«Ангел является дважды»

Элизабет Бартон Ангел является дважды

1

Улыбаясь своим мыслям, Аманда отодвинула двумя пальцами штору и выглянула на улицу. Нью-йоркские небоскребы утопали в багряном свете заходящего солнца. От игры приглушенных мягких лучей огромные оконные стекла и яркие огни вечерних витрин сливались воедино, напоминая открытую шкатулку с драгоценностями.

Аманда восхищалась ослепительными камнями, когда они украшали шеи, пальцы, уши, запястья других женщин, ее матери или сестры. Сама Аманда не носила дорогих безделушек, и за спиной четы Орбисон их младшую дочь называли эксцентричной и взбалмошной девчонкой. Но Аманду не заботили интриги, она вообще о них не догадывалась.

Окончив обучение в университете, Аманда стала врачом, и свободное от работы время проводила в сиротских домах и социальных центрах, помогая детям и старикам, либо в собачьем приюте, который открыла на свои деньги. Никто не верил, что Аманда – родная дочь владельца крупной компании по производству и продаже игрушек Джеральда Орбисона, и самой ей не по сердцу было носить за собой длинный и тяжелый шлейф известной фамилии. В будущем Аманда мечтала уехать от родителей и, взяв кредит, построить хоспис.

Аманда выключила торшер, прислушавшись к установившейся в доме тишине, мысленно пожелала доброй ночи всем своим близким и, конечно, ему. Тому, чьего имени она пока не знала, но знала, что однажды он выступит из темноты и полюбит не возвышающуюся за ней тень корпорации Орбисон, а ее саму.

Это были романтические грезы юной максималистки, но Аманда жила в Нью-Йорке, и жесткая расчетливость его нравов, увы, не позволяла и на секунду предположить, что ее мечты сбудутся.

– Первый выходной за три недели. – Рой Доллан зачеркнул в календаре еще один день – четвертое июля. – Как я мог проспать целый день?

Все, кто когда-нибудь служил в пожарной части Центрального округа Нью-Йорка, либо недолюбливали свою работу и выполняли ее спустя рукава, либо, отдавшись делу без остатка, превращались в изгоев в собственных семьях. И те, и другие были по-своему правы. На долю пожарных редко выпадали спокойные деньки, а жены требовали ласки и простенький букет хотя бы в день рождения.

Рой Доллан не обзавелся женой, хотя у него были удивительно зеленые глаза, правильные черты лица и классические пропорции фигуры. Ни одной мягкой линии в изломе бровей и сурово сложенных губах. Прямой взгляд из-под длинных мальчишеских ресниц не позволял заподозрить его в склонности к таким сентиментальным вещам, как поцелуи на ночном океанском пляже, подсунутые под дверь возлюбленной нежные послания и обручальное кольцо в бокале искрящегося шампанского.

Девушки из диспетчерской с вздохами провожали Роя Доллана, не скрывая томных взглядов и почитая за счастье подсмотреть, как он, сбросив рубашку с широких плеч, умывается после смены. Набирает в ладони ледяную влагу и поднимает их к своему разгоряченному лицу, и мускулы на его руках напрягаются, играя и сводя с ума несчастных барышень. Ни одна из них не добилась взаимности в неисчислимых попытках совратить Роя. Но не потому, что они были нехороши собой или слишком глупы.

Рой не был слепцом, и достоинства добивающихся его женщин видел, может быть, даже лучше других мужчин. Но ему нужна была особенная девушка – нежная и романтичная. Хотя Рой твердо знал, что не намерен поддаваться чему-либо мельче своей мечты, он все-таки в свои двадцать восемь не был одинок. Гленда Вайл, жена конгрессмена Джорджа Вайла, скучающая домохозяйка с шикарными огненными волосами и потрясающими ногами, была идеальной любовницей. Несмотря на разницу в возрасте – Гленде было тридцать три, – в ее обществе Рой нашел преходящее утешение.

Как и всегда, вечер выходного дня Рой планировал провести вместе с ней, рыжеволосой бестией. Он извлек из памяти телефона абонента «Глен» и нажал на «вызов».

Она ответила после первого же гудка.

– Гленда, это я, привет. Ты можешь говорить?

– Прости, я сейчас очень занята.

Рой удивился, откуда взялась эта непроницаемая твердость в ее голосе.

– Гленда, что-то случилось? – встревожился он.

– Нет, все в порядке. Мне пора идти.

Рой нахмурился, но все же спросил:

– Когда мы увидимся?

– Нам не нужно больше встречаться, – холодно сказала Гленда после долго молчания, и Рою показалось, что его будто накрыло снежной лавиной. – Не звони мне больше.

Неожиданно Рой услышал мужской голос и предположил, что он принадлежит мужу Гленды.

– Вот и умница, – сказал мужчина. – А теперь положи трубку.

До слуха Роя еще некоторое время доносилось какое-то мягкое шуршание. Очевидно, это трубка в безвольной руке Гленды скользила по платью.

Из трубки понеслись короткие гудки. Упершись рукой в оконную раму и невидяще глядя на улицу, Рой в ярости прошептал:

– Какой же я сукин сын!

Он винил только себя. Ведь это он должен был думать за двоих, чтобы сохранить достоинство Гленды, но он не справился. Недаром мистер Вайл был политиком и к тому же демократом. Он легко подобрал ключик к строптивому характеру жены: или любовник – или образ жизни респектабельной дамы.

Так или иначе, это был выбор Гленды. А у Роя освободился вечер, и город манил его броской рекламой и шумом праздничных улиц.

Рой переоделся в джинсы и пуловер, застегнул куртку и сбежал вниз, легко касаясь перил длинными сильными пальцами.

Через два квартала находился бар, где круглосуточно работал спортивный канал и стояло четыре бильярдных стола для «американки». Постоянным клиентам бармен наливал спиртное в кредит. Рой не увлекался выпивкой, завсегдатаи бара знали его как виртуозного игрока на бильярде. Кем бы ни был его противник, Рой вгонял все шары в лузы всего за четыре хода. За это постоянство его прозвали Четверной король.

Сегодня играть не хотелось, после разговора с Глендой Рой ощущал болезненную слабость в руках и ногах. Подумал о текиле, и теплая волна прокатилась по его телу. Нет, он не станет напиваться из-за Гленды. Любил ли он когда-нибудь эту женщину, мечтал ли о большем, чем короткие двухчасовые встречи в дешевом номере придорожного мотеля, где никто не просит предъявить документы и не задает лишних вопросов?

Больше года продолжалась их тайная связь, но после каждого свидания, запирая за собой дверь номера, Рой обещал себе, что эта встреча была последней и он больше не откликнется на призыв Гленды. Брезгливость подкатывала к горлу, когда он думал о том, что еще пять минут назад Гленда лежала в постели с ним, а уже ночью будет в объятиях своего мужа. Гленда не терзалась совестью и не планировала развестись с мужем. Ее глубокий, сексуальный голос возникал на автоответчике Роя всегда неожиданно, она изнывала от любовной тоски и нашептывала в трубку время и место встречи. Обычно свидания приходились на середину дня. Лишь дважды за год Гленда провела с Роем целую ночь.

– Не обижайся, Рой, – сказала она в тот самый первый раз, когда он пригласил ее в свою квартиру, – но я не хочу привязываться к твоему дому. Твоя рубашка, твоя постель, твои запахи. Сентиментальность слишком дорого обходится женщинам.

И как ни стремился Рой сломать выстроенную Глендой стену, она меняла тему разговора либо разыгрывала страх перед ревнивым мужем. Конгрессмен Вайл не ревновал Гленду к другим мужчинам, потому что хранил верность и был предан другой: политика была его единственной настоящей любовью.

– Почему ты вышла за него? – спросил однажды Рой.

Гленда повернула к нему улыбающееся лицо. Мокрые после душа волосы упали на лоб, и две капельки одна за другой скатились по груди.

– Мой милый Рой, – сказала Гленда с видом умудренной жизнью женщины, – выбирая между физическими и финансовыми импотентами, я предпочитаю первых. Свои провалы в постели Джордж компенсирует бриллиантами и мехами. Спроси любую женщину и узнаешь, что роскошь возбуждает нас сильнее, чем мускулистое тело и бешеный секс.

Уже после этих слов Рою следовало понять, что отношениями с ним Гленда просто-напросто разнообразит свою жизнь и любовные припадки случаются у нее, когда глаза устают от сверкания окружающего ее богатства.

Он и сам не верил, что любил Гленду. В их лучшие дни ему казалось, что еще немного, и ее прелесть опутает все его мысли. Но этого «немного» всегда недоставало. Нечаянно брошенный ею насмешливый взгляд, резкое слово, вульгарный жест, – и все чары рушились.

Как бы я хотел, чтобы ты была моей мечтой! – умолял ее взглядом Рой.

Но если Гленда и могла стать воплощением грез, то не такого старомодного мужчины, как Рой.

Ему трудно было вообразить себя неистово влюбленным, ласковым с кем-то, представить, что он взглянет кому-то в глаза – и им овладеет счастье. Этого с Роем не бывало никогда, он знал о силе подобного чувства из рассказов друзей, но почти потерял уверенность, что когда-нибудь и сам его изведает.

В глубокой задумчивости Рой поймал такси. Он долго куда-то ехал, давая указания водителю свернуть то туда, то сюда, пока вдруг не понял, что гоняет такси по своему любимому детскому маршруту. Будучи мальчишкой, он сбегал с уроков и мчался сюда, в район шикарных домов, чтобы попытаться увидеть кого-нибудь из кинозвезд или политиков.

Воспоминания вновь начали сковывать его мысли, и он рисковал забыться еще на полчаса, своей рассеянностью сделав водителю подарок в виде накрученного километража. На ночных улицах Нью-Йорка такая расслабленность внимания грозила непредсказуемыми последствиями.

Из плена детских радужных мечтаний его вырвала пожарная сирена.

2

Клубы дыма и огня вырывались из окон роскошного особняка. Возле дома были припаркованы три пожарные машины. Мощные потоки пены и воды обрушивались на особняк с трех сторон, но пламя не утихало.

К месту пожара подлетели две машины «скорой помощи».

Рой расплатился с таксистом, вышел из машины и застыл у металлической ограды, не в силах оторвать взгляд от извечной, как мир, борьбы двух стихий: воды и огня.

– Привет, Рой! – крикнул Зак Вудсон.

– Привет. Зак, Пит, помощь нужна?

– Отдыхай, Доллан, – махнул рукой один из пожарных. Он примостился у машины и стащил с головы шлем. – Иди выпей за нас пивка. Нам сегодня не придется.

Он указал глазами на низкорослого лысого мужчину, который раздавал ценные указания и отгонял собравшихся зевак.

Рой был хорошо знаком с этим несуразным толстячком. Полгода он выслушивал изощренные ругательства Джека Харрисона и подыскивал удобный повод перевестись в другую смену. В качестве одного из них Рой рассматривал короткий боковой удар в челюсть. Харрисон постоянно унижал людей – и не потому, что ненавидел их или презирал. Просто он был лишен фантазии и не имел ничего, кроме власти. И ему нравилось размахивать ею, как если бы это был американский флаг.

– Сколько человек жило в этом доме? – спросил Рой.

– Двое, – хмыкнул Зак. – Не считая трех горничных, двух водителей, повара и садовника.

– Жертвы есть?

– Да там почти никого и не было. После ужина по случаю праздника всю прислугу отпустили по домам.

– А кто этот господин? – Рой глазами указал на морщинистого человека в клетчатом фартуке.

Старик сидел на ступеньке машины «скорой помощи» и увлеченно беседовал с кем-то, видимым только ему одному.

– Садовник Орбисонов. Сказал, что служит в их доме дольше, чем столовое серебро. Совсем сбрендил.

– Зачем я стриг траву? – вопрошал старик, пока медсестра измеряла ему давление.

Рой подошел к нему и, не поддерживая разговора, посмотрел в глаза.

– Хозяйка сказала, подстриги газон, к ужину будут гости, – моментально переключил старик свое внимание на Роя. – Я и подстриг. А приехала только мисс Аманда. Да если бы я знал, лучше бы срезал ей бордовых роз. Уголек любит мои розы.

Вдруг лицо садовника переменилось, левый глаз, увлажненный слезой, блеснул, и быстрая капелька покатилась по плохо выбритой щеке старика. Он жалобно всхлипнул, втянул носом воздух и, указав рукой на окна второго этажа, просипел севшим голосом:

– В доме осталась мисс Аманда. Она сегодня утром приехала.

Рой со всех ног подбежал к Харрисону:

– Джек, в доме осталась женщина!

Широкая бровь Харрисона неторопливо поползла вверх.

– Ты это серьезно, Доллан? – Он смотрел на Роя, как на умалишенного. – Вот-вот рухнет крыша. А ты просишь отправить ребят на верную смерть из-за бредней полоумного старика? Этот дом принадлежит Орбисонам, слыхал про таких? Но их мы уже вытащили.

Рой уже заметил два пластиковых мешка, в которых обычно с места происшествия увозили трупы.

Да, он был прав, этот осмотрительный Джек Харрисон, почти дослужившийся до пенсии без единого выговора и головомойки. Все свои решения он принимал с оглядкой на инструкцию и, призванный вытаскивать людей из огня, первым делом спасал свою бригаду. За тридцать лет его службы не погиб ни один из его подчиненных. Но вряд ли в Нью-Йорке нашлась бы семья, члены которой пожелали бы доверить свои жизни Джеку Харрисону. Люди на пожарах, которые он тушил, гибли чаще, чем кончался виски в его металлической фляжке.

– Я пойду сам! – закричал Рой и сорвал с головы Джека шлем.

– Куда?! Ты поджаришься, как рождественская индейка! – заорал Джек, швырнув вслед Рою свои перчатки. – Вот идиот!

Не успел Рой шагнуть в дом, как за его широкой спиной сомкнулись многочисленные руки жестокой богини огня.

– Вы это видели? – призвал в свидетели подчиненных Харрисон.

Он полез в карман и вынул пухленький потрепанный блокнот и ручку. Найдя чистую страничку, он начал сосредоточенно выводить:

«В положенный ему выходной день пожарный Рой Доллан нарушил технику безопасности и вопреки запрету старшего по званию вошел в горящее помещение, не надев спецодежды».

За подобное своеволие Рою грозило внутреннее разбирательство и наверняка штраф, а то и взыскание, и Харрисон, долго выжидавший, когда подставится до невыносимого прямолинейный Доллан, не собирался упустить шанс расправиться с ним чужими руками.

Внутри дома полыхало адское пламя. Ручейки и целые реки огня текли, приплясывая и извиваясь, скрывая в своих смертоносных волнах то, что еще недавно составляло прошлое и настоящее владельцев особняка. Под ногами Роя трещали и проваливались доски. Пламя взлетело по шторам и яростно бросалось на раскалившееся стекло. Центральный вход на второй этаж был перекрыт. Без защитного костюма Рой не мог проскочить, не загоревшись.

– Черт! Хоть бы раз позвали пожарных перед тем, как строить свои дворцы! – разозлился Рой.

По воспаленным от жара щекам Роя стекал пот. Глаза резало. Чтобы пробраться к спальням, нужно было обогнуть зал и столовую. Там мощные струи воды усмирили пламя, и, прикрыв лицо рукавом куртки, Рой миновал поворот, очутившись в библиотеке. Едва он сделал шаг, за его спиной рухнул огромный стеллаж с книгами. Рой успел отшатнуться.

Он благополучно пересек коридор, и теперь от спален его отделяла только лестница, точнее то, что от нее осталось. Добраться до верха – значит влезть на нее и, подпрыгнув, зацепиться за настил второго этажа.

Над головой скрипнула крыша. Рой настороженно взглянул вверх. Вот последний рубеж, перейдя который обратно не повернешь. Он шагнул на обломок лестницы и подтянулся на руках. Ужасное жжение объяло ногу. Это огонь вцепился в его брючину, не желая отпускать новую жертву.

Превозмогая боль, Рой подпрыгнул и ухватился за перила. Горящая лодыжка вызывала страдания, и мозг малодушно выстукивал: «Брось! брось! брось!». Рой висел на одних пальцах, не имея возможности подтянуться, под ним расстилалось огненное озеро смерти. В какой-то момент взгляд Роя зацепился за нечто необычно белое. Необычно – для традиционных на пожаре ярко-красных и черных красок. Это был край белого платья.

– Вот же она! – с облегчением выдохнул Рой и, ощутив прилив сил, сделал рывок вверх.

Запрыгнув на второй этаж, он осторожно приблизился к белому пятну. Ему все еще не верилось, что в огненной лавине могло что-то уцелеть. Молодая девушка лежала между диваном и свалившейся балкой. На ее виске запеклась кровь, но больше никаких ранений вроде бы не было.

– Мисс, вы меня слышите? – Рой приложил палец к сонной артерии пострадавшей и ощутил слабое биение жизни.

В пылающем мраке ее кожа казалась особенно белой, темные волосы блестели. Рой рывком поднял девушку с пола, и, прижав к груди, начал продираться сквозь горячие огненные джунгли.

– Мама… я боюсь… – застонала девушка, кашляя от гари.

– Держись, мы уже выходим! – подбодрил ее Рой.

Девушка стала задыхаться, ее лица коснулась мертвенная бледность, грудь болезненно вздымалась от приступов удушья и резко опадала.

– Не вздумай, слышишь?! – взревел Рой. – Я не дам тебе умереть!

И чем тише становилось ее дыхание, тем сильнее, с большим отчаянием Рой прижимал ее к своему сердцу.

Рой уже видел краешек улицы в обугленном скосе французского окна. Слышал, как за спиной рушатся перекрытия, словно это был не особняк стоимостью в несколько миллионов, а кукольный домик вроде купленного Роем на Рождество в подарок младшей сестренке.

– У тебя был в детстве кукольный домик? – спросил Рой у девушки.

Язык с трудом ворочался в пересохшем рту, но, если он замолчит, если она перестанет слышать его голос, она уйдет, уйдет.

Девушка не отвечала.

– Все девчонки мечтают о таком домике. Но только не моя сестра. Когда я подарил ей домик с куклами, она…

Рой был готов пересказать все известные ему смешные и глупые истории, только бы она дышала, только бы его сердце чувствовало гулкие удары в ее груди.

– Парень, ты горишь! – завопили в один голос несколько человек, когда Рой наконец вышел из полуразрушенного дома.

– Она жива… – прошептал Рой.

Подбежавшие люди накинули ему на плечи одеяло, но Рой продолжал идти, держа на вытянутых руках девушку, вырванную им из объятий смерти.

– Пульс падает, – озабоченно сказал врач «скорой помощи». – Кислородную маску!

– Я поеду с вами. – Рой уставился на врача невидящим взглядом.

Врач оценивающе посмотрел на упрямого молодого человека, который не выпускал руки спасенной им девушки, секунд пять раздумывал и, дав водителю команду отправляться, обронил:

– В машину. Скорей!

Поместившись в салоне машины реанимации рядом с раненой девушкой, Рой в последний раз окинул взором выгоревший дом. От шикарного особняка остались закоптелые руины.

Рой Доллан не жаловал светскую хронику и потому не знал, что спасенную им красивую черноволосую девушку зовут Аманда Мария Орбисон. Как не знал и того, что этой летней ночью она потеряла обоих родителей и осталась единственной наследницей многомиллионного состояния.

3

Ах как сладко просыпаться под звуки музыки сказочного сна! В красном огненном городе заперта молодая и очень одинокая девушка. У нее есть мать, отец и старшая сестра, но все они живут на свободе, на зеленых бескрайних равнинах с чистыми озерами и прозрачным воздухом. Девушка мечтает распахнуть ворота города и уйти в поля, но кто-то запер ворота снаружи. Семья пленницы знает, что она в красном городе, и уверена, что девушка счастлива и довольна.

И вот однажды появляется странник. Сильный, мужественный, волевой и в то же время добрый, мудрый и терпеливый. Проходя мимо огненных городских стен, он слышит тихую печальную песню и, конечно, влюбляется в пленницу за ее прекрасный голос и решает взять ее с собой. Девушка не успевает закончить песню, как ржавые засовы на воротах со скрежетом спадают. Преклонив перед ней колено, он предлагает ей руку и сердце и говорит: «Если бы ты не жила в этом городе, я бы его придумал».

Под черными бархатными покровами ночи причудливо сплетаются в одной фантазии затаенные мечты, нехитрые сентиментальные желания и нежный хрустальный голос, зовущий в зыбкую романтическую даль.

Когда Вселенная сузилась до размеров маленького женского сердца и ее звуки начали долетать до слуха, Аманда приоткрыла глаза. Вокруг был только яркий, слепящий свет и летали белые мухи.

– Я в раю? – прошептала Аманда.

– Вы в больнице. С вами все в порядке, – ответил кто-то ласковым голосом странника.

Аманда догадалась, странник превратился в ангела, который сопровождает души умерших на небо. У него глубокий, бархатный голос с нежными, грудными интонациями, как и полагается ангелам.

– Как вас зовут?

– Не знаю, – ответила Аманда.

Сквозь белую метель она стала различать чьи-то черты. Было больно смотреть и, чтобы разглядеть лицо ангела, приходилось щуриться. Ангел напоминал обычного белого мужчину, с правильным носом и высоким лбом. Похоже, он был чем-то встревожен.

От напряжения в глазах началась резь, а голову будто пронизали не меньше пяти острых стрел. Аманда оставила попытки. Ее веки, будто налитые свинцом, опустились, скрыв от нее пляшущие языки пламени и встревоженное лицо ангела.

– Не уходи, – выдохнула она.

Еще секунда, и Аманду охватил приступ удушья. Она шевельнула рукой и ощутила, как длинные теплые пальцы нежно и в то же время крепко сдавили ее ладонь.

– Я не оставлю вас. Обещаю.

Свет начал медленно меркнуть, будто кто-то постепенно уменьшал его яркость. Черное, непроглядное покрывало накрыло Аманду, и она вновь потеряла сознание.

Ее дыхание было неритмичным, сбивчивым, и сердце Роя сжалось от волнения. Но уже через пять минут она задышала ровнее, и он вздохнул с облегчением, бросив взгляд на ладошку в его руке. Длинные изящные пальцы с коротко подстриженными ногтями. Модницы не носят такие ногти, мелькнуло в голове Роя. Может, она медсестра или врач? Женщина с ангельским ликом, подобным этому, просто обязана заниматься врачеванием. Мимолетный взгляд на нежное, одухотворенное лицо может излечить человека от любой душевной хвори.

Не будь Рой в полном изнеможении, он наверняка улыбнулся бы, глядя на ее мягкие полные губы с приподнятыми уголками, на невероятно длинные, загнутые на концах ресницы, отбрасывающие тень на щеки.

Скулы ее отличались изяществом, а кожа цвета слоновой кости была почти прозрачной. Все черты лица незнакомки были мягкими и женственными, только подбородок был упрямым, волевым и свидетельствовал о твердости характера.

– Вы все еще здесь? – недовольно спросили из-за спины Роя.

Он повернул голову и увидел медсестру. Скрестив руки на груди, она явно намеревалась выставить его из палаты и была готова отразить любую атаку молящих глаз Роя.

– Сестра, она очнулась и опять потеряла сознание.

Медсестра подошла ближе, проверила у девушки пульс, капельницу. Все было в порядке. Она повернулась к Рою с твердым намерением выпроводить его и вдруг увидела кровь на его правом плече. Красное пятно медленно расплывалось.

– Да вы же ранены!

Через минуту она вернулась с хирургом, и вдвоем им удалось уговорить Роя незамедлительно отправиться на перевязку.

– Она просила меня остаться, – повторял Рой.

– Если вы будете и дальше игнорировать дырку в вашем плече, нам придется положить вас на соседнюю койку, – пригрозила медсестра, помогая Рою раздеться.

– А если будет уже поздно, я отрежу тебе руку, – пошутил врач. – А такую красотку надо обнимать двумя руками.

– Это серьезный аргумент, – улыбнувшись через боль, согласился Рой и позволил осмотреть свою рану.

После перевязки боль в плече притупилась. Рана ныла, будто ее нарочно обдавали холодным воздухом, но Рой силился не замечать неприятные ощущения.

– Иди-ка ты, герой, домой, поспи, – сказал хирург. – Она еще пару суток будет без сознания.

Рой вытащил из огня немало женщин, среди которых были и юные, и красивые. Нередко их жизнь и красота увядали прямо на его глазах, но ни разу чужая смерть не тронула его душу. Как ладони землекопа со временем грубеют и покрываются жесткими мозолями, так и Рой натрудил себе мозоль, большую и уродливую. Она объяла панцирем его сердце, и никакая боль не могла туда проникнуть.

Но этой девушке удалось пробить броню Роя. Ее беззащитность и хрупкость проникли в самое его сердце. Разве было что-то в этом мире важнее ее дыхания и замутненного болью, но все-таки живого взгляда? Если бы понадобилось отдать ей свое сердце, Рой не задумался бы ни на секунду. Оно принадлежало ей с того момента, когда он увидел ее в объятом пламенем доме.

– Она будет жить? – спросил Рой.

– На этот счет никаких опасений у меня нет, – сказал врач, но Рой понял: он недоговаривает. Прочтя страдание во встревоженных глазах Роя, врач, вздохнув, пояснил:

– Хорошо. Если хотите, я скажу вам. Она не умрет и, скорее всего, выздоровеет, хотя этого я пока не могу обещать с абсолютной уверенностью. Но остается еще одна проблема. Ранение головы наверняка даст осложнение. Возможно, это явление временное…

– Она лишится рассудка?

– Хм. Я не исключаю развития у нее амнезии. Ранения головы чреваты самыми разными неожиданностями.

Как безжалостна судьба, подумал Рой. Сохранив жизнь, она отбирает память, а вместе с ней прошлое. Каково будет бедной девушке, когда она проснется на больничной койке и не вспомнит никого из своих родственников?

4

Опасения врача насчет тяжести ранения были не напрасны. Пренебрежение лекарствами и беспечное отношение к сквознякам обошлось Рою в неделю жизни. В возбужденном состоянии он не мог трезво оценить всю серьезность своей раны и по возвращении домой из больницы ни на секунду не оставлял мыслей о спасенной им девушке. Улегшись в постель, он и не подумал выполнить наказ врача, и ближе к утру его рана горела так, словно кто-то прикладывал к ней раскаленные щипцы. Рассыпанные по потолку круги, которые чудились Рою в бреду, сходились и рассыпались, как в калейдоскопе.

Рой проклинал дырку в плече, несколько раз порывался встать и ровно столько же валился обратно на горячую подушку. Хватило бы одного звонка и пары слов, чтобы мать немедля прикатила к нему, но Рой предпочитал не беспокоить ее по пустякам. В последнее время она пристрастилась к «маргарите» и под ее воздействием стала несносно сентиментальной. Конечно, абсолютное большинство женщин страдают излишней чувствительностью, но с годами она, как правило, сходит на нет. У матери Роя все произошло с точностью до наоборот: возраст превратил ее сердце в губку, из которой всегда можно было выжать немного слез.

И Рой решил бороться с болезнью один на один. Сам менял повязки, сам смешивал лечебные коктейли. Через шесть дней Рой выкарабкался.

Из окна ему улыбался солнечный день. Вихри душного летнего ветра носились по шумным переполненным улицам города, разнося в воздухе пыль, запахи и пойманные слова. Рой любил свой город, несмотря на то что на центральных улицах было не протолкнуться. Но без толпы обвешанных фотоаппаратами восторженных туристов и спешащих по делам жителей Нью-Йорк был бы другим. Рой мог бы рассказать, что и глубокой ночью город никогда не засыпает. По ночным проспектам течет другая жизнь, и в ней действуют другие правила. Нью-Йорк для каждого находит время, никто не чувствует себя в нем посторонним.

Благодаря службе в пожарной команде Рой узнал все городские закоулки. Он ни разу не застревал в пробках, прокрадываясь через сквозные дворы и улочки с односторонним движением. И теперь, когда Рой спешил в больницу к своей незнакомке, этот его опыт пригодился.

Ему чудилось, что из каждого автомобиля на него смотрит она. Та, к которой он стремился, ради которой отчаянно боролся с болью. Кто она: родственница Орбисонов, гостья, дочь кого-то из слуг? Белое льняное платье, что было на ней, показалось Рою недорогим. Будь она дочерью Орбисона, одевалась бы, как Гленда.

Гленда… С некоторых пор это имя утратило для него значение. Из-за ранения Рой не успел выяснить, почему Гленда внезапно и грубо прервала их отношения. Его автоответчик молчал всю неделю. Впервые расставание с женщиной было для Роя безболезненным. Нет, он не сожалел о разрыве с ней, вошедшая в его жизнь незнакомка затмила Гленду и всех остальных женщин.

– Вы опоздали, молодой человек, – сообщила ему медсестра.

У Роя оборвалось сердце. Забывшись, он схватил медсестру за плечи.

– Она умерла? Скажите правду, она умерла?!

– Да вы что, сумасшедший, в самом деле? – отпрянула медсестра. – Эту девушку забрала сестра. Дня два назад, не больше.

– Адрес! Дайте мне ее адрес! – Рой снова подался к медсестре, но в ее глазах взметнулся страх, и он опомнился. – Простите.

– Адреса я не знаю. А даже если бы и знала, все равно ничем не смогла бы вам помочь, поскольку это конфиденциальная информация.

Рой развернулся и, опустив голову, побрел прочь.

– Эй, постойте! – сжалившись, окликнула его медсестра.

– Я знаю фамилию сестры той девушки. Линдсей. Она приезжала в мою смену, и я заполняла карточку.

Рой сбивчиво поблагодарил ее и бросился на улицу.

Медсестра мечтательно улыбнулась.

– Если бы по мне сох такой парень, я бы выжила только для того, чтобы познакомиться с ним получше, – хмыкнула она.

– Упустил. Идиот! Кретин! Болван! – бранил себя Рой. – Линдсей, Линдсей… Где-то уже я слышал эту фамилию. Но где бы она ни жила, я разыщу ее.

В телефонной книге Рой обнаружил телефоны и адреса около шести тысяч женщин с фамилией Линдсей. Чтобы хотя бы обзвонить всех, требовалось не просто придумать благовидный предлог для расспросов, но и бездна свободного времени и пропасть терпения. Ему не хватит отпущенных Богом лет, чтобы разыскать девушку с такой фамилией.

Дома, едва успев скинуть футболку и умыться холодной водой, Рой услышал звонок телефона. Ему так давно никто не звонил, что, изголодавшись по участию и глупым вопросам, он кинулся в кухню, к висящему на стене аппарату.

Высокий, взволнованный голос вырвался из трубки:

– Сынок, в пожарной части сказали, ты на больничном.

– Здравствуй, мама! Я только что вошел.

Рой живо представил мать стоящей в прихожей с телефоном возле уха. Конечно, она уже собралась ехать к сыну, но не признается в этом до тех пор, пока Рой не спросит, не хочет ли она его навестить.

– Слава богу, ты жив! Ты опять геройствовал и полез в пекло?

– Пустяки. Меня зацепило во время пожара. Плечо плохо заживает.

– А что горело?

Миссис Доллан боялась, что ее добрый, безотказный сын снова уступил уговорам кого-нибудь из женатых коллег и вышел не в свою смену. Несчастья в более чем сорока процентах случаев происходят как раз в тех местах, где пострадавшие не планировали находиться и очутились случайно. Неужели Рой об этом не знает?!

Рой вкратце рассказал, как было дело и что на пожаре он оказался случайно.

– О! Так ты тушил этот роскошный дом Орбисонов? Об этом пожаре кричали все газеты!

– О нем писали в газетах?

– Ну конечно! Из горящего дома какой-то герой вытащил девушку!

Рой прижался лбом к оконному стеклу и, боясь поверить в удачу, скрестил пальцы на свободной от трубки телефона руке.

– Мама, там писали, как зовут эту девушку?

– Разумеется! Как бы они об этом забыли, если это дочка погибших Орбисонов Аманда! Если этого парня найдут, газетчики сделают из него национального героя и он станет очень богатым человеком. Орбисоны невероятно богаты, – подчеркнула она. – А ты не видел его?

– Кого? – рассеянно спросил Рой, думавший о своем.

– Ты стал таким непонятливым! Ну парня, который спас девушку?

– Нет, мама, – солгал Рой.

Она еще долго говорила, пересказывая почерпнутые из газет подробности пожара. Затем перешла на свою вредную соседку, которая в отместку за проделки старого кота миссис Доллан перекусила щипцами цепь на ее велосипеде. Перекушенная цепь, искаженное радостью отмщения лицо соседки, белое платье на безжизненном теле девушки газетными обрывками кружили в воздухе. Рой вдруг почувствовал, что сходит с ума.

– Извини, мама. Я должен идти. Я заеду к тебе завтра. Да, у меня все в порядке. Я тебя люблю.

Закончив разговор с матерью и поглядывая в окно, Рой поймал себя на том, что думает не о сломанном велосипеде, а о той девушке. Об Аманде. Да, благодаря матери он узнал ее имя. Воздушное, как пирожное, легкое, как тополиный пух.

Не горничная, не гостья, а родная дочь супругов Орбисон. Одна из богатейших невест Нью-Йорка. Рой увидел ее будто наяву – ее безупречный профиль, удивительный разрез глаз, нежные губы… Не доводилось ему встретить женщину столь красивую и столь влекущую. Смешно мечтать простому пожарному об абсолютно незнакомой и богатой девушке.

Что за резон влюбиться в прекрасную незнакомку? Рой стал жертвой эффекта Пигмалиона, когда творец влюбился в изваянную им статую. Так врач благоволит симпатичной страдающей пациентке, а пожарный – спасенной девушке. Осознав глупость ситуации, Рой усмехнулся и вычеркнул Аманду из памяти. Однако, улегшись в постель, он не мог не признаться себе, что вспоминает ее снова и снова.

5

Сквозь синие шторы пробивался вечерний свет. Аманда почувствовала, что кто-то вошел в затемненную комнату, где она то дремала, то приходила в себя. Она будто плыла в белой дымке, не испытывала ни волнения, ни страха. Это блаженное состояние давало ей желанный покой и изгоняло все сомнения, таившиеся где-то в самой глубине сознания.

– Мэнди! – Голос, нежный и такой знакомый, прозвучал у самого уха. – Мэнди, дорогая, ты проснулась!

Аманда обнаружила, что лежит с открытыми глазами, а вокруг расстилается густой, как молоко, туман. Чья-то прохладная сухая ладонь коснулась ее лба. Девушка заморгала, пытаясь рассмотреть склонившуюся над ней женщину. Понемногу окружающая обстановка начала проступать сквозь пелену. Большое окно с неплотно задернутыми синими шторами, хрустальная люстра, напоминающая шлейф водопада, высокий зеркальный шкаф-купе. Наконец блуждающий взгляд остановился на женской фигуре.

Прямо перед Амандой у кровати стояла молодая светловолосая женщина, с виду добрая и спокойная, как и ее голос. Аманда поморгала, приподнялась на локтях и узнала свою сестру.

– Где я? – чуть слышно спросила Аманда.

– Ты у меня дома, в спальне для гостей.

– Ты моя сестра, – неуверенно произнесла Аманда, – но я не могу вспомнить твоего имени. Как тебя зовут?

– Сьюзен. – Женщина мягко улыбнулась. – Это шок. Не беспокойся, скоро все вспомнишь. Я могу тебе помочь. Хочешь?

– Да.

Аманда посмотрела по сторонам. Мебель и обои были ей знакомы. Но первым, что она узнала в этой комнате, был запах духов. «Пятая авеню» – любимый аромат ее сестры. Возможно, по нему она и догадалась, кто пришел ее навестить.

– Сьюзи, случилось что-то плохое? У меня дурное предчувствие…

Сестра поджала тонкие губы и отвела глаза.

– В доме наших родителей был пожар, – сказала она, не глядя на Аманду. – Обрушилась крыша, и тебя зацепило балкой. Из-за ранения головы ты долго была без сознания.

– Я была в гостях у мамы с папой? – спросила Аманда, чувствуя, что сестра что-то недоговаривает. – Их тоже ранило?

– Их вытащили первыми, но…

Аманда вспыхнула от пронзившей ее ужасной мысли и рванулась с кровати. Острая боль сжала голову стальными тисками, она вскрикнула и повалилась обратно на пышную подушку.

– Тебе нельзя волноваться, Мэнди.

– Я не верю… Я не верю, что они погибли… – Сжавшись в комок, она вздрагивала от рыданий, чувствуя, как быстро намокает подушка под ее дрожащей щекой. – Моя мамочка, моя мамочка…

Сьюзен не могла оставить сестру, и поэтому ей оставалось только отойти к окну и переждать, пока Аманда успокоится. Она посмотрела на наручные золотые часики, было без четверти одиннадцать.

– Где же он? – пробормотала Сьюзен, нервно теребя край занавески. – Я же просила вернуться как можно раньше…

С улицы в комнату влетел веселый теплый ветер. Он пах летом, зеленью и немного пылью. Сьюзен не любила лето. Когда сады и парки наводнялись влюбленными парочками, она особенно остро чувствовала свое одиночество.

В память о неудачном замужестве ей остался дом в дорогом районе Нью-Йорка с прислугой и роскошной обстановкой. Но одиночество в этом огромном доме только сильнее уязвляло ее.

– Сколько я была без сознания? – глухо спросила Аманда.

– Двое суток. Ты почти все время бредила, звала какого-то ангела. Но Господь оставил нам тебя.

Аманда слабо улыбнулась. Значит, ангел не приснился ей, значит, он был, только теперь она очень устала, чтобы пытаться вспомнить свой сон.

– Я могу ходить?

– Да. Все кости целы, и ожогов нет, – украдкой поглядывая на часы, сказала Сьюзен. – Сразу после того, как забрала тебя из больницы, я позвонила папиному другу, доктору Грэгу Симпсону. Он сказал, что тебе здорово повезло.

– У меня голова перевязана. – Аманда осторожно ощупала руками голову, но попросить у сестры зеркало не решилась.

– Это еще на пару дней. Пока рана не затянется. Скажи, Мэнди, ты помнишь, как оказалась дома у мамы с папой?

– Нет. Все смешалось. Я помню, как мы с тобой были маленькими и гуляли в парке с мамой.

Сьюзен нахмурилась, и Аманда, уловив ее беспокойство, замолчала.

– Все, как предупреждал доктор, – задумчиво сказала Сьюзен. – Я не хотела тебя волновать раньше времени, диагноз мог не подтвердиться. Ты частично потеряла память, – продолжила она под требовательным взглядом больной. – Это называется амнезия. Грэг сказал, что ты можешь не вспомнить недавние события и людей, с которыми встретилась в последние пять-шесть месяцев.

Аманда с облегчением перевела дух. Не страшно, если она кое-что забыла. Но интуиция настойчиво ей подсказывала, что дело несколько хуже, чем предрекал врач. Ведь она не помнила не только где была и что делала до пожара, но и своего имени. Сестра называла ее Мэнди, очевидно, полное имя – Аманда.

– Как наша фамилия?

– Орбисон. Мы богаты и владеем крупнейшей в Штатах корпорацией по производству игрушек. Мэнди, ты не помнишь?

Аманда пожала плечами. Она не помнила.

– Я в разводе, поэтому моя фамилия Линдсей. Ты не замужем.

– Сколько мне лет?

– Тебе двадцать четыре года.

В комнату вошла высокая упитанная горничная и, увидев, что Аманда сидит в кровати, радостно всплеснула руками.

– Мисс пришла в себя! Слава богу! Хотите горячего бульона?

Сьюзен возмущенно хмыкнула из своего угла, и горничная, заметив ее, тут же потупила взор.

– Простите, миссис Линдсей. Вы позволите принести вашей сестре бульон?

Странные у них взаимоотношения, решила Аманда. Искреннее беспокойство о ее здоровье горничной тронуло больную. В поведении прислуги не было ничего оскорбительного по отношению к хозяйке, но все же женщина испугалась реакции Сьюзен.

– Принесите, – сухо ответила Сьюзен, смерив покрасневшую от неловкости горничную холодным презрительным взглядом.

Горничная выбежала из комнаты, а Сьюзен, вернув лицу обычную приятность черт, ласково обратилась к сестре:

– Сейчас тебе принесут ужин. Отдыхай. Скоро у тебя снова будут гости. Я пойду прилягу.

– Постой, Сьюзи. Можно тебя спросить? Когда ты забирала меня из больницы, там, рядом со мной никого не было?

– Тебя кто-то навещал? – Сьюзен настороженно выгнула брови.

– Точно не знаю. Я постоянно слышала голос. Мужчина говорил со мной. Он обещал, что я поправлюсь. Я не могла улыбаться, но мне было хорошо. Он рассказывал смешные истории. Такой ласковый, тихий голос…

Сьюзен издала смешок. Аманда с самого детства любила выдумывать невероятные истории, но еще никогда ее фантазии не выглядели такими неправдоподобными.

– Ты надо мной смеешься? – обиделась Аманда.

Она всегда так уморительно дулась, что окружающим не оставалось ничего другого, как покатываться от неудержимого хохота.

– И не думала, – ответила Сьюзен, давясь смехом. – Заявляю тебе совершенно ответственно, что не встретила у твоей постели ни ангела, ни сказочника. Из мужчин был только пожилой врач.

– Нет, тот был молодой. Вот бы найти его, – мечтательно промурлыкала Аманда.

В дверях снова появилась горничная, толкая перед собой сервировочный столик. Когда она откинула салфетку, Аманда сглотнула слюну. На миг ей показалось, что она где-то в королевских покоях, и вместо скромного ужина ей подают роскошные яства.

Сьюзен покосилась на тарелки, метнула молнию в горничную и вышла, не сказав ни слова.

6

Аманда положила на стол салфетку, отставила чашку с остатками горячего шоколада и встала. Расписанная цветами посуда досталась Сьюзен от бабушки, происходившей из старинного французского рода. Мари Дюваль щедро дарила картины, антикварные безделушки, мебель и прочее свое имущество внучкам.

– Как жаль, что Мари нет с нами, – вздохнула Аманда.

Если бы Аманда только могла вспомнить, где сейчас Мари, она бы не раздумывая сняла трубку и позвонила ей. Но память не подбрасывала Аманде ни одной зацепки. Вновь призвать на помощь сестру было неудобно. Аманда понимала, что и без того чересчур обременила своей болезнью жизнь Сьюзен.

Нет, до пожара ей не была свойственна меланхолия. Аманда не была уверена доподлинно, но ей казалось, что прежде она была неунывающей и жизнелюбивой и имела много друзей.

«Я не оставлю вас, обещаю…» Куда он исчез, ее ангел? Почему, очнувшись, она не нашла его подле своей постели?

Его большая сильная рука, глубокий голос и обещание не оставлять ее одну снова и снова наполняли предвкушением счастья ее бесприютную душу.

В конце концов, это мог быть медбрат или случайно проходивший мимо палаты врач. Услышав ее стон, он подошел, чтобы успокоить бредившую пациентку. Ежесекундно на земле произносят миллион разнообразных обещаний. По мнению Сьюзен, половина из них лживы или спровоцированы жалостью. Аманда предпочитала не верить категоричным утверждениям сестры, и тем не менее. Что изменит еще одно, брошенное на алтарь угасающей жизни?

Глупо думать о человеке, который мог мне привидеться в бреду, увещевала себя Аманда, но смутный образ мужчины не стирался из ее воображения.

Высокий и красивый – с темно-русыми волосами и чудесными зелеными глазами, то обольстительными, то проницательными, то искрящимися юмором. Аманда не видела его лица, но знала, что он именно такой. Когда ей надоело бороться со своей фантазией, она стала предаваться волнующим мечтам. Аманда меняла по собственному вкусу фабулу, диалоги, даже ситуации и место действия, неизменным оставался только он, герой ее сновидений. Она знала о нем все до мельчайших деталей, потому что сама его придумала. Она знала даже имя. Лучшее из тех, что может носить смелый и сильный мужчина.

Пусть его зовут Фрэнк, решила Аманда.

Это имя она заготовила для своего будущего сына, которого, безусловно, родит от любимого человека. Но, пока имя было не востребовано, Аманда одолжила его своему герою.

Из сладких грез Аманду вырвал громкий раздраженный голос сестры. Слов было не разобрать, но по тону Аманда определила, что Сьюзен кого-то отчитывает.

Она так расстроена, что может уволить добрую половину слуг, встревожилась Аманда.

Врач запретил ей много двигаться и покидать комнату, но Аманда все же вышла на застланную толстым ковром лестницу.

В глазах потемнело, и, если бы Аманда не держалась за перила, она неминуемо скатилась бы по ступенькам, прибавив к своей амнезии множественные переломы.

Спустившись на четыре ступеньки, Аманда, преодолевая боль, окинула взглядом холл и увидела бледную от гнева кричащую на горничную Сьюзен. Это была уже другая горничная, худая и некрасивая.

– В моем доме только я решаю, что важно, а что нет!

Как и предположила Аманда, ее сестра не справилась с горем и сильными эмоциями и сорвалась на ни в чем не повинную девушку, которая, боясь лишиться работы, молча уставилась в зеркальную поверхность орехового трюмо и терла его что есть мочи.

В дверь позвонили. Горничная метнулась открывать.

Увидев вошедшего, Сьюзен расправила плечи и вскинула голову. Мужчина, рослый блондин, решительно, не дожидаясь приглашения, прошел в дом и, улыбнувшись Сьюзен, плюхнулся в глубокое кресло.

– Я не слишком опоздал? – спросил он.

Его развязный тон навел Аманду на мысль, что блондин и Сьюзен довольно близко знакомы.

– Черный кофе без сахара, – приказала Сьюзен, и горничная испарилась из гостиной.

Подслушивать и далее Аманда считала неприличным, к тому же ноги совсем перестали слушаться и подгибались. В полном отчаянии, мучаясь от головокружения и слабости, Аманда, понурившись, вернулась в свою комнату, но, едва успев войти, услышала стук в дверь.

– Да, Сьюзи? – произнесла она, увидев на пороге сестру.

– Кое-кому не терпится тебя увидеть, – загадочно улыбаясь, сообщила Сьюзен.

Аманда широко распахнула глаза и, выразив неподдельную радость, спросила:

– Мари приехала?

– Нет, она в Европе. Это другой человек. Его зовут Лео.

Сьюзен замолчала, ожидая нового всплеска восторга, но Аманда довольно равнодушно спросила:

– Лео? А кто он такой? Наш брат?

– Твой жених.

– У меня есть жених? – удивилась Аманда.

Какое великолепное начало новой жизни! Я богата, у меня есть сестра и даже жених, подумала она.

– Странно, его имя мне ни о чем не говорит.

– Вы обручились через три месяца после знакомства, он подарил тебе кольцо с огромным бриллиантом. – Заметив все возрастающее недоумение Аманды, Сьюзен подошла и положила руку ей на талию. – Дорогая, я ведь говорила, у тебя частичная потеря памяти. Ты многое забыла.

Под участливым взглядом сестры Аманде вдруг стало не по себе. Она точно не помнила, но, очевидно, ей не по нраву, когда ее жалеют.

Нет, я не могу вести себя как капризный ребенок, решила Аманда, утрата Сьюзен не меньше моей. Теперь ей казалось, что старшая сестра отчего-то должна была любить родителей больше, чем она.

Запрятав тревожные мысли поглубже, Аманда шутливо осведомилась:

– Надеюсь, он не ровесник нашей Мари?

– Не болтай ерунды! – отмахнулась Сьюзен. – Он выходец из Канады, ему тридцать один год, и, как ты понимаешь, он в самом соку.

Аманда взглянула на кружева ночной рубашки, прикрывающие ее грудь. Заметившая ее взгляд Сьюзен взяла со спинки кресла розовый шелковый пеньюар и вручила его сестре со словами:

– Он несколько ночей просидел у твоей постели. Будь с ним добрее.

Сьюзен вышла. Аманда неспешно повернулась к зеркалу и взглянула на свое отражение. Невеста…

Она надела пеньюар, тщательно завязала пояс и еще раз внимательно посмотрела на себя. Аманда пыталась представить, как будет выглядеть в пышном белом платье с оборками и открытым лифом, но что-то мешало ей. Она поднесла пальцы к краешку глаза и ощутила влагу. Две легкие слезинки скатились по щекам, оставляя за собой влажные дорожки.

Коренной житель Канады отчего-то представлялся Аманде сухопарым, чопорным и скучным работягой с квадратным, словно выструганным из кедра лицом.

Дверь чуть слышно скрипнула, и Аманда оглянулась.

Высокий синеглазый незнакомец с челкой, небрежно спадающей на левую половину лба и чуть прикрывающей темно-русую бровь, стоял на пороге и с любопытством рассматривал Аманду. Несомненно, это был тот самый мужчина, который десять минут назад фамильярничал с ее старшей сестрой. Он был не просто красив. Аманда нашла его чертов-ски привлекательным.

– Привет, Вишенка! – Он обнажил в улыбке ровные белые зубы и, подойдя к Аманде, привычным движением чмокнул ее в щеку.

У Аманды перехватило дыхание.

– Привет, – выдавила она. – А почему вы назвали меня Вишенкой?

– Тебе нравится это прозвище.

Лео подумал, что ему и раньше приходилось видеть такие глубокие и выразительные глаза, такие нежные щеки, такие изогнутые брови, безупречно вылепленные подбородок и шею, но он никогда не видел таких губ. Полные и мягкие, они призывали всякого мужчину старше пятнадцати лет влюбиться в них навсегда и срывать самые сладкие и неистовые поцелуи.

– Я не помню. Сьюзи сказала, во время пожара мне на голову упала балка. У меня амнезия. – Аманда совершенно не помнила этого человека, но изо всех сил старалась быть с ним приветливой. – Скажите, я тоже как-нибудь вас называю? Ласковым прозвищем?

– Ты обжигаешь мой слух разными возбуждающими словечками, когда мы… – Лео почувствовал, что один лишь разговор об этом уже возбуждает в нем влечение к этой наивной девушке с невинными глазами и высокой пышной грудью, соблазнительно обтянутой розовым шелком пеньюара.

– Наверное, я до безумия влюблена в вас, – сказала Аманда, поймав его вожделеющий взгляд.

– Как мне повезло с невестой! – восхитился Лео. – Она не просто необычайно красива, но и умна.

Кровь прилила к щекам Аманды, потом отхлынула, и только розовая тень осталась на лице.

– Вы хотите на мне жениться, несмотря на то что я вас не помню?

Лео только качнул головой и потянулся губами к ее губам. Какое-то мгновение он ощущал, как Аманда напряглась, но он обнял ее так быстро и так крепко, что она не успела отпрянуть.

– Нет, не надо, – прошептала Аманда, аккуратно высвобождаясь из объятий.

Но Лео лишь сильнее распалялся, чувствуя, как трепещет в его руках ее нежное тело. Его ладонь скользнула на грудь девушки, и Аманда удвоила сопротивление.

– Прошу вас, отпустите меня. Я не хочу! – сдавленно вскрикнула Аманда.

Ее испуганный возглас отрезвил Лео, и он, не скрывая сожаления, убрал руку.

– Прежде ты была податливее, – с досадой сказал он.

– Может быть. Я не знаю. – Аманда растерянно взглянула на него и отошла к креслу. – Поверьте, у меня серьезные причины… Со временем я вспомню.

Лео пожал плечами и усмехнулся, показывая, что причин, которые могут препятствовать маленькому невинному поцелую жениха и невесты, просто не существует, что все они тривиальны и абсурдны.

– Если тебе что-то понадобится, вот номер моего телефона. – Он положил на прикроватную тумбочку визитную карточку.

Аманда кивнула и, когда он собрался уходить, тихо произнесла:

– Спасибо.

– За что? – обернувшись, удивленно спросил он.

– Сьюзи сказала, вы несколько ночей провели у моей постели.

Правая бровь Лео вопросительно выгнулась, но почти сразу же его лицо потеплело, и он ободряюще улыбнулся:

– Надеюсь, со временем это станет нашим обычаем, Вишенка.

Как только дверь за ним закрылась, Аманда ощутила головокружение и дурноту и без сил рухнула в кресло. Сердце пульсировало как бешеное. Что он за человек? Как они встретились? Чем Лео пленил ее так сильно, что она обручилась с ним спустя три месяца после знакомства? Почему она выбрала его, когда, по словам Сьюзен, вокруг нее было множество мужчин?

Столько вопросов, а ответы… Их не было.

– Я ничего не чувствую к нему, – прошептала Аманда. – Почему мое сердце глухо к его улыбкам и ласкам?

Сидя у окна и устремив глаза в ночь, такую же темную и непредсказуемую, как ее память, Аманда услышала тихий стук в дверь и обернулась..

– Пришла пожелать тебе доброй ночи, – сказала, входя, Сьюзен. – Сегодня было слишком много новостей, да, Мэнди?

Сьюзен присела на подлокотник кресла и обхватила ладонь Аманды своими длинными, слегка влажными от крема пальцами.

– Как мы будем жить без мамы и папы?

В глазах Аманды засветились слезинки.

– Они с нами, Мэнди. Там, наверху, – Сьюзен протянула руку к окну, где в фиолетовом квадрате ночи висел серебристый шар.

За окном мелькнул длинный желтый луч от фар, и взвизгнули шины. Аманда вздрогнула и сильно сжала руку сестры.

– Это Лео, – успокоила ее Сьюзен. – Он хотел остаться, но я отправила его домой. Он себе места не находит от беспокойства за твое здоровье.

Аманда подняла глаза на сестру.

– Мне страшно. Расскажи мне о нем, Сьюзи. Почему я его полюбила?

– Кого, Лео? Ты совсем ничего не вспомнила? – удивилась Сьюзен. – Бедняжка! Конечно, я расскажу тебе. Все расскажу.

Сьюзен встала и отошла к окну.

– А тебе нравится Лео? – спросила Аманда.

Сьюзи устремила на сестру подозрительный взгляд.

– Ты вспомнила?

– Что именно?

– Почему ты спросила, нравится ли мне Лео?

Аманда перебралась на кровать и легла, натянув одеяло до самого подбородка.

– Но ведь ты моя сестра, и у тебя должно быть мнение о моем женихе, – бесхитростно ответила Аманда. – Я тебя обидела?

– Наверное, я была обязана рассказать, – Сьюзен слегка покраснела, замялась, – но мне не хотелось, чтобы ты снова чувствовала себя виноватой.

– Виноватой?

– Сначала Лео ухаживал за мной, а потом… потом он увидел тебя. Мама пригласила нас на воскресный обед, и тебя тоже… – Сьюзен резко отвернулась к окну и замолчала.

– О, Сьюзи! Прости меня! – По нежным щекам Аманды заструились слезы. Девушка выскользнула из-под одеяла и, подбежав к сестре, повисла у нее на шее. – Наверное, я бессердечная стерва. Я испортила тебе жизнь?

Она почувствовала, как Сьюзен провела рукой по ее волосам. Обнявшись, они вернулись к кровати, и Сьюзен, заботливо вытерев щеки Аманды, сказала, помогая ей лечь:

– Нет-нет, не думай обо мне. Ты и Лео подходите друг другу, и он очень тебя любит. И потом я, – Сьюзен отвела глаза, – не рассматривала его как своего жениха.

– А наши родители? Они одобряли наш союз?

– Мама прямо-таки влюбилась в Лео, – Сьюзен широко улыбнулась, – и обещала мне… я хотела сказать тебе… свое подвенечное платье. А папа очень надеялся на его помощь в делах. Он говорил, что Лео отменный финансист.

Аманда смежила веки, стараясь представить себя в подвенечном платье матери рядом с Лео, затянутым во фрак, с гладко зачесанными назад льняными волосами. Ее жених был, бесспорно, замечательно красив, но от мысли, что вскоре она ляжет с ним в одну постель, Аманде вдруг захотелось плакать.

– Мы назначили день свадьбы? – спросила она.

– Да. Через пять недель.

– Так скоро?

Внутри у Аманды все похолодело, сердце подпрыгнуло в груди и провалилось. Теперь она чувствовала, как оно бьется у нее в пятках.

– Ты не рада? – спросила Сьюзен, пристально глядя на сестру.

– Я его совсем не знаю. Лео очень мил… и заботлив, но… – Аманда обожгла сестру взглядом, молящим о помощи.

– Ты привыкнешь, – рассмеялась Сьюзен. – Просто не отвергай его.

Если бы Сьюзен знала, что именно так и поступила Аманда. Оттолкнула, когда Лео хотел поцеловать ее. Хотя в этом его желании не было ничего сверхъестественного: жених и невеста часто целуются и занимаются любовью.

Когда они любят друг друга, мысленно повторила Аманда и спросила себя: хотела бы она знать, было ли между ними…

– Сьюзи, он богат?

– Лео? Да. Он деловой партнер «Орбисон тойз». У него в Бостоне своя компания. И папа говорил, что нам очень важно породниться с ним, – между делом сообщила Сьюзен. – Лео построил роскошный дом в Малибу. Тебе нравилось туда ездить.

По долгому печальному взгляду Сьюзен, обращенному к звездам, Аманда догадалась, что и ее старшая сестра некогда пережила немало счастливых мгновений в стенах этого дома.

– Ты будешь навещать меня?

– Часто-часто.

Сьюзи приняла сестру в объятия, и они заплакали.

7

Не проходило дня, чтобы Лео не навестил выздоравливающую Аманду. Цветы, конфеты, фрукты – успехи в бизнесе потворствовали любовному безумству Лео. Цветы приносили утром и после ужина, так что комната, отведенная Аманде, превратилась в цветущую оранжерею. От смешения ароматов кружилась голова, достаточно было сделать глубокий вдох, чтобы лишиться чувств.

Аманда видела, что все вокруг исполняют ее прихоти, удерживая от меланхолии и тоски. Но окруженная любящими сердцами и улыбками, Аманда тем не менее ощущала некий дискомфорт в доме Сьюзен, где все было чужим и отчего-то не нашлось ни одной фотографии родителей. По просьбе Аманды шофер Сьюзен привез из ее квартиры несколько альбомов. Вечерами Аманда усаживалась на кровати и раскладывала снимки многолетней давности. Родители смеялись, грустили и ласкали маленькую Мэнди, оживляя в памяти девушки события тех далеких дней. Ей недоставало их любви с того момента, как она уехала учиться, но телефонные звонки помогали преодолеть расстояние. Увы, там, где они были сейчас, нельзя ни написать, ни позвонить.

Настоящее окружало ее новыми лицами, не давая выбора, и Аманде оставалось только подчиняться.

– Мисс Аманда! – Горничная Джессика приоткрыла дверь и просунула голову в проем. – Хозяйка велела позвать вас в библиотеку. Пришел какой-то важный господин с кожаным портфелем, – понизив голос, сообщила она, – ваша сестра провела его в библиотеку и велела позвать вас.

– Спасибо, Джес. Я спущусь.

Еще один неизвестный гость. Амнезия сделала жизнь Аманды неожиданно богатой на знакомства. Ей уже пришлось заново познакомиться с собой, со своей сестрой, с женихом. Кто на очереди? Она боялась предполагать, поэтому, не раздумывая о персоне нового гостя, нанесла немного румян на щеки и поспешила в библиотеку.

В библиотеке вели оживленный разговор. В основном солировала Сьюзен, она задавала много вопросов, смеялась невпопад, отчего создавалось впечатление, что она очень взволнована. Лео тоже был там. Но почему не зашел поздороваться с невестой? Аманда имела полное право обидеться на него за неуважение.

Фигура третьего участника беседы всколыхнула в душе Аманды приятные воспоминания. Этот человек с подстриженными на военный лад седыми висками в прошлом явно был с ней в теплых, дружеских отношениях.

– Аманда! – выдохнул он, вставая с кресла.

Аманда несколько секунд колебалась, потом раскинула руки и, сопровождаемая удивленными взглядами Сьюзен и Лео, полетела в объятия пожилого господина.

– Дядя Льюис!

Тонкие запястья Аманды утонули в больших ладонях гостя. Отстранившись, он внимательно оглядел ее и восхищенно сказал:

– Ты стала еще красивее. Постой, сколько я не видел тебя?

Аманда вскинула глаза к потолку и через мгновение, подсчитав, выдала ответ:

– Три года, дядя Льюис. Вас не было в Нью-Йорке?

– Да, дела, Аманда. Жаль, с Джеральдом повидаться не успели. – Он смахнул слезу с ресниц и крепко обнял Аманду. – Крепись, детка.

– Все в сборе. Пора начинать! – объявила Сьюзен, подходя к Аманде и старому другу их отца адвокату Льюису Линкольну.

Мистер Линкольн, вспомнив о цели своего визита, пригласил всех присесть, сел сам и расстегнул портфель.

– Увы, дети мои, – горестно вздохнул он, раскрывая папку, – не думал я, что придется мне объявлять волю Джеральда. Итак, завещание Джеральда Орбисона от двенадцатого января сего года, составленное в здравом рассудке и подписанное собственноручно…

Чем дальше углублялся в текст исполнитель последней воли отца, тем больше было недоумение в глазах Аманды. Практически все свое имущество отец отписал ей. Сьюзен осталась почти ни с чем. Аманда взглянула на лицо сестры, но ни признаков недовольства, ни печали на нем не обнаружила.

И хотя Льюис Линкольн был обязан проследить за выполнением всех пунктов завещания, Аманда не сомневалась в том, что он разрешит им со Сьюзен поделить наследство поровну.

Когда речь зашла о корпорации «Орбисон тойз», Аманда позволила себе слушать вполуха. Она никогда не вникала в тонкости ведения дел, не интересовалась коммерческими тайнами отца и не искала теплого местечка под его надежным крылом.

– Контрольный пакет акций и непосредственное управление корпорацией «Орбисон тойз» со всеми филиалами, фабриками и магазинами я передаю… – Льюис Линкольн помедлил, продлевая счастливое неведение девушек и переводя взгляд со Сьюзен на Аманду и обратно. Наконец он произнес: – Я передаю своей дочери Аманде Марии Орбисон.

Исполнив свою обязанность и оставив бумаги, передающие все полномочия и имущество Аманде, мистер Линкольн уехал, условившись с девушками о новой встрече. После оглашения завещания Аманда долго спорила, доказывая поздравившему ее Лео, что Сьюзен достойна большего. А Лео, напротив, убеждал ее подчиниться воле отца.

Аманда вдруг умолкла и погрузилась в глубокую задумчивость. Лео продолжал вещать – не столько в расчете на слушателя, сколько для собственного удовольствия, не обращая внимания на рассеянность невесты.

«Орбисон тойз», мысленно повторяла Аманда. Это немыслимо. Я не смогу этого сделать.

Слова тяжелыми камнями падали на ее бедное сердце, нанося болезненные удары. Встать во главе огромной компании означало отречься от себя и уступить судьбе. Аманда была равнодушна к деньгам, и меньше всего ее прельщало кресло президента корпорации – кабала на всю жизнь. Ответственность, о которой она не просила.

Почему я? Папа, ответь, почему ты не поинтересовался, хочу ли я? Соприкосновение с холодным циничным миром бизнеса сделало многих друзей Аманды безучастными ко всему, что не приносило прибыли и не могло вырасти в цене. Они перестали радоваться весне и звездам, истощая силы и чувства в финансовых баталиях с конкурентами. Возможно, ее отец был единственным счастливчиком, кому удалось сохранить способность получать удовольствие от жизни. Но даже он не смог до конца уберечься от ржавчины богатства, разъедающей податливые человеческие души.

Каким был отец в последние годы, Аманда не знала. Не успела узнать. После университета она работала в канадском хосписе и за четыре месяца с момента возвращения наверняка виделась с родителями, отмечала перемены в их характерах, но амнезия отняла все впечатления. И потом, если она была действительно до беспамятства влюблена в Лео, на встречи с родителями не могло оставаться ни времени, ни сил.

Аманда все больше утверждалась в мысли, что отец совершил ошибку, передав акции и управление компании ей, а не Сьюзен. Старшая сестра занимала пост вице-президента компании и лучше разбиралась в делах. У нее был аналитический склад ума… Впрочем, что толку рассуждать. Зная нрав сестры, Аманда была уверена, что та строго проследит за исполнением завещания и не поддастся ни на какие уговоры Аманды. Слово отца всегда являлось законом в семье, особенно для Сьюзен, которая в отличие от непоседливой Аманды не перечила ему, считая, что каждым своим решением отец делает их жизнь лучше.

С другой стороны, это была последняя воля отца, и Аманда никогда не простила бы себе, если бы ослушалась. Она пошла на компромисс: она сделает все, что от нее ждут, а потом передаст компанию Сьюзен и уедет.

Туда, где не бывает пожаров и вероятность потерять кого-то из близких сокращается в разы.

8

Аманда не рассчитывала так скоро после болезни вступить в права владелицы контрольного пакета акций корпорации «Орбисон тойз». Но, если верить Льюису Линкольну, совет директоров, обеспокоенный ситуацией на рынке, фактически вынудил ее прервать затворничество много раньше, чем позволил врач, и вступиться за собственность.

Осмотр владений был назначен на утро понедельника. Расспросив Льюиса Линкольна обо всех акционерах, Аманда разработала стратегию поведения. Впрочем, стратегия – это слишком пафосно. В реальности же она расчертила лист на три колонки и, озаглавив каждую соответственно: «Люди», «Как себя ведут» и «Чего ждут», – вписала в них всю добытую информацию. Оставалось выучить табличку назубок и не перепутать имен при знакомстве.

Всю дорогу до офиса Аманда повторяла фамилии акционеров, управляющего, его замов, а также руководителей фабрик. Однако, очутившись перед огромным зданием в тридцать два этажа, она разом забыла все, что штудировала три дня кряду.

Пожалуй, впервые после оглашения завещания Аманда ощутила свою значимость. Ее встречали у подъезда несколько красивых высоких мужчин. Едва автомобиль замер перед входом, они бросились навстречу, но их опередил швейцар. Ему и посчастливилось распахнуть дверцу перед Амандой.

– Кто эти люди? – спросила Аманда у Льюиса Линкольна, который вызвался стать ее провожатым.

– Многообещающие финансовые гении. Но, боюсь, что теперь мы их потеряли, – крякнул от смеха Линкольн.

Один из встречающих проявил нечеловеческую ловкость и, обойдя конкурентов, пристроился у правой руки Аманды. Лицо у него было подвижное, на губах подрагивала дежурная улыбка.

– Наш Казанова, – отрекомендовал его Линкольн на ухо Аманде. – Держись от него подальше. – Во всеуслышание же он сказал совсем другое и был более сдержан в оценках: – Аманда, это исполнительный директор мистер Чейз. После гибели твоего отца он выполнял обязанности управляющего. Хью, это Аманда Орбисон, дочь Джеральда.

– Доброе утро! – улыбнулась Аманда.

Господин в дорогом пиджаке галантно поклонился в ответ.

– Можете называть меня Хью.

– Здравствуйте, Хью. Я здесь новичок. Введете меня в курс дел?

– Буду рад. – Он взял ее под руку и повел в здание.

Они не спеша шли через огромный гудящий вестибюль. Сотрудники оглядывались на ошеломляюще красивую девушку в элегантном платье цвета персика и изящной шляпке. В приемной скучала секретарша. Она полулежала в своем кресле, уставившись в маленький телевизор на столе и лениво подпиливая вызывающе длинные ногти.

– Молли, крошка, – окликнул ее Чейз, – оторви задницу от кресла и принимай гостей.

Молли подскочила, хорошо отработанным движением сгребла телевизор в ящик стола и ухмыльнулась:

– Только не говори, что приехала одна из вздорных девчонок Орбисона.

– Он не скажет, – ответил ей женский голос, и мужчины расступились, открыв дорогу Аманде. – Позвольте представиться: Аманда, самая вздорная из дочерей Орбисона.

Аманда едва удержалась, чтобы не добавить «а вы уволены». Начинать работу с увольнений – плохой знак. Однако и того, что успела сказать Аманда, хватило, чтобы убрать с лица Молли ухмылку. Похоже, она и Чейз любовники, решила Аманда.

– Простите, мисс Орбисон, я… я не со зла, просто… – Молли не знала, как оправдаться, и умолкла, покрывшись пунцовыми пятнами.

Кабинет президента компании был похож на небольшой аэродром. На его площади вольготно себя чувствовали огромный диван и два массивных кресла, рабочий стол руководителя с длинным столом для совещаний, два шкафа и большой аквариум с редкими видами рыбок. Этих рыбок Джеральд Орбисон привозил из поездок, а уж каким образом хищники уживались с безобидными рыбешками, не сжирая их, как в живой природе, было загадкой.

В первую очередь Аманда встретилась с акционерами. После непродолжительной беседы они разглядели в ней готовность к решению любых проблем и к сотрудничеству с советом директоров и остались весьма довольны. А Аманда после этой встречи пребывала в сильнейшем смятении. К ней не проявили неуважения или недоверия, казалось бы, первая встреча прошла на дружеской ноте, но тревога не оставляла Аманду. Например, мистер Фасмер затронул в своем выступлении вопрос о забастовках на фабриках и снижении цен на акции корпорации. Вопреки желанию Аманды разобраться в этом немедленно Хью Чейз сделал все возможное, чтобы замять разговор, и одарил Аманду таким выразительным взглядом, что она была вынуждена ему подыграть.

Однако странная взволнованность Чейза, которому, кажется, было выгодно скрыть от остальных держателей акций истинное положение вещей, не осталась незамеченной Амандой, и она задержала его.

– Хью, я бы хотела воспользоваться вашей осведомленностью и прояснить кое-какие моменты в работе наших филиалов и предприятий.

Чейз заметно помрачнел, но сослаться на сильную занятость или плохое самочувствие было бы слишком явным враньем, поэтому он неохотно улыбнулся и поплелся за Амандой.

Притворив дверь своего кабинета, Аманда указала Чейзу на удобное кресло и сама села напротив.

– Позвольте мне быть откровенной с вами, дорогой Хью. У меня сложилось впечатление, что мы только что солгали нашим акционерам.

Чейзу почудилось, что огромные черные глаза Аманды заглядывают прямо ему в душу.

– Вы очень проницательны, мисс Орбисон. Ваш отец не зря сделал ставку на ваш ум.

Однако грубая лесть Чейза не возымела действия, и Аманда продолжала испытующе смотреть ему в глаза.

– На наших предприятиях действительно возникли незначительные проблемки. Служащие двух фабрик устроили забастовку и требуют, – он нервно рассмеялся, словно не понимал, чего еще надобно этим людям, – повышения зарплат.

– Странно, но по ведомостям, которые я видела, зарплаты повышались три месяца назад.

– По распоряжению мистера Орбисона.

– Тогда в чем загвоздка?

– Я могу вам объяснить. – Чейз подался всем телом к Аманде и доверительным тоном сообщил: – Руководители профсоюзов на этих двух фабриках добились большой власти и манипулируют служащими в своих интересах.

Аманда размышляла полминуты, не больше.

– Организуйте мне встречу с этими людьми. Вы тянули две недели, и, если я правильно поняла мистера Фасмера, наши акции начали терять в цене. Это недопустимо.

– Но, Аманда…

Она выразительно покачала головой, и Чейз подчинился:

– Когда вам удобно встретиться с руководителями профсоюзов?

– Завтра в десять утра они должны быть в моем кабинете, – распорядилась Аманда.

– Хорошо. – Чейз вымученно улыбнулся и, последовав примеру Аманды, встал с кресла. – Крутой вираж закладываете, мисс Орбисон, – процедил он сквозь зубы, взявшись за ручку двери, и еще раз обернулся к Аманде, заверив ее не без угодливости: – Я в вашем распоряжении.

Когда Чейз ушел, Аманда весело сказала, глядя на дверь:

– Приготовьтесь к перевороту, мистер Чейз!

Страх оставил Аманду. Теперь она была уверена, что Хью Чейз бессовестно лгал акционерам, скрывая финансовые проблемы корпорации, и лжет ей, владелице контрольного пакета акций. Почему? Лишь это «почему?» отделяло ее от разгадки. Но как бы ни сложились дела в будущем, больше никому не удастся обвести ее вокруг пальца.

Молодость и чистота помыслов подогревали ее стремление к честной игре в бизнесе, но даже чистые помыслы можно умеючи направить в преступное русло. Аманде это, увы, было неизвестно.

9

Поскольку Аманда нарушила все запреты врачей и бросилась в омут работы, не до конца выздоровев, полученная травма головы дала о себе знать. Сначала боль была точечной, словно кто-то ткнул карандашом ей в висок и понемногу вжимал в кожу. Аманда приняла обезболивающее, но страдания ее не прекратились, а еще через полчаса боль захватила ее голову в кольцо, сдавливая все сильнее. Терпеть не было никакой возможности, и Аманде пришлось отменить две встречи.

– Молли, я поеду домой. Мне что-то нездоровится, – уведомила она секретаршу.

– Я вызову вашего водителя.

– У меня есть водитель? – удивилась Аманда.

– Разумеется. – Судя по ее тону, Молли удивилась не меньше. – Вообще-то Боб возил вашего отца. Но пока вы не наняли нового…

В глазах Молли читалась тревога, но только не о Бобе. После оплошности во время прибытия наследницы она начала потихоньку собирать вещи.

– Я не собираюсь нанимать новых сотрудников, – покачала головой Аманда. – Ни водителей, ни секретаря. Я достаточно понятно выражаюсь?

– О да, да! – обрадовалась Молли. – Так я звоню?

– Звоните. Я пойду вниз.

Перед тем как провалиться в мягкое сиденье автомобиля, Аманде предстояло проехать три десятка этажей в лифте, улыбаясь каждому попутчику, и пройти через холл. Если утром никто не знал, откуда взялась брюнетка в элегантном летнем платье, то к обеду новость облетела все этажи, и теперь каждому уборщику было известно, как выглядит новая владелица «Орбисон тойз» и сколько ей лет.

Лифт дружелюбно улыбнулся Аманде своими круговыми зеркалами. Аманда не любила лифты, и, если бы ее кабинет располагался хотя бы на десятом этаже, она бы с радостью воспользовалась лестницей.

На тринадцатом этаже кабина остановилась. Аманда придала лицу доброжелательное выражение и взглянула на вошедшего мужчину. Лицо его было сильно загорелым, как если бы он вернулся из жарких стран, густые темно-русые волосы были красиво подстрижены. Ни в его чертах, ни в силуэте не было ни одной мягкой линии, казалось, он весь состоял из углов, начиная от тонко очерченного носа и кончая пальцами.

Почему он кажется мне знакомым? – подумала Аманда, украдкой рассматривая его профиль.

Мужчина был чем-то озабочен и даже не взглянул на девушку в шляпке.

Какой милостивой может быть судьба! Получив приказание шефа инкогнито навестить одну из богатейших корпораций США и проверить систему противопожарной безопасности, Рой Доллан сделал все, чтобы это задание передали кому-нибудь другому. И только оказавшись у центрального входа в главный офис корпорации, Рой неожиданно прозрел. На здании серебряными буквами была выложена надпись «Орбисон тойз».

Орбисон! Это корпорации ее родителей! Может быть, я найду ее здесь? Вдруг мне повезет?

Ведомый единственным желанием разыскать спасенную им девушку, Рой приложил максимум фантазии, чтобы проникнуть в здание, и ему это удалось. Прочтя на доске объявлений перед входом, что корпорации требуются мужчины-уборщики, он расправил плечи и прямиком направился к охраннику. Его не только пропустили, но и набросали план расположения отдела кадров.

В итоге Рой все равно заблудился, но теперь это было не важно. Осмотревшись по очереди на каждом из тринадцати этажей, он с горечью признался себе в том, что был слишком самонадеянным.

Если бы знать о ней хоть что-то…

После того как Рой выполнил задание босса, осмотрев пожарные щиты и аварийные выходы, он направился в отдел кадров. Удача сопутствовала ему и здесь. Имя Роя Доллана вписали первым номером в список кандидатур на должность уборщика трех верхних этажей.

– Мы вам позвоним, мистер Доллан. – Девушка-секретарь призывно улыбнулась, принимая из его рук заполненную анкету. – Если вы нам подойдете, работу начнете через два дня после уведомления.

Рой изобразил радость, хотя перспектива драить полы в коридорах корпорации «Орбисон тойз» его мало привлекала. Когда он вошел в лифт, в кабине находилась молодая женщина в струящемся платье цвета персика, но ему не было дела до всех девушек в мире, которые не носили бы черных кудрей и не имели ослепительно-белой кожи. На девушке была шляпа, да и Рой давно не верил в магию: стоит подумать о ком-то, как он тут же предстает перед твоими глазами.

Однако ее внимание к Рою, которое она старательно пыталась скрыть, возбудило его любопытство. Он сделал вид, что уронил что-то, наклонился и, когда выпрямлялся, заглянул под поля ее шляпы.

– Боже мой! – вырвалось у Роя.

Аманда, услышав его тихий вскрик, резко повернула голову, и их глаза встретились.

– Вы что-то сказали?

Рой помотал головой и отвернулся.

– Простите, – прошелестела Аманда.

Они так долго преодолевали тринадцать этажей, что обоим стало неудобно находиться в молчаливом обществе друг друга.

Не понимая себя, Аманда ощутила необъяснимое влечение к незнакомцу и от своих мыслей покраснела до корней волос. То и дело поглядывая на него, она ловила себя на мысли, что мечтает обвить руками его сильную шею, прильнуть к его широкой груди.

Объяснение происходящему с ней она находила лишь одно: она виделась с этим мужчиной до того, как потеряла память, и не исключено, что была тайно в него влюблена. Тайно от жениха, от сестры, от всех.

Аманда почувствовала, что по спине пробежал холодок, ноги стали как ватные.

Что со мной такое? – спрашивала себя Аманда.

В следующее мгновение ее бросило в жар, и Аманда сняла шляпку и принялась ею обмахиваться.

Рой больше не мог скрывать своего волнения. Повернувшись к Аманде всем телом, он впился глазами в ее роскошные волосы, великолепно оттенявшие тонкие черты лица и мраморную белизну кожи. Глядя на нее, Рой почувствовал прилив нежности и почти нестерпимое желание коснуться этой девушки, заключить ее в объятия.

Возможно, он и отважился на подобное безумство, но кабина остановилась на первом этаже, двери лифта раздвинулись, и, не успел Рой и глазом моргнуть, как девушка нахлобучила кое-как свою шляпку и выбежала в холл, придерживая ее рукой. Она именно бежала, не замечая удивленных взглядов, стремясь как можно дальше убежать от мужчины, который вдруг всколыхнул в ней столь сильные чувства.

Рой выскочил из кабины за ней, но, налетев на кого-то, потерял Аманду из виду. Он долго искал ее – и вот нашел, а она исчезла… Впрочем, что это меняет? Кто она ему? Никто. Незнакомка.

Остынь, сказал он себе, она тебя даже не узнала. Рой осудил себя за романтический порыв и решил раз и навсегда выбросить красавицу из головы. И уж конечно он не пойдет работать уборщиком ради призрачной надежды встретить ее вновь.

10

Вечером Аманду навестил Лео. Букет, который он преподнес «самому обаятельному президенту «Орбисон тойз», Сьюзен собственноручно поместила в вазу и отнесла в комнату сестры. От нее не укрылась холодность приема, который оказала своему жениху Аманда, и на правах старшей и, следовательно, более опытной Сьюзен решила самостоятельно форсировать ситуацию.

– Аманда, дорогая, пока Лео здесь, давай обсудим детали свадебной церемонии, – сказала Сьюзен, влетев в библиотеку в эффектном синем платье, где уединились жених и невеста.

Взглянув на Аманду, Сьюзен догадалась, что она мечтает улизнуть из библиотеки, но не может найти подходящего повода. Лео появление Сьюзен, напротив, скорее разозлило, чем обрадовало. Он смерил ее холодным взглядом, но ничего не сказал.

– Ты ведь не станешь менять место и обстановку церемонии, – продолжала Сьюзен, намеренно игнорируя умоляющие взгляды сестры. – Найти другое за такой короткий срок будет непросто.

– Если я уже выбрала место, к чему что-то менять сейчас? Я соглашусь со всем, что ты скажешь. Только, знаешь, Сьюзи, – Аманда смотрела на сестру, хотя этот вопрос был больше адресован к Лео, – я против фотосессии в модных журналах. Ты уже пригласила репортеров?

– Ты не можешь так поступить с нами, Мэнди, – строго отрезала Сьюзен. – Все оговорено и оплачено нашим отцом. Он сам выбирал издания, достойные фотографий с вашей свадьбы. Если в последний момент мы скажем, что передумали, они все равно приедут и сделают необходимые им снимки. Но только получится не умилительный репортаж о любви и преданности, нет, репортеры вдоволь поиздеваются над тобой и Лео на страницах своих изданий.

Сьюзен рассердилась, искренне не понимая, как смеет гадкая девчонка отталкивать от себя славу.

Холодный тон сестры вызвал у Аманды приступ тошноты. Одиночество соленой влагой проступило во взгляде, но ей было стыдно плакать в присутствии Лео. Отойдя к стеллажам, она сделала вид, что ищет книгу, и украдкой вытерла глаза.

В самом деле, ее покойный отец оплатил все расходы, а она привередничает. Имеет ли она право на капризы, она, чудом выжившая в пожаре, находясь на попечении в доме сестры и собираясь замуж за потрясающе красивого мужчину? Ей должно быть стыдно вести себя таким образом и незачем обижаться на прямоту Сьюзен. Только она, у которой Аманда украла жениха и корпорацию отца, имела право осуждать ее.

Аманда, восстановив ровное дыхание, приготовилась извиниться перед сестрой и принять все ее указания, но неожиданно за нее заступился Лео.

– Сьюзи, ты напрасно обижаешь мою невесту. – Он приблизился к Аманде и нежно обнял ее за талию. – Если ей противны папарацци, пусть они катятся куда подальше. Я попрошу шефа полиции оцепить парк на время церемонии. Ни один репортер не проскочит, обещаю тебе, любимая.

Лео чуть тронул губами лоб Аманды. Горячее дыхание опалило ее кожу, и она впервые искренне улыбнулась Лео. Но то была не любовь, а благодарность за сочувствие.

– Оставь нас, Сьюзи, нам с Амандой нужно пошептаться, – сказал он.

Аманда заметила, что ее всегда милая с гостями сестра позеленела от злости. От звука хлопнувшей двери Аманда вздрогнула. Она убрала с талии руку Лео и, не отпуская ее, сказала:

– Сьюзен такая ранимая и очень меня любит. Мы обидели ее, тебе не кажется?

– Ты слишком идеализируешь свою сестру, – хмыкнул Лео. – И потом, если бы мы знали наверняка, кто нас любит, а кто прячет за спиной нож, в мире не было бы ни предательства, ни войн.

– Ты о чем? – насторожилась Аманда. – Ты сомневаешься, что Сьюзи меня любит?

– Если бы в ее сердце не было любви, она вряд ли приютила бы тебя в своем доме, – ушел от прямого ответа Лео.

– Поэтому нам следует перед ней извиниться.

– Хорошо, – согласился Лео. – Только тогда я сам извинюсь. Ты как невеста вправе решать, кого хочешь видеть на своей свадьбе.

Аманда повернулась, чтобы сказать «спасибо», и его губы коснулись ее губ. Рука Лео скользнула по ее груди, и он с силой прижал к себе Аманду, осыпая поцелуями ее лицо и шею. Она не отвечала на его поцелуи, но и не отстранялась, однако Лео ее пассивность не смутила.

Возбуждаясь все сильнее, он разорвал на Аманде блузку и приник к ее груди. Аманда дернулась, но он еще сильнее сжал губами упругий сосок. Горячая волна прокатилась по ее телу, но, безвольно принимая ласки жениха, она представляла смуглое лицо незнакомца из лифта, его нежные сильные руки и мягкие губы.

Торжествуя победу, Лео усадил Аманду на диван и пошел запереть дверь, чтобы Сьюзен в очередной раз не помешала ему исполнить задуманное.

Но, освободившись от объятий Лео, Аманда очнулась и от сладких грез. Она обнаружила, что полулежит на диване, грудь ее обнажена, а вместо того удивительного мужчины – Лео. Заперев дверь, Лео шел к Аманде с нескрываемой готовностью завершить начатое.

Нет, она не позволит ему овладеть ею! Может быть, они и были любовниками до ее амнезии, как утверждает Лео, но сейчас она не испытывала к нему ни влечения, ни эмоциональной привязанности.

Аманда проворно застегнула уцелевшие пуговички – двух недоставало – и встала.

– Открой дверь, Лео, – попросила она твердым голосом.

– Детка, не бойся, она еще долго не придет.

– Это не из-за Сьюзи. У меня голова разболелась. – Аманда изобразила страдание и для большей правдивости чмокнула Лео в щеку.

– Аманда, у тебя нет сердца, – сказал Лео.

Аманде хватило выдержки спокойно дойти до двери, отпереть ее и выйти. Скрывшись с глаз Лео, она бросилась вверх по лестнице, влетела в свою комнату и прислонилась спиной к холодной стене.

– Господи, если я его любила, почему мне так противны его поцелуи? Почему?..

Задыхаясь от слез, Аманда сползла по стене и свернулась калачиком на полу.

– Знаешь, что ты самая подлая сестра, каких только носила земля? – ухмыльнулся Лео, заглянув в столовую, где Сьюзен пила чай.

От неожиданности Сьюзен поперхнулась. Только войдя в столовую, Лео увидел Джессику..

– Пошла вон! – приказала Сьюзен, и горничная, подхватив чайник, исчезла.

Лео, с усмешкой наблюдавший эту сцену, плотно прикрыл дверь и прошел к столу.

Приглашения присесть не последовало, но он нахально уселся напротив Сьюзен и забрал чашку из ее рук.

– Что? Невеста оказалась несговорчивой? – съязвила Сьюзен.

– Ты меня ревнуешь? – Лео раскатисто засмеялся. – К этой бессловесной тени, своей сестре? Знала бы ты, как громко она скрипит зубами, когда я прикасаюсь к ней.

– Тебе удалось убедить ее сняться для журнала? – нетерпеливо спросила Сьюзен.

– Если бы ты знала, на что я ее убедил! – присвистнул Лео. – Теперь на ее милой блузке не хватает нескольких пуговичек. Найди их в библиотеке и верни ей.

Из глаз Сьюзен посыпались искры. Будь у нее за поясом пистолет, она бы не преминула им воспользоваться.

– Не злись, дорогая. Не забывай, я ее жених, а между женихом и невестой случаются любовные сцены. – Лео взял ее руку и заглянул в пылающие ревностью глаза. – А ведь она любит тебя, Сью, и отправила меня принести тебе извинения.

– Так чего же ты ждешь? – с вызовом спросила Сьюзен.

Лео потянул ее за руку и, когда ее лицо оказалось рядом с его лицом, жадно впился в ее полураскрытые губы.

Может, Сьюзен и не была такой чувственной красавицей, как его невеста, но уговорить ее на близость Лео считал сущим пустяком.

Некрасивая женщина, брошенная мужем, как видно нелюбимая отцом, осталась на обочине жизни и страдает от своего женского одиночества. А ее сестра тем временем сорвала все призы, начиная со спасителя, который вынес ее из огня, и заканчивая корпорацией, полученной в наследство от обожающего ее папочки. Очевидно, рассудил Лео, Сьюзен есть за что мстить, иначе бы она не затеяла свою опасную игру.

11

Сьюзен Линдсей нашла его в прокуренном баре с пустым бумажником и готовностью взяться за любое дело. Она была пьяна и едва не попала в историю, когда один из местных выпивох на спор с друзьями решил позабавиться с ней. Лео отлично разбирался в хороших вещах и породистых женщинах. По дорогому брючному костюму и бриллиантовым серьгам он легко сообразил, что женщина забрела в дешевый бар случайно.

Убедившись, что дамочка при деньгах, он отвез ее домой и, поддавшись уговорам, заночевал на диване. А утром, протрезвев и оценив великодушие ночного гостя, Сьюзен сначала отдалась ему, а потом, заливая душевную боль бренди, рассказала ему о гибели своих родителей и младшей сестре, которая потеряла память. Лео, растроганный печальной историей, посочувствовал несчастной женщине. В ответ Сьюзен облила его потоком сарказма, отринув жалость.

– Вчера я узнала, что оставил мне папа. Его друг, составлявший завещание, проболтался. Хочешь знать, что мне досталось? Вилла в Европе, сгоревший родительский особняк и около двух миллионов на счете.

– Наверное, у тебя есть основания держать зуб на отца, – сказал Лео.

Его отец не оставил сыну и пятидолларовой бумажки, когда бросил их с матерью в вонючем номере мотеля на краю штата Виржиния. И все-таки Лео не сердился. Прожив тридцать один год в ежедневной борьбе за существование, он пришел к выводу, что не бывает абсолютных мерзавцев, как и нет совершенных святош. За каждым водятся свои грешки, но в то же время каждый способен на подвиг. Все зависит от обстоятельств, в которых, как в вакууме, заперт человек. Себя Лео не считал ни сволочью, ни ангелом. Смазливая внешность, имевшая успех у женщин, помогала ему держаться на плаву. Лео был альфонсом, прощелыгой, жившим за счет богатых дам. Нередко он их обкрадывал, а иной раз уходил, не взяв ни цента. Все они были одиноки и искали выход своей нерастраченной любви.

– Можно спросить, что же ваш отец отписал твоей сестре? – спросил он у Сьюзен.

– Все остальное, – на одном дыхании выговорила она.

– Прости, я недавно в городе и не успел прочесть налоговую декларацию твоего папаши, – не очень-то учтиво ответил Лео.

Сьюзен слабо улыбнулась.

– Тридцать лет назад папа открыл фирму по пошиву плюшевых игрушек. Он сделал это ради мамы, которая обожала мягкие игрушки и скупала их повсюду в немыслимых количествах. Он трудился день и ночь как каторжный. Шло время, родилась я, – она отогнула один палец и следом другой, – потом Мэнди. Папа погиб владельцем контрольного пакета акций «Орбисон тойз», самого крупного производителя и поставщика игрушек в США. Если бы не осталось завещания, корпорацию унаследовала бы я. По старшинству.

Лео прищурился, хлебнув кофе из розовой чашки.

– А так старикан отписал практически все младшенькой, да?

– Вот именно, Лео. Есть ли в этом решении немного здравого смысла? Слепая любовь к Мэнди свела его с ума. Ей никогда не нужна была корпорация. Ей интересны только больные раком, слабоумные дети и бездомные псы.

Сьюзен так громко выражала свое негодование, что привлекла внимание слуг. За дверями послышались острожные шаги. Горничная подслушивает, решил Лео.

– Значит, сестра милосердия, которой чужда любовь к деньгам? – Лео поскреб в затылке. – Где же она сейчас?

– В больнице. Врач не позволяет забрать Мэнди домой.

Сьюзен боялась раскрыть перед новым любовником все планы, не зная, как он отреагирует на ее изощренную изобретательность. Но ему было достаточно рассказа о наследстве, чтобы определить, с кем он делит постель.

– Кажется, я начинаю понимать. Хочешь перевезти ее, пока она не очухалась и не расспросила врачей?

– А ты смышленый, – восхитилась Сьюзен. – Ты идеально подойдешь на эту роль.

– Ты готовишь маленькое представление к ее пробуждению? – Лео начинала забавлять ненависть Сьюзен к родной сестре.

Возбужденная собственной выдумкой, она принялась излагать Лео многочисленные пункты плана мести и его конечные цели.

Когда Сьюзен закончила, Лео зевнул и с видом чрезвычайной серьезности произнес:

– Если твоя сестра окажется красивее, чем ты описала, я потребую дополнительные бонусы. Расстаться с красивой добродетельной женщиной даже за огромные деньги еще глупее, чем пройти мимо оброненного кошелька.

Когда Сьюзен и Лео заключили договор, он ненадолго исчез. Для перевоплощения в респектабельного бизнесмена ему нужно было полностью сменить гардероб, образ жизни и примелькаться в фешенебельных ночных клубах. Финансовые затраты на перевоплощение взяла на себя Сьюзен; всецело доверившись Лео, она выдала ему кредитную карту, на которой лежала значительная сумма. Она и не заметила, как влюбилась в своего компаньона, влюбилась так сильно, что начала подумывать об отмене операции. Но Лео не позволил ей этого сделать.

Придя в себя, Аманда должна была увидеть у кровати своего жениха, с которым ей не терпелось обвенчаться. Амнезия пришлась кстати, ею объяснялись самые невероятные вещи и снимались все вопросы. Но Лео, устав без дела просиживать часами в гостиной, изображая перед слугами томимого любовью и мечтой, сбежал на ипподром и провел там целый день. Выиграв грошовую ставку, он, довольный собой, вернулся в дом и познакомился с невестой. И хотя все вышло совсем не так, как планировала Сьюзен, Аманда поверила в дикую историю с женихом-миллионером и скоропалительной помолвкой.

Увидев Аманду впервые, Лео не смог скрыть восхищения ее красотой, стройной фигурой и грацией.

– Твоя сестричка не просто хороша собой, она богиня! – воскликнул Лео, не удержавшись, но, увидев нахмуренные брови Сьюзен, тактично умолк.

Сьюзен, по его мнению, заметно проигрывала в красоте своей младшей сестре и, должно быть, в юности ужасно страдала оттого, что их постоянно сравнивали, а выигрывала всегда Аманда. С годами разговоры о красоте сестры перестали злить и задевать Сьюзен, если, конечно, о божественной привлекательности Аманды не упоминали любовники Сьюзен.

Лео был ее любовником, и он умел играть по правилам. Больше ни разу он не заикнулся о прелестях Аманды, хотя думал о ней практически постоянно.

Детская непосредственность сочеталась в Аманде с почти женской зрелостью, однако ни благоразумием, ни осторожностью девушка не отличалась, все ее поступки были в большей степени импульсивны.

Считая его своим женихом, Аманда позволяла себе разговаривать свободным тоном, без жеманства и женских штучек. Девушки, завоевавшие мужчину, обычно перестают изображать недотрог и тихонь, выпуская коготки и показывая свое истинное лицо.

Лео неплохо читал по лицам, а лицо Аманды, увы, кричало о том, что она нисколечко не любит своего жениха. Он даже подозревал в ней привязанность к какому-то другому мужчине, чем и поделился со своей компаньонкой.

В ответ Сьюзен поведала ему еще одну полуфантастическую историю о молодом мужчине, который вытащил Мэнди из огня за минуту до обрушения крыши дома, а потом всю ночь провел у ее постели. Аманда запомнила только его голос и теперь предавалась бесплотным мечтам о неизвестном герое, которому обязана жизнью. Сьюзен, как ей казалось, сумела вытравить мысли о спасителе из головы Аманды, поклявшись, что была в больнице трижды и никого не видела у ее кровати, кроме медперсонала.

– Как ей в голову лезут мечты о нем, когда рядом ты?! – удивлялась Сьюзен во время приливов нежности к Лео.

– Это не голова. Это ее сердце. – Лео втайне от Сьюзен сильно грустил, понимая, что, овладев телом, не добьется любви этой изумительной девушки. – Она тоскует, поверь мне. Я неплохо разбираюсь в женщинах.

– Тебе ее жаль?! – вскричала Сьюзен. – Она отняла у меня любовь родителей, отняла компанию отца, все мои мужчины сходили по ней с ума! Даже не думай в нее влюбляться, слышишь?!

Угрожающий тон Сьюзен обещал большие неприятности всякому, кто встанет на ее пути или решится предать ее интересы. Лео не дерзнул испытывать судьбу и терпение своей подруги. Слишком большие деньги были на кону, чтобы разменивать их на случайное увлечение.

– Когда все закончится, мы купим виллу в Майами и будем купаться в роскоши. Ты не вспомнишь о ней.

Сьюзен устремила на Лео недоверчивый взгляд, но уже спустя минуту, поразмыслив, улыбнулась. Старшая дочь Джеральда Орбисона была далеко не глупой женщиной и понимала, что без преданного сообщника ни за что не провернет свое хитрое дельце. И потом после несчастного случая Сьюзен рядом с Амандой чувствовала себя намного увереннее. Сестра с забинтованной головой, мучимая головокружениями, если и вызвала у мужчин какие-то эмоции, то преимущественно сострадание, как престарелый человек или брошенный ребенок. Сьюзен твердо убедила себя в этом и не желала видеть истинное положение вещей.

12

Переговоры с председателями профсоюзов двух бастующих фабрик «Орбисон тойз» были назначены на утро. Аманда приехала в офис за два часа и, найдя в базе данных всю документацию по фабрикам, скрупулезно просмотрела каждую ведомость.

Где-то здесь закралась ошибка, рассуждала она, люди не бросают работу по пустякам. Или Чейз упустил из виду какой-то приказ, или намеренно скрывает его от меня.

Сьюзен бы могла помочь Аманде разобраться, но у нее всегда находились более важные дела, чем разговор с сестрой.

Аманда заметила, что стала быстро утомляться. Чтобы дать передышку мозгу, Аманда с интервалом в пятнадцать минут закрывала глаза и ложилась на диван отдохнуть минут пять. В эти минуты Аманде являлись самые радужные картины. То она видела себя счастливой в окружении живых отца и матери, то ей загадочно улыбался загорелый незнакомец из лифта.

Почему я снова думаю о нем? Вчера я встретилась с десятком людей, но лишь он не выходит у меня из головы. Его изумрудные глаза, словно искрящиеся молодые листочки, красиво очерченный рот с полными мягкими губами, шелковистые волосы, в которые так и хочется запустить пальцы… Замечтавшись, Аманда не заметила, как в кабинет неслышной кошачьей поступью вошел Хью Чейз.

Молли куда-то отлучилась из приемной, и Чейз, вторгшись к президенту компании без стука, был втайне благодарен секретарше за такой подарок.

Раскинув руки, с блаженной улыбкой на губах, мисс Орбисон возлежала на диване. Узкая юбка задралась, обнажив ее красивые колени, но Аманда, кажется, была слишком увлечена своими мыслями, чтобы заметить такую мелочь.

– Соблазнительно смотритесь, госпожа президент! – все же решил обозначить свое присутствие Чейз.

От звука его голоса Аманда вздрогнула и вскочила с дивана, оправив юбку.

– Как вы вошли? – Волнение окрасило ее щеки в розовый цвет.

– Приемная пуста, а у меня для вас хорошая новость. Прибыл Юджин Джонсон.

– Фабрика в Ньюарке, – сказала Аманда. – А что с профсоюзом Олбани? Мне докладывали, что мистер Бредли задерживается.

Она села за стол и дрожащей рукой нащупала ногу. После смелого комплимента Чейза она уже не была уверена, что не забыла утром надеть колготки.

– Его не будет, – улыбнулся Чейз. – Забастовщики свернули требования и вернулись к работе.

Чейз выглядел таким довольным собой, что Аманда почти не сомневалась: внезапное прекращение забастовки – дело рук его самого или его людей.

– Вы обещали удовлетворить их требования?

– Нет. Но, получив приказ явиться к президенту компании, кое-кто посчитал более безопасным прекратить забастовку. – Чейз пожал плечами, словно его заслуга в улаживании конфликта заключалась всего лишь в трансляции команды президента.

– Проводите мистера Джонсона в конференц-зал и пригласите моего помощника. Вас я тоже прошу присоединиться к нашей беседе.

Когда Чейз вышел, Аманда взглянула в зеркало и поправила прическу. Вчера после возвращения домой она подслушала телефонный разговор Сьюзен с подругой о правилах дресс-кода и деловых костюмах, придуманных одной умной женщиной для всех бизнес-леди, желающих заткнуть за пояс зарвавшихся мужчин.

– Если ты не прекратишь показывать мужчинам свою грудь и голую спину, они будут думать только о том, что у тебя под платьем, а не в голове. Хочешь добиться успеха, стань похожей на них, – сказала Сьюзен.

Аманда с детства старалась прислушиваться к мнению старшей сестры, и в этот раз ее слова были восприняты как руководство к действию.

Утром в офис корпорации вошла совсем другая Аманда Орбисон: сдержанная, элегантная, строгая. В ее розовом костюме не было призывных вырезов, густые волосы она собственноручно уложила на затылке. Аманда не любила ходить в парикмахерскую, поэтому научилась сама ухаживать за своими волосами. Для того чтобы создать красивую прическу, требовалась капелька фантазии и несколько длинных шпилек.

После слов Сьюзен Аманда боялась создать у подчиненных неправильное мнение на свой счет, но тем не менее ей не удалось скрыть свою женственность и природное очарование под дневным макияжем и классическим костюмом.

И поведение Хью Чейза, который, несомненно, был лучшим индикатором женской привлекательности, только подтверждало провал Аманды.

– Я плохая ученица, – оглядывая себя в зеркале, вздохнула Аманда. – Не знаю, как других, а Чейза при взгляде на меня интересует именно то, о чем говорила Сьюзи.

В конференц-зале за круглым столом собрались враждующие стороны: работники и работодатели. Напряжение висело в воздухе, Аманда ощутила его, как только ступила в овальное помещение с двенадцатью бра, развешенными по всему периметру. Ни одного острого угла, как и положено в зале для переговоров, вплоть до спинок стульев. Разве что листы, лежащие на столе перед участниками переговоров, были прямо-угольные.

Наверное, поэтому на бумаге разворачивались основные финансовые и политические баталии мира, подумала Аманда.

Юджин Джонсон – Аманда узнала его сразу, потому что это был единственный человек за столом, с которым ей еще не довелось встречаться, – имел добродушное, мягкое лицо, белые волосы, гладко зачесанные назад, и большие руки, выдававшие в нем обычного в прошлом трудягу. Он не был похож на серого кардинала, дергающего за потаенные нити настроения служащих фабрики. У предводителя забастовщиков было честное лицо, и Аманда сразу поверила его большим карим глазам.

– Мистер Джонсон, я Аманда Орбисон. – Она пожала твердую руку пожилого мужчины и предложила ему присесть. – Не скрою, то, что вы приехали, меня радует. Вы настроены на разговор, и я очень хочу выслушать ваши претензии к руководству компании.

Своим приветствием Аманда если и не разоружила представителя бастующих, то с первых слов расположила его к себе.

Во время переговоров Аманда узнала много того, что скрыли от нее все, начиная с родной сестры и заканчивая помощниками.

После трагической гибели отца Аманды акции «Орбисон тойз» стремительно потеряли в цене, и кое-кто из акционеров решил продать свою долю в корпорации. Соответственно, магазины снизили закупочные цены на игрушки под брендом «Орбисон». Пытаясь удержать управление корпорацией в руках и в отсутствие хозяев урвать лакомый кусок от прибыльного пирога, Хью Чейз урезал заработную плату на двух самых крупных фабриках и отменил субботний выходной для служащих в течение всего месяца. Не получив ни объяснений, ни извинений, люди оставили работу и переместились на газон перед зданием фабрики, требуя встречи с управляющим. Но Чейз не явился ни в тот же день, ни через неделю. Правда, определенной реакции забастовщики добились: их семьям стали поступать звонки с угрозами.

Пока Юджин Джонсон описывал ситуацию на фабрике, Аманда внимательно наблюдала за переменами в лице Чейза. В самом начале он пытался возражать, вскакивал и стучал кулаком по столу, оскорбляя своего оппонента нелестными эпитетами, самым мягким из которых, пожалуй, был «старый враль». Но его никто не поддержал, и Чейз с обреченным видом упал в кресло и в продолжение всей беседы сохранял возмущенное молчание.

– Неужели амнезия заразна, и вы все, пожав мне руку, забыли то, что знали? – вполне серьезно спросила Аманда, когда Юджин Джонсон с тяжелым вздохом закончил.

Всеобщее молчание очень походило на заговор. Эти люди, сидящие вокруг нее и душимые амбициями, выглядели как пристыженные школяры, застигнутые за курением. Аманда держала их судьбы в своей маленькой руке, и, зная об этом, они еще ниже опускали головы.

– Мы сейчас же едем в Ньюарк, – приняла решение Аманда, первой поднявшись из-за стола. – И вы, – она сильно ткнула пальцем в плечо Чейза, сидящего рядом с ней, – едете с нами. Вы извинитесь перед рабочими, если, конечно, поклонники вашей изобретательности не разорвут вас на сувениры.

Бледное лицо Чейза стало красным, а, когда схлынула краска смущения, кожа обрела отчетливый зеленоватый оттенок.

– Сам мистер Орбисон не сказал бы лучше, – улыбнулся Юджин, и вокруг его глаз рассыпался десяток радостных морщинок.

13

Весь первый ряд, за исключением четырех мест, которые заняли Аманда, Чейз, Фримен и Джонсон, был свободен. Никто не захотел сесть рядом с руководством.

Что же надобно было натворить, чтобы люди так тебя возненавидели?! – подумала Аманда, чувствуя холодок в сердце.

Она чуть наклонила голову, бросив взгляд на Чейза. Он вертел головой, стремясь запечатлеть в памяти лицо каждого своего врага, чтобы в удобный момент нанести удар по всем неугодным.

Аманда подумала, что Чейз скорее некрасив, чем приятен. Несмотря на правильные черты, в его лице не было легкости и того неуловимого очарования, которые французы называют шармом. Иные люди априори некрасивы, но стоит им улыбнуться, как лица их превращаются в магнит, притягивающий взгляды и улыбки окружающих. Именно это Аманда и называла шармом.

Закончив наблюдение, Аманда наклонилась к Джонсону:

– Люди волнуются. Может, пора начинать?

Джонсон встал и по-хозяйски оглядел гудящий зал. Аманда, хоть и стеснялась оглядываться, все-таки оказалась права. За последние пять минут заполнились не только последние ряды, но и проходы между ними. Люди стояли у стен, сидели на корточках, кое-кто запрыгнул на подоконники. Они обменивались предположениями, зачем их пригласили и чем может кончиться их забастовка, ругали Чейза, но каждый из них в душе желал мирного разрешения ситуации. Новая политика управляющего фабрики, проводимая с грубейшими нарушениями трудового кодекса, была неправомерна и жестока по отношению к людям, но вряд ли кто-то из них был готов оставить свое место только из-за того, что босс снизил зарплаты и отнял выходной.

– Пора, – сказал Юджин Аманде, подкрепив слова добрым, отцовским взглядом.

И этот взгляд как бы говорил: не бойся, девочка, если ты хочешь помочь нам, мы тоже не против помочь тебе.

Юджин Джонсон поднялся на сцену к микрофону и начал предупредительно откашливаться, причем делал это ровно столько времени, сколько потребовалось трем тысячам служащих, чтобы заметить его и прекратить гомон.

Когда в зале воцарилась тишина, Юджин улыбнулся:

– Друзья! Прошу минуту вашего внимания. У меня хорошие новости.

– Что, Чейз отменил работу по субботам?! – выкрикнул из задних рядов какой-то парень.

Сердце Аманды сжалось. Она не решилась вместе с другими повернуть голову назад и рассмотреть храбреца, поведение которого, кстати, служащие в большинстве одобряли, и даже из тех же задних рядов послышались нерешительные аплодисменты. Люди в первых рядах, очевидно, были настроены более лояльно к администрации и не позволяли себе грубых выходок.

– Давайте оставим наши амбиции и поговорим так, как мы этого хотели, – попросил Джонсон примиряющим тоном.

Аманда отметила, что у него отлично получается ладить с сотрудниками фабрики.

На этот раз из зала не последовало никаких реплик.

– К нам на фабрику, как вы уже заметили, приехали гости. Во-первых, это управляющий корпорацией Хью Чейз, которого мы все хорошо знаем. – Он сделал паузу, дав стихнуть прокатившемуся по рядам возмущению и насмешкам. – Во-вторых, новый владелец и президент компании.

Лица в зале оживились, любопытные взгляды начали сверлить спины людей, сидевших в первых рядах.

– Я прошу подняться к нам мисс Аманду Орбисон, – наконец объявил Юджин.

Последнее, что успела отметить про себя Аманда, это поразительная рассудительность и корректность мистера Джонсона. Однако после того, как он представил ее залу, воля оставила Аманду. Ноги стали ватными, и она несколько секунд не могла встать с кресла.

Она посмотрела на сцену, где в одиночестве стоял Джонсон, так, как смотрят, наверное, утопающие, моля бросить им спасательный круг или протянуть руку. Для него это было сигналом к действию.

– Пока мисс Орбисон собирается с духом, чтобы предстать перед нами, я хочу напомнить вам, что, если у кого-то из вас есть вопросы, нужно выйти к микрофону и задать их.

Аманда взошла по ступенькам и встала рядом с Юджином, в первый раз открыто взглянув в зал.

К удивлению Аманды, ее не освистали и не прогнали. Напротив, все в зале разом смолкли, устремив глаза на молодую и стройную девушку, изящно воспарившую на сцену.

– Здравствуйте! – произнесла Аманда достаточно громко. – Меня зовут Аманда Мария Орбисон, я младшая дочь Джеральда Орбисона, бывшего владельца и президента корпорации. К моему горю, причина, сделавшая меня хозяйкой корпорации, чудовищна, и я не могу думать о ней без слез. Мои родители погибли во время пожара. – Она едва сдерживала слезы и временами замолкала, вбирая воздух. – Как я узнала, еще при жизни отец определил наследника корпорации. Это я. На мой взгляд, я не достойна была получить компанию, в которую моим отцом вложено столько сил. Но не исполнить его волю значит проявить неуважение к его памяти и труду. Очевидно, папа считал, что я смогу продолжить его дело и в сотрудничестве с вами вывести корпорацию на новый виток развития. Я очень надеюсь, что вы, – она медленно обвела рукой зал, скользнув взглядом по нескольким сосредоточенным лицам в середине, – поможете мне разобраться в тонкостях нашего общего дела и проявите снисходительность к моей неопытности. Со своей стороны я обещаю быстро учиться и быть благодарной ученицей. Без вас все мои усилия будут бессмысленны и смешны. Поэтому, узнав о забастовке, я вместе с Юджином села в машину, – Аманда дружески улыбнулась профсоюзному лидеру, – и приехала к вам. Простите, что сделала это только спустя неделю. Врач не позволял мне выходить из дома.

Аманде показалось, что лица людей начали оттаивать. Улыбки, жалостливые, понимающие, прощающие, даже дружеские осеняли прежде суровые лица. Может, люди по-человечески жалели ее как сироту, а может, действительно поверили ей.

– Если вы готовы, я отвечу на все ваши вопросы. Пожалуйста.

Несколько минут, пока люди собирались с мыслями и выстраивались в проходе к микрофону, Аманда дала себе передышку и поймала ободряющую улыбку Джонсона.

– Молодец, – произнес он одними губами, но она поняла.

В течение часа Аманда героически отвечала на вопросы служащих, проявляя чудеса дипломатии, и сумела очаровать абсолютно всех, за исключением Хью Чейза. О нем с появлением мисс Орбисон сразу позабыли, и Чейз, приехавший на фабрику с важным видом, постепенно сдувался, как проколотый воздушный шар.

После собрания Юджин Джонсон подошел к Аманде и шепнул ей на ухо:

– Мы гордимся вами, мисс Орбисон. Ваш отец всегда был добр к людям. Он умел находить общий язык со всеми.

Когда Аманда подняла на него глаза, они были полны слез. В ее взгляде была благодарность и за то, что он поддерживал ее во время выступления, и за добрые слова об отце.

Вернувшись в нью-йоркский офис, Аманда и Юджин Джонсон в присутствии юристов подписали соглашение о достигнутых договоренностях. Наследница корпорации подняла ставки по зарплатам на всех уровнях и подписала распоряжение на выдачу компенсаций за переработки служащих в выходные дни.

– Аманда, позвольте выразить вам мое искреннее восхищение. – Юджин Джонсон поймал ее руку и поцеловал. – Вы превзошли вашего в отца в добродетели.

– Спасибо, мистер Джонсон, я всего лишь поступила так, как поступил бы любой на моем месте. Это и есть справедливость. – Аманда явно скромничала, в душе у нее звенели фанфары и играли нежные флейты.

– Только не Чейз, – подметил Юджин.

– С ним у меня состоится особый разговор. Заверяю вас, что впредь вы будете избавлены от его новаций.

Джонсон раскланялся и с видом счастливейшего человека скрылся в приемной.

Первая победа… Аманда устроилась в кресле и, как подобает победителю, вскинула подбородок вверх.

– Мисс Орбисон!

Голос секретарши прорвался сквозь приятную задумчивость Аманды. Она включила громкую связь и спросила:

– В чем дело, Молли?

– К вам мистер Чейз.

Аманда поджала губы, вспомнив о неприятной обязанности, и ее лицо вмиг стало строгим.

– Пригласите его.

Решение, которое она приняла, было единственно правильным, и только после его исполнения Аманда могла честно принять управление корпорации.

Короткий стук, быстрые, энергичные шаги, и вот исполнительный директор компании Хью Чейз предстал перед Амандой со своей фирменной улыбкой английского денди.

– Аманда, может, я буду последним, кто это сделает, но позвольте мне поздравить вас с вступлением в нашу большую семью. – Он показал желтые зубы, сопроводив улыбку похотливым взглядом.

Аманда, вставшая, чтобы приветствовать Чейза, увидев хищный блеск в его глазах, невольно отступила назад, к своему столу.

Нет, постой, остановила она себя, ты не можешь, не должна бояться его. Пусть ты ослепнешь от его улыбок, но больше ни шагу назад. Это твоя корпорация, а не его.

– Я удивлена, что вы считаете людей, которые находятся в вашем подчинении, своей семьей, – холодно усмехнулась она. – Своей семье вы вряд ли стали бы так открыто гадить.

– Аманда, вы, наверное, оскорблены тем, что я действовал без вашего ведома, но обстоятельства вынуждали меня пойти на это, – начал оправдываться Чейз, явно все еще надеясь на благополучный для себя исход… – Требовалось незамедлительное волевое решение, и я взял на себя ответственность, полагаясь на то, что вы правильно расцените мой поступок.

– А знаете, Хью, вот в этом мы с вами схожи. Я тоже горячая сторонница волевых решений и необходимости отвечать за них. Можете считать, что я, как вы и надеялись, правильно расценила ваш поступок.

– Значит, инцидент исчерпан! – просиял Чейз. – Я могу идти?

– Я вас более не задерживаю, – мило улыбнулась Аманда. – Можете быть свободны прямо сейчас. Это мой подарок. Вам произведут расчет в ближайшие дни с учетом всех надбавок и премий. До свидания, Хью, и спасибо за вашу преданность интересам компании.

Чтобы избавить себя от колючих молний, которые метал раздавленный и озлобленный Чейз, Аманда прошла мимо него и распахнула дверь в приемную.

– Сделайте одолжение.

Он двинулся к двери, но, вместо того чтобы выйти, взялся за ручку и вновь захлопнул дверь. Аманда инстинктивно вжалась в стену и, стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила:

– Что-то еще?

– Да! – рявкнул Чейз и вплотную подошел к Аманде. – Когда ваш отец назначил меня исполнительным директором, он обещал, что я уйду из корпорации только вместе с ним.

Качнувшись в сторону Чейза, Аманда обманчиво ласково положила руку ему на грудь и прошептала:

– Он ушел. Теперь ваша очередь. Настоящий мужчина держит свое слово.

– Я мужчина, и вы как нельзя лучше почувствуете это сейчас.

Чейз резко схватил Аманду за руки и навалился на нее всем своим весом. Пылающее не то от ненависти, не то от неистового желания его тело по-мужски красноречиво выражало свое отношение к восхитительной женщине. Соприкоснувшись с нею, Чейз за-дрожал и начал искать ее губы.

– Отпустите меня немедленно, если вас не привлекают пейзажи в клеточку и пижамы в полосочку, – прошипела Аманда.

Слова Аманды произвели на обезумевшего Чейза отрезвляющее действие. Выпустив ее, он одной рукой больно сжал ее скулы и сказал:

– Решила, что можешь запросто выставить меня за дверь? Я с тобой еще поквитаюсь, маленькая выскочка.

Он отдернул руку и стремительно вышел.

Аманда подвигала челюстью, щеки и подбородок горели от боли. Хотелось запереться в душе и включить горячую воду. Длинные обнимающие струи будут сбегать по телу, смывая омерзительные прикосновения Чейза с кожи и его грязные слова из памяти.

Она опустилась в кресло, прикрыла глаза, потом взяла со стола фотографию отца и сказала:

– Как же плохо я знала тебя, папа! Как много мне еще предстоит понять!

14

Рой Доллан, приняв рабочий инвентарь у старшего смены, шел по длинному коридору и насвистывал веселенький мотивчик. Перед собой он правой рукой толкал тележку, уставленную чистящими средствами, рулонами туалетной бумаги, бутылками с жидким мылом и баллончиками освежителя воздуха. Левая рука Роя отвечала за ведро, катящееся позади него на колесиках, с водой и шваброй, которая, как ему сперва почудилось, вмонтирована в ведро.

Заниматься уборкой в первую смену вопреки просьбе ему не разрешили. Утро и обеденное время целиком принадлежало женщинам, имевшим преимущество перед мужчинами, потому что на их плечах было материнство и дом. Мужчинам отводилось вечернее время суток, их трудовые часы начинались после окончания рабочего дня и ухода всех сотрудников.

Кроме мытья пола на двух этажах, каждый уборщик должен был очищать корзину для бумаг, обновлять полотенца и следить за наличием мыла в туалетных комнатах.

К третьему рабочему дню в новой должности Рой перестал путать шампунь с жидким мылом и научился на ощупь отличать степень мягкости туалетной бумаги, предназначенной для туалетов на разных этажах. В работе мойщика полов и пожарного Рой усматривал некую преемственность: вода сплачивала представителей обеих профессий, и конечной целью в том и другом случае было избавление. От огня или от грязи – не суть важно. Впрочем, труд уборщика Рой все-таки считал более кропотливым и опасным. После падения на скользком полу в женском туалете он был готов убеждать в этом любого, кто скажет, что уборщиком может быть всякий.

Рой был новичком в компании, и в течение первого испытательного месяца ему было запрещено подниматься на этаж, где располагались кабинеты руководства компании. Вживаться надолго в роль уборщика Рой не рассчитывал, поэтому поиски Аманды или женщины по фамилии Линдсей предстояло уложить в две недели.

И ему даже не пришлось вскрывать базу данных корпорации. Всю нужную информацию ему на блюдечке преподнесли коллеги по ведру и швабре Тим и Дилан. В первый же вечер Рой узнал, что владелец «Орбисон тойз» «был мужик что надо и без фанаберии». Неоднозначной фигурой была мать Джеральда, Мари Дюваль. Она пять или шесть раз была замужем, отчего ее состояние увеличилось в пять или шесть раз. Когда Джеральд слег с воспалением легких, шестидесятивосьмилетняя Мари встала во главе компании, и все два месяца ее кабинет благоухал от нескончаемых букетов. Их несли и несли каждый день, пока ее не сменил поправившийся сын. Мари любила внучек, раздаривая им свою антикварную мебель и драгоценности. Чего ей всегда недоставало, так это времени. Она непрерывно путешествовала, попутно покупая дома, встречаясь с новым кавалером и участвуя в танцевальных марафонах.

Старшая дочь Джеральда Сьюзен, вице-президент компании, по словам Тима и Дилана, была «занудливой, мстительной стервой», а младшая дочка – «чудо как хороша». И первое, что она сделала, возглавив компанию, прогнала взашей исполнительного директора Чейза – «похотливого взбесившегося от власти типа», не дававшего проходу ни одной женщине, имевшей стройные ножки.

Говорили, что младшая дочь Орбисона шокировала отца и общество, в котором он вращался, тем, что приводила угоститься на корпоративные вечеринки уличных оборвышей, а оставшуюся после пиршества еду собственноручно раздавала бродячим собакам. Заняв место отца в компании, она сделалась любимицей низов и нажила сильных врагов в аппарате.

– Сьюзен, поди, спала и видела, как сядет на место папаши, – поделился с Роем Дилан, у которого был допуск для уборки кабинета вице-президента. – А старик сделал ход конем и отписал все младшенькой. Крошка держит компанию в кулачке, а Сьюзен, зуб даю, ищет способ ее спихнуть.

– С чего ты взял?

– Да ты ее видел? Как только ее бывший муж живым от нее ушел? Игуана в юбке. Холодная, скользкая и цвета меняет по обстановке. А Аманда – куколка, да еще с каким сердцем. Иду я вчера, а она мне навстречу, задумалась и сбила с тележки пару освежителей. Веришь, «простите», говорит, а потом своими ручками все собрала. Мне не позволила. Вот скажи, ты видел, чтобы у воротил такие розы рождались? Сожрет ее наша игуана, сожрет, не посмотрит, что сестра.

Вскоре Рою и самому улыбнулось счастье заглянуть в мир личных пристрастий и амбиций старшей сестры Аманды. Вышло это случайно, как и все неприятности в жизни. В половине девятого Роя попросили подняться на этаж боссов и разыскать Дилана по срочному делу. Рой уже предпринимал четыре вылазки на верхний этаж. Чтобы легче запомнить расположение кабинетов, он нарисовал себе план, но уже после третьей попытки разыскать Аманду вполне обходился без консультаций со схемой.

Кабинет Сьюзен, первый, если от лифта свернуть в левое крыло, находился в нише и был более других изолирован от общего коридора. Случись в здании пожар, подумал Рой, первыми сгорят обитатели этой ниши.

Следы на мокром полу вели прямиком к кабинету Сьюзен. По неопытности Рой не удостоверился, что апартаменты пусты, и вошел в приемную без стука. Ручка, распрямившись, щелкнула, но в кабинете шума не услышали. Там находились двое, он и она, и по сдавленным голосам, прерывающимся смехом, Рой понял, что проник в чью-то тайну.

– Перестань, она может войти в любой момент, – шептала женщина.

– Она давно уехала. Я сам усадил ее в машину, – явно усиливая натиск, ответил мужчина.

Очевидное было налицо: со Сьюзен был не Дилан. А с каким мужчиной кокетничала старшая сестра Аманды, у Роя любопытства не вызывало.

А Сьюзен не так холодна, как хочет всем показать, отметил про себя Рой и с того дня начал пристально следить за теми, кто составлял близкое окружение Аманды.

В корпорации явно творилось неладное. Обрывки фраз, взгляды, происшествия все более убеждали его в этом. Он не имел доступа в офис в рабочее время, обо всех новостях ему докладывали информаторы из обслуги. Все это очень напоминает заговор, думал Рой. И сердце с еще большей настойчивостью велело ему найти способ поговорить с Амандой, намекнуть ей на опасность, не испугав.

Не думать о ней, о ее безупречно выточенном профиле, о глазах, больших и блестящих, черных как уголь, о волосах, ниспадающих на спину и грудь каскадом живого чистого шелка.

Что он скажет ей, когда встретит? Вспомнит ли она скромного пожарного или амнезия похитила голос Роя из ее сознания?

Одновременно со слухом об амнезии чудом спасенной из огня младшей дочери Джеральда Орбисона по коридорам компании потекли и другие слухи – о свадьбе с богачом из Бостона Леонардом Эмери. Аманда как незаурядная личность и автор неожиданных решений была благодатным источником разного рода сплетен и толков.

– Наша куколка выходит замуж, – объявил Тим, едва завидел Роя. Ему не терпелось поделиться новостью с какой-нибудь живой душой. Будь поблизости сама Аманда, он бы, без сомнения, растрепал ей все, что узнал. – Джек видел, как они выходили под ручку, а потом спросил у ее шофера Шона. И Шон кивнул. А ты знаешь, как много это значит? – с умным видом спросил он. – Это посильнее пустой болтовни. Куколку скоро приберут к рукам, и тебе будет незачем топтаться под дверью ее кабинета.

Рой, застигнутый врасплох, покраснел, а Тим ухмыльнулся и похлопал его по плечу:

– Да ты не горюй! Где нам до нее?!

До того дня у Роя была цель, но известие о грядущем замужестве Аманды лишало все смысла. Пока он видел в ней девушку, свободную от чувств к другому мужчине, шанс на воплощение безумной мечты сохранялся, но бороться против любви, когда любишь сам? Все слишком запуталось и переплелось в клубок раздумий, надежд и желаний. Разумом он понимал, что жизненно важно как можно скорее стереть из памяти образ Аманды, от соприкосновения с которым для Роя замирал весь мир. Но сердце не принимало доводы, оно искало встречи с тем, другим сердцем, с которым билось в унисон, когда вокруг было пекло, с тем, которое возродило его к большой любви.

15

– Сегодня ты заключишь первый в жизни контракт. Веди себя достойно и не бросайся пожимать руки всем подряд. Переводчик относится к обслуге, от его мнения о нас ничего не зависит. Не вздумай делать ему реверансы.

Инструктируя сестру перед встречей с французскими инвесторами, Сьюзен одновременно придирчиво перебирала гардероб Аманды. Прежний стиль сестры она именовала «простушка с ранчо». К нему относились разнообразные джинсы, шорты, майки и пуловеры, от которых Аманда, став президентом компании, отказалась. Всю новую одежду купила ей Сьюзен, и, хотя Аманда была уверена, что сестра не одобряет оголенные плечи, открытую спину и глубокое декольте, все обновки отличались непомерной откровенностью.

– Наденешь это! – решительно сказала Сьюзен и бросила на кровать вешалку с желтым костюмом.

Аманда, сняв майку, примерила узкий пиджак и смутилась. Глубокий V-образный вырез тянулся к животу, грудь чуть ли не вываливалась из-под пиджака, давая богатую пищу сексуальным фантазиям.

– Сьюзи, тебе не кажется, что с таким вырезом приличнее отправиться в ночной клуб, чем встречать французов? – Аманда повела плечами и, выставив вперед затянутую в тонкий бежевый чулок ногу, заразительно засмеялась.

Но, кажется, Сьюзен уже все решила и не обратила внимания на шутливое замечание сестры.

– А что наденешь ты? – Аманда подскочила сзади и повисла на шее у сестры.

Сьюзен небрежно сбросила ее руки и раздраженно сказала:

– Я надену синее платье. Хватит дурачиться. И как только папа решился отдать тебе компанию?!

– Синее платье?! – закричала Аманда, по-детски обиженно надувшись. – Да балахоны монахинь выглядят сексуальнее, чем твое глухое синее платье! Ты в нем похожа на мою учительницу миссис Сэлтон. Она, между прочим, была старой девой.

– Женщина нашего статуса не может выглядеть как проститутка из бара.

Сьюзен вещала, прищурив глаза и буравя сестру высокомерным холодным взглядом. У Аманды создалось впечатление, что от каждого сказанного слова Сьюзен прибавляет в росте.

– Почему тогда ты меня вырядила как шлюху? – сорвалась Аманда.

Всегда и во всем она мечтала быть похожей на Сьюзен, но старшая сестра была страшной гордячкой и смотрела на Аманду и ее друзей свысока, не позволяя никому приблизиться к себе даже на шаг.

По ее немного растерянному лицу было заметно, что неповиновение и любопытство Аманды застало ее врасплох. Она не знала, как объяснить сестре свое решение, поэтому просто вышла из комнаты, не удостоив ее ни словом, ни взглядом.

– Я перегнула палку, – с досады вздохнула Аманда. – Зачем я полезла в спор? Сьюзи не пожелает мне зла, и, если она сказала, что мне следует напялить этот костюм, я так и сделаю.

Когда Аманда вышла на улицу, придерживая рукой лацканы своего пиджака, Сьюзен уже села в свой «кадиллак». Автомобиль Аманды ждал ее у дома. Аманда еще раз проверила содержимое портфеля и только хотела сесть, как вдруг ее окликнул мужской голос:

– Мисс Орбисон!

Аманда обернулась, но никого не увидела. Показалось, что ли?

– Уголек!

Аманда вздрогнула. Это смешное детское прозвище придумал для нее старый садовник ее родителей, и только он обращался к ней таким образом, даже когда у нее появились первые воздыхатели. Аманда поставила портфель на заднее сиденье и пошла к ограде, из-за которой доносился голос.

– Роберт! – вскричала Аманда, увидев старого садовника. – Подожди, я сейчас!

Забыв о дожидавшемся ее водителе, она бросилась к калитке и выскочила на улицу.

– Роберт, ты жив! – Обливаясь счастливыми слезами, Аманда горячо обняла старика. – Как я рада! А мне сказали, что ты погиб в огне. Пойдем скорее в дом!

Аманда потянула его было к калитке, но Роберт остановил ее.

– Мне не будут рады в этом доме. Я узнал, что вы живы. Больше ничего не требуется старику.

Но переубедить Аманду было не так-то просто. К тому же она внимательно осмотрела Роберта и хлопнула себя по лбу, воскликнув:

– Нет, это невозможно! Как я не подумала?! Твои вещи сгорели в пожаре.

Пиджак, который был на садовнике, выглядел поношенным и определенно раньше принадлежал человеку более могучему и высокому, чем Роберт.

– Мэнди, с кем ты там говоришь? – спросила Сьюзен, выйдя из машины. – Французы, наверное, уже прилетели. – Она прошлась туда-сюда вдоль белого корпуса «кадиллака», нервно теребя сумочку.

– Еще минуточку, Сьюзи, – отозвалась Аманда. – Смотри, кто пришел!

Увидев Роберта, Сьюзен ухмыльнулась и залезла в салон, хлопнув дверцей.

– Наш любимый Роберт жив! – Аманда торопилась поделиться радостной вестью с сестрой, но, увидев, что та забралась в автомобиль и наверняка дуется, нахмурилась.

– Вам пора ехать, мисс Аманда. Ваша сестра будет сердиться. Теперь, когда ее мечта исполнилась, она, наверное, стала очень строгой.

– Исполнилась? – непонимающе вскинула голову Аманда. – Какая мечта?

– Мисс Сьюзен с детства любила играть в президента корпорации, – вдохнул садовник. – После кончины ваших родителей она заправляет в компании и…

– Да нет же, – перебила его Аманда и нетерпеливо тряхнула головой. – Папа оставил весь бизнес мне. Все его акции у меня.

Лицо старика посветлело, он улыбнулся и погладил Аманду по сверкающим на солнце иссиня-черным волосам.

– Почему ты не приходил раньше? Мы со Сьюзи думали, что ты погиб.

– Я был здесь два раза и просил позвать вас или вашу сестру, но охрана меня не пропустила.

– Извини, Роберт, я сейчас.

Аманда подошла к «кадиллаку» и, не глядя на Сьюзен, которая опустила стекло, спросила:

– Почему ты не поздороваешься с Робертом?

– С какой стати я должна здороваться с прислугой? Роберт был всего лишь садовником. – Тон Сьюзен был настолько груб и бесцеремонен, что Аманда невольно отпрянула.

Внезапно она все поняла:

– Ты знала, что он жив, да, Сьюзи?

– Папа никогда не опаздывал на деловые встречи, – с упреком сказала Сьюзен, стараясь уйти от неприятной темы. – Ты поедешь?

– Нет, я остаюсь. На сегодня я передаю тебе свои полномочия.

– Очень признательна тебе, Мэнди, – буркнула Сьюзен и велела водителю. – Поехали, Чак. У тебя десять минут.

«Кадиллак» мягко покатил вниз по дороге и скоро скрылся за перекрестком.

16

Пока Сьюзен с юристами компании выслушивали и обсуждали предложение иностранных инвесторов, Аманда все же зазвала Роберта в дом и уговорила его поесть. Ей удалось вытянуть из Роберта все подробности его бесплодных визитов в дом Сьюзен. Садовник был слишком предан своим хозяевам, чтобы жаловаться Аманде на ее старшую сестру, но Аманда и сама догадалась, что именно Сьюзен распорядилась не впускать Роберта. Она и раньше недолюбливала садовника, но отказать в помощи пожилому человеку, это было чересчур даже для заносчивой Сьюзен.

После пожара все слуги родителей Аманды и Сьюзен, пройдя курс реабилитации, нашли себе новую работу, но не Роберт. Его золотые руки, которые некогда выращивали экзотические цветы на самой непригодной почве, оказались никем не востребованы. Больше двух недель он провел в неуютных ночлежках. Садовник каждый день приходил к воротам дома Сьюзен Линдсей, куда, как ему сказали, перевезли из больницы Аманду, в надежде попросить вновь принять его на службу. Но Аманду он так и не увидел, поскольку она не покидала свою комнату, да и Сьюзен дала понять, что не желает видеть его.

– Сегодня я пришел в последний раз, – грустно сказал Роберт, отодвигая опустевшую тарелку. – Я скоро умру, Аманда, я уже очень стар.

– Не говори так, Роберт. Ты еще погуляешь на моей свадьбе. – Аманда взяла его большую загрубелую руку и слегка сжала, стараясь убедить в своей искренности.

– Ты выходишь за того парня? – спросил Роберт.

– Да, за Лео. Я совсем извелась, из-за амнезии не могу вспомнить, ни как мы познакомились, ни как обручились. Ты не расскажешь, Роберт?

Старик удивленно покачал головой.

– Этот парень появился перед тем, как обвалилась крыша, и вбежал в дом в чем был. Я молился, чтобы Господь сжалился над вами и сохранил вам жизнь. А когда он вышел с вами на руках, я грешным делом решил, что нету вас больше. Вы были похожи на белого ангела и не шевелились. Только снизу ваше платье было красным. Этот парень… на него, видно, упал обломок или он зацепился за что-то, но из его плеча текла кровь. Он настоял, чтобы ему разрешили поехать с вами в больницу.

– Ты что-то путаешь. Лео не было в тот день в городе. Он ездил по делам в Балтимор и вернулся через два дня после…

Аманда слушала Роберта с большим вниманием, и каждое его слово убеждало ее в том, что речь идет не о Лео, а о каком-то другом человеке.

– Один из пожарных запретил ему идти в дом. Он его как-то назвал. Только не Лео. Сейчас… – Роберт задумался, но в конце концов огорченно признался: – Я не помню.

Старому садовнику очень хотелось отплатить Аманде добром за ее нежное сердце, но множество разных имен, слышанных за долгую жизнь, вихрем кружились в его голове, не задерживаясь, и он, как ни силился, не мог поймать нужное.

– А как он выглядел? Рост, цвет волос, глаза? – Аманда устремила умоляющий взгляд на Роберта.

– Высокий такой, ладный, сразу видно, не хлюпик. Глаза вроде зеленые… – Старик хмурился, напрягая память. – Темно было, а я плохо вижу.

– Он не приснился мне, – прошептала Аманда. – Это не бред, понимаешь, Роберт? На днях я видела человека, мужчину, он был точь-в-точь как ты описал…

Она запнулась, мысленно перенесясь в тот день, когда она ехала в лифте и на тринадцатом этаже в кабину вошел тот самый незнакомец.

Неожиданно ее мысли прервал всхрап. Аманда удивленно взглянула на старика и улыбнулась. Роберт задремал прямо за столом. Но уже в следующее мгновение Аманда озабоченно нахмурилась. Он явно болен, этот одинокий старик.

Осторожно, чтобы не потревожить спящего, Аманда встала и вышла в холл, откуда позвонила Грэгу Симпсону – семейному доктору, чьей пациенткой еще недавно была сама. Он приехал так скоро, как только позволяли городские пробки, и, осмотрев Роберта, настоял на его незамедлительной госпитализации. У старика имелись все признаки воспаления легких.

– Всю его одежду выбрасывайте смело. Я привезу новую. И не жалейте сил, доктор, используйте самые лучшие лекарства, – попросила Аманда. – Мне очень важно, чтобы он выздоровел.

В ответ Грэг Симпсон понимающе улыбнулся, хотя в действительности с трудом мог объяснить себе, отчего Аманде взбрело в голову возиться с бывшим садовником ее родителей.

Увитая плющом терраса утопала в искрящейся лавине солнца. Золотые лучи играли на спинках плетеных кресел, перепрыгивая на чашки, путаясь в густых дебрях черной головки, мирно покоящейся на скрещенных на столе руках. Аманда не спала. Несмотря на усталость, она не могла спать, не попросила принести ей ланч и не ответила на звонок из офиса.

Пусть это преступная халатность с моей стороны не интересоваться итогом переговоров, сказала она себе, но Сьюзи отлично справится без меня. Я знаю.

Как далека она была от бизнеса в те душные летние часы безделья! Причудливые изгибы жизненных путей не отпускали ее воображения. О шутках небес, путающих, сводящих и разлучающих людей на земле, она тайно от родителей и сестры читала в дамских романах. На глянцевых страницах, которые Аманда листала, лежа под одеялом, оживали бесстрашные мужчины с красивыми лицами и крепкими руками. Нежные красавицы преодолевали жестокость общественных нравов и, оставив злопыхателей с носом, наслаждались счастьем с возлюбленными.

Услаждая свои мечты красивыми сюжетами о верной любви, Аманда, как и всякая современная девушка, не ждала, что декорации одного из романов оживут вокруг нее. Она не просила чуда, но оно пришло к ней само.

Рискнув жизнью, зеленоглазый смельчак вынес ее из огня и бесследно исчез. Но, играя с ней в шарады, судьба подослала ей мужчину, один в один похожего на того храбреца. Может, ее натура не в меру восприимчива, но Аманде показалось, что он весьма странно смотрел на нее?

О причинах, побудивших Сьюзен скрыть романтичную историю ее спасения и отказать в радушии Роберту, Аманда не желала размышлять. Она отгоняла дурные догадки, страшась, что незаслуженно опорочит свою любимую сестру.

17

«Бизнес любит осмотрительных безумцев», – говорил Джеральд Орбисон, когда осмеливался на опасные сделки с потенциалом солидной капитализации в будущем. Таких сделок в истории корпорации было немного, но ни одним из подписанных контрактов президент не уменьшил благосостояние «Орбисон тойз» и не поставил под удар будущее своих сотрудников. Фортуна любила отца Аманды, он никогда не ошибался, принимая решения, и умел извлечь выгоду даже из банки от пепси.

В отличие от своего отца Аманда не обладала жесткой рукой, которая не дрожала бы над судьбоносными договорами, но понимание этого пришло к ней после первой и очень серьезной ошибки. Она впустила в семейный бизнес чужую руку. По договору, который Сьюзен в отсутствие Аманды заключила с французами, управление в трех филиалах «Орбисон тойз» фактически перешло к иностранцам. Они могли без согласования с головным офисом завезти свое экспериментальное оборудование и перенаправить выпуск продукции в своих интересах. Большая часть прибыли по-прежнему поступала на счета компании, но наложить вето на деятельность французских партнеров президент не мог до окончания действия договора.

Аманда не сразу поняла, чем грозила потеря контроля над филиалами. Но после того как иностранцы сняли с линии несколько видов продукции и отказались в пользу скоростного производства от многоуровневой проверки токсичности игрушек, их приоритеты стали более чем прозрачны для руководства компании.

На заседании совета директоров Аманде довелось выслушать немало неприятных слов и оценок ее умения прогнозировать будущее. Несмотря на то что все эти нарекания относились в большей мере к Сьюзен, Аманда скрыла, кто был истинным инициатором невыгодной сделки, взяв ответственность на себя. Пожалуй, она не винила Сьюзен в недальновидности, разве что немного, ведь старшая сестра занимала пост вице-президента в корпорации и смыслила в делах много лучше.

– Как им удалось обвести тебя вокруг пальца? – страдальчески вопрошала Аманда у сестры.

– Я действовала в интересах компании. Их инвестиции нам очень нужны. Наши аналитики предоставили радужные прогнозы, и юристы не нашли в тексте соглашения никаких подвохов. Если бы ты присутствовала при подписании… – Голос Сьюзен был таким враждебным, что на минуту Аманда решила, не нарочно ли сестра подписалась под этой сделкой.

Все больше Аманда убеждалась в ошибочности решения отца передать ей бразды правления, но как бы то ни было придумать, как обойти хитрых французов, предстояло ей.

Наступил вечер. Из-за мрачного вида тяжелых свинцовых туч, казалось, что небо, нависшее над землей, вот-вот обрушится на город и, зацепившись за шпили небоскребов, будет раскачиваться, как гигантский гамак.

Аманда Орбисон сидела, понурившись, втянув голову в плечи. Третий час она, не отрываясь на телефонные звонки и не покидая кресла, изучала треклятый договор в поисках зацепки. Она успела выучить не только все слова, но каждую запятую и точку, а нужного пункта не находилось.

Молли, воспользовавшись рассеянностью Аманды, отпросилась на час раньше, и приемная осталась открытой, потому что ровно в двадцать ноль-ноль коридоры и кабинеты переходили в распоряжение огромного штата полотеров, мойщиков стекол и уборщиков.

Аманда не заметила, как в проеме раскрытой двери кабинета появился уборщик и, увидев ее, остолбенел от восхищения. Это был Рой Доллан.

Офис компании, подумал Рой, похож на город в городе, и, чтобы найти в нем необходимого человека, мало знать наперечет улицы. Все во власти случая.

И вот Аманда Орбисон, которую он спас, сидела в нескольких шагах от него. Стоило взглянуть на гордую посадку ее головы, на ее изящные руки, на то, как она сидит, – во всем читалось совершенство и добродетель, а едва рассмотрев ее лицо, уже не оторвешь глаз.

Роем на миг овладело сумасшедшее желание вбежать в кабинет, обнять эту женщину, растрепать ее черные волосы…

Аманда вдруг оторвалась от бумаг, посмотрела в его сторону и вздрогнула. Молодой мужчина, с которым она бесконечно долго спускалась в кабине лифта с тринадцатого этажа, снова предстал перед ней. Только на этот раз он был не в костюме, а в униформе обслуживающего персонала и держал в руке швабру.

Может, это все иллюзия, волшебное видение? Аманда нетерпеливо тряхнула головой, отчего волосы веером рассыпались по плечам.

Рой не отрываясь любовался ее прекрасным лицом. Лицо с тонкими чертами и с огромными черными глазами. Эти пленившие его с первого взгляда глаза, казалось, были полны безмерной печали.

Видение не растаяло в вечернем мраке опустевших коридоров, и Аманда решила попытать судьбу.

– Фрэнк? – спросила она негромко.

Рой замер, боясь пошевелиться. Аманда поднялась и чуть громче повторила:

– Простите, вас зовут Фрэнк?

Она шла навстречу Рою, а он проклинал себя за то, что был не тем, кого искала Аманда. Он мог бы стать для нее Фрэнком и кем угодно, но она не попросит. Для этой девушки он всего лишь уборщик.

Рой улыбнулся и отставил швабру в сторону.

– Меня зовут Рой Доллан.

Она медленно приблизилась к нему и вложила свою руку в его большую ладонь. Аманда ощутила уютное тепло. На миг ей почудилась знакомой эта приятная сухость мягкой ладони.

– Я Аманда Орбисон, дочь… – Она обернулась к рабочему столу, на котором расставила фотографии родителей.

– Да, я знаю, – торопливо закивал Рой, избавляя ее от печальных воспоминаний.

Когда взгляды обоих осторожно притронулись друг к другу, они замерли на бесконечно долгое мгновение. Аманда забыла, что ее рука по-прежнему лежала в его ладони, а Рой не замечал, что сильно сжимает ее пальцы.

Его ласковый голос завораживал Аманду, лишая способности думать, уводя в прошлое. Это был, несомненно, он, ее герой. И голос, и тепло руки… Тело женщины не забывает рук, касавшихся его хотя бы на короткое мгновение. Фрэнк, я хочу, чтобы это был он! – пронеслось в голове Аманды.

Рой увидел призывную нежность в ее глазах и в этот райский миг полного слияния их душ счел несправедливым остаться безучастным к ее молчаливой мольбе. Он приподнял голову Аманды за подбородок и коснулся губами ее губ. От его горячего дыхания Аманда задрожала. Несколько секунд они стояли с закрытыми глазами, не в силах оторваться друг от друга.

В голове Роя шумел океан, кричали чайки, и, поддавшись магии окутывавшего Аманду чарующего запаха, он упустил момент, когда она раскрыла глаза и обнаружила его руки на своей спине.

– У вас есть сестра? – спросила Аманда, отодвигаясь от его мягких губ.

– Да.

– Однажды на Рождество ей подарили кукольный дом с куклами, и она два месяца прятала в нем щенка?

Аманда подняла голову и пристально посмотрела в зеленые глаза Роя.

– Прошу вас…

– Да, Аманда, – прошептал он доверительно, – это продолжалось ровно два месяца, пока наша мама не вздумала протереть в нем пыль.

– Это были вы!

Аманда дернулась из его рук, попятилась, отступив на несколько шагов, и замерла. Ее восхищенный взгляд метался вверх-вниз по фигуре Роя, словно она снимала с него мерки, чтобы сравнить со своим придуманным героем.

– Меня уверяли, что я сумасшедшая. Вы держали мою руку и обещали, что не уйдете. Но, когда я очнулась, вас не было, а Сьюзи сказала, что никого, кроме врачей, не видела в моей палате.

– Простите, что не смог сдержать слово.

Не отдавая себе отчета, Рой снова подошел к ней так близко, насколько это позволяли правила приличия.

Аманда отрицательно покачала головой:

– Вам не за что извиняться. Роберт мне все рассказал. Вы спасли мне жизнь.

– Роберт? – удивился незнакомому имени Рой.

– Наш садовник. Он, слава богу, спасся. Когда я была маленькой, он учил меня ухаживать за розовыми кустами, – улыбнулась Аманда.

– И что же сказал ваш Роберт?

– Вы кинулись в дом за пять минут до обрушения крыши и вынесли меня. На вас была кровь.

– А старый прохвост не шепнул вам, что это он послал меня за вами? – усмехнулся Рой. – По правде сказать, первым делом он сокрушался о том, что подстриг газон и работа теперь псу под хвост, а уж потом вспомнил о вас.

Тихие слова Роя, звуки его голоса приводили Аманду в трепет. Он снова взял ее руку в свою и не выпускал, ловя взгляд и вдруг огорчившись тому, что в нем прочел.

Радость в глазах Аманды померкла, сменившись обреченностью. Аманда неистово желала узнать имя своего спасителя, но теперь, наконец его встретив, не знала, что с ним делать, и растерялась.

– Спасибо, – сказала она, но ее взгляд сказал больше.

– Вы погрустнели? Это из-за меня?

Она отрицательно покачала головой.

– Я выхожу замуж за делового партнера моего отца, – печально обронила Аманда, не сводя наполненных слезами глаз с его плотно сомкнутых губ.

Рой уже слышал историю о помолвке Аманды с каким-то миллионером, но до этого момента наотрез отказывался в нее верить.

– Его зовут Лео, – зачем-то сообщила она. – Но вот что забавно: я его совсем не помню. После пожара я забыла людей и все, что было со мной за полгода до этого.

Рой видел, какими усилиями дается ей легкость тона, и перестал смотреть на нее с укоризной.

– Не выходите за него, пожалуйста! – взмолился он. – Вы не должны связывать судьбу с тем, кого не знаете.

– Папа был коротко с ним знаком, – Аманда припомнила слова сестры о симпатиях их отца к Лео, – и готовил слияние наших капиталов. В вопросах честности моему отцу можно было доверять.

Аманда чеканила каждое слово, но тон все равно оставался неубедительным, словно в глубине души она не верила тому, в чем пыталась убедить Роя.

– Хотите, я наведу справки об этом человеке? – неожиданно предложил Рой.

Друзья в полицейском управлении, он знал, не откажут ему в помощи, и это был новый повод увидеть ее вновь.

– Нет, не искушайте меня. Я все решила. Сейчас, в разговоре с вами, я поняла, как ошибалась. Уже в тот день, когда мы вместе ехали в лифте, я знала, что нам нельзя встречаться, – Аманда выбросила руку, остановив его порыв обнять ее, – нельзя смотреть друг на друга. Я планировала свою жизнь совсем по-другому, но моя семья… Я не имею права предать интересы своей семьи. Все решено.

Аманда хотела сказать что-нибудь утешительное или смешное, но была просто не в состоянии после всех физических и моральных мучений, которые ей пришлось пережить. И зачем только она взялась за такое ответственное дело? Просто переоценила свои способности, решив, что справится с управлением огромной корпорацией и что любые трудности на отцовском месте ей нипочем. В общем, понадеялась на свой острый ум и практичность, которые так хвалил отец.

Аманда отвернулась от него и, увидев, что струи дождя через раскрытую створку намочили край ковра, направилась к окну. С улыбкой Рой отметил, что она босая, а ее замшевые туфельки стоят у дальней ножки стола.

– Я люблю вас, Аманда, – неожиданно для себя произнес Рой, – и прошу…

При этих словах Аманда замедлила шаги, остановилась и обратила свое лицо к нему, искренняя, совершенно не отдающая себе отчета в собственной красоте. Ее стройная, изящная фигура выпрямилась, глаза смотрели столь доверчиво, что Рой побоялся сказать больше.

– Не исключено, что ваше чувство ко мне иллюзия, надуманная фантазия, – сказала Аманда тоном, не соответствующим теплоте во взгляде. – Я благодарна вам за то, что вы сделали, и вознаграждение будет перечислено вам на счет в том размере, какой вы назовете. Но почему-то мне кажется, это вас обидит.

– Это потому что я уборщик, а вы босс? – холодно осведомился Рой, не пуская в глаза всю боль и страдание, которые обуревали его.

– Потому что кроме привязанностей в жизни есть еще и ответственность.

Этот урок Рой не забудет никогда. Бедная девочка! Честное, прямодушное дитя! Жизнь сломила ее с первого удара. И удар был нанесен по самому уязвимому месту – по мечте. Должно быть, она с ее огромным любящим сердцем хотела работать в Красном Кресте или стать послом мира в какой-нибудь неспокойной стране. Но семья призвала Аманду, поставив ее ум и очарование на службу своего финансового обогащения, лишив права на любовь. Чего ей стоило теперь дать отповедь тому, кто вызывал в ее глазах яркие вспышки счастья?!

Рой не скажет ей больше ни слова упрека, признания, мольбы. Он уйдет и вернется, когда ему будет что противопоставить ее слепой верности интересам семьи.

– Как вы оказались у дома моих родителей? – остановил его у дверей вопрос Аманды.

– Искал бар с крепкой выпивкой, – не оглянувшись, бросил Рой.

Аманда не попрощалась, и тишина проводила Роя до выхода.

18

В ту ночь Аманда не вернулась в дом сестры и осталась в офисе. Слишком многое предстояло обдумать, и никто, даже Сьюзен и Лео, не должны были повлиять на ее решение.

Рой Доллан мог бы изменить ее жизнь. Будь он поваром, мусорщиком или президентом страны, Аманда влюбилась бы в него и отдала ему свое сердце. Его сила и красота, бархатный приятный голос и высокие скулы под ослепительно-зелеными глазами сводили ее с ума.

– Сьюзи, скорее всего, узнала в нем уборщика из компании и решила, что он меня не достоин, – предположила Аманда. – Она слишком много внимания уделяет статусу.

Аманда, конечно, не подозревала, что взгляд Сьюзен никогда не останавливался на людях в униформе персонала, и, снизойдя до них в редких случаях, она смотрела мимо: на стену, вдаль, в сторону, – куда угодно, только не в глаза подчиненному.

Из новостей и газет Сьюзен знала о мужчине, спасшем ее сестру, и рассказ врача о раненом молодом человеке, который приехал с Амандой в больницу и не отходил от нее целую ночь, не вылетел у нее из головы. Именно по этой причине Сьюзен, сославшись на рекомендацию врача, убрала телевизор из комнаты, где лежала Аманда, верно рассудив, что всякая новость живет только один день.

Появление храбреца в жизни молодой, не имеющей возлюбленного, романтично настроенной девушки могло внести сумятицу в ее мысли и порушить все планы Сьюзен. И Сьюзен не моргнув глазом солгала.

Но Аманда слишком сильно любила свою старшую сестру, чтобы заподозрить в ее поступках дурной умысел. И, оплакивая свое несбыточное счастье, Аманда во всем винила себя.

– Я должна была его почувствовать. Ведь мое сердце выпрыгивало наружу, стоило лишь взглянуть на него.

Если бы Рой заговорил с ней в лифте, если бы признался… Но было уже слишком поздно. Договор с французами не отменить, и единственный выход не лишиться филиалов – пойти на слияние с сильной компанией. Лео…

Аманда не оставляла попыток вспомнить подробности их знакомства, когда он водил ее их ставшим привычным прогулочным маршрутом. Делая заказ в ресторане, наобум называла его любимые блюда и промахивалась.

Около двух часов ночи Аманде вздумалось просмотреть в компьютере папки со старой документацией компании, и среди десятка копий соглашений она обнаружила среди файлов отца бланк с его именем.

– Не может быть! – Аманда вскочила на ноги и снова села, углубившись в чтение. – Значит, папа уже подготовил контракт…

Это был черновик двустороннего контракта между Леонардом Эмери и Джеральдом Орбисоном о слиянии компаний «Орбисон тойз» и «Эмери групп».

Наверное, отец готовился подписать документы после свадьбы и разрабатывал условия сделки, предположила Аманда.

– Папочка, прости, что я сомневалась, – заплакала Аманда, поддавшись чувствам. – Я сделаю так, как ты хотел.

Новый день в компании ознаменовался глобальными переменами. Во-первых, Аманда впервые позвонила своему жениху и попросила его приехать в офис, во-вторых, поручила Сьюзен срочно созвать совет директоров.

– Плохие новости? – встревожилась Сьюзен.

– Больше в «Орбисон тойз» не будет дурных новостей, – с какой-то пугающей обреченностью произнесла Аманда. – Я приняла решение.

Сьюзен, не очень-то доверявшая импульсивной натуре сестры, изнемогала от любопытства, но Аманда, похоже, не желала терять время на разговоры.

Ощущение дежавю охватило Аманду, когда она вошла в конференц-зал под руку с Лео. Все было так, как в тот день, когда Льюис Линкольн представлял ее акционерам. Казалось, они были одеты в те же костюмы и выражения их лиц не изменились с последней встречи. Сьюзен улыбнулась входящим, но Аманде не понравилась ее улыбка, почти ухмылка.

В тишине, нарушаемой только шелестом бумаг, Аманда представила собравшимся Лео и объявила о слиянии с «Эмери групп».

– Я приняла это решение по двум причинам, – объяснила она в ответ на недоуменные взгляды акционеров, не одобривших ее действий. – Мой опыт слишком мал, и управление такой крупной и серьезной компанией, как наша, мне не по силам. Я сомневалась в своей компетенции в самом начале. Это еще раз подтвердили последствия последнего договора. Вторая причина в том, что я очень хочу исполнить волю Джеральда Орбисона до конца. Незадолго до смерти он подготовил контракт о слиянии. Мы вступим в брак с «Эмери групп» на тех условиях, которые были одобрены моим отцом. – Аманда перевела дух, окинула взглядом раскрасневшиеся лица акционеров и приступила к главной новости. – Поскольку я, как вы могли убедиться, не справилась со своими обязанностями, а Лео, – она взяла его за руку, чтобы прилюдно выказать свою поддержку, – является моим женихом, то в данном случае я не вижу лучшей кандидатуры на свое место.

– Эмери? – переспросил близкий к обмороку мистер Хопкинс.

Стивен Нолт, сидевший справа, уставился на нее, а Барбара Соммерсет застыла со стаканом минеральной воды в вытянутой руке, словно собиралась произнести тост.

Невозможно описать словами ошеломление на лицах абсолютного большинства акционеров. Хуже всего выглядел мистер Фасмер. Он был белее листа бумаги и держался за сердце. Впрочем, у всех этих людей, впервые слышавших об «Эмери групп» и видевших ее владельца, было о чем задуматься в первые минуты наступившей тишины. Сейчас она выпроводит этого незнакомца за двери и предложит им проголосовать.

Мистер Фасмер, давний компаньон Джеральда Орбисона и владелец пятнадцати процентов акций компании, внимательно изучал смазливое лицо Леонарда Эмери. Другие буравили глазами поочередно Аманду и Сьюзен. Аманда не походила на глупую влюбленную дурочку, готовую вверить судьбу компании прохвосту только из-за красивой мордашки. И пусть она снискала славу сумасбродки, никто не назвал бы ее безрассудной. И тем паче ее сдержанную в эмоциях сестру.

Аманда мечтала поскорее покинуть конференц-зал, где царила напряженная атмосфера.

– Господа, нам нужно проголосовать, – напомнила она, когда молчание преодолело неприличную отметку в пять минут. – Лео?

Она указала ему глазами на дверь, и Лео оставил акционеров.

– Джеральд никогда не приводил в компанию непроверенных людей. Если Эмери его ставленник, я не стану возражать, – пробасил мистер Фасмер перед тем, как начать голосование, и обернулся к остальным. – Давайте позволим мисс Орбисон подготовиться к свадьбе.

Услышав агитационную речь Фасмера, Аманда едва не бросилась его целовать, но ее остановили собственное благоразумие и упреждающий взгляд Сьюзен. Голосование прошло идеально, чему немало способствовали заявление самого почтенного члена совета директоров и владельца большего числа акций. Если уж он рискует своими деньгами, то и нам нечего бояться, решили другие акционеры и дружно подняли руки, поддержав предложение Аманды.

Сразу после заседания Аманда подписала необходимые документы, забрала из кабинета фотографии отца и уехала в свою квартиру.

– Ты и Сьюзен, – сказала она Лео, – вы справитесь. Я верю, что ты найдешь выход из кризиса и разберешься с французами. А Сьюзи поможет.

– Но что будешь делать ты? – спросил Лео.

Он подошел к ней, мягко положил руки ей на плечи, Аманда же подняла на него свои громадные встревоженные черные глаза.

– Я же сказала. Буду готовиться к свадьбе. Мне нужно многое обдумать.

19

Квартира, подаренная Аманде отцом, пустовала несколько лет. После возвращения в Нью-Йорк Аманда, очевидно, успела провести в ней некоторое время, но совершенно ничего не помнила об этом периоде своей жизни. Комнаты были обставлены небольшим количеством мебели, что не могло не радовать Аманду. Чрезмерно загроможденные гостиные в других домах, как, например, было у Сьюзен, приводили ее в уныние. Ей было нечем дышать и хотелось быстрее выбраться на свежий воздух. Обстановка ее квартиры, выдержанная в минималистском стиле хай-тек, подсказала Аманде, что дизайн интерьера она выбирала сама.

В гардеробной комнате пышно раскинуло шлейф потрясающей красоты свадебное платье. Оно не было идеально белым, а отливало нежной голубизной атлантического прибоя. Воздушное лазоревое облако кружев и органзы. Аманда сняла платье с вешалки и надела. Кое-как затянув тугой корсет на спине, она в страшном волнении приблизилась к зеркалу и замерла от восхитительного видения. Никогда прежде Аманда не замечала своей красоты, но зеркало наконец нашло способ, как показать ей, как она на самом деле прекрасна. Тонкая талия нежным полураскрытым бутоном переходила в пышную молодую грудь. На белые покатые плечи спадал поток черных кудрей, создавая эффектный контраст прозрачной голубизне платья.

– Неужели это я? – потрясенно прошептала Аманда, осматривая себя с любопытством.

Если бы мама могла видеть ее сейчас… Одинокая слеза упала на расшитый жемчугом лиф. Если бы мама была жива, Аманда спросила бы у нее, почему, даже надев самое великолепное свадебное платье на свете, она, Аманда, не чувствует себя счастливой невестой. Почему?

Тихий звонок прервал ее мысли. Звонил Бен, консьерж.

– Мисс Орбисон, к вам гость.

– Кто? – спросила Аманда.

Никому не было известно, что она вернулась в свою квартиру, а Сьюзен и Лео в это время должны быть в офисе.

– Господин Доллан, – четко доложил консьерж, потом рядом с ним послышался мужской голос, он замешкался и уточнил: – Рой Доллан, мисс.

Рой Доллан! Аманда глубоко вздохнула, собираясь сказать, что он должен уйти, что не имеет права поступать с ней так, и вдруг, сама не понимая почему, кивнула:

– Пусть войдет.

Повесив трубку, она ощутила такую слабость, что пришлось закрыть глаза.

Времени снять свадебное платье и надеть на себя что-нибудь поскромнее уже не было. Аманда ограничилась тем, что сняла фату и поправила волосы. Поколебалась перед дверью, прежде чем открыть, понимая, что еще не поздно отказаться впустить его в свою квартиру. Туда, куда в любой момент может нагрянуть ее жених.

Сосчитав мысленно до десяти, Аманда открыла дверь и застыла, устремив взгляд на мужчину, переминающегося с ноги на ногу на лестничной площадке.

– Привет… – пробормотал Рой и потрясенно застыл, не сводя глаз с нее, утопающей в голубой дымке свадебных кружев.

– Здравствуй! – Аманда подобрала платье, сделала шаг вперед и протянула ему руку. – Я, прости, не ждала гостей.

Взглянув на Аманду, Рой с удивлением понял, что забыл, зачем пришел. Что он намеревается сказать ей?

Рой мягко взял ее руку и резким движением привлек Аманду к себе. Она тихонько взвизгнула. Рой склонился над ней, и его глаза оказались совсем близко от ее лица.

– Ты самая красивая невеста из всех, кого мне доводилось обнимать, – прошептал он.

– И многих приходилось? – задыхаясь от жара, спросила Аманда.

– Только нелюбимых.

Не осознавая, что делает, Рой приподнял ее лицо, коснулся губами ее щеки и на нежной коже ощутил соленую влагу. Потеряв самообладание, Рой ласкал ее дрожащие губы, водил по ним языком, заставляя раскрыться. На этот раз он целовал ее не спеша, так, чтобы она не просто позволяла себя целовать, а и отвечала на его поцелуи. Аманда скользнула рукой по его груди и еще крепче прижалась к нему. Торжествуя победу, Рой стал целовать ее неистовее, мучая и дразня.

Аманда не знала наверняка, был ли у нее мужчина или жениху не удалось добиться ее в первые месяцы их романа. Но если она выходит замуж девственницей и Лео предстоит владеть ее телом до конца дней, пусть первым мужчиной будет любимый. Любимый навсегда.

Следующие три часа они провели, предаваясь любви вновь и вновь. Наконец, когда они лежали рядом, не совсем еще насытясь друг другом, Рой заговорил:

– Ты ушла из компании?

– Я не справилась. Мы едва не потеряли свои филиалы. – Аманда чувствовала, что вновь возвращается в реальность, где не было место Рою Доллану. – Как ты меня нашел?

– Спросил у твоего шофера.

– И он так запросто назвал адрес президента компании? – Аманда приподнялась на локте и заглянула Рою в глаза. – Ты не уборщик.

– Ты меня раскусила, – уморительно серьезно сказал Рой, ловким движением опрокидывая ее на спину.

– Значит, ты не уборщик.

Рой покачал головой и коснулся ее губ дразнящим поцелуем.

– Так кто же ты? – засмеялась она, безуспешно старясь выбраться из его объятий.

Аманда сгорала от любопытства, как в детстве, когда мама прятала в своей комнате рождественские подарки, а они со Сьюзен умоляли ее хотя бы намекнуть на то, что спрятано под блестящей оберткой.

– Агент ФБР? Полицейский?

– Почти. Я пожарный.

Рой ожидал увидеть в глазах Аманды удивление или разочарование, но она почему-то сдвинула брови и поджала губы.

– Я все же непроходимая дура. Пожарный. Ну конечно. Как я не сообразила? Подожди. – Она села на кровати, укрыв плечи простыней. – Ты был в униформе. Уборка – это твое хобби?

– Это был единственный способ увидеть тебя снова.

– Ты меня искал? – умилилась Аманда, зардевшись.

Лучшие страницы прочитанных ею женских романов снова оживали в воображении.

– Я никогда не переставал тебя искать, – сказал Рой, целуя ее.

С той самой минуты, когда Аманда положила свою маленькую руку в его большую и сильную ладонь, какие-то невидимые нити соединили их. И все ее слова и поступки в этот вечер убеждали Роя в том, что она не хочет разорвать эти нити и желает его так же сильно, как он ее.

Он понимал, что нельзя бесконечно молчать о главном, и, собравшись с мыслями, решил расставить наконец точки над «i», когда зазвонил телефон. Аманда поморщилась и, пожав плечами, взяла трубку.

– Лео? – Ее взгляд метнулся к Рою, ища у него защиты. – Да, спасибо, я помню о приеме. – Рой глазами указал на сброшенное у постели свадебное платье, и Аманда, улыбнувшись, промурлыкала: – Я примеряла подвенечное платье и потеряла счет времени. Да, оно очень красивое. Да, заезжай. Когда? Я не успею. Давай через час. – Аманда молча выслушала Лео и безучастно произнесла: – И я тебя.

Звонок Лео рассеял дымку волшебства, которая эфирным пологом укрывала влюбленных.

– Сегодня прием. Лео заедет за мной через час, – сказала Аманда. – Постарайся меня понять.

– Мы не в Средневековье. Ты не обязана выходить замуж за нелюбимого.

– Теперь уже обязана. Я подписала контракт о слиянии наших компаний и передала ему управление. Отказавшись от свадьбы, я рискую пустить по миру десятки тысяч служащих.

Аманда открыла окно и встала возле него. Рой не сводил с нее глаз. Постояв минут пять, она, распрямившись, глубоким вдохом вобрала в себя свежий вечерний воздух и медленно выдохнула.

Она скрылась в гардеробной и вернулась с вешалкой в руках. Участие в любовной баталии лишило платье ослепительности, но, как любой девушке, Аманде было известно: в опытных руках мастера ему в считанные часы вернут первоначальную свежесть.

Наряд был водружен на место, и Аманда вопросительно посмотрела на Роя.

– Он убьет тебя, если застанет нас вместе.

– Откуда тебе знать? Может, это я убью его? – сердито спросил Рой. – Ты моя, Аманда. Окружи ты себя хоть дюжиной женихов, но все равно ты останешься моей. Я пришел к тебе затем, чтобы сказать, кто такой Леонард Эмери и откуда взялась «Эмери групп». Твой жених мошенник, ворюга. Он никогда не…

– Замолчи! Я не желаю слушать, как ты оскорбляешь моего будущего мужа! – закричала Аманда.

– Убирайся, черт возьми! Если ты немедленно не уйдешь, я вызову охрану.

Рой вскочил с кровати, поднял с пола джинсы и молча натянул их. Сердце Аманды сжималось при взгляде на его оголенный накачанный торс и дорожку из черных завитков, протянувшуюся до пупка.

Рой перекинул рубашку через плечо, неся в руках узконосые ботинки, и вышел из квартиры, оставив дверь открытой. Вызванный лифт неторопливо плыл вверх с первого этажа, и Рой, не потрудившись надеть рубашку, побежал по лестнице. Пролет за пролетом, этаж за этажом, все дальше отдаляясь от той, кого искал так долго. Он уносил ее с собой. Ее большие восторженные глаза, черные, как вода в ночном озере, ее мягкие розовые губы, ее нос, длинные густые волосы.

20

Рой нажал кнопку пульта, и телевизор ожил голосом Сабрины, звезды светских новостей. Она стояла на зеленом ковре травы, а за ее спиной сновали рабочие и девушки с букетами.

– Северо-западная часть Центрального парка с сегодняшнего дня закрыта для посетителей, – вещала Сабрина. – Каждые пятнадцать минут сюда подвозят коробки с украшениями, фонарики и мебель. Начались приготовления к свадьбе одной из самых завидных невест Нью-Йорка Аманды Орбисон. Свадьба состоится послезавтра…

Рой щелкнул пультом, выключая телевизор. О предстоящей свадьбе болтали по всем каналам, и видеть довольную ухмылку Леонарда Эмери в многочисленных интервью Рою стало невыносимо.

– Как вы познакомились? – умиляясь, спрашивали ведущие.

– Впервые я увидел Аманду на смотровой площадке Эмпайр стейт билдинг, – закатывая глаза, рассказывал Лео. – Ее взгляд был устремлен в даль. И я понял, что женюсь только на этой девушке. Добиться ее, скажу вам, было нелегко.

Одни и те же слова были растиражированы миллионными экземплярами, летели из эфира радиостанций, с экранов телевизоров, красовались на первых полосах таблоидов. Приторную улыбку жениха сопровождала трогательная история знакомства, страстной любви, несчастного случая с невестой и последующей амнезии, которой все же оказалось не под силу их разлучить. Преодолевая отвращение, Рой слушал его снова и снова и не мог избавиться от ощущения неискренности. В то время когда Аманда игнорировала все приглашения в эфир известных телешоу, Лео слишком активно рекламировал себя, не меняя в своей истории любви ни слов, ни расстановку акцентов и улыбок. И Рой располагал достоверными сведениями о том, зачем респектабельному и, казалось бы, успешному мужчине понадобилось снисходить до плотного общения с прессой.

Рой бросился к Аманде, едва ему сообщили подробности истинной биографии ее жениха. В приемной симпатичного мужчину в спецодежде уборщика остановила секретарша. Увидев, что он намеревается пройти в кабинет президента, она решительно преградила ему дорогу.

– Э-эй, ты куда?

– Мне нужно поговорить с Амандой.

– С кем? – вытаращила глаза Молли. – Да кто ты такой, чтобы мисс Орбисон с тобой говорила?!

– Передайте мисс Орбисон, что ее ждет Рой Доллан и что у меня есть новости.

– Рой Доллан? – Молли прочла фамилию на бедже, прикрепленном на груди, и рассмеялась. – Хочешь рассказать о новой технологии мытья полов?

– Мы с Амандой друзья, ясно? – Рой был в ярости, но улыбнулся Молли так мило, как только мог. – Так вы передадите или мне самому?..

Молли хмыкнула и вернулась к столу. Она подняла трубку, набрала номер, а потом, словно вспомнив о том, что уборщик по-прежнему стоит за ее спиной, сказала:

– Мисс Орбисон передала управление своему жениху мистеру Эмери. Свадьба на носу. Ей сейчас не до друзей. – И, обернувшись, прибавила противным голоском: – Могу проводить вас к мистеру Эмери. С ним вы тоже дружите?

Рой стремглав выбежал из приемной. В том, что секретарша сию секунду сообщила обо всем Эмери, Рой не сомневался. Но, немного поразмыслив, он пришел к выводу, что болтливость Молли ему нисколько не повредит. Напротив, занервничав, Лео сделает неверный шаг, и умело выстроенный им карточный домик рассыплется.

После того что случилось между ними, Аманда не поверит в правдивость обвинений Роя, списав его слова на мужскую ревность и желание очернить соперника.

– Она поверит только, если будут доказательства. – Рой держал в дрожащих руках газету, со страницы которой улыбалась ему Аманда. – Я достану их из-под земли. Не для того я вытащил ее из огня, чтобы отдать другому.

Роя задержали у поста на входе в офис. Дежурный охранник Эд пожал Рою руку, но потом сверился с записью в журнале и окликнул уборщика:

– Рой, задержись! Мне приказано доложить боссу, когда ты появишься.

– Докладывай. – Лицо Роя осталось непроницаемым, и охранника разобрало любопытство.

– Чего ты такое натворил, что тобой президент интересуется?

– Это я им интересуюсь, – доверительно шепнул Рой.

– Пойдемте, вас ждет мистер Эмери, – пригласила Роя миловидная девушка.

Когда они вошли в приемную, кресло Молли пустовало, на столе было разложено содержимое косметички: пудреница, помада, тени, тушь. Из приоткрытой двери кабинета слышался мужской голос.

Девушка, очевидно, не представляла, какую должность занимает гость президента корпорации, потому извинилась и с улыбкой попросила:

– Вам придется немного подождать. У мистера Эмери телефонные переговоры. Молли проводит вас, как только президент освободится.

Рой остался один. Голос Леонарда не прерывался, и в тишине приемной через большую щель между дверью и косяком было отчетливо слышно каждое слово.

Убедившись, что Молли нет в коридоре, Рой включил громкую связь и записывающее устройство автоответчика на столе.

Голос Лео наполнил приемную:

– Потерпи еще немного. Если сейчас все вскроется, она откажется от свадьбы и расторгнет контракт. Ты же не хочешь все потерять, когда мы так близко к цели? Да, детка, я очень тебя люблю. Нет, я не забуду об этом в первую брачную ночь. – Лео цинично хохотнул и отпустил непристойную шутку насчет своей невесты. – Ты не должна сомневаться во мне, крошка, она подпишет все, что я скажу. Это называется мужское обаяние. – Лео изъяснялся, как вульгарный жиголо, продающий свою красоту и молодость богатым дамочкам.

Рой остановил запись, с быстротой молнии вынул кассету и неслышно вышел из приемной. Пожарный всегда отыщет запасный выход из любого помещения, не говоря уж об уборщике. Меньше чем через пять минут Рой Доллан называл таксисту адрес дома Мари Дюваль, единственной женщины, во власти которой было не только сорвать свадьбу, но и упечь в тюрьму отпетого мошенника Лео Эмери.

Голос у Мари был юный, так что Рой сперва не поверил, что говорит с почтенной семидесятилетней дамой. Аманда рассказывала ему о своей чудесной молодой бабуле, которая объездила весь свет и напропалую крутит романы не только с ровесниками. О трагической гибели сына и невестки Мари узнала только по возвращении в Нью-Йорк – в путешествии она принципиально не читала газет, не смотрела телевизор, не пользовалась Интернетом.

Сообщение о замужестве Аманды удивило и привело в смятение эмоциональную Мари.

– Я уехала в Париж через два месяца после возвращения Аманды в Нью-Йорк и ни о каком женихе не слышала. Моя внучка делилась со мной всем. Я тоже женщина и заметила бы, если бы девочка влюбилась.

Мари потребовала, чтобы Рой посетил ее дом и рассказал о мнимом женихе и новом президенте корпорации.

Рой, которому не приходилось бывать в столь роскошных и элегантно обставленных апартаментах, немного растерялся от великолепия обстановки, но все же сообразил, что рукопожатие будет неуместным, и почтительно прильнул губами к ухоженной ручке мадам Дюваль.

Как женщина Мари была слишком опасна, чтобы мужчина моложе девяноста рискнул остаться с ней наедине, и слишком красива, чтобы вообще ей доверять.

В смеющихся глазах, накрашенных по всем правилам искусства макияжа и с соблюдением модных тенденций, блеска было, пожалуй, побольше, чем у иной молодой женщины. Мари пригласила Роя в гостиную, где перед диваном в стиле Людовика XIV был сервирован к чаю маленький столик.

– Ваша мать знает, что вы намерены жениться на моей внучке? – спросила Мари после долгого молчания, в продолжение которого она разливала чай.

Ее проницательность повергла Роя в смятение. Чертыхнувшись про себя, вслух он сказал:

– Иметь с вами дело одно удовольствие. И давно вы догадались?

Поставив на столик заварной чайник, Мари откинулась на спинку дивана и некоторое время с легкой улыбкой разглядывала Роя. Рой тоже не сводил с нее глаз – он залюбовался игравшими в ее золотых волосах солнечными бликами.

– Мой мальчик, я поняла это, когда вы произнесли имя моей внучки. Многие искали руки Аманды, но никто из этих бездельников не говорил о ней с таким уважением. И потом с чего бы вам интересоваться прошлым ее жениха? – Лицо Мари стало серьезным. – Говорите, он мечтает прибрать к рукам компанию моего сына?

– Он не терял времени зря. Я расскажу вам все, что знаю, и, надеюсь, мы придумаем, как вытащить Аманду из этой истории. Полностью полагаюсь на вашу изобретательность и опыт.

Изложив все сведения, которые получил от своего бывшего одноклассника Дика, служившего в полиции, и предоставив запись разговора Лео с неизвестной женщиной, Рой дал Мари возможность переварить информацию.

Через минуту Мари хлопнула ладонью по дивану и выругалась по-французски. Рой, конечно, не владел французским языком, но тон Мари позволял предположить, что она сильно недовольна.

Заметив недоумение в глазах Роя, Мари пояснила:

– Я сказала, что покажу этому распутнику, как соблазнять мою внучку. – Она значительно смягчила английскую версию своего высказывания и, видя, что молодой человек ей не верит, улыбнулась: – Примерно это я имела в виду.

– Вы знаете, что делать?

– Да. Первым делом ты поедешь домой, выспишься, у тебя плохой цвет лица. Найди себе хороший костюм или купи. Может очень пригодиться. Больше ничего не предпринимай. Лучше если ты пока не станешь тревожить Аманду звонками. Остальное предоставь мне.

– Спасибо. Что бы я без вас делал?

– Как и все влюбленные, немыслимые глупости, – с кокетливой улыбкой ответила Мари.

21

К восьми часам вечера Аманда чувствовала себя совершенно разбитой. Она отнесла только что написанное ею письмо в стоящий в холле почтовый ящик. Она все рассчитала. Его доставят примерно через час после того, как на ее палец будет надето обручальное кольцо. Так надежнее. Не искушать судьбу, не ждать, что, прочитав ее признания, Рой примчится на церемонию и похитит новобрачную прямо со свадебного банкета.

Аманда долго размышляла, как лучше начать, и в конце концов обратилась просто – «моему ангелу-хранителю». А дальше все, что терзало ее с их встречи в кабине лифта и до восхитительного вечера, который они провели вдвоем. Она благодарила Роя, признавалась в своих чувствах, просила у него прощения, – писала все то, что постеснялась сказать ему в глаза.

Рой имеет право знать, думала Аманда, он имеет право на большее, но я могу дать ему только это.

Излив свою огромную беззаветную любовь на маленький лист бумаги, Аманда почувствовала облегчение. Чувства, как впечатления от хорошего фильма, будут сглаживаться понемногу каждый день, сначала один слой, потом другой, пока не останется безболезненное, приятное воспоминание.

Аманда постарается забыть Роя, его ласковые руки, его жадные губы, его пальцы, которые зарывались в ее пышные волосы, его объятия. И ослепительную улыбку на его лице, небрежную, завораживающую, от которой сладко замирало сердце, и морщинки в уголках зеленых глаз, когда эта улыбка играла на его губах.

Рой Доллан – еще одна мечта ее жизни, которой не суждено сбыться.

Аманда направилась к лифту, как вдруг в холл ворвалась какая-то женщина в ярком костюме и прямиком бросилась к Аманде. Испугавшись, Аманда отшатнулась, но тут же завизжала от радости и кинулась женщине на шею.

– Мари!

Не отвечая, Мари Дюваль вцепилась ей в руку и поволокла на улицу.

– Мари! Когда ты приехала? Куда мы идем?

– Надеюсь, ты еще не успела подарить этому самозванцу свои акции? – спросила Мари перед тем, как втолкнуть внучку в свой новый «кадиллак».

– Откуда ты знаешь про акции? Почему Лео самозванец? Я ничего не понимаю…

Поскольку Мари не ответила, сосредоточенно ведя машину в довольно-таки плотном потоке, Аманда сочла за лучшее умолкнуть. Она ужасно боялась ездить в автомобиле, когда за рулем Мари. «В тебе погиб гонщик. Если ты подашь заявку на участие в «Формуле-1», ты еще успеешь взять свое золото», – обычно подшучивала над бабкой Аманда, вжимаясь в сиденье и бледнея от космической скорости.

Когда «кадиллак» круто затормозил у бордюра, Аманда обнаружила, что Мари привезла ее на к парадному подъезду офиса «Орбисон тойз». Суть затеи Мари все еще оставалась в тумане неизвестности, но Аманда отчего-то не сомневалась, что перечить бесполезно. С упрямством Мари могло потягаться только ее природное очарование.

Как ни странно, несмотря на то что день был выходной, их ждали. У входа нервно расхаживал Льюис Линкольн. В сторонке у колонны стояли юристы компании и… Хью Чейз.

– Вот уж кого меньше всего хотела увидеть, – буркнула Аманда, но Мари, услышав слова внучки, повернулась к ней и со всей серьезностью спросила:

– Он тоже заслужил трепку?

– Он ее уже получил. Я уволила его.

Они вышли из машины и направились к входу в здание. Аманда с удовольствием отметила, что и в семьдесят лет ее бабка умеет произвести на мужчин впечатление. Бросившись приветствовать мадам Дюваль, уважаемые господа столкнулись, а Чейз споткнулся и упал на колени. Мари милостиво дождалась каждого, позволив прикоснуться к своей затянутой в шелковую перчатку руке.

Аманде Хью Чейз виновато поклонился, но поцеловать или пожать ей руку не отважился.

Когда все поднялись в конференц-зал, Мари улыбнулась и сказала:

– Господа, мы собрались сегодня по делу, которое не терпит до понедельника. Прошу вас быть свидетелями и оформить сделку купли-продажи, которую мы с моей внучкой Амандой намерены заключить.

Аманда решила, что одна из них сошла с ума, и, испытывая жгучее желание выяснить, что происходит, открыла рот, но Мари, наклонившись к ее уху, шепнула:

– Верь мне. Молчи.

Льюис Линкольн с интересом приподнял густые брови:

– Мари, ты не успела появиться в городе, как уже свела всех с ума. В последний раз ты выкупила у Джеральда магазин и перед Рождеством распродала все игрушки по бросовым ценам. Что на этот раз ты собираешься купить?

– Контрольный пакет акций, – ответила Мари невозмутимо.

Аманда растерянно улыбнулась, но ослушаться бабку и возразить хоть словом не отважилась.

– Это правда, мисс? – спросил один из двух юристов.

– Да. Бабушка… то есть Мари предложила хорошие деньги. – Аманда внезапно почувствовала азарт и начала подыгрывать Мари.

– Документы подпишем сейчас, – распорядилась Мари. – И расплатиться я тоже хочу немедленно.

Мари с видом фокусника водрузила на стол небольшой сундучок из красной кожи и клацнула замком. Едва была откинута крышка, изнутри брызнуло ослепительное сияние камней. Сундучок был завален украшениями!

Мужчины, дружно ослабив узлы на галстуках, невольно привстали, чтобы получше разглядеть несметное богатство, которым расплатилась мадам Дюваль. Аманда сохраняла спокойствие – к драгоценностям она была равнодушна, куда больше ее занимал ответ на вопрос, что задумала Мари.

Ошарашенные новостью юристы с трудом справились со своими обязанностями.

– Благодарю вас, господа. Я могу надеяться на сохранение сделки в тайне? Эмери не должен ничего знать до завтра.

– Готовишь свадебный подарок, а, Мари? – подмигнул ей Линкольн.

– Ты меня знаешь, Лини.

Аманда, слышавшая этот обмен репликами, покосилась на Льюиса Линкольна и вдруг вспомнила, что он делал предложение ее бабке незадолго до ее отъезда в Европу. Мари тогда ничего конкретного не ответила, пообещав «обмозговать целесообразность совместной жизни с лысеющим мужчиной во время путешествия». Интересно, подумала Аманда, она уже согласилась или еще помучает беднягу?

Вслед за этим коротеньким эпизодом в памяти Аманды один за другим неожиданно начали восстанавливаться события последних месяцев: отъезд бабки, ссора со Сьюзен, ночная работа в больнице «скорой помощи», неудачное падение с лестницы ее бывшего воздыхателя Ника Джордана на какой-то вечеринке. Аманда так обрадовалась, что едва не выпрыгнула из кресла.

Хорошо, что я все вспомнила перед свадьбой! – радовалась она. Однако что-то было не так. Что-то не давало ей воспарить от старого привычного ощущения, что ты нормальный человек. Перед глазами возник образ улыбающегося жениха. Свадьба, помолвка, Лео – ничего этого не было в ее жизни. Она не поднималась на крышу Эмпайр стейт билдинг, как рассказывал Лео, потому что с детства боится высоты. Вот откуда это неприятие по отношению к «любимому». Аманда не любила, никогда не любила Лео по той тривиальной причине, что они не были знакомы! Теперь можно отменить свадьбу и разыскать Роя…

Хью Чейз, пристально наблюдавший за красивым, словно выточенным из слоновой кости лицом девушки, был крайне удивлен тому, как часто улыбка уступала место усмешке, потом губы сжимались, а в глазах собирались слезы.

Нет, эта девчонка думает не об акциях, сказал он себе.

Сделка была скреплена подписями, и участники начали расходиться. Юристов Мари отпустила сразу, Линкольну что-то шепнула на ухо и похлопала по плечу, а Хью Чейзу приказала подождать в кабинете президента.

– Может, ты объяснишь, что это сейчас было? – спросила Аманда, когда они остались одни.

– Аманда, детка, ты уж извини, но весь этот вечер мы с тобой потратим на спасение нашей компании от грязных ручонок Леопольда ди Жио. В общем, пойдем, сейчас Хью тебе все расскажет.

– Хью?

Аманда остановилась в трех футах от кабинета, всем своим видом давая понять, что категорически не желает встречаться с Чейзом снова, и решив не уступать своей бабке в упорстве.

– Ты хочешь знать, кто такой Леопольд ди Жио? – спросила Мари, даже не оглянувшись – на нее демарш внучки не произвел никакого впечатления.

Придется подчиниться, поняла Аманда.

Стиснув зубы, она вошла в кабинет.

– Можешь начинать, Хью, – распорядилась Мари.

Хью Чейз, похоже, растерял весь свой мужской гонор и кичливость, подумала Аманда, глядя ему в глаза, когда он начал делать самые невероятные признания.

Человек, которого Хью позже узнал как жениха Аманды Леонарда Эмери, пришел к нему через несколько дней после гибели ее родителей. За очень большие деньги он предложил Хью провести несколько непопулярных приказов по сокращению зарплат и отмене выходного на одной или даже двух фабриках компании. Хью, по его словам, предвидя негативную реакцию со стороны служащих, сразу озвучил свои опасения. Но Лео успокоил управляющего, заверив, что именно этого результата и ждет заказчик.

– А кто заказчик? – перебила Аманда.

– Думаю, если бы он хотел себя раскрыть, то действовал бы напрямую, – криво усмехнулся Чейз.

Также Лео гарантировал, что последствия самовольных распоряжений Чейза не ударят по нему.

– Он сказал, что после пожара ты окончательно свихнулась и не сможешь подавить забастовки. И скоро управление компании перейдет к нему, а я, если карты лягут как надо, стану вице-президентом. – По лицу Чейза можно было прочесть, как сильно он ненавидит Эмери за его лживые обещания.

– Это невозможно! – вскипела Аманда. – Уже три года, как вице-президент Сьюзи. Что он хотел сделать с ней?

Чейз выполнил просьбу Лео, но все пошло не так. Президентом стала Аманда, а не Лео Эмери. Узнав обо всем, Аманда рассердилась и уволила Чейза из компании.

– Ты безбедно проживешь еще лет десять на те деньги, что тебе заплатили, предатель, – процедила сквозь зубы Аманда.

– Да ничего мне не заплатили! Ни цента! – завопил Чейз. – Он обманул меня, твой женишок!

– Во что он был одет, когда пришел к тебе в первый раз? – вмешалась Мари, между делом что-то просматривая в ноутбуке.

– Это-то меня и насторожило. – Чейз часто-часто закивал, словно вместо шеи у него была слабая пружина. – Он был одет как-то слишком по-пижонски. Серебряный браслет, слаксы, гавайская рубаха, лаковые туфли, волосы в бриолине.

– Тогда как в деловых кругах приняты костюмы и галстуки, а максимум что можно позволить себе из украшений – это булавка для галстука, запонки, часы, ну и, пожалуй, университетский перстень, – продолжила его мысль Аманда. – Он не бизнесмен. А что его компания «Эмери групп»?

Тут слово взяла Мари:

– А это не его компания.

Она повернула к Аманде и Хью экран своего ноутбука, всю площадь которого занимала большая цветная фотография. На снимке были запечатлены двое улыбающихся мужчин, европеец и азиат, жмущие друг другу руки. Но главный интерес, безусловно, представляла подпись под фотографией: «В следующие три года «Эмери групп» будет обувать Японию».

– Чтоб мне провалиться! – Чейз схватил со стола дротик и запустил им в мишень на двери.

Острие точно прошло в сердцевину розочки. Мари одобрительно кашлянула.

Аманда испытывала непреодолимое желание ущипнуть себя. Не спит ли она? Действительно ли все происходит с ней в реальности? Все вокруг, связанное с Лео, превращалось в миф, легенду! Компания «Эмери групп», которую он выдавал за свою, действительно располагалась в Бостоне. Вот только принадлежала она некоему Ларсену Финту. Он же являлся владельцем бренда «Эмери».

22

– Мари, давай я просто передам тебе эту компанию. Зачем мне драгоценности? – Аманда обняла Мари за плечи и прижалась к ее душистой щеке.

– Считай, что это мой свадебный подарок.

– Какой? Свадебный? – недоверчиво переспросила Аманда. Она снова потеряла связующую нить в рассуждениях Мари. – Надо быть кретинкой, чтобы выйти замуж за такого проходимца, как Лео.

На губах Мари заиграла улыбка, она блаженно прикрыла глаза, предвкушая какую-то новую забаву, и проронила:

– И все-таки свадьба будет.

Понимая, что больше ничего вытянуть из бабушки не получится, Аманда испытала странное ощущение, словно у нее под ногами трещит и расходится земля. Бежать некуда, и она, растерянная, неприкаянная, стоит широко расставив ноги, а между ними растет пропасть. Если прежде она не помнила прошлое, из которого пришла, сейчас не знала будущее, в которое входит.

– Хью ушел, а я по-прежнему не знаю, кто такой Леопольд ди Жио.

– Боюсь, что тебя ждет еще один человек, – покачала головой Мари.

– Кто? – испуганно воззрилась на нее Аманда, ожидая появления самого Лео.

– Одна очень симпатичная женщина по имени Гленда. Свою фамилию она скрывает, но скажу тебе по секрету, – Мари понизила голос, как будто их кто-то мог подслушать, – ее муж частенько бывает в Овальном кабинете. Эта женщина знала Лео задолго до его появления в твоей жизни. Обещаю, после этого разговора ты вернешься домой.

Аманда в смятении отвела глаза, что случалось с ней редко, затем посмотрела на Мари с той самой улыбкой, перед которой обычно не мог устоять ни один мужчина, и тихо спросила:

– Мари, ты не обидишься, если я попрошу тебя оставить меня и эту женщину… наедине?

– И не мечтай, что я потрачу на тебя еще пять минут! – шутливо нахмурилась Мари. – Льюис уже час сидит в ресторане неподалеку отсюда. Как я выгляжу?

– Как миссис Линкольн, – улыбнулась Аманда и обняла Мари, нежно прошептав ей в волосы: – Спасибо, что приехала вовремя.

У Гленды Вайл было несколько причин, чтобы желать тайной встречи с Амандой Орбисон. Первая – вернуть свое колье из розового золота. Вторая – вернуть свои полмиллиона долларов. Третья – вернуть Леопольда ди Жио, или, как его звали теперь, Леонарда Эмери в тюрьму Бостона. Раскрывать свое инкогнито на суде Гленда по понятным обстоятельствам не могла, но подбросить информацию и улики несчастной невесте не отказалась. В этом случае в скандале будет фигурировать не ее фамилия, а Орбисон, и Леопольд-Леонард так или иначе сядет.

– Прежде чем я раскрою рот, дайте мне слово, что в вашем кабинете не ведется запись и нет камер, – начала Гленда, усевшись перед молодой женщиной с печальным и строгим лицом, не свойственным счастливой невесте. – Огласка при моем положении будет иметь колоссальные последствия.

Аманда заверила таинственную женщину в элегантном платье из последней коллекции Шанель и в шляпке с вуалью, что в пределах этого кабинета она может не только свободно называть свое имя, но и откинуть с лица вуаль.

На вид гостье было за тридцать, но Аманда не без зависти подумала, что она очень красива и должна безумно нравиться мужчинам с хорошим вкусом. Кроме того, Гленда, как и Аманда, любила красную помаду.

В какую-то минуту Аманда подумала, что не должна до конца верить тому, что скажет эта женщина. Она знала из своего опыта работы в хосписе: даже на смертном одре ни одна женщина не признается другой, что была несчастлива в браке или неудачно влюблена. Воспринимая друг друга как соперниц, женщины всегда немного приукрашивают, рассказывая о своей жизни.

– Леонард Эмери не настоящее имя вашего жениха. Его зовут Леопольд ди Жио. Но не факт, что и это настоящее имя. Должно быть, такая же фальшивка, как и он сам.

– Вы были знакомы раньше? – осторожно спросила Аманда.

– Он был моим любовником два года назад. Мы встретились в Бостоне, а потом он перебрался поближе ко мне. Красивый, высокий, мускулистый. Ну вы и сами знаете. Мы с ним ровесники, и никто никому не пытался навязать свои правила. Просто секс в удовольствие. – Гленда чувственно улыбнулась, словно ей и теперь не хватало этого удовольствия. – Он не тянул из меня деньги, как делают альфонсы, но часто рассказывал мне о своих желаниях. Сперва «ролекс», потом запонки бриллиантами… Однажды, когда мужа вызвали в Вашингтон, я пригласила Лео к себе. Хотела похвастать своим домом. Провела по комнатам и показала, где что лежит. Подумать только, я примеряла перед ним все свои драгоценности!

Сожаление сквозило в ее взгляде, сожаление, которое испытывает всякая женщина, обманутая мужчиной.

– Он все украл? – ужаснулась Аманда.

– Все? Нет, только одно колье и полмиллиона. Но это колье подарил мне Джордж, мой муж, и деньги в сейфе тоже были его. Представьте, Лео ушел от меня только утром, после завтрака. Еще и брюхо набил за мой счет, – презрительно скривилась Гленда. – Пропажу денег заметил муж и подумал на своего помощника. Его уволили, и дело с концом, но когда он попросил надеть на его день рождения колье из розового золота… Я прочла в газете о вашей свадьбе и сразу позвонила в полицию. – Гленда дрожащими руками расстегнула блестящую сумочку и вынула пачку дамских сигарет. Закуривая, она вдруг вспомнила, что находится в гостях. – Извините, вы не против?

– Нет, – покачала головой Аманда.

– Вы добрая душа, а мой нынешний любовник не выносит дыма. Ужасный зануда. Решил, что, если служит пожарным, имеет право заливать водой каждую зажженную сигарету. Я ему так и сказала: Рой, или я буду курить в постели, или… – Гостья вдруг замолчала, увидев, как побледнела ее собеседница. Глаза Аманды в эту секунду сделались огромными и полными ужаса.

– Что? Что я такого сказала? – засуетилась Гленда, выискивая глазами бутылку с минеральной водой на случай, если Аманда лишится чувств.

– Я немного устала, – сказала Аманда тихо, хотя ей хотелось кричать от боли. – Я очень благодарна вам за ваше мужество, но…

– Да, я все понимаю. – Гленда встала, опустила вуаль и исчезла за дверью.

Какая чувствительная девочка! – удивилась она, озабоченно рассматривая в зеркале лифта морщинку на своей шее. Не знает, для чего женщине муж, а для чего любовник.

23

Вдоль узкой полоски пустынного пляжа покачивались сверкающие черные волны океана. Ночь была тихой и свежей. Аманда отпустила такси, сбежала по песку к воде и сбросила платье на шезлонг. Только холодные объятия стихии остудят пылающий жар в ее голове, в ее пересохшем горле.

– Мамочка, забери меня к себе! Я не хочу жить! Больше некому верить!

Она кинулась в зыбкую коварную мглу, которая вмиг наполнила каждую клеточку ее тела, сделав невесомой. Казалось, больше нет ни рук, ни ног, ни мыслей, только преданная любовь, размешанная соленым привкусом океана.

Еще немного и берег сровняется с линией горизонта, а когда иссякнут силы и руки безвольно лягут на воду, одиночество волн убаюкает ее в мягкой постели холодного безмолвия.

С маяка, жонглирующего лучами света, не замечали бьющуюся с жизнью девушку. Она перестала работать руками и ногами и дважды ныряла в непроницаемую темную толщу, но океан не принимал ее жертву, выталкивая назад, в мир, который не принимала она.

– Будь ты проклята, бездушная вода! Я не гожусь даже на корм рыбам! – в отчаянии закричала Аманда, не найдя сострадания у всемогущей стихии.

Прибрежное течение понесло ее обратно к земле и вытолкнуло на мель.

Стремясь уйти как можно дальше, Аманда плыла изо всех сил, а когда вышла из воды, у нее болел каждый мускул. И чем сильнее ломило тело, тем свободнее становилось на душе. Аманда распласталась на прохладном берегу, вжавшись спиной в песок и чувствуя кожей мельчайшие песчинки. Огромное черное небо висело над головой, спуская к самому лицу Аманды серебряные звезды и перламутрово-белую луну. Аманда знала, на одной из этих далеких прекрасных звезд живет ее мамочка. Будь мама рядом, она бы подсказала, как поступить. Недаром говорят, что со смертью родителей дети, как маленькие, так и повзрослевшие, навсегда теряют ощущение детства.

Аманда повидала страдания и смерть. Она приводила священников к умирающим, чтобы люди исповедовались. О чем они сожалели в свой последний час? О своих нереализованных мечтах, о том, что слишком много работали и не уделяли внимания своим близким. Убийцы каялись в своих страшных деяниях, воры – в том, что нередко отнимали деньги у бедных. Но чаще всего умирающие сожалели о лжи и предательстве. Перед лицом смерти люди, замаравшиеся во лжи, становятся противны самим себе. Они жаждут очистить совесть, но, получив прощение, понимают, что теперь оно не облегчит их участь.

Для Лео, думала Аманда, тоже наступит свой предел, когда лгать будет уже невозможно, когда отвращение к себе перевесит алчность. А Рой… Аманда любила его, нуждалась в нем, как ищет росток, пустив корни в землю, опоры и защиты. Обманывать себя – самое неблагодарное занятие. Не коварная, отлично спланированная игра жениха бросила ее навстречу смерти, а небрежные слова Гленды, нечаянное упоминание о любовнике-пожарном. Совпадение из разряда невероятных: две женщины, между которыми не было ничего общего, нашли приют в изумрудном затоне глаз Роя Доллана.

Рой проявил себя как настоящий мужчина, герой, размышляла Аманда, которая даже теперь не была готова подвергнуть сомнению отвагу своего спасителя, а в альфонсов превращаются только слабаки. Но что остается? Только одно объяснение… Он влюблен в Гленду.

Песок неприятно холодил спину, Аманда села, притянула коленки к груди и оперлась на них подбородком. С волос стекала вода. Аманда отказывалась верить в то, что и Рой попытал счастья в охоте на спасенную им наследницу ради обладания ее миллионами, но других объяснений не было.

Аманда медленно поднялась на ноги, с трудом натянула одежду на влажное тело. Перед тем как уйти, она вполоборота оглянулась к океану, словно он окликнул ее по имени. Волна неслышно откатила, не открыв своей сокровенной тайны.

Мысленно простившись с Роем, Аманда обнаружила, что ей безразлично, что будет с ней завтра. А значит, можно не беспокоиться о свадьбе и новой бредовой фантазии Мари, ведь неспроста она выкупила контрольный пакет акций.

Когда чувства перестали иметь для Аманды всякий смысл, она снова подумала о компании отца, о том единственном, что осталось и было важно.

Я не позволю Лео отобрать у нас ни цента! – твердо решила она. Я лично вытрясу все его карманы. Он не вынесет из стен нашей компании ничего, даже зубочистку.

Мари не посвятила Аманду в детали своего гениального плана. Из расплывчатых намеков было ясно, что торжество состоится и послезавтра об оскандалившейся невесте напишут все газеты.

Я публично опозорю его, пусть это и будет стоить мне репутации!

Когда заспанный консьерж увидел входящую в холл Аманду в мокром платье и со спутанными влажными волосами, он выскочил из-за своей конторки и бросился к Аманде с криком:

– Мисс Орбисон, кто вас обидел?! Я позвоню в полицию?!

– С чего вы взяли, Бен? – спросила Аманда, удивленно подняв брови.

– Так… у вас волосы и платье… – растерялся консьерж. – С вами все в порядке?

Аманда вспомнила о своем купании и улыбнулась:

– Я была на пляже. Не беспокойтесь, Бен.

Она прошла к лифту и снова услышала за спиной голос консьержа:

– Вам передали записку, мисс Орбисон. Принесли сразу после вашего ухода.

Послание, не удостоенное и короткого взгляда, исчезло в кармане Аманды. Через минуту она уже забыла о его существовании.

– Даже не взглянула, – пробормотал удивленный Бен вслед уходящей девушке. – Все мысли о свадьбе.

24

Около девяти утра к дому Сьюзен Линдсей подъехала кавалькада из полицейских машин. За ограду полицейские проникли только благодаря Мари Дюваль, которая была знакома со всей прислугой и охранниками в доме.

По просьбе Мари горничная не уведомила хозяйку о приезде гостей. Полицейские по той же причине скрипя зубами остались до поры до времени в своих машинах.

– Дайте мне десять минут, – с улыбкой попросила Мари. – Осталось маленькое дельце. Я хочу кое-что проверить, прежде чем вы туда войдете.

– Валяйте, – улыбнулся ей в ответ инспектор Дик Мур.

После такого подарка, который с подачи Роя Доллана преподнесла полиции мадам Дюваль, он позволил бы ей что угодно, любую шалость, не сильно, впрочем, противоречащую закону.

«Мошенник эктра-класса, разыскиваемый Интерполом за крупные финансовые аферы вот уже пять лет, англичанин Гарри Бакстон разоблачен нью-йоркским инспектором» – Дик так и видел себя в центральном репортаже вечерних новостей «Шестого канала». Этот канал смотрела его мать, его девушка и, главное, шеф полиции. Дик не станет давать интервью кому попало, а только уважаемым репортерам и изданиям, чтобы не уронить честь мундира. Вот как напишет «Нью-Йорк таймс»: «Богатые женщины, обманутые этим красавчиком, знали его под разными именами: Леопольд, Леон, Леонардо, но, под какой бы личиной ни выступал Гарри Бакстон, его цель не менялась – поживиться на женской слабости, и только инспектору Дику Муру…»

– Эй, Дик?! – Насмешливый тон коллеги самым возмутительным образом выдернул замечтавшегося инспектора из облаков.

– Чего тебе? – нехотя ответил Дик, решив не открывать глаза.

– Спустись на землю, брат. А ты уверен, что бабуля ничего не перепутала и Бакстон в этом доме? Ты вообще знаешь, чей это дом?

Дик развернулся в кресле и уставился на своего чернокожего напарника Уилла в ожидании нового приступа красноречия.

– Нас всем участком построят перед управлением и поувольняют к чертовой матери, если эта дамочка нажалуется в департамент! – выпалил Уилл.

– Бабуля, как ты ее называешь, была замужем шесть раз. Если ей столько раз верили мужчины, это о чем-то да говорит. А то, что хозяйка не настрочит жалобу, головой ручаюсь. Я так понял, девица влюблена в нашего красавчика, так что бабуля ей сейчас аккурат непрямой массаж сердца делает.

Еще раз окинув недоверчивым взглядом зашторенные окна второго этажа, Уилл почесал подбородок и уткнулся в досье Бакстона.

– Одиннадцать баб развел, – прищелкнул он языком. – И откуда столько здоровья у парня?!

С прошлогоднего визита Мари в доме внучки почти ничего не изменилось. Картины висели на своих обычных местах, полированная мебель благодаря трудолюбию горничных сверкала, и так же, как раньше, во всем чувствовалось напряжение. Когда бы Мари ни заехала навестить внучку, накал негативных эмоций не ослабевал. Сьюзен орала на прислугу, прислуга исподтишка осуждала свою хозяйку. Когда в двадцать два года старшая внучка вышла замуж, Мари верила, что с рождением ребенка ее скверный, склочный характер смягчится и душа оттает в приятных заботах о малыше. Но Сьюзен выбрала карьеру, а после ее развода Мари отложила мечты о перевоплощении внучки в долгий ящик.

Все вокруг дали бы голову на отсечение, заверяя, что Мари предпочитает Аманду Сьюзен, но Мари, однако, никогда и никому не обмолвилась, что не любит Сьюзен. Только ей одной было известно, что ее любовь равномерно распределена между обеими внучками. Вот только младшая принимала эту любовь с благодарностью, а старшая истово отвергала, доказывая всем и вся, что давно выросла и не нуждается в подачках родственной ласки.

Сьюзи – добрая девочка, она не поступила бы так подло, убеждала себя Мари, поднимаясь по роскошной дубовой лестнице. Я не позволю ей замараться в этой истории.

Двери в спальню Сьюзен были распахнуты, поверх разобранной постели лежали снятые в спешке чулки с изящной резинкой и кружевная сорочка. На полу у зеркального трюмо кто-то обронил зажигалку. Мари наклонилась и спрятала находку в карман.

Из ванной вышла горничная Джессика с ворохом использованных полотенец.

– Мадам в столовой. Они почти закончили завтракать, – тихо сказала она.

– Мистер Эмери ночевал здесь? – прямо спросила Мари.

Джессика потупилась и упавшим голосом прошептала:

– Кажется. Но я приготовила ему постель в спальне для гостей. Там, где жила мисс Аманда.

Под испытующим взглядом глаз Мари Джессика даже пожалела, что не солгала. Мадам Дюваль – забавная старушка, считала Джессика, но она приезжает раз в год на пару часов, а Сьюзен… От нее нет избавления ни днем, ни ночью.

С возрастом у Мари побаливала спина, но она, как и много лет назад, грациозно спустилась по лестнице.

В столовой было тихо. Мари некоторое время постояла и неслышно отворила дверь.

Завтракали двое: Сьюзен и тот, кто называл себя женихом Аманды. Собственно, Сьюзен уже допивала кофе и подгоняла Лео.

Лео был не очень молод, но при его холодных английских чертах возраст только придавал ему мужского обаяния. Мари не решилась бы назвать его красивым, однако для многих женщин он, безусловно, был подлинной находкой. Лжегерой, негодяй с лицом ангела и, как она полагала, игрок и картежник.

Едва Мари присмотрелась к мужчине, ее заметила Сьюзен.

– Мари?

Она была настолько шокирована неожиданным появлением Мари, что потеряла дар речи. Сьюзен обернулась к Лео и взглядом приказала ему спасать ситуацию.

– Полагаю, вы бабушка Сьюзен и Аманды, – нашелся Лео, вежливо вставая. – С вами я еще незнаком, но много слышал о вас от Аманды.

– Доброе утро, Сьюзен! И вам доброго утра, мистер Бакстон, – холодно поздоровалась Мари и замахала руками: – Нет-нет, дорогуша, не торопись, можешь сесть и спокойно доесть. Когда тебе начнут отрывать сам знаешь что, будет не до омлета.

– Мари! – укоризненно воскликнула Сьюзен.

– Где ты набралась таких выражений? И с какой стати ты называешь жениха Аманды Бакстоном? Его зовут Леонард Эмери.

– Во-первых, детка, – Мари пододвинула себе стул и села напротив онемевшего Лео, – Бакстон – его настоящая фамилия, хотя тебе он назвался Леопольдом ди Жио. А во-вторых, говорю я так же, как выражаются в тюрьме, откуда пять лет назад вылетел твой голубок.

– Лео, это правда? – На Сьюзен, боявшейся сделать хоть одно неверное движение или сболтнуть лишнее, не было лица от волнения. – Ты был в тюрьме? За что?

Он молчал, не сводя тяжелого взгляда с Мари.

– За обман одиноких незамужних женщин, – ответила за него Мари. – За свою любовь этот прощелыга берет плату. А плата всегда разная: дорогие часы, пачка сотенных, а ты рассчиталась компанией и родной сестрой.

Сьюзен вскочила, заламывая руки, прошлась по столовой и опять вернулась на свой стул под неослабным присмотром Мари. Она почти придумала, как выкрутиться, уселась, но стоило Сьюзен поднять глаза, как она поняла, что Мари читает каждую ее мысль.

– Что ты смотришь на меня, как на святую мученицу? Думаешь, Сьюзен спятила от любви к заезжему жулику? – закричала Сьюзен, не выдержав взгляда бабки. – Чтобы ты знала, и помолвку с Эмери, и как убрать Аманду из компании, и договор с французами – все от начала до конца придумала я. Принцесса Аманда, ей всегда доставалось больше любви, больше похвалы, больше конфет! Я не просила у вас ласки, мне нужна была только компания. Отец обещал когда-нибудь передать управление самой сильной из сестер Орбисон. Я стала сильной, сильнее корабельной реи. Но он снова выбрал ее! И это справедливо?! Скажи, Мари, это, по-твоему, справедливо?

По лицу Мари скользнула тень. Этот разговор с внучкой давался ей нелегко, а неожиданные признания Сьюзен значительно ухудшали дело.

– Джеральд сдержал слово. Он отдал компанию самой сильной из вас – Аманде. И она справилась бы со всеми трудностями, как уладила проблему с забастовщиками. Но ты убедила ее передать руководство этому хлыщу.

– Аманде пришлось бы продать нам акции. Я все рассчитала: она не выдержит, пойдет на соглашение, и тогда мы с Лео… – Сьюзен хотела сказать «поженимся», но язык не послушался.

– Да ведь ты не знаешь… – спохватилась Мари и покачала головой, словно укоряла себя за забывчивость. – Как же я забыла рассказать о самом главном? Вчера Аманда продала все свои акции.

Сьюзен одной рукой схватилась за сердце, другой плеснула себе минеральной воды и выпила залпом. А у Лео в этот момент глаза размером напоминали два CD-диска.

– У «Орбисон тойз» новая хозяйка. Придется начинать игру сначала. Могу шепнуть тебе по дружбе, Бакстон, – Мари улыбнулась одними губами, – новая владелица компании еще не замужем.

– Аманда чокнутая! – взвилась Сьюзен. – Я многого ожидала от нее, но продать компанию отца… Мы нищие! Всему конец! Мари, скажи мне, кто эта тварь, и я ее уничтожу!

– Это я, – ответила Мари, породив еще большее изумление на лицах обоих. – Выкупила компанию и аннулировала все ваши подставные договоренности. Я подумала, как бы ты ни была обижена на сестру, вряд ли захочешь, чтобы в «Орбисон тойз» заправлял аферист Бакстон.

На какую-то долю секунды Сьюзен посетило прозрение. Почему он сразу не назвал ей своего настоящего имени, почему не признался, что не брезговал мошенничеством? Возможно, он, нащупав золотую жилу, и не собирался впоследствии разводиться с Амандой. Или после подписания договора о слиянии готовился сорвать свадьбу, вытребовать свою долю в компании и скрыться из города. Сьюзен вскинула руку, намереваясь отвесить любовнику оплеуху, но не успела. Столовую заполнил шум голосов.

Ровно десять минут спустя после того, как Мари скрылась в доме, инспектор Дик Мур дал команду подчиненным. Подогретый сомнениями напарника, он не стал дожидаться знака Мари из окна, как они условились.

Лео нахмурился и прищурил глаза, но голос, когда он заговорил, оставался спокойным:

– Я требую адвоката.

Инспектор Мур подошел к нему и положил тяжелую руку ему на плечо.

– Ты имеешь право хранить молчание. Короче, поедем в участок, Бакстон. – Дик подтолкнул его в спину. – На тебя сегодня большой спрос.

И вдруг терпение Лео лопнуло. Бросившись к Мари, он заорал, перекрывая шум и грозные голоса полицейских:

– Что еще ты нарыла против меня, старая ищейка?!

Мари достало мужества не сделать и шагу назад.

– Задай этот вопрос, дорогуша, мужу Гленды Вайл, которую ты обчистил на полтора миллиона долларов.

– Приятель, – криво усмехнулся оживившийся Уилл, – да у тебя в Нью-Йорке полно друзей. И фамилии все какие: Орбисон, Вайл… У первой леди в сейфе, надеюсь, все цело?

– Пошел ты!

Двое крепких парней вывели Бакстона во двор и посадили в темный салон фургона.

Мари проводила взглядом полицейский фургон, словно хотела убедиться, что Бакстон не выпрыгнул из салона на полном ходу, и обернулась к Сьюзен.

– Мне стыдно иметь такую внучку, как ты, стыдно перед памятью твоих родителей, стыдно перед твоей сестрой. Мне безразлично, где ты скроешься от своего позора, но держись подальше от Аманды.

Мари вспылила, история с Бакстоном порядком рассердила ее. В глубине души она искала оправдания поступкам Сьюзен. Но показать внучке свою жалость и готовность вернуть ей расположение Аманды она не могла. Пока не могла. Должно пройти время. Ошибки такого рода – а поведение Сьюзен в последние месяцы она воспринимала не иначе как ошибку или помешательство на нервной почве – осознаются и оцениваются со временем. Когда Сьюзен поймет, что имела все эти годы и что сохранить это сокровище все еще в ее силах, она вернется в жизнь Аманды, и родственная нить снова притянет их друг к другу. Мари в этом не сомневалась.

За три часа до начала свадебной церемонии ее заботила сила притяжения иного рода.

25

Парк в начале теплой приветливой осени. Так и тянет взяться за руки и пройти по золотистым аллеям навстречу полуденному солнцу, не палящему, но и не безучастному к земным радостям. Сквозь тонкие паутинки, летающие над головой, проблески лучей прозрачный воздух наполнен тихой грустью. Можно ли отыскать место и время более подходящее для свадебной церемонии?

На несколько часов Центральный парк Нью-Йорка стал средоточием изящества, роскоши и символов любви. Разноцветные ленточки, воздушные шарики, фонарики украшали два больших снежно-белых шатра для торжества. Напротив фонтана – арка, под которой, собственно, и должно было проходить таинство, а для гостей поставили скамьи с узорным орнаментом.

Участок парка, отведенный под свадьбу, с самого утра атаковался журналистами, одинаково вожделеющими получить эксклюзивные интервью и снимки. Но навести фотообъектив было совершенно не на кого. Гости прибывали со скоростью передвижения «линкольна» через субботние пробки, но въезжать на территорию парка машинам было запрещено. И все важные особы, поминая недобрым словом законодательство штата, то и дело вздрагивая от ярких вспышек папарацци, пешком шли на праздник любви Аманды Орбисон.

Когда приехала Аманда, Мари встретила ее и проводила к шатру. Внутри невесту ждал свадебный наряд.

– Мари, скажи, а Сьюзи уже здесь?

– Твоей сестре пришлось срочно уехать. В Балтиморе из-за торнадо встала наша фабрика. – Мари искусственно улыбнулась и перевела разговор на другую тему. – Как прошла ваша встреча с Глендой Вайл? Она рассказала тебе про украденные у нее деньги и колье?

– Да, Мари, но я не могу кое-что взять в толк. Если Лео жиголо, вор и мошенник, почему я должна выходить за него? Теперь ведь нашей компании ничто не угрожает.

Мари отрицательно покачала головой, взяла Аманду за руки и присела рядом с ней.

– Тебе и не понадобится становиться женой нелюбимого. Остановишь церемонию в любой момент, если захочешь. Но ты должна предстать перед священником. – Видя, что Аманда еще колеблется, Мари прибегла к запрещенному приему: – Сделай это ради своей старой бабушки.

Аманда рассмеялась и согласилась сделать все так, как просила Мари, для чего бы это ни было нужно.

Она вытащила компанию и меня из сетей этого лживого паука, рассудила Аманда, вправе ли я отказать ей в такой мелочи, как дефиле в свадебном платье? И потом когда еще у меня будет такая шикарная возможность с легким сердцем послать к дьяволу красавца жениха?

На выбор у Аманды было белое с голубым отливом платье, расшитое жемчугом, и несколько нарядов для торжества и танцев с гостями. Но кружева и нежные узоры из жемчуга не отвечали боевому настрою Аманды. Фиктивная невеста почитала за кощунство одеваться в настоящее свадебное платье для участия в фарсе. Это было бы оскорблением чувств гостей и священника, которого вряд ли посвятили в детали запланированной Мари церемонии.

Настало время выхода. Обычно невесту к алтарю, где ждет будущий муж, провожает отец, в исключительных случаях его заменяет дядя или брат. Было решено, что дочь покойного Джеральда поведет к алтарю Льюис Линкольн. Между Орбисонами и Линкольнами родства не было, но запланированное на следующий месяц венчание Линкольна и Мари позволяло немного нарушить традицию.

– Ты готова, Аманда? – спросил пожилой джентльмен во фраке, предлагая руку невесте.

– Да, мистер Линкольн, – кивнула Аманда.

На Аманде было не традиционно белое, а элегантное платье из муара цвета слоновой кости.

Аманда шла к алтарю под романтическую мелодию в исполнении небольшого оркестра, сидящего на сооруженной тут же, на поляне, эстрады. Справа от священника ждал жених. Идя по проходу между скамьями, Аманда не чаще двух раз остановила взгляд его стройной фигуре и, лишь когда остановилась, повинуясь крепкой руке Льюиса Линкольна, осмелилась поднять прекрасные агатовые глаза, опушенные длинными черными ресницами.

Жених нежно улыбнулся и протянул к невесте руки. Аманда, не веря своим глазам, попятилась. Перед ней стоял Рой Доллан!

Рой широко улыбнулся, явно наслаждаясь видом ошеломленного лица Аманды.

– Что это значит? Где Лео? – растерянно спросила Аманда.

– Твоя бабушка подумала, что я лучше смотрюсь в костюме твоего жениха.

– Тогда тебе осталось найти ту, кому подойдет платье невесты, – неожиданно для Роя заявила Аманда. – Вот только Гленда вряд ли согласится сменить фамилию Вайл на Доллан.

– К тебе приходила Гленда?! – Рой взял ее за плечи и тряхнул с такой силой, что Аманда испугалась, не оторвется ли у нее сейчас голова. – Что, что она наговорила тебе?!

– А вот что! – И Аманда влепила Рою такую пощечину, что он покачнулся. Увидев в его глазах бешенство, она невольно попятилась и приняла оборонительную позу. – Ты бессердечное грязное чудовище! – закричала Аманда. Она почувствовала, как горячая влага коснулась ее щек, но остановить слезы уже не могла. – Ты ничем не лучше Лео! Он обхаживал меня ради денег, а ты просто воспользовался мною, как уличной девкой!

Гости повскакивали со своих мест и, не зная, как вести себя в подобной ситуации, раскрыли рты, ожидая развязки.

– Обойди, господи! – прошептала Мари, заметив, как сузились от гнева глаза Роя.

Невеста швырнула букет в сторону и медленно, с достоинством пошла прочь от священника и жениха под громкие возгласы и вздохи родственников. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Рой бросился за ней, нагнал, смял в объятиях и, прижав спиной к дереву, закричал во всю силу легких:

– Я люблю тебя, только тебя!!! Что мне сделать, чтобы ты поверила?!!

Даже сейчас, когда Аманда не могла сдвинуться с места, находясь полностью в его власти, ее глаза метали молнии, подбородок был упрямо вздернут.

– Уйди из моей жизни, – выговорила она ледяным, раздражающе спокойным тоном.

Внезапно Аманда ощутила свободу во всем теле. Она удовлетворенно закрыла глаза, но насладиться своим необычным состоянием сполна ей было не дано: рядом раздался голос Мари:

– У тебя все цело?

– Где он? – спросила Аманда, нехотя открывая глаза.

Мари сделала шаг в сторону, и Аманда увидела между украшенных лентами деревьев неспешно удаляющуюся фигуру Роя. Еще можно было его догнать и больше никогда не расставаться. Но обида и женская гордость Аманды противились велению ее сердца.

– Зачем, Аманда, зачем ты прогнала его? Он любит тебя, никто не сможет любить сильнее!

Мари была раздосадована. Кому, как не ей, было известно, как трепетно Рой Доллан ждал минуты, когда наденет кольцо на тонкий пальчик Аманды? Она не представляла, что могло произойти за тот короткий отрезок вечера и ночь перед свадьбой, чтобы в душе внучки все встало с ног на голову, чтобы появилась ненависть, ненависть обманутой, преданной женщины. Но что бы то ни было, в этот раз она будет защищать Роя. И если ее внучка глуха, Мари станет ее ушами, если слепа, зорким взглядом. А если Аманда заупрямится, Мари возьмет ее за шиворот и силой притащит к тому, кто составит ее счастье. Или она не Мари Дюваль!

26

На террасе загородной виллы Орбисонов, с опаской озираясь на дверь, шептались Мари и Льюис Линкольн. После скандала во время свадьбы Аманда уехала из города и пряталась от людей и от самой себя. Вслед за ней отправилась Мари, а через неделю с дружественным визитом приехал и Линкольн.

– Плохая идея! Плохая идея! – корила себя Мари. – Я была обязана учесть характер Аманды. Она ненавидит, когда что-то в жизни решают за нее. Но, Лини, я хотела как лучше.

– Это я виноват. Зачем я пригласил тебя в ресторан? Старый дурень! Если бы ты не оставила ее наедине с этой Глендой Вайл, все могло бы разрешиться. Прости меня, Мари. Но ты же не опустила руки?

– Лини, – Мари покачала головой, – ты меня недооцениваешь. В вопросах брака я существенно преуспела, но дело осложнилось. Аманда сильно оскорбила Роя, а мужчины этого не любят. Придется начинать все заново. Для начала я найду рыжую вертихвостку и заставлю ее все рассказать нашей девочке.

Они не беспокоили Аманду ни расспросами, ни уговорами, позволив ей обдумать пережитое и определиться с будущим. Аманда худая, почти прозрачная, словно тень, бродила по комнатам, лишившись покоя и не находя себе места. Вечерами она, прихватив плед, спускалась к воде и, устремив печальный взгляд в черный океан, просиживала на берегу до глубокой ночи. А когда на небе начинал меркнуть серебряный диск луны, она снималась с добровольной вахты и возвращалась к себе в комнату.

Каждый день Аманда ждала, что вот сегодня приедет Сьюзен, ее любимая сестра, она найдет слова утешения и, запершись с Амандой в ее комнате, проплачет с ней всю ночь. Но Сьюзен не звонила и на звонки Аманды не отвечала, вызывая подозрительным молчанием новые вопросы. Первую неделю Мари морщилась, но все-таки придумывала правдоподобные отговорки.

Когда поездка Сьюзен затянулась до неприличия, Мари пришлось рассказать Аманде, почему на самом деле уехала ее сестра. Чтобы внучка поверила, Мари отдала ей раздобытую Роем кассету с записью телефонного разговора Лео со Сьюзен. Это известие новой болью уязвило сердце Аманды. Она долго не могла смириться с тем, что старшая сестра много лет таила против нее ненависть и сплела паутину лжи, поддавшись разъедающей сердце зависти.

Но и после этого Аманда не пожаловалась и не заплакала. Кажется, она разучилась плакать, накопившееся страдание не находило выхода, делая душу безразличной ко всему, что когда-то составляло ее радость.

О чем думала Аманда, сидя на пляже и кутаясь в плед? О том, что сестра обманула ее, возжелав власти и денег, того, чем Аманда никогда не дорожила. О том, как мошенник Гарри Бакстон, которого она знала как Лео Эмери, согласился жениться на ней и целовал ее, подсчитывая свой куш за каждый поцелуй и объятие. Но сильнее всего сердце ныло от неизбывного вопроса, почему Рой Доллан, спасший ей жизнь и знавший о ее любви, разыграл козырного туза, так ловко запутав ее проницательную бабку и заняв место ее жениха.

– С моей помощью он достиг бы внушительного веса в обществе и равного с Глендой Вайл, своей большой любовью, положения, стал бы достоин ее. А я была только средством. Странно, я раньше не знала, что из человека можно сделать что-то вроде перекидного моста к желанной цели. Я – это мост. И сразу трое прошли по мне в грязных ботинках.

Аманда делилась своими размышлениями с безмолвным океаном, который, не давая советов, забирал ее боль и слова, унося и пряча их на глубине, где хранятся самые сокровенные мысли и самые страшные тайны людей.

Как-то утром за завтраком, который, как и все прочие, равно как ланчи и обеды, в последнее время проходил в молчании, Аманда попросила передать ей сливки и тем же самым будничным тоном спросила:

– Мари, ты знаешь, как найти Сьюзен?

– Я не знаю, куда она уехала, но при необходимости…

– Передай ей, что я хочу с ней поговорить. – Сейчас тон Аманды был не вызывающим, но настойчивым и в чем-то требовательным.

– Хорошо. Если ты хочешь. – Мари отодвинула тарелку. Ей не нравилось решительное лицо внучки, но она, конечно, выполнит ее просьбу.

– Еще ничего в жизни я не хотела так сильно, – заверила бабку Аманда.

Сьюзен приехала через два дня поздно вечером.

– Ты простила меня, Мари? – спросила Сьюзен.

Ее взгляд избавился от высокомерия, и на губах не играла спесивая улыбка, способная растоптать самолюбие любого человека.

Мари некоторое время помолчала, устремив глаза в даль.

– Главное, чтобы тебя простила она, – наконец сказала Мари. – Мое сердце одинаково болит за вас обеих.

– Спасибо, Мари. Пойду к ней.

Выйдя на пляж и сняв туфли, чтобы не забился песок, Сьюзен подошла к Аманде и, ни слова не говоря, опустилась рядом с ней на свободный край пледа, устремив глаза на океан.

– Он тебе отвечает?

Аманда повернула к ней лицо:

– Да. Когда рядом никого нет.

– И что он сказал тебе про меня? – Сьюзен избегала смотреть в глаза сестре, боясь разрушить то, что происходило между ними в эту короткую минуту.

– Он сказал, – произнесла Аманда дрожащим голосом, – что Сьюзи – это моя сестра, и ближе нее у меня никого нет. И если она захочет, я отдам ей все… Если она снова захочет быть моей сестрой.

– Она захочет, – слезы текли из широко раскрытых глаз Сьюзен, – она очень любит свою маленькую Мэнди. Я не знаю, чем заслужила твое прощение, ты должна бы толкнуть меня в воду…

– Это не приходило мне в голову. – Аманда прищурилась и выгнулась, как кошка перед прыжком, – но коль скоро ты сама об этом напомнила…

Аманда кинулась на сестру, повалив ее на песок, и начала щекотать, подталкивая к воде. Когда, услышав женский визг, испуганная Мари подбежала к окну, обе сестры, обнявшись в шутливой схватке, катались по песку и хохотали, щекоча друг друга, пока наконец обе не оказались в воде.

Мари взяла телефон и набрала номер.

– Лини, мой мальчик, я так рада! Какой ты недогадливый! Нет, не Рой. Пока она помирилась только со Сьюзи. Но первый шаг сделан. Это очень важно.

Тем вечером Мари сделала еще несколько очень важных звонков, и все ради того, чтобы в трубке прозвучал томный голос:

– Гленда Вайл слушает.

Второй визит жены известного политика Аманда просто не перенесла бы. Одно воспоминание о знакомстве с этой женщиной вызывало у нее удушливые слезы. Разумеется, сама Аманда в этом не признавалась и вообще всячески избегала упоминания фамилий Вайл или Доллан. Мари и не нужно было спрашивать, она все знала так. Поэтому, явившись домой к миссис Вайл, вынудила ее написать Аманде письмо. Это письмо Мари забрала с собой и на следующий день подбросила его в почтовый ящик.

Утреннюю почту Аманда забирала сама и, увидев конверт без обратного адреса, заинтересовалась. Чтобы прочесть таинственное письмо, она уединилась в своей комнате. Вскрыв конверт и увидев на обратной стороне листа подпись «Гленда Вайл», она вздрогнула и выпустила его из рук. Несколько минут Аманда не решалась поднять его с пола, но потом любопытство взяло вверх. Оглянувшись, словно боялась слежки, она двумя пальцами подцепила лист и положила перед собой.

«Дорогая Аманда! – писала Гленда. – Думаю, между нами произошло недоразумение, которое я считаю нужным уладить. В тот момент, когда мы с вами обсуждали «достоинства» нашего общего знакомого Гарри Бакстона, я была убеждена, что вы влюблены в него, как я когда-то. Поэтому я, чтобы разрядить обстановку, позволила себе рассказать вам о моем любовнике Рое Доллане. Боюсь, что я преувеличила силу его любви ко мне и продолжительность наших отношений. Мы встречались не больше года, после чего я, ощутив холодность Роя, прервала наши отношения. Он, к моему сожалению, не сделал ни одной попытки вернуть меня. Это было четвертого июля, в тот день, когда в доме ваших родителей случился пожар. С тех пор мы не виделись. Рой всегда говорил, что мечтает найти особенную женщину. Поверь мне, девочка, я умею доставить удовольствие мужчине, и, если Рой ни разу не позвонил мне, значит, он нашел ту, которую искал всю жизнь. А кто она, ты реши сама. С пожеланиями счастья – Гленда Вайл».

Аманда зажмурилась. Если это правда, если это может быть правдой… Гленда Вайл была последним человеком, кто решился бы на такое признание. Если Гленда любила Роя или знала о его любви к ней, это письмо было бы просто глупой шуткой. А Гленда не производила впечатления глупой женщины и уж тем более шутницы.

Неожиданно, рассматривая тисненую бумагу на безымянном конверте, Аманда вспомнила о записке, которую в ту ночь, когда она хотела покончить с собой, передал ей консьерж. Она положила ее в карман, не прочтя, даже не взглянув на имя.

– Где она?! Где эта проклятая записка?! – Аманда ожесточенно рылась в шкафу, швыряя на кровать вешалки с одеждой. – В чем я была в ту злополучную ночь?!

Аманда бросилась на поиски, решив, что записку тоже написала Гленда. Ей не пришло в голову, что они с Глендой встречались незадолго до того, как она получила записку.

Наконец записка была найдена. Аманда поднесла ее к глазам. Крупными буквами на листке было выведено следующее: «Я любил Эни Торнтон, Диану Дуглас, Гленду Вайл. Но когда я увидел тебя и поднял руки, я понял, что никогда не знал настоящей любви. Выходи завтра за меня. Безумный от любви Рой Доллан».

– Рой не простит меня… – Аманда села прямо на пол и прислонилась спиной к кровати. – Если бы повернуть время вспять…

27

Все жизненные ценности в нашем переменчивом мире проверяются временем. Вкус коллекционных вин с годами совершенствуется, приобретая тонкий глубокий аромат, низкопробное золото темнеет, духи сгущаются. И лишь деньги одинаково пахнут могуществом и свободой независимо от того, какой век на дворе.

Аманда Орбисон отказалась от унаследованной компании в пользу своей сестры Сьюзен, твердо решив больше никогда не позволять обстоятельствам управлять своей жизнью. Она вернулась в свою квартиру и затеяла ремонт в комнате, служившей прежде кабинетом. Скучную офисную мебель сменили яркие шкафчики, цветные этажерки и мягкие крутящиеся кресла в виде мишек и зайцев. На стенах по синей глади моря тянулись караваны кораблей.

– Мне кажется разумным, если хотя бы кто-нибудь в нашей семье не будет делать деньги, – объявила Аманда на семейном совете. – Я нашла самый лучший способ распорядиться своими миллионами. Я построю в Нью-Йорке большой развлекательный центр для детей из бедных кварталов и сирот. Радости детства должны быть бесплатными для всех слоев населения.

– То есть ты не станешь брать даже символической платы за вход? – удивилась Сьюзен.

– Ни цента. Все символическое под влиянием налогов очень быстро вырастает в недоступное. Но это не все, что я хотела вам сказать.

– Что бы ты ни решила, мы со Сьюзен поддержим тебя и поможем, – пообещала Мари.

Она успела побывать в обновленной квартире Аманды и теперь с интересом наблюдала за лицом Сьюзен, стараясь предугадать ее реакцию на потрясающую новость.

– Я хочу усыновить ребенка.

– Ха-ха-ха, – раскатисто засмеялась Сьюзен, но, заметив, что, кроме нее, никто не смеется шутке, подозрительно прищурилась, глядя на Мари. – Только не говори, что ты знала об этом! Нет, я не верю. Она свихнулась, взять чужого ребенка и…

Аманда нахмурилась и пригрозила:

– Сьюзи, если ты не прекратишь, я не позволю тебе гулять с ней…

– Вот еще придумала! Стану я гулять… – Сьюзен осеклась, когда смысл сказанных Амандой слов дошел до ее сознания. Единственное, о чем она сожалела, что до сих пор не родила себе кудрявую малышку. – А ты берешь девочку, Мэнди?

– Я увидела ее в детском приюте. Джулия… Правда, замечательное имя? – Аманда мечтательно улыбнулась. – Ей три годика, но она умница. Ее мать, как и наши родители, погибла. Вы увидите, она прелесть.

– Когда ты забираешь ее домой? – как бы невзначай спросила Мари.

– Во вторник. В десять часов.

Этот сиротский приют не был обделен вниманием состоятельных людей. На его банковский счет переводились довольно большие пожертвования, представители крупных компаний приносили чеки с проставленной суммой.

Аманда часто наведывалась туда, каждый ее визит в приют сопровождался раздачей игрушек, одежды и угощений.

Во вторник в половине десятого Аманда взбежала по ступенькам приюта и, впервые изменив привычке, сразу направилась к директору. Мистер Гриффин успокоил Аманду, сказав, что все документы в порядке и девочку можно забирать, но придется подождать окончания урока пожарной безопасности.

– Господа из пожарной службы навещают нас каждый месяц и рассказывают детям, как вести себя в случае пожара.

Сердце Аманды пропустило несколько ударов. Впрочем, в последнее время она всегда так реагировала на упоминание о пожарных.

Когда урок закончился, мистер Гриффин пригласил Аманду в комнату для гостей и попросил немного подождать.

– Видно, что я очень сильно волнуюсь? – покраснела Аманда.

– Перед встречей с будущей дочкой не грех и поволноваться. Кстати, Джулии уже сказали, что у нее теперь есть мама и зовут ее Аманда, – улыбнулся директор и оставил Аманду в одиночестве.

Меньше чем через минуту в коридоре послышался мужской голос, он приближался, нарастал. Аманде показалось, что кто-то взрывает в ее сердце хлопушки. Одну за другой.

Аманда вскочила со стула и бросилась к двери. Отворив дверь, она, все еще не веря в возможность такого совпадения, высунула голову из комнаты.

По коридору размашистыми шагами удалялись несколько мужчин, последним шел Рой Доллан.

– Рой?

Он резко обернулся. Полными слез глазами Аманда смотрела на него, но не двигалась с места, словно боялась, что он исчезнет, как привидение.

– Рой!

Рой раскрыл объятия, и Аманда птицей понеслась к нему.

– Мой милый, мой хороший, я думала, больше не увижу тебя!

– А кто поверил болтовне Гленды Вайл? – Он отодвинулся от нее.

– Но ты и она…

Рой увидел, что Аманда начала кусать губы, и прижал ее голову к своей груди. Склонив лицо к ее волосам, Рой тихо пропел:

– Не верь досужим сплетникам, сказавшим, что я не люблю тебя. Я любил тебя, когда ты заплетала косы, я любил, когда ты целовала другого. Но сегодня настала новая эпоха для нас с тобой. Мы вместе, и ты узнала, что я тебя люблю.

Аманда обожала эту песню, но в устах любимого удивительные слова звучали особенно ласково. Почему она поверила выдумкам избалованной распущенной женщины, а не тому, кого полюбила с первой встречи?

Забыв обо всем на свете, держа в объятиях ту, о ком мечтал всю жизнь, Рой одной рукой гладил ее волосы, а другой ласкал спину. Его полуоткрытые губы побуждали ее губы открыться. Задрожав, Аманда прижалась к нему всем телом, отвечая на его быстрые, неистовые, страстные поцелуи.

Сложно представить, какое количество людей проживает свою жизнь по чужому сценарию… Но по-мальчишески влюбленный взгляд Роя подсказывал Аманде, что она еще успеет его изменить.

– Вот, мисс Орбисон, ваша красавица, – виновато кашлянула воспитательница, бережно ведя за руку девочку лет трех.

Девочка на трогательно толстеньких ножках доверчиво улыбалась Аманде.

– Джулия, ты по мне скучала? – Аманда присела перед ней на корточки.

– Когда ты успела? – изумился Рой, решив, что сходит с ума.

У Аманды могла бы выйти отличная шутка, но Джулия опередила ее и простодушно спросила у Роя:

– Ты мой папа?

Оторвав взгляд от очаровательного лица малышки, Рой смотрел, как заструились ее каштановые локоны по плечу, когда, отбросив их со лба пухлой ручонкой, она нетерпеливо тряхнула головой. Точь-в-точь как это делала Аманда.

Рой взглянул на Аманду. Она улыбалась, сжимая в пальцах ладошку Джулии, и не могла произнести ни слова, чтобы не разрыдаться от счастья, любви и переполнявшей душу нежности. Их глаза встретились, и слова стали не нужны.

Шагнув к Джулии, Рой поднял ее над головой и несколько раз подбросил вверх, и все время, пока девочка хохотала от удовольствия, Аманда не сводила с нее сияющих черных глаз.

Перестав смеяться, Рой повернулся к Аманде и спросил не без лукавства:

– Тебе еще не наскучило примерять свадебные платья?

– В последнее время это стало моим самым любимым занятием, – согласилась Аманда с таким уморительным видом, что Рой еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

В октябре Нью-Йорк уже не кажется жителям и туристам таким доброжелательным и романтичным. Мокрый, засыпанный листвой асфальт парковых дорожек видит только кроссовки по время утренних пробежек одержимых здоровым образом жизни горожан. В общем, если вы живете в Нью-Йорке, ваша любовь к нему будет сильнее, если свой медовый месяц вы проведете в Майами.

Небольшая белоснежная яхта качалась на изумрудных волнах, обласканная жаркими лучами солнца. На ее борту большими синими буквами было написано «Навсегда».

В капитанской рубке, не выпуская из рук штурвала, сосредоточенно глядела вдаль стройная чернокудрая девушка в воздушном розовом платье – Аманда Орбисон-Доллан.

– Ребенку необходим простор, – упрямо твердила Аманда, не позволяя Рою обнять ее за плечи. – Моя квартира подойдет больше.

С трудом сдерживая улыбку, Рой, напустив на себя суровый вид, произнес:

– Вы забываетесь, миссис Доллан. Я требую к себе уважения.

Она склонила голову и без тени раскаяния с любопытством спросила:

– Потому что ты мой муж?

– Нет, потому что я выше ростом.

Аманда рассмеялась так звонко и заразительно, что Рою стоило немалых трудов сохранить на лице непроницаемое выражение.

– А зачем нам вообще возвращаться в Нью-Йорк? – спросила Аманда. – Мы можем жить где угодно. Лос-Анджелес, Венеция, Париж…

– Только не ты, – сжав тонкую талию жены, возразил Рой. – Я могу тушить пожары в любом городе мира, но ты не бросишь свою сестру и свой детский центр. Иначе это будешь не ты, а другая, незнакомая мне женщина. Аманда Орбисон – дочь своих родителей, всегда в ответе за тех, кого приручила.

Аманда обняла Роя за шею и прижалась щекой к его груди:

– Ты прав, дорогой. Давай поскорее вернемся домой и узнаем, как дела у Сьюзен.

Рой засмеялся, обняв ее обеими руками, нежно и очень бережно, как будто боялся повредить самую ценную находку в жизни.

Когда на притихшую океанскую гладь легла ночная тень и от яхты к самому горизонту протянулась серебряная лунная дорожка, по которой можно было уйти в небо, Аманда сидела перед зеркалом и расчесывала щеткой длинные волнистые волосы. Она могла свести с ума любого мужчину. Рой устроился в кровати, восхищенно наблюдая за своей женой, не упуская из виду ни одного движения изящных белых рук Аманды. Он знал, что через несколько минут великолепная богиня растает от наслаждения в его объятиях. И эта родившаяся в огне любовь продлится много лет, до глубокой старости Аманды и Роя. Любовь, навеки благословенная небесами.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

Реклама на сайте