«На пороге любви»

Лилиан Пик На пороге любви

Глава 1

По мнению Клеон, все дело было в погоде, которая пробуждала в душе все самое лучшее. Даже птичье пение звучало звонче обычного, как будто птицы тоже чувствовали необходимость отметить прекрасный день, до того как атмосфера вернется в состояние привычной английской серости.

Безоблачное небо было средиземноморски-голубым, однако сельский ландшафт оставался английским по своей сути — зеленые поля, живые изгороди, коттеджи с красными крышами и холмы вдали. Клеон чувствовала единство с природой и знала, что если когда-нибудь ей придется покинуть эти места, то сердце ее навсегда останется здесь.

Рука надежно удерживала на боку репортерский блокнот, один из инструментов ее ремесла. Она была журналисткой, молодой и энергичной сотрудницей местной газеты, и направлялась к пожилой леди, чтобы взять у нее интервью.

Около двух недель назад, когда Клеон впервые обратилась к ней, та чувствовала себя неважно и не расположена была беседовать.

— Приходите еще, дорогая, — сказала старушка, — когда я отделаюсь от этой ужасной простуды. Мне бы хотелось поговорить с вами. — И, провожая Клеон до дверей, повторила, как бы добиваясь обещания: — Ведь вы придете снова, не так ли?

Итак, Клеон сдержала обещание и возвращалась, чтобы выслушать старую леди.

Она приподняла тяжелый черный дверной молоток и мягко опустила его. Довольно долго в доме все было тихо, и Клеон начала беспокоиться. Все ли в порядке со старушкой? Дверь распахнулась.

— Заходите, заходите, дорогая, — позвал мягкий голос.

Клеон последовала за низенькой, хрупкой женщиной в гостиную и подивилась необычайному для особы такого почтенного возраста проворству. Наконечник трости стучал по доскам пола в такт быстрым уверенным шажкам, создавая у Клеон ощущение, что, если бы шаги осмелились отстать, трость застучала бы нетерпеливо: «Бодрее, не останавливаться!»

Хозяйка осторожно уселась в кресло с высокой спинкой, и Клеон заметила, как аккуратно причесаны седые волосы, как они плавно переходят в пучок и как вывалившаяся шпилька неустойчиво повисла над воротничком жакета старой леди.

— Вы позволите? — спросила Клеон и, не дожидаясь ответа, жестом любящей внучки нежно воткнула шпильку на место.

— Это шпилька? — засмеялась старушка. — Они — несчастье всей моей жизни! Иногда мне кажется, что у них свой характер и они не собираются повиноваться моим старым пальцам.

Однако Клеон знала, что эти «старые» пальцы до сих пор способны создавать произведения искусства: это и являлось причиной ее визита. Старую леди знали как кружевницу, но никто не знал, для кого плелись эти кружева.

Клеон уселась на стул в ногах старушки.

— Мое имя миссис Ферс, миссис Бэсс Ферс, — сказала та, терпеливо дожидаясь, пока это будет записано.

Клеон почти с благоговением внимательно вглядывалась в паутину петель и узоров, вывязанных на образце кружева, который был у нее в руках. Она подумала, что это самые красивые кружева, какие ей доводилось когда-либо видеть.

— Это, дорогая, булавочное кружево, и сделано оно при помощи крючка и большой двузубой вилки. А это — вязаное кружево, и для него я пользуюсь особенным длинным крючком. Видите, какая прекрасная фактура получается? — Миссис Ферс мягко рассмеялась. — Напишите, что я принадлежу к ушедшему миру — миру, который ценил в вещах красоту и изысканность. Видите, дорогая, — продолжала она, подмигнув, — даже слова, которыми я пользуюсь, сейчас вышли из обращения.

— А для кого вы делаете эти чудесные кружева? — спросила Клеон. — Это, кажется, никому не известно? Для ваших внуков?

Лицо старушки погрустнело.

— Дорогая, мне восемьдесят лет. Мой внук уже вырос. — Потом она улыбнулась. — Но я все же надеюсь, что он когда-нибудь подарит мне правнука.

— Он женат?

Миссис Ферс покачала головой и засмеялась.

— Но я не теряю надежды. Ему сейчас за тридцать, и я все время ему говорю — он иногда приезжает навестить меня. — Она покачала головой. — Я никогда не знаю, когда он приедет, но как только он входит, я говорю ему: «Тебе следовало бы завести девушку». А он говорит: «У меня их полдюжины». А я говорю: «Но ни одну из них ты не любишь». А он говорит: «Я всех их люблю, бабуля!» А потом он смеется и говорит, что готов жениться на всех разом, если это сделает меня счастливой.

Ее звенящий смех как бы приглашал присоединиться, что Клеон и сделала.

— А как насчет вас, дорогая? — спросила миссис Ферс, вытирая заслезившиеся от смеха глаза. — У вас есть молодой человек?

— Его зовут Айвор. Он работает в банке.

— И вы собираетесь пожениться?

— Я надеюсь на это. Когда-нибудь, когда мы скопим достаточно денег, чтобы обзавестись собственным домом.

— Разумно, — кивнула миссис Ферс.

Они попили чаю и поговорили еще. Наконец Клеон сказала, что ей пора идти. Уходя, она напомнила миссис Ферс об обещании сплести для нее кружево.

Клеон нужно было добираться до работы автобусом, однако сияние солнца было так соблазнительно, что она предпочла пешую прогулку через поля. Она разулась и пошла, наслаждаясь ощущением ходьбы по прохладной, мягко поглаживающей ноги стеблями траве. Покачивая босоножками в одной руке и держа блокнот в другой, она чувствовала, что ей больше ничего не надо.

Она перебралась через изгородь и спустилась в лесистую лощину, снова надев босоножки — хворост и сухие листья были не так приятны для ног, как трава, — и взглянула на ветви над головой. Соблазн был слишком велик, чтобы устоять. Клеон решила, что может позволить себе отдохнуть несколько минут под любимым деревом.

В тишине, слушая птичье пение, вне досягаемости шума машин и выхлопных газов, отвлекаемая лишь шепотом ветерка, Клеон думала о старой леди. Она пристально вглядывалась в зеленый покров листьев на фоне прозрачной голубизны и размышляла о нежных кружевах, появляющихся из-под искусных рук.

Клеон пошарила в кармане, вытащила образец, который миссис Ферс дала ей, и подержала кусочек кружева на фоне неба. Полюбовавшись, спрятала его и стала вспоминать приятную обстановку, в которой жила старушка, — хорошо сохранившийся коттедж, отличного качества ковры, мебель — и подивилась, на чьи деньги кружевница живет в таком комфорте.

Пчела, с жужжанием пролетевшая мимо Клеон, напомнила ей об обязанностях. Надо было возвращаться. Она стряхнула оцепенение и остаток пути проделала бегом. Надеясь остаться незамеченной, прошмыгнула по коридору к репортерской комнате. Это, возможно, удалось бы, если бы Клеон не почувствовала, как что-то колет ей пятку. Решив, что больше не сможет сделать ни шагу, пока не уберет мешающий предмет, она сняла босоножку и встала на одну ногу, прислонившись для устойчивости к стене. Встряхивая босоножку, Клеон возмущенно бормотала:

— Колется, как целая ветка, а на самом деле это всего лишь кусочек коры.

— А он что, сильнее кусается?

Клеон презрительно обернулась:

— Если это было задумано как шутка, Майк, то пойди-ка и завари чаю. Это у тебя лучше получается.

Дверь в коридоре открылась, но они не обратили на это внимания.

— Кстати, о чае, — продолжал парень, — ты пропустила свою обычную дневную чашку. Должно было случиться по крайней мере национальное бедствие, чтобы заставить тебя так поступить. Что произошло?

— Я пила чай со старой леди. Намного вкуснее того пойла, которое ты готовишь для нас.

— Благодарю за комплимент, Клеон, — хорошая рифма «пион».

Она не отреагировала резкостью, как делала всегда, когда Майк декламировал очередные вирши по поводу ее имени. Разочарованный, он разглядывал пятно на ее пятке.

— Опять ходила босиком? Грязное хобби, так я это называю. Смотри, чтобы Айвор не узнал, а то не женится на тебе.

На этот раз Майк добился желаемой реакции — он едва успел уклониться от просвистевшей в воздухе босоножки. Она миновала его и была ловко поймана мужчиной, стоящим в дверях редакторского кабинета.

— Ну вот, этого только не хватало, — прошептал Майк. — Это гость мистера Райли, какая-то важная персона. Держись от него подальше! — Он пожелал Клеон удачи и заспешил по своим делам.

Глаза, пристально смотревшие на девушку с расстояния около семи футов, были карими, насмешливыми и лениво-удивленными. Затем, словно близнецы-исследователи в поисках неоткрытой земли, они прошлись по Клеон с головы до ног, останавливаясь по пути то тут, то там как бы для того, чтобы освежиться и отдохнуть. Они начали с растрепанных ветром каштановых волос, перешли на немигающие глаза газели, на упрямую ямочку на подбородке; они смотрели на ее розовую, открывающую шею блузку, туго облегающие голубые брюки; на некоторое время задержались на уровне пола, остановившись вначале на обутой ноге, затем на босой.

Все это длилось несколько секунд, но для Клеон, задержавшей дыхание и стоящей на одной ноге, поджимая и выпрямляя обнаженные пальцы другой, они показались часами. Он действовал медленно и расчетливо, начисто лишив Клеон чувства собственного достоинства; она неуверенно пошла в его сторону, протягивая руку в умоляющем жесте. Если Клеон рассчитывала, что он сразу же вернет ее вещь, то ей пришлось разочароваться — когда она наконец очутилась прямо перед ним, он спрятал босоножку за спину. Придется извиниться, тогда, быть может, он сжалится над ней и вернет обувь.

Она, запинаясь, извинилась и с мольбой в глазах, способной разжалобить древнюю статую, попросила вернуть босоножку. Однако он явно был сделан из чего-то значительно более твердого, чем камень, потому что даже не шевельнулся. Он по-прежнему стоял, прислонившись к дверному косяку, и, похоже, наслаждался униженным видом Клеон. Наконец он заговорил:

— До того, как я верну это — если вообще верну, — мне хотелось бы получить удовольствие, узнав ваше имя.

С некоторым волнением Клеон заглянула в кабинет мистера Райли. Там было пусто.

— Его там нет, — сообщил ее мучитель. — Его куда-то позвали.

Она снова попросила вернуть босоножку. Ее озабоченность возрастала. Не то чтобы она боялась мистера Райли, он был терпимым человеком и обычно проявлял понимание, но его терпимость могла достичь своего предела, если бы он обнаружил свою сотрудницу стоящей на одной ноге и умоляющей посетителя — очень важного посетителя — вернуть ей босоножку, которой она, хоть и не нарочно, запустила в него.

— Ваше имя?.. — спросил он снова, тон был нарочито вежливым. Если только ее имя может пробудить в нем жалость, что ж, она назовет его.

— Клеон Эстон. — Ее гнев нарастал. Она протянула руку за своей вещью.

Улыбка соскользнула с его губ, и он на минуту стал похож на собаку, которой была обещана большая сочная кость.

— Я так и думал, — пробормотал он.

Клеон вцепилась в босоножку пальцами, которые уже начали неметь от гнева.

Получив то, чего добивался, он стоял выпрямившись, в самонадеянной позе важной персоны. Клеон отметила его правильные черты, высокий рост, превосходно сшитый костюм; его окружала аура превосходства, самоуверенности и самообладания.

Она отпрянула, как бы боясь заразиться. Несмотря на приятную внешность, карие глаза, слегка озадаченные сейчас, когда она оценивающе разглядывала его, хорошо очерченный рот, края которого приподнялись в полуулыбке, Клеон сразу же невзлюбила его. Не столько его самого, решила она нахмурившись, сколько то, что чувствовалось в нем, — происхождение, которое защищало его, как двойной слой колючей проволоки, самоуверенность и раздражающую непринужденность поведения. Нет, он ей совсем не нравился.

Она поблагодарила его, застегнула босоножку и отправилась в репортерскую писать о старой леди. Клеон была рада, что осталась одна. После такой стычки ей требовалось некоторое время, чтобы восстановить равновесие, хотя она и не понимала почему. Пробежавшись по записям, она восстановила их в памяти.

— Мой сын, — рассказывала старушка, — делает одежду.

— Какую одежду? — спросила Клеон.

— О, — ответила та, — дамские вещи, красивые платья!

Клеон не стала настаивать на развитии темы. В конце концов, она пришла поговорить о старой леди, а не ее сыне.

— Мисс Эстон! — Голова редактора просунулась в дверь. — Я ищу вас. У меня гость, и я хочу вас с ним познакомить.

Клеон испуганно уставилась на него. «Но я не хочу знакомиться с вашим гостем», — подумала она про себя и уже открыла рот, чтобы произнести эти слова, но предусмотрительно решила промолчать. Нужно будет объяснить причину своего нежелания, чего она не в состоянии сделать.

— Я даю вам минуту, чтобы привести себя в порядок, и сразу же ко мне. Хорошо?

Это означало, что ей необходимо привести себя в порядок. Взглянув в зеркало, она решила, что так оно и есть. Клеон вынула из волос листок, расчесала спутанные пряди волос, наложила слой пудры и тронула помадой губы. Затем она остановилась. Чего ради ей беспокоиться из-за важного гостя редактора? Зачем мистер Райли хочет познакомить ее с ним? Или это что-то вроде выставки домашних любимцев, где она будет играть роль экспоната?

Через несколько минут, чувствуя себя пуделем, получившим приз, Клеон стояла кабинете редактора. Добродушные глаза мистера Райли были ласково обращены на нее. Девушка ожидала, что ей скажут. — Садитесь.

Редактор говорил тоном продавца, пытающегося всучить товар колеблющемуся покупателю.

«Кажется, он пытается «продать» меня», — подумала Клеон сердито. Если это так, то продавец явно одерживал верх над сопротивлением покупателя. Человек, на убеждение которого были направлены усилия продавца, определенно уступил. Пригласив Клеон сесть, мистер Райли обратил все свое внимание на «клиента».

Недоумевая, Клеон слушала, как торгуется редактор, и поражалась энергии, с которой тот настаивал на своем. Он принадлежал к старой журналистской школе, сейчас почти исчезнувшей. Честный до предела, неутомимый в поисках истины. «Добывайте свои факты честно», — была его любимая фраза, принцип которой Клеон усвоила как дважды два, наследие старого стиля, того высокопарного языка, которым пользовались несколько десятилетий тому назад. Если бы не близившийся уход на пенсию, Клеон и ее коллеги не были уверены, смог ли бы он в дальнейшем выжить в газетных джунглях. Она вернулась к действительности, обнаружив, что мистер Райли обращается к ней.

— Моя дорогая мисс Эстон, боюсь, меня немного занесло, когда я распространялся насчет ваших достоинств. Я не представил вас моему гостю. Мисс Эстон, мистер Эллис Ферс. Как вы уже догадались, мистер Ферс, мисс Эстон — очень ценный сотрудник моей редакции.

Они встали, их взгляды встретились, как бы запутавшись и снова освободившись, и Клеон почувствовала, быстро пожимая мужчине руку, что война объявлена.

— Я уверен, что мы раньше встречались. — Клеон захотелось сбить пощечиной его двусмысленную улыбку. Интересно, какие сказки он собирается рассказывать? Он, должно быть, заметил ее внезапное беспокойство, потому что его улыбка сделалась шире.

— Ваше лицо мне определенно знакомо.

Поняв эти слова буквально, мистер Райли нарушил затянувшееся молчание.

— Я сомневаюсь в этом, мистер Ферс. Такую хорошенькую девушку, как она, мужчина наверняка запомнит и не будет гадать, встречался он с ней или нет.

Мистер Ферс сел.

— Возможно, вы правы. Она, должно быть, напоминает мне кого-то, кого я знаю. Но я мог бы поклясться…

— В мечтах, — засмеялся мистер Райли, хлопнув по столу, — вот где вы ее видели. — Затем он стал серьезным. — Но мисс Эстон наверняка слышала о вас.

— Издательство Ферса? — прервала Клеон в удивлении. — Издание журналов… — Перед ней поплыли строчки названий.

— Ну вот, мисс Эстон, — сказал мистер Райли гордо, — вы справились с заданием и без моей подсказки. — Он повернулся к гостю: — Вы понимаете, что я имел в виду, рассказывая вам о ней перед тем, как она вошла?

— Да, конечно, — ответил мистер Ферс мрачно.

Клеон выглядела смущенной. Когда же мистер Райли объяснит, что здесь происходит?

— Мистер Ферс пришел с предложением, мисс Эстон. («Наконец мы добрались до причины», — подумала Клеон.) У него есть вакансия… Но вы лучше сами расскажите ей все, мистер Ферс.

Итак, мистер Ферс, снисходительный, лукавый посетитель, оказался Эллисом Ферсом, бизнесменом, который теперь излагал ей четким, отрывистым тоном свое дело. Ему нужна молодая журналистка с живым умом и свежим подходом к работе, чтобы занять редакторскую должность, которая только что освободилась в одном из его журналов. Осторожно, не скрывая подозрительности, Клеон спросила, что это за редакторская должность.

— Вы будете заниматься предметом, — расцвел мистер Ферс, — которым, насколько я знаю по опыту, интересуются все женщины, невзирая на возраст, — мода.

— Мода, — повторила Клеон. Она покачала головой. — Очень жаль, но это не мой профиль.

Мистер Райли открыл рот:

— Но, моя дорогая мисс Эстон, такая возможность…

Эллис Ферс просто обиделся. Он ощетинился.

— Мисс Эстон, — сказал он резко, — с вашим быстрым и острым умом, как мне его описали, я думал, что для вас нет ничего незнакомого. — Он подался вперед, скрестил ноги и расправил стрелку на своих брюках в аккуратную четкую линию. — Давайте уточним. Я предлагаю вам возглавить…

Клеон коротко и резко вздохнула:

— Это невозможно. Тут нечего обсуждать.

— Я предлагаю вам возглавить, — продолжил он, как будто бы она ничего не говорила, — журнал «Салон» — вы, может быть, слышали о нем; он посвящен моде «от кутюр». Жалованье хорошее. — Он назвал сумму, от которой Клеон чуть не задохнулась. — Перспективы тоже неплохие. Я имею в виду то, что мы издаем целый ряд журналов, многие из которых имеют международную известность: у вас будет замечательная возможность проявить себя и впоследствии стать одним из первых лиц издательства.

«Он предлагает действительно большую и вкусную морковку», — подумала Клеон.

— Я, — продолжал он, — не рекламирую вашу будущую работу. Она говорит сама за себя. Однако, если вы думаете, что у вас нет для этого необходимых качеств, способностей, или, — он окинул ее взглядом сверху вниз, — вы не чувствуете интереса к такому роду журналистики — значит, — он пожал плечами, как бы собираясь уходить, — я напрасно трачу время.

Она подняла руку:

— Постойте, мистер Ферс…

Но Ферс поднялся. Клеон тоже встала:

— Мистер Ферс, я… я…

— Сядьте оба, — сказал умоляюще мистер Райли, чувствуя, что ситуация выходит из-под его контроля. Они сели. Он примиряюще улыбнулся своему гостю: — Может быть, мисс Эстон возражает из-за того, что это полностью изменит ее жизнь? Видите ли, мисс Эстон провинциалка, не так ли, моя дорогая?

— Вы прожили здесь всю жизнь? — Теперь в голосе Эллиса Ферса чувствовалось сомнение.

Она кивнула.

— Я видел, как она росла, — продолжал мистер Райли извиняющимся тоном. — Мы радовались всем ее маленьким успехам в школьные годы и с радостью приняли в штат младшим репортером. У нее всегда были большие амбиции — стать журналистом, а я знал, что такие решительные люди, как она, всегда добиваются успеха.

Сомнения мистера Ферса, кажется, умножились.

— Так вы никогда не пробовали себя в каком-либо другом виде журналистики?

— Нет, — ответила Клеон, удивленная таким явным изменением курса, — но я уверена, что смогу…

Ферс покачал головой.

— Она так быстро все схватывает… — вмешался мистер Райли.

Клеон вздрогнула, и мистер Ферс улыбнулся. Она чувствовала, что работа ускользает от нее. Когда ей предлагали эту должность, она отказывалась. Теперь же, когда, наоборот, эту большую сочную морковку ловко отнимали, дюйм за дюймом, Клеон чувствовала, что начинает страстно желать схватить ее зубами, пока добыча совсем не исчезла из виду.

Мистер Райли озабоченно посмотрел на свои часы. Мистер Ферс встал и тоже взглянул на часы. Он перевел взгляд на Клеон, задумчиво сузив глаза.

— Во всяком случае, — сказал Ферс, как бы подводя итог дискуссии, — особа, необходимая для этой должности, должна обладать многими качествами, которых, кажется, у мисс Эстон нет. Вкус в одежде. — Его глаза скользнули по ее небрежному костюму. — Чувство моды, определенная доля искушенности, кошачья агрессивность, чтобы использовать ее против конкурентов из других журналов. — Он помедлил. — Я мог бы изложить все в деталях, но вряд ли стоит тратить на это время…

— Но, мистер Ферс…

Должно быть, он заметил, что разочарование начало затуманивать глаза Клеон, поэтому нетерпеливо спросил:

— Что еще?

— Вы полностью изменили свои намерения? Вы берете свое предложение обратно? — выпалила она.

Застигнутый врасплох прямотой Клеон, он, кажется, заколебался.

Мистер Райли попытался выступить в роли арбитра.

— Не будет ли лучше, — предложил он, — если вы оба пойдете куда-нибудь и обсудите все между собой? — Он улыбнулся мистеру Ферсу. — Я мало что могу добавить к своим похвалам характеру и способностям мисс Эстон. Я могу заверить вас: что бы ни потребовалось от нее на этой должности, она, несомненно, будет достойна ее. Я глубоко доверяю ей. Что мне еще добавить?

Эллис Ферс обдумал вопрос и обернулся к Клеон с предложением:

— Мисс Эстон, вечером я обедаю в своем отеле. Если вы не против присоединиться ко мне… — Он назвал отель.

Клеон знала, что не должна колебаться. Внезапно она захотела получить эту работу, хотя бы для того, чтобы доказать этому невыносимому типу: она в состоянии справиться с ней. Итак, она должна принять это приглашение, причем немедленно.

— Я в восторге от возможности пообедать с вами, — ответила Клеон, излучая доверчивую улыбку, о неискренности которой знала только она.

Клеон причесывалась в раздевалке, когда услыхала, как мотоцикл Айвора замедлил ход и, ритмично громыхая, остановился у тротуара; он приехал, чтобы отвезти ее домой. Иногда, когда Клеон находилась на задании, ему приходилось уезжать одному. Она сняла с крючка треснувший шлем и, пробегая по коридору, надежно приладила его на голове.

Айвор, как всегда, терпеливо ждал, и они обменялись улыбками. Трудно было говорить из-за грохота двигателя. Клеон уселась позади Айвора и обхватила его за талию. Перед тем как отъехать от обочины, они оба оглянулись, чтобы удостовериться, что дорога пуста, и Клеон увидела большую блестящую роскошную темно-красную машину, нагоняющую их. Мужчина за рулем вскинул руку в ленивом, слегка насмешливом приветствии — и этот жест заставил. Клеон негодующе затрепетать.

Она упрекнула себя за то, что приняла предложение. В самом деле, следовало быть осторожнее. Пусть оставит свою работу при себе, решила Клеон, какой бы высокооплачиваемой и желанной она ни была. И в ближайшие два часа она с удовольствием сообщит об этом Ферсу.

Айвор высадил Клеон у ее дома и сообщил, что вечером занят.

— Как насчет завтра? — спросил он. — Никаких репортажей?

Она покачала головой:

— Ничего не намечено.

Они быстро поцеловались, и Айвор уехал по своим делам.

Ее мать была на кухне.

— Ничего не готовь для меня, мама, — предупредила Клеон. — Я сегодня приглашена на обед.

— В самом деле, дорогая? — Мать была удивлена. — С кем ты обедаешь, с Айвором?

Клеон рассмеялась:

— Нет. Ты же знаешь, Айвор не любит тратить деньги на еду «на стороне». Он предпочитает домашнюю стряпню.

Ее мать тоже рассмеялась:

— Он получит этого предостаточно, когда женится на тебе, не так ли?

— Если женится, — добавила Клеон, удивившись своим словам.

Мать появилась в дверях кухни:

— О? А ты сомневаешься?

Клеон быстро покачала головой и сменила тему:

— Ты ни за что не угадаешь, с кем я обедаю и почему.

— Ну давай, дорогая, не томи!

— Это мужчина по имени Ферс, Эллис Ферс, владелец нескольких журналов…

Миссис Эстон вряд ли смогла бы шире открыть глаза, даже бы если постаралась.

— Надо же! Я слышала о нем.

Клеон поднялась и с сомнением посмотрела на мать. Как она воспримет новость?

— Он предложил мне стать редактором журнала. — Даже когда она это произнесла, все выглядело неосуществимой мечтой.

Теперь уже рот матери открылся так же широко, как ее глаза, но Клеон быстро продолжила:

— Однако я отказалась. Это не привлекает меня, и к тому же офис находится в Лондоне. Пришлось бы уехать из дома…

— Делай как лучше для тебя, дорогая. Тебе решать. — Она коснулась руки дочери. — Но, мне кажется, ты не можешь отказаться от такой хорошей работы, родная моя. Подумай сама. Такая возможность!

— Отцу это не понравится. Он никогда не хотел, чтобы я занималась журналистикой, не так ли? Говорил, что это небезопасная и беспокойная работа.

— Но, дорогая, даже он не захочет, чтобы ты отвергла такую возможность. Я уверена, что он посоветовал бы то же, что и я.

Однако отец был категорически против:

— Я не хочу, чтобы моя дочь участвовала в этих крысиных бегах. Оставайся дома и сама все поймешь, когда успокоишься. Я понимаю, что ты уже взрослая, но все же еще слишком молода, чтобы связываться с теми типами, с которыми ты можешь столкнуться в этой игре. Клеон права, что отказалась, — обратился он к жене. — У нее больше здравого смысла, чем я думал. Хотя она уже совершила глупость, занявшись журналистикой. — Он повернулся к дочери: — Найди себе хорошую спокойную работу в офисе, где бы ты могла работать даже после того, как выйдешь замуж.

Клеон сидела за столом, пила чай и наблюдала, как ужинают родители. Она содрогнулась.

«Хорошая, спокойная работа в офисе?» Эта мысль вызвала у нее приступ клаустрофобии. Просмотрев вещи в своем гардеробе — большинство из них она сшила сама, — Клеон вспомнила насмешливый взгляд Эллиса Ферса, когда тот перечислял качества, необходимые для предлагаемой работы. Она покажет этому мистеру Эллису Ферсу!

Клеон достала белую блузку, с которой, из-за вычурной отделки, провозилась несколько недель. Горло было высоким, застежка и узкие полоски кружев располагались по диагонали, украшая перед блузки, от плеч к талии. Между кружевными вставками ткань была собрана в мелкие защипы. Пышные рукава сужались к манжетам на запястье. Общий эффект создавал впечатление свежести и привлекательности. Юбку она сшила из черной с белыми вкраплениями ткани, которая создавала контраст с блузкой.

Расчесав волосы, Клеон пожалела, что не может разгладить завитки, которые появлялись каждый раз после мытья головы. С такими волосами она давно уже оставила попытки выглядеть искушенной.

Наконец Клеон была готова и критически осмотрела себя. «Если мистеру Ферсу не понравится, как я выгляжу, пускай проваливает», — подумала она без всякого почтения и танцующим шагом спустилась из спальни. Встретившаяся в холле мать заботливо подбодрила ее. «Как раз кстати», — подумала Клеон, направляясь к автобусной остановке, — определенно было необходимо укрепить свою уверенность в себе, хотя она и не представляла, с какой стати ей нервничать, если она собирается отказаться от работы.

Глава 2

Было ровно 7.30, когда Клеон прошла вращающиеся двери отеля и неуверенно осмотрелась в поисках хозяина.

Клеон выскользнула из пальто и перебросила его через руку, но оно тут же оказалось у Ферса, появившегося откуда-то сбоку. Он передал пальто служителю и улыбнулся:

— Ну и как вас зовут — Золушка?

Она заставила себя улыбнуться в ответ, как того требовала вежливость, хотя поняла, что тот намекает на инцидент с босоножкой.

— Клеон Эстон. — Ее тон был холодным и безразличным.

— Ах да, — отозвался он. — Увы, я не оказался сказочным принцем.

Клеон не отозвалась на шутку и промолчала.

— Не хотите ли выпить? Нет? Вы меня удивляете. Большинство дам, которых я приглашаю, не могут дождаться, когда у них в руке окажется бокал.

— Я не такая, — ответила она, стараясь говорить непринужденно.

— Да, в самом деле, — согласился он, подхватывая ее тон.

Ферс молчал до тех пор, пока они не оказались лицом к лицу за столом в просторной столовой с высоким потолком. Он сделал заказ, и, как только официант ушел, Клеон неожиданно заговорила:

— Мистер Ферс, я сожалею о том, что произошло сегодня днем.

Он засмеялся:

— Вы имеете в виду о том, что запустили в меня туфлей? Я должен признать, что в моей практике это уникальный способ знакомства с женщиной.

Раздражение Клеон росло.

— Вы же знаете, что я бросала не в вас…

Он остановил ее движением руки:

— Не портите все! Эта история хороша, как она есть, и будет жаль, если все встанет на свои места. — Ферс задумчиво посмотрел на Клеон. — Я не собираюсь отводить вашу кандидатуру только из-за этого.

— Мистер Ферс, я… — Клеон запнулась, опустив глаза. Она изучала свое отражение в ложке — нечто бесформенное, смотрящее на нее снизу. — Я решила не принимать ваше предложение.

— Я понимаю. — Это прозвучало холодно, отстраненно.

Клеон взглянула на Ферса, безуспешно пытаясь прочесть по лицу его настроение. Ей хотелось встать и, сказав: «Теперь нет необходимости угощать меня. До свидания», просто уйти домой.

Подошел официант, и Эллис сказал:

— Прекрасно, вот и еда. Давайте поедим, а потом поговорим.

Суп согрел Клеон, разрумянив щеки, и напряжение начало спадать. Ферс пробежался профессиональным взглядом по ее одежде — инстинктивно она чувствовала, что таким образом он, должно быть, оценивал многих женщин, — и сказал:

— Вы выглядите совсем не так, как днем. Извините, где вы покупаете одежду?

— Я шью сама, — ответила Клеон с некоторой гордостью. Но это прозвучало так наивно, что она тут же пожалела о сказанном. Теперь он мог засмеяться, и этот смех поставил бы ее на место, как малооплачиваемую, не сделавшую карьеры, неопытную представительницу женского пола, стоявшую значительно ниже его по финансовому, образовательному и социальному уровню.

— Иногда я покупаю выкройки и усовершенствую их по своему вкусу или моделирую вещи, импровизируя. Я люблю сама делать разные вещи. — Клеон обнаружила, что говорит вызывающе. — Еще я готовлю джем, пирожные, иногда пеку хлеб… — До сих пор она не была уверена, что Ферс слушает ее. — Я веду гастрономическую рубрику в газете и делаю недельный обзор моды… — Она умолкла.

Она разговаривает сама с собой. Чего она ожидала — восхищения? От человека такого происхождения, обладающего властью, который может за деньги приобрести все, что пожелает?

Клеон продолжала, ощетинившись:

— Мне приходится заниматься всем этим по материальным соображениям. Единственная вещь, от которой моя семья никогда не страдала, — это избыток денег. — Это прозвучало как обвинение Ферсу. — Все, что у нас есть, нажито тяжелым трудом и бережливостью. — Теперь Клеон уже не пыталась сдерживать негодование в голосе. Она взглянула на Ферса, стараясь понять, как он воспринимает сказанное, однако его глаза были опущены — теперь была его очередь изучать свое отражение в ложке.

— Итак, — Клеон закончила свой монолог не слишком убедительно, — я сама делаю многие вещи. Это дешевле, чем покупать их. К тому же таким образом получаются настоящие вещи, которые мне нравятся.

Как бы доказывая, что он все-таки слушал, Ферс задумчиво произнес:

— Настоящие фрукты в джеме, настоящие яйца в пирожных. Никакой подкраски, никаких консервантов. Без претензий, без подделки, все натуральное. — Он посмотрел прямо на Клеон. — Как вы это называете — настоящие вещи?

Она вспыхнула от смущения и промолчала. Они продолжали обед, почти не разговаривая и с едва заметным интересом прислушиваясь к разговорам вокруг. Клеон было интересно, когда Ферс снова попытается заставить ее изменить свое решение.

Это было удивительно приятно — сидеть здесь вместе с ним. Напряжение исчезло. Ферс не торопил события. Сейчас Клеон чувствовала, что хочет поговорить с ним, найти общие интересы, узнать о нем побольше.

— У вас есть дети, мистер Ферс?

Он рассмеялся, как будто ее вопрос и вправду позабавил его.

— Мне кажется, мисс Эстон, что даже в наше упрощенное время необходимой предпосылкой для наличия семьи является жена. Как и вы, я одинок.

Клеон смутилась и извинилась.

— Кстати, о женитьбе, — сказал он, — это ваш друг подвозил вас днем? Несомненно, вы скоро выйдете за него замуж. — Это был не вопрос, а утверждение. — Видимо, из-за этого вы отвергли мое предложение. Я не могу осуждать вас.

— Нет, причина не в этом. Мы не поженимся, пока не накопим достаточно денег, чтобы внести первый взнос за собственный дом. На это уйдет еще много времени, — быстро заверила его Клеон.

— И вы намерены ждать? — удивленно произнес Ферс.

— Конечно. Почему бы нет?

Он покачал головой, как будто не мог поверить своим ушам. Они теперь пили кофе в гостиной. Когда она передала ему чашку, он спросил:

— Значит, вам нравится работа в местной газете?

— Я люблю ее. Встречаешься с разными людьми, бываешь в разных местах. Мне не нравится замыкаться в четырех стенах. Переходить от одного сюжета к другому — я предпочитаю ходить пешком, а не ездить на автобусе. — Она засмеялась. — Понимаете, я люблю свежий воздух.

Ферс поставил чашку и попросил еще кофе.

— А вы… э… практикуетесь в ходьбе босиком?

Клеон быстро взглянула на него, потом сообразила, что тот вспомнил разговор, слышанный им в коридоре. Она слегка покраснела.

— Ну, — ответила наконец Клеон, снова приняв оборонительную стойку, — мне это тоже нравится. Я хожу только по траве. — Она улыбнулась. — Очень приятное ощущение.

— Вы не сможете ходить босиком по тротуарам Лондона. — Это было утверждение, не требовавшее ответа. Немного погодя Ферс сказал: — Мне кажется, что у нас есть общие знакомые.

Клеон удивилась, затем спросила:

— О, вы имеете в виду мистера Райли?

— Нет, я имею в виду мою бабушку. — Видя ее удивленный взгляд, он пояснил: — Миссис Ферс, Бэсс Ферс, старая леди, к которой вы заходили сегодня.

Клеон изумилась:

— Миссис Ферс, которая так прекрасно вяжет?

Ну конечно, как она сразу не догадалась! «Мой внук, — говорила она, — иногда навещает меня». На память пришли и другие слова — о том, что у него с полдюжины подружек и он «любит их всех сразу».

— Как… как вы узнали, что я сегодня была там? — Ей требовалось время, чтобы подумать и разобраться в своих мыслях.

— Она сказала, что вы приходили. Вы наведывались пару недель тому назад, не так ли? — Клеон кивнула, еще более удивленная. — Об этом бабушка тоже рассказала. Видите ли, я говорил ей, что у меня есть вакансия. Она сказала, что знает «прекрасную юную леди из местной газеты», и почему бы мне не предложить эту вакансию ей? — Ферс улыбнулся. — Этой «прекрасной юной леди» оказались вы. Поэтому я и приехал. Я иногда гощу у бабушки и читал ваши статьи в газете. Они неплохие. Я явился за вами не из ниоткуда. Это просто мой метод поведения; поступки случайны лишь на первый взгляд.

Клеон чувствовала, что ей, как при беге, не хватает дыхания.

— А ваш отец? Она сказала, что он делает дамскую одежду.

Ферс громко рассмеялся:

— Да, так она это понимает. Он модельер, кутюрье. Возможно, вы слышали о нем, несмотря на свое пристрастие к самоделкам. Может быть, даже копировали что-то из его моделей.

Клеон покачала головой:

— Ферс? Никогда не слыхала о модельере по имени Ферс.

— Нет, не Ферс. Его настоящее имя Френсис Ферс. Но из профессиональных соображений он называет себя Франциз.

Клеон чуть не выронила свою чашку:

— Франциз?

Он кивнул:

— Франциз.

Теперь рука, в которой была чашка, совсем ослабла. Клеон опустила чашку на блюдце и поставила все на поднос.

— Ваша бабушка сказала, что вяжет кружева для своего сына — вашего отца.

— Это так, но попрошу вас держать это при себе. Мы не афишируем этот факт, потому что старая леди может оказаться в осаде прессы и предполагаемых клиентов. Если все это станет известно, она не справится. Понимаете?

— Понимаю.

— Благодарю, — ответил Ферс коротко, и она поняла, что он имел в виду.

Они помолчали еще. Клеон было интересно, когда же Ферс возобновит свое предложение. Возможно, он и не намеревался делать этого. Удивительно, но она запаниковала.

— Эта работа, что вы предлагали мне, мистер Ферс, в чем она заключается?

Он вытянул ноги и сунул руки в карманы. Весь его вид излучал покой.

— Я не вижу смысла обсуждать это. Вы же отказались.

Это прозвучало как пощечина. Клеон почувствовала приступ гнева и огляделась в поисках сумочки. Она положила ее на колени, как бы собираясь уходить.

Ферс с интересом наблюдал за ее действиями.

— В любом случае, — сказал он, явно желая, чтобы слова его послужили приманкой и привлекли ее внимание. Это удалось. — Я сомневаюсь, что ваша кандидатура подойдет. Я просто не могу себе представить, как мы сможем превратить сельскую кошечку в городскую кошку. Я имею в виду именно кошку. — Он улыбнулся вызывающе, тем самым подводя ее к самому краю. — Это естественный отбор, как у животных. Женщины, которых вы встретите на этой работе, могут разорвать на мелкие кусочки такое юное и невинное существо, как вы. У подобных женщин острые когти, острые языки и жестокая сущность.

— Но не все же они такие? Должно быть, встречаются и хорошие особи?

Он покачал головой:

— Я пока еще не встречал таких. В любом случае те, с которыми я связан, очень гадкие твари. И их много. Я знаю, о чем говорю, мисс Эстон. Я в этом бизнесе достаточно долго.

Все выглядело так, как будто Ферс уже сбросил ее со счетов. Это обидело Клеон.

— Журнал мал по формату и ограничен в возможностях. Мы обеспокоены падением тиража. Его необходимо поднять. Мы намерены остановить тенденцию ухудшения и считаем, что лучшее средство для этого — приток свежей крови. — В первый раз за весь вечер Ферс вытащил сигарету. Он протянул пачку Клеон.

— Я не курю.

— Умница. Обычно я тоже, но время от времени чувствую потребность. Вы не против, если я закурю? — Она покачала головой, и Ферс прикурил от зажигалки. Он выпустил дым и посмотрел сквозь него на Клеон, явно обдумывая свои следующие слова. Он сказал с улыбкой: — Вы и пьете не много, не так ли?

— Да.

— Безупречные моральные устои? — Она вспыхнула, и он прищурил глаза. — Да, вижу, что это так. Нет, вы совсем не подойдете.

Клеон снова разозлилась:

— Я не вижу, какое отношение это имеет к работе. Если есть способности…

Ферс задумчиво затянулся:

— О! Если есть… — Он выпустил дым в потолок и принялся изучающе разглядывать Клеон.

Ее передернуло. Не разыгрывает ли ее Ферс, пытаясь спровоцировать.

— Конечно, они есть. Я могла бы с легкостью взяться за такую работу — если бы захотела.

— Смогли бы? — Голос Ферса был полон сомнения, он покачал головой: — Знаете, вы совсем не то, что я ожидал.

— Ну ладно, что же вы ожидали? — Теперь Клеон была нападающей стороной.

— Нечто наподобие тех женщин, которых я только что описал.

— Ну хорошо, мне жаль, что я вас разочаровала. — Она взглянула на часы. — Не смею вас задерживать. Благодарю за угощение, мистер Ферс. — Клеон встала и протянула руку. Он не обратил на нее внимания и тоже встал.

— Я отвезу вас домой, мисс Эстон, если вы скажете, как добраться. — Он наклонился и потушил свою сигарету.

Клеон представила себе его огромную роскошную машину, подъезжающую к маленькому скромному дому ее родителей.

— Нет, благодарю вас, мистер Ферс. Я доберусь сама.

Он прошел за ней к выходу.

— Я настаиваю, мисс Эстон. — Подождав, пока она отыщет свое пальто, он помог ей одеться.

— Моя машина припаркована сзади.

Ферс взял Клеон под локоть и вывел ее наружу. Он держал так крепко, что потребовалось бы усилие, чтобы освободиться. Он открыл машину, отпустил Клеон, и она со вздохом утонула в удобном сиденье.

— Вы одобряете мою машину, хоть она и дорогая? — спросил Ферс с мягкой насмешливой улыбкой.

— Она чудесна, — искренне ответила Клеон. — Если есть деньги, то покупаем лучшее.

— Согласен. — Он опять улыбался. — Самое лучшее. Это действительно настоящая вещь.

Ферс мягко насмехался, и Клеон снова почувствовала раздражение. Он держал в руке ключ зажигания, уставившись на нее.

— Мисс Эстон, до того как я отвезу вас домой, не могли бы вы сделать кое-что для меня? Не навестите ли вы со мной мою бабушку? Я остановился не у нее, потому что не успел предупредить о своем посещении, но я обещал заехать. Мне кажется, что ей иногда одиноко, хотя она и не признается в этом. Бабушка говорит, что очень любит встречаться с молодежью.

Просьба удивила Клеон, но тон ее ответа был ровным:

— Хорошо, если это не сугубо личное дело, мистер Ферс, я не прочь поехать с вами. Мне кажется, что ваша бабушка — замечательная личность.

Он выглядел довольным.

— Верно. Тогда поехали.

Машина ожила, и они выехали на дорогу.

— Ваш отец, — спросил он по пути, — тоже журналист?

Клеон рассмеялась:

— Слава Богу, нет. Он местный государственный чиновник. Он никогда не простит меня за то, что я пошла в журналистику. Каждый раз он старается убедить меня сдаться и найти себе где-нибудь «спокойную хорошую работу» в офисе.

— Вы рассказали ему о нашей дневной дискуссии?

— Да, — коротко ответила Клеон.

— И как он отреагировал?

— Он не одобрил.

— О, совершенно ясно, что много аргументов против, так что, может быть, и к лучшему, что вы отказались от моего предложения.

— Но я… — Клеон нахмурилась и обнаружила, что ее губы дрожат. Яростно, почти До крови, она прикусила их. Глаза ее, желая успокоения, провожали зелень листвы за окном. Она любила каждый ее дюйм. Как она могла только подумать о том, чтобы оставить все это?

У коттеджа Бэсс Ферс была низко нависшая крыша из красной черепицы, покосившаяся и прогнувшаяся от времени. В вечернем полумраке чистые белые стены ясно и ярко отражали свет. Железный дверной молоток был черным и тяжелым на ощупь. Пальцы, поднимавшие его, позволили ему легко упасть, затем они сдвинули засов и толкнули дверь. Эллис Ферс отстранил Клеон назад.

— Бабушка, — позвал он и вошел в гостиную.

— Эллис, дорогой, заходи, заходи. — Тонкий голос вибрировал от удовольствия.

Он встал в двери так, чтобы Клеон не было видно.

— Я привез к тебе гостью. Некую юную леди, которую ты знаешь.

— В самом деле?! — Теперь голос был удивленным, а волнение в нем возросло, когда пожилая леди спросила: — Где она?

Клеон вошла вслед за Ферсом. Миссис Ферс открыла рот, желая заговорить, но была слишком ошеломлена, чтобы подобрать слова. Ее бледные щеки зарумянились, когда она перевела взгляд с Клеон на Ферса. Она протянула слегка трясущуюся руку.

— Мое дорогое дитя, — старушка глядела на Клеон, — заходите. Как приятно.

Клеон пожала протянутую руку:

— Здравствуйте, миссис Ферс. Не ожидала, что увижу вас сегодня еще раз.

— Я тоже, дорогая. Это такой сюрприз. — Ее глаза, острые и вопрошающие, обратились к внуку. — Эллис? — спросила она.

— Мисс Эстон обедала со мною, бабушка. — Он сел на ручку ее кресла и прошептал в ухо: — Я предлагал ей эту работу.

Блестящие глаза перешли на Клеон.

— И она согласилась? Вы согласились, дорогая?

Клеон взглянула на Эллиса:

— Я… ну, я… — Что она должна ответить? Эллис пришел на помощь, его глаза предупредили: не сознавайся.

— Она обдумывает это.

— О, она согласится. Она примет предложение, Эллис. Я уверена, что она захочет.

Он рассмеялся:

— Захочет? Ты думаешь, что я настолько неотразим, что нет женщины, которая скажет мне «нет»?

— Ты дурачишься, Эллис, хватит! Мое дорогое дитя, — обратилась она к Клеон, — сядьте сюда. — Ее рука медленно достала и подтолкнула скамеечку для ног. Клеон села у ног миссис Ферс и взглянула снизу вверх на ее лицо. Она видела на нем радость и могла поклясться, что в глазах стояли слезы. Неужели старая леди была так одинока, что плакала от радости, когда приходили люди?

Она посмотрела на Эллиса — его рука легко обнимала плечи бабушки, любовь к ней придавала теплоту спокойным, уверенным чертам и смягчила суровые аристократические манеры, придавая ему неожиданную нежность и доступность.

Он поймал взгляд девушки и улыбнулся. Это произвело на нее какой-то опустошающий эффект, и она испытала самые необычные ощущения из тех, которые когда-либо знала. Казалось, комната закружилась вокруг нее, и ей пришлось задержать дыхание, пока это не кончилось.

— Я не собираюсь называть вас «мисс Эстон», как мой внук. Как вас зовут, дорогая? — проговорила миссис Ферс.

— Ее зовут Клеон, бабушка, — сказал Эллис. — Правильно, мисс Эстон?

Она кивнула, думая, как странно звучит в его устах ее имя.

— Что за милое имя. Не так ли, Эллис?

— Конечно — согласился Эллис и снова улыбнулся. Он прошептал: — Ты знаешь, что она сделала сегодня, бабушка, до того, как мы были официально представлены друг другу? Она швырнула в меня туфлей!

Испуганные глаза, потускневшие от времени, расширились.

— Она не делала этого! Не делала, дорогая?

— Конечно нет. Я…

— И все же она это сделала. Она не может отрицать этого. Я поймал ее. Знаешь, я чуть не бросил ее обратно, но вовремя остановился.

Старая леди начала смеяться, это был высокий вибрирующий смех; она промокнула глаза, на которых появились слезы.

— О, моя дорогая Клеон!.. Эллис. — Ее голос стал спокойней. — Ты развеселил меня, Эллис. В каждый свой приезд он заставляет меня смеяться.

Потом они поговорили о матери и отце Ферса, о семейных делах. Наконец настала пора уходить. Они подошли к двери, и миссис Ферс сказала:

— Я надеюсь, что вы зайдете еще, моя дорогая. Я порой устаю от своей собственной компании, и так прекрасно иногда видеть молодое лицо.

Клеон пообещала. Почему-то она точно знала, что сдержит свое обещание.

Миссис Ферс подозвала внука.

— Идите в мою машину, мисс Эстон. Я не задержу вас дольше, чем на несколько минут.

Клеон оказалась во власти теплого темного вечера и старалась сбросить с себя внезапно нахлынувшую грусть. Она хотела отделаться от нее или хотя бы понять, но перебор возможных причин не ослабил хватку печали.

Ферс отсутствовал дольше, чем она ожидала. О чем они говорят? Семейные дела, предположила Клеон, ничего такого, что имело бы отношение к ней.

Ее охватило странное чувство сожаления. Хотелось, чтобы он поторопился. Ей не терпелось вернуться в знакомую обстановку и успокоиться.

Наконец Ферс вышел, извинился и отвез ее домой. Возле дома, под шум равномерно работающего двигателя, Клеон сказала:

— Благодарю за вечер, мистер Ферс. Я… я извиняюсь за отказ от вашего предложения…

— Все в порядке, мисс Эстон. — Его тон был спокойно-рассудительным. — Я делал его не из сентиментальных или филантропических побуждений. Я обыкновенный честный бизнесмен.

«Он поставил меня на свое место», — подумала она. Случайное знакомство с потенциальной служащей, сказавшей «нет, спасибо» на предложение работы. Я больше не привилегированный друг семьи. Я послужила его целям: развеселила его бабушку, — на этом все кончено.

Клеон поинтересовалась:

— Вы уезжаете утром?

— Да, скорее всего. А что?

— О, — сказала она поспешно, — не имеет значения. Доброй ночи.

Ферс протянул руку:

— Прощайте, мисс Эстон. Не думаю, что мы еще встретимся.

На несколько секунд Клеон вложила свою руку в его, затем выбралась из машины. Она не успела дойти до входной двери, когда Ферс отъехал.

Клеон спала плохо в ту ночь. За завтраком Клеон сказала о своем решении родителям. Отец возразил, что она дважды глупа. Раз — из-за того, что бросает работу в местной газете, — «лучше зло, которое уже знаешь», сказал он, и два — потому что соглашается на работу, о которой ничего не знает.

— Ты только подумай о типах, с которыми тебе придется общаться и работать! Эти люди без совести и морали — они и тебя сделают такой же. — Фыркнув от отвращения, он ушел на работу.

Но мать одобрила:

— Ты сделала правильный выбор, дорогая. Я знаю. Это замечательная возможность. Я полагаю, Айвор знает?

— Еще нет. Ему это может не понравиться. — Хотя Клеон надеялась, что тот не будет слишком несговорчивым: когда она скажет ему о предполагаемом жалованье, то он сразу должен сообразить, насколько быстрее им удастся накопить на свой дом.

Клеон поспешила на работу и воспользовалась телефоном в репортерской, чтобы позвонить мистеру Ферсу в отель. Но ей сообщили, что, к сожалению, он расплатился и уехал около десяти минут тому назад. Разочарованная Клеон села в кресло, соображая, как связаться с ним. Может быть, мистер Райли знает телефон его офиса? Заглянув к себе в блокнот, она обнаружила, что через полчаса у нее интервью. Нужно было немедленно идти, так как за это время она едва успеет добраться до места.

Все утро ее не было. Вернувшись в редакцию, она сразу же поспешила в кабинет мистера Райли. Не знает ли он рабочий телефон мистера Ферса, так как она передумала и решила принять работу, которую тот предлагал.

Мистер Райли посмотрел на часы.

— Как жаль, вы разминулись с ним буквально на полчаса, — сказал он. — Он звонил попрощаться перед отъездом в Лондон.

Клеон удалось, не показав своего разочарования, спросить:

— А он упоминал обо мне, мистер Райли?

— Нет, моя милая, а у него была для этого причина?

Она ответила, что, скорее всего, нет.

— Вы, наверное, сможете отыскать его номер в справочнике.

Последовав совету, Клеон после ленча раздобыла требуемую информацию. Она набрала сложный номер.

— Я вас слушаю.

Она хотела бы поговорить с мистером Ферсом, с Эллисом Ферсом, сказала Клеон.

— Я соединю вас с его секретаршей, — последовал ответ.

Через несколько секунд ее снова спросили:

— Чем я могу вам помочь?

Клеон снова повторила:

— Могу ли я поговорить с мистером Ферсом?

— Нет, — был ответ, — очень жаль, но его нет на месте. Позвоните попозже.

Клеон промучилась целый час, затем снова набрала номер, и представление повторилось.

— Очень жаль, — ответила секретарша, — но он не вернулся к обещанному времени.

Клеон, стараясь быть как можно спокойней, сказала, что попробует позвонить завтра, и с отвращением швырнула трубку.

Клеон рассказала обо всем родителям. Мать была разочарована, а отец обрадовался.

На следующее утро Клеон опять позвонила Эллису Ферсу, но на этот раз, кажется, слишком рано. Ей сказали, что он еще не пришел. Она чуть не заплакала от досады.

— Я могу передать ему что-нибудь? — спросила секретарша.

— Да, пожалуйста. Не будете ли вы так добры сказать, что ему звонила Клеон Эстон. Я думаю, что он поймет, в чем дело, — добавила она с самоуверенной улыбкой. Как пишется ее имя? Клеон произнесла его по буквам и, беспокоясь о растущем счете за бесплодные переговоры, спросила, не сможет ли он перезвонить ей, когда появится.

— Конечно, я передам ему, мисс Эстон.

Утро у Клеон было свободным от встреч. Написав две или три статьи, она промучилась остаток времени и так беспокоилась, что все остальные в комнате посоветовали ей перестать метаться, как тигрица в брачный период.

Каждый раз, когда звонил телефон, Клеон напрягалась и набрасывалась на трубку до того, как кто-нибудь еще успевал это сделать. Однако Эллис Ферс не звонил.

Около полудня, отчаявшись, она набрала его номер в последний раз. Если он снова окажется недосягаемым, то она сдастся, решила Клеон.

— Да, — ответила его секретарша, — он здесь, будете говорить?

«Вот это уж точно вопрос года», — пробормотала про себя Клеон. Ее сердце колотилось, как барабан, пока она ждала ответа.

— Эллис Ферс слушает.

Она сконфузилась:

— Это… меня зовут… я имею в виду, я… Это говорит Клеон Эстон.

— Кто? — рявкнули ей в ухо.

«О Господи, он меня уже забыл?»

— Мисс Эстон. Клеон Эстон. — Ее голос окреп: она пыталась напомнить ему, кто она такая.

— О, мисс Эстон. Понимаю. — Его голос стал безразличным.

— Мистер Ферс. — Она с трудом подбирала верные слова. — Вы помните, когда вы были здесь два дня назад… — «Было ли все это? — подумала она. — Нет, скорее всего, два года назад». — Вы предложили мне работу… — Не прозвучало ли это как попрошайничество?

Клеон ждала какого-нибудь ответа, но ничего не последовало. Она промахнулась. Если бы он только помог ей…

— В общем, я передумала.

— О!

Просто звук. Как ответ он мало что значил, но, по крайней мере, доказывал, что Ферс еще здесь. Она знала, что это идиотский вопрос, но все же спросила:

— Должность все еще свободна?

— В известном смысле да.

Что он имеет в виду — «в известном смысле»?

— У вас есть еще время обратиться по этому вопросу, если вы желаете.

Обратиться по этому вопросу? Но два дня назад должность была ее, и все зависело лишь от ее согласия.

— Собеседование состоится на следующей неделе.

Собеседование? Теперь она была совершенно озадачена.

— Вы слушаете, мисс Эстон? — Тон был резок.

— Да-да, продолжайте, пожалуйста. — Ее голос сел.

— Если вы отправите заявление, адресованное на мое имя, прямо сейчас, укажете имя человека, к которому мы могли бы обратиться за рекомендациями…

— Но у меня есть рекомендация, правда, устная, — мистера Райли!

— …Мы дадим вам знать, если вы будете отобраны на собеседование.

Теперь Клеон просто трясло, но не от нервов, а от злости.

— Вам понятно, мисс Эстон?

Да, мисс Эстон поняла.

— Я обдумаю, и если решу подать заявление, то напишу вам, — отрывисто произнесла она.

— Да, так и сделайте, мисс Эстон. — Она могла поклясться, что он улыбается. — Конкурс на должность очень большой, так что не удивляйтесь, если ничего от нас не получите.

Она швырнула трубку и сжала пальцы, как будто желая задушить Ферса. Итак, он преподал ей урок, не так ли? Этим же вечером Клеон заполнила обе стороны большого цветного листа бумаги, из которой делали шутовские колпаки, своим заявлением.

Это должно поставить мистера Ферса на место, думала она, запечатывая конверт, чтобы отослать его. Три дня спустя Клеон получила приглашение принять участие в конкурсе на замещение должности.

Глава 3

— Ты, должно быть, сошла с ума! Мистер Эстон выпалил это дочери через холл, перед тем как уйти на работу. Он надеялся, что должность ей не достанется. Мать пошла проводить Клеон на станцию и, пожелав удачи, помахала вслед.

Уверенность, державшая ее на плаву в начале путешествия, медленно и болезненно убывала по мере приближения к Лондону. «Узнает ли она снова Эллиса Ферса?» — размышляла Клеон. Она почти забыла, как он выглядит. Он был высокий, припоминала она, значительно выше ее. Его карие глаза, которые, если судить по цвету, должны быть теплыми, излучали холод и отчужденность, отражая всю сущность Ферса. Его волосы, вспоминала Клеон, были темными и густыми, слегка вились, и если бы он не держал их под контролем, то были бы неуправляемы. «Да, — подумала Клеон, — она узнает Ферса, когда увидит».

Когда она увидела его снова, он выглядел отдаленным и безликим, сидя в дальнем конце длинного широкого стола в конце длинной и широкой комнаты. Для нервничающей Клеон эта комната показалась беспредельно раскинувшейся в пространстве. Прекрасный пример перспективы, если таковая здесь имеется, отчеканилось в ее возбужденном мозгу, как в компьютере, выдавшем шутливое сообщение.

По обе стороны стола были лица. Пять или шесть с каждой? Клеон не была уверена. Все они были мужскими — или нет? Нет, среди мужчин с тяжелыми взглядами все-таки была женщина, мощного сложения, в ожерелье и кольцах, — тот тип, который мистер Ферс так точно описал ей несколько дней — нет, несколько лет — назад, когда Клеон обедала с ним.

— Присаживайтесь, мисс Эстон, — пригласил Эллис Ферс. Даже вспышки узнавания не промелькнуло на застывшем лице. Куда подевалась нежность того вечера, когда он смотрел сверху вниз на свою бабушку?

Мисс Эстон села на указанный стул. Начались вопросы, вначале легкие, как мелкий дождик, но постепенно достигающие силы шквала, бьющего в окно. Сперва она отвечала спокойно, порой несколько многословно. Эти лица начали складываться в одну, далеко не самую доброжелательную улыбку.

— Вы чем-то связаны с домом? — спросил один из них. — Эта работа требует многого, и может случиться так, что вам придется работать даже в те дни, которые считаются выходными.

— Если вы имеете в виду, замужем ли я, то нет.

— Но, мисс Эстон, — резкий голос Эллиса Ферса ткнул ее, как ружьем в спину, — вы конечно же обручены?

Его улыбка означала: «Вот вам еще одна особь женского пола, которая отбросит мужчину, если только это послужит ее цели».

Клеон вспыхнула от такой мысли, но она должна была признать, что в этом случае Ферс был прав!

И тогда началась бомбардировка, а на острие атаки был мистер Эллис Ферс. Одна за другой его бомбы попадали точно в цель. Его вопросы-взрывы швыряли ее до небес. Как она считает, хотелось ему знать, по силам ли ей справиться с требованиями, которые, по меркам лондонской журналистики, могут оказаться выше ее талантов, базирующихся на спокойном провинциальном прошлом? Другими словами, думала Клеон, Ферс старается в вежливых выражениях сказать, что считает ее недостаточно хорошей для этой должности. И потом, он совершенно бесчестно воспользовался тем, что знал о ее жизни.

Она фыркнула в ответ, как кошка, готовая вонзить когти во врага. Конечно же она сможет приспособиться. Потребуется лишь решительность и здравый смысл. У нее этого вполне достаточно, не так ли?

А как, спросил Ферс, быть с ее нежным воспитанием и почти отеческим отношением к ней ее нынешнего редактора. Может ли она считать себя готовой к проблемам большого мира, к неприятностям, которые, несомненно, встретятся на пути, к критике, недоброжелательности и ревности?

— Как можете вы, с вашим недостатком опыта по части низменных сторон человеческой натуры, иметь дело — я должен сказать это — со стервозностью многих людей, которых вы встретите на вашей работе?

Клеон повернулась к Ферсу. Она перестала беспокоиться о том вреде, который может причинить себе.

— У меня тоже есть когти, мистер Ферс. Они, может быть, спрятаны, но они есть, и они всегда наготове, когда этого требует случай. Я могу с успехом пользоваться ими, я вовсе не ангел, хотя, возможно, и похожа на него!

Наступила ошеломляющая тишина, взорвавшаяся смехом.

Эллис Ферс позволил себе улыбнуться и сказал, что она может идти.

Наконец вышла последняя девушка. Она улыбалась и казалась очень довольной собой. Наверное, это ей достанется работа, решила Клеон и взглянула на часы. Ждать ей больше нечего, через полчаса есть поезд. Она как раз успеет на него, если поспешит на станцию…

Дверь комнаты, за которой происходило собеседование, открылась. Эллис Ферс стоял, уставившись на нее. Она обернулась.

— Мисс Эстон! — Он звал ее. Медленно поднявшись, Клеон пошла к нему. Видно, он собирается объяснить, смягчить отказ.

Она стояла перед ним. Слегка наклонив голову, он почти прошептал:

— Не смотрите на меня так, как будто вы снова хотите запустить в меня туфлей. Я всего лишь собираюсь предложить вам работу!

Клеон покачнулась. Взяв за руку, он потянул ее за собой в комнату.

Позже, в поезде, по дороге домой, она пыталась вспомнить все, что произошло, но все расплывалось в памяти. Ее руки не переставали дрожать. Эллис спросил о жилье и сказал, что если она хочет, то это можно будет устроить. Кто-то другой сказал: как мило, что у них теперь будет свежее молодое лицо вместо этих…

— Я полагаю, что от вас потребуют доработать до конца месяца? Вас не отпустят раньше? — спросил Эллис.

Она ответила, что не знает, но выяснит. Он усадил ее в такси и пожелал доброго пути. Закрыв глаза, Клеон откинула голову на спинку сиденья. Последнее, что осталось в памяти, было лицо Эллиса, смотрящего на отъезжающее такси.

Клеон навестила бабушку Эллиса за несколько дней до своего отъезда на новую работу. Миссис Ферс была в восторге от ее прихода.

— Я надеялась, что вы придете попрощаться со мной, дорогая.

— Вам понравилась моя небольшая статья о вас в газете, миссис Ферс? Я надеюсь, что написала обо всем верно?

— Конечно же. Мне так понравилось, я послала вырезку со статьей Эллису.

— Что он думает о ней, миссис Ферс? — Она старалась скрыть заинтересованность.

— Я не знаю. Он редко пишет. Он так занят, вы об этом узнаете, когда будете работать с ним, не так ли? Я надеюсь, что вы будете часто встречаться с ним.

Клеон сильно в этом сомневалась, но ничего не сказала.

— Он часто вас навещает? — спросила она, чувствуя возрастающее беспокойство, как всегда, когда речь шла об Эллисе.

Миссис Ферс покачала головой:

— Время от времени. — Она улыбнулась и наклонилась поближе к Клеон. — Я открою вам секрет. Обычно он приезжает, когда у него какое-то затруднение, которое необходимо разрешить. Он говорит мне о нем. Вы знаете, я действительно считаю, что ему это помогает — просто поговорить со мной. Я редко высказываю свое мнение, но он обычно сам находит ответ. — Ее улыбка помрачнела, и морщинки, оставленные долгой и нелегкой жизнью, более отчетливо выгравировались на старческой коже. — Видите ли, он не может говорить об этом с родителями. Его мать прелестная и очаровательная особа, но у нее в голове нет ни грамма здравого смысла. Его отец — мой сын, — я люблю его, моя милая, но он не от мира сего. Он витает в облаках, работа — это его жизнь. Поэтому Эллис приезжает ко мне. — Она предалась воспоминаниям. — Он был таким милым мальчиком в детстве. Между нами было полное взаимопонимание, что редко бывает между людьми, которые находятся по разные стороны жизненного опыта. Я помню, однажды он…

Когда миссис Ферс начала рассказывать о своем внуке, Клеон заерзала от беспокойства. Она хотела, чтобы старушка замолчала. Выслушивание такого количества интимных подробностей о детстве Эллиса Ферса беспокоило и тревожило ее. Казалось, что это делает его присутствие здесь почти реальным. Она как бы видела его сидящим на подлокотнике бабушкиного кресла и улыбающимся ей, тепло, человечно, любя…

Клеон прогнала видение и обнаружила, что смеется над какими-то словами бабушки. Перед тем как она ушла, миссис Ферс взяла ее за руку:

— Приходите снова навестить меня, Клеон, когда будете приезжать к родителям. Вам есть где жить в городе?

— Да, у меня будет квартира, которую освободит Дженис Смайт, бывший редактор журнала. Мистер Ферс распорядился, чтобы ее передали мне.

Миссис Ферс погладила Клеон по руке:

— Я надеюсь, что вам понравится работа.

Клеон засмеялась:

— Я тоже надеюсь, вопрос в том, понравлюсь ли я мистеру Ферсу?

— Мое дорогое дитя, в этом нет никакого сомнения, никакого.

«Подождем, пока он увидит, как я работаю. Вот тогда начнутся его сомнения!» — подумала Клеон.

В тот день, когда Клеон въехала в свою квартиру, Дженис Смайт столкнулась с ней в дверях. Она остановила ее.

— Добро пожаловать на работу, — сказала Дженис. — Единственное, что в ней хорошего, — так это жалованье. Из какого журнала вы пришли?

Когда Клеон сказала, что она из газеты, Дженис осмотрела ее сверху донизу.

— Вы, провинциальная мышка, надеетесь, что сможете управляться с этой работой? Вы не продержитесь так долго, как я. Вам дадут несколько недель, чтобы освоиться, а потом начнут наблюдать. И вы даже не будете знать, что они это делают. Если вы не подойдете им до самой последней мелочи, вас выгонят, — она щелкнула пальцами, — вот так.

— Что вы имеете в виду — «наблюдать»? Кто будет наблюдать?

— Эллис, кто же еще? Он будет угощать вас обедами и вином, брать с собой на выходы — это входит в ваши обязанности, — и все время он будет наблюдать, как вы работаете.

— Но… неужели они не дадут мне самой заниматься работой?

— Вы будете думать, что так оно и есть, дорогуша, но я клянусь, что у него есть какая-то радарная система, встроенная сюда, — она показала на свою голову, — и он делает это так чертовски умно, что вы и не догадываетесь об этом. Замечу, что он простоват на вид. Он не то чтобы похож на деревенского холостяка, завидного жениха, но недалек от этого, и этим пользуется. Он коллекционирует подружек, как женщина собирает букет цветов в своем саду. Однако под его лощеной внешностью скрывается железное нутро. Попадитесь ему на пути — и сами увидите. А как вам досталась работа?

Клеон рассказала.

— Теперь понятно, — Дженис кивнула, словно все встало на свои места, — еще одно его «открытие». Я сама была такой, дорогуша. Он встретил меня на вечеринке, предложил работу в качестве модели в салоне его отца — я немного работала фотомоделью до этого. Я согласилась на предложение и пару лет проработала там. Затем папаша изменил стиль и сказал, что мое лицо больше не годится. Тогда, учитывая, что я кое-что знаю о моде, Эллис предложил мне эту работу. Так что наслаждайтесь ею, пока она у вас есть. Это ненадолго!

Было как-то странно на следующее утро войти в кабинет редактора — ее кабинет — и сесть за свой собственный стол. Клеон пришла пораньше, чтобы прочувствовать место до того, как там появятся другие. Она старалась убедить себя, что не нервничает и что по мере появления опыта сможет справляться с работой не хуже других.

Клеон говорила себе, что нужно не так уж много времени, чтобы привыкнуть к изменению обстановки. Она подошла к окну — здание было двенадцатиэтажным — и посмотрела с высоты девятого этажа на оживленное уличное движение. Она окинула взглядом Лондон, его церковные шпили, достопримечательности, известные на весь мир, и старинные здания, притаившиеся среди безликости деловых кварталов.

То тут, то там попадались оазисы зелени — на детских площадках, на листьях деревьев, которым жадные до земли строители позволили остаться на своих местах.

Клеон со вздохом отвернулась. Зеленый был тем цветом, которого ей начинало недоставать. Она села. Было неестественно тихо. Клеон разгладила юбку своего нового голубого костюма, подсознательно раздражаясь против того, что ей приходится для укрепления уверенности в себе носить покупную, а не сшитую ею самой одежду.

Она уже чувствовала себя иначе и не была уверена, что ей это нравится. Нервным движением Клеон придвинула к себе несколько старых номеров журнала, который ей теперь придется редактировать.

«Салон», так он назывался. Название не понравилось ей точно так же, как содержание и стиль. С момента назначения Клеон детально изучала журнал, но каждый раз, рассматривая его, чувствовала, что в нем что-то не так.

В соседней комнате послышалось движение, и Клеон напряглась. Нервозность, возникшая от скучной тишины раннего утра в этом здании, начала грызть ее снова. В дверь постучали. Показалось улыбающееся лицо, и приветливый голос сказал:

— Доброе утро, можно войти? Я ваша новая секретарша.

Девушка стояла в дверях. Она посмотрела на Клеон, а та на нее. «Она молода, — подумали обе одновременно, — ей столько же, сколько и мне». Расслабившись от облегчения, Клеон подала руку и представилась.

— Здравствуйте, мисс Эстон, — сказала девушка. — Джоанна Плизенс, зовите меня Джоанной, как все.

— Я Клеон. Так меня и зовите. Я не люблю формальностей.

— Вы знаете, — сказала Джоанна, — нам было интересно, кто будет на этот раз. Мы представляли… ладно, не беспокойтесь. Мы все здесь молоды и надеялись, что придет кто-нибудь такой же молодой. Поверье мне, вас примут с распростертыми объятиями… что мужчины обычно понимают буквально.

— Садитесь, — пригласила Клеон, — и расскажите мне, как все здесь организовано.

— Тут нечего особенно рассказывать. Нас не так много. И все, как и я, выполняют сразу несколько функций. Поскольку нет специального редактора по моде, главный редактор готовит этот раздел. Рик Уэлш и Бен Хэрлоу ведут искусство и рекламу. Сара Бакли — помощник редактора — сама ведет небольшую рубрику об изысканных манерах, у нее не так уж много работы, поэтому она иногда используется как ассистент по моде. Ну и еще — я. Это все. Как видите, штат небольшой, журнал маленький.

— И небольшой тираж.

Джоанна состроила гримаску:

— Вы правы. Каждый месяц, когда выходит журнал, мы гадаем, не последний ли это номер.

Клеон была озадачена:

— Но разве нельзя что-нибудь сделать? Разве не видят «сильные мира сего», что здесь что-то не так?

Джоанна пожала плечами:

— Попробуйте, скажите им…

Зазвонил телефон. Она потянулась через стол и ответила:

— Секретарь мисс Эстон. — Она подняла глаза к потолку и передала трубку Клеон. — Поговорите с дьяволом — «сильные мира сего» пожаловали сами. — Секретарша вышла.

— Это Эллис Ферс, мисс Эстон. — Итак, он начал свою слежку, не так ли? Даже не дал ей возможности освоиться. — Ну, как вы справляетесь?

— Спасибо, очень хорошо, — ответила она так, как если бы он спросил о ее здоровье. Если бы он поинтересовался ее настроением, то ответ был бы другой.

— Вы приглашены на ленч?

— Не думаю.

— Хорошо. Тогда вы сможете пойти со мной.

— Но, мистер Ферс, боюсь у меня не будет времени…

— Мисс Эстон, это не случайное приглашение. Я не собираюсь просто проводить с вами время. — Она покраснела от гнева и стиснула зубы. — Это деловое приглашение.

— О да, — сказала она ледяным тоном, — королевский приказ.

— Совершенно верно, королевский приказ. Я приеду ровно в двенадцать тридцать. — На том конце бросили трубку.

За утро Клеон познакомилась с остальными членами редакции журнала. Рик, длинный, поджарый парень, был неправдоподобно хорош собой. Сара оказалась пухлой, приветливой и все время подшучивала над собой. Бен носил очки и был, по его собственным словам, неизлечимым пессимистом.

Клеон была одна, когда вошел Эллис. Он спокойно стоял и смотрел на нее.

— Выглядите в соответствии с ролью, как я вижу. — Его улыбка раздражала Клеон. — Как внешне, так и внутренне. — Он обошел вокруг стола и посмотрел вниз. — М-м. Туфли тоже. Это уступка ее возросшему положению. Она растет. Эволюция налицо. Деревенская кошечка меняется.

Клеон подавила свой гнев и посмотрела на него.

— Я жду, — сказал он ухмыляясь.

— Чего?

— Туфлю.

— Мистер Ферс! — Она постаралась, чтобы имя прозвучало как ругательство. — Вы дали мне понять, что это чисто деловая встреча.

— Надо же, она даже овладела начальственным тоном, не говоря уже о сокрушительном начальственном взгляде. — Он наблюдал, как вспышка гнева окрасила ее щеки. — Простите, я просто вспомнил…

Даже его извинение раздражало Клеон. Она должна заставить Ферса воспринимать ее серьезно.

— Что касается меня, то я лучше бы поговорила здесь и сейчас…

— Мы сначала поедим, затем поговорим. — Его тон был решительным.

Ресторан, который выбрал Ферс, был частью знаменитого универсального магазина со всемирно известным названием. На первый взгляд, здесь не было ни одного свободного места, не говоря уже о двух. Эллис стоял, высокий и величественный. Клеон держалась немного позади него, наверху, в дверях короткого лестничного марша. Он стоял и ждал, пока его заметят и узнают. Это заняло всего несколько минут. Спокойный обмен словами, потом короткий путь между столиками, подальше от пристальных взглядов, и наконец с должным уважением и подобающими выражениями они были усажены в тихом углу за столиком на двоих.

Клеон посмотрела в меню — он уже сделал заказ — и произнесла:

— Еда, должно быть, потрясающая.

Он скептически поднял бровь при виде ее внезапного энтузиазма, но ничего не сказал. Лишь когда трапеза была в самом разгаре, он заговорил.

— Ну, ладно, — сказал Эллис, — раз мы частично удовлетворили свой аппетит и успокоились, я введу вас в курс дела. У вас, несомненно, была возможность изучить журнал и кое-что проанализировать.

— Да, конечно, — начала Клеон, озабоченная тем, чтобы успеть высказаться, — и мне не нравится…

— Послушайте, я сказал, что введу вас в курс дела.

Клеон извинилась и пообещала больше не перебивать, пока он не разрешит. Бровь Эллиса снова взлетела, реагируя на ее сарказм, но он оставил это без внимания.

— Система такова. Я хочу, чтобы вы обратили внимание на то, что я собираюсь сказать, потому что это очень важно. Мой отец, как вам известно, кутюрье. Его имя, как вы знаете, Франциз — лидер моды, тот, кто одевает прекрасных и богатых женщин. Его модели изысканны и чрезвычайно дороги. Следовательно, его клиентура мала. На самом деле она так мала — я буду откровенен с вами, потому что в этом все и дело, — что без финансовой поддержки со стороны он не смог бы продолжать. Он бы обанкротился. Редактируемый вами журнал является иллюстрацией его творчества. Вот в чем причина.

— Вы имеете в виду, что журнал существует лишь для обеспечения его интересов?

— Да. — Он отпил вина и с решительным стуком поставил свой бокал. — Из-за нетривиальности тираж журнала ограничен. Его назначение — привлекать жен миллионеров, а также тех дам, которые живут в провинции и слишком стеснительны, чтобы посещать заведение кутюрье — такое, как у моего отца. Журнал действует, если хотите, как своего рода приманка, как стимул воспользоваться услугами кутюрье. — Выражение лица Ферса изменилось. Он отбросил свой властный вид и смотрел в пустой стакан, который держал в руке. — Я чувствую, что вы должны знать, — это прозвучало как-то нерешительно, — что в финансовом отношении бизнес моего отца в упадке.

Он поднял глаза и поймал на себе ее взгляд. Все в голове Клеон закружилось, как в первый день, когда Эллис улыбался ей в комнате своей бабушки. И все вокруг завертелось вместе с ней.

Клеон боролась с собой, чтобы снова обрести самообладание, и через некоторое время услышала слова Ферса:

— Кутюрье обычно предчувствуют смену эпох, так Что его опыт не так уж необычен.

— Мистер Ферс, — сказала Клеон, и его глаза взметнулись, поймали ее взгляд и снова опустились, — могу я… — Она запнулась, осторожно подбирая слова, так как понимала, что это не ее дело, но она должна была знать. — Могу я спросить — это вы владелец фирмы?

Кажется, он не возражал против ее вопроса.

— Нет. Мой отец владеет как бизнесом, так и издательством. Видите ли, его брат — мой дядя — умер, оставив издательство отцу. — Эллис мрачно улыбнулся. — Мой отец никудышный администратор, поэтому пришлось вмешаться мне. Я веду это дело для него. Он сосредоточил все свои силы на работе кутюрье. Прибыль от журнала помогает покрыть расходы отца.

— А у вашего отца нет сопутствующего бизнеса, как у других кутюрье? Например, косметика, парфюмерия, драгоценности?..

— Нет. Он сторонник чистоты, пуризма. Отец отказывается признать, что его дело не может стоять без «костылей», так он называет то, о чем вы упомянули. Он отрицает все это, как мишуру, которая призвана замаскировывать несостоятельность кутюрье.

— Это же неправда! — запротестовала Клеон. — Вспомните о великих модельерах, давших свои имена многим другим вещам…

— Его мнение на этот счет непреклонно.

— Но, конечно, вы, как деловой человек, можете уговорить его…

— Я представлю вас отцу, мисс Эстон. Тогда вы поймете, что его не только невозможно уговорить, как вы предлагаете, но и почти невозможно просто общаться с ним. Он как будто живет в другом измерении, в собственном мире.

— И еще, — щеки Клеон пылали от энтузиазма, и она не обращала внимания, что Ферс внимательно наблюдает за ней, — почти все известные модельеры в наше время содержат небольшие магазины готового платья — бутики. Они приспосабливают для этого собственные оригинальные модели или поручают это одному из своих помощников по дизайну.

— Вы говорите о том, что мне хорошо известно, мисс Эстон. — Голос Ферса был теперь раздраженным, но она отказывалась понимать это.

Неосознанно она начала уговаривать:

— Мистер Ферс, журнал в том виде, как сейчас, не протянет и нескольких месяцев. Надо что-то сделать ради быстрого и значительного увеличения тиража журнала. У меня так много идей, — Клеон со страхом заметила, что его лицо приобрело свою традиционную жесткость, — и если мне будет позволено провести изменения, до известной степени, конечно… — Голос Клеон как-то неуверенно иссяк, как будто выражение лица Ферса остановило ее попытку переманить его на свою сторону.

— Похоже, мне придется повторяться до тошноты, пока я не буду понят, — сказал Ферс ледяным тоном.

Они вернулись к отношениям «работодатель — служащий». Клеон была поставлена на место и не смела противоречить.

— Журнал останется в неизменном виде. Ни его формат, ни его содержание не будут изменены.

Теперь Ферс до мозга костей был деспотичным главой фирмы. Он диктовал политику, а она должна была соглашаться или отказаться от работы.

Они закончили обед в молчании. Кофе был бессилен растопить возникший между ними ледяной холод. Эллис взглянул на часы:

— У вас намечены какие-нибудь встречи сегодня днем? Нет? Хорошо. Я возьму вас с собой в заведение моего отца. Рано или поздно вам придется познакомиться с ним: так как вы, по сути дела, моя протеже, я лучше сделаю это сам. Вы готовы? — Ферс поднялся, помог Клеон надеть жакет и расплатился по счету.

Дом был белый. «Как коттедж его бабушки», — подумала Клеон. Но на этом сходство со скромным домиком старой леди исчерпывалась. Дом был огромный, выстроенный в георгианском стиле и немного пугающий.

Украшенная орнаментом арка, находившаяся прямо над головой Клеон, вела на балкон, соединяющий окна второго этажа. Две белые каменные колонны величественно высились по обе стороны от входных дверей. Маленькие клумбы перед домом сливались в розовую массу. Это вполне подходящая резиденция для дома такого человека, как отец Эллиса, решила Клеон. В таком месте хорошо фантазировать и укрываться от обыденности.

Передний зал, застланный красным с вытканными цветами ковром, с великолепно отполированными деревянными столами и антикварными стульями, был просторным и официальным. Он освещался мягким приглушенным светом. На стенах висели картины. Лестница начиналась в центре и разделялась на два пролета у верхней площадки. Здесь, решила Клеон, Франциз, должно быть, устраивает показы своих моделей.

— Ну что, потрясены, мисс Эстон? — ехидно улыбаясь, спросил Эллис. Он указал на полотна: — Настоящие вещи? — потом показал на цветы в гигантских вазах и ярких сверкающих сосудах, расставленных в нишах под окнами. — Настоящие вещи? — повторил Ферс, наблюдая, как растет раздражение Клеон. Он кивнул в сторону ковра: — Можете походить босиком, если хотите.

Она не ответила, просто посмотрела на него, но он даже не смутился, насмешливо улыбнулся и велел следовать за собой. «Кажется, я больше ничего и не делаю с тех пор, как познакомилась с ним, — размышляла сердито Клеон. — Он ведет, я следую за ним. Удивительно, как он еще не надел ошейник мне на шею и не таскает за собой на поводке!»

Они поднимались по лестнице, и Клеон возмущенно шла вслед за Ферсом, подавив желание пойти по другой стороне, только чтобы доказать, что у нее есть собственная воля и что она не просто его тень.

— Подождите здесь, — резко приказал Ферс, указывая на деревянную скамью с высокой спинкой.

В нем чувствовалась какая-то нервозность, вызвавшая у нее сострадание, и на этот раз она не обиделась на его резкость. Ее пронзило сочувствие, и, когда тот позвал ее в комнату, Клеон слегка улыбнулась ему. Он не улыбнулся в ответ.

— Моя мать, — сдержанно произнес он. — Мама, мисс Эстон.

Миссис Ферс оказалась маленькой и стройной, ее одежда, созданная Францизом, была «от кутюр» до последнего дюйма. Белые волосы были безукоризненно уложены. В глазах застыли безнадежность и настороженность, а когда она заговорила, то Клеон услышала высокий плачущий голос ребенка, которого годами не замечали и который жаловался, чтобы привлечь к себе внимание. Рукопожатие нельзя было назвать энергичным. Это было больше всего похоже на прикосновение пальцев.

Клеон улыбнулась, подумав: «Должен же кто-то рано или поздно улыбнуться. Кажется, здесь никто не собирается хоть немного согреть этот арктический климат».

Эмили Ферс не сочла нужным побеседовать с Клеон. Вместо этого она обратилась к сыну.

— Твой отец подойдет через несколько минут. По крайней мере, он так сказал, но ты же знаешь, что он никогда не делает ничего вовремя.

— Садитесь, мисс Эстон, — сказал Эллис со вздохом. — Кажется, мы можем долго прождать. — Он медленно пошел к окну, доставая на ходу сигарету. Ферс все еще нервничал. «Если он не может расслабиться в доме у родителей, то как, — рассеянно думала Клеон, — сделать это мне, совершенно чужой здесь?»

Открылась дверь, и вошел Франциз. Эллис представил их с Клеон друг другу, наблюдая за рукопожатием. Франциз вложил в этот жест не больше дружелюбия, чем его жена.

Его волосы были седыми и длинными. Он был среднего роста («И как это их сын вырос таким высоким?» — подумала Клеон.), а его лицо, хоть и привлекательное для мужчины такого возраста, выглядело холодным и безжизненным. Неужели таким станет его сын, достигнув зрелых лет? Он уже на пути к этому. Она придержала свои мысли и снова изобразила улыбку.

Улыбка была проигнорирована и погасла на губах. Холодные голубые глаза с подозрением и неодобрением изучали Клеон. Он смотрел на нее, как ребенок на незнакомого человека, стоящего на крыльце и собирающегося вторгнуться в его дом. Его глаза, пока он рассматривал Клеон, слегка моргали, как у только что появившегося из темноты человека, которого беспокоил яркий свет.

Он уселся и так же, как его жена, ждал. Клеон почувствовала отчаяние. Кто-то должен был разорвать эту удручающую тишину. Как насчет погоды? Их здоровья? Ее работы?

— Этот дом, — с нарочитым энтузиазмом произнесла Клеон, — он чудесен. Просто великолепен.

Миссис Ферс беспокойно шевельнулась, проявив наконец определенную заинтересованность.

— Вам нравится? Он слишком велик, — прорыдала она. — Мне хотелось бы переехать и отделить деловую часть, место работы мужа, от нашей частной жизни…

— Этот дом, — произнес Франциз, — совершенен для тех целей, которые мы преследуем; лучше не бывает.

На этом разговор закончился. Клеон чувствовала, что близка к истерике, и умоляюще посмотрела на Эллиса. Почему он не поможет? Однако тот оперся на подлокотник и казался недосягаемым и безразличным. Только по тому, как он курил, глубоко затягиваясь и медленно выпуская дым, только по настороженности его глаз можно было определить, как он напряжен. Кажется, ни одно звено, никакие совместные интересы, даже любовь не связывала их. Похоже, что со своей стороны Эллис испытывал лишь чувство ответственности, как глава филиала, возможно, в соединении с некоторым протекционизмом по отношению к отцу.

«Он не может поговорить со своими родителями, — говорила его бабушка, — поэтому говорит со мной».

«Мой отец, — говорил Эллис за ленчем, — живет в собственном мире. С ним невозможно общаться». Теперь Клеон поняла, что он имел в виду. Пока она безуспешно пыталась наладить контакт с великим модельером, до нее дошло, что такой человек никогда не изменит свой стиль жизни. Он был подобен капитану, который предпочтет пойти ко дну вместе с кораблем, даже не попытавшись спасти свою жизнь.

Они все еще сидели и молча наблюдали за гостьей. Клеон снова попыталась заговорить, но не смогла сочинить ни одной связной фразы. Она умоляюще повернулась к Эллису. Тот встретил ее взгляд, и его глаза были как кремни. Еще раз затянувшись сигаретой, он швырнул ее в пустой камин.

— Она знакома с бабушкой, — нарушил тишину его голос.

У Франциза промелькнула искра заинтересованности.

— Она здорова?

Как ребенок, которому предложили конфету, Клеон ухватилась за тему и стала пылко развивать ее.

— Она великолепна, — восторгалась Клеон, — это просто необыкновенная личность. Я была приглашена к ней, и она поведала мне свою историю. Кружева, которые она плетет…

— Вы знаете о кружевах? — резко спросил Франциз.

— Знает, — ответил за нее Эллис.

— Тогда, пожалуйста, мисс… э… Эстон, держите это при себе. Никому ни слова.

Клеон заверила, что уже дала на этот счет обещание его сыну.

— А как вы познакомились с моей матерью?

— До того, как я начала работать у… — она посмотрела на Эллиса, — у вашего сына, я была репортером в местной газете. Я…

— Вы репортер?! — почти пронзительно воскликнула Эмили Ферс. — Я думала, что вы модель.

Если бы взгляд Франциза мог стать еще холодней, он бы стал таким.

— Я не люблю, чтобы репортеры приходили в этот Дом. — Он имел в виду Дом Франциза, а не дом, где жил. Взгляд, который он обратил на сына, упрекал его за то, что тот привел сюда подобное существо.

— Отец, — произнес Эллис медленно и терпеливо, — мисс Эстон — новый редактор «Салона».

Информация, казалось, не улучшила настроения модельера.

— Даже редактор «Салона» желателен в моем Доме только по необходимости, при показе моей коллекции. Я просто не доверяю никому из прессы, кем бы он, или она, ни был.

— Но, мистер Ферс, они бы вам понравились! — воскликнула Клеон, ее язык наконец повиновался ей, и она попыталась проникнуть в его внутренний мир. — В промежутках между коллекциями они могли бы делать вашу работу за вас, если бы вы им позволили. Их поддержка и реклама сняли бы ваши финансовые затруднения и обеспечили бы уверенность в будущем.

— Мисс Эстон, я не испытываю необходимости в том, чтобы такая неопытная девушка, как вы, советовала мне, как вести бизнес. «Салон» предоставляет всю необходимую мне рекламу.

Она проигнорировала едкий тон и упрек, прозвучавший в его словах. Совершенно искренне Клеон была уверена в том, что наконец нашла контакт с ним, хотя это было больше всего похоже на перекрикивание через широкую и опасную реку.

Она покачала головой:

— Мы не обеспечиваем вам рекламу, мистер Ферс, по крайней мере ту, какая необходима. Как можем мы печатать то, что нужно, если наша свобода творчества так строго ограничивается?

Великий модельер был, кажется, слишком изумлен ее выступлением, чтобы перебивать. Его сын стоял рядом, плотно сжав губы, и лишь его глаза выдавали внутреннюю борьбу. Клеон продолжала, из-за горячности не замечая подводных камней:

— Мы вынуждены подбирать крохи с вашего стола. Мои коллеги говорят, что мы ограничены в своих высказываниях и что нам позволено использовать только фотографии тех ваших моделей, которые вы сами отбираете. По-видимому, в данном случае мы не имеем права выбора. И еще мне сказали, что нам только потому позволено их печатать, что как модели они уже устарели и сошли со сцены к тому времени, когда мы получаем их. Сам «Салон» на самом деле является просто каталогом.

Франциз встал. Его трясло от гнева, краска исчезла с его лица.

В несколько больших шагов Эллис очутился рядом с Клеон и сжал пальцами ее руку.

— Мисс Эстон! — Это было предупреждение, злое предупреждение.

— Прошу прощения, мистер Ферс. — Она выглядела теперь бледной и напуганной.

Дверь резко распахнулась. Расстроенного вида женщина взмолилась:

— Месье Франциз, скорее. Аннабель плачет, и я не могу ее успокоить.

— Что с ней случилось? — спросил Эллис резко.

— Она говорит, что я совсем замучила ее, что я хочу от нее слишком много, а теперь… — Она в отчаянии всплеснула руками.

— Я успокою ее, — сказал Эллис. — Я спущусь и успокою ее. — С этими словами он вышел.

Все еще бледный, обойдя Клеон, словно заразную, Франциз последовал за сыном. Клеон повернулась к миссис Ферс, чтобы возобновить извинения, но та, взяв книгу, покинула комнату.

Клеон осталась одна. Ослабев от запоздалой реакции, она рухнула на стул и схватилась за голову. «Если я не выберусь как можно скорее из этого Дома, — думала она, — я сойду с ума».

— Мадемуазель Эстон? — Та самая взволнованная особа с французским акцентом стояла в дверях. — Мистер Ферс, он спрашивает, не подойдете ли вы?

Клеон последовала за невысокой полной фигурой по коридору, вниз по каким-то ступенькам, в другую часть дома. Как только дверь в мастерскую открылась, оттуда донесся плач.

Стройная, красивая полуодетая девушка отчаянно плакала в объятиях Эллиса.

Глава 4

Клеон только и могла, что стоять и смотреть, как Эллис поглаживал светлые шелковистые волосы и сильнее прижимал девушку к себе — ее плач возобновился после незначительного перерыва в момент появления Клеон.

Это одна из его женщин, решила Клеон, удивляясь, почему она чувствует себя такой несчастной. Где же остальные пять? Она осмотрелась, но моделей больше не было видно. «Возможно, они прячутся среди одежды и ожидают своей очереди быть обласканными». Эта дурацкая мысль чуть не заставила ее рассмеяться, потом ей захотелось плакать. Я впадаю в истерику, решила Клеон и с облегчением обернулась, когда кто-то произнес:

— Привет. Вы новая модель? Рост маловат, вы не находите?

Клеон подошла к молодому человеку, произнесшему это, догадываясь, что Эллис наблюдает за ней.

— Нет, — рассмеялась она, — я журналистка.

Молодой человек вскинул свою правильной формы голову с нежными, гармоничными чертами лица и несколько женственным ртом и изобразил отвращение.

— Одна из этих? Нам не нравится, когда они здесь.

— То же самое я слышала от… от…

Девушка перестала рыдать и осторожно вытирала глаза предложенным Эллисом платком.

Молодой человек пришел на помощь Клеон:

— От «сильных мира сего»? Верно, вы здесь не популярны. Кстати, меня зовут Антуан. Вообще-то я Энтони, но мы все должны быть французами в этом Доме. — Он понизил голос. — Эмили стала Эмилией, Френк — Францизом, Анни, — он показал на модель, — теперь Аннабель и так далее. Если вы достаточно долго проболтаетесь здесь — чего вам не позволят, раз вы журналистка, — Бог знает, что они сотворят с вашим именем. Кстати, как оно звучит? — Она назвалась. — Клеон? — Эллис резко обернулся. — Мне оно даже очень нравится.

— Мисс Эстон, — холодным тоном позвал Эллис, — я надеюсь, вы позволите Антуану заниматься своим делом?

— О, все в порядке, мистер Ферс, — заверил Антуан, — я не делаю ничего такого, что требует большой сосредоточенности. — Он улыбнулся Клеон, и та улыбнулась в ответ. — Господи, — прокомментировал Антуан, — вокруг потеплело, как только вы вошли. Будто обещание весны после долгой-долгой зимы.

Клеон рассмеялась, и Эллис еще сильнее нахмурился.

— Вы модельер? — спросила она.

— Надеюсь когда-нибудь стать им.

— Тогда подмастерье?

— Своего рода. С академической точки зрения у меня есть специальность. Я имею диплом колледжа, но здесь пришлось начать с самых мелочей, бегая за великим человеком и чувствуя, что мне оказали большую честь, позволив подбирать за ним булавки, если вы понимаете, что я имею в виду.

— А что вы сейчас делаете?

— Разбираю «холст» на части. Понимаете, мы вначале делаем эскизы, и клиентка выбирает из них себе модель. Затем мы делаем «холст» из коленкора. Клиентка оценивает, насколько он ей подходит, потом мы разбираем его и используем как выкройку.

— Мисс Эстон. — В голосе Эллиса Клеон услышала нетерпение. — Мы должны идти.

— Эллис, — рука Аннабель обвилась вокруг его шеи, — пожалуйста, не уходи пока.

Эллис наклонился вперед и коснулся лба девушки губами. Он ласково освободился от ее объятий.

— Я должен, милая. Я должен отвезти мисс Эстон обратно. Ей надо работать.

— Тогда возвращайся попозже, Эллис. — В ее голосе послышалась молящая нотка. Ее руки были готовы снова обвиться вокруг его шеи, но он был уже вне зоны досягаемости.

«Уклончивый, — мрачно подумала Клеон. — Это его вторая натура. Мне кажется, если у Ферса в донжуанском списке одновременно шесть женщин, то он не сможет заставить себя быть всегда готовым оказаться в распоряжении одной из них».

— Готовы, мисс Эстон?

Аннабель повернулась на звук имени Клеон, и огромные глаза, изучающие ее, подернулись презрением. Клеон видела лишь безукоризненную фигуру смотрящей на нее девушки и чувствовала очарование ее совершенства.

Без всякой причины Клеон почувствовала прилив гнева. Преднамеренно отвернувшись и решив показать Эллису, что она не домашнее животное и что он может убираться к черту, если пожелает, она подошла к полкам, доверху заваленным тканями.

— Что за потрясающий материал? — Она потрогала краешек ткани опытными оценивающими пальцами. — Но почему это все сложено в углу?

— Оно ожидает одобрения или неодобрения господина и хозяина, — сказал Антуан, игнорируя присутствие сына господина и хозяина, чьи губы начали зловеще сжиматься. — Производители тканей присылают их сюда, надеясь и молясь, что ткань будет выбрана для одной из моделей Франциза. Если это происходит, то производители получают — потому что ткань теперь будет покупаться во всем мире — своего рода печать одобрения великого модельера. Иногда для принятия решения — взять или отвергнуть ткань — ему требуются месяцы. Все это время они не смеют послать ее куда-нибудь еще — а вдруг он скажет «да».

Клеон ласково провела ладонью по одному из рулонов.

— Этот материал строго секретен! — Она резко обернулась и увидела бледное злое лицо самого Франциза. — Это не для публичного обозрения, особенно не для прессы.

— Мисс Эстон! — прорычал Эллис.

На этот раз она бросилась к выходу, как щенок, напуганный сенбернаром.

— До свидания, Клеон, — произнес Антуан, но Эллис постарался, чтобы у нее не было возможности ответить.

Сидя в машине, Клеон ожидала возмездия, но его не последовало. Вместо этого Эллис неожиданно произнес:

— Я извиняюсь за этот эпизод.

Клеон была поражена:

— Я думала, что это я должна извиняться.

— За что?

— За мою вспышку. Я просто не могла остановиться, мистер Ферс.

Он пожал плечами:

— Это не было неожиданностью. Наверное, кто-то должен был однажды высказать все это отцу.

— Поэтому вы взяли меня с собой?

— Не совсем. — Он сосредоточился на вождении. — Что вы думаете о моих родителях?

Клеон была изумлена: он хочет знать ее мнение? Но что она могла сказать?

— Будьте, как обычно, откровенны.

Захваченная врасплох прямотой Эллиса, она сказала:

— С ними… довольно трудно.

Эллис рассмеялся:

— Потрясающая проницательность! — Потом он стал серьезным. — Что касается меня, то я перестал пытаться найти с ними взаимопонимание, особенно с отцом.

Решив, что надо сменить тему, Клеон как бы невзначай заметила:

— Аннабель очень красива.

— Да. Я откопал ее в довольно-таки низкосортном магазинчике, где она была одновременно продавщицей и моделью. Я разглядел ее возможности и предложил работать с моим отцом.

— Ваша очередная протеже? Вы повсюду охотитесь за ними?

Эллис рассмеялся и загадочно произнес:

— Конечно, я же не хожу с закрытыми глазами.

— Сначала вы отыскиваете их, затем возвышаете, затем делаете своими подружками?

Он снова рассмеялся. Кажется, Ферс начисто отбросил свое раздражение.

— Теперь это главный вопрос. — Он бросил на Клеон вызывающий взгляд. — В конце концов я нашел вас.

— Я просто интересовалась, какова ваша стратегия, и теперь знаю, чего мне ожидать.

— Но, — Эллис остановился у пешеходного перехода, — у меня нет строго определенной стратегии, если дело касается женщин. — Он слегка дразняще улыбнулся в сторону ее строгого профиля, и машина двинулась дальше. — Где бы я ни встретил новую женщину, которая мне нравится, я обычно начинаю петь соловьем.

— Другими словами, — произнесла Клеон отрывисто, — нащупываете к ней дорогу.

— Вы не смогли бы выразиться точнее, — ухмыляясь, ответил он.

Клеон сжала кулаки. Видя ее жест, Эллис расхохотался.

Они подъехали к офису, и машина проскользнула на стоянку в парковочной зоне, угрожающе обозначенную словами «Исполнительный директор». Это вежливо, но недвусмысленно напомнило Клеон о ее положении обычной служащей.

— Спасибо за ленч, мистер Ферс.

Он наклонил голову с шутливой снисходительностью:

— Благодарю за очаровательную компанию, мисс Эстон.

— Мы… мы так и не пришли ни к какому решению, не так ли? — Эллис вскинул брови. — Насчет журнала.

— Насколько я понял, дело закрыто.

— Но, мистер Ферс…

Он взглянул на часы:

— У меня назначена встреча. Клеон выбралась из машины и ушла.

На следующий день она собрала редакторское совещание. Забрел Рик, сел на стул и задрал ноги на стол, предварительно, с шутливой официальностью, спросив позволения у Клеон.

Сара плюхнулась в кресло, приговаривая, что оно такое низкое, а она такая толстая, что никогда не выберется из него. Бен Хэрлоу перевернул корзину для бумаг и сел на нее. Джоанна притащила свой собственный стул и уселась с блокнотом в руке, чтобы фиксировать «основные моменты». Рик заметил, что поскольку все они довольно болтливы, то, похоже, речь пойдет о «часах».

Клеон, как председатель, дала всем возможность высказаться. Один за другим они разнесли журнал в пух и прах, критикуя его стиль, содержание, то, как он продается, и то, что он потакает лишь одному типу и классу женщин. Подо всем этим Клеон почувствовала беспокойство за будущее журнала и за собственную работу.

Даже на рекламу — в интересах отца Эллиса — было наложено вето. Не может ли она сделать что-нибудь, спрашивали они с отчаянием, может быть, она, как свежий человек, попробует уговорить Эллиса принять их точку зрения, заставить его понять очевидное?

— Я пробовала, — сказала Клеон, — только вчера, но он не хотел слушать. Однако я хочу еще попытаться. — Под влиянием настроения она набрала его добавочный номер на внутреннем телефоне. Кабинеты всего руководства находились на первом этаже.

— Нет, — ответила его секретарша приветливо, — к сожалению, он вышел.

Этот человек когда-нибудь бывает на месте? Клеон бросила трубку, и они продолжали сидеть, уныло уставившись друг на друга и ожидая вдохновения. Ничего не произошло, и они снова принялись шутить.

— Я заварю чай, — сказала Джоанна. — Это должно нас взбодрить.

Когда они, разделив пакет печенья, принесенный Сарой, выпили чай, Клеон рассказала, до какой степени был нелюбезен с ней Франциз, когда обнаружил, кто она такая. Она не могла понять его позу.

— В конце концов, я представляю его интересы и, следовательно, на его стороне, — сказала она.

— Он не доверяет ни одному журналисту, кем бы тот ни был, — сказала Сара. — Он очень боится пиратства, возможности кражи его идей, и в этом он схож с остальными модельерами. Обычно он лишь тогда доброжелателен к прессе, когда показывает свою коллекцию.

— Ну ладно, — сказала Клеон, — когда дело касается журнала, я никогда не теряю надежду. Я считаю, что должна так взяться за мистера Ферса, чтобы он был сыт мною по горло и дал…

— И дал редактору указание убираться, хотели вы сказать, — закончил за нее Рик, и все рассмеялись.

Открылась дверь, и Эллис спросил язвительно:

— Вы вообще-то когда-нибудь работаете, на этом этаже?

Все мгновенно исчезли, оставив Клеон наедине с грозным боссом.

— Совершенно верно, мистер Ферс. — Клеон запнулась, кляня про себя неудачное начало. Сейчас он был явно не в том настроении, чтобы замечать очевидное. — Я хотела бы поговорить с вами.

— О чем?

— О… о… — Не находя слов, Клеон взяла номер «Салона».

Что-то в ее глазах, видимо, согрело душу Ферса, потому что он взглянул на часы и произнес:

— Спуститесь в мой кабинет на пять минут.

Пятью минутами позже Клеон сидела по другую сторону стола босса и с опасением смотрела на Эллиса.

Видя смущение подчиненной, Ферс подзадорил ее:

— Это что, делегация в составе одного человека? Вы пробыли здесь два дня и уже возглавляете бунт!

Судя по его настроению, его можно было попробовать убедить. Он, казалось, был готов ее выслушать. Эллис продолжал все в той же полушутливой манере:

— Если вопрос не покажется вам глупым, то в чью поддержку проводилось это собрание на девятом этаже?

— Это была редакционная конференция, — чопорно ответила Клеон.

— Теперь поведайте мне об остальном, — зашелся смехом Ферс.

— С удовольствием, мистер Ферс. Это группа глубоко неудовлетворенных людей.

— Неужели? Чем это? Им что, мало платят? — Его настроение изменилось, теперь тон был саркастичным.

— Деньги не имеют к этому отношения.

— Уже легче!

— Не в том смысле, что вы имеете в виду. Возможно, с другой стороны, как раз имеют.

— Я весь внимание.

Теперь пришел черед Клеон. Она глубоко вздохнула и начала:

— Нам хотелось бы изменить стиль журнала. Нам хотелось бы увеличить его объем. — Клеон увидела скептический взлет бровей Эллиса и поняла, что начала неудачно. — Он слишком ограничен в возможностях и охватывает слишком узкий рынок. Мы хотим помещать больше редакционных материалов — в настоящий момент они сведены до минимума. — Клеон сверилась с заметками. — Рекламный материал представляет собой сплошную массу. Мы считаем, что это плохо запоминается и режет глаз.

Ферс откинулся на спинку стула со слегка озабоченным выражением, как будто с трудом понимала то, что слышал. Клеон решила атаковать и подтянула подкрепление.

— Мы считаем, что журнал обслуживает, — она преднамеренно использовала слово «мы», — тот тип женщин, который существует лишь в старомодном воображении вашего отца. — Эллис прямо окаменел, и Клеон поняла, что наконец завладела его вниманием. — Женщин, которые удачно вышли замуж, — ведь их совсем мало в наши дни, — теперь Клеон провоцировала Ферса, но ей было все равно, — обремененные излишком денег так сильно, что не знают, что им еще делать, вот и тратят их на одежду, покупая ее по бешеным ценам у вашего отца. Им совершенно нечем заняться, поэтому они проводят время на примерках у своих кутюрье и потом сплетничают об этом. — Клеон покачала головой. — Так сейчас просто не бывает.

Эллис попытался перебить, но Клеон наступала:

— Все приметы указывают на то, что кутюрье медленно, но верно сходят на нет. Известнейшие модельеры наших дней шьют готовые вещи, одежду, специально смоделированную для розничной торговли. Они вынуждены делать это, частично из финансовых соображений, частично из-за изменившихся вкусов и запросов, так что вашему отцу в конце концов придется сдаться. Нравится ему это или нет, однажды ему придется отклониться в сторону парфюмерии и косметики, как другим кутюрье.

Клеон остановилась, чтобы набрать воздуха, который был просто необходим ей для последнего рывка к финишной ленте.

— Ваш отец живет и работает в вакууме, чего не может себе позволить ни один модельер. Даже ваша бабушка оценивает прелесть реального мира лучше, чем он.

Она заметила, что губы Эллиса сжались в тонкую линию. Он ощупывал лезвие ножа для открывания писем, как бы проверяя его остроту. При этом он задумчиво смотрел на горло Клеон.

Не обращая внимания на предупредительные знаки, она под конец совсем разошлась:

— Сегодняшняя одежда разрабатывается в соответствии с образом жизни людей. Она не должна быть претенциозной и официальной. Мы хотим, чтобы наш журнал был зеркалом времени, чтобы его читали обычные люди. Нам хотелось бы ввести раздел косметики и страничку аксессуаров. В нем сейчас нет фантазии, захватывающего материала. Не представляю, как можно поднять его тираж.

Клеон откинулась назад, готовясь к последствиям своей речи. Эллис бросил нож и выпрямился:

— Мне жаль, мисс Эстон, но это просто не пройдет. Руководство — в вложившихся обстоятельствах, в особых обстоятельствах — не согласится с такими радикальными переменами в журнале.

Клеон собралась с силами:

— О мистер Ферс, но эти люди на девятом этаже, они полны энтузиазма, творческого порыва и они очень желают успеха журналу. Неужели это не в счет? Они беспокоятся не только о своей работе — хотя и об этом тоже, — они смогут почувствовать себя нужными, свою работу — полезной, если спрос на «Салон» возрастет хотя бы на несколько экземпляров.

Эллис был совершенно неподвижен.

— Все, о чем мы просим, мистер Ферс, — это побольше страниц, побольше цвета и побольше простора для творчества.

— Немного, не так ли, мисс Эстон? Вы забыли два жизненно важных слова — больше денег.

— И это невозможно?

Он ответил уклончиво:

— Это не просто вопрос денег, это политика. Руководство никогда не согласится на это.

— Вы имеете в виду, — воскликнула Клеон, и слезы навернулись у нее на глазах, — что ваш отец никогда не согласится, вы никогда не согласитесь! — Она пренебрегла тем, что его глаза стали злыми. — Вы защищаете интересы отца или думаете, что делаете это. Но вы ошибаетесь! Не возражая ему и поддаваясь его упрямству, стоя позади него и пожимая плечами — в чем я убедилась сама — и говоря, что перестали пытаться «достигнуть взаимопонимания» с ним, вы на самом деле приносите ему вред. — Клеон не могла заставить себя посмотреть на Эллиса. Если бы она увидела его глаза, то они бы заморозили ее. — Если бы это был кто-то другой, а не ваш отец, если бы вы вели дела с хладнокровием бизнесмена с относительно незнакомым человеком, вы и одной минуты не потерпели бы его старомодных идей. Вы поступили бы просто жестоко, угрожая прекратить финансовую поддержку, пока он не согласится изменить стиль своей деятельности.

Теперь заговорил Ферс, и Клеон пришлось слушать.

— Я весьма тронут, мисс Эстон, что за столь короткий срок пребывания в нашей фирме — сорок восемь часов, не так ли? — вы так близко приняли к сердцу наши интересы. Однако я должен напомнить вам, что вы были приняты в штат не как финансовый советник. Вы служащая, всего лишь одна из сотен, и в этой роли, — он вздохнул и произнес сквозь зубы, — вы обязаны лишь исполнять указания!

Однако Клеон не сдавалась:

— Вы можете попробовать заставить меня замолчать при помощи угроз, мистер Ферс, — крикнула она, — но это правда, пусть даже вам она не нравится!

И Клеон вылетела из комнаты.

Следующий номер «Салона» был почти готов к печати. Поскольку это был ежемесячный журнал, он был подготовлен заранее и большинство работы было завершено еще до того, как Клеон поступила на службу. Когда Клеон увидела макет журнала, то впала в отчаяние.

— То же самое упорядоченное старье, — простонала Сара, когда они пролистывали шероховатые страницы.

Клеон дала про себя клятву, что переделает этот журнал, даже если это будет стоить ей места.

Она провела следующие несколько дней, посещая показы мод в больших универмагах, осматривая их секции одежды и разыскивая бутики в разных частях Лондона.

Как редактор «Салона» Клеон получала приглашения и на частные показы. Некоторые из них она посещала вместе с Сарой, а некоторые одна. Однажды ее пригласили на показ коллекции обуви в известном отеле. Модельер вместе со своими ассистентами был здесь, демонстрируя хорошее настроение и желание всем угодить. Покупатели, представители оптовых фирм и магазинов рвались посмотреть последние модели и распихивали друг друга, чтобы получше видеть обувь на подиуме.

Клеон оказалась в загоне, как овца, приведенная на рынок. Она старалась приспособиться к хаосу и, как все остальные, была возбуждена. Однако через полчаса, в течение которых Клеон почти не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, она решила, что пора уходить. Проталкиваясь к дверям, она прошла мимо редактора журнала мод, которая оживленно обсуждала со своим ассистентом, какую из новых моделей они выберут для фотографии на развороте журнала.

Клеон немного задержалась послушать их — страдая из-за ограничений, навязанных ей застойной политикой Эллиса Ферса и его коллег, она всем сердцем завидовала этим двум женщинам, их редакторской свободе.

В этот же день Клеон озарила идея, невозможная и невероятная, заставляющая сердце уйти в пятки, однако подумав, она все же решилась ее осуществить. Она держала все в строгом секрете — в конце концов, это могло ни к чему не привести.

Следующим утром, едва появившись на службе, Клеон позвонила Эллису Ферсу. «Нет, очень жаль, мистер Ферс пока не пришел. Не могли бы вы перезвонить?» Клеон мрачно думала, что его секретаршу следовало бы заменить автоответчиком. Бывает ли этот человек когда-нибудь на месте?

Десятью минутами позже зазвонил телефон.

— Мисс Эстон? Это Эллис Ферс. Как я понял, вы меня искали.

Захваченная врасплох, с мгновенно вылетевшей из головы чудесно приготовленной речью, Клеон рылась в мыслях, подыскивая, что бы сказать, пока к ней вернется самообладание и остроумие.

— Я… ну, я…

Из трубки донесся покорный вздох, и Клеон, боясь, что он может повесить трубку, бросилась головой в омут:

— Мистер Ферс, не могли бы вы… вы с кем-нибудь обедаете сегодня?

— Э… нет, не знаю. — Наверное, он справлялся в настольном календаре. — Нет, я свободен. А что?

— Ну, я… могу ли я… я имею в виду, не пойдете ли вы на ленч со мной?

Наступила долгая тишина, прерываемая только глубоким дыханием. Наконец он в достаточной степени пришел в себя, чтобы говорить.

— Должен ли я понимать, что вы приглашаете меня на ленч?

— Совершенно верно, мистер Ферс. — Голос Клеон теперь был больше похож на писк. Она торопливо добавила: — Это будет деловой рабочий ленч.

— В самом деле? На секунду вы заставили меня забеспокоиться. И могу я спросить, кто — говоря в строго деловых терминах — собирается нести финансовую ответственность за этот строго деловой выход?

— Вы имеете в виду — кто платит? Конечно я.

— Могу я узнать, где будет происходить этот… э… рабочий ленч?

— Прошу прощения, но это секрет.

Опять наступило молчание, долгое и нервирующее. Что он там делает — лихорадочно ищет повод для вежливого отказа?

Клеон сердито сжала губы. Она избавит его от трудностей.

— Ничего серьезного, мистер Ферс. У меня была просто идея…

— Да, мисс Эстон. Я пойду с вами на ленч — деловой ленч, если вы зайдете за мной около половины первого…

В 12.30 Клеон подняла руку, чтобы постучать в дверь, на которой было обозначено: «Секретарь — исполнительный директор», — она пригласила на ленч исполнительного директора! Сошла она с ума, что ли? Как ей выпутаться из этого?

Клеон постучала, не будучи уверена, что и вправду делает это, и приятный голос пригласил:

— Входите. — И она вошла.

Секретарша Эллиса Ферса была молодой и хорошенькой. Она встала, протягивая руку:

— Вы мисс Эстон, не так ли? Меня зовут Кэрол Фишер. Мистер Ферс говорит по телефону. Это ненадолго. Присаживайтесь.

Клеон была рада дать отдых ногам, так как они почему-то ослабли.

— Я часто разговариваю с вами по телефону, не правда ли? — сказала она. — У вас всегда такой приветливый голос. Как вам это удается?

Кэрол рассмеялась:

— Это, наверное, из-за того, что я счастлива на своем месте. С мистером Ферсом чудесно работать. Он очень внимателен — понимаете, он такой душевный человек…

«Еще одна из его легиона подружек?» — уныло подумала Клеон. Нет, не похоже — Кэрол носила кольцо, свидетельствовавшее о том, что она помолвлена.

— Мне нравятся ваши брюки, мисс Эстон, — заметила секретарша, с завистью разглядывая их. — Что за прелестный цвет — разновидность фиолетового, да? Где вы их купили?

— Я не покупала. Я сшила их сама. Это жатый бархат…

— Сами? Но они скроены так профессионально, что и не догадаться!

— Это мое хобби, — скромно сказала Клеон. — Я брала уроки кройки и шитья в местном промышленном колледже, и это мне здорово помогло. Обычно я сама моделирую свои вещи.

Глаза Кэрол раскрылись еще шире. Вошел Ферс.

— Мистер Ферс, знаете ли вы, что в вашем штате есть начинающий кутюрье? Она моделирует собственную одежду. У нее много общего с вашим отцом, не так ли?

Эллис сардонически рассмеялся на остроумное замечание своей секретарши.

— Это забавно, — сказал он. — Если бы вы только слышали кое-что из того, что эта девушка говорила о нем…

— Это не правда, мистер Ферс! — Клеон негодующе защищалась. — Я говорила о его работе, а не лично о нем.

— Еще лучше, — рассмеялся он. — Деревенская кошечка критикует всемирно известного кутюрье.

«Деревенская кошечка!» Это было почти выражением нежности, близких отношений. Клеон обеспокоенно взглянула на Кэрол, интересуясь, как та отреагирует, но она, видимо, не заметила ничего необычного. Несомненно, Кэрол научилась сдержанности, будучи секретаршей человека с репутацией «селекционера и коллекционера» женщин.

— Пройдемте в кабинет, киска. — Он довел метафору до завершения, и это сильно смутило Клеон.

Эллис казался счастливым. Он отбросил все барьеры и определенно решил наслаждаться жизнью.

«Ну ладно, — подумала Клеон, — хочется ему или нет, сегодня он увидит, как живут другие».

Теперь пришел черед Ферса рассматривать ее одежду.

— Мы собираемся не в «Хилтон», это ясно. Вы… э… сами смоделировали эти бархатные штучки на ваших ногах?

— Да, я сшила их сама.

— М-м. Мой отец мог бы взять вас к себе в ассистенты, если его уговорить. Вам бы это понравилось, не так ли? — Голос Эллиса был полон сарказма. — Единственная трудность состоит в том, что первое время вы были бы должны выполнять его поручения и научиться восхвалять великого модельера — конечно же после принесения клятвы: никогда не произносить ни слова критики в его присутствии.

Клеон улыбнулась и осмотрела кабинет, восхищаясь дорогими коврами, меблировкой и декором.

— Перед тем как идти, я должен настоять на следующем. Стоимость этой увеселительной прогулки будет внесена в список ваших расходов. Это ясно? Как мы поедем? На моей машине?

— Я предполагала, что на метро.

Он немного подумал, а потом встал.

— Хорошо, пусть будет метро. Ведите. — Он последовал за ней на улицу. — Вы скажете мне, куда мы едем?

— Пока нет, — ответила она.

Он пожал плечами, как бы снимая с себя ответственность.

Они сидели рядом в поезде, Клеон разглядывала их отражение в стеклах в полутьме тоннеля, и ей не верилось, что они едут вместе. Все было как во сне, но она знала, что это ненадолго и что она скоро проснется. Казалось вполне естественным, что они сидят здесь, плечом к плечу, как будто бы давно знают друг друга. Казалось, что так оно и должно быть.

Они сделали пересадку и наконец прибыли к цели. Они прошли через универмаг, вверх по лестнице, по мягким коврам к двустворчатой двери.

Эллис вгляделся через стекло в полумрак за дверью.

— Господи, — пробормотал он, — здесь что, отключили электричество? — Его рука опустилась, удерживая Клеон. — Куда вы привели меня, юная леди? Я настаиваю, чтобы вы мне сказали это до того, как мы сделаем следующий шаг.

— Я собираюсь показать вам другую сторону моды, — сказала она. — Это бутик, небольшой магазин модной одежды, где модели представлены всего в нескольких экземплярах. Бывали ли вы в таком месте раньше?

— Нет, не был.

— Ну вот, теперь побываете.

Он казался изумленным.

— А как насчет ленча?

— Это здесь же… — Она вошла в двери, надеясь, что он последует за ней. Они очутились в полутьме.

— Если бы вы предупредили меня заранее, я бы захватил фонарик — сказал он ей в ухо, — и беруши.

— Извините за шум, — повысила голос Клеон, чтобы он мог ее расслышать, — эта музыка звучит здесь постоянно. Вскоре вы привыкнете к ней и даже перестанете замечать.

Он хлопнул себя по голове:

— Ясно, что цель — лишить человека всяких критических и избирательных способностей, чтобы он без лишних вопросов принимал то, что ему подсовывают под нос.

Она с сожалением покачала головой и повела его за собой вдоль рядов вешалок с одеждой. Она брала одну вещь за другой, показывая ему одежду и обращая внимание на особенности дизайна, великолепное сочетание цветов, меховую отделку, шарфы из перьев, замшевые пиджаки и юбки. И все время звучала музыка. Вспыхивающие разноцветные огни метались вверх и вниз, играя отблесками на одежде, причудливо изменяя ее цвет. Они пробрались к стендам с аксессуарами и стали разглядывать ремни — узкие, всего в дюйм шириной, усыпанные бляшками, с пряжками, с бахромой.

Там были подарочные скатерти, украшенные причудливым орнаментом. Был отдел обуви, расположенный в нише и огороженный алюминиевой сверкающей ширмой. Над их головами, перекрывая все, поверх света, болтовни возбужденных посетителей и громких ритмичных звуков музыки, возвышался темно-синий потолок с разбросанными по нему лампами, которые причудливо рассеивали полумрак.

Он схватил ее за руку.

— Накорми меня, женщина, — пробормотал он ей в ухо, — я обессилел. Вы, видно, задумали мучить меня до тех пор, пока я не взмолюсь о пощаде и не удовлетворю все ваши требования.

— Что-то вроде этого, — сказала она отшатнувшись, так как он притворно пригрозил ей. Это не показалось ей странным — в такой обстановке могло произойти что угодно.

Она повела его к бару с закусками. Здесь тоже царил полумрак, несмотря на вспыхивающий и мигающий свет, отбрасывающий причудливые тени.

— Что вы будете есть, мистер Ферс?

— По вашему выбору.

— Бутерброды и кофе? — Он кивнул. — Если вы отыщете место, то я принесу их.

Он послушно втиснул свою высокую фигуру на низкую скамью с высокой спинкой и спокойно ждал, пока она брала еду и несла через зал поднос.

Ферс помог ей расставить тарелки, расположив их так, чтобы она села рядом с ним. Дружно, с большим аппетитом они поедали бутерброды. Они уже допивали кофе, когда Клеон, извиняясь, сказала:

— Я боюсь, что такая обстановка сильно отличается от той, в которой вы привыкли есть свой ленч.

Он повернулся боком, чтобы лучше видеть ее:

— И как же я привык есть свой ленч?

— О, — протянула она, — отель с официантами, обед из четырех блюд, вино…

Он придвинулся ближе:

— Я открою вам секрет. Сделаю признание. Каждый раз в обеденный перерыв, когда у меня обычный ленч, а не рабочий — такой, как этот, — он провоцирующе улыбнулся, — я посылаю секретаршу в ближайшую закусочную за бутербродами. Перед тем как уйти на обед, она готовит мне кофе, и я ем один, в тишине и спокойствии. Вы разочарованы?

— Нет, только удивлена, — ответила Клеон и скромно добавила: — Приятно удивлена.

— Спасибо, особенно рад слышать это от моего самого строгого критика.

Через некоторое время он сказал:

— Я пришел к заключению, что проблема в пропасти между поколениями. Мы смотрим на вещи под разными углами. Я слишком стар…

— Но вы конечно же ненамного старше меня!

— Спасибо, вы мне льстите. На самом деле мне тридцать два. Я на девять лет старше вас. Знаете, девять лет — это существенная разница.

— Мистер Ферс. — Она решила рискнуть. — Что вы скажете об этой одежде?

Возникла долгая пауза.

— Я полагаю, вы хотите, чтобы я сказал, что она мне нравится?

Она немедленно перешла к обороне:

— Но это модно, по-настоящему модно!

— Настоящие вещи… — Он был полон сарказма, и она выпалила:

— Конечно же. Это живая мода, она жизнеспособна и имеет смысл. Она обращена к нуждам молодых людей, она отражает их образ жизни и образ мыслей. И более того, она для них достижима в финансовом и физическом отношении — они могут прийти сюда и потрогать вещи, почувствовать их, примерить. Они не заперты от них, на них нет надписи: «Не трогать».

— Это вы в адрес моего отца?

— Простите меня, если я вас расстроила, но… — Как ей достучаться до него? — Разве вы этого не чувствуете? Разве здесь нет ничего такого, на что бы вы хотели отозваться, как-то воздействовать, что-то изменить, придумать что-то новое? Я это чувствую. Дизайнеры этой одежды сломали барьеры, которыми такие люди, как ваш отец, годами окружали создание платьев. Здесь есть оригинальные вещи, есть попытки воплощения, эксперимента… — У нее иссякли слова.

— Да, мне было интересно, когда вы остановитесь. Не проталкивайте ваши идеи слишком настойчиво, Клеон. Это производит плохое впечатление и оставляет неприятные воспоминания.

Она рассердилась:

— Разве вы не видите, что я хочу сказать? — Даже в полумраке было видно, что в ее глазах блестят слезы.

— Моя милая Клеон, не нужно на меня давить. У меня к этому иммунитет. Слишком часто это пытались делать. Дайте мне расслабиться и приспособиться. Дайте мне самому все увидеть и сделать соответствующие выводы. — Она молчала. Он продолжал: — Моя дорогая, большеглазая, наивная девочка, посмотрите на это с другой стороны. Перестаньте быть такой простодушной и станьте немного циничней. Вы думаете почему так много усилий направлено на удовлетворение запросов молодых людей? Потому, что это люди с деньгами, растрачивающие силу…

— Я знаю, — перебила она запальчиво, — но…

— Следовательно, — продолжал Ферс, — их причуды и капризы используются с одной целью — говоря более приземленно — выгрести наличные. Это барахло, — он показал на ряды одежды легким взмахом руки, — массовое производство для массовой распродажи, униформа для молодежи. Это нивелирует их до одного уровня. Это конформизм с большой «К». Здесь нет выражения индивидуальности. Она сглаживается рассчитанной одинаковостью одежды. Что касается кутюрье, то здесь на более высоком уровне присутствует оригинальность и индивидуальность.

— По дорогой цене, — сказала Клеон, — по огромной цене.

— Согласен, по дорогой цене. Однако многие люди считают, что стоит заплатить эту цену, лишь бы хоть немного отличаться от других.

— Но число людей, способных так дорого заплатить за платье или пальто — иногда сотни фунтов, — быстро уменьшается. И даже те, что остались, наверняка должны дважды подумать, прежде чем расстаться с такими большими деньгами, потому что они наверняка осознают, что мы живем в век выбрасывания одежды. Сейчас мода меняется так быстро, что даже они не хотят быть заваленными лишним барахлом, которое стоило им целого состояния. Во всяком случае, идея состоятельной женщины, проводящей утро у своего кутюрье — потому что ей больше нечем заняться, — примеряя дорогие потрясающие туалеты, которые она наденет всего раз, а потом отдаст служанке, слишком отдает эпохой феодализма и настолько несостоятельна, что не стоит даже говорить о ней. В наши дни мир моды более демократичен, более достижим для рядовой публики. И вся структура меняется. Высокая мода должна отозваться на эти перемены или умереть.

Он улыбнулся и ловко изменил тему.

— Не вмешивайте сюда политику, — сказал Эллис мягко. — У меня нет настроения говорить о ней. — И, все еще глядя на нее, произнес: — Здешняя атмосфера, световые эффекты, полутьма, эта громкая музыка с ее навязчивостью, примитивный ритм ударных — все это взывает к одному, главному из всех инстинктов. Если назвать вещи своими именами, то все это взывает к сексу. — Его глаза лениво задержались на ее белой хлопчатобумажной блузке, туго обтягивающей ее грудь, и перебрались на облегающие бархатные брюки. — Как и вы сами, — прошептал Эллис, заметив, как краска бросилась ей в лицо. — Вам еще никто этого не говорил? О чем думает Айвор? Должно быть, он только наполовину мужчина. — Его рука потянулась к ней, но он быстро отдернул ее и спрятал в карман. — Нам лучше уйти, а то я могу начать заниматься любовью с вами прямо здесь, а это было бы ужасно! Совсем не то время суток.

Он улыбнулся, и Клеон улыбнулась в ответ. «Если бы я сказала ему, о чем я думаю, — размышляла она, — если бы я сказала: «Я хочу, чтобы вы занялись со мною любовью, потому что люблю вас», — что бы он сделал?»

Клеон лихорадочно отыскала свою сумочку и первой пошла к дверям.

При дневном свете они оба моргали, как два человека, разбуженных от долгого и приятного сна.

— Возьмем такси, — предложил Эллис. Когда Клеон запротестовала, считая, что это удлинит путь, он просто заметил: — Никаких возражений, это за счет фирмы.

В такси она сжалась в углу. Ферса, похоже, это устраивало, и он держался своего угла. Они вернулись к обыденности. Им нечего было сказать друг другу.

«Я потерпела фиаско. Мне не следовало предлагать этого. Его убеждения ничуть не изменились», — думала Клеон.

— Мария — это модель, мистер Ферс?

Он отвернулся от окна и нахмурился:

— Прошу прощения, я не расслышал. Я был далеко отсюда.

Клеон повторила вопрос.

— Да, Мария модель. Она тоже работает у отца.

— Что происходит, когда Аннабель и Мария оказываются вместе, и тут появляетесь вы?

Он коротко хохотнул:

— Щекотливая ситуация.

— А ваши подруги — все модели?

— Нет, не все. Однако, — резко спросил Ферс, — откуда этот внезапный интерес к моей личной жизни? Я же не вторгаюсь в вашу.

Клеон потерла щеку, как от пощечины.

— Прошу прощения. — С несчастным видом она уставилась в окно.

Некоторое время спустя Эллис шевельнулся:

— Моему отцу хотелось бы видеть вас. Он хочет попросить вас об одолжении. У него капризная клиентка. Она терпеть не может примерок. — Он оглядел Клеон. — Отец говорит, что вы так схожи с ней ростом и фигурой, что для примерки можно использовать вас, если вы согласитесь.

— О, но я не думаю…

— Послушайте, я играл в ваши игры сегодня. Я посвятил вам свое время — драгоценное время — и свое внимание. У меня не было необходимости это делать. Я вполне мог отвергнуть ваше предложение.

Это был хитроумный способ напомнить ей, если она вдруг забыла, о его главенствующем положении, а также отличный способ оказать давление. Можно сказать, шантаж. Тем не менее она знала, что должна согласиться.

— Когда он хочет меня видеть?

— Сегодня вечером. Около семи.

Клеон кивнула.

— Благодарю, — сказал Эллис и снова утонул в своем углу.

Она была озадачена переменой его настроения.

— Мистер Ферс?

— Что? — Он даже не смотрел на нее.

— Мне… мне будет позволено кое-что изменить в журнале? — Эллис нетерпеливо пошевелился. — Целью моего сегодняшнего приглашения было показать вам обратную сторону медали…

— Я в этом уверен.

— …Доказать вам, что нынешняя мода — это не только кутюрье, задающий тон. Одно время высокий «кутюр» был так влиятелен, что имел обыкновение пробиваться через все остальные пласты на сцене моды. Сейчас поток идет в другом направлении. Мода на самом деле, как река, и стили, виденные вами сегодня, — впадающие в нее притоки, наполняющие ее и заставляющие течь быстрей. — Клеон прервалась, чтобы оценить эффект от своей проповеди. Выражение лица Ферса не выдавало его чувств.

В отчаянии она продолжала:

— Если мода отражает время, как это было всегда, — стоит только заглянуть в исторические книги, чтобы подтвердить этот факт, — тогда журналы мод должны тоже отражать время, иначе они вымрут.

Эллис молчал, и на этот раз Клеон запаниковала:

— Мистер Ферс, — она помолчала, чтобы заставить его взглянуть на себя, — когда вы утверждали меня на эту должность, это должно было означать, что вы верите в меня. Можете ли вы быть последовательны в вашей вере и предоставить мне большую свободу в моей работе, чтобы я выполняла ее так, как считаю нужным?

Его смех разорвал напряженную тишину, в нем звучали бессилие и раздражение.

— Я должен отдать вам должное, юная Клеон. Если и есть что-то, чем вы обладаете в избытке, так это настойчивость и упорство. Вы просто так не сдаетесь, не так ли? — Эллис наклонился и взял руку Клеон, однако через несколько секунд отпустил. — Я могу вам обещать лишь следующее. Пока это вопрос политики, здесь задействовано правление, и все должно обсуждаться им. Если потребуется, сможете ли вы выступить в поддержку ваших идей?

— Да, если вы считаете, что это поможет.

— Поможет? Боже милостивый, если вы выйдете на них, у них не останется ни малейшего шанса. Ваше красноречие способно сдвинуть Эверест.

Они вернулись в офис и вместе вошли в здание, задержавшись у кабинета Эллиса.

— Спасибо, что поехали со мной, мистер Ферс. Надеюсь, что вам понравилось.

— Понравилось, мисс Эстон? Я… — Он запнулся, но потом продолжил ровным тоном: — Да, мне понравилось, спасибо.

Эллис вошел в кабинет и закрыл дверь.

Глава 5

Чуть позже семи Клеон позвонила у входа в резиденцию Ферса. Выбрать, что надеть, было проблемой. Наконец она остановилась на двух вещах, сделанных ею самой, — белой блузке с длинными рукавами и оригинального покроя черной юбке.

Дверь открыл Эллис.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказал он спокойно. — Я отведу вас в примерочную.

Без лишних слов он взял ее пальто и пошел впереди. Клеон, как всегда, отстала на несколько шагов. Франциз был здесь, и его приветствие было таким же чопорным и официальным, как и раньше. Эллис не ушел. Вместо этого он взял журнал и стал без интереса листать.

— Мой сын объяснил вам ситуацию? — спросил Франциз. Он изучал ее оценивающим взглядом. — Вы так схожи сложением с моей клиенткой, что это просто поразительно. — Кажется, он заметил ее одежду. — Мой сын говорит, что вы начинающий модельер?

Была ли это попытка пошутить? Глядя на его лицо, Клеон не могла этого понять, но она надеялась, что это так, — ведь это означало только одно: Франциз изменил свое отношение к ней.

Она скромно покачала головой:

— Я просто покупаю материал, который мне нравится, и… придумываю. Потом я… — Клеон пожала плечами, пытаясь показать: то, что она делает, слишком непрофессионально, чтобы говорить об этом, — раскраиваю и примеряю.

Франциз одобрительно кивнул:

— Я знаком с подобным процессом. Иногда так рождается идея. Возможно, ткань сама подсказывает ее…

— Однако, — запротестовала Клеон, — я не могла бы назвать то, что я покупаю, «тканью». Я покупаю обычный материал на распродаже или на рынке.

Она вспыхнула и неуверенно взглянула на Эллиса, который, судя по всему, не слушал.

Франциз кивнул еще раз:

— В этом нет ничего страшного. Вы можете найти ткань лучшего качества, с которой проще работать, более отзывчивую.

— Да, — ответила Клеон, — однако у меня никогда не было возможности платить слишком дорого.

— Тогда вы тем более умница, раз вам удается получать такие хорошие результаты. — Комплимент великого модельера был приятным и искренним, он расцветил щеки Клеон румянцем удовольствия.

Она посмотрела на сына модельера, который нашел себе стул и, кажется, приготовился просидеть на нем всю примерку. Он все еще смотрел журнал.

— Вы когда-нибудь делали эскиз того, что придумали? — спросил Франциз. — Нет? Я думаю, что все упрощается, если это сделать. Не хотите ли посмотреть некоторые из эскизов моей прошлой коллекции?

Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с пачкой рисунков, которые разложил на столе.

— Идеи приходят ко мне в любое время. Когда я ем, гуляю, и даже в ванной! — Франциз впервые улыбнулся Клеон, и у той захватило дыхание. Она была уверена, что наткнулась на тот источник теплоты и человечности, который его сын, несмотря на родство, до сих пор не отыскал.

Изучая эскизы, она обнаружила, что на многих из них изображено одно и то же платье, но мелкие детали совершенно меняли линию и создавали другой эффект.

— После завершения эскизов, — объяснял Франциз, — делаются «холсты». Девушки-модели показывают их мне, и после моего одобрения они воплощаются в настоящую одежду из отобранной ткани. Затем с величайшей тщательностью подбираются аксессуары — обувь, шляпки, перчатки и так далее. Как видите, — он снова улыбнулся, — приходится проделать много работы, которая на первый взгляд выглядит хаотичной. Все делаются слегка ненормальными, раздражительными, наши нервы истрепаны, когда наконец наступает время показа. Но полученный триумф, а что еще важнее — личное удовлетворение всех, кто был занят этим, делает нас счастливыми.

Франциз посмотрел на Эллиса, принявшегося за следующий журнал, и это напомнило ему о причине визита Клеон.

— Я думаю, пора принести платье.

Женщина-примерщица оказалась немолодой и слегка суетливой. Она профессиональным взглядом оценила Клеон.

— Замечательно, — произнесла она, — фигура, рост — все сходится.

Примерщица сообщила, что настоящее имя ее Джин.

— Однако месье Франциз, — она улыбнулась ему, — настаивает, чтобы меня на французский манер называли Жанной. Вы готовы, мисс Эстон? — Она держала длинное вечернее платье.

Клеон осмотрелась в поисках места, где можно было бы переодеться, но, по-видимому, не предполагалось, что она окажется стеснительной. Однако она не была закаленной моделью, привыкшей переодеваться в присутствии посторонних, и поэтому смущалась. Клеон ничего не имела против присутствия Франциза — кстати, тот вышел, но Эллис…

Он заметил, что она смотрит на него, и насмешливо улыбнулся.

— Что случилось? Не хотите же вы, чтобы я покинул свой уютный уголок только для того, чтобы вы могли примерить платье? — Он уселся поудобней. — Я не буду смотреть.

Ей пришлось удовольствоваться этим. Клеон вспомнила, что он привык видеть полуодетых моделей и даже иногда обнимать их, чтобы успокоить, — это она знала по собственному опыту.

«Что произойдет, если я вдруг начну плакать? — раздумывала Клеон, повернувшись спиной к Эллису, расстегивая блузку и вылезая из юбки. — Он конечно же рассмеется и велит прекратить».

С помощью примерщицы она облачилась в платье. Оно каскадами лилось с плеч, юбка доходила до лодыжек. Цвет был светло-вишневый, а свободно летящие линии юбки восхитили Клеон как портниху. От плеч до талии широкие полосы ткани были собраны в мягкие складки, пересекающиеся по диагонали у лифа. Вырез сзади открывал спину ниже лопаток. Это был неописуемо мягкий на ощупь шелк.

Примерщица удовлетворенно бормотала, внеся всего несколько поправок.

— Я позову месье Франциза, — сказала она и вышла.

Эллис положил журнал и лениво встал. Он подошел сзади к Клеон, смотревшейся в зеркало. Его пальцы легли на ее обнаженные руки, и он созерцал ее отражение.

— Ну, Клеон, — мягко произнес он, — это и есть одежда «от кутюр». — Он приподнял складку ткани. — Это настоящая вещь. Никакой синтетики, ничего искусственного и в основном ручная работа. Неужели это может не нравиться такой пуристке, как вы?

Она не ответила. Да и что можно было сказать?

— Помните одежду, которую мы видели утром, как она висела, вешалка за вешалкой, по десять или двадцать штук в ряд? Помните ткань, из которой она была сделана? Имитация того, имитация этого. Какова же теперь цена настоящей вещи?

Клеон раскраснелась, ее раздражение возросло, и она стряхнула мучившие ее руки Эллиса.

— Совершенно невозможно сравнивать одно с другим. Это абсолютно разные вещи. Все равно что сравнивать кошелек с чемоданом — оба сделаны, чтобы хранить что-нибудь, но предназначены для разных целей.

Эллис обошел ее, встал впереди, достал сигарету и прикурил.

— М-м, — задумчиво произнес он, облокотясь на стол и разглядывая Клеон, — скорее, все равно что сравнивать двух женщин — просто подружку и ту, на которой намерен жениться. Обе существуют для различных целей. — Он вызывающе ухмыльнулся. — Когда в меня полетит туфелька?

Клеон удалось сдержаться. Вошел его отец.

— Эллис, — произнес он, — Аннабель передает, что скоро будет готова.

Эллис кивнул и снова взялся за свой журнал. «Так вот почему он ждал, — уныло подумала Клеон, — чтобы забрать свою подружку». Она без особого интереса отметила, что Эллис читал «Салон».

Франциз медленно кружил вокруг Клеон. По выражению его лица трудно было понять, доволен он или нет.

Наконец он заявил, что примерка окончена. Примерщица помогла Клеон выбраться из платья, и она, скользнув в блузку, натянула юбку.

Франциз поблагодарил ее.

— Моя клиентка будет довольна платьем. — Он улыбнулся. — Оно вам понравилось, мисс Эстон?

— Мне кажется, оно прекрасно.

— Чем именно? На чем вы основываете свое суждение?

— О, — Клеон качнула головой, не в силах объяснить, — просто общее впечатление.

— Когда вы смотрите на платье, — сказал ей Франциз, — вы должны постараться понять принцип, на котором оно основано. Почему это соединено, присобрано или драпировано здесь, почему в этом месте ткань оставлена свободно, чтобы показать себя? Вы должны обратить внимание на аксессуары, прическу модели и на то, как все это сочетается с платьем. Почему на ней именно эта шляпка? Вы понимаете, что я пытаюсь сказать?

— Вы хотите сказать, что нельзя смотреть на одежду в отрыве от всего остального?

— Именно. Точно так же, как нельзя изолировать саму моду от того, что ее окружает. Дамская мода — всего лишь малая часть длительного процесса изменения фасонов. Другие источники влияния — моральный, социальный и политический климат времени — постоянно воздействуют на идеи людей, а те, в свою очередь, изменяют одежду, которую носят.

Клеон ухватилась за представившуюся возможность.

— Мистер Ферс, — обратилась она к нему, назвав знаменитого кутюрье его настоящим именем, однако он, похоже, не возражал, — я поняла, о чем вы говорили, но я не могу понять, почему бы вам не послушаться моего совета и не открыть бутик, как это делают многие другие кутюрье. Если вы, так же как и они, адаптируете свои модели для рынка готовой одежды, ваши вещи станут доступны для обычных людей, для тех, кто не в состоянии платить кутюрье. Это могло бы помочь вам и в финансовом отношении.

— Мисс Эстон! — Эллис Ферс оборвал ее на полуслове.

— Простите. — Она осмотрелась в поисках пальто. Чем скорее она сбежит от ледяного взгляда сына Франциза, тем лучше.

Но к ее удивлению, его отец не рассердился.

— Мисс Эстон. — Голос был спокоен, только глаза туманила грусть. — Я знаю, что вы пытаетесь сказать. Я и сам уверен, что мое ремесло уходит в небытие, как и другие великие ремесла. Я знаю, что дар творчества, которым я обладаю, довольно скоро перестанет цениться и станет бесполезным. Я также знаю, что времена меняются и что само время движется. — Он улыбнулся. — Как я могу не знать этого в моем возрасте? И совсем не нужно было появляться пылкой привлекательной юной женщине, чтобы сказать мне все это, хотя я уверен: вы были убеждены, что я так и просплю всю жизнь в башне из слоновой кости, если вы не придете разбудить меня.

— Извините, — снова сказала Клеон, чувствуя, что этого слова совершенно не достаточно, чтобы изгладить ее дерзость из памяти Франциза.

Дверь открылась.

— Эллис! — Аннабель украшала собой вход. Она была одета с тщательным совершенством и улыбалась улыбкой Моны Лизы. Солнечный свет из окон создавал вокруг нее какое-то неземное свечение. Она напряглась и как хищная птица бросилась вперед. Через несколько секунд руки Эллиса обнимали Аннабель.

— Эллис, — снова прошептала она, — Эллис, дорогой… — Аннабель сдержалась. Он наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

Клеон стало не по себе от ревности и неприязни. «Все ясно, Эллис Ферс, — гневно думала она, — уклончив, как всегда. Никогда ничем не связывает себя. Всегда предпочитает компромиссы».

Ей следовало уйти. Поискав сумочку, она нашла ее.

Франциз подошел к Аннабель. Та машинально приняла позу модели и дала осмотреть свой костюм. Это был настоящий «Франциз», голубого цвета, безупречно сшитый от воротничка до бедер.

— Куда ты ведешь ее? — спросил Франциз сына.

Эллис назвал один из самых дорогих отелей Лондона. Неужели всего несколько часов назад он сидел рядом с ней, поедая бутерброды и запивая их кофе в полутьме бутика? Неужели он сказал, что ему там понравилось? Как, должно быть, потом он смеялся над этим со своей секретаршей!

— Превосходно, — сказал Франциз. — Там ее увидит максимальное число людей. Сядьте на видное место, моя дорогая Аннабель. И не крутитесь, как обычно.

Итак, она демонстрировала одежду Франциза даже в свободное время, действуя как передвижная реклама его творения.

— Вас подвезти, мисс Эстон? — спросил Эллис.

— Нет, спасибо, мистер Ферс. — Она заставила свое лицо быть таким же бесстрастным, как и его. — Я предпочитаю добираться автобусом.

Следующим утром Клеон отчиталась о достигнутых результатах своим коллегам. Ей казалось, что они воспрянут духом от ее рассказа, но они лишь покачивали головами.

— Ты не сможешь заставить их изменить свое мнение, Клеон, — сказал Рик. — Тебе лучше сдаться, как мы. Об этом говорилось и раньше, но ничего не вышло.

— Я не из тех, кто легко сдается, Рик. Если они вскоре не придут к нашему образу мышления, я возьму дело в свои руки, даже если мне будет грозить увольнение. Я предлагаю занять определенную позицию, а пока — давайте обсудим название нового журнала!

Все рассмеялись, но через некоторое время перед Клеон лежал список предлагаемых названий. Они пока остановились на «Разговоре о моде», и Рик пообещал сделать несколько эскизов для обложки первого выпуска. Он сказал, что на самом деле они строят воздушные замки, однако все почувствовали себя счастливее, когда выходили от Клеон.

Клеон размечталась о новом журнале, который уже начал приобретать форму в ее воображении. Она набросала кое-какие идеи для передовиц, продумала введение отдела косметики и решила, что даже рекламный материал необходимо пересмотреть.

Зазвонил телефон.

— Мисс Эстон? — Тон, как обычно, был строгим и деловым. — Вы заняты?

— Занята? — Он застал ее врасплох, и его голос, как всегда, ускорил биение пульса Клеон. — Я… ну, мы… Да, конечно, занята!

Ферс рассмеялся:

— На вас, несомненно, давит ответственность вашего положения. — Он, похоже, был в хорошем настроении. — Все высокопоставленные лица должны время от времени отдыхать. Вы заняты сегодня вечером?

У нее зародилось подозрение.

— А что?

— У меня свободный вечер. Мне хотелось бы пригласить вас куда-нибудь.

Значит, он собирается заполнить ею зияющий пробел в своем дневнике свиданий! «Он будет поить и кормить вас», — говорила Дженнис Смайт.

— Извините, но я занята. У меня… у меня свидание.

— О! — Последовала долгая пауза. — Неужели Айвор приехал?

— Айвор? Нет. Я… собираюсь на танцы.

— Могу я узнать, куда? И с кем? — Его голос звучал немного странно.

Клеон не ответила.

— Я сейчас поднимусь, — сказал он и бросил трубку.

Клеон сжимала и разжимала руки, мысленно считала этажи, которые проезжал Эллис. Почему она обязана обо всем докладывать ему? Почему ему позволено вторгаться в ее частную жизнь, когда он сам осадил ее за это?

Эллис вошел без стука. Теперь ее руки были так плотно сжаты, что она встревожилась, сможет ли разжать их.

— Вы не ответили на мой вопрос. Это утверждение было таким же холодным, как и его глаза.

— Я не обязана, — защищалась Клеон. — Моя личная жизнь — это мое личное дело.

— И какую «личную жизнь», — он преднамеренно подчеркнул эти слова, — вы ведете, что мне лучше об этом не знать?

Клеон опять замкнулась в молчании.

— Послушайте, мисс Эстон, я вывез вас в этот очень большой и порочный мир Лондона. — Ей послышались ехидные нотки в его голосе. — Поэтому я чувствую определенную ответственность за вас.

— Если вас беспокоит моя нравственность, то я сама в состоянии позаботиться о ней.

Эллис издал сердитый звук.

— Все, что я прошу, Клеон, — то, что он назвал ее по имени, поколебало ее решимость, — это ответ на вопросы «куда?» и «с кем?». Тогда я уйду.

Все еще не глядя на Ферса, Клеон рассказала ему, что где-то читала, что все хорошие модные репортеры должны посещать танцевальные залы, если хотят видеть настоящую современную моду. Поэтому, стараясь быть хорошим редактором журнала мод, она собралась это сделать. В газете она прочла, что сегодня вечером состоятся танцы.

— Именно туда я и собиралась, — закончила Клеон.

— Вы так преданы своей работе, что готовы работать сверхурочно. — Клеон подняла глаза и обнаружила, что Эллис улыбается. — Скоро вы потребуете двойное жалованье. — Он сел на стул для посетителей с видом человека, испытавшего облегчение.

Клеон ухмыльнулась:

— Итак, моя нравственность на данный момент в безопасности.

Эллис отозвался на насмешку в ее словах.

— Вы не пойдете одна, — произнес он. — Вы прихватите партнера. Меня.

— Нет, спасибо. То место, куда я собралась, не для вас.

— Я сделаю исключение, мисс Эстон. Я мог бы напомнить вам о своем положении и сделать выговор. Но я не буду. Я зайду за вами ровно в девять. — Он встал и посмотрел на стол Клеон. На нем был полный порядок и отсутствовали какие-либо следы работы.

— По телефону вы мне сказали, что «очень заняты», не так ли?

— Совершенно верно, мистер Ферс. Я составляла план нового журнала. — Она игриво взглянула на Ферса, тот выглядел изумленным.

— Какого нового журнала?

— Который заменит «Салон». Мы обсуждали возможные названия и пока остановились на «Разговоре о моде».

Эллис угрожающе двинулся на Клеон:

— Если вы не самая хитрая, изобретательная и беспринципная маленькая кокетка, которую я когда-либо встречал…

— Но, мистер Ферс, я ведь только думала…

— Ваши мысли, мисс Эстон, так же опасны, как действия других. Как я вам уже говорил, если вы будете чересчур давить на меня, то я буду действовать по-другому, да так, что вы можете оказаться без места.

— Простите, — сказала Клеон. Похоже, на ее долю выпало все время извиняться перед семейством Ферсов. Она сглотнула. — И все же вы не можете запретить мне мечтать.

Эллис вышел.

— Я не собираюсь танцевать, — предупредила Клеон, когда Эллис зашел за ней. — Только наблюдать.

— Чистое исследование? — ухмыльнулся он, сделав ударение на «чистое». Он оглядел ее. — Дом Эстон? — полюбопытствовал он, подняв брови.

Она кивнула:

— Смоделировано и воплощено Эстон. — Это было бело-голубое платье с глубоким вырезом, плотно облегающее фигуру. — Следующее я сошью на основе одной из моделей вашего отца. Надеюсь, он не станет возражать?

— Возможно, он подаст на вас в суд за кражу его идеи. — Эллис осмотрел холл. — Если бы мы никуда не шли, я напросился бы к вам в гости.

— Но вы должны были видеть эту квартиру раньше. Здесь жила Дженис Смайт.

— На что вы намекаете?

— Ну, — Клеон смущенно отвела глаза, — она говорила, что вы будете «поить и кормить меня», поэтому я предположила, что вы делали то же самое по отношению к ней. У вас так много подруг…

— Я думаю, что пора идти. — Он первым направился к машине.

За десять минут они добрались до места. Эллис заплатил за вход и, как только они вошли в танцевальный зал, схватился за голову.

— Ну и шум! — простонал он, но Клеон почти не слышала его. — Снова эта пропасть между поколениями. Я слишком стар для этого.

Глядя на раскачивающуюся и вертящуюся молодежь, доведенную до состояния гипноза пульсирующим, дребезжащим неблагозвучием музыки, Клеон почувствовала, что она тоже старовата для этого. Но она ведь пришла только наблюдать.

Они отыскали место в углу, где шум был не таким сильным. Однако вибрация, производимая ударными, сотрясала пол под ногами, пробираясь вверх по ножкам стульев. Из-за того, что стулья были тесно составлены, давая простор танцующим, плечо Эллиса прижалось к плечу Клеон. Он повернул голову и улыбнулся. Коснувшись его руки, она произнесла:

— Смотрите, как неофициальна их одежда! Никто не наряжается теперь даже на танцы. Видите, насколько подошли бы для этого вещи из бутика? Они созданы в духе времени, потому что возникли из его запросов.

— Да, учитель, — коротко ответил Эллис, — но, — не сдавался он, — мир состоит не только из молодежи. Вокруг существуют еще и люди средних лет, не говоря уже о таких, как я. Вы можете представить меня в такой одежде?

Клеон рассмеялась вместе с ним.

— Однако те, кто постарше, могут пойти в свой любимый магазин или универмаг и найти там то, что их устроит. Вы же видите, мистер Ферс, — она сосредоточенно посмотрела на него, убежденная в своей правоте, — в обычной жизни нет места кутюрье.

Эллис наклонился и прошептал:

— Вы снова пытаетесь давить на меня, юная Клеон? Если это так, то я…

— Извините, мистер Ферс, — устало сказала Клеон.

Он положил ее руку себе на колено и накрыл своей рукой.

— И не будете ли вы так добры перестать называть меня мистером Ферсом? В подобной компании и в подобной обстановке это выглядит не только очень официально, но и почти невежливо. Ради Бога, зовите меня Эллис. Хорошо?

— Хорошо, Эллис.

— Так намного лучше.

Свет стал более тусклым, послышалась приятная и нежная музыка. Певец запел о любви. Танцующие двигались медленно, тесно прижавшись друг к другу. Одинаковое настроение охватило их, и Клеон обнаружила, что очутилась в руках Эллиса и так же близко прижалась к своему партнеру, как и все вокруг.

Их щеки соприкоснулись, и Клеон хотелось, чтобы это мгновение застыло и длилось вечно. Однако время шло, музыка закончилась, и танцующие разошлись. Эллис отвел Клеон на место, его рука держала ее за талию и не отпустила, даже когда они сели.

«Держал ли от точно так же руку Аннабель, — думала Клеон, — когда они обедали вместе прошлым вечером? Танцевал ли он со всеми своими подругами, так же тесно прижавшись, как с ней?»

— Извините, — прошептал Эллис. — Я не смог устоять. Это тот случай, когда чистое исследование проходит проверку практикой.

— И каков же результат?

— Чтобы его оценить, необходимо время, — улыбаясь, ответил он. Затем выражение его лица стало озабоченным. — Мне необходимо выпить, я имею в виду не то пойло, которое подают здесь, а чего-нибудь своего. Вы достаточно насмотрелись?

— Я думаю, что да, — ответила Клеон, желая знать, что он имеет в виду. Означало ли это, что им пора расстаться?

Однако Эллис не повез ее домой. Он остановился у своей квартиры.

— Вы зайдете?

Внутри у Клеон все похолодело.

— Я… навряд ли. Спасибо, Эллис.

— Чего вы боитесь? — Он выглядел искренне удивленным. — Что я соблазню вас? Я еще не прославился тем, что делаю это против желания женщины. И, как ни странно это звучит, насилие не стоит затраченных на него усилий. Итак, перефразируя слова морской заупокойной службы, «заверяю вас в своих лучших намерениях во веки веков». Не будете ли вы столь любезны заглянуть ко мне?

— Сказал паук мухе, — расхохоталась она, но, поймав его пристальный взгляд, кивнула.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Эллис, проводив ее в жилую часть квартиры.

У Клеон захватило дыхание, она не поверила своим глазам, когда осмотрелась вокруг. И все это для одного человека — эта роскошь, простор, цветы? «Чувствуйте себя как дома», — подумала она. В этих театральных декорациях, в этой бездушной красоте, в этой атмосфере строгого порядка, где ничего нельзя было трогать, не было ничего домашнего?

Диван и стулья были покрыты шелковыми чехлами. Кофейный столик, белый и круглый, стоял в центре на одной ножке, напоминая гриб. Роскошный электрокамин содержал электрическую имитацию горящих поленьев.

Ворс светло-коричневого ковра упруго завивался, как бы приглашая погрузить в него босые ноги. Но, конечно, никому не позволялось ходить здесь босиком. В дорогих вазах стояли искусственные цветы.

Клеон посмотрела на книги вдоль стен, как бы ожидая, что они тоже имитация. И с сожалением подумала: «И это его дом? Здесь, в этой холодной бесплодной театральной обстановке, он проводит свое свободное время?»

Эллис следил за ее лицом.

— В чем дело? Вам не нравится мой дом? — Голос был резок.

— Он прекрасен, Эллис, — быстро справилась со своими мыслями Клеон. Она села, застыв от беспокойства.

Он сел рядом:

— Но это не настоящее, верно? По-вашему, это не дом, а просто коллекция неодушевленных предметов, в которых нет ни дыхания жизни, ни смысла…

Клеон подалась вперед, испытывая неудобство и жалея, что пришла сюда. Жалость к Эллису шевельнулась у нее внутри, жалость к этому богатому человеку, у которого было все, что он только хотел. Даже женщины. Однако эта роскошная квартира — не то место, которое он мог бы назвать домом.

— Вы выпьете, Клеон?

— Да, пожалуйста, Эллис. — Ее пересохшее горло молило о влаге.

Он вложил ей в руку стакан. Она отпила и моментально обожгла горло. Эллис уселся напротив и зажег сигарету.

— Ради Бога, расслабьтесь, — сказал он, но и в нем чувствовалась нервозность.

Клеон допила, и Эллис подал ей другой стакан. Она не отказалась лишь потому, что надо было как-то успокоить нервы. Он наблюдал за ней сквозь окружавшую его завесу дыма. Чтобы спастись от этих пытливых глаз, Клеон встала и принялась рассматривать книжные полки, но его глаза последовали за ней.

Она уселась на место, отметив про себя разносторонность и глубину книг. Эллис рассмеялся:

— Вы что же думали, что я невежда? Вы будете удивлены, услышав, что я закончил университет. Сядьте поудобней, моя дорогая Клеон, и приготовьтесь развлекаться. Я представлю вам этапы моей карьеры. — Эллис затянулся сигаретой и полузакрыл глаза, вспоминая. — Э… довольно много лет тому назад со мной нянчились в частной школе. Грубость и беспорядок местной начальной школы не годились для меня. Потом была закрытая школа для мальчиков, одна из известнейших, — я так и ожидал, что вы придете в ужас! Здесь мне определили мое законное место в жизни — в социальном плане, — конечно же в высшем классе. Но как быть с интеллектом? Это значило меньше, чем общественное положение. Способности ценились не так уж высоко. Потом университет…

— Оксфорд? — спросила Клеон.

— Ну конечно же Оксфорд, — цинично ответил Эллис, — какой же еще? Затем последовало краткое ознакомление с искусством — мой отец надеялся, что у меня откроются какие-нибудь скрытые таланты. Но, увы, эти таланты были настолько скрытыми, что, по-видимому, и не существовали вовсе. — Он стряхнул пепел с сигареты. — Я собирался стать инженером, но отец пришел в ужас, когда я заговорил об этом, считая, что эта работа пачкает руки. Итак, это отпало. Ну а теперь расскажите мне о себе.

— Извините, но после вашего рассказа я — пас.

Он наклонился вперед:

— Расскажите, ведь я же рассказал. Доверие за доверие.

— Ладно, — она отхлебнула из своего бокала, — обычное образование — начальная и средняя школа. Выдержала все экзамены. Потом работа в качестве журналистки в местной газете. По социальному происхождению и положению я просто не гожусь для вашего списка подруг.

— А кто говорит, что я собираюсь внести вас в список?

Клеон нервно провела пальцем по краю своего бокала. Было такое чувство, как будто хлопнули дверью перед самым ее носом.

— Простите, что злоупотребила вашим гостеприимством, — с тяжелым вздохом сказала она.

Эллис пересел к ней, и Клеон опять застыла.

— Знаете, мой отец собирается вскоре показать коллекцию. Вы, как и прочая пресса, будете приглашены. Однако покупательницы имеют первостепенное значение. С ними носятся, как с королевами. Они платят наличными, и поэтому их выбор или отказ может обогатить или разорить кутюрье. — Он налил себе еще и опять уселся рядом с Клеон. — Пока идут приготовления к показу, я и близко не подхожу к этому месту. Там царит такой шум и хаос, что и представить невозможно. — Он потушил сигарету и зажег другую. Так и курит одну за другой. Клеон чуть не задохнулась от дыма.

Она оглянулась, отчаянно подыскивая способ бегства, как обвиняемый на суде. Эллис наблюдал за каждым ее движением спокойным, немигающим взглядом, как стрелок с поднятым ружьем следит за неровным полетом птицы, взятой им на мушку.

Клеон внезапно захотелось увидеть дом своих родителей, почувствовать тепло встречи, увидеть старую потертую мебель и войти в свою не менее старую спальню.

— Я вскоре собираюсь домой, — сказала она Эллису, поражаясь собственному решению.

— Скучаете по Айвору? — спросил он как бы невзначай.

— По Айвору? — Клеон пристально посмотрела на Эллиса. А что, если она скажет ему, что не вспоминала об Айворе, пока тот сам не произнес его имя? — Да, очень.

— Вы еще копите на дом?

— Конечно. Возможно, мы обсудим это в выходные.

Эллис потушил сигарету:

— Я отвезу вас домой.

Глава 6

Клеон собрала своих коллег, чтобы обсудить передовицу, написанную ею. Она предполагала поместить ее в следующем номере «Салона». Это был преднамеренно вызывающий текст, полный отход от традиций высокопарных строк на «чистоплюйском жаргоне», как Клеон называла только что ушедшую в печать передовицу. В таком виде ее текст был к тому же вызовом руководству, и поэтому ей хотелось проверить реакцию своих коллег на него.

— Эту передовицу предполагается использовать, — говорила она, — для подготовки к тому, что грядет, — Клеон была совершенно убеждена в этом, — для публикаций нового стиля, охватывающего более молодые возрастные группы.

— Есть какой-нибудь прогресс? — спросил Бен. — Потому что если есть, дайте мне знать, тогда я тоже смогу перейти к свежей рекламе. Я не хочу засорять безвкусной старомодной чепухой новый, с иголочки журнал.

— К несчастью, Бен, пока нечем порадовать. Каждый раз, когда я затрагиваю эту тему в беседе с мистером Ферсом, я чувствую себя так, словно пытаюсь преодолеть несокрушимое препятствие. На всякий случай, — предупредила Клеон, — помалкивайте о моей передовице. Я не буду спокойна, пока она благополучно не окажется в наборе. То, что ведет к приемлемой перестройке журнала, — жизненно важно, потому что помогает расчистить путь новым публикациям. Сегодня вечером я уеду домой на уик-энд. Когда я вернусь, то снова возьмусь за мистера Ферса.

Рик усмехнулся:

— Он скоро будет сыт вами по горло.

— А что, это идея — изматывать его, пока он не сдастся, — рассмеялась Сара.

— Вода камень точит, — прокомментировала Джоанна. — Единственная сложность состоит в том, что мы все умрем к тому времени, когда он изменит свое мнение.

После того как все ушли, Джоанна показала на стол Клеон:

— Похоже, что вы собираетесь открыть комиссионную лавку. Что вы хотите сделать со всеми этими побрякушками?

— Носить, — пошутила Клеон, взяв сверкающую имитацию диадемы и прикладывая ее к своим волосам.

— Эта штучка мне нравится, — сказала Джоанна, без особого успеха пытаясь прикрепить диадему к волосам Клеон. — Видимо, это все для фотографий? — Она посмотрела на черные туфли. — Они просто потрясающие! Можно примерить?

— Не стоит. Их наденет модель, а потом они будут возвращены оптовику. Вам нравится этот пояс? Девушка, занимающаяся контактами производителей с массами, принесла его, чтобы показать мне. Она хотела, чтобы я представила его в нашем журнале. — Клеон состроила гримаску. — При таком положении дел мне, наверное, придется просить на это разрешение у исполнительного директора.

Джоанна вышла и впустила высокую стройную девушку, ожидавшую приема. Клеон подумала, что, судя по внешности и осанке, та, несомненно, модель.

Девушка представилась:

— Дениз Митчэм из Дома Франциза. Насколько я поняла, мне предстоит сегодня сниматься для «Салона».

— Совершенно верно. — Клеон открыла дверцу одного из длинных стенных шкафов и достала чемодан. — Вся одежда здесь. И все конечно же от Франциза. Нам не позволено представлять что-нибудь еще. — Она печально улыбнулась. — Хоть это все прекрасно, но несколько поднадоело.

Девушка обернулась на звук открываемой двери.

— Привет, Эллис, — сказала Дениз, подходя к нему и касаясь его плеча игривым жестом. — Совсем как чужой!

— Привет, Дениз. — Он был бесцеремонен. — Извини, последнее время я был занят.

Она надула губы:

— Я все понимаю, дорогой. Ты больше не любишь меня. — Дениз снова похлопала его по плечу, взяла чемодан и вышла.

Клеон вертела в руках свой блокнот. «Еще одна из его гарема, — думала она. — Несомненно, он один из самых популярных ловеласов Лондона». Тут она заметила передовицу, над которой работала, и постаралась прикрыть ее листом бумаги.

— Снимите это.

Клеон чуть не подпрыгнула от внезапного приказа, решив, что Эллис заметил ее движение.

— Что — это?

Он кивнул на ее голову, и она, подняв руку, почувствовала диадему, которую забыла снять.

— Она поддельная, — продолжал он ехидным тоном. — Я-то думал, что такая ценительница настоящего, как вы, должна была бы понимать это. В любом случае это вряд ли улучшит внешний вид деревенской кошечки.

Раздосадованная его критикой, Клеон сдернула диадему со спутанных кудрей. Эллис уселся на угол ее стола:

— Сегодня тот день, когда блудная дочь возвращается домой, не так ли? Каким поездом вы едете?

Она ответила:

— Я уйду на полчаса раньше. Вы не против?

— Вряд ли я уволю вас с работы только за это. — Он улыбнулся. — Но имейте в виду, что в понедельник утром вы должны быть на месте вовремя. — Эллис взял скрепку и начал гнуть ее. — Наверняка Айвор будет в восторге, увидев вас. Я думаю, он не раз звонил вам после вашего переезда?

— Нет, ни разу. — Эллис был удивлен. — Я сама звонила ему. — Клеон сцепила руки и разглядывала их. — Обычно он предпочитает, чтобы инициативу проявляла я. Он слегка… — Клеон поколебалась, вздохнула и закончила: —…слегка застенчив.

Эллис сидел, покачивая ногой и ничего не говоря. Скрепка была уже разогнута в прямую линию.

— Вы можете оказать мне услугу, Клеон? Не навестите ли вы мою бабушку? Она будет рада вас видеть. Я говорил вам, что ей нравится, когда рядом молодежь.

— Конечно, я к ней зайду.

— Спасибо. — Он с сожалением посмотрел на то, что сделал со скрепкой. Она теперь была бесполезна, и Эллис выбросил ее. Он встал рядом с Клеон, положил ей на плечо руку и посмотрел на бумаги, лежащие перед ней.

Клеон беспокойно напряглась и опустила руку, чтобы прикрыть свою статью, но нечаянно сдвинула скрывавший ее лист. Несколько первых строк оказались на виду и привлекли внимание Эллиса.

— О чем это? — Он прочитал вслух: — «Давайте посмотрим правде в глаза: весь модный бизнес нацелен на делание денег». — Эллис взглянул на Клеон и с любопытством заметил, что ее щеки пылают. Он потянулся, чтобы взять лист.

Она испуганно впилась пальцами в его руку:

— Это просто… просто я кое-что написала. Это еще не закончено и не годится для чтения.

— Не отпустите ли вы мою руку, мисс Эстон… — сказал спокойно Эллис. Она тут же освободила ее. — Хорошо, теперь я был бы рад, если бы вы дали мне прочесть то, что написали.

Когда он говорил таким внушительным тоном, Клеон не могла отказать. Она протянула листок и стала с беспокойством ждать его реакции.

«Давайте посмотрим правде в глаза, — писала Клеон, — весь модный бизнес нацелен на делание денег. А деньги в наше время находятся в карманах молодых людей. У них нет ни других привязанностей, ни расходов, ни ответственности, кроме тех, что они устанавливают для себя сами. Они могут тратить деньги так, как им нравится.

И им нравится одежда. Много одежды, большой выбор одежды. Им нравится бутик. Им нравится привередничать, поэтому они ходят из одного бутика в другой, только тем и занимаясь, что все время выбирают и перебирают.

Наподобие того, как подбираются ингредиенты для салата, они ходят по магазинам, находя здесь юбку, тут топ, там брюки, а ботинки, ремень и сумку — еще где-нибудь. У молодых врожденное чувство цвета и безошибочное умение угадывать сегодняшнюю моду. Они знают, чего хотят, и приходят за этим.

Кутюрье? Большинство молодых никогда не слышали о них. Адаптированные образцы от великих модельеров? Они даже «спасибо» вам не скажут за это. У них есть собственные модельеры, в основном молодые, создающие для них вещи, которые те хотят носить, — одежду на один сезон, практичную одежду, удобную в носке и не стесняющую движений, которую можно надеть или снять в зависимости от каприза.

«Кутюр» для старшего поколения? Это им не по карману. Это всего лишь прекрасная мечта, сказочная, недостижимая фотография в «блестящем» журнале.

Все это оставляет кутюрье в изоляции. Там он и будет пребывать, пока однажды не исчезнет. Кутюрье был мечтой, а современная женщина не станет платить за мечту, слишком уж она дорога. Поэтому она идет за тем, что может себе позволить, — за реальной вещью, вполне доступной, за той, что можно потрогать».

Эллис прочел все до конца.

— Надеюсь, вы не собираетесь использовать это? — сказал он с нарочитым спокойствием.

Клеон ощетинилась:

— А почему бы и нет?

Он швырнул листок:

— Это не подлежит обсуждению. Совершенно не годится. Вы это, надеюсь, понимаете?

— Может быть, это и не годится для публикации в таком виде, но я рассчитывала на будущее в расчете на те перемены, которые ожидают журнал.

— Вы слишком торопитесь, Клеон. — Все тот же железный контроль над собой, но в его голосе послышалась предупреждающая нота. — Меня нельзя принудить к какому-либо действию, в правильности которого я не уверен. Не думайте, что мне не известно о тактике изматывания, которую вы изобрели в отношении меня.

Клеон потупила взгляд, почувствовав поражение:

— Я все-таки не понимаю, что тут плохого, если изменится содержание статей. Это будет происходить постепенно, так что никто даже и не заметит…

— Послушайте, барышня. — Эллис стальными пальцами взял ее за подбородок и резко поднял вверх. — В недалеком будущем нам все же придется раскрыть карты. Вы мне наговорили таких вещей, которых я бы не стерпел ни от кого из моих подчиненных. Пока, Бог знает почему, я оставил это без последствий. Но я предупреждаю вас, что, если вы проигнорируете мои предупреждения и используете эту статью, вы будете уволены. — Его глаза, безжалостные и холодные, не отпускали ее. — Это не первый раз, когда я угрожаю вам увольнением, но, клянусь Богом, на этот раз это серьезно! Вам понятно?

— Да, — прошептала Клеон.

— Хорошо. Разорвите эту статью, и у нас не будет больше проблем. — Он смягчился и поцеловал ее в полуоткрытые губы. — До свидания, Клеон. Счастливо отдохнуть. — Эллис улыбнулся и ушел.

Справившись с дыханием, Клеон взяла свою статью и со вздохом сунула ее в ящик стола.

На следующий день утром Клеон на автобусе доехала до коттеджа бабушки Эллиса. Ее приветствовали две протянутые руки, и она наклонилась, чтобы ласково поцеловать морщинистую мягкую щеку.

— Мое дорогое дитя, — сказала миссис Ферс, — как славно видеть вас. Присаживайтесь сюда, — она подтолкнула скамеечку для ног, — и расскажите мне о себе. Как мой внук? Часто ли вы его видите? Нравится ли вам ваша работа?

Клеон отвечала на вопросы по порядку:

— Я вижу его очень часто. Даже обедала с ним в городе раз или два — это были, конечно, деловые свидания, — поспешила добавить она.

— А вы видели его квартиру?

— Да, Эллис… Я имею в виду, мистер Ферс, — старая леди, кажется, не заметила ее промаха, — приводил меня туда как-то вечером, после нашего совместного выхода.

— Не правда ли, она прекрасна, моя дорогая? Мебель, шторы…

— Да, она прекрасна, — ответила Клеон равнодушным тоном.

— А как насчет моего сына? Вы уже встречались с ним?

— Да, я виделась с ним дважды. — Она бросила быстрый взгляд на миссис Ферс. — Его не так просто понять, верно? — Миссис Ферс покачала головой. — А во второй раз, когда я приходила в его дом, я примеряла платье по его просьбе. Тогда он разговаривал со мной…

— Дорогая, если мой сын говорил с вами, то вам на самом деле оказана честь. Обычно он не замечает никого вне сферы своей деятельности, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ними. — Кивком головы она указала на ящик в другом конце комнаты. — Если вы будете так любезны открыть его и достать кое-что, завернутое в ткань…

Клеон нашла сверток и протянула его миссис Ферс.

— Помните, Клеон, я обещала вам кружева? Ну вот, это они. — Она подняла три изумительных кружевных предмета. — Я подумала, что вы могли бы использовать их как рукава — посмотрите, они сделаны точно по пройме. А этот может послужить воротничком или вставкой для блузки или платья.

— Миссис Ферс, это чудесно! — Клеон снова поцеловала ее гладкую, сладко пахнувшую щеку. — Как мне благодарить вас?

— Не нужно благодарности, дорогая. Я делала их с удовольствием. А сейчас уберите кружева и не забудьте их, когда будете уходить.

Клеон заварила чай, они сидели, пили его и разговаривали. Когда она уходила, миссис Ферс сказала:

— Не передадите ли вы кое-что моему внуку? Скажите ему, что я посылаю ему свое благословение и что я все еще жду, и не будет ли он так любезен поторопиться, потому что мои дни уходят. Он поймет, что я имею в виду.

Клеон рассмеялась, вспоминая, что старая леди намекает на правнуков, которых так страстно желала. С некоторой грустью она подумала: «Не похоже, чтобы ее надежды сбылись в ближайшем будущем».

Клеон возвращалась хорошо знакомым путем — полями и через лес, напрасно стараясь ощутить заново старое чувство свободы и полноты ощущений. Она даже прилегла под тем же самым деревом, ее деревом, глядя в небо сквозь ветви и сочную зеленую листву. Под конец ей пришлось закрыть глаза, потому что все, что она могла видеть, куда бы ни смотрела, было лицо Эллиса Ферса, злое и жесткое, без улыбки, каким оно выглядело после того, как он прочел ее статью.

Теперь он стал ее жизнью, и Клеон не могла убежать от этого. Он был всем, чего она хотела, и был так же недостижим, как солнце в небе.

Клеон зашла в редакцию повидать старых друзей. Но даже они выглядели как-то по-другому. Здесь был Майк и двое репортеров. Мистер Райли сердечно пожал ей руку и подробно расспросил о работе. Он пожелал ей удачи, пророча большое будущее.

Майк оглядел ее и сказал:

— Это не настоящая Клеон, не та, которую мы знали. Ты изменилась. Настоящая Клеон обычно приходила после интервью с застрявшими в волосах от лежания под деревом и разглядывания неба листьями. — Он посмотрел на ее ноги. — Держу пари, сейчас они выглядят чище. Никто не пачкает их, гуляя босиком!

Клеон чувствовала, что готова расплакаться, и в этот момент была готова отдать все за счастье и покой, которые знала прежде.

Вторую половину дня Клеон провела с Айвором. Он сказал, что скучал по ней, однако его поцелуй был, как обычно, сдержанным. Когда она попыталась ответить на него, то вспомнила о том, другом, который так сильно взбудоражил ее.

На следующий день они встретились еще раз и обсудили вопрос о своих сбережениях. В основном говорила Клеон, рассказывая о своей работе. Под конец она стала так тяготиться этим свиданием, что почти с облегчением рассталась с Айвором у своей двери.

Первым делом в понедельник Клеон позвонила по внутреннему телефону Эллису. Она должна была передать ему привет от его бабушки.

Ответила его секретарша.

— Здравствуйте, Кэрол, — сказала Клеон, — можно попросить мистера Ферса?

— К сожалению, мисс Эстон, его нет. Он за границей.

— За границей? — изумленно повторила Клеон.

— Да, разве он вам не говорил? Он уехал в Соединенные Штаты.

— Как… как долго его не будет?

— От трех недель до месяца. Он точно не знает, когда вернется. Что-то важное? У меня есть адрес его отеля. В нем он пробудет пару недель. Потом будет жить в частном доме — что-то вроде коротких каникул, перед тем как вернуться, я полагаю.

— Нет, — сказала Клеон, — ничего серьезного. Спасибо, что сказали.

Она положила трубку. «Итак, он уехал, — думала Клеон, — почти на месяц. Тридцать один день, пока я снова увижу его».

Вошла Сара. Клеон как во сне произнесла:

— Мистер Ферс уехал за границу, в Америку. Его не будет около месяца.

— В самом деле? — сказала Сара, лишь слегка заинтересовавшись новостью. — Он отправился туда к своей даме сердца. Какая-то богатая подруга. Дочь владельца огромного универмага. Она также закупает модную одежду для фирмы и регулярно приезжает сюда на показы коллекции Франциза.

— Значит, она вскоре появится здесь, чтобы посмотреть последнюю?

— Возможно. Я думаю, он привезет ее с собой. Чего они только не вытворяют, когда она появляется! С ней носятся, как с королевой. В конце концов, все дело в деньгах, которые она платит за творения Франциза.

— Как ее зовут?

— Что-то вроде Коннэр. Точно, Карин Коннэр.

— Она хорошенькая?

— Не то слово. От нее захватывает дух. Она затмевает собой и Аннабель, и Марию, и всех прочих.

Когда Сара ушла, Клеон подошла к окну. Она посмотрела на открывающийся из него вид, ее глаза искали зелень. Ей необходимо увидеть живую зелень, пройтись по траве, вдохнуть запах цветов, послушать птичье пение. Она вспомнила о парке, мимо которого проезжала на автобусе. «Я куплю бутерброды, — пообещала себе Клеон, — и отправлюсь туда на ленч».

Она сидела на скамейке, ела бутерброды, кормила уток на озере и убеждала себя, что не слышит шума транспорта и не чувствует запаха выхлопных газов.

И после этого каждый раз, когда была хорошая погода, Клеон стала ходить на ленч в парк.

Как-то утром, когда она перекладывала сверток с бутербродами — она приготовила их с утра — из ящика стола в сумочку, зашел Рик.

— Куда ты собираешься? — спросил он, наблюдая за ней.

Она ответила.

— Ты не будешь против, если я присоединюсь к тебе?

— Конечно нет, — сказала Клеон, и они вместе отправились в парк.

После этого походы в парк вошли у них в привычку, а когда шел дождь, они заходили в бар напротив. Рик был отличной компанией, а его веселые истории помогали дням лететь быстрее.

Эллис задержался в Америке. Прошло четыре недели, а он все еще не возвращался. Клеон печально размышляла, что, может быть, он занят помолвкой, а может быть, даже женился на своей потрясающей подруге.

Иногда по вечерам Рик водил ее в кино или куда-нибудь на танцы. Они старались не тратить на это слишком много денег. В конце концов Рик начал целовать ее. Она не возражала. Это не значило ничего, и она надеялась, что точно так же думал и Рик.

От случая к случаю она звонила Айвору, однако разговоры между ними были такими тягучими и требовали столько усилий с ее стороны, что она решила вместо этого писать ему.

Как-то вечером Клеон прихватила с собой Рика на показ моделей, где он сделал несколько набросков. Модели были чересчур традиционными, лишенными воображения, и, когда все закончилось, они отправились на танцы, чтобы встряхнуться. Рик проводил ее до дома, и она пригласила его на чашку кофе.

Он поцеловал ее, и, когда его поцелуи стали более настойчивыми, она поняла, что сделала ошибку, пригласив его. Клеон успешно отразила атаку Рика, сказав ему, что она устала, и спросив, не будет ли он так любезен отправиться домой.

Он неохотно ушел, а Клеон устало рухнула в постель. Она впала в такое оцепенение от тоски по Эллису Ферсу, что даже перестала считать дни. Ей начало казаться, что он никогда не вернется.

На следующий день Клеон появилась на работе вялая, с припухшими глазами. Она уставилась в окно, не видя ничего, кроме зданий, и желая никогда больше не видеть этого места. Ей хотелось сложить свои вещи и уехать домой, вернуться к прежней жизни.

Дверь открылась, но Клеон не обернулась.

— Клеон?

Она резко развернулась, удары сердца чуть не удушили ее.

— Эллис! — Она так и не поняла, как ей удалось остановиться и не броситься в его объятия. Но ей не удалось погасить радость от желанной встречи в своих глазах и улыбку на приоткрытых губах.

Вдруг она вспомнила, что с ним должна быть Карин Коннэр. С деланным спокойствием Клеон произнесла:

— С возвращением, мистер Ферс.

— Спасибо, мисс Эстон. — Слова были насмешливы, но произнесены с улыбкой. Он внимательно посмотрел на нее. — Вы выглядите усталой. Развлекались вовсю в мое отсутствие?

Клеон села:

— Да нет. Несколько выходов с Риком. Вчера вечером мы были на танцах.

Глаза Эллиса сузились.

— В самом деле? — Он подошел поближе. — Поздние вечера мало подходят для сельских кошечек, мисс Эстон. — Эллис устроился на краю ее стола, и желание протянуть руку и коснуться его стало непреодолимым.

— Вы вернулись один?

— Да. А что я должен был сделать?

— Я думала… мне сказали, что вы можете приехать в компании. — Она следила за ним. — Кое с кем по имени Карин.

Эллис посмотрел на нее сверху вниз и заговорил как-то неопределенно:

— Нет, она пока не приехала. Она хотела, чтобы я задержался, тогда она смогла бы прилететь со мной, однако я должен быть здесь по неотложному делу. Она приедет через неделю или около того посмотреть коллекцию отца. — Он поднял глаза. — Кстати, об отце: он хочет видеть вас. Что-то насчет еще одной примерки. Вы не против?

«Не против? — подумала Клеон. — Я сделаю все что угодно, чтобы угодить тебе или твоему отцу, — лишь бы быть чуть-чуть поближе к тебе».

— Конечно же нет, — произнесла она вслух.

— Как насчет сегодняшнего вечера?

— Как скажете. Я могу показаться в своем последнем наряде.

— Значит, я зайду около семи? — Клеон кивнула. — Хорошо. — Эллис поднялся, но, кажется, не горел желанием уходить. Тогда Клеон вспомнила о послании старой миссис Ферс. Когда она передала то, что сказала бабушка, он рассмеялся и отошел к окну. — Значит, она все еще ждет? Ну ничего, может, ей и не придется долго ждать.

Клеон было интересно, что означает его загадочное утверждение, и она уныло решила, что до того, как он объявит о помолвке с богатой американской наследницей, осталось совсем недолго.

У дверей Эллис обернулся:

— Куда вы ходите в обеденный перерыв?

— Я приношу бутерброды с собой.

— Берете пример с меня?

— Да нет. В хорошую погоду я хожу в парк и съедаю их там.

— Одна?

— Не всегда. Иногда ко мне присоединяется Рик.

— Между вами просто расцвела дружба. — И снова сарказм, но уже без улыбки.

Клеон взглянула на сияние солнца:

— Сегодня я иду одна. Рик не может.

Эллис тоже посмотрел на солнце:

— Погода искушает меня. Вы не возражаете, если я заменю художественного редактора?

— Вы пойдете со мной?

— Почему бы и нет? Я могу пережить несколько глотков загрязненного свежего воздуха в британском варианте. Он чуть менее пикантен, чем тот, что производят в Штатах. И потом, у меня каникулярное настроение.

— Ладно, — Клеон все еще сомневалась, — хорошо. Вы согласны есть мои бутерброды?

— Спасибо, я захвачу свои. Позвоните, когда соберетесь. — Он вышел.

Во время ленча Эллис настоял, чтобы они взяли такси.

— Я ничего не имею против автобусов, — сказал он, — кроме пробок, в которые они попадают.

— А такси нет?

Он пожал плечами:

— В конце концов, в такси легче переносить пробку.

Они доехали до ворот парка и немного побродили, пока не нашли свободную скамейку. Эллис, кажется, был доволен, что сидит рядом с Клеон, наблюдая гуляющих и комментируя, как вкусны бутерброды после долгого перерыва.

Время от времени Клеон смотрела на его профиль, говоря себе, что это не сон и что он на самом деле здесь, рядом с ней. Эллис, издавая одобрительные звуки, ел ее кексы — она сказала, что испекла их сама, — и пил кофе из ее термоса.

— У меня только крышка от термоса, чтобы пить, — сказала Клеон, — другой чашки нет.

— Не важно. Я буду пить с другой стороны. — Он усмехнулся, и Клеон удивилась его беззаботному настроению. Крышка термоса переходила от одного к другому, и она заметила, что Эллис не поворачивает ее. — Так вкуснее, — сказал он, отхлебнув.

Когда они закончили, Эллис спросил:

— Куда вы собираетесь — обратно в офис?

— Нет, на показ моделей. — Она назвала известный универмаг в центре Лондона.

— Хорошо. Мы поедем на такси.

— Мы? — Значит, он собирается ехать с ней. Клеон потребовалось некоторое время, чтобы понять почему. Навряд ли из-за того, что ему нравится ее общество. Она решила, что дело, должно быть, в «каникулярном настроении», которому он поддался.

Они вместе уселись на стулья, расставленные вдоль приподнятого подиума. Пока Клеон изучала программу, Эллис слегка озабоченно пролистывал свой дневник. Послышалась спокойная и приятная музыка — это, похоже, было сигналом к началу показа.

Изысканно и профессионально высокая, стройная молодая женщина представляла одежду, продающуюся в универмаге. Здесь были шляпки и костюмы, некоторые отделанные мехами, и все — безукоризненно сшитые. Были шифоновые платья и вечерние наряды. Трикотажные костюмы с юбками или брюками, а также лыжные костюмы.

Одна из моделей легкими и быстрыми шагами дошла до конца подиума, задержалась перед Эллисом и улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ.

«Еще одна из его женщин?» — подумала Клеон и не могла удержаться, чтобы не прошептать:

— Кажется, она знает вас?

— Знает. Ее зовут, если вам так хочется знать, Валентина. Она работала у моего отца.

— Она хорошенькая, — услышала свой голос Клеон.

— Да, недурна. — Он ухмыльнулся. — Украсит собой любой стол.

— Лучше, чем Карин? — спросила Клеон, сердясь на саму себя за свою настойчивость.

— Конечно же нет, — ответил Эллис. — Карин — нечто исключительное. — Он с недоброй усмешкой наблюдал за неожиданным отчаянным жестом Клеон.

В конце показа, рискуя вызвать его раздражение, она спросила:

— Вот где должны находиться произведения вашего отца — на том рынке, где вся одежда высшего качества. Обратите внимание на известные имена в программе. По сравнению с дешевым рынком готовой одежды, цены высоки, но все же доступны для женщин с практичным складом ума. Одежда вашего отца столь изысканна, что может привлекать лишь по-настоящему богатых.

— Я в этом уверен, мисс Эстон. — Его тон был резок. — Вы изложили свою точку зрения до предела ясно, если мне будет позволено так выразиться.

— Извините, — сказала она со вздохом.

Они прошлись по женскому отделу, и Клеон с восторгом отозвалась об одежде в витринах, восхищаясь ее кроем и тканью, из которой она была сделана.

— Вы называете это своей работой? — спросил Эллис.

— Конечно. Отсюда я узнаю тенденции и стили одежды, которая продается в магазинах. Здесь я также черпаю идеи для журнала — те, что мне не позволено использовать в нем. — Она с упреком посмотрела на Ферса.

— Ладно, мы разберемся с этим. Давайте будем друзьями, по крайней мере на людях.

Клеон нетерпеливо фыркнула — с ним ей никогда не договориться. Она чувствовала себя мотыльком, отчаянно пытающимся пробиться в освещенную комнату через оконное стекло.

Красное бархатное платье привлекло внимание Клеон. Она нашла зеркало и приложила платье к себе.

— Вы намерены купить его? — спросил Эллис. Отчасти погруженная в себя, Клеон, кажется, не услышала. Он взглянул на ярлычок с ценой: — Немного выше ваших возможностей, не так ли?

— Конечно. Но это не причина, чтобы не смотреть на него. Иногда я примеряю их, — грустно добавила Клеон, вешая платье на место.

Они перешли в другую секцию.

— Откуда ваш отец берет свои идеи? — спросила она. — Он ходит в галереи и рассматривает картины, как некоторые другие модельеры?

— Я никогда не спрашивал его. Я же говорил вам, у нас как-то не получается общение.

Клеон вспомнила его холодное, бесцеремонное поведение в тот вечер, когда она пришла в дом его отца на первую примерку.

— А пытались ли вы в самом деле наладить его?

— Мои отношения с отцом — мое личное дело.

Клеон не хотела мириться с тем, что ей затыкают рот, и живо возразила:

— Я не лажу со своим отцом, но нашла контакт с вашим. Странно, не правда ли? — Она задумчиво посмотрела на Эллиса. — Возможно, вы смогли бы поладить с моим.

Клеон заметила его пытливую улыбку, но слишком поздно осознала смысл своих слов.

— Иными словами, «познакомьтесь с моими родителями»?

Она густо покраснела и сердито ответила, в пылу гнева забыв о его положении в фирме:

— Нет, я не имела этого в виду. Я не пытаюсь вас как-либо связывать. Я видела, как вы ведете себя с вашими подругами. Вас так же невозможно удержать, как… как семечко одуванчика, подхваченное ветром.

Эллис просто улыбнулся, ничего не сказав. Они подошли к обувному отделу.

— Ах да, обувь, — заметил он, уставившись на ее ноги. — Камень преткновения между нами. То, что выставлено вокруг, навевает воспоминания.

Клеон не дала ему развить свое провокационное заявление. Она бродила по секции, делая быстрые расчеты в голове.

— Вы не против, — спросила она, — если я кое-что примерю? Мне нужны новые туфли, а эти модели так хороши…

— Давайте, Золушка. Я не спешу. Я велел своей секретарше оставить вторую половину дня свободной от встреч, поскольку это мой первый день дома.

Двадцать минут спустя Эллис сидел, подавшись вперед и терпеливо наблюдая, как Клеон пытается сделать окончательный выбор между двумя парами туфель.

— Чем вам не нравятся эти черные? — спросил он, указав на них.

— Очень нравятся, — ответила она, глядя на них с тоской, — только цена… Я не могу столько заплатить за одну пару туфель. — Она посмотрела на другие туфли и вздохнула: — Эти значительно дешевле. Значит, надо купить их. — Клеон все еще сомневалась, и ее глаза устремились на другую пару.

Продавщица, горя желанием продать вещь подороже, обратилась к Эллису:

— Вам не кажется, что ваша жена прекрасно выглядит в этих туфлях, сэр? Они превосходного качества, сэр.

Эллис выпрямился и усмехнулся:

— Знаешь, дорогая, она права. Ты должна взять эту пару.

Клеон бросила на него убийственный взгляд.

— Вы же знаете, что они мне не по карману, — прошипела она, — и к тому же я не ваша…

— Хорошо, — сказал Эллис продавщице, — мы возьмем эти, черные, и, раз такое дело, — его взгляд оборвал попытку Клеон вмешаться, — мы возьмем и те, и другие.

Он вытащил бумажник и достал несколько банкнотов.

— Этого достаточно?

— О да, сэр, — восторженно расплылась благодарная продавщица, делая книксен, подобно викторианской прислуге. — Я уверена, что ваша жена будет более чем довольна, сэр. — Она торопливо убежала.

— Как вы могли? — упрекнула его Клеон, засовывая ноги в свои старые туфли. — Теперь я должна буду расплачиваться с вами и…

— Это подарок, Клеон. Не давайте воли своему негодованию. И, — он движением руки остановил ее протест, — редактор журнала мод, работающий на издательство Ферса, должна всегда быть одета настолько хорошо, насколько это возможно.

Она вспыхнула:

— Значит, вам не нравится, как я одеваюсь?

— Я этого не говорил. А теперь успокойтесь. Продавщица идет обратно, и, если вы не будете осторожны, она заметит отсутствие обручального кольца — тогда, чтобы спасти вашу честь, я должен буду купить его вам.

Это угомонило Клеон. Она натянула левую перчатку и стала прохаживаться, пока Эллис брал пакет и клал сдачу в карман.

На обратном пути в такси он сухо произнес:

— Я ошеломлен вашей благодарностью.

— Извините, Эллис. Большое спасибо за туфли. — Ее взгляд был вызывающим. — Я придумала, как вам отплатить за них, — я буду работать допоздна, пока не погашу долг.

— Не будьте идиоткой. Я не приму от вас никакой платы.

— Все равно. Я так и сделаю.

Он протянул руку и потрепал ее волосы.

— Сегодня вечером, в семь, — напомнил он, отдавая туфли.

Они расстались у дверей его кабинета.

Глава 7

Плотно облегающие черные бархатные брюки и соответствующая курточка, которую Клеон надела поверх свитера, заставили брови Эллиса взлететь вверх.

— Еще одно творение Эстон? Созданное волшебными руками Клеон?

— Конечно. Вам нравится?

— «Нравится» — не то слово. Костюм ошеломляющий, он создает потрясающий эффект. Вы что, хотите соблазнить меня, вместо того чтобы искать подход?

— Нет, — рассмеялась она, — просто стараюсь выглядеть мило.

— Мило? Мило? В моем словаре это слово относится к девушке, которая слегка чопорна и до некоторой степени непривлекательна. В этом костюме вы… — Он тяжело вздохнул. — Давайте пойдем, пока я не начал доказывать вам, как вы эффектны.

Когда Клеон вошла в примерочную, брови Франциза заметно дрогнули, но он ничего не сказал. Вокруг царила атмосфера толкотни и спешки, которая доходила почти до истерии в мастерских, примыкающих к примерочной. Доносившиеся голоса девушек и женщин, работавших там, за закрытыми дверями, затрудняли разговор.

Эллис вышел — Клеон решила, что он пошел разыскивать Аннабель, — и появилось платье.

Примерка прошла нормально, платье сидело великолепно. Антуан, который вошел, когда Клеон была еще в платье от Франциза, одобрительно присвистнул.

— Вы все же будете моделью, — заявил он, изучая ее профессиональным взглядом.

Чтобы помочь ему, Клеон повернулась и приняла позу, как бы демонстрируя платье на показе. Антуан захлопал в ладоши:

— У вас есть все необходимое. Стиль, пластичность, элегантность и… э… телосложение. Все, что вам нужно сделать, — немного подрасти. И все будет в порядке.

Клеон сделала глубокий книксен.

— Еще один поклонник, мисс Эстон? — сказал сзади Эллис, сверкнув глазами. — Вы коллекционируете их, как иная женщина шляпки.

— Жаль, что у вашего отца нет вакансии модели, мистер Ферс, — пошутил Антуан.

— Вы считаете, что у нее есть все необходимое для этого? Хорошо, мисс Эстон, теперь вы знаете — когда я вас уволю, мой отец примет вас к себе в штат с распростертыми объятиями.

Посмеиваясь над замечаниями сына, вошел Франциз. Он внимательно осмотрел вечернее платье и заявил, что доволен им.

— Теперь оно готово для вашей клиентки? — спросила Клеон, когда платье унесли.

— Готово, — ответил Франциз. — Я должен искренне поблагодарить вас за помощь.

— Где мама? — спросил Эллис отца, пока Клеон причесывала свои кудри.

— Вместе с Эвереттами. Ты же знаешь, как она ненавидит беготню перед показом.

Вошла Аннабель, а следом за ней Мария. Обе манерно воскликнули:

— Эллис, дорогой, как я скучала по тебе! — И каждая взяла его за одну из рук, глядя ему в лицо и желая, чтобы он выказал поцелуем свое расположение.

Ласково, но твердо Эллис высвободился из их хватки и подошел к Клеон. Он обнял ее за плечи, и она открыто рассмеялась над его маневром. Он улыбнулся ей, и она, подыгрывая, прижалась к нему, наблюдая, как расширились от изумления, а потом сузились от негодования глаза обеих девушек. Они ушли с испорченным настроением.

После их ухода Клеон сразу же вывернулась.

— Это нечестно, — сказала она, блестя глазами. — В конце концов, я держу своих так называемых поклонников на расстоянии. Так с ними легче управляться.

Эллис надвинулся на нее:

— В самом деле?

Открылась дверь, и к Клеон подошла девушка, держащая в руках большую коробку для платья.

— Это вам, мисс Эстон, с наилучшими пожеланиями от Дома Франциза.

Сам модельер стоял в дверях, наблюдая.

Ошеломленная, Клеон приняла коробку в протянутые руки и уставилась на нее.

— Это платье, мисс Эстон, — сказал Франциз.

— Но… но за что? Я думала, что оно для вашей клиентки.

— Так и было. Но она передумала и не стала брать его. Поэтому я дарю его вам. Подарок от известного модельера начинающему.

— Но я… я не могу принять его…

— Это подарок, мисс Эстон. Для меня оно теперь бесполезно. Никто из других моих клиенток не обладает такой фигурой, к тому же платье не соответствует их вкусам.

Клеон посмотрела на Эллиса в поисках одобрения, и он кивнул. Все еще задыхаясь, она сказала Францизу:

— Сказать вам спасибо — это ничего не сказать…

Он удержал ее движением руки:

— Ничего не говорите. Я рад, что оно вам нравится, и надеюсь, что вы наденете его на бал, который мы устроим после показа коллекции. Вы будете приглашены на него вместе с остальными избранными представителями прессы. Ну, а теперь я должен идти. У меня еще полно работы.

Клеон еще раз поблагодарила Франциза, и он покинул их.

— Я отвезу вас домой, Клеон, — сказал Эллис.

Она все еще была ошеломлена, когда он занес коробку в ее квартиру.

— Это потрясающе, Эллис. Оно, должно быть, стоит сотни фунтов!

— Так и есть. Это же «кутюр». Настоящая вещь. — Последнюю фразу он прошептал ей в ухо.

— Спасибо, что подвезли, — сказала Клеон, ожидая, что тот уйдет, но он не двигался.

— Могу я пригласить вас куда-нибудь перекусить?

— Спасибо, но я съем что-нибудь дома. Я хочу разобраться с выкройкой своего платья.

— О! — Эллис выглядел так, как будто из него выкачали воздух. Он огляделся: — Что вы подразумевали под «что-нибудь»?

— У меня в холодильнике есть сыр и яичный пирог, который я испекла вчера…

— Звучит аппетитно. Вы… э… не могли бы выделить мне кусочек?

— Конечно. — Она постаралась скрыть радость в своих глазах. Клеон достала свои лучшие салфетки, нашла свечи и накрыла стол на двоих.

Она разогрела пирог и слегка подправила его, украсив взбитым кремом; пока они ели, Эллис с уважением отзывался о ее кулинарных способностях.

— Я надеюсь, Айвор оценит ту сделку, которую заключит, женившись на вас. Чего ему еще желать?

По взлету его бровей Клеон почувствовала, что он неискренен. Он огляделся:

— Мягкий свет, но нет приятной музыки. У вас нет магнитофона?

— Я не могу себе это позволить. Вы забыли — я же коплю.

— О да. На дом, где вы собираетесь жить с Айвором. — В его голосе звучала насмешка.

Это так возмутило Клеон, что она сказала:

— Да, осталось ждать недолго.

— Давно вы виделись со своим женихом? — Тон был нарочито небрежным.

— В те выходные, когда была дома.

— Вы, должно быть, влюблены!

Его цинизм подхлестнул Клеон еще сильнее, однако ее резкий ответ был оборван телефонным звонком.

Она взяла трубку:

— Кто это? О, Рик?

Из-за стола донесся короткий ехидный смех.

— Нет, я занята, Рик. Я делаю платье. Нет, извини. — Она повернулась спиной к гостю, который теперь тихо смеялся. — Я предпочитаю обходиться без общества, когда работаю. — Теперь смех позади нее стал громким и насмешливым. — Нет, не приходи. По крайней мере, сегодня вечером. — Клеон повесила трубку, ее лицо порозовело.

Эллис облокотился на спинку стула и усмехнулся:

— Значит, вы держите своих поклонников на расстоянии, не так ли? Так с ними проще справляться — это ваши слова?

Он поднялся и подошел к ней. Прежде чем она поняла, что он делает, Эллис начал целовать ее. Когда Клеон удалось вырваться из его рук, ее щеки из розовых стали пунцовыми.

Они вместе вымыли посуду, и она отметила про себя, что для холостяка он неплохо приучен к домашнему хозяйству.

— Когда собираешься жениться, то никогда не помешает освоить хозяйственные навыки.

Это замечание отрезвило Клеон, как холодный душ. Теперь она из его собственных уст услышала, что он собирается жениться на Карин Коннэр, к которой ездил в Америку. Однако она сомневалась, стоит ли мужу подобной особы, кем бы он ни был, беспокоиться о мытье посуды.

Пока Клеон раскладывала и кроила на полу материал, Эллис сидел в кресле, втянув голову в плечи, и читал газету.

«Вот каково быть его женой». Эта мысль выскочила из глубины ее сознания, и ей пришлось яростно бороться с ней, пока та наконец не согласилась убраться обратно.

Потребовалось некоторое время, чтобы в мыслях Клеон воцарил покой, однако ей все же удалось успокоиться, сконцентрировавшись на своем занятии.

Стоя на коленях и разрезая ткань, Клеон задумчиво заметила:

— Это так глупо — делать вещи вручную.

Эллис опустил газету:

— Что вы подразумеваете под этим?

— Это так несовременно!

— Мне кажется, что мы вернулись все к той же старой теме. Я предполагаю, что вы имеете в виду моего отца.

— Ну, — она помедлила, ошеломленная резкостью его голоса, — сейчас многое из того, что в модном бизнесе традиционно делалось вручную, осуществляется машинами. Автоматизация берет верх.

— В самом деле?

Клеон не обратила внимание на его сарказм и продолжала, погрузившись в свои мысли:

— Знаете ли вы, что искусственные волокна можно соединить — точнее, склеить, — что делает шитье ненужным. Однажды, возможно, появится одежда, изготовленная совсем без швов! Уже есть машины, которые подрубают обе стороны ткани и пришивают пуговицы. — Клеон взглянула на Эллиса. — Неужели ваш отец не знает этого? Неужели он не осознает, что если он вскоре не изменит свои взгляды, то останется далеко позади? Не могли бы вы убедить его обратиться к рынку готовой одежды и открыть где-нибудь бутик?

— Ну вот, приехали. — Эллис вздохнул и сложил газету. — После пятинедельного перерыва я опять чувствую на себе давление. Мне кажется, вы думаете, что, накормив и ублажив, вы сделали меня более податливым… — Тут он откинулся в кресле и разразился смехом.

— Что случилось?

— До меня только что дошел юмор. Вы, склонившись на полу над своим драгоценным материалом, кроите его с предельной точностью вручную. Затем будете сметывать его — вручную, затем шить — вручную и конечно же закончите отделкой и так далее — тоже вручную. И вы имеете дерзость проповедовать мне механизацию, автоматизацию и массовое производство, убеждаете меня воздействовать на отца, чтобы он забросил свой старомодный способ!

— Но я не занимаюсь бизнесом, — возразила Клеон, чувствуя, что Эллис задел ее за живое. — Обстоятельства несравнимы.

Он какое-то время разглядывал ее.

— Знаете, если вы проанализируете этот разговор, то обнаружите, что все дальше и дальше отходите от своего идеала — настоящей вещи. — Клеон яростно тряхнула головой. — Это так, Клеон! Вы можете отрицать это, но мне со стороны виднее. — Эллис наклонился вперед, взял ее за подбородок и взглянул в лицо. — Знаете, вы изменились.

— То же самое сказал Майк, когда я была дома на выходных. Но я знаю, что не изменилась внутренне.

— И все же… — Эллис отпустил ее, откинувшись назад, вытянув ноги и подперев голову руками. — Вы подросли. Вы бросаетесь туфлями не чаще, чем играете на рояле. — В его голосе чувствовалось сожаление. Он полез в карман за сигаретой. — И я берусь предсказать, что вы изменитесь еще сильнее. — Эллис щелкнул зажигалкой. — Как и все остальные, вы утратите свою невинность, свой наивный подход к жизни. Вы станете циничной, пресыщенной сердцеедкой. Вы уже начали. — Сейчас вы счастливы, Клеон?

— Вы имеете в виду мою работу? Да, счастлива.

— Вы произнесли это без особого энтузиазма. — Он повернулся и смотрел, как она ставит на поднос чашки. — Мне кажется, что вы скучаете по зеленым лугам вокруг вашего дома. Вы так устроены, что, может быть, так и не сживетесь с кирпично-бетонными городскими джунглями.

Клеон ответила не сразу. Не могла же она сказать, что, куда бы она теперь ни пошла, везде для нее была пустыня, если его не было рядом; что она могла бы сжиться даже с «кирпично-бетонными джунглями», лишь бы он был с ней.

Клеон пожала плечами и, улыбаясь, сказала:

— Вы лишь мой работодатель, не так ли? Почему вас должно беспокоить, счастлива я или нет? Если бы я не хотела, я бы не осталась на этой работе ни за какие деньги. Мне всего лишь надо было бы написать заявление и уйти, не так ли?

— Клеон! — он подошел к ней.

Она с трудом удерживала биение сердца, когда он приблизился. Взяв платье, Эллис швырнул его на стул. Потом судорожно прижал ее к себе, как человек, который чего-то бесконечно долго ждал и наконец потерял терпение. Его рот прошелся по ее шее, по лицу и наконец нашел губы. В его руках она почувствовала такое ошеломляющее освобождение от напряжения, как будто это было именно то, чего ее тело ждало все эти недели его отсутствия, все дни страстного ожидания его возвращения и все часы, прошедшие без его голоса и прикосновения. Блуждающая, ласкающая настойчивость его рук была невыносима.

— Позволь мне любить тебя, Клеон, — прошептал Эллис, — позволь мне остаться. Ради Бога, позволь мне любить тебя.

«Это безумие!» — вскричал внутренний голос, и ей пришлось послушаться. Она чувствовала, что Эллис хочет, чтобы ее засосала сила его воли, но она должна прислушаться к голосу разума. Мысленно Клеон отбросила его руки — она не утонет в них. Она не должна поддаваться его желанию, его настойчивости, мимолетному влечению. Если бы на ее месте была одна из его женщин, он говорил бы ей те же слова, так же умолял. Он любил ее ничуть не больше, чем их. Клеон ухватилась за соломинку ревности, оттолкнув свою любовь и тоску по его любви.

— Айвор, — закричала она, как человек, взывающий о помощи из пылающего здания. — Я выхожу замуж за Айвора! — И она повторяла имя Айвора снова и снова, пока Эллис не оторвался от нее и не ушел в темноту.

Клеон сама не знала, как пережила следующие несколько дней. Она не видела Эллиса с того самого вечера, как он ушел от нее. Она все сильнее чувствовала непреодолимое желание набрать номер, чтобы просто услышать его голос.

Их дружба с Риком продолжалась, и ей удавалось держать его в рамках, напоминая о своей помолвке с Айвором. Возможно, он догадывался, что если добьется своего, то потеряет ее.

Клеон позвонила Айвору и пригласила его приехать в Лондон на выходные. Она надеялась, что если предъявит своего жениха во плоти, то это поможет пресечь амурные поползновения Рика. Пришло официальное приглашение на бал, который должен был состояться после показа коллекции Франциза. Клеон могла привести партнера, и она попросила Рика пойти с собой. Тот был в восторге от возможности повращаться в таких возвышенных кругах.

Клеон не изменила решения отработать свой долг Эллису за туфли. Она была настроена более чем решительно и уже трижды задерживалась на работе допоздна. Как-то вечером, предупредив смотрителя, она продолжила работу, отказавшись от чаепития, чтобы как следует разобраться с завалившей ее корреспонденцией.

В этот день Эллис прошел мимо Клеон по лестнице так, как будто не был знаком с ней. Теперь она чувствовала надвигающуюся головную боль. Клеон отодвинула бумаги и оперлась головой на руки, чувствуя себя подавленной и усталой. Она пыталась понять неприязнь Эллиса. Кроме его уязвленной гордости, она не видела причин.

Все ушли. Тишина была как покрывало, она забралась под него и уснула. Проснувшись с болью в шее, с затекшими руками и сосущим голодом внутри, она посмотрела на часы, и ее охватила паника. Почти десять, а она сказала охраннику, что уйдет в девять.

Клеон убрала бумаги, натянула пальто, схватила сумочку и бросилась к лифту. Он быстро доставил ее на первый этаж. Она нащупала выключатели и нажала на них. Клеон толкнула входные двери, но они оказались запертыми. Задний выход — он должен быть еще открыт. Конечно же смотритель не мог запереть его. Но задняя дверь была на засове.

Она заставила себя успокоиться и пошла по коридору, пробуя каждую дверь. Все были заперты. Таинственные тени были повсюду: на стенах, на потолке, на ступенях. Клеон затаила дыхание, увидев надвигавшуюся на нее собственную тень: огромную и угрожающую. Игра света и теней на лестнице испугала ее.

Через стекла на дверях были видны черные силуэты, заполняющие кабинеты, — столы, стулья, потерявшие свою дневную материальность и превратившиеся в полутьме в зловещие фантомы.

Она бросилась в лифт, и дверь с лязгом захлопнулась, поймав ее внутри. Она не знала, куда поднимается лифт и остановится ли он вообще. На девятом этаже двери лифта открылись, и это бездушное механическое повиновение показалось ей осмысленным. Даже в своем убежище, у себя в кабинете, она слышала неестественную тишину, в которой теперь не было ничего расслабляющего, навевающего сон. На нее со всех сторон ползли щупальца тишины.

«Эллис, — подумала она, — он придет». Какой у него номер? Она стала искать телефон, водя пальцем по страницам. Вот — Ферс, Э.Ф. Она набрала номер и стала с улыбкой ждать. Теперь уже недолго.

Но ответа не было. Она все ждала… ждала… и ждала. Клеон поняла, что это безнадежно, но бесконечный звук, который как бы отражал пустоту квартиры, сам по себе был связью с внешним миром.

Наконец она положила трубку. Оставалось только слушать тишину. Эта тишина душила ее. Она прошлась по комнате, чтобы услышать свои собственные шаги, и выглянула из окна в темноту, наблюдая за двигающимися огоньками транспорта. Мысль о том, что девятый этаж находится так высоко от земли, была как укол в сердце.

Она повернулась спиной к окну, борясь с клаустрофобией и чувствуя, как на нее надвигаются стены. Телефон — она снова попытается позвонить. Клеон набрала номер, ее сердце громко стучало, но звонок на другом конце провода остался без ответа.

В половине двенадцатого на нее, как бешеное животное, набросился голод. Тишина казалась притаившимся существом, готовящимся к прыжку. На лестнице ей послышались звуки, и она с трудом сдержала крик. Ей все мерещилось. Клеон ходила взад и вперед по комнате, как тигр в клетке.

Она снова подняла трубку. Была полночь. Он должен быть дома! Но квартира оказалась пустой. Может, она набрала не тот номер? Она проверила и перепроверила его снова.

Было около часа. Теперь он должен быть дома. Нет ответа. «Всю ночь? — спрашивала она саму себя. — Его нет дома всю ночь». Она почувствовала тошноту и уселась в кресло. Может, он дома и лег в постель? Может, он спит и не слышит звонка? Клеон схватила трубку и набрала номер. Теперь она будет ждать до тех пор, пока телефон не ответит.

Клеон все не опускала и не опускала трубку. И в конце концов раздался голос:

— Эллис Ферс слушает. — Она не могла говорить и только слушала, как он спрашивает: — Кто это? Ферс слушает. Алло?

Она попыталась выдавить хоть слово, но он повесил трубку. Клеон закричала и снова набрала номер. Его ответ стал требовательным, раздраженным и подозрительным:

— Ферс слушает. Кто это?

— Эллис, — прошептала Клеон, — Эллис. — Это было все, что она смогла произнести.

— Кто это? — повторил он, и Клеон снова произнесла:

— Эллис.

— Скажете вы мне наконец, кто вы? — Он был зол, и неудивительно, подумалось ей.

Клеон удалось чуть громче прошептать свое имя:

— Клеон Эстон. Я заперта. — Она обмякла, испытав облегчение от того, что наконец связалась с ним.

— Заперты? Где? В своей квартире?

— Нет, в офисе. Я задержалась и…

— Господи, девочка, ты, должно быть, сошла с ума. Послушайте, я выезжаю прямо сейчас, но это займет полчаса. Можете вы еще немного подождать, или мне позвонить в полицию?

— Нет, я подожду вас, Эллис. Я подожду.

Еще всего лишь полчаса этого кошмара! Клеон рухнула на стул и навалилась грудью на стол. Эллис едет, он в пути. Она заснула.

Клеон проснулась от отдаленного боя часов и снова почувствовала ужас. Она услыхала лязг лифта и, забыв об Эллисе, перестала дышать от страха; ее глаза расширились. Он повертел дверную ручку, позвал ее по имени, и тогда она вспомнила, что это он.

Ноги не слушались, когда она спотыкаясь бросилась к двери, чтобы повернуть ключ. Эллис успел подхватить ее. Похоже, он не возражал против того, как она уцепилась за него — схватившись руками за плечи и прижавшись щекой к его груди. Дыхание Клеон было частым, но она не плакала — слишком глубоким было облегчение, чтобы плакать.

— Когда вы ели в последний раз? — резко спросил Эллис.

— Во время ленча, — прошептала она.

— Так я и думал. Значит, я не могу дать вам ничего крепкого, в чем вы, как мне кажется, нуждаетесь. Однако у меня в кабинете есть пакет печенья…

— Мне не до еды.

Эллис проигнорировал ее слова и подхватил на руки. Он донес ее до лифта, а затем отвез на первый этаж. В кабинете он опустил Клеон на стул и нашел печенье, но она отвернулась от еды.

— Вы будете есть, даже если мне придется заставить вас силой!

Клеон взяла одно печенье и медленно откусила кусочек. После стольких часов воздержания его сладость была приятна. Эллис сел на ручку кресла и предложил еще. Он тоже откусил кусочек и произнес:

— Не говорите никому о нашей тайной встрече в такой поздний час. Неизвестно, какие выводы они сделают. — Эллис убрал печенье. — Теперь я отвезу вас домой. — Он довел Клеон до машины, завернул в толстый шотландский плед и повез по пустынным улицам к ее дому.

Он настоял, чтобы она легла в постель, и пообещал принести молока, хотя Клеон просила не беспокоиться.

— Может быть, я и избалованный холостяк, но я вполне способен подогреть молоко без посторонней помощи, — твердо сказал он.

Пока Клеон пила молоко, Эллис сидел на кровати.

— Скажите мне, — произнес он, — почему вы позвонили мне? Почему не вызвали полицию?

Расширенными от усталости глазами она непонимающе посмотрела на него, потом сказала:

— Я больше ни о ком не вспомнила. Только о вас.

Эллис молчал. Его лицо было скрыто тенью, отбрасываемой ночником. Потом каким-то странным тоном он сказал:

— Деревенская кошечка звала меня, а я не слышал зова о помощи, пока она чуть не умерла от страха!

— Но вы же пришли.

— Да, под конец я пришел. — Эллис коротко рассмеялся. — Это почти символично, не так ли? Кошечка запуталась в собственном клубке шерсти. Это я дал вам «шерсть» для игры. А теперь мне приходится вызволять вас из путаницы. — Эллис нахмурился. — Я никогда не перестану ругать себя за то, что выманил вас из естественной среды и принудил взяться за эту работу.

— Но вы же на самом деле ничего для этого не сделали. Вы, наоборот, создали под конец для меня такие трудности, поставили так много преград, что я думала, вы изменили свое решение.

— Моя милая невинность, я знал, что делаю. В моем поведении была своя система.

— Значит, вы подзадоривали меня? — Клеон начала сердиться, но обнаружила, что не способна на это в столь поздний час. Она только вздохнула и покачала головой.

Эллис достал сигарету и начал было прикуривать, но передумал и убрал ее.

— Не стесняйтесь, курите, — сказала Клеон.

— Нет, это нехорошо — портить воздух в вашей спальне. В конце концов, я же не остаюсь. Или остаюсь?

Он явно насмехался над ней, и она стала розовей пижамы, вспомнив, что произошло, когда Эллис был здесь в последний раз.

— Я жду вашего заветного слова из пяти букв, — улыбнулся он с оттенком горечи. Клеон озабоченно посмотрела на него. — С его помощью вы так успешно отгоняете от себя мужчин с бесчестными намерениями. — Эллис произнес его по слогам: — Ай-вор. — Он ждал ответа, но его не последовало. — Знаете, — он оглядел Клеон, — в розовом вы выглядите такой наивной и до ужаса невинной, как тогда, когда я увидел вас впервые. — Эллис виновато водил пальцем по покрывалу. — Если бы я только оставил вас там, где вы были!

— Я рада, что вы не сделали этого, Эллис. Мне нравится моя работа, и мне не хотелось бы с ней расставаться.

— Даже в таких ограниченных условиях?

— Даже в них. — Клеон улыбнулась. — Это же не навечно, правда?

Заподозрив что-то, он вздернул голову:

— Вы оказываете на меня давление даже среди ночи, маленький дерзкий котенок? Это вопрос или утверждение?

— Это утверждение, — уверенно сказала Клеон.

— Вы так уверены, что добьетесь своей цели, не так ли? Вы всегда добиваетесь, чего хотите?

Клеон вздохнула, ее глаза затуманились, плечи опустились.

— Нет, не всегда.

— О? И что же вам не подвластно в данный момент?

Если сказать ему правду, то это может быть как концом, так и началом.

— Сон, — пробормотала Клеон и закрыла глаза.

Эллис встал, взял ее чашку и остановился у кровати.

— Извините меня за все, Эллис. Спасибо, что вызволили меня.

— Должно быть, это было ужасно.

— Да, ужасно. — Она взглянула на него. — Особенно когда я не могла дозвониться до вас.

Эллис нахмурился:

— Извините, я ужинал не дома.

— О! И танцевали? — Он заметил усталое смирение в ее глазах.

— Нет, я обедал с друзьями.

— О! — повторила безразличным тоном Клеон, но было ясно, что она не верит ему.

— Да, с друзьями. — Тон Эллиса был резок. — С одним из членов совета директоров и его женой. Потом они настояли, чтобы я заехал к ним выпить. — С потемневшим суровым лицом, он стоял, возвышаясь над ней. — Я не знаю, какого рода представление сложилось у вас обо мне, но имейте в виду: я не тот искатель развлечений и женщин, каким вы, кажется, меня считаете.

— Нет? — сказали ее губы, но глаза говорили, что она не верит ему.

— Нет! — Он грозно навис над Клеон. — В любом случае моя личная жизнь в свободное время — не ваше дело.

Она покраснела, зная, что он прав.

— Извините, — произнесла Клеон, отворачиваясь.

Эллис выпрямился и задумчиво наблюдал за ней.

— В следующий раз, — сказал он ей после паузы, — когда соберетесь шипеть на меня и царапаться, не забудьте, что я все же откликнулся на ваш крик о помощи и не дал вам пропасть.

Клеон не открывала глаз. Что он пытается сказать?

— Не приходите завтра, — извините, сегодня — в офис, Клеон.

Ее глаза раскрылись.

— Но я должна.

Эллис рассмеялся:

— Не беспокойтесь, я не уволю вас за это с работы, которую, по вашим словам, вы так любите.

— Я приду, — заверила она, сползая под покрывало, пока оно не закрыло ей подбородок. — Я не могу рисковать.

— За кого вы меня принимаете, в самом-то деле?! — рассердился снова Эллис.

— Я думаю, что вы вполне способны уволить кого угодно когда угодно, в том числе и меня. — Он покачал головой, совсем рассердившись на Клеон. — Спокойной ночи, Эллис, еще раз спасибо, что спасли меня, — прошептала она.

Он улыбнулся и наклонился достаточно близко, чтобы поцеловать ее.

— Когда деревенская кошечка посылает мне SOS, как же я могу не помочь ей? — Эллис выпрямился, а она разочарованно прикусила губу. — Если еще раз повторятся подобные глупости вроде сверхурочной работы…

— Это все из-за туфель, которые вы мне купили.

Он продолжал:

— Если вы повторите подобные глупости, чтобы отплатить за туфли, то я повышу вам жалованье, чтобы заплатить за сверхурочное время. Таким образом вы не сможете победить, не так ли?

Эллис погасил свет и закрыл за собой дверь.

Клеон не видела Эллиса до самого дня показа коллекции его отца. Она прошла мимо него в коридоре, но он был не один. Женщина, которую он вел под руку, была высокой, с потрясающей фигурой и блистала тщательно культивируемым обаянием, не говоря уже об одежде, которая, должно быть, стоила целое состояние. Однако ее глаза были расчетливыми и бездушными, и вообще она была именно из той породы женщин, которых Эллис так часто бросал.

Клеон догадалась, что эта девушка и есть Карин Коннэр. Она говорила с легким акцентом, а улыбка на чуть приоткрытых губах носила особый оттенок интимности и была предназначена мужчине, находящемуся рядом с ней.

Клеон опустила усталые, потемневшие от горя глаза и прошла мимо.

На показе коллекции они опять были вместе. Клеон и Рику отвели место в заднем ряду. Она давно уже примирилась с тем фактом, что «Салон» проигрывает по сравнению с более известными и влиятельными журналами мод.

С Карин Коннэр носились как с королевой, и это понятно, решила Клеон. Девушка, в конце концов, приехала из Соединенных Штатов и имела полномочия потратить сотни фунтов. Кроме того, она почти невеста исполнительного директора. Уже это обеспечивало ей королевские почести.

Опытным глазом Клеон окинула одежду Карин, затем перевела взгляд на свое платье, которое она кроила в тот вечер, когда Эллис был у нее.

И хотя платье сидело прекрасно — она всегда строго относилась к тому, как скроена вещь и как она сидит, — и кружева — подарок бабушки Эллиса — придавали исключительный эффект воротничку и рукавам, ни для кого не оставалось секретом, что это самодельное платье. Когда оно было выставлено рядом с одеждой, которую носила Карин и ей подобные, то на нем безошибочно можно было бы разглядеть печать «любительского» творения. Дом Эстон, так шутливо называл Эллис ее творчество; на глазах у Клеон навернулись слезы.

Атмосфера была удушливой и жаркой. Клеон стянула жакет и повесила его на спинку стула. Женщина, сидевшая слева от нее и разговаривающая со своей соседкой, повернулась к Клеон и спросила, какой журнал та представляет.

— «Салон».

— Это издательство Ферса, не так ли? Тогда почему вы в задних рядах? Вам следует быть впереди, вместе с элитой.

Клеон пожала плечами, надеясь, что женщина отстанет. Но острые глаза модной обозревательницы сконцентрировались на кружевах на платье Клеон. Она изучала их несколько секунд, а затем заметила:

— Кружева Франциза, не так ли? Я узнаю их везде.

— Господи, конечно же нет, — разуверила Клеон, испугавшись ее настойчивости. — Одна пожилая леди сделала их для меня. Старая леди, которая живет по соседству со мной. Она проводит все свое время за этим занятием. — Клеон остановилась, похолодев от страха, что выдала секрет.

Обозревательницу это явно не убедило.

— Все, что я могу сказать, — так это то, что эти кружева — отличная копия тех, которые используются исключительно Францизом. Здесь не может быть ошибки. — Она заглянула Клеон в лицо и строго спросила: — А где вы живете?

— О, — неопределенно протянула та, — в Южном Мидленде.

«Теперь уж она должна отстать», — подумала Клеон, торопливо натягивая жакет. Лучше растаять от жары, чем рискнуть еще раз нарваться на этот допрос.

Болтовня смолкла, как будто аудитория инстинктивно почувствовала, что сейчас начнется показ моделей. Музыка, звучавшая через усилители, расположенные по обоим углам переполненного холла, становилась все настойчивее и сентиментальней. Главная распорядительница взошла на небольшое возвышение и объявила первые две модели. Клеон узнала Аннабель и Марию, спускавшихся по огромной пологой лестнице. Одежда на них представляла собой «кутюр» в его лучшем проявлении, и ропот восхищения пронесся над аудиторией.

Обе девушки спустились к основанию лестницы, и, пока одна держалась слегка позади, вторая прохаживалась от одного конца зала к другому, показывая детали одежды легкими движениями кистей и неуловимыми поворотами тела. Затем наступила очередь второй. Каждая из девушек на мгновение останавливалась перед Карин и Эллисом и посылала ему особую мимолетную улыбку.

Время от времени Рик тихонько присвистывал, и Клеон догадалась, что его восхищение касалось не одежды, а девушек. Потом всех пригласили в буфет с выпивкой, и Рик нетерпеливо брал один бокал вина за другим. Когда Клеон попыталась ограничить его, он без всякого стеснения заявил, что ему не часто удается выпить вволю за чужой счет.

Нескончаемый поток шуток и пьяная болтовня Рика стали утомительными, но Клеон терпела, потому что это отвлекало ее внимание от Эллиса и девушки, которую тот неотступно сопровождал. Когда Рик наконец побрел поболтать с друзьями, Клеон осталась одна. Через головы толпы ей помахала рукой низенькая женщина, в которой она узнала журналистку из известного журнала мод, позвала:

— Привет! Вы меня помните?

Клеон энергично закивала, надеясь, что это удовлетворит журналистку, потому что, как ни старалась, не могла вспомнить ее имени.

— Выпьем, мисс Эстон? — раздался голос.

Клеон удалось сдержать ярость, которую этот голос разбудил в ней. Он протянул ей бокал.

— О, спасибо, мистер Ферс, — произнесла Клеон с таким видом, будто они только что познакомились.

Он стоял рядом и шарил в кармане в поисках сигареты. С трудом прикурив, Эллис выдохнул облако дыма и, не глядя на нее, спросил:

— Я надеюсь, вы оправились от недавнего тяжкого потрясения? Никаких физических или других болезненных последствий после того случая, когда вы оказались заперты? — Наконец он повернул голову. — Я не виделся с вами с тех пор и не мог справиться о вашем самочувствии.

«Но есть же телефон. Вы не могли позвонить мне?» — хотелось ей сказать. Но она произнесла лишь:

— Спасибо, — придав голосу холодную вежливость.

Наступило короткое молчание, и Клеон стала рыться в голове, пытаясь отыскать тему для разговора. Но Эллиса позвала Карин — она не произнесла ни слова, но в этом не было необходимости. Они так хорошо были настроены друг на друга, что улыбки ее влажных губ в сочетании с призывным кивком великолепно уложенной головы было достаточно, чтобы вернуть Эллиса к партнерше.

«Она делает с ним все что хочет, еще до официальной помолвки», — подумала Клеон с неприязнью. Она с тоской посмотрела на дверь и спросила себя: «Заметит ли кто-нибудь, если я уйду?»

Махавшая женщина наконец добралась до нее:

— Вы ведь Клеон Эстон, не так ли? Я только что вспомнила ваше имя. Если вы забыли, то я — Нора Уиттл.

— Ну конечно, теперь вспомнила. Рада вас видеть. — Клеон скрыла под улыбкой раздражение от того, что упустила возможность незаметно уйти.

— Здесь жарко, — заметила Нора, обмахиваясь программкой. Она взглянула на Клеон. — Как вы можете оставаться в этом жакете? Почему бы вам не снять его?

— Ничего, все нормально. — Клеон еще плотнее запахнула жакет вокруг покрытого испариной тела, надеясь сбить Нору с толку. Ей очень хотелось снять жакет, но она не рискнула снова показаться в кружевах Франциза под взглядами такого количества опытных модных обозревателей.

— Терпеть не могу жару, — сказала Нора после паузы. — Пойду поищу, где бы освежиться. Тут неподалеку есть потрясающее местечко под названием «Кофейный уголок». Они специализируются только на кофе и кондитерских изделиях. Вы там когда-нибудь были?

— Вряд ли, но это звучит так, как будто я что-то упустила, — ответила Клеон, думая о том, что если она уйдет, то перестанет неотрывно следить за Эллисом и его возлюбленной. — Хорошо, Нора, я иду с вами. — Ей удалось перехватить взгляд Рика и сказать: «Пошли» — через головы гостей.

— Кто этот Адонис, с которым вы переговариваетесь? — спросила Нора.

— Приятель. Мой художественный редактор.

— В самом деле? Ну-ну, если бы он был моим художественным редактором, я бы не остановилась на «приятельстве»!

Подошедший Рик обнял Клеон за плечи и прижал к себе. Объятия были слишком крепкими, чтобы попытаться избавиться от них, и она пожалела, что не приложила больше усилий, чтобы удержать Рика от чрезмерной выпивки.

Клеон представила Рика журналистке и, увидав на ее лице восхищение, посмотрела на него, только сейчас обратив внимание, насколько тот хорош собой. Но пульс Клеон остался спокойным, когда он поймал ее взгляд.

— Это что, — промурлыкал Рик, — общество всеобщего восхищения? — И он поцеловал ее в губы, прежде чем она успела догадаться о его намерении.

Когда Рик поднял голову, Клеон нервно посмотрела в сторону Эллиса. Конечно же он видел их.

— Ну-ну, — повторила Нора, глядя на Клеон завистливыми глазами. — Конечно, я старше его на несколько лет, но интересно, поступил бы он со мной подобным образом, если бы я так же посмотрела на него?

— Почему бы вам не попробовать? — смеясь, спросила Клеон, пытаясь ослабить внутреннюю напряженность.

— Готов на все, чтобы доставить удовольствие даме, — сказал Рик, касаясь губами губ Норы.

Она порозовела от удовольствия:

— Ну, теперь мне непременно нужно выпить кофе, чтобы прийти в себя. Вы идете со мной?

Пока Нора прощалась с друзьями, Клеон неустанно искала глазами Эллиса. Ей хотелось, чтобы глаза лучше повиновались ей, тогда бы она не стала смотреть, как сияющее лицо Карин, смеясь, повернулось к Эллису и как она взяла его за руку. Эллис по-прежнему был здесь, и глаза Клеон с завистью заметили, как его пальцы сжались крепче, притягивая Карин поближе к себе.

Наблюдать за ними было настоящей мукой, поэтому она не стала сопротивляться, когда рука Рика крепко сжала ей руку. Она позволила ему повести себя к двери, но какое-то странное чувство вины заставило Клеон обернуться и встретить пристальный, осуждающий взгляд Эллиса. Она ответила на его осуждение вызывающей улыбкой, желая как следует досадить ему, но он так посмотрел в ответ, что она пожалела о своем вызове.

— Вы давно участвуете в этих играх с модой, Клеон? — спросила Нора после того, как они уселись за столиком в кафе и сделали заказ.

— По сравнению с вами, совсем недавно, — ответила Клеон.

— Я слышала, что «Салону» угрожает закрытие. Слухи об этом ходили еще до вас.

Клеон вздохнула:

— С того момента, как я пришла туда, почти ничего не изменилось. Так что угроза остается.

— Тираж все время падает, — сказал Рик. — Бен говорит, что даже рекламодатели покидают нас. Я не хотел бы говорить о крысах, бегущих с тонущего корабля, но…

— Если мы и идем ко дну, то не потому, что не хотим изменить положение дел, — сказала Клеон.

— Мистер Ферс и его конфедераты так же чувствительны к переменам, как носороги.

— Помяни черта, — прошипел Рик, — и он тут как тут. Кто бы мог подумать, что наследница и ее возлюбленный снизойдут до подобного места!

— Но все сливки общества бывают здесь, Рик, — возразила Нора. — Это место знаменито своими пирожными. Эта женщина, честное слово, нечто потрясающее. Ему стоило бы дать гран-при за хороший вкус.

— А кто сказал, что он не получил его? — ответил Рик, застыв от восхищения перед девушкой, которая пододвинула стул поближе к своему кавалеру.

— Вы знаете, — сказала Нора, и Клеон была рада переключить свое внимание с тех двоих, сидящих в другом конце зала, — я должна вам сказать, Клеон, что вы девушка совсем не того сорта, чтобы выдержать условия нашей работы. — Она пристально разглядывала ее, как аналитик в лаборатории. — Глаза слишком яркие и открытые, выражающие трогательную невинность, непослушные кудряшки маленькой девочки…

— Но при всем при том, — вмешался Рик, обнимая Клеон за плечи, — фигура, которая… которая… как бы это сказать, напрашивается на приключение…

— Это ее счастье, — вздохнула Нора, глядя на свои пухлые формы, — но соедините все, что у нее есть, вместе, и вы получите…

— Динамит, — прервал ее Рик, наклонившись поцеловать щеку, которая не успела увернуться от него.

Клеон хотелось, чтобы он перестал разыгрывать любовь, которой на самом деле не испытывал. Принесли кофе, и они стали пить, комментируя его изысканный вкус и тонкий аромат. Нора вернулась к прерванной теме:

— Я сомневаюсь, что вы обладаете достаточной силой, чтобы строго придерживаться курса, моя дорогая. Вы знаете, если вам все же удастся увеличить тираж журнала, который вы редактируете, ваша работа станет еще сложнее, придется ладить с торговыми агентами, которые добиваются, чтобы их товары были представлены публике, производители сохранят с вами хорошие отношения, только если им удастся извлечь для себя что-то полезное из вашего журнала, и так далее. Это не та блестящая жизнь, которую некоторые себе представляют.

— Скажите мне, Нора, — попросил Рик — его рука по-прежнему обнимала плечи Клеон, — насколько сильно вы, журналисты, можете влиять на моду, о которой пишете? Можете вы, например, убить «стиль» еще в зародыше?

— Можем, Рик, если сильно постараемся. Но мы редко это делаем. Мы обычно пишем о том, что видим, и предоставляем читателям самим судить обо всем. Зато модный обозреватель, который пишет для ежедневной газеты, если захочет, может помочь моде, с восторгом отзываясь о ней. Если последовательность его действий окажется верной, если его способности выбирать или отвергать новый стиль будут хорошими, если он сможет увидеть моду в контексте времени и — что очень важно — оставит в стороне свои симпатии и антипатии, когда будет описывать или рекомендовать моду, тогда мир моды будет лежать у его ног, умоляя о внимании к себе.

— Ну вот, — сказал Рик, глядя в глаза Клеон и сжимая ее плечи, — если ты когда-нибудь сумеешь воспользоваться своим волшебным обаянием и повлиять на нашего шефа, заставив его сделать «Салон» современным, ты знаешь, что тебя ожидает.

— Но если верить Норе, — Клеон безуспешно пыталась освободиться от объятий Рика, — меня вскоре уволят, так как я совсем не того типа, чтобы продержаться до конца.

— Ты заставляешь меня работать гадалкой, дорогая. Я не могу предсказать твою судьбу. — Она взглянула на Эллиса и Карин. — Зато легко предскажу будущее этим двоим. Я уже слышу звон свадебных колоколов. Судя по тому, как они смотрят друг на друга, долго ждать не придется.

Клеон испытала неприятное чувство, причиной которого была не душная атмосфера и не великолепный кофе.

— Кстати, о семействе Ферсов, — продолжала Нора, — вы приглашены к ним на бал сегодня вечером?

— Да, — ответила Клеон, — но только потому, что я у них работаю. — Она встала, собираясь уходить. — Рик будет моим кавалером, не так ли?

— Да, и жду этого с нетерпением, дорогая.

На эти ласковые слова Нора прореагировала поднятием бровей.

— Счастливчики! Веселитесь!

Клеон вышла на свежий воздух, оставив позади болтовню и смех, и подняла лицо, давая дождю и ветру охладить щеки. Она видела серое небо, готовое к ливню, поспешное бегство прохожих, спешивших в укрытие, и чувствовала на своей коже первые скупые и беспорядочные капли дождя, которые оживляли и возвращали ей уверенность в себе. Она знала, что должна вернуться в мир реальных вещей и изгнать из своей жизни искусственность, которая царила в кругах высокой моды.

Она увидела Эллиса с женщиной, которая, несомненно, должна была стать его женой, которая так совершенно вписывалась в его окружение. По сравнению с ней она, Клеон Эстон, была чужой и случайной.

Глава 8

Вечером Клеон наряжалась на бал, не предвидя для себя никакого удовольствия. Летящие складки вечернего платья от Франциза ниспадали каскадом от плеч до пят. Ткань люминесцентного цвета обволакивала Клеон, подобно языкам пламени, подчеркивая ее бледность.

Однако, наложив грим, она преобразилась — необычно яркий блеск ее глаз скрывал грусть, грызущую Клеон изнутри; казалось, в ней произошли таинственные внутренние изменения. Это слегка обеспокоило Клеон: если и можно было счесть ее, судя по внешнему виду, искушенной, самой ей было хорошо известно — под броской оболочкой ее сущность осталась неприкосновенной, открытость и абсолютная искренность ее натуры не изменились.

Рик, появившийся в дверях квартиры, глубоко вздохнул и отвесил ей низкий поклон. Его глаза горели предвкушением, как у ребенка при виде празднично накрытого стола, он сказал, что ей очень повезет, если в таком наряде она останется невредимой после бала, и что лично он не ручается за себя.

Клеон накинула на плечи позаимствованную у Сары черную бархатную накидку и позволила Рику с шутливой торжественностью проводить себя до машины. Он извинился за отбитую полировку и ободранную обивку: если бы он знал, что ему придется сопровождать аристократку, то он бы воспользовался своим лимузином.

Бал происходил в огромном изысканном отеле, неподалеку от резиденции Франциза. Рука Рика обнимала Клеон за талию, когда они задержались в дверях, ожидая, пока будет громогласно объявлено об их прибытии. Несколько пар глаз, нечаянно обратившихся в их сторону только затем, чтобы опять отвлечься, вдруг широко раскрылись от изумления. Большинство гостей были профессионалами в мире моды и лишь немногие из них не узнали бы настоящую вещь от Франциза.

Рик, польщенный вниманием, был очень галантен. Он расцвел, взял Клеон под руку и медленно, с достоинством провел к столику на двоих. Эллиса не было видно, но его отец, окруженный близкими друзьями и коллегами-модельерами, создававшими надежный барьер между хозяином бала и гостями, — был здесь.

Клеон и Рик пили уже по третьему бокалу, когда всеобщее внимание снова обратилось ко входной двери. Появился сын модельера. Рядом с ним была наследница владельца универмага, которая перестала играть роль важной покупательницы и вместо этого предстала прекрасной женщиной, идущей под руку с мужчиной, за которого собиралась замуж. Были названы их имена, и засуетившаяся вокруг пары толпа полностью скрыла их из виду.

Теперь он здесь, ну и что из этого? Клеон знала, что вряд ли Эллис удостоит ее хотя бы взглядом, не то что словом. Начались танцы, и Рик пригласил Клеон. Он прижал ее к себе, чтобы почувствовать шелковистость волос, касавшихся его щеки, изысканный запах духов и великолепную пластику партнерши.

Клеон улыбнулась ему, решив, что он, в конце концов, имеет право наслаждаться вечером, чего бы это ей ни стоило. Рик был доволен ее веселым настроением, и она догадывалась, что тот надеется наконец-то получить ответ, которого так долго добивался.

Клеон заметила, что Эллис наблюдает за ними, но ей было все равно. Если он так явно демонстрирует свою возлюбленную, как будто та была самой желанной в мире, тогда и она может делать то же самое со своим кавалером! Поэтому девушка с деланным восторгом глядела в глаза Рика, и ей даже в голову не приходило, что она играет с огнем.

Эллис почти не отходил от Карин. Они везде и всегда были вместе. Между ними царила полная гармония. Он оставлял ее лишь для того, чтобы потанцевать с клиентками отца, что входило в его обязанности. В буфете был сервирован ужин. Рик пробился сквозь толпу и принес две тарелки с едой. Клеон ела скорее равнодушно, чем с аппетитом. Заметив знакомых, Рик указал на них кивком головы.

— Ты не против, если я поговорю с ними? — Он взял руку Клеон. — Пойдем со мной, я тебя представлю.

— Иди один, Рик. Я подожду.

Улыбаясь, он ушел, и Клеон с надеждой подумала: «Может, он не вернется до конца вечера?» Покорно вздохнув, она допила свой бокал и огляделась. Воздух был насыщен неприятной смесью запаха духов и сигаретного дыма. Она задержала дыхание, чувствуя, что этот воздух душит и отравляет ей легкие. Ей не хватало свежего воздуха и свободы, как человеку на тонущей субмарине. Она подняла глаза к сверкающим люстрам. В перегретой дымной атмосфере они приобрели неясные расплывчатые формы. Реальность внезапно отступила, и люстры на мгновение превратились в солнечный свет, пробивающийся сквозь листву деревьев. Однако действительность вскоре вторглась в мечты Клеон, иллюзия потускнела и исчезла. Ее зрение прояснилось, она опустила глаза и с какой-то ленивой праздностью отметила, что теперь честь танцевать с сыном Франциза была оказана Марии. Она танцевала с Эллисом, глядя на него такими же восторженными глазами, как и все его предыдущие партнерши.

Мария также была одета в платье от Франциза; благодаря совершенству своей фигуры, она демонстрировала его красоту так, как это могла сделать лишь опытная модель. Затем наступил черед Анна-бель, и в ее глазах был тот же восторг, когда Эллис повел ее в танце.

Эмили, мать Эллиса, возглавляла свой кружок в другом конце зала и выглядела элегантно-озабоченной в одном из творений своего мужа. Очень благородное белое платье, открывавшее шею, смягчало обычно недовольное выражение, придав ее чертам редкую красоту.

Клеон начало беспокоить долгое отсутствие Рика, и она принялась высматривать его среди гостей.

— Мисс Эстон? — Звук этого голоса пробудил ее к жизни. Его руки, приглашая на танец, были приподняты, и ее повлекло к нему так же неудержимо, как ручей, впадающий в бурную реку. Приглушенный свет и зазвучавшая песня о любви вызвали у Клеон мучительные воспоминания.

Эллис что-то говорил, но смысл слов не сразу дошел до Клеон.

— Вам идет платье от моего отца. Конечно, этого могло бы и не случиться — как я и предсказывал, вы должны были измениться, чтобы соответствовать его утонченности.

Клеон посмотрела на Эллиса, как бы умоляя хотя бы его понять ее.

— Глубоко внутри я все та же. Можете вы это понять?

Он просто улыбнулся, как будто ему было лучше знать, и немного погодя спросил:

— Как Айвор?

— Спасибо, хорошо.

— Вы его еще видели?

— Он приедет на выходные.

Немного помолчав, Эллис спросил:

— Когда вы собираетесь пожениться?

Клеон пожала плечами:

— Теперь уже, наверное, скоро. — Она пыталась понять его реакцию.

— Очень мудро, — только и сказал он.

Клеон оступилась, и его руки, почувствовав это, сжались, чтобы поддержать ее. Однако рука на ее обнаженной спине была холодной и бесстрастной, как у случайного знакомого. Под эмоциональным влиянием музыки Клеон закрыла глаза и снова услышала мучительную настойчивость его голоса в ту ночь, когда он уговаривал ее. Она любила его, он был необходим ей, но, прислушавшись к своей гордости, она прогнала его.

Когда она заметила, как Эллис и Карин обменялись улыбками, оказавшись рядом, гордыня, восторжествовавшая той ночью, снова прошептала: «Ты была права, отвергнув его».

Музыка закончилась, но Эллис не отходил от Клеон. Он усадил ее, дал бокал и сел рядом. «Зачем?» — спрашивала она себя. Потом ее мозг оцепенел, наткнувшись на ответ. На ней было платье от Франциза. Разве он не говорил об этом? Теперь на время она получила свою долю драгоценного внимания сыночка, его нежные слова, улыбки. Это все равно что быть выхваченной из темноты светом автомобильных фар — все что угодно, лишь бы привлечь внимание к «настоящему Францизу».

Рик сидел один и хмурился, потом поднялся и неустойчивым шагом обошел зал. Он остановился перед Клеон, взял ее за руку жестом собственника и потянул за собой.

— Заблудилась? — проворчал он пьяным голосом и пошел, подталкивая ее перед собой.

Чувствуя, что должна извиниться перед Эллисом, Клеон оглянулась через плечо, однако тот изучал кончик сигареты, как будто подозревал, что там спрятана взрывчатка.

— Ты похож на снежную тучу, смешанную с волной горячего воздуха. В чем дело? — спросила Клеон обиженно.

— Переметнулась к врагу? — проворчал Рик. — Я твой партнер, а не сын великого модельера.

Они пробрались к своему столику, но он потащил ее дальше:

— Давай выйдем, мне надо подышать свежим воздухом.

К залу примыкал балкон, и Клеон поежилась в холодной темноте. Рик уселся на скамью и потянул ее к себе. Он поцеловал Клеон так неожиданно, что та не успела уклониться.

Рик был одержим животной страстью. Вначале Клеон сопротивлялась, но потом, почувствовав его силу, сдалась и стала пассивной и неподвижной в его объятиях. Она была уверена, что обстоятельства не дадут Рику зайти слишком далеко, и позволила целовать и ласкать себя, хотя ей это было неприятно. Она надеялась, что его страсть скоро утихнет.

Через какое-то время Клеон почувствовала, что они не одни. Послышавшееся движение подтвердило ее подозрение, и она попыталась освободиться. Оттолкнув наконец Рика, она увидела в полутьме, что за ними наблюдает Эллис Ферс. Когда он повернулся, Клеон перехватила его взгляд. Он выражал такое глубочайшее отвращение, какое только можно было увидеть на лице мужчины. Оно надвинулось на нее, как неуправляемый автомобиль, сокрушая достоинство и оставляя одни обломки от ее самоуважения. Потом Эллис ушел.

Клеон возобновила свои усилия, пытаясь вырваться, и на этот раз, к ее удивлению, Рик отпустил ее. Он схватился за голову.

— Боже милостивый, — пробормотал он, — если ты используешь этот прием с каждым, кто пытается вести себя подобным образом, ты останешься нетронутой до конца своих дней. Чего ты ожидала от меня, надев такое платье, — Рик сделал жест в сторону ее одеяния, — братской любви?

— Прости, Рик, — произнесла Клеон пересохшим ртом, — но я не играю в такие игры. Я думала, тебе это известно.

Он нетерпеливо шевельнулся.

— Если ты хочешь оставить меня и найти себе другую партнершу, — предложила она, чувствуя вину перед ним, — тогда действуй.

Клеон взяла сумочку и ушла в туалетную комнату. Она поправила грим, причесалась — может быть, цвет еще вернется на ее щеки?

Когда она вернулась в зал, то увидела, что Рик поймал ее на слове. Он нашел себе привлекательную девушку — Клеон решила, что она, должно быть, модель, — и танцевал с ней.

Она стояла в дверях, подыскивая себе убежище, и обнаружила, что на нее смотрит Франциз. С распростертыми объятиями он направился к ней. Его лицо пылало, глаза были ярче, чем Клеон когда-либо доводилось видеть. Он демонстрировал общительность и оживленность, совершенно не свойственную ему. Презентация коллекции подействовала на Франциза, как крепкое вино.

— Идите сюда, моя дорогая. Вы очаровательны в моем платье. Может, теперь вы будете более благосклонны ко мне? Вы наконец одобряете «кутюр»? — Он не требовал ответа. Франциз представил ее группе незнакомых людей, и те посмотрели на нее с деланным интересом, как если бы их просили принять новичка в клуб избранных.

— Познакомьтесь — мисс Эстон, начинающий кутюрье. — Франциз поднял руку девушки. — У нее «свежие пальцы» истинного модельера. Все, что она делает ими, — для себя, как вы понимаете, только для себя — красиво.

Эллис, появившийся рядом, поднес сигарету к губам, его глаза сузились, остановившись на Клеон, и бросили оскорбительный взгляд, та вспыхнула от злости. Как мог он судить о ней подобным образом, когда его собственное поведение с особами противоположного пола не выдерживало никакой критики?

Сейчас отец обращался к нему:

— Мой сын согласен со мной, не так ли, Эллис? — Однако сын бросил еще один презрительный взгляд на девушку, о которой шла речь, и отвернулся. — Мой сын предпочитает казаться беспристрастным, — рассмеялся Франциз, — но я знаю, что это не так. — Эллис не повернул головы.

Франциз все еще говорил о Клеон:

— Открою вам секрет, которого не знает даже мисс Эстон. Стоит ей только шепнуть словечко, и я тут же предоставлю ей место ученицы в моем Доме. — Франциз наблюдал изумление Клеон и ее сомнения в осуществимости этой идеи. — Но вряд это случится, моя дорогая, не так ли? Вы мой самый суровый критик.

Слова были знакомы. Когда-то, в более счастливые времена, то же самое ей сказал сын. А теперь отец…

— Она недовольна мной, — продолжал Франциз, — потому что, как она утверждает, я так отстал от времени, что в современном мире вскоре вовсе не будет места для Франциза. — Гости рассмеялись. — Но у нас есть сюрприз для нашего юного друга, не так ли, Эллис? — Франциз поднял брови, глядя на сына. — Ну? — спросил он, и Эллис кивнул в ответ, направляясь к трибуне. Франциз последовал за ним.

Музыка стихла. Последовавшее заявление вызвало шквал аплодисментов. Запинаясь, как человек, не привыкший к публичным выступлениям, Франциз сообщил, что в ближайшее время намерен открыть бутик и создавать модели прет-а-порте. Когда аплодисменты стихли, он продолжил:

— Эта мысль давно уже зародилась в моей голове. Недоставало лишь свежего ветра, который вторгся в мою жизнь, — он улыбнулся Клеон, — и создал необходимый климат для созревания идеи.

Франциз спустился со ступеней и взял Клеон за руку, затем галантным жестом поднес ее к губам, как бы стараясь оживить тот имидж, который так усиленно им создавался.

Он не отпустил ее руку, а предложил сыну, но тот ушел, бросив:

— Меня зовет Карин.

Однако Карин была погружена в разговор с другим мужчиной и никого не звала.

Смутившись, Франциз огляделся и, заметив с краю толпы Антуана, позвал его. Антуан с готовностью принял предложенную руку и повел Клеон танцевать. Весь остаток вечера она провела с ним.

Он был отличным партнером, не такой живой, как Рик, но и не такой требовательный. Антуан спросил, где ее кавалер, и Клеон неопределенно ответила, что где-то рядом. Рассмеявшись, она добавила, что скорее всего он нашел себе более сочное пастбище. Антуан заглянул ей в лицо и догадался о настоящей причине. Не стоит волноваться, успокоил он ее, ему все понятно.

Клеон смогла по достоинству оценить понятливость Антуана: потому что каждый раз, когда ее внимание переключалось с него на Эллиса, что происходило довольно часто, он не обижался. Однажды он проследил за ее взглядом, и Клеон стало любопытно, догадался ли он о ее секрете.

Всякий раз, когда Эллис оказывался рядом, Клеон ловила себя на том, что наблюдает за ним. Если она не видела его, то думала, где он. «Что, — спрашивала себя Клеон, — он думает о ней?» Глубоко внутри она знала ответ, но страшилась заглянуть правде в глаза.

Когда настала пора уходить, пошатываясь, вернулся Рик. Он заявил, что должен отвезти Клеон домой, однако Антуан попытался вмешаться.

— Клеон, моя машина на улице. Если хотите, я отвезу вас.

Она взглянула на Рика и решила, что, несмотря на его полупьяное состояние, сможет управиться с ним. Поблагодарив Антуана, она сказала, что должна уехать с Риком.

Эллис провожал гостей. Рик пожелал ему спокойной ночи, а Клеон даже не подняла глаза. Смотреть на Эллиса было все равно что напрашиваться на оскорбление, то же самое, что раздирать костяшки пальцев о кирпичную стену.

В машине Клеон отодвинулась от Рика. Он рассмеялся и сказал:

— Ты в полной безопасности, дорогуша.

На следующее утро Клеон собрала всех в своем кабинете и сообщила о решении Франциза выйти на рынок готовой одежды.

— Не значит ли это, — поинтересовалась Сара, — что вскоре мы получим «зеленую улицу» для обновления журнала?

— Может быть, ты и права, — задумчиво произнесла Клеон. — Может, спросить у самих «сильных мира сего»?

«Осмелюсь ли я позвонить ему?» — забеспокоилась Клеон. Да, если дело касается журнала, она осмелится на все что угодно. В конце концов, это работа, а не личная жизнь.

Несмотря на усилия подавить страх, пульс Клеон участился, когда она попросила секретаршу соединить ее с шефом. Как только он ответил, она произнесла:

— Мистер Ферс, — Клеон скрестила пальцы и показала их остальным, — не означает ли, учитывая заявление вашего отца вчера на балу, что вы вскоре дадите разрешение изменить…

— Нет, мисс Эстон. — Ферс бросил трубку.

Клеон уставилась в свою книгу записей. Значит, он не простил ее. Никто не нарушал неловкого молчания. Вытащив запрещенную к публикации передовицу, она грустно рассматривала ее.

— Вы же не станете публиковать ее, Клеон, после того, что он сказал вам? — спросил Бен. — Мы вас слишком любим, чтобы потерять!

Клеон вздохнула и, улыбнувшись грустно, сказала:

— Искушение слишком велико, — и с этими словами засунула статью обратно. — Но как глупо с их стороны прятать голову в песок! Неужели они не осознают, что если «Салон» не изменить, то он потеряет читателей и перестанет существовать.

Когда появился Айвор, он робко постучал в дверь и просунул голову, как бы ожидая, что на него бросится восточно-европейская овчарка. Клеон затащила его в комнату, и девушки принялись восхищаться его приятной наружностью, в то время как его застенчивость и робость пробудили в них материнские инстинкты.

— Он очень мил, — прошептала Джоанна на ухо Клеон.

В лифте, направляясь домой, Клеон с видом собственника взяла жениха под руку. Лифт остановился на седьмом этаже, и вошел Эллис. Он с интересом посмотрел на Айвора, и Клеон пришлось представить их друг другу. Услыхав, кто такой Эллис, Айвор стушевался, и Клеон захотелось добавить ему уверенности, чтобы ей не приходилось все время выступать в качестве подпорки.

Эллис попытался завязать с молодым человеком разговор, но вскоре сдался и был даже рад, когда лифт приехал на первый этаж. Он ушел, пожелав им хорошо провести выходные.

Но для Клеон это были плохие выходные. С каждым часом, который они проводили вместе, их женитьба представлялась ей все менее перспективной. Она никогда не была с Айвором так долго наедине. Раньше, дома, они проводили вместе лишь вечера.

Когда в воскресенье Клеон обнаружила, что искренне желает, чтобы Айвор поскорее уехал, она поняла, что пришло время серьезно подумать об окончании их дружбы. Да, решила, она, это было всего лишь дружбой. Клеон казалось, что с помощью его любви ей когда-нибудь удастся выбросить из головы Эллиса Ферса. Однако Айвор любил ее ничуть не больше, чем она его.

Клеон с облегчением посадила его на поезд и почувствовала, что поцелуй, которым они обменялись, был скорее прощанием, чем печатью, скрепляющей их любовь.

В конце следующей недели в кабинет Клеон без предупреждения зашел Эллис. Не спросив, занята ли она, не извинившись за вторжение, даже не сказав «доброе утро», он уселся на стул, который поставил напротив нее. Их разделял только стол.

Сжав на коленях руки, она ждала, когда он начнет. Эта затянувшаяся пауза перед разговором выглядела преднамеренной, и в Клеон закипело раздражение от мысли о прерванной работе.

Наконец, разглядывая свои ногти, Эллис сказал:

— Хорошо провели выходные со своим женихом?

— Да, спасибо.

— Вы и вправду находите о чем с ним поговорить? — Его тон выражал изумление.

Клеон, обозлившись, не посчитала нужным отвечать.

— Скажите, — теперь Эллис вертел в руках конверт, — с ним всегда так трудно общаться, как тогда, в лифте?

Клеон тщательно подбирала слова для ответа:

— Он… не всегда общителен.

— Нет, конечно нет. Поэтому вам предстоит провести остаток жизни, выручая его в разговорах и заполняя все те зияющие провалы, которые возникают из-за его неразговорчивости. Не говоря уже о том, что вам придется ограждать его от жизненных невзгод.

Неужели он до такой степени прав?

— Это мое дело, — сказала Клеон, надеясь, что резкость оборвет Эллиса.

Но тот продолжал:

— Согласен. Но, встретив вашего доморощенного друга, я начинаю понимать, почему Рик Уэлш, с его внешностью, лоском и… э… способом убеждения, делает такие успехи.

— Мне жаль разочаровывать вас, — твердо произнесла Клеон, — и разрушать ваши преждевременные выводы о моей неразборчивости, но мы всего лишь друзья, не более того.

— Ну конечно, — ехидно улыбнулся Эллис, — друзья. Я понимаю, что вы подразумеваете под этим.

Рассерженная его насмешкой, Клеон холодно заметила:

— Не судите о моих моральных принципах по себе. Как бы там ни было, я выхожу замуж за Айвора.

— Ну конечно, — снова этот вкрадчиво-циничный голос, — вы выходите за Айвора, уступчивого и покорного друга детства, который не слишком вторгается в вашу жизнь и всегда под рукой, чтобы нацелить его — как револьвер, как предупреждение: «Руки вверх!» — на тех, кто может покуситься на ваше целомудрие. — Он прикрыл глаза. — Мне это прекрасно известно.

Клеон поежилась под его взглядом, сознавая, что он слишком прав, чтобы достойно отбить его выпад. Затем, сообразив, что молчание может свидетельствовать о поражении, она подняла глаза и спросила:

— Зачем вы хотели меня видеть, мистер Ферс?

Ее деловой тон вызвал у Эллиса насмешливую улыбку.

— Попросить вас об одолжении, мисс Эстон. Я должен добавить, — подчеркнул он, — ради моего отца, а не себя. Вы позволили себе дарить благосклонность мужчинам — я даже точно знаю кому, — Клеон догадалась, что он намекает на Рика, — но по какой-то причине исключили меня из этой категории. Что ж, я это как-нибудь переживу. Вы не единственный камушек на моем пляже.

Она обнаружила, что сама себе выкручивает пальцы. Как далеко он может зайти в своих оскорблениях?

— Но вернемся к причине моего визита. Как вы знаете, у моего отца есть капризная клиентка, дама — чьи… э… параметры почти совпадают с вашими. Эта клиентка очень много о себе воображает и не хочет подвергать себя неудобству, примеряя несколько моделей, которые мой отец создал специально для нее. Вы знаете, что она отказалась от платья, которое досталось вам? — Клеон кивнула головой. — Она, скорее всего, поступит так же и с другими вещами. Мой отец подумал, что если бы она увидела эту одежду на модели, в движении, на живой фигуре, то смогла бы по достоинству оценить производимый ею эффект и купить ее. Но у него нет девушки с требуемыми параметрами, поэтому он надеется, что вы поможете ему еще раз и покажетесь в этих нарядах его клиентке.

— Я — в качестве модели? — Она покачала головой. — Я не гожусь. Требуются месяцы учебы и тренировки, чтобы выглядеть соответственно для такого рода вещей. Я не обладаю тем, что для этого требуется. Я недостаточно опытна. А мои волосы? — Она прошлась рукой по завиткам, которые немедленно завернулись обратно, как только освободились из-под давления руки.

— Я осведомлен о своевольной природе ваших волос, мисс Эстон, — мягко сказал Эллис. — Иногда, когда вы испытывали мое терпение, мне очень хотелось взять их и… — Рывок руки в воздухе закончил фразу.

Она произнесла решительно:

— Извините, но нет. Ваш отец точно ничего не продаст, если я возьмусь за это дело.

Но было ясно, что Эллис собирается добиться того, за чем пришел.

— Мисс Эстон, то платье, что подарил вам мой отец, — согласитесь, оно прекрасно. Оно также стоит…

— Хотите напомнить мне о моем моральном долге, мистер Ферс? Шантажируете?

— Именно так, мисс Эстон, — откровенно признался он. — Шантажирую.

Теперь она разозлилась:

— Я знаю, вы хотите, чтобы я отплатила за платье. Так же, как за те туфли, — вы ничего не делаете даром.

— Если бы я давал — как вы выразились — «не даром», моя милая, — это прозвучало как оскорбление, — то у меня было достаточно подходящих случаев, чтобы потребовать с вас плату за все.

Она потупилась:

— Пожалуйста, примите мои извинения. Я беру свои слова обратно. — Клеон с трудом взглянула на него. — Когда я нужна ему?

— Сегодня вечером. — Она кивнула. — Около восьми, мне заехать за вами?

— Нет, спасибо. Я доберусь сама.

Он пожал плечами.

— Есть еще кое-что, может быть, более важное для вас. Завтра совет дирекции. Я вас уже спрашивал раньше, готовы ли вы выступить перед ними, чтобы заручиться их поддержкой в своих начинаниях по переделке журнала. Завтра они готовы выслушать вас. Вы можете подготовить несколько фактов и собраться с мыслями, чтобы быть готовой в любой момент выступить на совете и покорить всех своим очарованием?

В его голосе послышалось ехидство, но Клеон не обратила на это внимания, потому что ее мысли пришли в смятение от его вопроса. Однако кое-как ей удалось привести их в порядок и снова подчинить себе. Теперь, когда наконец пришло время начать сражение за то, о чем она мечтала с того самого момента, как взялась за эту работу, она оказалась совершенно неподготовленной. Потребуются часы, чтобы изложить на бумаге все свои аргументы, часы, которых у нее просто нет. Весь день после обеда у нее занят, а вечером ей придется поработать моделью для Франциза.

— Ну, и что же вы ответите?

Она поднялась, встречая его вызов:

— Я буду счастлива выступить завтра перед советом.

— Так, моя девочка, — прошептал он и вышел.

Франциз приветствовал Клеон как старого друга. Он проводил ее в комнату для переодевания, примыкавшую к салону, и сказал, что его клиентка еще не пришла.

— Мой сын приведет их.

Под «их», решила Клеон, он имеет в виду мужа клиентки.

— Вы помните, мистер Ферс, что я никогда не демонстрировала одежду?

— Моя дорогая мисс Эстон, я не жду от вас ничего особенного, вы просто будете стоять перед клиенткой и дадите ей возможность рассмотреть вещь. — Он заглянул ей в лицо. — Если вы не возражаете, я попрошу Ванду наложить вам легкий грим и, может быть, — он улыбнулся, — попытаться привести в порядок ваши волосы. Но кроме этого, все, чего я хочу от вас, — это чтобы вы вели себя в этой одежде так же естественно, как делаете в своей собственной.

Он ушел, и вошла Ванда. Она явно знала о косметике все.

Клеон наблюдала, как под руками Ванды на ее лице выражение юной простоты сменилось выражением искушенной молодости. «Это не я», — мысленно запротестовала она и закрыла глаза, чтобы не видеть в зеркале свое отражение.

Появилась мадам Хилари, главная продавщица, и провела Клеон на первый показ.

— Клиентка здесь, — прошептала она.

— Как ее зовут? — поинтересовалась Клеон.

— Она американка, — ответила мадам Хилари. — Ее зовут миссис Габриэлл.

— Она знает, что я не модель?

— Она знает о вас все, моя дорогая. — Мадам Хилари оправила пальто, надетое на Клеон. — Сидит отлично, — восторгалась она. — Как для вас сшито.

Клеон не могла не восхититься темно-коричневым пальто, отороченным мехом по воротнику и рукавам. Ей хотелось бы достичь такого же совершенства, такой же летящей линии и такого же безупречного облегания в той одежде, которую она создавала сама.

— Мне пора на выход? — спросила Клеон, почувствовав волнение в своем голосе. А если она подведет Франциза? А если клиентка уйдет с пустыми руками?

Мадам Хилари ласково подтолкнула ее к дверям и повела в салон. Франциз был здесь, и его улыбка ободряюще пригласила Клеон войти. Кроме него в салоне находились миссис Габриэлл и еще одна женщина. Как только глаза Клеон снова стали различать предметы, она узнала в женщине Карин Коннэр, одетую в очаровательное черное платье. Миндалевидные глаза Карин сузились, когда Клеон приблизилась к ней.

Клеон с удивлением заметила, как похожи женщины. Они, должно быть, были сестрами. Так и оказалось на самом деле, когда их представили Клеон.

Она была готова к тому, что Эллис тоже будет здесь. Он сидел сзади, сложив на коленях руки, воплощенное самодовольство, и, казалось, приготовился развлекаться в ближайшие полчаса. Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону по просьбе мадам Хилари, Клеон страстно желала, чтобы он оказался как можно дальше отсюда.

Следующей демонстрируемой моделью было белое, до щиколоток, вечернее платье. Его ткань содержала металлические нити, излучавшие едва заметный серебристый свет. Глубокий и дерзкий вырез доходил почти до талии, по которой шел серебряный пояс, откровенно подчеркивающий формы обладательницы платья.

Клеон никогда раньше не надевала подобных платьев, его соблазнительность и утонченность были ей не свойственны. Она вопросительно взглянула на Эллиса, чтобы понять, как он к этому относится, и едва уловимый ответ его глаз заставил Клеон смущенно опустить глаза. Она попыталась не думать о нем, а вместо этого, призывно улыбаясь, сосредоточиться на клиентке, которая, в конце концов, была здесь самой важной персоной.

После вечернего платья она показывала отделанный мехом лыжный костюм, затем последовали два дневных платья и элегантный серый костюм. Последней Клеон демонстрировала развевающуюся накидку темно-красного цвета, отороченную белым мехом.

Наконец все закончилось. В тихой комнате для переодевания она без сил рухнула в кресло. Пока Клеон надевала свои собственные вещи, ей было слышно, как в соседней комнате оживленно разговаривают. Мадам Хилари похвалила ее, а Ванда принесла кофе. Обе ушли, и Клеон осталась одна.

Теперь в салоне воцарилась тишина, и она решила, что все ушли. Наступила реакция, и Клеон была уязвлена до слез, чувствуя себя брошенной и ненужной тем, кому так старалась угодить. «Мне можно уходить», — подумала она и взяла свою сумочку.

В дверях послышалось движение, и она обернулась.

— Пойдемте выпьем, Клеон.

Она последовала за Эллисом через пустой салон.

— Я думала, что вы ушли вместе со всеми, — сказала Клеон.

— Они не ушли. Мы были в личных апартаментах моих родителей. — Они шли рядом, и он спросил: — Устали?

— Очень.

— Неудивительно. Вы отлично справились. Мой отец вами очень доволен.

— Его клиентка…

— Да. — Он улыбнулся. — На нее произвели большое впечатление одежда и девушка, показывавшаяся в ней. — Он посмотрел на Клеон. — Вы не на своем месте. Вы родились, чтобы демонстрировать моду, а не писать о ней. Вам не хватает только несколько дюймов роста… — Он провоцирующе улыбнулся. — Но вы восполняете это другим — например, настойчивостью и ораторским искусством, не говоря уж об откровенной дерзости.

Она открыла рот, чтобы возразить, но они уже пришли в гостиную его родителей. Когда они вошли, Франциз обернулся. Он поблагодарил Клеон, пожал ей руку и подал бокал. Нэн Габриэлл похлопала по стулу, приглашая Клеон сесть рядом. Она не обладала безупречностью своей сестры, но у нее было нечто другое — теплота и живость, которые притягивали сильнее, чем красота Карин.

— Вам понравился мой новый гардероб, мисс Эстон? — спросила она. — Вы хорошо себя чувствовали в этих нарядах?

Клеон знала, что Эллис, стоящий рядом с матерью, будет прислушиваться к ее ответу и с радостью использует против нее любую фразу, сказанную ею об одежде, которая была чистейший воды «кутюр».

И тем не менее она ответила:

— Он мне очень понравился, миссис Габриэлл. Я бы хотела достичь такого же совершенства, когда делаю вещи сама. — Она взглянула на себя, слишком поздно осознав, что тем самым привлекла внимание к надетому на ней костюму. Клеон подняла глаза и встретилась взглядом с Карин; в глазах американки, как в большом зеркале, возвышавшемся над камином, отражался ее облик в самодельном костюме.

Клеон с вызовом встретила жалость в этих прекрасных холодных глазах и с тем же вызовом взглянула на Эллиса, но тот смотрел на Карин.

— Вы, должно быть, очень умны, — уронила миссис Ферс своим плачущим голосом. — Это довольно забавно, но я едва ли сумею проткнуть иголкой кусок ткани. А уж скроить платье…

— Вам не нужно об этом беспокоиться, миссис Ферс, — заметила Карин, — у вас такой муж, который обеспечит вас любым платьем, какое вам только захочется. — Карин, смеясь, обернулась к Эллису, и тот ответил ей улыбкой.

— Где вы живете, мисс Эстон? — спросила Нэн Габриэлл. — В Лондоне?

— У меня здесь служебная квартира, — ответила Клеон, — но вообще-то я живу в доме моих родителей.

— Вы хотите сказать, что вы не замужем? Такая милая юная леди, как вы…

Клеон услышала, как шевельнулся Эллис, и повернулась к нему, уловив усмешку.

— У меня есть э… парень, — сказала она Нэн Габриэлл. — Мы вскоре собираемся пожениться. Мы копим на дом.

— О, как это мило! — выпалила богатая наследница.

Чувствуя, что с нею просто забавляются, как с игрушкой, Клеон встала. Страницы заметок, которые ей нужно было подготовить, чтобы завтра утром выступить перед советом, скреблись в голове, как мыши в подполе.

— Простите, мистер Ферс, — обратилась она к Францизу, — но мне пора идти.

— Я отвезу вас домой, — сказал Эллис.

— В этом нет необходимости, мистер Ферс. — Но он не слушал ее.

Франциз поблагодарил Клеон еще раз, а миссис Габриэлл пожелала счастливого замужества.

— Мы больше не увидимся, я уезжаю в Штаты через несколько дней, навестить родителей. — Она рассмеялась. — Мой муж — он англичанин — дает мне на это только месяц и говорит, что если я задержусь, то он приедет и похитит меня.

— Вы уезжаете с ней, Карин? — спросила миссис Ферс.

Карин посмотрела на Эллиса, пытаясь разгадать его реакцию.

— Э… э… это зависит от обстоятельств, — ответила она.

Эллис не помог ей. Вместо этого он вышел из комнаты вслед за Клеон.

— Не стоит беспокоиться, — холодно сказала она. — Вам незачем оставлять мисс Коннэр.

Он проигнорировал ее замечание и вышел на улицу. Было темно, и шел дождь. Клеон утонула в роскошной машине Эллиса. Когда они тронулись, она с отрешенным интересом принялась наблюдать, как капли дождя, резко ударяясь о ветровое стекло, яростно сливались друг с другом и ручейком сбегали вниз по стеклу. Погода полностью соответствовала ее настроению. Она бы просто не вынесла ясной звездной ночи.

— Ну вот, — язвительно спросил он, — я вижу, вы получили удовольствие, демонстрируя одежду «от кутюр», настоящие вещи? — Она уловила насмешку в его голосе, когда он сделал ударение на последних словах. — Вы все еще намерены восхвалять дрянной поддельный ширпотреб — тот вид одежды, который, как вы утверждаете, представляет наше время?

— Это вы так описываете эту одежду, а не я, и в любом случае вы не правы. — Она снова забилась в свой угол. У нее не было настроения спорить с ним.

— Вы так говорите, чтобы досадить мне.

Тень подозрения шевельнулась в ней.

— Не было ли сегодняшнее представление, — спросила она медленно, — задумано с целью прочистить мне мозги? Дать мне непосредственно почувствовать одежду «от кутюр», заставить меня таким изощренным способом осознать, что моя позиция ошибочна?

— Нет, совсем не так, — огрызнулся Эллис, сохраняя свой насмешливый тон. — Мой отец оказал вам доверие, попросив об одолжении для своей богатой клиентки. Как он вам сам сказал, та была в восторге от вас.

Пристыженная, она снова сжалась в своем углу.

— Я думаю, что вы не понимаете, — сказал он после некоторого молчания, — какой… Да, я должен вам это сказать, — какой привилегией вас наградили, впустив в мир моего отца. В вас есть что-то притягательное, — он сказал это так, будто никогда не подозревал в ней такого свойства, — что заставило его опустить разводной мост своей души и впустить вас к себе. Он так быстро убирает его обратно… — добавил Эллис с усмешкой. — Даже моя мать не прошла его строгий отбор. Как вы могли заметить, я и она все еще на другой стороне, надеемся и ждем, что когда-нибудь получим разрешение войти.

Ждет. Именно так она подумала о матери Эллиса, когда впервые увидела ее. «Но я тоже жду, — хотелось сказать ей, — жду, когда ты заметишь меня, Эллис». Потом Клеон вспомнила, как на него смотрела Карин. Ей было совершенно ясно, что если она, Клеон Эстон, ждет Эллиса Ферса, то может прождать его всю жизнь и даже дольше.

— Я думаю, — сказала она, пододвинувшись поближе и сменив тон, чтобы ее слова прозвучали как шутка, — после того как я стала моделью, я автоматически получаю привилегию называться «милой» и попадаю в список ваших подружек? — Но, к несчастью, это прозвучало не как шутка, а как вызов.

Он громко рассмеялся, что подтолкнуло ее запальчиво добавить:

— Кроме того, я, без сомнения, перехожу в разряд тех, кому можно дать отставку, если вам наскучит моя компания.

Он недобро усмехнулся:

— Вы, должно быть, правы. Вы даже можете получить окончательную отставку, высшую меру — увольнение.

Это заставило Клеон замолчать, и они больше не разговаривали, пока не подъехали к обочине перед ее домом. В свете уличных фонарей Эллис задумчиво смотрел на нее, затем его руки легли поверх ее рук, и он притянул Клеон к себе.

— Так вы считаете себя внесенной в мой список?

— Нет. — В ее голосе послышался страх, и она сжалась, пожалев, что его лицо в тени и она не может разглядеть выражения его глаз. — Я просто пошутила.

— Пошутили? — Его голос стал мягким, намекающим. — Ну хорошо, пошутили или нет, это может означать только одно — вы хотите там быть. Итак, — в его голосе послышалось предвкушение, — мы вам дадим попробовать, что такое быть одной из моих подружек. — Он наклонился к ней.

— Я выхожу замуж за Айвора! — закричала она, отворачиваясь от его губ. — Я выхожу…

Он сказал сквозь зубы:

— Что-то я не слышал, чтобы вы говорили об этом Рику Уэлшу на балу у моего отца, когда он делал с вами это… и это… и это!

Эллис поцеловал ее. К своему ужасу, Клеон обнаружила, что не в силах сопротивляться его требовательному, опытному поцелую, в котором было также что-то оскорбительное. Спустя несколько минут она почувствовала, что уже без принуждения уступает ему и что не может больше выносить его настойчивости. Она полностью подчинилась его воле, и он мог бы сейчас сделать с ней все что захочет.

Но неожиданно он остановился и поднял голову. В темноте не было видно его лица. Резким голосом Эллис вымолвил:

— В следующий раз, милая, когда вы подпустите к себе кого-нибудь так же близко, и это окажется не ваш муж, будет совершенно бесполезно умолять его остановиться только потому, что вы собираетесь замуж за какого-то там Айвора.

Он наконец отомстил ей за то, что случилось в ту ночь на балу.

Глава 9

Клеон ничего не приготовила к своему выступлению на заседании правления. Она была слишком утомлена, расставшись с Эллисом, чтобы браться за бумагу и карандаш, и надеялась, что, может быть, утром не будет ничего важного и она успеет записать несколько мыслей, перед тем как предстать перед власть предержащими.

Ее позвали раньше, чем она ожидала.

— Не будете ли вы так добры спуститься в зал правления, мисс Эстон, — произнесла секретарша Эллиса, добавив дружеским шепотом: — Ни пуха ни пера!

Здесь присутствовали джентльмены, которых следовало бы назвать «почтенными», других можно было считать молодыми. Некоторые, уставившиеся на нее сквозь очки, выглядели внушительно, другие — великодушными, добрыми дедушками. Казалось, что здесь сотни мужчин, хотя на самом деле их было не больше двадцати.

Глаза Клеон беспокойно блуждали по лицам, пока удивленно не задержались на единственной здесь женщине. По поведению и внешнему виду женщина была олицетворением материнской любви, но во всем остальном выглядела устрашающе, как древняя неприступная крепость. По соседству сидела девушка, может быть чуть старше Клеон, выглядевшая веселой и оживленной и, по сравнению со всеми остальными, — невероятно современной. «Она поддержит меня», — сказала себе Клеон, цепляясь дрожащими пальцами за любую соломинку надежды.

Однако на самом деле все, что делала эта веселая молодая женщина в течение всего допроса Клеон, сводилось только к ободряющей улыбке и невмешательству.

— Мисс Эстон! — Отрывистая интонация исполнительного директора была выговором за ее невнимание.

Клеон встала. Момент, которого она так ждала, наступил.

Пока она стояла, пытаясь привести свой мозг в рабочее состояние, дама, выглядевшая обманчиво-матерински, посмотрела на нее подозрительно, даже испуганно, как будто Клеон страдала ужасной болезнью под названием «молодость».

«Ничего, — как бы ликовали ее глаза, — время вылечит ее от этого, как и всех нас!»

«Плохая защита от представительницы моего пола», — подумала Клеон.

Она отыскала лицо Эллиса, надеясь увидеть ободрение и поддержку, но выражение его глаз, величественно смотревших на нее с места во главе стола, было пугающе-пустым и официальным.

Глядя в глаза Эллиса, она могла думать лишь о том, что произошло между ними в темноте машины, и от этих мыслей ей захотелось спрятаться под стол и свернуться в клубок.

Эллис скрестил руки и произнес своим четким начальственным тоном:

— Может, вы начнете, мисс Эстон?

«Начну что? — хотелось спросить Клеон. — Я что, должна начать с нуля? Никаких наводящих вопросов, никакого руководства, брошена в воду и если не выплыву, то буду виновата сама?» Заметки дрожали в ее руке, и Клеон пришло в голову, что они так смяты, что ими невозможно воспользоваться, поэтому она выпрямила пальцы, и листки порхнули на пол.

Дружелюбный джентльмен рядом с Клеон нырнул под стол и один за другим поднял разлетевшиеся листки. Дама плотного сложения, которая теперь выглядела так же по-матерински, как тюремная надзирательница, бросила злобный взгляд.

— Начинайте, мисс Эстон, — снова сказал Эллис, теперь в его голосе слышалось нетерпение.

И мисс Эстон начала таким смущенным и робким голосом, что кое-кто из джентльменов приложил руки к ушам, чтобы лучше слышать.

— Говорите громче, мисс Эстон, — приказала тюремная надзирательница, и Клеон так повысила голос, что его звучание изумило даже ее саму.

— Я прошу, — бросилась она в омут, уставившись в свои смятые заметки, — предоставить мне больше свободы в определении внешнего вида, стиля и содержания журнала «Салон». Мне также хотелось бы изменить его название. — По комнате пронесся гул, похожий на жужжание роя сердитых пчел. Клеон пришло в голову взглянуть на Франциза, но она с облегчением обнаружила, что тот отсутствует. — Мои коллеги и я, — продолжала она голосом, набирающим силу и убедительность, — считаем, что «Разговор о моде» больше соответствовало бы духу времени, и это помогло бы создать новый имидж, за который мы боремся. — Аудитория оставалась безучастной. Она должна была как-то расшевелить ее. — Мода, — сказала Клеон, подходя к предмету с другой точки зрения и надеясь, что бомба, брошенная ею, взорвется, — должна отражать время. — Она осмотрелась — ни малейшего намека на реакцию по поводу ее слов. Клеон усилила нападение: — По моему мнению, кутюрье принадлежат ушедшим временам, миру очарования и романтики — даже эти два слова родом из прошлого. — Это был явно камень в огород кое-кого из слушателей. — Кутюрье, — настаивала Клеон, — теперь уже часть истории. — Люди вокруг нее были близки к шоку. Наконец-то ей удалось пробудить их к жизни. — Кутюрье, — развивала она свою образную экспансию, — напоминают мне те богатые парки, прилегающие к домам, в которых публике позволяется гулять, но владеть — никогда. Точно так же вы можете смотреть на прекрасные вещи «от кутюр», даже потрогать, если вам повезет, но иметь? Никогда, пусть даже вы и приблизились к миллионному состоянию, которое для большинства из нас недостижимо.

Нервный смешок пробежал среди собравшихся, потом раздался вкрадчивый голос Эллиса:

— Не хотите ли вы сказать, мисс Эстон, что кутюрье всего лишь мечта?

— Я считаю, да… — ответила Клеон насторожившись. Куда он клонит?

— И вы хотите лишить людей мечты? — Она была изумлена и не скрывала этого. Эллис продолжал: — Насколько я понимаю, мечта — необходимая часть жизни. Даже психологи утверждают это. Вы с этим согласны?

— Я думаю, что да…

— Например, для женщины, обремененной заботами домохозяйки, матери маленьких горластых детей, прекрасное платье — это мечта, не так ли?

Самодовольный тон Эллиса вырвал крик из самой глубины сердца Клеон:

— Какая польза от мечты, если она недосягаема? Она может только мучить и под конец даже свести с ума.

До нее дошло, что на самом деле она говорит Не об одежде «от кутюр». Все дело было в ее тайной мечте об Эллисе!

Сердце Клеон гулко билось, но это не остановило потока слов. Брови исполнительного директора поползли вверх.

— Женщины, о которых вы говорите, которых бы я хотела видеть читательницами журнала, — если они увидят на его страницах платье «от кутюр», а потом его цену, невероятную цену, — они с отвращением швырнут журнал через всю комнату, почувствовав себя обманутыми. Затем они пойдут в ближайший универмаг и купят платье с вешалки. Возможно, оно прослужит всего сезон, и будет выброшено. На следующий сезон из-за того, что мода сегодня так переменчива, они купят другое платье. И так они будут идти в ногу с модой. Вы можете тешить себя мечтой, мистер Ферс! — воскликнула Клеон, ловя его взгляд и моргая от влаги, неожиданно скопившейся под веками. — Для меня они бесполезны.

Эллис наклонился над бумагой, лежащей перед ним, и с сосредоточенной яростью что-то чертил на ней.

— Сегодня, — продолжала Клеон, забыв про свои записки, — молодые модельеры, соприкасающиеся с жизнью, проделывают с тканью невообразимые вещи. Они сочетают такие материалы, которые раньше и не снилось комбинировать — бархат с габардином, шелк с твидом и так далее. Женщины, если захотят, могут выглядеть каждый день по-разному. Когда-то самые обычные женщины, о которых только что говорил мистер Ферс, большую часть жизни страстно желали одеться в мечту. Сейчас они более реалистичны и практичны. Они покупают одежду, создавая тот образ, в котором им больше всего хотелось бы предстать перед миром. Может быть, это и массовая продукция, но ее так много, что это дает женщинам огромную свободу выбора. Понимаете, в сегодняшней жизни нет места вызывающей экстравагантности ручной работы, как это принято у кутюрье.

— Мисс Эстон! — Клеон нахмурилась, не доверяя насмешливому тону Эллиса. — Могу я спросить: костюм, который сейчас на вас, — ваше собственное творение?

Она посмотрела на свой бледно-голубой костюм:

— Да, а что?

— И вы с гордостью носите его, потому что он сшит вашими собственными руками и потому, что он придуман вами, создан по вашей оригинальной идее?

«К чему он ведет?»

— Я думаю, да.

Воспользовавшись ее промахом, Эллис напал. Его слова рвали противника на части, как зубы тигра.

— И вы имеете дерзость принижать значение высокого «кутюр»? Вы шьете себе одежду в соответствии со стилем, рожденным в вашем мозгу, как вы сами согласились, носите ее с гордостью, потому что она оригинальна. И тем не менее вы пытаетесь отказать женщинам, лишенным ваших способностей, в праве носить одежду, смоделированную и сшитую специально для них известными кутюрье, которые делают то же, что и вы, только на более высоком уровне? Почему же для вас один закон, а для них — другой?

Клеон следовало раньше догадаться, что он заманивал ее в ловушку.

— Вы извращаете мои мысли, — накинулась она на него, — потому что прекрасно знаете о моем увлечении. Вы вытащили его на свет для собственных целей, хотя это никак не относится к делу.

Возмущенный шепот пронесся над столом, и даже веселая молодая женщина смотрела на Клеон немного неодобрительно.

— Если вы, мисс Эстон, спокойно и рассудительно обдумаете то, что я сказал, вы поймете, что это имеет отношение к делу.

— Нет, не имеет. — Клеон попыталась проигнорировать те крупицы правды, которые, надо признать, были в его словах. — Мы не собирались обсуждать, принимаю я или нет высокий «кутюр»…

— Вы сами подняли эту тему, — спокойно вмешался Эллис.

— Я была вынуждена, — огрызнулась Клеон, — потому что нужно было оценить перспективу «кутюр», чтобы подтвердить мою точку зрения о необходимости существенных перемен в «Салоне». — Она глубоко вздохнула и бросила последний отчаянный призыв: — Вы, конечно, согласитесь, что мы должны быть на стороне прогресса в этом мире крысиных гонок, иначе мы неминуемо проиграем и погребем сами себя в могиле.

Клеон остановилась. Ее риторика иссякла. Над залом повисло долгое, тяжелое молчание, и она робко спросила:

— Все?

Эллис поднял брови и посмотрел на членов правления. Те кивнули.

— Да, спасибо, мисс Эстон.

«Вот и все, — подумала Клеон, закрывая за собой дверь, — теперь мне конец».

Несколько дней спустя в кабинет Клеон, размахивая газетой, ворвалась Сара.

— Все раскрылось! — крикнула она. — Они знают, кто делает кружева для Франциза!

— Нет! — Клеон чуть не задохнулась от страха. Побледнев, она рухнула на стул и просмотрела номер, который Сара бросила перед ней. Заголовок над рубрикой моды восклицал:

«Обнаружен поставщик кружев Франциза!»

Дальше шла статья:

«Теперь мы знаем. Старая леди, живущая одиноко в коттедже, которому двести лет, плетет восхитительные кружева, украшающие кутюр Франциза. Ее глаза затуманены, а руки утомлены и скрючены от старости, но это не имеет значения — у нее получаются самые изысканные кружева в стране. До недавнего времени это был самый строгий секрет в мире моды. Теперь всему миру известно…»

Профессиональная часть сознания Клеон восхищалась сжатым стилем журналистки, сенсационно преподнесшей материал. Однако все утонуло в ужасном чувстве вины за предательство. Она могла теперь сделать только одно, хотя это было так мало. Ей необходимо было извиниться, и чем скорее, тем лучше.

Поблагодарив с улыбкой Сару, Клеон отпустила ее, затем позвонила секретарше Эллиса.

Нет, мистера Ферса нет на месте, было сказано ей. Его срочно вызвали. Нет, она не знает, когда он вернется.

«Может, мне показалось, — размышляла Клеон, — что этот голос, обычно такой приветливый, этим утром прозвучал прохладнее, чем всегда?» Она положила трубку и подперла голову. Конечно, ей было известно, куда направился Эллис — к своей бабушке. Он был необходим там в качестве сторожевого пса, чтобы не подпускать к дверям прессу.

Затем она вспомнила об его отце — необходимо позвонить ему. Она должна была объяснить все кому-нибудь из семьи Ферс.

Клеон набрала номер и попала на домоправительницу. Она назвала себя, и ее попросили подождать. Несколько минут спустя голос домоправительницы произнес:

— К сожалению, мисс Эстон, месье Франциза нет.

— Когда он вернется? — безнадежно спросила та.

— Боюсь, что не знаю. — Когда Клеон попыталась настаивать, чрезмерно холодный голос произнес: — Мне жаль, но ничем не могу помочь. — И телефон замолк.

Клеон отказалась признать поражение. Она должна зайти в резиденцию Франциза. Статная дама, которая, по-видимому, и была домоправительницей, открыла дверь, справилась об имени и попросила подождать. Некоторое время ее не было.

Громадный зал, где происходил показ мод, теперь, в тишине, выглядел загадочным. Не забыли ли о ней? Нет, домоправительница спускалась с пологой лестницы, преодолевая каждую ступеньку с преувеличенной осторожностью. Она остановилась в нескольких футах от Клеон:

— К сожалению, месье Франциза нет.

— Но я отниму у него всего несколько минут…

— Месье Франциз не желает вас видеть, мисс Эстон.

Терпение Клеон лопнуло.

— Но я желаю видеть его! — крикнула она и сделала движение, словно собираясь обойти женщину и подняться по лестнице. Но та тоже двинулась, чтобы помешать ей.

Разозлившись, Клеон стала еще настойчивей.

— Я готова ждать, — сказала она, — пока месье Франциз не согласится принять меня, — и с этими словами уселась на стул.

Домоправительница раздраженно вздохнула и снова поднялась по лестнице. Через некоторое время оттуда спустился сам Франциз с застывшим, как маска, лицом и ледяными глазами.

— Мистер Ферс, — сразу же обратилась к нему Клеон, — я пришла, чтобы сказать, как ужасно я сожалею о случившемся, и объяснить…

— Никакие объяснения не поправят вреда, причиненного вами, мисс Эстон.

— Но я хочу сказать вам, что это не моя вина, просто обстоятельства сложились так неудачно, что одна журналистка заметила и узнала кружева на моем платье…

— Извините, мисс Эстон, я не собирался слушать какие-либо объяснения, как бы правдоподобно они ни звучали. — Франциз полуобернулся к лестнице. — Настоящая жертва всего этого — моя мать. Вы должны были подумать о ней, прежде чем выбалтывать тайну…

— Мистер Ферс, пожалуйста, поверьте мне! — В глазах Клеон стояли слезы. — Я ничего не говорила журналистке о вашей матери…

Однако Франциз поклонился и ушел.

Теперь Клеон почувствовала, как холодная и беспощадная волна обрушилась на нее и понесла на своем гребне в открытое море. Если она не выберется из этого моря упреков, то захлебнется и утонет.

«Ушел в себя, — подумала Клеон, покидая его резиденцию, — совсем как в нашу первую встречу. Забрался в свой замок, поднял мост и оставил меня снаружи».

Через три дня вернулся Эллис. Клеон узнала об этом, потому что его секретарша позвонила ей.

— Мистер Ферс хочет вас видеть, мисс Эстон.

Теперь холодность этого голоса не оставляла сомнений. Его секретарша в силу своего положения, подобно товарищу по партии, воспринимала дела Эллиса как свои собственные. И если мисс Эстон была врагом ее шефа, то мисс Эстон была и ее врагом.

И вот мисс Эстон, как пленный партизан, предстала перед судом. Она стояла перед Эллисом, сцепив за спиной руки. Начался допрос.

— Я думаю, вам известно, почему я вызвал вас? Я полагаю, что вам известно также, где я был? У моей бабушки, сражаясь со сворой гончих, называющих себя прессой и собравшихся, похоже, со всего северного полушария. Теперь вы понимаете, что наделал ваш маленький злобный выпад?

— Злобный, мистер Ферс? — Замешательство Клеон не произвело на Эллиса никакого впечатления.

— Да, коварный способ ударить меня в спину за то, что я не дал вам действовать по-своему.

— Но… но вы ошибаетесь. То, что произошло, было несчастным случаем. Сидевшая рядом журналистка узнала кружева. Она…

Однако он не слушал:

— Моя бабушка просила пощадить вас. Но почему я должен это делать? Это была ничтожная месть.

Клеон покачала головой, пытаясь объяснить.

— Однако она не согласилась со мной. Бабушка сказала, что ваш поступок был естественным. Любая молодая женщина, любая журналистка, посвященная в подобную тайну, должна была испытывать искушение поведать о ней всему миру. Бабушка с необыкновенным в ее положении великодушием сказала, что не винит вас.

Слезы залили глаза Клеон.

— Вы хотите сказать, ваша бабушка тоже думает, что я сделала это умышленно, — неужели даже она?! Но как я могла?! Я люблю вашу бабушку. Она прекрасная женщина. Я не могла бы так поступить с ней!

Эллис молчал, давая ей высказаться. Но выражение его лица ясно говорило о том, что ему все ясно.

— Вы же верите мне, мистер Ферс? Как-то вы сказали, что всегда хотите слышать от меня только правду…

— Когда-то я был полон иллюзий в отношении вас. Сейчас я их утратил.

— И все-таки выслушайте правду, даже если не собираетесь верить ей. — Клеон подробно рассказала, что произошло на показе коллекции. Эллис выслушал ее, но никак не отреагировал.

— Я должна повидать вашу бабушку, — настойчиво сказала она.

— Вы не сделаете этого!

— Вы не можете запретить мне!

— Смогу. Перед отъездом я дал точные инструкции бабушке и женщине, которая присматривает за ней, не пускать вас на порог.

Клеон взбунтовалась:

— А если я все же попытаюсь повидаться с ней, вы используете свой последний довод — уволите меня?

— Я могу пойти даже на это. Мысль о вашем увольнении никогда не покидала меня.

— Вы вытащили меня сюда, мистер Ферс. — Клеон повысила голос. — По вашему собственному признанию, вы заманили меня, вырвав из любимого мною окружения и любимой работы. Я ваша протеже, говорили вы. Одно из ваших «открытий». — Она с горечью продолжила: — Теперь я — одна из ваших ошибок, может быть, единственная. И так как я ошибка, то представляю опасность для вашей репутации знатока женщин, поэтому чем скорее вы уберете меня с дороги, тем лучше. — Она остановилась, так как у нее кончились боеприпасы. Теперь Клеон ждала ответного огня, возмездия, оглашения приговора, но ничего не последовало.

Она повернулась к двери, но затем остановилась. Было еще кое-что, что ей необходимо было знать.

— Мистер Ферс?..

— Да, мисс Эстон? — Его голос был утомлен от раздражения, как у терпеливого родителя, уставшего от вопросов своего ребенка.

— Не сочтете ли вы возможным, — запинаясь, спросила она, — сообщить мне, к какому решению пришло правление после того, как я ушла.

Эллис откинулся назад:

— Относительно чего?

Его притворная недогадливость разозлила Клеон, и она потеряла над собой контроль:

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю!

Эллис поднял бровь:

— Если вы говорите о вашем душещипательном призыве в отношении журнала, то никакого решения не было. Даже если бы оно и существовало, то сомневаюсь, что в вашу пользу.

— Нет, ну конечно же нет! — воскликнула Клеон, сверх меры рассвирепев от его небрежного ответа относительно столь важного для нее предмета. — Вы сами сделали это неизбежным вашими провокационными вопросами, заманив меня в ловушку и вынудив сказать то, чего я вовсе не собиралась говорить. — Неудавшаяся попытка привести Эллиса в ярость еще сильнее разозлила Клеон. — Как можете вы обвинять меня в злобе и мести, когда сами повинны в том же в отношении меня?

— Протестую, — мягко произнес Эллис. — Я просто исполнял свои обязанности. В любом случае я знал, что делаю, задавая подобные вопросы. И почему я должен, скажите на милость, проявлять к вам злобу?

— Вы прекрасно знаете, что никогда не простите мне того, что случилось — или вы думаете, что случилось, — между Риком и мной на балу у вашего отца. Хотя с какой стати вы должны принимать так близко к сердцу то, как я веду себя с мужчинами? Это моя личная жизнь, и это касается только меня.

Эллис не посмел ответить на обвинение. Он просто посмотрел на часы с видом утомленного долготерпения и сказал:

— Я очень занят, мисс Эстон.

Она захлопнула за собой дверь.

Всего несколько дней ушло у Клеон на принятие окончательного решения. Она собрала редакционную летучку, чтобы сообщить о нем коллегам.

— Я собираюсь кое-что предпринять, — сказала Клеон, — после чего головы или голова должны покатиться. Скорее всего, это будет моя голова. Но я должна знать, прежде чем начну, что вы на моей стороне. — Собравшиеся ждали, и по их лицам было видно, что они уже догадались, что собиралась сообщить Клеон. — Вы знаете, что я имею в виду? Эту передовицу — я решила опубликовать ее.

— Но, Клеон, разве ты забыла, что сказал мистер Ферс? — нахмурилась Джоанна.

— Джоанна, — вздохнула Клеон, — все признаки моего увольнения налицо. Осталось недолго. Мистер Ферс недавно так и выразился. Итак, раз я ухожу, то хоть оставлю о себе память: дело того стоит.

Рик, соглашаясь, сказал:

— Я считаю, что Ферс-младший, а возможно, и Ферс-старший имеют такой зуб на нашего редактора. — Он кивнул в сторону Клеон. — Все, что она теперь ни сделает, будет неправильно. Малейшая мелочь может нарушить баланс, и ее уволят.

Клеон посмотрела на всех по очереди:

— Я согласна принять риск на себя, если буду знать, что вы со мной и поддержите меня до самого конца.

— Мы всегда с тобой, — заверили они.

Когда все ушли, Клеон достала передовицу, подписала ее и отправила для включения в следующий номер «Салона».

«Вот конец, — подумала она, — прекрасной карьеры редактора журнала мод. Короткой, но… — под натиском воспоминаний Клеон закрыла глаза, — такой прекрасной, необыкновенно прекрасной».

Вызов на ковер пришел раньше, чем она ожидала. Номер «Салона» с запрещенной передовицей еще не вышел, когда по телефону ей передали:

— Мистер Ферс желает видеть мисс Эстон.

«Вот оно, — подумала Клеон, — начало конца».

Глава 10

Без всякого вступления Эллис спросил: — Эта статья, которую вы мне как-то показывали, — вы ее использовали? — В его глазах был блеск, напомнивший Клеон юриста, ведущего перекрестный допрос свидетеля и заранее знающего ответ, который поможет ему выиграть дело. Теперь Эллис знал, что наконец-то поймал ее.

— Да, мистер Ферс.

— В «Салоне»?

Клеон кивнула, не доверяя его мягкому тону.

— И когда выйдет этот номер?

— Через несколько дней, мистер Ферс. — Почему он не выносит приговор, а играет с ней, как кошка с мышкой?

— Несмотря на то, что я сказал? — Клеон опять кивнула. — Несмотря на известные вам последствия — ваше увольнение?

— Несмотря на это.

Эллис опустил глаза:

— Тогда мне больше нечего сказать.

— Но, мистер Ферс, я считала, что, учитывая предстоящие перемены в бизнесе вашего отца, вы могли бы позволить мне…

Он повторил, медленно и четко:

— Нам больше не о чем говорить, мисс Эстон.

Клеон высоко подняла голову:

— Месячное предупреждение, не так ли, мистер Ферс?

— Совершенно верно, у вас есть месяц, чтобы подыскать другую работу.

Клеон вернулась в свой кабинет.

В последовавшие за выходом последнего номера «Салона» дни телефон Клеон звонил не переставая. Складывалось впечатление, что весь мир моды прочел ее статью и почуял перемены.

Она отделывалась от большинства вопросов, отвечая на них банальностями или, если давление было слишком сильно, сжав губы, профессионально произносила:

— Никаких комментариев.

Затем за дело взялись рекламные агенты. Они говорили, что до сих пор не пользовались журналом из-за ограниченности его кругозора и малого тиража, но теперь, раз в нем намечаются перемены…

Клеон оставалась равнодушной к тому интересу, который вызвала ее статья. Она просто переадресовывала все звонки исполнительному директору.

«Пусть сам разбирается, — раздраженно думала Клеон, — теперь это не моя забота».

Зазвонил внутренний телефон.

— Да, — ответила она.

— Мисс Эстон. — Клеон тут же сжалась, услыхав резкий тон. — Мне все время звонят рекламодатели, бормочущие что-то несвязное о политике перемен и вашей убийственной статье. Кто, черт побери, отослал их ко мне?

Она вздохнула:

— Это я, мистер Ферс.

— Тогда прекратите это!

— Как хотите, мистер Ферс. Кому бы вы хотели переадресовать звонки — председателю, вашему отцу?

В трубке прозвучало нечто похожее на раскаты грома.

— Не принимайте близко к сердцу, мистер Ферс, — произнесла Клеон успокаивающим тоном. — Еще немного — и я уйду.

Она положила трубку и расплакалась. Но Клеон не позволила себе долго плакать. Она собиралась на выходные домой и не могла появиться перед родителями с опухшими от слез глазами.

Был конец дня. Она уже надела пальто, взяла кейс и оглядела кабинет. Всего неделя — и он будет принадлежать кому-то еще, ее преемнице. Зазвонил телефон, и Клеон машинально ответила.

— Мисс Эстон? — послышался знакомый голос.

Злость выплеснулась из нее, подобно лаве из вулкана:

— Нет, это не мисс Эстон. Ее нет. Я не знаю, кто вы, и, более того, не хочу знать! Да будьте вы хоть всем советом директоров! Мисс Эстон собирается домой, да-да, домой. И вообще, она уже ушла!

Клеон швырнула трубку и бросилась к лифту. Оказавшись на первом этаже, она едва дождалась, когда откроются его двери, и побежала по коридору, минуя человека в дверях, который уставился на нее, как на сбежавшее из зоопарка опасное животное. На двери его кабинета большими буквами было написано: «Исполнительный директор».

Это нельзя было назвать триумфальным возвращением домой. Клеон пришлось сообщить родителям, что она провалилась. Хуже того — она была с позором уволена.

Отец потирал руки и весь вечер твердил:

— Я же говорил тебе!

Мать едва не разрыдалась от досады, что больше не сможет хвастаться перед друзьями той блистательной жизнью, которую ведет в Лондоне ее дочь.

Клеон совсем не обрадовалась встрече с Айвором на следующий день. Ей пришлось сказать, что хоть он и нравится ей как человек, но она обнаружила, что совсем не любит его. Она обо всем сказала Айвору, и он отреагировал именно так, как и ожидала Клеон. Он сказал, что ему очень жаль, поскольку она ему очень нравилась, но если сама Клеон так чувствует, — при этом Айвор пожал плечами — тогда с этим ничего не поделаешь. Они расстались друзьями.

В тот же день, облачившись в привычную одежду — поношенные голубые брюки и розовую блузку, — Клеон отправилась побродить по лесу и навестить бабушку Эллиса. Она помнила об инструкциях внука и не была уверена, что ее впустят, но, по крайней мере, собиралась сделать все, чтобы попасть туда.

На самом деле у Клеон не возникло никаких затруднений. На ее стук голос изнутри пригласил войти, и она открыла дверь.

Миссис Ферс сидела на своем обычном месте, ее руки были заняты кружевами, прославившими ее. От их вида Клеон передернуло, но она обменялась улыбкой со старой леди, когда та притянула ее к себе, чтобы поцеловать.

— Я не была уверена, захотите ли вы видеть меня, — произнесла Клеон, садясь на стульчик возле ног миссис Ферс.

— Клеон, дорогая, почему же нет? Вы имеете в виду — из-за моего внука? Господи, да я не слушаю его! Он не может отбирать для меня гостей, хотя и думает, что делает это.

— Миссис Ферс, — Клеон смущенно теребила тесьму отделки кресла, — на самом деле я пришла сказать, что я очень сожалею… — Она посмотрела ей в глаза. — Насчет кружев. Пожалуйста, поверьте, что я никому не выдавала секрета. Это было просто глупостью с моей стороны — надеть платье с вашими кружевами на показ коллекции. Я не предполагала, что кто-то узнает их, хотя мне следовало бы знать…

— Не продолжайте, дорогая. Конечно же я никогда не верила, что вы сделали это нарочно.

— Но вы же сказали Эллису…

— Все, что я говорила в тот день, служило одной цели — ублажить его. Он был так зол на вас, что мне было больно его слушать. Как только он мог сомневаться в вашей честности?

Лицо Клеон начало морщиться в преддверии слез, и она закрыла его руками.

— Мое дорогое дитя… — До Клеон дотронулась рука. — Не плачьте.

Но она уже не могла остановиться — давно сдерживаемые слезы лились сами по себе.

— Это из-за Эллиса? — мягко спросила миссис Ферс. Клеон кивнула. — Вы любите его? — Она кивнула снова. — И он любит вас, так в чем же дело?

Клеон так яростно затрясла головой, что та пошла кругом.

— И все же это так, дорогая. Он полюбил вас с того самого дня, когда вы познакомились.

Клеон, все еще не в состоянии говорить из-за рыданий, уставилась на миссис Ферс.

— Откуда мне это известно? Вы помните тот вечер, когда он привел вас сюда?

— Да, — наконец-то удалось произнести Клеон.

— Вы помните, как взволнована я была?

— Да, но я думала, что это из-за того, что вас пришел навестить внук.

— Отчасти и из-за этого, да. Но понимаете, как-то давно Эллис пообещал мне, что если встретит девушку, на которой захочет жениться, то приведет ее ко мне. Он привел вас. — Миссис Ферс погладила Клеон по руке. — До этого он никогда не приводил сюда никаких девушек.

Настроение Клеон, подобно утреннему солнцу, начало подниматься, но воспоминания о жестокой вражде между ними превратили этот восход в сумерки.

— Если он и любил меня тогда, то теперь уже нет, — сказала она. — Я уверена в этом. Теперь он так сильно ненавидит меня, что… что вышвырнул меня с работы. — Клеон уставилась на ковер. — Как бы то ни было, я сама напросилась на это. Я нарушила его инструкции, думая, что делаю это во благо и в интересах журнала, и надеясь, что он поймет меня, но…

Миссис Ферс нахмурилась, в ее глазах отразилось сомнение.

— Не знаю, дитя мое, не знаю… Вы должны сами разобраться с этим, пока не поздно.

— Но, миссис Ферс, — Клеон подняла глаза, полные отчаяния, — это не поможет, даже если… если все пойдет как надо.

Миссис Ферс была изумлена.

— Его образ жизни — он совсем не такой, как у меня. Я видела его квартиру. — Клеон закрыла глаза, пытаясь представить ее. — Все в ней так нереально, что пугает меня. Она такая… такая театральная, как будто постоянно живешь на сцене. Я же просто не подхожу ко всему этому!

— Я понимаю, о чем вы говорите, дорогая. Я чувствовала то же самое, когда однажды была там. Однако все, что нужно, — это тепло, прикосновение женских рук, чтобы пробудить жизнь. Там нужно жить, произвести там небольшой беспорядок. Тогда это станет домом. Я расскажу вам кое-что: у Эллиса ужасная экономка. Она не переносит, когда вещи лежат не на своих местах. Если он роняет на пол конверт, та ахает и набрасывается на него, как собака на кость!

Они рассмеялись. Потом Клеон вздохнула, понимая, что надежды, которые пробудила в ней бабушка Эллиса, неосуществимы: ее внук не любит никого. При определенных обстоятельствах он мог притворяться, что любит, но лишь для того, чтобы получить то, чего хотел, потом…

— Однажды вечером, — прошептала она, — когда он… когда он… — Клеон не могла продолжать и беспомощно покачала головой. — Я выгнала его. — Она снова запнулась, и большие старинные часы на каминной полке отсчитывали в тишине секунды.

Она подняла глаза на старую леди и, как бы оправдываясь, сказала:

— У него так много подруг, миссис Ферс, и я не понимаю, если он не любит их, как он может любить меня. — Клеон помолчала. — И мне кажется, что между мужчиной и женщиной должна быть любовь до того… до того… — Она опять запуталась и почувствовала руку, которая опустилась ей на голову.

— Но, моя дорогая, не можете же вы на самом деле ожидать от него, чтобы он жил как святой. Молодой мужчина, холостяк, с высоким положением, привлекательный — и вдруг отвернется от женщин? Нет, моя дорогая. Этого нельзя ожидать.

— Вы заставляете меня чувствовать себя такой эгоисткой, — прошептала Клеон.

— Нет, вы всего лишь молоды. Но время исправит это. — Клеон поднялась. — Мой единственный совет таков, — продолжала миссис Ферс. — Вы однажды отказали ему. Насколько я знаю своего внука, он не захочет рисковать получить второй отказ. Вы сами должны подумать, как вернуться к нему.

Клеон решила, что пора уходить. Ей не хотелось утомлять слишком долгим визитом старую леди. Она наклонилась, чтобы поцеловать мягкую морщинистую щеку, и руки старушки поднялись и придержали ее лицо.

— До свидания, дорогая. Вы ведь придете навестить меня еще, что бы там ни случилось? — Клеон пообещала. — И хватит слез, слышите?

С некоторым усилием Клеон улыбнулась, еще раз поцеловала миссис Ферс и ушла.

Клеон босиком шла через поле по тропинке, исчезавшей в чаще леса. Она отыскала свое любимое дерево и села под ним, прислонившись спиной к стволу, размышляя, как за одну короткую неделю ей настолько приблизиться к Эллису, чтобы суметь воспользоваться советом его бабушки. Преграды, которые предстояло преодолеть, пугали ее.

Существовали запреты, установленные административными джунглями, в которых они работали. Были инструкции, которые приходилось соблюдать, статус, который необходимо учитывать, не говоря уже о том, что Эллис не подпустит ее к себе и на милю, потому что не переносит ее вида.

Тяжело даже думать об этом, решила Клеон, снимая босоножку и вытряхивая из нее набившиеся сухие листья. Трудности казались непреодолимыми.

Послышался хруст веток, зашуршали кусты, и Клеон поняла, что она не одна. Кто-то шел сюда. Когда он остановился и посмотрел на нее сверху вниз, не произнеся ни слова, она была так ошеломлена, что даже перестала дышать.

Потом Клеон увидела его лицо. Оно было настолько безжизненным и лишенным какого-либо проблеска человеческого тепла, что он вполне мог сойти за свое собственное восковое изображение.

— Эллис, — слово вырвалось как бы само по себе.

— Привет, Клеон, — ответил он небрежно, как будто привык каждый день встречаться с ней в лесу под деревом.

Наступило долгое молчание.

— Я… Я не знала, что вы собираетесь сюда на выходные, — наконец нашлась Клеон.

— Это было решено в последнюю минуту.

Эллис произносил слова медленно, как бы принуждая себя разговаривать с ней. Подъемный мост, ведущий в его замок, был поднят, как у отца, оставляя Клеон снаружи. Ее надежды умирали без поощрения, без какого-либо намека на помощь со стороны Эллиса. В мозгу рождались слова, но ей никак не удавалось выстроить их в связную последовательность.

Он стоял, засунув руки в карманы, съежившись, как от мороза зимой, хотя сияло солнце, и птицы вовсю радовались летнему дню. Было очевидно, что он не поможет ей. «Скажи ему сейчас, — произнес голос, похожий на шепот ветра. — Он прямо перед тобой, ни дверей, ни столов, ни лифтов, ни инструкций, чтобы остановить тебя».

Клеон поморщилась от этой мысли. Она надела босоножку. Эллис наблюдал за ней все с тем же лишенным выражения лицом.

Потом она встала и чуть не упала опять. Вблизи он выглядел еще внушительней, чем с земли.

Горло Клеон напоминало пересохшее русло реки.

— Эллис, — прохрипела она, — Рик…

Он сразу же прервал эту тему:

— Я знаю о Рике. Я спросил Антуана, по вашему совету. Он рассказал мне, что произошло, по его мнению. Я верю ему. Простите за то, что был несправедлив к вам.

Наконец-то он снял один слой защитного покрытия, но того, что оставалось, было достаточно, чтобы привести в смятение самую смелую девушку, а Клеон в данный момент была далеко не смелой.

«Если бы только я перестала трепетать, если бы мне удалось успокоиться и более четко продумать, что делать дальше!»

Эллис достал сигарету и искал зажигалку. Было ясно, что он собирается уйти и оставить Клеон одну. Она отчаянно соображала, как задержать его.

— У меня осталась всего неделя, Эллис?

— Да. — Он нахмурился, потому что его зажигалка почему-то не работала. Наконец он сдался и убрал сигарету. — Наверное, вы вернетесь домой, чтобы готовиться к свадьбе.

Это был ее шанс. «Сейчас, — произнес голос, — скажи ему сейчас, сию же минуту, что свадьбы не будет». Но тут же вмешалась гордость: «А вдруг он откажется от тебя? Какой стыд!» Однако Клеон уже раз послушалась своей гордости. Теперь она решительно загнала ее обратно. Если она нужна ему — она его. Если нет, то она будет жить дальше в тоске по нем, но не упрекая себя за то, что не попыталась удержать любимого.

Клеон сказала себе, что готова ко всему — к нахмуренным бровям, к тому, что ее одернут, к отпору, который он давал всем своим подружкам, когда те становились слишком требовательными.

Она сделала к нему несколько шагов. Опустив одну руку ему в карман, она сжала его пальцы своими. Другой рукой Клеон притянула к себе его голову и прошептала на ухо:

— Я люблю не Айвора. Я люблю тебя.

Она почувствовала, как тело Эллиса сжалось, но он не двинулся. Итак, она рискнула и проиграла. Ничего не видя перед собой, Клеон повернулась и пошла прочь. «Я была готова ко всему, — говорила себе Клеон, — даже к такому».

Но она не была готова к тому, что его руки обнимут и остановят ее. Она не была готова к той силе, с которой Эллис повернул ее лицом к себе, и к тому неистовству, с которым его губы прижались к ее рту и не отпускали его несколько минут.

А еще она не ожидала, что схватится за Эллиса, как человек хватается за мачту в бурном море, чтобы не быть смытым за борт.

Они лежали под деревом, под ее деревом. Клеон смотрела в небо сквозь шевелящиеся листья, а он смотрел на нее.

— Эллис, как ты узнал, где я?

— Как только я приехал, я спросил бабушку. Я знал, что ты, несмотря на мой запрет, зайдешь к ней… — Он зарычал, схватив Клеон за волосы: — И надеялся поймать тебя! Ты только что ушла, но бабушка сказала, где именно я смогу найти тебя, — судя по тому, как ты была одета, — точно так же, как в тот день, когда я впервые встретил тебя, — пробормотал он ей в губы.

— Да, дорогой, теперь ты видишь, — Клеон было приятно напомнить об этом Эллису, — что я не изменилась, как ты утверждал. Мое настоящее «я» осталось прежним.

— Милая, говоря так, я лишь высказывал свои самые темные страхи. Я приходил в ужас от того, что моя любимая девушка может превратиться в одну из тех женщин, которыми я был окружен утром, днем, а иногда и вечером. Я не понимаю, как тебе удалось не заразиться от тех, с кем ты имела дело. Когда я увидел тебя тем вечером с Риком, то решил, что это случилось. Все мои пороки выплеснулись наружу — ревность, гордыня, бессмысленные желания… Ты отвергла меня, потому что утверждала, что выходишь замуж за Айвора, и тут же обеими руками ухватилась за Рика — я видел это сам! И ты еще удивляешься, что после этого я был так зол на тебя!

— А тем вечером у меня в квартире?..

— Тем вечером я хотел сделать тебе предложение.

Повисло мучительное молчание.

— Ты именно это имел в виду, когда так загадочно ответил на просьбу твоей бабушки?

— Да. Почему, ты думаешь, я провел с тобой целый день после своего возвращения? Потому что, не видя тебя пять недель, — на самом деле я должен был остаться в Штатах, чтобы привезти с собой Карин, — я не мог оторвать от тебя глаз.

— Я и была твоим «неотложным делом»?

— Вот именно.

— А я уже женила тебя на Карин!

— Я знаю, что ты так считала, как и многие другие. И она была для меня почти так же желанна, как безупречно одетый манекен в витрине магазина. Но ты не поняла, что я должен был быть с ней любезен из-за тех потенциальных заказов, которые Карин привезла с собой, из-за ее покупательских возможностей и из-за того, что она была одной из самых важных клиенток моего отца.

— Она охотилась за тобой, ты же знаешь, — поддразнила Клеон.

— Знаю. Милая, я не был слеп на ее счет — женщин я насквозь вижу и их честолюбивые желания.

— Только моих не видел!

— Да, как это ни смешно, не видел только твоих.

— Зачем ты звонил мне вчера днем, перед моим уходом?

— Ты, — руки Эллиса шутливо схватили ее за горло, — маленькая кокетка, так бежала от меня! Я хотел сделать две вещи. Во-первых, предложить подвезти тебя домой, во-вторых, вернуть тебе работу.

— Значит, я выиграла?

— Да, маленькая мучительница, ты выиграла.

— И я восстановлена в правах?

— Дорогая, я же не могу уволить собственную жену, не так ли?

— Но ты же не знал тогда, что я собираюсь стать ею, так почему такая перемена?

— Потому что я только что разрешил новый формат журнала. Я несколько недель сражался, как дьявол, за твои идеи. Перелом произошел, когда отец принял решение — которое было случайно ускорено безрассудным вмешательством пожарной команды из одной молодой женщины по имени Клеон Эстон, — о выходе на рынок готовой одежды.

— А я приставала к тебе, считая, что это именно ты плетешься в хвосте, когда ты все время был на моей стороне…

— Конечно, ты была слегка надоедлива. И не очень-то я был награжден за успех моих стараний — поток грубостей по телефону и толчок плечом от торнадо в человеческом обличье, выглядевшего так, будто только что пришло известие об остановке земного шара.

— Прости, дорогой, — прошептала Клеон.

— Еще бы, — сказал Эллис, принимая в виде извинения ее грациозный поцелуй.

— Понравлюсь ли я твоим родителям, Клеон? — спросил он с беспокойством, тронувшим девушку.

— А как же! В любом случае, — добавила она с озорным видом, — как только они увидят твою машину, считай, что ты принят в семью!

— Шутки в сторону, я думаю, нам пора повидаться с ними.

— Ладно, если ты настолько старомоден, что хочешь просить у моего отца руку его дочери…

— Это одно из правил, которое я усвоил с годами, — всегда быть вежливым с родителями девушки, на которой собираешься жениться!

— И на скольких девушках, — негодующе спросила Клеон, — ты собирался жениться?

— Если честно, — прошептал Эллис, — на одной. На тебе.

Чуть позже он поднял ее, и они направились к дому Клеон. По дороге она сказала ему:

— На мне босоножка, которую я швырнула в тебя.

Эллис посмотрел на ноги Клеон:

— Береги ее, любимая. Когда мы поженимся, то сохраним ее навечно под стеклянным колпаком, и, когда дети будут достаточно взрослыми, чтобы понимать, мы покажем им босоножку и скажем: «С этого-то все и началось!»

Когда они появились, миссис Эстон была на кухне и едва не уронила утюг, узнав, кто такой Эллис, которого представила ей Клеон.

Мистер Эстон вышел из столовой с газетой в руке узнать, что случилось. Пока он пытался осмыслить происшедшее, страницы газеты разлетелись по полу.

Он осмотрел комнату, как будто только что осознал мизерность ее размеров для такого человека, как тот, которого Клеон представила как своего жениха.

— Здесь… э… немного тесновато, — сказал мистер Эстон, — так что пойдемте в столовую. — Потом он заметил, что стол все еще накрыт клеенкой, и резко изменил курс. — Э… нет, не сюда. — Он повел всех в гостиную. — Здесь… э… удобнее.

Клеон и не догадывалась, что ее отец может так неловко себя чувствовать. Самодовольный и самоуверенный, он обычно быстро приспосабливался к любой ситуации, но на этот раз, кажется, оказался в тупике.

Клеон и Эллис уселись на диван, а мистер Эстон смотрел на них, как человек, разглядывающий бомбу с часовым механизмом и ожидающий, когда же она взорвется.

— Папа, мы собираемся пожениться, — сказала Клеон, на что тот ответил:

— Э… да, вижу, поздравляю.

Эллис встал, когда, снимая на ходу фартук и засовывая его под диванную подушку, вошла миссис Эстон. Она слышала, о чем сообщила дочь, и ошеломленно расцеловала ее в обе щеки.

Когда Эллис, улыбнувшись, наклонил голову, чтобы миссис Эстон проделала с ним то же самое, она привстала на цыпочки, как маленькая девочка, которой велели быть любезной с богатым дядюшкой.

После этого все почувствовали облегчение и разговорились за чаем. Клеон была уверена, что ее мать составляет в уме список гостей, раздумывая, в каком порядке их обзвонить и похвастаться тем, какого потрясающего — и богатого! — зятя она собирается обрести!

— Когда… э… вы собираетесь… устроить свадьбу? — поинтересовался мистер Эстон, все еще не оправившийся после потрясения.

Эллис посмотрел на Клеон:

— Через десять дней я должен отправиться в Штаты, и я хочу взять ее с собой, — сказал он; по его голосу безошибочно чувствовалось, что решение уже принято.

Теперь наступила очередь Клеон испытать шок.

— Но, дорогой… — выдохнула она.

Эллис поцеловал ее в губы.

— Я даю тебе неделю, — сказал он улыбаясь. — Потом у нас будет три дня до отъезда, чтобы привыкнуть друг к другу.

Клеон подумала, что если бы они остались в доме подольше, то она смогла бы как-то вывести родителей — да и саму себя! — из оцепенения.

Они махали отцу и матери все время, пока шли по улице, и Клеон чувствовала себя так, как будто уезжает на несколько месяцев. Когда родителей уже не было видно, Эллис сказал:

— Ну, а теперь надо отчитаться перед бабушкой. Она дала мне строгий наказ: если я найду тебя, прийти и рассказать ей, что произошло между нами.

— Ей будет все ясно без слов, — рассмеялась Клеон. — Достаточно взглянуть на нас…

Он поцеловал ее, не обращая внимания на любопытных прохожих, и прошептал:

— Это будет повторное представление, дорогая. Я уже приводил тебя туда однажды, и на этот раз это будет настоящее возвращение домой.

Они постучали и вошли. Пара глаз, полных надежды, вопросительно вглядывалась в их лица. И как в тот раз, трепещущий от чувства голос спросил:

— Эллис?

Он кивнул:

— Да, бабушка. Это настоящее.

Дрожащие руки протянулись и прижали их к себе.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Реклама на сайте