«Выбор Ричарда Сеймура»

Эмма Дарси Выбор Ричарда Сеймура

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Самолет легко коснулся земли. Ли Дюран разжала стиснутые в кулаки пальцы и открыла глаза. Итак, она возвращается в Сидней.

В иллюминатор было видно, что идет дождь. Прогноз погоды оказался точным. Бухта Ботани-Бей терялась во влажной мгле.

Стояла темная, ненастная ночь…

Ее любимый мультяшный герой Снупи всегда начинал свои рассказы с этих зловещих строк, печатая их в своей будке. Ли размышляла о том, означает ли возвращение домой начало нового периода в ее жизни, или оно станет окончательным завершением того, который начался в день ее рождения двадцать четыре года назад.

Впервые с тех пор, как средства массовой информации сообщили о смерти Лоренса Дюрана от сердечного приступа, у Ли возникла робкая надежда на то, что ее долгая одинокая ссылка закончилась. Именно надежда, а не уверенность, потому что быть уверенным в чем-то, что касалось ее семьи, невозможно. Пока она знала наверняка только одно: человек, так безжалостно управлявший их жизнями, мертв – и хотела увидеть его погребенным. Погребенным без отпущения грехов и надежды на искупление. А после этого…

Она постарается наладить отношения с матерью и сестрами, если они захотят, конечно. Ведь прошло шесть лет с тех пор, как она ушла из их жизни… Шесть долгих лет с тех пор, как она убежала из ада, узнав, что этому миру она никогда и не принадлежала. По крайней мере, пока был жив Лоренс Дюран. Скорее всего, никто из них не обрадуется ее возвращению, и пустота в ее жизни так никогда и не заполнится.

Все существо Ли инстинктивно противилось такой мрачной перспективе. Ведь должен же быть у нее хоть один шанс. Лоренса больше нет, и он не может оказывать влияние на нее… на дочь, которая никогда не была его дочерью. Он не хотел видеть кукушонка в своем гнезде. Но теперь мать и сестры освободились от его гнета. И если в этом мире есть хоть какая-то справедливость, Ли обязательно воссоединится с ними.

Самолет остановился. Ли отстегнула ремень безопасности и вместе с другими пассажирами поднялась, чтобы достать ручной багаж. Чтобы расслабить сведенные мышцы, она слегка потянулась, стоя в очереди в ожидании выхода из самолета. Путешествие было долгим: вчерашний перелет из Брума в Перт, где Ли купила новую одежду, и сегодняшний из Перта в Сидней – практически через весь Австралийский континент. И теперь ей не терпелось выйти из самолета и ступить на твердую землю.

Пассажиры медленно двигались к выходу по проходу между креслами. Ли уже поравнялась с местами первого класса, когда ее взгляд упал на оставленную кем-то газету. Не в силах оторвать глаз от лица на газетном снимке, она почувствовала, как мучительно сжалось ее сердце.

Ричард… Ричард Сеймур.

И прежде, чем она осознала, что делает, газета оказалась у Ли в руках. Она пристально вглядывалась в теперешний облик мужчины, который всю жизнь преследовал ее в девичьих мечтах.

– Проходите там! – нетерпеливо крикнули из очереди.

– Вы всех задерживаете, мисс, – более вежливо произнес человек позади нее.

– Извините, – пробормотала Ли.

Лицо ее горело, когда она торопливо шагнула вперед, сжимая в руках злополучную газету. Газета жгла ей руки, и Ли поклялась выбросить ее в первую же мусорную корзину в здании аэровокзала.

Ричард Сеймур…

Она читала о нем в различных газетных и журнальных публикациях, связанных со смертью Лоренса Дюрана. Именно Ричард управлял теперь огромной финансовой империей, неизменно устойчивой к любым колебаниям на фондовой бирже. Именно Ричарда великий магнат готовил в свои преемники. Но ни в одной из статей не было фотографии.

И вот теперь лицо Ричарда Сеймура вызвало в душе Ли бурю самых противоречивых чувств. Дурочка, мысленно обругала она себя. Несомненно одно: если этой поездке суждено стать началом ее новой жизни, Ричарду Сеймуру в ней места нет. Впрочем, у него больше не было причин тесно общаться с семьей Дюран. Теперь у него есть то, что он хотел, – высокое положение, не подотчетное никому, разве что небольшой группке акционеров.

В зале аэровокзала Ли решительно подошла к мусорной корзинке и избавилась от газеты с фотографией человека, который не заслуживал того, чтобы она думала о нем. Конечно, завтра они увидятся на похоронах. Ричард Сеймур едва ли пропустит это мероприятие. Но никто не сможет заставить Ли общаться с ним. Никто и никогда. Потому что Лоренс Дюран мертв.

Когда она вышла из здания аэровокзала, дождь все продолжал идти. К счастью, очереди на такси не было, а свободных машин оказалось много. Ли быстро подошла к одной из них, села на заднее сиденье, поставив рядом сумку, захлопнула дверцу и назвала водителю адрес отеля. Машина влилась в поток движущегося транспорта, и Ли попыталась расслабиться.

Тщетно. Она с грустью смотрела на залитые дождем улицы, на отражение огней в лужах, на капли дождя, стекавшие по стеклу. Как там у Снупи? Стояла темная, ненастная ночь… Что это? Предзнаменование?

Может, стоило остаться в Бруме и заставить себя забыть прошлое? Не безумие ли – ее решение приехать?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ничего не изменилось… Ли стояла в огромной гостиной особняка Дюранов, охваченная привычным чувством полнейшей собственной никчемности, которое испытывала все свое детство и юность. Ей казалось, будто она вернулась в ту жизнь, от которой убежала шесть лет назад. Ее словно засасывало в болото: вернулись сомнения, неуверенность, боязнь оказаться не ко двору, отчаяние от безуспешного поиска своего места в жизни.

Но теперь все будет иначе, горячо убеждала себя Ли. Лоренс Дюран – человек, которого она считала своим отцом первые восемнадцать лет своей жизни, – умер. Вместе с ним умерла его подавляющая, тираническая власть над всем и вся. Теперь ее мать и сестры смогут вздохнуть свободно и строить жизнь по собственному выбору. Но может, все случилось слишком неожиданно для них и они еще не осознали, что он действительно умер?

Конечно, во время панихиды разговаривать было абсолютно невозможно. Но почему же тогда они продолжают избегать и откровенно игнорировать ее присутствие теперь, оставив в полном одиночестве? Если бы они выказали хотя бы слабый намек на радость и гостеприимство, если бы блеснул хотя бы робкий лучик надежды…

Она чувствовала себя бесконечно одинокой и несчастной среди всех этих известных в стране людей, заполнивших гостиную особняка Дюранов, чтобы отдать последнюю дань уважения человеку, обладавшему огромным богатством и властью. Ли заметила, что ее мать отошла от группы гостей и на какой-то миг оказалась одна. Ли быстро подошла к ней и коснулась руки, привлекая к себе внимание.

– Мама?

Алисия Дюран едва взглянула на свою младшую дочь и раздраженно бросила:

– Не сейчас, Ли. Я должна подойти к Ричарду.

Повисло тягостное молчание. Ли внутренне сжалась, услышав этот ледяной тон и увидев хмурое лицо, выпустила руку матери и с отчаянием смотрела, как та направляется к человеку, который уже завладел вниманием четырех ее старших сестер.

Ричард Сеймур… Бесспорный наследник финансовой империи Лоренса Дюрана, председатель комиссии по организации похорон великого магната и этих помпезных поминок в его семейном особняке… Во время похорон и прощания с Лоренсом Ли ни разу не посмотрела на него, даже мельком. Сейчас же, увидев его, она не смогла справиться с мгновенной вспышкой застарелой ненависти и боли.

В нем по-прежнему было все, чего всегда недоставало Ли и что Лоренс Дюран мечтал видеть в своем пятом ребенке – сыне, наследнике, продолжателе его дела. Но пятым ребенком, которого родила жена Лоренса, оказалась Ли – мало того что еще одна дочь, так к тому же рожденная от другого мужчины. Она была «бракованным» ребенком по всем статьям – не обладала никакими достоинствами, и все относились к ней пренебрежительно, постоянно делали неодобрительные и обидные замечания. Но мучительнее всего было постоянное сравнение с Ричардом Сеймуром, превозносимым на все лады. Он действительно был великолепен во всех отношениях – красив, умен, обаятелен. Ричард буквально излучал ауру властности, успеха, самоуверенности.

Ли отвернулась, убеждая себя, что теперь ей это все безразлично. У нее больше нет причины ненавидеть Ричарда. Она уже давно живет своей жизнью, не имеющей никакого отношения к Лоренсу Дюрану, и приехала на его похороны только из желания перевернуть эту печальную страницу своей жизни. Ли глубоко вздохнула. Ее мать и сестры неотступно увивались вокруг Ричарда. Что ж, король умер. Да здравствует король! Но Ричард не был членом семьи, и Ли действительно не понимала, почему они ведут себя так подобострастно. Он не мог управлять их жизнями, как делал это Лоренс – железной рукой, ничего не забывая и не прощая.

Может быть, когда все закончится и все эти люди, пришедшие отдать последний долг Лоренсу, уйдут, ей представится более благоприятная возможность попытаться воссоединиться со своей семьей? Во всяком случае, она получит шанс попробовать навести мосты, разрушенные ею, когда бегство показалось ей единственным шансом спастись от невыносимого существования в этом доме.

Ли вышла в сад, куда из-за сильного ветра никто из гостей выходить не рисковал. Но ее ветер не беспокоил – она была без шляпки, а ее волосы не были уложены в замысловатую прическу. Густую массу своих длинных, едва ли не до талии, волос она сможет просто расчесать щеткой, когда вернется в дом.

Сад, устроенный террасами, заканчивался прудом. Ли спустилась по ступеням, подошла к кромке воды и залюбовалась прекрасным видом Сиднейской гавани. Дождь, шедший всю ночь, прекратился, но день был по-зимнему серый, промозглый. Даже лодки, казалось, стремились поскорее добраться до причала.

Ли представила себе морской порт Брума, расположенного на другом конце Австралии, где всегда тепло, бирюзовая вода прозрачна, а слово «спешить» чуждо тамошним жителям. Другая жизнь, далекая от этого города. Но стал ли Брум для нее домом или остался временным прибежищем?

– Ли…

Она резко обернулась к человеку, так неожиданно окликнувшему ее по имени. Ричард?

Неужели сам Ричард Сеймур решил удостоить ее своим вниманием? В представлении Ли он был настолько тесно связан с Лоренсом Дюраном, что страх мгновенно сжал ее сердце.

Ли стояла неподвижно и смотрела на мужчину, бывшего в прошлом ее грезой и ее мукой. Она совершенно не представляла, что заставило его искать ее здесь. Какой у него может быть интерес к «черной овце» семейства Дюран?

За прошедшие шесть лет она ни разу ничего не попросила у этой семьи. Так зачем же он пришел сюда вслед за ней, покинув своих поклонниц? Ричарду Сеймуру не может быть до нее никакого дела.

– …не уедешь, да? – донеслось до Ли.

Вопрос был задан настойчивым, даже требовательным тоном.

Ричард выглядел озабоченным, что еще больше сбило Ли с толку.

– Какая тебе разница? – недоуменно спросила она в свою очередь.

Он медленно подошел к ней, улыбаясь чувственной, самоуверенной улыбкой.

– У нас не было возможности поговорить.

– Не думаю, что нам есть о чем разговаривать, – запальчиво сказала она.

Слишком много болезненных, горьких воспоминаний о разбитых мечтах и утраченных надеждах.

– Тебя не было очень долго, – небрежно заметил Ричард, еще больше сокращая расстояние между ними и заставляя Ли все острее ощущать его присутствие. Он был так высок, так красив, так агрессивно мужественен…

Ричард выглядел очень элегантно в сшитом явно на заказ темном костюме, придававшем ему еще больше внешнего лоска. Но теперь Ли трудно обмануть. По природе своей Ричард – безжалостный охотник, каким был и Лоренс Дюран. По какой-то непонятной причине сейчас он открыл охоту на нее, Ли, и она испугалась. Не могла не испугаться.

Каким-то образом ей удалось иронически улыбнуться.

– «Добро пожаловать домой, Ли!» Ты это хотел сказать?

Его красота раздражала ее. Фотография в газете не передавала и толики того обаяния и жизненной энергии, которые излучал Ричард. Сейчас ему, должно быть, тридцать четыре, и он находился в прекрасной физической форме. Едва заметно вьющиеся волосы, темные, но не такие черные, как у нее, красиво подстрижены искусным стилистом. Резко очерченные скулы и подбородок придавали лицу мужественность и властность. Прямой нос и прекрасной формы рот завершали гармонию лица.

Но над всем этим доминировали глаза – пронзительно-синие, оттененные густыми темными ресницами, под дугами изогнутых бровей, придававших лицу несколько надменное выражение. Под острым взглядом этих синих глаз Ли чувствовала себя крайне неуютно.

– Ты вернулась насовсем? – спросил он мягким, вкрадчивым голосом, от которого по ее позвоночнику пробежала дрожь.

Ли призвала на помощь все свои силы – она должна быть крайне осторожна и осмотрительна, чтобы не попасться в ловушку.

– Нет. Только чтобы оценить обстановку. Как видишь, пока атмосфера очень холодна. Вот я и решила прогуляться по саду, пока не разъедутся наиболее важные персоны. – Ли послала Ричарду легкую, мимолетную улыбку. – Если позволишь… – Она стала обходить его, чтобы продолжить прогулку.

– Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

На этот раз она не просто вздрогнула. Ее буквально скрутило от нахлынувшего потока чувств, ни одному из которых она не могла дать волю. У нее не может быть ничего общего с Ричардом Сеймуром. А то время, когда могло бы быть, ушло… ушло безвозвратно. Когда-то она видела в нем своего рыцаря в сверкающих доспехах, который покарает ее безжалостного отца, освободит ее, и будут они жить долго и счастливо… Глупые девичьи мечты!

Ли пожала плечами и обернулась к нему.

– Тебя хватятся, – сказала она, намекая, что на его компанию и так много претендентов.

– Ты единственный человек, рядом с которым мне хочется быть, – ответил Ричард с прямотой, стрелой пронизавшей сердце Ли.

Она в опасности!

– Не лучший выбор, – быстро парировала она.

– Но это мой выбор. Я никому не позволяю решать за меня.

В его глазах читалась непреклонная решимость. И Ли знала, что сопротивление бесполезно, Ричард поступит так, как ему нужно. Безжалостный охотник, он всегда добивается желаемого.

Но их разговор будет кратким, и она пока в состоянии дать ему отпор.

– Ладно, не возражаю – согласилась Ли. – Кроме того, я всегда восхищалась людьми, имеющими силу характера следовать только своему выбору.

– Я тоже, – улыбнулся он.

Ли почувствовала весьма ощутимый укол в сердце. Эта улыбка, словно магнит, притягивала ее к Ричарду. Как будто они были сообщниками, объединенными только им одним известной тайной. Но она немедленно отогнала эту мысль – он вовсе не таков, каким когда-то виделся ей, и у нее не было причин думать по-другому.

Ричард окинул Ли оценивающим взглядом.

– Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо. – Ли мучительно пыталась вспомнить, когда в последний раз он обращал внимание на ее внешность, инстинктивно отторгая его комплимент, чтобы сохранить душевный комфорт. – Особенно по сравнению с больными анорексией.

Этот выпад имел под собой основание – однажды Ричард сказал ей, что она похожа на человека, страдающего анорексией. Это случилось после одного из традиционных воскресных обедов в доме Лоренса, за которым она не смогла проглотить ни кусочка, потому что ее желудок, скрученный в тугой узел, был не в состоянии принять даже крошку.

Ричард пожал плечами.

– Можешь верить или нет, но я искренне беспокоился о тебе тогда. Ты была слишком худенькой.

– И свое беспокойство ты облек в очень деликатную форму. «Может, анорексия и является способом поддерживать стройность фигуры, но и только. Чтобы контролировать все остальное, нужно совсем другое», – процитировала Ли.

Их взгляды встретились.

– Я считал, что тебе была необходима встряска, – объяснил он без намека на извинение.

Как раз встряску он и обеспечил ей сейчас своим неожиданным интересом к ее персоне и последовавшими воспоминаниями. Ей было семнадцать, она мучилась комплексом избыточного веса, как ей тогда казалось, мечтая походить на своих стройных и изящных сестер. Непосильная задача – генетику не переспоришь.

Это потом она поняла, что у нее совсем другая костная структура и, как ни истязай себя диетами, моделью ей не стать. Но вдали от дома и подавляющего влияния семьи она неожиданно превратилась в женщину, какой всегда мечтала быть, – со всеми положенными округлостями, но при этом стройную и изящную. Ли была выше среднего роста, но даже на высоких каблуках она была на полголовы ниже Ричарда. Ей приходилось смотреть на него снизу вверх, и это ее раздражало.

– Знаешь, Ричард, – протянула она, отворачиваясь и направляясь по вымощенной дорожке к пруду, – мне не нужно твое одобрение или неодобрение того, кем или чем я стала. Твое мнение – плохое ли, хорошее ли – мне совершенно безразлично. – Она очень надеялась, что смогла поставить его на место.

Ричард рассмеялся, подстраиваясь под ее шаг.

Ли поймала себя на том, что нервно стискивает руки. Она бросила на Ричарда отнюдь не веселый взгляд. Почему бы ему не повеселиться где-нибудь в другом месте и в другом обществе?

– Как же мне не хватало этого яростного пламени в твоих невероятно выразительных глазах.

Не хватало? Неужели он обращал внимание на ее глаза в те годы? Или он решил таким образом пофлиртовать с ней теперь, когда она «хорошо выглядит»?

Ли хмурилась, задавая себе эти вопросы, а Ричард как ни в чем не бывало продолжал идти рядом с ней. Черный костюм, который она купила по случаю похорон, облегал фигуру. Она не любила бесформенные многослойные одеяния, считая, что они полнят ее. Очевидно, Ричарду понравился ее нынешний вид. Что же касается глаз, то Ли считала их обычными и воспринимала как естественную часть своего облика – они сочетались с ее черными волосами и смуглой кожей. Нос казался ей немного длинноватым, а губы чересчур полными, но со всем этим она давно смирилась. Сейчас, когда ее лицо немного пополнело, эти недостатки сгладились, и ее внешность была вполне гармонична.

Конечно, она больше не чувствовала себя гадким утенком семьи Дюран, но и белокурой красавицей с внешностью топ-модели, как ее старшие сестры, не стала. С горькой самоиронией Ли вспомнила свою отчаянную попытку выкрасить волосы в золотой цвет. Полный провал! Как и во всех прочих попытках, которые она предпринимала в юности, чтобы стать настоящей Дюран. Но тогда она еще не знала, что была «кукушонком». Впрочем, им она и осталась.

– Я и не сомневаюсь, Ли, что тебе не нужно мое одобрение, – произнес Ричард, поддразнивая ее. Ли промолчала, бросив на него быстрый взгляд. – Но вряд ли нашлась бы хоть одна теплокровная особь мужского пола, которая не одобрила бы твоего внешнего вида.

Так вот в чем дело! Ли отвела взгляд от лица Ричарда и ускорила шаг, кипя от негодования. Конечно, она знала, что ее отнюдь не хрупкая, но очень женственная фигура нравилась многим мужчинам. Но таким мужчинам, как Ричард Сеймур, не надо, чтобы женщина помимо аппетитной фигуры обладала еще умом или сердцем. Секс – вот что было для них главным в отношениях с женщинами.

В газетных и журнальных публикациях упоминалось, что Ричард Сеймур не женат и является самым завидным холостяком Австралии. Ли было интересно, Ричард такой же бабник, каким был Лоренс Дюран за фасадом своего образцово-показательного брака?

Что касается Ли, то за эти годы она даже не пыталась устроить свою личную жизнь. Стоило мужчине попытаться сделать их отношения более близкими, она тут же выстраивала между ними барьер. Что же касается страсти, желания… В ее представлении они были неразрывно связаны с доверием, а как раз доверять мужчинам она не могла. Хотя кто знает, может, когда-нибудь ей и удастся встретить мужчину, в любовь которого она сможет поверить.

– Ты счастлива в той жизни, которую ведешь вдали отсюда? – Этот простой вопрос вернул Ли к действительности.

В ее мозгу зазвучали сигналы тревоги. Ричарду Сеймуру ни в чем нельзя довериться, иначе он обязательно использует это против нее. Жизнь в семье Дюран многому ее научила, поэтому Ли решила ничего не рассказывать о себе Ричарду.

Не отрывая глаз от дорожки, она коротко ответила:

– Вполне. А ты? Ты счастлив тем, чего добился и каким стал?

Ричард снова засмеялся, на этот раз скорее иронично, чем весело.

– Не поверишь, но никто и никогда не задавал мне такого вопроса.

Конечно, столь блестящий успех не предполагает вопросов и сомнений.

– Может, стоило самому задать себе этот вопрос? – сухо спросила Ли.

– Может, и стоило, – согласился Ричард еще более сухим тоном. – Впрочем, не могу сказать, что меня это сильно беспокоит. Я всегда считал, что счастье – это такая неуловимая, иллюзорная вещь, которую трудно найти и еще труднее удержать.

– Тогда зачем ты спросил меня?

– Просто хотел узнать, нашла ли ты человека, отношения с которым сделали тебя счастливой?

Вопрос был задан таким небрежным, равнодушным тоном, что Ли не сразу нашлась что ответить. Первым ее побуждением было сказать, что это не его дело. Затем она вспомнила его замечание о теплокровных особях мужского пола и испугалась. Не замыслил ли он короткий, бурный роман с ней, пока она в Сиднее? Уж не поэтому ли он пошел вслед за ней?

– Нет, не нашла. Во всяком случае, такого, отношения с которым меня бы устраивали, – честно ответила она. Затем, скользнув по нему оценивающим взглядом, добавила: – Но я вернулась домой не из-за тебя, Ричард.

Зря она посмотрела на него. Он ответил ей проницательным взглядом, и у нее не нашлось сил отвести глаза.

– Разве я не один из тех призраков, которых тебе хотелось бы навсегда оставить в прошлом?

– С чего ты взял? – быстро спросила Ли, чувствуя бешеное биение собственного пульса.

– Потому что ты меня ненавидишь.

Зачем он заговорил о призраках? Зачем воскресил прошлое, лишив Ли остатков внутреннего спокойствия?

– А ты бы на моем месте меня не возненавидел?

– Возненавидел бы. Но я ничего не мог сделать, чтобы изменить твою жизнь. Это могла сделать только ты сама. И сделала. Но, ни смотря ни на что, насколько я понял, ты по-прежнему испытываешь по отношению ко мне обиду и презрение, не так ли?

Он подбирался к ней, к ее разуму и сердцу, а она не могла этого допустить. Ли ругала себя за то, что попалась в ловушку, позволив ему сосредоточить разговор на ней. Продолжая идти, она решила переключить внимание на его персону.

– Не могу представить себе, что для тебя это имеет значение.

– Имеет. Еще какое!

– Почему? – требовательно спросила она, не в силах поверить услышанному.

– Я не был твоим врагом, – просто ответил он. – Ты была слепа в своей ненависти, Ли. А я старался стать тебе другом.

Другом?! Ли охватило отчаяние. Не думай об этом, приказала она себе.

– Я не считаю тебя врагом, Ричард, как можно бесстрастнее произнесла она. – И раньше не считала. Если бы ты не стал фаворитом Лоренса, им бы стал кто-нибудь другой.

– Ли, мне никогда не нравилась отведенная мне роль.

– Но ты и не отказался от нее.

– Ты сама сказала, что это ничего не изменило бы, – легко ответил он. – Лоренс нашел бы еще кого-нибудь, кому эта игра могла бы понравиться. И тебе было бы только хуже.

Если быть справедливой, Ли не могла обвинить Ричарда в участии или, вернее, поощрении той бессердечной травли и унижения, которым подвергали ее во время традиционных воскресных обедов в доме Лоренса. Она помнила, как он сразу же переводил разговор на другую тему, стараясь отвлечь от Ли внимание семьи. Но за это она ненавидела Ричарда еще больше, потому что ей была нужна вовсе не его жалость. Ей хотелось, чтобы он встал и защитил ее, сразился с драконом… Хотя, конечно, Лоренс никогда бы этого не потерпел. Теперь, став старше и мудрее, она понимала это, но тогда…

– Что ж, спасибо за заботу о моих чувствах, – произнесла она как можно искреннее. Ей очень хотелось, чтобы этот тягостный разговор поскорее закончился и Ричард оставил ее в покое. – Итак, ты не враг, я вовсе тебя не ненавижу и ты не призрак прошлого, от которого я мечтаю избавиться. Это тебя устраивает?

– Вполне, – с облегчением протянул Ричард.

Они дошли до искусственного пруда, причудливо вымощенного разноцветной плиткой. Стремясь избавиться от некстати возникшего ощущения близости с этим мужчиной, с которым у нее не было и не могло быть ничего общего, кроме мучительных воспоминаний прошлого, Ли присела на широкую ограду из песчаника и опустила руку в прозрачную воду, отчего рыбки серебристыми стайками метнулись в разные стороны.

Как красиво, подумала Ли. Но знают ли эти рыбки, что они тоже пленницы, купленные Лоренсом для услаждения взора? Значит ли что-нибудь свобода для этих рыбок, или им неведомо это чувство? Да, их хорошо кормят, но ведь сытная еда – это далеко не все. Чувство свободы прекрасно. Но даже вдали от этого дома, Ли знала, что несвободна, что по-прежнему связана с прошлым эмоциональными узами. Именно поэтому она приехала, надеясь на… на что?

– Я рад, что ты вернулась.

Мягкая интонация его голоса придала словам Ричарда что-то очень личное. Ли всеми силами сопротивлялась их пьянящему эффекту. Она не должна ничего ожидать от Ричарда Сеймура, иначе горькое разочарование не заставит себя ждать. Любая близость с ним опасна.

– Мне надо было приехать, – произнесла Ли ровным голосом, не отрывая взгляда от рыбок. – Я только здесь, на похоронах, ощутила, что он умер. Гроб… кремация… пепел к пеплу, прах к праху. Он больше не сможет причинить мне боль.

И я не хочу, чтобы это сделал ты, мысленно добавила она.

– Насколько я помню, ни твоя мать, ни сестры никогда даже и не пытались защитить тебя. Почему ты решила, что сейчас все будет иначе? – спросил Ричард мягко, с искренней заботливостью, в которую Ли не могла и не должна была верить.

Ты тоже никогда не пытался меня защитить, – подумала Ли и устыдилась. Она не могла не признать, что Ричард делал намного больше остальных, чтобы прекратить издевательства Лоренса над ней. Но с другой стороны, не будучи членом семьи, он не мог открыто противостоять Лоренсу. Кроме того, она не единственная в семье страдала от его оскорблений – Лоренс на всех действовал угнетающе.

– Я не знаю, изменится ли теперь что-либо, – честно призналась Ли. Внезапная острая потребность вызвать его на откровенность заставила ее поднять взгляд и посмотреть Ричарду прямо в глаза. – Лоренс был кукловодом и мастерски дергал за ниточки. Теперь, надо понимать, это будешь делать ты. Чего ты хочешь, Ричард? К чему весь этот разговор? Будет намного честнее и благороднее с твоей стороны, если ты не станешь играть со мной в эти игры.

Ричард слегка откинул голову. В его глазах больше не было и намека на теплоту. Они были холодны и безжалостны. Он заговорил безо всяких предисловий, не приукрашивая неблаговидной сути, выразив в одной фразе цель их встречи:

– Я хочу жениться на тебе, Ли.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ли смотрела на Ричарда Сеймура, не веря своим ушам, но лицо его было непроницаемо, и она поняла, что слух ее не подвел.

Ричард внимательно наблюдал за ее реакцией. Его поза казалась расслабленной, но Ли чувствовала исходившее от него напряжение.

В ее голове крутился один-единственный вопрос, и она задала его:

– Почему? Разве у тебя мало женщин, из которых ты бы мог выбрать жену? Почему я?

Его губы искривились в полуулыбке.

– Я мог бы назвать тебе много причин, Ли, но, поскольку они в основном отражают мой взгляд на вещи, ты вряд ли сочтешь их вескими.

Ли не смогла сдержать смех. Ситуация была настолько неправдоподобна, что она не справилась с собой. Но смех грозил перерасти в истерику, а этого она допустить не могла. И все же… Принц Ричард хочет взять в жены Золушку Ли?! Это еще можно было бы понять, если бы он был безумно в нее влюблен… Но даже мысль об этом была нелепой.

– И все же назови мне хотя бы одну из них, Ричард, – с вызовом потребовала Ли. – Хотя бы одну, но чтобы я могла в нее поверить.

Его глаза смотрели на нее понимающе и чуть насмешливо.

– Мы с тобой попутчики и идем по одной дороге уже много лет. Кто еще поймет, что заставило нас отправиться в этот путь?

– Я давно сошла с этой дороги.

– Неужели? – с мягким вызовом спросил Ричард. – Ведь тогда ты бы не вернулась.

– Я уже объяснила тебе, зачем я приехала.

Он кивнул.

– Я слышал и понял, что для тебя ничего не закончилось. Ты все еще ищешь… – он замолчал, подбирая слово, – справедливости.

Непостижимым образом он проник в тайники ее души, снова и снова заставляя тосковать о невозможном.

– Что может быть справедливее, чем вернуться и взять то, что было у тебя отобрано? – вкрадчиво спросил он, как будто намеренно будил демонов внутри нее. – И я дам тебе это, Ли.

Она хотела отвести взгляд, избавиться от непрошеного вторжения в святая святых ее души. Но если она сделает это, Ричард догадается о ее уязвимости и немедленно сыграет на этом. А она так старалась избавиться от прошлого, отравляющего всю ее жизнь. Она и приехала затем, чтобы похоронить это прошлое навсегда. А выйти замуж за Ричарда означает снова угодить в тот же капкан, из которого она вырвалась шесть лет назад.

Она была права, ничего не рассказав ему о себе, потому что любая информация могла быть использована против нее же. Ричард слишком умен и безжалостен, иначе он никогда бы не преуспел рядом с Лоренсом Дюраном. А Ли не забыла, как играют в эти игры – победа оправдывает все!

Она заставила себя смотреть Ричарду в глаза и не отводить взгляд.

– Ричард, давай расставим все точки над i. Я ни за что не поверю, что ты по доброй воле хочешь жениться на мне. Значит, ты преследуешь какую-то цель. Какую, Ричард?

Его смех обескуражил Ли. Его синие глаза смотрели на нее с неприкрытым восхищением, что еще больше смутило ее.

– Не думаю, что ты мне поверишь, если я скажу, что люблю тебя, – сказал Ричард, подходя ближе.

Поставив ногу на бортик, огораживающий пруд, он наклонился вперед, опершись руками на согнутое колено.

Его лицо оказалось в недопустимой близости от ее лица, и в его глазах Ли заметила всплеск неприкрытого голодного желания.

– Но я хочу тебя, Ли, – произнес он низким голосом с бархатными интонациями, от которых Ли затрепетала. – Я хочу тебя всю – вместе с твоими вспыльчивостью и прямотой, которые я нахожу очаровательными и возбуждающими.

Ли никак не могла придумать, что ответить. Разум отключился, а тело реагировало только на чувственный призыв. И что самое ужасное – она никак не могла с собой справиться, ее неудержимо влекло к Ричарду Сеймуру. Она вспомнила, что его присутствие всегда действовало на нее странным образом, просто подростком она не понимала природы происходящего с ней. Но теперь…

Неужели он знает? Чувствует?

Ли охватила настоящая паника. Она не могла произнести ни слова.

Впрочем, его, казалось, не волновало ее молчание. Он продолжал говорить со спокойной уверенностью, что она его прекрасно понимает:

– Предполагалось, что ты родишься мальчиком. Сыном, который унаследует имя и дело Лоренса. И ты заплатила непомерно высокую цену за то, что оказалась девочкой. Одержимость Лоренса превратила твою жизнь в ад.

– Что теперь об этом говорить? Лоренс так и не получил желанного сына, – пробормотала Ли, изо всех сил борясь со смятением.

– Но перед смертью он все упорнее думал о внуке, который унаследует все. И не просто думал, но и предпринял соответствующие меры.

Внук! Это было отвратительно! Невинный малыш был заранее принесен в жертву непомерному эгоизму Лоренса. Он еще не появился на свет, а его место в этой жизни уже четко определено. Именно это должно было случиться с ней, родись она мальчиком.

– А имя этому внуку Лоренс случайно не выбрал заранее? – не в силах скрыть ярость и отвращение, спросила Ли. – Я, например, должна была стать Ли Джейсоном. Джейсона пришлось отбросить, когда выяснилось, что снова родилась девочка.

– Случайно выбрал. Лоренс, – сухо ответил Ричард.

– О, еще бы! Лоренс умер. Да здравствует Лоренс! Да?

Что-то очень опасное и непреклонное вспыхнуло в глубине его синих глаз.

– Именно мне досталась роль, изначально предназначенная тебе. И я оправдал ожидания Лоренса. Но мое так широко разрекламированное положение его преемника далеко не безоговорочно. Оно зависит от того, выполню ли я его посмертную волю.

– И в чем же она заключается? – спросила Ли, уже не сомневаясь, что знает ответ. Она ощутила внутри болезненную пустоту.

Его губы тронула невеселая улыбка.

– Я должен жениться на одной из его дочерей и произвести на свет сына. Только тогда я получу контрольный пакет акций и действительно стану преемником Лоренса.

Значит, вот что стоит за его предложением руки и сердца!

Но ей никогда не быть миссис Ричард Сеймур. Он ошибся, жестоко ошибся – выбрал самую неподходящую невесту. Ли не единственная, кто знает правду о своем рождении. Ее мать знает, просто не может не знать. Скорее всего, знают все четыре сестры. Они поспешат сообщить ему эту новость, поскольку…

И мать, и сестры наверняка знают содержание завещания Лоренса. Кого бы из четырех сестер Ричард ни выбрал в жены, всех все устроит, ну разве что девицы переругаются между собой. Именно поэтому даже во время поминок все внимание матери и сестер было сосредоточено на Ричарде, и всем было безразлично возвращение «блудной» дочери.

Взгляд Ли уперся в ногу, которую Ричард поставил на бортик. Шерстяная ткань брюк натянулась, подчеркнув длинное мускулистое бедро. Она вдруг представила Ричарда обнаженным, возбужденным от желания… к ней.

Вот и еще одна девичья мечта обратилась в прах, подумала Ли с привычным разочарованием, в которое ее неизменно повергало все связанное с Ричардом. Стоит сказать ему правду, и он перестанет хотеть ее, во всяком случае, в качестве жены. Даже если он сейчас хочет ее, вернее, ту женщину, которой она стала, из этого ничего не выйдет – он все равно женится на одной из ее сестер. А значит, все нужно оборвать, и сейчас же.

Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Мой ответ – нет, Ричард. Я не выйду за тебя замуж.

Чтобы подчеркнуть, что разговор окончен, Ли поднялась, повернулась к нему спиной и стала спускаться по ступеням на следующую террасу. Подальше от него, подальше от этого дома, всю жизнь подавлявшего ее, подальше от семьи, в которой она чужая.

– Почему нет? – прозвучало над самым ее ухом.

– У тебя есть еще четыре дочери на выбор. Просто вычеркни меня из списка, ладно?

– А я не хочу никого другого, – резко сказал Ричард.

Ли покачала головой – какая ирония! – и продолжила спуск. Она оказалась возле беседки, окруженной кустами роз. Шаги преследующего ее Ричарда вызвали у нее приступ ярости – ей необходимо было побыть одной.

Странно, что он мог так ошибиться в выборе. К его услугам четыре стройные блондинки, занимающие соответствующее положение в свете, с кровью и генами настоящих Дюран… И все они откровенно мечтают заполучить на палец его кольцо, его счет в банке и его любовь в постели. Фелисити, Ванесса, Кэролайн, Надин… Какие милые, женские имена!

С трудом поборов желание выложить Ричарду всю правду, Ли остановилась и бросила на него насмешливый взгляд.

– Знаешь, Ричард, есть люди, которые не получают всего, что им хочется. Я знаю, ты не привык к этому, но… Иногда приходится идти на компромиссы.

Ричард подходил все ближе, и Ли запаниковала.

– Я дам тебе все, что ты только пожелаешь, Ли.

Непоколебимая уверенность в его голосе железными тисками стиснула ее сердце, но только на одно мгновение. Он говорил не о любви. Скорее всего, это чувство неведомо Ричарду Сеймуру. На Ли снова напал приступ истерического смеха, который, впрочем, прошел так же быстро, как и возник.

– Все очень просто, Ричард, – бесстрастно произнесла она. – Независимо от того, что можешь дать мне ты, я не могу дать то, что нужно тебе.

Он остановился в метре от нее, никак не отреагировав на ее слова.

– Потому что ты не дочь Лоренса Дюрана?

Ли испытала настоящий шок.

– Ты знаешь? – Слова сорвались с языка прежде, чем она успела подумать.

Может, он только догадывается и провоцирует ее на признание, чтобы знать наверняка? Но если он знает, его предложение не имеет смысла.

Смешанное чувство стыда и гордости сразу лишило ее сил, и в этот момент Ричард сделал шаг и приблизился к ней вплотную.

– Я понял это в тот день, когда увидел тебя впервые, Ли. Ты не принадлежала Лоренсу ни физически, ни духовно, ни эмоционально. В тебе нет ничего от него. Ничего.

Это просто слова, успела подумать Ли, но Ричард тут же опроверг эту мысль:

– Лоренс подтвердил это, когда ты убежала, и я предложил нанять кого-нибудь, чтобы тебя нашли, вдруг ты попала в беду? «Она – ребенок моей жены, но не мой!» – сказал тогда Лоренс и взял с меня слово хранить это в секрете. Такой гордец, как Лоренс, не мог допустить, чтобы кто-то узнал, что ты – не его дочь.

Присутствие Ричарда заставляло Ли держать себя в руках, но внутри ее сотрясала нервная дрожь.

– Юридически ты его дочь.

– Нет. – Ее голос прозвучал глухо, но она должна была сказать все до конца. – Он лишил меня наследства, когда я уехала.

– Да, он не упоминает тебя в своем завещании, но нигде и не говорит, что ты не являешься его дочерью. А поскольку Лоренс был сегодня кремирован, провести анализ на ДНК невозможно. Значит, я могу жениться на тебе согласно его завещанию.

Логика Ричарда была неоспорима, но Ли всей душой восстала против нее.

– Моя мать может назвать имя моего настоящего отца.

Он улыбнулся кривой, неприятной улыбкой.

– Это не в ее интересах.

Власть денег – страшная власть! Как же Ли ненавидела это!

– А ты не думаешь, что мой настоящий отец может объявиться, почуяв запах денег?

Улыбка сошла с лица Ричарда, но выражение глаз было мягким, даже нежным.

– Этого не случится, Ли, – спокойно сказал он. – Твоя мать заплатила ему, чтобы он с семьей вернулся в Италию. Это случилось еще до твоего рождения. С этого момента они не поддерживали отношений, и он ничего не знает о тебе.

– Вернулся в Италию? – в замешательстве переспросила Ли.

– Ты не знала, что он был итальянец?

Она отрицательно покачала головой. В ту ужасную ночь, когда она узнала, что Лоренс Дюран не был ее отцом, мать наотрез отказалась открыть истинные обстоятельства ее рождения. Из ссоры Лоренса с женой Ли поняла, что она стала плодом даже не супружеской измены, а финансовой договоренности. В пылу ссоры они забыли о ее присутствии. Ли молча выскользнула из комнаты, собрала вещи и покинула дом.

Итальянец… Что ж, это объясняет черный цвет ее волос и смуглость кожи. Блондинки среди итальянок встречаются крайне редко. А фигура? Даже легендарную Софи Лорен отличали женственные формы – в отличие от мальчишеских фигур нынешних голливудских див. Ли представила, что ее мать потеряла голову от страстного итальянского любовника, но Ричард разбил и эту иллюзию.

– Он был садовником в этом доме, – сообщил он.

На миг она онемела.

– Садовником? Любовником моей матери был садовник?

Это было невероятно! Ее мать была законченным снобом и всегда с презрением относилась к тем, кого считала низшим сословием.

– У него было четыре сына, Ли.

Ах, вот в чем дело! Теперь ей все стало ясно. Не было никакой любовной связи, которую требовалось бы скрывать, не было пылкого итальянского любовника. Мужчина, зачавший четырех сыновей, был призван помочь Лоренсу, у которого получались только дочери, в то время как сын был просто необходим.

Ли закрыла глаза, пытаясь представить себе, какие расчеты производились для ее зачатия, какое вознаграждение было выплачено за подобную услугу. Она не сомневалась в том, что, если бы в то время с помощью ультразвука можно было определить пол ребенка, ее не было бы на свете. Ли была не просто нежеланным ребенком, она была олицетворением неудачи.

– Откуда ты все это знаешь, Ричард? – Ей было очень трудно поднять на него взгляд – веки сделались неимоверно тяжелыми.

– Потрудился выяснить.

– Зачем? Чтобы убедиться, что никакая случайность не сможет расстроить твои планы?

– Когда я все это выяснял, не было никакого плана. Это было шесть лет назад, Ли.

Она нахмурилась в недоумении, поскольку последняя воля Лоренса стала известна только после его смерти.

– Зачем же тебе было это нужно тогда!

Серьезное выражение лица Ричарда слегка смягчилось.

– Я просто решил, что однажды тебе захочется узнать, кто же был твоим настоящим отцом.

– Ты сделал это для меня? – Ли недоверчиво покачала головой, не в силах поверить в такой альтруизм со стороны человека, привыкшего просчитывать каждый свой шаг.

– У нас намного больше общего, чем ты думаешь, Ли, – ответил Ричард, криво усмехнувшись. – Я тоже не был сыном человека, за которым моя мать была замужем. Я ношу его имя, но не являюсь его кровным сыном. И узнал об этом очень рано.

Ли была обескуражена. Она никогда не слышала никаких скандальных сплетен о происхождении Ричарда. Еще одна семейная тайна? Так вот почему он так хорошо понимал ее, вот почему сказал, что они идут одной дорогой…

– Всегда нелегко принять такую правду, но я не сомневался, что со временем тебе захочется узнать имя своего настоящего отца. Так вот, его зовут Марио Ванджелли. Он живет в Неаполе вместе со своей семьей. Я могу дать тебе его адрес, если вдруг тебе когда-нибудь захочется с ним увидеться.

Ванджелли…

– А ты? Ты нашел своего настоящего отца?

– Да. Он был женат на другой женщине. Он не знал, что я его сын, а я ничего ему не сказал. – Лицо Ричарда посуровело. – Как и в случае с твоим отцом, было устроено так, что он исчез из моей жизни.

Ну, в ее случае за это было заплачено.

– Я не думаю, что захочу нанести отцу визит, но спасибо за то, что рассказал обо всем, Ричард. Знание всегда лучше неведения.

Он кивнул, глядя на нее с пониманием. Они невольно разделили боль внебрачных детей, чужих и ненужных в своих семьях.

– Я могла не вернуться, Ричард, – задумчиво произнесла Ли. – И тогда твои поиски оказались бы напрасными.

– Информация всегда полезна.

Сказанные с горьким цинизмом, эти слова вернули Ли в реальность. Действительно, он мог шантажировать этой информацией ее мать или Лоренса.

– Да, конечно, – протянула она. – Знание – сила.

– А ты бы все равно вернулась, – с непоколебимой уверенностью сказал Ричард. – Когда почувствовала бы себя готовой.

– Хорошо, что это случилось сейчас, иначе бы к тому времени ты уже был бы женат на одной из моих сестер, – насмешливо произнесла она.

– Ничего подобного. Если бы ты не приехала сама, я бы поехал за тобой.

Сердце Ли засбоило. Он действительно хочет взять ее в жены? Ее?

– Ты что, следил за мной все это время?

– Конечно, Ли. Я должен был знать, что ты в безопасности, где бы ты ни была и что бы ни делала. Не было ни одного дня из этих шести лет, когда бы я не знал, где ты. Я знаю, каким рейсом ты вылетела из Брума, где останавливалась в Перте, в котором часу прибыла вчера вечером в Сидней. И я знал, что ты сегодня будешь здесь.

Эти слова потрясли Ли больше, чем все остальное.

– Ты шпионил за каждым моим шагом?

– Не шпионил. Просто следил, все ли у тебя в порядке, не требуется ли помощь. Это не было вмешательством в твою личную жизнь, Ли.

– Почему? – выкрикнула она, не в силах справиться с потрясением.

И снова эта вспышка чего-то темного и мрачного в его синих глазах.

– Потому что я беспокоился о тебе. Потому что больше твоя судьба никого не волновала. – В его голосе вдруг проскользнули жесткие нотки.

С каждым словом Ричард повергал Ли во все большую растерянность. Она мучительно пыталась совладать с собой, но это стало совсем невозможно, когда он подошел еще ближе, поднял руку и нежно коснулся ее щеки, отчего тело Ли стало покалывать, как от множества несильных электрических разрядов.

– Подумай сама, Ли, – произнес он, глядя ей в глаза. Его взгляд обладал какой-то гипнотической силой, лишавшей ее воли к сопротивлению. – Ты вернулась в поисках справедливости…

Возразить ей было нечего.

– Выходи за меня замуж, и у тебя будет все то, чего жаждут твои сестры, ради чего твоя мать принесла тебя в жертву, то, в чем Лоренс всегда отказывал тебе. Разве это не торжество справедливости?

У Ли закружилась голова. Слова Ричарда били по самому больному.

– Я предлагаю тебе ключ от всей империи Дюранов, от всего, что приобрел Лоренс за время своей безжалостной погони за деньгами и властью…

Трофеи к ногам изгнанницы, зло подумала Ли.

– …никто больше не посмеет презирать и обижать тебя. Как моя жена, ты будешь королевой. Моей королевой. Во всех смыслах.

Пока не рожу тебе сына. За все надо платить – эту истину Ли усвоила очень хорошо.

– Я хочу, чтобы ты стала моей королевой, Ли. Ты единственная, кто мне нужен. Только ты. Мы сделаны из одного теста, Ли. Ты и я.

Всполохи в его бездонных глазах гипнотизировали Ли. Ричард приблизился к ней вплотную, одной рукой обнял за талию, а другой приподнял ее лицо за подбородок. Она понимала, что он собирается поцеловать ее, соблазнить, подчинить своей воле, но почему-то не остановила его.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

При первом легком прикосновении его губ Ли затаила дыхание. Прикосновение было таким мучительно нежным, что она забыла обо всем на свете, впитывая каждое восхитительное ощущение. Это не был берущий поцелуй – при малейшем намеке на насилие или принуждение Ли стала бы сопротивляться. Но нежность и контролируемая чувственность поцелуя Ричарда позволили ей расслабиться.

Все эти годы она гнала мысли и воспоминания о нем – в ее сознании Ричард был неразрывно связан с Лоренсом Дюраном. Но сегодня она со всей ясностью осознала, что ее ненависть к Ричарду зиждилась на том, что он вел себя не так, как виделось ей в ее девичьих мечтах. В них Ричард – рыцарь без страха и упрека – храбро противостоял ее отцу, боролся с ним за нее и, конечно, всегда выходил победителем. Но в реальной жизни все обстояло совсем не так.

Сможет ли он теперь воплотить ее девичьи надежды?

И захочет ли?

От нежных, легких прикосновений Ли расслабилась настолько, что слегка приоткрыла рот, и тут же характер поцелуя изменился. Он стал более глубоким, страстным, обещающим все… все, о чем только она могла мечтать.

А мечты Ли – к чему лукавить? – всегда были сосредоточены только на одном человеке – Ричарде Сеймуре. Вот почему так легко пали все внутренние преграды. Подсознательно Ли понимала, что только он может удовлетворить все ее потребности и желания.

Ее душа и тело оказались в водовороте таких чувств и желаний, что разум отступил. Инстинктивно Ли теснее прижалась к Ричарду, сомкнула руки у него на шее. В то же мгновение он обнял ее крепче, практически вдавив в свое большое, сильное тело, а поцелуй стал таким глубоким, интимным и требовательным, что тело Ли охватил пожар.

Жар заполнил холодную пустоту, которая жила в ней с тех пор, как она поняла, что нелюбима и нежеланна, и пробудил страстное желание, не сравнимое ни с чем. Она упивалась голодной требовательностью его губ, слиянием их тел и давлением его твердой восставшей плоти, упирающейся ей в живот. Ричард хотел ее, действительно хотел. Ли казалось, что он жаждет ее каждой клеткой своего тела, и это ощущение было таким восхитительным, что она не могла заставить себя прекратить безумие.

Это сделал Ричард. Он резко оторвался от ее губ, откинул голову назад и глубоко вздохнул. Его грудь тяжело вздымалась, вызывая чувственную реакцию в ее груди, тесно прижатой к нему. Ли охватило горькое разочарование оттого, что все закончилось. Смущенная, она посмотрела на него и увидела, как напряжено его лицо.

Он убрал руку с ее затылка и нежно провел большим пальцем по ее припухшим и покрасневшим губам. Наконец Ли избавилась от тумана в глазах и тут же разглядела выражение торжества и удовлетворения на его лице.

– Это было замечательно, не правда ли? Настало, наконец, наше время.

Власть, подумала Ли. Он способен управлять людьми не хуже, если не лучше, Лоренса. Никогда больше она не допустит этого в отношении себя! Никогда. На смену сладкой, чувственной истоме пришла ярость.

Ричард умело разыграл свою партию – нашел ее здесь, рассказал об отце, предложил замужество, а потом без труда воспламенил ее одним своим поцелуем. Нет, она не станет игрушкой в его руках.

Все эти годы он шпионил за ней, знал о каждом ее шаге, но ни разу не приехал, поджидая, пока она сама не придет к нему. Он был уверен, что сможет манипулировать ею, дергая за ниточки… Ни за что! Теперь она будет дергать за ниточки.

– Если все это кажется тебе таким замечательным, почему же ты остановился, Ричард?

– А ты хотела, чтобы это произошло здесь и сейчас?

Вспышка неприкрытого желания в его глазах испугала и обрадовала Ли. Неужели это она довела до такого состояния Ричарда Сеймура? Она не успела погасить вызов в своих глазах, потому что мысль об этом снова затмила ее разум, и напрасно…

Схватив ее одной рукой, другой Ричард распахнул дверь беседки и втащил Ли внутрь. В то же мгновение дверь оказалась запертой изнутри, а сама Ли – прижатой к ней сильным, возбужденным мужским телом. Новое прикосновение его губ, отнюдь не мягкое и нежное, показалось ей вдруг таким правильным, что она, теперь уже сама, еще ближе прильнула к Ричарду, страстно ответила на поцелуй, желая, чтобы он никогда не заканчивался, и, стремясь растопить его теплом лед своего одиночества.

Сильные мускулистые бедра с силой прижимались к ней, руки блуждали по ее телу. Их прикосновение было жарким и возбуждающим. Положив ладони на ее ягодицы, Ричард резко прижал Ли к себе так, что она животом почувствовала жаркую пульсацию его возбужденной плоти, и поцеловал ее с первобытной страстью, давая понять, чего хочет он, и обещая сделать все, чего хочет она.

Но чего она хочет? Ли никогда не испытывала ничего подобного и не представляла себе, чем чреваты такие вот ситуации. Наверняка она поступает неправильно, но она уже попалась в чувственные сети и не хотела, чтобы они разорвались.

Что ж, пусть Ричард покажет ей, как это бывает.

Его руки сомкнулись на талии Ли, затем скользнули выше и стали расстегивать пуговицы жакета.

Она была без бюстгальтера, в шелковом боди, мягко поддерживающем ее груди. Когда же ладони Ричарда накрыли их, Ли ощутила, какими чувствительными они стали, как жаждали продолжения ласки.

Умелые пальцы скользнули под шелк. Они дразнили, ласкали, возбуждали… Затем его рот оторвался от ее рта, и она почувствовала, как ее возбужденный сосок попал в жаркий плен его губ. От неизведанных, но таких всепоглощающих ощущений Ли была на грани безумия. Запустив пальцы в его волосы, она прижимала голову Ричарда к своей груди, требуя не прекращать сладостной пытки и наслаждаясь дрожью, волнами прокатывающейся по ее телу.

Никогда в своей жизни Ли не испытывала ничего подобного.

Она не осознавала, что ее юбка задрана высоко вверх, пока не почувствовала руку Ричарда, скользящую между ее ногами и поглаживающую полоски обнаженного тела там, где заканчивались ее чулки, выше, выше… Вот его пальцы коснулись влажного, горячего средоточия ее женственности, и большой палец нетерпеливо отодвинул досадную шелковую преграду.

Его губы ласкали ее сосок в едином ритме с пальцами, поглаживающими чувствительную плоть. Тело Ли сотрясала дрожь, и в то же время ей хотелось чего-то еще большего.

В поисках опоры она откинулась назад и уперлась затылком в закрытую дверь. В беседке было темно, жалюзи, защищающие от зимнего ветра, закрыты, что создавало уединенную, интимную обстановку. Никто не мог видеть, что происходит. Она и сама не хотела видеть, хотела лишь чувствовать.

Ли крепко зажмурила глаза, приветствуя темноту не только внешнюю, но и внутреннюю, в которой клубился хаос ее распутных желаний и чувственных ощущений. Настало, наконец, наше время, сказал Ричард. Нет, настало ее время, ее час… Может быть, первый и единственный. И она не упустит его.

Все ее тело пронзительно требовало завершения. Протестующий стон вырвался из ее горла, когда губы Ричарда оторвались от соска, но он тут же заглушил его, приникнув к ее губам. Его язык вторгся в глубины ее рта, исследуя и лаская их.

Но вот Ричард подхватил ее на руки и бережно опустил на стоящий рядом плетеный диван. Подсунув ладони ей под ягодицы, он слегка приподнял их. Ли судорожно обняла его за шею, чувствуя проникающие толчки, раздвигающие, растягивающие ее плоть там, где еще никто и никогда не касался ее. Почувствовав его колебание, она подалась вперед, хрипло скомандовав: «Ну же! Сделай это!»

И Ричард выполнил ее приказ. За мгновенной болью последовало ни на что не похожее чувство наполненности. От его ритмичных погружений в самую глубь ее естества Ли возносилась в заоблачную высь чувственного удовольствия, где она больше не была одна, отвергнутая всеми, ведь с ней, в ней был Ричард, и она чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

Ричард не мог больше сдерживаться и излился в ее глубины. После кратких мгновений экстатического забытья он стал медленно и осторожно покидать ее лоно и вдруг понял, что Ли не отпускает его.

Томная и восхитительно открытая, она еще не вернулась оттуда, где он, Ричард, навсегда принадлежал ей, независимо от того, что готовит ей будущее.

Вот он и случился, ее самый первый раз… Ли никогда и представить не могла, что это произойдет именно с Ричардом. И прекрасно, что это произошло именно с ним, таким знающим и все понимающим. Ричард… Он показал ей, как это бывает. Или как это могло бы быть между ними…

Сквозь опущенные ресницы Ли наблюдала за ним. В то время как она, обессиленная, продолжала лежать на одном из диванов, он уже был на ногах и приводил в порядок свою одежду. Ричард был собран и невозмутим, как будто ничего не произошло. Выдвинув ящик одного из столиков, он достал упаковку бумажных салфеток, подошел к Ли и стал осторожно стирать с ее бедер следы утраченной невинности.

– Я причинил тебе боль, Ли? – мягко спросил он.

– Нет, – ответила она, стараясь сдержать в голосе дрожь, вызванную тем, что он делал. Но Ричард делал это так безразлично, как незнакомый доктор, что Ли почувствовала, как стремительно падает с небес на землю. Видимо, тот эмоциональный накал, приведший ее к этому… этому безобразию, лишил ее не только разума, но и остатков достоинства.

На смену эйфории пришло раскаяние. Лучше бы это случилось не так и, уж во всяком случае, не с ним. А с кем же еще? Только Ричард мог довести ее до такого состояния, подарить безумное наслаждение, и чтобы при этом она чувствовала, что все происходящее правильно и естественно.

Но вот безумный миг прошел: Ричард полностью владеет собой, его губы искривлены в усмешке, а в словах слышна ирония.

– Конечно, не совсем так я предполагал впервые заняться любовью со своей невестой. Будь я уверен, что она моя невеста.

– Невеста? – Сердце Ли едва не выскочило из груди. То, что случилось между ними, то, что он стал первым мужчиной в ее жизни, еще не означает, что она должна навсегда связать с ним свою жизнь! – Я не говорила, что выйду за тебя, Ричард.

– Выйдешь, – резко сказал он, бросив на нее мрачный, напряженный взгляд.

Ричард привел в порядок ее одежду, но прежде, чем прикрыть каждый следующий участок ее обнаженного тела, он приникал к нему поцелуем. Живот, груди, плечи…

– Ты невероятно красивая женщина, Ли, – пробормотал он хрипло и поцеловал ее в губы. Это был странный поцелуй – напоминание о том, что случилось, и обещание, что все только начинается. – Готова идти?

– Нет. Ты иди, пожалуйста, один, – поспешно сказала она, чувствуя острую необходимость побыть в одиночестве и привести в порядок свои смятенные чувства. Она больше ни в чем не была уверена, кроме того, что это произошло, и произошло с ним. И ей необходимо было подумать о последствиях произошедшего.

– Только вместе, Ли, – быстро сказал он.

В его глазах светилась непоколебимая решимость.

– Если кого и хватились, то только тебя, – запротестовала Ли, не желая подчиняться.

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной. – Тон был категоричный, не предполагающий дальнейшего обсуждения.

Ли отрицательно покачала головой.

– Я пока не готова предстать перед всеми рядом с тобой, Ричард.

Он нахмурился.

– Я не собираюсь делать никакого публичного объявления. Пока. Я просто хочу…

Ли прижала палец к его губам, призывая замолчать.

– Позволь мне поступить так, как я хочу, – взмолилась она. – Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Ричарду все это не нравилось. Ли видела, как в нем борются желание настоять на своем и понимание, что он слишком торопит события. Он предложил компромиссное решение:

– Поужинай со мной сегодня вечером. Я приеду к тебе в отель. Какое время тебя устроит?

Итак, он знает, в каком отеле она остановилась.

Прирожденный охотник, предусматривающий любую случайность, подумала Ли. И все же выбор за ней.

– Ты ведь хотела, чтобы это произошло, да, Ли? – настойчиво спросил он, внимательно следя за выражением ее лица.

– Да. И ни о чем не жалею, – честно ответила она, выдавив из себя улыбку, призванную подтвердить ее слова. Но брак – совсем другой вопрос. Она должна лучше узнать его, и ужин вполне подходит для этой цели. – Хорошо, я согласна поужинать с тобой. В восемь устроит?

– Отлично! – В синих глазах отразились облегчение и радость.

– Тогда до встречи. – Ли медленно и осторожно спустила ноги с дивана, села и выжидательно посмотрела на Ричарда.

Намек на то, что ему следует уйти, был более чем прозрачен.

Он бросил на нее испытующий взгляд, затем сосредоточенно кивнул.

– Мы должны быть вместе, Ли. Не позволяй матери или твоим сестрам разрушить то, что существует между нами.

Ли никак не отреагировала на его слова, желая как можно скорее прекратить этот разговор. Но, наблюдая за тем, как Ричард уходит, она подумала, что каждый из них так и остался при своем мнении и компромисс будет найти нелегко.

Ли заставила себя переключиться на мысли о своей семье. Пытаясь оправдать сегодняшнее поведение матери и сестер, она подумала о том, что в юности была слишком занята своими переживаниями и не понимала, что и они тоже находились под гнетом Лоренса. Всегда трудно понять, что происходит в душе другого человека, если внешне это никак не проявляется. Ли, например, никогда не могла даже представить себе, какую тайну скрывает Ричард, что по своему происхождению он вовсе не Сеймур.

В беседке было сумрачно. Единственным источником тусклого света был стеклянный купол крыши.

Ли огляделась. За годы ее отсутствия здесь ничего не изменилось, даже плетеная мебель та же. Впрочем, здесь мало кто бывал. Зато ей эта беседка всегда служила убежищем, где она пряталась, когда становилось совсем уж невмоготу.

Странно, почему никогда раньше она не задумывалась о том, что эта беседка не только убежище, но и отличное место для тайных свиданий. Ли вспомнила, с какой ловкостью Ричард завлек ее сюда, и иронично усмехнулась.

Неожиданно ей в голову пришла другая мысль, от которой сердце ее мучительно сжалось. Не здесь ли все точно так же произошло между ее матерью и садовником? Не здесь ли мать забеременела ею?..

Ли в ужасе прижала руки к животу. Нет! Она стала лихорадочно считать дни. Семь дней. Критические дни закончились всего семь дней назад, а это значит, что шанс забеременеть – минимальный. Если бы это случилось несколькими днями позже… Облегчение волной прокатилось по ее телу. Если Ричард рассчитывал, что беременность заставит ее выйти за него замуж, он будет разочарован.

Она не станет повторять судьбу своей матери, рожая одного за другим не столь уж желанных детей в тщетном стремлении произвести сына-наследника. Пол ребенка ничего не значил для Ли. Она никому не позволит искалечить жизнь своего малыша, как это сделал Лоренс Дюран с ее собственной жизнью. Ребенок должен быть любим ради него самого, а не ради предназначенного ему наследства.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наконец последние гости покинули особняк. Все, кроме Ричарда Сеймура. К огорчению Ли, ее мать повисла на нем, настойчиво уговаривая остаться и выпить кофе с семьей. Сестры толпились вокруг него, вторя матери. Когда Ричард уступил натиску и принял приглашение, Ли расстроилась еще больше.

В ее ушах звучали его слова, сказанные в беседке… Мы должны быть вместе. Не позволяй матери или твоим сестрам разрушить то, что существует между нами.

А сам? Впрочем, он мог остаться с намерением закрепить свою, как он полагает, победу. Ли всячески избегала его после того, как вернулась в дом, пытаясь вернуть себе самообладание перед встречей с семьей.

Неужели ему мало того, что она пообещала поужинать с ним вечером? – с негодованием думала Ли. Ей необходимо было остаться наедине с матерью и сестрами, а Ричард мешал. А может, он играет не на одном поле? И если у него ничего не получится с Ли, он спокойно выберет одну из четырех настоящих Дюран? Видимо, не так уж он был уверен в своей победе над Ли.

Она постаралась успокоиться, плетясь позади всех в гостиную. Что бы ни замыслил Ричард, он не станет долго мириться с неопределенностью. Значит, ей нужно потянуть время, и все разрешится само по себе.

Ей так хотелось, чтобы хотя бы одна из сестер отлипла от Ричарда и обратила внимание на нее, Ли, – просто взяла под руку и выразила радость по поводу ее приезда.

Поборов скованность, она ускорила шаг и догнала Надин, которая в свои двадцать шесть была ближе всех к Ли по возрасту.

– Я могу поговорить с тобой, Надин? – спросила она, коснувшись руки сестры.

– Не сейчас, Ли. – Надин сморщила носик и изящным жестом отбросила с лица белокурую прядь. – Приехать сегодня – дурной тон, ты не находишь?

– Я не думала, что кто-то будет против. – Ли была ошеломлена враждебностью сестры.

– Решила устроить представление под названием «Золушка приехала»? – Сестра бросила на нее еще один злобный взгляд. – И где ты взяла этот ужасный костюм? На дешевой распродаже?

Чем плох ее наряд? Ричард сказал, что она хорошо выглядит. Неужели дешевизна ее костюма так бросается в глаза? Щеки Ли залил румянец. Она вовсе не изображала из себя Золушку. Впрочем, рядом с Надин, утянутой в костюм из мягкой черной кожи и обутой в кожаные полусапожки на шпильке, Ли действительно выглядела… дешево.

– Вот видишь, что ты наделала, когда остановила меня? – прошипела сестра. – Фелисити полностью завладела Ричардом.

Ли вошла в комнату и увидела, что ее элегантная старшая сестра увлекла Ричарда на диван и села рядом, тесно к нему прижавшись.

– Почему бы тебе снова не исчезнуть, Ли? Тебе никто здесь не рад.

Потрясенная таким отношением к себе, Ли опешила, а Надин бросилась к Ричарду со сладчайшей улыбкой на лице, чтобы спросить, с чем бы он желал пить кофе.

– Не стой истуканом, Ли, – бросила мать. – Иди сядь рядом со мной.

Обрадовавшись, что мать пригласила ее сесть рядом, Ли направилась к креслу, села и улыбнулась ей, но та не смотрела на дочь. Алисия внимательно следила за старшими дочерьми, окружившими Ричарда. Ли даже показалось, что, пригласив ее сесть рядом, Алисия лишь хотела убрать ее подальше от сестер. Минуты шли, но мать ни разу не посмотрела на нее и не сказала ни единого слова. Ее продолжали откровенно игнорировать, и все же Ли решила подождать.

Надин принесла матери чашку кофе. Она шла походкой топ-модели, сильно вихляя бедрами в короткой юбке. Но Ричард не смотрел на девушку, его внимание было сосредоточено на Фелисити, рука которой лежала на спинке дивана. Кончиками пальцев Фелисити гладила Ричарда по плечу.

Фелисити, старшую из сестер, часто звали Принцессой. Она была красива, как фарфоровая кукла, – гладкая, белая, нежная кожа, голубые глаза, безупречные черты лица. Сегодня ее длинные пепельные волосы были уложены валиком, на французский манер. Высокая, длинноногая, Фелисити была одета в шикарное шерстяное черное платье с атласными манжетами и воротником. Когда Ли была подростком, старшая сестра казалась ей недосягаемым идеалом красоты. Но и сейчас, в тридцать, Фелисити была великолепна.

Ли перевела взгляд на Ванессу, которой сейчас было двадцать девять. Та сбросила туфли и раскинулась в шезлонге, нарочито демонстрируя все изгибы тела, затянутого в черные кружева. Ее волосы цвета спелой пшеницы пышной волной лежали на плечах, обрамляя лицо с серо-голубыми глазами и немного тяжеловатыми веками, придающими ей томно-сексуальный вид. Полные губы Ванессы были недовольно надуты из-за того, что более ловкая старшая сестра оттеснила ее от Ричарда.

В то время, когда Ли еще жила здесь, и Фелисити и Ванесса были замужем. Их мужья были богатыми и респектабельными. Ли не позволили на их свадьбах быть подружкой невест, объяснив это тем, что ее черные волосы будут плохо смотреться на свадебных фотографиях. Теперь тех фотографий уже нет и в помине, так же как и мужей. Когда во время похорон Ли спросила о них у матери, Алисия коротко бросила: «Развелись».

Третья по старшинству сестра, Кэролайн, успела занять место на диване по другую сторону от Ричарда. Ее светлые волосы были коротко подстрижены, и она выглядела очень стильно в своем черном вельветовом костюме. Черты ее лица были тоньше, острее, чем у старших сестер, впрочем, и язычок у Кэролайн тоже обладал остротой, насколько Ли помнила. Не он ли послужил причиной того, что в свои двадцать семь Кэролайн еще не вышла замуж?

Надин села рядом с Кэролайн и стала разливать кофе, больше ни разу не посмотрев на Ли. Итак, вот они все перед ней – ее четыре сестры, соперничающие за внимание Ричарда. Интересно, он действительно нравится им или просто нужен? Ли покраснела, вспомнив, как совсем недавно был он нужен ей.

Она не имела представления о завещании Лоренса и не знала, что именно он оставил жене и дочерям. Впрочем, Ли догадывалась, что он не преминул поставить всем такие условия, чтобы и с того света продолжать манипулировать членами своей семьи. Если это так, то она очень рада, что не имеет ко всему этому никакого отношения.

Что ж, она снова в привычной для себя роли Золушки. Ее черный костюм куплен на распродаже в одном из универмагов Перта, а не сшит на заказ у известного кутюрье. Ее простые дорожные туфли не были итальянскими, в отличие от ее настоящего отца, с иронией подумала Ли. Она уже давно привыкла жить на заработанные ею самой деньги. Не то, что ее сестры.

Жизнь в доме Лоренса и учеба в дорогой частной школе невольно научили Ли распознавать одежду и обувь высокого класса.

Ее мать, Алисия, несомненно, была одета в костюм от Шанель, очень элегантный и модный. Наряд Фелисити был творением Карлы Зампатти, кружева Ванессы – от Коллетт Динниган, вельвет Кэролайн – безусловно, от Трента Натана, а кожаное одеяние Надин – скорее всего, от Саба.

Каждая из них выглядела не на одну тысячу долларов с учетом обуви, головных уборов и сумочек. Не то чтобы это имело значение для Ли, просто она понимала, что все они привыкли к такому уровню жизни и всеми силами хотят его сохранить. В их обществе самым главным всегда был имидж.

И сохранение именно такой жизни им должен был обеспечить Ричард. Но, насколько Ли могла видеть, все усилия сестер привлечь и удержать его внимание были тщетны – он был одинаково ровен и любезен со всеми, при этом выдержан и даже, как ей показалось, несколько отстранен. Наверняка прикидывает, на ком же остановить выбор, подумала Ли и тут же ощутила, как болезненно сжалось ее сердце.

Она хотела, чтобы он выбрал ее.

Впрочем, зачем ему это? Вопрос о том, почему все-таки первой он сделал предложение ей, мучил ее, не отпуская ни на миг. Может быть, сестры кажутся ему неинтересными, поскольку он знает их дольше, чем Ли? Или он решил, что ее легче всех будет уговорить? А может, им двигало сексуальное помрачение? Жаркая волна накрыла ее, когда она вспомнила их поспешную и безумную близость в беседке.

Желание… не оно ли было главным?

Она попыталась взглянуть на Ричарда объективно и беспристрастно, чтобы понять, что им движет. Словно почувствовав, какие мысли одолевают Ли, Ричард бросил на нее быстрый загадочный взгляд, затем поставил на столик свою кофейную чашку, поднялся с дивана и с любезной улыбкой направился к Алисии.

– Благодарю за гостеприимство…

– Оставайся на обед, Ричард, – поспешно прервала его та.

– Спасибо за приглашение, но я должен уйти, – твердо сказал Ричард.

– Мне тоже пора. – Фелисити поспешно вскочила на ноги. – Я составлю тебе компанию, Ричард.

Ричард слегка нахмурился, глядя на молодую женщину, затем перевел выразительный взгляд на Ли.

– А ты не забыла, что не виделась со своей сестрой шесть лет?

Сердце Ли сжалось от страха. Она не хотела его вмешательства, желая получить только то, что будет отдано добровольно. Но вскоре убедилась, что даже его мнение в том, что касается Ли, в расчет не принимается.

– А, Ли… – Фелисити пренебрежительно рассмеялась. – О чем, ради всего святого, мы можем говорить с ней после всех этих лет? – Ее глаза равнодушно скользнули по «черной овечке» семейства Дюран. – У нас и раньше-то не было ничего общего. Не так ли, дорогуша?

Это снисходительное «дорогуша» было самым унизительным.

– Но, может быть, теперь все будет по-другому, Фелисити? – вкрадчиво предположил Ричард. – Почему бы тебе не остаться и не выяснить это?

Ли сцепила дрожащие руки. Как она мечтала о таком заступничестве когда-то! Но зачем оно ей теперь, когда все это больше не имеет для нее никакого значения?

– Зачем? – зло спросила Фелисити, даже не пытаясь скрыть свое недовольство. – Все равно она завтра уедет.

Изящно потянувшись в своем шезлонге, Ванесса встала на ноги. Взяв Ричарда под руку и многозначительно глядя на него из-под полуопущенных ресниц, она проворковала:

– Может, пообедаем у меня дома, Ричард? Уверена, Ли хочет поговорить с мамой.

Ричард посмотрел на Ли сочувствующим взглядом.

– Спасибо, Ванесса, но у меня другие планы. – Он высвободил свой локоть из ее цепких пальцев и кивнул всем присутствующим. – Прошу меня простить.

Четыре молодые женщины проводили его недовольными и разочарованными взглядами. Никому из них не удалось достичь цели, а Ли внезапно оценила то, что он сделал ради нее – заставил их всех остаться. Он знал, как это важно для нее, как ей этого хотелось. Ее сердце забилось сильнее от такой заботы. Хотя, может, это был просто расчет – дать ей еще раз убедиться, что она пария? Ведь это было так очевидно.

В тот миг, когда дверь за Ричардом захлопнулась, Кэролайн резко повернулась к матери.

– Честно говоря, мама, не могла бы ты спровадить Ли? Выберите для разговора другое время, а? – требовательно произнесла сестра. – Ричард всегда питал к ней слабость.

Слабость? Господи, о чем они?

– И как это будет выглядеть в его глазах, если я ее спроважу? – устало спросила Алисия.

Сердце Ли в который раз болезненно сжалось. Они говорили о ней, как будто ее не было в комнате. Так равнодушно, так безжалостно.

– Что ты имеешь в виду, Кэролайн? Что значит «слабость»? – раздраженно спросила Фелисити, недоверчиво глядя на Ли.

Кэролайн фыркнула.

– Если бы ты не была постоянно занята только собой, ты бы заметила, как Ричард всегда уводил разговор в сторону, стоило отцу задеть Ли в его присутствии. Он тут же задавал какой-нибудь вопрос, кстати, как правило, тебе, дорогая, который ты по глупости своей принимала за знак внимания, а на самом деле он защищал нашу бедненькую сестричку.

Ли не могла не признать, что именно так все и было.

Фелисити надменно вскинула подбородок.

– Ричард всегда интересовался мной. И только мной.

– Ой, только не надо этого театра одного актера, – оборвала сестру Ванесса. – Он был с тобой всегда не более чем вежлив. – Она перевела подозрительный взгляд на Ли. – А какую игру затеяла ты, Ли? Сновала тут целый день, как черная ворона, выискивая, что бы ухватить.

– Часть наследства, я думаю, – презрительно бросила Надин. – Вы только посмотрите на нее! Наверняка это барахло она купила в магазине секонд-хенд.

– У нее нет ни малейшего шанса получить хоть что-то из отцовского наследства. – Кэролайн повернулась к матери. – Может, заплатишь ей, чтобы она убралась? Иначе она испортит нам всю игру.

– Не будь дурой, Кэролайн, – насмешливо произнесла Ванесса.

– Что, не удалось заманить Ричарда к себе? – немедленно парировала Кэролайн. – А знаешь почему? – Она указала на Ли. – Из-за нее!

Все четыре сестры уставились на Ли.

– Тебе действительно здесь не место, Ли, – высокомерно сказала Фелисити.

– Отец лишил тебя наследства, – злобно добавила Надин.

– Я хоть и не верю, что ты представляешь угрозу, – хмыкнула Ванесса, – но предпочла бы, чтобы тебя здесь не было. Чем раньше ты исчезнешь, тем лучше будет для всех.

– Ты нам не нужна. Убирайся, Ли, и никогда не возвращайся, – безжалостно закончила Кэролайн.

Произнеся эти слова, Кэролайн вышла из комнаты, за ней поспешили и остальные сестры. Ли молча смотрела им вслед, слишком потрясенная, чтобы сказать хоть что-то.

Ее никто не ждал и никто не рад видеть.

Никто о ней не беспокоился.

Никому не было интересно, как прожила она эти шесть лет.

Кукушонок улетел… и, слава богу! Наверняка все вздохнули с облегчением.

В тишине опустевшей гостиной раздался усталый и раздраженный голос матери:

– Чего ты хочешь, Ли?

Ли все еще смотрела на дверь, которую демонстративно захлопнули ее сестры. Ей стоило немалых усилий посмотреть на мать, которая осталась наверняка лишь только для того, чтобы выяснить, какие неприятности может причинить им нелюбимая пятая дочь своим неожиданным возвращением и как этого избежать.

Лицо Алисии было напряженным, глаза излучали недоброжелательство. Ли ощутила в груди свинцовую тяжесть – несмотря на смерть Лоренса, все осталось по-прежнему. Для нее нет места ни в этом доме, ни в этой семье. И никогда не будет. Сложившаяся ситуация, как оказалось, устраивала всех, и никто не хотел ничего менять.

– А как думаешь ты, мама, чего я хочу? – спросила Ли, помедлив.

– Вот ты мне и скажи, – последовал холодный ответ.

Ли отвернулась, не в силах смотреть на мать. Та наверняка уверена, что дочь приехала просить денег из наследства Лоренса. Взгляд Ли бесцельно блуждал по комнате – выдержанная в бело-голубых тонах, она была холодной и безликой, просто набор предметов мебели и произведений искусства, стоящих баснословных денег. Вопиющая демонстрация покупательной способности, призванная вызывать восхищение и зависть.

– Думала ли ты обо мне в течение этих шести лет, мама? – спросила Ли, отчаянно желая, чтобы по ней соскучились, хоть чуточку.

– Конечно, я думала о тебе, – ответ был слишком спокойным. – Я надеялась, что ты не ошиблась, решив строить жизнь по собственному усмотрению.

И полностью отмежевалась от меня, мысленно добавила Ли.

– Ты волновалась за меня?

Небольшая пауза, затем Алисия ответила, старательно подбирая слова:

– Я уважительно отнеслась к твоему выбору, Ли, и не сомневалась, что в случае каких-либо затруднений ты бы немедленно связалась с нами.

То есть сама она связываться с ней не собиралась.

– Ты не удивлена, что мне удалось выжить безо всякой помощи? – Ли решила выяснить все до конца, прежде чем принять окончательное решение.

– Так ведь выжила же. Иначе тебя бы здесь не было, не так ли?

Сухость, с которой были произнесены эти слова, заставили Ли пристально взглянуть в лицо матери.

– Ты ведь совсем не волновалась, да? – ровно спросила Ли. – Тебя нисколько не интересовало, что я делаю, где я, как живу.

Нетерпеливая гримаса.

– Ты всегда могла вернуться домой, Ли. Тебя никто не выгонял.

Домой? Туда, где ее мать ни разу не сделала попытки прекратить постоянное унижение младшей дочери? До сегодняшнего дня Ли утешала себя тем, что такое поведение было вызвано страхом перед Лоренсом. Но сегодня и эта иллюзия рассеялась.

– Мне было восемнадцать, мама, – тихо напомнила Ли. – Я была в шоке из-за правды, которую узнала. Лоренс лишил меня наследства, потому что ты родила меня от другого мужчины…

Молчание.

В полной тишине мысли Ли перенеслись в ту ужасную ночь, когда полные ненависти откровения ушатом обрушились на ее голову. А виновата она была только в том, что решилась постоять за себя… Она вспомнила, как кричала ее мать: «Это ты заставил меня сделать это, Лоренс! Своим навязчивым желанием иметь сына…» И как насмешливо ответил Лоренс: «Это твоя вина! Ты же не рассчитывала, что еще одна дочь, да еще и кукушонок, обрадует меня и будет приравнена к моим дочерям?»

Взаимные упреки и обвинения сыпались и сыпались, полные презрения, стремления ранить друг друга как можно больнее. Ни Лоренса, ни мать не волновало, что чувствует она – объект их ссоры, душу которого они калечили.

И теперь, вглядываясь в лицо матери, она тщетно искала хоть какой-нибудь намек на раскаяние.

– Когда ты обнаружила, что я убежала, ты подумала о том, в каком я находилась состоянии?

Взгляд Алисии потяжелел.

– Это был твой выбор. У меня в то время было достаточно своих проблем.

– То есть ты не волновалась обо мне. Даже обрадовалась – одной проблемой меньше, да?

– Ты всегда была проблемой, – последовал короткий ответ.

– И наилучшим выходом было избавиться от меня.

– Я этого не говорила, – отрезала Алисия.

Но Ли уже не могла все это так оставить.

– А ты заявила о моем исчезновении в полицию? – продолжала допытываться она.

– Не будь смешной! Лоренс в жизни не позволил бы этого сделать.

– Тогда, может быть, ты тайком наняла частного сыщика, чтобы он выяснил, не случилась ли со мною беда?

Как это сделал Ричард… Он сказал, что сделал это, потому что беспокоился… единственный из всех беспокоился…

Алисия вздохнула, не скрывая раздражения из-за этого допроса.

– Я была уверена, что, если бы с тобой что-нибудь случилось, ты бы позвонила. – Раздражение в ее голосе нарастало.

– А если бы мне было так плохо, что я даже позвонить бы не могла, мама? Ты подумала об этом?

– Ради бога, Ли! Чего тебе надо? Ты же здесь, цела и невредима.

Но не благодаря тебе и другим членам моей семьи, с горечью подумала Ли. Насмешливым взглядом она окинула дорогой наряд Алисии.

– Я просто подумала, что на траурные наряды для сегодняшнего шоу вы потратили намного больше денег, чем потребовалось бы частному сыщику, чтобы разыскать меня и хотя бы периодически сообщать вам, что со мной все в порядке… если бы вам это было нужно.

Алисия резко подалась вперед, отреагировав на то, что она понимала лучше всего – денежный вопрос.

– Вот! Ты рассчитывала, что получишь жирный кусок, и поэтому примчалась? Теперь, когда тебе не грозила встреча с Лоренсом лицом к лицу?!

Несколько долгих мгновений Ли не могла произнести ни слова из-за затопившего ее чувства отвращения. Ее желудок мучительно сжался. И тут ее душа не выдержала чрезмерного бремени, которое она несла всю жизнь, – бремени нелюбви, глубокой и постоянной несправедливости – и взорвалась.

– Нет, мама! Ты не сможешь откупиться от меня, как когда-то от моего настоящего отца. Я не исчезну, как бы вам всем этого ни хотелось.

Увидев, как с лица Алисии сошли все краски, Ли испытала чувство удовлетворения.

– Откуда ты знаешь? Что ты вообще знаешь об этом?

Ли стала вдруг очень спокойной, а заговорив, с удивлением уловила в своем голосе интонации Ричарда.

– Это останется между нами, мама. Ведь в нашей семье не выметают сор из избы, не так ли?

Алисия уже взяла себя в руки, и на ее лицо вернулась высокомерная маска.

– Ты мне угрожаешь, Ли?

– Ни в коем случае. – Голос Ли окреп и звенел от уже не скрываемого торжества. – Я приехала сегодня для того, чтобы понять, есть ли мне место рядом с тобой. И с моими сестрами. И я поняла это.

Алисия выглядела озадаченной. Ли с улыбкой поднялась, чтобы уйти.

– До свидания, мама. Я, наконец, поняла, что не хочу иметь с тобой ничего общего, как и с твоими дочерьми.

Она направилась к двери. Ее ноги дрожали, но Ли приказала себе держаться.

– Куда ты идешь, Ли? – В вопросе не было заботы, была лишь подозрительность. Видимо, Алисия не могла поверить, что так легко отделалась.

– В отель, где я остановилась, – ответила Ли, радуясь легкости, с которой прозвучал ее голос.

– И что ты намерена делать?

Ответ пришел к Ли сам по себе. Единственно правильный ответ, вырвавший ее из мрака и заставивший поверить в справедливость. Она остановилась, повернула голову и высокомерно улыбнулась матери.

– Я намерена выйти замуж за Ричарда Сеймура.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ли и не заметила, как пролетело время между тем моментом, когда она бросила вызов своей матери, и восемью часами, когда она должна была встретиться с Ричардом. Лишь изредка слабый внутренний голос окликал ее, уговаривал, убеждал…

Ты не должна делать этого. Ты устроила свою жизнь в Бруме. Спокойную, размеренную жизнь. Ты должна уехать, оставить прошлое в прошлом и больше никогда не возвращаться.

Но ропот ее души, молящей о справедливости, заглушал доводы здравого смысла. Все эти годы она была парией, гонимой, презираемой. Почему бы хоть один раз ей не побыть победительницей? Зачем ей отказываться от подарка судьбы? Ведь она всегда мечтала, чтобы Ричард стал ее «рыцарем в сверкающих доспехах». Пусть он, наконец, встанет рядом с ней и сразится со всем миром, защитит ее от всех нападок. И не потому, что питает к ней слабость, основанную на жалости, а потому, что он ее муж.

Настало, наконец, наше время, сказал он. Да, его предложение проистекает из завещания Лоренса, но, с другой стороны, кто лучше Ричарда знает ее, понимает ее одиночество, разделяет гнетущее чувство неполноценности и надломленности?

Правда заключалась в том, что в Бруме Ли не жила, а выживала. Это не было нормальной жизнью, а лишь жалким ее подобием, самообманом. Но Ли не станет признаваться Ричарду в этом, поскольку он тут же использует ее признание в своих целях. Прирожденный охотник, он использует любую возможность, чтобы получить желаемое.

Честолюбие, амбиции всегда были для Ричарда Сеймура главными. Глупо было бы предполагать, что он действительно питает к ней какие-то чувства.

И все же он сделал предложение ей! Значит, к ней он испытывает нечто большее, чем к ее сестрам. Ли утешала себя этой мыслью, но понимала, что не должна предаваться иллюзиям.

Она должна сохранять трезвость рассудка. Соглашаясь на брак с Ричардом, Ли вовсе не собиралась преподносить ему на блюдечке свое сердце. Никто и никогда больше не сможет управлять ее жизнью, кроме нее самой. Ей не нужен еще один Лоренс Дюран. И Ричард должен будет понять это. У нее тоже есть определенные условия, и ему придется их принять.

Она должна выработать четкий план, чтобы Ричард понял, что она тоже преследует определенные цели и не собирается быть пешкой в его игре. Жена – это нечто большее, чем пешка, чем покорная исполнительница его желаний. Желание стать для Ричарда «не пешкой» придало Ли решительности.

Усилием воли она обуздала свои сумбурные мысли и сосредоточилась на условиях, которые собиралась поставить перед Ричардом. Да, у нее были свои приоритеты, но контроль над финансовой империей Дюран вовсе не входил в их число. Самое главное – она не намерена рожать ребенка за ребенком, лишь бы произвести столь желанного Лоренсом внука. А если Ричард попробует ущемить ее права как личности, она тотчас оставит его. Она не позволит ему обижать и унижать ее.

Ли казалась сама себе такой убедительной, но только до того мгновения, когда в восемь часов Ричард постучал в дверь ее номера. Теперь ее охватила настоящая паника, и потребовалась вся ее сила воли, чтобы взять себя в руки и открыть дверь.

Ричард был одет неофициально, но его вид позволял появиться в любом месте: облегающий свитер из темно-синей шерсти, серые слаксы и серый кожаный пиджак. Более свободный стиль одежды, по сути, ничего не изменил в его облике – он по-прежнему излучал некую харизматическую силу, не оставляя сомнений в том, что этот человек любой ценой всегда добивается поставленной цели. Ли почувствовала, как под оценивающим взглядом его синих глаз начинает пылать ее лицо.

Она не была одета для ужина. Ли не собиралась никуда идти с ним прежде, чем они установят правила игры.

Она стояла в дверях номера с влажными после душа волосами, небрежно сколотыми на макушке, и в халатике устричного цвета, накинутого на такого же цвета ночную рубашку. Было очевидно, что она собирается лечь в постель, а не идти на ужин.

– Я не хочу есть, Ричард, и не хочу секса, – выпалила она, пытаясь справиться с охватившей ее паникой. – Но несколько условий наших взаимоотношений мы должны оговорить прямо сейчас, – продолжала она, втайне гордясь, что голос ее звучит твердо и решительно. – Я надеюсь на взаимопонимание.

Ричард молча кивнул и вошел в комнату. Его проницательности хватило на то, чтобы не вступать в спор. Ли закрыла дверь, но не отошла от нее, рассчитывая выпроводить его сразу же, как только они все обсудят.

– Ричард, ты не передумал? Ты по-прежнему хочешь жениться на мне? – спросила Ли, более всего боясь оказаться в глупом положении.

Его взгляд был прикован к ее раскрытому чемодану, лежащему на кровати. Костюм, в котором она была сегодня на похоронах, сложенный, лежал поверх других вещей, которые она так и не удосужилась распаковать. Затем он медленно перевел взгляд на ветровку, джинсы, футболку, трусики и лифчик, которые она сложила на стуле, чтобы надеть утром. Он оглядел номер – наверняка самый дешевый из имеющихся в отеле, но это было все, что Ли могла себе позволить. Его цепкий взгляд ничего не пропустил, а мозг просчитал все ситуации, прежде чем он ответил.

– Я хочу тебя, Ли, и никого другого. – Его глаза опалили Ли вспышкой желания, заставив каждый ее нерв затрепетать.

Сердце ее гнало кровь неравномерными толчками, а рассудок потерял способность мыслить здраво. Взгляд Ричарда словно припечатал ее к двери, превращая в покорную пленницу. В поисках пути отступления она лихорадочно нащупывала дверную ручку.

Но он остался стоять там, где стоял.

– Первое слово предоставляется тебе, – сказал он с усмешкой, делая приглашающий жест, что несколько рассеяло опасения Ли. Но блеск в его глазах не оставлял у нее сомнения в том, что его желание не угасло, а лишь временно подавлено усилием воли.

– Я выйду за тебя, но у меня есть несколько условий, – быстро проговорила Ли и увидела, как расслабился Ричард.

– Перечисли их, – спокойно попросил он.

– Ты должен сам все организовать.

Его глаза подозрительно сузились.

– Тебе все равно, какая у тебя будет свадьба?

Без матери и отца, без кого-нибудь, кто бы искренне волновался и радовался за нее? Внезапно Ли поняла, что сама церемония ее абсолютно не волнует, ей важен сам факт ее брака с Ричардом Сеймуром. Если ему нужна церемония… Главное, она ни в коем случае не должна видеться ни с матерью, ни с сестрами, пока все не кончится…

– Сделай так, как удобно тебе, мне все равно, – сказала Ли.

Ей некого приглашать на эту свадьбу. И эта мысль больно уколола и без того измученное сердце девушки. Даже ее друзья в Бруме были скорее не друзьями, а добрыми знакомыми. У них были общие интересы, но не более того. Она не представляла себе, кто бы из них мог потратиться на дорогостоящие авиабилеты, чтобы поприсутствовать на ее свадьбе.

– А теперь оставь меня, Ричард. Увидимся на свадьбе, – решительно произнесла она.

Потом, после свадьбы, им предстоит быть вместе и в радости, и в горе. Все эти годы он наблюдал за ее жизнью… Внезапно Ли почувствовала прилив теплого чувства к Ричарду.

– То есть ты не хочешь, чтобы твоя семья участвовала в этом? – спросил он, проницательно глядя на нее.

– У меня нет семьи, Ричард! – Ли вскинула подбородок.

Он ничего не сказал. В его синих глазах Ли увидела сочувствие и понимание. Она ненавидела его проницательность и в то же время была благодарна ему за то, что он сумел разглядеть стыд и боль в ее душе. Он знал. Он знал о ней все: какая она на самом деле, как страдала от несправедливости и одиночества…

Ричард один мог дать ей душевную близость. Но хорошо это или плохо, Ли не знала. Не обрекает ли она себя на еще большее страдание?

– У тебя нет никаких пожеланий насчет свадьбы? – ровным голосом спросил он.

– Только одно – она должна быть законной.

– Безусловно, – заверил Ричард. – В законности нашего брака можешь не сомневаться. – Еще бы! Ведь он заинтересован в этом даже больше, чем она.

– Я закажу на завтра обратный билет в Брум, – сказала Ли. – Я не останусь здесь, Ричард. Мне нужно решить много вопросов, если я собираюсь переехать в Сидней. Уверена, что ты сможешь без меня получить все необходимые документы.

Он кивнул.

– Я могу рассчитывать, что ко дню свадьбы ты вернешься?

– Я приеду накануне, – пообещала Ли.

– Ты действительно намерена стать моей женой и жить со мной? – Он с безжалостной прямотой посмотрел ей в глаза.

– Да. Но я не собираюсь быть машиной для производства наследников, – запальчиво выкрикнула Ли.

Никогда, никогда она не повторит судьбу своей матери. Ни за что и ни для кого!

– Ну, хоть одного ребенка ты родишь, Ли? – Ричард шагнул к ней.

Ли сделала глубокий вдох и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Если это будет девочка, и ты разочаруешься в ее рождении, я уйду от тебя тотчас же.

– Для меня будет бесценен любой ребенок. – Отблеск какого-то очень сильного чувства полыхнул в его глазах.

Было в голосе Ричарда что-то такое, что заставило Ли вспомнить об обстоятельствах рождения его самого… Еще один кукушонок, мечущийся в поисках своего места в жизни.

– Если родится дочь, а не сын, ты не сможешь получить полный контроль над компанией, – напомнила ему Ли.

– Я не намерен посвятить всю свою жизнь выполнению завещания Лоренса. Другие пусть, я – нет. Кроме того, компания Дюранов, так или иначе, будет принадлежать мне.

Несгибаемая решимость слышалась в его словах, и Ли вдруг подумала, что совсем не знает этого мужчину, кроме того, что он решительный, твердый и безжалостный, привыкший любым путем достигать намеченной цели. И очень опасный.

Интересно, Лоренс Дюран распознал в Ричарде эти качества или сам Ричард много перенял у Лоренса? Ли подозревала последнее. Тогда тем более его решение жениться именно на ней выглядело откровенной насмешкой над волей покойного. Победой над Лоренсом, как сказал он днем. Какие еще победы и над кем он запланировал?

– Значит, твоя женитьба на мне – это всего лишь уловка в какой-то твоей игре? – спросила Ли, пристально следя за выражением его лица.

В синих глазах промелькнула насмешка.

– Не просто уловка, Ли. Это шаг, который необходимо сделать. Кроме того, я рад, что женюсь именно на тебе.

От этих слов у нее снова свело живот, и потребовалось время, чтобы взять себя в руки и продолжить «допрос с пристрастием».

– Как человек или как бизнесмен?

Ричард улыбнулся такой очаровательной улыбкой, что у Ли захватило дух.

– Как человек, Ли. И как мужчина.

Внутри у нее все завибрировало от предательского возбуждения, но она сказала себе, что глупо приходить в такое состояние от одной улыбки и пары слов. Ей никогда не узнать, что он думает и чувствует на самом деле – этой его чертой особенно восхищался Лоренс Дюран. Впрочем, она и не хочет этого знать.

До тех пор, пока Ричард не попытается подавить ее как личность, они смогут сосуществовать, делить… Что делить? Сейчас главным для Ли было их душевное взаимопонимание, чувство нужности хоть кому-нибудь.

Не переставая улыбаться, Ричард окинул ее взглядом, от которого решимость Ли немедленно стала таять, и сказал:

– Меня всегда привлекала твоя страстность.

– Страстность? – сдавленно переспросила Ли.

– Ты излучаешь внутреннюю силу и страсть, Ли. Так было всегда. И надеюсь, будет. – Его лицо приняло задумчивое выражение. – Может, все дело в твоем итальянском происхождении?

Все, что говорил Ричард, было внове для Ли. Она задумалась о том, что же на самом деле унаследовала от своего отца. Помимо темперамента, Ли чувствовала в себе созидательное начало. Впрочем, почему бы садовнику не обладать этим свойством, ведь это как-никак творческая профессия. Ли подумала о своем занятии керамикой в Бруме, которое было не очень-то доходным, но она любила работать с глиной, придавать ей форму, а затем цвет.

– Еще какие-нибудь условия? – спросил Ричард.

– Да. Еще только одно. Я хотела продолжать заниматься керамикой. Ты наверняка знаешь о моем бизнесе от своих соглядатаев.

Ричард кивнул.

– Когда мы поженимся, мы решим, где нам жить, чтобы это отвечало нашим обоюдным требованиям. Став моей женой, ты сможешь приобрести все необходимое для своего дела. Обжиговую печь, например. Все, что захочешь, Ли. Я не буду возражать, если днем ты будешь заниматься своим делом… – Он стал медленно приближаться, и в его глазах Ли увидела, что на этот раз пощады не будет. – Но ночи – мои, Ли. Запомни это. Ночи – мои!

Ли дрожала всем телом – то ли от страха, то ли от ожидания. Сосредоточившись на том, чтобы отстоять свои условия, она даже не подумала о том, какой же видит их совместную жизнь Ричард. Она знала, что на брак его толкают условия завещания. Хотя так ли это? Не прикрывается ли Ричард завещанием Лоренса, чтобы осуществить какой-то свой замысел?

Он приблизился вплотную, но все еще не касался ее. Ли ощущала его близость, в висках заломило оттого, что сердце стало гнать кровь с утроенной скоростью. Она не могла отвести взгляд от мерцающей синевы его глаз.

– Итак, мы обо всем договорились? – мягко спросил он.

Даже его голос притягивал ее – он был таким чувственным… таким сексуальным…

– Да, – прошептала Ли.

– Ли, я не хотел бы, чтобы ты сделала из меня дурака. Сейчас я покину твой номер и начну действовать, потому что ты дала слово. Ты пообещала, Ли. Пути назад нет. Итак, мы договорились?

В какой-то момент эти слова об обязательствах пошатнули ее решимость. Но потом Ли поспешно напомнила себе, что Ричард принял все ее условия. А что касается пребывания с ним в постели каждую ночь… Вряд ли бы он согласился на другое, учитывая ту страсть, которую они испытывают друг к другу.

– Договорились, – подтвердила Ли со всей решительностью, на которую была способна.

Ричард улыбнулся, и его глаза провокационно вспыхнули.

– Может, скрепим нашу сделку поцелуем или команда «не подходи!» все еще в силе?

Поцелуй… почему бы и нет? Просто почувствовать на миг вкус того, что ей предстоит? Только сейчас осознав, что по-прежнему держится за дверную ручку, Ли отпустила ее и положила обе ладони на широкие плечи Ричарда.

Восприняв ее жест как разрешение, он не стал ждать словесного подтверждения. Резким движением он привлек девушку к себе и приник к ее губам. Это не был соблазняющий поцелуй, это был жаркий, страстный поцелуй собственника, глубокий и возбуждающий. Ли чувствовала, как его возбуждение передается ей, как сама она тянется к Ричарду, желая слиться с ним. Это был поцелуй – обещание восхитительного наслаждения, и она еще несколько мгновений оставалась ошеломленной, когда он уже оторвался от ее губ. Ричард тронул ее чуть припухшие губы пальцем.

– Не могу дождаться нашей брачной ночи, – пробормотал он.

В его хрипловатом голосе слышалось удовлетворение, а мерцающие глаза, казалось, видели ее насквозь и предупреждали о том времени, когда она не сможет сказать «нет».

Он ушел, унося ее обещание выйти за него замуж. И она сдержит его, потому что больше не сомневается, что для нее на свете существует только один мужчина. Другого не будет. Никогда. Ее душа и сердце навечно принадлежат Ричарду Сеймуру.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ли сидела на камне, наблюдая за закатом, своим последним закатом в Кейбл-Бич. А может, она еще и вернется сюда? Кто знает, что готовит нам будущее? Завтра она летит в Сидней и начинает новую жизнь. Эта жизнь будет совсем не похожа на ту, которую она вела здесь в течение шести лет.

Она распродала почти всю свою керамику. Оплатила все счета. Все, что она намеревалась взять с собой, упаковано и будет отправлено, как только она сможет указать свой новый адрес. А сегодня друзья устроили для нее прощальную вечеринку. В сущности, все ее связи с этим местом оборваны. В тот чемодан, который она возьмет с собой завтра, Ли положила лишь несколько нарядов и туалетные принадлежности.

Ее взгляд блуждал по длинной песчаной полосе. Вдоль нее были припаркованы самые разнообразные средства передвижения – автомобили, фургоны, небольшие грузовички, велосипеды. Из переносных магнитофонов доносилась музыка. Люди удобно расположились на раскладных стульях вокруг столиков для пикника, на которых громоздились пустые банки из-под напитков и остатки еды. Расслабляющая и умиротворенная картина. Это был вечерний ритуал в Бруме – приезжать на пляж и наблюдать за закатом.

Несколько верблюдов катали туристов вдоль кромки воды, и их мерные, покачивающиеся движения гипнотизировали. Никакой спешки. Никаких волнений. Наблюдение за ними действовало на Ли успокаивающе. Она понимала, что завтра ни о каком спокойствии не может быть и речи.

С того вечера, когда она дала согласие выйти замуж за Ричарда Сеймура, прошло шесть недель. На следующий день прямо в аэропорту она встретилась с ювелиром, который определил размер ее безымянного пальца. Через некоторое время Ричард прислал в Брум людей, которые привезли документы, в том числе и брачное соглашение. Ли подписала их, не глядя, потому что не претендовала на деньги Ричарда. С ними прилетел и ювелир, привезя с собой кольцо с восхитительным бриллиантом-солитером. Должно быть, оно стоило целое состояние. Завтра она впервые наденет его.

Но сегодня… Сегодняшний вечер принадлежит ей. Она наблюдала, как меняет свой цвет солнце – от золотисто-желтого до красного – по мере того, как оно спускалось, пока не исчезло за океаном. На небе не было ни единого облачка, оно было лавандового цвета, а вода – серебристо-аквамариновой. Картина была очень красивой и мирной. Воздух был восхитительно свеж. Простая, понятная жизнь… На что она собирается поменять ее? Ради чего?

Уравнять чаши весов? Заживить незаживающую рану? Или получить Ричарда Сеймура?

Он ждал ее.

Самолет приземлился точно по расписанию – в 12.15. Значит, она еще успеет сделать кое-какие покупки. Ли стала на ступеньку эскалатора, идущего вниз, к багажным транспортерам. Она предполагала, что кто-нибудь встретит ее. Ричард не позволил бы ей неприкаянно бродить, не зная, куда ехать. Отныне он наверняка будет просчитывать каждый ее шаг, чтобы поскорее добиться своей цели. В эти шесть недель Ли даже за сотни километров чувствовала его непреклонную волю и целеустремленность.

Но она не ожидала увидеть его самого в терминале аэропорта. Ли как будто ударило током, а сердце зачастило. Ее взгляд был прикован к Ричарду, который разговаривал с кем-то по мобильному телефону, но глаза неотрывно следили за ней. Его взгляд словно выжигал на ней тавро – ты моя, душой и телом.

Эскалатор неумолимо приближал Ли к нему. Ричард закончил разговор, положил телефон в нагрудный карман костюма и стал неторопливо пересекать зал с таким расчетом, чтобы оказаться у подножия эскалатора как раз в тот момент, когда Ли сойдет с него. Они не отрывали напряженных взглядов друг от друга ни на миг, забыв обо всем на свете.

Это было начало их совместного будущего. Мужчина, который завтра станет ее мужем и шел ей сейчас навстречу, всем своим видом словно говорил: я добьюсь любой поставленной цели, я непобедим.

Тревога острым сверлом врезалась в сердце Ли.

– Привет! – поздоровалась она с легкой улыбкой, когда эскалатор подвез ее прямо к нему.

– Привет! – ответил Ричард. В синих глазах светилось веселое удовольствие, пока он наблюдал за ее приближением. – Я рад, что ты, наконец, здесь.

– Было очень любезно с твоей стороны выкроить время и встретить меня лично, – церемонно произнесла Ли.

Ричард громко и радостно рассмеялся, что заставило Ли насторожиться. Он взял ее за руку и повел к багажному транспортеру, продолжая улыбаться.

– С моей стороны было бы крайне глупо так невнимательно отнестись к моей козырной карте.

Но даже это напоминание о том, что их брак – всего лишь деловое соглашение, не могло испортить предательскую радость от встречи и оттого, что он держит ее руку в своей сильной ладони.

– Ты хочешь сказать, что по-прежнему нуждаешься во мне? – насмешливо, но с замирающим сердцем спросила она.

– Нуждаюсь и хочу, – ответил Ричард, задержав выразительный взгляд на ее губах, отчего по телу Ли побежали мурашки.

Она судорожно вздохнула.

– Я думала, что ты будешь хотеть меня только по ночам, – сухо произнесла она.

– Это было минимальное требование, а верхний предел безграничен.

В голове Ли зазвучал тревожный набат.

– А если я захочу ограничиться минимумом?

Он пожал плечами.

– Тебе стоит только сказать.

– И ты согласишься с этим?

– Абсолютно. Видишь ли, Ли, я рассматриваю наш брак как комплекс взаимных соглашений.

Заверение Ричарда ослабило напряжение в ее груди. Пусть Ричард во многом и похож на Лоренса, но он никогда не был тираном. Он ни разу не переступил границ, установленных ею. У Ли не было причин не верить его словам.

Заметив, что он сворачивает к выходу, она воскликнула:

– Я должна забрать багаж, Ричард!

– Его заберут и доставят в отель. Я забронировал для тебя апартаменты в отеле «Риджент». Я сейчас отвезу тебя туда.

Не успели они выйти из здания аэровокзала, как у тротуара притормозил длинный лимузин. Ричард направился прямо к нему, открыл заднюю дверцу, и через несколько мгновений они уже сидели в просторном роскошном салоне, отгороженные от водителя затемненным стеклом.

– Какая точность! – не удержалась Ли от комментария.

– Водитель курсировал неподалеку.

Звонок по мобильному, вспомнила Ли. Все рассчитано и предусмотрено.

– Ты когда-нибудь полагаешься на случай, Ричард? – спросила Ли с любопытством.

– Ну, элемент случайности всегда следует учитывать. Твой самолет мог разбиться. Лимузин мог застрять в пробке. Никому не подвластно все держать под контролем.

– Но все, что только в человеческих силах, ты контролируешь, да? – поддразнила Ли, уверенная, что в случае их брака он предусмотрел все возможные неожиданности.

– Не забывай о непредсказуемости человеческого фактора, – с усмешкой напомнил Ричард. Он взял ее левую руку и погладил большим пальцем кольцо на ее безымянном пальце. – Я не знал, какое ты хочешь кольцо. Может быть, ты предпочла бы другой камень, а не традиционный бриллиант?

Ли приятно удивило, что он думал о таком пустяке, как ее вкус.

– Ты мог спросить, – пробормотала она.

Ее голос вдруг охрип из-за кома, вставшего в горле. Синие глаза поймали ее взгляд и не отпускали, в них читался вызов.

– Ты сама устранилась от любых решений, связанных с организацией нашей свадьбы. Теперь немного поздно менять свое мнение, не так ли, Ли?

– Я и не меняю. Честно говоря, мне все равно, какое кольцо у меня на пальце. Если тебе оно нравится, значит, все хорошо, – быстро произнесла она, почувствовав, что от Ричарда начали исходить волны какого-то напряжения.

– Тогда смею надеяться, что ты не станешь проявлять внезапный интерес и к другим организационным моментам.

– Я же сказала, что заранее согласна с любым из них.

– Спасибо за повторное заверение. – Ричард удовлетворенно улыбнулся и расслабился.

Выиграл очередную битву, с сарказмом подумала Ли. Только с кем? Она глубоко вздохнула и спросила:

– Какие планы на завтра?

– В отеле мы встретимся с распорядителем, Анной Лестер. Она все тебе расскажет, – сухо ответил Ричард.

– Распорядителем? – Ли с трудом сглотнула.

– Свадьбы – не моя сфера деятельности, поэтому я нанял специалиста.

– Ты хочешь сказать, что у нас будет настоящая свадьба? – Ли слышала, что ее голос срывается на фальцет.

Он невозмутимо кивнул, но в синих глазах сверкнуло какое-то странное удовольствие.

– Двести приглашенных.

Мой бог! Он решил устроить представление и позвал всех, кто хоть что-то значит в его мире. Это будет отнюдь не скромная церемония заключения соглашения, а публичная демонстрация слияния Сеймуров и Дюранов. Но зачем ему это нужно? В подобной демонстрации не было никакой необходимости.

– Зачем? – не сдержала Ли рвущегося наружу вопроса.

Лицо Ричарда окаменело, глаза потемнели.

– Потому что я так хочу.

Ли сглотнула и промолчала. Ей нечего было возразить. Она сама дала ему карт-бланш, и он им воспользовался.

– Тогда я должна купить свадебное платье, – слабым голосом произнесла она, чувствуя, как шок сменяется паникой.

– Я уже купил.

– Ты… что? – Она представила Ричарда, рыскающего по бутикам в поисках платья, и нервно рассмеялась.

– Я высказал Анне свои пожелания, она показала мне несколько платьев, из которых я и выбрал, – спокойно пояснил он.

– А если оно не подойдет мне?

– Примерка назначена на сегодня, поэтому на подгонку еще есть время. Свадьба назначена на завтра, на четыре.

– В церкви, конечно, – пробормотала Ли.

Все это время она представляла маленькую комнату в мэрии, где и должно было, по ее мнению, произойти сие знаменательное событие.

– В соборе Святого Андрея, – с явным удовольствием добил ее Ричард.

– А прием?

– В бальном зале отеля «Риджент».

Все организовано по высшему разряду! Ли в смятении думала, что Ричард намеренно превратил их свадьбу в «событие года». Лакомый кусок для прессы – самый завидный холостяк Австралии и его избранница. Что ж, все это действительно его выбор, вплоть до платья невесты.

– А моих сестер ты не пригласил стать подружками невесты? – резко спросила она, переходя от пассивного соглашательства к атаке.

– Нет. По проходу ко мне ты пойдешь одна.

Ли не сдержала облегченного вздоха.

– Но они приняли приглашение на свадьбу и будут в числе гостей, – предупредил он, наблюдая за ее реакцией на эту новость. – Так же, как и твоя мать.

Внутри Ли возмутилась лицемерием своей семьи, решившей прийти на торжество, которое им претит. Она действительно не хотела больше видеть никого из них. Мстительное удовольствие, которое она надеялась испытать, выходя замуж за Ричарда, куда-то испарилось за последние недели. Теперь ее больше беспокоило собственное будущее рядом с этим мужчиной, чем сведение счетов со своей семьей.

Осознание того, что семья стала ей безразлична, удивило Ли. Ей действительно было все равно, будут они присутствовать на свадьбе или нет. Они попали в ловушку собственных амбиций – семья Дюран никак не могла пропустить главное событие года в светской жизни. И это при том, что все они ненавидят Ли, ненавидят еще сильнее из-за того, что звездой этого праздника будет она, а им, даже матери, придется сидеть в церкви на скамье среди прочих гостей в качестве зрителей. При этом все ее четыре сестры мечтали бы оказаться на ее месте.

Конечно, в какой-то мере это было справедливо – око за око. И все же Ли предпочла бы, чтобы их не было на церемонии. Она с подозрением посмотрела на Ричарда.

– Почему ты пригласил их? – спросила она, сожалея, что не умеет читать мысли.

– По многим причинам…

Глупо было даже предполагать, что жизнь с Ричардом будет легкой. Ли будто видела, как в его очень умной голове роятся различные доводы, и он выбирает, какой из них лучше привести.

– …но основная из них – я хотел, чтобы они увидели тебя так, как вижу тебя я.

Ли удивилась до такой степени, что вопрос сорвался с губ прежде, чем она успела подумать:

– И как же ты меня видишь?

В его глазах блеснул триумф.

– Я вижу тебя моей невестой, моей супругой, моей королевой… и тебе будет оказываться всяческое уважение.

В его голосе слышалась неподдельная гордость, но Ли сомневалась, чем это было вызвано: желанием, чтобы она сияла рядом с ним, или стремлением заставить всех окружающих признать его жену, каким бы странным ни показался его выбор? Ричард взял ее руку, на которой сверкало обручальное кольцо, и по очереди поцеловал костяшки пальцев, при этом его взгляд не отпускал ее взгляда. В синих глазах читалась решимость обладать и не отпускать, отчего по телу Ли прокатилась волна дрожи.

Нуждаюсь и хочу, сказал Ричард ей недавно.

Ли чувствовала то же самое – она нуждалась и хотела его. Он заставил ее чувствовать себя живой, и шесть последних лет казались ей теперь периодом спячки, пустым существованием в безвоздушном пространстве. Теперь ее чувства будто неслись по американским горкам – вверх-вниз, вверх-вниз, а в глубинах ее существа рождались самые немыслимые желания.

– Могу я поинтересоваться, как ты видишь меня? – вроде бы шутливо спросил Ричард, но напряженный взгляд выдавал его.

Неужели для него это важно? До сих пор Ли была уверена, что ему, в сущности, все равно, лишь бы их сделка состоялась. Впрочем, любопытно посмотреть на его реакцию.

– Охотником, – ответила она без предисловий и объяснений.

Он склонил голову набок, и она снова представила себе тысячи мыслей, проносящихся в ней в попытке проанализировать ее ответ. При этом выражение лица Ричарда не изменилось. А то, что он сказал, вернее, спросил, оказалось для Ли полной неожиданностью, хотя это она намеревалась его смутить.

– Ты же не чувствуешь себя пойманной в ловушку, Ли?

– Нет. Я знаю, что смогу уйти, если захочу. Ты попросту не можешь поймать меня в ловушку, Ричард.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я – не конечная твоя цель, – просто ответила Ли. – Я не знаю твоей конечной цели, но стремишься ты именно к ней. И стремишься уже очень давно.

– Другие бы просто сказали, что я амбициозен, – мягко заметил Ричард.

Но Ли уже знала, что им движет нечто большее, чем просто амбиции. Она видела это по его глазам. У нее было такое ощущение, что что-то сжигает его изнутри, какая-то темная страсть, ищущая удовлетворения.

Ли пожала плечами.

– Ты спросил, я ответила.

– Да, но твой ответ был… непредсказуем. – Синие глаза смотрели на нее с неподдельным интересом. – И я думаю о том, сколько еще сюрпризов мне уготовано.

– Надеюсь, достаточно для того, чтобы ты не воспринимал наш брак как нечто само собой разумеющееся и не заскучал, – парировала Ли, чувствуя прилив радостного возбуждения оттого, что и у нее в руках оказался пусть маленький, но козырь.

Ричард рассмеялся и снова поцеловал ей руку.

– Жена, с которой нужно считаться… Заманчивая перспектива.

Он ушел от серьезного разговора, но Ли почувствовала, что задела какую-то очень важную струну в его душе, и возликовала. Не настолько Ричард Сеймур непробиваем. Может быть… может быть, ей посчастливится и со временем она начнет понимать его так же хорошо, как он понимает ее?

Лимузин свернул с главной дороги на подъездную дорогу к отелю. Ли запоздало порадовалась, что оделась в лучшую свою одежду – черные брюки и жакет, а вручную расписанный шелковый шарф оживлял наряд и придавал ему оригинальность. Ли вдруг стало страшно – в отель ей предстояло войти невестой Ричарда Сеймура, чтобы встретиться с распорядителем свадьбы.

Лимузин плавно затормозил. Швейцар поспешил к нему, чтобы открыть дверцу. Ричард вышел первым и помог Ли выбраться из машины. Швейцар поприветствовал их обоих по именам и проводил в фойе, указав, где их дожидается мисс Лестер.

Стройная блондинка в элегантном красном костюме поднялась из кресла и с улыбкой направилась им навстречу, но Ли понимала, что эта улыбка предназначена исключительно Ричарду. Когда женщина подошла, Ли увидела, что ей за тридцать и что она весьма уверена в себе и искушена.

Ричард любезно представил женщин друг другу.

– Ли, это Анна Лестер. Анна, это моя невеста Ли Дюран.

– Рада с вами встретиться, наконец, – сказала Анна, протягивая руку. В ее карих глазах горело любопытство, правда, умело приглушенное. – Надеюсь, вам понравится то, что я сделала.

Ли пожала протянутую руку.

– Не сомневаюсь, что вы прекрасно справились с задачей, и благодарю заранее.

– Было несколько непривычно организовывать все без участия невесты. – Любопытство все-таки прорвалось наружу.

– Я уверена, что участие жениха компенсировало это неудобство, – Ли с улыбкой посмотрела на Ричарда. Улыбка была призвана символизировать, что между ними нет никаких разногласий.

Он обнял ее за плечи и улыбнулся в ответ.

– Оставляю тебя в руках Анны. Вечером позвоню, хорошо?

– Хорошо.

Взгляд Ричарда задержался на ее губах, как будто он собирался поцеловать ее. Но не поцеловал.

– Завтра, – прошептал он и повернулся, чтобы уйти.

Ли наблюдала за тем, как он пересекает фойе.

Швейцар бросился открывать дверь, а она подумала, что Ричард излучает уверенность и властность так же естественно, как дышит. Она вдруг попыталась представить себе, каким было его детство, а потом – что он будет чувствовать завтра, стоя у алтаря и ожидая ее, женщину, которую выбрал в жены.

– Вам достался очень достойный мужчина, мисс Дюран, – восхищенно произнесла Анна Лестер.

Ли оторвала взгляд от Ричарда и посмотрела на женщину. На ее губах появилась ироничная усмешка.

– Я не предпринимала для этого ровным счетом ничего. Я просто сказала «да» в ответ на его предложение.

– Но вы наверняка хотели этого, – импульсивно сказала Анна и тут же поправилась: – Извините, это не мое дело.

Ли не смогла удержаться от смеха. Ситуация действительно была абсурдной – принц и гадкий утенок.

– Что ж, давайте начнем процесс превращения меня в лебедя для такого достойного мужчины, – сказала Ли, внезапно ощущая какую-то головокружительную легкость. Ричард все подготовил и вправе ожидать, что его невеста не ударит в грязь лицом. – Давайте поднимемся в номер, который Ричард для меня зарезервировал.

– Да… Я… Сюда, к лифтам, пожалуйста. У меня есть ключ.

Мисс Лестер была откровенно смущена. Она боялась сделать неверный шаг в столь неординарной ситуации.

– Не стоит волноваться, – решила сгладить ситуацию Ли. – Я знаю, что многие женщины сочли бы Ричарда великолепной партией. И я действительно хочу выйти за него замуж. – Она бросила на Анну быстрый взгляд. – Но главное то, что он хочет жениться на мне.

– Понятно, – протянула Анна, но тут же лучезарно улыбнулась, вспомнив о своей роли. – Я еще ни разу не встречала жениха, который бы так старался угодить своей невесте. Надеюсь, вы оцените его старания.

– Главное, чтобы это нравилось Ричарду. Ведь это он платит по счетам, – сухо добавила Ли.

– Да… Да, конечно. – Анна была обескуражена и не сразу совладала с собой.

Затраты на эту свадьбу – капля в море для состояния Ричарда, цинично подумала Ли. Интересно, он преследует исключительно деловой интерес, устраивая это шоу, или в этом есть что-то личное?

Гордость… месть… удовлетворение?

Но в одном Ли не сомневалась – это не будет торжеством любви.

И сразу печаль камнем легла ей на сердце. Ее никто не любит.

Но Ричард хотя бы нуждается в ней и хочет ее, сказала Ли себе, а это много больше всего того, что она имела в своей жизни. И она никому не позволит испортить завтрашнюю свадьбу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Его королева… Ли смотрела на свое отражение и не могла поверить, что невеста в огромном зеркале – это она. Неужели Ричард видел ее именно такой, когда заказывал этот наряд? Она вспомнила свадьбы своих сестер – пена кружев, корсаж, украшенный драгоценными камнями, пышный кринолин… Они выглядели сказочными принцессами, но сама она сегодня выглядела… королевой.

Платье было средневековым по стилю, с корсажем на китовом усе, выполненным из узорчатой шелковой ткани. Он выгодно подчеркивал формы Ли, придавая им неожиданную сексуальность. Маленький воротник-стойка был отделан золотистым кантом, из-под груди до центра живота шла вставка в форме сердца, выполненная из золотого шитья. Длинные рукава, плотно облегающие руки от плеча до локтя, затем резко расширялись, и эта расширенная часть тоже была сделана из золотого шитья. Юбка платья тесно облегала фигуру до середины бедер, а потом расходилась широкими складками. Длинный шлейф был также отделан золотым кантом.

Из украшений на Ли была только тоненькая золотая цепочка, но на ней в виде подвески висел бриллиант, который по размеру мог соперничать с тем, что сверкал у нее на пальце. В мочках ушей поблескивали бриллиантовые сережки, но самым главным украшением была, безусловно, золотая тиара, удерживающая фату. Волосы спереди были подняты вверх таким образом, чтобы на них держалась тиара, а сзади они свободно спадали на спину.

Ее лицо сияло, как никогда раньше, – спасибо визажисту, который поработал над ним. Он придал ее глазам большую глубину, а щекам румянец, при этом Ли выглядела абсолютно естественно, а вот губы он накрасил ярко-вишневой помадой.

– Никаких пастельных тонов с вашими темными волосами и оливковой кожей! – настаивал он. – Ваше амплуа – драматическое.

Драма… Что ж, предстоящую свадьбу можно назвать и так, подумала Ли. Король получает свою королеву. Она очень надеялась, что справится с ролью, которую ей навязал Ричард. И теперь, будучи полностью готовой к выходу на сцену, Ли отчаянно боялась. Она не привыкла быть звездой.

– Ваш букет. – Анна протянула ей букет кремовых роз.

– Его тоже выбирал Ричард? – спросила Ли, вдыхая изумительный аромат.

– Да. Я предлагала небольшой букетик из мелких орхидей, но он настаивал на розах.

Их первый поцелуй в розовом саду… помнил ли он об этом? Означают эти розы что-нибудь или она занимается глупостями, пытаясь найти скрытый смысл в обычном букете?

– Должна сказать, что розы очень подходят к платью, – заметила Анна одобрительно.

– Да, – согласилась Ли, сказав себе, что Ричард выбрал розы только потому, что они по стилю больше всего подходили к платью.

И все же Ли чувствовала, что в букете таится какой-то скрытый смысл.

Резко зазвонил телефон. Анна сняла трубку.

– Да, – только и сказала она. Повесив трубку, она с улыбкой повернулась к Ли. – Машина уже прибыла. Нам пора ехать. Вы готовы?

Ли глубоко вздохнула и оглядела гостиничный номер. Он был убран, хотя с утра напоминал железнодорожный вокзал – люди сновали туда-сюда, приносили какие-то вещи, причесывали Ли, делали макияж, красили ей ногти. Почти все визитеры не преминули отметить прекрасный вид на Сиднейскую гавань, открывающийся из большого углового окна. До сих пор она оставалась равнодушной к нему, но сегодня вечером… вечером она вернется в этот номер женой Ричарда и, может, взглянув на россыпи огней, представит себе, что любима…

Ли посмотрела на себя в зеркало. В любом случае лучше быть королевой при короле, чем забытым всеми кукушонком.

– Да. Я готова, – решительно сказала она.

– Вы великолепно выглядите. Сногсшибательно, – тепло заверила ее Анна. – Поверьте, я еще не видела невесты красивее.

Ли усмехнулась.

– Я просто свидетельство того, что может сделать профессионал. Спасибо вам за все, Анна.

– Работать с вами было огромным удовольствием, – искренне ответила та. – Вы просто идеальная невеста. Ни споров, ни раздражения, ни истерик.

Машина, ожидавшая ее, тоже была лимузином, но на этот раз белым, украшенным белыми и золотистыми лентами. Даже такие мелочи предусмотрены, подумала Ли мимоходом, пока Анна помогала ей усесться на заднее сиденье. Хорошо, что рядом с ней есть кто-то, кто заботится и помогает ей, пусть даже и наемный организатор свадеб.

Водитель рассчитал так, что они подъехали к собору ровно в четыре часа. Анна настояла на том, чтобы Ли оставалась в машине до тех пор, пока последние гости не зайдут внутрь и не займут свои места. Очевидно, рассаживанием гостей занимались специально нанятые люди, и, когда один из них махнул рукой, Анна помогла ей выбраться из машины, благодаря чему наряд не пострадал. Ли медленно шла по направлению к собору, но сердце в ее груди билось неистово. Уже внутри Анна подвела ее к самому началу центрального прохода и в последний раз поправила шлейф и фату.

Орган заиграл гимн, запел хор мальчиков, но Ли ничего не слышала. В ее ушах стоял барабанный бой, а руки мелко дрожали. Оставалось надеяться, что ноги не подогнутся и не откажут ей в самый решающий момент.

Смолкли финальные аккорды гимна. Анна в последний раз окинула Ли оценивающим взглядом и улыбнулась.

– Все отлично. Когда зазвучит свадебный марш, начинайте медленно идти по центру прохода прямо к Ричарду. Ни на миг не отводите от него взгляда и не смотрите по сторонам, иначе можете потерять равновесие. Понятно?

– Да, – сдавленно прошептала Ли внезапно пересохшими губами.

Она пожалела, что у нее нет отца, который бы вел ее к алтарю. Это было так ужасно – быть предоставленной самой себе, не иметь никого, на кого можно было бы опереться, кто бы защитил ее от ошибок перед лицом всех этих людей. Но ее отец, настоящий отец, живет где-то в Италии, а она всю жизнь одна. И сегодня, как всегда, она справится.

Смотри только на Ричарда, твоя цель – он, твердила Ли сама себе как заклинание. Но она видела множество людей, сидящих на скамьях, которые через мгновение повернут головы к ней, чтобы увидеть и критически оценить невесту – исчезнувшую шесть лет назад младшую дочь Лоренса Дюрана. В их взглядах наверняка будет любопытство, зависть, может быть, досада, но она не станет думать об этом.

Ее цель – Ричард…

Зазвучал свадебный марш. Анна отступила в сторону, шепотом отсчитывая такты. «Идите!» – скомандовала она, и Ли сделала первый шаг. Двигайся в такт, иди по центру, в конце прохода тебя ждет Ричард, твердила себе Ли. Но какой же длинный, какой бесконечно длинный этот проход. Боковым зрением она видела размытые пятна лиц, неясные движения… Она должна смотреть только на Ричарда! Шаг, пауза, шаг, пауза, шаг… К Ричарду!

И тогда он улыбнулся. Улыбнулся ей, и все вдруг стало намного легче. Его взгляд манил, успокаивал, обещал безопасность. Ричард позаботится о ней. Все, что она должна сделать, – дойти до него. Ли улыбнулась в ответ, вскинула голову, расправила плечи. Ее фигура приняла королевскую осанку. Ей очень захотелось, чтобы Ричард гордился своей невестой.

Избранная – вот кто я есть, думала Ли. Не кукушонок, не отвергнутый подкидыш, не ошибка матери, а его избранница.

Расплывчатые лица гостей проплывали мимо. Но почти у самого алтаря ее взгляд выхватил двух женщин, сидящих на передних скамьях: слева, в лавандовом наряде, сидела ее мать, а справа… Кто эта женщина в бледно-зеленом? Мать Ричарда? Ли физически почувствовала взгляды этих двух женщин, и ее сердце тревожно забилось.

Не сейчас, приказала себе Ли. Этот миг только ее, ее и Ричарда. И пусть матери двух незаконнорожденных детей, которые сегодня вступают в брак, видят и знают это. Ни одной из этих женщин, переложивших на плечи своих детей собственные грехи, она не позволит испортить сегодняшний день.

Ричард протянул руку, и Ли поняла, что спасена. Она настолько крепко сжимала букет, что ей потребовалось несколько мгновений, чтобы разжать пальцы. Но, вложив свою руку в его теплую ладонь, она чуть не потеряла сознание.

Прошлым вечером он позвонил ей, чтобы убедиться, что все в порядке, но она не видела его с того момента, как он оставил ее в руках Анны Лестер. До настоящего момента эта свадьба была для нее чем-то иллюзорным, но прикосновение его руки заставило Ли поверить в реальность происходящего.

Она выходит замуж за Ричарда Сеймура!

Ее рука лежит в его руке.

Отныне и навсегда…

Священник, высокий седовласый мужчина, облаченный в богато украшенные одеяния, сделал шаг вперед, намереваясь начать церемонию. Среди гостей произошло движение, раздался легкий гул, и снова все смолкло. Алтарь был украшен кремовыми розами и массивными канделябрами, через оконные витражи падали разноцветные лучи дневного света.

– Мы собрались здесь сегодня…

Ли постаралась сосредоточиться на словах священника, решительно гоня панику, но голос ее слегка дрожал, когда она повторяла слова брачного обета. Ричард же произносил их спокойным, низким голосом, как будто действительно клялся любить и уважать ее.

Она закрыла глаза, молясь, чтобы это когда-нибудь стало правдой. Да, любовь не входит в их соглашение, но, может быть, со временем… Они уважают друг друга, но ей хочется большего. Если Ричард говорит, что любой ребенок, который у нее родится, будет дорог ему, может, ему станет дорога и мать этого ребенка?

Ли услышала, как священник спрашивает, не знает ли кто-нибудь причины, по которой этот брак не может быть заключен, и похолодела. А вдруг сейчас одна из сестер встанет и объявит всем, что Ли – не дочь Лоренса Дюрана?

Все промолчали.

Ли перевела дух, ругая себя за эту вспышку страха. Конечно, Ричард не допустил бы ничего, что могло бы испортить его звездный час. Тем или иным способом, но он предусмотрел все случайности. Охотника ничто не остановит.

Золотой ободок скользнул на ее палец. А у нее нет для него кольца. Впрочем, неважно. Охотники не носят колец. Оно им нужно, чтобы окольцевать пойманную добычу и удержать ее.

– А теперь объявляю вас мужем и женой.

Вновь зазвучал орган, наполняя собор чарующими звуками. Священник улыбнулся новобрачным.

– Можете поцеловать невесту.

Хор мальчиков запел «Песнь радости».

Ричард положил руку Ли на талию и привлек ее к себе с высокомерной самоуверенностью, выдающей его триумф. Его жена… важнейший этап в выполнении воли Лоренса завершен.

Ли начала бить нервная дрожь. Но дело сделано, на радость или на беду.

– Посмотри на меня, Ли, – прошептал Ричард.

Она должна… она посмотрит… сейчас…

Сейчас она взглянет в лицо мужчины, ставшего ее мужем, и все поймет.

Почти парализованная страхом, Ли подняла глаза, ожидая увидеть победоносный взгляд триумфатора. И ошиблась. В синих глазах светились нежность, понимание, обещание заботы и поддержки. И ее сердце дрогнуло, но на этот раз не от страха или волнения, а от глубокой благодарности. Он единственный всегда заботился о ней и обещал делать это впредь всеми возможными способами.

Ричард наклонил голову и нежно коснулся ее губ своими. Все ушло, остался только вкус рая на губах. Ее собственного рая.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Как только Ли и Ричард вернулись в отель, их окружила толпа фотографов и репортеров из многочисленных газет и журналов.

Ли была удивлена и в то же время обрадована ответами, которые давал Ричард. Он резко отмел все подозрения по поводу того, что их брак – это деловое соглашение, представив их отношения в романтическом свете.

«Да, Ли решила строить собственную жизнь, не имеющую ничего общего с интересами Лоренса Дюрана, но я никогда не терял контакта с ней».

«Мне кажется, я всегда знал, что женюсь только на ней. Надо было лишь подождать, пока она повзрослеет и даст свое согласие».

«Впервые я увидел Ли, когда ей было всего пятнадцать. Уже тогда она была особенной. А сейчас она просто несравненна».

Ричард говорил все это очень убедительно, непрерывно улыбаясь Ли, и она чуть не поверила его словам. Она была так тронута тем, как Ричард все организовал, как вел себя, что ее ответы оказались под стать его ответам.

«Для меня никогда не существовало никого другого. Только Ричард».

«Я уехала из дома, потому что хотела сама чего-то добиться в жизни, узнать, чего я стою. Ричард – очень сильная личность, и я хотела, чтобы он уважал меня».

«Это, безусловно, самый счастливый день в моей жизни».

Ричард вторил ей.

«Все очень просто – мы с Ли принадлежим друг другу».

Брак по любви.

Ли так захватило их совместное «выступление», что она даже перестала нервничать. Они стояли бок о бок у входа в бальный зал отеля, приветствуя гостей и принимая поздравления. Ричард знакомил ее, а затем давал короткий комментарий относительно всех этих людей. В основном он говорил о деловых партнерах, светские львы и львицы его откровенно не интересовали.

Их семьи шли последними. Ли не знала, чья это была идея – Ричарда или Анны Лестер, но это было правильное решение. Ее хорошее настроение немедленно уступило место настороженности и страху. Ричард представил свою мать, которая оказалась без сопровождающего мужчины. Это была та самая леди в бледно-зеленом. Черты ее лица были очень похожи на черты Ричарда, только глаза у нее были не синие, а карие.

– Великолепно организовано. Впрочем, как все и всегда, – заметила она с сардонической улыбкой.

– Спасибо, – сухо ответил Ричард. – Моя жена Ли. Моя мать, Клер Сеймур.

Естественного разговора не получилось.

– Рада познакомиться с вами, миссис Сеймур, – с приветливой улыбкой произнесла Ли.

Мать Ричарда окинула ее оценивающим взглядом. В нем было, скорее, недоумение, чем радость от знакомства с женой сына. Ей так и слышался невысказанный вопрос: «Ты хоть знаешь, кого взяла в мужья? С кем связала свою жизнь?» Ли вовремя прикусила язык, чтобы не ответить в голос: «Знаю, потому что я такая же».

– Ричард долгое время шел по жизни один, – сказала Клер, и в ее голосе Ли почудилась горечь. – Восхищаюсь твоей храбростью, что ты решилась выйти за него.

– Ричард всегда был исключительно добр ко мне, – ответила Ли. – Поэтому для этого поступка мне не требовалась храбрость.

– Добр? – Мать бросила быстрый взгляд на сына, как будто не могла поверить, что слово «добр» было применено именно к нему. Затем она выдавила из себя улыбку и пробормотала: – Что ж, удачи, дорогая.

Эта непредвиденная ситуация выбила Ли из колеи. Она не сомневалась, что мать Ричарда не верит, что их брак – по любви. Хотя, может быть, Клер Сеймур так же плохо знает своего сына, как Алисия свою дочь? Может быть, ее точно так же никогда не волновало, что на сердце у кукушонка в ее семье?

Ли поспешно отогнала эти мысли, поскольку Ричард уже представлял ей двух своих старших братьев и их жен. Значит, он тоже самый младший в своей семье, думала Ли, принимая несколько натянутые поздравления. Что это, ревность? Оба брата были ниже Ричарда, коренастые, короткошеие и кареглазые. Наверняка пошли в своего отца, вскользь подумала Ли. С ними были две девочки, племянницы Ричарда, которые искренне выражали свой восторг по поводу свадьбы и благодарили дядю за приглашение.

Этот маленький приятный момент быстро закончился, поскольку к ним приближалась процессия из четырех молодых женщин – ее сестер, ведомая Кэролайн. Надин воспользовалась возможностью и поцеловала Ричарда отнюдь не сестринским поцелуем.

– Я рада, что ты пришла, Кэролайн, – вежливо сказала Ли.

– Мы должны были прийти, не так ли? – последовал насмешливый ответ.

– Нет. Все зависело только от вашего желания.

Сестра с жалостью посмотрела на нее.

– Очнись, детка. Хозяин велел – мы прыгаем.

Это обычная зловредность Кэролайн или неприглядная правда? Но выяснять что-либо не было времени, к ней уже подходила Надин.

– Что ж, сегодня мы впервые гордились тобой, сестричка, – протянула она, но в глазах ее полыхала жгучая зависть. – Наконец-то ты поняла, что такое настоящий класс.

– Спасибо, Надин.

– Поразительно! – воскликнула Ванесса. – Просто поразительно!

– Что? Что гадкий утенок превратился в лебедя? – пробормотала Ли, но Ванесса уже отошла.

Фелисити, холодная и элегантная, как всегда, слегка наклонилась вперед, но только для того, чтобы высказать сомнение:

– Хочется надеяться, что ты не опустишь планку, Ли. Ричард рассчитывает на тебя.

– Постараюсь не разочаровать его, – сухо ответила Ли.

Последней к дочери подошла Алисия Дюран. Ли была уверена, что ничего не почувствует, но вопреки всему в ее сердце вспыхнула надежда, потому что мать смотрела на нее с каким-то грустным восхищением. Она покачала головой.

– Какое разительное преображение, – пробормотала она. – Не могу поверить увиденному, Ли, но нахожу это очень милым. – Быстрым движением она подняла руку и легко коснулась щеки Ли. – Что ж, судя по всему, ты была рождена все-таки не напрасно.

Ли была так потрясена, что не нашлась, что ответить. Она была рождена, чтобы стать сыном и наследником Лоренса. Теперь она стала женой того, кто заменил Лоренсу сына. Но мать явно имела в виду что-то другое, но что?

Алисия опустила руку. Ее губы искривила усмешка.

– Моя дочь. Как бы я хотела, чтобы Лоренс мог тебя увидеть. Это твой триумф, Ли. Надеюсь, что ты до конца сыграешь свою роль. Только лучше, чем это сделала я, – добавила Алисия с легким сожалением в голосе.

Одобрение? После всех этих лет? Ли раздирали самые противоречивые чувства. Сказала ли так мать только из-за того, что она вышла за Ричарда? Неужели только это возвысило Ли в ее глазах? А может, за этой горечью в ее голосе таится что-то совсем другое?

Прежде чем Ли смогла произнести хоть слово, Алисия уже отошла.

– Ты в порядке, Ли?

Она вскинула взгляд на Ричарда.

– Да, в полном. Интересное сочетание – твое и мое семейство.

Синие глаза впились в ее лицо.

– Проблемы?

– Ты заставил их прийти, Ричард?

Он отрицательно покачал головой и иронически усмехнулся.

– Никакого прессинга, поверь мне.

Ли поверила, но едкое замечание Кэролайн прочно засело в ее мозгу.

Зазвучали первые аккорды, и ансамбль начал исполнять трогательную песню «Наконец я нашел кого-то». Ричард провел Ли мимо сидящих за столиками гостей в центр зала, чтобы станцевать первый танец. Звучала лирическая мелодия, и они танцевали вдвоем перед глазами сотен гостей.

– Песню тоже ты выбрал? – тихонько спросила его Ли.

Ричард усмехнулся.

– Конечно. Я сам всегда выбираю все, что мне нужно. И ты, Ли, первая в списке того, что мне жизненно необходимо.

Сердце ее затрепетало. Ричард говорил и поступал так, как ей виделось в ее мечтах. И даже если он не чувствовал этого, играл он великолепно.

Торжество было срежиссировано до мелочей. Ли и Ричард сидели за столом с людьми, которым он, очевидно, наиболее доверял. Это были его личные помощники и доверенные лица в структуре финансовой империи Лоренса. И мужчины, и их жены были приветливы с Ли, и вскоре она почувствовала себя вполне комфортно в их обществе. Конечно, они не знали ее, но в их расположенности было не только желание угодить шефу, и она была им благодарна.

Мелодии, которые исполнял ансамбль, были очень романтичны, подаваемая еда – превосходна, французское шампанское лилось рекой, провозглашаемые тосты приятны и часто смешны. На какое-то время Ли даже забыла о ядовитой стреле, пущенной Кэролайн, пока не столкнулась с той возле дамской комнаты.

– Кэролайн, подожди минутку! – Ли импульсивно бросилась к сестре.

– Желание невесты – приказ, – немедленно последовал насмешливый ответ.

– Не будь такой, – взмолилась Ли. – Я просто хотела спросить тебя, что ты имела в виду, когда сказала, что Ричард заставил вас прийти на свадьбу.

– Да ладно тебе, Ли. Неужели ты не знаешь, как это делается?

– Пожалуйста… скажи мне.

– Он – единоличный исполнитель воли отца и может тянуть с официальным утверждением завещания сколько ему заблагорассудится. И пока завещание не утверждено, нам приходится плясать под его дудку. – Ли почувствовала, что сестра прямо-таки переполнена злобой. – Теперь, насколько я понимаю, придется плясать еще и под твою дудку.

– Нет! – страстно воскликнула Ли. – Я никогда не стану играть в эти игры.

– Что ж, это твое дело. – Ненависть на лице Кэролайн снова сменилась насмешкой. – Ничего не изменилось, да? Просто власть и кошелек теперь в руках не Лоренса, а Ричарда.

– Он пригрозил, что задержит утверждение завещания?

Кэролайн пожала плечами.

– Ричард – ставленник отца, и этим все сказано.

– Нет, Кэролайн, Ричард совсем другой, – с полной уверенностью заявила Ли. Иначе он попросту не женился бы на ней. – Я ничего не знаю о правилах утверждения завещания, но я поговорю с Ричардом, – решительно сказала Ли. – Все это можно решить быстрее.

– И какую цену ты за это запросишь? – На этот раз насмешка была горькой.

Как же глубоко в души ее близких проникло влияние Лоренса! Ли порывисто сжала руку сестры.

– Да никакую, Кэролайн. Все закончилось. Всем нам пришлось через многое пройти, но теперь ты можешь без страха сделать свой выбор в жизни. Ты вольна жить так, как тебе хочется, и никто не сможет тебе этого запретить. Ты свободна. Свободна, понимаешь?

В глазах сестры появилось недоумение.

– Не понимаю. А зачем тогда ты вышла за Ричарда?

– Потому что я люблю его.

– Любишь?

Кэролайн во все глаза смотрела на младшую сестру, как будто была не в силах поверить услышанному. Ли же, в свою очередь, была потрясена, что эти слова сорвались с ее губ. Видимо, сегодня в ее мозгу фантазии и реальность несколько перепутались.

– Я хотела бы, чтобы мы были честны друг с другом, – торопливо и страстно заговорила Ли. – Никакого противостояния, никакой неприязни. Мы можем попробовать?

Взгляд сестры снова стал холоден и насмешлив.

– Ты дура, Ли. Ричард – безжалостная акула. Он выбрал тебя, потому что ты – самое слабое звено, а ему не хотелось долго возиться.

– Это неправда!

Теперь в глазах Кэролайн было откровенное презрение.

– Ты глупа и слепа! Узнай хотя бы правила игры, в которую ввязалась по глупости. Впрочем, ты все равно, как всегда, проиграешь. – Она уничижительно расхохоталась. – Любовь! О господи! Потрясающая шутка!

Продолжая посмеиваться, Кэролайн отвернулась и направилась в бальный зал. Ли смотрела ей вслед, а в сердце змеей вползали страх и недоверие. Может ли она доверять Ричарду?

Да, она вышла за него замуж. Он стал ее мужем, но не хозяином же! У нее по-прежнему есть выбор. Главное, найти в себе силы сделать его. Сегодня она стала женой Ричарда, потому что сама так решила, и намерена сделать все, чтобы этот брак оказался жизнеспособным. Напрасно она поддалась провокации Кэролайн и позволила подозрениям вкрасться в душу. Пока всеми своими поступками Ричард заслужил ее доверие, разве не так?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Несмотря на все доводы, которые Ли приводила сама себе, она была взвинчена до предела, когда входила в гостиничные апартаменты. Они больше не были в центре людского внимания, и Ли не представляла себе, что будет, когда они останутся наедине. Что в их свадьбе было настоящим для мужчины, ставшего сегодня ее мужем, а что игрой для избранной публики?

Приглушенный свет создавал в номере интимную обстановку. Ли увидела на столе серебряное ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка шампанского, рядом стояли два рифленых бокала и серебряная ваза с клубникой. В попытке скрыть все нарастающее напряжение, Ли пошутила, указывая на шампанское:

– Разве праздник еще не закончился?

– Он только начинается, – ответил Ричард с чувственной хрипотцой, выдающей его нетерпение.

Сердце Ли пустилось вскачь. Она положила на стол свой свадебный букет и обернулась. Ричард уже снял пиджак и жилет, расслабил узел галстука и как раз вытаскивал запонки из манжет рубашки. Он улыбался, и глаза его лукаво поблескивали.

– Я думал, что время от времени нам захочется освежиться шампанским.

Ночи – мои, вспомнила Ли его слова.

В голове Ли зашумело, нервы натянулись как струны. Она пыталась убедить себя, что глупо так нервничать – ведь это уже было между ними. И она хочет его, хочет снова испытать то головокружительное чувство полета. Почему же тогда она так нервничает?

– Ты уже можешь распустить волосы, Ли, – заботливо сказал он. – Я помогу тебе, тиара наверняка крепилась как-то хитроумно.

В расстегнутой рубашке Ричард медленно подошел к ней сзади и стал вынимать заколки из волос. Ли чуть не лишилась сознания, почувствовав запах его обнаженной кожи, такой мускусный и мужской, наполненный какой-то животной энергетикой. Отстегнув тиару, он бросил ее и фату на ближайший диван и стал вынимать шпильки.

– Ты была великолепна, – промурлыкал Ричард ей в затылок.

Ли глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться физическому возбуждению от нежных прикосновений его пальцев, когда он массировал ее голову.

– А ты боялся, что я подведу тебя? – спросила она в надежде понять, что у него на уме.

– Ни одной минуты. Если уж Лоренс не сломил твой дух, то не сможет никто. Ты ведь боец по натуре, как и я.

Так ли это? Но додумать Ли не успела – Ричард наконец освободил ее волосы и развернул ее к себе лицом. Теперь он стоял прямо перед ней, и Ли не могла оторвать взгляда от пульсирующей жилки на его горле, чувствуя, как нарастает ее возбуждение. Ричард приподнял ее голову за подбородок, и она заставила себя поднять ресницы и посмотреть ему в глаза. Ей было важно понять, что он чувствует. Его глаза горели каким-то странным светом, помимо желания обладать ею было в них что-то еще.

– Был ли этот день самым счастливым в твоей жизни, Ли? – Вопрос был неожиданным.

Ли снова испугалась. Сказав правду, не даст ли она ему в руки оружие против себя?

– Неужели это важно для тебя? – резко, даже с вызовом ответила она вопросом на вопрос.

– Да, – просто и искренне ответил Ричард.

– Тогда и мой ответ «да».

Синие глаза потемнели, их выражение смягчилось.

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя потерянной на собственной свадьбе. Больше никаких потерь и проигрышей. Отныне мы победители. Оба.

Ли никогда и не думала о Ричарде как о проигравшем, но прежде, чем она успела возразить, его губы прильнули к ее губам. Да уж, целовал он ее отнюдь не как проигравший неудачник. С мастерством искусного соблазнителя он изгнал из ее головы все мало-мальски трезвые и ясные мысли. Волны чувственного наслаждения омывали Ли. Она вспомнила беседку, все сильнее воспламеняясь от страсти, которую Ричард зажег тогда в ней одним только поцелуем. Она вернула поцелуй, вложив в него мольбу не останавливаться. Руки Ли инстинктивно обвились вокруг его шеи, она прижималась к Ричарду все сильнее.

Она заметила, что он расстегнул корсаж ее платья, только тогда, когда, оторвавшись от ее губ, он пробормотал:

– Позволь мне снять его, Ли.

Ее руки соскользнули с его широких плеч, он сделал шаг назад и стал медленно спускать платье с ее плеч. Корсаж на китовом усе прекрасно держал форму и не предусматривал бюстгальтера, поэтому через мгновение Ли уже стояла перед Ричардом с полностью обнаженной грудью.

Ошеломленная силой собственного желания, она застыла неподвижно, наблюдая, как взгляд Ричарда скользит по ее наполовину обнаженному телу. Под этим взглядом ее соски напряглись, а внизу живота начал разгораться пожар. Нравится ли ему то, что он видит? Ли почувствовала неуверенность в себе. Там, в беседке, охваченные страстью, они не раздевались, а стремительное безумие происходящего вообще не оставляло времени на сомнения. Но теперь, когда им предстоит из ночи в ночь делить постель…

Вот Ричард покачал головой. Что это означает? Его губы искривила мягкая, чувственная усмешка. Он поднял свой взгляд к ее лицу, и Ли почувствовала облегчение – в его глазах сияло неподдельное восхищение. Она все еще желанна для него.

– Эти долгие шесть недель я представлял тебя именно такой, – хрипло произнес он. – Полные, женственные груди… Они даже прекраснее, чем я представлял их.

Тело Ли опалило жаром, по нему прокатилась волна чувственного удовольствия. Она уже не могла не думать о том, что произойдет между ними дальше. Было очевидно, что эта сторона их брака – отнюдь не деловое соглашение, а нечто очень личное и интимное.

Она с замиранием сердца наблюдала, как Ричард снимает рубашку, обнажая широкую, мускулистую, загорелую грудь. Ли с удивлением отметила, что на его груди почти нет волос, что было неожиданно для мужчины со столь густой черной шевелюрой. Его кожа была гладкой и блестела, как атлас, и сердцебиение Ли участилось.

– Ты тоже очень красив, – сказала, вернее, прошептала она.

Ричард рассмеялся.

– Сними платье, Ли. Я хочу видеть тебя полностью обнаженной.

Она беспрекословно подчинилась, действуя почти машинально. Чувства стыда или неловкости не было, потому что он тоже снимал с себя остатки одежды. Ричард был восхитительно мужественен в своей наготе: плоский живот, длинные мускулистые ноги, крепкие бедра и… та часть его тела, которая уже побывала внутри ее, но которую она до сих пор не видела. Восставшая плоть внушительных размеров лучше всяких слов говорила о неподдельности и силе его желания.

Смутившись, она отвела взгляд от обнаженного Ричарда и избавилась от платья и туфель. Ее подрагивающие пальцы никак не могли справиться с подвязкой, запутавшись в кружевах, которые украшали верх ее белых чулок, но тут Ричард остановил ее.

– Оставь. Это выглядит безумно эротично.

– Но… – Она подняла глаза и не смогла договорить. Его горящий взгляд сказал лучше всяких слов, что спорить бесполезно.

– Я сам сниму их, – произнес он грубовато, приближаясь к ней. Протянув руки, Ричард привлек ее к себе и крепко прижал к обнаженной груди. Ли почувствовала, как он глубоко вздохнул. – Ощущать тебя даже приятнее, чем смотреть… У тебя есть все, чем должна обладать настоящая женщина, – прошептал он с ликующим восторгом и снова поцеловал.

Руки Ричарда скользили по ее спине, благоговейно наслаждаясь каждым изгибом, каждой впадинкой, тонкостью талии, нежной округлостью ягодиц. Вдруг его движения стали настойчивее, целенаправленнее. Ричард подхватил Ли под ягодицы, приподнял и понес к кровати. Осторожно опустив свою ношу, он склонился над распростертой женой и стал целовать ее груди и одновременно расстегивать кружевной пояс.

Когда же он оторвался от нее и, встав у подножия кровати и положив одну ступню Ли себе на бедро, стал медленно скатывать чулок с ее ноги, она чуть не задохнулась от охватившего ее возбуждения. Умелые пальцы Ричарда ласкали каждый миллиметр обнажающегося тела – внутреннюю сторону бедра, подколенную впадинку, лодыжку, ступню. Второй чулок он снял с нее с такой же чувственной, гипнотической медлительностью.

Через мгновение он уже навис над ней. Подложив руки ей под ягодицы и приподняв их, он вошел во влажное, жаркое лоно. Ощутив восхитительную твердость его плоти глубоко внутри себя, Ли заплакала от восторга.

– Да, – всхлипывала она, – да…

– Да, – вторил ей Ричард, и в его голосе слышалось ликование. – Жена моя, – хрипло прошептал он.

Муж мой, ликовала душа Ли.

Упиваясь каждым мгновением их физического слияния, они ритмично двигались во все ускоряющемся темпе. Ли будто перекатывалась на волнах, пока полностью не растворилась в океане экстатического наслаждения. Вынырнув, она поняла, что Ричард все еще полностью владеет собой, и была ему вдвойне благодарна за то, что он щедро подарил ей такое наслаждение, пренебрегая собственным удовольствием.

Его нежная забота о ней показалась Ли восхитительной, заставила почувствовать себя совершенной и единственно желанной, настоящей женой. И то, что он сдержал свое желание, чтобы доставить, прежде всего, удовольствие ей, выглядело как глубокое, чувственное подтверждение их союза.

Ее расслабленное тело вновь напряглось, руки легли на напрягшиеся ягодицы Ричарда, торопя, подстрекая, моля двигаться еще быстрее и проникать еще глубже. Но не только желание вновь испытать запредельное наслаждение двигало ею, она стремилась доставить ему такое же удовольствие, какое он доставил ей. Гортанный крик вырвался из горла Ричарда, и в тот же миг Ли почувствовала его высвобождение. Мгновение спустя она догнала его и присоединилась к дрейфующему плаванию по волнам любовного экстаза.

С глубоким вздохом удовлетворения обессиленный Ричард осторожно лег сверху Ли и коснулся лбом ее лба. Она прижала его к себе, любя его в этот миг всем своим существом. Боясь причинить ей неудобство тяжестью своего тела, Ричард перекатился на бок, увлекая за собой Ли, но так, чтобы не разомкнуть их объятия. Долгое время они пролежали вот так, сплетясь телами, в полном молчании, не в силах нарушить эту чувственную гармонию.

Ли размышляла о том, как она счастлива. Наверняка мало найдется мужчин, способных сравниться с Ричардом в искусности любовника. Он идеально подходит ей. Если все их ночи будут такими, она с радостью выполнит это его условие. Ночи – мои…

– Спасибо, что сделал эту ночь для меня такой восхитительной и незабываемой, Ричард.

Он вздохнул, и его теплое дыхание всколыхнуло ее волосы.

– Именно так я представлял себе… наш самый первый раз.

Ли легко улыбнулась. Неуверенность, сквозившая в его голосе, сделала ее еще счастливее.

– Если бы в первый раз мне было плохо, второго раза просто не было бы, – сказала она, давая понять, что не испытывает никого сожаления по поводу того, что случилось между ними в беседке.

Ричард осторожно пошевелился, чтобы посмотреть ей в глаза. Губы его насмешливо изогнулись.

– Вот, оказывается, что заставило тебя согласиться!

– Конечно. Иначе бы я тебе обязательно отказала, – с готовностью подтвердила Ли. – Самым веским твоим доводом, когда ты убеждал меня выйти замуж, стали слова о ночах.

Ричард снова улыбнулся.

– Рад, что оправдал твои ожидания.

– А я? – заставила себя спросить Ли, напрягшись. – А я оправдала твои?

Теперь Ричард весело рассмеялся.

– Ты их превзошла. Я получил больше, чем ожидал. – Он шутливо коснулся кончика ее носа. – Тебе не кажется, что это хороший повод, чтобы выпить шампанского?

Он осторожно разъединился с ней, вскочил с постели и подошел к столу. Ли наблюдала за его гибкими, грациозными движениями атлета. Ричард ничуть не стыдился своей наготы, будучи уверенным в своем теле точно так же, как и во всем остальном.

– Я не могу пообещать тебе сына, Ричард, – напомнила она, настороженно наблюдая за его реакцией.

Он достал бутылку из ведерка со льдом и обернул ее салфеткой. Затем посмотрел на Ли и улыбнулся.

– Для меня неважно, будет это сын или дочь, Ли.

Вот уже во второй раз он говорит о том, что пол ребенка для него не имеет значения. Так ли это? Ли внимательно наблюдала за мужем, пытаясь уловить фальшивую нотку.

– Но ведь ты женился на мне ради того, чтобы выполнить условия завещания Лоренса и получить контроль над компанией. Разве не так? – резко спросила Ли.

Ричард, открывая бутылку, бросил на нее какой-то странный взгляд.

– Наш брак будет таким, каким мы сами сделаем его, Ли. – Отвечая ей, он разливал шампанское по бокалам. – Это единственное, что должно тебя беспокоить. Что касается контроля над компанией, то это моя проблема. Кроме того, этой ночью мне не хочется говорить о делах.

Ей тоже. Но навязчивая мысль о том, что Ричард всегда все просчитывает и никогда не полагается на случай, не покидала ее. У него под контролем все – бизнес, шесть лет ее жизни вдали отсюда, сегодняшняя свадьба и даже брачная ночь…

Ли рассердилась на себя и велела себе прекратить размышлять так цинично. Ведь все хорошо, разве нет? Ей нечего бояться рядом с ним. Ричард совсем не такой, как Лоренс. Он заботится о ней, иначе чем еще можно объяснить его стремление доставлять ей удовольствие?

А может, так просто легче ею манипулировать, подчинять своей воле? Ведь она слабый противник.

Взволнованная своими сомнениями, навеянными словами Кэролайн, Ли резко села в постели, поджав колени. Почему же она не может поверить словам Ричарда, сказанным в ответ на ее прямой вопрос? Какие у него причины лгать? Ли отчаянно хотелось верить ему.

Тем временем он поставил бутылку обратно в серебряное ведерко, взял наполненные бокалы и повернулся к ней.

– Сейчас ты выглядишь как девчонка.

– Но я уже не девчонка, правда?

– И, слава богу! Я и так слишком долго ждал, пока ты вырастешь.

– Неправда. Ничего ты не ждал, – ответила Ли, хотя ей очень хотелось, чтобы это было так.

В синих глазах Ричарда вот уже в который раз мелькнуло непонятное ей выражение.

– Ты даже себе представить не можешь, сколько раз я боролся с искушением соблазнить тебя, поддаться страсти, которую ты вызывала, даже когда была совсем еще подростком.

– И вот наконец ты добился желаемого, – насмешливо произнесла Ли, отпивая шампанское и стараясь не показать, какое впечатление произвело на нее его признание, пусть и сделанное в слегка шутливой манере.

– И реальность превзошла все мои фантазии, – промурлыкал он многозначительно, ставя свой бокал на тумбочку.

Ричард растянулся рядом с ней на постели, его бедро коснулось ее ноги, и тело Ли немедленно отреагировало на это прикосновение взрывом желания. Он взял в руку прядь ее густых волос и пропустил их сквозь пальцы.

– Я хочу ребенка, Ли, – тихо произнес он, и в его голосе отчетливо слышалось волнение. – Ты же не принимаешь контрацептивы?

– Нет. – Ли отдавала себе отчет, что главная цель их брака – чтобы она забеременела как можно скорее.

– И это не обязательно должен быть сын.

Хотя для них обоих было бы желательно, чтобы это был именно сын.

– Ни у тебя, ни у меня никогда не было настоящей семьи, – продолжал тем временем Ричард.

Что стоит за этим очередным признанием? Искренность или точное знание того, какие рычаги нужно нажать, чтобы Ли стала послушной игрушкой в его руках?

– Я хочу ребенка именно от тебя, Ли. И этот малыш никогда не будет себя чувствовать отвергнутым и нелюбимым. Он будет знать, что и мать, и отец любят его всем сердцем.

Слова Ричарда проникали не только в ее сознание, но и в сердце. Любимый ребенок… Желанный ребенок…

– Да, – прошептала Ли.

Радость, которую она увидела на лице Ричарда при этом, передалась и ей.

Она потянулась, всем телом навалившись на Ричарда, чтобы поставить свой недопитый бокал на тумбочку. Она больше не хотела шампанского, она хотела…

Безусловно, ее поза была провокационной, и Ричард не преминул этим воспользоваться.

Ребенок, подумала Ли, и из ее глаз брызнули слезы. Настоящая семья – она, Ричард и малыш. И вдруг это показалось ей таким прекрасным, таким правильным. Страха перед будущим больше не было. Ричард – не Лоренс. Он станет настоящим отцом их ребенку, а она – настоящей матерью.

Ли надеялась, чувствовала, что они уже зачали их ребенка этой ночью.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Медовый месяц они провели на острове Норфолк. Этот райский уголок был поистине жемчужиной природы, не замутненной показным блеском и роскошью цивилизации. Ли была несколько удивлена выбором Ричарда. Впрочем, это место идеально подходило для настоящего отдыха: ни толп народа, ни автомобильных пробок, лишь зеленые долины, островерхие скалы и уникальные по красоте и размерам сосны.

Ричард арендовал небольшой коттедж, расположенный в лесу, неподалеку от административного центра острова – города Кингстон. Из окон коттеджа открывался потрясающий вид на залив Кресвелл и на море. В нем были предусмотрены все удобства, даже сауна.

К большому облегчению Ли, здесь они оказались предоставленными самим себе, и им больше не надо было играть на публику. Они делали, что хотели и когда хотели, не опасаясь навязчивого внимания со стороны. Большую часть времени они проводили обнаженными, в постели и вне ее.

Дни были долгими, ленивыми, наполненными томной негой. Ли упивалась этой атмосферой интимности и непреходящего состояния сексуального возбуждения, когда одного взгляда или прикосновения было достаточно, чтобы пожар страсти вспыхивал с новой силой. Ей, расслабленной и размягченной, казалось, что между ней и Ричардом все именно так, как должно быть между молодоженами, любящими друг друга. Они очень подходили друг другу физически, и он всегда был готов доставить ей удовольствие, проявляя при этом чудеса изобретательности.

Имея в распоряжении арендованную машину, они ездили в ближайший городок за покупками или на чудесный пляж, тянущийся на много миль вдоль берега залива Эмили, чтобы поплавать в кристально чистой воде лагуны.

Ли настояла на том, чтобы ознакомиться с историей острова. Если бы она могла знать заранее, что ее настойчивость невольно разрушит счастливую иллюзию их семейной идиллии…

Долгое время остров Норфолк был колонией, куда ссылали преступников. Их привозили на кораблях, высаживали, и для них начинался ад. Ли видела горькую иронию в том, что столь прекрасное место было тюрьмой. Посетив местный музей, она убедилась, насколько суровой и жестокой была жизнь здешних обитателей.

– Сбежать было невозможно, вокруг море, – бормотала она, читая описание гибели одного из бунтовщиков и размышляя о том, что, чем жить в таких невыносимых условиях, лучше уж утопиться.

– Такие истории позволяют увидеть собственную жизнь намного более радужной, – прокомментировал Ричард.

Эти слова не шли из головы Ли все время, пока они гуляли, осматривая руины тюрьмы, где содержались заключенные. Руками несчастных была построена сохранившаяся по сей день улица, на которой стояли дома, где когда-то жили правительственные чиновники и охрана. Эти дома и сегодня были жилыми, и Ли подумала, что никогда бы не смогла жить в доме с такой зловещей историей.

В музее Ли вычитала, что в малюсенькой тюремной камере обитало шесть человек. Она не представляла себе, как могли в ней спать, сидеть, жить изо дня в день шестеро мужчин. Ни одного мгновения уединенности, ни одного предмета комфорта, постоянные стычки шести разных людей, озлобленных на свою судьбу.

Она вздохнула, представив страдания этих людей, и печально заметила:

– Конечно, особняк Лоренса нельзя назвать тюрьмой в буквальном понимании. Особенно по сравнению с этим казематом. Но, по сути, для меня это была такая же тюрьма все годы, что я жила там.

– Ты правильно сделала, когда сбежала оттуда, Ли, – ответил Ричард, глядя на нее с пониманием и одобрением.

Неожиданный всплеск любопытства заставил Ли задать вопрос:

– А твое детство, Ричард? Каким оно было?

Он передернул плечами.

– Одиноким.

– Но ведь у тебя два брата…

– Они были мне не ближе, чем твои сестры тебе, – саркастически заметил Ричард.

– Они плохо относились к тебе?

– Да нет. Они меня просто игнорировали.

Ли показалось, что его голос дрогнул, и она поняла, что Ричард не хочет говорить об этом периоде своей жизни, но желание узнать его лучше оказалось сильнее.

– Почему?

– Они были старше, и у нас не было общих интересов. После развода родителей они стали жить с отцом, поэтому мы редко виделись. Всему есть объяснение, – равнодушно заметил Ричард, но горечь в его голосе проступила явственнее.

Ли чувствовала, что атмосфера накаляется, но упорно продолжала выспрашивать. Ей было важно узнать и понять человека, за которого она вышла замуж, – каким он был и что заставило его стать таким, каким он стал.

– Сколько тебе было, когда родители развелись?

– Семь.

– Ты остался с матерью?

– Не совсем. Меня отправили в закрытую школу для мальчиков.

– Пансион?

– Да.

– В семь лет?

– С глаз долой – из сердца вон, – цинично прокомментировал Ричард. – Моя мать считала, что я сломал ей жизнь. Она намеренно забеременела от человека, которого хотела заполучить в мужья больше всего на свете. Но он вовсе не собирался оставлять свою семью и быстренько отделался от матери, когда понял, чего она хочет. Когда же ее муж узнал, что я – не его ребенок, он развелся с матерью.

– Ты тогда и узнал о своем настоящем отце?

– Да.

Ли преисполнилась сочувствия к семилетнему мальчику, ставшему свидетелем сцены, которую она сама с трудом пережила в восемнадцать. В конце концов, она была достаточно взрослой, чтобы уехать самой и выжить, Ричарда же просто отринули, выбросили из жизни семьи.

– А школа? Она была похожа на тюрьму? – тихо спросила Ли.

Ричард молчал, глядя вдаль, поверх руин тюрьмы, на скалистый берег.

– Там было не так уж плохо, – задумчиво ответил он. – Особенно для тех, кому удалось выбиться в лидеры – в спорте, в учебе. Только так можно было заработать авторитет и стать неприкасаемым. – Он снова холодно усмехнулся. – А неприкасаемых признавали все – учителя, ученики и их родители.

Ли не было необходимости спрашивать, стал ли он одним из неприкасаемых. И физическое совершенство, и достижения в бизнесе без слов свидетельствовали, что да. Она видела Ричарда признанным лидером, бесспорным королем школы, а затем университета и понимала теперь истоки его независимости, умения контролировать все и вся, стремления добиваться поставленной цели любой ценой.

– Почему ты пригласил свою мать на нашу свадьбу?

Он обернулся и посмотрел на нее тяжелым взглядом.

– Потому что она – моя мать, хочется ей этого или нет.

Любовь – ненависть? Но разве не то же самое она испытывает к Алисии? Какими бы напряженными ни были их отношения, некая незримая нить, связывающая их, существует всегда.

– А почему она все-таки пришла, как ты думаешь? – спросила Ли, вспомнив нотки горечи в словах Клер Сеймур.

Губы Ричарда растянулись в циничной усмешке.

– Потому что ей нравится то положение, которое она занимает в обществе благодаря моим успехам.

Как это похоже на ее мать.

Теперь Ли знала, что на его сердце остались глубокие шрамы. Его жажда иметь настоящую семью, сравнимая разве что с ее жаждой, тому подтверждение. Он часто вслух задавался вопросом, не забеременела ли она. На что Ли каждый раз хотелось ответить, что при таком активном и частом исполнении супружеского долга было бы странно, если нет.

Она бросила на Ричарда задумчивый взгляд. Неужели только об этом он и думал каждый раз, занимаясь с ней любовью? Неужели то, что для нее было радостью и удовольствием, для него было целенаправленной «работой»?

– Что? – спросил он, поймав этот странный ее взгляд.

От неожиданности Ли выпалила первое, что пришло ей на ум:

– А как ты предполагаешь получить контроль над компанией, если у нас не будет сына?

– Есть разные способы, – небрежно бросил он.

– Скажи хоть один, – упорствовала Ли.

– Предоставь это мне.

Она схватила его за руку, заставив остановиться. Ее глаза смотрели на него с мольбой.

– Я не хочу чувствовать себя виноватой, если у нас родится дочь. Пожалуйста, Ричард… Мне нужно знать.

Он нахмурился.

– У тебя нет причин чувствовать себя виноватой. Мы женаты, у нас родится ребенок – наглядная демонстрация стремления выполнить волю Лоренса. А дочь это или сын, неважно. Я – единственный исполнитель завещания Лоренса.

Теперь нахмурилась Ли, вспомнив слова Кэролайн о том, что Ричард – единственный исполнитель воли отца и может помыкать ими как угодно. Но почему? Она покачала головой.

– Я не совсем понимаю…

– Это тебя не касается, Ли.

Нет, она не позволит отмахнуться от себя, это слишком важный вопрос, чтобы теперь отступить.

– Я хочу, чтобы ты объяснил мне, – упрямо настаивала она.

На лице Ричарда явственно читалось раздражение, но он быстро взял себя в руки.

– Хорошо. Завещание Лоренса не может вступить в силу, пока не будут выполнены все условия. До этих пор ни твоя мать, ни сестры не смогут получить свои доли. Одним словом, им остается ждать… надеяться и ждать…

Последние слова он произнес с нескрываемым удовлетворением, и Ли уловила застарелую и глубокую враждебность по отношению к членам ее семьи, о которой раньше и не подозревала.

– …когда у нас родится сын, – закончил он с горьким удовлетворением. – А это может никогда и не произойти, учитывая пример твоей матери. И тогда им никогда не получить наследство.

Ли растерялась, не в силах до конца осознать услышанное.

– А тебе? В этом случае тебе тоже никогда не получить желаемое, да?

– Почему же? – Губы Ричарда презрительно скривились. – Рано или поздно твоим сестрам надоест ждать, и они продадут мне свои акции, которыми все равно не смогут воспользоваться. Как единственный исполнитель воли Лоренса, я вправе сделать им такое предложение.

Все сказанное Кэролайн на свадьбе вихрем пронеслось в голове Ли.

Нам приходится плясать под его дудку… Теперь, насколько я понимаю, придется плясать еще и под твою.

– Но ты же предложишь им честную сделку? – спросила Ли с болезненной требовательностью, в ужасе оттого, что Ричард может так подло воспользоваться ситуацией. Если так, то он ничуть не лучше Лоренса, а это значит, что она не сможет жить с ним.

Ричард насмешливо вздернул бровь.

– Исключительно честную.

Ли испытала неимоверное облечение.

– Я просто не хочу ввязываться в судебную тяжбу, – сухо объяснил он.

Безжалостный прагматик, подумала она, но придраться не к чему. Отвратительное, извращенное завещание составил Лоренс, а не Ричард. Кроме того, женитьба на ней, Ли, была явно вопреки воле Лоренса.

И хотя Ричард как-то сказал, что хочет восстановить справедливость для Ли, ее не покидала мысль, что его видение этой справедливости отлично от ее, оно темное и опасное. Она смотрела на мужа и чувствовала, как обостряются ее самозащитные инстинкты, потому что перед ней снова был охотник, сбросивший маску нежного и заботливого любовника.

Стройный и высокий, он стоял неподвижно и чем-то напоминал льва, готового к прыжку. Аура властности и непоколебимости заставила Ли поежиться. Ричард виделся ей сгустком энергии, сжатой пружиной.

– Почему ты так беспокоишься о своих сестрах? – спросил он. – Разве они когда-нибудь беспокоились о тебе?

– Нет, – честно признала Ли.

его лица стало жестче.

– Они остались дома, во власти Лоренса, лишь бы пользоваться тем, что он мог им дать. Они – бездельницы и паразитки, готовые пресмыкаться ради денег и положения в обществе. Забудь о них, Ли, как они забыли о тебе.

Ричард был прав, и Ли знала это, но все же не могла согласиться со столь жестокой оценкой ее сестер.

– Именно так ты относишься к своим братьям?

– Они не высасывали деньги, как пиявки кровь, из своего отца. Каждый из них к чему-то стремился и чего-то добился. И я уважаю их за это. Твои сестры не сделали ничего, за что бы их можно было уважать. Ни-че-го.

– Видимо, отец твоих братьев не убил в них чувство собственного достоинства, как это сделал Лоренс с моими сестрами, – возразила Ли. – Лоренсу нравилось порабощать и унижать людей.

– Но ты же не стала его слугой, – парировал Ричард. – Твои сестры сами выбрали жизнь пресмыкающихся.

– Очевидно, у них не было выбора.

– Нет, просто это было самым выгодным и самым легким, – презрительно сказал Ричард. – Они никогда в жизни не работали и даже не пытались. Они жили на подачки Лоренса, вымаливая и выслуживая их. И каждая из них стремилась выйти за меня замуж ради того, чтобы в их жизни ничего не изменилось.

Его слова были справедливы, но уж слишком жестоки. Души сестер с самого рождения были искалечены Лоренсом, они привыкли, что за все, что он им давал, надо было, так или иначе, платить. Цена оказалась высока – проданные сердце и душа, неспособность и нежелание что-то изменить в своей жизни.

– Ты даже не представляешь себе, каково им жилось, – горячо запротестовала Ли. – Разница между мной и сестрами состояла в том, что мать ни разу не встала на мою сторону, не вступилась за меня. Я всегда была одна, в изоляции. Сестер же мать приучила слушаться отца и во всем ему потворствовать. Они не виноваты, их так вырастили, Ричард.

Он недоверчиво смотрел на Ли.

– Ты их оправдываешь? После того, что они в жизни и пальцем не пошевелили ради тебя?

Ее глаза с вызовом встретили взгляд Ричарда.

– Будучи предоставленным самому себе в столь раннем возрасте, даже в закрытой школе, ты был вынужден самостоятельно принимать решения, какими бы они ни были. Лоренс же непрестанно вмешивался в их жизнь, управлял, помыкал. Не обвиняй моих сестер, тебе не довелось быть в их шкуре.

– Не довелось, – согласился Ричард с насмешливой улыбкой. – Что ж, судя по всему, изоляция от семьи оказалась нашим спасением.

Ли пристально смотрела на него, думая о том, как много он еще скрывает от нее. Она и представить себе не могла, что под тонким слоем внешней любезности таится такое презрение к ее сестрам. Ни одна из них и не догадывалась, как на самом деле он относится к ним. Впрочем, она тоже не знала, как он относится к ней, за исключением того, что она призвана послужить его целям. Если сексуальное влечение было бесспорно – такое не подделаешь, то все остальное… Да и было ли оно, это остальное? Что на самом деле таится в душе Ричарда Сеймура?

Неожиданно он улыбнулся.

– Ты потрясающий человек, Ли. – Он шагнул к ней, положил руки на плечи и заглянул в глаза. Все чувства и сомнения Ли немедленно уступили место желанию. – Давай вернемся в коттедж. У нас есть дела намного важнее и приятнее.

С трудом сдерживая предательскую дрожь, Ли покорно позволила вести себя, поскольку ей было абсолютно все равно, куда идти, когда его рука обнимает ее плечи. Она больше не была одна, отторгнутой, отверженной, и ей хотелось поскорее забыться, раствориться в обоюдном чувственном наслаждении.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

– Что ж, это, несомненно, мальчик, – сообщила доктор, проводившая сканирование. – Посмотрите. – Она установила зеленую точку-указатель на мониторе таким образом, что Ли без труда рассмотрела половые признаки младенца, без сомнения свидетельствующие о том, что он мужского пола.

Она испытала невероятное облегчение. Больше никаких страхов и опасений по поводу того, что будет, если родится девочка. Теперь она может расслабиться и с радостью ожидать появления малыша. Конечно, пол ребенка не должен иметь столь большое значение, и все же имел. И не столько для Ричарда, сколько для самой Ли.

В течение четырех месяцев, с того дня, как ее беременность подтвердилась, она вела непрерывную внутреннюю борьбу сама с собой. Она снова и снова повторяла, что пол ребенка должен быть ей безразличен, что он в любом случае будет желанным и любимым. Теперь Ли куда лучше понимала свою мать, родившую пятерых дочерей. Не зря старая пословица гласит: чтобы понять человека, надо побывать в его шкуре.

Доктор заверил Ли, что и она, и малыш здоровы, что беременность развивается нормально. Ли и сама чувствовала себе неплохо, за исключением утренней тошноты и сонливости, присущих большинству беременных. При соблюдении всех предписаний через четыре с половиной месяца она родит сына, что означает выполнение воли Лоренса и конец его тиранической власти над близкими ей людьми.

Сын… Ее и Ричарда сын… Он будет считаться законным внуком Лоренса Дюрана, хотя между ними нет никакой генетической связи. И, слава богу! Потому что о Лоренсе Ли могла думать только как о злобном и самовлюбленном тиране. Она была счастлива, что в ее ребенке не будет ни капли крови этого человека.

– Можете одеваться, миссис Сеймур, – сказала доктор, включая свет, чтобы ей было удобнее. Она улыбнулась Ли. – Уверена, что и вы, и ваш муж рады узнать, что у вас будет сын.

– Несомненно. Но мы были бы точно так же счастливы, будь это дочь, – ответила Ли почти искренне.

– Может быть, в следующий раз, – заметила с улыбкой доктор.

Следующий раз! Его может и не быть, пока Ли не увидит, каким отцом будет Ричард и какими станут их отношения после рождения сына. В постели они по-прежнему были очень близки, но внутренний мир мужа так и оставался для нее тайной за семью печатями.

У нее было такое чувство, что он разделил свою жизнь на части, в одну из которых ей есть доступ, а в другую – вход категорически запрещен. И он строго следил, чтобы она не нарушала установленный порядок. Иногда Ли случайно узнавала что-то о Ричарде на приемах и светских раутах, которые они посещали, из вскользь оброненных слов, но он всегда уходил от ответов, когда по пути домой она пыталась что-то выяснить. Лучшим способом отвлечения ее внимания было занятие любовью. Он это знал и беззастенчиво пользовался этим.

Ричард сейчас очень заботился о ней, Ли не могла не признать это. Поэтому, выйдя из клиники, она сразу же достала мобильный телефон, который теперь все время носила с собой по настоянию Ричарда. Был уже почти полдень и февральское солнце палило нещадно, и Ли поспешила укрыться в тени деревьев, растущих вдоль тротуара.

Ей нужно было нажать всего одну кнопку, заботливый Ричард записал все свои номера в память телефона на всякий экстренный случай. Поскольку случай был не экстренный – она просто хотела рассказать о результатах сканирования, Ли на миг заколебалась, стоит ли отрывать его от работы.

– Офис мистера Сеймура. Чем могу помочь? – на одном дыхании произнес женский голос.

– Это Ли Сеймур, жена Ричарда. Я бы хотела поговорить с ним.

– А… – последовало удивленное молчание, вызванное, видимо, тем, что Ли никогда прежде не звонила ему в офис. – Он на совещании, миссис Сеймур, но я вас немедленно соединю. Не кладите трубку.

– Но если он на совещании…

– Он сказал, что ваш звонок имеет безусловный приоритет перед всеми делами. Надеюсь, у вас ничего не случилось… – взволнованно произнесла секретарша. – Мистер Сеймур, звонит ваша жена.

И сразу же в трубке послышался резкий и обеспокоенный голос Ричарда:

– Ли, что случилось?

Приятно удивленная тем фактом, что Ричард специально проинструктировал секретаршу на ее счет, Ли чуть помедлила с ответом. Она никак не могла поверить, что она и ее малыш оказались для него на первом месте, оттеснив работу.

– Ли! – повысил голос Ричард. – Где ты? Что случилось?

– Ничего, Ричард. Со мной все в порядке. Дело в ребенке. – Она не могла сдержать улыбку. – Я просто подумала, что ты должен знать, что это мальчик. У нас будет сын.

– Сын? – Он казался ошеломленным. – Почему ты так уверена?

– Мне только что сделали сканирование. – Она не могла сдержать ноток триумфа в своем голосе. – Мальчик. Это абсолютно точно.

Ричард молчал. Когда он снова заговорил, голос его звучал осуждающе:

– Насколько я понимаю, это исследование было назначено заранее, но ты мне ничего не сказала. Почему?

Ли почувствовала себя виноватой. Ей, наверное, не следовало утаивать от него это, но она понимала, что, окажись ребенок девочкой, ей бы потребовалось какое-то время, чтобы совладать с собой и только потом сообщить ему.

– Я хотела пойти туда одна, – призналась она.

– А я хотел бы быть там вместе с тобой, Ли, – со вздохом произнес Ричард.

Этот огорченный вздох заставил ее почувствовать себя еще более виноватой. Она не дала ему возможности впервые увидеть своего ребенка.

– Извини, Ричард. Просто это оторвало бы тебя от работы средь бела дня… – пробормотала она довольно неубедительно. Сейчас она тоже отрывает его от дел, и безо всяких угрызений совести. Ее решение пойти в клинику одной было, безусловно, эгоистичным. – У меня есть видеозапись сканирования. Ты сможешь посмотреть пленку вечером, – поспешно добавила она, вовремя вспомнив о записи.

– Отлично! – обрадовался Ричард.

– Он – прекрасный малыш. С ним все в порядке, как и должно быть, – заверила Ли, стараясь сгладить ситуацию.

– Это прекрасно, Ли! Просто здорово! – Голос мужа значительно потеплел. – Там действительно можно разобрать, что это мальчик?

– Действительно. Ты сам увидишь, что сомнений быть не может. Я только что вышла из клиники и сразу же решила позвонить тебе.

– Спасибо.

Ли мысленно похвалила себя за это.

– Теперь можешь вернуться к делам.

– Мальчик… – произнес Ричард, как будто был ошеломлен этой новостью. Не восхищен, не распираем чувством триумфа, а именно ошеломлен.

Неужели пол ребенка действительно был ему совсем не важен? Многим мужчинам для самоутверждения требуется сын, наследник, и яркий пример тому – Лоренс Дюран. Вот еще подтверждение тому, что Лоренс и Ричард – совершенно разные люди.

Согретая этими мыслями, Ли горячо воскликнула:

– Вечером ты сможешь его увидеть.

– Да… вечером.

По голосу Ричарда она поняла, что он улыбается, и от этого у нее на душе стало еще теплее.

– А теперь пока, – весело сказала она и нажала кнопку отбоя.

Идя по направлению к подземной стоянке, Ли размышляла о двух сторонах характера своего мужа. Он мог быть нежным и жестоким, мягким и суровым, теплым и нестерпимо холодным.

На работе он был неизменно вежлив. Его поведение в деловой и светской жизни было доведено до совершенства. При этом Ли знала, что его сознание работает как бы на двух уровнях – поверхностном, на котором он выслушивает людей, и более глубоком, где его мозг тщательно фильтрует информацию, оставляя только самую интересную и необходимую. Она поняла это по случайным замечаниям, которые он делал, когда они оставались вдвоем.

Она не могла пожаловаться на мужа – он был добр, внимателен, заботлив. Когда встал вопрос о машине, Ричард предоставил право выбора ей, при этом стоимость не имела значения. Конечно, стать обладательницей «порше» или «феррари» было очень заманчиво, но, представив себе, как она перевозит в них глину или готовые керамические изделия, Ли справилась с соблазном и сказала, что ей нужен пикап. Ричард настоял на покупке лучшего, и теперь Ли ездила на «мерседесе ML 320».

Сев за руль, она подумала, что не ошиблась в выборе. В этой большой и сверхнадежной машине будет удобно возить ребенка и все его многочисленные принадлежности. Увидев воочию эту картину, Ли улыбнулась, завела машину и выехала со стоянки. Ее путь лежал в Роуз-Бей, где Ричард без колебаний купил дом, увидев, как он ей понравился.

Уже само название местности – Розовая Бухта – очаровало Ли, а в дом, все комнаты которого выходили окнами на бухту, она просто влюбилась. Дом был очень современным и светлым. Во многих комнатах целые стены были стеклянными, отчего солнечный свет просто лился внутрь. Дом с самого начала показался ей теплым, дружелюбным и счастливым, полностью противоположным по стилю и атмосфере внушительному и мрачному особняку Дюранов. И расположен он был по другую сторону Сиднейской гавани.

Белые стены и плиточный пол обеспечили Ли полную свободу при выборе обстановки. Она предпочла светлые и яркие тона, отказавшись от приглушенно-нейтральных. Наверное, в ней заговорили итальянские гены.

Прошедшие четыре месяца были полны событиями. Ричард честно выполнял свою часть их брачного соглашения, она – свою. Момент, когда он сделал Ли предложение, теперь представлялся ей очень далеким, хотя это случилось всего лишь в прошлом августе.

Ричард оказался добрым и заботливым мужем. Фантастическим любовником. У нее теперь есть прекрасный дом; бывшая оранжерея превратилась в мастерскую, где была установлена большая и современная обжиговая печь для керамики.

Из Брума прибыли ее вещи, и она разместила их по собственному усмотрению. Дизайнер по интерьерам много потрудился, разыскивая и приобретая по просьбе Ли мебель и украшения для дома. Ричард нанял садовника, кухарку и уборщицу, поэтому у Ли было много свободного времени, которое она с удовольствием проводила в своей мастерской, придумывая новые модели.

Он обеспечил ей беспроблемную жизнь, где каждое ее желание немедленно удовлетворялось. И все же ей не хватало… любви, глубокой и безоговорочной любви. Никакие материальные блага не могли заменить ей этого. Ее душа томилась. Кроме того, пропасть между ней и ее семьей не только не уменьшилась, но стала еще шире.

За все это время она лишь дважды случайно встретилась с Фелисити и Ванессой: первый раз в оперном театре, а второй – на открытии какого-то фестиваля искусств. Помимо вежливого «Привет!», они не обменялись ни словом. Ли не стала искать встреч с семьей, и все же эта рана по-прежнему саднила.

Однажды в одном из бутиков, где Ли теперь приобретала одежду, соответствующую статусу миссис Ричард Сеймур, она случайно столкнулась с матерью и импульсивно предложила вместе выпить кофе. К ее удивлению, Алисия согласилась, но вскоре Ли поняла, что матерью двигало не более чем простое любопытство.

– Ты беременна? – прямо спросила она, как только они сели за столик в кафе.

– Да, – ответила Ли, не сомневаясь, что для ее семьи будет большим облегчением узнать об этом. Во всяком случае, у них появится надежда избавиться от проклятия Лоренса Дюрана.

Но Алисия лишь иронично усмехнулась и заметила:

– Да, Ричард не стал терять времени даром. – Она искоса посмотрела на Ли. – Ты уже поняла, что он так же амбициозен, как Лоренс?

– Ты считаешь? – спросила Ли, оказавшись неготовой к такой стремительной атаке.

Алисия откинулась на спинку стула и с невозмутимым видом смотрела на дочь.

– Я все думаю, разрушит ли этот факт твою жизнь так же, как он разрушил мою.

На этом их разговор практически исчерпал себя, оставив в душе Ли неприятный и тревожный осадок, как ни старалась она убедить себя в том, что Ричард совсем не похож на Лоренса, а ее судьба никогда не будет походить на судьбу матери.

Эти мысли вернулись к ней сегодня, когда она ехала домой из клиники. Ли свернула на подъездную дорогу и вдруг с испугом поняла, что не заметила, как доехала. Отругав себя за такое легкомыслие – ведь теперь она отвечает не только за себя, но и за сына, Ли поставила машину в гараж и снова поймала себя на том, что думает о матери. Зайдя в дом, она направилась прямиком в свою мастерскую, где решительно набрала номер Алисии Дюран.

– Ли? – переспросила та удивленно, как будто не могла поверить, что ее младшая дочь может ей звонить.

– Я не повторю твою судьбу, мама, – решительно сказала Ли. – Я только что вернулась со сканирования. Ребенок, которого я ношу, – мальчик.

Молчание. Мгновенное удовлетворение от объявления столь важной новости угасло. Внезапно Ли поняла, что этот факт ничего не доказывает и ничего не опровергает.

– Понятно, – протянула Алисия. – Представляю, какое злорадное удовольствие ты испытала, сообщая мне эту новость.

– Нет! – закричала она. – Я только хотела… – Не договорив, она прикусила язык.

Как объяснить жгучее желание покончить, наконец, с прошлым? Попытаться выстроить новые отношения?

– Ты хотела разделить со мной свою радость? – насмешливо спросила Алисия.

– Нет, – едва слышно прошептала Ли в трубку. – Было бы глупо надеяться на это. Просто сообщи об этом Кэролайн, ладно? – безжизненным голосом сказала она. – И остальным сестрам. Рождение моего сына означает, что скоро они смогут получить свою долю наследства.

Глаза Ли наполнились слезами. Она едва успела положить трубку, как они хлынули бурным потоком. Она уже давно принимала вещи такими как есть, но после разговора с Алисией выдержка изменила ей. Видимо, даже привычная боль иногда может быть нестерпимой. Ли хотелось, чтобы у нее была мать. Был отец. Сестры, с которыми она могла бы поделиться своими проблемами. Она хотела, чтобы Ричард любил ее. Почему никто на свете не любит ее?!

Наконец приступ жалости к самой себе прошел, поток слез иссяк. Ли заметила, что инстинктивно прижимает руки к животу, и вспомнила о ребенке, хрупкой маленькой жизни, зародившейся внутри нее, о сыне, которого она сегодня впервые увидела на экране монитора. Когда родится малыш, у нее начнется совсем другая жизнь – в ней появится любовь. Материнская любовь, сыновья любовь. И если ей не дано другого, она будет счастлива этим. Она сделает все, чтобы ее малыш был счастлив. Что бы ни случилось, он никогда не будет чувствовать себя нелюбимым и отверженным.

Успокоившись, Ли поднялась в спальню, зашла в ванную и долго умывалась прохладной водой, чтобы смыть следы слез. Затем, собрав волосы на макушке, она переоделась в шорты и просторную футболку и вернулась в свою мастерскую, чтобы немного поработать. Работа с глиной всегда действовала на нее успокаивающе.

Урчание в желудке напомнило Ли о необходимости поесть, несмотря на отсутствие аппетита. Она сказала себе, что теперь должна думать в первую очередь о ребенке, и направилась в кухню. Там вернувшаяся из магазина экономка и кухарка Рене Харпер разбирала покупки.

– Готовы к ленчу, дорогая? – спросила Рене. В ее теплом и заботливом отношении к Ли было что-то материнское, и Ли не переставала радоваться, что из всех претенденток с их блестящими рекомендациями она выбрала эту полную, добрую женщину средних лет.

– Не беспокойтесь, Рене. Я сделаю бутерброд и съем его с соком.

– Я купила несколько авокадо. Они очень питательны и полезны для малыша. Хотите?

– Спасибо. Я съем одно.

За едой Ли рассказала Рене о сканировании. Ее очень тронула восторженная реакция женщины, которая тут же начала рассуждать о характере маленьких мальчиков. От этого непритязательного разговора у Ли поднялось настроение, и, вернувшись в мастерскую, она с энтузиазмом принялась за новую вазу.

Она не заметила, как пролетело время. Стук в дверь отвлек ее внимание от почти готовой вазы. Та немедленно скукожилась, превратившись в неказистый комок глины. Раздраженная Ли повернулась к двери.

– В чем дело? – Все служащие в доме знали, что часы ее работы в мастерской священны.

Дверь приоткрылась. На пороге с извиняющимся видом появилась Рене, за спиной которой Ли увидела свою мать.

– Миссис Дюран настаивала…

С руками, по локоть испачканными во влажной глине, Ли встала со своего табурета и молча смотрела, как изящная Алисия Дюран протискивается в комнату мимо внушительной фигуры Рене. Оказавшись, наконец, в мастерской, Алисия замерла, недоуменно глядя на полки, где стояли горшки и вазы. Не в силах скрыть потрясения, она посмотрела на дочь.

– Это все сделала ты? – спросила она даже с некоторым благоговением в голосе.

– Да, – сдавленно ответила Ли, точно так же не в силах справиться с потрясением. Она кивнула Рене. – Спасибо. Все в порядке.

Дверь закрылась.

Алисия медленно обошла пьедестал, на котором стояла высокая ваза, раскрашенная различными оттенками голубого, что создавало эффект хрусталя.

– Твоя работа? – спросила она, осторожно прикасаясь к вазе.

– Моя.

– Очень красиво. – Алисия покачала головой. – На самом деле очень красиво.

Изумленная до предела всем происходящим, Ли только и смогла выдавить:

– Спасибо.

Алисия продолжала свою экскурсию по комнате, разглядывая все и касаясь отдельных предметов. Ли не понимала, что происходит. Почему Алисия здесь? Что означает этот неожиданный визит? Она нервно вытирала руки о свой рабочий фартук, наблюдая за матерью в ожидании, пока та закончит осмотр. Когда Алисия вновь повернулась к ней, в ее глазах было какое-то новое выражение.

– Я ведь совсем не знаю тебя, да? – спросила она.

Впрочем, обращалась она в большей степени к себе самой.

– Ты просто не хотела знать, – прямо и просто ответила Ли.

– Не хотела, – признала Алисия. – Ты была результатом акта отчаяния, который тоже не увенчался успехом. Долгое время я даже смотреть на тебя не могла. Твой отъезд стал для меня неимоверным облегчением. Я все время думаю обо всем этом с того момента, как ты позвонила, чтобы сказать о сыне.

– Извини, я не хотела ни обидеть тебя, ни задеть, – с тяжелым вздохом произнесла Ли. – Просто в последнюю нашу встречу ты провела параллели, которые напугали меня. – Она смотрела на мать глазами, полными муки. – Я не хочу… Я… Моя жизнь должна быть другой, не такой, как твоя.

Алисия кивнула.

– Я рада за тебя, что у тебя будет мальчик, Ли. Действительно рада. Ты не заслужила того, как я и Лоренс относились к тебе. Надеюсь, Ричард хорошо с тобой обращается?

– Хорошо. Спасибо.

– Что касается условий завещания, то Лоренс, несмотря ни на что, позаботился обо мне. – Алисия сардонически усмехнулась. – Фелисити и Ванесса хорошо обеспечены после развода. Но твоя новость, безусловно, обрадует Кэролайн и Надин. Я обязательно сообщу им.

– Будь так добра. Кэролайн намекала мне на это во время свадьбы.

– Не сомневаюсь. – Алисия насмешливо хмыкнула. – Она ненавидела Лоренса не меньше, если не больше, чем ты.

– Почему? – Ли нахмурилась.

– Потому что она умная и способная. Она рассчитывала, что именно к ней перейдет управление компанией. Но чтобы Лоренс допустил к делам женщину?!

Да, этому человеку и в голову не пришло бы хоть в чем-то уравнять мужчину и женщину.

– Почему ты оставалась с ним, мама? – спросила Ли, желая понять, что двигало ее матерью. Ведь то, что она была несчастлива в браке, было очевидно.

Губы Алисии скривились в иронической усмешке.

– Лоренс был могущественным, блестящим, мужественным. Все остальные мужчины меркли рядом с ним. Я просто не могла его отпустить. – Она с насмешливым пониманием посмотрела на дочь. – Мне кажется, что нечто подобное ты испытываешь к Ричарду.

Неужели? Ли никогда не анализировала свои чувства к Ричарду с этой точки зрения, но слова матери – остальные мужчины меркнут рядом с ним – попали в самую точку.

– До самого конца я хотела, чтобы Лоренс был моим, – продолжала Алисия, глядя куда-то внутрь себя. – Оглядываясь назад, на все те ухищрения, к которым я прибегала, лишь бы удержать его… на то, что я приобрела и сколько потеряла при этом… Сейчас я понимаю, что была одержима им. Это было как болезнь…

Она замолчала, затем глубоко вздохнула, будто приходя в себя, и печально посмотрела на Ли.

– Я не верю, что человек всегда сам делает свой выбор. Я думаю, что нашими поступками часто управляет некая сверхсила.

Эти слова заставили Ли задуматься. Она вспомнила слова Ричарда о том, какая она молодец, что решилась уехать из дома и не стала ничего просить у Лоренса. Но ведь, по сути, Ли не делала выбора, убегая от жизни, ставшей для нее кошмаром наяву. Выбора-то у нее как раз и не было. Она сбежала, движимая силой отчаяния и безысходности, потому что не могла больше так жить. Даже ее решение выйти замуж за Ричарда было продиктовано множеством эмоциональных причин.

– Зачем ты пришла, мама? – спросила Ли.

Она не испытывала неловкости, задавая этот вопрос. Предыдущее признание матери делало этот разговор более чем откровенным.

– Я понимаю, как странно это выглядит после всех этих лет безразличия к твоей судьбе, но я вдруг захотела узнать тебя, Ли. – Алисия улыбнулась, не скрывая самоиронии. – Слишком поздно, чтобы пытаться установить отношения «дочки-матери», мы обе понимаем это, но давай попробуем познакомиться ближе просто как люди, как женщины.

Ли во все глаза смотрела на мать, не в силах поверить услышанному. Предложение перекинуть мостик через многолетнюю пропасть между ними было подобно радуге на небе после затяжного дождя. Отчаянно страшась, что волшебство вот-вот рассеется, душа Ли рванулась к матери, но в последнюю секунду она мысленно приказала себе не поддаваться эмоциям.

– Мне нравится это предложение, – как можно спокойнее произнесла она, – поближе узнать друг друга.

– Я не очень-то приятная особа, – предупредила Алисия.

– Мне все равно интересно, – с чуть лукавой улыбкой ответила Ли. – Как бы там ни было, ты – моя мама.

– Да, я – твоя мама, – согласилась Алисия. – Давай на неделе походим по магазинам, чтобы кое-что купить для малыша, а потом пообедаем.

– Почему нет? Позвони мне и скажи, когда тебе будет удобно.

– Мальчик… – протянула Алисия и покачала головой. – Когда-то я бы многое отдала за это…

Сейчас Ли, как никто, понимала свою мать.

– Я испытывала то же самое все это время, пока не узнала результатов сканирования.

Взгляд Алисии заметно потеплел.

– Я рада, что мы смогли вот так поговорить. Без взаимных упреков и обвинений.

Она не хочет чувствовать себя виноватой, подумала Ли. А кто хочет?

– Что ж, давай с этого и начнем, – со вздохом удовлетворения заключила Алисия. – А теперь я ухожу, чтобы ты могла продолжать работать.

– Я провожу тебя, – поспешно сказала Ли, развязывая фартук.

– Нет. Я сама найду дорогу. – Мать подошла к ней вплотную и коснулась руки. – Спасибо, Ли. Созвонимся.

Комок в горле помешал Ли ответить. В этом прикосновении не было любви, но это было первый раз, когда ее мать по собственному желанию прикоснулась к ней. Больше никто не произнес ни слова. Алисия быстро пошла к двери, открыла ее, вышла, не оглядываясь, и тихо закрыла.

Ли сняла фартук – работать она уже не могла. Она раздвинула стеклянные двери и вышла в сад. Это начало, думала она, всей грудью вдыхая свежий, чуть солоноватый воздух и наслаждаясь легким ветерком с залива, ерошившим ее волосы. Ее рука непроизвольно легла на живот и погладила едва заметную выпуклость – там жил их с Ричардом сын. Он тоже может стать началом, началом их новых отношений с Ричардом.

С этого момента она станет более откровенной с мужем и постарается сделать так, чтобы и он стал более открытым. Они должны научиться выражать свои чувства, а не прятать их, накапливая обиды, недосказанность и сомнения. Она хочет знать правду – к чему стремится Ричард и что им движет.

Сегодня вечером, пообещала себе Ли. Сегодня вечером она не отступит и добьется ответов на все свои вопросы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

«Матери моего сына» было написано на карточке, прикрепленной к букету. Сердце Ли каждый раз замирало от восторга при взгляде на темно-красные розы. Она поставила их в спальне, чтобы любоваться ими, пока будет одеваться для торжественного обеда в ресторане, на который пригласил ее Ричард. Изумительный аромат наполнил комнату, пробуждая упоительные мечты… Красные розы – символ любви.

«Дома в шесть тридцать» было указано в карточке, а сейчас уже было почти столько. Ли начала собираться сразу, как только получила цветы, но использовала время крайне неэффективно, то и дело предаваясь мечтам о том, как они с Ричардом проведут этот вечер. Нащупав сложную застежку золотой цепочки, на которой висел медальон в форме сердца, она застегнула ее, завершив приготовления к вечеру.

Ли умышленно выбрала довольно облегающее красное платье, которое выгодно подчеркивало изгибы ее тела, но было скроено таким образом, что скрывало небольшую выпуклость ее наметившегося живота. Застежка платья была сквозная – от V-образного выреза до самого низа шли золотистые пуговицы. Платье было очень сексуальным и провокационным. Волосы Ли оставила свободно ниспадающими на спину, как любил Ричард.

Обув золотистые босоножки, прикоснувшись пробкой от флакона с духами ко всем точкам, где бьется пульс, и еще раз вдохнув аромат роз, Ли спустилась в гостиную, чтобы проверить, все ли готово для просмотра видеозаписи сканирования. Она предвкушала, как Ричард впервые увидит своего сына на огромном экране телевизора, который он недавно купил.

Увидев на подъездной дороге «ягуар» Ричарда, Ли поспешила к входной двери, чтобы встретить мужа. Они встретились на пороге, и ее сердце в который раз учащенно забилось при виде мужчины, который стал ее мужем и вскоре станет отцом ее ребенка.

Сможет ли она удержать его?

– Я ничего не пропустил? – спросил он, лукаво изогнув бровь и улыбаясь.

– Ты успел к началу сеанса, – рассмеялась в ответ Ли.

– Позволительно ли будет мне сказать, что красное тебе очень к лицу?

Он закрыл дверь, заключил Ли в объятия и крепко прижал к себе. Синие глаза внимательно вглядывались в ее лицо, чутко следя за выражением, когда он задавал вопрос:

– Ты счастлива, что это мальчик?

Улыбка, осветившая лицо Ли, шла от самого сердца.

– Очень. И спасибо за прекрасные розы.

– Я послал их с огромным удовольствием, – тепло ответил он и приник к ее губам в долгом, глубоком поцелуе, который заставил Ли чувствовать себя любимой, хотя заветные слова и не были произнесены.

Может, он скажет их позже? Ее душу переполняла надежда, а сердце трепетало от предвкушения, когда она вела его в гостиную, чтобы показать первую видеозапись их сына. Взяв с журнального столика пульт, Ли уютно устроилась на диване рядом с Ричардом и нажала кнопку. Он обнял ее за плечи и легонько сжал, когда на экране появилось изображение крошечного существа.

Ли старательно пересказывала слова доктора, которые запомнила, конечно, а Ричард зачарованно смотрел на экран. Она нажала кнопку «пауза» на том моменте, где было совершенно определенно видно, какого пола ребенок.

– Вон… ты видишь?

Ричард самодовольно усмехнулся.

– Что ж, похоже, наш сын неплохо оснащен. Настоящий мужчина. – Сказав это, Ричард насмешливо посмотрел на Ли в ожидании негодующей реакции. И не ошибся.

– И это все, что волнует мужчин?! Размер и потенция? – Ли с шутливым негодованием ткнула его кулачком в бок.

Ричард немедленно включился в игру – повалил Ли на диван и начал расстегивать пуговицы на платье.

– Ну, теперь моя потенция не вызывает сомнений. А что касается размера, смею надеяться, что тебя он устраивает.

– Ричард, мы собирались в ресторан, – напомнила Ли, на самом деле вовсе не возражая, если они немного задержатся.

– Что ж, ожидание лишь усиливает удовольствие, – пробормотал Ричард, целуя ложбинку между ее грудями. В его глазах светилось обещание. – Сначала шампанское, лобстер, тропические фрукты…

– Шампанского совсем чуть-чуть, – предупредила Ли. – Алкоголь вреден для ребенка.

– Один глоток для привкуса.

Как он добивается этого? Увлекая в мир чувственных удовольствий, Ричард каждый раз заставлял ее забывать обо всем на свете. Но этим вечером Ли хотелось чего-то большего. С другой стороны, сегодня у них торжество, так почему бы ей просто не наслаждаться.

Полная радужных надежд, Ли провела чудесные два часа в модном ресторане, славящемся блюдами из морепродуктов. Ричард, не переставая, флиртовал с ней, был обаятельным, очаровательным, соблазнительным. Ли купалась в его безраздельном внимании, они много смеялись и явно наслаждались обществом друг друга.

Глоток прекрасного французского шампанского надолго оставил во рту Ли дурманящий привкус. Лобстер был изумительно вкусным, а ассорти из тропических фруктов стало прекрасным завершением ужина.

Они были настолько поглощены друг другом, что не обращали внимания на других посетителей ресторана, и были крайне удивлены, увидев у своего столика Клер Сеймур. Первыми ее словами были:

– Ну-ну, похоже, вы прекрасно проводите время…

– Мама… – Ричард нахмурился и оглядел зал, чтобы понять, с кем пришла его мать. – Полагаю, ты здесь не одна?

– С подругами. Мы празднуем день рождения одной из них. – Она махнула рукой в сторону столика, за которым сидели три женщины, глядящие на них с нескрываемым любопытством.

– Надеюсь, вы приятно проводите время, миссис Сеймур, – с улыбкой произнесла Ли, чувствуя нарастающее напряжение между матерью и сыном.

Клер Сеймур перевела взгляд на Ли и слегка улыбнулась.

– Похоже, вы тоже что-то празднуете.

– Да, – ответила Ли, искренне полагая, что не случится ничего плохого, если она сообщит их новость матери Ричарда. – Сегодня нам сообщили, что ребенок, которого мы ждем, – мальчик.

Улыбка на лице Клер превратилась в насмешливую гримасу.

– Итак, Лоренс все-таки получит своего внука. – Взгляд ее карих глаз снова обратился к Ричарду. – Большая удача для тебя. Впрочем, не удивлюсь, что и это ты спланировал и рассчитал.

– Вряд ли я могу управлять природой, мама, – сардонически ответил он. – Теперь, если ты не возражаешь… – Он выразительно кивнул в сторону ее подруг. – Ты прервала очень важный для нас разговор.

Клер проигнорировала его слова, будто не слышала.

– Представляю себе, чувство какого глубокого удовлетворения ты испытываешь, с первой попытки добившись того, чего твой отец так и не смог добиться в супружеской кровати за всю жизнь.

– Хватит! – резко велел Ричард. На его лице не осталось и следа недавней расслабленности и сердечности.

– Пять дочерей, – продолжала глумиться Клер. Она посмотрела на Ли. – Прошу прощения, четыре. Только четыре. Ричард не смог бы жениться на тебе, если бы ты была настоящая Дюран. Он очень законопослушный человек. Женитьба на сестре была бы слишком… слишком вызывающей.

Ли окаменела. Ричард не женился бы на ней, если бы она была его сестрой? Значит… Ричард – сын Лоренса Дюрана? Значит, любовником Клер, от которого она родила сына, был Лоренс?..

– Ради бога! Держи свою желчь при себе, мама! – прошипел взбешенный Ричард. Он вскочил на ноги, выражение его лица было устрашающим.

Ничуть не смутившаяся Клер похлопала его по плечу.

– Поздравляю, дорогой! Ты превзошел самого себя, столь последовательно и успешно реализуя свой гениальный план. Надеюсь, Лоренс переворачивается в гробу. Нет, не переворачивается – корчится при мысли о том, что сам отверг то, что я могла ему дать. А ведь именно этого он хотел больше всего на свете.

Ричард крепко схватил мать за локоть и притянул к себе.

– Я заплатил своим детством и юностью за твое молчание, мама, – прошептал он срывающимся голосом. – Но теперь, клянусь тебе, дорого заплатишь ты, если еще раз нарушишь это молчание.

Осязаемая угроза, исходившая от Ричарда, отрезвила Клер Сеймур. Она выдернула руку из его пальцев и направилась к своему столику, держа спину неестественно прямо, оставив после себя разорение и опустошение.

Выражение «превратиться в соляной столп» как нельзя лучше подходило для описания состояния Ли. Да, ее глаза видели, уши слышали, но тело налилось свинцовой тяжестью и стало безжизненным.

– Ли…

Она не хотела смотреть на него. В тот же миг, как только она взглянет на него, она начнет искать в его чертах схожесть с Лоренсом. Его синие глаза очень похожи на глаза его отца… А срез подбородка? Теперь, когда она узнала правду…

– Ли…

Ричард сел на свое место, поставил локти на стол и резко наклонился к ней. Ли сидела очень прямо, сложив руки на коленях и не поднимая от них глаз. Происходящее было так ужасно, что ей не хотелось ничего видеть, слышать и понимать, чтобы не испытывать боли. Она надеялась, что, если сидеть неподвижно, не поднимая глаз, сосредоточив взгляд на своих руках, буря минует, не задев ее. Если постараться, то можно даже не слышать, о чем говорит Ричард.

Она часто делала так, когда была маленькая, сидя за столом в отцовском доме. Впрочем, он не был ее настоящим отцом. Он был отцом Ричарда. Смешно! Она была зачата только ради того, чтобы быть сыном, а в этом, оказывается, не было никакой необходимости. Сын у него уже был, только рожден не той женщиной. Как глупо, что Лоренс не знал правды. Многого бы тогда не произошло, потому что просто бы не имело смысла.

Тогда ее мать не пошла бы на тот отчаянный шаг, в результате которого родилась Ли. Хотя, скорее всего, она снова и снова пыталась бы родить сына, может, даже с помощью все того же садовника-итальянца. Но Ричарду тогда не пришлось бы жениться на ней, чтобы заполучить наследство, которое и так принадлежит ему по праву. Контроль над компанией перешел бы непосредственно от отца к сыну.

На пальце Ли сверкнул бриллиант кольца, подаренного Ричардом на помолвку, на миг ослепив ее. Рядом блестел золотой ободок обручального кольца. У него не было выбора – из всех дочерей Лоренса он мог жениться только на ней, потому что она не была родной. Избранница! Какая ложь! Какая насмешка! Он никого не выбирал, потому что Ли была его единственным шансом получить желаемое, на что он и так имел все права.

Единственным способом получить желаемое – вот чем была она для Ричарда, и не более. А охотник готов на все, лишь бы заполучить намеченную жертву.

Ричард крепко сжал ее руку и отодвинул стул, заставляя подняться.

– Мы едем домой, – мягким голосом, но решительно произнес он.

Домой… А где ее дом? Дом там, где сердце, вспомнила Ли расхожую фразу. Она никак не могла собрать воедино свои мысли, их как будто провернули в мясорубке и сделали фарш. Тело тем временем вышло из ресторана, поддерживаемое за талию крепкой мужской рукой. Затем оно село в машину, дверцу которой для нее заботливо открыли, и его даже пристегнули ремнем безопасности.

Самой же Ли было абсолютно все равно, что происходит. Ее недавно обретенный мир рухнул в одночасье. Она больше не принадлежала никому и ничему. Она снова была одна.

Нет, она не права. Был еще ребенок. Внук Лоренса. От нестерпимой муки Ли невольно застонала – она так радовалась, что в ее малыше не будет ни капли проклятой крови!

– С тобой все в порядке?

Лицемерное проявление заботы со стороны мужчины, сотворившего с ней такое, бессовестного лжеца и манипулятора, прорвало кокон, в котором Ли старалась укрыться. Ярость вскипела в ней и вылилась потоком слов.

– Нет, Ричард, не в порядке! Со мной отнюдь не все в порядке! И сомневаюсь, что когда-нибудь будет, благодаря тебе и тому, как бессовестно ты меня использовал.

Он бросил на нее быстрый и суровый взгляд.

– То, что сказала моя мать, не имеет к нам никакого отношения.

– Не имеет?! – Ли почувствовала, что срывается на визг, и усилием воли взяла себя в руки. – Еще как имеет! Ты, ублюдок, не делай из меня окончательную дуру! – Ли уже не контролировала себя.

– Здесь ты права – я действительно ублюдок. – Ричард коротко и хрипло рассмеялся. – И если я когда-нибудь сказал бы Лоренсу, что я его внебрачный сын, он немедленно воспользовался бы этим, превратив мою жизнь в еще больший кошмар. Вспомни Лоренса и то, как он относился к тебе!

– Но я не была его плотью и кровью, а ты был! – крикнула в ответ Ли.

– Ты думаешь, ему нужен был сын, который был бы ему ровней? Который мог бы с ним справиться? – резко спросил Ричард. – Лоренс получал бы извращенное удовольствие, ломая меня, как он пытался сломать тебя. Таков был характер этого человека. Только оставаясь аутсайдером, я смог заставить его уважать себя.

Ли не хотела думать об этом. Она хотела обвинять и обличать, а не сострадать, поэтому решила промолчать. То, как Ричард объяснил свое нежелание признаться Лоренсу, что он его сын, лишний раз свидетельствовало о том, что он хорошо понимал суть этого человека. Разве захотел бы Лоренс признать сыном человека, который не просто мог конкурировать с ним, а превзойти? Быть значительнее и успешнее? В своем эгоцентризме он не допустил бы этого даже в отношении собственного сына. А если этот сын к тому же незаконнорожденный, то Лоренс непременно лишил бы его всех юридических прав на наследство.

– Он бы посчитал это проявлением слабости, если бы я заявил ему, что являюсь его сыном, – продолжал Ричард с непоколебимой уверенностью. – Сынок, который хочет что-нибудь урвать, воспользоваться благами, облегчить свой путь наверх. Он никогда не оценил бы меня по достоинству. Лоренс уважал меня за то, что я боролся и отвоевывал у него каждую «пядь земли», постоянно бросал ему вызов.

Да, так оно и было, Ли сама была тому свидетелем. Но…

– Ты не должен был на него работать, Ричард, – упрямо настаивала она. – С твоими способностями ты мог преуспеть в чем угодно и где угодно.

Она увидела, как побелели костяшки пальцев, сжимающих руль.

– Он был моим отцом, – горько напомнил Ричард. – Я знал об этом с тех пор, как мне исполнилось семь. Лоренс Дюран, один из самых богатых и могущественных людей Австралии, – мой отец. Неужели ты думаешь, что я мог забыть об этом? Или сделать вид, что мне это безразлично?

Горечь в его голосе сменилась злостью.

– Всегда, когда родители моих соучеников приходили в школу на спектакли и спортивные соревнования, забирали своих детей на выходные и каникулы, привозили им подарки и угощения… я думал о нем. Я думал об остальных его детях, детях его жены, которым достаются его внимание и привилегии, потому что они законнорожденные.

Его сестры! Все четыре ее сестры – Фелисити, Ванесса, Кэролайн, Надин – пользовались всеми преимуществами дочерей Лоренса Дюрана, а Ричарду, как и самой Ли, не доставалось ничего.

Теперь она понимала стремление Ричарда получить все тем или иным путем. Она даже понимала его жажду реванша, но от этого было не легче. Для него она была всего лишь одним из средств достижения намеченной цели. Эдакий запасной вариант в рамках «генерального плана».

– Я давно поклялся себе…

Ли почти не слушала его. Ей вспомнились опасные вспышки какой-то темной страсти, безжалостная целеустремленность, присущая Ричарду.

– А я оказалась всего лишь невольной жертвой твоих амбиций, – перебила она, чувствуя, как испаряется ее недавно обретенное чувство собственной значимости как личности.

– Ты не жертва, – резко возразил он. – Ты – партнер.

Его двуличие возмутило Ли до глубины души, но она сдержалась и лишь коротко заметила:

– Партнера обычно посвящают в планы.

– Ты их знала, – настаивал Ричард. – Я сообщил тебе обо всем в день похорон Лоренса.

– Ах, да! Только ты забыл упомянуть самую важную деталь. Что я была единственной, на ком ты мог жениться. У тебя не было выбора. Я, и только я, могла тебе помочь выполнить завещание Лоренса и получить желаемое!

Он со злостью стукнул ладонью по рулю.

– Только не говори, что мой план не показался тебе привлекательным, Ли!

Тут уж и Ли дала волю своей ярости.

– Ты не имеешь представления, что для меня является привлекательным! Ты ни разу не затруднил себя выяснить это, Ричард Сеймур! Все, что тебе от меня требовалось, что тебя волновало, так это чтобы я послужила твоим целям.

– Это неправда! – воскликнул Ричард со страстью.

– Лжец! – не менее страстно крикнула Ли.

– Я никогда не обманывал тебя, Ли, – уже спокойнее произнес он. – Никогда!

– Как интересно ты оцениваешь произошедшее, – издевательски заметила Ли. – Малюсенькую крупинку правды ты похоронил под тонной лжи и считаешь, что эта крупинка тебя оправдывает? Ты лгал мне все это время, Ричард, лгал!

– Я никогда не лгал тебе, – проскрежетал Ричард сквозь стиснутые зубы.

Ли устала, очень устала. Да и что она могла сказать в ответ на эту очередную ложь? Она застыла в напряженном молчании и не произнесла ни слова до самого дома. Ей доставляло какое-то злорадное удовольствие знать, что Ричард потерял контроль над ситуацией, перестал быть режиссером этой постановки, но все пересиливала боль от предательства и разочарования, жалящая ее в самое сердце, словно рой шершней.

Как только машина въехала в гараж и остановилась, Ли выскочила из нее и бросилась в дом. Гордость не позволяла ей бежать, но она шла очень быстро. Конечно же, он следовал за ней. Разве охотник позволит своей добыче ускользнуть, если только он не потерял к ней интерес? Нет, Ричард ни за что не смирится с поражением и сделает все возможное, чтобы восстановить утраченный контроль над ситуацией.

Избранница!

Это была худшая его ложь – заставить ее почувствовать себя особенной, избранной, самой привлекательной из пяти сестер Дюран. Он просто не мог жениться на остальных!

Ли летела вверх по лестнице, яростно гоня мысли о том хорошем, что сделал для нее Ричард. Все его поступки были всего лишь пунктами плана, выполняя который он безжалостно ее использовал. Кэролайн была права – она слабый противник. Находясь в плену своих иллюзий и надежд, она была слепа и глуха.

Какая злая шутка! Какая насмешка судьбы!

На площадке второго этажа Ли резко обернулась к своему вероломному мужу, следовавшему за ней по пятам.

– Я не буду спать с тобой сегодня! Я никогда больше не буду спать с тобой! Найди себе кого-нибудь, кто бы удовлетворял твои потребности в постели, а я больше не буду такой… такой простофилей!

С мрачным выражением лица Ричард продолжал неумолимо приближаться. Ли бросилась по коридору в их спальню и захлопнула дверь перед его носом. Это ее дом! Он – часть их отвратительной сделки, и она не собирается отказываться от того, что честно заслужила, выполнив обещание и обеспечив этого негодяя тем, чего он так жаждал! Он найдет, где жить.

Сбросив туфли, Ли присела у зеркала и попыталась расстегнуть цепочку, чтобы снять ее с себя. Но ее так колотило от ярости, что тряслись руки, и она никак не могла совладать с хитрым замком.

Дверь резко распахнулась, и на пороге возник Ричард.

– Убирайся! – закричала Ли.

Он проигнорировал ее требование. С самоуверенностью, разозлившей Ли еще больше, он закрыл дверь и подошел к ней.

– Я сказала, убирайся! – С уже неконтролируемой яростью она схватила букет роз и швырнула ему в лицо. – Забери его с собой! Он тоже ложь! Ложь!

Ричард не шелохнулся. На лице – застывшая маска. И все равно он продолжал излучать силу и решимость, лишающие Ли воли, делающие ее слабой и беспомощной.

– Я дважды позволил тебе уйти, Ли, – тихо сказал Ричард. – Третьего раза не будет. Помимо того, что существует между нами, есть еще ребенок. Ты носишь моего сына, и я не позволю лишить меня его. Как не позволю лишить его отца!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Отец ее ребенка…

Каким-то образом напоминание о его отцовстве приглушило ярость Ли. Теперь она просто стояла, глядя на него, и думала о том, как похожи их судьбы в обделенности родительской любовью.

Ее оборона была прорвана. Имеет ли она право вычеркнуть Ричарда из жизни их ребенка, утверждая, что ее любви будет достаточно? Ребенку, и особенно сыну, нужен отец – живой, реальный, а не имя на бумаге. Имени недостаточно. Одному богу известно, как страдали и она, и Ричард, имея имя, но не имея отца, лишенные его заботы и эмоциональной поддержки. А Ричард еще в самом начале их отношений сказал ей, что любой ребенок будет для него бесценен.

Ли знала что, он не лгал. Об этом свидетельствовало его отношение к ее беременности, его огорчение из-за того, что она не сообщила ему о сканировании, его неподдельное потрясение, когда он этим вечером впервые увидел своего сына на экране.

– Я очень огорчен, что слова моей матери так сильно расстроили тебя, – мягко сказал он.

И тогда у нее вырвался самый неожиданный в данной ситуации вопрос:

– Почему она не сказала Лоренсу? Тогда у тебя обязательно был бы отец, как минимум, небезразличный к твоей судьбе.

На лице Ричарда появилась гримаса.

– Гордость. Моя мать решила, что, если он не захотел ее, он не получит и меня. Это была ее молчаливая месть, которой она упивалась все эти годы.

– Тогда зачем она сказала это мне? Почему именно сегодня?

– Лоренс мертв. Она ничем не рисковала, как если бы он был жив и заявил свои права на меня. – Лицо Ричарда стало злым и жестким. – Но я ей скажу пару слов. Она не имела права…

Его злость всколыхнула ее собственную.

– Да, она не имела права. Но ты должен был сказать мне, Ричард. Ты должен был быть более откровенным…

Он отрицательно покачал головой.

– Я не хотел, чтобы ты знала, Ли. Ни-ког-да. Это все бы испортило… как сейчас. Ты бы стала смотреть на меня другими глазами. – Он тяжело вздохнул. – А ведь я все тот же мужчина, которого ты обнимала несколько часов назад.

– Нет. Это была маска, надетая для меня! – в отчаянии воскликнула Ли. – Настоящий ты – это тот, которого я сейчас вижу перед собой.

– И в чем разница? В имени, которое я все равно не ношу? В проклятом имени, которое испортило мое детство так же, как и твое? В имени, которое я ненавижу не меньше тебя? – Ричард медленно приближался к ней. – Не позволяй этому разрушить то, что существует между нами. Ту связь, которая нас объединяет. Это…

– Остановись! – Ли выставила перед собой руки в предупреждающем жесте и отступила. – Не подходи ко мне, Ричард. – Ее голос предательски дрожал. – Если ты попробуешь коснуться меня, я стану царапаться и кусаться.

Почувствовав, что позади кровать и отступать некуда, Ли села на нее, быстро отползла в изголовье и сжалась там в комочек. Ричард остановился в ногах, глядя на нее сверху вниз.

– Ты же понимаешь, что я не хотел причинить тебе боль, Ли. Понимаешь? – Нахмурившись, Ричард вглядывался в ее лицо.

– Но причинил, – устало ответила она. – Ты лгал… а я так верила тебе. Ты знал, как нужна мне эта вера, поэтому говорил то, что я хотела слышать… – В ее глазах вскипели слезы. – Знал и без труда манипулировал мною.

Рыдания уже душили ее. Боль проникла в кровь, душу, сердце. У нее не было слов, чтобы объяснить, что он сотворил с ней своей ложью.

– Я не рассказал тебе всего о себе, Ли, но я не лгал, – мягко настаивал он.

Его мягкий, успокаивающий голос разозлил ее еще больше.

– Ты ввел меня в заблуждение, а это все равно, что солгал. Ты понимаешь, о чем я говорю. Ты заставил меня поверить, что выбрал меня, потому что считаешь лучшей, особенной… – Это была самая болезненная рана, которая еще не скоро перестанет кровоточить.

– Но ты действительно лучшая и особенная, – по-прежнему мягко произнес Ричард. – И что бы ты ни говорила, я сделал свой выбор, и ты стала моей избранницей.

– О каком выборе ты говоришь? Ты не мог жениться на моих сестрах, потому что они и твои сестры тоже, – зло бросила Ли, ненавидя его за попытку опровергнуть очевидное.

– Я бы не выбрал ни одну из них, даже если бы они не были моими сестрами, – настаивал Ричард. – Я хотел тебя, Ли. Я всегда хотел только тебя.

– Нет… нет… нет… – простонала Ли. – Ты выбрал меня не из-за меня. Тебе было неважно, какая я, о чем думаю и что чувствую…

– Нет, именно это было самым важным для меня, – неожиданно страстно возразил Ричард.

– Не лги! – снова закричала Ли. – Просто я оказалась единственная, с чьей помощью ты мог заполучить желаемое.

– Да, единственная, – не стал отрицать Ричард. Его голос был наполнен такой страстью, что она опешила. – Потому что единственное, чего я желал, – быть с тобой!

– Неправда! Нет! – воскликнула Ли испуганно.

Она боялась поверить его словам, потому что они слишком много значили для нее, а она больше не могла позволить себе обмануться.

– С тобой, Ли, – повторил он. Его глаза сверкали, выдавая, какой вулкан чувств бушует у него внутри. – С тобой и всем наследством Лоренса Дюрана у твоих ног, которое ты могла принять или отказаться от него. С тобой… на всю оставшуюся жизнь. Вот единственное, чего я всегда желал!

Ли стояла ошеломленная. Ее сердце находилось в полном вакууме, поэтому она ничего не чувствовала и не понимала. Она молча и безучастно наблюдала, как Ричард меряет шагами спальню, что-то говоря и жестикулируя.

– Ты единственная, кто мне нужен. Только ты всегда имела для меня значение. Именно из-за тебя я приходил по воскресеньям к Лоренсу на семейные обеды, чтобы защитить тебя от него. Я всегда чувствовал неразрывную связь с тобой, а ведь ты тогда была всего-навсего подростком. Я сидел за столом и молил Бога, чтобы Лоренс не сломал тебя. А когда ты уехала, я гордился тобой и торжествовал: «Она сделала это! Она освободилась!» – Ричард остановился и замолчал. На его лице отразилось сомнение, а затем он признался со смиренной улыбкой: – Если бы ты знала, чего мне стоило тогда отпустить тебя и не броситься вдогонку.

– Тогда? – переспросила Ли недоуменно.

– Это было бы ошибкой. – Ричард горестно покачал головой. – В твоем представлении я был неразрывно связан с Лоренсом.

Да, именно так она его и воспринимала – человеком Лоренса. А он им не был. А то, что он сказал о своем отношении к ней…

– Тебе надо было побыть одной, вдали от прошлого, – продолжал Ричард, – обрести себя и найти свой путь в жизни. Тебе нужно было время, чтобы стать тем человеком, каким ты стала.

Оглядываясь назад, Ли поняла, насколько же он прав.

– Но я нанял частного детектива, поскольку просто не мог пребывать в неведении. Я должен был знать, что с тобой все в порядке. Затем я предпринял шаги, чтобы разыскать твоего настоящего отца, думая, что ты можешь захотеть поехать к нему, но потом решил…

Он сделал паузу, призывая Ли к пониманию.

– Я бы помог тебе связаться с ним, Ли, если бы увидел, что он может оказать тебе поддержку, дать то, чего тебе так не хватало. Но он жил в Италии со своей семьей, и я не увидел перспективы в этой встрече. Мне показалось, что лучше всего оставить все как есть, иначе твоя боль стала бы еще сильнее.

Ли продолжала молчать, но теперь уже оттого, что в ее горле стоял ком. Она подозревала Ричарда в неблаговидности мотивов, а на поверку он сопереживал ей и старался помочь, как мог.

Нахмурившись, Ричард снова заговорил, невзирая на ее упорное молчание:

– Я не ожидал, что Лоренс умрет. Через год… максимум через два… контроль над компанией перешел бы ко мне. – Он посмотрел Ли прямо в глаза, и этот взгляд проник ей в самую душу. – Вот тогда я приехал бы к тебе и положил к твоим ногам все, что только мог предложить.

Она вспомнила день их свадьбы. Мне кажется, я всегда знал, что женюсь только на ней… Это было сказано не для репортеров. Это была правда. И произнес он эти слова для нее, Ли, а она не поняла или побоялась поверить.

– Смерть Лоренса внесла коррективы в мой план, – с жесткой усмешкой человека, не привыкшего терять контроль над ситуацией, сказал Ричард. Но в глазах его, когда он смотрел на Ли, была мольба. Он больше не был охотником, он был просто человеком, страдающим мужчиной, взывающим к пониманию и прощению. – Ты приехала на похороны. Ты больше не была подростком, ты стала женщиной. Прекрасной женщиной, желание обладать которой причиняло мне физическую боль.

Ли покачала головой, в ужасе начиная осознавать, как превратно понимала она все слова и поступки Ричарда.

– Это правда, Ли. Клянусь! – страстно воскликнул он, неправильно истолковав ее жест. – Да, завещание Лоренса сыграло свою роль, – признал он. – Я хотел, чтобы ты получила все. Я хотел все отдать тебе. Но больше всего я хотел тебя. Я хотел тебя безумно, поэтому в тот день предпринял все, что мог, лишь бы ты стала моей.

Тогда в саду, у пруда, когда Ричард сказал, что хочет жениться на ней, он произнес: «Не думаю, что ты мне поверишь, если я скажу, что люблю тебя…» Ли тогда не придала значения его словам. Неужели таким образом он еще тогда признался ей в своей любви?

– Мне было все равно, почему ты согласилась выйти за меня. Главное было, что согласилась. Я надеялся, что смогу привязать тебя к себе…

– С помощью секса? – спросила Ли, вспомнив их лихорадочную близость в беседке. Ночи – мои…

Неожиданно на скулах Ричарда выступил румянец, а в глазах застыла боль.

– Но ведь ты отвечала мне! Отвечала каждый раз, когда мы были близки. Это был единственный способ, каким я мог обладать тобой. Но я хотел обладать и твоим сердцем, Ли. Я надеялся, что свадьба, медовый месяц…

Его королева…

И розы… кремовые в свадебном букете… и красные сегодня… Она посмотрела на сломанные цветы, разбросанные по полу. А ведь в них была его радость, его мука…

– Я надеялся, что ребенок… наш ребенок… – все говорил Ричард. Его голос вибрировал от волнения, когда он произносил все эти восхитительные вещи, о которых Ли мечтала, но даже не надеялась от него услышать. – Пожалуйста, Ли, ради него, если не ради меня… не отворачивайся от меня.

Как отворачивались от него всю жизнь.

Ли медленно подняла взгляд. Ее глаза были полны слез, они катились по щекам. Силуэт Ричарда расплывался перед ней, но это было неважно. Он был здесь, с ней, ради нее.

– Я люблю тебя, Ричард, – быстро сказала она. – Я думала, ты не любишь меня, что я ничего для тебя не значу, что я никто… Мне так жаль…

Он так стремительно подскочил к ней и стиснул в объятиях, что Ли забыла, что хотела сказать. Повиснув на нем, она разрыдалась.

Ричард крепко прижимал ее к себе, именно так, как ей было нужно – как будто не собирался отпускать, никогда… У Ли возникло восхитительное чувство, что она наконец обрела дом, место, которому принадлежит и телом, и душой, что все эти долгие годы болезненного одиночества наконец позади и прошлое отступило. Но теперь она благословляла эту боль, потому что именно она соединила их, соединила неразрывно, потому что быть вместе означает для них обоих слишком много.

Слезы все текли и текли по лицу Ли, как будто прорвало гигантскую плотину. Вместе со слезами высвобождались так долго подавляемые чувства, надежды, сомнения, уходила необходимость быть сильной и независимой, чтобы защитить себя и выстоять. Ричард нежно терся щекой о ее макушку, шепча признания, так давно копившиеся в его сердце.

– Моя жизнь пуста без тебя, Ли. С того самого дня, как я впервые увидел тебя подростком, ты давала смысл моему существованию. Как много раз за эти годы я думал: «Я делаю это для Ли». А когда мы поженились, я старался на деле доказать тебе…

Он глубоко вздохнул, и его теплое дыхание коснулось ее виска.

– Даже не смей думать так о себе – ничто. Ты все! Ты – смысл моей жизни. Моя радость. Женщина моей мечты. Любовь всей моей жизни. Когда ты со мной, я чувствую, что жизнь обретает совершенство, как будто все недостающие части мозаики встают на свои места. Ты заполнила все пустоты моей души, ты поселилась в моем сердце. Не знаю, понимаешь ли ты…

– Да. О, да! – выдохнула Ли.

Казалось, это произнесла не она, а ее душа. Поток слез иссяк, уступив место чувству покоя. Для нее тоже все кусочки мозаики встали на свои места.

Ли подняла голову и посмотрела в глаза мужчине, которого любила и желала не только телом, но и сердцем, и умом. Теперь он был открыт для нее – она узнала все, что хотела знать. Не было ни обмана, ни желания манипулировать ею – он любил и жаждал ее точно так же, как любила и жаждала его она.

Их губы встретились в неистовом желании ощутить этот новый вкус их единения, их обретенной любви и свободы выражения чувств. Они много раз занимались любовью, но ни один из них не мог сравниться с тем, что чувствовали они сейчас – они стремились отдать друг другу все, чем обладали.

Всю ночь напролет они ласкали друг друга, выражая свои чувства всеми возможными способами, вверяя их друг другу и упиваясь этим. Каким бы ни было их будущее, они всегда будут вместе, деля радости и печали.

Сметя все барьеры, счастливые и удовлетворенные, они лежали рядом на широкой постели. Ричард погладил выпуклость ее живота, и тут Ли вспомнила об одном из условий завещания Лоренса, что вызвало в ней протест.

– Ричард?

– Ммм…

– Неужели мы должны назвать своего сына Лоренсом?

– Ни в коем случае. Этот ребенок наш. И он всегда будет только самим собой. – Ричард склонился и поцеловал ее живот. В это время маленькая ножка толкнула его под туго натянутой кожей. Ричард засмеялся. – Видишь? Он согласен со мной. Он будет самостоятельной личностью и сам выберет свой жизненный путь.

Она рассмеялась над неуместно торжественным выражением его лица, затем снова заговорила о том, что ее тревожило:

– Я думала, что это обязательное условие завещания…

– Я найду способ обойти его, – с уверенностью сказал Ричард, и Ли сразу поверила ему и перестала переживать.

– Какое имя тебе нравится?

– Любое, которое выберешь ты.

– Знаешь, мне нравится несколько имен, и я не знаю, на каком остановиться, – призналась она, рассчитывая на его помощь.

– Тогда нам ничего не остается, как нарожать детей под все эти имена. – Ричард шутил, но в его взгляде светилась надежда.

Не сомневаясь, что он станет прекрасным отцом, Ли не стала возражать.

– И сколько детей тебе потребуется для основания династии?

Она пошутила, но Ричард внезапно нахмурился.

– Никакой династии, Ли, – решительно сказал он, глядя ей в глаза. – Не надо путать меня с Лоренсом. Никогда. И хотя компания теперь принадлежит мне, я готов продать ее в любой момент, если мы решим освободиться от нее. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих детей следовал моим путем по принуждению.

– Я знаю, Ричард, – поспешила заверить его Ли. – Я и не думала сравнивать тебя с Лоренсом. Просто ты говорил, что я твоя королева, а это значит, что ты – мой король. А королевский род всегда зовется династией. И, конечно же, все наши дети будут иметь возможность идти по жизни собственным путем. Правда?

– Правда, – подтвердил Ричард, расслабляясь. Затем он лукаво приподнял одну бровь. – Ты сказала, все наши дети?

– Ну, я не думаю, что наш сын будет единственным ребенком. Ему было бы скучно и одиноко.

– Я думаю точно так же. – В синих глаза Ричарда плескалось удовольствие. – Это будет наша семья, Ли. Только наша.

– Да, – просто согласилась она, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Ни один из детей, которым суждено родиться у них, не будет чувствовать себя отвергнутым или нежеланным. Он или она не будет никому принадлежать и будет оцениваться как самостоятельная личность, будет желанен и любим своими родителями безо всяких условий и всегда сможет найти у них поддержку и одобрение. Ли с любовью смотрела в лицо мужа.

– Именно так все и будет, – уверенно сказал Ричард, обнимая ее и притягивая к себе поближе. – Мы вместе позаботимся об этом, да?

– Это то, к чему ты стремился, Ричард? Чего хотел достичь? – внезапно догадалась она.

– Да. Но только с тобой, любовь моя. Только с тобой.

Ли знала, что это правда.

Они оба стремились не к тому, чтобы брать, а чтобы отдавать.

Ведь отдавать – это такое счастье! Это высший смысл существования любящих сердец.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ли еще не приходилось организовывать такую большую вечеринку, и поначалу она очень волновалась. Но все шло хорошо – гости пребывали в прекрасном настроении, наслаждаясь общением и угощением. Звездой вечера был их с Ричардом четырехмесячный сын, а повод для праздника – его крестины. Это был еще и праздник высвобождения: воля Лоренса была исполнена, и теперь каждый мог сам выбирать свой жизненный путь.

Ли подозревала, что именно по этой причине ее сестры находились в хорошем расположении духа и приняли ее приглашение на вечеринку. Она уже не надеялась, что когда-нибудь они смогут сблизиться, но радовалась, что в их отношениях исчез откровенный антагонизм, пусть даже причиной этого послужило рождение мальчика, позволившее всем четверым получить свою долю отцовского наследства.

Прошел год со дня смерти Лоренса Дюрана. С течением времени его коварное влияние на судьбы близких ослабло, и они стали смотреть на окружающий мир своими собственными глазами. Во всяком случае, Фелисити и Ванесса выглядели вполне искренними, приветствуя Ли.

– Чудесный дом, Ли, – заметила Фелисити, не скрывая восхищения. – Очень неожиданное сочетание цветов.

Ли не уловила насмешки в словах сестры, хотя та всегда была приверженцем классического стиля.

– И вид из окна просто потрясающий, – добавила Фелисити.

Ли было очень приятно вот так дружелюбно разговаривать с ней. Не менее приятным получился разговор и с Ванессой.

– Великолепный малыш, Ли. Правда, из-за него я чувствую себя глупой курицей, потому что хочу такого же. – Она кокетливо глянула на сопровождавшего ее мужчину. – Ты способен стать отцом, Джордан?

– Если ты выйдешь за меня замуж, я стану твоим персональным банком спермы, – ответил тот. Но за скабрезностью ответа Ли увидела его искреннее желание.

– О боже! Он загнал меня в угол, ты не находишь, Ли? Я, может быть, и соглашусь выйти за него, но только когда удостоверюсь, что он будет таким же сумасшедшим папашей, как Ричард.

Наблюдая за шутливой перепалкой сестры и ее спутника, Ли надеялась, что у них все сложится хорошо.

А Ричард действительно был сумасшедшим папашей. Ли не могла не согласиться с Ванессой, наблюдая, как ее муж с сыном на руках обходит гостей. Даже не верилось, что этот мужчина умело правит огромной финансовой империей. Сейчас он был олицетворением счастливого отцовства. Он, не стесняясь, демонстрировал обожание и гордость и от окружающих не ждал ничего иного. Впрочем, не обожать малыша было просто невозможно, настолько очарователен тот был. Ли улыбнулась, понимая, что в ней говорит материнская гордость за своего красивого и милого сыночка.

Удостоверившись, что все идет как надо, Ли направилась к мужу, но тут ее окликнула Кэролайн.

– Уделишь мне минутку, Ли? – спросила она.

Удивленная Ли машинально ответила:

– Да, конечно. Что ты хотела?

– Поговорить. – Обычная ироничная усмешка искривила ее губы. – Если ты, конечно, можешь на несколько минут выйти из роли счастливой матери и супруги.

– Я бы с удовольствием подышала свежим воздухом. Давай выйдем в патио, – пригласила Ли.

Кэролайн заметно расслабилась.

– Спасибо, Ли. С удовольствием.

По дороге Кэролайн прихватила с подноса стакан апельсинового сока и бокал шампанского. Сок она протянула Ли.

– Тебе – исключительно витамины, мне – немного допинга, – прокомментировала она в своей неизменной ироничной манере.

Ли удивилась, зачем той нужен допинг, но вслух просто поблагодарила за предусмотрительность. Она кормила сына грудью, поэтому не пила даже самого некрепкого алкоголя. Они уселись на скамейку, в молчании потягивая каждая свой напиток, но Ли чувствовала, что сестра очень напряжена. Наконец, не глядя на Ли, Кэролайн заговорила:

– Я должна извиниться перед тобой. Я вела себя по-свински по отношению к тебе и теперь сожалею об этом. Ты оказалась умнее и мужественнее всех нас, решившись пойти собственным путем. Можешь не верить, но я рада, как у вас с Ричардом все сложилось. Меня оправдывает то, что мне все время казалось, будто меня ущемляют, мною пренебрегают, в то время как я заслуживаю всего самого лучшего.

Ли глубоко вздохнула, понимая, насколько трудное, но искреннее признание сделала сестра.

– Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя лучше, – мягко ответила она.

– О да! Я многое переосмыслила, если ты это имеешь в виду, – последовал ответ, окрашенный привычным сарказмом. – Я перестала мучиться оттого, что наш дорогой усопший папочка в упор не хотел видеть моих способностей, и решила пойти своим собственным путем.

– Каким? – с неподдельным интересом спросила Ли.

– Юриспруденция. Я с удовольствием вонзила бы зубы в гранит этой науки. Тем более именно юристы, как правило, преуспевают в политике. А я хочу попасть в коридоры власти, потому что люблю власть. Ради нее я была готова выйти замуж за Ричарда, но теперь понимаю, что будет лучше, если я всего добьюсь сама.

Да, Алисия была права, когда сказала, что из всех дочерей Кэролайн больше всех похожа на отца.

– Ты знаешь, мы все только выиграли оттого, что Ричард выбрал тебя, – задумчиво произнесла Кэролайн. – Это освободило всех нас… позволило без страха сделать свой выбор. – В первый раз с начала разговора Кэролайн повернула голову и посмотрела на Ли. – Впрочем, Ричард все равно не выбрал бы ни одну из нас, – с печальной самоиронией сказала она. – Для него всегда существовала только ты. Ведь так?

– Так, – без тени сомнения признала Ли.

– Знаешь, а ведь это любовь. Теперь я понимаю это. И не только с твоей стороны, но и с его тоже. Вам суждено было быть вместе.

– Я тоже так думаю.

Кэролайн кивнула.

– Мне так странно наблюдать за вами. Это так ни на кого не похоже – искренне, без напряжения, доброжелательно. Ты не будешь возражать, если я как-нибудь загляну в частном, так сказать, порядке, чтобы побыть с малышом? – с надеждой спросила она. – Я хотела бы… – Насмешливая улыбка сменилась просительной. – Если ты дашь мне хоть полшанса, я могла бы стать… твоей подругой.

– Добро пожаловать в любое время, Кэролайн, – тепло и искренне пригласила Ли.

Облегчение явственно отразилось на лице сестры.

– Спасибо, Ли. А малыш действительно великолепен. Сердце тает, когда я вижу его улыбку. Кто выбирал имя? Ричард?

– Нет, я.

– Отличный выбор! Александр… Александр Великий!

Ли рассмеялась.

– Чтобы быть любимым, ему вовсе не обязательно быть великим. Пусть он будет счастлив таким, каков он есть. Именно этого мы с Ричардом хотим для него.

– Что ж, он всегда может рассчитывать на одобрение и поддержку тетушки Каро.

– Спасибо, – с чувством произнесла Ли, зная, какой глубокий подтекст таится в сказанном. И этот разговор, и этот смех были как очищение, как шаг к более тесной связи между ними.

– Вы, двое, над чем хихикаете?

Ли и Кэролайн обернулись и увидели направляющуюся к ним по садовой дорожке Надин.

– О том, как нам в прошлом не хватало одобрения, – сухо ответила Кэролайн.

Надин шутливо вытаращила глаза, останавливаясь возле них.

– Зачем портить прекрасный вечер неприятными воспоминаниями? – Она повернулась и указала куда-то в глубь дворика. – Это ты придумала расставить тут керамические горшки?

– Да. Но это только часть коллекции, которую я успела сделать для украшения патио.

Надин снова повернулась к сестре, глядя на нее с нескрываемым любопытством.

– Мама говорила, что ты увлекаешься гончарным делом, но я не ожидала, что у тебя настоящий талант. Кроме того, ты так удачно их разместила…

– Спасибо.

– Знаешь, я никогда не думала, что ты можешь в чем-то преуспеть, Ли. Считала тебя никчемной, но ошиблась.

Говорить прямо и без обиняков было в стиле Надин, но Ли не обиделась.

– Мне приятно слышать это от тебя, – только и сказала она.

– Можешь считать, что получила мое одобрение своих горшков и дизайнерского таланта. Это так… к слову об одобрении.

– Это очень любезно с твоей стороны, Надин.

Кэролайн прыснула.

Хмуро посмотрев на сестру, Надин сказала:

– Между прочим, я не шучу. Мне действительно нравятся работы Ли. На полученные в наследство деньги я планирую открыть бутик эксклюзивных подарков и сувениров. Если не возражаешь, я бы выставила там несколько твоих работ, Ли? Заключим сделку?

– Заключим, – с готовностью согласилась Ли. – И я хочу извиниться за то, что была твоей «головной болью», когда была маленькая.

– Да уж, ты была отвратительным ребенком. Вечно я попадала во всякие истории по твоей милости. Но самое большое свинство – это то, что ты увела Ричарда. Он мне действительно очень нравился. Чем ты его взяла?

– Это называется любовью, – ехидно ответила за Ли Кэролайн.

– Надо понимать, – со вздохом согласилась Надин. – Иначе что могло превратить такого шикарного мужчину, как Ричард Сеймур, в раба женщины и ребенка? Кстати, о ребенке…

Их прервал требовательный детский крик. По дорожке к ним шел Ричард, шепча что-то успокоительное сыну, но тот и не думал прислушиваться к его словам. Как бы ни уютно он чувствовал себя, прижатый к широкой отцовской груди, сейчас Александру требовалась мама, поэтому он выгибался дугой и заходился в крике.

Ли вскочила и бросилась им навстречу.

– Что случилось? – спросила Кэролайн.

Ли обернулась к ней с усмешкой:

– Время кормления. Как только Александр почувствует, что голоден, он больше ни о чем думать не может.

Ричард поспешно протянул малыша матери.

– Да, его пора кормить, а это единственное, что я не могу делать, – пояснил он Кэролайн и Надин.

Малыш немедленно прекратил вопить и засопел, тычась Ли в грудь.

– Видите? Он почувствовал запах молока, – совершенно всерьез стал объяснять Ричард очевидное.

Обе молодые женщины рассмеялись и стали поддразнивать Ричарда по поводу ограниченных возможностей отца. Он парировал с доброжелательным юмором, а Ли тем временем направилась в мастерскую, чтобы покормить там сына. Здесь специально поставили кресло-качалку и пеленальный столик, чтобы Александр мог быть с ней, когда она работает. Сюда не доносился шум празднества, было тихо и уединенно.

Для нее стало большой неожиданностью обнаружить в мастерской Алисию.

– Решила немножко передохнуть от веселья, мама?

– Да нет. – Алисия смущенно улыбнулась. – Захотелось взглянуть, что ты сделала в последнее время. Пора кормить?

– И очень срочно.

– Ничего, если я останусь?

– Конечно, оставайся.

Ли устроилась в кресле-качалке и приготовилась к кормлению. Как только малыш блаженно зачмокал, она сосредоточила внимание на матери, которая, обойдя мастерскую, вновь замерла у голубой вазы, которую выделила еще в свой первый визит.

– Ты не продала ее, – заметила Алисия, касаясь вазы рукой.

– Мама, она тебе нравится? Хочешь, я подарю ее тебе?

– Нет, что ты! Я уверена, ты сохранила ее, потому что она имеет для тебя особое значение. Я не могу принять…

– Считай, что это моя благодарность за помощь в организации праздника.

– Правда? – Алисия повернулась к Ли, глаза ее лучились радостью. – И ты без сожаления расстанешься с ней?

– Абсолютно. Я хранила ее только потому, что это была моя первая удачная работа с новым видом глазури. Если она тебе нравится…

– Она прекрасна! Я влюбилась в нее с первого взгляда.

– Тогда она твоя.

– Спасибо, Ли. Я буду бережно хранить ее. Под умиротворенное чмоканье Александра они обсудили последние работы Ли, выставленные на полках. За прошедший год между Ли и матерью установились теплые, дружеские отношения. Алисия с удовольствием консультировала Ли по вопросам домоводства. Она редко приоткрывала завесу над своей несчастливой семейной жизнью с Лоренсом, но ненавязчиво интересовалась жизнью Ли. Иногда Ли казалось, что Алисия примеряет на себя жизнь дочери – как бы счастливо могла она жить при других обстоятельствах.

Алисия со снисходительным интересом пронаблюдала, как Ли умело поменяла сыну памперс. Александр снова был само очарование, он размахивал ручками, улыбался и пускал пузыри.

– У него черные волосы, – заметила Алисия.

– Ничего странного, и у меня, и у Ричарда они тоже черные, – быстро ответила Ли.

– Но он больше похож на тебя, Ли. Его глаза слишком темные, чтобы со временем стать синими. Люди будут говорить о нем как о внуке Лоренса, но на самом деле он только мой внук, не так ли? – Алисия наклонилась и пощекотала животик Александра. Тот засмеялся, и бабушка нежно улыбнулась ему в ответ. – Даже немного странно, что в этой семье наконец-то появился мальчишка. И при этом непохожий на Лоренса. – Алисия вздохнула и просительно улыбнулась. – Знаешь, я не была хорошей матерью, но, если бы ты позволила, я бы постаралась стать ему бабушкой…

– Ты и есть его бабушка, – заверила Ли и, взяв Александра на руки, протянула его матери. – Что ж, бабушка, отнеси-ка внука его отцу.

– И чей же это такой славный мальчик?.. – немедленно заворковала Алисия над малышом, выходя из студии.

Ли только головой покачала от изумления. Как же время изменило их всех! Оглядываясь назад, она понимала, что то, о чем она даже боялась мечтать, свершилось – мрачная тень Лоренса больше не довлела над всеми ними.

Прибрав на пеленальном столике и подготовив его для следующего переодевания, в приподнятом настроении Ли вернулась к гостям… и окаменела, увидев Алисию с ребенком на руках, разговаривающую с Клер Сеймур.

Нервы Ли натянулись до предела. Все ли в порядке? Может, стоит вмешаться? Где Ричард? Ее взгляд метался по толпе в поисках мужа. В ее мозгу проносились видения одно хуже другого.

Она по-прежнему совершенно не знала матери Ричарда. За последнее время напряженность между ними несколько ослабела, после того как он серьезно поговорил с Клер. Это случилось на следующий же день после сцены в ресторане. Перед встречей с матерью Ли долго уговаривала его не применять угроз, заставляя ее хранить молчание.

– Будь с ней откровенен, Ричард. Расскажи, каково было тебе и каково мне. Объясни ей, что Лоренс не стоил того, чтобы из-за него считать жизнь неудавшейся, а сердце разбитым. И теперь, когда его не стало, не стоит причинять боль ни в чем не повинным людям. Ведь мы не сделали ей ничего плохого.

Но сейчас, глядя на Клер, разговаривающую с Алисией, женой Лоренса, на разводе с которой Клер когда-то настаивала, Ли боялась, что старая рана, нанесенная когда-то ее гордости, может снова открыться.

Сердце Ли колотилось в груди от страха, когда она наконец увидела мужа. Его заслонил официант с подносом, но она успела заметить, что он спокойно стоит всего в двух метрах от беседующих женщин. Учащенный пульс Ли стал понемногу успокаиваться – Ричард был не просто спокоен, он с улыбкой наслаждался зрелищем.

Значит, все в порядке, сразу же решила она. Иначе Ричард непременно вмешался бы. Должно быть, ему удалось убедить свою мать, что прошлое – в прошлом.

Почувствовав облегчение, она через зал поспешила к мужу, стремясь быть с человеком, который, она знала, сделает все, что только в человеческих силах, чтобы его семье ничего не угрожало. Давно прошли те времена, когда она сомневалась в нем. Ричард ежедневно, ежечасно доказывал ей, что она не ошиблась, доверившись ему.

Каким-то непостижимым образом он почувствовал ее приближение. Его взгляд, обращенный к Ли, был полон любви и нежности, наполняя все ее существо безмерным счастьем.

Ричард протянул руку, обнял ее за талию и привлек к себе. Прильнув к нему, Ли еще раз подумала о том, какое счастье – принадлежать этому мужчине, ее мужу, властелину ее сердца и души.

Он нежно поцеловал ее в лоб и потерся щекой о ее волосы.

– Похоже, наши уважаемые матушки нашли общий интерес, – прошептал он насмешливо.

– Наш сын только выиграет от этого, да?

– Да, – согласился Ричард.

Ли положила голову на плечо мужа и стала уже спокойно наблюдать, как Алисия и Клер склоняются над внуком с умиленным выражением на лицах.

Неизвестно, что заставило их одновременно поднять головы и посмотреть в сторону своих детей, которые, обнявшись, стояли неподалеку и смотрели на них со странным выражением. Шестое чувство? Возродившийся, пусть и запоздало, материнский инстинкт?

Две матери застыли, глядя на своих сына и дочь.

В глазах Ли стояли слезы, но она не заплакала. Она подняла голову и посмотрела Ричарду в лицо. Когда их взгляды встретились, она поняла, что он чувствует то же самое – чудо, на которое оба они уже не надеялись, случилось. Чувство отверженности, с которым они прожили много лет, исчезло.

– Это случилось, – прошептал Ричард.

– Благодаря нашей любви, – ответила Ли.

– И умению отдавать.

Высший смысл любви – отдавать. Они уже знали ЭТО и надеялись, что и их близкие поймут эту истину. Потому что любовь – это дар, и он не должен быть истрачен впустую или отвергнут. Это самый бесценный дар, который только люди могут преподнести друг другу.

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Реклама на сайте