«Сети для леди»

Пролог

— …Я и говорю, ничего нет хуже, когда женщина пьет. Моя мать всю мою жизнь, сколько себя помню, пила. И ходили к ней всякие… Сначала-то они мне конфеты носили, жвачку там, лимонад, а потом, когда я в рост вошла, подкатываться начали. Понятно, я уже и по роже могла съездить, не ребенок ведь, да только без толку. Я и ушла. К Джиму. К козлу этому.

— Ну и надо было уходить с самого начала! Чего тянуть-то было?

— Как чего? А школа? Хоть пятый класс-то надо было кончить… то есть закончить. Сама, небось, не ушла бы!

— Да бросьте вы спорить, девки! У всех одно и то же. Кому из нас дома хорошо жилось? К тебе, Бет, хоть чужие мужики подкатывали, а ко мне папаша родной! А как бы я папаше внука родила, что бы мне мамаша сказала? Когда проспалась…

— Ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

— Хо-хо-хо! Ну, Роззи, ты как скажешь…

— Тихо, балаболки, детей разбудите! Роззи, чем зубоскалить, пошла бы, своему пеленку сменила! Хнычет он…

— Эй, Мидж, а тебе почему дома не жилось? Как ты сюда с дитем-то попала? Небось, тоже родители пили?

— Нет, не в этом дело… Просто моя мать — кавалерственная дама. И она…

— Ха-ха-ха!

— Хи-хи-хи!

— Ой, не могу, Мидж, ну ты даешь! Надо же, похлеще Роззи заливает!

— Ладно, давайте спать. Кормление через два часа уже…

1

Это был один из тех моментов, которые в романах принято называть судьбоносными. Во всяком случае, для Шерил. Она открыла дверь — а за дверью оказался Он. Изменился, конечно. Стал старше. Одеваться стал лучше. И все-таки — Он.

— Мидди?!

Она не вернула в ответ улыбку — слишком велико оказалось потрясение от встречи.

— Не узнала? Я — Дик Блейз.

А вот представляться было совершенно излишне. Шесть футов с лишним роста, темно-серые глаза, вьющиеся каштановые волосы, высокие скулы и чувственный рот — такое не забывается.

Шерил тщетно пыталась собрать волю в кулак. Прожитые годы куда-то улетучились, и она снова была неловким подростком, пухленькой малышкой со щенячьим прозвищем «для самых близких». Мидди.

Дара речи она лишилась напрочь, но это и к лучшему, потому что на ум лезло только одно: Убирайся к дьяволу! У меня своя жизнь!

К счастью, Дик Блейз не умел читать мысли, а потому беззастенчиво окинул взглядом стройную фигуру, миловидное личико и золотистые волосы Шерил.

— Вы только подумайте — малышка Мидди выросла и стала красоткой!

Разумеется, он издевался. Ну ладно, пусть не издевался, подсмеивался.

— Меня уже давно так никто не называет. Чем могу помочь?

Холодная вежливость, дистанция и полное самообладание! Вот если бы еще не эта его улыбочка…

Дик все прекрасно понял, он всегда отличался сообразительностью. Практически во всем, если не считать того, что касалось ее старшей сестрицы Алины. Ко всему семейству Шерил он всегда относился, как к компании старомодных чудаков. Впрочем, никогда не бывал невежлив — только вздернутая бровь или тень улыбки на смешливых губах.

— Ты почти не изменился.

— Зато тебя не узнать. Настоящая леди. Манеры и все такое.

Она тщетно призывала на помощь самообладание, надеясь, что эти самые, унаследованные от матери манеры помогут ей легко и непринужденно поставить Дика на место. Зря надеялась. С губ уже слетало:

— Все лучше, чем вообще не иметь о манерах ни малейшего понятия.

Такой наскок его несколько удивил. Дик Блейз, будучи сыном поварихи и выпускником простой сельской школы, тем не менее всегда отличался изысканными манерами. Впрочем, уже через мгновение серые глаза излучали ехидство.

— Манеры, конечно, хорошо, но нужны ли они бездомным? Думаю, кое-кто это скоро узнает.

Ясно. Он слышал о том, что их поместье выставлено на продажу.

— Шутить изволите, Дик Блейз?

— Нет.

Вот теперь удивилась Шерил. Она не знала, что Дик Блейз может быть жестоким.

— А где твоя матушка? Ее лордство, кажется так я должен ее называть?

— Не должен, не беспокойся. Она вышла замуж во второй раз.

— Ах! Неужели потеряла титул? Бедняжка Кэрри! Она, должно быть, страшно расстроилась.

Еще как расстроилась. Именно потому леди Каролина — которую, кстати, никто в жизни не посмел бы назвать Кэрри — не торопилась примерять цепи Гименея во второй раз. Ее нынешнему мужу пришлось выставить своего рода ультиматум.

— Так она здесь?

— Нет.

— А Алина?

Небрежный тон Дика ее не обманул. Когда дело касалось Алины, всякая небрежность в поведении Дика исключалась.

— Она в Штатах. С мужем.

Никаких эмоций. Владеть собой он всегда умел.

— Она там все время живет?

— Скорее, временно…

Насчет Штатов все было правдой, вот с мужем выходила неувязочка, но Шерил не собиралась рассказывать Дику Блейзу о том, что Алина с мужем как раз дожидаются официальных бумаг о разводе.

— Ладно, Дик. Приятно было поболтать, но… я жду кое-кого.

— Да, я в курсе.

И тут до Шерил дошло.

— Ты… ты из «Дибинет»?

Дик кивнул, с интересом присматриваясь к выражению лица девушки. Вообще-то он был рад ее видеть. Из всего семейства Олди-Седжмур Шерил всегда ему нравилась больше других. За прошедшие годы она изменилась, стала настоящей красавицей, только, к счастью, не унаследовала чопорной напыщенности своей мамаши.

— Шерил, если ты не веришь, то можно перезвонить в фирму и справиться.

— И тебе не стыдно!

— Вообще-то нет.

— Ты знаешь, сколько лет Олди-Седжмуры живут на этой земле и в этом доме?

— Ой, не надо, не говори, я боюсь. Неужели со времен Великой Хартии?

История Англии никогда не была коньком Шерил, но зато она без труда догадалась, что Дик над ней издевается. Как всегда, надо заметить. Еще надо заметить, что раньше шутки были безобиднее.

— Ты никогда этого не поймешь, Дик Блейз!

— Ну, где уж нам, чумазым вилланам и безродным вассалам, забывшим Бога и сюзерена!

— Я не это имела в виду!

Снобизм Шерил считала пережитком прошлого и полной чепухой, но Дик всегда ухитрялся вывести ее из равновесия.

— Не объясняй, детка. Я прекрасно знаю, как ко мне относятся и всегда относились в вашей семье. Собственными ушами слышал. Честно говоря, я всегда думал, что ты другая, Мидди.

И правильно делал! Она другая, но гораздо проще и надежнее, стоя лицом к лицу с Диком Блейзом, спрятаться под маской высокомерной аристократки. На грудь которой бесстыже пялится сын поварихи.

— Не называй меня, так! Мне не десять лет, я выросла.

— О, это я заметил.

Ирония судьбы. Десять лет назад она мечтала о таком взгляде, чувственном и нахальном, раздевающем и ласкающем, а теперь не знает, куда от него спрятаться.

— Бумаги, пожалуйста. Я полагаю, у тебя есть документы?

— Документы?

— Какое-нибудь подтверждение, что фирма послала тебя…

В глазах Дика появилось странное выражение. Он неторопливо достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, а из него — визитную карточку.

Мелкие буковки плясали перед глазами Шерил. Без очков она ничего не могла разобрать.

Шерил прищурилась, но Дик забрал у нее из рук карточку со словами:

— Давай я прочитаю…

Ярость неожиданно всколыхнулась у Шерил в груди. Сестричка Алина в детстве наградила ее не только противным именем Мидди. Вместе с Диком они дразнили ее слоненком Думбо…

— Я больше не та неуклюжая дурочка, Дик Блейз!

Теперь удивление в его глазах было явным.

— Разве я такое мог сказать, Ми… э-э-э, Шерил? Просто я вспомнил, что ты носила очки.

Так и есть. Он запомнил только толстую, неуклюжую девочку в кошмарных очках, Боже, какой ужас! Могучим усилием воли Шерил заставила пляшущие буковки построиться в ровную шеренгу.

«Ричард Блейз. Президент «Дибинет».

Ди. Би. Дик Блейз. Президент. Ну конечно. Что там говорила мама о покупателе? Американец-миллионер, владелец крупной корпорации. Ди — Би — Нет!

Интересно, мать была не в курсе или стеснялась сказать правду?

— Моя мать знала, что это ты?

— Не думаю. Я не слишком распространялся по телефону.

— Заходи в дом.

Дом был битком набит старинной мебелью, которую мать никак не хотела отдать на аукцион. В отличие от самого дома, который ни на одних торгах не набрал даже минимальной суммы, так что теперь они всей семьей искали покупателя.

Мраморный пол немного потемнел и потрескался, но все еще был очень хорош. Дик бросил задумчивый взгляд на роскошную лестницу, на резную деревянную галерею второго этажа, и Шерил содрогнулась, поняв, что он сейчас обдумывает, как изменить облик старого дома.

Дик медленно шел в гостиную, и его шаги гулко отдавались под сводами. Каждая комната этого старинного дома хранила свои тайны и воспоминания, но по-настоящему память Дика всколыхнулась при виде столовой. Шерил знала почему. Здесь он стоял перед Каролиной Олди-Седжмур много лет назад, когда пришел за Алиной…

Голос Дика вернул Шерил в настоящее время.

— Я хочу взглянуть на второй этаж.

Разумеется. Шерил прекрасно понимала, что ей нужно продать дом, а значит, показать его во всей красе, но что-то внутри сопротивлялось и кричало: «Нет! Только не Дику Блейзу!».

Видимо, именно поэтому она внезапно произнесла в спину Дику:

— Тебе всегда этого хотелось, да? Приехать однажды и купить этот дом.

Очередная порция яду в неотразимой усмешке.

— О, наши литературные пристрастия остались неизменны?

— Что?

— «Джен Эйр»? «Большие Надежды»? «Грозовой Перевал»? Маленький мальчик вырастает с жаждой мести в груди.

— «Большие надежды».

Она ответила машинально, потому что подозревала, что ответ этот ему известен. Дик кивнул и взглянул на заросшие газоны и теннисные корты перед домом.

— Что ж, это не очень похоже на Хитклифф. Отсюда я вряд ли услышу мольбы бедняжки Кэти.

Ничего, Шерил знает, как согнать эту улыбку.

— Ты не Алину имеешь в виду?

— Алину? А, в смысле, Большую Любовь Всей Моей Жизни? Вынужден разочаровать тебя. С тех пор я несколько продвинулся вперед. У меня были еще две или даже три Больших Любви.

— О, какая прелесть! Рада за тебя. И за них, конечно, тоже.

Что еще ему сказать? Как плохо ей было все эти годы? Но это неправда — им с Ронни хорошо вместе.

На самом деле Дик был изрядно выбит из колеи словами Шерил, но старался это скрыть. К горечи примешивалось еще и удивление — похоже, малышка Мидди и впрямь выросла, а это отчего-то вызывало у него досаду.

Он немного помолчал, а затем добавил чуть тише и доверительнее:

— В любом случае, мы по чистой случайности оказались покупателями вашего родового гнезда.

«Мы»? Это в каком же смысле?

— Нам нужна база поближе к Лондону. На выбор предлагалось три места, все в Сассексе, но одно, к сожалению, оказалось уже продано, а второе нам не подошло… Ну, короче, не подошло и все, так что остался только Роузфилд.

Можно подумать, он корову покупает, а не одно из прекраснейших мест в Англии! Ее родной дом!

Шерил распахнула дверь в одну из спален и холодно процедила:

— Собственно, это неважно. В любом случае Роузфилд для тебя выгоднее.

— Это чем же?

— Всегда можно похвастаться, что это твое родовое поместье. Я имею в виду, перед твоими друзьями-нуворишами.

Это было чересчур, она и сама понимала, но сказанного не воротишь, да и какая разница! По правде говоря, Шерил очень хотелось пробить броню насмешливой самоуверенности Дика Блейза. Ранить его так же сильно, как он ранил ее, хотя… Он, наверное, и представления об этом не имел.

Сперва он вообще никак не отреагировал. Прежде всего потому, что несколько растерялся. Дик чувствовал себя приблизительно так, как чувствует себя дурашливый и исполненный любви ко всему миру щенок, неожиданно ткнувшийся в оскаленную физиономию мрачного ротвейлера, защищающего свою территорию.

Ладно, недолго еще это будет их территорией. Агент по недвижимости успел рассказать, что дела семьи не блестящи и дом обязательно будет продан. Не Дику — так кому-нибудь еще.

Хотя… Шерил права: есть что-то заманчивое в мысли о том, что гордая Каролина Олди-Седжмур продает свое родовое гнездо сыну поварихи из соседней деревушки.

— Надо что-нибудь здесь повесить… этакое. Типа скрещенных алебард под моим портретом, как ты полагаешь? Хочешь — возьмись за портрет, я заплачу.

— Что? Я?

— Ну ты же у нас была художницей, если не ошибаюсь.

— Это в прошлом.

— А как же художественная школа?

Соль на раны, а не вопрос. Дик определенно издевается над ней.

— Я… я занималась другими делами.

Дик Блейз с интересом посмотрел на свою суровую собеседницу. Кое-что о Шерил он слышал, но подробностей ее жизни не знал. Однако девушка замкнулась в гордом молчании и, поджав губы, распахнула перед ним последнюю дверь.

— Остальные комнаты будешь смотреть?

— Я что-то не пойму, вы хотите продать дом или нет?

При чем тут желание! Конечно, они не хотят его продавать. Приходится…

— Прости. Я просто не была уверена, что тебя это интересует.

— И не заинтересует, будь уверена, если не осмотрю весь дом до конца.

Отлично. Стиснем зубы и продолжим мучительную экскурсию.

Почти все комнаты выглядели довольно уныло и заброшенно, кроме, пожалуй, ее собственной. Здесь все осталось по-прежнему. Эта старинная мебель осталась здесь, так как не подходила к ее новому жилью.

Дик прошелся вдоль книжных полок, тронул корешки книг.

— Это твоя комната?

Шерил кивнула.

— Ты все еще живешь здесь?

— Нет. Скоро перевезу книги, краски и всякую мелочь в свою новую квартиру.

— Где же ты теперь обитаешь?

— Неподалеку.

— Ты замужем?

В его вопросе прозвучало явное удивление, но еще больше удивилась сама Шерил.

— За кем это я могу быть замужем, по-твоему?!

Ответ получился на редкость дурацкий, за что Дик и наградил ее одной из своих наиболее противных ухмылок.

— Ну, мало ли… Был такой парнишка, например… Ты еще верхом с ним вместе каталась… Рыжий. У них в семье было несколько братьев. Ферфакс!

Память у него отличная, ничего не скажешь, но Шерил не собиралась ему аплодировать.

— Дик, ты же не был здесь десять лет! Неужели ты думаешь, что все осталось по-старому?

— Права на все сто. Приношу извинения. Видишь ли, когда возвращаешься после долгого отсутствия, кажется, что изменился только ты сам.

Шерил с тоской подумала, что он опять прав. И в самом деле, Дик Блейз все эти годы занимал ее мысли точно так же, как и десять лет назад. Вот он здесь, во плоти, и притягивает ее ничуть не меньше. И точно так же недосягаем.

— Ну и какова же новая Шерил Олди-Седжмур?

— Скажем так, я занимаюсь чужими жилищами.

В серых глазах плеснулся такой откровенный ужас, что Шерил вначале опешила, а затем чуть не рассмеялась. Дик Блейз считает, что дела семьи настолько плохи, что…

— Ты убираешь квартиры?!

Шерил была дизайнером по интерьерам, но видеть ужас в нахальных глазах Дика Блейза ей понравилось. Между прочим, его мать всю жизнь убиралась в их доме.

— А ты имеешь что-то против?

— Нет, конечно нет, просто это как-то не вяжется с твоим обликом. Я представлял себе другое…

— Что ж, такова жизнь. Я, знаешь ли, тоже не думала, что ты станешь воротилой бизнеса и миллионером.

— А я и не планировал им стать. Занимался всем понемножку, но настали новые времена — вот я и понадобился.

Чего у Дика Блейза было никогда не отнять, так это искренности. И ума… В школе он всегда был первым учеником, колледж закончил с отличием, причем только благодаря собственным мозгам, так что с детства привык не хвастаться, но и не принижать себя.

Отец Шерил заметил смышленого парня и пригласил его репетитором к младшей дочке. До того момента Дик время от времени помогал на ферме, но лорд Олди решил, что светлым мозгам нужно искать лучшее применение.

Дурацкая идея была, как сначала казалось. Чем мог помочь одиннадцатилетней девочке семнадцатилетний парень, если уж даже дорогая и престижная школа отчаялась — в полном преподавательском составе.

Помог, и еще как помог. Именно Дик Блейз быстро и точно понял, что Шерил прекрасно запоминает рассказанное ей и может пересказать это отличным литературным языком, но совершенно теряется при виде того же материала в книге или тетради. Именно Дик Блейз заподозрил у нее дислексию, а впоследствии тесты подтвердили его догадку.

Шерил вздрогнула и вернулась в реальный мир.

— Так что же, деньги для тебя не имеют значения?

— Имеют. Когда их нет.

Шерил промолчала. Дик знал, о чем говорил. Его мать умерла от рака, до последнего скрывая свою болезнь и страдания. Дик, сдав выпускные экзамены, повез ее на родину, в Ирландию, где она и скончалась, оставив сыну деньги только на собственные похороны. Всего своего богатства и благополучия Дик добился сам.

Девушка в смятении посмотрела на Дика. Он стоял у высокого окна и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Шерил знала куда. Осенью, когда деревья стоят голые, из этого окна можно было увидеть маленький домик, в котором жили Дик Блейз и его мать. Весной и летом густая зелень скрывала домик из виду.

Дик негромко спросил:

— Дом, наверное, сдается?

— Да… Дик, ты в курсе, что он не входит в состав поместья?

— Не в курсе. В бумагах на этот счет ничего не говорится.

Шерил только беспомощно пожала плечами. Сама она знала это исключительно со слов матери.

— Не понимаю, как можно было не включить его, ведь он торчит ровно посередине поместья!

— Не знаю, но это именно так.

Она изо всех сил старалась говорить как можно холоднее. Дик не замечал этого и внимательно читал бумаги.

— Что ж, возможно, из-за этого у вас и были трудности с продажей. Люди стремятся купить такие поместья, которыми могут владеть полностью.

— А кто сказал, что у нас трудности?

— Никто. Просто факты. Дом выставлен на продажу уже год назад. Ты волнуешься за тех, кто живет в домике?

— С чего вдруг?

— Да ни с чего. Просто, если ты боишься, что их выкинут на улицу, то зря — есть масса способов все уладить.

— Каких способов?

— Можно предложить им несколько вариантов для переезда или же денежную компенсацию. Лично я предпочитаю второй путь. Он как-то современнее.

Теперь Дик Блейз вел себя точно так же, как и десять лет назад — покровительственно и снисходительно. Разве что десять лет назад теплоты в его голосе было больше.

Шерил тряхнула головой, отгоняя призрак толстушки Мидди.

— Домик не продается, Дик.

— Ладно, посмотрим, что скажет твоя мать.

— Ты что, собираешься с ней беседовать?

— А почему я не должен этого делать? Назови хоть одну причину.

Он шутит. Или свихнулся. Или у него склероз. Уж одну-то причину она точно может назвать, но не станет этого делать ни за какие коврижки.

Серые глаза сузились и подозрительно заблестели.

— Ты полагаешь, что этого делать не надо?

— Ну… я думала… вы ведь расстались не лучшим образом.

— О, это да, что было то было. Как она сказала-то в тот раз? Диплом Оксфорда еще не делает сына поварихи достойным ее дочери.

Шерил опустила голову, ее щеки пылали. Она словно перенеслась в тот день, десять лет назад.

Она сама, съежившаяся за огромным обеденным столом и страстно желающая провалиться сквозь землю… Голос леди Каролины, холодный и убийственно вежливый… И, наконец, Дик, на точеных скулах которого то загорался, то гас румянец. В конце концов оскорбленная гордость взяла верх и он выбежал из дома.

Никогда в жизни мать не была в такой ярости.

Это и понятно. Никогда в жизни никто не называл леди Каролину Олди-Седжмур высокомерной и бесчувственной коровой.

Конца той сцены Шерил не видела, потому что зажмурилась. Но слышала, потому что Дик так шарахнул дверью, что зазвенели стекла. Потом пришла Алина, и скандал разразился еще пуще, но от этого Шерил уже сбежала подальше.

Она подняла голову и наткнулась на взгляд серых глаз, чуть удивленный и очень внимательный.

Щеки пылали, но Шерил взяла себя в руки и опять попыталась скрыться за холодным и деловым тоном:

— Что ж, поговори с матерью. Так, что у нас дальше? Осталась только кухня и помещения для прислуги. Будешь смотреть?

— О, нет, мисс Шерил. Эту территорию я освоил куда раньше, чем ты появилась на свет.

Дик шутил, но в голосе звучала горечь. Все равно. Шерил не будет вспоминать. Вспоминать, как Дик Блейз провел ночь совсем не с той сестрой, с которой хотел. Она закусила губу едва ли не до крови, когда он невинно осведомился:

— Не проще пройти через кухню? Я хочу осмотреть хозяйственные постройки и гараж. В свое время они были не в лучшем, но и не в худшем состоянии.

Смотреть на них Шерил предоставила Дику в одиночестве. Что бы он сейчас ни думал, она не позволит призракам прошлого ворваться в ее теперешнюю жизнь. Ей двадцать шесть лет.

Не шестнадцать!

Она вернулась в кухню и мрачно направилась к холодильнику. Апельсиновый сок — вот что необходимо Шерил Олди-Седжмур в этот жаркий во всех смыслах день.

В холодильнике сока не оказалось, зато были две бутылки белого вина, тоник и джин. Джин и тоник.

С некоторых пор любимый напиток леди Каролины Олди-Седжмур. Постепенно любовь окрепла настолько, что леди Каролина не могла обойтись без пары-тройки порций в день.

Шерил криво ухмыльнулась и налила себе полный стакан тоника, а джина — самую малость, всего капельку. Пример мамы не вдохновлял на большее.

Такой крупный мужчина мог бы двигаться с большим шумом, но Дик Блейз вошел бесшумно. Шерил развернулась со стаканом в одной руке и бутылкой джина в другой — и наткнулась на ехидный взгляд серых глаз.

— Так-так. Давно пьешь?

— Три минуты двадцать пять секунд.

— Я не о том.

— Послушай, Дик Блейз, я не алкоголичка! Впервые я выпила в шестнадцать лет. Виски. Не помню, кто мне его наливал.

Прекрасно она это помнила, но дело не в этом. Дело в том, что и Дик это прекрасно помнил. А что это за выражение появилось в его серых глазах? Вина? Отвращение? Сожаление?

— Насколько я помню, тебе было семнадцать.

Вот в чем дело. Для Дика это важно. Что ж, для Шерил это тоже было важно. Раньше. Не сейчас.

— Если ты так настаиваешь, то… Скажем, шестнадцать с четвертью.

— Но ты тогда сказала…

— Неважно, что я сказала. Ты был пьян, я тоже, нам обоим хотелось насолить моей матери. Все. Конец истории.

Дик через силу усмехнулся. Все эти десять лет его не оставляло чувство вины перед младшей сестренкой Алины, которую он просто использовал, так ему казалось, но теперь…

— Так со мной еще никто не говорил. Впрочем, ты всегда была самой искренней в этой семейке. Так что, мир? Никаких тяжких воспоминаний?

Он протянул руку, улыбаясь, но Шерил отшатнулась от него. Это удивило Дика. Женщины так на него не реагировали, но дело было даже не в этом. Шерил совершенно явно испытывает к нему отвращение, словно в прошлом он ее обидел или причинил боль, но… Да, она была совсем юной, слишком юной, когда они занимались любовью, но она отдавалась ему со страстью. С желанием. Это он помнил наверняка.

— Не слишком ли поздно ты начала считать меня парией?

— Лучше поздно, чем никогда.

— Послушай, Шерил. Если ты ждешь извинений, то вот они: я был виноват, я виноват сейчас и я прошу прощения за то, что сделал с тобой.

Сильная, теплая рука сжимала пальцы Шерил, волны странного, неуместного возбуждения гуляли по всему телу, девушка смотрела в это красивое лицо, в ясные серые глаза и думала… Когда любовь превратилась в ненависть? И превратилась ли?

— Мне ничего от тебя не нужно, Дик Блейз. Если ты выпустишь мою руку, я провожу тебя к, выходу. Отпусти!

— Не сейчас. Вначале объясни.

— Объяснить? Что же, интересно!

— Десять лет назад мы расстались совсем по-другому. Можно было бы все свалить на виски, но… сколько там виски-то было! Да, у нас не было возможности видеться, но после того письма, на которое ты не ответила, я как-то перестал… Давай-ка сначала, да помедленнее, а то у меня такое чувство, что я чего-то не понимаю.

Что интересно, Шерил тоже ничего не понимала. Какое письмо?!

— Или это было в духе старой аристократии? Позабавиться с парнем из прислуги и выгнать его взашей?

— Что ты несешь?! Это просто смешно!

— Правда?

— Правда! Я никогда в жизни не была снобом… Кроме того, никакой ты не парень из прислуги. В жизни ты этим не занимался!

— Ну, возможно, я не полностью соответствовал этому образу, но уж на социальной лестнице я точно стоял куда ниже, так что ты вполне могла задрать нос.

— Я?! Да это ты его задирал, а не я! Бедная, толстая, глупая Мидди, давайте будем к ней чуточку добрее и постараемся вбить хоть немного ума в ее голову! Когда соизволим заметить.

— Я никогда в жизни… Не помню я такого!

— Ты — не сомневаюсь! Я помню!

— Шерил, я никогда не считал тебя ни толстой, ни глупой, ты была очень хорошенькая и забавная…

— Заткнись! Заткнись немедленно! Ты опять хочешь быть добреньким, но теперь мне этого не надо. Ты бросил меня в самый важный момент моей жизни, и это не имело никакого отношения к социальным лестницам!

— Бросил? Шерил, дорогуша, да ведь я…

Он улыбнулся и привлек ее к себе так быстро, что она не успела глазом моргнуть. Одна могучая рука обвилась вокруг ее талии, другая нежно скользнула по щеке, шее, груди…

В следующую минуту она отпрянула, размахнулась и врезала ему от всей души. На смуглой щеке проступил отпечаток ее ладони, и Шерил испытала одновременно восторг и ужас. Это было просто и страшно. Почти как секс.

Реакция Дика была молниеносной. Во мгновение ока ее руки оказались у нее же за спиной, вокруг прощальным звоном разразилась падающая посуда, совсем близко перед собой она увидела разгневанное лицо мужчины, а еще через миг он уже целовал ее в губы.

Шерил дралась, как дикая кошка. Ее пальцы впились в плечи Дика, она извивалась всем телом, одновременно с ужасом понимая, что отвечает на его яростный поцелуй. Бог его знает, в какой момент пальцы перестали рвать и царапать, заскользили по широким плечам, лаская и гладя, а их поцелуй стал нежным и чувственным.

Шерил обвила шею Дика руками и прижалась к нему всем телом. Стук их сердец слился в единый гул, кровь звенела в ушах, и сильные руки мужчины уже приподнимали ее за бедра, властно и настойчиво прижимали к горячему телу… Она чувствовала, как напряжена его плоть, как он сдерживает себя из последних сил, боясь причинить ей боль, и неожиданно это отрезвило ее. В тот миг, когда Дик на секунду отпустил ее и взглянул ей в глаза, надеясь увидеть в них ответную страсть и согласие на все, Шерил вырвалась из этих крепких рук и прошептала:

— Я не могу. Не могу. Пожалуйста, уйди…

Это подействовало лучше всяких криков и слез.

Дик Блейз молча выпрямился. Провел слегка дрожащей рукой по волосам. Кивнул — самому себе, не ей. Повернулся и пошел прочь из кухни.

Его шаги отчетливо и зло раздавались в мраморном холле, потом хлопнула входная дверь. Так хлопнула, что стекла зазвенели… Шерил ничего не видела и не слышала. Она рыдала. Слишком больно было сердцу, раны которого так неосторожно разбередил сын поварихи из Роузфилда.

2

Шерил давно так не плакала. Она вообще забыла, как это делается. Слабость была непростительна, особенно в последние несколько лет. Сейчас — тем более, сейчас приедет Ронни.

Она ополоснула лицо холодной водой, убрала тоник и джин обратно в холодильник, окинув бутылки на прощание ненавидящим взглядом.

Нет, не то чтобы она оказалась полностью не готова к визиту Дика Блейза. За прошедшие годы она неоднократно продумывала возможные сценарии их встречи. Правда, в этих сценариях Дик выглядел значительно хуже, нежели на. самом деле.

Шерил должна была кинуть на него пренебрежительный и безразличный взгляд, отметить, как он опустился и постарел, и удивиться, что она могла находить в нем раньше. После этого Шерил должна была прийти к выводу, что все произошедшее явилось всего лишь обычной ошибкой девочки-подростка, влюбившейся в парня постарше, и забыть о Дике навсегда.

Действительность оказалась куда хуже. Дик не просто не опустился, он стал прямо-таки сногсшибательно хорош. Его тело, его глаза, его губы — все излучало силу и чувственность, а Шерил… Похоже, она так и не смогла изжить свою детскую любовь.

Впрочем, чему она удивляется? После стольких лет полнейшего воздержания, после долгого одиночества — как можно устоять против такого поцелуя?!

Слабенькое утешение, но и оно сойдет. В самом деле, единственный кандидат в бойфренды — если можно так сказать — звался Генри Оукленд, Шерил знала его целую вечность, он ей нравился, а леди Каролина называла его прекрасным кандидатом в мужья. Воспитанным и приличным. Правда, сама Шерил до сего момента вежливо, но твердо отвергала все попытки Генри сделать ей предложение.

Генри был настоящим джентльменом. Он никогда бы не позволил себе поцеловать Шерил против ее желания, не говоря уж о чем-то более серьезном. Некоторое влечение между ними существовало, но пока все удерживалось в рамках исключительно дружеских.

Шерил вдруг поняла, что думать сейчас о Генри ей как-то не хочется. Дик Блейз уехал, она в этом убедилась, затем заперла двери изнутри и отправилась к черному ходу. Со двора вела тропинка — прямо к нынешнему домику Шерил.

Небольшой коттедж был построен в конце девятнадцатого века. Красивым его назвать было нельзя, но, переехав в него, Шерил приложила массу усилий для благоустройства своего нового жилья. Пристроила небольшую террасу, выкрасила двери и ставни в голубой цвет, развела цветник — и старое чудище преобразилось.

Дик Блейз вряд ли смог бы узнать свой родной дом.

Шерил быстро переоделась, сменив облик деловой горожанки на джинсы и льняную рубашку молодой матери из деревни. Столь же стремительно она вернулась в усадьбу. Она всегда боялась, что однажды школьный автобус приедет раньше времени и оставит Ронни на дороге совершенно одного.

Тяжелые ворота были закрыты, и Шерил воспользовалась калиткой в стене. Вышла на дорогу, приложила руку к глазам, защищаясь от солнца. Автобус должен был показаться с минуты на минуту.

Машину на обочине она заметила сразу же. Темно-зеленая, шикарная, похожа на спортивную. Насчет ее хозяина долго гадать не приходилось. Только один человек был заинтересован в Роузфилде настолько сильно, чтобы сидеть и пялиться на ворота поместья средь бела дня.

Оставалось только молиться, чтобы ему это надоело. Вместо молитвы Шерил несколько раз прошептала: «Уезжай! Уезжай же!» Пряча лицо, пошла в другую сторону, но через секунду остановилась. Машина почти бесшумно преградила ей путь, окошко водителя с легким шипением открылось, и самый противный в мире голос, сопровождаемый гнуснейшей ухмылкой, произнес:

— Ждешь кого-то?

А зачем еще ей могло понадобиться бродить по проселочной дороге?

Шерил молча кивнула.

— Нехорошо с его стороны оставлять тебя одну. Могу подбросить, куда скажешь.

— Нет уж, спасибо.

— Как хочешь. Тогда я поеду сзади, пока он не появится. Как такое — женщина одна на дороге… Нехорошо.

— Нет!!!

Во взгляде Дика плеснуло сочувствие.

— Ревнивый?

Пусть думает все, что ему угодно! Пусть считает ее кем угодно, только пусть убирается отсюда! Автобус вот-вот приедет!

— Да, да, очень ревнивый. Если он тебя увидит…

— Ты из-за него так отреагировала на мои поцелуи?

— Да. Он очень… он такой собственник! Не разрешает даже разговаривать с другими мужчинами. Пожалуйста, Дик, уезжай!

Голубые глаза с мольбой смотрели на него, и Дик почувствовал нечто вроде раскаяния. Жаль, что малышка Мидди досталась такому гаду, но кто такой Дик Блейз, чтобы в это вмешиваться? Слишком долго его не было дома.

— Ладно.

Еще несколько секунд он смотрел на Шерил, а затем резко надавил на газ. Машина глухо взревела и скрылась за поворотом. Почти в ту же секунду с противоположной стороны дороги вынырнул автобус. Шерил с облегчением перевела дух. Есть Бог на небе и удача на земле!

Ронни даже глаза вытаращил, когда Шерил чуть не волоком потащила его к калитке в стене.

— Что случилось?

— Ничего.

Она боялась, что Дик вздумает вернуться. И что тогда? Всегда и во всем он ее защищал, оберегал как мог. Но все это было до той ночи…

— Как дела в школе?

Ее сын нахмурился.

— Все нормально. То есть по-старому.

— А те мальчишки?

Ронни молча отвернулся.

— Послушай, я схожу в школу и…

— Нет, мама, нет! Ты не должна этого делать. Будет только хуже.

Наверное, Ронни был прав. Если только эти порождения преисподней, близнецы Дин и Дуайн, узнают, что на помощь Ронни приходила мамочка… Шерил знала, что Ронни прав, но чувствовала себя такой беспомощной!

— Ладно, как скажешь. Но если будет хуже — скажи. Я имею в виду, если они…

— Мама, я понимаю! Если они возьмутся за автомат Калашникова, я тебе обязательно скажу.

Ронни скупо улыбнулся, и она ответила сыну такой же улыбкой.

— Я понимаю, что ты шутишь, Ронни, но ведь у многих мальчиков действительно есть оружие. Перочинные ножи, например.

Мальчик снова насупился и промолчал. Шерил вздохнула. Подготовительная школа Клеменса исправно снабжала родителей красочными буклетами, в которых подробно излагались устав и правила этого достойного заведения, что никак не мешало старшим мальчикам третировать ее сына.

Почему они так себя вели? Ничего особенного во внешности Ронни не было. Высокий для своих лет, светловолосый, с точеными скулами и тонкими чертами лица. Никаких очков, физически развит, ведет себя вполне нормально…

Учительница предполагала, что причина кроется в акценте. Большинство учеников были из местных фермерских семей. Довольно простые и не всегда грамотные ребята. Ронни говорил на хорошем английском языке, так, как говорила сама Шерил, так, как учили говорить ее в свое время. Кроме того, он был очень смышлен, умел высказывать и отстаивать свою точку зрения. Таких обычно считают выскочками и зубрилами, но Ронни с самых первых дней в школе научился не выпячивать свои знания, не тянуть руку, не привлекать к себе излишнего внимания. Однако свою независимость и гордость он изжить не смог.

Шерил до сих пор не решила, хорошо это или нет, однако точно знала, что все эти черты характера он унаследовал не от нее.

От нее — золотистые волосы, от нее — искренность и доброжелательность, но все остальное — темно-серые глаза, ум, независимость — от отца. Именно поэтому Шерил Олди-Седжмур и не хотела, чтобы они встретились.

Едва они добрались до коттеджа, Ронни бросил свой портфель на пороге и умчался к себе, наверх. Там его ждали верные друзья — книги. Шерил честно пыталась отвлечь сына от многочасовых бдений под одеялом с фонариком, но это было трудно. Ни братьев, ни сестер, ни друзей — Ронни было не слишком весело в этом мире.

Леди Каролина настаивала на обучении в частной школе, но Шерил противилась этому. Во-первых, не было средств, во-вторых, она и представить себе не могла жизни без сына, в-третьих, она слишком хорошо помнила собственную школу. И ненавидела ее до сих пор.

Шерил даже передернулась от воспоминаний. Именно в школе она поняла, что беременна. Ее начало тошнить по утрам, временами одолевала слабость, она начала худеть. Благодаря последнему обстоятельству никто ничего не заметил аж до седьмого месяца беременности. Зато когда заметили…

Сначала был скандал, а затем начались лихорадочные умопостроения всех родственников. Уехать к тетке в Бат. Родить и отдать на усыновление. Забыть неприятный инцидент. Автором последней формулировки была лично леди Каролина.

Шерил выдержала и не сломалась. Она так и не успела насладиться беззаботной юностью, вкалывая по двадцать часов в сутки, чтобы обеспечить себя и ребенка. Но, едва взглянув на маленькое личико своего новорожденного сына, юная мама сразу и навсегда утвердилась в единственно правильном выборе. Откуда-то в ней появились спокойная уверенность и сила взрослой женщины, и Шерил отвергла ультиматум матери: вернуться в родной дом, но без ребенка. Она выбрала его вторую часть: с ребенком, но ни ногой в родной дом.

Социальная служба помогла ей, пристроив на время в приют для одиноких матерей. Вначале Шерил была просто маленьким испуганным зверьком, судорожно прижимающим к груди крохотное существо — своего ребенка, но потом… Бесхитростные истории других несчастных девчонок — о неверных любовниках, о похотливых отчимах и вечно пьяных матерях — заставили ее понять, что детство в семействе Олди-Седжмур вполне можно считать безоблачно счастливым.

В приюте она научилась готовить, стирать, убирать, вязать, шить, выслушивать чужие исповеди, хранить верность дружбе и уметь постоять за себя. Выйдя из приюта, она переехала в Ярмут и поселилась на десятом этаже многоквартирного дома без лифта.

В два года Ронни слетел с лестницы. Отделался ободранными коленками, но в нескольких сантиметрах от его руки лежала разбитая, острая как бритва пивная бутылка. Через два дня после этого Шерил наступила на горло собственной гордости и села на автобус, идущий в сторону Роузфилда.

Леди Каролина остолбенела, увидев на пороге собственного дома худую как щепка, плохо одетую молодую женщину с двухлетним ребенком на руках. Впрочем, через минуту ее лордство справилась с потрясением и разразилась горестно-слезно-напыщенной тирадой, изобиловавшей воплями типа «а я ведь тебя предупреждала!». Все это Шерил предвидела и готовилась терпеливо выслушать, однако тут на сцену вступил Ронни. Молчаливый карапуз в красном дождевике вышел из-за ноги матери, куда он предусмотрительно спрятался до этого, и мрачновато уставился на фонтанирующую леди. Каролина Олди умолкла на полуслове и пролепетала нежнейшим голосом:

— Боже, какой прелестный малыш!

Сказать, что Шерил удивилась — не сказать ничего. Впрочем, чуть позже выяснилось, что, помимо искреннего восхищения, леди Каролина имела в виду и полную неспособность ее младшей дочери произвести на свет что-нибудь стоящее, а тут — нате вам, такая приятная неожиданность!

Так или иначе, но именно Ронни выстроил хрупкий мост между Шерил и ее семьей. Нет, леди Каролина не превратилась в добрую бабушку-фею, она и слово-то это ужасное запретила к употреблению, но Ронни она полюбила искренне и нежно, даже смогла заставить себя позабыть позорные обстоятельства его появления на свет.

Шерил поселилась в коттедже и жила на средства, выделяемые ей матерью, до двадцати одного года. По достижении совершеннолетия она вступила в права наследства, оставленного ей крестной матерью.

Короче говоря, до сегодняшнего дня все шло более-менее хорошо, порой даже замечательно. Однако сейчас над этим скромным благополучием нависла серьезная угроза. Надо было срочно звонить матери.

Каролина — теперь уже просто Каролина, не леди — защебетала в трубку, словно птичка:

— Дорогая! Это чудесно, что ты звонишь! Я как раз собиралась сделать это сама, сегодня вечером. Как все прошло? Посмотрели дом?

— Мама! Ты знаешь, КТО собирается его купить?

— Кто? В каком смысле? Погоди-ка… Ах да, конечно знаю. Американский миллионер, платит наличными, так сказал агент. Что-то не так?

— Это Дик Блейз.

— Дик Блейз?

— Сын миссис Блейз.

— МИССИС БЛЕЙЗ!!!

— Миссис Блейз, нашей поварихи. Той, что жила в коттедже.

— Да знаю я, кто такая миссис Блейз! Я просто вне себя от изумления… Дик Блейз! Кто бы мог подумать. Через столько лет… Ну и что, он заинтересовался?

Шерил занервничала. Разговор явно уходил не в то русло.

— Он ничего не сказал, мама, но…

— Нет-нет, как это, погоди! Я имею в виду, ведь он все прекрасно знает, ничего особенно не изменилось с тех пор, вопрос только в том, хочет ли он его купить в действительности или это просто сентиментальное путешествие в места своей юности. Надо потормошить Робина, пусть справится в Сити…

— Но, мама, ты же не можешь продать дом Дику Блейзу…

— Почему это?!

— Да потому что! Вспомни, что ты ему наговорила тогда!

Десять лет назад Каролина — леди Каролина — обозвала Дика Блейза зарвавшимся выскочкой из низов, нахально вознамерившимся искать руки Алины. Сейчас голос бывшей леди звучал мечтательно и почти ласково.

— Ой, господи, ну что я тогда могла наговорить! Ах, насчет Алины? Естественно, тогда это был абсурд. Кто же знал-то! Это теперь понятно, что лучше бы она вышла за него, чем за своего… типа!

Шерил окончательно утратила дар речи. Когда Алина выходила замуж за подающего надежды американского бизнесмена, мать была счастлива. Правда, сразу после свадьбы почти все надежды стали стремительно таять, но уж мезальянсом этот брак никто бы не назвал.

Каролина подытожила свое выступление:

— Что бы там ни было раньше, если Дик Блейз собирается купить Роузфилд, я желаю ему удачи и всяческого счастья!

— Ты не можешь, мама…

— Почему?! Я вообще не понимаю, почему ты против! Ты-то всегда ратовала за единство сословий, радоваться должна! Или в тебе взыграла фамильная гордость? Барские замашки проснулись? Ладно, дорогая, в любом случае, мне нужны эти деньги, я ведь говорила.

Шерил так и хотелось крикнуть, что все это неправда, что второй муж Каролины богат, как Крёз, и все это она затеяла исключительно из боязни за свой брак, вернее, за возможность остаться на мели, если с этим браком что-нибудь случится.

— Мама, послушай, но ведь это не срочно? Тебе не обязательно продавать дом именно Дику.

— Да, но он уже есть, а других покупателей нет. Это решает проблему, к тому же мы давно знакомы. Да в чем проблема-то? Ты ведешь себя так, словно вы с Диком были помолвлены, а затем поссорились!

Шерил могла бы одним предложением подтвердить слова своей матери, но сильно сомневалась, что это может что-то изменить.

— Хорошо, мама. По крайней мере, убедись, что агент правильно указал объекты продажи.

— Что ты имеешь в виду, дорогая?

— Дик думает, что коттедж входит в общий перечень. Я сказала, что это не так, но он мне не поверил. Позвони в агентство, пусть они перезвонят ему и уточнят.

— Видишь ли, Мидди…

Страшные подозрения зародились в мозгу Шерил.

— Мама! Только не говори, что ты переменила решение! Ты ведь обещала, что мы останемся в коттедже?

— Да, дорогая, я и не говорю, что… Но, видишь ли, адвокат и агент в один голос твердят, что это глупо и невыгодно, так что я подумала…

— Но куда денемся мы с Ронни?!

— В этом случае придется переехать, но так ли уж это ужасно, детка? Между нами говоря, коттедж кошмарен! Он мало чем отличается от сарая.

— Нам с Ронни он нравится! Лучше такой дом, чем вовсе никакого!

— Не говори глупостей! У тебя полно вариантов.

— Да? И каких же? Что-то я сомневаюсь, что ты пригласишь нас в свой особняк!

— Ну не знаю. В любом случае, ты вполне могла бы выбирать, особенно если бы перестала разыгрывать из себя святую мученицу. Насколько я знаю, Генри готов жениться на тебе хоть сегодня…

— Мы с Генри просто друзья.

— Да, но исключительно потому, что ты сама не позволяешь бедному мальчику стать кем-то большим, чем просто друг. Кстати, почему? Он богат, он джентльмен, он красивый — чего тебе еще надо?

— Ничего. Сейчас я позвоню ему и скажу, что готова на все. Так?

— Ты считаешь, что это смешно?

— Да нет, не особенно.

— Правильно, Шерил, это совсем не смешно. Тем более что я говорю о же-нить-бе, понимаешь? О браке! А не о пошлом сожительстве и содержанстве… Полагаю, этого с тебя уже хватит.

Шерил озадаченно посмотрела на телефонную трубку. О чем это говорит мама? Шерил никогда в жизни ни с кем не сожительствовала!

— О чем ты, мама? Ах, это насчет моего «грехопадения»! Полагаю, случайный секс один раз в жизни нельзя назвать сожительством, а тем более «содержанством», если такое слово вообще существует.

Каролина испустила тяжкий вздох, благочестию которого могла позавидовать вся святая инквизиция.

— Шерил, деточка, на твоем месте я не стала бы бравировать тем, что твой ребенок рожден от случайного секса неизвестно с кем. Кстати, а что ты сказала Генри насчет Ронни?

— Ничего.

Это было чистой правдой. Генри тщательно избегал разговоров на эту тему.

— Что ж, надеюсь, когда придет время поговорить, ты будешь более сдержанна на язык. И более изобретательна. Я бы рекомендовала сюжет с молодым итальянцем на каникулах в Италии. Солнце, экзотика, горячая кровь, всякое такое. Потом он погиб…

— … от рук фашистов. Спасибо, мама, я постараюсь запомнить. Кстати, пока Генри ни разу не заговаривал о женитьбе. Как только заговорит — другое дело.

Каролина не обратила ни малейшего внимания на то, что ее дочь еле сдерживает смех.

— И отлично, дорогая! Он действительно прекрасный человек. Шерил, дорогая, прости, мне надо идти. У нас к обеду целая толпа людей…

Вареная или жареная? Спросить? Ладно, не стоит. Тем более, что Каролина уже повесила трубку. Шерил устало провела рукой по волосам. В этот момент позади нее раздался какой-то звук.

Ронни стоял на лестнице и с тоской смотрел на нее. Боже милосердный, как давно он здесь?

— Мам, я есть хочу. Что у нас к чаю?

Слава Богу. Обычный вопрос обычного мальчишки. Она улыбнулась сыну, и на сердце сразу полегчало.

— У нас есть шикарный выбор. Пицца, пицца и еще раз пицца.

— Опять пицца… Второй вариант?

— Пепперони и оливки.

— Фу, тогда меняем на третий!

— Анчоусы.

— Фу два раза. Остановимся на первом.

— Пицца с ветчиной и грибами, молодой хозяин.

— Вот это годится.

— Только, чур, не выковыривать грибы и из моей половины. Еще будет апельсиновый сок, должен же ты получить хоть что-то полезное за целый день.

— Я ел чипсы в школе. Это овощи.

— Нет, молодой хозяин. Картошка — это овощи. А чипсы — это мусор. Вкусный мусор.

Болтая с сыном, Шерил достала готовую пиццу из морозильника, сняла целлофан, оставила размораживаться и повернулась к плите, чтобы разжечь духовку.

Плита была старинная. Можно сказать, древняя. Когда-то на ней готовила добрая волшебница — повариха Мэгги Блейз. Замечательная была женщина. Добрая, понимающая и бесконечно терпеливая. Такой ее запомнила Шерил.

Она умерла в тот же год, когда был зачат Ронни, так что ей было не суждено увидеть своего маленького внучонка.

От этой мысли Шерил было очень грустно. Каролина не разрешала мальчику звать ее бабушкой, а вот Мэгги наверняка позволила бы.

Призналась бы ей Шерил? Скорее всего, в этом просто не было бы нужды. Мэгги Блейз все увидела бы сама. Улыбку Дика на лице Ронни. Повадки Дика. Взгляд Дика.

Благодарение Господу, что сегодня днем мужчина и мальчик, похожий на него, так и не встретились на пыльной проселочной дороге. Но что будет, когда Дик купит Роузфилд?

Шерил тряхнула головой. Они не встретятся. У нее не было логического объяснения этой странной уверенности, только слепая вера, что с ней никогда не случится того, чего она так боялась все эти десять лет.

3

Усилием воли Шерил прогнала от себя все мысли о семействе Блейзов и сосредоточилась на чае. Они с Ронни всегда пили его на каменной террасе.

Позже, вечером, когда Ронни лег спать, Шерил попыталась работать. Один из приятелей отчима недавно приобрел старинный особняк в центре Лондона, и теперь ему позарез требовалась спальня в стиле ранних Ланкастеров или, на худой конец, поздних Йорков. Сам он стоял за Йорков, его жена-манекенщица за Ланкастеров, таким образом война Алой и Белой роз грозила начаться заново. От Шерил требовался максимум терпения и такта, а также недюжинные способности дизайнера, что ее немного пугало, потому что в этот бизнес она попала, честно сказать, совершенно случайно.

Она мрачно рассматривала свои эскизы, ожидая прилива вдохновения, но память упорно возвращала ее на десять лет назад, в то лето. Жаркое, душное, совсем не английское лето…

Она приехала домой на каникулы и обнаружила, что Дик тоже здесь. Он только что возвратился из Ирландии, похоронив мать, и теперь ожидал результатов своих последних экзаменов, а также занимался делами наследства, весьма, впрочем, небольшого.

Леди Каролина никогда не понимала, какой Дик на самом деле. Для нее он был сыном кухарки и точка. Шерил прекрасно знала, что это не так. Дик был ее наставником, учителем, защитником, нянькой — всем понемногу. Сильный и ловкий, хорошо воспитанный, спокойный, он менее всего производил впечатление неотесанной деревенщины, каким представляла его леди Олди. Прибавьте сюда природный ум и незаурядные способности — и перед вами Дик Блейз. Материальная выгода его никогда особенно не интересовала.

В усадьбе он ухаживал за лошадьми, мыл машины и чинил трактор, иногда подстригал газоны.

Шерил украдкой следила за ним, отчаянно мечтая, чтобы они снова, как и в детстве, могли проводить время вместе, но это оказалось невозможным. Что-то изменилось. Ситуация? Дик? Шерил?

Нашлось бы у нее, о чем поговорить с ним? Несомненно, однако Шерил почему-то стеснялась даже выразить ему свое сочувствие по поводу смерти его матери. Казалось, между ними и впрямь пролегла целая пропасть.

Может быть, все дело было в Алине. Старшая сестра тоже приехала домой после нескольких лет, проведенных в Швейцарии. Там, в частном колледже, Алину усиленно превращали в настоящую леди, в чем, впрочем, мало преуспели. Нет, манеры были на высоте, но в остальном… Алина просто и откровенно маялась от скуки, слонялась по дому и саду и лениво кокетничала с Диком.

Последнее обстоятельство привело Шерил в замешательство. Дик всегда недолюбливал Алину и даже пару раз отзывался о ней весьма нелестно. Сама Шерил привыкла находиться в тени своей красавицы-сестры и искренне радовалась тому, что Дик предпочитает дружить с ней.

В то лето все изменилось. Возможно, виновата была жара, принесшая с собой какое-то тихое безумие.

А может быть, у этого безумия было простое и короткое имя.

Секс.

Шерил и сама испытывала какое-то неясное томление. При виде Дика коленки ее начинали дрожать, язык прилипал к небу, а смех превращался в бессмысленное хихиканье. Каждая усмешка, каждое дружеское подтрунивание Дика над ее неловкостью повергали Шерил в пучину отчаяния, а уж Алина — Алина вызывала у нее дикую ревность.

Если бы обожаемая сестрица вела себя иначе, ничего и не случилось бы, однако Алина, по природной зловредности, то и дело упоминала о том, что она «спит с этим парнем с конюшни» — так она называла Дика. Шерил злилась, умирала от ревности и стыда и наконец, не выдержав, примчалась к Дику сама. Она выложила ему слова Алины, присовокупив, как она полагала, с благородной сдержанностью:

— Я знаю о вас с Алиной и не хочу ни во что вмешиваться.

— Вот и не вмешивайся.

Этот короткий и резкий ответ ранил девушку в самое сердце. Дик никогда раньше не говорил с ней так.

Однако остановиться она не могла. Дик должен был знать правду, иначе вся ситуация грозила стать для него крайне неприятной.

— Я просто хочу, чтобы ты отдавал себе отчет… Она к этому серьезно не относится!

Это его задело, но Дик отшутился:

— То есть кольца покупать рановато?

— Ну, что-то вроде этого.

— Не волнуйся, девочка, я же не совсем тупой. Вопрос только в том, кто тебя надоумил на этот разговор — твоя прекрасная сестра или страж фамильной чести?

— Кто?

— Матушка ваша, вот кто.

— Господи, да никто. Я просто подумала… Неважно!

Дик смотрел на нее с веселой улыбкой, а Шерил с тоской думала, что в жизни не сможет признаться ему в истинной причине, толкнувшей ее на этот бессмысленный порыв.

— Забудь все, что я сказала.

— Уже забыл.

Он был дружелюбен, он был вежлив, он ей доверял, но после этого разговора стал избегать ее. Легче ей стало? Пожалуй, нет.

Шерил тщательно избегала и общения с Алиной, потому что была не уверена, что Дик ничего ей не рассказал, а потому целыми днями просиживала в своей комнате, спускаясь вниз лишь поесть.

Катастрофа разразилась именно во время обеда, неделю спустя.

Дик позвонил в парадную дверь, и новая повариха отправилась встретить непрошеного гостя. Алина молча вышла из комнаты, а леди Каролина, грозно взглянув на притихшую Шерил, велела ей молчать и не встревать в разговор.

— Вижу, вы сменили замок. Думаете, я собираюсь вас ограбить?

Леди Каролина презрительно фыркнула.

— Насколько я вас знаю, Дик Блейз, с вас станется. Но речь не об этом. Ваше присутствие в этом доме нежелательно.

— Интересно почему?

— Потому, что ваше поведение уже достаточно скомпрометировало мою дочь.

— Скомпрометировало? Надо же, я думал, что так уже не говорят.

— Поскольку вы пренебрегли моим письменным распоряжением, я хочу сказать вам лично следующее…

Далее леди Каролина разразилась убийственной тирадой, которая сделала бы честь любой античной трагедии. Шерил, в ужасе съежившаяся на углу стола, подумала, что Алина наверняка подслушивает из соседней комнаты и мать об этом прекрасно знает, так что гневная речь обращена и к ней тоже.

Дик слушал молча, но темные брови сурово сдвинулись, а на точеных скулах постепенно разгорался румянец. Дождавшись небольшой паузы, он спокойно, тихо и четко, всего в нескольких предложениях выразил свое отношение к леди Олди-Седжмур и ее речи, затем развернулся на каблуках и вышел, громко хлопнув дверью.

Леди Каролина застыла с открытым ртом. Багровый румянец заливал ее шею и лицо, и Шерил попыталась было ускользнуть вслед за Диком, но тут леди пришла в себя.

— А ты куда?!

— Я… я к себе.

В этот момент в комнату вошла Алина, и внимание матери переключилось на нее, так что Шерил все же удалось ускользнуть.

На кухне Мэри, толстая и меланхоличная повариха, едва взглянув на Шерил, кивнула в сторону задней двери.

— Туда он пошел. На задний двор. Я ему виски дала, в себя прийти.

— Виски? Но Дик не пьет!

Мэри вздохнула, удивляясь наивности молодой хозяйки.

— Все мужики пьют, уж поверьте, мисс Шерил. Ему это сегодня необходимо, а то и заснуть не сможет.

— Но…

— Да и деваться ему некуда. Ваша матушка велела сменить замок в их домике. Не нравится ей, что они с мисс Алиной стали такими друзьями.

Интересно, а почему все эти несколько недель она на это и внимания не обращала? Мэри протянула Шерил свернутое одеяло.

— Отдайте ему, мисс Шерил. Он в такой горячке вылетел, а ночи-то уже холодные. Я дверь эту запирать не буду.

— Спасибо, Мэри.

Шерил выбежала в темную августовскую ночь.

В сарае было темно, пахло сеном и пылью.

— Дик?

— Я на чердаке.

Путь наверх она знала и на ощупь. Лестница была шаткая, к тому же сильно мешало одеяло, которое Шерил была вынуждена просто толкать перед собой.

— Это я, Шерил…

— Я знаю, что это ты. Чего тебе надо?

— Я… я…

— Ладно, раз ты еще не поняла этого, залезай сюда. Или иди отсюда, пока не сломала себе шею в темноте.

Вспыхнул тонкий луч фонарика. Лица Дика она не видела, но по голосу понимала, что ему совершенно все равно, уйдет она или останется.

Она робко положила одеяло на сено перед Диком и остановилась, бессильно опустив руки. Что говорят в такой ситуации, Шерил и понятия не имела.

— Спасибо. Батарейки сдохли…

Девушка еще успела разглядеть большой рюкзак, лежавший в углу. Неужели здесь помещаются все пожитки Дика Блейза?

До нее донесся странный булькающий звук. Дик пил виски прямо из горлышка. Раньше она никогда не видела, чтобы он пил.

— Дик… можно мне тоже?

— Не думаю. Тебе нет восемнадцати.

— Нет, есть!

— Семнадцать — куда ни шло.

— Хорошо, семнадцать.

Она согласилась с этим поспешно и не раздумывая. Шестнадцатилетняя девушка — ребенок для двадцатидвухлетнего мужчины, а ей хотелось казаться Дику ровней.

— Я уже пила раньше.

— Что ты говоришь…

— Пила, правда. В школе. Девочки часто покупали выпивку.

— Ну да. Там девчонки хоть куда. Ладно, глотни немного — чтобы зубы не стучали, но только немного! А то ваша мамаша обвинит меня в развращении и второй доченьки.

— Алину ты не развращал.

Это было чистой правдой. Сестра никогда не скрывала, что уже довольно давно спит с мальчиками.

Дик усмехнулся.

— Это я знаю.

— Но… она тебе до сих пор нравится?

— Не думаю, что это подходящее определение.

Они снова замолчали. Шерил в смятении думала о том, что за последними словами Дика скрывалось сильное чувство. Дик думал о чем-то своем. Тишина заполнила пыльный чердак. Как ни странно, общее молчание сближало сильнее, чем любые слова, да к тому же Шерил понятия не имела, что можно сказать. Она примчалась сюда утешать Дика, просить у него прощения за поведение своей семьи, но оказалось, что Дик не слишком в этом нуждается.

Холод пробрал ее до костей, и девушка начала дрожать. Маленькое окошко было разбито, из него немилосердно дуло. Шерил судорожно обхватила себя за плечи. Дик молча отставил бутылку, снял с себя джинсовую куртку и накинул ее девушке на плечи, а ноги укутал одеялом. Сразу стало теплее. После этого он протянул ей почти невидимую в темноте бутылку.

— Спасибо…

На этот раз она была готова к обжигающему глотку виски. Взрослый напиток согревал. До сего момента алкогольный опыт Шерил сводился лишь к бокалу белого сухого вина. Вкус виски был во много раз ужаснее, но согревающий эффект оказался куда сильнее.

Дик забрал у нее бутылку и неожиданно спросил:

— Ну так где была Алина?

— Я… э-э-э…

— В соседней комнате, я полагаю?

— С чего ты взял?

— Я прав, да? Она подслушивала и подсматривала.

Тон, которым он это произнес, несколько не вязался с образом человека с разбитым сердцем.

— Если ты это знал, почему ничего не сказал?

— Пусть ее развлекается.

— Я не понимаю.

Дик не стал объяснять. Шерил опять почувствовала прилив злобы и ревности к Алине. Именно ревность и вынудила ее задать вопрос, ответ на который ей знать совсем не хотелось.

— Вы здесь… встречались с Алиной?

— Чтобы заниматься «грязными делами», как выразилась твоя матушка? Ну нет. Твоя сестрица способна разбудить визгом половину графства, если ей на ногу случайно залезет паук.

Неужели они встречались в доме?

— Кстати, вряд ли ты поверишь, если я скажу, что ничем особенным мы не занимались.

— Нам обязательно разговаривать об этом?

Шерил не видела, но знала, что сейчас он изумленно смотрит на нее. Все верно. Именно она затеяла этот разговор.

— Ты права. Мне и самому неохота.

— Ты много пьешь?

— Немного и только в исключительных случаях. А ты?

— Что я?

— Насчет выпивки.

Он был на шесть лет старше и привык над ней подтрунивать, однако именно сейчас Шерил этого терпеть не собиралась.

— Смотря что ты называешь «немного». После праздников и каникул в колледже всегда полно выпивки. Девочки привозят из дома.

Это была чистая правда. Для Шерил в свое время было шоком открытие, что многие ее соученицы уже были законченными алкоголичками. Их она всегда избегала и даже побаивалась.

— Боже, наивный я парень! Я-то полагал, что дети сильных мира сего растут как цветы в теплицах!

Раньше он никогда бы такого не сказал. С другой стороны, раньше его никто не называл «неотесанной деревенщиной».

— Ну, а что насчет мужчин? — с интересом спросил Дик.

— Мужчин?

— В смысле, парней. Они принимают участие в ваших оргиях?

Кроме насмешки в его голосе сквозило еще что-то, вроде брезгливого изумления. Похоже, он действительно считал ее маленькой девочкой.

— Неподалеку от нас находится мужская школа. С ребятами мы обычно встречаемся на стадионе и в тренажерных залах. Именно там занимаемся «грязными делами» МЫ.

Вообще-то это тоже была правда, только Шерил в это «мы» никогда не входила. Конечно, она пару раз целовалась, но больше ничего серьезного.

После долгой паузы Дик процедил задумчиво:

— Похоже, я недооценивал тебя, Мидди.

— Я не шлюха!

— Что ты, конечно нет!

Всей душой Шерил мечтала закончить этот дурацкий разговор, но природное упрямство заставляло ее поддерживать образ «дрянной девчонки».

— Дай мне еще выпить, Дик.

— Думаешь, это хорошая идея?

— Я запросто смогу…

— Не думаю, что смогу я. Впрочем, это ведь твое виски, из твоего буфета, стоящего в твоей кухне твоего дома.

После нескольких судорожных глотков он отобрал у нее бутылку.

— Ладно, хватит. Мне не хочется тащить твое бесчувственное тело домой.

— Тебе и не удастся.

Она хихикнула. Рядом с тоненькой и стройной Алиной она всегда напоминала тяжеловоза рядом с арабским скакуном.

— Да, вряд ли удастся.

— Вот спасибо.

— Я просто согласился с тобой.

— Ну и зря!

— Никогда не понимал женщин.

— Оно и видно.

— Это ты насчет кого?

— Это я насчет себя, идиот! Насчет Алины.

— Тут ты права. Не лучший эпизод моей жизни. Теперь мне кажется, лучше бы я с ней переспал.

Тогда бы не влюбился, так, что ли? Виски и обида бродили в крови, ревность туманила рассудок. Ее следующее замечание было подлым, но Шерил уже не могла остановиться.

— Ничего, за тебя это сделали другие.

— Точно.

Он смеялся! Шерил отметила про себя, что совершенно не понимает мужчин.

— Дик… я о домике… О коттедже. Даже не представляла, что мать может так поступить. Все должно быть по закону, тебе нужно нанять адвоката! У меня есть деньги, если ты не против…

— Забудь об этом, девочка. Ты хороший ребенок, Шерил, но в этом нет нужды. Я все равно собирался уезжать. Меня ждет работа в Штатах.

Больше всего это напоминало удар под дых.

— Когда… Когда ты вернешься?

— Я не вернусь. Во всяком случае, сюда точно не вернусь. Незачем и не к кому.

А ко мне?! Глупый, жестокий, слепой Дик Блейз, ко мне ты должен вернуться, к той, которая ловила каждый твой взгляд, каждую улыбку, каждое слово. Но нет, ты видел во мне только смешную и неуклюжую девчонку. Я мечтала о тебе, но сейчас ты одной фразой разбил все мечты в прах.

Именно это Шерил сказала Дику, но только мысленно. Иначе он счел бы ее сумасшедшей. Вслух она произнесла с немалым трудом:

— Мне надо идти. Вот твоя куртка.

— Подожди!

Дик с неожиданной силой схватил ее за руку, и Шерил, не удержавшись, рухнула на колени.

— Больно же…

— Послушай, я виноват, что не сказал тебе сам…

— Ни в чем ты не виноват. С какой стати ты должен что-то говорить? Я же никто. Просто маленькая сестренка Алины Прекрасной.

Его голос прозвучал так нежно, что у нее слезы на глаза навернулись.

— Нет. Это не так.

— Пусти меня, Дик!

— Не сейчас. Ты не должна так думать, Шерил. Я знаю, тебе временами казалось, что Алина тебя затмевает, что ты всегда в ее тени…

— В тени? Не смеши меня, Дик, не надо. Я не в тени, меня просто нет. Я невидимка.

— Господи, да нет же, Шерил! Ты — больше, чем она когда-нибудь может стать!

Его пальцы нежно вытирали слезы с ее щек, скользили по лицу, гладили, утешали… Ласкали.

Ей не нужна была его жалость. Шерил мечтала только об одном: стать для Дика Блейза тем же, чем была Алина — прекрасным и сексуальным объектом страсти.

— Если я так чертовски хороша, то почему же ты встречался с ней, а не со мной!

— С тобой? Но, Шерил, ты слишком молода, ты хоть понимаешь, что говоришь?

Она достаточно взрослая, чтобы хотеть его, достаточно зрелая, чтобы в горле пересыхало при виде его лица, и достаточно большая, чтобы забыть обо всем рядом с ним.

— Ты трус! Ты даже не можешь просто сказать: ты не нравишься мне, Шерил, потому что ты недостаточно красива!

— Но я вовсе так не думаю!

— Тогда поцелуй меня!

Это вырвалось у нее совершенно автоматически, потому что именно об этом она и мечтала в данный момент. Дик ошеломленно молчал несколько секунд, а затем медленно заговорил:

— Послушай, Шерил, если это какая-то игра, то должен предупредить, что в нее очень опасно играть с мужчинами. Дело не в твоем опыте или невинности…

— К черту! Ты все равно не мужчина. Алина правильно сделала, что отвергла тебя!

— Что ж, отлично!

Сильные руки неожиданно сделались твердыми, словно сталь. Шерил почувствовала, как неодолимая сила пригибает ее к полу, а затем…

Этот поцелуй не имел ничего общего с мягкостью или нежностью. Губы Дика прижались к губам Шерил, язык властно проник в глубь рта, и девушка даже попыталась высвободиться, но это оказалось невозможным. Он запустил пальцы в густые волосы Шерил и с силой откинул ее голову назад. Поцелуй длился и длился, вытягивал душу, даря невиданное наслаждение изумленной девчонке, даже не предполагавшей, какие чувства дремлют в ней.

Казалось, кости во всем ее теле превратились в желе, а кровь закипает серебряными пузырьками шампанского. Теперь ладонь Дика ласкала грудь Шерил, сосок стал твердым и необычайно чувствительным, даже тонкая ткань летнего платья причиняла боль…

Первым отстранился Дик.

— Поняла, что я имел в виду?

— Нет…

— Другой мужчина может и не остановиться…

— Так не останавливайся! Преподай мне весь урок!

— Шерил!..

Она не дала ему возразить и сама прильнула к его губам. Дик был мужчиной, но мужчиной очень молодым, и ему не удалось справиться с могучим зовом природы. Их тела сплелись в жаркий клубок, скатившийся с сена на голые доски, они жадно ласкали друг друга, изучали каждый миллиметр тела другого, изумленные, потрясенные и восхищенные этой близостью.

Шерил не чувствовала ни стыда, ни даже легкого смущения, ничего! Этот мужчина был создан для нее, а она рождена для него, вот и все, что она знала.

Дик целовал ее, потом судорожно расстилал одеяло, затем прошептал, задыхаясь:

— Ты предохранялась?

— А?

— Контрацептивы… Ты принимала их?

— Да!

Она выпалила это, не задумываясь. Скажи она правду — Дик смог бы справиться с возбуждением.

Он накрыл ее своим телом, нежно раздвинул ее бедра и чуть дрожащими руками помог освободиться от остатков растерзанной одежды. Секундой позже разделся сам, и Шерил — каким-то дальним уголком сознания — удивилась, что недавно ей было холодно. Теперь их тела пылали, словно светясь в темноте от жара, сжигавшего обоих.

Дик целовал ее обнаженную грудь, и Шерил не могла сдержать стонов от сладкой муки, разливавшейся по всему телу. Его язык возбуждающе щекотал соски, перекатывал их, словно леденцы, во рту. Шерил, не имея никакого любовного опыта, действовала в ответ чисто инстинктивно, сама приподнимая отяжелевшие груди и поднося их к губам Дика по очереди.

В какой-то момент она судорожно выгнулась в сильных объятиях и всем телом ощутила твердую мужскую плоть. На этот раз застонал Дик.

Он был изумлен, потрясен, ошарашен той страстью, с которой Шерил отдавалась ему. Теперь обратного пути не было, но она и не думала идти на попятный, даже когда его рука проскользнула между ее раздвинутых бедер и стала нежно и настойчиво ласкать самые потайные уголки ее тела.

Шерил была почти на вершине блаженства. Дик был нежен, так нежен, что она сама раскрывалась навстречу его ласкам, словно цветок. Когда его палец скользнул вглубь ее тела, она чуть вздрогнула от мгновенной боли, но тут же сама подалась ему навстречу, ускоряя ритм движений, не давая ему опомниться…

Он вошел в нее, и Шерил едва удержалась от крика — на этот раз боль была сильной. Кажется, Дик тоже что-то почувствовал, но она не позволила ему прийти в себя и сама обхватила ногами его узкие мускулистые бедра.

Его движения становились резче и ритмичнее, но Шерил с удивлением и восторгом поняла, что боли больше нет. На смену ей пришел восторг, чистый, словно расплавленное золото, затопивший все ее тело. Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Тела обоих сплавились, слились воедино, истина вспыхнула под зажмуренными веками и время перестало существовать вокруг них. Исчез пыльный чердак, исчезло все, лишь два тела, ставшие одним, мерно плыли по бесконечной реке любви и блаженства…

Первая ночь их любви.

Последняя ночь.

С тех пор прошло десять лет.

Шерил тихо застонала.

Все. Хватит. Она не будет думать об этом сейчас, она не будет думать об этом завтра, она не будет думать об этом никогда!

Она машинально провела рукой по животу, и тело содрогнулось в ответ, возбужденное воспоминаниями десятилетней давности.

Все дело в том, что она была тогда совсем девчонкой. Нет, Шерил никогда не проклинала Дика, разве что иногда, в особенно трудные минуты жизни, сетовала, что он уехал и бросил ее в самый ответственный момент.

И Ронни тоже ни при чем. Он составляет счастье всей ее жизни, об этом и говорить нечего.

Проблема совсем в другом. Шерил за десять лет ни разу не испытывала больше сексуального влечения. Словно Спящая Красавица наоборот — Принц уехал, и женщина в ней заснула. В ожидании возвращения.

Дождалась!

Хотя, кто его знает, может, и хорошо, что Дик приехал. Возможно, именно это поможет ей вернуться к нормальной жизни, снова почувствовать себя женщиной…

Конечно, лучше было бы, чтобы Дик Блейз соответствовал разработанному за долгие годы сценарию: опустившийся, постаревший и неинтересный, но на нет, как говорится…

Неужели Роузфидд станет принадлежать Дику Блейзу? Да нет, не может быть! Дом требует ремонта, поместье запущено, пользы или дохода от него нет и быть не может, а Дик не сентиментален. Он ведь сам говорил, что есть и другие варианты.

Значит, проблем нет?

4

Прошел месяц, а Дик Блейз не появлялся. Шерил начала успокаиваться, почти вернулась к нормальному своему состоянию. По крайней мере, не думала о Дике ежеминутно. У нее были другие заботы: Ронни и работа отнимали массу времени, да и с Генри надо было что-то решать.

Последнее обстоятельство всплыло само собой. Через несколько дней после визита Дика Блейза Шерил с Генри отправились на вечеринку к друзьям, а Ронни с приятелем остались дома.

Вечер получился замечательный, и как-то так вышло, что она пригласила Генри в дом на чашку кофе. Вообще-то, не в первый раз. Просто Генри впервые попытался превратить прощальный поцелуй в нечто более интимное, а Шерил прореагировала довольно неожиданно.

И ведь не сказать, что она была к этому не готова!

К вечеринке Шерил готовилась тщательно, хотя и представляла, как все будет. Они повеселятся, потом Генри проводит ее домой, они выпьют кофе, затем он поцелует ее на прощание и наверняка захочет чего-то большего, но она, как обычно, выскользнет из его объятий и отделается веселым смехом и ничего не значащими фразами.

Так все и случилось. Генри поцеловал. Она ответила. Секундная страсть, вспыхнувшая где-то в глубине тела. Затухание… Все.

Все! Шерил больше ничего не чувствовала. Вернее, она почувствовала облегчение, когда Генри наконец отпустил ее, чтобы отдышаться. При этом на лице его расцвела улыбка, словно он выиграл приз.

Заметил он что-нибудь? Может, и не заметил. А может, он в принципе привык целовать фригидных женщин. Бедный Генри.

Впрочем, бедный Генри тут же решил продолжить завоевывание призов, и Шерил пришлось упереться ему в грудь руками, чтобы освободиться. Вот теперь он выглядел несколько ошарашенным. Шерил почувствовала, что он нуждается в объяснениях, и промямлила что-то насчет своей неготовности к серьезным отношениям.

Генри ее почти не слушал. Он бурно и покаянно извинялся за свою грубость и бестактность, корил себя за несдержанность по отношению к хрупкой и ранимой натуре Шерил, а потом выскочил за дверь, ежесекундно кланяясь и заверяя, что позвонит ей. Шерил осталась стоять перед закрывшейся дверью с открытым ртом.

Глядя из окна на машину Генри, она почувствовала себя виноватой за то, что снова подала ему надежды, которым не суждено будет сбыться. Теперь уж точно — не суждено.

И смех, и грех, как говорится. Все эти полгода они с Генри играли в свои игры, только он, в отличие от нее, играл всерьез.

Интересно, а что бы он подумал о «хрупкой и ранимой натуре» Шерил, если бы узнал о той ночи с Диком Блейзом? Наверное, умер бы от ужаса.

Сама Шерил не то чтобы осуждала себя, но частенько — в горькие минуты — представляла себя перед Божьим Судом:

— Это не я, Господи, это все виски!

— Вот за это и приговариваю тебя к ранней беременности и дальнейшему целомудрию.

Ну или что-то вроде этого.

В конце концов, могло быть и хуже. У них с Ронни по крайней мере есть деньги, хотя и немного.

Шерил улыбнулась и скорчила сама себе рожу. Опять разговариваем сами с собой, маленькая мисс? Так и до помешательства недалеко. Кстати, у нее была тетушка — старая дева, которая слегка свихнулась на старости лет, и все потому, что считала, будто дети рождаются от поцелуев в губы, а то и просто от разговоров с мужчинами.

Шерил вздохнула и отправилась спать, твердо пообещав себе покончить с двусмысленностью в отношениях с Генри. С этой же мыслью она проснулась на следующий день. В течение нескольких дней она пыталась осуществить намеченное, но безуспешно, так как мешали работа, уборка, стирка и проблемы с Ронни. В результате Генри пригласил ее в ресторан, а она неожиданно согласилась, с ужасом чувствуя, что совершает серьезную ошибку.

Оказалось, что у Генри день рождения. Во-первых, Шерил было неудобно, что она об этом напрочь позабыла, а во-вторых — не дашь же ему от ворот поворот сразу же после поздравлений?

И Генри опять провожал ее, опять целовал, опять улыбался и опять извинялся, потому что она опять уклонялась и мямлила о своей неготовности и прочее, и прочее…

Наутро мать добавила горечи, позвонив и осведомившись:

— Как твой обед?

— Мой обед?

— С Генри в ресторане вчера вечером! Тебя видела Диззи Аттертон.

Шерил усмехнулась телефонной трубке. У леди Каролины везде были шпионы.

— Диззи интересовалась, не пахнет ли в воздухе помолвкой, или как?

— Или как! И я надеюсь, мама, ты ей так и сказала. Я устала это повторять.

— Отлично! Ты живешь так, как хочешь, я не вмешиваюсь! Я вообще звоню только для того, чтобы сказать тебе, что дом продан.

— Что?!! Кому? Когда?

— В прошлый понедельник тому американцу. Твой отчим все проверил и навел о нем справки, все оказалось на высоте.

— Это был Дик Блейз!

— Ну и что? Я продаю Роузфилд, и мне все равно, кто его купит — кинозвезда, футболист, Боб Дилан или Господь Бог. Мы всем рады.

Неужели мать никогда не любила старый дом?

— Что касается дома, то новые владельцы согласны оставить тебя там, но тебе и дальше придется платить за аренду, теперь уже им.

— Но я не плачу за аренду…

— Да, моя девочка, разумеется ты не платила за аренду, поскольку родилась в этом самом поместье и вообще это чепуха, но об этом я им не сказала из стратегических соображений. Они вряд ли обрадовались бы возможности купить дом вместе с одной из дочерей прежних хозяев.

— Но они же это выяснят!

— Ну, это со временем. Пока наш адвокат составил договор на имя Ш. О. Седжмур, а это, знаешь ли, не так бросается в глаза… Платить, разумеется, придется.

Интересно, сколько?

— Все, моя дорогая. Я сделала для тебя все, что было в моих силах, и заслужила, как мне кажется, капельку благодарности.

— Спасибо, мама.

Сарказма в голосе Шерил Каролина не заметила, потому что уже перешла к следующему пункту повестки дня, а именно к возвращению Алины в Англию. Шерил слушала вполуха и лишь когда леди Каролина повесила трубку, вспомнила, что так и не спросила, когда новые владельцы планируют переехать в свой дом. Интересно, а теперь надо идти туда убираться, как она делала это по субботам? Пожалуй, нет.

В результате она решила все-таки пойти, чтобы попрощаться с домом.

Ронни умчался на задний двор, а Шерил наполнила все тазы мыльной водой и достала щетки и тряпки. Странно, но она совсем ничего не чувствовала. Ни грусти, ни обиды…

Шерил закончила убираться и уже полировала мебель, когда на крыльце послышались шаги. Наверное, Ронни… Женский голос окликнул:

— Хэлло, кто-нибудь дома? Новая владелица!

На крыльце стояла невысокая молодая женщина в потертых джинсах и футболке. Когда она заговорила, в ее речи зазвучал сильный американский акцент.

— Привет. Вы, должно быть, из сервис-службы?

Шерил вспомнила о своем внешнем виде и даже обрадовалась этому. Так легче будет уйти.

— Я… я не думала, что сегодня кто-нибудь приедет. Если вы хотите, чтобы я ушла…

— Ни в коем случае, дорогуша! Здесь потребуется армия таких, как вы. Черт побери, когда здесь последний раз жили люди?

— Три года назад.

— Надо же, а вид такой, словно все десять! А ремонт они когда делали? В прошлом веке?

На этот вопрос Шерил ответить тоже могла, но не стала.

Незнакомка задумчиво оглядывала все вокруг и бормотала себе под нос:

— Посмотрим, что тут можно сделать. Хотя лично я предпочитаю менее пыльные и менее древние развалины…

Шерил почувствовала себя немного задетой.

— Наверное, что-то вас все-таки привлекло в Роузфилде, раз уж вы его купили.

— Купила? Я? Боже, да нет, конечно. Это все Ди Би. Он там внизу, осматривает владения.

Сердце Шерил рухнуло в пятки. Кто такой Ди Би? На свете полно людей с одинаковыми инициалами… И все хотят купить Роузфилд!

— Эй, Ди Би, я здесь! Тут барышня из сервиса, поднимайся к нам!

Незнакомка бодро проорала это, обернувшись куда-то назад, но ответа не было слышно. Женщина обернулась к Шерил.

— Мы-то с ним подумали, что это воры, потому что сигнализация сработала. Ладно, пойду к нему, а то он не слышит. Заодно и вам не буду мешать.

Она удалилась, оставив Шерил в судорожных раздумьях, что же делать дальше. Инстинкт подсказывал быстро собрать вещи и бежать отсюда, не дожидаясь этого самого Ди Би, однако из дома было трудно уйти незаметно, а кроме того, где-то рядом бегал Ронни.

При мысли о нем Шерил бросилась обратно в спальню и выглянула в окно. Мальчик играл во дворе, и никого вокруг видно не было.

За спиной прозвучали шаги. Мужские, тяжелые. Больше всего ей хотелось спрятаться под кровать, но это было бы глупо и смешно. Даже если это Дик…

Это был Дик.

— Ты?!

— Я.

Они с одинаковым изумлением воззрились друг на друга, потому что Шерил никак не ожидала увидеть Дика Блейза в драных джинсах и цветастой майке, а Дик, в свою очередь, онемел при виде Шерил с тряпкой и щеткой в руках. После недолгой паузы он выдавил:

— Я думал, ты шутишь… Насчет чужих домов…

— Всем надо на что-то жить.

— Не спорю. Просто трудно было представить: ты — уборщица.

— Это называется социально мобильная психика. Кто-то идет вверх, кто-то скатывается на дно. Кстати, я не из сервиса. Твоя подружка ошиблась.

— Я знаю. Они сказали, не раньше понедельника… Кстати, а что ты тут делаешь?

Мелкий бес в душе Шерил веселился вовсю.

— Ну… тебе же понадобится домработница. Что может быть лучше, чем наглядная агитация!

Дик улыбнулся.

— Ты что, серьезно?

— Еще бы. Наконец сбылась мечта всей моей жизни! Все думала: вот вырасту, выучусь, продам свой дом сыну нашей кухарки и наймусь к нему в поломойки.

На «сына кухарки» он мог бы и обидеться, но Шерил сейчас было наплевать на это. Однако Дик Блейз умел держать удар.

— Ужасная мечта для дочери леди Олди-Седжмур! Хотя я никогда не понимал, в чем разница между грязью для простых людей и для благородных аристократов. Ладно. Ну, а чем занят мистер Муж Поломойки Для Сына Кухарки?

— Муж? А с чего ты взял, что он тут?

Дик небрежно кивнул в сторону окна.

— Ну, сынок-то ихний вон бегает, не так ли? Твой сын, надо полагать? Похож.

Шерил проследила его взгляд. Ронни сидел на перевернутом ведре и читал книгу.

Не впадай в панику. Он ничего не видел, а видел, так не понял.

— Да, это мой сын.

— А муж?

— Давно забыт и похоронен.

— Хорошо.

Ничего хорошего, подумала Щерил. Так думают большинство матерей-одиночек, опасающихся не справиться с обязанностями обоих родителей.

Дик не замечал ее затравленного взгляда.

— Хороший парень. Я немного понаблюдал за ним. Сколько ему?

Почуяв опасность, она солгала мгновенно и не задумываясь.

— Восемь!

— Довольно высок для своего возраста.

— Да, очень даже.

— Как его зовут?

— Ронни Седжмур.

Она специально назвала фамилию, чтобы остановить поток вопросов, но Дик гнул свое.

— Кто же его отец? Или я бестактен?

— Ты бестактен.

Абсолютное большинство мужчин немедленно заткнулось бы после такого ответа, но Дик Блейз никогда не принадлежал к абсолютному большинству. Он был один такой на всем белом свете.

— Кто-то из Ферфаксов, мне кажется… Был там один такой, рыжеватый. Младшенький братец, вечно крутившийся вокруг тебя.

— Рональд.

— Точно! Да… интересно… Ронни — это ведь от Рональда?

— Так звали моего дедушку, к твоему сведению.

— То есть это должно меня успокоить?

Она хотела просто кивнуть, но разозлилась. Какая разница, что подумает Дик Блейз? Насколько Шерил знала, Рональд Ферфакс тысячу лет назад уехал куда-то очень далеко, вроде бы в Южную Африку, и вряд ли вернется в ближайшее время.

— Думай все, что хочешь, Дик Блейз. Мне надо идти.

— Обедать пора?

Шерил не ответила. Слишком много вопросов на сегодня.

— Я думаю, что мне нужно пригласить тебя, Шерил.

— Куда еще?! И зачем?

— Разве мне нужен повод? В ресторан. Скажем, чтобы познакомиться поближе. Заново.

Шерил глядела на Дика с подозрением. С чего вдруг он решил знакомиться с ней заново?

— Не представляю, что нового мы сможем узнать. Ты — Дик Блейз, миллионер и новый владелец Роузфилда, я — Шерил Седжмур, мать-одиночка и уборщица твоего нового дома. Разве у нас есть что-то общее?

Последний выстрел попал в цель, и Дик вскинул одну бровь, а Шерил гордо направилась к двери, однако уйти ей он не дал. Железные пальцы впились ей в локоть.

— Это из-за Роузфилда? Я прав? Ты не можешь смириться с тем, что я, сын поварихи, купил его?

Вот уж ерунда! Но Шерил мгновенно поняла, что сама загнала себя в эту ловушку. К дому проблема не имела никакого отношения, но как это объяснить Дику?

— Дом вполне мог купить кто-то другой. А обедать с тобой я не хочу, потому что надоело ругаться. Ты вечно цепляешься к словам, Дик Блейз, и мне неохота это терпеть.

Она была зла на него, зла на себя, зла на весь мир!

Дик Блейз хмыкнул и заглянул ей в глаза. Руки ее он так и не отпустил.

— Вот что я тебе скажу. Просто совет на будущее. Если мужчина тебе действительно не нравится, не нужно так стонать, когда он тебя целует. Это вводит его в некоторое заблуждение.

— Я не стонала!

— Не стонала? Неужели мне показалось? А вот мы сейчас проверим.

— Что… что ты имеешь в виду…

Дик мгновенно притянул Шерил к себе, и через мгновение слова замерли у нее на губах.

Некоторая — весьма малая — часть ее сопротивлялась, упиралась, колотила кулачками по широким плечам… Другая, основная часть, купалась в блаженстве, жадно отвечая на его поцелуй. Шерил чувствовала, как возбуждение зажигает ее кровь, как электрические разряды разбегаются из-под пальцев Дика, впившихся в ее тело.

И стонала.

Дик отпустил ее неожиданно. Стоял, нахмурившись, и жесткая линия его подбородка стала еще жестче. Он прислушивался к себе, прислушивался к ней, пытался разгадать те тайные послания, которыми только что обменялись их тела.

Он никогда не хотел ни одну женщину с такой силой. Тем более женщину, в глазах которой горит такая ярость.

— Насколько серьезно у тебя с тем парнем?

— Какого парня ты имеешь в виду?

— Того, которого ты ждала тогда у ворот.

Она опять солгала мгновенно и не задумываясь.

— Ах, с Генри. Все очень серьезно.

— Но не все гладко?

— О чем ты?

— Рискуя опять быть обвиненным в бестактности, скажу, что с Генри у вас не ладится.

— Все у нас ладится!

Темная бровь иронически поползла вверх.

— Серьезно? Не могу дождаться момента, когда будет по-настоящему не ладиться. Какова же ты будешь тогда… Хотя в принципе я все помню…

Шерил тоже все помнила. Потому и не хотела, чтобы все началось сначала.

— А как насчет твоей подружки?

— Ребекки? Не называл бы ее так, учитывая, что она замужем за моим партнером.

— О!

— Я совершенно свободен и не связан никакими обязательствами.

— А я нет!

Она ринулась прочь, негодуя и удивляясь тому, что этот идиотский разговор так долго длился, и на этот раз Дик ее не удерживал.

Шерил влетела в кухню, где ее встретила Ребекка.

— О, вот и вы! Хотите кофе? Я сварила…

— Нет, спасибо. Я ухожу.

— Но… Вы же вернетесь? Ди Би, здесь полно работы, и не только в смысле уборки. Вы англичане, кажется, называете такие дома…

Появившийся в дверях кухни Дик хитро улыбнулся.

— Все верно, Бекки, но сначала я хотел бы представить вас друг другу. Шерил Олди-Седжмур, миссис Ребекка Вайзберг. Бекки, это дочь владелицы дома.

— О Боже!

С выражением искреннего раскаяния и смущения Ребекка протянула руку Шерил, и та нехотя пожала ее.

— Все! Я молчу! Я просто убита! Почему вы ничего не сказали? Я подумала, что вы уборщица.

— Я и есть уборщица.

— Но… Теперь я совсем ничего не понимаю.

Дик с улыбкой взглянул на растерянную Ребекку.

— Не волнуйся, Бекки. Шерил не из тех, кого можно шокировать подобными вещами.

Шерил мрачно посмотрела на него. Какого черта! Да, он прав, но кто позволил Дику Блейзу выступать знатоком ее чувств и переживаний? Они же чужие…

В этот момент на пороге появился Ронни и бросил на Шерил взгляд, напомнивший ей, что пора идти. Мальчик держался совершенно спокойно, но особого любопытства не выказывал. Он поздоровался со всеми, с намеком кивнул Шерил и вышел. Ребекка с улыбкой посмотрела ему вслед.

— Какой славный мальчуган. Ваш брат? Шерил улыбнулась.

— Спасибо, но это мой сын.

— Сын?! Но… Вы слишком молоды для такого взрослого сына!

— Спасибо и за это.

Дик проворчал:

— Она всегда была слишком молода… Особенно десять лет тому назад.

Бекки с возмущением замахала на него руками.

— Дик! Тебе стыдно должно быть! Не обращайте на него внимания, дорогуша. С его взглядами на брак сам он женится ближе к семидесяти, если вообще женится, а уж о детях в этом возрасте придется забыть.

Дик неотрывно смотрел на Шерил, произнося следующую фразу:

— Неправда. Я просто жду единственно правильную женщину. Ту самую, которая будет только моей.

Шерил вспыхнула, но это был, скорее, румянец ярости. Да, она слишком рано стала матерью, но никто, никто на свете, а в особенности Дик Блейз, не имеет права осуждать ее за это.

Их взгляды скрестились. Ярость Шерил, ирония Дика… Смех Бекки разрядил обстановку.

— Поговорите лучше об урожае картофеля. Сейчас здесь разразится гроза от ваших взглядов.

Шерил тряхнула головой и вышла из кухни. Она была уверена, что Дик не станет ее останавливать на глазах своей приятельницы, но этот невозможный человек последовал за ней во двор.

Ронни вскочил Шерил навстречу, лицо его просияло, но он немедленно насторожился при виде незнакомца, следовавшего за матерью. Дик не отставал. Шерил развернулась и прошипела:

— Зачем ты за мной идешь, можно узнать?

— Мне хотелось познакомиться с твоим мальчиком.

Шерил быстро сосчитала до десяти и глубоко вздохнула.

— Что ж… Только не взыщи, он не очень легко сходится с незнакомыми людьми.

— Как и его мать. Привет, Ронни. Меня зовут Дик Блейз, и я старый друг твоей мамы.

Вот так. Друг. Шерил замерла в ожидании реакции Ронни. Реакция повергла ее в искреннее изумление.

— Классно! Я читал вашу книгу.

— Дик! Ты пишешь книги?

— Честно говоря…

— Мам, вот эта самая книга. Здесь на обложке написано ваше имя.

Шерил мгновенно поняла, в чем дело. Недавно, разбирая вещи на чердаке коттеджа, она нашла большую коробку, битком набитую старыми книгами и тетрадками Дика. Интересно, как это объяснить самому Дику?

Дик взял книжку и прочитал название.

— Герберт Уэллс. Машина времени. Что ж, отличное чтение для твоего возраста.

— Да, клевое, если, конечно, не обращать внимания на всякую бредятину насчет времени и космических путешествий. В этом он явно не разбирался.

Дик с веселым изумлением воззрился на Шерил.

— Где вы ее откопали?

— В лавке старьевщика, кажется…

— Да нет же, мам! Она была в коробке на чердаке нашего дома!

— Вашего дома? И где же вы живете? Шерил начала было что-то объяснять, но неугомонный отпрыск снова вмешался:

— В коттедже за рощей.

— Так это вы его арендуете…

— Ну да. А вы новый хозяин?

Дик кивнул, и Ронни вынес свой вердикт:

— Клево!

Дик только улыбнулся в ответ, а Шерил изо всех сил стиснула зубы. У нее было полное ощущение, что земля уходит из-под ног. Дик Блейз повернулся к ней и кротко поинтересовался:

— И давно вы там обитаете?

— Около восьми лет.

— А мать продолжала жить в большом доме?

— Мы снимали у нее этот домик.

— Липовая аренда, надо понимать…

Ронни немедленно навострил уши.

— Что такое липовая аренда?

— Это я тебе попозже объясню, мой друг.

Шерил судорожно взглянула на часы и натянуто рассмеялась.

— Ну все, нам пора. Ронни, возьми ключи.

Она изо всех сил сдерживала желание побежать со всех ног и шла медленно, поэтому расслышала:

— Приятно было познакомиться, Ронни.

— Мне тоже, сэр.

Она не удержалась, обернулась и наткнулась на улыбку Дика.

— Увидимся, Шерил?

В ответ только Ронни помахал рукой.

Дик провожал их взглядом до самого дома, а затем вздохнул. Почему Шерил до сих пор молчала? Боялась, что новый хозяин их выгонит?

Бекки неслышно возникла за плечом Дика.

— Воспоминания давно минувших дней, надо полагать?

— Что? А, да нет, не совсем. Поместье здорово переменилось.

— А девушка?

— А девушка еще больше.

Дик и в самом деле никак не мог толком понять, какой стала Шерил. Красавицей — это несомненно. Высокая, стройная блондинка уже ничем не напоминала ту неуклюжую девочку, ходившую за ним хвостиком. Чего ей стоило это перевоплощение?

Бекки улыбнулась.

— Ну и кто она? Очередная несчастная жертва твоего обаяния? Старая любовь?

Дик задумчиво покачал головой. Бекки и Сэм были его друзьями, и он мог бы сейчас рассказать ей правду, но на самом деле и сам не был ни в чем уверен. Та ночь… Значила ли она хоть что-то? Потом Шерил пошла своим путем, у нее сын. Он мог бы быть его сыном… Хотя нет, не тот возраст.

— Мисс Шерил? Боюсь, для меня она была слишком хороша.

— Но не теперь, мистер Мильонщик?

— Почему-то мне кажется, что этим на нее вряд ли можно произвести впечатление.

— А тебе бы этого хотелось?

— Возможно. Не знаю.

Он действительно не знал, не мог разобраться в своих чувствах.

Шерил находилась в столь же сильном смятении, и Ронни немедленно это заметил.

— Что-то не так, мам?

— Все в порядке.

— Это из-за него, да? Из-за того человека? Он тебе не нравится?

Нравится, не нравится — разве определить этими детскими словами тот гремучий коктейль из страха, ярости, обиды, любви и сексуального влечения, который бушевал в ее крови.

— Скажем так, он мне не очень нравится.

— Потому что купил дом бабушки… э-э-э… то есть Каролины?

— Отчасти и поэтому.

— Ну, кто-то же должен был его купить.

— Конечно, милый, но лучше бы это был кто-нибудь другой. Давай сменим тему.

— Давай. У тебя в волосах паутина запуталась.

Шерил торопливо провела рукой по волосам. Боже, как же она выглядит! Старые джинсы, драная футболка, на голове неизвестно что!

И все-таки он поцеловал ее. Зачем он это сделал?

Беда в том, что Дик до сих пор видит в ней Мидди, младшую сестренку красавицы Алины. Или она ошибается, и он вспомнил ту ночь, ту единственную их ночь, после которой жизнь Шерил переменилась круто и навсегда…

Несколько мгновений они лежали неподвижно, обессиленные, вычерпанные досуха, задохнувшиеся от страсти.

Потом Дик прошептал:

— Господи, как же это было хорошо!

Шерил с благодарностью выслушала это признание и немедленно расстроилась. Хорошо — сейчас. Плохо — когда это кончится. Глупая, глупая школьница с глупыми фантазиями и мечтами.

— Ты в порядке, Шерри?

— Да, все отлично.

Только не разреветься! Это невозможно… потому что невозможно. Она сама этого хотела, об этом мечтала, добилась этого в конце концов! Кто мог знать, что любовь способна так опустошать?

— Шер… мне показалось на секунду… я не сделал тебе больно?

Иными словами, а не девственницей ли ты была, Шерил Олди-Седжмур? Что он скажет, если узнает правду? Не будем проверять.

— Нет, что ты. Я просто была немного не готова. Дик, мне холодно…

Ее начало трясти, и Дик прижал ее к себе. Его тело было горячим, но она не согрелась. Тогда Дик сел, нащупал в темноте одежду и заботливо натянул на нее платье.

Она подчинялась автоматически, поднимала руки, поворачивалась спиной, пока он застегивал молнию.

Потом она слушала, как одевается Дик. Шелест рубашки, молния на джинсах…

Он накинул ей на плечи джинсовую куртку.

— Давай-ка переберемся куда-нибудь в тепло.

Он поддерживал ее на лестнице, слегка обнимая за плечи, но, оказавшись на твердой земле, Шерил неожиданно захотелось сбежать прочь. В этот момент Дик взял ее за руку.

— Шерил…

— Да?

— Ты знаешь, я никогда не думал, что это случится…

— Правда?

— Ты мне нравишься. Очень нравишься. Кто знает, возможно, однажды я вернусь, и тогда мы могли бы…

— Дик, послушай. Мы занимались сексом. И все. Нечего переживать по этому поводу. Подумаешь, большое дело.

Ей хотелось, чтобы голос звучал нахально и независимо. Судя по всему, это ей удалось. После долгой паузы голос Дика изменился.

— Что ж, значит, так… Если для тебя это всего лишь секс — ради Бога. Знай, Шерил, парней много, и многие думают примерно так же, как и ты, но… я возненавижу тебя, если ты погубишь свое доброе имя!

Краска бросилась Шерил в лицо. Он только что занимался с ней любовью, а теперь читает ей мораль!

— Ты, ублюдок! Как ты смеешь…

— Ты права. Я ничуть не лучше. Даже хуже, потому что ты еще ребенок. Мне понравилось. Настолько сильно, что я не уеду. Я останусь здесь до завтра. Однако ты — не Алина. Ты…

— Алина! Алина!! Алина!!! Не желаю слушать твоих вечных идиотских сравнений с ней. На что ты надеешься? Неужели ты думаешь, что нужен ей?!

— Да не в этом дело. Я хотел сказать совсем другое…

— Плевать мне, что ты хотел сказать!

— Эй! Успокойся. Тебе аудитории не хватает?

Разъяренная Шерил повернулась, проследив за его взглядом, и разом остыла. Будить весь дом ей хотелось в самую последнюю очередь. Слезы душили ее, рыдания теснились в горле, успокаиваться ей не хотелось. Только убежать. Спрятаться.

Она вырвалась и бросилась бежать. Это застало Дика врасплох, он даже не сразу окликнул ее, но затем кинулся за ней. Шерил удирала со всех ног. Возблагодарив Бога и Мэри за незапертую дверь, она ворвалась в кухню и заперлась. Дик дернул ручку всего секундой позже.

— Шерил?

Она сползла по двери на пол и до крови закусила руку, чтобы не разрыдаться в голос.

— Шерил, впусти меня. Нам надо поговорить. Нет ответа.

— Шерил…

Слезы текли рекой. Она так и просидела на полу, пока Дик не ушел.

Десять лет спустя, лежа в одинокой своей постели, Шерил чувствовала то же самое отчаяние и унижение.

Дик жалел ее. Хуже этого ничего представить было невозможно. Он и тогда тоже жалел ее. На следующий день он приходил прощаться, но Шерил уехала с подружкой в Лондон. Сбежала, правильнее сказать. Он передал с Мэри записку, очень короткую, прочитав которую, она залилась краской.

«Шерил, ты заслуживаешь лучшего».

Все. Что имел в виду Дик Блейз?

Лучшего мужчины? Лучшей жизни? Лучшей судьбы, чем судьба шлюхи? Но это не про нее! Он опять перепутал ее с Алиной, только в случае с той Дик был готов простить все, даже ее многочисленные связи. Потому что любил ее.

Так Шерил думала тогда, так она думала и сейчас. Укол ревности оказался неожиданно болезненным. Господи, неужели ничего не прошло? За столько лет!

Дик Блейз опять ворвался в ее жизнь, но теперь они оба изменились. Шерил уже двадцать шесть, и в жизни она повидала достаточно, а Дик… Увидев перед собой мать-одиночку, подрабатывающую уборщицей у собственных родственников, он наверняка предположил, что его приглашение в ресторан будет принято с восторгом и благодарностью, равно как и приглашения во все прочие места, включая его постель.

Что ж, Дик Блейз ошибается. Мир был жесток к Шерил, но честь свою она хранила отчаяннее, чем в девичестве. Она растит своего сына, она работает, она строит свою жизнь сама, а что до одиночества…

Она достаточно сильна, чтобы справиться с одиночеством в постели, ибо случайные связи не избавят ее от главного одиночества — в душе!

Пусть себе Дик Блейз въезжает в старый дом, пусть изображает из себя нового хозяина, она будет платить арендную плату — и больше ничего.

Ронни? Что ж, они встретились. Дик видел его и не узнал. Голос крови, о котором так много написано в книгах, промолчал. Мало шансов, что это изменится, а сама Шерил никогда ничего не скажет. Зачем? Чтобы увидеть реакцию и позлорадствовать, над его растерянностью? А Ронни? Ронни заслуживает лучшего!

5

Работы в доме начались уже через неделю. В понедельник, провожая Ронни к школьному автобусу, она увидела строительные вагончики, мини-кран, экскаватор и целую колонну грузовиков, оккупировавших усадьбу.

Шерил строго напомнила себе, что теперь это не ее дело, посадила Ронни в автобус… И едва ли не бегом помчалась к рабочим узнать, что происходит.

— Ворота сносим, мэм.

Вот этого она и боялась. Пропал дом!

— Но они, вроде бы, вполне ничего…

— Ржавые. Опасно.

Меланхоличный ирландец в оранжевой каске, к которому она приставала с расспросами, оказался на редкость лаконичен. Просто спартанец.

— Но это же ерунда! Они простояли здесь без малого девяносто лет…

— Ну! Старые! Мужу скажите. Его приказ.

— Он мне не муж!

Из-под рыжих усов неожиданно сверкнула ослепительная улыбка.

— Это неважно, красавица! Босс-то он!

Шерил раскрыла рот, чтобы объяснить свои сложные взаимоотношения с «боссом», но вовремя закрыла его обратно. Какая разница! Роузфилд принадлежит Дику Блейзу, и он волен делать с ним все, что угодно. Покрасить в розовый горошек? Пожалуйста. Поменять окна на иллюминаторы? Ради Бога. Взорвать его? Милости просим.

Во всяком случае, не Шерил его остановит, это точно. Она вообще старалась не напоминать о себе. После их последней встречи она твердо решила начать подыскивать себе новое жилье. Аренда арендой, но, если Дик захочет ее выгнать, он это сделает, а так она уйдет сама.

Средства Шерил не позволяли ей снять другой дом. Рассчитывать можно было только на квартиру. Заниматься этим надо было поскорее, поэтому в один относительно прекрасный день Шерил решительно села за руль своего старенького «жука» и отправилась в город. Рабочие любезно расчистили ей дорогу через бывшие ворота, и она дружелюбно помахала им рукой. В конце концов, они-то не виноваты.

Ближе к городу настроение у Шерил заметно улучшилось. Она найдет квартиру, переедет в нее вместе с Ронни, они начнут новую жизнь…

Энтузиазм несколько угас после посещения первого же агентства по найму жилья. Ах, у вас ребенок? Это может стать проблемой. Нет постоянной работы? А банковские подтверждения платежеспособности вы сможете представить? В вашем случае наверняка потребуется заплатить за целый год. Рекомендации предыдущего арендодателя? Трудно? Очень жаль. Это тоже необходимо.

Во втором агентстве она вела себя умнее. Отвечала, не задумываясь, соглашалась на все. Здесь обещали перезвонить через недельку.

Домой Шерил возвращалась абсолютно разбитой и пыталась отвлечь себя мыслями о работе. Забрав Ронни из школы, она подъехала к воротам поместья. Мини-кран уже готовился водрузить на место новые ворота. Знакомый мастер-ирландец одарил Шерил очередной улыбкой.

— Нравится?

— Да, все отлично.

— Еще бы. Спецзаказ. Лучшая кузня в Англии.

— Правда?

— Только не спрашивайте, сколько это стоит.

— А сегодня закончите?

— Никаких шансов. Не волнуйтесь. Бетонку положим. Поперек дырки. Никто не пройдет. Технику подгоним. Может, кто из наших ребят останется на ночь. Ежели сговоримся с вашим мужиком.

— Если вы имеете в виду мистера Блейза, то он не мой мужик. Я живу в коттедже за рощей, снимаю его, вот и все.

— М-да? А я подумал… Вы неплохо смотритесь. Вместе.

— Я его едва знаю!

Ирландец помахал Шерил рукой, и она отправилась домой в довольно мрачном настроении.

Что ж, не очень-то она и соврала. Разве она знает Дика Блейза? Того, прежнего, знала, а нынешнего… Все такой же умный, образованный, но куда более жесткий.

Все мысли Шерил обратились к мрачному Ронни. В школе она застала мальчишек, смеявшихся над ним, и до сих пор не выяснила, что было причиной.

— Что произошло, сын?

— Ничего, мам.

— Чего ты так уставился на эти ворота? Не видел никогда?

— Они автоматические. Вон, кабель протянут. Теперь тебе не придется толкать их. Одной кнопочкой откроются.

— Если меня к этой кнопочке допустят.

— Ну, этот дядька наверняка позволит тебе.

Шерил подавила вспыхнувшее возмущение. В конце концов, Ронни всего девять лет.

— Ладно, не так это и важно. Все равно мы скоро уедем.

— Уедем? Куда?

— Пока не знаю точно. В город. Подальше отсюда.

— Жаль. Мне здесь нравится.

— В городе тебе больше понравится. Здесь ты совсем один, я не в счет. Тебе нужна компания.

— Не нужна.

Ронни ответил почти враждебно и даже отвернулся. Шерил решила не давить на него. Еще все равно ничего не решено. Теперь он знает, что они должны переехать, а когда это случится, успеет и привыкнуть к этой мысли.

Через два дня ворота установили окончательно и немедленно принялись за дорогу. Необходимость подобных работ признавала даже Шерил.

Улыбчивый ирландец-спартанец навестил Шерил и Ронни лично, чтобы вручить им новенький пульт от ворот. Оказывается, мистер Блейз позвонил аж из Америки и распорядился сделать это немедленно.

Шерил мрачно подумала, что он не предупредил ее об отъезде, и тут же одернула себя. С какой стати мистер Блейз должен ставить ее в известность о своих перемещениях по земному шару? Она для него ничего не значит, да и он для нее тоже.

Зато его отсутствие дало Шерил возможность удовлетворить свое любопытство и пойти посмотреть, что успели сделать внутри дома. Увиденное ошеломило ее. Дом сиял чистотой и казался помолодевшим. Здесь трудилась целая армия, не иначе. Странно, но Шерил расстроилась. Было совершенно очевидно, что без подобного ремонта дом просто мог погибнуть, но теперь ей казалось, что вся ее прошлая жизнь безжалостно и хладнокровно перечеркнута, разрушена, обращена в пыль, которую вымели вместе с мусором. Желание поскорее уехать из коттеджа стало еще сильнее.

Она звонила в агентство каждый день, чувствуя на себе укоризненный взгляд Ронни, но результатов не было.

Еще через неделю она поехала осмотреть первый вариант. Крошечные комнатки, темная кухня, отсутствие ванной и неистребимый кошачий запах не отпугнули Шерил. Она упрямо твердила себе, что это то, что надо, и даже едва не внесла залог. Честно говоря, единственное, что заставило ее согласиться, так это цена.

Ронни был категоричен, как все дети, и столь же честен.

— Это ужасно, мам. Тут нельзя жить.

Шерил едва не сорвалась, но быстро взяла себя в руки и стала очень спокойно объяснять, что им все равно придется переехать, потому что коттедж больше не принадлежит их семье. Рано или поздно мистер Блейз выселит их, чтобы поселить тут прислугу или устроить гостевой домик. Да и зачем ему чужие люди в собственной усадьбе?

Ронни молчал. Что ж, все десять лет она старательно охраняла сына от проблем взрослой жизни, нечего и ждать, что теперь он сразу все поймет.

Ронни молчал. Целую неделю подряд. Шерил начала потихоньку чувствовать свою несостоятельность. Неужели Дик Блейз — и весь остальной мир — прав? Неужели она слишком молода, чтобы быть матерью?

После недели молчания Ронни изрек:

— Я думаю, нам удастся остаться здесь, мама.

— Ронни, перестань думать о том, что ты не в силах изменить! Что бы ни было дальше, все только к лучшему, вот и все.

— Но если мы можем остаться в коттедже навсегда, чего же ты еще хочешь?

— Честно говоря, больше я ничего бы не хотела.

— Ну вот! И Дик хочет, чтобы ты осталась здесь!

— Дик?! Я полагаю, ты имеешь в виду мистера Блейза?

— Он сказан, что я могу звать его просто Дик.

Земля стремительно уползала из-под ног Шерил.

— Когда он это сказал?

— Да не помню я. Неважно. Мам, если он не хочет, чтоб мы уезжали, так почему мы не можем остаться?

До школьного автобуса оставалось десять минут. Она все объяснит ему позже.

— Хорошо. Мы подумаем об этом потом. Она мучительно искала нужные слова, но так и не нашла, потому что в конце недели объявился Дик.

Это произошло вечером в пятницу. Ронни ушел на день рождения к другу, причем с ночевкой, сама Шерил только что приняла ванну и сушила волосы перед камином.

Стук в дверь заставил ее слегка подскочить. Гости к ней никогда не приходили так поздно, во всяком случае без звонка. Шерил вышла в прихожую и попыталась выглянуть в окно. Шел дождь, истинно английский, нудный, больше напоминающий тусклую и мокрую занавеску, наброшенную на весь мир сразу. Тем не менее гостя она узнала, и сердце немедленно провалилось в пятки.

Дик Блейз.

Она шарахнулась от окна и в ужасе оглядела себя. Халат, в беспорядке падающие на плечи влажные волосы, под халатом ночная рубашка…

— Шерил, открой, это я.

Может, он постоит-постоит и уйдет, если не открывать и не отвечать?

— Шер, я знаю, что ты дома.

Только он один так сокращал, ее имя. Когда-то ей это нравилось, теперь причиняло боль. Шерил открыла.

— Да?

— Привет. Я тоже очень рад тебя видеть.

— Чего ты хочешь? Уже десять часов, так что…

— Извини, что так поздно, но я только что с самолета. Решил зайти сегодня, боялся не застать завтра.

— Если это насчет оплаты, то я готова заплатить все, что задолжала, но мы ведь не договорились о сумме…

— Оплата? Да… конечно. Сколько ты платила матери?

Нисколько. Но этого нельзя говорить.

— Сто пятьдесят фунтов.

— Отлично.

— В месяц.

Дик кивнул. По всему было видно, что сумма его совершенно не волнует. Правильно! Сто пятьдесят фунтов были всего лишь каплей в океане денег, омывавшем берега империи Дика Блейза.

— Вообще-то я хотел обсудить сроки твоей аренды… Может, поговорим в доме?

Вот и добрались до главного. Шерил почувствовала, как ноги стали ватными.

— Заходи.

Она провела Дика в гостиную, смущенно кутаясь в халат. Сам Дик был одет с иголочки, если не считать расстегнутого ворота и отсутствующего галстука. Шерил нервно огляделась по сторонам. Нужно было хотя бы притвориться радушной хозяйкой.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

Он кивнул, задумчиво оглядываясь по сторонам.

— С удовольствием. Здесь все здорово изменилось. Стало совсем не так, как я запомнил…

— Лестницу пришлось полностью переделать, чтобы Ронни смог расположиться наверху. Стены тоже требовали приличного ремонта. Где смогла, я оставила камень, тот самый, старинный, остальное закрасила. Мебель частично осталась прежней, а остальное я купила на аукционе.

— Трудно поверить, что это все тот же дом. Здорово сделано.

— Спасибо. Чай, кофе или что-нибудь покрепче?

Ответ ее удивил.

— Чай, если можно.

Она ожидата, что он попросит виски.

— Располагайся. Я сейчас.

Чайник был горячий, так что приготовление чая много времени не заняло, и когда Шерил вернулась в гостиную с полным подносом, она увидела, что Дик стоит возле ее рабочего стола, рассматривая наброски и эскизы. Он поднял глаза и улыбнулся ей.

— Выглядит вполне профессионально.

— Это спальня и гардеробная для одного клиента. Заказ номер девяносто девять или что-то около того.

— Значит, это ты имела в виду, когда говорила, что занимаешься домами других людей? Ты — дизайнер по интерьерам. Почему ты сразу не сказала?

— Ты слишком быстро сделал собственные выводы. Не успела среагировать.

Казалось, Дик хотел возразить, но раздумал. Вместо этого он продолжил рассматривать папку с рисунками.

— Давно ты этим занялась?

— Дизайном? Три года назад. Этот заказ взяла недели три назад. Правда, мне уже кажется, что прошла целая вечность.

— Проблемы?

Она только пожала плечами и забрала у него из рук папку, а потом пригласила к столу.

Дик расположился на диване, Шерил села на стул напротив, бдительно следя, чтобы полы халата не распахивались. Разлив чай, она протянула чашку Дику.

— Интересно, а для меня ты могла бы взяться за работу? Дизайн интерьера старой усадьбы, я имею в виду.

От неожиданности она задала наиболее идиотский вопрос из всех возможных:

— Я не… То есть Роузфилд?

Дик кивнул.

— Все уже отремонтировано, но теперь нужен глаз художника-оформителя.

— А почему я?

— А почему не ты? Ты знаешь дом и, как я подозреваю, лучше всех можешь придумать что-нибудь действительно соответствующее его стилю.

Шерил затаила дыхание. Такой проект мог стать мечтой любого дизайнера, только вот получится ли у нее?

— Вообще-то я еще не делала больших проектов. Только отдельные комнаты и апартаменты… Возможно, тебе лучше обратиться в крупную фирму?

— Да я пробовал! У них прямо глаза загорелись — деревенский дом для американского богатея!

— Будь осторожен, иначе они превратят дом в произведение искусства, но никак не в подходящее для обитания место.

— Дело даже не в этом. Мне в принципе не нравятся их предложения. Не люблю я эти цветочные композиции, пастельные тона и мебель, похожую на кубики-переростки. Теперь что, все так работают?

— Наверное, не все.

— Так когда ты можешь начать?

Он что, за этим пришел? Хотя нет, он ведь только пять минут назад узнал, чем она занимается. Просто решает свои проблемы, а заодно и ее. Как ни крути, это было очень заманчивое предложение, и следовало хорошенько подумать. Шерил и думала. После долгой паузы она сказала:

— Нет, я не смогу. У меня просто не будет времени.

— А вернее сказать, нет желания?

— Ты хотел поговорить об аренде…

Дик долго и насмешливо — так показалось Шерил — смотрел на нее, затем заговорил:

— Итак, что ты предпочитаешь? Чтобы я нашел и оплатил тебе другой вариант жилья? Это возможно.

— Я не хочу от тебя никаких денег. Я просто хочу переехать — и все.

— Тогда объясни это Ронни.

Его голос звучал жестко, и Шерил непонимающе уставилась на него. Дик достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул ей. Шерил взяла его дрожащими пальцами и развернула. Через мгновение она вскинула на Дика глаза.

— Ты переписываешься с моим сыном?

— Скорее, он мне пишет. Я просто получил письмо.

— Но как…

Это было невероятно, но перед ней было письмо Ронни, в котором он просил Дика Блейза не выгонять их с мамой из коттеджа.

— Судя по всему, он поговорил со строителями, те отправили его к Ребекке, а она дала ему мой адрес.

— И что ты ему ответил?

— Точно не помню, но ты можешь это узнать у него. Я хотел сказать не об этом, а о том, что тебе не надо волноваться. С твоей арендой все в порядке, так что живите на здоровье.

— Как великодушно с вашей стороны, мистер Блейз!

Сарказм был слишком хорошо слышен, и Дик усмехнулся не менее ядовито.

— Понятно. Ты все равно хочешь уехать, и я зря лезу с дурацкими извинениями и объяснениями. А то, что мальчик будет считать меня жестоким выскочкой-самодуром, значения не имеет.

Шерил покраснела. Выглядело это именно так, и ей было стыдно. Дик спокойно продолжал:

— Ты уже что-нибудь нашла?

— Нет еще.

— Но ищешь.

Она кивнула, не в силах поднять глаза.

— Почему, Шер? Из-за того, что между нами было?

Она подняла голову и тут же поняла, что зря это сделала. Серые глаза впились в нее, теперь она уже не могла отвести взгляд.

А что было? Дик Блейз изменил всю ее жизнь. Всего-то. И за десять лет все осталось по-прежнему, теперь она это понимала отчетливо. Надо собраться с силами. Необходимо.

— К тебе это не имеет отношения, Дик Блейз. Просто я провела здесь самые счастливые восемь лет нашей с Ронни жизни, но теперь пришла пора уезжать.

— С этим трудно спорить, но неужели ты всерьез думаешь, что занюханная конура в китайском квартале — это то самое место, куда надо уехать?

Ронни! Ну ничего нельзя доверить!

— Это то, что мне по карману. Откуда ты узнал? В письме про это нет ни слова.

— Мы говорили с Ронни вчера вечером. По телефону.

Будь проклята современная техника и те, кто обеспечивает технический прогресс в английской глубинке!!!

— Извини, что так получилось без твоего ведома…

— За что ты извиняешься? За то, что мой сын проводит свободное время в разговорах с незнакомцами?

— Перестань, Шерил, я не незнакомец. Кроме того, мальчик хотел, чтобы было лучше тебе, не стоит его за это ругать.

Он что, думает, что она собирается наказывать Ронни? Нет, она его конечно накажет — телефон точно заблокирует. Ненадолго. Только это Дика Блейза никак не касается.

— Я сама разберусь со своим сыном.

С этими словами Шерил встала, собираясь пойти наверх, но Дик преградил ей дорогу.

— Послушай, я пришел не для того, чтобы у парня были из-за меня проблемы; Он хороший мальчик. Во многом — благодаря тебе. Я прекрасно понимаю, как нелегко было растить его в одиночку.

— Как будто тебя это так волнует!

— Меня это волнует. Почему я здесь, как ты думаешь? Я хочу помочь, Шерил.

В его глазах горел огонь, хорошо Шерил понятный. Дик ее за дурочку принимает, не иначе.

— Ты хочешь переспать со мной?

Дик колебался всего секунду. Может, оно и к лучшему? Именно об этом он, в конце концов, думал все последнее время, так зачем играть в игры?

— Да, и этого я тоже хочу. Но это не главное. Я просто хочу помочь вам.

— Что ж, тогда я скажу тебе так же прямо: я не собираюсь спать с тобой и не собираюсь принимать от тебя деньги, в каком бы виде ты их ни предложил. Господи, неужели ты считаешь, что я на это способна?

— Я считаю, что ты в беде.

— Я в порядке, но даже если бы я была не в порядке, то все равно не взяла бы от тебя ни пенса! Ты не можешь меня купить.

Вот теперь она его разозлила. Серые глаза стали стальными, злыми и холодными.

— Я и не собирался этого делать. К тому же, насколько я помню, этого и не требовалось.

— Ты, ублюдок!

— Возможно.

— Мне было шестнадцать, и я была пьяная, неужели из-за этого ты всю жизнь будешь считать меня своей подстилкой!

— На прошлой неделе ты пьяной не была. И тебе уже явно не шестнадцать.

Он схватил ее за руку, но Шерил даже не тратила сил на то, чтобы освободиться. Она смотрела в серые глаза и яростно выплескивала из себя всю свою боль.

— Да! Ты прав! Теперь мне двадцать шесть, я мать-одиночка, которая не спала с мужчиной все эти годы и у которой не самый лучший период жизни! Доволен?

— Очень интересно. Вы с Генри ждете первой брачной ночи?

— И что в этом такого ужасного? Генри джентльмен!

Дик презрительно хмыкнул, и Шерил взвилась в новом приступе ярости.

— Конечно, ТЫ этого понять не в состоянии!

— Да где уж мне! Я же сын поварихи! Простолюдин, куда ж мне до этого бледного аристократа-импотента! Только знаешь, это ведь и в самом деле ужасно — собираться замуж за того, кто расчетливо ждет с любовью до свадьбы, прекрасно зная, как ты плачешь по ночам в подушку, одна.

— Прекрати! Почему ты так…

— Ты знаешь почему!

Дик попытался прижать ее к себе, но Шерил сопротивлялась изо всех сил, упираясь руками в широкую грудь. Под ладонями билось сердце Дика Блейза, билось так же бешено, как и ее собственное…

— Я должен объяснить подробнее?

Слова были ни к чему. Шерил смотрела в горящие гневом, желанием и еще чем-то непонятным серые глаза, чувствуя, как рушатся стены ее крепостей, выстроенных из песка за десять лет одиночества. Почему она не может отвести взгляд? Почему позволяет широкой ладони коснуться ее щеки? Почему ее губы сами раскрываются навстречу поцелую Дика Блейза?

Все кончилось тем, что она сама со стоном притянула его к себе и губы их слились в жадном и яростном поцелуе. Она пила его дыхание, упиваясь сладостью его губ, но тело хотело большего… Дик обнял Шерил, и они упали на диван, а затем скатились прямо на пол.

Его руки скользили по изголодавшемуся телу женщины, ласкали, гладили, бережно и нетерпеливо раздвигали тонкую ткань… Теплая ладонь легла на грудь Шерил, и от боли она чуть не закричала — так напряжена и возбуждена была ее плоть. Дик раздевал ее, а она даже не сопротивлялась, прижимаясь к нему все теснее, сама расстегивая его рубашку, целуя смуглую кожу, зарываясь лицом в жесткие волосы на груди… Его губы скользнули по ее горлу, плечам, груди, обхватили сосок, каменно затвердевший от возбуждения…

Она мечтала об этом. Она хотела этого. Это как вода в пустыне, как кусок хлеба голодающему…

Губы ласкают, целуют… Язык скользит, щекочет тонкую кожу… Зубы чуть прикусывают и мгновенно отпускают…

Тихий вопрос, в котором все слова знакомы, но смысла никакого нет… Предохраняется ли она? Нет, но какая, Господи, разница…

— Тихо, тихо, нежная моя, лежи спокойно, сейчас тебе будет хорошо…

Ей уже было хорошо, так хорошо, что сердце разрывалось от счастья, но оказалось, что это лишь прелюдия.

Шерил даже не понимала, что Дик с ней делает. Его губы все еще возбуждающе ласкали сосок, а руки скользили все ниже и ниже. И вот он раздвинул бедра Шерил и начал ласкать ее плоть. Возбуждение нарастало, словно девятый вал накатывал на берег, все снося на своем пути. Его нежные, осторожные пальцы внезапно оказались внутри ее тела, двигаясь ритмично и быстро, и Шерил выгнулась в его руках, уже почти не в силах терпеть это блаженство, однако в следующий момент она почувствовала, как его губы целуют ее живот и бедра, затем спускаются ниже…

Она закричала через несколько мгновений, почти теряя сознание от яркой вспышки под зажмуренными веками, от сладкой судороги, пронзившей сначала низ живота, а затем и все тело. Дик подхватил дрожащую Шерил, нежно и властно закутал ее в халат.

Она не могла открыть глаза. Не могла смотреть на Дика. Как ни странно, ей было стыдно. Такого с ней никогда никто не делал, и в голове Шерил промелькнула совсем уж шальная мысль — как будто она снова потеряла невинность!

Теплые, сильные пальцы нежно отвели прядь золотистых волос, упавшую на пылающее лицо.

— В следующий раз я подготовлюсь… Тебе было хорошо?

Она открыла глаза и посмотрела на Дика. Если бы он сделал это прямо сейчас и без всякой подготовки, она была бы счастлива…

Шерил медленно села, запахнула полы халата.

— Следующего раза не будет.

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты сюда приходил.

— Но… что это значит?

Это значит, что ей не нужны отношения, после которых мужчина встает, одевается и идет по своим делам. Сегодня он занимался с ней любовью, не она с ним, не они вместе — так когда-то определял любовь Дик Блейз…

— Ты хочешь спать со мной. Я могу удовлетворить твое желание, но сюда ты больше не придешь.

— Ты можешь удовлетворить… Забудь об этом! Я понял, что ты имеешь в виду. Удовольствие за удовольствие — нет уж, благодарю!

Ярость в серых глазах, порывистые движения, когда он судорожно застегивал рубашку и хватал пиджак с дивана — все это лишило Шерил дара речи. Почему она опять идет за ним, как покорная собачонка, ведь она же хотела, чтобы он ушел?

Только у выхода она смогла ухватить Дика за рукав.

— Ты меня не понял…

— Да? Может, будешь приходить иногда и объяснять, что ты имела в виду? Скажем, в минуты, когда одиноко и хочется тепла. Мужского. Кто знает, может, однажды я смогу понять?

— Я не это имела в виду!

— Правда?

Никогда он так на нее не смотрел, и этот взгляд, полный презрения и отвращения, буквально прожег ее насквозь. Шерил отчаянно боролась со слезами и гневом.

— Это ты пришел ко мне, не я…

— Что ж, значит, я был дурак дураком!

Он вышел, оставив дверь широко распахнутой, и исчез в темноте.

Шерил беспомощно всхлипнула, заломила руки и медленно опустилась на колени.

Что она наделала!

6

Что я наделала?!

С этим вопросом Шерил проснулась наутро, и ответ, к сожалению, был столь же очевиден, что и вчера.

Дрова догорели, превратились в пепел, и точно такой же пепел лежал в душе Шерил. Страсть пронеслась, опалив ее сердце и оставив лишь жгучую боль и раскаяние.

И еще стыд. Почему она поддалась Дику Блейзу?

Больше всего хотелось убежать куда глаза глядят, но разум подсказывал, что это пока невозможно.

Во-первых, куда? К матери? Нет, только не это. А кто еще примет ее?

Вторая мысль была о Генри, но в этот момент зазвонил телефон.

В первый момент Шерил испугалась, но тут же одернула себя. Кто бы это ни был, это не может быть Дик Блейз.

— Алло?

— Шерил?

— Да. Генри, привет.

— Я знаю, что тебе некогда, но, может быть, мы могли бы встретиться вечером? Поужинаем вместе?

В голосе Генри звучали необычные нотки. Надо что-то делать, притом срочно.

— Почему бы тебе не приехать сюда, Генри? Я могла что-нибудь приготовить…

— Я… ты… ты уверена, что это удобно? Я не хотел бы причинять неудобства…

— Никакого неудобства, Генри. Скажем, в восемь? Позвони мне перед выездом, и я открою тебе ворота. У нас теперь новая система.

— Ах, да, новый хозяин. Как он?

— Честно говоря, пока не поняла. Слушай, мне надо идти. Увидимся вечером.

— Отлично. Жду встречи с нетерпением.

Шерил повесила трубку и показала телефону язык. Генри понятия не имеет, зачем она его пригласила.

Насчет Генри волноваться не приходится. Он покорно выслушает и воспримет все, как джентльмен. Не нужно никаких игр.

Почему он ей не нравится?

Все дело в ней самой. Вернее, в том, что она, в сущности, осталась той же девчонкой шестнадцати лет. Той самой, для которой Дик Блейз был если и не богом, то его наместником на земле.

Нет, он очень привлекательный. Был тогда. И сейчас тоже. А еще он был добр к ней, он заметил в ней талант, он не смеялся над ней, а разобрался в ее проблемах, он…

Но ее отец платил ему, вот он и занимался с ней, иначе зачем ему эти проблемы?

Разве вчера ночью Дик сказал ей хоть что-то хорошее? Насчет Ронни — да, если считать хорошим слова о том, что такой замечательный мальчик вырос у матери-одиночки, а это еще тот комплимент, если вдуматься.

Похоже на то, что она до сих пор живет исключительно своими представлениями о Дике Блейзе, причем представлениями десятилетней давности. Господи, столько времени прошло, а она никак не может отделаться от своего преклонения перед Диком!

Кстати, надо поговорить о переписке Ронни. Ругать она его не будет, это ясно, но надо, чтобы он понял: из коттеджа они уезжают.

Шерил заготовила целую речь, но Ронни был так доволен прошедшим праздником, что у нее не хватило духу портить ему настроение. Ронни восторженно рассказывал ей об аттракционах, на которые их возил папа Адама. Это в очередной раз навело Шерил на мысль о том, что кое-чего она сыну дать не смогла. Отца.

От этого мысли плавно перетекли к Дику. Нет, нет, девочка, гони их! Ронни написал смешное детское письмо, Дик к этому дружелюбно отнесся, вот и все, нечего и думать о том, что могло бы быть, если бы…

— А ты чем занималась вечером, мам?

— Работала, как всегда. Телевизор немного посмотрела.

— А-а-а.

— Сегодня приедет Генри. Приготовлю ужин.

— Ладно. Мне ведь необязательно быть с вами?

— Нет, конечно, но… Мне казалось, Генри тебе нравится…

— Нормально.

— Что значит — нормально?

— Нормально значит нормально. Как дела в школе, как ты вырос, как проведешь Рождество… Нормально.

Шерил с трудом сдержала улыбку.

— Он просто старается быть вежливым.

— ЭТО у него получается.

— Может, ему попробовать начать переписываться с тобой? Я так понимаю, это тебе больше нравится.

Уже на середине фразы Шерил страстно захотелось, чтобы сын не понял, что она имеет в виду, но Ронни был умный мальчик. В машине повисла пауза, томительная и неприятная, затем Ронни произнес:

— Дик приходил вчера?

Что ж, давай поговорим об этом, сын.

— Если ты имеешь в виду мистера Блейза, то он вчера действительно приходил.

Ронни испытующе взглянул на мать.

— Ты злишься, да?

— На самом деле нет. Просто мне казалось, что ты пообещал мне никогда не разговаривать с незнакомцами.

— Он не незнакомец!

— Не перебивай. Он тоже в каком-то смысле незнакомец.

— Но он жил в нашем доме. Ты знала его, когда была маленькая.

— Сейчас речь не об этом. Когда мне понадобится твоя помощь, я тебя сама о ней попрошу, но сейчас я была бы очень рада, если бы ты не вмешивался в дела взрослых и не пытался разговаривать с этим человеком.

Пауза. Нет, Ронни не обиделся, он просто переваривал информацию.

— Вообще или только в письмах?

Весь в отца. Дотошный, въедливый и умный.

Вообще, но этого она сказать не могла. Наступит день, и Шерил придется рассказать Ронни об отце. Простит ли он ее, если запомнит, как она запретила им общаться?

— Не имеет большого значения. Скоро мы уедем.

— А он сказал…

Ронни замолчал, и Шерил почувствовала, как тугой комок собирается в горле. Не имеет значения, что сказал Дик Блейз. Это ЕЕ сын, это ОНА растит его, это с НЕЙ вместе он живет. Дик не может давать обещаний, которых не в силах выполнить!

Она протянула мальчику пульт от ворот, но он только мотнул головой и отвернулся.

Дома Ронни сразу направился наверх, к себе, но она решительно остановила его.

— Послушай, Ронни, ты должен знать. Дик Блейз не против, чтобы мы остались, но мы должны уехать. Возможно, тебе нелегко это понять, но… нам пора сменить обстановку. Нельзя всю жизнь прожить здесь, в глуши, мы…

— Я хочу пойти в свою комнату.

Он никогда не грубил ей раньше. Потрясенная Шерил сдержала обиду, ее рука потянулась к светлым вихрам, чтобы ласково их взъерошить, но Ронни увернулся и удрал.

Можно пойти за ним, но зачем?

Шерил давно не чувствовала себя такой одинокой. Через пару часов, не выдержав, она понесла сыну молоко, печенье и яблоки.

Ронни сидел и читал. Хочет ли он перекусить? Да, спасибо. Хочет ли он поговорить? Если она хочет, пожалуйста. Хорошо ли он себя чувствует? Да, все отлично.

Шерил взяла себя в руки. В конце концов, мальчик был вполне вежлив. Надо отвлечься. Она почти бегом отправилась на кухню и занялась ужином.

Генри позвонил вовремя, и вскоре Шерил уже открывала ему ворота. Традиционный поцелуй она вытерпела стоически — это последний, сегодня все точки будут расставлены.

Расставлять точки оказалось делом нелегким, ибо Генри вел себя абсолютно безукоризненно и по-дружески. Лишь за кофе он позволил себе откинуться на спинку дивана и небрежно вытянуть руку. То есть вроде бы обнимая Шерил, но вроде бы и не обнимая ее вовсе.

— Сливки!

Она сорвалась с дивана как ошпаренная и кинулась на кухню. Сливок в доме не оказалось.

— Ничего страшного, не стоит беспокоиться! Я их и не люблю!

— Правда? Надо же, Генри, как мало мы, в сущности, друг о друге знаем.

Отличное начало! Браво, Шерил!

— Ну, самое важное мы знаем. Я имею в виду, мы одного круга, любим одну и ту же музыку, оперы, балет, охоту…

— Ну нет, Генри, охоту я ненавижу. Убивать этих несчастных беззащитных лис всегда казалось мне варварством.

— Уверяю тебя, насчет лис ты заблуждаешься и любой фермер тебе это подтвердит. Это просто женская слабость. Наездница ты в любом случае превосходная, я помню. Кстати, можешь пользоваться моей конюшней, когда тебе будет угодно.

— Нет, Генри, спасибо, я действительно очень занята… Работа и все такое…

— Сейчас — да, но впоследствии… возможно, твоя жизнь изменится… Я, собственно, об этом… Мы могли бы обсудить… То есть я хочу сказать, нам надо поговорить…

— Генри! Это очень мило с твоей стороны, но я… У меня другие планы. Я собираюсь переезжать в Лондон и там работать.

— О, я понимаю… Я думал… То есть я не думал, что у тебя это все так серьезно, с дизайном.

Бедный Генри! Ему надо было родиться в те времена, когда девушки до замужества имели только невинное хобби. И уж, конечно, не имели детей.

— Более чем серьезно. Потому я и хотела поговорить с тобой сама. Ты мне очень помог и поддержал меня, но ты заслуживаешь большего. Тебе нужна девушка, которая готова посвятить тебе жизнь. У меня Ронни и работа, я просто не смогу дать тебе то, чего ты заслуживаешь.

— О, Шерил! Если бы ты знала, как я ценю твою честность! За это я еще больше уважаю тебя.

Нет, только не это. Ну не будь ты таким положительным! Взорвись хоть раз! Скажи, что я стерва, шлюха, обманщица, разбей тарелку, хлопни дверью… Уйди!

— Еще кофе?

— Боюсь, мне уже пора. Завтра у меня крикет.

— Что ж, ладно. Провожу тебя до ворот. Они дружно и нудно искали сперва ключи от машины, потом зонтик, разговаривали о погоде сегодняшней и завтрашней, а также о погоде вообще, ждали, пока заведется машина, долго и аккуратно ехали до ворот… А они отказались открываться.

— Надо позвонить хозяевам и сказать, что ворота сломались. Думаю, здесь должен быть домофон.

Генри вышел из машины быстрее, чем Шерил смогла остановить его. Может, это к лучшему?

Через минуту Генри вернулся.

— Этот человек настаивает, чтобы ты подтвердила, что знаешь меня.

— Ладно.

Она прошлепала по лужам и взяла трубку домофона.

— Это я.

— Кто «я»?

— Шерил.

— Ну?

— Эта штуковина сломалась.

— А поточнее нельзя?

— Мой пульт для открывания твоих ворот не функционирует!

— Роняла?

— Нет.

— А трясла?

— Это поможет?

— Шутки шутишь?

— Ладно, Дик. Я промокла, а Генри едет домой. Ты можешь что-нибудь сделать?

— Надо же, едет домой.

— Не твое дело!

— А про вчерашнюю ночь он знает?

Угроза? Что будет, если он расскажет Генри про вчерашнее? Ей не хотелось причинять Генри боль, вот и все, а нахальный сын кухарки куражился на другом конце провода.

— Я забыл — он же ревнивец. Ладно, не волнуйся, это будет наш маленький секрет.

— Иди к черту!

В этот момент ворота открылись. Генри сочувственно пропел из машины:

— Ты вся продрогла…

— Я в порядке!

— Этот новый хозяин — просто бесчувственный изверг! Ты поэтому уезжаешь?

— И поэтому тоже. Ладно, поезжай, а то бесчувственный изверг закроет ворота обратно.

— Береги себя, Шерил.

Она коротко поцеловала его в щеку на прощание.

— Пока. Спасибо за все.

Это было прощание навсегда, и они оба это знали. Шерил проследила за тем, как Генри выехал, и вернулась к домофону.

— Можешь закрывать.

— Он уехал?

— Да.

— Хорошо.

Чего хорошего? Она бегом добралась до коттеджа и переоделась во все сухое, а затем отправилась мыть тарелки.

Удивительно все-таки: она чувствовала себя едва ли не виноватой за то, что собиралась порвать с Генри, но ведь он сам и не заикался о предложении. С чем же она порвала?

А Дик? Он упрям, это ей хорошо известно. Алины он добивался даже после ужасных слов леди Каролины, доказывал себе и всему миру, что достоин ее и все такое, а Шерил… Шерил всегда была на вторых ролях.

Была — в том-то и дело. Никогда больше она не позволит Дику Блейзу играть ее чувствами, никогда не поддастся на его обаяние!

А почему вчера поддалась?

Надо было его выгнать, указать на дверь, а она вместо этого глазела на него, раскрыв рот, в точности так же, как и десять лет назад.

Ответ был прост. Шерил очень хотела этого мужчину. Ей нужен секс. После долгих лет целомудрия тело просто предало ее дух.

Ничего мистического, просто Дик Блейз был привлекательным, да что там — красивым и сексапильным мужчиной, а она, как и многие матери-одиночки, слишком долго ставила интересы своего ребенка на первое место, забивала свои инстинкты работой, уговаривала себя, что секс ей не нужен, — вот и результат!

Больше этого не случится. Больше этого не случится?

Кого ты обманываешь, Шерил Олди-Седжмур!

В любом случае, сегодня уже поздно, а она чертовски устала.

Шерил поднялась наверх, заглянула в комнату мирно спящего Ронни, затем спустилась к себе и немедленно рухнула в постель.

Дождь утих только к утру. Шерил благополучно проспала все звонки будильника и проснулась от сильного стука в дверь. На часах было десять. Она судорожно шарила вокруг кровати, пытаясь нащупать одежду, когда из гостиной донеслись голоса. Машинально натягивая свитер, она припала ухом к двери.

— Может, вы ее уговорите?

— Не думаю, что у меня получится. Кстати, в чем-то она права. Здесь действительно глушь.

— Все равно лучше, чем в городе. Если я уеду в город, то так и не избавлюсь от этого.

Шерил замерла. В голосе ее сына звучало отчаяние.

— От этого?

— От ребят в школе.

— Дразнят?

Дик говорил с Ронни, как с равным. Никакого превосходства, ни капли сюсюканья. Вероятно, в этот момент Ронни кивал.

— С вами это тоже было?

— Сплошь и рядом. Так всегда бывает, когда сильно отличаешься от остальных.

— И что вы делали?

— Знаешь, мне бы очень хотелось дать тебе какой-нибудь чудодейственный рецепт, но… Ты мог бы рассказать учительнице.

— Я говорил.

— Не помогло?

— Она сказала, что я должен постараться подружиться с ними.

— Великолепно. Она не упомянула, когда этим лучше заняться — до или после того, как они тебя поколотят?

Ронни засмеялся, оценив шутку.

— Возможно, этим стоит заняться в процессе…

— А маме ты говорил?

— Она… она знает, что они меня дразнят и обзывают по-всякому. Только вот если она узнает все до конца, то пойдет в школу, а после этого мне вообще не жить.

— Понимаю. Знаешь, это правильно, конечно, но они не прекратят, если их кто-нибудь не остановит. По-моему, тебе все же стоит поговорить с мамой… Кстати, где она?

— Спит. Сейчас разбужу ее.

Через секунду раздался стук в дверь, и Шерил подпрыгнула от неожиданности.

— Я уже иду!

Торопливо причесавшись, она открыла дверь и вышла в гостиную.

— Ронни, иди завтракать, а я поговорю с мистером Блейзом.

Дик, одетый в белую футболку и черные джинсы, свежевыбритый и выспавшийся, выглядел сногсшибательно. Шерил представила себе, как выглядит она сама, и настроение немедленно испортилось.

— Я слушаю, Дик.

— Я принес пульт. Могу я забрать сломанный?

— Конечно. Сейчас принесу.

— Спасибо. Слушай, мы тут немного поговорили с Ронни…

— Я слышала.

— Что ж…

— Я займусь этим.

Дик Блейз и не думал уходить. Шерил вопросительно взглянула на него, изо всех сил надеясь, что выглядит холодной и неприступной. Судя по всему, Дику на это было наплевать.

— Шерил, я насчет вчерашнего вечера… Я вел себя неподобающе. Честно говоря, меня взбесил тон твоего приятеля.

— О чем ты? Мне трудно представить тон Генри иначе, как просто вежливый.

— Что ж, можно и так сказать. Убийственно вежливый тон аристократа, волею судеб вынужденного обращаться к отребью.

— Интересно, а какой тон был у тебя? Что-то вроде нувориша, изо всех сил пытающегося притвориться аристократом?

Дик рассмеялся, как всегда выбивая ее из колеи.

— Интересно, как назвать в таком случае тебя… Гордая леди, холодная и неприступная снаружи, хотя внутри…

— Ты еще что-нибудь хотел?

Неожиданно Дик оказался совсем рядом. Низкий голос превратился почти в шепот.

— Полагаю, мы оба догадываемся, чего я хочу на самом деле, но обещаю держать себя в руках. Сейчас. Я улетаю в Токио завтра утром. Если у тебя возникнут проблемы, обращайся к Колину — он остается за главного у строителей.

Шерил выслушала Дика со смешанными чувствами. С одной стороны, это было облегчение оттого, что он уезжает, с другой — горечь. Оттого, что он уезжает.

— Что насчет оплаты? Я могла бы выписать чек…

— Не горит. Я вернусь через несколько дней.

— Ну, если это удобно…

— Попрощайся за меня с Ронни. Скажи ему…

— Что?

— Скажи так: все будет хорошо.

— Ладно.

— Пока?

— Пока.

Видимо, что-то в ее голосе выдало Шерил с головой, потому что Дик обернулся на самом пороге и одарил ее солнечной улыбкой.

Злясь на себя, злясь на него, злясь на целый свет, Шерил захлопнула дверь, но не удержалась и проследила из-за занавески, как он удаляется, посвистывая и держа руки в карманах.

Ронни неслышно вырос за спиной.

— Он ушел?

— Мистер Блейз? Да.

— Могла бы пригласить его позавтракать.

— Он торопился. Улетает в Токио.

— Клево! Не сказал, когда вернется?

Она соврала легко и естественно.

— Нет. Он просил попрощаться с тобой и передать: все будет хорошо. Надеюсь, ты знаешь, о чем это.

— О жизни, мам. Его тоже дразнили в школе. Дик… то есть мистер Блейз понимает меня.

А она, надо полагать, нет.

— Я слышала ваш разговор. Слушай, насколько все плохо?

— Они обзывают меня подлизой, зубрилой и умником, я не обращаю внимания, как ты и советовала, но это злит их еще больше.

— Они тебя били?

— Иногда. Скорее, шпыняли. И кнопки подкладывали. На обеде, когда миссис Клинч отвернулась.

— Ронни, мы должны об этом рассказать!

— Я и сам пытался, мам, но они тут же принялись орать, что это я их бью, и влетело мне.

Господи, что же делать? Шерил была в растерянности. Излишняя поспешность могла лишь ухудшить ситуацию, но и бросать все на произвол судьбы не годилось.

— Я должна поговорить с учительницей, дорогой. Я знаю, тебе эта идея не по вкусу, но надо же что-то делать!

— Дик говорит, все будет хорошо.

— Он говорил не об этом, а о том, что их должен кто-то остановить. Иначе все будет продолжаться.

Ронни даже осунулся от волнения.

— Мам, прошу тебя, не ходи туда! Через пару недель каникулы, а потом многих переведут в другую школу…

Шерил вздохнула. Ей и самой не слишком нравилась идея защищать сына от одноклассников.

— Мам, пожалуйста!

Серые глаза смотрели на нее умоляюще. Как же хорошо знаком ей был этот взгляд! Столько лет Шерил не желала признавать этого, но теперь…

— Ладно. Я подумаю, но учти — я ничего не обещаю!

— Спасибо, мам! Ты — лучшая в мире мать!

Если б знать, как все обернется…

7

Неделя прошла без происшествий. Даже Ронни с удивлением отметил, что его почти не задирали в школе. Это было слишком хорошо, чтобы в это можно было поверить.

Шерил всей душой хотела верить, потому и не стала ничего предпринимать, как обещала Ронни. К тому же у нее была масса других проблем. Наконец-то нашлась подходящая квартира в городе, однако для внесения залога нужно было выпросить у клиентов аванс. Ронни она решила ничего пока не говорить.

А что же Дик? Думала она о нем постоянно, но на горизонте он не появлялся. Видимо, все еще был в отъезде.

Все выяснилось, когда Ронни неожиданно исчез. Шерил сначала поволновалась, а затем отправилась его искать. Инстинкт привел ее во двор усадьбы, где она и нашла Ронни, который увлеченно играл с Диком в теннис. Оба и в ус не дули. А она-то с ума сходила!

Первой реакцией Шерил было облегчение оттого, что Ронни нашелся, второй — злость на сына, а третьей — горечь. Дик и Ронни играли самозабвенно и весело.

Отец и сын, не знающие об этом.

Судил игру незнакомый Шерил человек, невысокий, чуть лысеющий, с немного удивленным и потому забавным выражением лица. Так обычно выглядят близорукие люди.

Шерил взглянула на него лишь мельком, потому что мысли ее текли совершенно в другом направлении.

Когда она последний раз играла с Ронни в теннис? Когда он так заразительно смеялся?

Стоп! Хватит. Так можно довести себя до того состояния, в котором обычно говорят необдуманные слова и совершают идиотские поступки. Ронни играет с Диком, потому что на дворе воскресенье и Дику нечем заняться. Ничего мистического в этом нет. Нечего приплетать сюда пресловутый голос крови и прочую ерунду.

Интересно, а как отреагировал бы Ронни, скажи она ему сейчас, что Дик — его отец? Шок? Обида? Радость?

А Дик? Мужчина тридцати с лишним лет внезапно узнает, что у него взрослый сын. Здесь без шока точно не обойдется.

Мрачная и несчастная, Шерил потихоньку отправилась в коттедж, чтобы на кухне предаться мрачным раздумьям в одиночестве, которое вскоре нарушил Ронни.

— Мам, прости, я опоздал.

Радость на разрумянившемся личике мальчика была столь заразительна, что у нее не хватило духу испортить ему настроение.

— Ничего, все в порядке.

— Я просто забежал посмотреть, закончили рабочие укладывать дорожку к воротам или нет.

— Ну и как?

— Закончили. Мистер Блейз был во дворе, вот я и остался. Он из Японии прилетел.

Шерил отвернулась и изо всех сил постаралась, чтобы ее голос звучал бесстрастно.

— В самом деле?

— С ним приехал его друг Сэм, у него есть сын, мой ровесник. Представляешь, он никогда не играл в теннис!

— Но я…

Шерил вовремя прикусила язык и не сказала, что не видела никакого мальчика. Еще не хватало, чтобы Ронни заподозрил ее в шпионаже!

— Ты ведь не против, мам?

— Нет, конечно.

Она против, очень даже против, но у нее не хватит духу сказать об этом.

— Отлично! Потому что Дик… мистер Блейз сказал, что я могу приходить к Элиоту — так зовут сына Сэма, — когда пожелаю, если только ты позволишь.

Надо отдать Дику должное, он поступил абсолютно правильно.

— Я совсем не против, дорогой, раз тебе этого хочется.

— Клево!!!

С этим радостным воплем сын испарился с кухни, прежде чем Шерил успела предложить ему хоть стакан сока.

Сидеть и жалеть себя можно было бесконечно, но она взяла себя в руки и занялась работой. Спальня для Алой и Белой Розы была готова, и Шерил могла по праву ею гордиться. После приятной работы настала очередь неизбежной. Шерил нахмурила брови и принялась считать, высчитывать, рассчитывать и подсчитывать. Переезд грозил обернуться настоящим финансовым крахом для их маленькой семьи.

Ронни возник за плечом ближе к вечеру и с любопытством заглянул в ее бумаги.

— Что это, мам?

— Это? Да так, расчеты по хозяйству…

— Это насчет переезда, да?

— Ну… в общем-то, да. И насчет него тоже.

Ронни помрачнел, но ненадолго. День изобиловал событиями, и мальчик горел желанием все рассказать матери. Конечно, ему понравился Элиот, но Дик Блейз в его рассказах занимал первое место.

— Он еще не совсем переехал, потому что большая часть комнат стоят пустые, там даже мебели нет. Ему нужен дизайнер по интерьерам, а дядя Сэм сказал, что лучше ему сперва найти жену, уж она всем и займется… Я предложил тебя!

— Надеюсь, в качестве дизайнера?

— Ну, а как еще-то?

— Не обращай внимания, это я так.

— А, ты насчет жены? А почему бы и нет… Ты ведь совсем не старая, мам, и выглядишь иногда очень даже ничего. Если бы ты понравилась Дику…

— Большое спасибо! Если ты не против, этим я хотела бы заняться сама.

Мальчик вздохнул.

— Я просто хотел помочь. Он ведь очень богатый, ты знаешь?

— Тогда другое дело! Надо хватать его, да побыстрее, а не то явится другая соискательница сокровищ.

— Очень смешно! Дик лучше Генри!

— Ронни! Не вздумай обсуждать это с Ди… с мистером Блейзом!

— Вот еще! Пойду делать уроки.

Шерил с тревогой проводила мальчика взглядом. Что он успел наболтать Дику? Господи, какое счастье, что Ронни не знает имени своего отца. Как пить дать, проговорился бы, а что тогда?

Чуть позже она не выдержалась и поднялась к Ронни в комнату.

— Сын, я насчет мистера Блейза…

— Дика, мам. Он хочет, чтобы я так его называл, а ты его давно знаешь.

— Хорошо, пусть так. Я знаю, он тебе нравится…

— Конечно, нравится. У него клевая машина, он здорово починил дом, а еще он жутко умный!

— Не сомневаюсь. Однако, может быть, тебе все же не стоит ходить в большой дом…

— Только потому, что он не нравится тебе, да?

— Я… нет, это здесь роли не играет, просто… ты должен уважать его право на личную жизнь. Он — хозяин дома, и ты…

— Но ведь он сам меня приглашает!

Ронни с тревогой вглядывался в лицо матери, и Шерил сдалась.

— Ну… тогда, я думаю, можно…

Чуть позже ей позвонил и сам Дик.

— Я решил подстраховаться и спросить тебя лично. Ты разрешила Ронни приходить?

— Да, но если он мешает, Дик…

— Нет, что ты! Элиот просто счастлив, Ребекка очень довольна, Сэм тоже, так что пусть приходит, когда пожелает.

— Очень мило с твоей стороны, Дик, но мы скоро переедем.

— Ты что-то нашла?

— Возможно, хотя еще неизвестно в точности.

— Если будет нужна помощь, обязательно скажи.

Не то хочет помочь, не то мечтает избавиться.

— Спасибо, я найму грузчиков в фирме перевозок.

В трубке прозвучал грустный смешок.

— Любишь создавать трудности и с успехом их преодолевать, да, Шерил?

— А жизнь вообще штука трудная!

Не дожидаясь ответа, Шерил повесила трубку.

Странно, почему ей так грустно, да еще и неудобно перед Диком? Вроде бы она продемонстрировала свою независимость и способность обходиться без его благотворительности.

Удар ждал ее в полдень понедельника. Один из клиентов, Джордж Такер, с которого она и рассчитывала получить аванс, был очень мил и любезен, до такой степени, что сердце Шерил сдавили тяжкие предчувствия. Такер рассыпался в комплиментах добрых полчаса, а затем разом выложил свою новость.

Платить он не собирается и заказ свой снимает, потому что решил продать дом. Нет, за уже проделанную работу он платить тоже не собирается, потому что с какой стати? И вообще, ее нанимала жена Такера, а жена Такера оказалась последней шлюхой и сбежала со своим любовником. Видимо, воспоминание о последнем обстоятельстве окончательно расстроило мистера Такера, потому что он утратил остатки вежливости и попросту выпроводил Шерил из дома.

Она ехала обратно, глотая слезы. Теперь заплатить залог было невозможно, не говоря уже о том, что на этот гонорар она собиралась жить ближайшие два месяца.

В довершение ко всему в двух милях от Дома машина печально поперхнулась и заглохла. Кончился бензин. Шерил безуспешно пыталась остановить попутку, но редкие машины попросту игнорировали ее. Понедельник, чего же вы хотите.

Она в отчаянии брела по проселочной дороге, понимая, что забрать Ронни она не успевает, но тут на обочине показалась телефонная будка. Шерил воспрянула духом и кинулась к ней. Нужно было позвонить в школу и предупредить, чтобы они присмотрели за Ронни, пока она не доберется.

Секретарша была преувеличенно любезна, и это почему-то напугало Шерил до холодной испарины.

— Простите, но Ронни уже уехал. Его забрал ваш друг.

— Что? Какой еще друг! Как его зовут?

После недолгой заминки к телефону подошла сама миссис Клинч.

— Извините, но он… Я, честно говоря, не знаю. Он не представился.

— Как он выглядел?!

— Ну… высокий, темно-русые волосы, хорошо одет… Мисс Седжмур, ваш сын его знает, он сам просил ему позвонить.

— Позвонить?!

— Видите ли, сегодня в школе произошла маленькая неприятность… Мы решили, что Ронни стоит поехать домой пораньше.

— Какая непрятность, миссис Клинч?

— Драка. Ронни подрался с одним мальчиком.

— Ронни пострадал?

— Не очень сильно. Мисс Седжмур, ваш сын сам спровоцировал эту драку, а затем отказался возвращаться в класс, так что мы решили, что ему лучше поехать домой.

— Ронни никогда раньше не дрался. Вы в курсе того, что над ним издеваются другие ученики?

— Видите ли… этот конфликт намного серьезнее, чем мы думали. Если бы вы заехали завтра в школу, мы смогли бы все обсудить.

— Сначала я должна увидеть Ронни, а там посмотрим. Мне надо ехать. До свидания.

Шерил яростно повесила трубку. Сосчитала до десяти. Потом еще раз до десяти. Сняла трубку и набрала телефон Роузфилда. Дик был краток и совершенно спокоен.

— Ронни позвонил из школы. Он в порядке, просто там кое-какие дисциплинарные проблемы. Я поехал и забрал его, сейчас он у меня, отдыхает. Не паникуй и приезжай.

Легко сказать — не паникуй! Легко сказать — приезжай! На чем?! — Неведомо почему она не сказала Дику о поломке машины и стала яростно размахивать руками, ловя попутку. На этот раз ей повезло. Ее подобрала пожилая пара в старомодном «бьюике». Они доставили Шерил в Роузфилд за какие-то полчаса и наотрез отказались принять от нее пять фунтов.

В доме кипела работа. Рабочие стучали молотками, где-то визжала дрель, повсюду пахло свежими стружками, но Шерил едва обратила на это внимание. Словно буря, она ворвалась в заднюю дверь и с ходу влетела в гостиную. Дик поднялся ей навстречу, позади него маячил давешний теннисный судья. Шерил выпалила:

— Где он?!

— Он наверху. Играет с Элиотом, сыном Сэма.

— Слава Богу!

— Кстати, это Сэм, он муж Ребекки, с которой ты уже знакома. Сэм, это Шерил, мать Ронни.

Сэм мягко улыбнулся взъерошенной Шерил.

— Рад знакомству. У вас чудесный мальчик. Пожалуй, пойду посмотрю, как они там.

Дик подождал, пока Сэм покинет комнату, и повернулся к Шерил.

— Представляю, как ты волновалась, но теперь сядь и постарайся успокоиться.

Шерил не могла сделать этого при всем желании, ее всю трясло от пережитого волнения.

— С чего мне волноваться? Подумаешь, какой-то незнакомец забирает моего сына из школы, эка невидаль!

— Ладно, ладно, признаю, может быть, я был не совсем прав, но что еще можно было сделать в тот момент? Они позвонили сначала к вам в коттедж, а потом по номеру твоей матери.

— Что?!

— Я еще не перевел этот телефон на свое имя.

— Понятно. Но ты мог сказать, что не имеешь к мальчику никакого отношения.

— Мог, но Ронни сам сказал им…

— Что же он сказал?

— Что я близкий друг вашей семьи и что мы живем рядом.

— Что ж… надеюсь, у них не создалось неправильного впечатления.

— Создалось, но я все исправил. Учительница посчитала меня кем-то вроде отчима Ронни, так что пришлось объясняться насчет наших отношений.

— У нас нет никаких отношений!

— Пока нет.

— Брось, Дик. Так что там произошло?

— Вкратце дело обстояло так: Ронни стукнул какого-то мальчика, сильно толкнул его, отказался извиниться и не стал отвечать на расспросы миссис Клинч, поэтому они решили отправить его домой.

— Но это значит, что они его исключат!

— Вполне возможно, что этого они и хотят, но…

— Ронни никогда не дерется, Дик, это невозможно!

— Если его спровоцировали, то он мог это сделать. И должен был. Кстати, это же я сказал учительнице.

— Миссис Клинч?!

— Кроме того, я сказал, что прежде, чем наказывать Ронни, ей стоит разобраться, почему нормальный, послушный ребенок вдруг поступил таким образом и что если она просто исключит Ронни из школы, это будет свидетельствовать о ее некомпетентности.

— И что сказала она?

— А ты как думаешь? Тут же пошла на попятный. Обещала во всем разобраться. До этого разрешила Ронни побыть дома.

Честно говоря, сама Шерил никогда в жизни не смогла бы так ловко справиться с миссис Клинч, это надо было признать. Дик заступился за мальчика… как родной отец.

— Дик, я… Как Ронни?

— В целом нормально. Небольшая царапина на носу и синяк под глазом. Тому парню и его братцу пришлось гораздо хуже. Теперь дела Ронни пойдут лучше. Эти ребята третировали его давно и ни разу не получили достойного отпора.

Все правильно. Она, мать Ронни, ни разу не подумала заступиться за своего сына. Она даже не разузнала, что происходит.

— Шерил, должен тебя предупредить, что Ронни настроен весьма решительно и не собирается возвращаться в школу, в которой полно интеллектуально неразвитых юных преступников.

— Это Ронни так сказал?

— Ну… он выразился несколько более энергично. Придурки и гоблины, кажется, так.

Шерил фыркнула, несмотря на серьезность момента. Потом помрачнела и спросила:

— Ты тоже прошел через это?

— Тот, кто называет школьные годы счастливыми, никогда не ходил в нашу школу.

— Но ты выжил…

— В мое время там хотя бы учили. Ронни до сих пор заставляют считать на палочках и читать детские стишки, хотя парень вовсю читает Уэллса и Шекспира, а в математике пробует решать уравнения.

Шерил нахмурилась. Дик знает о Ронни больше, чем она сама, и, кажется, готов укорить ее в этом. Заметив выражение ее лица, Дик поспешно поднял руку.

— Я не нападаю на тебя, Шер. Просто, мне кажется, такая школа способна скорее отбить охоту учиться, чем научить чему-нибудь стоящему. Возможно, стоит подумать о частной школе…

— Ты прав, но я предпочитаю, чтобы мы могли есть каждый день.

— А твоя мать? Она могла бы помочь… Вообще-то, это могу сделать и я.

— Я сказала, что не приму от тебя денег!

Дик отошел к окну и долгое время молчал, а когда заговорил, в голосе его звучали задумчивые и нежные нотки:

— Помнишь, я поступил в мужскую школу в Крайтоне? А знаешь, кто помог мне? Твой отец. Лорд Олди.

Шерил не верила своим ушам.

— Папа? А мама знала?

— Нет, что ты. Замечательный человек был твой отец. Это был их с моей матерью секрет.

Шерил вспомнила, как отец подолгу беседовал с Мэгги Блейз на кухне, как они шушукались о чем-то, смеялись…

— Дик, ты хочешь сказать…

— Ничего я не хочу сказать, Шер, кроме того, что пришла пора отдавать старые долги. Старому лорду Олди я их вернуть не могу, но могу отплатить тем же его внуку.

Шерил в смятении смотрела на склоненную голову Дика Блейза. Ее терзали самые разные чувства. Ревность — потому что за несколько дней Ронни доверил этому человеку больше тайн, чем ей за всю жизнь. Недоверие — потому что обаяние Дика Блейза оказалось еще более убийственным, чем она могла себе представить. Благодарность — потому что он действительно хотел помочь.

Горечь — потому что речь шла о его сыне, о чем он не знал и не должен узнать.

Шерил встрепенулась и сказала слегка осипшим голосом:

— Пожалуй, пойду заберу Ронни…

— Я покажу дорогу…

— Я пока еще помню сама.

— Верно. Я и забыл. Так что насчет платы за обучение?

— Я подумаю. Спасибо.

— Как надумаешь, просто скажи «я согласна».

Ронни играл с Элиотом, забыв обо всем на свете. Шерил он одарил мимолетной улыбкой и помахал рукой, так что ей пришлось окликнуть его.

— Ронни, нам надо идти.

— Пять минут, мам.

— Нет, сейчас. Нам надо поговорить о том, что случилось в школе.

Ронни замер и посмотрел на мать. В темно-серых глазах вдруг зажглось выражение непоколебимой решимости.

— Я не вернусь туда. Они все равно меня исключат.

— Нет, если ты пойдешь вместе со мной к миссис Клинч и все ей объяснишь…

— Я не пойду.

Неожиданно вмешался Дик. Очень вовремя, потому что Шерил впервые в жизни не знала, что ей делать с собственным сыном. Дик шагнул вперед и сказал тоном, не терпящим возражений:

— Элиот, пойди-ка вниз, выпей сока. Ронни, твоя мама обратилась к тебе, а не к стенке. Шер, мне выйти?

Она только беспомощно пожала плечами, а Ронни сверлил ее недоверчивым взглядом. Дик остался, но отошел назад, давая ей возможность самой разобраться с сыном.

— Послушай, Ронни, я не сержусь и не собираюсь ругать тебя, я просто хочу знать, что произошло.

— Я подрался.

— С теми ребятами?

— Да. С Дином и Дуайном.

— Из-за чего?

Тишина. Тяжелая и густая, как патока. Ронни опустил голову и молчал, закусив губу. Дик тихо заметил:

— Ронни, расскажи сам, так мы будем знать правду, а не чьи-то домыслы.

Мальчик неожиданно судорожно всхлипнул, но затем голос его прозвучал твердо:

— Дин стал отбирать у меня завтрак, а Дуайн колол булавкой. Я сказал, что скажу отцу, а они стали смеяться и кричать, что никакого отца у меня нет, потому что… потому что моя мать бесстыжая девка и профурсетка!

И залился тихими, отчаянными слезами. Ничего удивительного, что он молчал столько времени.

Некоторое время Шерил глотала воздух, не в силах произнести ни слова, но потом собралась с силами.

— Ронни, ты знаешь, что значат эти слова?

— Не очень. Но это что-то мерзкое. Потому я ударил их.

Дик подал голос:

— Почему ты не сказал учительнице?

— Она не слушала…

Шерил вскинула голову. Гнев почти ослепил ее.

— Что ж, меня она послушает. Прости, Рон, но в школу придется пойти…

— Я не вернусь! Я… я… я думал, ты на моей стороне, а ты такая же, как они! Вы оба такие! Вы не понимаете!.. Ты не заставишь меня туда вернуться! Или давай отсюда уедем прямо сейчас, или… или выходи за Генри-Зануду!!!

— Ронни!

Мальчик молча повернулся и бросился вон из комнаты. Шерил хотела уже бежать за ним, но Дик удержал ее за руку.

— Дай ему побыть одному.

— Но… он убежит!

— Для начала ему придется сломать ворота. Если хочешь, я пойду и пригляжу за ним незаметно.

— А ты сможешь, Дик?

— Конечно. Отдохни. Посиди здесь и просто отдохни. Ты вымотана до предела.

— Я не могу долго… Машина на дороге… Пора ужинать…

— Я думаю, Ронни где-то вместе с Элиотом, а машина… Давай ключи, я пошлю кого-нибудь из рабочих.

Прежде чем она успела поблагодарить его, он исчез.

Шерил действительно была ему благодарна. Слишком много проблем разом. Одной ей не справиться, а Дик… Дик по-настояшему добр к ней.

Ронни, сейчас главное — Ронни. И во всем, абсолютно во всем виновата она, Шерил. Это она берегла его от всех тягот, а потом сама же и отдала в эту жуткую школу. Это она прятала голову в песок, вместо того чтобы разобраться, отчего страдает и мучается ее ребенок. Это она взвалила на плечи девятилетнего мальчика взрослые проблемы.

Это она лишила его отца.

Когда Дик вернулся, Шерил плакала от бессилия. Он замер в дверях, изо всех сил борясь с желанием немедленно обнять ее, убаюкать, успокоить, защитить от всех на свете невзгод…

Тот вечер в коттедже не сделал их ближе, это был просто секс, ничего больше, но Дик знал, что хочет иного. Как раз большего, чем голая физиология. Почему? Да Бог его знает.

— Шер…

— Я уже в порядке. Ты нашел Ронни?

— Да, он был с Элиотом, и ему очень стыдно за свое бегство. Сэм повез их в кафе перекусить, скоро вернутся.

Она кивнула, не в силах говорить. Дик сел рядом с ней, стараясь не думать о том, как близко они сейчас друг к другу находятся.

— В чем дело, девочка? Это ведь не из-за школы, верно?

Она отчаянно замотала головой, но опять ничего не сказала. Как объяснить словами свое чувство вины перед Ронни… и перед ним!

Лучше она скажет что-нибудь другое. Про работу. Про деньги, которые уплыли. Про усталость. Про этого гада Такера… Ведь все это тоже правда!

Выслушав ее сбивчивые объяснения, Дик не сдержал мрачного возгласа:

— Вот ублюдок!

— Дик, прости меня, я тебя уже утомила своими проблемами.

И вот здесь он не смог сдержаться и заключил ее в объятия. Повернул к себе заплаканное и несчастное лицо, провел пальцами по щеке…

Плотину прорвало. Шерил рыдала, больше не сдерживаясь, пока все слезы не кончились и она не затихла на широкой груди Дика Блейза под надежной защитой его крепких рук.

Он обнимал ее бережно и безгрешно, нежно и заботливо. Она снова была маленькой девочкой, той малышкой Шерил, которую он всегда защищал в детстве, а он снова превратился в долговязого и серьезного мальчишку, Дика из Роузфилда, мечтавшего сделать эту девочку счастливой.

Слишком долго. Слишком много лет впустую. Жизнь, целая жизнь разделяла их, и они больше не были безгрешными детьми…

Шерил сразу почувствовала, как изменились его прикосновения. Тихий голос слегка дрогнул, когда Дик произнес:

— Ты такая красавица, малышка Шерил, ты выросла, принцесса, и я не могу поверить, что потерял тебя, нежная моя…

Его губы коснулись ее губ так легко, словно она была спящим ребенком. Потом Дик на мгновение отстранился и сказал:

— Если ты не хочешь этого, скажи сейчас.

Она только покачала головой и обвила руками его шею. Только поцелуй, ничего больше… Только его руки на ее груди… Мнут тонкую ткань, ласкают, зажигая кожу огнем страсти… Только их тела, слитые вместе, одинаково возбужденные и разгоряченные этой нежданной близостью… Только ее безмолвный вопль.

Я хочу тебя, Дик, я так хочу тебя! Только не отпускай меня, Дик, не отпускай…

Она опомнилась, уперлась руками в грудь Дика, и он немедленно отпустил ее. Смущенная, пылающая Шерил молча застегивала блузку. Дик в смятении отвернулся, приглаживая чуть дрожащими руками растрепавшиеся волосы.

— Дик, прости… я не должна была…

— Нет, извиняться должен я. Ты не в лучшей форме, а я воспользовался твоей слабостью. Единственное, что могу сказать, — я этого не планировал. Так уж получилось.

Ты никогда этого не планировал, Дик Блейз. Ты всегда планировал только Алину!

— Я пойду, Дик. Скажи Ронни, чтобы шел домой, ладно?

— Конечно.

— Спасибо.

Дик окликнул ее, когда она взялась за ручку двери. Можно было бы прикинуться глухой, но Шерил чувствовала себя слишком обязанной перед ним за сегодняшний день. Она обернулась и вопросительно вскинула брови.

— Шер!

— Дик?

— Я действительно так думаю.

— О чем ты?

— Ты — красавица!

Повернулся и ушел. Вот так. И что прикажете отвечать на такое?

Абсолютно нечего ответить!

8

— Ты красавица, — сообщила Шерил своему отражению в зеркале, а потом скорчила рожу.

Мисс Вселенная, не меньше. Такая, знаете ли, помятая, зареванная, вся в туши и без букета, потерявшая по дороге корону и девичью честь…

Спасибо, Дик, ты настоящий друг!

Дик, Дик, сколько можно о нем думать!

Ей было восемь, ему четырнадцать, и она удрала из дома, потому что мать, леди Каролина, собиралась отвезти ее в частную школу. А Дик отправился в лес и нашел ее, всю в слезах и соплях, привел домой, и миссис Блейз накормила ее яблочным пирогом и утешила.

Сегодня ее утешал сам Дик, а она опять была в слезах и соплях, маленькая дурочка Шерил, пытающаяся удрать от большой и страшно тяжелой жизни.

Ладно, она еще покажет себя!

Мисс Вселенная! Не смеши эту самую вселенную. Что ты покажешь? Кому? Дику Блейзу? Лезь в ванну и приводи себя в порядок, пока сын не вернулся.

Ронни явился в сопровождении Дика. Долго стоял на крыльце, сопел и молчал, но потом Дик легонько тронул его за плечо, и мальчик пробурчал:

— Прости меня, мам. Я не должен был так говорить. Завтра я пойду в школу. И не буду спорить, если мы соберемся переезжать. И можешь выходить за мистера За… Оукленда, если тебе так хочется. Можно, я теперь пойду спать?

— Конечно, милый.

Она в растерянности проводила Ронни взглядом. Сам идет спать? Она повернулась к Дику.

— Спасибо за то, что привел его. И за его извинения тоже.

— Я просто подсказал ему, что делать.

— Верю.

— Нет, правда, он все сам сказал, от себя. Особенно насчет последнего пункта. Кстати, это правда, что скоро мы будем иметь честь лицезреть…

— Дик, почему бы тебе не перестать ерничать и не спросить прямо?

— Хорошо, спрашиваю. Ты действительно собираешься за этого Генри замуж?

— Нет.

— Хорошо.

— Но к тебе это не имеет никакого отношения.

— Правда?

Серые глаза смотрели на нее с вызовом, и Шерил вызов приняла, но быстро поняла, что проиграла.

— Нет, Шер, я ведь почему спрашиваю — может, ты все-таки найдешь время и займешься домом?

— Что?

— Насколько я понял, твой предыдущий заказ отпал в полуфинале, так что с этой стороны тебе ничего не мешает заняться Роузфилдом, а свадьба могла бы отвлечь тебя.

— Дик, пойми, я никогда не делала ничего подобного.

— Тем лучше, это укрепит твою репутацию. У вас же сумасшедшая конкуренция, не так ли?

— А если тебе не понравится то, что я сделаю?

— Мне может не понравиться и то, что сделает любой другой дизайнер. Конечно, если ты в себе не уверена…

— Этого я не говорила! Пока еще никто не жаловался!

— Значит, заметано. Приходи завтра утром, обсудим идеи и посмотрим вместе…

— Дик! Ты делаешь это из благотворительных соображений?

— Благотворительных? Деточка, я стал миллионером, не имея ни гроша за душой. Неужели ты думаешь, что этого можно добиться исключительно благотворительностью? Я — расчетливый и холодный делец, идущий по трупам. Не всегда, конечно, но пара-тройка покойников у меня за спиной есть…

— Не валяй дурака. Дело серьезное. Если это бизнес…

— А-а, понял, понял. Надо включить в контракт обязательство держать руки при себе. Включу. Обещаю не соблазнять тебя, если ты не будешь соблазнять меня.

— Очень смешно!

Как будто она когда-нибудь начинала первая!

— Кстати, Шер, а что в этом такого страшного?

— Ничего. Но я хочу просто работать на тебя — и все.

— Ладно. Поживем — увидим. До завтра. Лучше всего — до полудня. Люблю поспать. Хорошо бы — с тобой. Шутка! Пока!

Повернулся и пошел, насвистывая, невозможный человек! Как можно на такого работать! А что делать — деньги-то нужны.

В некотором смятении чувств Шерил решила позвонить матери, но оказалось, что леди Каролина, то есть просто Каролина, отбыли на благотворительный ужин. Интересно, кому конкретно могут помочь съеденные перепелки в винном соусе и божоле урожая невесть какого года?

Утром им с Ронни предстояло выдержать настоящее сражение по всем правилам ведения ближнего и дальнего боя. Они появились на школьном дворе вместе, и до Шерил немедленно донеслось:

— Ты покойник, Седжмур!

Она быстро обернулась и с негодованием уставилась на группу очень подозрительных ребят, сбившихся в кучку возле баскетбольной площадки.

Миссис Клинч уже ожидала их. Начала она с того, что хулиганов в школе нет и никто Ронни особенно не задирал. Затем она перешла непосредственно к успехам Ронни в учебе, и Шерил с удивлением услышала, что способностями мальчик не блещет. Шерил тактично поинтересовалась, можно ли считать обычным для девятилетних детей умение Ронни решать в уме уравнения, на что миссис Клинч наморщила свой длинный нос и заявила, что уравнений в их программе нет, а возиться с каждым учеником могут позволить себе только в частной школе, каковой, слава Богу, их школа не является. После этого последние сомнения Шерил отпали, и она — после недолгого, но весьма энергичного разговора на повышенных тонах — отчалила из богоугодного заведения на всех парусах вместе с необычайно счастливым Ронни, не забыв забрать его вещи из школьной раздевалки.

Дома они вдвоем с наслаждением (Шерил) и дикими воплями восторга (Ронни) разрезали форменный пиджак на тряпки, Ронни умчался читать, а Шерил пошла отвечать на телефонный звонок.

Каролина сообщила, что Алина прилетела из Штатов и они чудно проводят время, гуляя по магазинам и обедая в китайских ресторанчиках. Каролина трещала без умолку, и Шерил с большим трудом удалось втиснуться в пространное описание прелестного кардигана, который Алина — со свойственным ей вкусом — присмотрела за какие-то сто фунтов…

— Мама! Ты можешь одолжить мне денег?

Каролина замолчала, словно ей рот заткнули тем самым кардиганом. Потом откашлялась и осторожно поинтересовалась:

— А… зачем тебе деньги?

Шерил объяснила, стараясь не очень распространяться об истинных масштабах финансовой катастрофы.

— Шерри, дорогая, но… я надеюсь, ты говоришь правду? Знаешь, в наши дни даже члены королевской фамилии попадают в зависимость от наркотиков. Эти инъекции кокаина…

— Мама, кокаин нюхают.

— Откуда ты знаешь?! С каких это пор ты стала таким экспертом?! Дочь, скажи маме правду! Неужели…

— МАМА! Успокойся и дослушай. Мне нужно купить Ронни сапоги — это раз, а еще нужно заплатить Дику Блейзу — это два. Да, еще нужно что-нибудь есть, но это, разумеется, не такая уж уважительная причина.

— Не смешно!

Судя по голосу, Каролину гораздо больше взволновала бы романтическая история про наркозависимость, чем банальная нехватка денег на продукты.

— У тебя ведь есть наследство, а с него тебе начисляют проценты. Не можешь уложиться — сокращай расходы. Нам всем приходится чем-то жертвовать. В наше время…

— Все. Спасибо, мама. Извини, мне надо идти. Созвонимся.

Она торопливо повесила трубку и некоторое время сидела, размышляя о несовершенстве жизни. Дику она должна полтора кардигана Алины, всего четверти кардигана хватило бы на сапоги Ронни, а уж на еду…

Лучше работать на Дика, чем просить у матери и Алины взаймы!

Как раз пробило полдень, и Шерил отправилась к большому дому. На этот раз она позвонила в главную дверь, и Дик сам открыл ей.

— Привет. Как дела? В школе было трудно?

— Да уж, не очень легко.

Невесть откуда взявшийся Ронни опроверг это утверждение.

— Мама была просто супер! Атомная бомба, не меньше! Даже в коридоре было слышно.

— РОННИ!

— Правда?

— Правда-правда! Она сказала миссис Клинч, что с таким подходом к детям ей было бы лучше работать дрессировщицей обезьян!

Брови Дика полезли вверх, а в глазах плеснул смех.

— Боже, а я и не подозревал, как рискую… Не хотел бы я подвернуться твоей маме под горячую руку.

— Дик, знаешь что…

— А еще она назвала миссис Клинч глупой старой летучей мышью!

— РОННИ!

— Седжмуры, не ссорьтесь. Я так понимаю, обратно вам дороги нет?

— Только через мамин труп, так она сказала. Она будет учить меня дома, хотя я и сам прекрасно могу заниматься. Один парень дал мне учебники за пятый класс…

— Не думаю, что это очень хорошая идея!

Шерил тоже так не думала, но эти двое, похоже, не очень-то интересовались ее мнением. Она откашлялась и медовым голосом пропела:

— Ничего, что я здесь стою? Спасибо. Может быть, мистер Блейз после разговора с мистером Седжмуром соблаговолит уделить мне минутку своего драгоценного времени, чтобы намекнуть, чего он хочет от бедной дизайнерши по интерьерам?

Дик одарил ее красноречивым взглядом, потом они с Ронни расхохотались и Ронни умчался к Элиоту, а Дик повел Шерил по ее родному дому.

— Если честно, я даю тебе полный карт-бланш, потому как и сам толком не знаю, чего хочу. Ребекка купила эти стулья, но на большее ее не хватило. Мне бы хотелось сохранить старинный дух этого дома, значит, нужна добротная мебель, возможно, старинная. Да, свет я люблю естественный, никакого неона! Что еще… На то время, когда я буду в отъезде, ты можешь сама распоряжаться деньгами. Я оставлю тебе кредитную карту.

— Погоди, Дик. Ты меня смутил. Похоже, у тебя идей куда больше, чем у меня.

— Тебе нужно научиться основным приемам бизнеса. Придумай невесть что и заставь клиента почувствовать, что именно без этого он жить не может.

— Надеюсь, ты не собираешься учить этому Ронни. А то он быстро все схватывает…

— Да уж, Ронни умный парень.

— Считаешь, что это удивительно при такой бездарной матери?

— Я этого не говорил и не думал. Никогда. По-моему, у тебя все отлично получается. А вот твоя мать должна стыдиться. И Алина тоже. Кстати, ты еще помнишь о моем предложении? Оно в силе.

— Предложении?

— О плате за учебу Ронни. Ладно, я не тороплю. Думай.

Дику тоже было о чем подумать. Он очень рассчитывал на то, что пара недель работы рядом с ним поможет Шерил преодолеть собственное недоверие, которое она, совершенно явно, к нему, Дику, испытывала. Возможно, это сблизит их и они смогут разговаривать и вести себя… как взрослые люди.

Сэм и Ребекка окончательно обосновались в одном крыле дома, уже доделанном и обставленном по их собственному вкусу. Элиот не расставался с Ронни, так как наступили летние каникулы. Вопрос о дальнейшем обучении сына Шерил отодвинулся на пару месяцев. Мальчики носились по парку, часами пропадали в лесу, строили шалаши — словом, вели себя, как и положено нормальным девятилетним мальчишкам.

Шерил работала не покладая рук. Дик почти не вмешивался в ее дела. Надо сказать, он оказался практически идеальным заказчиком. Об этом Шерил сказала Ребекке, с которой они постепенно становились настоящими подругами. Ребекка рассмеялась в ответ.

— О, да, Ди Би шикарный парень. В нашем американском филиале все рыдали, когда узнали, что он собирается вернуться в Англию. Особенно женщины. Ну, ты понимаешь… Нет, ты только не подумай, ничего серьезного у него в Нью-Йорке ни с кем не было. Я знаю только об одной адвокатше, но до сих пор не понимаю, что он в ней нашел. Нет, она миленькая, конечно. Ноги, грудь, все такое, да еще мозги как у ЭВМ, но в остальном…

Шерил неестественно рассмеялась. Ребекка немедленно уставилась на нее, загадочно поблескивая темными глазами, потом продолжила:

— Да ну ее к черту! Все равно дольше года это не продержалось. Кстати, даже мой Сэм отчаялся измерить точную длину ее ног, а он в этом деле спец.

— Может, Дик ее любил.

— Дорогая моя дева! Есть мужчины, которые до смерти боятся ошибиться в выборе. Нет, внешне они вполне ничего, денег у них хватает, но в глубине души они неисправимые романтики. Таким проще завести себе какую-нибудь длинноногую красотку, с которой можно появляться в обществе и так далее, но которая слишком занята собой и своей карьерой, чтобы думать о замужестве.

На это раз смех Шерил был гораздо искреннее.

— Ты считаешь, что все мужчины настолько предсказуемы?

— Может, и нет. А твой каким был?

— Мой?

— Отец Ронни. Послушай, не хочешь об этом говорить — не надо. Мне просто показалось…

— Нет, все нормально. Просто… Бекки, он был обычный парень, итальянец. Мы встретились в Риме на каникулах — ну, знаешь, как это бывает.

— Понимаю. Вы думали, что это навсегда, а это оказалось на минуточку.

Шерил грустно улыбнулась.

— Да, что-то вроде этого.

Ей очень не хотелось врать Ребекке, но и правду она сказать не могла, потому постаралась перевести разговор на другую тему.

Они болтали очень часто, много смеялись, и однажды Дик заметил, что они стали настоящими подружками.

— Обо мне тоже сплетничаете?

— Не твое дело, мистер Блейз. Или тебе есть что скрывать?

Дик странно посмотрел на Шерил.

— Всем есть что скрывать…

Если не считать этих мелких стычек, их отношения становились все лучше и лучше. Не сразу, но Шерил поняла, что Дик снова учит ее, так же тактично и умело, как делал это в детстве. Теперь он открывал ей азы бизнеса, и Шерил поняла, что больше ей не придется бояться мистеров Такеров, неоплаченных счетов, всего этого большого и жестокого мира, в котором правят деньги. У нее был слишком хороший учитель.

Пользоваться кредитной картой она отказывалась, предоставляя это Дику, и однажды он поинтересовался у нее, как всегда, с ехидной ухмылочкой:

— Ты что, боишься не удержаться и сбежать с моими миллионами?

— Что ж, не я предложила эту идею, а идея неплоха.

— Неплоха, только о побеге забудь. Забирай миллионы, но сбежать я тебе не дам.

Конечно, он шутил. Конечно, он шутил и тогда, когда подошел к ней и нежно коснулся ее щеки…

Только Шерил было не до шуток. Она почувствовала, что ноги отказываются служить ей.

— Дик, пожалуйста…

— Шер… почему ты так уверена, что я хочу причинить тебе боль? Ведь ты этого боишься?

Она избегала его испытующего взгляда, таяла в этих сильных руках, почти теряла сознание от его близости…

— Шер, я никогда не мог бы причинить тебе боль. Никогда.

— Я не могу, Дик. Не надо этого делать…

Впрочем, слова запаздывали. Они уже делали это.

Руки Дика нежно обвились вокруг талии Шерил, его лицо оказалось совсем близко, так близко, что она услышала его прерывистое дыхание, а затем их губы слились в жарком поцелуе.

Дыхание стало единым, тела сплавились в одно целое, руки сплелись, словно ветви деревьев, а губы ласкали, терзали, любили…

— Ди Би, ты здесь?

Ребекка замерла в дверях. На ее миловидном личике расцветала широчайшая американская улыбка. Дик нехотя отпустил Шерил и повернулся к ней.

— Ты что-то хотела, Бекки?

— Да, но это подождет.

Шерил опрометью кинулась мимо Дика и Ребекки, пулей вылетела из дома и помчалась к коттеджу. Мысли в голове неслись наперегонки с ней:

Ты его любишь.

Нет, не люблю!

Любишь, любишь.

Глупости!

Может, и глупости, но ты его любишь. Всегда любила, любишь и будешь любить вечно.

Ерундовая глупая чушь!!! И заткнись!

Сама заткнись!

Добежав до коттеджа, Шерил в изнеможении сползла на ступеньки крыльца и выдохнула уже вслух:

— Да, заткнись!

Ребекка появилась на пороге коттеджа через пятнадцать минут. Шерил мрачно взглянула на подругу.

— Пришла? Это он тебя прислал?

— Вообще-то нет, хотя Ди Би несколько растерян. Только что он сжимал в объятиях прелестного дизайнера по интерьерам, и вот она уже упорхнула. Кто хочешь растеряется.

— Если он боится, что его чертов дом останется недоделанным…

— Дева, ты плохо знаешь Ди Би.

— Я? О, я его знаю гораздо лучше, чем ты, Бекки! И вот что я тебе скажу: я вернусь к работе, но если мистер Блейз будет продолжать приставать ко мне подобным недопустимым образом…

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но с того места, где стояла я, ты выглядела вполне довольной!

— Бекки!

— Шерил?

— Вот что: Дик привлекательный мужчина… И целоваться он умеет, ничего не скажешь. Но это не значит, что я согласна стать объектом удовлетворения всех его желаний в любое удобное для него время.

— А, понимаю, ты предпочитаешь серьезные отношения. Постоять на одном колене, кольцо с бриллиантом, свадьба…

— А потом жить долго и счастливо до конца своих дней. Совершенно верно.

— Шер, хочешь, я ему это передам?

— Бекки, хочешь, я убью тебя прямо сейчас?

Ребекка расхохоталась, и Шерил не осталось ничего другого, как присоединиться к ней. Минуту спустя Ребекка снова стала серьезной, посмотрела на Шерил с каким-то непонятным выражением в глазах и ушла домой.

Пару дней Шерил Дика не видела вовсе. К ее собственному изумлению, это ее сильно встревожило, затем расстроило, а затем разозлило, но до более сильных чувств дело не дошло. Вновь появилась Ребекка. Она скосила глаза к носу, задрала подбородок и прогнусавила:

— Мистер Блейз, эсквайр, имеет честь нижайше просить вашу честь оказать ему честь и простить его за то, что он посягнул на вашу честь!

Шерил прыснула и велела передать, что извинения приняты.

Еще через пару дней грянул гром. Дик сам встретил Шерил у дверей дома. Лицо его было абсолютно бесстрастно, а вот Шерил едва совладала со своими чувствами. Дик не обращал на это, казалось, никакого внимания.

— Пока я не забыл. Звонила твоя сестра.

— Алина?

— А у тебя есть другая? Она сказала, что приедет через два дня. Кстати, не знал, что она в Англии. Ты не говорила.

И под пытками не сказала бы! Еще чего!

— Ты не спрашивал.

— Понятно. Слушай, я мог бы забрать на это время Ронни. В коттедже нет комнаты для гостей.

— В смысле, чтобы Алина заняла его комнату?

— Ну да… Элиот будет счастлив, они будут спать, вернее, не спать в одной комнате.

— Это здорово и очень любезно с твоей стороны. Спасибо!

— Не за что. Я люблю, когда он рядом…

А Ронни любит бывать рядом с ним. Шерил Седжмур, ты запуталась окончательно.

Вечером позвонила сама Алина, лениво выслушала слова Шерил о том, что Ронни переедет к Дику, и жеманно хихикнула в трубку:

— Если Рон не захочет, я с удовольствием сама отправлюсь погостить в большой дом. Ты же помнишь, у нас с Диком кое-что было… Как он? Все такой же милый?

Шерил вонзила ногти глубоко в ладони, даже не заметив этого. Голос ее был совершенно спокоен:

— Да, если ты любишь толстых и лысых дядек в очках.

— О Боже, это правда? Не могу поверить. Что ж, зато он богат.

— Да, и не дурак к тому же.

Алина не поняла, но на всякий случай насторожилась:

— О чем ты?

— Да так… Когда тебя ждать?

— Завтра к полудню, Мидди. Сегодня у меня вечеринка. Полагаю, закончится она только под утро, так что я вздремну часок и приеду. До скорого, Мидж!

Шерил повесила трубку и застонала.

Этого не может быть! Этого не должно было случиться никогда!

Будем искать светлые стороны!

Что если, увидев Дика и Алину вдвоем, сама Шерил сможет излечиться от своей страсти? Нет, пожалуй, скорее она умрет от ревности. Но разве возможно, чтобы Дик вспомнил о своей страсти к Алине после того, как пытался затащить в постель ее младшую сестру? То есть и затащил-таки!

Литература учит нас, что такого быть не может.

А жизнь?

Последней надеждой Шерил осталась сама Алина. Вот было бы здорово, если бы старшая сестрица растолстела на двадцать килограммов или облысела наконец от постоянного перекрашивания волос, а еще лучше — и то и другое вместе… Они виделись два года назад. Тогда, к сожалению, все было в порядке…

9

Нет, Алина ни капли не изменилась. Это Шерил поняла минут через пять после триумфального въезда сестры в ее дом. Одетая с иголочки в платье от известного модельера, с двумя огромными чемоданами, набитыми нарядами от всех остальных известных модельеров, надменная, красивая и желчная.

Кое-что изменилось — волосы стали светлее.

Платиновая блондинка. Ведро перекиси, не иначе. Кроме того, чрезмерно узкие парчовые брючки явно с трудом вмещали в себя некую часть тела Алины. Шерил задумчиво уставилась на эту самую часть, и сестра немедленно осведомилась крайне недовольным тоном:

— Что-то не так?

— Что? Ах, нет, все в порядке. Я просто задумалась… Тебе может быть холодно в коттедже. Летом я не пользуюсь отоплением.

— Если мне будет холодно, я тебе обязательно скажу. Не волнуйся, надолго я здесь не задержусь.

Шерил испытала немыслимое облегчение от этих слов. Судя по величине чемоданов, Алина собиралась обосноваться в Роузфилде лет на десять.

— Мне нужна ванна. Надеюсь, она у тебя есть.

— У меня есть корыто, я могу поставить его перед камином.

На красивом лице старшей сестры выразился неописуемый ужас, и Шерил улыбнулась, очень довольная.

— Шутка! Ванная по коридору налево, в самом конце.

— Очень смешно! Пора бы вырасти, Мидди! У тебя всегда было странное чувство юмора.

Шерил лениво пожала плечами. На самом деле она вообще не могла припомнить, чтобы в присутствии Алины ее тянуло посмеяться или пошутить. Правда, теперь они выросли, а значит, могли общаться на равных.

Алина зевнула.

— Пожалуй, после ванны завалюсь спать. Вечеринка закончилась в районе четырех, так что я никакая.

— Хорошо. Я помогу тебе разобрать вещи.

— Ты прелесть, киска. Я пойду наверх? Оставив чемоданы, Алина двинулась вверх по лестнице, устало волоча по перилам крошечную косметичку, шитую золотом.

Шерил с упреком взглянула на чемоданы. Что ж, сама вызвалась.

Гостеприимства хватило еще на целые сутки, и утром она принесла Алине завтрак в постель. Та холодно поблагодарила, некоторое время, сморщив нос, изучала кофе, а потом категорически и с отвращением отказалась от круассанов, заявив, что они — смерть для фигуры.

На обед Шерил приготовила для сестры низкокалорийный салат и отправилась в усадьбу звать Ронни.

Мальчик очень быстро проглотил обед и сбежал подальше от душераздирающих рассказов тетки о тяготах и лишениях, которые ей пришлось вынести во время бракоразводного процесса. Это вызвало некоторое неудовольствие Алины, она посмотрела вслед племяннику, поджав губы, и констатировала, что мальчик вырос дикарем.

— Совсем лишен горячей латинской крови, не так ли?

— Извини, о чем ты?

— Я о папаше.

До Шерил дошло, что версия леди Каролины о молодом итальянце, убитом фашистами, обрела плоть и кровь и нашла своего внимательного слушателя в лице Алины.

— Д-да… пожалуй.

Алина смерила сестру мрачным и ехидным взглядом.

— Разумеется, если вся эта туфта — правда и ты не залетела от какого-нибудь местного парня, из тех, с кем ты так любила кататься верхом.

Щерил старательно сосчитала до десяти. С Алиной рядом это было просто необходимо.

— Ладно, Мидди. К счастью, эта ошибка молодости не помешала тебе заарканить вполне приличного селезня.

— Алина, селезней не арканят. Их стреляют. Кстати, кого ты имеешь в виду?

— Генри-Тихоню. Оукленда. Глуп он действительно, как селезень, но зато и богат, как водяной.

— Мы просто друзья.

— Да ладно! Впрочем, неудачникам выбирать не приходится.

— Ты считаешь меня неудачницей?

— А кем еще-то? Погляди вокруг себя. Неудивительно, что Дик сбежал из этой хибары.

Последние надежды на нежные отношения с сестрой спланировали в преисподнюю. Шерил на всякий случай еще раз сосчитала до десяти и подумала, что теперь ее главная задача — продержаться до конца визита и не убить Алину собственными руками.

— Кстати, раз уж заговорили… Ты совершенно случайно не в курсе, он сегодня будет дома?

— Дик?

— Ну а кто же еще?

— Понятия не имею.

— Что ж, Мидди, пожалуй, я прогуляюсь в большой дом. Посмотрю, что там изменилось.

— Может, подождешь приглашения?

Алина выразительно захлопала ресницами.

— Полагаю, Дик не будет против. Мы в каком-то смысле одна семья.

Шерил в очередной раз вспомнила, какими словами проводила их семья Дика десять лет назад, и только хмыкнула, глядя, как Алина застегивает шерстяной кардиган.

Работать она так и не смогла. Назойливые видения вились вокруг нее, мешая сосредоточиться на цвете драпировок и фактуре обоев. Дик и Алина. Алина и Дик. Он вскакивает ей навстречу, неловко улыбается, идет к ней, целует руку…

Страшная штука ревность.

Алина вернулась через час. Дика она не застала, но Ребекка была очень мила и показала ей весь дом.

Последнее обстоятельство Шерил удивило, но гораздо больше она обрадовалась тому, что Дик с Алиной так и не встретился.

Вечером Алина укатила к своим друзьям, на следующий день спала чуть ли не до обеда, а потом Ронни сообщил, что Дик вернулся, и неугомонная красавица немедленно собралась нанести визит вежливости.

Вернулась она с триумфом — иначе не скажешь. Дик пригласил ее на обед.

— Он стал еще симпатичнее. Я так и знала, что это очередные твои шуточки — толстый, лысый… Я ему рассказала.

— Вот спасибо. Ты в курсе, что он мой арендодатель?

— Не волнуйся. Он не обиделся.

— Отлично.

Шерил представила, как эти двое смеялись над ее дурацким чувством юмора, и расстроилась еще больше.

— Мидди, я уверена, что он тебя простит. Я его попрошу.

— Не извольте беспокоиться.

Алина уже не слушала. Она порхала по комнате и щебетала о Дике, явно тренируя пленительные интонации своего мелодичного, но несколько визгливого голоса.

— Он был чертовски мил. Даже странно, что он все помнит. Сегодня мы вместе предадимся приятным воспоминаниям юности — а нам есть что вспомнить.

Шерил кусала губы. На что она рассчитывала? Все эти месяцы она была лишь бледным напоминанием об Алине, тенью своей сестры, вынужденной заместительницей истинной владычицы дум Дика Блейза. Ей мучительно захотелось сказать что-нибудь едкое.

— Мне всегда казалось, что он тебе не ровня…

— Я так говорила? Ну, времена меняются, знаешь ли.

Конечно, теперь Дик богат.

— Пойду готовиться к вечеру. Кстати, Дик просил передать, что ты тоже можешь прийти. Архитектора он уже пригласил.

— Нет, спасибо. Мне надо вымыть голову.

Алина красиво выгнула щипаную бровь.

— Не думаю, что смогу это ему передать. Скажу, что у тебя голова болит.

Между прочим, это была чистая правда. В висках уже колотилась тупая, ноющая боль. Алина — к счастью для себя — скрылась в ванной, а Шерил сердито плюхнулась в кресло и строго-настрого запретила себе думать о Дике и Алине. Это не помогло.

Еще хуже ей стало при виде Алины в вечернем платье. Шерил с трудом дождалась ухода сестры, а затем едва не разрыдалась от ревности и бессилия.

Хорошо, что не разрыдалась, ибо через полчаса в дверях появилась Ребекка со стаканом воды в одной руке и двумя таблетками в другой.

— Говорят, у тебя голова болит?

— Д-да…

— Ну так выпей это, посиди пять минут и живо одеваться!

— Бекки, я правда… я не хочу идти…

— Вот это сюрприз! Пойдешь как миленькая, потому что я не собираюсь сидеть за одним столом с этой стервой и смотреть, как она уводит Дика у тебя из-под носа!

— Это ты про мою сестру?

— Нет, про мою прабабушку! Так, посмотрим, что нам надеть… Строгая элегантность, думаю, будет в самый раз. Прекрасный контраст для этой рождественской елки с глазками!

Шерил попыталась завладеть ситуацией.

— Извини, Ребекка, но я не собираюсь идти только для того, чтобы устраивать идиотское соревнование со своей собственной сестрицей.

— Боишься проиграть?

— Ну… пусть так.

— Черт с тобой. Думай что хочешь, но я притащу тебя на аркане. Одевайся быстрее, а я тебя причешу и накрашу.

Шерил не успела опомниться, а Ребекка уже втиснула ее в платье из кремового шелка, изящно растрепала золотые локоны, заколов их с одной стороны, слегка подкрасила глаза и тронула помадой контур губ. Опомнилась Шерил уже в машине по дороге в ресторан.

— Бекки, а… Дик не удивится моему появлению?

— Как ты думаешь, подруга, кто меня сюда послал? Голова болит у нее! Придумала бы что-нибудь поинтереснее.

Ревность и злость проснулись и разом прибавили Шерил сил.

— А почему он сам не приехал?

— Он собирался, но я его отговорила. Он все-таки хозяин вечера.

— Ну да, а мое отсутствие нарушает четкую схему рассаживания за столом.

— Ой-ей, дева, что ты несешь, ты хоть сама-то понимаешь?

Шерил могла бы честно сказать на это, что не понимает, но ведь сама-то Бекки понятия не имела о том, что связывало Дика и Алину все эти годы. Возможно, ему просто хочется, чтобы Шерил присутствовала при его реванше за тот вечер в доме Олди-Седжмур.

Этого она Ребекке, конечно, не сказала, но сама не переставала хмуриться всю дорогу. Наконец «форд» затормозил возле ресторана. Ребекка откинулась на спинку сиденья и улыбнулась.

— Все, принцесса, иди и царствуй.

Скорее, ползи и страдай, но Шерил покорилась твердой хватке маленькой американки.

Дик приподнялся им навстречу и улыбнулся.

— Я так понимаю, американский аспирин творит чудеса?

— Да… что-то вроде этого.

Алина проворковала со своего места:

— Чудесное исцеление болящих.

Сэм сердечно улыбнулся и встал навстречу Шерил.

— Садись со мной рядом, пусть Бекки ревнует.

Бекки рассмеялась, блеснув белоснежной улыбкой.

— Оптимист! Ты бы хоть подумал, зачем молодой красотке вроде Шерил принимать ухаживания немолодого и женатого мужика с изрядной лысиной? Только из жалости, никак иначе.

— Не такой уж я немолодой!

Алина негромко заметила:

— Да и девушка уже на выданье. Ты не говорила им, Мидди? Насчет Генри. Официально еще не объявлено, но мама уже на седьмом небе. Прекрасная семья, давно живут здесь, все соседние с Роузфилдом земли принадлежат им много веков. Правда, в наши дни это уже неважно. По крайней мере, для меня.

Последние слова сопровождались обворожительной улыбкой номер один и влажным блеском глаз номер два в сторону Дика.

Шерил в смятении смотрела на эту сцену. Неужели Дик не понимает, что Алина опять играет с ним? В этот момент ее взгляд наткнулся на холодный и бешеный взгляд серых глаз нового хозяина Роузфилда.

— Мои поздравления. Не знал.

Она хотела ответить, что все это ерунда и неправда, но поздравления посыпались градом со всех сторон, а Алина уже рассказывала о собственной свадьбе и недолгом браке, причем в форме анекдота, и Шерил ошеломленно смолкла, так и не успев ничего толком сказать.

Ребекка отчаянно мигала ей с противоположной стороны стола, Сэм развлекал ее разговором, но Шерил словно провалилась в какой-то густой, вязкий туман. В этом тумане отчетливо был слышен только один голос: голос ее старшей сестры. При желании Алина действительно могла быть очаровательной. Еще через минуту Шерил совершила очередную ошибку. Она подняла глаза и увидела, что Алина положила свою руку на руку Дика. Шерил бессознательно ломала пальцы. Ее сестра выигрывала схватку решительно, бессовестно и вчистую.

Она не помнила разговоров за столом, не помнила, что им подавали, ничего не помнила. Только на террасе, куда подали кофе и напитки, она смогла удрать в туалет. Ребекка была тут как тут.

— И что ты творишь, дева? Я сказала — царствуй, а не ползай во прахе. И кто такой этот Генри? Из Плантагенетов, что ли? У меня плохо с историей Англии.

— У меня тоже. У меня со всем плохо. А Генри… у меня с ним было нечто вроде романа.

— Нечто вроде?

— Я с ним не спала.

— Но ты собираешься за него замуж?

— Вообще-то нет. Мы больше не встречаемся.

— Правда?

— Да.

— Так почему ты этого не сказала?

— А зачем? Ты же видишь, он с Алины глаз не сводит!

— Извини, но я вижу только то, что твоя сестрица из платья выпрыгивает, лишь бы привлечь его внимание. Это разные вещи.

— Ты не понимаешь…

От отчаяния Шерил за считанные минуты выложила Ребекке всю историю отношений Алины и Дика. Подруга даже глазом не моргнула.

— Ну и что? Тогда было одно, сейчас другое. Неужели ты всерьез полагаешь, что такой человек, как Дик, может увлечься такой особой, как твоя сестра?

— Я не знаю.

— А я знаю! Иди обратно и перестань вести себя как мышь под метлой.

Высказывание было энергичным, и Шерил неожиданно почувствовала прилив сил. Хватит жалеть себя и дуться на весь мир. Она решительно ступила на террасу, гордо вскинув голову.

Напитки уже были выставлены на стол. Шерил на секунду замешкалась, но Ребекка решительно подтолкнула ее в спину. Шерил, к своему смущению, оказалась сидящей между Сэмом и Диком.

Во время обеда радушный хозяин практически игнорировал Шерил, но сейчас повернулся к ней и сурово воззрился на ее смущенное лицо.

— Выпьешь что-нибудь?

Почему бы и не выпить… Гулять, так гулять.

— Джин-тоник, пожалуйста.

Дик кивнул официанту, а затем поинтересовался:

— Как себя чувствуешь? Я имею в виду твою головную боль. Прошла?

— Да, спасибо.

Ребекка права. Мышь под метлой, причем дохлая.

Шерил судорожно придумывала, что бы такое сказать, чтобы немедленно очаровать и привлечь к себе Дика Блейза, который продолжал, неведомо почему, испепелять ее взглядом, но в этот момент в разговор на всех парах врезалась Алина. Она ворковала, шептала, округляла глаза, поводила плечами и покачивала ногой, то и дело хватала Дика за рукав, и Шерил ничего не оставалось, как разговаривать ни о чем с Сэмом. Умница Сэм все понимал. Он подмигнул ей и одними губами прошептал:

— Акула в парче.

Шерил улыбнулась. Улыбка вышла горькой, ибо Дик Блейз, судя по всему, был совсем не против открытых заигрываний Алины.

Алина была в ударе. Даже Ребекка несколько раз смеялась в ответ на остроумные замечания старшей сестрицы Шерил. Заспорили они только насчет детей. Алина считала, что современной женщине дети ни к чему. Ребекка возразила:

— Я не согласна. Элиот совершенно изменил мою жизнь и стал для меня всем.

— Что ж, для тебя — вполне возможно. Но некоторые… Да вот, хоть взять мою младшую сестренку. Ее жизнь практически загублена, и уверена, она сама это понимает.

Шерил метнула на сестру яростный взгляд, в котором легко читалось одно слово: «Заткнись!».

Неожиданно вмешался один из гостей.

— Я даже не знал, что у вас есть дети. Вы так молоды. Сколько их у вас?

— Только один — Ронни.

Дик негромко заметил:

— Ты мог видеть его в усадьбе. Светленький мальчик, довольно высокий. Они с Элиотом друзья.

— О, да, я припоминаю. Сколько же ему лет?

Шерил почувствовала себя в ловушке. Она помнила свою первую ложь Дику, но Ребекка и Алина знали правду. Алина спасла сестру от явной лжи, но ситуацию накалила до предела.

— Девять, если не ошибаюсь. Я помню, он родился незадолго до моего совершеннолетия, в мае… Бедняжка Мидди даже не была на моем празднике. Ее сослали, чтобы не ронять фамильную честь. Глупо, конечно, она ведь все равно потом вернулась с ребенком на руках. И все обо всем узнали.

Шерил смотрела на Алину так, словно пыталась убить ее взглядом. Холодная, бессовестная стерва, которой наплевать на всех, а в особенности на свою младшую сестру. Шерил украдкой перевела взгляд на Дика, от души надеясь, что разговор его не заинтересовал, но… наткнулась на холодный, острый взгляд стальных глаз. Голос Дика звучал бесстрастно.

— И кто же отец?

Ребекка возмущенно вскинулась, но Алина опередила ее.

— Какой-то итальянец, как уверяет Шерил, но у меня есть на этот счет кое-какие сомнения. Может, раскроешь страшную тайну, Мидди? Нам всем страшно интересно.

— Полагаю, удовлетворять чужие интересы в таких вопросах — это твоя стихия, сестричка.

Ах, какая жалость, что взглядом нельзя, например, задушить! Или стукнуть по голове. Ребекка одобрительно улыбнулась, но Дик не унимался.

— Почему ты делаешь из этого тайну?

— Это не тайна.

— Тогда скажи, как его зовут.

И в этот момент Шерил окончательно поняла, что Дик знает ответ, но хочет услышать его из ее уст, а на всех остальных ему наплевать. Шерил выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Благословенная ярость залила ее холодным белым пламенем, и пальцы перестали дрожать. Ее зовут не Мидди, а Шерил Олди-Седжмур, у нее есть сын, Ронни Седжмур, и она счастлива этим обстоятельством, а что до всего мира…

— Никак. Никак его не зовут. Он совершенно незначительная фигура и остался далеко в прошлом. Там ему и место. Теперь, если вы с Алиной закончили упражняться в издевательствах над бедняжкой Мидди, я, пожалуй, пойду.

Она поднялась, не дожидаясь ответа, и направилась к выходу, не глядя ни на кого. Поэтому и не видела, как рванулся за ней Дик и как Ребекка схватила его за руку и начала что-то горячо шептать ему на ухо, уговаривая не делать того, о чем впоследствии придется пожалеть. Шерил удалось не броситься бежать исключительно благодаря силе воли, но на лестнице нервы сдали, особенно когда сзади раздался оклик Дика. Она подобрала платье и рванула вниз со всей доступной скоростью.

Дик Блейз догнал ее на нижней ступеньке, схватил за локоть и прорычал:

— Куда, во имя всех гончих преисподней, ты несешься?!

— Домой! Такси!

— Забудь об этом!

С этими словами он молча потащил ее куда-то в сторону от ресторана. Она попыталась было вырваться, но быстро поняла бесполезность этих жалких усилий.

— А ты куда меня тащишь?!

— К моей машине. Ты — мой гость. Я отвезу тебя домой.

— Я лучше прогуляюсь. Кроме того, у тебя есть еще и другие гости.

— Ими займется Ребекка. Полезай в машину, или мы подеремся на глазах у всего городка!

Что-то в его голосе подсказывало Шерил, что сейчас лучше не спорить, поэтому она молча села в машину. Дик для надежности запер ее снаружи, затем обошел машину и сел за руль. Такое нахальство привело Шерил в ярость, и она стала дергать ручку, но добилась только того, что заорала сигнализация, причем на редкость пронзительно, так что пришлось заткнуть уши. Дик молча выключил сирену и с укором взглянул на Шерил.

Несколько минут они оба молчали. Затем Дик заговорил. Его голос был тих и бесстрастен, но она чувствовала, как в душе мужчины клокочет буря эмоций.

— Неужели ты думаешь, что теперь я позволю тебе просто уйти?

Вопрос был риторическим, а стало быть, ответа не требовал. Машина неслась на полной скорости, и через несколько минут они оказались во дворе усадьбы Роузфилд. Дик заглушил мотор и молча откинулся назад, но, когда Шерил попыталась выйти, он быстро схватил ее за плечо.

— Он мой сын, да?

— Ты действительно хочешь это знать?

Последний шанс уйти, Дик Блейз! Последний шанс сделать вид, что ничего не было и нет.

— Естественно, хочу!

Она набрала воздуха в грудь и произнесла очень медленно и четко, почти по слогам:

— Ронни — твой сын.

Странное дело, ведь Дик почти не сомневался в этом, но его пальцы на руле сжались так, что побелели костяшки, а лицо окаменело.

Шерил искоса наблюдала за ним. Не верит? Ведь она могла быть еще с кем-то в то лето…

— Черт!

Если это радость, то своеобразная. Шерил неожиданно почувствовала сильнейшую усталость от всего происходящего. Она молча открыла дверь, вышла из машины… и припустила бегом по тропинке к коттеджу.

Надо отдать Дику должное, он пришел в себя быстро. Догнал ее на пороге и преградил ей путь в дом.

— Нет, теперь не сбежишь! Или ты думаешь, что можно мне сказать такое, а потом просто отправиться домой пить чай?

— А что еще ты хочешь услышать?

— Многое, черт побери! Все!

Дик втолкнул ее в дом и захлопнул дверь. Испуганная выражением его лица, Шерил метнулась в гостиную, но он немедленно догнал ее.

— Не смей на меня так смотреть! Я не собираюсь причинять тебе боль!

Он уже сделал это много лет назад — и сегодня вечером тоже.

— Я хочу знать только одно. Какого дьявола ты мне ничего не сказала?!

— Я должна была сказать это перед всеми гостями?

— Я имею в виду, когда забеременела.

— И как я должна была это сделать?! Сесть на самолет, прилететь в Америку, встать на первом попавшемся перекрестке и орать «А кто видел Дика Блейза?»?

— Я же послал тебе письмо, просил писать, если тебе что-то понадобится или у тебя будут проблемы… Какие проблемы я мог иметь в виду, как ты думаешь?

— Не получала я никакого письма! Я была в частной школе, когда все выяснилось.

Дик нахмурился.

— Твоя мать! Она перехватила письмо!

Шерил была уверена в одном: мать никогда не подозревала Дика в причастности к беременности ее дочери.

— Зачем ей это было делать? Она о нас ничего не знала!

— Может быть, решила, что я охочусь заодно и за второй ее доченькой.

— Это вполне возможно, ты прав.

— А если бы ты получила письмо? Написала бы? Сказала бы мне о ребенке?

— Я… я не знаю.

Дик отвернулся, подошел к окну. Взъерошил пятерней волосы. Помолчал и сказал очень тихо:

— Трудно поверить. Ронни — мой… наш…

Шерил не могла разобраться в своих чувствах. Еще пару месяцев назад она воскликнула бы: «Он мой и только мой!». Теперь все было иначе. Дик обернулся.

— Почему ты ничего не сказала, когда я вернулся? Столько времени прошло, но ты молчала!

— Откуда мне было знать, как ты прореагируешь? Ты и сейчас не был похож на счастливого отца, когда узнал. Я старалась не причинить вреда Ронни.

Вот тут Дик взорвался.

— Черт бы тебя побрал! И ты взяла бы предложенные мной деньги, на обучение, считая это в глубине души своего рода расплатой за мое отцовство, а сама продолжала бы хранить тайну?!

— Я позволила бы ему приходить, общаться с тобой…

— Ты же собиралась уехать, значит, я не смог бы находиться рядом с ним!

— Неправда!

— Да? А какова правда? Что ж, барышни Седжмур великие актрисы!

— Не смей сравнивать меня с Алиной! Я с тобой в игры не играла, я не пользовалась тобой, я не разбивала твоего сердца!

— Не разбивала? Ты что, правда в это веришь?!

Шерил презрительно фыркнула. Спасительная ярость придавала ей сил.

— Валяй, лелей свою гордость!

— К черту гордость! Теперь, Шер, самое время тебе услышать правду.

— Не уверена, что хочу этого. Иди к своей Алине, так будет лучше.

Она уже взялась за ручку и слегка приоткрыла дверь, но Дик неожиданно оказался рядом и в бешенстве захлопнул ее. Серые глаза горели диким огнем, кулаки сжимались, он почти кричал:

— Тебе придется выслушать! Я не спал с твоей сестрой в то лето, хотя, видит Бог, у меня была масса возможностей…

— Я не слушаю!

— Я даже и не думал о том, что она может мной заинтересоваться. Я просто подвернулся ей под руку. Она переспала бы со мной, хотя не удивлюсь, если она уже проделала это со всеми окрестными парнями. Я-то этого не хотел!

— За дурочку меня принимаешь? Алина всегда добивалась своего.

— Именно поэтому ее так взбесило мое равнодушие, именно поэтому она наврала вашей матери и меня выперли из усадьбы!

— Это что же получается? Мама выгнала тебя, потому что ты НЕ спал с ее дочерью?

— Не передергивай! Она услышала другую версию и действовала согласно ей. Она и понятия не имела, какова ее дочка на самом деле, но ты-то знала и даже пыталась меня предупредить…

— Ты посмеялся надо мной…

— Потому что для меня была дикой сама мысль об этом. Неужели в это так трудно поверить? Для меня всегда существовала только одна из сестер Седжмур, и это не Алина!

— Прекрати! Мы оба знаем, что я просто подвернулась под руку!

— Господи, Шерил! Почему же ты так к себе относишься? Да мне нравилась ты, только ты, больше чем просто нравилась! В ту ночь, когда мы занимались любовью, я был счастлив, хотя и понимал, что это неправильно, потому что ты — девчонка, а я — взрослый парень. Ведь ты была невинна?

— Нет!

— Да я же и тогда это понял, но ты сбила меня с толку. Господи, мне до сих пор стыдно за то, что я сделал с тобой той ночью. Для тебя это было впервые, а я был груб…

— Нет, не был!

Пусть оставит все свои извинения для Алины!

— Ладно, прошлого все равно не изменить. Но неужели ты не веришь мне насчет Алины? Не веришь, что я и в самом деле предпочел тебя? И предпочитаю до сих пор?

А как сразу поверить в то, чему не верила десять с лишним лет?

— Хорошо, я тебе докажу. Где спальня!

— Что?!!

— Спальня! А, вон там…

— Что ты делаешь?

Дик тащил Шерил за собой по коридору, так что вопрос был более чем глупый.

— Делаю то, что давно хотел сделать. Ты просто не хотела слушать… Свет оставить или выключить?

— Я… ты…

— Значит, выключить.

В темноте он жадно и яростно поцеловал ее в губы. Шерил слабо пискнула:

— Мы не можем…

— Почему?

Следующий поцелуй пришелся в шею.

— Потому что… потому что Алина скоро вернется домой… Я не могу…

— Можешь! Ты увидишь, это очень просто.

Он выдернул заколки из ее прически, и золотистые волосы волной упали на плечи Ше-рил. Она предприняла последнюю попытку.

— Ты… ты не ненавидишь меня за Ронни?

— За чудесного, обаятельного, умного, доброго сына? Кстати, а почему бы нам не родить еще одного? Или парочку?

Крепость пала. Ноги Шерил внезапно ослабели, а руки сами обвились вокруг шеи Дика. Он бережно положил ее на кровать и начал медленно раздеваться, не сводя глаз с ее лица, белеющего в темноте. Много месяцев он мечтал об этом моменте и теперь не хотел торопиться. Никогда в жизни он не хотел так сильно ни одну женщину. Это было больше чем секс, много больше…

Дик зажег настольную лампу. Он хотел ясно видеть ее лицо. Любимое лицо. Самое прекрасное лицо в мире.

Шерил нервно облизала пересохшие губы, и Дик нежно провел по ним пальцем. Это было похоже на поцелуй, только еще эротичнее. Губы Дика медленно прильнули к губам Шерил…

Дыхание участилось. Мужчина взял руку женщины и положил себе на грудь. Шерил подчинилась бессознательно, провела по завиткам волос, погладила широкие плечи, помогла ему освободиться от рубашки.

Затем настала ее очередь избавляться от одежды. Теперь Дик целовал ее, не отрываясь, расстегивал платье, нетерпеливо снимал лифчик… Его пальцы зажигали под кожей огонь, скользили по груди, ласкали возбужденные соски… Потом он наклонился и стал нежно целовать ее трепещущие груди.

Они вместе покатились по кровати, целуя и лаская, готовя друг друга к самому главному, теряя сознание от восторга обладания, от узнавания друг друга… Шерил всего на миг отстранилась от Дика, чтобы взглянуть на его наготу при свете. Литое, сильное тело мужчины, широкие плечи и грудь, узкие бедра и стройные мускулистые ноги атлета — она столько раз мечтала о нем, столько раз представляла его именно таким, но видела впервые. Ее мужчина. Отец ее ребенка. Человек, которого она любила всю свою жизнь.

Их тела слились, и Шерил выгнулась, со стоном обхватив ногами его бедра. Дик с хриплым вскриком прижал ее к себе и овладел ею до конца. Шерил была ошеломлена этим ощущением мужской мощи, заполнявшей, казалось, все ее тело целиком, она ловила ритм его движений, подстраиваясь под него и превращая свое и его тело в нечто третье, единое и прекрасное. Сердца бились в унисон, дыхание стало одним на двоих, кровь звенела в каждой жилке их тел… Дик и Шерил возносились на какую-то немыслимую вершину, в сладком ужасе понимая, что не хватит воздуха, не хватит сил, не хватит ничего, но… Потом вспыхнуло во тьме ослепительное сияние и под сводами старого дома разнесся двойной крик боли, счастья и восторга.

— Дик!

— Шер!

Тьма расступилась, принимая их тела, летящие в вечность, подхватила их, убаюкала и мягко опустила на землю. Они лежали, остывая, обнимали друг друга, и никакие слова были не нужны.

А потом Дик снова поцеловал ее. И еще, и еще, и так до тех пор, пока не повторились вновь и лестница к звездам, и сияющая тьма, и падение обратно, только на этот раз все опять было по-другому. Они были нежными и медлительными, внимательными и чуткими, словом, именно такими, какими и должны быть мужчина и женщина, которые любят друг друга.

10

Блаженную тишину нарушил звонок в дверь. Дик только теснее прижал к себе Шерил, зарылся лицом в ее волосы и пробормотал:

— Забудь об этом!

Но Шерил не могла. К тому же вслед за звонком раздались энергичные удары в дверь. Вполне возможно, что это была Алина, а ее не оставишь на ступенях перед входом. Шерил с трудом высвободилась из стальных объятий и виновато улыбнулась.

Дик, прищурившись, следил, как она, совершенно обнаженная, скользит по комнате, подобно легкой тени, как набрасывает на плечи халат и отпирает дверь комнаты…

— Дик, ты здесь останешься?

Глупый вопрос. Естественно! Алина ничего не знает и знать не должна. Шерил выскользнула за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

Алина находилась в последней стадии ярости.

— Шерил! Открывай, черт тебя возьми. Я знаю, что ты дома!

Она продолжала барабанить в дверь, пока Шерил отпирала, а затем ворвалась в дом, как фурия. Смерила сестру уничтожающим взглядом и провозгласила:

— Ну конечно! Ты всю жизнь прячешься в спальне под одеялом, когда тебя что-то выбивает из колеи. Надеюсь, Дик уехал?

— Да, конечно.

— Отлично. Интересно, почему он бросил здесь машину.

Вот об этом они не подумали.

— Она… она не заводилась. Ну, после того как он…

— Он просто бросил меня и сбежал! Я в это время говорила с той женщиной, с Бекки. Она предложила посидеть в ресторане еще немного, а потом ухитрилась заблудиться по дороге домой. Как глупы эти американки!

Не глупее некоторых англичанок. Шерил слегка покраснела. Бекки отвлекла внимание на себя, чтобы дать им с Диком время. А уж на что они его потратили…

Алина заметила румянец и напустилась на сестру.

— Да, милочка, есть чему стыдиться! При посторонних распространяться о своих любовных драмах! Мне надо бы извиниться перед теми людьми за твое недопустимое поведение.

Шерил, старательно сдерживая улыбку, кротко заметила:

— Так почему же ты этого еще не сделала?

Алина была уже готова к бою, но в этот момент раздался звук открывающейся двери, и сестры одновременно повернули головы.

Это был Дик, полностью одетый, но в расстегнутой рубашке, что вкупе с внешним видом Шерил не оставляло никаких сомнений в том, что они только что делали.

Голос Алины живо напомнил о гремучих змеях и скорпионах.

— Так, отлично! Значит, на этот раз ты пряталась под одеялом не одна.

Голос Дика излучал безмятежность.

— Прошу прощения, но мы ни от кого не прятались. Мы занимались любовью.

Шерил залилась краской. Даже Алина слегка растерялась, но всего на секунду, не больше.

— О, так это твой способ выказывать свое благорасположение? А ты, несчастная идиотка, что делаешь ты? Или ты думаешь, что у него это всерьез?

Шерил не успела ничего ответить, не успела даже задуматься над словами сестры, полными ревности и злобы. Рука Дика спокойно и уверенно обняла ее плечи. Теперь он стоял рядом с ней.

— Я схожу по Шерил с ума, и так, кстати, было всегда.

Он взглянул на Шерил с таким обожанием, что она ему поверила. Почти. Что до Алины, то она не поверила вовсе.

— Ты?! Да ты на нее и не смотрел десять лет назад!

— Правда?

Он посмотрел на Шерил и вопросительно поднял бровь. Она кивнула в ответ, и Дик спокойно продолжил:

— А как насчет Ронни?

— Ронни? При чем здесь…

— Он мой сын.

Было без слов ясно, что Алина никогда об этом не догадывалась, даже сегодня в ресторане, когда Шерил убежала. На красивом лице были написаны удивление и потрясение. Шерил тихо подтвердила:

— Да, Ронни сын Дика.

— У меня нет слов! Значит, все то чертово лето, когда ты изо всех сил изображал из себя интеллектуала, чуждого сексу, на самом деле ты совращал мою младшую сестру?!

Спокойный голос Дика ранил сильнее любого гневного окрика.

— Что ж, в то лето ты мне отомстила с лихвой. Какая жалость, что на этот раз ты не можешь указать мне на дверь.

Шерил удивилась. Как она могла считать, что Дик влюблен в Алину? Даже десять лет назад.

Алина откинула голову, словно от пощечины, и прошипела:

— Что ж, ты тоже расплатился сполна.

— В каком-то смысле, но, поскольку мы с тобой будущие родственники, я предпочитаю не называть это именно так.

— Родственники? Неужели ты собираешься жениться на ней? Я не верю!

Шерил тоже не верила. Начать с того, что он никогда ей об этом не говорил. Наверное, просто злит Алину. Шерил занервничала и перебила противников:

— Он шутит, сестричка. Ладно, я немного устала, так что, надеюсь, вы извините меня…

Она убегала второй раз за этот день. Быстро ушла в спальню и плотно закрыла за собой дверь. Голоса воюющих сторон доносились глухо. Шерил обвела спальню мрачным взглядом. Разбросанная одежда, смятая постель — все живо напоминало о том, чем они с Диком занимались до прихода Алины. Он все-таки разбудил ее, проклятый принц Дик Блейз. Только для того, чтобы она окончательно уверилась: он единственный, первый и последний мужчина в ее жизни. Никакого облегчения это не принесло. Вероятно, сам Дик чувствует себя не лучше.

Он пришел через несколько минут.

— Твоя сестра отправилась спать.

— Отлично.

— У тебя есть большая сумка?

Она недоуменно показала на шкаф, и Дик немедленно достал эту самую сумку и стал складывать в нее вещи Шерил.

— Я полагаю, ты должна переехать в дом.

На время? Навсегда? В качестве кого?

— Алина на тебя действует как удав на кролика, а я не хочу, чтобы она отравляла тебе жизнь. Утром она проснется с новыми силами.

Значит, на время.

— Я не знаю, Дик…

— Ладно, подумай, а я сложу вещи.

Он сложил все ее вещи. Значит, не на одну ночь?

— Дик, я не хочу, чтобы Ронни узнал о моем переезде в дом и сделал неправильные выводы.

Дик резко выпрямился.

— Какие именно неправильные выводы ты имеешь в виду?

Господи, да она сама представления об этом не имела! Дика, похоже, удивляла даже мысль о возможности делать какие-то выводы из их отношений. Совершенно неожиданно любимый мужчина поинтересовался:

— Мне подождать внизу, пока ты оденешься?

Это ее удивило — он что, заботится о ее скромности? После близости?

— Не надо.

Она отвернулась от Дика, спокойно надела чистые трусики, натянула джинсы, футболку и легкий свитер. Дик несколько суховато прокомментировал:

— Женщина моей мечты! Одевается за минуту!

Она улыбнулась, и Дик улыбнулся в ответ.

На самом деле Шерил было больно. Неужели он просто шутит насчет женщины его мечты, а на самом деле она просто очередная девица на его жизненном пути, ни к чему не обязывающее приключение? Алина права? Или нет?

Прежде чем сомнения совсем одолели Шерил, Дик решительно взял ее за руку и увел из коттеджа.

Свет в комнатах Ребекки и Сэма горел, но у Ронни было темно. Шерил с тревогой посмотрела на Дика.

— Я насчет Ронни…

— Поговорим в доме.

Она думала, что они будут говорить за ужином или чаем, но Дик молча увлек ее по ступеням наверх. Шерил чувствовала тепло его руки у себя на спине, подчинялась этой руке и была близка к истерике. Почему-то.

Они миновали спальню Дика и оказались наконец в ее собственной старой комнате. Здесь все осталось без изменений.

Дик поставил сумку около кровати.

— Я подумал, что здесь ты будешь чувствовать себя уютно. Шерил… дай Ронни время привыкнуть.

— К чему?

— К нам. К тебе и ко мне.

Дик взял ее за плечи и развернул к себе. Шерил глядела на него, дрожа, не понимая, боясь понять.

— К тебе и ко мне?

— К нашему браку.

Она рассмеялась, поперхнулась смехом, споткнулась о серьезный, внимательный взгляд Дика.

— Разумеется, если ты согласна…

Сердце билось в голове, в плечах, в ногах, где угодно, но только не там, где положено.

— Дик… Это что, предложение?

— Да. Кольца у меня при себе нет, но, если хочешь, я стану на колени…

— Нет, спасибо.

— Это ты о коленях или о предложении?

Сердце рвалось на части и беззвучно вопило: «Я люблю тебя, Дик Блейз», но язык уже выдавал чужие слова.

— Ты хочешь жениться на мне, чтобы сделать из меня честную женщину и дать Ронни свою фамилию?

Дик сделал самое неожиданное. Он расхохотался. Потом наклонился и нежно поцеловал Шерил в губы. Заглянул в перепуганные голубые глаза и тихо спросил:

— А что, если я просто влюблен в тебя до смерти? Что, если я просто хочу засыпать каждый вечер, держа тебя в своих объятиях? Что касается Ронни… От моей фамилии он не станет ни хуже, ни лучше — он и так прекрасный парень. Это тебе я хочу ее дать, Шер, это тебя я желаю страстно, это тебя я люблю до смерти, это с тобой я хочу прожить всю жизнь и еще один день. Ты должна бы это знать.

Она задумчиво улыбнулась и протянула, словно пробуя на вкус:

— Шерил Блейз…

— Шер то есть?…

Шерил кивнула. Голубые глаза сияли.

— Так ты выйдешь за меня? Нет, не кивай, скажи словами!

Но она сказала не об этом.

— Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что сердцу даже больно от этой любви. Я люблю тебя, Дик Блейз, я люблю тебя. Ты ведь это хотел услышать?

Он счастливо улыбался, а затем его лицо внезапно исказилось мукой. Дик прижал Шерил к себе и простонал:

— Столько времени… Господи Боже ты мой, Шерил, сколько же времени я провел в аду, потому что даже рай без тебя — это ад! Почему?…

— Я не знаю… Это больше не имеет значения, Дик!

Он чуть отстранился, посмотрел на нее и улыбнулся, темно-серые глаза прояснились.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль. Если потребуется, я потрачу всю жизнь, чтобы доказать это тебе, Шерил!

— Дик! Мне не нужно никаких доказательств. Просто люби меня. Люби меня всю жизнь…

Дик рассмеялся:

— Всю жизнь. И еще один день!

Эпилог

Год спустя, в конце лета, в Роузфилд съехались абсолютно все. Даже Алина, которую никто не ждал раньше Рождества. Шерил нашла сестру похорошевшей, слегка пополневшей и необыкновенно счастливой. Алина излучала любовь ко всему человечеству, на что Дик не преминул заметить, что, видимо, падение Алины с лошади в апреле этого года прошло необычайно удачно. Шерил смеялась, но потом строго-настрого запретила мужу подтрунивать над ее старшей сестрой.

Год назад, когда Алина проснулась утром в опустевшем коттедже, она примчалась к Шерил выяснять отношения. После того тяжелого и изматывающего разговора, закончившегося дружным рыданием обеих сестер, они помирились и стали очень близки. Теперь Алина гостила в Роузфилде и ждала со дня на день приезда своего жениха. Дела фирмы задерживали его в Лондоне, отчего всем его было необыкновенно жалко, ибо жара стояла сверхъестественная.

Особенно сегодня. Роузфилд плавился под лучами ярко-оранжевого солнца, и на холодных камнях выступила испарина. Пожалуй, впервые за три с лишним столетия старый дом прогрелся полностью.

На лужайке перед домом Каролина Олди-Седжмур-Джоунс энергично размахивала веером из полинявших, но все равно шикарных страусовых перьев. Августовский воздух практически не двигался, и веер, казалось, с трудом ворочается в раскаленном мареве. Миссис Олди-Седжмур-Джоунс встала, чуть наклонилась вперед, смешно растопырила руки и стала махать веером еще энергичнее. Со стороны могло показаться, что она пытается смахнуть с небосвода солнце или же взлететь поближе к прохладным облакам.

Внезапно бывшая кавалерственная дама проворно отбросила драгоценный веер в сторону и наклонилась еще ниже. На лице у нее появилось глуповато-счастливое выражение, сухие губы вытянулись в трубочку, тонкие брови взлетели вверх и из уст леди Каролины раздалось:

— А кто это такой класивый? А кто это у нас плоснулся? А кто это у нас смотлит на бабуску? Бабуска ветелок дула-дула, солныско плогоняла-плогоняла, а тут и плинцесса глазки отклыла…

Со стороны тисовой аллеи донесся звонкий мальчишеский голос:

— Бабушка Каролина!!!

Бывшая кавалерственная дама немедленно выпрямилась и гневно воззрилась на подбегавшего длинноногого мальчишку лет одиннадцати.

— Рональд Блейз! Я, как мне кажется, неоднократно требовала…

Алина, лениво вытянувшаяся в гамаке около крыльца, приподняла голову и хихикнула:

— Мидди, гляди, сейчас она отчитает Ронни за «бабушку Каролину»!

Ронни в шутливом испуге прикрыл голову руками, а леди Каролина громогласно закончила:

— …неоднократно требовала, чтобы ты не орал дурным голосом над коляской твоей младшей сестры! Она вырастет заикой, а у твоей бабушки Каролины случится удар!

Солнце смеялось.

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Эпилог

Реклама на сайте