«Любовь всегда права»

Эмма Ричмонд Любовь всегда права

ПРОЛОГ

Дул пронизывающий холодный апрельский ветер, заставивший прохожих кутаться в шарфы и поднимать воротники. А Алекса шла в пальто нараспашку легкой танцующей походкой – ноги в узких, облегающих джинсах казались невообразимо длинными и стройными. Прижав пакет с покупками к груди, она являла собой образ самой беззаботной девушки на свете.

Красивые – словно два янтаря – светло-карие глаза светились озорным веселье, на губах играла лукавая улыбка. Прохожие бросали на нее недоуменно-насмешливые взгляды, и никто из них ни за что не догадался бы, что творилось у нее на душе.

Сегодня вечером в ее ресторане будут справлять свадьбу, а ей никогда еще не приходилось готовить на такую большую компанию. Соберется шестьдесят человек! И хотя меню на всех одно, Алексе было немного не по себе.

Тряхнув головой, отчего густые каштановые кудри разлетелись в разные стороны, Алекса, словно освобождаясь от минутной слабости, вздохнула полной грудью и прошептала:«Я справлюсь, я непременно справлюсь».

– Привет, Алекса! – раздался у нее за спиной глуховатый голос.

Она резко остановилась. Какой приятный сюрприз! Обернувшись, она увидела у киоска высокого широкоплечего мужчину, огромного, как медведь, что не мешало ему быть очень привлекательным. Его красивые глаза смотрели на нее с интересом. На нем был темный плащ, длинные полы которого яростно трепал ветер.

– Какими судьбами? – воскликнула она, не скрывая своей радости от встречи с ним.

– Я не прочь и вам задать тот же вопрос. – Его выразительные глаза смотрели уверенно и спокойно. – Вы что, следили за мной, мисс Джиффорд?

– Что вы! – рассмеялась она. – Зачем мне следить за вами?

– Мало ли. Тогда что же привело вас сюда? – спросил он.

Лукаво улыбнувшись, Алекса таинственно понизила голос:

– Стряпаю! – И, махнув в сторону ресторана, добавила: – Мой собственный.

– Сразу видно, что дорогой!

Довольно усмехнувшись, она спросила:

– Значит, вы живете в нашем городе?

– Время от времени, – ответил он уклончиво.

– Надо же, а я и не знала. Правда.

– Странно, но почему-то мне трудно в это поверить, – возразил он.

– Думайте, что хотите, но я говорю чистую правду!

Он насмешливо взглянул на нее и проговорил:

– А я-то думал, что правда и мисс Джиффорд – понятия несовместимые.

– Да что вы! Я никогда не лгу! – с горячностью возразила Алекса.

– Ну разумеется, не лжете, но не прочь слегка исказить истину.

– Просто предпочитаю не вдаваться в детали, – уточнила она. – Вам не надо было окликать меня. Тогда бы наши пути не пересеклись.

– Учту на будущее, – заметил он. – Оказаться у вас на пути – опасно для жизни.

Она презрительно усмехнулась, зло сощурив глаза.

– Подумаешь! И было-то всего два-три происшествия…

– Два-три? Да вы чуть не убили меня! Помните? Тогда в Румынии…

– Можно подумать, что это я подстроила оползень! – оправдывалась Алекса.

– Вы залили мне квартиру! – не уступал он.

– Да это трубу прорвало!

– По вашей вине, Алекса, я попал в аварию!

– И всего-то вмятина на бампере! Не преувеличивайте, Стефан!

– А теперь вы еще и следите за мной! Не отстанете ни на шаг – куда я, туда и вы!

– С чего вы взяли? Я и не думала следить за вами! – возмутилась она.

Действительно, их встреча – чистая случайность.

– И давно вы здесь обосновались? – спросил он недоверчиво.

– Уже три месяца. Зашли бы как-нибудь в мой ресторан.

– Чтобы меня отравили? Нет уж, спасибо!

– Ну и напрасно. Я прекрасно готовлю, – с гордостью сказала она.

Он нехотя усмехнулся и взглянул на часы.

– Ну, мне пора, сегодня я возвращаюсь в Америку.

Что-то озорное промелькнуло в его глазах. Он вдруг наклонился и поцеловал ее в губы.

– Всего хорошего, – тихо сказал он, повернулся и быстро зашагал прочь.

Она стояла и смотрела ему вслед, и вдруг улыбка заиграла на ее горящих от поцелуя губах. От быстрой ходьбы длинные волосы Стефана рассыпались по плечам, западая за воротник плаща. Встречные оборачивались: своей необычной внешностью он привлекал внимание.

– Эй! – неожиданно для себя крикнула Алекса. Догнав его, она тяжело дыша от быстрого бега, спросила: – Мы еще увидимся?

Он остановился и сказал, улыбаясь:

– Может быть, – и быстро пошел дальше.

Она не стала его задерживать. Переложив тяжелый пакет с руки на руку, прошептала:

– «Может быть» означает «да»!

Не обращая внимания на окружающих, Алекса смотрела ему вслед. Пока он не исчез из виду. Этот мужчина заставил ее испытать какое-то незнакомое, особенное чувство. Но почему? С их последней встречи прошел год. За это время многое могло случиться. И случилось.

Несколько шагов – и она у своего ресторана. Открыв дверь, Алекса уже с порога услышала:

– Какой у тебя довольный вид!

Обернувшись, она увидела свою помощницу – хорошенькую Линду – и улыбнулась:

– Правда?

– Ага! Ну рассказывай скорей, кто он?

– Он? – переспросила Алекса. – О ком ты?

– Да о том красавце, с которым ты только что говорила.

– А! Да это Стефан! – Глаза Алексы потеплели, и она прошептала: – Надо же! Он решил, будто я собираюсь убить его!

– В самом деле? – с озорными нотками в голосе воскликнула Линда.

– Нет, что ты! – смеясь, проговорила Алекса.

– Ну, давай, рассказывай! – взмолилась Линда.

– Да вроде и рассказывать нечего, – ответила Алекса, направляясь на кухню. – Как-то я увидела объявление, что требуются специалисты для ремонта детского дома в Румынии, – собралась и поехала. Там мы со Стефаном и познакомились. Выяснилось, что он ничего не умеет, – вспомнила с улыбкой Алекса. – В конце концов ему доверили кисть и ведро с краской.

Помнится, она отчаянно флиртовала с ним – он был из тех мужчин, пофлиртовать с которыми не откажется ни одна женщина на свете. Приятный в обращении, щедрый, добрый и… Она только сейчас поняла, что ничего о нем не знает. Все тогда очень быстро подружились, рассказывали о себе, о своих семьях, делились воспоминаниями – все, кроме Стефана. О себе он предпочитал не говорить. Человек-загадка! Но он был единственным, кто крепко запал в душу.

Все еще улыбаясь своим воспоминаниям, Алекса стала разбирать покупки.

– И вот теперь он здесь, – проговорила Линда. – Так-так-так, Дэвиду это может не понравиться, – добавила она осуждающим тоном.

– А ему и знать не надо, – сказала, как отрезала, Алекса. – Тем более что у нас со Стефаном ничего не было.

– Тогда почему ты так вся и светишься? Можно подумать, что ты встретила человека, с которым у тебя был бурный роман! – допытывалась Линда. – Если ты действительно любишь Дэвида…

– Прекрати, – нетерпеливо перебила ее Алекса. – Я люблю Дэвида, однако не утратила способность замечать и других мужчин. И это совсем не означает, что я влюбилась в Стефана или что-то там еще. Просто он мне нравится.

– Узнай об этом Дэвид, он не остался бы равнодушным, – не унималась Линда. – А тут еще этот поцелуй!

– Боже мой! Стоит ли говорить о простом, чисто дружеском, поцелуе! – оправдывалась Алекса. – У нас были обычные приятельские отношения, и ничего больше. Уверяю тебя! – Упорство, с которым Линда защищала интересы Дэвида, показалось Алексе довольно странным. Она посмотрела на Линду долгим изучающим взглядом – та покраснела и отвернулась.

– Извини, Алекса, мне не следовало вмешиваться в твои личные дела.

– Совершенно верно. Скорей всего, мы больше никогда не встретимся со Стефаном. – На самом деле что-то подсказывало Алексе, что они непременно встретятся. Во всяком случае, она на это надеялась.

* * *

Ее желание сбылось! Месяца через полтора он зашел в ресторан перекусить.

– Рада вас приветствовать, – широко улыбаясь, проговорила она.

– Смотрите не отравите меня, – предупредил он.

– Ни в коем случае!

– А то будет некому баловать мою племянницу. Завтра я улетаю в Америку и появлюсь у вас снова через полтора месяца.

– Я вам так рада, – тихо проговорила она. – Как хорошо, что мы встретились вновь!

– Да, – согласился он.

Алекса усадила его за самый удобный столик и потчевала как самого дорогого гостя. Ее нисколько не смущали неодобрительные взгляды Линды. Главное, что они снова встретились. Стефан – ее лучший друг, а к друзьям она всегда относилась с особым вниманием.

– Ну как? Живот не болит? – не без ехидства спросила его Алекса.

Он покачал головой:

– Нет.

– Тогда приходите еще.

И он приходил.

Каждые полтора месяца. Кроме одного вечера. Тогда ему пришлось прямо из аэропорта ехать в гостиницу. Оставив чемоданы в номере, он вышел за сигаретами и случайно встретил Алексу у киоска. Однако в сентябре все изменилось.

День выдался очень тяжелый, столики не пустовали ни минуты. Только поздно вечером, когда посетители стали понемногу расходиться, Алекса смогла подойти к Стефану и поговорить.

Взяв кувшин с горячим кофе, она подошла к его столику. Стефан сидел один, уставившись в пустую чашку.

– Еще налить? – тихо спросила она.

Вопрос Алексы вывел его из глубокой задумчивости. Он огляделся по сторонам и вдруг с удивлением обнаружил, что ресторан опустел и только он продолжает сидеть за своим столиком.

– Извините, Алекса. Я не думал, что уже так поздно.

– Ничего страшного. Завтра у нас выходной.

Стефан улыбнулся, но по его лицу было видно, что мысли его далеко.

– Я налью кофе? – снова предложила Алекса.

– Если составите компанию, то налейте.

Налив ему и себе, она подсела к нему.

– Что, хлопот невпроворот? – спросила она с сочувствием.

– Угадали! Алекса, вам муж не нужен?

Опешив, она с удивлением уставилась на него.

– Муж? Нет. У меня уже…

– Есть? – недоверчиво спросил он, как-то странно улыбаясь. – Это Дэвид, что ли?

– Да. – Подумав, Алекса тихо спросила: – Что-то случилось? – Он медлил с ответом. Сжав его руку, она тихо проговорила: – Можете мне полностью довериться.

Стефан глубоко вздохнул.

– Помните, я вам рассказывал о гибели сестры и зятя в авиакатастрофе в начале года?

– Помню.

– А о Джессике, моей племяннице? – спросил он.

– Ну да, – подтвердила Алекса. – Она живет у бабушки с дедушкой, люди они пожилые, и вы обратились в суд с просьбой передать опекунство над племянницей вам.

– Сегодня состоялось слушание моего дела в суде. Моя просьба об опекунстве отклонена, хотя и временно, – устало проговорил Стефан.

– А! Потому что вы не женаты? – догадалась Алекса.

– Угу. Их не устраивает, что о маленькой девочке будет заботиться джентльмен. В какой-то степени я их понимаю.

– И девочка осталась у бабушки с девушкой?

– Да. Но им уже много лет, и хотя они очень любят внучку и она их, это не может долго продолжаться. Вопрос об опеке становится с каждым днем все острее и острее.

– Да, все это очень печально, – проговорила Алекса.

Он ничего не ответил и только продолжал не отрываясь смотреть в свою чашку. Воспользовавшись его молчанием, Алекса пристально всматривалась в его лицо. Какой красавец! Одни ресницы чего стоят! Длинные, темные – любая девчонка позавидует!

– И вам больше не к кому обратиться? – грустно проговорила она. – Нет ни одной знакомой женщины?

– В Англии – нет. Да и в Америке я ни к кому не решился бы обратиться с таким предложением: моей избраннице пришлось бы переехать в Англию, сменить привычную размеренную жизнь на полную неизвестность – и все это ради моей племянницы! Вправе ли я брать на себя такую ответственность?

– Конечно, нет! – Чтобы ободрить его и поднять настроение, она спросила с игривыми нотками в голосе: – Почему вы решили, что из меня выйдет хорошая жена?

Глядя ей прямо в глаза, Стефан сказал:

– Веселая, добрая, вы не можете наскучить.

– Ну нет, – возразила она, – я могу быть и другой!

– Как? У вас изменился характер? – воскликнул он.

Алекса покачала головой.

– Нет, конечно. Но я могу быть и упрямой, и несобранной…

– И доброжелательной, и дружелюбной, – продолжил он. – Вспомните, в Румынии мы жили в такой тесноте, но не было ни ссор, ни обид.

– Это правда, – согласилась она, вспомнив их спартанский образ жизни и более чем скромные трапезы. – Вы там больше не были?

– Нет, а вы?

– Ездила туда на Рождество забрать кое-что из вещей.

Внимательно приглядевшись, Алекса прониклась к нему живым участием и тихо спросила:

– Что же вы намерены теперь делать?

– Право, не знаю. – Через силу улыбнувшись, он сказал: – Мне лучше уйти, вам пора закрываться.

– Да ладно. Посидите еще.

– Спасибо, но… – Понизив голос, он прошептал: – Не часто встречается женщина, способная выдержать экзамен на роль матери. – Лукавая усмешка тронула его губы. Наконец он поднялся.

– Вы теперь останетесь в Англии? – спросила она.

– Нет. У меня контракт с американской фирмой до февраля будущего года. Я пытаюсь расторгнуть его, но… – Помолчав, Стефан проговорил: – Увидимся через полтора месяца.

Но через полтора месяца Алекса попала в автомобильную аварию и оказалась в больнице с тяжелой травмой головы. Ресторан был временно закрыт. А еще через полтора месяца он закрылся навсегда: Дэвид от нее ушел, и она осталась без средств к существованию.

Вычислив день возвращения Стефана из Америки, она пришла в гостиницу, в которой он всегда останавливался, и стала ждать.

В надвинутой по самые брови шляпке, чтобы скрыть ежик отраставших после операции волос, похудевшая и нервная, Алекса, увидев Стефана, терпеливо ждала, когда он зарегистрируется у администратора и направится к лифту. Пока спускался лифт, она подошла к Стефану и тихо спросила:

– Вам жена еще нужна?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Ну давай же, давай… – приговаривала Алекса, из-за спешки не попадая ключом в замочную скважину. Распахнув настежь дверь, бросив поводок на пол, она стремглав бросилась к непрерывно звонившему телефону. – Майк? – крикнула она в трубку, с трудом переводя дыхание.

– Нет, это не Майк. Это Стефан! Где тебя черти носили? Вот уже два часа я пытаюсь дозвониться к тебе. Она у тебя?

– Кто? – недоуменно спросила Алекса.

– Джессика, кто же еще?

– Джессика?

– Перестань меня переспрашивать! Лучше скажи, она у тебя? – спросил Стефан с некоторым раздражением.

– Почему ты решил, что она у меня? У меня ее нет.

– Нет?! – крикнул он. – Как это – нет? Если у меня ее нет, то…

– Давай подождем, – перебила его Алекса. – Может…

– Некогда мне ждать! Миссис Бейли тебе не звонила?

– Миссис Бейли? А кто это?: – спросила Алекса.

– Бабушка Джессики.

– Нет, мне никто не звонил.

– О. Господи! Слушай меня внимательно. Школа от тебя далеко?

– Какая? Начальная?

– Разумеется. Начальная! Извини, – обронил он машинально, – у меня голова идет кругом. Ну так как, далеко?

– Минут десять, – проговорила Алекса, понемногу успокаиваясь.

– Сейчас же иди в школу! – приказал Стефан на том конце провода.

– Но…

– Не спорь! Иди и забери ее! Я прошу тебя, иди! – повторил Стефан угрожающим тоном. – Перезвоню через полчаса. Я должен быть уверен, что она у тебя. – Он производил впечатление человека. Доведенного до полного отчаяния. – Иди!

– Хорошо, – недоуменно пробормотала она.

Положив трубку, Алекса взглянула на Мистера Джонса, смотревшего на нее со склоненной набок головой.

– Я быстро, – объяснила она ему, отстегнула поводок и пошла в школу. Вернее, побежала, поскольку тревожное настроение Стефана передалось и ей.

Почему такая спешка? – подумала Алекса, ускоряя шаг.

Она встречалась с Джессикой, но не имела ни малейшего представления, что та любит, во что играет… Алекса думала, что у нее еще будет время познакомиться с девочкой поближе.

Выйдя замуж за человека, которого почти не знала, сняв крошечный особнячок у брата своей подруги – Майк вот-вот должен вернуться из туристической поездки по Австралии, – Алекса никак не могла собраться и поискать себе другое жилье. А это означало, что за неделю до возвращения Стефана из Америки она может оказаться без крыши над головой. И нечего теперь плакать и причитать, она одна во всем виновата. Можно было бы спокойно жить в той же гостинице, что и Стефан, но там ей не нравилось. Надо немедленно что-то предпринять, а не сидеть сложа руки – само собой не делается. Какую же глупость она совершила, выйдя замуж за Стефана! Ведь она его почти не знает! А все потому, что в тот момент она была в плачевном состоянии – без жилья, без средств к существованию, ожесточенная и подавленная. Пока она лежала в больнице, Дэвид ушел от нее, лишив ее квартиры. Но этого мало. Дэвид расторг договор на аренду ресторана. Она не могла понять, почему.

Одна была надежда – Стефан. Он и стал тем спасительным кругом, который помог ей удержаться на плаву. Если бы Стефану не надо было срочно лететь в Америку, если бы он дал ей время на размышление… К тому же она была такой слабой после перенесенной операции… Полная картина, того что она натворила, стала вырисовываться только теперь, в уютной домашней обстановке. Это Хелен уговорила ее снять особняк брата. Алексе казалось, что, живя в уединении, она лучше разберется в себе… Но, пожив несколько дней в особнячке, поняла, что нужно было поселиться в гостинице… Да, людей, живущих, под влиянием минутных порывов, нужно запирать на ключ, пока легкомыслие не уступит место рассудку.

Она вообще не умела отказывать людям. Яркий пример тому – появление Мистера Джонса. Однажды ее знакомые, уезжая в отпуск, привели собаку к ней да так и не забрали.

Работая в магазине некой благотворительной организации, она часто выполняла чужую работу – сменщицы или опаздывали, или не являлись вовсе. Одной знакомой старушке она носила домой продукты. И вот теперь ее попросили присмотреть за маленькой девочкой – ее дядя находился по другую сторону Атлантического океана. Уж не решил ли он там остаться? А если вернется, то когда? И где они будут жить?

Кололо в боку, глаза слезились от ледяного встречного ветра, вязаную шапочку продувало насквозь…

Но вот и школа.

Тяжело дыша, с бешено бьющимся сердцем, Алекса вбежала в вестибюль, осмотрелась и, увидев вахтера, подошла к нему. Минуты две она стояла молча, стараясь отдышаться.

– Девочка, – наконец проговорила она. – Джессика. Я пришла за ней.

Вахтер сердито посмотрел на нее:

– Где вы раньше были?

– Что вы имеете в виду? – удивилась Алекса.

– Бедная крошка ждет вас уже целую вечность, – проговорил вахтер и смерил Алексу сердитым взглядом.

– Ох!

– И мисс Хендерсон была очень недовольна! – добавил вахтер.

– Кто?

– Как это – кто? Директор школы!

– О!

Все еще тяжело дыша, Алекса попыталась задобрить грозного стража:

– Извините, мне пришлось задержаться. – Откровенно говоря, она понятия не имела, когда нужно приходить за ребенком.

– Ну ладно, – проворчал вахтер более снисходительно. – Мисс Хендерсон уже ушла. Она не могла больше ждать и попросила меня присмотреть за крошкой. Не мог же я отказаться! Вас как зовут?

– Что?

– Ваше имя? – повторил он сердито.

– Алекса Джиф… Блейк, – быстро поправилась она. – Алекса Блейк.

– Номер вашего домашнего телефона?

Она удивленно вскинула брови, однако, подумав, назвала номер. Вахтер кивнул и проворчал:

– Я должен быть уверен, что отдал девочку кому надо. Он мне так и наказал: «Обязательно спросите».

– Кто это – он?

– Как – кто? Ее дядя! – пояснил вахтер.

– А! Ну конечно же! Извините!

– В наши дни нужно быть очень осторожным!

– Вы совершенно правы! – подтвердила Алекса.

– Вот так-то. – Прислонив метлу к стене, он прошел через весь вестибюль и, открыв дверь, обернулся к Алексе: – Сюда!

– Спасибо, – буркнула она и вбежала в классную комнату.

Оглядевшись, увидела девочку в темно-синем пальто и в перчатках из толстой шерсти. Она смотрела на Алексу не по-детски серьезно. Улыбаясь, Алекса подошла к ней.

– Привет, Джессика! Извини за опоздание. Ты, наверное. Уже решила, что за тобой никто не придет?

– Я – Кори! С обидой объявила девочка.

– Ну конечно, Кори! – Алекса не стала спорить и, обнадеживающе улыбнувшись, протянула девочке руку. – Пошли?

Джессика кивнула и взяла Алексу за руку.

– Спасибо вам, – поблагодарила вахтера Алекса. – Еще раз простите, что я так поздно.

Тот проворчал:

– Разве так поступают… Бросили ребенка, будто это вещь какая. Я уж собрался звонить в полицию!

– Ой, что вы! Все хорошо, что хорошо кончается, – сказала Алекса и, сжав руку Джессики, почти бегом вышла из школы. Она чувствовала, как напряжено маленькое тельце, как крепко сжимает маленькая ручка ее руку. – Вот придем домой, и твой дядя позвонит нам. Пока он в Америке, ты поживешь у меня, – весело сказала Алекса.

Как только они завернули за угол и вышли на широкую улицу, встречный ветер стал дуть с такой силой, что было трудно идти. Алекса наглухо застегнула пальто девочки.

– Давай прибавим шагу. Дома тепло и уютно. Знаешь, кто нас там ждет? Мистер Джонс – моя собака.

Ребенка даже положить негде. Придется спать вместе на одной кровати. Найдется ли в доме еда? Дом!.. Сильно сказано – дом! Сарай, да и только. Маленький тесный особнячок, зажатый между двумя викторианскими домами, напоминал тоненький ломтик сыра между двумя толстыми ломтями хлеба. Крошечная спальня, мизерная гостиная, крохотная ванная и кухонька – такая малюсенькая, что любой уважающий себя повар умер бы от оскорбления, если б ему предложили там готовить!

Взглянув на непроницаемое лицо девочки, Алекса спросила:

– Джессика, а что ты любишь к чаю?

– Я – Кори! – поправила та.

– Извини, так что ты любишь к чаю, Кори? Мы можем… гм… – Алекса мысленно перебирала все. что было в буфете, надеясь обнаружить что-нибудь вкусное… Поняв, что вкусного там ничего нет, она спросила девочку: – А как насчет картофельной запеканки с мясом? И по кусочку рисового пудинга, хорошо? – Алекса посмотрела на девочку, и та кивнула ей в ответ. – Договорились, – улыбнулась Алекса.

Порывистый ветер распахивал полы ее пальто, задувал за воротник.

«Самый холодный январь за последние тридцать лет». – объявили вчера в телевизионной сводке погоды. Если бы не несчастный случай, да еще операция, лишившая ее каштановых, с рыжеватым отливом, пышных густых волос, она относилась бы ко всему происходящему с юмором. Я стану прежней Алексой, убеждала она себя. Волосы отрастут, я снова наберу свой вес… Она не была писаной красавицей, но мужчины находили ее очень привлекательной… А теперь похожа на бесплотный призрак. На худом, осунувшемся лице мерцали холодным блеском огромные глаза. Улыбка стала грустной и печальной, а ведь раньше ее обворожительная улыбка покоряла всех. Никто не знал, что Алекса здесь. Она нарочно переехала из Кентербери в этот городок, Трентон, где никто ее не знал, лишив себя тем самым друзей и знакомых.

А ведь этого делать было нельзя! – подумала она. Тогда ей пришло в голову, что в новой обстановке будет легче забыть Дэвида. Почему он так поступил? Где он теперь?

Едва они вошли в дом, как тут же зазвонил телефон. Алекса бросилась в аппарату.

– Алло! – крикнула она, прерывисто дыша.

– Ты забрала ее из школы? – строго спросил Стефан.

– Да, все в порядке. Джессика. Хочешь поговорить с дядей? – Алекса протянула девочке трубку и ждала, когда она ее возьмет и приложит в уху.

Едва заметная улыбка осветила лицо ребенка. О чем бы на том конце провода ни спрашивали, она неизменно отвечала «да» или «нет». Наконец Джессика попрощалась и передала трубку Алексе.

– Спасибо тебе, – тихо сказал Стефан. – Я буду у вас где-то часов в двенадцать ночи.

– Ты возвращаешься?!

– Разумеется! Ты виделась с директором школы? Что она тебе сказала?

– Ее уже там не было.

– И она оставила Джессику одну?

– Да, вахтер сказал…

– Алекса, меня не интересует, что сказал вахтер. Извини, объявили посадку на мой самолет. Увидимся поздним вечером.

Положив трубку, Алекса объяснила Джессике:

– Звонил с аэродрома, наверное, сейчас он уже в воздухе.

– Ага, – отозвалась девочка, не спуская глаз с Мистера Джонса. Он приветливо махал ей хвостом, но она не решалась подойти поближе.

Все мысли Алексы сосредоточились на Стефане. Он возвращается домой!

– Он только выглядит свирепым, – целиком уйдя в свои мысли, сказала Алекса девочке. На самом деле Мистер Джонс выглядел довольно потрепанным и для борзой был явно мелковат. – Не бойся, он не кусается, – подбодрила она девочку. – Он очень любит, когда ему чешут за ушком. – Убедившись, что им вместе – девочке и щенку – будет хорошо, Алекса ушла в спальню.

Сняв пальто, она бросила его на кровать, но потом все-таки подняла и повесила. У тебя вечером будет гость. Соберись, Алекса!

Все еще занятая своими мыслями, она вернулась в гостиную посмотреть, что там делается. Джессика сидела на полу в обнимку со щенком. Улыбнувшись, Алекса подошла к девочке и сняла с нее пальто и теплые вещи. Повесив их на вешалку, она вновь вернулась в гостиную и уселась в кресло.

– Что я сейчас расскажу тебе! Это Мистер Джонс, и он очень любит выходить на прогулку два раза в день. Вот попьем чаю и выведем его погулять. Ты не против? – Ответа не последовало. Лицо Джессики по-прежнему хранило не по-детски серьезное выражение. – Ну хорошо, – передумала Алекса. – Смотри телевизор. – Взяв пульт, она показала Джессике, как включать и выключать, как регулировать звук и менять программы. – Вот так. Теперь ты можешь включать телевизор, когда захочешь.

Алекса покормила собаку, сделала запеканку и, когда они поели, стала думать, чем занять девочку вечером.

– Чем ты обычно занимаешься по вечерам? Смотришь телевизор? Рисуешь? Знаешь, у меня нет никаких игрушек…

– Рисую.

– Ага. – Закусив губу, Алекса стала вспоминать, где лежит чистая бумага, но, так и не вспомнив, достала свой начатый блокнот, разыскала карандаш и отдала их девочке.

Слабая улыбка показалась на ее лице и тут же исчезла. Джессика расположилась рядом с Мистером Джонсом и принялась рисовать.

Глядя на нее, Алекса спрашивала себя: Джессика по характеру такая тихая и молчаливая или просто стесняется? В этом нет ничего странного. Она еще не освоилась…

– Сколько тебе лет, Джессика?

– Я Чарли, – заявила она, не отрываясь от своего рисунка.

– О! Разумеется! – подыграла Алекса девчушке. – И сколько же Чарли лет?

– Шесть.

– Тебе нравится ходить в школу?

– Да.

Подавив улыбку, Алекса наблюдала за ней.

– Мы должны вывести Мистера Джонса на улицу хотя бы на минутку. Ты не побоишься выйти на улицу в сумерки?

Джессика перестала рисовать с такой поспешностью, что Алекса испугалась, однако она забеспокоилась еще больше, когда девочка осторожно положила карандаш и блокнот на кресло и стала выжидательно смотреть на нее, вытянувшись в струнку, как оловянный солдатик.

– Какая же ты молодец, – похвалила Алекса девочку. – Какая же ты аккуратная и послушная!

Они вместе пошли выгуливать Мистера Джонса, и, когда вернулись, Джессика вновь занялась рисованием, а Алекса позвонила в благотворительный магазин и предупредила, что какое-то время ее не будет. В восемь Джессика начала зевать.

– Девочка моя дорогая, да ты никак спать хочешь?

Джессика кивнула.

Войдя с ней в спальню, Алекса тихо спросила:

– Тебе помочь раздеться и умыться?

Джессика покачала головой.

– Ладно. Только не забудь почистить зубы. Сегодня возьми мою щетку, один раз можно. Пойду найду тебе футболку – вместо ночной рубашки. Твой дядя вернется и привезет твои вещи. – Этой ночью они будут еще здесь. Но завтра… Завтра им надо будет найти какое-то другое жилье.

Когда Джессика вернулась в спальню, оставшись в одной маечке и неся в руках свою одежду, Алекса улыбнулась и протянула ей футболку.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку?

Девочка удивленно взглянула не нее и смущенно покачала головой. Взглянув на мистера Джонса, тоже пришедшего в спальню, она вопросительно посмотрела на Алексу.

– Хочешь, чтобы Мистер Джонс остался с тобой?

Девочка кивнула.

– Хорошо, пусть остается, но не позволяй ему спать на постели, а только на коврике у кровати. Хорошо?

Она снова кивнула.

– Дверь оставить открытой?

И опять Джессика молча кивнула.

Откину одеяло, Алекса помогла ей улечься в постель, укутала и поцеловала, пожелав спокойной ночи. Маленькое тельце было натянуто как тетива. Девочка была не в состоянии расслабиться. Что же такое сделать, чтобы она успокоилась?

Алекса присела на краешек кровати и погладила девочку по головке.

– Когда ты завтра проснешься, дядя будет уже здесь. Если тебе что-нибудь понадобится или станет страшно на новом месте, позови меня, я буду в соседней комнате. Договорились?

Девочка кивнула.

– Ну тогда спокойной ночи… э. Чарли, – сказала Алекса. Девочка в ответ едва заметно улыбнулась.

Алекса смотрела телевизор и ждала Стефана. Совершенно не вникая в то. Что происходило на экране. Она волновалась все сильней и сильней, а ведь это глупо. Он ей не чужой, все дело в том, что она о нем ничего не знает. У них нет ничего общего – это все, что ей о нм известно. Он – научный работник, она – повар. Вернее, была им. Работать поваром она теперь не сможет. Профессионально непригодна. Несчастный случай лишил ее двух важнейших чувств, необходимых в работе повара, – она больше не различает вкус и не чувствует запаха. Неважно, что Стефан не узнает об этом. Он вообще мало что знает о ней. Вот о Дэвиде он знает и думает, что Дэвид был ее возлюбленным. Но это совсем не так. Те отношения, которые сложились у них, никак нельзя было назвать любовной связью. Всегда осторожная с мужчинами, Алекса выжидала, чтобы быть абсолютно уверенной в своем избраннике. С грустной улыбкой она спросила себя: «Почему же мне так невыносимо больно от сознания того, что в отношении Дэвида я оказалась права, вовремя проявив осторожность?»

Алекса бесцельно ходила из комнаты в комнату, не находя себе места. Услышав, как подъехала машина, она замерла, прислушиваясь. Вот машина остановилась. Слышно было, как захлопнулась дверца, как скрипит снег под ногами. Она выключила телевизор и пошла открывать дверь… своему мужу…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Большой, намного больше, чем она себе представляла. Человек-медведь. Пальто из толстого драпа. Алекса невольно загляделась на него, в голове настойчиво билось: он не просто нравится ей, все гораздо сложней – он тот, с кем она хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь.

Но ему жена нужна только на год.

– Алекса, – окликнул он, – что-то не так?

– Что-то не так? – эхом повторила она, но тут же сообразила, что ее слишком пристальный взгляд он истолковал по-своему. – Да нет, ничего.

– Дай мне войти, а то выстудим весь дом, – сказал он.

– О, разумеется, входи! – Она торопливо пропустила его в дом, отчего и без того маленькая гостиная стала казаться еще меньше. Алекса была не робкого десятка, но он явно подавлял ее своим присутствием. Она вдруг почувствовала себя неловко и растерялась.

– Ты плохо выглядишь, – заметил он тихо. Он и раньше всегда говорил тихо.

– Спасибо.

Стефан не улыбнулся. Собственно говоря, с какой стати он должен улыбаться? Она и сама знала, что выглядит ужасно. Ему показалось это отвратительным? То, как она выглядит. Конечно, после несчастного случая он станет относиться к ней иначе. Некоторым мужчинам ее обезображенное аварией лицо показалось отталкивающим. Дэвиду, например. Скорей всего, это и явилось причиной их разрыва…

– Почему ты в шапке? – спросил ее Стефан. Вскинув руку, Алекса, смущаясь, быстро сняла ее.

– Я совсем про нее забыла, – сказала она первое, что пришло в голову, избегая смотреть ему прямо в глаза: не знала, сможет ли выдержать то, что в них увидит. – Как командировка?

– Работы невпроворот.

– А, так ты поэтому…

– …не звонил? – закончил он за ее вопрос. – Нет.

– Нет? – с оттенком сомнения переспросила она.

– Я не звонил, так как боялся услышать, что ты передумала… Ты не передумала?

– Нет.

– Хорошо.

Позвони он из Америки, вполне возможно, она сказала бы ему: «Я передумала».

– Осторожно, плафон! – испуганно вскрикнула Алекса, когда он направился к креслу, чтобы поставить дорожную сумку и чемодан. Стефан замер и поднял глаза: от плафона до его головы было не более дюйма.

Мистер Джонс тут же юркнул под стул.

Мистер Джонс никогда еще ни от кого не прятался. Очевидно, ее муж станет исключением.

– Пес достался тебе вместе с домом? – спросил Стефан.

– О, нет, – смущенно призналась она. – Его привели на время и не забрали.

– А!

– Но если ты не любишь собак, я могу…

– Что? Избавиться от него? Стоит ли так болезненно реагировать, Алекса! Джессика уже спит?

– Да. Хочешь чаю?

– Лучше бы кофе.

Она поморщилась и покачала головой.

– Извини. У меня только чай.

– Тогда чаю, да погорячей. Извини, что я накричал на тебя.

– Накричал? Когда?

– Ну тогда, по телефону. Я очень испугался.

– Ах это! Не беспокойся, все нормально.

Чтобы скрыть свое смущение, Алекса сказала как бы невзначай.

– Да ты пальто-то сними! Чувствуй себя как дома.

– Спасибо. А как Джессика? – спросил он, снял пальто и оглянулся, выискивая, куда бы его положить.

Она поспешила ему на помощь, взяла пальто и положила на спинку стула. Оно весило почти тонну.

– Джессика вела себя превосходно. Такая милая, ну просто золотая девочка. Ни о чем не беспокойся. Пойду приготовлю тебе чай.

Алекса почти бегом бросилась на кухню. Ее охватило отчаяние. Эта ее влюбленность в Стефана совершенно неуместна. Их брак просто фикция. Он мне не более чем товарищ, думала она. Стараясь подавить в себе паническое настроение. В Румынии у них были ни к чему не обязывающие отношения, легкий флирт, и только. Но теперь все по-другому… Она растерянна, ранима… Никогда в жизни Алекса не терялась в разговоре с людьми. Прежде, встречаясь со Стефаном, она никогда не испытывала такого волнения. Почему же все изменилось? Это просто смешно! Или он стал другим? В чем-то он изменился, стал каким-то притихшим. И голос потух. Тогда, в Румынии, и позже, когда он приходил в ее ресторан, он был такой милый, всегда веселый. Конечно, гибель сестры его подкосила, но… Неужели он догадался, что творится в ее, Алексы, душе? Понял по выражению ее лица?

Алекса вздрогнула, когда Стефан неожиданно появился у нее за спиной. В кухню он не вошел – она была слишком мала, – а стоял на пороге, заслонив собой весь дверной проем. Алексу охватил безотчетный страх. Предвещавший приступ клаустрофобии – она стала бояться замкнутого пространства. Очевидно, он понял по ее лицу, что с ней происходит что-то неладное, и немного посторонился, чтобы дать приток свежего воздуха.

– Вероятно, этот дом строили специально для людей маленького роста. – проговорил он извиняющимся тоном.

– Похоже. Но, честно говоря, я не люблю жить в гостинице, – сказала Алекса.

– Я тоже. Поэтому и приехал прямо к вам.

Стефан поморщился и потер лоб.

– Голова болит? – спросила Алекса.

Он улыбнулся вымученной улыбкой.

– Да, очень.

– Дать аспирин?

– Если можно.

Алекса открыла буфет, нашла пузырек с таблетками аспирина, извлекла две, налила в стакан воды и протянула мужу.

Он запил таблетки водой и отдал ей пустой стакан.

– И где же она?

– Кто? Джессика?

– Или Чарли, или Кори, – проговорил он с легкой иронией.

– Как, ты тоже знаешь об этой ее причуде?

– Конечно.

Разумеется, Стефан должен об этом знать, ведь он Джессике дядя. И знает девочку намного лучше, чем Алекса.

– Она в спальне. Я положила ее спать, так как не знала, когда ты приедешь. Вдруг вылет задержится или что-нибудь еще…

Но оказалось, что она говорила сама с собой – Стефан уже шел по направлению к спальне.

Заглянув украдкой в спальню, Алекса увидела его, стоявшего у кровати и с умилением смотревшего на спящую девочку. Вот он наклонился и осторожно убрал с ее лба светлую прядку волос. Алекса не видела его лица, но представляла, с какой нежностью он смотрит на горячо любимую племянницу… К горлу Алексы подкатил ком, глаза наполнились слезами. Она тоже хотела, чтобы и ее горячо и самозабвенно любили…

Прекрати, приказала она себе. Это нереально. Ты прекрасно знаешь, что этому не бывать. Разрыв с Дэвидом, потеря ресторана, последствия несчастного случая – все вместе привело к обостренному восприятию всего на свете и повышенной чувствительности, только и всего.

Отогнав навязчивые мысли, она вернулась на кухню, заварила чай. Поставив чайник и чашки на поднос, задумалась: «Хочешь произвести на него впечатление, Алекса?» Но, так и не решив, взяла поднос и пошла в гостиную. Поставив поднос на скамеечку у камина и устроившись поудобнее, она стала ждать Стефана.

Было слышно, как дверь спальни осторожно прикрыли. Когда Стефан сел напротив, Алекса вся сжалась от какого-то неосознанного страха. Он молча изучал ее. Потом сказал, откинувшись на спинку кресла:

– У тебя волосы немного отросли.

Она провела рукой по отросшему ежику волос и улыбнулась. Наверное. Это выглядело глупо. Чтобы скрыть смущение, Алекса сказала:

– Представляю, как ты устал!

– Да, ты права. Я так благодарен тебе, что ты забрала Джессику из школы!

– Все обошлось. Джессика вела себя молодцом. Совсем не волновалась, была спокойна и послушна.

– Вот именно. По-другому и быть не должно! – тяжело вздохнув, мрачно проговорил Стефан.

Почему? – хотела спросить Алекса, но не решилась. Вслух она сказала:

– Сахар положить?

Он покачал головой.

– Нет, спасибо.

Налив ему чаю, Алекса молча, не отрываясь, смотрела на него и чего-то ждала, чего – она и сама не знала. Чашка из китайского сервиза Майка казалась особенно хрупкой в больших ладонях Стефана.

«Раз тебе не терпится что-то узнать, задай вопрос сама».

– Чем была вызвана вся эта спешка? – тихо спросила она, имея в виду его звонок из Америки.

– У дедушки и бабушки Джессики грипп.

– и что же, больше некому было забрать девочку из школы? Разве у них нет соседей? – недоверчиво спросила она. – Есть же соседи, знакомые, друзья. Выходит, у них никого нет?

– Это очень пожилые люди, – проговорил Стефан извиняющимся тоном. – Они впадают в панику от любого пустяка. Не любят быть в долгу. Эдна – миссис Бейли, бабушка Джессики – всю прошедшую неделю проболела гриппом, и ее мужу, Джорджу, пришлось одному заниматься всеми делами. Сегодня утром он отвел Джессику в школу и, придя домой, почувствовал сильную слабость. Вот Эдна и позвонила мне. Она даже не отдавала себе отчет. Что я в Америке! – проговорил он устало.

– И ее паническое настроение передалось тебе?

– Да! Я тут же позвонил их лечащему врачу и попросил послать к ним сиделку, а сам стал звонить тебе, но никто не подходил. Тогда я опять позвонил Эдне и дал ей твой телефон, чтобы она созвонилась с тобой насчет Джессики. Когда же снова позвонил тебе и трубку не сняли, я решил, что Эдна все тебе рассказала и ты пошла в школу за Джессикой.

– Но она так и не позвонила.

– Да? Ты куда-то уходила?

– Уходила, но ненадолго. Сбегала в магазин, погуляла с собакой… А! Наверное, я была в благотворительном магазине!

– Ты работаешь в благотворительном магазине?

– Я им иногда помогаю. Надо же хоть чем-то заниматься!

– Разве я против! Помогай, если тебе это нравится! Я к тому, что если бы ты дала мне свой рабочий телефон, то не было бы этой нервотрепки! Я бы быстро созвонился с тобой.

– Извини, – буркнула Алекса, обидевшись за выговор, сделанный таким назидательным тоном. Впрочем, его упреки вполне справедливы, и все произошло из-за ее непростительной глупости. – Об этом я как-то не подумала.

– Как и о размерах этой квартирки величиной с кроличью клетку., – добавил он лукаво.

– Верно, – согласилась она. – Но я думала, что у меня в запасе еще целый месяц.

Стефан поставил чашку на поднос и вздохнул. Глядя на огонь, пылающий в камине, он тихо проговорил:

– Знаю, знаю. Я сожалею обо всем случившемся. Не будем упрекать друг друга.

Сожалеет? Интересно, о чем? – подумала Алекса. Уж не о поспешной ли женитьбе? Постепенно начинает осознавать свою ошибку и уже раскаивается?

Обхватив голову руками, он проговорил:

– Надо было действовать более решительно. Но я не смог взять Джессику к себе сразу же после гибели ее родителей в прошлом году. Тогда я жил в маленькой комнатке при институте. И мне казалось, что у дедушки и бабушки ей будет лучше. Девочка их любит, она привыкла к ним, и я не стал нарушать сложившийся уклад, так как знал, что скоро вернусь насовсем. – Он помолчал и тихо добавил: – Я всегда очень плохо переношу разницу во времени из-за длительного перелета, вот почему у меня голова раскалывается от боли. Единственное, чего бы мне сейчас хотелось, – лечь и заснуть. Нет ли здесь поблизости гостиницы?

– Да, есть одна, прямо у дороги. Скорей всего, в это время года там есть свободные места.

– конечно.

– Мне давно надо было это сделать! Как же я не догадалась! – прошептала она. – Пойти в гостиницу и забронировать места для всех нас!

– Не волнуйся, еще успеем. – Сев поудобнее в кресле, Стефан наблюдал за ней сквозь полузакрытые веки. – Как ты себя чувствуешь? Голова больше не болит?

– Иногда. – И прежде, чем он успел спросить ее о Дэвиде, она опередила его вопросом: – Ты не голоден? Может, суп разогреть или что-нибудь еще?

– пожалуй, не откажусь. Спасибо.

Стремительно поднявшись, Алекса быстро пошла на кухню. Ее вновь охватило отчаяние. «И зачем я только вышла за него замуж?» – подумала она. Прежняя Алекса легко бы со всем справилась, у теперешней нет на это никаких сил.

– Я купил дом около школы, – тихо проговорил Стефан, неожиданно появившись у нее за спиной. Она вздрогнула и уронила ложку. – Постарайся относиться ко всему спокойнее, – сказал он устало. – Право же, я не знаю, что и думать.

– Я не слышала, как ты вошел, – стала поспешно оправдываться Алекса. – Пойми, мне нелегко. Я считала, что у меня еще целый месяц в запасе, а тут…

– Я понимаю.

– Мне неловко, что в доме так тесно, но…

– Все. Больше ни слова об этом, – мягко остановил он ее лепет. – Я никак не могу понять, почему ты так нервничаешь. У тебя же было целых полтора месяца, чтобы привыкнуть к мысли, что я твой муж.

– Я не нервничаю, – оправдывалась Алекса.

– Не старайся занимать меня разговорами или еще как-нибудь развлекать.

– Я и не думаю.

– Наверное, я не должен был принимать твое поспешное предложение стать моей женой, ты была такой подавленной…

– Да, – она повернулась к нему лицом. – Я и не предполагала тогда, как это подействует на меня!

– Должно было подействовать, – заявил он категорическим тоном. Его зеленые глаза задержались на ней. – Я никогда тебя не обманывал, всегда был предельно откровенен с тобой. Жена нужна мне только для того, чтобы получить опекунство над Джессикой. Надо, чтобы ты пробыла с нами год, за это время постановление суда об опеке вступит в силу. А тогда ты можешь развестись со мной, выбрав любую подходящую тебе причину. Я выплачу тебе единовременную сумму, которую мы оговорим, и ты сможешь вернуться к привычной жизни. Если ты сейчас откажешься, Алекса…

– Не дави на меня, Стефан. Я не отказываюсь. Просто хотела сказать… – Что именно? О чем? О том, что она не забыла, какой он властный, какой основательный? Что у нее не укладывается в голове, что он действительно ее муж и они вместе должны делить и радости, и тяготы совместной жизни? Что она не в силах справиться со своим влечением к нему? – Просто хотела сказать, – повторила она как можно бесстрастнее, – что это дается мне нелегко… Мы ничего не знаем друг о друге. И я совсем не знаю, как принято делать то или иное в Польше, – добавила она с огорчением, – но…

– Да не жил я никогда в Польше! Я и поляк-то только наполовину! И никогда не говорил, что нам с тобой будет легко. Разумеется, первое время мы будем притираться друг к другу – это естественно, мы мало знакомы. Я, как и ты, не горел страстным желанием вступать в брак. Тебе надо было как-то устроиться, мне во что бы то ни стало нужна была жена, так что успокойся и не думай о неприятностях, пока они не произошли и, возможно, никогда не произойдут. Алекса, пойми, Джессике всего шесть лет…

– Я понимаю.

– Ребенок задерган и запуган, легко раним…

– Знаю! – согласилась Алекса. – Но ты на меня посмотри! – проговорила она со слезами на глазах. – Я себя-то с трудом обслуживаю, а тут еще ребенок!

– Ты справишься, – сказал Стефан убежденно. – Ты же сегодня справилась? Пройдет какое-то время, пока ты привыкнешь. Это и понятно. Ты лишилась всего, что было тебе так дорого… Дома, своего дела, Дэвида…

– Не надо, умоляю тебя.

– Тебе необходимо выговориться. Не держи все в себе. Выбрось прошлое из головы, будто его никогда и не было.

Да, надо собраться с силами и забыть. Тогда станет легче.

– Он продал дом, где вы с ним жили. Твой ресторан, дававший тебе средства к жизни. И это несмотря на то, что ты лежала в больнице…

– Я не заплатила за аренду! – возразила Алекса.

– Разумеется, не заплатила! Ты была в таком состоянии! Дэвид ни разу не навестил тебя…

– Нет, один раз он пришел, – перебила она его, словно защищаясь.

– Да, – мрачно согласился Стефан, – когда ты лежала без сознания. Не прислал ни одной записки… Даже не попытался что-либо объяснить…

Зажав ладонями уши, она проговорила с мольбой в голосе:

– Перестань! Прошу тебя! Прекрати сейчас же!

Стефан вздохнул, взял ее за руки и, глядя в ее бледное, измученное лицо, сказал:

– Дэвид поставил на тебе крест. Алекса. Согласись с этим, примирись… Он поступил с тобой по-свински, по-другому не скажешь.

Она и сама все отлично понимала, и не надо ей это разжевывать, как маленькому ребенку.

Выдернув руки, она отвернулась и стала зачет-то размешивать суп.

– На свете немало таких вот Дэвидов. А еще больше людей, которых отталкивает обезображенная внешность. – прошептала Алекса. – Как ни старайся, а этому горю не поможешь.

– Ну, это ты напрасно! Ты совсем не безобразна! – возразил Стефан с несвойственным его характеру возмущением. – Ты действительно хрупкая, измученная, потерянная, но безобразной тебя не назовешь… Дэвид так и не звонил тебе?

– Нет.

– Извини меня, но…

– …но собственные неприятности прежде всего, – закончила за него фразу Алекса. – Я тебя понимаю. – Ей показалось, что он хотел что-то сказать, но промолчал. Видимо, передумал. – Стефан, я тебя не оставлю. Пройдет какое-то время, и я привыкну к новому образу жизни. Лучше расскажи о доме, который ты только что купил. Ты никогда не говорил, что собираешься приобрести собственный дом.

– Все откладывал, откладывал, а тут позвонил в агентство по недвижимости и попросил подыскать что-нибудь рядом со школой.

– И ты купил дом. Даже не взглянув на него?! – воскликнула она, подняв на него круглые от изумления глаза.

– Фактически да. Они прислали мне фотографии.

– Нельзя покупать дом по фотографиям!

– Уже купил, – сказал он, как отрезал. – Но въезжать туда пока нельзя – там идет ремонт. Придется немного подождать, самое меньшее – неделю. А пока поживем в гостинице. Алекса, я дал Джессике честное слово – обещал ей, что мы с тобой будем ее новой семьей, – добавил он тихо. – Назад пути нет.

– Разумеется. Принести суп в гостиную? – спросила Алекса.

Он посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, кивнул, повернулся и вышел.

Глубоко вздохнув, она налила суп в тарелку, нарезала остатки черствого хлеба, минуту постояла, собираясь с духом, поставила еду на поднос и направилась в гостиную вслед за ним.

Он сидел в кресле, голова свесилась на грудь, глаза закрыты.

– Стефан! – позвала она его.

Молчание.

– Стефан! – позвала она его во весь голос.

Устало вздохнув, Алекса поставила поднос на скамеечку у камина и потрясла Стефана за плечо.

Он тихо вздохнул и устроился поудобнее.

Прекрасно! Алекса отнесла поднос на кухню и вернулась в гостиную. Глядя на его строгое волевое лицо, ставшее во сне несколько мягче, она снова спросила себя, найдется ли на свете еще такая дура, как она. Что толкнуло ее на эту глупость? Его настойчивость? Да, он очень привлекательный. Что и говорить, он потрясающий мужчина: высокие славянские скулы, вероятно доставшиеся ему от матери, брови вразлет, густые темные ресницы, красиво очерченный рот и решительный, волевой подбородок. Но она о нем совершенно ничего не знает.

Как жить с человеком, которого совсем не знаешь? О чем с ним говорить? Алекса не расспрашивала его о работе и представить себе не могла, чем он занимается. Свадьбу, необходимую для получения опекунства над племянницей, сыграли в невероятной спешке. Невеста выглядела ужасно. Жених был мрачен, как грозовая туча. Смягчился, только когда надевал ей обручальное кольцо. Поцеловав ее в щеку, он улыбнулся, и улыбка получилась какой-то печальной. Потом он ее обнял, но тут же разомкнул свои объятия… В гостинице они жили в разных номерах. На этот раз суд удовлетворил просьбу Стефана передать опеку над племянницей ему, и он тут же улетел в Америку…

Машинально вращая обручальное кольцо на безымянном пальце, Алекса задумчиво смотрела на мужа. Умный, с поразительной точностью излагающий свои мысли, что никогда не удавалось ей, Алексе… Стефан открыл на ее имя счет в банке, но она еще ни разу им не воспользовалась. Выходит, ее купили… Официально Стефан – ее муж, а на деле – обыкновенный работодатель. Их брак не что иное, как деловое соглашение. А она мечтала о большем! «О чем я думала полтора месяца назад, соглашаясь, по сути, на фиктивный брак?» – с горечью подумала Алекса.

Она пристально всмотрелась в его лицо и вдруг тихонько рассмеялась: то же самое лицо, тот же нос, те же губы – почему она решила, что совсем не знает его?

Алекса не могла себе этого объяснить, но ощущала всем своим существом, что теперь воспринимает Стефана совсем по-другому. Хотела прикоснуться к нему. Оказаться в его объятиях, прильнуть к его губам.

Ее охватила нервная дрожь, она крепко зажмурилась и сжала руки, стараясь подавить в себе внезапное желание прикоснуться к нему. Если я поглажу его по щеке, он проснется, подумала она.

Интересно, был ли Стефан когда-нибудь влюблен? Испытывал ли он к кому-нибудь те же чувства, что Дэвид – к ней? Эти двое были полной противоположностью Дэвид небольшого роста, светловолосый, очень обаятельный, одним словом, душа компании. Правда, поверхностный, необязательный. Если разобраться, тот еще тип… А Стефан, напротив, большой, темноволосый, загадочный… Как он самоотверженно любит свою племянницу! Готов на любые жертвы, лишь бы ей было хорошо. Любой ценой. Бедная, бедная Алекса! Неужели ты до сих пор увлечена им? Помнишь, как тебе было хорошо с ним и в Румынии, и здесь, в твоем ресторане? Так почему же теперь, стоит ему только появиться, ты теряешь самообладание, напряжена и взвинчена? Боже мой! Почему все изменилось?

Ты слишком многого хочешь, Алекса. Ты потому и уединилась в этом крошечном домике, больше похожем на келью. Чтобы никто не мешал тебе остаться наедине со своими мыслями. Не с кем поговорить, не с кем посмеяться. Вот ты и изголодалась по людям, как простодушная провинциалка. Ты одинока, Алекса. В этом все дело!

Он устал, выбит из колеи сменой часовых поясов, ему смертельно хочется спать, а я пристаю к нему со своими сомнениями и жалобами… Завтра все встанет на свои места. Завтра он будет бодрый, отдохнувший, она постарается успокоиться, взять себя в руки – и все наладится… Какой же он большой! Занял почти всю комнату! Широкие плечи, длинные руки, мощный торс…и эти зеленоватые глаза, от которых ничего не ускользает…

Мистер Джонс вылез из-под стула, робко посмотрел на хозяйку и приветливо завилял хвостом.

– Ты, видно, решил поиграть со мной в прятки? – строго спросила она у собаки.

Пес склонил голову набок, и Алекса улыбнулась. Неспроста умный пес спрятался под стул, видно, что-то почувствовал. Раньше с ним никогда такого не было… Но что же делать? Стефан спит так крепко, что его не разбудить… У нее нет ни одной простыни в запасе… Вздохнув, Алекса взяла пальто Стефана и осторожно укрыла его им. Вдруг она вздрогнула – кто-то отпирал входную дверь своим ключом.

Сердце Алексы бешено забилось от недоброго предчувствия. Замирая от страха, она подошла к входной двери. На пороге стоял Майк.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Нет, только не это! – в ужасе прошептала она.

– Что ты хочешь этим сказать? – недоуменно спросил Майк.

– Входи скорей, в доме маленькая девочка, не устраивай сквозняк! – торопила его Алекса.

Он быстро вошел, снял рюкзак и увидел через открытую дверь гостиной спящего Стефана и Мистера Джонса.

– Алекса! Я сдавал коттедж лично тебе! И просил тебя – никаких гостей! А зачем здесь эта собака?

– Шшш, – зашикала на него Алекса. – Тише! Ты разбудишь Джессику!

– Джессику? – переспросил Майк сердито. – Какая еще Джессика? Сколько же народу сюда набежало за мое отсутствие?

– Говори потише. Если бы ты дал мне знать, когда вернешься, ничего подобного не случилось бы. Что ты предлагаешь? Я что. Должна бегать по спящему городу и искать место в гостинице? Ты в своем уме?

– В своем ли я уме? Да это мой дом! – возмутился Майк.

– Ты сдал его мне, и распоряжаюсь здесь я!

Майк помрачнел и сердито посмотрел на спящего Стефана и собаку.

– Надеюсь, он знает, как вести себя в доме? – проворчал Майк.

– Кто – Стефан или пес?

– Не ехидничай. Я с ног валюсь, Алекса. – Коренастый, с копной светлых волос, он был похож на рассерженного школьника.

– Ну, и что же мне делать? – спросила Алекса.

– ничего. Я сказал, не подумав. – Поставив рюкзак на пол, Майк заявил, зло сверкая глазами. – Но из своего дома я не уйду!

– Тогда будешь спать в кресле, – отрезала Алекса.

Чертыхнувшись, Майк буркнул с нескрываемой злобой:

– Быстро же ты забыла своего Дэвида, а?

Алексу захлестнула волна такого гнева, что она с трудом сдержалась, чтобы не влепить Майку полновесную пощечину.

– Замолчи! Сейчас же замолчи, Майк! Позаботишься о себе сам, а я пошла спать. – Позвав собаку, Алекса вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Прислонившись спиной к стене, она на минуту закрыла глаза. Водевиль, да и только! Может быть, пройдет время, и все случившееся покажется ей смешным и забавным, но не теперь. Не сегодня. Каков наглец этот Майк! Самовлюбленный нахал! Она ему сделала одолжение, а он, вместо благодарности, позволяет себе такое! Это он уговорил ее пожить у него в доме, пока будет путешествовать по Австралии!

Алекса дрожала от гнева и запуталась в рукавах, переодеваясь в пижаму. Повесив платье на спинку, она осторожно открыла дверь и, даже не заглянув в гостиную, проскользнула в ванную, чтобы почистить зубы. Вернувшись к себе, она заперла дверь спальни на ключ.

– Так будет спокойнее, – решила она. – И Стефан, и Майк мне мало знакомы.

Осторожно откинув одеяло, Алекса легла рядом с Джессикой. Глядя в потолок, она вспомнила наставления доктора: «Не расстраивайтесь, не переутомляйтесь. Легче смотрите на жизнь, живите одним днем».

Доктору легко говорить! Его не бросал любимый человек, и он не женился на незнакомке, и ему не пришлось внезапно почувствовать, что вопреки всему его влечет у ней, ему не надо присматривать за маленькой девочкой, которая нуждается в особой заботе и любви. И доктор не живет во временно снятом доме, куда к тому же как снег на голову, является настоящий владелец! Если ты, Алекса, сосредоточишься и призовешь на помощь весь свой ум, то немедленно помчишься в гостиницу и забронируешь там номер! И сделать это надо так же решительно и быстро, как ты забрала Джессику из школы!

А тут еще, кА назло, увлечение Стефаном – ну до этого ли ей?

Осторожно перевернувшись на бок, Алекса уткнулась лицом в затылок девочки.

Джессика – вот кто главный персонаж этой истории, подумала Алекса. Ни она сама, ни Стефан, ни Майк. Джессика, только Джессика.

И раз уж тык вышло, она будет ее любить и защищать. Любовь и чувство защищенности – что может быть важнее для ребенка? Алекса знала это лучше кого бы то ни было. Она понимала, как нелегка эта задача, но не собиралась отступать.

Алекса закрыла глаза, не надеясь заснуть. Но тут Мистер Джонс заскребся в дверь, требуя, чтобы его выпустили из спальни, и она сообразила, что уже утро.

Перевернувшись на другой бок, Алекса открыла воспаленные от переутомления глаза и увидела, что Джессика уже проснулась и наблюдает за ней.

Зевнув во весь рот и поправив съехавшую с плеча пижаму, Алекса улыбнулась и проговорила:

– Доброе утро! Как спала? Хорошо?

Джессика кивнула, глядя прямо на Алексу, потом перевела взгляд на дверь.

– Правильно, – сказала Алекса. Схватив одежду, она выскользнула из-под одеяла и быстро оделась. – Пойдем посмотрим, проснулся ли твой дядя! – Но тут же вспомнила о Майке и сразу помрачнела.

Собравшись с силами, она улыбнулась.

– Твой дядя в гостиной. Надень что-нибудь, а то замерзнешь. – Надев на девочку свой джемпер, Алекса не могла сдержать улыбку: девочка в нем утонула – он был ей до пят, рукава свисали чуть ли не до полу. Закатав рукава джемпера, Алекса пошла отпирать дверь спальни.

Первым вылетел Мистер Джонс, за ним – Джессика, замыкала шествие Алекса. Она застала Стефана на кухне, он уже освоился и пил чай. Небритый, черные волосы торчат в разные стороны. В нем было что-то по-пиратски опасное, и у Алексы сжалось сердце.

Стефан улыбнулся, встретившись взглядом с Джессикой. А Алекса хотела. Чтобы он улыбался ей и только ей.

Поставив чашку на стол, он подхватил племянницу на руки, поцеловал в лоб и, опустив на пол, обернулся к Алекса.

– У тебя в гостиной какой-то мужчина, – сообщил он тоном заговорщика.

– Знаю, – смущенно призналась она. – Это Майк.

– Кто?

– Брат Хелен. Владелец этого коттеджа. Он путешествовал по Австралии пешком, с рюкзаком за плечами.

– А! А кто такая Хелен?

– Моя подруга. – Очень хорошая подруга, подумала Алекса.

– Ты всегда утром не в духе? – спросил Стефан.

– Нет, не всегда, – ответила она, избегая его взгляда, и проскользнула мимо него к черному ходу. Открыла дверь и выпустила Мистера Джонса в маленький дворик, быстро захлопнув дверь, чтобы не выстудить кухню, Алекса нечаянно задела метлу, стоявшую в углу. Она упала и ударила Стефана по руке. – Извини, – пробормотала Алекса, поднимая метлу и ставя ее на место.

Он что-то проворчал в ответ.

Чувствуя себя скованно и неловко, она не выдержала пристальный взгляд его зеленоватых глаз и, зябко поежившись, стала рассматривать замысловатый морозный узор на окне.

– Какое холодное утро!

– Да.

Чувствуя, что вот-вот расплачется, она кивнула на его чашку с чаем и спросила:

– Горячего чайку не найдется?

– Ну конечно. Я приготовил тебе чай, но не смог открыть дверь спальни.

– Не смог? – Алекса удивленно пожала плечами, недоумевая, но вдруг вспомнила… – Ой! – воскликнула она испуганно, – я же заперла ее!

– Вполне благоразумно. Я затопил камин – специально для тебя.

– Спасибо!

Стефан улыбнулся, но не той улыбкой, которой улыбался, едва завидев прежнюю Алексу. Тогда улыбка была искренней, идущей от сердца, она вызывала ответную улыбку. Теперь же он улыбался неестественно, как-то заученно. Просто дань вежливости.

Ему тоже тяжело, подумала про себя Алекса, когда он занялся своей племянницей.

Девочка обвила его шею руками и крепко прижалась к его щеке. Он осторожно высвободился из ее объятий и коснулся носом кончика ее носика. Джессика весело смеялась, а Алекса почувствовала себя лишней.

– Шли бы вы в гостиную, – проговорила она не очень приветливо. – Я приготовлю завтрак.

Он насмешливо посмотрел на нее. Алекса посторонилась, пропуская их к двери.

– Разбудить Майка? – тихо спросил Стефан.

– Нет, нет.

Пусть себе спит, неприязненно подумала она о хозяине дома.

Алекса налила себе чаю, но тут услышала, что в дверь черного хода скребется Мистер Джонс. Открыв дверь, она выглянула во двор – серое, с нависшими тучами, небо, у крыльца – почерневший от мороза, забытый с лета комнатный цветок в горшке с землей… Захлопнув дверь, она зябко поежилась. Да, утром у нее плохое настроение. Нужно время, чтобы проснуться и прийти в себя. И, конечно, сейчас ей говорить ни о чем не хочется.

Прислонившись спиной к раковине, согревая холодные пальцы о чашку с горячим чаем, Алекса блаженно закрыла глаза. Пытаясь разобраться в своих чувствах и хоть немного успокоиться, она позабыла обо всем… А когда вдруг открыла глаза, то увидела стоявшего в проеме двери Стефана.

– Можно мне занять ванную? Я хотел бы побриться и принять душ.

– Угу, – буркнула она в ответ, широко зевая.

– Спасибо, – насмешливо бросил Стефан, пошел в ванную и внезапно остановился. – Джессика просила сварить ей на завтрак овсяную кашу, – сообщил он и, войдя в ванную, закрыл за собой дверь.

Алекса показала ему язык и прошептала с нескрываемым злорадством:

– Надеюсь, холодный душ тебе не повредит! Ха! Я вчера забыла включить водонагреватель! – Она повернула тумблер и, схватив электрочайник, наполнила его водой. Сейчас прибежит за горячей водой для бритья, подумала она.

Алекса выглянула из кухни, чтобы посмотреть, что делает Джессика. Та сидела на полу у камина и играла с куклой, купленной дядей в Америке, – коробка от куклы лежала рядом.

Вернувшись на прежнее место у раковины, она с наслаждением стала потягивать горячий чай.

Услышав, что дверь ванной открылась, Алекса взяла чайник и, не говоря ни слова, протянула его вошедшему Стефану, который, замерев на миг с открытым от удивления ртом, схватил чайник и мгновенно исчез. Кроме черных брюк, на нем ничего не было.

Алекса успела разглядеть, что у Стефана широкая загорелая грудь… Он подошел так близко, что можно было провести по ней пальцем… «Не дури, Алекса! Не навязывайся ему! Ваш брак, дорогая, фиктивный! Вы со Стефаном просто друзья, и только. Ты что, никогда не видела полуобнаженных мужчин?»

Подавленная, расстроенная, Алекса усилием воли заставила себя заняться делом. Подошла к буфету, открыла дверцу… Наверное, у меня мало железа в организме. Известно, что недостаток железа может вызвать любые осложнения. Он мне просто приятель, вдалбливала она себе в голову. Он мне нравится, и только… «Ой ли? – насмешливо возразил внутренний голос. – А кто флиртовал с ним в Румынии?»

Завтрак прошел в полном молчании. Майк все еще спал или притворялся, что спит. Алекса приняла душ, переоделась, и все неприятные мысли исчезли.

Она умыла Джессику, напомнила ей, чтобы та почистила зубы, потом переодела ее в чистое белье и новое платье, привезенное Стефаном.

С тревогой взглянув на Стефана, Алекса нерешительно спросила:

– Что…

– Что дальше? Отведу в школу Джессику, забронирую места в гостинице и вернусь.

Алекса кивнула. Быстро взглянув на часы, она принесла пальто и шапочку Джессики. Присев на корточки, Стефан одел племянницу.

– Ты должна мне все показать, – говорил он с улыбкой. – Я никогда не был у тебя в школе. Покажешь, где тебя ждать, когда я приеду за тобой. Вдруг я попаду не в ту дверь.

– И я тогда потеряюсь? – спросила Джессика.

– Ну, этого не случится, правда? Я привезу тебя домой, и ты расскажешь нам обо всем – как вы читали, писали, считали.

Джессика посмотрела на Алексу, потом на Мистера Джонса.

– Мы никуда не уйдем, золотце мое. Придешь из школы и почитаешь книжку Мистеру Джонсу. Он очень любит, когда ему читают.

У Джессики широко раскрылись глаза, но, догадавшись, что Алекса шутит, она улыбнулась и взяла дядю за руку. Стефан подхватил свою сумку и ранец Джессики. Алекса открыла им дверь и, когда они вышли, закрыла за ними.

Повернувшись, она столкнулась с Майком, который в упор смотрел на нее.

– Что, остаетесь? – спросил он с сарказмом.

– Нет, – ответила она спокойно, – съезжаем. Иду собирать чемоданы.

Войдя в спальню, Алекса сняла со шкафа свой чемодан и стала укладывать вещи. Она не заметила, что Майк шел за ней и теперь стоял в дверях спальни.

– Алекса, я вчера валился с ног от усталости и никак не ожидал… Как бы ты себя чувствовала, если бы вошла в свой дом и увидела, что он набит незнакомыми людьми? Да еще собака в придачу! Алекса, я же просил тебя – никаких собак!

– Разве? Я, должно быть, забыла… – Но Алекса хорошо помнила, что Майк ее ни о чем не предупреждал. Положив в чемодан зубную щетку и расческу, она в последний раз обвела взглядом комнату и закрыла чемодан. – Молоко в холодильнике, продукты в буфете. Спасибо за приют.

Майк вздохнул.

– Послушай, останься, не уходи вот так…

– Нет, не могу.

– Но куда ты пойдешь?

– Не знаю.

Схватив себя за голову, он воскликнул:

– Ты добилась своего – превратила нормального мужика в полного идиота!

– Ах, простите, – бросила Алекса нарочито небрежно.

Схватив свой чемодан, она бросилась к двери и остановилась, выжидая, когда Майк освободит ей дорогу. Он нехотя отошел в сторону и угрюмо пробурчал:

– Рубишь сук, на котором сидишь.

Обернувшись, она высказала ему все, что у нее накипело:

– Твой коттедж рассчитан на одного человека! Раз ты вернулся – мы должны съехать. Спасибо, что сдал этот спичечный коробок. Я содержала его в чистоте и оберегала от взломщиков. А Стефан и его племянница переночевали один раз, и все, а что касается собаки…

– Он не объявлялся? – неожиданно спросил Майк.

– Кто?

– Да Дэвид, кто же еще!

– Нет! – холодно ответила Алекса.

– А Хелен сказала…

– И что же она сказала? – спросила Алекса ледяным тоном.

– Что Дэвид здесь, в городе.

Чтобы скрыть боль и обиду, она наклонилась к чемодану. – Алекса, отчего бы тебе с ним не встретиться? Спросить, почему…

– Нет, ни за что! Я и слышать об этом не хочу! – Схватив пальто и шарф, она быстро оделась, кое-как напялила шапку. – Мне нужно прогулять собаку. Если Стефан придет без меня, скажи ему, что я скоро вернусь, хорошо? – Пристегнув поводок к ошейнику Мистера Джонса, она быстро открыла дверь и бросилась вон.

Глядя прямо перед собой, Алекса уныло брела по Верхней улице. Пойти к Дэвиду? Она бы так и сделала, но как только он увидит, во что она превратилась, то пустится от нее наутек. Тут уж не до выяснений отношений!

Погрузившись в свои мысли, едва замечая, что происходит вокруг, Алекса оказалась в рощице, недалеко от домика Майка, и спустила мистера Джонса с поводка. Засунув озябшие руки поглубже в карманы пальто, она задумалась. Какого черта они все вдолбили себе в голову. Будто разрыв с Дэвидом разбил ей сердце? Когда однажды она призналась Хелен, что не любит его, та ей не поверила, сочла это просто бравадой. Скорей всего, и другие не поверили бы. Но обсуждать с подругами свои отношения с Дэвидом было не в ее характере, если она и делала это, то очень редко.

Позвав Мистера Джонса, Алекса медленно пошла домой – вернее, в дом Майка. Стефан еще не вернулся.

Майк принял душ и совершенно преобразился. Он предложил чаю и сам налил ей чашку. Выпив чаю, Алекса медленно обошла весь дом, проверяя, не забыла ли чего из своих вещей.

– Прости меня, Алекса, – смущаясь, тихо проговорил Майк.

– Успокойся, все в порядке.

– Куда же ты теперь?

– Со Стефаном – хоть на край света! Какое-то время буду присматривать за его племянницей.

Надо было сказать Майку, что я вышла замуж за Стефана, подумала Алекса про себя, но не знала, с чего начать. О своем замужестве Алекса не сказала никому. И никто – буквально никто! – не заметил на ее руке обручальное кольцо. Или заметили, но сделали вид, что ничего не произошло…

Однако Алекса не успела сказать Майку о своем замужестве – в дверь постучали… Алекса быстро отперла и, взглянув на Стефана, сразу поняла, что он чем-то встревожен.

– Что случилось? – прошептала она.

Он хмуро улыбнулся. Трудно было сказать, чего больше в его глазах – растерянности или иронии.

– С собаками в гостиницу не пускают, – сообщил он. – Вещи собрала?

– Да, но…

– Это твое? – Он взял чемодан и понес в машину.

Стоя у открытой двери, Алекса молча смотрела, как он поставил ее чемодан в багажник.

– И куда же мы теперь? – спросила она, когда Стефан вернулся.

– В наш дом. Только не причитай, когда увидишь его, – предупредил он. – Все?

– Да. Вот только корзина Мистера Джонса и пакет с его кормом, – проговорила она еле слышно. – Но ты сказал, что дом будет готов через неделю-другую… А, вот почему я не должна причитать. Теперь поняла.

Стефан улыбкой подтвердил ее догадку м взял сумку с кормом и корзину.

– Теперь все?

– Да. – Алекса взяла со стула свою сумочку и пошла за Стефаном, на ходу попрощавшись с Майком.

Дойдя до тротуара, она велела Мистеру Джонсу идти рядом. Полная неизвестность пугала ее. Положение – хуже некуда. Но самое худшее было еще впереди – к ней быстрыми шагами приближался Дуг, высокий, худощавый молодой человек, управляющий в благотворительном магазине. Пылкий поклонник. Притязания которого Алекса отвергла несколько недель назад, он был единственным, кто обратил внимание на ее обручальное кольцо, но решил, что она не живет с мужем.

«Не сейчас, Дуг, не сейчас!» – мысленно попросила его Алекса. Но ее просьба не была услышана.

– Что случилось, Алекса? – воскликнул Дуг, задыхаясь от быстрой ходьбы.

– Ничего.

– Но куда вы направляетесь?

– Далеко.

– И куда же, если не секрет? – допытывался Дуг.

– Ради Бога. Дуг, – умоляюще проговорила она. – Не сейчас.

– Не могли же вы ни с того ни с сего взять и уйти. – Его серьезное лицо стало грустным. Он обернулся и увидел Майка, все еще стоявшего у настежь раскрытой двери. – Это из-за Майка?

– Да.

– Он неожиданно вернулся, не предупредив вас? – не унимался Дуг.

– Да! Дуг, будьте добры, дайте мне пройти! – потребовала Алекса, раздражаясь, так как он не давал ей пройти к машине.

– Ну как, едем? – раздался низкий глубокий голос.

Алексей, кивнув, отдала поводок Мистера Джонса в протянутую руку Стефана. Разглядывая дуга в упор, тот терпеливо ждал. Дуг залился краской, промямлил что-то невразумительное и отошел в сторону.

Стефан помог Мистеру Джонсу устроиться на заднем сиденье, потом, усадив Алексу впереди, обошел машину и сел за руль. Тут только Дуг опомнился и начал лихорадочно барабанить Алексе в боковое окно.

Она приоткрыла дверцу.

– Кто это? – прошипел Дуг, обращаясь к ней.

– Ее муж, – сообщил Стефан.

Ошеломленный. Дуг хрипло прошептал:

– Вы ее муж?

– Да. – Стефан захлопнул дверцу прямо перед носом Дуга. – Ну как? Теперь можно ехать? – спросил он Алексу с едва заметным сарказмом. – Друзей больше не предвидится? Больше некому устраивать прощальные истерики?

– Успокойся! Это случайная встреча. Я не давала повода для такого тона!

– Тон соответствующий, – проговорил Стефан и вывел машину на дорогу. – Он в самом деле не знал, что ты вышла замуж?

– Нет. Мы с ним на эту тему никогда не говорили.

– И вообще ни с кем?

– Нет.

– И кто же этот человек?

– Дуг? Просто приятель. Управляющий в благотворительном магазине.

– А! – Взглянув на ее непроницаемое лицо с поджатыми губами, Стефан тихо произнес: – Ты моя жена, Алекса, а я – твой муж, и нам надлежит жить в мире, любви и согласии.

– Я понимаю, – проговорила она. – Извини.

– За что? – удивился он.

– Так, за все.

Замкнувшись в себе, Алекса уставилась в боковое окно и безучастно смотрела на убегающие дома, пока их не сменили пустые поля, когда машина выехала из города. По склонам ложбинок и овражков серыми пятнами лежал снег – туда никогда не проникает солнечный свет, там всегда тень. Вот так и мое сердце, подумала она, тяжело вздохнув. В нем уныло и темно, солнце давно уже не согревает его своими живительными лучами. Стараясь преодолеть уныние, она сказала себе: «Не драматизируй, Алекса, все будет хорошо. Дай только время. Как говорил Стефан – мы привыкаем друг к другу, притираемся…»

В ее отношениях с Дэвидом не было никакой определенности. Он никогда бы не женился на ней, так как был из тех, кто не стремится обременять себя брачными узами. «Что бы там ни было, я его никогда не любила, – убежденно сказала себе Алекса. – И замуж за него не собиралась. Что действительно жаль, так это ресторан… Правда, Дэвид говорил, что любит меня… Но если бы любил по-настоящему, то не бросил бы…»

Непосредственно перед аварией ничто не предвещало их скорый разрыв. Не было ни ссор, ни перепалок, ни охлаждения. Дэвид был несколько сдержаннее, чем обычно, но ничто не давало повода думать, что он разлюбил ее. Ну предположим, что он разлюбил ее. Тогда почему не сказал? Хотя бы оставил записку. Отнял у нее квартиру, ресторан, даже не предупредив… Хорошо еще, что у нее хватило ума отказать Дэвиду в его настойчивых просьбах вступить с ним в близкие отношения!

Машина сбавила скорость и остановилась. Алекса посмотрела на своего нового мужа: строгий профиль, волевой подбородок… Видно было, что он целиком погружен в свои мысли. И, похоже, мысли были невеселые. Обжигают, как раскаленные угли? – подумала Алекса. Любопытно, у него часто меняется настроение? Ей нравились люди солидные, уравновешенные.

Стефан пригнулся, чтобы лучше рассмотреть огромный старинный дом, возвышавшийся на невысоком холме. Не самое подходящее место для дома, невольно подумала Алекса. Стоит на самом юру, ветер стучит в окна, дождь барабанит по крыше… С торца росло несколько старых елей, усугублявших впечатление заброшенности. Казалось, кто-то решил защитить этот дом от любопытных взглядов и разбушевавшейся стихии, но потом то ли раздумал, то ли поленился довести задуманное до конца. За газоном, покрывавшем склоны холма, давно уже не ухаживали.

Потребуется адское терпение, чтобы привести его в порядок, подумала Алекса. И осторожность: чуть зазеваешься – и скатишься на проезжую дорогу. Не было ни забора, ни какого-нибудь ограждения.

Как бы в ответ на ее мысли, Стефан проговорил:

– Садом мы займемся весной.

– Что ты сказал? – спросила она.

– Я имею в виду садовников.

– А! – Алекса вдруг почувствовала, что Стефан очень подавлен увиденным. – Место такое пустынное, – проговорила она явно некстати.

– Этот дом совсем не похож на тот, о котором я всегда мечтал. Тот, воображаемый, был совсем другой, – проговорил он как бы про себя.

Притворившись, что ничего не слышала, Алекса удивленно воскликнула:

– Ой, кто-то стоит на лестнице!

– Вижу.

– Это агент по продаже недвижимости? – спросила Алекса.

– Нет. – Повернувшись к ней, он строго проговорил: – Что бы она ни говорила, что бы ни делала, ни во что не вмешивайся, предоставь все мне. Поняла?

Алекса быстро кивнула, ее лицо приняло испуганное выражение.

– Улыбайся, Алекса! Мы же с тобой молодожены – влюбленные и счастливые…

– Конечно, конечно! Но кто эта женщина?

– Судебный исполнитель по вопросам опеки несовершеннолетних, – ответил Стефан.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Судебный исполнитель? Я думала, что все уже утряслось, – удивленно сказала Алекса.

– Так оно и есть, – коротко ответил Стефан.

Тогда зачем здесь эта женщина?

Расстроившись из-за появления незваной гостьи, Алекса стала наблюдать за ней, пока они медленно подъезжали к дому. Миновав покосившиеся ворота, они въехали по разбитой дороге во двор и остановились у гаража, рядом с фургоном строителей. Женщина обернулась и стала наблюдать за их машиной. По всей видимости, судебный исполнитель ждала их давно и очень замерзла – на ней было старое поношенное демисезонное пальто. Того же возраста, что и его владелица, подумала Алекса.

– Улыбайся, – напомнил Стефан.

Широко улыбаясь, он помог ей выйти из машины и, едва ее ноги коснулись земли, обнял и… поцеловал.

Вздрогнув от неожиданности, она испуганно посмотрела не него. Одними глазами он напомнил ей об их уговоре, и Алекса постаралась изобразить на лице подобие улыбки. Губы предательски дрожали, и улыбка вышла какой-то жалкой. Поцелуй Стефана был горячим, нежным, властным…

Наконец Стефан обратил внимание на женщину, стоявшую на ступеньках лестницы.

– Мисс Пэттерсон! – сухо и официально приветствовал он.

– Мистер Блейк! – ответила она ему тем же тоном.

Стефан открыл парадную дверь и пропустил Алексу и мистера Джонса в огромный квадратный холл, стены которого были обшиты деревянными панелями. Пол был тоже деревянным, на нем лежала дорогая ковровая дорожка. Изящный полированный столик стоял у основания лестницы, на нем – ваза с засушенными цветами. Алекса терпеть не могла засушенные цветы, но заставила себя улыбнуться.

– Мне можно войти? – ядовито спросила мисс Пэттерсон. – Сегодня так холодно!

– Думаю, в доме еще холоднее, – сказал Стефан. Он старался быть вежливым, но его старания не могли скрыть так и рвущуюся наружу ярость. – Мы еще не переехали.

– Вижу, – холодно сказала мисс Пэттерсон. – Так могу я войти?

Он молча пригласил ее и закрыл тяжелую парадную дверь.

– Алекса, ты не могла бы найти вентиль центрального отопления?

Кивнув, она пошла по направлению к предполагаемой кухне. Мистер Джонс увязался за ней. И она слышала клацанье его когтей по полу. Зачем судебный исполнитель пришла к Стефану? И как она узнала, что он приедет сюда именно сегодня?

Открыв дверь предполагаемой кухни, Алекса испуганно остановилась – там сидели двое рабочих и пили чай. Они, улыбнувшись, переглянулись, и Алекса улыбнулась им в ответ вымученной улыбкой. Зато Мистер Джонс бросился к ним, как к старым друзьям, и разлегся у их ног.

– Где тут вентиль центрального отопления? Если оно работает… – добавила она, увидев, что кухня отремонтирована только наполовину. На одной стороне уже были установлены все необходимые секции и стена сияла свежей краской, а на другой – развороченный водопровод, свисавшая электропроводка. Какой-то мусор и хлам.

– Минуточку, – сказал один из рабочих, встал и, подойдя к бойлеру, щелкнул выключателем. Алекса услышала, как заработал котел.

– Спасибо. Здесь еще много работы? – спросила она.

Он задумался, уставившись в потолок, затем объявил баз особой уверенности:

– С недельку.

Выйдя из кухни, Алекса быстрым шагом пошла в холл, но остановилась, услышав приглушенные голоса у парадной двери – Стефан спорил с судебным исполнителем.

– Мистер Блейк, ведь была договоренность, что она останется у бабушки с дедушкой до конца февраля… – сухо проговорила женщина.

– Но они в преклонном возрасте, – возразил Стефан.

– В данное время вы не имели никакого права забирать свою племянницу у дедушки и бабушки, мистер Блейк!

– Почему?

– Потому что не имеете права! Вы взяли ребенка с их ведома, но не согласовали со мной! – возмущенно воскликнула женщина.

– Почему я должен был согласовывать свое решение с вами? – спросил он с едва заметной злостью в голосе. – Джессика – моя родная племянница. Ее мать – моя родная сестра.

– Знаю, но…

– А раз знаете, то и согласовывать нечего! Чтобы воспитывать свою племянницу, мне не требуется получать особое разрешение, потому что суд постановил: опекун Джессики – я!

– Но только с февраля! Это означает, что по закону она все еще находится под нашей юрисдикцией. Вы не имели права брать ее к себе! Можете считать меня назойливой, но я должна быть уверена, что Джессике ничто не угрожает.

Резко наклонившись к женщине и глядя ей прямо в лицо, он выкрикнул:

– Я не представляю для Джессики никакой опасности!

– О да! Конечно! Я и не думала на что-нибудь намекать, – пробормотала она, попятившись. – Но вы должны понять, что девочке необходима спокойная домашняя обстановка, ведь она потеряла своих родителей!

– Но, слава Богу, не родного дядю! – едва сдерживаясь, сказал Стефан. – но если вы будете настаивать на своем, Джессика может потерять и его – человека, которого она очень любит и который в ней души не чает! Бабушка и дедушка заболели гриппом и…

– Так что ж вы раньше об этом не сказали? В самом деле, мистер Блейк, весь этот спор можно было бы избежать, если б вы рассказали мне все как есть! Вам надо было сообщить мне, что вы забрали девочку у стариков из-за их болезни.

– У меня не было времени.

– Вы знаете наши правила. Судья требует их неукоснительного соблюдения. В связи с этим я должна осмотреть ваш дом.

– В доме идет ремонт.

– Тем не менее…

Стефан слегка пожал плечами.

– Поступайте как знаете. – С этими словами он круто повернулся и легко взбежал по лестнице.

Оглядевшись, женщина заметила Алексу и не спеша направилась к ней.

– Кажется, мы раньше не встречались?

– Нет. Не встречались.

– Я лежала с этим проклятым гриппом, когда вы приходили на слушание в суду.

– Да.

– Будьте любезны, покажите мне дом.

Ни дать ни взять – слепой поведет слепого! Однако Алекса невозмутимо сообщила:

– Видите ли, кухня готова только наполовину. Рабочий сказал, что через несколько дней они закончат ее отделку. – Открыв дверь, она дала возможность судебному исполнителю лично ознакомиться с тем хаосом, который царил на кухне. За дверью обнаружилась уборная с раковиной для умывания и унитазом – все сияло ослепительной белизной. Затем они попали в столовую. Алекса настежь распахнула следующую дверь. Это кабинет, догадалась она.

– И здесь еще не все готово, – сказала она вслух.

Пройдя по широкому коридору, они оказались в продолговатой гостиной. Начинавшиеся от пола окна в одном ее торце выходили в сад, а в другом – на широкий залив. Когда ремонт закончится, здесь будет замечательно! Правда немного напоминает гостиную в отеле.

Интересно давал ли Стефан какие-то указания по отделке комнат или полностью положился на чей-то вкус? Наверное, сказал только, чтобы дом привели в порядок, а в детали не вдавался, и дизайнеры все делали по своему усмотрению. Скорей всего, так и было. Похоже, кто-то из них очень любит засушенные цветы, потому что еще одна ваза с такими цветами стояла на каминной полке. Придется отправить их в мусоропровод!

Выйдя из гостиной, они не спеша поднялись на второй этаж. Там оказалось четыре спальни. Одну из них успел занять Стефан. Он стоял спиной к открытой двери и смотрел в окно, выходившее в сад. Они прошли мимо, стараясь его не беспокоить. Ванная при супружеской спальне была укрыта полиэтиленовой пленкой, видимо в ожидании рабочих плиточников. Две другие спальни, поменьше, были связаны между собой общей ванной. Четвертая служила пока чуланом. – К приходу Джессики из школы я все приберу, распакую вещи, разложу ее игрушки, – проговорила Алекса тихо.

Мисс Пэттерсон кивнула и, нисколько не смущаясь, спросила у Алексы:

– А вы давно знакомы с мистером Блейком?

– Почти два года, – тихо проговорила Алекса, и сердце у нее болезненно сжалось. Она молила Бога, чтобы эта женщина не вздумала выспрашивать у нее какие-нибудь подробности из его жизни.

– Мы были несколько удивлены его внезапной женитьбой. Вы меня понимаете?

– Вовсе не внезапной, – быстро поправила ее Алекса. – Мы встречались два года.

– Так у вас с ним были… отношения? – спросила мисс Пэттерсон.

– Да. – Ну, были, были у нее «отношения»! Хоть и не со Стефаном, но были, так что она солгала этой женщине только наполовину.

– Понятно. Мы должны быть уверены в истинности чувств, связывающих вас с мужем. Ради благополучия Джессики.

– Дайте нам время на переезд и обустройство, и вы убедитесь в наших чувствах. Стефан еще не вошел в колею после многочасового перелета…

Заметив, что мисс Пэттерсон разглядывает шрам у нее на виске, Алекса машинально подняла руку, стараясь спрятать его под волосами. Это пристальное внимание раздосадовало ее, и она тихо сказала:

– Я попала в автокатастрофу. Что еще вы хотели бы посмотреть?

– Нет, ничего. Все просто великолепно. Я уверена, что Джессике будет здесь очень хорошо.

– Я тоже так считаю, – сказала Алекса, когда они спускались по лестнице.

– И все же мистер Блейк был обязан сообщить обо всем мне. Этот год очень важен.

– Понятно.

– И ему не следует быть таким грубым, ведь я выполняю свою работу.

– Я прекрасно вас понимаю, но повторяю: сегодня не самый подходящий день для бесед. Стефан очень переживает из-за болезни дедушки и бабушки Джессики… Он очень любит свою племянницу, а она его. – Он может любого вывести из себя, но с Джессикой будет тише воды, ниже травы, подумала про себя Алекса, а вслух заметила: – Я даже не могу предложить вам кофе – мы не успели сходить в магазин.

– Не беспокойтесь. Мне предстоит посетить еще одну семью.

– Извините, что мы причинили вам массу хлопот. Мы действительно не знали, что нужно было обратиться к вам за разрешением.

– Ну, не разрешение в буквальном смысле слова, – проговорила мисс Пэттерсон тихо.

Алекса подумала: «Не много ли берет на себя эта женщина? Вероятно, это произошло из-за излишней нетерпеливости Стефана, он своей настойчивостью явно действует ей на нервы», но вслух сказала совсем другое:

– Так вы пришли только затем, чтобы убедиться. Что Джессике ничего не угрожает?

Опустив голову, женщина молча натягивала перчатки.

– Вы убедились, что она в полной безопасности, что за ней есть кому присмотреть и что ее не будут наказывать?

– Я ни на что такое не намекала, – проговорила судебный исполнитель.

– Нет, – заметила Алекса с легким укором. – намекали. И мой муж, естественно, был взбешен незаслуженным обвинением! Да большинство мужчин посчитали бы подобные обвинения просто оскорбительными.

– Уверяю вас, я ничего не имела в виду, – упрямо твердила гостья. – Мне лучше уйти. Если у вас будут затруднения…

– Мы вам обязательно позвоним, – не стала ей перечить Алекса.

– Но я буду время от времени навещать вас, чтобы проверить, как у вас дела.

«Ах, ах! Всю жизнь мечтали!» – не без ехидства подумала Алекса.

Пройдя мимо женщины, она открыла парадную дверь, подождала у открытой двери, пока гостья, стараясь не поскользнуться на обледенелой дорожке, дошла до своей машины, оставленной на обочине. С глубоким вздохом облегчения Алекса заперла дверь и пошла искать Стефана.

– Ты вел себя очень неосмотрительно, – сказала она с осуждением.

– Не выношу надзирателей.

– И я тоже. Представляешь, она меня спросила… – знаю, о чем она тебя спросила, – перебил он, – я все слышал.

– Тогда тебе должно быть ясно, в каком неловком положении я оказалась. Стефан, я же ровным счетом ничего о тебе не знаю. А если бы она спросила о чем-нибудь из твоей личной жизни…

– У меня нет личной жизни. Пока нет. – Глубоко вздохнув, Стефан обернулся к ней и, глядя ей а лицо, сказал: – Жаль, что так все получилось. Но это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата. Все наладится, – пообещал он, но выражение его лица говорило об обратном.

– Ты думаешь, все неприятности позади, и?..

– Не говори о неприятностях, – перебил он ее.

– Потому что у меня опасная привычка искушать судьбу?

– В том числе, – кивнул он с едва заметной улыбкой. – Не очень хорошая привычка.

– Да, – согласилась она.

– Возможно, ты обо мне многого не знаешь, но я о тебе знаю еще меньше, – задумчиво проговорил Стефан.

Он снова отвернулся к окну и стал смотреть в сад, а она, воспользовавшись моментом, откровенно залюбовалась им, обводя взглядом всю его крупную фигуру. Вздохнув, Алекса наконец подошла к нему и встала рядом. Опершись, как и он, о подоконник так, что ее рука почти касалась его руки, она тоже стала смотреть в сад.

– Что же ты хотел бы узнать обо мне? – спросила она.

– Да все что угодно! Содержание твоей анкеты, которую ты заполнила в суде, я помню – возраст, адрес, гражданство… Кстати, где твои родители? Ты ни разу о них не обмолвилась.

Алекса вздрогнула, но продолжала смотреть в окно.

– Где? Не знаю. Наверное, там же, где были всегда. Я стала самостоятельной в шестнадцать лет, и с тех пор мы больше не виделись.

– Почему?

– Потому что я их не люблю. Когда мне было пять лет, они развелись. – И ни мать, ни отец не хотели оставить у себя дочь, с горечью добавила она про себя. Алекса была не в силах произнести это вслух – могло показаться, что она хочет разжалобить Стефана. Чувствуя на себе его взгляд, она опустила глаза. – Откуда мисс Пэттерсон узнала, что ты приедешь сюда именно сегодня?

– Наверное, от миссис или мистера Бейли. Я позвонил им и сообщил, где мы будем теперь жить.

С улыбкой – печальной улыбкой – она небрежно бросила:

– Пойду возьму из машины свои вещи.

– Я сам принесу их. Извини, совсем вылетело из головы. – С какой-то необычной для него улыбкой он задумчиво проговорил: – Знаешь, я вдруг обнаружил, что не знаю, как себя теперь вести.

– И я, – призналась она. – Ведь мы считались друзьями, а теперь получилось так, будто мы ими никогда и не были.

– Это только кажется, ведь, поженившись, мы останемся друзьями, правда?

Алекса постаралась улыбнуться как можно естественней. О чем теперь говорить – дело сделано.

– Эта женщина сказала, что придет еще, – с тревогой сообщила она.

– Мисс Пэттерсон? Да, придет.

– А вдруг она захочет… Мне кажется…

– …она заметит, что мы спим в разных спальнях?

– Да.

Стефан лукаво улыбнулся.

– Бросим твою ночную рубашку на мою кровать сразу, как только она постучится! Не думай об этом, Алекса… Пойду за чемоданами. – Похлопав ее по спине, он вышел.

Алекса неторопливо пошла за ним, приглядываясь к нему так, словно никогда раньше не видела. Для его роста и телосложения у него была поразительно легкая походка. До их женитьбы он казался ей настоящим медведем, но теперь все изменилось. Потому что он мой, подумала она.

– Надо еще захватить вещи Джессики, – буркнул Стефан, спускаясь с лестницы.

Его слова вернули Алексу к действительности, и она переспросила:

– Извини, что ты сказал?

– Поеду за вещами Джессики.

– О да, конечно! И не забудь ее игрушки.

– А! Микробы!

– Что?!

– Микробы, – повторил он, подходя к парадной двери. – Сейчас привезу их сюда. Надо еще позвонить в институт.

Алекса проводила его до машины, незаметно наблюдая за выражением его лица. Стефан выглядел очень усталым. Он напоминал человека, который все делает из последних сил и которому не терпится все бросить и уйти.

– Поезжай, – успокоила она его. – Я присмотрю здесь за всем.

Стефан кивнул и уехал. Вернувшись в дом и заперев дверь, она посмотрела на гору вещей, сложенных в холле.

Микробы. Какие такие микробы! Ладно, потом разберемся. Дело – прежде всего! Нам понадобится… Черт! Она же не сказала Стефану, чтобы купил продукты! Время обеда давно прошло, а ни он, ни она с утра ничего не ели. Нельзя сказать, что она голодна, но чашка чая или кофе ей бы не помешала. Может, попросить у рабочих?

Алекса еще раз обошла дом, и тягостное уныние закралось ей в душу. Дом был какой-то казенный, нежилой. Вернувшись в гостиную, она подошла к каминной полке, на которой стояла ваза с засушенными цветами. Какое отвратительное зрелище! Услышав, что подъехала машина, она вышла на улицу встретить Стефана.

Увидев ее, Стефан почему-то поморщился и отдал ей большой полиэтиленовый пакет, доверху набитый игрушками, чемодан и пакет с продуктами.

– Я купил самое необходимое – хлеб, масло, чай, кофе… – Взглянув на свои часы, он заторопился. – Опаздываю в школу за Джессикой.

Вернувшись в дом, Алекса положила пакет с игрушками на гору вещей, лежавших в холле, чемодан поставила рядом и с пакетом продуктов пошла на кухню.

– Чем уже можно пользоваться? – спросила она у рабочих. – Холодильником, посудомоечной машиной, – ответил один из них. – Духовка еще не подключена, но конфорки работают. И электрочайник тоже.

– Спасибо.

* * *

Мистер Джонс услышал Стефана и Джессику первым. Он стрелой бросился к входной двери, уткнулся носом в щелку и стал тихонько поскуливать.

Как только дверь открылась, он повел себя так, будто не видел Джессику несколько дней, – заглядывал в глаза, прыгал вокруг нее и негромко лаял, выражая искреннюю радость. Алекса с улыбкой наблюдала за ними.

Девочка взглянула на нее, застенчиво улыбнулась и нагнулась, чтобы обнять собаку.

– Любовь с первого взгляда, тихо сказала Алекса.

Стефан нахмурился.

– Джессика, поднимись наверх и выбери себе спальню – какая больше понравится, – предложила Алекса. – Да загляни в шкаф – нет ли там чего полезного. – Если Стефан хочет ей что-то сказать, то пусть говорит не при ребенке, подумала Алекса.

Джессика улыбнулась, встала с пола и пошла наверх. Мистер Джонс побежал за ней.

Обернувшись к Стефану, Алекса тихо спросила:

– Что ты хотел сказать мне? Говори. Я считаю, мы должны говорить друг другу все – честно и откровенно. Тебе не понравилась эта сцена? Да?

– Нельзя сказать, что не понравилась, – задумчиво ответил он. – Просто было слишком много эмоций, и это меня беспокоит. Джессика истосковалась по ласке. Она так хочет любви и тепла, что готова принять их от кого угодно – не предвидя, разумеется, возможных разочарований. Лишь бы ее любили и оберегали. Когда она, выбежав из школы, бросилась ко мне и крепко обняла, я вдруг понял, что любовь и забота сейчас для нее самое главное. – Оглядевшись, он спросил: – Что еще нужно? Есть у нас какие-нибудь продукты кроме того, что я привез?

– Ничего нет, – ответила она. – Я составила список самого необходимого – идет ремонт, и продукты некуда положить. Из-за этого списка я не успела разобрать вещи в холле.

– Все в порядке, Алекса! Просто я поинтересовался, что нам нужно.

Натянуто улыбнувшись, он пошел за ней на кухню. Поздоровавшись с рабочими, он окинул взглядом кухню, где все было вверх дном, и молча взял список, составленный Алексой.

– Если хочешь, я съезжу… – неуверенно проговорила она.

– Нет. Я сам.

– Около нашего дома есть маленький магазинчик, а по дороге в Кентербери большой супермаркет.

Стефан кивнул, сунув список в карман и бросив на ходу:

– Я быстро.

Как только за ним закрылась дверь, Алекса с облегчением вздохнула. Стефан старается к ней приноровиться. Он считает, что это необходимо. И она должна последовать его примеру.

Взяв пакет с игрушками и чемодан, она поднялась по лестнице к Джессике.

Та стояла на стуле и рылась в шкафу на лестничной площадке. Мистер Джонс лежал рядом.

– Я ищу простыни, – сообщила она с недетской серьезностью, но с довольно встревоженным видом, словно делала что-то недозволенное и боялась, что ее накажут.

– Молодец. – Алекса улыбнулась. Улыбка вышла грустной. – Смотри не упади со стула! Выбрала себе спальню?

Джессика кивнула.

– Я – Корри, – объявила она.

– Ну раз так, то не свались со стула, Кори! Девочка выбрала комнату, которая выходила окнами в сад. Поставив чемодан и пакет с игрушками, Алекса подошла к окну. Зимний сад вообще не воодушевляет, а этот и вовсе нагонял уныние, но зато он был обнесен забором – можно гулять с собакой и не бояться, что она убежит. Алекса обернулась, когда вошла Джессика. За ней следом шел Мистер Джонс – это уже стало правилом. Алекса улыбнулась девочке:

– Тебе эта комната понравилась, да? Здесь и полки для твоих книг, видишь? Есть где расположить игрушки…

Джессика взглянула на пакет, доверху набитый игрушками, потом на Алексу:

– А! Пакет с микробами! Бабушка сказала, что на игрушках микробы и их нельзя трогать.

Ах, вот оно что! – догадалась Алекса.

– Джессика, давай прогоним микробов! – проговорила она как можно веселее. – Вот увидишь, сейчас не останется ни одного! – Алекса решительно подошла к пакету с игрушками и развязала его, потом запустила руку в пакет и спросила все тем же неестественно веселым голосом: – Кого вынуть первым? Мишку?

У каждого ребенка есть любимый плюшевый мишка, собеседник и верный товарищ. Алекса посмотрела в широко расставленные глаза мишки, и ей вспомнился ее плюшевый медвежонок Тедди и панда по имени Пог. Ребенком она подолгу разговаривала с ними.

– Бабушка выстирала игрушка в стиральной машине, – едва слышно проговорила Джессика.

Алекса улыбнулась.

– Ах, она их выстирала! Ну, значит, они чистые и на них нет никаких микробов! – Вытащив медвежонка из пакета, она увидела. Что шов на его лице распоролся. – Неудивительно, что он такой грустный! – воскликнула Алекса. – У него лапка болит! Давай его полечим, хорошо?

– Да, – согласилась Джессика. – Ой! Что я наделала! Пришла домой, а школьную форму не сняла! Я забыла…

– Пустяки! Сейчас переоденешься. – Алекса взяла свою сумку и положила на кровать, Мистер Джонс тут же вскочил и улегся рядом. – Это что такое? Ну-ка, марш отсюда! – сердито приказала ему Алекса. – Разве ты не знаешь, что тебе нельзя забираться на кровать?

Пес посмотрел на нее с молчаливым укором, но с кровати спрыгнул и улегся на коврике. Девочка сразу притихла, расстроившись, что ее любимому другу досталось от хозяйки. Алекса улыбнулась.

– мистеру Джонсу строгость не помешает, а то он перестанет слушаться. – Открыв сумку. Она достала куклу, которую Стефан привез из Америки. – Как ты назовешь ее? – спросила Алекса, протягивая куклу девочке.

Личико девочки приобрело мечтательное выражение, и она едва слышно прошептала:

– Миссис Джонс.

Алекса усмехнулась:

– Что ж, очень правильное решение. И имя замечательное. Ты переоденься и разложи игрушки, как тебе нравится, а я пойду и принесу из холла остальные вещи, хорошо? Потом мы застелем кровать, вылечим мишку. И, когда вернется твой дядя, у тебя в комнате будет красиво и уютно.

Весело улыбнувшись ребенку, она быстро вышла из комнаты. Минуту-другую постояла в коридоре, чтобы справиться с охватившим ее приступом гнева. «Алекса, тебе лучше успокоиться, – уговаривала она себя. – Ты не знаешь всех обстоятельств, не знаешь, что за люди дедушка и бабушка Джессики. У тебя никогда не было детей, ты не знаешь. Как их надо воспитывать, приучать у порядку». Взяв себя в руки, она спустилась в холл.

К тому времени, когда вернулся Стефан, все постели были застелены. Вещи разложены, а Алекса сидела в комнате Джессики и зашивала лапу медвежонку. Она всегда носила в сумочке маленький игольничек – сейчас он очень пригодился. Джессика устроилась напротив с Миссис Джонс в руках и Мистером Джонсом у ног.

– Привет, – бодро сказал Стефан, входя в спальню.

Обе улыбнулись ему в ответ, но одна – искренне. А другая – натянуто.

– Тетя Алекса зашивает Тедди лапу.

– Вижу. Тедди плачет? – спросил Стефан.

– Нет! – засмеялась девочка. – мишки не плачут!

Сделав удивленное лицо. Стефан вошел в комнату и сел рядом с Алексой на кровать. Джессика тут же вскочила с пола и бросилась в объятия дяди.

– Неужели не плачут? – продолжил игру Стефан. – А мой мишка плакал!

– Нет, не плакал! – настаивала, смеясь, Джессика.

Стефан усмехнулся, подмигнул племяннице, а Алекса незаметно отодвинулась, потому что близость большого теплого тела заставила ее почувствовать, как много она теряет из-за того, что их брак ненастоящий. Ей стало грустно и одиноко. Она зашивала лапу мишки, низко наклонив голову над шитьем, и внезапно осознала, какую огромную ответственность взвалила на себя, выйдя замуж за Стефана на его условиях. Что она знает об обязанностях хозяйки дома? Матери? Да ровным счетом ничего! Перед свадьбой Алекса убедила себя, что ей будет достаточно здравого смысла, забыв, однако, о том, что она не привыкла заботиться о других, привыкла быть сама себе хозяйкой. Теперь все изменилось. Они будут жить бок о бок целый год! Невольно появится естественная для людей, живущих под одной крышей, доверительность, интимность… То нечаянно коснешься своего «мужа», то окажется. Что сидишь слишком близко, сгорая от охватившего желания… «Только не это! – прикрикнула она на себя. – Пойми же наконец: твои желания неисполнимы, у них нет будущего. Пустой номер! Единственное, что тебе остается, – быть Стефану хорошим другом», – мысленно убеждала она себя, но такая жалкая участь ее не утраивала.

Сделав последний стежок, Алекса оторвала нитку и отдала медвежонка Джессике, вдруг почувствовав, что ее охватило какое-то странное чувство, что-то похожее на клаустрофобию, хотя никогда прежде она не испытывала страха перед замкнутым пространством. Она быстро встала.

– Пойду разберу покупки и приготовлю что-нибудь на обед, – нарочито весело сказала она.

Поспешно ретировавшись, Алекса бегом спустилась с лестницы и бросилась на кухню. Вдруг она поняла, что очень устала. Устала трудиться с утра до вечера, не зная отдыха. Вот если бы она могла преклонить голову на широкое, сильное плечо – надежное плечо!

Рабочие, к счастью, ушли. На столе стояли две хозяйственные сумки. Алекса не спеша положила продукты в буфет и холодильник.

– Я купил бифштексы и картофельную запеканку с почками, – вдруг раздалось у нее за спиной. Алекса вздрогнула и обернулась. – Думаю. Проблема с обедом решится легко и просто – их надо на несколько минут положить в микроволновую печь, и все.

– Совершенно верно. Спасибо.

– Что-то не так? – спросил Стефан.

– Нет-нет, все в порядке, – заверила его Алекса.

Он подошел, повернул ее лицом к себе и, глядя с высоты своего роста в ее застывшее лицо, процедил сквозь зубы:

– Когда ты перестанешь относиться ко мне как к совершенно чужому, незнакомому человеку?

– Что ты? У меня и в мыслях нет ничего подобного! – отступив от него на шаг, удивленно сказала она.

– Правда? А почему у тебя такой несчастный вид? Я чем-то обидел тебя? Признайся! Ведь ты сама сказала, что все дела мы должны решать вместе. Если ты мне сама не расскажешь, то я так ничего и не узнаю.

– Ты ни в чем не виноват. Тебе показалось, – ответила Алекса.

– Поделись со мной, что тебя тревожит, – тихо попросил он.

Поделиться? Нет, она не в состоянии. Все ее страхи, переживания, ощущения еще так неясны, она сама не знает, чего хочет. Лучше уж солгать, свалив все на историю с мягкими игрушками.

– я так расстроилась из-за Джессики, – призналась она. – Я могу понять, когда детям не дают мягкие игрушки из-за астмы. Но ни у Джессики, ни у тебя, ни у дедушки с бабушкой нет ничего подобного!

– Разумеется, нет.

– Понимаю, что не имею права вмешиваться в чужие дела, но нужно было видеть ее лицо, когда я принесла эти игрушки! Она смотрела на них как на что-то запретное, а ведь эти игрушки дарили ей родители…

– Ты приписываешь ей свои собственные впечатления, – спокойно заметил он. – А дети воспринимают все по-своему, не так, как мы, взрослые.

– Понимаю, но…

– … это несправедливо по отношению к ребенку, – закончил он за нее. – Я знаю это. Бабушка Джессики – прекрасная женщина. Только уж очень… домовитая и большая чистюля. Она не признает ни ковровых покрытий, ни перьевых подушек, ни пуховых одеял – всего, в чем, по ее мнению. Скапливается пыль. Это сильнее ее. Такой у нее пунктик… Старикам очень тяжело, Алекса. Они потеряли единственного сына и тяжело переживают свое горе. Одна у них радость – Джессика, и они стараются уберечь ее от болезней и неприятностей. Они играли с ней, позволяя делать то, что при других обстоятельствах никогда бы ей не разрешили. Джессику и раньше оставляли у них, она привыкла с самого раннего детства к заведенным в этом доме порядкам и чувствовала себя легко и свободно. Дедушка и бабушка ей ни в чем не отказывали, но, к несчастью, мягкие игрушки собирают пыль и микробы. Миссис Бейли не смогла пересилить себя и допустить, чтобы эти злополучные игрушки находились в детской. Она боялась, что Джессика подхватит какую-нибудь болезнь. Легче всего назвать ее глупой старой женщиной, но она искренне считает, что проявляет подлинную заботу о своей единственной внучке. Когда ты с ними познакомишься, они тебе понравятся. Они очень добрые люди.

– Так-то оно так, но я все равно остаюсь при своем мнении, – убежденно проговорила Алекса.

– Разумеется, ты будешь Джессике приемной матерью, поступай так, как считаешь нужным. Тебе чем-нибудь помочь? С обедом?

– Спасибо, я сама.

Он улыбнулся.

– Эх, Алекса! Ты даже не догадываешься, какую самоотверженность мне пришлось проявить, предложив помощь с готовкой! Я не то что готовить – картошку чистить не умею!

– Значит, настало время научиться, – спокойно сказала она.

– Осуждаете меня, мисс Джиффорд?

– Миссис Блейк, – поправила Алекса и тут же спросила себя: «И зачем я поправила его?» Глядя в сторону, она улыбнулась вымученной улыбкой: – Ну что ты! Нисколько!

– Алекса, ты взяла с собой какие-нибудь инструменты? – озабоченно спросил Стефан, и Алекса невольно улыбнулась, вспомнив, каким беспомощным он был в Румынии.

– Нет. Даже отвертку не взяла, – подавив смех, ответила она.

– Ну, тогда я отдам тебе свою, я все равно использую ее не по назначению – счищаю грязь со своих ботинок. А тебе она пригодится при установке полок, при замене предохранителей…

– А в какой области науки ты работаешь? – не без иронии спросила его Алекса.

– Я физик.

– Что же, изучать нейтроны и протоны – это единственное, что умеют физики? – задорно спросила Алекса.

– Гм.

Неожиданно для себя самой, вероятно тронутая его неприспособленностью, она подалась вперед и запечатлела на щеке Стефана легкий поцелуй. «Какой у него удивленный и настороженный вид!» – подумала она, глядя исподлобья на Стефана. Но вот он заулыбался и пробормотал скороговоркой:

– Мне надо срочно позвонить в институт!

Почему он удивился? – недоумевала Алекса, когда дверь за ним тихо закрылась. Она и раньше целовала его. В Румынии, у себя в ресторане – и никогда он не выглядел настороженным или удивленным. Она хорошо это помнит! И когда он впервые увидел ее здесь, в Кентербери, то сам поцеловал ее! Чем же отличался нынешний поцелуй от тогдашнего?

Стоит ли реагировать? – одернула она себя. Он удивился от неожиданности, только и всего! Но когда они раньше обменивались поцелуями, они не жили под одной крышей! Раньше он мог встать и уйти. Сейчас – другое дело. Сейчас ему нужна не прежняя веселая Алекса, а любая женщина – любая! – лишь бы согласилась на год! Разумеется, женщина порядочная и трудолюбивая, которая заменила бы мать его племяннице. Возможно, будет так, как он сказал, – со временем они друг к другу приноровятся. Это сейчас для них самое трудное. Может быть, все еще наладится. Теперешние переживания канут в Лету, и на смену им придет бодрое, веселое настроение. Как было весело в Румынии! Какое было счастливое время! Так что есть надежда, что все наладится. Автокатастроф больше не предвидится, а от стихийных бедствий никто не застрахован.

Надо настроиться на лучшее и не искушать судьбу.

* * *

На следующее утро они проспали. Из-за спешки – нужно было собрать Джессику в школу, Стефана – в институт, подготовить помещение для рабочих – все в доме стояло вверх дном. Из-за того, что отремонтированной была только одна ванная, а все устремились туда одновременно, произошла небольшая заминка. А тут еще пригорела овсянка! Как нарочно, Джессика никак не могла найти свой рюкзак, а Стефан – свои рабочие материалы. Мистер Джонс, похоже, решил, что вся эта кутерьма затеяна исключительно для того, чтобы развлечь его.

– Быстро одевайся, – велел Стефан Джессике, сбегая по лестнице.

– Я – Корри.

– Кем бы ты ни была – Чарли, Джош или Корри, – быстро одевайся!

Тихонько хихикая, Джессика надела пальто, которое Алекса уже держала наготове, натянула шапку и перчатки и была готова к выходу.

– Может, купишь что-нибудь из продуктов? – попросила Алекса Стефана.

– Я же вчера столько всего накупил! – воскликнул он.

– Но этого не хватит на выходные, – вздохнув, заметила Алекса.

– Может, ты сама купишь?

– Мне не трудно, но… я не стала бы тебя беспокоить, если бы… одним словом, у меня нет денег.

– Возьми свою кредитную карточку!

– И кредитно карточки нет…

– Как же, нет! Я еще до отъезда в Америку оформил ее на твое имя! – возразил Стефан.

– Да, но…

– Что еще? – сердито спросил он. – У меня нет времени, я и так опаздываю!

– Я не взяла ее из банка! – объяснила Алекса.

– Почему?! Ради Бога, Алекса, я же ясно сказал: пойди в банк и забери кредитную карточку и чековую книжку! Только подпиши их, и они твои!

– Знаю, но…

– Тогда на что же ты жила все это время? – удивленно спросил он.

– На свои сбережения, – призналась она едва слышно.

– Боже мой! Но почему? – воскликнул он. – Мы же договорились – все расходы я беру на себя!

– Я не могла тратить твои деньги, пока ты был в Америке, – стояла на своем Алекса. – Только теперь я имею полное моральное право забрать их из банка!

– Не смеши людей, Алекса! – Раздраженно фыркнув, Стефан достал из кармана бумажник, отсчитал деньги и протянул жене. – Я должен идти, потом разберемся. Джессика, ты куда? – крикнул он племяннице – та наперегонки с Мистером Джонсом бежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

– Я забыла взять Миссис Джонс! – крикнула девочка.

– Что еще за Миссис Джонс? – вскипел Стефан.

– Это кукла, которую ты привез ей из Америки, – пояснила Алекса.

– Мы и так опаздываем, – сказал он, вздохнув.

– Она сейчас вернется, – успокаивала его Алекса.

Стефан только покрутил головой и, когда девочка вернулась с куклой в руках, схватил ее за руку и потащил к парадной двери. Но Джессика вырвалась, подбежала к Алекса и подставила ей щечку для прощального поцелуя.

– Идем, мы опаздываем! – строго сказал Стефан.

– Ты забыл поцеловать тетю Алексу! – возразила ему Джессика.

– В следующий раз, идеи скорей!

– Нет, поцелуй ее! – настаивала девочка.

Стефан что-то буркнул, не глядя на Алексу, чмокнул губами воздух и вытолкал племянницу на улицу. Джессика весело смеялась.

– Возьми мою машину, сегодня она мне не понадобится! – крикнул он Алексе, не оборачиваясь.

– Но она с автоматическим управлением! Я не знаю, как с ней обращаться!

– Ну и что? Поставь на пуск, и машина поедет. – Они спустились вниз по склону холма, повернули направо и исчезли из виду.

Алекса не торопясь закрыла за ними дверь. От непривычной суматохи она совершенно обессилела. Напрасно он на меня рассердился, подумала она по пути на кухню. Почему он должен был оплачивать ее расходы, если тогда она еще не приступила к своим обязанностям? Это было бы несправедливо. До его возвращения из Америки она ничего еще не заработала.

Вот теперь – другое дело! Стефан даже доверил ей свою машину! Улыбнувшись рабочим – скорее всего, они слышали перебранку хозяев у парадной двери, – Алекса вошла в кухню и, как завороженная, уставилась на лежащие на столе ключи от машины. Вдруг ее охватил какой-то неосознанный страх. С тех пор как попала в аварию, она еще ни разу не садилась за руль. «Нужно быть благоразумной и ехать на автобусе! – подумала она, но вдруг ей в голову пришла озорная мысль: – А что, если попробовать? Смелей, Алекса! Тем более что это даст тебе прекрасную возможность избежать ненужных встреч – в машине никто тебя не увидит. И времени уйдет гораздо меньше. Решайся, Алекса! Смелей!» – подгонял внутренний голос. Нет, она поедет на автобусе.

Алекса сунула деньги в портмоне, надела пальто и шапку, взяла сумку и вышла из дома. Спускаясь по ступенькам крыльца, она решила посмотреть, какая у него машина.

Машина оказалась внушительных размеров.

«Не раздумывай, Алекса!»

Она открыла дверцу, бросила сумку на соседнее сиденье, села за руль и… не смогла дотянуться до педалей. Пододвинула сиденье вперед и, волнуясь, осторожно повернула ключ зажигания. Ожидая услышать рев мотора, она очень удивилась, когда послышалось мягкое урчанье. Алекса на что-то нажала – машина слегка дернулась, как будто ей не терпелось в дорогу. Замирая от страха, Алекса отпустила ручной тормоз – и машина пулей понеслась… назад!

Испугавшись, Алекса схватилась за ручной тормоз – машину круто занесло, она ударилась о ель и разбила в щепы левую створку ворот. На какое-то мгновенье Алекса растерялась и запаниковала. Наконец она догадалась нажать на тормоз. Завизжали тормоза, и машина остановилась…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Дрожа как осиновый лист, Алекса выключила зажигание и вдруг вскрикнула от испуга – кто-то открывал дверцу машины.

– Убирайся! – вне себя от ярости закричал Стефан.

– Но я…

– Вон! Ты чуть не убила меня!

– Я? Никого не было, – прошептала она. – Тебя сильно ударило?

– Да!

С ужасом заметив следы грязи на его пальто, Алекса, все еще не придя в себя, прошептала:

– Извини.

– Извини? – повторил он с едва сдерживаемым гневом. – Извини! Ха! А как бы ты извинялась, если бы Джессика потеряла еще одного родственника? А если бы она сейчас была со мной?

– Я же предупреждала, что никогда не водила машину с автоматическим управлением! Я тебя предупреждала!

– Ах! Она меня предупреждала! Какая предусмотрительность! И вот теперь доказала, что была абсолютно права! Сейчас же вылезай из машины! – закричал Стефан.

Схватив сумку, Алекса послушно вышла и, все еще чувствуя пробегавшую по всему телу мелкую дрожь, встала рядом с машиной. С побелевшим от страха лицом, расстроенная и притихшая, она недоуменно разглядывала разбитую створку ворот, глубокую вмятину на заднем крыле. Прерывисто вздохнув, она взяла себя в руки и сказала:

– Я думала, что ты отведешь Джессику в школу и прямо оттуда поедешь в институту.

– Я был там, – ответил он резко. – Но из-за того, что так и не нашел свои бумаги, мне пришлось вернуться домой.

– Ах, да… – Отведя взгляд в сторону, она проговорила извиняющимся тоном: – Ну, я поехала в магазин… автобусом.

– Иди сейчас же домой! Я куплю все сам! – Он протянул руку ладонью вверх – Алекса тупо уставилась на нее, потом вопросительно взглянула на Стефана.

– Деньги! – проговорил он.

– Ах, да! – Достав из портмоне деньги, она молча отдала их Стефану.

Он схватил их, быстро сунул в карман, сел в машину и уехал!

Алекса бегом помчалась домой, влетела в кухню и через нее – в столовую. Опираясь руками о стол, она простояла так несколько минут, ничего не видя и не слыша вокруг, ощущая предательскую слабость в коленях и дрожь во всем теле. Внезапно откуда-то потянуло холодом. Оглянувшись, она увидела Стефана, стоявшего в дверях столовой. Алекса почувствовала, как к глазам подступили слезы и хлынули ручьем по щекам. То ли она кинулась к нему, то ли он бросился к ней… она не поняла, как это произошло, только вдруг очутилась в его объятиях. И это – просто невероятно! – сразу успокоило и утешило ее.

Это были первые объятия после автокатастрофы, которая так изменила ее жизнь. Похоже, никому из ее друзей даже не пришло в голову, что она больше, чем когда-либо, нуждается в их поддержке и утешении. В ее присутствии они чувствовали себя неловко, мучились, подбирая подходящие слова, говорили нарочито бодрым голосом и рассказывали ей обо всем на свете, лишь бы не говорить о том, что с ней произошло. А в ту трудную минуту она хотела одного – чтобы ее обняли, ободрили, утешили, чтобы тепло человеческого участия согрело ей душу. Несмотря на свой независимый характер, она нуждалась в чьей-нибудь ласке.

Обнимая Стефана, она вдруг почувствовала, как все его могучее тело охватила сильная дрожь. Алекса ощущала ее даже через толстый драп его пальто. А может, он дрожит от ярости и гнева?

Подняв голову, она внимательно посмотрела ему в глаза – и тут что-то произошло! Напряжение стремительно нарастало, еще мгновение и… Но Стефан быстро перевел свой взгляд куда-то вдаль.

«Он хотел поцеловать меня! – подумала она, потрясенная своей догадкой. – Еще чуть-чуть, и он бы… Но потом раздумал. Почему?»

– Стефан?..

– Нет, – быстро, слишком быстро ответил он. Отпустив ее, отвернулся и пригладил волосы на затылке. – Извини, ты меня до смерти перепугала.

– К счастью все обошлось. – прошептала Алекса, не сводя с него глаз. Сердце бешено колотилось в груди. Как ей хотелось снова оказаться в его объятиях! Как она жаждала его поцелуя!

– Какое там счастье! – Очевидно, Стефан принял какое-то решение. – Разве так можно? Как я мог забыть, что ты разбила свою машину!

– Ох!

– Ты после аварии садилась за руль? Нет? – спросил он строго.

– Нет. – тихо призналась она, не сводя с него глаз. «Почему же он не поцеловал меня? Он уже готов был поцеловать! Я ясно чувствовала это Вовремя спохватился. Решив, что это будет ошибкой? Или считает, что еще не пришло время?»

– Алекса! – окликнул он ее.

– Что? – спросила она, словно очнувшись.

– Ты не ответила на мой вопрос!

– Ой, извини! – С трудом собравшись с мыслями, она пробормотала: – Нет, после больницы я еще ни разу не водила машину. Не было случая. Другой машины у меня нет, и… Прости меня за вмятину на крыле… Я так растерялась…

– Черт с ней, с машиной! – Внимательно посмотрев на Алексу, он тихо проговорил: – Тебе лучше сесть. Ты вся дрожишь.

«Это из-за тебя! – чуть не крикнула она. – Ни за что не сяду! Вот если бы ты снова обнял меня!». Но он выдвинул стул, и ей ничего не оставалось, как сесть.

– Успокойся. Машина не моя. Я взял ее напрокат, к тому же она застрахована. А вот ты как была, так и осталась плохим водителем.

– Нет, неправда! – вырвалось у нее.

Он как-то странно улыбнулся.

– В Румынии ты ухитрилась превратить мою машину в груду металлолома, а совсем недавно проделала то же самое со своей собственной!

– Это не по моей вине! Просто мой автофургон вдруг покатился под гору и выехал на встречную полосу! Стефан…

– Тебе уже лучше? – резко оборвал он ее на полуслове, и она отвела взгляд от его точеного профиля.

– Да, спасибо. – Н самом деле лучше не стало.

– Будет нелегко, – продолжал он, как бы рассуждая с самим собой. – Мне очень жаль, что я был вынужден в силу известных тебе обстоятельств оформить наш брак. Ты знаешь, мне не женя нужна, а просто женщина, которая бы заботилась о Джессике. Размышляя об этом еще в Америке, я понял, что во мне стал нарастать какой-то внутренний протест. Против сложившейся ситуации. Видишь ли, я всегда жил один. Не привык ни перед кем отчитываться, не привык делиться своими мыслями, сомнениями. Мне трудно стать в мгновенье ока другим.

– Очень сожалею, – сказала она вслух, а про себя подумала: «И я привыкла жить одна и ни перед кем не отчитываться за свои поступки».

– Но я очень привязан к Джессике, так что другого выхода у меня не было. Боюсь, что мое решение не принесет мне удовлетворения: безумно любить племянницу и возложить заботу о ней на другого человека, видеть, как он становится частью ее детского мирка, – осознавать это очень мучительно. Но дело в том, что я ничего не понимаю в воспитании детей…

– Как и я. – «Надо же! Стефан разоткровенничался, – подумала Алекса. Раньше такого за ним не наблюдалось».

– Ты – другое дело, – возразил он своим обычным тихим голосом. – Я помню, как в Румынии ребятишки из детского дома ходили за тобой по пятам, будто ты играла на волшебной флейте! Ты знаешь, как себя с ними вести, легко находишь общий язык. И Джессике ты сразу понравилась. Она говорит, ты обещала ей рассказывать перед сном какую-нибудь веселую сказку.

– По сравнению с тем, что ей пришлось пережить, это не такое уж значительное событие.

– И ко мне ты отнеслась с сочувствием, когда я рассказал тебе о своем поражении в суде при первом слушании дела об опеке. Помнишь?

– Так вот почему ты попросил меня стать твоей женой – решил, что я добрая и знаю, как обращаться с детьми? – воскликнула Алекса.

Стефан ответил не сразу – казалось, он что-то обдумывал, наконец проговорил:

– Да. У тебя есть чувство юмора, ты независимая, добрая, Ия подумал, что из всех знакомых мне женщин ты самая подходящая. Я считал, что мы легко уживемся под одной крышей.

– Но то была другая Алекса, – сказала она печально. – Теперешняя Алекса ни на что не годна и превратилась в запуганного кролика.

– Что-то ты чересчур сурова к себе.

– Ты думаешь?

– Я в этом абсолютно уверен. В последнее время боги, наверное, за что-то разгневались на нас. Сначала этот злополучный грипп, потом особняк величиной с кроличью клетку, Майкл, свалившийся как снег на голову, да еще ремонт в этом доме. Даже предположить боюсь, когда у нас все наладится. Я не ангел и понимаю, что со мной нелегко, но не вижу выхода из создавшегося положения. Не бросай меня, Алекса, наберись терпения… И прошу тебя, – проговорил он с некоторым беспокойством, – сдерживай свою привязанность к Джессике, не давай своему сердцу чересчур прикипеть к ней.

Потрясенная, Алекса вгляделась его зеленоватые глаза, ставшие серьезными и задумчивыми. И вдруг ее осенило! «Не позволяй Джессике слишком привязываться к тебе» – вот что подразумевал Стефан. Потому что ее материнство – временное! Вслух она сказала:

– Разумеется! Поезжай в институт, мне уже лучше. Ты нашел свой блокнот?

Он виновато улыбнулся:

– Я оставил его в этой злополучной машине.

– Тогда иди. О покупках не беспокойся – я съезжу в магазин на автобусе и все куплю. Честное слово, мне действительно лучше.

Стефан внимательно вгляделся в ее лицо, словно проверяя ее слова.

– Какое счастье, что все обошлось! Как только здесь обживемся, подыщем домработницу.

От изумления у Алексы вытянулось лицо. На какое-то мгновение она утратила дар речи. Придя в себя, она возмущенно воскликнула:

– На кой черт нам нужна домработница?

– Поддерживать порядок в доме, – невозмутимо ответил Стефан.

– А разве я не в состоянии следить за порядком?

– Мы так не договаривались! – с раздражением возразил он. – Не для того я на тебе женился, чтобы ты надрывалась на домашней работе! Работа по дому – труд тяжелый!

– Мне это вполне по силам! И потом, к чему нам лишний человек в доме?

Пришла очередь удивиться Стефану. Он пристально посмотрел на Алексу, и в его глазах играли веселые искорки.

– И то правда! Поищем приходящую работницу, которая будет по утрам заниматься уборкой.

– Я сама все сделаю! Не хочу чувствовать себя лишней и бесполезной! Пожалуйста, Стефан, – взмолилась она, – не отнимай у меня возможность ощутить себя сильной и уверенной в себе! Как раз этого мне и не хватает!

Глядя на нее своими красивыми зеленоватыми глазами, Стефан наконец сдался:

– Хорошо, но если будет трудно…

– Я справлюсь без посторонней помощи, – опрометчиво настаивала она.

– Боишься разорить меня, Алекса?

– Нет.

– Мне ничего не стоит нанять домработницу – я могу себе это позволить, – убеждал он.

– В этом я нисколько не сомневаюсь.

– Не сомневаешься? Тогда почему ты не пользовалась кредитной карточкой, которую я оформил на твое имя?

Заворожено глядя ему в глаза, она сказала просто:

– Тогда я еще ничего не заработала.

– И поэтому растягивала свои скромные сбережения. Так вот почему ты такая худая!

– Но…

– Не забудь зайти в банк и забрать там свою чековую книжку и кредитную карточку. И, пожалуйста, пользуйся ими.

– Слушаюсь, сэр.

Он улыбнулся. Усталая улыбка одним уголком рта – но, вне всяких сомнений, улыбка.

– Я, пожалуй, пойду. Нехорошо опаздывать на работу в первый же день.

– Да.

Бросив на стол ключи от машины, он торопливо ушел. Без него комната сразу опустела. У Алексы сжалось сердце от охватившего ее чувства одиночества.

А ведь когда он сюда вошел, то чуть не поцеловал ее…

Чтобы поддержать и успокоить.

Но не тут-то было! Даже немного придя в себя, Алекса не могла расслабиться и оставалась напряженной, как натянутая струна. Да и по нему было видно, что он испытывал те же чувства – скованность и неловкость… Догадался, какие мысли не дают ей покоя, и попытался рассеять ее радужные мечты. Не хочет, чтобы тетя Алекса была слишком заботливой и любящей! «Тетя» задержится здесь всего лишь на год!

Взволнованная, с лихорадочно горящими глазами, она провела пальцами по своим губам и явственно ощутила прикосновение горячих губ…

К поцелуям Дэвида она относилась более чем спокойно. Вот Стефан – другое дело! В какое неописуемое волнение привел ее даже его неосуществленный поцелуй! Этот не ставший явью поцелуй пробудил в ней желание целоваться с ним еще и еще – и так до бесконечности!

Но в глубине души она на это даже не надеялась. Маловероятно, что такое когда-нибудь случится.

Вот если она сможет переубедить его…

Что ты задумала? Ну, не будь дурой, Алекса! Твои чувства совсем не те, за которые ты их принимаешь! Они вызваны твоим одиночеством, ранимостью, незащищенностью перед жизненными невзгодами. Так что смирись, Алекса, и не забивай себе голову несбыточными мечтами. Ты слишком возбуждена сейчас и не способна рассуждать разумно.

Пытаясь отвлечься, она обвела взглядом комнату, обставленную как-то скучно, казенно, и горько улыбнулась. Надо все здесь переделать по-своему! Это ей по силам. Несколько милых сердцу и глазу деталей – и эти унылые хоромы преобразятся. Пусть она здесь временно – а все равно сделает по-своему! Изменится интерьер – изменится и ее настроение! «Воспринимай свое присутствие в доме Стефана как работу, на которую тебя наняли, а самого Стефана – как человека, который эту работу тебе дал, – это подействует на тебя отрезвляюще, и ты перестанешь мечтать о том, что никогда не сбудется», – убеждала себя Алекса.

Раздался оглушительный стук в дверь. Алекса вздрогнула и пошла открывать. Что там еще?

– Мистер Блейк дома? – спросил веселый, невысокого роста человек.

– Да. То есть нет. Сейчас его нет.

– Вы что, его жена?

– Да.

– Получите пару своих сундуков. Мистер Блейк велел их доставить домой. Вы можете отогнать свою машину? Она загораживает дорогу нашему фургону.

– Да. Конечно!

Алекса пошла вниз по дорожке, слегка волнуясь, села за руль, включила зажигание, съехала с дорожки на шоссе и поставила машину у бордюра.

– Куда их сгружать, милая? – спросил водитель.

– А они очень большие?

– Очень.

– Ох!

– И тяжелые, – добавил мужчина.

– Вы не могли бы отнести их в холл? – попросила Алекса.

– Гм! – неопределенно хмыкнул тот. Открыв двери фургона, он и его помощник выгрузили два длинных ящика, втащили их в холл, поставили друг на друга, ожидая заслуженных чаевые.

Пробормотав на ходу извинения, Алекса бросилась в столовую, схватила свою сумочку, нашла кошелек и почти бегом вернулась в холл. Открыв кошелек, она заглянула в него, не зная, хватит ли денег на чаевые. Там оказалось всего два фунта и несколько пенсов. Вытряхнув содержимое кошелька в руку, она отдала деньги водителю.

– Извините, но это все, что у меня есть. Я как раз собиралась в банк, прямо перед вашим приездом!

– Спасибо, милая, и так хорошо! – Он весело отдал ей честь, пританцовывая, подошел к своей машине, забрался в кабину, где уже сидел его помощник, и они уехали.

Закрыв за ними дверь, она стала рассматривать стоявшие один на другом ящики. Они загораживали проход к лестнице, и Алекса попыталась дотянуться до верхнего. Одной ей не под силу сдвинуть их с места.

С пустым кошельком в руке Алекса вернулась в столовую. И тут до нее дошло, что она осталась без пенса в кармане, ей даже нечем заплатить за проезд в автобусе! Выходит, ничего не остается, как ехать за деньгами в банк на машине Стефана!

Взяв сумочку и ключи он машины, Алекса прошла на кухню предупредить рабочих, что едет за покупками, дала несколько печений Мистеру Джонсу и решительно направилась к входной двери. Выйдя на улицу, она твердым шагом подошла к машине.

Алекса вела машину так, словно и не было вынужденного перерыва. Подъехав к банку, она плавно затормозила. Забрав чековую книжку и кредитную карточку, она поехала в супермаркет. Просто так, купить кое-что из мелочей. Купила несколько ярких посудных полотенец, и рукавиц-прихваток на кухню, ночничок в спальню Джессики, подкрепилась тут же в кафе при магазине, ни на минуту не переставая думать о Стефане.

В прекрасном настроении она вернулась домой, улыбнулась рабочим и… услышала громогласный рев Стефана, доносившийся откуда-то из холла.

– Алекса!

Мистер Джонс пулей метнулся под стол. Алекса тяжело вздохнула.

– Он не в духе, – таинственно прошептал один из рабочих.

Одному Богу известно, что думали рабочие о ней и Стефане. Несомненно, они слышали, как Стефан кричал на нее из-за вмятины на машине. Но если и не слышали, то все равно догадались, что хозяева ссорятся – Алекса пробежала мимо них очень расстроенная…

Оставив на кухне покупки, она пошла в холл.

– Что это? – спросил Стефан подчеркнуто вежливо, что еще больше действовало ей на нервы.

– Как что? Твои ящики, – ответила Алекса удивленно.

– Это я и без тебя понял, – сказал он раздраженно. – Но почему они здесь, хотел бы я знать?

– Их привезли и…

– Алекса, – нетерпеливо перебил он ее на полуслове, – я хочу знать только одно – почему они тут?

– Потому что они очень тяжелые! Потому что мне не сдвинуть их с места! Потому что я не знала, куда ты хотел их поставить!

– Я вообще не хотел, чтобы их привозили! Я просил подержать их на складе до моего распоряжения!

– Откуда мне знать? Разве ты предупреждал меня об этом? – воскликнула она.

Наступило тягостное молчание. Каждый мерил другого сердитым взглядом.

– Водитель сказал, что ты велел доставить эти ящики домой, – первой нарушила молчание Алекса. – У меня не было оснований не верить ему. Ты ничего не говорил мне об этих ящиках! Ты вообще очень редко говоришь со мной! Что еще? – спросила она с сарказмом. – Все? – Собравшись уйти из холла, она повернулась и увидела вазу с засушенными цветами. Выдернув цветы из вазы, Алекса, с перекошенным от гнева лицом, начала рвать букет с такой яростью, что лепестки и листья дождем посыпались на пол. Отшвырнув голые стебли – все, что осталось от пышного букета, – она зло прошипела: – Ненавижу сухие цветы. Разве ты не знал этого? Я их на дух не выношу!

Бросившись в кухню, Алекса схватила поводок, пристегнула его к ошейнику собаки, быстро оделась и выбежала на улицу.

Что он себе позволяет? То надменный и холодный, то мелочный и ворчливый! Какой сумасбродный, неуравновешенный характер! А каково ей терпеть все это? Она стала чувствовать себя невинной жертвой. Глупая, недалекая, безвольная жертва! Она ему не коврик у порога, о который вытирают ноги! И откуда у нее такая рабская покорность, будто она никчемная приживалка? Ей двадцать шесть лет! Почти двадцать семь! Она должна изменить свою жизнь. Стать решительной и независимой! И первое, что она сделает, – заставит Стефана объяснить, почему он сначала решил поцеловать ее, а потом раздумал?

Она возьмется за дом, сделает его уютным, приветливым. Велит рабочим все бросить и закончить ремонт в ванной Стефана. Когда ничего не ждешь от жизни, то ничего и не получишь. Она усвоила это еще в детстве, да, видно, забыла. «Встряхнись, возьмись за ум, – наставляла она себя, – начни правильно питаться, несмотря на то что все кажется безвкусным, как бумага. Приоденься – хватит ходить в джинсах и свитере! Пользуйся косметикой! Учись постоять за себя. Начинай прямо сейчас, не откладывая!»

Войдя в дом твердой, уверенной походкой решительно настроенного человека, она с улыбкой взглянула на рабочих. Они приветливо заулыбались в ответ, но, как только она сообщила им о ванной, улыбки тут же исчезли.

– Но мы еще не закончили ремонт в кухне!

– Я знаю. Но ремонт ванной важнее. Заранее благодарю вас.

Алекса покормила Мистера Джонса и пошла искать Стефана. Он сидел за изящным столиком – украшением холла – и что-то писал. На мгновение она засмотрелась на него, обратив внимание на глубокие складки у рта, придававшие ему мрачноватый вид. Вот эти губы едва не прижались к моим губам, мечтательно подумала она. Очевидно, Стефан почувствовал, что она здесь – Алекса заметила, как он сразу напрягся.

– Стефан… – решительно начала она, но зазвонил телефон и не дал ей закончить фразу.

Он снял трубку, приложил к уху и с раздраженным видом передал Алексе.

– Это меня? Кто звонит? – спросила она.

– Понятия не имею, – ответил он довольно резко.

– Алло! – с опаской проговорила она.

– Алекса? Это Дуг! Куда ты исчезла? Я битый час тебе звоню!

Так вот почему Стефан был мрачен, как грозовая туча!

– Я уходила, – ответила она спокойно. – Как ты узнал мой телефон?

– У Майка…

– А Майк откуда узнал? – допытывалась она.

– Не знаю! Наверное, у своей сестры. Алекса, ты не могла бы сегодня выйти на работу? Бетти заболела!

– Нет! – ответила Алекса, глядя на Стефана. – Дуг, я же предупреждала тебя, что какое-то время не смогу работать. До свидания, Дуг, и прошу тебя больше не звонить. – Повесив трубку, она не отрываясь смотрела на все еще мрачного Стефана. С нескрываемым раздражением он сбивал листки бумаги в стопку. – Извини, – тихо проговорила она. – Это был Дуг.

– Я и сам догадался.

– Тогда не вымещай на мне свое плохое настроение! Я не просила его звонить мне! У меня было такое хорошее настроение, я сама вела машину…

– На медаль не рассчитывай, – пробормотал он, даже не обернувшись.

Вздохнув, она примирительно спросила:

– Что случилось?

– Ничего, но хотелось бы знать, почему у твоих так называемых друзей сложилось обо мне представление, будто я какое-то злобное чудовище, которое держит тебя под замком? Я еще раз напоминаю тебе: ни одна душа не должна знать, что наш брак – фиктивный! – проговорил он, все больше раздражаясь. – И если…

– Я не сказала никому – абсолютно никому, – что наш брак ненастоящий! – воскликнула она и протянула руку, чтобы его успокоить. Но Стефан отпрянул, как ужаленный.

– Извини, – невнятно проговорил он. – Кого там еще принесло? – недовольно буркнул он, услышав оглушительный стук в парадную дверь.

Швырнув на стол свои записи, Стефан пошел открывать дверь и обнаружил двух рабочих, стоявших на крыльце.

– Привет, хозяин!

Пройдя мимо Стефана, они уверенно направились к лестнице и стали подниматься наверх в ванную комнату.

– Так кухню закончим потом? – спросил один из них.

– Не все ли тебе равно, Энди! Велели заняться ванной – займемся ванной, – ответил ему товарищ, и они закрыли за собой дверь.

Все произошло так быстро, что Стефан он неожиданности лишился дара речи и только молча наблюдал за ними.

– Придется ехать в институт, – обреченно произнес он. – При всем желании здесь невозможно работать. Увидимся вечером. – Собрав свои записи, Стефан вышел.

И при этом ни разу не взглянул ей прямо в глаза. Интересно, почему?

* * *

В доме царил ужасный беспорядок, всегда сопутствующий переезду на новую квартиру, когда по нескольку раз спотыкаешься об один и тот же удлинитель. Стефан стал еще мрачнее, Алекса – спокойнее, а Джессика и Мистером Джонсом – еще толще от сладостей и печенья, которыми их угощали рабочие.

Поговорить со Стефаном наедине не было никакой возможности – они все время были на людях. И тогда она решила запастись терпением, не выдавать своих чувств, присматриваться и не торопиться с выводами. Намерение разумное, но трудновыполнимое…

Как все круто изменилось за какие-то несколько месяцев! Еще в сентябре жизнь казалась ей такой прекрасной! Алекса была счастливой, довольной, была увлечена своей работой. А теперь ее преследуют сплошные неудачи. Взять хотя бы Стефана. Стоило ей войти в комнату, как он тут же уходил, даже не взглянув в ее сторону. Она не понимала, что происходит, и только спрашивала себя: «Что же я такое сделала?»

Ее болезнь – боязнь замкнутого пространства – обострилась, и ей приходилось больше бывать на людях. Проехать на автобусе, пройтись – неважно, куда и зачем, – лишь бы уйти из дома. Иногда ее поездки имели определенную цель – навестить Нору, пожилую даму, которой Алекса до сих пор покупала и относила домой продукты, – но чаще ее поездки были бегством, когда захлестывало нестерпимое чувство обиды и возникало желание побыть одной. Подальше от Стефана, потому что он ее совсем не любит.

Однажды днем она, замерзшая, с покрасневшим носом, вошла в дом и случайно столкнулась со Стефаном, выходящим из своего кабинета.

Он остановился. Она тоже. Натянутость в их отношениях, установившаяся в последнее время, мешала ей дышать, двигаться.

– Стефан…

– Нет, нет. – перебил он ее, но тут же смягчил свой резкий тон слабой улыбкой. – Сейчас я действительно ужасно занят.

Повернувшись, он хотел уже пойти в свой кабинет, но она схватила его за руку. Он весь сжался, но руку не убрал. Алекса чувствовала сквозь ткань, как напряглись его мускулы, и ей захотелось снять это напряжение, вызвать улыбку на его хмуром лице.

– Что я такого сделала? – спросила она с тоской в голосе.

– Что? Ничего! Алекса, я должен идти! – Вырвавшись, он хотел было уйти, но она снова схватила его за руку.

– Стефан! – раздраженно воскликнула она.

– Ну что?! – заорал он. – Что тебе от меня надо, Алекса? Это? – Бросив бумаги на пол, Стефан прижал ее к себе и поцеловал. – Этого?

– Нет, – чуть слышно прошептала она.

– Нет Тае нет, – спокойно сказал он.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Стефан бросился в свой кабинет и захлопнул за собой дверь. Вдруг дверь открылась – он стоял на пороге и смотрел на Алексу с явным интересом, по крайней мере ей так показалось.

– Извини меня, – наконец проговорил Стефан. – Это все из-за нервозной обстановки. Тебя постоянно нет дома, телефон звонит не переставая, и, как правило спрашивают тебя. Звонил Майк и сокрушался, почему ты не сказала, что вышла замуж. Твоя подруга Хелен звонила потому же поводу. Дуг тоже продолжает названивать, так как твердо убежден, несмотря на мои уверения в обратном, что ты вышла за тирана. И звонит именно тогда, когда мне срочно нужен телефон…

– Извини, – растерянно проговорила она.

– Пожалуйста! – ответил он. – Где ты была? Ты же замерзла!

– Где была? – эхом повторила она. – Да нигде. Просто вышла подышать свежим воздухом.

Алекса стояла как вкопанная, уставившись на листки с его записями, лежавшие на полу. Вздохнув, она собрала их, положила на столик и пошла на кухню выпить горячего кофе, чтобы согреться.

Нервозная обстановка? И это все? Алекса прикоснулась к своим губам, но тут же отдернула руку. Между прежним Стефаном и теперешним не было ничего общего. Она и представить себе не могла, что он станет таким раздражительным и неуживчивым. Раньше он был милый, добродушный, с тонким чувством юмора… Она вздрогнула, когда Стефан положил ей руку на плечо.

– Извини, Алекса.

Обернувшись, она настороженно улыбнулась, отметив про себя, что не в силах оторвать свой взгляд от его губ.

– Нет ли еще? – спросил Стефан.

Алекса недоуменно заморгала. Проследив за его взглядом, она поняла, что он имел в виду горячий кофе.

– конечно! Я сейчас приготовлю!

– Спасибо. Еще несколько дней, и все образуется.

– Разумеется, Стефан…

– Мне нужно время, чтобы освоиться. Я понимаю, что веду себя как последний дурак. – Улыбнувшись, он спросил как бы между прочим: – Ты никого не встречала во время прогулки?

– Нет, никого.

– Ну, Хелен, еще кого-нибудь? – допытывался он.

– Нет.

Стефан кивнул.

– Я возьму кофе в кабинет. Знаешь, все станет гораздо проще, когда мне в кабинет проведут телефон.

* * *

В самом деле, обстановка несколько разрядилась, но он по-прежнему избегал ее. И это ему это стало делать гораздо легче, потому что ему в кабинет привезли компьютер, факс, письменный стол и книжные полки.

Ящики распаковали, ремонт закончился, и вдруг… наступила долгожданная тишина. Покой и тишина… Они даже улыбались друг другу, встречаясь на кухне, и глаза Стефана вновь озарились прежним добрым юмором. Правда, супруги виделись очень редко: каждый был занят своими делами.

Поговорить со Стефаном о том, что она так хотела узнать, не получалось. По утрам он отвозил Джессику в школу и, едва вернувшись, должен был уже забирать ее. Вечерами он играл с ней в гостиной, помогал делать уроки, смотрел вместе с ней видеокассеты или у себя в кабинете учил ее, как обращаться с компьютером. Алекса слышала их веселый смех, радостные возгласы и не хотела им мешать. Девочка оттаяла, освоилась – или это только казалось? – пока в одно из воскресений они с дядей не собрались навестить дедушку и бабушку.

– А я сюда вернусь? – с тревогой спросила Джессика.

– Конечно, вернешься. Мы только навестим их. Бабушке подарим цветы, а дедушке – бутылочку виски.

– И потом вернемся? – не успокаивалась девочка.

– Обязательно, – пообещал ей дядя. – Пообедаем у них и сразу же вернемся, а Алекса приготовит нам что-нибудь вкусненькое у чаю. Правда, Алекса?

Отсутствующе глядя перед собой, Алекса думала о том, как хорошо Стефан обращается с племянницей, какой он терпеливый, как любит ее. Из него получится прекрасный отец. Она спрашивала себя вновь и вновь, почему он до сих пор не женат?.. И вдруг оторопело улыбнулась, вспомнив, что он уже женат. На ней. Но. Очевидно, он не хотел…

– Алекса!

– А? Что? Прости, что ты сказал?

Стефан удивленно посмотрел на нее и повторил свой вопрос.

– О, конечно! – Улыбнувшись, она спросила у девочки: – Что ты хочешь к чаю?

– Яйцо и хрустящий картофель, простодушно ответила Джессика.

– Хорошо, будут тебе и яйцо, и чипсы. Когда твои дедушка и бабушка поправятся и начнут выходить из дома, мы пригласим их к нам в гости.

– Да? – обрадовалась Джессика и подставила щеку для поцелуя, а потом велела и Стефану поцеловать на прощание тетю Алексу.

Он взглянул на Алексу и послушно подошел к ней, чтобы запечатлеть прощальный поцелуй. Легкий. Ничего не значащий поцелуй в щеку…

– Ну, мы пошли. Пока!

– Счастливо!

Джессика выглядела очень встревоженной, Мистер Джонс тихонько поскуливал, Стефан смотрел куда-то вдаль и был подчеркнуть сдержан.

Она хотела большего? Да, большего. Душевного тепла, подлинного счастья, настоящего, а не фиктивного брака. «Алекса, оставь пустые надежды! Стефан просто приятель. Это все, что он может дать тебе!» И раньше их отношения никогда не выходили за рамки чисто дружеских. В Румынии она с ним флиртовала, поддразнивала, подшучивала, но все равно они оставались только друзьями.

«Какая же ты упрямая, – стыдил ее внутренний голос. – Зациклилась на любви просто из принципа, только из-за того, что он – это очевидно – абсолютно равнодушен к тебе».

«Нет, не поэтому».

«Может, потому, что ты такая впечатлительная и ранимая?» – не унимался внутренний голос.

И не поэтому. Новое чувство исподволь набирало силу и с превеликим трудом приобретало ясные очертания. Долго и мучительно переживая разрыв с Дэвидом, она этого не замечала. Стараясь отмахнуться от мучительного наваждения, оправдаться перед самой собой. Пускаясь на любые уловки, лишь бы не признать истинное положение дел.

Она влюбилась в Стефана Блейка. И влюбилась очень давно. Это не каприз, не сексуальное влечение, а настоящая любовь.

Но он ее не любит. Вот и вся правда.

Алекса бесцельно слонялась по дому, не в силах успокоиться. Включила телевизор, но не могла сосредоточиться. Любить и не быть любимой – самое ужасное, что только можно придумать. Ему не нравилось, когда она до него дотрагивалась. Стоило ей оказаться рядом, как он сразу внутренне сжимался, словно готовясь к прыжку.

Точь-в-точь, как она с Дэвидом. Алекса тоже внутренне сжималась, когда тот требовал большего, чем она могла дать. В ответ на его притязания она неестественно громко смеялась, вздыхая про себя:«Когда же кончится это наказание!»

Когда Стефан с Джессикой вернулись, Алекса спросила у Джессики:

– Ну как, хорошо провела время?

– Да, – улыбнувшись Алексе, девочка стала подниматься к себе наверх, чтобы переодеться.

Взглянув на Стефана, на его озабоченное лицо, Алекса вдруг, неожиданно для себя, сказала:

– К Джессике все еще не вернулось душевное равновесие, она не чувствует себя в полной безопасности.

– Да, – ответил он тихо. – Для этого нужно время. Главное, чтобы она нам поверила. Никогда не лги ей, Алекса! Всегда говори только правду.

– Я так и делаю. Сказать откровенно, она меня почти ни о чем не спрашивает.

– Да…

Надеясь, что Стефан ей возразит или скажет что-нибудь определенное, Алекса добавила:

– Может быть, это и к лучшему, что я здесь только на гол…

– Ты совершенно права, – сказал Стефан.

Обиженная его равнодушием, она заставила себя улыбнуться.

– Пойду сварю Джессике яйцо и достану хрустящий картофель.

– Алекса! – окликнул он ее.

Остановившись, она спросила, не оборачиваясь:

– Что?

Молчание. Наконец он сказал:

– Так, ничего.

Недоумевая, она обернулась:

– Что ты хотел мне сказать?

Стефан пожал плечами:

– Я хотел спросить, ты будешь дома весь день?

– Да.

– А завтра? Какие у тебя планы на завтра? Знаешь, я хотел пригласить сослуживцев по институту. Все они живут в общежитии, и я подумал, что было бы неплохо пригласить их к нам на обед.

– О да! Конечно!

– Это тебя не затруднит?

– Нет. – Немного подумав, она спросила озабоченно: – Сколько будет гостей?

– Всего четверо. С нами – шесть. Сделай что-нибудь попроще.

Так оно и будет – просто, без затей. Сложное ей не по силам.

– Жаркое?

– Да, что-нибудь в этом роде. Примерно в половине девятого. Джессика уже будет спать.

– Да.

– Да не волнуйся ты так! Они очень приятные люди!

– Я не сомневаюсь. Утром пойду в магазин и что-нибудь присмотрю.

– Спасибо. – Взглянув на часы, он пробормотал: – Мне нужно сделать несколько срочных звонков.

Пристально посмотрев на Стефана, Алекса поняла, что была права. Да, он сознательно избегает ее, вежливо ссылаясь на занятость. Как только они остаются наедине, ему срочно надо что-то сделать – позвонить, написать отчет, съездить в институту – и тут же исчезнуть. Он догадался о ее чувствах к нему? Или только подозревает?.. А впереди почти целый год!

Придется скрывать свои чувства, притворяться…

Ни разу в жизни она не притворялась, но теперь будет – из-за обещания, которое дала Джессике. Пусть молчаливое, но обещание.

Может, любовь пройдет сама собой, так же как и пришла? «Главное сейчас – не попадаться ему на глаза, – решила она. – Я сильная, я смогу. Буду уходить из дома – то за покупками, то просто так. Вышла, села в автобус – и в город!» Правда, после таких прогулок она чувствовала себя усталой и разбитой. Все это – последствия той аварии.

Пожалуй, Стефан будет недоволен, что ее постоянно нет дома. Вообще-то она легка на подъем, за что ни возьмется – сделает в два счета. Наверное потому, что всегда была при деле, всю свою жизнь стремилась к какой-нибудь цели. Она, как и Стефан, привыкла полагаться только на себя. Долгое время Алекса жила одна, любила одиночество, ей нравилось делать, что хочется и когда хочется. Сейчас она тоже часто бывала одна, но это не шло ни в какое сравнение с тем, прежним одиночеством. Она теперь жила в чужом доме. И хотя сделала несколько маленьких перестановок – исключительно для себя, никто этого даже не заметил, – постоянно помнила, что она не у себя дома.

Теперь он пригласил гостей. Придумал повод, лишь бы не оставаться с ней наедине?

Алекса нагнулась, чтобы взять картофель, и поморщилась от боли, пронзившей голову, словно выстрел. Боль была настолько сильной, что у нее потемнело в глазах Если оставшиеся десять месяцев будут такими же, она не выдержит. Потому что не может не думать о Стефане…

Она плохо спала, плохо ела и думала только об одном – им надо обязательно поговорить. Не откладывая. И вот на следующее утро, когда он никак не ожидал, что она появится в холле в столь ранний час, Алекса решилась спросить у него, что его не устраивает в ее поведении.

– Что не устраивает? Все устраивает. Ты бы лучше оделась. Теперь, когда твоя ванная отремонтирована, незачем слоняться по дому в банном халате!

Вздрогнув от неожиданности, Алекса испуганно оглядела свой махровый халат. Она и раньше появлялась в нем при Стефане, но тогда он не обращал на это никакого внимания.

– Да, ты прав, – тихо сказала она.

– Джессика! Ты скоро?

– Иду!

Улыбнувшись, он спросил у Алексы:

– Ты сможешь забрать Джессику из школы? Мне придется задержаться на работе.

– Конечно.

Тем временем спустилась Джессика. Алекса улыбнулась девочке, проверила, все ли у нее есть, поцеловала ее, потом нарочно наклонила голову так, чтобы вежливый поцелуй Стефана пришелся ей в губы, а не в щеку.

Он смерил ее долгим пристальным взглядом, таким долгим, что Алексе показалось – прошла вечность. Затем резко повернулся и тихо, чтоб не слышала Джессика, процедил сквозь зубы:

– Не пытайся заигрывать! – И они ушли.

Заигрывать? Вот как он истолковал это! И почему он упорно отказывается признать, что их отношения не сложились? Не может рассчитать ее из-за постановления суда?

Вполне возможно, что так оно и есть – не хочет обострять отношения, пока не закончится установленный судом срок.

Пора заняться делами, решила Алекса и направилась в комнату – умыться и переодеться. Разглядывая брошенный на кровать «провинившийся» халат, она спросила себя: «Не потому ли Стефан возмутился, что увидел меня в старом, выгоревшем халате? А ведь я могла бы надеть новый… Или он считает, что ходить по дому в банном халате неприлично?» Он впервые сделал ей подобное замечание.

Глубоко вздохнув, Алекса спросила себя: «Где же твое решение стать другой – деловитой, уверенной в себе?» Она до сих пор так ничего и не сделала, чтобы встряхнуться, стать более активной… Робкая, застенчивая, извиняется каждые пять минут… Набралась же она храбрости и швырнула на пол эти ненавистные засушенные цветы! И вдруг представила себя в утреннем наряде – в тапочках на босу ногу, в поношенном банном халате… Она чуть не разрыдалась, осознав всю бессмысленность своей выходки сегодня утром у парадной двери.

Услышав сигналы точного времени, Алекса быстро оделась и бросилась на автобусную остановку. Было очень холодно – дул северо-восточный пронизывающий ветер, шел дождь со снегом. Автобуса долго не было, и она очень замерзла. Приехав в Кентербери, она купила продукты, несколько шерстяных колготок для Джессики, позвонила Хелен и договорилась, что заедет за своими поваренными книгами, тщательно обходя вопросы подруги о своем замужестве и пообещав ей, что за остальными вещами заедет через несколько дней. Затем зашла в кафе выпить кофе и перекусить. Ее знобило, болело горло.

Оставив без внимания плохое самочувствие, Алекса продолжала думать о Стефане, пытаясь разгадать истинные причины его поступков. Она понимала, что должна что-то сделать, чтобы изменить создавшееся положение.

Случайно посмотрев в окно, она увидела Дэвида. Он был с Линдой. И вдруг Алекса поняла, что это ее нисколько не трогает. Только легкое любопытство. Зато некоторые вещи нашли свое объяснение. Линда всегда заступалась за Дэвида, обвиняя Алексу в том, что она нарочно его поддразнивает, чтобы вызвать у него ревность. Линда стала еще воинственней, когда Алекса случайно встретила Стефана… Отпрянув от окна, Алекса смотрела, как они шли по противоположной стороне улицы. Шли, обнявшись, и смеялись…

Казалось, целая вечность отделяла ее от них…

Обаятельный, элегантный, большой любитель пофлиртовать, Дэвид благодаря своей исключительной коммуникабельности был душой любой компании. И его обаяние и привлекательность вскружили Алексе голову. Ей льстило его внимание, потому что многие женщины сходили по нему с ума. Но она не любила его. С ним было приятно проводить время, но она всегда помнила, что он человек легковесный… Стефан был в десять, в сто раз лучше Дэвида…

Именно так.

И скорее всего, она влюбилась в Стефана еще тогда, в Румынии.

Она вспомнила, как ей было с ним легко, как она обрадовалась, когда снова встретила его уже здесь, в Кентербери… Дэвид с Линдой… Почему же она не догадалась об этом раньше? – подумала Алекса, безучастно глядя в запотевшее окно. Ведь должна была догадаться. Встретив Стефана, она охладела к Дэвиду, но тот даже не удивился… Так это Линда рассказала Дэвиду о Стефане! Или Дэвиду уже тогда приглянулась Линда и они тайно встречались?

– Что с вами? Вам помочь?

Алекса в недоумении уставилась на официантку.

– Что?

– Как вы себя чувствуете?

– А! Хорошо. Спасибо.

Взглянув на свои часики, она ахнула. Как бежит время! Допив остывший кофе, Алекса схватила свертки, помчалась к выходу, и – вот уж не везет так не везет! – какой-то посетитель, открывая дверь кафе, прищемил ей руку. От невыносимой боли она не вскрикнула, не заплакала – замерла, как изваяние. Только мертвенно-белое лицо и стиснутые зубы.

– Извините! Ради Бога, простите меня! – засуетился вошедший. – Как вы?

– Нормально, – еле слышно проговорила Алекса, превозмогая ужасную боль, и убежала, выдавив слабое подобие улыбки. Ей еще надо купить скатерть, свечи, салфетки и успеть на трехчасовой автобус, чтобы вовремя забрать Джессику из школы.

Но она не успела.

Прижимая к груди ноющую руку, едва сдерживая слезы, она пошла на стоянку такси – там скопилась огромная очередь.

О Господи! Что же делать? Местный автобус! Есть же маленький местный автобус, он останавливается в миле от школы! Она должна успеть, если поторопится.

Алекса вскочила в автобус в самый последний момент и плюхнулась на первое сиденье. Это я виновата, выговаривала она себе, только я! Надо было позвонить Стефану! Вот что ей нужно было сделать! Как же она не додумалась? А теперь что? Если она заберет Джессику с опозданием, Стефан придет в ярость. И будет абсолютно прав. Но она этого не допустит.

Наступит день, когда она выйдет замуж по-настоящему, у нее будут дети, брак сделает ее счастливой. Она никогда не допустит, чтобы ее семейная жизнь была такой же, как у родителей.

Уж ее-то дети никогда не станут свидетелями супружеских ссор и скандалов! «А сама ссоришься со Стефаном… Да, случается, но не при Джессике. При ней – ни разу!» Но долго так продолжаться не может…

Что, собственно, она знала о любви? Когда ей было двадцать, ее первый роман быстро иссяк, потому что она слишком требовательно относилась к своему избраннику. Похоже, это у нее осталось. Стефан… Его привычки раздражают ее, а он этого не понимает… Возможно, все дело в ней самой. Может, она – как и ее мать – сама не знает, чего хочет? Было же у ее матери до замужества несколько любовников! Правда, выйдя замуж, она порвала с ними.

Пошевелив в ботинках замерзшими пальцами, устроившись поудобнее, Алекса потерла шрам на виске. Расстегнув мокрое пальто, она стала рассматривать свое отражение в окне автобуса. Ей можно исполнять роль злой колдуньи, не гримируясь. Выписавшись из больницы, она стала носить шляпу и выглядела в ней ужасно! Потом этот кошмарный ежик на голове! Слава Бог, волосы отросли… Она же всегда была такой уверенной в себе! Что же с ней происходит? «Господи, вразуми меня, что же со мной происходит?» – взмолилась она в полном отчаянии.

– Прейд-стрит! – объявил водитель автобуса.

Словно очнувшись от глубокого сна, Алекса растерянно взглянула на него.

– Прейд-стрит, – повторил он. – Вы же хотели сойти здесь.

– Ах, да! – Схватив свертки, она быстро вышла.

Было пятнадцать минут четвертого.

Занятия в школе закончились.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Стараясь застегнуть пальто на ходу, Алекса быстро шла, с ужасом сознавая, что опаздывает. И Джессика тоже будет нервничать. «Мне надо было позвонить в школу и предупредить, что я задерживаюсь, – подумала она с сожалением. – Теперь уже слишком поздно».

Стефан убьет ее за это!

Миля! Нет, больше. Наверное, полторы мили, а кажется, будто целых десять! С каждым шагом пакеты становились тяжелее и тяжелее, ноги подкашивались от усталости, но надо идти, не останавливаясь ни на минуту.

Тяжело дыша, уставшая, в намокшем от дождя пальто, с невыносимой головной болью. Она притащилась в школу. Занятия в младших классах уже закончились. К счастью, учительница Джессики еще не ушла.

– Джессика! – устало проговорила Алекса.

– Боже мой! Да вы насквозь промокли! – воскликнула учительница.

– Джессика! – нетерпеливо повторила Алекса.

Учительница посмотрела не нее с удивлением.

– Она давно ушла.

– Как ушла? – ужаснулась Алекса. – Одна?!

– Разумеется, нет! За ней пришел мистер Блейк.

Устало привалившись к притолоке, Алекса облегченно вздохнула.

– Слава Богу! Благодарю тебя, Господи!

Улыбнувшись учительнице, Алекса поплелась к выходу. Пошатываясь, она пошла вверх по улице, с трудом преодолевая крутой подъем. Измученная, усталая, еле дошла до дома и, не найдя свой ключ, позвонила в дверь.

Она мгновенно открылась, будто Стефан поджидал ее, стоя за дверью. Он был ужасно зол. Нет, не зол. Он был взбешен.

– Где ты была, черт возьми? – прорычал он.

– Прости, я…

– Да посмотри, на кого ты похожа! Дай мне все это! – раздраженно сказал он.

Взяв у нее свертки, Стефан повернулся, чтобы идти на кухню.

– Я просил тебя только об одном, – продолжал он, – взять Джессику из школы! Представляешь, что бы было, если бы я не зашел за ней сам? – Обернувшись, он проговорил, подчеркивая каждое слово: – Она бы стояла под дождем, замерзла и…

– Учительница никого не отпустит, пока не приедут родители…

– У девочки на нервной почве могла бы начаться рвота. Алекса, пойми, у Джессики погибли родители…

– Я все понимаю, Стефан, и прошу меня извинить. Я опоздала на свой автобус.

– Тогда и говорить больше не о чем! – сказал он холодно, свалив на стол ее свертки. – Джессика в своей комнате. Надеюсь, ты позовешь ее, когда приготовишь поесть? – И, не дожидаясь ответа, прошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.

Алекса уперлась руками в столешницу и закрыла глаза. Это было полное поражение. «Зачем мне все это? В самом деле, зачем? – устало подумала она. – Вот пойду и скажу ему все, что думаю…» Но объясняться с ним первой она не хотела, надеялась, что он все поймет сам, без ее объяснений! «Размечталась!» – насмешливо одернула она себя. Можно подумать, они любят друг друга и безмерно счастливы! Ничего подобного. И в этом виновата она сама.

Положив болевшую руку на грудь, Алекса внимательно осмотрела ее. Через всю ладонь шел глубокий красный рубец, малейшее движение причиняло нестерпимую боль. Если бы только это! У нее раскалывалась голова и болело горло.

Алекса открыла буфет, достала пузырек и вытряхнула две таблетки на ладонь. Подумав, вытряхнула еще две. Хорошо бы лекарство притупило заодно и ее душевную боль… Убрав в шкаф пальто и шапку, она стала готовить чай Джессике. Алекса даже в голову не пришло переодеться – джемпер был влажный, брюки промокли настолько, что прилипали к коленям.

Она покормила Мистера Джонса, но не нашла в себе силы пойти с ним погулять, пришлось выпустить его во двор одного и потом, когда он вернулся, обтереть насухо.

Как только она покормила девочку, та сразу побежала к дяде в кабинет. Алекса занялась приготовлением ужина, хотя ее единственным желанием было лечь спать. Нет, не это. Она хотела только одного – чтобы Стефан понял ее. И если она не извинится, не объяснит ему, почему опоздала в школу, то званный вечер обернется катастрофой. Она так и сделает, как только Джессика пойдет спать.

Алекса открыла маленькую кладовку, достала свежие полотенца, прошла в столовую, постелила новую скатерть – немного помята, но гладить некогда. Профессиональный кулинар, а скатерть не глажена, с грустью подумала она.

– Выглядит неплохо, – сухо сказал Стефан, появившись у нее за спиной. – Но ты поставила только пять приборов!

– Да. Я не сяду с вами.

– Почему?

Утомленно вздохнув, она стала сбивчиво объяснять:

– Вам захочется поговорить, а я в ваших делах все равно ничего не понимаю… Уверяю тебя, так будет лучше. Скажи им, что у меня грипп, или придумай что-нибудь еще.

– У тебя правда грипп? – спросил он, и в его голосе послышалось что-то такое, от чего ей захотелось заплакать.

– Нет, – сказала Алекса, вздохнув.

– Тогда поставь еще один прибор. – Видя, что она не отвечает, Стефан буркнул: – У меня были все основания высказать тебе то, что я сказал.

– Я понимаю, – согласилась она. – Обещаю, что это больше не повторится. Я опоздала на рейсовый автобус, а местный высадил меня за полторы мили от школы…

– Надо было прийти на остановку заранее!

– Я совершенно забыла о времени, – призналась Алекса, все еще стоя спиной к нему. – Я видела Дэвида… – неожиданно для себя проговорила она. Вероятно, настолько устала, что была не в состоянии контролировать свои слова.

– И слышать не хочу о Дэвиде! – с холодной сдержанностью объявил Стефан. – Алекса, ради Бога, иди переоденься в сухое! Скоро придут гости.

– Хорошо, – сказала она устало. – Мне жаль, что так получилось.

– Да, – хмуро согласился он. – Надеюсь.

Что он хотел этим сказать? Она уволена? Нет, уволить ее он не мог – она должна оставаться его женой целый год. Быстро проскользнув мимо него, Алекса поднялась к себе принять душ и переодеться. Она была смертельно усталой. Лицо побелело до такой степени, что кожа казалась прозрачной. Макияж не помог – она стала похожа на размалеванного клоуна, – так что пришлось тени и румяна убрать. Таблетки, которые она приняла, не подействовали, пришлось принять еще две.

Алекса потратила уйму времени, размышляя, что ей надеть. После аварии она похудела, и теперь вся одежда была велика. Юбки висели как на вешалке, а ноги напоминали два прутика. Наконец она решила надеть брюки и свободную блузу с широким поясом, завязав его на талии пышным бантом. Это было то что надо.

Наступивший вечер обернулся настоящим кошмаром. Даже не очень внимательный человек заметил бы натянутость в отношениях между нею и Стефаном. А его коллеги были далеко не глупые люди: двое мужчин – одному под пятьдесят, другой намного моложе – и две женщины – одна попроще, лет сорока, другая, хорошенькая, лет под тридцать. Алекса мгновенно невзлюбила тридцатилетнюю. «Эта хорошенькая явно неравнодушна к Стефану! – подумала она. – Любительница пофлиртовать, сразу видно!»

Алекса налила в стакан вина, но вместо того, чтобы добавить его в суп, неожиданно выпила сама. Для храбрости, пока в доме гости, решила она. Это оказалось непростительной ошибкой, если учесть, что она приняла несколько таблеток болеутоляющего и что предстояло еще готовить для гостей. Она поняла это, когда все сели за стол и приступили к первому блюду. После нескольких ложек гости недоуменно переглянулись…

Обведя взглядом притихшую компанию, Алекса взволнованно спросила:

– Что-то не так?

– Да, – спокойно ответил Стефан. – Суп пересолен, только и всего. Разве ты сама ничего не заметила?

Уставившись в свою тарелку, Алекса вся сжалась от охватившего ее отчаяния. Разумеется, заметить она не могла. После аварии все для нее было безвкусным, как бумага.

– Нет, – ответила она как можно спокойнее. – Вероятно, из-за того, что я очень замерзла и долго не могла согреться, мне почему-то все кажется пресным. Приношу всем свои извинения.

Ни на кого не глядя, Алекса брала тарелку за тарелкой и сливала злополучный суп в супницу, которую потом отнесла на кухню. За ней следом шел Стефан со стопкой глубоких тарелок.

– прости меня…

– Ничего страшного. Я отнесу мясо? – спросил он.

Она кивнула и, глубоко вздохнув, понесла блюдо с гарниром следом за Стефаном.

Очевидно, со вторым блюдом было все в порядке, и гости оживились. Большую часть разговора Алекса пропустила мимо ушей, и, даже когда обращались непосредственно к ней, ей приходилось напрягаться и концентрировать внимание. Вильям – тот, что помоложе, – сидел прямо напротив нее, вдруг она почувствовала, как он толкнул под столом ее ногу. «Может, и хорошенькая делает то же самое со Стефаном? – подумала Алекса. – Мириам, да, ее зовут Мириам», – вспомнила она.

Алекса выпила еще вина. Даже то немногое, что положила себе на тарелку, она не смогла осилить. Как только все поели, она принялась собирать пустые тарелки. И снова Стефан стал помогать и пошел следом за ней на кухню, как самый послушный муж. Хотя вовсе не был послушным.

– Что, черт возьми, ты себе позволяешь?! – злобно прошипел он сквозь зубы, ставя тарелки. – Что случилось? – недоуменно спросила она.

– Перестань заигрывать с моим сослуживцем! Обернувшись, с соусником в руке, она в тон ему прошипела:

– Я с ним не заигрываю! Он первый начал!

– Еще бы! Ты его явно поощряла! Если ты так убиваешься по Дэвиду, то пусть заменой ему буду я, а не этот Вильям!

– Что?! Да как ты смеешь! – вскипела Алекса.

– Смею! – крикнул он, вырвал у нее из рук соусник и поставил на гору тарелок. – Смею! – Он обнял ее и… поцеловал.

Удивившись до глубины души, она вырвалась из его объятий.

– Пусти меня!

– Почему? Не потому ли, что твои губы еще помнят поцелуи Дэвида?

– Гм-гм, – кто-то покашлял у них за спиной, и они отскочили в разные стороны. Обернувшись, они увидели гостью, имя которой Алекса забыла.

– Извините, что не вовремя, – слегка смущаясь, сказала она. – Я принесла остальную посуду.

Лицо Стефана стало непроницаемым.

– Не извиняйтесь. Вы ни в чем не виноваты.

– Тогда кто же? – тихо спросила она. – Не отчитывайте Алексу из-за выходки Вильяма. Ему бы следовало заранее предупреждать о своих привычках. Он не пропустит ни одну хорошенькую женщину, неважно, замужем она или нет. Поцелуйтесь и помиритесь, – доброжелательно посоветовала она. – Как я соскучилась по яблочному пирогу! Он так вкусно пахнет. – Улыбнувшись, женщина вышла из кухни, и Алексе пришлось посторониться, чтобы пропустить ее.

Не смея взглянуть на Стефана, Алекса прошептала:

– Это все из-за болеутоляющих таблеток. Мне не надо было пить вино, раз я приняла лекарство.

Он вздохнул, пригладил обеими руками свои волосы и не проронил ни слова. Затем, явно делая над собой усилие, процедил сквозь зубы:

– Тебе помочь?

– Нет, спасибо, – так же холодно ответила она. – Мне осталось только взбить крем для пирога.

Стефан кивнул, но она этого не видела. Встав у нее за спиной, он положил руку ей на плечо. От неожиданности она вздрогнула. Он тут же снял свою руку.

– Я не хочу, чтобы они догадались, при каких обстоятельствах мы поженились… Естественно, что супруги ссорятся… – Стефан печально усмехнулся. – Боже правый! Ссоры! Постарайся сделать вид, будто мы готовим пирог вместе, – добавил он устало. – Притворись, что любишь меня. Буду тебе очень благодарен.

– Я в саамам деле люблю тебя, – еле слышно проговорила она. – И в этом – вся моя вина. Я не заигрывала с Вильямом, а что касается Дэвида…

– Давай пока ограничимся этим вечером, – резко оборвал он ее, – и будем молиться, чтобы та чиновница из опекунского комитета ни о чем не догадалась. Я отнесу пирог?

– Нет, не надо. Я отнесу его сама, когда украшу взбитым кремом и дробленными орешками.

Интересно, что он имел в виду? Что они между собой не ладят? Или что их брак фиктивный? Или что у нее незадолго до венчания со Стефаном был другой мужчина? И откуда такая неприязнь к Дэвиду? Было бы понятно, если бы он раньше не знал о нем… Все так запутано. Только его поцелуй не вызывал никаких сомнений. Даже сейчас она ощущала прикосновение его губ. Стефан действительно считает, что она все еще тоскует по поцелуям другого мужчины? Но почему его это так задело? Из гордости? Или из ревности?

«Взбивай крем, Алекса!» – вернула она себя к действительности. Ей стало грустно. Из столовой доносились громкие голоса и веселый смех, и она спрашивала себя, забыл ли Стефан об их ссоре? Переложив крем в миксер, Алекса взбила его и вынула пирог из духовки. Говорят, вкусно пахнет… Восстановится ли у нее обоняние? Сможет ли она когда-нибудь насладиться ароматом роз, запахом молочного кофе?

Кофе! Она насыпала кофе в кофеварку и включила ее, а сама наклонилась к пакету и сильно втянула воздух. Ничего! Никакого впечатления.

– Не правда ли, это самый чудесный запах на свете? – услышала Алекса за спиной чей-то голос.

Резко обернувшись, она просыпала кофе на пол, но изобразила на лице некое подобие улыбки.

– Да, Мириам, вы застали меня на месте преступления! – непонятно зачем проговорила она. Довольно глупо, но надо же было что-то сказать! Не сообщать же ей о своих проблемах. – Не беспокойтесь, я сейчас. – Переложив яблочный пирог с шапкой крема на блюдо, Алекса ждала, кода Мириам выйдет из кухни первой, чтобы пойти следом за ней.

– Стефан сказал, что недавно вы попали в автомобильную аварию и поэтому вы такая… – Вежливо помолчав, Мириам улыбнулась.

– Такая странная? Да, – поспешно согласилась она – слишком поспешно. – Лекарства и вино смешивать нельзя, а я смешала. Ну что, пошли?

– Ах да! Конечно! Давайте я понесу пирог! – предложила Мириам.

– О нет. Мне уже лучше.

Ты мне совсем не нравишься, подумала про себя Алекса, следуя за Мириам в столовую. И если ты имеешь виды на моего мужа… То что? Уж не собирается ли она поколотить Мириам?

Широко улыбаясь, Алекса водрузила пирог на стол и достала из буфета тарелочки, послушно смеясь со всеми, когда Мириам рассказывала, как застала ее за нюханьем молотого кофе. «Скажи что-нибудь, – убеждала Алекса себя. – Скажи что-нибудь смешное, остроумное…» Но так и не нашлась что сказать, только улыбалась, улыбалась, улыбалась… Улыбалась и тогда, когда начала вкривь и вкось кромсать красавец пирог. Поймав встревоженный взгляд Стефана, она с ужасом почувствовала, как к горлу подступает ком, глаза наполняются слезами, еще минута – и…

Стефан выскочил из-за стола, обнял ее за плечи и поцеловал в лоб.

– Сядь, – заботливо сказал он, но только она одна понимала, чего это ему стоило. – Я разрежу пирог сам, – добавил он и, выдвинув стул рядом с собой, усадил Алексу. Взяв нож, Стефан так разглядывал его, будто видел впервые.

– Давайте я разрежу, – сказала, засмеявшись, Мириам, отняла у него нож и со знанием дела стала аккуратно резать пирог на равные куски и раскладывать их по тарелочкам.

– Спасибо, – сказал Стефан и, обернувшись с улыбкой к жене, спросил: – Ну как, теперь все в порядке?

– Да, спасибо. – Сделав над собой усилие, она обвела всех взглядом и улыбнулась. – Извините за неловкость – это из-за головной боли. Но теперь все в прошло.

Стефан сам проводил гостей в гостиную, сам сварил кофе, сам отнес его им с помощью Мириам. Алекса сидела в кресле и пыталась вникнуть в суть разговора. Неприметная женщина – Алекса вспомнила ее имя: Джейн – не спускала глаз с Вильяма и увела его подальше от хозяйки дома, за что Алекса была ей очень благодарна. Остаток вечера она проговорила с Джоном, который оказался на редкость милым и приятным. И добрым. Все расспрашивал ее про аварию.

Закончив разносить кофе, Стефан подошел к креслу жены и присел на подлокотник, обняв ее одной рукой за плечи. Разговор сразу же потерял для Алексы всякий интерес, все ее внимание сосредоточилось на ладони Стефана, покоившейся на ее плече. Она очнулась только тогда, когда гости стали расходиться.

Она безучастно смотрела, как они разбирали пальто и шапки, благодарили за приятно проведенный вечер, а Джейн даже подошла к Алексе, пожала ей руку и поцеловала в щеку.

– Надеюсь, вам скоро станет лучше.

– Спасибо. Извините, что я чуть не испортила вам вечер.

– Ну что вы! Знаете, если у вас нет подруги, с которой можно было бы поговорить, то звоните мне, – сказала Джейн очень тихо, сжав Алексе руку. – Поверьте мне, он стоит того, чтобы держаться за него, – добавила она еще тише, чтобы никто не услышал. – Стефан – самый необыкновенный человек из всех, кого я знаю. А на Мириам не сердитесь. Ее поведение вызывает у Стефана такое же раздражение, как и у вас. Они работали вместе в Америке, и ему не очень-то приятно встретить ее здесь, в институте. – Улыбнувшись Алексе, Джейн подошла к Джону, который держал наготове ее пальто.

Что ж, подумала Алекса, может, Стефану и в самом деле было неприятно встретить Мириам в институте, однако сегодня он не противился ее заигрываниям. Как же она устала! Да, прежняя Алекса провожала бы гостей с непоколебимой уверенностью хозяйки дома, взяв мужа под руку. Но у теперешней Алексы нет на это никаких сил.

Прошла целая вечность, прежде чем гости двинулись к выходу. Когда Алекса, как любая уважающая себя хозяйка, пошла проводить гостей, Стефан обнял ее, и они попрощались с каждым за руку. Наконец все разошлись.

Стефан тут же снял руку с ее плеча, и Алекса восприняла это как оскорбление; чтобы скрыть досаду, она пошла в гостиную за кофейными чашками. Нагнулась, чтобы включить посудомоечную машину, и замерла, боясь пошевелиться, – голову сдавило словно железным обручем. «Никакого перенапряжения, – велел ей врач. – Никаких переживаний и волнений». Но как их избежать, он не сказал.

Она все-таки включила эту дурацкую посудомоечную машину и, прижавшись лбом к приятно прохладным кафельным плиткам, блаженно закрыла глаза. И даже не слышала, как вошел Стефан.

– Иди спать, – сдержанно сказал он. – Я закончу уборку.

– Хорошо, – согласилась она, но не двинулась с места: холодные кафельные плитки успокаивали боль.

– Что у тебя с рукой? – спросил он.

Алекса внимательно посмотрела на руку.

– Ушибла.

Он вздохнул.

– Иди спать.

Осторожно выпрямившись, что стоило ей немалых усилий, держа голову неестественно прямо, Алекса взглянула на Стефана, и ей так захотелось… Чего? Стать прежней Алексой? Или остаться такой, как сейчас? Она не знала.

– Ты на меня не сердишься? – тихо спросила она. И, не дожидаясь ответа, сказала: – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Она прошла мимо него и не спеша поднялась к себе. У нее не хватило сил почистить зубы и снять макияж. С трудом раздевшись, она блаженно вытянулась в постели.

* * *

Алекса проспала, потому что забыла завести будильник. Было уже десять, когда она проснулась, чувствуя себя разбитой и смертельно усталой. Не было сил подняться. Но надо встать и одеться.

Откинув одеяло ослабевшими руками, Алекса спустила ноги с кровати и с трудом села. Грипп, решила она. Только этого недоставало! Упираясь локтями в колени, обхватив голову руками, она бессильно замерла.

Слышала, как отворилась дверь, но даже не шевельнулась. Догадавшись, что это Стефан, она прошептала:

– Я проспала. Теперь Джессика опоздает в школу.

– Джессика уже давно в школе. – Присев на пуфик у трюмо, он мрачно добавил: – Больше так продолжаться не может!

– Да.

– И дело даже не в том, что Джессика пока ничего не заметила, – продолжал он.

– Да.

Подняв голову, она взглянула на Стефана. Какое выразительное лицо! Располагающее, сочувственное, понимающее… И очень печальное. Чем он так расстроен? Положив руки на колени, Стефан смотрел на нее не отрываясь. Рукава его темной шерстяной рубашки были засучены, тонкая ткань брюк плотно облегала стройные бедра. Он был необыкновенно хорош.

– Мне очень плохо, – пожаловалась она. – Кажется, у меня грипп.

– Я вызову врача. Ложись в постель, – сказал он усталым, бесцветным голосом.

– Мне так неловко… – прошептала она.

– Сейчас же в постель, – повторил Стефан. Встав с пуфика, он подошел к кровати и совершенно безучастно, с каменным лицом накрыл ее одеялом, когда она легла в постель. – Тебе что-нибудь принести?

Алекса покачала головой. Ей ничего не хотелось. Она чувствовала себя слабой и разбитой.

Минут через десять он вернулся.

– У нашего доктора тоже грипп. Сказали, что пришлют другого.

– Спасибо, – еле слышно прошептала она. Сейчас у нее было одно желание: спать, спать, спать…

Пришла женщина-врач, спокойная дама средних лет, и подтвердила, что это действительно грипп. Выписала антибиотики, таблетки от головной боли и микстуру от кашля.

– Но у меня нет кашля, – пыталась возразить Алекса.

– Нет – так будет, – сказала врач. – Полный покой, теплое питье и к субботе у вас наступит улучшение.

Откинувшись на подушки, Алекса с облегчением вздохнула, когда врач ушла, и блаженно закрыла глаза.

Два дня она лежала пластом. Стефан ухаживал за ней: менял постельное белье, приносил питье, – она принимала лекарство, пила микстуру от кашля – у нее появился кашель, как и предсказывала врач.

Джессика прислала ей свой рисунок, и Алекса поставила его на тумбочку, прислонив к стене. Девочка просилась навестить больную, но Алекса не разрешила. Мистера Джонса держали на кухне.

Проснувшись в среду утром, Алекса почувствовала себя лучше.

Когда Стефан, отведя Джессику в школу, вошел к Алексе, то застал ее сидящей в постели.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Да, спасибо. Попробую встать…

– Нет, нет! – возразил он Не торопись. Подожди, надо поправиться до конца.

Потому что без нее гораздо спокойнее?

– Хочешь, я принесу тебе телевизор Джессики? – спросил он.

Алекса отрицательно покачала головой.

– Хочешь что-нибудь почитать?

Она и на этот раз покачала головой.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Чтобы мне стало лучше, – тихо ответила она.

Стефан пожал плечами.

– Продет какое-то время, и тебе станет лучше. Извини, мне надо идти.

– Разумеется, иди.

Когда он ушел, дом наполнился гнетущей тишиной, изредка нарушаемой тоскливым подвыванием Мистера Джонса. Алекса, повернувшись к стене, пыталась разобраться в своих мыслях. А когда ей станет лучше? Когда он объявит ей, что она уволена? Возьмет и убедит суд, что нужно пересмотреть прежнее условие опекунства над Джессикой…

Глубоко вздохнув, Алекса с трудом поднялась и, шатаясь, пошла в ванную. Она побоялась принять душ – хотя ей очень хотелось – и ограничилась тем, что умылась и сменила ночную рубашку. Выйдя из ванной, она с отвращением взглянула на постель и решила не ложиться.

Держась за стенку, подошла к стулу, где лежал халат, кое-как надела его и спустилась вниз. Слабость еще оставалась, но чувствовалось, что грипп прошел. Открыв дверь на кухню, она терпеливо ждала, когда Мистер Джонс выразит свой неописуемый восторг при виде хозяйки, потом прошла в гостиную и легла на софу. Мистер Джонс улегся рядом.

Она не стала его прогонять и включила телевизор. Когда Стефан вернулся, Алекса с увлечением смотрела передачу по кулинарии для детей. Или только делала вид? Несмотря на уговоры Стефана, она отказалась что-нибудь съесть и попросила принести ей чаю. Он принес и тут же вышел. Она снова осталась одна – Стефан поехал за Джессикой.

Девочка пришла в восторг, увидев Алексу. Как приятно, когда тете кто-то рад!

На следующее утро Алекса чувствовала себя вполне здоровой. Приняла душ, оделась и пришла на кухню, где уже завтракали Джессика и Стефан.

Они очень удивились, Стефан спросил, стало ли ей лучше.

– Спасибо. Я чувствую себя прекрасно! – Улыбнувшись Джессике, Алекса приласкала мистера Джонса и неожиданно для себя воскликнула: – Как вкусно пахнет!

– Это мой завтрак так пахнет, – сказала девочка. – Там шоколад!

– Тебе повезло! – Алекса пошла выключать чайник, и только тут до нее дошел смысл того, что она только что сказала.

Она бросилась к столу, наклонилась над тарелкой Джессики и втянула носом воздух. Пахло шоколадом! Она снова чувствует запахи! Не обращая внимания на удивленные взгляды Стефана и Джессики, Алекса подбежала к холодильнику, рывком распахнула тяжелую дверь и вытянула пакет с молотым кофе. Быстро открыв его, она склонилась к нему и… почувствовала запах кофе!

– Да! – прошептала она. – Да, да, да! – Обернувшись к Стефану, Алекса радостно закричала: – Я чувствую аромат!

– Ну и что? – равнодушно спросил тот.

– Нет, ты не понял! Ко мне вернулось обоняние! – Волнуясь, она спросила, ни к кому не обращаясь: – А вкус? Вкус ко мне вернулся? – Распахнув дверцы буфета, она схватила первое, что попалось под руку. Клубничное варенье! Открыв крышку, взяла ложку и попробовала… Никакого ощущения. Расстроенная, она закрыла банку и поставила ее на место. – Вкуса я по-прежнему не чувствую…

– Все восстановится, – пробормотал Стефан. – При гриппе так часто бывает. Напрасно ты переживаешь.

– Нет, – возразила Алекса. – Нет. – Подойдя к столу, она с лукавой улыбкой на губах сказала, таинственно понизив голос: – Грипп тут ни при чем. Я перестала различать запах и вкус сразу после аварии. Но раз обоняние восстановилось, значит, и…

– После аварии? С тех пор? – перебил ее Стефан.

– Да.

– Что еще ты скрыла от меня? Выкладывай!

Тон его голоса показался ей странным, и она виновато улыбнулась:

– Извини, но я решила никому не говорить о случившемся.

– Даже Дэвиду? – тихо спросил Стефан.

– И ему тоже.

Она видела, что он над чем-то сосредоточенно думает.

– Суп! – воскликнул он. – Пересоленный суп!

– Что? Ах да, суп! – засмеялась она. – Наверное, я посолила его дважды.

– Попробовала – и ничего не почувствовала, – проговорил он задумчиво.

– Знаешь, я придумала целую систему: те приправы, которые уже использовала, откладывала вправо, а те, которые ждали своей очереди, стояли слева. Но в тот день у меня начинался грипп, и я, возможно, была не очень внимательна… – Она улыбнулась – на душе было так хорошо! – и у нее вырвался вздох облегчения: – Я снова смогу наслаждаться запахом роз!

– Разумеется, произнес Стефан. Торопливо взглянув на часы, он улыбнулся племяннице: – Джессика, нам пора!

Девочка допила молоко и пошла одеваться.

– Я рад, что к тебе вернулось обоняние, Алекса, – сказал он сухо, вставая из-за стола.

Улыбка угасла на ее лице, и она едва слышно спросила:

– Что я такого сделала, Стефан?

– Ничего, – быстро проговорил он, уклоняясь от ответа. – Я должен идти, а то Джессика опоздает в школу.

– Нет, определенно, я что-то сделала не так, – уверенно проговорила она, когда он был уже у двери. – Потому что ты во мне разочаровался. Разве я не права?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Нет, Алекса. Разочаровался я в самом себе, – не оборачиваясь, поправил он ее – Напрасно я уговорил тебя выйти за меня замуж. Я же видел, что ты не совсем окрепла после перенесенной операции, была подавлена, растеряна…

– Но совсем не поэтому… – Она осеклась на полуслове, чуть не выпалив «…нам брак трещит по швам». – Вовремя спохватилась, поняв, что это прозвучит неуместно. Подумав, она задала вопрос дипломатично: – Ты предвидел, что будет именно так? Я имею в виду наш брак.

– Не знаю.

– Но были же у тебя какие-то предположения на этот счет? – допытывалась Алекса.

– Я думал только о Джессике, – сказал он, не оборачиваясь.

– Хорошо. Тогда скажи, как ты представлял себе нашу совместную жизнь, когда вернулся из Америки? Что мы будем друзьями? Что я буду в твоем доме экономкой, и только?

– Не знаю.

Стефан явно уходил от ответа.

Алекса пристально посмотрела на него, стараясь понять, что он думает, что чувствует на самом деле.

– Однако дело не только во мне, правда? Ты… – Но тут они услышали, как Джессика сбегает вниз по лестнице, и Алекса замолчала.

– Потом поговорим. Джессику из школы подвезет сегодня мама Эллины.

– Кто это – Эллина? – удивленно спросила Алекса.

– Школьная подружка Джессики. Ее мама очень выручила нас, когда ты болела.

«А в чем еще она станет палочкой-выручалочкой?» – грустно подумала Алекса. Вслух она спросила:

– Она вдова?

– Алекса, не смеши людей! Ну, нам пора. – Его пальто лежало на перилах, он быстро оделся, взял Джессику за руку, и они ушли.

Джессика вернулась домой раньше дяди. «Стефан нарочно задерживается, – подумала Алекса. – Он явно избегает меняю Захочет ли он продолжить утренний разговор?» Она вспомнила маму Эллины, которая оказалась приветливой молодой женщиной. Помогая Джессике раздеться, Алекса заметила, что девочка чем-то очень расстроена.

– Джессика, что случилось?

– Учительница прислала записку.

– Записку?

– Да, – сказала девочка и заплакала навзрыд. – Мисс Ланг сказала, что вас приходить нельзя!

Алекса бросилась ее успокаивать.

– Не плачь, расскажи все по порядку. Куда нам нельзя приходить?

– На открытое собрание! Учительница сказала, что на собрание приглашаются только мамы и папы, а тети, дяди, сестры и братья приходить не должны, так как всем не хватит места в зале.

– Успокойся! Она не имела в виду именно нас…

– Нет, имела, имела! – обливаясь слезами, бубнила Джессика.

Она бросилась в кухню и, обняв Мистера Джонса, заплакала навзрыд.

Присев рядом, Алекса погладила плачущую девочку, стараясь ее успокоить:

– Не плачь, мое солнышко, не плачь! Где записка?

– В моем рюкзаке.

Алекса открыла рюкзак, нашла записку и присела рядом с Джессикой:

– К нам это не относится, потому что мы… ну, мы тебе как родители. Учительница хотела сказать, что из взрослых могут прийти только двое…

– Нет, она не так сказала!

– Тогда я позвоню директору школы и все ей объясню Джессика, солнышко мое, все будет хорошо!

«А если дело не уладится и после моего звонка, то я пойду в школу и кого-нибудь прибью!» – подумала Алекса. Ведь в школе известно о семейных обстоятельствах Джессики, известно о гибели ее родителей. К тому же в школе много учеников из неполных семей – дети разведенных родителей или матерей-одиночек… – Вставай, моя дорогая, вытри слезки и садись пить молоко с печеньем, а я тем временем позвоню директору.

Алекса посадила девочку за маленький столик для завтрака, поставила молоко и печенье и пошла в кабинет Стефана. Она не хотела, чтобы Джессика слышала ее разговор – вдруг придется говорить на повышенных тонах…

Войдя в кабинет, она села за письменный стол и набрала номер директора школы. Мисс Хендерсон была занята, так что Алекса пришлось говорить с ее секретарем.

– Я не знаю, как вас зовут… – начала Алекса, еле сдерживая гнев.

– Мисс Вир.

– Очень приятно! С вами говорит Миссис Блейк, тетя Джессики.

– О, миссис Блейк! Как вы?

– Возмущена до предела! – выпалила Алекса. – Джессика только что вернулась из школы очень расстроенная. Кому пришла в голову идея написать в записке, что на открытом собрании могут присутствовать только родители? Как у Джессики?

– О, дорогая миссис Блейк, это означает…

– Мне нет дела, что это означает! Поймите, Джессике только шесть лет, а в шесть лет все воспринимается буквально. Сказала учительница, что приглашаются только родители, значит, пустят в зал только родителей. Ведь слово учителя для ребенка – закон! Дети еще не умеют разумно рассуждать, они все принимают на веру. Джессика пришла из школы в слезах, потому что решила, что ее дядю и тетю не пустят на открытое собрание.

Явно расстроенная, мисс Вир проговорила виноватым голосом:

– Мне очень жаль, что так вышло. Разумеется, это не надо понимать буквально… Сегодня у нас была такая спешка, вот мисс Ланг и напечатала эту записку, а мы не проверили… Мисс Ланг работает у нас не подмене… – добавила секретарша расстроено. – Уверяю вас, мы очень ответственно подходим к таким вещам…

Извинения мисс Вир не удовлетворили Алексу, и она довольно резко перебила ее:

– Джессика не единственная ученица, у кого нет полного «набора» родителей, как того требуете вы.

– Сегодня уже пятница, я не успею проверить, как было в других случаях. Я это сделаю в понедельник.

– У вас в запасе еще половина будущей недели, – подсказала ей Алекса.

– О да, вы правы.

– И передайте мисс Хендерсон, что звонила тетя Джессики и выразила свое возмущение присланной из школы запиской…

– Конечно, я ей все передам и заверяю вас, что впредь ничего подобного не случится.

– от этого не легче! – отрезала Алекса.

– И само собой разумеется, обязательно приходите на открытое собрание, мы будем рады видеть вас и вашего мужа в нашей школе!

– Хорошо, – сказала Алекса и, положила трубку, подняла голову и… увидела Стефана, наблюдавшего за ней с порога.

– Что ты делаешь в моем кабинете? – холодно спросил он.

Увидев, что он не в духе, Алекса сообщила не вдаваясь в детали:

– Звонила в школу по твоему телефону. Из холла я звонить не стала – не хотела, чтобы слышала Джессика.

– Почему?

– Потому что возмущена до предела и высказала им все начистоту! Никак не успокоюсь. Представляешь, до чего додумались в этой дурацкой школе?

– Конечно, не представляю! Будь любезна, расскажи все по порядку.

Алекса принялась рассказывать. Закончив, она встала из-за стола и подошла к окну.

– А где сейчас Джессика? – спросил Стефан.

– На кухне. Пьет молоко с печеньем.

– Она успокоилась?

– Да. Но когда вернулась из школы, была ужасно расстроена. Ей очень хотелось, чтобы мы пошли на собрание, где будут родители ее одноклассников. И надо же было сказать ребенку…

– Ладно, остановись, не начинай по второму кругу. Но в следующий раз, если случится что-нибудь подобное, дождись моего прихода, а не выплескивай свой гнев на директора школы.

– Я говорила не с директором школы, а с ее глупой секретаршей. И если все у них на таком уровне…

– Может, она новенькая, – заявил Стефан в своей так ненавистной Алексе всепрошенческой манере. – Пойду проведаю племянницу.

– Иди, или, спрячься на кухне, – прошептала со злостью Алекса.

– Не понял?

– Я говорю, что ты только и знаешь, что обвиняешь меня – буквально во всем, что бы ни случилось! Ты со мной не разговариваешь, ничего не обсуждаешь. Вечно злой, нетерпеливый и взвинченный…

– А ты что ожидала? – спросил он зло, вернувшись в кабинет. – Ты меня не предупреждала, что при первой же возможности помчишься на свидание с Дэвидом! И про своих старушек ничего не сказала, а они звонят и требуют сообщить, куда ты исчезла!

– О Господи! – воскликнула она, обернувшись. – Это Нора! Я совсем про нее забыла!

– Вот именно – Нора! – со злостью сказал он. – Но не извольте беспокоиться – она теперь сама ходит за покупками!

– О, спасибо тебе…

– Я не нуждаюсь в твоей благодарности… Я хочу, чтобы ты рассказывала мне о более важных вещах. Почему ты не сказала мне, что у тебя пропали обоняние и вкус? И почему скрыла, при каких обстоятельствах ушибла руку?

– Просто я не привыкла делиться такими вещами, – вздохнула она. – Ты прекрасно знаешь, что людям неинтересно слушать о чужих проблемах!

– И тебе в том числе?

– Нет, но… – замялась она.

– Вот то-то, тебе нечего сказать. А что, по-твоему, я должен думать, когда совершенно незнакомые мужчины являются сюда и начинают расспрашивать о тебе? И спрашивают о таких вещах, о которых мы с тобой никогда не говорили! – Вероятно, все это ему осточертело на протяжении нескольких недель. Стефан вплотную приблизился к ней и с горечью заметил: – Ты мне не сообщила, что в кафе тебе прищемили руку дверью!

– Я говорила, – пыталась оправдаться Алекса.

– Нет, не говорила. Ты сказала, что ушибла. И не сказала, что попала под проливной дождь!

– Нет, говорила. Сказала же я, что автобус довез меня до Прайд-стрит!

– Будто я знаю, где эта Прайд-стрит! Почему ты не позвонила мне и не попросила заехать и отвезти тебя домой? Это было бы самым разумным и естественным. Но нет, тебе надо было строить из себя великомученицу!

– Никого я из себя не строила… «откуда ему все известно?» – удивилась она про себя. – Как ты узнал, что мне прищемили руку?

– Подруга Норы была в кафе и все видела. Она окликнула тебя, хотела чем-нибудь помочь, но ты помчалась как на пожар.

– Мне надо было купить скатерть!

– К черту скатерть! – перешел на крик Стефан. – Нужно было немедленно возвращаться домой! Трудно было рассказать мне? Неужели я такой неприступный?

– Нет, – печально возразила она, – но я в тот день плохо себя чувствовала. Поэтому все и пошло кувырком.

Стефан вздохнул и, беспомощно глядя на нее, тихо сказал:

– Да, мне обязательно надо с ним встретиться… – Казалось, он говорит это себе.

– Встретиться? С кем? С мужчиной, который прищемил мне руку?

– Нет. С Дэвидом.

– С Дэвидом?! – ошеломленно спросила Алекса, не веря своим ушам. – У тебя к нему какое-то дело?

– Спрошу у него… – Он вдруг осекся на полуслове и добавил: – Не все ли равно?

– Нет, не все равно!

– Почему? – тихо спросил Стефан. – Почему это тебя так волнует, Алекса?

– Мне совсем небезразлично, о чем ты будешь с ним говорить! Он был с Линдой?

Стефан удивленно посмотрел на нее и как-то нехотя кивнул.

– Как? Ты и о Линде знаешь?

– Ну да! Я же говорила тебе, что видела их вдвоем в Кентербери!

– Нет, ты сказала только о Дэвиде! – поправил ее Стефан.

– Ну… я имела в виду их обоих.

– Ты с ним говорила? – спросил Стефан.

– Разумеется, нет. Мне с ним не о чем говорить! Ты-то с ним о чем собираешься говорить – вот чего я никак не пойму!

– Не поймешь?

– Нет! Не затем я ездила в город, чтобы встречаться с ним! – сказала она, раздражаясь.

– Алекса! Ты только что сказала, что видела его в Кентербери!

– Нет, это ты сказал, будто я только о том и думаю, как бы с ним встретиться! Я с ним встречаться не собираюсь.

– Правда?

– Да!

– Тогда куда ты все время исчезала? Бросала домашние дела и куда-то мчалась…

– Да никуда, – пробормотала Алекса, уставившись ему в грудь. – Просто так, на волю.

Мне иногда становилось страшно в замкнутом пространстве. Единственное спасение – выйти на улицу, на свежий воздух.

– На свежий воздух? Да такой сырой и холодной зимы еще не было!

– Знаю. Но мне нужно было хотя бы ненадолго выйти из помещения, – беспомощно повторила Алекса. Пытаясь сменить тему разговора, она проговорила извиняющимся тоном: – Пока я болела гриппом, тебе пришлось возиться с Мистером Джонсом. Мне так неловко, что он доставил тебе столько хлопот. Я знаю, ты его недолюбливаешь….

– Когда я говорил это? – удивленно спросил Стефан.

– Ну, вслух не говорил, но….

– Никаких «но»! У нас с МД отличные отношения.

– Надо же! Он уже МД!

Стефан едва заметно улыбнулся.

Она тоже улыбнулась. Стефан улыбнулся – пусть едва заметно, но улыбнулся!

– Мистера Джонса еще не выпускали! – спохватилась Алекса.

– Да. Вот поговорю с племянницей и выпущу его. Пожалуй, я пойду, – сказал Стефан, но сам не двинулся с места.

Пристально глядя, она едва слышно прошептала:

– прости меня…

– Не извиняйся, – сказал он, вздохнув. – Я тоже виноват. И не меньше тебя.

– Я бы хотела, чтобы все это осталось в прошлом, – вдруг выпалила она, когда он собрался уходить.

Стефан замер.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, не оборачиваясь?

– Я хочу, чтоб мы снова стали друзьями, – проговорила Алекса умоляющим тоном. – Как когда-то…

– Ну конечно, – согласился он.

– Значит, будем друзьями? – Она схватила его за руку и почувствовала, как напряглись его мышцы, словно ее прикосновение было ему невыносимо. – Стефан!

Нехотя обернувшись, он посмотрел на нее так пристально, что Алекса испугалась.

– Что случилось? – прошептала она.

– Ты меня держишь, Алекса.

– Что? Ой, прости. – Она отпустила его руку и, глядя на пуговицы его рубашки, проговорила жалобно: – Я взяла тебя за руку… просто так, без всякой задней мысли… Я всегда… Я подумала…. Ты на меня сердишься?

– Нет, но я отвык от любых проявлений близости, – проговорил Стефан тихо, едва сдерживая себя. Голос стал другим, хрипловатым. – Думай, прежде чем спрашивать!

И он ушел. Вернее, убежал. Она слышала, как гулко отдавались его шаги.

Не думаю, что спрашиваю? Что это значит? Из-за чего он злится? Из-за… близости? Чьей близости? Моей? Потому что не переносит моего присутствия? Ему не понравилось, когда я до него дотронулась… Ему неприятно находиться с ней рядом или своим присутствием она вызывает в нем тревогу?

А что, если действительно так? Может, она волнует его как женщина? Тогда как вести себя женщине? Что, если его желания сродни тем, какие зарождаются у нее? Если он чувствует то же, что и она, тогда надо пойти и объяснить ему, почему она так неразумно, так странно ведет себя… А вдруг он имел в виду другое – что ему неприятно ее присутствие, – что тогда?… Если говорить откровенно, то близость прежде всего действовала на нее, Алексу! Разумеется, близость Стефана – и никого больше! Она не променяет его ни на кого на свете! А что Стефан? Собирается встретиться с Дэвидом! И о чем он хочет просить Дэвида? Чтобы тот взял ее обратно?

Устав от бесплодных попыток докопаться до истины, Алекса представила себе недавнюю сцену – всю, до мельчайших подробностей: каким тоном он сказал, где стоял, как смотрел, – и ее охватило какое-то странное волнение, от которого потеплело на душе. Закрыв глаза, она дала волю своему воображению – вот он подошел, обнял ее и поцеловал…

Стараясь не обольщаться пустыми мечтами, но в глубине души надеясь, Алекса направилась на кухню. Рывком открыв дверь, она увидела Стефана и Джессику, мирно беседовавших за маленьким столиком. Девочка улыбнулась ей, Стефан даже не обернулся.

– Ну как, успокоилась? – ласково спросила Алекса девочку, глядя на нее круглыми от пережитого волнения и трквожных мыслей глазами.

– Я теперь Стюарт, – объявила Джессика, и Алекса улыбнулась ей.

– Пойду выведу МД на прогулку, – объявил Стефан, вставая из-за стола.

– Мы теперь песика так зовем, – улыбаясь, пояснила девочка.

– Да, мне твой дядя уже сказал. Спасибо тебе, что ты присматривала за Мистером Джонсом, когда я болела. Ты такая хорошая помощница.

Джессика вся зарделась, видно было, что похвала ей приятна. Лукаво взглянув на дядю, она спросила:

– Можно и я пойду?

– Попрыгай на одной ножке, тогда пойдешь! – засмеялся тот.

Алексе так и не удалось остаться со Стефаном наедине… Когда наконец Джессика пошла спать, он куда-то ушел…

В субботу утром Стефан неожиданно объявил, стараясь не встречаться взглядом с Алексой, что всю следующую неделю проведет в Америке и возьмет с собой Джессику.

Это известие ошеломило Алексу.

– Я еду в Штаты. Я же говорил тебе, что время от времени у меня будут командировки в Америку…

– Нет, ты мне этого не говорил.

– Неужели? Ну так сейчас говорю. Я вдруг подумал, почему бы не взять Джессику с собой? Свожу ее в Диснейленд…

Возьмите и меня с собой! – хотела сказать Алекса, но промолчала. Не хватило смелости.

– И когда же ты решил ехать? – тихо спросила она.

– Вчера. Я уже заказал билеты.

– Понятно. – Да. Чего не сделаешь, чтобы вырваться из опостылевшего дома! – подумала Алекса. Вслух она спросила: – Ты только на неделю?

– Да.

– Но как же?.. Разве у Джессики есть паспорт?

– Да, есть. Она со своими родителями должна была жить в Америке, помнишь? Тогда ее родители и погибли – в первый же день, когда поехали подыскать себе жилье на новом месте.

– Вот как.

– Проверь, все ли есть у Джессики для поездки. Я в этом плохо разбираюсь…

– Нет… То есть я хотела сказать – да.

– Ты здесь без нас справишься? Денег тебе хватит? Ты сможешь выводить МД на прогулку? – Да. Конечно.

Но тут вбежала Джессика и разговор прервался.

– Смотрите! – взволновано закричала она., сияя он радости. – У меня зуб шатается! – И широко открыла рот, чтобы она могли увидеть ее зубы.

– Не забудь положить его под подушку, когда он выпадет, – тихо проговорила Алекса. – Есть такое поверье: спрячешь молочный зуб для доброй феи – новый не будет болеть.

Взглянув на дядю, Джессика спросила:

– Она ко мне приедет?

– Обязательно. Пойдем посмотрим, что ты возьмешь с собой в Америку?

Джессика доверчиво взяла Стефана за руку, и они ушли. Алекса слышала, как девочка радостно щебетала:

– А Микки-Мауса я увижу? И смогу с ним поздороваться?

– Да, конечно. И не только с ним. Увидишь всю компанию.

– И на американских горках покатаемся?

– Да. Куда захочешь, туда и пойдем. – Потом их голоса затихли и Алекса осталась одна. Опять одна.

Казалось Стефан старается избегать ее. Как только Джессика легла спать, он тут же ушел из дома, сказав, что вернется поздно и ждать его не надо.

– Но.

– Не сейчас, Алекса. Поговорим, когда я вернусь из Америки.

А в понедельник они улетели. Неделя показалась Алексе вечностью. Она сделала в доме генеральную уборку, искала себе занятия, стараясь ни о чем не думать, – и ждала. Мистер Джонс скучал, и ей пришлось выводить его на бесконечные прогулки. Она навестила Нору, забрала оставшиеся вещи у Хелен. Стефан не позвонил ни разу – это ее рассердило и расстроило.

Алекса не знала, каким рейсом они вернутся, и воскресенье прошло в лихорадочном ожидании. Около пяти вечера она решила, что сегодня они уже не появятся. Но вдруг услышала, как к дому подъехала машина. МД услышал тоже.

Пес буквально подгонял ее к входной двери, вертелся под ногами, и ей пришлось прогнать его с дороги, чтобы подойти и открыть дверь. Когда Алекса увидела, как Стефан выходит из машины, она вздохнула с облегчением. Придерживая рвущегося на волю пса, она смотрела, как Стефан открыл заднюю дверцу и наклонился, чтобы взять Джессику на руки.

Распахнув парадную дверь настежь, Алекса услышала, как он прошептал:

– Она заснула.

– Ну и хорошо.

– Я отнесу ее наверх. Ты уложишь ее в постель?

– Конечно.

На Алексу он даже не взглянул. Ни разу.

Она покорно шла за ним, придерживая тихо скулившего пса. Казалось, все чувства к Стефану вдруг разом пробудились в ней – властные, неодолимые. Ей захотелось прикоснуться к его широкой спине, взъерошить аккуратно причесанные волосы…

Стефан осторожно положил девочку на постель и задержался, с улыбкой глядя на племянницу.

– Ну как, хорошо провели время? – спросила Алекса и поразилась звуку собственного голоса – так тоскливо и неуверенно он звучал.

– Да. Через минуту-другую зайди ко мне в кабинет.

Для чего? Для продолжения разговора, как он обещал до отъезда? Сказать, что в ней больше не нуждаются?

Приказав МД лечь, Алекса стала раздевать спящую девочку. Осторожно укрыла Джессику одеялом и, как и Стефан несколько минут назад. Засмотрелась на ребенка. Сердце сжалось от тоски и обиды.

Алекса наклонилась, поцеловала Джессику в щеку, погладила русые волосы. Потом собрала одежду и положила на стул. Выключив ночник, она оставила дверь приоткрытой, чтобы девочка не испугалась, если проснется, да и пес сможет выйти, когда захочет. Алекса тяжело вздохнула и спустилась в кабинет. Сердце бешено колотилось, ей не хватало воздуха, как при быстрой ходьбе.

Вздохнув для храбрости полной грудью, она открыла дверь кабинета и увидела там… Мириам. Она стояла почти вплотную к Стефану, положив руку ему на грудь.

Стефан взглянул на Алексу. Его взгляд ничего не выражал – хотя бы чувство вины! Но нет, ничего. Он держал пачку писем, которые Алекса складывала ему на стол, пока его не было. Он все еще был в пальто.

Мириам, улыбаясь оглянулась, но руку с его груди не сняла и не отошла ни на шаг.

– Алекса, вы поймали нас с поличным! – весело объявила она.

Стефан снял ее руку и сказал:

– Ничего подобного! – а сам не спускал глаз с Алексы. – Мириам уходит. Прямо сейчас. – Он продолжал внимательно смотреть на Алексу.

– Ну как, он вручил вам подарок? – спросила Мириам с плохо скрываемой злобой. – Знаете. У Стефана вошло в привычку дарить мне горы подарков, когда мы работали с ним в Америке. Мы были… друзьями. Вы знали?

– Да, – кивнула Алекса, не сводя глаз со Стефана. Он притягивал ее как магнит. – Стефану незачем задаривать меня подарками. – «Прочти мои мысли, – внушала Алекса Стефану. – Прочти!»

– Тут не отдаришься, – тихо проговорил Стефан, и сердце Алексы снова бешено забилось. – Прощай, Мириам, – прибавил он сдержанно. – Провожать не буду, хорошо?

Алекса не смотрела на Мириам и не знала какое у той выражение лица. Знала одно – Мириам выскочит из кабинета как ужаленная и хлопнет дверью.

– Думаешь, я поверила? – спросила она осипшим от волнения голосом, когда они остались одни. – Не отпирайся, я знаю, почему она флиртует с тобой!

– Мириам флиртует с каждым встречным. – Швырнув на стол нераспечатанные письма, он снял пальто, перекинул его через спинку кресла и, обойдя вокруг стола, направился к Алексе.

Она пятилась до тех пор, пока не оказалась у стены.

– Тогда скажи ей, чтоб она больше не флиртовала с моим мужем. Ты же сам хотел, чтобы все считали наш брак настоящим, чтобы ни у кого не возникло тени сомнения!

– Верно. – Приблизившись к Алексе, он уперся обеими руками в стену. – Пока я был в Америке, ты осунулась и похудела, – едва слышно проговорил он.

– Правда? – пролепетала она.

– Да. Я по тебе скучал.

– Ты?! – воскликнула она.

– Да. – Переведя взгляд на ее губы – у Алексы почему-то задрожали колени, – Стефан спросил каким-то чужим, гортанным голосом: – А ты скучала без меня?

– Да.

– Хорошо, потому что больше так продолжаться не может, – проговорил он и, склонившись к ней, поцеловал в губы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

И снова, и снова, и снова…

Закрыв глаза, крепко прижавшись к Стефану, потрясенная до глубины души, Алекса чувствовала, что силы покидают ее. Она часто думала о Стефане, многое рисовала в своем воображении, но о том, что происходило сейчас, боялась даже мечтать. Откинув назад голову, она возвращала ему поцелуи со страстной горячностью, наслаждаясь и упиваяст ими. И хотела, чтобы так было всегда…

Чувствовала, как бьется его сердце, слышала его прерывистое дыхание, и вдруг… объятия Стефана ослабли, и он поднял голову.

Алекса открыла глаза и пристально посмотрела на него.

– Мы должны поговорить, – сказал он сдавленным голосом.

– Да.

Он глубоко вздохнул, отступил на шаг и сказал:

– Иди в гостиную.

– Но…

– Иди в гостиную, – повторил Стефан. Отвернувшись, он тихо добавил: – Я схожу за чемоданами и запру машину. Иди в гостиную и жди меня там.

Алекса послушно исполнила приказание. Взволнованная, потрясенная, не помня, как дошла до гостиной, она села на диван и с отсутствующим видом уставилась на пустую вазу на каминной полке. Слышала, как бухнула парадная дверь и минуты через две бухнула снова, потом раздался легкий щелчок, когда Стефан запер замок.

Она с замиранием сердца вслушивалась в его шаги: он шел по холлу, потом свернул на кухню и включил чайник. Она живо представила, как он там постоял с минуту. Вот дверь кухни скрипнула вновь, и Алекса, словно завороженная, посмотрела на дверь гостиной. Она скрипнула и стала медленно открываться.

– Ты так пристально смотришь… – пробормотал Стефан. – Хочешь кофе?

Кофе?! Не-е-ет, кофе она не хочет!

– Зачем ты целовал меня? – вдруг выпалила она.

– Давно не целовался, – сказал он просто и снова ушел на кухню, дверь медленно закрылась за ним. Алекса недоуменно смотрела перед собой, не понимая, что происходит.

Захотел и поцеловал… Что все это значит? Сказал, что скучал, потом этот поцелуй, стало быть… Что? Не успев разобраться, что все это значит, она увидела, как снова вошел Стефан с двумя чашками кофе в руках. Он протянул ей чашку, стараясь не касаться ее руки, а сам сел в кресло напротив. Поставив свой кофе на пол, он принял ту позу, которую принимал всегда, когда хотел поговорить, рассказать ей что-нибудь интересное, – ноги слегка раздвинуты, руки лежат вдоль сильных бедер, ладони крепко сжаты.

– Остался только растворимый.

– Что? – переспросила она.

– Это растворимый кофе.

– Не все ли равно, – безучастно сказала она.

– Ну как, к тебе вернулся вкус?

Она покачала головой.

– Стефан…

– Шшш.

Переведя взгляд на каминную полку, она стала ее внимательно разглядывать. Его «шшш» ее несколько разочаровало.

– Ты, наверное, голоден?

– Нет. Знаешь, разница во времени…

Алекса едва заметно улыбнулась.

– Все плохо переносят эту разницу?

– Нет, не все. На некоторых она совсем не действует. Но я из тех несчастных, кого смена часовых поясов выбивает из колеи. Так что там у тебя, Алекса? Расскажи.

Взглянув, она подняла на него глаза.

– Рассказать? О чем? – спросила она удивленно. – Ну как же! Ты же сама сказала, что нам надо стать друзьями.

– Друзьями?!

– Ну да. Сосредоточься, соберись с мыслями… Я уже начинаю терять терпение!

– Кто бы говорил о терпении! Тебе его не хватало с самой свадьбы! – запальчиво упрекнула Алекса.

– Неправда! Ну так что?

– Что «что»?

Стефан тяжело вздохнул, наверное, сосчитал до десяти, прежде чем спросить:

– Ты хочешь, чтобы мы стали друзьями?

– Разумеется, да…

– Просто друзьями? – уточнил он с ударением на первом слове.

Придя в полное замешательство, Алекса сказала:

– Не пойму, к чему ты клонишь.

– Ты ждешь от меня большего, чем дружба?

Она сжалась от внезапно охватившего ее страха и, опустив голову, стала смотреть в пол.

– Отвечай, Алекса, – настойчиво потребовал он.

Что сказать ему? – лихорадочно думала она. Скажешь «да», а ему это совсем не нужно, что тогда?

– Да, – отбросив сомнения, сказала она.

Стефан вздохнул. Долгий вздох облегчения. Алекса быстро взглянула на него. Он ответил ей долгим пристальным взглядом… Но вот он улыбнулся и тихо проговорил:

– Наконец-то настала та самая минута, правда?

– Какая? – прошептала она.

– Наша, Алекса. Пора тебе все о себе рассказать, – мягко потребовал он. – О той, прежней Алексе. Какой ты была еще до нашей встречи в Румынии? Ведь я о тебе почти ничего не знаю.

– Как и я о тебе, – возразила она в ответ на его упрек. – Мне не хочется рассказывать… Я хочу…

– Понимаю, – согласился Стефан. – Но сначала нам надо поговорить.

– Но почему? – взмолилась она.

– Раз уж судьба свела нас… Расскажи, прошу тебя, – глубоко вздохнув, повторил он.

Нас свела судьба? Ее бросало то в жар, то в холод… Откинувшись назад, она стала внимательно рассматривать камин.

– А он работает? – вдруг спросила она.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Что?

– Я про камин. Наверное, хорошо посидеть вечером у огня, как ты думаешь?

– Да, конечно. Но не уходи от вопроса. После развода родителей ты у кого жила?

– То у матери, то у отца. Сновала как челнок. – Ни мать, ни отец не хотели держать ее у себя. – И зчем они завели ребенка? – сказала она тихо и, посмотрев на него долгим, пристальным взглядом, проговорила с мольбой в голосе: – Стефан…

Но он был неумолим.

– Продолжай.

Вздохнув, Алекса продолжала:

– Когда мама шла на работу, то отводила меня к отцу, а когда работал отец, то меня отводили к матери.

– Чем же они занимались?

– Антиквариатом, – сказала она и улыбнулась. – Даже после развода они вели свое дело вместе. Жили в трех шагах друг от друга и постоянно ссорились, выясняя, чья очередь присматривать за мной. Кстати, ссорились они всегда – по любому поводу и без повода. Я часами просиживала в детской, разговаривала с мишкой Тедди и пандой Погом. Как только мне исполнилось шестнадцать, я ушла из дома и устроилась горничной в гостинице, там же и жила. Подружилась с шеф-поваром… Под пятьдесят, женат, три дочери, – продолжала Алекса. – Итальянец. У нас не было романтических отношений, скорее – дружба. Он относился ко мне как к дочери и заботился обо мне больше, чем мой собственный отец. Это он привил мне любовь к кулинарному искусству, сам учил меня готовить, взял в свою семью, и я жила у них, пока не встала на ноги. Он умер два года назад, – грустно проговорила она. – Я до сих пор поддерживаю связь с его вдовой и дочерьми.

– А ты рассказала им, что попала в аварию?

Алекса покачала головой.

– Почему? – удивился он.

– Не хочу их расстраивать, – просто ответила она.

– И ты больше никогда не виделась со своими родителями?

– Нет.

– Мисс Независимость собственной персоной!

– Вот именно. Теперь расскажи о себе. – «Раз уж мы решили играть в вопросы и ответы, то теперь мой ход», – подумала она.

– Когда мне было десять, а сестре – восемь, мама умерла, – начал он.

– Она была полька?

– Да. И потрясающе красивая! Хорошенькая, смуглая и очень живая.

– А твой отец?

– Он умер, когда мне исполнилось двадцать три. Он тоже был физик, как и я.

– И над чем же ты сейчас работаешь?

– прогнозирую сход снежных лавин.

– И ты умеешь это делать? – восхищенно спросила Алекса.

– Надеюсь.

– Понятно. Мне надо почитать что-нибудь о лавинах, и тогда мы вечерами беседовать на научные темы.

Стефан рассмеялся и, оборвав смех, тихо проговорил:

– Бог с ними, с научными беседами. Мне от тебя нужно совсем другое.

Алекса притихла и. чувствуя, что ее бьет нервная дрожь, предусмотрительно поставила свой кофе на журнальный столик, чтобы не пролить.

– Чего же ты хочешь?

– Тебя.

Опешив, она удивленно посмотрела на него и спросила севшим от волнения голосом:

– Тогда почему мы…

– Видишь ли, если б я увлекся тобой, то потерял бы голову… А мне надо быть собранным, как никогда. Ради Джессики. Если б мы были с тобой одни – тогда другое дело! Ошиблись мы, не ошиблись – это касалось бы только нас двоих. Меня уже давно влечет к тебе, но любовная интрига при теперешних обстоятельствах неуместна. Хотя мы и женаты. Джессика должна расти в крепкой семье, но как создать такую семью, если не знаешь, что чувствует другой человек? Если этот человек только что пережил потрясение – разрыв с дорогим ему человеком?

– Мы с Дэвидом любовниками не были! – мгновенно возразила она.

– Все равно ты была подавлена, обижена, остро переживала ваш разрыв, еще не оправилась после автокатастрофы. А наше с тобой сближение дало бы повод гормонам сыграть с нами дьявольскую шутку. Я вынужден был не спешить, Алекса… хотя я человек нетерпеливый. Я решил подождать, пока ты выздоровеешь и разберешься в самой себе.

– Я разобралась.

– Не перебивай. Мне нелегко это говорить, но я должен. Ты давно мне нравишься, Алекса. И в Румынии, и здесь, в Кентербери. Ты единственная женщина, с которой я мог бы жить душа в душу. Ты очень привлекательная, добрая, с тонким чувством юмора, но у тебя был Дэвид. А потом эта авария. Ты была напугана, выглядела такой несчастной… А тут еще разрыв с Дэвидом. После нашей свадьбы я вдруг почувствовал, что действую тебе на нервы, но не мог понять, почему. Когда я вернулся из Америки, – продолжал он, – ты стала еще раздражительней, и мне показалось, ты встречаешься с Дэвидом и жалеешь, что вышла за меня.

– Нет, что ты?

– И тогда я понял, – продолжал Стефан тихим вкрадчивым голосом, – что ты мне нужна. Мне вдруг захотелось обнять тебя, успокоить, но я не знал, как ты к этому отнесешься… Ты ходила по дому полуголой…

– Только потому, что мы пользовались одной ванной – нашей с Джессикой! – запальчиво возразила Алекса. Взглянув на него, она поняла, что ему надо выговориться, и, потупившись. Стала рассматривать свои руки, лежавшие крест-накрест на коленях.

– И это… возбуждало меня. Обстановка все больше накалялась. А тут еще этот Дуг со своими звонками, Майк и, как мне казалось, Дэвид… Потом тебя угораздило разбить мою машину во дворе, я сорвался и схватил тебя… И вдруг понял, что дальше так продолжаться не может…

– Ты чуть не поцеловал меня, – прошептала она.

– Да.

– Почему ты раздумал?

– Мне казалось, что еще не время… Я с большим трудом сдерживал себя. Ты не представляешь, как мне было трудно!

– Так вот почему ты стал избегать меня! – воскликнула она.

– Да. Мы жили под одной крышей, а спали в разных спальнях… Я же хотел, чтобы мы спали вместе, в одной постели. Я был не в силах видеть, как ты страдаешь, – и был не в силах подавить свою ревность.

– Тебе надо было поговорить со мной…

– Я не мог. Проходилось соблюдать осторожность, быть очень осмотрительным – ради Джессики.

Глубоко вздохнув, Алекса подняла голову, и их взгляды встретились.

– Потом ты опоздала к концу уроков, и мне пришлось самому забрать Джессику из школы. Ты тогда пришла домой мокрая, уставшая и больная, а я думал только об одном – как отомстить тебе за то, что ты была, как мне казалось, с Дэвидом.

– И званый обед не удался, – прошептала она.

– Да. Я был в бешенстве, почти ненавидел тебя за все, что ты натворила. И тщетно пытался понять, почему меня так неудержимо влечет к тебе. Только об этом и думал. На кухне, когда я поцеловал тебя…

Поддавшись внезапному порыву, Алекса призналась:

– Я мечтала о тебе. Хотела, чтобы ты обнял меня, успокоил, приласкал…

– Правда?

– Да! Я и сейчас мечтаю о том же, – проговорила она срывающимся от волнения голосом.

– Может, из-за твоей беззащитности, из-за твоих пылких взглядов ты меня так очаровала… Но что бы там ни было, наши отношения должны стать другими. Больше так продолжаться не может.

– Да, – еле слышно проговорила она.

– Я уж начал думать, не расстаться ли нам. Ради Джессики. Затевать любовный роман, если он идет во вред ребенку, неразумно. Но меня так притягивала твоя отзывчивость, восприимчивость. Я ненавидел себя за свою расчетливость, рассудочность, прекрасно понимая, что влюбленному положено быть пылким, безрассудным, порывистым, но из-за Джессики не стал потворствовать своим чувствам. Ты поняла, что я хотел сказать?

– Да, – тихо проговорила Алекса.

– При других обстоятельствах я был бы решительнее.

– Разумеется. – «Сколько можно об одном и том же?! Я же ясно сказала, что все понимаю!» – подумала про себя Алекса. И вдруг выпалила: – А Мириам?

– Мириам? – удивленно переспросил он. – При чем тут Мириам? Был ли у нас роман? Ты это хотела спросить?

– Нет, но…

– Какую роль она играла в моей жизни? – спросил Стефан тихо. – Никакой! И романа у меня с ней не было. Мы вместе работали. Совсем недолго. А что до подарков – ну, привез я ей один раз из Швейцарии куколку в национальном костюме, и то потому только, что она меня об этом просила.

Алекса пропустила мимо ушей его оправдания – ей было не до Мириам, она очень расстроилась: ведь у Стефана нет определенного мнения, как им быть дальше. Эта мысль не давала ей покоя, и она нетерпеливо спросила:

– И какое же ты принял решение? Долго я еще буду в подвешенном состоянии?

– Не ты, а я, – мягко поправил ее Стефан.

– Что тебя смущало? Ты думал, что наши отношения никогда не наладятся?

– Нет, я не знал, что у тебя на душе. Не знал, закончился ли твой роман с Дэвидом…

– Там и кончать-то было нечего!

– Тогда что же тебя с ним связывало? – удивленно спросил Стефан.

– Не знаю. Может быть, я подпала под его обаяние… Он человек приятный, с ним было весело… Не знаю.

– Но ты так переживала, когда он ушел!

– Не знаю, что я больше жалела – себя или свой ресторан… Жалела, понимая, что другого никогда не будет? Не знаю. Не стоит ломать над этим голову…

– А как ты относишься ко мне?

– Ты прекрасно знаешь, как, – голосом, полным отчаяния, прошептала Алекса. Глядя прямо ему в глаза, она сказала со страстной горячностью: – Ты знаешь!

– Не потому ли, что разочаровалась в другом?

– Нет.

– А может, ты очень ранима и ищешь, кто бы тебя защитил?

– Нет, и не поэтому. Мне, как воздух, нужна твоя любовь, в ней – вся моя жизнь! – Вскочив с дивана, она бросилась перед ним на колени, взяла его за руки и, пристально глядя ему в глаза, спросила: – Что же, все дело во мне?

– Да.

Закрыв глаза, затаив дыхание, она едва слышно прошептала:

– Я согласна. – Стефан молчал. Алекса открыла глаза и сказала тихо, испуганно глядя на него: – Я не хочу ждать, я слишком долго ждала!

– Завтра.

– Нет, сейчас. Мне так хочется обнять тебя, поцеловать…

Стефан застонал.

– Не дави на меня, Алекса, – сказал он срывающимся голосом. Высвободив свою руку из ее рук, он нежно погладил ее по голове. – Я не хочу ничего комкать, спешить… Хочу, чтобы в этом была какая-то таинственность, необычность… Поверь мне, я хорошо себя знаю: каким бы ни был перелет – длительный или короткий, – я всегда чувствую себя разбитым и усталым. Вот и сейчас – просто падаю от усталости. Спокойной ночи. Я пошел спать.

– Стефан, по-моему, это мелочи.

– Нет, это не мелочи. Алекса, иди спать! – взмолился он.

– Стефан, один поцелуй… – не унималась она.

– Нет.

– Только один!

– Нет.

Заглядывая в его воспаленные глаза, Алекса сказала сдавленным от волнения голосом:

– Ну хоть один м-а-а-ленький поцелуй!

– Одним поцелуем мы не ограничимся, – глухо проговорил он.

Разумеется, нет.

– Тогда мне тоже идти спать, да? – примирительно спросила она.

– Да.

– А завтра…

– Да, завтра.

Заставив себя улыбнуться, Алекса с трудом встала с колен.

– Спокойной ночи, – прошептала она.

– Спокойной ночи.

– Смотри, не усни в кресле.

– Нет.

* * *

Алекса прислушалась. Вот он поднялся, вошел к себе в спальню и закрыл дверь. «Какая нелепость! – подумала она. – Он мог бы спать, а я бы обняла его, поцеловала, прижалась бы к нему…» Она не находила себе места, все тело горело и ныло… Откинув одеяло, встала, набросила легкий пеньюар и сунула ноги в ночные туфельки. Выскользнув из своей комнаты, осторожно подкралась к его спальне, оглянувшись по сторонам, приоткрыла дверь и бесшумно вошла.

Занавески на окнах не были задернуты.

В комнату проникал слабый свет, и она смогла различить его одежду, брошенную на кушетку, а на широкой кровати – очертания его тела. Стефан лежал ничком, уткнувшись лицом в подушку, вцепившись в нее руками. Одеяло съехало, спина оголилась до поясницы. Алекса подошла к кровати. Ее била мелкая дрожь.

– Я люблю тебя, – одними губами прошептала она. – Я больше не в силах спать в пустой постели. – Еще ни разу в жизни не входила она в спальню к мужчине. И вот теперь готова забраться в постель к тому, кого безумно любит, а он – к великому ее сожалению – не любит ее. Он желает ее как женщину, увлечен ею, хочет, чтобы их брак стал настоящим, но все это ради него самого и ради благополучия его горячо любимой племянницы. Но о любви к ней самой не было и речи.

Хватит ли у нее сил жить без его любви?

Ежеминутно сознавать, что он не любит ее? А ведь она мечтала совсем о другом – чтобы ее любили, заботились, чтобы у них были свои дети… И, конечно, он ей очень нравится! Только сейчас Алекса поняла, как сильно он ей нравится: его тело, руки, волосы, пластика, шарм… Впервые увидев его в Румынии, она так и не смогла забыть его. В глубине души понимала, что уже тогда любила его, но ни разу не призналась в этом даже себе самой…

Стефан сказал, что он очень страстный… От этой мысли ее снова бросило в жар. Пылкий любовник? Возможно.

Алекса решилась. Скинула пеньюар и швырнула его на кушетку, где лежала одежда Стефана. Сбросив ночные туфли, быстро освободилась и от пижамы… В комнате было довольно прохладно, и она дрожала от холода. Юркнув под одеяло, Алекса вытянулась рядом с ним. Она делала все с невероятной поспешностью, будто боялась передумать… Он был теплый, мягкий, во сне его мышцы расслабились. Дыхание ровное, спокойное… Должно быть, едва коснувшись головой подушки, он тут же заснул. Она с наслаждением погладила его спину и, осмелев, придвинулась к нему вплотную. Он был… совершенно голый. Как и она. Распаляясь от внутреннего жара, Алекса почувствовала невероятное возбуждение. Склонившись над ним, она поняла, что он крепко спит. Вдруг ей в голову пришла странная мысль: то-то он разозлится, когда проснется! Надо будет встать раньше его и вернуться в свою спальню… Какая же я трусиха! – подумала она про себя. Еще бы! В жизни не делала ничего подобного! Она и сейчас не может понять, как решилась войти сюда… В сердце своем она чувствовала восторг и наконец могла признаться себе в том, что так тщательно скрывала в тайниках своего сознания: она любит его беспредельно и сочтет за счастье быть с ним рядом всю оставшуюся жизнь.

А вдруг он встретит другую и полюбит ее так же страстно, как она его любит сейчас? Что тогда? «Не думай о неприятностях, пока они не произошли!» – сказала она себе. Как было бы хорошо оказаться с той стороны – она бы видела его лицо, а не затылок. Могла бы любоваться им, коснуться его губ, погладить темные густые брови. Не привередничай, Алекса! Погладь его широкую спину, ягодицы… Ее охватила дрожь, едва она к нему прикоснулась. Она восхищалась своей смелостью и в упоении ласкала его. Закрыв глаза, коснулась его, чтобы еще раз удостовериться, что он рядом, с радостью ощущая под ладонью его упругое, сильное тело. Во власти обуревавших ее чувств Алекса не замечала ни охватившей ее нервной дрожи, ни запредельного возбуждения, грозившего перейти в экстаз. Стала целовать его руку, страстно впиваясь в нее губами, и вдруг… ей стало страшно. Что она сделала! Поймет ли он ее? Пытаясь заглушить свой страх, стараясь ни о чем не думать, она, незаметно для себя крепко заснула.

Утром Алекса проснулась позже Стефана.

Первое, что она увидела, – его лицо с широко открытыми от удивления глазами. Он пристально смотрел на нее, не говоря ни слова. Было уже светло. Она лихорадочно думала, что бы ей сказать в свое оправдание, но не нашла подходящих слов.

Стефан тоже молчал, не сводя с нее глаз, только учащенно дышал. Его возбуждение передалось и ей. Их тела соприкоснулись, распаляя друг друга.

Она глубоко вздохнула.

– Я…

– Не могла дождаться?

– Да.

Он высвободил правую руку, всем телом повернулся к ней, и Алекса вздрогнула, ощутив его совсем рядом с собой. Он обхватил ее свободной рукой и притянул к себе.

– Я ласкала тебя всю ночь, – призналась она.

– О! – простонал Стефан и поцеловал ее порывисто и страстно – именно так, как она мечтала. Его горячность рассеяла все ее страхи и сомнения.

Нетерпеливым движением руки он сдернул с нее одеяло, обнял за талию и крепко прижал к себе. Она застонала в истоме, еще крепче прижимаясь к нему, и только он собрался опрокинуть ее на спину, как дверь спальни широко распахнулась.

Они замерли, испуганно уставившись друг на друга. Первым в себя пришел Стефан Он быстро натянул одеяло и обернулся к Джессике. Она стояла на пороге спальни, держа в руках Миссис Джонс. Мистер Джонс сидел рядом.

– Привет, – громко сказал Стефан, протягивая к ней руку.

Алекса онемела. Так и не найдя, что сказать, она с трудом выдавила улыбку – фальшивую и жалкую. Джессика нерешительно вошла, не спуская глаз с Алексы.

– В твоей спальне никого не было, – проговорила она.

– Да. Я… – беспомощно пролепетала Алекса.

– Папа с мамой всегда спали в одной постели, – добавила девочка.

– Да? Они спали вместе?! – удивленно воскликнула Алекса.

О, Боже! Что я несу? – подумала она.

Стефан улыбнулся, поманил девочку пальцем, и она, перебравшись через Алексу, уселась между ними на пуховое одеяло. МД – за ней. Он улегся рядом с Алексой и положил морду на лапы. Выжидательно глядя ей в лицо, завилял хвостом. На этот раз она прогонять его не стала.

Стефан обхватил племянницу одной рукой и прижал к груди.

– Все мамы и папы спят вместе, – вкрадчиво пояснил он ей. – В один прекрасный день мы с Алексой станем мамой и папой во второй раз.

– Мамой и папой малыша? – уточнила Джессика.

– Да, – подтвердил Стефан.

Алекса с недоумением посмотрела на него.

– Нам что, слабо? – спросил он.

– Нет, – ответила она дрогнувшим голосом.

– Все будет хорошо, Джессика. И хотя мы ненастоящие твои папа и мама, мы постараемся заменить тебе их, потому что очень тебя любим. И поэтому ты всегда будешь с нами…

– Всегда-всегда? – переспросила девочка.

– Да, дорогая, всегда.

– И всегда будете любить меня?

– Всегда.

– И тетя Алекса будет мне как мама?

– Да.

– А ты – как папа?

– Да.

Джессика задумалась, внимательно глядя на Миссис Джонс, и вдруг воскликнула с детской непосредственностью:

– Значит вас пустят на открытое собрание!

– Да, – подтвердил он. – Джессика, расскажи тете Алексе обо всем, что ты видела в Америке. Она там никогда не была.

Обернувшись к Алексе, девочка удивленно спросила:

– Ты не была в Америке?

– Нет.

– Я была.

– Молодец, – улыбнулась Алекса.

– Я на самолете летела!

– Да? Тебе понравилось?

Малышка взглянула на дядю в поисках поддержки.

– Правда, было здорово?

– Да, – подтвердил Стефан и улыбнулся. – Я пойду на кухню и приготовлю чай. – Свесившись с кровати, он дотянулся до пеньюара Алекса, схватил его и натянул на себя.

– Это же тети Алексы! – воскликнула девочка.

– Да ну? – Сделав удивленное лицо, он нарочито громко проговорил: – Что ты говоришь? Интересно, как он здесь оказался?

– Тетя Алекса положила его сюда, а твой висит на двери! – сказала, смеясь, девочка.

Широко улыбаясь, Стефан сдернул свой халат и пошел в ванную. Выйдя оттуда в своем халате, он бросил пеньюар Алексы на кровать.

– Джессика, пойдем, поможешь мне приготовить чай.

Девочка слезла с кровати, за ней – Мистер Джонс, и Алекса осталась одна.

* * *

Чем больше она думала о своем поступке, тем неспокойнее становилось у нее на душе. Казалось, она идет по тонкому льду или смотрит на авиабомбу, которая с минуты на минуту взорвется. Джессика ходила за ней по пятам и без умолку рассказывала о Диснейленде, обо всем, что она видела в Америке. Это была другая Джессика – разговорчивая и счастливая.

Остаться со Стефаном наедине Алексе не удавалось – очевидно, он старательно избегал ее. Алекса поняла это, когда Стефан выпускал через черный ход МД. Проходя мимо нее, он прошептал:

– Не трогай меня, не смотри на меня – днем я этого не допущу.

Но сам не сводил с нее глаз. Она поймала на себе его взгляд, брошенный украдкой. Как только их глаза встретились, Стефан начал нервничать и как-то странно суетиться. Потом ушел к себе в кабинет читать накопившуюся почту, которую не успел прочесть вечером. После второго завтрака они уехали с Джессикой к дедушке и бабушке.

Вернувшись домой, они оккупировали гостиную, а Алекса пошла готовить им чай. Время, когда Джессика должна идти спать, неумолимо приближалось. Алекса со страхом ждала вечера. Ей так хотелось сказать Стефану все, что у нее накопилось на душе, но она не могла преодолеть страх и начать разговор…

К тому времени, когда он повел Джессику спать, Алекса напоминала тряпичную куклу, которую плохо набили ватой. Было видно, что и он на пределе. Девочка прощебетала «спокойной ночи», и они скрылись за дверью.

Стефан как сквозь землю провалился. «Решил рассказать Джессике дюжину сказок? – гадала Алекса. – Или нарочно тянет время, предвкушая наслаждение от встречи со мной? Или жалеет, что не то сказал?»

Наконец послышались его шаги. Алекса нервно проглотила слюну и, как завороженная, установилась на дверь.

– Заснула? – спросила она хриплым от волнения голосом.

– Да. Сегодня – самый длинный день в моей жизни! Но у нас – вся ночь впереди. А завтра, когда Джессика будет в школе, мы с тобой запремся в моей спальне.

– Да?

– Да. И включим радиатор. Ну, я пошел спать.

Она испуганно спросила:

– Ты уходишь?

– Да. В твоем распоряжении пять минут. Я хочу прочувствовать всю прошлую ночь – каждое твое прикосновение. Каждое движение – одним словом, все, до мельчайших подробностей, и тогда мы продолжим с того момента, где нас прервали сегодня утром. – Он ушел, но буквально через минуту просунул голову в полуоткрытую дверь кухни и проговорил: Ах да, вот что, Алекса: я тебя люблю.

«Он любит меня, – равнодушно подумала она. – Любит?! – Вскочив из-за стола, она бросилась за ним, но, услышав, что он уже в своей спальне, остановилась. – Он меня любит?!»

Едва заметная улыбка тронула ее губы, но по мере того, как Алекса приближалась к его комнате, улыбка становилась все более торжествующей. Он ее любит!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Приоткрыв дверь, Алекса заглянула в спальню. Шторы были не задернуты, одежда брошена на кушетку, как и в прошлую ночь, а сам он лежал лицом вниз, вцепившись руками в подушку. Похоже он сдернул с себя одежду одним рывком и замер в ожидании. Она правильно поступила, что заставила его томиться в предвкушении любви. Мгновение – и они дадут волю своей так долго сдерживаемой страсти.

Она осторожно закрыла дверь. Торопливо разделась, путаясь в своей одежде. Точно так же, как прошлой ночью. Только на этот раз Стефан не спал. Он ждал. Ее. Сердце бешено колотилось, дыхание прерывалось, Алекса дрожала от возбуждения, в то же время стесняясь происходящего. Откинув одеяло, она юркнула в постель. Прошлой ночью он был беззащитнее, доступнее. Теперь же мешали его ноги, ей некуда было положить свою руку, и она скатилась к самому краю. От нее не ускользнуло, как он весь сжался от ее первого нерешительного прикосновения.

Стесняясь и волнуясь, Алекса обняла его за талию и придвинулась к нему вплотную, ощутив тепло его тела, почувствовав, как он напрягся и замер.

Осмелев, стала гладить ему спину, ягодицы и глубоко вздохнула, сожалея, что сейчас все было не так, как прошлой ночью, – то ощущение полного единения с ним никогда не повторится… Сознание того, что он не спит и чувствует каждое ее движение, тяготило ее.

– Стефан, – прошептала она. Он повернулся к ней лицом и сжал ее в своих объятиях.

– Неудачная мысль, – усмехнулся он, – хотя, когда я сегодня утром проснулся и увидел тебя рядом, мне, естественно, захотелось воспроизвести твои ночные ласки, но не хватило терпения… я больше не могу ждать. – Опрокинув ее на спину, он стал так нежно, так бережно целовать ее, что у Алексы навернулись на глаза слезы.

Согреваемая теплом его объятий, она возвращала ему поцелуи с нерастраченной страстью, которую берегла для него одного.

Он овладел ею с уверенностью любимого мужчины, с трогательной нежностью возлюбленного, оберегающего свою хрупкую подругу.

Казалось, Стефан был поглощен только одним – доставить ей море удовольствия. После первого, долгожданного, нетерпеливого соития он оставался необыкновенно изобретательным. Скинув пуховое одеяло на пол, включив ночник, он казалось, превзошел сам себя, добиваясь, чтобы она умирала от умопомрачительного наслаждения. Их тела сплелись в тугой клубок и, перемещаясь вдоль и поперек кровати, они потеряли ощущение времени и пространства. А когда пришли в себя, их ноги покоились на подушках…

Обведя взглядом ее хрупкую, тоненькую, как тростинка, фигурку, Стефан сказал, усмехнувшись:

– До чего же ты худенькая!

– Знаю.

– Надо подкормить тебя.

– Да.

– Я хочу видеть прежнюю Алексу – с соблазнительными формами и… с роскошными длинными волосами.

– Я исправлюсь! – сказала Алекса, смеясь. Она чувствовала себя на вершине счастья.

– Какой бы ты ни была, ты для меня – самая любимая! – признался Стефан.

– О!

– Скажи, что ты сейчас чувствуешь? – спросил он.

– Что меня любят! А ты что чувствуешь?

– К сожалению, про себя я этого сказать не могу, – грустно проговорил он.

– Как? Почему? – воскликнула она с удивлением.

– Ты меня не любишь, Алекса!

– Нет, люблю! – твердо сказала она.

– Ты никогда не говорила мне это, – мягко возразил Стефан.

– Нет, говорила!

– Ни разу!

– Ни, разу?

Да, ни разу.

Алекса улыбаясь, погладила его по щеке.

– Тогда скажу сейчас. Я люблю тебя!

– Вот теперь верю.

– Ты и так знал это!

– Догадывался.

– Нет, знал! – Став серьезной, Алекса гладила его щеки, подбородок, волосы. – Всю жизнь, – прошептала она, – всю жизнь я ждала тебя! Без тебя я была такой несчастной!

– Знаю, – тихо признался он.

– Мы не расстанемся? – с тревогой спросила она.

– Конечно, нет! Я люблю тебя.

– Почему же ты так долго выжидал, прежде чем признаться мне?

– Потому что не был уверен, что ты примешь мое признание. Я знал, что причиняю тебе страдания своим несуразным поведением, и мое сердце разрывалось от боли, когда я видел, что ты ходишь грустная и подавленная. Но ты говорила только о дружбе. Повторяла одно и то же. Миллион раз…

– Ужасно боялась – вдруг ты скажешь, что я тебе не нравлюсь.

– Не надо было говорить о Дэвиде.

– Мне и говорить-то о нем не хотелось – не стоит он того!

– А я решил, что ты переживаешь из-за него! Ты выглядела потерянной и несчастной. Временами ты была в таком отчаянии… Когда любишь, то хочешь видеть любимого человека счастливым. И я подумал, что лучший способ вернуть тебе покой и счастье – помирить с Дэвидом.

Потрясенная его признанием, Алекса воскликнула:

– Так вот почему ты хотел встретиться с ним!

– Да. И встретился. Не правда ли, довольно благородно с моей стороны? – спросил он с едва заметной улыбкой.

– Глупая затея, – тихо проговорила она. – Я мечтала совсем о другом.

– Но я-то этого не знал! Я думал, тебе нужен Дэвид!

– Как ты мог такое подумать! – возмутилась она.

– Но ты же сама сказала, что не хочешь, чтобы я целовал тебя!

– Именно потому, что с нетерпением ждала, когда ты меня поцелуешь!

Стефан засмеялся, потом спросил:

– Хочешь узнать, почему Дэвид ушел от тебя?

– Он сам рассказал тебе?

– Да, сам. Ты знала, что он играл на тотализаторе?

Она нахмурилась, потом сказала задумчиво:

– А ведь я догадывалась, что он ходит на бега…

– И проиграл там кучу денег. Он был по уши в долгах, Алекса, и единственная ценность, которой он владел, – это ресторан, арендованный тобой…

– И он вынужден был продать его, догадавшись, медленно проговорила Алекса.

– Да. Несчастный случай с тобой оказался как нельзя кстати.

– Да он просто струсил, он всегда боялся сцен со слезами и упреками и предпочел исчезнуть, ничего не сказав.

– Да, – подтвердил Стефан.

– Я думала, что его подтолкнула к разрыву моя обезображенная внешность… Медсестра сказала мне, что он приходил в больницу, когда была без сознания. Больше он не приходил.

– Шрам на виске тебя совсем не испортил! – возразил Стефан с таким жаром, что к глазам Алексы подступили слезы. – Что бы с тобой ни случилось, ты всегда будешь красивой и обаятельной!

– Правда?

– Да.

Погладив его по щеке, она грустно улыбнулась и сказала дрогнувшим голосом:

– В доме, где был мой ресторан, теперь магазин электротоваров.

– Знаю.

– Тогда больше не будем говорить об этом.

– А о чем бы ты хотела поговорить?

– Ну, о том, чем мы займемся сегодня ночью – что ты предложишь, что я. Поговорим о наших будущих детях, – сказала Алекса, смущенно потупясь. – Ты же обещал Джессике, что у нас будут малыши?

– Ну, до этого еще далеко. Поговорим, когда появятся некоторые признаки…

– Думаю, ждать придется недолго. Мистер Блейк, если вы так любите детей, почему так долго не женились?

Он грустно улыбнулся.

– Я вообще уже начал думать, что никогда не женюсь. Почему? Боялся стать плохим мужем… Девушка, на которой я бы хотел жениться, мне все не попадалась… Может быть, еще и оттого, что я хотел создать такую же семью, как у моих родителей, у сестры… Но я не встретил никого, с кем бы хотел связать свою жизнь. Пока не увидел тебя.

– Тебе не придется жалеть, Стефан, – срезу посерьезнев, сказала Алекса. – Я буду тебе хорошей женой.

– Давай переедем, а?

– Переедем? – удивленно переспросила она.

– Ну да! Я ненавижу этот дом! – признался Стефан.

– Я тоже! – засмеялась она. – Он такой ужасный! Я же говорила тебе, что нельзя покупать дом, даже не взглянув на него!

– Верно. Похоже, вы были абсолютно правы, миссис Блейк.

– Да. – Обняв его за шею, Алекса прошептала ему в ухо: – Особенно когда влюбилась в тебя….

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Реклама на сайте