боюсь, я просто не перенесу, если она решит, что ей здесь слишком скучно, и уйдет куда-нибудь еще. — Взгляд ее на мгновение остановился на лице племянника. — Тим, дорогой, поговори с ней по поводу собак, хорошо? Я думаю, что сегодня с ними можно больше не гулять, раз ты несколько часов таскал их по болотам.

Карие глаза Тима лукаво прищурились:

— Но вы ведь только что приказали мне погулять в саду с мисс Скотт, — сказал он. — Кому же из двух дам я должен уделить внимание?

— Дорогой, я прекрасно осведомлена о твоем остроумии, поэтому не нужно напоминать мне об этом так часто. Поговори с Элизабет позже. — Взгляды двух пар карих глаз встретились. — Она никогда не гуляет с собаками до ужина, и, я думаю, ей будет одиноко бродить с ними по болотам в такую погоду.

— Я понял вас, тетушка, — ответил Тим, беря под руку Джанин и подводя ее к застекленной двери на террасу. — После вас, мадемуазель, — галантно заявил он и отступил, пропуская девушку вперед.

Она услышала, как за ними в гостиной, обставленной мебелью восемнадцатого века, леди Хэннафорд, понизив голос, сказала, обращаясь к Крис:

— Ну а теперь, дорогая, расскажите мне, как ваши дела. Как ведет себя ваш супруг?

Джанин медленно прошла по террасе и спустилась по ступенькам. Тим Хэннафорд следовал за ней. В прохладной влажности лужайки, где царил сладкий аромат роз, под ярким солнцем, струившим на землю тепло, она повернулась, взглянула на него и, к своему удивлению, заметила, что он даже не смотрит на нее. Наклонив голову, Тим шел в задумчивости, глубоко засунув руки в карманы, всецело поглощенный созерцанием аккуратно подстриженного газона.

Словно очнувшись вдруг, он быстро взглянул на девушку и спросил:

— Как себя чувствует ваша сестра? Она выглядит такой хрупкой и слабенькой, что я боюсь, как бы ее не унес с собой первый же порыв ветра, а легкий бриз, наверное, может свалить бедняжку с ног. У нее был когда-нибудь румянец? Я хочу сказать, естественный румянец?

Джанин покачала головой:

— Не очень яркий. Но у многих людей не бывает румянца.

— Да, как известно, у рыжих часто бывает матовый цвет лица, но он все же отличается от мертвенной бледности, — заметил Тим, глядя на свою спутницу чуть ли не с обвинением.

— Крис едва ли понравится, что ее называют рыжей! — предупредила его Джанин и увидела, что он нахмурился.

— Ну, цвета блестящей бронзы, каштана, или как вам угодно называть это, — сказал он. — У нее такой фантастически красивый цвет волос, что название не имеет значения. Мы все знаем, что в мире не так много женщин, которых действительно можно назвать красавицами, и ваша сестра — одна из них, но меня беспокоит то, что она с каждым днем кажется все более хрупкой... словно китайский фарфор, такой редкий, что требует неусыпной защиты.

— Я никогда бы не подумала, что вы так поэтичны, — заметила Джанин, не отдавая себе отчета в том, что ее тон был довольно язвительным.

Тим Хэннафорд встретил ее взгляд с бесстрастным выражением лица.

— Некоторые люди, как и некоторые особенно изящные вещи, пробуждают в душах тягу к поэзии, — отозвался он.

— И именно поэтому вы сорвали розу, чтобы украсить ею поднос с завтраком для Крис, после того как провели ночь в «Сандалс»? — поинтересовалась Джанин. — Вы считаете, что это поэтичнее, чем просто оставить записку с выражением благодарности?

— Я оставил записку вам, — заметил он.

— Да. Я разорвала ее и бросила в мусорную корзину, потому что, передавая ее мне, горничная посмотрела на меня с подозрительной усмешкой.

— Правда? — На его лице ничего не отразилось. — Возможно, у горничной извращенное чувство юмора.

— Возможно, она привыкла передавать записки и... розы, когда вы наносите свои неожиданные визиты в «Сандалс», — предположила Джанин в свою очередь. Запрокинув голову, она взглянула на него с дерзким вызовом.

— Что вы имеете в виду? — медленно спросил он неожиданно мягким тоном, в то время как взгляд его снова стал отстраненно-задумчивым. — Что вы, собственно, имеете в виду, вы, юная леди с буйным воображением?

Глава 7

Джанин с негодованием отвергла обвинение. Она сказала, что если он способен ночью влезть в чужой дом и ворваться в чужую спальню, то должен быть готов к тому, чтобы к его поступкам относились с известной долей подозрительности.

— Вы прекрасно знаете, что здоровье моей сестры оставляет желать лучшего, — сказала девушка. — Она страдает от нервного расстройства, поэтому необходимо, чтобы окружающие вели себя как можно более разумно и деликатно. Тем не менее вам, похоже, нет никакого дела до ее самочувствия, ведь той ночью вы могли случайно напугать ее до полусмерти! Правда, Крис, кажется, знает, что вы позволяете себе время от времени эксцентричные выходки и рассматриваете «Сандалс» как придорожный мотель, где можно провести ночь, если у вас вдруг сломается машина где-нибудь неподалеку... Но если вас интересует мое мнение, то я полагаю, что это не оправдывает вашу бесцеремонность или, вернее, отсутствие у вас благоразумия. Вы не имеете права вторгаться в «Сандалс», если вас не приглашали... и в особенности через черный вход.

— Но я вошел не через черный вход, — спокойно возразил Тим, — это была боковая дверь.

— Это не меняет сути сказанного! — отрезала Джанин. — Меня не интересуют ваши отговорки!

— Вот как? — Оказывается, он умел превращать свою обаятельную белозубую улыбку в хищный, звериный оскал. — Тогда почему же вы никак не можете забыть о той ночи, когда я, как вы выражаетесь, влез в «Сандалс» и ворвался в вашу спальню? Уж не потому ли, что я уехал утром, не повидав вас снова, и что я сорвал розу для Кристин, поскольку это было лучшее, что я мог сделать в этот ранний час, когда у меня еще слипались глаза из-за того, что я не выспался? Вам было бы приятнее и вызвало бы меньше возмущения, если бы я сорвал розу и для вас, вместо того чтобы за письменным столом в библиотеке сочинять записку, которая, возможно, была не из самых остроумных, поскольку я писал ее в такую рань?

Джанин вспыхнула.

— Да как вы смеете! — воскликнула она. — Будто мне нужны ваши розы!

— Не мои, — ответил он резонно. — Это розы вашей сестры. Вы слышали, как моя тетушка сказала, что она, так же как и Кристин, любит выращивать розы?

Джанин отвернулась. Она обнаружила, что к ним присоединился маленький спаниель медовой окраски, и это позволило ей проигнорировать последние слова.

— И все же я сожалею, что не сорвал несколько алых бутонов, вместо того чтобы посылать конверт с запиской, — признался Тим после недолгого молчания. — Это могло бы смягчить вас и даже расположить ко мне. После того как мы, конечно, были бы официально представлены друг другу, я хочу сказать.

Джанин, ласково разговаривая со спаниелем, пошла вперед по лужайке. Тим Хэннафорд взял ее под руку, указывая дорогу. Вскоре они скрылись из поля зрения хозяйки дома и ее гостьи.

После этого Тим снова обратился к девушке, и на этот раз его голос звучал довольно миролюбиво:

— Ради бога, поймите, что я не собирался делать ничего ужасного, когда в ту ночь оказался в «Сандалс». Я просто хотел преклонить где-то голову на ночь. Каково мне было обнаружить, что в постели, в которой я так часто спал, лежит красивая женщина? А вы, вместо того чтобы вести себя как истеричная старая дева викторианских времен, могли бы встать и предложить мне поужинать. Тогда я бы отнесся к вам с большей симпатией, и, если бы вы спокойно и непредвзято выслушали мои объяснения и приняли меня таким, какой я есть на самом деле, мы с вами избежали бы этого неприятного разговора! Как бы то ни было, мы оба начали не с того конца, потому что, поверьте, я бы близко не подошел, если б знал, что вы в этой комнате, и, похоже, мы теперь обречены враждовать. Но есть одно обстоятельство, которое должно нас сблизить и превратить в союзников. Я имею в виду, тот факт, что нас обоих беспокоит здоровье вашей сестры. Теперь скажите, когда Кристин выходила за Стивена, она была вполне здорова?

— Она всегда была вполне здорова, я бы не назвала ее неженкой или тепличным растением, — ответила, кивнув, Джанин.

Тим все еще держал ее под руку, но она не собиралась устраивать сцену, требуя, чтобы он ее отпустил.

— Но сейчас она похожа на тепличное растение, верно ведь?

— Я бы так не сказала. Впрочем, вы правы: я действительно беспокоюсь о ней.

Тим нахмурился. Искоса взглянув на него, Джанин обнаружила, что в его облике есть что-то цыганское или, по крайней мере, было бы, уделяй он чуть меньше внимания своей шевелюре и не будь у него такого прекрасного портного.

— Не хочу пугать вас еще больше, — продолжал он, — но я чувствую, что в «Сандалс» происходит нечто странное... Конечно, сам по себе дом вполне уютный и комфортабельный, и атмосфера вполне благоприятна, но ваша сестра с трудом выносит свое пребывание там, вот это-то и странно! Не означает ли это, что она — дитя города и не любит бывать на природе?

— О нет, не думаю, — ответила Джанин. — Более того, я уверена, что это не так. Мы жили одно время за городом, и она была вполне счастлива.

— Но тогда она не была замужем. — Он взглянул на нее, прищурив глаза. — Как вы думаете, ей очень не хватает Стивена, когда он отсутствует?

— Ну конечно.

— Все любящие жены страдают от разлуки со своими мужьями, вы это хотите сказать? — В его голосе прозвучало легкое поддразнивание. — Тогда остается только посочувствовать Стивену, которому так часто приходится бывать в отъезде. Но все же ваша сестра должна понимать, что у него ответственная работа... причем работа, которая его захватывает! Не считаете ли вы, что большинство жен в подобном случае примирились бы с этим?

— С чем? — спросила Джанин. — С одиночеством?

— С разлукой с хозяином дома.

— Мне кажется, — ответила девушка задумчиво, — что дело не в разлуке со Стивеном, которая была бы неизбежна, даже если бы они жили в Лондоне. Не это подрывает здоровье Крис. Ей, конечно, не нравится оставаться в одиночестве... Но здесь что-то другое!

— И что же? — спросил он и остановился, замерев среди зарослей кустарника.

Джанин подумала, что не стоит скрывать.

— Дом, — уверенно сказала она. — Это ваш дом. Ведь это вы его продали им, верно?

— Да, и теперь я жалею об этом. Я хотел бы в ближайшее время перестать странствовать, пока жива моя тетка, и окажусь без крыши над головой, если не найду поблизости какого-нибудь жилья. Я слишком люблю свою тетку, чтобы из каких-либо соображений желать ей покинуть этот мир, а значит, может возникнуть проблема.

— Ну, по крайней мере, я рада, что вы не ждете смерти вашей тетушки, — ехидно отозвалась Джанин.

Тим Хэннафорд взглянул на нее блестящими глазами и усмехнулся:

— Похоже, мне все ж таки удалось произвести на вас благоприятное впечатление! Но вернемся к «Сандалс». Чем вам не нравится этот дом? Что в нем не так? Может быть, вы думаете, что где-то в шкафу заперт скелет кого-то из членов семьи? И вы думаете, что он неожиданно выскакивает и пугает Крис, и поэтому ее теперь можно редко видеть без этого огромного мастифа? Она испытывает страх?

— Я так думаю.

Резкая морщинка пролегла между темными бровями Тима.

— Но перед чем?

— Ей снятся плохие сны. В одном из кошмаров, который часто повторяется, она видит мужчину, входящего в ее комнату через дверь, которой днем не существует. Я сама исследовала каждый дюйм в стене ее комнаты, когда Крис там не было, и не обнаружила никаких следов двери.

Тим отреагировал как-то странно:

— Вы уверены?

— Есть дверь в ванную комнату и дверь, ведущая в коридор, третьей двери не существует. Была когда-нибудь еще одна дверь в эту комнату, о которой вы знали?

Легкая улыбка промелькнула в его глазах.

— Дорогая леди, поскольку я не посещаю вашу сестру в ее спальне, когда наношу нежелательные визиты в «Сандалс», как я могу знать, в какой комнате она проводит ночи?

Джанин раздраженно взмахнула рукой:

— Но вы должны знать, какую комнату она занимает. Это главная спальня!

— Ах вот как! — воскликнул он.

— И у них со Стивеном общая ванная.

— Но они спят в разных комнатах? — уточнил Тим.

Джанин подумала, что поступает нескромно, выбалтывая чужие секреты.

— Не вижу никакого смысла обсуждать это, — буркнула она, решительно поворачиваясь к дому. — Я думаю, Крис нужно снова показаться врачу, возможно специалисту по нервным болезням, но, пока она не поправится, я останусь с ней.

— Правильно, — кивнул Тим.

— Я даже заметила, что, с тех пор как я приехала, ей стало намного лучше.

— Это означает, что вы с успехом заменяете ей Стивена?

Лицо ее снова вспыхнуло от негодования.

— Ну конечно же нет, но...

— Кстати, — сказал он, замедляя свой широкий шаг, чтобы идти вровень с девушкой, — мне это приснилось или кто-то мне сказал, что вы были некогда помолвлены со Стивеном?

Она покраснела и заволновалась, но, к счастью, румянец на ее лице был скрыт падавшими на щеки пышными волосами. Ни одна женщина с таким характером, как у нее, не захочет признаться, что ее некогда обманули. Джанин отвела взгляд. Она несколько секунд рассматривала ветви огромного кедра — казалось, они тянутся прямо к террасе и даже касаются рам верхних окон — и наконец произнесла сквозь сжатые зубы:

— Я была помолвлена со Стивеном очень короткое время.

— Как долго?

— Ну, несколько месяцев.

Тим присвистнул:

— Невероятно!

Джанин бросила на него быстрый удивленный взгляд. Яркий румянец все еще проглядывал сквозь ее нежную кожу. Она подумала, что его лицо так же непроницаемо, как лицо сфинкса.

— Что вы имеете в виду? Что — невероятно? — спросила девушка с подозрением и тотчас пожалела о своем вопросе, потому что Тим повернул к ней свое тонкое, загорелое, неподвижное, словно маска, необыкновенно красивое лицо, посмотрел на нее и улыбнулся. Взгляд его карих глаз снова заставил ее покраснеть.

— О, ничего, — небрежно ответил он, — кроме того, что в этом мире слишком много невероятного!

Они уже подходили к террасе, и вдруг выражение его лица снова странным образом изменилось, и он опять задал непонятный вопрос почти безразличным тоном:

— Я думаю, вы никогда не слышали о некоей миссис Филип Хэй?

— Миссис Хэй? — Она остановилась, чтобы подумать, и затем вспомнила. Стивен некоторое время назад защищал миссис Хэй в суде. Газеты много писали о том, что она сказочно красива, а Стивен красноречив и в итоге сумел добиться ее оправдания. Описывая его успех, журналисты намекали на то, что Стивен был каким-то образом замешан в смерти ее мужа. После этой истории у него от клиентов отбоя не было. — Кажется, я что-то припоминаю, — сказала она, поколебавшись.

— Я просто хотел узнать, слышали ли вы что-нибудь о ней, — равнодушно бросил Тим.

Они присоединились к Крис и леди Хэннафорд в гостиной, и Джанин заметила, что Крис немного напряжена, словно она выслушала хороший совет и не знает, как им воспользоваться. Она встретила появление младшей сестры с явным облегчением и, к удивлению Джанин, улыбнулась Тиму так, словно была рада снова его увидеть. Она была рада Тиму, по-настоящему рада. И внезапно перед глазами Джанин возникла картина: ее сестра сидит в постели с подносом, на котором стоит завтрак и лежит алая роза, Крис любовно подносит розу к лицу и, закрыв глаза, вдыхает ее аромат...

Джанин почувствовала легкое недоумение и одновременно подумала, почему это Тим вдруг упомянул о миссис Хэй.

Перед их отъездом сестра Темпест появилась снова в красивом твидовом костюме и изящных сапожках. Пожав гостьям руки, она почти кокетливо взглянула на Тима.

— Я все-таки решила выгулять собак перед ужином, — сказала она. — Я знаю, что вы долго бродили с ними по болотам днем, но они привыкли к вечерней прогулке, и мне не хочется лишать их этого удовольствия. Я вернусь вовремя, чтобы почитать леди Хэннафорд, перед тем как нужно будет переодеваться к ужину, поэтому, если у вас нет никаких важных дел, приглашаю вас с нами. Это пойдет на пользу вашей фигуре, — заметила она, лукаво улыбаясь.

Пока она разговаривала с ним, Тим, казалось, думал о чем-то своем, но он очнулся от своих мыслей и с удовольствием принял ее предложение. Его тонкое загорелое лицо, казалось, просто засветилось от радости.

— Хорошая мысль! — воскликнул он. — Меня не слишком волнует моя фигура — в конце концов, я всегда могу сбросить несколько лишних фунтов во время следующей экспедиции, но когда хорошенькая девушка смотрит на меня и говорит: «Я вас приглашаю!» — я, естественно, не могу ей отказать!

Его темные глаза потеплели, когда Элизабет Темпест ответила на комплимент благодарной улыбкой.

— Вы самая хорошенькая сестра, какую я когда-либо встречал!

Джанин почувствовала, что это ей явно не нравится. Перед ней был мужчина, который любил ухаживать за дамами — она была в этом уверена. Возможно, он закоренелый холостяк и никогда не женится, но в то, что в промежутке между штурмами Гималаев и пересечением пустынь он ведет монашеский образ жизни, верилось с трудом.

А потом она вспомнила, что Тим обмолвился о своем желании бросить кочевую жизнь, и это заставило девушку посмотреть более внимательно и оценивающе на Элизабет Темпест. Уж не думает ли он поселиться под одной крышей с ней? Она, несомненно, станет прекрасной женой для любого мужчины и, похоже, поддерживает уже теплые отношения с племянником своей хозяйки. За завтраком они несколько раз обменялись улыбками, а потом она в разговоре прикоснулась к его руке и нежно провела пальцами по рукаву пиджака...

На обратном пути в «Сандалс» Крис тоже завела речь о сестре Темпест. Джанин вела машину, а старшая сестра задумчиво смотрела в окно на бескрайние пустоши и болота.

— Я удивлена, что леди Хэннафорд поощряет прогулки Тима с этой девицей.

— С этой девицей? — Джанин сосредоточенно следила за дорогой и заметила овцу, пересекавшую их путь в нескольких ярдах от машины. — Ты хочешь сказать, с сестрой Темпест?

— Она ведет себя очень откровенно, тебе не кажется? — Голос Крис прозвучал довольно резко.

— Да, похоже.

Ее сестра ответила раздраженным пожатием плеч. Когда несколько позднее Джанин вспомнила об этом жесте, она даже взволновалась, хотя сама не понимала почему.

— О, тебе надо все объяснять, — продолжала Крис. Эти слова прозвучали так, будто их произнесла прежняя рыжеволосая воительница мисс Скотт. — Тим Хэннафорд — завидный жених, лакомый кусочек для незамужних особ, а Элизабет Темпест, несомненно, находит его еще и привлекательным. Или, по крайней мере, она собирается ломать комедию до тех пор, пока Тим не окажется настолько глуп, что поддастся чарам ясных голубых глаз. Но как бы то ни было, — добавила Крис, и уголки ее губ приподнялись в улыбке, — я не думаю, что Тим такой дурак, и не думаю, что он может легко попасться в сети женщины, кем бы она ни была!

Глава 8

Последующие несколько дней пробежали в «Сандалс» очень тихо, мирно и почти незаметно. Джанин это вполне устраивало, но раньше она никогда бы не поверила, что жизнь под одной крышей с Крис может быть такой однообразной.

Ей нравились длинные прогулки по пустошам среди болот и неожиданно возникшая дружба с Мирандой, странно успокаивающая. Огромная собака, конечно, не забывала настоящую хозяйку, но она явно начала делить свою привязанность между сестрами. Ночью она спала у дверей Крис, а днем бродила за Джанин в ожидании момента, когда ее поведут на прогулку, и в темных печальных глазах светилась надежда.

Крис, казалось, ничего не имела против.

— Боюсь, я недостаточно сильная, чтобы гулять с ней так долго, — признавалась она, — а для такой собаки, как Миранда, которая должна жить вне дома, требуется простор и много движения.

С некоторым любопытством Джанин спросила:

— Скажи, зачем ты вообще ее приобрела?

— Конечно, для защиты... и для того, чтобы она составляла мне компанию.

Тонкие брови младшей сестры поползли вверх.

— Тебе все еще требуется постоянная защита? — спросила она.

Крис улыбнулась, и ее зеленые глаза на мгновение вспыхнули веселыми искорками, а прелестные губы расцвели улыбкой. Она решительно покачала головой:

— В данное время — нет.

— Но все же, когда Стивен в отъезде...

— Скажем так, мне не требуется защита, когда ты со мной, — твердо произнесла Крис. — Вероятно, ты вселяешь в меня уверенность.

Джанин взглянула на нее удивленно и в то же время почувствовала себя польщенной.

— Впервые я ощущаю себя защитницей слабых, — заметила она. — Возможно, я сильнее, чем выгляжу, или, быть может, я сильнее, чем позволяет судить об этом мое зеркало! — Она рассмеялась и взглянула на сестру, слегка склонив голову набок. — Безусловно, ты выглядишь значительно лучше теперь, чем в день моего приезда. Тогда твой вид вызвал у меня настоящий шок! — Она помолчала некоторое время, а потом спросила: — Ты стала лучше спать с тех пор, как я приехала? Я хочу сказать... — Она старалась говорить как можно более непринужденно: — Ты по-прежнему видишь кошмары? И тот ужасный сон, который тебя так волнует и не дает спать по ночам?

Крис подошла ближе, ее зеленые глаза сияли, когда она призналась:

— Этот сон не повторялся ни разу с тех пор, как... как уехал Стивен. Правда, странно?

Джанин была потрясена.

— Да, — согласилась она, — это действительно очень странно!

Стивен обычно отсутствовал не больше нескольких дней, но на этот раз он оставался в Лондоне уже почти две недели. Джанин подумала, что он, возможно, сейчас меньше волнуется за жену, зная, что за ней присматривает сестра, и, несомненно, у него очень много работы, которой он теперь может посвятить себя со спокойной душой.

Он звонил Крис каждый день. Их разговоры по телефону обычно длились не больше нескольких минут, но были вполне дружелюбными, ласковыми, и даже если их не ждали с особым волнением, то, во всяком случае, они приносили обоим радость.

Обычно Стивен звонил вечером, после ужина, когда в доме наступала тишина. Прислуга занималась мытьем посуды после вечерней трапезы и расстиланием постелей. Все были заняты своими делами, исключение составляла повариха, которая стремилась поскорее улизнуть в деревню, в собственный дом. Джанин в это время спокойно сидела в гостиной, играя с собакой или слушая приглушенную музыку по радио, а порой смотрела телевизионную программу.

Возвращаясь после разговора с мужем, Крис старалась избежать вопросов. Джанин ее понимала, но иногда все же не могла удержаться.

— Бедный Стивен, — заметила она однажды, поудобнее устраиваясь на диване. — Ему, вероятно, ужасно скучно в городе. И, кроме того, там очень жарко в это время года. Я всегда ненавидела Лондон в жару. Интересно, чем он занимается по вечерам? — спросила Джанин, и тогда лицо Крис, казалось, стало жестче, и она посмотрела на сестру со странным напряженным выражением.

— О, у него всегда масса дел, — ответила она. — Он может пойти в клуб и пропустить пару стаканчиков, если встретит кого-нибудь из друзей... или может просто сидеть дома и читать. Стивен любит читать.

— И я полагаю, у него всегда много корреспонденции, которую надо просмотреть, — подхватила Джанин.

Крис охотно кивнула:

— Просто кипы писем!

— Я не думаю, что он устраивает какие-нибудь приемы теперь, когда там нет тебя и ему некому помочь?

И снова нежное, прекрасное лицо Крис омрачилось.

— Приемы? А кого бы он стал принимать?

— Ну, иногда, может быть, своих клиентов... Наверное, этого требует его работа. Но он ведь всегда может делать это в ресторане, верно?

— Да, — тихо ответила Крис, — верно.

Джанин чувствовала, что сестре не хочется откровенничать о своей замужней жизни, но она знала, что именно здесь кроются причины болезни и нервного стресса, которые так повлияли на темперамент и некогда веселый нрав Крис.

Спустя два дня произошло нечто такое, что подтвердило ее подозрения.

Джанин отправилась на машине в Эксетер, чтобы купить кое-что для Крис. И там она столкнулась с Тимом Хэннафордом. Он только что поставил свой автомобиль на стоянку, опустил ключи в карман и повернулся, собираясь пройтись по магазинам. Джанин тоже припарковалась, спрятала ключи и, пробираясь между ровными рядами машин, чуть не налетела на него. Он, сразу узнав ее, протянул руку и улыбнулся:

— Вот это да! Мы, кажется, обречены встречаться в необычных условиях! В первый раз... нет, я не буду упоминать об этом, — быстро сказал он, заметив, что девушка в негодовании краснеет. — Во второй раз мы были вполне официально представлены друг другу в роскошной гостиной моей тетушки, но сегодня вы налетели на меня, как тореро на быка, и сбили бы с ног, не прояви я осторожность. Вы всегда ходите с опущенной головой, когда думаете о чем-нибудь?

— Я ни о чем не думала. — Голос ее прозвучал резко и раздраженно, а про серые глаза нельзя было сказать, что они ясны и спокойны. — Между прочим, у меня нет проблем, о которых нужно думать!

— Ну и отлично! — отозвался Тим, бери ее под руку и препровождая на тротуар. — Люблю общаться с людьми, у которых нет проблем, потому что это, во-первых, большая редкость в нашем безумном мире, а во-вторых, такие люди всегда пребывают в хорошем настроении! — Он иронично прищурился, его загорелое лицо осветилось белозубой улыбкой. — Вы должны научить меня легкому отношению к жизни, и я расцвету у вас на глазах!

Джанин высвободила свою руку. Этот мужчина вызывал у нее раздражение и негодование, его ироничная улыбка заставляла краснеть и сжимать кулаки. А ведь он не делал ничего особенного — просто смотрел на нее пронизывающим, немного критическим и насмешливым взглядом.

— Не беспокойтесь, мистер Хэннафорд, — сказала она и, ускорив шаг, устремилась вперед. — У меня сегодня нет времени на то, чтобы учить вас чему-либо.

— Жаль, — пробормотал он, догоняя ее. — Полагаю, вы приехали, чтобы сделать какие-то покупки?

— Да.

— Тогда вы, конечно, будете себя чувствовать намного бодрее после чашки кофе. Я знаю здесь одно милое местечко...

— В этом я не сомневаюсь.

— Вон там, за городским собором, есть кафе, — продолжал он, не обращая внимания на ядовитую реплику. — Его особая, довольно уютная обстановка напоминает об атмосфере доброй старой Англии. И вообще, это очень чистое и аккуратное заведение, во всяком случае, столики там не усыпаны крошками сдобы, которые вечно прилипают к рукавам.

— Простите, мистер Хэннафорд, — выдохнула девушка, запыхавшись, — но меня не вдохновляют заведения с сахарными крошками или без них, и я никогда не пью кофе по утрам!

— А как насчет джина с тоником? — предложил он. — Или водки с лимоном?

Джанин скривилась:

— Отрицательно!

— Вы не любите водку?

— И джин тоже терпеть не могу.

— Боже мой! — воскликнул он, глядя на нее во все глаза с притворным ужасом. — Могу поклясться, что вы и пиво не пьете?

Джанин остановилась и, несмотря на раздражение, которое он у нее вызывал, не могла не рассмеяться. Ее темно-серые глаза даже вспыхнули от удовольствия.

— Хорошо, — согласилась она, — вы можете угостить меня чашечкой кофе, но только в качестве исключения — по утрам я предпочитаю чай.

— Ах! — воскликнул Тим, с облегчением вздохнув, и снова взял девушку под руку. — Это все же лучше, чем если бы вы сказали, что никогда не пьете кофе, не делаете никогда то одного, то другого... В этом мире, полном соблазнов, следует проявлять терпимость — это по-христиански. Кстати, вы добрая христианка?

Он повел ее в очень симпатичное кафе в стиле Тюдоров, с низким потолком, отделкой медью и запахом свежемолотого кофе.

Джанин не могла себе представить, что этот человек ходит в церковь, что сопровождает по воскресеньям леди Хэннафорд на утреннюю мессу. Вспомнив его тетушку, она тут же вспомнила и Элизабет Темпест и безразличным тоном осведомилась:

— Как поживает сестра Темпест?

— Очень хорошо. — Его белые зубы снова сверкнули. Он поднес огонь к ее сигарете. — Она прекрасно себя чувствует.

— Это замечательно, ведь ей нужно быть в форме, чтобы ухаживать за леди Хэннафорд.

— И она делает это с исключительным умением, — заметил он. — Даже если я заболею, уверен, она будет немедленно рядом, чтобы сунуть мне в рот аспирин и поставить горчичник.

— Вам понравилась вчерашняя прогулка в ее обществе? — спросила Джанин, тут же пожалев, что позволила себе проявить интерес к его привычкам и к тому, как он проводит время.

Его карие глаза сразу прищурились как-то странно и насмешливо, а длинные ресницы затрепетали почти по-женски, хотя в твердых линиях его подбородка и челюсти не было ничего женственного.

— Раз уж вы такая любопытная, могу вам сказать, что прогулка была чудесной. Для меня это было очень приятным завершением хорошего дня.

— Я очень рада, — сухо сказала девушка, — что у вас бывают хорошие дни.

— О, часто! — заверил он ее, снова демонстрируя свои молочно-белые зубы и ямочки на щеках, которые проявлялись, когда он улыбался. — А разве у вас не бывает таких дней?

— Иногда.

— Это звучит так, словно вы все еще с грустью вспоминаете о каком-то трагическом эпизоде в вашей жизни... я хочу сказать, в личной жизни.

Щеки ее снова запылали.

— По-моему, с вашей стороны это бестактно, — буркнула она.

— По-моему, тоже. — На этот раз его улыбка была сочувственной и извиняющейся. Он потянулся к девушке и погладил ее по руке. — Но чем чаще мы будем встречаться, тем скорее вы узнаете, что я не всегда бываю милым и обаятельным собеседником... Я могу даже быть временами определенно опасным! — Он подвинул к ней тарелку с пирожными. — Вот, угощайтесь. Я предлагаю их вам не для того, чтобы подсластить пилюлю, а для того, чтобы вы смягчились.

— Вы, очевидно, считаете, что я зануда и бука.

— Вы разумная девушка. В отличие от вашей сестры.

— Вы не считаете ее разумной?

— Совершенно не считаю. Она настоящая женщина, а женщины во все века были лишены здравого смысла и умения правильно судить о чем бы то ни было. Я имею в виду настоящих женщин! Но вы рассуждаете почти безошибочно!

Джанин закусила губу, совершенно не понимая, на что он намекает.

— Я никак в толк не возьму, о чем вы говорите...

— А должны были бы, — добродушно произнес он. — Вы отказались от Стивена. Вы не вышли за него замуж.

— Стивен, — сказала она, поджав губы, — отказался от меня. Он женился на другой.

— Но это произошло из-за того, что в ваших отношениях чего-то недоставало... или, весьма вероятно, причиной явилось то, что один из вас смог правильно оценить ситуацию. Вы немного похожи на Крис, в вас есть некоторая доля ее шарма... однако существуют определенные границы для того, чем вы готовы пожертвовать ради любимого человека. Если бы Стивен женился на вас, он очень скоро понял бы, что вы — достойный противник. У вас с ним никогда ничего бы не получилось.

— Я вас просто не понимаю, — призналась она.

Темные карие глаза посуровели.

— Может, и не понимаете, милая, — ответил он небрежно. — Но однажды поймете.

— И не называйте меня «милая»! Он воздел руки к потолку:

— Тысяча извинений, если это вас обидело! Как бы вам хотелось, чтобы я вас называл?

— Вы можете называть меня по имени.

— Превосходно! — ответил он. — Джанин — звучит прекрасно, но я предпочитаю «Джейн». А вы называйте меня — Тим. «Мистер Хэннафорд» звучит слишком длинно и официально.

Глаза его снова блеснули насмешкой. Девушка задумчиво допила кофе.

— У меня возникла одна мысль, когда вы говорили о женском поле, мистер Хэннафорд, — сказала она. — Вы имеете полное право не отвечать на любые вопросы. Но я хочу сказать, что продолжительное знакомство с вами почти наверняка чревато неприятностями.

— Вы хотите сказать... — Темные глаза уставились на нее.

— Что на вас должна была бы быть табличка с надписью: «В ближнем бою опасен», потому что вы не хотите, чтобы вас принимали всерьез. Иными словами, вы мужчина, который относится к типу «вечного холостяка».

Он покачал головой, словно эта характеристика его поразила.

— Как вы проницательны! Джейн, дорогая, я вас поздравляю! Но вы не должны упускать из виду тот факт, что отношения мужчины и женщины — это тысячи ручейков, которые текут с разной скоростью и в разных направлениях, пока, наконец, не сливаются в единый поток. Иными словами, даже я должен быть осторожен!

— Если речь идет обо мне, вам не нужно проявлять осторожность, — сказала она, слизывая остатки крема со своего пальца.

Он вздохнул так, словно она сняла с его плеч тяжелую ношу.

— Вот это мне и нравится в вас, Джейн, — сказал он, — то, что вы не терпите недомолвок... Вы такая, какой кажетесь!

— А сестра Темпест? — спросила девушка, чувствуя, что его последние слова вызвали у нее раздражение.

Тим решительно покачал головой:

— О, она немного похожа на Крис, только значительно более разумная. И поразительно способная и очаровательная!

— Вы находите ее красивой?

— О, это сложный вопрос, — признался он, наклоняясь вперед, поставил локоть на стол и подпер ладонью подбородок. — Я не могу сейчас решить, которая из женщин, произведших на меня сильное впечатление в жизни, прекраснее: ваша сестра или Элизабет Темпест. Иногда, — озабоченно качая головой, продолжал он, — мне кажется, что это Крис, с ее грациозной шейкой и великолепными волосами, а затем я вспоминаю красоту Элизабет и ее глаза цвета дельфиниума. Разве вы не согласитесь со мной, что они действительно напоминают сад, где растет много дельфиниумов? Или, может быть, ее глаза больше напоминают вам васильки? Даже не знаю, как описать этот глубокий темно-голубой цвет. А может быть, они скорее фиалковые?

Джанин поставила чашку на блюдце, слегка стукнув по нему.

— Мне пора идти, мистер Хэннафорд, — сказала она, беря в руки сумочку, и устремилась на улицу.

Выйдя из кафе, она поблагодарила Тима за кофе.

— Боюсь, я отняла у вас время и, несомненно, впустую потратила свое собственное!

Он вздохнул:

— Когда мы встречаемся, у нас все идет не так, верно? — Он прикоснулся к ее руке. — Но у меня есть хорошая идея. Чтобы не тратить времени даром, давайте пообедаем вместе в час дня?

Она сразу же покачала головой:

— Боюсь, что не смогу!

— Вы что, намерены ехать обедать домой?

— Нет, но у меня очень много дел...

— Ну, тогда я буду ждать вас в коктейль-баре ресторана «Уайт Харт» начиная с часу дня. Если вы не появитесь, я буду там в это же самое время завтра.

Внезапно она расслабилась. В конце концов, абсурдно все время сражаться с этим человеком, когда ей нет до него никакого дела. Ее серые глаза взглянули на него из-под завесы густых ресниц.

— Они же выгонят вас. Разве коктейль-бары не закрываются в определенное время?

— Я подожду в холле отеля.

— В этом случае вам придется снять номер.

— Я готов сделать даже это!

— Только для того, чтобы угостить меня обедом?

Он кивнул. Его темные глаза больше не улыбались. Ее поразило то, что он смотрел на нее совершенно серьезно.

— Обедом, ужином или завтраком, если это будет завтра утром.

Она ответила ему лукавой улыбкой:

— Но это не слишком приличное предложение, мистер Хэннафорд! Кроме того, я никогда не завтракаю с мужчинами, которых почти не знаю!

Его темные глаза посветлели и, казалось, просто засияли. Это выглядело так, словно где-то внутри зажглась электрическая лампочка. Он схватил девушку за руку и крепко сжал.

— Значит, в час дня! — воскликнул он. — Скажите: «Большое спасибо, Тим, я согласна пообедать с вами в час дня!»

Она уступила, глядя на него смеющимися глазами:

— Большое спасибо, мистер Хэннафорд, я согласна пообедать с вами в час дня!

Глава 9

Обеденный зал ресторана «Уайт Харт» был исключительно удобным, с многочисленными роскошными украшениями в стиле эпохи короля Эдуарда, которые затмевали современный дизайн по всем параметрам. Впрочем, вся обстановка отеля была связана с прошлым.

Чопорная, пронизанная духом былых времен атмосфера ресторана немного напоминала своей торжественностью церковь, которая возвышалась почти рядом, а солнечные лучи, проникавшие в окна сквозь безупречно чистые занавески, делали его очень приятным местом, где можно расслабиться и отдохнуть в промежутке беготни из одного магазина в другой или в ожидании своей очереди в парикмахерскую.

Джанин выпила у стойки в коктейль-баре шерри, Тим разделался со своей кружкой пива. Девушке было приятно, что он под руку отвел ее к столику в уголке, который был для них зарезервирован. На столике стояли бледно-розовые розы, аромат которых был великолепен. Пока Тим изучал карту вин, Джанин отдыхала, наслаждаясь ароматом цветов, а к тому времени, когда заказ был сделан и они развернули свои салфетки, она даже была готова согласиться, что это была прекрасная идея провести безмятежный, спокойный час в перерыве между суетой дневных дел. Безмятежный час, который помогает освежить тело и душу... и о котором будет приятно вспомнить, когда день закончится.

А может быть, ошибочно считать этот час часом безмятежного спокойствия? Если Тим продолжит ее дразнить иронической усмешкой и при этом будет смотреть на нее непрерывно своими волнующими, внимательными глазами, она может захотеть, чтобы трапеза быстрее закончилась. В этом случае она, возможно, даже пожалеет, что приняла предложение Тима и отказалась от обеда в уютном «Коппер Кеттл» — этот ресторанчик тоже был недалеко от собора, — где можно было съесть омлет с сосисками, пирог с почками или бифштекс, а потом фруктовый торт или запеченные фрукты и выпить большую чашку чаю.

В меню «Уайт Харт» не было ничего подобного, но, когда ей подали крылышко цыпленка с салатом, Джанин не пожалела. Она была голодна, а мясо цыпленка оказалось удивительно нежным и сочным. Тим заказал блюдо, сильно сдобренное соусом карри, от которого она отказалась, потому что не любила индийскую кухню. Но в остальном девушка чувствовала себя прекрасно. Ее несколько критическое отношение к кофе и сдобным булочкам уже рассеялось. Она даже поймала себя на том, что стремится быть с ним в согласии, что ее немного удивило, хотя и вызвало чувство удовлетворения.

Они обсудили все вопросы, которые не смогли обсудить за те короткие мгновения, пока пили кофе. И Джанин обнаружила, что у них есть общие интересы и их взгляды на целый ряд вещей оказались схожими. Например, оба не любили жить в городах, оба вставали рано и предпочитали ходить пешком, а не ездить на машинах; им обоим нравились опера, театр, балет и чтение книг. Страсть Тима к путешествиям Джанин не вполне разделяла, быть может, потому, что единственными странами, которые ей довелось посетить, были Швейцария и Италия. Она считала, что археология очень занимательная наука. В школе девушка хорошо успевала по истории, но ее не волновали мысли об утраченных цивилизациях и о том, как люди жили за много тысяч лет до того, как она появилась на свет. Но, слушая рассказы Тима, она была готова поверить, что если посвятить себя этому предмету, то со временем все, что с ним связано, может стать истинным смыслом жизни.

Тим, захваченный мыслью, что он действительно сможет увлечь ее, если постарается, рассказывал о своих экспедициях и о многих приключениях, которые ему довелось пережить вдали от дома. Джанин пришло в голову, что домашняя жизнь вряд ли его привлекает, и ее не удивило то, что он расстался с «Сандалс», чтобы получить деньги на путешествие в Анды. Она готова была поверить, что теперь он сожалеет о продаже «Сандалс», поскольку экспедиция оказалась не совсем удачной и он временно оказался не у дел. Она решила не говорить с ним на эту тему, поскольку в будущем ему предстояло стать владельцем «Тор-парк».

После обеда они выпили кофе, и Тим попытался уговорить ее попробовать ликера. Однако в этот момент он заметил, что девушка с неподдельным изумлением смотрит куда-то мимо него, и решил проследить направление ее взгляда. Он быстро обернулся и понял, в чем дело.

В дальнем углу зала за столиком сидели мужчина и женщина. Официант только что принес им меню и теперь ждал заказа. Мужчина беспокоился о том, чтобы даме было удобно. Он помог ей снять жакет из китайского шелка и повесил его на спинку стула. Затем он поинтересовался, есть ли свежая форель и сколько времени займет ее приготовление. Еще он заказал устрицы, жареную утку и грибы, а после этого жестом попросил подать ему карту вин.

Проконсультировавшись с официантом, он решил заказать шампанское. Тим, случайно услышавший названный при этом год выпуска, даже присвистнул.

— У них, определенно, какое-то важное событие, — протянул он. — Ваш зять отмечает торжество. Как вы думаете, имеет ли Крис представление о том, что ее муж угощает в Эксетере обедом очаровательную миссис Филип Хэй?

Джанин покачала головой. Она была так потрясена, что не могла говорить.

— Я сказал бы — знаменитую миссис Филип Хэй, — продолжал Тим, — потому что она прославилась, когда Стивен защищал ее в суде.

Джанин отказалась от ликера и даже отодвинула чашку кофе.

— Я просто не могу в это поверить, — произнесла она приглушенным голосом, обращаясь к своему спутнику. — Возможно, вы опять скажете, что у меня буйное воображение...

— Нет, не скажу, — прервал ее Тим достаточно сухо.

— Я абсолютно уверена — Крис не имеет понятия, что Стивен находится в Эксетере. Когда я уезжала сегодня из «Сандалс», от него не было никаких известий. Мы обе считали, что он все еще в Лондоне.

— А он, вероятно, приехал поездом на десять тридцать, если только не был здесь уже вчера вечером. — Какое-то мгновение Тим смотрел на Джанин, а затем отвел взгляд. — Может быть, у него здесь срочное деловое совещание или что-то в этом роде.

— С миссис Хэй в качестве единственного участника этого совещания? — Голос Джанин, которая говорила тихо, звучал сердито и по-прежнему недоверчиво. Мысль о том, что Стивен расположился за столиком в ресторане «Уайт Харт», в обществе прелестной, изысканно одетой женщины с пепельными волосами, поразила ее, как удар. На какое-то мгновение ее даже затошнило... когда она представила себе Крис, которая вынуждена обедать в одиночестве в «Сандалс», у которой, возможно, даже нет аппетита и которая сейчас тоскливо бродит по саду.

Тим открыл портсигар и предложил Джанин сигарету.

— Я не думаю, что они нас заметили. — Он поднес зажигалку, и девушка прикурила. — Вероятно, ваш зять испытает сильный шок, обнаружив нас здесь.

В эту минуту Стивен взглянул в противоположную сторону зала и узнал их.

Он сразу поднялся, недоверчиво рассматривая старых знакомых. До этого мгновения он являл собой олицетворение жизнелюбия, самодовольства и уверенности в себе и, казалось, был бы только доволен, если бы кто-нибудь увидел его в обществе такой красивой женщины, даже тот, кого сам он видеть не желал.

Его свояченица, которая когда-то была его невестой, безусловно относилась к последней категории. И она, и Тим сразу поняли это.

Тем не менее Стивен не стал притворяться, что плохо видит. Он смотрел на Джанин, и на его лице было написано неподдельное удивление, граничившее с паникой.

Он пересек зал и остановился возле стула Джанин. Подняв глаза, она увидела, что брови его сошлись на переносице, а в глазах сверкает агрессия.

— Что это вы здесь делаете? — требовательно спросил он.

Тим, который умел улыбаться довольно язвительно, на этот раз изобразил именно такую улыбку.

— Перекладываешь с больной головы на здоровую, а, дорогой? — лениво отозвался он. — Джан и я как раз подумали о том, что же здесь поделываешь ты!

Стивен стоял, сжимая руками спинку свободного стула рядом с Джанин, и его ноздри раздувались от сдерживаемого раздражения.

— По-моему, совершенно очевидно, я здесь обедаю!

— С клиенткой? — уточнил Тим, приподнимая бровь.

Холодные серые глаза Стивена пристально смотрели на Джанин, будто не замечая ее спутника.

— Да, с миссис Хэй. Она моя клиентка или, точнее сказать, была моей клиенткой. Мы с ней случайно встретились.

— Счастливая случайность, — пробормотал Тим, обращаясь к своему бокалу коньяка «Наполеон».

Стивен резко повернулся к нему.

— Я знаю — считается, что я в Лондоне, — сказал он, — но я хотел устроить Крис сюрприз. Я приехал сегодня ранним утром. Миссис Хэй оказалась в том же поезде.

Он развернулся и направился назад, к своему столику, а миссис Хэй, небрежно взглянув через плечо, улыбнулась и окинула Джанин оценивающим взглядом. Одновременно она кивнула своей белокурой головкой, приветствуя Тима.

Последний поднялся и слегка поклонился, а затем снова занял свое место.

— Что же теперь будет? — спросил он, глядя на Джанин. — Поскольку вы оба, как я предполагаю, возвращаетесь в «Сандалс», намерены ли вы ждать, пока Стивен закончит свой весьма дорогостоящий обед? Скорее всего, продолжительность трапезы будет зависеть не только от него одного. Это первый вариант. Второй: вы можете уехать без него, и это даже лучше, потому что в этом случае вы сможете подготовить Крис к чудесному сюрпризу. — И взгляд, и весь облик Тима при этих словах были поразительно мрачными. — Если вы последуете моему совету, не стоит ждать, пока они выпьют все шампанское, к тому же сами вы уже пообедали.

Джанин кивнула.

— Я думаю, что вы правы, — спокойно произнесла она. — В любом случае я предпочитаю вернуться домой одна.

— А Стивену, вероятно, нужно многое сказать миссис Хэй. Он, видимо, интересуется, что произошло с ней с тех пор, как он вырвал ее из лап правосудия.

Джанин нагнулась и подняла пакеты с покупками, которые она перед обедом сложила на пол возле стула.

— Я уверена, что вы правы, — рассеянно отозвалась девушка, думая о своем. Затем она поднялась и улыбнулась Тиму. — Большое вам спасибо за обед.

Он тоже улыбнулся и заверил:

— Для меня это было истинным удовольствием.

— Мне все очень понравилось. Я... — Она замолчала и через несколько секунд продолжила: — Я боюсь, что была с вами недостаточно любезна сегодня утром.

— Не думайте об этом, — сказал он, — вы вовсе не обязаны быть со мной любезной.

— И все же, я... я вела себя несколько грубо.

— Меня это не слишком задело, потому что я хотел во что бы то ни стало заманить вас в ресторан на обед и, возможно, был немного навязчив. Вы ведь помните, я грозился пробыть здесь весь день в ожидании вас?

Она смущенно и, рассеянно улыбнулась, думая в этот момент о Крис и о шоке, который ее ожидает.

— Да, верно. Но в этом не было необходимости.

Тим расплатился за обед, а затем, подхватив девушку под руку, повел ее к выходу.

— Я провожу вас до стоянки и проверю, не украл ли кто вашу машину.

Проходя через большой и теперь почти пустой ресторанный зал, они остановились на расстоянии фута от столика, за которым сидели миссис Хэй и Стивен. Джанин, не глядя на зятя, вежливо спросила, не хочет ли он, чтобы она его подвезла.

— Нет, моя машина в гараже, — ответил Стивен, — я заберу ее и буду дома к ужину.

— Очень хорошо.

Когда они дошли до стоянки, Тим дал на чай охраннику, затем взял у Джанин из рук пакеты и положил их в багажник, а потом, открыв дверцу, помог ей сесть за руль. Она механически включила зажигание, немного повозилась со стартером и услышала, как Тим ласково проговорил ей в окно машины:

— Не позволяйте себе расстраиваться. Возможно, все это имеет вполне прозаическое объяснение. Ведь часто оказывается, что все не так, как сначала показалось!

Джанин покачала головой:

— Объяснение, которое предложили нам, меня не убедило.

— Вы говорите о случайной встрече в поезде? Но ведь они действительно могли встретиться случайно.

— Но вы сами ведь так не думаете? — В первый раз после того, как они встали из-за столика, за которым обедали, она прямо посмотрела ему в глаза.

— Скажем, это одна из таких ситуаций, которые могут вызвать подозрение, хотя двое участников события могут быть совершенно невиновными. Должен признать, что люди, встретившиеся случайно, обычно не отмечают свою встречу шампанским и устрицами.

Серые глаза девушки сверкнули, и она вымученно улыбнулась.

— Мы с вами тоже встретились случайно, и вы угостили меня изысканным и очень вкусным обедом, — напомнила она.

— Да, но вы и я — это совсем другое дело. — Темные глаза смотрели на нее насмешливо и в то же время серьезно. — И я, признаться, хотел произвести на вас впечатление, а не просто пригласить девушку пообедать и развлечь ее болтовней об археологических экспедициях.

— Но Стивену, — произнесла она немного раздраженно, — не надо производить впечатление на свою клиентку, в особенности — на бывшую клиентку.

Тим взглянул на нее с легкомысленной усмешкой.

— Может быть, она собирается еще кого-нибудь застрелить и надеется, что Стивен снова выиграет дело в суде, — предположил он. — Своего рода вложение капитала на случай нужды!

Джанин взглянула на него с упреком.

— Он ведь даже не представил нас друг другу, — заметила она.

— Да, не представил. — Тим нагнулся и поправил на ее машине один из стеклоочистителей. — Однако в моем случае в этом не было необходимости, потому что я уже встречал миссис Хэй. Разве вы не заметили, как сладко она мне улыбалась, когда мы выходили из ресторана?

Джанин взялась за руль и кивнула Тиму:

— Еще раз спасибо за обед.

— Не стоит благодарности! Надеюсь чаще видеть вас в будущем! И ничего не говорите Крис о Стивене, — предостерег он.

— Почему? — удивилась девушка. — Вы действительно считаете, что я должна держать это в тайне?

— Да, я так думаю.

— Тогда мне нужно будет предупредить Стивена, что я ничего не рассказала Крис.

— Правильно.

Джанин вывела машину со стоянки на дорогу, которая вела в «Сандалс». По пути домой у нее было достаточно времени на то, чтобы все обдумать, поэтому расстояние показалось ей небольшим, хотя оно составляло более двадцати миль. К тому времени, когда Джанин свернула на подъездную дорожку, ведущую к «Сандалс», она пришла к выводу, что Тим, возможно, прав. Во всяком случае, слишком жестоко по отношению к Крис сообщить ей прямо, что ее супруга видели в ресторане за дорогим обедом с одной из его прелестных клиенток, пусть даже бывшей, в то время как считалось, что он еще в Лондоне и погружен в работу.

Насколько могла вспомнить Джанин, от Стивена не было никакого сообщения о том, что он собирается вернуться из Лондона на уик-энд, и Крис определенно его не ждала.

Итак, девушка решила, что политика умолчания будет самой разумной, и, чтобы избежать осложнений, она решила перехватить Стивена на его пути домой и предостеречь, сказав, что Крис совершенно не подготовлена и он должен вести себя так, как и планировал, готовя ей сюрприз.

Крис встретила сестру перед входной дверью. Казалось, она совсем не думала о Стивене и сразу принялась расспрашивать Джанин, как та провела день, в каких магазинах побывала и что купила.

Она несколько удивилась, услышав рассказ о том, что Тим Хэннафорд угостил Джанин прекрасным обедом в «Уайт Харт».

— Тим? О, как это мило! — воскликнула Крис. Но что-то в ее взгляде заставило Джанин усомниться в том, что она действительно считает это любезным поступком. — Тим такой галантный, настоящий рыцарь. Он говорил что-нибудь о своей тетке, леди Хэннафорд?

— Нет.

— А сестру Темпест упоминал? — В ее словах звучало любопытство. — Вряд ли леди Хэннафорд решит расстаться с ней. Она ведь приложила столько усилий, чтобы завоевать расположение хозяйки! — Последние слова Крис произнесла подчеркнуто презрительно. — Она так старается использовать свое очарование и произвести на всех благоприятное впечатление. Я считаю, что леди Хэннафорд нужно было ее обрядить в обычную форму сиделки, вместо того чтобы позволять ей носить эти пышные туалеты, пригодные разве что для похода в театр на какой-нибудь второсортный водевиль.

— Мне она показалась весьма привлекательной.

Однако Джанин беспокоили совсем другие вопросы, не имеющие никакого отношения к сестре Темпест, ее аккуратному белому воротничку, белоснежным манжетам и поразительно элегантному платью. Она думала, как ей сбежать от Крис и остаться при этом у входа в дом, чтобы перехватить Стивена.

— Вот, — сказала она, протягивая сестре один из пакетов и радуясь тому, что она купила Крис подарок. — Это тебе. Беги наверх и открой пакет, а потом скажешь мне, как тебе это понравилось. Я договорилась с продавщицей и смогу поменять покупку, если тебе не подойдет цвет.

Затем, когда Крис весело схватила пакет и устремилась наверх, а ее шаги вскоре затихли в коридоре второго этажа, Джанин бросила все остальные покупки на стол в холле и выскочила из дому. И вовремя — машина Стивена как раз выруливала на подъездную дорожку, ведущую в «Сандалс».

Глава 10

Сидевший за рулем Стивен выглядел мрачным и озабоченным. Только когда он увидел Джанин, выражение его лица изменилось, но не очень сильно — он просто стал казаться чуть менее озабоченным и менее мрачным.

— Ну? — сказал он, когда девушка открыла ему ворота и он остановил машину в начале дороги, ведущей к дому. — Ждешь меня? Я полагаю, что ты подготовила Крис к моему неожиданному приезду? Она была в восторге? Или, как и ты, проявила подозрительность?

Поскольку до дому оставалось еще полмили, Джанин опустилась на сиденье рядом с ним.

— Крис не имеет понятия о том, что ты уже вернулся из Лондона, — сообщила она.

— Что? — На мгновение ей показалось, что ему стыдно. — Ты хочешь сказать, что не подготовила ее?

— Я решила, что лучше не делать этого, — ответила Джанин.

Его темные брови приподнялись.

— Чтобы пощадить Крис? Потому что ты, видимо, вообразила, что я сделал нечто такое, о чем ей лучше не знать?

— А разве это не так? — Она повернулась к Стивену и прямо взглянула ему в глаза.

Он пожал плечами и остановил машину за несколько ярдов до главного входа.

— Я не собираюсь обсуждать это сейчас, — сказал он довольно резко. — Ты воображаешь, что знаешь обо мне слишком много, во всяком случае, достаточно для того, чтобы вынести вердикт. Ты ошибаешься. Но я благодарен тебе за то, что ты не наябедничала Крис о том, что видела меня в «Уайт Харт» с клиенткой. Дело в том, что я действительно готовил ей сюрприз. Если она увидит меня подъезжающим к дому, это доставит ей больше удовольствия, чем если бы она знала, что я прервал свое пребывание в Лондоне для того, чтобы угостить кого-то обедом в Эксетере.

— Я полагаю, что ты часто принимаешь людей в Лондоне и угощаешь их в ресторанах, — небрежно заметила Джанин.

— Ты хочешь сказать, женщин? — уточнил он, искоса взглянув на девушку.

— Ведь женское общество тебе приятнее, чем мужское, правда?

— Иногда. — Казалось, он произнес это через силу. — Я с удовольствием пообедал в Эксетере, если ты намекаешь на это, а миссис Хэй — именно та женщина, ради которой стоит устроить праздничный обед или просто выпить с ней чашечку кофе, если случайно повстречаешь. Она очень интересная личность.

— Я всегда считала, что шампанское пьют, отмечая какое-то важное событие, — тихо сказала Джанин.

Его глаза скользнули по ней с плохо сдерживаемым раздражением.

— А ты что делала с Тимом Хэннафордом в «Уайт Харт»? — спросил он. — Когда я уезжал, мне казалось, что вы с ним едва знакомы.

— Да, но с тех пор прошло много времени. Ты ведь отсутствовал достаточно долго, не так ли? Собственно говоря, почти три недели. За это время дружба может не только возникнуть, но и укрепиться!

— Я все же надеюсь, что ты не собираешься водить дружбу с Хэннафордом, — буркнул Стивен с подчеркнутым недовольством в голосе. — Ты ведь уже обожглась однажды... помнишь? — спросил он с противной улыбкой, которая свидетельствовала о том, что он ни капельки не раскаивается за свое поведение в прошлом. — Поскольку я виноват в том, что произошло два года назад, мне не хочется думать, что ты можешь подвергнуться еще более горькой обиде в будущем.

— Что ты имеешь в виду? — Джанин впервые в жизни испытала к этому человеку сильную неприязнь, почти ненависть.

Он пожал плечами:

— О, только то, что Тим — дамский угодник... причем не в лучшем значении этих слов. Он любит женщин и меняет их как перчатки... причем чем активнее они его преследуют, тем быстрее он убегает от них. Он никогда не бывает настроен серьезно, потому что слишком ценит свою свободу. Так что будь осторожна!

В этот момент до них донесся оглушительный лай Миранды, а затем на дорожке появилась сама собака, перескочив через кустарник и радостно виляя хвостом. Прежде чем Миранда добежала до них, входная дверь дома открылась и на дороге показалась Крис — видимо, она услышала хруст гравия под колесами подъезжавшей машины.

Она замерла на мгновение, а затем бросилась, задыхаясь на бегу, навстречу мужу, восклицая:

— О, Стивен!

Стивен вышел из машины, и, пока Джанин выключала зажигание и запирала за собой дверцу, он обнял жену, молодые супруги обменялись быстрым и каким-то растерянным поцелуем, после которого Крис рассмеялась и быстро заговорила:

— Вот это сюрприз! Почему ты не известил меня?

— Я же знаю, что ты любишь сюрпризы, и решил тебя удивить! — Он слегка отстранил ее и, казалось, был удивлен тем, что увидел. — Ты потрясающе выглядишь! — воскликнул он. — На твоих щеках румянец и, похоже, ты даже поправилась! — Он все еще продолжал обнимать ее плечи и разглядывать с неподдельным интересом. — И все это доктор Джанин? — Он насмешливо взглянул через плечо жены на свояченицу. — Ты, похоже, обладаешь чудесным даром, Джан. В твоем обществе моя жена расцветает, в то время как в моем она вянет. Мне придется предпринять что-то, чтобы исправить ситуацию.

Он подошел к багажнику автомобиля и извлек портфель, а затем небольшой сверток, с которым обращался очень осторожно. Выпрямившись, он снова насмешливо взглянул на Джанин.

— Шампанское! — сказал он. — Для больных — все самое лучшее! Я приобрел его специально для Крис. И, кроме того, у меня есть еще одна-две бутылочки кое-чего, что нам всем не помешает. Мы откроем одну из них сегодня же вечером, на нашем празднике, во время ужина. Что ты скажешь, моя радость? — спросил он, приподнимая головку Крис за подбородок и быстро поцеловав ее в лоб. — Ты не считаешь, что есть повод отпраздновать мое возвращение домой?

— Конечно.

Но она выглядела несколько смущенной, и взгляд ее зеленых глаз с некоторым удивлением переходил с лица мужа на лицо сестры.

— Ты, кажется, встретила Стивена у ворот, — сказала она. — А что ты делала так далеко от дома, после того как только что вернулась из Эксетера?

— Я собиралась погулять с Мирандой, — ответила Джанин с искренностью, удивившей ее саму.

Крис протянула руку и сжала ошейник собаки.

— Но Миранда была со мной, — растерянно сказала она, — мы с ней обе пересекали холл, когда услышали, что приближается машина, и я отпустила ее — она ведь любит встречать гостей.

Джанин поняла, что ей нечего сказать... Оставалось только пожалеть о своей неосмотрительности.

Однако похоже, Крис не проявила особой подозрительности. Когда они вошли в дом, она, казалось, совершенно забыла о том, что происходило несколько минут назад. Даже если ей показался странным внезапный приезд Стивена, эта мысль исчезла, как только они вошли в гостиную. Было уже слишком поздно для чая, но рано для ужина и выпивки. Поэтому они просто присели и некоторое время беседовали, пока Стивен не решил отправиться в свой кабинет, чтобы написать несколько писем до того, как придется переодеваться к ужину.

Как только за ним закрылась дверь кабинета, Джанин поймала себя на том, что прислушивается, стараясь различить звук поднимаемой телефонной трубки. Ведь миссис Хэй находилась в Эксетере, на расстоянии всего нескольких миль от «Сандалс», и вполне логично было предположить, что рано или поздно он ей позвонит, поскольку сама она позвонить ему не могла. И даже в том случае, если речь шла о деловом свидании, они должны были договориться о новой встрече до его возвращения в Лондон.

Если только миссис Хэй уже не вернулась в Лондон.

Прежде чем Джанин поднялась в свою комнату, у нее возникла одна мысль. Она подумала, прежде чем начать переодеваться к ужину, что ей стоит позвонить в отель в Эксетере (если только удастся подойти к телефону, когда в кабинете никого не будет) и выяснить, остановилась ли там миссис Хэй и не собирается ли она пробыть в городе следующие несколько дней.

Но поскольку это слишком уж напоминало действия частного детектива, она решила, что не стоит шпионить за клиенткой Стивена, тем более что не было никаких реальных оснований подозревать зятя в неверности, которая грозила бы нарушить счастье ее сестры. Поразмыслив, Джанин пришла к выводу, что, помимо всего прочего, Стивен может услышать разговор, а это повлечет за собой определенные неприятности.

Вечер прошел на удивление приятно. Стивен был в прекрасном расположении духа и вел себя очень предупредительно по отношению к жене и только время от времени бросал насмешливые взгляды на Джанин. Он прекрасно сознавал, что она испытывает к нему недобрые чувства, пристально наблюдает за ним и, если это будет необходимо, сделает все, чтобы обеспечить покой своей сестре.

Когда за ужином было открыто шампанское, Стивен произнес тост в ее честь и посмотрел на нее с откровенной насмешкой, а его взгляд сказал гораздо больше, чем слова, поскольку девушка знала, что за этим взглядом скрывается. Но когда он поднял бокал, глядя на Крис, взгляд его смягчился, и он сказал ей, что она прелестно выглядит.

— Можешь не верить, но мне не нравится жить в Лондоне, словно я холостяк. Я жду не дождусь того дня, когда мы купим свой дом в столице, и тогда ты сможешь всегда быть рядом со мной.

На алебастровой коже Крис выступил румянец, а зеленые глаза заблестели. Она заверила его несколько поспешно, что ничего не имеет против их старой квартиры и готова ездить в Лондон вместе с ним, если он этого хочет.

Однако Стивен отрицательно покачал головой.

— Квартира слишком мала, — сказал он. — Мне она подходит, но недостаточно удобна для тебя. Кроме того, ты еще слишком слаба для таких путешествий. Потерпи немного.

Он посмотрел на Джанин с вызовом. Она закусила губу. Если он играл определенную роль, то с его стороны это было жестоко и нечестно.

Эта ночь прошла спокойно и не была ничем нарушена, как и все предыдущие ночи, которые Стивен проводил в Лондоне. Утром Крис выглядела веселее и лучше, чем когда-либо с момента приезда Джанин из Швейцарии. Стивен пообещал, что вскоре он повезет ее покататься на машине, но утром ему нужно поработать. Когда Джанин вышла в сад, чтобы нарвать немного горошку к ужину, Стивен заперся в своем кабинете, приказав прислуге его не беспокоить.

Джанин собрала горошек, немного красной смородины и малины для торта и подумала, что, несмотря на облака, день обещает быть очень жарким. Прежде чем отправиться на болота с Мирандой, она решила вернуться в дом за солнцезащитными очками.

Но не прошла она и нескольких ярдов по дороге, ведущей к болотам, как увидела припаркованную машину и мужчину, который явно ее поджидал. Тим Хэннафорд терпеливо покуривал сигарету и любовался красотами болот. Когда Джанин оказалась рядом, он открыл дверцу машины.

— Залезайте, — скомандовал он, — я подумал, что вы, может быть, захотите отдать дань уважения моей тетушке.

— Откуда вы знали, что я пойду сегодня утром гулять с Мирандой? — спросила Джанин. — Во всяком случае, как вы догадались, что я пойду именно в этом направлении?

— Вы бываете здесь каждое утро, — ответил Тим, смутив девушку такой осведомленностью о ее привычках. — Во-первых, — улыбаясь невинной улыбкой и гася сигарету в пепельнице, продолжал он, — это путь в «Top-парк». И хотя я не льщу себя мыслью, будто тот факт, что я сейчас проживаю в «Top-парк», представляет для вас какой-то интерес, логично предположить, что вы предпочтете эту сравнительно цивилизованную дорогу пугающе безлюдному пространству болот. Или я ошибаюсь?

Джанин покачала головой:

— Нет, я всегда боюсь заблудиться на болотах.

Его улыбка стала еще шире.

— Мне была бы неприятна мысль, что вы можете заблудиться на болоте, — сказал он.

Миранда, которая забралась в машину вслед за Джанин, устроилась на заднем сиденье и, громко сопя, обнюхала их шеи.

— Мне нужно погулять с собакой, — вздохнула Джанин. — Ей требуется очень много движения. Может быть, я смогу нанести визит вашей тетушке в другой раз?

— Конечно, — нехотя сказал Тим и, подумав немного, спросил: — А как насчет чая сегодня вечером? Я смог бы забрать вас около четырех часов.

— Я могу добраться сама. Это ведь не так далеко.

— Я же сказал, что заеду за вами. — Его темные брови нахмурились. — Какая вы упрямая женщина! И какая независимая! Может быть, у вас несварение желудка от вчерашнего обеда, которым я угощал вас?

Джанин покачала головой, слегка улыбнувшись:

— У меня никогда не бывает несварения желудка. Говоря по правде, я отвратительно здоровая!

— Охотно верю! — отозвался он, одобрительно глядя на гладкую матовую кожу и блестящие волосы девушки. На ней была легкая безрукавка, и покрытое золотисто-коричневым загаром плечо почти касалось рукава его рубашки, а выбившийся из-под ленты мягкий темно-каштановый локон вздрагивал при малейшем движении, привлекая внимание к стройной, гладкой, грациозной линии шеи.

Тим внезапно отстранился от нее и вздохнул.

— Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы необыкновенно привлекательны? — спросил он.

— Многие, — соврала Джанин, покраснев от его комплимента и собственного лицемерия.

— Я так и думал! — воскликнул Тим и снова вздохнул. — Могу поспорить, в Швейцарии все без исключения мужчины влюблялись в вас и в ваш английский облик. Или швейцарцы не слишком впечатлительны?

— Некоторые — да, другие — нет, — ответила она, еще гуще покраснев.

— А какие у вас планы на будущее? Собираетесь вернуться в Альпы?

— Не думаю.

— Вы останетесь в «Сандалс» до конца лета?

— Вполне возможно.

Он откинулся на спинку сиденья и, нахмурясь, стал смотреть на дорогу, петлявшую среди болот.

— Что произошло вчера, когда вы вернулись? — спросил он внезапно совершенно другим тоном. — Вы поступили так, как я вам посоветовал, и оставили Крис в счастливом неведении?

— Да.

— А Стивен?

— Я подождала его у ворот и сказала, что решила не просвещать Крис на его счет. Мне кажется, он чувствовал себя виноватым и потому был весь вечер очень мил по отношению к Крис. — Она нахмурилась. — Мне неприятно думать, что он обманывает ее. Особенно неприятно было слушать его болтовню о том, что он хочет приобрести дом в Лондоне, чтобы Крис могла быть с ним рядом неотлучно. — Джанин помолчала. — Скажите честно, вы... вы действительно думаете, что встреча Стивена с его бывшей клиенткой могла быть случайной?

Тим пожал плечами:

— Я не знаю, что думать. Поскольку я не женат, не могу представить, как ведут себя мужчины, когда у них бывает интрижка или какое-нибудь любовное приключение на стороне... что в общем-то одно и то же. Хотя это, конечно, не мое дело, я все же позвонил в «Уайт Харт» вчера вечером и поинтересовался, является ли миссис Филип Хэй постоялицей этого отеля. Я не был удивлен, когда узнал, что является. Она зарезервировала номер с намерением прожить в нем по крайней мере неделю, и это, похоже, совпадает с планами вашего зятя. Неделя в «Сандалс» и около двух недель в Лондоне. Так ведь бывает обычно?

Джанин, лицо которой тотчас же отразило глубокое беспокойство, подтвердила, что именно так и бывает.

— Но иногда он не остается в Лондоне так долго, — добавила она.

— Это зависит, очевидно, от количества работы, — отозвался Тим сухо.

Джанин распахнула дверцу машины.

— Мне нужно идти. Стивен, — она старалась говорить спокойно и непринужденно, — собирался свозить Крис сегодня во второй половине дня на прогулку, значит, обед будет рано. Если ваша тетушка действительно приглашает меня на чай, я постараюсь ничего не планировать на вечер и к четырем часам буду свободна.

— Вы не возражаете, если я заеду за вами?

— Я думаю, что это будет очень любезно с вашей стороны, если вы лишите меня возможности прошагать полмили по совершенно ровной дороге в теплый летний день. В конце концов, — глаза ее сверкнули, — я ведь могу и сознание потерять от усталости!

— Конечно можете. — Он подтолкнул Миранду к выходу через заднюю дверцу. — Но вы ведь только что похвастались железным здоровьем!

Они улыбнулись друг другу. Он улыбнулся несколько странно, с лукавым прищуром, а улыбка Джанин была открытой и доброй. Тим слегка поколебался, прежде чем закрыть дверцу, и серьезно взглянул на девушку. Она, в свою очередь, тоже задержалась, прежде чем пристегнуть поводок к ошейнику собаки, и тоже серьезно посмотрела на него. Дыхание ее на мгновение перехватило, и это было новым переживанием. По крайней мере, за последние два года с ней такого не случалось.

Он стоял перед ней — стройный, загорелый и очень привлекательный... необычайно привлекательный, пожалуй, даже поразительно привлекательный. Но, как бы то ни было, нельзя подпускать его слишком близко к себе, подумала она. Даже Стивен предостерегал ее на этот счет.

— До вечера, — сказал Тим, когда Джанин повернулась, направляясь в «Сандалс». Однако она не ответила... Она даже не оглянулась и... внезапно испугалась, что совершает серьезную ошибку.

Глава 11

Днем, когда Тим заехал за Джанин, ее сестра находилась в гостиной. Стивен передумал и не повез ее кататься. У него было очень много работы, которую нужно было срочно сделать и никак нельзя было отложить. Он очень трогательно извинялся, но Крис, конечно, была разочарована. Она потерянно бродила по заставленной цветами комнате, в которой проводила обычно большую часть времени, и в этот момент послышался шум подъезжающей машины Тима. Когда он вошел, Крис, которой очень хотелось кому-нибудь пожаловаться, надула губки и встретила его с выражением лица обиженной маленькой девочки.

Тим взял ее за руку и задержал тонкие длинные пальчики в своей широкой ладони несколько дольше, чем этого требовали приличия. Джанин пошла за дождевиком, потому что небо затянулось облаками и грозило ливнем. Тим тем временем разговаривал с Крис таким проникновенным голосом, что Джанин в удивлении застыла, вернувшись в холл и застав их стоящими друг против друга.

На Крис было шелковое платье, в котором она казалась совсем юной и беззащитной; это впечатление усиливали распущенные на девичий манер длинные роскошные волосы. Глаза ее были широко распахнуты и грустны. Тим не отрываясь смотрел на нее, склонив голову к ее лицу, его изящный рот ласково улыбался, а карие глаза выражали теплоту, которую Джанин до сих пор никогда не замечала в них, хотя не раз они сверкали и вспыхивали, выражая какие-то иные чувства.

— Ну, мы вас подождем, — услышала Джанин голос Тима, когда вернулась в холл в дождевике. — Мы подождем, если вы хотите поехать с нами. Хотя, по-моему, — продолжал он, оглядывая ее с ног до головы, — нельзя себе представить, что вы можете выглядеть еще лучше, чем теперь, даже если вы потратите на прихорашивания целый вечер!

Крис, улыбаясь, прикоснулась к рукаву его пиджака.

— Вы такой льстец, Тим, — сказала она. — Что касается моего платья, то ему уже два года. Я, право, давно должна была отдать его жене викария на благотворительные цели. И, кроме того, вы просто не представляете, как я долго собираюсь в дорогу! Я вас обоих только задержу. — Она мягко улыбнулась и посмотрела на Джанин. — Нет, отправляйтесь вдвоем и хорошо проведите время. Передайте привет леди Хэннафорд. Надеюсь, что она чувствует себя лучше, а сестра Темпест хорошо за ней ухаживает.

— Сестра Темпест в своем деле не знает равных! — отозвался Тим.

Зеленые глаза Крис тотчас изменили выражение. Она прикусила нижнюю губу, а затем улыбнулась несколько более сдержанно.

— Просто удивительно, как все восхищаются сестрой Темпест! — произнесла она. — Я думаю, все дело в накрахмаленных украшениях, которые она носит. Это помогает ей вызывать симпатию. Я помню, что однажды мне довелось повстречать очень хорошенькую сестру милосердия, которая в своей форме выглядела просто уродливо.

— Несомненно, Элизабет именно поэтому отказалась носить форму, и моя тетушка это вполне приветствует, — улыбаясь, ответил Тим. — Помимо всего прочего, Элизабет очень умная девушка!

— Я в этом не сомневаюсь, — сухо заметила Крис, провожая их обоих к выходу.

Тим взглянул на нее с явной симпатией.

— Вы уверены, что не измените своего решения? — спросил он.

— Да, совершенно уверена. Во-первых, я не думаю, что Стивену понравится, если я уеду и оставлю его в одиночестве. Конечно, он с головой ушел в работу и не уделит мне ни секунды внимания, пока не покончит с ней, но я, по крайней мере, знаю, где он, а он знает, где я.

Во время короткой поездки в «Тор-парк» Тим почти всю дорогу молчал. Казалось, его гложет какая-то мысль. Джанин, глядя на его красивый профиль, размышляла, зачем он, собственно говоря, примчался за ней на машине. Она даже усомнилась, сознает ли он, что рядом с ним сидит пассажирка, с которой нужно хотя бы из вежливости перемолвиться словечком.

— Я думаю, вам стоит заняться врачебной практикой, — заметила Джанин, перед тем как они повернули к воротам «Top-парк». — Ваше призвание — лечить больных.

Тим с недоумением взглянул на нее, ожидая объяснений.

— У вас есть все, что необходимо человеку, который ухаживает за тяжелобольными. Вы такой заботливый, так тонко понимаете чужие проблемы, действуете на людей успокаивающе! Но я думаю, что вам следует сосредоточиться на женщинах. С мужчинами у вас вряд ли получится так же хорошо!

— Что вы хотите этим сказать? — с подозрением заломив бровь, поинтересовался Тим, и в голосе его внезапно послышался холодок.

— Я хочу сказать, что вы, несомненно, пользуетесь большим успехом у женщин. Вы напоминаете мне специалиста по китайскому фарфору. Чем более хрупок фарфор, тем лучшим экспертом вы себя проявляете. Я не думаю, что сестра Элизабет очень хрупка, но вы, конечно, знаете, как обращаться с ней... Крис, которая похожа на тонкий прозрачный сосуд, несомненно заслуживает другого обращения.

— Интере-е-есно, — протянул он, — а что вы скажете про себя?

— О, я всего лишь скромная учительница английского языка, два года отработавшая в Швейцарии.

— И именно поэтому я заехал сегодня за вами?

— Я думаю, вам хотелось угодить своей тетушке — вы решили, будто она обрадуется гостье.

— И это абсолютно соответствует действительности. Она была искренне рада, когда я сказал, что вы заглянете к ней на чашечку чая.

— Вы выражаетесь как викторианский аббат.

На этот раз он поднял обе брови, а рот его изогнулся в усмешке.

— А вы говорите так, словно я вам чем-то сильно досадил!

Джанин вспыхнула и прикусила губу. Он был прав. Потому что, возможно, впервые в жизни она вела себя как ревнивая кошка. И все это было вызвано тем, как он смотрел в холле на Крис, и тем, как отчаянно выступал в защиту сестры Темпест.

Когда они приехали в «Top-парк», сестра Темпест была в гостиной вместе со своей подопечной. Пожилая леди выглядела прекрасно. Она была в юмористическом настроении, примерно таком же, как и ее племянник. Вместо темно-синего платья на сестре было светлое — цвета лаванды, — которое просто удивительно шло к ее глазам, а неизменные воротничок и манжеты были так накрахмалены, что Джанин даже показалось, что она слышит их хруст.

Гладкие светлые волосы Элизабет были уложены золотистой короной вокруг головы, ногти сверкали безупречным маникюром, от нее исходил запах гигиенического туалетного мыла. Улыбка ее казалась отблеском заснеженных горных вершин... во всяком случае, так показалось Джанин. Обращаясь к леди Хэннафорд, сестра Темпест улыбалась ласково и терпеливо. Тим тоже часто расплывался в улыбке, демонстрируя свои прекрасные белые зубы.

— Давайте я подсуну вам еще одну подушку под спину. Вам будет так гораздо удобнее! — проворковала сестра Темпест, обращаясь к леди Хэннафорд, в то время как Тим провожал гостью в столовую.

Однако леди Хэннафорд, сделав импульсивное движение навстречу вошедшей девушке, уронила сразу две подушки на пол. Впервые за этот день Джанин покинуло чувство юмора. Вместо того чтобы посмеяться над чужой неловкостью, она задохнулась от жалости и внезапно схватила полную белую руку старой женщины так крепко, что потом вынуждена была извиниться за свою порывистость.

— Пустяки, дорогая, — остановила ее леди Хэннафорд. — Я не в таком уж плохом состоянии и не развалюсь, если кто-то до меня дотронется. Я очень рада вас видеть... право, очень рада! — Она слегка понизила голос: — И я рада, что вы не привезли с собой вашу сестру.

— О! — воскликнула Джанин.

Хозяйка дома быстро разъяснила, что она имела в виду:

— Не поймите меня превратно. Я очень хорошо отношусь к Кристин. Но она, право, немного глупа и не следует моим советам. Я, например, при каждой нашей встрече повторяю, что именно ей нужно сказать и как вести себя с мужем, когда он возвращается домой после долгой разлуки... Ведь это нечестно, что он не бывает дома неделями, а бедняжка скучает в огромном особняке одна-одинешенька. К тому же мужчины частенько сбиваются с пути, если проводят половину своей жизни вдали от жен.

— Боже мой, тетушка! — вмешался Тим, весело улыбаясь. — Своими бестактными речами ты можешь внушить Джан, что ей вообще не стоит выходить замуж!

— Так оно и есть, Джан, верно? — Леди Хэннафорд выглядела очень довольной. Она удовлетворенно сложила руки на коленях. — Сейчас молодые люди действительно слишком быстро сближаются. Возможно, это и к лучшему — столько времени раньше терялось зря. Но, возвращаясь к вопросу о миссис Блейр... О, спасибо, моя дорогая, — поблагодарила она сестру Темпест, которая в этот момент передала ей чашку чаю.

Позаботившись о хозяйке, Элизабет повернулась к Джанин и спросила, сколько кусочков сахару положить ей в чашку.

— Вы выяснили это еще в первый ее приезд, — напомнила леди Хэннафорд без малейшего намека на раздражение из-за того, что ее прервали. — Одну вещь обязательно следует запомнить: сколько кусков сахара следует класть в чай наших гостей и, конечно, в кофе. Моя мать всегда настаивала на этом. Ведь так невежливо прерывать разговор ненужными вопросами!

— Простите, леди Хэннафорд, — пробормотала Элизабет.

Заметив, как она при этом покраснела, Джанин почувствовала к ней жалость.

Леди Хэннафорд взмахнула рукой:

— Все в порядке, дорогая, но запомните на будущее: два куска для Джан, я хотела сказать, для мисс Скотт.

Тим поднялся и подошел к столику, над которым колдовала сестра Темпест, разливая чай из тяжелого серебряного чайника. Джанин заставляла себя слушать то, что говорила леди Хэннафорд (а это был еще один поток соображений относительно ее сестры и зятя), однако краем глаза заметила, что Тим наклонился к Элизабет и говорит что-то утешительное ей на ухо. По тому, как через мгновение просияло лицо хорошенькой сиделки, стало ясно, что он ее действительно утешил.

Леди Хэннафорд, продолжая разглагольствовать, погрозила пальцем Джанин:

— Запомните мои слова! На днях в «Сандалс» случится неприятность. — Желая подчеркнуть важность этого пророчества, она воздела массивную серебряную ложку, словно апостольский жезл, и помахала ею перед носом девушки. — Все эти разговоры о том, что у нее бывают видения, свидетельствуют о плачевном состоянии ее нервной системы! А почему это происходит? Из-за одиночества и заброшенности. Я считаю, что ваш зять ведет себя непозволительным образом... Если бы у него была хоть капля совести, он сообразил бы, что молодая женщина, такая, как Крис, нуждается во внимании и любви, а как она может ощущать эту любовь, когда ее муж так часто и подолгу отсутствует? А теперь Тим говорит мне, что та красотка, Хэй, вновь появилась на сцене...

— Тетя! — Голос Тима прозвучал резко, как удар бича, которым он прервал поток ее речи.

Значит, отметила Джанин, он был не так уж увлечен врачеванием задетой гордости Элизабет Темпест... собственно говоря, в точности до наоборот. Он пересек комнату и предостерегающе покачал головой, глядя на свою тетку. Его темные глаза выражали недовольство, губы перестали кривиться в усмешке, а в голосе звучало осуждение.

— То, что я сказал вам вчера, тетушка, вовсе не предназначалось для повторения, — процедил он сквозь зубы. — Все, что вы сейчас сказали, звучит как злонамеренная сплетня, у нас нет абсолютно никаких доказательств, что миссис Хэй занимается какими-то недозволенными делами со Стивеном Блейром.

Леди Хэннафорд раздраженно фыркнула.

— Вчера ты говорил совсем иначе, дорогой! — Затем она посмотрела в сторону Элизабет и понизила голос: — Хорошо, я люблю скандалы, я старая сплетница! Но ты можешь мне поверить, что дыма без огня не бывает, а в свое время было достаточно много дыма вокруг этой отвратительной истории, которая даже попала в газеты! — Она склонилась в сторону Джанин и легонько погладила ее по колену. — Вероятно, хорошо, что вас в это время не было в Англии, милая, но ваша сестра, к сожалению, была, и мне кажется, именно тогда у нее и начались проблемы со здоровьем. — Леди Хэннафорд пыталась говорить тихо, но это ей не очень удавалось.

Элизабет Темпест попыталась отвлечь свою подопечную, деликатно предложив сандвич, однако та уже увлеклась темой разговора и отбросила всякую осторожность:

— Во всяком случае, зачем этой женщине понадобилось появляться здесь так внезапно... И если все это пустяки, тогда почему Стивен не представил вас вчера друг другу?

Джанин хотела ей как-то возразить, но не смогла и принялась сосредоточенно отряхивать крошки пирожного со своих коленей, сделав вид, что ее не слишком встревожили предостережения хозяйки дома. Девушка сделала скидку на ее возраст, природное любопытство и на то, что ей просто скучно. Все, что близко касалось ее сестры, а именно предполагаемую связь Стивена с другой женщиной, она не считала предметом серьезного обсуждения с кем бы то ни было.

Даже с Тимом, когда он вез ее домой. А сам Тим был необычно молчалив, даже немного резок в ответах, когда она к нему обращалась.

Тем не менее Джанин не могла удержаться от того, чтобы не упомянуть Элизабет Темпест. Она заметила, что его тетушка на этот раз была не очень ласкова по отношению к сиделке — ну разве можно запомнить, сколько кусков сахара нужно класть в чай едва знакомому человеку?

— Вот я бы никогда не запомнила! — добавила она, задумчиво глядя вперед сквозь ветровое стекло. — А Элизабет так старается угодить леди Хэннафорд...

К ее удивлению, Тим взорвался:

— Ну и что? Разве это преступление — стараться угодить старой леди? Мисс Темпест — одно из самых терпеливых созданий на свете, и моей тетке с ней несказанно повезло! На месте мисс Темпест мог быть какой-нибудь чопорный синий чулок, старая мегера, которая обращалась бы со своей подопечной так, словно та вообще не человек, и которая не стала бы считаться с чужими причудами! Я никогда не упускаю возможности сказать об этом тетке. Кроме того, мисс Темпест умна, очаровательна и при этом первоклассный специалист. Если вы думаете, что ухаживать за такой неугомонной старухой, как моя тетка, угождать ей на каждом шагу да еще жить в огромном пустом доме в Дартмуре — большое удовольствие, лучше попробовали бы сами... вы, школьная учительница со сложным характером и запредельным мнением о себе!

— Что?! — воскликнула Джанин, уставившись на него так, словно не верила своим ушам. Затем она покраснела, а потом ее щеки залила смертельная бледность. — Значит, по-вашему, я позволила себе лишнее? Но я ведь пыталась защитить сестру Темпест! Я не имела понятия о том, что вы так трепетно относитесь к ней, что даже малейшее замечание в ее адрес может вас так задеть!

— Не говорите глупостей, — резко заметил он.

— Я не говорю глупостей. — Джанин отодвинулась от него подальше и уперлась плечом в дверцу машины. — Я всегда думала о сестре Темпест именно так, как сказали вы... умна, обаятельна, первоклассный специалист. Единственное, с чем я не могу согласиться, — так это с тем, что ваша тетушка своенравна и несправедлива к людям. Она больной человек и имеет право на некоторое снисхождение.

— Точно так же, как вы имеете право отпускать колкости в адрес Элизабет, если вам этого хочется!

— О! Значит, для вас она — Элизабет?

— А почему бы и нет? — Он бросил на девушку сердитый взгляд, упрямо выставив подбородок. Глаза его сверкали, Тим с трудом сдерживался, но, видимо, она ему очень не нравилась, он давно хотел сказать ей об этом, и теперь представился удобный случай. — Я называю вас Джан... Моя тетушка считает это совершенно нормальным, хотя мое первоначальное желание называть вас Джейн было более разумным. Имя Джейн может быть едким и одновременно ласковым... прозвищем для старой девы и в то же время вздохом восхищения из уст влюбленного!

— Спасибо, — бросила Джанин, поджав губы.

Он остановил машину в нескольких ярдах от главных ворот «Сандалс», повернулся и стал рассматривать девушку, сдвинув темные брови.

— Нечего сидеть тут с таким видом, будто я смертельно оскорбил вас, — сказал он. — Я пока еще не выяснил, кто вы — фрекен Бок или нежная Джульетта.

— На вашем месте, — выпалила Джанин, безуспешно пытаясь открыть со своей стороны дверцу машины и выскочить на дорогу, — я отправилась бы к сестре Темпест и постаралась успокоить ее израненное самолюбие! Я заметила, что вы уже сделали одну отчаянную попытку во время чаепития, но, возможно, это не помогло. Она, вероятно, все еще горько переживает обиду и нуждается в вашем плече, чтобы поплакать на нем. Вы, по-видимому, имеете привычку предоставлять его хорошеньким женщинам для этой и других целей, поэтому не стану вас задерживать!

В этот момент дверца поддалась, но Тим, протянув руку, крепко ухватил девушку за запястье и от души расхохотался, словно его плохое настроение исчезло, как не бывало.

— Так-так-так! — победоносно воскликнул он. — Похоже, вы ревнуете!

— Не говорите ерунды! — Джанин попыталась вырваться, но он упорно удерживал ее на месте. Глаза девушки внезапно стали влажными, она заморгала, пытаясь сдержать слезы. — Мне нет никакого дела до того, как вы относитесь к Элизабет Темпест или к любой другой женщине! Стивен предупреждал меня, что вам нравятся легкомысленные и нетребовательные приятельницы, что вы предпочитаете, чтоб их было как можно больше, и не желаете посвящать свое время одной-единственной!

— Стивен сказал это? — Голос Тима прозвучал тихо и насмешливо, но глаза его при этом опасно сверкнули.

— Да. — Она отвернулась, чтобы не видеть его лица. Сильные пальцы до боли стискивали ее руку. — Отпустите меня!

— Что еще говорил вам обо мне Стивен? — Теперь в голосе Тима скрежетало железо. Свободной рукой он взял девушку за подбородок и заставил ее повернуться.

Она охнула, увидев скуластое загорелое лицо в дюйме от своего собственного.

— Ничего.

— Вы всегда обсуждаете своих друзей со Стивеном? Его мнение все еще что-то значит для вас?

— Вы прекрасно знаете, что я думаю о Стивене!

— Может быть, вы все еще влюблены в него?

— Влюблена в него?! — Ее длинные ресницы взметнулись, и ясная прозрачность глаз была ответом на этот вопрос. — Я никогда не была в него влюблена!

— Вам это только казалось?

— Я, вероятно, была не в своем уме! Это... это было оттого, что мы часто виделись...

— А вы можете влюбиться в мужчину только потому, что часто его видите? Можете вы, например, влюбиться в мужчину, который вторгся в вашу спальню ночью и который заявил, что собирается называть вас Джейн? В мужчину, у которого очень много приятельниц и который не стремится к прочной связи с одной-единственной женщиной?

Она снова попыталась отвернуться, но он ей не позволил. Очень тихо, с какой-то особенной нежностью, он повторил свой вопрос:

— Можете, Джейн? Разве вы никогда не слышали о том, что мимолетные увлечения не способны осквернить душу? Что сердце мужчины остается неприступным и твердым как камень до тех пор, пока он не встретит ту самую единственную любовь? Он просто не может допустить, чтобы его поймала какая-нибудь предприимчивая особа вашего пола, которая не особенно обеспокоится, если он по-настоящему не влюбится в нее. Я никогда не считал себя охотником за женскими сердцами, но, с тех пор как понял, что некоторые маленькие девочки с веснушками и косичками, вырастая, превращаются в очаровательных женщин, сохраняя наивную и трогательную душу ребенка, я дал себе слово полюбить одну из них, но мне будет очень больно, если она меня отвергнет... Я не знаю, были ли у вас когда-нибудь косички, и не могу представить на вашем личике веснушки, но сегодня утром я проснулся и подумал, что настало Великое Мгновение... Вы, возможно, не заметили этого, — продолжал он с лукавой улыбкой, — но сердце мое выпрыгнуло из груди, и я оставил его лежать там, на полу, у вашей постели!

— О, Тим! — прошептала Джанин, а ее лицо, которое он держал в своих ладонях, запылало от счастья, а потом, не в силах сдержать себя, она рассмеялась: — Но в этом случае я должна была утром наступить на него!

Он слегка ущипнул ее за подбородок своими тонкими загорелыми пальцами.

— Даже если бы вы это сделали, то обязательно наклонились бы потом, чтобы собрать раздавленные кусочки, потому что вы — настоящая женщина!

Она улыбнулась ему. Это была торжествующая улыбка, но глаза ее все еще смотрели на него недоверчиво.

— Вы правда считаете, что я настоящая женщина?

— Я считаю, что вы истинная, восхитительная женщина!

— Мне следует принимать ваши слова всерьез?

— Я серьезен как никогда!

— С вашей стороны будет очень скверно, если вы потом поменяете свое мнение. Женщине это позволено, но мужчине — нет...

— Не беспокойтесь, — сказал он, и твердая решимость отразилась на его лице. Карие глаза внимательно смотрели на девушку. — Я никогда не меняю своего решения, раз оно принято. Вот почему я иногда принимаю его не сразу. — Выражение его глаз изменилось, в них вспыхнул огонек нетерпения. — Но почему мы теряем время? — Его руки неожиданно страстно обняли ее. — Может быть, вам тоже требуется время, чтобы принять решение? Разве вы еще не приняли его, Джейн? Если вы не сделали этого, я не могу дать вам много времени!

Она застенчиво подняла руку и прикоснулась к его щеке.

— Но мы еще так мало знаем друг друга!

— А разве это важно?

— Нет. — Порывистое дыхание вырывалось из ее приоткрытых губ, глаза смотрели на него призывно. — Но я не хочу больше совершать ошибок! Это слишком серьезно!

— Конечно, это серьезно! — Она чувствовала, как его губы легко касаются ее волос, глаз и нежных щек. Его прикосновения были ласковыми, едва ощутимыми. А потом его губы вдруг впились в ее рот и перестали быть нежными и мягкими — это были твердые, требовательные мужские губы, губы человека, принявшего решение.

Джанин вздохнула, как пловец, который набирает воздух, перед погружением под воду, и приникла к нему почти с отчаянием. Он попытался поцелуями успокоить ее.

— Ах ты, маленькая глупышка! Нужно было потратить немало сил, чтобы убедить тебя... — А потом он прошептал: — О, моя дорогая, моя дорогая!

Глава 12

Сколько времени они просидели там, вблизи каменной ограды и ворот, на узкой дороге, ведущей в «Сандалс», Джанин не могла вспомнить, но, когда она вынырнула из чудесного сна и вернулась к действительности, солнечные лучи стали менее яркими и постепенно начали таять в прозрачном воздухе, и девушка с ужасом поняла, что подходит время ужина.

— Крис будет беспокоиться, не случилось ли со мной чего-нибудь, — шепнула она. — И может позвонить в «Top-парк», чтобы узнать, где я.

— А моя тетушка сообщит ей, что мы уехали десять дней назад или около того и что с тех пор нас никто не видел, — весело проговорил Тим ей на ухо. Его глаза были как теплые золотисто-карие озера, в которых она могла утонуть, как ей казалось, всякий раз, когда смотрела в них. И ей хотелось в них утонуть... Она была бы счастлива утонуть в глазах Тима, и, если это означало забвение на всю жизнь, иной судьбы не желала.

Джанин была не в состоянии вспомнить, переживала ли она что-либо подобное до того, как познакомилась с Тимом. Краткий роман со Стивеном не шел ни в какое сравнение, его нельзя было даже назвать романом. С самой первой секунды карие глаза Тима ставили ее в тупик, поражали и приводили в бешенство, потому что она ужасно боялась, что он просто дразнит ее или смеется над ней.

Но теперь, когда руки Тима обнимали ее, она твердо знала: он никогда над ней не посмеется. Он будет удивлять ее, иногда даже провоцировать, но этот глубокий сияющий взгляд, идущий изнутри, из самой глубины души, излучал такую теплоту, которая окутывала ее, наполняя доверием и ощущением безопасности.

Тим... которого она так недооценивала, а леди Хэннафорд любила и прекрасно понимала, Элизабет Темпест обожала, и даже Крис была им странно очарована... А потом Джанин стала думать о том, как отреагирует Крис, когда узнает, что ее сестра завоевала неуловимого будущего владельца «Тор-парк».

Она завоевала его, но еще не дала согласия выйти за него замуж... потому что до сих пор и речи не было о свадьбе.

— Ты... ты никогда не казался мне мужчиной, чье предназначение — тихая семейная жизнь, — произнесла она, когда смогла внятно говорить. — А однажды ты сказал мне, что жалеешь о продаже «Сандалс», потому что устал от путешествий. Я подумала тогда, что ты собираешься сделать сестру Темпест хозяйкой «Top-парк», который перейдет к тебе по наследству...

— Значит, ты действительно ревновала к Элизабет? — прошептал Тим, а в глазах его вспыхнул прежний лукавый огонек. — Поверишь ли ты мне, если я скажу, что мы с Элизабет — просто хорошие друзья, и ничего больше?

— Если... если ты так говоришь, я верю, — ответила Джанин, уткнувшись в его плечо, чтобы скрыть, как сильно она временами ревновала к Элизабет.

Но он не позволил ей спрятаться и заставил снова открыть лицо.

— Все, что я говорил о сестре Элизабет, — правда. Она умна и очаровательна, но и твоя сестра Крис — тоже... Таких женщин тысячи...

— И ни одной из них ты не отдал свое сердце?

— Ни одной.

— Временами я думала, что ты испытываешь слабость к Крис, — призналась Джанин. — Даже сегодня мне показалось, что тебе очень хотелось, чтобы она поехала с нами в «Top-парк» — выпить чаю с твоей тетушкой.

— Мне вовсе не хотелось, чтобы она согласилась поехать с нами. Моя главная цель заключалась в том, чтобы заставить тебя ревновать, понимаешь? — заулыбался Тим. — Я не был в тебе уверен. Ты ведь не переставала спорить со мной, помнишь?

— А ты не привык, чтобы женщины спорили с тобой и отвечали колкостями на твои остроты?

Тим взял ее за плечи и легонько встряхнул.

— Прекрати меня дразнить! — с напускной суровостью приказал он. — Я люблю тебя... Я люблю тебя так, что мне становится страшно! — прошептал он, затаив дыхание.

— О, Тим! — выдохнула она.

— Но ты еще ни разу не сказала, что любишь меня!

— Люблю, люблю! — заверила она, отдаваясь этому новому для нее чудесному чувству и обхватывая руками шею Тима. — Я так люблю тебя, что просто не могу себе представить, что было бы со мной, если бы оказалось, что тебе нравится Элизабет... или Крис.

— Ты кое о чем забываешь, — заметил он. — Крис замужняя женщина. — И, прижавшись щекой к ее волосам, воскликнул: — О, дорогая, мы потратили столько времени зря! Когда... когда ты выйдешь за меня замуж?

— Значит... значит, ты действительно хочешь...

— А ты как думала? — Он состроил забавную гримасу. — Или я для тебя недостаточно хорош, избалованная девчонка? Я хочу жениться на тебе тотчас же... и под словами «тотчас же» я имею в виду «тотчас же»!

Она прижалась к нему, смеясь от радости.

— А как же твои планы объехать весь мир, отыскать потерянные континенты?

— Я уже отказался от этих планов, — заверил он возлюбленную и снова принялся осыпать поцелуями ее волосы, лицо и шею. — Кстати, а если бы я взял тебя с собой искать эти континенты?

— Ты взял бы меня с собой? — Она произнесла это замирая от счастья. — И я не стала бы для тебя помехой?

— Неужели ты думаешь, что я уеду и оставлю тебя одну на растерзание каким-нибудь донжуанам? Так ты согласна?

— А где... где мы будем жить?

— У меня в Лондоне есть квартира, а медовый месяц мы могли бы провести в Париже... или в Венеции... Где пожелаешь!

— Я мечтаю о Венеции!

— Значит, Венеция. Я сниму палаццо!

— Ты так богат?

— Я не беден. Никогда не был бедным!

— Несчастная Элизабет! — вырвалось у Джанин.

— Знаешь, мне кажется, что ты специально пытаешься вызвать во мне раздражение!

— О нет, дорогой! Но нельзя ведь винить Элизабет за то, что она позволила себе питать надежды. Ведь ты был необыкновенно внимателен к ней, а девушки часто воображают себе бог знает что... А вот у меня не было никаких надежд, ведь ты меня просто не замечал.

— А теперь?

— Я... я просто не знаю, чем заслужила такое счастье... — Она неуверенно рассмеялась. — Я ведь почти решила, что останусь старой девой!

— Почти?

— Ну, в душе я все же надеялась, что встречу кого-нибудь вроде тебя...

— А если бы я появился в твоей жизни одновременно со Стивеном, кого из нас ты выбрала бы?

Джанин недоверчиво посмотрела на него:

— Ты не знаешь? Но я ведь люблю тебя! А если бы ты меня отверг... как Стивен... я просто умерла бы!

— О, дорогая! — воскликнул Тим и снова обнял ее.

С удивительной нежностью, теплотой и искренностью он заверил, что никогда не позволил бы ей этого, сказал, что она должна жить для него... столько, сколько сможет прожить, для него одного. Огонек ревности, вспыхнувший в его глазах, поразил девушку, когда Тим признался:

— Боюсь, я никогда не перестану ревновать тебя к Стивену... потому что пусть недолго, но ты была в него влюблена! И если ты упрекнешь меня в том, что я знал в свое время много красивых девушек и питал по отношению к ним какие-то чувства, я не обижусь, ведь по сравнению с всепоглощающей ревностью, которую испытываю я, это такая малость. Я никогда не симпатизировал Стивену, а в последнее время узнал много такого, что заставляет меня осуждать его... даже с трудом переносить его присутствие! Но это не имеет никакого отношения ни к Крис, ни к его приятельнице миссис Филип Хэй. Все это имеет отношение только к тебе. Если бы мы жили в прошлом веке, я получил бы огромное удовольствие от возможности пронзить его шпагой! И все из-за тебя!

И она поверила, что он не шутит. Он смотрел на нее хмуро, сжигаемый странной душевной болью. В порыве сочувствия девушка обвила руками его шею и ласково прошептала:

— Дорогой, все это в прошлом. И я ведь говорила тебе, что Стивен никогда не имел для меня особого значения! У нас с ним были общие интересы... Именно это и сблизило нас. К сожалению, у Крис со Стивеном слишком мало общего! Крис никогда не пыталась понять его... а если бы она попыталась сделать это, все могло бы сложиться иначе. Но теперь уже слишком поздно...

Джанин выпрямилась, осторожно высвободившись из объятий Тима. Думая о будущем, которое ожидало Крис и Стивена и которое не казалось ей светлым и безмятежным, она почувствовала странный холодок и испугалась — за себя и за своего возлюбленного.

— Тим, — сказала она настойчиво, — мне пора. Ты подвезешь меня к дому или мне пойти пешком? Если ты торопишься вернуться в «Top-парк», я могу дойти одна — это ведь недалеко.

Он был просто поражен.

— Ты думаешь, я допущу, чтобы ты возвращалась в «Сандалс» одна?! Кроме того, я не хочу откладывать сообщение о нашей помолвке... Я так горжусь своей будущей женой! — И он приник губами к ее тонким, нежным пальцам, а потом снова обнял девушку, и они поцеловались так, что обоих пробила дрожь...

Когда машина остановилась у порога, дом показался им тихим и безлюдным. Входная дверь была широко распахнута, впуская последние лучи заходящего солнца; Миранда лежала в холле, растянувшись на полу, как египетский сфинкс, охраняющий свои владения.

Когда Джанин окликнула ее, она тотчас же вскочила, потянулась и направилась к подруге, приветствуя ее возвращение. Тим потрепал собаку по холке и сказал, что она в прекрасной форме.

— Миранда у нас настоящая лакомка, но ты с ней в последнее время много гуляла, и это заметно улучшило ее фигуру, — улыбнулся он Джанин, а затем снова обратился к мастифу: — Ну, Миранда, что случилось с твоей хозяйкой? Только не говори мне, что ты ее съела! И где твой хозяин?

Дом казался неестественно тихим. Заглянув в гостиную, Джанин увидела, что комната пуста. Как всегда в этот час, там царил аромат цветов. Тим открыл дверь кабинета, постучав предварительно в дверь и не получив ответа. Он обнаружил, что и там никого не было.

— Странно, — громко сказала Джанин, чувствуя, как в душе нарастает беспокойство. — Стивен обычно в это время не выходит из дому, и Крис тоже. Перед ужином они обычно располагаются в гостиной с бокалом шерри или чего-нибудь покрепче. Но возможно, на этот раз они решили изменить этой привычке — для разнообразия? — В голосе Джанин отчетливо звучала неуверенность. — Может, они оба наверху?

— В таком случае я не стану ждать. Приеду позже, чтобы отметить нашу помолвку и выпить шампанского, а потом мы с тобой прокатимся при лунном свете! — Рука Тима легла на плечо Джанин, но в этот момент на лестнице появилась Крис. Она спускалась осторожно, как лунатик, глядя перед собой невидящими глазами. Когда сестра бросилась ей навстречу, Крис заметила ее в последний момент.

— Что случилось? — Джанин поймала Крис за руку и так сжала ее пальцы, что та должна была бы вскрикнуть от боли, но никак не отреагировала. Джанин встряхнула ее за плечи. — Крис! У тебя все в порядке? Ты выглядишь так, словно увидела привидение...

Крис смотрела мимо нее на Тима, который начал подниматься по лестнице вслед за своей только что обретенной невестой.

— Я хочу вам кое-что показать. — Крис говорила со странной монотонной интонацией, но в остальном она, казалось, вполне владела собой. — Сегодня вечером я сделала открытие... пока тебя не было, Джан. Я сказала об этом Стивену, и он был очень недоволен. Даже рассердился!

Тим, обойдя Джанин, взял Крис под локоть — решительно, но ласково.

— Покажите нам, что вы обнаружили, Крис, — сказал он, словно обращался к ребенку. — Похоже, вам это не очень понравилось, потому что вы выглядите расстроенной, и Стивен, очевидно, тоже был огорчен. Что-то в вашей спальне?

Она уставилась на него безумными глазами:

— Откуда вы знаете? Вы всегда знали? Почему вы мне не сказали, не предостерегли меня?

— Я думал, вы сами обнаружите это со временем, и, кроме того, я не подозревал, что это для вас так важно.

— Но если бы вы сказали мне, Стивен не смог бы этим воспользоваться... — Она осеклась.

Джанин не стала ждать продолжения и бросилась в комнату сестры. В стене напротив кровати зиял проем, через него был виден вход в темный, без окон коридор, в конце которого начиналась лестница. Девушке не понадобилось много времени, чтобы понять: именно здесь был ключ к разгадке того, что происходило с ее сестрой в последние месяцы. Когда Крис говорила, что видит по ночам мужчину, стоящего в дверях и смотрящего на нее, она была совершенно права. Этот мужчина обнаружил тайный вход в ее комнату, и именно он был виноват в том ужасном состоянии, в котором Крис пребывала теперь и от которого в последние дни несколько оправилась.

Возбужденная Джанин повернулась к сестре. Она не могла понять, почему та не рада сделанному открытию и почему Стивен уехал, поссорившись с женой.

— Но это же замечательно! — воскликнула Джанин. — Это доказывает, что таинственный мужчина действительно входил в твою комнату. Это не видение и не кошмарный сон. Ты не больна, у тебя все в порядке с психикой! Ты была просто жертвой чьей-то жестокой шутки... розыгрыша!

— Я знаю! — Но в голосе Крис не было радости, она даже не улыбнулась. — Это придумал Стивен.

— Стивен?!

— Да, но он не думал, что я обо всем догадаюсь. И не собирался пугать меня до потери рассудка. Он просто рассчитывал довести меня до нервного срыва, часто отлучался из дому в надежде, что я буду постепенно угасать от одиночества, а возвращаясь в «Сандалс», устраивал мне эти «ночные кошмары», заставляя сомневаться в моем психическом здоровье. И все ради того, чтобы я чувствовала себя лучше, когда его не будет в доме, и в конце концов подала на развод. Понимаешь, он должен был так или иначе получить развод, чтобы жениться на этой Хэй...

Голос Крис становился все тише и тише, лицо внезапно побледнело, и Джанин, испугавшись, что сестра сейчас упадет на ковер без сознания, бросилась вперед, обхватила ее за талию и усадила на стул. Тим взял со столика банку с нюхательной солью и поднес ее к носу Крис.

— Я думаю, лучше налить ей рюмочку бренди, — сказала Джанин, и он, кивнув, быстро направился в столовую.

Когда он вернулся, Крис выглядела немного лучше, щеки окрасились слабым румянцем, но глаза по-прежнему оставались пустыми и тусклыми, словно она потеряла всякий интерес к жизни. Когда Джанин спросила, действительно ли ей лучше, и стала тереть ей руки, чтобы восстановить кровообращение, она тихо ответила, что у нее ничего не болит и не стоит о ней беспокоиться.

— Со мной все в порядке, — заверила она. — В полном порядке. Это Стивен был ужасно расстроен и даже убежал из дому. — Она на мгновение прикрыла глаза, словно переживая вновь недавний разговор с мужем. — Я не знаю, куда он направился, но думаю... в Эксетер! Он был просто вне себя... и растерян. Он больше всего боялся, что я узнаю его тайну, узнаю про эту панель в стене.

— А как ты узнала? — спросила Джанин, опускаясь около сестры на колени. — Это было случайно или ты... что-то заподозрила?

— Я уже некоторое время догадывалась о чем-то подобном, — призналась Крис и с упреком взглянула на Тима. — Почему вы не сказали мне, что в стене моей спальни есть передвижная панель, которая скрывает тайный ход? Вы жили здесь. Это был ваш дом, до того как Стивен приобрел его! Вы знали все здешние секреты и не раскрыли их нам. Почему?

Тим выглядел несколько смущенным, но сочувствие к несчастной Крис было так велико, что он не мог дольше продолжать ее обманывать. Выяснилось, что потайной ход он обнаружил еще в детстве и, кроме него, в доме об этом никто не знал. Тим хранил свою тайну — бог знает почему. Возможно, не хотел предать того шустрого скуластого мальчишку, который два десятка лет назад мечтал стать археологом и начал подготовку к будущей профессии с исследования собственного дома. Лишь недавно он начал догадываться о том, что происходит в «Сандалс», но признаваться было уже поздно.

— Я боялся, что вы испугаетесь, если узнаете, что в вашу спальню ведет еще один вход, — закончил Тим. — Поэтому решил молчать. Кроме того, я думал, что это вряд ли обнаружится, если только кто-нибудь не станет специально искать. А вы именно это и сделали...

— Стивен сказал, что он обнаружил его случайно, — сообщила Крис.

Тим подошел к стене и задвинул панель. Раздался легкий щелчок. Панель встала на место, и белая стена стала такой же монолитной, как раньше.

— А теперь тебе нужно отдохнуть, — заботливо сказала Джанин, обращаясь к Крис. При этом она посмотрела на стену с беспокойством. — Пойдем в мою комнату.

— Я не боюсь оставаться здесь, — улыбнулась Крис. Ночные кошмары ушли в прошлое. Она выздоровела. — Стивен во всем признался, и теперь ему придется изменить правила игры. Если он действительно хочет, чтобы мы расстались, пусть ищет более цивилизованный способ добиться расторжения брака.

— Это означает, что ты согласишься на развод? — спросила Джанин, чувствуя, как сжимается ее сердце.

Крис отвела взгляд и слегка пожала плечами:

— Я не знаю... Не знаю!

Джанин кивнула Тиму, и он вышел из комнаты. Девушка взбила подушки, уложила сестру, накрыв ее одеялом, задернула занавески на окнах и оставила ее одну. Ей не хотелось уходить, но Крис не попросила ее задержаться — ей нужно было побыть одной. Ведь ее облик был таким болезненным, несчастным и безутешным, что Джанин, чья помолвка когда-то не состоялась по вине Крис, окончательно забыла давнюю обиду. Спускаясь по лестнице, она думала о том, что готова все отдать, лишь бы как-то помочь Крис, но казалось, это просто невозможно.

В гостиной она нашла Тима, который наливал себе стакан шерри, стоя возле портативного бара. Он повернулся и молча передал ей бокал.

Снаружи было уже совсем темно. Лампы мягко освещали со вкусом обставленную прелестную гостиную. Джанин прошлась по ковру, машинально прикасаясь к предметам мебели, вазам, цветам, не сознавая, что делает...

— Сядь, — посоветовал Тим, пододвигая ей кресло. Когда девушка села, он склонился над ней и нежно поцеловал в макушку. — Не огорчайся из-за всего этого слишком сильно, — сказал он. — Знаешь, проходит время, и все улаживается само собой.

— Иногда, — произнесла Джанин задумчиво. — Она подняла голову и взглянула в темные, нежные глаза возлюбленного. — Тим! Почему ты не сказал мне, что тебе известно о потайном ходе? — спросила она.

Тим пожал плечами и отстранился от нее.

— Возможно, я не счел это необходимым.

— Но после того как тебя посвятили во все эти тайны ночных видений и кошмаров, ты не мог не заподозрить Стивена!

— Я и заподозрил, — признался он почти бесстрастно.

— Тогда почему...

Он снова подошел к ней, поднял ее с кресла и крепко обнял обеими руками.

— Выслушай меня, детка, — сказал он. — Попробуй представить себе такую ситуацию: мы с тобой поженились, вдруг появляется кто-то и старается внушить тебе, что я хочу от тебя отделаться. Это может быть друг, исполненный самых лучших намерений, который, не разобравшись, скажет, что я затеял какую-то грязную игру и ты должна бросить меня ради своего же блага, или враг, преследующий собственные корыстные мотивы и страстно желающий, чтобы ты выгнала меня из дома и из своего сердца...

Глаза Джанин расширились от ужаса и отвращения.

— Нет, — прошептала она, прижимаясь к нему. — Я никогда бы не поверила — ни другу, ни врагу!

— Так ты понимаешь теперь, почему я ничего не сказал Крис?

— Но ты мог бы сказать мне!

— В то время я не был абсолютно уверен, что ты примешь мои слова всерьез. Я... боялся, что ты сама все еще влюблена в Стивена!

— Тим! — с возмущением воскликнула девушка.

— Но ведь мы с тобой тогда совсем не знали друг друга?

— Да, не знали, — согласилась она, поразмыслив минуту, а затем слегка отодвинулась от него. — Не знали... — В следующую секунду ее глаза снова загорелись негодованием, и она отодвинулась еще дальше. — Если ты думал, что я все еще влюблена в Стивена, когда же тебе пришла в голову мысль, что ты тоже мне нравишься? Неужели ты допускал, что я могу одновременно любить двоих мужчин?

Он лукаво улыбнулся и успокаивающе погладил ее по голове.

— Честно говоря, дорогая, я был совершенно уверен, что ты никогда в жизни не любила Стивена. Два года назад он вскружил тебе голову, но это была не любовь. Поэтому я не спешил. Я ждал, пока мои чары подействуют на тебя так, что ты поймешь: я для тебя — единственный мужчина на земле!

Она улыбнулась. Она вдруг поняла, что этот единственный мужчина на земле теперь принадлежит ей безраздельно.

— О, Тим, — прошептала она, — если с нами произойдет что-то плохое, я просто не перенесу!

Он страстно обнял ее.

— Глупый маленький совенок! С нами ничего не может произойти, мы всегда будем вместе!

— Но ты можешь... ты можешь... Мужчинам нужны перемены!

— Женщинам тоже. — Он улыбнулся, глядя ей в глаза, и поцеловал в лоб нежными губами. — Поэтому предупреждаю: если я тебе надоем, ты от меня так просто не избавишься! Я никогда не отпущу тебя! Если ты выйдешь за меня замуж, это будет навсегда!

Она вздохнула, переполненная счастьем... которое было нарушено спустя минуту мыслями о Крис. Но прежде чем подумать о сестре, она все же поспешила заверить его:

— Со своей стороны могу пообещать тебе то же самое! Я немного старомодна и не признаю разводы. Ведь partir, c'est mourir un-peu[2]!

И Тим был с ней согласен.

— Бедная Крис! — сказал он задумчиво, подойдя к окну и глядя на обступившие дом сосны. Смеркалось.

В «Top-парк» давно уже наступил час ужина, и он решил позвонить своей тетушке, которая наверняка начала беспокоиться о пропавшем без вести племяннике. Он сказал ей по телефону, что не может сейчас оставить Крис, но не объяснил причину. Леди Хэннафорд, однако, оказалась догадливой, потому что не стала допытываться и как бы между прочим спросила о Джанин.

— Джейн в порядке, — ответил Тим. — Когда я вернусь, у меня, возможно, будет для тебя хорошая новость!

— И связана эта новость с Джейн, которую совсем недавно ты называл Джан?

— Мне кажется, имя Джейн ей больше подходит...

— Прекрасно, — усмехнулась леди Хэннафорд, — даже если ты вернешься поздно, я распоряжусь, чтобы для тебя была приготовлена бутылка шампанского!

Однако к тому времени, когда Тим вернулся в «Top-парк», произошло так много всего, что ему потребовалось нечто более крепкое, чем шампанское.

Крис, приняв аспирин, дремала наверху в своей комнате. Часы бежали, но о Стивене ничего не было слышно. Когда уже не верилось, что он появится, Тим решил позвонить в «Уайт Харт» в Эксетере. Там ему сообщили, что миссис Филип Хэй посетил некий джентльмен, с которым она поужинала, а затем они оба уехали на машине джентльмена и до сих пор миссис Хэй не возвращалась.

Сообщить подробности администратор гостиницы отказался, нахально заявив под конец, что не имеет права докладывать кому-либо о личной жизни постояльцев, а если у заинтересованного лица есть основания для беспокойства, пусть свяжется с полицейским участком.

Тим положил трубку с возгласом раздражения. Следующий час они с Джанин провели в подавленном молчании в гостиной. Миранда лежала на ковре у их ног, встревоженная и задумчивая.

Еще через час Тим неуверенно сказал, что не имеет права обращаться в полицию. Если Стивен решил сбежать от жены, это его дело, а поскольку между супругами произошла ссора, такой поступок имеет разумное объяснение. Но Джанин, которая беспокоилась в первую очередь о Крис, не могла поверить, что Стивен способен проявить по отношению к ней такое безразличие. В конце концов, раз уж он упомянул о разводе... Пусть разводятся, решила Джанин вопреки своим принципам. В данном случае развод казался ей единственным разумным выходом из создавшегося положения.

Мысль о том, что она сама могла оказаться на месте Крис — выйти за Стивена и пережить такой же кошмар, — приводила ее в ужас. Джанин плотнее прижималась к Тиму, словно стремясь удостовериться в своем счастливом будущем, а он, все понимая, старался ее поддержать ласками и поцелуями. У них впервые появилась возможность пробыть наедине так долго, с тех пор как они познакомились. Весь вечер и большую часть ночи они провели в беспокойном ожидании, но, несмотря ни на что, им было хорошо вместе.

После полуночи леди Хэннафорд снова позвонила и потребовала более детальных объяснений. Тим вполголоса, так чтобы не слышала Крис, рассказал ей все по порядку.

— Ты, конечно, должен оставаться там, где сейчас находишься, — спокойно и деловито заявила старая дама. — И, Тим...

— Да, тетя? — буркнул Тим, которому не терпелось положить трубку на место и вернуться к Джанин.

— Передай привет моей будущей племяннице, и, если ей что-нибудь понадобится, любая помощь — ей или Крис, — не колеблясь, обращайтесь ко мне. Но я знаю, что ты делаешь все, что нужно.

— По мере сил, — признал Тим.

— И еще. Может быть, я не должна тебе это говорить, но бедная Элизабет выглядела очень расстроенной, когда шла спать... после того, как я обмолвилась кое о чем. Мне кажется, на следующей неделе она вернется в Лондон, но я не буду возражать, потому что, честно говоря, мне не очень-то нужна сиделка, а она становится слишком... как бы это сказать... слишком самостоятельной!

— Честолюбивая Элизабет! — заметил Тим, немного устыдившись того, что вводил девушку в заблуждение. — Будем надеяться, что у ее следующей работодательницы тоже будет племянник, который окажется более подходящим. Спокойной ночи, тетя! Ты лучше ложись, а то пропустишь прекрасный сон!

В час ночи Тим решил позвонить в полицию, а в два часа Крис проснулась и спустилась в гостиную, чтобы присоединиться к своей сестре и будущему зятю. Она казалась бледной, смертельно уставшей и беспокойной, почти такой же, как днем, хотя и постаралась привести себя в порядок, немного подкрасившись и надев платье вместо халата. Все выглядело так, словно она приготовилась к какому-то страшному событию и не ждала благополучного исхода.

Тим усадил ее в кресло возле камина, в котором всю ночь потрескивали дрова. Джанин подложила сестре под голову подушку и закутала ноги пледом, а потом приготовила ей чашку крепкого черного кофе с капелькой коньяку.

Миранда подползла к хозяйке и положила ей на колени свою огромную голову. Крис благодарно потрепала ее по холке.

— Подумать только, в детстве я терпеть не могла собак! — пробормотала она. — А теперь не знаю, что бы я делала без Миранды!

Крис задремала в кресле. Тим и Джанин пили кофе и ждали. В четыре утра снова раздался телефонный звонок. На этот раз звонили из местной полиции.

— Извините, что приходится вас беспокоить в такой час, — прозвучал в трубке хрипловатый голос, — но боюсь, что у меня для вас плохие новости. Произошел несчастный случай.

— Продолжайте, — сказал Тим, делая знак остановившейся на пороге гостиной Джанин, чтобы она помешала Крис выйти в холл, если та проснется.

— Джентльмен, о котором вы спрашивали, мистер Блейр, попал в автомобильную катастрофу. С ним была дама. Боюсь, сэр, что это серьезно.

— Насколько серьезно? — спросил Тим совершенно бесстрастным тоном.

— Джентльмен мертв, сэр. Леди в тяжелом состоянии. Она тоже вряд ли выживет.

Тим положил трубку после того, как голос на другом конце провода закончил излагать ему неприятные подробности. От машины Стивена осталась груда искореженного железа. Столкновения не было — водитель не справился с управлением на повороте и налетел на насыпь. Машина дважды перевернулась, встала на колеса, а затем снова перевернулась. Полицейским и врачам «Скорой помощи» с трудом удалось извлечь тела жертв...

Джанин по выражению лица Тима сразу поняла, что произошло самое худшее, и первым делом постаралась помешать сестре услышать то, что можно было бы скрыть от нее. Ей даже не пришло в голову простое соображение: если Крис узнает, что муж никогда к ней не вернется, подробности уже не будут иметь значения.

Стивен никогда не вернется в «Сандалс». И больше не будет лжи, истрепанных нервов, душевных страданий, отчаянных попыток спасти осколки этого брака. Не будет больше китайских ваз, чтобы утешить заброшенную жену.

За спиной Джанин раздались тихие шаги. Обернувшись, девушка увидела Крис — она уцепилась за дверной косяк, чтобы не упасть, на лице ее медленно разливалась смертельная бледность.

— Это... это Стивен, да? Он...

А затем она рухнула на пол. Тим подхватил ее на руки и отнес в гостиную.

— Вызови врача! — приказал он Джанин. — Скажи ему, что это срочно!

Глава 13

Приехал врач, успокоил Тима и Джанин, заявив, что все не так страшно, и выписал Крис снотворное. Она проспала весь следующий день и почти всю ночь. Джанин не помнила, как пролетели эти часы, но точно знала, что одна, без Тима, не смогла бы справиться с таким тяжелым испытанием.

Тим позаботился обо всем. Он был так занят, что не успел обсудить с невестой происшедшее. Новость об их помолвке пока ещё держалась в секрете, но леди Хэннафорд была в курсе событий, так же как и Элизабет Темпест.

К удивлению Джанин, Элизабет оказалась просто незаменимой. Поскольку леди Хэннафорд согласилась отпустить ее, она переехала в «Сандалс» и взялась ухаживать за Крис. Она была, как и говорил Тим, квалифицированной медицинской сестрой, а Крис после нервного срыва нуждалась в постоянном присмотре.

Миссис Филип Хэй поправлялась в больнице, но ни Крис, ни ее сестра, ни Хэннафорды не собирались устанавливать с ней контакт. Газеты очень деликатно сообщали о ее присутствии в машине Стивена, женатого адвоката, в столь поздний час. Не было обычных скандальных пересудов, и поэтому репутация Стивена, которую он так тщательно создавал в течение многих лет, осталась незапятнанной. Крис получила обычные соболезнования от его многочисленных коллег, клиентов и знакомых, и только Джанин, Тим и леди Хэннафорд имели некоторое представление о подлинном положении вещей в тот вечер, когда Стивен навсегда покинул свой дом.

Очень скоро Крис пошла на поправку, но о ее присутствии на похоронах не могло быть и речи. К месту последнего упокоения Стивена проводили Джанин и Тим. Джанин позаботилась о том, чтобы на крышке гроба был венок, обвитый лентой с простыми словами: «С любовью, Крис».

Девушка решила, что не станет носить траур, и стояла у могилы зятя в простом темном костюме и черных перчатках, которые ей одолжила леди Хэннафорд. После похорон все вернулись в «Сандалс», даже тетушка Тима сделала над собой усилие и не стала требовать, чтобы ее сразу отвезли в «Top-парк». Крис дремала у себя в спальне, сестра Темпест неотлучно находилась у ее постели.

За ужином леди Хэннафорд молча сидела во главе стола, а когда все перешли в гостиную пить кофе, неожиданно заявила, что у нее есть несколько важных сообщений, которыми она поделится только после того, как около нее будет поставлена чашка крепко заваренного индийского чая без сахара и без лимона.

— Итак, первое, — начала старая дама. — Я приняла решение на некоторое время покинуть «Top-парк» и перебраться в какое-нибудь уютное местечко с подходящим для меня климатом. И я хотела бы взять с собой Кристин. Мы с ней всегда ладили, она мне нравится. Я могу даже сказать, что люблю ее как дочь. К тому же ей необходимо обновить круг общения — она молода, хороша собой и, как только переживет этот шок, непременно захочет снова выйти замуж.

Поскольку Джанин взглянула на нее с явным удивлением, леди Хэннафорд предостерегающе подняла руку:

— Я понимаю, дорогая, вы романтичны и верите в вечную любовь. — Ее взгляд некоторое время был направлен на племянника, который выглядел исключительно презентабельно и очень привлекательно в темном костюме. — Это вполне понятно. Но Кристин, как мне кажется, не такая, как вы. В жизни ей нужны защита, тепло и поддержка, и она их найдет. Я в этом не сомневаюсь. Она устроит свою судьбу — рано или поздно. — Старая дама отломила кусочек тоста, отпила из чашки и зажмурилась от наслаждения — чай был заварен именно так, как она любила. — Я увезу Кристин с собой и постараюсь сделать так, чтобы она встретила подходящего человека. О, я знаю, это звучит старомодно, даже нереально, но деньги все еще имеют кое-какое значение, а у меня, как вы знаете, их предостаточно. Я буду останавливаться с ней только в лучших отелях, где живут подходящие люди. Могу поспорить, через полгода вы услышите, что Крис нашла Стивену замену... И ее второй муж будет в тысячу раз лучше первого! — закончила она сердито.

Джанин и Тим переглянулись.

— Но, допустим, Крис откажется от поездки? — подала голос Джанин.

— Этого не произойдет, — с уверенностью отозвалась леди Хэннафорд.

— А если она будет решительно возражать против нового замужества? — скептически поинтересовался Тим.

— Исключено, — без тени сомнения заявила леди Хэннафорд.

— Но она может еще несколько недель не вставать с постели, — вставила Джанин.

— Я уже подумала и об этом, — сказала тетушка Тима, — и, поскольку то, что вы сказали, весьма вероятно, я уже поговорила с Элизабет, и она согласилась поехать с нами и заботиться о нас обеих. Она такая разумная девушка и будет очень полезной. Кроме того, перспектива посетить Вест-Индию ее явно привлекает.

— Вест-Индию? — с удивлением переспросила Джанин и покачала головой. Когда Стивен бросил ее перед самым алтарем, рядом не было доброй миссис Хэннафорд, которая могла бы предложить ей поехать в Вест-Индию и при этом согласилась бы оплатить все расходы. Пришлось довольствоваться Швейцарией и преподавательской работой.

Но никакая леди Хэннафорд не смогла бы заставить ее влюбиться и выйти замуж только ради того, чтобы обеспечить комфортную жизнь и спастись от одиночества. Впрочем, Крис — Джанин это знала — была иной. Для Крис важнее быть любимой, нежели любить самой, она обожает роскошь, ей нравится быть в центре внимания...

Наверное, леди Хэннафорд права — Крис не потребуется слишком много времени, чтобы найти замену Стивену, с которым она к тому же была несчастна.

— А как же Миранда? — спросил Тим, подергав собаку за уши. — Кто позаботится о ней, когда хозяйки не будет?

— Вы, кто же еще! — воскликнула тетушка. — Вы просто обязаны ее «удочерить»!

Тим улыбнулся. Ему достаточно было одного взгляда на Джанин. Безошибочно угаданный немой вопрос, кивок в ответ — она согласна. Улыбка Тима стала еще шире. Он снова посмотрел на тетушку:

— Будем считать, что судьба Кристин и Миранды решена. А что же будет с нами? Как вы уже знаете, мы собираемся пожениться, причем хотим сделать это поскорее.

Леди Хэннафорд ласково заворковала в ответ:

— Прекрасно, дорогой мальчик! Это второй пункт, который я хотела обсудить. Как тебе известно, я собиралась в недалеком будущем сделать тебя единственным наследником «Тор-парк», но теперь решила отдать вам обоим поместье не откладывая. Ты женишься на Джан, и вы сможете сразу поселиться в моем доме. А когда Крис объявит о продаже «Сандалс» — думаю, это произойдет очень скоро, — я куплю его и устроюсь там после возвращения из путешествий. Этот дом больше подходит для одиноких пожилых леди, нежели для молодой пары, а то, что в одной из комнат имеется потайная дверь, меня нисколько не беспокоит. Возможно, я именно там устрою свою спальню и сразу установлю специальную систему охраны — на случай, если кто-нибудь отыщет потайной ход и захочет украсть мои драгоценности... Ну, что вы об этом думаете?

Джанин потеряла дар речи от восторга — леди Хэннафорд позаботилась обо всем. Она была просто великолепна!

— Так что же? — нетерпеливо спросила тетушка, недовольная ошарашенными выражениями лиц и молчаливой реакцией молодых людей. — Как вам нравится идея стать хозяйкой «Top-парк», а, Джанин?

Джанин наконец смогла ответить:

— Я думаю... что мне это очень понравится, леди Хэннафорд!

Тим пришел на помощь своей невесте и нежно накрыл ладонью ее руку, лежавшую на коленях.

— Если вы не возражаете, тетушка, — сказал он, — мы с Джанин внесем некоторые дополнения в ваш сногсшибательный план. Мы собираемся провести медовый месяц в Венеции и с удовольствием примем от вас «Тор-парк», но в свое время. А пока у меня в Лондоне есть квартира, где мы сможем поселиться после свадьбы. Миранде, возможно, там будет не так хорошо, как здесь, на природе, но думаю, она привыкнет.

Словно выражая полное согласие, Миранда помахала хвостом и подошла к нему, ожидая, что ее приласкают.

— Некоторые люди, — проворчала леди Хэннафорд, — чересчур независимы. Но у меня остается Крис, которой все еще требуется моя помощь. И я займусь бедняжкой!

К счастью, Крис ничего не слышала, пребывала в полном неведении о том, что с ней собирались делать, и поэтому не могла возражать против решений леди Хэннафорд. Она вообще никому не возражала и, не говоря ни слова, позволяла устраивать все, что нужно, от своего имени. Когда настало время, она безропотно покинула Англию в обществе старой дамы.

Единственное, что она сказала Джанин перед отъездом, было:

— Я не хочу никогда больше возвращаться в «Сандалс». Продай этот дом по моему поручению!

А затем, поприсутствовав на церемонии бракосочетания сестры и на маленьком приеме, устроенном в дорогом лондонском отеле, она отправилась на Мадейру.

После Мадейры в очереди стояли Северная Африка и Багамские острова. Леди Хэннафорд считала, что это путешествие будет чрезвычайно полезно для старых косточек и полностью избавит ее от ревматизма. Еще она пребывала в полнейшей уверенности, что в отелях, где для них с Крис забронировали номера, будет много подходящих, внимательных, добрых, богатых и одиноких американцев, занятых поисками красивых, юных и бесконечно несчастных англичанок, которым нужны забота и утешение.

— И если все будет не так, — заявила она, — я готова сжевать свою шляпу! А все мои шляпы такие огромные, что мне вовсе не улыбается делать это!

Глава 14

Через два месяца после свадьбы Джанин вернулась в «Сандалс», и Тим перенес жену через порог ее первого собственного дома.

Тим снова купил «Сандалс» — дом, в котором он родился, вырос и был счастлив. Содержать его было гораздо легче, чем роскошный «Top-парк» с его бескрайними земельными угодьями. Когда «Top-парк» станет его собственностью, Тим намеревался продать его, а до тех пор пообещал следить за особняком в отсутствие тетушки и заботиться о том, чтобы его обитатели-слуги своевременно получали жалованье.

«Сандалс» всегда нравился Джанин, и, узнав, что станет его хозяйкой, она была на седьмом небе от счастья. Они с Тимом обошли весь дом и решили, что из мебели оставить, что — заменить, а спальню, раньше принадлежавшую Крис, договорились переделать в комнату для гостей и замуровать потайную дверь, чтобы никакое неожиданное вторжение не могло потревожить друзей, которые будут там останавливаться.

Тим купил большие участки земли, примыкавшие к «Сандалс», и намеревался сдавать их в аренду фермерам. Когда дело наладится, поместье будет приносить изрядный доход.

Медовый месяц в Венеции стал незабываемым для Джанин — яркие закаты и зори, долгие счастливые дни на Лидо, экскурсии и отдых на пляже. Она так загорела, что Тим по возвращении стал называть ее «моя шоколадка».

Замужество, безусловно, пошло ей на пользу. Когда они впервые встретились, Тим нечаянно обидел ее, сказав, что у нее хорошенькое личико, в то время как ее сестра — просто красавица. Но, став миссис Тимоти Хэннафорд, Джанин расцвела так, что Крис, с ее классической красотой, уже не смогла бы с ней сравниться. Она приобрела много роскошных туалетов, потому что Тим ей ни в чем не отказывал, всячески поощрял интерес к современной моде и вместе с ней ходил по магазинам, особенно в Париже, который они посетили на обратном пути из свадебного путешествия. Впрочем, Джанин была удивительно хороша и в простом домашнем костюме, и в джинсах, и в прелестном вечернем платье.

Что касается Миранды, она скучала по Крис, но очень скоро привязалась к Джанин, и их дружба, которая наметилась и укрепилась давно, теперь расцвела пышным цветом. Они больше не совершали долгих прогулок по болотам — Тим не разрешал из страха потерять их обеих, — но все же проводили с удовольствием много времени вместе. Свадебным подарком от леди Хэннафорд Джанин был маленький автомобиль кремового цвета, и Джанин каталась на нем по окрестностям. Миранда устраивалась на заднем сиденье, ветер свистел за окном, на пальце Джанин сверкало обручальное кольцо, и она часто ловила себя на мысли, что не может понять — сон это или счастливая реальность. Она — миссис Тимоти Хэннафорд, и ее супруг больше не ведет разговоров об археологических экспедициях и кочевой жизни, он вполне доволен тем, что остается в «Сандалс» с любимой женой. И даже если иногда в нем просыпается тяга к дальним странствиям, она знает, что это скоро пройдет.

Изредка Джанин посещала могилу Стивена и оставляла там, как бы от Крис, несколько цветков, поскольку та ни разу не появилась в Девоне после возвращения из путешествия.

Тим был глубоко тронут тем, что его жена, с которой Стивен некогда обошелся очень подло, все же заботится, чтобы он не был совсем забыт.

Когда она срезала розы в саду и клала их на могилу, Тим прекрасно понимал, почему она это делает.

Однажды поздней осенью Джанин поставила на могилу вазу с роскошными светлыми хризантемами, тоже сорванными в саду в «Сандалс», и, направившись к выходу с кладбища, заметила стройную, элегантную фигуру светловолосой женщины, которая подошла к могиле Стивена.

У женщины не было с собой цветов, она просто постояла перед могилой, склонив голову. Затянутой в черную перчатку рукой она сжимала скомканный белый кружевной платок. Джанин сразу узнала ее и вспомнила тот день в Эксетере, когда они с Тимом сидели в «Уайт Харт», а Стивен и миссис Филип Хэй занимали соседний столик и пили шампанское.

Джанин подавила инстинктивный порыв подойти к ней и поговорить, поскольку поняла, что это не имеет смысла. Золотоволосая вдова выглядела странно безутешной, а также очень одинокой, грустной и в то же время прелестной. Она постояла у могилы минут десять, затем повернулась и ушла.

Джанин слышала, как на дороге зашуршали шины отъезжающего автомобиля. Стивен снова остался один.

Спустя два дня они узнали, что Крис снова выходит замуж. Тим разорвал телеграмму с этим сообщением, несмотря на безграничную радость леди Хэннафорд, и бросил клочки бумаги в пылающий камин.

— Ну, по крайней мере, я рад, что выбрал именно ту мисс Скотт, которую нужно было выбрать, — сказал он, притянув к себе Джанин и крепко ее обняв. Хитро улыбнувшись, он добавил: — Уж в тебе-то я уверен! Ты добрая девочка и, если со мной что-нибудь случится, подождешь хотя бы полгода, прежде чем снова выскочить замуж!

— О, Тим, что ты говоришь! — воскликнула Джанин, и выражение ее лица было для него убедительнее любых слов.

Примечания

1

Строчка из «Илиады» Гомера в переводе Н. Гнедича. Эос — древнегреческая богиня утренней зари. (Здесь и далее примеч. ред.)

(обратно)

2

Уйти — почти что умереть (фр.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?