«С любимыми не расставайтесь»

Элли Десмонд С любимыми не расставайтесь

1

Как часто случается, мобильный телефон запиликал в самое неподходящее время.

Бетси Корриген только что проводила мистера Паттерсона, местного врача, проживавшего в поселке Роузвилл, неподалеку от ее собственного дома. Сюда, в поместье Рокки-Брук, доктор Паттерсон прикатил на своем известном каждому в округе красном «лендровере» по вызову все той же Бетси. Подобные визиты были ему не в диковинку: он выезжал из Роузвилла даже на самые отдаленные фермы.

Проводить-то Бетси доктора Паттерсона проводила – лишь с крыльца. Но еще предстояло открыть перед «лендровером» ворота и затем закрыть, когда доктор минует их, – не вручную, разумеется, а с помощью пульта дистанционного управления.

Обычно это делал старик Томас – вечный эконом в поместье Рокки-Брук, – в обязанности которого входило также встречать и провожать гостей. Однако в этом-то и заключалась вся проблема: Томас не мог проводить доктора Паттерсона, потому что именно к нему того и вызвали.

И вот когда Бетси, стоя в сумерках на крыльце с пультом в руке, следила за движением «лендровера», чтобы в нужный момент нажать на кнопку, в кармане ее джинсов залился трелями сотовый телефон. Она машинально вынула его другой рукой, однако взгляд по-прежнему удерживала на автомобиле. Только после того, как «лендровер» миновал ворота и те, повинуясь воздействию инфракрасного импульса, закрылись, Бетси поднесла трубку к уху.

– Алло?

– О, Бетси! Ты все-таки дома… А я звоню-звоню… Здравствуй, девочка.

– Привет, мам.

Это была Фейт, мать Бетси. Она звонила из Ларедо, где в настоящий момент проживала с Питом Корригеном, своим мужем и отцом Бетси. Переехав туда из Роузвилла, супруги Корригены осуществили давнюю мечту: открыли обувной магазинчик. Ларедо же выбрали по той простой причине, что это был родной город Пита. Там он вырос, и там же его отец когда-то – пока не обанкротился в один из периодов спада экономики – держал обувную лавку, по иронии судьбы в том самом доме, где Пит и Фейт сейчас арендовали помещение для своего магазинчика.

– Сначала я позвонила тебе по стационарному телефону, – сказала Фейт, – но безрезультатно. Ты не слышала звонков? – Не успела Бетси ответить, как Фейт продолжила: – Так как ты не подошла к телефону, я поначалу решила, что, возможно, у тебя какие-то дела. А потом дай, думаю, наберу номер сотового – и, видишь, получилось! – Фейт рассмеялась так радостно, будто ей удалось справиться с невесть какой сложной задачей. – Как удобно, когда есть два разных…

– Мам! – прервала ее Бетси. – Ты сейчас пользуешься услугами другого оператора, тебе придет большой счет.

– Что? – спросила захваченная своими мыслями Фейт. – Ах да, понимаю… Собственно, я звоню по делу. Хочу попросить тебя о небольшом одолжении.

– Да? – Бетси сморщила лоб, пытаясь сообразить, что такого могло понадобиться от нее матери, когда рядом с ней находится отец. – Ну говори, если смогу – сделаю.

В трубке на минутку воцарилась тишина, затем Фейт осторожно произнесла:

– Видишь ли, моя просьба может тебе не понравиться.

Бетси нахмурилась и машинально бросила взгляд на левое крыло дома, где на первом этаже светилось единственное окно. Там находилась комната Томаса, который сейчас лежал в постели после сделанных доктором Паттерсоном уколов. Пора было проверить, все ли у старика-эконома в порядке, однако сначала предстояло выяснить, чего хочет Фейт.

– Ладно, мам, говори, я слушаю.

– Дело в том, что сегодня утром я беседовала по телефону с Томасом и он мимоходом пожаловался на самочувствие. Понимаешь, что это означает?

– Хм…

Бетси понимала. Дело в том, что Томас не любил разговоров о его здоровье, демонстративно избегал их, всем своим видом показывая, что эта тема не достойна обсуждения. И если уж он «мимоходом пожаловался на самочувствие», то можно смело давать девяносто процентов из ста, что положение серьезное. Кому это было знать, как не Бетси, ну и Фейт, конечно, тоже, ведь они являлись единственными близкими родственницами Томаса. Фейт приходилась ему племянницей, а степень своего родства Бетси всегда затруднялась определить, поэтому звала Томаса просто по имени. Впрочем, Фейт делала то же самое.

Некогда все трое – и Пит четвертый – жили в Роузвилле. У Томаса там был свой дом, правда наведывался он туда лишь изредка. Почти всю свою жизнь Томас прослужил экономом в расположенном милях в десяти от поселка поместье Рокки-Брук – Горный родник. Оно находилось почти у самого берега Мексиканского залива, на участке, который назывался точно так же – Рокки-Брук, – потому что здесь, в ущелье, прямо из отвесной скалы бил ключ.

Поместье сейчас принадлежало Джиму Тейлору, а до того – его отцу, ныне покойному Уильяму Тейлору.

Кроме Томаса в хозяйском доме некоторое время служила горничной и Фейт. Что касается Бетси, то в юности она часто выполняла поручения и Фейт, и Тейлоров, поэтому поместье и его обитателей изучила как свои пять пальцев. В те времена она приезжала из поселка на велосипеде.

Но сейчас многое изменилось, Бетси стала учительницей, преподавала в младших классах и ездила на олдсмобиле.

– Из-за Томаса я тебя и потревожила, – сказала Фейт.

Бетси вновь взглянула на светящееся окно в левом крыле здания.

– Это я уже поняла. Но наверняка ты звонишь не для того, чтобы передать мне разговор с Томасом?

– Верно, – ответила Фейт. Затем, несколько нерешительно произнесла: – Ведь в школе все равно сейчас каникулы, у тебя отпуск… В общем, скажи, не могла бы ты завтра прокатиться в поместье навестить старика? – Задав вопрос, Фейт тем не менее не стала дожидаться ответа, а сразу же добавила: – Знаю, что тебе это не по душе, и я бы ни о чем таком не просила, но дело в том, что Джима сейчас в Рокки-Брук нет. Поэтому ты можешь съездить туда, абсолютно ничего не опасаясь. – После этой фразы Фейт наконец замолчала и в трубке воцарилась напряженная тишина.

– Странно, что ты об этом говоришь, – медленно произнесла Бетси.

Фейт еще немного помедлила, потом спросила:

– Почему?

– Потому что в эту самую минуту я нахожусь в Рокки-Брук.

– Как, ты не дома?! Но каким образом я с тобой связалась?

– Ох, мама! – нетерпеливо простонала Бетси.

– Ах да, ведь я позвонила на твой мобильный телефон! – По-видимому, Фейт успела забыть об этом.

Бетси вздохнула.

– Разумеется.

– Значит, ты сейчас в поместье… – удивленно протянула Фейт.

– Странно слышать, правда?

– Да, признаться, странновато. Как же ты там оказалась?

Бетси машинально пожала плечами.

– Ты не поверишь.

Повисла короткая пауза, затем Фейт вкрадчиво произнесла:

– Не хочешь ли ты сказать, что тебя пригласил Джим?

– Ну, мама! – в ту же минуту взорвалась Бетси. – Не ожидала услышать от тебя подобную глупость. И потом, Джима все равно нет в поместье, ты сама только что сообщила мне об этом.

– Так что же привело тебя туда? – с беспокойством спросила Фейт.

– Хорошо, скажу, хотя прозвучит это диковато…

– Да не тяни же! – В голосе Фейт послышались сердитые нотки.

– Меня вызвал по телефону Клатчер, – сдержанно произнесла Бетси.

Реакция Фейт последовала незамедлительно.

– Послушай, я ведь серьезно, а тебе все шуточки!

Бетси состроила гримасу.

– Ладно, мам, это не телефонный разговор, долго все объяснять… Если коротко, то у Томаса сегодня вечером случился гипертонический криз, так сказал доктор Паттерсон.

– Кто его вызвал?

– Я. И только что проводила.

– А Томас где?

Бетси в очередной раз взглянула на освещенное окно.

– Лежит у себя в комнате. Доктор Паттерсон сделал ему уколы.

– А Ник что делает?

– Точно не скажу, я его еще не видела. Слышала только, как он разговаривал с Клатчером… Помнишь, ты рассказывала, что Ник беседует с ним? Хотя, постой, Клатчер все время находился с нами – с доктором Паттерсоном, Томасом и мной… С кем же тогда общался Ник? Непонятно… Разве что с какой-нибудь из игрушек.

– Очень может быть, это в стиле Ника, – согласилась Фейт. – Только на моей памяти у него была всего одна игрушка, кудлатый коричневый пес. Вернее, ему покупали и других, но он их словно не замечал. Разговаривал же с одним этим кудлатым. В общей сложности у Ника было лишь два собеседника – игрушечный пес и Клатчер.

– Что ж, наверное, с кудлатым Ник и беседовал сегодня в коридоре, пока доктор Паттерсон осматривал Томаса, потому что Клатчер находился рядом со мной. От меня Ник прячется, так что я могу лишь предполагать, где он находится в данную минуту.

– Понятно, – вздохнула Фейт. – Ты лучше его не трогай и не ищи, это способно усугубить ситуацию. Не забывай, что Ник воспринимает тебя как совершенно чужого человека.

– Так и есть, я его не знаю, а он меня.

– М-да… – протянула Фейт. – А что доктор Паттерсон еще говорил?

– Сказал, что до утра Томас вряд ли проснется, а потом за ним неплохо бы кому-то присмотреть.

– Я не могу! – быстро произнесла Фейт. – У нас с твоим отцом полно дел в магазине. Конечно, я могла бы выбраться на полдня, но и только, а потом сразу назад, потому что папа без меня не справится. У нас сейчас удачный период, много продаж, так что сама понимаешь…

Бетси понимала и это. Куда уж яснее! Фейт намекает на то, что Бетси такая же родственница Томаса, как и она сама. Вдобавок сейчас летние каникулы, предполагается, что учителям нечего делать, из чего и проистекает вполне логическое заключение: присмотреть за Томасом следует ей, Бетси, больше некому.

Тем более что Джима все равно нет в Рокки-Брук.

– А если он вернется и застанет меня здесь?

– Кто, Джим? – спросила Фейт, и Бетси поняла, что последнюю мысль высказала вслух.

– Да, – сдержанно произнесла она.

– Ну… не знаю… Собственно, что такое может произойти? Джим не насильник какой-нибудь, не маньяк, не серийный убийца, он вполне нормальный здравомыслящий человек…

– Только меня терпеть не может, – вставила Бетси. – А в остальном ты права.

– Ну, не знаю… – повторила Фейт.

– Вот представь себе: Джим возвращается домой, заходит и видит меня! Это притом, что мне запрещено появляться в Рокки-Брук…

– Вообще-то я не помню, чтобы Джим запрещал тебе приезжать в поместье, – возразила Фейт.

Бетси немедленно вспылила:

– Как ты можешь это помнить, если не присутствовала при нашем последнем разговоре!

– Но, по-моему, ты тогда сказала мне, что Джим недоволен твоими отношениями с Эндрю, только и всего. Но на самом деле отношений у вас никаких не было, насколько мне известно… или я чего-то не знаю?

– Все верно, но Джим думает иначе. И хуже всего то, что некоторые основания у него для этого все же есть. Ты ведь знаешь Эндрю, он приударяет за каждой смазливой девчонкой, которая попадается на его пути.

– Мне ли не знать! – хмыкнула Фейт. – Эндрю и мне делал нескромные предложения… Хорошо, что твоему отцу ничего не известно. Но мы не о том говорим. Главное, что прямого запрета появляться в поместье ты от Джима не слышала. Значит, ничего страшного не случится, если он застанет тебя в своем доме. Тем более что оказалась ты там не из какой-то глупой прихоти, а чтобы помочь Томасу.

– Да, но… – начала было Бетси, однако Фейт неожиданно воскликнула:

– Ой, прости у нас посетители… Вынуждена прервать разговор, позже созвонимся. Так я на тебя надеюсь, да? – И в трубке зазвучали короткие гудки.

С минуту Бетси смотрела на нее, потом со вздохом сунула в карман и направилась в дом.

2

Томас лежал в постели, как его оставили Бетси и доктор Паттерсон. Глаза его были закрыты, грудь медленно вздымалась, с губ слетало едва слышное, но спокойное и размеренное дыхание.

Бетси пошарила глазами по комнате, однако Клатчера – палевого боксера с темной мордой и философски-усталым взглядом – в комнате не обнаружила. Возможно, он отправился на поиски своего маленького приятеля, Ника.

Включив ночник и погасив верхний свет, Бетси задумчиво посмотрела на потолок. Где-то в доме находится семилетний мальчик Ник. Бетси знала, что он страдает одной из форм аутизма, что в реальности выливалось в нежелание общаться с кем бы то ни было. К счастью, в случае с Ником все же были некоторые исключения. По рассказам Томаса и Фейт, Бетси было известно, что мальчик способен довольно бойко разговаривать, но при этом никогда ни к кому не обращается прямо, всегда через посредника, которым, как правило, становится какой-нибудь предмет. Несколько минут назад Фейт сказала, что в настоящее время Ник вроде бы беседует с игрушечной собакой и реальным живым псом Клатчером.

Наверное, события нынешнего дня – случившийся с Томасом приступ, мое появление, приезд доктора Паттерсона – стали для Ника серьезным испытанием, подумала Бетси, невольно прислушиваясь к царящей в доме тишине. Или даже стрессом. Скорее всего, мальчик забился в какой-нибудь укромный уголок, прижал к груди своего кудлатого игрушечного дружочка и ждет не дождется, когда я уеду. Ведь Ник – полная противоположность детям, которые боятся оставаться одни. Насколько я понимаю, он, наоборот, испытывает дискомфорт, когда кто-то находится рядом. Но с Ником вроде бы можно контактировать, что абсолютно исключено в случаях полного аутизма, когда страдающие этой болезнью люди вообще ничего вокруг себя не замечают.

Напоследок взглянув на спящего Томаса, Бетси вышла в коридор и остановилась в нерешительности. Для нее самой текущий день явился полной неожиданностью. В одно мгновение ее планы были нарушены, а жизнь словно перевернулась вверх тормашками. Достаточно уже того, что Бетси в настоящий момент находилась в поместье Рокки-Брук, на запретной для нее территории.

Сейчас ей предстояло решить непростую дилемму: вернуться домой, в поселок Роузвилл, или остаться здесь хотя бы до тех пор, пока не оклемается Томас. Впрочем, существовал еще один вариант – позвонить Джиму и сообщить о том, что произошло в его отсутствие.

Если бы Бетси знала, где его искать – не говоря уже о том, чтобы где-нибудь раздобыть его телефонный номер, – она, несомненно, выбрала бы последнее. Даже невзирая на то, что в этом случае ей пришлось бы лично разговаривать с Джимом. Но информацией о его местонахождении Бетси не располагала, а спросить было не у кого, поэтому подобный вариант отпал сам собой.

Остались первых два.

Поразмыслив, Бетси решила воспользоваться тем, что состояние Томаса пока устойчиво, и съездить домой – всего на одну ночь, а утром вернуться обратно. Ведь она мчалась сюда сломя голову, не думая ни о чем, кроме того что в Рокки-Брук что-то случилось. У нее не было с собой даже зубной щетки.

Но как быть с Ником? С собой его не возьмешь – по той простой причине, что он ни за что не сядет в автомобиль незнакомого человека. И потом, где его искать? Дом большой, на поиски может уйти вся ночь.

Все же не мешало бы как-то предупредить мальчугана, что я уезжаю, подумала Бетси. Иначе он так и просидит в каком-нибудь углу до утра, вместо того чтобы лечь в постель. М-да, хорошо бы, конечно, только как это сделать? Может, Клатчера позвать, а тот приведет меня к Нику? Нет, не годится, мальчик успеет спрятаться в другом месте. А если Клатчер найдет Ника и там, для ребенка это окажется дополнительной стрессовой ситуацией.

Бетси несколько минут ломала голову над неожиданной проблемой, а потом просто вышла в холл и крикнула в пустоту, подняв голову:

– Клатчер! Слышишь меня? Передай Нику, что я уезжаю, пусть ложится спать. Но утром я вернусь обратно. Понял, Клатчер? Перескажи все это Нику!

Она на всякий случай подождала, и ей даже показалось, что где-то на втором этаже заскулил пес, однако к ней он так и не прибежал, наверное Ник держал его за ошейник.

Не услышав иного ответа, Бетси повернулась и вышла во двор, где стоял ее олдсмобиль.

Отъехав от дома на некоторое расстояние, она повернулась и бросила взгляд через заднее стекло, однако никаких перемен не заметила. По-видимому, Ник все-таки не воспринял сообщение.

Возле ворот получилась небольшая задержка, потому что Бетси пришлось выйти из автомобиля, открыть их, сесть на место, проехать, а потом снова выйти и закрыть. Проблем с замком на воротах не возникло, так как код она знала.

Именно в момент закрытия ворот Бетси и заметила наконец кое-что новенькое: на втором этаже, правее парадного крыльца, в одной из спален зажегся свет. Вероятно, Ник уже счел себя в безопасности.

– Молодец, мальчишка, – шепнула она.

Гоня автомобиль по темной пустынной дороге, видя впереди, в пятне отбрасываемого фарами света, серый асфальт, а по бокам бесконечные кустики травы, Бетси восстанавливала в памяти события второй половины дня.

Она сидела на веранде, в плетеном кресле, смотрела на свой маленький садик и размышляла над тем, что приготовить на ужин. Вчера был омлет с ветчиной, позавчера с грибами, еще раньше с жареными помидорами, а до того со спаржей. На первый взгляд меню разнообразное, но в основе его находилось одно и то же – яйца. А все потому, что куры у Бетси неслись, будто поставив себе цель попасть в Книгу рекордов Гиннесса.

Впрочем, подобное происходило не у одной Бетси. Соседи утверждали, что их куры тоже несутся сумасшедшими темпами. Видно, такой выдался год – во всей округе наблюдалась похожая картина. С началом лета сбор яиц так повысился, что владелец поселкового супермаркета отказался от поставок этого продукта: спрос упал до нуля, покупателям некуда было девать яйца, произведенные собственными несушками. Наступил немного странный период, когда все жители Роузвилла каждый день ели почти одинаковый ужин. И не только они сами, но и их собаки, кошки и прочие домашние питомцы, включая все тех же кур, с удовольствием выступавших в роли каннибалов.

И вот, когда Бетси подумывала о том, не решиться ли на некоторый прорыв в области кулинарии и не приготовить ли омлет, скажем, с консервированными кальмарами, за ее спиной, в гостиной, зазвонил телефон.

Наверное, Фейт, подумала Бетси. Все, пропал ужин… Вместо него будет телефонная болтовня.

Фейт действительно любила поговорить, была в этом смысле расточительна, однако оправдывалась тем, что у нее нет других развлечений.

Поднявшись с плетеного кресла, Бетси направилась в гостиную, сняла телефонную трубку… после чего все и началось.

– Алло? – сказала Бетси, ожидая услышать в ответ приветственную тираду – иначе Фейт разговаривать не умела.

Однако ничего такого не произошло. На том конце провода молчали.

Бетси удивленно нахмурилась.

– Алло?!

Тишина. Затем какой-то странный звук, будто чье-то учащенное сопение… и вдруг заливистый лай, настолько громкий, что Бетси поспешно отстранила трубку от уха. Когда пес на минутку умолк, она произнесла:

– Алло? Там есть кто-нибудь?

Там явно находилась собака, но Бетси подразумевала конечно же людей. Не успела она задать вопрос, как пес разразился новой порцией лая, в котором на сей раз явственно послышались отчаянные нотки.

– Что же это такое?.. – озадаченно пробормотала Бетси.

А пес все лаял и лаял, потом даже начал как-то жалобно поскуливать, и именно в этот момент Бетси его узнала. На ее памяти такие звуки издавала лишь одна собака.

– Клатчер?! – воскликнула она. – Клатчер, это ты?!

Невероятно, но в трубке на мгновение повисла тишина. В следующую минуту Клатчер – Бетси уже почти не сомневалась, что это он, – вновь залился лаем.

Что-то случилось! – промелькнуло в мозгу Бетси.

Логика подсказывала, что все это имеет какое-то отношение к Томасу. Или к Томасу и Джиму Тейлору одновременно. По какой-то причине ни один из них не может поговорить по телефону. Но в чем она заключается, эта самая причина?

Вряд ли что-то случилось с Джимом, скорее всего его просто нет дома. А вот Томас…

– Томас! – крикнула она в трубку. – Ты там?! Это Бетси, ответь мне, пожалуйста!

Ответ последовал немедленно, однако это был не Томас, а все тот же Клатчер.

– Что же там стряслось? – с беспокойством пробормотала Бетси себе под нос. Может, что-то с Ником? Вроде Томас недавно упоминал, что родители снова привезли мальчика в поместье…

В данной ситуации предполагать можно было что угодно, однако ни одна из догадок не способна была прояснить вопрос: кто там, в поместье, снял трубку с телефонного аппарата и набрал номер Бетси? Не Клатчер же в самом деле! Пес, конечно, очень умен, но подобные действия под силу скорее мартышке, чем собаке. И то если вести речь лишь о трубке, что же касается набора номера, то об этом говорить не приходится.

– Томас! – на всякий случай еще разок позвала Бетси, однако в ответ услышала все тот же лай. Тогда она негромко произнесла, обращаясь больше к себе самой, чем к кому бы то ни было: – Хорошо… придется съездить… – Видно, не суждено мне сегодня отведать омлета с консервированными кальмарами!

Но об ужине Бетси вспомнила лишь вскользь, аппетит у нее пропал…

Десять миль до поместья Рокки-Брук она преодолела в рекордно короткий отрезок времени.

Входная дверь была заперта, но в юности Бетси не напрасно так часто бывала в этом доме – она знала здесь все входы и выходы. Зайдя с другой стороны, Бетси попробовала дверь заднего крыльца, и та поддалась.

В коридоре к ней бросился Клатчер. Они не виделись несколько лет, но пес сразу ее узнал и принялся прыгать вокруг, норовя лизнуть в лицо. Несколько раз это ему удалось.

– Ну-ну, молодец, хороший мальчик, – сказала Бетси, трепля Клатчера по голове.

Пес отвечал радостным повизгиванием.

Встреча получилась очень теплая, однако на сердце у Бетси было неспокойно, ведь предстояло еще выяснить, что здесь случилось.

– Где Томас? – отчетливо спросила она, поймав взгляд Клатчера.

По временам прежнего общения она знала, что пес прекрасно все понимает, и надеялась с его помощью прояснить ситуацию.

Действительно, при упоминании о Томасе Клатчер засуетился и двинулся в направлении левого крыла здания. Бетси пошла следом.

Томаса она обнаружила в его комнате. Он неподвижно лежал на ковре, и в первую минуту в мозгу Бетси промелькнуло самое страшное предположение. Однако, приблизившись и прижав пальцы к шейной артерии Томаса, она поняла, что он в обмороке.

Несколько мгновений Бетси стояла, прикусив губу и лихорадочно соображая, как лучше поступить. Скорее всего, у Томаса нелады с сердцем, поэтому обращаться с ним следует осторожно.

Нашатырный спирт! – промчалось в мозгу Бетси.

Она бросилась искать аптечку.

Она обнаружилась в ванной, и нашатырный спирт в ней был, только почему-то в ампулах, а не в пузырьке. Бетси попыталась отломить у одной кончик, но задача оказалась не такой простой. Тогда Бетси принялась искать нож или что-то в этом роде, однако как на грех в комнате ничего не обнаружилось.

А Томас по-прежнему лежал без движения.

Ощущая приближение паники, Бетси бросилась по коридору на кухню – Клатчер за ней, – затем, уже с ножом в руке, обратно. Отбить кончик ампулы было минутным делом. В следующее мгновение Бетси зажала пальцами нос, а Клатчер чихнул – в воздухе разлился характерный запах аммиака.

Не мешкая Бетси наклонилась и поднесла ампулу к ноздрям Томаса.

– Ну давай же, давай! – шептала она. Потом произнесла громче: – Томас! Очнись!

Наконец веки старика дрогнули, с губ слетел вздох.

– Томас! – вновь громко позвала Бетси.

Он приоткрыл глаза, посмотрел на нее – не вполне осмысленно – и снова закрыл.

– Дьявол! – вырвалось у Бетси. – Придется срочно вызвать доктора Паттерсона.

Телефон находился в этой же комнате, стоял у стены на специальной подставке. Трубка покоилась на аппарате. Бетси мельком отметила этот факт, прежде чем снять ее и набрать номер.

Кто-то позвонил ей в Роузвилл – именно ей, единственному человеку, который жил относительно недалеко от поместья Рокки-Брук, то есть мог быстро приехать и был связан с Томасом родственными узами, – но разговаривать почему-то не стал. Если бы Клатчер не залаял и если Бетси не узнала его по некоторым интонациям, помощь к Томасу так бы и не пришла.

Все эти мысли вертелись в мозгу Бетси, пока она описывала доктору Паттерсону ситуацию, а также состояние Томаса.

Спустя некоторое время – надо сказать, довольно быстро – тот приехал, и Бетси вздохнула с облегчением: теперь Томас в надежных руках. Они с доктором Паттерсоном осторожно перенесли старика на кровать. К этому времени он вновь открыл глаза, но был еще очень слаб, чтобы что-то говорить. Доктор Паттерсон осмотрел старика, после чего сделал уколы и тот уснул.

– До утра можешь быть спокойна, – сказал он Бетси. – А завтра… надеюсь, все будет нормально, но, если что, звони. Я оставляю таблетки, вот тут на столе, и пишу, как их принимать, видишь? Думаю, ухудшения можно не опасаться. У старика был гипертонический криз, но сейчас состояние стабилизировалось.

Бетси кивнула.

– Благодарю, доктор. Не знаю, что бы я без вас делала. Для меня все это полная неожиданность. Увидев Томаса на полу, я растерялась, и если бы не вы…

– Брось, детка, это моя работа, – добродушно ответил тот.

Затем он попрощался и уехал. Позже Рокки-Брук покинула и Бетси.

3

Проснулась она рано в хмуром настроении. Ее угнетала мысль, что, вместо того чтобы в тишине и покое насладиться долгожданным отпуском, ей предстоит отправиться в дом, с которым у нее связаны далеко не лучшие воспоминания.

Разумеется, Бетси предпочла бы, чтобы с Томасом провела несколько дней ее мать, Фейт. Сам Томас был здесь ни при чем, просто он находился в таком месте, которого Бетси по многим причинам избегала. И не только потому, что нынешний хозяин поместья Рокки-Брук Джим Тейлор якобы запретил ей появляться в его доме.

Вообще, Бетси нравилось это место, даже несмотря на то, что она имела к нему лишь косвенное отношение. Хозяйский дом в Рокки-Брук был добротный, строился из хорошего камня, на многие десятилетия, и принадлежал такому же крепкому, основательному человеку. В не таком уж далеком прошлом Бетси думала, что ей по сердцу не только дом…

Однако сейчас, учитывая до сих пор звучащие отголоски некоторых событий, Бетси предпочла бы не ездить в Рокки-Брук.

С другой стороны, без этого не обойтись. Нельзя же в самом деле все сваливать на мать. Тем более что та находится гораздо дальше от поместья, в Ларедо, и к тому же постоянно занята в магазине.

Только я размечталась о том, как замечательно проведу летние каникулы, как Томасу понадобилась моя помощь! Бетси вздохнула и принялась складывать в большой полиэтиленовый пакет халат, тапочки, ночную сорочку, кой-какое бельишко и прочие мелочи, в которых могла возникнуть необходимость в следующие несколько дней. Неужели моим планам на это лето не суждено сбыться?

Бетси нравилась работать в школе, с детьми, но иногда все-таки хотелось каких-то перемен, хотя бы временных. Например, в этом году она планировала часто выезжать в прибрежную деревушку Коб-Виллидж, где был чудесный пляж, о котором, к счастью, еще не проведало большое количество туристов. Всякий раз, представляя, как будет валяться на пляже, где ее мало кто знает, нежиться на солнышке и слушать шелест волн, Бетси мечтательно улыбалась… И вдруг… Неужели конец надеждам?

Правда, поместье Рокки-Брук тоже находится на берегу залива. И пляж там есть, только спуск к нему очень крутой, но…

Это не одно и то же, подумала Бетси, плотно сжимая губы. Там я буду в постоянном напряжении, каждую минуту опасаясь появления Джима. Нужен мне такой отпуск?

Вопрос, как говорится, риторический.

И потом, кроме всего прочего, в Рокки-Брук находится Ник, трудный ребенок, с которым практически невозможно найти язык постороннему человеку. Бетси не сомневалась, что мальчику необходим хороший детский психолог, она же всего лишь школьная учительница… которую никто в Рокки-Брук не приглашал.

Данное обстоятельство способно стать дополнительным раздражающим фактором для Джима, вернись он неожиданно домой. Бетси ли было не знать, как трепетно Джим относится к своим владениям, будь то поместье или сеть разбросанных по всему югу страны рекламных агентств, которые составляют суть его бизнеса. Всюду, в каждом принадлежащем Джиму объекте, жизнь должна идти своим чередом. Ничто не должно разладиться или выйти из строя. А если все же возникнет непредвиденная ситуация, ее следует как можно скорее вогнать в привычные рамки. Это Бетси пришлось испытать на собственном горьком опыте.

Даже смешно, из-за какой безделицы все произошло. Ведь сущее недоразумение! И главное, для него, для Джима, она тогда старалась, а он этого не понял… Впрочем, и не мог понять.

Даже сейчас Бетси невесело усмехнулась, вспоминая ту историю. Ей всего лишь хотелось уберечь мужское эго Джима, избавить от сомнений и душевных терзаний. Возможно, она и совершила глупость, но единственно ради спокойствия Джима. А в результате все обернулось против нее! Джим словно увидел ее в ином свете, новый образ ему определенно не понравился, и он не преминул дать это понять. Нет, запрета посещать Рокки-Брук Бетси не получала, однако ей достаточно было увидеть презрение в глазах Джима, чтобы она сама перестала показываться в поместье.

Конечно, Фейт не могла не заметить, что с некоторых пор Бетси отказывается выполнять поручения, связанные с визитами в Рокки-Брук. Когда она попыталась выяснить причину, Бетси не стала таиться. Но рассказала не то, что знал Джим, а что произошло на самом деле. Фейт пожурила ее за глупость, однако на том все и кончилось – не станет ведь прислуга выяснять отношения с хозяином. Тем более по такому ничтожному поводу – с точки зрения Фейт, разумеется. Сама Бетси думала иначе. Для нее случившееся было трагедией, ведь она лишилась возможности не просто посещать поместье, а видеть Джима! Иного способа встретиться с ним для Бетси не существовало…

Бросив пакет с вещами на заднее сиденье своего олдсмобиля, она села за баранку и захлопнула дверцу. Десять миль до поместья Рокки-Брук представлялись ей сейчас чем-то наподобие дороги в прошлое. В то самое прошлое, о котором она старалась не вспоминать.

Действительно, за минувшие семь лет Бетси почти удалось уверить себя, что ничего особенного в ее жизни не произошло. Ну, была юношеская влюбленность, с кем не случается. И потом, Джим старше ее на шесть лет, у них все равно ничего бы не получилось. Так Бетси уверяла себя, стараясь не обращать внимания на примеры из жизни, свидетельствующие об обратном. О том, что даже при большей разнице в возрасте образуются и существуют пары.

Впрочем, Бетси использовала для самоуспокоения и более весомый аргумент: разницу социальных положений. Могла ли надеяться на что-то серьезное дочка горничной в отношениях с владельцем поместья? Разве что на легкий флирт или мимолетное романтическое приключение, не более того.

Однако подобных отношений Бетси было недостаточно. Она хотела всего или ничего. Иные варианты ее не устраивали. Вот почему в конце концов она и удовлетворилась известной сентенцией, которая гласит: что ни делается, все к лучшему.

Все и впрямь было бы замечательно, если бы прошлое не настигало ее в снах. От этого некуда было деться. Ночные видения – вот то единственное, что с досадным упорством возвращало Бетси к мыслям о Джиме и случившемся между ними недоразумении. Особенно мучителен был один сон, в котором практически не было действия, зато присутствовал взгляд Джима, который Бетси некогда видела в реальности – ледяной, словно обжигающий морозом и одновременно полный презрительного недоумения.

Если бы не подобные периодические напоминания, Бетси, пожалуй, могла бы сказать, что счастлива. Она вела насыщенную событиями жизнь – в школе недостатка в разнообразных историях не существует, – в которой почти не было места тоске и самоедству. Вероятно, все это оказалось возможным благодаря тому, что Бетси повзрослела. В этом году ей исполнилось двадцать шесть, она больше не была девятнадцатилетней девчонкой, легковерность которой позволяет ею манипулировать. Нет, сейчас Бетси обрела не только уверенность в себе, но и волшебное чувство самодостаточности.

Все это ее вполне устраивало, она и дальше жила бы себе спокойно, если бы вчера ей не позвонил… Клатчер!

Бетси усмехнулась. Звучит странно, но ведь так и было – с ней общался по телефону пес. Из-за него она бросила все и сломя голову помчалась в Рокки-Брук.

Сейчас Бетси спрашивала себя, может ли так быть, что все последние годы она подсознательно ждала повода, который позволил бы посетить поместье Джима?

И вот он появился – вмешался в ее жизнь самым бесцеремонным образом, волоча за собой шлейф полузабытых воспоминаний.

Подумав об этом, Бетси с досады даже стукнула ладонями по баранке. Зачем ей все это?! Ведь прошлое почти забыто – можно сказать, запечатано в самом дальнем уголке памяти. Тем не менее одного визита в Рокки-Брук оказалось достаточно, чтобы воспоминания получили мощный возрождающий импульс.

И вот Бетси вновь катит по дороге, ведущей в поместье Рокки-Брук, что означает лишь одно – все более глубокое погружение в прошлое. Ничего хорошего ожидать от этого не приходится.

Кто знает, сколько дней придется провести в поместье, пока Томас не восстановит здоровье и не сможет, как обычно в отсутствие Джима, присматривать за Ником?

Ответа Бетси не знала, зато ей было известно другое: она не из тех, кто способен отвернуться от проблем близкого человека – каковым, безусловно, является Томас, – пустив дело на самотек. Разумеется, она останется в Рокки-Брук сколько потребуется. До тех пор пока не увидит, что положение нормализовалось и в ее присутствии больше нет необходимости. И только потом отправится обратно домой, чтобы с чистым сердцем преда

Да, но что будет, если в поместье вернется Джим?

Этот вопрос не давал Бетси покоя. Она что угодно отдала бы за возможность провести с Томасом и Ником определенное время, а потом спокойно уехать, не нервничая по поводу встречи с Джимом. К сожалению, отсутствия перспективы подобного свидания никто не гарантировал. Так следует ли удивляться, что душа Бетси была не на месте?

Куда уехал Джим – вот наиболее животрепещущий на данный момент вопрос. Если на какую-нибудь кратковременную акцию, тогда его возвращение не за горами. Если же поездка плановая, есть шанс убраться из Рокки-Брук до того, как там появится Джим.

Судя по рассказам Томаса, Джим обычно работает дома, поддерживая связь со своими многочисленными рекламными агентствами по телефону или через Интернет. Но раза два в год выезжает с чем-то наподобие проверки и тогда посещает каждое агентство, встречаясь с сотрудниками, проверяя бухгалтерские отчеты и прочее. Разумеется, подобная ревизия требует времени, поэтому отсутствует Джим, случается, месяц, а то и два.

Хорошо бы он и в этот раз уехал с инспекцией, подумала Бетси, увидев впереди знакомый утес. За ним, мили через две, начиналась территория поместья Рокки-Брук.

Тут она вдруг, без всякой связи, вспомнила, что не покормила сегодня кур. А в следующую минуту ее осенило, что они и вовсе оказались брошенными на произвол судьбы. Между тем неизвестно, сколько дней ей придется провести вне дома. За этот срок лишенная еды и воды птица запросто передохнет.

Ох, как тебе не терпелось поскорее оказаться в поместье! – прокатился в мозгу Бетси чей-то ехидный смешок. Даже о курах забыла!

Она вздрогнула. Не терпелось? Это еще что за чушь?!

Будь моя воля, я бы туда вообще не ездила! – с некоторой обидой подумалось ей. Одно расстройство, и больше ничего… Впрочем, все это, как говорится, лирика. А вот куриный вопрос нужно как-то решать.

В следующую минуту в ее голове вспыхнуло: миссис Ланг!

В самом деле, это может быть решением, обрадовалась Бетси, не снимая одной руки с баранки, а другой нашаривая в сумочке сотовый телефон.

Она быстро нашла в списке имен номер миссис Ланг, своей соседки справа, которая частенько укоряла ее за неумение вести хозяйство, в пример неизменно ставя себя.

Миссис Ланг ответила после первого же звонка, будто нарочно поджидала у телефона. Бетси сочла это хорошим знаком.

– Здравствуйте, миссис Ланг! – громко произнесла она, зная, что старушка туговата на ухо. – Это я, Бетси!

– А… да-да, слышу тебя, милая моя! – крикнула в ответ миссис Ланг.

Как многие глуховатые люди, она полагала, что ее собеседники тоже плохо слышат.

– Хочу попросить вас об одном одолжении, – сказала Бетси.

– О чем?

Все-таки разговаривать со старушкой было трудно.

– Об одолжении! – громче повторила Бетси.

– А… хорошо, говори.

– Мне нужно уехать на несколько дней. – Произнеся эту фразу, Бетси замолчала, пытаясь определить, поняли ли ее на другом конце провода. Строго говоря, упомянутый провод в данном случае отсутствовал, но дела это не меняло.

– Ясно, – сказала миссис Ланг. – И что?

– Я уже в дороге, еду в своем автомобиле.

– Еду? – повторила миссис Ланг, делая ударение на последней гласной. – Еду в автомобиле? Мм… дай подумать. Кажется, подобное бистро работает при мотеле «Хайвей-Стар», на пересечении шоссе «А-32» и автострады, которая тянется вдоль побережья. Да, точно! Мы там как-то покупали еду с моим дорогим Роджером, – добавила она, подразумевая своего покойного супруга. – Кстати, было вкусно, так что рекомендую!

Да, по телефону с миссис Ланг разговаривать труднее, чем при личном общении, подумала Бетси. Так старушка хоть по губам прочтет или по взгляду поймет, а когда не видит собеседника, совсем беда.

– Спасибо, миссис Ланг, – громко произнесла она. – Непременно заеду в то бистро. – После некоторой паузы Бетси решила поскорей перейти к делу: – А вы не могли бы пока присмотреть за моими курами? Покормить и попоить несколько дней?

– Сколько? – переспросила миссис Ланг.

– Несколько! – повысила голос Бетси. – Конечно, если вас не затруднит. Корм найдете в сарайчике, я вам когда-то показывала, где он хранится. А воду…

– Хорошо, милая, присмотрю! – крикнула миссис Ланг.

Бетси чуть отодвинула трубку от уха, но затем вновь прижала.

– Спасибо, миссис Ланг. Яйца забирайте себе, иначе они пропадут.

– Себе?

– Да-да!

– Иначе что?

– Иначе они испортятся!

– А… верно. Молодец, милая, наконец-то я слышу от тебя здравое хозяйское суждение. Хорошо, яйца заберу. Я из них меланж сделаю и заморожу. Использую позже, когда куры станут хуже нестись.

Хм, неплохая идея, промелькнуло в мозгу Бетси. Как я сама не додумалась?! Ведь это неплохой способ запасать яйца впрок, вместо того чтобы каждый день готовить омлет! Наверное, я в самом деле неважная хозяйка.

– Замечательно, миссис Ланг! Большое спасибо, вы меня выручили.

– Не за что, милая. Мне ведь тоже от этого польза!

Попрощавшись с соседкой, Бетси вздохнула с облегчением. Хоть одна проблема свалилась с плеч.

Впрочем, неизвестно, сколько их еще впереди, ведь она едет во владения человека, который в юности казался ей чем-то вроде божества. Поэтому она без раздумий приняла его в душу и сердце, по наивности полагая, что там ему самое место.

4

За минувшие семь лет Бетси виделась с Джимом два раза. На похоронах его матери – это произошло вскоре после того, как Бетси перестала бывать в поместье, но по такому печальному случаю сделала исключение – и в строительном магазине Роузвилла. Последняя встреча случилась года четыре назад. Бетси пришла заказать стекло для разбившейся форточки, а Джим выбирал доски. Он заметил Бетси, но лишь холодно кивнул, не произнеся ни слова. Разумеется, ей пришлось ограничиться тем же.

Впрочем, хотела Бетси того или нет, она была в курсе происходившей в поместье Рокки-Брук жизни. Там работал и фактически жил Томас, лишь время от времени наведываясь в свой дом с Роузвилле, и там же служила Фейт. А так как в ту пору все они жили вместе – сама Бетси и ее родители, – то разговоров обо всем происходящем в поместье было не избежать. Поэтому волей-неволей Бетси была посвящена во все новости.

Так она узнала о скоропостижном – выражение Фейт – браке Эндрю Хорнби с некой Летти Снайпс, которая уже была беременна от него, на восьмом месяце. А затем о появлении на свет их сынишки Ника – того самого, у которого лет в пять развился аутизм и который сейчас находится в Рокки-Брук на попечении Джима, точнее Томаса, потому что Джим в данный момент в отъезде. Но так как сам Томас нуждается в помощи, то забота о них с Ником ложится на плечи Бетси.

Эндрю Хорнби был вторым мужем Мэри Тейлор, матери Джима. Отец его, Уильям Тейлор, умер рано в результате осложнений, вызванных обыкновенным гриппом. Мэри сильно горевала по поводу его кончины, лет пять вообще никуда не выезжала из поместья. Потом приятельницам постепенно удалось вернуть ее в светскую жизнь. Мэри вновь начала посещать разного рода приемы и вечера, где преимущественно собирались люди искусства. На одном из подобных раутов она познакомилась с музыкантом Эндрю Хорнби, на несколько лет младше ее.

Эндрю был джазовым барабанщиком и в ту пору переживал не лучшие времена. Команда его, просуществовав около десяти лет, развалилась, поэтому в момент знакомства с Мэри он перебивался сессионной работой и студийными звукозаписями. Его мечтой было вновь влиться в какой-нибудь крепкий джаз-банд, что обеспечило бы постоянный источник доходов, однако во всех известных ему группах играли свои барабанщики и вакансии пока отсутствовали.

Коллеги советовали Эндрю сменить стиль и поискать работу в сфере легкой музыки. Он так и сделал. Но и тут ни одна из попыток не увенчалась успехом: даже в облегченном варианте творчество Эндрю воспринималось как слишком сложное. Извини, парень, но нам надо попроще, говорили ему продюсеры из среды, где в чести хип-хоп, рэп, рэгги, рейв, техно-поп и прочие подобные течения. Я и так стараюсь играть примитивно, возражал Эндрю, куда же еще. Нет, отвечали ему, ты не понимаешь и вряд ли поймешь, потому что у тебя, приятель, джазовые мозги.

Учитывая все вышесказанное, знакомство с Мэри Тейлор оказалось для Эндрю полезным. Вскоре они поженились, после чего Эндрю вошел в жизнь поместья Рокки-Брук.

В то время Бетси еще была туда вхожа, поэтому не понаслышке знала, что Джим не выказал особого восторга по поводу повторного брака матери. В то же время он не мог не заметить состояния влюбленности, в котором та пребывала, и ради нее постарался придерживать свое мнение при себе. Однако от Джима не укрылось то обстоятельство, что Эндрю, верный богемным привычкам, продолжал вести себя так, будто у него не было никакой жены. Выражалось это в проявлении живейшего нескрываемого интереса практически ко всем симпатичным девушкам и женщинам, которые попадались ему на глаза. Предпочтение, впрочем, он отдавал первым.

Мэри же словно ничего не замечала. Или не хотела замечать. Четыре года она наслаждалась счастьем, потом ее здоровье как-то вдруг пошатнулось. Предпринятое по совету доктора Паттерсона обследование выявило болезнь, лечить которую оказалось слишком поздно.

Еще примерно год Мэри боролась с недугом, но в конце концов сдалась. Врачи – доктор Паттерсон в том числе – сделали все возможное, чтобы ее уход из жизни был максимально безболезненным.

Мэри оставила завещание. Все свое движимое и недвижимое имущество она отписала Джиму, за исключением стоящего за садом флигеля – бывшего дома для прислуги, отремонтированного и переделанного в гостевой, – который отходил Эндрю.

Решение Мэри удивило всех, но каждого по-своему.

В частности, Джим недоумевал, зачем мать оставила ему в качестве довеска Эндрю, которого он, мягко говоря, недолюбливал. Поселившись во флигеле, тот образовал посреди владений Джима чужую территорию.

Эндрю тоже был недоволен тем, что Мэри завещала ему только один флигель, а не оставила хотя бы половину своих владений. Подобные претензии он аргументировал следующим образом: мол, я отдал ей почти пять лет жизни, а она так низко оценила мою преданность. Эту фразу частенько можно было слышать из уст Эндрю. И у всех, кто его знал, она вызывала недоумение. Уж что-что, а преданность не входила в перечень числящихся за ним добродетелей.

Вновь женившись месяцев через пять после похорон Мэри, тот еще раз подтвердил свое реноме. Избранницу Эндрю звали Летти Снайпс. Известно о ней был лишь то, что до свадьбы она работала ассистенткой на одной из студий звукозаписи в Хьюстоне. Судя по тому, что на момент бракосочетания невеста, как уже говорилось, была на восьмом месяце беременности, ее связь с Эндрю началась еще при жизни Мэри. Такова была цена «преданности», о которой он так часто упоминал.

После свадьбы молодые поселились во флигеле, но к завтраку, обеду и ужину являлись в столовую хозяйского дома – Эндрю так привык.

Разумеется, Джима подобное положение вещей не устраивало. Полагая, что не обязан терпеть на своей территории присутствие по сути посторонних людей, он несколько раз заводил с Эндрю разговор о том, чтобы выкупить у него флигель, но безрезультатно. Эндрю был не такой дурак, чтобы уехать из Рокки-Брук. Вернее, он покидал поместье, отправляясь на очередную временную работу, но неизменно возвращался.

В положенный срок Летти родила сына, которого назвали Ником. На Эндрю данное событие не произвело большого впечатления. В тот момент он находился далеко – записывал в Лос-Анджелесе альбом с группой молодых, подающих надежды музыкантов. Вернувшись, зашел посмотреть на сынишку, но даже не поцеловал. Только как-то странно хмыкнул – и все. Такова была его реакция на то, что он стал отцом.

Впрочем, дальнейшие события показали, что ни о каком отцовстве в данном случае речи не шло. Эндрю был к нему не готов. Ником занималась одна Летти, разрываясь между мужем и сыном. Зная пристрастие Эндрю к женщинам, она сходила с ума. Когда тот в очередной раз уезжал, ей мерещились измены – наверняка небезосновательно. На свою беду Летти глубоко полюбила Эндрю, он же относился к ней точно так же, как в свое время к Мэри, то есть как к любой другой женщине.

Подобное положение не могло продолжаться вечно, и, когда Нику исполнилось два года, вконец издергавшаяся Летти взяла его в охапку и отправилась вместе с Эндрю в очередную поездку. Так началась кочевая жизнь малыша.

Разумеется, Летти понимала, что постоянная смена гостиниц не лучшие условия существования для ребенка, однако заговаривать об этом с Эндрю опасалась. Тем более что ответ был известен заранее: сиди дома и воспитывай сына.

Ник рос в атмосфере равнодушия. Его лишь кормили и одевали, но в остальном им никто толком не занимался, даже Летти, для которой на первом месте всегда был Эндрю. Поэтому неудивительно, что Ник рано почувствовал свою ненужность. На этой почве годам к пяти у него развился аутизм.

Последние месяца три мальчик жил в Рокки-Брук. Эндрю и Летти приехали с Ником в свой флигель, а потом, в очередной раз уезжая, словно забыли взять с собой ребенка. По слухам, на этом настоял Эндрю, которого раздражало, что мальчуган вечно путается под ногами. Правда, одно время Летти оставляла Ника в Хьюстоне, у своих родителей, но и там он не задержался. По всем меркам Ник был сложным ребенком, поэтому в конце концов Летти было сказано – мол, ты мать, вот и воспитывай свое чадо.

Собственно, она была не против, даже, наоборот, мечтала о спокойной жизни, крепкой семье, но Эндрю ни о чем таком даже и слышать не хотел. Ему требовалось общение с коллегами, ощущение пульса музыкальной жизни. И потом, Эндрю приходилось постоянно держать нос по ветру, чтобы не упустить потенциальную работу, которую так и норовили перехватить другие: конкуренция была высока.

Вот как получилось, что в последнее время Ник оказался на попечении Джима. Ну и Томаса, конечно, тоже. Когда Джим отсутствовал, мальчиком занимался Томас.

А сейчас кто-то должен был заняться самим Томасом. И получить Ника в придачу.

Бедняжка, все его отфутболивают друг другу, словно он не ребенок, а неодушевленная кукла, подумала Бетси, невольно испытав прилив сочувствия к Нику. Если так продолжится и дальше, ему никогда не выбраться из нынешнего состояния отстраненности.

Она знала, чем это грозит мальчику – перспективой очутиться в специализированном заведении для несовершеннолетних с неадекватным восприятием реальности.

Одним словом, ничего хорошего.

Похоже, к чему бы Эндрю ни прикоснутся, все выходит как-то наперекосяк, включая его собственную карьеру, подумала Бетси.

И вздохнула. Именно с Эндрю был связан инцидент, испортивший ее отношения с Джимом. Если бы не это, все, возможно, было бы по-другому…

Бетси тогда исполнилось девятнадцать, она окончила школу и отправила документы в колледж, готовивший учителей начальных классов. Был август, последний летний месяц перед началом занятий.

Мэри, мать Джима, еще была жива, Эндрю был ее мужем. У Бетси были с ним такие же хорошие отношения, как и с остальными обитателями поместья Рокки-Брук. Она даже сочувствовала тому, что Эндрю никак не удается устроиться в хороший джаз-банд. Впрочем, зная интерес Эндрю к девушкам и молодым женщинам, Бетси постаралась дать ему понять, что не собирается пускаться в подобные приключения, тем более с женатым человеком. Увидев, что она настроена серьезно, Эндрю оставил ее в покое, ведь и без того вокруг было полным-полно смазливых и, главное, покладистых девиц.

В тот день Бетси как обычно катила в Рокки-Брук на велосипеде. В прикрепленной к багажнику корзине лежали покупки, сделанные по заказу Мэри в аптеке и супермаркете Роузвилла. Примерно на полпути Бетси нагнал Эндрю, сидевший за рулем принадлежавшего Мэри открытого спортивного автомобиля.

– Ты к нам? – спросил он. – Забирайся в мой «ягуар», подвезу.

– Я ведь на велосипеде, – заметила Бетси.

– Ничего, мы положим его на заднее сиденье.

– Хм, не думаю, что Мэри пришла бы в восторг от подобной идеи.

– А! – махнул рукой Эндрю. – Она не узнает.

– Ну что ж…

Бетси спешилась, с помощью Эндрю уложила велосипед назад, а сама устроилась на соседнем с водительским сиденье, после чего они двинулись в путь. По дороге беседовали о том о сем, но Бетси заметила, что Эндрю как будто чем-то озабочен.

– Что-то случилось? – спросила она.

Тот поморщился.

– Так, мелочи жизни. – Немного помолчав, он сказал: – Понимаешь, у меня наметилась интрижка с одной местной красоткой, но я в тупике, не знаю, как быть.

– Вот как? – с интересом произнесла Бетси. – Она из Роузвилла? Кто такая?

Эндрю покосился на нее.

– О том же спросил меня Джим. Он случайно заметил нас издалека в Роузвилле, а потом устроил мне допрос. Я пока не сделал ничего предосудительного, поэтому легко признался бы, кто со мной был, но…

Он умолк, и Бетси нетерпеливо спросила:

– Что?

– Не могу! Потому что это дочка мэра, к которой, насколько мне известно, с недавних пор начал проявлять интерес сам Джим.

Бетси сразу сникла. Значит, Джим увлекся Салли Кримсон, дочкой мэра Роузвилла?

– Понятно… – Конечно, Салли красавица, уныло проплыло в ее мозгу. К тому же учится в университете. С ней, наверное, и разговаривать интереснее, чем со мной…

– Послушай, а может, ты меня выручишь? – вдруг произнес Эндрю.

Бетси безучастно посмотрела на него.

– Как?

– Ну… я мог бы сказать Джиму, что со мной была ты. Тем более что живешь ты в Роузвилле, тут особенно и изобретать нечего. Пусть Джим думает, что у меня было свидание с тобой, а не с его пассией. Так ему будет спокойнее. – Эндрю усмехнулся. – А то разволнуется, потеряет сон, аппетит, ну и вообще…

Немного подумав, Бетси согласилась помочь Эндрю. Она была влюблена в Джима и даже не такое сделала бы ради его спокойствия. Кроме того, Бетси показалось, что в словах Эндрю содержится изрядная доля здравого смысла. Новость о том, что Салли Кримсон встречается с Эндрю, причинит Джиму боль. В этом Бетси не сомневалась. И ей очень не хотелось, чтобы ее возлюбленный страдал, пусть даже в данном случае речь шла о другой девушке. Нет, что угодно, только избавить Джима от страданий. Ведь Бетси прекрасно известно, каково это, когда человек, о котором ты только и думаешь, не обращает на тебя внимания.

Разумеется, по прошествии времени она сообразила, каким наивным было ее тогдашнее стремление избавить Джима от душевных терзаний, однако в тот момент ей хотелось именно этого…

Джим поверил, что между Эндрю и Бетси существуют какие-то отношения. Узнав об этом, он очень рассердился. Вызвал Бетси в библиотеку, служившую также его кабинетом, и устроил такой разнос, что впору было лишь руками развести.

– Ты вхожа в этот дом! – ледяным тоном говорил он, испепеляя растерянную Бетси взглядом. – Тебе здесь доверяют! В конце концов, здесь работают твои ближайшие родственники – Фейт и Томас. А ты… – Джим на миг умолк, в горестном недоумении разглядывая Бетси. – Что с тобой случилось? Почему ты так себя повела? Эндрю ладно, он бегает за каждой юбкой, но ты-то, Бетси! Ведь прекрасно знаешь, как расстроится Мэри, если ей станет известно, что у тебя шашни с Эндрю. У тебя, которую она считает своим человеком! Ты хоть понимаешь, что твои действия как удар в спину. Даже хуже – как откровенное предательство!

– Но я не… я не… – Бетси ошеломленно заморгала, чувствуя, что вот-вот будет сметена подобным напором. – Ведь ничего особенного не было!

– А, так ты не отрицаешь, что у тебя было свидание с Эндрю! – почти в бешенстве закричал Джим. Его глаза побелели от гнева. Он словно еще надеялся в глубине души, что все сказанное Эндрю неправда, но сейчас получил подтверждение обратного.

– Какое там свидание! – встревоженно пискнула Бетси. – Мы всего лишь…

Однако Джим не дал ей договорить.

– Всего лишь обнимались!

– Кто? – уже в панике воскликнула Бетси. – Мы с Эндрю? Ничего подобного! Мы просто…

– Брось, золотце, – презрительно скривил губы Джим. – Я вас видел.

Тут уж Бетси испугалась по-настоящему.

Боже, что я наделала! – вспыхнуло в ее мозгу. Выходит, Джим не просто заметил этих двоих – Эндрю и Салли Кримсон, – а видел, как они обнимаются. Однако этого Эндрю мне не говорил! Но почему? Почему он не сказал главного?

Впрочем, ответ был очевиден: узнай Бетси упомянутую деталь, она ни за что не стала бы подыгрывать Эндрю в его происках.

– Он обманул меня… – прошептала Бетси, пораженная до глубины души.

И тут же поняла, что не следовало произносить это вслух.

– Да, разумеется! – гневно сверкнул взором Джим. – Теперь ты станешь во всем обвинять Эндрю. Однако никто тебя силком в его объятия не толкал!

Сердце Бетси болезненно сжалось. Она вдруг отчетливо поняла, что отныне любое произнесенное ею слово будет воспринято Джимом как попытка оправдаться, причем бесполезная, потому что с этого дня он ей больше не верит.

И словно прочтя ее мысли, Джим произнес:

– Ты не оправдала доверия, которое оказывалось тебе в этом доме. Понимаешь, что это означает?

Бетси мрачно кивнула. Что толку объяснять, доказывать, спорить, если Джим останется глух ко всему ею сказанному? Он уже составил мнение и менять его, судя по всему, не собирается. Так стоит ли унижаться?

Бетси посмотрела на Джима напоследок долгим взглядом – словно пытаясь запомнить навсегда, – затем повернулась и вышла из библиотеки. Через минуту она сбежала по ступенькам крыльца, села на велосипед и укатила из поместья прочь.

В тот день она лишь чудом не угодила в аварию, потому что ехала, почти не видя дороги – слезы застилали ей глаза.

Позже Бетси узнала, что с дочкой мэра у Джима так ничего и не вышло. В конце лета та уехала в университет, и на этом их пути разошлись. Временами Бетси спрашивала себя, не рассказать ли Джиму правду, но что-то удерживало ее от подобного шага. Они нигде не встречались – за исключением двух случаев: на похоронах Мэри и в строительном магазине, – а специально ехать в Рокки-Брук ради объяснений было бы странно, если не смешно.

Ситуация получилась тупиковая, и выхода из нее Бетси не видела. Даже если бы Эндрю честно признался Джиму в обмане, тот вряд ли поверил бы. Скорее всего, он решил бы, что Эндрю врет, выгораживая себя, в первую очередь себя, потому что до проблем Бетси ему, разумеется, дела мало.

А Бетси тихо страдала, потому что ее чувства к Джиму в первые после того злосчастного дня годы оставались по-прежнему сильны. Из-за этого она не смогла завязать близких отношений с каким-нибудь парнем, хотя ухажеры у нее были. Лишь гораздо позже любовь к Джиму померкла… или Бетси просто удалось уверить себя в этом. Как бы то ни было, с годами ее жизнь вошла в колею. И хотя ничего необычного в существовании Бетси не было – из дома в школу, потом из школы домой, да еще каникулы, то есть отпуск для учителей, и так бесконечно, – ей это нравилось.

Вот почему пребывание в Рокки-Брук пугало Бетси. У нее были все основания опасаться того, что в поместье проснется притихшая за прошедшие годы боль. И все же плачевное положение Томаса заставляло Бетси ехать в это опасное место.

5

Дорога запетляла между холмами, а это означало, что до Рокки-Брук рукой подать. За очередным поворотом Бетси увидела тропинку, убегающую к берегу. Точнее, к тому самому месту, где в ущелье бил из почти отвесной скалы источник, давший название поместью.

Повинуясь внезапному импульсу, Бетси остановила олдсмобиль и огляделась. Давненько она здесь не была. Не пройтись ли до расселины?

Выйдя из автомобиля, она ступила на знакомую тропинку, которая вскоре привела ее к участку, который в здешних краях считался опасным. Как правило, в одиночку сюда не ходили. Вообще же к источнику Рокки-Брук время от времени кто-нибудь приезжал – эта вода считалась целебной. Жаль только, добыть ее было не так-то просто. Чтобы набрать баклажку, требовалось спуститься на дно расселины и подставить горлышко сосуда под ниспадающую струю. Затем предстояло преодолеть обратный путь.

Добраться до источника снизу, со стороны пляжа, было невозможно, хотя ключевая вода в конечном итоге вливалась в море. Дело в том, что дно расселины находилось немного выше уровня моря, поэтому вода сначала накапливалась там, образуя озерцо, а затем по мельчайшим ходам просачивалась сквозь скалу наружу и стекала прямо в залив. Это место легко можно было обнаружить, подплыв к утесу на лодке: участок примерно в четыре квадратных ярда всегда влажно блестел.

Бетси подошла к двум растущим почти на краю расселины кустам ракитника и осторожно заглянула вниз. Там было сумеречно, среди камней, футах в тридцати, поблескивала вода. Бетси знала, что, если видны валуны, воды немного – примерно по щиколотку. Но после дождей, случалось, сухих участков вообще не оставалось, даже выше по ущелью, где сейчас белел песок.

Последний раз Бетси спускалась на дно несколько лет назад. Процесс этот требовал определенной сноровки, потому что без подручных средств добраться до воды было невозможно. Кто-то когда-то приспособил для этих целей лестницу, веревочную с деревянными перекладинами, которая держалась на вбитых в каменистую почву металлических скобках. Она и сейчас еще была на месте, хотя Бетси не могла определить, пользуются ею или нет. Впрочем, ей незачем было это знать, лезть в ущелье она не собиралась.

Зато ей захотелось побывать на пляже. Спуск к нему находился правее, за видневшимися из кустов дикой маслины скальными выступами. Вообще, к морю вело несколько тропинок, хотя сходились они на самом пологом участке.

Бетси двинулась туда. Время от времени ее ноги ехали по каменистой россыпи, а иногда она спотыкалась о какой-нибудь булыжник. Но так было всегда. Спуск на пляж тоже был непростым делом, хотя, конечно, несравненно легче, чем спуск в ущелье Рокки-Брук.

В нескольких ярдах впереди тропинку, по которой двигалась Бетси, пересекала под острым углом другая, тоже ведущая на пляж. По ней кто-то шел, только не вниз, а вверх. Бетси замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, всматриваясь вперед сквозь серебристую листву маслин. Через минуту ей удалось различить фигуру мальчика, рядом с которым чуть впереди как будто двигалась собака. Приглядевшись и различив окрас шерсти, Бетси узнала в псе Клатчера. Следовательно, компанию ему составлял Ник, больше некому.

Как это Томас отпустил мальчика одного в такое опасное место? – промелькнуло в голове Бетси. Ведь рядом ущелье, мало ли было случаев, когда туда проваливалась то коза, то по неосторожности кто-нибудь из туристов. Пусть даже с Ником находится Клатчер, все равно нельзя допускать, чтобы семилетний ребенок в одиночестве совершал подобные прогулки. Тем более страдающий аутизмом! В случае чего Ник, наверное, даже не станет звать на помощь. И кто знает, в каком состоянии там веревочная лестница…

Тут поток мыслей в мозгу Бетси прервался, словно наткнувшись на препону. В следующую минуту она нахмурилась и стукнула себя кулаком по бедру. Что за забывчивость, черт побери! Разумеется, Томас позаботился бы о том, чтобы Ник не совершал подобных прогулок, если бы был в нормальном состоянии. Но Томас сейчас сам нуждается в заботе, и ради него она, Бетси, приехала сюда, а вовсе не для того, чтобы совершать ностальгические прогулки по пляжам и расселинам!

Видя, что Ник и Клатчер приближаются, Бетси машинально, сама не зная зачем, спряталась за валун. Вероятно, ей подсознательно просто хотелось разглядеть Ника, которого она знала лишь по рассказам, но в ту минуту никаких таких мыслей у нее не было. Она просто шагнула за камень и притаилась, продолжая смотреть сквозь листву на тропинку, где вот-вот должны были показаться мальчик и пес.

Но сначала, как ни странно, она услышала голос Ника. Того самого Ника, который якобы ни с кем не разговаривал:

– Как ты думаешь, Клатчер, у нас получится? Не знаешь? Вот и я не уверен. А как было бы хорошо, если бы она повернула обратно, даже не показавшись в доме Джима! И зачем только дедушка Томас набрал на телефоне ее номер… Лучше бы сразу позвонил врачу, тот хотя бы не стал нам надоедать, просто приехал бы, полечил дедушку и уехал. А эта неизвестно сколько у нас просидит!

Так, кажется, кое-что проясняется, подумала Бетси. Значит, это все-таки Томас позвонил мне, просто не смог сказать ни слова, потому что именно в тот момент его настиг приступ. Меня же выбрал явно неспроста. Конечно, в каком-то смысле Ник прав, разумнее всего было сразу позвонить доктору Паттерсону, однако Томас этого не сделал, и я прекрасно понимаю почему. Причина кроется все в том же Нике – за ним нужен присмотр. Прямое подтверждение тому эта его прогулка на опасный участок берега, каким всегда был Рокки-Брук. Единственным же человеком, к которому Томас мог обратиться с просьбой позаботиться о Нике, являюсь я. Хотя бы по той причине, что нахожусь ближе всего.

– Кто она такая, ты не знаешь? – вновь прозвучал голос Ника. Как и прежде, тот обращался к Клатчеру.

И как нарочно, в этот самый миг пес повернул голову в сторону Бетси! Она испугалась, что чувствительный нос подскажет Клатчеру, кто прячется неподалеку. Однако ветер дул от тропинки к камню, а не наоборот, поэтому запахи неслись к Бетси, а не к Клатчеру. Пес все же принюхался, но затем спокойно взглянул на Ника.

– Наверное, знаешь, – вздохнул тот. – Просто не говоришь. Ладно, мне вообще-то все равно. Только бы мой план сработал и она уехала. – Ник остановился и погладил Клатчера по голове. – Ты такой хороший! – Затем, немного подумав, добавил: – Правда, Джим тоже ничего… В сто раз лучше, чем Эндрю.

Услышав последнюю фразу Ника, Бетси прикусила губу. Ребенок не называет родного отца папой! Использует имя, будто речь идет о постороннем человеке. Очень яркий показатель того, какой из Эндрю родитель…

В сердце Бетси шевельнулось сочувствие. Возможно, Ник и трудный ребенок, но разве виной тому не его собственные отец с матерью?

Тем временем Ник продолжал:

– Не переживай, если даже она приедет к нам, все равно рано или поздно мы от нее избавимся. Можно сделать так, что она сама сбежит отсюда.

М-да, теплый меня ожидает прием! – проплыло в мозгу Бетси.

– Только бы Джим не рассердился, – вдруг произнес Ник. – Ведь может оказаться, что она его невеста. Если так, он обидится, что я ее выгнал, и вернет меня Эндрю и маме. – С губ Ника слетел вздох. – Неужели правда невеста? Недели две назад тетя Кейти сказала дедушке Томасу, что Джим… э-э… самая выгодная партия в здешних местах. И что ему давно пора жениться и завести детей… Не знаю, зачем это Джиму нужно, ему и так неплохо, по-моему. Но когда приедет эта, он может передумать и правда женится на ней. А меня отправит к маме и Эндрю.

Ник снова зашагал вперед, и заинтригованная Бетси осторожно двинулась следом по соседней тропинке.

– Но Эндрю не захочет, чтобы я был с ними, – спустя некоторое время задумчиво обронил Ник. – Он что-нибудь придумает, только бы отделаться от меня. А тут мне еще в школу пора идти… Я подслушал, как они говорили об этом. Мама сказала, что в обычную школу меня не возьмут, а Эндрю только усмехнулся – мол, на то есть специальные интернаты. Но мама не хочет меня туда сдавать. – Ник шмыгнул носом. – Но, я знаю, Эндрю ее не послушает и все равно сдаст меня в этот самый интернат. – После некоторой паузы Ник произнес: – А я оттуда сбегу! И приеду сюда, к тебе.

Несколько минут прошло в молчании, потом Ник снова заговорил:

– Но если Джим женится, он меня здесь не оставит. Тем более если у него появятся дети… – Он снова умолк, но через минуту неуверенно произнес: – Может быть, если Эндрю найдет свою любимую работу, он и меня станет больше любить? И они с мамой прекратят ругаться? Хорошо бы, но… вряд ли. Они ведь только тем и занимаются. Мама говорит, что если бы не я, она давно бросила бы Эндрю. Но мне непонятно: что я такого сделал? Ох, честно говоря, не хочется мне, чтобы они сюда приезжали. Снова начнутся споры, которые я ненавижу… Знаешь, Клатчер, больше всего я бы хотел навсегда остаться здесь жить с Джимом, дедушкой Томасом… и с тобой, конечно, тоже. И чтобы никаких интернатов!

Бетси подавила вздох. Ситуация понемногу прояснялась. Значит, Ник предпочел бы жить с Джимом, а не с родителями, он боится интерната, которого ему и впрямь не миновать, если он и дальше продолжит разговаривать с одним только Клатчером.

Кроме того, Ник опасается, что Джим женится на ней, Бетси. И после этого Нику не будет места в Рокки-Брук.

Бетси даже усмехнулась, подумав об этом. Напрасные опасения! С тем же успехом можно ожидать, что Джим женится на «тете Кейти», которую тема замужества, как видно, очень волнует.

Кейт Брикстоун, которую Ник называл тетей Кейти, была уроженкой Роузвилла и служила горничной в поместье Рокки-Брук – устроилась на место уволившейся Фейт, матери Бетси. Ей было лет тридцать пять, но она еще ни разу не выходила замуж, хотя, вероятно, лелеяла подобную мечту. Неудивительно, что вопрос брака являлся для Кейти животрепещущим, пусть даже речь шла не о ней самой.

Как бы то ни было, а предположения Ника были абсолютно неверны. Бетси могла бы быстро развеять его опасения. Ей даже захотелось обнаружить свое присутствие и сказать Нику, чтобы ничего в этом смысле не боялся, однако она преодолела свой порыв. Ничего хорошего из ее внезапного появления не получилось бы.

Впереди еще есть время, подумала она. Мне удастся быстро развеять заблуж

В настоящее время Бетси склонялась к мысли, что нечто подобное произошло и с ней. В юности она идеализировала Джима. Ей казалось, что с ним не может сравниться никто из парней или мужчин. И уж сама она точно никогда не достигнет подобного уровня. Глупость, конечно, но и возраст был соответственный. Хуже всего было чувство отчаяния, терзавшее ее при мысли, что они с Джимом никогда не соединятся. Больше всего это напоминало западню, из которой нет выхода.

Подобное душевное состояние лишь усугубилось после истории, в которую втянул Бетси Эндрю. Ее жертва не только оказалась напрасной, но и принесла страдания ей самой. Джим так сурово обошелся с Бетси, что прошло немало времени, прежде чем она перестала чувствовать себя последней дрянью. Тем не менее потрясение того памятного дня задержалось в отдаленных уголках ее души. Сердце Бетси до сих пор болезненно сжималось при воспоминании о пережитом тогда унижении. А также о пришедшем следом осознании того, что Джима ей больше не видать. Своей глупостью она лишь обратила на себя его презрение, больше ничего.

И если поначалу Бетси еще надеялась, что каким-то образом Джиму станет известна правда, то сейчас она уже не питала иллюзий. Впрочем, ей давно уже было безразлично, что думает о ней Джим. Может, даже хорошо, что все так обернулось. Пусть Джим живет спокойно, ни о чем не догадываясь, не ведая, что его обманули…

6

Задумавшись, Бетси не заметила, что остановилась. Ник с Клатчером ушли вперед, и оттуда донеслось:

– Как ты думаешь, заметит она грабли на дороге или нет? Если заметит, то остановится и колеса ее автомобиля останутся целыми. А это значит, что она все-таки приедет к нам… Правда, я присыпал зубцы землей, так что на первый взгляд ничего не заметно. И если она не будет смотреть прямо на асфальт…

Голос Ника затих, а Бетси осталась на месте с разинутым ртом. Вот это да! Оказывается, Ник не так уж прост. Надо же, какой сюрприз приготовил ей…

Правда, если таким образом он надеется предотвратить ее появление в поместье, то это довольно наивно. Если бы шины олдсмобиля прокололись и он утратил бы возможность передвигаться, ей пришлось бы отправиться дальше пешком. И куда бы она пошла? Разумеется, не обратно, в Роузвилл, за десять миль, а в поместье Рокки-Брук, до которого отсюда рукой подать.

Насколько же нужно опасаться людей, чтобы строить подобные козни! – с грустью подумала Бетси. Все-таки у Ника существует серьезная психологическая проблема. Однако решать ее, судя по всему, некому – родителям не до него. Эндрю занят своей музыкальной карьерой, Летти – самим Эндрю, за которым, как говорится, нужен глаз да глаз, иначе будет менять подружек каждый день, а Ник всегда на последнем месте. Вот не повезло мальчику! Неудивительно, что он предпочитает жить у Джима, а к родителям возвращаться не хочет. Впрочем, те не очень-то спешат забирать его к себе. Гм, Джим, конечно, человек основательный, из тех, на кого можно положиться, и к Нику, скорее всего, относится с большим вниманием, чем родные мать с отцом, но все же… Ник и Джим абсолютно посторонние люди. Их ничто не связывает. Да, отец Ника когда-то был мужем матери Джима – ну и что с того? Почему Джим должен заниматься Ником, тем более при живых родителях?

Наверное, я ошиблась, проплыло в голове Бетси. Похоже, специализированный интернат еще не самое плохое место для Ника. Там он будет сыт, одет, им займутся детские врачи и психологи. Возможно, общими усилиями им удастся вывести Ника из состояния отстраненности – к счастью, частичной, – в котором он сейчас пребывает.

Боже правый, тебе-то какое до всего этого дело?! – раздался вдруг в мозгу Бетси насмешливый голосок. Своих забот, что ли, мало?

Вообще-то с этим здравым доводом она была согласна. Но в ее ушах до сих пор звучали интонации одиночества и страха перед будущим, которые переполняли голос Ника. Бетси работала в школе, каждый день общалась с детьми, но никогда ни у одного ребенка не слышала в голосе подобных ноток. В этом смысле Ник был похож скорее на всеми брошенного старика, которого впереди не ждет ничего, кроме смерти и забвения.

Все это обескураживающе подействовало бы и на менее отзывчивого человека, чем Бетси, она же испытала острую душевную боль.

Грабли на дороге? Чушь! Даже смешно по сравнению с тем, что тихо, без жалоб, переживает Ник.

Бетси посмотрела вслед скрывшимся из виду среди зарослей дикой маслины Нику и Клатчеру, и ей вдруг показалось, что все это так несправедливо! Не должен быть семилетний ребенок таким одиноким, родители не имеют права пренебрежительно относиться к нему!

Она прикусила губу, пытаясь справиться с желанием догнать мальчика, прижать его к груди и попытаться успокоить, отвлечь от горестных мыслей.

В то же время Бетси понимала, что этого мало. Как всякий ребенок, Ник нуждается в том, чтобы кто-то посвятил ему жизнь – пусть не родители, но хоть кто-нибудь…

Когда шаги Ника затихли в отдалении – Клатчер ступал по земле бесшумно, – Бетси вышла на тропинку. В ее сердце будто засела игла – так оно ныло от жалости и сочувствия к заброшенному всеми мальчику. В то же время в душе ее поднималась волна возмущения против Эндрю и Летти. Взрослые – в частности, родители – порой не стесняются в выражениях, забывая, что дети все слышат, многое понимают и способны страдать даже больше, чем они сами.

Подумав об этом, Бетси печально вздохнула и двинулась к оставленному на дороге олдсмобилю.

Усевшись за баранку и тронувшись вперед, она принялась пристально вглядываться в бегущую под колесами дорогу, ища подложенные Ником грабли. Их все не было и не было. Бетси уже засомневалась, правильно ли поняла сказанное, действительно ли на дороге должны лежать грабли? И вдруг на последнем повороте, после которого оставался прямой участок пути до поместья, впереди что-то тускло блеснуло. Бетси сначала решила, что это впечатанная в асфальт слюда или нечто подобное. Потом, снизив скорость и подъехав ближе, увидела небольшой холмик рыхлой, подсохшей на солнце земли – все точь-в-точь, как говорил Ник.

Остановившись и выйдя из автомобиля, Бетси подошла к ловушке. Грабли состояли из одной металлической части, без рукоятки, и лежали остриями кверху – Бетси увидела это, слегка сдвинув землю ногой. Уложены они были так, что по ним обязательно должно было пройти правое колесо. Так бы оно наверняка и случилось, если бы Бетси случайно не подслушала разговор Ника с Клатчером.

Радуясь, что по этому, ведущему к воротам поместья отрезку дороги мало кто ездит, она подняла грабли, отряхнула и отнесла в свой автомобиль. Возможно, эта улика еще пригодится в дальнейшем, как средство воздействия на разговорчивость Ника.

Впрочем, Бетси допускала и обратное – что о граблях вообще не придется упоминать, чтобы дополнительно не травмировать ребенка, которому и без того приходится несладко.

Подобные мысли продолжали вертеться в мозгу Бетси, когда она подъехала к воротам поместья. Тут ей вновь пришлось покинуть олдсмобиль. Она приблизилась к находившемуся на воротах замку с намерением нажать на нужные кнопки, однако не успела дотронуться до них, как решетчатые створки разошлись в стороны, словно приглашая ее на территорию поместья.

Что такое? – удивилась Бетси. Кто это открыл мне ворота? Неужели Ник? Ведь Томас, вероятно, еще не в том состоянии, чтобы встать с постели. Но тогда кто? Может, Ник сменил гнев на милость? Вряд ли. Скорее затеял новую игру, увидев, что я успешно прошла полосу препятствий…

Бетси вернулась в автомобиль и проехала в ворота, которые медленно закрылись за ней. Наблюдая за этим процессом в зеркало заднего вида, Бетси вдруг сообразила, у кого сейчас в руках может находиться пульт дистанционного управления – у горничной Кейти, которая по утрам приезжала сюда из Роузвилла на работу.

Тут напрашивался вопрос, почему Томас не позвонил вчера Кейти, если она все равно курсирует между поместьем и Роузвиллом. Однако Бетси заранее знала ответ: во-первых, Кейти не приходится Томасу родственницей, а во-вторых, он постеснялся бы нагружать на нее дополнительную работу в виде заботы о себе самом и Нике, которого Джим оставил на его попечение.

Подъехав к крепкому каменному дому, Бетси почувствовала, что в ее душе шевельнулась ностальгия. Это основательное в форме прямоугольника здание будто нарочно строилось для большой дружной семьи. В юности Бетси нередко фантазировала, как чудесно было бы ей поселиться здесь вместе с Джимом, чтобы затем стать матерью его детей, которые назовут поместье Рокки-Брук родным домом.

Мечты, мечты… Все они давно в прошлом.

Минуя парадный подъезд, Бетси увидела, что дверь заперта. Если кто-то и выходил на крыльцо, чтобы открыть ворота с помощью пульта дистанционного управления, то уже зашел обратно.

Бетси обогнула на автомобиле правое крыло и остановилась у задней части дома. Здесь, как всегда в ясную погоду – то есть почти постоянно, – дверь черного хода была открыта настежь. Через минуту на звук захлопнувшейся автомобильной дверцы из сумрачного коридора выскочил Клатчер. Пес не лаял, следовательно, каким-то образом узнал, что прибыл кто-то из своих. Сейчас он увидел, кто именно, и с радостным визгом бросился к Бетси, норовя лизнуть ее в лицо и приветственно виляя тем, что заводчик оставил ему когда-то в качестве хвоста. В ответ Бетси потрепала Клатчера по голове.

– Бетси! Как хорошо, что ты приехала, – прозвучало рядом.

При звуках этого голоса она удивленно подняла голову: из открытого окна выглядывал Томас!

– Ты уже встал с постели?! – с беспокойством вырвалось у нее.

Он слегка пожал плечами, сверкнув на солнце окруженной венчиком седых кудрей плешью.

– Ну да. Ведь тебе известно, как я не люблю валяться…

– Боже правый! Ты хотя бы знаешь, как напугал меня вчера?! Приезжаю, а ты лежишь на полу без движения!

Томас немного смущенно улыбнулся.

– Прости, детка, я не хотел.

Уголки рта Бетси тоже невольно поползли вверх.

– Да уж конечно, кто этого захочет! – Она вновь посерьезнела. – Значит, тебе уже лучше?

Томас задумался, словно прислушиваясь к себе.

– Можно сказать и так. То есть по сравнению со вчерашним, конечно, лучше. Правда, голова кружится, но, надеюсь, это пройдет. – Затем, словно спохватившись, он произнес: – Что же мы так разговариваем! Заходи в дом.

Клатчер тоже направился к порогу и там, остановившись, оглянулся – мол, идем, что же ты стоишь!

Бетси прерывисто вздохнула. Второй раз за сутки она входила в дом, где ей вообще не следовало показываться.

Томас встретил ее в коридоре и медленно повел в гостиную. По дороге они продолжали беседовать.

– Значит, ты была здесь вчера? – спросил Томас.

Он шел, опираясь на палку, которую – Бетси это знала – терпеть не мог.

– Ну да, – кивнула она. – Попыталась привести тебя в чувство с помощью нашатырного спирта, но когда это не удалось, вызвала доктора Паттерсона.

– Да, я видел у себя на столе пилюли с его фамилией, написанной на наклейках, поэтому понял, что он посещал меня.

– Доктор Паттерсон сделал тебе уколы и велел обращаться в случае чего.

– Спасибо, – усмехнулся Томас. – Надеюсь, не понадобится. Сам не знаю, что это со мной вчера приключилось.

– Гипертонический криз – так назвал это доктор Паттерсон.

Томас вновь двинул плечами.

– Как ни назови, приятного было мало. Когда я почувствовал, что со мной неладно, решил позвонить тебе – уж извини, ничего лучшего мне на ум не пришло. Фейт далеко, а ты все-таки поближе.

– Незачем извиняться, – улыбнулась Бетси, открывая перед Томасом дверь гостиной. – Всегда зови меня, если возникает необходимость.

С губ Томаса слетел вздох.

– Я бы тебя не потревожил, если бы речь шла лишь обо мне. Но у нас сейчас живет Ник, которого оставили здесь Летти и Эндрю. Впрочем, я тебе об этом рассказывал… Именно Ник меня и беспокоил. Ты ведь знаешь, у него есть некоторые проблемы. В случае чего он, наверное, даже не смог бы обратиться за помощью. – На миг умолкнув, Томас добавил: – Правда, в будние дни у нас бывает Кейти, но мне неловко обращаться к ней с просьбой позаботиться о Нике. У Кейти и без того дел полно. Дом большой, работы много…

Бетси покачала головой.

– Брось, не оправдывайся. Я рада, что оказалась тебе полезной. Единственное, что меня тревожит, это реакция Джима. Если он узнает, что в его отсутствие здесь побывала я, следует ожидать вспышки гнева.

Томас тяжело опустился в кресло. Бетси полагала, что он что-то скажет в ответ на ее опасения, однако услышала совсем другое:

– Я вот все ломаю голову, успел вчера поговорить с тобой по телефону или нет? По-моему, у меня потемнело в глазах еще до того, как я произнес хоть слово.

– Верно, мы с тобой не разговаривали.

Томас потер пальцами лоб.

– Но тогда как ты узнала, что произошло?

Бетси прошлась по гостиной, с интересом оглядываясь по сторонам и отмечая перемены, случившиеся с тех пор, как она была здесь последний раз. Наконец остановилась у окна, выглянула во двор и повернулась к Томасу.

– Никогда не угадаешь, кто сообщил мне о том, что здесь неладно!

Несколько мгновений Томас напряженно смотрел на нее, затем слегка хлопнул себя по колену.

– Так и знал, что в нужный момент он заговорит!

Бетси недоуменно сморщила лоб.

– Кто?

– Да Ник, кто же еще! Мне всегда казалось, что нежелание с кем-либо общаться у него напускное и, если парня прижмет, он заговорит. Наверное, вчера струхнул, когда я свалился на пол без сознания, и выложил тебе все последние новости. – Томас прищурился. – Что, угадал?

Бетси вздохнула.

– К сожалению, проблемы Ника более серьезны, чем ты думаешь.

– Значит, все-таки не он разговаривал с тобой? – удивленно вскинул Томас бровь.

– Да, – качая головой, сказала Бетси. – Не он.

– Ничего не понимаю… Ведь вчера вечером, кроме меня и Ника, в доме никого не было.

Бетси наклонилась и погладила по голове расположившегося у ее ног Клатчера.

– Ошибаешься, кое-кто все-таки был.

– Кто мог быть, если Кейти к тому времени давно уехала домой… Больше я ничего придумать не могу.

– Ладно, – улыбнулась Бетси, – не буду тебя мучить. Это вот он, Клатчер, известил меня о том, что здесь происходит что-то необычное.

Томас посмотрел на Клатчера, затем перевел взгляд на Бетси.

– Ты… шутишь?

– Наоборот, серьезна как никогда. Клатчер так громко и тревожно лаял возле телефонной трубки, что даже глухой услышал бы и понял: что-то случилось.

– Клатчер? – медленно произнес Томас, вновь устремляя на пса взгляд.

– Он словно пытался мне что-то сказать, – подтвердила Бетси. – Причем весьма выразительно. Если хочешь знать, – добавила она, – вполне возможно, что Клатчер спас тебе жизнь. Если бы ты остался лежать на полу до утра без всякой помощи, неизвестно, чем бы все это закончилось.

Словно понимая, о чем идет речь, Клатчер посмотрел на Томаса. Оба – старик и пес – обменялись долгими взглядами. Затем Томас усмехнулся.

– Спасибо, старина. С меня причитается. Обязательно угощу тебя чем-нибудь вкусненьким.

Совсем по-человечьи вздохнув, Клатчер не спеша встал, подошел к Томасу и лег у его ног.

Все это выглядело так трогательно, что у Бетси даже защипало глаза и она шмыгнула носом.

7

Через минуту, не желая показывать Томасу своего состояния, Бетси спросила:

– А где Ник?

– Что? А, Ник… Трудно сказать наверняка. Скорее всего, в своей комнате.

– Здесь, в доме? Или во флигеле?

– Здесь. Джим выделил ему комнату напротив своей. А во флигеле Ник живет лишь когда приезжает в Рокки-Брук с родителями. Кстати, Эндрю и Летти на днях должны вернуться сюда. Им предстоит решить, что делать с Ником дальше. Ему пора в школу, но… сама понимаешь, тут есть проблема.

Бетси кивнула. Об этом она сейчас знала даже больше, чем Томас.

– Ты приехала как раз вовремя, – заметил Томас. – В эту пору у нас обычно ланч, Ник спустится в столовую. Впрочем, с этим мальчиком никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Надеюсь все же, что Ника не нужно будет искать. – Взглянув на Бетси, Томас добавил: – Твое появление, скорее всего, не понравится ему, он ведь плохо переносит присутствие посторонних. Вообще-то в последнее время Ник тяготеет к Джиму, хотя тоже с ним не разговаривает.

– А где сейчас Джим? – спросила Бетси, сочтя момент подходящим.

– Уехал по делам в Хьюстон. У него намечается крупный рекламный проект с какой-то японской компанией, как раз идут переговоры, поэтому требуется его личное присутствие.

– Значит, Джим скоро вернется? – осторожно произнесла Бетси.

– Э-э… точно не скажу, но, наверное, скоро. – Томас на миг умолк, словно что-то вспомнив. – Кстати, к его приезду нужно кое-что сделать. Вообще-то Джим поручил это мне, но сама видишь, в каком я сейчас состоянии… – Томас поморщился.

– Да-да, конечно, – кивнула Бетси. – Расскажи, что требуется сделать, и я постараюсь помочь, если только это будет в моих силах.

– О, ничего особенного, – заверил ее Томас. – Просто нужно купить Нику кое-что из одежды. Да еще у него кроссовки скоро попросят каши. Если ты возьмешь на себя труд съездить за всем этим в Роузвилл, буду очень тебе признателен.

– Всего-то… Конечно, съезжу.

Томас пристально взглянул на нее.

– Ты ведь останешься здесь на некоторое время? Я бы не просил тебя об этом, тем более что ты сейчас в отпуске, но…

– Не волнуйся, конечно останусь. Я приехала с вещами, пакет лежит в моем автомобиле. Только меня беспокоит, как отнесется Джим к факту моего присутствия в Рокки-Брук. Ведь он, можно сказать, запретил мне появляться здесь.

Томас состроил гримасу.

– Давно пора забыть ту дурацкую историю. И тебе, и Джиму. По-моему, беспокоиться тебе не о чем. Вообще, вам, девушкам, сейчас можно позавидовать. Вы пользуетесь свободой, которой в мое время не было и в помине. Тогда девица сначала жила с родителями, а потом ее старались выдать замуж. О том же, чтобы она остановилась в доме молодого холостяка, не могло быть и речи. Это считалось компрометацией, которая способна была наложить отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Так что, детка, цени преимущества современности. Ты, молодая, незамужняя, проведешь какое-то время в доме такого же молодого и неженатого мужчины, и никто не усмотрит в этом ничего особенного. И это замечательно! К слову сказать, мне нравится, что ты не спешишь с замужеством. Тебе уже около тридцати, верно, а ты, похоже, и не задумываешься об этом. Молодец!

В глазах Бетси промелькнуло удивление. Затем она нахмурилась и прикусила губу. Комплимент Томаса показался ей довольно двусмысленным. Равно как и оброненная невзначай фраза о возрасте. Бетси пристально взглянула на Томаса, ища подвоха, но его улыбка казалась абсолютно искренней.

– Мне всего двадцать шесть, – после некоторой паузы сдержанно произнесла она.

– Всего двадцать шесть! – радостно подхватил Томас. И тут же одобрительно добавил: – Мне это нравится. Еще совсем недавно девушку подобного возраста называли старой девой, а ты говоришь о своих годах легко, свободно и с достоинством. Умница! – Он оперся на палку и встал с кресла. – Ну, идем в столовую, пора.

В сопровождении Клатчера Томас медленно направился к выходу. Бетси двинулась следом, изрядно озадаченная тем, какое неожиданное направление принял разговор.

Окна просторной столовой выходили в сад, часто стояли открытыми, поэтому здесь всегда было уютно и слышался птичий щебет.

Пребывая в задумчивости, Бетси все-таки отметила мимоходом, что на окнах висят все те же, хорошо знакомые по прежним годам бордовые шелковые шторы. С их цветом перекликались оттенки толстого мягкого ковра на полу. Стены столовой были обиты деревянными шпалерами, и это создавало ощущение добротности, основательности, надежности.

– Видишь, стол накрыт, сейчас Кейти принесет еду, – заметил Томас.

Не успел он это сказать, как в столовую действительно вошла Кейти с полным подносом. Увидев Бетси, она улыбнулась, но не удивилась.

– О, здравствуй красавица! Мне известно, что ты здесь, потому что это я открыла тебе ворота.

– Благодарю, Кейти. Как у тебя дела?

– Хорошо. Только вот с Ником проблемы… – Она обвела взглядом столовую. – Вижу, он не пришел к ланчу. Придется, наверное, его искать.

– Я могу это сделать, – предложила Бетси, – если только вы с Томасом подскажете мне, где у него места укрытий.

– О нет! – со смешком воскликнула Кейти. – Спасибо, но, боюсь, это не очень хорошая идея. Ведь из-за тебя Ник и прячется. Если в доме нет посторонних, Ник объявляется сам. Но он наверняка в курсе твоего прибытия, поэтому держится настороже.

– Ник со вчерашнего вечера знает о моем приезде, я сама ему об этом сказала. Вернее, просто произнесла в пустоту, потому что Ника рядом со мной не было, но, уверена, он все слышал. – И даже приготовил мне с утра сюрприз на дороге в виде граблей, добавила Бетси про себя.

– Понятно, – сказала Кейти, заканчивая переставлять с подноса на стол блюда и судочки. – Что ж, пожалуй, пойду поищу мальчишку.

Когда она скрылась за дверью, Томас предложил Бетси сесть за стол, затем обронил:

– Мне так неудобно, что я помешал тебе спокойно наслаждаться каникулами. Очевидно, учителя ждут их не меньше, чем школьники.

– Что верно, то верно.

– Возможно, ты собиралась поехать куда-нибудь отдохнуть, а тут я со своим гипертоническим кризом!

– Ох, перестань, – отмахнулась Бетси. – Мне даже совестно, что ты так извиняешься. Не ставь меня в неловкое положение, пожалуйста.

– Хорошо-хорошо… Значит, ты никуда не собиралась?

– Так чтобы надолго – нет. Но я планировала ездить в Коб-Виллидж. Знаешь эту деревушку? Там замечательный пляж и не так много туристов, как в других подобных местах на побережье…

Кивнув, Томас заметил:

– Ну, пляж и здесь неплохой.

После этого повисла пауза. На что это Томас намекает? – подумала Бетси. Неужели хочет, чтобы я провела в поместье весь отпуск? Но… это невозможно!

Словно прочтя ее мысли, Томас произнес:

– Правду сказать, детка, я рассчитываю, что ты останешься здесь хотя бы до тех пор, пока из Хьюстона не вернется Джим. – Он вопросительно взглянул на Бетси, однако та промолчала. – Видишь, какие у нас сложности с Ником. Это притом, что сейчас в доме находится Кейти. Но часа через два она уедет, в выходные она вообще здесь не бывает, и что мне тогда делать, ума не приложу. Особенно если у меня снова случится какой-нибудь приступ. Звонить тебе, чтобы ты мчалась сюда из Роузвилла? Допустим. Но необходимость в твоем присутствии может возникать каждый час. Так не проще ли тебе поселиться на время здесь?

– Что я и собираюсь сделать, – чуть удивленно заметила Бетси. – Говорю же, приехала с вещами, они лежат в моем олдсмобиле.

Томас крякнул, будто досадуя на ее непонятливость.

– Скорее всего, ты подразумеваешь, что проведешь здесь дня два-три, а я, повторяю, хочу пользоваться твоей поддержкой весь период до возвращения Джима!

– Ну хорошо, – неуверенно произнесла Бетси. – Ведь ты сказал, что он скоро приедет.

– Точно не знаю. Может, скоро, а может, нет. Не исключено, что из Хьюстона Джиму придется отправиться еще куда-нибудь.

– В самом деле? – нахмурилась Бетси.

– Это лишь предположение. Бизнес есть бизнес. Поэтому говорю, что на пляже можно и здесь поваляться. – Сделав паузу, Томас многозначительно продолжил: – Если только ты не собиралась делать это в обществе молодого человека!

Бетси застыла. Что это нынче нашло на старика? Прежде они никогда не обсуждали подобные вопросы. Сегодня же он только тем и занимается, что делает непонятные намеки и как будто пытается что-то выяснить.

Но в эту игру и я могу поиграть! – подумала Бетси.

– Молодого человека? – невинно спросила она. – Это кого ты имеешь в виду?

Однако Томас был не так прост, чтобы попасться на подобную уловку.

– Того самого, с которым ты планировала периодически кататься в Коб-Виллидж! – не моргнув глазом ответил он.

Бетси поджала губы.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Глядя на нее, Томас рассмеялся, но вдруг прервал смех, схватился за стол и зажмурился, будто у него закружилась голова.

– Ох… что-то рано я обрадовался…

– Осторожнее! – обеспокоенно воскликнула Бетси. – Принести тебе лекарство?

– Спасибо, не нужно. Я принимал какие-то пилюли перед твоим приездом, из тех, что вчера доктор Паттерсон оставил. – Затем, почти без паузы, он спросил: – Так есть у тебя парень или нет?

Прежде чем ответить, Бетси помедлила, потом осторожно обронила:

– Какого-то конкретного нет. Но…

– Да?

– Ну есть приятели и подружки тоже, все из Роузвилла. Время от времени мы встречаемся в кафе у Джо Уотерса. Знаешь, возле кинотеатра?

– «Встречаемся» – это что значит? В мое время, если девушка встречалась с парнем, это влекло за собой скорую помолвку. Есть среди твоих приятелей человек с серьезными намерениями?

Тут уж рассмеялась Бетси. В следующую минуту она осеклась и виновато взглянула на Томаса.

– Прости, ты так старомодно выразился… Все, о ком я говорю, мои друзья, некоторые еще со школьной поры. Мы приятно проводим время в обществе друг друга, не более того!

– Допустим, но…

Томасу не удалось договорить: дверь гостиной открылась, пропуская Кейти и Ника. Последний прижимал к груди игрушку – светлую кудлатую собаку с длинными, как у кокер-спаниеля, ушами.

Только сейчас Бетси по-настоящему разглядела Ника. Он был очень симпатичный, хотя и бледный, с темными волосами и тревожными глазами, под которыми словно залегли тени. Глядя на него, никогда нельзя было бы подумать, что такой ребенок способен подложить грабли под колеса автомобиля.

Первым, кого отыскал взглядом Ник, был растянувшийся на ковре Клатчер. При виде его Ник как будто немного успокоился, во всяком случае степень тревоги в его глазах уменьшилась.

Кейти усадила Ника за стол перед тарелкой, на которую затем положила порцию яичницы с ветчиной.

И здесь едят яичницу! – втихомолку усмехнулась Бетси. Всюду яичный бум.

– Приятного аппетита, – сказала Кейти, направляясь к выходу. – Если понадоблюсь, я на кухне.

– Спасибо, дорогая, – кивнул Томас. Затем повернулся к Нику. – Привет, парень. Как дела?

Тот молча усадил игрушечного пса на соседний стул. Потом, так же ни слова не говоря и ни на кого не глядя, взялся за хлеб и вилку.

Томас и Бетси обменялись взглядами.

– Похоже, дела идут неплохо, – констатировал Томас. – Познакомься с Бетси, это моя… можно сказать, внучка. Она поживет у нас немного. И ты, Бетси, познакомься тоже – это наш Ник.

Бетси улыбнулась.

– Очень приятно, Ник. – Затем она кивнула на кудлатого игрушечного спаниеля. – А как зовут твоего приятеля?

Ник покосился на нее, но ничего не ответил. Однако она не смутилась, потому что была к чему-то подобному готова.

– Дай угадаю. Может быть, его зовут Спайк? Нет? Хорошо, тогда Бисти? Тоже нет? Вообще-то твой пес на Бисти и не похож. Может… мм… Сниффи? По-моему, Сниффи подходит. Он не кусается? Можно его погладить?

Бетси поднялась из-за стола и присела на корточки перед игрушечным песиком.

– Какой хороший! – сказала она, гладя собачку по спине. – Такой мягкий, приятный… Ты очень милый, Сниффи. Ведь ты Сниффи, верно?

– Шэгги.

Это произнес Ник. Тихо, едва слышно, но все-таки произнес! По-видимому, ему не понравилось, что его любимца называют другим именем.

Бетси на миг замерла, мысленно поздравив себя с победой, но даже виду не подала, что осознает, какое важное событие только что произошло. Ей не хотелось заострять на этом внимание, чтобы не спугнуть Ника. Вместе с тем она поняла – это верная тактика, нельзя прямо обращаться к Нику, следует делать это опосредованно, через игрушку.

– О, Шэгги! Конечно… Как я сразу не догадалась! Ты настоящий Шэгги, и никто иной! – Она выпрямилась. – Ну, сиди здесь, а я… тоже пойду сяду.

Возвращаясь на место, она вновь украдкой взглянула на Томаса, и тот едва заметно подмигнул ей. Потом нейтральным тоном произнес:

– Поешь, детка. Наверное, у тебя с утра еще крошки во рту не было.

– Э-э… да. Но я как-то забыла об этом. Такой насыщенный событиями день. Кстати, совсем вылетело из головы, ведь я едва не угодила в аварию!

8

– Что такое? – забеспокоился Томас. – Как это произошло?

– Сейчас расскажу. – Бетси отрезала и отправила в рот ломтик поджаренной ветчины. – Еду я сегодня сюда, в поместье; собственно, уже подъезжаю к последнему повороту, как вдруг вижу, что-то на дороге блестит. Хорошо еще, что я скорость снизила, иначе ничего бы и не заметила. Ну, притормозила, пошла посмотреть, что там такое. И что бы вы думали?

Бетси обвела взглядом Томаса и Ника, который на нее не смотрел.

– Что? – напряженно спросил Томас.

– Грабли!

– В самом деле?

– Представь себе. Лежали прямо на дороге, остриями вверх. Если бы я их не заметила, обязательно проехала бы по ним и тогда все – прощай мое правое колесо!

Томас побарабанил пальцами по столу.

– Странно, откуда на дороге могли взяться грабли?

Глядя на него, Бетси кивнула.

– Вот вопрос, да? – Она посмотрела на Ника. – Может, кто-то уронил?

Ник не отрывал взгляда от тарелки, оставаясь абсолютно безучастным, по крайней мере внешне.

Томас же, наоборот, вскипел.

– Кто мог их уронить?! По тому участку дороги, кроме нас, никто не ездит!

– Гм, верно… Да, забыла сказать, грабли были присыпаны земелькой!

– Что ты говоришь! – возмущенно воскликнул Томас. – Это чтобы незаметно было?

Бетси пожала плечами.

– Наверное. Иного объяснения я не нахожу.

– Боже правый… – Томас побледнел. – Детка, как хорошо, что ты вовремя заметила опасность. Я только сейчас до конца осознал, что могло произойти. Напоровшись колесом на острые зубцы, ты могла потерять управление и врезаться в скалу, или перевернуться и взорваться, или… ох, даже думать не хочется о том, что могло случиться!

Пока Томас говорил, Бетси смотрела на Ника. Однако тот доедал яичницу с таким видом, будто рядом вообще никого нет.

Бетси повернулась к Томасу.

– К счастью, ничего подобного не произошло, так что успокойся, тебе нельзя волноваться. Видишь, я сижу за столом, со мной ничего не случилось, все в порядке.

– Хорошо, – буркнул Томас, отправляя в рот кусочек помидора и нервно жуя.

Несколько минут прошло в молчании, затем Томас заговорил вновь:

– Постой, это что же получается? – задумчиво произнес он. – Кейти на своей «тойоте» проехала той же дорогой раньше, чем ты, но никаких грабель не заметила.

– Скорее всего, их там еще не было.

– А когда к тому участку приблизилась ты, грабли уже лежали на асфальте, присыпанные землей.

– Именно так, – кивнула Бетси.

Томас выпрямился, держа в руке вилку с ломтиком яичницы.

– Не нравится мне все это. Похоже на то, что диверсию готовили целенаправленно, против тебя. И тот, кто это делал, не мог не осознавать последствий подобной, с позволения сказать, акции.

Бетси вновь посмотрела на Ника, надеясь обнаружить хотя бы проблески смущения. Тщетно, на лице того не дрогнул ни единый мускул.

– Знаешь, что я тебе скажу? – тем временем медленно произнес Томас. – Это дело серьезное и требует расследования. Думаю, нужно обратиться в полицию. Пусть найдут негодяя, который занимается таким непотребством! – Сердито сопя, он повернулся к Бетси. – Ты сохранила главную улику?

– Грабли? – уточнила та. – Разумеется. Не могла же я оставить их на дороге, чтобы пострадал кто-то другой. Грабли находятся в моем автомобиле.

– Позже я взгляну на них, вдруг они взяты из нашего сарая. Ведь по соседству никто не живет, ближайший населенный пункт – Роузвилл, из которого ты ехала. Получается, что проделки с граблями дело рук кого-то, кто вхож в поместье. – Томас потер пальцами лоб. – Но кто, черт побери, мог подложить тебе грабли?! Ведь у тебя здесь нет врагов!

Бетси медленно покачала головой.

– Ни здесь, ни где-либо еще. У меня их вообще нет. Правда, не исключено, что я чего-то не знаю. Например, что враги могли появиться без моего ведома.

Поймав взгляд Томаса, Бетси незаметно кивнула на Ника. Тот сначала вопросительно вскинул бровь – мол, не понимаю, затем его глаза удивленно округлились. «Ник?», – одними губами спросил он, и Бетси моргнула: дескать, так и есть. Потом медленно произнесла:

– Конечно, трудно сказать, кто оставил на дороге грабли, ясно лишь, что человек этот довольно беспечный. Ладно, колеса автомобиля еще полбеды, их можно заменить, но тот поворот пересекают также животные. Взять хотя бы Клатчера – он порой убегает погулять вокруг поместья и запросто мог наколоть лапу.

Ник испуганно взглянул на лежащего на ковре пса, тем самым выдав себя с головой. Томас и Бетси многозначительно переглянулись.

– Это не просто беспечность, это бессердечие, – мрачно заметил Томас.

Бетси могла бы поклясться, что в глазах Ника заблестела влага. Ей стало жалко мальчика, но она должна была каким-то образом дать ему понять, насколько непригляден и опасен его поступок. Если этого не сделать сейчас, дальше будет только хуже.

– А если бы неожиданно решил вернуться Джим?

Это произнес Томас.

– В самом деле! Об этом я и не подумала. Ведь ты сам только что сказал: по тому участку дороги ездят только свои. А Джим может вернуться в любой момент. Что, если бы после Кейти проехал он, а не я? Представляешь, – продолжила она, обращаясь к Томасу, но глядя на Ника, – едет себе Джим домой, ни о чем не подозревает, думает о том, как сейчас встретится со всеми вами, и вдруг – хлоп! – шина лопается, автомобиль идет юзом, бьется о скалу, как назло торчащую на том повороте, с одной стороны проезжей части, и все, конец!

Бетси самой стало плохо от картины, которую она нарисовала, однако кое-какого результата ей удалось добиться: Ник застыл неподвижно, глядя прямо перед собой и сжимая вилку так крепко, что побелели пальцы.

Проняло! – промелькнуло в мозгу Бетси. Давай, парень, думай как следует и больше глупостей не делай!

– Я ошибся, – сухо произнес Томас. – Это не бессердечие, а преступление! Но совершил его кто-то чужой. Никто из здешних обитателей такого бы не сделал.

– Я тоже склоняюсь к этой мысли, – кивнула Бетси, по-прежнему глядя на Ника. – Счастье, что я вовремя заметила грабли, убрала их и все кончилось хорошо.

– Согласен, – хмуро обронил Томас. – Иначе одному Богу известно, что могло бы случиться. У нас в основном все ездят аккуратно, почти не бывает дорожных происшествий, и вдруг произошла бы авария почти у ворот поместья. Не хочется даже думать о таком. И вообще…

Неизвестно, что еще хотел сказать Томас, но остановился на полуслове, потому что в этот момент Ник словно вышел из ступора. Положив вилку, он встал из-за стола и взял с соседнего стула игрушечного кокер-спаниеля Шэгги, затем сделал шаг к выходу, но остановился и посмотрел на Клатчера, словно ожидая, что тот сейчас встанет с ковра, чтобы последовать за ним. Однако Клатчер лишь зевнул и остался на месте. Тогда, плотно сжав губы, Ник повернулся и направился к двери.

– Парень, со двора не уходи, – сказал Томас. – Вокруг поместья бродит какой-то нехороший человек.

– Шэгги, пожалуйста, передай Нику, чтобы он был осторожнее, – добавила Бетси.

Через минуту за Ником закрылась дверь.

– Думаешь, история с граблями действительно дело рук мальчишки? – негромко спросил Томас, когда они с Бетси остались одни.

Она усмехнулась.

– Не думаю – знаю. По дороге сюда я остановила автомобиль и пошла к расселине взглянуть, как там источник. Потом мне захотелось спуститься на пляж. И вот когда я двигалась по одной из тропинок, по другой навстречу мне шли Ник и Клатчер. Мне захотелось рассмотреть Ника, и я спряталась.

– Да, но про грабли-то как узнала?

– Подслушала разговор Ника с…

– Что? – удивился Томас. – Разговор?

– С Клатчером, – пояснила Бетси. – Ник все ему детально изложил.

– Вон оно что… – задумчиво протянул Томас. – Выходит, Ник довольно разговорчив, если хочет. Это с нами он не желает беседовать, а с Клатчером отводит душу.

– Похоже, так и есть. Думаю, эту особенность можно использовать, чтобы наладить с Ником контакт.

– Да, наверное… – пробормотал Томас, думая о чем-то. – Все-таки я не пойму – выходит, Ник подложил те злосчастные грабли именно для тебя?

– Конечно, для меня одной. О других он не подумал. И если бы я не подслушала там, на тропинке, то наверняка напоролась бы на грабли колесом, потому что мне бы и в голову не пришло как-то особенно пристально присматриваться к дороге.

– Дьявол! – вырвалось у Томаса. – Вот чертенок! И почему он на тебя взъелся…

– Боится за свое будущее, – вздохнула Бетси.

Томас мрачно усмехнулся.

– На его месте я бы тоже боялся. С такими родителями… Только ты-то здесь при чем?

– Видишь ли, насколько я поняла, Ник возлагает большие надежды на Джима. Мечтает остаться здесь, перестать колесить по городам с Эндрю и Летти. У меня сложилось впечатление, что Джим для Ника нечто вроде кумира. И если бы был выбор, именно Джима, а не Эндрю Ник хотел бы видеть своим отцом.

– Гм, а наш молчун Ник парень не промах, – задумчиво протянул Томас. – Из Джима, безусловно, выйдет во сто крат лучший отец, чем Эндрю. И все же я не понимаю, почему Ник враждебно настроен против тебя. Какое отношение имеешь ты ко всему, что с ним происходит?

Бетси потянулась за стаканом, отпила глоток апельсинового сока и лишь потом ответила:

– Ник считает, что я представляю для него большую опасность.

– Что за чушь! – воскликнул Томас.

Бетси кивнула.

– Согласна, но попробуй убедить в этом такого трудного ребенка, как Ник. Ведь он даже разговаривать не станет.

– Но в чем же суть этой эфемерной опасности?

– Видишь ли… – Бетси опустила взгляд. – Ник почему-то решил, что… Джим может на мне жениться. – Она посмотрела на Томаса, но тут же отвела глаза. – Идея, конечно, фантастическая и… просто смешная, но Ник так не думает. У него какой-то панический страх перед моим появлением в поместье. Не знаю, какую основу мальчик подвел под свои измышления, но он уверен, что Джим способен сделать меня своей женой. Потом у нас родятся дети. Дальше Джим решит, что Ник все время путается под ногами, и отправит его в интернат. Вернее, не станет возражать против того, чтобы это сделали родители Ника. Вот такая логическая цепочка.

За столом воцарилось молчание. Ожидая, пока Томас что-нибудь скажет, Бетси ковыряла вилкой яичницу. Наконец она услышала:

– Джим и Ник даже не приходятся друг другу родственниками. Я сочувствую мальчишке, но у него нет никаких оснований претендовать на какое-то особенное внимание со стороны Джима.

Эти слова прозвучали как отголосок собственных мыслей Бетси, тем не менее подобная реакция Томаса удивила. Он говорил о Джиме и Нике, в то время как, по ее мнению, речь должна была идти о Джиме и о ней самой. Точнее, об их браке, который Ник почему-то считал возможным. Бетси ожидала, что Томас, как и она, только посмеется над такой сумасшедшей идеей, но он оставил этот вопрос без внимания и заговорил о другом. Получалось, что Томас думает примерно так же, как Ник.

– Да, Джим и Ник не родня, – сдержанно произнесла Бетси. – Однако Ника больше беспокоит не это, а вероятность создания Джимом семьи. На мой взгляд, опасения вполне реальные, только не понимаю, почему в роли супруги Джима Ник видит меня. Ведь оснований для этого никаких.

– Ну почему же, – с каким-то странным спокойствием возразил Томас. – Вы с Джимом молоды, хороши собой, я легко представляю вас рядом, и мне кажется, что вы могли бы стать замечательной парой.

Бетси уставилась на него во все глаза.

– Томас! Что ты такое говоришь?! Джим видеть меня не хочет, можно сказать, запретил показываться здесь, а ты – «стать замечательной парой»!

Томас слегка пожал плечами.

– Ничего особенного я не говорю. По-моему, это ты преувеличиваешь значение вашей былой размолвки… которую давно пора забыть. Похоже, Джим и забыл, только тебе все неймется.

– Мне?! – разинула Бетси рот. – Да я вообще о нем не вспоминаю! И не думаю! И даже не…

– Верю-верю, – замахал руками Томас. – Что ты так всполошилась? Вон лицо красными пятнами пошло…

– Потому что я целый день только и слышу, что о браке с Джимом! Причем говорится об этом, как о чем-то вполне реальном. Но никакого брака быть не может, поймите вы все это наконец!

– Лично я понимаю, не кипятись. Осталось убедить в этом Ника, и он перестанет строить тебя козни. – Томас отодвинул тарелку с недоеденной яичницей и медленно встал. – Все-таки не стоило мне злоупотреблять твоей покладистостью, но я порядком растерялся, после того что со мной произошло. Никогда в жизни не терял сознания и никогда ничего не боялся. А тут во мне поселился страх – не за себя, нет. За Ника. Хоть он и мне тоже абсолютно посторонний, но все же жаль мальчонку. Не от хорошей жизни развился у него этот… аутизм. – Томас вздохнул. – Словом, прости меня за то, что нарушил твои планы. Просто одному мне не справиться. Кейти, сама понимаешь, не в счет, я не могу требовать от нее большего, чем указано в договоре о найме. – Томас неспешно двинулся вокруг стола. Поравнявшись с Бетси, ласково погладил ее по голове. – Спасибо, что оправдала мои надежды. Сам я что-то сдаю, слаб стал…

В голосе Томаса сквозила такая грусть, что сердце Бетси сжалось – точь-в-точь как от прилива жалости к Нику, там, на ведущей к пляжу тропинке.

– Что ты! – воскликнула она, в свою очередь поднимаясь из-за стола. – Это временное явление, с кем такого не бывало. Кстати, насколько мне известно, гипертонический криз случается и с молодыми. Потом проходит, и они спокойно живут себе дальше. Что же касается остального, я сделаю все, что окажется в моих силах. Правда, боюсь, это будет не так-то просто…

9

Дальнейшие несколько дней действительно выдались напряженными. Здоровье Томаса оставляло желать лучшего, еще два раза к нему пришлось вызывать доктора Паттерсона. Но к концу недели Томас почувствовал себя бодрее и вновь понемногу начал заниматься делами поместья.

С Ником у Бетси отношения по-прежнему оставались прохладными – если можно так назвать почти полное отсутствие общения. Убедить его в том, что она безопасна, Бетси не сумела. Для этого требовался не один разговор, а Ник упорно не шел на контакт. Он вообще не показывался на глаза. Увидеть его можно было лишь за столом, во время завтрака, ланча или ужина.

По истечении недели в поместье позвонил Джим.

Так получилось, что возле телефона оказалась Бетси. Снимая трубку, она думала, что это доктор Паттерсон хочет узнать, каково состояние его пациента. Однако, услышав другой, но тоже очень знакомый голос, Бетси испытала сильное потрясение. Ведь она долгие семь лет не разговаривала с Джимом.

Впрочем, в этот раз беседы тоже не получилось. От внезапного прилива волнения у Бетси сжалось горло, она не смогла выдавить ни слова и передала трубку подошедшему Томасу.

Но как ни была потрясена Бетси, от ее внимания все же не укрылся тот факт, что Томас как будто не сообщил Джиму о ее присутствии в Рокки-Брук. Старик сказал только, что у него немного шалит сердце.

Бетси не понравилось то, как сильно подействовали на нее звуки голоса человека, в которого она была когда-то влюблена. Вообще, эффект был странным – голос Джима показался ей одновременно и знакомым, и чужим. Общее же впечатление было таково: похоже, Джим стал еще увереннее в себе, чем прежде.

– Ты забыл сказать Джиму, что в его доме нахожусь я, – борясь с волнением, произнесла Бетси, когда Томас закончил разговор.

Тот недоуменно нахмурился.

– Правда?

– Да, – кивнула Бетси. – Я все ждала, когда ты это скажешь, но в конце концов вы с Джимом попрощались, а ты так ничего и не сказал.

Томас задумался, но лишь на мгновение.

– Так ведь Джиму известно, что ты здесь. Разве не ты первой подошла к телефону?

– Верно, но… – Едва начав, Бетси умолкла. Ей неловко было признаваться в том, как сильно подействовал на нее голос Джима.

– Да? – поощрительно произнес Томас.

– Ну, я… немного растерялась… и ничего не сказала.

– В самом деле? Надо же… Что же это ты так?

Чувствуя, что краснеет, Бетси отвела взгляд. Она могла бы рассказать Томасу, как неловко чувствует себя в доме Джима, зная, что не должна здесь находиться. Но как объяснить желание поставить Джима в известность о том, что она гостит в его доме? Томас непременно начнет докапываться до истоков подобной щепетильности, и тогда выяснится, что Джим вовсе не так безразличен Бетси, как она утверждает.

Однако, к немалой радости Бетси, Томас облегчил ей задачу, заметив:

– Кажется, я понимаю, что тебя тревожит. Но знаешь, что я тебе скажу? Ты находишься здесь, потому что тебя попросил об этом я. Считай, что ты живешь у меня, а не у Джима.

– Да, в шикарной комнате для гостей, – усмехнулась Бетси.

Томас повел бровью.

– Если у Джима возникнут возражения, я переселю тебя на первый этаж, в одну из комнат для горничных. Но он не может не понять, что без твоего присутствия мне пришлось бы туго.

С этим Бетси трудно было не согласиться.

– И потом, нельзя забывать о Нике, – добавил Томас. – Джим поручил его моим заботам, вот я и побеспокоился о том, чтобы в критический для меня момент в доме оказался надежный человек.

Вряд ли Джим считает меня таковым, мрачно усмехнулась про себя Бетси. Затем сказала:

– Знаешь, мне приходило в голову, что, возможно, Ника и впрямь следует поместить в хороший интернат. В такой, где работают детские психологи, неврологи и просто хорошие учителя. Это могло бы стать лучшим выходом из создавшейся ситуации.

Однако Томас поморщился.

– Я уже не первый раз слышу об интернате, но… Не знаю, мне твоя идея нравится, а Джим относится к ней прохладно.

– В самом деле? – с интересом произнесла Бетси. – Гм, теперь понятно, почему Ник обожает Джима.

– И поэтому, – кивнул Томас, – и потому, что тот относится к Нику, как к собственному ребенку. Хотя, повторяю, формально они абсолютно чужие, и, по моему мнению, у Ника нет оснований претендовать на какое-то особенное внимание со стороны Джима.

– Каковы же аргументы Джима?

– Ну, он считает, что Нику будет лучше здесь, даже если придется возить его в школу Роузвилла.

В школу Роузвилла! Бетси на миг удивленно замерла. Ей как-то не приходило в голову, что Ник может стать учеником той самой школы, где работает она. Впрочем, с этим вопросом не все так просто.

– У нас ведь обычная школа, – сказала Бетси. – А Нику нужна специализированная, то есть все тот же интернат. Между прочим, в подобных заведениях живет и учится немало детей и ничего страшного с ними не происходит.

Томас кивнул.

– Согласен. А Джим на это отвечает, что те воспитанники интерната наверняка пользуются эмоциональной поддержкой родителей. Ник же в этом смысле обделен. Его мать, Летти, занята своим ненаглядным мужем Эндрю, а того беспокоит лишь собственная музыкальная карьера, больше ничего.

В глубине души Бетси была с этим согласна, однако ей захотелось возразить, так как она вовсе не была в восторге от того, что разделяет точку зрения Джима. То же самое относилось и к неожиданно свалившейся на ее плечи ответственности за Ника.

– Ладно, не волнуйся, детка, – сказал Томас. – Так или иначе, этот вопрос решится. В конце концов, у Ника есть родители. Пусть вспомнят о существовании у них ребенка.

Не волнуйся! Легко сказать, но непросто сделать…

Правда, волнение Бетси в большей степени относилось к Джиму, чем к Нику. Потрясение, которое Бетси испытала, услышав в телефонной трубке голос Джима, живо напомнило о многом таком, что до последнего времени представлялось запечатанным в самом отдаленном уголке души. Но сегодня чувства Бетси всколыхнулись, поднялись на поверхность, после чего стало ясно, что с течением времени они лишь приобрели новую окраску. Когда Бетси осознала, что любит Джима, ей было лет шестнадцать, ее интерес хоть и был силен, но носил еще вполне невинный характер. С тех пор минуло много лет, Бетси повзрослела, и ее взгляд на Джима как на мужчину изменился, стал более целостным и зрелым. А тогда, случалось, она едва ли не сутками напролет грезила о возможном дальнейшем развитии отношений с Джимом. Однако ее сладостные фантазии не распространялись дальше робких прикосновений и нежных поцелуев. В реальности же Бетси сознательно держалась от Джима на расстоянии, боясь каким-нибудь неосторожным действием или просто взглядом выдать окружающим свои чувства. Зато с Эндрю она болтала запросто. Вероятно, из-за этого Джим и не удивился, когда Эндрю рассказал ему о своем свидании с Бетси.

Все закономерно, чего-то подобного и следовало ожидать, подумала Бетси, вполуха слушая рассуждения Томаса о дальнейшей судьбе Ника. Напрасно я тогда терзалась, напрасно изумлялась, как это Джим не замечает очевидного – моей любви! С другой стороны, что мне еще оставалось делать? Открыть Джиму правду, сказать, что Эндрю соврал, а потом и признаться в своих давних и безнадежных чувствах? Глупо и наивно…

Сейчас Бетси прекрасно понимала, в каком искаженном свете виделись ей человеческие чувства, в том числе мужские. Соглашаясь помочь Эндрю, она даже не представляла, как велико будет направленное на нее презрение Джима. В итоге вышло так, что она, как говорится, собственными руками разрушила надежды на то, что однажды увидит в глазах Джима любовь.

Кроме Эндрю, никто – включая даже Фейт, мать Бетси, – не знал истинных причин скандала, и Бетси по сей день никому ничего не рассказывала. Что касается Джима, то с того кошмарного дня он никогда не предпринимал попыток наладить с ней отношения – чему в немалой степени способствовала разница их положений, не уменьшившаяся даже после того, как Бетси стала школьной учительницей.

Сама она тоже, что называется, держала марку, потому что поклялась забыть прошлое – в частности, глупую юношескую влюбленность – и начать новую жизнь.

Надо сказать, до последнего времени Бетси удавалось придерживаться этого решения, однако стоило несколько минут назад услышать по телефону голос Джима, как все старания пошли насмарку. И это последствия даже не разговора, а лишь намека на телефонный разговор!

Неожиданно Бетси с ужасом осознала, что все эти годы просто водила себя за нос, играла в кошки-мышки сама с собой. В таком случае что же будет, если они с Джимом встретятся лицом к лицу?

Бетси плотно сжала губы. Ничего не будет! В первую очередь встречи. Она приложит все усилия, чтобы убраться из поместья до того, как сюда вернется Джим.

Все эти дни, размышляя обо всем, что было связано с Джимом, Бетси тем не менее не забывала про Ника. Всякий раз, когда они оказывались рядом, она старалась как-нибудь его расшевелить и постепенно добилась того, что он начал кое-что говорить. Правда, прямо к ней Ник ни разу не обратился, только через Клатчера или игрушечного кокер-спаниеля Шэгги. Но и сама Бетси использовала для общения этот же канал, иначе не получалось.

Однажды за ужином между Бетси и Томасом зашел разговор об источнике Рокки-Брук.

– Вот бы тебе попить той водички, – сказала Бетси. – Ведь она считается целебной. Может, твое давление нормализовалось бы.

Однако Томас отнесся к подобной идее равнодушно.

– Кто его знает, – обронил он, едва заметно двинув плечом. – Я ее пробовал и ничего особенного не заметил. Просто чистая вода – и все.

– Ну и что, дело не во вкусе, а в пользе, которую она приносит. Интересно, в расселину еще кто-нибудь спускается?

Томас немного помолчал, словно пытаясь припомнить.

– В прошлом году приезжали какие-то люди на двух джипах, но, спускались или нет, не знаю. Думаю, не рискнули. Там лестница, наверное, пришла в негодность. Сколько ей лет!

– С виду она еще ничего.

– Ты подходила, что ли?

– Да, захотелось взглянуть, что и как. Кажется, Ники тоже любит там бывать. Правда, Клатчер?

Бетси лишь мельком посмотрела на отстраненного, как всегда, Ника и сразу перевела взгляд на лежавшего на полу пса. Фразы приходилось выстраивать именно так, тогда была надежда на ответ.

В данный момент она оправдалась.

– Да, – едва слышно произнес Ник вместо Клатчера, будто понимая, что сам тот не в состоянии это сделать.

– Что такое? – с беспокойством взглянул на Ники Томас. – Парень, нечего тебе делать возле расселины. Там опасно! Джим будет недоволен, если узнает, что ты ходишь туда один.

– Тише, Томас, – предупреждающе взглянула на старика Бетси. – Не волнуйся. Ник гуляет возле расселины не один, а с Клатчером.

– Это ничего не меняет, – сердито буркнул Томас. – Клатчер не спасет Ника в случае чего.

– Но тебя-то он спас. Если бы не Клатчер, неизвестно чем бы кончился твой приступ. Впрочем, не будем об этом. – Бетси на миг задумалась, затем вкрадчиво произнесла: – Но мы могли бы прогуляться до источника втроем – Ник, Клатчер и я. Против этого ты не станешь возражать?

– Втроем? – Томас пристально взглянул на Бетси, словно пытаясь понять, что она затевает. – Нет, если так, не стану. Втроем – это другое дело.

– Что ж, тогда завтра и отправимся. Клатчер, пойдешь? – спросила Бетси, повернувшись к псу.

Будто сообразив, что нужно подыграть, тот лениво встал с ковра, приблизился к ней и положил морду на колено.

– О, молодец, мальчик! – рассмеялась Бетси, трепля его за ухо. Краем глаза она заметила, то Ник повернул голову в их направлении. Это означало, что нужно ковать железо, пока оно горячо. – А теперь скажи мне, Ник с нами пойдет? – спросила Бетси, нарочно не глядя на Ника, хотя ей очень этого хотелось.

Повисла пауза. Бетси по-прежнему гладила Клатчера, который удовлетворенно сопел, повиливая лишенной хвоста задней частью туловища. Наконец, чувствуя, что молчание затянулось, Бетси сказала: – Ну, пойди спроси у Ника, как он смотрит на завтрашнюю прогулку. Присоединится к нам?

Пес в самом деле был умница – сделал именно то, о чем Бетси просила: подошел к Нику и, глядя в глаза, издал высокий вопросительный звук. Тогда губы Ника шевельнулись, и он произнес – так, будто ответ из него выдирали клещами:

– Да.

Сидевший справа от Бетси Томас изумленно крякнул. По-видимому, он ничего подобного не ожидал.

– Вот и хорошо, – сказала Бетси, спеша за-крепить успех. – Завтра после ланча и отправимся на прогулку.

Она едва сдерживала радость. Ей как будто удалось пробить брешь в незримой стене отчуждения, которую возвел вокруг себя Ник. А на следующий день Бетси надеялась сделать эту пока еще очень узкую щелочку шире.

Однако дальнейшие события показали, что она напрасно тешила себя иллюзиями.

10

Бетси взяла за правило после каждого застолья помогать Кейти мыть посуду. Она испытывала определенную неловкость от мысли, что обременяет Кейти своим пребыванием в Рокки-Брук. В конце концов, та работала здесь горничной, а готовить ей пришлось – по просьбе Джима и за дополнительное вознаграждение – лишь после того, как Летти и Эндрю оставили в поместье Ника. А тут еще один человек прибавился – Бетси. Поэтому она решила взять на себя часть связанной со своим же присутствием работы.

После ланча она попросила Клатчера и Ника – именно в такой последовательности – подождать ее, а сама направилась на кухню.

Мытье посуды заняло некоторое время, потом Кейти еще попросила Бетси почистить картофель для ужина, затем вынуть из холодильника, положить в кастрюлю и залить водой кости, из которых предстояло сварить корм для Клатчера. Когда же Бетси наконец освободилась и пришла в гостиную, то застала там лишь встревоженного Томаса, который стоял у окна.

– А где Ник? – спросила она, обводя комнату взглядом.

– Хорошо, что ты вернулась! – воскликнул Томас оборачиваясь. – Боюсь, он отправился к расселине.

– Как, не дождавшись меня?! Ведь мы вчера договорились!

– Да, конечно. Теперь видишь, как договариваться с этим парнем?

– Но… – растерянно начала Бетси и умолкла, сообразив, что, по-видимому, переоценила вчерашний успех общения с Ником.

– Он сидел здесь, вроде бы ждал тебя, потом вдруг встал, поманил Клатчера и вышел. Я спросил вдогонку, куда он идет, но ответа, как всегда, не получил. Думаю, Нику надоело ждать и он ушел на прогулку один.

– Дьявол! – вырвалось у Бетси. – Ведь возле расселины действительно опасно. Пожалуй, побегу следом!

– Ступай, детка. А то как бы впрямь чего не случилось. Что-то сердце у меня болит…

Бетси уже двинулась было к двери, но последняя фраза Томаса остановила ее.

– В таком случае не вызвать ли доктора Паттерсона?

– Не нужно. Я имею в виду, что на сердце у меня неспокойно. Так что поспеши…

До расселины Рокки-Брук Бетси добралась быстро, хотя ей самой казалось, что, пока она идет – а на самом деле бежит, – время стоит. Но вот наконец тропинка привела ее к знакомому участку, где на краю обрыва росли кусты ракитника.

Бетси ожидала увидеть здесь Ника с Клатчером, однако никаких признаков их присутствия заметно не было.

Что такое? – думала она, оглядываясь по сторонам. Куда они подевались?

Через минуту ей пришло в голову, что, возможно, Томас ошибся, и Ник с Клатчером отправились в какое-нибудь другое место, а вовсе не сюда, к источнику. Или они были здесь, а потом ушли, скажем, на пляж. Что ж, это легко проверить, до берега рукой подать.

Недолго думая, она двинулась по тропинке, ведущей к пляжу – точь-в-точь как в тот день, когда подслушала имевший прямое отношение к ней самой разговор Ника с Клатчером, – но внезапно ей в голову пришла мысль, заставившая повернуть обратно.

А вдруг Ник спустился в расселину!

У Бетси даже сердце зашлось от подобного предположения. Правда, следом возник вопрос, а где же в таком случае Клатчер? Ведь не мог же и он спуститься на дно расселины по веревочной лестнице!

Однако как Бетси ни любила Клатчера, в данный момент ее больше интересовал Ник.

Испытывая состояние дежавю, она вернулась к ракитовым кустам и осторожно посмотрела вниз. Дно расселины почти всегда было затенено, но сейчас полумрак казался если не зловещим, то тревожным точно. И как-то уж совсем страшно поблескивала среди валунов вода. Словом, картина вселяла в душу какие-то неясные опасения, но причину гнетущего воздействия Бетси поняла, лишь заметив среди камней предмет, показавшийся ей знакомым. Что-то синело внизу, на дне, – нечто такое, чему там вовсе не следовало находиться.

Щурясь и поворачивая голову то так, то эдак, Бетси несколько минут присматривалась, пока внезапно не поняла, что это такое.

Синяя джинсовая курточка Ника.

– Боже милостивый! – вырвалось у Бетси.

Выходит, не напрасно сначала Томаса, а затем ее одолевали дурные предчувствия – с Ником все-таки что-то случилось.

Правда, еще оставалась надежда, что самого Ника в курточке нет. Но может, и есть. Отсюда, сверху, было плохо видно. Не исключено, что ноги Ника под водой, верхняя часть тела на камнях и лежит он лицом вниз. Или – на что можно только уповать – на валунах валяется одна курточка.

– Ник! – крикнула Бетси, все так же напряженно глядя вниз. – Слышишь меня? Отзовись!

Она очень надеялась услышать ответ, хотя была почти уверена, что его не будет. Скорее всего, Ник не стал бы напрямую разговаривать с ней даже в такой ситуации. Это во-первых. А во-вторых, если он лежит без сознания, то разговаривать не может просто физически.

Где же Клатчер? – подумала Бетси, в который уже раз оглядываясь по сторонам.

Но и на него надежды было мало. Если бы пес находился поблизости, он давно бы примчался.

– Клатчер! – крикнула Бетси. – Клатчер, ко мне! Клатчер!

Тишина. Шелест листьев ракитника, отдаленный плеск волн на пляже и крики чаек.

– Что же делать… – пробормотала Бетси, грызя костяшки пальцев. Что же делать…

Она вновь приблизилась к краю обрыва, посмотрела вниз. Ник – если это был он – как и прежде, лежал без движения.

– Ник! – умоляюще крикнула Бетси. – Пожалуйста, ответь…

Тишина.

Бесполезно, промелькнуло в мозгу Бетси. Если даже это Ник, он не произнесет ни слова.

А время шло, и нужно было что-то предпринять. Если Ник получил травму, ему требуется срочная медицинская помощь. Мобильный телефон был у Бетси с собой, и она в любую минуту могла позвонить доктору Паттерсону, чтобы тот направил сюда «неотложку». Бетси даже вынула телефон из кармана джинсов, но, поразмыслив, вернула на место. Нет никаких гарантий, что это не Ник, а только его куртка. Глупо гонять автомобиль «скорой помощи» за десять миль из-за одного только предположения.

Тут Бетси вспомнила, что не использовала еще один шанс, последний, – не обратилась к Нику как обычно, через Клатчера.

Она вновь склонилась над обрывом.

– Клатчер! Эй, отзовись! Э-эй! – Сделав паузу, но ничего не дождавшись, Бетси крикнула: – Клатчер, передай Нику, чтобы сделал какой-нибудь знак! Или пусть отзовется!

Она застыла, вглядываясь в синеющее внизу пятно, но тщетно – Клатчер не залаял, Ник не шевельнулся и голоса не подал.

Тогда взгляд Бетси сам собой устремился на веревочную лестницу.

Разумеется, это было безрассудство – спускаться по трухлявым деревяшкам, привязанным к наполовину истершейся местами веревке, но в тот момент Бетси думала лишь о том, что Ник нуждается в ее помощи. Она не знала, как поднимет его на поверхность, этот вопрос был отложен ею на потом. Сначала предстояло спуститься и удостовериться, что там, внизу, действительно лежит Ник. Или же одна только его курточка – последнее было гораздо более предпочтительным.

Рискованность предпринятого спуска Бетси впервые осознала, когда примерно в середине пути что-то треснуло и лестница слегка накренилась.

Бетси замерла не дыша, в то время как ее сердце едва не выскочило из груди. Но все обошлось – немного обвиснув, лестница все же выдержала испытание. Отдышавшись и преодолев страх, Бетси продолжила спуск.

Как же я подниму Ника? – вертелось в ее голове. Веревки едва выдерживают меня одну…

И все же ей не удалось спуститься. Вернее, она достигла дна расселины, но совсем не так, как предполагала.

Через несколько минут, когда Бетси уже казалось, что она почти справилась с задачей, вновь раздался треск и прямо на глазах, чуть выше того места, где находилась ее правая рука, веревка оборвалась. Из-под ног сразу же ушла опора, и на одно сумасшедшее мгновение Бетси повисла на другой веревке. В следующую минуту оборвалась и та. Бетси осознала, что стремительно несется вниз, потом ощутила сильный удар спиной и затылком, после чего словно провалилась во мрак…

Где он? Куда вечно девается? Никогда его не найдешь в нужную минуту!

Эти мысли возникли в мозгу Бетси еще до того, как она осознала, что слышит сигнал своего сотового телефона. Наугад потянувшись рукой в карман джинсов, Бетси вынула трубку и взглянула на дисплей. Ей не сразу удалось сфокусировать зрение, но потом она все же разглядела текст сообщения, затем вникла в суть и поняла, что это очередная порция рекламы от оператора связи.

С тихим стоном вернув телефон на место, Бетси попыталась изменить позу, потому что лежать было очень жестко. Она повернула голову, пытаясь понять, почему ей так неудобно, и увидела, что валяется на влажном песке, среди камней, рядом с ручейком. Посмотрев вверх, Бетси увидела болтавшиеся высоко над ее головой обрывки веревок и повисшие перекладины лестницы.

И тут она все вспомнила. Ник! – вспыхнуло в ее голове.

Не без труда приняв сидячее положение – перед глазами все плыло, – Бетси огляделась. Через минуту ее взгляд остановился на выглядывавшей из-за валуна синей тряпице. Курточка Ника! Или он сам?

Бетси попробовала встать на ноги, но из-за сильного головокружения ей пришлось отказаться от этой мысли. Почти на четвереньках она добралась до валуна, заглянула за него… и облегченно вздохнула: Ника там не было.

Напрасно спускалась, с горечью подумала она.

Взяв пропитанную холодной ключевой водой куртку, Бетси кое-как выпрямилась и посмотрела наверх. Там ее ожидала неутешительная картина. Веревки лестницы оборвались примерно посередине между краем обрыва и дном, где находилась сейчас Бетси. Это означало полную утрату возможности выбраться из расселины, стенки которой были не просто отвесными, но местами даже выдавались вперед. Из-за этого вверху расселина была уже, чем внизу.

М-да, отсюда не выкарабкаться, поняла Бетси.

Она посмотрела на валявшиеся внизу перепутанные с веревками деревянные плашки лестницы и вздохнула. Ох, и угораздило же меня!

Опустившись на валун, Бетси некоторое время просто сидела, борясь с головокружением и непонятными приступами тошноты. Потом подумала, что нужно все-таки что-то предпринять. Эта мысль заставила ее подняться.

Никакого плана у Бетси пока не возникло, но она все же прошлась вдоль ручейка, образованного падавшей из трещины в скале ключевой водой. Ей хотелось проверить, нельзя ли каким-то образом выбраться из расселины там, где ручей просачивается наружу. Однако, дойдя до самого конца, Бетси увидела небольшое озерцо, с трех сторон окруженное скалами, пробиться сквозь которые было под силу лишь воде или какому-нибудь взбесившемуся Терминатору.

Бетси тяжело вздохнула.

В конце этого короткого действия она замерла, потому что ей померещился какой-то звук. Несколько мгновений она прислушивалась, но ничего не услышала и решила, что у нее слуховые галлюцинации. Голова ее после падения гудела не хуже колокола – как знать, возможно, к этому звуку примешался еще какой-нибудь.

Подумав об этом, она вновь вздохнула, и вдруг…

– …И-и!…И-и!…И-и!

На этот раз ошибиться было невозможно: того места, где находилась Бетси, достигло многократно отраженное скалами эхо. Значит, кто-то все-таки находился там, наверху, возле ракитовых кустов!

Бетси рванула обратно.

То есть ей так казалось, что рванула, а на самом деле она поплелась, еле волоча ноги и поминутно спотыкаясь, потому что перед глазами у нее все плыло.

Наконец вот они, валуны, среди которых находилась курточка Ника, и вот остатки веревочной лестницы. Но есть ли кто-нибудь у ее начала?

– Бетси! Эй, мы здесь!

Она посмотрела наверх… и, пошатнувшись, плюхнулась на землю. Нельзя было поднимать голову так резко. Кроме нового приступа головокружения, это вызвало также очередной прилив дурноты.

Кое-как справившись со всем этим, Бетси снова предприняла осторожную попытку взглянуть вверх, на сей раз более удачно. Там на фоне голубого неба темнел силуэт, как будто мужской. Сказать точнее было трудно, потому что виднелись лишь голова и плечи.

Странно, кто из мужчин может здесь звать меня по имени? – подумала Бетси. Лишь Томас… ну и Ник, который никогда бы этого не сделал. Правда, голос знакомый, жаль только, эхо его искажает…

Человек наверху рупором приложил руки ко рту и крикнул:

– Бетси! Ты в порядке?

В то же мгновение она узнала его.

Джим…

Но как это возможно? – проплыло в словно затянутом дымкой мозгу Бетси. Ведь Джим сейчас в Хьюстоне. А может, мне вообще все это померещилось – что меня кто-то зовет и что там, наверху, находится Джим?

Бетси чувствовала, что ей как-то тяжело думать, мысли путались, и это мешало сосредоточиться. Лишь спустя минуты две ей пришло в голову, что Джим попросту мог вернуться домой. От этой догадки по коже пробежал холодок. Если наверху действительно Джим, произошло то, чего Бетси больше всего опасалась, – встречи с ним. Ведь она намеревалась убраться из поместья Рокки-Брук до того, как там появится Джим.

– Бетси, что с тобой? Хотя бы отзовись!

Ох, что же это я? – промелькнуло в голове Бетси. Сама недавно звала Ника, не зная, жив он или нет.

– Да! – крикнула она.

И тут же застонала, схватившись за виски: потребовавшееся для отклика усилие вызвало такую острую головную боль, что потемнело в глазах.

– Бетси, я тебя почти не слышу, – громко произнес Джим. – Почему ты там сидишь? Почему не поднимаешься?

От одной мысли, что для ответа снова придется кричать, Бетси бросило в холодный пот. Как же сообщить Джиму о случившемся, не прибегая к крику?

В следующее мгновение взгляд Бетси сам собой устремился на остатки веревочной лестницы, по-прежнему валявшиеся там, куда они упали. Это подсказало ей выход.

Кое-как поднявшись, она направилась к перепутанным с веревками деревяшкам, подняла их и показала Джиму.

Тот сразу все понял, свидетельством чему стало донесшееся сверху ругательство.

11

Уронив лестницу себе под ноги и по-прежнему глядя вверх, Бетси козырьком приложила ладонь ко лбу, затем прищурилась – ей показалось, что у нее двоится в глазах. Вернее, троится, потому что вместо одной фигуры померещилось сразу три.

Все-таки крепко я стукнулась головой, с досадой подумала она. Даже на зрение повлияло. Говорят, похожий эффект знаком любителям спиртного.

Однако она ошибалась, и выяснилось это очень скоро – в тот самый момент, когда сверху донесся лай.

Бетси недоуменно нахмурилась.

– Ведь это же Клатчер… Точно он! А рядом, наверное, Ник… Хм, выходит, все это время они находились где-то поблизости? И даже, возможно, видели, как я заглядываю в расселину? Но я же звала их обоих, могли бы и откликнуться. Что этого не сделал Ник, понятно, однако молчаливость Клатчера вызывает удивление. Он обязательно должен был залаять… если только ему не помешали это сделать.

Перед внутренним взором Бетси вдруг возникла картина, как, спрятавшись где-нибудь и держа Клатчера за ошейник, Ник наблюдает за ней. А когда она начинает их звать, Ник сжимает Клатчеру челюсти, чтобы тот не подал голос.

Видение было настолько ярким, что сразу породило вопросы. Например, Бетси впервые задумалась над тем, так ли уж искренне Ник пошел на частичный контакт с ней. Или дал ответ на предложение отправиться на прогулку к источнику Рокки-Брук? И случайно ли курточка Ника оказалась на дне расселины?

Возможно, еще вчера Ник задумал некую комбинацию, а сегодня без труда осуществил ее, первым придя к источнику.

Зачем ему понадобилось бросать курточку в расселину? Затем же, что и подкладывать грабли на дорогу. Он всеми доступными средствами старается насолить Бетси, чтобы та поскорее убралась из поместья.

Если бы он знал, насколько мы с ним в этом солидарны! – мрачно усмехнулась Бетси.

В этот момент сверху донеслось:

– Послушай, кажется, я придумал способ вытащить тебя оттуда. У меня в автомобиле есть трос… Подожди, я сейчас вернусь!

После этого самый большой из маячивших наверху силуэтов исчез, остались только два поменьше, один из которых, заглядывая в расселину, лаял и повизгивал.

Бетси устало опустилась на ближайший камень.

Джим вернулся быстро, на автомобиле, насколько можно было судить по доносящимся сверху звукам. Вскоре он спустил в расселину трос с затянутым узлом на конце.

И что дальше? – подумала Бетси, массируя висок. Джим ожидает, что я взберусь по тросу наверх?

Однако тот рассуждал иначе.

– Хватайся, я тебя вытащу с помощью своего джипа! – крикнул он.

Возможно, если бы Бетси чувствовала себя нормально, замысел Джима удался бы запросто. Однако она с трудом стояла на ногах, и любое физическое усилие давалось ей нелегко. Поэтому, едва взявшись за трос, Бетси поняла, что на высоте не удержится и свалится на камни второй раз.

Отойдя от троса, она развела руками, давая Джиму понять, что ничего не выйдет.

– Хорошо, подожди! – крикнул он.

Трос пополз вверх, но через некоторое время вернулся с привязанным к концу коротким толстым ломиком.

– Становись на перекладину и держись! – крикнул Джим.

Бетси и эту идею восприняла скептически, однако выбора у нее не было. Обвязав влажную курточку Ника рукавами вокруг талии, она стала на ломик и ухватилась за трос.

И все равно подъем оказался нелегким. Джим медленно тянул трос на автомобиле, часто выходя и проверяя, все ли у Бетси в порядке. В самом конце он перехватил ее руки, намереваясь помочь выкарабкаться, но из этого ничего не получилось. Тогда Джим поднатужился и рывком выбросил Бетси из расселины. При этом невозможно было избежать нового удара о землю, в результате чего Бетси потеряла сознание и для нее все вновь погрузилось во мрак…

Очнулась она от резкого запаха, смутно осознавая, что он ей знаком. Точно так пахла ватка, которую не так давно она сама подносила к ноздрям Томаса, когда тот без движения лежал на полу своей комнаты.

В следующее мгновение Бетси сообразила, что это такое – нашатырный спирт!

Она открыла глаза и оттолкнула от своего лица чью-то руку с остро пахнущей ваткой. Затем увидела, что ту держит Джим.

– Ох, кажется, живая! – достиг ушей Бетси мальчишеский голос, в котором явственно слышалось облегчение.

Ник? Выходит, с Джимом он разговаривает? Интересное открытие…

Все это пронеслось в мозгу Бетси с одно мгновение. Затем она скосила глаза по сторонам – поворачивать голову не стала, опасаясь очередной вспышки боли, – и увидела, что полулежит на сиденье в салоне автомобиля.

Джим находился рядом, на водительском месте, с открытой аптечкой на коленях. Он смотрел на Бетси, и в его глазах читался гнев.

От этого взгляда ей стало так неуютно, что она пошевелилась, будто собираясь куда-то бежать, но тут же замерла, борясь с удушающей волной дурноты.

Спустя несколько минут, немного отдышавшись, Бетси обратила внимание на то, что Джим все еще хмуро молчит. Зато сзади доносилось собачье дыхание. Взглянув в верхнее, закрепленное перед ветровым стеклом зеркало, Бетси увидела высунутый язык улыбавшегося до ушей Клатчера и взгляд Ника, в котором сквозь настороженность проглядывала тревога.

Вероятно, бросая курточку в расселину с целью сбить Бетси с толку, Ник не отдавал себе отчета в том, какую опасную ситуацию создает. Иными словами, все получилось точно так, как в прошлый раз, когда Ник подложил на дорогу грабли, не подумав, что там ездят и другие люди, а также ходят животные, в частности его любимый Клатчер. Однако, хотя со стороны Ника и наблюдалось некоторое коварство, вряд ли оно достигло преступного уровня. Бетси как-то в это не верилось. Скорее всего, Ник по-прежнему надеялся так досадить ей, заставив слазить вниз и обратно по веревочной лестнице, что после подобных упражнений чувство собственного достоинства не позволит ей остаться в поместье Рокки-Брук еще на некоторое время и она немедленно умчится домой, в Роузвилл…

– Может, скажешь, какого дьявола ты полезла в расселину?!

Бетси вздрогнула, услышав голос Джима.

Ну вот, начинается, проплыло в ее ноющей голове. Сейчас он примется меня отчитывать. Вечно одно и то же всякий раз, как мы встречаемся…

Тут Бетси сильно грешила против истины, потому что Джим никогда не разговаривал с ней строго, за исключением единственного раза, после которого она перестала бывать в поместье.

– Выбирай выражения, здесь ребенок, – вяло слетело с ее губ.

Даже в такую минуту она не могла забыть учительской привычки следить за словами.

– Да-да, конечно, – нетерпеливо произнес Джим. – Но все-таки хотелось бы знать, зачем ты спустилась за этой тряпкой?! – Он поднял с пола и потряс в воздухе все еще мокрой курточкой Ника. – Разве ты не понимаешь, какой это риск? А если бы я не проезжал сегодня мимо этих мест и не заметил Ника с Клатчером возле расселины?! Чем, по-твоему, все это могло кончиться, не окажись я рядом?

– Но я была почти уверена, что… – Бетси умолкла, удивляясь тому, с каким трудом даются ей слова.

– Что?! – рявкнул Джим. – Вещь не может быть дороже жизни! Ник случайно уронил куртку в расселину, и ты, продемонстрировав бездну ума, полезла ее доставать! Да пусть бы эта куртка сгнила там, что за беда!

Случайно уронил?

Бетси вновь посмотрела в зеркало и увидела виноватое выражение в глазах Ника. Он был бледен, и выражение его лица свидетельствовало о том, что теперь-то ему ясно, чем могла кончиться нынешняя история.

Нет смысла спорить с Джимом, опуская взгляд, подумала Бетси. Тем более что мне трудно говорить. Правду рассказывать тоже ни к чему. Ник и без того получил урок, так что незачем напрасно тратить слова.

Тем не менее Джим ждал ответа, поэтому Бетси тихо произнесла:

– Ты прав, с моей стороны было глупо так поступать.

Однако Джима ответ не удовлетворил.

– Это мягко сказано! – взорвался он. – Похоже, ты не отдаешь себе отчета в том, что не только сама рисковала, но и подвергала опасности жизнь Ника. Ведь ему могло прийти на ум полезть за тобой следом!

Бетси поморщилась: своим криком Джим вызывал у нее всплески головной боли.

– С какой стати? – медленно и тихо произнесла она, мельком взглянув в зеркало на смущенного Ника. – Как бы то ни было, это всего лишь домысел. В действительности же ничего подобного не произошло.

– К счастью, да, – сухо ответил Джим. – Ник оказался умнее, чем ты, взрослая. Давай помажу тебя йодом, – добавил он сердито и без всякой паузы.

Брови Бетси недоуменно сошлись у переносицы.

– Что? – В следующую минуту она заметила в руках Джима пузырек с йодом.

– Хорошо, что я на автомобиле и что у меня есть не только буксировочный трос, но и аптечка, – мрачно проворчал он. – Взгляни на свои руки.

Она медленно – каждое движение вызывало у нее головокружение – опустила взгляд и невольно ахнула: все ее избитые, в ссадинах и глубоких царапинах руки были покрыты подсыхавшей кровью. Бетси тут же вспомнила, откуда она взялась – пока Джим поднимал ее, трос скользил по камням, которые выступали из стенки расселины, и приходилось перебирать его руками, одновременно балансируя на ломике, ежеминутно норовившем выскользнуть из-под ног. Но руки все равно ударялись о камни, перемещаясь вместе с тросом, ведь нельзя же было совсем за него не держаться.

– Видишь теперь, что ты натворила? А могло быть хуже! Давай сюда…

Джим взял одну руку Бетси и принялся смазывать смоченной йодом ваткой. Потом той же процедуре подверг другую кисть.

Бетси кусала губы, чтобы не стонать от боли, но на глазах у нее выступили слезы, с этим она ничего не смогла поделать. Вообще, состояние ее было таково, что временами она оказывалась перед угрозой новой потери сознания. У нее жутко болела голова, ее тошнило, периодически темнело в глазах, и она догадывалась, что все это следствия удара головой во время падения с веревочной лестницы.

– Готово, – сказал Джим, выбрасывая ватку и завинчивая крышечку пузырька. – Едем домой.

Когда джип остановился перед крыльцом, Бетси сделала движение, будто собираясь выйти, однако действовала так медленно, что Джим опередил ее. Покинув автомобиль, он обогнул его и открыл дверцу со стороны Бетси.

– Давай-ка помогу… так… А теперь держись, я понесу тебя на руках!

На руках? От неожиданности Бетси даже пошатнулась. Ошеломленно взглянув на Джима, она увидела все те же русые волосы, прямой нос, высокие скулы и синие глаза… выражение которых, несмотря на прозвучавшие только что слова, было далеко от романтического. Скорее его можно было охарактеризовать как гневно-презрительное.

– Я сама пойду… – пролепетала Бетси, собрав остатки сил и руководствуясь чувством собственного достоинства.

– Куда тебе! – усмехнулся Джим. – Ты едва на ногах стоишь.

Без дальнейших разговоров он подхватил Бетси на руки и направился к лестнице следом за выскочившим вперед Клатчером. Ник плелся сзади.

Волей-неволей Бетси пришлось обнять Джима за шею. В голове ее промелькнула мысль – мол, возможно, даже лучше, что их встреча произошла при таких обстоятельствах. Как говорится, нет худа без добра. Если бы у Бетси не разламывалась голова, она обязательно растерялась бы, взглянув в синие глаза Джима, но собственное плачевное состояние спасло ее от этого. Сейчас ей попросту было не до нежных чувств.

Тем не менее, очутившись в объятиях Джима, Бетси отметила про себя, что обращается он с ней совсем не ласково, а скорее по-деловому.

Так что и смущаться ни к чему, хмуро проплыло в ее замутненном болью мозгу.

В подобном мрачном настроении Бетси пребывала все время, пока Джим поднимался с ней по ступенькам. Затем она увидела в дверях встревоженного Томаса, из-за его плеча выглядывавшую Кейти, которую явно удивило неожиданное появление хозяина дома, да еще с Бетси на руках.

– Что случилось? – с дрожью в голосе спросил Томас.

– Не волнуйся, ничего страшного, потом поговорим.

– Помощь нужна? – подала голос Кейти.

Джим лишь качнул головой и не останавливаясь двинулся в дом и дальше, к лестнице, ведущей на второй этаж. Ник притормозил в холле, придержав также Клатчера.

Оказавшись на таком расстоянии, чтобы Томас и Кейти не могли слышать, Джим негромко, но сердито заметил:

– Прежде чем спускаться в расселину за курткой Ника, вспомнила хотя бы о Томасе! Или тебе безразлично, что твой дед волнуется?

– Вовсе нет, – вяло огрызнулась Бетси. – Сюда, пожалуйста, я остановилась в этой комнате.

Джим скрипнул зубами и, повернув направо, толкнул ногой дверь. Через минуту опустил Бетси на кровать – осторожно, но и только. Она посмотрела на него снизу вверх.

– Сам тоже хорош – оставил Ника заботам Томаса и укатил неизвестно насколько!

Джим несколько мгновений сверлил ее взглядом, но, когда заговорил, голос его прозвучал спокойно:

– Почему неизвестно? Всего на несколько дней. У Ника хоть и существуют проблемы, но особых хлопот он не доставляет.

– Это тебе только кажется, – буркнула Бетси.

Джим вскинул бровь.

– То есть? В мое отсутствие что-то случилось?

– Ничего, – проворчала Бетси и отвернулась. Разговор сильно утомил ее, и головная боль от него только усилилась.

Джим с минуту помолчал, затем так же спокойно произнес:

– Я знаю о том, что стряслось с Томасом. Кейти обмолвилась об этом в телефонном разговоре. Поэтому я и поспешил домой… как оказалось, для того чтобы застать тебя здесь. Вернее, чтобы вытащить из расселины. – Он мрачно усмехнулся. – Кстати, я не услышал ни слова благодарности.

– Спасибо, – прошептала Бетси. От слабости у нее сел голос.

Повисла пауза. Бетси не смотрела на Джима, но чувствовала, что он рассматривает ее.

– Вид у тебя неважный, – в конце концов услышала она. – Скажи, зачем ты приехала сюда?

– Томас… нуждался… в моей помощи. – Бетси выговорила эту фразу порциями, борясь с усиливавшейся с каждым мгновением головной болью. Через минуту та стала настолько острой, что из глаз Бетси покатились слезы.

Лишь заметив это, Джим всполошился.

– Эй, что с тобой?

– Я… ударилась… головой, – произнесла Бетси немеющими губами.

– Боже правый! И молчишь… Я немедленно вызываю доктора Паттерсона!

12

Доктор прибыл примерно через час.

– Что-то я зачастил в Рокки-Брук, – добродушно заметил он, когда Джим привел его в спальню Бетси. – Ну, милая моя, что с тобой случилось?

Затем последовал осмотр, и в течение всего времени, пока доктор Паттерсон проверял, все ли косточки Бетси целы, Джим оставался в комнате. Правда, стоял лицом к окну, но Бетси все равно очень нервничала.

– Так… – протянул доктор Паттерсон, покончив с осмотром, и по его тону Бетси поняла, что дела ее плохи. В глазах обернувшегося Джима тоже промелькнуло беспокойство. – Боюсь, вынужден вас огорчить, – продолжил доктор Паттерсон, глядя почему-то на Джима. – Бетси придется несколько дней соблюдать постельный режим.

– Что со мной? – слабым голосом спросила она.

Доктор Паттерсон повернулся к ней.

– Не волнуйся, все поправимо. У тебя сотрясение мозга средней тяжести, поэтому тебе рекомендуется полный покой. Никакого хождения и даже резких движений. При соблюдении этих условий твое состояние через несколько дней нормализуется. Сейчас я выпишу рецепт на лекарства, которые снимут неприятные эффекты… Впрочем, если хочешь, я пришлю «скорую», которая перевезет тебя в Роузвилл, в больницу.

Бетси задумалась. Предложенный доктором Паттерсоном вариант был не так уж плох.

Помощи от меня Томасу сейчас мало, проплыло в ее голове. Да и Джим вернулся домой, так что оставаться здесь и дальше у меня причин нет. Пожалуй, следует согласиться…

– Нет, – произнес Джим так решительно, что Бетси вздрогнула.

– Что, прости? – повернулся к нему доктор Паттерсон.

– Бетси никуда не поедет, – твердо сказал Джим. – В этом нет необходимости. Здесь она тоже ни в чем не будет нуждаться.

– Вот и замечательно! – подхватил доктор. – Строго говоря, переезд сейчас был бы нежелателен. Тряска на дороге, знаете, и все такое… Даже если речь идет о специализированном медицинском автомобиле. Поэтому лично я рекомендовал бы оставить Бетси здесь. Ради ее же блага.

Джим кивнул.

– Так мы и сделаем.

Что за свинство! – вяло подумала Бетси, у которой даже не было сил как следует рассердиться. Эти двое беседуют так, будто меня здесь нет.

– Значит, насколько я понял, большой опасности нет? – осторожно спросил Джим.

– Пока не вижу причин волноваться, – ответил доктор Паттерсон, направляясь к столу, чтобы выписать рецепты. – Однако, если не будет соблюдено условие покоя, последствия могут оказаться непредсказуемыми. Вообще, мое кредо – лучше перестраховаться, чем потом локти кусать. – Он повернулся к Бетси и ободряюще улыбнулся. Затем встал и придвинул к Джиму две бумажки. – Вот, с этим поезжай в аптеку. Кроме того, наша пациентка должна принять эти две пилюли, одну сейчас, другую перед сном.

– Понятно, – сказал Джим. – Я прослежу за этим.

– Очень хорошо. А сейчас мне пора, желаю всего наилучшего. Выздоравливай, милая моя, – вновь взглянул доктор Паттерсон на Бетси.

У той все плыло перед глазами, однако она нашла в себе силы благодарно улыбнуться. Но вместе с тем подумала о том, что оставаться в доме Джима совсем не входит в ее планы и нужно бы все-таки попросить доктора прислать сюда «неотложку».

Пока она размышляла, доктор Паттерсон успел дойти до двери и у порога негромко сказал провожавшему его Джиму:

– Если состояние Бетси ухудшится, немедленно звони мне.

– Непременно, – пообещал тот.

Затем, прежде чем Бетси успела что-либо сказать, доктор покинул спальню. Видя, что дверь за ним закрылась, она устало закрыла глаза. У нее по-прежнему сильно ныли виски, и это пагубно отражалось на сообразительности.

– И все из-за какой-то тряпки, – с укором заметил Джим, возвратившись к кровати.

Ошибаешься, это из-за Ника, возник в мозгу Бетси ответ, но ею сейчас владело такое безразличие, что ради подобного возражения она не стала и рта открывать. Вдобавок ей не хотелось выставлять Ника этаким малолетним монстром, коварно устраивающим ловушки для ничего не подозревающих посетительниц поместья Рокки-Брук.

Не дождавшись ответа, Джим сунул руки в карманы джинсов и медленно прошелся по комнате.

– Твоему поступку нет оправдания! Знаешь, как называется то, что ты сделала?

– Сумасбродство? – едва шевеля губами, шепнула Бетси.

У нее оставалась слабая надежда превратить все в шутку, однако Джим не повелся на подобную уловку. Устремив на Бетси гневный взгляд, он воскликнул:

– Дурь, вот что это такое! Неужели тебе не пришло в голову, что ты запросто можешь погибнуть? По той лестнице давно никто не рискует спускаться. Когда я вытащил тебя из расселины, то первым делом обрубил веревки, чтобы больше ни у кого не возникло идеи воспользоваться этим спуском. А потом увидел, что ты лежишь без сознания и… – Он умолк, взволнованно проведя пальцами по русым волосам. – Ты хотя бы осознаешь, чем завершилось бы для тебя твое приключение, если бы меня не оказалось в районе расселины в нужную минуту?

– Чем? – все так же апатично произнесла Бетси.

– Ты могла умереть!

Восклицание Джима заставило ее поморщиться, причем по двум причинам сразу: во-первых, потому что было слишком громким и излишне пафосным, а во-вторых – вызывало удивление.

Впрочем, Бетси отметила это лишь вскользь. В ее ноющей голове промелькнуло: вообще-то у меня был сотовый телефон и я могла вызвать помощь. Однако, как и в прошлый раз, произносить это вслух она не стала – себе дороже.

– Понимаешь? – настойчиво спросил Джим. – Умереть!

Не выдержав, Бетси пробормотала:

– Можно подумать, что тебя бы это очень опечалило…

– Что?! – взвился он. – На что это ты намекаешь?

Бетси снова устало закрыла глаза. Больше всего ей сейчас хотелось остаться в одиночестве.

– Просто я помню, как ты смотрел на меня, когда узнал, что я встречалась с Эндрю, – будто готов задушить собственными руками.

Надо отдать Джиму должное – он смутился. И тем самым немало удивил Бетси, второй раз за последние пять минут. Ничего подобного она за ним не помнила. Он всегда держался как человек, непогрешимый практически во всех отношениях. Во всяком случае, самой ей Джим представлялся именно таким. Вероятно, в том возрасте она просто не замечала в его поведении некоторых нюансов. Однако сейчас, став старше и умнее, по-новому взглянула на него, кумира своей юности.

С другой стороны, не исключено, что за минувшие семь лет изменился и сам Джим.

Но одно я знаю точно, с оттенком досады подумала Бетси, глядя на Джима. Сегодня я получила тому подтверждение: я все еще люблю его!

От этой мысли по ее коже побежали мурашки. А в следующую минуту она замерла, заметив в глазах Джима странное выражение – будто он сейчас тоже подумал о чем-то подобном.

– Я слишком разозлился на вас обоих, – негромко обронил он. – На тебя особенно, так как ты знала, что связываешься с женатым человеком, мало того – с мужем моей матери!

В голосе Джима послышались знакомые нотки раздражения, услышав которые Бетси помрачнела и внутренне сжалась.

Многое бы я сейчас отдала за возможность очутиться в другом месте! – промчалось в ее голове.

– Ох, я тебя умоляю… давай не будем об этом… – простонала она зажмурившись. – Я сейчас не в том состоянии…

Джим насмешливо хмыкнул.

– Ты и тогда была не в состоянии. Или переживания моей матери тебя не волновали?

– По-твоему, я одна во всем виновата, – прошептала Бетси, не открывая глаз. – Хотя свидания обычно подразумевают двоих участников…

– Уж это верно, – дернул Джим плечом. – Но я думал, что даже в том возрасте у тебя должно было хватить смекалки, чтобы понять, что представляет собой Эндрю. Да что там, ты прекрасно знала, что он волочится за каждой юбкой!

– Боже мой, ну почему ты на меня взъелся?! – простонала Бетси. – Ведь понимаешь, что на моем месте могла оказаться любая другая девушка…

Эта фраза содержала намек на истинную суть той давней истории, однако Джим не различил его.

– Но почему-то оказалась именно ты! Которую принимали в этом доме как своего человека и…

Тут Джим осекся, потому что в спальню вошел Томас.

– Простите, детки, но мне хочется знать, что сказал доктор Паттерсон.

– Он уверяет, что беспокоиться не о чем, – произнесла Бетси, опережая Джима и стараясь придать своему голосу бодрость, которой на самом деле не было и в помине. – Думаю, мне здесь больше нечего делать, тем более что Джим вернулся и отпала необходимость в моем присутствии…

– Чушь! – сердито сверкнул глазами Джим. – Ничего подобного доктор Паттерсон не говорил. Наоборот, потребовал, чтобы ты лежала неподвижно, потому что покой является непременным условием твоего выздоровления.

– Лежать я могу и дома, – возразила Бетси.

Джим скрипнул зубами.

– Значит, так: ты останешься здесь до тех пор, пока доктор Паттерсон не сочтет твое состояние удовлетворительным для переезда в Роузвилл.

– Но какой диагноз он поставил?

– Сотрясение мозга, – сообщил Джим, прежде чем Бетси успела что-либо произнести.

– Боже правый! – испуганно воскликнул Томас. – Наверное, это моя вина, – добавил он, всматриваясь в бледное лицо Бетси. – Если бы я не попросил тебя приехать сюда, ничего подобного не случилось бы.

– Нет, ты ни в чем не виноват, – возразил Джим. – Ведь не ты послал Бетси в расселину, она сама сглупила, так что тебе не в чем себя винить. – Он обнял Томаса за плечи, словно желая утешить, и вместе с ним двинулся к выходу. – Не переживай, все уладится. Сейчас я принесу воды, дам Бетси оставленное доктором Паттерсоном лекарство, и ей сразу станет легче.

По-прежнему оставаясь в постели, Бетси не без зависти проследила за Джимом и Томасом. Ее бы Джим никогда не стал так утешать!

Впрочем, она не стала задерживаться на этой мысли. Ее слишком мучили приступы головной боли и тошноты, чтобы раздумывать о подобных пустяках. И вообще ей следовало как-то успокоиться. Сегодня все шло вкривь и вкось, особенно с того момента, как появился Джим. Мало того что Бетси схлопотала сотрясение мозга, так вдобавок ее эмоции пришли в полный беспорядок. Удивительно ли, что она чувствовала себя выжатой как лимон?

В то же время стоило Бетси закрыть глаза, как перед ее внутренним взором возникал образ Джима и будто наяву она видела, как тот движется, говорит, как меняется выражение его глаз. А еще ее преследовали запахи Джима – тонкие, волнующие, чувственные. Ей даже казалось, что сейчас, в болезненном состоянии, она стала острее реагировать на эти ароматы.

Однако все перечисленное служило для Бетси дополнительным доказательством того, что ей необходимо как можно скорее покинуть поместье Рокки-Брук, пока ситуация не усложнилась еще больше.

Движимая этой мыслью, она кое-как села на кровати и свесила ноги на пол. Затем, превозмогая головокружение, осторожно встала и медленно двинулась к платяному шкафу, где находились ее нехитрые вещички. Все это время в голове Бетси вертелась мысль, что, если бы Ник не устроил ей ловушку с курточкой, ноги бы ее уже не было в этом доме.

Добравшись до шкафа, Бетси прислонилась к нему и несколько минут стояла, взвешивая свои возможности. Вещей было немного, все они умещались в пакет. Наибольшее же сомнение вызывал вопрос, хватит ли у нее сил, чтобы незаметно спуститься в холл, выйти из дома, сесть в олдсмобиль и вывести его на дорогу. Бетси почему-то казалось, что если это удастся, то уж до Роузвилла она как-нибудь доберется.

Бетси прикусила губу – идея показалась ей такой заманчивой! Вот бы улизнуть отсюда до того, как вернется Джим с водой для приема лекарства, – он заходит в спальню и видит, что та пуста!

М-да, хорошо бы… А с другой стороны, как ей доехать домой, если даже путь к шкафу показался таким трудным?

И все-таки Бетси решила рискнуть. Как знать, вдруг ее затея удастся!

Правда, стоило Бетси открыть шкаф и наклониться за пакетом, в который предстояло сложить вещи, как на нее накатило такое сильное головокружение, что она едва не свалилась на пол. И все же Бетси отказывалась признать собственную слабость. Ухватившись за дверцу, она подождала, пока комната перестала плыть перед глазами, а потом принялась потихоньку собираться в дорогу.

Ей удалось уложить вещи, но когда она в очередной раз наклонилась, чтобы взять пакет, то кроме привычного уже головокружения ощутила приступ тошноты. Причем такой, что просто переждать его было невозможно. Пришлось ей, заплетаясь ногами и натыкаясь на предметы, бежать в ванную. К счастью, она успела, и едва склонилась над раковиной, как ее вырвало.

Правда, облегчения это не принесло. Усилия, затраченные на все происходящее, вызвали у Бетси такой мощный приступ боли, что она застонала, схватившись за виски. В глазах у нее потемнело – точь-в-точь как уже было недавно, перед тем как она лишилась чувств. Осознавая, что балансирует на грани, Бетси стиснула зубы, изо всех сил удерживая себя по эту сторону сознания.

Прошла минута-другая – и мрак перед глазами Бетси начал понемногу рассеиваться. Приступ как будто проходил.

В этот момент ее слух уловил звук открывавшейся двери.

Не успела, машинально констатировала Бетси. Джим вернулся до того, как я уехала.

Но это был не Джим. В комнату заглянул Ник, а за ним в проем просунул голову Клатчер. Неизвестно, что подумал последний, Ник же, увидев державшуюся одной рукой за раковину, а другой за лоб, бледную как смерть Бетси, исчез из виду, и из коридора донесся удалявшийся топот его ног.

Клатчер сначала побежал за Ником, потом вернулся в спальню – благо дверь так и осталась приоткрытой – и подошел к Бетси. Однако, не увидев обычной реакции – та не потрепала его по уху, не погладила по голове, – ткнулся носом в ее бедро, понюхал, словно решив на всякий случай проверить, она ли это, а затем сел на хвост и тихонько заскулил.

– Не сейчас, Клатчер, – выдавила Бетси, медленно выходя из ванной и ковыляя к кровати.

13

Она уже лежала, когда в спальню вбежал встревоженный Джим. Ник двигался за ним по пятам. Первым делом взглянув на опустевшую к этому времени ванную – действие, являвшееся косвенным подтверждением того, что Ник все-таки делает исключения в своем нежелании разговаривать, – Джим быстро обвел комнату взглядом, увидел в постели Бетси и бросился к ней.

– Ты что, в самом деле решила распрощаться с жизнью?! – крикнул он, гневно потрясая пластиковой бутылкой с минералкой. – Зачем ты встала с постели?! Ведь доктор Паттерсон ясно сказал: никаких движений, полный покой!

Тут, словно сообразив, что беглый осмотр спальни выявил нечто такое, чему он второпях не уделил должного внимания, Джим повернулся и устремил изумленный взгляд на открытый шкаф, возле которого валялся на полу пакет с вещами Бетси. В следующую секунду губы Джима сжались в прямую линию, и Бетси поняла, что сейчас он начнет метать громы и молнии.

Ох, ну почему бы ему не уйти отсюда и не оставить меня в покое! – вспыхнуло в ее скованном болью мозгу.

Однако Джим был далек от подобного проявления милосердия.

– Это еще что такое?! – сердито процедил он. – Неужели ты задумала уехать отсюда?!

Разумеется, она промолчала, не сочтя необходимым объяснять очевидное.

Тогда Джим произнес фразу, заставившую Бетси почувствовать себя неловко, даже несмотря на свое нынешнее состояние:

– Знаешь, как воспринял бы Томас известие, что ты умерла, пытаясь покинуть дом, в который он тебя пригласил? – Но не успела Бетси смутиться, как Джим добавил: – Похоже, тебе незнакомо чувство сострадания.

Настроение Бетси мгновенно изменилось.

Кто об этом говорит! – подумала она. Человек, размеры бесчувственности которого не поддаются описанию.

Сжав зубы, Бетси все же собралась произнести несколько нелицеприятных слов, но вовремя заметила выглядывавшего из-за спины Джима Ника. Мальчик по-прежнему находился здесь и слышал все, что говорил Джим.

Ну и пусть, промелькнуло в голове Бетси. Что ни делается, все к лучшему. Теперь Ник перестанет опасаться, что Джим женится на мне. Ничего смешнее этой мысли и быть не может!

Похоже, Джим заметил, куда она смотрит, потому что, повернувшись к Нику, произнес:

– Пожалуйста, отведи Клатчера вниз, ладно? Здесь ему сейчас не место. А я спущусь через пять минут.

Ник кивнул, взял Клатчера за ошейник и повел к выходу.

Вот, пожалуйста, подумала Бетси. Джиму он хотя бы кивает, прочих же будто не замечает.

Когда за Ником и Клатчером закрылась дверь, Джим взял со стоявшей рядом с кроватью тумбочки стакан и плеснул в него воды из принесенной бутылки. Затем сходил к столу за одной из оставленных доктором Паттерсоном таблеток и вернулся к кровати.

– Сесть сможешь?

После неудачной попытки собрать вещи и уехать у Бетси исчезло всякое желание двигаться, поэтому она лишь закрыла глаза.

– Хорошо, тогда открой рот, лекарство-то нужно принять…

Положив пилюлю Бетси на язык, Джим взял чашку с водой и сел на край кровати. Потом осторожно просунул руку под голову Бетси, чтобы помочь ей принять сидячее положение. И пока он это делал, Бетси почувствовала биение его пульса. Она невольно посмотрела Джиму в лицо, – которое было так близко! – и их взгляды встретились. В это пронзительное мгновение Бетси почудилось, что она слышит, как бьется сердце Джима – взволнованно, учащенно… Этот волшебный звук немедленно вызвал отклик в теле Бетси, такой сильный, что на мгновение отступила головная боль.

Джим кашлянул, отводя взгляд в сторону. Но в следующую минуту встрепенулся и поднес к губам Бетси чашку.

– Давай глотай таблетку… И чтобы больше никаких фокусов! Я-то ладно, а вот Томас воспримет твою блажь не очень хорошо.

Эти слова сразу вернули Бетси к реальности. Их суть сводилась к тому, что чуда ждать нечего – Джим никогда не преодолеет предвзятости по отношению к ней. И воздвигнутая между ними стена будет существовать вечно.

Только с больной головы можно допустить, что он позволит мне забыть прошлое, мрачно подумала Бетси. Похоже, ему доставляет удовольствие при каждом удобном случае

Соскользнув с руки Джима, она без сил откинулась на подушки. Ее одолевала такая слабость, что невозможно было удержать слез и они наполнили глаза.

– Я лишь хотела сделать тебе приятное, – прошептала Бетси. – Мне ли не знать, что ты не желаешь моего присутствия в своем доме…

Джим прищурился.

– Правильно. Но я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не почувствуешь себя лучше. И пока не разрешит доктор Паттерсон, – тут же добавил он под воздействием какой-то мысли. – Не старайся корчить из себя мученицу, золотце, из этого ничего не получится. И вообще, я спектаклей не люблю!

– Как же ты ненавидишь меня… – устало вздохнула Бетси.

Мысли ее путались, и, лишь заметив саркастическую усмешку Джима, она сообразила, что не следовало произносить это вслух.

– Нет, дорогуша, ненависти я к тебе не испытываю. Это слишком сильное чувство, оно к тебе неприменимо. Жалость – да. Это больше подходит. Тебя можно пожалеть, потому что ты имела глупость влюбиться в Эндрю, который и тогда был женат, и сейчас пребывает в том же статусе, к тому же обзавелся сыном. – Он на миг умолк, словно подумав о чем-то, затем сказал: – Не могу понять, как Фейт, твоя мать, могла допустить такое! Ведь в то время она практически постоянно находилась здесь и не могла не видеть, как часто ты болтаешь с Эндрю. Могла бы догадаться, чем кончатся подобные беседы, – наклонности Эндрю были всем известны. – Он вновь на мгновение умолк, потом добавил другим тоном: – Правда, часть вины лежит и на мне. Я тоже должен был предвидеть, куда могут завести тебя приятельские отношения с Эндрю, но…

– Но ты был влюблен и ни о чем другом не думал, – медленно произнесла Бетси.

В следующее мгновение она заметила на лице Джима такое выражение, что ей стало не по себе.

– Да! – воскликнул он. – Я был настолько увлечен одной девушкой, что не замечал некоторых вещей, происходивших под самым моим носом. А ты… – продолжил Джим уже спокойнее, – насколько я знаю, ты никогда не выходила замуж. И даже не заводила сколько-нибудь серьезных романов… если верить слухам. Неужели твои чувства к Эндрю до сих пор сохранились?

Знал бы ты, о чем говоришь, проплыло в мозгу Бетси, которая почувствовала, что ее головная боль как будто понемногу стихает – наверное, начало действовать лекарство доктора Паттерсона.

– Моя личная жизнь никого не касается, а уж с тобой я и вовсе не собираюсь ее обсуждать, – заметила она, радуясь тому, что говорит спокойно.

Упоминание о жалости сильно задело ее, и она знала, что, оставшись в одиночестве, еще прольет немало горьких слез, вспоминая слова Джима. Сейчас же она лишь в очередной раз вздохнула.

– Извини, я устала.

Джим внимательно взглянул на нее и будто только сейчас, разглядев бледность лица, темные круги под глазами, измазанные йодом руки, вдруг осознал, что она гораздо слабее, чем ему казалось.

Плотно сжав губы, он встал, поставил чашку на тумбочку и направился к двери.

– Не волнуйся, – произнесла Бетси с плохо скрытой дрожью обиды в голосе, – как только доктор Паттерсон скажет, что мое состояние улучшилось, я тут же уеду.

Джим выслушал это заявление молча, держась за ручку двери. Потом так же безмолвно вышел.

Только когда он исчез, Бетси впервые задумалась о том, какое потрясение довелось испытать ему самому, когда по дороге домой во время вынужденной остановки он обнаружил ее в расселине Рокки-Брук. Разумеется, имело значение не то, что в расселине, а что там была она, Бетси, которую он, как говорится, на дух не переносит. Но еще мало этого – ему пришлось вытаскивать ее наверх! Неудивительно, что его настроение сейчас далеко от благостного…

Впрочем, все это не имеет никакого значения. Пребывание Бетси в доме Джима носит временный характер, так что лучше не воспринимать всерьез того, что здесь делается или произносится.

Интересно, почему он сам не женился? – лежа с закрытыми глазами, подумала Бетси. Его бывшая возлюбленная Салли Кримсон, дочка тогдашнего мэра, давно замужем, а сам он до сих пор в холостяках. Неужели не может ее забыть? Странно, ведь вокруг столько красивых девушек… Да и Джим из тех, кого принято называть завидным женихом…

Посреди этих размышлений Бетси сама не заметила, как задремала – не иначе под воздействием все того же лекарства.

Ближе к вечеру к ней заглянул Томас и спросил, что бы она хотела на ужин. Однако мысль о еде едва не вызвала у Бетси новый приступ тошноты. Отдышавшись, она попросила Томаса подать ей вторую из оставленных доктором Паттерсоном таблеток.

Когда Томас ушел, Бетси кое-как переоделась в ночную сорочку и приняла лекарство, после чего уснула до утра.

Разбудил ее звук открываемого окна. Это было первое, что она осознала, еще не выплыв из сна. Потом пришло ощущение ломоты во всем теле и тяжести в голове, хотя и не такой нестерпимой, как вчера.

В следующую минуту ресницы Бетси дрогнули, она открыла глаза и поняла, что характерный оконный скрип ей не приснился. Окно действительно распахнул… Джим.

Когда Бетси увидела его, он стоял спиной к ней. Затем с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух и обернулся.

Сердце Бетси едва не выпрыгнуло из груди. Вместе с тем она сделала непроизвольное движение, словно порываясь куда-то бежать, но вовремя вспомнила, что ей запрещено подниматься с постели.

Тем временем Джим приблизился к кровати.

– Как ты здесь оказался? – произнесла Бетси непривычно слабым и тоненьким голосом, который ей самой показался жалким и противным.

Джим пожал плечами.

– Как обычно, вошел через дверь.

Его ответ вызвал у Бетси прилив раздражения.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

– А, вероятно, ты хотела спросить, что я делаю в твоей спальне?

– Угадал, именно это я и хотела спросить!

– О, сегодня ты разговариваешь лучше, чем вчера, – как ни в чем не бывало заметил Джим.

– Благодарю. Но все-таки я хотела бы знать, почему ты сюда явился!

Бетси осознавала, что между ними происходит какой-то дурацкий разговор, но виной всему было внезапно охватившее ее смущение. Причин было две. Во-первых, Джим стоял рядом с кроватью, в упор разглядывая Бетси, из-за чего она чувствовал себя крайне неловко. А во-вторых, из одежды на Джиме были одни лишь трикотажные домашние брюки, верхняя часть тела была обнажена.

Бетси старалась не смотреть на его красивый торс и плоский живот со слегка выступавшими планками мышц… но ей это плохо удавалось. Особенно сильное волнение вызывал у нее вид волосков, полоской сбегавших от пупка вниз, под пояс, в который был продет шнур, поддерживавший брюки на бедрах. Когда Бетси неосторожно взглянула на этот участок тела Джима, ее бросило в жар и она непроизвольно вцепилась в простыню.

– Явился я сюда, чтобы проведать больного человека, то есть тебя, золотце, – с едва заметной усмешкой сообщил Джим, делая акцент на первом слове. – А кроме того, принес прописанные доктором Паттерсоном лекарства, которые Кейти купила вчера по моей просьбе в Роузвилле и сегодня привезла сюда.

– Передай ей спасибо, – пробормотала Бетси, боясь поднять на него глаза. – И все-таки ты мог бы не врываться в мою комнату так бесцеремонно.

Джим сунул руки в карманы брюк и качнулся с пятки на носок и обратно.

– Это мой дом, ты не забыла?

– Да, но спальня моя… в данный момент. Ты не подумал, что я могу быть неодета?

Он кивнул.

– Подумал.

– И все равно вошел? Куда же подевались твои хорошие манеры?

– Не беспокойся, они, как и прежде, при мне. Если бы ты была здорова, я бы к тебе не вошел, но болезнь отменяет некоторые правила приличия. Я знаю, что ты лежишь в постели. То же самое происходило и вчера, но ты не возражала против моего присутствия, так что сейчас не капризничай.

Не возражала!

Бетси скрипнула зубами. Дополнительное напоминание о беспомощном состоянии, в котором она оказалась, вызвало в ее душе волну обиды… на все и на всех.

– Кроме того, Томас очень беспокоится о тебе. Ему самому сегодня нездоровится, поэтому он попросил меня узнать, как у тебя дела.

Бетси тревожно нахмурилась.

– А что с ним?

– Ну, кажется, снова давление подскочило. Ведь он переволновался вчера из-за тебя. Из-за твоего дурацкого поступка.

Разговор сворачивал в нежелательном направлении, поэтому Бетси невольно замерла, испугавшись, что сейчас Джим начнет выспрашивать детали вчерашнего происшествия.

И он действительно произнес:

– Послушай, скажи наконец, что заставило тебя полезть за курткой Ника?

Бетси напряглась еще больше. Затем настороженно взглянула на Джима, забыв о том, как опасно встречаться с ним глазами.

Столько лет прошло с тех пор, когда Бетси выпадала возможность оказаться в такой близости к Джиму! Правда, они всегда бывали полностью одеты и ей не приходилось скрывать свои чувственные реакции. А сейчас…

Вспомнив, что Джим ждет ответа, Бетси неуверенно произнесла:

– Что ты хочешь услышать? Ник уронил в расселину куртку, а я, по глупости не взвесив последствий, полезла по той дурацкой лестнице вниз и…

– Ложь! – бросил Джим. – Ты спустилась не за курткой. Ты решила, что внизу находится Ник!

Повисла пауза.

– С чего ты это взял? – осторожно спросила Бетси.

Джим нетерпеливо поморщился.

– Только не уводи разговор в сторону, знаю я эти уловки…

После подобного заявления Бетси стало ясно, что отделаться от Джима не удастся.

– Как ты догадался? – не глядя на него, обронила она.

Он хмуро повел бровью.

– Никак. Мне не пришлось догадываться – Ник сам все рассказал.

– Невероятно! – вырвалось у Бетси. – Неужели он разговаривает с тобой? Я думала, что круг его общения ограничивается Клатчером и игрушечным кокер-спаниелем… Шэгги, если не ошибаюсь.

– Так и есть, но для меня Ник с некоторых пор делает исключение. Я сам удивляюсь, однако не подаю виду, чтобы его не спугнуть.

Бетси невольно улыбнулась.

– Значит, парень небезнадежен. Просто ему требуется внимание.

– И нормальные родители, – буркнул Джим. – Но речь сейчас не об этом. Ты в самом деле подумала, что на дне расселины находится Ник?

Бетси вздохнула.

– Да. Там, внизу, я заметила что-то синее, узнала курточку Ника, и мне показалось, что это он лежит среди валунов. Вообще-то я допускала, что это может быть просто куртка, однако проверить можно было лишь спустившись. Что я в конце концов и сделала…

– Ты не пыталась как-то окликнуть его, что ли? – хмуро спросил Джим.

– О, разумеется! Я кричала, чуть голос не сорвала, но ответа не получила. Мне пришло в голову, что Ник мог упасть с лестницы и лишиться чувств… Словом, что ему требуется моя помощь.

– То есть ты решила спуститься и поднять его? – удивленно произнес Джим.

– Ну… в общем и целом…

Джим уставился на нее.

– Еще лучше! Интересно, как ты представляла себе обратный путь? Подъем с бесчувственным телом? Ведь тебе предстояло карабкаться по лестнице, руки-ноги у тебя были бы заняты! Или ты воображала, что взвалишь Ника на плечо и с легкостью доставишь наверх?

С губ Бетси слетел очередной прерывистый вздох. Конечно, где-то Джим прав, она поступила безрассудно, но все же…

– Я лишь хотела проверить, действительно ли внизу находится Ник. И если бы это было так, позвала бы подмогу.

– Кричать начала бы, что ли? – хмыкнул Джим.

– Зачем, у меня был с собой мобильный телефон.

– Вот как? Хм… что же ты не воспользовалась им, когда сама оказалась в безвыходной ситуации?

Уголки губ Бетси приподнялись в едва заметной усмешке.

– Не успела. Появился ты и спас меня.

14

Джим вновь с некоторой долей раздражительности качнулся с пятки на носок. Известие о мобильном телефоне сильно подрывало значимость его героического и благородного поступка. «Глупость» же Бетси, наоборот, представала в совершенно ином свете.

– За что я очень благодарна тебе, – поспешно произнесла Бетси, все-таки не желая ставить Джима в неловкое положение.

– Хм…

Снова несколько мгновений молчания.

– Э-э… значит, Ник сам рассказал тебе о том, что случилось у расселины? – спросила Бетси, незаметно натягивая простыню до подбородка.

Джим бросил на нее взгляд.

– Не совсем. Вчера за ужином Ник сидел насупившись, почти ничего не ел, что было на него не похоже и потому показалось мне подозрительным. Когда мы остались вдвоем, я слегка нажал на него и благодаря этому добился правды.

– Что же Ник тебе сказал? – с интересом спросила Бетси.

– Вообще-то немного. У меня сложилось впечатление, что, пока не появился я, Ник не понимал, в каком сложном положении ты оказалась. Этому я могу поверить, потому что и сам поначалу удивился, почему ты не поднимаешься из расселины. Лишь когда ты показала остатки лестницы, сообразил, что к чему… Правда, вынужден признать, о том, что у тебя может быть травма, я не догадался.

– Что ж, откуда тебе было знать… – снисходительно улыбнулась Бетси. – А о чем еще вы говорили?

– Я спросил у Ника, как его курточка очутилась в расселине, и он сказал, что хотел подшутить над тобой. То есть Ник именно того и добивался, чтобы ты решила, будто внизу находится он. Услышав это, я постарался внушить ему, что подобные проделки недопустимы. Да он и сам уже понял, какое несчастье могло произойти.

Пока Джим говорил, Бетси думала о том, что Ник поведал лишь часть правды, истинных же причин, побудивших его устроить «шутку» с курточкой, не открыл.

– А Ник не говорил, почему у него возникла идея устроить для меня розыгрыш? – вкрадчиво спросила она.

– Конечно, сказал, – кивнул Джим. – По словам Ника, ты долго возилась на кухне, помогая Кейти, и ему надоело ждать. Поэтому он ушел к источнику сам и уже там, на месте, придумал, как тебя провести…

Значит, надоело ждать, усмехнулась про себя Бетси. Выходит, Ник не признался в истинных мотивах своего поступка. Впрочем, это и понятно. Скорее всего, послушав наши с Джимом вчерашние разговоры, Ник пришел к выводу, что жениться мы не собираемся, поэтому ему можно не тревожиться за собственное будущее.

– …считает Томас, придется уговорить Эндрю и Летти отправить его в интернат.

– Что? – Погрузившись в свои мысли, Бетси уловила лишь окончание фразы.

– Говорю, Томас считает, что если так пойдет и дальше, то придется…

– Нет-нет! – перебила его Бетси. – Только не в интернат!

– Почему, идея в общем неплохая. В интернате Ник будет под постоянным присмотром, получит психологическую помощь и…

– Нет! – вновь с какой-то странной горячностью воскликнула Бетси. – Не надо отправлять Ника в интернат, он больше не будет так шутить!

– Что это ты всполошилась? – удивленно произнес Джим, всматриваясь в ее глаза и будто пытаясь понять, что кроется за подобным всплеском эмоций.

Его пристальный взгляд в значительной степени охладил Бетси.

– Интернат не лучшее место для Ника, – уже гораздо спокойнее сказала она, отведя глаза. – Не стоит наказывать мальчика таким образом. В конце концов, никто ведь не пострадал.

– Кроме тебя, – многозначительно произнес Джим. – Свое сотрясение мозга ты во внимание не принимаешь?

Она слегка двинула плечом.

– Сама виновата, не нужно было лезть в расселину. Гораздо умнее было сразу вызвать спасателей.

– Ну-ну… – протянул он. – Выгораживаешь Ника? Интересно почему? Впрочем, секрета здесь нет: Ник сын Эндрю. Вероятно, ты представляешь, что это мог быть ваш общий ребенок и поэтому…

– Глупости! – сердито произнесла Бетси. – Мальчик чувствует себя одиноким, родители его забросили, фактически оставили на попечении чужих людей. У него нет никаких оснований доверять взрослым, вот он всех и проверяет, пытаясь понять, кто чего стоит, – тебя, меня, Томаса, возможно даже Кейти… Ох, Нику всего-то и нужно, чтобы кто-то его любил. Похоже, такого человека он увидел в тебе, и если ты отошлешь его в интернат – с помощью родителей, конечно, – это будет для него как нож в спину.

Джим по-прежнему внимательно смотрел на нее.

– Что за беда в том, что Ник будет учиться в интернате? Кроме него, там будет немало других детей. Возможно, он с кем-нибудь подружится…

– Возможно, но скорее этого не произойдет. И потом, для Ника пребывание в интернате станет окончательным разрывом с семьей. Могу заранее сказать, что родители даже не станут его навещать. Ведь для Летти, похоже, не существует никого, кроме Эндрю, а тот грезит лишь музыкой и своей карьерой.

Джим с усмешкой покачал головой.

– Ты почти меня убедила. Интересно, откуда такое глубокое понимание детской психологии?

– Вот это да! – не удержалась Бетси. – Разве ты не знаешь, что я школьный учитель?

– Как же, наслышан, – расплылся Джим в еще более широкой усмешке.

Его реакция показалась Бетси странной.

– К твоему сведению, у меня сейчас каникулы. Вернее, отпуск. Именно поэтому Томас и обратился ко мне за помощью, хотя мог бы позвонить кому-нибудь другому – моей матери, например. Но она постоянно занята в магазине, так что приехать в Рокки-Брук пришлось мне.

– Потому что больше некому?

Насмешливый взгляд Джима заставил Бетси внутренне сжаться.

Что это он веселится? – промелькнуло в ее мозгу. И на что намекает? Ему известна еще какая-то причина, которая способна вынудить меня приехать в его дом? Вот бы спросить и послушать, что он скажет! К сожалению, я не решусь задать подобный вопрос.

Вместо этого Бетси пробормотала, глядя в сторону:

– Я говорила Томасу, что тебе не понравится мое присутствие здесь, но он обещал поправиться до того, как ты вернешься. И тогда я могла бы уехать, не мозоля тебе глаза. Как видишь, Ник внес некоторые поправки в эти планы. Если бы я не слегла, то давно бы уже…

Джим прервал ее нетерпеливым жестом.

– Все, довольно болтовни. Давай-ка я лучше помогу тебе подняться.

– Зачем это? – удивленно заморгала она. – Вчера ты сам костерил меня за то, что я встала с постели вопреки рекомендациям доктора Паттерсона, а сейчас хочешь помочь сделать то же самое?

– Не волнуйся, на этот счет я проконсультировался с доктором Паттерсоном по телефону. Он говорит, что ради такого случая можно встать, только очень осторожно. И сразу обратно в постель.

Бетси настороженно нахмурилась.

– Ради какого случая?

– Ну, – взмахнул Джим рукой, – в туалет-то тебе так или иначе придется заглянуть.

Действительно, пронеслось в голове Бетси. Как это я раньше не подумала… Ох, мне и в самом деле туда нужно!

– Постой, ты что же, обсуждал подобный вопрос с доктором Паттерсоном?! – вдруг воскликнула она.

– А что такого? Разве он не врач? Какое тут может быть стеснение… И потом, я не был уверен, насколько далеко распространяется понятие «полный покой». Оказывается, исключения все же есть, по крайней мере в твоей ситуации. В противном случае мне пришлось бы подсунуть тебе судно.

Не успел он договорить, как Бетси покраснела до корней волос. Вот уж действительно противный случай!

Впрочем, и сейчас предложение Джима о помощи представлялась ей, мягко говоря, неудачным.

– Ну, давай потихоньку подниматься, – деловито произнес он, наклоняясь к Бетси и осторожно просовывая ладонь под ее спину.

– Не нужно, я сама! – пискнула она.

Ей до чертиков не хотелось показываться перед Джимом в ночной сорочке. Та была довольно скромной, но все равно…

– Сама ты потратишь много сил, да и без резких движений не обойдешься, а с моей помощью тебе будет гораздо удобнее подняться…

Бетси понимала, что Джим прав, однако его намерения были для нее абсолютно неприемлемыми.

– Лучше позови Кейти, – отвернувшись от него, произнесла она.

Джим и не подумал выполнить ее просьбу.

– Ну вот еще! Мало у Кейти забот. Она сейчас завтрак всем готовит, так что вряд ли сможет прийти сюда, даже если захочет. Все, хватит пререканий, – добавил он. – Лучше постарайся не напрягаться, я сам тебя подниму. Мне вовсе не хочется, чтобы доктор Паттерсон упрекнул меня в невнимательном отношении к тебе. И вообще, ты ведь хочешь поскорее выздороветь, верно?

Она скрипнула зубами.

– Да, хочу. Чем быстрее я приду в норму, тем скорее уберусь отсюда, чего ты ждешь не дождешься со вчерашнего дня. Я все понимаю.

– Ты слишком много понимаешь, – невозмутимо парировал Джим, решительно откидывая с нее простыню.

Бетси ахнуть не успела, как оказалась перед ним в одной ночной сорочке.

– А теперь поднимаемся, – сказал Джим, не оставляя ей возможности сопротивления.

Бетси позволила Джиму довести ее до ванной, где находился туалет, но внутрь, разумеется, не пустила – еще чего недоставало! Потом он точно так же помог ей вернуться в постель. Нечего и говорить, что все это явилось для нее нелегким испытанием – не из-за головокружения и слабости, нет. Не так-то просто было отрешиться от осознания того факта, что на ней нет ничего, кроме ночной сорочки, а на Джиме – ничего, кроме домашних брюк. От одного этого могла бы закружиться голова… даже здоровая.

Когда Бетси легла, Джим сам заботливо укрыл ее простыней.

– Из тебя получится хороший отец, – скрывая за усмешкой смущение, заметила Бетси.

Он насторожился.

– Это ты к чему?

– Вижу, что у тебя неплохо развиты родительские инстинкты. Ты такой внимательный…

– Ладно тебе насмехаться, – проворчал Джим. – Прими лучше лекарство, и я пойду.

Он принес Бетси сразу три разноцветные таблетки, дал воды, чтобы запить, после чего действительно направился к двери. И уже взявшись за ручку, сказал:

– Думаю, мне следует извиниться перед тобой. Вчера мне даже в голову не пришло, что ты спустилась в расселину, чтобы спасти Ника. – Немного помолчав, он добавил: – Почему ты сразу не сказала мне об этом?

Бетси повела бровью.

– Не сочла необходимым. Все равно это ничего бы не изменило.

– Что ж, пусть так. Хотя… – На миг задумавшись, Джим махнул рукой. – А, оставим это! Отдыхай пока, позже Кейти принесет тебе завтрак. Кстати, если хочешь, могу тебя покормить.

Только не это! – вспыхнуло мозгу Бетси.

– Нет! – произнесла она громче, чем следовало. – Спасибо, сама справлюсь.

– Хорошо, – вздохнул Джим. И шагнул в коридор.

А Бетси потом лежала и думала о том, что все как-то странно. Джим извинился. Казалось бы, есть повод для торжества, но как-то невесело на душе. Вместо радости сердце наполнилось горечью и тоской. Бетси больше всего хотелось, чтобы последние семь лет можно было бы прожить заново, освободившись от всего, что связано с Джимом.

15

Вопреки ожиданиям Бетси следующая неделя прошла спокойно. Джим навещал ее, но в разговорах больше не касался скользких тем и не пытался оказать помощь, которая привела бы ее в смущение. Он лишь интересовался самочувствием Бетси, спрашивал, не забывает ли она принимать лекарства, а также есть ли у нее какие-либо пожелания относительно еды.

Наведывался к Бетси и Ник, всегда вместе с Клатчером. Каждый раз он сначала приоткрывал дверь и заглядывал в щелочку, так что виден был лишь его словно вопрошающий глаз, да еще влажный черный нос Клатчера. Затем оба заходили и приближались к кровати. Клатчер сразу принимался ласкаться, Ник же просто стоял и смотрел на эту картину. Иногда он почти сразу уходил, но к концу недели начал задерживаться, устраивался в кресле и сидел, слушая, как Бетси болтает с Клатчером. Впрочем, с ним самим она тоже говорила, но эти беседы носили односторонний характер.

Бетси радовалась подобным визитам, хотя и осознавала, что Ник все еще настороженно относится к ней.

Дней через семь к Бетси заехал доктор Паттерсон. Он отметил улучшение ее состояния и сказал, что ей больше незачем круглосуточно оставаться в постели.

– Можешь спускаться в гостиную, но ничего не делай, просто спокойно сиди и все. Физические нагрузки тебе по-прежнему запрещены.

– А нельзя ли мне сразу отправиться домой? – с надеждой спросила Бетси.

– О нет, милая моя, еще рановато, – сказал доктор Паттерсон, после чего принялся детально объяснять, почему этого нельзя делать.

На беду, именно в тот момент в комнату, предварительно постучав, вошел Джим.

– Так что еще как минимум недельку тебе придется побыть здесь, – говорил доктор Паттерсон. – А, здравствуй, Джим, рад тебя видеть… Я тут втолковываю Бетси, что ей еще рано возвращаться домой.

– Знаю, она постоянно порывается уехать. Видно, не нравится ей наш образ жизни. Скорее всего, она находит его скучным, поэтому торопится умчаться обратно в Роузвилл.

Собрав воедино все свое терпение, Бетси дождалась, пока доктор Паттерсон попрощается – он еще собирался навестить Томаса, – и лишь потом хмуро заметила:

– Как будто ты не знаешь, что я спешу вернуться в Роузвилл из желания поскорее избавить тебя от моего присутствия!

– Ну-ну… – усмехнулся Джим. – Что ж, придется нам еще некоторое время потерпеть друг друга. Слышала, что сказал доктор Паттерсон?

Бетси сверкнула взором.

– Слышала – что мне можно спускаться в гостиную. Но это обыкновенная перестраховка. А сама я не сомневаюсь, что не далее как к завтрашнему утру буду в состоянии отправиться домой.

Услышав ее преувеличенно бодрый тон, Джим лишь насмешливо покачал головой.

– Выброси эти глупости из головы, золотце. Никуда ты не уедешь, пока я сам не увижу, что состояние твоего здоровья улучшилось.

Заявление Джима удивило Бетси, но потом она решила, что он, вероятно, хочет сохранить хорошую мину перед Томасом. Иначе старик подумает – мол, выдворил мою внучку, не дав даже как следует окрепнуть.

Не обо мне он заботится, констатировала Бетси, а о собственной репутации!

Бетси хотела было сказать в ответ, что уедет из Рокки-Брук, когда сочтет нужным, но тоже вспомнила о Томасе. Ведь тот знает, что она еще слаба. Начнет переживать, тревожиться, это плохо скажется на его давлении, да и вообще… И потом, Томас тоже может рассудить, как Джим, только подразумевая свою племянницу Фейт: дескать, та затаит не него обиду за то, что не позаботился о Бетси, ее дочери, ну и все такое…

Словом, поразмыслив, Бетси предпочла придержать свое раздражение при себе: так будет лучше для всех. Не могла она обидеть добряка Томаса. Хотя, если бы не он, и впрямь укатила бы завтра из поместья.

Спустившись вечером в столовую, Бетси в течение всего ужина хорохорилась, но к тому моменту, когда Кейти подала кофе, вынуждена была признаться – самой себе, не другим, – что самочувствие ее ухудшилось. Все-таки ей пока с трудом удавалось более или менее продолжительное время оставаться в вертикальном положении.

Хуже всего было то, что ее состояние заметил Томас.

– Какая же ты бледненькая, – жалостливо покачал он головой. – Выглядишь усталой… Возвращайся-ка ты, детка, в постель.

– Давай отнесу тебя в спальню на руках, – предложил Джим.

Однако Бетси отказалась.

– Дело твое, – пожал он плечами, затем допил кофе и отправился в кабинет работать.

Ник увязался за ним, против чего Джим не возражал, зная, что мальчик будет сидеть тихо.

Когда они с Томасом остались наедине, Бетси проворчала, глядя на закрывшуюся за Джимом и Ником дверь:

– Не понимаю, почему он здесь сидит, ведь у него еще не завершены дела в Хьюстоне!

– Ты несправедлива, детка, – с укором заметил Томас. – Джим заботится о тебе, делает все возможное, чтобы ты скорее поправилась! И вообще… Сначала я рассердился на Кейти за то, что она рассказала Джиму по телефону о моем недуге, а сейчас думаю: хорошо, что так получилось. Если бы Джим не приехал сюда и не заметил возле расселины Ника с Клатчером, даже не знаю, чем бы все кончилось. – Томас помрачнел, из-за чего морщины на его лице как будто стали глубже. – Если бы не Джим, ты могла бы… погибнуть. – Последнее слово далось старику с трудом. – Что бы я тогда сказал твоим родителям? У меня в голове не укладывается, что натворил этот маленький негодник. Розыгрыш он, видите ли, устроил!

– Не думаю, что Ник сделал это со зла, – начала Бетси, но Томас лишь рукой махнул.

– Не трудись, тебе не удастся убедить меня, что это невинная шутка. Я, например, просто уверен: Ник прекрасно понимал, что делает. Возможно, в подобную чушь способен поверить Джим или ты сама, только не я!

– Послушай, но…

– И слушать не хочу! Мальчишка распоясался. Аутизм у него или нет, но он начал использовать свое состояние во вред окружающим. Что, разумеется, недопустимо. Этак он и почище фокус выкинет! А все потому, что растет без надзора, как трава при дороге.

– Что же сделаешь, если у Ника такие родители, – вздохнула Бетси.

На что Томас заметил:

– Есть одно средство.

– Какое? – спросила Бетси, заранее зная ответ.

Так и получилось. Назидательно подняв палец, Томас произнес:

– Интернат!

– Прости, но я с тобой не согласна. То есть да, это выход из ситуации, но не лучший.

– Что ж, в противном случае – зная, что на Летти и Эндрю надежны нет, – придется Джиму обзавестись супругой, которая бы взяла на себя заботу о Нике. Потому что сам Джим тоже занятой человек. Кстати, если хочешь знать, Эндрю неоднократно высказывался в том духе, что Нику лучше всего находиться здесь, в Рокки-Брук, с Джимом. Но с Эндрю взятки гладки, он это говорит, потому что так удобно ему самому. Сбагрил своего ребенка Джиму – и горя ему мало. А между тем у Джима тоже есть личная жизнь. Хотя, если он жениться, то, возможно, у Ника появится подобие нормальной семьи… – Немного помолчав, Томас взглянул на Бетси. – Странно звучит, правда? Подобие семьи, в то время как существует самая что ни на есть настоящая!

При упоминании о личной жизни Джима Бетси напряженно замерла. Как же ей хотелось спросить у Томаса, есть ли у Джима женщина! Ведь он наверняка что-нибудь знает. Но у нее никогда не хватило бы смелости затронуть подобную тему.

Вместе с тем в ее душе всколыхнулась досада. Что за наваждение, в самом деле! Даже сейчас, еще раз убедившись в том, как безнадежны ее чувства по отношению к Джиму, она с трудом переносит разговоры о его личной жизни. И один только намек на то, что он, возможно, любит другую, так сильно выводит ее из равновесия, будто ей лет восемнадцать, а не все двадцать шесть!

– Ох, детка, ты побледнела еще больше, – с беспокойством произнес Томас. – Может, принести тебе твое лекарство… или еще что-нибудь?

– Спасибо, не нужно, – едва слышно пробормотала Бетси. – Лучше я поднимусь к себе и лягу.

– Правильно, детка, это будет лучше всего.

Следующий день Бетси почти полностью провела в своей спальне, но к ужину все-таки спустилась в столовую, чтобы у Томаса не создалось впечатления, будто ее состояние ухудшилось.

К ее удивлению, она пришла первой, в столовой больше никого не оказалось.

Куда это все запропастились? – мельком подумала Бетси, усаживаясь на свое место за столом.

Не успела она это сделать, как дверь распахнулась и на пороге появился… Эндрю!

– Боже правый, это кто здесь скучает в одиночестве?! – воскликнул он, устремив взгляд на Бетси, которая так и застыла на стуле с изумленно разинутым ртом. – Неужели это малышка Бетси? Как выросла, как похорошела! – насмешливо добавил Эндрю, направляясь к столу. – Вижу, за время моего недолгого отсутствия многое изменилось, если тебе вновь позволено посещать поместье Рокки-Брук! Но как бы то ни было, я рад тебя видеть, дорогая…

С этими словами Эндрю властно поднял Бетси со стула и с некоторой нарочитостью расцеловал. Растерявшись, она даже не сообразила оттолкнуть его.

Эндрю, наоборот, полностью владел ситуацией. Держа Бетси за плечи и глядя поверх ее головы, он произнес:

– Наконец-то ты решился забыть прошлое и больше не возражаешь против присутствия здесь Бетси! Одобряю. Теперь у нас с ней появится возможность видеться чаще!

Бетси резко обернулась и… пошатнулась – формально из-за мгновенного приступа головокружения, а фактически из-за того, что наткнулась на взгляд стоявшего на пороге столовой Джима. Он смотрел на нее так холодно и мрачно, что у нее мороз по коже пробежал.

В это мгновение Бетси с ужасом осознала, какую картину видит Джим: ее саму практически в объятиях Эндрю!

Это ли не подтверждение его убежденности, что она до сих пор питает нежные чувства к своему давнему возлюбленному, каковым он считает Эндрю?

И ведь не поверит никаким объяснениям! – со смесью досады и отчаяния подумала Бетси, отодвигаясь от Эндрю. А этот-то хорош… Ведь нарочно сделал так, чтобы Джим застал нас с ним вместе! И как это я раньше не замечала, что Эндрю так враждебно настроен по отношению к Джиму? Впрочем, что удивляться, молодая была, глупая… Вдобавок весь мир тогда сосредоточился для меня на Джиме, больше я ни на что не обращала внимания…

– Что ты здесь делаешь? – сухо спросил Джим, переведя взгляд на Эндрю.

– Вот, вернулся домой. Моя сессионная работа пока закончена, поэтому я поспешил в Рокки-Брук, чтобы поскорее увидеть своего молчаливого сынишку. – Эндрю насмешливо прищурился. – А что, ты мне не рад?

– Твой дом не здесь, а во флигеле, – сдержанно напомнил Джим, обнимая за плечи просунувшегося под его руку Ника. Вопрос Эндрю он проигнорировал.

– О, мне трудно с этим согласиться, – усмехнулся Эндрю. – Когда была жива твоя мать, именно здесь был мой дом. Жаль, что она скончалась. При ее жизни я никогда не слышал от тебя подобных слов.

– Поверь, я удерживался от них не из уважения к тебе, – парировал Джим.

После этих слов любой бы смутился, но только не Эндрю.

– Пусть так, но имеет значение лишь то, что было на виду – твое уважительное отношение ко мне.

По лицу Джима скользнуло раздражение – мол, боже правый, кому и что я тут пытаюсь доказать!

– А где Летти? – спросил он. – Она не спешит увидеться с сыном?

Эндрю взглянул на Ника, который плотнее прижался к Джиму.

– Задержалась в Хьюстоне. У нее там родители, ты же знаешь. Но скоро приедет сюда, не волнуйся.

Просто стыд! – сердито подумала Бетси. Он даже не пытается обнять Ника, этот любящий папаша.

– Очень кстати, что здесь вновь появляется Бетси, – как ни в чем не бывало продолжил Эндрю. – Мне будет с кем провести часок-другой, пока Летти станет квохтать вокруг нашего чада.

Услышав эти слова, Бетси вздрогнула, будто ее иглой кольнули. Возмущение взметнулось в ней языком пламени, но не из-за той части фразы, что касалась ее. Она лишь на миг представила, что испытывает сейчас Ник, о котором родной отец упоминает с таким пренебрежением.

Интересно, как в одном человеке могут сочетаться музыкальный талант и подобная низость? – подумала она, покосившись на Эндрю.

В этот момент Джим произнес с напускным сожалением:

– Вынужден разочаровать: тебе не придется проводить время с Бетси.

Правильно, мысленно поддакнула та. Я уже почти здорова, скоро уеду домой.

– В самом деле? – хмыкнул Эндрю. – Интересно, что может этому помешать? Когда-то Бетси нравилось развлекаться со мной. И потом, что это ты решаешь за нее, она и сама способна высказаться.

Развлекаться?

У Бетси даже волосы зашевелились на макушке от негодования. Между ней и Эндрю никогда не было интимных отношений, которые тот подразумевает под развлечениями!

Нужно при первом же удобном случае прояснить этот момент с Эндрю, решила она. Ясно, что ему просто хочется позлить Джима, но я-то здесь при чем? Пусть грызутся без моего участия!

– Ты просто не в курсе, – невозмутимо ответил Джим, глядя на Эндрю. – Кое-что изменилось, причем существенно. Уж поверь, Бетси не станет проводить с тобой время, даже отдавая должное вашим прежним отношениям. Потому что мы с ней собираемся пожениться.

16

Что?!

Бетси заморгала, отчаянно пытаясь понять, почему Джим так говорит.

– Что?! – точно так же воскликнул Эндрю. Правда, не столько удивленно, сколько сердито.

Джим слегка пожал плечами.

– Мы с Бетси объявляем помолвку.

– Что за чушь?! Вы несколько лет шарахались друг от друга как черт от ладана – и вдруг помолвка… Так не бывает!

Уж это верно, с горечью подумала Бетси. И зачем только Джим лжет, ведь все же шито белыми нитками…

В этот момент Джим сказал:

– Называй это хоть чушью, хоть как-нибудь иначе, дело твое, но тебе придется поверить. Впрочем, ничего иного тебе и не останется, когда ты увидишь, как мы идем под венец.

Произнесено это было с такой убедительностью, что Бетси едва сама не поверила в реальность происходящего.

– Но… как же так? – ошеломленно пробормотал Эндрю.

– Ничего сложного, – усмехнулся Джим. – Просто мы любим друг друга. Правда, дорогая?

Мимоходом погладив оставшегося стоять у двери Ника по макушке, он подошел к Бетси, обнял ее за плечи и прикоснулся губами к щеке, из-за чего та замерла изваянием, не в силах даже шелохнуться, не то что заговорить.

Джим ее поцеловал!

Впрочем, выражение его глаз оставалось холодным. Бетси прочла в них предупреждение.

Да, конечно, все это лишь игра…

И тем не менее Бетси еще долго ощущала тепло губ Джима.

– О, все уже в сборе, – раздался голос Томаса.

Опираясь на палку, тот вошел в столовую и остановился, удивленно глядя на присутствующих.

– Привет, старина, – с усмешкой взглянул на него Эндрю. – Не ожидал меня увидеть? Или у тебя вызывает недоумение эта влюбленная пара? – кивнул он на Бетси и Джима. – Ты знаешь, что они помолвлены?

Томас невозмутимо направился к своему месту за столом.

– Здравствуй, Эндрю. С прибытием, – не отвечая на вопрос Эндрю, сказал он.

Поняв, что тут поддержки не дождаться, тот вновь повернулся к Джиму.

– Что-то я не вижу на руке Бетси обручального кольца.

– Какой ты зоркий! Да, пока нет. Потому что срок нашей помолвки еще очень невелик.

– Ах вон оно что, – тонко улыбнулся Эндрю. – И как давно вы помолвлены?

– Со вчерашнего дня. Вернее, с прошлой ночи, – уточнил Джим, глядя на Бетси. На этот раз в его глазах было совсем другое выражение – такого рода, что у нее сладко заныло сердце. – Но решение предложить Бетси руку и сердце я принял несколько дней назад. – Джим повернулся к Эндрю. – Тогда я испытал сильное потрясение, потому что Бетси едва не погибла, и это помогло мне осознать, насколько сильны мои чувства к ней.

Повисла тишина. Томас молча, но с интересом прислушиваясь к разговору, сидел за столом, а Эндрю разглядывал Джима и Бетси. Наконец он саркастически усмехнулся.

– Что ж, постараюсь поверить. Впрочем, что касается малышки Бетси, я не удивляюсь. Ведь она всегда питала слабость к безупречному красавцу Джиму. Верно, золотце? – Эндрю с прищуром взглянул на Бетси. – Прости меня, рыбка, что несколько минут назад я так некстати завел разговор о том, как в свое время твой нынешний жених с позором выгнал тебя из поместья. Разумеется, негоже вспоминать подобные детали ваших отношений накануне свадьбы. Прошу прощения еще раз! А тебя, Джим, поздравляю с удачным выбором. Он в самом деле хорош, уж я-то знаю…

Бетси метнула в Эндрю гневный взгляд. Какая наглость! Неужели он и прежде был настолько злобен, а она не замечала этого?

– Еще вопрос, – сказал тот, явно потешаясь. – Когда свадьба?

Тут, как ни странно, в разговор вступил Томас:

– Как только все будет готово – а это не займет больше месяца, – так сразу устроим свадьбу.

Бетси невольно устремила на Томаса удивленный взгляд.

Неужели он и впрямь поверил всему, о чем здесь идет речь? – промчалось в ее голове. Ведь знает же, каковы наши истинные отношения с Джимом!

Томас бросил на Эндрю пренебрежительный взгляд и добавил:

– А тебе я настоятельно советую больше времени проводить с Ником. Прочти ему сказку после ужина, что ли. Займись своим сыном, раз уж приехал.

Эндрю пожал плечами.

– Хорошо, старина, как скажешь. А ты вели Кейти поставить на стол дополнительный прибор!

Видно было, что, будь его воля, Томас бы велел Эндрю убираться подальше. Он недовольно поджал губы, но потом посмотрел на Джима, который, чуть помедлив, кивнул. Тогда Томас перевел взгляд на Эндрю.

– Будь добр, сходи на кухню и передай это Кейти сам. Я сейчас не в том состоянии, чтобы бегать по дому…

Больше всего на свете Бетси хотела поговорить с Джимом наедине, и после ужина ей это наконец удалось. Способствовал этому сам Джим. Заметив, что Бетси устало выглядит, он предложил проводить ее в спальню. И на этот раз Бетси согласилась.

Пока поднимались по лестнице, она каждой клеточной тела чувствовала близкое присутствие Джима, но одновременно в ее голове вертелись мысли о возмутительном поведении Эндрю.

Вероятно, Джим прочел что-то такое на ее лице, потому что уже в спальне, закрывая дверь, вдруг заметил:

– Видишь, как бывает, когда поставишь кого-то на пьедестал и едва ли не молишься на него, пока не поймешь, что это просто хам и свинья.

Бетси потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что Джим подразумевает Эндрю. Она постоянно упускала из виду, что Джим уверен, будто между ней и Эндрю существовали интимные отношения.

– Понимаю, прежде ты была ослеплена любовью и не замечала многих выходок Эндрю, – продолжил тот. – А сейчас, наверное, удивлена его поведением. Однако секрет прост: Эндрю ревнует.

– Ты думаешь? – задумчиво протянула Бетси.

– Хм, мне это видно невооруженным глазом, – хмыкнул Джим.

Но она больше склонялась к мысли, что Эндрю скорее завидует, чем ревнует. Вероятно, его, записного бабника, терзала мысль, что ему предпочли другого мужчину. Если так, то вкупе с обидой по поводу прервавшейся на самом пике музыкальной карьеры подобные эмоции представляли собой опасную гремучую смесь. Но было еще кое-что, чего Бетси прежде не замечала, но уловила сегодня во время разговора в столовой: похоже, Эндрю слегка побаивается Джима.

Однако не это волновало сейчас Бетси. Пристально взглянув Джиму в глаза, она спросила:

– Объясни, почему ты сказал Эндрю, что мы помолвлены?

Тот мрачно усмехнулся.

– Уж поверь, не из желания насыпать ему соль на рану. Меня заботит Ник, у которого должна быть нормальная семья. Собственно, мною движут те же принципы, что и семь лет назад. Тогда я разрушил твою связь с Эндрю, потому что он был мужем моей матери. Но и сейчас у него есть семья и вытекающие из этого обязательства. Так что я не допущу, чтобы из-за твоего присутствия в этом доме брак Эндрю и Летти оказался бы под угрозой. Любым твоим романтическим бредням будет положен конец, имей это в виду.

Романтическим бредням! Слова-то какие…

– Не понимаю, зачем все так запутывать. Не лучше ли мне было просто уехать домой?

Джим качнул головой.

– Нет. Ведь я сказал: ты не уедешь отсюда, пока не улучшится твое состояние.

– Но я уже гораздо лучше себя…

Договорить Бетси не удалось, ее на полуслове прервал громкий стук в дверь, одновременно с которым раздался голос Эндрю:

– Эй, вы там?! У вас нет Ника?

Бетси и Джим непроизвольно переглянулись. В глазах обоих сквозило возмущение – мол, подобная наглость переходит всякие границы!

– Нет! – громко ответил Джим.

Однако если он полагал, что после этого Эндрю оставит их в покое, то тут же убедился в обратном. Эндрю распахнул дверь и перешагнул порог спальни. В ту же минуту на его физиономии появилась широкая усмешка.

– Ну и ну! Вот уж не думал застать вас так. Что это вы, голубки, до сих пор не в постели? Или ваша любовь носит платонический характер? А может, вы вообще ее выдумали?

После слов Эндрю у Бетси едва не вскипела кровь. Возмущенная подобной развязностью до крайности, она механически отодвинулась от Джима, однако тот успел схватить ее за руку и вплотную притянул к себе. Затем ледяным тоном произнес:

– Когда нам захочется в постель, мы уляжемся, будь спокоен. А сейчас проваливай. Ника здесь нет, и тебе тоже тут нечего делать!

Не говоря больше ни слова, Джим отвернулся от Эндрю, обхватил другой рукой затылок Бетси и склонился над ее лицом. Не успела она опомниться, как их губы слились.

Ах какое это было блаженство! Бетси сразу забыла обо всем на свете – об Эндрю в первую очередь. Перед ее внутренним взором еще мерцали странным обжигающим выражением глаза Джима, вместе с тем она ощущала тепло его губ, и все это действовало на нее таким расслабляющим образом, что оставалось только удивляться.

Словом, этот неожиданный поцелуй потряс Бетси до глубины души, и все же она осознавала, что Эндрю еще не ушел. Даже с закрытыми глазами Бетси чувствовала его присутствие. И понимала, что действия Джим рассчитаны именно на него.

Однако, несмотря на четкое осознание того, что все происходящее насквозь фальшиво, по ее телу словно растеклась пылающая лава. Но это жгучее ощущение было настолько приятным, что его хотелось длить вечно.

Увы, стоило хлопнуть двери, которую Эндрю закрыл за собой, как сказка кончилась. Джим отстранился от Бетси. Это застало ее врасплох, она не была готова к тому, что все так быстро прекратится, поэтому, будто стремясь хоть как-то ослабить разочарование, машинально провела языком по губам. А так как ее взгляд не отрывался от Джима, она заметила в его глазах какое-то непонятное, будоражившее выражение.

– Зачем ты это делаешь?! – вырвалось у нее.

– Чтобы он, – Джим ткнул пальцем в сторону двери, – поверил, что мы действительно помолвлены. И боже тебя упаси уверять его в обратном. Я понимаю, что твоя любовь к нему способна подтолкнуть тебя к…

Тут Бетси не выдержала.

– Нет никакой любви! – воскликнула она с нотками отчаяния в голосе. – И никогда не было. Если ты все понимаешь, то уясни наконец, что я не люблю Эндрю! Слышишь? Не люблю!

Воцарилось молчание. По-прежнему глядя на Джима, Бетси увидела, что он ошеломлен. На его лице застыло выражение человека, который ожидал чего угодно, только не этого.

Затем он вдруг невесело усмехнулся.

– Это ничего не меняет. Я видел, как Эндрю смотрел на тебя: в его взгляде сквозило желание.

Бетси устало вздохнула.

– Ну и что? Желания Эндрю меня не волнуют. – Она принялась легонько потирать ноющий висок. – Я только и жду, как бы уехать отсюда.

– Собственно, зачем тебе возвращаться в Роузвилл? – неожиданно произнес Джим. – У тебя отпуск, дел никаких, вполне можешь побыть здесь до начала школьных занятий.

Бетси не поверила собственным ушам.

– Как, тебе ведь самому не терпится выдворить меня отсюда!

Но Джим лишь двинул плечом.

– У меня сейчас одна цель: не допустить, чтобы ты вновь соединилась с Эндрю, хоть по любви, хоть нет. Тем самым я предотвращу его развод с Летти – эта идея витает в воздухе – и сберегу Нику семью. Мне будет удобнее заниматься всем этим, если и ты, и Эндрю будете у меня на виду. Так что, согласившись остаться здесь, ты окажешь услугу прежде всего Нику.

В словах Джима был свой резон, поэтому, немного подумав, Бетси согласилась. У нее уже не было сил противостоять Джиму. Вдобавок вновь разболелась голова.

– Что ж, хорошо, только помни наш уговор, – быстро произнес Джим. – Отныне ты моя невеста.

– Но лишь на время!

– Разумеется. Ни одна помолвка не длится вечно…

Проснувшись утром, Бетси долго лежала, размышляя над своим незавидным положением. Что за ирония судьбы! Вот сбылось то, о чем она когда-то мечтала – они с Джимом помолвлены, – но все это ненастоящее, делается в расчете на других.

Проанализировав вчерашние события, Бетси пришла к грустному выводу, что ничего не изменилось. Как и прежде, она находится во власти Джима – эмоционально. Из чего следует, что их отношения таят в себе большую опасность для ее душевного спокойствия.

Правда, самому Джиму, похоже, нет до ее чувств абсолютно никакого дела.

Посреди этих размышлений вдруг отворилась дверь и в проем заглянули Ник и Клатчер.

– А, это вы, ребята, – сказала Бетси, медленно садясь на постели. – Заходите.

Первым принял приглашение Клатчер. Ник переступил порог вторым, но к кровати не подошел. Внимательно взглянув на него, Бетси заметила, что он то ли растерян, то ли встревожен, а может, все вместе.

Кажется, этот визит неспроста, промелькнуло в ее голове.

Дальше произошло то, чего Бетси меньше всего ожидала, – Ник заговорил! Правда, не прямо с ней, а при посредничестве Клатчера. Первую фразу он произнес едва слышно и с промежутками между словами:

– Клатчер… спроси ее… они с Джимом правда поженятся?

Пес оглянулся на Ника, но тут же вновь подставил голову под ласкающую руку Бетси.

У нее упало сердце. Бедняжка Ник! Должно быть, всю ночь терзался… Не сказать ли ему правду о помолвке? Нет, нельзя, он еще слишком мал, чтобы разобраться во всей этой путанице. И вообще, Джим заварил эту кашу, пусть теперь сам и расхлебывает!

– Что ты говоришь? – сказала Бетси, глядя на Клатчера. – А, понятно… Да, мы с Джимом поженимся, скажи это Нику. И добавь, что Джим все равно будет его любить.

Повисла пауза. Потом Ник произнес:

– Спроси у нее… она отправит меня в интернат?

– Нет, – твердо ответила Бетси.

Собственно, она и не могла это сделать, потому что у нее не было никаких прав на Ника. Впрочем, как и у Джима. Проблема заключалась в том, что Ник, похоже, уже видел их обоих своей семьей.

– Тогда скажи ей… а если у них появятся свои дети? – В конце фразы голос Ника дрогнул, словно он едва сдержался, чтобы не расплакаться.

Бетси прикусила губу, чувствуя, что у нее самой наворачиваются слезы, потом потрепала Клатчера по ушам.

– Передай Нику, что это ничего не изменит, ведь…

– Что вы тут обсуждаете? – вдруг прозвучало с порога.

17

Вздрогнув от неожиданности, Бетси подняла голову и увидела Джима. Тот смотрел на Ника, тщетно стараясь скрыть удивление.

– Клатчер опасается, что после нашей свадьбы мы отошлем Ника в интернат, – многозначительно и одновременно сердито пояснила Бетси. Видишь, чего ты добился? – хотелось добавить ей, но она сдержалась.

– Клатчер? – вскинул Джим бровь. – Ах да, понимаю… Но почему он так думает?

Ник повернулся к нему.

– Так мне вчера сказал Эндрю.

Мерзавец, манипулирует собственным ребенком, только бы насолить другим! – гневно подумала Бетси.

При этом она все же мимоходом отметила про себя тот факт, что к Джиму Ник обращается прямо.

Глаза Джима угрожающе блеснули, но заговорил он мягко:

– Послушай меня, парень. Этот дом мой, а не твоего папы, поэтому решение, кто будет здесь жить, остается за мной. Так вот, я даю слово, что для тебя тут всегда найдется место.

Неожиданно он шагнул к кровати, сел рядом с Бетси и обнял ее за плечи. Затем поманил Ника. Тот с готовностью устроился по другую сторону и даже прижался к Джиму.

Так они сидели некоторое время, будто настоящая семья, потом Джим сказал:

– Если родители разрешат тебе, можешь жить у нас, мы с Бетси возражать не станем. Правда, Бетси?

Что она могла сказать на это? Джим брал на себя немалую ответственность, но раз уж он счел подобное возможным, ей оставалось только поддержать его.

– Конечно, – улыбнулась она. Потом спросила: – Ты не хочешь в интернат?

Бетси надеялась, воспользовавшись моментом, попытаться сделать так, чтобы Ник заговорил и с ней, но не тут-то было. В его глазах мгновенно возникло отсутствующее выражение. Он словно спрятался в себя, как улитка в раковину.

Однако Бетси не растерялась:

– Джим, пожалуйста, передай Нику, что, если он хочет учиться в обыкновенной школе, а не в интернате и каждый день возвращаться домой, ему придется научиться разговаривать не только с Клатчером и с тобой, но и со всеми остальными.

Джим на мгновение крепче прижал Ника к себе.

– Понимаешь? Если начнешь разговаривать, Эндрю не отправит тебя в интернат.

Ник молча смотрел на него.

– Ведь это нетрудно, – продолжил Джим. – Со мной же ты разговариваешь, и ничего… И потом, когда-то ты со всеми разговаривал, когда был маленький, забыл? А сейчас просто нужно все вспомнить. Это не так трудно, поверь.

– И Эндрю… не отправит меня в интернат? – с запинкой произнес Ник, глядя на одного Джима.

– У него не будет оснований, ведь ты вполне сможешь учиться в обычной школе. Возможно, в той, где работает Бетси. Ведь она учительница.

В следующий момент Бетси вздрогнула, потому что Ник, впервые за все время их знакомства, посмотрел ей прямо в глаза.

Но продолжалось это лишь мгновение. Затем он перевел взгляд на Джима.

– А что будет, когда у вас появятся дети?

Повисла очередная пауза, во время которой Бетси почудилось, что Джим чуть сильнее стиснул ее плечи. Возможно, это была лишь игра воображения, но в том, что при упоминании о детях ее сердце застучало быстрее, сомневаться не приходилось.

Дети Джима… О, Бетси была бы счастлива родить ему ребенка! Даже сейчас она улыбнулась, но тут же стерла с лица мечтательное выражение, напомнив себе о необходимости скрывать свои эмоции.

– Когда появятся дети… – Глядя на Ника, Джим на минутку задумался. – Наверное, они с тобой подружатся. Ты поможешь им обследовать окрестности поместья. А также объяснишь, почему следует соблюдать особую осторожность возле расселины Рокки-Брук, да?

Чуть помедлив, Ник кивнул.

– Вот и молодец. – Джим взглянул на вертевшегося у двери Клатчера. – А сейчас выведи своего приятеля погулять, ладно?

Вновь кивнув, Ник направился к выходу. Через минуту их с Клатчером и след простыл.

Немного помолчав, Бетси спросила с некоторой напряженностью в голосе:

– Ты… что-то хотел здесь? – Одновременно она осторожно попыталась высвободиться из объятий Джима. – Если нет, то… тебе лучше уйти, мне нужно одеться.

– Я хотел предупредить, что ненадолго съезжу в Роузвилл, мне нужно купить бумагу для принтера и компакт-диски для записи данных. А еще я хотел… – он резко притянул к себе почти выскользнувшую из-под его руки Бетси, – вот этого! – Джим наклонился и прильнул к ее губам.

Все произошло так быстро, что Бетси не успела опомниться. А потом уже было поздно – она оказалась в полной власти Джима.

Примерно в середине пьянящего поцелуя Бетси почувствовала, что Джим спускает с ее плеч бретельки ночной сорочки. В следующее мгновение его ладонь сжала ее обнажившуюся грудь. И Бетси услышала сдавленный стон удовольствия. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он родился в ее собственном горле.

И тут Бетси охватила паника. Похоже, Джим полностью покорил ее! То, что между ними происходит, всего лишь игра, а она, на минуту забывшись, стала воспринимать все всерьез…

Когда эта мысль вспыхнула в затуманенном страстью мозгу Бетси, она до того испугалась, что у нее хватило сил оттолкнуть Джима. Вернее, отодвинуть фута на полтора. Он сразу же попытался вновь притянуть ее к себе, но она уперлась ладонями в его грудь, в эту напряженную минуту даже забыв, что ее собственная обнажена и открыта любому нескромному взгляду…

И надо же было случиться, что именно в этот момент появился Эндрю! Вот уж действительно у кого нюх на двусмысленные ситуации!

– Боже правый, что делается! – прозвучал его насмешливый голос. – Вас, голубки, не узнать. То дичились друг друга, а то вдруг такая знойная страсть! Уж не силком ли ты вздумал взять свою невесту, а, дружище?

– Какого дьявола ты врываешься?! – крикнул Джим, устремив на Эндрю испепеляющий взгляд. – И вообще, зачем шатаешься здесь, проваливай в свой флигель!

Не успел он договорить, как Бетси с тихим возгласом притянула его к себе и даже обняла, только бы Эндрю не заметил, в каком она виде.

Но она поздно спохватилась, тот успел скользнуть взглядом по ее обнаженной груди и расплылся в скабрезной усмешке.

– Не нужно на меня кричать, я очень вежливо постучал, прежде чем войти, не моя вина, что вы тут словно оглохли. Впрочем, понятно: до свадьбы еще далеко, а желания бурлят, не дают покоя, сводят с ума…

– Это ты не даешь нам покоя, – процедил Джим. – Шпионишь, подкрадываешься, вынюхиваешь… Знаешь, что бы я сейчас с удовольствием сделал? Вздул бы тебя хорошенько!

Он даже попытался встать, однако Бетси вновь поспешно притянула его обратно.

Эндрю рассмеялся.

– Видишь, что происходит? Вы еще не оформили отношения официально, а малышка Бетси уже шагу не дает тебе ступить! Что же будет потом? Полный контроль? По-моему, все это весьма примечательно. Тебе грозит роль подкаблучника, дорогой мой.

– Не твоя забота, – огрызнулся тот. – Разве у тебя своих дел нет, что ты суешь нос в чужие? С Ником бы пообщался, сын все-таки. Или взял бы барабанные палочки да размялся за барабанами, иначе пригласят тебя в какую-нибудь стоящую команду, а ты не в форме, вот смеху будет. Так что, вместо того чтобы подглядывать, лучше бы позанимался на своем инструменте, музыкант!

Джим знал, как больнее всего ужалить Эндрю. Тот даже в лице переменился, услышав намек на его якобы профессиональное несоответствие. Весь его сарказм будто рукой сняло.

– За мою форму не беспокойся! – прошипел он, берясь за ручку двери. – Я хоть сию минуту готов работать. А шпионить за тобой мне ни к чему, я у твоей невесты был первым, поэтому все ее прелести знаю лучше тебя!

Выскочив в коридор, Эндрю с треском захлопнул за собой дверь.

– Зачем ты остановила меня, я бы с удовольствием намял ему физиономию! – все еще горячась, воскликнул Джим. Затем под воздействием какой-то мысли пристально взглянул на Бетси. – Или ты сознательно защищала Эндрю?

– Зачем мне его защищать? – в свою очередь спросила та.

– Ну… все-таки он твой бывший любовник… – Джим произнес это с большой неохотой, сквозь зубы.

Боже правый, как с ним трудно! – промчалось в мозгу Бетси.

– Просто я не хотела, чтобы Эндрю видел меня полураздетой, – пояснила она, отводя взгляд. Точно так же она предпочла бы, чтобы ее грудь не видел сам Джим, но тут уж, к сожалению, ничего поделать было нельзя.

Отстранившись, Бетси поспешно натянула на плечи бретельки ночной сорочки, затем украдкой взглянула на Джима и прикусила губу: так и есть, он смотрит куда не следует.

– Думаю, тебе лучше уйти, – тихо обронила она. – Я должна переодеться. И потом, ты, кажется, собирался куда-то ехать…

Он медленно провел ладонью по лицу, словно прогоняя наваждение.

– Да, ты права, так будет лучше. Мне действительно следует уйти, иначе…

Не договорив, Джим встал, направился к двери и скрылся за ней, лишь на миг задержавшись на пороге, чтобы напоследок взглянуть на Бетси.

Хоть она и сказала Джиму, что хочет переодеться, но на самом деле после его ухода приняла лекарство и вновь легла в постель. Из-за всего, что только что произошло между ними, а также из-за грубого вмешательства Эндрю ей стало хуже. В ушах стоял гул, в висках словно стучали звонкие молоточки, к тому же накатила такая слабость, что даже сидеть было трудно.

Хотя Бетси и хорохорилась перед Джимом, уверяя, что в любой момент готова уехать домой, сама-то она знала, как еще неважно себя чувствует.

Пролежав некоторое время с закрытыми глазами и несколько раз прокрутив в голове воспоминания о последних событиях, Бетси не заметила, как уснула.

Когда она проснулась второй раз за нынешний день, часы показывали начало двенадцатого.

Решив, что все-таки не хочет лежать в постели до самого ужина, Бетси встала, привела себя в порядок и переоделась в джинсы и белую футболку с рисунком на груди. Завтрак она пропустила, но это не имело значения, потому что аппетита у нее не было. Зато хотелось проведать Томаса, узнать, как себя чувствует он.

Бетси шла по коридору, заглядывая во все помещения, где мог находиться Томас. Когда она приблизилась к гостиной, сзади раздался голос Эндрю:

– Бетси! Тебя-то мне и нужно…

Она обернулась.

– Ты снова вертишься здесь? Почему бы тебе не удалиться во флигель и не раздражать своим присутствием окружающих?

– Джима, ты хотела сказать? – усмехнулся Эндрю. Держался он так, будто утром ничего особенного не произошло.

Бетси смерила его взглядом.

– Угадал. Не понимаю, почему бы тебе не оставить его в покое?

– А почему бы, наоборот, немного не позлить? Тем более теперь, пока вы не женаты. У меня сейчас много свободного времени, так почему бы не позабавиться? Например, кое о чем напомнить твоему драгоценному Джиму. Думаю, ему трудно переварить тот факт, что я был твоим первым любовником.

Бетси гневно сжала кулаки.

– Ты прекрасно знаешь, что между нами никогда ничего не было!

– Верно, – невозмутимо кивнул Эндрю. – Но Джим уверен в обратном. И наверняка сгорает от желания узнать подробности. Вот я и поведаю ему, как в свое время лишил тебя невинности.

Бетси не поверила собственным ушам.

– Ты сбрендил?! Это наглая ложь!

– Которую Джим с готовностью проглотит, – подхватил Эндрю. – А ты ее ничем не сможешь опровергнуть!

Ошибаешься, подумала Бетси. У меня есть одно доказательство, причем очень веское.

– Послушай, зачем ты это делаешь? – тихо спросила она. – Пытаешься расстроить нашу помолвку? Или тебе нравится меня мучить?

– Тебя? – Эндрю рассмеялся. – Прости, малышка, но ты здесь ни при чем. Я хочу досадить Джиму, единственному сыну моей бывшей супруги. Знаешь, мне повезло, что Джим собрался жениться именно на тебе, ведь он до сих пор уверен, что мы были любовниками.

– Но что такого он тебе сделал?! – изумленно воскликнула Бетси.

Эндрю дернул плечом.

– Ничего. Впрочем, сейчас он меня раздражает тем, что пытается сохранить мой брак.

– Ради Ника, – многозначительно заметила Бетси.

В ответ на это Эндрю язвительно произнес:

– Что ж, если его так волнует мой сын, мог бы выделить мне ежемесячное пособие на нужды семьи. Знает ведь, что я перебиваюсь случайными заработками.

Бетси изумленно заморгала.

– Ты полагаешь, что Джим обязан содержать твою семью?

– Почему бы и нет? Финансовое положение ему позволяет. К тому же он получил в наследство все имущество моей жены.

– Которая была его матерью, – напомнила Бетси.

А ведь Джим прав, подумала она. Эндрю действительно ему завидует. И это чувство толкает его на совершение подлостей.

– Ему она приходилась матерью, мне женой, – кивнул Эндрю. – Поэтому, с моей точки зрения, мы с Джимом имеем равные права на наследство. Тем не менее завещание почему-то было составлено в его пользу!

– Что ж поделаешь, ты не сможешь это изменить.

– К сожалению, мой адвокат сказал мне то же самое, – проворчал Эндрю. – Зато я обрел возможность хорошенько отомстить Джиму! И предоставил мне ее он сам – решив жениться на тебе. Теперь я способен лишить его покоя до конца дней.

– Каким образом? – с тревогой спросила Бетси.

– Очень просто. Всякий раз, занимаясь с тобой любовью, Джим будет думать о том, каково тебе было делать то же самое со мной! Разумеется, он не скажет об этом ни слова, но сама мысль будет подтачивать его душу и сердце. Так он и узнает, что испытывает человек, лишенный всего, на что надеялся. – Затем, видимо заметив, как Бетси переменилась в лице, Эндрю произнес совсем другим тоном: – Что-то наш разговор потек не в том направлении, я ведь совсем о другом хотел с тобой посоветоваться.

Бетси в этот момент собиралась повернуться и уйти, но последняя фраза Эндрю заинтриговала ее.

– Посоветоваться? О чем?

– О будущем Ника. Ты ведь учительница, знакома с детской психологией, так, может, подскажешь что-то дельное.

Бетси замялась. Продолжать беседу с Эндрю не хотелось, однако ради Ника можно было пожертвовать своими желаниями.

– Хорошо, но…

– Только давай зайдем куда-нибудь, – быстро произнес Эндрю. – Вот хоть в гостиную. Не стоять же в коридоре…

18

Он распахнул дверь, пропустив Бетси вперед.

– Присаживайся и давай поговорим спокойно.

Убедившись в серьезности его намерений, Бетси опустилась на диван. Она несколько напряглась, когда, пройдясь по комнате, Эндрю сел на тот же диван, правда на другой конец, но через минуту успокоилась, услышав:

– Возможно, тебя удивит, но меня действительно беспокоит будущее Ника.

– Хм, здесь, наоборот, всем кажется, что ты безразличен к своему сыну.

– Знаю, – кивнул Эндрю. – Тем не менее мне бы хотелось как-то уладить эту проблему. Раз и навсегда.

Какую проблему? – промелькнуло в мозгу Бетси. Сам факт существования ребенка?

– Насколько я понимаю, у тебя появились какие-то мысли на этот счет? – осторожно произнесла она.

Эндрю усмехнулся.

– Они меня и не покидали. Летти вбила себе в голову, что Ник должен находиться с нами, даже если я уезжаю куда-нибудь, когда подворачивается очередная временная работа. Все это очень обременительно. Вдобавок мои коллеги-музыканты бывают недовольны, что во время звукозаписи в студии под ногами вертится ребенок.

Все ясно, хмуро подумала Бетси. Не проблемы Ника ты хочешь решить, а свои собственные.

– Не понимаю, почему бы Летти не сидеть с Ником дома, вместо того чтобы всюду таскаться за мной! – тем временем с раздражением произнес Эндрю. – Если бы она занялась ребенком, это избавило бы меня от головной боли.

– Летти любит тебя, – сказала Бетси.

– Вот и сделала бы то, о чем я ее давно прошу. Так нет, ей втемяшилось, что она должна постоянно быть со мной! Отсюда и все проблемы…

Бетси прекрасно знала, что, отправляясь в очередную поездку с Эндрю, Летти пытается помешать ему связываться с девицами, которыми всегда окружены музыканты. При этом Ник всегда находился для нее на втором плане. Главное – Эндрю!

– Какой же выход ты видишь из подобной ситуации? – спросила она.

– Пока никакого, – вздохнул Эндрю. – Хотя сейчас ситуация сложна как никогда, ведь Ника пора определять в школу. – Немного помолчав, он добавил: – Томас предлагает отправить его в интернат. Он, видите ли, печется о Джиме! Сокрушается, что мы с Летти бросили ребенка на его любимца! Вот я и хочу узнать твое мнение, стоит ли мне прислушаться к совету старика.

– Но при чем здесь я? У тебя есть жена, с ней тебе и следует советоваться.

– С Летти? – Эндрю махнул рукой. – Бесполезно. Она не желает разыгрывать из себя любящую мамашу и имеет на это право. А я никогда и не собирался становиться отцом. Для меня важнее музыкальной карьеры ничего нет. Так что советоваться мне с Летти сложно.

Бетси ошеломило столь откровенное признание, но она постаралась не подать виду. Просто исподтишка бросила на Эндрю взгляд, и ей очень не понравилось увиденное. Поэтому, встав с дивана, она твердо произнесла:

– Как бы то ни было, Ник твой сын. Поэтому на тебе лежит ответственность за его судьбу. А если тебя и впрямь интересует мое мнение, скажу, что, наверное, пребывание в интернате было бы для Ника лучшим вариантом, чем жизнь с такими родителями, как ты и Летти.

Сочтя, что к сказанному добавить больше нечего, Бетси направилась к выходу, но вскочивший на ноги Эндрю перехватил ее, повернув лицом к себе.

– Куда же ты?! Постой! Я еще не все тебе сказал… Мне нужно, чтобы ты поняла… и простила…

Бетси удивленно взглянула на него. За что он хочет просить прощения? Может, за ту давнюю историю, которая исковеркала всю ее жизнь? Но Эндрю не тот человек, которого интересует кто-то, кроме него самого. Откуда вдруг такая перемена?

Пока Бетси смотрела на Эндрю, в его глазах промелькнуло выражение, еще менее понятное, чем только что произнесенные им слова. И пока она ломала голову над новой загадкой, Эндрю с несколько искусственным волнением в голосе добавил:

– Умоляю, не уходи! Нам следует наконец объясниться… – В следующую минуту он склонился над Бетси, собираясь ее поцеловать.

Разумеется, этого она допустить не могла, поэтому просто оттолкнула Эндрю, вновь повернулась к выходу… и вздрогнула от неожиданности: в коридоре, напротив распахнутой двери гостиной, стоял Джим.

– Ой, – растерянно заморгала Бетси, – ты уже вернулся?

Он молча смотрел на нее.

В первый момент Бетси еще не осознала сути происходящего, она сообразила, что к чему, только тогда, когда стоявший за ее спиной Эндрю немного фальшиво воскликнул:

– Ох, что же это! Ради бога, Джим, только не пойми все неправильно! Мы с Бетси занимались совсем не тем, что могло тебе показаться. Между нами происходила вполне невинная беседа. Сам понимаешь, в некотором смысле нас объединяет общее прошлое. Как говорится, нам есть что вспомнить, ну и все такое…

Бетси не поверила собственным ушам. Что за чушь? Зачем Эндрю это говорит? Неужели его основной целью является расстройство предстоящей свадьбы? Ведь он не знает, что помолвка ненастоящая…

С тревогой взглянув на Джима, она неуверенно произнесла:

– На самом деле Эндрю хотел узнать мое мнение относительно того, стоит ли отправлять Ника в интернат…

Окончание фразы завяло на губах Бетси, потому что, не дослушав, Джим повернулся и зашагал прочь.

– Не трудись, малышка, – злорадно усмехнулся Эндрю. – Его бесполезно убеждать, он все равно останется при своем мнении. Не зря ведь говорится: лучше один раз увидеть, чем сто услышать. А Джим сейчас увидел достаточно, чтобы сделать определенные выводы, так что никакие объяснения его не убедят. – Обогнув Бетси, он направился в коридор. – Все, удаляюсь в свой флигель. Если заскучаешь, приходи, найдем, чем заняться!

Совершенно сбитая с толку разыгранным Эндрю спектаклем, а также реакцией Джима, Бетси вернулась в свою комнату в подавленном настроении. Больше всего ей сейчас хотелось немного полежать, что она и сделала, растянувшись на кровати прямо в джинсах и футболке.

Мысли Бетси смешались. Если бы кто-нибудь спросил ее, что она намерена делать дальше, она бы честно ответила – не знаю. Она совершенно не представляла, какой окажется ее предстоящая встреча с Джимом. По расчетам Бетси, произойти это должно было вечером, когда все соберутся к ужину – в том числе Эндрю, которому, как говорится, наглости не занимать.

Бетси рисовала в воображении картину того, как войдет в столовую, как встретится взглядом с Джимом… и все, на этом полет фантазии прекращался. Потому что весь жизненный опыт Бетси не мог дать подсказки, как следует вести себя в подобной – насквозь ложной – ситуации.

Незаметно наступил вечер, а она по-прежнему продолжала ломать голову над проблемой выбора линии поведения. Прекратила только тогда, когда в дверь постучали.

Это мог быть кто угодно, например Эндрю – с него станется, – поэтому Бетси крикнула: «Минутку!», поднялась с постели и только затем сказала:

– Можно войти.

Посетителем оказался Джим.

– Ты! – воскликнула Бетси таким тоном, будто перед ней возникло привидение.

От волнения ее бросило в жар, потом в холод, затем она вновь словно вспыхнула пламенем.

– Да, это я, – сухо произнес Джим. – А ты кого ожидала увидеть?

Тут, вспомнив, что лучшая защита – это нападение, Бетси зачастила:

– Послушай, я понимаю, что ты подумал, застав меня с Эндрю в гостиной, но, честное слово, мы действительно говорили о Нике!

К сожалению, сильное волнение помешало Бетси придать своим словам убедительность, она сама это почувствовала.

Джим нахмурился.

– Не будем об этом. Я зашел для того, чтобы мы вместе спустились к ужину. Кроме того, хочу кое о чем предупредить тебя.

Сердце Бетси забилось быстрее.

– Да?

– Мне нужно, чтобы Эндрю, едва взглянув на тебя, сразу понял, что ты только о том и думаешь, как бы поскорее кончился ужин и мы с тобой вновь оказались наедине и возобновили прерванные ласки. Понимаешь? Я хочу, чтобы у Эндрю не осталось сомнений в том, что ты намерена всю ночь провести в моих объятиях, как прежде бывало не раз!

Эта тирада была произнесена с такой горячностью, что Бетси только рот разинула. Тем временем Джим добавил:

– Мы должны играть роль влюбленных убедительно. Не забывай, помолвка объявлена, из этого и следует исходить. Впрочем, во всем этом нет ничего сложного. Несмотря ни на что, физически мы неплохо сочетаемся, а?

– Нет! – испуганно воскликнула Бетси, ощущая во всем теле мелкую дрожь.

– Нет? – Джим мрачно усмехнулся. – Тебе нужны доказательства?

О, Бетси знала, что он имеет в виду! То самое, чего она так страстно желала и чего боялась как огня.

В следующее мгновение она поняла, что это сейчас произойдет: Джим подошел к ней и взял за плечи. Ей бы следовало отодвинуться, и она бы непременно сделала это… если бы уже не находилась в полной власти Джима.

Тот продолжал медленно наклоняться, пока наконец не коснулся ее губ.

И тут ее ожидал сюрприз. Это был совсем не такой поцелуй, которого она ожидала, – деловитый и уравновешенный, имеющий целью еще раз подчеркнуть пресловутое мужское превосходство. Нет, сейчас произошло нечто противоположное. Джим крепко стиснул плечи Бетси и принялся целовать ее с какой-то лихорадочной, безумной страстью, которую даже трудно было в нем предположить. Поэтому неудивительно, что Бетси тоже заразилась этой внезапной вспышкой страсти. И откликнулась на нее каждой клеточкой тела и всеми фибрами души. В какой-то момент ей стало безразлично, что она выдала себя, что теперь Джим получил дополнительное подтверждение теории существования между ними физического влечения. Ей лишь хотелось, чтобы поцелуй продолжался как можно дольше…

Но в конце концов Джим с неохотой оторвался от ее губ.

– Я мог бы прямо сейчас заняться с тобой любовью и заставить навсегда забыть Эндрю! – хрипло вырвалось у него. – И не сделаю этого лишь по одной причине: наверняка все уже собрались в столовой и ждут только нас, чтобы начать ужин. Так что идем вниз, дорогая!

Бетси была настолько захвачена своими ощущениями, что даже не заметила, как они спустились в холл. Здесь Джим обнял ее за талию и повел по коридору. Так они и вошли в столовую, где Бетси ждал второй сюрприз – за обеденным столом появилась новая персона. И хотя Бетси никогда не видела ее, а лишь знала понаслышке, тем не менее сразу поняла, кто это.

Это была Летти.

Она сидела рядом с Эндрю с усталым и недовольным выражением лица. Впрочем, и того, похоже, не особенно обрадовало прибытие супруги. То же самое относилось и к Нику – с единственным отличием: у него был совсем уж пасмурный вид.

Взгляд, которым Летти окинула Бетси, нельзя было охарактеризовать ни как любезный, ни приветливый.

– Томас сказал, вас можно поздравить, – произнесла она, обращаясь к одному только Джиму. – Вот уж повеселимся на вашей свадьбе.

Более уныло обе эти фразы не удалось бы произнести даже профессиональной плакальщице.

– Благодарю за поздравления, – сдержанно ответил Джим, помогая Бетси сесть за стол и устраиваясь с ней по соседству.

– Повеселимся, если только мне не подвернется возможность заработать, – с плохо скрываемым раздражением заметил Эндрю. – В этом случае извини, приятель, придется пропустить торжество. К сожалению, я не так богат, как ты, поэтому не могу упустить деньги, которые сами плывут в руки. – Он насмешливо посмотрел на Бетси, затем перевел взгляд на Джима. – Знаю, вас, голубков, очень огорчит наше отсутствие на вашей свадьбе, но есть и хорошая новость: Летти навела кое-какие справки в Хьюстоне, благодаря чему ей практически удалось устроить Ника в специализированный интернат для детей с проблемами общения. Так что, дружище, скоро одной проблемой для тебя будет меньше.

Этот разговор – последняя фраза особенно – отрезвил Бетси. Покосившись на понуро ковырявшего вилкой салат Ника, она с некоторой горячностью произнесла:

– Напрасно ты так говоришь! Джим никогда не воспринимал Ника как…

Договорить ей не пришлось, потому что в столовой неожиданно раздалась трель мобильного телефона. Эндрю вынул его из кармана джинсов, посмотрел на дисплей и поспешно встал из-за стола.

– Да, Майк, слушаю! – произнес он, остановившись у окна. – Да, я, кто ж еще… Что? Ты не шутишь? – Заметно переменившись в лице, Эндрю машинально потер пальцами лоб. Несколько мгновений послушав собеседника, он взволнованно спросил: – Мои? Хм… Меня? Что, правда? И когда же? – Короткая пауза, затем Эндрю словно взорвался: – Что ты спрашиваешь! Когда угодно! Хоть сию минуту… Сколько-сколько? – Он присвистнул. – Вот это да… Я даже не мечтал… Согласен, будет тебе премия вдобавок к обычным десяти процентам, дай только контракт подписать! Да, хорошо, завтра выезжаю…

Все, кто находился в столовой, включая Клатчера, неотрывно наблюдали за Эндрю. Он же, сунув телефон обратно в карман, некоторое время стоял с невидящим взглядом, потом повернулся к Летти.

– Все! Конец моим мытарствам! Скоро я снова буду богат и знаменит.

– Что случилось? – побелевшими от волнения губами спросила та.

Эндрю рассмеялся.

– Чудо! Я вытащил счастливый билет… Меня приглашают работать в джаз-банд Фила Кобейна! – Он обвел всех взглядом. – Способны вы это себе представить? Я буду играть с самим Филом Кобейном!

– Это твой агент тебе сказал? – спросил Джим.

– Да! Майк узнал, что Стиви Уэйн, прежний барабанщик Фила, которому сейчас лет шестьдесят пять, отошел от дел. Ну, Майк не будь дураком отправил Филу мою демонстрационную запись. И тот сразу меня взял! Даже без предварительного прослушивания! Осталось уладить формальности. – Эндрю вновь повернулся к Летти. – Надо же, все одно к одному… С интернатом уладилось, с работой тоже. Идем укладывать вещи! Завтра выезжаем в Хьюстон, там сдадим Ника в интернат, потом отправимся в Чикаго. – Он провел ладонью по лицу. – Боже мой, я будто во сне…

Повернувшись к Джиму, Бетси увидела, что тот смотрит на Ника. Взгляд Томаса был устремлен в том же направлении.

Ник, бледный как мел, сидел, глядя в тарелку, и его губы дрожали.

У Бетси болезненно сжалось сердце.

– Дорогой, – вдруг неуверенно произнесла Летти, – до начала занятий в интернате еще много времени. Не лучше ли нам пока взять Ника с собой, а потом…

Эндрю метнул в нее взгляд.

– Нет! С собой мы больше Ника брать не будем! Здесь он тоже не останется. Ведь я объяснил тебе, что Джим не может вечно изображать для него папашу. Тем более что не за горами тот день, когда у него родится собственный ребенок. И потом, теперь уже не одному Джиму решать, оставаться Нику в поместье или нет, ведь здесь появилась невеста! – Он многозначительно взглянул на Бетси.

– Что касается меня, то я абсолютно не против, если Ник останется в Рокки-Брук, – быстро произнесла та.

Все повернулись к ней. Ее же в эту минуту интересовал только Джим… который едва заметно, но явно одобрительно кивнул. При этом в глубине его глаз появилось какое-то странное выражение.

– Вот видишь, дорогой, все улаживается, – облегченно вздохнула Летти. – Бетси согласна присмотреть за Ником и…

– Еще не высказался Джим, – сухо напомнил Эндрю.

Тот смерил его презрительным взглядом, затем медленно и отчетливо произнес:

– Разумеется, я не против пребывания Ника в моем доме.

Эндрю пожал плечами.

– Все это чушь. Ника не возьмут в обычную школу, он ни с кем не общается.

– Неправда! – воскликнула Бетси. – Ник прекрасно все понимает, у него адекватные реакции, и скоро он начнет со всеми разговаривать. – Она с ободряющей улыбкой повернулась к Нику. – Правильно я сказала?

В столовой воцарилась тишина. Оказавшийся в центре всеобщего внимания Ник побледнел еще больше.

– Посмотри на меня, Ник, – негромко и подчеркнуто спокойно произнесла Бетси. – Как, по-твоему, правильно я сказала?

Ник покосился на Клатчера, словно усматривая в нем спасительную соломинку, ведь до сих пор тот служил ему своеобразным посредником… Но только не сейчас.

Судорожно глотнув воздух, Ник опустил взгляд, потом все же поднял его на Бетси и наконец с усилием шепнул:

– Да…

– Вот видите! – радостно воскликнула та. – Что я говорила! Ник молодец, у него все получится! Слышишь, Ник? Ты молодчина!

Она даже не заметила, что по ее щекам катятся слезы…

Все давно разошлись – Ник и Томас по своим комнатам, Эндрю и Летти во флигель, – только Джим и Бетси остались в столовой за чашками кофе.

– Спасибо за то, что ты сказала Эндрю и Летти, – произнес Джим, нарушив тишину. – И за то, что добилась ответа от Ника. Очень удачно это у тебя получилось. Если бы Ник как обычно промолчал, Летти сейчас уже собирала бы его в дорогу. Ведь главное для нее – не злить Эндрю.

– Он тебя ненавидит, – сказала Бетси, помешивая ложечкой кофе.

– Эндрю? – хмыкнул Джим. – Это мне известно. – Затем, без всякой видимой логики, он вдруг спросил: – А ты? Как относишься ко мне ты, только по-настоящему?

Бетси вздрогнула. Похоже, для нее наступил точно такой же момент, как недавно для Ника. Она может промолчать – ведь у нее есть это право, – и все останется как было. Но, если скажет правду, ее жизнь, возможно, изменится.

Бедняга Ник, промелькнуло в ее мозгу. Сегодня ему пришлось сделать над собой усилие, которое не под силу иному взрослому…

Она повернулась к Джиму и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я люблю тебя.

Похоже, он тоже вздрогнул. Затем нервно сплел пальцы.

– Ты… уверена?

Бетси невесело рассмеялась.

– Я была уверена в этом еще семь лет назад, когда поддалась на уловку Эндрю и подтвердила всю ложь, которую он тебе рассказал. Если хочешь знать, у меня никогда не было свиданий с ним… и вообще никаких отношений.

– Но Эндрю утверждает, что был твоим первым мужчиной, – взволнованно произнес Джим. И тут же нахмурился. – Впрочем…

– Вот именно – впрочем, – кивнула Бетси. – Эндрю может сказать что угодно. В данном случае он уверен, что его никто не выведет на чистую воду. – Она вздохнула. – Но Эндрю ошибается. У меня есть одно доказательство, которому очень сложно что-либо противопоставить. Дело в том… – на миг умолкнув, Бетси провела языком по губам, – что у меня еще не было мужчины.

– Как, до сих пор?! – вырвалось у Джима. Затем он опустил взгляд. – Прости… Но почему?

– Потому что для меня существует лишь один мужчина – ты, – просто ответила Бетси.

Джим порывисто встал, шагнул к ней и поднял на ноги.

– Ах, Бетси, что же ты делаешь?! Оставим пока прошлое, но почему ты сейчас не сказала мне, что не любишь Эндрю?

Она покачала головой.

– Я говорила, наверное, сотню раз, но ты меня не слышал. Впрочем, какая разница. Это ничего не значит…

– Ничего не значит?! – воскликнул Джим. – Ничего не… Боже правый, да это меняет все! Пусть я не слышал тебя, но ты тоже ничего не видишь!

– Чего именно? – осторожно спросила Бетси.

– Всего! Неужели ты до сих пор не поняла, что я давно уже схожу по тебе с ума? Это началось много лет назад и длится по сей день. А Эндрю из зависти пытался разлучить нас, теперь я это понимаю. Ему-то прекрасно известно, каковы мои чувства к тебе. Этот мерзавец удивительно прозорлив!

Бетси слушала его не дыша.

– Ты в самом деле… то есть я хотела сказать, ты не преувеличиваешь? Действительно любил меня все эти годы?

Джим порывисто прижал ее к груди.

– Солнышко, у меня не хватит слов, чтобы рассказать, как я терзался, зная, что ты влюблена в Эндрю! Возможно, если бы я сразу решился сказать тебе о своих чувствах, все было бы иначе, но…

– Что? – шепнула Бетси, будто утратив голос от волнения.

– Ты тогда еще была совсем юной, и я решил, что тебе не под силу выдержать настоящую взрослую любовь. Мне казалось, нужно немного подождать, а уж потом… – Джим прерывисто вздохнул. – И тут вступил в игру Эндрю. Подумать только, он вертел нами обоими как хотел! Меня заставил поверить, что у тебя с ним роман, ведь ему было известно, какую боль причинит мне это известие. А тебе наврал, что я влюблен в дочку мэра. Мы с ней действительно встречались раза два, но на том все и кончилось…

Бетси на миг зажмурилась.

– Невероятно… Неужели это правда? Я была уверена, что ты ненавидишь меня, а выходит…

– Я тебя люблю, – грустно улыбнулся Джим. – Думаешь, я из-за Эндрю выдумал нашу помолвку? На самом деле мне хотелось привязать тебя к себе, да так, чтобы все об этом знали. А еще я надеялся заставить тебя понять, что способен дать нечто большее, нежели Эндрю.

– Что же это? – тихо спросила Бетси.

Джим взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по нижней губе.

– Моя жизнь. А еще семья, крепкий дом, надежный тыл, дети… Хочешь всего этого?

В глазах Бетси задрожали слезы.

– Да.

– Значит, ты станешь моей женой?

Она шмыгнула носом.

– Придется. Ведь мы объявили помолвку!

– Правильно, солнышко. Какая ты у меня умница! Дай поцелую тебя за это…

Бетси приоткрыла губы, Джим наклонился к ней, и они слились в бесконечном поцелуе…

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

Реклама на сайте