«Зеленоглазая фея»

Виктория ЛАЙТ ЗЕЛЕНОГЛАЗАЯ ФЕЯ

 1

— Эта женщина ни за что не будет работать в моем журнале, — отчеканил Питер Данн и резко повернулся в кресле, считая разговор оконченным.

Его собеседники растерянно переглянулись, не понимая, чем вызвана такая сверхъестественная суровость. Питер слыл добрые и понимающим человеком, и подобная резкость в отношении молодой привлекательной девушки была более чем необъяснима.

— Но ее идея не лишена здравого смысла, — робко заикнулся Дэвид Сноубол, молодой человек с красными моргающими глазами и длинным носом. Он вел в журнале бизнес-колонку и считался хорошим специалистом.

— Если тебе понравилась эта девица, Дэйв, я могу дать тебе ее телефон, — презрительно бросил Питер через плечо, даже не подумав повернуться.

Сноубол покраснел и закашлялся. Конечно, мисс Донахью очень привлекательная девушка, но это было очень нетактичное замечание.

— Что ж, если у вас все, я попрошу всех вернуться на рабочие места, — проговорил Питер через несколько минут, вставая с кресла. — Я лично объявлю мисс Донахью наше решение.

Возражать никто не осмелился. Питер Данн не принадлежал к тому типу руководителей, которых невозможно ни в чем убедить. Но все почувствовали, что сегодня он настоит на своем и откажется от этого интересного предложения, которым, возможно, воспользуются его конкуренты.

— Какая муха его укусила? — пробормотал вполголоса Сноубол, до сих пор переживающий из-за грубого замечания Питера.

Один за другим они вставали и направлялись к выходу. Вскоре кабинет Питера Данна был пуст. За единственным исключением. Сидевший справа от Питера мужчина не тронулся с места, ленивая усмешка застыла на его губах.

— Какая муха тебя укусила, Пит? — спросил он, слово в слово повторив вопрос Сноубола.

— А что такого я сделал, Макс? — раздраженно воскликнул Питер. Он ни капли не разозлился из-за того, что мужчина не послушался его и остался в кабинете. — По-моему, я пока имею право решать, кто нам подходит, а кто нет.

— Естественно, — кивнул мужчина. — Но зачем было созывать всех? Неужели ты не мог сам отказать этой девушке? Зачем надо было вытаскивать ее на всеобщее обозрение и издеваться над ней? Я тебя не узнаю…

В голосе Максимилиана Гриффита, близкого друга и компаньона Данна, прозвучало любопытство. Питер всегда был галантен с дамами, такое грубое поведение было ему несвойственно.

— Ты не знаешь… — устало вздохнул Питер. — Эту нахалку следовало проучить. У меня было слишком мало времени, и я не придумал ничего лучше…

— И что же бедняжка сделала такого?

Брови Макса выразительно изогнулись. У него вообще было очень живое лицо, способное отражать малейшие оттенки настроения.

— Я не обязан тебе ничего объяснять, — огрызнулся Питер.

В душе он чувствовал правоту друга и от этого злился еще сильнее.

— Как твой компаньон я хочу знать, почему ты только что отказался от весьма выгодной затеи, — спокойно произнес Макс, игнорируя вспышку Питера. — Конечно, у тебя решающий голос, но без объяснения тут не обойтись. Эта мисс Донахью пойдет сейчас в «Нью-Йорк Айкен» или «Топ Мэн», и там ее примут с распростертыми объятиями…

— И пожалеют об этом, — закончил за него Питер. — Потому что ее идея обязательно провалится.

— Не обязательно. Там смелые люди, они любят рисковать, — покачал головой Максимилиан. — Но в любом случае твое поведение мне непонятно. В конце концов, как каждая красивая женщина, мисс Донахью заслуживает элементарного внимания… К тому же она, кажется, твоя соотечественница… Это имеет какое-то отношение к твоему решению? Я думал, ты любишь ирландцев.

Питер вздохнул. В этом был весь Макс. Мягкий и спокойный на первый взгляд, но жесткий и непреклонный, когда копнешь глубже. Если ему что-то было надо, то он не знал никаких преград.

— Эта девушка для меня не ирландка, — с пафосом проговорил Питер. — Тебе будет достаточно, если я скажу, что она опозорила кое-кого из моих близких?

— Нет.

— Макс, послушай. — Питер провел рукой по волосам. — Я не хочу спорить с тобой из-за такой мелочи, как Эйлин Донахью. Я принял решение и предлагаю покончить с этим. Поверь, мне очень не хочется возвращаться к этому вопросу. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, но на самом деле она не стоит твоего внимания.

— Однако ради нее стоило устраивать весь этот спектакль, — протянул Гриффит, с любопытством разглядывая упрямого друга. — Но как хочешь, Питер, я настаивать больше не буду.

Потом так потом.

Макс поднялся и расправил плечи.

— Тогда я пойду, — беззаботно сказал он.

Питер кивнул. Макс помедлил немного у двери, надеясь, что Данн одумается, позовет его обратно и все объяснит, но Питер намеренно отвернулся от него и стал смотреть в окно.

Максимилиан пошел к себе, и глаза его хранили слегка удивленное выражение. Что же произошло у ирландских знакомых Питера с этой зеленоглазой малышкой?

Пятьдесят два доллара наличными, небольшой чемодан с вещами, изумрудная диадема и трамвайный билет — вот и все достояние. Совсем не густо, учитывая тот факт, что скоро конец месяца и надо будет платить за квартиру.

Работы не предвидится, разве что в том галантерейном магазинчике. Последняя затея, приберегаемая на самый крайний случай, сегодня провалилась с оглушительным треском. Оставалось только вернуться домой с повинной или утопиться в мутной реке Гудзон.

На этом месте Эйлин Донахью жизнерадостно рассмеялась. Она представила себе, как ее вылавливают из реки, а потом с надлежащими почестями отправляют домой в Ирландию. Для любого другого человека при подобных обстоятельствах в этой мрачной картине было бы мало смешного. Но только не для Эйлин. Только исключительное жизнелюбие и веселый нрав помогли ей пережить последние два месяца. После всех испытаний вряд ли река Гудзон была способна испугать ее…

А я все равно не сдамся, твердо сказала себе Эйлин и встала с дивана, на котором она пролежала целый час, размышляя о своем печальном будущем.

Квартирка, которую Эйлин арендовала за совершенно возмутительную, по ее мнению, плату, находилась в довольно обшарпанном районе Бронкса. Это было маленькое помещение, состоящее из одной большой комнаты и пристройки, которая служила кухней. Добираться до него приходилось по длинному узкому коридору, вдоль которого располагались двери в точно такие же квартирки. Возвращаясь домой, Эйлин с омерзением зажимала нос, чтобы не вдыхать запахи готовящейся пищи или стираного белья, которыми пропитался весь дом.

Собственное жилье она постаралась облагородить насколько это было возможно, но даже любимое лоскутное одеяло, сплетенное несколько лет назад лично Эйлин, не сумело превратить эту убогую квартирку в настоящий дом.

Но она не жаловалась. По собственной воле она покинула уют и комфорт, испортила отношения с родными и уехала в эту огромную страну строить свою жизнь заново. От той, прошлой, уже ничего не осталось. Лишь тупая ноющая боль в сердце, которая подкрадывалась ненароком, когда Эйлин начинала вспоминать…

Однако она запрещала себе делать это. Прошлого не воротишь, а проблем и в настоящем хватало.

Никогда перед Эйлин Донахью не стояла необходимость зарабатывать себе на жизнь. О ней всегда заботились. У нее была красивая одежда, драгоценности, прекрасный дом, друзья, родители. Ее малейшие капризы моментально исполнялись. Можно смело сказать, что Эйлин была абсолютно не приспособлена к одинокой жизни в чужом городе, без знакомых, дома и денег. Но зато она обладала неукротимым духом, у которого просто до сих пор не было возможности проявиться. Сейчас Эйлин приходилось рассчитывать только на собственный характер и упорство, и она намеревалась победить, несмотря ни на что.

На следующее утро она принарядилась и пошла в тот самый ненавистный галантерейный магазин, где два дня назад елейный менеджер предложил ей место продавщицы. Эйлин по-прежнему питала отвращение к подобной работе, но что ей оставалось делать, если за два месяца только там согласились ее принять?

Конечно, было бы лучше, если бы Питер Данн повел себя по-другому, но сожалеть и причитать было не в характере Эйлин. В конце концов, было глупо ожидать от него, что он примет ее с распростертыми объятиями после того, что произошло с его братом…

Стоп. Воспоминания были слишком болезненны, и Эйлин решила выкинуть вчерашний день из головы точно так же, как она выкинула события двухмесячной давности. Она начинает новую жизнь.

В магазине ее встретили очень приветливо.

К великому облегчению Эйлин, о ней не забыли. Ее тут же провели к прилавку с мужскими галстуками. Мистер Кресснер, тот самый неприятный менеджер, с которым Эйлин беседовала раньше, принялся вводить ее в курс дела.

Маленькие глазки мистера Кресснера подозрительно поблескивали при этом, и Эйлин прилагала уйму усилий, чтобы побороть чувство отвращения к говорливому пухлому человечку.

— Да, мистер Кресснер. Я все поняла, мистер Кресснер, — бормотала она через равные интервалы, с ужасом сознавая, что ничего не запоминает из его плавной речи.

— Тогда желаю вам успехов, мисс Донахью, — наконец закончил Кресснер. — Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь. Но я уверен, что вы справитесь. Вы производите впечатление весьма расторопной молодой особы.

Я не сомневался, что вы вернетесь, чтобы работать у нас…

Эйлин ощущала, как гнев подкатывает к сердцу. Расторопная молодая особа! Достойный комплимент, что и говорить! Но внешне она ничем не выдала своих чувств. Ей действительно нужна работа. Можно начать хотя бы с этого захудалого магазинчика.

На самом деле магазин, в который она попала, был не так уж плох. Конечно, ему было далеко до сверкающих стеклом и мрамором гигантов, предлагающих товары на любой вкус.

Но это было вполне достойное заведение, со своими постоянными, пусть и не очень шикарными клиентами. Однако Эйлин была настолько угнетена перспективой сотрудничества с мистером Кресснером, что автоматически переносила свою неприязнь на все вокруг.

Первая неделя была ужасной. Эйлин путалась в ассортименте, боялась разговаривать с покупателями и предлагать товар, не знала, что посоветовать, и постоянно краснела, когда клиенты пытались с ней заигрывать. К тому же, как она и предвидела, мистер Кресснер ни на минуту не оставлял ее в покое. Он постоянно появлялся в ее отделе и с постной физиономией принимался учить ее, отчего Эйлин путалась еще сильнее.

Работа казалась ей каторгой, и когда в конце недели она получила первую вожделенную зарплату, Эйлин решила, что это слишком скудное вознаграждение за столь невыносимый труд. Но остальные девушки были вполне довольны. Они радостно переговаривались и обсуждали планы на выходные. Эйлин почувствовала себя очень одинокой — за неделю она не успела ни с кем подружиться, да и не особенно ее влекло к этим крикливым и нескладным американским девицам…

— Что, не слишком густо, мисс белоручка? — спросил Эйлин кто-то, когда она потерянно разглядывала тонкую пачку долларовых купюр в руке.

Она подняла голову. Рядом с ней стояла Марта Томпсон, шумная болтливая девушка из отдела тканей. Она с самого первого дня подметила, что Эйлин не их поля ягода, и не упускала возможности подколоть ее. Впрочем, Марта была девушка незлобивая, и если бы кто-нибудь сказал ей, что Эйлин принимает все ее насмешки близко к сердцу, она очень бы расстроилась.

— Да, на такое не пошикуешь, — продолжала Марта, видя, что Эйлин не собирается отвечать. — Но я бы на месте мистера Кресснера вообще не стала тебе платить. За эту неделю от тебя один урон!

Эйлин покраснела от досады. В чем-то Марта была права — лишь один раз у нее что-то купили, да и то потому, что джентльмен слишком спешил, чтобы придираться к неумелой продавщице. А так у ее прилавка чаще толпились щеголи и зубоскалы, чем настоящие покупатели.

— Но мистер Кресснер лучше знает, что делает, — захихикала Марта. — У него свои намерения…

Тон ее стал совсем уж омерзительным. Эйлин скривилась, но промолчала. Она взяла за правило не вступать ни в какие перебранки, и это особенно раздражало говорливую мисс Томпсон. Она предпочла бы поругаться с новенькой как следует, а потом подружиться с ней, как происходило со многими до нее. Но Эйлин упорно не желала никого к себе подпускать.

— Ладно, посмотрим, что останется от этой гордячки через месяц, — пробормотала Марта себе под нос, отходя от Эйлин. — Кресснер явно не оставит ее в покое…

Честно говоря. Марта немного завидовала Эйлин — ей самой до смерти хотелось привлечь внимание менеджера. Она не понимала, почему новенькая так упорно воротит нос от лучшего мужчины их магазина.

То, что Кресснер без ума от Эйлин, стало уже всеобщим достоянием.

Однако Эйлин и не догадывалась о том, что о ней уже все судачат и прикидывают, когда же она наконец падет к ногам неотразимого менеджера.

Если бы она узнала об этом, то искренне бы посмеялась. Пока же в ее жизни поводов для веселья не было совсем. Мрачная убогая квартирка, утомительная работа, скудная зарплата, полнейшее одиночество — все это медленно, но верно подрывало уверенность в себе. Эйлин сознавала, что ей некуда пойти в выходной, не с кем поболтать, и что ей предстоит еще бесчисленное множество подобных дней, без радости и надежды.

2

Максимилиан Гриффит не без оснований считал себя настоящим везунчиком. Тридцати пяти лет от роду он уже имел все то, к чему большинство стремится всю жизнь, но никогда не получает. Его двухэтажная холостяцкая квартира в центре Нью-Йорка являла собой воплощение хорошего вкуса вкупе с неограниченными средствами. На верфях стояла на приколе его яхта «Фантазия», а его мать и сестры проживали в великолепном загородном особняке, который Макс выстроил для них.

Самое примечательное заключалось в том, что всего этого Максимилиан Гриффит добился сам.

От родителей ему достался лишь цепкий аналитический ум, быстрота реакции, крепкие нервы и неотразимая внешность. Макс в полной мере пользовался всем этим. Начинал он свою карьеру как журналист, но быстро пришел к выводу, что гораздо лучше может преуспеть в качестве коммерсанта. Он осторожно играл на бирже, не особенно рискуя, но и не получая больших барышей, и все время присматривался к газетному делу. В конце концов, разве не его он знал лучше всего?

Однажды ему подвернулась возможность купить разорившийся журнал. Это приобретение стало краеугольным камнем его благосостояния.

Макс нанял новый штат журналистов, художников, редакторов и с рвением принялся за работу. Сверхъестественным чутьем он угадывал настроение публики и всегда выдавал материалы, которые моментально раскупались.

Когда его журнал набирал обороты, судьба свела Максимилиана с Питером Данном, крупной фигурой в полиграфическом бизнесе.

Мужчины сразу подружились. В Питере была основательность и серьезность — те качества, которых так не хватало легкомысленному Максимилиану, а Макс обладал изумительной подвижностью и гибкостью ума. Вместе они могли творить чудеса.

Они основали концерн «Данн & Гриффит», который занимался всем — от производства полиграфических станков до выпуска разнообразнейших журналов и газет. Дружба Питера и Макса крепла по мере улучшения их финансового положения. Через восемь лет после их первой встречи они могли смело утверждать, что провидение специально столкнуло их. Имена Данна и Гриффита были известны всему деловому Нью-Йорку. Можно было с уверенностью сказать, что как минимум один экземпляр их печатной продукции есть в каждом американском доме.

В последнее время Питер и Максимилиан уделяли особое внимание своему новому детищу — журналу для мужчин «Максистиль». Идея принадлежала Максимилиану, главному источнику всех их нововведений. Журналы, ориентированные на женщин, уже вовсю завоевывали рынок, и Макс решил создать нечто подобное для мужчин. Это было довольно рискованное начинание, но Максимилиан Гриффит был не из тех, кто отступает перед трудностями. Питер Данн поддержал его, и они бросили все силы на создание качественного журнала. Питер больше занимался финансовыми вопросами, Макс — творческими, и они прекрасно ладили, без труда приходя к компромиссам.

Эта история с Эйлин Донахью не давала Максимилиану покоя. Впервые Питер открыто пошел наперекор ему и даже не потрудился объяснить причину такого поведения. Конфликтовать Максу не хотелось, но он решил запомнить этот незначительный эпизод. Тем более что Эйлин Донахью принадлежала к тем женщинам, которых нелегко забыть…

Максимилиан Гриффит умел распознавать истинную красоту, когда встречался с нею. Его образ жизни, внешность, привычки и характер способствовали тому, что его всегда окружали прекрасные женщины. Он не собирался жениться в ближайшее время, но знал, что, когда это произойдет, его супруга будет воплощать в себе все мыслимые и немыслимые достоинства. Максимилиан Гриффит привык получать самое лучшее. Неудивительно, что Эйлин Донахью заинтересовала его. Он искренне досадовал на упрямство Питера.

Было бы здорово, если бы в редакции «Максистиля» работала такая девушка, как Эйлин…

Мысли Питера Данна, друга и компаньона Максимилиана Гриффита, были заняты в это время тем же самым предметом — Эйлин Донахью. Но если Максимилиан вспоминал о том происшествии с сожалением, Питер испытывал злорадное удовлетворение, представляя себе огорченное личико Эйлин.

Будете знать в следующий раз, очаровательная мисс Донахью, как позорить приличные семьи, усмехался про себя Питер. Подумать только! У нее еще хватило наглости просить его о помощи после этого!

Чем больше Питер размышлял, тем сильнее негодовал. Где-то в глубине сознания его угнетала мысль о том, что он слишком жестоко обошелся с Эйлин. Может быть, стоило просто отказать ей, а не устраивать комедию с общим собранием? Но когда Эйлин появилась перед Питером, его окатила такая волна злости, что все благоразумные соображения потонули в ней.

Будет в следующий раз думать. Я был обязан отомстить за Патрика, успокаивал себя Питер.

У меня не было выбора…

Питер Данн был родом из состоятельной ирландской семьи. В возрасте шестнадцати лет он, в силу непреодолимых разногласий с отцом, ушел из дома и перебрался в Нью-Йорк, под крылышко дяди. Тот принял племянника с распростертыми объятиями и постарался сгладить отношения между Питером и его родными в Ирландии. У него это получилось, и, хотя Питер остался в Америке, его ссора с отцом была сведена на нет.

Но возвращаться домой ему не хотелось. Молодому ирландцу пришлись по душе американские просторы и возможности. Он поступил в Гарвард и блестяще закончил его, потом стал работать на дядю. Исключительная работоспособность и деловое чутье Питера за несколько лет превратили компанию его дяди в процветающее предприятие.

Потом Питер заинтересовался полиграфическим бизнесом.

Дела его шли в гору. Питер был вполне доволен жизнью. Каждый год он выезжал в Ирландию и навещал родных. Уважение к семье было одним из неотъемлемых качеств его характера. Любая обида, нанесенная Даннам, воспринималась им как личная. Если бы Эйлин Донахью знала об этом, она никогда бы не обратилась к Питеру за помощью.

Как у нее только наглости хватило прийти ко мне, злился про себя Питер.

Уже несколько недель прошло с того злополучного дня, а он никак не мог прийти в себя.

Ему постоянно надо было убеждать себя в том, что он поступил правильно и что нахалку следовало как следует проучить. Но порой совесть все-таки просыпалась в нем, и он укорял себя за то, что обошелся с Эйлин слишком резко. Конечно, она ужасно поступила с его семьей, но…

Сомнения терзали Питера, и он никак не мог выкинуть Эйлин из головы. О том, чтобы посоветоваться с Максимилианом, не могло быть и речи, хотя тот мог бы успокоить его парой язвительных замечаний. Но Питер очень не любил посвящать посторонних в семейные дела, и, хотя Макса Гриффита трудно было назвать чужим, Питер не желал ничего ему рассказывать.

Однако Питеру все-таки нужно было подтверждение того, что он поступил правильно, и он посвятил в эту историю свою невесту, мисс Марджори Форрестер.

Марджори была дочерью старого приятеля его дяди и отличалась редким для девушки ее лет благоразумием. Нельзя сказать, чтобы Питер Данн безумно любил ее, но Марджори была привлекательна и добра, а также обладала небольшим личным состоянием. В отличие от своего друга Максимилиана, который с большим удовольствием вел холостяцкую жизнь, Питер мечтал о собственной семье и любящей жене.

Марджори Форрестер годилась для этой роли не хуже, чем любая другая девушка.

Выслушав рассказ Питера, Марджори принялась засыпать его вопросами. Он послушно отвечал, не понимая, какое отношение имеет к делу внешность Эйлин Донахью или ее возраст. Когда Марджори выяснила все эти детали, она с чувством произнесла:

— Ты был совершенно прав, дорогой. Я рада, что ты отказал ей. Женщине не место в мужском журнале. Пусть предложит свои таланты в каком-нибудь другом месте. Но кому она нужна? Без связей, без опыта. Смешно!

Марджори повела плечиком. Она очень дорожила Питером. Его откровенное признание, что Эйлин Донахью красива, не могло не настроить ее против бедной девушки.

— Но идея Эйлин действительно интересна, — задумчиво сказал Питер.

Слова невесты о том, что Эйлин совсем одна в Нью-Йорке, без знакомых и опыта работы, удручающе подействовали на него. Он внезапно ощутил себя безжалостным чудовищем.

— Почему бы вам не использовать ее мысль? — хмыкнула Марджори. — Вряд ли она будет подавать на вас в суд за плагиат.

— Ну.., это не слишком красиво, — засмеялся Питер. — Возможно, Эйлин все-таки убедит какого-нибудь редактора и начнет работать. Я не могу так с ней поступить…

Глаза Марджори ревниво сузились.

— Тогда почему же ты не взял ее на работу?

— Потому что она обманула моего брата.

— А если бы не это, ты с радостью распахнул бы ей объятия?

Тон Марджори не предвещал ничего хорошего, но Питер Данн, специалист в области бизнеса, но не эмоций, не почувствовал это.

Если бы на его месте был Максимилиан, он бы принялся уверять невесту в том, что ни при каких условиях Эйлин Донахью не получила бы место в «Максистиле». Но Питер был слишком наивен в этих вопросах, поэтому он просто ответил:

— Конечно, если бы не это, я бы дал ей возможность попробовать…

— Я так и знала!

Марджори принялась бегать по комнате. Несмотря на все свое благоразумие и добросердечие, она превращалась в настоящую фурию, когда речь заходила о другой женщине. Ей казалось, что все только и вынашивают планы по покорению Питера. Еще бы, ведь он такой красивый и богатый!

— В чем дело, Марджори? — спросил Питер удивленно. Он не понимал, почему невеста вдруг так разозлилась.

— Скажи, она тебе очень понравилась? — выпалила Марджори. — Она красивее меня?

Только тут Питера осенило, в чем дело.

— Ты что, ревнуешь меня к Эйлин? — рассмеялся он. — Какая глупость! Мы скоро поженимся, а ты так и не научилась доверять мне.

Это никуда не годится, мисс Форрестер.

Но насмешка не подействовала.

— Ты мне не ответил.

Лицо Питера вытянулось. Его все устраивало в Марджори Форрестер, кроме этих внезапных вспышек необузданной ревности.

— Мардж, ты самая красивая девушка на свете, — произнес он убежденно. — Я жду не дождусь, когда ты станешь моей женой…

Питер взял девушку за руку и усадил ее к себе на колени. Марджори обвила руками его шею и прижалась губами к его щеке.

— Я могла бы стать твоей еще до официальной церемонии, — нежно проворковала она. — И ты знаешь об этом…

— Я думаю, мы оба будем жалеть об этом впоследствии, — твердо произнес Питер. — Осталось ведь совсем немного.

Марджори сокрушенно вздохнула. Да, через три месяца состоится их свадьба, но как ей хотелось закрепить свои права на него… Ничего, еще совсем чуть-чуть, и Питер Данн будет по праву принадлежать ей. И пусть только какая-нибудь вертихвостка посмеет приблизиться к нему!

3

Эйлин уже целый месяц работала в магазине Кресснера, когда произошло событие, кардинальным образом изменившее ее теперешнюю жизнь.

Рабочий день заканчивался, желающих приобрести новый галстук не было, и Эйлин уже предвкушала спокойный вечер дома с интересной книгой. В последнее время это было единственным доступным ей развлечением. Но у мистера Кресснера были свои планы. Доброта и внимание, с которыми он отнесся к этой новенькой, требовали вознаграждения. Даже удивительно, что она не понимает этого и так высокомерно обращается с ним. Но Кресснер был человеком терпеливым, к тому же Эйлин очень нравилась ему. Ради такой девушки можно и повременить чуть-чуть.

Выждав удобный момент, когда покупателей в ее отделе не было, он подошел к девушке.

— Как ваши дела, Эйлин? — спросил он для начала.

— Спасибо, хорошо, — ответила она, испытывая неловкость в его обществе.

Эйлин видела, что Кресснер неравнодушен к ней, и не знала, как вести себя с ним. О том, чтобы ответить ему взаимностью, не могло быть и речи, но грубить человеку, который так хорошо относится к ней, ей тоже не хотелось. Она бы предпочла, чтобы он не переступал границы приличия и не вынуждал ее к решительным мерам.

— У вас есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер? — осведомился Кресснер с приятной улыбкой, даже не догадываясь, что вызывает у нее отвращение.

Эйлин стиснула зубы. И как только этот тип не понимает, что он ей противен? Самомнение мужчин поистине не знает границ!

— У меня много дел по дому, мистер Кресснер, — сдержанно ответила она, копаясь в ящиках с товаром, чтобы создать иллюзию деятельности.

Но Кресснер не собирался отступать.

— Неужели эти дела нельзя отложить на завтра?

— Нет.

Эйлин упорно не поднимала голову, и это раздражало мужчину.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы; — Но тогда что вы делаете завтра вечером?

— Завтра вечером я тоже занята, — холодно произнесла Эйлин.

И тут самолюбие мистера Кресснера взыграло. Любая продавщица магазина умерла бы от счастья, если бы он обратил на нее внимание, а эта гордячка задирает нос, как будто не он принял ее на работу и помогал на первых порах. Вот и делай после этого людям добро! Неужели она не сознает, что в любой момент может снова оказаться на улице без цента в кармане и приличной работы?

— Подумайте как следует, Эйлин, может быть, у вас все-таки найдется свободный часок, чтобы сходить со мной в кино, например…

Мистер Кресснер спрятал обиду подальше и решил дать Эйлин еще один шанс. Но она была неблагоразумна и не воспользовалась им.

— Боюсь, это невозможно. — Эйлин выпрямилась и посмотрела Кресснеру прямо в глаза. — Для вас я всегда занята. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Прошу вас запомнить это, мистер Кресснер.

Это было уже слишком. Так Кресснера еще ни разу не оскорбляли. Он, старший менеджер, совладелец этого прекрасного магазина, оказывает величайшую честь этой девчонке, а у нее хватает наглости заявить, что она для Него всегда занята!

— Послушайте, Эйлин, — заговорил Кресснер, угрожающе раздувая щеки. — Мне ваше поведение не нравится. Очень не нравится… Благоразумные девушки так себя не ведут со своими благодетелями. Опомнитесь, Эйлин Донахью, пока не стало слишком поздно!

Дело еще можно было поправить. Кресснер чувствовал себя оскорбленным, но в то же время готовым к прощению, если, конечно, она попросит его… Но Эйлин не собиралась сдаваться. Вид этого приземистого пухлого человечка, кидающего на нее свирепо-призывные взгляды, был настолько комичен, что она не выдержала и расхохоталась.

Это стало последней каплей. Кресснер побагровел и, перегнувшись через прилавок, схватил Эйлин за руку.

— Я тебе покажу сейчас, наглая девчонка!

Он с силой рванул девушку на себя. Эйлин испуганно вскрикнула.

— Эхм, — раздалось неподалеку. — Простите, что мешаю вам, но я бы хотел купить галстук.

Кресснер тут же отпустил Эйлин и одернул пиджак. Работа была важнее всего.

— Конечно, — сказал он, сладко улыбнувшись. — Чем я могу служить?

Он повернулся к покупателю и угодливо поклонился, потому что по внешнему виду мужчины было ясно, что это очень солидный клиент.

— Я бы хотел, чтобы меня обслужила мисс… — лениво произнес мужчина.

— Мисс Донахью, — льстиво подсказал Кресснер. — Конечно, конечно. Эйлин, займись, пожалуйста…

— А вас я больше не смею задерживать, — продолжил мужчина повелительно.

Не повиноваться ему было невозможно.

Кресснер съежился под презрительным взглядом покупателя и, не говоря ни слова, вышел из отдела.

Эйлин вздохнула с облегчением. Ей было очень стыдно за то, что ее застали в такой ситуации, но в то же время она была рада своевременному вмешательству. Страшно было подумать о том, что могло произойти, если бы не появился этот мужчина.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она с искренней улыбкой.

Внешность покупателя показалась ей смутно знакомой. Это был высокий темноволосый мужчина с правильными чертами лица. На нем был длинный светлый плащ, в руке он держал дорогую фетровую шляпу Все в его облике говорило о достоинстве и богатстве. Он пристально разглядывал Эйлин, и она невольно поежилась. Где же все-таки она могла видеть этого красавца?

— Чем я могу вам помочь? — повторила она через некоторое время, видя, что мужчина по-прежнему стоит на месте и не спускает с нее глаз.

— Давно вы здесь работаете, мисс Донахью? — спросил мужчина внезапно.

У него был очень приятный голос, низкий и мужественный. Надменный тон, который он использовал в разговоре с Кресснером, исчез без следа.

— Месяц, — ответила Эйлин.

— Вам здесь нравится?

Она усмехнулась. Нелепый вопрос после того, как он стал свидетелем той отвратительной сцены.

— А вам какое до этого дело? — спросила она, не заботясь о том, что ее спаситель может обидеться на столь вызывающий тон.

Но мужчина рассмеялся и покачал головой.

— Вижу, что не нравится. Впрочем, вас можно понять… Вы не помните меня, мисс Донахью?

Эйлин отрицательно покачала головой. Значит, она была права, они действительно уже где-то встречались. Но где?

— Я Максимилиан Гриффит, компаньон Питера Данна, — представился мужчина и протянул Эйлин руку. — Я присутствовал на том собрании…

Макс тактично замолчал. Неудобно напоминать женщине, что стал свидетелем ее унижения.

— А, теперь я вас вспомнила, — улыбнулась Эйлин и крепко пожала протянутую руку.

Ни тени смущения не было заметно в ее поведении. Эйлин вела себя абсолютно естественно, как будто не было ничего странного или унизительного в том, что он встретил ее здесь, в этом третьесортном магазинчике.

— Значит, вы здесь устроились, — сказал Максимилиан, оглядываясь.

— Не нашла ничего лучше, — пожала плечами Эйлин.

Какой же ты упрямый осел, Питер, выругался про себя Макс. Отвергнуть такую девушку…

— Послушайте, мисс Донахью, что вы скажете, если я приглашу вас сейчас поужинать? — внезапно решился Макс. Один раз он уже позволил Эйлин уйти, будет глупо совершить эту же ошибку второй раз.

— Скажу, что до конца рабочего дня у меня еще полчаса, — ответила девушка спокойно.

Максимилиан не был уверен, согласие это или отказ, поэтому уточнил:

— Значит, вы принимаете мое приглашение?

Эйлин внимательно оглядела Гриффита. За месяц работы в магазине она получала десятки подобных приглашений. Мужчины всех возрастов без стеснения заигрывали с ней, не обращая внимания на то, что в соседних отделах делали покупки их жены. Ни разу Эйлин не давала согласия даже на обычный ужин, не говоря уже о чем-то более серьезном. Но сейчас все было иначе. Максимилиан не чета всем тем, кто пытался приударять за ней. Он человек воспитанный и, несомненно, знает, как нужно вести себя с женщиной. Он оказал ей пусть невольную, но услугу, когда она пыталась отбиться от Кресснера. И потом, она так устала жить в безрадостном одиночестве…

— Да, я согласна, — ответила Эйлин решительно. — Но я не могу уйти с работы раньше.

— Я буду ждать вас у входа через полчаса, быстро сказал Максимилиан.

Эйлин кивнула, и он уже собрался уходить, но чуть задержался в дверях и спросил:

— А вы.., у вас больше не будет проблем?

Макс кивнул головой в сторону, и Эйлин поняла, что он имеет в виду Кресснера.

— Я с ним справлюсь, — твердо сказала она. — Спасибо за заботу.

Максимилиан улыбнулся и вышел. Только на улице он вспомнил, что так и не купил галстук к своему новому костюму, как собирался.

Ровно через полчаса Эйлин ждала его на ступеньках магазина. Максимилиан отметил, что на ней хорошее дорогое платье, которое несколько не вязалось с должностью продавщицы в этой лавчонке. Кто она такая, эта Эйлин Донахью? — невольно задумался Макс. Она знакома с Питером и его семьей… Что же она делает в Нью-Йорке и почему вынуждена работать в этом месте?

Максимилиан галантно распахнул перед ней дверцу своей машины. Мистер Кресснер, наблюдавший из окна за этой сценой, заскрежетал зубами. Птичка ускользнула, это было очевидно. Против этакого красавца с такой изумительной машиной ей точно не устоять!

Ничего, утешал себя Кресснер предвкушением мести, завтра же уволю ее. Ни секунды больше она не пробудет в моем магазине. Хватит, попользовалась моей добротой. Пусть теперь ее новый дружок ей помогает!

Тем временем Макс и Эйлин доехали до небольшого ресторанчика. Всю дорогу они непринужденно болтали, и Максимилиан все сильнее убеждался в том, что Эйлин Донахью лишь по роковому стечению обстоятельств оказалась в том магазине. Она явно не была предназначена для роли продавщицы — ни ее внешность, ни манеры, ни воспитание не соответствовали этому положению. Любопытство терзало Макса, и он решил во что бы то ни стало докопаться до правды. Однако Эйлин очень искусно избегала тем, которые могли пролить свет на ее прошлое. Максимилиан вскоре обнаружил, что она весьма умна и за словом в карман не лезет. Эйлин все больше и больше интересовала его…

Ресторан Поля, который выбрал Макс, был заведением небольшим, но очень солидным. Его хозяин был чрезвычайно щепетилен в отношении своих клиентов. Попасть туда можно было только по рекомендации постоянного посетителя, и каждый клиент мог быть уверен в том, что в ресторанчике Поля он не встретит ни одной подозрительной или нежелательной личности.

Максимилиан Гриффит был завсегдатаем этого ресторана и находился в приятельских отношениях с хозяином. Ему было интересно посмотреть, как Эйлин будет вести себя среди этого великолепия, растеряется ли она, будет ли поражена роскошью? Макс неоднократно приводил знакомых женщин к Полю, и романтического ужина при свечах вкупе с изумительной кухней вполне хватало, чтобы вскружить голову очередной красотке.

— Здесь очень мило, — вскользь заметила Эйлин, оказавшись внутри.

Она с любопытством огляделась и сразу отметила и высокие резные потолки в светлом зале, и изысканно сервированные столики, и изящную мебель под старину, и белозубые улыбки вышколенных официантов. Эйлин с удовольствием вдохнула воздух, насыщенный тончайшими ароматами французской кухни.

Как я отвыкла от всего этого, с грустью подумала она, но тут же одернула себя. Она сама сделала свой выбор и не отступит от него ни на шаг.

Максимилиан с интересом наблюдал за ней.

От него не укрылись ее оценивающие взгляды.

Однако он был весьма удивлен, когда, оглядевшись, Эйлин словно и думать забыла об окружающей ее роскоши.

К ним подлетел официант.

— Добро пожаловать, мистер Гриффит! Ваш любимый столик свободен.

— Добрый вечер, Жак, — улыбнулся Макс.

Они пошли к столику, отгороженному от зала полупрозрачной ширмой, на которой были вышиты райские птицы. Эйлин едва сдержала улыбку. Она не сомневалась в том, что любимый столик Максимилиана Гриффита находится не на виду у всех.

Интересно, скольких девушек приводил он сюда? — спросила она себя. И у скольких хватало духу отказать ему после такого ужина?

Они сели и открыли меню в черном кожаном переплете с золотистым тиснением. У Эйлин заурчало в желудке, когда она стала читать названия великолепных блюд.

— Итак, что будем заказывать? — спросил ее Максимилиан. — Что-нибудь основательное?

— Вообще-то я не особенно голодна, — небрежно произнесла Эйлин, не желая вспоминать о том, что дома у нее только половина булки и одна картофелина, а до зарплаты еще два дня. — И предоставляю выбор блюд вам, раз вы знакомы со здешней кухней.

— Хорошо, — улыбнулся Максимилиан.

Собственно говоря, он так и собирался поступить. Но, во-первых, приличия требовали вначале проконсультироваться с дамой, а во-вторых, он не хотел лишать себя возможности лишний раз посмотреть на Эйлин. В теплом помещении она раскраснелась и показалась Максу еще красивее, чем тогда, на совещании у Питера.

Темные волосы Эйлин были собраны в тугой пучок. У нее были удивительные зеленые глаза, совершенно неожиданные на смуглом лице.

Улыбка Эйлин обнажала прелестные белые зубки, и Максимилиан поймал себя на мысли о том, что ему хочется, чтобы она улыбалась как можно чаще.

Макс сделал заказ. И в ожидании основного блюда попросил принести аперитив.

— Мне лучше сока, — тихо сказала Эйлин. Я не пью спиртного.

Максимилиан удивленно поднял бровь. Нью-Йоркские девушки никогда не отказывались от предлагаемых коктейлей.

Он не стал настаивать, и Эйлин немедленно принесли апельсиновый сок. Максимилиан потягивал свой аперитив и размышлял про себя, как бы ему лучше затронуть тему отношений Эйлин с Питером Данном. Скорее всего, это будет довольно болезненно для Эйлин, но Гриффит сгорал от любопытства, а он был не из тех людей, кто отказывается от желаемого, щадя чувства других.

— Значит, вы теперь работаете в магазине, — произнес он, глядя прямо на девушку.

— Да, — спокойно ответила она, отвечая на его взгляд.

— И вас устраивает эта работа?

— Нет, — рассмеялась она. — Но я же должна как-то зарабатывать деньги.

Макс выругался про себя. А все этот упрямец Питер! Как можно быть таким жестоким?

— Простите за нескромный вопрос, сколько вы зарабатываете?

Эйлин чуть покраснела.

— Достаточно для того, чтобы жить, — сдержанно ответила она. — Если вы не возражаете, то я бы предпочла не обсуждать эту тему.

Эта сдержанность лишь подстрекнула Максимилиана. Похоже, Эйлин не собирается плакаться ему о своих трудностях. Задача становилась интереснее…

— Очень жаль, что Питер отверг ваше предложение, — вздохнул он.

Макс рассчитывал на то, что справедливое негодование развяжет язык Эйлин. Разве у нее нет причин сердиться на Питера?

— Мистер Данн поступил так, как считал нужным, — сухо произнесла Эйлин.

— Послушайте, Эйлин, а вы случайно не знаете, в чем причина его неприязни к вам? — не выдержал Макс. — Я хорошо знаю Питера, он совсем не злопамятен, и я не понимаю, чем был вызван его отказ.

— Вам лучше задать этот вопрос ему, — усмехнулась Эйлин. — Я не вправе выдавать чужие секреты. Очень сожалею, что не оправдала ваших ожиданий.

— Ожиданий? — удивился Макс.

— Вы ведь рассчитывали расспросить меня как следует, — продолжала Эйлин с деланным простодушием. — А я предпочитаю молчать. Извините, пожалуйста…

Максимилиан прикусил язык. С Эйлин надо держать ухо востро.

— Вы не так меня поняли, — натужно рассмеялся он. — У моего приглашения нет никаких скрытых мотивов.

— Я рада. Не люблю разочаровывать людей.

Однако Питера ты чем-то разочаровала, подумал он. Причем настолько сильно, что он даже мне не рассказал об этом…

Принесли суп, и неловкость момента была сглажена. Максимилиан отметил, что манеры Эйлин превосходны. Она уверенно вела себя за столом, и это убедило Макса в том, что она не всегда стояла за прилавком третьесортного магазина.

— Давно вы в Нью-Йорке? — спросил он.

— Три месяца.

Значит, она прожила здесь около двух месяцев, прежде чем обратилась к Питеру, быстро подсчитал Максимилиан. Интересно, почему она не пришла к нему сразу.

— Вам здесь нравится?

— Нью-Йорк очень большой город, — осторожно ответила Эйлин. — А я привыкла к более спокойной жизни.

И гораздо более комфортабельной, добавила она про себя.

— Я жила в тихом пригороде Дублина, продолжила она, чтобы не показаться невежливой, — так что Нью-Йорк поначалу ошеломил меня.

А почему вы приехали сюда? — вертелось на языке у Максимилиана, но он не решался спросить Эйлин. Возможно, эта тема тоже запретна, ему не хотелось спровоцировать новую насмешку с ее стороны. Лучше дождаться, когда она пожелает сама рассказать об этом.

— У вас есть знакомые в Нью-Йорке?

— Ну.., если Питера Данна считать знакомым, то есть, — ответила она, не моргнув глазом.

Макс воспринял упоминание имени Питера как благоприятный знак.

— И что же послужило причиной вашего приезда сюда? — тут же спросил он.

Эйлин не замедлила с ответом.

— Кое-какие разногласия с семьей, — сказала она, и легкое облачко печали затуманило ее прозрачные глаза. — Я решила, что мне пора начать вести самостоятельную жизнь.

Максимилиан видел, что она недоговаривает, но не решался выспрашивать дальше. Меньше всего ему хотелось напугать Эйлин, разрушить тот непринужденный товарищеский тон, который установился между ними.

За десертом из клубники со взбитыми сливками Максимилиан собрался с духом и сказал:

— Вам нельзя возвращаться в магазин, Эйлин.

Она выжидающе посмотрела на него. Макс понял, что наводящего вопроса он не дождется.

— У меня есть одна мысль, — туманно произнес он. — Чтобы воплотить ее в жизнь, потребуется немного выдержки и нахальства, но я думаю, что у вас в достаточной степени присутствует и то, и другое.

Эйлин рассмеялась, ничуть не шокированная его характеристикой ее внутренних качеств.

— Вы меня интригуете, Максимилиан, заметила она, отправляя в рот клубнику.

Вы меня тоже, подумал он, жадно следя за движением ее, розовых губ.

— Значит, вы согласны? — спросил он.

— Смотря на что, — засмеялась Эйлин.

Максимилиан наклонился к девушке и принялся излагать ей свой план, время от времени теряя нить повествования из-за легкого аромата ее духов.

4

Питер Данн быстро взбежал вверх по лестнице. В здании «Максистиля» был современный лифт, но Питер предпочитал им не пользоваться. К тому же его кабинет находился на четвертом этаже, и небольшое физическое упражнение никогда не мешало.

Он открыл дверь, прошел через комнату, где трудились журналисты, и уже почти вышел в коридор, когда незнакомая фигура привлекла его внимание. За столом у самой двери сидела девушка, низко склонив голову. Она была настолько погружена в чтение, что не слышала и не видела никого вокруг. Питер был уверен, что она незнакома ему, — он проработал в «Максистиле» достаточно, чтобы узнавать своих сотрудников с первого взгляда.

Он присмотрелся к девушке. Темные волосы, заплетенные в косы и уложенные в затейливые бублики на ушах. Абсолютно немодная прическа.

Светлый костюм, ловкие маленькие пальчики, быстро переворачивающие страницу за страницей. Все это Питер успел заметить в сотую долю секунды. И еще кое-что он отметил — то, что девушка бесспорно красива. Он не видел ее лица, но уже по тому, как себя вели остальные мужчины, можно было сделать соответствующие выводы. Они слишком громко разговаривали и смеялись и посылали время от времени в сторону девушки многозначительные взгляды, до которых ей не было никакого дела.

Питер решил было окликнуть девушку, но не захотел привлекать к себе лишнее внимание.

Наверняка это протеже Максимилиана. Не стоит объявлять перед всеми, что он, Питер Данн, не всегда в курсе того, что происходит в редакции. И Питер устремился к выходу. Но в этот момент девушка подняла голову, и Данн застил на месте, охваченный праведным негодованием.

Потому что перед ним была Эйлин Донахью.

Эйлин заметно побледнела, но не сказала ни слова. Питер смерил ее уничтожающим взглядом и пулей вылетел из комнаты. Он уже забыл о том, что собирался пройти к себе, выпить чашечку кофе, узнать последние новости и наметить дела на неделю. Бегом он бросился к лифту, чтобы подняться на три этажа выше, в кабинет Максимилиана Гриффита. Питер ни капли не сомневался, что только этот человек в состоянии дать ему объяснение по поводу появления Эйлин Донахью в редакции журнала. Кроме него и Макса никто в «Максистиле» не имел права нанимать сотрудников.

— Хотел бы я знать, что ты себе позволяешь, Макс! — выпалил Питер, как только открыл дверь.

Максимилиан поднял голову. Он проглядывал утреннюю газету и прикидывал про себя, когда же перед ним появится разъяренный Питер.

— О чем ты говоришь, Пит? — Гриффит прикинулся удивленным. — Что случилось?

Питер сообразил, что лучше войти внутрь и закрыть за собой дверь, чтобы их разговор не стал всеобщим достоянием. Он сердито хлопнул дверью и уселся напротив Максимилиана.

— Хочешь кофе? — вежливо предложил Гриффит, с любопытством изучая покрасневшее лицо друга. — Или минеральной воды?

— Что она здесь делает? — спросил Питер требовательно.

— Кто? — продолжал разыгрывать комедию Максимилиан.

— Эйлин Донахью, — раздраженно проговорил Данн. — Я видел ее только что.

— Работает, — лаконично ответил Макс и откинулся на спинку кресла.

На секунду он усомнился в своей способности справиться с Питером. За ужином он клятвенно пообещал Эйлин, что уладит этот вопрос и возьмет ее в «Максистиль» на свой страх и риск. Но сейчас он чувствовал, что зашел слишком далеко, Что же такого сделала Эйлин? — спросил он себя в который раз. Он обязательно выяснит это…

— Ты же знаешь, что я против, — сказал Питер в бешенстве. — С какой стати ты выкапываешь ее невесть откуда и принимаешь на работу?

— Потому что я считаю, что Эйлин сумеет значительно повысить рейтинг журнала, который, между прочим, в последнее время падает, — заметил Макс деловым тоном.

Это немного охладило Питера. Он не мог не признать правоту друга. Но мысль о том, что эта несносная девчонка все-таки добилась своего и проникла в его журнал, была невыносима.

— Как она на тебя вышла? — спросил Данн через некоторое время.

Максимилиан расслабился. Было ясно, что Питер пока очень далек от того, чтобы позволить Эйлин остаться. Но и выгонять ее сразу он явно не собирался. А это уже хороший знак.

— Скорее я вышел на нее, — улыбнулся Макс. — Все получилось случайно. Мне срочно понадобился галстук. Времени не было, спешил на встречу, и пришлось заскочить в один паршивенький магазинчик. Эйлин стояла за прилавком и препиралась с каким-то мерзким типом, кажется, менеджером. Он к ней приставал самым наглым образом.

На лице Питера появилось отвращение.

— Ничего другого от мисс Донахью я не ожидал, — пробормотал он вполголоса.

— Заметь, это он приставал к ней, а не она к нему, — мягко поправил его Максимилиан. — Она вела себя весьма достойно, но, не появись я вовремя, ей пришлось бы туго.

— О благородный Максимилиан, спаситель несчастных дев! — иронично воскликнул Питер. — Вечно ты ищешь приключения на свою голову.

Макс пропустил колкость мимо ушей.

— Я поболтал с ней немного и пригласил на ужин. Потом быстро съездил по делам…

— Без галстука? — осведомился Питер с издевкой.

— Без галстука, — добродушно согласился с ним Максимилиан. — Совсем про него забыл.

Эйлин очень милая девушка. Я не мог допустить, чтобы она вернулась в то ужасное место, и предложил ей работать на нас.

— Если ты рассчитываешь на благодарность с ее стороны, ты глубоко ошибаешься, — фыркнул Питер. — У Эйлин Донахью только наружность ангельская. Берегись, как бы она не всадила тебе нож в спину.

— Питер, ты меня поражаешь, — рассмеялся Максимилиан. — Что такого сделала эта хрупкая беззащитная девушка, отчего ты приписываешь ей все мыслимые и немыслимые грехи?

Не могу сказать, что она произвела на меня плохое впечатление. С ней интересно…

— О, это она умеет, — процедил Питер. Ироничное выражение по-прежнему не сходило с его лица. — Эйлин ужасно оскорбила мою семью. Мне неприятно вспоминать об этом, но ты можешь поверить мне на слово, что ее поведение было возмутительно!

Эти слова лишь подстегнули и без того раззадоренное любопытство Максимилиана.

— Ради Бога, — пожал он плечами с видимым равнодушием. — Но раз я должен тебе поверить на слово, то и ты поверь мне. Эйлин нужна «Максистилю». Эта девочка поможет нам.

Давай дадим ей шанс.

Питер нахмурился. Максимилиан не без интереса наблюдал за внутренней борьбой друга.

Что перевесит? Оскорбленное достоинство или соображения выгоды? Чувство родства или ухватки бизнесмена?

— Твоим ирландским родственникам совсем необязательно знать о том, что Эйлин работает у нас, — вскользь заметил Макс. — Ты всегда можешь прикрыться мной. Представь, что ты не видел ее сегодня…

Это и решило все дело.

— Хорошо, — нехотя произнес Питер. — Пусть поработает немного. Но если никакого результата не будет, то ей придется уйти.

— Договорились, — кивнул Гриффит. Он и не ожидал, что все так быстро получится. — Но я уверен, что Эйлин принесет нам удачу.

По крайней мере, мне, добавил Максимилиан про себя. Уж я-то не позволю ей водить себя за нос или вонзать нож себе в спину.

Вечером Максимилиан вызвал Эйлин к себе.

— Как прошел ваш первый рабочий день? — радушно спросил он, предложив ей присесть, Девушка уверенно опустилась на стул. Как и в ресторане Поля, не было заметно, что ее смущает окружающая роскошь. А ведь кабинет Максимилиана Гриффита производил ошеломляющее впечатление. В отличие от Питера, мало думающего о чем-либо, кроме удобства и функциональности, Максимилиан заботился о том, чтобы вокруг него находились красивые вещи.

На полу лежал дорогой ковер темных тонов, на стене висели снимки модного в то время в Нью-Йорке фотографа. Огромный стол Гриффита был отполирован до блеска, из кресел в его кабинете не хотелось вставать. Простые служащие заходили к нему, затаив дыхание, и Макс не сомневался, что его кабинет стал для них неким символом статуса.

Вот когда я разбогатею, несомненно мечтали они, у меня обязательно будет такой же кабинет, как у Максимилиана Гриффита.

Однако Эйлин осталась на удивление равнодушной.

— Неплохо, — уверенно ответила она, даже не посмотрев по сторонам. — Только боюсь, что мистер Данн пришел в ярость, когда увидел меня.

Максимилиан позволил себе улыбнуться, хотя ему было не до смеха. Эта девочка предпочитает вести себя, как будто он начальник, а она его подчиненная. Мистер Данн, мистер Гриффит, мисс Донахью. Все очень официально и формально, ни малейшего намека на тот дружеский тон, который установился между ними вчера. Макс почувствовал досаду.

— Мне удалось убедить мистера Данна дать вам шанс, Эйлин.

— Это очень любезно с вашей стороны.

По лицу девушки не было понятно, что она думает по этому поводу. Перед Максимилианом была абсолютно непроницаемая маска. Но безумно привлекательная. Гриффит невольно представил себе, каким может быть это лицо в моменты страсти, и ему стало не по себе.

— Надеюсь, у вас не было никаких проблем с тем типом, когда вы пришли увольняться? — спросил он, желая лишний раз показать Эйлин, что заботится о ней. А также намекнуть, что он не забыл события вчерашнего вечера.

— Все в порядке, — сдержанно ответила она. — Большое спасибо.

— Наверное, он был поражен, когда вы уволились?

— Наверное. Я не беседовала с ним на эту тему.

Максимилиан удивленно посмотрел на нее, и Эйлин сочла необходимым пояснить:

— Я больше не появлялась в магазине. Просто позвонила одной из девушек и предупредила ее.

И теперь у меня ни одного доллара в кармане, потому что расчет я, естественно, не получила, добавила Эйлин про себя. Но вы будете последним человеком, которому я расскажу об этом. Выдержу как-нибудь.

Однако Гриффит оказался проницательнее, чем она думала.

— Вам не помешает сейчас небольшой аванс, не так ли. Эйлин? — спросил он.

Губы девушки чуть заметно дрогнули.

— Благодарю вас, я предпочитаю зарабатывать деньги, а не брать аванс.

Рука Макса, уже потянувшаяся за бумажником, замерла. Вот упрямая девчонка! Если она все время будет так вести себя, то у него вряд ли что-нибудь получится…

Терпение, мой друг, терпение, сказал он себе. Ты же не хочешь уподобляться тому жирному негодяю, который набросился на нее в магазине. Она привыкнет ко мне со временем.

Пока не стоит настаивать, чтобы не спугнуть ее. Завоевать такую женщину гораздо приятнее, чем пустоголовую красотку, которая сама готова повеситься тебе на шею.

— Как хотите, — с показным равнодушием произнес Максимилиан. — Я хотел бы знать, когда вы подготовите первый материал. Было бы неплохо опубликовать его в ближайшем выпуске журнала.

— Назовите дату, — спокойно ответила Эйлин. — Я очень быстро работаю.

Несмотря на невольное восхищение девушкой, Макс почувствовал досаду. Долго ли она будет строить из себя примерного работника?

— Я был бы очень рад, если бы вы принесли мне статью к завтрашнему вечеру, — произнес он без колебаний и с любопытством посмотрел в лицо Эйлин.

Ее зеленые глаза осуждающе остановились на нем. Сказал бы уж прямо, что тебе от меня надо, казалось, говорили они. Макс поежился.

— Хорошо, — невозмутимо произнесла Эйлин. — Я принесу вам ее завтра.

Больше причин задерживать ее не было, и хотя Максимилиан с удовольствием бы пригласил Эйлин на ужин, он решил не торопить события. Еще не хватало поступить так, как тот жирный менеджер из магазина. А до этого очень легко может дойти, если она будет так враждебно и вызывающе смотреть на него.

Однако Эйлин не собиралась быть ни враждебной, ни вызывающей. Она и не думала, что ее сдержанный вид вызывает у Максимилиана такую бурю отрицательных эмоций. Наоборот, ей хотелось показать, что она кое-что из себя представляет. От ее внимания не ускользнуло, что Гриффит нахмурился. Несмотря на всю свою самоуверенность, Эйлин ощутила, как ее охватывает отчаяние.

Неужели Данн заставил его поменять свое мнение и он уже сожалеет о том, что взял меня на работу? — мелькнуло у нее в голове. Что же мне тогда делать? У меня ни гроша в кармане, Кресснер обратно меня не возьмет, да я и не пойду…

— Мистер Гриффит, я очень благодарна вам за то, что вы дали мне возможность попробовать, — робко начала Эйлин.

Все, что она сейчас могла, — это попытаться убедить Максимилиана в своей работоспособности и талантливости. Может быть, тогда чаша весов склонится в ее пользу.

— Пустяки, — улыбнулся Макс, польщенный этой неожиданной переменой в ее настроении. Он усмотрел в этом благоприятный для себя знак. — И называйте меня, пожалуйста, Максимилиан. А еще лучше Макс, — Хорошо, — кивнула Эйлин.

Видя улыбку Макса, она несколько успокоилась. Пока непохоже, что он собирается выставлять ее за дверь. Однако тут ее самообладание было подвергнуто новому испытанию. Дверь кабинета с шумом распахнулась. На пороге стоял Питер Данн с газетой в руке. Его лицо светилось. Было очевидно, что он заскочил к другу, чтобы поделиться с ним осенившей его идеей.

— Макс, я тут нашел потрясающую вещь! — воскликнул он и осекся. — Простите, я не хотел вам мешать.

Перемена, произошедшая с его голосом и лицом, пугала. Приветливость моментально сменилась ледяной надменностью.

— Ты нам не помешал, Пит, — спокойно произнес Максимилиан, хотя нельзя сказать, что он чувствовал себя уверенно.

Эйлин закусила губу. Сейчас Питер разозлится и вышвырнет ее из редакции.

— Мне пора, — пробормотала она, тщетно надеясь, что Питер просто позволит ей уйти и не обратит на нее внимания.

— Что вы, мисс Донахью, не смею вас тревожить! — воскликнул Питер с утрированной вежливостью. — Если бы я знал, что могу встретить вас у Максимилиана, то не стал бы нарушать ваше уединение.

Эйлин опустила голову. Она сгорала от стыда и злости. Данн явно намекает на то, что между мной и Максом что-то есть, думала она с тоской. Ладно, я вам всем покажу в завтрашней статье!

Чувства Максимилиана Гриффита тоже были весьма далеки от безмятежности. Какого черта Питер лезет не в свое дело и выставляет себя дураком? — хмуро размышлял он, разглядывая гневное лицо друга. Если так пойдет дело, у меня ничего с ней не выйдет…

— Благодарю вас, мисс Донахью, — произнес Максимилиан официально.. — Завтра я жду вашу статью.

Он поднялся, и Эйлин с облегчением выскользнула из кабинета.

— С какой стати ты тут с ней сидишь? — выпалил Питер, как только за Эйлин закрылась дверь.

Максимилиан рассмеялся. Поведение Питера начало забавлять его.

— А почему это тебя так волнует? — хладнокровно спросил он, опускаясь обратно в свое громадное кожаное кресло. — Присаживайся, пожалуйста, и рассказывай, что там у тебя за потрясающая вещь.

Питер сел на стул, который только что занимала Эйлин, и, осознав это, моментально вскочил. Максимилиан с изумлением следил за своим другом. Питер всегда казался ему сдержанным и даже холодным человеком. Его ярость по отношению к Эйлин была по меньшей мере загадочна.

— Да что с тобой происходит? — усмехнулся Макс. — Еще чуть-чуть, и я начну думать, что ты неравнодушен к мисс Донахью.

— Не говори ерунды! — вспыхнул Питер. Просто мне очень не нравится, что я повсюду натыкаюсь на нее. Но, видимо, деваться мне некуда…

— Я скажу Эйлин, чтобы она не выходила за пределы помещений четвертого этажа, — сказал Макс насмешливо, — так у тебя не будет возможности натыкаться на нее. Конечно, если ты сам вдруг не вздумаешь прогуляться по коридору.

— Ладно, я сам справлюсь, — буркнул Питер, — вот посмотри, что я нашел.

Он протянул Максу газету, которую держал в руках, и друзья принялись обсуждать мысль Питера.

5

Идея, с которой Эйлин Донахью обратилась в журнал несколько месяцев назад, заключалась в следующем.

Эйлин всегда мечтала заниматься журналистикой. Она даже проучилась два года в Дублинском университете на факультете филологии. Порой она пописывала статейки в газету, которой помимо всего прочего владел ее отец, и в будущем она планировала заниматься именно этим.

Но жизнь распорядилась по-своему, и Эйлин уехала в Нью-Йорк, имея весьма смутное представление о том, что она собирается делать одна в этом огромном городе, без денег и друзей.

Помыкавшись, она решила использовать свой последний козырь. Обращаться к Питеру Данну ей очень не хотелось, так как она догадывалась, что вряд ли вызовет у него сочувствие после того, что произошло в Дублине. Но в душе Эйлин теплилась надежда на то, что Питеру понравится ее идея и он разрешит ей попробовать. В конце концов, Нью-Йорк и Дублин так далеко друг от друга. Почему бы Питеру попросту не забыть о том, что случилось в Ирландии? Ведь он там даже не присутствовал…

Такова краткая история появления Эйлин в редакции «Максистиля».

— Я хочу переговорить с Питером Данном, — сразу заявила она, как только миновала большие стеклянные двери здания редакции.

Охранник с вежливым интересом разглядывал девушку, невольно восхищаясь ее красотой и задором.

— У вас назначена встреча? — задал он неизбежный вопрос.

— Нет. — Казалось, это ни капли не смущает Эйлин. — Но мне необходимо его увидеть. Меня зовут Эйлин Донахью. Сообщите ему, пожалуйста. Я подожду.

С этими словами Эйлин подошла к маленькому диванчику для посетителей и села на него.

Охранник был удивлен. По долгу службы ему приходилось встречаться со всякими людьми, но подобной уверенности и независимости он не видел даже у более старших и опытных посетителей. Сразу было заметно, что эта Эйлин Донахью привыкла, чтобы ее просьбы незамедлительно исполнялись.

Охранник снял трубку телефона и позвонил секретарю Питера.

Данн был в этот момент свободен, и секретарь решила сообщить ему о нежданной посетительнице.

— Мистер Данн, внизу некая мисс Эйлин Донахью настаивает на встрече с вами, — сказала она.

— Эйлин Донахью? — переспросил Питер.

Ему показалось, что он ослышался. Всего два месяца назад девушка с таким именем опозорила его ирландских родственников. Может быть, у него галлюцинации?

— Да, Эйлин Донахью, — повторила секретарь. — Сказать, что вы заняты?

По голосу Питера она поняла, что он далеко не в восторге от ее сообщения.

— Н-нет, — пробормотал Питер после некоторого размышления. — Я приму ее.

Нельзя упускать случая высказать этой нахалке все, что он думает по поводу ее поведения. Второй такой возможности может и не представиться. Питер нервно зашагал по кабинету. Пока Эйлин доберется до него, у него есть время как следует подготовиться.

Как вы посмели явиться сюда после того, что произошло? — надо начать так. Нет, не подходит. Не стоит разыгрывать из себя карающего судью.

Что вам от меня надо? — сухо и кратко. Самый подходящий стиль поведения. Сразу поставить ее на место. Но если она пришла просить у него прощения…

Питер задумался. Нет, это маловероятно. С какой стати она пришла просить прощения у него?

Ей следовало бы обратиться к его двоюродному брату.

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Питер, так и не придумав, как же вести себя с Эйлин.

Девушка открыла дверь и нерешительно шагнула в кабинет.

— Добрый день, — сказала она, не зная, как лучше назвать Питера — по имени или по фамилии.

— З-здравствуйте, — произнес Питер, ненавидя себя за дрожь в голосе.

Он внимательно разглядывал Эйлин. До этого он всего один раз встречался с ней — четыре года назад, когда приезжал погостить к родственникам. Потом он несколько раз видел ее фотографии в газетах, но они очень мало подготовили его к изменениям в ее внешности. Питер запомнил ее нескладным подростком с торчащими в разные стороны волосами и мелкими прыщиками на лбу. Родственники иногда писали ему, что Эйлин Донахью превратилась в настоящую красавицу, но одно дело — читать об этом, и совсем другое — видеть это собственными глазами.

Длинные темные волосы Эйлин были зачесаны назад, открывая высокий гладкий лоб. Ее светло-зеленые глаза ярко блестели, придавая девушке вызывающий вид. Весь ее облик дышал сдержанной энергией и уверенностью в себе. Питер, поначалу собиравшийся отчитать ее за недостойное поведение, растерялся.

— Чем я могу помочь? — спросил он после небольшой паузы.

Эйлин закусила губу. Какие мысли проносились в тот момент в этой хорошенькой головке — Питеру было неизвестно. Но он жаждал выяснить причину ее визита. Может быть, она раскаялась и хочет вернуть все обратно? Не то чтобы это было возможно, слишком велико было нанесенное оскорбление, но Данн знал, что на раненое самолюбие его брата будет пролит тогда целительный бальзам. К тому же, может быть, чувство Патрика настолько велико, что он простит Эйлин.

— Мне сообщили, что вы хотите побеседовать со мной, — напомнил он девушке совсем не тем суровым тоном, каким планировал.

— Я хотела сделать вам предложение, — сказала Эйлин наконец и тут же покраснела, сообразив, что ее слова прозвучали двусмысленно.

Вид раскрасневшейся девушки был способен тронуть даже каменное сердце. Питер Данн таковым не обладал, поэтому неудивительно, что он смягчился.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — любезно предложил он Эйлин.

Когда они оба устроились — он за своим столом, она в кресле напротив, он спросил:

— Итак, о каком предложении речь?

— У меня есть идея насчет одной рубрики в вашем журнале, — начала Эйлин. — Мне кажется, это было бы очень интересно.

Питер был поражен до глубины души. До последнего момента он не сомневался, что визит Эйлин как-то связан с событиями двухмесячной давности. Он представлял себе сцену со слезами и раскаянием, себя в роли праведного утешителя. Ни на секунду он не мог вообразить, что она пришла поговорить совсем по другому поводу.

— Вы хотите на меня работать? — воскликнул он с сарказмом.

Эйлин кивнула.

— Мне нужна работа, — непринужденно пояснила она. — Я недавно переехала в Нью-Йорк и хотела бы заниматься журналистикой.

Питер почувствовал, как в нем закипает гнев.

Эта девчонка с непостижимой легкостью разрушила мир и покой двух уважаемых семей, сделала посмешище из его брата, а теперь утверждает, что он должен дать ей работу, как будто ничего не произошло!

— Но вы же не журналистка, — проговорил Питер язвительно.

— Нет, — согласилась Эйлин. — Но я научусь.

Питер фыркнул. Самоуверенность этой особы действует на нервы! Я проучу ее как следует, мрачно решил он про себя. Чтобы в следующий раз думала хорошенько, прежде чем делать что-либо.

— И что же вы можете мне предложить? — поинтересовался он.

Эйлин истолковала его интерес в свою пользу и принялась объяснять ему свою идею:

— Я думаю, будет здорово, если в мужском журнале появится рубрика о мифах, существующих в мужском сознании относительно женщин. Можно придумать какое-нибудь хлесткое название. «Все о ней», например. Или «Что ты знаешь о женщине?». Я брала бы ситуацию из жизни и раскладывала бы ее по полочкам. Что думает мужчина, что думает женщина. Как это выглядит с разных сторон. Конечно, мужскую точку зрения мне бы помогал изложить какой-нибудь сотрудник «Максистиля». По-моему, это было бы очень интересно.

Питер тоже так думал. Свежо и оригинально.

Но согласиться с Эйлин? Никогда.

— Неплохая идея, — процедил он с кислой физиономией. — Ничего особенного, но для новичка годится…

Лицо Эйлин вытянулось. Она рассчитывала на иную реакцию.

— Но вы понимаете, что мы не можем рисковать репутацией журнала ради сомнительного опыта, — продолжал Питер.

Эйлин удержала резкие слова, которые сами просились на язык.

— «Максистиль» постепенно набирает обороты. Один неверный шаг — и мы в пропасти, — драматизировал Питер.

— Но риск совсем небольшой, — произнесла Эйлин. — Мы сразу поймем по реакции читателей, понравилась им новая рубрика или нет.

Разве в этом деле можно обойтись без экспериментов?

Местоимение «мы» неприятно резануло слух Питера.

Эта девица уже не сомневается в своей победе, думал он, хмуро разглядывая Эйлин. Кажется, она нуждается в хорошей встряске.

— В любом случае, мне нужно посоветоваться с остальными, — заявил он вдруг. — Я созову своих ближайших коллег и партнеров, и мы вместе подумаем, есть ли смысл в вашем предложении.

Эйлин заметно растерялась. Несмотря на всю свою браваду, она похолодела при мысли, что сейчас ей придется выступать перед целым собранием мужчин. Они все будут настроены против нее. Это несомненно. Раз ей не удалось убедить одного Питера, что сможет она сделать, когда на нее будут устремлены несколько пар мужских глаз?

— Вас что-то не устраивает? — любезно осведомился Питер, видя волнение девушки.

— Н-нет. — Эйлин тряхнула головой. — Если вы не можете принять решение самостоятельно, я буду рада побеседовать с вашими коллегами. — Питер закусил губу. Что она себе позволяет!? Не можете принять решение самостоятельно? Да он ее с грязью смешает! — Вскоре все собрались в комнате для переговоров. Эйлин бросало то в жар, то в холод. Взгляды мужчин, сидевших напротив нее, были очень красноречивы, и она впервые пожалела о том, что решила обратиться к Питеру Данну. Это была неудачная идея. Но развернуться сейчас и сбежать? Ни за что! Она не доставит такой радости Питеру, который глядел на нее с нескрываемой насмешкой.

— Господа, я пригласил вас, чтобы вы выслушали предложение этой молодой особы.

Мисс Эйлин Донахью, — выговорил Питер с легким оттенком презрения. Все собравшиеся сразу поняли, как он относится к просительнице. — Мисс Донахью полагает, что знает, какие материалы должны размещаться в мужском журнале…

Эйлин покраснела от досады. Нельзя было придумать лучшего способа провалить ее идею.

Все эти самодовольные типы, пожирающие ее глазами, решат, что она пришла учить их работать. Такого они, естественно, не потерпят.

— Прошу вас, мисс Донахью, изложите суть вашей идеи, — обратился Питер к Эйлин.

Она встала, сознавая, что все ее попытки будут напрасны. Но в данный момент ей ничего не оставалось делать, как начать говорить. Ее уверенность куда-то испарилась, она стала мямлить и заикаться. Слушающие ее мужчины обменивались ироническими взглядами, и Эйлин почувствовала, что готова провалиться от стыда сквозь пол.

Как ни странно, это придало ей сил. Эйлин рассвирепела и начала говорить с большим убеждением. Насмешки в глазах ее слушателей стало меньше. Ей удалось почти невозможное — неблагоприятное впечатление, которое произвели слова Питера Данна, постепенно сглаживалось.

Питер тоже понял это, И совсем не обрадовался. Он внезапно осознал, что это собрание было не самой хорошей идеей. В своем желании покарать Эйлин он забыл о том, что другие не знают о ее поступке и будут смотреть на нее как на молодую красивую женщину, излагающую очень интересную мысль. Каждый из них будет не прочь пофлиртовать с Эйлин, если она начнет работу в «Максистиле». Этого Питер допустить не мог.

После того как Эйлин закончила, он вновь взял слово. И у присутствующих не осталось ни малейшего сомнения — Питер Данн не желает, чтобы Эйлин воплотила свою идею в его журнале. Он говорил язвительно и пылко, высмеивая все слабые стороны ее проекта и превращая мелкие недочеты в гигантские недостатки.

Многие могли бы поспорить с Питером, но никто не осмеливался противоречить ему. Лишь Максимилиан Гриффит наблюдал за другом со снисходительной полуулыбкой. Он сразу понял, что за энтузиазмом Питера скрывается нечто большее, чем желание высмеять предложение этой очаровательной девушки. Все же остальные мечтали о том, чтобы поскорее очутиться вне переделов комнаты для переговоров.

Эйлин Донахью было отказано в ее просьбе.

Питер не захотел протянуть ей руку помощи, и она прекрасно понимала почему. Эйлин не винила Питера.

Разве что она думала иногда, что он мог поступить с ней более благородно и не выставлять на посмешище.

Неудивительно, что сейчас, встречаясь с Питером в «Максистиле», Эйлин чувствовала определенную неловкость. Она знала, что он не желает работать с ней, и лишь влияние Максимилиана удерживает его от того, чтобы не указать ей на дверь. Но Эйлин слишком нуждалась в работе, чтобы позволить сантиментам восторжествовать.

К тому же она на самом деле была уверена в том, что ее проект ждет успех, а, следовательно, журнал и Питер Данн только выиграют от этого.

6

Через два дня в «Максистиле» выдалось особенно нелегкое утро. Слишком много дел свалилось сразу, и Питер с Максимилианом не вставали из-за стола до самого обеда, решая различные проблемы.

— Кстати, у нас весь материал готов для нового выпуска? — вдруг вспомнил Питер.

Макс кивнул. Он был явно не в духе, и Питер невольно спрашивал себя, что произошло.

Обычно Гриффита не так легко можно было вывести из себя.

— А статья Эйлин Донахью?

Питер заставил себя равнодушно произнести ее имя. Раз уж они все равно стали работать вместе, то нет смысла показывать, что он терпеть ее не может.

— Отложим до следующего раза, — буркнул Максимилиан и с притворным интересом принялся листать бумаги, лежавшие на столе.

Питер внимательно посмотрел на друга. Интуиция подсказывала ему, что он напал на верный след. Плохое настроение Макса явно связано с Эйлин.

— Она обещала подготовить статью уже к этому выпуску, — сказал он спокойно. — Я рассчитывал на это. Неужели она ничего не принесла?

— Статья готова. — Макс по-прежнему не отрывал глаз от бумаг. — Просто мне она показалась недостаточно интересной. Эйлин будет ее дорабатывать.

— Погоди. — Питер облокотился о стол. — «Максистиль» выходит два раза в месяц. И если она постоянно будет дорабатывать свои материалы и не сдавать их вовремя, у нас будут проблемы. Мы открываем рубрику или нет?

— Пит, поверь мне, больше такого не будет. — Максимилиан отложил бумаги в сторону. — Я проглядел статью, как только пришел на работу. Она неудачная.

Макс вымученно улыбнулся. Питера стало разбирать любопытство.

— Я хотел бы взглянуть.

— Не стоит.

— И все-таки я имею право знать. Не забывай, ты сам настаивал на том, чтобы Эйлин стала работать у нас. Если ты принял человека, который абсолютно не умеет писать, лучше признать это сразу. Может быть, мы подберем для нее еще что-нибудь. Если это так важно для тебя…

Максимилиан поджал губы. Насмешка Питера попала в цель. Значит, Питер считает, что он влюбился в Эйлин и взял ее на работу, чтобы заслужить ее благосклонность? Это было очень обидно. Особенно учитывая то, что это недалеко от правды.

— Если ты намекаешь на то, что я предложил ей работу, чтобы…

— Помочь ей. — Питер не дал ему договорить.

Раздувающиеся ноздри Макса свидетельствовали, что он очень воинственно настроен. — Если ты принесешь мне ее статью, я сразу разберусь что к чему.

Максимилиан встал и вышел из его кабинета. Через пять минут он вернулся и протянул Питеру несколько машинописных листков. Потом отошел к окну и стал внимательно разглядывать что-то на улице.

Питер погрузился в чтение. Первый же абзац убедил его в том, что Эйлин ни капли не преувеличивала насчет своих литературных способностей. Язык был живым и образным, тема — увлекательной и интригующей. Эйлин озаглавила свою статью «Первое впечатление, или что на самом деле думает женщина, когда вы считаете, что поразили ее в самое сердце». Она детально описала несколько жизненных эпизодов, в которых главную роль играли мужчины. Все они были очень разными, но объединяло их одно — невероятная самоуверенность и самовлюбленность. Каждый из них не сомневался в том, что производит самое благоприятное впечатление, в то время как стороннему наблюдателю было ясно, что реакция женщины далека от восхищения.

Питер не мог сдержать улыбку. Эйлин удалось невозможное — она посмеялась над мужчинами, но не обидно, а ласково. Она поддела, но не оскорбила, и Питер вполне мог представить себе мужчину, читающего эти строки и бормочущего себе под нос: «Хотел бы я глянуть на эту самую Эйлин Донахью, как она только додумалась до такого!».

— По-моему, это очень интересно, — сказал Питер, посмеиваясь. — Я недооценил Эйлин. Это должно понравиться читателям…

Максимилиан по-прежнему не поворачивался к нему.

— Макс, в чем дело? — удивился Питер. Ты всегда любил хорошую шутку…

И тут он понял. В своей статье Эйлин высмеивала не выдуманных мужчин, а вполне конкретных людей. Упоминался там и высокий богатый красавец, вполне распространенный тип, умный и интересный собеседник, но слишком занятый самим собой, чтобы обращать внимание на чувства других. Питер проглядел статью и нашел это место. Да, сомнения быть не может. Максимилиан узнал себя и смертельно обиделся. В сообразительности ему не откажешь.

— Макс, это очень хорошая статья, — твердо сказал Питер. — Мы поместим ее в этом выпуске. Рубрика «Что ты знаешь о женщине?» будет открыта.

— Поступай, как хочешь, — процедил Максимилиан, не оборачиваясь.

— Значит, ты на нее обиделся, — подвел итог Питер. — Не ожидал я от тебя такого. Ты ведь сам ее привел. Возьми себя в руки, Макс!

— Я не обиделся! — отрезал Максимилиан.

Он развернулся к Питеру, его глаза гневно горели. — Я не позволю, чтобы какая-то девчонка высмеивала меня!

— Ну, во-первых, никто не догадается, кого она имела в виду, — вздохнул Питер. — Во-вторых, ты всего лишь один из персонажей. В-третьих, может быть, это и не ты…

Страдание исказило лицо Макса. Нет, сцена в ресторане была описана слишком правдиво и детально, чтобы оставались какие-то сомнения.

— Ладно, тебе виднее, — кротко продолжил Питер, увидев выражение лица друга. — Все равно ты не должен принимать это слишком близко к сердцу. Будь выше, докажи ей, что на самом деле ты совсем не такой… И, может быть, в следующем номере появится статья о том, как женщина любит.

Питер говорил и не понимал сам себя. Он, который недавно бушевал и бесился от одной лишь мысли о том, что Эйлин работает в его журнале, оправдывает ее сейчас в глазах Макса.

А ведь только что у него появился удачный предлог выставить Эйлин из «Максистиля». Можно сыграть на самолюбии Максимилиана, и он не станет противиться. Но статья и вправду была хороша…

— А, мне нет никакого дела до этой девицы! — воскликнул Макс. — Я просто разозлился, когда понял, что она решила посмеяться надо мной.

— А почему бы и нет? — спросил Питер, с трудом сохраняя серьезный вид. Он впервые видел Максимилиана в таком расстройстве. — Поверь мне, Эйлин Донахью способна на самые неожиданные поступки. Если ее насмешка над тобой поднимет рейтинг журнала, то можно поступиться самолюбием…

— Но два месяца назад ты не был готов пожертвовать своим самолюбием и взять на работу столь замечательного сотрудника, — язвительно напомнил ему Макс.

— Это совсем другое, — побледнел Питер. Эйлин оскорбила не меня лично, а моих родственников, и я не мог простить ее…

— А что произошло, Пит? — Максимилиан прошелся через всю комнату и присел на краешек стола. — Что натворила эта девчонка в тот раз?

— Она должна была выйти замуж за моего двоюродного брата Патрика и без объяснений сбежала от него в церкви, — отчеканил Питер.

Макс ахнул. Он хорошо знал своего друга и представлял себе, какой удар такой поступок мог нанести его семье.

— Все были в шоке, — продолжил Питер с горечью. — Целый месяц только и говорили о побеге Эйлин. Представляешь? Мой брат стоит у алтаря и ждет ее, а ее нет. Гости, родные — ждут все. А ее нет.

— Да уж, — пробормотал Максимилиан. — Сумасбродная девчонка.

— Не то слово, — криво усмехнулся Питер. — Надо знать наших дублинских знакомых, чтобы полностью представить себе, что там творилось.

— А ее семья?

— Они тоже пришли в ужас. Но даже им Эйлин не сочла нужным ничего объяснить. Она просто исчезла, и только через некоторое время выяснилось, что она уехала в Нью-Йорк.

— Поэтому ты и обошелся с ней так сурово, — задумчиво проговорил Макс. — Если бы я знал об этом с самого начала…

— Ты бы не привел ее в «Максистиль»? — усмехнулся Питер.

— Не знаю, — покачал головой Максимилиан. — Наверное, у нее были причины поступить именно так. Не торопись ее осуждать.

— Я не должен осуждать ее? — воскликнул Питер. — Эта девчонка выставила ирландских Данное на посмешище, а я должен быть снисходителен к ней!

— Тогда давай укажем ей на дверь, — предложил Максимилиан не моргнув глазом. — Сделаем вид, что она никогда не приходила к нам.

Минуту друзья молча смотрели друг на друга.

— Ну уж нет, — улыбнулся Питер. — Пусть все остается так, как есть. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Хорошо. — Лицо Максимилиана расслабилось. — Как знаешь. Но я ей этого не прощу.

— Чего мы только не прощаем женщинам, — засмеялся Питер. — Но ее статья действительно хороша.

Максу ничего не оставалось делать, как согласиться с другом.

Вечером того же дня Питер навестил свою невесту. Он застал Марджори одну дома, и она тут же с превеликим удовольствием забралась к нему на колени.

— Как твои дела? — проворковала она.

Питер принялся рассказывать ей о новом выпуске журнала, не забыв и об успешном опыте Эйлин.

— Эйлин Донахью? — повторила Марджори, наморщив гладкий лоб. — Та самая, которая приходила к тебе несколько месяцев назад?

Питер подтвердил. Он уже успел забыть, что назвал Эйлин красивой и что Марджори очень не понравилось это. Сейчас он надеялся, что она разделит с ним радость, которую он испытывал каждый раз, когда в «Максистиле» появлялся стоящий сотрудник.

— И ты так легко простил ее, что позволил работать в журнале? — уточнила Марджори.

— Максимилиан нанял ее тайком от меня, — был вынужден пояснить Питер. — Но потом я согласился с ним. Журнал не должен страдать.

Если у Эйлин все получится, то от этого выиграем мы все.

— Максимилиан Гриффит слишком много себе позволяет, — фыркнула Марджори и встала с колен Питера. — Он совсем распустился.

Она чувствовала необъяснимую тревогу. Эта женщина, Эйлин Донахью, которая так бессовестно обошлась с его кузеном, будет работать с Питером… Кто знает, может быть, она специально сбежала от одного брата, чтобы соединиться с другим?

Марджори была патологически ревнива и в самых простых действиях других женщин усматривала желание поймать Питера Данна в свои сети.

— Макс — мой компаньон и имеет право принимать решение по найму персонала, — спокойно сказал Питер, наблюдая за разгорячившейся девушкой. Он не мог понять, чем вызван такой всплеск эмоций.

— Ты должен ее уволить, — безапелляционно заявила Марджори.

— Почему? — Питер почувствовал раздражение. С какой стати она указывает ему, что он обязан делать?

— Она опозорила твою семью.

— Мы в Нью-Йорке, а не в Дублине.

— Ты не должен идти на поводу у Гриффита и выполнять все его желания. Ты главнее его.

Твой пакет акций намного больше.

Это было таким ребячеством, что Питер невольно рассмеялся.

— Это мое решение. Эйлин остается. Ее статья великолепна.

— Ты надо мной издеваешься? — рассвирепела Марджори. — Я знаю, в чем дело. Ты не собираешься избавляться от этой девицы, потому что она тебе понравилась и ты не прочь переспать с ней!

Питер вскочил с дивана. Он несколько раз сталкивался с приступами ревности у Марджори, которые заканчивались слезами и бурными примирениями. Но сейчас она превзошла саму себя в глупости обвинений.

— Перестань, — проговорил он сурово;

— Почему? Правда глаза колет?

Марджори стояла напротив него, упершись руками в бока. Как ее уродует гнев, невольно подумал Питер. Она становится похожа на молодого бычка…

— Ты говоришь глупости. — Он попытался воззвать к ее здравому смыслу. — Мне нет никакого дела до Эйлин Донахью. Если ею кто-то интересуется, так это Макс…

— О, конечно, несравненный Максимилиан Гриффит! — негодующе воскликнула Марджори. — Он у вас известный специалист по женской части. Скажи, вы с ним уже продумали детали мальчишника перед нашей свадьбой? Какое место там отведено Эйлин Донахью?

Питер сжал кулаки. Марджори менялась на глазах. От воспитанной привлекательной девушки не осталось и следа — перед ним была грубая, распущенная девица, с багровыми щеками и налитыми кровью глазами.

— Ты не в себе, Мардж, — твердо сказал он. — Я зайду в другой раз.

Он развернулся и вышел, не обращая внимания на ее протесты и слезные заверения, что она больше не будет так себя вести. На улице накрапывал мелкий дождик, и раздражение Питера усилилось. И зачем его понесло сегодня к Марджори? Только все настроение испортила ему его милая невеста. Питер взял за правило никогда не действовать под влиянием момента, но в данный момент его так и подмывало вернуться в ее квартиру и сказать, что между ними все кончено.

Подумать только, решила приревновать меня к Эйлин, кипятился он, спускаясь в подземный гараж за своей машиной. И слова ведь какие нашла…

Питер завел свой «додж» и выехал на улицу.

Дождь усилился, и он чуть притормозил, прикидывая, куда бы направиться. Он отменил все свои дела ради встречи с Марджори, а теперь получалось, что ему абсолютно нечем заняться.

Он медленно поехал по улицам, с любопытством приглядываясь к спешащим домой пешеходам, Вот пожилая женщина под большим зонтом, несет сумку с продуктами и явно не торопится. Дождь ее не пугает.

А вот несколько девчонок в школьной форме, почти бегут, закрывая головы учебниками.

Питеру вдруг захотелось вылезти из машины и ощутить прохладные струи воды. Он даже стал высматривать себе место для парковки, но тут же одернул себя. Хорошо бы он выглядел! Солидный мужчина в дорогом костюме, бегающий под дождем как мальчишка. Марджори это шокировало бы.

Питер с сожалением поехал дальше. Марджори. Такая понятная и привычная, если бы не ее дурацкая ревность. Он так хорошо знает ее, что может предсказать ее реакцию на любое событие. С ней не надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Она не бросит его в церкви, как Эйлин его двоюродного брата.

Как приятно сознавать ее надежность. И как скучно.

Не смей называть Марджори скучной, приказал себе Питер. Сегодня она доказала тебе, что может быть не только рассудительной, но и неистовой.

И все равно трудно представить себе Марджори Форрестер стоящей под проливным дождем и подставляющей свое лицо потокам воды в центре улицы, как это делает девушка в легком желтом плаще…

Питер резко нажал на тормоз. Он узнал девушку в желтом плаще. Напротив большого супермаркета, не обращая внимания на прохожих, раскинув руки и подняв к небу лицо, стояла Эйлин Донахью.

7

Она крепко зажмурилась, и постепенно шум большого города отступил на задний план. Эйлин чувствовал? только прохладные потоки дождя, которые струились по ее лицу. Она с удовольствием бы скинула туфли и постояла босиком на мокром асфальте, но это было бы слишком. Ей не удается до такой степени забыть о том, что она находится в центре Нью-Йорка, а не на окраине Дублина.

Внезапно Эйлин почувствовала себя неловко. Как будто кто-то чужой бесцеремонно вторгся в ее пространство и пристально наблюдает за ней. Понятно, вздохнула она про себя. Не в меру любопытный полицейский вздумал проследить за подозрительной девицей.

Она открыла глаза и ахнула от неожиданности. На расстоянии вытянутой руки от нее стоял Питер Данн. У него тоже не было зонта, но он, казалось, ничего не имеет против того, чтобы вымокнуть насквозь.

— Привет, — прошептали губы Эйлин.

Сейчас они были не в офисе, и она чувствовала, что может позволить себе немного расслабиться. В это мгновение он для нее не мистер Данн, и даже не кузен Патрика, а просто случайный прохожий, которому вдруг захотелось понаблюдать за ней.

— У вас все в порядке? — смущенно пробормотал Питер, когда понял, что Эйлин его увидела.

Он не знал, что заставило его выйти из машины и подойти к ней под проливным дождем.

И не знал, что он должен сейчас сказать ей. Но Питер чувствовал, что как-то надо объяснить свое поведение.

— Да, все хорошо, — кивнула Эйлин, но удивления он не услышал в ее голосе. Как будто они были старинными знакомыми и случайно встретились около магазина.

— В этом городе я уже забыла вкус дождя, — продолжила она.

— У дождя нет вкуса, — машинально возразил Питер.

— У вас просто нет времени, чтобы почувствовать его, — улыбнулась Эйлин. — Идите сюда.

Она протянула ему руку, и Питер, не долго думая, взял ее мокрую ладонь.

— Вставайте здесь.

Питер повиновался.

— А теперь запрокиньте голову и закройте глаза. Постарайтесь забыть о том, где вы находитесь. Что вокруг машины, люди и небоскребы. Представьте себе что-нибудь приятное. Зеленый луг, синее небо. Идет дождь, но ярко светит солнце, и вы знаете, что вскоре на небе появится радуга, и если добежать до ее конца, то можно увидеть, где маленькие гномы прячут горшочек с золотом…

Эйлин говорила все тише и тише, и Питер словно наяву видел картины, которые она описывала. Дом его тетушки в Ирландии, мычание коров в хлеву, теплый запах свежевыпеченного хлеба, крупные капли росы на траве и волшебные истории о гномах и эльфах, которые во множестве знал дядюшка Бриге, садовник.

Питер вздохнул полной грудью и открыл глаза. Перед ним по-прежнему был Нью-Йорк, безрадостное серое небо вместо ясной лазури, бетон, стекло и асфальт вместо зеленого луга.

Но, тем не менее, пелена дождя преобразила и этот город. Питер чувствовал — что-то изменилось. То ли внутри него, то ли снаружи…

— Теперь вы понимаете меня?

Голос Эйлин вывел его из забытья. Питер виновато оглянулся на девушку. Теперь она будет потешаться над ним. Но ни тени насмешки не было заметно в ее изумрудных глазах.

Только сейчас Питер заметил их необычный цвет.

— У вас зеленые глаза, — пробормотал он, повинуясь внезапному порыву. — Я думал, карие…

Если бы у него было время подумать, он бы понял, что ему не должно быть никакого дела до цвета глаз Эйлин Донахью. Но сейчас все было другим, и ему не хотелось взвешивать каждое свое слово.

— Многие так думают. У меня слишком смуглая кожа, — серьезно произнесла Эйлин. — Но что за ирландка без зеленого цвета?

Питер улыбнулся. Они постояли еще немного молча. Питер то и дело косился на изящный профиль стоявшей рядом Эйлин, на ее тяжелые намокшие косы. Вдруг он увидел, что девушку бьет мелкая дрожь. Августовский дождь был свеж и прохладен, а на Эйлин был всего лишь легкий плащ.

— Вы замерзли? — спросил он девушку.

— Наверное, да, — призналась она.

— У меня тут машина неподалеку, пойдем; те, — предложил он и, не дожидаясь ответа Эйлин, взял ее за руку и потянул за собой.

Они сели в машину. Эйлин молчала, и Питер боялся даже посмотреть в ее сторону. Только сейчас он начал осознавать, что произошло.

Он стоял под проливным дождем рядом с Эйлин Донахью и слушал ее завораживающий голос, а теперь она сидит в его машине…

Питер медленно повернул ключ зажигания.

— Я могу добежать до метро, — проговорила Эйлин глухо.

Питера поразило то, что она догадалась, о чем он думает. Неужели ей тоже неловко?

— Ерунда, — натужно засмеялся он. — Я довезу вас, куда скажете. Вы совсем промокли.

— Это неважно, — прошептала она и обхватила себя руками.

— Вы можете простудиться, — продолжал Питер.

И словно в подтверждение его слов Эйлин оглушительно чихнула.

— Вот видите. Вам надо срочно домой, выпить чего-нибудь горячего.

— Я умею готовить изумительный глинтвейн, — сказала Эйлин. — Хотите?

И второй раз за день Питер Данн совершил необъяснимый, нелогичный поступок.

— Очень хочу, — честно сказал он и посмотрел прямо в глаза Эйлин.

Через двадцать минут они подъехали к дому Эйлин. Питер отметил про себя, что она живет в очень бедном квартале. Почему? Он знал, что семья Эйлин была весьма состоятельна. Что заставляет ее влачить нищенское существование, в то время как она могла бы жить в собственном особняке?

По-прежнему лило как из ведра, и Питеру с Эйлин пришлось бежать до подъезда. Они доехали до восьмого этажа в скрипучем, дурно пахнущем лифте, а потом долго шли по узкому коридору, заставленному домашним скарбом. Но Питер видел, что Эйлин обращает мало внимания на убожество, царящее вокруг. Она существовала вне этого мира. Она была выше его.

Наконец Эйлин остановилась у обшарпанной двери и достала ключ.

— Пришли, — шепнула она, и озорная улыбка осветила ее лицо.

Она явно смотрела на все происходящее, как на забавное приключение, и Питер расслабился. Он в любой момент мог повернуть назад, но почему-то ему казалось, что сейчас нет ничего заманчивее, чем пить глинтвейн в крохотной квартирке рабочего квартала Нью-Йорка вместе с женщиной, которая вызывала в нем столь отрицательные эмоции.

Квартира Эйлин выгодно отличалась от всего дома, и Питер понял, что это целиком ее заслуга. В комнате стояла большая кровать, застеленная пестрым покрывалом. Несколько мягких подушек, явно взятых Эйлин из прошлой жизни, были небрежно раскиданы на нем. Ситцевая занавеска отделяла импровизированную кухню от жилой комнаты, в которой помимо кровати был еще большой облупившийся шкаф и хромоногий столик, приставленный к окну.

Скудную меблировку завершали два высоких табурета.

И она здесь живет, мелькнуло у Питера сожаление. Невозможно…

Однако Эйлин не чувствовала ни неудобства, ни смущения. Глядя на нее, можно было подумать, что она всю жизнь прожила в таких комнатенках и привыкла готовить себе еду на примусе.

— Вы позволите, я переоденусь? — спросила она Питера.

Он кивнул и только сейчас заметил, что она уже прижимает к себе какую-то сухую одежду.

Эйлин заперлась в ванной, и Питер услышал звуки льющейся воды.

Ну это как минимум на час, подумал он с легкой насмешкой. А чем же заняться мне?

Однако не прошло и двух минут, как Эйлин вышла из ванной в длинной светлой юбке и рубашке с коротким рукавом. Ее одежда (видимо, привезенная из дома) странно контрастировала с убогой обстановкой квартиры.

— Ой! — Эйлин прижала ладошку ко рту. Какая я глупая! Вы ведь тоже насквозь промокли…

Удивительно, что он и сам об этом не подумал. Питер лишь развел руками.

— У меня нет ни одной мужской вещи, сказала она растерянно.

— Было бы странно, если бы они у вас были, — улыбнулся Питер.

Его не покидало ощущение, что все это происходит не сейчас и не с ним. Кто-то другой стоит в квартире Эйлин Донахью в промокшей насквозь одежде. Кто-то другой не может оторвать глаз от Эйлин, которая распустила влажные волосы по плечам, и они, постепенно высыхая, уже начали завиваться в колечки. Кто-то другой всерьез говорит:

— Но, может быть, у вас найдется какой-нибудь халат или большое полотенце?

— Конечно! — воскликнула Эйлин.

Она открыла шкаф и вытащила оттуда и то, и другое. Питер взял одежду из ее рук, прошел в ванную и, задвинув дверную щеколду, начал раздеваться. Потом он включил воду и несколько минут смотрел на то, как она стекает в тронутую ржавчиной ванну. Все вокруг было отвратительно. Мрачные стены, выкрашенные темно-коричневой краской, рассохшаяся тумбочка и большая побитая эмалированная ванна.

Наверняка тут часто отключают горячую воду, думал Питер, стоя в ванной под душем.

Как же Эйлин живет здесь? Я не смог бы пробыть тут ни минуты.

Питер не замечал того, что он находится в квартире Эйлин уже добрых двадцать минут и не только не пострадал от этого, но даже и не помышляет об уходе…

Было так приятно стянуть с себя мокрую одежду и согреться под теплой водой… Питер тщательно вытерся и примерил халат, поданный ему Эйлин. Из узкого продолговатого зеркала на стене на него глянул парень с взъерошенными мокрыми волосами в сомнительном наряде сочного фиолетового цвета.

Нет, так не пойдет. Питер отложил халат. Он не выйдет к ней в таком виде. Он дотронулся до своей одежды. Нет, слишком мокро. Противно даже думать о том, чтобы надеть эти холодные влажные вещи. Питер вздохнул и завернул полотенце вокруг бедер. Он никогда бы не позволил себе появиться перед женщиной в одном полотенце, пусть даже и доходящем до колен.

Но сейчас почему-то все казалось не таким, как всегда. Словно этот нью-йоркский дождь перевернул все с головы на ноги. Он больше не был Питером Данном, совладельцем крупного журнала и многих других компаний. А она перестала быть Эйлин Донахью, навязанной ему подчиненной, вызывающей у него раздражение. В мгновение ока все переменилось, и Питер ощущал странную безрассудность, желание махнуть на все рукой и забыть на некоторое время об окружающем мире…

Эйлин рылась в кухонном шкафчике, когда за ее спиной хлопнула дверь в ванной комнате.

Она осторожно обернулась, и у нее перехватило дыхание. Перед ней стоял Питер Данн и одновременно.., не Питер Данн. Лишенный своего дорогого костюма, с мокрыми волосами Питер выглядел совсем мальчишкой. У него была очень красивая фигура, широкие плечи, рельефная грудная клетка. Пожалуй, его телосложение не отличалось особенным изяществом, но в глазах Эйлин это не являлось большим недостатком. Она внезапно открыла для себя очень интересную вещь — Питер красив.

Не так, как неотразимый Максимилиан или Патрик, оставленный в далекой Ирландии, но красив собственной, ни с чем не сравнимой красотой. И то, что в Питере так мало самолюбования, только добавляло ему очарования.

— Халат не подошел, — пробормотал Питер, смущенный странным взглядом Эйлин. Надеюсь, вы не возражаете, если я побуду в « таком виде…

— Ни в коем случае, — поторопилась она его заверить. — Все в порядке. Глинтвейн сейчас будет готов, я никак не могу найти гвоздику.

Но она у меня точно была…

И Эйлин повернулась к шкафчику и с удвоенным рвением принялась за поиски приправ, не замечая, что пакетик с гвоздикой лежит у нее под носом.

Через десять минут все было готово. От кофейника, в котором Эйлин сварила глинтвейн, поднимался умопомрачительный запах. Питер сидел на шатком табурете, который только с помощью нескольких журналов удалось привести в состояние равновесия. Эйлин нарезала ломтями белый хлеб.

— К сожалению, мне больше нечего предложить, — улыбнулась она. — Только вино, хлеб, масло и немного печенья…

Это были все ее запасы. Ей нужно было растянуть их еще на пять дней до первой зарплаты в «Максистиле», но сейчас Эйлин не думала ни о чем. Она всегда сможет взять аванс, как любезно предлагал Максимилиан…

— Этого вполне достаточно, — смущенно пробормотал Питер, наблюдая за ловкими движениями ее маленьких ручек.

С трудом верилось, что эта девушка всю жизнь прожила в роскоши.

— Мы словно в сказке, — сказал он зачарованно.

— Почему? — Эйлин опустила руки.

— Потому что я.., как случайный прохожий, а вы выворачиваете для меня последние запасы.

Хлеб, масло, бутылка вина. Вот только я не обладаю волшебной силой, чтобы по заслугам вознаградить вас…

Девушка покраснела.

— И вовсе не последние, — произнесла она с вызовом. Она подошла к шкафчику и распахнула его. — У меня есть еще две бутылки!

— О, целый склад спиртного, — засмеялся Питер.

Ему было невыразимо приятно смотреть на Эйлин. Она была так изящна, так красива, так самостоятельна. У Питера защемило сердце. О чем думает она по ночам? Что вспоминает, лежа на этой кровати? Непонятное желание знать о ней как можно больше охватило его.

— Моя бабушка всегда говорила, что в доме должен быть запас красного вина, — пояснила Эйлин.

Пристальный взгляд Питера смущал ее. Но в то же время она инстинктивно чувствовала, что ей не за что краснеть и все, что он видит сейчас, нравится ему…

Эйлин стала разливать глинтвейн. Темно-красная жидкость, насыщенная пряными ароматами, была очень кстати. За окном бушевала последняя летняя гроза, и Питеру казалось, что он в жизни не пил и не ел ничего более вкусного, чем глинтвейн с белым хлебом в маленькой квартирке на окраине Нью-Йорка.

Ни Эйлин, ни Питер не сознавали того, что, став целебным согревающим глинтвейном, красное вино отнюдь не потеряло своих опьяняющих качеств. Они пили и разговаривали, и с каждым глотком их беседа становилась все более откровенной. Они не думали о том, что будет завтра, когда они встретятся в редакции. Почему они очутились в квартире Эйлин? Что заставило ее пригласить его? Что заставило его принять ее приглашение?

Они не искали ответов на эти вопросы, которые начнут мучить их завтра. Сегодня они сидели, пили горячее вино и наблюдали за тем, как в сумерках беснуется гроза.

— Вам должно быть очень одиноко здесь, — тихо проговорил Питер.

Где-то в глубине души он сознавал, что его одежда, скорее всего, уже высохла, и он вполне может сменить полотенце на более пристойный наряд. Но каждый раз, когда взгляд Эйлин падал на его обнаженный торс, в ее глазах проскальзывало восхищение, и Питер чувствовал, как в нем просыпается незнакомое ощущение.

Ему хотелось, чтобы она с одобрением смотрела на него. Чтобы голос ее дрожал, когда она обращалась к нему.

Питер Данн впервые до дрожи в коленях желал нравиться женщине. Он пока не сознавал, что судьба сыграла с ним очень злую шутку — женщиной, вызвавшей в нем такие незнакомые чувства, стала Эйлин Донахью, о которой еще неделю назад он не мог слышать без содрогания.

— Дождь, кажется, и не собирается прекращаться, — тихо сказала Эйлин.

Ее волосы уже полностью высохли и раскинулись пышными темными завитками по ее плечам. Питеру очень хотелось дотронуться до них, но он знал, что Эйлин будет возмущена, если он попробует прикоснуться к ней.

— Вы не скучаете по Ирландии? — внезапно спросил он.

Их беседа вообще была очень странной. Они задавали друг другу вопросы и не дожидались ответов; они с трудом придумывали, что же сказать в следующий раз, и не догадывались о том, что их неловкий разговор выдает их с головой. Эйлин и Питера спасало только то, что в ее квартирке не присутствовал третий, способный обратить на эти странности внимание.

— Очень скучаю, — просто ответила Эйлин.

— А почему вы уехали оттуда?

А вот этого Питеру не следовало спрашивать. Он моментально почувствовал, как Эйлин напряглась. Да и ему воспоминание о событиях в Дублине не улучшило настроения.

Эйлин Донахью бросила у алтаря моего двоюродного брата, сказал он про себя, осознавая всю нелепость ситуации. И позорно сбежала из страны.

— Так было надо, — тихо сказала Эйлин.

Питер поставил чашку на стол, проклиная себя за неосторожные слова. Но спасти положение было никак нельзя. Магия развеялась.

Зеленоглазая фея из ирландского леса без следа исчезла.

— Наверное, мне пора, — пробормотал Питер и начал подниматься.

Полотенце, обернутое вокруг его бедер, самым предательским образом попыталось соскользнуть. Питер едва успел подхватить его.

— Думаю, ваши вещи уже высохли, — проговорила Эйлин, отвернувшись к окну.

Однако она не видела потоков дождя, хлеставших по стеклу. Перед ее глазами стояла крепкая мужская фигура с широкими плечами и узкими бедрами. Такой красивый, такой надежный. Так похож на Патрика…

Воспоминание о бывшем женихе придало ей сил. Эйлин заставила себя обернуться. Питер уже успел одеться и стоял перед ней в том виде, в котором она привыкла видеть его в редакции каждый день.

— Мне пора, — повторил Питер.

Он чувствовал злость пополам с грустью.

Злость на себя за то, что поддался очарованию Эйлин и пришел в ее дом. Злость на Эйлин за то, что она молчит и не просит его побыть с ней еще немного. Грусть оттого, что никогда больше не вернется сюда и не сможет забыть того, что случилось сегодня.

— До свидания, мистер Данн, — произнесла Эйлин деревянным голосом.

Она закрыла за ним дверь, а потом устроилась на широком подоконнике с чашкой чая и долго смотрела на проливной дождь, бушующий за окном.

8

Мисс Марджори Форрестер проплакала всю ночь. Поначалу она надеялась, что Питер через некоторое время одумается и вернется, чтобы попросить прощения. Когда прошло три часа, а от него по-прежнему не было ни слуху ни духу, Марджори принялась названивать ему сама. На работе его, естественно, не было. Домашний телефон не отвечал. Марджори пришла в отчаяние. Они и раньше ссорились, но никогда еще Питер не вел себя с такой решительностью. Как будто она больше не имела для него никакого значения.

На следующее утро Марджори поднялась с темными кругами под глазами и твердым намерением разузнать, как обстоят дела. Ее родные были очень удивлены тем, что она встала рано.

— — Мне нужно проехаться по делам, — туманно отвечала Марджори на все вопросы. Я скоро вернусь.

Она надела кокетливый костюм из голубого джерси, тщательно расчесала модно подстриженные волосы, немного подкрасила глаза.

Марджори намеревалась проникнуть в святая святых — редакцию «Максистиля», чтобы переговорить с Питером и, если получится, взглянуть на эту Эйлин Донахью.

После некоторых прений с охраной и звонка Максимилиану Гриффиту Марджори пропустили. Она шла по широким коридорам, с любопытством оглядывая каждого мужчину, встречавшегося ей на пути. Марджори так и подмывало спросить, где сидит мисс Донахью, но у лифта ее поджидал Максимилиан, и она решила отложить смотрины на потом.

— Доброе утро, Мардж, — приветствовал ее Максимилиан. — Прекрасно выглядишь.

Он терялся в догадках по поводу ее внезапного визита. Никогда раньше невеста Питера не приходила в «Максистиль». Что ей понадобилось здесь сейчас, когда Питера в редакции не было? Он простудился и решил один день полечиться дома. Что же нужно Марджори?

— Ах, Макс, к вам невозможно пробиться, — кокетливо пропела Марджори.

Она знала, что за Максимилианом Гриффитом прочно укрепилась репутация донжуана. Это волновало ее воображение, несмотря на чувства к Питеру. Порой Марджори воображала себе, что Максимилиан смертельно влюбляется в нее и его дружба с Питером постепенно превращается в ненависть. Они долго разговаривают, и слова их полны горечи. И наконец право выбора предоставляется ей. Эти красивые сильные мужчины ждут ее решения. Она выбирает.., конечно, Питера! Но для Максимилиана она приберегает капельку жалости и страстный прощальный поцелуй…

Однако реальный Гриффит не нуждался ни в том, ни в другом. Он всегда считал невесту Питера не слишком красивой и не очень умной и терпел ее общество только ради друга.

Вот и сейчас он снисходительно смотрел на нее сверху вниз и надеялся, что она ненадолго задержит его.

Они сели в лифт. Марджори сделала вид, что не заметила, что Максимилиан нажал на кнопку седьмого этажа. А ведь ей было прекрасно известно, что кабинет Питера — на четвертом. Значит, Макс хочет о чем-то поговорить с ней?

Еле сдерживая волнение, Марджори шла вслед за ним к его кабинету, невольно сравнивая его с Питером. Конечно, Пит пошире в плечах, зато Макс выше… И как элегантен его костюм… Он знает толк в жизни…

Максимилиан распахнул дверь своего кабинета и пропустил Марджори вперед. Она вошла и ахнула. Из окон открывался прекрасный вид, размеры кабинета и его обстановка поражали.

— Присаживайся. Хочешь кофе? Может быть, чай?

— Просто воды, пожалуйста.

Пить Марджори совершенно не хотелось, но она чувствовала, что надо попросить его о чем-то. Так будет достойнее.

Гриффит позвонил секретарю, и через несколько минут немолодая солидная дама внесла поднос с черным кофе для него и водой для нее.

Марджори была немного разочарована — она не сомневалась, что секретарь Максимилиана Гриффита должна быть достойна титула «мисс Америка».

Максимилиан отметил полный презрения взгляд Марджори, который она бросила на его секретаря. Он едва сдержал улыбку. Нет, все-таки что Питер нашел в этой девице? Или у него просто не хватило сил сопротивляться ее натиску? А хватка у Марджори, должно быть, бульдожья…

— Итак, Мардж, могу узнать, чем мы обязаны чести видеть тебя здесь? — спросил Максимилиан, сделав большой глоток кофе.

Марджори, даже не притронувшаяся к своей воде, была несколько ошарашена. Но потом она сообразила, что по правилам приличия он должен был спросить ее о ее целях, а потом уже переводить разговор на свое.

— Я просто решила прогуляться немного, — ответила она, ставя локти на его стол. — И подумала, а почему бы мне не навестить Питера и Макса?

Максимилиану стало смешно. Если бы Питер мог видеть, как эта девица выламывается тут передо мной, он быстро бы забыл о свадьбе, подумал Гриффит. Хотя, наверное, между ними уже что-то произошло, иначе бы она не примчалась сюда утром. И к тому же она не знает о его болезни…

— Что ж, похвальное решение, — сказал он с любезной улыбкой. — Но я вынужден тебя разочаровать. Сегодня тебе придется довольствоваться только моим обществом.

Марджори нахмурилась, подтверждая догадку Макса. Она явно не подозревала о том, что Питер сейчас не на работе.

— Разве ты не знаешь? — Брови Максимилиана картинно взлетели вверх. — Питер простудился. Он дома.

Рот Марджори чуть приоткрылся, придавая ее чертам глупый вид.

— Питер болен? — переспросила она. — Серьезно?

— Об этом я должен спросить у тебя, — ответил Максимилиан. — Ты же его невеста.

— Я ничего не знала, — пробормотала Марджори.

Максу внезапно стало жаль ее.

— Наверное, он решил не волновать тебя понапрасну, — великодушно предположил он. — Это всего лишь легкая простуда. Вы с ним слишком долго гуляли вчера под дождем…

Марджори хотела возразить, что уж если Питер и гулял вчера под дождем, то только не с ней.

Но, подумав немного, она решила, что не стоит посвящать Максимилиана в свои проблемы. Она и так слишком выдала себя своим визитом.

— Ах да! — Она натужно рассмеялась. — Он уже вчера вечером немного кашлял. Как же я не сообразила…

Макса не обманула ее игра. Они явно поссорились, размышлял он про себя, и сегодня она примчалась выяснять, в чем дело. Нет, если эта свадьба расстроится, я ни капли не огорчусь.

Питер заслуживает лучшего…

Внезапно дверь его кабинета распахнулась.

На пороге возникла Эйлин с кипой бумаг в руках. Ее щеки гневно горели, и эта ярость делала ее особенно привлекательной.

— Максимилиан, это невозможно. Мы же договаривались совсем о другом! — выпалила она с ходу, тряся листами.

Увидев, что в кабинете присутствует посторонняя женщина, Эйлин запнулась. Максимилиан всегда настаивал на том, чтобы сотрудники редакции беспрепятственно заходили к нему в любое время. Поначалу она стеснялась врываться к нему без предупреждения, но потом привыкла. Вот и сейчас, получив собственные статьи, исправленные корректором, она сразу пришла жаловаться Максимилиану.

— Извините, я не знала, что вы заняты, — пробормотала она смущенно.

Макс раскинулся в кресле и довольно улыбался. Ему нравилась реакция Эйлин. Краска смущения и злости заливала ее щеки, и Максимилиану до ужаса хотелось раздразнить девушку до такой степени, чтобы она совсем потеряла контроль над собой.

Марджори с ревнивым интересом разглядывала Эйлин. Она сразу догадалась, кто перед ней.

С чисто женской дотошностью она пыталась найти в ней как можно больше недостатков, чтобы потом презрительно скривить губы и признаться самой себе, что «эта Эйлин Донахью ничего особенного». Но даже Марджори была вынуждена отметить, что придраться не к чему. Эйлин была со вкусом одета, держалась с достоинством и была бесспорно красива. Настроение Марджори, и без того не безоблачное, резко ухудшилось.

— Что вы. Эйлин, — произнес Максимилиан, растягивая слова, — вы нам ничуть не помешали.

Марджори взглянула на Макса и покраснела от досады — такое откровенное любование светилось в его глазах.

Питер никогда на меня так не смотрит, пришла ей в голову неприятная мысль.

— Познакомься, Мардж, — продолжал тем временем Максимилиан, от внимания которого не ускользнули недоброжелательные взгляды Марджори. — Это Эйлин Донахью, наш новый сотрудник. Подающий большие надежды, между прочим. В новом номере «Максистиля» уже будет ее рубрика. Называется «Что ты знаешь о женщине?».

— Не сомневаюсь, что мисс Донахью специалист в этом вопросе, — кисло процедила Марджори, едва кивая девушке.

Максимилиан подавил улыбку и сказал:

— Эйлин, это мисс Марджори Форрестер…

Невеста Питера.

Он произнес это без всякой задней мысли, но выражение лица Эйлин заставило его насторожиться. Максимилиан был готов поклясться, что его слова расстроили Эйлин. Хотя какое ей дело до невесты Питера Данна?

— Приятно познакомиться, — сухо сказала Эйлин.

Ей сразу не понравилась эта манерная девушка, а уж теперь, когда она узнала, кто это…

Эйлин не отдавала себе отчета в том, почему невеста Питера вызывает у нее неприязнь. Круглое лицо Марджори с аккуратно выщипанными бровями было ей противно.

Надо же, невеста Питера, размышляла про себя Эйлин. Никогда бы не подумала, что ему может понравиться такая женщина…

Если бы Эйлин кто-нибудь намекнул на то, что ее отношение к Марджори по меньшей мере странно, она бы искренне возмутилась. Питер Данн волен выбирать себе любую женщину.

И эта ничем не хуже других.

На душе у Эйлин скребли кошки.

— Я зайду попозже, — наконец выдавила она из себя.

Максимилиан сделал попытку остановить ее, но Эйлин упорно не желала беседовать с ним в присутствии Марджори.

— Не стоит загружать мисс Форрестер нашими неинтересными проблемами, — проговорила она с улыбкой, от которой веяло нестерпимым холодом.

Максимилиан проклинал Марджори, которая не догадывалась, что лишней здесь является она, а не Эйлин. Но Марджори продолжала сидеть на месте. Она еще не все выяснила.

Когда за Эйлин закрылась дверь, Макс проговорил с плохо скрытым раздражением:

— Итак, на чем мы с тобой остановились?

Марджори прекрасно видела, что он расстроен. Видимо, эта Эйлин много для него значит, хмуро подумала она. Еще бы! Наверное, строит из себя недотрогу. Сколько мужчин попались на эту немудреную уловку!

— Знаешь, Макс, — заговорила она проникновенно, — мне кажется странным, что Питер взял Эйлин на работу.

Марджори не могла бы специально выбрать лучшую тему. В данный момент Максимилиан лихорадочно размышлял над тем, а не упустил ли он что-нибудь из виду относительно Эйлин и Питера?

— Ему понравились ее статьи, — ответил он сдержанно.

Глупо было делиться внезапно возникшими подозрениями с невестой Питера. Лучше сначала выпытать, что известно ей.

— А он мне говорил, что это ты хлопотал за нее, — сказала она удивленно.

— Да, мне ее работы тоже очень понравились, — нехотя признал Максимилиан.

— И она сама тоже, — интригующе произнесла Марджори. — Она очень красивая.

Максимилиан нахмурился. Еще не хватало, чтобы она принялась попрекать меня, подумал он.

Лучше бы вам не дразнить меня, мисс Форрестер.

— Наверное, — сухо сказал он. — По крайней мере, Питер очень высокого мнения о ее внешних данных.

Марджори дернулась, как от удара электрическим током.

— Питер ничего не понимает в женской красоте, — прошипела она.

Максимилиан закусил губу, чтобы удержать смех. Из кокетливо настроенной девицы Марджори в мгновение ока превратилась в разъяренную фурию.

— Если бы ты была права, Питер никогда бы не влюбился в тебя, — галантно заметил он.

Мегеру надо было срочно успокоить.

Марджори польщенно улыбнулась.

— Я хотела сказать, что его суждению не всегда можно доверять, — тут же поправилась она. Но я не думала, что в ваш журнал принимают только из-за смазливого личика… И потом, Питер все время говорил о том, что у вас сугубо мужской коллектив…

— Эйлин очень удачно его разбавила, — усмехнулся Максимилиан. — Мы с Питером уже не представляем себе «Максистиль» без нее.

— Боже, она ведь еще и месяц не проработала, — ненатурально захихикала Марджори. Было видно, что слова Макса сильно задели ее.

— Она изумительная девушка, — продолжил Максимилиан.

Словно какой-то бес заставлял его восхвалять Эйлин. Марджори сердито поджимала губы, глаза ее метали молнии.

— Я не разглядела в ней ничего изумительного, — процедила она, даже не догадываясь о том, что ее поведение искренне забавляет Максимилиана.

— Это временно. Если ты познакомишься с ней поближе, то…

— Я не желаю знакомиться с ней поближе! — выпалила Марджори.

— Она тебе обязательно понравится, — невозмутимо продолжал Максимилиан. — Например, мнение Питера об Эйлин сейчас очень поменялось.

— То есть? — Марджори устремила на него взгляд, полный мучительных сомнений.

— Думаю, ты в курсе, что поначалу он на дух ее не переносил, — небрежно ответил Максимилиан, притворясь, что не замечает реакции девушки на свои слова.

— А теперь? — Марджори вся подалась вперед. — Как теперь он относится к ней?

— Он даже защищает ее передо мной, — скривился Макс.

Марджори шумно выдохнула. Ее подозрения подтверждались. Она теряет жениха, и все из-за этой Эйлин Донахью!

— Ты думаешь, между ними что-то есть? — спросила она, не в силах больше сдерживаться.

Максимилиан почувствовал, что их беседа перешла пределы ни к чему не обязывающего разговора. У Марджори, видимо, имеются веские причины ревновать Питера. Ревновать Питера! Месяц назад об этом было бы смешно подумать. Данн казался воплощением верности, он никогда не поддавался соблазнам. Что же произошло сейчас?

— Я не знаю, — честно ответил Макс, и впервые его голос прозвучал встревоженно.

Марджори закусила губу.

— Я вчера поругалась с ним, — вдруг призналась она. — Из-за Эйлин. Он ужасно разозлился и ушел. Такого раньше никогда не бывало… Я пыталась дозвониться до него, но он как сквозь землю провалился. И до сих пор от него ничего не слышно. Такого раньше никогда не было…

Марджори сжимала и разжимала кулаки, что у нее всегда свидетельствовало о большом волнении.

— Это бывает, — успокаивающе улыбнулся Максимилиан. — Ты же знаешь Питера. Иногда на него находит, и он сам на себя не похож.

— Да, — печально согласилась Марджори.

Она уже жалела о том, что стала откровенничать с Максимилианом. Теперь у него появится повод смотреть на нее свысока.

— Все наладится, Мардж, — успокаивающе сказал Макс. — Ты можешь сейчас поехать к нему домой. Я уверен, он будет очень рад тебя видеть…

Девушка медленно поднялась.

— До свидания, Макс, была рада повидаться с тобой, — произнесла она дежурную фразу.

Максимилиан встал и проводил ее до дверей.

— Не расстраивайся, Мардж, — шепнул он ей на прощание. — Ты самая привлекательная девушка, которую я знаю. Питер от тебя без ума…

Приободренная Марджори вышла из здания редакции в гораздо лучшем настроении. Прощальные слова Максимилиана звучали в ее ушах, и она земли не чуяла под собой. Однако если бы она посмотрела сейчас на его лицо, то ее радость значительно поуменьшилась бы. Зубы Макса были стиснуты так сильно, что на скулах проступили желваки. Без всякой видимой причины он был разъярен, словно кто-то осмелился посягнуть на нечто, очень дорогое ему.

Неужели Питер влюблен в Эйлин? — думал он. Немыслимо, невозможно, абсурдно. А вдруг?

И каковы ее чувства?

Максимилиан выругался вполголоса. Впервые в жизни ему пришла в голову мысль, что он ничего не знает о женщине.

9

Когда Питеру принесли следующую статью Эйлин, он немного напрягся. Вспоминая, как она обошлась в первый раз с Максимилианом, он всерьез подозревал, что темой ее нового материала станет рецепт по обольщению одиноких мужчин, обязательно с описанием эпизода в ее квартире, или что-нибудь в этом роде.

Но статья оказалась абсолютно иной. Эйлин с юмором рассказывала о том, что порой движет женщинами, когда они совершают поступки, угодные мужчинам. У Питера отлегло от сердца, и он с удовольствием прочитал статью. Однако, отложив бумаги в сторону, он почувствовал, что на душе у него далеко не так радостно и беззаботно, как можно было бы ожидать.

С тех пор, как они с Эйлин пили глинтвейн в ее квартире, прошла неделя. И за все это время она ни словом, ни жестом не показала, что между ними произошло нечто, выходящее за рамки официальных отношений. Питер не понимал, почему это раздражает его. Эйлин по-прежнему оставалась спокойной, уверенной в себе, чуточку насмешливой, а он не мог себя заставить относиться к ней так, как раньше.

Безуспешно он напоминал себе, что она предала и опозорила его двоюродного брата, что он оказал ей великое одолжение, позволив работать в «Максистиле». Но сердце упрямо начинало колотиться в ускоренном темпе, стоило им нечаянно столкнуться в коридоре.

С Марджори Питер помирился. Она позвонила ему в тот же вечер и вынудила его попросить прощения. Все мысли Питера были заняты Эйлин, и он не особенно сопротивлялся натиску Марджори. Но в его отношении к ней наступила разительная перемена. Раньше она вызывала в нем если не любовь, то хотя бы восхищение, теперь он постепенно проникался отвращением к ее ужимкам и любимым словечкам, жеманным манерам и назойливости. Время его ежевечерних визитов намного сократилось. Питер объяснял это большим объемом работы. Марджори злилась и ревновала, и это не делало ее ни уступчивее, ни краше.

И все равно Питер не отдавал себе отчета в том, что именно Эйлин является причиной всех этих перемен. Он упорно гнал от себя мысль о ней и отказывался признавать, что смотреть на нее всего лишь минуту для него гораздо приятнее, чем провести с Марджори целый день.

Максимилиан внимательно следил за другом. Его наметанный взгляд ревниво различал признаки, которые другой бы не заметил. Питер стал гораздо молчаливее, и не однажды Макс перехватывал его тоскливый взгляд, устремленный на девушку.

Если бы речь шла не об Эйлин Донахью, Максимилиан только обрадовался бы. Но эта девушка была нужна ему самому. Думая об Эйлин, Максимилиан ощущал азарт настоящего охотника. Она была столь восхитительна и столь недоступна, что у него голова шла кругом при одной лишь мысли о ней.

В отличие от Питера, я свободен, размышлял он. И я могу предложить ей гораздо больше.

С ним ей будет скучно, надо быть глупой, чтобы из нас двоих выбрать его!

Но, несмотря на всю браваду, Максимилиан чувствовал себя очень неуверенно. Эйлин не придавала никакого значения всем его знакам внимания и постоянно отвергала его предложения поужинать вместе.

Ничего, самонадеянно утешал себя Макс.

Она набивает себе цену. Неужели я не справлюсь с какой-то провинциальной ирландочкой?

Максимилиан потянулся в кресле и взял в руки новую статью Эйлин. Ему хотелось как следует изучить ее. Может быть, таким образом он подберет ключик к ее сердцу?

Порой представители сильного пола даже не догадываются о том, что толкает женщину в их объятия. Мнится им, что они своей несравненной красотой и мужественностью поразили слабое существо в самое сердце.

Максимилиан усмехнулся. Надо будет немного смягчить обороты, такой стиль может не понравиться читателям. В конце концов, Эйлин никогда не должна забывать о том, что пишет для мужчин.

Но неплохо было бы во избежание ошибок и недоразумений немного оглядеться вокруг и спросить себя, в чем же причина столь внезапной уступчивости. Может быть, она всего лишь хочет пустить пыль в глаза подругам или поставить очередной эксперимент. Или отомстить…

Максимилиан поднял голову. А это мысль.

Надо будет обязательно попробовать. Кажется, очень скоро он сможет проверить, как Эйлин относится к Питеру…

Почти каждый вечер Питер Данн проводил небольшие рабочие совещания. Максимилиан обычно оставался, когда все расходились, и они с Питером обсуждали принятые решения. Но на этот раз, когда совещание закончилось, Макс обратился к Эйлин:

— Вы бы не могли задержаться немного? Мне нужно кое-что вам сказать…

Удивленная Эйлин кивнула головой. Сегодня они несколько раз виделись с Максимилианом, и он не пытался поговорить с ней. В чем дело?

В глазах Питера читался примерно тот же самый вопрос. Он недоумевал, почему для беседы было выбрано именно это место и время.

— Эйлин, я прочитал сегодня вашу статью, — начал Максимилиан. — Она мне понравилась. Но есть одно маленькое замечание.

Эйлин нахмурилась. Макс уже успел обратить внимание на то, что она с трудом переносит критику. Любая, даже самая незначительная, придирка приводила ее в отчаяние.

— Я бы хотел, чтобы вы все время помнили о том, что вы работаете в мужском журнале, а не в женском, — продолжал Макс.

Питер, не понимая, куда клонит Гриффит, внимательно слушал. Он видел, что Эйлин насторожилась и расстроилась, и был готов растерзать Максимилиана за его слова. Ведь на самом деле статья хороша. Они лишь подправили ее чуть-чуть…

— Некоторые ваши сравнения могут показаться нашим читателям.., нетактичными, — продолжал Максимилиан.

— Человек, который реально оценивает себя, не найдет в моих словах ничего нетактичного, — отрезала Эйлин.

— Не сомневаюсь, — не моргнув глазом, ответил Максимилиан. — Но среди наших читателей не очень много таких здравомыслящих мужчин, как я и Питер, и поэтому нужно щадить их чувства.

Питер покраснел от досады. Сравнение Макса ему не понравилось. Теперь Эйлин будет считать нас надутыми дураками, расстроенно думал он, наблюдая за девушкой.

— Хорошо, я учту на будущее, — с подчеркнутой холодностью проговорила Эйлин.

Сердитый взгляд, который она бросила на Питера исподтишка, не оставлял никаких сомнений в том, что она злится на них обоих.

— Но довольно о грустном, — с внезапной веселостью сказал Макс. — Собственно говоря, Эйлин, я хотел попросить вас об одном одолжении.

Питер насторожился. Было ясно, что Гриффит ведет какую-то игру.

— У нас с Питером есть традиция — закрывать летний сезон ужином в клубе «Клякса». Но в этом году я, увы, буду лишен его драгоценного общества, — шутливо произнес Максимилиан.

А при чем тут я? — говорили глаза Эйлин.

— Макс, ну ты же знаешь, — пробормотал Питер.

Эта тема была для него больной. С тех пор, как он стал женихом Марджори, его холостяцкие развлечения с Максимилианом были под строжайшим запретом. Утонченная мисс Форрестер не сомневалась в том, что после всех этих ужинов и ланчей Максимилиан и Питер устремлялись на поиски приключений, и, кто знает, может быть, даже продажных женщин.

Поэтому Питеру разрешалось посещать только большие вечеринки вместе с невестой и благотворительные базары, от которых никак нельзя было отвертеться. Поведение Марджори служило для Максимилиана источником неиссякаемых шуток, но Питер не ожидал, что он вдруг поднимет этот вопрос при Эйлин.

— Конечно, знаю, — рассмеялся Гриффит. — Понимаете, Эйлин, невеста Питера очень переживает, когда он ходит куда-либо без нее, а он настолько любит ее, что не хочет причинять ей боль.

Кровь бросилась Питеру в лицо. Какое право имеет Максимилиан выставлять его жизнь напоказ? Он издевается над ним, да еще в присутствии Эйлин!

— Очень похвальное поведение, — холодно заметила девушка.

Напоминание о Марджори резко испортило ей настроение. Она больше не думала о том, почему Макс вдается в такие подробности. Она представляла себе Питера рядом с Марджори и внутренне корчилась от негодования.

— Таким образом, я остаюсь в одиночестве. — Максимилиан состроил жалобную физиономию. — Вы ведь не покинете меня, Эйлин? Согласитесь составить мне компанию?

Питер тихонько присвистнул. Так вот для чего был затеян весь этот спектакль. Макс просто хочет пригласить Эйлин поужинать. Но зачем делать это в его присутствии? Питера злила нетактичность друга, а еще больше собственная реакция на его слова. Казалось бы, какое ему дело до того, куда Максимилиан приглашает Эйлин Донахью? И все равно ему было ужасно неприятно.

— Ну так как, Эйлин, вы согласны? — спросил Максимилиан.

Он не сомневался в том, что если бы он задал ей этот вопрос наедине и без всяких рассуждений о невесте Питера, он бы получил отрицательный ответ. Эйлин явно не желала иметь с ним никакого дела. Но, может быть, после того, как он продемонстрировал ей, что ей нечего питать надежды относительно Питера Данна, она сменит гнев на милость?

И словно подтверждая правильность его догадок, Эйлин медленно произнесла:

— Почему бы и нет? Я с удовольствием составлю вам компанию…

Ей внезапно очень захотелось уязвить Питера, показать ему, что она не одинока, что в мире есть мужчины, которые интересуются ею.

Всю эту неделю она ждала какого-нибудь знака с его стороны, намека на то, что он помнит тот вечер в ее квартире. Но Питер был холоден и невозмутим. Пусть тогда убедится в том, что и она легко забыла обо всем. Подумаешь, он побыл у нее в гостях несколько часов! Пусть думает, что это ее обычный стиль поведения, и убирается к своей драгоценной Марджори!

Эйлин почувствовала, что готова разрыдаться.

Никаких оснований для этого не было, но слезы упорно наворачивались на глаза.

— Вот и отлично, — обрадовался Максимилиан.

Он не ожидал такого ошеломляющего успеха.

Неужели она все-таки неравнодушна к Питеру? — снова застучала в висках неприятная мысль. Все равно. Главное, что она пойдет со мной ужинать, а там я сделаю все, чтобы она забыла, как он выглядит…

Но тут вмешался Питер. С деланным смешком он произнес:

— Не торопись, Макс. Ты преувеличиваешь строгость Марджори. Мне очень не хочется нарушать нашу традицию. Так что, если Эйлин не возражает, я присоединюсь к вам.

Максимилиан мысленно выругался. Неужели Пит ничего не понимает? — сердито спросил он себя. Но лицо Питера хранило невозмутимое выражение, как будто он только что не расстроил тщательно спланированное свидание друга.

— Как хочешь, — нехотя проговорил Максимилиан. — Если, конечно, Эйлин не будет против…

— Мне все равно, — пожала плечами девушка, пытаясь унять дрожь.

Питер захотел идти с ними, невзирая на невесту. Почему? Эйлин боялась думать об этом.

Они договорились о встрече, и Эйлин поднялась, чтобы уйти домой. Максимилиан и Питер немного задержались. Оба чувствовали некоторую скованность. Раньше бы Макс обязательно прочитал Питеру целую лекцию о том, что становиться третьим лишним невежливо и глупо. Время от времени Гриффит позволял себе такое дружеское подтрунивание над менее опытным Питером, но сейчас все неуловимо изменилось. Тень Эйлин Донахью теперь всегда стояла между ними.

— Ну ладно, — медленно произнес Максимилиан, — мне пора.

Питер кивнул, чувствуя, что между ними кое-что осталось недосказанным. Это тяготило его, но исправить создавшееся положение он был не в состоянии. Питер прекрасно понимал, что Максимилиан разозлился на него. Но поступить иначе он не мог. Словно какой-то демон толкал его, когда он навязывал свое общество Максу и Эйлин.

Наверное, она тоже не обрадовалась, когда я сказал, что пойду с ними, хмуро размышлял он, прощаясь с Максимилианом. Ничего. Зато я все выясню раз и навсегда.

Питер едва ли отдавал себе отчет, что именно он собрался выяснять. Эйлин красивая девушка, а Максимилиан мужчина, не связанный никакими обстоятельствами вроде нелюбимой невесты. И притом большой знаток и любитель женщин. Они просто созданы друг для друга…

Питер чуть не застонал вслух. Эйлин и Макс прекрасно бы смотрелись вместе. Если только она не бросит его у алтаря, как она поступила с Патриком, мрачно напомнил он себе. Это соображение несколько утешило его. Никогда нельзя говорить наверняка, когда дело касается женщины. Особенно такой, как Эйлин.

10

Эйлин старательно рылась в платяном шкафу, выбирая достойный наряд для визита в ресторан. Как давно она никуда не ходила! Все парадные ужины остались в далеком прошлом, но честолюбивое желание блистать и очаровывать невозможно истребить в женском сердце.

И Эйлин, как любая другая женщина на ее месте, искренне расстраивалась из-за того, что не может купить себе новое красивое платье специально для этого случая.

Когда она спешно уезжала из Ирландии, ей не пришло в голову захватить с собой побольше вечерних платьев. Ведь она собиралась вести совсем другую жизнь. Светская модница была забыта в Дублине, честная труженица должна была появиться на свет в Нью-Йорке. Но сейчас Эйлин терзала себя соблазнительными воспоминаниями о роскошных туалетах, оставленных ею дома.

Как хорошо она смотрелась бы в золотистом наряде, украшенном перьями и мехом! Или в облегающем черном платье с огромным вырезом на спине. Или в легком сарафане цвета закатного неба.

Руки Эйлин перебирали каждодневную одежду, а фантазия рисовала ей один красочный наряд за другим. Внезапно она захлопнула дверцу шкафа и потянулась к чемодану, стоявшему у стула. К чему обманывать себя? У нее есть платье. Сногсшибательное, откровенное, будоражащее. Его шили специально для свадебных торжеств, вместе с подвенечным, по собственному эскизу Эйлин. Она до сих пор помнила удивленные глаза портнихи, когда она рассказала ей о своем замысле. Обычно ее просили шить нечто более традиционное. Эйлин больше всего хотелось поразить гостей, и это вполне удалось бы ей, если бы свадьба состоялась. Но, увы, ту ночь, которая должна была стать для Эйлин началом новой восхитительной жизни, она провела в самолете, глотая соленые слезы.

Ничего, что могло бы напомнить ей о свадьбе, она не взяла с собой. Лишь с этим платьем она была не в силах расстаться. Неужели теперь пришла пора обновить его?

Эйлин улыбнулась. Даже странно сознавать, что она наденет его не для Патрика, а для его двоюродного брата…

При мысли о Питере Эйлин почувствовала, что неудержимо краснеет. Значит, она хочет понравиться именно ему… Какой позор. А она-то была уверена, что с чувствами покончено.

Если не навсегда, то, по крайней мере, на некоторое время. Тем более, невозможно было даже подумать о том, что ее заинтересует представитель семейства Даннов.

Брр. Эйлин решительно подняла чемодан и поставила его на кровать. Нет, от Питера лучше держаться подальше. Он слишком похож на Патрика. К тому же у него есть невеста… Эйлин с ненавистью вспомнила широкое лицо Марджори. И что он нашел в ней?

Думать об этом было слишком неприятно, и Эйлин усилием воли переключилась на Максимилиана Гриффита. Вот это настоящий мужчина. Красив, высок, умен. И на него никто не предъявляет права. Лучшей кандидатуры не подобрать. И не надо забывать о том, что он к ней явно неравнодушен. В то время как Питер едва замечает ее существование.

Тут Эйлин чуть не расплакалась. Она беспомощно опустилась на кровать рядом с чемоданом и закрыла глаза. И почему ей так не везет?

Она приехала в Нью-Йорк, чтобы излечить сердечную рану, а не наносить новую. Один Данн уже испортил ей жизнь. Неужели она позволит и второму сделать то же самое?

Эйлин сделала глубокий вдох. Этого нельзя допустить. И пусть глупое сердце колотится как ненормальное, когда Питер оказывается рядом.

Она пока еще хозяйка собственного сердца, и если для того, чтобы избавиться от ненужной привязанности, ей придется прибегнуть к помощи Максимилиана, то пусть так и будет!

Эйлин открыла чемодан и быстро нашла пакет, в котором лежало платье. Она разложила его на кровати. И как всегда у нее перехватило дух. Платье было густого зеленого цвета, того самого оттенка, который традиционно ассоциируется с Ирландией. У него был облегающий верх с очень низким вырезом, широкие рукава и струящаяся длинная юбка. К платью прилагалась маленькая диадема из изумрудов.

Все, кто видел Эйлин в этом наряде, признавали, что она похожа в нем на эльфийскую принцессу. Зеленые глаза девушки приобретали особый блеск, распущенные каштановые волосы укутывали ее плечи словно плащ.

Да, его я и надену, подумала Эйлин мечтательно. Она уже представляла себе, какой фурор произведет ее средневековый наряд в ультрамодном нью-йоркском ресторане.

Ровно в шесть Эйлин была готова. Вначале планировалось, что Максимилиан заедет за ней, но потом она передумала и решила добираться до ресторана самостоятельно. Эйлин чувствовала, что ничто не должно испортить момент ее триумфального появления. Если Макс увидит ее в этом платье в ее крошечной квартирке, то эффект будет не таким ошеломляющим.

К тому же ей не хотелось, чтобы Максимилиан приезжал к ней домой. Питер… Ах, с Питером все было бы по-другому.

Строго-настрого запретив себе думать о Питере Данне, Эйлин взяла крошечную сумочку, поправила диадему и в последний раз кинула взгляд на свое изображение в зеркале. Потом потушила свет и вышла из квартиры.

В тот вечер многие жильцы ее дома испытали немалый шок, встретив Эйлин в коридоре или в лифте. Женщины в подобной одежде никогда раньше не бывали здесь, и люди с нескрываемым любопытством таращились на девушку. Эйлин делала вид, что не замечает этих взглядов. Всеобщий интерес очень ее бодрил. Она обычно предпочитала держаться в тени, но сейчас ей как никогда хотелось внимания.

Эйлин остановила такси, и пораженный ее красотой водитель всю дорогу был подобострастно молчалив. То же самое произошло и с седоусым швейцаром, который дежурил в тот день у дверей ресторана. Когда Эйлин выпорхнула из машины, он остолбенел и потерял дар речи.

Походкой королевы она прошла мимо, не удостоив беднягу даже взглядом.

Внутри Эйлин немного задержалась. Она кинула заинтересованный взгляд на дубовые панели, которыми были обшиты стены, и резные лампы, испускавшие приглушенный свет. Не зря Максимилиан и Питер предпочитают это заведение — в нем чувствовалось неброское достоинство и стиль.

К Эйлин уже спешил со всех ног распорядитель. Завидев новую посетительницу, он собирался сказать ей, что все столики заняты и на сегодня доступ гостей закрыт. Но его язык прилип к гортани, когда он встретился с Эйлин глазами. Нет, такой женщине отказывать нельзя, даже если ради нее ему придется установить лишний столик.

— Я ужинаю здесь сегодня с Максимилианом Гриффитом и Питером Данном, — проговорила Эйлин, держась с поистине королевским достоинством.

Мужчина быстро-быстро заморгал. Он был готов проклинать себя за глупость. Ведь мистер Гриффит лично сказал ему, что они ожидают сегодня даму… Но откуда ему было знать, что это именно она? Ведь обычно женщины, которые приходили к Максимилиану Гриффиту в «Кляксу», выглядели несколько иначе…

— Конечно, мэм, — заторопился распорядитель. — Вас уже ждут.

Он угодливо поклонился и пошел чуть впереди Эйлин, показывая ей дорогу. Они вошли в большую залу. Эйлин чуть поморщилась — помещение было огромным, и даже стильная обстановка не могла компенсировать большое количество посетителей.

Эйлин сделала несколько шагов. Она чувствовала, что со всех столиков к ней устремляются восхищенные взгляды мужчин и завистливые взгляды женщин. Она медленно повернула голову в направлении, которое указывал ее спутник, и увидела Питера и Максимилиана. Оба смотрели на нее, не отрывая глаз.

Сердце Эйлин замерло в груди. Все здравые соображения были моментально забыты. Она знала только то, что хороша собой и молода и что мужчины смотрят на нее с обожанием.

Особенно один, который в последнее время приобрел над ней странную власть…

Она подошла к столику и приветливо улыбнулась.

— Добрый вечер, — сказала она.

Максимилиан тотчас вскочил с места и отодвинул стул. Питер едва успел подняться, когда его расторопный друг уже усаживал Эйлин.

— Вы изумительны, Эйлин, просто изумительны, — бормотал Макс восхищенно.

Питер молчал, но его горящие глаза говорили лучше любых слов.

— Надеюсь, вам не пришлось ждать меня долго? — кокетливо спросила Эйлин.

Она чувствовала себя очень смелой и независимой. Чутье подсказывало ей, что сейчас и Максимилиан, и Питер находятся в ее власти.

В данный момент они оба у ее ног, и неважно, что будет завтра!

— Что вы будете пить? — светски осведомился Максимилиан.

Он явно ощущал себя хозяином положения.

Ведь это была его стихия — красивый дорогой ресторан, официанты, склонившиеся в немом поклоне, негромкая музыка и ослепительная женщина, с которой так приятно вести разговор, полный многозначительных намеков. Его опытный взгляд сразу уловил, что Эйлин в игривом настроении. Такой он видел ее впервые, и его сердце возликовало. Если женщина кокетничает, ее очень легко увлечь. Максимилиан не сомневался в своих силах. Если бы не Питер…

Но видя, что друг сидит молча и не принимает участия в беседе, Максимилиан успокоился. Питер не будет ему мешать. Наверное, он просто решил как следует проучить Марджори, которая в последнее время стала отвратительно вести себя. Только подумать! Не позволяет ему никуда ходить с друзьями! Неужели Питер должен сидеть дома, привязанным к ее юбке? Что же произойдет, когда они наконец поженятся?

Максимилиан внутренне содрогнулся. Конечно, жаль беднягу. Но он сам выбрал эту женщину и пусть радуется теперь тому, что она станет его женой. А он, Макс Гриффит, тоже сделал свой выбор. И в этот вечер Эйлин Донахью никуда от него не денется. Присутствие Питера только придаст его намекам особую остроту.

Питер примерно представлял себе, о чем думает сейчас Максимилиан. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы не понимать, что означает этот призывный блеск в глазах Макса, небрежное поглаживание ножки фужера, намеренно приглушенный голос. Все эти признаки он видел не раз, но никогда поведение Максимилиана не задевало его до такой степени.

Но хуже всего было то, что Эйлин вела себя точно так же, как другие женщины. Она улыбалась и откровенно кокетничала с Гриффитом.

Мысленно Питер ругал себя за то, что поддался минутному порыву и напросился в их компанию.

Сейчас ему было ясно, что ни Эйлин, ни Максимилиан не жаждут его видеть. Им так хорошо вдвоем. С мучительной завистью Питер прислушивался к непринужденным репликам Макса, который словно задался целью пленить Эйлин своим остроумием. Питер отдавал себе отчет, что никогда бы не смог так блестяще вести разговор.

Если только Макс узнал, что я был в квартире Эйлин, — подумал Питер мрачно. — Что бы он сказал на это?

Питер так и представлял себе высоко поднявшиеся брови Гриффита и презрение в его глазах.

— Что? Ты провел у нее в квартире два часа и просто так ушел? — Максимилиан сказал бы примерно это.

Уж он-то не упустил бы такой случай. Питер почувствовал, как кровь приливает к лицу.

Может быть, Эйлин ждала от него другого поведения? И она специально пригласила его, чтобы…

Нет, это невозможно. Только не Эйлин Донахью. Питер знал, что он обязательно бы заметил, если бы поведение Эйлин вышло за рамки приличия. Нет, она просто позвала его к себе, повинуясь непонятному импульсу, который иногда коренным образом меняет все в жизни людей.

Вот, например, ты… Неизвестно почему напросился сегодня на этот ужин, — ехидно напомнил себе Питер. — Ты можешь объяснить, почему тебе была так невыносима мысль о том, что она будет ужинать вдвоем с Максимилианом?

Питер стиснул челюсти. С каждой минутой чувство неловкости внутри него росло. Усугублял положение еще и тот факт, что Макс и Эйлин, казалось, не обращают на него ни малейшего внимания.

Они созданы друг для друга, внезапно подумал Питер. Они такая прекрасная пара. Максимилиан наконец-то нашел себе достойную девушку.

Он горько усмехнулся. Подумать только, он считает Эйлин Донахью достойной девушкой!

Ведь раньше одно ее имя приводило его в ярость.

Что со мной происходит? — мелькнуло в голове у Питера. — Неужели мне настолько неприятно, что Эйлин не так плоха, как мне думалось? И что в ее разрыве с Патриком вина, может быть, совсем не ее?

Питер прокручивал про себя разные варианты, но ни один из них не казался ему достаточно правдоподобным. Единственно верный ответ — то, что он сам влюблен в Эйлин, пока не приходил ему в голову.

11

Максимилиан был в ударе. Вино быстро бросилось ему в голову, нежные улыбки Эйлин будоражили кровь. Он чуял близкую победу, и присутствие Питера уже совсем перестало смущать его. Лишь один раз ему показалось, что все не так просто. Макс случайно перехватил взгляд Эйлин, который она украдкой бросила на Питера. Гриффит сразу заволновался. Эйлин как будто проверяла, какое впечатление ее поведение оказывает на Питера.

Но он поспешил успокоить себя. Обычная мнительность, не больше. Разве Питера можно с ним сравнить? До сих пор ни разу не вставал вопрос о том, кто из них с Питером привлекательнее в глазах женщины. Максимилиан не сомневался, что Эйлин выберет именно его…

— Простите, мистер Гриффит, вам звонят, — проговорил неслышно подошедший к ним официант. — Сказали, что очень срочно…

Официант немного наклонился и шепнул что-то на ухо Максу. Тот изменился в лице и, извинившись перед Эйлин и Питером, поспешно встал из-за стола.

— Срочные дела, — пробормотал он. — Я покину вас на несколько минут.

Питер и Эйлин дружно кивнули. Они долго смотрели вслед Максимилиану, когда он уверенно шел по залу. Оба напряженно молчали.

К ним внезапно пришло осознание того, что они остались вдвоем. Эйлин закусила губу. Ее напускная игривость в мгновение ока слетела с нее. Она даже немного досадовала на себя за то, что поддерживала кокетливую игру Максимилиана.

— Боюсь, я не сумею развлечь вас так хорошо, как Макс, — произнес Питер с кривой усмешкой.

От него не укрылась перемена, произошедшая с Эйлин, но он приписал ее совсем другим причинам. Было ужасно больно сознавать, что он настолько проигрывает по сравнению со своим другом.

Эйлин не сразу нашлась, что ответить. Слова Питера озадачили ее. Она ожидала, что он начнет заурядный разговор, и приготовилась поддерживать его.

— Меня совсем не надо развлекать, — смущенно пробормотала она.

Питер застыл на месте. Перед ним снова была та самая Эйлин Донахью, которая угощала его глинтвейном. Сердце заколотилось как сумасшедшее.

— Может быть, потанцуем? — внезапно предложил Питер.

Музыканты заиграли медленную ленивую мелодию, и слова сами сорвались с его губ.

Эйлин вспыхнула.

Да, так будет лучше всего. Танец как раз то, что надо. Не будет необходимости смотреть на него и мучительно придумывать, что же сказать дальше.

Но когда они вышли в круг танцующих пар и рука Питера легла ей на талию, Эйлин поняла, что для ее спокойствия лучше было бы остаться за столиком. Там она хотя бы могла контролировать свои слова, жесты, взгляды. А в танце все ее тело заныло от мучительного желания прижаться к Питеру и положить голову ему на плечо.

Она проклинала свою глупость. Это было бессмысленно с самого начала. Если бы только она заранее знала, чем закончится ее попытка устроиться на работу в «Максистиль», она бы держалась как можно дальше от этого журнала.

Даже не стала бы смотреть в сторону киосков, где он продается!

Но сейчас сожалеть было поздно. Эйлин горько усмехнулась, пользуясь тем, что Питер не видит ее лица. Она-то считала, что достаточно закалена и что ей больше не грозят любовные бури! Она наивно полагала, что одного предательства достаточно, чтобы навсегда излечить ее от болезни под названием любовь. Как глупо!

Значит, рана, которую мне нанес Патрик, не была достаточно глубока, философски подумала она. Раз я с такой охотой бросаюсь в новое чувство…

Эйлин представила Питера на месте своего жениха. В церкви полно гостей, все ожидают появления невесты, а она в своей комнатке придирчиво оглядывает себя в зеркале, поправляя платье. Как бы отреагировала она, если бы Питер Данн произнес те слова, которые она услышала из уст его двоюродного брата в день их венчания?

У Эйлин сжалось все внутри. На мгновение ей стало безумно страшно. Если в первый раз боль была сильной, но все-таки переносимой, то во второй раз она может не выдержать…

Смешно. Должна же она понимать, что ее чувство к Питеру не имеет никаких шансов! Во-первых, он брат Патрика и смертельно на нее обижен; во-вторых, она совершенно ему не нравится; в-третьих, у него есть круглолицая Марджори Форрестер. Поэтому ее внезапное увлечение просто смешно, глупо и нелепо.

От этой мысли Эйлин захотелось расплакаться в полный голос, но она закусила губу, и лишь ее рука, лежавшая на плече Питера, чуть дрогнула.

И тотчас Питер едва заметным движением привлек Эйлин ближе к себе. Это был безотчетный порыв, один из тех импульсов, над которыми не властен человеческий разум и которые способны в одночасье изменить все вокруг.

Питер почти не сознавал, что он делает и как Эйлин может отреагировать на его поведение. Он был настолько ошеломлен собственными ощущениями, что у него уже не осталось сил размышлять над своими поступками. Он наконец открыл для себя то, что более опытному мужчине стало бы ясно давным-давно.

Питер прикрыл глаза. Его руки ныли от нестерпимого желания стиснуть Эйлин в объятиях.

Он представлял себе, как дотрагивается губами до ее нежной щеки, а потом целует ее в губы.

Никогда ни одна женщина не вызывала у него столь страстного желания. Раньше Питер всегда был в состоянии контролировать себя. То одно, то другое соображение остужало его, и даже в минуты страсти он был способен трезво оценивать ситуацию.

Но сейчас, просто танцуя с Эйлин в фешенебельном ресторане на виду у множества людей, он вдруг ощутил, что ему все равно, что подумают или скажут его знакомые, как это отразится на его жизни и работе, что он будет делать потом.

Ему безумно хотелось подхватить Эйлин на руки и унести подальше от всех, закрыться с ней в ее маленькой квартирке и жить только ее прикосновениями, взглядами, поцелуями…

То, что ему безуспешно пытались объяснить и Марджори, и Максимилиан, вдруг дошло до Питера. Он никогда не понимал того, что существуют в мире вещи посильнее здравого смысла и холодной головы и что бывают в жизни мужчины моменты, когда можно пожертвовать чем угодно ради одного мгновения счастья.

Можно было только удивляться хитросплетениям жизни, которые сделали именно Эйлин Донахью той женщиной, которая открыла Питеру глаза…

Танец закончился, но тут же заиграла другая мелодия, столь же плавная и чувственная.

Не говоря друг другу ни слова, Питер и Эйлин остались на танцевальной площадке. Незаметно для себя они придвинулись еще ближе друг к другу. Эйлин перестала заниматься самобичеванием, Питер наслаждался только что сделанным открытием. Они оба не сознавали, что выдают себя с головой, — знавшие Питера люди многозначительно покачивали головами, наблюдая за их танцем. Те, кто был в курсе его отношений с Марджори Форрестер, были очень удивлены. За Питером Данном прочно укрепилась репутация серьезного и ответственного молодого человека. Но, конечно, его спутница была так необычна и прекрасна, что устоять перед ней смог бы только святой!

И надо же было случиться именно так, что в этот самый момент в зал вернулся Максимилиан. Он хмурил брови и выглядел весьма сердито. Недавно он затеял небольшую рискованную спекуляцию на бирже, и только что его агент сообщил ему, что они прогорели. Макс был достаточно богат, чтобы без усилий перенести эту потерю. Однако его репутация в деловых кругах могла значительно пострадать, потому что он несколько раз неосторожно намекнул о своих планах. Сейчас он лихорадочно придумывал, как бы ему выкрутиться из создавшейся ситуации и при этом сохранить лицо.

Прекрасная Эйлин Донахью занимала сейчас мало места в его думах.

И тут Максимилиан увидел танцующих Питера и Эйлин. Все биржевые махинации моментально вылетели у него из головы. Он прекрасно разбирался в отношениях между мужчиной и женщиной, и ему с первого взгляда стало ясно, что в их маленькой компании сегодня третьим лишним был отнюдь не Питер.

Что же произошло за время его отсутствия?

Эйлин едва глядела в сторону Данна, а сейчас ее глаза сияют от счастья. А Питер? Максимилиан никогда не видел у друга подобного выражения лица.

Кажется, я пропустил кое-что очень важное, расстроенно думал Максимилиан, возвращаясь к столику. Он рассчитывал, что сейчас, когда доиграет музыка, Питер и Эйлин сядут на свои места и он сможет как следует приглядеться к ним и разобраться в том, что же все-таки происходит. Но песня закончилась, за ней сразу началась следующая, и, к великому удивлению Максимилиана, они продолжили танцевать.

Это уже переходило все границы. Гриффит огляделся по сторонам. Он заметил несколько знакомых лиц, которые с большим интересом приглядывались к танцующим.

Люди уже стали делать выводы, отметил про себя Максимилиан с растущим раздражением.

Интересно, сколько времени этот дурак демонстрирует всему Нью-Йорку свои чувства?

К счастью, ни Эйлин, ни Питер не заметили возвращения Максимилиана. Ничто не нарушало их блаженного единения. Эйлин перестала удивляться тому, что именно Питер Данн сумел прельстить ее непокорное сердце. А Питер постепенно привыкал к мысли о том, что чувства, которые в нем вызывала Эйлин, гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Он уже забыл о том, что Эйлин была помолвлена с его двоюродным братом и что она позорно бросила его у самого алтаря. Все это не имело сейчас никакого значения…

— Эйлин, — тихо произнес Питер, коснувшись губами душистых волос девушки.

Ее имя сладкой музыкой прозвучало в его ушах. И как я мог быть таким слепым? — удивлялся Питер сам себе. Почему я сразу не понял, что она — чудо?

В ответ пальцы Эйлин сжали его плечо. Этот жест сказал Питеру гораздо больше, чем любые слова. Радость горячей волной затопила его.

Неизвестно почему, но судьба была невероятно благосклонна и щедра с ним. Она не только позволила ему встретить Эйлин и полюбить ее, но и подарила ему надежду завоевать ее взаимность. Необъяснимая уверенность в том, что Эйлин тоже неравнодушна к нему, не покидала Питера.

Он вдохнул нежный цветочный аромат духов Эйлин и поднял голову. И немедленно столкнулся глазами с Максимилианом. Их столик был хорошо освещен, и Гриффит был перед ним как на ладони.

Питер немного смутился. Эйлин моментально почувствовала это.

— Что случилось? — прошептала она.

— Макс вернулся, — ответил Питер.

Он поймал себя на мысли, что впервые с момента их знакомства не рад видеть Максимилиана Гриффита. Сейчас он предпочел бы, чтобы Макс оставил их и без всяких объяснений уехал куда-нибудь. Но надеяться на это было бессмысленно.

— Тогда нам тоже надо вернуться, — ровно проговорила Эйлин, но Питер все равно понял, что она разделяет его желание относительно Макса. Его сердце радостно подпрыгнуло.

Эйлин хочет побыть рядом с ним, а это хоть что-то, да значит!

Питер нехотя отпустил ее, и они пошли к столику. Питеру мучительно хотелось взять Эйлин за руку, но он не осмеливался. Вдруг он ошибается относительно ее чувств? Под ледяным взглядом Максимилиана уверенность Питера улетучивалась с каждым шагом.

— Ты так быстро вернулся, — неестественно громко сказал Питер, отодвигая стул Эйлин.

— Я пришел два танца назад, — колко ответил Максимилиан. — Вы были очень увлечены.

От него не укрылся задумчивый вид Эйлин.

Она словно не замечала его, и это безумно раздражало Макса.

— Да, я люблю танцевать.

Питер чувствовал возрастающее напряжение и хотел как-то разрядить атмосферу. Но Максимилиан не желал помогать ему в этом.

— Что-то я раньше не замечал за тобой такой прыти, — ехидно заметил он.

Питер покраснел. Макс задался целью поставить его в неловкое положение, но он не позволит ему выставить себя на посмешище.

— С такой партнершей, дружище, любой станет первоклассным танцором, — весело сказал он, улыбнувшись Эйлин.

Девушка просияла в ответ, и снова ощущение ненужности охватило Максимилиана. Какого же я свалял дурака, когда пригласил ее сюда в присутствии Питера, подумал он с запоздалым сожалением. И что мне теперь делать?

Воцарилась неловкая тишина. Гриффит чувствовал, что любое его слово может спровоцировать Питера на резкость. Портить отношения ему очень не хотелось, хотя он с радостью высказал бы Питеру все, что он о нем думает. Ухлестывать за другой женщиной, когда собираешься жениться! Разве так поступают порядочные мужчины?

Максимилиан невольно усмехнулся. Чувство юмора возобладало над всеми остальными ощущениями. Надо же, он упрекает Питера в том, что тот наконец обратил внимание на нормальную женщину. Разве он не этого хотел? Ведь он всегда считал, что Марджори Форрестер не пара его другу. И вот теперь, когда Питер практически осуществил его желание, от его энтузиазма ничего не осталось.

— Знаете что, — вдруг сказал Максимилиан, подчиняясь внезапному порыву великодушия, — я, пожалуй, пойду. Мне сообщили кое-что неприятное, и мне лучше будет заняться делами…

— Надеюсь, ничего страшного? — спросил Питер озабоченно, но Макс прекрасно видел, что он как никогда далек от дел. — Тебе нужна моя помощь?

— Нет. — Максимилиан махнул рукой. — Вы уж извините меня, Эйлин.

Она ласково улыбнулась, и Макс понял, что она благодарит его.

— Тогда до свидания. — Он встал из-за стола, пожал руку Питеру и пошел к выходу.

У входа Максимилиан сунул швейцару щедрые чаевые. Сегодня я чертовски великодушен, подумал он, когда тот принялся благодарить его.

Надеюсь, это принесет мне удачу.

12

Максимилиан ушел, признав свое поражение. Но вместо того, чтобы придать Питеру храбрости, это лишило его последних сил. Что теперь он скажет Эйлин? Вдруг воображение сыграло с ним дурную шутку и она всего лишь была с ним вежлива? А на самом деле не могла дождаться возвращения Макса?

Эйлин упорно молчала, и Питер чувствовал себя все хуже и хуже. Он не представлял себе, что делать и говорить. Если бы только ему не было до нее никакого дела! Но нет, из всех женщин мира именно на эту ему хочется произвести впечатление, а язык как назло прилип к гортани.

Наконец Питер осмелился поднять глаза на Эйлин. Его встретил ласковый ободряющий взгляд, и у него сразу отлегло от сердца.

— А давайте уйдем отсюда и побродим по парку, — внезапно предложил он.

Толпа жующих и пьющих людей стала раздражать его. Хотелось оказаться подальше от всех, не видеть эти самодовольные лица и трясущиеся в танце тела…

— Давайте, — согласилась Эйлин. — Здесь стало очень шумно.

Питер оплатил счет, и они с Эйлин шагнули во мрак ночи прямо из сверкающего искусственными огнями дня.

— Хотите, поедем в Центральный парк? — спросил Питер.

— А может быть, просто побродим по улицам? — предложила Эйлин.

— В таком виде? — Питер развел руками.

— Ну и что, — рассмеялась Эйлин. — Или в Нью-Йорке арестовывают людей в вечерних туалетах?

Питер отрицательно покачал головой и протянул Эйлин руку. Они медленно пошли вниз по улице. Его не покидало ощущение нереальности происходящего. С каких это пор он считает нормальным прогулку по ночному Нью-Йорку в смокинге? И почему его ни капли не смущает тот факт, что на его спутницу в странном сказочном одеянии все обращают внимание? А ведь раньше он терпеть не мог, когда на него глазели люди на улицах. Питер никак не мог понять, что с ним происходит, но все эти перемены были так восхитительно прекрасны и наполняли его душу такой легкостью, что ему хотелось петь.

Было интересно вглядываться в неоновые рекламные надписи, разглядывать прохожих и все время чувствовать маленькую ручку Эйлин в своей руке. Питер был готов бродить так вечно. Иногда Эйлин отпускала какое-нибудь замечание, и он поражался тому, как остры ее наблюдения.

Ноги Питера обрели крылья, он чувствовал небывалый прилив сил. Однако Эйлин внезапно остановилась и с улыбкой произнесла:

— Я больше не могу. Кажется, мы обошли полгорода…

Питер взглянул на наручные часы и обомлел.

Был уже третий час ночи. Их прогулка действительно затянулась.

— Простите меня, Эйлин, — сказал он расстроенно. — Я совсем потерял счет времени.

Как мучительно было сознавать, что их неожиданное свидание закончилось. Сидя в такси рядом с Эйлин, Питер сознавал, что ничего не сказал ей. Как он желал повернуть время вспять!

Получается, что он просто бродил по улицам вместе с Эйлин и не попытался ничего предпринять, выяснить. А ведь вторая такая возможность вряд ли представится…

Питер чуть не застонал от досады. Но тут машину резко тряхнуло на повороте, и Эйлин прижалась к нему. Машинально Питер приобнял ее за талию. Она склонила голову ему на плечо. Сердце Питера замерло. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее. Если бы только он посмел, он бы попросил водителя ехать как можно медленнее. Но Питер не решался.

Эйлин очень устала, и будет величайшим эгоизмом с его стороны утомлять ее еще больше.

Быстро, слишком быстро добрались они до дома Эйлин. Питер попросил водителя подождать и довел девушку до подъезда.

— Спасибо за чудесный вечер, — произнесла она стандартную вежливую фразу.

Эйлин стояла на ступеньках, ведущих к входной двери, а Питер на земле, поэтому их лица были примерно на одном уровне. Питер чувствовал — сейчас или никогда. Если он позволит ей просто так уйти, то никогда потом он не сможет сказать ей о своих чувствах.

— Эйлин, — начал он, и голос его дрогнул.

Тогда вместо слов он протянул руки и обнял ее. Ее губы были слишком близко, чтобы он мог противиться соблазну. Несколько секунд Эйлин оставалась мучительно недвижимой в его объятиях. Она словно не сознавала, что делает Питер. Но потом ее тело напряглось, а губы ответили на его поцелуй.

Ни он, ни она не знали, как долго они стояли у дома Эйлин. Время перестало иметь для них значение. Прохожих было очень мало, и никто не удивлялся тому, что мужчина в смокинге и девушка в нарядном платье обнимаются у многоквартирного дома с облезлой краской на стенах. Эту пару можно было бы представить в любом изысканном интерьере, на окраине Нью-Йорка редко встречались подобные люди. Но Питеру и Эйлин было все равно.

Они были вместе, и неважно, что на них надето и где происходило их первое свидание…

Эйлин опомнилась первой.

— Пора домой, — прошептала она, касаясь губами щеки Питера.

— Нет. — Питер уткнулся лбом в ее плечо. — Я не хочу тебя отпускать.

— Но мы же не можем простоять тут всю ночь! — воскликнула Эйлин, смеясь.

— Почему бы и нет?

Эйлин взъерошила его волосы.

— Представляешь себе заголовки завтрашних газет? Известный издатель проводит ночь в рабочем квартале Бронкса!

— Вместе с самой красивой девушкой Нью-Йорка, — в тон ей подхватил Питер. — Ну и что. Не думаю, что журналисты охотятся за нами…

— Никогда ничего нельзя знать наверняка, — произнесла Эйлин поучительно.

— И это замечательно, — улыбнулся Питер и вновь потянулся к ее губам.

Эйлин покачала головой.

— Мне действительно пора, — грустно сказала она. — Жаль…

Каждое ее слово проливало бальзам на сердце Питера.

— Но ведь мы увидимся завтра? — спросил он.

— Конечно, — улыбнулась она. — На работе.

— Почему? — удивился Питер. — Ведь завтра суббота.

— Но ты же назначил на одиннадцать рабочее совещание, — напомнила ему Эйлин.

Питер скривился.

— Какой ужас, — пробормотал он. — Интересно, я думаю о чем-либо, кроме работы? Завтра можно было бы покататься на лодке в парке или устроить пикник…

Эйлин рассмеялась.

— О, да вы поэт, мистер Данн. Попробуйте устроить совещание в парке. Думаю, ваши сотрудники это оценят.

— А ты придешь завтра? — с беспокойством спросил Питер.

— Еще не знаю, — пожала плечами Эйлин. — У меня нет срочных дел, а для новой статьи я еще не созрела.

— А какую тему ты собираешься брать?

— Точно не уверена. — Эйлин мечтательно посмотрела вдаль. — Может быть, любовь…

Руки Питера дрогнули.

— Спокойной ночи, — прошептала она и побежала вверх по ступенькам.

Питер как завороженный смотрел ей вслед и тронулся с места лишь тогда, когда за ней захлопнулась тяжелая металлическая дверь.

Эйлин быстро поднялась к себе. Зайдя в квартиру, она не стала включать свет, а сразу легла на кровать. Она была счастлива. Ей хотелось замереть на месте и как следует насладиться этим ощущением, чтобы потом черпать новые силы в воспоминании об этом мгновении.

Она больше не думала ни о Патрике, ни о Марджори. Счастливая любовь удивительно эгоистична, и все мысли Эйлин были заняты только Питером.

А он тем временем возвращался домой в не менее блаженном состоянии. Мир казался ему прекрасным, все люди — воплощением добра, красоты и справедливости. Питер щедро расплатился с шофером и нетвердой походкой вошел в холл своего дома. Сейчас он поднимется к себе и будет всю ночь мечтать об Эйлин. А завтра они снова встретятся, и тогда он сможет сказать ей все то, о чем промолчал сегодня…

В холле помимо консьержа оказался еще один человек. Питер мельком взглянул на мужчину, сидящего на диванчике с газетой, и быстро прошел мимо.

— Погоди, Питер, — остановил его окрик. — Я уже заждался тебя.

Не веря своим ушам, Питер развернулся.

Мужчина, который к нему обратился, встал с дивана и с улыбкой протягивал ему руку. Перед ним стоял его двоюродный брат Патрик.

— Знаешь, я думал, что ты уже никогда не придешь, — весело говорил Патрик в лифте. — Наверное, мне следовало сразу поехать в гостиницу, но я так хотел тебя увидеть…

Казалось, Патрик не обращает никакого внимания на то, что его кузен почти все время молчит или отделывается ничего не значащими фразами. Патрик принялся передавать Питеру приветы от их многочисленной родни, а у того в голове крутилась одна-единственная мысль — сейчас с ним разговаривает жених Эйлин. Пусть бывший. Но ведь когда-то она собиралась замуж за Патрика, значит, любила его…

Питер уже не вспоминал о том праведном негодовании, которое охватило его, когда он узнал о поступке Эйлин. Все Данны были тогда вне себя от ярости. Но сейчас Питер чувствовал только непонятное раздражение. Он не был рад видеть Патрика.

— Ух, а ты шикарно устроился! — воскликнул Патрик, войдя в квартиру. — Я тебя не очень стесню?

— Ни в коем случае. Располагайся.

Сейчас Питер желал лишь одного — чтобы кузен оставил его в покое. Надо было как следует подумать и прикинуть, какими последствиями чреват этот визит. А главное, зачем Патрик сорвался с места и прилетел в Нью-Йорк? Питер от души надеялся, что этот приезд никак не связан с Эйлин, но сердце всякий раз ревниво вздрагивало, когда он смотрел на двоюродного брата.

Кузены были немного похожи. Но если в облике Питера чувствовались основательность и надежность, то Патрика отличало удивительное легкомыслие. Он был выше и стройнее, и Питер знал, что его брат пользуется ошеломляющим успехом у женщин.

Питер представил его рядом с Эйлин. Они были созданы друг для друга. Их семьи давно знакомы и связаны между собой не только дружескими, но и деловыми отношениями. Во всей Ирландии не нашлось бы для Патрика более подходящей невесты, а для Эйлин — более подходящего жениха. Но она почему-то покинула его в день свадьбы и улетела в Нью-Йорк, ничего не объяснив.

Ты упустил свой шанс, дорогой мой, хмуро думал Питер, наблюдая за братом. Она теперь здесь и принадлежит мне.

Но, может быть, Патрик прилетел вовсе не из-за Эйлин?

Однако расчет Питера не оправдался. Когда Патрику надоело бродить по квартире и восхищаться интерьером, он спросил:

— Тебе, наверное, до безумия интересно, что я тут делаю?

Питер кивнул. Он сидел на диване с чашкой кофе и с тоской думал о том, что разговор с Патриком не самая приятная замена мечтаний об Эйлин.

Патрик уселся напротив него и сложил руки на коленях.

— Это правда, что Эйлин Донахью работает в твоем журнале? — вдруг выпалил он.

Рука Питера дрогнула, и несколько капель кофе пролились на кремовый ковер. Однако он не заметил этого.

— Да, — осторожно ответил Питер.

— Почему ты принял ее? — Глаза Патрика угрожающе сузились.

— Потому что меня заинтересовало ее предложение, — сухо произнес Питер.

— После того, как она опозорила нашу семью? — усмехнулся Патрик.

— Дело есть дело. То, что произошло в Дублине, не имеет никакого отношения к Нью-Йорку.

Питер удивлялся собственному самообладанию. Он никогда не отличался особенной выдержкой, и скрывать свои чувства ему не удавалось. Но сейчас все было по-другому. Патрик не должен заподозрить, что между ним и Эйлин что-то есть. По крайней мере, пока он не выяснит его намерений.

— Наверное, ты прав, — медленно проговорил Патрик и откинулся на спинку кресла. Он явно расслабился.

Мужчины немного помолчали. У Питера стучало в висках, но он нечеловеческим усилием удерживался от расспросов. Патрик не должен ничего понять раньше времени.

— Как ты думаешь, она захочет меня увидеть? — спросил Патрик.

Питер сжал кулаки, но его лицо было бесстрастно.

— Тебе не кажется, что это неверная постановка вопроса? — усмехнулся он. — Хочешь ли ты увидеть ее? Ведь оскорбленная сторона именно ты.

— Да, ты прав, — согласился Патрик с несчастным видом. — Я был так зол на нее. Но сейчас… Знаешь, я поймал себя на мысли, что мне ужасно хочется увидеть ее.

— Ты до сих пор ее любишь? — услышал Питер свой холодный голос как будто со стороны.

— Не знаю, — пожал плечами Патрик. — Я всегда был к ней очень привязан. Мы же с ней с детства общались. А потом она стала такой красавицей… Конечно, она мне очень нравилась…

Питер с трудом выносил эти рассуждения. Ему хотелось немедленно указать кузену на дверь. Неужели тот явился, чтобы разрушить его счастье?

— Короче, я ничего не знаю точно, — закончил Патрик, — но я хотел бы просто поговорить с ней. Может быть, даже попытаться вернуть ее. Представляешь, я чувствую, что готов простить ее…

Глаза Патрика радостно светились, он упивался своим благородством. Питер стиснул зубы.

— Тебе надо с ней встретиться, — процедил он.

Патрик с подозрением посмотрел на него, но Питер уже взял себя в руки и мило улыбался.

— Хорошо. Ты возьмешь меня завтра на работу?

Питер кивнул. Кажется, день, который должен был стать таким счастливым, принесет ему одни разочарования.

13

Источником, из которого Патрик Данн узнал о месте работы Эйлин, была Марджори Форрестер. После той памятной ссоры и знакомства с Эйлин Донахью она принялась с удвоенным вниманием наблюдать за женихом.

Сотни мелочей, которые она раньше не заметила бы, теперь бросались ей в глаза. Марджори знала, что Питер не пылает к ней особенной любовью, но была готова мириться с таким отношением к себе. Однако терпеть соперницу Марджори не собиралась. Она прекрасно знала характер Питера и не сомневалась в том, что если в его жизни появится другая женщина, то он тут же даст отставку ей, Марджори.

Все указывало на то, что Питер уже без всякого желания проводит с ней время. Он под разными предлогами уклонялся от их ежедневных встреч, а если она все-таки настаивала, то сводил их к минимуму. Марджори поняла, что если она будет медлить, то лишится жениха навсегда.

Будучи девушкой предприимчивой и бесстрашной, она решила сразу взять быка за рога. Раздобыть телефон ирландских родственников Питера было несложно. Марджори предположила, что бывший жених Эйлин если и не любит ее по-прежнему, то в любом случае хотел бы поговорить с ней, выслушать ее объяснения.

Она позвонила Патрику Данну и рассказала о местопребывании Эйлин. Как она и думала, кузен Питера очень заинтересовался ее сообщением. Марджори не стала делиться с ним своими подозрениями насчет Эйлин и Питера. Кто знает, может быть, это только отпугнет Патрика. Но зато в красках расписала, как успешно Эйлин Донахью трудится в «Максистиле».

Патрик попытался выяснить, как зовут его столь осведомленную собеседницу, но Марджори предпочла не представляться. Осторожность не помешает, особенно когда имеешь дело с горячими представителями семейства Даннов.

После разговора с Патриком Марджори немного успокоилась. Она была уверена, что он вскоре приедет в Нью-Йорк, а Питер с его старомодными представлениями о порядочности не станет чинить препятствий кузену.

Расчет Марджори был совершенно правилен. За одним небольшим исключением. Питер уже не считал Эйлин невестой своего двоюродного брата.

Но прошлое упорно напоминало Питеру о себе. Когда утром они с Патриком ехали в редакцию журнала, его настроение было далеко не безоблачным. Кто знает, может быть. Эйлин по-прежнему любит своего жениха… Эта мысль особенно раздражала Питера, и он с трудом сохранял спокойствие.

Патрик тоже нервничал, но его состояние объяснялось другими причинами. Он постоянно вспоминал подробности своей помолвки с Эйлин и выдвигал различные версии ее загадочного поступка. Каждое его слово острым ножом вонзалось в сердце Питера.

— Как ты думаешь, может быть, она убежала с мужчиной? — наконец предположил Патрик.

Он не замечал настроения брата. Питера все считали сухим, неэмоциональным человеком, и поэтому его сдержанные реплики не удивляли Патрика.

— Если бы Эйлин бросила тебя ради другого, — флегматично произнес Питер, — то сейчас бы она была с этим человеком…

— А откуда ты знаешь, что она одна? — полюбопытствовал Патрик.

Питер только сильнее вцепился в руль. Неужели эта поездка никогда не закончится?

— Знаешь, мне так интересно посмотреть на нее, — сообщил ему Патрик через некоторое время. — Она по-прежнему красива?

— А ты думаешь, что несколько месяцев способны изменить женщину до неузнаваемости? — иронично спросил Питер.

— Всякое бывает, — туманно заметил Патрик. — С этими женщинами никогда нельзя знать наверняка…

Питер молчал. Небрежный тон кузена безумно раздражал его. Я бы с ума сошел от горя, если бы моя невеста сбежала от меня у алтаря, размышлял он про себя. И стал бы разыскивать ее гораздо раньше…

— Кстати, а почему ты вдруг решил побеседовать с Эйлин именно сейчас? — спросил Питер как бы между делом.

— Потому что я только на днях узнал, что она работает на тебя, — жизнерадостно ответил Патрик. — До этого я был так зол, что даже не желал разыскивать ее. Я знал, что она в Нью-Йорке, и этого было достаточно.

Питер усмехнулся про себя. Зол? И это все?

— А недавно мне позвонила какая-то дамочка, — продолжал Патрик, — и сказала, что Эйлин Донахью работает в твоем журнале.

Питер насторожился. Кто бы стал уведомлять Патрика?

— Что за дамочка?

— Понятия не имею, — пожал плечами Патрик. — Но голосок стервозный. Наверное, Эйлин перебежала ей дорогу, вот она и решила вызвать меня…

— Да что ты можешь сделать? — деланно рассмеялся Питер.

На одну секунду он подумал, что звонившей женщиной могла быть Марджори. Нет, вряд ли, ведь она пока ни о чем не догадывается…

— Не знаю. Но когда-то Эйлин была от меня без ума… И не так давно это было…

Какое самодовольство! Питер скривился. Как хорошо, что Патрик не видит его лица. Этому ловеласу даже невдомек, какое сокровище он потерял.

— Думаю, если я захочу, то без труда уговорю ее вернуться ко мне, — продолжал Патрик, рисуя себе сладкие картины примирения. — Она все-таки милая девочка, и, если честно, я не понимаю, почему она вдруг взбрыкнула.

Потому что ты самовлюбленный осел, хотелось сказать Питеру, но тут, к счастью, они подъехали к зданию редакции, и неприятный разговор сам собой закончился.

Внутри Патрик принялся с интересом вертеть головой по сторонам и отпускать замечания.

Если бы мне предстоял серьезный разговор с невестой, которая от меня сбежала, я бы вел себя совсем по-другому, злился Питер. Как только Эйлин могла когда-то собираться за него замуж?

Максимилиан случайно натолкнулся на братьев в холле. Он не горел желанием видеть Питера. Слишком сильна была горечь поражения. Но, увидев друга, он постарался взять себя в руки.

Их соперничество из-за Эйлин не должно повредить их дружбе. Она не единственная женщина в мире. И вообще, он, Макс Гриффит, безумно рад за друга!

Максимилиан уверенно направился к Питеру. Тот был не один. Рядом с ним стоял незнакомый Гриффиту молодой мужчина с приятными чертами лица.

— Привет, Пит, — радостно произнес Максимилиан и протянул Питеру руку.

Тот вяло пожал ее. Ничего в его облике не выдавало счастливого влюбленного. Максимилиан был готов поклясться, что Питер не только так же сдержан и невозмутим, как обычно, но находится даже в более мрачном настроении, чем всегда.

— Привет, Макс, — безжизненно откликнулся Питер.

Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Питер такой же, как всегда, но Максимилиан слишком хорошо знал его. Он не мог не чувствовать, что Данна что-то угнетает.

— Познакомься, пожалуйста, — продолжил Питер. — Это мой двоюродный брат Патрик Данн. Он только вчера прилетел из Дублина. А это мой друг и компаньон Макс Гриффит…

Спутник Питера белозубо улыбнулся и пожал руку Гриффита. Максимилиан всегда быстро соображал. Патрик Дани? Ирландский кузен Питера и бывший жених Эйлин? Неужели он приехал сюда, чтобы помириться с ней?

Бедняга Питер…

— Очень рад встретиться с вами, — добродушно заявил Макс. — Надеюсь, вам понравится Нью-Йорк.

Они с Питером обменялись быстрыми взглядами. Сердце Макса сжалось. От вчерашней ревности не осталось и следа. Он-то переживет любое любовное разочарование, а вот Питер… Что станет с ним, если этот голубоглазый красавчик вздумает увезти Эйлин обратно в Ирландию? А главное, если она захочет поехать с ним?

— Да я не надолго, — ответил Патрик.

Он ощущал, что, неизвестно почему, но Максимилиан Гриффит от него далеко не в восторге. Патрик Данн обычно очень легко сходился с людьми, и такое поведение его насторожило.

— Я только хочу повидаться со своей невестой, Эйлин Донахью, — продолжил Патрик с видимым простодушием.

— Вы хотите сказать, с бывшей невестой, — холодно заметил Максимилиан.

Патрик злорадно ухмыльнулся. Кажется, он близок к разгадке секрета. Та неизвестная благожелательница, которая рассказала ему об Эйлин, наверняка сохнет по этому блондину. А тот, естественно, предпочел Эйлин.

— Бывшая? Вижу, Питер поделился с вами нашей семейной проблемой, — недовольно проговорил Патрик, в то же время внимательно наблюдая за выражением лица Максимилиана.

— Я же должен был как-то объяснить, почему не хочу брать ее на работу, — пробормотал Питер.

Он желал, чтобы этот разговор скорее закончился. От Макса можно ожидать любых неожиданностей.

— Но официально наша помолвка не была расторгнута, — жестко сказал Патрик.

— То есть, если женщина сбегает от вас в день свадьбы, вы считаете, что она по-прежнему хочет быть с вами? — иронично осведомился Максимилиан.

Патрик побагровел. Он всегда легко терял контроль над собой.

— Вас это не касается! — выпалил он.

— С чего вы взяли? — Глаза Максимилиана сузились.

— Перестаньте, — вмешался Питер.

Еще не хватало, чтобы мы как три петуха сцепились тут из-за нее, подумал он с горькой насмешкой.

— Я ничего не начинал, — произнес Патрик чуть обиженно.

Максимилиану стало смешно. Было ясно, что этот самоуверенный юнец ничего не понимает в жизни. И как только Эйлин могла думать о замужестве с таким человеком? Познакомившись с Патриком Данном лично, Максимилиан больше не удивлялся странному поведению Эйлин в день свадьбы. От такого типа надо бежать как можно дальше. Молодец, девочка, вовремя опомнилась!

Втроем они молча поднялись на четвертый этаж. Максимилиан видел, что Патрик жаждет от него избавиться, и поэтому не торопился оставлять братьев наедине. К тому же Гриффиту очень хотелось присутствовать при встрече Эйлин с бывшим женихом. Да и Питеру не мешало бы оказать поддержку.

Эйлин только что вернулась на свое рабочее место. Она весело болтала с коллегами и не догадывалась о том, какая буря вскоре разразится.

Дверь в их комнату широко распахнулась, и на пороге появился Питер Данн. Эйлин просияла.

Она так жаждала его увидеть, что пришла в редакцию гораздо раньше обычного. Даже в рабочие дни она не проявляла такого рвения. И вот наконец он пришел за ней…

— Мисс Донахью, выйдите, пожалуйста, в коридор на минутку. Мне необходимо поговорить с вами, — сурово сказал Питер, и сердце Эйлин упало.

Конечно, она не ждала от него проявления чувств в присутствии посторонних. Но зачем же такая строгость?

Эйлин послушно вышла в коридор, предчувствуя самое худшее. Но того, что ждало ее там, она предвидеть не могла. В коридоре рядом с Максимилианом Гриффитом стоял ее бывший жених.

Она закрыла глаза. Ей на мгновение показалось, что она бредит. Патрик не может быть здесь.

Он остался в Дублине и гоняется сейчас за очередной красоткой, давно забыв о сбежавшей невесте.

— Привет, Эйлин, — доброжелательно произнес Патрик. — Прекрасно выглядишь.

Эйлин глубоко вздохнула и открыла глаза.

Нет, это не сон. Это всего лишь кусочек прошлой жизни, неожиданно вторгшийся в ее настоящее существование.

— Привет. — Она непринужденно улыбнулась. — Каким ветром тебя занесло к нам?

Эйлин твердо знала одно — она ни в коем случае не должна показать, что ее потрясло появление Патрика. Чего доброго, они все подумают, что она до сих пор неравнодушна к нему…

— А я вот пробую свои силы на поприще журналистики, — оживленно заговорила Эйлин. — Очень интересно. Ты же знаешь, я всегда имела склонность к сочинительству…

Эйлин тараторила без умолку, делая вид, что Патрик просто случайный знакомый, который заскочил на минутку проведать ее.

Патрик отвечал на ее вопросы, а сам невольно любовался девушкой. Эйлин очень изменилась за то время, что он не видел ее. Самостоятельная жизнь определенно пошла ей на пользу. Она совсем по-другому смотрела, улыбалась, говорила. Патрик был очарован. Эйлин расцвела, и он мысленно поздравил себя с тем, что решил прокатиться в Нью-Йорк.

Питер и Максимилиан отошли немного в сторону. Искусственное оживление Эйлин было истолковано ими как неоспоримое доказательство ее чувств к Патрику. Питер кусал губы и старался не смотреть в сторону разговаривающих. Зато Максимилиан то и дело поворачивался к ним.

Холодная ярость охватила его.

Стоило сбегать от этого мальчишки, приезжать сюда и разбивать Питеру сердце, чтобы в конечном итоге вернуться домой? — злобно размышлял Макс. О себе он уже не думал. Эйлин, бесспорно, очень красивая девушка и нравится ему, но жертвовать дружбой Питера ради глупого соперничества? Которое к тому же не имеет никакого смысла…

— Пойдем отсюда, — произнес Макс вполголоса. — Мы же не можем торчать тут вечно.

— Я не могу оставить брата одного, — бесстрастно сказал Питер. — Он здесь ничего не знает.

— Думаю, у него найдутся другие провожатые, — заметил Максимилиан с усмешкой.

Лицо Питера перекосило страдание.

— Ты не знаешь, с какой стати он сюда заявился? — спросил Макс, чтобы не позволять Питеру углубляться в безрадостные мысли.

— Ему позвонила какая-то женщина и сообщила, что Эйлин работает в «Максистиле».

— Ого, — присвистнул Гриффит. — И кто же эта таинственная доброжелательница?

— Понятия не имею, — пожал плечами Питер. — Патрик тоже.

— И он надеется вернуть Эйлин? — Максимилиан вновь покосился на Патрика. — Прыткий юноша…

— Они идеальная пара, — вдруг проговорил Питер. — Будет лучше, если они помирятся и поженятся. Их родители будут очень счастливы.

Макс не верил собственным ушам.

— Что ты такое говоришь? — воскликнул он. — Ты сошел с ума? Отдать ее просто так этому мальчишке?

— Этот мальчишка очень достойный молодой человек. — Питер намеренно отворачивался от Максимилиана. — Об их браке давно мечтали наши семьи. А когда Патрик и Эйлин почувствовали взаимную склонность, то все очень обрадовались…

— Ты несешь чушь! — Макс бесцеремонно перебил его. — Тошно слушать. Мечтали о браке! Да кому какое до этого дело? Чем ты хуже Патрика? Или будешь утверждать, что относишься к Эйлин исключительно по-братски?

Максимилиан был готов растерзать Питера.

Подумать только, такому тюфяку он вчера уступил Эйлин! Да если бы он только знал, что Питер способен так позорно себя вести, он бы взвалил Эйлин вчера на плечо и унес подальше ото всех. И никакие крики бы не помогли.

Женщина должна быть с тем, кто не боится быть безрассудным!

— Какая разница, как я к ней отношусь, — сказал Питер с горечью. — Главное, что чувствует она. И она, кажется, уже сделала свой выбор.

Питер махнул рукой в сторону Патрика и Эйлин. Он стоял очень близко от нее и, держа ее за руку, что-то нашептывал. Эйлин не шевелилась. Питер не мог разглядеть ее лица, зато Патрик был перед ним как на ладони, и, судя по выражению его глаз, он вряд ли рассказывал Эйлин о здоровье какой-нибудь троюродной тетушки. Раз она слушает его, значит, он по-прежнему нужен ей…

— Мы оба просчитались, Макс, — невесело усмехнулся Питер. — Она сбежала от него не потому, что не любит, а потому что захотела проучить или еще что-нибудь в этом роде. Сам черт не разберет этих женщин! А ведь я уже почти не сомневался…

Питер закусил губу. Он знал, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Пришло время возвращаться к обычному образу жизни. Зеленоглазая фея покидала его навсегда…

14

— Нет, это же надо быть такой идиоткой!

Никогда не думал, что женщины настолько глупы! Такое даже представить себе невозможно!

Ругательства Патрика сладкой музыкой звучали в ушах Питера. Разгневанный ирландский кузен расхаживал по кабинету и не стесняясь выражал свое негодование.

Питер не препятствовал ему. Он сидел за своим столом с чашкой кофе и прятал улыбку каждый раз, когда Патрик смотрел на него.

— От кого угодно, но от Эйлин я такого не ожидал, — бушевал Патрик. — Она всегда была вполне здравомыслящей особой. А сейчас уподобилась большинству этих ревнивых неуравновешенных девиц!

У Патрика были все причины для того, чтобы злиться. Увидев Эйлин, почувствовав ее волнение, он не сомневался в успехе. Она ужасно привлекательна и по-прежнему его невеста. Все готовы простить ее и заново сыграть свадьбу. Наверняка одной не сладко в большом городе, ведь она привыкла к совсем другой жизни… К тому же Патрик был уверен в том, что Эйлин до сих пор любит его. Разве можно за несколько месяцев забыть человека, которого чуть ли не с самого детства предназначали тебе в мужья?

Но Эйлин не оправдала его ожиданий. Она наотрез отказалась ехать с ним. Патрик даже увел ее на улицу, чтобы без лишних свидетелей дать волю своему красноречию. Безрезультатно. И после трех часов беспрестанных уговоров она была так же непреклонна, как в первую минуту.

Патрик не знал, что и подумать. Неприятная мысль о том, что Эйлин уже успела влюбиться в Нью-Йорке, пришла ему в голову. Не зря же на него волком смотрел тот блондин, Максимилиан Гриффит, кажется.

Патрик намекнул об этом Эйлин, но она лишь презрительно рассмеялась. На этот счет он может быть совершенно спокоен. Максимилиан Гриффит, конечно, привлекательный мужчина, но для нее не имеет никакого значения!

Это немного успокоило Патрика. Было бы обидно узнать, что другой похитил у него из-под носа такую изумительную женщину.

Однако поведения Эйлин это не объясняло.

Почему она отказывается вернуться домой? Вряд ли Питер платит ей столько, что она в состоянии вести привычный образ жизни. Неужели она не скучает по балам и вечеринкам, красивым платьям и драгоценностям?

Оказалось, что не скучает. Какие бы заманчивые картины ни рисовал Патрик, Эйлин оставалась равнодушной. Патрик ревниво наблюдал за ней. Что же появилось в ее жизни за эти несколько месяцев, раз она не желает даже подумать о возвращении домой? Неужели ей так интересно в этом душном городе?

Слово за слово, Патрик затронул и их сорванную свадьбу.

— Тебе не кажется, что я имею право знать, почему ты покинула меня? — обиженно воскликнул он.

Эйлин улыбнулась. Теперь ей было все равно, и она вполне могла рассказать ему, в чем дело. Патрик внимательно выслушал ее. Да, неприятная получилась ситуация… Но это еще не повод бросать жениха в церкви! Какой решимостью и самоуверенностью надо обладать, чтобы пойти наперекор общественным устоям из-за какого-то пустяка!

— Пустяка? — усмехнулась Эйлин. — Знаешь, я тогда считала по-другому. Впрочем, и сейчас так считаю.

Патрик побагровел. Так вот что стоит между ними. Не другой мужчина, а ее ослиное упрямство. Сотни женщин даже внимания не обратили бы на подобную ерунду!

Патрик так и сказал Эйлин.

— А для меня это важно, — упрямо повторила Эйлин. — И мне все равно, что думают сотни женщин!

Что бы Патрик ни говорил, она стояла на своем. Потом она как бы между делом посмотрела на наручные часики и непринужденно сообщила ему, что ей пора на работу.

— Питер разрешит тебе пропустить сегодняшний день, — начал настаивать Патрик. — Он же все понимает…

По губам Эйлин скользнула лукавая усмешка.

— И к тому же сегодня суббота, — продолжал Патрик. — Дома в это время никто не работает.

— А я в Нью-Йорке, — отрезала Эйлин, — и все время работаю.

И она принялась с упоением рассказывать ему, как сложно выпускать журнал. Одним словом, их разговор закончился совсем не так, как предвкушал Патрик. Эйлин ушла к себе, а он поднялся в кабинет Питера, кипя от праведного негодования.

— Ее родители будут шокированы, когда узнают, что она мне тут наговорила. — Патрик изливал свой гнев.

Питеру хотелось спросить, почему все-таки Эйлин бросила жениха, но он не торопился.

Патрик все равно расскажет ему об этом. Питер был счастлив. Эйлин остается в Нью-Йорке.

Рядом с ним. В этом нет уже никаких сомнений.

— Хочешь знать, почему она выставила нашу семью на посмешище? — вдруг спросил Патрик, подбоченясь.

Молчание брата раздражало его, но он объяснял его тем, что Питер слишком давно живет в Америке и растерял чисто ирландскую живость нрава.

— Конечно, — кивнул Питер.

— Она случайно узнала, что у меня была небольшая интрижка с одной девушкой. Причем узнала непосредственно в день свадьбы. Ты же понимаешь, в жизни каждого мужчины есть маленькие грешки, бессмысленно упрекать меня в том, что я не жил как монах. Но Эйлин Донахью у нас праведница. Ее до такой степени возмутил этот факт, что она сбежала из церкви, оставив меня дожидаться ее до бесконечности!

— Откуда она могла об этом узнать? — удивился Питер.

Патрик невольно покраснел, и Питер почувствовал, что кузен что-то недоговаривает.

— Понятия не имею, — пожал плечами Патрик. — Услышала где-то…

— Но это действительно не имеет смысла, — задумчиво проговорил Питер. — Мало ли кто мог быть у тебя до нее.

Он испытующе посмотрел на брата. Вряд ли Эйлин стала бы сбегать, если бы речь шла всего лишь о каком-то прошлом увлечении Патрика. Ревнивой истеричкой Эйлин Донахью никогда не была.

— Да разве этих женщин можно понять! — с досадой воскликнул Патрик. — Я мог бы дать ей все, но она предпочла сбежать от меня в Нью-Йорк. Ей еще очень повезло, что ты согласился принять ее на работу… Скажи честно, это твоя инициатива или кто-нибудь хлопотал за Эйлин?

Питер понимал, на что намекает Патрик. Раз тому не удалось уговорить Эйлин вернуться домой, то нужно срочно искать этому разумное объяснение. Проще всего было бы во всем признаться Патрику. Но Эйлин предпочла молчать, следовательно, он не вправе говорить кузену о своих чувствах к его бывшей невесте.

— Максимилиан Гриффит попросил меня за нее, — откровенно ответил Питер. — Когда Эйлин пришла ко мне в первый раз, я отказал ей.

— Я в этом не сомневался, — просиял Патрик. — Значит, она просто нашла себе нового ухажера. Максимилиан Гриффит. Скажи, он очень богат?

— Смею тебя уверить, что между Максом и Эйлин ничего нет, — холодно произнес Питер. — Эта комедия изрядно надоела ему. — В любом случае она взрослая свободная женщина и в состоянии сделать свой выбор.

— Она согласилась стать моей женой, — обиженно пробубнил Патрик. Он вдруг стал похож на капризного малыша, у которого отобрали любимую игрушку.

— А потом передумала.

Питер очень устал от этого бессмысленного разговора. Больше всего ему сейчас хотелось пойти к Эйлин и увести ее в парк смотреть на лебедей.

— Послушай, Патрик, ты меня извини, но у меня сейчас очень много работы… — пробормотал Питер. — Давай продолжим наш разговор вечером.

— Нет уж, — хмыкнул Патрик. — Вечером меня уже здесь не будет. Хватит с меня этого расчудесного Нью-Йорка. Пора возвращаться домой.

Питер произнес несколько стандартных фраз, уговаривая Патрика остаться. Но тот не поддавался.

— Не обижайся, Питер, я как-нибудь обязательно приеду только для того, чтобы побыть с тобой, — успокоил его Патрик.

— Ага. На мою свадьбу, — улыбнулся Питер, представляя себе удивление кузена, когда тот познакомится с его невестой.

— Точно, я же совсем забыл! — Патрик хлопнул себя по лбу. — Ты же скоро женишься. Какой я эгоист, совсем замучил тебя своими проблемами. Хотя, может быть, глядя на мой печальный опыт, ты передумаешь?

Патрик игриво подмигнул, и Питер проклял свой длинный язык.

— Не передумаю, — буркнул он.

Главное, чтобы Эйлин согласилась, добавил он про себя.

— Знаешь, это совсем меняет дело, — вдруг сообщил ему Патрик доверительно. — Глупо будет возвращаться домой, не познакомившись с твоей невестой. Мама никогда мне этого не простит. Представляешь? Я буду первым и единственным из всех дублинских Даннов, который увидел твою будущую жену.

Питер был готов себя убить. Кто тянул его за язык? И как объяснить теперь Патрику, что он имеет в виду не всем известную Марджори Форрестер, а совсем другую женщину?

— Да, было бы здорово, — неуверенно проговорил Питер, — но тебе не стоит из-за нас менять свои планы. В конце концов, свадьба состоится очень скоро, а потом я планирую съездить на некоторое время в Дублин, так что ты сможешь как следует пообщаться с моей женой…

Если, конечно, ты этого захочешь, сказал он про себя.

— Ну можно и так, — согласился Патрик. — Но мне очень интересно. Скажи, а она хорошенькая?

— Красавица.

— Блондинка?

— Темненькая.

— Из хорошей семьи?

— Превосходной.

— И, наверное, влюблена в тебя как кошка.

— Не исключено.

Мужчины рассмеялись.

— Я удовлетворил твое любопытство? — спросил Питер.

— Вполне. А теперь напомни мне, пожалуйста, ее имя, — попросил Патрик. — Знаешь, у меня такая плохая память на женские имена. Это создает огромное количество проблем…

У Питера вытянулось лицо. Неизвестно, какие там проблемы у Патрика из-за его плохой памяти, но вот лично у него они точно намечаются. Назвать имя Марджори — ложь, имя Эйлин — безумие.

К счастью, в этот момент зазвонил сигнал внутренней связи. Питер получал несколько минут передышки.

— Мистер Данн, к вам мисс Форрестер, проговорила его секретарь.

Питер чертыхнулся про себя. Легка на помине.

Раньше ей и в голову не могло прийти заявиться к нему на работу, да еще в выходной день…

— А, я вспомнил! — радостно воскликнул Патрик. — Это она и есть, да? Форрестер?

— Да, — кивнул Питер. — Марджори Форрестер.

Ничего, еще чуть-чуть потерпеть, а потом разделаться со всеми этими нелепостями.

— Пусть мисс Форрестер заходит, — недовольно сказал Питер секретарю.

Его кузен невольно приосанился. На будущую родственницу нужно произвести хорошее впечатление. Судя по словам Питера, его невеста — прехорошенькая, а Патрик никогда не упускал случая пофлиртовать с привлекательными девушками.

Однако Марджори его разочаровала. Заурядное круглое личико, короткие светлые волосы, крепко сбитая фигура. И Питер считает ее красавицей?

Когда Питер знакомил их с Марджори, Патрик постарался придать своему лицу соответствующее выражение. В конце концов, это выбор Питера.

— Ах, Патрик, ваш кузен столько мне о вас рассказывал, что я мечтала познакомиться с вами, — затараторила Марджори.

Она действительно была рада его видеть. На самом деле она не рассчитывала, что Патрик приедет в Нью-Йорк так быстро.

Все ради этой нахалки Эйлин, ревниво размышляла она, разглядывая Патрика. И Максимилиан с ума сходит, и Питер ведет себя как последний дурак. А тут еще и третий красавчик объявился. Есть чему позавидовать.

— Надеюсь, Питер говорил обо мне только хорошее? — улыбнулся Патрик.

Питер, который почти ничего не рассказывал Марджори о своем двоюродном брате, недовольно поморщился. Он терпеть не мог этих стандартных, ничего не значащих фраз. К чему она разыгрывает перед ним этот спектакль?

Он чувствовал, что ему предстоит очень неприятное объяснение с Марджори, когда он наконец решится сказать ей, что их помолвка расторгнута.

Слушая любезничающую с Патриком Марджори, Питер злился все больше. Ему удавалось держать себя в руках, даже когда Патрик рассуждал о своих отношениях с Эйлин. Но сейчас присутствие этой болтливой девицы лишало его душевного равновесия.

— Мардж, ты так и не сказала, зачем пришла, — невежливо вмешался Питер в их разговор.

Патрик с удивлением посмотрел на кузена — тот явно еле сдерживался. И отнюдь не любовь бушевала в его темных глазах, а скорее наоборот.

— Разве я ничего не сказала? — рассмеялась Марджори. — Какая я рассеянная. Я пришла, чтобы повести тебя гулять. Прекрасная погода на улице. Сколько можно работать. Заодно можно и Патрику показать достопримечательности города…

И не успел Питер выдумать благовидный предлог, под которым можно было бы отказаться от прогулки, как Патрик горячо поддержал предложение Марджори.

Ладно, еще один день я могу потерпеть, решил про себя Питер. Но завтра же обо всем скажу ей. И ему.

15

Прекрасная Эйлин Донахью сидела за своим рабочим столом и плакала навзрыд. Ничто не радовало ее — ни хороший солнечный день за окном, ни предстоящее воскресенье, ни популярность ее новой колонки. Эйлин было ужасно жаль себя, своих надежд и мечтаний. Она чувствовала себя обманутой и несчастной.

Еще вчера она витала в облаках, а сегодня ее безжалостно вернули на землю. И дело было совсем не в Патрике. Конечно, она растерялась, увидев его. Но Патрик Данн уже не играл в ее жизни никакой роли, в то время как Питер…

Вспомнив вчерашний вечер, Эйлин заплакала еще сильнее. Страх одиночества, неизвестность, предательство — все то, что терзало ее с тех пор, как она покинула Патрика, нашло наконец свое выражение в потоке жгучих слез.

Эйлин устала быть сильной.

А толчком к такому взрыву эмоций послужил невинный эпизод. Эйлин случайно услышала, проходя по коридору, что Питер вместе с кузеном и Марджори отправился на прогулку.

Сотрудники негодовали — Данн ушел, не сказав, когда они могут быть свободны.

Это было уже слишком. Эйлин быстро побежала в свою комнату. Слава Богу, там уже никого не было! Только бы никого не слышать и ни с кем не разговаривать!

Оказавшись в одиночестве, она дала волю слезам. Правильно, говорила она себе, что связываться с Даннами опасно. Это с виду они славные ребята, готовые поддержать в трудный момент. А на самом деле предательство у них в крови. Неужели Питер не понял, что ужасно нужен ей сейчас? Как он мог спокойно уйти, зная, что ей так тяжело после разговора с Патриком! И с кем уйти! С Марджори Форрестер!

Так тебе и надо, глупышка, сказала себе Эйлин. А на что ты рассчитывала? Что он бросит привычный жизненный уклад ради твоих прекрасных глазок? Питер не такой. У него все распланировано на десять лет вперед. Карьера.

Женитьба. Рождение детей. И он уже выбрал себе невесту. Как ты могла подумать, что он способен перевернуть все вверх дном?

Кто знает, может быть, он готовил для меня роль, которую Патрик отводил своей неведомой подружке, усмехнулась Эйлин. В хорошенькую передрягу я попала! И винить в этом некого, только собственную глупость и наивность…

На самом деле давно следовало взять себя в руки и перестать рыдать. Но Эйлин никак не могла заставить себя сделать такую простую вещь.

Тогда, в Дублине, все было намного легче. А она еще гордилась собственной выдержкой! Оказалось, зря. Не так уж тяжело было уехать от человека, к которому она не испытывала особенных чувств. Зато сейчас, когда ей плохо делается от одной только мысли о том, что она никогда больше не увидит Питера, самое время проявить стойкость характера…

Эйлин стиснула зубы. Где взять силы для последнего рывка? Она взяла листок бумаги, ручку и принялась быстро писать что-то.

Максимилиан уходил из редакции одним из последних. Он прошелся по этажам, заглядывая в кабинеты. Ему ничего не было известно ни о решении Эйлин остаться в Нью-Йорке, ни о визите Марджори. Поэтому он очень удивился, когда увидел, что дверь в отдел Эйлин приоткрыта, а она сама сидит за столом» и судорожно что-то строчит.

— Эйлин, давно пора домой, — сказал он со смехом.

Девушка подняла на него заплаканные глаза, и улыбка исчезла с лица Макса.

— Что случилось? — спросил он с тревогой.

— Все в порядке, — выдавила из себя Эйлин, но ее губы подозрительно скривились.

Максимилиан зашел в комнату и присел на низенький табурет рядом с ее столом.

— И все-таки что-то случилось, — повторил он. — Ты не хочешь поделиться со мной?

Эйлин упрямо тряхнула головой.

— Может быть, я смогу помочь…

Эйлин сжала руки в кулаки.

— Сейчас мне никто не может помочь, — хрипло произнесла она.

Максимилиан нахмурился. Черт бы побрал этого Патрика Данна и ту сороку, которая наболтала ему про Эйлин! Как смел этот мерзавец так ее расстроить!

— Патрик просил тебя вернуться к нему?

— Да, — улыбнулась Эйлин сквозь слезы. — Смешно, правда?

Макс был озадачен. Неужели дело не в Патрике?

— Тебе виднее, — буркнул он. — Мне он сразу не понравился.

— Ты ему тоже, — сказала Эйлин. — Он решил, что у нас с тобой роман.

— А он не дурак, — усмехнулся Максимилиан. — Ошибся совсем чуть-чуть.

Эйлин невольно покраснела. Никогда Макс не был так близко к официальному объяснению в любви.

— Не бойся, я не буду ничего говорить о чувствах, — усмехнулся Максимилиан. — Я ведь все понял вчера. Или я не прав?

— Прав, — еле слышно произнесла Эйлин.

Она проклинала свое глупое сердце. Вот перед ней сидит мужчина, воплощение женской мечты.

Красивый, сильный, умный, добрый. Любит ее.

И к тому же он свободен и не стесняется говорить о том, что чувствует. Чего же ей еще надо?

Любить самой! Эйлин уронила голову на руки.

Вырвать бы из груди это непослушное сердце и навсегда забыть о нем! Ну что оно нашло в Питере Данне? Почему так трудно заставить себя не думать об этом человеке? Неужели правы древние сказки, в которых рассказывается о предназначенных друг другу людях?

Только не похоже, что Питер думает о каком-то предназначении!

— Эйлин, в чем дело? — спросил Максимилиан испуганно. — Не плачь…

Она подняла мокрое от слез лицо.

— Это просто нервы…

— Хорошо, я знаю человека, который поможет тебе успокоиться. Где Питер?

Последовала мучительная пауза.

— Ушел на прогулку, — наконец сказала Эйлин. — С Марджори и Патриком.

— Ушел на прогулку? — переспросил Макс. — И поэтому ты так расстроилась?

Ему внезапно стало смешно. Как это похоже на женщин — трепать себе нервы из-за сущих пустяков!

— Не мог же он отпустить Марджори и Патрика вдвоем, — попытался пошутить Максимилиан.

Эйлин всхлипнула.

— Он же любит тебя, глупышка, — улыбнулся Макс. — Уж я-то хорошо изучил Питера. Неужели ты сама сомневаешься после того, что было вчера?

Девушка закрыла лицо руками. А что было вчера? — хотелось спросить ей. Несколько медленных танцев, а потом бесконечное блуждание по ночному городу? И робкий поцелуй у подъезда? Наверное, если любишь женщину, то ведешь себя совсем по-другому. По крайней мере, не молчишь как рыба. Когда еще представится возможность рассказать о своих чувствах?

— Он что, ничего не сказал тебе вчера? — спросил Максимилиан недоверчиво.

— Нет, — выдохнула Эйлин. — Мы посидели немного в ресторане, а потом погуляли по городу…

— И все?

— Да.

Максимилиан стиснул виски. Невероятно.

Этому идиоту достается любовь такой женщины, а он и ухом не ведет.

Да, будь я на его месте, она бы не рыдала сейчас в темной комнате, с тоской подумал Макс.

— Питер просто такой человек, — начал он неуверенно. Каким надо быть человеком, чтобы молчать в такой вечер? — Он очень волнуется…

— Вот с мисс Марджори Форрестер ему не надо волноваться, — проговорила Эйлин с озлоблением. — А мне это надоело. Я не игрушка для Даннов. Сначала Патрик, а потом и он… Хватит!

Она резко встала и принялась складывать свои вещи в сумку. Макс молча наблюдал за ней.

Ничего, думал он, она вскоре успокоится.

В понедельник все уже будет нормально, и мне придется сочинять поздравительную речь для их свадьбы.

Но тут Эйлин принялась выворачивать ящики.

— Погоди, ты что, все забираешь? — спросил Макс.

— Да, — кивнула она. — Я ухожу совсем.

— Не говори глупости. — Он встал рядом с Эйлин и положил руку ей на плечо.

— Почему? Мне надоело строчить пошлые статейки, и я решила сменить место работы. Что в этом глупого?

— Тебе же нравится то, чем ты занимаешься. У тебя хорошо получается… Подумай о журнале, твоя рубрика только-только завоевала популярность…

— Ерунда. — Эйлин нетерпеливо повела плечиком, сбрасывая руку Максимилиана. — Все это не имеет значения. Я даже готова уступить вам свою идею. В городе полным-полно женщин, которые без труда справятся с моей работой.

— Но нам не нужны другие!

Максимилиан разозлился. Очень по-женски!

Заварить такую кашу, а потом бросить их в одиночку ее расхлебывать. Ах, он не так на меня посмотрел! Ах, мне плохо. И пусть все катится в тартарары?

— Ты не можешь так поступить, Эйлин, — продолжал увещевать Максимилиан. — Что ты будешь делать? Вернешься в тот магазинчик и будешь выслушивать сомнительные комплименты покупателей?

— Очень любезно с твоей стороны напоминать мне, из какой дыры ты меня вытащил! — выпалила Эйлин, гневно раздувая ноздри.

Макс только руками развел. Кажется, он считал себя знатоком женщин? Что ж, он готов признать свое поражение.

— Эйлин, ты сейчас не в себе. — Он предпринял последнюю попытку воззвать к ее здравому смыслу. — Иди домой, успокойся. Ни о чем не думай. Подожди немного, поговори с Питером…

— И что я ему скажу?

Максимилиан вздохнул.

— Не торопись — это все, о чем я тебя сейчас прошу.

— Обойдусь без твоих советов! — фыркнула Эйлин, но тут же покраснела и замолчала. Она поняла, что зашла слишком далеко. — Прости, Макс, я не хотела тебя оскорбить…

— Верю. — Гриффит иронично улыбнулся. — Ты всего лишь хочешь нас покинуть.

— Я не могу больше, — прошептала Эйлин. — Все это так нелепо…

— Да, наверное, было бы гораздо лучше, если бы ты влюбилась в меня, — с горькой усмешкой произнес Максимилиан. — Но ведь на это глупо рассчитывать?

Макс прилагал все усилия, чтобы казаться равнодушным, но этот вопрос все равно прозвучал до неприличия жалобно. Эйлин молчала.

Какая же ты свинья, Макс Гриффит, упрекнул себя Максимилиан. Не можешь оставить бедную девушку в покое. Как будто мало ее терзали…

— Прости меня, Эйлин, — тихо сказал он. — Давай я подвезу тебя домой.

Эйлин кивнула.

— Спасибо тебе большое. Знаешь… — Она замялась. — Вот сюда я положила черновик своей последней статьи…

Она открыла нижний ящик стола. Там лежали листы, на которых она писала, когда Максимилиан вошел в комнату.

— Если будет нужно.., если вы захотите ее опубликовать, то берите. Хорошо? А до следующего номера вы сможете подобрать кого-нибудь на мое место. Журнал не должен пострадать…

— О журнале ты думаешь, а о людях нет, — заметил Макс, но Эйлин поджала губы и ничего не ответила. — Хорошо, я посмотрю твою статью на следующей неделе.

Эйлин взяла сумку, и они пошли к выходу.

Всю дорогу до ее дома Максимилиан молчал. Он представлял себе лицо Питера, когда тот узнает об увольнении Эйлин.

А ведь это я виноват, думал он. Если бы я не настоял, Питер никогда бы не взял Эйлин в «Максистиль»…

Он высадил ее возле дома:

— Пообещай, что, если тебе будет что-нибудь нужно, ты ко мне обратишься, — с напускной суровостью сказал он.

Эйлин улыбнулась и вдруг стремительно прижалась к нему. На одно короткое мгновение Максимилиан ощутил прохладный вкус ее губ. Он попытался обнять ее, но Эйлин уже убегала прочь.

— Спасибо за все, — донеслись до него ее прощальные слова.

Максимилиан помахал ей рукой и вел в машину.

Эйлин быстрым шагом шла к подъезду. Начинал накрапывать мелкий дождик, и следовало торопиться. Она потянула на себя тяжелую дверь, которая никак не желала поддаваться.

— Позвольте вам помочь, мисс Донахью, — раздался за ее спиной мужской голос, и сильная рука рванула дверь.

Эйлин с удивлением повернулась и замерла на месте. Рядом с ней стоял Питер Данн.

— Что ты тут делаешь? — пролепетала она, чувствуя, как сердце, сделав немыслимый скачок, затрепетало где-то во рту.

— Жду тебя, — спокойно ответил он. — Причем довольно давно. Хотел бы я знать, где ты была все это время?

— Р-работала.

— Неужели? — спросил он иронично, но в глубине его темных глаз плясали ласковые искорки. — С тем очаровательным молодым человеком, который так любезно тебя подвез и которого ты так нежно поцеловала?

Эйлин залилась краской.

— Это был Максимилиан, — сказала она, как будто это что-то объясняло.

— Да? И какое, интересно, право имеет Максимилиан подвозить чужих невест, а также позволять им целовать себя?

С этими словами Питер положил руки Эйлин на талию и ласково привлек ее к себе.

— Невест? — эхом повторила она.

— Конечно, — улыбнулся Питер. — У меня самые чистые намерения относительно тебя…

Он наклонился к Эйлин и поцеловал ее в губы.

— А также и самые грязные, — добавил он хриплым шепотом.

Эйлин закрыла глаза. Полчаса назад она пребывала в самом мрачном настроении. Какой же властью над ней обладает этот мужчина, раз сейчас у нее в сердце поют птицы?

— Я тебя не узнаю, — сказала она. — Где тот робкий джентльмен, который боялся поднять на меня глаза?

— Он умер сегодня, — рассмеялся Питер. — И хочешь узнать, кто его подлые убийцы?

Эйлин закивала головой.

— Марджори Форрестер и Патрик Данн. У меня был сегодня очень неприятный разговор с ними…

Питер посмотрел вдаль. Эйлин с жадностью ловила каждое его слово.

— И знаешь, что я понял? Что люблю тебя больше жизни и буду самым большим дураком на свете, если не скажу тебе об этом как можно скорее.

16

И вот второй раз в жизни Питер оказался в квартире Эйлин. Но если тогда все было окутано дымкой неизвестности, то сейчас он не сомневался ни в своих чувствах, ни в чувствах Эйлин.

Она принялась заваривать чай. Питер сидел на уже знакомом табурете и наблюдал за ее ловкими движениями.

— Откуда ты научилась всему этому? — спросил он. — Вряд ли ты предполагала, что когда-нибудь будешь жить одна, а не в окружении толпы слуг?

— Это точно, — усмехнулась Эйлин. — Но у меня просто не было выбора.

Она замерла, задумавшись. Питер отдал бы все на свете, лишь бы узнать, какие картины проносятся сейчас перед ее внутренним взором. Но это было невозможно. Эйлин не из тех, кто готов открыть душу первому встречному.

Хотя, надеюсь, я для нее не первый встречный, подумал он с улыбкой.

Эйлин пришла в себя и продолжила хозяйственные хлопоты. Она уже не вспоминала о том, что ушла из журнала и планировала вообще уехать из Нью-Йорка. Сейчас все прошлые страхи казались такими детскими и смешными…

Она выставила на стол чашки и сахарницу.

Питер сидел не шевелясь. Ему мучительно хотелось дотронуться до Эйлин, но он чувствовал, что если коснется хотя бы ее руки, то уже не сможет остановиться. Это было бы предательством по отношению к Эйлин. Разве она пригласила бы его к себе, если бы не доверяла ему?

Я не должен торопиться, твердил он себе. У нас впереди целая жизнь, чтобы насладиться любовью…

Но доводы разума слабели с каждой минутой.

Раньше Питер ужасно гордился тем, что умеет держать свои плотские желания в узде. Он восхищался своим благоразумием и выдержкой. Зов страсти казался ему чем-то достойным презрения. И вот его теории развеялись как дым. У Питера каждый раз темнело в глазах, когда Эйлин проходила мимо и край ее одежды случайно задевал его. Он знал, что отдал бы все, что имеет, за возможность остаться этой ночью с ней.

Эйлин разливала чай и пыталась поддерживать беседу. Но Питер едва отвечал на ее вопросы и, казалось, совсем не обращал внимания на то, что она говорит. Если бы так себя вел любой другой человек, Эйлин бы смертельно обиделась, но сейчас она инстинктивно чувствовала, что его молчание не имеет ничего общего с невежливостью и равнодушием.

Эйлин говорила без умолку, потому что знала, что стоит ей замолчать, и ничто уже не спасет ее. Как безудержно ее тянет к этому сильному мужчине! Сердце начинает колотиться сильнее при одном только воспоминании об их первом мимолетном поцелуе. А тот дождливый день, когда они точно так же сидели в ее квартире и пили глинтвейн! И ведь тогда на них было гораздо меньше одежды, чем сейчас…

Тогда мы еще слишком боялись друг друга, подумала Эйлин. Мы еще ничего не знали. А теперь сказаны все слова, и я не понимаю, какая сила удерживает меня, чтобы не броситься в его объятия!

Господи, что за неприличные мысли! — вспыхнула Эйлин, и ее рука дрогнула, просыпав немного сахарного песка на стол. Хотя почему неприличные? Разве стоит размышлять о правилах и мнениях других людей, когда она наконец обрела мужчину, о котором мечтала всю свою жизнь?

Эйлин замерла на месте, глядя на горку сахара, которая все росла, потому что песок по-прежнему сыпался с ложки. Питер все понял без слов. Он встал и обнял Эйлин. Дрожь прошла по телу девушки. Ей внезапно захотелось освободиться от его объятий и убежать куда-нибудь очень далеко, чтобы спрятаться от Питера, а главное, от самой себя и тех желаний, которые вызывали в ней его прикосновения. Но вместо этого она лишь крепче прижалась к нему.

Все пути к отступлению были отрезаны.

Питер чувствовал, как у него от радости перехватило дыхание. Эйлин не отодвинулась от него. Наоборот, он ощущал жар ее стройного тела так близко, что у него кружилась голова.

Его холодность окончательно исчезла, растворившись в потоке невиданного возбуждения.

— Я так люблю тебя, Эйлин, — хрипло прошептал Питер, вдыхая аромат ее волос.

На мгновение ему показалось, что такого просто не может быть. С какой стати фортуна расщедрилась и поднесла ему такой невероятный подарок? Чем он заслужил такое счастье?

Наверняка Эйлин всего лишь видение, призрачный мираж, который вскоре вернется в свою сказочную страну фей…

Но Эйлин повернулась к нему и с нежной улыбкой ответила:

— Я тоже люблю тебя, Питер.

Как бы невероятно это ни звучало, добавила она про себя.

Питер прижал Эйлин к себе еще сильнее и стал покрывать ее мягкие губы медленными поцелуями. Совершенно противоположные ощущения нахлынули на него. Ему хотелось наброситься на Эйлин и сорвать с нее одежду. Но в то же время он боялся испугать ее и хотел величайшей нежностью и вниманием доказать свою любовь.

Эйлин же не думала больше ни о чем. Ее не волновало ни то, что Питер — двоюродный брат ее бывшего жениха, ни то, что ее ирландские родственники сочли бы ее нынешнее поведение возмутительным. Она тонула в своей любви и желала, чтобы это восхитительное ощущение длилось вечно.

Руки Питера становились все смелее и смелее.

Вот он нащупал молнию ее юбки и расстегнул ее.

Тяжелая ткань упала на пол, и ладони Питера легли на шелковистые бедра девушки. Эйлин застонала. От его осторожных прикосновений сладкая истома разлилась по всему телу.

Питер уже не мог остановиться. Он принялся расстегивать блузку Эйлин. Она же, удивляясь собственной смелости, потянулась к пуговицам на его рубашке. Хриплый стон сорвался с его губ, когда ее нежные пальчики дотронулись до его обнаженной груди.

Эйлин снова вспомнила тот день, когда он сидел с полотенцем на бедрах в ее квартире.

Как мечтала она тогда провести рукой по его груди, дотронуться до крепкого плеча…

Мечтала и стыдилась признаться в этом даже себе самой.

Питер подхватил Эйлин на руки и понес к кровати. Благо, не надо было идти далеко. Всего два шага, и вот девушка оказалась полностью в его власти. Одним быстрым движением Питер стянул с себя брюки и скользнул на кровать к Эйлин. Он провел рукой по ее нежной груди, и девушку словно пронзил электрический разряд. Его сердце бешено застучало, чувствуя горячий отклик ее тела на его ласку.

А потом они потеряли счет времени. Казалось, целую вечность длятся эти нежные прикосновения, чередующиеся с неистовыми возбуждающими ласками. Тело Эйлин взрывалось в руках Питера, когда его язык нащупывал самые чувствительные местечки. Словно природа одарила его сверхъестественным чутьем относительно этой женщины. Весь прошлый любовный опыт Питера говорил ему о том, что он не особенно страстный и искусный любовник. Но с Эйлин он творил чудеса, потому что ему до безумия хотелось доставить ей небывалое наслаждение…

У Эйлин же не было никакого опыта, но она твердо знала, что полное единение тел невозможно без единения душ. Только мужчине, которому она отдала свое сердце, она была готова отдать свое тело.

Она была счастлива в объятиях Питера.

Питер прильнул к ее губам страстным поцелуем. Больше сдерживаться он был не в состоянии. Очень аккуратно, стараясь не причинить ни малейшей боли хрупкому существу под ним, он вошел в нее и начал плавные движения, постепенно подчиняя Эйлин любовному ритму.

Она чуть застонала, когда он уверенно сломал невидимую преграду внутри ее тела, но губы Питера тотчас нежно заскользили по ее шее, успокаивая ее. Питер ощущал ни с чем не сравнимое блаженство и жаждал, чтобы Эйлин разделила с ним его.

Наконец почувствовав, что кульминационный момент близок, Питер чуть приподнялся и выплеснул из себя столь долго копившееся в нем желание. И тотчас Эйлин вздрогнула и выгнулась, отвечая на его порыв…

А потом они обессилен но нежились в кровати. Эйлин чувствовала себя опустошенной, но она была безумно счастлива.

Как здорово, что я не вышла замуж за Патрика, пришла ей в голову нелепая мысль. Разве он был бы способен доставить мне подобное наслаждение?

Ей стало страшно при мысли о том, что она могла бы и не зайти в ту комнатку и не услышать циничные слова жениха. Тогда бы она стала женой Патрика Данна и никогда не узнала бы Питера…

Эйлин вздрогнула. Питер нежно привлек ее к себе.

— Что случилось? — спросил он заботливо. — О чем ты подумала?

— О том, что я могла бы и не познакомиться с тобой, — прошептала Эйлин.

Питер чуть побледнел. Сколько «если»… Если бы Эйлин не собиралась замуж за Патрика, если бы она не сбежала от него в день свадьбы, если бы она не уехала в Нью-Йорк…

В конце концов, если бы он оказался полным ослом и не позволил Максимилиану принять Эйлин на работу.

— Это невозможно, — твердо сказал он. — Провидение не допустило бы такой несправедливости.

Разговор не клеился. Они оба были слишком переполнены эмоциями, чтобы выражать их в словах. Эйлин задремала на плече Питера, и он боялся шевельнуться и разбудить ее. Больше всего на свете он хотел, чтобы ей было хорошо с ним. В любое время дня и ночи. Что бы они ни делали вместе…

Наконец Эйлин открыла глаза и сладко потянулась.

— Я что, спала? — удивленно спросила она.

Питер рассмеялся.

— Почему ты не разбудил меня? — обиженно протянула девушка.

— У меня не поднялась рука, — признался он. — Ты была похожа на маленького ангелочка…

— Ангелочка? — Эйлин нахмурилась. — Это такие упитанные ребята с крыльями и без всяких признаков половой принадлежности?

Питер кивнул, не понимая, куда она клонит.

— Значит, по-твоему, я не женщина, а ангел? — спросила она лукаво. — Придется доказать тебе, что это не так.

Прежде чем он успел опомниться, Эйлин поднялась и прижала его рукой к кровати. Сердце Питера заколотилось. Он послушно откинулся на подушку и стал ждать.

Эйлин коснулась легкими поцелуями его плеч и шеи, потом опустилась чуть ниже и пощекотала языком его соски. Питер и не подозревал, что они отличаются такой невероятной чувствительностью. Его плоть моментально отреагировала на ласки Эйлин. Питер рванулся было к девушке, но она повелительно положила руки ему на плечи и вернула его в прежнее положение.

Она провела рукой по его упругому животу, поиграла немного с жесткими завитками волос, а потом стремительно наклонилась и принялась чуть покусывать его. Переход был так неожидан, что с губ Питера сорвался стон. Он уже не помышлял о том, чтобы вновь занять главенствующее положение, предоставляя Эйлин полную свободу действий.

И она сполна воспользовалась ею. Питер кусал губы. Никогда еще ласки женщины не приводили его в такой экстаз. Эйлин опустилась еще ниже. Ее тяжелые длинные волосы приятно щекотали живот Питера. Девушка осторожно дотронулась языком до его возбужденной плоти, и Питер вновь застонал. Ее неторопливые исследования доставляли ему истинное блаженство. Он желал, чтобы она проявила большую смелость, но в то же время хотел, чтобы эта сладкая медленная пытка длилась вечно.

Эйлин по-прежнему поражалась сама себе.

Близость с мужчиной до брака казалась ей когда-то чем-то постыдным и неприемлемым. После замужества да, никуда от этого не денешься.

Надо же продолжать род, воспитывать детей. Она и не догадывалась о том, что любовь — это еще и небывалое удовольствие. Удовольствие, получаемое от ласк любимого; удовольствие, которое испытываешь, лаская сама…

Эйлин попеременно касалась Питера то рукой, то языком. Она видела, что он глубоко наслаждается, и это только подстегивало ее. Она училась доставлять радость, и это возбуждало ее не меньше, чем поцелуи и объятия Питера.

Приятно было ощущать свою власть над его телом.

Вскоре Питер почувствовал, что больше не в силах контролировать себя. Он приподнялся на локте и притянул к себе Эйлин. На этот раз она не посмела сопротивляться ему. Питер сжал девушку в объятиях и подмял под себя. Он больше не мог медлить и одним рывком вошел в нее, ничего не боясь и не осторожничая. Возбуждение, сладкая боль, страсть — все сплелось в один тугой клубок и породило желание, которое невозможно было утолить…

Когда они наконец оторвались друг от друга, была глубокая ночь. За окном было темно, и шум улицы почти совсем стих.

— Ты не против, если я останусь у тебя на ночь? — прошептал Питер.

— Я буду на этом настаивать, — рассмеялась Эйлин. — Завтра воскресенье, и можно спать бесконечно долго.

— Неужели ты думаешь, что я буду в состоянии просто спать в твоей постели? — усмехнулся Питер.

Эйлин невольно покраснела.

— Знаешь, рядом с тобой я теряю всякую способность думать, — честно призналась она.

— Я очень рад…

Они полежали еще немного, прислушиваюсь к дыханию друг друга.

— Патрика чуть удар не хватил, когда я сказал ему, что мы собираемся пожениться, — вдруг произнес Питер, Эйлин потеряла дар речи. Трудно было сказать, какое из этих заявлений поразило ее больше — то ли то, что Патрик так отреагировал на слова кузена, то ли утверждение Питера насчет их планов.

— Пожениться? — робко переспросила Эйлин.

— Конечно. И не рассчитывай, пожалуйста, сбежать от меня в церкви, — шутливо проговорил Питер.

Эйлин закрыла лицо руками. Как хорошо, что сейчас темно и он не может разглядеть ее как следует. Питер даже не представляет себе, какую боль ей причинили его слова.

— А как же Марджори? — через силу спросила она.

— Марджори… — По тону Питера было ясно, что ему неприятно об этом вспоминать. — Наверное, я поступил непорядочно… Она так мне и сказала. Но я был честен с ней. Когда она утащила нас с Патриком в парк, я сразу им во всем признался. Было невыносимо изображать ее жениха и все время думать о тебе.

Эйлин благодарно улыбнулась и погладила его руку.

— Ты ведь выйдешь за меня замуж? — внезапно спросил Питер с тревогой.

Он осознал, что Эйлин пока ни разу не выражала подобного желания. Неужели он слишком торопится?

— Да, — выдохнула она. — Если ты поклянешься мне, что у тебя сейчас нет никакой другой женщины.

Питер вспомнил слова кузена об Эйлин. Ревнивая истеричка! Что ж, она имеет полное право знать…

— У меня не только нет никакой другой женщины, — твердо ответил он, — но и никогда не будет. Может быть, это звучит очень старомодно, но я однолюб.

Эйлин счастливо рассмеялась и положила голову ему на грудь.

— Какое счастье, — сказала она проникновенно. — Значит, я все-таки стану миссис Данн… И мы с Патриком породнимся…

Питер ощутил легкий укол ревности.

— Ты сильно его любила? — осторожно спросил он.

— Не знаю, — легкомысленно ответила Эйлин. — Наверное, нет, раз я не умерла после того, что узнала…

— Господи, Эйлин, какой же суровой ты можешь быть, — вздохнул Питер.

— Ты за него заступаешься? — Голос Эйлин зазвенел в темноте.

— Ни в коем случае, — поспешил заверить ее Питер. — Но тебе не кажется, что ты могла бы и простить бедняге былое увлечение?

— Былое? — фыркнула Эйлин. — Он ничего не рассказал тебе?

— Он сказал только, что ты в день свадьбы узнала о его бывшей подружке и сбежала…

Питер насторожился. Неужели Патрик обвел его вокруг пальца?

— Какая ерунда! — рассмеялась Эйлин. — Разве я способна на подобную глупость? Я расскажу тебе, что случилось на самом деле. И ты сам решишь, была ли я права.

17

Этот день должен был стать самым счастливым в моей беззаботной жизни. Так полагалось.

Все говорят, что каждая девушка мечтает выйти замуж и получить хорошего мужа. Мой жених был идеален по всем статьям. Красивый, молодой, умный, богатый, из хорошей семьи.

Я знала его с самого детства, и было ясно, что наши родители только и мечтали, что о нашем браке. Естественно, нас никто не собирался сватать насильно. Но…

Ах, сколько раз мне давали понять, что Патрик Данн — исключительный молодой человек и счастлива будет та, кто станет его женой. Постепенно я и сама начала так думать. Можно ли винить неопытную девушку в том, что ее увлек блестящий молодой человек, которого все вокруг прочили ей в мужья?

Наверное, во мне просто нет духа противоречия. Героиня любого романа непременно воспротивилась бы такому давлению и доказала бы всему миру, что ее сердце само выберет своего мужчину. Я была не такой. Я послушно внимала всему, что мне рассказывали о Патрике, с удовольствием проводила с ним время и, что скрывать, была очень польщена, когда он объяснился мне в любви.

Его признание было равносильно предложению руки и сердца. Донахью и Данны принялись готовиться к свадьбе. Сколько радости это доставило моей матери! Она так давно мечтала об этом союзе. Не исключено, что с тех самых пор, как я лежала в колыбели.

Раньше я и не подозревала, что роль невесты настолько тяжела. Сто раз на дню ко мне приходили совершенно посторонние люди и предлагали свои услуги — парикмахеры, портные, ювелиры, музыканты, художники, фокусники… Был даже один жонглер. «Известие о нашей свадьбе быстро распространилось по городу. Все не сомневались в том, что это будет самое пышное мероприятие года. Приглашенные дамы начали шить себе туалеты еще до того, как я сама определилась с портнихой и фасоном.

А сколько времени мы потратили, выбирая свадебное платье! Не могу сказать, что это были неприятные хлопоты, но в конце у меня уже стала кружиться голова от обилия цветов, кружев и сверкающих камней. Моя мать почему-то считала, что чем больше драгоценностей я на себя повешу, тем красивее буду выглядеть. Мне пришлось немало постараться, чтобы убедить ее в обратном.

Дела хватало всем. У нас поселились многочисленные тетушки, кузины, племянницы и просто подружки. Обсуждалось свадебное меню, торжества, речи, платья, драгоценности, фейерверки, фонтаны, путешествия, подарки, приглашения…

Мне даже казалось временами, что свадьба никогда не состоится — столько различных препятствий и проблем то и дело появлялось.

Отец только хватался за голову — счета, которые приходили к нему каждый день, заставили бы любого сойти с ума. Но на самом деле он был счастлив. Роскошно выдать замуж единственную дочь было для него делом чести.

Впрочем, думаю, что Данны потратились не меньше. По случаю прошу у них прощения за напрасные расходы. Хотя если они получили удовольствие от предсвадебной суеты, то могут считать это определенной компенсацией.

Но самым важным были, конечно, мечты.

Поздним вечером, когда мои утомленные помощницы засыпали праведным сном, я садилась у окна в своей комнате и принималась фантазировать. Я рисовала себе чудесный дом, ничуть не хуже родительского, изысканную мебель, пушистые ковры, светильники. И все это принадлежит только нам с Патриком. Каждый день мы вместе, улыбаемся друг другу, обсуждаем все мелочи, произошедшие с нами. Потом у нас рождаются очаровательные детишки, и дом наполняется детским топотом и смехом…

Конечно, это наивно и забавно. Но я не искала тогда оригинальности. Хорошая семья, уютный дом, любовь детей и мужа — вот и все, о чем я мечтала.

Правда, когда Патрик как-то вознамерился меня поцеловать, я не особенно обрадовалась этому. Он мне нравился, и в будущем я собиралась исправно исполнять свой долг жены. Но неужели пока нельзя обойтись без всех этих ненужных нежностей?

Мне кажется, Патрик чувствовал мое настроение и вел себя всегда очень корректно. Мы были идеальными женихом и невестой: ласковыми, внимательными друг к другу, терпеливыми и заботливыми. Ни одного резкого слова не срывалось с наших губ, вульгарные ссоры и выяснения отношений были не для нас. Это сейчас я понимаю, что между нами просто не было никаких чувств. Тогда же я полагала, что все идет как следует.

Наконец наступил торжественный день. Я безумно волновалась, как приличествует настоящей невесте. Я была уверена — что-нибудь обязательно выйдет не так. Мороженое растает, шафер забудет кольца, священник перепутает слова. Не будет готово платье, станут натирать туфли, порвется ожерелье. Сколько смешных мелких страхов!

Того, что действительно оказалось не так, я не могла увидеть даже в самом страшном сне.

Но пока ничто не предвещало бури. Привезли мое платье. Оно было с жестким корсетом из настоящего китового уса и пышной юбкой, которая напоминала мне политый глазурью торт.

Мою талию беспощадно затянули, уверяя, что я никогда еще не была так хороша. Может быть.

Ничего не могу сказать. Точно одно — цвет моего лица был в ту минуту гораздо бледнее обычного.

Три часа трудились над моей прической и макияжем. Когда же мне в руки наконец сунули свадебный букет и подвели к зеркалу, я поначалу не узнала себя. Волосы были уложены в замысловатую прическу, а косметики на моем лице с лихвой хватило бы на парочку невест.

Но в целом я согласна с теми, кто восхвалял меня. Именно так и должна выглядеть невеста из высшего общества. Хотя лично я бы предпочла быть с распущенными волосами в своем обожаемом изумрудном платье. Но разочаровывать родителей и гостей я не хотела.

Если бы я знала тогда, что через несколько часов им придется испытать из-за меня куда более горькое разочарование!

И вот мы поехали в церковь. Великолепный кортеж, украшенный живыми цветами. И все это ради меня. Голова кружилась от избытка внимания и духов, которыми заботливая мама забрызгала все мое платье. Я старалась вести себя чинно и достойно, не делать резких движений и не разговаривать слишком громко.

Впрочем, в своем пышном платье я вряд ли могла быстро и свободно двигаться.

В церковь мы прибыли чуть раньше назначенного времени. Мой отец ни за что бы не допустил, чтобы мы опоздали. Жених и гости уже дожидались меня, но священник пока не был готов. Тогда я попросила, чтобы меня на минутку оставили в покое. Мне захотелось побыть наедине с собой. Желание невесты — закон, и так как мы располагали несколькими свободными минутами, меня проводили в маленькую комнатку для отдыха, где я могла немного перевести дух и полюбоваться собой в огромном зеркале.

Никто, кроме моих родителей, не знал, что я нахожусь в этой комнатке. В первую очередь об этом не подозревал мой жених и его шафер Джеральд. Они тоже решили скрыться от назойливого внимания толпы и поболтать немного вдали от любопытных ушей. И так получилось, что комната, на которую пал их выбор, граничила с той, в которой сидела я. Вернее, когда-то это был большой общий зал, а потом его разделили тонкой перегородкой.

Таким образом, все, что обсуждалось в соседней комнате, было мне прекрасно слышно.

Тем более что и Патрик, и Джерри уже успели хлебнуть свадебного шампанского и не задумывались о том, что можно было бы говорить потише.

Вначале я искренне хотела обнаружить свое присутствие, но потом передумала. Во-первых, Патрик тогда несомненно захочет меня увидеть, а это было недопустимо. Во-вторых, глупо упускать такой шанс — подслушать разговор двух молодых людей, один из которых через несколько минут станет твоим мужем.

Одним словом, я затаила дыхание и приготовилась слушать. Последовавший диалог настолько врезался мне в память, что я могу почти со стопроцентной точностью воспроизвести его.

Они поговорили немного о непредвиденной задержке, причем Патрик ужасно сердился и употреблял слова, о которых бы следовало забыть в церкви. А потом Джерри внезапно заметил:

— Кстати, я на самом деле видел Саманту в церкви или мне показалось?

— Понятия не имею, — отозвался Патрик. — Лично я ее не приглашал. Но ты же знаешь Саманту. Не женщина, а дьявол в юбке.

При этом он утробно хихикнул. Что-то в его голосе насторожило меня. Честно признаюсь, что в тот момент мне захотелось тихонько выйти из комнаты и не слушать дальше.

Как жаль, что я не сделала этого. Или наоборот, какое счастье…

— Ты с ней покончил? — спросил Джерри. — Она сильно сопротивлялась?

— Покончил? Зачем? — В голосе Патрика прозвучало такое безмерное удивление, что я невольно вонзила ногти себе в ладони.

— Ну.., ты ведь женишься на Эйлин… — промямлил Джерри.

— Какая ерунда! — расхохотался Патрик. — При чем тут моя свадьба?

А вот это было уже интересно. Я наивно полагала, что наша свадьба имеет для Патрика такое же значение, как и для меня. Оказывается, я ошибалась.

Ответ Патрика, видимо, совсем смутил Джеральда, потому что он некоторое время молчал.

— Просто вроде бы принято расставаться с любовницами, когда вдруг собираешься жениться, — произнес он наконец. — Любимая жена, медовый месяц… Понятное дело, что потом все меняется, но вначале…

Джерри запнулся. Ему явно было тяжело говорить. Мне же было гораздо тяжелее все это выслушивать.

— Да какая разница! — беззаботно воскликнул Патрик. — Свадьба свадьбой, а Саманта Самантой. Я не собираюсь от нее отказываться только потому, что Эйлин согласилась стать моей женой.

— Так кого ты любишь — Саманту или Эйлин? — Джерри был окончательно сбит с толку.

— Я найду местечко в своем сердце для обеих, — последовал немедленный ответ.

У меня появилось дикое желание подойти к стене между нашими комнатами и со всей силы ударить по ней кулаком. Не знаю, что удержало меня. Я продолжала тихо сидеть и слушать, как мой жених спокойно рассуждает о другой женщине в своей жизни.

— Ты не понимаешь очень простой вещи, Джерри, — разглагольствовал Патрик. — Я рад, что Эйлин согласилась стать моей женой. Она очень красивая и милая, из нас выйдет отличная пара. Только представь себе, как хорошо мы будем выглядеть на фотографиях в воскресных газетах…

— А Саманта?

— А Саманта превосходная любовница. Ни один мужчина в здравом уме не откажется от нее.

— Так почему ты не женился на ней? — Вопросы Джеральда вонзались как кинжалы в мое сердце.

— Джерри, но это же очевидно! — расхохотался Патрик. Недоумение друга явно забавляло его. — Не забывай, что в нашем браке с Эйлин замешаны еще и другие интересы. Теперь наши отцы со спокойным сердцем объединят свои компании, зная, что их дети не пострадают.

— Значит, брак по расчету?

— Конечно нет, — фыркнул Патрик. — Эйлин красавица. Она намного лучше Саманты внешне. Да и вообще из всех моих знакомых женщин никто не может сравниться с ней. А какое у нее тело! Изумительное!

Мне показалось, что Патрик при этом еще и причмокнул. Я закрыла уши руками. Слушать, как он обсуждает меня, словно скаковую лошадь, было невыносимо. И через несколько минут этот мужчина будет клясться мне в вечной любви и верности, а в это время его любовница будет сидеть в церкви и хихикать за моей спиной!

— Представляю, как разозлилась Саманта, когда узнала, что ты женишься… — задумчиво произнес Джерри.

Я опустила руки. Как бы больно и противно мне ни было, я должна вынести это до конца.

— Гораздо меньше, чем можно было подумать, я даже был немного разочарован, — самоуверенно ответил Патрик. — Я приготовился к истерике и оскорблениям, но она всего лишь чуть всплакнула.

— И не захотела с тобой расстаться?

— Нет. — Интонации Патрика стали необычайно самодовольными. — Она влюблена в меня как кошка…

Ну, по крайней мере, про меня ты такого сказать не можешь, прошептала я, кусая губы.

— Везет же тебе, — сказал Джерри с завистью. — Знаешь, как с ними обращаться…

— Опыт, — небрежно заметил Патрик.

Восхищение друга возвеличивало его в собственных глазах. О, как хорошо я представляла себе выражение лица, с которым он произнес это коротенькое слово! Рядом с непривлекательным и нудным Джеральдом Патрик казался себе чуть ли не героем!

— На самом деле Саманта сразу знала, что ей нечего надеяться стать когда-нибудь миссис Данн, — продолжил Патрик. — Поначалу она приставала ко мне, но потом успокоилась. Главное — вовремя расставить все точки над «i». Можешь мне поверить, сейчас ее вполне устраивает ее положение. Для нее важнее всего, чтобы я иногда навещал ее и заботился о ней. Я уже присмотрел ей хорошенький домик. Будет для нее подарком к моей свадьбе..

Я услышала, как кто-то из них встал и принялся ходить по комнате. Мною овладел панический страх. Что, если они войдут сюда и увидят меня?

Как Патрик сможет смотреть мне в глаза, зная, что я в курсе его отношений с этой Самантой?

Наивная! Я тогда еще полагала, что в Патрике Данне сохранились какие-то остатки порядочности. Он в два счета доказал мне, что это не так.

— Слушай, а представляешь, если Эйлин вдруг узнает о Саманте? — спросил Джерри.

Ответ последовал не сразу, и, так как хождение по комнате продолжалось, я поняла, что это Патрику не сидится спокойно на месте.

— Не узнает, — наконец заявил Патрик.

Я едва удержала истерический смешок.

— Такие вещи всегда становятся известными, — упорствовал Джерри.

Он как будто занялся целью вывести моего жениха из себя.

— Не говори чепухи! — вспылил Патрик. — Неужели ты думаешь, что я не в состоянии разобраться с двумя женщинами? Эйлин совсем не обязательно знать о существовании Саманты. Но если это все-таки произойдет…

Я тут же с ней расстанусь, закончила я про себя. Что ж, тогда в моей власти прекратить эту позорную интрижку сейчас же.

— Я уверен, что она не будет устраивать скандал, — сказал Патрик, нанеся мне последний удар.

— В жилах Эйлин течет не менее горячая кровь, чем у тебя, — заметил Джеральд. — Ты считаешь, что она сможет простить тебя?

— У нее не будет другого выхода. Она здравомыслящая девушка и должна понимать разницу между долгом и удовольствием, — отрезал Патрик. — Я буду заботливым и внимательным мужем, хорошим отцом нашим детям, достойным продолжателем дела наших родителей. Что еще надо женщине для счастья? Я не сомневаюсь, Эйлин поймет, что я имею право поразвлечься немного на стороне. В конце концов, она не пылает ко мне величайшей любовью и не придаст этому большого значения…

Если бы Патрик увидел меня в тот момент, когда он произносил эти ужасные слова, то его уверенность очень сильно поколебалась бы. Я была шокирована до глубины души. Конечно, я отдавала себе отчет в том, что не питаю к жениху никаких особенных чувств, но я была к нему привязана и хотела стать ему хорошей женой. Он же обманывал меня еще до того, как мы обменялись клятвами верности!

— Да, ничего не скажешь, здорово, — хохотнул Джерри. — Я бы тоже не прочь так устроиться.

— Не переживай, я без труда подыщу тебе понимающую невесту, — в тон ему проговорил Патрик. — Будем дружить семьями.

Они весело рассмеялись и, к моему великому облегчению, вышли из комнаты, чтобы узнать, когда же наконец начнется церемония.

Я была потрясена и не знала, что делать.

Притвориться, что я ничего не слышала, и послушно играть роль, которую так цинично мне уготовил Патрик? Нет, только не это. Я бы перестала себя уважать, если бы осталась с ним после его высказываний.

Выйти к гостям и объявить всем, что Патрик Данн — низкий, подлый человек, который сделает несчастной любую девушку, по глупости согласившуюся стать его женой? Нет, такое даже страшно было себе представить! В церкви столько и его, и моих родственников, что и до потасовки может дойти. И эта сорванная свадьба позорным пятном ляжет на обе наши семьи.

Я должна сама разобраться с этой проблемой и постараться никого не обидеть… Легко сказать! Если бы я была гостьей, то я бы просто ушла, и никто бы не заметил моего отсутствия. Но как исчезнуть невесте, которую вот-вот должны вести к алтарю?

Я была в отчаянии. Но тут дверь в мою комнатку распахнулась, и вошла моя мать. Она была очень недовольна, но ее слова пролили целительный бальзам на мое ноющее сердце.

— Представляешь, какой кошмар, Эйлин, — обратилась она ко мне. — Преподобный отец Воксхол, который должен был венчать вас, сегодня утром тяжело заболел. И некем быстро заменить его.

Мое сердце радостно застучало. Неужели мои мольбы были услышаны и свадьбу придется отложить до завтра? А завтра я уже буду очень далеко от Ирландии…

— Но на это было глупо надеяться. Слишком много приготовлений, чтобы просто так переносить свадьбу на следующий день!

— Мы с отцом уже были готовы согласиться, чтобы вас венчал обычный священник, — продолжала тем временем мама, уверенная в том, что я негодую вместе с ней. — Но Данны ни в какую.

Говорят, что прождут хоть весь день, но церемонию должен провести как минимум епископ…

Мама говорила еще что-то, но я почти не слышала ее. Я была очень благодарна Даннам за их упрямство. Конечно, деньги в наше время способны творить чудеса, но для того, чтобы доставить нужного им священника в нашу церковь, потребуется время… Птичка успеет ускользнуть из клетки.

— Мама, ну зачем ты так кипятишься, — сказала я как можно равнодушнее. — Полчаса ничего не изменят. Если мистер и миссис Данн хотят, чтобы все прошло по первому разряду, так оно и должно быть.

— Полчаса? — воскликнула она. — О чем ты говоришь, Эйлин? Мы никак не сможем начать раньше, чем через час. Какой позор!

— Пустяки. — Я махнула рукой. — У гостей будет время как следует пообщаться друг с другом. Погода хорошая, пусть на улицу вынесут шампанское и закуски. Устроим небольшой импровизированный пикник.

Мама просияла. По всей видимости, больше всего она боялась, что мои нервы не выдержат непредвиденной задержки. А раз я так спокойно отнеслась ко всему, то и волноваться было не из-за чего!

— Ox, Эйлин, ты меня прямо к жизни возвращаешь, — улыбнулась она.

Мы обнялись. Наверное, мне следовало бы обо всем рассказать ей. Но я чувствовала себя так плохо, как будто весь мир предал меня. Я разочаровалась в Патрике, кто знает, не придется ли мне разочароваться и в собственных родителях?

— Пойду-ка я, распоряжусь насчет угощения. — Она заторопилась на улицу. — Не хочешь со мной? У тебя бледный вид…

— Это все корсет, — уверенно сказала я. — Но на улицу я не хочу. Ведь ты же не сможешь завязать Патрику глаза!

Я произнесла его имя со смехом, но сердце мое обливалось кровью. Видимо, что-то в моем голосе показалось маме подозрительным, потому что она предложила:

— Может быть, прислать тебе кого-нибудь из девочек? Люси или Джин?

Я отрицательно покачала головой.

— Я просто хочу немного побыть одна, мама. Не беспокойся.

Она не нашла в этом желании ничего страшного и вышла из комнаты. Теперь действовать предстояло мне.

Сейчас, вспоминая детали своего лихорадочного бегства, я не могу удержаться от улыбки.

Неизвестно почему, но я чувствовала себя преступницей. Я осторожно выглянула из комнатки и, увидев церковного сторожа, попросила его вывести меня на задний дворик. Сторож был стар, хром и некрасив, но сейчас я точно знаю, что это был ангел, посланный с небес. Без него я не смогла бы выбраться из церкви незамеченной.

Сторож не задавал мне никаких вопросов, считая мою просьбу блажью богатой невесты.

Когда я очутилась на улице, я быстро пошла вдоль небольшого кладбища, а потом свернула в рощу. Гости, занятые шампанским, толпились у входа в церковь, разговаривали, флиртовали, фотографировались. Одним словом, прекрасно проводили время.

Я тем временем дошла до дороги и села в первую остановившуюся машину. Удивительно, какое количество мужчин готовы оказать услугу девушке в подвенечном платье! На эту тему стоило бы написать отдельную статью.

Я добралась до дома, попросила моего великодушного водителя немного подождать, поднялась в свою комнату и наспех собрала чемодан. Если слугам и показалось странным мое внезапное возвращение, то они ничем этого не выдали. К тому же большинство было занято на кухне, наводя последний глянец на посуду или поливая глазурью свадебный торт. Поэтому и здесь мне не чинили никаких препятствий.

Я захватила с собой деньги и расплатилась с водителем, который доставил меня еще и в дублинский аэропорт.

Ближайший рейс, на который я смогла купить билет, отправлялся в Нью-Йорк.

Таким образом, когда мои взбешенные родственники и жених напрасно ожидали моего появления, я проходила регистрацию на посадку.

Да, грустная получилась у меня история. Если бы не одно но — судьбе было угодно подвергнуть меня страданиям и злоключениям, чтобы в конечном итоге вознаградить за все с лихвой.

Мои глаза открылись. Я поняла одну простую вещь — что настоящая любовь ни с чем не сравнится в этом мире, и это касается как мужчин, так и женщин…

Максимилиан отложил в сторону последний лист, исписанный убористым почерком Эйлин, и потер глаза. Пожалуй, не стоит это пока печатать. На этот раз у Эйлин получилась не статья, а исповедь. В любом случае надо будет посоветоваться с Питером. Когда он вернется из свадебного путешествия.

Макс улыбнулся. Он ни секунды не сомневался в том, что Питер не позволит Эйлин просто так уйти. Иначе он бы перестал его уважать.

Раз в жизни встречается настоящая женщина, так ее надо держать обеими руками и никуда от себя не отпускать…

Казалось, совсем недавно она сидела на этом самом месте и обливалась горючими слезами. А теперь она уже миссис Питер Данн, примерная жена и счастливая возлюбленная.

Максимилиан поворошил рукой исписанные листочки. Как же настрадалась она, бедняжка.

Надеюсь, Питер вознаградит ее за все. Макс откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. А ведь одно время я был готов поклясться, что она неравнодушна ко мне, некстати подумал он. Хотя разве этих женщин можно понять?

А в это самое время Питер и Эйлин сидели в парадном зале особняка Донахью в дублинском пригороде. Они прилетели в Ирландию накануне. Эйлин побаивалась встречи с родными, но Питер настоял на этом. Он не хотел, чтобы они плохо думали о нем или о своей дочери. К тому же не мешало навестить и своих родственников. Конечно, за исключением дяди и тети, родителей Патрика…

— Значит, Эйлин работала в вашем журнале? — в который раз переспросила миссис Донахью.

Она никак не могла прийти в себя. Ее как громом поразило известие, что Эйлин вышла замуж за двоюродного брата своего бывшего жениха. Стоило проделывать все это, чтобы в конечном итоге все равно стать женой Данна? — ворчала она про себя.

Но в душе миссис Донахью была счастлива.

Поведение Эйлин возмутило ее, и первое время она не желала ничего о ней слышать. Но потом материнское сердце не выдержало, и она позволила мужу разузнать что-нибудь о дочери.

Выяснилось немногое — только то, что Эйлин уехала в Нью-Йорк.

Родители места себе от беспокойства не находили. Только когда от Эйлин пришла телеграмма, что с ней все в порядке, миссис Донахью смогла вздохнуть с облегчением. Объяснить причины своего поведения Эйлин не сочла нужным. С тех пор раз в месяц она давала о себе знать короткими телеграммами.

И вот вдруг такой сюрприз. Первой ласточкой стала поездка Патрика Данна в Нью-Йорк.

Донахью сразу поняли, что он поехал к Эйлин.

Хотя их отношения с семейством Даннов значительно ухудшились, и без этого им стало все известно — слухи быстро распространяются в маленьком городке.

Патрик вернулся ни с чем.

— Выпороть бы эту маленькую нахалку, и дело с концом, — в сердцах проговорил мистер Донахью. — Только подумать, сколько хлопот она доставила почтенным людям…

Миссис Донахью молчала. Она была согласна с мужем. Но в глубине души чувствовала, что ее девочка не могла поступить так без основательной причины.

— Знаешь, мне кажется, Патрик явно приложил руку к побегу Эйлин, — как-то робко заметила она.

Тогда муж вспылил. Но она оказалась совершенно права. И вот теперь дочь сидела напротив нее с горящими от счастья глазами и держала за руку своего мужа. Тоже Данна, между прочим.

— Даже не представляю, как вы взяли Эйлин на работу после всего, что она натворила, — вдохнула миссис Донахью.

Мистер Донахью нахмурился. Он бы предпочел, чтобы жена не затрагивала эту скользкую тему. Миссис Донахью еще не успела передать своему супругу то, что Эйлин шепнула ей, когда они разбирали ее чемодан. Патрик Данн бессовестно повел себя с их милой девочкой! Единственная вина Эйлин заключалась в том, что она не доверилась родителям, а предпочла действовать на свой страх и риск.

— Мне было нелегко, — признал Питер с добродушной улыбкой. — Но я справился.

Он чувствовал, что нравится родителям Эйлин. Он представлял их себе суровыми, не знающими пощады людьми. Они оказались совсем не такими.

И как только Эйлин могла настолько не доверять собственной матери? — невольно подумал Питер, наблюдая за миссис Донахью. Она бы нашла у нее полное взаимопонимание.

Но тогда бы я не встретил ее, напомнил он себе.

Так что лучше всего будет забыть о той истории.

Родители Эйлин думали то же самое. Мистер Донахью был вынужден признать, что Питер нравится ему гораздо больше в качестве зятя. Такой молодой, и уже столького добился! Не то что этот пустоголовый Патрик. Если бы не его отец, давно бы разорил семейную компанию!

— Знаешь, твои родители очень славные люди, — признал Питер, когда они с Эйлин пошли прогуляться по маленькому саду около особняка.

— Ты думаешь, я была слишком жестока с ними? — с тревогой спросила Эйлин, заглядывая в лицо мужа.

— Я думаю, ты была немного безрассудна, — ответил Питер, чуть помедлив. — Но это прекрасно. Ведь благодаря этому качеству мы с тобой познакомились…

— Тогда скорее благодаря Патрику и его подружке, — рассмеялась Эйлин. — Но ты считаешь, что я была права, когда сбежала от него?

— Конечно, — кивнул Питер. — Ты слишком хороша для него. Жаль, что я не знал всего, когда он приезжал в Нью-Йорк. Иначе у нас состоялся бы совсем другой разговор…

Питер состроил кровожадную мину. Эйлин сжалась в притворном испуге.

— Не надо меня пугать! — воскликнула она. — Сейчас я должна только радоваться!

— Я всегда буду радовать тебя, — заверил ее Питер.

— Всегда не надо, — капризно проговорила она. — Только сейчас.

— Почему? — удивился он. — Ты боишься, что безмятежная жизнь тебе наскучит?

— Нет.

Эйлин молчала, лукаво поглядывая на Питера. Он терялся в догадках.

— Странные вы существа, женщины, — вздохнул Питер. — Вам обещаешь целую жизнь счастья, а вы отказываетесь.

— Сейчас мне тяжело думать о целой жизни, — улыбнулась Эйлин. — У меня другие заботы…

Питер почувствовал себя задетым. О каких заботах может идти речь? К чему недомолвки?

— Ты ведь позволишь мне разделить твои заботы? — спросил он, скрывая недоумение.

— Я буду настаивать на этом. И когда ты будешь сопротивляться, утверждая, что безумно устал и хочешь поспать, я все равно буду тебя заставлять делить со мной эти заботы…

— О чем ты говоришь? — Смутное подозрение забрезжило в голове Питера.

— Помнишь нашу первую ночь в моей квартире? — спросила она тихо, прижавшись к нему.

— Да, — ответил он.

Эйлин снова замолчала. Питер боялся предположить, но, в конце концов, что же это могло быть, кроме того, о чем он думал?

— Эйлин, ты что, ждешь ребенка? — пробормотал он, боясь преждевременно радоваться.

— Господи, наконец-то понял, — капризно вздохнула она.

И Питер счастливо засмеялся и, подхватив жену на руки, понес ее к дому. Сколько бы лет он ни прожил с Эйлин, он все равно не научится разбираться в ней. Но, наверное, это и есть самое чудесное… 

Оглавление

 1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

Реклама на сайте