«На краю радуги»

Джоан Мэтьюз На краю радуги

Пролог

— Срочно? — прокричала Виктория Скотт в телефонную трубку. — Что может быть срочного в городишке Старк в глуши Миннесоты?

Она недовольно слушала баритон на другом конце линии, который объяснял ей обстоятельства дела, и смотрела на панораму Манхэттена из окна офиса, расположенного на девятнадцатом этаже. Вздымающиеся бетонные пики и глубокие впадины центра города, залитые сейчас золотистыми лучами заходящего солнца, создавали пейзаж столь же величественный, как горный хребет.

— Я все же не понимаю, зачем мне нужно там быть. Разве вы не можете уладить дела с недвижимостью без меня? Не могу же я все здесь бросить и вылететь прямо сейчас.

Ее родственница Люсинда, похоже, придавала особое значение выбору адвокатов, потому что если мужчина на том конце телефонного провода был так же сексуален, как его голос, с ним, пожалуй, стоило когда-нибудь встретиться.

— Мне очень жаль. Если бы я не была сейчас так занята…

Как и всегда, Тори была перегружена работой. Именно сейчас она добилась повышения по службе, ради которого работала четыре долгих года: должна была получить место помощника продюсера в «Ивнинг эдишн» — новостной программе, показываемой некоммерческим телевидением по всей стране. Меньше чем через месяц она должна была начать съемку своего собственного раздела программы и не собиралась покидать Нью-Йорк в такой горячий момент ради какой-то непонятной спешки в Миннесоте.

Ведь, в конце концов, Люсинда Хансен спокойно умерла во сне, оставив Тори свою землю, фермерский дом и все свои пожитки. Не пришлось даже заниматься ее больничными счетами, так как организацию похорон взяла на себя местная церковь. И вот теперь этот адвокат настаивал, чтобы Тори немедленно приехала для улаживания какого-то срочного дела.

— Вообще-то я надеялась, что вы с риэлтером сами составите опись имущества, — заметила она. — И если бы вы могли организовать продажу недвижимости, мистер… — Тори вдруг осознала, что еще не знает имени этого человека, а уже просит его об услуге. Она почувствовала легкое смущение.

— Мэтт Эриксон, — представился ее собеседник.

Он продолжил упрямо твердить о каких-то одиннадцати причинах, требующих приезда Тори в городок Старк.

— Кошки? — наконец поняла она. — Одиннадцать кошек? Но у меня аллергия на кошек! Живут в доме? Кто же их кормит? Там есть еще и кролики? И куры? Целый курятник? О, Боже мой! Хорошо, хорошо…

Поскольку у Тори была аллергия на шерсть, она старалась не иметь дел с животными. И на предстоящие две недели отпуска она не планировала никаких поездок. Но в какое-то мгновение перспектива поездки в провинцию показалась ей почти…

Ну, почти заманчивой. Целая неделя в глуши Миннесоты без толпы, без метро, без стрессов…

Она чертыхнулась про себя.

Чувствуя, что ею пытаются манипулировать, Тори уже была готова сказать «нет». Но неожиданно для себя она вдруг жестом выразила согласие, как будто адвокат на том конце провода мог видеть ее.

— Хорошо. Я приеду. Но вы должны помочь мне побыстрее уладить все это. Я действительно должна вернуться в Нью-Йорк как можно скорее. Ждите меня, — Тори вздохнула, — завтра вечером.

Мэтью Эриксон повесил трубку. Так, значит, это и есть родственница Люсинды, неуловимая Виктория Скотт. Оказалось, что у нее очень приятный голос с почти незаметным нью-йоркским акцентом. Сексуальный и мягкий — кроме момента, когда он сказал ей о кошках. Тут ее голос взлетел на целую октаву. Мэтт усмехнулся.

Он взглянул через кухонное окно на ряд сосен, купающихся в лучах закатного солнца. Дом Люсинды Хансен располагался напротив. Сейчас он стоял молчаливый и пустой, ожидая, когда Виктория заявит на него свои права.

Мэтт пролистал юридические документы старой дамы, своей любимой соседки. Как единственный адвокат в округе, совмещающий, кроме того, это занятие с другими, он хранил папки с документами дома и большую часть работы выполнял за своим кухонным столом.

К тому же он был единственным в этих краях агентом по недвижимости, о чем Виктории Скотт предстояло вскоре узнать. Он знал, что не сможет найти ни одного желающего купить ее владения. У жителей Старка было и так достаточно земли и не так много денег. Когда она приедет, он сделает ей некое предложение — на его взгляд, хорошее и очень щедрое предложение, поскольку сам он очень любил эти двенадцать акров леса, простирающиеся до Игл-Крика.

Из середины папки Мэтт вытащил старую фотографию Виктории с ее теперь уже покойной матерью, где Тори была запечатлена неуклюжим подростком. Две светловолосые головы были склонены друг к другу, руки сплетены, как у лучших подружек. Много лет Мэтт равнодушно слушал рассказы Люсинды о Тори, ее единственной родственнице, которую она считала пленницей Нью-Йорка, хранящей в сердце частичку Миннесоты. Поскольку Люсинда никогда не была замужем и не имела детей, она мечтала забрать Тори из Нью-Йорка и вернуть ее к чистому воздуху и густым лесам родного штата. «Как только Тори увидит красоту и простоту жизни в Старке, — убеждала Мэтта Люсинда, — она покинет опасный грязный город и вернется к своим корням».

«Ну да, конечно, — подумал Мэтт. — Захочет ли режиссер с телевидения отказаться от многообещающей карьеры ради замшелой старой фермы, полной кошек? Весьма сомнительно».

Наверное, ему следовало бы подчиниться здравому смыслу и самому принять необходимые меры. В конце концов, он мог бы найти новые дома для кошек, организовать продажу недвижимости по телефону и факсу и проследить, чтобы личное имущество Люсинды досталось в подарок ее друзьям, которые будут действительно ценить его.

Но это противоречило бы последней воле Люсинды. Она очень хотела, чтобы Тори прилетела сюда, надеясь, что сложности с наследством продлятся достаточно долго, чтобы девушка успела влюбиться в Миннесоту. Мэтт не мог пойти против желания своей соседки, хотя и без всякой радости ждал предстоящей встречи с преисполненной собственной важности городской девицей.

Условия, в которых воспитывались Мэтью и Виктория, во многих отношениях были столь же различны, как день и ночь. Мэтт вырос в сельской местности, в дружной счастливой семье, тогда как Тори — по рассказам Люсинды — с детства жила в тесных нью-йоркских квартирках вдвоем с матерью, которая предпочла сбежать из Миннесоты, лишь бы не выходить замуж за одноклассника, от которого она забеременела.

Но когда почти одновременно потеряла свою мать Тори и родители Мэтта погибли в автокатастрофе, он почувствовал какое-то родство с ней. Городская девчонка и деревенский парень стали сиротами, лишенными бескорыстной родительской любви, которая всегда их поддерживала.

Мэтт снова посмотрел на фотографию. Ему был знаком этот невинный, доверчивый взгляд голубых глаз девочки. Она еще не знала, не могла знать, что ее ждет. И у него остались подобные фотографии, где он был изображен со своими родителями. Знакомая тоска сдавила грудь, и он отложил снимок.

Его родители погибли четыре года назад, но боль была все такой же острой.

Крик пролетевших над головой канадских гусей вернул Мэтта к реальности. Было начало лета, и последние стаи возвращались на север. Не важно, что он чувствует, он должен покормить животных — своих и Люсинды.

Мэтт встал из-за стола и потянулся. Выходя из дверей, он мысленно все еще слышал слова Тори, вспоминал мягкость ее голоса и какую-то скрытую уязвимость. Он вдруг задумался, сможет ли понравиться ей, и, постаравшись скорее отбросить эту мысль, направился через ряд сосен к курятнику Люсинды.

«Не тешь себя напрасной надеждой, деревенщина», — предупредил внутренний голос.

Тори едет в Старк без всякого желания и постарается уехать отсюда как можно скорее. Неразумно позволять разгуливаться своему воображению.

Вступая в огороженный вольер, где мирно сосуществовали куры и кролики, Мэтт вздохнул. Он решил, что поможет Виктории всем, чем сможет, стараясь быть при этом деловитым и аккуратным, и без задержки отпустит ее в Нью-Йорк.

«А теперь за работу», — сказал он себе, глядя на окруживших его кур, которые шумно требовали ужин.

Глава 1

Пятница

Городок Старк в Миннесоте казался самым заброшенным местом на земле.

Но только до тех пор, пока Тори Скотт не узнала, что дом, который она унаследовала, находится еще в двенадцати милях от Старка.

Ее самолет опоздал. Она добралась до Миннеаполиса только после пяти и попала в самый час пик — или в то, что называется часом пик на просторах Среднего Запада, — а потом ехала еще три часа до этого крошечного городка.

Еще полчаса пришлось искать хоть кого-то, кто мог бы показать дорогу — после шести часов весь город словно вымер. И ни одного телефона-автомата в пределах видимости.

Когда Тори, наконец, нашла дом и постучала в дверь, объяснение, полученное ею, оказалось безнадежно запутанным.

— Вам нужно повернуть направо у молочной фермы Чарли и проехать еще четыре мили, — говорил симпатичный старичок. — Потом сверните налево у лесопитомника. Его вы не сможете пропустить. Просто ищите, где будет много-много рядов рождественских елок. Проедете еще миль пять до развилки и там поезжайте направо. Когда доберетесь до индейского тотемного столба, сверните налево. Дом Люсинды будет в самом конце дороги.

В волшебной бархатно-черной ночи Тори ехала по пустынным, неосвещенным проселочным дорогам. Ее руки изо всех сил сжимали руль, а тело подпрыгивало на всех ухабах и колдобинах дороги. А что, если она безнадежно заблудилась? Что, если ей выбросить белый флаг? Может быть, Мэтт Эриксои организует поисковую экспедицию, если она не появится в обещанное время?

Слово «дорога» вообще вряд ли подходило к этим коровьим тропам. Как люди умудряются жить здесь, просто не укладывалось у Тори в голове. Неудивительно, что ее мать сбежала отсюда и отправилась искать счастья в Нью-Йорк.

Тори мечтала увидеть кафе, работающее круглосуточно, или хотя бы уличный фонарь.

Ее бензобак был почти пуст. Она и не подумала, что нужно заполнить его до приезда в Старк. В конце концов, разве не в каждом городе есть бензоколонка, работающая и по ночам?

Правда, в этой глуши был свежий воздух, а от звезд просто дух захватывало. Даже глядя через ветровое стекло, Тори была поражена тысячами огоньков, мерцающих в бескрайнем небе.

Она посмотрела на панель приборов: от центра городка она проехала уже 11,2 мили. Если тот симпатичный старичок прав, она должна быть почти на месте. Тори нашла молочную ферму и посадки елок, а теперь ей надо отыскать…

Вот он! Огромный деревянный столб показался на обочине дороги.

Тори остановила машину и направила свет фар на столб. Без сомнения, она видела вырезанные на дереве узоры и похожие на руки выступы. Налево была еще одна не мощеная дорога.

«Это та самая», — сказала она себе и сделала последний поворот, мысленно твердя обещания, которые никогда не будут выполнены: «Если я когда-либо выберусь из всего этого, я обещаю, что никогда больше не буду делать ничего плохого. Я буду есть по пять порций овощей каждый день, стану делать зарядку и никогда не буду жаловаться на метро…»

Узкая дорога врезалась глубоко в лес. Тори не могла себе представить, как такая почтенная женщина, как Люсинда, могла жить в такой изоляции. «Никто не купит дом в таком захолустье», — мрачно подумала Тори. Прощайте, денежки, которыми она надеялась расплатиться за свою квартиру.

Дорога привела ее прямо к дому. В свете фар Тори увидела имя на почтовом ящике: Хансен. Она добралась до места.

Конечно, в планы Тори не входило провести ночь на заднем сиденье арендованной машины. Но она не решилась бы и шагу ступить в дом, зная об одиннадцати кошках, спокойно расхаживающих повсюду, а поблизости не было ничего хоть отдаленно напоминающего отель.

Тори перебралась на заднее сиденье, накрылась тонким плащом и вскоре уснула. По крайней мере, летняя ночь была тихой. В первый раз за много лет она не подпрыгнет в шоке, разбуженная грохотом радио из соседней квартиры.

Глава 2

Суббота

На следующее утро Тори вырвал из объятий сна разноголосый лай собак.

— О-о! — простонала она, еще не понимая, где находится и почему у нее все болит.

Она попыталась отгородиться от шума, накрыв голову плащом, но это не очень-то помогло.

Тори поджала ноги и руки и лежала неподвижно в позе эмбриона. Воздух в машине был горячий и влажный. Пар от ее дыхания затуманил все стекла.

Девушка была измотана, голодна, умирала от жажды и мечтала попасть в ванную. И она была совершенно одна — если не считать своры собак где-то неподалеку.

Ей нужно попасть в дом, если, конечно, удобства в доме уже не считаются роскошью в этой глухомани.

Тори чувствовала, что необходимо как можно скорее выбраться из машины, иначе ей станет плохо. Набросив плащ на плечи, она вышла на воздух и направилась к дому.

Дом оказался большим — в три этажа, с треугольными окнами под крышей и колоннами по бокам парадной двери. С левой стороны дома была — о Господи! — закрытая сеткой веранда. Славная старая дама наверняка проводила многие часы в этом убежище.

— Убирайся! — прикрикнула Тори на москита, терзающего ее, как крошечный жужжащий снаряд. Когда насекомое не подчинилось, она побежала на дрожащих ногах к парадной двери и инстинктивно заглянула под толстый дверной коврик.

Там ее ждал старый истертый ключ.

Торопливо повернув ключ в замке, Тори распахнула дверь и тут же захлопнула ее за собой. Назойливое жужжание москита все еще звенело в ее ушах.

«Боже, как могут люди жить здесь?» — спросила она себя снова, вдруг ощутив симпатию к жадным застройщикам, которые вырубают деревья и стремятся покрыть всю землю цементом и небоскребами.

Она постояла минутку, раздумывая, куда ей направиться. Увидев перед собой крутые деревянные ступени, Тори, перепрыгивая через две ступеньки, взлетела на второй этаж и нашла ванную. Слава Богу, аборигены пользовались туалетной бумагой. Целый рулон, розовый и ароматный, ждал ее.

С улицы доносился лай собак. Со смирением нью-йоркского жителя Тори подумала, сможет ли она найти хоть какое-нибудь место в этом доме, непроницаемое для шума от соседей. Правда, пока еще она даже не знала, есть ли у нее здесь соседи. Поблизости она не видела никаких домов.

Воспользовавшись туалетом и ополоснув руки холодной, пахнущей ржавчиной водой, Тори прошла через холл в спальню. Двуспальная латунная кровать была аккуратно заправлена лоскутным стеганым одеялом. Еще несколько таких же одеял были сложены в изножье постели.

«Это все мое», — вдруг осознала Тори, и это ощущение оказалось довольно приятным. Эти одеяла могут пригодиться в ее квартире.

Сбросив туфли, Тори упала на кровать, наслаждаясь мягкостью матраса. Она уже засыпала, когда ее разбудил крик, сопровождаемый еще более громким лаем.

Тори поднялась с кровати и подошла к окну.

Она думала, что дом и участок будут, по крайней мере, уединенными. Но ее окна, несомненно, смотрели на другую ферму. Поверх макушек елей, окружающих ее собственность, она увидела поля, сарай, несколько тракторов и удивительно красивого мускулистого мужчину, играющего на своем заднем дворе с четырьмя веселыми собаками.

Какое-то время Тори, забыв о шуме, с интересом рассматривала мужчину. Он был крупным, что, однако, не мешало ему проворно и ловко играть со сворой, бросая палку одной собаке, принимая палку от другой и лаская их уверенными поглаживаниями. Длинная блестящая шерсть собак идеально сочеталась с густыми светлыми волосами их хозяина. Они казались сделанными по одному образцу — великолепные, мощные животные.

Тори была очарована.

Возможно, неделя в этой глуши окажется для нее не столь уж плохой. Она представила себе, как станет проводить время у этого окна, если частью вида будет этот мужчина. Черт, он был красив и выглядел таким сильным! Его волосы были светлее, чем, по мнению Тори, должны быть у взрослого человека, и сложен он был как скандинавский бог — невероятно широкие плечи, узкие бедра, рельефные мускулы, хотя Тори могла бы поклясться, что он ни разу не был в тренажерном зале. Незнакомец все время был в движении, и она не могла разглядеть его лица. Вдруг он, будто почувствовав, что за ним наблюдают, остановился и взглянул прямо на нее.

«Ужасно!» — подумала Тори, когда поняла, как по-дурацки должна была выглядеть — сплюснутое стеклом лицо, окруженное свисающими прядями немытых волос.

Она отшатнулась от окна и попыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так неловко.

Остановившись на безопасном расстоянии от окна, Тори не могла заставить себя не смотреть. Улыбаясь, мужчина поднял руку и помахал ей.

Чувствуя себя разоблаченной, Тори метнулась вперед и опустила старинную штору. К ее ужасу, штора снова взлетела вверх, и от резкого движения вся эта непрочная конструкция рухнула со своих проржавевших кронштейнов на голову Тори. Штора накрыла ее целиком, давая ей мгновение благословенного уединения, в котором можно было спрятать свое унижение.

Тори сделала гигантский шаг назад, молясь, чтобы мужчина ее не видел. Но, выглянув из-под складок своей выгоревшей шторы, она увидела, что он корчится от хохота. Его собаки, живое продолжение его самого, подхватили его настроение, и если собаки могут хохотать во все горло, они делали сейчас именно это.

Разъяренная, Тори сбросила с себя штору и выбежала из комнаты. «Не исключено, что он просто ничтожество», — мрачно подумала она. В конце концов, сколько раз она увлекалась кем-то в Нью-Йорке и убеждалась, что он невыносим, едва тот открывал рот?

Мысль, что этот незнакомый мужчина мог быть невоспитанным и грубым, повергла Тори в отчаяние. Однако она тут же напомнила себе, что весь этот путь в глухомань был проделан ею совсем не для того, чтобы встретить его.

«И мне абсолютно все равно, как он выглядит», — раздраженно подумала она, направляясь в другую часть дома, где располагалась кухня.

Потребность в еде, второй пункт в ее списке, вышла теперь на первое место. Тори заглянула в пустые, старательно вычищенные щеткой шкафчики и не нашла ни крошки еды. Или кто-то из добрых соседей основательно прибрал здесь, или тетя Люсинда предчувствовала свою кончину и не хотела, чтобы ее вспоминали как неряху.

«По крайней мере, хоть есть что пить», — подумала Тори и наполнила стакан водой из-под крана. Сделав один глоток, она тут же выплюнула воду. Это была самая омерзительная жидкость из всего, что ей довелось пробовать. В Нью-Йорке никто не пил воду из-под крана: для этого существовала вода в бутылках. Но даже Манхэттен не изливал такую воду — будто расплавленный металл — на своих граждан.

У Тори начал распухать нос и глаза зачесались. В придачу к голоду и жажде начала проявляться и ее аллергия на кошек, даже, несмотря на то, что ни одной из них не было видно.

Заткнув пальцами уши, Тори устремилась к входной двери, даже не потрудившись закрыть ее за собой. Она забралась в машину и рванула прочь, надеясь, что сможет вспомнить сбивающие с толку указания, по которым ей все-таки удалось добраться сюда, и выполнить их в обратном порядке. После хорошего завтрака в ресторане она найдет какой-нибудь мотель, где сможет снова вернуться к цивилизации.

Ехать по грунтовым дорогам при дневном свете было гораздо приятнее, чем нащупывать их в ночной темноте. Тотемный столб, казавшийся таким далеким прошлой ночью, на самом деле был меньше чем в четверти мили от дома Люсинды.

И он был не просто знаком на дороге. Он казался подлинным и мог стать прекрасной иллюстрацией для ее шоу. Тори остановилась, вышла из машины, достала из багажника видеокамеру и через заросли высокой травы направилась к тотему.

Он оказался потрясающим. Великолепным. Явно вырезанный вручную и очень старый, столб должен был иметь захватывающую историю.

Подняв камеру, Тори начала снимать, озвучивая свои впечатления, чтобы почувствовать, какой следует дать комментарий. Может быть, эта неделя окажется не такой уж бессмысленной тратой времени. Продюсер «Ивнинг эдишн» всегда поощрял хорошие сюжеты из глубинки.

Пронзительный гудок машины прервал ее размышления, и Тори повернула камеру на звук, надеясь запечатлеть одного из местных жителей.

Рядом с ее машиной остановился пикап, и из него выглянуло знакомое красивое лицо.

— О нет, — пробормотала Тори. Очевидно, теперь настала очередь викинга рассматривать через окно ее.

Она продолжала снимать, стараясь не обращать на него внимания.

— На вашем месте я не ходил бы здесь, — приветливо произнес мужчина. — Особенно в такой короткой юбке. Здесь все покрыто ядовитым плющом.

Подпрыгнув, Тори повернула камеру к земле, направляя ее на листья, и захватила в объектив не оставляющую сомнений кисть тройных листочков. Оглядевшись, она увидела, что таких тройных листочков здесь великое множество.

Выключив камеру, она замерла, парализованная уже только одним воспоминанием об ужасной зудящей сыпи после скаутского лагеря и о своей клятве никогда больше не входить в лес. С ее светлой нежной кожей Тори была чрезвычайно подвержена такому воздействию.

— Спасибо, что сказали, — пробормотала она, стараясь скрыть раздражение.

— Просто по-соседски, — ответил мужчина и одарил ее улыбкой: — Как дела?

— О… до настоящего момента все было просто замечательно, — солгала Тори, надеясь отделаться от него.

Мужчина внимательно посмотрел на нее и снова улыбнулся:

— Значит, замечательно?

— Не важно. Забудьте, что я сказала. Кстати, есть здесь поблизости место, где можно поесть? — спросила она, уже представляя, как на ее ногах появляются зудящие волдыри.

— В городе есть несколько ресторанов. И у Ларсена сейчас открыто. Это скобяной магазин, но там можно и перекусить.

Тори осторожно пошла к машине, опасливо ступая, словно пересекала минное поле.

— Я Виктория Скотт, — представилась она. — Я здесь, чтобы уладить дела с недвижимостью Люсинды Хансен.

— Добро пожаловать в Старк, — официально поприветствовал ее незнакомец, но в его глазах, несомненно, промелькнула сексуальная искорка.

— Да уж, прием радушный. Сначала москиты, а теперь еще ядовитый плющ.

— А-а, так это ваше первое знакомство с флорой и фауной Миннесоты? Вы скоро привыкнете.

— Никогда. Даже через миллион лет.

— Но ведь это просто часть деревенской жизни, Тори. Ничего особенного.

Тори вздрогнула, когда он назвал ее этим уменьшительным именем.

— Как вы узнали мое…

— Люсинда рассказала мне о вас. Кстати, меня зовут Мэтт, Мэтт Эриксон.

— Так это вы тот адвокат?

— Да, — ответил Мэтт.

Передвигаясь осторожно, чтобы не наступить ни на какую растительность, она обошла пикап. «Не выходи из своей машины, только не выходи», — мысленно молила его Тори, вдруг ощутив смущение. Сейчас она не хотела, чтобы Мэтт был слишком близко.

Он каким-то образом понял ее невысказанную просьбу и остался в машине. Правда, он протянул руку через окно, и Тори пожала ее.

— Рад с вами познакомиться, — сказал Мэтт, крепко сжав ее руку, и не сразу отпустил ее.

— Я тоже, — сказала Тори, высвобождая, наконец, свои пальцы. Она опустила руку, и та как-то неуклюже повисла. От прикосновения Мэтта осталось удивительно приятное ощущение.

Сказать было больше нечего, но Тори медлила уйти. Мэтт старался не смотреть на нее, но его сердце бешено колотилось. Это она, но уже не тот неуклюжий подросток с фотографии, а красивая женщина. Его первоначальное решение оставаться сугубо деловым улетучилось от одного прикосновения ее руки.

Он мог бы отвезти ее позавтракать. Или приготовить для нее завтрак у себя, а потом показать ей окрестности. Едва встретив ее, Мэтт ощутил, что между ними существует какая-то связь. Он не мог отпустить Тори.

Но он должен. И он это сделает. Она казалась испуганной — как будто сбитой с толку. Он не будет приставать к ней с ухаживаниями.

— Вам нужна помощь, чтобы добраться до города?

— О нет, — ответила Тори немного поспешно. — Я ведь и сюда добралась сама.

— Я еду на молочную ферму Чарли. Но попозже зайду к вам. Я… э-э… думаю, вас удивило, как близко расположены наши дома.

— Вообще-то да.

— Отец Люсинды построил дом так близко к дому моей семьи, как только мог. Раньше люди не так стремились к уединению, как сейчас. Ведь в случае метели или какой-то другой непредвиденной ситуации помощь всегда была рядом. Думаю, вам следует позаботиться о новых шторах.

— О, я… э-э… что? — растерялась Тори, вдруг поняв, что он имел в виду.

— Вы можете выбрать их в Дулуте, — продолжал Мэтт. — Они вам понадобятся.

Он что, думает, будто ей больше нечем заняться, кроме как подсматривать за ним? Голубые глаза Тори вспыхнули от негодования. Еще одно замечание вроде этого, и Мэтт будет занесен в категорию хорошо выглядящих, но несносных мужчин.

— Но я не собираюсь задерживаться здесь. Как я уже говорила, у меня аллергия на кошек, правда, я еще не видела ни одной из них, но уже ощутила их присутствие. Вы уверены, что в доме действительно одиннадцать кошек?

Мэтт усмехнулся:

— Им отведено одно крыло дома. Я покажу вам, когда вы вернетесь.

— Я не могу быть там больше пяти минут. Я просто не смогу дышать.

— Вы всегда можете одолжить у меня палатку и спать снаружи, — предложил он.

— Спасибо, но я попробую найти мотель.

Мэтт улыбнулся. Единственный отель в округе в это время года был переполнен рыбаками.

— Здесь есть гостиница «Рыболов»… Скажите, а сможете ли вы зайти ко мне после завтрака? Нам нужно поговорить.

Что-то огромное прожужжало над ухом Тори, и она вскрикнула.

— Что это? — Она испуганно отскочила. — О Боже! — Не дожидаясь ответа Мэтта, она с криками бегала по кругу.

Слепень преследовал ее, не обращая внимания на бурную жестикуляцию. К своему ужасу, она споткнулась и упала вниз лицом. Спутанные стебли ядовитого плюща не очень-то смягчили удар.

— Тори, что с вами? — поинтересовался Мэтт, распахивая дверцу своего пикапа и спеша ей на помощь.

— Все в порядке! — крикнула Тори. — Не подходите! — Она вскочила на ноги и бросилась к своей машине раньше, чем Мэтт успел подойти к ней.

— Тори, подождите! — попытался он остановить ее, но она уже завела мотор. — Не уезжайте! — Мэтт бросился к ее машине.

— Мне нужно позаботиться о другой одежде, — пояснила она, выруливая на дорогу.

— Подождите! У меня есть кое-что, что может помочь! — выкрикнул он, но она уже уехала.

Прежде чем повернуть направо, Тори бросила беглый взгляд на мужчину, стоящего на дороге, а затем он исчез из виду.

Глава 3

Тори захлопнула старую парадную дверь дома Люсинды, совершенно не думая о том, что шаткая конструкция может слететь с петель. Она мечтала о том, чтобы вернуться домой. Душный спертый воздух, гигантские насекомые, будто прилетевшие из тропических лесов, а в довершение всего единственный в округе современный мотель, оборудованный кондиционерами и свободный от насекомых, оказался битком набитым пропахшими рыбой рыбаками, как узнала Тори, приехав в город.

Ее перспективы на ближайшую неделю были довольно мрачными: ей придется спать либо в машине, либо в палатке Мэтта, либо в доме Люсинды вместе с невидимыми кошками, где она рисковала умереть во сне от аллергического удушья.

Тори успокоила себя тем, что, по крайней мере, она неплохо позавтракала и купила достаточно продуктов, чтобы продержаться неделю. Быстро выгрузив свои драгоценные коробки с кукурузными хлопьями и макаронами, а также четыре галлона дистиллированной воды, она поспешила назад к машине и достала чемодан. Тори собиралась быстренько принять душ, чтобы смыть ядовитый сок плюща, найти кошек, накормить их и снова покинуть дом.

Пошатываясь под тяжестью совершенно ненужной одежды, которую она привезла с собой, Тори поднялась на второй этаж, раздраженно думая, какой идиот придумал такую крутую лестницу.

Она бросила чемодан на латунную кровать. Чихая и с трудом различая предметы сквозь зудящие распухшие веки, Тори так и не увидела ни одной кошки. Сбросив одежду, она выбежала в коридор и открыла шкаф, в котором, как ей казалось, могли храниться полотенца. Найдя их дюжину или даже больше аккуратно сложенными в стопки, Тори схватила два и побежала в ванную.

Слава Богу, там был душ, а куски душистого мыла аккуратным рядком лежали на полочке над раковиной. Если бы Тори не чувствовала себя такой несчастной, ей бы понравилось исследовать дом, теперь полностью принадлежавший ей.

Она открыла кран и ждала, слушая, как старые трубы гудят и стонут. Вода была холодная и имела тот же неприятный запах железа, но напор был хороший.

На Тори мгновенно нахлынули воспоминания. Они с мамой жили в Нью-Йорке, Тори была ребенком, стояла под душем и ждала, когда пойдет горячая вода. В том году они жили на пятом, последнем, этаже без лифта на Восемьдесят четвертой улице, среди роскошных высотных домов Верхнего Ист-Сайда. Домовладелец заявил, что горячая вода есть, но, чтобы подняться, ей требуется двадцать минут, и течет она минуты две. Он посоветовал матери Тори намыливаться заранее и ополаскиваться, когда подойдет горячая вода. И вот Тори ждала, дрожа, с намыленными волосами, когда потечет горячая вода. Она всегда считала, что на нижних этажах никто так не стоит и не ждет воду, просто в их квартиру вода добиралась в последнюю очередь.

Минуты через три вода стала горячей и такой и осталась. Наверное, следует поблагодарить Мэтта за то, что он включил нагреватель.

Тори тщательно вспенила кусок мыла в ладонях, намылила ноги и смыла. Дегтярное мыло было бы эффективнее, но ей нравились эта нежность и аромат. Может быть, ей удастся смыть хотя бы часть этого ядовитого масла.

Кого она пытается одурачить? Ее кожа ужасно чувствительна к ядовитому плющу, и ничто не спасет ее от приближающихся напастей.

Это было предзнаменование. Ее предупреждали.

«Черт побери», — пробормотала Тори потрескавшейся виниловой шторе в душе.

У задней двери негромко постучали, но Тори в душе на втором этаже не услышала стука. Гость подождал, потом постучал снова.

— Тори, — позвал Мэтт, потом осторожно приоткрыл дверь и позвал снова.

Он знал, что это плохой способ познакомиться с ней поближе — вломиться и нарушить ее уединение, по время было дорого. Нужно немедленно нанести на тело противоядие, иначе завтра Тори вся покроется волдырями и первым же самолетом умчится из Миннесоты, чтобы уже никогда не возвращаться.

— Тори, — произнес Мэтт на этот раз громче, решив, что так будет лучше, чем перепугать ее до смерти, неожиданно столкнувшись с ней в доме. Тори приехала из Нью-Йорка; она же может принять его за грабителя и шарахнуть по голове чем-нибудь тяжелым.

Никто ему не ответил. Мэтт прислушался и уловил шум воды. Похоже, Тори испытывает собственный метод дезинфекции. К несчастью, это не могло помочь. Ей нужно то вещество, которое он держит в руке, с самым длинным названием, какое только Мэтт встречал: октилфеноксипо-лиэфоксиэтанол. Это единственное средство на земле, которое может противостоять ядовитому плющу. Если раздражающий маслянистый сок нейтрализовать на коже Тори до того, как ее иммунная система отреагирует на него, девушку удастся избавить от неизбежных неприятностей.

— Тори! — снова выкрикнул Мэтт, но ему пришлось примириться с тем, что она так и не услышит его из-за шума бегущей воды.

Крадучись поднявшись по лестнице, Мэтт услышал ее голос. Тори разговаривала сама с собой в душе. Это ничуть не удивило его. После смерти родителей он тоже часто разговаривал сам с собой — проблемы решались легче, если их выговорить вслух.

— Тори, — позвал он самым будничным тоном и подождал ответа. — Тори, — повторил он, и бормотание прекратилось. — Тори, это Мэтт, ваш сосед. Не бойтесь.

Шум воды прекратился, и Мэтт представил себе, как она поспешно пытается нащупать полотенце, чтобы прикрыть себя.

— Тори, — повторил он. — Я подожду внизу, хорошо? Я принес вам кое-что. Это средство, которое нейтрализует сок ядовитого плюща. Но вы должны нанести его прямо сейчас.

Мэтт бросился вниз по лестнице и влетел в кухню, подавив детский порыв спрятаться под столом.

Меньше чем через две минуты он услышал звук шагов по лестнице. Он быстро сел за стол, надеясь, что так его фигура будет менее устрашающей.

Несмотря на неловкость ситуации, Мэтт вдруг неожиданно испытал знакомое ощущение уюта. Он часто сиживал в этой кухне, слушая болтовню Люсинды, когда они вместе завтракали по воскресеньям, после чего он отвозил ее в церковь.

Тори появилась на пороге, ее мокрые светлые волосы разметались по плечам. На ней были джинсовые шорты и белая блузка, кое-где прилипшая к еще влажному телу.

— Простите, что я так ворвался, — произнес Мэтт, вставая со стула и направляясь к ней. Тори слегка отпрянула, и он остановился. Нельзя ее пугать, он должен дать ей понять, что она может доверять ему. — Телефон выключен, иначе я бы позвонил вам.

Тори смерила его взглядом с головы до ног. Он был даже выше, чем ей казалось. Сама не такая уж маленькая, она чувствовала себя рядом с ним просто пигалицей — в нем наверняка было под метр девяносто. Однако, встретившись с искренним взглядом его голубых глаз, Тори вздохнула с облегчением. Он явно не хотел навредить ей.

— Вы принесли мне какое-то лекарство?

Мэтт ответил не сразу. Он тоже смотрел на нее, на ее чистую кожу, совсем не тронутую загаром, на ее прозрачные голубые глаза и полуоткрытые губы.

— Мэтт?

— А-а, да, — ответил он, вдруг осознав, что не может согнать с лица идиотскую улыбку. — Вот оно. Вы должны нанести его сейчас же.

— Я только что приняла душ, — сказала Тори, как будто он не знал этого. — Разве этого недостаточно?

— Нет. Вода не действует на сок ядовитого плюща. Поэтому вы должны нанести это средство и на свою одежду тоже.

— А что это такое?

Мэтт показал ей этикетку.

— Его название очень трудно произнести. Но это средство помогает. — Он оглянулся в поисках бумажного полотенца. — Вы не против? Я обещаю быть нежным.

Тори покраснела от этого обещания. Она не знала точно, что он собирается делать, но он был ее соседом и к тому же еще и адвокатом. Разве они не дают клятву защищать людей и соблюдать закон? Или это клятва полицейских?

— Что я должна делать? — спросила Тори, чувствуя странное смущение от его близости.

Мэтт пододвинул стул.

— Садитесь, — распорядился он.

Тори села, и он опустился на колени перед ней. Выдавив немного белой жидкости на ладонь, он положил ее правую стопу на свое бедро и начал натирать ей лодыжку. Потом, прервавшись на несколько секунд, снял с руки часы и отдал ей. — Засекайте время. Две минуты.

Уверенными, но мягкими движениями Мэтт массировал ногу Тори от щиколотки до колена. Через минуту ей пришло в голову, что она вполне могла бы делать это сама. Но ощущение его рук на ее коже было просто божественным.

— Две минуты, — объявила Тори, сразу же пожалев о своей честности, едва Мэтт убрал руки.

Но оказалось, что нужно это было только для того, чтобы выдавить еще одну порцию сладко пахнущей жидкости на ладонь и повторить нежный массаж на ее левой ноге.

— И теперь у меня не будет волдырей? — с надеждой спросила Тори.

— Мне это обычно помогает, — ответил Мэтт. — Если я успеваю вовремя.

Тори откинулась на стуле, наслаждаясь его действиями. Многие мужчины хотели ее, но такая забота была редкостью. Стараясь ни о чем не думать, Тори закрыла глаза, получая удовольствие от каждого движения Мэтта.

Мэтт поднял глаза и облегченно выдохнул. Ей определенно были приятны его прикосновения. Как легко было бы сейчас наклониться и поцеловать ее.

Чтобы ее глаза открылись от удивления и испуга? Ни за что! Стремясь устоять перед искушением, Мэтт стал вспоминать, как пишется название противоядия, а потом попытался представить, как восемь молекул кислорода связываются в структуре этанола.

— Две минуты прошли? — спросил Мэтт.

— Что? — проговорила Тори, открывая глаза. — О, простите. — Она встрепенулась, румянец смущения окрасил ее щеки.

— Думаю, две минуты прошли. — Мэтт перестал массировать. — Теперь руки.

— Мои руки? Я могу это делать сама.

— Но важно делать это правильно. А у меня большой опыт.

— Хорошо, — кивнула она, протягивая правую руку.

Мэтт снова начал массировать, и Тори снова попыталась сосредоточиться на часах. Каждые полминуты она украдкой взглядывала на Мэтта.

— Теперь другую руку, — скомандовал он.

Ее щеки пылали. Он был слишком близко. Его дыхание согревало ее кожу. Если бы он не был так красив, если бы его волосы не были такими золотистыми, если бы он не излучал силу и уверенность каждым своим движением…

— Две минуты, — объявила Тори.

Мэтт встал и направился к раковине. Пока он намыливал руки, она наблюдала за ним со спины. Каждая линия, каждый изгиб были идеально очерчены. Тори смотрела, как он ополаскивал руки и вытирал их полотенцем. Даже эти обыкновенные движения казались великолепно отрежиссированными.

Мэтт повернулся и увидел, что она наблюдает за ним.

— Нужно нанести это средство и на ваше лицо, — сказал он и подошел к ней.

Тори казалась такой уязвимой, когда подняла на него глаза. Теперь Мэтт завладел всем ее вниманием. Он почувствовал вдруг желание защитить ее. Он хотел показать ей, что она может доверять ему, что он никогда не причинит ей боли и никому и ничему не позволит навредить ей.

Когда он подошел ближе, ее ресницы затрепетали. В ее взгляде он увидел ожидание, почти желание. Она ему доверяла. Протянув руки, Мэтт привлек ее к себе.

Его губы накрыли ее рот. Он думал, что это будет простой, дружеский поцелуй, знак гостеприимства. Но ее близость распалила желание, сокрушившее его самоконтроль. Когда поцелуй углубился, когда она ответила с нежным стоном удовольствия, он прижал ее крепче, обнимая, как сокровище, доставшееся очень дорогой ценой, мечтая разрушить все барьеры между ними. Тори таяла в надежных объятиях его рук, охваченная трепетом единения с ним.

Мэтт почувствовал, что Тори отстраняется, и открыл глаза.

Чтобы дать ей передышку, он освободил ее губы, но не перестал обнимать ее. Его лицо излучало нежность и искренность. «Верь мне», — говорили его глаза. «Я хочу верить, — отвечали ее глаза. — Мне нужно верить».

Вглядываясь в ее лицо, Мэтт вдруг понял, что когда-то она уже испытала боль, и это было в не таком уж далеком прошлом. Может быть, Люсинда была и права. Может быть, Тори действительно нужно спасать.

Но Мэтт отпустил ее, потом протянул руку к лекарству.

— Вот, — произнес он, передавая флакон Тори. — Натрите лицо. Вообще-то, чтобы совсем обезопасить себя, вам лучше нанести это на все тело. Самостоятельно.

Тори молча кивнула. Может быть, он зашел слишком далеко?

— Ну, я пойду, — сказал Мэтт, вставая, и направился к двери. Момент доверия и откровения прошел, и неловкость окутала их, словно туман. — После того как вы намажете все тело, вам нужно будет не меньше пяти минут смывать эту жидкость. Будем надеяться, что она нейтрализует весь яд. Увидимся позже.

Почувствовав легкое прикосновение к своему плечу, Мэтт остановился.

— Спасибо, Мэтт, — услышал он за спиной голос Тори. Он повернулся и увидел, что она улыбается. Частичка их кратковременного единения вернулась. — Вы не можете еще немного задержаться? Я хотела бы побольше узнать о кошках. — И, словно в подтверждение своих слов, Тори чихнула.

— Разумеется.

— Они много времени проводят на улице? Несмотря на мою аллергию, я еще не видела ни одной кошки. Но вы, кажется, говорили что-то об отдельном крыле?

— Да, — ответил Мэтт, благодарный Тори за нейтральную тему для разговора, которая, тем не менее, продлит его пребывание рядом с ней. — Люсинда не хотела, чтобы они нахватались клещей. Кстати, это еще одна вещь, которой нужно опасаться в этих краях. Если подхватите клеща, дайте знать. Есть одна хитрость, как их лучше вытаскивать. Я каждый день снимаю по четыре-пять штук с собак.

— Каждый день?!

— Да. И по нескольку штук в неделю с себя.

— Ого! Хорошенькая перспектива.

Тори снова чихнула. Выбор у нее небогатый — остаться в доме и обходиться без кислорода или пойти на улицу и нахвататься клещей.

— У кошек есть своя собственная затянутая сеткой веранда, так что они могут дышать свежим воздухом, — продолжал Мэтт.

— Это та веранда сбоку от дома? — мрачно спросила она, моргая слезящимися глазами.

— Нет. Их веранда сзади.

— Уже лучше. Покажете мне?

— Сначала позаботьтесь о себе. Я зайду через час. Кстати, вчера вечером я кормил их. До сегодняшнего вечера еда им не нужна.

Поднявшись наверх, Тори сняла одежду, расстелила на кровати полотенце и натерлась с головы до коленей жидкостью, принесенной Мэттом. Закрывая глаза, она представляла, что это его руки пробегают по всему ее телу. И вдруг подумала: что, если сейчас у себя дома он представляет себе то же самое?

«Осторожно, — остановила она себя. — У красивого парня вроде Мэтта наверняка должна быть подружка. Может, даже две или три. Не могли же одинокие женщины не заметить его в таком маленьком городке, как Старк!»

У нее когда-то была дурацкая привычка влюбляться в мужчин, разбивших ей сердце. Тори не могла допустить, чтобы это случилось здесь.

У нее есть одна неделя, чтобы уладить дела Люсинды, и больше она никогда не увидит Мэтта Эриксона.

Глава 4

Когда час спустя Мэтт вернулся, он держал под мышкой папку с документами Люсинды.

— Вы готовы прочитать завещание? — спросил он, когда Тори впускала его через заднюю дверь.

— Здесь? — удивилась она. — Разве мы не должны пойти в какое-нибудь официальное место? Что-то вроде конторы?

— Вы предпочитаете пойти ко мне? В задней части дома у меня есть маленький офис.

— Вы работаете дома?

— Конечно. В Старке негде арендовать офис, да вообще-то и юридической работы немного. Разводов практически не бывает, да и новые предприятия открываются крайне редко. Чаще всего я занимаюсь завещаниями и банкротствами.

— А как же недвижимость? Продажи и закрытия?

— Я делаю и это тоже.

— Вы работаете с риэлтером?

— Я и есть риэлтер.

— Вы хотите сказать, что должны описывать мой дом сами с собой?

— Конечно.

— У вас есть на примете покупатель?

«Да», — ответил он ей про себя, а вслух сказал:

— Как только вы выставите дом на продажу, я посмотрю, что смогу сделать. Но давайте все по порядку. Сначала вы должны официально вступить в права наследования. Итак, где бы вы хотели услышать приятные новости?

— Да где угодно. Может, хотите чашечку кофе? Я как раз купила у Ларсена.

— Нет, спасибо.

Не сговариваясь, оба сели за кухонный стол. Неожиданно Тори почувствовала себя очень уютно. Тут она чихнула, и это сразу вернуло ее к реальности.

Мэтт открыл папку и начал читать короткое завещание. Люсинда оставляла Тори все, включая депозитный счет в банке Дулута и небольшой пакет акций.

— «Что касается моих любимых кошек, — продолжал читать Мэтт, — хотя самым горячим моим желанием было, чтобы после моей смерти для всех них нашлись бы хорошие хозяева, я должна примириться с фактом, что, возможно, никто не захочет их приютить. Поэтому, Тори, постарайся позаботиться о них, но если они станут обузой, пожалуйста, усыпи их гуманным способом. Доктор Кеннет Филдвуд, местный ветеринар, возьмет эту процедуру на себя. Если ты не сможешь позаботиться о моих курах и кроликах, отдай их, пожалуйста, Ларсенам. Они смогут раздать их на окрестные фермы».

Опустив голову, Тори смотрела на свои руки. Какое бы сильное отвращение она ни питала к этим кошкам, которых пока еще даже не видела, она не могла себе представить, что их придется убить. Когда она подняла глаза, Мэтт внимательно смотрел на нее.

— Не знаете, может, в городе нехватка кошек? — с надеждой спросила она. — Может, я смогу их раздать?

— Не знаю, — пожал плечами Мэтт.

— С чего мне начать поиски? Стоит ли дать объявление в газету?

— Это могло бы помочь. Здесь есть еженедельная газета, распространяемая по всему округу. Но еще лучше было бы вам завтра сходить в церковь. Посоветуйтесь со Сьюзен, женой священника. Здесь все хорошо знали Люсинду.

— Если все знали Люсинду, почему она заранее не подыскала новых хозяев для своих кошек? Она знала всех в городе, я же не знаю ни единой души.

— Не знаю почему, — солгал Мэтт, хотя прекрасно знал причину. Если Тори придется подыскивать хозяев для одиннадцати кошек, то она проведет какое-то время в Миннесоте. Старая дама была уверена, что Тори не усыпит ее любимцев и не переложит ответственность за них на Мэтта. Это был риск, на который Люсинда была готова пойти.

— Может быть, она была как все — не хотела признавать неизбежность собственной смерти? — предположила Тори.

— Точно, именно такой она и была, — согласился Мэтт, на этот раз абсолютно искренне.

Он дочитал завещание до конца и передал его Тори вместе со всеми документами.

Перебирая бумаги, Мэтт наткнулся на старую фотографию.

— Что это? — спросила Тори.

— Это ваша фотография. — Мэтт протянул ей снимок.

— Как интересно! — произнесла Тори и поморщилась, увидев себя подростком. — Как ужасно я выгляжу!

— Вовсе нет.

— А рядом моя мама. Откуда здесь эта фотография?

— После смерти сестры Люсинды вы и ваша мама остались единственными ее родственниками. Ну, понимаете, самые близкие.

— Да, — сказала Тори, вставая. — Если не считать всех этих кошек. Думаю, пришла пора мне встретиться с этими пушистыми созданиями — пока я еще могу дышать.

— Я покажу дорогу, — поднялся Мэтт.

Он провел Тори через гостиную в коридор, выходящий в отдельное крыло в задней части первого этажа. У Тори еще не было времени исследовать эту часть дома.

— Добро пожаловать в кошачий рай. Правда, мне это больше напоминает бордель, — заметил Мэтт, открывая дверь.

Тори почувствовала, как ее глаза снова наполняются слезами, нос перестает пропускать воздух, а легкие сжимаются от одного взгляда на это зрелище. Кошки были повсюду, они возлежали в легкомысленных позах, как девицы в салуне. Видимо, о них хорошо заботились, поскольку здесь не было никакого неприятного запаха — насколько Тори сейчас способна была ощущать запахи.

— Хотите войти? — спросил Мэтт.

— Думаю, я должна, — вздохнула Тори и чихнула так громко, что все кошки повернули к ней головы.

Как же можно лишить жизни этих избалованных кисок? Разумеется, Люсинда знала, что этого никогда не случится.

Тори снова чихнула. Надо убираться отсюда, пока они не убили ее.

— С вами все в порядке? — встревожено спросил Мэтт, впервые наблюдавший такую аллергическую реакцию.

Тори отрицательно покачала головой:

— Я… долж…на…

Не дожидаясь, пока она закончит, Мэтт подхватил ее на руки и бросился к выходу. Распахнув ногой дверь, он унес Тори подальше от дома. Оказавшись снаружи, она жадно глотнула свежего воздуха, силой заставляя его проникать в легкие.

— О, Мэтт! — вздохнула она, тяжело дыша, пока ее дыхательные пути расслаблялись и снова открывали дорогу воздуху.

Он отнес ее к опушке леса и усадил на кованую железную скамью. Тори медленно и ритмично вдыхала и выдыхала, как бы отмеряя дыхание.

Мэтт был в ужасе от того, чему только что стал свидетелем.

— Тори, — серьезно начал он, — Люсинда, конечно, и понятия не имела, во что вас вовлекает. Она бы никогда намеренно не сделала того, что могло бы вам повредить.

— Я знаю это, Мэтт.

Он сел рядом с ней, с трудом подавляя желание обнять ее.

— Я позабочусь о кошках, — заверил он. — И нам нужно поселить вас в мотель. Управляющий в «Рыболове» мой друг. Он найдет для вас номер.

— Но, Мэтт…

— Не волнуйтесь. Это маленький городок. Мы заботимся о своих гостях.

Глава 5

Воскресенье

«Рыболов» оказался оазисом современности, с упругими гигантскими кроватями, не пропускающими насекомых окнами и благословенными кондиционерами. Ни одного москита или слепня в пределах видимости!

На следующее утро, собираясь в своем номере в церковь, Тори с ужасом думала о перспективе вернуться в реальный мир. Ее аллергия утихла, но влажный удушливый воздух никуда, не делся. Жару обещали до тридцати трех градусов — и это при такой-то влажности! Слишком много для нее, привыкшей к холодному северному климату!

Тори надела голубое платье без рукавов со свободным лифом, собранным у талии. Чувствуя, что просто умирает от голода, она направилась первым делом в ресторан, который оказался буквально оккупирован молодыми крепкими рыбаками.

Тори села, а окружающие мужчины улыбались и кивали ей. Это было непривычным для нее, но здесь, в Старке, люди, в самом деле, смотрели друг на друга, в том числе и на незнакомцев. Больше того, улыбка или другой дружелюбный жест казались нормой любому встречному.

Это выглядело так, будто люди действительно значили что-то друг для друга, — идея, показавшаяся Тори оригинальной и немного забавной.

— Привет, — сказал один из мужчин.

— Привет, — улыбаясь, ответила Тори.

— Так это вы приехали, чтобы позаботиться о кошках Люсинды?

Тори удивленно посмотрела на него:

— Откуда вы знаете?

— Мне сказал Мэтт. Я Майк, ночной администратор этого мотеля. Я тот, кто организовал вам номер.

Тори одарила его широкой благодарной улыбкой:

— Вы спасли меня.

— Рад был помочь. Я просто попросил старину Хэнка, — кивнул он на парня, сидящего рядом с ним, — переселиться в номер к нашему общему приятелю.

— Что? — выдохнула Тори. — Я и подумать не могла…

— Не беспокойтесь об этом, — вмешался Хэнк. — Я тоже был рад помочь. Мы не хотим, чтобы такая красотка, как вы, плохо чувствовала себя в нашем городе.

— Спасибо, — сказала Тори. Ее слух абсолютно не резанул не совсем корректный термин, который он употребил, говоря о ней. — Кстати, вы не знаете кого-нибудь, кому была бы нужна кошка? Я же не могу забрать их с собой в Нью-Йорк.

Молодые люди уставились в свои тарелки с поджаренным хлебом и джемом.

— Хм-м… это трудновато, — проговорил Майк. — У тех, кого я знаю, живности столько, что они и с ней-то не знают, что делать.

— Я подумала о том, чтобы сделать объявление в церкви.

— Конечно, это отличная идея! — воскликнул Хэнк с таким энтузиазмом, что Тори пришло в голову, не пытается ли он просто подбодрить ее.

— Вообще-то в нашем городе три церкви, — гордо сообщил Майк.

— А в которой из них служит священник, чью жену зовут Сьюзен?

— А, это лютеранская церковь, — сказал Майк. — Мэтт поет там почти каждое воскресенье. Потом, после службы, они все…

Но Тори не слышала его дальнейших слов. Мэтт поет! От этой мысли дрожь пробежала по ее телу.

— А где эта церковь?

— В другой части города. Но вы не сможете не заметить ее.

— Спасибо. Было очень приятно познакомиться, Майк… Хэнк.

— Для нас большая радость познакомиться с вами, Виктория, — учтиво произнес Хэнк.

Тори не называла ему своего имени, но ей снова пришлось напомнить себе, что эти люди привыкли к другим стандартам вежливости. Мэтт сказал Майку, тот сказал Хэнку — все было очень просто, никто из них не видел в этом ничего необычного.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила Тори. — Вы не знаете, во сколько начинается служба?

— В десять, я думаю.

Она посмотрела на свои часы: девять двадцать пять. У нее достаточно времени, чтобы поесть, если, конечно, она найдет здесь что-нибудь, что не поднимет ее уровень холестерина и драматическим образом не укоротит ее жизнь.

— Спасибо. Между прочим, мне действительно очень нравится моя комната.

Майк одарил ее широкой улыбкой:

— Я рад.

Тори встала и подошла к перенасыщенному калориями столу. Она заметила нетронутую вазу с фруктами и взяла яблоко. По крайней мере, оно не было приготовлено в переслащенном яблочном соусе. Потом налила себе чашку кофе — на вид жидковатого. Поколебавшись, взяла пончик и вернулась за столик.

Еще раз окинув взглядом мужчин, сидевших за ближайшими столиками, Тори подивилась их здоровому виду. Вряд ли кто-нибудь из них принимал витамины или биодобавки.

Откусив кусочек яблока, она вдруг подумала, не пройдет ли и ее собственная аллергия в этом деревенском климате. Ее доктор допускал такую возможность, и это была приятная перспектива, правда, это могло поставить крест на ее планах на будущее.

Лютеранская церковь оказалась большой и величественной, с колокольней и настоящими витражами, хотя Тори ожидала увидеть перестроенную конюшню или магазин, где дюжина энтузиастов, сбившись в кучку, собралась, чтобы пропеть пару гимнов.

Припарковав свою машину на самом краю забитой до отказа стоянки, Тори вместе с толпой направилась к двойным дверям. Ей показалось, что не меньше сотни людей — треть городского населения — входит в церковь.

Казалось, будто все рады видеть друг друга, мужчины и женщины улыбались и обменивались рукопожатиями, а дети в это время терпеливо и чинно стояли рядом с родителями. Тори скромно проскользнула в последний ряд, стараясь стать невидимым наблюдателем.

Жена священника заметила ее и уже была готова широко и радостно улыбнуться, но Тори отвела взгляд и наклонила голову. Для любого жителя Нью-Йорка это было бы знаком, что подходить не надо, но здесь люди не знали правил замкнутости и отчужденности.

Женщина что-то сказала окружающей ее толпе и отошла от алтаря, направляясь прямо к Тори. Поборов робость, Тори подняла глаза и увидела широчайшую приветливую улыбку, адресованную только ей одной.

— Здравствуйте! Я Сьюзен Портер, жена священника.

— Здравствуйте, — ответила Тори. — Я Тори Скотт.

— Так вы, должно быть, родственница Люсинды!

— Да.

— Мэтт говорил мне, что вы приехали в Старк. Но он не сказал, что вы зайдете в нашу церковь. Я так рада!

— Ну, вообще-то я подумала, что ваша церковь сможет помочь мне. Вы знаете о кошках Люсинды?

— Конечно, знаю. У меня на них аллергия. Мне было очень тяжело приходить к ней надолго. Уже через час я чихала так, что, казалось, голова лопнет.

Тори рассмеялась:

— И вы тоже? Я и часа не могу пробыть в этом доме.

— О Боже! Вы же не можете там спать.

— Я остановилась в мотеле. Но мне нужно срочно сделать что-то с кошками. Согласно воле Люсинды, я должна «усыпить их гуманным способом», если никто не захочет их взять. Но я, конечно, не смогу этого сделать. Кошек почти дюжина, и все они такие очаровательные и дружелюбные. Я подумала, может быть, кто-то из прихожан вашей церкви сможет взять их к себе?

— А почему бы и нет? Я уверена, что кто-нибудь обязательно возьмет, — заверила Сьюзен. — Хотите, я сделаю объявление?

— Я была бы так вам признательна!

— Договорились. — Сьюзен ласково похлопала Тори по руке, давая понять, что ей пора идти. — У нас есть специально отведенное время для объявлений. Тогда я это и сделаю.

Органист взял первый аккорд. Сьюзен дружески кивнула Тори и направилась к первому ряду.

Молодой человек поднялся по ступеням к алтарю и сделал знак присутствующим:

— Сегодня у нас гимн номер 125. Предлагаю всем присоединиться ко мне.

Тори достала свой сборник церковных гимнов и открыла нужное место. Когда она разглаживала страницу, сильная мужская рука легла на уголок книги. Приоткрыв рот от удивления, Тори подняла взгляд и увидела Мэтта — он сидел совсем рядом с ней. Когда началось пение, в сильном баритоне Мэтта потонул и голос Тори, и голоса половины собравшихся.

Тори попыталась приглушить свое собственное робкое сопрано, чтобы не ставить себя в неловкое положение, но энергия Мэтта как будто побуждала ее душу к пению. Остальные, видимо, чувствовали то же самое, потому что каждый пел все лучше и сильнее. Третий стих Тори уже пела от всего сердца, изливая все свои эмоции в священной музыке, и собственный голос казался ей прекрасным.

Когда гимн закончился, она почувствовала легкую грусть. Как будто в знак того, что он понимает ее чувства, Мэтт легонько сжал руку Тори, потом закрыл книгу и передал ей.

Служба была очень простой. Проповедь не содержала формальностей и была полна личных замечаний. В заключение священник поблагодарил собравшихся за помощь и поддержку, оказанные на прошедшей неделе его четверым детям.

Потом он попросил Сьюзен присоединиться к нему на кафедре. «Четверо детей», — удивилась Тори. Сьюзен выглядела стройной, как фотомодель. Священник инстинктивно обнял жену за плечи, и было совершенно очевидно, что они влюблены друг в друга, что они делят все горести и радости, которые дает им жизнь, и что они любят своих детей.

Мэтт все еще был так близко, что это лишало Тори присутствия духа. Она задумалась, как бы это было — соединиться с мужчиной в любви? Тори уже получила свою долю влюбленностей и страстных увлечений. Но любовь? Любовь, которая говорит: «Ты и я — одно целое». Любовь, которая говорит: «Я хочу от тебя ребенка». Это было ей не знакомо.

Сьюзен обратилась к собравшимся. Тори поблагодарила Бога за то, что Сьюзен выросла не в Нью-Йорке. Холодность большого города просто убила бы ее.

— А теперь мое последнее сообщение, — произнесла Сьюзен. — Внучатая племянница Люсинды, Виктория, приехала в Старк, чтобы заняться наследством. Виктории придется усыпить кошек Люсинды, если она не сможет подыскать для них новых хозяев. Не согласится ли кто-то из вас взять к себе кошку или двух? Виктория сидит в последнем ряду, рядом с Мэттом.

Море людских голов повернулось, чтобы отыскать Тори. Она хотела бы провалиться под доски пола, особенно после того, как Мэтт воспользовался ситуацией и обнял ее за плечи.

Люди улыбались ей и кивали, как бы обещая помочь.

Сьюзен заговорила снова, и все головы повернулись к ней. Восхищение Тори женой священника возросло еще больше. С каким достоинством она держалась!

После объявлений начался гимн, сопровождающий сбор пожертвований, и Мэтт встал, прошел по проходу к алтарю и начал свое соло. Это была песнь, призывающая к деяниям от всего сердца, очень чувственная по религиозным стандартам. На этот раз к его голосу не присоединялись голоса других прихожан, и он звучал со всей яркостью оперного баритона.

Закончив пение, Мэтт подошел к пианино и взял стоявшую около него двенадцатиструнную гитару. Он перебросил ремень через плечо и стал быстро настраивать инструмент.

Тори была просто очарована. Мэтт обладал неотразимой сценической привлекательностью, и вся аудитория уже была у его ног.

Он взял несколько аккордов и кивнул кому-то в глубине зала, как бы приглашая подойти. Тори почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза, когда две дюжины ангелоподобных детей подошли к алтарю. Под руководством и под аккомпанемент Мэтта они запели «Волшебное пенни». Их голоса были столь же прекрасны, как и их лица.

Когда дети закончили первый куплет, Мэтт кивком предложил прихожанам присоединиться. Пение заполнило все пространство, и Тори почувствовала, что по ее щеке стекает слеза.

Она взяла свою сумочку и достала пятидолларовую банкноту, чтобы положить на поднос с пожертвованиями. Почти все прихожане клали свои пожертвования в конвертах.

Когда песня кончилась, Мэтт отложил гитару и вернулся на свое место рядом с Тори. У нее было всего несколько секунд, чтобы вытереть слезы и вернуть самообладание.

После благословения Мэтт встал и взял ее за руку:

— Здесь есть люди, с которыми я бы хотел вас познакомить. Может быть, они смогут помочь вам.

Люди все подходили и подходили, чтобы познакомиться с ней, и Тори это было удивительно приятно. Несколько человек, сказав, что хотят взять кошку, попросили номер ее телефона. Тори писала номер своего сотового на листках бумаги, которые они протягивали ей.

После службы Сьюзен пригласила Тори на их ежемесячный церковный пикник на озере. Утренний туман испарился под сияющими лучами солнца, и день обещал быть просто прекрасным.

Все прихожане высыпали из церкви и направились к маленькому озеру в четверти мили от церкви. Перед службой организаторы пикника сделали много сандвичей, приготовили овощные закуски и гигантские термосы фруктового пунша.

— Почему бы вам с Мэттом не присоединиться к нам? — предложила Сьюзен. Окруженная четырьмя своими светловолосыми детьми, она казалась каким-то неземным созданием, воплощением картины счастливого материнства. Если бы Тори увидела эту группу в рекламе, она бы не одобрила подбора актеров — такая стройная и молодая женщина просто не могла быть матерью четверых детей.

Вскоре к ним присоединился и Ричард, священник. Протягивая Тори руку, он сказал:

— Добро пожаловать в нашу церковь и в нашу общину. Мы очень рады, что вы смогли прийти. Мы постараемся помочь вам найти пристанища для кошек Люсинды. Нас тоже беспокоило, что же с ними будет. Люсинда не хотела быть обузой ни для кого, особенно для вас, живущей так далеко.

— Она пыталась передать весь зверинец мне, — вступил в разговор Мэтт. — Но я не хотел отбирать у Тори ее наследство.

Тори одолевали противоречивые мысли.

— Почему Люсинда не отдала свою ферму вам? Это было бы гораздо проще… для всех.

— Потому что она любила вас, Тори, — сказал он, — хотя и видела всего один раз в жизни. Ее беспокоило, что вы растете в таком холодном, недружелюбном городе. Ваша мать не позволяла вам посещать Миннесоту, боясь, что вы захотите остаться. Люсинда думала, что, завещав вам ферму, она заставит вас приехать сюда и хотя бы взглянуть на здешние места. Кроме того, она знала, что вы всегда сможете продать ее землю мне. «Учитывая гонорары, которые ты назначаешь, — говаривала она мне, — у тебя есть деньги, сынок».

Сьюзен и Ричард громко рассмеялись. Тори вопросительно посмотрела на них.

— Большую часть своей работы Мэтт делает бесплатно, — объяснил Ричард.

— Ну, не совсем бесплатно, — возразил Мэтт.

— Скажем так, по юридическим меркам бесплатно. Не отрицай этого, Мэтт, — стоял на своем Ричард.

Сьюзен добавила:

— Ни у кого из здешних людей нет больших денег.

— Ну ладно, достаточно, — сказал Мэтт, притворяясь раздраженным. Но на самом деле он хотел, чтобы Тори знала, что он не такой, как те акулы, с которыми она привыкла иметь дело, и что он ничего не брал с Люсинды за свои услуги поверенного.

— Что ж, теперь все готово к продаже. Делайте мне предложение, — сказала Тори, стараясь, чтобы ее слова прозвучали беззаботно, хотя эти новые сведения возмутили ее. Если Мэтт собирался купить ее землю, почему он не пришел и не сказал об этом? Зачем делать вид, что в округе нет покупателей?

Увидев, как нахмурилась Тори, Мэтт понял, что открыл слишком много. Впредь надо быть осторожнее. Время для полной откровенности еще не наступило. Слишком многое поставлено на карту. Но с другой стороны, как он может завоевать доверие Тори, если будет скрывать от нее правду?

Какую правду? Ту правду, что он запутался в собственных чувствах? Что он даже не знает, чего хочет?

— Мэтт, — позвал его долговязый подросток, — можно поговорить с тобой кое о чем?

— Конечно, Марк. — Мэтт тронул Тори за плечо: — Простите, я скоро вернусь.

Ее раздражение нарастало вместе с ее подозрением. Но от этого нежного прикосновения словно волна пробежала по ее телу.

«Ни за что», — твердо заявила она себе. Она не может влюбиться в этого провинциального адвоката, который не даст ей сделать карьеру на телевидении, что входило в ее планы.

Или может?

Ее сердце и ее разум одновременно дали Тори ответы, и ответы эти были противоположными.

Тори шла к озеру вместе со Сьюзен, дети несли свои рисунки и поделки, выполненные для воскресной школы, чтобы все взрослые могли их увидеть и оценить. Ричард держал Сьюзен за руку.

— Как вам нравится дом Люсинды.? — спросил Ричард.

— Ну, — ответила Тори, чихая, как будто это и было ответом, — если отбросить мою аллергию на кошек, мне он очень нравится.

Ричард расхохотался, потом извинился:

— Я смеялся не над вами, Виктория. Я просто не могу себе представить, как вам удалось выдержать там хотя бы одну ночь. Когда Сьюзен приходила от Люсинды, она чихала не переставая.

— Первую ночь я спала в машине, а потом друг Мэтта устроил мне комнату в «Рыболове». Но вот что интересно. На свежем воздухе я оправилась от сильного приступа астмы без лекарств и гораздо быстрее, чем ожидала.

— А у вас нет аллергии на пыльцу, амброзию и все прочие вещи? — спросила Сьюзен.

— К счастью, нет.

— Когда вы пристроите кошек, — сказал Ричард, — я помогу вам отремонтировать первый этаж.

— Вы занимаетесь еще и ремонтом?

— Конечно, — ответил он. Сунув руку в карман, он достал визитную карточку. — Вот мой телефон.

— Значит, как деревенский священник вы не можете свести концы с концами.

Сьюзен пояснила:

— Мы не получаем денег за церковную службу. Люди и так с трудом наскребают деньги, чтобы платить за содержание здания. На зарплату денег просто не остается.

— Но церковь выглядит такой новой. Как же вы смогли построить ее?

— Каждый внес свою долю, — объяснил Ричард. — Рабочие и материалы практически ничего не стоили. Местный водопроводчик и электрик пожертвовали своим временем. Даже витражи сделали бесплатно. Сьюзен брала уроки, а потом научила нас, как их делать.

— Но это должно было занять годы! — поразилась Тори.

— Так и вышло, — согласилась Сьюзен. — Зато теперь церковь действительно принадлежит всем нам. Каждый раз, когда я вхожу в нее, я думаю: «Мы сделали это». Это замечательное ощущение.

Тори удивленно покачала головой. Бесплатный адвокат, бесплатный священник, бесплатная церковь. Может быть, так все и было у первых поселенцев?

— Я бы очень хотела, чтобы вы зашли ко мне и составили смету, — сказала Тори. — Но я пробуду здесь очень недолго — только чтобы завершить дела с недвижимостью. Однако возможным покупателям наверняка больше понравится свежевыкрашенный дом.

Сьюзен бросила на Ричарда короткий многозначительный взгляд, но Тори его заметила. Была ли это какая-то шутка на ее счет? Или они знали, что никто в здравом уме не купит дом Люсинды?

Раздражение Тори не проходило, а когда они добрались до озера, она чувствовала даже злость. Каждый здесь был со своей семьей, а она оказалась всеми покинутой и одинокой. Она никогда не станет здесь своей.

Отстояв очередь из шумных детей, Тори получила свой пакет с ленчем и чашку фруктового напитка, пожертвовала пять долларов вместо рекомендованного одного и ушла как можно дальше от основной группы. Сьюзен и Ричарда окружала шумная толпа, и они не видели ухода Тори.

«Нельзя так на все реагировать, — сказала она себе. — Это вполне обычно после приступа астмы». Найдя тенистое уединенное местечко у самой воды, Тори села и попыталась трезво оценить обстановку.

Эти люди очень добры. Но было и что-то еще в том взгляде, которым обменялись Сьюзен и Ричард. Возможно, это было желание, чтобы она стала частью их общества. Что она и Мэтт смогут…

— Как у вас дела? — произнес знакомый мужской голос позади нее.

Сердце Тори тревожно встрепенулось.

— Все в порядке, — ответила она, стараясь говорить как можно более равнодушно. Мэтт сел около нее и поставил свой коричневый бумажный пакет рядом с ее нераспечатанным ленчем.

— Простите, что я вас вот так бросил, — сказал он. — Я знаю, как тяжело быть новичком в городе.

Тори пожала плечами:

— Все были со мной очень милы.

Мэтт кивнул:

— Вы очень понравились Сьюзен.

— Мне она тоже понравилась. Ее легко полюбить.

— Знаю. Ричард часто рассказывает историю о том, что был влюблен в нее все старшие классы школы, но она просто не замечала его.

Тори удивленно подняла брови:

— Правда? Они кажутся идеальной парой. Они просто созданы друг для друга.

— Именно так он и думал. Но Сьюзен хотела получить образование, прежде чем стать женой и матерью. Ричард поступил вслед за ней в Университет штата Миннесота, не теряя надежды на то, что они поженятся.

— И сколько потребовалось времени, чтобы она сказала «да»?

— Не так уж много. Они поженились через неделю после выпуска.

Тори задумалась о таком жизненном пути. Она вспомнила себя после окончания колледжа — она тогда еще ни разу не спала с мужчиной. Она хотела любви, но не нашла ее. Когда, наконец, завязался ее первый роман, она все не могла понять, почему вокруг этого устраивают такой ажиотаж. Найти любовь казалось невозможным, поэтому она согласилась на примитивную имитацию. Это не продлилось долго.

Любовь и брак могут подождать, и уж если ей суждено быть одинокой — ну что ж, Тори сделала свой выбор в пользу работы в большом городе в престижной национальной программе новостей. Она только что получила повышение, которое станет ступенькой в ее карьере. Это и есть то, ради чего женщины жертвуют домом и семьей.

Однако в глубине души Тори понимала, что не хочет приносить такую жертву. Даже ее мать говорила, что никогда не была бы счастлива, не будь у нее Тори, ее единственного ребенка.

А Тори хотела от жизни больше, чем ее мать. Она хотела еще и мужа.

Они с Мэттом молча сидели бок о бок, их руки не соприкасались, но что-то внутри стремилось к единению, жаждало вернуть тот момент напряжения чувств, который настиг их в кухне Люсинды. Тори до боли хотелось прильнуть к Мэтту и ощутить его губы на своих губах. Но она инстинктивно сдержалась. Если он хочет поцеловать ее, пусть сам сделает первый шаг.

Мэтт чувствовал, что его тело пылает от одной ее близости. Тори влекла его, как силовое поле. Но он сдержал себя. У нее не может быть настоящего интереса к нему, местному парню, вросшему корнями в землю, как вековые деревья. Она выполнит долг перед родственницей, которую видела всего один раз, и вернется к своей бурной жизни в большом городе. Если бы она действительно хотела, чтобы он поцеловал ее, то подала бы какой-то знак.

«Сделай что-нибудь!» — взывал разум каждого из них. Но они просто молча сидели и ощущали одинаковое разочарование и одинаковое желание.

Закрыв глаза, Тори представляла, как Мэтт снова открывает ей объятия, представляла его губы на своих губах, представляла…

— Вы что-то сказали? — спросил Мэтт, и Тори поняла, что вздохнула где-то в середине своего воображаемого контакта с ним.

— Нет, — быстро ответила она и подвинулась так, что оказалась на расстоянии фута от него. Она украдкой взглянула на него, но Мэтт казался замкнутым и поглощенным своими мыслями. Тори с грустью подумала, что он сейчас хотел бы быть где угодно, только не рядом с ней.

Не говоря ни слова, она взяла свой бумажный пакет и открыла его. Сандвич с тунцом на белом хлебе разломился. Под ним лежало несколько маленьких морковок, завернутых в полиэтилен, и шоколадка «Херши» — «особый темный шоколад», единственный сорт, который она не любила.

Вытащив шоколадку, она спросила:

— А у вас какая?

— Давайте посмотрим. — Мэтт протянул руку к своему пакету. — «Мистер Гудбар».

«Моя любимая», — мрачно подумала Тори.

— Хотите поменяться? — предложил Мэтт. — Я не люблю арахис.

— Хочу, — кивнула Тори и улыбнулась.

Мэтт протянул ей шоколадку в яркой желтой обертке. Когда Тори взяла ее, кончики ее пальцев коснулись руки Мэтта. И снова она почувствовала, как электрический ток пробежал по ее руке. И, как электричество, это ощущение парализовало ее. Она не могла отнять свои пальцы и только держалась за краешек шоколадки.

Наконец Мэтт разжал пальцы, и шоколадка упала на землю.

— Ой, извините, — сказал он, поднимая ее и вкладывая в ладонь Тори.

«Это мучение», — подумал Мэтт, борясь с желанием обрушиться на нее и чувствуя себя изголодавшимся по любви солдатом, не прикасавшимся к женщине долгие годы сражений.

Тори так пристально рассматривала яркие красные буквы на обертке конфеты, что скоро они стали расплываться, и глаза ее смотрели уже не на шоколадку, а на то, что она могла видеть, склонив голову, — бедро Мэтта, край его шорт, согнутое колено. Не поднимая глаз, она прильнула к нему, закрыв глаза и забыв обо всем, кроме его близости.

Это был сигнал, которого ждал Мэтт. Обняв Тори, он поцеловал ее в волосы над самым ухом. Потом отвел шелковистые легкие пряди свободной рукой, чтобы поцеловать ее щеку. И кожа, и волосы были такими мягкими — дорогой шелк и теплый бархат. Повернув ее голову, он поцеловал Тори в губы, сначала нежно, потом его поцелуй стал горячим, необузданным, почти требовательным. Он не мог насытиться ею.

— Мэтт! — позвал издалека детский голос.

Тори отшатнулась и прижалась спиной к стволу дерева, которое давало им уединение.

— Мэтт! — повторил голос, приближаясь.

Мэтт встал и помахал мальчишке, который звал его. Другие мальчишки в ожидании перебрасывались мячом.

— Не сейчас, Кейси, — попытался отказаться Мэтт.

— Ну, пойдем, Мэтт, — настаивал мальчишка и вместе со своими друзьями рванул к нему. Не обращая внимания на Тори, мальчишки окружили Мэтта, хватая его за руки и заставляя идти с ними. Они были слишком малы, чтобы понять, чему сейчас помешали.

— Может быть, потом?

— Нет, сейчас, Мэтт, — настаивали дети. — Ты обещал.

— Хорошо-хорошо, — признал поражение Мэтт. — Я скоро вернусь, — пообещал он через плечо, увлекаемый мальчишками, почти благодарный им за эту передышку, за возможность справиться с сексуальным напряжением, переполняющим его тело.

Тори смотрела, как Мэтт убегает от нее. Едва оформившаяся мечта разбилась вдребезги.

Ей было так грустно, что и шоколад не мог развеселить ее. Она засунула конфету, которую дал ей Мэтт, назад в пакет вместе с несъеденным сандвичем.

Тори обнаружила тропинку, которая позволяла ей незаметно обойти толпу людей и добраться до машины. Собирая сумочку, церковную программку и нетронутый ленч, она вспоминала и другие общественные события — танцы, вечеринки, — с которых убегала через заднюю дверь, чувствуя себя более одинокой и менее желанной, чем когда пришла.

Никто не окликнул ее, когда она, торопливо сбежав с пикника, добралась до машины и вырулила на дорогу. Но если бы она обернулась, она бы увидела, что Мэтт напряженно смотрит на нее издалека, и заметила бы разочарованное, грустное выражение его лица.

Глава 6

Она успела только сбросить туфли и рухнуть на кровать, когда услышала стук в дверь своего номера в мотеле.

— Тори? — позвал голос Мэтта.

Смущенная тем, что вот так сбежала, Тори несколько мгновений лежала неподвижно, еще не совсем готовая встретиться лицом к лицу с Мэттом.

— Тори? Можно войти? Я должен извиниться перед вами.

На этот раз Тори резко вскочила с постели. Сердце ее бешено колотилось, щеки пылали. Открывая дверь, она сказала:

— Входите, Мэтт. Это мне нужно извиниться.

— Я не должен был бросать вас.

— Почему? В конце концов, я же не ваша гостья. Я просто свалилась вам на голову.

— И все же…

— Все в порядке, Мэтт. Проходите.

— Милая комната, — заметил он.

— Да. Она мне очень нравится. Спасибо за помощь, Мэтт.

— Я подумал, что мы могли бы поехать выпить настоящего кофе в кофейне, которая недавно открылась на окраине города. Она для туристов, но там вы сможете выпить капуччино, или что вы там в Нью-Йорке пьете.

— Звучит заманчиво.

— Они там также продают антиквариат, — с улыбкой сказал он. — Иначе говоря, старый хлам.

Ныряя в туфли, Тори произнесла:

— Идемте. Я просто мечтаю выпить настоящего кофе.

Они вышли из гостиницы и пешком пошли к «Антикварной лавке Энни». Все магазины в Старке находились на одной-единственной улице, которая почему-то не называлась Мейн-стрит. Похоже, она вообще никак не называлась. По крайней мере, не было никакой таблички.

— А как называется эта улица? — спросила Тори.

Мэтт помолчал.

— Дайте подумать. По-моему, это Лейк-стрит.

— Вы не уверены? — Ее голос звучал скептически.

— Ну, здесь все просто называют это центром города.

— А как же магазины получают почту?

— Почтальон знает, что где находится. Поверьте, вы первый человек, кого это заинтересовало. Разве вы задумываетесь о том, где живете? Что, например, означает «Ман-хэттен»?

Тори окинула его победным взглядом и ответила:

— Это название происходит от индейского «Манна Хатта», что означает «Нет парковки». По крайней мере, сейчас это переводится именно так.

— Ладно, ладно, — рассмеялся Мэтт, притворно поднимая руки вверх. — Вы, городские, знаете гораздо больше, чем мы, неотесанная деревенщина. Ну, вот мы и пришли. Может быть, чашка настоящего кофе по-городскому немного облагородит и меня.

Мэтт ввел Тори в антикварный магазин с кафе. Было очень странно обнаружить такой словно перенесенный из большого города магазин здесь, в Старке.

— Если население Старка всего триста двадцать четыре человека и большинство из них все еще крутится у церкви, то кто все эти люди? — спросила Тори, кивая в сторону толпы посетителей, снующих по магазину.

— Хотите верьте, хотите нет, но мы тоже не обделены приезжими. У большинства рыбаков есть семьи, знаете ли. К тому же люди приезжают на наше озеро кататься на лодках и водных лыжах. Но этот магазин довольно новый. Будет интересно, сможет ли он выдержать конкуренцию с Ларсеном.

Тори усмехнулась в ответ на его шутку. Говоря по совести, кофе Ларсена был хуже, чем в самом плохом торговом автомате.

— Мы можем побродить здесь? — спросила Тори.

— Разумеется, не торопитесь, — ответил Мэтт. — У меня нет никаких планов.

Антикварный магазин оказался переделанным домом, как заметила Тори, поднимаясь по узкой лестнице на второй этаж. Ей вдруг показалось, что она очутилась в прошлом столетии. Каждая бывшая спальня была заполнена интересными старинными безделушками — игрушками, пресс-папье и фарфоровыми куклами с оббитыми лицами. В некоторых комнатах стояли железные кровати, загруженные куклами и кипами постельного белья ручной вышивки.

Внимание Тори привлекла маленькая фигурка. Она взяла ее в руки и словно перенеслась в детство. Это была раскрашенная вручную фарфоровая лошадка в белых, розовых и лавандовых пятнах. Вместо ног у нее были четыре колесика, как у детской коляски, а на спине выемка, в которой помещался наполненный водой шар. Внутри шара сидел кролик, держащий такую же точно, только миниатюрную, лошадку, и если встряхнуть шар, вокруг кролика появлялись разноцветные снежинки.

— Мэтт, посмотрите на это, — позвала Тори, стараясь скрыть внезапно выступившие сентиментальные слезы.

— Снежный шар. Искусная вещица, — произнес он с неподдельным интересом.

— Да-а, — протянула она и встряхнула шар. Вместе они наблюдали, как снег падает вокруг кролика на холмик с нарисованной травой, на котором он сидел.

— Вам нравится? — спросил Мэтт.

— Я… — начала Тори, но не смогла сдержать слез.

Мэтт был слегка ошеломлен, но тут же заботливо спросил:

— Что с вами? Что случилось?

Тори покачала головой:

— Ничего. Я чувствую себя так глупо. Не знаю, что на меня нашло.

— Почему бы нам не присесть, и вы мне все расскажете.

Нежность и участие в голосе Мэтта окончательно выбили Тори из колеи. Она в очередной раз удивилась, что этот скандинавский бог, сильный и мужественный, может быть таким внимательным и заботливым.

Он обнял ее за плечи и не отпускал, пока они шли вниз по лестнице.

Мэтт и Тори прошли к столику кафе, которое когда-то наверняка было гостиной.

Тори села, положила руки на стол и вдруг осознала, что все еще держит в руках игрушку.

— Ой, — смутилась она. — Если бы это было в Нью-Йорке, я бы уже привела в действие охранную систему.

— Расслабьтесь. Здесь, если вы выходите из магазина с вещью, за которую не заплатили, никто вам ничего не скажет. Здесь верят, что вы вернетесь с деньгами или же с извинениями за свою забывчивость.

Тори повернула шар, чтобы посмотреть на цену, написанную ручкой на ярлычке. Мэтт моментально вытащил бумажник:

— Позвольте мне.

Тори подняла на него глаза:

— О нет, я не могу…

— Считайте это подарком новоселу. — Он повернул голову и улыбнулся девушке, стоящей за импровизированной стойкой.

— Привет, Мэтт, — ответила на улыбку девушка и покраснела, как тайно влюбленный подросток.

— Нам два капуччино, Молли, и еще мы возьмем вот это. — Мэтт показал на шар, который Тори продолжала держать в руке.

— Конечно, Мэтт. Возьмите еще и леденцы. Это за счет заведения. — Девушка повернулась и указала на огромный выбор леденцов, разложенных по сортам в разные стеклянные банки. — Выбирайте.

— М-м… я возьму ванильный, — сказала Тори.

— Два ванильных, Молли.

— Хорошо, — отозвалась девушка и занялась кофе.

Мэтт снова обратился к Тори:

— Итак, вы не хотите рассказать мне, что такого особенного в этой игрушке?

— Я просто вспомнила время, когда мне было пять лет. Ну, знаете, когда малейшая неудача становится ужасной трагедией.

— Знаю, — кивнул Мэтт, побуждая ее продолжать.

— У моей мамы был точно такой же шар, как этот, — продолжала Тори. — Не знаю, может, это роковое совпадение или просто здесь, в Миннесоте, тогда их очень много сделали. Это была одна из ее любимых вещей, и мама держала ее на полке вместе с некоторыми другими сокровищами, привезенными из родного дома. Однажды я не смогла удержаться и залезла на стул, чтобы рассмотреть все эти чудесные вещи и особенно шар с кроликом. Я взяла его в руки, слезла со стула и стала рассматривать. Я была очень-очень осторожна — я боялась даже думать, что будет, если я разобью его. Я решила, что смогу вывернуть шар и поближе рассмотреть кролика. И шар действительно повернулся, но из него вдруг начала вытекать вода. Я была в ужасе и попыталась ввернуть шар на место. Но вода все вытекала, я побежала к маме и закричала: «Мамочка! Не сердись! Пожалуйста, только не сердись!» Я протянула ей шар, и когда она брала его, он вдруг выпал и разбился вдребезги.

— Она рассердилась? — спросил Мэтт.

— Думаю, скорее это было удивление и боль, так же как и у меня. Мама села и просто смотрела на осколки. Она произнесла только: «Как ты могла сделать это? Почему ты не была осторожнее?» «Мамочка, я не знала», — плакала я, а мне так хотелось, чтобы она обняла меня и сказала, что ничего страшного не произошло. Но она и сама в этот момент была всего лишь ребенком. Кролик остался цел, но шар был разбит. Волшебство игрушки исчезло.

— Теперь вы вернули его, — сказал Мэтт.

— Спасибо, Мэтт. — Тори с благодарностью взглянула на него. — По-моему, вы понимаете, что я почувствовала. Я очень тоскую по маме.

— Я знаю. Я тоже не так давно потерял родителей.

— А что с ними произошло? — спросила Тори.

— Несчастный случай, — ответил Мэтт и покачал головой: — Это история для другого раза.

Тори поняла и кивнула.

Как будто по сигналу появилась Молли с их капуччино и поставила чашки на стол.

— Вы ведь Виктория, да? — спросила Молли.

Тори кивнула — она уже привыкла к тому, что все в городе, похоже, знают ее имя.

— Я слышала про кошек Люсинды. Я бы хотела взять двух, и мои подруги тоже возьмут нескольких.

— Это просто чудесно! — Тори всплеснула руками, чувствуя величайшее облегчение. Ей, даже стало легче дышать.

— Мы можем заехать сегодня вечером, — сказала Молли.

— Отлично! Я просто счастлива. Кошки действительно очаровательные.

— Я знаю. Люсинда приносила в церковь их фотографии. Я уже знаю, что хочу взять Пушка, белого перса. А насчет второго я решу потом.

Мэтт протянул Молли двадцатидолларовую банкноту и указал на шар, напоминая, что они забирают его. Молли улыбнулась:

— Я очень любила эту игрушку. Моя мама играла с ней, когда была ребенком.

— Это принадлежало вашей семье?

— Я выросла в этом доме. Большинство продаваемых здесь вещей собрано за многие годы.

— И вам не нужна эта вещь?

— О нет! — ответила Молли. — Собирателем была моя мама. Я же люблю простор.

Тори прижала снежный шар к груди.

— Так, значит, это принадлежало вашей матери, — сказала она, глядя куда-то вдаль. — Я буду бережно хранить его.

— Спасибо, — улыбнулась Молли.

День оказался таким удачным для Тори. К тому же, возможно, через несколько дней ей удастся пристроить всех кошек, убедить Мэтта купить ее землю, и тогда она сможет вовремя вернуться в Нью-Йорк, чтобы сделать свою первую программу.

«А этого ли ты хочешь?» — спросил ее внутренний голос.

«Да», — дерзко ответила ему Тори. Она слишком упорно работала, чтобы пустить свою карьеру под откос.

Но, прихлебывая кофе и любуясь подарком, Тори решила пока не думать о будущем.

Как и обещала, Молли взяла двух кошек; еще трех забрали ее подруги.

Они прощались, стоя во дворе дома Люсинды. Тори не решилась войти в дом, так что Мэтту пришлось провести девушек к кошкам и познакомить с их новыми питомцами. Он также знал, где стоят клетки для переноски — все одиннадцать штук. И вот теперь каждая из пяти кошек удобно устроилась в своей клетке, готовая к путешествию в новый дом.

Быстро темнело; на небе появлялись звезды. Вот уже их число и красота стали ошеломляющими.

— До свидания. Еще раз спасибо, — сказала Тори, а потом они с Мэттом смотрели, как девушки грузятся в старенький пикап со своими пятью новыми друзьями.

— Ну, думаю, мне пора уходить, — сказал Мэтт, хотя совсем не хотел этого.

— Хорошо, — кивнула Тори, в душе не желая его отпускать.

Они были одни среди природного великолепия их собственной земли. Если москиты и были, Тори не замечала их. Она протянула руки и обвила ими шею Мэтта, приглашая к поцелую. Это казалось таким естественным; она больше не думала о том, кто должен сделать первый шаг. Их губы встретились, и это было идеальным, правильным завершением хорошего дня.

Когда Мэтт поднял голову, он нежно улыбнулся Тори и коснулся ее носа кончиком пальца.

— Значит, увидимся завтра? — спросил он.

— Конечно. До свидания. И спасибо за все.

Тори проводил Мэтта взглядом, затем оттащила садовый стул футов на десять от дома и уселась на заднем дворе, глядя, как сгущается темнота, и любуясь звездами. Через несколько минут она поедет в мотель.

Мэтт стоял у окна на втором этаже и наблюдал, как Тори смотрит в небо. В уединении своей комнаты он позволил чувствам захватить его тело. Ему страстно хотелось снова обнять эту девушку. Она не была беспомощной или слабой, но он ощущал все ту же волну желания и стремления защитить, которая захлестывала его каждый раз, когда он видел ее. Он никогда не чувствовал ничего подобного ни к какой другой женщине.

Он не сможет ждать долго. Его тело, его душа до боли хотели полностью соединиться с ней. В воображении он представлял, как возвращается в ее двор, обнимает и целует ее, потом отвозит в мотель и проводит с ней ночь.

Тори встала, потерла руки, чтобы согреться, обошла дом и села в машину. Мэтт смотрел, как она отъезжает, и поклялся себе, что еще до конца недели Тори будет принадлежать ему.

Глава 7

Понедельник

Ранним утром в понедельник Тори разбудил настойчивый звонок ее сотового телефона.

— Ну и как жизнь в глуши? — спросила Джеки, ее непосредственная начальница из «Ивнинг эдишн».

— Ну, если не считать москитов, ядовитого плюща, заполонивших мой дом кошек и своры лающих собак по соседству, все как будто хорошо.

— И сколько там кошек? — спросила Джеки, когда перестала хохотать.

— Теперь уже шесть. Вчера их было одиннадцать.

— Может, мне взять парочку? Я люблю кошек. А остальных отдашь в приют. Тогда ты сможешь вернуться уже завтра. Джесс хочет начать съемки как можно скорее.

— Ты любишь кошек? Но у тебя же их никогда не было!

— Пока нет. Но я подумываю завести. Твои прекрасно подойдут.

— Я подумаю об этом, — сказала Тори.

— Подумаешь об этом? — переспросила Джеки с тревогой в голосе. — О чем тут думать? Что произошло? Неужели какой-то местный лесоруб «срубил тебя под корень» или что-то вроде этого?

— Не совсем.

— Тогда в чем проблема?

— Тут есть еще кое-какие концы, которые я должна связать.

— Еще концы?! А адвокат не может позаботиться об этом?

— Мне просто нужно еще немного времени.

— Тогда, может, перезвонишь мне попозже, скажем, через час?

— Хорошо.

— А я пока скажу Джиму, чтобы заказал тебе на завтра обратный билет до Нью-Йорка. Как скоро ты сможешь добраться — где там ближайший аэропорт?

— В Миннеаполисе.

— И как далеко ты от него?

— Примерно… — Тори не могла вспомнить, сколько ехала на машине, — часах в трех езды, по-моему.

— Отлично. Скажу, пусть не заказывает на вылеты раньше десяти утра. Мы будем ждать тебя в среду.

— Я же сказала, что подумаю.

— Тори, не думай слишком долго, — предостерегла Джеки все еще дружеским тоном, но с резкими нотками в голосе. — Место, на которое ты рассчитываешь, может уйти к Брайану.

— Брайану?! — воскликнула Тори. — Его кандидатуру тоже рассматривали?

— С завтрашнего дня — да. Ты выбрала неудачное время для отъезда.

— Но он же абсолютно безответственный!

— Знаю. Мы все это знаем. Но все же он ассистент Боба и хорошо на него работает. Ходят разговоры, что его надо поощрить. Он учился в Принстоне!

— И что? Чему он там научился? Собирать кубик Рубика меньше чем за пять минут?

— К несчастью, Тори, он человек из будущего. Слышала когда-нибудь о компьютерных магнатах? Брайан обречен стать одним из них. Тебе лучше побыстрее вернуться.

— Брайан — помощник режиссера… Но мы же должны были начать съемки не раньше следующего месяца. Я собиралась начать подготовку на этой неделе.

— А ты хотя бы можешь получить оттуда доступ в Интернет?

— Доступ в Интернет? У этих людей нет даже адресов!

— А компьютер у кого-нибудь есть?

— Я не видела ни одного.

— А какая-нибудь библиотека, подсоединенная к сети?

— Может быть, в Дулуте. Я понимаю, к чему ты клонишь. Я могла бы работать через Интернет. Дай-ка подумать. Я знаю кое-кого, кто мог бы помочь. Если он…

— Он? Мне следовало догадаться. Это он причина того, что ты…

— Мне надо идти, Джеки.

— Перезвони мне через час.

— Хорошо. Пока.

Тори вытащила из сумки бумажку с номером телефона Мэтта и позвонила ему.

— Как насчет легкого завтрака? — спросила она. — А когда вы будете должным образом накормлены, мне понадобится ваш совет.

Меньше чем через час они сидели в кафетерии ее мотеля, жевали тосты и запивали их ужасным ларсеновским кофе.

— Есть в Старке «ботаники»? — спросила Тори, отставляя кофейную чашку с гримасой от привкуса горечи.

— Кто?!

— Ну, «ботаники». Кто в четыре года обыгрывает всех в шахматы, а в школе знает значение числа «пи» до сотой цифры после запятой.

— Вообще-то говоря, есть у нас один такой. Он работает внештатным компьютерным консультантом в Дулуте.

— Именно такого я и ищу. Вы знаете его лично?

— Я учился с ним в старших классах школы. Время от времени мы видимся. А зачем вам этот «ботаник»?

— Мне нужен доступ в Интернет. Прямо сейчас. Если я не сделаю кое-какую работу на этой неделе, другой «ботаник» — из Нью-Йорка — может перехватить должность, на которую рассчитываю я.

— А как вы сгложете сразу же получить доступ в Интернет?

— Вообще-то все, что мне нужно, — это телефонная линия, местный номер доступа, подходящая электропроводка и кто-то, кто подключит мой ноутбук. Счет у меня уже открыт.

— Вы предполагаете делать это из дома Люсинды?

— Да. На втором этаже моя аллергия проявляется не так сильно.

Мэтт задумался над требованиями Тори.

— Подключить телефон прямо сейчас не получится. Здесь никто ничего не делает в спешке. А единственный электрик в районе на ближайшие две недели, кажется, уехал на рыбалку. Но у меня есть идея. Почему бы нам не попросить Джо сначала подключить меня? Мы сможем использовать ваш счет, пока я не получу свой собственный. Я все равно собирался подключиться к Интернету. У меня есть «Пентиум» с мультимедийным расширением и встроенным модемом.

— А зачем вам все это «железо»?

— Честно говоря, пока не знаю. Но как я уже сказал, я собирался подключиться к Интернету хотя бы просто для забавы.

— А факс у вас есть?

— Он совмещен с принтером, но я так и не потрудился узнать, как он работает.

— Может быть, ваш приятель-«ботаник» сможет подключить и факс тоже? Это мне бы очень помогло.

— Я позвоню Джо, а вы пока позвоните боссу и скажите ей, что приступаете к работе здесь, в Старке.

— Есть, сэр.

Перед тем как позвонить, Тори предупредила:

— Вы уверены, что не пожалеете? Подумайте, во что вы влезаете. Как только вы попадете в мир Интернета, обратного хода не будет.

Мэтт улыбнулся:

— Знаю. И просто не могу дождаться.

* * *

На пикапе Мэтта они поехали к Джо в соседний округ.

У Тори было ощущение, будто они сейчас в своем собственном безопасном маленьком мире, как пожилая пара, прожившая вместе не один десяток лет. Она прислонилась к дверце и любовалась видом — за всю жизнь ей не приходилось видеть столько зелени, бескрайних лесов, такого буйства растительной жизни.

— Красиво, правда? — заметил Мэтт.

— Чудесно, — ответила Тори, наслаждаясь звуком его голоса. И снова ей показалось таким естественным протянуть руку и коснуться его колена.

У нее покалывало пальцы от желания сделать это.

— Сколько лет Джо? — спросила она.

— Он на год моложе меня. Двадцать семь. Но он перескочил через несколько классов, так что окончил школу на год раньше меня. Он поступил в университет в шестнадцать лет.

«Значит, Мэтту двадцать восемь, — определила Тори. — Прекрасный возраст, чтобы влюбиться и…»

— А почему он не вернулся сюда? Ведь с таким дипломом он мог устроиться где угодно. — Она намеренно выбрала нейтральную тему, чтобы отвлечься от притягательности Мэтта, сидящего так близко от нее. Каждое его движение завораживало Тори. На секунду она закрыла глаза и представила, как эти крепкие руки снова обнимают ее, прижимают близко-близко и ласкают все ее тело.

— Тори! Вы засыпаете?

— Простите, Мэтт. Я просто ощутила такое умиротворение. Думаю, я действительно задремала.

— Не говорите Джо, что заснули во время разговора о нем. Это просто убьет его. Ему никогда не везло с женщинами.

— Бедняга. А почему вы не женились, Мэтт?

— Не встретил ту — единственную — женщину.

«До недавнего времени», — добавил он про себя.

Правда состояла в том, что Мэтт не любил никого из тех женщин, с которыми был близок. Они нравились ему, он уважал их, считал друзьями. Но он ждал — вероятно, всю взрослую жизнь — женщину, которая свернулась сейчас калачиком на пассажирском сиденье его пикапа.

Тори словно прочитала его мысли. Она робко подвинулась к Мэтту, отстранившись от дверцы.

Мэтт сделал долгий, глубокий выдох. Осмелев, Тори подвинулась еще чуть ближе к нему.

Он снял руку с руля и, как бы поощряя ее, похлопал Тори по колену.

Она молча прислонилась к нему, не слишком сильно прижимаясь, но устроившись уютно, как на твердой подушке. Тонкие волоски на руке Мэтта щекотали ее щеку. Она устроилась поудобнее и на этот раз заснула по-настоящему.

Некоторое время Мэтт прислушивался к ее дыханию.

— Сладких снов, — прошептал он и нажал на акселератор.

Тори все еще спала, когда они подъехали к дому Джо. Мэтт припарковал машину, заглушил мотор, посидел немного, обнимая спящую девушку. Волосы Тори были мягкими, как у ребенка, и пахли свежестью.

Тори пробормотала что-то во сне и повернулась так, что ее голова практически упала ему на колени.

Она будет ужасно смущена, если проснется в таком положении.

— Тори, — позвал Мэтт, приподнимая ее так, чтобы она проснулась в более пристойной позе. — Мы приехали.

— Что? — спросила она, моргая.

— Мы приехали.

— А-а! — Она огляделась, не сразу вспомнив, почему они оказались здесь. — Я долго спала?

— Примерно полчаса.

— Мне так жаль.

— Ничего страшного. Надеюсь, вы отдохнули.

— Я себя прекрасно чувствую.

— Вот и хорошо. — Мэтт вышел из машины и подошел открыть дверь для своей пассажирки. Его вежливость казалась немного старомодной, но очень нравилась Тори. Она позволила ему помочь ей спуститься со ступеньки.

Подойдя к дому, они постучали. Дверь открыла улыбающаяся женщина, должно быть, мать Джо.

— Привет, Мэтт, — сказала она. — Джо был так рад, когда ты позвонил.

— Здравствуйте, миссис Линдеманн. Это Тори Скотт. Она внучатая племянница Люсинды.

— Здравствуйте, — кивнула мать Джо и повернулась к Мэтту: — Мне так жаль Люсинду. Когда-то мы с ней были близкими подругами. Мы ведь раньше жили в Старке, — пояснила она Тори.

Открыв дверь, миссис Линдеманн провела гостей в дом.

— Джо! — крикнула она, а потом добавила тихо: — Он стесняется незнакомцев. Дайте ему немного времени освоиться.

В комнату вошел красивый, хорошо сложенный молодой человек в аккуратной белой рубашке и шортах цвета хаки.

— Привет, Джо, — поздоровался Мэтт, протягивая руку. Мужчины обменялись крепким рукопожатием.

— Это Тори, — сказал Мэтт, поворачиваясь к ней.

— Привет, — сказала Тори.

— Тори работает в «Ивнинг эдишн», новостной программе на телевидении. Она собирается провести некоторое время в Старке, и ей нужен доступ в Интернет. Можешь помочь подключить мой компьютер? У меня «Пентиум» со встроенным модемом. А еще мне нужна помощь, чтобы наладить факс.

— А у меня уже есть счет, — вступила в разговор Тори. — Мы могли бы использовать его для компьютерной системы Мэтта?

— Разумеется, — ответил Джо, благодарный за тему, в которой чувствовал себя как рыба в воде. — Все, что вам нужно, — это ваша регистрация и пароль. У меня есть номер для доступа в местную сеть. Остальное вы сможете сделать сами.

— Нет-нет, — помотала головой Тори. — Я ничего не понимаю в технике. Я даже не знаю, где искать этот встроенный модем. Дома мне все это устанавливал кто-нибудь из сотрудников.

— Я тоже ничего не понимаю, — добавил Мэтт. — Вот поэтому нам и нужен ты.

— Не волнуйтесь, я все сделаю, — заверил их Джо.

— Как насчет приятной поездки в Старк? — предложила Тори. — Я угощу вас ужином.

— Мы угостим тебя, — поправил Мэтт. — В «Рыболове» готовят очень вкусные вещи.

— Точно. Мы можем предложить вам лучшую кухню северной Миннесоты. И бесплатную кошку, — полушутя добавила Тори.

— Вы говорите о кошках Люеинды? — спросила миссис Линдеманн.

— М-м… да.

Пожилая женщина на минуту задумалась.

— Люсинда так нежно относилась к своим кошечкам. Она говорила о них, будто это были ее дети.

— Я уже нашла для некоторых из них хороших хозяев, — поделилась с ней Тори. — Пятерых уже забрали.

— Знаете, я бы тоже хотела взять одну из них. В память о Люсинде.

Возвращаясь вечером домой, Джо забрал с собой еще одну кошку, и Тори облегченно вздохнула. Осталось пять…

Глава 8

Вторник

Ранним утром следующего дня Тори уже была у дверей Мэтта, готовая к работе.

— «Ивнинг эдишн» имеет в реальном времени доступ к нескольким научным библиотекам, — сказала она, устраиваясь за его компьютером. — У меня есть текущие пароли. Я могу найти все, что мне нужно, используя ключевые слова.

— Хотите кофе? Настоящего? — предложил Мэтт.

Тори закончила набирать пароль и спросила:

— Что значит «настоящего»?

— Я сегодня рано встал и заехал к Молли — проведать кошек. Ее мама дала мне фунт настоящего кофе, из Дулута. Такой они подают в своем магазине.

— О, Мэтт, чашка настоящего кофе — это просто божественно! Обещаю, что после него буду работать быстрее.

Пока Мэтт готовил на кухне кофе, Тори проверила свой e-mail. Джо хорошо установил систему. Прочитав полдюжины сообщений, присланных ей за выходные, она ответила на два из них и набросала записку Джеки с обещанием отправить ей рабочий вариант сценария к концу недели. Джесс не мог бы требовать большего, даже если бы Тори находилась в Нью-Йорке.

Когда она щелкнула «мышью», ее сообщения тут же были отправлены — без малейшего труда. Чувствуя себя всемогущей, Тори с головой погрузилась в работу и занималась сбором данных все утро. Мэтт три раза наполнял ее кружку кофе, и когда пришло время прерваться на ленч, она практически летала в облаках и от кофеина, и от удовлетворения своей работой.

— Возможно, я смогу отправить сценарий к четвергу, — радостно объявила она Мэтту, откусывая сандвич, приготовленный им для нее. — И тогда мы сможем начать съемки по расписанию. После ленча я вернусь к работе.

— А вы не можете прерваться?

Тори вздохнула:

— Как вы думаете, что я делала последние три дня?

— Собирали материал для передачи о жизни в небольшом городке. Узнали, какой приятной она может быть, какие милые здесь люди. И все в таком же духе.

Слова Мэтта заставили Тори задуматься.

— М-м… А вы знаете, это мысль!

Мэтт встал, подошел к шкафу с папками, открыл верхний ящик, из множества папок достал одну с надписью «Хансен» и вытащил из нее бело-голубую нарисованную от руки карту.

— Кстати, вот план ваших земель. Я забыл отдать его вам в субботу. — Передавая ей карту, он спросил: — Не хотите ли осмотреть свои новые владения? Для своей передачи, разумеется.

Тори подумала.

— Конечно, — наконец сказала она. — Я могу поработать над сценарием и позже. Интернет никогда не спит. — Она почувствовала неловкость и тут же пожалела о своем замечании. У нее не было намерения работать до поздней ночи в доме Мэтта.

— Мы можем надеть высокие сапоги и пойти вброд по ручью. Я покажу вам построенную бобрами плотину — у нас это одна из самых популярных туристических достопримечательностей.

Тори вышла из сети, выключила компьютер и пошла за Мэттом в сарай. Собаки приветствовали его радостным лаем и были явно разочарованы, когда он прошел мимо, едва погладив пару из них. В углу сарая он взял две пары резиновых сапог и две непромокаемые куртки и сложил все в большой рюкзак.

— Вы унаследовали примерно двадцать акров, — сообщил Мэтт, когда они миновали ряд елей и вступили на ее землю. — Все от этой тропинки до ручья и от дома до дороги принадлежит вам.

Не вдаваясь больше ни в какие объяснения, он направился к ручью. Тори последовала за ним. Хотя день и не был влажным, вездесущие москиты тучами вились над узкой тропинкой.

— Москиты здесь всегда такие злющие?

— Иногда они еще хуже, — спокойно заметил Мэтт. — У нас была относительно сухая весна. Но вот слепни в этом году действительно кошмарные. И еще помните — следует опасаться клещей.

— О Господи, я и забыла! Это они вызывают энцефалит?

— Некоторые из них. Но я прекрасно умею вытаскивать клещей.

Тори поежилась.

— А ядовитый плющ тоже есть на моей земле?

— Конечно. Он тут везде. Видите эти тройные листочки около своей ноги?

Тори рефлекторно отскочила и врезалась в Мэтта.

— Почему же Люсинда не предприняла чего-нибудь против этого ядовитого плюща?

— Он все равно вырастет снова. Кроме того, у нас тут иное отношение к природе, чем у жителей городов или даже пригородов. Вы, наверное, заметили, что большинство газонов в Старке полны одуванчиков, чертополоха и прочих сорняков. Мы не заботимся о том, чтобы иметь идеальный газон, даже если бы это и было возможно. Природа имеет свое особое совершенство, и оно состоит в том, чтобы могло расти любое растение. Даже ядовитый плющ. Конечно, мы тут не какие-нибудь экологические маньяки, чтобы оставлять сорняки на засеянных полях. Но в лесу люди все-таки стремятся сохранить все как есть.

Несколько минут они шли молча. Тори осторожно ступала по самому центру тропинки. Когда они достигли кованой железной скамьи, установленной с видом на лес, у нее вдруг возникло непонятное чувство — чувство радостного возбуждения. Ведь вся эта земля принадлежала ей!

Тори села на скамейку, чтобы полюбоваться видом своих земель. Ее сердце переполняла гордость хозяина. Это была ее земля, здесь жили ее предки, здесь они растили своих детей и передавали землю как главную ценность по наследству.

Мэтт, казалось, интуитивно понял состояние Тори и взял ее за руку.

— Ни с чем несравнимое ощущение, правда? — спросил он, усаживаясь рядом с ней.

— Да, это действительно впечатляет.

— Я вас понимаю. Моя семья живет здесь много десятилетий, а я все еще чувствую этот восторг от земли, которую унаследовал. Это дает какое-то ощущение своих корней.

— Хотела бы я чувствовать то же самое, — с тоской в голосе заметила Тори.

— Разве ваши родители не рассказывали вам о своих родных местах?

— Нет, никогда. Мама забеременела, когда ей было девятнадцать. Отец был ее возлюбленным еще в школе, но я никогда не знала его. Не думаю, что мама хотела бы выйти за него замуж, растить детей и на всю жизнь застрять в северной Миннесоте.

— Поэтому она и уехала в Нью-Йорк?

— Да. И попала как раз в такое время, когда еще можно было снять квартиру на Манхэттене, не будучи миллионером. Она сняла самую дешевую квартиру, почти без удобств. Импровизированная ванна была в кухне, прямо рядом с раковиной. Потом мы переехали на пятый этаж без лифта, где уже была горячая вода, правда, короткими периодами. Иногда мне приходилось по двадцать минут стоять в ванне с намыленной головой и ждать появления горячей воды. А когда мама получила свой первый большой гонорар как автор сценариев для рекламы, мы вдруг оказались в квартире высотного дома в Верхнем Ист-Сайде. Потом здание сделали кооперативом, и моя мама получила скидку как давний жилец. Теперь цена этой квартиры выросла в три раза.

— Вы все еще живете там?

— Да. И если мне удастся продать землю Люсинды, я смогу выкупить закладную. В этой квартире мы жили с мамой. Я не хочу оставлять ее.

— Когда умерла ваша мама, Люсинда сказала мне об этом. Незадолго до этого я тоже потерял своих родителей. Я знал вас только как угловатого подростка на фотографии, но я… Я помню, как хотел позвонить вам или написать, ну… или что-то такое, просто чтобы сказать, что я понимаю, как это больно.

— Как погибли ваши родители?

— Автомобильная авария. Была сильная метель, они столкнулись с другой машиной лоб в лоб. Мне понадобилось много времени, чтобы просто поверить, что это случилось. По ночам, когда я не мог заснуть, я продолжал прокручивать в голове все произошедшее — как другой водитель видит их и поворачивает машину. Это было бы так легко.

— После гибели родителей вы, наверное, чувствовали злость на несправедливость судьбы, — сказала Тори. — У меня, по крайней мере, было время подготовиться к смерти мамы, потому что у нее был рак. Не могу себе представить, что было бы со мной, если бы это произошло внезапно, в один момент.

— Злость не проходила очень долго, — согласился Мэтт. — Ведь водитель другой машины выжил. У него было ужасное чувство вины от того, что он выжил, а мои родители нет.

— Вы знали его?

— Тогда — нет. Но теперь он мой хороший друг. После гибели моих родителей он ну вроде как усыновил меня. Так же, как меня усыновила Люсинда. Она называла меня «сынок». Я был не против.

— А почему же Люсинда не оставила свою землю вам? Это было бы совершенно естественным, ведь в отличие от меня вы знаете, что с ней делать.

— Мы несколько раз говорили об этом. Но оба согласились, что это было бы нечестно. У меня уже есть моя собственная земля. А если бы вы действительно захотели продать свою землю, у меня достаточно денег, чтобы купить ее. Мой отец был биржевым маклером, и нам с братом и сестрой осталось приличное состояние.

— У вас есть брат и сестра? Здесь?

— Нет. Моя сестра уехала с мужем в Миннеаполис, а брат со своей семьей живет в часе езды отсюда. Я был единственным, кто захотел остаться. — Мэтт рывком поднялся на ноги и сказал: — Давайте я покажу вам курятник Люсинды. Я кормил кур и кроликов и продолжу это делать. Но вам стоит, по крайней мере, познакомиться со своим звериным королевством.

Они свернули на другую тропинку, которая привела их опять к дороге. Из травы перед ними вынырнул кролик и тут же стремительно бросился прочь.

— Это Медовый Кролик. Один из детей Сьюзен назвал его так в честь героя книжки.

— И сколько же у меня кроликов? — поинтересовалась Тори.

— Пятьдесят или около того.

— Кошмар! А сколько кур?

— Шесть кур и один петух.

— Я уже слышу их, — смиренно заметила Тори. — Вы все это время заботились обо всей этой живности?

— В этих краях так поступают все соседи.

— Спасибо, — сказала она, касаясь его плеча. — Как я смогу отблагодарить вас?

— Никак. Я дал обещание Люсинде. Но думаю, нам следует отдать всю живность Ларсенам. Кроликов они смогут продать, а кур раздадут другим фермерам, поскольку они слишком старые для продажи.

— Хорошо. Мы можем сделать это сегодня во второй половине дня?

— Конечно. Только сначала я покажу вам речку.

Глава 9

Мэтт поднял плоский камешек и запустил его по воде. Прожив у реки всю свою жизнь, он был в этом настоящим умельцем. Они с Тори смотрели, как камешек подпрыгнул семь раз и только тогда исчез.

— Вот это да! — восхитилась Тори.

— Я много тренировался.

— Бросьте еще.

Мэтт повторил свой трюк еще четыре раза, каждый бросок был не хуже первого. Под его руководством Тори тоже сделала несколько попыток, но всякий раз ее камень громко булькал и тонул в воде.

— Это просто сводит меня с ума, — пожаловалась она, уязвленная тем, что такое легкое с виду действие оказалось ей не по силам. — Сколько вам понадобилось времени, чтобы научиться?

— Наверное, годы, — честно признался Мэтт. — Но когда ты ребенок, тебе не важно, сколько времени требуется, чтобы научиться чему-то.

Тори попробовала еще раз. И снова камень сразу же утонул.

— Вы научитесь уже через несколько дней, — заверил ее Мэтт.

— Нет, я не смогу, — вздохнула Тори.

Мэтт расстегнул рюкзак и вытащил свернутые болотные сапоги.

У Тори было странное ощущение, когда она набросила ремни на плечи — сапоги были рассчитаны на мужскую фигуру, и голенища свободно болтались вокруг ее бедер.

— И что, мы вот так просто пойдем? — спросила Тори.

— Да. Но будьте внимательны на камнях. Они очень скользкие, и течение может сбить вас с ног.

— Постараюсь, — ответила она, осторожно делая несколько пробных шагов от берега. Мэтт взял ее за руку и повел к середине речки. Бегущая вода, едва не доходившая до краев сапог, образовывала водовороты вокруг ног Тори, охлаждая их и воскрешая в памяти массаж, который Мэтт делал ей, когда наносил жидкость от ядовитого плюща.

Мэтт продвигался гораздо увереннее Тори — он был выше, и ему вода доходила до коленей.

— А какой длины эта речка? — спросила Тори.

— Довольно длинная. Около пары миль, она впадает в озеро. Черное озеро, как мы его называем, потому что вода в нем такая темная, что невозможно увидеть дно.

— А здесь поблизости еще кто-нибудь живет? — спросила Тори.

— Ниже по течению живут Финдлей, потомки первых лесорубов. Это они установили тот тотемный столб.

— Так он настоящий?

— Думаю, да. Согласно легенде, это был дар Фрэнсису Финдлею от одного из индейских вождей за то, что люди Финдлея не разорили его земли, как это делали другие лесорубы.

— Какая милая легенда, — заметила Тори, снова задумываясь о передаче про жизнь провинциального городка, которую она решила сделать. Как и обещал Мэтт, Старк уже дал ей бездну материала.

— Есть еще легенда, говорящая, что Финдлей выменял тотемный столб за шерстяное одеяло и что он похвалялся тем, как одурачил глупых индейцев.

— Эта история, вероятно, ближе к истине.

— Согласен. Но у нее есть продолжение. Когда вождь показывал одеяло своим друзьям, он хвастался, как ловко он обманул глупого белого человека. Он получил прекрасное одеяло в обмен на бесполезный кусок дерева.

— Как это?

— Видите ли, тотемный столб является священной иконой. Но именно этот столб, как считали индейцы, духи покинули, сделав его бесполезным, а белый человек был слишком глуп, чтобы понять, что у тотемного столба больше нет никакой силы.

— Это очень интересно, Мэтт, — рассмеялась Тори, откладывая в памяти эту историю, чтобы использовать ее в будущем.

— Но к ответу на ваш вопрос: по существу, живем сейчас здесь только мы с вами. Ну и еще бобры.

— А кто владеет той землей? — спросила Тори, указывая на противоположный берег.

— Часть этих земель, наверное, принадлежит семье Финдлей. А остальное… — пожал плечами Мэтт, — остальное ничье.

Тори задумалась над такой возможностью — чтобы земля не принадлежала никому. Это было захватывающее, какое-то первобытное чувство.

Мэтт все еще крепко держал Тори за руку. Как только она расслабилась, почувствовав его защиту, ее нервы начали реагировать на его близость. Ей вдруг оказалось трудно любоваться окрестностями, когда Мэтт был так близко от нее.

Тори чувствовала, что ничего плохого с ней не случится, пока Мэтт держит ее за руку. Как бы в подтверждение этих мыслей он сжал ее руку, и она ответила на его пожатие.

— Мы почти пришли, — сказал Мэтт и показал на противоположный берег, где возвышалась груда бревен, грубо соединенных вместе и напоминающих эскимосское иглу. — Посмотрите туда. Это сделали бобры.

Тори увидела аккуратно обгрызенные пни молодых деревьев.

— Это просто удивительно! — воскликнула она.

— И очень помогает лесу, — заметил Мэтт. — Убирается какое-то количество деревьев, чтобы остальным досталось больше солнечного света.

— Можем мы посидеть здесь? — спросила Тори. — Наше присутствие не побеспокоит их?

— Нет! — рассмеялся Мэтт и сел с ней рядом на каменистый берег. — Я думаю, что бобры привыкли к людям, потому что их так много приходит к ним в гости. Это действительно одна из главных достопримечательностей Старка.

Они сидели рядом и смотрели, не появятся ли в воде признаки жизни.

— Давайте уйдем отсюда, — вдруг предложила Тори.

— Так скоро? — Мэтт казался разочарованным.

— Хотите верьте, хотите нет, но я чувствую себя виноватой, что нарушила уединение бобров. Может, мы посидим вон там? — Она указала немного в сторону.

Мэтт согласно кивнул и протянул Тори руку. Она не слишком ловко управлялась с сапогами, так что приняла его руку, наслаждаясь ощущением надежности.

Они уже возвращались, когда солнце вдруг потускнело. Оба заметили это и подняли головы. Темная грозовая туча надвигалась на солнце.

— Разве обещали дождь? — спросила Тори.

— Не знаю. Я не слышал сегодня прогноза погоды.

Огромная туча неумолимо приближалась, небо потемнело еще больше.

— Не волнуйтесь, если пойдет дождь. Он не застанет нас врасплох. — Мэтт сбросил с плеча рюкзак и открыл его. — У нас есть непромокаемые куртки.

Он быстро закрыл рюкзак и снова закинул его на плечи.

Вдруг резко похолодало, словно сам дух грозы закрыл рукой солнце и преградил путь его теплу и свету.

— Пойдемте-ка отсюда, — сказала Тори и на этот раз сама взяла Мэтта за руку и потянула прочь. — Мы можем хотя бы часть пути пройти по берегу?

— Да. Так даже быстрее. Нам придется идти по воде всего лишь четверть мили в самом конце. Да и тогда мы сможем двигаться по самому краю, где не так глубоко.

Через пять минут небо стало совсем зловещим. Низкие грозовые тучи покрыли все небо.

— О-о, а вот и он, — объявила Тори, когда упали первые капли дождя.

Мэтт снял рюкзак, быстро расстегнул молнию и вытащил куртки. Прежде чем Тори успела хоть что-то сказать, он всунул ее руки в рукава и до подбородка застегнул молнию. Потом он натягивал свою куртку, а Тори смотрела, как исчезает под ней его уже намокшая рубашка.

— Это может быть опасно? — прокричала Тори.

Дождь уже лил стеной.

— Только если будет гроза.

Как будто в ответ яркая ломаная линия расколола небо, и тут же прогремел гром.

— О Боже! — воскликнула Тори.

— Нам нужно скорее добраться до дома, — поторопил Мэтт, словно ее нужно было в этом убеждать.

Рука в руке, они тянули друг друга так быстро, как только могут два человека, отягощенные болотными сапогами. Когда они добрались до осыпавшегося берега, дорога здесь оказалась непроходимой.

— Нам придется вернуться к речке! — выкрикнул Мэтт. — Мне очень жаль, что так получилось, Тори. Мне следовало узнать прогноз погоды.

— Все нормально. Мы выживем, — ответила она, а ее внутренний голос вдруг шепнул, что, возможно, когда-нибудь они будут рассказывать эту историю своим…

Но Тори тут же одернула себя: «Не воображай ничего. Не фантазируй. Пройдет неделя, и ты навсегда расстанешься с ним».

Мэтт беспокоился. В таких условиях было опасно переходить речку. Он подумал, не предложить ли перейти поток по поваленным деревьям. Но древесные стволы были скользкими и тоже опасными. Особенно для Тори.

— Когда мы снова пойдем по воде, — предупредил он, — будьте очень осторожны на камнях. Они скользят еще больше, когда поднимается вода.

— Я постараюсь, — пообещала она, сжимая его руку. — А нельзя перейти здесь и пойти по другому берегу?

— Нет. Мы сможем переправиться в ста ярдах ниже по течению, а сейчас пойдем по кромке воды.

— Я едва могу передвигать ноги, — откликнулась Тори.

Бурлящая вода перелилась через край и заполнила ее сапоги. Они тянули ее вниз, будто налитые свинцом.

— Что случилось? — спросил Мэтт.

— Мои сапоги полны воды.

— Сбросьте их.

— Ничего не получится, — сказала она. — Опустите меня. У меня есть другая идея.

Мэтт отпустил ее, и она тут же шлепнулась на спину и неуклюже поплыла на спине вниз по вздувшейся от дождя речке. Сапоги почти не позволяли ей двигать ногами, но, по крайней мере, ее голова держалась на поверхности.

— Тяните! — крикнула Тори.

Мэтт сдернул с нее сначала один, а потом и другой сапог, каждый раз отступая назад от усилия. Перевернув сапоги, он вылил из них воду вместе с мусором.

Мэтт поднял глаза и увидел, что течение унесло Тори далеко вперед. Он швырнул рюкзак в сплетенные над берегом корни деревьев, бросился в воду и поплыл к Тори, которая безуспешно старалась встать на ноги.

— Это все эти камни! — крикнула она, в очередной раз поскользнувшись.

Мэтт удержал ее.

Когда они, наконец, достигли участка с гладким дном, Мэтт заметил, что Тори порезала ногу, вероятно, об одно из зазубренных бревен, несущихся в потоке. Судя по количеству крови, рана была глубокой.

— У вас рана! — Он подхватил ее на руки.

— Не беспокойтесь об этом. Я ее даже не чувствую. — Но как только Тори увидела сочившуюся из раны кровь, она тут же почувствовала боль.

— Нельзя допустить, чтобы в рану попала инфекция, — сказал Мэтт. — Речная вода не такая чистая, какой кажется.

— Мэтт, я могу идти сама.

Он неохотно поставил ее на ноги. Камни действительно были очень ненадежны. Если он поскользнется, Тори может серьезно пострадать.

Крепко держась друг за друга, они пробирались по шатким и скользким камням.

— Как ваша нога?

Тори поморщилась:

— Если вы перестанете говорить об этом, со мной будет все в порядке.

— Простите.

Больше они не говорили ни слова, просто шли по камням к другому берегу и, наконец добравшись до него, рухнули на землю, мокрые и дрожащие.

— Уф! В Нью-Йорке мне никогда не приходилось испытывать ничего подобного.

— Вы замерзли?

— Просто окоченела! А вы? — Тори протянула руку и дотронулась до руки Мэтта. — Теплая, — удивилась она.

— Как нога?

— Болит! — рявкнула она в шутливом раздражении. — Но я не чувствую боли, пока вы не напоминаете мне об этом.

— Больше не буду. — Мэтт повернул ее лицо к себе и заглянул в глаза. Они были широко открыты и смотрели на него с доверием и ожиданием, которые он уже видел раньше. Тогда он закрыл глаза и поцеловал ее мокрыми от дождя губами. Его ресницы вздрогнули, и несколько капелек упало с них на ее щеку.

Он был неотразим. Ей хотелось раствориться в нем, обнять его так крепко, чтобы с этого момента он никогда не покидал ее.

Тори протянула руки и обхватила ладонями его лицо. Мэтт открыл глаза и, улыбаясь, поцеловал сначала одну ее руку, потом другую.

— Пора идти. Мне нужно осмотреть вашу… — Он не договорил и тут же рассмеялся: — Я не сказал этого!

Тори тоже рассмеялась.

Мэтт взял ее за руку, и они двинулись вдоль берега, подобрали его рюкзак и вскоре добрались до дома, обессилевшие от смеха и пережитых испытаний.

Приняв душ и переодевшись в одну из рубашек Мэтта, Тори сидела в его кухне и ждала, когда он выйдет из душа. Ее нога болела. И болела очень сильно, несмотря на то, что рана оказалась неглубокой и не требовала наложения швов.

— Привет! — В дверях появился Мэтт, и Тори вздрогнула от неожиданности. — Ну как, лучше?

— Гораздо лучше.

— Мне бы очень не хотелось покидать вас сейчас, но нужно накормить животных.

— Я бы тоже хотела помочь.

— Нет, я хочу, чтобы вы остались здесь. Не беспокойтесь за меня.

Небо осветилось новым разрядом молнии, и дом потряс очередной раскат грома.

— А как насчет чашки какао перед выходом?

— Было бы неплохо.

Тори налила кипятку из чайника в кружки с растворимым какао и тщательно размешала.

Ни один из них больше не произнес ни слова, но оба чувствовали одно — что-то домашнее, уютное, дружеское. Они сидели за столом, согревая руки о горячие фарфоровые кружки.

Мэтт допил свое какао и встал.

— А с собаками все нормально? — спросила Тори.

— У них там большой навес и есть вход в сарай, но я все равно хочу перевести их в дом.

— Кстати, зачем вам так много собак? — поинтересовалась Тори, вспоминая утренний лай.

— Вообще-то моя всего одна. А за остальными я просто присматриваю, пока их хозяева на рыбалке.

Тори вздохнула с невыразимым облегчением.

— В первое утро лай чуть не свел меня с ума. Конечно, они чувствуют себя здесь гораздо свободнее, чем в четырех стенах какого-нибудь небоскреба Нью-Йорка, — заметила она.

Мэтт смотрел в сторону. Он не хотел думать о жизни Тори в Нью-Йорке.

— М-да… Ну, мне пора идти. Гроза, похоже, и не думает проходить.

— Возвращайтесь скорее. А я пока поработаю на компьютере.

Тори смотрела, как Мэтт выбежал в дождь.

— Возвращайся скорее, — прошептала она, уже скучая по нему.

Глава 10

Через полчаса Мэтт все еще не вернулся, а грозовое небо было совсем черным.

Тори вздрагивала от каждой вспышки молнии, от каждого раската грома.

Сидя у экрана компьютера, она пыталась сосредоточиться на работе. Но сила «века информационных технологий» казалась ничтожной в сравнении с мощью природы, бушующей за окном.

К завтрашнему дню она должна была набросать письмо Джеки, однако работа сейчас была в ее голове на самом последнем месте.

Оглядываясь на окно, Тори видела, как капли дождя лупят по стеклу, словно сумасшедший художник рывками бросает краску на холст. За окном стояла кромешная тьма.

Тори открыла адресную книжку своей электронной почты и щелкнула «мышью» на имени Джеки. Закрыв глаза, она стала печатать. Ей часто легче было печатать с закрытыми глазами.

Так она работала минут пятнадцать, когда вдруг услышала свист чайника. Разве она не выключила газ после того, как приготовила какао?

Нет, это свистел не чайник. Звук доносился откуда-то… изнутри комнаты! Осмотревшись, Тори увидела, что этот звук издает резервный генератор, мигающий красной лампочкой. Экран компьютера был в порядке, но все лампы погасли.

Отключилось электричество!

Сердце Тори застучало, она поспешила к компьютеру, чтобы успеть спасти результаты своей работы. Резервный генератор настойчиво шипел.

Когда экран погас, Тори очутилась в полной темноте. Единственной точкой света была крошечная лампочка на генераторе. Чтобы прекратить раздражающее шипение, она отключила и его.

Пробравшись ощупью по комнате, Тори выглянула в окно. Дом Люсинды — ее дом, — казалось, поглотила черная дыра.

Снова вспыхнула молния, и Тори увидела свой дом, безжизненный и призрачный. И снова чернота.

Где могут быть свечи? Она понятия не имела, где искать. Дождавшись очередной вспышки молнии, Тори вышла в коридор, кое-как добралась до лестницы и села, испуганная темнотой. Потом встала и осторожно начала спускаться по лестнице. Отблески молний через окошечки над лестницей были для нее как путеводная звезда.

Пробравшись в кухню, Тори стала выдвигать ящики, пытаясь найти свечи.

Она находила все, что угодно, но только не свечи.

Вдруг гигантская вспышка молнии залила кухню белым светом, а за ней последовал какой-то неправдоподобно сильный взрыв грома. Тори показалось, будто рядом с домом врезался в землю и взорвался самолет. Она выглянула в окно и увидела объятый пламенем ствол дерева во дворе Мэтта.

— Мэтт! — закричала она и выбежала из дома. — Мэтт!

Струи дождя били по ее босым ногам, когда она бежала через двор. Вспыхнула молния.

Тори пробежала через ряды елей, стараясь уворачиваться от мокрых колючих ветвей, хлещущих ее по щекам. Ее рубашка промокла и прилипла к телу.

— Тори! — вдруг услышала она.

— Мэтт! Где ты?

— Я здесь, Тори! — крикнул он в ответ, и она наконец-то увидела Мэтта, бегущего к ней.

Они встретились в страстном объятии. Тори дрожала. Мэтт сорвал с себя куртку, накинул ей на плечи и крепко прижал Тори к своей груди.

— Почему вас так долго не было? — спросила она, прижимаясь к нему.

— Животные были напуганы. Пришлось успокаивать их. Это заняло много времени.

— Ой, Мэтт! — воскликнула Тори, наконец, отрываясь от него и указывая в сторону его дома. — Вон в то дерево попала молния.

И оба увидели, как тлеющие ветки отваливались и падали на землю.

Мэтт покачал головой:

— В это старое дерево уже второй раз попадает молния. Тори, сейчас я должен забрать собак и перевести их в дом.

— Я помогу.

Они побежали к сараю.

— Я здесь, ребята! — крикнул Мэтт, и ему ответил тревожный лай.

Мэтт открыл половину разделенной надвое деревянной двери, и четыре собаки бросились к нему с радостным лаем, стараясь лизнуть своего спасителя.

— Идем, ребята, — сказал Мэтт, и все — и люди и животные — неловко стали пробираться к двери сарая.

Собак пугала гроза, и они попытались вернуться в свой закуток. Мэтт стал успокаивать их, поглаживая и уговаривая.

Когда вся компания добралась до задней двери дома, собаки одной большой лохматой кучей ввалились в кухню. Тори и Мэтт весело последовали за ними.

— Ну, теперь мы в безопасности, ребята, — сказала Тори, поглаживая одну из собак, пока та не «отблагодарила» ее, встряхнувшись и окатив дождевыми брызгами. Тори рассмеялась.

Мэтт сбросил сапоги, открыл ящик и вытащил два фонаря. Он включил их оба и протянул один Тори.

— Вернусь через минуту, — сказал Мэтт и вышел из кухни. Вернулся он с двумя одеялами. Сняв с Тори мокрую куртку, он накинул ей на плечи одеяло. Прежде чем сесть, Мэтт проверил, есть ли вода в чайнике, и зажег плиту, чтобы приготовить чай.

— Так это типичная гроза для Миннесоты? — спросила Тори.

— Довольно типичная. Но электричество отключается не слишком часто.

— Какое облегчение! Я должна отослать свои предложения.

— Да? Это проблематично, — предупредил Мэтт, заворачиваясь в другое одеяло. — Электрической компании может понадобиться неделя, чтобы найти, где произошел обрыв.

— Неделя?!

— Столько понадобилось ей в прошлый раз.

— А у вас, случайно, нет пишущей машинки?

— Нет. Но у меня есть куча карандашей и юридических бланков. Вы могли бы писать по старинке.

Тори поморщилась от такой мысли. Она никогда не писала от руки. Это казалось ей таким же утомительным, как тереть друг о друга две палочки, чтобы разжечь огонь.

— Думаю, придется попробовать. Тогда я смогу отправить свои предложения завтра вечером почтой «Федерал-экспресс».

Мэтт покачал головой:

— Лучшее, что здесь доступно, — это экспресс-почта.

Тори с досадой вздохнула. Даже если она изложит свои мысли карандашом, у нее все равно не будет доступа к необходимым данным.

— Похоже, мы нашли ахиллесову пяту Интернета, — усмехнулась она.

Мэтт пристально посмотрел на нее, и они оба вспомнили, что под одеялом на ней нет ничего, кроме его мокрой рубашки. И это одеяло почти не прикрывает ее ноги. Они одновременно посмотрели вниз, а потом как по команде подняли глаза. Их взгляды встретились.

«Господи, как он красив», — подумала Тори.

— Тори, я… — начал Мэтт и умолк.

Засвистел чайник, и он повернулся, чтобы найти пакетики с чаем и кружки. В темноте он автоматически поднял руку к выключателю, чертыхнулся и рассмеялся.

Вернувшись к столу с дымящимися чашками, Мэтт движением плеч сбросил одеяло и сел. Он протянул Тори ее чай, и она взяла чашку обеими руками, стараясь согреть их.

Тори вздохнула, как бы пытаясь прогнать свое желание. Но втянутый воздух только распалил пламя. «Я не могу сделать это… Я не могу… Нет, я могу… Я должна… Я хочу…»

Она плотнее завернулась в одеяло. У нее есть другая жизнь, в которой никогда не будет места для Мэтта.

Никогда? Сердце Тори сжалось от безнадежности этого слова. Будущее без Мэтта вдруг показалось ей унылым и почти невероятным. Она посмотрела на него — он внимательно наблюдал за ней.

Они оба достигли точки, когда нужно принимать решение. Как только они это сделают, пути назад не будет. В их чувствах друг к другу не было ничего легкомысленного, и к этому важному моменту они оба подошли с трудом.

Мэтт заглянул в глаза Тори и понял, что ее терзают сомнения. Он не будет заставлять ее. Она должна прийти к нему по своей воле, пусть даже его желание едва не сводит его с ума.

— Мэтт… — наконец прошептала она и потянулась к нему.

Он мгновенно оказался рядом с ней, его сильные руки обхватили и подняли ее, а его губы обрушились на нее трепетным поцелуем. «Боже, какая же нежная у нее кожа, какие мягкие и душистые волосы…» Он погрузил руки в ее волосы и прижал ее еще крепче. Тори приникла к нему, чувствуя, что все это так и должно быть. Она хотела принадлежать ему, сейчас же, и к черту все рациональные мысли!

Продолжая крепко обнимать Тори, Мэтт подхватил фонарь. Тори взяла его из рук Мэтта и держала, пока он нес ее в спальню. Она поставила фонарь на ночной столик, и Мэтт бережно опустил ее на постель. Она интуитивно почувствовала, что он не будет спешить, и намеревалась смаковать каждое мгновение.

Мэтт снял мокрую рубашку и лег рядом с ней. Он даст ей возможность сделать следующий шаг.

Тори повернулась к нему, ее тело трепетало в ожидании. Мэтт нежно заключил ее в объятия и поцеловал. Обнимая ее одной рукой, он другой нашел ее грудь. Тори задохнулась от наслаждения, когда его пальцы сквозь мокрую ткань коснулись ее соска. Он сводил ее с ума, и она начала извиваться, чтобы избавиться от своей рубашки. Мэтт понял и снял с нее рубашку.

«Боже, как она прекрасна!»

Тори закрыла глаза, а он спустился ниже и губами ласкал ее сосок. Его язык был влажным и жаждущим. Огонь желания охватил ее тело, и она обняла Мэтта за шею, желая прижать к себе как можно крепче и никогда не разлучаться с ним.

Тори была готова, она хотела ощутить его внутри себя, но Мэтт все еще не торопился прекращать ласки. Она опустила руку и осторожно расстегнула молнию на его шортах и спустила их вниз. Мэтт сбросил шорты на пол. Он вздрогнул, когда ее пальцы приблизились к его возбужденной плоти.

— Тори, — тяжело дыша, произнес он.

Она поняла и убрала руку, начав вместо этого ласкать его бедра.

Пальцы Мэтта словно очерчивали линию ее тела. Он сходил с ума от желания, но все еще сдерживался. Казалось, будто они уже знают друг друга. Он совершенно точно знал, где коснуться ее, чтобы разжечь еще сильнее огонь, сжигающий ее.

Тори всегда была робкой с мужчинами, стеснялась сказать им, чего хочет. Но Мэтту не нужны были инструкции. Вдохновляемый ее желанием, он знал, как доставить ей наслаждение. И он точно уловил момент, когда было необходимо войти в нее.

Тори обхватила Мэтта за плечи и прильнула к нему, обнимая его, когда он перестал сдерживаться. Их движения были плавными и уверенными, будто они были давними любовниками, которые точно знают, как доставить удовольствие друг другу. Она была так близко, а ощущение его внутри себя, такого теплого, совершенного и восхитительного, приводило ее на вершину блаженства. Ее дыхание участилось, а тело напряглось и задрожало. Они оба вскрикнули, слившись друг с другом, когда вся красота и сила чувственной любви захлестнула их.

Мощный раскат грома вернул их к реальности.

Только теперь они снова услышали не прекращавшийся шум дождя.

Каждому из них было что сказать. У каждого в голове звучали слова «я люблю тебя». И этот секрет они пока хранили друг от друга.

Но когда они засыпали и рука Мэтта, защищая, обняла Тори, оба знали, что не станут хранить этот секрет слишком долго.

Глава 11

Среда

Рассвет следующего дня был похож на чудо. Тори, уютно свернувшись калачиком в объятиях спящего Мэтта, смотрела в окно на сияющее солнце, чувствуя себя освобожденной и счастливой. Они прошли через долгую, темную ночь. Если бы у нее была подходящая одежда, она бы побежала сейчас в лес, раскинула руки и возблагодарила небеса за этот дарованный им сияющий день.

Взглянув на пустой экран электрических часов, Тори поняла, что электричество еще не включили. Она сняла трубку стоящего на тумбочке телефона, и ее приветствовал знакомый звук — по крайней мере, этот аспект современной жизни работал.

Тори выбралась из постели и, подойдя к шкафу Мэтта, вытащила из него трикотажную рубашку-поло и надела ее.

Рубашка была достаточно длинной, чтобы сойти за платье. Белье оставалось проблемой. А вряд ли прилично появиться в мотеле в одной рубашке, надетой на голое тело.

Перепрыгивая через две ступеньки, Тори сбежала по лестнице, промчалась через кухню и спустилась в подвал, чтобы убедиться в том, о чем и так знала, — ее одежда лежала мокрой смятой кучей в сушилке.

Тори вытащила ее, прикидывая, как она будет себя чувствовать, если наденет эту мокрую одежду. Ее тело с дрожью воспротивилось такой идее. Тори снова поднялась в кухню. Собаки приветствовали ее дружным лаем и вилянием хвостов, всем своим видом показывая, что хотят на улицу.

— Привет, ребята, — сказала Тори, выпуская их через заднюю дверь, и последовала за ними, чтобы развесить на веранде свою одежду. Животные восторженно лаяли и носились, радуясь обретенной свободе.

И Тори вдруг поняла, что этот лай не вызывает у нее раздражения. Это был звук жизни, возбуждение живых существ, празднующих начало нового дня.

Совсем рядом находился собственный дом Тори. Он ждал ее. В спальне Люсинды были шкафы и комоды, полные женской одежды. И на втором этаже аллергия Тори проявлялась не так сильно… Она пробежала через двор, пробралась сквозь елки и, оказавшись на своей земле, вдруг поняла, что почти с нетерпением ждет, когда же снова войдет в старый дом.

Оказавшись внутри, Тори сразу решила посмотреть, как себя чувствуют оставшиеся кошки. Она может поговорить с ними и удалиться до того, как даст о себе знать ее аллергия. Когда она открыла дверь в их «бордель», они приветствовали ее мяуканьем.

— Эй, привет! — сказала она, жалея, что не может погладить их. Кошки провели жуткую ночь в темноте, и не было никого, кто бы их утешил. Тори твердо решила, что пристроит их всех до конца недели, даже если придется ходить с ними по городу и стучаться во все двери.

Она глубоко вдохнула и вдруг с удивлением поняла, что все еще может дышать через нос. Тори вдохнула снова, и ничего не изменилось — она не ощущала никакой отечности. Доктор вообще-то говорил ей, что свежий, чистый воздух может уменьшить ее аллергию, но она тогда ему не поверила.

В восторге от этого нового счастья, Тори помчалась вверх по лестнице в спальню Люсинды. «Я свободна! Я свободна!» — хотелось крикнуть ей во весь голос. Теперь она свободна сделать выбор. Свободна, чтобы…

Тори тут же мысленно сменила тему. Сейчас ей надо думать не о будущем, а о том, что надеть на себя.

Тори порылась в ящике с бельем и обнаружила трусики и бюстгальтеры из белого хлопка почти ее размера; Подойдя к шкафу, она нашла пару широких хлопчатобумажных брюк и розовую рубашку. Сандалии с открытыми пальцами завершили ее позаимствованный наряд.

Спускаясь по Лестнице, она с наслаждением продолжала вдыхать и выдыхать через нос. Ей казалось, что она словно заново научилась это делать, и она радовалась этому новому умению. Только когда она добралась до первого этажа, аллергия немного проявилась, но это было вполне терпимо.

Уже много лет Тори не была так счастлива. После ужасной грозы ее вознаградили солнце, свежий воздух, улучшение здоровья и…

И любовь.

Ее сердце пело от радости, когда она бежала к дому Мэтта и поднималась по ступенькам. Он все еще спал, и она прыгнула на него, как нетерпеливый щенок.

— Эй-эй, что это такое? — шутливо возмутился он, когда она оказалась на нем, целуя и щекоча его, пока он окончательно не проснулся.

* * *

— Я в тупике, — говорила Тори своей начальнице по сотовому телефону, когда Мэтт вез ее в мотель, чтобы забрать вещи. — Нет света. А это значит, что нет и сценария. — И она рассказала Джеки о грозе.

— Ты должна вернуться сейчас же, — настаивала та. — Я больше не могу сдерживать Джесса. Он всерьез думает о том, чтобы отдать твое повышение нашему «ботанику».

— Я не вернусь на работу до следующего понедельника, — твердо заявила Тори, возмущенная вторжением реальности в ее новообретенное счастье. — Мне нужно еще кое-что здесь сделать. Скажи Джессу, что я просто не могу уехать сейчас. Если же он хочет сделать самую большую ошибку в своей жизни, это его дело.

— Не глупи, Тори. Ты слишком много работала ради этого. А к понедельнику ты можешь оказаться вообще без работы.

Холодок страха пробежал по спине Тори.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что на место нового помощника режиссера полно желающих, хотя собирались повысить именно тебя. Джесс очень импульсивен — он часто нанимает и увольняет людей под настроение.

— Это несправедливо!

— Жизнь вообще несправедлива.

— Посмотри, что ты сможешь для меня сделать, Джеки, пожалуйста, ладно? Я, правда, не могу сейчас уехать…

Джеки присвистнула.

— Роман разгорается все жарче? Он, похоже, тот еще фрукт. И что же вы делали этой долгой темной ночью?

— Это не твое дело, — огрызнулась Тори и прильнула к плечу Мэтта, чтобы вернуть то безмятежное спокойствие, которое она ощущала до телефонного звонка.

— Ты собираешься пригласить меня на свадьбу? Я ни разу в жизни не была в городе, в котором всего триста жителей. В доме, где я живу, и то больше народу.

— Хватит, Джеки. Я вернусь в понедельник, — раздраженно сказала Тори.

— Жду не дождусь. Ну, желаю тебе хорошо провести время, — сказала Джеки и отключилась.

— Мой самолет улетает в субботу в шесть вечера, — будничным тоном произнесла Тори, стараясь не вникать в смысл своих слов. — Прежде чем уехать, я хотела бы провести день в «Молл оф Америка». Составишь мне компанию?

— Почему бы и нет? Это поможет мне не думать о…

— О чем?

— Не важно. А ты знаешь, что в «Молл оф Америка» самый большой крытый парк аттракционов в мире?

— Я слышала об этом, — улыбнулась она ему.

Мэтт нежно провел пальцами по ее щеке.

— Давай просто будем счастливы вместе, Тори. У нас есть еще несколько дней.

Весь Старк был без электричества. «Рыболов» прекращал работу. Тори упаковала свои вещи и оплатила счет. Девушка за стойкой представилась сестрой Майка и сказала, что возьмет всех оставшихся кошек.

— Всех?! — с замиранием сердца переспросила Тори. — Вы сошли с ума! Но я уважаю вас, — поспешно добавила она.

— Я люблю кошек, и моя мама сказала, что она не против.

— Вы можете заехать сегодня днем?

— Конечно.

Тори улыбнулась ставшему для нее уже привычным миннесотскому акценту девушки.

Теперь, когда она пристроила всех кошек, Тори оставалось лишь отдать кроликов и кур Ларсенам — и она может уезжать. Когда Мэтт найдет покупателя на дом, она вернется, чтобы все завершить… однако Тори совсем не была уверена, что хочет всего этого.

Проезжая через центр города, они смогли осознать, насколько сильной была прошедшая буря. Повсюду валялись какие-то обломки, были повалены несколько деревьев, разбиты витрины магазинов. Мэтт остановился, чтобы перекинуться парой слов с приятелем, сметавшим с тротуара осколки стекла.

— Привет, Питер. Мы можем тебе чем-то помочь?

— Да нет. Я в порядке — у меня есть страховка. Но сегодня мы все соберемся, чтобы узнать, кому нужна помощь. Приготовь что-нибудь из еды. Мы будем раздавать бесплатные обеды за церковью.

Когда они вернулись домой, Мэтт достал из холодильника все гамбургеры и стал жарить их на уличном гриле.

Тори втянула носом аппетитный аромат жарящегося мяса.

— А что, если электричество не включат еще несколько дней?

— Тогда будем есть консервы. Уверен, у церкви будет большое собрание, чтобы решить, как накормить всех.

Мэтт закончил жарить гамбургеры, пошел в дом и принес два огромных пакета картофельных чипсов, несколько упаковок пепси, бутылку кетчупа, рулон бумажных полотенец, пачку одноразовых тарелок, несколько пакетов и большой пластиковый контейнер.

— Поможешь мне упаковать это все?

— Конечно, — ответила Тори, радуясь, что может что-то делать.

Мэтт складывал гамбургеры в контейнер, а Тори в это время собирала остальные вещи в пакеты.

Они подъехали к церкви на пикапе Мэтта. Несколько человек уже выгружали еду и припасы из багажников и с задних сидений машин. В воздухе витало ощущение праздника, как будто все собрались на большой пикник. Вслед за Мэттом Тори вышла из машины, и они стали выгружать привезенную еду.

— Тори! — позвал ее кто-то.

Повернувшись, Тори увидела Молли с друзьями.

— Привет! — крикнула она в ответ.

Сьюзен, заметив Тори, тут же подбежала поздороваться.

— О Господи! — воскликнула она. — Как же вы пережили эту ужасную ночь?

— Я… — Тори замолчала.

Тема была слишком деликатной.

Сьюзен, похоже, поняла, что произошло, но сдержала довольную улыбку. Она похлопала Тори по плечу и сказала:

— Пойдемте, посмотрим, что вы привезли.

Весь день Тори провела с женщинами в церкви, делая бутерброды и помешивая огромные кастрюли с супом на газовой плите. Нарезая и размешивая, она постоянно думала о Мэтте, о долгой ночи, которую они проведут в его постели. Она ловила себя на том, что эта простая жизнь неожиданно оказалась ей очень близка.

Вечером они с Мэттом сидели на заднем дворе у Тори и наблюдали, как темнеет небо и появляется бриллиантовый купол звезд.

— Вот этим люди, наверное, и занимались до появления телевидения, — сказала Тори. — Неплохо. Мне нравится смотреть на звезды.

— Я часто это делаю. — Мэтт взял ее за руку. — А теперь я могу разделить это с тобой.

На руку Тори сел москит, нарушив очарование вечера.

— Убирайся прочь! — крикнула она, вскакивая.

— Думаю, нам лучше пойти в дом, — сказал Мэтт, обнимая ее за плечи.

Они прошли через ряд елей к дому Мэтта. Как только они вошли в кухню и закрыли дверь, защищаясь от москитов, Мэтт заключил Тори в объятия, и это было так естественно, будто он делал это всю свою жизнь. Его поцелуй был полон обещаний, которые он намеревался исполнить.

Тори отстранилась от него только на мгновение, необходимое, чтобы забрать со стола фонарь. Потом она взяла Мэтта за руку и повела его наверх. Заниматься любовью в бархатной черноте здешней ночи тоже казалось самым естественным на земле. Между ними больше не было никаких тайн. Кроме одной.

Гораздо позже, глядя на спящего Мэтта, Тори вдруг ужаснулась, осознав, что происходит.

Она была безнадежно влюблена в Мэтью Эриксона и понятия не имела, что ей с этим делать.

Глава 12

Четверг

Утром вернулось солнце, но не электричество. Линии были оборваны в нескольких местах, и еще не все повреждения были обнаружены.

На больших фермах были свои аварийные генераторы, но в старом доме Люсинды такого не было.

Тори бродила по дому, глядя на бесполезные электроприборы, на пустой экран телевизора. Отдельные мысли для ее нового сценария оформились в ее голове, но она все еще отвергала мысль записать их от руки.

Со светом или без, но жизнь в городе продолжалась. Мэтт предложил посетить молочную ферму Чарли, и Тори подумала, что это можно сделать сегодня. Чарли предложил им приехать к пяти, когда коровы возвращаются домой. Дважды в неделю грузовик с фермы проезжал по Тропе тотемного столба — так Тори и Мэтт стали называть дорогу, — и Сара, жена Чарли, выходила и оставляла Мэтту галлон молока. Молоко было неснятым, и на поверхности образовывался толстый слой сливок.

По профессиональной привычке Тори захватила свою видеокамеру.

— Вообще-то я собираюсь навестить мою корову, — объяснил Мэтт, когда они ехали на ферму.

— У тебя есть корова? — удивилась Тори, думая о том, что по утрам ей придется мириться еще и с мычанием, а не только с лаем.

— Да. Она просто красавица. Шотландской породы, которую разводят Сара и Чарли. Я и сам мечтаю заняться разведением коров. Они совсем ручные.

— Только не говори, что обратно мы поедем с коровой.

— Конечно, нет, — рассмеялся Мэтт. — Я собираюсь дождаться включения электричества.

Мэтт остановил машину рядом с домом. Сара помахала им со двора и пошла навстречу. Ее лицо было запачкано, от одежды, простой и практичной, чуть пахло травой и навозом. Тори подумала, не жалела ли эта женщина когда-нибудь, что выбрала такую жизнь.

— Добро пожаловать, — приветствовала их Сара, широко улыбаясь. — Сюда, пожалуйста. Девочки только что зашли в коровник.

Коровник оказался чистым — по меркам коровника, — но Тори сморщила нос, скрываясь за видеокамерой.

— Это Элизабет, — объявила Сара, ласково похлопывая по боку черно-белую корову. — А это Мардж, — добавила она, переходя к ее соседке. — Они лучшие подружки, поэтому я ставлю их рядом.

Тори переместилась так, чтобы в кадр попали морды обеих коров.

— Откуда вы знаете, что они подружки? — спросила она и направила камеру на лицо Сары.

Пожилая женщина рассмеялась:

— Ну, им всегда есть о чем поболтать друг с другом. Я только надеюсь, что они болтают не обо мне.

В коровнике находилось около тридцати коров, но, к счастью, Сара представила только четырех.

Свежий воздух никогда не казался Тори таким приятным, когда они наконец вышли на вечернее солнце.

— Сейчас я покажу вам наш сад, — продолжала Сара, кивая на огороженный участок. — Мы экспериментируем с различными органическими удобрениями. Они действуют иногда даже лучше, чем пестициды. — Сара прошла через калитку. — Морковь уже почти готова, — сообщила она, проходя вдоль ряда пушистой зелени и выдергивая морковку. Толстый оранжевый корень казался очень ярким на фоне листьев. — Откусите, — предложила Сара и, заметив прилипший кусочек земли, рассмеялась: — Ой, простите! О чем я только думаю? Давайте-ка я для вас ее помою.

Сара подошла к торчащему из земли крану, повернула его и взяла конец шланга, чтобы вымыть морковку.

— Вот, — сказала Сара, протягивая ее Тори, которая была слишком вежлива, чтобы отказаться.

— Спасибо, — поблагодарила Тори. Откусив маленький кусочек, она удивилась сладкому вкусу. — Вы правы! — воскликнула она. — Это действительно великолепно!

— Я же вам говорила, — гордо ответила Сара.

— Хочешь? — Тори протянула остаток моркови Мэтту.

— А еще мы выращиваем несколько особенных пород коров — я сейчас покажу вам, — продолжала Сара, указывая на дальнюю изгородь.

— Я уже рассказывал Тори, — заметил Мэтт, с аппетитом хрустя морковкой явно не только из вежливости.

Сара провела, их через огород к изгороди из горизонтальных жердей и ловко проскользнула между ними. Тори попыталась сделать то же самое, но, неловко пролезая с камерой в руках, больно ободрала ногу. Мэтт легко перепрыгнул через изгородь.

Какое-то время они шли молча.

Тори механически посмотрела на пыль, поднятую сапогами Мэтта. Ее собственные открытые сандалии оставляли в этой пыли неглубокие следы. Тори стало интересно, что это за земля.

— По чему мы идем? — шепотом спросила Тори у Мэтта, когда наступила во что-то не слишком сухое. — Что это за вещество?

— А как ты думаешь, что это? Все эти коровы производят огромное количество навоза. Чарли продает его компании по производству удобрений. Это часть великого цикла жизни. — Уголок рта Мэтта подрагивал, явно от сдерживаемого смеха.

— Если ты будешь смеяться, я тебя пну этой ногой, — предупредила его Тори, показывая испачканную подошву своей сандалии.

Когда они подошли к другой стороне изгороди, Тори вытерла подошвы о густую луговую траву.

Перед ними паслись коровы, пощипывая травку.

Коровы были красно-коричневые, с забавными курчавыми головами, чем напоминали английских судей в традиционных париках.

— Они совсем ручные, — сказал Мэтт. — Погладь их.

Тори готова была сказать «Ни за что», потому что от запаха животных ей снова стало дурно, но Мэтт взял ее за руку и подвел к одной из этих странных на вид коров. Он спокойно положил руку на спину коровы, не говоря ни слова и не двигаясь.

Следуя его примеру, Тори тоже положила свою маленькую ладонь рядом с рукой Мэтта, раздвинув пальцы, чтобы почувствовать неровности шкуры, идущий изнутри жар и инстинктивную дрожь животного, словно желавшего стряхнуть насекомое, а не две человеческих руки. Тори не могла оторвать взгляд от своей руки, такой узкой и гладкой рядом с широкой загрубелой рукой Мэтта. Она попыталась слегка погладить спину коровы, но ее рука по своей собственной воле медленно двинулась к руке Мэтта, а его рука двинулась навстречу. Их пальцы уже почти соприкоснулись, но тут Сара шлепнула корову по крестцу и сказала:

— Это Мейбл. Она у нас красавица.

От шлепка корова стряхнула с себя их руки. Тори вздрогнула, Мэтт же, казалось, совершенно не растерялся и вежливо переключил свое внимание на Сару.

— Разве они не прекрасны? Это наши любимицы. — Сара прислонилась головой к боку Мейбл и ласково погладила ее.

— А вот моя корова, — объявил Мэтт.

Он стоял рядом с другой лохматой буренкой, нежно поглаживая ее по шее.

— Ее зовут Милочка.

— Привет, Милочка, — равнодушно сказала Тори.

К ее удивлению, корова повернула голову и посмотрела ей прямо в глаза. Словно телепатическая связь возникла вдруг между женщиной и животным. Не обращая внимания на Мэтта, корова развернулась и пошла прямо к Тори.

— Вы ей нравитесь! — воскликнула Сара.

«О, только не это!» — пронеслось в голове Тори, когда корова издала громкое «му-у» и ткнулась носом в ее руку. Мэтт и Сара просто сияли.

— Мэтт, помоги! Что мне делать? — Тори протянула ему камеру, будто боялась, что животное может ее съесть.

— Она хочет, чтобы ты приласкала ее, — сказал Мэтт, и они с Сарой дружно расхохотались.

— Эй, идите сюда! — крикнула Сара двум мужчинам, работающим в поле. — Милочка нашла себе подружку.

Мужчины подошли и присоединились к их с Мэттом веселью.

Тори прижалась к боку коровы и с неподдельной теплотой обняла ее. Милочка снова замычала.

— Кажется, мне она тоже нравится, — сказала Тори.

— Вы станете хорошими друзьями, — заметила Сара, — Можете мне поверить.

«Что я делаю? — спрашивала себя Тори, но ощущение было приятным — вот так подружиться с коровой. — Если бы мои друзья видели меня сейчас…»

— Я заберу ее на следующей неделе, — прервал ее мысли голос Мэтта.

— До свидания, Милочка, — сказала Тори, напоследок погладив корову по носу.

Мэтт, Сара и оба работника шли впереди нее. Глядя на них, Тори в сотый раз спрашивала себя, смогла ли бы она когда-нибудь стать здесь своей. Сюжет, который она планировала снять, покажет сельскую жизнь простой и приятной. Но верит ли в это она сама?

Что-то толкнуло ее сзади, и тут же раздалось оглушительное мычание.

— Мэтт! — позвала она, когда морда Милочки пристроилась рядом с ее рукой.

Мэтт обернулся и расхохотался.

— Я же говорил тебе, что они совсем ручные, — напомнил он Тори, а затем что-то тихо сказал Саре, которая согласно кивнула.

— Мэтт, помоги! — Тори побежала к нему, преследуемая коровой.

— Она не сделает тебе ничего плохого, — сказал Мэтт, и в голосе его Тори послышалась насмешка. Это ее разозлило.

— Убери ее от меня.

— Успокойся, Тори. Ты скоро привыкнешь к ней.

— Почему это я должна привыкать к ней? Я прожила четверть века и прекрасно обходилась без коров.

Мэтт подошел к Милочке и похлопал ее по шее.

— Знаешь, Сара, пожалуй, я заберу домой эту красотку сегодня, прямо сейчас. Ей определенно очень нравится Тори.

Взгляд Тори мог бы испепелить его.

— Как тебе такое вообще могло прийти в голову? — кипела она.

— Но вы же так понравились друг другу.

— Я не поеду домой с коровой, — заявила Тори.

— Тебе и не придется ехать домой с…

— Отлично, — зло бросила она и быстро побежала через луг.

— Тори! Подожди! — крикнул Мэтт, но Тори не остановилась.

Добравшись до поля с коровьими лепешками, она поморщилась, пролезла сквозь ограду и, задержав дыхание, рванула изо всех сил.

Забравшись в пикап Мэтта, Тори повернула ключ зажигания, мотор взревел, и машина помчалась прочь.

Всю долгую ночь Тори ворочалась в кровати Люсинды, дожидаясь рассвета.

Мэтт не пришел к ней.

У нее оставалось два дня. Вечером в субботу она полетит в Нью-Йорк с почти оформившейся идеей сценария в голове и с болью в сердце…

И некому будет утешить ее.

Глава 13

Пятница

На рассвете Тори поехала в Старк, чтобы сиять на видеокамеру обычные утренние события, пока еще не разрядились батарейки.

Хотя это уже было не важно. Она может найти другой маленький городок, чтобы снять свой сюжет. Ей уже давно следовало уехать из Старка. У Тори вдруг появилось ощущение, что она начинает верить во все то хорошее, что видит в этом городке.

Позавтракав кофе и сладким рулетом, купленным у Ларсена, Тори поехала в Дулут и купила три дюжины коробок. Она провела некоторое время в библиотеке, выписывая названия и телефоны спортивных и сельскохозяйственных журналов, которые помещали объявления о продаже недвижимости. Она также заехала в редакцию газеты. Потом под влиянием импульса Тори наведалась к брокеру по недвижимости — настоящему, с конторой и вывеской — и составила описание своей собственности.

Квалифицированная женщина-агент была просто воплощением женственности в своем хорошо сшитом костюме и с тщательно уложенными волосами.

— Думаю, мы сможем подобрать подходящих покупателей, — заверила она Тори. — Сейчас существует тенденция возвращаться к своим сельским корням. Люди устали жить в шумном, перенаселенном городе. Я знаю одну семью в Дулуте, которая ищет как раз такой дом. Муж и жена — оба писатели.

Тори вежливо рассмеялась:

— Вы считаете Дулут перенаселенным?

— По представлениям некоторых людей — да.

— Вы можете заниматься всем этим без моего присутствия здесь? Завтра я возвращаюсь в Нью-Йорк.

— А вы готовы подписать контракт? — спросила женщина.

Тори проглотила комок в горле.

— Да, — сказала она и взяла ручку.

Подъехав к дому, Тори долго сидела в машине, раздумывая, что ей делать. Наконец вышла и направилась к ряду елок, стараясь увидеть, не стоит ли на подъездной дорожке пикап Мэтта.

Его там не было.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, она вернулась к себе.

Пройдя через незапертую парадную дверь, Тори поняла, что впадает в уныние от количества работы, которое ей предстоит сделать. Она явно не продумала это до конца. Вероятно, ей придется просто закрыть дом и вернуться через полгода.

Как раз в середине зимы.

Это все из-за Люсинды. Тори в первый раз почувствовала, хоть и понимала, что без причины, досаду на свою престарелую родственницу. Зачем она оставила Тори свой старый дом, вмешалась в ее жизнь и бросила ее в объятия…

Тори пресекла этот свой мысленный взрыв возмущения.

Может быть, истинной причиной, по которой Люсинда завещала ей дом, было заставить Тори приехать в Миннесоту, чтобы встретить…

Мэтью Эриксона.

Чувствуя себя так, будто ее предали, Тори выбежала из дома и помчалась к машине. Она открыла багажник и вытащила купленные коробки, кое-как перетащила их в кухню и бросила на пол. Затем достала свой сотовый телефон и набрала номер Сьюзен, один из трех известных ей телефонов в Старке.

Сьюзен обрадовалась звонку Тори.

— Сьюзен, я бы хотела нанять ваших дочерей или подруг, чтобы они помогли мне уложить кое-какие вещи Люсинды. Я заберу их с собой в Нью-Йорк, а остальное раздам потом.

— Вы так скоро уезжаете? — с тревогой в голосе спросила Сьюзен. — Но вы же только что приехали.

— Знаю, но я должна вернуться на работу. Я думала, что смогу работать здесь, используя Интернет, но из-за отключения электричества…

— Не беспокойтесь. Я слышала, что электричество восстановят к понедельнику.

— Если я не вернусь в понедельник на работу, я потеряю свое повышение по службе. А я работала несколько лет, чтобы получить его.

— Понимаю. Подождите, я поговорю с девочками.

Наступила пауза.

— Тори? — донесся голос Сьюзен.

— Да, Сьюзен, я здесь.

— Они уже готовы. Сколько человек вам по карману?

— А сколько есть?

— Здесь у меня три девочки, жаждущие заработать немного денег. Они просят три доллара в час… если только это не слишком дорого.

— Я плачу по пять, — рассмеялась Тори.

— Вы уверены?

— Привозите их.

Через полчаса из автомобиля Ричарда высыпали девчонки, и Тори сразу же распределила работу: Нэн собирала коробки и проклеивала скотчем дно. Валери пошла в спальню, чтобы вынуть одежду из шкафов и ящиков. Тори и Дженнифер занялись разборкой многочисленных сундуков.

Люсинда была очень аккуратным человеком. Тори открывала ящик за ящиком и находила льняные салфетки, коврики, столовое серебро. Она вытащила шкатулку красного дерева для серебра и открыла крышку. Набор для восьми персон, полный загадочных предметов, назначения которых никто и не знал — миниатюрные двузубые вилочки, ложечки, — был разложен аккуратными, ровными рядами. Тори взяла нож и залюбовалась узорной рукояткой. Такое серебро получают в подарок на свадьбу или как часть приданого. Надеялась ли Люсинда выйти замуж?

Конечно, надеялась.

Тори закрыла крышку с задумчивым выражением на лице.

На дне ящика, в котором она нашла серебро, Тори обнаружила несколько фотографий. Они были старые и выцветшие, а лица людей на них — очень серьезные. Иммигранты, скорее всего. Женщины и девушки затянуты в корсеты по моде начала века. На обороте одной из фотографий Тори прочла: «Нью-Йорк, 1915». На ней были запечатлены детские лица. Люсинде должно было быть пять лет, а Кей — семь. На фотографии был еще и мальчик. Да, все сходится. У Люсинды был брат, который погиб во время Второй мировой войны.

Тори продолжала разглядывать фотографии. «Теперь они мои», — подумалось ей. Тори почувствовала в душе какое-то особенное тепло. Заглянув в большой конверт, она обнаружила стопку своих собственных снимков.

Каждый год ее мать посылала Люсинде их рождественскую фотографию, и Тори продолжила традицию. Эти снимки бережно хранились в хронологическом порядке.

Почему она никогда не приезжала в гости к своей родственнице? Хотя ее мать не хотела возвращаться, но у самой Тори было четыре года, когда она могла бы приехать одна. Люсинда была последней в роду — такой же может оказаться и Тори, если не выйдет замуж.

— Любым способом заведи детей, — советовала как-то Люсинда Тори по телефону. — Если не сможешь найти хорошего мужчину, найди хорошего доктора. — Она сказала это без тени смущения. — Если бы я знала, что это такое — одиночество старости без детей, — я бы обратилась к одному из тех докторов и сделала искусственное оплодотворение.

Тори была шокирована, услышав такие термины из уст своей родственницы. Люсинда всегда была для нее престарелой старой девой, а не женщиной прогрессивных взглядов. Но Тори вряд ли хорошо ее знала — если вообще знала.

Она достала все фотографии из ящиков и сложила их поверх серебра в шкатулку. Это будет ее самая ценная коробка, ее сокровищница.

В дверях показалась Валери.

— Я достала все из шкафов и ящиков, — сообщила она. — Что теперь?

— Давай-ка я посмотрю. — Они вместе поднялись по лестнице. Тори поразилась, как аккуратно были сложены все вещи в стопки на железной кровати. — Все просто прекрасно. Ты на славу потрудилась.

— Спасибо, Тори, — сказала Валери, краснея. — Разве это не замечательные вещи?

Тори посмотрела на аккуратно сложенные стопки. Здесь было белье, которое подошло бы для Ланы Тернер, и костюмы, которые могла бы носить Кэтрин Хепберн.

— Да, действительно; — Люсинда, должно быть, была очень миниатюрной в юности, потому что платья были маленькие, с облегающими корсажами и узкими талиями. Тори взглянула на подростковую фигурку Валери и сказала: — Я не смогу надеть ничего из этих вещей. Но ты можешь выбрать себе все, что хочешь.

У Валери загорелись глаза.

— Другие девочки тоже могут взять что-нибудь себе, — сказала Тори и крикнула: — Нэн! Дженнифер! Зайдите в спальню.

Среди хихиканья и восклицаний типа «О!», «Ужасно!» и «Здорово!» все три девочки нарядились в классические одежды, дополнив их нейлоновыми комбинациями и корсетами, поясами для чулок и чулками. Все они видели, как носят чулки и пояса, только в старых фильмах.

— Как я выгляжу, девочки? — спросила Валери, показывая ножку из-под длинной юбки с разрезом до колена.

— Божественно, — протянула Нэн, надвигая свою широкополую шляпу на один глаз.

— Я должна сделать несколько снимков, — объявила Тори.

Она сбежала по лестнице и достала сумку с фотоаппаратом. У нее было четыре запасных пленки, и в течение следующего часа Тори исщелкала их почти все, прерываясь, только когда девочки переодевались в новые, еще более экзотические наряды, включая вечерние платья и длинные перчатки. Это было удивительно забавное и легкомысленное занятие, и Тори чувствовала, что если душа Люсинды наблюдает за ними, она наверняка радуется.

— Давайте-ка сделаем последние фотографии снаружи, перед домом, — предложила Тори.

Девочки облачились в уличную одежду, и все четверо высыпали на улицу. Три девчонки сразу же сцепили руки, позируя Тори. Как умудренные опытом хористки, Нэн и Дженнифер симметрично вскинули ноги в канкане, а Валери стояла посередине, раскинув руки.

— Великолепно! — воскликнула Тори. — Не двигайтесь! — Она щелкнула затвором. — Замечательно! А теперь еще разок! — Еще один щелчок. — Отлично!

— Да, отлично, — прозвучал голос Мэтта, и он сам появился из еловых зарослей.

Тори окаменела. Она должна поговорить с ним, сказать, что завтра она уедет. Он должен понять, что у них ничего не получится, что ей надо вернуться к своей прежней жизни.

— Мы просто примеряем кое-что из старой одежды Люсинды.

Мэтт подошел ближе, и Тори затаила дыхание, боясь расплакаться.

— Вот так так! Я никогда не видел ее ни в одном из этих нарядов. Она носила только домашние платья, хлопчатобумажные рубашки — ну, что там носят старушки.

— Она не всегда была старушкой, Мэтт, — раздраженно возразила Тори.

Мэтт кивнул, ему хотелось взять ее за руку, но не при свидетелях.

— Мэтт… — Тори замолчала, потому что у него на поясе запищал пейджер. — С каких пор ты носишь пейджер?

— Я и не ношу, — ответил он, читая сообщение на дисплее. — Просто шериф раздал несколько штук, пока отключено электричество, — на случай если кому-то понадобится помощь. Это он звонит. Я сейчас вернусь, — сказал Мэтт, прошел через двор и исчез за деревьями.

— Ты мог бы воспользоваться моим сотовым телефоном, — прошептала Тори, но слишком поздно.

Глава 14

Ночь пятницы

Спала Тори очень неспокойно. Оказалось, не так просто было привыкнуть к старому матрасу Люсинды.

Во сне Тори снова была в Нью-Йорке, одна в квартире матери. Тори была маленькой, и все вокруг казалось огромным. Каждый раз, открывая дверь, ока оказывалась в комнате, которую никогда раньше не видела.

— Мамочка! — звала она, но слышала в ответ только эхо собственного голоса.

Хлопнула дверь, и Тори проснулась, словно от толчка. Тяжело дыша, она напряженно прислушивалась к звукам ночи, пытаясь убедить себя, что причина всего — те две блаженные ночи, когда она чувствовала себя в безопасности в надежных объятиях Мэтта. Ее сегодняшний страх — это просто реакция на то, что она снова спит одна.

Но нет, дело не в этом. Что-то не так. Вся превратившись в слух, она услышала шаги — медленные, осторожные — на первом этаже.

Мэтт? Нет, он не пришел бы так поздно. Он уже звонил ей, объяснил, что вынужден уехать по срочному делу, и просил не дожидаться его.

Теперь Тори испугалась всерьез и хотела было позвонить Мэтту по сотовому телефону, но побоялась шуметь.

Натянув тонкое одеяло Люсинды на голову, она ждала, что будет дальше.

Шаги затихли, и дом погрузился в тишину. Стало так тихо, что Тори подумала, не почудилось ли ей все это.

И вдруг внизу что-то с грохотом упало.

Крик замер у Тори на губах, и она лежала, не зная, что предпринять. Она напряглась, ожидая, что взломщик вот-вот войдет в ее дверь.

Мэтт неожиданно проснулся. Его тело было покрыто потом, и он тяжело дышал, будто только что избежал опасности.

Включив фонарик, Мэтт посмотрел на часы, лежавшие на ночном столике: 2.45. Черт, он собирался всего лишь немного вздремнуть, прежде чем идти к Тори. А проспал целых два часа.

Все его тело болело от желания. Если бы только он не был нужен городу…

Но он был нужен — чтобы освободить провода от упавшего дерева. После грозы его ветви лежали на главной линии высокого напряжения. Глава электрической компании умолял Мэтта помочь им. Собственные рабочие компании все еще были заняты в других местах, а в Старке было всего несколько человек, кроме Мэтта, кто мог бы сделать такую опасную работу — обрезать ветки вокруг поврежденных проводов, вися на веревке у самой верхушки дерева. Это было долгое и изматывающее занятие, и к концу Мэтту пришлось работать в ослепляющем свете фар нескольких грузовиков.

В любую другую ночь они бы разошлись по домам и продолжили работу утром. Но завтра Мэтту нужно было быть с Тори. Его друзья все понимали и остались с ним, стоя на приставных лестницах и освещая фонарями те места, куда не доставал свет фар.

А теперь было уже слишком поздно идти к Тори. Лучше он встанет рано утром, пойдет к ней и будет просить ее выйти за него замуж. Разве она не говорила, что ее самолет вылетает не раньше шести вечера?

Если он сейчас пойдет и разбудит ее, она может разозлиться на него еще больше. У него еще есть шанс исправить то, что произошло между ними, но середина ночи не самое подходящее для этого время.

Удовлетворенный своим решением, Мэтт вернулся в постель и тяжело рухнул на матрас, не удосужившись даже снять шорты. Сон пришел не сразу, но, наконец, он задремал, представляя спящую Тори, удобно устроившуюся в его объятиях.

Что-то большое рухнуло и разбилось внизу, — казалось, будто кто-то специально бросил тяжелый предмет. Тори откинула одеяло и бесшумно спустила ноги на пол. Она должна кого-то позвать — есть в этой глухомани служба 911? Но чем это может помочь? Полиции понадобится вечность, чтобы добраться сюда. Взломщик будет уже далеко.

Если она позвонит Мэтту…

Он будет здесь через мгновение.

А что, если у взломщика есть оружие? Разве здесь не у всех есть ружья? Что, если Мэтт внезапно появится и запаниковавший вор убьет его? Пока что взломщик, похоже, собирается ее только ограбить. Иначе он бы давно поднялся наверх.

Большая часть вещей была упакована в коробки, составленные около двери. «Великолепно, — подумала Тори. — Теперь он может украсть все, включая серебро».

С ловкостью кошки Тори на цыпочках пробралась к окну, думая увидеть отъезжающую машину. Если у взломщика фургон, он может обчистить ее до нитки.

Осторожно отодвинув штору, Тори выглянула в окно. Ее машина спокойно стояла в одиночестве на подъездной дорожке.

Поставить машину здесь больше негде. Может быть, вор оставил ее на дороге? В таком случае он не унесет много. Возможно, он искал только деньги и драгоценности, как большинство нью-йоркских воров, которые тоже ходят пешком.

Шаги стали тише, но послышался шум с другой стороны дома. С грохотом распахнулась дверь. Тори на цыпочках подбежала к двери своей спальни и прислушалась.

В доме воцарилась зловещая тишина.

«Мэтт, о Господи, Мэтт! Помоги мне! Что мне делать?»

Некоторое время Тори лежала, свернувшись калачиком на постели, пока грохот внизу не заставил ее действовать.

Потянувшись к ночному столику, она взяла сотовый телефон и набрала ноль.

После раздражающей записи, благодарящей ее за обращение к услугам местной телефонной компании, к линии подключился оператор.

— Мне нужен телефон полицейского участка Старка, — прошептала Тори.

— Сожалею, но вы должны позвонить в справочную.

— У вас есть служба 911?

— Нет, мэм. Но срочными случаями занимается полиция из округа Генри.

— Какой…

Странный шум прервал ее на полуслове. Шум был почти знакомый, что-то вроде звуков скотного двора…

— Мэм? — напомнил о себе оператор. — Вам нужен номер телефона?

Тори прислушалась внимательнее и, наконец, узнала этот звук. Она сказала:

— Не беспокойтесь. Он мне уже не нужен.

— Вы уверены, мэм? Я могу вас сейчас же соединить с…

— Уверена. Но все равно спасибо.

Тори закрыла телефон и отложила его. В носу у нее начинало зудеть, глаза наполнялись слезами — в конце концов, для нее это был сильный стресс, да и кошки не так давно покинули дом.

Сделав несколько глубоких вдохов, она взяла фонарь, включила его и стала спускаться по лестнице. Увиденная картина просто лишила ее дара речи.

На полу везде валялись разбросанные вещи. Лампа лежала, разбитая на кусочки. Парадная дверь была открыта, и несколько мух, жужжа, кружились под потолком. Еще несколько мух жужжали на куче чего-то неприличного на полу.

Тори прошла к письменному столу, где на полу валялись разбитые рамки фотографий и разные безделушки. В центре этой кучи лежал снежный шар, который купил ей Мэтт. Шар отвалился от игрушки, и, как и много лет назад, высыпавшиеся разноцветные снежинки плавали в лужице воды. Тори еще несколько раз глубоко вздохнула, чтобы заставить себя сдержать слезы.

Подойдя, наконец, к источнику шума, она смогла обуздать свои эмоции и придать голосу властный тон.

— Вставай, Милочка, — скомандовала Тори, стоя на пороге и направляя свет фонаря прямо в комнату.

Два печальных коровьих глаза уставились на нее в луче света.

— Давай-ка, у меня есть для тебя яблочко — или что ты там ешь.

Тори пошла к двери, и корова последовала за ней. Пока они добирались до кухни, Тори ругала себя за то, что оказалась полной дурой, уехав с молочной фермы в пикапе Мэтта. Ей следовало бы знать, что Мэтт не повезет корову в багажнике. Несомненно, Милочку привезли в каком-нибудь фургоне для перевозки животных, так что протест Тори не имел никакого смысла.

Но как — и зачем — корова сбежала из коровника Мэтта?

Тори знала ответ на второй вопрос, и это был еще один знак, что ей нужно уехать. Она не сможет выдержать, если одинокая корова будет следовать за ней по пятам.

Слишком поздно Тори попыталась оттащить Милочку от оказавшейся на их пути кучи — корова наступила прямо в ее середину и пошла дальше, оставляя коричневые следы от копыта на полу.

— Стой! — приказала Тори, и каким-то волшебным образом корова ее поняла и послушалась. — А теперь иди… правее… вот так, — командовала Тори сквозь стиснутые зубы. Потом она рванулась к бумажным полотенцам.

Милочка пошла за ней.

— Я сказала: стой! — пронзительно крикнула Тори, схватилась за полотенце и дернула.

Весь рулон выскочил из держателя на стене, свалился на голову Тори и скатился на пол.

Она отбросила рулон и испустила стон полной беспомощности.

Мэтт вскочил в постели, тяжело дыша. Он мог бы поклясться, что слышал чей-то крик. Выглянув в окно, он увидел, что начинает светать. Мэтт снова сел и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить колотящееся сердце. «Никто не кричал», — сказал он себе. Ему просто приснился плохой сон. Он просто волнуется.

Потому что сегодня будет день, когда он сделает предложение Тори.

Глава 15

Суббота

— Все в порядке, Милочка, — проговорила Тори сквозь стиснутые зубы. — Но я хочу, чтобы ты убралась с моей дороги. Немедленно.

Тори провела полночи, загружая свою машину и вычищая навоз из дома. Бесконечно измученная, к рассвету она собрала все, и ничто не мешало ей отправиться в путь.

Если не считать коровы, безмятежно расположившейся на подъездной дорожке, преграждая путь ее машине,

— Ладно, попробуем снова, — сказала Тори, выбираясь из машины и направляясь к корове.

— Му-у, — печально и проникновенно промычала Милочка.

— Иди сюда, — уговаривала Тори, протягивая ей кусок яблока. Она торопилась уехать до того, как проснется Мэтт. Если она увидит его еще хоть раз, вся ее решимость сразу же исчезнет.

Милочка не пошевелилась.

Тори осмотрела землю вокруг подъездной дорожки. С обеих сторон были кусты и камни. Она подумала, не посигналить ли, чтобы напугать корову.

Но тогда Мэтт уж точно примчится.

«Черт! Как корова может быть такой упрямой?» — подумала Тори.

«Это признак любви», — ответил ей внутренний голос.

Отлично, вот только этого ей и не хватало — коровьей любви.

Тори подошла к корове и снова погладила ее.

— Давай, — опять начала она, — давай поднимайся. Иди сюда.

Корова ответила, но только тем, что облегчилась на гравий. И потом снова улеглась у заднего бампера.

— Ну ладно! — раздраженно объявила Тори. — С коровой или нет, но я еду.

Она села в машину и нажала на клаксон. Когда это не помогло — включила мотор и нажала педаль газа. Мотор громко взревел, но корова даже не моргнула глазом. Тогда Тори дала задний ход и осторожно стала приближаться к корове.

Озадаченная Милочка поднялась на ноги, но проявила удивительную твердость, когда Тори начала мягко подталкивать ее машиной в сторону от дорожки. Тори стиснула зубы, то нажимая, то отпуская педаль тормоза. В итоге ей все же удалось продвинуть Милочку на десять футов по дороге.

Как только Тори отвоевала пространство, где можно было развернуться, она направила машину в нужном направлении.

Милочка с грустью смотрела, как машина, ревя мотором, выезжала на грязную дорогу. Когда она скрылась из виду, корова медленно прошагала назад на подъездную дорожку и снова улеглась, видимо, готовая терпеливо ждать возвращения своей новой подруги.

Одеваясь, Мэтт насвистывал. Он уже представлял себе утро их с Тори свадьбы.

Тори будет выглядеть божественно в белом атласном платье. С какой гордостью он будет смотреть на нее, когда она пройдет по проходу в церкви и встанет рядом, чтобы навсегда соединиться с ним!

Если бы только Люсинда могла быть там…

Но Мэтт верил, что она все-таки там будет, улыбающаяся, поздравляя его и символически пожимая ему руку.

Какие-то щелчки и гудки оторвали Мэтта от его мечтаний. Оглядевшись, он увидел, что дисплей электронных часов мигает. 12.00… 12.00… 12.00.

— Ах! — громко выдохнул он. Его вчерашняя работа была вознаграждена. Наконец-то исправлено последнее место повреждения линии, и сделать это помог Мэтт.

Это был его подарок Тори.

Мэтт надеялся, что она уже проснулась и тоже удивленно смотрит на мигающие цифры на своих часах.

Перепрыгивая через две ступеньки, Мэтт сбежал вниз и вышел через заднюю дверь. Ему было необходимо увидеть на обычном месте знакомую арендованную машину, оказаться за столом в доме Люсинды, он должен был заглянуть Тори в глаза.

Машины не было.

Мэтт остановился как вкопанный и задумался, что это может означать.

В другом месте и в другое время отсутствующая машина могла бы означать полдюжины совершенно нормальных вещей — раннюю поездку по магазинам, на завтрак или за газетой. Но в городке Старк, где все было закрыто по случаю отключения электричества, Тори просто некуда было поехать.

Приказывая себе не паниковать, Мэтт промчался к задней двери дома Люсинды и попытался ее открыть.

Черт! Дверь заперта. Значит, что-то случилось.

Мэтт проверил окна и обнаружил, что все они тоже заперты.

Добежав до парадной двери, он убедился, что и она крепко заперта. Ключ из-под коврика исчез.

А в конце подъездной дорожки лежала его корова, совершенно не обращая на него внимания.

— Милочка! — позвал Мэтт. — Какого черта ты…

Со скоростью спринтера он помчался в свой двор. Двери коровника были распахнуты настежь.

У Мэтта было очень мало опыта в содержании коров, особенно ручных. Ему нужно бы было побольше узнать у Чарли о различных хитростях, которые помогли бы удержать Милочку в коровнике.

К счастью, у Мэтта был ключ, который Тори заставила его тогда взять. Он был ему нужен, чтобы показывать дом будущим покупателям. Вернувшись в свою кухню и схватив ключ с крючка, Мэтт помчался назад через ряд елок. Ключ подходил к обеим дверям, так что он двинулся к ближайшей — задней двери. Вставив ключ в замок и распахнув дверь, он буквально ворвался в дом.

— Тори! — крикнул Мэтт, в глубине души надеясь услышать ответ. — Тори! — позвал он снова в абсолютной тишине.

Мэтт пронесся через кухню, по коридору, в гостиную. Его мрачные предчувствия возрастали с каждым мгновением тишины.

Она уехала.

Но как она могла уехать? Ведь все было так хорошо, если не считать их размолвки из-за Милочки. В глазах Тори был такой свет, который, как надеялся Мэтт, говорил о ее любви к нему.

— Тори! — крикнул он снова. Она не могла оставить его сейчас. Он…

… «Я не могу жить без тебя».

Взлетев по ступенькам, Мэтт ворвался в ее спальню.

Пусто. Черт! Коробки были аккуратно составлены в углу комнаты, но чемодан Тори исчез. Новые занавески были плотно задернуты.

Убедившись, что она действительно уехала, Мэтт, не зная, что ему предпринять, подошел к кровати и сел.

Мэтт смотрел в пол, мысленно ругая себя последними словами. Он переоценил себя. Ему казалось, Тори поймет, что он нужен соседям, даже если эти соседи живут далеко.

Он думал, что она будет ждать его.

Спускаясь по лестнице, Мэтт был так поглощен своими печальными мыслями, что не сразу заметил кучу разбитых безделушек на полу.

Удивленный, он подошел ближе. Это выглядело так, будто Тори сгребла все со стола и сбросила на пол. В центре этой кучи лежал снежный шар, который он подарил ей. Стекло отвалилось, и рассыпавшиеся снежинки лежали в подсыхающей лужице на полу. Неужели Тори так сильно разозлилась?

Настолько, что уничтожила подарок, так много значивший для нее!

Нет, на нее это не похоже. Мэтт нагнулся, чтобы рассмотреть получше. Стеклянный шар не разбился. Он только выпал или был выломан. Немного клея и дистиллированной воды, и его можно починить. Мэтт осторожно взял шар в левую руку и начал собирать крошечные цветные кусочки. Он может починить статуэтку и подарить ее Тори, чтобы заставить ее поверить, что прошлое может быть совершенно другим, если смотреть на него из настоящего. Он должен сделать это.

Сильный запах хвойного чистящего средства ударил Мэтту в нос. Пол был недавно вымыт. Очевидно, Тори устроила мытье полов посреди ночи. Но зачем?

Мэтт нагнулся, чтобы внимательно осмотреть пол. Тот был совершенно чист — за исключением одного коричневого пятна.

Тщательно разглядывая его, Мэтт обдумывал возможные варианты. Вдруг его осенило.

— Милочка! — взревел он, выбегая через парадную дверь.

Глава 16

Тори гнала машину по шоссе, подстегиваемая гневом, стараясь забыть о Мэтте и о жизни, которой она почти была готова наслаждаться там, в конце Тропы тотемного столба.

Отъезжая все дальше от Старка, Тори старалась убедить себя, что она должна чувствовать облегчение, удаляясь от неинтересной жизни в маленьком городке с единственным магазином, который закрывается в шесть часов вечера, и долгими, тоскливыми ночами.

Но ее мозг тут же сыграл с Тори злую шутку, подсунув образ Мэтта, открывающего ей свои объятия, ласкающего ее в мерцающем свете фонаря.

Тори даже подумала было, не вернуться ли ей. В конце концов, у нее еще есть один день. Но этот день был воскресеньем, что означало, церковь, Сьюзен и Ричарда и Мэтта, поющего от всего сердца. Еще один такой день, и она никогда не сможет уехать.

Тори понимала, как опасно для нее возвращение в Старк. Нет, лучше она проведет это время в Миннеаполисе, а потом сядет в самолет и вернется в свою квартиру в высотном доме Нью-Йорка. А со временем найдется и покупатель на наследство Люсинды.

И она больше никогда не будет спать на старинной кровати. И не пройдет по своей земле. Не будет бродить по своему ручью.

«Хватит, — раздраженно одернула Тори себя. — Подумай лучше о москитах. И о ядовитом плюще — в следующий раз тебе может не повезти. Подумай о снеге, которого ты еще не видела, и о сорокаградусном морозе, о котором ты только слышала».

Тори свернула с шоссе к «Макдоналдсу», такому привычному для любой американской дороги. Она собиралась купить восхитительный сочный бургер, в котором нет ни малейшего намека на корову, из которой он произведен.

Ее бургер окажется пережившим так много воплощений из своего естественного состояния, что вспоминать его происхождение будет просто неуместно. Милочке совсем не нужно знать об этом.

Было еще рано, но очередь машин к окошечку оказалась уже довольно длинной. Люди ждали нетерпеливо, один парень барабанил пальцами по дверце машины через опущенное стекло, другой вплотную подъехал к стоящей впереди него машине.

Прождав десять минут, только чтобы добраться до микрофона, Тори выяснила, что для бургеров еще слишком рано. Решив не сдаваться, она заказала кофе и булку с яйцом и сосиской. Но возможность съесть яйцо, не думая о курятнике, оказалась не такой захватывающей, как она ожидала.

Бросив пакет с едой на пассажирское сиденье, Тори выехала на шоссе. Она твердо решила провести этот день так, как и обещала себе, — в «Молл оф Америка».

Она слышала, как детишки в Старке с восторгом говорили об этом знаменитом парке развлечений. Это было место, которое все хотели посетить не меньше, чем Диснейленд. И находилось оно всего в паре часов езды от лесной глуши. Тори понятия не имела, как добраться до этого парка, но по крайней мере шоссе, по которому она ехала, вело в Миннеаполис.

Миннеаполис быстро приближался. Въехав в город, Тори остановилась на огромной стоянке около супермаркета.

Она порылась в бардачке в поисках карты и определила дорогу к «Молл оф Америка». Повернув ключ зажигания, Тори с воодушевлением покинула стоянку. Следующая остановка — цивилизация.

Чем ближе был центр города, тем выше становились дома. Все казалось новым и чистым. Тори подумала, что вполне могла бы жить здесь, если бы нашла работу. Чистый город на Среднем Западе с милыми жителями стал бы для нее живительной переменой.

«Молл оф Америка» оказался как бы городом в городе. Под высоченной крышей Тори увидела многочисленные аттракционы, включая огромное чертово колесо и американские горки, поднимающиеся под самый потолок.

Она с головой окунулась в праздник искусственного, кондиционированного, свободного от москитов веселья.

Скоростной желоб был любимым аттракционом Тори, поэтому прежде всего она поспешила к нему. Все аттракционы были размещены во внутреннем дворе, а вокруг находилось бесчисленное количество магазинов, где сновали покупатели. Самые разные аттракционы поднимались вверх на три этажа, американские горки, казалось, просто свешивались с потолка, а чертово колесо соединяло все этажи.

Кружась на нем, Тори задумалась о значении цивилизации. Будучи жительницей Нью-Йорка, она ощущала это как наступление на природу — хотя и не слишком часто видела ее. Конечно, контролировать природу и вмешиваться в естественные процессы было необходимо для выживания. Даже бобры знали это.

Но жизнь в Старке казалась Тори слишком близкой к природе. Слишком изолированной. Ни воскресных выпусков «Нью-Йорк тайме», ни музеев, ни дорогих ресторанов… и к тому же еще коровы в гостиной. Неужели она могла бы выдержать жизнь в таком месте?

«А как я смогу выдержать потерю Мэтта?»

Кабина Тори достигла четвертого — последнего — этажа. Народу здесь, под самой крышей, оказалось поменьше. У Тори было несколько секунд, чтобы увидеть, что предлагают магазины — кожаные куртки для подростков, а потом — вжик… снова вниз, к магазинам посуды и одежды, к нижним этажам и детским каруселям. Было еще довольно рано, так что на аттракционах народу было немного, несмотря на лето и разгар туристического сезона.

Правда, по стандартам Миннесоты это могло считаться и толпой.

Тори поехала вниз, а потом опять наверх, на четвертый этаж, и снова на третий и дальше, вниз. Почему-то ей вдруг вспомнился урок из курса истории Средневековья в колледже — понятие «колеса фортуны», которое, прежде чем стать игровым приспособлением, было серьезным религиозным символом покорности судьбе и предания своей жизни в руки Господа. Находящиеся на самом верху были постоянно готовы рухнуть вниз, а тем, кто внизу, было предначертано тогда взлететь вверх. Это был вариант круговорота жизни, всех вовлекающего в свою орбиту. Тори подумала о себе. С Мэттом она была на самом верху только для того, чтобы затем быть сброшенной вниз, где она и находилась сейчас, перед тем как вернуться…

Куда?

Глаза Тори вдруг наполнились слезами. Она была одна в своей кабине, поэтому, не стесняясь, заплакала о том, что могло бы быть. Тори уже не казалось таким невозможным продать свою нью-йоркскую квартиру, оставить работу и переехать в дом Люсинды.

Только теперь этого уже никогда не произойдет.

Ее кабина снова оказалась в верхней точке, когда колесо вдруг остановилось. Несколько неприятных секунд Тори продолжала раскачиваться взад-вперед. Это было отвратительно — застрять на самом верху. Крепко ухватившись за поручни, Тори подняла голову и с несчастным видом посмотрела на четвертый этаж.

Мэтт стоял у самого края балкона. Лицо его выражало ожидание и тревогу.

Словно электрический ток пронзил тело Тори.

— Мэтт! — воскликнула она.

Он широко улыбнулся и протянул руку, будто хотел коснуться ее. В руке он держал что-то завернутое в красивую бумагу.

Тори тоже протянула руки, но чертово колесо было довольно далеко от поручня.

— Я люблю тебя! — крикнул он.

— Что? — переспросила она, но ее голос потонул в шуме и визге от соседней детской карусели.

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — прокричал он, и по движению его губ Тори все поняла.

Колесо начало вращаться, и она поехала вниз. Мэтт огляделся и исчез в глубине коридора.

Когда колесо снова остановилось, Мэтт был уже рядом, на третьем этаже, он махал Тори и улыбался.

— Я люблю тебя! — крикнул он снова и помчался к эскалатору, когда колесо поехало и снова остановилось, запуская новую партию желающих покататься. К счастью, уже образовалась очередь, давая Мэтту время спуститься.

Сердце Тори забилось в ожидании, когда она увидела его на первом этаже. Мэтт показывал на нее, отдавая билеты человеку, обслуживающему аттракцион. Тори неистово замахала руками; ее кожа, ее лицо, ее губы предвкушали его прикосновение. Желание словно огнем прожгло все ее тело. О, как же сильно она скучала по нему!

Тори снова остановилась на полпути, и эта задержка показалась ей вечностью. Дети выходили из кабин и входили снова, и это занимало много времени. Тори махала Мэтту и тянулась к нему в восторге уже оттого, что она видит счастье в его сияющих глазах.

Когда она, наконец, добралась до самого низа чертова колеса, где ее ждал Мэтт, он немедленно впрыгнул в ее кабину. Сердце Тори замерло, но на этот раз не от страха. Мэтт сразу же заключил ее в свои объятия и поцеловал, обнимая так крепко и так отчаянно прижимаясь губами, что Тори поняла, что он чувствовал такую же пустоту, как и она, и так же мечтал никогда не разлучаться, никогда больше не быть вдалеке друг от друга.

Тори больше не сомневалась, что Мэтт — тот мужчина, которого она любит. Ее нерешительность растаяла, как маленькая лужица на горячем солнце.

Мэтт нежно баюкал ее, и она удобно устроилась в его объятиях. Это было так восхитительно и естественно — то, как их тела прильнули друг к другу.

— Как ты нашел меня? — спросила Тори.

— Ты же говорила мне, что собираешься провести здесь день, прежде чем вернуться в Нью-Йорк. — Мэтт слегка отстранился и посмотрел на нее: — Но ты ведь не уедешь, нет?

— Я собиралась, но теперь все изменилось.

Он снова прижал ее к себе, так крепко, что Тори забыла, где они находятся, забыла испугаться, когда они достигли самого верха. Все, что имело значение, — это руки Мэтта, обнимающие ее, его сила, его любовь.

— Я все знаю, — наконец произнес он.

— О чем?

— О моей сумасшедшей корове. Когда я пришел, Милочка все еще лежала на твоей подъездной дорожке.

— О Боже!

— Мне очень жаль, Тори. Я не знаю, как она вырвалась. Я думал, тебе будет приятно пообщаться с таким милым животным, но не знал, что все так обернется.

Тори усмехнулась, вспомнив свои приключения.

— Может быть, Милочку испугала перемена обстановки?

— Возможно, она просто хотела с кем-нибудь поговорить. А я оказался не слишком доступным.

— Да, ты был далеко, — кивнула Тори.

Мэтт вздохнул:

— Знаешь, Тори, ты умчалась с того пастбища так быстро, как будто разозлилась на меня. Но я не мог понять почему.

— Да, я злилась, — призналась она. — А сегодня у меня было время обдумать все, что случилось со мной за прошедшую неделю.

Мэтт сжал ее плечи, как будто старался убедиться, что она действительно здесь. Какое-то время они просто сидели, наслаждаясь близостью друг друга.

— Разве это не замечательно? — съязвила Тори. — Никаких коровьих лепешек.

— Ну, это место приятно посетить, — произнес Мэтт, делая вид, что раздумывает над серьезным решением. — Но я не уверен, что хотел бы жить в парке аттракционов.

Они провели остаток дня, осваивая все аттракционы подряд, пока не почувствовали тошноту. Они крутились и вертелись, веселясь даже больше, чем дети вокруг них, и съели больше гамбургеров и чипсов, чем Тори видела за все лето. К концу дня она мечтала о свежих овощах с грядки, грязных и натуральных.

— Мы готовы вернуться домой? — спросил Мэтт. — Я поставил машину в…

— Еще нет, — перебила его Тори. — Я хочу остановиться в модной гостинице, где нет ни одного рыбака. Думаю, я заслужила одну последнюю ночь среди цивилизации. — Она крепко сжала его руку и добавила: — С диким мужчиной.

Желание остро пронзило тело Мэтта. Он снова обнял Тори и страстно поцеловал ее. Тори ощутила его нетерпение, и ее собственное тело пылко откликнулось, готовое принять его.

— Тогда идем скорее, — задыхаясь, сказал он.

Из окон их номера открывался прекрасный вид па Миннеаполис с собором Святого Павла на горизонте. Обычный городской пейзаж, который еще неделю назад показался бы Тори совершенно нормальным. Однако теперь она смотрела на него с презрением. Да, сюда приятно приехать, но все же здесь слишком цивилизованно, слишком многолюдно после тихой простоты маленького городка, такого, как Старк. Утром она позвонит Джессу и попросит перевести ее на внештатную работу. В «Ивнинг эдишн» существовала такая практика, и Тори воспользуется этим. Она никогда не сможет стать настоящим режиссером, но что из того? Между прочим, она не знает ни одного счастливого телережиссера.

— Задернуть шторы? — спросил Мэтт, вставая рядом с ней у окна на десятом этаже. Кондиционер выдувал струю неестественно чистого, дезодорированного воздуха прямо им в лицо.

— Ни за что! — ответила Тори. — Я хочу видеть тебя. — Она повернулась к нему и обняла его, словно в первый раз.

Он подхватил ее на руки и отнес на невероятно большую кровать. Тори закрыла глаза, желая только одного — просто лежать и принимать ласки Мэтта. У нее больше не было своей воли. Она купалась в блаженных ощущениях, когда он медленно снимал с нее одежду, лаская все ее тело. Мэтт опустил голову и прильнул к соску.

— О, Мэтт! — задыхаясь, прошептала Тори. Не желая больше ждать, она потянулась к нему, направляя его внутрь себя. Ее тело жаждало соединиться с ним. Они оба ощутили чудо единения, их тела и души растворились в любви. Мэтт почувствовал, как ее мускулы сжались вокруг него, когда оба почти дошли до предела, и они одновременно достигли вершины блаженства.

Несколько секунд лежали неподвижно, возвращаясь к окружающей их реальности. Потом Мэтт провел рукой по волосам Тори — так осторожно, словно касался бесценного сокровища.

— Ты выйдешь за меня замуж? — просто спросил он.

Тори ответила не сразу. В ее голове проносились противоречивые картины — Нью-Йорк и Миннесота, давка в толпе и безмятежные поля, измотанные администраторы и пятнистые коровы, ее квартира и ее деревенский дом.

— Да, — ответила она так же просто.

Мэтт радостно рассмеялся и крепко обнял ее.

— У нас будет прекрасная жизнь, я обещаю. Мы будем строить дом и семью. В Старке. Это твой настоящий дом, веришь ты в это или нет.

— Я хочу верить в это, Мэтт. — Тори посмотрела на него и нежно погладила по щеке.

— А что может этому помешать? — Вопрос был задан спокойным тоном, но она знала, как много ее ответ будет значить для Мэтта.

— Я никогда не чувствовала себя принадлежащей какому-то месту, Мэтт. У нас с мамой ничего не было — наши квартиры принадлежали домовладельцам, и даже кооператив контролируется правлением неизвестных мне людей. У нас всегда были решетки на окнах и засовы на дверях, чтобы защитить нас от нашего общества.

— Ты станешь частью Старка, Тори, — вместе со мной и с теми людьми, которые уже любят тебя.

Она прижалась к груди Мэтта.

— Я знаю, и мне кажется, что я всю свою жизнь ждала именно этого.

Они снова замолчали. Мэтт думал, что и он тоже ждал всю жизнь именно этого — встречи с женщиной, которую держал сейчас в своих объятиях.

— Ну, тогда нам придется отремонтировать дом Люсинды, — сказала Тори, садясь. — Для начала я собираюсь попросить Ричарда — и всех, кого он решит нанять, — восстановить первый этаж моего дома. Отреставрировать и заново покрасить кошачьи апартаменты.

Мэтт широко улыбнулся:

— Это, несомненно, поможет его семье. Бьюсь об заклад, он будет благодарить тебя в ежедневной проповеди.

— Очень хорошо. Я смогу использовать эту славу. Ведь после того, как я продам мою квартиру, по меркам Старка я стану богатой! Тогда я пожертвую часть своего состояния церкви, чтобы они могли платить что-то своему персоналу.

— Я люблю тебя, Тори, — с благодарностью в голосе произнес Мэтт. Он протянул руку к тумбочке, доставая подарок, который привез ей.

— Что это?

— Открой, — попросил он с радостным нетерпением ребенка, для которого самый важный аспект подарка — момент дарения.

Предмет был завернут в темную, «мужскую» бумагу, с нарисованными антикварными машинками, вероятно, лучшую, какую Мэтт смог найти второпях. Осторожно развернув бумагу, Тори задохнулась от удовольствия при виде своего снежного шара, совершенно целого.

— Мэтт! Где ты нашел еще один?

— Это тот же самый. Он не разбился, просто распался на части. Я собрал все крошечные снежинки, добавил дистиллированной воды, а потом приклеил шар на место. Я хотел показать тебе, что здесь все заканчивается по-другому. Это тебе от меня и от Милочки. Она говорит, что сожалеет.

— Я прощаю ее. Я знаю, каково это — быть одинокой.

Тори встряхнула шар и поставила его на тумбочку, чтобы они могли смотреть, как кружатся радужные снежинки. Он был совсем как новый, а может быть, даже лучше, потому, что к нему прикоснулась любовь.

— И прежде чем мы вернемся домой, — сказала Тори, — я хочу сделать еще одну вещь.

— Какую?

— Любить тебя шестью способами, — ответила Тори, толкнула его спиной на кровать и бросилась на него. После долгого поцелуя она игриво добавила: — Если ты, конечно, не против.

Мэтт с наслаждением таял под ее ласками.

— Против? Зачем мне протестовать? Я надеюсь, что вся моя жизнь будет такой.

— Тогда давай начнем.

Мэтт прижал ее к себе.

— Я люблю тебя, Тори. Так что ты там говорила насчет шести способов?

Он заглушил ее ответ поцелуем.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?