«Раз и навсегда»

Пролог

В последнее время Маджи плохо себя чувствовала. Одолевали то головокружение, то слабость. Если бы был разгар лета – она все списала бы на перемену климата. И в самом деле, после Англии оказаться на маленьком греческом острове Сирос, с его изнурительной жарой, – достаточно серьезное испытание для любого человеческого организма. Но лето давно кончилось. Стояла удивительно мягкая и ласковая осень, значит, погода не виновата.

Конечно, следовало бы проконсультироваться с врачом, тем более в Афинах ей порекомендовали бы самого высококлассного специалиста. Однако Маджи сама догадывалась, в чем дело, и стеснялась даже собственного предположения на сей счет. Выскажи ей то же самое, что она думала, опытный доктор – со стыда бы сгорела. А причина сбоев ее женского календаря – то с запозданием, то с опережением графика – заключалась, как Маджи поняла, в элементарно простой вещи. Они с Никосом чересчур часто и слишком энергично использовали спальню, засыпая, как правило, лишь к рассвету.

Словно голодные, они набрасывались друг на друга, доводя себя до исступления. А ей все было мало, и ему было мало. Конечно, можно подсократиться, сбавить темп и пыл, но она ни за что не попросила бы об этом. Во-первых, не хотелось огорчать Никоса, а во-вторых, лишаться той счастливой радости и упоения, которых жаждало ее собственное тело.

Подумать только, совсем недавно Маджи не волновали проблемы секса. Более того, она менее всего была ими озабочена. Терпеть не могла, когда судачили и обсуждали интимные подробности, касающиеся взаимоотношений мужчины и женщины, даже фильмы с откровенными сценами не любила. Ее вряд ли можно назвать пуританкой. Скорее всего в ней говорила природная стыдливость, а возможно, и определенная закомплексованность. Хотя с другой стороны – откуда ей взяться, если росла без родителей, сама себе хозяйка.

Не исключено, что секрет заключался в ее характере и целях, которые Маджи перед собой поставила. Она хотела стать отличным косметологом, массажисткой и в будущем, если получится, открыть свой собственный салон. А для этого надо учиться, постигать азы и премудрости. Вот чему и отдавала все свое свободное время. О глупостях думать было некогда.

О любви, настоящей, глубокой, безусловно мечтала, но скорее по-книжному. Чтоб все было нежно и ласково, в голубом и розовом, а уж если с перепадами до черноты, то обязательно со счастливым концом.

В жизни все оказалось куда непредсказуемое и сложнее. Ее захлестнул шторм, бросавший Маджи то в рай, то в ад. Ну прямо как в трагедии Еврипида, которую она сейчас смотрела. Никос обещал пойти на «Медею» с ней вместе, но, как часто бывает, в последний момент не смог, сославшись на дела. И в этом сегодня крылась еще одна причина подавленного настроения Маджи.

Впрочем, спектакль захватил ее. Все здесь необычно. Огромная чаша амфитеатра, над которым распростерлось предвечернее небо, полукружье древних каменных скамей, где зрители восседают на подушечках, принесенных из дома или взятых напрокат у служителей. Сцена, просцениум, очень высоко площадка для хора, выступающего не в качестве сопровождающей иллюстрации, а наравне с главными героями. Хор и с богами советуется (потому площадка как бы и ближе к небу), и дает наставления главным действующим лицам. А голоса! А мерный речитатив стихов, а поступь актеров с выбеленными до масок лицами!..

Маджи заранее прочла «Медею» в переводе на английский, но, будь здесь Никос, ей были бы очень кстати его подсказки, да и вообще, с ним рядом она, возможно, не так остро воспринимала бы историю трагической судьбы героини. Из-за страстной любви к мужу, изменившему Медее с молодой девушкой, она пошла на преступление. Ревность и месть затмили ей разум настолько, что Медея принесла в жертву собственных детей.

Актриса, исполнявшая роль героини, буквально потрясла Маджи. Ее горе, отчаяние, оскорбленная любовь переворачивали душу. Многие зрители на соседних скамьях плакали, Маджи тоже. Она невольно примеряла судьбу Медеи к своей. Безусловно, и век не тот, и условия жизни даже отдаленно не похожи, но разве человеческие сердца изменились?..

Вечные проблемы: он – она, верность – измена, счастье – беда.

Разве хоть одной женщине на земле дано знать заранее, где и когда произойдет роковая для нее встреча? Впрочем, мужчинам сие тоже неведомо. Просто однажды судьба соединит их, и все, ни о чем не спрашивая и ни о чем не предупреждая.

Маджи вздрогнула, подумав, что и ее с Никосом встреча тоже, быть может, предопределена свыше и только кажется, будто случай свел их полгода назад в Греции… Теперь она мысленно перебирала эпизод за эпизодом, пытаясь найти между ними связь или логику, чтобы попытаться хотя бы предположить, каков и когда будет финал…

Глава 1

Маджи снова нетерпеливо опустилась на белый пластмассовый стул и улыбнулась пожилой леди, сидящей напротив нее за столиком уличного кафе.

– Я расплатилась по счету и попросила хозяина вызвать нам такси. Уже половина шестого. Теплоход не будет ждать, мы должны вернуться не позже семи.

– Не суетись, милая, и допей вино. Время еще есть.

– Хорошо, ваше желание для меня закон, – покорно сказала девушка. – Однако позволю напомнить: вы пьете уже третий бокал. Не вините потом меня, если разыграется ваш артрит.

Она, конечно же, не могла отказать Дороти. На поиски этого кафе они потратили несколько часов. На острове Крит их были сотни. И вот наконец нашли на маленькой площади, зажатая узенькими улочками города. Ничто особенное его не отличало. Заведение как заведение, правда, с хорошим вином, главное же – расположено не на солнце, а в тени древней крепостной стены.

– Надеюсь, теперь вы довольны? – усмехнулась Маджи. – Не понимаю, чем оно лучше других? – Девушка задала вопрос, вовсе не ожидая ответа. Все ее предыдущие попытки узнать, с какой целью Дороти Костаки бродила по городу, оказались тщетными.

Еще месяц назад Маджи работала в одном лондонском медицинском агентстве, которое обслуживает клиентов на дому. Специализировалась на массаже, косметических услугах, лечении травами, освоив сложную процедуру приготовления настоек для питья и паровых ингаляций. Заказ на лечение шестидесятилетней миссис Костаки достался ей.

Пациентка недавно упала и серьезно ушибла плечо, к тому же ее мучил артрит в коленных суставах. Она и без того двигалась с трудом, теперь же не могла поднять и руку. Ко взаимному удовольствию женщины понравились друг другу, а лечебные процедуры явно шли на пользу. Так Маджи стала незаменимой помощницей Дороти Костаки. Чем-то вроде и медсестры и компаньонки одновременно. Надо ли говорить, как обрадовалась девушка, когда хозяйка пригласила ее вместе отправиться в круиз к греческим островам на знаменитом теплоходе «Принц».

Сегодняшний день они провели, прогуливаясь по Криту. Маджи бездумно наслаждалась красотой старинных построек, затейливых улочек, Дороти же упорно преследовала цель – побывать в греческой кофейне, не очень распространяясь, какой именно. И все-таки нашла, что искала, теперь самая пора возвращаться, а миссис Костаки все тянула. Девушка нетерпеливо тронула ее за плечо. Дороти подняла полные слез глаза, потом тихо произнесла:

– Здесь был зачат мой сын.

– Что? – Маджи от неожиданности растерялась.

– Это правда. Я служила танцовщицей на круизном корабле. В мое время для хорошо воспитанной английской мисс занятие довольно смелое… Пароход регулярно заходил на Крит. Здесь я встретила и полюбила своего красавца Димитроса Костаки… А ты, наверно, думаешь, откуда у англичанки греческая фамилия?.. На этой неделе исполняется сорок лет, как в комнате над этим самым кафе был зачат наш сын…

Маджи изумленно глядела на свою хозяйку. Можно представить, какой та была в молодости, если и в свои шестьдесят сохранила привлекательность. Точеные черты лица, голубые глаза, пепельные волосы, в которых почти не заметна седина, изящная, совсем не старушечья, фигурка…

– И сейчас вы вернулись сюда? Как романтично! – восхищенно прошептала девушка. Теперь ей стало понятно, почему Дороти так рвалась в круиз. И врачи и сама Маджи категорически возражали: больное плечо, коленные суставы не стоило лишний раз перегружать, но эта женщина при всей хрупкости обладала решительностью и удивительной способностью добиваться своего.

– Романтично? В свое время я тоже так думала, – тихо продолжила Дороти. – Потом поняла, как ошибалась, вернее, как сильно заблуждалась…

Маджи такое заявление заинтриговало:

– Что-то случилось между вами?..

– Как-нибудь расскажу, только не торопи… Я доверяю тебе больше, чем многим из тех, кого знаю годы. Может, из уважения к твоей самостоятельности. А еще больше потому, что ты скрасила мое одиночество.

– Но у вас же есть сын! – выпалила девушка и тут же осеклась.

– Да, верно…

Они с сыном явно не близки. Во всяком случае, с тех пор как Маджи поселилась в доме миссис Костаки в Лондоне, тот ни разу даже не позвонил. Типичный эгоист, решила девушка.

Тут к тротуару подъехало такси, думать об отношениях сыночка и матери стало некогда.

– Как бы там ни было, я рада, что мы все – таки нашли ваше кафе. Вы довольны?..

Дороти допила вино, отодвинула кофейные чашки.

– Да, вполне. Во всяком случае, это помогло мне избавиться от призраков прошлого… Спасибо тебе. – Миссис Костаки осторожно поднялась.

– Правильно, – подхватила ее под локоть Маджи. – Когда вы не делаете резких движений, вам легче. Обопритесь на меня.

Девушка накинула на плечо ремешок своей сумки и, ловко поддерживая Дороги, направилась к машине. Прежде чем сесть в такси, та бросила последний взгляд на верхний этаж дома. Маджи согнулась в три погибели, чтобы усадить свою подопечную на сиденье. Сумочка мешала, пришлось перекинуть за спину. И тут кто-то сзади резко дернул за ремешок.

– Вор! – что есть мочи завопила девушка. За годы, проведенные в детском доме, она научилась защищаться, уроки же самообороны, от которых никогда не отлынивала, помогли освоить несколько безошибочных приемов. В мгновение ока Маджи вонзила большой и указательный пальцы в горло стервеца, а коленом ударила его в пах. Тот застонал, скорчился и рухнул на землю.

Однако миссис Костаки не испугало столь неожиданное происшествие, даже напротив, откровенно развеселило.

– Ничего смешного – нас чуть не обокрали! – в яростном возбуждении выпалила Маджи.

– О, дорогая, теперь я окончательно убедилась, как правильно поступила, выбрав тебя. В добавок ко всему ты еще и отличный телохранитель… За всю свою жизнь не видела ничего более забавного.

При росте в пять футов пять дюймов, с развевающимися рыже-золотистыми волосами, с гневно сверкающими зелеными глазами Маджи походила на мстительницу Валькирию.

– Забавно? – спросила девушка сердито. – А что бы вы сказали, если бы этот молодчик оставил нас без денег?

Вокруг собралась приличная толпа, подошел и хозяин кафе, немедленно предложивший вызвать полицию.

Полицию?.. Маджи заколебалась. Им нужно торопиться. Если появятся стражи порядка, они наверняка опоздают к отходу теплохода. К тому же и Дороти Костаки, перестав наконец смеяться, решительно запротестовала:

– Никакой полиции!

– Тогда едем.

Прежде чем распахнуть дверцу такси, девушка глянула на поверженного ею обидчика. Тот уже немного очухался. Во всяком случае, смог подняться и усесться на стул, стоящий на тротуаре. Быстрый взгляд Маджи отметил его черные как смоль волосы, ниспадавшие спутанными прядями на широкий лоб, вычерченные брови над темными глазами, крупный нос с небольшой горбинкой, мощный квадратный подбородок. Затем она обратила внимание на широкие плечи, обтянутые простой белой майкой с короткими рукавами, мускулистую темноволосую грудь. Шорты из обрезанных джинсов открывали длинные, крепкие, загорелые ноги. Он выглядел опасно крутым. Маджи изумилась, как ей удалось справиться с таким силачом. Разгляди она его в первый момент, даже не попыталась бы оказать сопротивление. Странно! Этот человек показался ей вдруг чем-то знакомым, хотя вряд ли…

– Ему не дадут улизнуть, пока не появится полиция. Мы можем ехать. Вон сколько свидетелей. Получит на полную катушку, негодяй!

– Да нет же, Маджи, ты не понимаешь, – опять рассмеялась Дороти. – Это ведь мой сын Никос.

– Ваш сын? – Зеленые глаза девушки недоверчиво вспыхнули. – Невероятно!

– Честное слово, мой сын.

– Спасибо, мама. Я рад, что происшествие с уличным негодяем так развеселило тебя, – раздался глубокий сочный мужской голос.

У Маджи возникло ощущение, будто ее стукнули обухом по голове. Надо же такому случиться – вор оказался вовсе не вором, а она полной дурой. От неловкости девушка непроизвольно фыркнула.

– Что касается вас, кто бы вы ни были, – глянул на нее мрачно Костаки, – на вашем месте я бы не смеялся. Это вы, а не я оскорбили меня словом, обозвав негодяем, и совершенно необоснованно применили силу. Для полиции будет достаточно, чтобы оштрафовать вас, милашка!

– О, ради Бога, Ник, что ты несешь? Не делай из мухи слона, – выговорила ему мать и, взяв Маджи за руку, добавила: – Садись, нам действительно надо поспешить, чтобы не опоздать на теплоход.

Но уехать оказалось не так просто. Со скоростью, удивительной для его мощной комплекции, к такси подскочил Никос. Довольно бесцеремонно затолкал мать и Маджи на заднее сиденье, влез вслед за ними, стеснив обоих, и что-то бросил водителю на греческом.

– А теперь, мама, не объяснишь ли мне, что ты делаешь здесь с этой рыжей дьяволицей? – ядовито глянув сначала на мать, потом на ее спутницу, произнес Костаки.

– Я решила устроить себе каникулы, – резко ответила Дороти. – Маджи Смит – моя новая компаньонка. Прежде чем ты скажешь хоть одно слово, знай, доктор Фрэнклин дал ей отличную рекомендацию.

Девушка почувствовала на себе недобрый мужской взгляд, вконец расстроивший ее. Стычка с сыном хозяйки не сулила ничего хорошего. Из-за нее можно потерять такую выгодную работу! Шестимесячный договор, заключенный с Дороти Костаки, предусматривал как солидное вознаграждение, так и полное содержание за счет хозяйки. Давнишняя мечта открыть собственный салон становилась почти реальной. Неужели же все рухнет? Было отчего прийти в уныние.

Внезапно Никос быстро заговорил с матерью на греческом и властно потянулся рукой вдоль спинки сиденья к ее плечу, непроизвольно коснувшись завитков на шее девушки. Маджи вздрогнула, вспыхнула, разозлилась, расценив жест на свой лад: такие, как он, позволяют себе все!

Она и раньше встречала подобных хамов. Наглый тон и бесцеремонность… Не случайно мать и сын не очень-то близки. Теперь Маджи понимала причину – достаточно вспомнить, как он затолкал их в такси, словно никому не нужный багаж. Высокомерный поросенок, подумала она и вдруг сообразила, что произнесла эти слова вслух, но было поздно. Сверкающие яростью черные глаза уставились на нее.

– Милашка, если хотите дожить до завтра, лучше держите рот закрытым. Вы и так уже достали меня. Украли мать, подрались… Еще одно слово – и окажетесь за тюремной решеткой, даже не сообразив, как все произошло…

– Хватит, Никос, – сурово вмешалась Дороти. – Такси – не место для ругани. К тому же мы приехали.

Не говоря ни слова, тот вылез из машины, обошел ее, предупредительно открыл дверцу для матери. Такая вежливость удивила Маджи. Еще больше – то, как он наклонился и слегка коснулся губами ее макушки. Заплатив таксисту, с величайшей осторожностью взял прихрамывающую женщину под руку и повел по трапу на борт теплохода.

Может, я ошибаюсь, размышляла Маджи, вышагивая следом. Может, Никос вовсе не пренебрегает матерью?.. Она вспомнила сцену в кафе. Миссис Костаки, не раз уверявшая, что почти не видится с сыном, совершенно, однако, не поразилась его неожиданному появлению – все восприняла как хорошо разыгранную шутку. Странно. Очень странно…

Впрочем, какое это имеет значение? Девушка почти не сомневалась: она потеряет свою работу. Неплохо хотя бы закончить круиз, но, судя по настроению Никоса, и такого удовольствия ее лишат.

На палубе Маджи чуть помедлила. Надо попытаться успокоиться. Нельзя выдавать чувства и выставлять себя на посмешище.

В каюте, куда она наконец вошла, явно царила напряженность. Дороти сидела в кресле, демонстративно сложив руки на коленях, Никос же метался словно тигр в клетке.

– Вы всегда тянете резину или только сейчас, мисс Смит? – Пронизывающий взгляд обдал девушку ледяным холодом. – Упакуйте ваши вещи как можно скорее. Я договорюсь с капитаном, чтобы он не отплывал, пока вы не будете готовы, – каждая минута задержки будет мне слишком дорого стоить.

При этих словах у Маджи упало сердце: итак, ее выгоняют! Но Никос неожиданно продолжил:

– Обе перейдете на мою яхту! Сейчас нет времени объясняться на этот счет. Раз мама настаивает на выполнении вашего шестимесячного договора, пусть так и будет, коли вы столь бесценная помощница…

Никос скептически скользнул взглядом по ее рыжеволосой голове, упругой груди под короткой блузкой, тонкой талии, узким бедрам, обтянутым белыми шортами. Оценивает, как скаковую лошадь, которой не грозит выйти в фавориты, гневно подумала девушка и инстинктивно сжала кулаки, призвав на помощь все свое самообладание. Что-то в этом мужчине пугало и притягивало одновременно. Самоуверен, жесток, по лицу видно – от такого ни в чем пощады не жди. Где-то она уже видела его. Внезапно мелькнувшая нелепая мысль на мгновение отвлекла Маджи, слова же, которые она услышала, вновь вернули ее к реальности.

– Специалисток вроде вас я повидал достаточно, – цинично процедил он. – Меня не проведешь, не надейтесь!

Маджи даже задохнулась от ярости. С каким наслаждением она врезала бы ему по физиономии. Так оскорбительно еще никто не обращался с ней.

– Скажите спасибо Дороти. Только ради матери я уступаю ее очередной прихоти. Понятно? – Девушка почувствовала, будто электрический ток пробежал по руке, когда он властно сжал ее пальцы. – А теперь немедленно упакуйте все вещи. На сборы даю десять минут. И не думайте, что я прощу, как вы набросились на меня. Вы за это еще заплатите, зеленоглазая ведьма.

Хлопнув дверью, Никос вышел из каюты. Высокомерный дьявол! Как смеет он угрожать? Да какой бы ни была выгодной работа, она порвет контракт, если с ней так обращаются! Маджи была полна решимости, но тут увидела мольбу в глазах хозяйки.

– Я прошу извинения за сына. Он иногда бывает чересчур грубым. Но ты же не оставишь меня, правда?.. Мне нужна твоя помощь.

– Не уверена, что в такой ситуации это будет правильно, – сухо ответила Маджи. – Мы с вашим сыном явно не поладим, особенно после стычки в кафе. – Улыбка скривила губы девушки при воспоминании о случившемся.

– Ты не виновата. К тому же, честное слово, он не злопамятный! Да и надеюсь, мы нечасто будем видеть Никоса. У него огромная яхта, и он всегда захватывает с собой друзей, одну из своих подруг, если не двух сразу, и, конечно же, семью. – Дороти нахмурилась и загадочно добавила: – Поэтому я и согласилась. В таком окружении нам станет веселее.

У Маджи сжалось сердце. Хорошенькое веселье, особенно для нее, да и матери такой человек разве уделит свое драгоценное внимание?..

– Доктор предупреждал – вам нельзя волноваться. Может, лучше сказать сыну правду? После того как вы упали, вам нужен полный покой, а не постоянные встряски. – В свое время миссис Костаки потребовала от доктора и Маджи держать в тайне ее нелепую травму плеча, мотивируя это тем, что не стоит лишний раз доставлять сыну беспокойство. Сама же Маджи считала – сыну как раз следовало бы уделить внимание матери, а не бросать ее одну в Лондоне, ради удовольствия проводя все свое время в Греции или где-то еще. – Если бы он знал о травме плеча, то наверняка побыл бы с вами. И никакая сиделка вроде меня вам бы не потребовалась!

– Ты не понимаешь, дорогая. Я не могу открыть ему правду. Я наперед знаю, что он скаты слишком стара и уже не можешь быть одна. А я не намерена оставлять свой лондонский дом и жить с семьей! Мне ненавистна сама мысль об этом. Не хочу терять независимость и быть родным в тягость. Пожалуйста, останься со мной. Главное – ты меня устраиваешь, остальное уладится…

Маджи вздохнула – она не может бросить свою подопечную, какую бы неприязнь ни испытывала к сыну бедной женщины. Однако называть миссис Костаки «бедной женщиной» не совсем верно, улыбнулась про себя девушка. Даже упрямый Никос подчинился требованию матери оставить при себе сиделку. Несмотря на хрупкий вид, Дороти явно была волевой личностью.

– Ну, как знаете. Я с готовностью подчинюсь вашей просьбе, хотя, признаться, от дальнейшего совместного путешествия на яхте вашего сына ничего хорошего для себя не жду.

– Это мы еще посмотрим, – заговорщицки произнесла Дороти, одержавшая победу. – Быстро собирай вещи, иначе нас ждет очередной нагоняй.

Маджи беспокойно повернулась и откинула простыни. Она понимала, что не жара не давала ей всю ночь спать – в каюте прекрасно работали кондиционеры, и не низкое гудение мощного двигателя яхты, несущейся по волнам. Все дело в пугающей, зловещей фигуре Никоса Костаки, внезапно появившегося в ее жизни.

Вчера она и опомниться не успела, как их багаж перегрузили с теплохода сначала в такси, потом в вертолет. Дороти молча проводила прощальным взглядом милый ее сердцу Крит. Маджи было тоже не до разговоров – боялась напороться на какой-нибудь выпад хозяина, деловито распоряжавшегося всем. Довольно быстро вертолет доставил их прямо на борт океанской яхты, стоявшей на якоре у материковой части Греции.

Вышколенный стюард проводил Маджи в каюту на верхней палубе. И какую! Стены отделаны панелями красного дерева, роскошная ванная комната и туалет сверкают бронзовыми аксессуарами. Но больше всего девушку потрясла круглая кровать, застланная тончайшим постельным бельем и ручной вышивки покрывалом. Соседняя каюта-люкс Дороти оказалась еще шикарнее.

Маджи пыталась, пока распаковывала вещи, разговорить свою хозяйку, но не смогла. Однако перед сном, когда девушка помогала ей раздеться, Дороти заговорила сама.

– Пожалуй, Никос прав, мне незачем было отправляться в круиз на «Принце», – задумчиво произнесла она и каким-то потухшим взглядом глянула на себя в зеркало.

– Но почему?

Маджи ничего не понимала. Слишком много происшествий за один день! Она устала не меньше, чем Дороти, особенно из-за того, что то и дело чувствовала, как глаза Никоса Костаки следят за каждым ее движением. Ощущение не из приятных. Только когда хозяин после ужина попросил проводить его мать в постель, девушка вздохнула с облегчением.

Почему?.. Да потому, дорогая, что попытка старушки Дороти вернуться в свое прошлое просто нелепа… Понимаешь, я когда-то работала на теплоходе «Принц». Откуда мне тогда было знать, что он принадлежал Димитросу Костаки – моему будущему мужу.

– Вы хотите сказать, что просили меня купить билет в вашей собственной пароходной компании?! – воскликнула Маджи, вспомнив, как Дороти настаивала именно на этом лайнере.

– Не совсем собственной. Никос уже давно занимается всеми фамильными делами и несколько лет назад продал судно другому владельцу. Он человек не сентиментальный. Поэтому я и не могла признаться ему в своих планах. Но все равно рада своим коротким каникулам. Достаточно было повидать сегодня Крит и то кафе… И пусть кто угодно называет меня старомодной дурочкой…

Маджи, сочувственно обняв Дороти, быстро проговорила:

– Я не считаю вас ни старомодной, ни дурочкой. Вы – замечательная! Хотите, помассирую вам плечо перед сном?

– Нет, не сегодня. Я так устала. – Поднявшись, она ласково тронула девушку за подбородок. – Ты добрая душа, терпишь мои капризы, во всем потакаешь… Но мне хочется, чтобы ты выполнила еще одну просьбу. Обещаешь?

– Да. – За последние недели Маджи в самом деле полюбила Дороти и совершенно искренне была готова, забыв о ее высокомерном сыне, сделать все для нее.

– Пожалуйста, не говори Никосу, почему мне понадобилась умелая массажистка. Он расстроится, если узнает, что я не могу поднять руку, когда надо просто причесаться… Мой артрит и так принес ему массу огорчений, пусть не переживает еще и из-за этой напасти.

Маджи чуть не рассмеялась, но вовремя спохватилась. С ее точки зрения, сыновьи чувства вряд ли посещали такого человека, каким ей представлялся Никос…

Проснувшись утром в роскошной круглой постели, она приказала себе выкинуть из головы этого чертового Костаки. Да и в чем собственно дело? Круиз продолжается, только теперь на частной яхте. Откуда же странное предчувствие несчастья? Глупость! Она сохранила свою работу, через неделю-две они с Дороти вернутся в ее уютный дом в центре Лондона, и она редко будет видеть Никоса. А здесь ей только нужно держать рот на замке и не попадаться ему на глаза. Это будет не слишком трудно – она всего лишь наемная прислуга при его матери.

Маджи закрыла глаза и попыталась снова заснуть. Не тут-то было. В памяти, как назло, всплыл еще один вчерашний неприятный эпизод. Она уже собиралась от Дороти к себе и прямо на пороге каюты столкнулась с Никосом, направлявшимся к матери. Элегантный, подтянутый, спортивный, не подумаешь, что ему под сорок, разве виски чуть тронуты сединой. Он повелительным взглядом указал Маджи на дверь: «Вы свободны!»

Теперь, вспомнив фразу «Вы свободны», ей показалось, что однажды она уже слышала ее. Неужели его самого встречала раньше?.. Нет, невозможно – у меня разыгралось воображение или – самое вероятное – я просто видела его фотографию в доме матери, убеждала себя девушка. Последний довод успокоил, и она погрузилась наконец в сон… Ее разбудил стук.

– Кофе, мадам? – послышался голос из-за двери.

Сев в постели, Маджи потянулась, автоматически пригладила волосы и буквально онемела.

Никос, одетый в короткий белый махровый халат, прихваченный на талии поясом и едва прикрывавший покрытую волосами грудь и длинные мускулистые ноги, подходил к постели с подносом в руках.

– Доброе утро, Маджи, ваш кофе!

– В-в-выйдите из моей каюты, – заикаясь вымолвила девушка.

Он не был красив в обычном смысле слова, но обладал той особой привлекательностью, перед которой немногие женщины могли бы устоять, она в том числе. Смуглая, обветренная кожа и проступившая на подбородке утренняя щетина придавали его облику нечто похожее на морского волка, вернее даже на пирата.

– Разве так встречают хозяина, когда он приносит пищу?

– Вы мне не хозяин, – выпалила Маджи. – Если не выйдете отсюда, я позову на помощь Дороти. – Она не представляла, насколько очаровательно выглядит: рыже-золотистые волосы, в беспорядке ниспадающие на плечи и высокие упругие груди, обтянутые тонкой хлопчатобумажной ночной сорочкой.

– Да, настроение с утра у вас не очень… Жаль, выглядите вы восхитительно!

Как он смеет! Заигрывает, как с последней девкой, гневно подумала Маджи. Перехватив его взгляд, демонстративно остановившийся на ее груди, девушка поспешно схватила простыню, прикрывшись до подбородка. И вовремя, ибо Никос бесцеремонно присел на край кровати. Теперь они оказались слишком близко.

– Уходите! – в ужасе воскликнула она.

– Чего вы так боитесь? В постели такой красивой девушки не грех побывать и дюжине мужиков…

У нее в спальне не бывал еще ни один мужчина, и, черт побери, она не собирается начинать с этого самонадеянного типа.

– Вон! – резко бросила Маджи, указывая свободной рукой на дверь.

– Не льстите себя надеждой, дорогуша, – цинично пробурчал Никос, оскорбительно пристально окидывая взглядом ее вспыхнувшее лицо и пульсирующую жилку на шее. – Я всего лишь хочу поговорить о матери, иначе не стал бы будить вас в семь утра. – Он насмешливо покачал головой, вскинув при этом одну бровь. – Что у вас за греховные мысли, Маджи?

Никос явно наслаждался, поддразнивая ее. Поэтому она проигнорировала его подначку, повернулась к столику, где стоял поднос, налила себе чашку кофе, неторопливо добавила молока. Ей надо было выиграть время, чтобы взять себя в руки.

– Скажите, Маджи, у вас от природы такой цвет волос или это достижение современной химии? – спросил он опять с явно плутовской интонацией.

Девушка нервно сделала большой глоток горячего кофе, потом сухо бросила:

– Это заслуга моих родителей, а вовсе не химии.

Никос неожиданно протянул руку и подхватил длинную прядь, лежавшую у нее на груди. Наматывая локон на свои длинные пальцы, он будто ненароком коснулся ее соска.

– У вас удивительные волосы. Не рыжие, не золотые… Они как живое пламя, о которое можно обжечься…

Грудь Маджи сразу набухла от мужского прикосновения, а щеки зарделись от смущения. Маджи поняла, что Никос заметил ее реакцию, и почувствовала себя беспомощной. Еще вчера ее жизнь была полна покоя. Надо же, чтобы этот мужчина столь бесцеремонно нарушил его! Девушка откинулась назад, решительным движением высвободила свою прядь, испугавшись хищного и жестокого лица рядом, отпрянула, опустила голову.

Как назло, взгляд упал на распахнувшийся халат, обнажавший крепкие мускулистые ноги. Когда Никос пошевелился, она сразу ощутила его напрягшееся горячее бедро. Вихрь видений охватил Маджи: он и она тянутся друг к другу в порыве страсти…

Ужаснувшись фривольным мыслям, шокированная собственной сексуальной фантазией, девушка едва перевела дух. Что со мной происходит? Я же всегда гордилась своим самообладанием. Ужасное предчувствие шевельнулось вдруг в душе: в присутствии этого мужчины ей придется постоянно быть начеку, вернее, держать себя в узде.

– Каюта вас устраивает?

Услышав столь нелепый вопрос, Маджи про себя усмехнулась. Он прекрасно знает, сколь она изысканна, и преднамеренно ее провоцирует, расставляя хитроумные сети.

– Чего вы хотите, мистер Костаки? – напрямик спросила Маджи, довольная своим ровным голосом.

– Дело не столько в том, чего я хочу, сколько в том, чего хотите вы, мисс Смит. – Его тон был серьезен, в нем уже не звучало подтрунивание. – Моя мать – состоятельная женщина и может многое себе позволить, но я хотел бы знать – отправиться в круиз ваша или ее инициатива?..

– Конечно, не моя, – недоуменно пожала плечами Маджи.

– Возможно, вы и говорите правду… Мамочка у меня очень хитрая, – довольно сухо бросил он.

Дороти – хитрая? Девушка ушам своим не поверила. Вот чего бы про свою хозяйку не сказала. Да по сравнению с сыном та – простодушная овечка.

– Я справился у врача, порекомендовавшего вас. И Дороти меня тоже уверяет, как вы прекрасно знаете свою работу. А вчера на Крите я убедился, – губы Никоса скривились, – что вы и физически вполне способны позаботиться и о себе, и о ней. Однако любопытно, где вы, дорогуша, этому научились и зачем?.. Предупреждаю: если вы подумываете выудить у матери побольше денег или подбить на какие-нибудь сумасбродные поступки, то забудьте об этом! Понятно? – Он встал, с откровенной угрозой глядя ей в лицо. – Наслаждайтесь кофе, а к девяти – добро пожаловать к завтраку.

Никогда еще Маджи не чувствовала себя такой оскорбленной. Какая наглость! Выудить деньги, подбить на сумасбродные поступки?.. Будто она авантюристка, втершаяся в доверие. От гнева потеряв самообладание, девушка метнула чашку в ненавистного ей Никоса. И не промахнулась. Безобразное коричневое пятно кофе растеклось по белоснежному халату.

– Ах, вот ты как!..

Маджи и глазом не успела моргнуть. Две мощные руки схватили ее за плечи, рывком вытащили из постели. Девушка повисла в воздухе, словно зажатая клещами, из которых не вырваться. В следующий момент Никос поцелуем впился ей в губы так, что перехватило дыхание. Изо всех сил она попыталась оттолкнуть его, и тут они оба рухнули на кровать.

Глава 2

Никос навалился на нее всей тяжестью своего огромного тела. Защищаясь, Маджи попробовала ударить наглеца коленом, но он был не из тех, кто позволяет застать себя врасплох. Его обнаженное бедро моментально оказалось между ее ногами, а руки девушки, которые могли бы оцарапать ему лицо, были прижаты над головой по обе стороны подушки.

– Пора уже преподать тебе, бестия, урок, и я это сделаю!.. Учти, дорогуша, я никогда ничего не прощаю. – Карие глаза Никоса заметно потемнели. Сверкнувшее в глубине пламя повергло Маджи в ужас.

– Я закричу!

– Если получится, – глухо отозвался он, вновь впиваясь губами.

Его язык властно проник во влажную глубину ее рта. Она вдруг осознала, что крепкие мужские колени с силой раздвигают ей ноги, а ночная рубашка трещит по швам. Животом и грудью он словно расплющил ее на простынях, подчиняя своему неистовому желанию. Жар, поднимавшийся где-то внутри, охватил Маджи. Сердце бешено заколотилось, а поцелуй, которому она так свирепо сопротивлялась, вызвал мучительно-сладкую дрожь. Каждой своей клеточкой она ощущала призывные токи его тела и, к стыду, поняла, что готова ответить тем же.

Однако Никос вдруг ослабил натиск и чуть отстранился. От неожиданности Маджи открыла глаза. Как ушат холодной воды была его ироническая усмешка и резкий тон:

– Какого черта! Меня не так-то легко поймать в сети!

Поймать в сети? Что он имеет в виду? Сам затеял опасную игру, которой она, как дура, чуть не поддалась, и еще упрекает. Злость на себя придала силы, Маджи ловко высвободилась, натянула до подбородка простыню.

– А какого черта вы добровольцем полезли в эти самые сети? – Слава Богу, к ней вернулось самообладание. Уж теперь она ему не спустит. – Кажется, я не давала вам ни малейшего повода…

– Да что вы говорите? – снова иронически усмехнулся Никос. – Любая из женщин сама по себе повод.

– Со знатоком лучше не спорить, – съехидничала осмелевшая Маджи.

Никос даже не прореагировал. Не заботясь поправить халат, практически не скрывавший нижней части его тела, он прошел к столу, из сифона налил стакан газированной воды, залпом осушил.

Девушка исподволь, стараясь, чтобы не заметил, наблюдала за ним. Он, конечно, знает себе цену. С такой, как у него, мужской статью можно сколько угодно ходить нагишом – есть что показать и есть на что посмотреть. Маджи смущенно отвернулась, краска залила ей лицо.

– Я вас предупредил: бесполезно расставлять мне ловушки, – услышала она сухой голос Никоса. – Займитесь тем, для чего вас наняли, – ухаживайте за мамой. – С этим, небрежно запахнув халат, он вышел из каюты.

Стоило бы немедленно запереть дверь, но Маджи не могла пошевелиться. Презрение охватило ее. Не к нему, а к собственной персоне. Своей последней репликой Никос по-хозяйски напомнил, что она прислуга!.. Можно сказать, ударил наотмашь, однако самолюбивые чувства оказались куда слабее тех сигналов, которые подавало тело. Охваченное жаром, оно все еще пульсировало, груди были тяжелыми, соски в напряжении отвердели… Острый мужской запах, витавший в каюте, заставлял трепетать…

Невероятно, просто невозможно, мучительно думала она. Ей не нравится этот человек, и все же на какое-то мгновение желание плоти самым возмутительным образом заявило о своих правах, заставив испытать незнакомую, сладкую пытку…

По мере того как успокоилось дыхание, Маджи нашла оправдание своей реакции – игра воображения, и ничего больше! Мне двадцать пять, и я достаточно хорошо знаю, что вовсе не сексуальна! Когда-то два неприятных события начисто подавили в ней интерес к мужскому полу.

Довольно рано она потеряла родителей в автомобильной катастрофе и осталась совсем одна. В детском доме, куда ее поместили, было неплохо, воспитатели относились вполне дружелюбно, что, конечно, отнюдь не компенсировало потерю домашнего очага и близких. Ей было тринадцать, юное тело только начало округляться, когда однажды один из старших мальчиков подкараулил ее в саду и, повалив, весьма недвусмысленно стал задирать юбчонку. Хорошо, что любимая Шейла пришла тогда на помощь.

Слезы навернулись ей на глаза, как только девушка вспомнила о подруге. Шейла была постарше, всегда и во всем помогала и опекала. Они сохранили привязанность и после приюта, часто перезванивались, встречались, к праздникам дарили друг другу подарки. Несколько месяцев назад Шейлы не стало. Известие о смерти потрясло Маджи. Она во второй раз осиротела. Будь Шейла жива, как бы пригодился сейчас ее совет. Ничего не поделаешь, придется принимать решения самой…

Скинув рубашку, девушка встала под душ – пусть хотя бы ледяная купель остудит не в меру разгоряченное тело.

Конечно, самое разумное упаковать вещички и вернуться в Англию, как только яхта зайдет в какой-нибудь порт. Дороти, безусловно, огорчится, но найти сиделке замену не проблема, зато если Маджи останется – у нее самой будут проблемы с Никосом. Он сильный и опасный мужчина, к тому же, подозревая в тайной корысти, станет следить за каждым ее шагом. Такую пытку нелегко выдержать. Впрочем, ничего хорошего не ждет Маджи и в Англии. Напрасно она легкомысленно отказалась от квартиры, в которой жила. Теперь придется искать новую, выплачивая бешеные деньги по счетам гостиницы, пока не найдет подходящее по карману жилье. Лопнули ее планы на экономию, а по договору с миссис Костаки, в случае отъезда, она получит не ту сумму, на которую рассчитывала, всерьез надеясь пополнить свой банковский счет. Сами по себе деньги не волновали девушку. В жизни она была довольно непритязательной и старательно копила средства ради одного – осуществить заветную мечту. Когда-то вместе с Шейлой они задумали открыть салон красоты, пусть небольшой, но именно свой. Вот для чего нужен был первоначальный капитал.

Она невольно вспомнила последнюю записку подруги:

…У тебя есть все – внешность, характер и опыт, чтобы завести собственное дело. Не то что у меня. Я родилась неудачницей. Обещай, что не позволишь какому-нибудь сукиному сыну завладеть тобой. Будь верна задуманному. Начни свое дело, стань хозяйкой самой себе. Сделай это ради меня. Покажи им всем!

Маджи распрямила плечи, в зеленых глазах вспыхнул решительный огонь. Выключив воду и завернувшись в большое пушистое полотенце, девушка вернулась в спальню. Она не допустит, чтобы мистер Костаки встал на ее пути к мечте. Оставить сейчас такую выгодную работу? Да ни за что на свете! Зарплата за несколько предстоящих месяцев даст ей реальную перспективу, ради которой только и стоит жить!

Десять минут спустя, одетая в голубые шорты и простую белую майку, Маджи открыла дверь в каюту-люкс Дороти.

– Вы уже проснулись! – улыбнулась она хозяйке, сидевшей в постели с подносом на коленях. – И уже пьете кофе? Напрасно, он вам в таких количествах противопоказан.

– Да, дорогая, я знаю, но ничего не могу поделать. Никос сказал, что заварил не такой крепкий, как тебе.

Маджи вспыхнула. Значит, выйдя от нее, тот, как ни в чем не бывало, занялся приготовлением кофе и для матери. Интересно, залитый в их сражении халат он хоть переодел?.. Стараясь скрыть краску смущения, она занялась своими баночками с мазями.

– Ночью плечо не беспокоило?.. Давайте сейчас же займемся массажем. Вы и так вечером пропустили сеанс, чего делать нельзя.

– Я готова, но сделай его, пожалуйста, побыстрее. Никос ждет на завтрак в девять тридцать. Он всегда злится, когда я его задерживаю хоть на минуту, а тут еще потратил на меня целых три дня, пока нашел на Крите.

– Он сам виноват, – разозлилась Маджи. – Мы прекрасно путешествовали на «Принце», а он вмешался.

– Видишь ли, дорогая, в июне мы обычно совершаем круиз на яхте вместе. Но Никос был по делам в Австралии, а я не знала, когда он вернется. Чтобы не нарушать традицию, решила отправиться в плавание одна, вернее с тобой. Бедный мальчик прилетел в Лондон и, не зная, где я, пустился на поиски матери вместо того, чтобы заниматься бизнесом.

– Если это так, почему мы не остались на «Принце»?.. Зачем понадобилось пересаживаться на яхту, доставляя мистеру Костаки дополнительные хлопоты?

Дороти с хитринкой глянула на недоумевающую девушку.

– Честно говоря, это лично моя инициатива. После твоей стычки с Никосом в моей кофейне я не была уверена, что ты вообще захочешь продолжать наше путешествие, а терять тебя не хотела… С яхты ведь не сбежишь, как с теплохода, останавливающегося в каждом большом порту. Прости меня за эгоизм. Поверь, у сына хоть и несносный характер, но отходчивый. Я взяла слово, что он постарается найти с тобой общий язык…

Маджи укоризненно покачала головой. Им никогда не найти общего языка!

– Не расстраивайся, дорогая. Насколько я тебя знаю, ты и с чертом поладишь, если захочешь… Терпишь же капризы старухи с утра до ночи.

– Да будет вам, – помягчела Маджи. – На старушку вы не тянете! Садитесь к зеркалу наводить марафет.

Час спустя, закончив с косметикой и прической, обе женщины поднялись по трапу на палубу, где их уже ждал Никос.

Вчера в темноте, когда они поднялись на яхту, Маджи не обратила внимания на палубу. Ее ошарашили роскошь кают, элегантность главного салона и не менее великолепная столовая, но тут тоже было чем полюбоваться. Под простым белым тентом стояли длинные мягкие диваны, обитые сине-зеленым сатином, в тон им глубокие кресла, большой низкий стол, застланный крахмальной скатертью. В задрапированных бочках рос виноград, образуя как бы естественную изгородь, отделявшую круглый бассейн с дюжиной шезлонгов по бортику, над которыми под ветром трепетали разноцветные пляжные зонтики.

Живут же люди, подумала ошеломленная Маджи. Она знала, что Дороти человек обеспеченный, но только сейчас сообразила, насколько же богат сын! Неудивительно, если он опасается, как бы старую женщину не обобрала какая-нибудь из бессовестных компаньонок. Правда, это не дает ему права подозревать каждую. По отношению к ней, например, такое неуместно, но вряд ли Никос снизойдет в том разобраться. С вершины социальной лестницы, которую он занимает, девушка вроде Маджи всего лишь песчинка у ног…

Совершенно подавленная, она села в кресло, стараясь не смотреть на Никоса, с элегантной небрежностью расположившегося на диване. К удивлению, завтрак прошел чудесно. Тот же стюард, что проводил ее вчера в каюту, подал на стол разнообразные каши, булочки, хрустящий хлеб, кофе, кувшины с соком. Любой гурман остался бы доволен.

Разговор шел на общие темы, Маджи деликатно отделывалась односложными репликами, давая матери и сыну возможность пообщаться. Не беседа, а море вокруг доставляло ей сейчас несказанное удовольствие. Утреннее солнце плясало на темно-синей воде, сверкало на металлических поручнях яхты, глади бассейна. Если на небе есть рай, то на земле он, несомненно, именно тут. Спасибо судьбе за столь неожиданный подарок. Погруженная в мысли, Маджи не сразу прореагировала на вопрос, обращенный к ней.

– Так ты согласна или нет?..

Девушка растерялась. Она понятия не имела, о чем шла речь.

– Повтори еще раз, Ник, – улыбнулась Дороти. – Молодые девушки часто витают в облаках…

Маджи неохотно обернулась. Никос лениво откинулся на спинку дивана, вытянув перед собой длинные ноги. Черная майка без рукавов и белые шорты очень шли ему, подчеркивая спортивную мощь фигуры.

– Через пару часов яхта прибывает на один из чудесных небольших островов. Мама и я любим здесь побродить, но сегодня она что-то расклеилась. Вы не составите мне компанию?

– Если миссис Кос гаки нездоровится, я должна остаться с ней, – попыталась возразить девушка. Даже не глядя в сторону Никоса, она ощущала на себе его испытующий, не без насмешки, взгляд.

– Это не обязательно, дорогая. Ничего особенного, обычное недомогание. Тебе не о чем беспокоиться.

– Так как? Обещаю быть добросовестным гидом и показать все.

Маджи открыла было рот, чтобы сказать «нет», но, к ее ужасу, опять вмешалась Дороти.

– Конечно, она сойдет на остров, Ник. Такую красоту грех пропустить.

– Я не знаю, – еле слышно прошептала девушка, интуитивно предчувствуя опасность опять остаться с Никосом наедине.

– Заодно принеси мне какую-нибудь ракушку. Самые лучшие экземпляры моей коллекции как раз отсюда. А новичкам везет, они всегда находят нечто уникальное. – Дороти ласково погладила Маджи по руке.

Никос явно забавлялся ситуацией. В наблюдательности ему не откажешь, подумала девушка. Ждет, под каким предлогом я откажу своей хозяйке.

– Не уверена, сумею ли выполнить вашу просьбу, я ничего не понимаю в ракушках.

– Ну, Ник по этой части большой специалист, он поможет тебе.

Деваться некуда, приходилось соглашаться. Не ссориться же еще и с хозяйкой. Маджи покорно кивнула.

– Вот и хорошо. Прошу прощения, леди, но сейчас меня ждут кое-какие дела. – Поднявшись, Никос нежно улыбнулся матери. – Первый раунд за тобой, ма…

Последние слова озадачили Маджи. О каком раунде тот говорит? Уж не поспорили они с матерью о чем-то?.. И если та выиграла, значит, он проиграл?.. Внезапно ее осенило: да наверняка Никос утверждал, что она не согласится отправиться с ним на остров. Матери же не скажешь, какая сцена произошла между ними в спальне!

Девушка перехватила взгляд Никоса. Его темно-карие глаза были бы вообще неотразимы, если бы не хищный блеск, который они излучали.

– Надеюсь, наша прогулка на остров доставит вам истинное удовольствие.

От его интонаций мурашки побежали по спине. Испугалась, одернула себя Маджи, не решаясь искренне признать, что боится не столько Никоса, сколько необъяснимого собственного влечения к этому человеку. Впрочем, она сумеет с собой справиться, разум победит.

Облокотившись о поручни, Маджи стояла рядом с Дороти, наблюдая, как команда спускает на воду катер, который через несколько минут доставит ее с Никосом на берег. Остров выглядел таким, каким и описывала его Дороти, пока они, болтая, прогуливались вдоль борта яхты. Среди зелени белели дома под черепичными крышами, четко вырисовывались купола прелестных церквушек, на холмах выстроился ряд ветряных мельниц.

– А может, вы все-таки тоже сойдете на берег?.. Обещаю, с вами все будет в порядке. Не лишайте себя удовольствия увидеть любимые места.

– Вздор! Все, что нужно, я увижу и отсюда. Не забывай, Маджи, я была здесь множество раз.

– Ну, если так, – отозвалась девушка, окончательно потеряв надежду уговорить свою хозяйку.

– Определенно так. Я хочу, чтобы ты и Ник отдохнули от постоянной обязанности заботиться обо мне. И не вздумайте возвращаться, пока не увидите заход из «Маленькой Венеции».

В этот момент рядом оказался Никос, специально переодевшийся для прогулки в синие шорты и бледно-голубую хлопковую рубашку.

– Готовы, Мадж? – Он протяжно, словно ласкательно произнес вместо Маджи – Мадж, как называла ее только самая близкая подруга. – Надеюсь, вы захватили купальник?

– Да, – сдержанно отозвалась она и первой направилась к трапу, но он решительно остановил.

– Так не годится. Впереди должен идти мужчина, иначе, как он поможет, если женщина ненароком поскользнется. Трап качается, катер тоже, будьте, пожалуйста, осторожны.

Это всегда не мешает, усмехнулась про себя Маджи. Неловко придерживая юбку и опираясь на крепкие руки Никоса, она спустилась на катер.

Через несколько минут он достиг берега. Нанятый автомобиль ждал их у причала.

– Я думала, мы пойдем пешком, чтобы осмотреть город, – растерялась Маджи.

– Сделаем это попозже. Сначала объедем острое и немного поплаваем. Здесь есть восхитительные пляжи. Даже, если хотите, парочка нудистских.

– Туда не пойдем, – решительно возразила она.

– Почему? Ничего нового мы оба уже не увидим после сегодняшнего утра.

Предательский румянец окрасил щеки девушки.

Видя ее замешательство, Никос громко рассмеялся.

– О'кей, повинуюсь – поплаваем в купальниках…

Он был явно добродушно настроен, во всяком случае, совершенно перестал поддразнивать. Вовсю шутил, но без обычного двусмысленного подтекста, словом, вел себя более чем прилично. И Маджи почувствовала, как испаряется ее враждебность.

В полдень они насладились сочной рыбой с рисом и свежими овощами в маленьком кафе на почти безлюдном пляже, потом долго еще сидели, потягивая отличное местное вино, и наконег спустились к морю.

Никос оказался хорошим собеседником. Маджи с удовольствием выслушала забавную историю греческого островка. Еще совсем недавно его населяли только пастухи и рыбаки. Один пронырливый ловкач решил, что может обогатиться, если привлечь сюда туристов. И «немного» просчитался. К берегу не может причалить ни один из больших теплоходов, а на оборудование гавани средств не хватило. Так и сохранился этот клочок земли во всей своей девственной красоте без всяких признаков современной туристской индустрии…

Солнце жарило вовсю, песок пляжа раскалился, хорошо, что с собой они захватили полотенца. Никос расстелил свое, Маджи тоже, но несколько подальше, чем, конечно, рассмешила его.

– Ну да, кругом ни души, а она, видите ли, стесняется погреться на песочке рядом с мужчиной. Может, вам и кабинка для переодевания понадобится?.. Не ищите, их здесь сроду не было и, надеюсь, не будет.

Прыгая с одной ноги на другую, Никос быстро освободился от шорт, снял рубашку. Природа как талантливый скульптор поработала над мужской фигурой. Все в ней было гармонично: плечи, грудь, узкий таз, мощные бедра. Ему около сорока, но ни одной лишней унции плоти, редко кому удается так сохранить форму. В его возрасте у большинства уже брюшко нависает над плавками, а он – настоящий атлет. Оценивающий женский взгляд отнюдь не задел Никоса. Видимо, привык к тому, что на него часто засматриваются, подумала Маджи и тут же одернула себя: мне-то какое дело!

– А вы почему сидите? Давайте-ка догоняйте! – весело приказал Никос, тормоша ее за плечо.

– Я сейчас, – торопливо ответила Маджи. Ей необходимо было остаться пару минут одной, чтобы не выдать скрытого волнения. Небрежно кивнув, он повернулся и направился к кромке прибоя. Со спины Никос выглядел не менее эффектно. Упругий шаг, под загорелой кожей играет каждый мускул… Боже! О чем я думаю? Маджи быстро стянула джинсовую юбку и рубашку с короткими рукавами, надетые прямо на купальник…

Она купила его для круиза, посчитав достаточно скромным. Сейчас же засомневалась. Лучше бы выбрала обыкновенный спортивный. У этого слишком высоко, почти до талии, вырезаны проемы для бедер и чересчур оголена грудь. Все как будто напоказ. Еще решит – я специально так вызывающе вырядилась…

Голова Никоса ныряла уже далеко. Плавал он замечательно. Впрочем, не исключено – у него вообще все получается замечательно.

Маджи и не пыталась соревноваться с Никосом. Она умела плавать, но не так чтобы уж очень, поэтому осталась на мелководье, наслаждаясь успокаивающей лаской прибоя, изредка поглядывая на Никоса, направлявшегося к утесам, расположенным в море довольно далеко. Плыл он ритмично, без рывков, как спортсмен на длинной дистанции. Пока он ставит свои рекорды, можно спокойно позагорать, сообразила девушка, заодно и обсохну.

Она легла на спину, закрыла глаза. Нервная суета последних двух дней куда-то отступила, ровный плеск прибоя принес успокоение. Безмятежный сон овладел ею…

– Маджи! – Громкий голос разбудил ее Спросонья девушка не сообразила, где находится. Тело склонившегося над ней Никоса влажно сверкало каплями воды. Должно быть, вот так выглядит морской бог, мелькнуло в ее сознании. – Вы разве не знаете, что спать на солнце – верх глупости? – Он провел пальцем по мягким округлостям ее грудей, выступающим из купальника. – Будет жаль, если такая красивая и нежная кожа обгорит.

– Никос, – ошеломленно прошептала она. От его прикосновения сердце бешено заколотилось, а тут еще он слегка приспустил одну из бретелек купальника, задев ее моментально затвердевший сосок. Она сознавала, что должна запротестовать, но была не в силах отказаться от нежности, с какой мужские руки ласкали ее, хотя и попыталась.

– Такая шелковистая и такая пышная грудь. Настоящее сокровище, а вы ее прячете…

В его словах и голосе звучало что-то гипнотическое, лишавшее воли. Запах солнца и моря, исходивший от мужского тела, дурманил, поэтому Маджи даже не шевельнулась, когда своим бедром он плотно к ней прижался.

– Мадж, – сдавленно прошептал он, – вы сводите меня с ума.

Ей бы отодвинуться, но она ощущала наплыв схожего безумия. Ее пересохшие губы дрожали в ожидании поцелуя. Он был столь жарок и долог, что перехватило дыхание. Его рука охватила полную округлость ее груди и чуть сжала, вызвав истому. Губы потянулись к губам, его язык заполнил всю глубину ее рта, породив такую реакцию, которой она никогда не испытывала, целуясь с другими мужчинами. Она почувствовала, как в порыве страсти напряглось все его тело, услышала, как он застонал.

Широко раскрытыми глазами, словно моля о пощаде, она беспомощно смотрела ему в лицо. Секунду назад освещенное внутренним жаром, оно вдруг стало бледным, а объятие внезапно ослабело.

– Боже, на этот раз мама превзошла себя! – воскликнул он. – Сколько вам лет, Маджи? Девятнадцать? Двадцать? – Кончиками пальцев он вернул на место бретельку купальника, снял свое бедро с ее ног, соскользнув на бок. И почти с нескрываемым презрением к ней и к себе тоже злобно произнес: – Я, должно быть, спятил.

Собравшись с духом, Маджи ответила, как ей показалось ровным голосом.

– Как ни лестно это слышать, но мне двадцать пять, почти двадцать шесть. – Она искренне не понимала, при чем тут возраст и его мамаша, превзошедшая саму себя…

– Слава Богу. Я не мерзавец, соблазняющий малолетних девиц.

– Вы хуже… Вы бессовестно способны унизить любую девушку! – Маджи стремительно выпрямилась и резко оттолкнула Никоса. – Нам пора собираться. Ваших экспериментов мне хватит с лихвой.

Мощная рука охватила ее плечи, когда она попыталась встать.

– Подождите, Маджи. Знаю, мы начали не с того, хотя вы и должны признать, что виноват не я один… Но мы же взрослые люди и можем вести себя разумно, а?

Маджи удивленно взглянула.

– Разумно? – переспросила она. – Самое разумное, если вы оставите меня в покое.

– Да я хочу вас больше, чем вообще хотел какую-либо женщину. И как последний юнец ничего не могу с этим поделать. – Никос опустил глаза к плавкам. Между ног под натиском плоти материя вздулась бугром.

Как ему не стыдно? – пронеслось в голове девушки.

– Давно уже ни одна женщина не возбуждала меня с такой легкостью. Я знаю, вы тоже хотите меня, – начинаете дрожать от одного лишь прикосновения. Так в чем проблема? Не заняться ли нам делом по-настоящему?..

Именно эта прозаичная манера, в которой он высказал свое предложение, больше всего взъярила Маджи. Отпрянув, она схватила валявшуюся на песке одежду и бросилась прочь, сопровождаемая раскатистым смехом.

Разумеется, через пять минут девушка вернулась, но уже полностью одетая. Пусть только еще раз полезет, мстительно поклялась Маджи.

– Может, я предложил недостаточно лестные условия? – сказал Никос, как ни в чем не бывало натягивая на себя шорты и рубашку.

– Меня совершенно не интересуют ваши условия, мистер Костаки, – холодно парировала Маджи. – Мы можем уже возвращаться? Я согласилась приехать сюда совсем не ради ваших «тонких» намеков.

Никос бросил на нее насмешливый взгляд.

– Храбритесь? Ну, ну. Вы жаждете секса так же, как и я, только не готовы самой себе признаться, – беспечно проговорил он, крепко взяв ее за запястье. Маджи попыталась высвободиться. – Не будьте ребенком. – Мятеж был мягко подавлен, и рука об руку они направились к машине.

Девушка решила не разговаривать с ним, хранила ледяное молчание всю обратную дорогу. Когда они наконец приехали в город, Никос повернулся и тихо сказал:

– О'кей, я приношу извинения… Мир, дружба… – Он клятвенно поднял руку. – Обещаю больше не приставать…

Маджи чувствовала, как горят ее щеки. Что я за дура – дважды в один день чуть не растаяла в его объятиях, а для него это всего лишь шуточки. В знак наступившего перемирия она протянула руку. На ее месте ни одна здравомыслящая женщина не думала бы о подобных ухаживаниях всерьез. Вот и ей лучше взяться за голову, чем распускать нюни или злиться…

Вскоре очарование пешей прогулки по городку и внешнее дружелюбие спутника оттеснили на задний план эпизод на пляже. Никто не остался бы безразличным к узеньким горбатым улочкам, увитым виноградной лозой изгородям, буйству цветов на окнах с распахнутыми ставнями.

Когда солнце покатилось к закату, Никос привел ее в «Маленькую Венецию». Здесь здания стояли на самом краю моря, и верхние этажи нависали над водой чудесными резными балконами. Они поднялись по узкой винтовой лестнице в уютный бар, откуда открывался потрясающий вид на заходящее солнце. И, словно аккомпанируя закату, чуть приглушенно звучала классическая музыка, удвоившая романтическое настроение, охватившее девушку.

– Что будете пить, Мадж? – негромко спросил Никос. Похоже, царившая в тот миг атмосфера подействовала даже на него.

– Все равно. Здесь так чудесно. – Она не смогла сдержать восторга и мимолетно коснулась его плеча. – Спасибо, что привели меня сюда.

– Это я должен благодарить, – улыбнулся Никос. Его глаза засветились на редкость нежной теплотой.

Официант принес виски с содовой и какой-то невероятный напиток для нее – бокал с бенгальским огнем, щедро сыпавшим свои разноцветные звездочки.

– За этот сказочный вечер! – произнесла Маджи после того, как погасла последняя искорка, храбро отхлебнула глоток и чуть не задохнулась: – Чересчур крепкий. Я к такому не привыкла.

Они посмеялись, потом в молчаливом согласии оба обратились к морю. Ярко-багряное солнце медленно опускалось к горизонту.

В баре за их спиной зазвучала новая мелодия. Девушка просияла.

– Россини – мой любимый композитор! Кажется, увертюра к «Сороке-воровке».

– Вам нравятся его увертюры? – Взгляд Ни – коса задержался на тонких чертах ее лица, на волосах, соперничающих цветом с заходящим солнцем.

– Обожаю. У меня их целая коллекция.

– Понятно. Характер человека почти всегда отражается в его внешности. Кошачьи глаза и огненные волосы выдают страстность вашей натуры. Вы романтичны, порывисты и иногда безудержны, как сама музыка Россини.

Маджи потупилась. Скорее всего, он прав, вернее угадал и сформулировал то, что она подспудно ощущала в себе. Управлять вихрем эмоции всегда не так легко, но она постоянно старалась держать их под контролем.

Сейчас это плохо получалось. Завораживали бездонные, темные глаза Никоса. От них невозможно оторваться. На мгновение закат и все вокруг перестало существовать. Остались только два человека во Вселенной, между которыми, казалось, возникало нечто невыразимо чудесное…

– Хотите, я попрошу поставить эту пластинку снова? – хрипло произнес Никос, когда наступила тишина. Она почувствовала – он имеет в виду не только музыку.

Маджи промолчала, отвела глаза. Просто не могла вымолвить ни слова… Всего за пару дней этот мужчина сумел нарушить не только душевное равновесие, которое девушка старательно оберегала, разбудил вулкан, дремавший до поры до времени. Он весьма недвусмысленно намекнул на страстность ее натуры, хотя подразумевал, конечно, сексуальность. Маджи всегда считала себя довольно холодной, если не фригидной. Сексу и романам не было места в ее жизни. Может быть, потому что все ее существо нацелено исключительно на деловую сферу, в которой надеется преуспеть? Но стоило только мужчине настойчиво подступиться к ней, как вулкан заговорил?.. Собственное открытие потрясло Маджи.

В море на якоре покачивалась яхта Никоса Костаки «Барс». Названа точно в соответствии с характером хозяина, подумала с горечью Маджи. Барс – хищное, но терпеливое животное…

– Вам нужно побывать в опере на открытом воздухе в Вероне – такого просто нельзя пропустить. – Рука Никоса накрыла ее кисть, лежащую на столе. – Вы согласны? – спросил он низким горловым, чуть с хрипотцой голосом и поддразнивающе погладил большим пальцем ее ладонь. В эту секунду девушка поняла: ей хочется сказать: «Да! Да!» Но она знала и другое – он просит о гораздо большем, нежели о вечере в опере, и, резко высвободив руку, вскочила.

– Пора идти. Дороти, наверное, заждалась. Я нужна ей.

– Не только ей, – насмешливо бросил он и предупредительно подхватил под локоть.

Музыка Россини сопровождала их, пока они спускались по ступеням бара, и отчетливо слышалась даже на берегу. Остановившись у кромки воды, Никос повернул Маджи к себе лицом, слегка придерживая за талию.

Девушка онемела. Почему в его словах ей чудится опасность в то время, как каждый взгляд и прикосновения обещают наслаждение, о котором можно только догадываться и которого втайне она страстно желает?

– Забавно. Для девушки, любящей полные огня и страсти увертюры… – Он наклонился, запечатлел легчайший поцелуй на ее макушке и только потом продолжил: – Вы слишком сдержанно даете авансы.

Маджи рассмеялась, ее натянутость испарилась.

– Боже, «сдержанный аванс» – отличная игра слов, Никос!

– Она дала результат – вы повеселели. Держась за руки, они поспешили к катеру.

Глава 3

Дороти, не зная, когда молодые люди вернутся, заказала легкий ужин, состоящий из одних закусок. Угощала с удовольствием, хотя и выговорила за то, что ее заказ – непременно привезти раковину – оказался невыполненным. И тут, как волшебник, Никос протянул матери продолговатую крупную, всю в крапинках замысловатую морскую диковинку.

– Какая прелесть! – всплеснула руками Дороти. – Где ты ее нашел?

– Секрет, – отшутился тот.

Так вот, оказывается, зачем понадобилось плыть к утесам, догадалась Маджи. В общей компании ей было легко, напряжение, связанное ее полной внутренней капитуляцией перед чарами Никоса, исчезло. Они втроем не спеша ужинали, наслаждаясь тишиной, ночными звездами и наступившей прохладой.

Потягивая маленькими глоточками вино, девушка поглядывала на мать и сына, занятых разговором об их общих знакомых. Ситуация позволяла ей почти в открытую изучать лицо Никоса.

В общем-то красавцем такого не назовешь. Резко очерченные скулы, грубой лепки нос, сильно развитые надбровные дуги, жесткая надменность губ… И все же он завораживал ее, как ни один другой мужчина.

В чем дело? Почему я все время думаю, какое блаженство суждено испытать женщине, разделившей постель с таким сильным и чувственным мужчиной? Она покраснела, ощутив, что под платьем вдруг потяжелели груди, и томная нега, разрастаясь снизу, охватила все ее тело.

Отогнав фривольные мысли, Маджи заставила себя сосредоточиться совсем на другом. Ее неотступно преследовала навязчивая идея, будто Никос Костаки откуда-то знаком ей. Их сферы общения совершенно разные, социальные уровни тоже. Нигде, ни при какой погоде линии их жизни не могли раньше перекреститься. И все же девушка мучилась. Так обычно случается, когда пытаешься вспомнить вылетевшее из головы слово или имя, а оно на ум не идет, хоть тресни.

Любопытно, чем он вообще занимается, в какой сфере бизнеса так преуспел? Пароходство? Но тогда он не продал бы комфортабельный «Принц», принадлежавший когда-то отцу и столь памятный матери. Впрочем, Дороти, которая лучше всех знает своего сына, недаром сказала, что мистер Костаки человек без сантиментов. Да… Вероятно, и в бизнесе, и в любви он именно такой…

– Извините, леди, я должен сделать кое-какие распоряжения. – Голос Никоса оборвал размышления Маджи, тем более он обратился непосредственно к ней: – Постарайтесь отпустить маму пораньше спать, ладно, Мадж? Завтра у нас будут гости.

Дороти прореагировала довольно презрительно, даже фыркнула:

– Сын, тебе пора обзавестись хорошей женой и подарить мне внуков вместо того, чтобы развлекаться.

– Мама, как знать, возможно, однажды я и преподнесу тебе сюрприз. – Отвечая матери, Никос покосился на девушку. – Как думаете, Маджи, получится из меня хороший муж?

– Не мне судить, мы ведь едва знакомы, – холодно ответила она, решив не реагировать на очередной подвох.

– Тогда я сделаю все, чтобы вы получше узнали меня, – сказал Никос улыбнувшись, затем поцеловал матери руку и строго добавил: – Помни, ты обещала вести себя хорошо. Надеюсь, договорились?

Маджи озадачило странное выражение на лице старой леди.

– О чем это он, если не секрет? – спросила девушка, когда Никос ушел. – Вы всегда ведете себя хорошо.

– Да, конечно, но ты еще не видела гостей, – с иронией ответила та.

Только сутки спустя Маджи начала понимать, что имела в виду Дороти, намекнув на гостей.

Утром они втроем завтракали. Правда, мистер Костаки явно торопился, потому что яхта уже швартовалась у пирса. Поцеловав, как обычно, мать, он наклонился к Маджи, чмокнул ее в щеку и заговорщицким тоном произнес:

– Насколько я понимаю в ловушках, вы самая лучшая из них. – При этом он выразительно глянул на чуть смутившуюся Дороти и откланялся.

– Почему он говорит о какой-то ловушке? – с недоумением спросила девушка.

– Не обращай на него внимания, Маджи. Он большой любитель разыгрывать, когда в настроении, конечно… Лучше давай посмотрим на Афины. Отсюда до центра города полчаса езды, так что я успею кое-что рассказать о знаменитых достопримечательностях, пока Никос не вернется с гостями.

Время прошло незаметно, потому что Маджи действительно увлеклась рассказами миссис Костаки. Память у нее была не по возрасту отличной, да и слушатель благодарный. Только когда к пирсу подъехали три длинных черных лимузина, Дороти смолкла.

– Возьми меня под руку, дорогуша, и давай побыстрее покончим с приветствиями, – потребовала она, едва только гости стали подниматься по трапу на яхту.

– Вы, похоже, от визита не в восторге.

– Более чем, – шепнула Дороти, однако со светской улыбкой направилась к приближающейся даме. То была темноволосая гречанка, примерно одного возраста с миссис Костаки, вполне сохранившая свою яркость и привлекательность.

– Аспасия, как приятно тебя видеть. – Женщины обменялись поцелуями, потом Дороти повернулась к девушке, сопровождавшей приехавшую: – Медея, радость моя. Ты расцвела еще больше! А где же мужчины? – Шествие замыкал Никос, разговаривавший с пожилым господином, а впереди них с уверенным спокойствием в каждом движении вышагивала высокая эффектная молодая дама. – Познакомься, Маджи. Это Элизабет, Лиз. Блестящая руководительница наших клубов здоровья.

Так Никос Костаки владеет еще и клубами здоровья, удивилась Маджи. Неожиданная новость чем-то обеспокоила ее, поселила в душе смутную тревогу, которой она не могла дать объяснения.

Элизабет – единственная англичанка в группе гостей – была потрясающе привлекательной. Лет тридцати, с черными волосами, темными глазами, превосходной фигурой и выразительным лицом. Такая очаровала бы и самого Казакову. Красавица наградила Маджи снисходительным взглядом, узнав, что та всего лишь компаньонка хозяйки. Соответственно прореагировали и Аспасия с дочерью. Пожилой господин – Александрос Веакис оказался мужем Аспасии. Он приветствовал Дороти по-свойски, а на Маджи глянул с нескрываемым любопытством.

В окружении родственников Дороти чувствовала себя не в своей тарелке, во всяком случае так почудилось девушке. И, пока гости дружно направились по каютам, выбрав момент, она спросила:

– Вы чем-то расстроены?

Никос услышал ее шепот и ответил за мать:

– Разумеется, нет! Ведь так, ма?

Он спешил, поэтому лишь покровительственно чмокнул мать в щеку и удалился вслед за весело переговаривавшейся компанией.

– Ну, что ты думаешь о нашей семейке? – спросила Дороти с цинизмом, которого раньше Маджи не замечала в ней. – Говори честно, не стесняйся.

– Ну… я же их совсем не знаю. Понимаете, первое впечатление может быть… – Нет, лгать она совсем не умеет. – Типичные греки… К счастью, усмешка хозяйки освободила ее от необходимости продолжать.

– Именно так. Знаешь, дорогая, иногда я даже забываю, что мой сын наполовину англичанин. У него чисто греческая привязанность к семье. Каждый год Никос требует, чтобы родственники собирались вместе. Он называет это «наши каникулы» и даже не подозревает, сколь мучительны они для меня.

– А в чем дело? Вы с ними не ладите? – Может, причина в ее чисто английском снобизме, подумала было Маджи, но сразу же отбросила такую мысль. Чопорностью Дороти Костаки не отличалась, наоборот, открыто и дружелюбно общалась с людьми, не заботясь, есть ли между ними дистанция, будь то происхождение или чисто клановые различия.

Дороти с удовольствием попробовала чай, который принес стюард, поставила чашку на маленький столик и очень серьезно посмотрела на Маджи:

– Помнишь, в кафе на Крите я обещала как-нибудь рассказать историю своей жизни? Пожалуй, настал такой момент.

Девушку озадачил странный тон хозяйки, но было бы глупо возражать, если человек хочет выговориться или излить душу. Возможно, благодаря откровениям матери и поведение ее сына станет в чем-то понятней?..

– Как ни странно, она напоминает греческую трагедию. Именно так. Тра-ге-ди-ю… Мой Дими – трос Костаки был человеком чести и женился на мне, когда я забеременела. Я любила его до безумия и считала себя счастливейшей из женщин. Старший брат Димитроса жил в Нью-Йорке с женой Аспасией и дочерью Медеей. Ты их сегодня видела. Моему Никосу исполнилось двенадцать, когда они впервые навестили нас. Я заметила, как мой обожаемый Димитрос смотрит на Аспасию, и поняла, что они не просто друзья. На вечеринке в их честь она совершенно откровенно призналась мне, что Димитрос с юных лет был влюблен в нее. Она предпочла старшего из братьев, потому что тот уже крепко стоял на ногах и имел приличное состояние, но стоит ей только поманить пальцем, как Димитрос окажется у ее ног!

– Господи! Какой ужас!

– Сначала я думала – врет! Набивает себе цену передо мной… Набралась духу и спросила мужа напрямик. Лучше бы он тогда соврал… Но Димитрос действительно познакомился с юной Аспасией раньше, чем брат, и фактически свел их друг с другом. Он называл меня дурехой, клялся и божился, что давно забыл увлечение юности, уверяя, как радуется счастью брата. Я постаралась поверить ему, и следующие шесть лет мы жили как раньше. Только я уже знала обидную для любой женщины деталь – ты не первая избранница своего кумира.

– Какое это имеет значение, он ведь любил вас… – попыталась было возразить Маджи.

– Аспасия с мужем и дочерью приехали снова. Им нравилось после Нью-Йорка отдыхать в родной Греции. Я не возражала, хотя тайный червь точил мне душу. И надо же было такому случиться – ее муж внезапно умер, и горюющая вдова – как это принято у греков – осталась жить с нами. Поначалу пришлось смириться, а через несколько месяцев я поставила ультиматум. К тому времени Никос уже поступил в университет, поэтому мы и купили особняк в Лондоне. По телефону я заявила мужу, что остаюсь с сыном в Англии, а у него есть выбор: или он выгонит из нашего дома золовку с дочерью, или мы разводимся и в Греции ноги моей не будет. Дольше терпеть я не могла. На другой же день он сообщил, что заказал билет на самолет, что нам надо объясниться, а не пороть горячку, что самолет прибывает в Хитроу в шесть утра… Но, как это свойственно греческим трагедиям, – он погиб по дороге из аэропорта в автомобильной катастрофе.

– О Боже! – в ужасе воскликнула Маджи, не успев заметить озорных искорок в голубых глазах Дороти.

– Я никогда не говорила Никосу о событиях, предшествовавших этому ужасному дню. Да и как бы он отнесся к факту предстоявшего развода из-за родной тетки. Не омрачать же мальчику память о любимом отце! Поэтому Никос и не понимает, почему я до сих пор прохладно отношусь к нашим греческим родственникам. Они как клин между мною и им.

Аспасия не захотела возвращаться в Нью-Йорк и обосновалась в Афинах, я же предпочла Лондон. Никосу тоже по душе Греция, где он и проводит большую часть времени. Университет мой сын бросил. Кто бы еще продолжил дело отца? Теперь мотается по всему свету…

Пять лет назад Аспасия снова вышла замуж за человека, которого ты сейчас видела. Его зовут Александрос Веакис. Он вполне сносный, с ним можно ладить, хотя…

Каждый год по настоянию сына я посещаю виллу на острове Сирое. Фактически он мой: муж подарил, когда мы поженились. Раньше это было мое самое любимое место на свете, но после всего, что случилось, мне, поверь, не доставляет удовольствия бывать там…

Маджи никогда не слышала ничего более потрясающего. Беспощадная судьба сама разрубила узел, завязанный страстью и ревностью! Бог мой, как же она наказала бедную Дороти! А собственно, за что?.. Разве муж на самом деле дал ей повод, или Дороти нафантазировала, взвинтив себя до предела? Но нельзя же годами держать обиду в себе, так и свихнуться можно. Обняв хозяйку за плечи, Маджи тихонько сказала:

– Вы напрасно таитесь от сына. Он взрослый, умный человек и пойдет вам навстречу, постараясь лишний раз не травмировать вам душу из-за встреч с родней…

– Дело не в этом. Он больше грек, чем настоящие греки. Семья – все для него! Я не смогла разочаровать его в восемнадцать лет, а сейчас, когда столько времени прошло, меня вся эта сложная семейная ситуация уже не так волнует.

Если бы Никос не был бесчувственным болваном, подумала про себя Маджи, то давно бы кое-что понял.

– Все равно, я считаю, вам стоит объясниться с сыном.

– Ни в коем случае, девочка. Я бы и тебе не рассказала, если бы знала, как ты прореагируешь… – Дороти выпрямилась и заговорила твердым голосом: – Постарайся сделать меня сегодня как можно эффектнее. За ужином хочу выглядеть лучше Аспасии. Пусть позлится и позавидует. Мое превосходство хотя бы в этом придаст мне силы…

И Маджи постаралась. Дороти выглядела весьма привлекательной леди – с зачесанными наверх волосами, со сверкающими в ушах и на шее бриллиантами, в классическом светло-голубом крепдешиновом платье, скроенном так, чтобы подчеркнуть ее все еще по-юному стройную фигуру.

Сама девушка вырядилась в свое единственное вечернее платье, купленное в маленькой комиссионке в Лондоне, – простенькое, со скромной вышивкой на лифе и подоле, оно обтягивало Маджи как перчатка, и только благодаря разрезу до бедра в нем можно было свободно передвигаться. Свои длинные рыжие волосы она подобрала на затылке, оставив лишь несколько локонов, ниспадавших на плечи. Обычно Маджи почти не пользовалась косметикой, но сегодня дала себе волю: тени, тушь на ресницах, румяна и тому подобное – и знала, что выглядит великолепно.

Поддерживая хозяйку под локоть, девушка ввела ее в столовую. Они опоздали преднамеренно. Дороти не желала рассиживать с другими членами семейного клана за аперитивами с непременной светской болтовней.

Никос Костаки стоял во главе стола, беседуя о чем-то со своей теткой и двумя мужчинами, которых Маджи видела впервые. Когда они вошли, он поднял голову и улыбнулся.

– Рад, что ты все же присоединилась к нам, мама. Мы уже начали волноваться. – Он в упор посмотрел на девушку, окинув ее взглядом с ног до головы, усмешка скривила его губы.

Маджи догадалась: он нарочно дразнится, и приложила максимум усилий, чтобы не покраснеть.

– Вы очаровательны. Такой результат, по – видимому, требует массы усилий и времени, – манерно растягивая слова, проговорил Никос. – Но если ухаживать за мамой и за самой собой слишком хлопотно, скажите об этом прямо, мисс Смит.

– Вовсе нет, мистер Костаки, – огрызнулась Маджи. Называя ее по фамилии, этот выродок явно указывал ей на то место, которое она занимает в изысканном обществе гостей. Но как он смеет с таким оскорбительным сарказмом намекать, чтобы служанка ни на секунду не забывалась! И в то же время Никос демонстративно представил девушке новых гостей, прилетевших, очевидно, на вертолете, звук которого она недавно слышала, когда в своей каюте выбирала платье к столь торжественному случаю.

Высокий светловолосый англичанин лет тридцати по имени Рой Бартон оказался помощником Никоса. Пожилой же грек Рондарис – главным бухгалтером его компании.

Итак, на вечеринке собралось девять человек. Маджи вздохнула с облегчением – не имея пары, она может держаться в тени, особенно не привлекая к себе внимания. Но получилось не совсем так.

Все заняли места за большим прямоугольным столом. Никос, естественно, сел во главе, усадив по правую от себя руку мать, слева – Элизабет. Дороти оказалась рядом с Рондарисом, далее следовала Аспасия с мужем. По другую сторону стола, крыло которого возглавляла Элизабет, разместились Медея, потом Рой Бартон и, наконец, самой последней Маджи.

– Нам явно не хватает одного кавалера, – весело хохотнул муж Аспасии, окинув взглядом собравшихся.

– Один хороший мужчина стоит дюжины, – отозвалась Элизабет, кокетливо тронув рукой с ярко накрашенными ногтями плечо Никоса Костаки.

Маджи невольно скривилась. Теперь понятно, почему тот обратился к ней столь официально.

Явилась его подружка, и он сразу установил для наивной Маджи жесткую дистанцию, чтобы не забывалась.

Никос, великолепно смотревшийся в белом смокинге, благодарно пожал ладонь своей соседке:

– Я принимаю твой комплимент, дорогая Лизи.

На Маджи он даже не взглянул. Тут его кузина Медея явно с капризными интонациями что-то быстро застрекотала на греческом.

Маджи мало интересовал сам разговор, да она и не понимала ни одного слова. Поэтому лишь крутила в тонких пальцах столовые приборы, стараясь побороть свою робость. Ей не терпелось покончить с застольем и уйти. Пустое светское общение угнетало. Белый смокинг Никоса в сравнении с его повседневной одеждой как бы подчеркивал пропасть, разделявшую их… Думая о своем, девушка не сразу сообразила, что гости за столом будто ждут от нее какого-то ответа, и растерялась.

Выручила Дороти:

– Медея пожаловалась на предоставленную ей каюту. Она привыкла к той, где сейчас ты! Но я объяснила своей дорогой племяннице, что нам необходимо быть рядом.

– Незачем оправдываться, ма, – все решено, – отрывисто бросил Никос, и Маджи снова возмутилась его резкостью по отношению к матери. Мог бы быть и повежливее, тем более при всех.

Тут стюард подал первое блюдо. Неприятная тема сама собой забылась. К счастью, ее сосед-англичанин, Рой Бартон, оказался человеком общительным. Когда же он узнал, что она живет в Лондоне и любит в свободное время бродить по художественным галереям, они оба увлеченно разговорились. С явной симпатией молодой мужчина поглядывал на собеседницу, проявлявшую столько познаний в искусстве.

– Рой! – Маджи подняла глаза на суровый возглас, почти окрик Никоса Костаки. – Ты здесь, чтобы работать, а не соблазнять компаньонку моей матери. Будь добр, помни об этом.

Воцарилось молчание. Тишину нарушил смешок Медеи, от которого Маджи зарделась.

Рой Бартон удивленно взглянул на своего босса и ответил как истинный английский джентльмен:

– Мои намерения в отношении Маджи Смит, как и любой другой женщины, исключительно благородны. – Он покосился на девушку и, демонстративно вздохнув, добавил: – Да они и не могут быть иными, если постоянно заботишься о том, чтобы не потерять здоровье в моем сексуально опасном возрасте…

Последовавший за этим хохот разрядил обстановку. Маджи вздохнула с облегчением. Юмор по отношению к самому себе девушка всегда ценила в людях. С такими легче, чем с самоуверенными и высокомерными личностями вроде Костаки.

Сначала подали восхитительный паштет, потом омаров с подобающими соусами. За все время обеда Маджи ни разу не посмотрела на Никоса, хотя постоянно ощущала его присутствие. Глубокий, резонирующий голос действовал ей на нервы, сковывая и мешая насладиться роскошной едой.

Его откровенные домогания накануне и собственная на них бурная реакция теперь всерьез терзали ее. Когда мужчина чертовски уверен в себе, почему бы не позабавиться? Ей бы, дуре, не мешало догадаться об этом сразу, а не ждать очевидных доказательств вроде женщины, которая ему явно под стать. Вон как он любезничает с Элизабет. Рядом с ней любая покажется провинциальной простушкой.

– Подтвердите наконец, Маджи, что я не вру! – прервал ее размышления протяжный голос Никоса. Угрюмо подняв от тарелки глаза, Маджи увидела, с каким интересом все уставились на нее.

– Правда, Маджи, расскажите-ка нам, – капризно попросила Элизабет. – Не могу поверить! Разве кто-то может даже попытаться помериться силой с Никосом, особенно женщина?..

Девушка не понимала, о чем это они говорят, но неожиданно на помощь пришел Александрос Веакис, муж Аспасии.

– Вы по ошибке приняли его за вора? – спросил он, хохоча от души.

Положив вилку на тарелку, Маджи посмотрела через стол на Никоса. В глубине его карих глаз сверкали насмешливые искры, разозлившие ее.

– Я бы не сказала, что по ошибке, – не без сарказма ответила она, выдержав паузу. – Защищая свою сумочку, я, как меня когда-то научили, врезала ему коленом в пах. Надеюсь, вряд ли причинила серьезную травму, о которой стоило бы беспокоиться заинтересованным особам женского пола.

Хохот Веакиса развеселил всех:

– Черт потери! Жаль, я не видел, как наш Никос был повергнут хрупкой девочкой!

Тут рассмеялись все сразу, а Маджи записала на свой счет победное очко. Такого рода остроумие, конечно, было, как говорится, на грани риска, даже вызывающе, но Рой Бартон тоже оценил его. Маджи ожидала, что после замечания Никоса молодой англичанин оставит ее в покое. Однако, храбро проигнорировав своего босса, тот, как ни в чем не бывало, продолжал уделять ей внимание, приводя в немалое смущение. Она чувствовала, что Никос исподтишка наблюдает за ними, хотя в целом общее застолье прошло для нее без особых проблем.

Кофе она и Дороти решили выпить на палубе, где попрохладнее. Впрочем, обменяться между собой впечатлениями им не удалось: тут же, как роскошный лайнер, к ним подплыла золовка. Дороти вежливо подвинулась, освобождая место для Аспасии. Та же по-родственному прильнула к ее плечу. Маджи не сомневалась, что столь явное проявление нежности – не более чем показушный жест.

– Ты помнишь, Дороти, как дружно мы жили, когда были живы наши мужья? Они бы нам не простили, если бы мы не сохранили семью… Спасибо тебе и Ник осу…

Какая сучка, подумала Маджи, с тревогой глядя на улыбающуюся Дороти.

– Прошу извинить миссис Кос гаки, но я должна увести ее, – решила прийти на помощь своей хозяйке девушка. – Уже поздно, а я еще обязана промассировать плечо, иначе боли не дадут ей уснуть.

Маджи помогла Дороти подняться.

– Плечо? – удивленно спросил Никос, случайно оказавшийся рядом. – При чем тут плечо? Неужели артрит так прогрессирует?., Ну-ка, Маджи, если мать помалкивает, надеюсь, вы-то скажете правду?

Девушка была готова наподдать себе – обещала же не проговориться, теперь придется выкручиваться.

Дороти сама пришла ей на выручку:

– Ты напрасно встревожился, Ник! У Маджи замечательные руки, и я просто эксплуатирую ее на полную катушку. Раз уж у меня такая классная массажистка, пусть для профилактики занимается не только моими больными коленками.

– Я провожу тебя до каюты. Маджи последовала за ними следом.

– Ты чего-то недоговариваешь? – тихо спросил Никос, заботливо поддерживая мать. – Знаю, ты можешь быть очень скрытной, но пойми, моя дорогая, любимая ма, нелепо таить от меня то, что связано с твоим здоровьем.

Маджи удивила нежность, с которой Никос смотрел на мать. Может, Дороти действительно следует рассказать ему о вывихнутом плече? Если он такой заботливый сын, наверняка отменил бы утомительные для пожилой леди светские рауты, на которые у нее уходит столько сил. Размышляя над этим, девушка пропустила мимо ушей реплику хозяйки, зато слова Никоса уловила четко. Он явно оправдывался:

– Небо свидетель, мы редко собираемся всей семьей – не больше двух-трех раз в году.

– Да, дорогой, но ты же знаешь, что я люблю Лондон, а остальным он не нравится. – Дороти подняла руку и ласково погладила Никоса по щеке. – Спокойной ночи, сын.

Маджи хотела последовать за ней в каюту, однако Никос нетерпеливо остановил:

– Минутку, Мадж.

Он стоял так близко, что она остро почувствовала возбуждающий запах его одеколона. Отступать некуда. Дверь захлопнута. В мерцающем свете тускло освещенного коридора они одни.

– Чего вы хотите? – собрав всю волю, спросила девушка.

– Вас, Маджи, – прошептал он, склонившись и нежно прильнув к ее губам. Уклониться от поцелуя не хватило сил, ноги предательски задрожали, стали как ватные. Она пришла в себя, только когда Никос вдруг произнес: – Да, я хочу вас, это истинная правда, но я потерплю… пока не узнаю точно, что вы с мамой задумали.

Ах вот в чем дело, пронеслось в голове девушки. Никос опять поддразнивает ее, как вчера, а она почти поддалась искушению… Взяв себя в руки, Маджи холодно ответила:

– Ваши намеки насчет какого-то заговора уже надоели! Если вы такой мнительный, обратитесь к врачу. И пропустите меня, наконец. Дороти ждет, я нужна ей.

– И мне тоже… Вы даже не представляете, как нужны мне! – хрипло проронил Никос. Он чуть прикусил мочку ее уха, ласково скользнул пальцами по шее и вырезу декольте на груди. Маджи резко высвободилась.

– Лучше идите к своей Лиз, – процедила она сквозь зубы. Ему не удастся снова поставить ее в глупое положение. – Ваша дама сумеет оценить столь страстные мужские призывы, вы с ней одного поля ягода!

– Может быть!.. Только не думайте, будто Рой Бартон окажется для вас более подходящим. Я этого не допущу.

Возмутительная наглость! Можно подумать, печется о нормах нравственности, а сам позволяет себе любые вольности… Да Бартон джентльмен! Не то что этот самодовольный кретин, возомнивший себя неотразимым!

Решительно оттолкнув Никоса, Маджи скользнула в каюту и захлопнула за собой дверь.

Миссис Костаки, сидевшая за туалетным столиком, моментально отметила чуть растрепавшуюся прическу девушки, явную возбужденность, но виду не показала.

– Как ты думаешь, Никос понял, что меня сильно беспокоит плечо? Я бы не хотела. Напрасно ты обмолвилась об этом.

– Конечно, напрасно. Нечаянно вырвалось. Не стоило огорчать такого человека, как ваш сын, лишними душевными переживаниями. – Вслух девушка произносила вежливо-успокоительные слова, а про себя думала совсем другое. Эгоист вроде мистера Костаки больше интересуется собственной персоной – все остальное лишь видимость и притворство…

Следующие дни показались Маджи смесью рая и ада. Яхта величаво плыла по прозрачным голубым водам мимо островов, сплошь покрытых густой зеленью. В тихих бухтах бросала якорь, чтобы мужчины могли с удовольствием порыбачить. Ее тоже приглашали поудить, однако она старалась избегать Никоса.

Под предлогом чрезмерной чувствительности кожи к солнцу Маджи не появлялась даже за общим утренним кофе у бассейна. Вместо этого взяла за обычай плавать пораньше, в семь часов утра. Через несколько суток и этой утехе пришел конец.

Увидев Никоса, она едва не наглоталась воды, но худшее ждало ее впереди. Совершив превосходный элегантный прыжок, тот вынырнул как раз там, где Маджи держалась за бортик. Своими карими глазами он буквально прожег ее. От волнения девушка не могла даже справиться с волосами, мокрыми прядями облепившими ей лицо.

– Девушка, я вас откуда-то знаю. Уверен, мы уже встречались. Разрешите представиться, – в своей обычной манере пошутил он.

– Это старо как мир, – фыркнула Маджи, ошеломленная, однако, тем, что Костаки облек в слова ее собственное ощущение с того момента, как она впервые увидела его на Крите.

– Может, мы были родственными душами в другой жизни? И нас подсознательно влечет друг к другу?..

– Пожалуйста, – задохнулась Маджи, когда его мускулистые бедра коснулись ее под водой, а рука скользнула к талии. – Перестаньте! Вот – вот сюда придет ваша мать.

– Ну и что? Мы оба совершеннолетние, к тому же она будет в восторге, коли ее план сработал.

– Опять двадцать пять! Свихнуться можно. Вы с упорством маньяка талдычите о каких-то планах матери и нахально липнете ко мне. Прекратите немедленно!

– Да не волнуйтесь вы так! Было бы из-за чего сейчас корчить недотрогу. Но имейте в виду, я не отступлюсь, так что не пытайтесь демонстративно избегать меня, будет только хуже.

Маджи заперла за собой дверь каюты и прошла прямо в ванную комнату, скинув на ходу халат и купальник. Включила душ, встала под успокаивающие струи, проклиная про себя Никоса Костаки.

После того памятного утра в бассейне он прилюдно, при каждом удобном случае дотрагивался до нее – клал руку на плечи, целовал в щечку и даже, если заставал одну, ласково касался груди. Маджи пыталась сопротивляться, но бесполезно. Его сверхъестественная способность очаровывать и обольщать лишала ее самообладания. Очень скоро буквально все на яхте обратили внимание на происходящее, а Элизабет, улучив момент, высказалась без обиняков:

– Послушайте, милая, вешаясь на шею Ни – косу, вы ничего не добьетесь. Ему не внове такие, как вы, и как любой мужчина, он не откажется от женщины, столь откровенно предлагающей партнерство… Но не заблуждайтесь – он всегда возвращается ко мне.

Онемевшая от несправедливости, Маджи не нашлась что ответить. Да и вряд ли самоуверенная и злая Элизабет поверила бы. Пусть возвращается к кому угодно, только бы ее оставил в покое…

Но сегодня! Маджи даже застонала, вспомнив сцену за ужином. Сидевшая рядом с ней за столом Дороти тихо посвещала Маджи в свои ближайшие лондонские планы. В продуманном до мелочей расписании та не учла одного – свое ближайшее будущее девушка связывала с открытием собственного салона. Момент самый подходящий. Щедрый гонорар миссис Костаки позволял бы уже зимой приступить к делу.

– Осень я, как обещала, проведу с вами, Дороти, а потом… – Маджи вежливо, боясь обидеть, в который раз объясняла хозяйке свою позицию. – Будете приезжать ко мне. Благодарю Бога, что моей первой клиенткой станет такая женщина, как вы.

– Но ты нужна мне постоянно, а не от случая к случаю.

– Через несколько недель у вас все пройдет. И я вам не понадоблюсь. – Девушка вдруг сообразила, что заговорила слишком громко.

Никос прореагировал немедленно:

– Может, маме вы будете и не нужны, Мадж, но вы знаете, как нужны мне…

За репликой Никоса Костаки последовало всеобщее молчание. В ужасе Маджи оглядела компанию за столом – семь пар глаз оценивающе уставились на ее вспыхнувшее лицо. Восьмая пара, принадлежащая Никосу, таила и иронию, и в то же время возмутительный вызов.

Маджи хотела было отшутиться, но у нее вдруг перехватило горло. Разозлившись на него и на себя, она довольно оскорбительно произнесла:

– Разумеется, чего еще ожидать от вас, мистер Костаки? Ведь пока я присматриваю за вашей матерью, вам не о чем беспокоиться, сбыв ее с рук, вы с чистой совестью можете заниматься исключительно собой…

Его черные брови сошлись на переносице, губы вытянулись в тонкую линию, на загорелых скулах выступила бледность, а глаза потемнели от едва сдерживаемой ярости. Девушке показалось, он вот-вот взорвется, но тут совершенно неожиданно вмешалась Элизабет:

– Ну зачем же так резко! Мы понимаем, что имел в виду Никос. Сын, естественно, хочет, чтобы о его матери хорошо заботились. Вы, судя по всему, устраиваете нашу Дороти, а значит, и его тоже!

Почти сразу же возобновился обычный разговор – все светские тонкости и приличия были соблюдены. Однако Маджи кожей ощущала волны, исходившие от взбешенного Никоса. Когда ужин подошел к концу, она незаметно удалилась.

Выйдя из душа и наскоро обтеревшись большим пушистым полотенцем, прошлепала босиком в спальню и остановилась как вкопанная, увидев, как поворачивается в дверях ручка.

– Откройте, Маджи. Мне необходимо поговорить с вами, – послышался требовательный голос Никоса.

Ну уж нет! Хорошо, что она заперлась я оставила ключ в замке – тут не поможет даже запасной, который у владельца яхты наверняка есть.

Поблагодарив Бога за свою предусмотрительность, она спокойно забралась в постель. Еще одно очко выиграно!

Когда на следующее утро Маджи открыла дверь своей каюты, чтобы пойти к Дороти, ее ждал сюрприз.

Одетая в полупрозрачный дымчатый пеньюар у каюты напротив стояла Элизабет.

Поднеся палец к губам, та прошептала: – Ш-ш-ш… Никосу необходимо поспать. Уже светает… – Ее губы сложились в обворожительную улыбку, и вся она походила на кошку, слопавшую канарейку. – Ну, вы знаете, что я имею в виду, мы ведь не дети…

Глава 4

Маджи была потрясена. Не тем, что внезапно открылось ей, а болью, разраставшейся в груди. Мукой, которая раздирала душу, наполняя до краев неведомой до того яростью. Сомневаться не приходилось. Впервые в жизни она познала ревность и едва владела собой. Сначала ее мысленные проклятия обратились на Элизабет, потом на Никоса. Лишь чуть остыв, девушка попыталась дать беспристрастную оценку собственному поведению.

Она убеждала себя, что, хотя Никосу и нравится игра в поддразнивание, ему наплевать на нее! Он делает вид, будто увлечен, а на самом деле лишь притворяется и лжет! Все так. Почему же ей горько и больно?.. Поразмыслив, Маджи вынужденно призналась себе: в глубине души она питала тайную надежду, что Никос хоть немного, пусть капельку, неравнодушен к ней. Он задел ее едва ли не с самого начала. И нечего юлить – честнее посмотреть горькой правде в лицо…

Хозяйка встретила ее радушно.

– Пришла пораньше – вот и хорошо. Садись. Почему ты бледненькая сегодня? Не спалось?.. Если переживаешь из-за вчерашнего недоразумения за столом…

– Мне стыдно за бестактность, которую допустила…

– Знаешь, милочка, я тоже отчасти виновата. Мне кажется, именно я ввела тебя в заблуждение насчет своих отношений с сыном. На самом деле они у нас очень хорошие, я вижусь с ним гораздо чаще, чем ты думаешь. Он избаловал меня вниманием настолько, что я действительно почувствовала себя несчастной, больной и брошенной, когда мучилась из-за вывихнутого плеча в Лондоне, а он в такой момент, как назло, задерживался в Австралии. Я раскисла от жалости к самой себе, чем и ввела тебя в заблуждение…

Обычно Никос бывает в Лондоне каждый месяц. У него своя квартира, он навещает меня и звонит почти ежедневно. Плюс каждую осень мы вместе отдыхаем на вилле на острове Сирое. На самом деле – он любящий, заботливый сын, который и не помышляет отделаться от матери, тем более сбыть ее с рук…

Теперь Маджи осознала, почему Дороти не удивило появление сына на Крите. Но, поскольку пугала собственная реакция на него, ей все время хотелось в каждом поступке или слове Никоса, обращенном к матери, видеть только плохое. Что ж, коли слепая – так ей и надо. В свое оправдание она тем не менее сказала:

– Я поняла, Дороти, но бесцеремонное замечание вчера вечером я сделала в порядке самозащиты. Ваш сын, похоже, наслаждается, то и дело поддразнивая меня. Теперь я знаю причину, особенно после того, как увидела сегодня утром Элизабет у его двери.

– Да при чем тут Элизабет? – нетерпеливо перебила Дороти. – Пойми наконец, Никос добрейший и мягкий человек, несмотря на суровый вид. Мне не хочется, чтобы ты плохо думала о нем, тем более, судя по всему, ты нравишься ему.

Нравлюсь? Ну и смех! Да он гоняется за любой юбкой, подумала Маджи. Сексуальный маньяк – вот он кто на самом деле, а не паинька…

– К тому же я хочу, чтобы ты поехала со мной осенью на Сирое. Это очень красивый остров, тебе там понравится. Поездка удлинит наш контракт лишь на неделю-две. Ну, как тебе мое предложение, а?..

Маджи растерялась. Опять находиться рядом с Никосом? Опять подвергать испытаниям себя, дрожа при каждом его прикосновении? Жаждать и отталкивать, верить и сомневаться? Надеяться и отчаиваться?..

Словно почувствовав ее тревогу, Дороти добавила:

– Ну, до этого еще далеко, но ты подумай. Солнце и море – гораздо приятнее, чем слякотная осень в Англии.

– О'кей, миссис, вы меня уговорили, – после некоторого молчания сказала девушка. Поразмыслив, она решила, что очевидный факт связи Никоса с Элизабет уже стал для нее отрезвляющим лекарством, способным излечить от чар, которыми обладает этот мужчина. Все, обещала себе Маджи. На меня они больше не действуют. Я получила хорошую дозу прививки и выздоровела!..

Последующие два дня прошли для Маджи без сбоев и стычек. В общих разговорах за обедами и ужинами, а главное – в сборах к предстоящему отъезду. Гости вместе с Никосом должны были отправиться в Афины, она с Дороти – домой, в Лондон. «Семейные каникулы» кончились. Яхта взяла курс на материк.

Никос Костаки, Рой Бартон, Элизабет большую часть времени посвящали обсуждению своих дел, бухгалтер компании Рондарис буквально не выпускал их даже передохнуть. Семейство Аспасии (в громких спорах между собой) укладывало свой багаж. Дороти скучала на палубе. Прощальный ужин прошел великолепно. Маджи чувствовала себя легко и непринужденно, будто сбросила с плеч тяжелый груз.

Яхта вошла в порт. Первыми по трапу спустились на землю Дороти и Маджи. Стюард грузил вещи в багажник и салон огромного автомобиля, который должен был отвезти их на аэродром. Следом появились остальные и тоже занялись погрузкой. Семейство Аспасии спорило, кому где сидеть. Рой Бартон разговаривал со своим шофером, Элизабет натянула автомобильные перчатки с прорезями, усевшись сама за руль. Не было только Никоса Костаки.

– Я не люблю поезда и самолеты, – обращаясь к Маджи, сказала Дороти и вздохнула. – Просто психоз какой-то, вечно боюсь опоздать.

– Не беспокойтесь, у нас в запасе уйма времени, – отозвалась спокойно девушка, а про себя подумала: все-таки он свинья, коли заставляет мать нервничать.

– Нет, мне лучше заранее пойти и сесть в машину. Помоги-ка мне.

Маджи подхватила ее под руку, чтобы те несколько шагов, которые предстояло пройти, хозяйка могла преодолеть без опасений оступиться или, не дай Бог, потерять равновесие.

Тут-то как раз и появился сын. Вместо спортивной одежды, в которую он обычно облачался на яхте, на нем был строгий, дорогой, явно сшитый на заказ костюм-тройка темно-синего цвета, белая шелковая рубашка в голубую и серую полосочку, однотонный галстук. Черный кожаный «дипломат» дополнял образ преуспевающего, уверенного в себе делового господина.

Довольно бесцеремонно он отстранил Маджи, глянув на нее как на пустое место. – Я сам. Вы свободны.

Маджи вздрогнула, все внутри оборвалось. Да это он, он! Будто пелена спала с глаз. Семь лет назад именно этот человек сказал ей точно такую же фразу «вы свободны». Недаром, встретившись и познакомившись с Никосом Костаки, ее все время неотступно преследовало неясное ощущение, что она откуда-то знает его. Без сомнения, так.

Круто развернувшись, Маджи ринулась к автомобилю и даже не кивнула, когда настал момент прощаться. Кажется, он сказал что-то резкое насчет ее «вежливости», но ей было плевать. Она и не думала скрывать свое презрение.

Семь лет назад, первый же рабочий день в престижном «Клубе здоровья», куда она попала сразу после колледжа, оказался для нее последним. Высокий, темноволосый, в синем костюме и с черным кейсом в руке мужчина по-хозяйски распорядился ее судьбой, бросив лишь «вы свободны». Сейчас Маджи могла поклясться: тем человеком был Никос Костаки!

К счастью, Дороти не обратила внимания на ее смятенные чувства. В самолете дремала, а когда добрались до лондонских апартаментов, почти до самого ужина отдыхали каждая по своим комнатам. Только уже сидя за столом, Дороти заботливо поинтересовалась:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Вид у тебя не очень.

– Я плохо переношу самолет.

– Ничего удивительного. Гудит как проклятый. Самое лучшее для нас побыстрее покончить с едой и отправиться спать. Я обойдусь сегодня без массажа, а ты, пожалуйста, не вздумай на ночь читать.

И все-таки Маджи выбрала момент поговорить. Довольно непринужденно она задала вопрос, который не давал ей покоя весь день:

– Надеюсь, миссис Костаки, вы не сочтете меня бестактной, если я спрошу, какой областью бизнеса занимается ваш сын? Это, полагаю, не коммерческая тайна?..

Дороти рассмеялась:

– Я ничего не смыслю в коммерции, поэтому не могла бы выдать ни одного секрета даже под пыткой. Да мы, кажется, уже и говорили с тобой на эту тему… Когда Никосу пришлось заняться семейным пароходством, оно переживало не лучшие времена, и он всерьез потрудился, чтобы сделать его прибыльным. С годами преуспел, расширил дело, вложил средства в другие отрасли. Всего я не знаю, да мне и неинтересно…

– Говорят, он владеет еще и клубами здоровья в Лондоне?.. Вроде я слышала об одном в Уимблдоне, – вскользь спросила девушка, упомянув название клуба.

Ответ Дороти подтвердил то, что Маджи уже знала.

– Понятия не имею, хотя название мне как будто тоже знакомо… Возможно, из газетной светской хроники. Знаешь, вокруг крупных бизнесменов всегда много разного рода разговоров, слухов. Никос не исключение. При случае сама у него можешь спросить про этот клуб.

Однако Маджи не требовалось ничего уточнять. Своя яхта, свой вертолет, этот прекрасный особняк, забитый антиквариатом, собственный остров… Бог мой! Маджи даже заскрипела зубами. Ей, можно сказать, повезло оказаться в подобной обстановке, но теперь она точно знала один из источников такого богатства. Источников, которые приносят сплошное счастье людям вроде Костаки, другие же…

Сейчас, сидя в постели и уронив голову на руки, она думала о Шейле, единственной своей подруге, умершей так безвременно. Это Никос Костаки и ему подобные довели ее до гибели. Слезы душили Маджи, в висках отчаянно стучало.

Кто сказал, что деньги не пахнут? Злобные мысли метались в ее голове. Еще как! Они пахнут смертью… С ненавистью и отвращением она вспомнила, как Никос Костаки упомянул о своей вилле, выстроенной заново на острове, где ей предстояло побывать осенью вместе с Дороти. Будь прокляты деньги, на которые она возводилась. Пусть сгорит дотла! Окажись Никос Костаки рядом, Маджи в этот момент испепелила бы своим взглядом и его.

Измученная девушка призывала сон, который так и не приходил. Стоило только закрыть глаза, ей грезилась последняя встреча с Шейлой. Как наяву, она вновь ощущала себя восемнадцатилетней, сидящей в маленькой пивной в Ковент-Гарден.

Шейла опаздывала уже на полчаса. Маджи решила подождать еще пять минут. Как ни грустно, но факт: подруги стали отдаляться друг от друга. Этого следовало ожидать: Шейла была года на три постарше и потому раньше Маджи вышла за стены приюта и начала самостоятельную жизнь. У нее появились новые приятельницы, вместе с которыми та сняла квартиру где-то в Ист-Энде. Обидно, что теперь Маджи реже видит ее.

Недавно закончив курсы и получив свидетельство массажистки, косметолога и специалистки по лечению травами, Маджи уже два месяца искала работу в салонах красоты, однако безуспешна. На первых порах выручали деньги, оставшиеся после смерти родителей. Опекунский совет, распоряжавшийся ими, поскольку малолетний ребенок оказался круглой сиротой, расплатился с какими-то фамильными долгами, внес плату за приют и обучение, так что Маджи к своему восемнадцатилетию получила в наследство сущие гроши и золотые часы матери. Сейчас она была на мели и без всяких надежд получить хоть какую-нибудь должность. Поплакаться в жилетку Шейле – единственное, что сейчас могла себе позволить опечаленная судьбой, совершенно сбитая с толку Маджи.

– Кумушка-подружка, извини, дорогая, за опоздание, мы долго не могли найти место для парковки.

Ее любимая Шейла – высокая, прекрасно сложенная блондинка – выглядела сегодня счастливой. Расцеловала и растормошила Маджи, заставила улыбнуться.

– Прости, я не могу долго болтать – мой новый дружок, Рик, остановил машину во втором ряду. Он потрясный парень, к тому же со связями и богат. Я принесла тебе эту карточку. Здесь адрес шикарного клуба здоровья в Уимблдоне – Рик владеет там частью акций. Поезжай завтра же, назови его имя и получишь работу массажистки.

Шейла послала воздушный поцелуй, бросила «чао» и умчалась.

Только задним числом Маджи поняла, какой наивной дурочкой была в тот момент, восприняв происходящее подарком судьбы.

На следующий же день она пошла по указанному адресу, и, как только упомянула имя Рика и предъявила визитную карточку, суровая женщина-распорядительница тут же предложила Маджи работу, сообщив, что та может приступить уже завтра в двенадцать. У Маджи не возникло никаких сомнений: здание располагалось в приличном районе, выглядело шикарно и было прекрасно оборудовано. Ей показали спортивный зал, бассейн с минеральной водой, сауну, индивидуальный кабинет для массажа. Управляющая предупредила ее насчет строгих здешних правил: любой клиент, осмеливающийся даже намекнуть на дополнительные, интимного порядка, услуги немедленно исключается из клуба. Его членами являются представители высшего света – аристократы и парламентарии, и приходят они сюда освободиться от излишнего напряжения и расслабиться. Больше ничего!

Точно в назначенное время Маджи была на месте. Надев специальный комбинезончик и спрятав свои вещи в стенном шкафу, она приветствовала своего первого клиента – пожилого, излишне полного джентльмена.

Немного нервничая, предложила ему снять халат, обернуться полотенцем и лечь животом на кушетку. Она начала, как ее учили. В приличных заведениях массаж мужчины ограничивался спиной, плечами, руками и ногами до колен.

Все случилось через пятнадцать минут, когда клиент перевернулся на спину и грубо потребовал:

– Поживей, детка. Ты знаешь, какую мышцу я хочу расслабить, и она вовсе не между лопаток.

К ужасу Маджи, он схватил ее за руку и нагло потянул к своему половому органу. Взбешенная, она сжала пальцы в кулак и с силой ударила его вниз живота.

Клиент взревел:

– Черт подери! Я плачу деньги и хочу получить то, ЧТО ХОЧУ!

Маджи схватила пальто, сумочку и опрометью выскочила из кабинки.

– Что случилось? – воскликнула управляющая, стоявшая у стола в холле. Рядом с ней девушка заметила высокого черноволосого мужчину в строгом синем костюме и с кейсом в руке. – Куда это вы направляетесь? У вас же клиент!

– Я думала, здесь обслуживают приличных людей, – выпалила Маджи, с отвращением глядя на толстяка, вышедшего следом из кабинки. – А не таких, какие позволяют себе… – Она лихорадочно подбирала слова, но не могла найти.

– В чем дело, сэр? – вмешался мужчина, в тоне которого явственно прозвучали властные нотки.

– Вы хозяин? Ну, за те деньги, что тут берут, я привык к профессиональным услугам, а мне подсунули дилетантку, которая не знает правил игры.

Маджи взорвалась:

– Лучше быть дилетанткой, чем в угоду такой мрази…

Договорить ей не дали.

– Вы свободны, – услышала она все тот же повелительный голос и без оглядки бросилась прочь.

Через три дня Шейла зашла узнать, как у Маджи с работой. Пришлось объяснить, что так называемый «клуб здоровья» оказался заведением, мало чем отличающимся от обычного борделя. Вероятно, не вполне законным, но наверняка весьма прибыльным для его хозяина, который, не выслушав даже объяснений, указал ей на дверь.

Шейла попала в приют потому, что ее родители были наркоманами и оба умерли от передозировки. Маджи могла только догадываться, какое детство выпало подруге, но она хранила по отношению к ней верность за справедливость, готовность всегда прийти на выручку, озорной и веселый нрав.

В тот день она чуть не до слез рассмешила Маджи, когда, приняв высокопарную позу и величественно указав на скромную обстановку комнаты, торжественно произнесла:

– «Вы свободны!» Не кисни, милая! Выкарабкаемся…

На протяжении следующего года Маджи работала в маленьком салоне красоты и не так часто виделась с Шейлой, которая всерьез увлеклась Риком. Потом три года служила на курорте в Шотландии. Они переписывались до того момента, когда последнее письмо возвратилось с надписью: «Адресат выбыл». Так они потеряли друг друга.

Когда Маджи вернулась в Лондон, ей повезло. Работа в лечебном агентстве, обслуживающем своих клиентов на дому, во-первых, была интересной и прилично оплачивалась, во-вторых, позволяла в свободное время совершенствоваться в профессии.

В больнице по соседству с квартирой, которую снимала, она всерьез занялась клинической терапией. Помогала женщинам косметическими и другими лечебными средствами маскировать последствия хирургических операций, портившие их внешность. Это была отличная школа. Девушка могла гордиться собой. Из простой массажистки она превратилась в опытнейшего, искусного специалиста.

Однажды, месяцев десять назад, к Маджи пришел полицейский, разыскавший ее через налоговое управление. Он-то и сообщил о смерти Шейлы.

Читая письмо, которое тот вручил ей, Маджи не просто испытала горечь утраты – была буквально потрясена. Оказывается, по настоянию своего Рика, Шейла начала работать в том самом «массажном салоне», из которого когда-то сбежала Маджи, где занималась полным «массажем» клиентов-мужчин. Она возненавидела и их и себя, начала пить, пристрастилась к наркотикам, а когда Рик бросил ее, вообще потеряла желание жить.

Последний абзац письма был призывом к Маджи:

…У тебя есть все – внешность, характер и опыт, чтобы завести собственное дело. Не то что у меня. Я родилась неудачницей. Обещай, что не позволишь какому-нибудь сукиному сыну завладеть тобой. Будь верна задуманному. Начни свое дело, стань хозяйкой самой себе. Сделай это ради меня. Покажи им всем!

На следующий день она присутствовала на дознании и испытала некоторое облегчение, когда следователь оставил открытым вопрос, преднамеренно ли ее умершая подруга приняла слишком много алкоголя и наркотиков или что-то заставило ее сделать это. Письмо отчасти помогало пролить свет на истину, но ведь прямых улик и доказательств в нем не было! Да мало ли наркоманок таким образом сводят счеты с жизнью? Для следователя этот случай был рядовым, обыденным. Для Маджи – постоянной кровоточащей раной. Она организовала похороны и оказалась единственной, кто присутствовал на них…

Маджи громко застонала. Воспоминания всколыхнули в ней боль утраты с удесятеренной силой потому, что Никос Костаки, и теперь она знала это твердо, не последнее действующее лицо разыгравшейся драмы. Выхода не было, оправдания себе тоже – ей необходимо оставить работу у Дороти. Завтра же!

Всю ночь она не сомкнула глаз.

Утром, закончив массаж, Маджи объявила хозяйке о своем уходе.

– Я знаю, мы заключили договор на шесть месяцев, а я проработала немногим более одного. Простите, но мне действительно лучше уволиться…

– Ничего не понимаю, Маджи. В чем дело? Что не устраивает тебя? Надеюсь, не мои капризы? Или я доставляю тебе слишком много хлопот?

Девушка чувствовала себя палачом. Как сказать женщине, что ее сын самый низкий из негодяев и что ты не желаешь больше видеть его?

– Я могла бы повысить тебе зарплату. Ты действительно заслуживаешь этого. Я буквально оживаю, когда твои руки массируют суставы.

– Хороших массажисток много. Мне есть кого вам порекомендовать.

– Нет, я хотела сказать о другом. Твоя техника лишь физическое дополнение к появившейся во мне уверенности, что я справлюсь со своими болячками. Ты для меня эликсир молодости и здоровья, поверь, я не преувеличиваю. Будь у меня дочь, я хотела бы, чтобы она походила на тебя.

На глазах Дороти показались слезы. Она была так искренне расстроена, так горячо молила, что Маджи, в конце концов, сдалась. Однако твердо для себя решила одно – Никос Костаки не существует для нее больше! Она воздвигнет непреодолимую преграду и сможет если не подавить, то скрыть свою ненависть к этому подлецу…

Дороти отдыхала в своей комнате, а Маджи занималась небольшой постирушкой, когда зазвонил телефон. У прислуги выходной день, поэтому девушка быстро вытерла руки и сняла трубку:

– Алло?

– Маджи, я так надеялся, что ответите именно вы. Скучаете по мне, зеленоглазая?..

Первым ее порывом было повесить трубку. Борясь с яростью, которую вызвал у нее сам голос Никоса Костаки, холодно ответила:

– Боюсь, ваша мать спит, мистер Костаки. Позвоните попозже.

– Я не спрашивал про маму, я хотел знать, не скучно ли вам без меня, – поддразнивающе поправил он. – С чего вдруг такой официальный тон, Маджи?.. Дуетесь из-за того, что меня нет рядом?..

– Нет. Слава Богу, что вы далеко! – И она бросила трубку. Самомнение этого человека вконец обозлило ее. Если только существует способ наказать, я заставлю его дорого заплатить за все, уговаривала себя девушка. Телефон снова зазвонил. Она не сомневалась, опять он! Не хватает еще, чтобы разбудил Дороти! Собрав волю в кулак, Маджи решила все-таки ответить.

– Никто и никогда не бросает трубку, разговаривая со мной, ясно, дорогая? – В голосе уже не было слышно насмешки, одни лишь повелительные интонации.

– Мистер Костаки, я уже сказала, ваша мать спит. А мне не о чем разговаривать с вами ни сейчас, ни когда-либо впредь.

– Что стряслось? Откуда столько сарказма? Я вас не узнаю.

Вот и хорошо, подумала Маджи. Значит, ей удалось справиться. Теперь она уже не безвольное существо, моментально поддающееся его обольстительным мужским чарам…

– Мадж, вы слышите меня?

– Да, сэр. Не вижу смысла в нашем разговоре, если вы ничего не хотите передать матери. Я скажу о вашем звонке.

– Не надо, найду способ переговорить с ней лично.

Теперь он бросил трубку. Девушка облегченно вздохнула. Конечно, держать дистанцию на расстоянии Греция – Англия проще, чем с глазу на глаз. Но в ближайшее время ей это не грозит. Во всяком случае, Дороти на его приезд не рассчитывает и никак к нему не готовится. Значит, жить можно спокойно…

Маджи расположилась в шезлонге в задней части сада, чтобы позагорать. Старая леди поехала к одной из приятельниц, и в распоряжении девушки оказалось несколько свободных часов. Кому нужен отдых за границей, размышляла она, если в Англии стоит такая превосходная погода? Закрыв глаза, Маджи наслаждалась тишиной, покоем, ласковым теплом солнца. Опасение увидеть Никоса прошло за последние две недели. Он звонил каждый день, однако Маджи делала вид, что занята, поэтому ухитрялась сама не подходить в телефону, намеренно предоставляя такую возможность хозяйке или кому-то из прислуги.

Состояние Дороти значительно улучшилось, плечо и суставы постепенно восстанавливали подвижность, но она и слышать не хотела, чтобы отпустить свою помощницу. Вместе они посещали художественные выставки, театры, оперу, хозяйка стала для девушки чем-то вроде старшей подруги, за что ей можно было быть только благодарной. Даже между родственниками такие отношения встречаются не часто. И если бы не Никос, Маджи вполне могла сказать, что она сказочно везучая.

Сквозь закрытые веки девушка ощущала солнечное тепло, разнежилась, задремала и вдруг…

– Спящая красавица, ожидающая своего принца. Картина, достойная кисти живописца.

Маджи вздрогнула. Появление Никоса ошеломило ее.

– И дождалась жабу, – сверкнув глазами, ответила она довольно нагло.

Он удивленно приподнял одну бровь.

– Я надеялся на более радушный прием. Бросил дела и примчался только для того, чтобы повидать вас и маму.

– Не стоило беспокоиться. Мы вполне обходимся сами, – уже спокойнее ответила Маджи, пожалев о своей минутной вспышке.

– Уверен, что так, – согласился Никос. Он сбросил пиджак прямо на землю, освободил узел галстука и расстегнул три верхние пуговицы рубашки. – Вы отлично спелись. Но коли мать запретила мне даже разговаривать с вами по телефону, я решил сыграть в ее же игру и провести несколько недель здесь.

Так вот почему ей так легко удавалось избегать междугородных звонков – об этом позаботилась Дороти. Любопытно, почему она так поступала? Наверно, не хотела быть свидетельницей очередных стычек между нами, подумала девушка.

Никос опустился на мягкую зеленую траву рядом с ее шезлонгом, вытянул перед собой длинные ноги, закинув руки за голову, блаженно подставил лицо солнцу.

– Признаюсь, вам удалось подпортить мне настроение, – насмешливо протянул он. – Но оно исправится, если я услышу, что вы иногда хотя бы скучали по мне.

– Скучала? Как по дырке в голове! Я разве похожа на чокнутую?..

– Вижу, моя дорогая мамочка не раскрыла вам свой маленький секрет. – Его глаза были закрыты, голос звучал довольно грустно. – Вы, очаровашка Маджи, одна из длинного ряда компаньонок, парад которых мать устраивает каждое лето в напрасной попытке женить меня. – Он взглянул на девушку с ухмылкой. – На этот раз она превзошла себя. Вы оказались намного лучше, чем большинство ваших предшественниц. Обычно я забывал о них через несколько дней.

Маджи едва подавила желание выцарапать его бесстыжие глаза. Опять насмехается и подначивает ее! Не выйдет. Он врет, как дышит. Но даже презирая его, она признавала, что Никос дьявольски привлекательный мужчина, умело пользующийся своим обаянием.

– Моя мамочка могла бы заткнуть за пояс самого Макиавелли. Если вы не поняли этого, то просто наивная глупышка. Выбрав вас, она сделала удачный ход. Для ваших предшественниц ей приходилось выдумывать хитроумные прикрытия, а с вами полный порядок: пожилая дама обзавелась наперсницей с хорошими медицинскими навыками. Обижайтесь не обижайтесь, но соответствующие справки по вашей биографии мне пришлось навести.

Маджи разозлилась.

Неужели он действительно считает ее работу у Дороти лишь уловкой, чтобы привлечь его драгоценное внимание? Да к тому же имеет наглость собирать сведения о ней!

– В прошлом году мама наняла себе учительницу греческого языка, которая и двух слов связать не могла, в позапрошлом – библиотекаршу, якобы составить каталог книг, которых в ее доме всего-то штук пятьдесят, а для «музыкантши» даже роялем обзавелась. – Он от души расхохотался, грубые черты его лица смягчились. В них появилось что-то мальчишеское. – Вы, пожалуй, самая удачная ее приманка. Если бы я действительно склонен был жениться, то мог бы поддаться искушению…

Маджи отвернулась, лишь бы не смотреть ему в глаза, припомнила, как едва не поддалась чарам Никоса, его поцелуям и ласкам… Боже! Как бы возненавидела она себя, узнав наконец, что он собой представляет! Надо же было судьбе свести ее с человеком, занимавшимся тем самым бизнесом, который когда-то привел ее подругу к гибели. От одной этой мысли мутило.

– Не льстите себе, мистер Костаки. Вы были бы последним мужчиной на земле, за которого я согласилась бы выйти замуж, – сухо произнесла Маджи и поднялась с шезлонга.

Одним упругим движением тот вскочил, обнял ее за обнаженные плечи.

– Не прикасайтесь ко мне!

– Я и не подозревал, что это так неприятно.

– Теперь знаете…

Прищурившись, он вгляделся в ее бледное лицо.

– Вы стали какой-то другой. Не понравилось оказаться пешкой в маминой игре? Чепуха, не берите в голову.

– Если вы сказали правду, сегодня же уйду! Я действительно не хочу быть пешкой, особенно в руках такого типа, как вы.

В его голосе зазвенела сталь:

– Что за оскорбительные намеки? Я такого не прощаю!

– И не надо. – Маджи не собиралась препираться с человеком, который по сути был немногим лучше обычного сутенера. – Пропустите. Ноги моей больше не будет в этом доме!

– Нет, дорогая! – Он решительно преградил ей путь к отступлению. – Вы подписали шестимесячный контракт, и я намерен настоять на его выполнении, иначе привлеку к судебной ответственности и выкачаю из вас все до последнего пенни.

Маджи откинула голову назад. Ее сверкающие зеленые глаза столкнулись с безжалостными глазами Никоса. Она поняла, что он так и поступит. В нем не осталось и намека на ироническую – насмешливость.

– Не сомневаюсь, – сказала Маджи, не скрывая своего отвращения.

Его взгляд был не менее презрительным.

– Вы меня разочаровали, Маджи. Бросить вызов мужчине, чтобы возбудить его интерес, – это же старейший на свете трюк! А я, глупец, почти поверил, что вы не способны к интригам в духе моей матушки… Что ж, давайте померяемся кто кого… – Он поднял руку и властно взял девушку за подбородок. – Как говорят спортсмены, пусть победит сильнейший.

– У меня нет желания состязаться, тем более с вами, – холодно парировала она.

– А я хочу, Маджи, вы меня заинтриговали, – хрипло произнес Никос. – Я имею в виду не самолюбие, а другие чувства, в которых нам обоим необходимо разобраться.

Прежде чем Маджи поняла, что он намерен немедленно поцеловать ее, она окунулась в черный омут глаз. Сопротивляться его губам оказалось бесполезно. Девушка задрожала, когда сильные объятия сжали ее. Рука Никоса скользнула к ее ягодицам. Ошеломленная стремительностью нападения, она всем телом ощущала лихорадочную мужскую ласку, перед которой практически была безоружна. Надо же вздумать загорать, чтобы оказаться перед ним почти обнаженной. Его сексуальное возбуждение невольно передавалось и ей, распаляя обоих.

– Я хочу тебя. – Гортанный шепот вдруг отрезвил ее. Скольким женщинам он говорил эти же самые слова? Сколькие поддавались его очарованию и каялись потом? Она похолодела.

Почувствовав, что Маджи не отвечает, Никос вопросительно вгляделся в ее бледное как полотно лицо. Он глубоко вздохнул, отстранил девушку от себя.

– Вы правы, я опять выбрал неподходящий момент… В первый раз заниматься любовью мужчина и женщина должны в соответствующей обстановке, а не на ходу…

Маджи вспыхнула, а он, как ни в чем не бывало, поднял с газона свой пиджак и зашагал к дому.

– Заниматься любовью можете где и с кем угодно, только не со мной! – крикнула она ему в спину. Взмахом руки Никос дал понять, что слышал, но даже не оглянулся.

Глава 5

Маджи готова была убить его. Был бы под рукой нож – немедленно всадила бы ему в спину. Животное! Самоуверенный самец! Играет с ней, как кошка с мышкой!

Нет, он не стоит того, чтобы из-за него отправиться в тюрьму. Девушка поклялась найти способ досадить, вернее отомстить мистеру Костаки. И за себя и за всех слабовольных женщин, какой оказалась и ее Шейла… Она знала, как сделает это.

– Я должен извиниться перед вами, Маджи. – Темные глаза Никоса светились золотом в мерцающем огне свечей.

Они ужинали в небольшом французском ресторанчике, где Дороти заказала столик по случаю приезда сына. Она заранее радовалась как дитя чудесному вечеру втроем. Маджи же думала, под каким предлогом отказаться. А вышло все наоборот.

Мать и сын довольно долго разговаривали в гостиной, причем Маджи показалось, что на повышенных тонах. Оба были возбуждены, особенно хозяйка. В результате та наотрез отказалась от ресторана, сославшись на головную боль. В тот момент Маджи решила: видимо, Никос прав насчет макиавеллиевских наклонностей матери.

Как ловко Дороти проделала сей трюк – ушла в сторону, вынудив тем самым согласиться Маджи. И вот они здесь. Ужинают вдвоем при свечах, обмениваясь ничего не значащими фразами. Но то, что Никос Костаки вдруг попросит извинения, она уж никак не ожидала.

– Вы просите прощения?.. Невероятно!

– Пожалуй, – на удивление покорно отозвался он. – До сегодняшнего дня, пока матушка сама не рассказала, я не знал, что она вывихнула плечо и действительно нуждается в постоянной медицинской помощи. Нелепо делать тайну мадридского двора из того, что Дороти хочет жить самостоятельно. Я уважаю ее желание. И хотя вместе со мной ей было бы спокойней, настаивать не собираюсь. Из всей этой ситуации я четко понял: вы для матушки не приманка, чтобы заманить меня в ловушку, а естественная потребность иметь при себе опытную сиделку. Еще раз извините за мою неуместную в данном случае недоверчивость.

Уж не должна ли я чувствовать себя польщенной, коли этот кретин снимает с меня подозрение в заговоре? – подумала раздраженно Маджи. Он всерьез считал меня прожженной интриганкой, унижал, измывался, а теперь надеется, я прощу? Ну уж нет. Пусть получит что заслужил, красавчик!.. Никос Костаки, одетый в черный смокинг, подчеркивавший его ладную фигуру, выглядел великолепно. Еще недавно девушка оробела бы, глядя на такого мужчину. Недавно – да! Но только не сейчас. Слишком хорошо она его узнала.

– Могу ли я расценить ваше молчание, Маджи, как прощение себе? – чуть усмехнувшись, спросил Никос. – Если так, то почему бы нам не начать с самого начала… – Он ласково накрыл ее руку, лежавшую на столе, своей. – Говорят, нельзя в одну ту же воду войти дважды, но, может, попробуем и нам повезет?..

– Почему бы и нет? – прошептала Маджи, ибо в ее голове зародилась столь смелая идея, что она поразилась собственной коварности. Ответив на его пожатие, опустив ресницы, робко добавила: – Хорошо. Попробуем.

Его карие глаза победно сверкнули.

– Отлично, тогда забудем все. Я приглашаю вас к себе.

Никос фактически силой поднял ее на ноги. Бросив несколько купюр на стол и не отпуская ее руки, вывел Маджи из ресторана и усадил в свой черный «ягуар».

Девушка внутренне кипела от такого властного обращения, но старалась не выдать себя. Ишь, как ему не терпится поскорее в койку, аж руки дрожат! Никос действительно с трудом совладал с ключом зажигания и завел мотор в то время, как Маджи исподтишка наблюдала за ним, с откровенным цинизмом оценивая его состояние. Даже заерзал, трусы, небось, жмут от перевозбуждения. Подавив отвращение к ненавистному ей мужчине, она сжала зубы и преднамеренно придвинулись к нему. Прислонила голову к широкому плечу и как бы ненароком коснулась его напряженного бедра…

Подъехав к дому, Никос молча высадил девушку из машины и проводил к лифту. Как только дверцы закрылись, он грубо обнял ее, сильно прижал к себе. Под натиском языка, проникшего ей глубоко в рот, она чуть не задохнулась. А когда мужские руки уверенно обежали все тело, ноги ее предательски ослабели.

К счастью, лифт остановился, дверцы раздвинулись.

– Никос, – тихо произнесла она, упираясь в его твердую грудь, – мы приехали.

– Слава Богу! – простонал он, посмотрев ей в лицо потемневшими от страсти глазами.

В широком коридоре была только одна дверь, и Никос сунул слегка дрожащей рукой ключ в замок. Потом повернулся, обнял Маджи за талию и ввел в квартиру…

Девушка огляделась. Здесь было изысканно уютно. Фотографии родственников, полотна признанных мастеров на стенах. Почетное место занимала картина, похоже, принадлежавшая одному из импрессионистов. Глубокие кожаные кресла и два дивана располагались так, что в них можно было наслаждаться теплом от камина и одновременно видом из окна. Шторы были раздвинуты, и весь Лондон казался как на ладони.

– Не могу поверить, что ты здесь, Маджи. – Глубокий голос Никоса прозвучал у нее за спиной, и она снова оказалась в его объятиях. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу. С того самого момента, когда на Крите ты сбила меня с ног, я жаждал одного – оказаться с тобой в постели… – Его губы осыпали легкими поцелуями ее глаза, щеки, кончик носа, все лицо… Маджи была потрясена такой нежностью. Чего-чего, а этого она никак не ожидала. – Возможно, во мне говорило уязвленное самолюбие, и я хотел наказать тебя, взяв реванш на другом поле. – Губы Никоса ласково пробежали по ее шее, когда она откинула голову назад, пытаясь избежать жадного рта. Не получилось. От горячего поцелуя сердце девушки отчаянно забилось, и она едва не забыла, зачем пожаловала сюда.

– Наказать меня? – прошептала Маджи. В наказании нуждается Никос, она должна помнить об этом, ни на секунду не расслабляясь!

– Знаю, знаю, глупая мужская гордость. Но когда мы оказались на острове на пляже, красота твоего тела, песчинки на нежной коже груди, то, как ты смутилась от моего прикосновения, – все это перевернуло меня. Сам не знаю, что произошло со мной. Я потерял покой… Мне даже стало наплевать на то, что ты – очередная ловушка, расставленная «заботливой» мамой. Я помимо воли, как на заклание, стремился попасть в нее. Помнишь, однажды на яхте ты явилась на ужин в этом же вечернем платье. Ты в нем умопомрачительна! Родственников и посторонних рядом с нами было слишком много. И мне не следовало бы при всех говорить, что ты нужна мне… Вырвалось само. Но я сказал тогда правду…

Он говорил взволнованно, искренне, нежно, и Маджи хотелось ему верить. Но в то же время точил червь сомнения. С его-то богатым сексуальным опытом немудрено научиться так бойко лгать. Она сама была свидетельницей тому, как на яхте Никос разделил свою постель с Элизабет. Вот в чем правда, а не в сладких речах, которыми можно заслушаться.

– Я пытался держаться подальше от тебя, но последние две недели, пока мы не виделись, превратились в ад. Я скучал по этим рыжим волосам и изумрудам глаз. Я думал о твоем теле в самые неподходящие моменты, пока сегодня не понял, что сойду с ума, если наши отношения не получат логического завершения… и ты не станешь моей. Маджи была опасно близка к тому, чтобы забыть, зачем она здесь, и только когда почувствовала, как Никос распускает молнию на спине платья, собрала остатки самообладания.

– Подождите, Никос, – произнесла она дрожащим голосом. – Вы сами сказали – наши отношения требуют логического завершения. Но брак – очень серьезный шаг. Вы уверены, что готовы сделать его? Вы же закоренелый холостяк!

– Брак? Кто, черт побери, говорит о браке? – Он отпустил Маджи и отпрянул назад, как если бы был поражен электрическим ударом. Маджи прикусила губы, подавляя рвавшийся наружу смех.

– Извините, если не так что-нибудь поняла, – продолжала играть роль девушка. – Но боюсь, это единственный способ получить меня.

Глаза Никоса угрожающе сощурились.

– Я хочу, чтобы ты стала моей – вот как я сказал. И твои увертки меня не остановят. Так и будет!

Он пробежал нежным длинным пальцем по подбородку, горлу, обнаженному плечу, груди, обтянутой легкой тканью, так что сосок моментально набух. Лицо Никоса удовлетворенно засветилось: он сразу уловил, как отреагировало ее тело.

– Господи, какое самомнение! – Маджи резко высвободилась и решительно направилась к двери.

Никос действовал стремительно – схватил ее за плечи, развернул лицом к себе. Его глаза стали холодными.

– Зачем притворяться? Ты же хочешь меня! И нечего изображать недотрогу, – цинично процедил он. – Массаж – профессия не для скромниц. Сотни мужчин, должно быть, испытали твою ласку. Неужели же ты всегда требовала брака, прежде чем удовлетворить их желание? – Он насмешливо приподнял одну бровь. – Игра в целомудрие не обманет меня и на секунду. В твои годы и при солидном опыте постоянной работы с мужчинами – это просто нелепо… Так что не делай слишком высокие ставки, а то я решу, что игра не стоит свеч.

Презрение переполняло в это мгновение девушку. Ей действительно пришлось вкалывать ради того, чтобы выкарабкаться и стать на ноги, а он обливает ее грязью? Да как он смеет! Надеялся, она упадет к его ногам, как зрелый плод? Что ж, его ждет жестокое разочарование.

– Тебе вряд ли удастся трюк насчет женитьбы, какой бы невинный овечкой ты ни прикидывалась. – В его словах и улыбке не было юмора. – Я ничего не покупаю, не сняв сначала пробу.

– Не сомневаюсь, – с отвращением произнесла Маджи, зная, на какую низость он готов, лишь бы заработать деньги.

– Так чего тогда возмущаешься? Взглядом Никос смерил девушку с головы до ног, как бы оценивая ее стать, прищелкнул языком, мол, годится, облапил бедра, прильнул к губам, стараясь разжечь в Маджи желание. Ответом ему был ледяной холод. Брови Никоса удивленно сошлись на переносице.

– На яхте ты была возбуждена, быть может, смущена моими домогательствами, но и более восприимчива. Теперь же… как льдышка.

– Сейчас мы одни и вы гораздо опаснее… – прервала его девушка. Если она собирается осуществить свой план мести, ей следует быть осторожнее. Нельзя даже на миг позволить Никосу заподозрить, до какой степени она его презирает.

Он долго изучающе смотрел на нее.

– Ты хочешь сказать, что боишься? Давай уточним – меня или себя?

– Может, и вас, и себя, – робко ответила Маджи. – Вы слишком напористы, Никос. – Она чуть не поперхнулась, произнося ненавистное имя, он же расценил заминку на свой лад.

– Маджи, глупенькая, меня-то уж ты напрасно боишься. Я никогда не обижаю женщин, совсем наоборот. Я хочу лишь заняться с тобой любовью. – Последнее прозвучало как стон, и он вновь притянул девушку к себе.

Инстинкт подсказывал Маджи немедленно освободиться от жадных мужских объятий. Она чувствовала, как бьется его сердце. Не дав одуматься, Никос подхватил ее и осторожно опустил на софу.

Нет. До определенного момента она стерпит поцелуи и ласки, когда же Никос отчаянно захочет овладеть ею, повторит требование о браке. Если Маджи правильно разобралась в его характере, он не выпустит добычу даже в экстремальной для себя ситуации, ведь такому упрямому человеку главное одержать победу и покорить!.. И вот, как только обручальное кольцо окажется на ее пальце, она скажет ему правду и высосет из него все до последнего пенни. Пусть уж лучше его грязные деньги пойдут на приюты и другие благотворительные цели, на лечение тех же наркоманов… Если кто и должен заплатить за все, так это Никос!

– Мадж, не притворяйся мертвой царевной. Я же не извращенец какой-то… – Грузно нависший над ее телом Никос чуть приподнялся.

Даже дрожанием ресниц она не выдала своих мыслей, обвила руками его шею, прильнула к груди.

– Вы захватили меня врасплох, – залепетала девушка, запуская пальцы в густые темные волосы на затылке, хотя желала в тот момент одного – задушить дьявола…

Он слишком хитер, она должна делать вид, что тоже сгорает от нетерпения. Маджи провела языком по его губам, почувствовала, как они дрогнули от этой пробной ласки, и поздравила себя с хорошо сыгранной ролью. Но ситуация мгновенно изменилась. Он моментально взял инициативу на себя, откровенно и ясно заявив о намерениях.

Его язык погрузился во влажную глубину ее рта, а рука проскользнула между телами. Маджи затрепетала, ощутив жар, внезапно охвативший низ живота и набухшую грудь. А когда Никос сквозь тонкую ткань платья чуть прикусил зубами сосок, она изогнулась дугой, в испуге задыхаясь от силы собственной реакции.

Нет! – вопил ее разум. Этого не может быть! Однако тело упорно не подчинялось голове.

Маджи и опомниться не успела, как Никос стремительно задрал платье до талии, стараясь раздвинуть ей ноги. Пальцы проникли под край ее трусиков, нежно поглаживая пух волосков. Она не могла сопротивляться невероятному наплыву наслаждения, вызванного такими прикосновениями. Зубами он стянул вниз край декольте, оголив упругую, налитую грудь.

– Никос, не надо. – Маджи знала, что должна остановить его. Еще ни один мужчина не касался интимных частей ее тела, но испытываемое удовольствие было сильнее воли.

– К черту это тряпье, – услышала Маджи. – Тебе нечего стесняться.

Затрещала молния, одним движением он сдернул с нее платье. Не выпуская девушку из объятий, непостижимо ловко избавился от брюк и рубашки.

– Ты так красива, даже красивее, чем я думал, – хрипло проговорил Никос, любуясь ее обнаженным телом. Маджи невольно прикрыла ладонями грудь. – Нет, я хочу смотреть на тебя.

Он заломил ей руки вдоль подушки, обежал глазами впадины подмышек, грудь, живот. Она почувствовала, как твердеет его прижатая к ней плоть. Горячая волна, вызванная упругими, настойчивыми толчками, обдала ее, поднимаясь снизу и охватывая тело. Трепет желания парализовал остатки воли. Они еще не сошлись и не познали друг друга, он только умело возбуждал в ней страсть, равную своей.

– Как божественна твоя кожа, твой запах, твоя грудь, – шептал Никос. И эти слова волновали не меньше поцелуев, которыми тот метил каждый потаенный уголок распростертого под ним девичьего тела. А когда он зажал набухший розовый сосок между большим и указательным пальцами и мягко, поддразнивающее сдавил, молния прострелила Маджи до самого паха, заставив выгнуться дугой. Не думая ни о чем, она потянулась к нему губами. Глаза его радостно вспыхнули. Вместо того чтобы ответить поцелуем, он щекотал завитками волос, покрывавшими его грудь, ее возбужденные соски и дьявольски чувственно улыбался.

О Небо! Ей едва удавалось сдерживаться, чтобы не застонать. Я должна остановить это безумие. Но его рука ласкала впадинку, сбегавшую вниз от пупка, рот жадно метался от пульсирующей жилки на шее к уголкам глаз, посылая сверкающие стрелы наслаждения в каждую ее клеточку.

– Нам с тобой нет нужды в чем-то таком устаревшем, как брак, или в романтической лжи о вечной любви. Твое тело сейчас нуждается в моем. – Никос чуть отклонился. – Посмотри на свои груди – они набухли и жаждут… Как и я набух и жажду тебя… Решай – здесь или в спальне? – прошептал он ей на ухо. – Со мной легко договориться, но дольше я ждать не могу.

Боже, в ужасе подумала Маджи. Она реагирует как истомившаяся по сексу дурочка… Ненавидя себя и его, откуда только взялись силы – она рванулась. Застигнутый врасплох Никос сполз на край дивана.

– С вами, может, договориться и легко, но не со мной, мистер Костаки. Прежде ад замерзнет, чем я лягу с вами в постель! – Презрительно взглянув на него и на ходу натягивая платье, она ринулась к двери.

– Какого черта?.. Подожди, Маджи!

Он спятил, если думает, что я остановлюсь.

Но Никос настиг ее, схватил в охапку, пронес через комнату и бросил на диван.

Маджи думала, что увидит разъяренное лицо, а он, как ни странно, улыбался:

– Начнем сначала?.. Если ты любишь предварительно хорошенько разогреться, взнуздав себя и партнера, – я не против. Но сознайся, неужели ни один мужик не врезал тебе за такие фортели?

Девушка вспыхнула.

– Я… – Мадж чуть не выпалила, как сильно ненавидит его, однако вовремя сдержалась. Слова, как укус комара, а ей нужно отомстить этой свинье. И нашла что сказать: – Может быть, это теперь выглядит и старомодно, но я… никогда еще не спала ни с одним мужчиной… – Маджи опустила ресницы и смолкла.

– Что?..

– Ты слышал, – прошептала девушка, не поднимая глаз. Она только почувствовала, как просел диван под его тяжестью, когда он плюхнулся рядом.

– Невероятно! Тебе уже двадцать пять!.. Как могла такая красивая женщина сохраниться невинной до сих пор? – Его голос выражал явное недоверие.

– Наверно, не у каждого человека есть принципы, а для меня счастье, секс, любовь, семья – нечто единое. И ничто по отдельности меня не устраивает.

– Вот как? – подначил Никос, с прищуром взирая на нее.

– Так. – В общем-то она не лгала, хотя вряд ли призналась бы Никосу, если бы не ее мстительный замысел.

– Значит, то, что десять минут назад ты почти полностью капитулировала, мне всего лишь померещилось? – Рот Никоса цинично скривился. – Мне тридцать девять, я уже не юноша, и мне трудно поверить в твою невинность, как бы стыдливо ты ни уверяла меня в том.

Верить или нет – ваша проблема. Моя сейчас заключается в другом – поскорее оказаться дома.

– Значит, мы так и не завершим то, что так удачно начали? – глядя на девушку, ухмыльнулся Никос.

– Ни в коем случае. – Она отвернулась, чтобы не видеть, как он не торопясь натягивает брюки, рубашку и пиджак.

– Ну, случай можно и организовать… Только тебе он мерещится исключительно в брачном ложе, а я не такой глупый, чтобы попасться.

– Таково мое условие, – огрызнулась Маджи.

– Драгоценности, меха, вилла в Греции?.. Ты убедишься, я щедрый любовник. Подумай. Даю тебе двадцать четыре часа!

Маджи должна была бы испытывать удовлетворение оттого, что Никоса, судя по всему, сексуально влечет к ней. Это льстило самолюбию, но одновременно и пугало.

Полчаса спустя, когда она молча покинула машину, в которой Никос подвозил ее к дому, Маджи вдруг поняла, сколь опасно даже пытаться отомстить такому человеку, как Костаки…

– Дороти, мне нужно спросить у вас одну вещь, я надеюсь на честный ответ, – сказала Маджи, заканчивая утренний массаж. Они уже обсудили вчерашний ужин во французском ресторане. И девушка вполне удовлетворила любопытство хозяйки насчет тамошних блюд и обслуживания, утаив, конечно, о… продолжении. – Скажите, вы намеренно не пошли с нами вчера?..

– Да конечно нет, – пожала плечами Дороти.

– А ваш сын сказал мне, что вы… – Об этом надо спрашивать в лоб, решила Маджи. – Ну, он сказал – вы каждое лето заводите себе компаньонку, пытаясь женить его.

Дороти рассмеялась.

– Может, один или два раза я так и поступила. Но разве сие такой уж большой грех?.. Бог свидетель, я хочу увидеть внуков до своей смерти, а я отнюдь не молодею, да и Никос тоже. Он уже приближается к критическому для женитьбы возрасту, о чем я часто напоминаю ему.

– Так, значит, Никос сказал правду? Для этого вы и меня наняли?.. Только скажите откровенно, хотя бы ради нашей с вами дружбы.

– Нет! – оправдывалась хозяйка. – С тобой я не пошла бы на такой трюк. А Никос пусть говорит что угодно, не обращай на него внимания. Обещаешь? Если бы я могла, хмуро подумала Маджи. Горячее возражение Дороти, поспешное «нет» показались ей не очень убедительными. Гордость девушки была задета тем, что миссис Костаки вполне могла и ее использовать в качестве пешки в своей игре.

– Он слишком большой, чтобы не обращать на него внимания, – сухо пробормотала она. Быстро накрыв тело своей подопечной простыней, Маджи добавила: – Я закончила. Пойду помою руки, а вам нужно после массажа, как всегда, подремать. Через час-полтора разбужу.

Затем быстро собрала свои склянки с маслами и направилась к себе.

Маджи никогда не была мстительной, но, когда узнала, что Никос является владельцем проклятого «массажного салона», желание отомстить ему за себя и Шейлу стало навязчивой идеей, постоянно разъедающей мозг.

Завернув кран и вытерев руки, девушка удрученно вздохнула. В теории месть хороша, но на практике все не так-то просто. Маджи понимала, что Никос желает ее, хочет ее, но не так легко превратить его страсть в наказание… Она, конечно, может причинить ему боль, хотя бы посвятив мать в то, какими грязными средствами «драгоценный» сын умножает свое состояние, но справедливо ли приплетать к этому делу пожилую даму, в общем-то не сделавшую ничего, кроме добра?.. Так что остается все тот же план – заставить Ника жениться на ней и сбежать в первую же брачную ночь! Это будет неотразимый удар по самолюбию – раз. А во-вторых, при официальном разводе – и по его карману…

Маджи взглянула на свое отражение в зеркале над раковиной. Зеленые глаза, полноватые губы, мягкие черты лица, открытый взгляд – нет, на роковую женщину-мстительницу она явно не тянет. Да и на красавицу тоже. Единственное привлекательное, что в ней есть, пожалуй, фигура. Длинные ноги, стройные бедра, узкая талия, хороший бюст, хотя и он чуть великоват… Но в общем ничего особенного. Таких, как она, девушек – тысячи!

По спине пробежал холодок. К ней внезапно пришло понимание, что ее безрассудный план заманить Никоса в брак нелеп и глуп! Искусный, динамичный, опытный любовник, он может иметь любую женщину, которую только пожелает…

Маджи криво улыбнулась отражению. Как можно быть настолько тупой и вообразить, что сумеет завлечь такого мужчину в супружество да еще и лишить состояния?.. Единственной, кто пострадает от идиотской авантюры, будет в итоге она сама. Слава Богу, вовремя пришла в себя и одумалась!..

Закрыв глаза, опустив голову на руки, Маджи молилась. Просила Всевышнего простить за греховные помыслы, помутившие разум. А еще умоляла свою Шейлу. Если есть справедливость на свете, Никоса ждет заслуженное возмездие, шептала про себя девушка, но сама я не в силах, да и не хочу ему мстить. Пусть собственная совесть будет ему судьей… Она долго и горько рыдала. Как ни странно, слезы принесли облегчение. Или слова ее молитвы были услышаны?.. Будто груз свалился с плеч, освободив от непомерной тяжести…

Потом девушка постояла под душем, подставляя под холодные струи припухшее от слез лицо, тщательно припудрилась и расчесала волосы. Это помогло успокоиться. Сегодня Дороти собирается в гости, значит, у нее будет свободный день. Есть возможность посмотреть один небольшой салон, объявление о продаже которого Маджи прочла в газете. В конце концов, пора всерьез заняться будущим. Никто, кроме нее, об этом не позаботится. Она доработает у Дороти, избегая как чумы ее сыночка, оформит и получит лицензию для своего дела и навсегда выкинет из головы Никоса Костаки.

Обрадованная своим решением, Маджи вернулась в спальню хозяйки. Прислонившись к ко-, сяку двери, там стоял Никос в застиранных джинсах и домашнем голубом свитере. Вид у него был не то немного растерянный, не то смущенный, впрочем, ей плевать.

– Маджи, дорогая, я не могу в это поверить, – со слезами в голосе обратилась к девушке старая леди. – Подойди ко мне поближе.

– Надеюсь, не вы доставили матушке неприятности? – на ходу бросила она Никосу.

– Какие неприятности, глупенькая. Я в восторге! И напрасно вы от меня таились. Я счастлива, что вы женитесь!

– Женимся?.. – оторопела Маджи и уставилась на Никоса. От изумления дар речи покинул ее.

– Маджи, я предлагаю вам свою руку и сердце, – услышала она словно через вату доносившиеся до нее слова. – Разве вы не поняли это еще вчера?..

На размышления не было ни секунды, поскольку Никос стремительно подошел и обнял, наградив девушку долгим, страстным поцелуем.

Глава 6

Онемевшая, парализованная, скованная шоком… Ни одно из слов не могло передать состояние Маджи.

– Немного больше восторга не помешало бы, – с чуть насмешливой укоризной прошептал ей на ухо Никос.

– Вчера вы предложили мне совсем другое и, насколько я помню, дали сутки на размышление.

– Я передумал… Мама наблюдает за нами – сделай счастливое лицо!

– Вы застали меня врасплох, – выдавила она из себя, высвободилась из его рук и тут же оказалась в материнских объятиях Дороги.

– Я так счастлива за вас обоих, Маджи. И хорошо, что не тянете со свадьбой. Немедленно поезжайте за кольцами, об остальном придется позаботиться мне. – Дороти поцеловала девушку в щеку, отступила назад и добавила: – Мой Бог, только три дня до свадьбы! Нужно торопиться.

Как сомнамбула Маджи следовала за женихом вниз по лестнице. Он не отпускал ее руку ни на минуту. Но почему, лихорадочно думала она, он так круто изменил свое решение? Вчера предлагал любовную связь, сегодня – руку и сердце.

– Ну, так что случилось с вами?.. – прямо спросила Маджи уже в машине, в которой они направлялись в центр города.

Никос будто прочел подтекст, скрывавшийся в ее вопросе.

– Я не собирался жениться. Закоренелые холостяки, как я, не поддаются обычно даже сильному сексуальному влечению… По опыту знаю, так называемые приличные женщины добиваются от мужчины одного – материального обеспечения на всю жизнь. Я уважаю проституток – они сразу называют цену.

– Разумеется, в этом вопросе вы эксперт, – довольно ехидно бросила Маджи.

Никос чуть икоса посмотрел на нее:

– Нет, я ни разу в жизни не платил женщине. Не было необходимости.

Конечно, он не платил женщинам, а заставлял их делать деньги для него, подумала Маджи и едва сдержалась, чтобы не повторить свой комментарий вслух.

– Что же касается изменения моего отношения к браку, то все очень прозаично. До твоего появления я никогда не мучился бессонницей из – за какой-либо женщины… Прошлую же ночь я не спал вовсе… То холодный, то горячий душ попеременно – это не для меня.

– Проще было принять снотворное, – фыркнула Маджи.

Никос ухмыльнулся.

– Таблетки, конечно, вещь неплохая. Но я предпочитаю хороший, здоровый секс. После него тоже отлично спится… Как человек практичный, я просчитал и другие преимущества брака. Например, мама перестает заниматься сводничеством. Она права, мне скоро сорок – пора подумать и о наследнике. О сыне, который продолжит мое дело. – Секунду помолчав, он добавил: – Если бы ты тоже была честна сама с собой, хотя женщинам это и трудно, то признала бы, что с самого первого дня поставила себе цель охомутать меня. И, пожалуйста, не моргай своими зелеными глазищами…

– Но я не желаю выходить замуж только для того, чтобы удовлетворять мужскую похоть и рожать наследников, – холодно проговорила Маджи. События развивались слишком стремительно. Неожиданное предложение Никоса и его самонадеянное убеждение, что она тотчас упадет ему в ноги, заставили ее вновь вспомнить о своем коварном замысле отомстить за Шейлу. Что ж, он, сам того не подозревая, добровольно лезет в петлю.

– Ты бы предпочла услышать клятву в вечной любви вместо тех объяснений своего поступка, которые я честно изложил?..

Повисло тягостное молчание. Конечно, лучше бы Никос сказал, что безумно влюбился, но разве такой человек способен на глубокое чувство? Да нет же! Подумав об этом, Маджи даже опечалилась.

– Но к чему такая спешка? Можно было бы подождать, а не мчаться к алтарю через три дня? – Задав такой вопрос, она фактически сказала Никосу «да».

Он улыбнулся.

– О первой причине лучше пока умолчу. Вторая же очень простая. У меня слишком плотный деловой график… А сейчас возьми свою сумочку, мы приехали.

Никос припарковал машину у одного из самых шикарных ювелирных магазинов Лондона.

– Крентон – мой партнер и друг. Он занимается драгоценными камнями и держит небольшую коллекцию малоизвестного русского ювелира. Думаю, тебе понравится.

Роскошь обстановки привела девушку в изумление. Она вдруг застеснялась своего довольно скромного костюма. Правда, он шел ей, подчеркивая золото волос и зеленые глаза. Хорошо, что Никос галантно держал ее под руку, иначе она спотыкалась бы на каждом шагу, прежде чем сесть за низенький столик, где россыпью лежали восхитительные кольца. Крентон, мужчина лет пятидесяти, с явным удовольствием демонстрировал их одно за другим, профессионально рекомендуя, на которое стоит обратить больше внимания.

– Вот уж не думал, что Никос когда-нибудь женится, но, увидев вас, я понял, почему Он решился.

– Она моя, Крентон, остерегись со своими комплиментами, – шутливо пригрозил другу Никос.

«Моя»! Маджи аж передернуло. Говорит, как собственник, смотрит, как собственник, обращается, как с завоеванной рабыней. Она невольно высвободила плечи, которые Никос демонстративно обнимал, склонившись вместе с ней над столом.

Что я здесь делаю? – в смятении подумала девушка. Или совсем потеряла голову?.. Да не хочу я никакого кольца. Не хочу быть ближе чем в тысяче миль от Никоса Костаки! Он жесток и коварен. Мне ли тягаться с ним? Этот ни перед чем не остановится, если надо, всех устранит со своего пути, пойдет по трупам. А уж ее – свой очередной каприз – высосет и выплюнет потом за ненадобностью…

– Это тебе нравится, Мадж? Примерь. – Никос сам выбрал кольцо и сам надел ей на палец.

Два платиновых кольца, свитых в одно, завершали изумительные изумруды, в обрамлении которых сверкал и переливался внушительных размеров бриллиант.

– Красиво, но оно, должно быть, стоит целое состояние… – На секунду растерявшаяся Маджи совершенно забыла, что когда-то собиралась обобрать этого богача до нитки.

– Мы возьмем его. – Никос наклонился и поцеловал ее. – Это в честь нашего счастливого обручения, моя маленькая колдунья.

Следующие два дня прошли словно в тумане. Она то жаждала немедленно отказаться от замужества, то безропотно шла навстречу приближающемуся событию.

Дороти вела себя как образцовая свекровь. Притащив ее в самый дорогой магазин, лично выбрала и заставила примерить сногсшибательное подвенечное платье. Изящная плиссированная юбка почти до пят, лиф из тончайшего шифона, воздушная фата, крепящаяся к волосам золотым обручем…

Увидев отражение Маджи в зеркале, Дороти аж руками всплеснула:

– Да в нем ты просто настоящая фея с глазами невинного младенца. Потрясающе!

А потом состоялась гражданская церемония. Высокий и элегантный Никос стоял рядом, твердо сжимая ей руку, пока чиновник зачитывал все положенные слова. Она не вникала в смысл, вернее даже не улавливала его. Опомнилась только тогда, когда услышала голос Никоса, громко и твердо произнесшего «да». Теперь настала ее очередь, а она медлила… На секунду ей показалось, будто в глазах Никоса мелькнуло что-то похожее на мольбу.

И в это мгновение рассеялись все сомнения и колебания. Маджи вдруг поняла, что, запутавшись во внушаемых самой себе противоречиях, чуть было не проглядела самое главное – свою любовь.

– Да, – произнесла она дрожащими губами. Никос надел ей на палец кольцо.

– Теперь ты принадлежишь мне. – Он поднял за подбородок ее голову и нежно, бережно поцеловал.

…Для приема были сняты апартаменты-люкс на крыше самого роскошного отеля Лондона. Новобрачных встретили ослепительные вспышки фотокамер. Опубликованное три дня назад в «Тайме» объявление о свадьбе переполошило светских хроникеров. Еще бы, сенсация – знаменитый богач Никос Костаки женится на никому не известной простой девушке.

Разница в их социальном положении на самом деле задевала Маджи. Кто он и кто она? В этом тоже заключалась одна из причин тех колебаний, что постоянно ее мучили. Даже сейчас, в великолепном зале, зеркала которого отражали тысячи огней, ей было не по себе.

Голоса и веселый смех гостей слились в сплошной гул. Наряды, лица, рукопожатия, поздравления… Голова девушки шла кругом.

Позже в огромном обеденном зале им подавали превосходные закуски, а шампанское лилось рекой. Шафер с воодушевлением произнес полную юмора напутственную речь молодым, встреченную всеми громом аплодисментов. Потом Маджи поздравили Дороти и Аспасия, прилетевшая из Афин. Как прекрасно ладят между собой золовки, растерянно подумала девушка.

– Почему ты хмуришься, дорогая? Устала? – шепнул Никос.

– Нет, нет, я в порядке.

– Жаль, у меня был бы предлог увести тебя в спальню…

Маджи подняла глаза. Никос, конечно, опять дразнится. Но как же хорош он сейчас! Будто весь светится…

В это мгновение шафер устроил целый спектакль, претендуя как официальное лицо на свадьбе на свое законное право поцеловать невесту. Следом подошла поздравить молодых величавая Элизабет. Маджи сразу почувствовала ее полный ненависти взгляд. На Никоса же она смотрела так, словно имеет на него особые права.

Грустная улыбка скривила губы Маджи. Она любит Никоса и, давая брачный обет, поступила так не потому, что он заставил или принудил ее, а потому, что в глубине души сама хотела этого.

Девушка оглядела праздничную толпу людей – ни один из них не был ее гостем. А как бы порадовалась Шейла, увидев такую картину: лучший отель, знаменитости, репортеры… Малютка Маджи Смит, девушка из приюта, замужем за самым завидным женихом светской элиты. Она взглянула на Никоса и почувствовала, как тяжелая волна ненависти поднимается в ней. НИ-КО-ГДА она не простит ему Шейлу, даже если из-за этого рухнет ее собственное счастье…

Позже, облачившись в изящный желтый костюм, подобранную по контрасту черную блузку, черные туфли на высоких каблуках, Маджи вышла из отеля, чтобы отправиться с Никосом в Париж.

Усыпанная рисом и конфетти, она села в «ягуар». Никос скользнул на сиденье рядом, смеясь смахнул со своих волос зерна.

– Господи, его такое количество, что можно было бы осчастливить голодного ребенка, живущего в одной из стран третьего мира, – усмехнулся он.

– Сомневаюсь, чтобы тебя беспокоили обездоленные.

Он вдруг обидчиво обернулся:

– Ты ведь меня плохо знаешь, а Маджи?.. – Никос завел двигатель, и они поехали в Хитроу, где их ждал самолет. – Впрочем, это дело поправимое. Вскоре ты узнаешь меня так близко, как только возможно между людьми…

Ну вот он и свернул на привычную дорожку, слегка поморщилась Маджи. О чем бы ни заговорили – кончается фривольным намеком. Она невольно вспомнила день, когда он подарил ей кольцо.

Это событие они праздновали в его квартире. Обедали, шутили, он составлял текст телеграмм-приглашений, кому-то звонил, отдавал распоряжения… Ну могло ли прийти в голову, что, вдруг кинув все, он, как изголодавшийся хищник, бросится на нее?! Ей понадобилось проявить самообладание, чтобы не дать ему уложить себя в постель.

– Ради Бога, женщина, мы уже обручены, и я купил тебе в доказательство кольцо. Я ждал достаточно долго и хочу тебя сейчас. Немедленно, черт побери!..

«Купил» – вот ключевое слово, определяющее все в нем. Да она знает его лучше, чем он себя!

Маджи открыла глаза, только когда самолет взлетел.

Солнечные лучи, проникающие через иллюминатор, осветили профиль Никоса, подчеркнув его несколько грубоватые черты и благородную, едва проступающую на висках седину. Он производил впечатление силой, властностью и мужской зрелостью. Маджи невольно залюбовалась им.

– Ну? – Никос тронул пальцами ее губы, обнял и притянул к себе. – Никак я наконец пробудил в тебе желание, жена?

«Жена», сказал он. Одним этим словом открыв ей глаза на то, что Маджи наделала. Она вышла за человека, которого любит, но никогда не сможет уважать. Какое же кошмарное будущее ей уготовила судьба…

– Опять испугалась, дорогая? Да не трону я тебя. В самолетах ужасно тесные кресла… – Его рука скользнула в разрез между лацканами ее жакета, а губы прикоснулись к губам.

– Полет займет не больше часа и, как только я уложу тебя в настоящую постель, то продержу в ней целую неделю! Подозреваю, тебе придется не так-то легко, поэтому, пока есть возможность, отдохни. Я не хочу, чтобы раньше времени ты чувствовала усталость.

Маджи прикрыла глаза. С ослепительной ясностью девушка поняла, что любовь зародилась в ней еще тогда, когда они вместе слушали музыку Россини. Ее семена прорастали, крепли, пускали корни, вытесняя все, кроме жгучего желания плоти, – рассудок, логику, здравый смысл, осторожность. Кто сказал: «Будьте осторожны в своих желаниях, ибо они могут исполниться»? Как это верно! Она невольно вздохнула.

– Что опять тревожит тебя?

Маджи увидела, что Никос смотрит на нее с неизбывной нежностью и озабоченностью.

От объяснений спасло появление обалденной блондинки-стюардессы.

– Поздравляю, мистер Костаки. Вот уж не думала, что вы когда-нибудь женитесь.

– Я тоже не думал, – рассмеялся в ответ он. – Но с судьбой ведь не поспоришь, Шейла.

Боже! Упоминание этого имени перевернуло Маджи душу, зловеще напомнив об участи подруги… О каком семейном счастье и любви она размечталась, когда между нею и мужем будет незримо присутствовать призрак смерти! Всегда, везде и во всем взывая к отмщению… Да разве она простит себе предательство?.. Жить, спрятав, как страус, голову в песок?.. Это не для нее. С судьбой ведь и правда не спорят.

Если бы Никос мог сейчас прочитать мысли жены, он бы ужаснулся зревшей в ней жестокости…

Наступили уже сумерки, когда они прибыли в небольшой, но роскошный парижский отель.

– Надеюсь, ты не обидишься, что наш парижский медовый месяц продлится не так уж долго. У меня, как назло, скопилось много неотложных дел. Но не волнуйся, я тебе это компенсирую позже. – Никос распахнул перед женой двери заранее заказанного номера. – А потом, как пожелаешь – круиз по Средиземному морю или в Вест-Индию – выбирай.

Чего Маджи желала, так это оказаться сейчас где угодно в мире, лишь бы не здесь. В такси она обдумала дюжину сценариев, но пока не выработала ту линию поведения, которая избавила бы от необходимости притворяться.

Ее взгляд остановился на столе, стоявшем посреди роскошно обставленной гостиной. Приборы на две персоны. Тонкие хрустальные бокалы и шампанское в ведерке, букет роз на длинных стеблях.

– Мы разве ужинаем здесь? – спросила она.

– А где же еще? В медовый-то месяц? – Он обхватил ее сзади и плотно прижал к себе, коснувшись губами шеи. – Наконец-то мы одни.

– Ты говоришь, точно как герой из фильма… И розы, как в дешевом кино, – попыталась она пошутить.

– Если не нравится, попрошу принести другие. Какие ты любишь?

– Лучше закажи ужин, я пока освежусь. В самолете было ужасно душно. – Маджи выскочила в ванную комнату, закрыла дверь на задвижку. Ее сердце бешено колотилось, во рту пересохло. В обычных обстоятельствах сегодняшняя ночь стала бы осуществлением мечты: она вышла замуж за человека, которого любит. Но себя не обманешь… между ними пропасть.

Да поможет мне Бог! Маджи судорожно сглотнула. Какой кошмар!.. Прятаться в ванной комнате – значит лишь откладывать неизбежное. Она должна будет сказать ему правду и надеяться, что он поймет, если, конечно, сразу не убьет ее…

За ужином они не задержались. У Маджи начисто пропал аппетит, зато, нервничая, она усиленно налегала на шампанское. Девушка могла бы поклясться, что Никосу тоже немного не по себе. Они выпили за свой брак, потом Маджи придумала еще несколько тостов, явно затягивая время, и, как ни удивительно, он не возражал. Однако, в конце концов, Никос решительно встал.

– Думаю, мы обойдемся без кофе. А шампанское можно прихватить и с собой, если хочешь. – Взяв за руку, Никос провел жену в соседнюю комнату.

У Маджи глаза округлились при виде громадной кровати, занимавшей здесь центральное место… Скажи… скажи ему сейчас, пульсировало в голове, тогда как взгляд фиксировал выразительные детали: прозрачная ночная рубашка в кружевах – подарок Дороти, черная шелковая пижама, на полу в ногах – шитые бисером шлепанцы… Отступать некуда, она скажет правду и будь что будет…

– Никос, я совершила ошибку. – Маджи отважно повернулась к нему лицом. – Если можешь, прости. Мне не следовало выходить за тебя.

– Что? Что ты несешь?

– Я хочу вернуться в Англию. Мы можем аннулировать брак и забыть, как это вообще случилось. – От напряжения ее голос звенел, подбородок дрожал.

Никос ухватил жену за талию, прижал к себе.

– Ты нервничаешь, – неожиданно мягко проговорил он, касаясь губами завитков волос у шеи.

– Нет. – Маджи попыталась высвободиться, но Никос преградил ей путь к двери, подхватил на руки.

– Глупенькая девочка. У тебя нервы разыгрались. Ничего удивительного – я сам нервничаю!

– Я не нервничаю, черт побери! Отпусти меня!.. – судорожно забилась Маджи, когда он опустил ее на постель. – Иначе я не смогу сказать то, что… должна.

– Боже! Истерикой ты только взвинчиваешь себя. Умоляю, успокойся. – Никос, как ребенка, гладил Маджи по голове. – Если хочешь, говори, никакие слова не имеют сейчас для меня значения, кроме признания в любви.

– А для меня имеют. Я не хочу тебя больше обманывать.

– Обманывать? – явно растерялся Никос. Маджи собралась с духом.

– Ты напрасно надеешься услышать слова любви. Но это не моя, а твоя вина… Повторяю, мне не следовало выходить за тебя замуж. Нелепо связывать свою судьбу с человеком, который по уши в грязи. Мне лучше было бы бежать от тебя подальше, а не строить хитроумные планы мести за все несчастья, которые ты походя приносишь людям.

– Ничего не понимаю, – нахмурился Никос.

– Я не хочу стать женой человека, занимающегося недостойными делами… Понимаешь, мне все известно о притоне, лицемерно называющемся «Клубом здоровья».

– Знаешь о клубе? – вскинул голову Никос и взглянул на нее прищуренными глазами.

По крайней мере, он не пытается отрицать этого, тупо подумала Маджи. Воспользовавшись моментом, она приподнялась на кровати и села, машинально пригладила дрожащими руками растрепавшиеся волосы и только потом взглянула на Никоса. Он стоял напротив совершенно неподвижно, словно изваяние, без каких-либо эмоций на жестком лице.

– Да, я знаю… ты владеешь этим омерзительным «массажным салоном».

Наконец она сказала все, что хотела и что думала, утаив только ту тоску, которую на самом деле испытывало ее сердце.

Понятно… Ты там работала? – спросил он без всякого выражения.

Ровно пятнадцать минут – столько времени мне понадобилось, чтобы понять, какое это заведение… К несчастью, моей лучшей подруге не повезло. Работа в так называемом высококлассном клубе довела Шейлу до могилы. Пока мужчины вроде тебя богатели и богатеют на мерзких услугах, она сама свела счеты с жизнью. – Ее зеленые глаза с болью всматривались в него. – Неужели, Никос, мораль и совесть для тебя всего лишь пустой звук? Школьная пропись в тетрадке, которую можно выбросить за ненадобностью?

Она встала и прошла бы мимо Никоса, но он жестко ухватил ее за плечо и развернул к себе. Выражение его лица испугало девушку.

– Следует ли тебя понять так, что ты решила выйти за меня замуж, чтобы отомстить за смерть подруги, а теперь идешь на попятную?.. Так какая же причина заставила тебя передумать, Маджи, дорогуша? – спросил он с холодным цинизмом. – Или сама мысль спать со мной в одной постели стала тебе невыносима?..

Последние слова он буквально прорычал. Ярость охватила его. Безумие светилось в глазах, пальцы клещами сжали девичье горло, она задыхалась, не в силах произнести ни слова.

– Моя сладкая маленькая Маджи, олицетворение всей невинности и кротости, оказалась более греком, чем я, когда дело дошло до мести. – Никос неприятно хохотнул. – Скажи мне, сучка, когда ты приняла свой план – в первую минуту нашей встречи или обдумала все заранее, для чего и нанялась к Дороти?

– Нет… нет… Пусти… мне больно, – взмолилась Маджи. Его руки чуть ослабли, но все равно сопротивляться ему было бесполезно. Слезы выступили у нее на глазах.

– Отвечай, – прохрипел он. – Слезами меня не разжалобишь.

– Я узнала тебя, только когда мы с Дороти улетали в Лондон. Твой деловой синий костюм и кейс… Ты был точно в таком же в своем проклятом заведении… Я поняла, кто ты, и… – Маджи чуть не сказала «возненавидела тебя», но вовремя остановилась. Я, должно быть, спятила… Что за идиотская мысль, будто мужчина вроде Никоса позволит женщине, смертельно его оскорбившей, остаться безнаказанной…

– И ты возненавидела меня? – Он сам произнес то, о чем она промолчала. Секунду Никос пристально смотрел ей в глаза, потом с безжалостной холодностью вымолвил: – Тогда, мне кажется, я должен дать твоей впечатлительно натуре более реальный повод для ненависти.

Его намерение было очевидным. В тот же миг Маджи оказалась пригвожденной к постели. С нее слетели юбка, блузка: жемчужные бусинки ожерелья, рассыпавшись, защелкали по полу.

Глава 7

– Нет, Никос, не надо. Я же честно признала свою вину. Я не должна была выходить за тебя замуж… – Он заставил ее замолчать, раздавив рот безжалостным, до крови, поцелуем.

– Ах ты, сучка! Она, видите ли, раскаялась собирается уехать в Лондон. – Он ядовито напомнил ей ее слова, интонации, звучавшие в его устах как пародия. – Не хотел бы тебя расстраивать, дорогая, но у тебя нет выбора, – прохрипел Никос саркастически, и бретельки ее лифчика лопнули, когда он сорвал его, обнажив ей грудь. – Ты дорого заплатишь мне за свои фокусы!

Неистовый голос, твердо сжатый рот, побледневшие скулы – Маджи даже представить не могла, что Никос может быть таким. От него пахнуло чем-то звериным, да он сейчас и был похож на разъяренное животное.

Маджи взбунтовалась, пустила в ход колени, локти, помогло это лишь на минуту, пока он скидывал с себя мешавшие ему брюки, рубашку. При этом Никос не дал ей ни малейшей возможности вывернуться.

– Я заставлю тебя еще горько пожалеть! Ты сделала со мной то, что не посмела бы ни одна женщина на свете.

– Я не сделала тебе ничего плохого, – наивно пробормотала Маджи.

– Я тоже не собираюсь делать с тобой ничего плохого, – расхохотался в ответ он, откровенно разглядывая распростертое под собой женское тело. – Я всего лишь собираюсь переспать с собственной женой…

– Повторяю, мы женаты формально. И оба свободны делать то, что каждый хочет, – упрямо твердила Маджи, в душе понимая полную бессмысленность слов.

– А ты сомневаешься, чего я в данный момент хочу? – Он обрушился на нее, сгреб одной ладонью оба ее запястья и заломил руки, коленями придавил ей ноги так, что она уже не могла даже шевельнуться.

– Ты все и всегда берешь силой? – Маджи попыталась в тон ему быть ироничной, но это плохо у нее получилось. Его свободная рука по – хозяйски двигалась вдоль ее тела от груди к бедрам, потом опять вверх, вызывая предательские мурашки. – Даже свою мать ты силой заставляешь общаться с родственниками, которых она ненавидит.

Он изумленно взглянул ей в глаза.

– Тебе не удастся отвлечь меня еще одним диким обвинением… Я намерен овладеть тобой. А ты хорошо знаешь, я обычно добиваюсь того, чего хочу.

– До какой бы низости тебе ни пришлось опуститься при этом? – непроизвольно вырвалось у нее – страх, гнев и настоящая паника заставили Маджи забыть о всякой осторожности. – Чего еще ожидать от мерзавца?

Он не заметил панического смятения в ее голосе, только издевку.

– Не смей никогда называть меня так, если тебе дорога жизнь! – взревел он, сжав ее с силой от которой она охнула. – Ты либо дура, либо абсолютно бессердечная дрянь.

Маджи получила ответ по заслугам. Правильно, только дрянь пустилась бы в такую авантюр с браком, а еще больше, конечно, дура, лихорадочно пронеслось в голове девушки. Она давно должна была бы признаться себе, как ее влечет к этому мужчине. Какая буря всегда поднималась в сердце, стоило только ему приблизиться. Ложная гордыня загнала ее в угол. Вот за что она теперь расплачивается, а могла бы быть счастливой…

Он поцеловал ее с жестокой, дикой яростью, она застонала от боли и – что еще унизительнее от собственного страстного желания. Он почувствовал ее невольную реакцию, его губы и руки стали еще грубее.

Трусиха! – скривился Никос в беспощадной ухмылке. Маджи едва не задохнулась, когда он начал терзать покусыванием ее соски. Они предательски набухли и напряглись. – И боишься и хочешь. Хочешь! Хочешь! Хочешь!.. – Нет!

– Так я заставлю тебя умирать от желания, милая женушка, – говорил он с неумолимым спокойствием, которое было еще страшнее, чем его ярость. – Ты достаточно поводила меня за нос, теперь держись.

Маджи поняла, что в нем заговорил сам дьявол, устоять против которого нет ни малейшего шанса. Она уже ощущала зов своей жаждущей плоти. Задыхалась от жара, постепенно охватившего всю ее. Томилась сладкой дрожью нетерпения тела, готового раскрыться навстречу мужским призывам. Маджи со стоном изогнулась дугой.

– Пришло время платить по счетам, – хрипло бросил он, впиваясь ей в губы. С секунду она сопротивлялась, сжав зубы, но этого ненадолго хватило. Его язык проник в глубину ее рта, щекочуще заскользил по нёбу в том же ритме, с каким ладонь сжимала и разжимала ее пульсирующую упругую грудь. Другая его рука ласкала и гладила живот, настойчиво забираясь под трусики – единственное, что пока еще прикрывало ее наготу.

Одним резким движением Никос рванул их, разорвав пополам. Курчавый, огненно-рыжий треугольник волос привел его в еще большее исступление. Он ласкал его руками, жарким дыханием, ртом, нежным языком, увлажняя потаенные складки.

Она замерла, поражаясь собственному бесстыдству, словно все, что происходило сейчас, природой предназначалось для тех ласк, о которых она раньше и не подозревала.

Нежная игра с ее плотью, дрожащей от вожделения, доводила Маджи до безумия. У нее совсем не осталось воли. Каждое его прикосновение вызывало восторг. Он давно уже не держал ее руки, они лежали вдоль тела призывно раскинувшись. Она с наслаждением вдыхала запах мужского тела. И будто загипнотизированная утонула в бесконечной глубине его глаз, когда лицо Никоса склонилось над ней.

– Маджи, моя волшебная Маджи, – бормотал он, прижимая всю ее к себе. Грудь к груди, живот к животу. Их дыхание смешалось, тела слились во взаимном нетерпении.

Его рот пожирал ее губы с опустошающей страстью собственника, у нее не было ни сил, ни желания противиться. Она лишь на миг окаменела, когда почувствовала, как своими мощными бедрами Никос раздвигает ей ноги. Он навалился всем весом и одним неистовым, неудержимым движением вошел в нее…

Маджи вскрикнула от боли. Никос замер. Ей показалось, что в его глазах промелькнуло сострадание. С невероятной нежностью он поцеловал соленые от слез ресницы. Охватил руками ее ягодицы, помогая ей приноровиться к медленному ритму движений, с каким он все глубже погружался в нее.

Поразительно – боли больше не было, она ушла, уступив место все разраставшейся сладостной муке.

– Да, да, не бойся! – хрипло подбадривал Никос. – Я больше не сделаю тебе больно, – выдохнул он. – Наслаждайся, моя маленькая волшебница…

Судорожно вдыхая воздух, Маджи подхватывала размеренный ритм движений мужской плоти, то отталкивая, то вбирая ее до отказа. Стонала и вздрагивала, вздымалась и опускалась, подчиняясь все нарастающему ритму. Руками и ногами обвила Никоса, не давая ему далеко уходить. Неизъяснимое блаженство охватило Маджи, когда мощные посылы ввергли ее в водоворот невообразимых чувств и ощущений. Она забилась в ослепительном восторге, который продолжался и продолжался, накатывал волна за волной, пока не разрешился оглушительным экстазом. И словно подстегнутое им, яростно содрогнулось в ответ мощное мужское тело. Буря смешалась с бурей, дрожь исступления со стоном…

Пожиравшее Маджи пламя постепенно улеглось, его сменили изнеможение, опустошенность, умиротворенные слезы. Никос теперь лежал рядом на спине, прикрыв рукой глаза. Грудь тяжело вздымалась, дыхание было прерывистым. Маджи искоса посмотрела на него и тут же отвела взгляд. Ее смутило молчание. Оно красноречиво свидетельствовало о разобщенности между ними, даже если они только что и были так близки, как могут быть близки два человека.

Подавив слезы, Маджи соскользнула с кровати и босая проковыляла в ванную комнату, не думая, что Никос последует за ней. Когда он сзади коснулся ее, она восприняла его жест обреченно, безучастно.

– Позволь, это сделаю я. – Пока он регулировал краны, она тупо смотрела, как большая ванна постепенно наполняется. – Ты в порядке? – спросил он, поднял и осторожно опустил ее в теплую воду.

– Конечно, – ответила Маджи.

Дежурный вопрос. Дежурный ответ. Они разговаривали как вежливые, но малознакомые люди. Не без грустной иронии Маджи подумала, что Никос и в самом деле незнакомец для нее. Теперь она узнала его тело, но и только… А какова его человеческая сущность – этого не постигнет никогда. В нем может быть столько же низости, сколько и добродетели. Он никому не позволит разгадать сию тайну. Значит, чтобы не потерпеть крушение, она должна, пока не слишком поздно, убить свою безнадежную любовь и стать от него навсегда сво-бод-ной…

Маджи лежала в ванне, закрыв глаза. Усталая, а еще более удрученная мыслями. Почувствовав мягкое прикосновение губки, которой Никос принялся осторожно обмывать ей тело, даже не шевельнулась. Безразличие ко всему овладело ею.

Он вытащил Маджи из воды, закутал полотенцем. Она лежала как тряпичная кукла, пока он укрывал ее свежей хрустящей простыней. На секунду его дрожащая рука ласково коснулась щеки.

– Засыпай, утром поговорим…

Сквозь дрему Маджи почувствовала, как Никос, чтобы не потревожить, осторожно прилег рядом. Услышала ровное дыхание, ритмичное биение мужского сердца у себя под ухом. Удивительный покой овладел ею. Тут и пришел сон…

Маджи проснулась от солнца, лучи которого сквозь неплотно закрытые шторы ударили ей прямо в глаза. Обычно она сразу вставала, но тут не смогла: рука Никоса, плотно лежащая на талии, тяжелое бедро, привалившееся к ее ногам, не дали ей даже шевельнуться. Робкая попытка высвободиться ни к чему не привела.

Он лежал набоку, опираясь локтем на подушку, и искоса наблюдал, как она пробует выскользнуть.

– Проснулась наконец? – тихо спросил Никос, окинув ее чуть насмешливым взглядом. – Подреми еще, Маджи, торопиться-то некуда.

– Я хочу встать.

– Я тоже кое-чего хочу, – двусмысленно улыбнулся он.

Маджи покраснела. Его упруго напрягшаяся плоть была красноречивее слов.

Он медленно коснулся ладонью ее груди, шеи, подбородка, откинул спутанные пряди волос со лба. Маджи сжалась, стараясь не выдать зарождавшийся в ней трепет.

– Который час? Наверно, уже поздно?

– Шесть. У нас полно времени. – Рука Никоса на секунду довольно неприятно сжала ей горло, от неожиданности Маджи вскрикнула.

– Ты делаешь мне больно!

– А разве ты не поняла, что вчера я был готов и в самом деле убить тебя?.. Но утром у меня возникли другие намерения.

– Сменил гнев на милость? – взорвалась Маджи. Опять он унижает, вообразил, что может повелевать ее судьбой? Ошибается! – Спасибо. В твоем великодушии нет нужды, я сегодня же уеду!

– Но ты же еще не знаешь моего плана, Маджи, милочка моя. – Словно не слыша гнева в ее голосе, он рукой ласкал ее грудь, бедра, наслаждаясь чувственными изгибами тела и шелковистой кожей. – Я никогда не позволю тебе покинуть меня – забудь об этом… Я человек рассудительный. Вчера я, конечно, сильно разозлился, когда ты назвала свое замужество ошибкой, но коли так – тебе все равно придется за нее заплатить… Я не лишу тебя денег, наоборот – дам сколько захочешь. Ты ведь сама хотела чуть ли не разорить меня?..

Никос говорил сухо, без эмоций, а сам неотступно сжимал ее соски, наблюдая, как они твердеют под его пальцами. Ему явно доставляло удовольствие видеть, как она трепещет, как краска заливает ее кожу.

– Пусти, – взмолилась Маджи. В ответ он лишь усмехнулся.

– Ты, моя милая, жена мне, не забывай об этом. И я буду пользоваться правом мужа трахать тебя сколько захочу и когда захочу… А потом ты однажды родишь мне сына… Теперь ты знаешь мой план и мои намерения. Боюсь, тебе придется смириться… – Маджи попыталась высвободиться. Не угроза плена смутила ее, а голос собственного тела. Оно накалялось, плавилось, абсолютно беспомощное под его ласками.

Никос заметил туманную поволоку в ее глазах, наклонился, нежно поцеловал ресницы, потом осыпал поцелуями щеки, губы.

– Будь хоть сегодня честной с собой, – лихорадочно зашептал он. – Ты хочешь наслаждения не меньше меня. Я же вижу, что хочешь…

Он угадал. Она едва сдерживала предательскую истому. Разозлившись на себя, Маджи с силой вонзила ногти ему в грудь.

Никос лишь изогнул дугой одну бровь, неспешно перехватил ее руку, потом ехидно спросил:

– Что дальше, Маджи?

Ее бросило в дрожь, когда он вновь принялся ласкать ее чувственные груди, набухавшие от возбуждения.

– Не делай этого! – Маджи попыталась вывернуться, но бесполезно. Грубоватое лицо Никоса нависло над ней – он явно наслаждался ее бессилием, что было видно по цинично ухмыляющемуся рту и холодным оценивающим глазам.

– Я же сказал: буду делать это – сколько захочу, когда захочу и как захочу. Сейчас ты сама убедишься…

Маджи некуда было деваться: распростертая под ним, она не помнила себя – так чувственны были его ласки. Губами он медленно исследовал каждый уголок ее тела. Сначала целовал руки, закинутые на подушку, от кончиков пальцев до подмышек. Маджи всегда стеснялась своего пота, а он будто испытывал наслаждение, вдыхая запах курчавого ложа рыжих волос, языком пробуя их солоноватый вкус.

Спускаясь ниже, Никос зарылся лицом между холмами грудей, овладел ее сосками. Он то осторожно втягивал их ртом, то отпускал, покусывая зубами. Потом чуть сдвинулся вбок, давая простор руке, проникшей к треугольнику между ее ногами. Маджи застонала от сладкой пытки.

– Пожалуйста, не надо, – мучительно прошептала она, разрываясь между восхитительным наслаждением, доставляемым его губами, рукой, и собственной унизительной неспособностью сопротивляться дерзким ласкам.

А Никос спускался все ниже и ниже, и уже пупок был в его власти, потом впадинка, бегущая от него к лобку, потом…

Господи, что он делает, взмолилась Маджи, замерев от остроты упоения. Его язык скользил между нежными, потаенными складками, замирал и погружался в глубину, дразнил. Она стонала, выгибалась дугой. Хотя он не держал ее и Маджи вполне могла освободиться от его жадного рта, все нарастающее в ней желание было сильнее. Но в тот момент, когда она вся призывно распахнулась, он снова метнулся ртом к груди. Она почувствовала теплую влагу, источавшуюся под его рукой. Пальцем он завершал то, что начал его язык, вознося ее на вершину блаженства…

Опустошенная, содрогаемая конвульсиями, Маджи наконец замерла. Жгучий стыд овладел ею, она не решалась поднять веки. Никос нежно коснулся губами уголков ее глаз.

– Ты жива?

– Зачем ты… так?.. – едва слышно прошептала Маджи, Никос поцеловал ее взмокший висок и как бы нехотя улыбнулся.

– Я показал тебе – ты моя, и я волен делать с тобой что захочу…

Она зарделась, закрыла лицо ладонями, которые он тут же отвел в сторону.

– Тебе нечего стесняться, Маджи. Пойми же, святая простота, – ласковым, вибрирующим голосом заговорил Никос, – мужчине лестно, когда он может ублажить женщину множеством способов… И ничто, доставляющее наслаждение мужу и жене, не может быть стыдным, глупенькая.

Его хриплый смешок заставил Маджи еще больше смутиться: уж не намекал ли он на продолжение «опыта», но услышала совсем другое, – Девочка моя, прости, если ночью… – Никос не сразу нашел слова. – Я не мог сдержаться и был слишком напорист… Меня, наверно, оказалось чересчур много для первого раза… Ты, возможно, испытала слишком сильную боль… Я решил не повторять ошибки, поэтому сейчас, хотя сам мог буквально лопнуть… не позволил себе вчерашнего. Но я должен был позаботиться о тебе… И кажется, мне это вполне удалось. – Никос засмеялся. – Или я не прав, дорогая?

Маджи открыла было рот, но он предупредил реплику, готовую сорваться с ее языка.

– Ну а теперь, Маджи, вставай, – негромко приказал он. – Я понимаю, как хорошо бывает вот так понежиться, но у тебя нет на это времени. Собери вещи, через пару часов мы уезжаем.

– Что? – ошарашенно спросила она.

– Я не люблю ничего повторять дважды, Маджи. Собери чемоданы, мы уезжаем. – Никос четко произносил каждое слово, как если бы разговаривал с ребенком. На его губах играла усмешка.

– Почему? Куда? – спросила она, пытаясь собраться с мыслями.

– Я не настолько глуп, чтобы дать тебе улизнуть. Мои условия тебе известны: ты будешь отрабатывать со мной ошибку своего замужества. Мы отправляемся на Сирое, где ты не сможешь выкинуть какой-нибудь очередной фокус. И постарайся не нарушать нашу договоренность по крайней мере до тех пор, пока сам я не решу иначе…

Вот к чему привело ее вчерашнее признание. Он не простит этого никогда. Если бы она держала язык за зубами, промолчала насчет притона для богатеньких, не назвала Никоса мерзавцем, ее потаенная любовь к нему имела бы шанс на успех. Сейчас же она законная жена человека, который ни на йоту не доверяет ей. Игрушка для удовлетворения похоти, обязанная дать ему наследника, поэтому он и собирается держать ее как настоящую рабыню. Она его собственность, вещь, которой пользуются, пока не надоест, и которую за ненадобностью можно потом выкинуть.

– Ты… ты… будь ты проклят!

– Проклинай, сколько хочешь, душечка, это тебе не поможет, – бросил Никос и направился в ванную комнату.

Маджи схватила подушку, швырнула ему вслед, но напрасно старалась – дверь ванной уже захлопнулась.

В аэропорту Никос подвел ее к небольшому частному самолету, стоявшему несколько в стороне от обычных рейсовых. Он цепко держал ее за локоть, лишая Маджи последней возможности вырваться на свободу. За последние три часа он не проронил ни слова.

Если бы она соображала хоть немного, то могла бы понять несообразность жалких доходов от ненавистного ей «Клуба здоровья» с громадностью того состояния, которым владел Никос Костаки. Собственный самолет, сонм высокопоставленных гостей на свадьбе, внимание репортеров свидетельствовали о нем как о действительно крупном бизнесмене и финансисте, а не мелкотравчатом проходимце, но это пришло ей в голову значительно позже… Сейчас же она с горечью думала о своем положении. Внешне, для посторонних, – счастливая семейная пара, тогда как на самом деле… Наверно, они оба виноваты в той несостоявшейся любви, которая была между – ними возможна. Впрочем, надо отдать должное, себя Маджи винила больше. И она поклялась, что Никос никогда не узнает о ее истинных чувствах.

– Удобно? – вторгся в тревожные размышления Никос, застегивая у нее на талии самолетный ремень безопасности.

– Да, спасибо, – вежливо ответила она.

Не обращая на нее больше никакого внимания, он занялся делом. Достал из кейса какие-то бумаги, погрузился в их изучение. Когда стюардесса подала кофе, молча передал чашку, сухо поинтересовался – не нужен ли плед… Чтобы не встречаться с ним взглядом, Маджи пришлось сделать вид, будто она смертельно хочет спать…

В Афинах они пересели на вертолет, и через двадцать минут она впервые увидела остров Си-рос.

– Теперь ты будешь жить здесь, – сказал Никос. В его интонации не было ничего, кроме констатации самого факта.

Через иллюминатор Маджи взирала на открывшуюся внизу панораму. Ярко-синее море пенилось белыми барашками вокруг крошечного, в форме полумесяца, островка. В нем было не больше квадратной мили; деревянная пристань в тесной бухточке; всего несколько домов, которые и деревней не назовешь; извилистая дорога, поднимающаяся петлями в гору.

Вертолет сделал круг над белоснежной виллой на самом верху холма, откуда террасами сбегали к морю пышные сады и виноградники. Солнце сверкало в голубой глади бассейна, расположенного у виллы, переливалось искрами в брызгах фонтана у центрального входа.

– Потрясающе! – Впервые за всю дорогу Маджи улыбнулась.

– И мне так кажется, – тоже впервые за всю дорогу улыбнулся Никос, помогая ей спуститься из вертолета, приземлившегося на площадке позади дома. – Место красивое, но уединенное – добраться можно только вертолетом или морем… Каждый год сюда приезжают отдыхать примерно на месяц мои родственники, остальное же время мы будем здесь одни.

– И как долго?.. – Все, что сообщил он, моментально напомнило Маджи, с какой целью ее привезли сюда.

– Сколько понадобится, – загадочно сказал Никос, направляясь навстречу невысокой смуглой женщине, ожидавшей их у порога.

Сколько понадобится – кому? – сердито подумала Маджи, вышагивая следом. Ее нисколько не удивило, что Никос уже не считает нужным держать ее за руку, – самонадеянный муженек прекрасно знает: отсюда не сбежать.

Никос по-медвежьи обнял пожилую женщину, дружески пожал руку откуда-то появившемуся старику, пристально изучавшему спутницу черными, как смородины, глазами. Такая бесцеремонность смутила Маджи, она моментально зарделась. Старик же расплылся в широкой – от уха до уха – улыбке. Он сказал Никосу что-то по-гречески, и тот расхохотался.

Секунду Маджи стояла пораженная видом Никоса. Он словно помолодел здесь. Куда девались жесткость морщинок у губ, мрачный омут глаз? Он весь светился, был раскован, непринужден, весел. Как и подобает мужчине, который сутки назад женился, подумала Маджи. Из него вышел бы неплохой актер.

Никос представил жену. Экономка Катерина и ее муж Лукас, сердечно улыбаясь, проводили их в прохладный холл.

– Чем тебя насмешил Лукас? – спросила Маджи, когда Никос, приобняв за плечи, ввел ее в главную гостиную.

– Мужской соленой шуткой, которая вряд ли понравилась бы тебе. – Он неожиданно наклонился и поцеловал Маджи в губы. – Пойдем, жена, я покажу тебе дом.

– Мою тюрьму, – усмехнулась она.

– Это будет тюрьма, если ты сама того пожелаешь и не оставишь своих ребячьих выходок, – выговорил ей Никос довольно добродушно, чего уж Маджи никак не ожидала.

Дом оказался чудесным. Просторная гостиная, столовая, общая комната, кабинет и кухня выходили окнами в сад и на море, соединяясь длинным, широким, изогнутым коридором, в конце которого элегантная мраморная лестница вела наверх.

– Этот этаж спланирован для приемов, когда собирается много гостей. А комнаты наверху сравнительно невелики, и в них, пожалуй, даже по-семейному уютно.

– Можно подумать, когда строился дом, ты только и думал об удобствах будущей супруги, – фыркнула Маджи.

Он приподнял ее за подбородок, чтобы видеть глаза.

– Если ты не бросишь свои ядовитые шуточки, мне придется преподать тебе специальные уроки, моя женушка…

Маджи заметила сердитый высверк темно-карих глаз, почувствовала едва сдерживаемый гнев и невольно смолчала.

– Так-то лучше, Маджи, – усмехнулся Никос. – Каждый из нас получил не совсем то, что ожидал от нашего союза, но это не повод для того, чтобы мы вели себя нецивилизованно. – От его кривой ухмылки у нее мурашки побежали по спине. – Учти, я не потерплю ни громких сцен, ни скандалов. Ты моя жена, а я хозяин в собственном доме. Договорились?..

Не дожидаясь ответа, он властно притянул Маджи к себе. От терпкого мускулистого мужского запаха ее бросило в жар. Она попыталась было увернуться, но Никос не позволил. Наоборот, прижал Маджи покрепче и наградил таким поцелуем, что ей почудилось, будто земля уходит из-под ног.

Вглядевшись в порозовевшее девичье лицо, он неожиданно для нее ласково сказал:

– Мне кажется, мы поладим…

Глава 8

Маджи покорно последовала за мужем на второй этаж. Главная спальня поразила великолепием обстановки. В комнате господствовала роскошная кровать с резным изголовьем в виде лебедя, распростершего крылья. Покрывало – настоящее произведение искусства из кружев ручной работы. Бронзовые, под изящными шелковыми абажурами, лампы на двух тумбочках, украшенных резьбой в том же стиле, что и кровать.

Через полуоткрытую дверь она разглядела не менее экстравагантную ванную комнату. Другая дверь вела, очевидно, в гардеробную, поскольку в спальне не было шкафов, только изящный туалетный столик, длинная, обитая сатином софа и два кресла.

Сплошная застекленная стена выходила на балкон. Маджи вышла наружу, сразу ощутив нестерпимую жару после прохлады, создававшейся в помещениях кондиционерами.

Перед ней на протяжении двухсот ярдов круто спускались вниз сады, переходящие в буйно расцвеченные террасы, заканчивавшиеся пляжем с серебристым песком, омываемым лазурным морем. Слева виднелись пристань и крыши нескольких домов; справа только море и далекий черный утес.

– Так волшебно красиво, так покойно и мирно, – восхищенно прошептала Маджи, обернувшись.

– Я рад, коли тебе здесь нравится.

Никос обвил руками ее талию, привлек к себе. Маджи охватил легкий трепет, когда он нежно коснулся губами ее волос за ухом.

– И ты волшебно красива, Мадж… Надеюсь, мы оба обретем мир и покой. Хватит воевать, малышка. – Его пальцы нащупали пуговки блузки, спустили молнию на юбке. Он раздевал ее неторопливо, бережно, словно боясь спугнуть. – Сейчас время сиесты, все отдыхают. Нарушать заведенные традиции – дурная примета…

Маджи закрыла глаза, она ничего не могла с собой поделать: тихий шепот, осторожные касания рук, запах, исходивший от мужского тела, сделали ее мягкой и покорной. С тихим стоном она обвила его шею и притянула голову к своим ждущим губам.

Так начиналась их первая сиеста… Прохладные шелковые простыни, жаркие тела, жадные поцелуи. В последующие недели они не пропустили ни одной.

Маджи вышла из воды, смахнула лезущие в глаза мокрые волосы и бегом пересекла пляж к тени, отбрасываемой высокой скалой, где оставила полотенце. Наступил уже сентябрь, но жара не спадала. Самое разумное – оставаться в помещении, охлаждаемом кондиционером, но в тишине * виллы, когда Никос уезжал, вернее улетал по делам, что в последнее время становилось все чаще, ей было невмоготу.

Опустившись на полотенце, тяжело дыша – проплавала дольше и дальше, чем следовало бы, – Маджи перевернулась на живот и положила голову на руки. Взглянув на группку домиков и пристань за безлюдным пляжем, она вдруг остро ощутила себя пленницей. Да, да, той самой пленницей, которой обещал ее сделать Никос еще в Париже.

С первого дня на острове, точнее с их первой сиесты, Никос, сам того не подозревая, все больше и больше увеличивал свою власть над ней. Он вел Маджи тропинками благоуханного сада эротики, пробуждая ее чувственность. Вместе они находили новые дивные способы наслаждения друг другом, и часто небо освещалось рассветом, прежде чем они забывались в изнеможении.

С дьявольской искусностью он всегда доводил ее до экстаза. Мало того, не давая передохнуть, вновь вызывал в ней бурю, которую жаждало тело. Сейчас Маджи с горечью подумала – она в самом деле оказалась в его сексуальном плену, что отнюдь не означало, что он любит ее. Постель сблизила их, хотя душа Никоса оставалась для нее закрытой. Сознавать такое было невыносимо обидно. Когда нет взаимного настоящего чувства между мужчиной и женщиной – рано или поздно придет пресыщение. Возможно, это с ним и происходит. Уж очень часто в последнее время он оставляет ее одну, ссылаясь на дела…

Она с грустью вспомнила день (Боже, каким же далеким он теперь кажется!), когда Никос повез ее в Афины. Хотел, чтобы она развлеклась, сделала покупки, а в результате подарил ей браслет и серьги с бриллиантами.

И еще один день они провели чудесно. Никос вывез ее на осмотр достопримечательностей Парфенона, руин древнего театра Диониса. Вечером, когда уже стемнело, они сидели под открытым небом и, наслаждаясь спектаклем звука и света, слушали историю знаменитого Акрополя, сопровождавшуюся великолепной музыкой…

Но уже несколько недель Маджи не выбиралась с острова. Никос по-прежнему учил ее науке любви и… все больше они отдалялись друг от друга.

Ее собственная глупость состояла в том, что в свадебную ночь, признавшись себе, как любит его, она поклялась никогда не говорить ему об этом. Маджи тщательно скрывала свою тайну. Вместо того чтобы наконец открыться, она почти постоянно схватывалась с ним. Уязвленная гордость затмевала ей все. Иногда, даже после самых интимных ласк, Маджи чувствовала себя просто игрушкой для секса и со злобой вспоминала его слова: «Я буду пользоваться своим правом мужа иметь тебя сколько захочу и когда захочу». Вот тут-то она и взрывалась. Слава Богу, дом стоит одиноко, иначе на мили вокруг все слышали бы их перепалки. И так уж экономка Катерина высказывала им свое неодобрение, хотя почти не говорила по-английски.

А теперь и времени для скандалов не стало: Никос постоянно отсутствовал. Каждое утро в восемь вертолет перебрасывал хозяина в его афинский офис. И каждый вечер он возвращался все позже и позже.

Маджи давно знала горький вкус одиночества, с тех пор как довольно рано осталась без родителей. Второй раз осиротела, когда похоронила Шейлу. Но только сейчас поняла, что означает истинное одиночество.

Ей в сущности не с кем было даже поговорить. Катерина и Лукас почти не понимали английский. То же самое происходило на пристани, куда Маджи иногда заглядывала. В единственном баре, где мужчины потягивали пиво, а она, пожарившись на пляже, заказывала себе воду со льдом, ее встречали почтительной улыбкой да вежливыми приветствиями по-гречески – вот и все. Маджи чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды. Она задыхалась от одиночества, отсутствия привычной работы, всегда доставлявшей ей радость, и от глодавшей сердце тоски…

Вчера Никос вернулся домой позже обычного и с места в карьер сообщил:

– Мне позвонила мама. Она прибудет послезавтра, в пятницу, вместе с Аспасией и Медеей. Организуй, пожалуйста, что надо. Катерина и Лукас тебе помогут.

– Как? – усмехнулась она. – Я должна организовать все, объясняясь с помощниками языком жестов?..

Надо же явиться в одиннадцать ночи и сразу же начать командовать! Маджи рассердилась, нахмурилась.

– Забудь о сарказме, Маджи. Я не в том настроении. У меня было несколько трудных мероприятий.

Они не виделись три дня. Он действительно выглядел уставшим. Его загорелое лицо приобрело сероватый оттенок, осунулось.

– Ты ел? Я могла бы принести что-нибудь.

– Я устал, а не голоден.

– Тогда идем спать.

– Это приглашение? – с усмешкой спросил Никос. – Мы никак осмелели? – Он наклонился и поцеловал жену.

– Н-нет, вовсе н-нет, – пробормотала она, поспешно вскочив.

– Сядь, мне нужно выпить. – Никос подошел к серванту с богатым выбором бутылок, налил в хрустальный стакан добрую порцию виски, потом оглянулся: – Не выпьешь за компанию?

Маджи опустилась на софу.

– Да, пожалуй, от бренди с содовой не откажусь.

Никос приготовил напиток, протянул ей стакан. От соприкосновения с его рукой ее сразу же охватил знакомый трепет.

– Спасибо, – чопорно произнесла она и сделала торопливый глоток.

Никос присел рядом, вытянул перед собой длинные ноги, расслабленно откинулся на мягкую спинку и залпом выпил.

– Мне это было необходимо. А теперь поговорим. – Он чуть повернулся и изучающе глянул на ее изящный профиль.

– О чем? – поинтересовалась Маджи. – По-моему, мы уже достаточно наговорили друг другу.

– Разговор не о нас – это неважно. Насчет предстоящего уик-энда. Я не хочу, чтобы что – либо огорчило мать, тетку и других гостей. – Никос протянул руку, запустил пальцы ей в волосы, развернул лицом к себе. – Иными словами, Маджи, милая, я надеюсь… нет, требую, чтобы ты держала под контролем свои эмоции и думала, прежде чем демонстрировать свой характер.

– Не такой уж он у меня плохой, – вспылила Маджи.

Он рассмеялся.

– Оно и видно… Заруби на носу – мы счастливая молодая семья, ты – жена, обожающая мужа, ну и все такое…

…Сейчас, лежа в тени на песочке и размышляя над судьбой, Маджи горестно вздыхала. Знал бы кто, какая «счастливая» молодая семья отдыхает здесь на острове. Особенно как счастлива жена, постоянно пребывающая между раем и адом. То Никос заботливо принесет ей утренний кофе в постель, то, как сегодня, улетит не попрощавшись. В конце концов, хорошо, что завтра она увидит Дороти. Уж больно тоскливо вот так в одиночестве валяться на пляже и бесконечно заниматься бесплодным самокопанием. Ни к чему хорошему это все равно не приведет.

Двадцать пять лет она ухитрялась сохранять самообладание даже в самых тяжелых ситуациях. А тут – на тебе, раскисла… И все из-за того, что Никос разбудил в ней женщину?.. Женщину, обладающую, как выяснилось, богатым сексуальным темпераментом… Хуже, он разбудил в ней любовь…

Рев вертолета нарушил тишину. Маджи вскочила, торопливо собрала вещи, глянула на часы. Только четыре! Она посмотрела наверх и проследила, как вертолет исчез за домом. Неужели муж вернулся так рано? Что за новая причуда?

На лужайке перед входом ее встретил Никос.

– Я думал поплавать с тобой – в Афинах невыносимая жарища.

Одетый в черные плавки, мускулистый, загорелый, он отнюдь не тянул на свои сорок, а скорее напоминал достигшего физической мощи и зрелости атлета. Маджи опустила глаза, чтобы не выдать, как невольно залюбовалась им.

– Я уже наплавалась. – Она еще не могла понять его настроения и нервничала от этого.

– Так доставь мне удовольствие, а?.. Мне нужно расслабиться, а когда ты рядом – у меня лучше получается. – Он взял ее за руку, и ей еще раз пришлось спуститься на пляж.

Он плавал в прозрачной голубой воде. К удовольствию Маджи, Никос не стал заплывать слишком далеко, как обычно, и довольно быстро плюхнулся на ее полотенце. Почувствовав рядом прохладное, все в соленых брызгах тело, Маджи вздохнула.

– Почему ты вздыхаешь, Маджи? – поинтересовался он.

– Да вот подумала, как здесь прекрасно все – и море, и дом, и погода, но…

– Но тебя не устраивает моя компания – ты это хочешь сказать? – В его тоне Маджи уловила неприятную издевку.

– Нет, я хотела сказать, что растительный образ жизни… Ты пойми, я не привыкла к безделью. – Ей не хотелось все снова обострять, заводить его и себя. – Я до безумия тоскую по делу, по своей работе.

Никос облегченно расхохотался.

– Ну, это не проблема. Никто не сможет сказать, что я лишаю жену работы. Немедленно возвращаемся в дом, и я смело отдаюсь тебе.

Теперь рассердилась Маджи:

– Черт побери, ты опять подначиваешь? Да сколько же можно испытывать мое терпение?

– Мадж, – взмолился он. – Не знаю, что ты имела в виду… Я же исключительно намекал на стрижку. Смотри, как зарос. Завтра явится маман и задаст мне взбучку.

– Мне тоже давно пора стричься, – улыбнулась Маджи.

– Нет, ни за что на свете. Пусть твоя рыжая копна растет, как ей хочется. Ненавижу дам, у которых волосок к волоску, да еще склеены лаком.

– Ничего ты не понимаешь в женской красоте, Никос, – счастливо рассмеялась Маджи. Сегодняшний четверг, начавшийся адом, кончился раем.

…А в пятницу к ланчу прилетели гости. Дороти от души расцеловала молодоженов, то же самое по-родственному позволили себе Аспасия и Медея. Потом все размещались по комнатам. Дом наполнился шумом, смехом.

– Ну, как вы тут, затворники? – спросила Дороти, обращаясь к сыну.

Тот бросил на жену осторожный предупреждающий взгляд и беззаботно ответил:

– Все хорошо, ма. Разве сама не видишь? Правда, Мадж немного скучает по своей работе.

– Ничего, дорогая. Обещай, что сегодня ты постараешься сделать трех женщин неотразимыми. К приезду остальных гостей Аспасия, Медея и я в твоем распоряжении. Какой толк в собственном косметологе в семье, если нельзя воспользоваться его искусством?

И Маджи с радостью согласилась.

Позже, тщательно раскладывая свои причиндалы в спальне свекрови, она никак не могла отделаться от мысли, что Дороти отнюдь не выглядит той несчастной леди, которая всю жизнь страдает из за коварства золовки, околдовавшей когда-то ее покойного мужа. Достаточно было увидеть, как две эти пожилые женщины общаются: ни тени отчужденности, а уж тем более неприязни… Совершенно непонятно. Столь драматическая семейная тайна не могла бы не проявляться в поведении обоих. Хотя, подумала Маджи, по мне самой тоже ведь не скажешь, каковы в действительности мои муки…

Если бы сейчас можно было повернуть часы назад, она, пожалуй, отказалась бы от предложенного ей Дороти контракта, несмотря на то что он и был выгоден материально. Ради душевного покоя, знай Маджи все наперед, пошла бы и на это…

– Ты чем-то расстроена, дорогуша?

– Да нет, – обернулась, вздрогнув, Маджи. – Все в порядке. – Не могла же она сказать свекрови правду о супружестве. Изобразив улыбку, Маджи спросила: – Итак, с кого начнем?

На протяжении следующего часа она показала свое искусство, сделав сногсшибательно красивой сначала Медею, потом Аспасию и, наконец, взялась за Дороти. Разговор был чисто женским – тряпки, косметика и, конечно, мужчины…

Среди прочего Аспасия вдруг коснулась прошлого, когда они с Дороти были еще относительно молоды.

– Ты помнишь, Дороти, как я однажды искупала своего мужа в фонтане на Трафальгар – сквер?

– Смутно.

– Ну как же, ты была рядом, мы гуляли. Я ни слова не знала по-английски, поэтому не могла без тебя и шагу ступить.

– Неправда, твой младший братец очень быстро его освоил благодаря своим лондонским делам, и с ним ты чаще всего и гуляла, – возразила Дороти.

Аспасия кивнула.

– Вот-вот, с него-то все и началось. Накануне я была у брата в гостях. Акис рассказал мне, что стал совладельцем одной солидной компании. Я ужасно за него порадовалась. Утром мы пошли с тобой на Трафальгар-сквер. Ты сидела на скамейке и читала «Тайме», а я у фонтана ждала мужа. И надо же было мне похвастаться успехами брата! Когда муж услышал про его «клубы здоровья», он пришел в ярость и заявил, что они мало чем отличаются от обычного борделя. Мы отчаянно разругались, и я толкнула его в фонтан.

– Теперь вспомнила, – расхохоталась Дороти. – Ты кричала: «Откуда, черт возьми, ты это знаешь, если сам не побывал там?» На вас смотрели как на психов, сбежавших из дурдома. Представляешь, Маджи, на глазах у англичан кто-то размахивает руками и выясняет отношения на греческом?..

Неожиданное упоминание о «клубах здоровья» поразило Маджи, она ничего не понимала. Как могут эти респектабельные женщины со смехом говорить о каком-то купании в фонтане?.. Знали бы они, что чаще всего кроется за подобной «клубной» респектабельной вывеской… А муж Аспасии, судя по всему, догадывался… Сделав беспечный вид, Маджи тем не менее спросила:

– Так кому вы все-таки больше поверили – мужу или брату?

– Что теперь, дорогая, говорить об этом, когда ни одного из них давно нет в живых, – вместо золовки сказала Дороти. Понять выражение ее лица было невозможно из-за косметической маски, которую Маджи наложила ей на лоб, щеки и шею.

Но Аспасия ответила:

– Маджи, мы теперь родственники, поэтому буду с вами откровенна. В каждой семье есть паршивая овца. К несчастью, в нашей ею являлся Акис. Как человек, склонный по характеру к авантюризму, он часто пускался в рискованные операции, балансируя на грани закона. Такое, естественно, никому из мужчин в семье не нравилось, особенно моему мужу, который, вроде вашего Никоса, был щепетилен до крайности. В результате Никосу потом и пришлось все расхлебывать.

– О… – только и смогла произнести Маджи. – Он ни разу ни о чем не обмолвился…

– Еще бы, – печально вздохнула Аспасия. – Ведь все это в первую очередь касалось меня, а семь лет назад я оказалась в чудовищном состоянии! Муж погиб, брата убили в перестрелке, – причины которой следствие так и не выяснило… Никос взял на себя заботу доставить тело Акиса из Лондона в Афины, расплатиться с его долгами и разобраться с собственностью, которая за братом осталась. Выяснилось, что ни больших денег, ни солидного капитала нет. Единственным делом, приносившим кое-какие доходы, являлись «клубы здоровья», а Никос почему-то упорно настаивал, чтобы я избавилась от них.

– Значит, они принадлежали вам, а не Никосу? – оторопела Маджи. Вихрь пронесся в голове, мысли путались, она была совершенно сбита с толку.

– После гибели брата, конечно, мне… Я ничего не понимала в финансах, как, впрочем, и сейчас… Подписала доверенность на Никоса, чтобы он мог распорядиться всем по своему усмотрению. В первую очередь он отказался от прибылей по клубам, не очень-то объясняя мне причину…

Помалкивавшая до сих пор Медея фыркнула.

– А что тут непонятного? Для Никоса честь семьи и безупречная репутация превыше всего! Никогда не забуду, как он лишил меня карманных денег только потому, что мы с подружкой и одним приятелем решили на троих снять квартиру в Париже.

Маджи попыталась улыбнуться. Она уже не вслушивалась в оживленную болтовню Медеи насчет каникул в Париже, коим так решительно воспротивился пуританин Никос. Ее бил озноб от той чудовищной напраслины, которую она однажды возвела на него, не зная по существу ничего. Как выяснилось, злодей оказался не злодеем, а она сама себя загнала в угол.

К счастью, процедура с косметикой подошла к концу. Дороти и остальные выглядели словно с картинки. Сославшись, что ей тоже необходимо привести себя в порядок, Маджи торопливо покидала в чемоданчик мази, кремы, салфетки и удалилась.

В спальне она сбросила с себя халатик, стянула лифчик и трусики, босиком направилась в ванную. Руки и ноги ее были как деревянные и почти не слушались. Сильные струи воды ударили ей в лицо. Лучше бы они промыли мне мозги, в отчаянии злилась на себя Маджи. Ну почему я такая тупая? С какой стати вообразила несусветные ужасы вместо того, чтобы присмотреться внимательней к человеку, с которым свела судьба? Разве самолюбивый и гордый нрав может ужиться с низостью помыслов? Да никогда…

– Боже, что я наделала! – воскликнула Маджи.

– А что такого ты наделала? – услышала она веселый голос Никоса, неожиданно возникшего рядом. – Попробую угадать. Ты сбрила им брови? Или, может, ножницами остригла своим клиенткам уши? Не знаю, как уши, но уж брови-то точно вырастут. Не расстраивайся.

Он был, в отличие от нее, в прекрасном расположении духа. Она и опомниться не успела, как Никос тоже влез под душ.

– Брр, как холодно. Я люблю погорячей. Он потянулся к кранам. Чтобы не дать ей поскользнуться и упасть, прижал к себе свободной рукой, так что ее лицо окунулось в курчавые заросли могучей мужской груди. Маджи разрыдалась. Он мой муж, а я… я… Ей было невыносимо сознавать собственную глупость, которая, возможно, и погубила их счастье.

Удивившись, Никос выключил воду, за подбородок приподнял ей голову, заглянул в глаза.

– Ну, ну, успокойся… Тебя кто-то обидел?.. В ответ Маджи еще пуще заплакала.

– Мадж, – прошептал Никос. – Будь умницей, расскажи, в чем дело, если, конечно, ты мне доверяешь…

Доверие?.. Вот в чем беда. Она никогда не доверяла ему. В эту секунду Маджи поняла: что бы он сейчас ни сказал ей в ответ – она поверит Никосу.

– В тот день, когда я увидела тебя в проклятом салоне… Он ведь не принадлежал тебе?..

Никос окаменел, его пальцы с силой сжали ее плечи.

– Ну и что?

– Почему ты не сказал мне правду, не опроверг моих обвинений?

– Зачем? Это ничего не изменило бы.

– Еще как! Неужели ты не понимаешь?.. Если бы я знала, что ты имеешь к проклятому салону отношение, мне не пришло бы в голову винить тебя в смерти Шейлы и других ужасных грехах, оскорблять и строить коварные планы, как побольнее отомстить… Все было бы иначе, и наш брак ничем бы не омрачился.

– Все и так чудесно, моя милая Маджи, – протяжно произнес Никос. Его сильные руки скользнули по спине, обхватили ягодицы жены и прижали к полыхающему жару мужской возбужденной плоти. – Лучше не бывает, – хрипло прошептал он, впиваясь поцелуем ей в губы.

– Подожди, Никос, – взмолилась Маджи. – Я хочу объяснить. – Ей просто необходимо признаться в своей глупости, на коленях просить о прощении…

Никос чуть отстранил Маджи от себя и долгим, изучающим взглядом окинул ее с ног до головы. Она даже не представляла, насколько была ему желанной: припухшие от слез зеленые глаза, обвисшие, мокрые рыжие кудри, грудь и бедра, покрывшиеся от холода пупырышками, – все в ней казалось бесконечно трогательным и прекрасным.

– Нечего тут объяснять, Маджи, – сдавленным грудным голосом пробормотал Никос.

– Да есть же, – застонала она. – Аспасия рассказала о своем брате – позоре семьи и о его «Клубе здоровья». Если бы я только знала…

– Если бы только… – фыркнул Никос неожиданно. – Неужели, Маджи, мы будем объясняться в сослагательном наклонении?.. – Он потянулся за полотенцами. Одним обмотал себе бедра, другое, глянув довольно хмуро, бросил ей. – Хочешь поговорить? О'кей, поговорим. Вытирайся сама – если я прикоснусь к тебе еще раз, никакого разговора не получится. – И он вышел из ванной комнаты.

Маджи торопливо вытерлась, закрутила пушистое полотенце на манер сари и последовала за ним.

Он сидел на краешке кровати. Вид у него был невеселый.

– Ну? Или ты опять передумала?..

Она остановилась как вкопанная в шаге от него. Испугалась, что объяснение ничего не даст. Недаром же он напомнил ей собственные слова о том, как она «передумала» стать ему женой. Но все-таки отважно набралась духу.

– Почему в нашу первую брачную ночь ты ничего не сказал, когда я обвинила тебя в?.. Ну ты знаешь, в чем…

– Потому, Маджи, что не посчитал это важным. Мне лучше других известно – кто я и что собой представляю… Оправдываться или разоблачать чужие заблуждения не в моих правилах.

– Ты не захотел сделать исключение даже для жены? Мы ведь только поженились?

– Верно, но свидетельство о браке не давало мне права рассказывать о сомнительных делах моих родственников…

Какой же слепой я была, мучительно размышляла Маджи. Злобно била по его самолюбию, а он терпел оскорбления и хранил молчание, взяв вину на себя во имя сохранения фамильной чести и достоинства! Маджи впервые поняла всю глубину, твердость и благородство его натуры. Она порывисто шагнула к нему, запустила пальцы во влажные волосы, потом наклонилась и поцеловала, вложив в поцелуй все свое сердце.

– За что такая награда?.. – пробормотал он и упал спиной на постель, увлекая жену за собой.

– Ни за что… Я люблю тебя, дурачок. – Маджи громко, радостно рассмеялась. – Люблю, несмотря на твое самодовольство и апломб, мой деспот!

– Дурачок и деспот? – с нескрываемым удовольствием отозвался Никос. – Это гораздо приятнее мерзавца, сутенера и тому подобного… «Деспот» вполне терпимо…

В мгновение ока Маджи оказалась под ним. Вихрь захватил их обоих. От любви и счастья у Маджи кружилась голова. В ней не было места ни прежним сомнениям, ни чувству предательства по отношению к подруге… Ее измученная душа раскрепостилась, расцвела. И Маджи ощутила себя свободной, свободной, свободной…

Притянув к себе его голову, она тихо прошептала:

– Я полюбила тебя, как только увидела, и буду любить всю, всю жизнь…

Он вопросительно посмотрел, словно сомневался в ее искренности. Но глаза, улыбка, тело красноречиво подтверждали слова, только что произнесенные ею. Она вся шла навстречу ему.

Не было нужды в предварительной любовной игре – ее разгоряченное и жаждущее тело само призывало к более мощному и глубокому мужскому вторжению. Сгорая от нетерпения, она движением бедер, распахнутых до предела, подгоняла его ритм, со стоном встречая одну волну страсти за другой, пока бурное содрогание не потрясло их обоих.

– Боже, какое блаженство, – наконец едва слышно произнесла Маджи. – Я всегда наслаждаюсь тобой.

Никос поцеловал уголок ее рта.

– А я уже начинаю думать, что до конца жизни мне будет мало. Даже во сне я хочу тебя… И сейчас… опять снова.

– Я не против, – озорно ответила Маджи, растрепав ему шевелюру.

– Я тем более, – в тон ей ответил Никос и вздохнул. – Однако нас уже заждались. Мама с Аспасией, наверно, давно на пристани.

– На пристани? А что они там делают?

– Я разве не сказал тебе? Сегодня на яхте пожалует дюжина друзей и моих деловых партнеров.

– Вот поросенок! Даже не предупредил.

– Тебе не о чем беспокоиться. Катерина со всем справится. У нее есть опыт.

– Значит, ей ты доверяешь больше. – Маджи ощутила нечто похожее на обиду.

– Только по кулинарной части, дорогая, только по кулинарной, – отшутился он. – Пойдем примем душ вместе. Но на этот раз постараемся не забыть, что пришли сполоснуться… У тебя и так синяки под глазами, а я хочу, чтобы за обедом ты была неотразимой.

Маджи спускалась по лестнице, опираясь на руку Никоса. У нее было ощущение, будто она парит в воздухе. Никос выглядел блестяще. Белый смокинг очень шел к его загорелому лицу. Она знала, что тоже смотрится превосходно. Свои рыжие волосы Маджи подобрала на макушке, оставив несколько локонов, дразняще ниспадающих на обнаженные плечи. На ней отлично сидело кремовое шелковое платье без бретелек, оттенявшее золотистую кожу. По длине оно едва доходило до колен, оставляя напоказ ее стройные ноги, обутые в изящные босоножки на высокой шпильке. На шее красовалось то самое бриллиантовое ожерелье, которое Никос подарил ей в Афинах.

Это был самый шикарный обед в жизни Маджи. За огромным овальным столом разместилось шестнадцать персон. Вино и блюда подавали вкуснейшие, общий разговор ни на минуту не смолкал, все вели себя весело и непринужденно. Никос сидел во главе стола, Маджи – на противоположном конце, но это не имело значения: сейчас она чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо. То и дело их взгляды встречались, и они обменивались мимолетными потаенными улыбками.

К счастью, рядом с ней оказались Аспасия со вторым своим мужем – толстяком Александро-сом Веакисом и Медея с Роем Бартоном, правой рукой и помощником Никоса, так что ее окружали не незнакомцы. Остальные гости рассматривали ее с нескрываемым интересом, пытаясь понять, как ей удалось окрутить такого закоренелого холостяка. Иногда их шутливые намеки смущали Маджи, но Никос успевал прийти на помощь, заявляя, будто запретил жене выдавать обществу их маленькие секреты. Некоторые из них были всем очевидны – во внешности Маджи несомненно присутствовали мягкость и обаяние, простота и естественность в поведении сочетались со скрытой порывистостью натуры. Она не была красавицей в общепринятом смысле, но ее безусловно отличали пикантность и шарм.

Кофе подали на террасе. Негромко играла музыка, гости танцевали, но большинство расположилось дружескими группами, беседуя и попивая вино.

Маджи вышла из круга танцующих вместе со своим партнером – Роем Бартоном. В креслах у балюстрады можно было спокойно передохнуть.

– Поздравляю вас, Маджи, с первым приемом гостей. Он вам на славу удался.

– Я рада, приезжайте повеселиться еще раз.

– Да мы завтра же с утра и продолжим. Разве Никос не сказал, что пригласил нас на два дня?..

– Д-да, разумеется, – вспыхнула Маджи, смутившись. Безобразие, Никос и словом не обмолвился. Рой Бартон заметил ее мгновенное замешательство.

– Не волнуйтесь, я в вашем распоряжении, если понадобится помощь. Можете считать меня своим преданным рабом. – Он картинно преклонил перед ней колено и поцеловал руку.

И тут же рядом оказался Никос.

– Рой, поухаживай-ка лучше за Медеей, – насмешливо приказал он, – и понапрасну не трать свой пыл на мою женушку…

Маджи покосилась на мужа. А когда они остались вдвоем, с гневной тирадой обрушилась на него:

– Не ставь меня в идиотское положение! Я приглашаю гостей приехать еще раз, а они, оказывается, и так остаются здесь на пару дней… Если мы муж и жена, будь любезен держать меня в курсе хотя бы общих семейных дел.

Никос вздохнул.

– Я виноват, глупышка… Не стоит королеве кипятиться из-за такой ерунды. – Он приподнял Маджи из кресла, притянул к себе.

Их дыхание смешалось в поцелуе. Маджи моментально забыла о присутствующих. Она не чувствовала стыда или смущения, только глубокую неизбывную любовь к мужчине, прижавшему ее к своему сердцу.

Глава 9

Два дня спустя Дороти и Маджи стояли в саду, наблюдая, как яхта с гостями отплывает от берега.

– Пожалуй, в этом доме еще никогда не было так весело. Ты молодец, умеешь дать людям почувствовать себя свободно. Хочу, Маджи, чтобы ты знала: о лучшей невестке я и мечтать не смела. Ты стала отличной женой для Никоса, он не отходит от тебя ни на шаг.

– Особенно когда рядом кто-нибудь из мужчин. Рою Бартону так лучше вообще ко мне не приближаться.

Дороти рассмеялась.

– Да, он ревнив как черт! Мой самонадеянный сынок не потерпит соперничества. Смотри, не играй с огнем. Я его знаю.

Маджи загадочно улыбнулась. Никто теперь не знает его лучше, чем она. И все у них сложится отлично…

Свекровь оказалась не только прекрасной подругой, но и великолепной собеседницей. Маджи наслаждалась ее обществом весь октябрь и большую часть ноября. К тому же Никос и не помышлял держать жену пленницей на острове, как ей раньше представлялось. Незадолго до своего отъезда в Лондон Дороти однажды утром заявила, что пора им отправиться в Афины.

Когда же Маджи спросила: «Каким транспортом?», та от души рассмеялась. Оказалось, что в местном пивном баре, куда Маджи иногда заглядывала, можно попросить либо хозяина, либо его сына, и они тут же доставят любого на континент за ничтожную плату в тысячу драхм.

В Афинах они прошвырнулись по магазинам. Свекровь интересовалась исключительно теплой одеждой, предвидя, какая погода ее ждет по возвращении домой. Кредитная карточка Никоса позволяла и Маджи сделать необходимые покупки. Она приобрела пару осенних костюмов, туфли без каблуков, что-то по мелочам. В спортивном салоне приглядела глухой, в обтяжку комбинезон. Вообще-то, он был ей ни к чему, но уж очень понравился…

После обеда Маджи решила устроить показ моделей одежды для Никоса. Освеженный душем, он возлежал на кровати, прикрывшись до пояса полотенцем, и наслаждался спектаклем.

– Ну, и что скажешь? – кокетливо спросила она мужа, появившись перед ним в своем новом спортивном синем комбинезончике.

Сшитый из синтетической, гладкой на ощупь ткани, он облегал фигуру как перчатка, обрисовывая и подчеркивая грудь, талию, бедра. Тело, хотя и скрытое наглухо, соблазнительно играло при малейшем движении. Маджи вышагивала наподобие манекенщицы – чуть небрежно, но и откровенно маняще. Она искушала Никоса и сама балдела от этого.

– Так вот, моя очаровательная женушка, – наконец усмехнулся он, встретившись с ней глазами. – Два вопроса: ты полагаешь, нам предстоит лыжная прогулка?.. Я ничего не понимаю в этих неразъемных комбинезонах – не слишком ли сложно ходить в них в туалет?

– Фу, Никос, какая проза! Женщина, можно сказать, старается тебя соблазнить, а ты задаешь такой вопрос.

– Не хочется разочаровывать тебя, Маджи, но большинство мужчин предпочитают, когда на женщине шелковое кружевное белье, а не чертова упаковка, которую не так-то легко стянуть.

– Ну, мы можем провести испытание, – игриво прошептала она, приближаясь к нему и чуть приспуская молнию.

– Уж не хитроумный ли это способ умолчать, сколько денег ты потратила в Афинах сегодня? – насмешливо спросил Никос. – Я же говорил тебе – денег у меня хватит на несколько жизней, так что ты не обязана оплачивать каждую покупку… сексом.

У Маджи было ощущение, будто ей дали под дых. Никос же, наоборот, выглядел невозмутимо-спокойным и чуть ироничным. Неужели он действительно мог так подумать?.. Невероятно!

От обиды она чуть не заплакала. Сказать такое жене, которую любишь?.. У нее все похолодело внутри. Неумолимая логика подсказывала единственную причину, по которой Никос мог подумать то, что высказал сейчас вслух. Он не любит ее!

Это ее душа сгорает от невероятного до боли чувства, а он?.. Разве хоть однажды Никос произнес это слово? Да она бы запомнила день, час и минуту!.. Сколько раз в порыве страсти он шептал, как хорошо ему с ней, но никогда… ни разу… Маджи не услышала от него самое заветное…

– Ладно, запомним: синее тебе не нравится, – стараясь казаться беззаботной, Маджи подняла молнию комбинезона до горла и повернулась к нему спиной. – Остальное я покажу в другой раз, а сейчас пойду в душ.

Два часа спустя она лежала в кровати, тупо глядя в потолок. В тишине комнаты слышалось ровное дыхание спящего Никоса. Чем больше Маджи обдумывала то, что произошло, тем яснее сознавала свое крушение. Ее надежды на любовь и счастье лопнули словно детский воздушный шарик. Праздник кончился…

Но тут Никос беспокойно заворочался во сне, рукой нащупал ее, притянул к себе. Подсознательный жест умилил Маджи. Разве не любили они друг друга со всем пылом и страстью?.. Подумаешь, неудачно вечером пошутил, а она вообразила черт знает что… Теперь, с той же неумолимой логикой, Маджи доказывала себе, сколь нелепы и глупы подобные переживания и волнения, но вскоре сон сморил ее.

Рано утром Дороти улетела вместе с Никосом в Афины, а Маджи снова очутилась одна. На душе стало тоскливо и тревожно. Она пообещала себе успокоиться, но, когда позвонил Никос и сообщил, что сегодня не вернется домой из-за какой-то важной деловой встречи, ей опять стало не по себе.

Лето прошло, с моря дул холодный ветер.

Бесцельно меряя шагами пляж, Маджи удрученно размышляла. Напрашивался вывод – она травит себе душу главным образом из-за безделья. Будь у нее работа – все сложилось бы иначе.

Зачем торчать на острове, если можно съездить в Афины и хотя бы попытаться найти что-нибудь подходящее? Можно поступить на службу косметичкой, массажисткой в хорошую больницу, даже открыть собственный салон… Найдется масса вариантов, стоит только захотеть.

Воодушевленная этой мыслью, Маджи вернулась в дом, собрала сумку и отправилась в бар договориться о переправе на материк. Она устроит сюрприз мужу, приготовит ужин в его афинской квартире, они поговорят, а назавтра отправится на поиски… Согласится ли на такой вариант Никос? Окончательной уверенности не было, но стоит попробовать его переубедить. Ему может даже польстить, что рядом с ним не просто жена, а современная деловая женщина.

Маджи вошла в здание из стекла и бетона – штаб-квартиру Никоса Костаки и направилась к лифту. На верхнем этаже она оказалась в огромной приемной. Поскольку они с Никосом не раз посещали офис вместе, секретарша сразу узнала ее.

– Миссис Костаки, какая неожиданность! Боюсь огорчить, но вашего мужа сегодня нет на месте. Он уехал еще с утра.

– Неважно, мне нужен запасной ключ от его квартиры – я знаю, один из них хранится у вас.

Девушка открыла верхний ящик своего письменного стола и протянула ключ.

– Ну, вы его жена, значит, все в порядке, – улыбнулась она. – Никому из посторонних я бы его не дала.

В этот момент в приемной открылась дверь и вошел Рой Бартон. Он остановился как вкопанный при виде Маджи, потом поспешно подошел, галантно поцеловал руку.

– Маджи, как я рад видеть вас! Но что вас привело сюда?.. Мне кажется, муж не ждал вашего визита.

– Нет, я решила устроить ему сюрприз. Мне в голову пришла одна великолепная идея, и я захотела немедленно поделиться с ним.

– К сожалению, он сейчас отсутствует.

– Да, жаль. Никос говорил, что освободится поздно. Но если он в течение дня свяжется с вами, будьте любезны передать – я жду его в квартире.

– В квартире?.. – Его глаза в каком-то странном замешательстве всматривались в нее. – А не лучше ли нам пойти в ресторан?.. Пока будем обедать, я договорюсь, чтобы вертолет доставил вас домой. Уверен, Никос сегодня очень припозднится.

Оптимизм Маджи заметно поубавился. Может, она действительно поступила неразумно? Но что плохого в том, что она подождет мужа, даже если тот явится только к ночи.

– Нет, Рой, спасибо за предложение. Лучше я дождусь Никоса.

– К сожалению, у меня нет уверенности, смогу ли я связаться с ним… У него очень важная деловая встреча, – ответил Бартон со странной настойчивостью. Маджи почудилось нечто вроде сочувствия, промелькнувшего в его глазах.

– Послушайте, Рой, не волнуйтесь, ради Бога, – слишком беспечно ответила она. – Я поброжу пару часиков по магазинам, займусь готовкой ужина. Со мной все будет в порядке.

– Возьмите на всякий случай мою визитную карточку. Если понадоблюсь – тотчас позвоните… – Он был не похож на самого себя. – Когда нет шефа, я с удовольствием довольно рано возвращаюсь домой.

– Ладно. – Она взяла визитку и поспешно ретировалась. Поведение Бартона озадачило ее. Во-первых, он чересчур суетился. А во-вторых, если деловая встреча столь важна, почему же помощник не сопровождает хозяина?

Квартира оказалась небольшой – кухня, гостиная, ванная комната, спальня с балконом. Маджи уже однажды побывала в ней, когда Никос забыл какие-то нужные ему бумаги. За те несколько минут, что они находились тогда здесь, Маджи не очень-то успела разглядеть его афинское жилье. Он считал его неприспособленным к нормальной жизни, потому что ни один здравомыслящий и обеспеченный человек не пожелает и врагу дышать переполненным выхлопными газами воздухом города, занимающего второе место в мире по загазованности.

Бросив покупки на стол и приготовив себе чашку кофе, Маджи уселась в гостиной на софе и тут услышала, как в замке поворачивается ключ. С радостью она ждала мужа – наверняка Бартон все-таки разыскал его. Появление Элизабет повергло ее в шок.

– Что вы здесь делаете? – спросила та хозяйским тоном, небрежно сбрасывая элегантный жакет и прихорашиваясь перед зеркалом.

– С тем же успехом я могу задать этот вопрос вам, – парировала Маджи. Эту особу она не видела со дня свадьбы и сознательно старалась не думать об их отношениях с Никосом, убеждая себя, что если нечто и соединяло обоих когда-то, то давно осталось в прошлом, а теперешний приход Элизабет, ее владение ключом… наверное, объясняется прозаической необходимостью занести или взять бумаги, которые забыл муж.

– Я здесь живу.

Маджи была ошеломлена. Элизабет живет в квартире Никоса?.. Но это невозможно! Маджи решительно поднялась, отважно решив не давать спуску столь нагло врущей женщине.

– Я вам не верю.

Колюче сверкая темными глазами, Элизабет сказала:

– Следуйте за мной, если осмелитесь…

В спальне она распахнула зеркальную дверь шкафа. В нем висела масса женской одежды. Потом Элизабет демонстративно распахнула соседнюю, и Маджи сразу увидела пару знакомых мужских костюмов, туфли и рубашки мужа!

– Неужели вы думали, будто Никос изменит свои привычки? Да он женился на вас в угоду матери! Помните, я же на яхте предостерегала, что он всегда возвращается ко мне. Стоило бы прислушаться…

– Вы правы, стоило бы… – прошептала Маджи и, круто развернувшись, вышла. В гостиной она тупо глянула на свои покупки, лежавшие на столике, и опрометью выскочила на улицу.

Где и сколько времени металась по городу, она не знала. Не замечала ни ливня, ни редких прохожих, спешащих по делам. В быстро наступившей ночной темноте, оглохшая от горя, Маджи чуть не угодила под колеса автомобиля. Это заставило ее опомниться…

Промокшая до нитки, заплутавшая в сети совершенно незнакомых улочек, она должна была немедленно что-то предпринять. Тут-то и вспомнила про визитку Бартона.

Будучи личным помощником мужа, он, конечно, мог знать об Элизабет, как, впрочем, и многие другие. Слезы застлали ей глаза: какой стыд и унижение! Маленькая женушка, спрятанная на острове и воображающая себя любимой… Что ж я за наивная, глупая дурочка… Но больше этого не будет, молча поклялась она. Взяв себя в руки, Маджи еще раз взглянула на визитку. Обратиться сейчас к нему? Почему бы и нет? У Бартона, по крайней мере, можно привести себя в порядок, не ночевать же в подворотне, а завтра она уговорит его помочь ей вернуться в Англию…

– Маджи! – воскликнул Рой, сразу же обратив внимание на безумный вид женщины в дверях. – Заходите. Вы совсем промокли. Что случилось?

Маджи попыталась изобрази ib улыбку, но губы предательски дрожали.

– Ничего особенного, – печально сказала она. – Ничего такого, чего нельзя поправить билетом на первый же самолет в Англию. Надеюсь, Рой, вы сможете организовать это для меня? – Пройдя мимо него, она опустилась в гостиной на первый же стул.

Бартон, слава Богу, не стал задавать никаких вопросов, а просто налил основательную дозу бренди, проследил, чтобы выпила, потом направил в ванную комнату, предложив махровый халат и велев снять мокрую одежду. Маджи обрадовала его сдержанность. Она знала, стоит ему пуститься в расспросы – солгать не сможет, но и сказать правду о своем замужестве тоже.

Я должна сосредоточиться, уговаривала сама себя Маджи, отогреваясь под теплыми струями воды. Самолет домой, работа – вот что нужно, остальное пусть провалится в тартарары! И повторяла это снова и снова. Опять наворачивались слезы, однако она упрямо сжимала зубы. Ошибалась не только ее подруга Шейла.

Маджи тоже в личном плане оказалась невезучей. Им обеим любовь не принесла счастья. Но Маджи теперь не отступит и воплотит в жизнь их мечту – начать собственное дело! Оно станет тем лекарством, которое навсегда освободит ее от Никоса Костаки.

Последние несколько месяцев представлялись ей кошмаром, а желания разыгравшейся плоти – постыдной пародией на любовь. В глубине души Маджи с самого начала знала: их отношения с Никосом обречены на неудачу – они слишком разные по характерам и воззрениям на жизнь. Он баловень судьбы, она рядовая женщина, которой предстоит самой пробивать и пробивать себе дорогу. И отныне она никому и ничему не позволит ей помешать!

Маджи вышла из душа, взяла два полотенца – одно навернула на мокрые волосы, другим сильно растерлась, пока кожа не покраснела, потом надела халат Роя. Черный! Ей как раз подходит, с горечью подумала она. Смерть любви! Смерть глупых мечтаний!

У раковины Маджи заметила сушилку для волос, размотала с головы полотенце, нажала кнопку. На секунду зазвенело в ушах. Жужжание фена, как ни странно, успокоило. Покончив с непокорными локонами, она уставилась на свое отражение, уверенная в том, что сегодняшние происшествия наложили трагический отпечаток на лицо. Ничего подобного. Разве только вот глаза… Обычно светящиеся озорным блеском, пронзительно-зеленые, они вдруг погасли, будто кто-то щелкнул выключателем.

Она туго завязала пояс халата, закатала слишком длинные рукава до локтей, потом босиком прошла по коридору и открыла дверь гостиной.

Рой Бартон, сидевший в кресле, сразу повернул светловолосую голову и послал ей, как показалось Маджи, предостерегающий взгляд.

Она обернулась и увидела Никоса. Он был не похож на себя. В беспорядке спутанные мокрые волосы, прищуренные глаза, сжатые в тонкую линию губы, затвердевшие скулы. Все свидетельствовало о ярости. В напряженной тишине Маджи даже послышалось, как скрипят его зубы.

Никос оглядел ее с головы до ног, остановившись на свежевымытых волосах, низком вырезе мужского халата, едва прикрывавшего ей грудь, босых ногах. Потом взглянул прямо в глаза так, будто хотел испепелить презрением. Ее сердце упало, вся она заледенела. Не от испуга – от напряжения. Она же не намерена сдаться!

Никос молча поднялся с дивана, руки его были сжаты в кулаки, суставы побелели.

– Все понятно, Рой. Сказав мне, что у тебя нет времени обсуждать наш новый проект, ты спокойно развлекал мою жену.

– Нет. Ты ошибаешься. Маджи обратилась ко мне за помощью, только и всего.

– Вижу, какого рода услуги ты ей оказал. Эта сучка совершенно голая в твоем халате… – Он угрожающе двинулся к Бартону. – Встань, подонок! – дико прорычал он.

– Нет! – вскинулась Маджи.

Не обращая на нее внимания, Никос схватил Бартона за рубашку, приподнял и сокрушительным ударом кулака пригвоздил к креслу.

– Стой! Стой! – Маджи бросилась к мужу, пытаясь остановить.

– Послушай свою жену, – проговорил Рой с чисто английской сдержанностью. – На один удар я согласен – столь двусмысленная ситуация могла быть тобой неправильно истолкована, это я допускаю, но на второй удар я отвечу, – довольно флегматично добавил он.

– Никос, пожалуйста, – умоляла Маджи, повиснув на его руке. – Оставь Роя в покое.

Он стряхнул ее словно муху, и она оказалась на полу. Халат распахнулся, обнажив чуть не до бедер ее ногу.

– Ты самая настоящая сучка, мне следовало бы убить тебя.

На секунду у нее перехватило дыхание. Угроза была не показной. Он весь кипел, глаза налились, судорожное клокотание вырывалось из горла. Наградив жену уничтожающим взглядом, Никос произнес:

– Ты не стоишь даже того, чтобы мужчина из-за тебя дрался… Что касается вас, Рой, можете считать себя уволенным. Я не желаю больше вас видеть. – Повернувшись опять к Маджи, он властно приказал: – Одевайся! Мы уходим.

Она не стала спорить, проскользнула мимо мужчин в ванную комнату, быстро натянула на себя мокрую одежду. С независимо поднятой головой вернулась в гостиную. Она готова к тому, что сейчас скажет мужу. Не постесняется даже постороннего человека. Пусть знает, каков на самом деле этот самовлюбленный и самоуверенный негодяй.

Запланированной речи не получилось. Муж сгреб Маджи в охапку, ногой распахнул дверь и, не давая ни малейшей возможности шевельнуться, вынес на улицу к машине.

– Отпусти меня! – кричала Маджи, в отчаянии колотя его кулаками.

– Заткнись, просто заткнись и все, – прорычал Никос, как куль бросив ее на переднее сиденье и захлопывая за ней дверцу. Через секунду он уселся за руль, не забыв, чтобы Маджи пристегнулась ремнем.

– Ты мерзавец и подонок. Самый настоящий подонок! Пусти, я выйду.

Никос на полном ходу ударил по тормозам, так что они завизжали, а Маджи с силой бросило вперед.

Твердой рукой он ухватил ее за подбородок, повернул лицом к себе.

– Не смей обзывать меня! Я этого не потерплю.

– Моя совесть чиста! Наша встреча с Роем была совершенно невинной, а ты, ты…

– Невинной? – фыркнул цинично Никос. – За кого ты меня принимаешь – за идиота?

Маджи открыла рот, чтобы ответить, но Никос не позволил это сделать, раздавив ей губы безжалостным поцелуем.

Пожалуй, впервые она не отреагировала. Обычно прошибало точно током, теперь же Маджи не чувствовала ничего, кроме ужаса и отвращения. Даже когда его рука легла ей на грудь и сквозь мокрую ткань блузки она ощутила дрожь мужских пальцев, ее тело осталось безучастным. Никос грязно выругался. Площадные слова Маджи слышала от него тоже впервые.

– Ах мы сыты?.. – с явным сарказмом произнес он. – Тебя угостили на славу?! Ненадолго же тебе этого хватит! Я слишком хорошо знаю, как ты млеешь и исходишь соком, стоит только рядом появиться мужским штанам с ширинкой на молнии.

Маджи чуть не задохнулась от ненависти и боли, закрыла глаза, чтобы не видеть его. Ей было плевать, куда он везет ее. Их супружество приказало долго жить…

Глава 10

Полчаса спустя Маджи была пристегнута к пассажирскому сиденью вертолета, а Никос занял место пилота. Дождь заливал стекла кабины, ветер играючи трепал лопасти.

– Не слишком ли бурная погода для полета? – холодно спросила она.

– Если упадем, так вместе. Или напомнить знаменитую цитату «Они любили друг друга, пока смерть не разлучила их»? Ты ведь сама частенько ее повторяла. Неужели забыла? – ядовито процедил Никос.

Маджи поджала губы. Пусть играет в свою двуличную игру, думала она. Ведь ей известно – Элизабет его любовница. Впрочем, ей все равно.

Единственное, что теперь всерьез беспокоило Маджи, – ситуация, в которую попал Рой Бар-тон. Ведь из-за нее он потерял работу, что несправедливо и глупо. Объясняться на сей счет с Никосом бесполезно, во всяком случае сейчас. Но, как только ей удастся покинуть остров, – а это Маджи собиралась сделать при малейшей возможности, – она первым делом напишет Ни-косу письмо, в котором скажет всю правду о причинах своего появления у Бартона и тем самым снимет с него всякие подозрения…

К тому моменту, когда они долетели до острова и наконец вошли в дом, Маджи промерзла до костей и дрожала.

– Черт возьми, если не хочешь заработать воспаление легких, отправляйся немедленно в ванную, – приказал Никос. Довольно грубо он сорвал с нее одежду и включил воду. – Ты справишься сама или тебе помочь?

– Никакой помощи мне больше от тебя не надо! – отрезала Маджи и повернулась к нему спиной.

Тут же она услышала, как остервенело громко Никос хлопнул дверью.

На следующий день Маджи проснулась от рева взлетающего вертолета. Простыня и подушка рядом с ней были абсолютно не смяты. Что ж, сказала она себе, крохи человечности в нем все-таки остались, раз он не позволил себе влезть в супружескую кровать, а переночевал в кабинете.

Маджи опустила ноги, встала и подошла к окну. Серое небо вполне соответствовало ее настроению. Она посмотрела вниз, на сад – последствия ночной бури были очевидны: сломанные ветки деревьев усеяли газоны, цветы смяло, прибило к земле. Вроде меня, невольно подумалось ей.

Море выглядело холодным, черным, но относительно спокойным. Я могу уехать сегодня же – меня больше ничто не удерживает здесь. Если бы вчерашнюю сцену Маджи могла объяснить ревностью Никоса, стало бы чуть легче на душе. Но она твердо знала – это всего лишь реакция мужчины-собственника на удар по самолюбию.

Маджи повернулась и пошла в гардеробную. Медленно заполнила чемодан теми личными вещами, которые привезла с собой из Лондона, не удостоив даже взглядом наряды и украшения, купленные Никосом. Натянула синие джинсы и шерстяную рубашку – так она всегда одевалась в дорогу. Потом перенесла чемодан и саквояж в спальню, кинула сверху, чтобы не забыть, теплый жакет и взялась за телефон.

Она дозвонилась в аэропорт и через несколько минут уже забронировала себе место на рейс из Афин в Лондон. Посмотрела на свои ручные часики – девять тридцать, у нее полно времени. Экономка наградила ее удивленным взглядом, увидев, как Маджи спускается по лестнице с багажом в руках.

– Вы уезжаете? – спросила та, с трудом выговаривая английские слова.

В ответ Маджи лишь кивнула. В кухне налила себе чашку кофе, вспомнив, что за весь вчерашний день практически ничего не ела, отломила кусок хлеба. Сложив руки на животе, Катерина сокрушенно качала головой и вздыхала.

Пять минут спустя Маджи вышла из дома и даже не оглянулась…

Бар был пуст, если не считать хозяина. Она спокойно попросила его доставить ее на материк. Он озадаченно посмотрел, велел сыну готовить катер. Тот долго копался. Мотор заводился, но тут же чихал и глох.

Маджи присела на стул у покосившегося пластмассового столика, чемодан и саквояж поставила рядом, заглянула в сумочку. Деньги и паспорт на месте, все в порядке. Скоро, очень скоро все кончится… Только бы завелся проклятый мотор… Наконец, уже уставшая ждать, она услышала ровный и мерный звук, доносившийся из-за дверей бара. Обрадованная, Маджи кинулась к выходу. На пороге стоял Никос…

Он окинул взглядом ее неподвижно застывшую фигуру, дорожную поклажу.

– Уезжаешь куда-нибудь? – мрачно спросил он, вскинув бровь.

– Откуда ты взялся, я что-то не слышала шума твоего вертолета? – растерялась она.

Никос выглядел ужасно: небритый, глаза ввалились, рот вытянулся в угрюмую тонкую линию – ну точно как человек, не спавший неделю.

– Ты не ошиблась. Я не на вертолете, а на яхте.

– На яхте? – отозвалась Маджи. Она была не в состоянии собраться с мыслями – он опять нарушил ее планы, помешав исчезнуть незаметно, без лишних разговоров и объяснений.

Никос подошел, остановился рядом. Чуть раскачиваясь с каблука на носок, засунув руки в карманы полинявших джинсов, молча постоял несколько минут. Тяжелая пауза явно затягивалась.

– Я уезжаю, – стараясь не глядеть ему в глаза, произнесла наконец Маджи.

– Я вижу. – Никос наклонился, поднял ее вещи. – Позволь мне помочь тебе. – Прежде чем она успела возразить, он уже выходил за дверь.

– Нет, подожди. Я могу и сама…

Не оглядываясь, он направился к трапу яхты, причаленной у длинного деревянного помоста.

– Поднимайся на борт или мне придется применить силу, – хрипло бросил он на ходу.

Маджи посмотрела на мужчин, молча стоявших вокруг. Они явно ждали команды, чтобы помочь хозяину, когда понадобится освободить судно от удерживавших его у берега толстых морских канатов.

– Маджи! – Голос Никоса щелкнул как бич. – Поторопись!

Под посторонними любопытными взглядами ей некуда было деваться. Она буквально заставила себя сдвинуться с места. Никос взял ее за локоть и подтолкнул к трапу. На палубе он сурово сказал:

– Спустись вниз. Мои матросы не в полном составе. Поскольку опять надвигается шторм, мне придется им помочь.

– Ты подбросишь меня на материк? – с надеждой спросила Маджи.

Никос вскользь глянул на нее:

– Посмотрим.

На налившихся свинцом ногах она прошла по палубе в главную каюту, тяжело опустилась на диван. Сердце ныло и покалывало. Вскоре Маджи почувствовала тяжелое биение двигателя, яхта тронулась. Она старалась не думать о Никосе, их разрыве и той боли в сердце, которая опять явно напоминала ей о пережитой личной драме.

Когда Никос вошел, она кожей ощутила это. Его физическое присутствие как бы заполнило каюту. Он спокойно смотрел на нее, хотя за бесстрастным выражением его лица чувствовались угроза, железная воля и предостережение. Такой человек не привык, чтобы ему кто-либо перечил, – особенно женщина, тем более собственная жена!

Маджи невольно нервно сглотнула.

– Во сколько мы прибудем? – задала она первый пришедший в голову вопрос, лишь бы нарушить молчание.

– Мы уже прибыли, – проронил Никос спокойным холодным голосом и добавил: – Мы заключили сделку – ты и я: наш брачный союз будет длиться, пока не родишь мне сына. Придется тебе смириться с любовными притязаниями мужа. Ничего не изменилось, просто я решил держать тебя не дома, а на яхте, откуда тебе уж точно не удастся сбежать. А когда я удостоверюсь, что ты… что мы… на пути к результату, я изменю условия твоего содержания…

– Невероятно! – прошептала она, потрясенная.

– Можешь поверить, выхода у тебя нет.

– Неужели ты думаешь, что я после вчерашнего соглашусь спать с тобой? Ты ненормальный!

– Скажи спасибо, что я врезал твоему любовнику, а не тебе. Ни разу в жизни не бил женщину, а вчера был очень близок к этому. – Его губы скривились в пародии на улыбку. – Я виню себя в одном. Обычно, когда я составляю контракты, то оговариваю любые детали. В нашей сделке я забыл обговорить супружескую верность – вот в чем моя оплошность, но тебе уже больше не удастся ею воспользоваться.

Маджи побледнела. В слепой ярости вскочила, готовая плюнуть ему в лицо, расцарапать глаза, вырвать волосы.

– Кто бы говорил о супружеской верности, негодяй! – кричала она, больше не пытаясь сдерживаться. – Рой не был моим любовником. Я кинулась к нему за помощью после того, как обнаружила твою Элизабет у тебя в квартире!

Никос так неожиданно отпустил Маджи, что та едва не упала. Его черные глаза расширились в недоумении.

– Ты была в моей квартире?.. Зачем? – озадаченно спросил он.

– Ну уж не для того, чтобы застать давнюю подружку мужа! – ядовито парировала она.

Никос пристально посмотрел ей в глаза. Сомнений не было – Маджи сказала о том, что ему и в голову не могло прийти. Он попытался восстановить цепочку событий.

– Ты искала меня, а нашла Элизабет?.. От ревности пришла в ярость и убежала?.. Тебе некуда было деться – и ты явилась к Бартону?.. Так было дело?..

– Шерлок Холмс пропустил одну важную деталь. На улице шел дождь, и я вымокла до нитки, – скептически усмехнулась Маджи. – Хотя какое это теперь имеет значение?..

– Нет, Маджи, – мягко возразил он, – имеет! Иногда деталь что посох слепцу… Давай поговорим спокойно.

– Нам не о чем говорить. Все кончено.

В это мгновение в борт яхты ударила мощная волна, Никос едва успел обхватить Маджи, чтобы та удержалась на ногах.

– Оставь меня. – Маджи инстинктивно попыталась освободиться из крепких объятий, а он поднял ее на руки и понес в свою каюту. Сердце Маджи учащенно забилось. Она, как прежде, вдыхала столь волнующий запах его волос, ощущала знакомую упругость мужской груди, сильные руки, ласку которых помнила каждая ее клеточка…

Никос открыл дверь и спиной вошел в каюту.

– Ну, пожалуйста, отпусти меня, – робко просила Маджи. – Оставь меня в покое навсегда. – Она со слезами на глазах молила об этом.

– Никогда, Маджи, – страстно прошептал Никос. – Слышишь? Ни-ког-да!..

Почувствовав откровенное возбуждение мужской плоти, Маджи снова попыталась высвободиться, но Никос запустил пальцы ей в волосы, заставляя смотреть себе в лицо.

– Пойми, секс ничего не решает, – сказала она, узнав знакомый блеск глаз, всегда предвещавший начало атаки, которой вопреки всякому здравому смыслу подспудно жаждало ее тело.

– Да, ты права… Но любовь решает все!

– Что ты знаешь о любви?.. У тебя в жизни было больше женщин, чем обычных обедов! – горячо воскликнула Маджи. – Разве у тебя есть сердце? Ты способен чувствовать боль или хотя бы мучиться из-за нее ночами?.. Сердце у тебя высохло, как пустыня, и потому бесплодно. Мне жаль тебя, Никос, если плотское наслаждение ты принимаешь за настоящее счастье…

– Я люблю тебя, Маджи… Хотя и не надеюсь, что ты мне поверишь…

Маджи растерялась. В изнеможении – не ослышалась ли? – уставилась ему в лицо. Неужели он произнес то, что даже представить было невозможно?

– Знаю, я во многом виноват… Но позволь мне хоть слово сказать в оправдание… – Минуту Никос отрешенно молчал, потом взглянул на нее с привычной властностью: – Ты моя жена и в конце концов обязана выслушать мужа.

– Так говори!..

– Когда я впервые встретил тебя, ты привела меня в ярость и одновременно заворожила. Я считал себя слишком старым для любви и, пожалуй, не очень верил в нее. Я говорил себе, что все дело в сексе, в непреодолимой реакции тела, возникавшей, как только я оказывался рядом с тобой. Я был полон решимости затащить тебя в койку.

– Это я помню, – неохотно отозвалась Маджи.

Никос наклонился и отвел с ее лба несколько золотистых локонов.

– Рыжеголовая прелесть, ты очаровала меня настолько, что мне было уже плевать, являлась ли ты очередной ловушкой матери. Я был уверен – рано или поздно ты сама упадешь в мои объятия. Но ты доказала, что я не прав.

Если бы только он знал, подумала Маджи, как я тоже желала его чуть ли не с первого дня знакомства. Она опустила глаза, сложила на коленях руки. Они сидели рядом, но, как стыдливые подростки, даже не касались друг друга.

– Ну вот ты и признал, что не чувства, а плоть брали над тобой верх…

– Проклятье, Маджи, посмотри же на меня!

Не веришь словам, загляни в глаза, они не лгут! Забудь о сарказме и дай мне шанс. Дай… нам… обоим шанс.

«Нам», повторила про себя Маджи. Он впервые соединил ее и себя вместе. В это трудно было поверить.

– Да, ты явилась первой женщиной, которая не стала моей сразу же. У меня никогда не возникало такой проблемы. Я человек состоятельный, а женщины готовы пойти на все, чтобы получить одновременно и мужчину, и деньги.

– Ты посчитал меня такой же? – не удержалась от едкого замечания Маджи. – Теперь я понимаю, почему ты упорно каждый раз намекал на деньги или в открытую говорил мне о них.

– Я вообще много наговорил тебе такого, чего на самом деле не имел в виду. Хотя ты сама вынуждала меня на это, Маджи!.. Когда ты вернулась из Греции в Англию, я уговаривал себя, что твой отъезд мне безразличен. Но уже на следующий день затосковал. И все же я был не готов еще признать зов собственного чувства. Секс говорил во мне громче. И только когда ты ушла из моей квартиры, поставив условием нашей окончательной близости семью и брак, я забеспокоился.

– Ты забеспокоился? – Маджи не могла себе такого вообразить. – Только не преувеличивай, пожалуйста. Хотел поговорить – так давай начистоту.

Маджи считала – между ними на самом деле не должно оставаться тайн, если они хотят дать шанс своему браку.

– Я сказал правду. – Никос взял ее руки, поцеловал каждую ладонь. – Я провел бессонную ночь и убедил себя, что брак – не такая уж плохая идея. Вполне добротная и удобная сделка. Мне почти сорок, время подумать о наследнике. Это осчастливит мою мать, а я заполучу тебя в постель. Любовь?.. Вероятно, она уже постукивала в мое сердце, но я не воспринимал эти сигналы всерьез. Даже когда на следующий день я сделал тебе предложение, то продолжал обманывать себя.

Маджи хотела сказать, что так же, как и ему, ей хорошо знаком самообман – разве она не страдала от той же болезни, когда задумала свой дурацкий план мести будущему мужу?

– Не перебивай. Дай закончить, пока у меня хватает на это мужества. Всю прошлую ночь я провел, готовя речь, и я должен произнести ее.

Это был человек, которого Маджи раньше не знала. Ее твердокаменный муж колебался, нервничал, даже каялся.

– В день свадьбы я ликовал, надев тебе на палец кольцо. Поздравлял себя с законным получением девушки, которую хотел больше, чем какую-либо другую вообще! Но не признавался в том, что влюбился. Я не мог дождаться момента, когда окажусь с тобой наедине в Париже. Но моя страсть обернулась против меня самого, когда в первую же брачную ночь ты огорошила меня. Оказывается, ты вышла замуж, чтобы отомстить подлецу и мерзавцу за его преступный, аморальный бизнес?..

Маджи смотрела в его хмурое лицо и ясно видела боль, отразившуюся в нем. Какими же глупыми мы оба были, подумала она, и слезы застлали ей глаза.

– Я чуть не убил тебя тогда. Не мог перенести твоего презрения… Мне всегда казалось – любовь делает человека уязвимым и ее необходимо избегать любой ценой. Но я не мог отказаться от женщины, которую полюбил и хотел слишком сильно, поэтому и предложил нашу сделку.

– Предложил? Скорее навязал, – поправила его Маджи, подняла руку и провела пальцами по его побелевшим губам. Он снова сказал, что любит! Может, теперь ее очередь осмелеть и попытаться объясниться?

– Я призналась тогда в своих скрытых намерениях не из жажды мести, а потому, что уже знала, как люблю тебя. Я надеялась, мы сможем начать все сначала, если я заставлю себя забыть то обстоятельство, что именно ты владелец клуба, из-за которого покончила с собой Шейла. Я готова была все простить любимому человеку.

– Ты уже любила меня? – изумился Никос. – Так презирала, но готова была простить?.. – спросил он хриплым голосом, обнял ее за худенькие плечи, свободной рукой прижал ее ладонь к своей щеке. – Если бы я знал тогда… Но я был в ярости. Я нарочно был груб, когда в первый раз входил в тебя… Мне доставляло удовольствие причинять боль, слышать, как ты кричишь. Я безжалостно казнил тебя… Прости…

Чувствуя, как его признание в любви согревает ей сердце, Маджи призналась:

– Мне не за что прощать. Это было самое замечательное, что я испытала в своей жизни. Я просто наслаждалась тобой.

– В этом-то и моя проблема, – печально произнес Никос. – Я получил тогда слишком большое блаженство, которого и вообразить не мог… В моих объятиях, в постели ты всегда становишься такой красивой, такой страстной и желанной, что я часто лишаюсь самообладания. Это даже порой пугает меня.

– То же самое могу сказать и о себе, – прошептала она.

– Так пойми же! Поскольку первая брачная ночь оказалась столь восхитительной, я решил, что ты никуда не денешься от своего первого и единственного любовника. Ты моя – и этого было достаточно.

– Скромность украшает тебя, – сухо проронила Маджи.

Никос наклонился и мягко поцеловал ее.

– Слово «болван» очень мне подходит, – пошутил он, потом добавил самым серьезным тоном: – Но прошлой ночью, увидев тебя в квартире Роя Бартона, мистер Костаки почувствовал себя растоптанным. От моего величайшего высокомерия ничего не осталось. Я появился у Роя совершенно случайно и вдруг увидел свою полуобнаженную супругу выходящей из ванной комнаты… – Он покачал головой, словно прогоняя непрошеное видение.

– Успокойся, между нами ничего не было, Никос. Я пришла туда получасом раньше, промокшая до нитки и вся в слезах. Попросила Роя организовать мой немедленный отъезд в Англию. Он налил мне бренди, велел снять мокрую одежду и отогреться в горячей воде. Остальное ты знаешь.

– Да, Боже! Но то, что я в гневе врезал своему помощнику и другу, психологически оказалось не самым худшим для меня. Дело в другом – я и на секунду не мог представить себе расставание с тобой. Мне было плевать, переспали вы или нет… Я был убит, опустошен, но жить без тебя не мог. Можешь за это признание хоть ноги об меня вытирать, все равно никогда не отпущу мою Мадж. Я люблю тебя…

Она так долго и отчаянно жаждала его любви! Но Маджи не смела надеяться, что Никос буквально положит свое сердце к ее ногам. В ответном порыве Маджи уже хотела было признаться в том, как глубоки ее чувства к мужу, но почему-то вдруг вспомнила о тех страданиях, которые он ей постоянно приносил.

Никос заметил ее колебания, посадил жену на колени и с силой сжал в объятиях.

– Можешь не говорить, что любишь меня. Во всяком случае, сейчас не обязательно. Я хочу лишь иметь возможность завоевать твою любовь. И я добьюсь ее: Никос Костаки человек упрямый и никогда не откажется от своей цели, пусть на это уйдет вся жизнь.

Все его заверения в любви меркнут перед одной неоспоримой истиной, с грустью подумала Маджи. Элизабет – его любовница. Она убедилась в том собственными глазами.

Маджи попыталась соскользнуть с колен Никоса, но тот удержал ее, опрокинул навзничь, плотно прижав к постели.

– Я верю и не верю тебе, – прошептала она с укоризной. – Что мне делать, если я своими глазами видела твою одежду рядом с платьями Элизабет…

– Маджи, любимая, мне льстит твоя ревность, но я клянусь, что никогда не занимался любовью с ней. Да я даже не взглянул ни на одну другую женщину с того момента, как увидел тебя. Я уступил Лизи свою квартиру до конца ее пребывания в Греции, поскольку она осталась здесь по моей просьбе, чтобы проследить за продажей сети здешних клубов здоровья, принадлежащих тетке. Они ничего не имеют общего с тем салоном, который существовал когда-то в Англии, но я все равно хочу отделаться от них ради душевного спокойствия своей жены. Элизабет помогает мне – вот и все.

– Никос, что бы ты ни говорил, я все равно знаю: ты и она – любовники.

– Чепуха. – Он чуть прикусил ее подбородок. – Выкинь из головы. Я люблю жену и в данный момент отчаянно ее хочу.

Маджи еле слышно вздохнула, когда Никос обхватил ее бедра длинными ногами и дал ей почувствовать свое возбуждение.

– Во время круиза я сама видела, как Элизабет выходила рано утром из этой каюты. Может быть, поэтому мне сейчас не по себе здесь.

– Не было этого.

– Не лги мне, Ник.

– Маджи, клянусь тебе!.. Бога ради, ты же знаешь, что на протяжении всего круиза я пытался уложить в постель тебя – и даже смотреть не мог на другую женщину. Не знаю, почему эта чертова кукла оказалась у моей двери, но я говорю тебе правду. И постараюсь убедить тебя.

Маджи попробовала сесть, но он опять уложил ее на подушки. Она увидела, как полыхали страстью его глаза, тогда ей пришлось попытаться силой освободиться от нависшего над ней мужского тела. Она не хотела, чтобы Никос «убеждал» ее с помощью секса. Слишком все важно между ними сейчас!

– Маджи, – просяще произнес Никос.

Она посмотрела ему в лицо: волевой подбородок, твердая линия рта, выразительный, чуть наискосок к вискам, разлет бровей.

– Ты похож на отца, Ник? Какой он был?..

– Замечательный. Жаль, я не весь в него, хотя мать говорит, что и характером мы тоже похожи.

– Извини меня, но раз ты его копия, тем для меня хуже, – задумчиво сказала Маджи.

– Почему? – совершенно сбитый с толку, спросил он.

– А разве ты не знаешь о романе между твоим отцом и Аспасией, чуть не сломавшем судьбу всей семьи?

– Откуда это тебе известно? Мама рассказала?

Маджи поняла, ей не следовало говорить об этом. Притихнув, Маджи ждала, что Никос взорвется, но, к ее изумлению, он рассмеялся.

– Боже мой, я должен был догадаться! Моя милая сумасшедшая мама! – Никос хохотал до слез, тормоша при этом Маджи. – Какая же ты простодушная и наивная. Тебе бы уже давно пора догадаться, что моя мать – настоящая королева драмы.

– Королева драмы? – недоумевала Маджи. Веселье Ник оса, его ласковые мимолетные поцелуи вернули ей хорошее настроение.

– Относись к этому как хочешь, но твоя свекровь – восьмое чудо света, – сказал Никос, наконец успокаиваясь. – Она была танцовщицей, когда они с отцом познакомились. Ее заветной мечтой было стать великой актрисой. Отец боготворил землю, по которой она ходила, и если чем и грешил, так это снисходительностью к ее причудам. Он выслушивал ее драматические фантазии, мирился с ее поездками в Лондон ради посещения театров, оперы, музеев…

Дороти «посвятила» тебя в историю, сюжет которой не тянет на драму. Но ей хочется, чтобы так было. На самом деле отец и Аспасия познакомились и, по-моему, один раз встретились у фонтана. Вот и все. Брат отца был постарше и по-опытней. Она тут же влюбилась и вышла за него замуж… Но маме нравится присочинять и обострять. Такая уж натура. Мне следовало построже приструнить ее еще несколько лет назад, но, как и отец, я склонен относиться к Дороти снисходительно. Мне было восемнадцать, когда я должен был взять на себя заботы о всей семье. И заверяю тебя, что присматривать сразу за тремя женщинами – матерью, теткой и кузиной – дело далеко не шуточное. Вместо этого я бы предпочел управлять какой-нибудь многопрофильной промышленной компанией.

Нельзя верить и в половину того, что Дороти говорит, да и остальное обычно сильно преувеличено. Но я люблю ее. – Голос Никоса стал глубже. Его руки скользнули под пояс ее джинсов и охватили голые ягодицы. – И я отчаянно люблю тебя, Мадж, поверь мне.

– Я верю тебе, Ник, и очень тебя люблю, – сказала она, не сводя с него глаз. – Ты подарил мне и ад, и рай, но за то и другое я тебе благодарна. Разве без этого бывает настоящая любовь?

– Маджи, счастье мое, – хрипло произнес Никос, притягивая ее к себе и целуя со все возрастающей голодной страстью, будто годы был с ней в разлуке.

От одежды они освободились с неистовой поспешностью. Перекатываясь по широкой постели, сплетаясь руками и ногами, ища губами губы друг друга, они ласкали, поддразнивали мучили один другого, пока наконец не слились воедино – О… – простонала в истоме Маджи. Никос поднял голову, заглянул ей в глаза ладонями обхватил ее набухшие груди. – Сейчас… – Он проник в нее и с радостью ощутил, как она, вся раскрываясь, идет ему навстречу. – Сейчас и всегда я буду любить тебя…

Время остановилось, ничто в мире уже не существовало для них. Лишь тела, дарившие другу ослепительные звезды.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10