«Рискованные мечты»

Нора Робертс Рискованные мечты

Глава 1

Девушка кружилась и изгибалась в ярком свете ламп, змеились за спиной черные блестящие волосы, яркое личико старательно принимало заданные выражения.

— А теперь ты дуешься, Хилари. Мы делаем акцент на губы. — Ларри Ньюман фиксировал каждое ее движение, проворно щелкая затвором объектива. — Фантастика! — воскликнул он, поднимаясь с корточек. — Ну, на сегодня хватит.

Хилари Бакстер в изнеможении воздела руки к потолку:

— Боже, я вся разбита! Хочу домой, в горячую ванну.

— Представь, на сколько миллионов продаст помады твое лицо с такой рекламой, — рассеянно проговорил Ларри, одну за другой выключая лампы.

— Страшно подумать.

— То-то, — автоматически поддакнул он. — Завтра мы займемся шампунями, так что уложи волосы попышнее. Да, совсем забыл. — Он обернулся к ней. — Утром у меня деловая встреча. Но я пришлю кого-нибудь вместо себя.

Хилари снисходительно улыбнулась. Она работала моделью уже третий год, и Ларри был ее любимчиком. Им хорошо работалось вместе, необычайно одаренный фотограф — он умел выгодно подметить мельчайшие детали, создать нужное настроение. Но он был страшно безалаберным, безнадежно рассеянным во всем, что не имело отношения к его драгоценному оборудованию.

— Что за встреча? — спокойно поинтересовалась Хилари, которая хорошо знала, как легко Ларри путается в таких суетных материях, как время и место, если они напрямую не связаны с его фотоаппаратурой.

— А разве я тебе не говорил?

Хилари покачала головой и посмотрела на него выжидающе.

— В десять я встречаюсь с Бретом Бардофом.

— С тем самым Бретом Бардофом? — опешила Хилари. — Вот не знала, что владелец журнала «МОДА» встречается и с простыми смертными, а не только с богинями и особами королевской крови.

— А вот такому простому крестьянину, как я, пожаловали аудиенцию, — ответил Ларри. — В общем, позвонила секретарша мистера Бардофа и назначила время. Сказала, что вроде как он хочет обсудить один проект.

— Ну, так Бог тебе помощь. Я слышала, что этот Брет Бардоф — человек крутого нрава и ни с кем не считается.

— Был бы он мямлей, так не сидел бы сейчас на своем месте, — пожав плечами, вступился за отсутствующего мистера Бардофа Ларри. — Журнал основал его отец и сделал на нем состояние. А Брет Бардоф состояние удвоил, увеличил тираж и открыл несколько новых изданий. Он очень удачливый бизнесмен и, кстати, хороший фотограф — не чурается практической работы.

— Ты в восторге от всякого, кто отличит «никон» от «брауни», — усмехнулась Хилари и дернула Ларри за прядь взлохмаченных волос. — Но такие люди не по мне. — Она изящно передернула плечами. — На меня подобные типы нагоняют страх.

— Ну, уж ты-то не из пугливых, Хил, — одобрительно произнес Ларри, наблюдая, как высокая, гибкая, словно ива, девушка собирает свои вещи и направляется к двери. — Так завтра к полдесятого я пришлю сюда фотографа.

На улице Хилари взяла такси. После трех лет, проведенных в Нью-Йорке, у нее это вошло в привычку. Девчонка с маленькой техасской фермы была почти забыта, Хилари давно уже чувствовала себя как дома в деловом и бурливом Нью-Йорке.

Ей было двадцать один год, когда она, круто изменив свою жизнь, приехала в Нью-Йорк, чтобы сделать карьеру фотомодели. Превращение провинциалки в столичную модель происходило трудно, временами накатывал страх. Но Хилари не позволила огромному многоликому мегаполису запугать себя и упорно обивала пороги, крепко держа в руках свой портфельчик.

В первый год работу удавалось добыть только от случая к случаю. Но Хилари продержалась, не сдалась, не бросилась искать спасения под родительское крыло. Мало-помалу она приобрела репутацию модели, умеющей создать точный образ для рекламируемого товара, и постепенно становилась все более востребованной. А когда она начала работать с Ларри, все окончательно встало на свои места. Теперь ее лицо постоянно мелькало на страницах, да и на обложках журналов. Сбывалось все, что было задумано, и, получая жалованье ведущей фотомодели, Хилари смогла перебраться из прежней квартирки на третьем этаже без лифта в комфортабельные апартаменты в высотном здании близ Центрального парка.

Работа фотомодели была для Хилари не страстью, а только работой. В Нью-Йорк она приехала не с детскими грезами о блеске и славе, но с решимостью преуспеть, встать на ноги. А выбор карьеры был предопределен ее редкой внешностью, самообладанием и прирожденной грацией. Угольно-черные волосы и изящные скулы придавали ее облику экзотическую изысканность, а большие, в густой бахроме ресниц темно-синие глаза очаровательно контрастировали с золотистой кожей. Пухлые, изящно очерченные губы готовы были улыбаться при одном уже намеке на смешное. А поскольку помимо красоты Хилари обладала природной фотогеничностью, успех в ее профессии был ей обеспечен.

Нехитрое умение демонстрировать перед объективом череду образов и настроений пришло само, почти без осознанных усилий с ее стороны. Услышав, какую именно женщину ей нужно изобразить, Хилари становилась именно такой, какой требовалось: то наивной, то деловитой, то чувственной.

Войдя в квартиру, Хилари сбросила туфли и погрузила ступни в мягкий ковер цвета слоновой кости. На сегодня у нее больше не было запланировано никаких дел, и она предвкушала, как после легкого ужина спокойно проведет вечер дома.

Через полчаса, закутанная в длинный небесно-голубой халат, она стояла в кухне и готовила обычный ужин для модели — протертый овощной суп с несолеными сухариками. Это далекое от гурманства занятие прервал звонок в дверь.

— Лиза, привет, — поздоровалась Хилари с соседкой по лестничной площадке. — Хочешь перекусить со мной?

Лиза Макдоналд брезгливо поморщилась:

— Я скорее смирюсь с несколькими фунтами лишнего веса, чем стану морить себя голодом, как ты.

— Если я начну себе потакать, — заявила Хилари, погладив плоский живот, — то скоро буду просить тебя найти мне работу в вашей юридической фирме. Как, кстати, поживает наш молодой, начинающий адвокат?

— Майк по-прежнему меня не замечает! — загрустила Лиза, опускаясь на кушетку. — Хилари, я почти в отчаянии! Боюсь, что окончательно потеряю голову и пырну его ножом прямо на автостоянке.

— Ну нет, это будет слишком вульгарно, — сказала Хилари, немного подумав. — Почему тебе не попробовать что-то не столь драматичное? Например, подставить ему ножку, когда он будет проходить мимо твоего стола?

— А что? Вот возьму и попробую!

Хилари села и с улыбкой положила босые ноги на кофейный столик.

— Ты слышала про Брета Бардофа?

Лиза округлила глаза:

— Кто ж про него не слышал? Миллионер, красавчик, загадочный, блестящий делец и при всем том до сих пор свободен. — Перечисляя все эти признаки, Лиза аккуратно загибала пальчики. — А что с ним?

Хилари выразительно пожала красивыми плечами:

— Кажется, завтра утром Ларри с ним встречается.

— Лицом к лицу?

— Именно. — Темно-синие глаза вопросительно взглянули на Лизу. — Мы, конечно, давно делаем снимки для его журналов, но все равно непонятно, с чего вдруг недосягаемый владелец «Моды» захотел повидать простого фотографа, пусть даже лучшего из всех. В нашей среде о нем все говорят с придыханием, и если верить колонкам сплетен, он — воплощенный ответ на молитвы всех девушек на свете. Интересно, какой он на самом деле? — Она нахмурилась, поняв, что эта мысль ее волнует всерьез. — Я не знаю никого, кто бы общался с ним непосредственно. Мне он представляется огромным таким призраком, стоящим на Олимпе с журналом «Мода» в руке.

— Может быть, уже завтра Ларри просветит тебя, — предположила Лиза, но Хилари покачала головой, и нахмуренные брови сменила усмешка.

— Ларри ничего не заметит, если только не заснимет мистера Бардофа на пленку.

На следующее утро около половины десятого Хилари открыла дверь студии Ларри запасным ключом. Ее блестящие волосы, готовые для рекламы шампуня, падали на плечи мягкими густыми волнами. В маленькой задней комнатке опытной рукой она сделала макияж и без пятнадцати десять уже нетерпеливо включала лампы, необходимые для съемки в помещении. Минуты бежали, а Ларри и никакой другой фотограф все не являлись, и Хилари в досаде уже начала подозревать, что он забыл найти себе замену.

Было уже почти десять, когда дверь студии отворилась, и Хилари незамедлительно набросилась на вошедшего:

— Наконец-то! — Она несколько смягчила раздражение легкой улыбкой. — Как вы поздно!

— Разве? — удивился он, слегка приподняв брови в ответ на ее возмущение.

Хилари помедлила, отметив, что вошедший необычайно хорош собой. Его густые, цвета кукурузы волосы спускались до ворота серого джемпера, видимо подобранного под цвет больших, внимательных, серых глаз. Губы изгибала легкая улыбка. В загорелом лице было что-то смутно знакомое.

— Мы с вами прежде не работали? — спросила Хилари, глядя на него снизу вверх, поскольку он был больше шести футов ростом.

— Почему вы спрашиваете? — ответил он вопросом на вопрос, и Хилари вдруг почувствовала себя неловко под немигающим взглядом этих глаз.

— Просто так, — пробормотала она, отворачиваясь, чтобы поправить манжету. — Давайте уже начнем, наконец. Где ваша камера? — Она с запозданием заметила, что при нем нет снаряжения. — Или вы воспользуетесь аппаратурой Ларри?

— Видимо, так. — Он все продолжал стоять, глядя на нее, не делая попыток приступить к работе, и его нерасторопность начала ее раздражать.

— Ну, начинайте, не торчать же нам тут весь день. Я еще полчаса назад была готова.

— Простите. — Он улыбнулся, и ее поразила перемена, которую улыбка сотворила с его и без того приятным лицом. Это была беззаботная, обезоруживающая улыбка, полная обаяния, и в ее голове вдруг мелькнула мысль, что улыбка эта обладает сокрушительной силой.

Хилари отвернулась, борясь с собой, чтобы не поддаться ее власти. Это ей удалось с некоторым трудом.

— Для чего эти снимки? — спросил он, осмотрев фотокамеры Ларри.

— Господи, разве он вам не сказал? — Хилари снова обернулась к нему и, покачав головой, впервые улыбнулась. — Ларри фотограф от Бога, но он на редкость рассеянный человек. Как он еще не забывает по утрам вставать с кровати… — Изящными пальцами она подхватила локон своих волос цвета воронова крыла и театрально тряхнула головой. — Чистые, блестящие, чувственные волосы, — проговорила она голосом из рекламного ролика. — Сегодня мы продаем шампуни.

— Ясно, — ответил он и принялся ловкими профессиональными движениями устанавливать технику, заставив Хилари облегченно вздохнуть. Кажется, свое дело он знает. И ее смутное беспокойство рассеялось. — А кстати, где сам Ларри?

Вопрос резко вывел Хилари из задумчивости.

— Разве он не объяснил? Очень в его духе! — Она встала под лампы и начала поворачиваться, встряхивая головой, так что волосы взлетали густым черным облаком, а он защелкал фотоаппаратом, полуприседая и кружа вокруг нее, выбирая выгодный ракурс. — У него встреча с Бретом Бардофом. Упаси его господи забыть. Его же живьем съедят.

— А что, Брет Бардоф привык закусывать фотографами? — прозвучал со сдержанным смешком голос из-за объектива.

— Я бы не удивилась. — Хилари подняла вверх волосы и миг удерживала, прежде чем они роскошным плащом снова упали на плечи. — Такой крутой бизнесмен, как Брет Бардоф, не станет церемониться с забывчивым фотографом.

— Вы с ним знакомы?

— Господь с вами! — Хилари искренне рассмеялась. — И едва ли познакомлюсь, он слишком высоко сидит. А вы с ним встречались?

— Не то чтобы встречался…

— Ну да, мы все работаем на него, каждый на своем месте. Уже не сосчитать, сколько раз мое лицо появлялось в его журналах. Не меньше миллиона, — прикинула она, перехватив вопросительный взгляд из-за фотоаппарата. — Да, не меньше, — повторила она уверенно. — Но самого императора я не встречала ни разу.

— Императора?

— А как иначе назвать такую величественную особу? — Хилари жестом изобразила величие Брета Бардофа. — Судя по тому, что я слышала, он правит своими журналами, словно самодержец.

— Вы, похоже, это осуждаете?

— Да нет, — возразила Хилари, с улыбкой пожимая плечами. — Просто любые императоры меня нервируют. Ведь сама я — простая крестьянка.

— Ваше лицо никак не назовешь ни простым, ни крестьянским, — заметил он, заставив ее слегка вскинуть брови. — Ваши волосы продадут галлоны шампуня. — Он опустил фотоаппарат и прямо посмотрел ей в глаза. — Думаю, мы закончили, Хилари.

Хилари расслабленно вздохнула, закинула волосы назад и с любопытством оглядела его.

— Вы меня знаете? Простите, но я вас никак не могу вспомнить. Мы все-таки работали с вами?

— Лицо Хилари Бакстер можно встретить повсюду. Моя профессия — замечать красивые лица, — ответил он небрежно, и в серых глазах снова мелькнула усмешка.

— Значит, у вас передо мной преимущество, мистер?..

— Бардоф, Брет Бардоф, — ответил он и щелкнул затвором, запечатлев изумление на ее лице. — Можете закрыть рот, Хилари. Думаю, снимок получился. — Он широко улыбнулся, и она машинально повиновалась. — Вы потеряли дар речи? — насмешливо спросил он, явно наслаждаясь ее смятением.

Наконец до Хилари дошло, почему ей знакомо это лицо, ведь ей неоднократно приходилось видеть его на страницах газет и его собственных журналов, и от души выругала себя за глупость. Злость на себя распространилась и на стоящего перед ней человека, и Хилари вновь обрела голос.

— И вы слушали мою болтовню? — процедила она, заливаясь румянцем. — Снимали меня, делали не свое дело и позволили мне выставить себя дурой!

— Я просто выполнял ваши приказы. — Его спокойствие и невозмутимый тон только подлили масла в огонь ее гнева.

— Вам незачем было их выполнять! Вы должны были сказать мне, кто вы! — Ее голос задрожал от негодования, но он всего лишь пожал плечами и снова улыбнулся.

— Вы же меня не спросили.

Не успела она ответить, как дверь в студию распахнулась, и вошел Ларри, смущенный и запыхавшийся.

— Мистер Бардоф… — начал он, направившись к стоявшей в круге света паре. — Простите! Я почему-то решил, что вы ждете меня в вашем офисе. — Он взволнованно взъерошил волосы. — Когда я пришел, мне сказали, что вы пошли сюда. Сам не знаю, как я мог все перепутать. Простите, что вам пришлось ждать.

— Не волнуйтесь, — успокаивающе улыбнулся Брет. — Этот час я провел с большой пользой для себя.

— Хилари! — Ларри внезапно заметил и ее присутствие. — Господи, я же чувствовал, что еще о чем-то забыл. Нам придется сделать снимки попозже.

— Нет необходимости. — Брет протянул Ларри фотоаппарат. — Мы с Хилари уже все сделали.

— Вы что, сами снимали? — Ларри растерянно смотрел то на Брета, то на фотоаппарат.

— Хилари решила, что не стоит терять время попусту. — И добавил с улыбкой: — Уверен, что вы сочтете их пригодными.

— Само собой, мистер Бардоф! — почтительно отозвался Ларри. — Я знаю, что вы способны проделать с фотокамерой.

Хилари хотелось одного — чтобы разверзся пол и поглотил ее. Быстрее бежать вон отсюда! Никогда в жизни она не чувствовала себя такой идиоткой. Конечно, виноват в этом был он один. Имел нахальство прикинуться фотографом! Она вспомнила, с какими словами предложила ему начинать, что говорила потом… и, застонав про себя, закрыла глаза. Вот бы сейчас исчезнуть и больше никогда не встречаться с Бретом Бардофом!

Она принялась сердито собирать свои вещи.

— Я ухожу, чтобы вам не мешать. У меня еще одна сессия, в другом месте. — Перекинув через плечо ремешок сумки, она глубоко вздохнула. — Пока, Ларри. Приятно было познакомиться, мистер Бардоф. — Она уже хотела проскользнуть мимо них, но Брет удержал ее за руку.

— До свидания, Хилари. — Он заставил ее встретиться с ним взглядом, и она внезапно почувствовала, как от прикосновения его руки ее словно покинули силы. — Я провел незабываемое утро. И надеюсь снова его повторить.

Ну, это черта с два, сказали ему ее глаза. Пробормотав что-то невнятное, она поспешила к выходу, слыша за спиной его негромкий смех.

Вечером, одеваясь на выход, Хилари тщетно пыталась выкинуть из головы произошедшее. Она не сомневалась, что их с Бретом Бардофом пути больше не пересекутся. В конце концов, утешала себя Хилари, их встреча произошла только вследствие нелепой случайности. Хилари надеялась, что поговорка о молнии, не ударяющей два раза в одно место, оправдает себя. Когда он назвался, ее в самом деле словно молнией поразило! Ей снова припомнились опрометчиво сказанные слова, и ее щеки заалели в тон вечернему атласному платью…

Зазвонил телефон, отвлекая ее от размышлений, и, взяв трубку, она услышала Ларри.

— Хилари, старушка, как хорошо, что я тебя застал!

В его голосе звучало неподдельное волнение.

— Да, я уже практически в дверях. Что случилось?

— Не могу сейчас вдаваться в подробности. Завтра у нас снова на повестке дня Брет.

Хилари отметила, что прежний мистер Бардоф уже отброшен за ненадобностью, и устало спросила:

— Ларри, о чем, собственно, идет речь?

— Утром Брет сам тебе все объяснит. Приходи ровно в девять.

— Что? — Она с трудом проглотила ком в горле и повторила громче: — Ларри, что ты говоришь такое?

— Это классный шанс для нас обоих, Хил! Брет тебе завтра сам расскажет. Где его офис, ты в курсе, — уверенно добавил он, поскольку все, кто работал на «Моду», прекрасно знали местонахождение ее штаб-квартиры.

— Я не хочу с ним встречаться, — произнесла Хилари, испытывая приступ паники при воспоминании о серо-стальных глазах. — Не знаю, что он рассказал тебе про сегодняшнее утро, но я оказалась в идиотском положении. Я приняла его за обычного фотографа! И между прочим, — прибавила она с новой обидой, — это вышло отчасти из-за тебя…

— Можешь больше об этом не беспокоиться, — перебил ее Ларри. — Это все не имеет значения. Просто приходи в девять. Пока.

— Но, Ларри! — Она потерянно умолкла, потому что он уже отключился.

Это слишком, подумала она в отчаянии и тяжело опустилась на кровать. Почему Ларри вздумал решать за нее? Как ей теперь общаться с этим человеком после всего, что она наговорила? Она не привыкла унижаться! Хилари поднялась с постели, расправила плечи. Наверное, Брету Бардофу захотелось снова посмеяться над ее глупостью? Ну нет, ему не одолеть Хилари Бакстер, сказала она себе гордо. Она встретится с ним не моргнув глазом. Крестьянка предстанет перед императором и покажет ему, чего стоит!

Утром Хилари одевалась на встречу с особой тщательностью. Белое из тонкой шерсти платье отличалось простотой, отчего скрытые под ним очертания безупречной фигуры особенно притягивали взгляд. Волосы она собрала на макушке в свободный узел для придания облику деловитости. Сегодня Брет Бардоф не услышит, как она заикается и мямлит. Она будет держаться спокойно и уверенно. Дополнив наряд туфельками из мягкой кожи, Хилари осталась совершенно довольна собой. Высокие каблуки добавили роста, теперь ей не придется смотреть на него снизу вверх. Их глаза будут на одном уровне!

Уверенность не покидала Хилари и в такси, и в лифте, возносившем ее на верхний этаж небоскреба, где располагались офисы Брета Бардофа. Бросив взгляд на часики, она убедилась в своей пунктуальности. За огромным столом в приемной сидела молодая миловидная брюнетка. Хилари назвала ей свое имя и профессию. Коротко переговорив по телефону, девушка провела Хилари по длинному коридору к тяжелой дубовой двери. Хилари вошла в просторную, тщательно отделанную комнату, где ее встретила вторая миловидная особа с короткой стрижкой, которая представилась Джун Миллз, секретаршей мистера Бардофа.

— Пожалуйста, зайдите, мисс Бакстер. Мистер Бардоф вас ждет, — сказала она с улыбкой.

Пройдя в двустворчатую дверь, Хилари не успела толком рассмотреть изысканное оформление комнаты, потому что взглядом ее завладел мужчина за необъятным дубовым столом с панорамой города за спиной.

— Доброе утро, Хилари. — Он встал ей навстречу. — Вы все же войдете или так и останетесь стоять в дверях?

Хилари выпрямила спину и ответила холодно:

— Доброе утро, мистер Бардоф, приятно снова видеть вас.

— Не стоит кривить душой, — беззлобно посоветовал он, подводя ее к стоявшему у стола креслу. — Глаза бы ваши больше на меня не глядели, ведь так?

Хилари не нашлась, что ответить на это слишком справедливое предположение, и удовольствовалась неопределенной улыбкой.

— Тем не менее, — продолжал он так, словно она на словах подтвердила его вывод, — в мои намерения входило, чтобы вы, несмотря на ваше нежелание, все же пришли сегодня сюда.

— А что у вас за намерения, мистер Бардоф? — спросила она резко, задетая его надменным тоном.

Он откинулся в кресле и окинул Хилари холодным взглядом с головы до ног. Разглядывал неторопливо, с явным намерением смутить. Но Хилари сохранила внешнее хладнокровие. Она привыкла, что ее разглядывают, — таково было одно из условий ее профессии. Этот человек ни за что не должен догадаться, что от его взгляда пульс ее нервно зачастил.

— Мои намерения, Хилари, пока что чисто деловые, — он взглянул на нее в упор, — хотя это можно изменить в любой момент.

Эти слова повредили броню Хилари настолько, что ее щеки чуть-чуть порозовели. Мысленно проклиная свой румянец, она все-таки не отвела глаз.

— Боже мой, — иронически приподнял он брови, — да вы покраснели! Не знал, что есть женщины, еще способные на это. — Он улыбнулся шире, определенно радуясь тому, что от его слов ее румянец сделался гуще. — Вы, должно быть, последний представитель вымершей породы.

— Может, мы обсудим дело, ради которого я пришла, мистер Бардоф? — спросила Хилари. — Вы, наверное, очень занятой человек. Не знаю, поверите вы мне или нет, но я тоже страшно занята.

— Как же, как же, — кивнул Бардоф, задумчиво улыбаясь. — Я припоминаю: «Не торчать же нам тут весь день». Я задумал серию фотографий для моего журнала «Мода», особенную серию. — Он закурил и предложил сигареты Хилари, но та отрицательно качнула головой. — Я уже некоторое время обдумываю одну идею, для которой требуется подходящий фотограф и подходящая модель. — Он сощурился и снова оценивающе оглядел ее, так что у Хилари возникло ощущение, будто ее изучают под микроскопом. — И вот теперь я их нашел.

Она поежилась под его пристальным взглядом.

— Может быть, вы расскажете поподробнее, мистер Бардоф? Я полагаю, не в ваших обычаях самому беседовать с моделью. Наверное, речь идет о чем-то совершенно необыкновенном.

— Думаю, что да, — вкрадчиво согласился он. — Эта идея — фотосерия, — ну, или если угодно, история в картинках множества женских лиц. — Он встал с кресла и пересел на край стола, и Хилари смогла оценить во всей красе его поджарую фигуру, от которой веяло силой и мужественностью. — Я хочу проиллюстрировать все грани женской натуры: деловая женщина, женщина-мать, спортсменка, искушенная женщина, святая невинность, роковая соблазнительница, ну и так далее. Короче, собирательный портрет Евы — вечной непреходящей женственности!

— Выглядит весьма заманчиво, — невольно заразилась Хилари его энтузиазмом. — Вы считаете, я подойду для некоторых типов?

— Я знаю, что вы подойдете для всех типов, — категорически заявил он.

Тонкие брови Хилари удивленно взметнулись вверх.

— Вы хотите сделать весь показ с одной-единственной моделью?

— Да. С вами.

Отчетливо ощущая, что она словно уходит под воду, Хилари решила высказаться напрямик:

— Было бы глупо не заинтересоваться подобным проектом, а я, кажется, не полная идиотка. Но почему я?

— Ах, оставьте, Хилари, — проговорил он нетерпеливо и, протянув руку, взял ее за подбородок. — У вас же есть зеркало. У вас хватает ума понимать, что вы красивы и необыкновенно фотогеничны.

Он сказал это так, словно она неодушевленный объект, а не живой человек, при этом его сильные худые пальцы причиняли ей неудобство.

— В одном только Нью-Йорке целая армия красивых, фотогеничных моделей, мистер Бардоф. Уж вам это лучше известно, чем кому-то еще. Я хочу понять, почему вы рассматриваете в связи со своим проектом именно мою кандидатуру.

— Я не рассматриваю. — Он встал и сунул руки в карманы, и Хилари злорадно отметила, что он начал раздражаться.

— Я больше никого не рассматриваю. У вас крайне ловко получается проникнуть в самую сердцевину образа. Мне кроме красоты нужна еще многоплановость. Нужна искренность в дюжине разных образов.

— И по-вашему, я на это способна?

— Не будь я уверен, вы бы здесь не сидели. Я не принимаю необдуманных решений.

«Да уж, — подумала Хилари, глядя в холодные серые глаза, — вы скорее просчитываете каждую мельчайшую деталь».

— Фотографировать будет Ларри? — спросила она.

Он кивнул:

— Вы с ним хорошо сработались, между вами есть взаимопонимание, это видно по фотографиям. Вы и по отдельности профессионалы высокого класса, а вдвоем способны сделать нечто потрясающее.

От его похвал улыбка Хилари слегка потеплела.

— Спасибо.

— Но это не комплимент, Хилари, а простой факт. Я уже посвятил Ларри во все детали. Вам осталось поставить свою подпись на контракте.

— На контракте? — мгновенно насторожилась Хилари.

— Ну конечно, — ответил он, не обращая внимания на ее колебания. — Проект займет некоторое время. Я не собираюсь делать его наспех, мне нужны эксклюзивные права на ваше прелестное личико, пока он полностью не будет завершен.

— Понятно… — Она задумалась, прикусив нижнюю губу.

— Не стоит вести себя так, словно я сделал вам неприличное предложение, — сухо сказал он, глядя на ее нахмуренный лоб. — Это всего лишь деловое соглашение.

Она вызывающе вскинула подбородок.

— Об этом я уже догадалась, мистер Бардоф. Просто прежде мне не приходилось подписывать контракты на продолжительный срок.

— Я не намерен позволить вам улизнуть с полдороги. Контракт — обязательное условие для вас и для Ларри. Я не хочу, чтобы последующие несколько месяцев вы отвлекались на другую работу. Вы получите хорошую материальную компенсацию. Если вдруг возникнут какие-то жалобы, мы их обсудим. Но в любом случае я пользуюсь исключительным правом на ваше лицо в течение шести месяцев.

Он умолк, наблюдая за сменой выражений на ее лице. Хилари сосредоточенно изучала условия, стараясь не попасть под воздействие его непреодолимой властности. Проект ей нравился, чего нельзя было сказать о его авторе. Работа обещала быть увлекательной, но не очень-то легко на длительное время привязать себя к чему-то одному. Хилари не оставляло чувство, что, поставив подпись, она продаст свою свободу. Но наконец, отбросив осторожность, Хилари улыбнулась Брету одной из тех улыбок, которые сделали ее известной всей Америке:

— Вы получите мое лицо.

Глава 2

Брет Бардоф не откладывал дело в долгий ящик. Не далее как две недели назад состоялось подписание контракта, а график фотосессий уже был утвержден с первого октября. Решено было начать с образа целомудренной юности и непорочной невинности.

Хилари встретилась с Ларри в маленьком парке, который присмотрел Брет. Утро выдалось ясным и лучезарным, солнце пригревало вовсю, но в парке было малолюдно. У Хилари промелькнула мысль, что об этом тоже позаботился мистер Бардоф своей самодержавной властью. Голубые джинсы, подвернутые до середины голени, и пунцовый свитер с высоким воротом были на сегодня ее рабочей одеждой. Хилари заплела волосы в косы, перевязала красными ленточками, обошлась минимумом косметики, подчеркнув таким образом естественную свежесть здоровой кожи. Она казалась воплощением чистой, трепетной юности, и ее темно-синие глаза сияли радостным ожиданием.

— Высший сорт, — заметил Ларри, когда она подбежала к нему через газон. — Юная и непорочная. Как тебе удалось?

Она сморщила носик:

— Я, между прочим, такая и есть, старина.

— Ну ладно. Видишь это? — указал он на детскую площадку с качелями и горкой. — Иди, девочка, поиграй, а дядюшка пока пофотографирует.

Хилари побежала к качелям, отдаваясь свободе движений. Потянулась во весь рост, запрокинула голову, улыбнулась небу. Забравшись на горку, широко раскинула руки и, издав радостный вопль, заскользила вниз и шлепнулась на мягкий грунт. Ларри забегал с разных сторон, щелкал фотоаппаратом, позволяя ей создавать настроение.

— Ты сейчас выглядишь лет на двенадцать, — невнятно пробормотал он из-за фотоаппарата.

— А мне на самом деле и есть всего двенадцать! — заявила Хилари, подбегая к турнику. — Спорим, что ты так не сможешь! — Она перекинула через перекладину колени и повисла вниз головой, волоча косички по земле.

— Потрясающе.

Это произнес не Ларри, и, повернув голову, она увидела сшитые на заказ серые брюки. Ее взгляд медленно поднялся по серому пиджаку к улыбающимся губам и насмешливым серым глазам.

— Здравствуй, девочка, а твоя мама знает, где ты?

— А вы что здесь делаете? — спросила Хилари, продолжая висеть вниз головой и чувствуя себя при этом явно не в выигрышном положении.

— Руковожу моим любимым проектом. — Он рассматривал ее, улыбаясь все шире. — Вы долго собираетесь так висеть? Это не вредно для вас?

Хилари схватилась руками за перекладину и, ловко перевернувшись, в одно мгновение оказалась на ногах. Брет погладил ее по голове, назвал хорошей девочкой и повернулся к Лари:

— Как дела? Похоже, вы уже успели кое-что отснять?

Мужчины принялись обсуждать технические детали, а Хилари села на качели и принялась тихо покачиваться взад-вперед. За последние две недели она несколько раз встречалась с Бретом, и всякий раз отчего-то ей упорно становилось не по себе в его присутствии. Он был ярким, активным человеком, его переполняла жизненная энергия и какая-то первобытная мужская сила, но Хилари вовсе не была уверена, что хочет тесно общаться с ним. Жизнь ее текла спокойно в обозначенном ею самой русле, и никаких осложнений ей не хотелось. А в этом человеке было нечто, предвещавшее неминуемые осложнения.

— Хорошо, — ворвался в ее раздумья голос Брета, — следующая мизансцена в клубе, в час дня. Все будет подготовлено.

Хилари встала с качелей и направилась было следом за Ларри.

— А тебе, малышка, можно остаться — у тебя целый час в запасе.

— Мне больше не хочется качаться, папочка, — в тон ему ответила Хилари, подхватила свою сумочку и едва сделала два шага, как он удержал ее за руку. Она сердито повернулась к нему, сверкнув глазами.

— Маленькая капризница, — мягко пробормотал он, но серые глаза сощурились и встретили темно-синий огонь холодной сталью. — Думаю, тебя стоит отшлепать.

— Это сделать труднее, чем вам кажется, мистер Бардоф, — ответила она с великолепным достоинством. — Мне двадцать четыре, а не двенадцать, и на самом деле я очень сильная.

— Неужели? — Он с сомнением оглядел ее стройную фигуру. — Впрочем, вполне возможно. — Он произнес это серьезно, но она увидела в его глазах насмешку. — Пойдемте, я хочу выпить кофе. — Его рука соскользнула с ее запястья, пальцы переплелись с ее пальцами. Удивленная и смущенная жаром его руки, Хилари попыталась высвободиться. — Хилари, — проговорил он мученически-терпеливым тоном, — я хочу угостить вас кофе. — Но и это прозвучало скорее как приказ, а не как просьба.

Он быстро зашагал по траве, увлекая за собой сопротивляющуюся Хилари. Ларри, глядя на них, вскинул фотоаппарат. «Интересный сюжет, — подумал он. — Высокий блондин в дорогом деловом костюме тащит за руку стройную темноволосую девушку-ребенка».

Когда Хилари оказалась напротив Брета за столиком в маленькой кофейне, ее лицо было красным от возмущения. К тому же она запыхалась, так как вынуждена была почти бежать за ним. Он отметил и злой блеск в ее глазах, и раскрасневшиеся щеки и ухмыльнулся уголком рта.

— Купить вам порцию мороженого, чтобы вы охладились?

Подошедшая официантка избавила Хилари от необходимости придумывать ответ, и Брет заказал два кофе.

— Мне чай, — сурово заявила Хилари, довольная, что может хоть в чем-то сделать ему наперекор.

— Простите? — холодно переспросил он.

— Я буду пить чай, если вы не против, кофе я не пью, он меня слишком возбуждает.

— Один кофе и один чай, — поправился Брет и снова повернулся к Хилари: — Как же вы просыпаетесь по утрам без кофе?

— Веду здоровый образ жизни. — Она перебросила косу через плечо и сложила руки.

— Вы сейчас живая реклама здорового образа жизни. — Он откинулся на стуле, достал сигареты, протянул ей, закурил и заговорил снова: — Вы со своими косичками никак не тянете на двадцать четыре. Редко встретишь по-настоящему черные волосы — особенно в дополнение к глазам такого цвета, как ваши. — Он долгое мгновение смотрел ей в глаза. — Они у вас необыкновенные — временами почти лиловые, поразительно эффектные, а костная структура изящная и экзотическая. Скажите, — спросил внезапно он, — откуда у вас такое удивительное лицо?

Хилари давно считала себя невосприимчивой к комментариям и комплиментам по поводу своей внешности, но отчего-то его слова ее сильно сконфузили, и она обрадовалась, что в этот момент подоспела официантка с чашками и дала ей передышку.

— Мне говорили, что я пошла в свою прабабушку, — небрежно ответила она, отпивая чай. — Бабуля была из арапахо — племени североамериканских индейцев. Кажется, я сильно на нее похожа.

— Как же я не догадался, — кивнул Брет, не прекращая разглядывать ее. — Скулы, типичная костная структура… да, теперь я вижу ваше индейское происхождение. А вот глаза сбивают с толку. Кобальтовые глаза достались вам явно не от прабабки.

— Нет. — Она приложила силы, чтобы спокойно выдержать его пристальный взгляд. — Глаза мои собственные.

— Ваши, — подтвердил он кивком, — но в последующие шесть месяцев также и мои. Полагаю, что совместное владение будет приятным. — Тут его взгляд переместился на ее губы, недовольно сморщившиеся в ответ на его слова. — Откуда вы родом, Хилари Бак-стер? Вы точно не из Нью-Йорка.

— Это так заметно? А я считала, что уже приобрела нью-йоркский лоск. — Она сдержанно пожала плечами, радуясь, что его придирчивый осмотр, кажется, подошел к концу. — Я из Канзаса, наша ферма расположена немного севернее Абилина.

Он склонил голову набок и, вскинув брови, поднес чашку к губам.

— Вы безболезненно превратились из селянки в горожанку или все же остались боевые шрамы?

— Всего несколько, и они уже зажили. — И добавила поспешно: — Вам же не нужно объяснять, какие преимущества дает Нью-Йорк, особенно в моей профессии.

Он медленно кивнул:

— Вас легко представить и канзасской фермершей, и изысканной нью-йоркской моделью. У вас есть примечательная способность легко приспосабливаться к окружающей среде.

Хилари недовольно надула пухлые губы.

— Это так звучит, словно я как личность слишком… простая.

— Простая? — Его смех заставил обернуться нескольких посетителей кафе, а Хилари уставилась на него с непониманием. — Простая! — повторил он с таким выражением, будто она отпустила в высшей степени остроумную шутку. — Оригинальное замечание. Нет, я считаю, что вы как раз сложная натура, способная тонко чувствовать свое окружение. И этому научиться нельзя, тут нужен врожденный талант.

Его слова необычайно польстили Хилари, и она, скромно потупившись, принялась мешать чай. «Почему от его любого самого банального комплимента у меня костенеет язык? — подумала она, стараясь не хмуриться. — Мне не нравится, что его слова все время выводят меня из равновесия…»

— Вы ведь играете в теннис?

Вот и снова быстрая смена темы разговора привела Хилари в замешательство, и она мгновение смотрела на него непонимающе. Но тут вспомнила, что дневная фотосессия состоится на теннисном корте привилегированного загородного клуба.

— Разок-другой мне удавалось отбить мяч, — ответила она с нетипичным для нее смирением, обидевшись на его снисходительный тон.

— Вот и славно. Снимки получатся более выигрышными, если вы умеете правильно подавать и двигаться. — Бросив взгляд на золотые наручные часы, он достал бумажник. — Мне еще надо заглянуть в офис. — Он встал и поднял ее с места за руку с прежней фамильярностью, игнорируя попытки высвободиться. — Я посажу вас в такси. Вам же понадобится некоторое время, чтобы превратиться из девочки в спортсменку. — Он посмотрел на нее, и она почувствовала себя непривычно маленькой без каблуков. — Ваш теннисный костюм уже доставлен в клуб… а в этой крошечной сумочке у вас, должно быть, всякие профессиональные штучки? — Он кивнул на вместительный баул, висевший у нее на локте.

— На этот счет не беспокойтесь, мистер Бардоф.

— Брет, — перебил он и вдруг сосредоточенно провел пальцами по ее левой косичке. — Я все равно не перестану называть вас по имени.

— Не беспокойтесь, — повторила она, не пользуясь его предложением. — Менять имидж — это моя профессия.

— Будет интересно, — пробормотал он и слегка потянул за косичку. Затем добавил уже более деловым тоном: — Корт забронирован ровно на час. Встретимся там.

— Вы собираетесь приехать? — невольно нахмурилась Хилари, встревоженная неприятной перспективой снова с ним общаться.

— Это мой любимый проект, разве вы забыли? — Он подтолкнул ее к такси, не заметив или не обратив внимания на ее недовольную гримасу. — Я собираюсь регулярно наблюдать за его осуществлением.

Такси влилось в поток транспорта, и Хилари отдалась своим чувствам. Брету Бардофу всегда удается смутить ее, вывести из душевного равновесия. Мысль о том, что теперь придется встречаться с ним регулярно, лишала ее покоя.

«Мне он не нравится, — решила она, тряхнув головой. — Слишком он самоуверен, заносчив…» Хилари задумалась, подбирая подходящее слово. Слишком материальный. Ну да, он весьма привлекателен физически, нехотя признала она. Его шарм, несомненно, действует на нее. Но она совсем не хотела этого. Было что-то особенное в его взгляде и в том, как ее тело реагирует на его прикосновения… Пожав плечами, Хилари повернулась к окну. Просто не надо о нем думать. Точнее, думать о нем следует только как о временном работодателе, а не как о личности. Ее ладонь все еще ощущала его тепло, и она посмотрела на нее с укоризненным вздохом. Для душевного спокойствия ей необходимо выполнять свою работу, избегая личного общения с ним. Все должно быть строго в деловых рамках, напомнила себе Хилари. Их отношения — это чистый бизнес, вот так.

Девчонка-подросток преобразилась в молодую стильную теннисистку. Короткое белое платьице без рукавов подчеркивало красоту изящных рук, гибкой талии, длинных, стройных ног. Голову она обвязала синим шарфиком, густо подкрасила тушью ресницы, а губы лишь слегка — темно-розовой помадой. Сидя в ожидании начала, Хилари прикрыла ноги жакетом — на улице было хотя и ясно, но прохладно. Наряд завершали белые теннисные туфли. Легкий джемпер она держала в руке. Белый цвет костюма подчеркивал глубокую черноту волос и золотистый оттенок кожи. Хилари выглядела одновременно спортивной и женственной.

Девушка попробовала несколько поз, помахала ракеткой, посылая мячи несуществующему партнеру, а Ларри тем временем ходил вокруг, выбирая ракурсы и прикидывая расстояние.

— По-моему, все получится гораздо естественней, если кто-то будет отбивать мячи. — И, обернувшись, увидела Брета, который весело наблюдал за ней. Он тоже был в белом спортивном костюме и в расстегнутой куртке.

Хилари невольно восхитилась его атлетически развитой фигурой. Крепкий, поджарый, с широкими плечами и мускулистыми руками, он был решительно неотразим.

— Ну как, подхожу я в партнеры? — спросил он с легкой усмешкой.

Хилари вспыхнула, спохватившись, что слишком откровенно его разглядывает.

— Просто странно видеть вас в этом наряде, — пробормотала она и, пожав плечами, отвернулась.

— Но для тенниса он больше подходит, разве нет?

— Мы что, собираемся играть? — Она резко повернулась к нему, мрачно глядя на ракетку в его руке.

— Хочется, чтобы снимки были сделаны в движении, — снова улыбнулся он. — Не бойтесь, я не стану вас слишком гонять. Просто отобью ваши подачи.

Хилари с трудом удержалась от того, чтобы показать ему язык. Она часто играла в теннис и хорошо владела техникой игры. И сейчас самодовольно подумала, что мистера Брета Бардофа ожидает небольшой сюрприз.

— Попытаюсь хотя бы разок отбить вашу, — пообещала она с невинным видом. — Для большего реализма.

— Хорошо. — Он прошел на свою половину корта, а Хилари взяла мяч. — Сумеете подать?

— Постараюсь изо всех сил, — ответила она сладким голоском.

Она взглянула на Ларри и, убедившись, что он готов, небрежно подбросила мячик на руке. Лицо Ларри уже скрылось за фотоаппаратом, и Хилари зашла за штрафную линию, еще раз подкинула мяч и, резко взмахнув ракеткой, послала подачу. Брет аккуратно вернул ей мяч, она снова ударила, целя в угол.

— Если не ошибаюсь, счет пятнадцать— ноль, мистер Бардоф.

— Неплохой удар, Хилари. Вы часто играете?

— От случая к случаю, — ответила она уклончиво, стряхивая с юбки несуществующую пушинку. — Вы готовы?

Он кивнул, и мячик замелькал над сеткой. Хилари с некоторым самодовольством отметила, что Брет сдерживается, подыгрывает ей, чтобы упростить дело Ларри с его непрерывно щелкающим фотоаппаратом. Она и сама не спешила раскрыться, отбивала мячи как придется. Позволив себе две свечки, Хилари послала мяч в противоположный конец площадки.

— Ой! — Она с разыгранным удивлением прижала ладонь к губам. — Это уже тридцать—ноль!

Брет прищурился, подошел ближе к сетке.

— Отчего-то у меня такое чувство, словно меня надувают.

— Надувают? — переспросила она, округляя глаза, позволяя ресницам слабо затрепетать.

Он продолжал сверлить ее взглядом, и губы Хилари задрожали от смеха.

— Простите, мистер Бардоф, я не смогла устоять. Вы держались так снисходительно.

— Чудесно! — К облегчению Хилари, он тоже улыбнулся. — Больше никакого снисхождения. Теперь я жажду крови.

— Начнем сначала, — предложила Хилари, возвращаясь к линии подачи. — Чтобы вы потом не говорили, что я получила преимущество нечестно.

Он с силой вернул ей подачу, и они принялись гонять друг друга по площадке, отбивая мячи с лета. Они сражались за каждое очко. Оба, увлекшись, забыли о Ларри с его фотоаппаратом, заглушив негромкие щелчки затвора свистом ракеток и ударами мяча.

Выругавшись про себя после неудачно отбитого удара, Хилари нагнулась за новым мячом и приготовилась послать подачу.

— Это было здорово, — внезапно раздался голос Ларри, и Хилари непонимающе повернулась к нему. — Я заснял несколько абсолютно фантастических кадров. Ты просто профи, Хил. Все, можно закругляться.

— Закругляться? — воскликнула она, глядя на него с досадой. — Ты что, с ума сошел? У нас равный счет. — Еще раз смерив Ларри укоризненным взглядом и покачав головой, она возобновила игру.

Еще несколько минут они боролись за победу, пока Брет в очередной раз не получил преимущество ударом слева. Мяч просвистел мимо, и Хилари, опустив руки на бедра, тяжело выдохнула.

— Проигравший в агонии! — Она с улыбкой перевела дыхание и подошла к сетке. — Поздравляю. Вы сильный игрок. — И протянула ему руку. Он взял ее, но, вместо того чтобы пожать, задержал в своей.

— Но вы, Хилари, заставили меня побороться. Хотел бы я иметь вас партнером в парной игре.

Он мгновение смотрел на нее, потом перевел взгляд на ее руку, которую все еще не отпускал.

— У вас такая маленькая рука! — Он поднял ее повыше, чтобы получше рассмотреть. — Просто поразительно, что вам удается бить с такой силой. — И, повернув ладонью вверх, он поднес ее к губам.

От этого поцелуя по спине Хилари пробежали мурашки, и она как зачарованная уставилась на свою руку, не в силах заговорить или отнять ее.

— Идемте, — улыбнулся он ей в озадаченное лицо, явно заметив ее реакцию. — И вы тоже, Ларри.

— Спасибо, Брет. — Ларри уже успел собрать свое снаряжение. — Но я хочу поскорее напечатать снимки. Мне и бутерброда хватит перекусить.

— Ну что же, Хилари, — повернулся Брет к ней. — Тогда мы пообедаем вдвоем.

— Что вы, мистер Бардоф, — пробормотала она, охваченная паникой при мысли, что придется пойти с ним обедать, и безуспешно пытаясь высвободить свою руку. — Вы вовсе не обязаны меня кормить.

— Хилари, Хилари, — покачал он головой. — Вы всегда так неохотно принимаете приглашения или только если приглашаю я?

— Не говорите ерунду, — попыталась она изобразить беспечность, в то время как жар, идущий от его руки, волновал ее все сильнее. Наконец смущенная Хилари опустила взгляд на их сцепленные руки.

— Мистер Бардоф, отпустите, пожалуйста, мою руку, — напряженно сказала она, нервно закусывая губу.

— Попробуйте сказать «Брет», — строго произнес он, не обращая внимания на ее просьбу. — Очень легко, всего один слог. Ну, давайте.

Он смотрел на нее спокойно, требовательно, уверенно, и похоже, мог смотреть так еще долго. Чем дольше ее рука оставалась в его руке, тем все более странно чувствовала себя Хилари. Решив, что чем скорее уступит, тем скорее освободится, она сдалась:

— Пожалуйста, Брет, отпустите мою руку.

— Итак, первый барьер мы преодолели. Было совсем не страшно, правда? — Усмехнувшись уголком рта, он выпустил ее руку, и слабость немедленно исчезла. Она обрела прежнюю уверенность.

— Почти совсем.

— Как насчет обеда? — Он вскинул ладонь, предупреждая ее возражения. — Ведь вы же не морите себя голодом?

— Нет, конечно, но…

— Никаких но. Я редко прислушиваюсь к «но» и «нет».

Через несколько минут она оказалась сидящей напротив Брета за столиком клуба. Все складывалось не так, как она хотела. Общаясь с ним, ей было очень трудно придерживаться строго деловых отношений. Что толку отрицать, что он интересовал ее, что его энергия заражала, что он необычайно привлекательный мужчина? Но, напоминала себе Хилари, определенно не ее типа. И на данном этапе жизни ей вовсе не нужны осложнения. Мозг посылал тревожные сигналы, советовал быть осторожной. Этот человек, несомненно, был способен расстроить ее самые продуманные планы.

— Вам говорили когда-нибудь, что вы на редкость интересный собеседник?

Хилари вскинула глаза и встретила смеющийся взгляд Брета.

— Простите. — Она слегка покраснела. — Я просто задумалась.

— Я заметил. Что вы будете пить?

— Чай.

— Прямо сразу? — спросил он с усмешкой.

— Сразу, — подтвердила она и велела себе расслабиться. — Я мало пью. Плохо переношу спиртное. Две рюмки — и готово, превращаюсь в мистера Хайда. Метаболизм, ничего не поделаешь.

Брет откинул назад голову и рассмеялся с видом безудержного восторга.

— Хотел бы взглянуть на такую метаморфозу! Надо будет как-нибудь организовать это.

К удивлению Хилари, обед прошел довольно приятно, хотя заказанный ею салат Брет воспринял с откровенной брезгливостью и чисто мужским презрением. Она уверила его, что ей этого вполне достаточно, и напомнила о недолговечности карьеры располневшей модели.

Хилари полностью расслабилась, забыла о решении сохранять деловую дистанцию в отношениях с Бретом, просто получала удовольствие от приятной обстановки. Пока они ели, он говорил о завтрашней фотосъемке. Для натурных съемок был выбран Центральный парк.

— Завтра у меня весь день встречи, и я не смогу приехать посмотреть. И как вы только существуете на таком корме? — резко сменил он тему, высокомерно кивая на салат Хилари. — Неужели не хочется поесть по-человечески? Вы, случайно, в обмороки не падаете?

Она покачала головой и с улыбкой отпила чаю, а он пробормотал что-то о полуголодных моделях и снова вернулся к прежнему разговору:

— Все пойдет строго по графику. Следующую часть снимаем в понедельник. Ларри хотел завтра начать пораньше.

— Я готова, — ответила Хилари со вздохом. — Если только погода не испортится.

— Ну, солнце будет светить. — Брет произнес это с полной уверенностью. — Насчет этого я распоряжусь.

Хилари откинулась на стуле и с нескрываемым любопытством посмотрела на мужчину, сидевшего напротив.

— Да, — кивнула она, отметив волевой подбородок и твердый взгляд. — Я верю, что вам это под силу. Дождь просто не посмеет пойти.

Они улыбнулись друг другу, и, глядя ему в глаза, она испытала некое новое, незнакомое прежде ощущение, волной пробежавшее по телу, — быстрое, живительное и непонятное.

— Как насчет десерта?

— Вы задались целью раскормить меня? — Обрадовавшись, что этот вопрос прервал странное чувство, Хилари нашла в себе силы беззаботно улыбнуться. — Вы плохо на меня влияете, но у меня стальная воля.

— Пудинг, яблочный штрудель, шоколадный мусс? — коварно улыбнулся Брет, но она помотала головой и вскинула подбородок.

— Старайтесь, старайтесь. Я не поддамся.

— У вас все равно есть слабое место, я уверен. Дайте мне немного времени, и я его непременно найду.

— Брет, дорогой, какой сюрприз тебя здесь встретить!

Хилари оглянулась на женщину, с такой радостью поприветствовавшую Брета.

— Здравствуй, Чарлена. — Он очаровательно улыбнулся стройной, элегантно одетой, рыжеволосой женщине. — Чарлена Мейсон — Хилари Бакстер.

— Здравствуйте, мисс Бакстер, — коротко кивнула Чарлена и прищурила зеленые глаза. — Мы встречались с вами раньше?

— Кажется, нет, — ответила Хилари, почему-то обрадовавшись этому факту.

— Просто лицо Хилари вечно мелькает на журнальных обложках, — пояснил Брет. — Она одна из самых популярных нью-йоркских моделей.

— А, тогда понятно. — Зеленые глаза оценивающе оглядели Хилари и… отбросили, как малоценный товар. — Брет, почему ты мне не сказал, что зайдешь сюда сегодня? Мы могли бы пообщаться.

— Прости, я здесь ненадолго и только по делу, — небрежно пожал он плечами.

Хилари при этих словах почувствовала глубокое разочарование, хотя это конечно же было смешно. Она выпрямила спину. Не надо было увлекаться, она знала это заранее. Разумеется, он прав, их обед был чисто деловым. Она взяла сумочку и поднялась:

— Пожалуйста, садитесь, мисс Мейсон. Я уже ухожу. — Она повернулась к Брету и с удовольствием отметила, что он раздосадован ее поспешным уходом. — Спасибо за обед, мистер Бардоф, — вежливо произнесла она и улыбнулась, когда он нахмурился, услышав, что она снова обращается к нему по фамилии. — Приятно было познакомиться, мисс Мейсон. — И, профессионально улыбнувшись женщине, усевшейся на ее место, Хилари ушла.

— Не знала, что ты обедаешь со своими подчиненными, Брет, — донесся до ее ушей голос Чарлены Мейсон.

Хилари очень захотелось обернуться и посоветовать этой женщине не лезть не в свое дело, но она сдержалась и вышла из зала, так и не услышав ответа мистера Бардофа.

Следующая сессия выдалась более напряженной.

Наметив в качестве декораций яркие осенние краски деревьев Центрального парка, Ларри придумывал все новые эффектные сцены. День был ясным, безоблачным, как предсказывал Брет, один из последних дней уходящей золотой осени. Золото, бронза, багрянец осыпались с ветвей и покрывали землю. И на этом фоне Хилари бегала, бросала диск, смеялась, взбиралась на деревья, кормила голубей и три раза меняла костюм. Несколько раз в течение съемок она ловила себя на том, что ищет взглядом Брета, хотя и знала, что он не придет. Собственное разочарование, вызванное его отсутствием, удивило и огорчило Хилари, и она напомнила себе, что ее жизнь текла бы более спокойно, если бы она не встретила этого человека.

— Взбодрись, Хилари, перестань хмуриться, — ворвался в ее печальные раздумья голос Ларри. И Хилари, решительно выбросив из головы Брета Бардофа, сосредоточилась на работе.

Вечером она с блаженным вздохом погрузила усталое тело в теплую ванну, предоставив ароматной воде волшебным образом исцелять ноющие мышцы. «Ох, Ларри, — устало подумала она, — с фотоаппаратом в руке ты делаешься настоящим Симоном Легри.[1] Как же ты меня сегодня вымотал! Сфотографировал со всех сторон и во всех ракурсах, со всевозможными выражениями лица, во всех мыслимых и немыслимых позах. Слава богу, что теперь можно отдыхать до понедельника!»

Она уже поняла, что проект Брета потребует большой работы и ее ждет множество дней, подобных сегодняшнему. Конечно, ее карьере это пойдет на пользу. Большая фотоподборка в журнале такого уровня, как «Мода», обеспечит ей международную известность. С подачи Брета она непременно окажется на пути к тому, чтобы стать одной из ведущих моделей страны…

Она поймала себя на том, что хмурится. Почему-то эта радужная перспектива совсем ее не обрадовала. Но ведь она всегда хотела добиться успеха в профессии! Перед ее глазами всплыло лицо Брета, и Хилари яростно тряхнула головой, чтобы прогнать его образ. «Нет, не смей! — сказала она этому лицу. — Тебе не удастся проникнуть в мои мысли и спутать мои планы. Ты — император, а я — твоя скромная подданная. Пусть все так и остается».

Хилари сидела в одной из популярных в Нью-Йорке дискотек с Чаком Карлайлом. Музыка здесь проникала в каждый уголок, наполняла вибрацией воздух, разноцветные огни скользили по танцующим. Переполненная музыкой, Хилари размышляла о том, почему решила сохранить их с Чаком отношения платоническими.

Нельзя сказать, чтобы она была равнодушна к мужчинам. Мужские объятия и поцелуи волновали ее… Неожиданно в ее мысли вторглись насмешливые серые глаза, и она хмуро уставилась на свой коктейль. Если она и уклонялась от более близких отношений, так только потому, что никому еще не удавалось глубоко затронуть ее чувства, взволновать их так, чтобы захотелось завязать долговременный или пусть даже кратковременный роман. Любовь, размышляла Хилари, до сих пор обходила ее стороной. И она была благодарна судьбе за это. Любовь влечет за собой обязательства, а обязательства не входили в ее планы в обозримом будущем. Отношения с мужчиной приведут ко всяческим осложнениям, нарушат ее упорядоченную жизнь.

— С тобой, Хилари, всегда особенно приятно выйти в свет.

Она отвлеклась от размышлений и увидела, что Чак с выразительной улыбкой смотрит на ее коктейль, к которому она так и не притронулась за весь вечер.

— Ты так необременительна для моего кошелька.

Она улыбнулась в ответ и отложила самоанализ на потом.

— Сколько ни ищи, тебе не найти женщины, которая бы так заботилась о твоем финансовом благополучии.

— Как это верно! — Он вздохнул и напустил на себя грустный вид. — Другим нужно или мое тело, или мои деньги. И только тебе, ангел Хилари, не нужно ничего. — Он схватил ее за руки и осыпал их поцелуями. — Если бы ты вышла за меня, любовь всей моей жизни, и позволила вырвать себя из этой суеты, — он кивнул в сторону танцующего зала, — мы бы поселились в домике, увитом диким виноградом, с двоими (можно семью) очаровательными детишками и нашли свое счастье.

— А знаешь, — медленно проговорила Хилари, — если бы я сейчас согласилась, ты бы хлопнулся в обморок.

— И ты права, — вздохнул он. — Поэтому я, вместо того чтобы умыкнуть тебя в домик, увитый виноградом, окунаюсь с тобой в суету.

Множество восхищенных глаз устремились на высокую, гибкую девушку в коротком синем, под цвет глаз платье. Она кружилась с темноволосым мужчиной в кремовом костюме. Оба танцора обладали врожденной грацией и музыкальным слухом и великолепно выглядели на танцевальном круге. В конце танца Чак драматическим жестом откинул Хилари на своей руке, и она, снова выпрямившись, весело засмеялась, возбужденная танцем.

Обняв Хилари за плечи, Чак повел ее к их столику. И тут ее смех замер на губах. Прямо перед собой она увидела серые глаза, грозившие нарушить ее душевный покой.

— Здравствуйте, Хилари, — поздоровался он небрежно, и она порадовалась, что разноцветное освещение скрыло ее запылавшие щеки.

— Здравствуйте, мистер Бардоф, — ответила она, отметив, что ее желудок непонятно почему вдруг затрепетал.

— С Чарленой вы уже знакомы.

Взгляд Хилари остановился на рыжеволосой женщине, замершей рядом с Бретом.

— Приятно снова встретиться. — Хилари, повернувшись к своему спутнику, быстро представила подошедшую пару.

Чак с большим энтузиазмом принялся трясти Брету руку.

— Вы Брет Бардоф? Тот самый? — Его неприкрытый благоговейный восторг покоробил Хилари.

— Я другого не знаю, — усмехнулся Брет.

— Прошу вас, — указал Чак на их с Хилари столик. — Присоединяйтесь к нам.

Брет с улыбкой кивнул, и в его глазах блеснул сдержанный смех — он заметил смущение Хилари.

— Да, пожалуйста, — вежливо проговорила она, смело посмотрев ему в глаза.

Хилари твердо решила побороть непривычные чувства, которые вызывало в ней его присутствие. Но когда она быстро взглянула на его спутницу, смущение сменилось весельем, потому что Чарлена Мейсон явно еще меньше, чем Хилари, хотела объединить компании. А если точнее, не хотела даже на краткое время с кем-то делить Брета.

— Это было впечатляющее зрелище, — сказал Брет Чаку, кивнув на танцевальный круг. — Наверное, вы часто танцуете вместе.

— Хилари — самая замечательная партнерша, — великодушно заявил Чак и дружески погладил Хилари по руке. — Она с любым партнером станцует прекрасно.

— Правда? — вскинул брови Брет. — Может быть, вы позволите мне похитить ненадолго вашу даму, чтобы убедиться в этом?

При мысли, что придется танцевать с ним, Хилари охватила необъяснимая паника, и это, кажется, отразилось на ее лице. Брет, не дожидаясь ее согласия, подошел сзади, чтобы отодвинуть стул. Хилари встала, полная бессильного протеста.

— Ну не смотрите такой жертвой, — прошептал он ей на ухо, когда они подошли к танцующим.

— Не говорите ерунды, — ответила она с достоинством, злясь на себя за то, что он так легко угадывает ее состояние.

Заиграл медленный ритм, и Брет взял ее за талию. Хилари охватило непреодолимое ребяческое желание высвободиться, и она изо всех сил постаралась скрыть свое напряжение. Он привлек ее к себе, так что их тела соприкоснулись и словно слились, и закружил в танце. Хилари невольно привстала на цыпочки, и ее щека нечаянно коснулась его щеки. Его запах всколыхнул в ней бурю эмоций. Хилари подумала, что, возможно, она слишком быстро опустошила свой бокал с коктейлем. Сердце как-то неритмично застучало, и, подстраиваясь к его движениям, она попыталась отвлечься и укротить бешено скачущий пульс.

— Можно было догадаться, что вы танцуете, — пробормотал он ей на ухо, отчего сердце ее снова зачастило.

— Правда? — переспросила она, стараясь говорить легко и небрежно и не обращать внимания на то, как его губы щекочут ей ухо. — Почему?

— По вашей походке, по вашим движениям. Они полны чувственной грации.

Хилари решила ответить на комплимент шуткой и подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Но слова замерли на губах, когда ее глаза погрузились в серую бездну его глаз.

— Я всегда думала, что серые глаза похожи на сталь, — пробормотала она, плохо понимая, что просто высказывает вслух мысли. — Ваши скорее словно два облака…

— Темные и грозные? — подсказал он.

— Иногда, — прошептала она, захваченная исходившей от него силой. — А иногда теплые и мягкие, как утренний туман. И никогда не поймешь, то ли шторма ждать, то ли дождя. Не знаешь, что они сулят.

— Разве? — тихо спросил он и посмотрел на ее губы, находившиеся сейчас в заманчивой близости. — А пора бы знать.

Хилари изо всех сил старалась не поддаться слабости, накатившей на нее при этих словах, и тоном многоопытной женщины, то ли утверждая, то ли спрашивая, произнесла:

– Вы, кажется, собираетесь соблазнить меня на глазах у танцующих, мистер Бардоф?

— Надо довольствоваться тем, что имеешь, — ответил он и приподнял бровь. — А что вы подумали?

— Простите, — пробормотала Хилари и отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза. — Только мы оба пришли сюда не одни, и, — добавила она, пытаясь освободиться из его рук, — музыка уже не звучит.

Но он не отпустил ее, напротив, притянул поближе и прошептал на ухо:

— Вам не удастся ускользнуть, пока вы не перестанете называть меня этим чертовым мистером Бардофом. — Она не ответила, и Брет произнес уже без прежней шутливости: — Меня абсолютно устраивает стоять с вами вот так. Вы просто созданы для мужских объятий. Для моих, например…

— Хорошо, — процедила Хилари. — Брет, пожалуйста, отпустите, пока от меня не осталось мокрое место.

— Конечно. — Руки его чуть разжались. — Но только не говорите, что вам больно. — И он торжествующе улыбнулся в ответ на ее возмущенный взгляд.

— Я сообщу вам о результатах рентгена.

— По-моему, не такая уж вы хрупкая. — Он повел ее к столикам, по-прежнему держа за талию.

Они вернулись к своим спутникам и некоторое время беседовали вчетвером. Хилари всей кожей ощущала, как от подруги Брета исходит неприкрытая враждебность, а он или не замечал этого, или просто не обращал внимания. Хилари же чувствовала себя весьма неуютно под прицелом ледяных зеленых глаз и вблизи человека, руки которого только что обнимали ее так откровенно. Когда они встали, чтобы уйти, она испытала огромное облегчение. Брет отклонил приглашение Чака посидеть еще немного, а Чарлена откровенно скучала.

— Боюсь, что Чарлена не любительница дискотек, — сказал Брет с улыбкой, обнимая рыжеволосую за плечи. Та в ответ одарила его призывным взглядом. При этом в груди Хилари шевельнулось некое чувство, которое ей бы очень не хотелось определять как ревность. — Она сегодня пришла сюда только ради меня. Я подумал о том, чтобы включить в проект фотографии на дискотеке. — Брет загадочно посмотрел на Хилари. — Очень удачно, что я вас здесь встретил. Теперь я отлично представляю, как лучше все обставить.

Хилари уловила в его тоне насмешку. Удача здесь ни при чем, подумала она, внезапно понимая, что Брет не стал бы полагаться на удачу. Он каким-то образом проведал, что она будет сегодня здесь, и подстроил случайную встречу. Наверное, его проект для него очень важен, подумала она с неожиданно охватившей ее глубокой грустью. Зачем еще ему было стараться разыскать ее и танцевать с ней, когда его ждет готовая на все Чарлена Мейсон?

— В понедельник увидимся, Хилари, — бросил Брет, удаляясь со своей дамой.

— В понедельник? — повторил Чак, когда они остались одни. — Ну ты и лиса! — Он осклабился в улыбке. — Прячешь в кармане знаменитого Брета Бардофа!

— Едва ли, — резко ответила она, задетая его формулировкой. — Наши отношения сугубо деловые. Я работаю для его журнала. Он мой работодатель, и только.

— Ну да, ну да. — Чак лишь шире улыбнулся на ее сердитую вспышку. — Только не откуси мне голову. Я просто ошибся. И не я один.

— О чем ты? — вскинула голову Хилари.

— Хилари, дорогая, — терпеливо объяснил он. — Разве, когда ты танцевала со своим работодателем, ты не чувствовала, как тебе в спину вонзаются ножи? — И, встретив ее непонимающий взгляд, тяжело вздохнул. — А знаешь, после трех лет в Нью-Йорке ты все еще на редкость наивна. — Он по-братски положил ладонь ей на плечо. — Пока вы танцевали, одна рыжеволосая особа взглядами метала в тебя кинжалы. Я так и ждал, что ты вот-вот рухнешь на пол в луже крови.

— Какая чушь! — Хилари нахмурилась, глядя на свой бокал. — Я думаю, мисс Мейсон прекрасно знала, что Брет хотел увидеть меня только ради своего драгоценного проекта.

Чак глубокомысленно посмотрел на нее и снова покачал головой:

— Я же говорю, Хилари, что ты исключительно наивна.

Глава 3

Утро понедельника было серым и холодным. Но в редакции «Моды» угроза со стороны неба не принималась во внимание. Хилари решила, что Брет разрешил погоде покапризничать потому, что съемки намечалось провести в помещении.

По его распоряжению ее отдали в руки парикмахера, который должен был превратить ее в подтянутую, компетентную, деловую женщину. Ее черные волосы до плеч были собраны в гладкий узел, подчеркнувший правильный овал лица, а строгий костюм неожиданно придал ей еще больше женственности.

Ларри, когда она вошла в офис, возился с аппаратурой, устанавливал под разными углами освещение. Оглядевшись, Хилари убедилась, что комната вполне пригодна для утренней сессии. Некоторое время она с ласковой насмешкой понаблюдала за Ларри, даже не заметившим ее появления и бормотавшим что-то себе под нос.

— Гений за работой, — прошептал голос ей на ухо, и, круто обернувшись, Хилари увидела перед собой глаза, которые начали преследовать ее, как призраки.

— Он и есть гений, — ответила она резко, злясь оттого, что сердце забилось сильно и гулко.

— Мы сегодня не в духе? — вскинул бровь Брет. — Болит голова после вчерашнего?

— Нет, конечно! — Она призвала всю свою выдержку. — Я никогда не напиваюсь до головной боли.

— Ах да, я совсем забыл! Синдром мистера Хайда.

— Хилари, ну наконец-то, — отвлек ее Ларри от поисков достойного ответа. — Ты где так задержалась?

— Прости, Ларри, это парикмахер виноват.

Они весело переглянулись с Бретом, словно заговорщики, и томная слабость охватила Хилари, словно ласковая волна набежала на тоскующий берег. Она в ужасе потупилась, пытаясь отогнать это ощущение, которое он вызвал в ней без всякого труда.

— Вы всегда так пугливы? — спросил Брет спокойно, с насмешкой, и она с обидой вскинула подбородок. Ее снова охватила бессильная злость оттого, что он так легко читает ее мысли, словно они написаны у нее на лбу. — Вот так лучше. Гнев вам больше к лицу. Глаза сразу темнеют, на щеках расцветают розы. Характер очень важен в женщинах… — тут он слегка улыбнулся, — и в лошадях.

Хилари даже задохнулась от такого сравнения, но снова постаралась взять себя в руки, потому что боялась проиграть ему в словесной баталии. Проглотив рвущуюся с языка резкость, она ответила небрежно:

— Наверное, это правда. По моим наблюдениям, мужчины уступают в физической силе одним и в моральной — другим.

— Ты с этой прической такая умная, — сказал Ларри, разглядывая Хилари. Похоже, он благополучно пропустил их пикировку.

Хилари, тяжело вздохнув, закатила глаза.

— Женщина-начальник, энергичная и толковая, — с серьезным видом кивнул Брет.

— Напористая, агрессивная, безжалостная, — перебила Хилари, бросив на него ледяной взгляд. — Я превзойду вас, мистер Бардоф.

Он приподнял брови.

— Это будет невероятно интересно. Ну а сейчас я предоставляю вам заняться своей работой, а сам займусь своей.

Дверь за ним закрылась, и комната внезапно странно опустела. Хилари заставила себя встряхнуться и приступить к работе, а мысли о Брете Бардофе отогнала прочь.

Следующий час Ларри кружил по комнате, клацая затвором, регулируя освещение и командуя, куда повернуться, а Хилари принимала позы деловой женщины-руководителя.

— На этом прервемся, пожалуй. — Ларри махнул рукой, позволяя расслабиться, и она рухнула в мягкое кожаное кресло, приняв вольную позу. И тут же вскрикнула:

— Черт!

Ларри сделал еще один снимок, запечатлев ее в позе отдыха — развалившуюся, с раскинутыми руками, небрежно вытянутыми вперед ногами.

— Это будет классный снимок, — уверил он ее с рассеянной улыбкой. — Усталая женщина, раздавленная грузом проблем.

— У тебя, Ларри, странное чувство юмора, — ответила Хилари, не меняя позы. — Это происходит оттого, что твоя фотокамера давно заменила тебе голову.

— Ладно, Хил, не нужно переходить на личности. Поднимайся с кресла, и пойдем в зал заседаний, ты будешь там председателем правления.

— Председательшей, — шутливо поправила она, со стоном поднимаясь.

Остаток фотосессии прошел утомительно. Ларри не устраивало освещение, и он возился добрых полчаса, пока наконец не остался доволен. Проведя еще час под раскаленными лампами, Хилари чувствовала себя такой же свежей, как целый день пролежавший на солнце лист салата, и несказанно обрадовалась, когда Ларри объявил, что на сегодня работа окончена.

Выходя из здания, она поймала себя на том, что отыскивает взглядом спортивную фигуру Брета, и огорчилась, нигде его не увидев. И тут же ужасно рассердилась на себя. Она прошла пешком несколько кварталов, вдыхая свежий осенний воздух и пытаясь избавиться от эмоций, которые всколыхнул в ней высокий мужчина с жесткими серыми глазами. Это всего лишь физическое влечение чистой воды, рассуждала Хилари, засунув руки в карманы и позволив ногам нести себя все дальше и дальше по оживленному тротуару. Физическое влечение вспыхивает сплошь и рядом, оно пройдет, как проходит любое вирусное заболевание.

В конце концов Хилари решила, что ей необходимо отвлечься. Нужно что-то такое, что сможет вытеснить его из ее головы и направить мысли снова по пути, который она избрала для себя. Успех в профессии, независимость, защищенность — вот первоочередные задачи. Сейчас не до романтических глупостей. Когда придет время обзавестись семьей, она, конечно, выберет человека, ни в чем не похожего на Брета Бардофа, — безопасного, который не станет действовать ей на нервы и постоянно смущать. И кроме того, напомнила Хилари себе, несмотря на охватившее ее глубокое уныние, его интерес к ней абсолютно неромантический. Он явно отдает предпочтение пышнотелым и рыжеволосым девицам.

На следующее утро съемка возобновилась, и снова в редакции «Моды». Сегодня Хилари, одетой в темно-синий жакет и более светлую длинную юбку, предстояло изображать простую служащую. Сессия должна была состояться в приемной Брета, к большой радости его секретарши.

— Не могу выразить, до чего мне все это интересно, мисс Бакстер! Я просто чувствую себя ребенком, которого привели на цирковое представление.

Хилари улыбнулась девушке, глаза которой блестели от предвкушения.

— А я часто чувствую себя дрессированным слоном, и называйте меня просто Хилари.

— А я Джун. Но для вас все это — самое обычное дело. — Она покачала головой, отчего ее легкие каштановые волосы разлетелись во все стороны. — А для меня — настоящее волшебство! — Она перевела взгляд на Ларри, привычно поглощенного аппаратурой. — Мистер Ньюман настоящий ас, правда? Как он ловко управляется с объективами и лампами. Какой интересный мужчина. Он женат?

Хилари рассмеялась:

— Разве что на своем «никоне».

— Ой! — Джун улыбнулась, но тут же нахмурилась. — А как вы с ним… я хочу сказать… в каких вы отношениях?

— Хозяина и рабыни, — ответила Хилари, которая, кажется, впервые увидела в Ларри привлекательного мужчину, вполне пригодного для роли брачного партнера. Она оглянулась на умоляющее личико Джун и улыбнулась соображению, которое пришло ей на ум. — Знаете старинную присказку — путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? Так вот вам мой совет. Путь к сердцу этого мужчины лежит через объектив. Спросите его про относительную апертуру или диафрагменное число.

В этот момент из своего кабинета вышел Брет и, увидев Хилари, лениво улыбнулся.

— А вот и лучшая подруга мужчины — исполнительная секретарша.

Не обращая внимания на тяжелые удары сердца, Хилари ответила как можно беспечнее:

— Сегодня никаких корпоративных резолюций. Меня понизили в должности.

— Таковы пути делового мира, — понимающе кивнул он. — Сегодня ты руководишь в роскошных апартаментах, завтра строчишь письма в машбюро. Закон джунглей, что поделаешь!

— Все готово, — объявил Ларри. — Где же Хилари? — Он оглянулся и увидел наблюдавшие за ним три пары глаз. — Здравствуйте, Брет. Привет, Хил. Начнем?

— Ваше желание закон для меня, о господин тридцать пятого миллиметра, — сказала Хилари, выходя вперед.

— Вы печатать-то можете, Хилари? — бодро осведомился Брет. — Я подкинул бы вам пару писем, чтобы убить сразу двух зайцев.

— Извините, мистер Бардоф, — ответила она, позволив себе полюбоваться его улыбкой, — но у нас с машинистками долговременное соглашение: я не посягаю на их территорию, а они на мою.

— Ничего, если я посмотрю немного, мистер Ньюман? — спросила Джун. — Я не помешаю. Меня очень увлекает фотография.

Ларри рассеянно кивнул, а Брет, удивленно взглянув на секретаршу, вернулся в свой кабинет, обронив на ходу:

— Джун, через полчаса вы мне понадобитесь. Захватите бруклинский контракт.

Сессия быстро завершилась — Ларри и Хилари работали споро и профессионально. Она следовала указаниям фотографа и часто угадывала нужный настрой еще до наставлений. Спустя некоторое время Джун тихонько исчезла за тяжелой дверью, ведущей в кабинет Брета. Ни Ларри, ни Хилари ее исчезновения даже не заметили.

Еще через какое-то время Ларри опустил фотокамеру и уставился в одну точку. Хилари выжидающе молчала, зная по опыту, что это еще не конец, а только пауза, во время которой в голове художника зреет новая идея.

— Я хочу закончить чем-то таким… — бормотал он, глядя сквозь Хилари, словно она была нематериальна. Но вот его лицо озарило вдохновение. Взгляд сфокусировался. — Знаю! Поменяй ленту в машинке.

— Ты шутишь? — Хилари с сомнением уставилась на свои ногти.

— Нет, будет здорово. Давай же.

— Ларри, — терпеливо возразила она, — я не имею ни малейшего представления, как это делается.

— Хотя бы сделай вид, — настаивал Ларри.

Хилари со вздохом села за стол и принялась разглядывать машинку.

— А ты когда-нибудь жал пшеницу? — пробормотала она, рассчитывая отсрочить выполнение приказа. — Увлекательное занятие, кстати.

— Хилари, — строго сдвинул он брови.

Еще раз горько вздохнув, она уступила артистическому темпераменту Ларри.

— Я правда не знаю, как она открывается. — Хилари наугад потыкала в клавиши. — Ведь она должна открываться?

— Там снизу должна быть такая кнопка или рычажок, — терпеливо наставлял Ларри. — У вас в Канзасе что — никогда не видели печатных машинок?

— Наверное, все-таки видели. Моя сестра, например… Ой! — вскрикнула она, просияв, как ребенок, сумевший сложить головоломку, когда рычажок наконец нащупался. Откинув крышку, Хилари сосредоточенно уставилась на внутреннее устройство. — Скальпель, — потребовала она, проводя пальцем по обнажившимся клавишам.

— Действуй дальше, Хил, — скомандовал Ларри. — Изобрази, что умеешь это делать.

Хилари уже увлеклась заданием и с энтузиазмом набросилась на черную ленту, пропущенную сквозь всевозможные направляющие детали. Сосредоточенно наморщив гладкий лоб, она забыла о фотоаппарате и полностью отдалась задаче извлечения ленты из машинки. Чем усерднее она крутила катушку, тем длиннее становилась лента, а потом и вовсе зажила собственной жизнью. Хилари рассеянно провела рукой по щеке, оставив на ней черную полосу. Под ее пальцами быстро рос сумбурный клубок. Уже догадавшись, что обречена на поражение, она с усмешкой выставила спутанную ленту напоказ для Ларри, давая ему сделать финальный снимок.

— Жуть, — ответил он на ее улыбку, опуская фотоаппарат. — Классический случай профнепригодности.

— Спасибо, друг, и, если ты напечатаешь эти снимки, я подам на тебя в суд.

Бросив клубок на машинку, она протяжно вздохнула:

— Только ты сам объяснишь Джун, как произошла катастрофа. Я совсем выдохлась.

— Это видно, — раздался сзади голос Брета, и Хилари, повернувшись в кресле, увидела, как он и Джун созерцают дело ее рук. — Если когда-нибудь раздумаете быть моделью, держитесь подальше от канцелярской работы. Вы просто стихийное бедствие.

Хилари хотела заспорить, но, бросив взгляд на беспорядок, который она сотворила, только беспомощно захихикала.

— Ларри, выручай. Нас застукали с поличным.

Брет мгновенно оказался рядом и осторожно поднял руку Хилари.

— Вот они — следы преступления. — Другой рукой он взял ее за подбородок и неожиданно приветливо улыбнулся, отчего сердце Хилари вынужденно совершило серию кульбитов. — И даже на прелестном личике мы находим улики.

Хилари стряхнула с себя томную слабость и уставилась на руки.

— Господи, и как меня угораздило? Они отмоются когда-нибудь? — спросила она Джун, которая тут же заверила ее, что вода с мылом прекрасно помогут ее горю. — Ну, тогда я поскорее смою все улики и поэтому оставляю тебя… — кивнула она Ларри, — искупать вину. — Используй все свое красноречие, старик, — шепнула она Ларри, а Джун одарила своей знаменитой улыбкой.

Брет шагнул вперед, чтобы открыть ей дверь, и несколько метров прошел рядом с ней по коридору.

— Устраиваете личную жизнь моей секретарши, Хилари?

— Кто знает, — ответила она загадочно. — Не все же Ларри общаться с пленками и объективами.

— А как насчет вас, Хилари? — Вопрос прозвучал мягко, и, так же мягко взяв Хилари за локоть, он развернул ее к себе лицом.

— Меня? У меня есть все, что мне нужно, — выговорила она, чувствуя себя бабочкой на булавке под его прицельным взглядом.

— Неужели все? — повторил он, удерживая ее взгляд. — Как жаль, что у меня срочная встреча, а то мы могли бы обсудить это более детально. — Он вдруг быстро притянул ее к себе, скользнул губами по ее губам и обворожительно улыбнулся. — Идите умойтесь — вы сейчас жуткая грязнуля. — И, отвернувшись, зашагал по коридору, а Хилари осталась стоять с чувством непонятного разочарования.

Вторая половина дня у нее была свободна, и Хилари посвятила его походу по магазинам — проверенный способ усмирить взвинченные нервы. Но в памяти снова и снова всплывали тот мимолетный поцелуй (хотя настоящим поцелуем его трудно было назвать) и улыбка в серых глазах. Ее губы все еще ощущали теплое дуновение, и чувства никак не могли успокоиться.

Холодный порыв ветра, ударивший в лицо, вернул Хилари к реальности. Обзывая себя несчастной фантазеркой, она поймала такси. Надо спешить — сегодня она договорилась поужинать с Лизой.

Только в начале шестого она добралась домой и свалила покупки на стул в спальне. Дверь она из-за Лизы не стала закрывать на щеколду и, пройдя в ванную, наполнила ванну горячей душистой водой, чтобы полежать в свое удовольствие минут двадцать. Едва она вылезла из ванны и завернулась в полотенце, как в дверь позвонили.

— Лиза, входи! Ты немного рано, или это я замешкалась. — Она обернула полотенце вокруг себя наподобие саронга и вышла из ванной, овеянная ароматом земляники. — Я буду готова через минуту, просто немного засиделась в ванне. Знаешь, у меня ступни… — И остановилась как вкопанная, потому что вместо маленькой белокурой Лизы перед ней стоял высокий худощавый Брет Бардоф.

— Откуда вы взялись? — выговорила Хилари, с трудом обретая дар речи.

— Сейчас или вообще? — спросил он, улыбаясь ее замешательству.

— Я подумала, что это пришла Лиза.

— Я так и понял.

— Что вы здесь делаете?

— Пришел вернуть вам это. — Он протянул ей тонкую золотую ручку. — Кажется, она ваша. Здесь выгравированы инициалы «X. Б.».

— Да, моя, — подтвердила, нахмурившись, Хилари. — Наверное, выпала из сумки. Но не стоило так беспокоиться. Я забрала бы ее завтра.

— Я подумал, что вы ее хватились. — Он скользнул взглядом по ее полуобнаженному телу, задержался на ногах, потом остановился на груди. — Тем более что мой труд окупился сторицей.

Хилари окинула себя взглядом и залилась краской, а его глаза заискрились сдерживаемым смехом.

— Я сейчас вернусь, — пробормотала она, выбегая из комнаты.

В спальне она впопыхах натянула шоколадные велюровые брюки и кремовый мохеровый свитер, быстро провела щеткой по волосам и проворно подкрасилась — самую малость.

Глубоко вздохнув, она вернулась в гостиную, стараясь сделать спокойное лицо, хотя от спокойствия была очень далека.

Брет удобно расположился на диване и курил с видом хозяина.

— Извините, что заставила вас ждать, — вежливо сказала Хилари, борясь с замешательством. — Вообще-то это мило, что вы сами решили вернуть мне ручку.

Он протянул ей ручку, и она положила ее на столик красного дерева.

— Можно мне… вы хотите… — Тут она с досадой закусила губу, сознавая, что быстро утрачивает самообладание. — Хотите выпить? Или, может быть, вы спешите?..

— Нет, я не спешу, — ответил он, словно не замечая, что при этих словах она слегка нахмурилась. — Мне, пожалуйста, чистого виски, без воды и соды. Если у вас найдется, конечно.

Хилари помрачнела.

— Может быть. Надо посмотреть.

Она вернулась в кухню, открыла шкафчики, где держала спиртное. Брет вошел следом за ней.

Обернувшись, Хилари отметила, что с его появлением ее маленькая кухня стала еще меньше. Его близость смущала и будоражила.

Хилари снова стала просматривать полки и словно видела затылком, как он небрежно прислонился к холодильнику, сунув руки в карманы.

— Вот! — Она наконец торжествующе потрясла бутылкой. — Шотландский!

— Сгодится.

— Я сейчас достану бокал. Лед положить? — Она откинула назад волосы. — Ах да, вы же сказали…

— Бармен из вас, однако, никакой. — Он взял у нее бокал и бутылку и сам налил себе виски.

— Я не особенно увлекаюсь алкоголем… — пробормотала Хилари.

— Как же, помню, ваш предел — две рюмки. Может быть, сядем? — Он с привычной раскованностью взял ее за руку, и слова протеста замерли у Хилари на губах. — Очень приятная квартирка, — проговорил он, когда они расположились на диване, — светлая, уютная, веселая. Говорят, квартира дает представление о хозяине.

— Говорят…

— Гостеприимство — хорошая черта, но все же не годится оставлять дверь незапертой. Это вам Нью-Йорк, а не Канзас.

— Я кое-кого ждала.

— А пришел нежданный гость. — Он заглянул ей в глаза. — Представьте, что могло случиться, если бы кто-то другой вошел и увидел вас, прикрытую одним только полотенцем?

Хилари опустила глаза, не в силах бороться с краской смущения.

— Дверь лучше держать на запоре. Не каждый мужчина оставил бы вас невредимой, как я.

— О, всемогущий император! — вырвалось у Хилари прежде, чем она успела прикусить язык, и его глаза зловеще сощурились. Он быстрым движением притянул ее к себе, но наказание, которое он ей готовил, пришлось отложить, потому что зазвонил телефон. С облегчением вскочив, Хилари поспешила схватить трубку.

— Лиза, привет! Ты где?

— Ой, извини, Хилари. — Ее подруга явно запыхалась. — Тут случилось такое… Ты не обидишься, если я сегодня не приду?

— Ну нет, конечно, но что именно случилось?

— Марк пригласил меня с ним поужинать!

— Так ты послушалась моего совета и сделала ему подножку?

— Что-то вроде того…

— Ой, Лиза! — воскликнула Хилари. — Ты не шутишь?

— Ну нет, — призналась она. — Мы просто оба несли книги и налетели друг на друга. Получился роскошный кавардак.

— Могу представить, — засмеялась Хилари. — Это более стильно, чем нападение в гараже.

— Так ты не обидишься?

— Неужели ты думаешь, что я ставлю пиццу выше истинной любви? — ответила Хилари. — Смелей вперед, и желаю хорошо провести время. Увидимся.

Она положила трубку и встретила любопытный взгляд Брета.

— Давно я не слышал такого интересного разговора.

Хилари с улыбкой поведала ему о любовных затруднениях подруги.

— И вы решили, что самое лучшее будет, если парень упадет ниц к ее ногам?

— Это все же заставило его обратить на нее внимание!

— Зато ваш ужин расстроился. Вы, кажется, сказали — пицца?

— Мой секрет раскрыт, — сказала Хилари, усаживаясь в кресло напротив него. — Надеюсь, вы никому не выдадите, но я — пиццеманка. Если я регулярно не получаю пиццу, у меня начинается ломка. Зрелище не из приятных.

— Нельзя допустить, чтобы вы изошли пеной! — Он быстрым движением поставил пустой бокал на столик. — Идите за пальто, я, так и быть, вас побалую.

— Ох, но это вовсе не обязательно, — испуганно пробормотала Хилари.

— Только, ради бога, не начинайте все заново! Берите пальто, и пошли, — скомандовал он, поднимая ее с кресла. — Я и сам не откажусь перекусить.

Она автоматически послушно надела замшевый плащ, а он — свое коричневое кожаное пальто.

— Ключи не забудьте, — напомнил он, поднимая щеколду и пропуская ее вперед.

Вскоре они сидели в маленьком итальянском ресторанчике, на который указала Хилари. Столик был накрыт традиционной клетчатой скатертью, а в винной бутылке горела свеча.

— Итак, Хилари, что вы будете?

— Пиццу!

— Это я уже знаю. А что-то кроме?

— Я не хочу перебарщивать. Распуститься очень легко.

— А немного вина?

— Не уверена, что мой организм справится. — Подумав, она пожала плечами. — Ладно, ведь живем только раз.

— Как это верно! — Он подозвал официанта и сделал заказ. — Но между прочим… — продолжил он, когда они остались одни, — вы выглядите так, словно уже жили раньше. Вы в прошлой жизни были индейской принцессой! Готов спорить, что в детстве вас звали Покахонтас.

— У многих хватало ума этого не делать, — ответила Хилари. — Однажды я сняла за это скальп с одного мальчишки.

— Да что вы говорите? — заинтересованно подался вперед Брет, подперев ладонями подбородок. — Пожалуйста, расскажите.

— Хорошо, если сможете переварить такую кровавую историю за ужином.

Она откинула назад волосы и невольно приняла такую же, как у него, позу.

— Был такой парень, Мартин Коллинз. Я была в него безумно влюблена, а он выбрал Джесси Винфилд, миленькую блондиночку с томными глазами. Я просто бесилась от ревности. Я в одиннадцать лет была долговязой, костлявой, одни глаза да локти. Как-то я встретила их и очень расстроилась, потому что он нес ее портфель и еще крикнул: «Даю голову на отсечение, это же Покахонтас!» Именно насмешка все и решила. Я придумала план мести. Сбегала домой за маленькими ножницами из маминой коробки для шитья, раскрасила лицо ее лучшей помадой и вернулась караулить жертву. Подкралась к нему сзади, уловила подходящий момент. Прыгнула как пантера на добычу, прижала его к земле и стала кромсать его волосы. Он вопил что есть мочи, но я не знала пощады. Подоспели мои братья и оттащили меня, и он убежал, как жалкий бледнолицый трус, домой, к мамочке.

Брет расхохотался, запрокинув голову.

— Меня наказали, конечно. — Хилари подняла рюмку, в которую Брет подлил вина во время ее рассказа. — Но дело того стоило. Мартин несколько недель ходил в шапке.

Принесли пиццу, и за едой они разговаривали как старые друзья. Хилари бы никогда не поверила, что такое возможно. Когда был доеден последний кусочек, Брет откинулся на стуле и серьезно посмотрел на нее:

— Никогда бы не поверил, что у вас такой аппетит.

Хилари улыбнулась. Вино, вкусная еда и непринужденная обстановка заставили ее расслабиться.

— Я нечасто себе такое позволяю, но, когда это случается, перехожу всякие границы.

— Вы меня потрясаете. Никогда не знаешь, что от вас ждать дальше. Вы созданы из противоречий.

— Не потому ли вы меня и наняли, Брет? — Хилари впервые машинально и добровольно назвала его по имени. — За мою многогранность?

Он, не отвечая, с улыбкой поднес рюмку к губам.

Но когда они вошли в ее подъезд, Хилари снова занервничала. Решив сохранять невозмутимость, она дольше необходимого шарила в сумочке в поисках ключей, выигрывая время, чтобы обрести хотя бы видимость спокойствия.

— Хотите… зайти выпить кофе?

Он взял у нее ключи и с улыбкой отпер дверь.

— Я думал, вы не пьете кофе.

— Не пью, но остальное человечество пьет. Так что я держу немного растворимого.

— Вместе с шотландским виски, — сказал он, заходя в квартиру.

Сняв плащ, Хилари вступила в роль хозяйки:

— Садитесь. Я сию минуту приготовлю кофе.

Он тоже снял пальто, небрежно перекинул его через спинку стула и остался в темно-синем свитере крупной вязки и джинсах. Хилари снова отметила его крепкое телосложение и заспешила в кухню.

Там, двигаясь как заводная кукла, она включила чайник, достала из шкафчика кружки. Поставила на стеклянный поднос маленькую сахарницу, молочник, приготовила для гостя кофе, а для себя чай. Грациозно поднесла к маленькому столику, опустила на него нагруженный поднос и улыбнулась с профессиональной непринужденностью высокому мужчине, который в это время просматривал коллекцию ее аудиозаписей.

— Недурной подбор, — небрежно одобрил Брет. — И снова в вашем духе: Шопен, когда хочется романтики, Денвер, когда вспоминается дом. Б.Б. Кинг, если взгрустнется, Маккартни, когда весело.

— Вы так говорите, словно хорошо меня знаете. — Она испытала одновременно радость и обиду оттого, что он так легко угадал, в каком настроении какую музыку она слушает.

— Пока нет, — пожал он плечами, ставя диски на место и неторопливо приближаясь к ней. — Но я над этим работаю.

Внезапно он оказался очень близко, и Хилари поспешила заговорить о будничном.

— Кофе остывает, — сказала она, принялась переставлять кружки с подноса на столик и в волнении уронила ложечку. Они одновременно нагнулись за ней, и его сильные пальцы сжали ее тонкую руку. При этом соприкосновении через руку Хилари по всему телу пробежал электрический ток, глаза потемнели. Она подняла на него взгляд.

Глаза их молча встретились, и она поняла неизбежность того, что должно сейчас последовать. Она же знала, что все шло к этому, с самого момента их первой встречи в студии Ларри. Их тянуло друг к другу, и, когда Брет поднял ее на ноги, она шагнула к нему в объятия, не вдумываясь в причину этого непреодолимого влечения.

Он неторопливо поцеловал ее, сперва осторожно, потом настойчивее, раздвинул языком губы, крепче прижал к себе. Она сплела руки на его затылке. Ни с одним мужчиной она не вела себя так. В мозгу промелькнула мысль, что никто прежде и не целовал, не обнимал ее так, как он. Но все мысли быстро утонули в необузданной волне страсти.

Не прерывая поцелуя, он увлек ее на диван, и она не оказала сопротивления. Он глубоко вдавил ее в подушки весом своего тела, раздвинул ей ноги, не скрывая желания. Губы его скользнули по ее гладкой шее. И вот по венам заструился извечный огонь. В ушах отдавались глухие удары, но Хилари не могла определить, чье это сердце стучит — Брета или ее собственное? Его губы снова с жадностью завладели ее губами, его рука под свитером отыскала ее грудь.

Хилари вся горела от неизведанного прежде желания и отвечала на прикосновения его губ и рук со страстью, которую в себе и не подозревала.

Вот пальцы Брета коснулись ее живота, но когда Хилари почувствовала, что он пытается расстегнуть ей брюки, то попробовала освободиться. Он не обратил на это никакого внимания и продолжал неистово целовать ее губы, а потом покрыл шею обжигающими поцелуями.

— Брет, не надо. Пожалуйста, нет!

Он оторвался от ее шеи и взглянул в ее ставшие бездонными глаза, огромные от страха и желания. Он тяжело дышал. Хилари в смятении поняла, что решение продолжать дальше или прекратить будет принадлежать только ему.

— Хилари… — пробормотал он и снова нагнулся к ее губам, но она отвернулась и уперлась ему в грудь:

— Нет, Брет, довольно.

Он выдохнул и отодвинулся от нее, встал, вытащил из оставленного на столике золотого портсигара сигарету. Хилари села, обхватив колени руками, и опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.

— Я уже понял, что вы очень многогранная натура, — сказал он, с силой выдохнув облачко дыма. — Но не подозревал в вас жеманства.

— Это не жеманство! — воскликнула уязвленная грубостью тона Хилари, вскидывая голову. — Вы несправедливы. Только потому, что я попросила остановиться… — Ее голос дрогнул. Она была смущена и растеряна и испытывала нелогичное желание снова оказаться в его объятиях.

— Ну вы же не ребенок, — снова заговорил он со злостью, отчего у Хилари задрожали губы. — Что бывает обычно после такого поцелуя? После того, как женщина позволяет мужчине так себя трогать? — Глаза его стали совсем темными от едва сдерживаемого гнева.

Хилари, не подозревавшая о том, насколько далеко способен завести его крутой нрав, сидела молча.

— Ты хотела меня так же, как я тебя! Может быть, хватит играть в игры? Мы оба знали, что это неизбежно случится. Ты взрослая женщина. Хватит строить из себя невинную девочку.

Его слова попали в цель, и предательский румянец залил ее щеки прежде, чем она успела потупиться, чтобы скрыть мучительную неловкость. Брет ошеломленно смотрел на нее, гнев боролся в нем с изумлением.

— Господи, у вас что — никогда не было мужчины?

Хилари закрыла глаза от унижения и упрямо молчала.

— Как же это могло случиться? — спросил он с недоверчивой усмешкой. — Как женщина в двадцать четыре года и с вашей внешностью умудрилась сохранить целомудрие?

— Это было не слишком трудно, — пробормотала она, избегая встречаться с ним взглядом. — Я, как правило, не захожу так далеко. — И она неловко пожала плечами.

— Надо предупреждать мужчин о том, что вы невинны, не дожидаясь, пока зайдете далеко, — едко посоветовал он, с сердцем гася окурок в пепельнице.

— Может, мне вообще на лбу написать «девственница» во избежание недоразумений? — вспыхнула Хилари, оскорбленно вскидывая подбородок.

— Вы знаете, что гнев вам к лицу, — сказал он невозмутимо, однако в голосе звенела сталь. — Так что следите за собой, а то как бы я снова не попытался изменить ваш статус.

— Не думаю, что вы опуститесь до того, чтобы взять женщину силой, — выговорила Хилари.

Брет снял со стула пальто, потом, помедлив, повернулся к ней, поднял ее на ноги, прижал к себе и не отпускал до тех пор, пока она не перестала сопротивляться и бессильно не прильнула к нему.

— Не надейтесь на это, — зловеще произнес он, легко толкая ее обратно на диван. — Я обычно добиваюсь, чего хочу. — Он неторопливо оглядел ее гибкое тело, задержался на дрожащих губах. — Не обольщайтесь. Я мог бы овладеть вами прямо сейчас и без всякого насилия, но… — Он шагнул к двери. — Но я подожду.

Глава 4

В течение следующих недель сессии проходили безо всяких осложнений. Ларри был очень доволен состоянием дел и принес Хилари пачку рабочих снимков, чтобы она могла взглянуть на плоды их совместных трудов.

Хилари просмотрела снимки с профессиональной объективностью и признала, что они превосходные, возможно, лучшие из всего, что сделал Ларри. В выборе ракурсов, освещения, светофильтров чувствовалась рука гения. Вдобавок к этому Хилари великолепно умела перевоплощаться. Фотографии уже положили начало исследованию женской природы. Пройдена была примерно половина пути. Если и дальше все пойдет гладко, они имели все шансы закончить проект даже раньше намеченного. Журнал со снимками должен был появиться в киосках в начале весны.

Продолжить сессии намечалось после Дня благодарения. Хилари была рада передышке, позволившей не только отдохнуть от работы, но и не встречаться с человеком, завладевшим ее мыслями и проникшим в ее сны.

Когда они снова увиделись после того вечера, Хилари ожидала, что оба они испытают чувство неловкости, но Брет поздоровался с ней как ни в чем не бывало, и на миг она даже решила, что ей просто приснились его поцелуи. Он ни словом не заикнулся об их совместном ужине и страстных поцелуях в ее квартире и держал себя с ней по-прежнему: сохраняя деловой стиль отношений, окрашенный легкой нотой насмешливости.

Но Хилари было вовсе не легко по его примеру демонстрировать равнодушие после того вечера из-за тех чувств, которые он в ней разбудил. Внешне она была абсолютно спокойна, в то время как внутри у нее все бурлило. Ларри время от времени делал ей замечания за излишне хмурый вид, но тут же и забывал об этом, не находя, впрочем, в ее поведении ничего необычного.

Стоя у окна в своей квартире, Хилари думала, что на душе у нее так же уныло, как на улице. Ноябрь подходил к концу, небо затянули свинцовые тучи, придавшие городскому пейзажу мрачное очарование. Деревья успели облететь и стояли голые и беззащитные, газоны пожухли.

Хилари внезапно затосковала по дому, ей захотелось оказаться на родной ферме, увидеть золотистые пшеничные поля… Она подошла к стерео и поставила на вертушку альбом Денвера. И сразу вспомнила, как на этом самом месте стоял Брет. Она словно почувствовала на себе тяжесть его тела, и ею овладело мучительное желание, вытеснившее воспоминание о доме. Внезапно она осознала, что испытывает к Брету гораздо более сильное чувство, чем простое физическое влечение. Она включила проигрыватель, и комнату заполнила нежная мелодия.

Хилари напомнила себе, что в ее планы не входило влюбляться, тем более в такого человека, как Брет. Этот путь принесет ей только горе и унижение. Но она не могла заставить замолчать внутренний голос, шептавший, что уже слишком поздно. Она опустилась в кресло и погрузилась в глубокое уныние.

В День благодарения, после праздничного ужина с Лизой и Марком, Хилари вернулась домой поздно. Ужин был роскошным, но она скрывала отсутствие аппетита прежней отговоркой — необходимостью следить за фигурой. Ни на минуту она не забывала о том, что не должна выдавать свое смятение, и старалась выглядеть радостной и довольной. Закрыв за собой дверь квартиры, Хилари облегченно вздохнула и позволила себе расслабиться. Но не успела она снять пальто, как зазвонил телефон.

— Алло! — проговорила она устало.

— Алло, Хилари? Недавно вернулись?

Ему не нужно было называться. Хилари сразу же узнала Брета и обрадовалась, что по телефону он не сможет услышать, как сильно забилось ее сердце.

— Здравствуйте, мистер Бардоф. — Она заставила себя говорить равнодушно. — Вы всегда звоните своим служащим в столь позднее время?

— Вы, кажется, не в настроении? — произнес он невозмутимо. И одновременно с волнением она испытала раздражение оттого, что он был так хладнокровен. — Хорошо прошел день?

— Прекрасно, — солгала она. — Только что вернулась из ресторана — ужинала там с другом. А у вас?

— Волшебно. Я очень люблю индейку.

— Вы позвонили, чтобы поговорить о еде, или была и другая цель? — спросила она излишне резко, представив Брета вдвоем с Чарленой за изысканным ужином в романтической обстановке.

— Да, мне кое-что пришло в голову. Прежде всего я хотел бы отметить с вами праздник, если у вас еще сохранилась та бутылочка виски.

— Э-э… — От неожиданности у нее перехватило горло. Она откашлялась и выговорила с трудом: — Нет… то есть да. Виски у меня остался, но уже поздно, и, кроме того…

— Страшно? — спокойно подсказал он.

— Нет, конечно, — огрызнулась она. — Просто я устала. И уже ложусь спать.

— Неужели?

Она поняла, что он улыбается.

— Честное слово. — Хилари рассердилась на себя, почувствовав, что краснеет. — Вам обязательно все время смеяться надо мной?

— Простите. — Но все-таки извинению недоставало убедительности. — Но вы так настойчиво требуете серьезного к себе отношения… Хорошо, я не стану посягать на вашу выпивку. Сегодня, — добавил он после небольшой паузы. — Увидимся в понедельник. Спокойной ночи, Хилари.

— Спокойной ночи, — пробормотала она, вешая трубку. И тут же горько раскаялась. Обведя комнату взглядом, она страстно захотела, чтобы он пришел сюда, заполнил пустоту своим волнующим присутствием. Хилари тяжело вздохнула и дернула себя за волосы. Даже если бы она знала его телефон, все равно не решилась бы перезвонить и пригласить его.

Нет, лучше избегать его, насколько возможно. Если она хочет преодолеть свое безрассудное увлечение, лучшее лекарство — держаться от Брета на расстоянии. Без поощрения с ее стороны она скоро ему надоест. Чарлена подходит ему гораздо больше, продолжала Хилари растравлять свою рану. Куда ей конкурировать с этой искушенной особой, сноровка не та. Чарлена наверняка и по-французски говорит, и в винах толк знает, и ее не развозит после одного-единственного бокала шампанского…

В субботу Хилари договорилась пообедать с Лизой, надеясь немного развеяться. В модном ресторане было многолюдно. Высмотрев сидевшую за маленьким столиком Лизу, Хилари махнула рукой и направилась к ней через зал.

— Прости, что опоздала, — извинилась девушка, раскрывая меню. — Пробки просто жуткие, я долго не могла поймать такси. Нет, определенно зима на носу. Здесь довольно прохладно.

— Правда? — удивилась Лиза. — А мне кажется, что уже весна наступила.

— Это у тебя от любви в голове все перепуталось. Но если ум и помутился, зато все остальное выглядит чудесно. Ты просто светишься, — добавила Хилари.

Лицо Лизы озарила счастливая улыбка, и тоска Хилари немного рассеялась.

— Мне кажется, что я не хожу, а летаю. Наверное, я тебе надоела своим идиотски счастливым видом?

— Что ты, мне так нравится видеть, как ты сияешь.

Подруги заказали обед и принялись дружески болтать.

— Мне бы надо завести подругу в бородавках и с крючковатым носом, — сказала вдруг Лиза.

Хилари не донесла вилку до рта:

— Не поняла!

— Только что сюда вошел потрясающий красавчик. Но на меня даже не взглянул, словно я невидимка. Смотрит только на тебя.

— Наверное, он просто высматривает знакомых.

— Одна его знакомая как раз гирей висит у него на руке, — ответила Лиза, откровенно разглядывая вошедшую пару. — Но все его внимание нацелено на тебя! Нет, не оборачивайся, — прошипела она, когда Хилари хотела повернуться. — Ну и ну, он направляется прямо к нам! Прими естественный вид.

— Это ты вертишься как на иголках, — усмехнулась Хилари.

— Подумать только, Хилари, нам никак друг от друга не спрятаться.

Знакомый голос заставил Хилари вздрогнуть от неожиданности, она вскинула глаза и увидела усмехающегося Брета.

— Здравствуйте, — выговорила она странно придушенным голосом, мимолетно взглядывая на его рыжую спутницу. — Здравствуйте, мисс Мейсон, приятно снова встретиться.

Чарлена скупо кивнула. По ледяному выражению зеленых глаз было ясно, что она думает как раз наоборот. Возникло некоторое замешательство. Брет вопросительно вскинул бровь.

— Лиза Макдоналд. А это Чарлена Мейсон и Брет Бардоф, — быстро пробормотала Хилари.

— Это вам принадлежит «Мода»? — восторженно спросила Лиза, в то время как Хилари мечтала провалиться сквозь землю.

— Более или менее.

Хилари беспомощно смотрела, как Брет очаровательно улыбается Лизе.

— Я ваша постоянная читательница, мистер Бардоф, — болтала Лиза, не видя, что глаза Хилари мечут в нее молнии. — Жду не дождусь, когда наконец выйдет журнал с фотографиями Хилари. Наверняка это будет что-то потрясающее.

— Для нас это тоже увлекательное переживание. — Он повернулся к Хилари с вызывающей усмешкой: — Правда, Хилари?

— Да, переживание увлекательное, — небрежно подтвердила она и заставила себя не дрогнув выдержать его взгляд.

— Брет, — перебила их Чарлена, — пойдем сядем за столик и дадим девушкам пообедать. — При этом ее глаза скользнули по Хилари и Лизе словно по пустому месту.

— Приятно было познакомиться, Лиза. До встречи, Хилари.

От его ленивой улыбки у Хилари снова началось привычное сердцебиение. Но она сумела выдавить из себя: «До свидания». Она нервно отпила чаю, надеясь, что Лиза не станет обсуждать эту встречу.

Лиза несколько мгновений смотрела в спину удалявшемуся Брету.

— Ого, — обратила она к подруге округлившиеся карие глаза. — Ты не говорила, что он такой потрясающий. Когда он мне улыбнулся, я просто выпала в осадок.

О боже, устало подумала Хилари, неужто Брет на всех женщин действует одинаково? Вслух же она произнесла с шутливым упреком:

— Как не стыдно! Ведь твое сердце вроде как занято.

— Ну да, — подтвердила Лиза. — Но я ведь женщина. — Она покосилась на Хилари и продолжала с хитрецой: — Только не говори, что он не произвел впечатление на тебя. Мы-то хорошо друг друга знаем.

Хилари глубоко вздохнула:

— Я не осталась равнодушной к очарованию мистера Бардофа, но на несколько месяцев вперед мне надо раздобыть противоядие.

— А ты не думаешь, что интерес может оказаться взаимным? В тебе самой очарования хоть отбавляй.

— А ты разве не заметила эту рыжую, которая цепляется за него, как плющ за забор?

— Хотела бы я ее не заметить, — поморщилась Лиза. — Она явно ждала, чтобы я встала и присела перед ней. Кто она такая, кстати? Королева сердец?

— Подходящая пара для императора, — пробормотала Хилари.

— Что-что?

— Так, ничего. Ты закончила? Тогда пойдем. — Не дожидаясь ответа, Хилари встала, взяла сумку, и подруги покинули ресторан.

В утро понедельника Хилари шла на работу, подставляя лицо первому снегу. Холодные мягкие хлопья подлетали к ее запрокинутому лицу, чтобы поцеловать его, и, наблюдая за белым хороводом на фоне свинцово-серого неба, она испытала радостное волнение. Снег напоминал о доме, катании на санках, играх в снежки. Медленно ползущий, вязнущий в пробках транспорт не смог испортить ей настроение, и она прибыла в студию Ларри веселая и оживленная.

— Привет, старичок! Как провел праздники?

Девушка выглядела восхитительно красивой в длинном пальто и меховой шапочке, натянутой до бровей, раскрасневшаяся от холода и приподнятого настроения.

Ларри оторвался от настройки освещения, чтобы поздороваться.

— Вот что делает первый снег. Ты просто живая реклама зимнего отдыха.

— Ларри, ты безнадежен! — Хилари сняла пальто и поморщилась. — Обо всем судишь с точки зрения фотографа.

— Издержки профессии. Джун говорит, что у меня потрясающая способность видеть будущий кадр, — сказал он самодовольно.

— Джун так говорит? — переспросила Хилари, приподняв брови.

— Ну да. Я ее немного поучил фотографировать…

— А, понятно, — иронически процедила она.

— Она… очень увлекается фотографией.

— И ее интерес исключительно касается широкоапертурных линз и скорости вращения обтюратора, — с мудрым видом кивнула Хилари.

— Ладно, Хил, — пробормотал Ларри и принялся устанавливать объектив.

Хилари тихо подкралась и обняла его.

— Поцелуй меня, хитрец, я же знала, что тебя это не минует.

— Ладно, Хил, — попытался он высвободиться. — Ты зачем так рано явилась? У тебя целых полчаса в запасе.

— Ты даже помнишь, сколько времени? — Она широко распахнула глаза, но, встретив его свирепый взгляд, успокоилась. — Просто хотела взглянуть на снимки.

— Они там. — Он кивнул на свой заваленный всякой всячиной стол в углу комнаты. — Пойди туда, дай мне все подготовить.

— Да, мой господин. — Хилари покопалась на столе и отыскала пачку фотографий для «Моды». Она выудила оттуда одну, сделанную на теннисном корте. — Вот с этой я хочу копию, — окликнула она Ларри. — Здесь у меня такой победоносный вид.

Он не ответил, и Хилари, оглянувшись, увидела, что он, как обычно, поглощен своим делом и, очевидно, забыл о ее присутствии.

— Конечно, дорогая Хилари, — ответила она за него. — Все, что захочешь. Посмотри только, какая стойка, — продолжала она восторженно, снова разглядывая снимок. — Превосходная форма и исключительная собранность. Твое место на Уимблдоне. Хил, ты порвешь их на куски, — снова вошла она в роль Ларри. — Спасибо, Ларри, ты меня смущаешь, — ответила она уже от своего лица.

— Вообще-то у тех, кто разговаривает сам с собой, есть хорошие шансы оказаться в известном учреждении, — услышала Хилари вкрадчивый голос над самым своим ухом и вздрогнула, уронив фотографию на стол. — Повышенная нервозность — это тоже нехороший симптом.

Она круто обернулась и оказалась лицом к лицу с Бретом — так близко, что невольно отступила назад. Он это заметил и обезоруживающе улыбнулся.

— Не надо больше подкрадываться ко мне незаметно.

— Простите. Но вы были так увлечены разговором с собственной персоной… — Он выразительно пожал плечами.

Хилари невольно улыбнулась:

— Ларри — неважный собеседник, вот и приходится ему помогать. Вот, сами посмотрите. Он даже не заметил, что вы вошли.

— Ну, тогда я, пожалуй, воспользуюсь его рассеянностью. — Он с неожиданной нежностью заправил ей за ухо шелковистую прядь волос. Его теплое прикосновение пронзило Хилари, а пульс опасно участился.

— О, Брет, привет. Давно пришли? — повернулся к ним Ларри.

Хилари тихо вздохнула, сама не зная — с облегчением или разочарованием.

* * *

Декабрь тянулся медленно. Дело продвигалось быстрее, чем ожидалось, и похоже было, что последняя фотосессия завершится до Рождества. Контракт был заключен по март, и Хилари уже размышляла над тем, чем займется, когда съемки закончатся и она окажется не у дел. Тогда Брет ее, наверное, отпустит. Хотя маловероятно. Он не захочет, чтобы она начала работать на конкурентов до того, как его любимый проект появится в продаже.

Может быть, он сам предложит ей другую работу? Или ее просто ждет небольшой отдых? Этого хотелось больше, и Хилари сама себе удивилась. Ведь она любит свою работу. Бывает тяжело, но скучно — никогда! Последующие несколько лет она собиралась посвятить себя исключительно работе. А потом можно будет отправиться путешествовать, пожить в свое удовольствие. Когда все устроится, тогда и наступит время для серьезного романа. Она найдет симпатичного, надежного мужчину, за которого выйдет замуж. Таков был ее план, и это вполне разумный план. Но почему-то сейчас он казался ей ужасно скучным…

Вторую неделю декабря в студии Ларри царило непривычное оживление. Этим утром здесь звучали голоса, теснились люди. Сегодня центром внимания была не только Хилари, на съемке присутствовал чудесный восьмимесячный малыш: Хилари изображала молодую мать.

Часть студии была обставлена как жилая комната. Когда Хилари высвободилась из рук парикмахера, Ларри в очередной раз проверял свое оборудование. Брет обговаривал с ним пришедшие в голову идеи для сессии, и она невольно загляделась на его мускулистую спину.

Но, спохватившись, она предоставила мужчинам дискутировать, а сама пошла встретить мать и ребенка, который на несколько минут перед объективом станет ее собственным. При виде малыша Хилари приятно удивилась. Он оказался очень похож на нее! У Энди, как представила его молодая мать, были темные, блестящие волосы, а глаза поразительно синие, хотя и не такие глубокие, как у Хилари. Любой мог поверить в то, что это ее ребенок.

— Вы и не догадываетесь, как трудно было найти похожего на вас младенца! — сказал Брет, подходя к Хилари, сидевшей в углу комнаты с Энди на руках. Она смеялась и легонько подбрасывала малыша. Они одновременно подняли на Брета синие глаза. — Вы можете просто ослепить человека. Вам двоим надо немного прикрутить лампочки.

— Правда, он красивый? — Хилари с нежностью потерлась щекой о головку ребенка.

— Хорош, — согласился Брет. — Можно подумать, он на самом деле ваш.

На синеву набежало облачко, и Хилари потупилась, чтобы скрыть внезапно нахлынувшую тоску.

— Да, сходство поразительное. Можно начинать?

— Да.

— Ну что, коллега? — Хилари поднялась и посадила Энди себе на бедро. — Начнем работать?

— Просто поиграй с ним, — велел Ларри. — Веди себя естественно. Нам нужна абсолютная непосредственность. — Он взглянул в круглое личико Энди, и тот серьезно посмотрел на него. — По-моему, он нас понимает.

— Конечно, понимает, — энергично кивнула Хилари. — Он такой умный.

— Будем надеяться, он не испугается ламп. С детьми обычно можно работать без перерыва только несколько минут.

И они начали. Две темные головки склонились друг к другу. Хилари принялась строить на ковре домики из кубиков, а Энди радостно крушил их. Оба увлеклись игрой и друг другом и совсем не обращали внимания на бегавшего вокруг с фотоаппаратом Ларри. Хилари, лежа на животе, болтая в воздухе ногами, воздвигала высокую башню, обреченную на уничтожение. Вот ребенок потянулся к ней, привлеченный шелковистым локоном. Пухлые пальчики захватили его и потащили в рот. Хилари перекатилась на спину и подняла ребенка над собой, и он довольно залепетал, радуясь новой игре. Потом она опустила его себе на живот, и он сосредоточенно занялся перламутровыми пуговками на ее светло-зеленой блузке. Хилари наблюдала за ним, и опять на нее нахлынула непонятная грусть. Она снова подхватила ребенка, зарокотала, изображая самолет, и принялась кружить малыша, а он завизжал от восторга.

Потом она встала, покружила Энди еще немного и прижала к себе. Внезапно она поняла — вот то, что ей надо! Свой ребенок, маленькие ручки на шее, ребенок от любимого мужчины. Она зажмурилась, потерлась щекой о щечку Энди. А когда открыла глаза, то увидела прямо перед собой пристально устремленные на нее глаза Брета.

Одно мгновение Хилари смотрела на него, и в это мгновение в ней родилась спокойная и твердая уверенность, что перед ней — мужчина, которого она любит и чьего ребенка хочет держать на руках. Она на самом деле уже знала это свое желание, просто до сих пор отказывалась думать о нем. Но теперь она больше не хотела себе лгать.

В этот момент Энди дернул ее за волосы и рассеял чары. Хилари поспешно отвернулась, потрясенная открывшейся ей истиной. Она не хотела этого. Как же так вышло? Ей требовалось время, чтобы подумать, разобраться в себе. Сейчас она была захвачена врасплох.

Наконец Ларри сделал знак, что кончил снимать, и Хилари вздохнула с невероятным облегчением. Усилием воли сохраняя профессиональную улыбку на лице, она чувствовала, что внутри у нее все дрожит.

— Превосходно! — воскликнул Ларри. — Вы работали словно старые друзья.

Не работа это была, Ларри, а игра воображения. Она просто фантазировала. Может быть, вся ее карьера была такой фантазией, может быть, вся жизнь… С губ едва не сорвался нервный смех, Хилари с трудом загнала его внутрь. Сейчас нельзя ставить себя в глупое положение, нельзя думать о чувствах, бурлящих внутри, и над вопросом, стучащим в мозг.

— Мне нужен перерыв, чтобы все подготовить к следующей съемке. — Ларри сверился с часами. — Сходи в кафе, Хил, перекуси. Даю тебе час.

Хилари с радостью приняла предложение побыть одной, но не тут-то было.

— Я пойду с вами, — прозвучал голос Брета.

— Нет-нет! — воскликнула она, хватая пальто и спеша к выходу.

Наверное, истерическая нотка в ее голосе заставила его поднять брови.

— То есть не стоит беспокоиться. Вас, наверное, ждет работа. Вам, наверное, надо вернуться в офис.

— Да, работа всегда найдется, — согласился он с усмешкой. — Но время от времени я нуждаюсь в еде.

Он взял у нее пальто, чтобы помочь ей одеться. Ладони задержались на ее плечах, и их тепло проникло сквозь толстую ткань, обожгло кожу, заставило Хилари съежиться. Он повернул ее к себе лицом.

— Хилари, я вовсе не собирался пообедать вами! — сказал он мягко, однако глаза явно выдавали раздражение. — Хватит вам уже шарахаться от меня.

Улицы успели очистить от снега, и он лежал только узкими полосами вдоль тротуаров и на крышах припаркованных машин. Хилари чувствовала себя в тесноте автомобиля словно в ловушке, сидя рядом с мужчиной, в которого влюбилась без памяти. Он выбрал маршрут в объезд Центрального парка, и ее напряжение мало-помалу ослабевало, сердце понемногу успокаивалось.

— Правда, красиво? — кивнула она на деревья. Голые ветви теперь оделись в белое и блестели, словно усыпанные алмазами. — Я люблю снег, — продолжала она, чтобы только не молчать. — Все кажется таким чистым, свежим, дружелюбным. Совсем как…

— Дома? — подсказал он.

— Да… — тихо проговорила она, отворачиваясь от его пристального взгляда.

Дом может быть где угодно вместе с этим человеком, подумала она. Но ни за что нельзя выдавать свою слабость. Он не должен догадаться о ее любви, закружившей сердце в вихре торнадо, которые проносятся по Канзасу поздней весной.

Потом, сидя в кафе за огороженным столиком, Хилари без умолку болтала на безопасные темы, чтобы только не возникла пауза и он не смог угадать тайну, которую она хранила в себе, как сокровище в неприступной крепости.

— С вами все в порядке, Хилари? — спросил вдруг Брет, едва она остановилась, чтобы перевести дух. — Вы в последнее время стали какой-то нервной. — Он смотрел на нее испытующе, и Хилари испугалась, что он проникнет в ее мысли и узнает ее секрет.

— Я просто волнуюсь из-за работы, — проговорила она на удивление спокойно, схватившись за эту соломинку. — Мы уже закругляемся, фотографии появятся в журнале. Как их воспримут?

— Вас волнует только работа? — отрывисто спросил он. — Полагаю, я хороший специалист, чтобы предсказать шумный успех. — Он взглянул на нее в упор. — Вы станете сенсацией. На вас посыплются предложения — от журналов, телепрограмм, рекламных компаний. Вы сможете привередничать.

— Да? — только и смогла выдавить она.

Он нахмурился:

— Разве такая перспектива вас не увлекает?

— Увлекает… конечно, — выговорила она с энтузиазмом, которого на самом деле не ощущала. — Я была бы ненормальной, если бы не радовалась, и я вам очень благодарна за шанс, который вы мне дали.

— Поберегите свою благодарность, — оборвал он ее. — Этот проект — результат работы всей команды. Вы заслужили то, что от него получите. — Он вынул бумажник. — Вы готовы? Я завезу вас в студию, а потом вернусь в офис.

Она молча кивнула, так и не поняв, чем вызвала его недовольство.

Съемки подходили к концу. Хилари переодевалась в маленькой комнатке при студии. Она увидела свое отражение в большом зеркале и задержала дыхание. Когда она достала пеньюар из коробки, решила, что он очень мил, но вполне скромный, теперь же, когда он свободно струился с ее плеч, она была очарована его красотой. Белый, легкий, как паутинка, он обтекал изгибы ее тела и мягкими складками ниспадал до щиколоток. У него был достаточно глубокий, но не чрезмерный вырез — едва открывающий грудь. Пройдясь перед зеркалом, Хилари пришла в восхищение от того, как он неторопливо вьется следом, словно легкая поземка.

Утром она позировала в роскошной собольей шубе. Вспомнив ласковое прикосновение пушистого воротника к подбородку, она вздохнула. Ларри ухватил выражение восторженного наслаждения, когда она спрятала лицо в воротник. Но теперь Хилари думала, что променяла бы этот пеньюар на десяток шуб. В нем было что-то особенное, словно он был создан специально для нее.

Она вышла из примерочной и остановилась, наблюдая, как Ларри заканчивает подготовку. На этот раз она решила, что он превзошел самого себя. Лампы были приглушены, как будто комнату освещали свечи, а дополнительная подсветка создавала впечатление лунного сияния. Эффект получился романтический и изысканный.

— Ты готова? Прекрасно! — оторвался от аппаратуры Ларри и, вглядевшись пристальнее, присвистнул. — Ты великолепна! Каждый мужчина, который увидит твой снимок, начнет умирать от любви к тебе, а каждая женщина захочет оказаться на твоем месте. Подумать только, старушка, ты еще способна меня поразить.

Она засмеялась и направилась к нему, и в этот момент дверь студии открылась. Хилари обернулась и увидела, как в комнату входит Брет с Чарленой под ручку. Синие глаза встретились с серыми, которые медленно скользнули по ней, словно погладили с головы до ног. Потом его глаза так же медленно вернулись к ее лицу.

— Вы выглядите поразительно, Хилари.

— Спасибо. — Она проглотила комок в горле, наткнувшись на ледяной взгляд Чарлены. Ее словно обдало холодным душем, и Хилари от всей души пожалела, что Брет привел с собой свою подругу.

— А мы как раз начинаем. — Деловитый голос Ларри разрушил чары, и остальные трое невольно повернулись к нему.

— Не обращайте на нас внимания, — беспечно сказал Брет. — Чарлене захотелось увидеть проект, который отнимает у меня столько времени.

Он явно подразумевал, что интерес Чарлены абсолютно законен. Настроение у Хилари стремительно упало. Она уныло напомнила себе, что ее чувства к Брету исключительно односторонни.

— Встань там, Хил, — велел Ларри, и она прошла на указанное место. При матовом освещении кожа ее засияла, подсветка сзади сделала пеньюар практически прозрачным, соблазнительно обрисовав фигуру. — Отлично, — подвел итог Ларри, — великолепно! — И включил вентилятор.

Легкий воздушный поток разметал Хилари волосы, распахнул пеньюар. Ларри схватил фотоаппарат и начал фотографировать как одержимый.

— Так… хорошо… теперь приподними волосы. Здорово, отлично, ты их всех сведешь с ума. — Он быстро отдавал указания, и, повинуясь им, Хилари так же быстро принимала разные позы, меняла выражение лица. — Теперь смотри прямо в объектив… Представь, что это лицо твоего возлюбленного. Он подходит, чтобы обнять тебя…

Ее глаза метнулись в глубину студии, где стоял Брет, за которого продолжала цепляться Чарлена. Их взгляды встретились, и Хилари охватила дрожь.

— Ну-ну, Хил, мне нужна страсть, а не испуг! Смотри в объектив, крошка.

Она с усилием повиновалась. Медленно позволила фантазии овладеть собой, и вот фотоаппарат Ларри превратился в Брета. И Брет смотрел на нее не только с вожделением, но и с любовью. Он прижал ее к себе, сильно и бережно. Вот его руки ласкают ее тело, а губы, прошептав слова, которые она так страстно мечтала услышать, соединились с ее губами…

— Прекрасно, Хил!

Погруженная в свой мир, она заморгала и непонимающе взглянула на Ларри.

— Это было нечто! Я сам в тебя влюбился.

Переведя дыхание, Хилари на мгновение зажмурилась и вздохнула над своими мечтами.

— Теперь мы можем пожениться и разводить маленьких объективчиков… — пробормотала она по пути в раздевалку.

— Брет, этот пеньюар просто загляденье, — услышала она слова Чарлены. — Дорогой, я хочу его. Ты ведь подаришь его мне, да? — И она, воркуя, погладила Брета по руке наманикюренными пальчиками.

— Что? Конечно, — кивнул Брет, не сводя глаз с Хилари. — Если хочешь, Чарлена.

Хилари едва не открыла рот от удивления. Этот походя сделанный Бретом подарок его спутнице уязвил ее сверх всякой меры. Она несколько секунд глядела на него в упор, после чего скрылась за дверью раздевалки.

Здесь в уединении Хилари прислонилась спиной к двери, борясь с болью. Как он мог? Внутри у нее все кричало. Пеньюар был необыкновенный, он предназначался ей, он должен принадлежать ей! Хилари зажмурилась и горько всхлипнула. А ведь она только что представляла, как Брет с любовью обнимает ее в этом пеньюаре… а теперь он достанется Чарлене! И Брет будет смотреть на Чарлену потемневшими от желания глазами. Его руки станут ласкать ее тело под полупрозрачной мягчайшей тканью. На место боли пришла неистовая злость. Если Брет так этого хочет, что ж — на здоровье!

Она скинула с себя пеньюар и оделась.

Выйдя из раздевалки, Хилари обнаружила в студии одного Брета, в небрежной позе сидящего за столом Ларри. Собрав все свое достоинство, она подошла к нему и поставила перед ним большую коробку:

— Для вашей подруги. Так возьмете или прикажете постирать? — И гордо повернулась, чтобы уйти, но он успел удержать ее за руку.

— Что вас гложет, Хилари? — Он встал и теперь возвышался над ней, крепко сжимая ей руку.

— Гложет? Меня? — Она сверкнула в него глазами. — О чем вы?

— Бросьте. Вы расстроены, и я намерен узнать отчего. — В его глаза и голос проникла сталь.

— Расстроена? — Она дернула руку, но вырвать не смогла и от этого разозлилась еще больше. — Если я и расстроена, это мое дело. В контракте не записано, что я обязана отчитываться перед вами в своих чувствах. — Свободной рукой она ударила его по руке, чтобы освободиться, но он взял ее за плечи и легонько встряхнул:

— Прекратите! Что на вас нашло?

— Хорошо, я скажу! — огрызнулась она. — Вы являетесь сюда с вашей подругой и запросто отдаете ей пеньюар. Ей только стоит похлопать глазками, посюсюкать, и готово, она его получила!

— Так из-за этого весь сыр-бор? — воскликнул он раздраженно. — Вот женщины! Если вы так нуждаетесь в этой тряпке, я вам ее раздобуду.

— Мне не нужно от вас снисхождения! — закричала Хилари в ярости. — Вы вашими подачками мне хорошее настроение не купите. Приберегите ваши благодеяния для тех, кто их оценит, а меня отпустите!

— Никуда вы не пойдете, пока не успокоитесь и не объясните, в чем дело.

На глаза Хилари вдруг навернулись непрошеные слезы.

— Вы ничего не понимаете! — Она шмыгнула носом. — Вы совсем ничего не понимаете…

— Прекратите! — Брет принялся ладонью вытирать ей слезы, которые уже вовсю катились по щекам. — Я просто катастрофически не выношу слез. Перестаньте, Хилари, не надо так плакать.

— Я по-другому не умею, — горько всхлипнула она.

Он тихо чертыхнулся.

— Я и правда ничего не понимаю. Не из-за пеньюара же такие страсти? Вот, возьмите, раз вам это так важно. — Он схватил коробку и сунул ей в руки. — У Чарлены их и так навалом. — Этой последней фразой он, видимо, намеревался утешить ее, но она возымела обратный эффект.

— Не нужно мне! Я даже видеть его больше не желаю! — закричала она осипшим от слез голосом. — Наслаждайтесь им сами с вашей любовницей.

И с этими словами она наконец вырвалась от него, схватила пальто и стремительно выбежала из студии.

Оказавшись на улице, Хилари остановилась на тротуаре и топнула ногой. Господи, как глупо! Глупо так влюбляться в кусочек ткани. Но не более глупо, чем влюбиться в надменного, бесчувственного человека, которого совсем не интересуешь. Увидев такси, она шагнула вперед и замахала рукой, но тут ее взяли за плечи и повернули, и она увидела перед собой пуговицы на кожаном пальто Брета.

— С меня довольно ваших истерик, Хилари, и я не привык, чтобы меня так демонстративно покидали, — тихо и грозно произнес он, но Хилари смело встретила его взгляд.

— А мне больше нечего вам сказать!

— Как раз вы еще много чего недосказали.

— Не думаю, что вы способны понять, — сказала она терпеливым тоном взрослого, разговаривающего с медленно соображающим ребенком. — Ведь вы всего лишь мужчина!

Резко втянув в себя воздух, он шагнул к ней.

— В одном вы правы, я действительно мужчина, — прошипел он и, в следующую секунду прижав ее к себе, жадно поцеловал в губы. Исчезло все, кроме этого поцелуя, и они стояли обнявшись, не обращая внимания на прохожих, спешивших мимо по тротуару.

Когда он наконец выпустил ее, она отпрянула, часто дыша.

— Теперь, когда вы доказали свою мужественность, мне в самом деле надо идти.

— Вернитесь в студию. Мы закончим разговор там.

— Мы его уже закончили.

— Не вполне. — Он потащил ее за руку к подъезду.

«Я не могу остаться с ним наедине, — в панике подумала Хилари. — Только не сейчас, когда я едва владею собой. Он сразу все поймет».

— В самом деле, Брет, перестаньте! — Она осталась довольна своим спокойным тoном. — Я терпеть не могу публичных сцен, но если вы не оставите ваши дикарские замашки, мне придется позвать на помощь. А я умею кричать очень громко.

— Вы не станете кричать.

— Обязательно стану! — упираясь изо всех сил, заявила Хилари.

— Но, Хилари! — Он повернулся к ней, не выпуская ее руки. — Нам надо выяснить отношения.

— Они слишком накалились, — с усмешкой выговорила она, преодолевая слабость в коленях. — Мы оба погорячились, давайте пока все так и оставим. Действительно, вышла какая-то глупость.

— Там наверху вам так не казалось.

Под его натиском хрупкое самообладание Хилари быстро таяло. Она предприняла последнюю отчаянную попытку удержаться на своих позициях.

— Брет, пожалуйста, не настаивайте. У всех иногда шалят нервы.

— Ну хорошо, — проговорил он после короткой паузы. — Отложим это на потом.

Хилари тихо вздохнула. Она чувствовала, что еще немного — и она согласится на любую его просьбу. Заметив проезжавшее мимо такси, она сунула в рот пальцы и коротко свистнула, подзывая его. Губы Брета раздвинулись в невольной улыбке.

— Вы не перестаете меня удивлять.

Вместо ответа он услышал только звук захлопнувшейся дверцы такси.

Глава 5

Близилось Рождество, и город принарядился к его приходу. Хилари наблюдала из окна, как люди и машины снуют туда-сюда по ярко освещенной улице. Падал легкий снежок, создавая праздничное настроение. Белый пух словно вылетал из огромной распоротой подушки и покрывал город.

Фотосъемки завершились, и Хилари редко виделась с Бретом в последние дни. Она поняла, что отныне они будут встречаться только эпизодически, и облако уныния омрачило жизнерадостный настрой. Ее роль в проекте исчерпана, и с их ежедневным общением покончено тоже. Хилари вздохнула и покачала головой. Завтра она уезжает, чтобы провести праздники дома.

Она сказала себе, что сейчас это ей нужнее всего — сменить обстановку. Десять дней помогут исцелить изболевшееся сердце, дадут возможность пересмотреть жизненные планы, которые теперь представлялись безнадежно скучными, никчемными.

Стук в дверь заставил ее оторвать от стекла разгоряченное лицо.

— Кто там? — спросила она, берясь за ручку.

— Санта-Клаус!

— Б-брет? — заикаясь, выговорила она. — Это вы?

— А вас не проведешь! — Он чуть помедлил. — Вы меня пустите или мы будем разговаривать через дверь?

— Простите. — Она звякнула щеколдой и открыла дверь.

— Вы начали закрываться. — Он оглядел ее велюровый жемчужно-серый халат и снова поднял на нее глаза. — А в комнату войти позволите?

— Конечно. — Она посторонилась, давая ему пройти и стараясь казаться хладнокровной. — А я думала, что Санта-Клаус проникает в дом через дымоход.

— Все, но не я, — сухо ответил он, снимая пальто. — Не отказался бы от вашего знаменитого виски. На улице очень морозно.

— Теперь я совсем ничего не понимаю. Ведь Санта питается молоком и печеньем.

— Если он хоть наполовину мужчина, на что я надеюсь, в кармане у него непременно припрятана бутылка виски.

— Какой цинизм! — укоризненно покачала она головой и двинулась в кухню. На этот раз виски быстро отыскался, и Хилари отмерила ему в бокал обычную порцию.

— Вполне профессионально, — заметил стоявший в дверях Брет. — А вы не присоединитесь ко мне ради праздника?

— Ох, нет, — поморщилась Хилари. — У этого напитка вкус мыла, которым меня однажды заставили вымыть рот.

— Наверное, вы были отличницей, — сказал он, принимая из ее рук бокал. — Я, пожалуй, не стану вас спрашивать, за что вам велели вымыть рот.

— А я бы вам и не сказала, — весело ответила Хилари, которую этот шутливый разговор заставил расслабиться.

— Но все равно выпейте что-нибудь. Ненавижу пить один.

Она достала из холодильника графинчик с апельсиновым соком.

— Не хотите рисковать, — отметил он, пока Хилари наливала себе сок.

Она взяла свой бокал, и они прошли в комнату.

— Я слышал, вы завтра утром уезжаете в Канзас? — спросил он, усаживаясь на диван. Сама Хилари предусмотрительно устроилась в кресле напротив.

— Да, уезжаю. Я пробуду дома до второго января.

— Тогда желаю вам сразу веселого Рождества и счастливого Нового года. — Он поднял бокал. — Я буду думать о вас, когда часы пробьют двенадцать.

— Я уверена, что в новогоднюю полночь вы будете слишком заняты, чтобы вспомнить обо мне, — возразила Хилари и упрекнула себя мысленно за то, что сбилась с легкого, шутливого тона.

Он с улыбкой отпил виски.

— Нет, я все же выгадаю свободную минутку.

Хилари нахмурилась над своим бокалом и ничего не ответила.

— А у меня есть кое-что для вас. — Он встал и достал из кармана пальто маленькую коробочку.

Хилари молча посмотрела на нее, потом перевела взгляд на Брета.

— Ох, но… это… у меня для вас ничего нет.

— Разве? — выразительно переспросил он, и она невольно покраснела.

— Нет, Брет, в самом деле. Я не могу ее взять. Это будет неправильно.

— Представьте, что это подарок императора одной из его подданных. — Он забрал из ее руки бокал и вместо него вложил в нее коробочку.

— Какой вы злопамятный, — невольно улыбнулась она.

— Как слон. Ну, откройте же, — произнес он с нетерпением. — Вам же очень интересно.

Хилари, вздохнув, уступила:

— Никогда не могла устоять перед подарком в рождественской упаковке.

Она развернула блестящую фольгу, открыла коробочку и ахнула. На бархатной подушечке сверкали серьги с темно-синими сапфирами.

— Мне они напомнили ваши глаза — такие же синие, блестящие, очаровательные. Было бы преступлением оставить их какой-то другой женщине.

— Какие красивые, правда, очень красивые… — пробормотала Хилари, когда к ней вернулся дар речи. Подняв на него свои сапфировые глаза, она сказала: — Но вам не следовало покупать их мне. Я…

— Не следовало, — перебил он, — но вы же рады, что я их купил.

Она не могла не улыбнуться:

— Да, рада. Это очень мило с вашей стороны. Не знаю, как вас благодарить…

— Зато я знаю. — Брет поднял ее со стула, его руки скользнули по ее спине. — Вот это вполне подойдет.

Их губы встретились, и после секундного колебания она ответила на его поцелуй, сказав себе, что в самом деле просто выказывает благодарность за заботу. Но поцелуй затянулся, и о благодарности было забыто. Когда Брет оторвался от нее, Хилари, словно в тумане, хотела было высвободиться из теплого кольца его рук.

— Но ведь сережек две!

Его губы снова предъявили свои права, на этот раз более решительно, и губы Хилари раскрылись им навстречу. Ее тело таяло, руки сомкнулись на его шее, пальцы блуждали в его волосах. Она самозабвенно отдавалась ощущениям близости. Все мысли ушли, реальностью были только их губы и его такое сильное тело по сравнению с ее, податливо-мягким.

Когда губы их наконец разъединились, он заглянул ей в лицо темными от страсти глазами:

— Какая жалость, что ушка только два. — Голос его был глухим и охрипшим.

Хилари прислонилась лбом к его груди и попыталась успокоить дыхание.

— Пожалуйста, Брет, — прошептала она, и ее ладони с его шеи соскользнули на плечи. — В такие моменты я совсем не способна соображать.

— Правда? — Его губы коснулись ее волос. — Очень интересно… — Он слегка приподнял ей подбородок и вгляделся в лицо. — Это очень опасное признание, Хилари. Меня так и тянет воспользоваться своим преимуществом. — Он помолчал, не отрывая взгляда от ее нежного беззащитного лица. — Но не сейчас.

Он выпустил ее, и она едва удержалась от того, чтобы не потянуться к нему. Брет подошел к столу, осушил до дна бокал с виски, взял пальто. Уже в дверях он обернулся и с улыбкой сказал:

— Веселого Рождества, Хилари.

— Веселого Рождества, Брет, — прошептала Хилари закрывшейся за ним двери.

В бодрящем холодном воздухе неуловимо пахло свежестью и чистотой — таким знакомым запахом родных мест, небо было голубым, сияющим, безоблачным. Хилари переступила порог старого фермерского дома и отдалась детским воспоминаниям.

— Том, о чем ты только думаешь? Опять не закрыл дверь! — выбежала из кухни Сара Бакстер, вытирая руки о белый сборчатый передник. — Хилари! — замерла она как вкопанная, увидев в комнате высокую стройную девушку. — А у меня из головы вылетело, в котором часу ты приезжаешь!

Хилари, подбежав к матери, горячо обняла ее:

— Мам, до чего хорошо оказаться дома!

Если мама и почувствовала надрыв в словах дочери, она ничем не выказала этого, только обняла ее покрепче. Потом отступила на шаг и оглядела дочку опытным взглядом:

— Не мешало бы тебе поправиться на несколько фунтов.

— Кого это к нам ветер занес из самого Нью-Йорка? — Из кухонной двери появился Том Бакстер и прижал дочь к себе.

Хилари глубоко втянула в себя запах свежего сена и лошадей, который давно стал неотъемлемой составляющей отца.

— Дай-ка на тебя поглядеть. — Так же как перед тем его супруга, отец отстранил дочь, чтобы получше разглядеть ее. — Ну и загляденье. — Он улыбнулся жене. — Вот какую красавицу мы вырастили, да, Сара?

Не теряя времени, Хилари принялась помогать матери на кухне. На старой плите шипели сковороды, наполняя воздух соблазнительными запахами. Хилари слушала, как мама рассказывает о братьях и их семейных делах, загоняя поглубже внутрь переполнявшее ее томление. То и дело она дотрагивалась пальцами до синих сапфиров, сверкавших в ее ушах, и перед ней вставал образ Брета. И отворачивалась, чтобы мама не заметила набегавших на глаза слез.

В рождественское утро Хилари проснулась только с солнцем и лениво потянулась в своей старой, еще детской кровати. Накануне она поздно легла и долго не могла заснуть. Всю ночь ворочалась и смотрела в темный потолок. Брет не выходил у нее из головы, как ни старалась она изгнать его оттуда. Его образ разрушал все преграды, как камень стекло. Она отчаянно, мучительно хотела оказаться рядом с ним.

Сейчас при утреннем свете Хилари снова устремила взгляд на потолок. «Ничего не поделаешь, — безнадежно осознала она. — Я люблю его. Люблю и… ненавижу за то, что он не отвечает мне такой же любовью. Да, его влечет ко мне, он и не делает из этого секрета, но желание — это не любовь. Как же это случилось? Куда пропала моя защита? Он такой высокомерный, — принялась перебирать Хилари его недостатки в надежде найти спасительную лазейку из своей тюрьмы. — Вспыльчивый, властный, чересчур самоуверенный. Почему же все это не имеет значения? Почему я не могу перестать о нем думать даже на пять минут? Сегодня же Рождество, — напомнила она себе и покрепче зажмурилась, борясь с навязчивым вторжением. — Не дам Брету Бардофу испортить мне этот день».

Она откинула одеяло, встала, надела шерстяной халат и вышла из спальни.

В доме утренняя тишина уже уступила место праздничной суете. Все собрались у наряженной елки, и в течение часа слышались радостные восклицания, шуршание упаковочной бумаги, звуки поцелуев. Позже Хилари выскользнула из дому в старой рабочей куртке отца. Под ботинками поскрипывал тонкий ледок. В воздухе чувствовался вкус зимы, тишина покрывала все вокруг своим мягким пологом. Отец был в амбаре, и Хилари машинально принялась привычными движениями помогать ему отмерять зерно, словно делала это только вчера.

— Все-таки фермерша еще жива в тебе, — шутливо сказал отец, и при этих словах Хилари остановилась и серьезно посмотрела на него:

— Кажется, да.

— Хилари, детка, — произнес он мягко, заметив выражение ее глаз, — что случилось?

— Сама не знаю. — Она тяжело вздохнула. — Иногда Нью-Йорк кажется мне таким тесным. Возникает чувство, что ты заперта.

— Мы думали, ты там счастлива.

— Я счастлива… была… и есть, — поправилась она и улыбнулась. — Это очень оживленное, беспокойное место, где каких только людей не встретишь. — Она словно наяву увидела перед собой пронзительные серые глаза и лицо с решительными чертами… — Но иногда мне так не хватает тишины, спокойствия, искренности. Такая вот я глупая. — Она покачала головой и зачерпнула новую порцию зерна. — В последнее время я что-то часто скучала по дому. Я как раз закончила один очень интересный проект, но он отнял слишком много сил. — Не проект, а человек, подумала она.

— Хилари, если ты несчастна, если тебя что-то гнетет, я хотел бы тебе помочь.

На мгновение ей захотелось прижаться к отцовскому плечу и выплакать все свои сомнения и разочарования. Но к чему обременять отца своими заботами? Что он сможет поделать с тем, что дочка полюбила человека, который видит в ней лишь временное развлечение, изделие массового спроса, способное повысить популярность журнала? Разве возможно объяснить, что несчастна она оттого, что ее любимый без особого труда завладел ее сердцем и разбил его, даже не подозревая об этом? Все эти мысли промелькнули в ее уме, и Хилари покачала головой и снова улыбнулась:

— Все это пустяки. Наверное, я просто переутомилась. Пойду-ка покормлю цыплят.

Вскоре пришли гости, в доме зазвучали веселые голоса, детский смех. Привычные дела и любовь родных помогли заполнить мучительную внутреннюю пустоту.

Когда праздник отшумел и в комнатах осталось лишь эхо, Хилари долго сидела в гостиной одна, медля перед тем, как подняться в спальню. Она свернулась в клубочек в кресле и смотрела на мерцающие огоньки елки, невольно гадая, как провел этот день Брет. Тихо отпраздновал его вдвоем с Чарленой? Или шумно и весело в загородном клубе? Но теперь он наверняка сидит у камина, а Чарлена, переодевшись в красивый новый пеньюар, уютно устроилась у него на коленях?

Ее пронзила боль, острая, как отточенная стрела. Терзаясь от ревности и отчаяния, Хилари пыталась отогнать мучительное видение. Но оно не желало исчезать.

Праздники пролетели быстро. Это были славные дни, и Хилари с благодарностью погрузилась в умиротворяющий домашний уклад. Канзасские ветры унесли с собой добрую толику ее печали. Она подолгу гуляла по пологим холмам, любовалась на засеянные озимыми поля, кружилась, раскинув руки. Городским жителям не понять этого, размышляла она. В элегантных квартирах с видом на асфальт и бетон не испытать восторга от единения с природой. Она удивленно всматривалась в горизонт… Земля неукротима, вечна. Раньше на этих равнинах жили индейцы, переселенцы, фермеры. Приходили и уходили, жили и умирали, а земля оставалась. Уйдет и она, Хилари, придет новое поколение, а пшеница все так же будет колыхаться под ярким летним солнцем. Щедрая и изобильная земля дает все, что нужно для жизни, год от года родит акры зерна. А в ответ просит только честно трудиться.

«И я люблю ее, — думала Хилари, — люблю трогать ее руками и ощущать под босыми ногами летом. Люблю ее сытный чистый запах. Наверное, в глубине души я по-прежнему остаюсь деревенской девчонкой, несмотря на всю мою благоприобретенную утонченность…»

Она повернула в сторону дома.

«Как же быть дальше, что делать? У меня карьера, у меня свое место в Нью-Йорке. Мне двадцать четыре. Хорошо ли будет сдаться, вернуться сюда насовсем? Нет!»

Она энергично тряхнула головой, и черные волосы взметнулись водоворотом вокруг лица. Нужно вернуться и продолжать делать то, что она умеет. И Хилари решительно заглушила тихий голосок, уверявший, что это решение внушено одним из жителей Нью-Йорка.

Едва она вошла в дом, как зазвонил старый телефон, висевший на стене. Сбросив пальто, Хилари сняла трубку:

— Алло?

— Алло, Хилари?

— Брет? — Она и не представляла, что при звуках этого голоса ее боль вернется к ней так стремительно.

— Хорошее начало! — услышала она знакомый смешок и прижалась лбом к стене. — Как дела?

— Прекрасно, просто прекрасно. — Она силилась нащупать под ногами островок спокойствия. — Я не ожидала, что вы позвоните. Какие-то проблемы?

— Проблемы? — Она поняла по голосу, что он улыбается. — Неразрешимых, по крайней мере, нет. Я решил напомнить вам о Нью-Йорке. Никому не хочется, чтобы вы позабыли вернуться.

— Я не забуду. — Она набрала в легкие воздуха и придала голосу оттенок делового интереса: — Вы придумали для меня еще какую-нибудь работу?

— Придумал? Да, можно сказать, я придумал кое-что. — Он чуть помедлил. — Не терпится вернуться к работе?

— Да, очень. Не хочется простаивать.

— Ну, понятно.

«Разве ты можешь что-то видеть со своего олимпа?» — подумала она с тоской.

— Мы что-нибудь подыщем, когда вы вернетесь. Глупо не использовать ваши таланты, — проговорил он как-то рассеянно, словно в голове у него уже складывался новый проект.

— Я просто уверена, что вы найдете что-то выгодное для нас обоих, — предположила Хилари, старательно подражая его деловому тону.

— Вы вернетесь в конце недели?

— Да, второго числа.

— Я с вами свяжусь. Пока не берите на себя никаких обязательств. — Это прозвучало как приказ. — Вы снова предстанете перед объективом, если того желаете.

— Хорошо. Я… Спасибо, что позвонили.

— На здоровье. И до встречи.

— Да. Брет… — Хилари лихорадочно искала, что бы еще сказать ему, чтобы немного продлить разговор и хотя бы еще раз услышать, как он произносит ее имя.

— Что?

— Нет, ничего. — Зажмурившись, она ругала себя за ненаходчивость. — Так я буду ждать вашего звонка.

— Договорились. — Он чуть помедлил и сказал с непривычной мягкостью: — Желаю хорошо повеселиться дома, Хилари.

Глава 6

Первое, что сделала Хилари, вернувшись в Нью-Йорк, — это позвонила Ларри. На звонок ответил женский голос.

— Простите, я, наверное, ошиблась номером, — пробормотала удивленная Хилари.

— Хилари? — перебил ее голос. — Это я, Джун.

— Джун? — растерялась Хилари, но тут же спохватилась: — Как дела? Как провели праздники?

— И то и другое потрясающе. Ларри сказал, что вы ездили домой. Хорошо отдохнули?

— Да. Дома всегда приятно побывать.

— Я сейчас позову Ларри.

— Ой, наверное, не стоит…

Но Ларри уже взял трубку. Хилари принялась извиняться и предложила перезвонить позднее.

— Не валяй дурака, Хил, Джун просто помогает мне рассортировать мои старые фотографии.

А их отношения развиваются со скоростью света, раз Ларри позволил Джун трогать свои драгоценные фотографии!

— Я позвонила только сказать, что вернулась, — проговорила она. — На случай, если что-то еще подвернется.

— Э-э-э… так тебе надо позвонить Брету, — рассудил Ларри. — Срок контракта-то вашего еще не истек. Почему ты ему не позвонила?

— Я ему говорила, что вернусь второго, — ответила Хилари как можно равнодушнее. — Он знает, как меня найти.

Прошло несколько дней, прежде чем Брет позвонил Хилари. Это время она почти никуда не выходила из дому из-за сильного снегопада, обрушившегося на город. Время от времени снег сменялся ледяным дождем. Это вынужденное затворничество после канзасского приволья плохо отразилось на ее нервах, и теперь Хилари глядела в окно на заснеженные тротуары с нарастающей тоской.

Как-то вечером, когда с неба сыпался дождь вперемешку со снегом и градом, Лиза зашла к подруге поужинать и поболтать. Хилари на кухне резала салат, когда зазвонил телефон. Руки у нее были мокрые, и она попросила Лизу взять трубку.

Лиза ответила строгим, официальным голосом:

— Это резиденция мисс Хилари Бакстер. У телефона Лиза Макдоналд. Мисс Бакстер подойдет, как только вытащит руки из салата.

— Лиза! — со смехом вбежала в комнату Хилари. — Тебе просто ничего нельзя доверить.

— Все в порядке, — громко произнесла Лиза, протягивая ей трубку. — Это всего лишь жутко сексуальный мужской голос.

— Ну спасибо, — от души поблагодарила ее Хилари, беря трубку. — Ты сослана на кухню!

Лиза, шутливо надувшись, удалилась, а Хилари поднесла трубку к уху:

— Алло, не обращайте внимания, моя подруга любит подурачиться.

— Наоборот — это был самый интересный разговор, который я слышал за целый день.

— Брет? — Только сейчас Хилари поняла, как жаждала услышать его голос.

— С возвращением в асфальтовые джунгли, Хилари. Как там Канзас?

Она так и видела, как на его лице появляется ироническая усмешка.

— Прекрасно, — пробормотала она. — Все было просто прекрасно.

— Очень толковый ответ. А Рождество хорошо встретили?

— Да, очень хорошо. — Призывая к себе все спокойствие, которое при звуке этого голоса стремительно ее покидало, Хилари быстро спросила: — А как вы? Как у вас прошли праздники?

— Замечательно, хотя наверняка не так бурно, как у вас.

— В любом случае по-другому.

— Но они уже позади. Я вообще-то звоню по поводу этих выходных.

— Выходных? — механически повторила Хилари.

— Как вы отнесетесь к поездке в горы?

— В горы?

— Вы прямо как попугай, — хмыкнул он. — У вас не запланировано никаких важных дел на субботу-воскресенье?

— У меня… ну…

— Боже, вы на редкость интеллектуальный собеседник! — сказал он с нарастающим раздражением.

Хилари проглотила комок в горле и попыталась собраться.

— Нет, ничего важного. Я…

— И отлично! — перебил он. — Вы на лыжах катались когда-нибудь?

— Где, в Канзасе? Кажется, для лыж нужны горы.

— Ну да, — рассеянно подтвердил он. — Впрочем, не важно. У меня появилась идея — сделать снимки очаровательной барышни, резвящейся на снегу. У меня домик в Адирондаке, недалеко от озера Джордж. Это будет подходящим фоном. Мы совместим работу с отдыхом.

— «Мы»? — пробормотала Хилари.

— Нет причин пугаться, — насмешливо заверил он. — Я заманиваю вас в глушь не для того, чтобы совратить, хотя в этой идее и есть интересные аспекты… — Он интригующе замолчал, но тут же рассмеялся. — Я просто чувствую сквозь телефон, как вы краснеете.

— Очень смешно! — пробормотала Хилари, бесясь оттого, что он так легко ее разгадывает. — Я как раз вспомнила, что в выходные у меня важная встреча, так что…

— Нет, стойте! — снова перебил он, на этот раз безапелляционным тоном. — Наш контракт в силе. Я еще два месяца имею на вас права. Вы хотели работать, я и предлагаю вам работу.

— Да, но…

— Освежите в памяти наш договор, если необходимо, и ничего не планируйте на выходные. И расслабьтесь, — продолжал он, потому что она молчала. — Вы будете надежно защищены от моих низменных поползновений, потому что Ларри и Джун едут с нами. А позже к нам присоединится Бад Льюис, мой руководитель художественного отдела.

— А… — протянула Хилари неопределенно, сама не зная, успокоило ее это или разочаровало.

— Я… в смысле журнал… предоставит вам лыжи и костюм. Утром в пятницу в полвосьмого я за вами заеду. Соберите вещи и будьте готовы.

— Да, но… — Хилари смотрела на замолчавшую трубку в смятении и досаде. Он даже не дал ей возможности задать вопросы, привести веский аргумент для отказа. Положив трубку, она повернулась в полном замешательстве.

— Что случилось? У тебя такой остолбенелый вид, — удивилась Лиза, выглянув из кухонной двери.

— В выходные я еду в горы, — медленно, словно не веря себе, проговорила Хилари.

— В горы, вот как? — повторила Лиза. — С обладателем этого чарующего голоса?

Хилари показала ей язык и постаралась ответить как можно равнодушнее:

— Это, можно сказать, служебная поездка. Звонил Брет Бардоф. Там будет еще полно всякого народу, — добавила она.

Утро пятницы выдалось ясным и холодным. Хилари накануне сложила вещи, как ей было велено, и допивала вторую чашку чаю, когда зазвенел дверной звонок.

— Доброе утро, Хилари, — поздоровался с порога Брет. — Готовы к покорению неизведанных дебрей?

Сам он, в короткой дубленке, плотных вельветовых джинсах и ботинках на толстой подошве, выглядел вполне к этому готовым. Он скорее казался заядлым путешественником, а не хладнокровным лощеным бизнесменом, к которому она привыкла. Крепко сжав дверную ручку, Хилари приняла независимый вид и пригласила его войти.

Заверив его, что уже собралась, Хилари пошла отнести чашку в кухню и взять из шкафа пальто. Она натянула пальто поверх свитера с джинсами, на голову надела вязаную темно-коричневую шапочку. Брет молча наблюдал за ней.

— Все, я готова. — Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она нервно провела языком по губам. — Так мы идем?

Он кивнул и нагнулся, чтобы взять стоявший у дивана саквояж, и Хилари в свою очередь сделала то же самое, но тут же, неловко покраснев, выпрямилась. Он с улыбкой приподнял брови и, взяв ее за руку, повел к двери.

Брет направил свой «мерседес» на север, и вскоре они выехали из города. Быстро, умело он вел машину вдоль Гудзона и поддерживал непринужденную беседу. Хилари постепенно расслабилась в теплом салоне, привычное напряжение незаметно ушло. Когда за окном замелькали маленькие деревушки, Хилари никак не могла поверить, что они все еще в Нью-Йорке, — ее знакомство с мегаполисом ограничивалось главным образом Манхэттеном и прилежащими кварталами. Хилари простодушно высказывала свои соображения. В машине она сняла с головы шапочку, встряхнула головой, и густые волосы рассыпались по плечам.

— В Нью-Йорке есть не только небоскребы, — усмехнулся Брет. — Есть и горы, и поляны, и леса — всего понемногу. Пора расширить ваш кругозор.

— Для меня Нью-Йорк — это только место моей работы, — призналась Хилари, поворачиваясь к нему. — Он шумный, деловой, интересный, конечно, но часто утомительный, потому что всегда в движении и, кажется, никогда не спит. Поэтому только сильнее ценишь тишину у нас дома в Канзасе.

— Значит, ваш настоящий дом по-прежнему Канзас? — спросил он и задумался вдруг о чем-то своем.

Хилари, уловив эту перемену в его настроении, нахмурилась и, не отвечая, принялась разглядывать окрестности.

Они мчались на север, и Хилари, опьяненная новизной и красотой пейзажа, забыла о времени. Когда вдали промелькнула деревушка Кэтскил, она вскрикнула от восторга и непроизвольно схватила Брета за руку:

— Смотрите, горы!

Оторвав взгляд от захватывающего дух зрелища, Хилари тепло улыбнулась Брету. Он улыбнулся в ответ, и ее сердце совершило серию кульбитов. Она снова отвернулась к окну.

— Наверное, я выгляжу глупо, но, когда с детства видишь исключительно холмы да пшеничные поля, такие картины… потрясают.

— Почему глупо, Хилари? — мягко проговорил он, и Хилари даже повернулась к нему, удивленная непривычным тоном. — Вы ведете себя совершенно очаровательно.

Он взял ее руку, повернул ладонью вверх и поцеловал, отчего по всей руке пробежали огненные стрелы. Кровь ударила в голову. Она словно в дурмане подумала, что он опасный человек, очень опасный. Просто необходимо выстроить против него неприступную оборону. Вот только как? Как бороться одновременно с ним и с частью самой себя, которая только и мечтает о том, чтобы капитулировать?

— Я бы выпил кофе, — внезапно сказал Брет, отвлекая Хилари от самоанализа. — А вы? — повернулся он к ней с улыбкой. — Чаю хотите?

— Не откажусь, — ответила она небрежно.

«Мерседес» въехал в Кэтскил, и Брет притормозил у кафе, открыл дверцу, вышел из машины, а Хилари быстро последовала его примеру, прежде чем он успел обойти машину кругом. Она не могла отвести глаз от горной цепи, величаво царившей над пейзажем.

— Они кажутся больше, чем на самом деле, — заметил Брет. — Их подножия только на несколько сотен футов выше уровня моря. Интересно посмотреть, какое у вас будет лицо, если вы увидите Альпы или Скалистые горы.

Решительно взяв Хилари за руку, он повел ее с холода в уютную теплоту маленького деревенского кафе. Когда они сели напротив друг друга за столик, Хилари сняла тесное пальто и уставилась в окно на пейзаж, пытаясь возвести защитный барьер между собой и Бретом.

— Мне кофе, а даме чай. А как насчет чего-то посущественней, Хилари?

— Что? А, нет… или, может быть, самую малость. — Она вспомнила, что утром практически не успела позавтракать.

— Здесь подают потрясающий кофейный торт. — И прежде чем Хилари успела возразить, он заказал две порции.

— Я обычно не ем такие вещи, — сказала она, нахмурившись, потому что на самом деле имела в виду половинку грейпфрута.

— Дорогая Хилари, — произнес Брет с выражением безграничного терпения, — один-единственный кусочек торта едва ли испортит вам фигуру. Да и в любом случае, — добавил он с бестактной прямотой, — вам не повредило бы набрать несколько фунтов.

— Вообще-то, — с возмущением вскинула она подбородок, — до сих пор никто не предъявлял претензий.

— Не сомневаюсь, и от меня вы тоже их не услышите. Я в последнее время очарован высокими, гибкими женщинами. Хотя, — он протянул руку, чтобы убрать упавшую ей на лицо прядь волос, — излишняя хрупкость порой отпугивает мужчину.

Хилари сочла правильным никак не реагировать на эти слова и жест.

— Давно у меня не было такой приятной поездки, — сказала она как можно спокойнее. — Далеко нам еще ехать?

— Сейчас мы на полпути. — Брет подлил себе в кофе сливок. — Будем на месте примерно в полдень.

— А остальные как доберутся? Я хочу сказать: они едут все вместе?

— Ларри и Джун приедут вместе. — Он с улыбкой отправил в рот кусок торта. — Они сопровождают аппаратуру, если выразиться точнее. Я просто потрясен тем, что он позволяет ей сидеть в одной машине со своей драгоценной оптикой.

— Неужели? — пряча улыбку, спросила Хилари.

— Полагаете, тут нечему удивляться? Я и сам заметил, что наш прославленный фотограф оказывает моей секретарше все больше внимания. Он просто бурно возликовал, когда узнал, что она составит ему компанию в дороге.

— Когда я звонила ему на днях, он как раз позволил ей разобрать свои фотографии, — с оттенком недоверия произнесла Хилари. — А это равносильно помолвке! Если не большему… — Она взмахнула вилкой. — Мне до сих пор не верится. Ларри — и всерьез увлекся женщиной из плоти и крови!

— Это иногда случается с лучшими из нас, — согласился Брет.

А как насчет самого Брета? Она избегала смотреть ему в глаза.

Остаток пути Хилари молча любовалась пейзажем, а Брет изредка ронял общие замечания. Тепло салона и ровная, плавная езда привели ее в состояние глубокого расслабления. Когда они переехали реку Мохаук, Хилари откинулась на сиденье и смежила отяжелевшие веки. Низкий бархатистый голос Брета действовал умиротворяюще, она что-то бормотала в ответ, пока не задремала.

Разбудила ее тряска на неровной дороге, и Хилари беспокойно шевельнулась и открыла глаза. После секундной растерянности она вернулась наконец к реальности. Ее голова покоилась на плече Брета! Она резко села и повернула к нему разрумянившееся после сна лицо.

— Извините! Неужели я заснула?

— Можно и так сказать, — ответил он, глядя, как она приглаживает растрепавшиеся волосы. — Вы отключились примерно на час.

— На целый час? — удивилась Хилари, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. — Где мы сейчас? Я много пропустила? — Она жадно выглянула в окно.

— Все после Скенектади. Мы сейчас на дороге, которая ведет прямо к моему дому.

— Ох, ну и красота. — Стоило ей увидеть окрестности, как она проснулась окончательно.

Дорогу, по которой они ехали, обступали покрытые снегом деревья и огромные валуны. Снег лежал на зелени хвои, а голые ветви искрились льдом. Могучие и крепкие, сосны величественно возвышались над нетронутым белым покровом.

— Как их тут много! — Она повернулась на сиденье, чтобы заглянуть в окно со стороны Брета, и задела коленом его бедро.

— Потому что это лес.

— Не смейтесь надо мной! — Она ткнула его кулачком в плечо. — Для меня все это так ново.

— Да я вовсе не смеюсь, — возразил он, потирая плечо с шутливой гримасой. — Ваши восторги меня умиляют.

Он затормозил, и Хилари снова повернулась вперед. И в восхищении вскрикнула! Перед ней стоял дом в форме треугольника, уютно примостившийся на маленькой поляне и так гармонично вписанный в пейзаж, словно вырос здесь, вместе с этими деревьями. Венецианские окна сверкали в лучах солнца, пробивавшихся сквозь лес.

— Выходите и осмотритесь, — позвал Брет, открывая дверцу. Он протянул ей руку, она вложила в его ладонь свою, и нетронутый снег захрустел под их подошвами.

С дальней стороны дома бежал покрытый сверху коркой льда ручей, и Хилари, увидев его, потянула к нему Брета, словно ребенок, который хочет показать взрослому новую игрушку.

— Как чудесно, как все здесь чудесно, — повторяла она, наблюдая, как вода пробивается между камнями, нарушая глубокое безмолвие своим хриплым бормотанием. — Что за сказочное место! — Хилари покружилась на месте. — Такое дикое, величественное, нетронутое, первобытное…

— Иногда я сбегаю сюда, когда дела слишком меня душат. Здесь благодать — ни важных встреч, ни спешки, ни обязательств.

Хилари взглянула на него с откровенным удивлением. Ей и в голову не приходило, что ему хочется уединиться в месте настолько удаленном от развлечений и комфорта большого города. Брет казался ей воплощением неутомимого делового человека, которому стоит только щелкнуть пальцем, и подчиненные бросаются выполнять его приказ. Сейчас ей приоткрылась иная сторона его натуры, и она почувствовала прилив радости.

Он повернулся и в упор взглянул на нее, отчего у нее вдруг перехватило дыхание.

— Дом стоит очень уединенно, — сказал он уже с абсолютно другим выражением, так что Хилари пришла в замешательство и перевела взгляд на лес и скалы. Она осознала, что находится в абсолютной глуши, и непроизвольно закусила губу. Он сказал ей, что сюда едут и все остальные, и она поверила ему на слово. Ей и в голову не пришло позвонить накануне Ларри и получить его подтверждение. А что, если Брет все это выдумал? Она окажется в изоляции, наедине с ним. Что делать, если он…

— Успокойтесь, Хилари, — сдержанно рассмеялся Брет. — Это не похищение, скоро подоспеют люди и защитят вас.

Значит, он захотел просто посмотреть на ее реакцию? Хилари резко повернулась к нему, чтобы высказать все, что думает о нем, но не успела, потому что он заговорил снова:

— Если, конечно, они не заблудятся. — Он нахмурился, затем улыбнулся. — Вот позор, если окажется, что я неправильно указал дорогу.

Он снова взял за руку растерянную и сбитую с толку Хилари и повел к дому.

Внутри дом оказался довольно просторным. Горы вплотную подступали к высоким окнам и просились в гости. Высокий потолок с балками расширял пространство ввысь. Деревянная лесенка поднималась на галерею, из которой двери вели уже в комнаты. В холле господствовал камин из гранита, а мебель группировалась вокруг него. Темный сосновый пол украшали овальные плетеные коврики, и их пестрое разноцветье очень подходило к деревенской простоте жилища.

— Здесь очаровательно, — в восторге огляделась Хилари и подошла к огромному окну с частым переплетом. — Можно оставаться в доме и одновременно быть на природе…

— У меня такое же ощущение, — согласился Брет и, подойдя к ней, неторопливо снял с нее пальто. — Какими духами вы пользуетесь? — спросил он и провел пальцами по ее затылку, заставив Хилари затрепетать. — Они у вас всегда одни и те же, очень нежные и легкие.

— Это… яблоневый цвет… — Она проглотила слюну, не отводя глаз от окна.

— И не меняйте их, они очень вам подходят… Ужасно есть хочется, — ни с того ни с сего заявил он. — Может быть, вы откроете консервы, пока я разжигаю камин? В кухне у меня приличный запас продовольствия. Вы там легко найдете все, что нужно, чтобы спасти меня от мук голода.

— Ну хорошо, — с улыбкой согласилась Хилари. — Нельзя же допустить, чтобы вы преждевременно угасли. Где у вас тут кухня?

Он махнул рукой, и, оставив его стоять у окна, Хилари двинулась в указанном направлении.

Кухня была очаровательно старомодной, с маленькой кирпичной печуркой и медными кастрюльками на стене. Хилари с некоторым сомнением оглядела печку, предположив, что с такой имела дело, наверное, еще ее бабушка, но обнаружила, что печь только стилизована под старину, а на деле оснащена современными устройствами. В чуланчике она нашла продукты, из одних только консервов можно было приготовить полноценный обед. Правда, не так чтобы очень изысканный, подумала она, открывая банку с супом, но все равно сойдет. Она переливала суп в кастрюлю, когда услышала сзади шаги Брета.

— Быстро вы управились! — воскликнула она. — Вы, наверное, в свое время были заядлым скаутом.

— Я всегда, прежде чем уезжаю отсюда, готовлю все для растопки, — объяснил Брет, глядя ей через плечо. — Остается только открыть заслонку и чиркнуть спичкой.

— Вы до безобразия предусмотрительны, — поморщилась Хилари и поставила кастрюлю на огонь.

— О-о, какая амброзия! — воскликнул он и положил ей сзади руки на талию. — А вы хорошая кухарка, Хилари.

Он тесно придвинулся к ней, и это очень отвлекало. Хилари призвала все свое хладнокровие.

— Вскрыть банку консервированного супа способна каждая… — Слова застряли у нее в горле, потому что он раздвинул ей волосы на затылке и коснулся теплыми губами шеи. — Я лучше сварю кофе. — Она попыталась высвободиться, но его руки не желали ее отпускать, а губы блуждали по ее коже. — Мне казалось, что вы голодны, — пробормотала она, чувствуя, как резко подгибаются колени, и невольно прислонилась к нему спиной, чтобы не упасть.

— Я жутко голоден, — прошептал он, сжав зубами мочку ее уха. — Просто как волк. — И уткнулся лицом ей в шею, а его руки скользнули ей под свитер, и пол под ней качнулся.

— Брет, нет… — простонала Хилари, охваченная приступом желания и спеша высвободиться от него прежде, чем будет слишком поздно. Он что-то пробормотал, развернул ее к себе лицом и жадно впился в ее губы.

Он уже целовал ее так однажды, сильно и страстно, но его напор все же оставался под контролем. А теперь в него словно вселился дикий, первобытный дух этих мест.

Мстя ей за свое долгое терпение, он безжалостно впивался в ее рот, силой раскрывая ей губы, диктуя свою волю… Он прижал ее бедра к своим, лепя из них единое целое, и Хилари чувствовала, что тонет в водовороте его страсти.

Она бессильно приникла к нему, а его руки блуждали по ее телу, ищущие, требовательные, хищные. Огонь его желания воспламенил ее, и она, забыв обо всем, прижималась к нему, желая только слиться с ним как можно теснее, соединиться сердцем…

Но вот Брет глухо выругался — снаружи раздался звук подъехавшего автомобиля. Он оторвался от ее губ и уткнулся подбородком ей в макушку. Из его груди вылетел тяжелый, прерывистый вздох.

— Они все-таки нашли нас, Хилари. Лучше поскорее открыть вторую банку.

Глава 7

На крыльце послышался смех Джун и громкий голос Ларри. Брет пошел встретить их, оставив Хилари перевести дух и немного успокоиться.

Она откликнулась на порыв Брета не рассуждая, на инстинктивном, примитивном уровне. И она понимала, что, не помешай им Джун и Ларри, Брет бы уже не остановился, а она уступила бы. Желание было слишком сильным, всепоглощающим. Хилари пришла в полную растерянность. Она прижала ладони к горящим щекам и, несколько раз глубоко вздохнув, вернулась к плите, где кипел суп, и занялась приготовлением кофе в надежде, что механические действия помогут обрести равновесие.

— Вот как, он уже успел вас запрячь! — На кухню вошла Джун с огромным пакетом. — Как это по-мужски.

— Привет, — повернулась к ней Хилари, уже успевшая вполне взять себя в руки. — Нас обеих, кажется, решили поэксплуатировать. Что в пакете?

— Запасы для долгих, оторванных от цивилизации выходных. — Джун по очереди принялась выставлять на стол молоко, сыр и прочие натуральные продукты.

— Завидная профессиональная предусмотрительность, — определила Хилари и улыбнулась, чувствуя, как напряжение покидает ее.

— Быть безупречной непросто, — со вздохом согласилась Джун. — Просто кое-кто из нас родился с такой миссией.

Приготовив еду, они понесли тарелки и кастрюли в комнату с большим прямоугольным деревянным столом и длинными скамьями по бокам. Компания в два счета проглотила незатейливый обед, словно уже месяц питалась одними сухарями. Сначала Хилари было трудно держаться так же естественно, как Брет, но она призвала на помощь всю свою гордость и включилась в общий разговор, а на его реплики отвечала легко и небрежно.

Потом мужчины принялись обсуждать технические подробности предстоящей фотосессии, а Хилари с Джун поднялись наверх и нашли комнату, которую им предстояло разделить, восхитительной — полностью в стиле остальных помещений дома. Светлая, наполненная воздухом, с захватывающим дух видом на лес и горы, она была меблирована двумя удобными кроватями с лоскутными одеялами. Стены были тоже деревянными, покатый потолок с балками создавал ощущение простора. Бронзовые лампы, которые они зажгли после того, как солнце спряталось за верхушку горы, заполнили спальню мягким, рассеянным светом.

Хилари занялась одеждой, в которой предстояло позировать, а Джун упала на кровать.

— Правда, фантастическое место? — Она вытянула руки вверх и глубоко, удовлетворенно вздохнула. — И так далеко от толпы, телефонов, компьютеров. Вот бы нас завалило снегом, чтобы не выбраться отсюда раньше весны!

— Если только Ларри захватил с собой запас пленки месяца на два, у нас вполне есть шанс здесь задержаться. Не то у него начнется ломка, — заметила Хилари. Она достала из саквояжа красную эскимосскую куртку и такой же лыжный комбинезон и осмотрела вещи наметанным взглядом. — Да, на снегу это будет выглядеть отлично.

— Если выкрасить еще носик желтым, ты будешь смахивать на большую птицу-кардинала, — отметила Джун, подсовывая руки под голову. — Но вообще-то красный, безусловно, твой цвет. С твоими волосами и цветом лица на фоне снега ты будешь смотреться роскошно. Все-таки шеф никогда не ошибается.

Тут до них донесся шум мотора, и, подойдя к окну, они увидели, как Бад Льюис помогает выйти из машины Чарлене.

— Впрочем, однажды это случилось… — со вздохом пробормотала Джун и поморщилась.

Хилари остолбенело смотрела на ярко-рыжие волосы Чарлены.

— Я и не… Брет не сказал, что Чарлена тоже будет. — Внезапно ее охватила ярость. Ей просто-напросто взяли и испортили выходные! Она отвернулась от окна и принялась распаковывать свой саквояж.

— Он и сам не знал, или я очень ошибаюсь. — Джун мрачно облокотилась на подоконник. — Может быть, он выбросит ее обратно на снег?

— А может быть, он будет очень рад ей… — Хилари, дав волю горькому разочарованию, громко захлопнула крышку саквояжа.

— Ну, стоя тут, мы ничего не узнаем наверняка! — Джун схватила Хилари за руку и потащила к двери. — Идем, посмотрим сами.

Спускаясь по лестнице, они услышали голос Чарлены:

— Брет, ты в самом деле не против, что я приехала составить тебе компанию? Я решила сделать тебе сюрприз.

Хилари вошла в комнату как раз в тот момент, когда Брет пожимал плечами. Он сидел перед камином на двухместном диванчике, а Чарлена, пристроившаяся рядом, по-хозяйски держала его под руку.

— Не думал, Чарлена, что ты так любишь горы, — мягко улыбнулся он. — Если ты хотела приехать, тебе стоило только сказать, вместо того чтобы придумывать историю для Бада, что я просил его привезти тебя.

— Ну, милый, это была всего лишь маленькая выдумка. — Она взмахнула накрашенными ресницами и склонила голову набок. — Маленькая забавная интрига.

— Надеюсь, что твоя «маленькая интрига» не заставит тебя скучать. Манхэттен очень далеко отсюда.

— Разве мне бывает с тобой скучно?

Ее воркующий голосок действовал Хилари на нервы. Наверное, из ее губ невольно вырвался какой-то звук, потому что Брет перевел глаза на дверь, где стояли они с Джун. Чарлена проследила за его взглядом и на секунду поджала губы, но тут же растянула их в рассеянной улыбке. Последовал обмен приветствиями, после чего Хилари поспешила уйти на диван в другом конце комнаты, а Чарлена продолжала владеть вниманием Брета.

— Я думала, мы никогда не доедем, — жалобно оттопырила она губы. — Я все-таки не понимаю, почему ты купил дом именно в этом богом забытом месте? — Она взглянула на Брета холодными зелеными глазами. — Один только снег кругом, камни и жуткий холод. — Изящно поежившись, она прижалась к нему. — Что можно делать здесь совсем одному?

— Я нахожу, чем заняться, — проговорил Брет, закуривая. — И я здесь не один — горы изобилуют жизнью, — кивнул он на окно. — Там водятся белки, бурундуки, кролики, лисы — множество мелких зверушек.

— Ну, это не совсем то, что я подразумевала под компанией… — пробормотала Чарлена своим самым чарующим голосом.

Брет одарил ее мимолетной улыбкой.

— По крайней мере, они занятны и нетребовательны. Из окна я видел даже, как мимо пробегают олени. Один раз прошел медведь.

— Здесь есть медведи! — воскликнула Чарлена и крепче вцепилась ему в руку. — Какой ужас!

— Настоящие медведи? — невольно заинтересовалась Хилари, и ее глаза заблестели в предчувствии возможного приключения. — А какие? Неужели эти громадные гризли?

— Здесь водятся черные медведи, Хилари, — уточнил Брет, посмеиваясь над ее реакцией. — Они тоже довольно большие. Но сейчас они погружены в зимнюю спячку, — добавил он специально для Чарлены.

— Слава богу! — выдохнула она с искренним облегчением.

— А Хилари понравились горы. Да, Хилари?

— Они волшебные, — подтвердила Хилари с воодушевлением. — Такие настоящие, суровые. Наверное, и сто лет назад здесь все выглядело точно так же. Никакой застройки, никакой цивилизации — только нетронутая природа на многие километры.

— Ах, вы, оказывается, романтическая натура, — заметила Чарлена.

Хилари метнула в нее убийственный взгляд.

— Хилари выросла на канзасской ферме, — объяснил Брет, заметив в темно-синих глазах недобрые огоньки. — Она еще ни разу не видела гор.

— Надо же, — пробормотала Чарлена, кривя губы улыбкой. — Там у вас, кажется, сеют овес? Вы, должно быть, очень неприхотливы, раз вышли из простой среды.

Ее надменный тон привел Хилари в ярость, и она не смогла сдержаться:

— Жизнь на ферме едва ли можно назвать простой или примитивной, мисс Мейсон. Вам, как рожденной в мегаполисе, трудно представить бескрайнее поле пшеницы или бесконечную вереницу покатых холмов. Жизнь там не такая изысканная, как в Нью-Йорке, но вовсе не доисторическая. У нас даже есть горячая и холодная вода в домах. И люди умеют ценить и уважать землю во всех ее проявлениях.

— Вы, должно быть, настоящее дитя природы, — скучающим голосом сказала Чарлена. — Я же предпочитаю комфорт и городскую культуру.

— Я пойду прогуляюсь немного, пока не стемнело. — Хилари быстро поднялась, чувствуя, что лучше ей держаться подальше от Чарлены, иначе она может не совладать с собой.

— Я тоже пойду с вами, — поднялся вслед за ней Бад. — Мне пришлось весь день с ней провести, — прошептал он Хилари на ухо с заговорщицкой улыбкой. — И сейчас очень хочется продышаться.

Хилари рассмеялась и под руку с Бадом вышла из комнаты, успев заметить, как омрачились серые глаза, провожавшие ее.

Оказавшись снаружи, они принялись глубоко дышать, хихикая, как школьники, над незатейливой шуткой. Потом подошли к ручью, двинулись вниз по течению и скоро оказались в лесу. Здесь солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны сосен и сверкали на бархатистом снегу. Бад что-то рассказывал, и Хилари постепенно успокоилась.

Они взобрались на невысокий утес и некоторое время постояли в дружеском молчании.

— Здесь шикарно, что и говорить, — сказал Бад, и Хилари в знак согласия с наслаждением вздохнула. — Снова начинаешь чувствовать себя человеком, — добавил он, слегка подмигнув. — Эту женщину трудно переварить. Не понимаю, что в ней находит шеф.

— Как ни странно, я с вами согласна, — усмехнулась Хилари.

Когда они шли к дому, снег из белого стал голубым. Медленно подползали сумерки. Они снова пошли по ручью, по собственным следам, и, войдя в дом, весело смеялись, словно старые товарищи.

— Из вас никому не пришло в голову, что не стоит бродить по лесу с наступлением темноты? — мрачно спросил их Брет.

— Какая же сейчас темнота? — Хилари, стаскивая ботинок, запрыгала на одной ноге. — Только-только начало смеркаться, и мы просто прошли вдоль ручья. — Потеряв равновесие, она оперлась на Бада, а он поддержал ее за талию, ожидая, пока она снимет другой ботинок.

— Мы протоптали в снегу тропинку, это лучше, чем хлебные крошки, — усмехнулся он.

— В горах темнеет мгновенно, а сегодня еще и ночь безлунная, — не успокаивался Брет. — Здесь заблудиться ничего не стоит.

— Но мы же не заблудились, значит, все в порядке, — заметила Хилари. — Не нужно снаряжать поисковую экспедицию или отпаивать нас бренди. А где Джун?

— В кухне, готовит ужин.

— Пойду я лучше ей помогу! — Она лучезарно улыбнулась ему и ускользнула, предоставив Баду задабривать шефа.

— Для женщины всегда найдется работа, — со вздохом переступила Хилари порог кухни.

— Скажи это мисс воображале, — поморщилась Джун, разрезая мясо. — Она, видите ли, «так устала после трудной дороги… — она театральным жестом поднесла руку ко лбу, — что просто должна пойти прилечь перед ужином».

— Нам повезло! Кстати, — спросила Хилари, включаясь в готовку, — кто это назначил нас дежурными по кухне? Я уверена, что в моем контракте нет такого пункта.

— Я сама предложила.

— Добровольно?

— Ситуация такая, — начала объяснять Джун, роясь в шкафчиках. — Я успела немного познакомиться с кулинарными талантами Ларри и больше не хочу отравиться. А знала бы ты, какой омерзительный кофе готовит шеф! Ну а насчет Бада — может, он и правая рука шефа, но я рисковать желудком не намерена.

— Вот теперь понятно.

Непринужденно болтая, они готовили ужин. Мясо шипело на огне, весело гремели тарелки. Неожиданно в дверях материализовался Ларри и шумно втянул воздух.

— Какая изощренная пытка. Я умираю от голода, — провозгласил он. — Долго еще ждать?

— Вот, — сунула ему в руки Джун стопку тарелок. — Иди накрывать на стол. Это отвлечет тебя от мыслей о голоде.

— Я же знал, что напрасно сюда иду! — Схватив тарелки, он исчез в комнате.

— Это горный воздух виноват, — сказала Хилари, когда компания, усевшись за стол, жадно поглощала еду. — Я жутко изголодалась.

На губах Брета появилась двусмысленная улыбка, живо напомнившая Хилари об утреннем эпизоде в кухне. Горячая волна прилила к щекам. Она подняла бокал с красным вином, которое Брет достал из какого-то тайника, жадно сделала глоток и решительно переключилась на еду.

Когда настало время убирать со стола и мыть посуду, мужчины только бестолково путались под ногами (ненамеренно или специально — осталось невыясненным), и Джун велела им покинуть кухню.

— Вообще-то шеф здесь я, — напомнил Брет, — и приказывать — это мое дело.

— Только с понедельника, — парировала Джун, решительно выталкивая его за дверь. Но когда следом за мужчинами вышла и Чарлена, ее брови негодующе сдвинулись. — Впрочем, так лучше, — сказала она, поворачиваясь к Хилари. — А то я бы не удержалась и утопила ее в раковине.

После ужина компания удовлетворенно расположилась в гостиной. Хилари отказалась от предложенного Бретом бренди и села на низкий табурет поближе к огню. Она глядела на танцующие языки пламени, зачарованно следила за рождаемыми огнем фантастическими образами и не думала о том, как выглядит в эту минуту. В волосах ее играли отблески пламени, щеки разрумянились, выражение глаз было мечтательным и мягким. Мысли витали далеко, и только краем сознания она улавливала обрывки тихо журчавшего в гостиной разговора. Магия огня унесла ее в далекий от повседневности мир…

— Пламя гипнотизирует, не правда ли, Хилари?

Перед ней возникла высокая поджарая фигура Брета. Он прилег рядом с ней на каминный коврик, и Хилари толчком вернулась к реальности. Она вздрогнула, но тут же улыбнулась и пригладила волосы.

— Да. Если всмотреться, можно увидеть удивительные вещи… — кивнула она. — Например, замок с башнями или бегущую лошадь с развевающейся по ветру гривой.

— А я вижу старичка в кресле-качалке, — сказал он таинственно, и Хилари недоверчиво повернулась к нему, удивленная, что и он видит картины в каминном огне. Брет в ответ взглянул на нее так пристально, что Хилари ощутила внезапную слабость и встала, взволнованная этим новым проявлением его власти над ней.

— День был таким длинным, — сказала она, отводя глаза. — Я, пожалуй, пойду спать. А то Ларри завтра будет упрекать меня, что я сонная.

Пожелав всем спокойной ночи, она быстро вышла из комнаты, прежде чем Брет успел ответить.

Когда Хилари проснулась утром, только-только начало светать. Она потянулась и села, чувствуя, что больше не заснет. Накануне вечером Хилари легла в кровать в смятении и думала, что бессонница ей гарантирована. Но заснула на удивление быстро и спала крепко, а проснулась бодрой и веселой.

Джун спала, закутавшись в одеяло, и только ее мерное дыхание нарушало полную тишину. Хилари тихо поднялась и начала одеваться. Натянула матово-зеленый свитер, более темного оттенка брюки, уверенно облегающие бедра. Отказавшись от косметики, облачилась в лыжный костюм, который раздобыл Брет, а на волосы натянула спортивную шапочку. Крадучись, сошла вниз по ступенькам и задержалась, прислушиваясь, но дом, похоже, был погружен в беспробудный сон. Хилари, захватив варежки, вышла под холодное ясное солнце.

Лес молчал, и Хилари не спеша огляделась. Здесь время словно остановилось — горы казались сказочной страной фей, где людям еще нет места. Компанию ей составляли только величавые сосны в белоснежном сверкающем облачении, и все вокруг было напоено их запахом.

— Я одна, — проговорила она вслух, раскинув руки. — В целом мире нет ни единой живой души. — И побежала по снегу, упиваясь свободой и раздольем. — Я свободна! — Захватив в охапку снег, она подбросила его вверх, покружилась и упала навзничь, утонув в холодном пуху. Горы и деревья склонились к ней, и Хилари поняла, что они навсегда заняли место в ее сердце. Она влюбилась в горы, так же как была влюблена в приволье пшеничных полей. Старая и новая любовь переполнили ее ликованием. Вскочив, она вновь бросилась бежать по снегу, взметая белое облако, и снова упала на снежную перину. И лежала так, глядя в небо, пока какая-то фигура не заслонила его и она не увидела над собой смеющиеся серые глаза.

— Что это вы делаете, Хилари?

— Я делаю ангела, — улыбнулась она в ответ. — Надо вот так лечь и вот так устроить руки и ноги. — Она показала уже с серьезным видом. — Вся штука в том, чтобы встать и не нарушить отпечаток. Тут требуется сноровка и умение сохранять равновесие. — Хилари осторожно села и уперлась ступнями в землю, затем начала вставать, балансируя на пятках. — Нет, дайте руку. Я давно не практиковалась. — Схватив его за руку, она сделала большой прыжок и повернулась посмотреть на свое произведение. — Вот, видите! — горделиво объявила она. — Ангел!

— Красиво, — согласился он. — Вы просто талант.

— Знаю. Я не думала, что кто-то еще проснулся, — добавила она, стряхивая с себя снег.

— Я увидел в окно, как вы танцуете. В какую это игру вы играли?

— Что я здесь совершенно одна, среди этого великолепия. — Она раскинула руки и опять закружилась.

— Здесь никогда не бываешь один. Вот смотрите! — Он указал на лес, и Хилари обомлела: позади стоял и смотрел на них огромный красавец олень с ветвистыми рогами., украшавшими его голову, словно корона.

— Какой прекрасный!..

Словно почувствовав ее восхищение, олень плавно качнул головой, прежде чем растаять под сенью крон.

— Ох, я влюблена! — воскликнула Хилари и побежала по поляне. — Я абсолютно без ума от этого места. Если имеешь все это, никакой мужчина не нужен.

— Правда?

В спину ей ударил снежок, и она обернулась на него, прищурившись.

— Это объявление войны? — Зачерпнув пригоршню снега, она быстро сделала снежок и запустила в него.

Они обменивались бросками, то попадая, то промахиваясь, пока он не пошел в наступление, и Хилари начала предусмотрительный отход. Но Брет настиг ее, толкнул в снег и упал сверху. Ее глаза искрились смехом, щеки раскраснелись от холода.

— Ну ладно, вы победили.

— Да, я победил, — подтвердил он. — А победителю достается добыча. — Он коснулся губами ее все еще смеющихся губ. — Я всегда побеждаю, рано или поздно, — продолжал он, целуя ее в зажмуренные глаза и снова переключаясь на губы уже всерьез, так что все вокруг Хилари закружилось. — У тебя все лицо в снегу… — И он принялся осторожно горячим прикосновением губ растапливать снежинки на ее щеках. — Хилари, ты восхитительное создание. — Он отодвинулся, заглянул в ее широко раскрытые глаза и ладонью смахнул остатки снега с ее лица. — Наверное, народ уже зашевелился. Пора завтракать.

* * *

— А теперь встань вон там, Хил.

Хилари снова была на заснеженной поляне, но на этот раз на нее был нацелен объектив Ларри. Ей казалось, что он фотографирует ее уже много часов. Она горячо желала поскорее закончить сессию и оказаться у камина с чашкой горячего какао.

— Слушай, Хилари, спустись на землю. Ты, по идее, должна резвиться, а не витать в облаках.

— Твои объективы еще не замерзли? — лучезарно улыбнулась она.

— Перестань, Хил, — пробормотал он, снова приседая перед ней. — Ну все, хватит, — объявил он наконец, и Хилари шутя упала на спину, изображая обморок. Ларри нагнулся над ней и сделал еще один снимок. Она зажмурилась и захохотала:

— Сессии становятся длиннее, Ларри, или это только сегодня?

— Все из-за тебя, — покачал он головой, и фотоаппарат наконец-то свободно заболтался у него на ремне. — Ты просто выдохлась. Наверное, лучшая твоя пора позади.

— Сейчас я покажу тебе, кто тут выдохся, — вскочила она на ноги, сгребая снег.

— Нет, Хил! — Ларри загородил фотоаппарат руками и отступил назад. — Не забывай про аппаратуру, держи себя в руках. — Он развернулся и припустил к дому.

— Значит, моя лучшая пора позади? — Хилари погналась за ним и залепила снежком ему между лопаток. Потом настигла, прыгнула ему на спину и принялась весело колотить его по голове.

— Давай-давай, — подзадоривал он, неся ее без всяких усилий. — Души меня, бей до сотрясения, только фотоаппарат не трогай.

— Привет, Ларри! — попался им навстречу в дверях Брет. — Уже закончили?

Хилари довольно отметила, что, сидя на спине у Лари, может смотреть Брету в глаза на одном уровне.

— Мистер Бардоф, я хочу поставить перед вами вопрос о новом фотографе. Этот утверждает, что я выдохлась.

— А чем я могу помочь, если ты себя исчерпала? — защищался Ларри. — Я много месяцев вытаскивал тебя на себе, а теперь, когда делаю это буквально, заявляю, что ты растолстела.

— Все, точка! — воскликнул: Хилари. — Мне больше ничего не остается, как убить тебя.

— Отложи, пожалуйста, на время, — заступилась за него вышедшая на крыльцо Джун. — У нас с Ларри намечена прогулка по лесу, хотя он об этом еще не знает.

— Ладно, — уступила Хилари — У меня будет время все подготовить. Поставь меня на пол, Ларри, твоя казнь отсрочена.

— Замерзли? — спросил Брет, помогая Хилари снять куртку.

— Заледенела! У некоторых в жилах вместо крови что-то другое.

— Профессия модели — не всегда романтика и блеск, — нравоучительно проговорил он, пока Хилари отряхивала снег с волос. — Вам она действительно так нравится? — спросил он с внезапной серьезностью, пристально вглядываясь в ее лицо. — Вам никогда не хотелось чего-то другого?

— Это моя работа, — возразила Хилари. — Она у меня получается.

— Но вам именно это нужно? — с непонятной настойчивостью спросил он. — Больше вам никогда и ничего не хотелось?

— Больше? — повторила она, пожимая плечами и пытаясь скрыть внезапно нахлынувшую грусть. — Разве этого мало?

Он несколько мгновений смотрел на нее, затем тоже пожал плечами и пошел прочь свободной, непринужденной походкой. Озадаченная Хилари провожала его глазами, пока он не исчез за дверью гостиной.

Остаток дня прошел спокойно.

Хилари пила какао, сидя в кресле у огня, и то наблюдала, как Брет и Бад играют бесконечную партию в шахматы, то дремала. Ни один из них не замечал, как неугомонный Ларри щелкает затвором фотоаппарата.

Чарлена упорно не отходила от Брета и следила за состязанием с плохо скрытой скукой. Когда они кончили, она захотела, чтобы Брет показал ей лес. Хилари не сомневалась, что на уме у нее были вовсе не сосны и белки.

Постепенно стемнело. Чарлена, вернувшаяся с прогулки недовольной, пожаловалась на озноб и царственно заявила, что собирается целый час провести в горячей ванне.

Тушеное мясо, приготовленное на ужин, привело ее в ужас. Она компенсировала отвращение к нему изрядной дозой вина. Впрочем, ее жалобы никого особенно не тронули, и ужин прошел в дружеской непринужденной атмосфере, как бывает у людей, которые уже успели привыкнуть друг к другу.

Потом Хилари и Джун снова мыли посуду в кухне, и последняя ворчала, что будет требовать прибавки жалованья. Они почти закончили, когда в дверях появилась Чарлена с очередным бокалом вина в руке.

— Вы уже закруглились с вашими кухонными делами? — спросила она с язвительной насмешкой.

— Да. И спасибо вам за помощь, — ответила Джун, убирая в буфет стопку тарелок.

— Хотелось бы поговорить с Хилари, если вы не против.

— Я не против, — сказала Джун, гремя тарелками.

Чарлена повернулась к Хилари, которая протирала плиту.

— Я вам больше не позволю продолжать в том же духе!

— Ну хорошо — можете сами этим заняться, — протянула ей с улыбкой губку Хилари.

— Я вас видела утром, — злобно процедила Чарлена. — Как вы вешались Брету на шею.

— Вы видели? — пожала плечами Хилари и снова повернулась к плите. — Вообще-то я бросала снежки. Я думала, вы спите.

— Я проснулась, когда Брет встал с постели, — проговорила Чарлена тихо, но смысл фразы был более чем ясен.

Хилари пронзила острая боль. Как он может с такой легкостью перебегать от одной женщины к другой, из объятий в объятия? Как не совестно ему так ее унижать? Она зажмурилась, чувствуя, как кровь отливает от лица. Их утренняя невинная забава и драгоценные моменты близости казались теперь пошлой дешевкой. Отчаянно ухватившись за свою гордость, Хилари повернулась к Чарлене и встретила торжествующие зеленые глаза синим льдом.

— Каждому по вкусу свое. — И, равнодушно пожав плечами, Хилари бросила губку в раковину.

Чарлена вспыхнула. Злобно выругавшись, она выплеснула содержимое бокала на свитер Хилари.

— Это слишком! — возмущенно крикнула Джун. — Вам это так просто не сойдет с рук.

— А ты вообще вылетишь с работы за эти свои слова.

— Не думаю! Вот сейчас шеф узнает, что вы сделали.

— Хватит, Джун, — перебила ее Хилари, подавляя порыв к мщению. — Я больше не хочу никаких сцен.

— Но, Хилари…

— Нет, пожалуйста, забудь. — Хилари разрывалась между побуждением убежать в спальню зализывать раны и острым желанием вцепиться в рыжие волосы. — Я серьезно говорю. Не стоит впутывать сюда Брета.

— Ладно, Хилари, — уступила Джун, метнув в Чарлену взгляд полный отвращения. — Раз ты просишь.

Хилари быстро вышла из кухни, желая только поскорее оказаться в своей комнате. Но не успела дойти до лестницы, как столкнулась с Бретом.

— Побывали на войне, Хилари? — спросил он, бросая взгляд на красные пятна на ее свитере. — И похоже, проиграли?

— Мне нечего было проигрывать, — выговорила она и попыталась пройти мимо.

— Подождите! — Он удержал ее за руки. — Что произошло?

— Ничего, — ответила она, чувствуя, как драгоценное самообладание с каждым мгновением покидает ее.

— Не обманывайте… стоит только на вас посмотреть. — Брет хотел взять ее за подбородок, но она резко отстранилась. — Нет, постой! — Он обхватил ее лицо ладонями. — Что с тобой случилось?

— Со мной абсолютно ничего, — сказала она, отгораживаясь от него невидимым ледяным барьером. — Я только немного устала оттого, что меня трогают руками.

И увидела, как грозно потемнели его глаза.

— Вам повезло, что в доме люди, не то я показал бы вам, что значит трогать женщину по-настоящему. К сожалению, я уважаю невинность. В будущем я воздержусь прикасаться к вам.

Он убрал руки, Хилари прошла мимо него и спокойно направилась вверх по лестнице. Ее плечи и лицо все еще ощущали прикосновение его пальцев.

Глава 8

Февраль сменился мартом. Погода продолжала оставаться холодной и унылой, и так же было на душе у Хилари. Со злосчастных выходных в Адирондаксе она не встречалась с Бретом и ничего о нем не слышала.

Наконец вышел номер журнала «Мода» с фотографиями Хилари. Но, рассматривая страницы с изображениями высокой стройной девушки, она не испытывала никакого энтузиазма. Улыбающееся лицо на глянцевых страницах, казалось, принадлежало совсем другой, незнакомой Хилари, к которой нынешняя не имела никакого отношения.

Фотографии имели огромный успех. Журнал мгновенно расхватывали из киосков. В последующие недели Хилари засыпали предложениями, но ни одно ее не вдохновило. Будущее карьеры стало ей безразлично.

Конец апатии положил звонок Джун. Оказывается, император потребовал ее к себе. Сначала Хилари хотела отказаться от приглашения, но потом решила, что лучше встретиться с Бретом в его офисе, чем дождаться, что он явится к ней на квартиру.

Она тщательно оделась на встречу, выбрала скромный и элегантный бледно-желтый костюм. Волосы заколола на макушке, надела широкополую шляпу. Тщательно оглядела себя в зеркале и осталась довольна спокойной искушенной женщиной, которая в нем отразилась.

В лифте Хилари еще раз велела себе оставаться хладнокровной и придала лицу вежливое равнодушное выражение. Она поклялась, что ее боли он ни за что не увидит. Она сумеет скрыть свою слабость. Ее сильная сторона — умение изобразить то, что требует фотограф. Опыт, наработанный за несколько лет, ей не изменит.

Джун встретила ее радостной улыбкой:

— Заходи. — Она нажала кнопку на телефоне. — Он ждет.

Подавляя страх, Хилари утвердила на лице легкую улыбку и вошла в логово льва.

— Добрый день, Хилари, — поздоровался Брет, откидываясь на кресле, вместо того чтобы встать. — Садитесь.

— Здравствуйте, Брет, — сказала она вежливо под стать ему. Улыбка прочно держалась на губах, хотя, встретив его взгляд, она почувствовала, как засосало под ложечкой.

— Хорошо выглядите, — заметил он.

— Спасибо, вы тоже. — Полная чушь, подумала она лихорадочно.

— Я сейчас снова просматривал фотосерию. Она полностью оправдала наши ожидания.

— Да, я рада, что всем понравилось.

— А есть среди них вы настоящая, Хилари? — рассеянно пробормотал он, перелистывая страницы. — Свободолюбивый подросток, элегантная светская львица, целеустремленная бизнес-леди, любящая жена, нежная мать, экзотическая искусительница? — Внезапно он взглянул на нее в упор пронзительно и властно, едва не разрушив ее непрочный барьер. Но Хилари сумела небрежно пожать плечами:

— Я со своим лицом и телом делаю только то, что от меня требуется, воплощаю задуманный образ. Ведь вы наняли меня как раз поэтому.

— Вы, значит, как хамелеон? По команде меняете цвет?

— Мне за это платят, — ответила Хилари, чувствуя, как ей становится все хуже.

— Вы, кажется, получили несколько новых предложений? — Он снова откинулся на кресле, сцепил пальцы и уставился на нее из-под полуприкрытых век. — Наверное, вы сейчас очень заняты?

— Да, — начала Хилари, разыгрывая воодушевление. — Все так прекрасно! Я пока еще, правда, ни на чем не остановилась. Мне даже предложили нанять менеджера, чтобы он помог мне сориентироваться. Есть интересное предложение от парфюмеров… — Она назвала известную фирму. — Предлагают долгосрочный контракт, на целых три года, с участием в телепередачах, с публикацией в журналах. Кажется, из всех оно самое выгодное. — Это было просто единственное из предложений, которое ей сейчас вспомнилось.

— Понимаю. Кажется, вас пригласили даже сняться в сериале?

— Ну да! — Она небрежно кивнула, лихорадочно припоминая. — Но тут уже надо будет по-настоящему играть. Над этим придется подумать всерьез. — «Вот за это представление я точно получу «Оскара», — подумала она. — Едва ли будет разумно бросаться в такую авантюру.

Брет встал, вышел из-за стола и повернулся к окну. Хилари молча смотрела в его затылок, гадая, о чем он сейчас думает, и не к месту залюбовалась тем, как солнце играет в его густых светлых волосах.

— Наш контракт завершен. И хотя я был готов сделать вам новое предложение, оно едва ли сможет соперничать по прибыльности с предложением от телевидения.

Новое предложение? В голове у Хилари все закружилось. Слава богу, что он стоит к ней спиной и не видит ее лица в это мгновение.

Теперь, по крайней мере, ясно, зачем он захотел ее повидать — предложить новый контракт, новую бумажку. Придется отказаться, хотя она не собиралась принимать ни одно из предложений. Она просто не вынесет дальнейшего общения с ним. Даже эта короткая встреча разбередила душу.

Хилари встала и заговорила, спокойно и деловито:

— Я благодарна вам за предложение, Брет, но я должна думать о дальнейшей карьере. Большое спасибо за шанс, который вы мне предоставили, но…

— Я уже говорил: мне не нужна ваша благодарность! — Он резко обернулся к ней в знакомом приступе раздражительности. — Меня не интересуют казенные изъявления признательности. То, что вы получили в результате этого… — он поднял журнал с лицом Хилари на обложке, — вы заслужили сами. Снимите вы шляпу, чтобы я мог получше вас видеть. — И он, сдернув с нее шляпу, сунул ей в руки.

Хилари едва удержалась от того, чтобы нервно проглотить слюну. И, не дрогнув, встретила его гневный, пронизывающий взгляд.

— Ваш успех — дело ваших собственных рук. Я к нему не причастен и не хочу быть причастным. — Ему, по-видимому, удалось справиться со своей вспышкой, и он продолжал уже почти спокойно: — Я и не ждал, что вы согласитесь на мое предложение. Но если вы все-таки передумаете, я готов его обсудить. Что бы вы ни решили — я вам желаю удачи. Мне хочется думать, что вы счастливы.

— Спасибо. — Быстро улыбнувшись, она направилась к двери.

— Хилари.

Уже взявшись рукой за ручку двери, она на секунду зажмурилась и заставила себя снова повернуться к нему:

— Да?

Он смотрел на нее так, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти ее лицо.

— До свидания.

— До свидания, — ответила она, повернула ручку и вышла. И, вся дрожа, прислонилась спиной к двери.

Джун оторвалась от работы:

— Что с тобой? Хилари!

Хилари невидящим взглядом посмотрела на нее, затем встряхнула головой.

— Ничего, — прошептала она. — Просто… все кончено. — И, сдавленно всхлипнув, выбежала из приемной.

Спустя несколько дней Хилари вяло ловила такси. Она поддалась на уговоры Джун и Ларри и согласилась пойти на вечеринку, которую устраивал Бад Льюис в своем пентхаусе на другом конце города. Она решила, что не должна упиваться жалостью к себе, прекратить общение с друзьями и сторониться общества. Пора уже, думала она, плотнее укутываясь в шарф от свежего апрельского ветра, подумать о будущем. Если сидеть, погрузившись в уныние, то ничего этим не выгадаешь.

И вот в результате прочитанных самой себе нравоучений она отправилась на вечеринку с намерением хорошо повеселиться.

Бад дружески обнял ее за плечи и, подведя к бару, спросил, что она предпочитает. Хилари сначала попросила свой обычный безалкогольный коктейль, но тут ее внимание привлекла чаша для пунша, наполненная чем-то розовым и пенистым.

— Что это за прелесть?

— Плантаторский пунш — немного рома, лимонный сок, сахар, содовая, — пояснил он, живо наполняя ее бокал.

Звучало вроде не очень страшно. Бад отошел к другим гостям, а Хилари осторожно отпила напиток и нашла его очень вкусным. И, взяв бокал, смешалась с гостями, здоровалась со знакомыми, останавливалась, чтобы поговорить и посмеяться. Она переходила от группы к группе, слегка удивленная, что на душе у нее стало вдруг легко и весело. Уныние рассеялось, как летний туман. Она решила, что ей как раз не хватало этого — общества людей, музыки, нового взгляда на жизнь.

Она уже допивала третий бокал и напропалую кокетничала с высоким смуглым мужчиной по имени Пол, когда услышала рядом знакомый голос:

— Привет, Хилари, не ожидал вас тут встретить.

Хилари повернулась и немного удивилась, увидев Брета. Она согласилась прийти на эту вечеринку потому, что Джун заверила ее, что у Брета другие планы. Она рассеянно улыбнулась ему, не вполне понимая, почему он как будто бы не в фокусе.

— Привет, Брет. Решил сегодня снизойти к народу?

Он посмотрел на ее пылающие щеки и блуждающую улыбку, потом его глаза скользнули вниз, охватывая ее стройную фигуру целиком. Потом снова взглянул ей в лицо, слегка приподняв бровь:

— Время от времени я действительно посещаю трущобы — это очень полезно для имиджа.

— М-м-м. — Она кивнула, осушила бокал до дна и отбросила назад выбившийся из прически локон. — Мы оба знаем толк в имидже, да? — И повернулась к своему предыдущему собеседнику с ослепительной улыбкой, от которой тот слегка одурел. — Пол, будь душкой и принеси мне еще этого же самого. Это пунш… — неопределенно махнула она рукой. — Он там в такой чашечке.

— И много ты уже выпила? — спросил Брет, когда Пол растаял в толпе. — Помнится, твоим пределом было два бокала.

— Сегодня я не признаю пределов. — Она вскинула голову, встряхнув локонами. — Я праздную свое второе рождение! И потом, это просто фруктовый напиток.

— По твоему виду можно сказать, что он достаточно крепок, — усмехнулся Брет. — Может быть, теперь стоит все-таки переключиться на кофе?

— Не будь таким скучным… — Хилари провела пальцем по пуговицам его рубашки. — Шелк! — Она улыбнулась. — Я тоже всегда питала слабость к шелку. А ты знаешь, что Ларри пришел сюда без фотоаппарата! — прибавила она, драматически округляя глаза. — Я едва его узнала.

— Скоро ты и мать родную не узнаешь, — заметил Брет.

— Мать?.. Нет, мама снимает только поляроидом, и то редко, — объявила Хилари, беря из рук вернувшегося Пола полный бокал. Сделав большой глоток, она схватила Пола за руку. — Потанцуй со мной. Я правда очень люблю танцевать. А ты пока подержи, — сунула она в руки Брету свой пунш.

Чувствуя себя невесомой и раскрепощенной, Хилари кружилась в такт музыке и недоумевала — как это она могла страдать из-за Брета Бардофа. Вместе с ней, тоже, видимо, в эйфории, кружилась и комната. Пол что-то прошептал ей на ухо, она не смогла разобрать что и только неопределенно вздохнула.

Когда музыка оборвалась, кто-то коснулся ее руки, и, оглянувшись, Хилари увидела, что рядом стоит Брет.

— Хочешь разбить нас? — спросила она, откидывая назад спутанные волосы.

— Хочу уйти отсюда, — сказал он, увлекая ее за собой, — и ты тоже.

— Но я пока никуда не собираюсь, — уперлась Хилари. — Еще совсем рано, и мне здесь весело.

— Вижу. — Он продолжал тащить ее за собой, даже не давая себе труда оглянуться. — Но мы все равно уходим.

— Мне не нужен провожатый. Я возьму такси, или, может быть, меня подвезет Пол…

— Как же, подвезет он, — пробормотал Брет, протискиваясь сквозь толпу.

— Но я еще хочу танцевать! — Она забежала вперед и уперлась ему в грудь. — Хочешь потанцевать со мной?

— Не сегодня, Хилари. — Он вздохнул. — Наверное, придется действовать иначе. — Одним быстрым движением он взвалил ее на плечо и продолжил свой путь мимо заинтригованных гостей.

Хилари, вместо того чтобы вознегодовать, захихикала.

— Вот потеха, так меня в детстве носил папа!

— Потрясающе.

— Сюда, шеф. — У двери стояла Джун с сумочкой и шарфом Хилари. — Справитесь с ситуацией?

— Все будет в порядке. — Он поудобнее перехватил свою ношу и вышел на площадку. Таким путем Хилари была вынесена из дома и погружена без излишних церемоний в автомобиль Брета. — Вот, — сунул он ей в руки шарф. — Накинь.

— Мне совсем не холодно. — Она небрежно бросила шарф на сиденье. — Мне просто чудесно.

— Не сомневаюсь. — Он окинул ее безнадежным взглядом и сел рядом на водительское сиденье. — У тебя сейчас в крови столько алкоголя, что хватит согреть двухэтажный особняк.

— Фруктового пунша, — поправила его Хилари, привалившись к спинке. — Ой, какая луна! — Она навалилась на щиток управления, глядя в окно на призрачный беловатый круг. — Как я люблю полнолуние! Давай пройдемся пешком.

Он притормозил у светофора, повернулся к ней и произнес отчетливо:

— Нет.

Хилари тряхнула головой и прищурилась, словно желая получше его рассмотреть.

— Вот не знала, что ты такой зануда!

— Да, люблю отравить другим удовольствие.

Хилари снова откинулась на спинку сиденья и затянула песню. Брет въехал на стоянку у ее дома и спросил с невольной усмешкой:

— Ну что, ты дойдешь сама или тебя снова понести?

— Разумеется, я дойду. Я уже много лет хожу самостоятельно. — Распахнув дверцу, она выбралась наружу, спеша доказать свои возможности. Как странно, раньше пол здесь не шел под уклон. — Вот видишь? — воскликнула она, угрожающе качнувшись. — Я прекрасно сохраняю равновесие.

— Ты просто прирожденный канатоходец. — Он подхватил ее под руку, чтобы предотвратить падение, потом взял на руки. Она довольно обхватила его за шею. Брет внес ее в лифт.

— Так гораздо лучше, — объявила она, когда лифт начал подъем. — Знаешь, чего мне всегда хотелось?

— Чего? — рассеянно спросил он, даже не глядя на нее.

Хилари сжала губами мочку его уха.

— Хилари… — начал он, но она перебила:

— У тебя такие красивые губы. — И сосредоточенно обвела пальцем контур его губ.

— Хилари, перестань.

Но она продолжала, словно не расслышав:

— И лицо… — Ее пальчик начал путешествие вокруг его лица. — А в твоих глазах просто тонешь. — И ее губы заскользили по его шее.

Он шумно выдохнул, когда открылась дверь лифта.

— М-м-м, как хорошо пахнет.

Не опуская ее на пол, Брет с трудом вытащил из сумочки ключи, в то время как Хилари теребила губами мочку его уха.

— Прекрати, Хилари, — приказал он. — А то я забуду все правила игры.

С трудом открыв дверь, он на мгновение прислонился к ней, чтобы перевести дыхание.

— А я думала, что мужчины любят, когда их соблазняют, — пробормотала Хилари и потерлась щекой о его щеку.

— Послушай, Хилари! — повернул он к ней голову, и тут же она завладела его губами.

— Мне просто захотелось тебя поцеловать. — Она зевнула и положила голову ему на грудь.

— Хилари… ради бога.

Пока он нес ее в спальню, она сонно что-то бормотала ему в ухо. Брет хотел положить ее на кровать, но она уцепилась за его шею, и он, потеряв равновесие, свалился на нее. Плотнее сомкнув руки, Хилари прижалась губами к его губам. Чертыхнувшись, он пытался высвободиться.

— Ты не понимаешь, что делаешь!

Сонно застонав, она закрыла глаза.

— У тебя что-нибудь есть под платьем? — спросил он, снимая с ее ног туфли.

— Да… шимми.

— Что это такое?

Хилари загадочно улыбнулась. Глубоко вдохнув, он приподнял ее, расстегнул «молнию» на облегающем платье, стянул его сначала с плеч, потом и со всех изгибов ее стройного тела. Глухо выругавшись и стараясь не смотреть на матовую кожу, едва прикрытую кусочком шелка, Брет накрыл покрывалом ее расслабленное тело. Хилари со вздохом зарылась в подушки.

Брет подошел к двери и, обернувшись, позволил себе еще раз взглянуть на забывшуюся блаженным сном Хилари.

— Просто не верится. Я, наверное, выжил из ума. — Он прислушался к ее ровному дыханию. — Утром я себя возненавижу. — Еще раз глубоко вздохнув, он отправился искать бутылочку шотландского виски.

Глава 9

Хилари проснулась от яркого солнца и заморгала, пытаясь разглядеть окружавшие ее предметы. Села на кровати и застонала. Голова болела, во рту словно было полно песка. Она спустила ноги на пол и попыталась встать, но только со стоном опустилась на кровать, потому что комната закружилась, словно карусель. Хилари схватилась за голову, чтобы остановить это тошнотворное кружение.

Что она пила вчера вечером? Вспоминая, она сильно зажмурилась. Что это был за пунш такой? Она едва доковыляла до шкафа, чтобы взять халат.

Смятое платье валялось на полу, и Хилари оторопело уставилась на него. Она решительно не помнила, как раздевалась. Озадаченно покачав головой, она прижала ладони к пульсирующим вискам. Теперь ей нужен аспирин, стакан сока и холодный душ. Медленно и осторожно Хилари побрела в кухню. Но резко остановилась и бессильно прислонилась к стене, увидев на стуле в гостиной мужской пиджак, а на полу пару мужских туфель.

— Господи… — прошептала она потрясенно, потому что в этот миг память отчасти вернулась к ней. Брет принес ее домой, а она… Хилари содрогнулась, вспомнив, как вела себя в лифте. Но что было дальше? Она помнила только отдельные моменты, словно кусочки рассыпанной по полу мозаики. Мысль о том, чтобы сложить их вместе, заставила ее задрожать.

— Доброе утро, моя милая.

Она медленно подняла глаза, и кровь совсем отлила от ее и без того бледного лица. Ей широко улыбался Брет. На нем были только брюки, рубашка небрежно свисала с плеч. По мокрым взъерошенным волосам можно было заключить, что он только что из душа.

Из ее душа! Хилари смотрела на него во все глаза, мысли в голове смешались.

— Я бы не отказался сейчас от кофейку. — Брет развязно чмокнул ее в щечку, от чего у нее свело желудок. Он прошел мимо нее в кухню, а она в страхе последовала за ним. Он между тем включил чайник, повернулся и положил ей руки на талию. — Ты была великолепна. — Он поцеловал ее в лоб, и Хилари почувствовала, что сейчас упадет в обморок. — Надеюсь, ты тоже получила удовольствие?

— Я… я не помню… точно.

— Не помнишь? — Он посмотрел на нее недоверчиво. — Неужели ты правда забыла? Ты была потрясающая.

— Я была… Ох. — Она закрыла лицо руками. — Голова…

— Это с похмелья. — Он сочувственно цокнул языком. — Ничего, сейчас я тебя вылечу. — И, открыв холодильник, принялся в нем шарить.

— С похмелья? — переспросила она, держась за дверь. — Я ведь, кроме пунша, ничего не пила.

— И еще трех сортов рома!

— Рома? — повторила она, отчаянно пытаясь вспомнить. — Да нет, я пила только…

— Плантаторский пунш, — сказал Брет, стоя к ней спиной и занятый приготовлением какого-то снадобья, — состоит почти целиком из рома — желтого, белого и черного.

— Но я не знала… — Хилари тяжело привалилась к косяку. — Значит, я в самом деле перебрала. Я совсем не привыкла пить. А ты… ты, значит, воспользовался ситуацией!

— Это я-то воспользовался ситуацией? — Он с изумлением повернулся к ней со стаканом в руке. — Дорогая, да я не мог от тебя отбиться. — Он со смехом вскинул брови. — Ты просто настоящая тигрица, когда заведешься.

— Что за кошмар ты говоришь? — воскликнула она и тут же застонала от сильного приступа головной боли.

— Вот, выпей, — протянул он ей стакан, и Хилари уставилась на него с сомнением.

— Что это?

— Не спрашивай, просто пей, — посоветовал Брет.

Хилари залпом проглотила содержимое, и ее передернуло.

— Брр!

— Такова расплата за пьянство, любимая, — назидательно промолвил Брет.

— Я вовсе не напилась, — запротестовала Хилари, — а только немного опьянела. А ты… — она свирепо взглянула на него, — ты этим воспользовался!

— Но ты не оставила мне другого выхода!

— Я же не понимала, что делаю!

— Ну нет, ты определенно понимала.

Увидев его улыбку, она глухо застонала.

— Но я не помню. Я совсем ничего не помню. — Она начала тихонько всхлипывать.

— Утешься, Хилари, — сказал он. — Вспоминать на самом деле нечего.

— Что это значит? — снова шмыгнула она носом и вытерла глаза ладонью.

— То и значит, что я до тебя не дотронулся. Оставил чистой и непорочной в твоей девственной кровати и лег спать на этом ужасно неудобном диване.

— Так ты не… мы не…

— Мы оба безгрешны. — Брет повернулся к закипевшему чайнику и налил кипятку в кружку.

Первоначальное чувство облегчения сменилось внезапной досадой.

— Но почему? Что со мной не так?

Брет изумленно повернулся к ней и вдруг расхохотался.

— Хилари, ты самое противоречивое существо! Ты же только что была в отчаянии, потому что решила, будто я похитил твою невинность, а сейчас обижена, что я этого не сделал.

— Я тут не вижу ничего смешного! Ты специально позволил мне думать, что мы…

— Спали вместе? — подсказал Брет, отпив кофе. — Ты это заслужила. Ты всю дорогу от лифта до спальни доводила меня до безумия. — Он улыбнулся, глядя, как она заливается румянцем. — Ты и сама это помнишь. А теперь еще вот что запомни. Большинство мужчин не отказались бы от такого лакомого кусочка, как ты, и не легли бы спать на утлом диване, так что с этих пор будь поосторожнее с фруктовыми пуншами.

— Да я в жизни больше не притронусь к алкоголю! — поклялась Хилари, вытирая глаза. — И к фруктам тоже. Мне сейчас просто срочно необходимо выпить чаю или даже этого жуткого кофе.

Тут голову ей пронзил дверной звонок, вызвав новый приступ боли, так что Хилари невольно выругалась, что было ей совсем несвойственно.

— Сейчас я заварю чай, а ты пойди открой дверь, — предложил Брет, усмехаясь над ее подбором слов.

Хилари поплелась в прихожую и отворила дверь.

На пороге стояла Чарлена, которая тут же ледяным взглядом впилась в растрепанные волосы и небрежный наряд Хилари.

— Как вы кстати, — сказала Хилари, захлопывая за вошедшей Чарленой дверь с шумом, который вызвал новый приступ головной боли.

— Я слышала, вы вчера устроили целое представление на людях!

— Добрая слава разносится быстро, — пробормотала Хилари. — Я признательна вам за беспокойство.

— О вас я не беспокоюсь нисколько. — Чарлена стряхнула невидимую нитку с зеленого жакета. — Меня беспокоит Брет. Вы, кажется, взяли в привычку навязываться ему, и я намерена положить этому конец.

Хилари решила, что в ее состоянии выслушивать подобное — это чересчур. В ней глухо всколыхнулся гнев. Сделав вид, что зевает, Хилари приняла скучающий вид.

— Это все?

— Если вы думаете, что я позволю такому ничтожеству, как вы, пачкать репутацию моего будущего мужа, вы очень ошибаетесь!

В одно мгновение пыл возмущения сменился холодом отчаяния. Хилари с таким усилием постаралась сделать безразличное лицо, что в голове у нее с новой силой запульсировала боль.

— Поздравляю вас и соболезную Брету.

— Я тебя уничтожу! — выкрикнула Чарлена. — Я позабочусь, чтобы твое лицо больше не появилось ни в одном журнале…

— Здравствуй, Чарлена, — спокойно произнес вошедший в комнату Брет уже в надетой как следует рубашке.

Чарлена круто повернулась, впилась взглядом сперва в него, затем в его пиджак, небрежно висевший на спинке стула.

— Что… что ты здесь делаешь?

— Кажется, это и так понятно, — ответил он, садясь на диван и обувая туфли. — Если бы ты не хотела знать, ты не взяла бы на себя труд контролировать меня.

«Он просто использует меня, — подумала Хилари, охваченная обидой и гневом. — Просто-напросто хочет, чтобы она ревновала!»

Чарлена повернулась к ней, ее грудь бурно вздымалась от волнения.

— Тебе его не удержать! Ты только одноразовая дешевка! Ты ему надоешь за неделю! Он скоро вернется ко мне! — бессвязно восклицала она.

— Потрясающе, — сказала Хилари, чувствуя, что теряет над собой контроль. — Возвращаю его вам с большим удовольствием. Вы мне оба надоели. Почему бы вам не уйти прямо сейчас? Немедленно! — Она в бешенстве указала на дверь. — Вон, вон, вон!

— Только одну минутку, — сказал Брет, застегивая последнюю пуговицу.

— Не вмешивайтесь, — яростно взглянула на него Хилари и снова повернулась к Чарлене. — Я по горло вами сыта. Сейчас у меня просто нет настроения разбираться. Но если вы сюда явитесь снова, вам придется очень пожалеть!

— Не вижу необходимости в новой встрече, — вскинула голову Чарлена. — Ты мне не соперница. Брета никогда не увлекали потаскушки.

— Потаскушки? — повторила Хилари зловеще и тихо. — Потаскушки?

— Спокойно, Хилари! — Брет вскочил и схватил ее за талию. — Спокойно.

— На самом деле ты всего лишь маленькая дикарка и сама это знаешь, — выпалила Чарлена.

— Дикарка? Я сейчас покажу тебе дикарку! — бешено рванулась Хилари из рук Брета.

— Лучше молчи, Чарлена, или я не удержу ее, — тихо предостерег Брет. Он не выпускал бившуюся в его руках Хилари до тех пор, пока она не обессилела.

— Пусти меня. Я ничего ей не сделаю, — сказала она наконец. — Просто пусть она уйдет. — Хилари повернулась к Брету: — И ты уходи. Мы ведь все выяснили? Эта роль не для меня. Если тебе надо, чтобы она ревновала, найди кого-нибудь еще, чтобы ее дразнить. Я хочу, чтобы вы оба исчезли из моей жизни! — Хилари вскинула подбородок, не чувствуя, как по щекам бегут слезы. — Я больше не желаю видеть никого из вас.

— А теперь послушай меня. — Брет взял ее за плечи и сильно сжал их.

— Нет! — Она вырвалась из его рук. — Я уже наслушалась. С меня хватит, понимаешь? Просто возьми свою подружку и уходи отсюда, а меня оставьте в покое оба.

Брет взял пиджак и на мгновение задержал взгляд на ее пылающих щеках и блестящих от слез глазах.

— Хорошо, я уведу ее, но потом вернусь. А ты пока успокойся. Мы еще далеко не закончили.

Сквозь пелену злых слез Хилари смотрела, как за ними закрывается дверь. А ведь он на самом деле может вернуться, подумала она, стирая со щек следы слабости. Вот только ее здесь уже не будет!

Хилари метнулась в спальню, вытащила чемоданы и принялась охапками бросать в них одежду. Все, хватит! Довольно с нее Нью-Йорка, Чарлены Мейсон, а особенно Брета Бардофа! Она уезжает домой!

Скоро она уже звонила в дверь Лизы. Приветственная улыбка сбежала с лица подруги, когда она увидела Хилари.

— Что с тобой?.. — начала она, но Хилари не дала ей договорить:

— Мне правда некогда объяснять, но только я уезжаю. Вот ключ. — Она сунула его Лизе в ладонь. — У меня там продукты в холодильнике, возьми себе, и остальное тоже возьми, что захочешь. Я больше не вернусь.

— Но, Хилари, как же…

— С квартирой и мебелью я разберусь потом. А тебе напишу и все объясню.

— Но, Хилари… — крикнула вслед ей Лиза. — Куда ты едешь?

— Домой, — ответила Хилари не оборачиваясь. — На свою родину.

Если внезапное возвращение Хилари и удивило ее родителей, они не стали требовать никаких объяснений. И скоро она вписалась в привычный рисунок жизни на ферме. Неторопливо потянулась неделя, спокойная и нетребовательная.

Вечером Хилари часто сидела на крыльце. Время между сумерками и отходом ко сну было самым спокойным. Этот час отделял часы дневных трудов от часов ночных размышлений. Тихо поскрипывал диванчик-качалка, нарушая вечернюю тишину. Хилари следила за луной и наслаждалась запахом трубки сидевшего рядом отца.

— Пора бы нам поговорить, Хилари, — заговорил он, обнимая ее за плечи. — Почему ты так внезапно вернулась?

— По многим причинам, — вздохнула Хилари. — Прежде всего, я просто устала.

— Устала?

— Да, устала видеть свое лицо в глянце. Устала по заказу извлекать из себя эмоции, как фокусник кролика из шляпы, устала от шума, от толпы. — Она беспомощно пожала плечами. — Устала — и все!

— Мы всегда думали, что ты получила то, что хотела.

— Я ошиблась. Я не этого хотела. — Она встала и облокотилась о перила, вглядываясь в темноту ночи. — Теперь я даже не уверена, достигла ли чего-нибудь вообще.

— Конечно же ты многого достигла! Ты много работала и сделала хорошую карьеру в своей профессии, и вполне можешь собой гордиться. И мы тобой гордимся.

— Ну да, я работала. Да, у меня получалось. — Она присела на перила. — Когда я уехала из дома, то очень хотела проверить: смогу ли сделать что-то совсем одна? Я тогда знала, чего хочу. Все у меня было разложено по полочкам. Сначала А, потом Б и так далее. И вот теперь я получила предложения, за которые другие женщины моей профессии схватились бы двумя руками, а мне этого не надо! Раньше думала, что надо, а теперь стоит только протянуть руку и взять, но уже не хочется. Я устала надевать маски.

— Тогда и правда пора остановиться. Но мне почему-то кажется, что дело не только в этом. Наверняка тут замешан мужчина…

— Там все кончено, — пожала плечами Хилари. — Он птица слишком высокого полета для меня.

— Хилари Бакстер, мне стыдно слышать такое от тебя.

— Но это правда. — Она с усилием улыбнулась. — Я не вписывалась в его мир. Он богатый, утонченный, а я забываю быть очаровательной и делаю всякие глупости. Я такси подзываю свистом! Разве свою натуру изменишь? Сколько масок ни примеришь на себя, под ними ты все тот же. — Она снова пожала плечами и уставилась перед собой. — Между нами и не было ничего, по крайней мере с его стороны.

— Ну, так, значит, у него плохо с головой, — мрачно заметил отец.

— Некоторые сказали бы, что ты страдаешь предвзятостью. — Хилари порывисто обняла его. — Мне просто необходимо было оказаться дома. Я, пожалуй, пойду спать. Завтра с утра много работы.

Утренний воздух был чистым и сладким. Хилари села верхом на своего мерина и отправилась на утреннюю верховую прогулку. Она чувствовала себя свободной и легкой, ветер трепал ей волосы, и они развевались черным шарфом вокруг ее лица. Радуясь ветру и скорости, она потеряла счет времени, и даже вязкое ощущение проигрыша незаметно покинуло ее. Остановив лошадь, Хилари вгляделась в бескрайнее пшеничное поле. Оно простиралось до самого горизонта — подернутый рябью золотой океан под невозможно голубым небом. Где-то жаворонок пел гимн бытию. Хилари глубоко, удовлетворенно вздохнула. Закинув голову, подставила лицо ласковым лучам, втянула запах пробудившейся после зимней спячки земли.

«В Канзас пришла весна, — думала она. — Какие сочные, яркие краски, какая свежесть и покой в воздухе. И почему я вообще уехала отсюда? Чего искала?» Хилари закрыла глаза и вздохнула. «Искала Хилари Бакстер, а теперь, когда нашла ее, не знаю, что с ней делать».

— Теперь мне нужно только время, Кохиз, — сказала она своему четвероногому другу и, нагнувшись вперед, погладила сильную шею. — Только немного времени, чтобы собрать разбросанные кусочки и снова сложить их вместе.

Она повернула лошадь к дому и пустила ее легким шагом, наслаждаясь плавным ходом и нежным весенним пейзажем. Когда вдали показался фермерский дом, Кохиз забил землю копытом и стал рваться вперед.

— Ну ладно, разбойник! — рассмеялась Хилари и пустила нетерпеливого коня галопом. Стук копыт о твердую землю гулко разнесся в воздухе. Душа Хилари воспарила ввысь. Конь перепрыгнул деревянную изгородь и помчался стрелой, вспугнув стайку птиц.

Когда дом уже стал хорошо виден, Хилари изумленно раскрыла глаза, заметив человека, который стоял облокотившись на изгородь загона. Она резко натянула поводья, подняв лошадь на дыбы.

— Тихо. — Она погладила шею фыркающей с негодованием лошади, прошептала успокаивающие слова. Глаза ее впились в человека у загона. Похоже, что даже пересечь половину континента и то мало, чтобы скрыться от него!

Глава 10

— Замечательное зрелище. — Выпрямившись, Брет направился к ним. — Даже не поймешь, где кончается лошадь и начинается всадница.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила она.

— Просто ехал мимо и решил завернуть. — Он потрепал лошадь по голове.

Стиснув зубы, Хилари соскользнула на землю.

— Как вы узнали, где меня искать? — Она уперлась в него взглядом, жалея, что не осталась в выигрышном положении всадника.

— Лиза услышала, как я звоню в дверь. И сказала, что ты уехала домой, — произнес он небрежно, кажется больше увлеченный общением с лошадью, чем объяснением с ее хозяйкой. — Прекрасная лошадка. — Наконец он перевел взгляд с коня на девушку, и серые глаза оглядели растрепанные волосы и пылающие щеки. — Вы с ним, похоже, хорошо понимаете друг друга.

— Его надо поскорее обтереть… — Хилари вдруг стало неприятно, что ее любимцу, кажется, понравилось, как длинные сильные пальцы Брета гладят его шею. Она повернулась, чтобы увести коня.

— Как зовут твоего друга? — Брет пошел с ней рядом.

— Кохиз, — ответила Хилари кратко. Когда Брет направился за ней в амбар, она едва подавила искушение захлопнуть дверь перед его носом.

— Тебе удивительно подходит его масть! — Брет непринужденно прислонился к деревянному столбику.

Хилари со свирепой тщательностью принялась вытирать лошадь.

— Это слишком непрактичное основание для выбора коня. — Она смотрела только на атласный бок лошади, упорно держась спиной к Брету.

— Давно он у тебя?

«Нет, это просто смешно!» — подумала она, кипя от злости и страстно желая швырнуть в него щеткой.

— Я вырастила его с младенчества.

— Тогда понятно, почему у вас с ним такое взаимопонимание.

Брет лениво прошелся по амбару, заглянул в углы. Пока руки Хилари были заняты работой, в голове у нее вихрем проносились десятки вопросов, облечь которые в слова не хватало смелости. Молчание затягивалось и наконец стало невыносимым. Хилари была уже не в силах продолжать чистить лошадь и направилась вон из амбара.

— Почему ты сбежала? — спросил Брет, когда они вышли под ослепительно сияющее солнце.

Ее мысли метнулись, словно вспугнутый кролик.

— Я не сбежала, — на ходу принялась сочинять Хилари, — а просто захотела взять себе маленький отпуск, чтобы обдумать предложения, которые получила. На нынешней ступеньке моей карьеры сделать неправильный выбор было бы ошибкой.

— Понимаю…

Не вполне разобрав, действительно ли в его голосе прозвучала насмешка, или ей показалось, Хилари заявила решительно:

— Меня ждет работа. Надо помочь маме на кухне.

Но судьба, по-видимому, к ней не благоволила, потому что в этот момент мама вышла из задней двери им навстречу.

— Почему ты не покажешь Брету ферму? На кухне я и сама управлюсь.

— А пирожки как же? — Хилари выразительно, с немой мольбой посмотрела на мать, но та не вняла ее сигналам.

— Еще уйма времени. Брету, наверное, хочется все здесь осмотреть перед ужином.

— Твоя мама была так добра, что пригласила меня остаться, — улыбнулся он в ошеломленное лицо Хилари, а потом повернулся к маме: — Мне просто не терпится, Сара.

Слушая, как они дружески называют друг друга по имени и обмениваются любезностями, Хилари закипела от гнева. Она произнесла с подчеркнутым отсутствием энтузиазма:

— Ну, тогда пошли.

Они отошли на небольшое расстояние, и она спросила его с приторной улыбкой:

— Что желаете посетить в первую очередь? Курятник или, может, свинарник?

— Предоставляю выбор тебе, — великодушно ответил он, оставшись бесчувственным к ее иронии.

Хилари хмуро начала экскурсию.

Но вместо того чтобы откровенно скучать, Брет, вопреки ее ожиданиям, заинтересовался фермерским хозяйством, от маминого огорода до отцовской сельскохозяйственной техники. Внезапно он остановил ее, взяв рукой за плечо, и окинул взглядом пшеничное поле.

— Я вижу, что ты имела в виду, Хилари, — проговорил он. — Зрелище и правда великолепное. Золотой океан.

Хилари мрачно промолчала.

Он повернулся, чтобы идти дальше, и прежде, чем она успела возразить, взял ее за руку.

— А торнадо ты когда-нибудь видела?

— Нельзя прожить в Канзасе двадцать лет и не увидеть торнадо, — сухо ответила Хилари.

— Это же настоящее приключение!

— Вообще-то да, — согласилась она. — Как-то раз, когда мне было семь лет, мы получили предупреждение, что идет торнадо. Все засуетились, повели животных в укрытие, стали готовиться. А я стояла как раз на этом самом месте… — Она вгляделась в горизонт, припоминая. — И увидела, как прямо на нас надвигается огромная такая, черная воронка. А вокруг все неестественно замерло, так что даже ощущалось, как воздух давит на тебя. Я смотрела на нее и не могла сдвинуться с места. Папа схватил меня, перекинул через плечо и потащил в погреб. Еще несколько минут было так тихо, словно все в мире умерло, а потом… у нас над головой как будто загудели сотни реактивных самолетов.

Брет заглянул ей в лицо и улыбнулся, и Хилари ощутила, как привычно сжалось сердце.

— Хилари, — он быстро поднес к губам ее руку, — ты ужасно милая.

Хилари пошла дальше, предусмотрительно сунув руки в карманы. В молчании они обошли вокруг дома, а Хилари между тем собиралась с духом, чтобы спросить его, зачем он приехал.

— А у вас… какое-то дело в Канзасе?

— Можно сказать и так, — ответил он непонятно, и Хилари попыталась подстроиться под его небрежный тон.

— А почему вы не послали вместо себя кого-нибудь из своих сотрудников?

— Дела определенного рода лучше себя оправдывают, если заниматься ими лично, — улыбнулся он насмешливо и с явным желанием подразнить ее. Но Хилари пожала плечами, показывая, что весь этот разговор ей в общем-то малоинтересен.

Брет определенно сразу понравился ее родителям, и Хилари было крайне досадно, что он так легко вписался в общую картину. С отцом они сразу начали называть друг друга по именам и беседовали как старые друзья. Многочисленные родственники Хилари могли любого заткнуть за пояс, но Брета они не устрашили. За каких-то полчаса он очаровал двух ее невесток, завоевал уважение братьев и восхищение младшей сестры. Пробормотав что-то про пирожки, Хилари ускользнула в кухню. А спустя несколько минут услышала:

— Какая похвальная хозяйственность.

Круто повернувшись, она увидела стоящего в дверях Брета.

— У тебя нос в муке. — Он осторожно вытер его пальцем.

Хилари отшатнулась, продолжая орудовать скалкой.

— Пирожки, значит? А с чем? — И он облокотился о кухонный стол, явно намереваясь задержаться здесь надолго.

— Лимонные меренги, — коротко ответила Хилари, не желая поощрять его к разговору.

— Обожаю лимонные меренги! Люблю все кисло-терпко-сладкое. — Он смотрел на ее хмурое лицо с улыбкой. — Они мне напоминают тебя.

Она метнула в него испепеляющий взгляд, абсолютно его не смутивший.

— А у тебя ловко получается, — прокомментировал он, когда она раскатала второй слой теста.

— Мне лучше работается в одиночестве.

— Где же твое знаменитое деревенское гостеприимство, о котором столько говорят?

— Вы ведь уже сами себя пригласили на ужин? — Хилари раскатывала тесто с такой яростью, словно оно было ее личным врагом. — Зачем вы приехали? — спросила она требовательно. — Захотели поглазеть на нашу примитивную ферму? А потом в Нью-Йорке потешиться над моей семьей вместе с Чарленой?

— Перестань! — Брет шагнул к ней и взял за плечи. — Неужели ты совсем не ценишь своих родных, раз говоришь такое? — Но сердитое выражение тут же сменилось удивленным. — У вас замечательная ферма, твои родные — прекрасные, сердечные люди. В твою маму я просто успел влюбиться.

— Ну, извини, — пробормотала она, снова поворачиваясь к столу. — Это я глупость сказала.

Брет сунул руки в карманы джинсов и подошел к решетчатой двери.

— Кажется, бейсбол в разгаре?

Дверь закрылась за ним. Хилари немного погодя выглянула в окно и увидела, как Брет включился в игру, затеянную братьями. Хилари вернулась к своим пирожкам, а со двора до нее доносились жизнерадостные крики и смех.

Потом в кухню вошла мама, заговорила весело, но Хилари отделывалась только невнятным бормотанием. Оживление, царившее во дворе, сбивало ее с толку.

— Зови всех мыть руки, — прервала ее раздумья мама, и Хилари машинально подошла к двери, распахнула ее и пронзительно свистнула. Но тут же поспешно вынула пальцы изо рта и выругала себя за то, что снова сваляла дурака перед Бретом. Вернувшись в кухню, она захлопнула за собой дверь.

За ужином она оказалась за столом рядом с Бретом и, не обращая внимания на спазмы в желудке, включилась в застольную беседу, чтобы родные не заметили ее смятения.

После ужина семейство потянулось в гостиную, и Брет снова погрузился в какую-то дискуссию с отцом. Тогда Хилари демонстративно занялась игрой в машинки на ковре со старшим племянником. Его младший братик подбежал к Брету и залез ему на руки, и Хилари уголком глаза наблюдала, как Брет подбрасывает малыша на колене.

— А ты живешь в Нью-Йорке с тетей Хилари, да? — внезапно спросил ребенок, и Хилари со стуком выронила на пол грузовичок.

— Не совсем. — Брет медленно улыбнулся, увидев, как запылали у нее щеки. — Но я правда живу в Нью-Йорке.

— А тетя Хилари обещала взять меня на крышу Дома империи! — с гордостью заявил малыш. — И я плюну оттуда в воздух на высоте миллион футов. Пойдем с нами, — пригласил он с детским великодушием.

— С большим удовольствием. — Брет взъерошил темные волосы ребенка. — Когда соберетесь, обязательно скажи мне.

— Только нельзя, чтобы день был ветреный, — объяснил мальчуган. — Если плюнуть на ветер, то попадешь в себя. Так тетя Хилари сказала.

Все засмеялись, а Хилари подхватила мальчика на руки и унесла в кухню:

— Там, кажется, остались пирожки. Надо чем-то занять твой ротик.

Когда начало смеркаться, братья Хилари со своими семьями отправились по домам. На горизонте протянулись розовые полосы — следы закатившегося солнца. Некоторое время Хилари стояла на крыльце в одиночестве, наблюдая, как темнота поглощает сумерки, как вспыхивают первые звездочки и начинают стрекотать цикады.

Она вошла в дом, который показался странно тихим. Тишину нарушали только напольные старинные часы. Хилари свернулась в кресле и принялась смотреть, как папа и Брет играют в шахматы. И невольно залюбовалась тем, как длинные сильные пальцы Брета переставляют резные фигурки…

— Шах. И мат.

Она так глубоко задумалась, что слова Брета заставили ее вздрогнуть. Том одно мгновение сосредоточенно смотрел на доску, затем поскреб подбородок.

— Будь я проклят, так оно и есть. — Он улыбнулся Брету и зажег трубку. — Ты неплохо играешь, сынок. Я получил удовольствие.

— Я тоже, — откинулся в кресле Брет и, чиркнув зажигалкой, закурил. — Надеюсь, мы сможем часто играть. У нас будет такая возможность, раз я собираюсь жениться на вашей дочери.

Это заявление он обронил самым что ни на есть будничным голосом. Когда его смысл дошел до Хилари, она раскрыла рот, не издав, однако, ни звука.

— Как будущий глава семьи должен уверить вас, — продолжал Брет, даже не взглянув в ее направлении, — что материально Хилари будет неплохо обеспечена. Разумеется, продолжать заниматься карьерой или нет — решать Хилари, но она будет иметь возможность работать только для своего удовольствия.

Том кивнул, попыхивая трубкой.

— Я все тщательно обдумал, — сказал Брет, лениво выдыхая дым. — Каждому мужчине приходит время обзавестись семьей, — снова заговорил он важно, обменявшись с Томом многозначительным взглядом. — Хилари вполне отвечает моим запросам. Она, несомненно, красива, а какой мужчина не ценит красоты? Она достаточно умна, здорова, терпима с детьми. Правда, несколько худощава, — добавил он с сожалением, а Том, который согласно кивал при перечислении достоинств Хилари, посмотрел на него виновато.

— Нам никак не удавалось откормить ее.

— Да, еще надо отметить ее вспыльчивость, — задумчиво проговорил Брет, взвешивая за и против. — Правда, — заключил он, примирительно махнув рукой, — я считаю, что боевой дух украшает женщину.

Хилари вскочила на ноги, но заговорить сумела только после нескольких нечленораздельных попыток.

— Как вы смеете? — выпалила она наконец. — Как вы смеете сидеть здесь и обсуждать меня так, словно я… племенная кобыла? А ты, папа, — возмущенно повернулась она к отцу, — ты как будто поросятами торгуешь! И это родной отец.

— Я ведь упоминал о ее вспыльчивости? — обратился Брет к Тому, и тот глубокомысленно кивнул.

— Да вы просто бесцеремонный, наглый, самодовольный сукин…

— Спокойно, Хилари, — предостерег Брет, гася окурок в пепельнице и поднимая брови. — Не то придется тебе опять мыть рот с мылом.

— Если ты хотя бы минуту думал, что я соглашусь выйти за тебя, значит, ты бредишь! Ты мне даром не нужен! Возвращайся в Нью-Йорк и… издавай дальше свой журнал! — договорила она в запале и выбежала из комнаты.

После ее ухода Брет повернулся к Саре:

— Я думаю, Хилари захочет венчаться дома. Все близкие друзья, конечно, прилетят сюда без проблем, а поскольку семья Хилари живет здесь, то правильно будет предоставить организацию свадьбы вам.

— Хорошо, Брет. Ты уже наметил дату?

— На следующие выходные.

Сара широко раскрыла глаза, представив, в какой спешке будут происходить приготовления, но тут же спокойно вернулась к своему вязанью:

— Положитесь на меня.

Брет встал и улыбнулся им обоим:

— Наверное, она успела немного остыть. Пойду поищу ее.

— Она наверняка в амбаре, — подсказал Том, выстукивая трубку. — Она всегда туда уходит, когда злится.

Когда Брет вышел из дома, Том, попыхивая трубкой, подытожил:

— Похоже, Хилари нашла себе подходящую пару.

В амбаре царил полумрак, когда туда ворвалась Хилари, разгневанная на Брета и отца. Как эти двое славно спелись! Она кипела от злости. И как это Брет забыл спросить у отца про состояние ее зубов?

Тут дверь амбара со стоном раскрылась, и в помещение неторопливо вошел Брет.

— Привет, Хилари! Ты готова обсудить свадебную церемонию?

— Я никогда и ничего не буду готова с тобой обсуждать! — Голос у нее задрожал от гнева.

Брет беззаботно взглянул в ее негодующее лицо. Но его спокойствие только подлило масла в огонь, и она перешла на крик:

— Я никогда не выйду за тебя, никогда! Лучше быть женой трехголового карлика, покрытого бородавками!

— И все-таки ты выйдешь именно за меня, Хилари, — произнес Брет с беспечной уверенностью. — Даже если мне придется тащить тебя к алтарю силой.

— Я сказала, что этого не будет! — Она стремительно подошла к нему и гневно посмотрела ему в лицо. — Ты не сможешь меня заставить.

Он схватил ее за руки и проговорил с возмутительной уверенностью:

— Ну так уж и нет?

И, притянув к себе, завладел ее губами.

— Пусти! — прошипела она, вырываясь. — Отпусти руки!

— Пожалуйста. — Он послушно выпустил ее, и Хилари, потеряв равновесие, упала на охапку сена.

— Ты… просто хулиган! — Она хотела вскочить и наброситься на него с кулаками, но вес его тела уже придавил ее к сладко пахнувшему сену.

— Я только сделал то, что ты велела. Кстати, — добавил он, улыбаясь, — сейчас я предпочитаю тебя в горизонтальном положении.

Хилари уперлась руками ему в грудь, пытаясь увернуться от его приближающихся губ. И ему пришлось довольствоваться мягкой кожей ее шеи.

— Ты этого не сделаешь!..

Сопротивление ее слабело по мере того, как губы Брета находили все новые места для исследования.

— Конечно, сделаю, — пробормотал он, наконец-то отыскав ее рот.

Этот неторопливый, долгий поцелуй пробил брешь в ее обороне, губы Хилари расслабились и раскрылись, руки обвили его шею. Он приподнял голову и потерся носом о ее носик.

— Ты негодяй! — прошептала она, притягивая его к себе, чтобы снова слиться с ним губами…

— Ну а теперь ты выйдешь за меня? — улыбнулся ей Брет, убирая волосы с ее щеки.

— Я не в состоянии думать, когда ты меня целуешь, — пробормотала Хилари, не открывая глаз.

— А я и не хочу, чтобы ты думала… — Его пальцы занялись пуговицами на ее кофточке. — Просто скажи «да». — Его ладонь мягко легла ей на грудь. — Ну скажи же, наконец, Хилари… — Его губы проскользили по ее шее вниз. — А потом я дам тебе время подумать.

— Ладно, — простонала она. — Ты победил. Я выйду за тебя замуж.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно вздохнул он и еще раз поцеловал ее.

Туман желания уже начал заволакивать ей рассудок, и она попыталась высвободиться:

— Ты нечестно играешь!

Он пожал плечами, не позволяя ей встать.

— На войне и в любви все средства хороши! — Он заглянул ей в лицо, и глаза его стали очень серьезными. — Я люблю тебя. Я только о тебе и думаю и ничего не могу с этим поделать. Я люблю каждый твой сумасбродный восхитительный сантиметрик. — Он прижался губами к ее губам, и все вокруг Хилари закружилось.

— Ох, Брет! — Забыв о всякой сдержанности, она тоже начала покрывать его лицо страстными поцелуями. — Я так люблю тебя! Я едва могу это вынести. Но все время я думала… когда Чарлена сказала, что вы спали вместе той ночью в горах, я…

— Постой! — Он остановил ливень поцелуев, ласково обхватив ладонями ее лицо. — Послушай меня. Прежде всего, то, что было между мной и Чарленой, кончилось еще до того, как я тебя встретил. Она просто не хотела меня отпускать. — Он улыбнулся и дразняще пощекотал губами ее губы. — Я и думать забыл о других женщинах, после того как увидел тебя, и еще до этого уже был заочно в тебя влюблен.

— Как это?

— Твое лицо на фотографиях меня просто преследовало.

— Я и подумать не могла, что ты относишься ко мне серьезно. — Хилари медленно провела рукой по его волосам.

— Сначала я думал, что это чисто физическое влечение. Я, правда, чувствовал, что ни к одной женщине меня еще так не влекло. Тем вечером у тебя дома, когда я узнал, что ты невинна, во мне что-то словно перевернулось. — Брет удивленно покачал головой и спрятал лицо в ее пышных волосах. — И вскоре я понял окончательно: мое чувство к тебе — это что-то гораздо большее, чем просто желание.

— Но ты никогда этого не показывал.

— Ты так упорно избегала серьезных отношений, а когда я приближался к тебе, просто впадала в панику, а я не хотел тебя отпугнуть. Тебе требовалось время. Я пытался дать его тебе. — Брет пощекотал пальцем ямочку на ее щеке. — Но тогда в моем коттедже я потерял контроль. Если бы так некстати не явились Ларри и Джун, все пошло бы иначе. А когда ты заявила мне, что устала оттого, что тебя трогают, я едва тебя не задушил.

— Извини, Брет, я не хотела. Я просто думала…

— Я знаю, о чем ты думала, — перебил он. — И страшно жалею, что не узнал все тогда же. Я не знал, что именно сказала тебе Чарлена. А потом я решил, что тебя интересует только карьера и ничто другое в жизни тебе не нужно. Тогда в моем офисе ты была такой холодной и бесстрастной, когда перечисляла полученные предложения, что мне хотелось выкинуть тебя в окно.

— Это все неправда, — прошептала Хилари и потерлась щекой о его щеку. — Мне эти предложения абсолютно не нужны. Только ты.

— Когда Джун, не таясь, рассказала мне о сцене с Чарленой в домике и я вспомнил, как ты вела себя, то наконец понял, в чем дело! Я пришел за тобой на вечеринку к Баду. — Брет поднял голову и улыбнулся. — Я хотел поговорить с тобой серьезно, но в твоем тогдашнем состоянии тебе было не до признаний в любви. Сам не знаю, как я удержался в ту ночь! Ты была такой красивой, нежной… и пьяной в стельку. Ты едва с ума меня не свела.

Он снова поцеловал ее. Ему все труднее было сдерживаться. Руки начали гладить ее тело с нарастающей жаждой, и Хилари теснее прижалась к нему, погружаясь в омут его желания.

— Господи, Хилари, ждать дольше уже невозможно! — Он перекатился на спину, но она не отпустила его и, приподнявшись, принялась целовать. Но Брет твердо отстранил ее и тяжело перевел дыхание. — Не думаю, что твой отец одобрит, если я овладею его дочкой на сене в амбаре.

Он перевернул ее на спину и прижал ее голову к своему плечу.

— Я не смогу дать тебе Канзас. Жить здесь мы никак не сможем, по крайней мере сейчас. У меня обязательства в Нью-Йорке, и отсюда управиться с ними никак не получится.

— Ох, Брет… — начала было Хилари, но он продолжил, крепче прижав ее к себе:

— Есть места к северу от Нью-Йорка, есть Коннектикут. Ездить оттуда в город и обратно не составит труда. Мы можем завести дом в пригороде, если ты хочешь. С садом, лошадьми, курами… и полудюжиной детишек. А сюда будем приезжать, как только сможем, а в горы станем ездить на выходные. Но только вдвоем. — Он с испугом увидел, как из ее глаз на атласные щеки полились слезы. — Хилари, ну не надо! Я не вынесу, если ты будешь несчастна. Я понимаю, что здесь твой дом… — И он принялся осушать ее лицо губами.

— Брет, я же люблю тебя! — Она прижала его голову к себе. — Я просто безумно, невероятно счастлива, что ты так заботишься обо мне. Но ты разве не понимаешь, что никакого значения не имеет, где мы будем жить? Я везде буду дома, если я с тобой.

Он мягко отстранил ее и пытливо всмотрелся в ее лицо:

— Ты уверена, любовь моя?

Она с улыбкой подставила ему губы, чтобы он ответил на ее поцелуй.

Примечания

1

Симон Легри — жестокий, бездушный рабовладелец из романа Г.Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 . .

Реклама на сайте