«Знойная осень»

Терри Грант Знойная осень

1

Взгляд Элизабет задумчиво скользил над пламенем горящих свечей, рассеивавших полумрак маленького ресторанчика. Задержав его на секунду на таинственном мерцании фужеров, наполненных искрящимся вином, она залюбовалась золотистыми бликами на витиеватых ножках подсвечников и таинственными тенями, плясавшими на стенах. Она могла бы бесконечно любоваться этим зрелищем, причудливо сочетающим покой и будоражащую воображение романтику. Но тут ее внимание привлек невысокий мужчина с вьющимися темными волосами и красивыми карими глазами, появившийся на небольшой сцене, освещенной мягким бледно-сиреневым светом.

Следом за мужчиной на сцену вышли музыканты с гитарой, контрабасом и мандолиной. За столиками смолкли перешептывания, затих приглушенный женский смех, перестали позвякивать столовые приборы. Воцарилась почтительная тишина. Музыканты начали играть. Мужчина устремил взгляд куда-то поверх голов слушателей, и полилась красивая, неторопливая португальская песня. Его голос то падал до шепота, то вдруг взмывал ввысь, разбиваясь на вершине захлестывающих певца эмоций на множество разнообразных переливов.

Элизабет подумала, что если эти переливы выразить в красках, то они будут иметь самые невообразимые оттенки цветовой палитры. Оттенки, которых не существует в действительности. Да ей, собственно говоря, казалось, что и этого певца, и этой музыки, и этого столика, за которым она сидит, – ничего этого не существует в действительности. Что это всего лишь сон – красивый, редкий, несбыточный. Вот сейчас она проснется, как всегда, от настойчивой мелодии будильника, возвещающей о наступлении нового утра. Проснется в своем родном провинциальном американском городе, откроет глаза… А за окном – хмурое, неприветливое осеннее утро и капли дождя, уныло стекающие по стеклам. И все. И захочется плакать от воспоминаний об этом сне и осознания скучной действительности…

Элизабет так живо вообразила себе это пробуждение, так остро ощутила это чувство разочарования от исчезновения сказки, что по ее щекам действительно потекли слезы. Она чувствовала, как они оставляют на коже влажные дорожки и, замедляя движение на скулах, растворяют легкую вуаль пудры на ее щеках. Элизабет быстро достала из сумочки зеркальце, аккуратно сложенный белый платочек и стала осторожно, чтобы не размазать макияж, промокать соленую влагу под глазами.

Значит, это все-таки не сон, подумала она, закрыв зеркальце.

Слезы были и прошли, а ресторан и песня на незнакомом ей португальском языке остались. Да и как это может быть сном? Ведь она с таким нетерпением ждала отпуска, тщательно выбирала туристическое агентство, страну, маршрут…

Элизабет вспомнила свою растерянность, когда менеджер агентства предложила ей побывать на мысе Рока. Теперь-то она знает, что это «самая западная точка континентальной Европы», как говорит гид-португалец. А там, в турагентстве, у нее как-то неприятно заныло сердце, то ли от осознания ущербности своей эрудиции, то ли от пугающего названия, содержащего в себе некий мистический подтекст.

Чепуха, старалась тогда убедить она себя, бодро шагая по старому скверу и держа в руках красочные проспекты с изображениями Лиссабона – солнечного, яркого, манящего. Перестань изводить себя тревожными мыслями. Это же чужая страна, поэтому и названия такие странные. И вообще, ты едешь туда отдыхать, бродить по музеям и наслаждаться теплой погодой. Подальше от извечных бытовых проблем и осенней тоски. Короче, ты едешь за новыми впечатлениями, а значит, груз старых предрассудков нужно оставить здесь, прямо вот в этом сквере.

Элизабет вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она огляделась и обнаружила его источник – мужчину лет сорока, на красивом смуглом лице которого ярко лучились карие глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Мужчина сидел за соседним столиком, и Элизабет обратила внимание на то, как элегантно он одет. На нем был белый, отлично сшитый костюм и синяя рубашка. Его темно-каштановые волосы были красиво зачесаны назад. Он разглядывал ее с нескрываемым любопытством. Но любопытство его было каким-то мягким, проникновенным. Он смотрел, не оценивая, а любуясь. Так ювелир, для которого его профессия является не просто средством к существованию, а поклонением прекрасному, смотрит на некое украшение, поразившее его своей оригинальностью. И в этот момент ему совсем не важна стоимость изделия или история его происхождения, он искренне наслаждается красотой…

– Как вам понравился наш фаду? – раздался голос позади Элизабет.

Она обернулась и увидела Маркуса – их гида, худощавого парня лет двадцати трех, с немного слащавым выражением лица.

– Фаду? – переспросила она.

– Так называется старинный жанр португальской музыки, – пояснил Маркус. – Это слово сродни латинскому «фатум», что значит судьба.

– Судьба? – Элизабет вздрогнула.

– Что с вами? – встревожился гид.

– Ничего страшного, просто я немного устала сегодня от пеших прогулок.

– Очень устали? Может быть, вас проводить до отеля?

– Маркус, я не чопорная английская леди из родового поместья, а среднестатистическая американская девушка из маленького промышленного городка… Не беспокойтесь обо мне. А ваш фаду – очень эмоциональная композиция… с налетом тоски и страдания. Для чувствительных натур – очень впечатляюще.

– А вы… – Маркус заглянул ей в глаза. – Вы – чувствительная натура?

– Я? Я разная. Знаете, если бы на родине ко мне подошел почти незнакомый мужчина и задал мне вопрос, ну вот как вы сейчас… я бы не стала с ним так свободно разговаривать. Испугалась бы, что подумает обо мне бог знает что…

– А моих мыслей о вас, значит, не боитесь?

– Как ни странно – нет. Наверное, потому что вы останетесь здесь, а я уеду. И на следующий день после моего отъезда вот на этом же самом месте будет сидеть другая девушка, и вы будете задавать ей тот же самый вопрос о фаду.

– Никогда бы не подумал, что у такой прелестной девушки такая склонность к философии.

– Только не говорите мне, что вы, как многие мужчины, выделяете в женщинах два подвида: красивые и умные.

– Красивые и некрасивые, – уточнил Маркус. – А разум присущ всем людям, независимо от пола.

– Разум или ум? – уточнила Элизабет.

Маркус весело рассмеялся.

– А с вами интересно беседовать.

– С вами тоже. И легко. Как будто с давним другом. Только знаете, я и вправду сегодня очень устала: дворец Фош, монастырь, музеи, парки – столько новой информации…

– Извините, что надоедаю, но я все же мог бы вас проводить…

– Нет, не стоит, отель недалеко. До завтра.

– Доброй ночи.

Элизабет, расплатившись, вышла на улицу. После душноватого полумрака небольшого зала прохлада звездной полночи приятно ласкала обнаженные плечи.

Да, ночь действительно добрая… – подумала она. А небо какое яркое, даже в темноте… Нереальное какое-то. И луна, как на картинке из сказки…

Элизабет медленно шла по тротуару, подняв голову. Каблучки звонко постукивали по крупным булыжникам. И вдруг она спиной почувствовала чей-то взгляд. Элизабет резко обернулась и увидела того самого мужчину из ресторана.

– Простите, что напугал вас, – заговорил он на американизированном английском. – Иду за вами и никак не могу придумать благовидного предлога для знакомства.

– И тогда решили гипнотизировать меня до тех пор, пока я не обернусь?

– Просто вы так завороженно разглядывали звезды, что я не решался нарушить ваше поэтическое настроение.

– С чего вы взяли, что оно поэтическое? – вскинула брови Элизабет.

Мужчина подошел ближе.

– Вы плакали там… в ресторане. Плакали, слушая песню, языка которой не понимаете…

– Откуда вы знаете, что я не знаю португальского? – смутилась она. – И, кстати, как вы догадались, что я американка? Вы ведь явно не из числа моих соотечественников… – Элизабет окинула незнакомца заинтересованным взглядом.

– Справедливое замечание, – с улыбкой согласился он. – Я живу в Лиссабоне с детских лет и очень люблю этот город. А «американский английский»… Я просто слышал ваш разговор с тем парнем, в ресторане… Кстати, я учился в Соединенных Штатах, в Гарварде… Правда, с тех пор ни разу там не бывал.

– Вот как? И каким же вам запомнился Нью-Йорк?

Мужчина на мгновение задумался.

– Большим, с шумными улицами и множеством небоскребов… В общем, таким, каким он запоминается всем людям, побывавшим там… Без сомнения, красивый город. И имеет с Лиссабоном кое-что общее.

– Неужели вот такую, почти тропическую жару в разгар осени? – с иронией поинтересовалась Элизабет.

– О, как мне понятна ваша ирония! – живо воскликнул незнакомец. – Вам просто не повезло с погодой. Или повезло, уж это на ваше усмотрение. Прошлая осень, например, была ужасно холодной… Но я имел в виду другую общность – высшего порядка…

– Высшего порядка? – удивленно переспросила Элизабет. – Как это понимать?

– Она почти неуловима… К примеру, первым в бухту Нью-Йорк в шестнадцатом веке вошел Джованни да Вераццано, мореход, представитель одной из самых почитаемых профессий в нашей стране, – объяснил мужчина. – А название «Лиссабон» происходит от финикий-ского «Алис Уббо», что дословно означает «Любимая бухта»…

Эти ничем не примечательные слова, этот экскурс в историю почему-то всколыхнули в душе Элизабет чувство неясной тревоги. Но она улыбнулась, не позволив этому чувству завладеть собой.

– Ну что ж, рада слышать, что между нашими народами есть что-то общее.

– Да… Например, душа. Вот мне кажется… Я даже уверен в том, что мы с вами – родственные души, – вдруг заявил он.

Он стоял так близко, что Элизабет ощущала тепло его дыхания. Почему-то она не могла заставить себя посмотреть этому мужчине прямо в глаза. Их невероятная нежность и теплота манили ее и приводили в смятение. Элизабет немного отодвинулась и повела плечами.

– Родство душ – не то, о чем говорят с незнакомым человеком, – заметила она.

– Да, – спохватился мужчина, – я ведь вам не представился. Непростительная оплошность. Меня зовут Амарто.

Элизабет помедлила, глядя на его протянутую руку.

– Элизабет, – наконец тихо проговорила она, протягивая свою.

– Звучит красиво, – с улыбкой заметил Амарто.

Он осторожно взял ее прохладную ладонь и прикоснулся к ней губами. Это прикосновение обожгло ее кожу. Элизабет медленно освободила руку из его сильных пальцев.

– Ну вот, теперь все формальности соблюдены… – нерешительно проговорил Амарто.

– Да, но это еще не повод… – начала было Элизабет.

– Принимать ухаживания немолодого, не слишком привлекательного, назойливого мужчины, – продолжил за нее Амарто.

– Нет… Я вовсе не думала о вас так плохо, – поспешно возразила Элизабет. – Просто я вижу вас первый раз в жизни, да еще в незнакомом городе… более того, в незнакомой стране. Я думаю, вы должны понять меня.

Амарто кивнул.

– Я понимаю вас даже лучше, чем вы думаете, – тихо произнес он.

Они стояли на тротуаре, освещенном разноцветными огнями фонарей, вывесок, реклам. Мимо них проходили люди: поодиночке, парами и небольшими компаниями; молодые, средних лет и преклонного возраста; шумные и молчаливые, бесшабашно веселые и задумчивые.

Вот сейчас я попрощаюсь с ним и останусь в его памяти случайной прохожей, сентиментальной американской туристкой, льющей слезы под аккомпанемент мандолины, с грустью подумала Элизабет.

– Рада была с вами познакомиться… Но мне пора, – сказала она вслух.

– Прощаться в самом начале знакомства? Ни в коем случае. Вы ведь еще пробудете в нашем городе какое-то время, не так ли? – поинтересовался Амарто.

– Да, наша группа приехала всего несколько дней назад… – нерешительно ответила Элизабет.

– Вот и отлично, – обрадовался Амарто. – В таком случае, предлагаю вам другую экскурсию – не в обществе скучного гида и не по Лиссабону. Мы поедем в Синтру – это старинный город и бывшая королевская резиденция, утопающая в зелени. Там расположено прекрасное поместье – коктейль готики, ренессанса и особого португальского стиля мануэлино…

– Мануэлино? – переспросила Элизабет. – Это стиль архитектуры?

– Да, но это больше чем архитектура, – вдохновенно продолжил Амарто. – Больше чем просто красивые здания. Это – своеобразное выражение поклонения географическим открытиям, великим мореплавателям и далеким землям. В этом городке совершенно неповторимая атмосфера старины и трогательной романтики. Вот увидите, он вам понравится! – В его голосе было и волнение, и какая-то удивительная решительность, которая, казалось, подсказывала ему нужные слова.

– Он мне уже нравится, – улыбнулась Элизабет. – Вы так красиво о нем рассказываете…

Они стояли, глядя друг другу в глаза, и не знали, как выразить те чувства, которые переполняли их. Оба вдруг почувствовали удивительную близость, и их интонации стали доверительными.

– В каком отеле ты живешь? – спросил Амарто.

– Кажется, он называется «Лагуна»…

– Я провожу тебя, – мягко, но решительно заявил он.

И Элизабет кивнула в ответ, не находя в себе сил возразить ему хотя бы ради приличия.

Амарто проводил ее до отеля, по дороге рассказывая об истории Португалии, ее традициях в кулинарии и виноделии, о провинции Рибатежу – стране португальских ковбоев, где издавна разводили быков и лошадей. О том, что в дни празднеств во многих городах устраивают корриды, но быков при этом не убивают, как в Испании, а просто демонстрируют свои ловкость, силу и находчивость в процессе битвы с рогатым противником. Амарто был уникальным рассказчиком. Его речь лилась легко и непринужденно, как будто он читал вслух раскрытую перед ним книгу.

Позже, лежа на застланной розовым атласным покрывалом широкой кровати, Элизабет снова и снова перебирала в памяти его рассказы о Синтре, Фару, Эворе и других португальских городах. Ей запомнилась поговорка: в Лиссабоне кутят, в Порту работают, в Коимбре учатся, в Браге молятся.

Забираться под одеяло не хотелось. Кондиционер наполнял номер прохладной свежестью, но и она не могла заставить Элизабет укутаться потеплее и заснуть. Сон не шел. Голос Амарто, казалось, все еще звучал рядом и не давал ни на миг забыть о нем.

К утру, решив, что бороться с этим бессмысленно, Элизабет поставила диск с испанскими мелодиями и под звуки томных гитар пошла готовить кофе.

Густая дымка его терпкого аромата заставила ее на несколько мгновений позабыть обо всем. Это был самый надежный и проверенный способ привести мысли в порядок.

Все-таки не зря я в день приезда мучилась полчаса с англо-португальским словарем, чтобы объяснить горничной, что мне непременно нужна в номере кофеварка, подумала Элизабет, мечтательно вдыхая прохладный воздух комнаты, наполненный запахом молотых кофейных зерен. Эта девушка поняла меня довольно быстро… Во всяком случае, быстрее, чем я заучила те несколько слов. Надо будет воспользоваться сегодняшней поездкой и попросить Амарто научить меня хотя бы простейшим фразам. Буду развлекать свой родной коллектив в свободное от работы время.

Особенное впечатление это произведет на неразлучную парочку наших старейшин – Энн Рейд и Сьюзан Флаэрти. Анаконды конструкторской мысли и динозавры машиностроительной индустрии, как называет их молодежь. Элизабет представила себе выражение лиц этой парочки, когда она нарочно громко будет рассказывать Джоанне, своей подруге, о случайной ночной встрече с симпатичным португальцем.

– Как же, внимания она на него в ресторане не обратила, – будет захлебываться свистящим шепотом Сьюзан, склоняясь к уху Энн. – Наверняка раскрасилась, как рождественская елка, и глазки свои притворные от него не отводила. Тихоня заблудшая. Думала, наверное, что женит на себе, да просчиталась, как и с тем Дэймоном, с которым жила целый год. Приехала вот, хвост поджав. Сказки теперь рассказывает.

Энн в ответ понимающе закивает головой и продемонстрирует кривую улыбочку, с которой, так и кажется, капает зеленый вязкий яд. Элизабет передернула плечами.

– Действительно, анаконды, – проговорила она вслух. – Нет, те, кажется, свою жертву душат. Хотя с этого гадкого дуэта станется. Вот ерунда, и что это я на них зациклилась с утра пораньше?! – раздраженно воскликнула она.

Кофе был уже почти выпит, и Элизабет бесцельно разглядывала его остатки на дне чашки.

Да нет, не зациклилась, а просто переключилась с мыслей об Амарто, поправила она себя. Кстати, о раннем утре… Который час? После бессонной ночи ощущение такое, что сейчас уже далеко за полдень.

Элизабет поискала свои наручные часы на столике, но там их не оказалось.

– Интересно, куда я их положила? – пробормотала она, оглядывая комнату. – Господи, как болит голова, можно подумать, будто я выпила две бутылки вина, хотя на самом деле сделала всего пару глотков…

Элизабет методично перебирала свои вещи, вытряхивала содержимое дорожных сумок, косметички и даже кошелька, пытаясь отыскать невесть куда запропастившиеся часы.

Я же никогда в жизни ничего не теряла. Прямо наваждение какое-то… Так, хватит, все поиски потом, мысленно приказала себе Элизабет. Сейчас – душ и таблетка от этой противной боли в голове…

Элизабет зашла в ванную комнату. И там, на полочке, рядом с гранатовым тоником обнаружила свою пропажу, которая, как ни в чем не бывало, скрупулезно отсчитывала секунды.

– Ну и ну, – усмехнулась она, покачав головой. – Хорошо, что я про душ вовремя подумала, а то еще долго терзала бы ни в чем не повинные сумки…

Мимолетный взгляд на циферблат вновь обретенных хранителей времени заставил Элизабет ужаснуться. Стрелки, будто насмехаясь над ней, показывали ровно девять часов.

Боже мой, мы же договорились, что Амарто будет ждать меня внизу в половине десятого. Неужели я так долго пила кофе?!

Но времени для ответа на этот вопрос уже не было.

Итак, десять минут на душ и сушку волос, пять минут на их укладку, еще пять на облачение в парадные одежды и десять – на макияж, быстро подсчитала Элизабет, наблюдая за бегом секундной стрелки. В конце концов, женщина имеет право немножко опоздать…

Часы Амарто показывали тридцать шесть минут десятого, когда он увидел, что Элизабет выходит из лифта. На ней было ярко-голубое платье с умеренным декольте и такого же цвета пиджак-болеро, выгодно подчеркивавший ее изящную фигурку. Длинные золотистые волосы были красиво собраны на затылке в некое подобие морской ракушки. Эта прическа придавала мягкое очарование ее округлому лицу. В голубых глазах молодой женщины светилось солнце, отражавшееся от стеклянных дверей холла.

Она шла навстречу ему, приветливо улыбаясь.

И по его восхищенному взгляду Элизабет поняла, что иногда пятнадцать минут перед домашним зеркалом стоят двух часов, проведенных в салоне красоты.

И только сидя в темно-красном кабриолете Амарто, она подумала, что выбор платья был крайне неудачным. Элизабет казалось, что сочетание столь контрастных цветов привлекает всеобщее внимание, а это злосчастное декольте выглядит чересчур вызывающе. И вообще… Для нее гораздо более привычным был спортивный стиль одежды. От ее веселого настроения не осталось и следа. Элизабет вдруг почувствовала всепоглощающую неуверенность в себе, которая сковала ее движения…

Она надела это платье впервые, хотя покупали они его с мамой года два назад. Элизабет тогда надеялась произвести впечатление этим нарядом на родителей Дэймона… Но такого случая ей так и не представилось. И платье все эти годы провисело в шкафу.

И зачем я только взяла его с собой? – с раздражением подумала она. Пускай бы и дальше висело как музейный экспонат… И что это я додумалась облачиться в этот маскарадный костюм? Тоже мне, королева Элизабет… Хотя… я ведь не предполагала, что мы будем путешествовать в кабриолете. Я рассчитывала на обычный автомобиль с крышей…

– Боюсь, мой наряд не очень подходит для подобных прогулок, – наконец-то решилась она высказать вслух свои сомнения, бросив осторожный взгляд в сторону Амарто.

– Разве тебе еще никто не говорил, что в этом платье ты похожа на королеву Вселенной? – с улыбкой проговорил он, не отрывая взгляда от дороги.

Вот так. Оказывается, королева Элизабет и рядом не стояла, мысленно усмехнулась она.

– Никто, поскольку ты первый, не считая моей мамы, видишь его на мне, – ответила она вслух. – Маме оно тоже понравилось.

– Вот как? Значит, я могу быть перспективным претендентом на звание члена вашей семьи. Ведь сходство вкусов тещи и зятя – явление довольно редкое. Разве нет?

Элизабет на мгновение представила себе реакцию мамы, если та узнает, что ее будущий зять лет на пятнадцать старше дочери, да к тому же родом из страны, о которой она не знает ровным счетом ничего, кроме названия столицы… И зажмурилась, словно у нее перед глазами возникло страшное видение. Амарто протянул ей солнечные очки, которые лежали на приборной панели.

– Хотя это и не женская модель, зато они хорошо защищают от солнца.

– Спасибо. Я свои забыла в номере, – обрадовалась Элизабет возможности сменить тему разговора.

Светло-серая дымка стекол придавала всему вокруг умиротворяющую мягкость, плавность и неторопливость. Казалось, что весь окружающий мир поплыл вдруг в медленном танце. Мимо проносились улицы в обрамлении каштанов и пальм, высотки сменились зданиями, облицованные цветной керамической плиткой – азулежу, как ее называл Амарто. На фасадах одних домов разворачивались библейские и мифологические сюжеты, а другие представляли собой мозаику геометрических рисунков или ярких фантастических узоров. Причудливая изразцовая мозаика устилала также многие тротуары и площадки вокруг фонтанов, прозрачные брызги которых, разбиваясь в воздухе на множество мелких жемчужин, падали на ее глазированную поверхность.

Вопреки смешным опасениям Элизабет, никто из прохожих не смотрел в их сторону. Люди выходили из магазинов, держа в руках красочные пакеты с покупками, беседовали за столиками открытых уличных кафе, осматривали живописные окрестности с высоты фуникулеров и просто бродили по городу.

Элизабет удобнее устроилась в мягком глубоком кресле.

Серость провинциальная, мысленно подтрунивала она над собой. Да по этому городу ежедневно проходят сотни туристов, которые приезжают сюда со всех концов света. Наверняка по этим улицам гуляли богатейшие люди мира, и наверняка их прекрасные половины демонстрировали куда более вычурные туалеты.

– Я еще не сказал тебе, где будет проходить наша сегодняшняя экскурсия, – вывел ее из задумчивости голос Амарто. – Это дворец Паласио-да-Пена – одна из главных достопримечательностей Синтры… А на завтра я запланировал прогулку по самому известному парку этой местности – Монсеррат, – немного помедлив, добавил он.

– Мы еще не завершили сегодняшнюю, – заметила Элизабет. – Я не люблю строить планы на будущее.

– Что ж… Как сказал Джон Коллинз: «Можно доказать женщине, что она не права, но нельзя убедить ее в этом», – процитировал Амарто.

– Тем более, если она не понимает, в чем именно она не права, – не задумываясь, добавила Элизабет.

Амарто рассмеялся.

– Никогда раньше не слышал продолжения этого афоризма. Кто его автор?

– Я. Это экспромт.

– Неплохо… – улыбнулся Амарто. – Решительно, мы органично дополняем друг друга.

Осмотрев дворец, своими высокими башнями и разноцветными фасадами напоминавший волшебный замок с иллюстрации к сказке, и построенный, как узнала Элизабет из рассказа Амарто, королем Фернанду Вторым, известным в Португалии как «король-художник», они потом целый день бродили по окружающему его парку. Элизабет, словно околдованная собранными здесь со всего света экзотическими деревьями, не могла оторвать взгляда от их бесчисленных крон, от их подрагивавших на ветру листьев самых разнообразных форм и оттенков зеленого. Это место, как и обещал Амарто, произвело на нее неизгладимое впечатление.

– Мне кажется, что я побывала в средневековой Португалии, а твоя машина – это машина времени, которая теперь переносит меня обратно, в наш безумный век, – призналась она Амарто, когда они возвращались в Лиссабон.

– Я знал, что тебе понравится этот дворец, – мягко улыбнулся Амарто. – Когда у меня не ладятся дела или плохое настроение, я приезжаю сюда. Брожу по залам дворца и лесистым тропинкам, потом за чашкой кофе читаю в городском кафе Шекспира или Сервантеса, и все то, что в Лиссабоне казалось ужасным, непоправимым, отчаянно безысходным, вдруг преображается, приобретает светлые тона… Неприятности кажутся смешными, переживания – бессмысленными.

– Знаешь, я всегда считала, что произведения Сервантеса нравятся людям неудачливым, непонятым и, в общем-то, наверное, несчастным, – задумчиво проговорила Элизабет. – Ведь Дон Кихот – человек, который не нашел себя в реальной жизни и потому пытался переместиться из жестокой действительности в красивый выдуманный мир.

– Ну… меня никак нельзя назвать неудачником… хотя ты права, я вспоминаю об этой книге только в худшие моменты своей жизни, – негромко добавил Амарто.

– Надеюсь, они случаются нечасто, – осторожно заметила Элизабет.

– Нечасто, но бывают долгими и изматывающими.

– У тебя есть семья? – Элизабет внимательно взглянула на него.

– К счастью, теперь могу сказать о ней в прошедшем времени – была, – немного помедлив, ответил он. – Хотя… смотря что называть семьей…

– Разве у этого слова много значений? – удивилась Элизабет.

– Как и у многих других слов – есть истинное значение, а есть формальное наименование, – с горечью в голосе проговорил Амарто.

Элизабет не решилась продолжать расспросы, почувствовав, что нечаянно затронула, что называется, больную тему. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, она включила магнитолу: там Джо Дассен пел о Елисейских полях.

И почему из всей Европы я выбрала именно Португалию? – с досадой подумала она. Почему не поехала во Францию? Гуляла бы сейчас по Монмартру, любовалась шедеврами Лувра или вот под эту же самую мелодию созерцала красоту Елисейских полей. Ведь что я, в сущности, раньше знала о Португалии? Всего два слова – родина Магеллана. А Париж, благодаря романам Дюма, для меня уже давно как родной… Что, боишься влюбиться и тем самым нарушить свой драгоценный душевный покой? – ехидно спросил ее внутренний голос, коалиционный, как она сама его называла. Вот еще, глупости, отвечал ему другой, центристский. С чего это вдруг я должна влюбляться в человека, о котором ничего толком не знаю? А ведь действительно, продолжала мысленно рассуждать Элизабет. Кроме своего имени и небольшого рассказа об учебе в Штатах, он не упомянул больше ни об одном факте своей биографии… Хотя… я тоже не очень-то с ним откровенничала…

– У меня была жена, – как будто отвечая ее тревожным размышлениям, вдруг сказал Амарто. – Несколько лет назад мы расстались, и она уехала к родителям в Рим.

– Она итальянка?

– Нет, Мануэла родом из местечка Азейтао, это неподалеку от Сетубала… Он расположен в нескольких десятках километров от Лиссабона. Там выращивают виноград для знаменитого во всем мире «Мускатель Сетубал». Ее отец – потомственный винодел, фортуна благоволила секретным формулам его хмельной алхимии, дела шли успешно, и его пригласили в Италию, работать в одной из фирм, занимающихся импортом алкогольной продукции. Мать Мануэлы хотела, чтобы мы переехали вместе с ними, но я как раз в это время налаживал связи нашей фирмы по продаже оливкового масла, заключил длительный и выгодный контракт и не мыслил своего существования без любимого дела. Мануэла осталась со мной, но наши взаимоотношения, которые и раньше вряд ли можно было назвать безоблачными, после отъезда ее родителей стали напоминать не на шутку разыгравшуюся бурю.

Нет, у нас не было громогласного выяснения отношений и бесконечных ссор с разбиванием тарелок. Она не терзала меня ни ревностью, ни упреками, все было гораздо страшнее… Она просто не замечала меня. Отправляясь в очередной раз в Канны, она сообщала о своей увеселительной прогулке в краткой записке, оставленной на моем рабочем столе. Мануэла, как и всякая красивая женщина, любила дорогие украшения и шикарные европейские рестораны. Она привлекала внимание мужчин и пользовалась этим, как средством от скуки.

Мир, в котором жил я, был для нее омутом бесконечной тоски, и она развлекалась, как могла. Однажды, после ее возвращения из очередного путешествия, я заметил, что Мануэла пристрастилась к виски, и это пристрастие становилось все очевиднее с каждым днем. Я пытался хоть как-то ее образумить… Но все мои старания были обречены на провал. Лабиринты ее души были темны, бездонны и неведомы даже ей самой.

Через некоторое время родители, видимо предполагавшие, что с их дочерью творится что-то неладное, пригласили ее погостить у них в Риме. Вскоре после ее отъезда мне позвонил синьор Аминадо, отец Мануэлы, и сказал, что она останется жить у них, что они смогут позаботиться о ней и что так будет лучше для всех нас. Нельзя сказать, что это известие очень сильно меня огорчило, но и большой радости оно тоже не принесло… Надежда на счастье, которая слабым, едва заметным огоньком, но все же мерцала в моей душе, в тот миг окончательно погасла, оставив пустоту и растерянность.

Я погрузился с головой в работу, ездил в командировки, занимался спортом, увлекся искусством фотографии, в результате чего стал внештатным фотокорреспондентом одного латиноамериканского журнала о природе… Короче говоря, каждую секунду каждого нового дня я старался заполнить каким-то новым делом, только бы не предаваться тяжелым и неутешительным думам.

Амарто потянулся за сигаретами, потом остановил машину и закурил.

– Я никогда никому не рассказывал, что на самом деле скрывается под моим нынешним финансовым процветанием и внешним лоском. Поскольку официально мы с Мануэлой не разведены, я всем успешно лгу, что она перенимает у отца опыт в управлении семейным бизнесом и готовится встать во главе одной из его фирм, а я время от времени езжу к ней в Италию…

Амарто закончил свое невеселое повествование, и в салоне кабриолета воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая только легкой джазовой мелодией, доносившейся из магнитолы. Элизабет молчала, просто не зная, какие слова были бы сейчас уместны…

2

Сидя поздно вечером у телевизора, Элизабет машинально нажимала кнопки пульта, не глядя на экран. Ее взгляд был устремлен на картину, висевшую над небольшим круглым столиком, сделанным из какой-то ценной породы дерева. На ней был изображен, по-видимому, светский прием или бал прошлых веков.

Скорее всего, где-то во Франции, подумала Элизабет.

Мужчины в канотье и женщины в нарядных платьях танцевали и мило болтали, сидя на белых изящных скамеечках, пили вино из высоких фужеров. Действие происходило, наверное, в парке или на бульваре: свет кованых фонарей отбрасывал узоры на одежды кружившихся в танце пар.

Интересно, они действительно счастливы со своими избранниками, или все эти лучезарные взгляды, полные любви, и белозубые задорные улыбки – только театральные маски? – думала Элизабет, глядя на радостные лица затянутых в корсеты дам. Вот и Мануэла, наверное, одинаково улыбалась и Амарто, и очередному парижскому кавалеру… Она даже и не подозревает, что Амарто – это мужчина, о каком мечтают миллионы женщин во всем мире, что эти самые миллионы готовы отправиться на край света, чтобы встретить там ТАКОГО спутника жизни… А ей и ехать никуда не нужно было, ОН принадлежал ей. Причем в качестве законного мужа перед богом и людьми. Ну почему счастье всегда выпадает на долю тех, кто не ценит его? – мысленно вопрошала она симпатичную светловолосую женщину со слегка курносым носом, смотревшую на нее с картины.

Душа Элизабет во время этого мысленного монолога отзывалась на ее мысли глубокой горечью. Горечью от воспоминаний о своей прошлой, уничтоженной ее избранником любви, обидой на существующую на свете несправедливую закономерность – лучшие плоды падают под ноги тех, кому лень их поднимать. И они их попросту растаптывают.

Элизабет долго не могла заснуть, представляя себе, какой будет их завтрашняя прогулка, и пытаясь дать определение своему отношению к Амарто.

Боюсь, что мои постоянные мысли о нем можно уже отнести к разряду чувств, а не того, что называется отношением, думала она, устремив взгляд сквозь темноту комнаты на невидимых персонажей картины. Вот только каких именно чувств… Что же это: симпатия, сочувствие, дружеское расположение или…

Теплый свет утреннего солнца медленной и тихой волной разливался по живописным окрестностям старинного поместья. Амарто уже успел рассказать своей спутнице о том, что его история началась еще во времена мавров, а название произошло от маленькой часовни, построенной в шестнадцатом веке и посвященной Богоматери Монсеррата, и теперь они молча шли в глубь сада, по зарослям папоротника.

– Прости, я вчера рассказал тебе то, что, в общем-то, не должен был… – вдруг нарушил молчание Амарто.

Элизабет пожала плечами.

– За искренность прощения не просят, обычно только за ложь.

– Правда часто приносит боль, – глядя куда-то вдаль, проговорил Амарто.

– С ложью легче? – живо поинтересовалась Элизабет.

– Промолчать – не значит солгать…

– Да, молчание, говорят, золото, – задумчиво протянула Элизабет. – И если бы оно действительно превращалось в этот драгоценный металл, как просто было бы стать баснословно богатой… Но никак не могу задушить в себе желание высказать хаму, что он хам, ничтожеству, что он ничтожество… И золотых слитков – как не бывало, – усмехнулась она.

– Они принесли бы тебе счастье? – Амарто остановился и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Нет, они бы просто компенсировали его отсутствие, – невесело засмеялась она.

Амарто медленно приблизился к ней и, осторожно положив руки ей на плечи, тем же долгим взглядом ювелира-поклонника, любующегося красотой найденного им украшения, что и тогда в ресторане, обвел каждую черточку ее лица.

– Золото не нужно тому, кто намного прекрасней его, – прошептал он.

Элизабет, почувствовав себя неловко под его безгранично влюбленным и откровенно признающимся в этом чувстве взглядом, хотела перевести высказывание Амарто в шутку.

– Ты хочешь сказать, что я…

– Прекрасней всех сокровищ на свете… по крайней мере, для меня, – не дал ей договорить Амарто.

Тень улыбки исчезла с ее губ, и она медленно перевела взгляд от зеленых зарослей на его лицо.

– Но… ты ведь меня совсем не знаешь… – нерешительно проговорила она.

– Знаю, – с мягкой убежденностью возразил он. – Я столько раз представлял себе эти глаза цвета моря, эти пугливые темные ресницы, эти губы, напоминающие молодое розовое вино… Мечты неизменно рисовали мне черты твоего лица. Ты даже сама не представляешь, как давно я с тобой знаком… Я знал, что твой образ – это не просто сентиментальная фантазия разочаровавшегося в любви человека. Я был уверен, что мы обязательно встретимся наяву, и терпеливо ждал этой встречи… И теперь я не отпущу тебя – такой шанс на счастье бывает только раз в жизни.

Элизабет в ответ задумчиво покачала головой.

– Мы не можем знать заранее, чем закончится наша случайная встреча. Счастье… его так мало: в Америке, в Португалии, на Ямайке – повсюду… Его ждет каждый человек, но оно не любит ходить в гости, предпочитая самым шикарным домам свое укромное жилище, местонахождение которого не знает никто. Может быть, в твоих мечтах была совсем другая девушка, только похожая на меня…

– Я не спутал бы твой образ даже с тысячью похожих, – уверенно проговорил Амарто.

Этот неожиданный и одновременно предсказуемый поворот в их недолгих отношениях приводил Элизабет во все большее замешательство.

– Амарто, ты чуткий, умный, преуспевающий человек, симпатичный, элегантный мужчина… Поверь мне, найдется немало представительниц прекрасного пола, которые…

– Ты не входишь в их число? – перебил ее Амарто.

Элизабет молча опустила взгляд.

– Почему? – Он бережно взял ее лицо в свои ладони. – Ответь мне, пожалуйста.

Элизабет немного помедлила.

– Как это ни банально звучит, но я не хочу причинять боль ни тебе, ни себе, – наконец призналась она. – Ведь нам все равно придется расстаться… Заканчивается мое путешествие, и мне пора возвращаться домой.

– Причина только в этом? – глядя ей в глаза, спросил Амарто.

– Ты ведь и сам знаешь, что расстояние губит любовь… – Элизабет наконец осмелилась поднять на него взгляд.

– Преданность может посостязаться с любым расстоянием.

– Но не преодолеть его… Знаешь, у меня такое чувство, будто я – героиня пьесы. Когда завершится финальный акт, все опять вернется на свои привычные места. Странное ощущение нереальности не покидает меня с тех пор, как наш самолет приземлился в Лиссабоне… А вернее, с тех пор, как у меня в руках оказалась путевка с названием этого города.

Едва прозвучало последнее сказанное Элизабет слово, как Амарто обнял ее так, будто хотел, чтобы его ладони навсегда сохранили нежность цветочного аромата ее загорелой кожи. И Элизабет доверчиво приникла к его груди, словно они не были случайными спутниками, а знали друг друга всю свою жизнь, на протяжении которой были не просто друзьями, не просто влюбленными или даже близкими людьми… Как будто они были людьми, которые знали друг о друге все: и прошлое, и настоящее, и, вероятно, догадывались о будущем, принимая это знание без возражений, изменений и упреков. Принимая как данность, как осознание того, что каждому рассвету неизменно предшествует ночь, и этот порядок не только невозможно, но и не нужно нарушать, чтобы не разрушить при этом давно сложившуюся гармонию – гармонию жизни. Жизни во вселенной, жизни на земле, жизни в любви…

Они долго стояли так, обнявшись, боясь даже шелохнуться. Солнце, теперь уже яркое, ослепительное, оранжевое, пробиваясь сквозь густые заросли, вплетало тонкие лучики в распущенные волосы Элизабет, обжигая золотым жаром ее шею и спину, словно заставляя отстраниться от Амарто, разомкнуть эти долгие объятия. Но Элизабет только крепче прижималась к его груди, потому что знала, что этот миг – единственный на всю жизнь, что больше никогда, сколько бы мужчин ни раскрывали для нее свои объятия, эти минуты тихого, молчаливого, солнечного счастья не повторятся….

И вдруг она увидела над собою белоснежные облака, нарисованные верхушками высоких деревьев на ярко-голубой акварели неба, почувствовала спиной прохладу мягких листьев папоротника и дурманящий вкус поцелуя на губах. Пальцы Амарто тронули завязки ее шелкового топа, и они медленно соскользнули с шеи, подарив его губам бархатистое прикосновение и солнечный блеск ее кожи. Золотистые лучи рисовали на ее обнаженной груди фантастический рисунок из теней листьев и веток, продолжая его все дальше и дальше, и вот уже все ее тело было покрыто узорами солнца и листвы. И это зрелище было настолько завораживающим, что Амарто на мгновение замер, не в силах оторвать взгляда от этого безукоризненного шедевра, затем осторожно провел ладонью по ее коже… Элизабет откликнулась на это прикосновение жарким вздохом.

И солнечные рисунки их тел медленно слились в один, отдавая друг другу неповторимые оттенки палитры страсти, которая с каждой секундой все больше отдаляла их от земли, от мира, от вселенной, перенося в только им одним теперь известное пространство, где были лишь небо и солнце… Небо над головой, небо под ногами… Небо, где они узнали друг о друге то, что раньше было скрыто за нерешительными взглядами, за осторожными словами. Где была раскрыта последняя существующая между ними тайна, тайна безудержной страсти – страсти губ, страсти рук, страсти кружащих голову признаний…

Элизабет откинулась на сиденье кабриолета, наблюдая, как мимо проносятся обширные усадьбы с раскинувшимися вокруг них садами.

В подобных случаях принято хотя бы притворно раскаиваться в содеянном, мысленно рассуждала она. Вопрошать себя с наигранным ужасом: «Боже мой, что же я наделала?! Зачем?». А у меня в душе ни намека на раскаяние… И спрашивать себя, что же именно я сделала, как-то глупо, и так понятно, что… Но зачем?.. Да затем, что я влюблена в этого мужчину, честно ответила себе Элизабет.

Ее мысли были прерваны незнакомой мелодией мобильного. Амарто сразу же направил автомобиль к обочине и, остановившись, поднес трубку к уху. Несколько минут он напряженно слушал, делая какие-то пометки в записной книжке, затем принялся что-то объяснять своему собеседнику, изредка поглядывая в сторону Элизабет. Наконец он отключил телефон и, бросив на нее еще один, теперь уже виноватый взгляд, немного помедлив, объяснил:

– Это звонил мой помощник. Мне нужно как можно скорее приехать в офис… Я совсем забыл, что на сегодняшний день назначены переговоры с представителем бельгийской фирмы. Прости, но до отеля я не смогу тебя подвезти, нет времени… Может быть, ты подождешь окончания переговоров в моем кабинете? Конечно, если тебе это не покажется скучным…

Элизабет радостно улыбнулась.

– Для меня никогда не будет скучным то, чем занимаешься ты, – с мягким упреком проговорила она. – И потом, раз уж ты забыл о важном деле по моей вине, то я должна хоть немного это компенсировать… – Она взглянула на наручные часы Амарто. – Хотя я не знаю точного времени, на которое назначены переговоры, но предполагаю, что ты на них наверняка опоздаешь… – Элизабет бросила на него вопросительно-испытующий взгляд и, не дожидаясь ответа, продолжила: – А потому я поеду с тобой, чтобы извиниться перед твоими деловыми партнерами… Конечно, если ты не против.

Амарто рассмеялся и, обняв Элизабет за плечи, привлек к себе.

– Буду только рад, если ты выступишь перед господином Лекером в качестве моего личного адвоката. Только сначала мы заедем ко мне домой, я оставил там кое-какие документы…

Пока Амарто расспрашивал о чем-то консьержа – мужчину примерно того же возраста, что и он сам, с осветленными, забранными в хвост волосами, который то и дело бросал любопытные взгляды в сторону Элизабет, она с неменьшим любопытством разглядывала просторный холл высотки, пол которого был выложен уже знакомой ей плиткой – азулежу. На этом полу были изображены космические корабли самых разнообразных форм, которые держали куда-то путь по темно-серому галактическому пространству. Консьерж, передав Амарто ключи от квартиры, достал из ящичка конторки сложенную вчетверо записку и протянул ее Амарто, что-то при этом ему объясняя. Амарто, утвердительно кивнув в ответ, пригласил Элизабет следовать за ним, и они пересекли холл, направляясь к темной квадратной нише, где находился пассажирский лифт.

– Видимо, Антонио решил, что я страдаю потерей памяти, – с усмешкой сообщил ей Амарто, помахав в воздухе запиской. – После звонка на мобильный он прислал сюда курьера с напоминанием о назначенных переговорах…

Стремительно подняв их на шестнадцатый этаж, лифт бесшумно раздвинул серебристые створки дверей, и Элизабет увидела перед собой темно-синие стены коридора, с развешенными на них светильниками в виде пальмовых листьев. Они прошли мимо нескольких дверей с трехзначными номерами, рядом с которыми стояли заглавные буквы португальского алфавита, и остановились возле той, где стояла буква S. Амарто отпер замок, и они вошли в залитую солнечным светом квартиру.

– Располагайся, чувствуй себя как дома. – Амарто обвел широким жестом со вкусом обставленную гостиную, выдержанную в светло-оливковых тонах.

– Цвет тоже работает на фирму? – шутливо поинтересовалась Элизабет, кивнув в сторону длинных занавесей оливкового цвета.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно вскинул брови Амарто.

– Скрытую рекламу продукта, чье масло вы экспортируете за рубеж, – с улыбкой ответила Элизабет.

Амарто весело рассмеялся.

– Тонко подмечено… – сквозь смех проговорил он. – А мне даже и в голову не приходила подобная ассоциация, как, кстати, и моим друзьям, бывавшим здесь не один раз…

– Видимо, оливковые плоды стали для вас уже чем-то большим, чем источник дохода, – заметила Элизабет, усаживаясь на один из полукруглых диванов, стоявших у окна.

– Видимо, так… – согласился Амарто, включая большой плазменный телевизор, чей экран висел на стене, прямо напротив Элизабет. – Поищи что-нибудь развлекательное, пока я соберу документы. – Он положил пульт рядом с ней и поднялся на второй этаж.

Элизабет переключила несколько каналов и, не увидев ничего интересного, прошлась по комнате, с удивлением отмечая идеальную чистоту. Она провела пальцем по прозрачной столешнице небольшого журнального столика, ножка которого была выполнена в форме бутона тюльпана, и, вопреки ожиданиям, не обнаружила ни пылинки.

– А кто здесь наводит порядок? – спросила она, увидев спускающегося по лестнице Амарто.

Он спрыгнул с последней ступени и раскинул руки в стороны.

– Я сам, собственной персоной, – хвастливым тоном ответил он.

Элизабет широко раскрыла глаза.

– Не может быть… – с сомнением проговорила она. – Ты занимаешься уборкой?!

– А что, в этом есть что-то предосудительное? – с улыбкой поинтересовался Амарто.

– Нет, конечно. Но… как ты справляешься?

– Думаю, неплохо, если порядок в моем доме привлек твое внимание, – шутливо заметил Амарто, положив папку с документами на стол. – И сейчас я попробую доказать тебе свою состоятельность, как развитого домохозяина, еще одним умением… Умением мастерски готовить крепкий кофе.

Элизабет выразительно постучала по циферблату своих наручных часиков.

– А как же переговоры с господином Лекером? Или ты снова забыл о них?

Губы Амарто тронула легкая полуулыбка.

– Нет, я помню. И помню не только о них… – Он провел ладонью по волне ее струящихся до плеч волос и, медленно склонившись к ней, тихо прошептал на ухо: – Я помню еще об одном мгновении… о солнечном рисунке на твоем горячем теле, об отпечатавшихся на нем узорах папоротника… – Его голос с каждым словом становился все тише…

Амарто прижался губами к мочке ее уха, и Элизабет, порывисто вздрогнув от его прикосновения, медленно закрыла глаза.

– Амарто, не сейчас… – прошептала она в ответ. – Не здесь.

– А еще я помню запах твоих духов, – вновь продолжил Амарто. – Твой запах… И я чувствую его в эту секунду… вот тут…

Элизабет почувствовала, как губы Амарто плавно переместились на ее шею и заскользили вниз, словно капли обжигающей влаги.

– И этот запах такой густой, такой пряный, такой притягивающий и околдовывающий, – шептал Амарто, перемежая слова поцелуями, которые теперь медленно поднимались к ее губам.

И Элизабет, откинув голову назад, нежно обняла Амарто за шею, не в силах сопротивляться магии его слов, его прикосновений, его разгорающейся страсти…

Но звонок мобильного заставил ее пробудиться от этого колдовского дурмана и осознать, что они уже не в лесной чаще, а в доме Амарто, в доме, где до сих пор негласно пребывает образ другой женщины… Женщины, которая все еще была его женой. Амарто дотянулся до столика, где лежал телефон, и, даже не взглянув на дисплей, отключил его. Элизабет с мягкой решимостью высвободилась из его объятий и отступила на несколько шагов назад. Попытавшись придать своей улыбке безмятежность, она вопросительно взглянула на Амарто.

– Это наверняка Антонио… – негромко проговорила она. – Нам нужно поторопиться.

– Да, видимо, это он, – согласился Амарто. – Но мне сейчас все равно… Я не могу думать ни о ком, кроме тебя… – Он вновь приблизился к ней, раскрывая объятия.

Но Элизабет ловко увернулась от его манящих рук и задорно рассмеялась.

– Похоже, тебе придется добавить в кофе немного коньяку, чтобы привести мысли в порядок… Я всегда прибегаю к подобному способу, когда мне необходимо сосредоточиться. Где тут у тебя кухня? – поинтересовалась она.

– Там… – Амарто махнул в сторону коридора. – Но кофе, как и обещал, буду готовить я.

Амарто, прижав трубку к уху, что-то растолковывал успокаивающим тоном своему помощнику, разливая крепкий напиток в маленькие фарфоровые чашечки персикового цвета. Элизабет, сделав несколько глотков, немного отстранила чашку, любуясь ее красивым оттенком.

Точь-в-точь цвет моей помады… Если Мануэла вдруг решит вернуться, то не обнаружит ни одной приметы моего визита, вдруг подумала Элизабет и тут же ужаснулась этой мысли. Боже мой, что это я? С чего ей возвращаться после стольких лет… Вечно мне в голову приходит всякая чушь… Я влюблена в Амарто, и он в меня, без сомнений, тоже. Мануэла сейчас за сотни километров отсюда. И эти дни подарены нам… А о том, что будет после, я не буду думать… По крайней мере, сейчас.

Амарто припарковал кабриолет возле старинного трехэтажного здания, выкрашенного в зеленый цвет, и открыл Элизабет дверь, помогая выйти из машины. Она с интересом оглядела полукруглые выступы на главном фасаде, где были размещены невысокие прямоугольные окна с наполовину поднятыми жалюзи, такого же зеленого цвета, что и само здание. На верхнем этаже вдоль трех выступов протянулся узкий балкон с коваными перилами.

Они вошли внутрь и поднялись по черной мраморной лестнице на второй этаж. Им навстречу из распахнутой двери расположенного возле лестницы кабинета выбежал низкорослый, худощавый мужчина в помятом пиджаке, который был ему немного великоват. Он сразу же начал что-то объяснять Амарто негромким, доверительным голосом. Но, заметив Элизабет, оборвал свою речь на полуслове и, учтиво кивнув, сказал ей несколько слов, приветливо улыбаясь. Элизабет бросила быстрый взгляд на Амарто и, улыбнувшись незнакомцу в ответ, отошла немного в сторону, ожидая окончания их беседы. Мужчины обменялись еще несколькими фразами, и Амарто, взяв Элизабет под локоть, повел ее в сторону кабинета, расположенного в конце узкого коридора.

– Это и есть твой помощник? – поинтересовалась она.

– Нет, это Диего – наш менеджер по рекламе.

– И что он тебе сообщил? Господин Лекер уже здесь?

– Да, приехал полчаса назад. С ним сейчас беседует Антонио, вот он, если ты помнишь, и есть мой помощник.

– Должно быть, ему нелегко прикрывать тебя…

– Поскольку это всего лишь второе мое опоздание за долгие годы нашей совместной работы, то его обязанности в данном случае не так уж и обременительны… Расскажет господину Лекеру об увеличении объемов наших поставок за рубеж, а также о недавнем футбольном матче… в общем, заговаривать зубы он умеет…

Они наконец подошли к кабинету, на котором висела черная металлическая табличка с серебристой надписью на португальском языке, и Амарто, открыв дверь, посторонился, пропуская Элизабет вперед. Она осторожно переступила порог и увидела в нескольких метрах от себя двух мужчин, которые беседовали, сидя за овальным столом красного дерева, расположенным посреди кабинета.

– Прошу… – негромко произнес Амарто, делая плавный жест в их сторону. – Ты можешь начать оправдательную речь, – с мягкой улыбкой завершил он.

И только теперь Элизабет поняла, насколько безрассудным было ее решение извиниться за опоздание Амарто. Ведь она не знала ни слова из португальского языка, кроме краткого приветствия, которым обычно обменивалась с горничной, убиравшей ее номер.

– А можно мне говорить на английском? – тихо спросила она Амарто.

– Ну конечно. Это главный язык всех переговоров.

Элизабет немного помедлила, собираясь с духом.

– Добрый день, – наконец проговорила она вслух, обращаясь к мужчинам. – Я не знаю, кто из вас господин Лекер, но я хотела бы перед ним извиниться за опоздание сеньора Амарто. Это произошло по моей вине. Я впервые в Лиссабоне и попросила его показать мне окрестности города…

Не успела Элизабет завершить свою речь, как один из мужчин, тот, что сидел справа от них, с выразительным взглядом выпуклых серо-голубых глаз, в котором ясно читался наивысший балл, поставленный им Элизабет за очаровательную наружность, поднялся из-за стола и направился к ним, широко улыбаясь.

– Господин Лекер – это я, – представился он, окидывая Элизабет зачарованным взглядом. – Для вас – просто Кристиан. И я безмерно благодарен господину Ферейро за сегодняшнее опоздание… – Он повернулся к Амарто, продемонстрировав Элизабет тонкий профиль с прямым узким носом. – Ведь благодаря этому мне представилась счастливая возможность познакомиться с такой восхитительно красивой девушкой. – Он остановил завистливый взгляд на Амарто. – И моя благодарность будет еще более безмерной, если господин Ферейро представит нам свою прелестную спутницу, – немного помедлив, добавил он.

– Думаю, благодарность, как и все прочие чувства, все же должна иметь определенную меру, – с едва уловимой насмешкой проговорил Амарто. – И я уверен, что госпожа Элизабет разделяет мое мнение, не так ли? – Он склонился к ней, положив руку на ее талию.

– Элизабет… – задумчиво повторил Лекер, не дав ей времени на ответ. – И в какой же стране мира так безупречно сочетают в женщинах красоту имени с красотой внешности? – вкрадчиво поинтересовался он.

– В Соединенных Штатах, – с достоинством ответила Элизабет.

Лекер удивленно вскинул бровь.

– О, а я еще ни разу не был в Штатах… Думаю, мне стоит там побывать… – неопределенным тоном заметил он.

– Вне всяких сомнений, – откликнулась Элизабет.

– Ну а пока вы все еще здесь, нам необходимо приступить к обсуждению условий договора, – напомнил Амарто. – Я только провожу Элизабет в мой кабинет и сразу же вернусь…

– Был счастлив познакомиться, – с чувством проговорил Лекер, целуя Элизабет руку.

И почувствовала, как Амарто, крепко обхватив рукой ее талию, изо всех сил прижал ее к себе.

Элизабет несколько минут растерянно разглядывала заваленный разноцветными папками и высыпавшимися из них бумагами рабочий стол Амарто. Затем, удрученно покачав головой, принялась наводить порядок в его кабинете. Документы, составленные на английском языке, она разложила по темам и датам, поместив их в оранжевые, сиреневые и светло-коричневые папки, на португальском – в темно-серые, синие и ярко-желтые. Аккуратно расставив их на открытых стеллажах, Элизабет окинула удовлетворенным взглядом результаты своей работы: на столе, по одну сторону от монитора компьютера теперь были только часы, сделанные в виде старинной башни, по другую – серебристый стакан для авторучек.

Элизабет подошла к окну и, подняв жалюзи, выглянула на улицу. В этот час та была тихой и пустынной, и только на противоположной стороне, возле дверей маленького кафе прощалась влюбленная пара. За обменом несколькими фразами последовал легкий поцелуй, затем еще один, и вдруг парень жадно приник к губам хрупкой, невысокой девушки, приподняв ее над землей. Элизабет некоторое время с улыбкой наблюдала за этой сценой, потом присела на подоконник, устремив задумчивый взгляд на рекламный плакат, висевший возле одного из стеллажей и изображавший большую бутыль в оплетке и рассыпанные вокруг нее оливки.

А ведь я раньше, до встречи с Амарто, не знала, что такое страстный поцелуй, что такое страстная любовь, что такое страсть вообще, подумала Элизабет. Мне казалось, что я люблю Дэймона, что меня влечет к нему… а его ко мне… На самом деле это было не так. Я поняла это только теперь. Только теперь я знаю, что такое настоящее влечение, безумное, безудержное, безоглядное…

Элизабет вспомнила нежные поцелуи Амарто и медленно провела кончиками пальцев по шее, там, где к ней прикасались его губы.

Прошло всего полчаса, а я соскучилась так, будто мы не виделись долгие годы, продолжала мысленно рассуждать она. Что же я буду делать, когда придет пора расставаться по-настоящему… когда мне нужно будет возвращаться домой? – Элизабет быстро встала с подоконника. Нет, не нужно заранее терзать себя тем, что наступит еще не скоро… Мы ведь расстаемся с Амарто не сейчас, не в эту минуту.

И, словно подтверждая ее слова, дверь кабинета распахнулась и появился Амарто. Радостно улыбаясь, он направился было к Элизабет, но на полпути остановился, с удивлением глядя на свой стол.

– Боже правый, я просто не узнаю свой кабинет… И это при том, что я провожу здесь пять, а то и все семь дней в неделю вот уже на протяжении почти десяти лет.

– Да, в отличие от твоей квартиры, он вовсе не отличается идеальным порядком, – заметила Элизабет. – Вернее, не отличался… до сих пор, – уточнила она.

Амарто развел руками.

– Это вовсе не потому, что я небрежно отношусь к своей работе. Просто мне приходится часто ездить в командировки… – Он иронично улыбнулся. – Вот видишь, в порыве хвастовства я немного преувеличил количество рабочего времени, проводимого здесь. Но это только из-за стремления произвести на тебя благоприятное впечатление, – оправдывающимся тоном уточнил он.

Элизабет снисходительно улыбнулась.

– Не увиливай от главной темы, – проговорила она, направляясь к вращающемуся креслу с высокой спинкой. – Так что же, когда тебя здесь нет, в документы заглядывают все, кому не лень? – уже серьезно спросила она.

Амарто присел на краешек стола.

– Ну что же делать? В мое отсутствие всеми делами фирмы занимается Антонио… Когда ему нужно найти определенный документ, он вытаскивает из папок все подряд, потому что не помнит, в какой именно он находится…

– А чем же занята в это время секретарша? – с удивлением поинтересовалась Элизабет.

Амарто рассмеялся.

– А разве ты ее здесь видела? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет… – растерянно проговорила Элизабет. – Неужели ты хочешь сказать, что у тебя нет секретаря?

– Именно это я и хочу сказать, – утвердительно кивнул Амарто. – Сначала я не хотел давать Мануэле повод для ревности… А потом просто привык к существующему порядку вещей, – немного помедлив, объяснил он. – Точнее, к беспорядку, – добавил он, усмехнувшись.

Элизабет молча смотрела на него и не знала, какие слова были бы сейчас уместны, как и в тот день, когда он рассказал ей о своих отношениях с женой.

– Просто невероятно, – наконец тихо проговорила она. – Неужели она и вправду была земной женщиной, если смогла оставить такого мужчину, как ты? – отрешенным тоном спросила она, глядя куда-то в пространство.

Амарто медленно поднял на нее взгляд.

– Да, ты права, я был покинут неземной женщиной для того, чтобы встретить земную, для которой мои поцелуи – это полет к небесам, и каждый полет – восторг, восторг для нас обоих… Неземной же устремиться некуда, для нее не существует высоты.

Он поднялся со стола и сделал несколько шагов навстречу Элизабет.

– В то время как для нас с тобой открыта целая галактика. Стоит только соприкоснуться губами… – Амарто привлек ее к себе и осторожно поцеловал. – Я так скучал по тебе… Просто не мог дождаться окончания переговоров.

Элизабет бросила быстрый взгляд на дверь.

– Мы должны быть начеку, – заметила она, прислушиваясь к доносившимся из коридора звукам и чувствуя, что ей с каждой секундой становится все труднее сдерживать их с Амарто страсть.

– Сюда никто не войдет, пока мы здесь вдвоем, – шепотом заверил он ее. – Они ведь понимают, что ты не просто моя знакомая…

– Именно поэтому они и постараются удовлетворить свое любопытство, – возразила Элизабет, пытаясь его образумить.

И не успела она договорить, как раздался стук в дверь. Она бросила на Амарто многозначительный взгляд.

– Что я говорила?

Амарто с сожалением выпустил ее из своих объятий.

– Кто там? – недовольным тоном спросил он.

– Это Антонио, – донесся из-за двери низкий мужской голос, говоривший на английском.

Элизабет поправила одежду на Амарто, затем разгладила несуществующие складки на своей темно-вишневой юбке и, потуже затянув завязки топа, отошла к окну.

– Входи, – коротко бросил Амарто, усаживаясь в кресло.

– Не помешал? – двусмысленным тоном поинтересовался Антонио.

И Элизабет, вновь рассматривая протянувшуюся за окном тихую улицу с редкими прохожими, почувствовала на себе его изучающий взгляд.

– Лекер больше не упоминал о снижении цены? – поинтересовался Амарто, проигнорировав его вопрос.

– Он был сегодня на редкость покладист. Принял все условия без каких-либо возражений, – сообщил Антонио, расположившись в кресле по другую сторону стола. – И совершенно очевидно, что присутствие синьоры Элизабет сыграло в этом не последнюю роль.

Элизабет отвернулась от окна и окинула Антонио испытующим взглядом. У него было такое же смуглое лицо и такие же карие глаза, как и у Амарто, только их взгляд напоминал острые шипы ядовитого растения.

– А может быть, это ваши рассказы об увеличении объемов поставок оливкового масла за рубеж и о недавнем футбольном матче были сегодня более красочными, – с улыбкой предположила она.

Амарто весело рассмеялся.

– Ну что ты на это скажешь, мой находчивый помощник?

Антонио пожал плечами.

– Скажу, что твоя подруга неплохо информирована о наших способах ведения переговоров, – безразличным тоном проговорил он и, окинув взглядом рабочий стол Амарто, как бы невзначай добавил: – А также о способах систематизации архива наших документов… Надеюсь, во время твоего следующего беспричинного двухдневного отсутствия я все же смогу отыскать необходимый экземпляр договора.

– Конечно, сможете. При условии, что не будете высыпать их все на стол, – спокойно сказала Элизабет.

Антонио неодобрительно хмыкнул.

– Возможно, Амарто еще не успел вам объяснить, что так было заведено в нашей фирме долгие годы… Наверняка у вас были дела поважнее. – Его насмешливый взгляд медленно заскользил вверх по фигуре Элизабет и наконец остановился на ее груди.

– Как видите, мы успели уладить их все, – с вызовом ответила Элизабет, показывая в сторону стеллажей, где ровными рядами выстроились разноцветные папки. – Так что о существующих здесь традициях мне хорошо известно.

– И об их причине тоже? – медленно спросил Антонио.

– Разумеется.

– И вас это нисколько не смущает?

– Довольно, Антонио, – жестко оборвал его Амарто. – Да, я не был в офисе два дня, но Элизабет здесь ни при чем. А что касается всех этих бумаг, – он кивнул в сторону стеллажей, – то она и понятия не имела, что ими в мое отсутствие занимаешься ты… Элизабет руководствовалась лишь желанием помочь мне. И, согласись, она отлично с этим справилась.

Антонио поспешно закивал, отведя взгляд от своего шефа.

– Да, конечно, все верно… Я просто устал за последнее время, – скороговоркой пробормотал он.

Амарто немного помолчал.

– Хорошо, можешь взять завтра выходной, – наконец проговорил он прежним доброжелательным тоном. – Мы сегодня заключили длительный и весьма выгодный контракт, так что имеем право немного расслабиться… Отправляйся домой прямо сейчас, ты и впрямь выглядишь не лучшим образом.

Антонио еще раз кивнул.

– Да, я так и сделаю. – Он встал с кресла и, по-прежнему не глядя на Амарто, быстрым шагом направился к выходу. Но у самой двери вдруг резко остановился. – Да, чуть не забыл… Это очень важно. С тобой сегодня хочет встретиться сеньор Ривадо, он пытался дозвониться тебе утром, но твой мобильный был отключен.

– Черт, – с досадой пробормотал Амарто, бросив разочарованный взгляд на Элизабет. – С чего вдруг такая срочность? Что-то произошло?

Антонио пожал плечами.

– Не думаю. Он упомянул только, что хотел обсудить с тобой план предстоящего собрания совета директоров.

Амарто включил компьютер.

– На какой день оно назначено? – напряженным тоном поинтересовался он.

– Кажется, примерно через неделю…

Амарто быстро защелкал клавишами.

– Хорошо, время еще есть… Ты уже внес договор с Лекером в электронный архив?

Антонио заметно занервничал.

– Нет, еще не успел. Но займусь этим прямо сейчас.

– Как только закончишь, сразу же отправляйся домой, – напомнил Амарто. – Да, и в следующий раз пользуйся современным способом поиска документов, вместо того чтобы переворачивать все стеллажи вверх дном…

Антонио бросил на него пронзительный взгляд.

– Просто мне так удобнее… – объяснил он. – Когда я держу документ в руках, то лучше понимаю его содержание.

– Ничего, прогрессивные методы пойдут тебе только на пользу, – заверил его Амарто. – Ты ведь всегда все схватываешь на лету.

Когда Антонио вышел из кабинета, Амарто подошел к Элизабет, виновато разведя руками.

– Прости, но тебе придется возвращаться в гостиницу на такси. Обидно… я хотел показать тебе Байрру-Алту – один из древних районов нашего города.

Элизабет ободряюще улыбнулась.

– Ничего страшного, ты покажешь мне его завтра… К тому же с некоторыми районами Лиссабона я уже успела ознакомиться во время экскурсий.

Амарто обнял Элизабет обеими руками и некоторое время смотрел на нее, любуясь, затем прикоснулся к ее губам легким поцелуем.

– Тогда я заеду за тобой завтра, в десять часов, – тихо проговорил он. – Нет, в девять, не смогу ждать так долго… А сейчас вызову тебе такси, – с сожалением в голосе завершил он.

Элизабет покачала головой.

– Не нужно. Я хочу прогуляться.

Амарто нахмурил брови.

– Но ты ведь не будешь смотреть на других мужчин? – с напускной строгостью спросил он.

– Конечно буду, – игриво ответила Элизабет. – Чтобы еще раз убедиться, что ты – самый лучший, – уже серьезно сказала она.

Амарто еще раз ее поцеловал.

– Я позвоню тебе в номер, как только освобожусь. Кстати, почему у тебя нет мобильного? – поинтересовался он. – Ты оставила его дома?

Элизабет сделала неопределенный жест.

– У меня его нет… просто потому что никогда и не было, – с улыбкой ответила она.

– Правда? Почему? – удивленно вскинул брови Амарто.

Потому что, если бы он у меня был, Дэймон не преминул бы воспользоваться своим служебным положением работника салона связи и, без особого труда узнав мой номер, звонил бы сутки напролет, мысленно ответила Элизабет.

Вслух же шутливо проговорила:

– Потому что мне нравится быть недоступной девушкой.

Амарто погладил ее по щеке.

– Но не для меня, – тихо прошептал он.

3

Элизабет побродила по проспектам оживающего в вечерней мгле неоновыми огнями и разноязыким говором Лиссабона, прокатилась на оранжевом старинном трамвайчике, словно сошедшем с кинопленки тридцатых годов, заглянула в один из огромных торговых центров, где купила элегантную лакированную сумочку черного цвета, украшенную серебристо-розовыми узорами в виде цветущих фруктовых деревьев. И, выйдя из торгового центра, направилась в сторону гостиницы, не переставая на ходу разглядывать свою новую покупку, как вдруг на противоположной стороне улицы, возле здания биржи, там, где ей нужно было перейти дорогу, она увидела Антонио, который что-то оживленно обсуждал с Лекером.

Элизабет застыла у светофора, наблюдая за тем, как Антонио повествовал о чем-то Лекеру, сдержанно жестикулируя, а тот внимательно слушал, время от времени утвердительно кивая. Наконец они обменялись еще несколькими короткими фразами, и Антонио передал бельгийцу прозрачную папку на молнии, в которой, как успела заметить Элизабет, находилась довольно объемистая стопка документов и два конверта с дисками. Лекер, открыв папку, бегло перелистал ее содержимое и, удовлетворенно кивнув, протянул Антонио пухлый почтовый конверт, в котором, вне всяких сомнений, были бумажные купюры.

Элизабет, затаив дыхание, следила за ходом этой сделки, позабыв о каких бы то ни было мерах конспирации. Только когда Лекер, сунув папку под мышку, зашагал по улице в ее сторону, Элизабет, низко наклонив голову, метнулась в противоположном направлении, надеясь на то, что он ее не заметит. Но ее надежды не оправдались. Пройдя несколько метров по тротуару, вымощенному белым песчаником, Элизабет услышала позади себя знакомый вкрадчивый голос:

– Синьора Элизабет? – полувопросительно протянул Лекер и осторожно обхватил ее руку чуть выше локтя.

Она вздрогнула и стремительно обернулась.

– Не ожидал встретить вас так скоро, – продолжил Лекер, широко улыбаясь.

– Я вас, признаться, тоже, – проговорила Элизабет, стараясь изобразить на лице неподдельное изумление.

– Я узнал вас благодаря вашей стройной фигуре… Ее просто невозможно не выделить из толпы, – принялся расточать комплименты бельгиец, продолжая держать ее за руку.

– По-моему, вы мне льстите. – Элизабет растянула губы в вежливой улыбке, пытаясь придать ей хоть немного искренности.

Лекер медленно покачал головой, полуприкрыв глаза.

– Нисколько… Вы даже не представляете, насколько вы прекрасны, – проговорил он, понизив голос почти до шепота.

Он приблизил почти вплотную свое лицо к лицу Элизабет и посмотрел долгим взглядом в ее голубые глаза. Она же в это время думала о том, что он наверняка видел ее там, возле светофора, видел, как она наблюдала за ним и Антонио, видел… и одновременно искусно делал вид, будто не замечает. Элизабет почувствовала, как его пальцы с каждой секундой все сильнее впиваются в ее руку. Она отпрянула и медленно перевела взгляд на его ладонь.

– Может быть, не стоит проверять мое стройное тело на прочность? – негромко проговорила она, давая понять, что принимает его игру.

Лекер немного помедлил, затем постепенно, один за другим, разжал пальцы и, отступив на шаг назад, рассмеялся.

– Простите, вы правы, оно предназначено для другого…

На губах Элизабет заиграла лучезарная улыбка.

– Верно, господин Лекер, именно для другого, – проговорила она, сделав ударение на последнем слове.

Смех бельгийца мгновенно смолк. На несколько секунд взгляд его серо-голубых глаз стал жестким и непримиримым, но затем вновь принял благодушное выражение.

– Мы же договорились, что для вас я просто Кристиан, – напомнил он. – Вас не должен смущать мой возраст, ведь я всего лишь на пару лет старше сеньора Ферейро, – заметил Лекер, бросив на нее выразительный взгляд.

Элизабет предпочла пропустить его намек мимо ушей.

– Вижу, вы решили прогуляться по Лиссабону перед сном… – возвращаясь к вкрадчивому тону, продолжил он. – Почему бы нам не завершить эту прогулку вместе?

– В другой раз – с радостью. А сегодня мне нужно успеть к назначенному часу в салон красоты, – назвала Элизабет первый пришедший ей на ум предлог.

Бровь Лекера медленно изогнулась удивленной дугой.

– Только не говорите, что вы желаете усовершенствовать свою красоту.

Элизабет пожала плечами.

– Почему бы и нет? Ведь не зря говорят – нет предела совершенству.

Взгляд бельгийца скользнул по ее бедрам.

– Да, не зря, – негромко произнес он. – И оно в вас поистине беспредельно…

– Как и в вас… стремление к совершенству профессиональному, – заметила Элизабет, кивнув в сторону зажатой у него под мышкой папки. – Результат еще одних переговоров? – поинтересовалась она, решив сделать наступательный ход.

Во взгляде Лекера промелькнул азартный огонек.

Наверное, именно таким взглядом завсегдатаи казино следят за вращающееся рулеткой, отметила про себя Элизабет.

– Вы догадливы, – с легкой улыбкой заметил Лекер. – Мне нравятся догадливые люди… Особенно женщины. И я даже мог бы рассказать вам подробно об этих переговорах, но… вы ведь торопитесь, не так ли?

На мгновение Элизабет пожалела о сорвавшемся у нее с языка упоминании о салоне красоты, но потом, заглянув Лекеру в глаза, поняла, что поступила правильно.

Это только блеф, как в покере, подумала она, не отрывая взгляда от пронзительных глаз бельгийца. Стремление обвести противника вокруг пальца, чтобы получить желаемое.

– Да, к сожалению, вам придется отложить свой рассказ на некоторое время, – проговорила она вслух. – Думаю, он не станет от этого менее интересным… – Она посмотрела на часики. – А сейчас мне действительно пора идти. Была рада нашей неожиданной встрече! – Сделав прощальный жест рукой, Элизабет быстрым шагом направилась в сторону дома Амарто.

Пройдя половину квартала, она остановилась и, сделав вид, будто старается что-то отыскать в своей сумочке, внимательно оглядела улицу. Лекера нигде не было. Вздохнув с облегчением, Элизабет поправила прическу, посмотревшись в залитую светом фонарей витрину бутика, и продолжила свой путь, время от времени замедляя шаг, чтобы еще раз проверить, не следит ли за ней бельгиец.

О чем они так долго разговаривали? – думала Элизабет, вспоминая сосредоточенные лица Лекера и Антонио. И какие документы продал Антонио бельгийцу? Именно продал, я готова поклясться в том, что в конверте были деньги… А также в том, что помощник Амарто проделывает подобную махинацию не в первый раз. Именно поэтому он создает каждый раз в отсутствие Амарто путаницу в деловых бумагах… Чтобы было легче скрыть очередную пропажу. А ведь Амарто даже и не подозревает об этом…

Элизабет пересекла площадь и свернула на оживленную улицу, вдоль которой тянулись многочисленные здания из стекла и металла, освещая ее разноцветными огнями рекламы. Она прошла несколько модных магазинов и наконец увидела магазин тканей, за которым был поворот к дому Амарто. Ускорив шаг, Элизабет быстро добралась до знакомой высотки и, подняв голову вверх, принялась отсчитывать этажи, чтобы увидеть, горит ли свет в квартире Амарто. Сбившись в очередной раз со счета, Элизабет решилась наконец войти в холл. Она подошла к стойке, за которой сидел все тот же консьерж со светлым хвостиком. Увидев Элизабет, он мгновенно вскочил со стула, устремив на нее вопросительно-заинтересованный взгляд.

– Добрый вечер, сеньор, – вежливо поздоровалась она по-английски. – Вы не могли бы мне сказать, дома ли сейчас сеньор Ферейро?

Консьерж, внимательно выслушав Элизабет, обвел растерянным взглядом пространство холла, видимо мысленно формулируя свой ответ на плохо знакомом ему языке.

– К сожалению, господин Ферейро еще не возвращался, – выговорил он наконец, запинаясь.

Элизабет молча кивнула в знак того, что поняла озвученную им информацию, и вышла на улицу.

Где он пропадает? – мысленно спросила она себя. Неужели все еще обсуждает с Ривадо план собрания?

Элизабет стояла у стеклянных дверей подъезда, нетерпеливо теребя в руках лакированную сумочку. Вот уж теперь я по-настоящему жалею, что до сих пор не приобрела мобильный… И все из-за Дэймона, с досадой подумала она.

Элизабет еще раз взглянула на залитый мягким светом холл.

Может быть, оставить консьержу записку для Амарто? Хотя… что я в ней напишу?.. Что его помощник передал Лекеру какие-то документы и получил за это деньги? А если он сделал это по просьбе самого Амарто, и решит заглянуть к нему вечером, чтобы рассказать о результатах встречи? Тогда выйдет очень некрасивая ситуация… Лучше уж подождать до завтра. Ведь до девяти утра осталось не так уж много времени…

Приняв это решение, Элизабет направилась в сторону остановки трамвая, чтобы поскорее добраться до гостиницы.

Взяв у портье ключи, Элизабет поднялась по лестнице на третий этаж и, пройдя по коридору, увидела у двери своего номера Маркуса.

– Я помню, вы говорили во время одной из экскурсий, что вам нравятся старинные постройки, – проговорил Маркус вместо приветствия. – А как вы относитесь к современному облику улиц?

Элизабет окинула его изумленным взглядом.

– Вы что же, поджидали меня здесь для того, чтобы узнать о моих архитектурных предпочтениях? – поинтересовалась она, останавливаясь в нескольких шагах от Маркуса.

Он утвердительно кивнул, сложив руки на груди.

– Да, мне было бы очень интересно узнать побольше о ваших вкусах… Ведь наш разговор тогда, в ресторане, так и остался незаконченным. Вы целых два дня не появлялись ни в гостинице, ни на экскурсиях. Я начал всерьез беспокоиться, – мягким голосом завершил он.

– Ваше беспокойство было напрасным, – с улыбкой проговорила Элизабет. – За это время я успела осмотреть окрестности Лиссабона, побывала в Синтре, видела дворец Паласио-да-Пена… В общем, моя экскурсионная программа была не менее насыщенной, чем ваша.

Маркус понимающе кивнул.

– Я пришел напомнить вам, что завтра последний день пребывания вашей туристической группы в Лиссабоне… И на этот день запланировано посещение квартала Байша – делового центра нашего города. Надеюсь, вы не откажетесь от этой прогулки? – нарочито подобострастно поинтересовался Маркус.

Элизабет прислонилась к стене, не обращая внимания на изменившийся тон Маркуса.

Последний день, повторила она про себя, не в силах поверить услышанному. Как же так? Ведь я приехала сюда совсем недавно. Я провела с Амарто всего лишь два дня… Только два. И вот уже настала пора возвращаться.

– Конечно, в этом квартале вы не увидите векового мха на каменной кладке стен и древних башен, – продолжал Маркус, с любопытством наблюдая за выражением ее лица. – Только современные строительные материалы, с помощью которых возведены торговые фирмы, банки, магазины… Правда, там очень многолюдно, а вы любите уединение, не так ли? Уединение и старину, – произнес Маркус нараспев. – А точнее, уединение со стариками… – язвительно добавил он, и при этом его голос оставался все таким же мягким и тихим, изменилась только интонация.

И Элизабет, вдруг очнувшись от своих невеселых раздумий, бросила испытующе-заинтересованный взгляд на этого худенького, невысокого мальчика с внешностью придворного пажа из старой сказки. Она знала, конечно, что злоба и зависть способны изменить человека до неузнаваемости. Но перемена, которая на ее глазах произошла с Маркусом, была уродливой и пугающей. Перед ней стоял не тот робкий, мило улыбающийся мальчик с хорошими манерами, который встречал их группу в аэропорту, с которым она непринужденно болтала в ресторане. Перед ней стояло решительное в своей невесть откуда взявшейся злобе существо, с искаженными ненавистью чертами лица.

Единственное, что в нем не изменилось, это голос. Пожалуй, он даже стал напоминать не просто бархат, а бархат, на который пролили густой малиновый сироп, т. е. теперь он был не только мягким, но и омерзительно липким. Он напомнил Элизабет вкрадчивый голос Лекера.

Она усмехнулась в ответ.

– Очень оригинальное приглашение. Но запоздалое. Последний день в Лиссабоне я уже решила посвятить… да, именно старине. Модная и яркая отделка фасадов новых зданий зачастую скрывает куда более отталкивающие изъяны, нежели серый цвет обветшалых замковых башен.

Элизабет вошла в номер и, захлопнув дверь перед носом Маркуса, дважды повернула ключ в замке. В комнате было темно и тихо. Она медленно подошла к окну, по пути задев сервировочный столик, и услышала, как на пушистый ковер посыпались спелые фрукты. Элизабет распахнула окно, и звуки разноголосого ночного города влетели в распахнутые створки и закружились где-то под потолком. Разноцветная палитра витрин и мигающих рекламных вывесок отбрасывала на темный тротуар причудливые тени.

Действительно, завтра ровно неделя, как я прибыла в Лиссабон, подумала Элизабет, подсчитав дни, проведенные здесь. И вот уже пьеса неизвестного автора подходит к своему логическому завершению… Надо бы позвонить маме… Давно надо было позвонить. Все это время я не решалась набрать несколько цифр – боялась, что самый близкий человек на свете, как всегда, безошибочно угадает все мои тревоги и переживания… А сейчас, среди ночи обрушу на ее голову сумбурное повествование о несостоявшемся романе. Вот она обрадуется…

Элизабет включила ночную лампу и в задумчивости провела указательным пальцем по телефонной трубке.

Хотя… какой там роман, с тоской подумала она. Разве то, что произошло между нами сегодня утром, дает мне право надеяться на продолжение наших отношений? Ведь у Амарто есть жена… Кто знает, возможно, он ее еще не забыл, и знакомство со мной для него всего лишь сиюминутный каприз…

И, словно отвечая на ее сомнения, в тот же миг раздался стук в дверь. Элизабет удивленно оглянулась.

– Кто? – кратко спросила она, предполагая, что ей ответит Маркус, и тут же услышала голос Амарто:

– Заблудившийся в родном городе странник.

Элизабет, не помня себя от счастья, подбежала к двери, быстро повернула ключ и, распахнув ее, бросилась в объятия Амарто. На несколько секунд они замерли на пороге, затем Амарто приподнял Элизабет над полом и, войдя с нею в комнату, захлопнул за собой дверь. Они ничего не говорили, ничего не объясняли друг другу, им все было понятно без слов. Они рассказывали о своей тоске нежными взглядами, о своей любви нежными поцелуями, о своих желаниях нежными прикосновениями. И эта нежность была бесконечной и безграничной, словно безмятежная гладь океана. Каждый вздох, слетавший с их губ, был одним на двоих – трепетно-тихим и счастливым. И их единое дыхание становилось с каждой секундой все более прерывистым, все более нетерпеливым. И безмятежные воды превращались в неистово бушующие, захлестывающие их безумными волнами страсти… Свет ночной лампы играл золотистыми бликами на полуприкрытых веках Элизабет, на ее маняще чувственных губах, делая их еще более завораживающими, еще более пьянящими… И Амарто вновь и вновь наслаждался их хмелем, понимая, что не сможет никогда забыть этот вкус.

Прохлада звездной ночи, проникая в комнату через распахнутое окно, настойчиво напоминала о скором приближении предутреннего часа. Элизабет встала с кровати и, накинув легкий халатик, направилась к окну. Оглядев пустынную улицу, она обернулась к Амарто.

– Тебе пора… – тихо проговорила она.

Амарто медленно покачал головой.

– Я не хочу уходить. Не могу…

– Сегодня мой последний день в Лиссабоне, и я не хочу, чтобы кто-то из персонала отеля увидел тебя здесь.

Амарто резко поднялся на постели.

– Как? Ведь ты приехала сюда на неделю! – недоуменно воскликнул он.

– Да, и сегодня она как раз заканчивается. Мне тоже не верится, но это так…

Амарто окинул комнату задумчивым взглядом.

– Я не могу отпустить тебя, – с решимостью заявил он. – Ты останешься здесь… Мы поженимся, и с оформлением документов не возникнет никаких проблем.

Элизабет улыбнулась, снисходительно покачав головой.

– С каких это пор в Португалии разрешено многоженство? – с мягкой иронией спросила она.

Амарто сокрушенно стукнул себя ладонью по лбу.

– Какой же я дурак, – со злостью пробормотал он. – Почему до сих пор не подумал о разводе с Мануэлой? Чего ждал?

– Но ведь ты же не мог знать заранее, что познакомишься со мной, – успокаивающе проговорила Элизабет. – И потом, я не могу вот так, сразу, не объяснив ничего маме, принять решение, которое изменит всю мою жизнь…

Амарто пристально посмотрел ей в глаза.

– Но ты ведь уедешь не навсегда? – с надеждой спросил он. – Ты ведь вернешься ко мне, правда?

Элизабет немного помедлила.

– Если ты этого хочешь… – наконец нерешительно ответила она.

Амарто медленно встал с постели и приблизился к ней, не отрывая взгляда от ее голубых глаз.

– Больше всего на свете, – прошептал он.

– Значит, вернусь, – убежденно проговорила Элизабет.

Амарто нежно обнял ее за талию, но она мягко отстранилась.

– А сейчас тебе нужно уходить. – Элизабет взяла с кресла его темно-синюю рубашку и повесила ему на плечо. – У нас еще будет время попрощаться… К тому же до назначенного тобой часа нашей встречи осталось совсем немного…

– И в ожидании его я пойду бродить по городу, – продолжил за нее Амарто. – Не хочу возвращаться домой…

Элизабет улыбнулась.

– А я буду просто ждать, – тихо проговорила она.

Элизабет, откинувшись в кресле, смотрела сквозь окно на розовый фасад старинного здания в стиле барокко, за которым располагались многочисленные офисы торговых фирм. По комнате порхал легкий, прохладный ветерок, время от времени игриво перебиравший ее распущенные волосы. Светло-бежевые тюлевые занавески нехотя раздувались под его напором, напоминая корабельные паруса. Было раннее утро, и отель вместе с окружающими его зданиями, радуясь воцарившемуся затишью, безмятежно предавался предрассветным грезам.

Если бы какой-нибудь предмет этого интерьера умел разговаривать, он наверняка рассказал бы такие истории, в сравнении с которыми сюжеты многочисленных драматических сериалов выглядели бы просто детской сказкой, размышляла Элизабет, в очередной раз, изучая витиеватую рамку понравившейся ей картины. Да что там сериалы, тайны мадридского и бургундского дворов, вместе взятые, – кукольные секреты школьницы на фоне невыдуманных перипетий, приготовленных для нас самой жизнью. Кстати, о перипетиях, вдруг вспомнила она. Я так и не рассказала Амарто о вчерашнем обмене документов на деньги. Напоминание Маркуса о последнем дне в Лиссабоне полностью вытеснило все другие мысли из моей головы… Но я смогу исправить свою оплошность во время нашей сегодняшней встречи.

Элизабет в последний раз бросила взгляд на свое отражение в зеркале, потуже затянула пояс темно-коричневых шорт с отворотами, поправила воротник белой футболки-поло и уже готова была спуститься вниз, когда в дверь постучали.

– Амарто! – радостно воскликнула она, поспешно повернув круглую металлическую ручку.

Но за дверью стояла горничная.

– Доброе утро, – сказала девушка по-английски, приветливо улыбаясь, и передала Элизабет огромный букет орхидей и черный пакет с логотипом модной фирмы. – Вам просил передать это какой-то господин, не назвавший своего имени, – сообщила она.

– Спасибо, – растерянно проговорила Элизабет, принимая подарки.

Она аккуратно положила цветы на круглый столик и заглянула в пакет: там оказалось светло-розовое вечернее платье, к которому прилагалось украшение для запястья в виде раскрывшегося бутона белой розы, и новый мобильный телефон жемчужно-серого цвета. В запечатанном конверте была записка от Амарто. Он извинялся за то, что в силу сложившихся обстоятельств не сможет составить Элизабет компанию в прогулке по городу, и приглашал ее вечером в тот самый ресторан, где они впервые увидели друг друга. «Как только появится свободная минутка, сразу же позвоню. Надеюсь, тебе понравится мелодия, которую я выбрал для звонка, она называется «История любви», – завершал Амарто свое послание.

Элизабет в растерянности опустилась на кровать.

Что бы это значило? Какие обстоятельства ему мешают? – с тревогой спросила она себя. И кто эти самые обстоятельства сложил так, что наша встреча может состояться только вечером?

А в том, что данное препятствие имеет человеческий облик, Элизабет ни секунды не сомневалась. Ни великолепие дорогого платья, ни тонкий аромат цветов, наполнявший залитую солнцем комнату, не могли развеять ее дурные предчувствия. И чтобы они окончательно не взяли над нею верх, Элизабет решила, что неспешная экскурсия по Байрру-Алту в одиночестве пойдет ей после завтрака только на пользу.

4

Оранжевый вагончик старинного трамвая, громко звеня, рассекал безлюдную в этот час улицу живописного квартала, по обеим сторонам которой расположились домики с красными черепичными крышами и балконами из кованого железа. Почти на каждом из них стояли горшки с цветущими красными бутонами растениями. Параллельно узорчатым перилам были натянуты веревки с вывешенным на них бельем.

А над этими образчиками свежести и белизны триумфально возвышались просторные птичьи клетки. И многоголосое щебетанье, которым был наполнен этот жаркий сентябрьский полдень, напоминало Элизабет веселое и неугомонное ознаменование прихода весны в ее далекий родной город. Оно вызывало то же ощущенье легкого полета, то же ожидание чего-то светлого, необыкновенного и очень-очень доброго. Это было ощущением детства – а значит, радости.

Элизабет остановилась в тени одной из арок, обвитой листьями дикого винограда, с любопытством наблюдая за обыденной жизнью раскинувшейся перед нею улицы. Во дворе небольшого дома, расположенного на противоположной стороне, мальчишки играли в футбол; чуть поодаль две пожилые женщины, свесившись через перила балконов, что-то громко обсуждали, оживленно размахивая руками; из бара, расположенного в нескольких метрах от Элизабет, вышел смуглый мужчина в красной футболке с надписью «CHICAGO BULL» и, подойдя к соседнему дому, что-то крикнул в окно второго этажа. Через несколько секунд из него выглянула полная женщина, сердито сказала ему несколько слов и снова скрылась в глубине комнаты.

Заметив Элизабет, мужчина широко улыбнулся и помахал ей рукой. Элизабет, помахав ему в ответ, сфотографировала дружелюбного португальца на память. Затем медленно перевела объектив фотоаппарата на фасады других домов и, заинтересовавшись одним из них, облицованным традиционной португальской мозаикой, изображавшей старинную каравеллу с фигурой мореплавателя на носу, захотела запечатлеть этот вид для альбома. Решив сделать снимок с более близкого расстояния, она медленно пересекала улицу, не отрывая взгляда от объектива, как вдруг замерла на полпути, словно громом пораженная.

В объективе фотоаппарата, отклонившегося при ее перемещении немного в сторону от мозаики, Элизабет увидела распахнутую створку окна, за которой ясно различила… знакомый профиль Лекера. Бельгиец разговаривал с невидимым ей собеседником, который находился на другой половине комнаты, скрытой от посторонних глаз зашторенными занавесями. Несколько секунд Элизабет стояла в нерешительности посреди улицы, затем осторожно приблизилась к фасаду с каравеллой и, спрятавшись за декоративным выступом, вновь направила объектив на распахнутую створку окна. Лекер, теперь уже сидя за массивным столом в старинном стиле, по-прежнему что-то говорил, глядя прямо перед собой. Его губы двигались медленно и едва заметно, будто бы нехотя. Элизабет опустила палец на кнопку фотоаппарата, приготовившись снять его собеседника. Некоторое время она стояла неподвижно, не теряя надежды, что невидимка, спрятанный за шторой, все же покажется в окне, хотя бы ненадолго. И ее терпение было вознаграждено.

Спустя несколько минут Элизабет увидела в объективе приближающуюся к столу тень, а затем и того, кому она принадлежала. Это был незнакомый ей парень лет двадцати двух, с коротко остриженными волосами, в оранжевой футболке без рукавов, которая ясно позволяла разглядеть татуировку на его правом плече, изображавшую волчью голову с оскалившейся пастью. Парень положил перед Лекером темно-коричневый кейс и, открыв его, показал рукой на содержимое, что-то кратко пояснив. Лекер, внимательно оглядев открытый кейс, удовлетворенно кивнул и повернул его в противоположном от себя направлении.

Элизабет, даже не разглядев как следует содержимое кейса, несколько раз нажала кнопку фотоаппарата. И тут к столу приблизился третий мужчина, также находившийся все это время за зашторенной створкой окна. Некоторое время Элизабет никак не могла поймать в кадр его лицо, так как он стоял рядом с парнем и, низко опустив голову, рассматривал то, что находилось в кейсе. Элизабет быстро перевела объектив вниз: кейс был доверху наполнен маленькими прозрачными пакетиками с белым порошком.

Наркотики, сразу же догадалась она, делая еще несколько снимков.

Затем вновь направила объектив на лицо третьего мужчины. Он как раз в это время повернул голову к парню с татуировкой – это был Антонио.

Вот это да, мысленно ахнула Элизабет, поспешно фотографируя заместителя Амарто. Он неплохо проводит свой выходной, подумала она. Интересно, что скажет об этом его шеф?

Антонио, открыв один из пакетиков, опустил палец внутрь, затем осторожно поднес его к языку и, поводив нижней челюстью, удовлетворенно кивнул.

Элизабет невольно поморщилась.

В фильмах наркоторговцы обычно сплевывают эту гадость, а этому хоть бы что, с отвращением подумала она, делая еще несколько кадров.

Антонио закрыл кейс и направился в зашторенную часть комнаты. Через несколько секунд он вернулся с объемным свертком и, положив его на стол, принялся аккуратно раскрывать. Элизабет затаила дыхание в нетерпеливом ожидании. Она вся подалась вперед, держа указательный палец над кнопкой фотоаппарата. И, как только из свертка показались первые золотые блестки, тут же принялась быстро, один за другим, делать новые снимки.

С каждой секундой блесток на столе становилось все больше, и они все ярче горели золотым пламенем в лучах яркого солнца. И наконец почти все пространство стола перед Лекером было залито искрящейся золотой волной. Элизабет на несколько мгновений замерла, позабыв о снимках. Она словно завороженная смотрела в объектив фотоаппарата на рассыпанные по столу золотые украшения. Здесь были десятки изящных колечек, массивных перстней, витиеватых кулонов и цепочек, печаток, крестиков, браслетов.

Боже мой, да это просто сокровища майя, изумленно подумала она, возвращаясь к прерванным снимкам. Откуда у работника фирмы, занимающейся поставками оливкового масла за рубеж, столько золота?!

Лекер медленно провел ладонью по рассыпанным украшениям, и Элизабет заметила, что его взгляд сияет не менее ярко, чем вожделенный металл. Он обменялся несколькими фразами с мужчинами, и они дружно рассмеялись, видимо оставшись довольными и его шуткой, и друг другом. Затем бельгиец, разделив украшения на две примерно равных кучки, одну из них ссыпал в плотный непрозрачный пакет и протянул его парню с татуировкой. Тот свернул пакет в тугой узел и направился вслед за Антонио, который, подхватив кейс, уже успел скрыться в глубине комнаты.

Элизабет уже собралась было ретироваться с места своего наблюдения, как вдруг ее внимание привлек маневр Лекера, который, упаковав свою долю в точно такой же темный пакет, что и у парня, присел на корточки возле одного из выдвижных ящиков стола. Он прикоснулся ладонью к его боковой стенке, и Элизабет с удивлением увидела, как высокая фарфоровая ваза, расписанная цветочным орнаментом, которая все это время стояла на краю стола, по правую руку от Лекера, медленно отодвинулась в сторону, открывая находившееся под нею углубление. Бельгиец осторожно опустил в него пакет с драгоценностями и снова прикоснулся к стенке ящика: ваза встала на прежнее место. Сделав последний кадр, Элизабет поспешно оглянулась по сторонам в поисках ближайшего убежища. Заметив в нескольких метрах позади себя маленький бар, располагавшийся в полуподвальном этаже, она не раздумывая направилась к его двери.

Спустившись по ступенькам, она оглядела полутемный зал, где за столиками сидело несколько посетителей, и вновь повернулась в сторону улицы, делая вид, будто кого-то поджидает. Заметив Антонио и Лекера, быстрым шагом пересекающих улицу, Элизабет осторожно вышла из бара и, сохраняя приличную дистанцию, двинулась следом за ними.

Мужчины, не снижая быстрого темпа, прошли несколько кварталов, время от времени о чем-то переговариваясь, и наконец остановились возле табачной лавки, поджидая трамвай.

Ехать с ними в одном вагоне не стоит, могут заметить, подумала Элизабет, в нерешительности оглядываясь по сторонам.

И вдруг взгляд, брошенный на витрину магазина спортивной одежды, подсказал ей самый простой и часто используемый способ конспирации.

Дребезжащий тяжелыми колесами вагончик трамвая неспешно поднимался вверх по узкой улочке мимо аккуратных домиков, чьи фасады были выложены сценами из мифологических сюжетов. Элизабет, надвинув на глаза белую спортивную кепку, приобретенную ею несколько минут назад в магазинчике Байрру-Алту, и делая вид, будто листает модный журнал, внимательно наблюдала за сидевшими впереди нее Антонио и Лекером. Мужчины за время поездки не обмолвились еще ни одним словом и рассеянно разглядывали проплывавшую мимо них улицу. Вагончик свернул за угол, направляясь в сторону парковых павильонов, и Антонио, негромко сказав что-то бельгийцу, направился к выходу, Лекер поспешно последовал за ним. Элизабет, по-прежнему делая вид, будто увлечена журнальной статьей, двинулась к последней двери.

Выйдя из трамвая, мужчины пересекли несколько тихих дворов и, обогнув небольшое офисное здание, остановились на обзорной площадке, с которой открывался завораживающий своей красотой вид на город. Элизабет остановилась поблизости и, направив объектив фотоаппарата на раскинувшуюся перед нею панораму, через некоторое время медленно перевела его на подельщиков. Они не спеша выкурили по сигарете, с отсутствующим видом обмениваясь короткими фразами, затем пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Несколько секунд Элизабет пребывала в замешательстве, не зная, за кем из них продолжить свое наблюдение. Но когда она увидела, как Лекер направляется к припаркованному у тротуара серебристо-серому автомобилю, выбор был сделан сам собой. Спрятав фотоаппарат в чехол, Элизабет последовала за Антонио.

Проехав несколько остановок в поезде метро, она вышла следом за ним из вагона и, поднявшись по ступеням наверх, ускорила шаг, стараясь не упустить его из вида в многолюдной толпе, наводнявшей широкий проспект.

Через некоторое время Антонио остановился возле газетного киоска и, оглядевшись по сторонам, достал из внутреннего кармана пиджака несколько пакетиков с порошком. Завернув в бумажную купюру, он протянул их продавцу – молодому парню с серьгой-крестиком в ухе. Парень, быстрым движением опустив пакетики под прилавок, взял несколько газет и, положив сверху купюру Антонио, а также еще несколько новых, подал ему, вежливо улыбаясь. Элизабет, воспользовавшись сутолокой, подошла ближе к киоску и сделала несколько снимков: киоска, парня и Антонио, а также крупным планом момент передачи пакетиков и денег. Решив, что собранного сегодня материала более чем достаточно для разоблачения махинаций заместителя Амарто, она положила фотокамеру в сумку и, остановив проезжавшее мимо такси, села на заднее сиденье.

– Отель «Лагуна», – сказала она водителю по-английски.

Платье, сшитое словно по заказу, обнимало ее немного усталое от раскаленного солнца тело мягкой и невесомой, словно майское облако, тканью. Элизабет уложила волосы на затылке в виде ракушки, как и в день их первой с Амарто поездки в Синтру, и медленно опустилась в высокое кресло, окидывая рассеянным взглядом букет орхидей, стоявший в вазе из темно-синего стекла. Рядом лежал подаренный Амарто мобильный, мелодия которого так ни разу сегодня и не прозвучала. Элизабет несколько раз набирала его номер, найденный в записной книжке, но телефон Амарто был выключен.

Неужели наша последняя встреча так и не состоится? – со страхом спрашивала себя Элизабет. Неужели я не увижу его перед отлетом? А ведь мне необходимо передать ему пленку и рассказать об увиденном… предупредить. Амарто даже не подозревает, кем на самом деле является его старательный помощник.

Ее пальцы медленно перебирали лепестки шелковой розы, украшавшей запястье, а тоскующий взгляд то и дело останавливался на дисплее телефона.

Нет, мы увидимся… обязательно увидимся, мысленно убеждала себя Элизабет. Амарто не сможет отпустить меня, не попрощавшись. Если он до сих пор еще не позвонил, значит, на то была причина… Веская причина. Но, несмотря ни на что, мы непременно встретимся сегодня… Амарто написал в записке, что будет ждать меня внизу в восемь часов… И он будет ждать. Я в это верю.

Элизабет посмотрела на часы, стрелки которых показывали, что до их встречи осталось всего пять минут, и, взяв со столика лакированную сумочку с фотокамерой, вышла из номера.

Спустившись по лестнице в просторный холл отеля и не увидев среди находившихся там людей Амарто, Элизабет постояла немного в нерешительности, затем, покрепче обхватив подрагивающими от волнения пальцами сумочку, направилась к выходу. Амарто ждал ее у стоящего неподалеку темно-коричневого автомобиля, который на этот раз представлял собой стандартную модель с крышей. Завидев его издали, Элизабет, стараясь скрыть выступившие у нее на глазах слезы радости, быстрым шагом направилась к любимому мужчине, которого она ждала целый день с таким мучительным нетерпением. Не успела она сделать и нескольких шагов, как Амарто поспешно направился ей навстречу.

– Надеюсь, ты не считаешь, что это платье не идет тебе? – спросил он, нежно взяв ее за руки, и немного отстранился, окидывая ее фигуру любующимся взглядом. – Ты восхитительна… – наконец тихо констатировал он.

Элизабет счастливо улыбнулась.

– Спасибо тебе. Никто из мужчин никогда еще не делал мне таких подарков…

– И я этому рад, – проговорил Амарто, обнимая ее за талию. – Ведь это счастье должно принадлежать только мне, – с волнением добавил он, увлекая ее к припаркованному автомобилю.

Недолгая дорога до ресторана прошла в полном молчании. Амарто сосредоточенно смотрел прямо перед собой сквозь ветровое стекло, а Элизабет, изредка поворачивая голову, чтобы украдкой взглянуть на его профиль, затем вновь отворачивалась к открытому окну, чтобы задумчиво смотреть на расстилавшиеся за ним фиолетовые лиссабонские сумерки. Несмотря на неподдельную радость, которую она ясно видела в глазах Амарто при встрече, Элизабет чувствовала, что за этот день произошло нечто такое, что угнетает его душу, заставляя его безмолвно страдать… Что-то неожиданное и пугающее, в чем Амарто боялся признаться не только ей, но и самому себе.

Пока автомобиль проносился мимо темных высоток и станций метро, Элизабет старалась убедить себя, что эти догадки всего лишь игра ее воображения. Но когда они остановились возле небольшого ресторанчика, главный фасад которого светился разноцветьем огней, складывавшихся в очертания то гитары, то скрипки с бегающим по ее струнам смычком, и Амарто подал ей руку, помогая выйти из машины, Элизабет почувствовала, как дрожат его холодные пальцы. Она внимательно посмотрела ему в глаза, но Амарто поспешно отвел взгляд.

– Я заказал тот самый столик, за которым ты сидела здесь, когда я впервые тебя увидел, – сообщил он глухим голосом и, взяв Элизабет за руку, повел к невысоким полупрозрачным дверям из темно-бежевого стекла, по-прежнему стараясь не смотреть в ее сторону.

Сидя за столиком напротив Амарто, Элизабет обратила внимание, что надетый на нем сегодня светло-серый костюм придавал его смуглому лицу бледный оттенок. Амарто наконец-то поднял на нее взгляд, и она заметила, какие глубокие морщинки залегли под ставшими ей уже родными карими глазами.

– У тебя какие-то неприятности? – осторожно спросила она.

Амарто протянул ей меню, но Элизабет мягко отстранила его руку.

– Я все равно не пойму ни слова. Наши уроки португальского так и не состоялись – слишком мало времени мы провели вместе.

Амарто едва заметно кивнул.

– Да, ничтожно мало, – согласился он. – Но я рад даже этим двум дням, проведенным с тобой… – тихим и каким-то безжизненным голосом проговорил он.

– И я тоже… Только твоя радость скорее напоминает тоску, – бросив на него пристальный взгляд, заметила Элизабет.

В это время к ним подошел официант, и, пока Амарто заказывал ужин, она внимательно изучала его лицо, будто рисуя портрет в альбоме своей души.

– Тебя что-то мучает, я это чувствую, – сказала Элизабет, когда они остались одни.

Амарто молча устремил взгляд на кованый фонарик, висевший чуть поодаль.

– Ты можешь не говорить, я не настаиваю. Просто перед отъездом мне было бы приятно услышать, что у тебя все в порядке… – негромко проговорила она, с тревогой ожидая его ответа.

Амарто немного помедлил.

– Сегодня утром из Италии вернулась Мануэла, – наконец с трудом произнес он.

Услышав это, Элизабет почувствовала, как ее лицо обдало огненной волной, а пол начал стремительно уходить из-под ног, словно гладкая поверхность внезапно превратилась в раскаленную реку вулканической лавы, падения в которую она не могла предвидеть и не могла предотвратить. Лица людей, заполнивших в этот вечерний час ресторан, теперь напоминали ей размытые изображения древних фресок. Элизабет медленно провела ладонью по пылающему лбу, словно пытаясь избавиться от какого-то жуткого наваждения.

– Она приехала в сопровождении отца, – продолжил Амарто, все так же глядя на спасительный фонарик. – Он рассказал, что она пыталась покончить с собой, просил меня простить ее и попытаться наладить благополучную семейную жизнь… Я не смог сказать ему, что больше не люблю его дочь… Прости. Ты была права: Сервантеса читают неудачники.

Сдержав готовые уже было покатиться из глаз слезы, Элизабет положила свою ладонь на руку Амарто, судорожно сжимавшую бордовую салфетку.

– Никогда никому не позволяй называть себя неудачником, даже самому себе. Слышишь? – твердо проговорила она. – Ты – настоящий мужчина. Я счастлива, что ты обратил на меня внимание в тот день, когда я сидела одна вот за этим самым столиком. Счастлива, понимаешь? Может быть, первый раз в жизни… Ты не солгал мне сейчас – а это дорогого стоит, – убежденно завершила она.

Амарто наконец перевел взгляд на ее лицо и несколько долгих минут смотрел на него с восторженной нежностью и любовью, затем медленно поднес ее ладонь к губам.

– Ты разрешишь мне завтра попрощаться с тобой в аэропорту? – тихо спросил он.

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Нет, Амарто. Мы попрощаемся сегодня… здесь.

– Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной твои соотечественники? – осторожно поинтересовался он.

Элизабет тихо вздохнула.

– Я была бы этому только рада… Но мы должны проститься сейчас. Твоя жена не сделала мне ничего плохого. Она ни в чем не виновата, так уж вышло… Мануэла – женщина, и я тоже. И именно поэтому я не хочу быть причиной обмана.

Они немного помолчали.

– Можно, я попрошу тебя кое о чем? – наконец нерешительно спросил Амарто.

Элизабет молча кивнула.

– Однажды я позвоню тебе и скажу: «Я буду ждать тебя в аэропорту»… Это будет означать только одно: наш брак с Мануэлой уже завершился… и я жду тебя, чтобы быть с тобой навсегда. Обещай, что поверишь и приедешь.

Элизабет помедлила, задумчиво глядя сквозь сумрачное окно на улицу.

– Обещаю, – наконец негромко сказала она.

И Амарто почувствовал, что это короткое слово прозвучало как искреннее выражение большого, глубокого и преданного чувства.

5

В аэропорту, несмотря на ранний час, царила сутолока. Трое туристок из их группы громогласно делились друг с другом впечатлениями, полученными во время отдыха в столице Португалии. Одна из них, разбитная дама с пышными формами и окрашенными в баклажанный цвет волосами, завидев приближающегося к ним Маркуса, направилась прямо к нему, чтобы рассказать о том, как она накануне «оттягивалась в совершенно восхитительном ночном клубе, танцуя ночь напролет с горячим кубинцем».

– Отдых удался? – насмешливо спросил ее Маркус.

– Более чем, – томно ответила дама, бросив на него игривый взгляд.

– Да, каждый развлекается как умеет, – медленно произнес он, бросив внимательный взгляд в сторону Элизабет.

Она села на диванчик и, поставив у ног большую дорожную сумку, достала из ее кармана купленный накануне модный журнал, делая вид, будто вовсе не замечает присутствия Маркуса. До посадки в самолет еще оставалось немного времени, и Элизабет решила его скоротать, разглядывая одежду итальянских дизайнеров. Ее безучастный взгляд скользил по фигурам моделей, облаченных в экстравагантные костюмы ярких расцветок, когда неожиданно на глянцевую страницу легло сердечко золотого кулона, цепочку которого держала чья-то смуглая рука. Элизабет медленно подняла голову: перед ней стоял Маркус.

– Это тебе, – он кивнул на кулон, – и это тоже… – Маркус опустил на ее сумку фотокамеру, которую Элизабет вчера вечером оставила в машине Амарто, абсолютно позабыв и о ней самой, и о находившихся в ней кадрах. – Не от меня, не бойся… – саркастическим тоном добавил он.

Затем разжал пальцы, и цепочка скользнула в раскрытый журнал. Золотое сердечко быстро покатилось вниз по гладкой поверхности страницы. И Элизабет едва успела плотно сомкнуть колени, чтобы оно не упало на пол.

– Не забудь заглянуть внутрь, – насмешливо проговорил Маркус на прощание и торопливо зашагал в сторону выхода.

Элизабет, проводив его удивленным взглядом, осторожно открыла сердечко и увидела внутри кулона фотографию, на которой они с Амарто стояли возле чаши белого мраморного фонтана в Синтре. А вверху, на узких полукруглых ободках сердечка, блестели искусно выгравированные серебристые буквы самого старого и самого ожидаемого каждой женщиной на земле признания: «I love you».

Стюардесса – худенькая белокурая девушка с зелеными глазами услужливо подала сидевшему рядом с Элизабет пожилому тучному мужчине очередной стакан крепкого чая. И мужчина принялся шумно его отхлебывать, беспрерывно причмокивая.

Интересно, это он от страха или от выпитого накануне? – раздраженно подумала Элизабет, отвернувшись в сторону иллюминатора.

Мужчина, за считанные секунды с жадностью выпив содержимое стакана, окликнул проходившую мимо девушку и попросил новый. Элизабет и стюардесса обменялись сочувствующими друг другу взглядами.

– Вам, должно быть не очень удобно сидеть в этом кресле… – вдруг обратилась девушка к Элизабет. – Уже несколько пассажиров жаловались на дискомфорт из-за плохо регулируемой спинки…

– По правде говоря, я стала это ощущать, как только мы вылетели из Лиссабона, – обрадованно согласилась Элизабет.

– В конце салона есть несколько свободных мест, думаю, там вам будет гораздо удобнее. Идемте, я провожу вас… – проговорила девушка, понимающе улыбнувшись. – Ваш чай сейчас принесут, – успокаивающе пообещала она мужчине и сделала знак одной из своих коллег.

Элизабет направилась следом за девушкой.

– Спасибо, – тихо прошептала она. – Вы меня очень выручили.

– Не за что, – так же тихо откликнулась стюардесса. – Я ведь понимаю, что слушать это бульканье до самого Нью-Йорка – подвиг, на который способны немногие…

Элизабет села в свободное кресло у прохода.

– Меня зовут Клэр, – представилась стюардесса. – Если что-то понадобится – обращайся.

– Очень приятно. А меня – Элизабет. И я обещаю, что не побеспокою тебя во время полета… Тебе и без того досталось от любителя чайной церемонии. – Элизабет кивнула в сторону толстяка.

Клэр рассмеялась.

– Ну что же поделаешь… Это моя работа, – развела она руками.

– И она тебе нравится? – с любопытством поинтересовалась Элизабет.

Клэр уверенно кивнула.

– Я еще в школе мечтала о путешествиях…

– Но ведь это немного другое… – осторожно заметила Элизабет.

– Согласна, – живо откликнулась девушка. – И тем не менее, за несколько лет работы я успела побывать во множестве стран, и в каждой из них не один раз… Так что моя мечта сбылась.

– Тебе нравится Лиссабон? – задумчиво спросила Элизабет.

Клэр на мгновение задумалась.

– Да, своеобразный город… город-микс. В его облике смешаны и древность, и национальные традиции, и современность…

Элизабет взглянула на нее с интересом.

– Да, это ты верно подметила.

– Ты, наверное, здесь часто бываешь? – улыбнулась Клэр.

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Первый… и, вполне возможно, последний раз, – тихо проговорила она.

Клэр окинула ее внимательным взглядом.

– Ты живешь в Нью-Йорке? – сменила она тему разговора.

– Нет, я родом из провинциального городка.

– Тогда тебе будет интересно почитать журнал о театрах и клубах мегаполиса. Подожди минутку…

Клэр принесла Элизабет красочный журнал, и та долгое время просматривала его страницы, прежде чем незаметно для себя заснула, откинувшись в кресле. Ей снились залитые солнечным светом улицы и площади Лиссабона, и Амарто, сидевший за своим заваленным бумагами рабочим столом в офисе. Напротив него сидел Антонио, а Элизабет стояла за глухой стеклянной перегородкой, отделявшей ее от пространства кабинета. Она изо всех сил кричала, пытаясь привлечь внимание Амарто, рассказать ему о том, что Антонио обманывает его, торгует за его спиной документами их фирмы, но Амарто ее не видел.

– Элизабет, проснись… – услышала она над ухом негромкий женский голос. – Да проснись же ты, соня… Конечная остановка, автобус дальше не идет, – шутливо продолжила Клэр.

Элизабет медленно протерла глаза, недоуменно оглядываясь вокруг.

– Что, мы уже дома? – недоверчиво спросила она.

Клэр рассмеялась.

– Ну насчет тебя – не уверена, а вот я – да.

Элизабет, окончательно проснувшись, оглядела полупустой салон самолета и стремительно поднялась с кресла, мотая головой, чтобы прогнать остатки сна.

– Извини, расслабилась… – проговорила она, подхватив свою лакированную сумочку. – Еще раз спасибо тебе за комфортный полет…

– Ерунда, – отмахнулась Клэр. – Тебе просто повезло, что были свободные места, иначе бы так крепко заснуть не удалось…

Элизабет бросила выразительный взгляд на пустое кресло, которое во время полета занимал толстяк.

– Да уж… – с иронией протянула она.

Девушки весело рассмеялись.

– Тебя кто-нибудь встречает? – поинтересовалась Клэр.

– Здесь – нет, а в родном городе будет встречать мама.

– Ну что ж, счастливого пути. Может, еще встретимся…

– Спасибо, и тебе тоже… Легких полетов…

Элизабет уже долгое время стояла у дверей аэропорта, с тоской глядя на серые осенние облака. Ей давно было пора отправляться на вокзал, но она не могла заставить себя покинуть это место. Из-за особой близости неба, которое так безудержно ее манило. Неба, где была дорога к Амарто…

Она вдруг вспомнила сон, приснившийся ей в самолете.

Я так обрадовалась, когда поняла, что случайно оставила фотокамеру в машине Амарто, подумала Элизабет. Надеялась, что он просмотрит сделанные мною кадры и ему все станет понятно. Ведь из-за его странного поведения и из-за рассказа о возвращении его жены я совсем забыла рассказать о махинациях Антонио… Но он вернул ее мне обратно, вероятно, даже не взглянув… Он – да, а вот Маркус… – вдруг пришла ей в голову пугающая мысль. Сумел ли он устоять перед собственным любопытством?

– Ты все еще здесь? – услышала она в эту минуту голос Клэр. – Что случилось?

Элизабет смущенно пожала плечами.

– Ничего, просто не хочется возвращаться домой…

– Из-за напряженных отношений с мамой? – осторожно поинтересовалась ее новая знакомая.

– Нет, здесь, как раз, все в порядке. Скорее, у меня напряженные отношения с другим человеком… – усмехнувшись, проговорила она.

– С тем, который остался в Лиссабоне?

Элизабет молча кивнула.

– Я догадалась об этом, как только ты спросила, люблю ли я бывать в португальской столице… – с улыбкой проговорила Клэр. – И что… сильно влюбилась? – немного помедлив, спросила она.

– Безумно… – сразу же ответила Элизабет.

Клэр задумчиво покивала головой. Затем окинула свою недавнюю пассажирку заинтересованным взглядом.

– Послушай, безумно влюбленная Элизабет, а как у тебя с иностранными языками, ну, скажем, с французским? – вдруг спросила девушка.

Элизабет удивленно вскинула брови.

– Да, вроде, нормально… – нерешительно проговорила она. – Несколько лет делала переводы с французского для одной знакомой, студентки иняза… А почему ты спрашиваешь?

– Идем со мной, – решительно скомандовала Клэр, не отвечая на ее вопрос.

– Ну вот, видишь, как все хорошо устроилось! – с энтузиазмом восклицала Клэр, ведя за собой Элизабет по просторному светлому коридору. – Благодаря твоему отличному знанию французского и азам итальянского руководство пошло тебе навстречу, и ты освоишь курсы подготовки стюардесс по ускоренной программе… А жить будешь со мной, у моих знакомых, они сдают мне квартиру в тихом нью-йоркском районе за полцены…

– Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна, – искренне сказала Элизабет. – Ведь ты изменила мою жизнь…

– И подобное заявление ты называешь благодарностью? – возмутилась Клэр. – Нет, только не это… Тоже мне, «изменила жизнь»… – проворчала она, передразнивая Элизабет. – Вот уж чего я боюсь больше всего на свете, так это изменить чью бы то ни было жизнь, – объяснила она. – Это не моя прерогатива… Так что больше мне таких слов не говори. Я просто помогла тебе приблизиться к твоей мечте. А мечтаешь ты о частых полетах в Лиссабон… Верно?

– Да, причем очень сильно… – поспешно проговорила Элизабет. – И я хотела тебя попросить… чтобы мой первый рейс был именно в этот город… Ты, наверное, считаешь меня нахальной? – осторожно спросила она.

– Ничего подобного. Всего лишь влюбленной, – с улыбкой ответила Клэр. – Безумно влюбленной. Знаешь, есть такой итальянский фильм… с Челентано…

– Знаю.

– Надеюсь, твой португалец не менее широкоплеч и обаятелен, и он стоит того, чтобы такая симпатяга, как ты, бросила из-за него родной город и привычный уклад жизни.

– Он стоит даже большего… – убежденно заявила Элизабет.

Клэр бросила на нее многозначительный взгляд.

– Ну тогда дерзай…

Элизабет уже в сотый раз за этот день просматривала учебник французского языка.

– Волнуешься? – участливо спросила Клэр, заходя в комнату с подносом, на котором было несколько сандвичей и две колы. – Я тоже жутко дрожала перед первым полетом. Помню, не спала всю ночь, все боялась, что сделаю что-то не так…

Элизабет в ответ сокрушенно покачала головой.

– У меня такое ощущение, будто я абсолютно ничего не знаю… Чувствую себя полной дурой…

Клэр успокаивающе похлопала ее по плечу.

– Ничего, это скоро пройдет. К тому же я буду рядом, если что – выручу, не переживай. – Она поставила поднос возле учебника и присела на краешек стола, внимательно глядя на Элизабет. – Думаю, кроме всего прочего, тебе не дает покоя предчувствие встречи, именно поэтому ты такая взвинченная, – заметила она.

Элизабет устремила задумчивый взгляд на настенный календарь.

– Я все это время жила, как во сне… Одним стремлением – поскорее оказаться в Лиссабоне. И вот наконец завтра я туда отправлюсь…

Они немного помолчали.

– Прости, что спрашиваю… Но этот вопрос уже долгое время не дает мне покоя… – нерешительно проговорила Клэр. – Скажи, а в чем у вас проблема с этим португальцем? Зачем такие сложности, чтобы увидеть его? Он что, женат? – медленно уточнила она.

Элизабет молча кивнула.

– Как ты догадалась? – с легким удивлением спросила она.

Клэр усмехнулась.

– Ну это было не сложно… Уверена, что он клянется тебе в любви, но при этом вовсе не собирается разводиться, ведь так? – продолжила она.

– Нет, не совсем… Его жена уже несколько лет страдает от алкогольной зависимости, она пыталась покончить с собой. Именно поэтому Амарто не может пока заговорить с нею о разводе…

– Амарто… – с улыбкой повторила Клэр. – Красивое имя. Наконец-то ты осмелилась его произнести. Я думаю, это хороший знак. И ваша скорая встреча разрешит все недоразумения. Вот увидишь, так и будет.

6

Элизабет терпеливо выслушивала объяснения сухопарой женщины, которая пространно растолковывала ей единственный способ приготовления кофе, приемлемый для нее в полете, когда к ним подошла Клэр и, послав пассажирке милую улыбку, отвела Элизабет в сторонку.

– Этой старушкой займусь я сама, а ты отнеси кофе нашим доблестным пилотам, – прошептала она ей на ухо. – Я уже все приготовила. Командиру – тот, что покрепче.

Элизабет вскинула на нее удивленный взгляд.

– Ты ведь говорила, что кофе им отнесет Глория…

– С Глорией они уже давно и хорошо знакомы, а ты для них человек новый… Ну сама понимаешь, мужское любопытство… Давай, смелее. Побольше уверенности в себе и обольстительности во взгляде. Отправь этих ловеласов в нокаут своей красотой, – с веселой улыбкой завершила Клэр.

Элизабет, открыв аптечку, распечатывала упаковку жаропонижающего, чтобы отнести таблетку одному из пассажиров. Рядом о чем-то перешептывались Глория с Сарой, но, увидев появившуюся Клэр, сразу же умолкли.

– Тебе это с успехом удалось, поздравляю, – тихо сказала она Элизабет, не обращая внимания на притихших девушек.

– Что удалось? – недоуменно поинтересовалась Элизабет, не отрываясь от своего занятия.

– Отправить их в нокаут, – нетерпеливо объяснила Клэр. – И одного из них в особенно глубокий. Я только что заглядывала к ним, чтобы узнать, не нужно ли им что-то еще, и заметила, что его лицо буквально светится…

Элизабет подняла на подругу взгляд.

– Чье лицо? Кого ты имеешь в виду? – напряженным голосом спросила она.

Клэр окинула ее загадочным взглядом.

– А ты сама не догадываешься?

Элизабет покачала головой.

– И догадываться не хочу… Ты ведь знаешь, я лечу к Амарто. Я выбрала эту профессию только ради него.

– Я-то знаю, – понимающе кивнула Клэр. – А вот нашему бортинженеру это невдомек. Поверь мне, Майк сильно запал на тебя. И это не мимолетная симпатия к смазливой девчонке, это глубокая страсть к будоражащей его воображение женщине. Я в этом разбираюсь…

Элизабет раздраженно бросила лекарство обратно в аптечку.

– Только этого мне не хватало! – приглушенно воскликнула она.

Клэр бросила на нее тревожный взгляд.

– Ладно, не дергайся, что-нибудь придумаем. Я рассказала тебе о своих наблюдениях, чтобы предупредить… Кстати, уверена, что по прилете в Лиссабон он пригласит тебя куда-нибудь перекусить… Так что заранее придумывай какую-нибудь отговорку.

В Лиссабоне, как и в первое ее прибытие, было по-летнему жарко и ярко светило солнце.

Похоже, этот город прямо-таки купается в солнечных лучах круглый год, подумала Элизабет, подставляя свое лицо их золотому теплу.

Она смотрела сквозь опущенное стекло такси на уже хорошо знакомые ей улицы, отмечая произошедшие перемены в окраске некоторых фасадов.

Как и предупреждала Клэр, ей было не так-то легко избежать пристального внимания Майка, высокого мужчины спортивного телосложения, с темно-русыми, коротко остриженными волосами, голубыми глазами и волевым подбородком, на первый взгляд сдержанного и немногословного, но оказавшегося весьма настойчивым, если не сказать прилипчивым. Как только он заметил, что Элизабет сменила униформу стюардессы на светло-голубые джинсы и полосатую футболку, сразу же принялся методично ее расспрашивать о причине этого переодевания и о намеченном ею маршруте передвижения по португальской столице, а также предлагать свою кандидатуру в качестве гида по незнакомому ей городу.

И Элизабет пришлось проявить все свое терпение и дипломатичность, чтобы в шутливой форме объяснить чересчур любопытному коллеге, что ее маршрут будет проходить исключительно по модным магазинам женской одежды, а значит, его услуги в качестве проводника ей не понадобятся. Но, несмотря на всю ее изобретательность, Майк никак не хотел сдаваться, и тогда ей на помощь пришла Клэр. Заметив, что Элизабет уже довольно долго беседует с Майком, при этом поглядывая на часы, она поспешила ей на выручку, сумев отвлечь его внимание каким-то организационным вопросом.

– Удачного свидания, – шепнула она Элизабет напоследок и ободряюще улыбнулась.

Свидания, мысленно повторила Элизабет, невесело усмехнувшись. Да Амарто даже не знает, что я сейчас в Лиссабоне. А я не знаю, для чего сейчас еду к его дому… Ведь появиться в нем я все равно не смогу… Но зато я смогу его увидеть, тут же ответила она себе. Посмотреть на него хотя бы издалека. Чтобы беспрерывная тоска, преследующая меня все это время, хотя бы ненадолго отступила.

Элизабет попросила водителя такси остановить машину возле поворота, ведущего к дому Амарто, и направилась дальше пешком. Остановившись в нескольких десятках метров от его подъезда, Элизабет подняла голову, стараясь отыскать взглядом окна его квартиры. Но ей это никак не удавалось из-за слепящих лучей солнца. Постояв немного в нерешительности, она заметила неподалеку небольшую зеленую площадку, обсаженную разросшимися каштанами. Опустившись на скамеечку в тени самого раскидистого дерева, Элизабет принялась, не отрывая взгляда от дверей подъезда, наблюдать за входившими и выходившими из него людьми, надеясь увидеть среди них Амарто. Посидев так некоторое время, она посмотрела на часы, стрелки которых напомнили ей, что время, отведенное на прогулку по городу, подходит к концу.

Нужно было ехать к его офису, уныло подумала она, ругая себя за недогадливость. Ведь сейчас разгар рабочего дня, и Амарто в это время наверняка находится у себя в кабинете… И почему я раньше об этом не подумала?

Элизабет еще раз посмотрела на двери подъезда и вдруг застыла на скамейке, будто приклеенная. Из них вышел Амарто в сопровождении высокой, очень эффектной брюнетки лет тридцати. На женщине был черный брючный костюм, выгодно подчеркивавший ее стройную фигуру. Она шла впереди, Амарто на некотором расстоянии от нее. Элизабет смотрела на его удаляющуюся фигуру, и ей казалось, что его широкие плечи сейчас были согбенны, словно под невидимой постороннему глазу тяжестью вины, груз которой беспрерывно давил на них каждый час, каждую минуту, беспрерывно и беспощадно.

Они остановились возле такси, и Амарто помог своей спутнице сесть на заднее сиденье. Затем, захлопнув дверцу, рассеянно огляделся вокруг, на мгновение повернувшись в сторону Элизабет. И, несмотря на то, что их разделяло довольно большое расстояние, она заметила в его глазах глубокую, бесконечно глубокую печаль. Немного помедлив, Амарто сел в машину рядом с водителем, и автомобиль медленно двинулся в сторону проспекта. Переждав несколько секунд, Элизабет направилась вслед за ним.

Что я здесь делаю? Зачем мне все это нужно? Зачем я мучаю себя? – мысленно задавала она себе вопрос за вопросом, глядя невидящим взором на ехавшее впереди нее такси. Ведь он рядом с ней… И не собирается что-либо менять… Потому что Мануэла его жена, потому что ему с ней хорошо…

Элизабет остановилась посреди тротуара, чтобы хоть немного прийти в себя, привести в порядок свои невеселые мысли. И тут она вдруг заметила, как припаркованный напротив темно-зеленый автомобиль, пропустив такси, медленно поехал за ним, сохраняя небольшую дистанцию. Бросив короткий взгляд через опущенное стекло на водителя, Элизабет в растерянности замерла на месте, не веря своим глазам. Это был Лекер…

Что он здесь делает? Неужели… следит за Амарто? – промелькнула в ее голове догадка. Нет, не может быть… Зачем? Хотя… я ведь не знаю наверняка, видел ли Амарто те кадры, перед тем как вернуть мне фотокамеру… А что, если все же видел, перенес их в компьютер, а потом предъявил Антонио как неопровержимые улики… А Антонио поделился с Лекером, и они решили избавиться от свидетеля их темных делишек. Боже мой, но ведь тогда получается… что Амарто грозит опасность! Элизабет бросилась бегом по тротуару в сторону проспекта и, добежав до светофора, лихорадочно оглянулась вокруг. Но обе машины уже скрылись из виду.

Завидев Элизабет, беседующую с Глорией у стойки регистрации, Клэр подошла к ней.

– Ну как прошла встреча? – с любопытством поинтересовалась она и, извинившись перед Глорией, отвела подругу в сторонку.

Элизабет в ответ неопределенно пожала плечами.

– Можно сказать, незаметно для нас обоих, – с иронией в голосе проговорила она.

Клэр непонимающе захлопала ресницами.

– Ты хочешь сказать, слишком быстро? – уточнила она.

Но ответ Элизабет замер у нее на губах. Она смотрела в другой конец зала.

– Черт, к нам идет Маркус… – пробормотала она.

– Кто? – недоуменно спросила Клэр, оглядываясь вокруг.

– Гид, с которым я познакомилась здесь в прошлый раз, – объяснила Элизабет. – Редкостной породы хамелеон, меняет облик буквально на глазах…

– Сеньора Элизабет, неужели это и впрямь вы? – услышали девушки рядом негромкий мягкий голос. – Не ожидал увидеть вас здесь снова… да еще в качестве стюардессы. – Маркус окинул фигуру Элизабет, облаченную в униформу, удивленно-заинтересованным взглядом.

– Я и сама не ожидала увидеть себя в таком качестве, – шутливо откликнулась она. – Но, благодаря моей подруге, я теперь прекрасно себя чувствую в новом амплуа. – Она показала рукой в сторону Клэр. – Знакомьтесь, это Клэр, вышеупомянутая мною подруга, а также лучшая стюардесса американских авиалиний. А это, – Элизабет повернулась к Клэр, показывая на Маркуса, – местный гид, по совместительству выполняющий также разного рода просьбы туристов… И не только туристов, – добавила она, испытующе глядя Маркусу в глаза.

Маркус рассмеялся.

– Просто иду навстречу некоторым нерешительным влюбленным, – уточнил он.

– Это благородное дело, – заметила Клэр, внимательно разглядывая нового знакомого.

– Но не благодарное, – добавил Маркус, бросив взгляд в сторону Элизабет.

– Встречаете новую группу? – Элизабет, пропустив его слова мимо ушей, кивнула в сторону небольшой кучки туристов, сгрудившихся в центре зала.

– Да, отдых в нашем городе становится все более популярным среди жителей других стран… Видимо, Лиссабон таит в себе магнетическую силу, которая притягивает тех, кто побывал здесь хотя бы однажды, – проговорил Маркус, не отрывая выразительного взгляда от Элизабет. – Вот, например, вы, сеньора Элизабет, – продолжил он. – Признайтесь, вы ведь стали стюардессой только благодаря нашему городу… вернее, одному из его жителей…

– Уж не себя ли вы имеете в виду? – с едва заметной улыбкой поинтересовалась Клэр.

Маркус живо вскинул на нее взгляд.

– А что, вас бы это удивило? – мягко спросил он.

– Скорее, вызвало бы легкое недоверие, – медленно проговорила Клэр. – Мне ведь теперь хорошо известны вкусы Элизабет…

Зеленые, близко посаженные глаза Маркуса впились в ее лицо двумя ненавидящими, злобными огоньками. Его тонкая улыбка стала напоминать холодную гримасу нарисованного мультяшного персонажа, и только голос остался по-прежнему тихим и угодливо-мягким.

– Думаю, никогда нельзя говорить с уверенностью о неизменности вкусов, – осторожно заметил он. – Даже своих собственных… Не говоря уж о вкусах мужчины, которого вы долгое время не видели… – Маркус бросил многозначительный взгляд на Элизабет.

И от этого взгляда, а еще больше от этих слов, которые более чем прозрачно намекали на воссоединение Амарто со своей женой – и откуда только мальчишка об этом узнал? – Элизабет на мгновение показалось, будто окружающий мир потерял привычные очертания, покрывшись размытой рябью. И только когда эта рябь задрожала на ее ресницах, она поняла, что это слезы.

Клэр поспешно взяла ее за руку.

– Вы, конечно, приятный собеседник, – с нескрываемой иронией обратилась она к Маркусу. – Но нам уже пора идти… Ждет небо.

С этими словами она решительно повела Элизабет в глубь шумного зала.

В прохладном осеннем воздухе кружились последние багряные листья, падая под острые каблучки черных замшевых сапожек, и Элизабет, наклонив голову, внимательно рассматривала их разноцветные оттенки, медленно шагая по тихому нью-йоркскому кварталу. У нее в руках были тяжелые пакеты с продуктами, но, несмотря на это, она не торопилась добраться до дома. В этот день у них с Клэр был выходной, и ее подруга проводила время со своим бой-френдом – штурманом Диком, балагуром и бесшабашным парнем, любившим отрываться в ночных клубах. В квартире было пусто, и возвращаться туда не хотелось.

Заметив на асфальте несколько кленовых листиков, золотые и багряные оттенки которых создавали невероятной красоты палитру, Элизабет поставила пакеты на бордюр и присела на корточки, собирая букет из листвы.

– Увлекаешься гербарием? – вдруг услышала она низкий голос присевшего рядом с нею мужчины.

Элизабет вздрогнула и от неожиданности выронила собранные с асфальта листья.

– Прости, что напугал, – проговорил Майк, собирая рассыпавшийся веер. – Вообще-то я рассчитывал на противоположную реакцию…

– Что значит «противоположную»? – переводя дыхание, поинтересовалась Элизабет.

– Ну, думал, ты обрадуешься.

– Теперь, когда я увидела, что это ты, а не какой-нибудь неизвестный проходимец, могу сказать, что я очень рада…

Майк усмехнулся.

– Ну спасибо и на этом… А что ты с ними будешь делать? Положишь между страницами книг или поставишь в вазу? – спросил он, кивнув в сторону багряно-золотого букета.

Элизабет пожала плечами.

– Не знаю… Еще не думала. Мне просто понравился их цвет.

– Да, цвет и впрямь какой-то нереальный… сказочный, – негромко проговорил Майк и обвел медленным взглядом ее лицо, задержав его на губах, искрившихся розовым блеском.

Элизабет быстро поднялась.

– Ты живешь где-то здесь, неподалеку? – спросила она, показав в сторону арки.

– Нет, живу я довольно далеко… В другом конце города… – ответил Майк, по-прежнему сидя на корточках. – А сюда приехал просто так… К тебе в гости, – добавил он, как бы невзначай.

– В гости? – заметно нервничая, переспросила Элизабет. – Но… мне даже угостить тебя нечем, я только успела купить продукты. – Она кивнула вниз, на стоявшие возле Майка пакеты. – Я ведь не ждала тебя.

– Понимаю… – кратко бросил Майк.

– К тому же Клэр нет дома, – продолжила Элизабет. – Она сегодня… – Элизабет вдруг осеклась, вспомнив, где именно сегодня ее подруга проводит время.

– С Диком, – продолжил за нее Майк и внимательно посмотрел ей в глаза.

Элизабет поспешно отвела взгляд, устремив его на окна расположенного неподалеку дома.

– Почему ты не поднимаешься с земли? На улице ведь холодно.

– Разве тебе не нравится видеть у своих ног мужчину с букетом… пусть даже листвы? – тихо спросил Майк.

– Просто я не могу смотреть на людей сверху вниз, – объяснила Элизабет, по-прежнему не глядя на него. – Не привыкла…

Майк немного помедлил. Затем поднялся и протянул ей собранный у ее ног букет.

– Тогда посмотри мне в глаза, я рядом, – осторожно попросил он.

Элизабет перевела взгляд сначала на листву, затем на Майка.

– Пригласи меня не в качестве гостя, а в качестве помощника, – попросил Майк, не отрываясь от ее голубых глаз. – Я приготовлю любое блюдо, какое пожелаешь…

Элизабет недоверчиво улыбнулась.

– И что же ты умеешь готовить?

Майк приблизился к ней вплотную, зачарованно глядя на ее лицо. Затем осторожно провел краешком золотого листика по ее щеке.

– Я многое умею, – проговорил он, понизив голос почти до шепота.

Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, затем Элизабет медленно от него отстранилась.

– Думаю, мне твое мастерство не понадобится, – спокойно проговорила она.

Элизабет открыла оранжевую коробку с чайными пакетиками и принялась раскладывать их по стаканам, держа за ниточки. Их сегодняшний рейс, то ли на счастье, то ли на беду, она еще для себя не решила, был снова в Лиссабон. На этот раз Элизабет взяла с собой фотографии, ясно демонстрировавшие преступную деятельность Лекера и Антонио, и теперь размышляла, каким образом передать их Амарто.

Нужно поехать к нему в офис, наконец решила она. Там не сможет помешать его жена… да и вообще… в его кабинете будет удобнее разговаривать… Можно, конечно, позвонить… но по телефону подобный разговор потребует разного рода недомолвок, а значит, будет выглядеть неубедительно…

Элизабет вдруг почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной. Она стремительно обернулась и увидела Майка. Если быть объективной, подумала она, его лицо с мягкими чертами и ясными голубыми глазами должно нравиться женщинам. Но ей, помнившей смуглое, каре-глазое лицо любимого мужчины, внешность Майка казалась тусклой и посредственной. Он стоял так близко, что Элизабет чувствовала его теплое дыхание на своей щеке.

– Помочь? – негромко спросил он, кивнув в сторону пакетиков.

Элизабет натянуто улыбнулась.

– Не знала, что ты по совместительству еще и бортпроводник…

– Я только хочу тебе помочь.

Элизабет покачала головой.

– Спасибо, конечно, но…

– Ты уже во второй раз отвергаешь мою помощь, – перебил ее Майк. – И мое внимание… – добавил он, пристально глядя ей в глаза. – Почему?

Элизабет не ответила.

– Потому что снова стремишься увидеться с тем португальцем? – вдруг спросил он.

Элизабет вздрогнула и подняла на него испуганный взгляд.

– С каким… португальцем? – запнувшись, переспросила она.

– С тем, с которым в прошлый раз разговаривала в аэропорту, – напомнил Майк.

Элизабет перевела дыхание.

– Ах, тот… Он всего лишь гид, и если и сможет оказать мне в чем-либо помощь, то разве что в ориентировке на местности, – попыталась Элизабет свести к шутке их становившийся все более неприятным для нее разговор.

Но Майк был настроен серьезно.

– Это к нему ты так спешила тогда? А ведь сказала, что в магазин… – с мрачным упреком заметил он. – Значит, солгала?

Элизабет вскинула на него рассерженный взгляд.

– Я хотела отправиться на прогулку по городу одна… И я сделала так, как хотела, – решительно проговорила она. – У тебя нет ни малейшего права требовать от меня отчета в моих поступках…

– И желаниях, – добавил Майк, не дав ей договорить. – И на данный момент ты, к сожалению, права, у меня нет такого права… – тихо проговорил он и вдруг с силой прижал ее к себе. – Но оно должно быть… Рано или поздно, но должно… – страстно прошептал он. – Потому что я не могу забыть тебя, потому что я хочу видеть тебя рядом каждую минуту, каждую секунду, и иметь право знать о каждом твоем шаге, о каждом твоем жесте, о каждой твоей улыбке… – Он осторожно дотронулся до ее губ.

Но Элизабет отвернулась.

– Не думаю, что это возможно… для тебя, – негромко добавила она.

Майк некоторое время стоял неподвижно и вдруг, резко схватив Элизабет за подбородок, повернул ее лицо к себе.

– Это все твоя подруга! – громко воскликнул он. – Что она тебе наговорила обо мне? Не отмалчивайся, я все равно узнаю! – Его голос становился все громче и озлобленней.

Элизабет попыталась высвободиться из его цепкой хватки, но пальцы Майка лишь сильнее сжимались вокруг ее подбородка.

– Клэр здесь ни при чем. Я люблю другого мужчину! – выпалила Элизабет, безуспешно пытаясь оттолкнуть его руку.

Услышав эти слова, Майк на мгновение замер на месте, устремив на Элизабет невидящий взгляд. Он больше не злился, не повышал голос, не требовал от нее никаких признаний, просто молча смотрел ей в глаза пустым, ничего не выражающим взглядом. И это молчание казалось Элизабет еще более пугающим, чем даже самая сильная вспышка гнева. Возможно, что эта молчаливая пытка продолжалась бы еще очень долго, если бы не появление Глории.

Заметив, что они больше не одни, Майк отпустил Элизабет и вышел, так и не сказав больше ни слова.

7

Элизабет вновь сидела в тени раскидистого каштана, напряженно глядя на двери подъезда Амарто. Она уже успела побывать в его офисе и, найдя все кабинеты закрытыми, а коридоры безлюдными, сразу же направилась сюда, по дороге беспрестанно спрашивая себя, по какой причине в офисе крупной фирмы в разгар рабочего дня нет ни души. Ответы, приходившие ей в голову, были самыми разнообразными: многочисленные и неотложные командировки, корпоративный или национальный праздник, деловые встречи по поводу обсуждения договоров, переезд фирмы в другое здание… Да мало ли что еще. Все эти предположения были одинаково просты, бесхитростны и временами даже правдоподобны. И именно поэтому неверны. Элизабет это понимала, но не спешила отказываться от них, чтобы не позволить другим, пришедшим им на замену, свести ее с ума от беспокойства.

Она просто терпеливо ждала появления Амарто, чтобы передать ему пакет с фотографиями и рассказать об увиденной собственными глазами сделке в районе Байрру-Алту. Элизабет приняла твердое решение, что на этот раз появление Мануэлы не помешает ей подойти к нему и предупредить о возможной опасности. Но, как это часто бывало с нею во время долгого ожидания, эта решимость таяла с каждой новой секундой, проведенной возле дома Амарто и не приносившей ничего, кроме чувства разочарования и все возраставшей тревоги. Подождав еще немного, Элизабет достала из сумочки телефон и набрала его номер, но мобильный Амарто, как и прежде, был отключен.

Ни домашнего, ни рабочего номера я не знаю, мысленно рассуждала она. Значит, остается только одно…

Элизабет стремительно поднялась со скамейки и направилась к дому, решив расспросить об Амарто уже знакомого ей консьержа. Но не успела она пройти нескольких метров, как почувствовала, что ей на плечо легла чья-то рука.

Амарто! – вспорхнуло яркой бабочкой в ее сознании имя любимого мужчины.

Но, обернувшись, Элизабет увидела перед собой мужчину, к которому испытывала совсем иные чувства. Это был Майк. Некоторое время Элизабет смотрела на него, не находя слов, чтобы выразить свое изумление.

– Как ты здесь очутился? – наконец вымолвила она. – Ты что, шпионишь за мной?!

– Это его ты здесь ждала? – вместо ответа проговорил Майк, кивнув в сторону скамейки.

– Если ты имеешь в виду того мужчину из аэропорта, то ты заблуждаешься… Я уже сказала тебе, что люблю другого, – пытаясь говорить как можно спокойнее, объяснила Элизабет.

– Так у тебя есть еще один? – с нескрываемой насмешкой поинтересовался Майк.

– У меня есть только один любимый мужчина, – терпеливо проговорила она. – И иду я сейчас именно к нему…

Элизабет сделала еще несколько шагов в направлении подъезда, но Майк остановил ее, грубо схватив за руку.

– Мне все равно, кто он: уборщик тротуаров или крупный промышленник! Мне все равно, какая у него внешность: ничем не выдающаяся или заставляющая женщин сходить с ума! Я даже готов сказать, что мне все равно, спала ты с ним или нет, и если да, то все равно, сколько раз… – задыхаясь от ярости, проговорил Майк. – Но если ты сейчас не остановишься, я клянусь тебе, что найду его, где бы он ни был, и тогда ему сильно, очень сильно непоздоровится… – завершил он, сжав ее руку так, что Элизабет почувствовала, как заныло от сильной боли запястье.

Элизабет внимательно посмотрела в его голубые глаза, взгляд которых полыхал сейчас огнем безудержной ненависти и сметающей на своем пути любые преграды решимости. И поняла, что это вовсе не пустая угроза.

Амарто с тоскливой задумчивостью смотрел сквозь распахнутое окно старинного университетского здания на пустынный дворик, посередине которого тихо журчал мраморный фонтан в виде розового цветка орхидеи, и перед его мысленным взором возник букет вот из таких же цветов, только живых, настоящих, который он подарил накануне прощального вечера Элизабет. Амарто вспоминал, как они фотографировались в Синтре возле похожего фонтана, как он обнимал ее за талию, нежно прижимая к себе. Эти видения неотступно преследовали его с того дня, как Элизабет покинула Португалию.

Напрасно я тогда попросил их экскурсовода вернуть ей фотокамеру, с сожалением подумал он. Если бы я оставил ее, то у меня сохранился бы живой, неповторимый образ Элизабет… и он бы всегда был со мной.

– Сеньор Ферейро, я уже выполнил все задания. Можно мне идти? – поинтересовался один из студентов, возвращая Амарто к действительности.

– Да, конечно. Только не забудьте оставить выполненную работу на кафедре, – проговорил Амарто, медленно обводя взглядом оставшихся в аудитории второкурсников, сосредоточенно склонившихся над листками с заданиями контрольной работы.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он начал преподавать экономику в университете Коимбры, оставив должность директора лиссабонской фирмы и покинув свой родной город после того, как обнаружилась пропажа нескольких важных документов, в том числе и последнего договора с фирмой «Гранд», представителем которой являлся Лекер. Совет директоров во главе с сеньором Ривадо обвинил его тогда в непрофессионализме и преступной халатности…

Самом тяжелым для него оказалось то, что Антонио, вместо того чтобы сказать хотя бы несколько слов в защиту и поддержку своего давнего руководителя и коллеги, был одним из главных и инициативных обвинителей. Видимо, он так боялся, что вина за случившееся ляжет также и на него, как главного и единственного помощника Амарто, в обязанности которого входило следить за правильным оформлением и сохранностью документов, что поспешил довести до сведения собравшихся о якобы оказываемом на него давлении со стороны Амарто, под воздействием которого он уничтожил эти документы и стер их из электронного архива.

Амарто пытался доказать свою невиновность, но сделанное Антонио заявление выглядело довольно убедительным и окончательно и бесповоротно подорвало авторитет Амарто как квалифицированного специалиста и талантливого руководителя. В результате совет директоров принял решение отстранить его от занимаемой должности, назначив директором фирмы его заместителя Антонио Десеадо. Амарто же, принимая во внимание его прежние заслуги, милостиво пошли навстречу, предложив ему остаться в родных стенах в качестве помощника менеджера по рекламе.

Но он отказался от оказанной ему милости, поскольку знал, что ни в чем не виноват, что все обвинения, выдвинутые против него Антонио – заведомо ложные и выдуманы им только для того, чтобы получить возможность занять кресло руководителя.

К тому же оставаться в Лиссабоне после того, как его покинула Элизабет, жить в той комнате, где он держал ее в объятиях, видеть те предметы, до которых дотрагивались ее руки, и не видеть ее самой – все это было для Амарто сродни медленной казни, во время которой его каждую секунду лишали частички души, оставляя в ней только холодное безразличие к окружающему миру.

И он принял предложение своего давнего друга, работавшего преподавателем физики в Коимбре, занять вакантную должность в их университете. Мануэла, узнав о скором переезде из столицы в студенческий город, устроила ему настоящий скандал, выплеснув весь свой гнев и недовольство тем образом жизни, который предлагал ей муж. Она решительно отказалась последовать за ним в Коимбру, о чем прямо заявила и самому Амарто, и своим родителям, которые по-прежнему надеялись на восстановление благополучия в семье их дочери.

И Амарто был только рад такой реакции с ее стороны. Прежнее увлечение Мануэлой, заставлявшее его когда-то прощать ей все ее эгоистичные выходки, теперь безвозвратно прошло, уступив место жалости и недоумению, которые ему с каждым днем все труднее было скрывать. Но вмешательство отца Мануэлы и на этот раз оказало роковое влияние на ход событий. Синьор Аминадо все же уговорил свою дочь отправиться с мужем в Коимбру и даже сумел убедить ее в том, что работа в художественной галерее этого тихого, древнего городка пойдет ей на пользу. Так что Амарто ничего не оставалось, кроме как покинуть Лиссабон в сопровождении своей жены.

По приезде в Коимбру Мануэла вновь вернулась к прежнему стилю жизни, отправляясь после работы на прогулки по многочисленным барам. И Амарто уже не пытался взывать к ее благоразумию, понимая, что это не принесет никаких результатов. К тому же долгое отсутствие Мануэлы по вечерам позволяло ему беспрепятственно предаваться воспоминаниям о днях, проведенных с Элизабет. Амарто понимал, что это не может продолжаться долго, что он должен принять правильное решение и претворить его в жизнь, несмотря ни на что. Но вскоре у Мануэлы, прошедшей в Риме курс психологической реабилитации после попытки самоубийства, произошел новый срыв, и врачи категорически запретили сообщать ей какую бы то ни было негативную информацию, опасаясь необратимых последствий. И Амарто ничего не оставалось, кроме как смириться с существующим положением вещей, утешая себя тем, что это ненадолго, что как только Мануэла пойдет на поправку, он незамедлительно, соблюдая все возможные предосторожности, сообщит ей о произошедших в его жизни изменениях.

Амарто медленно прохаживался между рядами, заглядывая в листки с выполненными заданиями, делая замечания и короткие подсказки. Его взгляд при этом был рассеянным, мимолетным и ничего не выражающим. Он всего на несколько секунд останавливался возле очередного стола, машинально делал устные поправки и сразу же шел дальше.

Но возле парты, за которой сидела молодая девушка с длинными золотистыми волосами, рассыпанными густой волной по ее худеньким плечам, он задержался надолго, находя все новые предлоги для пространных объяснений. Эта золотая россыпь вызывала перед его мысленным взором образ Элизабет, ее голубые глаза, ее счастливую улыбку, тонкий запах ее духов и нежность рук, страстно обнимавших его за шею. Амарто неотрывно смотрел на кудрявые волосы девушки, при этом детально объясняя суть допущенных ею ошибок. Девушка подняла на него немного удивленный и недоуменный взгляд, как бы спрашивая о причине столь пристального внимания к ее контрольной работе. Но Амарто его не замечал, перед его глазами было лицо Элизабет…

Он чувствовал, что может стоять так бесконечно, что может найти тысячи разнообразных причин и поводов для того, чтобы сделать эти объяснения как можно более долгими, только бы видеть перед собой эти золотые волосы, только бы представлять себе любимый образ… Но просьба о помощи, с которой обратился к нему долговязый студент с взлохмаченными от напрасных стараний волосами, заставила его с сожалением перейти к другой парте. Напоследок Амарто все же взглянул на фамилию этой девушки, чтобы, несмотря на ошибки, допущенные ею в работе, поставить ей самый высокий балл. За эти солнечные пряди, которые помогли ему принять единственно верное на сегодняшний день решение.

Элизабет, не отрывая взгляда от глянцевой страницы журнала, который держал в руках пожилой мужчина в массивных очках в роговой оправе, подала сок сидевшему рядом с ним белобрысому мальчику, вероятно, его внуку, и, словно зачарованная, склонилась над журналом, внимательно разглядывая изображенную на его странице репродукцию картины. Это была та самая картина, которая висела в ее номере в отеле Лиссабона. Элизабет хватило одного лишь взгляда на кружащиеся в танце пары, чтобы вспомнить каждую минуту тех двух дней, проведенных с Амарто. Перед ее мысленным взором сразу же всплыла затененная лесная чаща… и губы Амарто, вместе с солнечными лучами, пробивающимися сквозь листву деревьев, ласкающие ее тело.

– Интересуетесь живописью? – негромко спросил мужчина, устремив на Элизабет одобрительный взгляд из-под очков.

– Разумеется, но только в свободное от работы время, – с улыбкой ответила за нее проходившая мимо Клэр.

Ей, как и Элизабет, достаточно было бросить всего лишь один короткий взгляд на заинтересовавшую ее подругу репродукцию, чтобы сразу же понять, о чем, вернее, о ком она сейчас думает. Элизабет столько раз рассказывала ей об этой картине, что Клэр уже знала ее сюжет наизусть. Она отвела Элизабет в сторонку.

– Может быть, хватит уже издеваться над собой? – с упреком поинтересовалась она. – Я понимаю, вы долго не виделись… Три рейса во Францию, несколько в Австралию… Но ведь от постоянной тоски можно и свихнуться… Посмотри, – Клэр показала на свои наручные часики, – до посадки осталось совсем немного. Скоро мы приземлимся в Лиссабоне, и ты наконец-то сможешь помчаться на свидание к своему горячему, как лиссабонское солнце, португальцу… – сделав театральный жест, с выражением проговорила Клэр и весело рассмеялась, потрепав Элизабет по плечу.

Элизабет ответила слабой улыбкой.

– Сомневаюсь… – тихо проговорила она, покачав головой.

– Из-за Майка? – участливо поинтересовалась Клэр. – Из-за его прошлой выходки?

Элизабет подняла на нее удивленный взгляд. Она не рассказывала подруге о нежданной встрече с Майком у дома Амарто.

Клэр развела руками.

– А что ты хочешь? – философским тоном проговорила она. – Уже весь экипаж знает о его домогательствах… Глория успела всем рассказать…

Элизабет усмехнулась, понимающе кивнув.

– Да, верно. Я совсем забыла, что она однажды появилась в самый неподходящий момент… Но дело не в Майке, – немного помедлив, продолжила она. – Просто меня не покидает какое-то дурное предчувствие… Мне кажется, что с Амарто стряслось что-то неладное…

Клэр отстранилась, смерив ее изучающим взглядом.

– По-моему, у тебя от любовной тоски началось нервное расстройство, – заметила она со снисходительной улыбкой. – Но это скоро пройдет… После первых же минут, проведенных наедине с Амарто, – добавила она, лукаво улыбнувшись.

Элизабет изо всех сил постаралась весело улыбнуться подруге. Несмотря на доверительные отношения, установившиеся между ними, она не хотела «грузить» Клэр, рассказывая ей об истинном положении вещей, и та думала, что Элизабет в каждый свой приезд встречается с Амарто… О, если бы это было так!

Элизабет вышла из здания аэропорта и направилась к стоявшему неподалеку такси. Она села на заднее сиденье и назвала водителю адрес, по которому находился офис Амарто, решив на этот раз не испытывать судьбу бесполезным ожиданием у его дома.

После получаса быстрой езды автомобиль остановился возле трехэтажного здания с зеленым фасадом. Элизабет, попросив водителя подождать ее, вошла внутрь и почти бегом бросилась по лестнице на второй этаж, сжимая в руке черную сумочку, в которой лежал пакет с фотографиями. Но, не добежав до площадки второго этажа всего нескольких ступеней, она на всей скорости, нос к носу столкнулась… с Антонио. Он спускался вниз, ей навстречу.

– Бог мой, сеньора Элизабет, – картинно разведя руки в стороны, протяжно проговорил он. – Какая неожиданная… и, что самое главное, приятная встреча, – добавил он с легкой усмешкой, откровенно осматривая фигуру Элизабет. – Вы все-таки не забыли нас, скромных работников оливковой отрасли, – все с той же усмешкой заметил Антонио. – По правде говоря, я польщен вашим вниманием… Чем могу помочь? Может, пройдете в мой кабинет и за чашечкой кофе расскажете мне о том, что вас сюда привело? – Он бросил на нее вопросительный взгляд, в котором читалась неприкрытая издевка.

Элизабет медленно отступила, спустившись на несколько ступеней вниз.

– Благодарю вас за приглашение, синьор Антонио, – спокойно проговорила она. – Но мне необходимо видеть сеньора Амарто…

– Сеньора Амарто? – переспросил Антонио, подняв брови. – Сожалею, но сеньора Амарто вы здесь увидеть больше не сможете, – немного помолчав, сообщил он.

И Элизабет мгновенно почувствовала, как кровь стремительно отхлынула от ее лица, а ладонь судорожно вцепилась в перила лестницы.

– То есть как… – запинаясь, пробормотала она, вспомнив о снимках в ее фотокамере, которую она накануне отъезда забыла в машине Амарто. – Почему не смогу?

Антонио спустился к ней, явно наслаждаясь тем эффектом, который произвели на Элизабет его слова.

– Ответ на ваш простой и бесхитростный вопрос так же прост и бесхитростен, – проговорил он. – Потому что сеньор Амарто больше не работает в нашей фирме… Благодаря вам, – с недоброй улыбкой добавил Антонио.

Элизабет вскинула на него изумленный взгляд.

– Что вы имеете в виду? – спросила она, чувствуя, как замирает ее сердце.

– Вашу помощь, – заявил он так, будто бы речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

– Какую помощь? – удивленно спросила Элизабет.

– По наведению порядка в деловой документации, – пояснил Антонио. – Вскоре после совершенного вами благого поступка обнаружилась пропажа многих важных документов… И сеньора Амарто, как не справившегося с возложенными на него обязанностями руководителя, отстранили от занимаемой должности…

– И вы хотите сказать, что эти документы пропали по моей вине?! – воскликнула Элизабет.

Антонио сделал небрежный жест.

– Только не нужно прилагать усилия, чтобы убедить меня в обратном, – высокомерно бросил он. – В отличие от сеньора Ферейро, я обладаю здравым смыслом, который не позволит мне поверить в подобную чепуху. Все ваши оправдания бесполезны, сеньора…

– Оправдания?! – задыхаясь от злости, воскликнула Элизабет. – Мне не в чем оправдываться… А если бы даже и было, то я никогда бы не стала этого делать в вашем присутствии.

Антонио усмехнулся.

– А между тем, именно я занимаю теперь должность руководителя в этой фирме, – с гордостью сообщил он. – И именно передо мной вы должны держать отчет об исчезнувших документах.

– Вы можете здесь работать кем угодно, – со сдержанной яростью проговорила Элизабет. – Хоть самим Иудой, коим, полагаю, вы на самом деле и являетесь… Но я, хвала Господу, не являюсь вашей коллегой, впрочем, как и гражданкой Португалии, так что приберегите свои грозные намеки для других… А что касается якобы исчезнувших документов, то, я полагаю, именно вам должно быть отлично известно об их местонахождении, – многозначительно завершила Элизабет и, гордо подняв голову, начала спускаться вниз по лестнице.

У дверей аэропорта царила суматоха. Видимо, недавно произвел посадку еще один самолет, и его многочисленные пассажиры, оказавшись на земле после долгого перелета, радостно обнимались с встретившими их родственниками и друзьями, взахлеб рассказывая им о произошедших с ними событиях.

Элизабет, расплатившись с водителем такси, направилась к входу в аэропорт, но тут из ее сумочки вдруг зазвучала мелодия, которую она с таким нетерпением ждала все это время. Элизабет в растерянности замерла посреди дороги, прислушиваясь к этим, поистине неземным звукам. Да, она не ошиблась, это была «История любви».

Быстро достав из сумочки мобильный, Элизабет в волнении посмотрела на дисплей. На нем светилось имя «Амарто». Почти не дыша, она нажала кнопку ответа и медленно приложила трубку к уху.

– Я слушаю, – еле слышно проговорила она, словно опасаясь, что громкий голос может оборвать мобильную связь.

– Элизабет, любовь моя… – послышался в трубке такой же тихий голос Амарто. – Неужели ты в Лиссабоне? Это просто невероятно… Я набрал этот номер просто так, от тоски, даже не надеясь на удачу… Мне ведь не известен номер, который зарегистрирован в твоем родном городе. И вот, я слышу твой голос… Где ты сейчас, скажи мне…

– Я в Лиссабоне, – радостно подтвердила Элизабет. – Я теперь здесь часто бываю, потому что работаю стюардессой…

– Стюардессой? – прерывающимся от волнения голосом переспросил Амарто. – Так, значит, мы можем увидеться, когда только захотим… даже прямо сейчас! – ликующе воскликнул он.

Элизабет улыбнулась.

– Нет, прямо сейчас не получится. У меня скоро вылет обратно, в Нью-Йорк… Я теперь живу там. Как видишь, в моей жизни произошли кое-какие изменения…

В трубке ненадолго воцарилось молчание.

– Да, прямо сейчас не получится… – с огорчением признал Амарто. – В моей жизни тоже произошли некоторые изменения, – добавил он. – Я теперь живу и работаю в Коимбре… Это в нескольких часах езды от Лиссабона…

– В Коимбре? Это в той, где учатся? – вспомнила Элизабет рассказанную им поговорку.

– Да, и где учат… – медленно проговорил Амарто. – Именно этим я сейчас здесь и занимаюсь.

– Ты работаешь учителем? – удивленно спросила Элизабет.

– Преподавателем экономики в университете, – уточнил Амарто.

– Здорово! – восхитилась она.

Амарто невесело рассмеялся.

– Возможно, когда ты узнаешь о том, что заставило меня выбрать эту профессию, твое мнение на этот счет изменится… – начал было он.

Но Элизабет сразу же оборвала его.

– Я уже знаю. Я только что была в твоем… вернее, теперь уже не в твоем офисе… – осторожно сообщила она.

– И теперь ты наверняка считаешь меня неудачником, – удрученно проговорил Амарто.

– Глупенький, я считаю тебя самым лучшим мужчиной на свете… Я тебе уже не раз говорила об этом… и готова повторять это бесконечно, – тихо сказала Элизабет.

– Правда? – затаив дыхание, спросил Амарто. – Так, значит, ты не считаешь меня виновным в этой пропаже?

– Более того, у меня есть доказательства твоей невиновности и вины Антонио, – прикрыв ладонью трубку, прошептала Элизабет.

– Вины Антонио? – изумленно переспросил Амарто. – Что ты имеешь в виду?

– Это долго объяснять даже при встрече, не говоря уж о телефонном разговоре… Нам нужно встретиться… вот только твоя жена… – нерешительно произнесла Элизабет.

– Она больна, больна серьезно… И, похоже, это психическое расстройство будет преследовать Мануэлу еще очень долго, – сказал Амарто. – И именно поэтому я и звоню тебе… – Он немного помолчал, собираясь с духом. – Я решил оформить тебе студенческую или рабочую визу, – наконец проговорил он. – Я не могу сейчас рассказать Мануэле о наших с тобой отношениях, это запрещают врачи… Но и продолжаться так дальше тоже не может…

– Ты предлагаешь встречаться за ее спиной? – настороженно поинтересовалась Элизабет.

– Я предлагаю открыто сказать друг другу о своей любви, – возразил Амарто. – Признаться, что мы не можем жить друг без друга… И тогда нам обоим будет просто принять это решение.

– Принимать его теперь придется мне, потому что ты его уже принял… – заметила Элизабет.

– Да, я принял это решение за нас двоих, – признал Амарто. – Но я это сделал из любви к тебе.

Элизабет немного помедлила.

– Ну… по поводу студенческой визы ты немного погорячился… Я ведь уже вышла из студенческого возраста, закончив институт несколько лет назад…

– В нашем университете нет возрастных ограничений, – возразил Амарто. – Если у человека есть желание учиться, он может это делать беспрепятственно, сколько бы лет ему ни было…

Элизабет вновь улыбнулась.

– Их нет не только в вашем университете… Но ты хорошо рекламируешь свое учебное заведение… – заметила она.

– Конечно, ведь я хочу постоянно видеть тебя рядом…

– И я тебя тоже, – призналась Элизабет.

– Так, значит, ты согласна? – радостно воскликнул Амарто.

– Я этого пока не сказала, – нерешительно возразила она. – Ведь сейчас от нашего решения все равно ничего не зависит… Скоро вылет, мне уже пора идти. Я подумаю над твоим решением и, как только пойму, что оно не вызывает во мне никаких сомнений, сразу же дам согласие на оформление визы… может быть, даже студенческой. Ведь такая сфера деятельности, как экономика, всегда была для меня тайной за семью печатями… А пока запиши мой американский телефон, чтобы мы не потеряли друг друга.

Амарто записал номер ее мобильного и шепотом спросил:

– Знаешь, что мы сделаем, когда ты приедешь в Португалию навсегда?

– Нет, – тоже шепотом ответила Элизабет.

– Мы в первый же день поедем в парк Монсеррат и найдем ту самую чащу, где впервые стали частичками друг друга… – нежно проговорил Амарто.

И Элизабет почувствовала, как ее душа тихо тает от этой нежности, от воспоминаний, которые вызвали в ней его слова. И Амарто, словно отвечая ее мыслям и чувствам, проговорил:

– Я часто вспоминаю то утро… Оно мне снится. Я хочу повторить каждую его минуту, каждое мгновение… Я хочу, чтобы они повторялись вечно.

Элизабет слушала его тихие, нежные признания, и ей казалось, что царившие вокруг шум и сутолока вдруг стихли и замерли, словно остановившийся кадр фильма, чтобы не мешать ей прислушиваться к каждому сказанному Амарто слову. Элизабет слушала проникновенный голос любимого мужчины и понимала, что она уже согласна на принятое им решение, на любое принятое им решение, каким бы оно ни было, только бы снова оказаться в его объятиях, почувствовать пьянящий вкус его поцелуя на своих губах, вновь испытать уносящий в небеса восторг от слияния с ним в одно целое… Она понимала, что больше уже не сможет жить в разлуке с ним…

Элизабет все еще пребывала в состоянии радостного волнения от разговора с Амарто, когда неподалеку от стойки регистрации заметила Лекера, изображавшего на лице милую улыбку, словно при встрече с давней знакомой. Элизабет попыталась сделать вид, что не заметила его, и тихо пройти мимо, но Лекер, как и при прошлой их встрече в центре Лиссабона, осторожно, но стремительно обхватил ее руку чуть выше локтя.

– Куда же вы так торопитесь, сеньора? – с ироничным упреком проговорил он.

Элизабет обернулась, изобразив удивление.

– А, господин Лекер… Вы вновь в Лиссабоне? – изобразила удивление она.

Лекер молча кивнул.

– Так же, как и вы, – заметил он, с любопытством разглядывая ее. – И, как я понимаю, не в последний раз… – Он многозначительно кивнул в сторону ее униформы.

– Да, в связи со спецификой моей новой работы я уже успела побывать во многих городах… В том числе и в Лиссабоне, – согласилась Элизабет.

– Понимаю… – медленно проговорил Лекер. – Почему же вы так долго не заглядывали к нашим коллегам? Не было времени?

Элизабет посмотрела ему в глаза долгим, внимательным взглядом. Она догадалась, что ему известно о ее разговоре с Антонио, как только заметила у стойки регистрации его фальшивую улыбку. И теперь ее догадка подтверждалась.

– Да, время в наш век очень дефицитный ресурс… Его всегда не хватает, – пожав плечами, проговорила она.

Лекер медленно кивнул.

– Но иногда, по странному стечению обстоятельств, оно дарит нам весьма выгодный шанс, позволяя увидеть что-то новое для себя… и стать невольным свидетелем определенных действий, компрометирующих определенных людей, – осторожно заметил он, испытующе глядя ей в глаза.

Сразу же догадавшись, что речь идет об увиденном ею накануне отъезда обмене документов на деньги, Элизабет вновь предпочла бесполезному притворству принятие правил этой иносказательной игры.

– Вы правы, иногда нам сопутствует удача… – неопределенным тоном проговорила она.

– А иногда злой рок, успешно маскирующийся под нее, – продолжил Лекер. – И очень важно суметь отличить одно от другого, – многозначительно добавил он.

При слове «рок» у Элизабет, как и тогда, в турагентстве ее родного города, где она впервые услышала словосочетание «мыс Рока», вновь неприятно заныло сердце. Но она послала Лекеру любезную улыбку, ничем не выдав своего беспокойства.

– Думаю, это будет не так уж и трудно, – уверенно заявила она.

Лекер уже собрался было озвучить очередную двусмысленную колкость, но в это время к ним подошла Клэр. Окинув оценивающим взглядом собеседника Элизабет, она сразу же обратилась к своей подруге:

– До вылета осталось совсем немного времени. Тебя уже ищут, поторопись.

– И куда же вы сейчас направляетесь? – поинтересовался он, мгновенно меняя тон с неуловимо-насмешливого на любезно-слащавый и перебегая взглядом с Элизабет на ее подругу и обратно.

– В Нью-Йорк, конечно, – ответила за нее Клэр.

– Был бы рад побывать там… Но неотложные дела ждут моего прибытия в Брюссель… – со вздохом сожаления проговорил Лекер. – Надеюсь, у вас будут ближайшие рейсы в этот город… – Он вопросительно взглянул на Элизабет.

Даже если и так, то я и носа не покажу из аэропорта, подумала она.

Вслух же поспешила его разочаровать:

– Насколько я знаю, в ближайшее время – вряд ли.

Лекер сдержанно улыбнулся.

– Ничего, я ведь часто бываю в Лиссабоне, так что у нас еще будет масса возможностей увидеться и побеседовать… – заверил он Элизабет, пожимая ей на прощание руку.

– Еще один представитель редкого вида хамелеонов? – с любопытством спросила Клэр, глядя ему вслед.

– Похоже, подобный вид не так редок, как мне казалось… – задумчиво проговорила Элизабет.

8

За окном был солнечный, но холодный день. И Элизабет, радуясь отражавшимся в окнах еще ярким, но уже заметно остывшим лучам солнца, наводила порядок в их с Клэр комнате. С трудом отодвинув громоздкие кресла с высокими спинками, она старательно пылесосила небольшой, но довольно плотный, с геометрическим рисунком ковер, когда послышалось несколько нетерпеливых звонков в дверь.

Нажав на серебристую кнопку на корпусе пылесоса, она направилась в коридор, по дороге удивленно размышляя о том, почему ее подруга так быстро вернулась из магазина, где она должна была сделать множество покупок по составленному заранее списку. Элизабет уже было собралась поделиться вслух своим удивлением с Клэр, но, открыв дверь, растерянно отпрянула назад, увидев на пороге Майка. Окинув фигуру Элизабет, стройность которой подчеркивал облегающий ярко-красный спортивный костюм, внимательным взглядом, он вошел без приглашения в дом и громко захлопнул за собой дверь.

– Я все-таки пришел к тебе в гости… – насмешливым тоном сообщил Майк. – Нравится тебе это или нет… – тем же тоном добавил он.

– Ты и сам знаешь, что нет… – спокойно ответила Элизабет.

Майк небрежно кивнул.

– Догадываюсь, – коротко бросил он. – У тебя ведь для встреч есть много других… Особенно в Лиссабоне. Насколько я помню, в последний раз ты разговаривала в аэропорту с каким-то стариком…

– Во время отдыха в этом городе я познакомилась со многими людьми, – ответила Элизабет, догадавшись, что речь идет о Лекере.

– С которыми ты наверняка неплохо проводила время… и продолжаешь проводить теперь, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, продолжил Майк.

– Я тебе уже говорила, что люблю только одного мужчину, – устало объяснила она.

Майк саркастически улыбнулся.

– И ты думаешь, я поверю в эти, давно избитые и ничего не значащие для любой женщины слова?

Элизабет покачала головой.

– Мне все равно…

– Но мне нет! – с яростью сказал Майк, прижав своим телом Элизабет к стене.

Она как можно спокойней посмотрела ему в глаза, стараясь не делать резких движений, словно при встрече с диким хищником.

– Сейчас вернется Клэр, – негромко предупредила она.

Майк усмехнулся, приблизив почти вплотную свои губы к губам Элизабет.

– Она наверняка у Дика… А значит, ее не будет еще долго.

Элизабет, решив не уточнять местонахождение Клэр, подняла на него вопросительный взгляд.

– Что тебе нужно? – задала она заведомо глупый в данной ситуации вопрос, чтобы хоть немного оттянуть время.

– Ты знаешь, что, – сразу же ответил Майк, прижимаясь к ней все сильней.

– Механический секс с женщиной, не отвечающей тебе взаимностью? – тихо уточнила она.

Майк некоторое время, не моргая, смотрел ей в глаза каким-то неопределенным, ничего не выражающим взглядом, затем медленно выпустил ее из своих железных объятий.

– Так ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? – спросил он и усмехнулся, когда она молча кивнула. – И я так противен тебе, что ты готова за это много отдать? Ладно, я согласен, – глумливо засмеялся он. – Тогда достань мне золото!

Элизабет вскинула на него испуганно-недоуменный взгляд, подумав, что он решил над ней поиздеваться.

– Какое золото? – осторожно спросила она.

– Обычное, металлическое, – с раздражением ответил Майк.

Элизабет немного помедлила с ответом, догадавшись, наконец, что он вовсе не шутит.

– Забирай… Только у меня немного: два колечка и еще серьги… – неуверенно проговорила она, с замиранием сердца подумав о кулоне-сердечке, подаренном ей Амарто, который сейчас висел у нее на груди.

– Пусть они и дальше будут у тебя… Меня не устраивает такая мелочь. Мне нужен как минимум килограмм дешевого португальского золота… Которое в Америке сразу станет дорогим. Все равно в чем: в сережках, браслетах или чайных ложках.

Элизабет развела руками.

– Но где я его возьму? – изумленно поинтересовалась она.

– У своих португальских мужчин, – мрачно произнес Майк.

Элизабет молчала, не зная, что ответить на это неожиданное заявление.

– Только не говори, что у них нет такой возможности, – со злостью предупредил он ее. – Иначе я не пренебрегу даже механическим сексом…

– Но… с чего ты взял, будто кто-то из моих знакомых в Лиссабоне сможет вот так запросто достать тебе такое количество золота? – поспешно спросила Элизабет.

– Смогут они это или нет, это уже твоя проблема, – оборвал ее Майк. – И, думаю, не такая уж сложная, если учесть широкий ассортимент золотых украшений в лиссабонских магазинах… Не зря же эти побрякушки пользуются высоким спросом у туристов.

– Но ведь в магазине нельзя купить килограмм золота… Ты и сам это прекрасно понимаешь.

– А разве я требую от тебя товарный чек? – с иронией поинтересовался Майк.

– Где же еще его можно купить? – недоуменно ответила Элизабет вопросом на вопрос.

– Думаю, твои друзья найдут такое место, – с уверенностью заявил он. – Ведь они коренные жители Лиссабона…

– Не все, – возразила Элизабет. – И они мне вовсе не друзья.

– Значит, любовники, – резко бросил Майк. – И запомни, если во время следующего рейса ты не достанешь мне хотя бы полкилограмма, нашему руководству станет известно, с какой целью ты отправляешься каждый раз на прогулку по Лиссабону… Да-да, мне известно многое о твоих экскурсиях, – быстро проговорил он в ответ на ее удивленный взгляд.

Элизабет немного помедлила.

– И какая же это цель? – наконец спокойно поинтересовалась она. – Что ты скажешь, когда тебя попросят представить факты?

– Все, что угодно, – решительно проговорил Майк. – Например, что ты водишь знакомство в Португалии с подозрительными личностями, которые, судя по некоторым данным, входят в состав террористических группировок.

Элизабет вздрогнула, услышав подобную ложь, которую он произносил без тени неуверенности или сожаления.

– Это неправда, – возразила она. – И тебе никто не поверит.

– Возможно… После того, как пройдут разбирательства, во время которых ты будешь находиться под тотальным подозрением и пристальным вниманием служб безопасности, – уточнил Майк. – А до тех пор ты будешь только мечтать о Лиссабоне, летая в какой-нибудь захолустный городишко… Да и после разбирательств тень сомнения по поводу твоей непричастности к противозаконным действиям будет преследовать тебя долго, не позволяя вырваться из полетов в захолустье. И твои многочисленные мужчины, напрасно прождав появления небесной нимфы из облаков, найдут себе другую… А тебе останется только вздыхать о прежних днях, проведенных с состоятельными португальцами, в объятиях какого-нибудь заурядного паренька с заурядными материальными возможностями…

Элизабет молча слушала рассуждения Майка и думала, что он напоминает ей Маркуса… и еще Лекера, что он относится к той же породе людей, вернее, хамелеонов… Что-то их многовато развелось вокруг нее. Пожалуй, пора обезвредить хотя бы парочку…

– Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать… – пообещала она.

– Да, постарайся… Хорошенько постарайся, – удовлетворенно покивал Майк. – Я проиграл крупную сумму в казино, которую мне одолжил один из моих друзей, и я пойду на все, чтобы заполучить эти деньги…

– Я сделаю все, что смогу… Но только с одним условием, – немного подумав, сказала Элизабет.

Майк устремил на нее настороженный взгляд.

– Всего одно… – поспешно заверила его Элизабет. – Сама я в этом участвовать не буду. То есть я договорюсь с кем надо, а потом сведу вас, и он сам передаст тебе золото. А дальнейшая транспортировка благородного металла – твоя проблема…

Майк задумчиво оглядел полутемный коридор и вновь устремил взгляд на Элизабет, которая с опасением ждала его ответа.

– Идет, – наконец проговорил он. – Но золота должно быть не меньше килограмма, – мрачным голосом напомнил он и вышел из квартиры.

Элизабет, постояв немного неподвижно, направилась в комнату и медленно опустилась в кресло. Первой ее мыслью было как можно скорее позвонить Амарто и рассказать ему обо всем. Но, взяв мобильный, она тут же положила его обратно в сумочку.

Что я ему скажу? Что один из коллег, влюбившись в меня и не получив желаемой взаимности, теперь принялся за шантаж? – Элизабет сокрушенно покачала головой. У него и так куча проблем… а тут еще я со своими… Нет, я просто не имею права его огорчать. Ничего, не бывает безвыходных ситуаций. Я обязательно что-нибудь придумаю… Обязательно справлюсь… Но ни за что не доставлю новых неприятностей Амарто.

Студенты, оживленно переговариваясь между собой, выходили из кабинета экономики, направляясь к старинной лестнице с резными перилами. Следом за ними медленно шел Амарто, на ходу отмечая в учебнике задания, которые он приготовил для очередной контрольной. Наконец он остановился посреди коридора, чтобы убрать учебник в портфель, и заметил возле себя мужскую фигуру. Подумав, что это, должно быть, кто-то из студентов, решивший внести ясность в непонятую им тему, Амарто живо вскинул взгляд и тут же растерянно замер на месте. Перед ним стоял Антонио. Несколько секунд мужчины изучающе смотрели друг на друга, затем Антонио сделал несколько шагов навстречу Амарто и протянул ему руку.

– Рад видеть, что ты нашел себя на преподавательском поприще, – проговорил он с ироничной улыбкой.

– Я тоже этому рад, – кратко ответил Амарто, так и не протянув своей руки.

Антонио пожал плечами, как бы говоря, что это его нисколько не обижает.

– Может, посидим в каком-нибудь баре? – предложил он.

– Думаю, с недавних пор дружеские посиделки не для нас, – сдержанно проговорил Амарто.

Антонио усмехнулся.

– Я всегда считал, что ты отлично понимаешь деловую необходимость, обуславливающую те или иные поступки…

– Деловую – да, а вот вероломства и предательства не понимал никогда, да и вряд ли пойму в будущем.

– Ну что ж, значит, будем разговаривать здесь? – непринужденно поинтересовался Антонио.

– Разговаривать? – удивленно переспросил Амарто. – А разве есть о чем?

– О ком, – многозначительно уточнил Антонио.

Амарто устремил на него недоуменный взгляд.

– Я имею в виду твою американскую красавицу, – уточнил его бывший заместитель.

Амарто испуганно вздрогнул.

– Что с ней?

– Ничего особенного… пока, – добавил Антонио. – Но если она будет и дальше совать свой милый носик в дела, теперь уже моей фирмы, то может статься, что с нею и произойдет нечто… не особенно приятное…

– Элизабет не имеет никакого отношения… – начал было Амарто, но Антонио сразу же перебил его.

– Имеет, имеет, – монотонным голосом заверил он его. – Еще как имеет, и тебе это отлично известно. – Он остановил на Амарто испытующий взгляд.

– Уверяю тебя, что я понятия не имею, о чем ты говоришь… – с искренним недоумением проговорил Амарто.

Антонио приблизился к нему почти вплотную, не отводя проницательного взгляда.

– О том, что она видела возле здания биржи, – понизив голос, проговорил он.

И тут в памяти Амарто всплыли слова Элизабет, которые она сказала ему по телефону:

– У меня даже есть доказательства твоей невиновности и вины Антонио…

Так, значит, она видела что-то, компрометирующее его, видела это возле биржи, подумал Амарто. Но когда? Наверняка в тот вечер, когда я остался в офисе ждать сеньора Ривадо, мысленно ответил он на свой собственный вопрос. Но почему ничего не рассказала мне? Почему молчала столько времени… Хотя на эти вопросы существует только один ответ, и он очевиден… Потому что расстроилась из-за возвращения Мануэлы, забыла обо всем, – догадался он.

– Ты, как я вижу, догадался, что я имею в виду… – с недоброй усмешкой заметил Антонио, по-своему истолковав выражение его лица.

Амарто пожал плечами.

– Возможно… – проговорил он. – Но Элизабет не догадывается об истинном смысле увиденного… Она сделала это по моей просьбе, – самоуверенным тоном завершил он, решив прибегнуть к испытанному до него многими поколениями хитрому приему – к блефу.

И этот прием возымел свой эффект. Антонио мгновенно побледнел и отступил на несколько шагов назад.

– Так ты знал… Знал о нашей с Лекером сделке? – изумленно протянул он, глядя на Амарто, словно на прислужника дьявола. – Но откуда?

Да от тебя самого, мысленно ответил ему Амарто. Причем узнал только что. Вслух же он небрежно заметил:

– Знал. И все это мне только на руку. Но я не сторонник досрочного открытия всех козырей… Довольно с тебя пока одного…

Антонио лихорадочно потер ладонью лоб.

– Но ведь ты же понимаешь… я сделал это только потому…

– Только потому, что руководствовался деловой необходимостью, – перебил его Амарто, процитировав его недавние слова.

Антонио нервно улыбнулся.

– Ну вот видишь, ты все понимаешь… Я принял назначение на твою должность, чтобы все уладить, чтобы ты вскоре смог беспрепятственно вернуться… – сбивчиво начал объяснять он. – А те бумаги… они нашлись… вернее, скоро найдутся… Я прикладываю для этого все усилия, осталось еще немного…

Амарто удовлетворенно кивнул.

– Ты всегда был хорошим и дальновидным работником, – с улыбкой заметил он. – Твоя деятельность по подготовке моего возвращения, несомненно, будет иметь положительные результаты… К тому же я тоже не сижу сложа руки… – многозначительным тоном добавил Амарто. – Так что вскоре все встанет на свои места, – заверил он Антонио и направился к лестнице, давая ему понять, что разговор окончен.

Элизабет, сжимая в руке черную лакированную сумочку, с которой практически не расставалась со дня ее покупки в торговом центре Лиссабона, уверенной походкой направлялась к отелю «Лагуна», в котором жила во время своего недельного пребывания в этом городе.

Она рассказала Клэр всю правду и о сделанных ею снимках, и о неприятностях Амарто, и о визите Майка в ее отсутствие. Подруги долго размышляли над сложившейся ситуацией, прежде чем приняли решение не испытывать судьбу в лице голубоглазого бортинженера, загнанного в угол долгами, и попытаться отыскать для него то, что он требовал. Тем более что сделать это было не так уж и сложно, учитывая известный Элизабет золотой тайник Лекера и компрометирующие его фотоснимки. Майк получит свое золото, вот только его торжество будет недолгим… Погоня за золотом, как известно из мифологии, до добра не доводит.

Девушки разработали план, согласно которому Элизабет по прилете в Лиссабон отправится в «Лагуну» на поиски Маркуса, который, будучи профессиональным гидом со стажем, без сомнения, должен иметь доступ к информации об отелях и их жильцах. А значит, сможет выяснить, в каком из лиссабонских отелей проживает Лекер… Главное, найти к Маркусу правильный подход.

– Ты ему нравишься, это очевидно… И не воспользоваться этим фактом в данной ситуации было бы верхом глупости, – убеждала Клэр свою подругу.

– Но ведь он тоже потребует плату за оказанную услугу…

– Ну что ж, ты смело можешь обещать ему встречу наедине… А когда сведения о Лекере будут у тебя в кармане, скажешь, что это невозможно… Причин – миллион, выбирай любую. Только во время просмотра базы данных ни в коем случае не оставайся с ним наедине, подгадай этот маневр так, чтобы с вами был кто-нибудь из персонала отеля. А как только дело будет сделано, сразу же прыгай в такси…

– Знаешь, Клэр, по-моему, это не очень-то красиво. И не в моем характере. К тому же – а вдруг Лекер регистрируется в отелях под другой фамилией? Или и вовсе предпочитает останавливаться в том доме с тайником… – предположила Элизабет.

Клэр задумчиво покачала головой.

– Вряд ли он станет делать из своего постоянного жилища явочную квартиру. Думаю, этому бельгийцу выгоднее слиться с многочисленными постояльцами отеля, – убежденно заявила Клэр. – Хотя… если не удастся отыскать его фамилию в базе данных… тогда поезжай к тому дому в Байрру-Алту, может, он действительно останавливается там… А я буду высматривать его в аэропорту и, как только замечу, найду массу предлогов, чтобы задержать его до твоего возвращения… Слушай мобильный. Уверена, кому-нибудь из нас двоих обязательно повезет.

Элизабет решила все-таки разыскать Маркуса и попытаться договориться с ним. Вот только в качестве платы за полученную информацию она предложит не себя, а деньги. Она вошла в отель и сразу же направилась к стойке информации.

– Простите, могу я увидеть Маркуса Вильяно? – обратилась она по-английски к молодому парню в белой рубашке. – Он работает гидом и часто бывает в этом отеле…

Парень окинул ее оценивающим взглядом, затем, немного помедлив, сообщил:

– Сеньор Вильяно был здесь час назад.

Элизабет разочарованно развела руками.

– Какая жалость… Может быть, вы мне подскажете, где я могу его найти?

Парень покачал головой, сдержанно улыбнувшись.

– Мы не даем такой информации, – проговорил он.

Элизабет понимающе кивнула и, извинившись, направилась к выходу. Она спустилась по лестнице, размышляя над своими дальнейшим действиями, и, оглядевшись вокруг, повернула в сторону широкого проспекта, где находилось множество разнообразных магазинов, в том числе и ювелирных.

Заглянув в некоторые из них, она убедилась в том, что цены на золотые украшения здесь действительно очень низкие.

Так что же теперь делать? – мысленно рассуждала Элизабет, медленно шагая вдоль зеркальных витрин. Вот если бы увидеть Лекера… Уверена, моя осведомленность о его махинациях и тайниках произвела бы на этого бельгийского импортера сногсшибательный эффект. Вот тогда можно было бы смело выдвигать свои требования… И решить одним махом сразу несколько проблем, возникших благодаря людям-хамелеонам. Но я не знаю о нем ровным счетом ничего, да и Маркуса мне так и не удалось разыскать…

Элизабет заметила вдруг большую кондитерскую, куда она заходила несколько раз во время первых дней своего отдыха в Лиссабоне. Она знала, что здесь был огромный ассортимент разного рода пирожных и прочих сладостей. К тому же за витринами располагались миниатюрные круглые столики, за которыми можно было отведать приобретенные лакомства. Постояв немного в задумчивости, Элизабет наконец решила подсластить горечь сегодняшней неудачи парочкой фруктовых бисквитов.

Она вошла внутрь и, приглядев столик в конце зала, у стены, на которой был нарисован красочный натюрморт, направилась к одной из вращающихся пирамид, чтобы выбрать что-нибудь новенькое и необычное. Элизабет остановилась в нескольких шагах от витрины, с любопытством разглядывая проплывавшие мимо пирожные, когда почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она повернула голову в сторону располагавшихся рядом вращающихся пирамид, но внезапно услышала возле своего уха негромкий голос.

– Не там ищете, сеньора Элизабет, я слева от вас.

Элизабет вздрогнула и повернулась в указанном направлении. Перед ней стоял Лекер. От изумления Элизабет не могла вымолвить ни слова, глядя округлившимися глазами на бельгийца.

– Полагаю, вы, как и я, заглянули сюда в поисках сладкой жизни, – невозмутимо проговорил Лекер, обводя плавным жестом пространство кондитерской.

Элизабет не ответила, все еще пребывая в состоянии легкого ступора.

– И у вас от представленного здесь многообразия разбежались глаза, – констатировал Лекер, глядя на нее с едва заметной улыбкой. – В таком случае, как человек, довольно хорошо разбирающийся во всех составляющих сладкой жизни, могу вам посоветовать бисквит «Ночной силуэт». Ведь названия в подобных вещах играют немаловажную, я бы даже сказал, определяющую роль…

– В самом деле? – заинтересовалась Элизабет, наконец придя в себя от столь удивительного стечения обстоятельств. – И что же они определяют?

– Степень вашего наслаждения их вкусом, – тихо ответил Лекер, остановив страстный взгляд на ее губах.

Кажется, направить его мысль в нужное мне русло будет не так уж легко, как мне казалось поначалу… – отметила про себя Элизабет, немного отодвигаясь от него.

– Например, наслаждаясь вкусом названного мною бисквита, вы сможете представлять себе силуэт того, с кем бы вы хотели встретиться ночью, – продолжил Лекер, по-прежнему не отводя взгляда от ее губ.

Элизабет натянуто улыбнулась.

– Боюсь, у меня не настолько развито воображение, как у вас… К тому же и время довольно ограничено. – Она выразительно взглянула на свои наручные часики.

– Тогда не будем терять его даром, – проговорил Лекер, делая приглашающий жест в сторону одного из столиков.

– Но сначала нужно определиться с выбором… – попыталась было возразить Элизабет, но Лекер не дал ей договорить.

– Я уже сделал это за нас обоих. Уверяю вас, вы не будете разочарованы, – многозначительно добавил он.

Элизабет направилась к свободному столику, лихорадочно соображая, как выстроить их с Лекером беседу, чтобы она как можно скорее перешла на нужную ей тему.

Рассказать без предисловий о сделанных мною снимках? – мысленно спросила она себя, усаживаясь на стул с резной спинкой. Нет, это не очень удачная идея… Лекер ведь, кажется, не на шутку увлечен мной, а значит, при умелом управлении своими взглядами, тонкими полунамеками и двусмысленными фразами я смогу добиться от него гораздо большего, чем прямым шантажом… Нужно только выбрать подходящий момент для решающей атаки.

Лекер поставил перед ней поднос с бисквитами и двумя чашками зеленого чая.

– Можете приступать к тренировке воображения, – с улыбкой проговорил он.

– Думаю, за вами мне все равно не успеть, – мягко заметила Элизабет, отпивая маленькими глотками чай. – Вы вот и по свету все летаете без остановки… Сегодня Португалия, завтра Бельгия… Вы, наверное, побывали во многих странах?

– Почти во всех, существующих в мире, – с гордостью ответил Лекер.

– И в каждой из них у вас есть свой дом? – с любопытством поинтересовалась Элизабет. – Как и в Лиссабоне? – словно невзначай добавила она.

Лекер бросил на нее настороженный взгляд.

– С чего вы взяли, что в Лиссабоне у меня есть дом? – стараясь сохранять непринужденный тон, проговорил он.

Элизабет немного помедлила, затем, решив, что это как раз и есть подходящий момент, который нельзя упустить, негромко сказала:

– С фотокадров, сделанных мной в Байрру-Алту…

Рука Лекера, в которой был бисквит, замерла в воздухе, словно вдруг забыв о том направлении, в котором он должен был отправиться. Теперь бельгиец смотрел на нее тем же изумленным взглядом, каким смотрела на него Элизабет несколько минут назад у витрины-пирамиды.

– У вас красивый дом, – спокойно продолжила Элизабет, делая вид, будто не замечает эффекта, который произвели ее слова на Лекера. – К тому же неприметный… Думаю, это одно из главных его достоинств. Никто не сможет помешать вашему уединению, которое так необходимо вам… для работы, – медленно проговорила она. – Ну разве что двое друзей заглянут иногда, принесут подарки… А друзья у вас проверенные, и подарки дорогие – золотые просто… – Элизабет устремила на Лекера притворно-невинный взгляд. – Да, еще мне очень понравилась ваша ваза, – спохватившись, добавила она. – Та, что стоит на краю рабочего стола… У нее очень красивый орнамент… и не менее красивое содержимое…

Лекер осторожно положил пирожное обратно на поднос и некоторое время о чем-то думал, неотрывно глядя на гладкую поверхность стола. Затем медленно поднял взгляд на Элизабет… К своему удивлению, она увидела в нем только восхищение, немного игривое, немного лукавое и безумно искреннее…

– Я сразу понял, как только впервые увидел тебя в сопровождении Амарто, что ты не только красивая, но и опасно-жгучая… с роковым секретом куколка… – тихо проговорил Лекер. – Куколка, правила для игры с которой мужчинам не известны, и в игре с которой игрушка и ее владелец меняются местами, даже незаметно для него самого… И он часто остается проигравшим. Но, поскольку я всегда любил игру, как таковую, за пьянящее чувство азарта, которое она дарит, то я готов продолжить ее с тобой… Что ты хочешь получить от меня в обмен на фотографии? – немного помедлив, поинтересовался он.

– Содержимое вашего тайника, – не задумываясь, ответила Элизабет. – Килограмм золота.

Бельгиец усмехнулся, повертев в руках чашку с чаем.

– Зачем тебе столько? – не глядя на Элизабет, спросил он. – Чтобы продолжить игру с другим участником?

Элизабет улыбнулась.

– Почему бы и нет…

Лекер наклонился к ней через стол.

– Только не забудь при этом, что не каждый мужчина отличается таким терпением и тонким пониманием, как я… Встречаются и очень грубые, и очень жестокие игроки… – тихо предупредил он.

Элизабет сделала беззаботный жест.

– Ничего, я справлюсь.

Лекер посмотрел на нее в упор.

– Везет же сеньору Амарто… – медленно проговорил он. – Не знаешь, кто лучше – жена или любовница… Одна – жгучая брюнетка, страстная, сексуальная, непредсказуемая… Другая – золотоволосая, с виду прямо нежный ангел, а в душе азартный игрок, бесстрашная авантюристка… И обе красавицы. Ну что ж… Давайте приступим к торгу, – медленно проговорил он.

У Элизабет болезненно сжалось сердце при упоминании о Мануэле. Красавица, сексуальная… Не забудет ли Амарто в ее объятиях о их любви? Нет, это невозможно, – успокоила она себя. Но откуда Лекер знает Мануэлу? Ах, да, они же с Амарто были партнерами. Возможно, он был вхож в их дом и, конечно, знаком с хозяйкой… Похоже, довольно близко знаком…

Она вдруг вспомнила, как автомобиль Лекера преследовал такси с Амарто и Мануэлой. Зная этого женолюба, можно предположить, что он следил не столько за ее возлюбленным, сколько за его красавицей-женой? Может быть, хотел разведать, где находится их новое жилье?

Лекер ждал ее ответа. И Элизабет ответила ему спокойным взглядом.

– Согласна. Только для начала неплохо было бы уточнить предмет этого торга… – заметила она.

– Фотографии, – коротко бросил Лекер. – Ведь они у тебя с собой? – немного помолчав, уточнил он.

– Конечно. Было бы глупо начинать подобную игру, не имея на руках ни одного козыря.

Элизабет достала из сумочки небольшой бумажный пакет и положила его перед Лекером. Бельгиец принялся внимательно рассматривать снимки, временами удивленно качая головой.

– Прекрасная работа, – наконец констатировал он. – Кто ты на самом деле? Я имею в виду профессию… – поинтересовался он.

Элизабет улыбнулась.

– Не беспокойтесь, я не имею никакого отношения к правоохранительным органам.

– Думаю, они от этого проиграли.

– Вы постоянно мне льстите, господин Лекер, – отмахнулась Элизабет.

– Кристиан, – уточнил он. – У меня настолько трудно запоминаемое имя… или оно тебе просто не нравится?

– Просто оно немного необычное для нашей страны, – примирительным тоном объяснила она. – Очень редко встречается…

Лекер коротко кивнул.

– Такое имя, как Амарто, у вас, конечно же, встречается повсюду… – иронично заметил он.

Элизабет бросила на него быстрый взгляд.

– По-моему, мы отвлеклись от предмета торга… – напомнила она.

– Вовсе нет. Именно о нем я сейчас и думаю, – негромко возразил Лекер и вновь наклонился к ней через стол. – Ведь эти фотографии, – он постучал костяшками пальцев по пакету, – это всего лишь одна из распечаток имеющейся у тебя пленки… С какой стати я должен платить за них такую высокую цену? – Он испытующе посмотрел Элизабет в глаза.

– С такой, что я не собираюсь передавать их кому бы то ни было… Если, конечно, мы сойдемся в цене, – уточнила Элизабет. – Мне это просто не выгодно… Я меняю пленку на золото и… возвращение Амарто на прежнюю должность, а также полное восстановление его доброго имени, – с решимостью заявила она.

Лекер медленно от нее отстранился.

– Несколько минут назад речь шла только о золоте… – сдержанно напомнил он.

– Несколько минут назад вы не упоминали о пленке, – живо возразила Элизабет.

Лекер вновь окинул ее восхищенным взглядом.

– Чем лучше я тебя узнаю, тем чаще прихожу к выводу, что за внешностью милой девочки в тебе прячется настоящая чертовка, – понизив голос почти до шепота, проговорил он.

– Благодарю вас за сомнительный комплимент, – с иронией откликнулась Элизабет. – Но я хочу услышать ваш ответ…

– А ты не боишься вести со мной столь опасную игру? – вместо ответа поинтересовался Лекер.

– Нет, – уверенно заявила она. – Пленка хранится у моей подруги. И если вы вдруг решите… меня устранить, снимки мигом окажутся в руках представителей соответствующих органов…

Лекер неопределенно хмыкнул.

– Ты, случайно, не увлекаешься шахматами? – вдруг спросил он. – Уж очень мастерски ты просчитываешь каждый свой следующий ход…

– Терпеть не могу шахматы, они нагоняют на меня тоску… Так же, как и ваши постоянные отступления от темы нашего разговора… – нетерпеливо проговорила Элизабет. – Итак, вы согласны на обмен: да или нет? – Она бросила на Лекера требовательный взгляд.

Лекер погрузился в раздумье, осторожно постукивая пальцами по пакету с фотографиями. Затем, устремив на Элизабет пристальный взгляд, достал из кармана пиджака пачку сигарет и закурил, медленно затягиваясь.

– Я согласен, – наконец ответил он. – С золотом нет проблем, а что касается Амарто… я сделаю все, чтобы ему помочь. Обещаю, что «потерянные» документы найдутся. Но только с одним маленьким условием, без выполнения которого наш обмен не состоится… даже несмотря на этот компромат. – Он кивнул в сторону фотографий.

А вот это не было предусмотрено в нашем с Клэр плане, с тревогой подумала Элизабет.

Вслух же непринужденно поинтересовалась:

– Вот как? И что же это за условие?

– На сегодня это… твой поцелуй, – с легкой улыбкой ответил Лекер.

В лоб. Стволом кольта, мрачно продолжила про себя Элизабет.

– На сегодня? Насколько я понимаю, к следующей нашей встрече ваше маленькое условие увеличится… – иронично заметила она, вопросительно взглянув на Лекера. – А потому о безоговорочном его принятии я благоразумно умолчу… Но неужели мой поцелуй стоит того, чтобы рисковать своим спокойствием, репутацией и, в конце концов, безопасностью?

– Для меня – да, – не задумываясь, ответил Лекер, и Элизабет поняла, что этот ответ был искренним.

Ей вдруг вспомнились наставления Клэр по поводу ее поведения с Маркусом. Тогда она отвергла этот ход. Но сейчас, с Лекером… Пожалуй, в такой опасной игре без блефа не обойтись, слишком многое поставлено на кон. С волком не рассуждают о морали…

– Хорошо, – согласилась она. – Я принимаю ваше условие. Но, подчеркиваю, только сегодняшнее… Его дальнейшую корректировку мы обсудим при следующей нашей встрече. А сейчас, поскольку времени до отлета остается все меньше, нам нужно поторопиться. Я хочу убедиться в наличии золота. Но предупреждаю: сама я руки пачкать не буду. Золото заберет у вас другой человек… которому я доверяю.

– Что ж, – кивнул Лекер. – Еще один продуманный ход с твоей стороны. Поехали. Я на машине, так что до Байрру-Алту мы доберемся за считанные минуты.

9

Темно-зеленая «хонда» плавно затормозила у дома, главный фасад которого был облицован мозаикой, изображавшей уже хорошо знакомую Элизабет каравеллу. Лекер вышел из машины и, открыв Элизабет дверь, подал ей руку, но она даже не пошевелилась.

– Я подожду вас здесь, – объяснила она, бросив взгляд на часы. – Надеюсь, извлечение драгоценностей из недр тайника не займет у вас много времени… Покажете мне золото прямо здесь, в машине.

Лекер окинул ее лукавым взглядом.

– А почему ты не хочешь подняться со мной в комнату? Опасаешься?

Элизабет пожала плечами.

– Нет, просто не хочу заранее выполнять ваше «маленькое условие», которое, боюсь, сильно подрастет в располагающей к этому обстановке… – Она ответила Лекеру многозначительным взглядом.

Он звонко рассмеялся.

– Признайся, ты придумала этот ход еще там, в кондитерской… Но можешь и не признаваться, я знаю это наверняка.

– Тогда не теряйте драгоценное время на ненужные расспросы, – улыбнулась Элизабет и захлопнула дверь.

Лекер направился к дому. Элизабет в ожидании его возвращения просмотрела названия музыкальных дисков, имеющихся у него в машине, и поставила сборник исполнителей фаду. В салоне зазвучал красивый мужской голос, сопровождаемый негромкой, неспешной и выразительной мелодией. Элизабет, закрыв глаза, откинулась на спинку автомобильного кресла, и перед ее мысленным взором возник полутемный зал ресторана, где во время исполнения вот такой же песни они с Амарто впервые увидели друг друга…

Воспоминания Элизабет были прерваны звуком хлопнувшей двери. Она открыла глаза и увидела на соседнем сиденье Лекера, который молча протягивал ей довольно большой черный сверток. Элизабет взяла его и слегка подбросила вверх, как бы пытаясь определить вес. Затем осторожно раскрыла его, и ей в глаза ударил золотой луч, отразившийся от поверхности широкого браслета, лежавшего сверху. Она удовлетворенно кивнула.

– Думаю, с качеством и весом золота все в порядке… – проговорила она, бросив быстрый взгляд на Лекера, который внимательно следил за ее реакцией на «сокровища майя». – Я прилечу в Лиссабон через четыре дня. Ждите меня у кондитерской днем, в два часа. Я приду вместе с человеком, который заберет у вас золото и займется его дальнейшей транспортировкой. Вы сможете с ним договорится о цене и следующих поставках. А потом я немного задержусь, чтобы выполнить ваше маленькое условие. Но если вас не будет в назначенное время, пленка окажется в полиции. – Элизабет без запинки изложила условия их следующей встречи и сразу же вышла из машины, оставив Лекера в недоумении.

Она сделала всего несколько шагов вниз по улице, как вдруг почувствовала на своем плече его сильную руку.

– Ты слишком торопишься распрощаться… – с едкой иронией проговорил он. – Я надеялся, что мое маленькое условие будет выполнено незамедлительно, как залог продуктивности наших дальнейших отношений…

Она послала ему милую улыбку.

– Я же сказала, что мы встретимся через четыре дня. Вот тогда я и выполню ваше условие… Ведь пока я ничего не получила, вы согласны? Извините, я спешу. До вылета остается всего полчаса, и, если я вовремя не вернусь в аэропорт, моя подруга поступит с пленкой согласно нашей договоренности… – Она устремила на бельгийца выжидающий взгляд.

Лекер немного помедлил, о чем-то размышляя, затем отпустил ее плечо.

– Не рассчитывай, что я забуду об этом разговоре, – угрюмо предупредил он.

Не рассчитывай, что твое «маленькое условие» будет выполнено, мысленно ответила ему Элизабет.

– За четыре дня – это невозможно, – проговорила она вслух и, завидев приближающийся трамвай, побежала к остановке.

Элизабет быстрой походкой вошла в здание аэропорта и сразу же принялась искать взглядом Клэр. Увидев, наконец, как та машет ей рукой, Элизабет помахала ей в ответ и сделала жест, обозначающий победу. Клэр, округлив глаза, без промедления двинулась ей навстречу.

– Неужели тебе удалось встретиться с Лекером?! – скороговоркой выпалила она, когда они оказались в нескольких шагах друг от друга.

– Случайно встретила его в кондитерской, – с улыбкой объяснила Элизабет.

Клэр всплеснула руками.

– На ловца и зверь бежит!

– Да, с этим зверем мне пришлось изрядно повозиться, – устало протянула Элизабет. – Но он согласился на мои условия. И твой совет по поводу того, что в этой ситуации можно и избежать выполнения данного обещания, мне очень помог…

– Нисколько в этом не сомневалась.

Элизабет усмехнулась, с удивлением осознав, что усмешка получилась коварной. Кажется, она вошла в роль, которую ей навязывает «проницательный» Лекер!

– Я, кстати, видела это золото – сотни прелестных побрякушек из благородного металла. Кольца, браслеты, кулоны… Лекер был готов отдать их мне за фотографии. Но я брать не стала, а договорилась, что Майк сам заберет золото. И в связи с этим мне нужно срочно позвонить Амарто…

Клэр вздохнула.

– Боже мой, мне так хотелось всегда иметь золотые украшения… – прошептала она. – Ты могла бы взять для нас по колечку, они ведь весят всего несколько граммов…

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Эти украшения заработаны продажей наркотиков, а, значит, не принесут нам удачи.

Клэр с разочарованным видом развела руками.

– Как только я перееду в Лиссабон, сразу же накуплю тебе и колечек, и браслетов, и всего другого, чего только пожелаешь… – пообещала Элизабет, ободряюще улыбнувшись подруге.

Клэр улыбнулась в ответ.

– Значит, все-таки решила… – Она с любопытством заглянула ей в глаза.

– Да, причем только сегодня, когда гуляла по проспекту Лиссабона, – задумчиво ответила она. – Именно в эту минуту я вдруг поняла, что больше не могу жить вдали от этого города, от этих улиц, по которым каждый день ходит Амарто…

– Ходил, – негромко уточнила Клэр.

– Да, ходил… Но я сделаю все для того, чтобы он вернулся сюда, к своей любимой работе. Именно такое требование я предъявила Лекеру в обмен на пленку… Как я понимаю, этот бельгиец весьма влиятелен. Надеюсь, за эти четыре дня дело уже продвинется.

Клэр покачала головой.

– Не зря я назвала тебя при первой нашей встрече безумно влюбленной. Это действительно так… – Она посмотрела на часы. – Времени остается все меньше, поэтому не буду тебе мешать. Звони своему Амарто… Только под воздействием любовного дурмана не забудь про рейс, – шутливо добавила она и скрылась в толпе.

Элизабет, отыскав номер Амарто, немного помедлила, глядя на дисплей, затем сделала глубокий вдох и нажала кнопку вызова.

– Да, моя хорошая, – сразу же услышала она его негромкий голос, в котором угадывалось сильное волнение.

Элизабет с облегчением выдохнула.

– Здравствуй, милый. Я так боялась, что мне по несчастливой случайности ответит твоя жена, – призналась она.

– Я сейчас в университете, поэтому это исключено, – мягко заверил ее Амарто.

– Я, наверное, тебе мешаю…

– Не говори так. Я ждал твоего звонка все эти дни, – горячо возразил Амарто. – Ты сейчас в Лиссабоне?

– Да, но через несколько минут уже улетаю.

– Почему же ты не сообщила мне о своем прибытии? – с упреком спросил Амарто. – Я бы обязательно приехал в Лиссабон, чтобы встретиться с тобой… хотя бы на мгновение.

– Мне нужно было кое-что уладить… – извиняющимся тоном проговорила Элизабет. – Не сердись на меня. Я звоню, чтобы сказать тебе… – Элизабет сделала небольшую паузу. – Чтобы сказать, что я согласна остаться в Португалии. Но только не в качестве студентки. Я ведь знаю, как дорога тебе твоя прежняя работа… Именно поэтому я хочу, чтобы мы жили в Лиссабоне. А с пропавшими документами вскоре все уладится… Вот увидишь.

– Ко мне приходил Антонио и дал понять, что ему известно о том, что ты видела возле здания биржи… Надеюсь, ты расскажешь мне об этом при встрече. И ты должна быть очень осторожна. Ты слышишь меня? – с беспокойством спросил Амарто.

Элизабет улыбнулась.

– Ну конечно, не волнуйся. Я рада, что мои маневры принесли определенный результат. Кстати, в этом деле замешан еще и Лекер…

– Да, Антонио упоминал о нем. Кстати, он что-то зачастил ко мне в гости. Уверяет в своем дружеском расположении… Я бы, честно говоря, его выгнал, но он развлекает Мануэлу, она так оживляется в его присутствии…

– Вот как? – Элизабет усмехнулась. Выходит, этот пройдоха поставил сети сразу на двух «золотых рыбок», надеясь, что это гарантирует ему исполнение его недвусмысленных желаний. Ну она-то уж точно в эти сети не попадет… – Я виделась с ним сегодня, – призналась она Амарто. – И потребовала, чтобы он способствовал твоему восстановлению в должности директора фирмы в обмен на имеющуюся у меня фотопленку.

– Так ты их еще и фотографировала? – изумился Амарто.

– Да, но не возле биржи, а в районе Байрру-Алту. Я ходила туда в тот день, когда ты не смог со мной встретиться.

– Зачем ты это сделала? Это же очень опасно, – не на шутку встревожился Амарто.

– Ты даже не спросил, что изображено на моих снимках и почему их так боятся и Антонио, и Лекер, – с легкой укоризной заметила Элизабет.

– Прости, но я очень беспокоюсь за тебя… Эта история отдает криминалом.

– Так оно и есть, – подтвердила Элизабет. – И когда ты увидишь сделанные мною фотографии, поймешь, что я права.

– Я сойду с ума от тревоги, пока не встречусь с тобой, – сокрушенным тоном проговорил Амарто.

– А чтобы этого не произошло, займись оформлением вызова для меня. Так я быстрее получу визу.

– Проконсультируюсь по этому поводу прямо сегодня же, – с воодушевлением пообещал Амарто.

– В пятницу я вновь буду в Лиссабоне, на этот день у меня назначена очередная встреча с Лекером, – сообщила Элизабет. – Думаю, на этот раз без твоей помощи мне не обойтись…

– Я буду ждать тебя в аэропорту, – с готовностью заявил Амарто. – Возможно, что к тому времени все необходимые документы будут уже готовы… и ты сможешь остаться со мной навсегда, – тихо сказал он.

– Я жду этого с нетерпением, – так же тихо откликнулась Элизабет.

– Почему тебя не будет так долго? – с тоской в голосе спросил Амарто.

Элизабет снисходительно покачала головой.

– Потому что следующий наш рейс будет в Париж…

Она бросила успокаивающий взгляд в сторону Клэр, которая отчаянно махала ей рукой и выразительно стучала по циферблату часов.

– Прости, но мне пора, – с сожалением проговорила она. – До встречи, любимый.

– До встречи, любовь моя, – шепотом откликнулся Амарто. – Эти несколько дней я буду жить ожиданием твоего поцелуя.

Элизабет бесцельно бродила по залу парижского аэропорта, коротая свободное время в разговорах с коллегами. Это был ее четвертый рейс в столицу Франции, и она уже успела довольно хорошо ознакомиться с достопримечательностями Парижа в компании Клэр и Глории, которые летали сюда на протяжении нескольких лет. Вне всяких сомнений, этому городу не зря был присвоен титул «одного из прекраснейших в мире» еще много веков назад. Париж очаровал Элизабет красотой своего облика и интригующим непостоянством нрава. Она влюбилась в этот город с самой первой прогулки по нему…

Но, к сожалению, здесь не было любимого ею мужчины, на свидание с которым можно было бы побежать, позабыв обо всем на свете, и долго гулять с ним по тихим переулкам, любуясь утонченной архитектурой старинных зданий, а потом сидеть в уютном кафе на Елисейских Полях и, потягивая крепкий кофе, наблюдать за спешащими куда-то прохожими. И поэтому Элизабет предпочла сегодня остаться в аэропорту, предаваясь мечтам о скорой встрече с Амарто. Она отошла в сторонку, рассеянно листая купленный недавно журнал о жизни звезд шоу-бизнеса, когда заметила, как на светло-синюю страницу упала чья-то тень. Элизабет подняла глаза… и не поверила им: напротив нее стоял Дэймон, с сомнением разглядывая ее униформу.

– Элизабет, неужели это ты? – наконец осторожно спросил он.

Она закрыла журнал и, окинув Дэймона уже спокойным взглядом, проговорила с усмешкой:

– Да, зрение нас обоих не подводит…

– Твоя мама говорила мне, что ты после поездки в Лиссабон осталась жить в Нью-Йорке и работаешь теперь стюардессой… Но я не поверил ей… Думал, она придумала это нарочно, чтобы позлить меня.

– Ты всегда отличался завышенным самомнением, считая, что все только и думают о том, как бы сочинить специально для тебя какую-нибудь неправдоподобную историю, – заметила Элизабет. – Так было и тогда, когда мы жили вместе. Помнишь, когда я, только получив диплом и не имея профессионального опыта, не могла найти работу по специальности? Ты заявлял, что я все выдумываю по поводу безуспешных поисков. А потом предложил мне устроиться в ваш салон связи, и я обрадовалась. Но когда твой шеф начал искать со мной встреч наедине и я рассказала тебе об этом, ты не поверил и…

– Это не так, – поспешно прервал ее Дэймон.

– Разве? – с тонкой иронией поинтересовалась Элизабет. – То есть ты снова хочешь сказать, что я лгу тебе… Что вовсе не ты заявил мне тогда, что нет ничего плохого в том, чтобы завести легкую интрижку с мужчиной, который может поспособствовать нашему с тобой продвижению по службе? Что ты готов закрыть на все глаза, ради значительного повышения зарплаты?

– Нам нужны были деньги, – проговорил Дэймон, нервно теребя ремень дорожной сумки. – Ведь мы тогда получили кредит на покупку квартиры, а денег катастрофически не хватало… Ты и сама наверняка помнишь это…

– И тогда ты решил продать меня этому монстру?

– Это неправда… Я не хотел этого… Мне очень жаль, что все так получилось… – сбивчиво объяснял Дэймон. – Я хочу, чтобы ты простила меня и вернулась обратно. Вот увидишь, у нас все будет по-другому, – тихо заверил он ее.

Элизабет невозмутимо пожала плечами.

– А у меня и так все по-другому, – спокойно проговорила она. – И изменений я не хочу.

Дэймон посмотрел ей в глаза.

– У тебя есть другой мужчина? – напряженным тоном поинтересовался он.

– Зачем тебе знать об этом?

– Я хочу знать о тебе все… – решительно заявил Дэймон. – Все о том, как ты жила с тех пор, как мы расстались…

– С каких это пор тебя стала интересовать моя жизнь? – насмешливо проговорила Элизабет.

– С сегодняшнего дня…

– Благородный порыв, – по-прежнему насмешливо заметила она. – Но проблема в том, что я не хочу ничего тебе рассказывать.

– Кто он? – со злостью спросил Дэймон. – Пилот, штурман или, как и ты, стюард? – Он сделал жест в сторону ее униформы.

– Он просто настоящий мужчина, который по-настоящему любит меня, – спокойно ответила Элизабет и направилась в глубь зала.

– Меня все-таки повысили в должности! – нервно прокричал ей вслед Дэймон. – И теперь я часто прилетаю во Францию в командировку.

Элизабет немного замедлила шаг.

– Рада за тебя, – коротко бросила она, слегка повернув голову, и уверенной походкой направилась дальше.

Дэймон кричал что-то еще, но она его уже не слышала.

Боже мой, как же я могла любить его? – мысленно спрашивала она себя. Даже просто думать, что люблю… Теперь мне это кажется просто невероятным. Теперь, когда я знаю, что такое настоящая любовь…

В Нью-Йорке было холодно и серо, дул порывистый, промозглый ветер, и подруги старались как можно скорее уложить вещи в багажник такси, чтобы наконец оказаться в уютном тепле салона.

– Не торопись, есть разговор, – вдруг услышали они мужской голос, в котором Элизабет, даже не поворачивая головы, узнала угрюмую тональность Майка.

Он бесцеремонно взял ее за руку и отвел в сторону.

– Так я жду, когда ты выполнишь наш уговор, – не глядя ей в глаза, проговорил Майк. – Ты достала золото?

– Да, я даже видела его. Как ты и просил, там килограмм золотых украшений, – ответила Элизабет. – Я просто ждала возможности остаться с тобой наедине и поговорить.

– Один килограмм меня уже не устраивает, – с неприятной улыбкой возразил он. – Я хочу получать португальское золото систематически…

– Я так и подумала, – кивнула Элизабет, ловя себя на том, что получает удовольствие от этой игры. Неужели Лекер прав, и она действительно – азартный игрок, та еще штучка?

– И что надумала? – грубо спросил Майк. От его нежных взглядов не осталось и следа. Теперь его глаза были пустыми и холодными.

– Я договорилась о встрече с человеком, который передаст тебе золото из рук в руки во время следующего прилета в Лиссабон. С ним же ты можешь договориться о дальнейших поставках. Доволен? – спросила она.

– Ну вот, а прикидывалась овечкой, – цинично усмехнулся он. – Я не сомневался, что у девочки с такой внешностью – обширные связи.

– Проницательный ты наш, – усмехнулась Элизабет. – Только решил сначала воспользоваться внешностью девушки, а уж потом связями. Так?

– Считай, как хочешь, – буркнул Майк. – Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Главное, чтобы дело делала. До встречи, красавица моя золотоносная! – Он повернулся и, подняв воротник пальто, отправился ловить такси.

– Получишь ты свое золото, дружок! – пообещала ему вслед Элизабет. – И наручники в придачу, – негромко добавила она.

Ежась от холодного ветра и старательно кутаясь в легкий плащ, к ней подошла Клэр.

– Ну что? – с тревогой спросила она. – Все идет по плану?

– Да, – кивнула Элизабет. – Этот милый парень с внешностью паиньки больше со мной не кокетничает. Смотрит пустыми глазами и требует золота. Что ж, он его получит. Боюсь только, что этот черный сверток станет для него роковым…

Клэр немного робко заглянула ей в глаза.

– Никак не могу взять в толк, что ты задумала…

– Позвонить Амарто и все ему рассказать… А он пусть привлекает к этому делу полицию. Я не хотела этого делать, но ничего другого не остается. Я должна обезопасить и его, и себя. Но пойдем в машину, пока не замерзли окончательно…

Войдя в квартиру, Элизабет сразу же достала из кармана куртки мобильный, собираясь безотлагательно набрать номер Амарто. Клэр последовала за ней.

– И все-таки я не понимаю, что он сможет сделать, – неуверенно проговорила она.

Элизабет отложила телефон в сторону.

– Единственный выход из сложившейся ситуации – это взять Майка с поличным, чтобы прекратить его шантаж и его преступную деятельность… Кстати, думаю, это в его же интересах, пока наш игрок еще и с наркотиками не связался. Для этого Амарто должен привлечь к его задержанию местную полицию. Мы договоримся, что они подъедут в тот момент, когда Лекер будет передавать Майку золото. Сама понимаешь, что означает, когда американский бортинженер приобретает килограмм золота у человека из Португалии. Ясно, что золото будет вывезено из Лиссабона. Плюс к этому я собираюсь предъявить Майку обвинение в шантаже, свидетелем которого была ты. Антонио я тоже щадить не собираюсь. Если даже Лекер не успеет поспособствовать восстановлению Амарто в правах, это сделаю я, предъявив компрометирующие Антонио снимки. Ясно, что наркоторговец мог и документы собственной фирмы запродать подельщику. А Амарто – чист перед законом и людьми.

Клэр с сомнением покачала головой.

– Твой план, возможно, и хорош… Но совсем не прост…

– Самое главное, что он, безусловно, выполним, – с уверенностью проговорила Элизабет и, нажав кнопку вызова, приложила трубку к уху.

– Здравствуй, любовь моя, – услышала она через несколько секунд голос Амарто. – Я чувствовал, что ты сегодня позвонишь, и ждал этой мелодии с нетерпением…

– Здравствуй, любимый. Я только что прилетела из Парижа… Ты прости, что я досаждаю тебе своими неприятностями, я понимаю, что у тебя и собственных хватает… Но без твоей помощи мне просто не обойтись…

– Неприятностями? – встревоженно переспросил Амарто. – Что случилось? Тебе угрожал Антонио?

– Пока не он… Другой человек… – нерешительно проговорила она.

– Другой?! – воскликнул Амарто. – Ничего не понимаю… Объясни толком, что с тобой произошло…

Элизабет немного помолчала.

– Это наш бортинженер, он проиграл крупную сумму денег в казино и решил… отомстить мне за отсутствие взаимности. Он уже несколько дней шантажирует меня, требуя килограмм золота. В противном случае он грозит рассказать нашему руководству выдуманную им историю о якобы существующей связи между мною и представителями террористической группировки, за которых он решил выдать Лекера и Маркуса, того самого гида, через которого ты передал мне цепочку с сердечком… Он видел, как я разговаривала с ними в аэропорту.

– Почему ты раньше мне ничего об этом не говорила? – требовательным тоном поинтересовался Амарто.

– Я не хотела тебя огорчать… У тебя и без того больная Мануэла, неприятности с пропавшими документами… Я думала, что справлюсь… – сбивчиво объяснила она.

– Прости за мой тон, – с волнением проговорил он. – Тебе пришлось нелегко… Но я очень беспокоюсь за тебя. Ты – все, что у меня есть. И мне больно слышать о грозящей тебе опасности… К сожалению, вызов будет готов только через неделю, поэтому нам срочно нужно найти решение этой запутанной головоломки…

Элизабет мягко прервала его:

– Извини, дорогой, но я уже все продумала… Я договорилась с Лекером. Он передаст Майку из рук в руки золото, которое получил в обмен на наркотики. Разумеется, я не стала ставить Лекера в известность о том, что свидетелями этой передачи станут полицейские. Вот здесь мне и нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты известил об этой ситуации полицию и чтобы они подоспели к нужному моменту.

– Хорошо, я буду ждать тебя через два дня в аэропорту, как мы и условились… А до этого побываю в полиции и расскажу там обо всем… Вот только Лекер… Ты удивишься, но мне не хотелось бы для него неприятностей. Я сейчас часто общаюсь с ним… Своеобразный он человек. Может быть, лишенный определенных моральных устоев, но не злой… Он игрок по натуре, из тех людей, которые не могут обходиться без выбросов адреналина… – Амарто проговорил все это каким-то странным тоном, словно был смущен, и Элизабет поняла, что он чего-то не договаривает.

– Если не может без адреналина, занялся бы альпинизмом… Или еще каким-нибудь экстремальным видом спорта, – сердито ответила Элизабет. – А мне его нисколько не жалко! Хочу, чтобы все хамелеоны получили по заслугам!

– Ты просто очень устала от всех этих неприятностей, – нежно проговорил Амарто. – Но они скоро закончатся, я обещаю… Ничего не бойся, помни – я смогу защитить тебя, что бы ни случилось.

– Я знаю, – тихо ответила Элизабет. – Именно поэтому я решила тебе все рассказать.

– Ну тогда слушай… Пожалуй, в аэропорту встречаться не будем. Договоримся так: ты отправишься к месту вашей встречи с Лекером в сопровождении этого мерзавца бортинженера… Ну а дальше дело уже за полицейскими. О том, чтобы они поджидали подельщиков в назначенном месте и в назначенное время, позабочусь я. Тебе только нужно назвать мне место встречи с Лекером и, на всякий случай, адрес дома, где у него склад.

– Мы встречаемся в два часа у кондитерской, которая находится неподалеку от той гостиницы, в которой я жила во время своего отдыха в Лиссабоне… К сожалению, я не обратила внимания на ее название… А дом с тайником расположен в Байрру-Алту, рядом с баром «Странник», его фасад облицован мозаикой, изображающей каравеллу…

– Информации более чем достаточно, – медленно проговорил Амарто, видимо записывая ее в книжку. – Названия улиц я уточню сегодня же. Выеду в Лиссабон сразу после нашего разговора. Если возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства, звони мне без промедления, – строго проговорил Амарто, затем, немного помедлив, добавил с теплотой в голосе: – Я очень сильно тебя люблю и безумно скучаю… Прилетай поскорее…

Губы Элизабет тронула легкая улыбка.

– Я буду считать секунды в ожидании приземления в Лиссабоне… – прошептала она.

10

Темно-красный кабриолет на большой скорости катил по залитому потоками яркого солнечного света полотну шоссе, ведущего из Лиссабона в Синтру. Амарто спешил сдержать данное Элизабет обещание. Он вез ее в город их первой романтической прогулки.

Вызов для нее еще не был оформлен, а виза, лежавшая в ее лакированной сумочке, была выдана всего лишь на срок до трех дней, да и то по просьбе лиссабонской полиции – в качестве благодарности за содействие в поимке преступников, занимавшихся незаконной переправкой золотых украшений за границу и продажей наркотиков. И все же Амарто считал ее переезд делом окончательно и бесповоротно решенным. Ведь даже в самый трудный и, казалось бы, безысходный момент его жизни, когда от него отвернулись все те, кто еще совсем недавно считал его своим другом, коллегой и надежным партнером по бизнесу, Элизабет, не задумываясь, согласилась быть рядом с ним.

Ее не испугала обрушившаяся на Амарто лавина неудач. Она бесстрашно выступила на борьбу с ней и безоговорочно победила в этой борьбе. Амарто твердо знал, что известие, полученное им от сеньора Ривадо, в котором ему приносились извинения за незаслуженное обвинение в превышении должностных полномочий, а также сообщалось о его восстановлении в прежней должности директора фирмы-экспортера, было исключительно результатом действий Элизабет. Он твердо знал, что для него никто и никогда не делал столько, сколько сделала она. Элизабет вернула ему не только любимую работу и незапятнанную репутацию, она вернула ему чувство огромной, всеобъемлющей любви, забытое им за нескольких лет брака с Мануэлой. И Амарто понимал, что ему придется немало постараться, чтобы с лихвой возвратить ей этот неоплатный долг…

– А вот и поворот на усадьбу, – сообщил он Элизабет, радостно улыбнувшись.

Автомобиль свернул на узкую, прямую дорогу, которая вела к усадьбе Кинта-да-Регалейра, одному из самых роскошных и наиболее уединенных мест Синтры. Они сняли эту великолепную резиденцию на целые сутки.

– Ты, наверное, потратил на эту экскурсию кучу денег… – с легкой укоризной проговорила Элизабет, глядя по сторонам на тянувшиеся вдоль дороги каштановые рощи.

– Не просто на экскурсию, а на экскурсию с тобой, – уточнил Амарто. – Ведь мы до завтрашнего дня будем здесь одни… Только ты и я… Вдвоем, в огромном старинном дворце, на бесконечных террасах зеленого парка… Как тогда, в парке Монсеррат… – тихо напомнил он, бросив на нее выразительный.

И Элизабет почувствовала, как часто-часто забилось ее сердце от этого голоса, от этого взгляда, от этих волнующих душу и будоражащих кровь воспоминаний. Она вновь ощутила каждой клеточкой своего тела прохладу листьев папоротника и обжигающий зной горячих губ Амарто и ответила ему влюбленным взглядом.

– Даже в самых смелых мечтах я и представить себе не могла, что любимый мужчина сделает мне вот такой подарок: старинное поместье только для нас двоих… Словно в романтическом фильме… Нет, словно в волшебном сне…

Они выбрали для своего пребывания во дворце небольшую, но очень уютную спальню с золотисто-голубой драпировкой стен, высоким аркообразным окном и широкой кроватью с резной спинкой, застланной горностаевым покрывалом. Потом, осмотрев еще несколько просторных покоев и галерей, отправились на прогулку по раскинувшемуся вокруг мраморных фасадов дворца экзотическому парку.

Они медленно шли, взявшись за руки, по извилистым пустынным аллеям, где слышались многоголосые песни птиц и журчание ручейков и фонтанов, в изобилии наполнявших этот парк серебристой влагой.

– Бывшему владельцу этого чудо-поместья удался его замысел, – заметил Амарто, окидывая мечтательным взглядом окрестности. – Он ведь предполагал создать здесь некое подобие Эдема, райского сада… Кстати, он получил диплом юриста в университете Коимбры и слыл человеком весьма образованным. Собранная им библиотека долгое время считалась одной их лучших в Португалии…

– И это лишний раз доказывает, что в вашем университете с давних пор и учатся, и преподают люди выдающиеся, – продолжила за него Элизабет.

– И умеющие создать дворец философии, – тихо добавил Амарто, обнимая ее за талию.

Они стояли возле маленького голубого озера, окруженного со всех сторон апельсиновыми деревьями, оранжевые плоды которых отражались множеством маленьких солнечных дисков в его прозрачной, безмятежной глади.

– Дворец философии? – удивленно переспросила Элизабет.

– Да, именно такое предназначение прочил этому поместью его владелец – Антонио Мантейру, – с улыбкой объяснил Амарто.

– И ему это удалось?

– Не знаю… Но я знаю наверняка, что нам удастся сделать из него дворец любви, – прошептал Амарто, медленно освобождая ее плечи от тонких бретелей длинного льняного платья малинового цвета…

Несколько долгих минут он исступленно и одновременно нежно целовал ее вздрагивающее от страсти тело, и Элизабет, глядя в зеркальную гладь озера, видела их обнаженные силуэты на фоне ярко-синего неба.

Небо над головой, небо под ногами – вновь, как и тогда, в зарослях папоротника, подумала Элизабет.

От его поцелуев у нее захватило дух, и ей показалось, что она падает вместе с Амарто в лесную прохладу озера… Руки Амарто ласкали ее грудь, его губы приникли к ее губам долгим, сводящим с ума поцелуем. Мир вокруг терял очертания, и уже обоим казалось, что они, задыхаясь от страсти, медленно погружаются в прозрачную глубину озерных волн, которые тихо смыкаются над ними, словно пряча их от случайного взгляда посторонних глаз…

Неистовая дерзость их поцелуев сменялась то чувственной нежностью, то дразнящей неуловимостью, чтобы затем снова возвратиться нетерпеливым, ненасытным желанием насладиться сладким безумством страсти, чтобы почувствовать ее каждым движением тела, трепетом губ, замиранием сердца… Бесконечная синева неба и безмятежная поверхность озера снова и снова уступали место бездонной глубине и бесконечной жажде их страсти, доводя их до счастливого изнеможения…

Они лежали на мягкой зеленой траве, возле разбросанной в нетерпеливом порыве одежды и, не говоря ни слова, смотрели друг на друга взглядами, полным душевной теплоты. В этих взглядах было все: воспоминание о мучившей их разлуке и радость оттого, что та сменилась наконец долгожданной встречей, и еще надежда на скорое воссоединение… уже навсегда.

Элизабет улыбнулась и, шутливо взъерошив волосы Амарто, побежала к апельсиновым деревьям. Она потрясла нижнюю ветку одного из них, и на траву посыпались спелые плоды. Подняв два самых ярких апельсина, Элизабет приблизилась к Амарто.

– Ты сейчас похожа на Еву, пытающуюся соблазнить меня запретным плодом, – тихо проговорил он, любуясь ее обнаженным телом и рассыпанными по плечам, влажными после купания в озере волосами.

Элизабет весело рассмеялась.

– Вот только соблазнение уже завершилось… Так что запретный плод немного опоздал…

Амарто поднялся с травы и медленно приблизился к Элизабет, загадочно улыбаясь.

– Кто тебе сказал, что соблазнение завершилось? – лукавым тоном спросил он. – Оно только начинается… – Он подхватил ее на руки и закружил по зеленой лужайке, любуясь озорным блеском ее глаз и наслаждаясь ее звонким, радостным смехом.

Потом он осторожно уложил Элизабет на траву и, неспешно сняв кожуру с апельсина, поднес дольку к ее губам, но, как только они прикоснулись к тонкой кожице, он сразу же отвел руку.

– Нет, так просто не отдам, – тихо прошептал он, склоняясь к ней. – Эта долька стоит два поцелуя.

Элизабет обвела нежным взглядом его лицо и, немного помедлив, приникла к его губам долгим, чувственным поцелуем, который мог бы выкупить у Амарто все дольки этих сочных плодов, созревших у озера… вместе с каждой из частичек его души…

Элизабет и Амарто сидели в мраморной беседке, выполненной в виде шатра и увитой со всех сторон лианами, любуясь розовым светом закатных лучей солнца. Элизабет неспешно потягивала легкое красное вино, видимо, над чем-то раздумывая.

– Послушай… а как здоровье твоей жены? – наконец спросила она Амарто. – Ты ничего не говоришь о ней, но, между тем, она существует…

Амарто посмотрел на нее с искренним удивлением.

– Почему это тебя интересует? – ответил он вопросом на вопрос.

– Потому что мы не можем постоянно скрывать от нее наши отношения…

– Я расскажу ей обо всем, как только она поправится, – пообещал Амарто.

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Я думаю, это неправильно. Дело вовсе не в том, чтобы не сообщать ей негативной информации, а в том, чтобы найти для нее нечто позитивное… В общем, ты должен помочь ей выйти из этого губительного состояния, – решительно констатировала она.

– Помочь? – переспросил Амарто. – Но… разве я сейчас не помогаю? Я нашел для нее лучших врачей, которые занимаются ее лечением по самым современным методикам…

– Это не совсем то, что ей нужно, – оборвала его Элизабет. – Я думаю, следует прибегнуть… к любовной терапии… Короче, было бы неплохо для нее встретиться с мужчиной, который…

Амарто несколько секунд молча смотрел на нее… и вдруг расхохотался.

– А я-то молчу, не знаю, как тебе об этом рассказать! – сквозь смех проговорил он.

– Что именно? – изумленная такой неадекватной реакцией на ее предложение, спросила Элизабет.

– То, что «любовная терапия» проводится… и уже дает позитивные результаты. Помнишь, я удивил тебя, вступившись за Лекера? Так вот, дело в том, что он для Мануэлы – самый лучший доктор. И это наши с тобой небесные покровители, не иначе, устроили так, что хитрый бельгиец остался на свободе. Мануэла явно им увлечена. И, похоже, это взаимно. Я только жду, чтобы состояние Мануэлы окончательно стабилизировалось, чтобы поговорить с ними обоими. Она уже некоторое время не пьет и ведет себя вполне адекватно, а уж в присутствии Лекера просто расцветает. Кажется, они идеально подходят друг другу и темпераментом, и мировоззрением…

– Надо же… – протянула Элизабет, и обрадованная, и задетая одновременно. Значит, Лекер сделал окончательный выбор в пользу «сексуальной брюнетки». Впрочем, понятно, что выбора у него и не было… – Вот и отлично, – заключила она. – Уверена, он просто создан для твоей жены. Он по-мужски привлекателен, артистичен, умен… ну и, наконец, еще не стар… А для нас с тобой это прекрасное решение проблемы.

– Значит, ты больше не жаждешь крови? – засмеялся Амарто. – Ты же собиралась всех пересажать?

– Это тогда, когда все словно сговорились причинять нам неприятности. А сейчас я вполне счастлива. И желаю счастья всем людям на земле, даже людям-хамелеонам. Пусть хамелеоны с хамелеонками женятся, и пусть у них рождаются маленькие хамелеончики. Все существа на земле достойны счастья… Но как здорово, что Лекер не пришел на встречу с Майком, прислав вместо себя Антонио! Несомненно, он почуял что-то неладное…

Она вспомнила отъезжающую от бара «Странник» темно-зеленую «хонду» и профиль Лекера, промелькнувший в полуоткрытом окне автомобиля. На бельгийца в этот момент никто не обратил внимания, так как полицейские были заняты обыском Майка и Антонио, в то время как Амарто, беспокоясь за Элизабет, пытался пробраться к ней сквозь собравшуюся толпу.

Элизабет знала, что Лекер все это время был где-то рядом. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда, направляясь в сопровождении Майка к кондитерской, к своему удивлению обнаружила рядом с ней Антонио. Тот сказал, что Лекера задержали в Бельгии неотложные дела и он попросил своего друга отправиться на встречу вместо него. Но Элизабет точно знала, что Лекер где-то рядом и следит за ними. Она чувствовала его незримое присутствие, когда они ехали в машине Антонио к дому Лекера. Она ощущала его, когда Майк получал украшения и договаривался с Антонио о следующей партии… И только когда мужчин задержала полиция во время передачи увесистого черного свертка, Элизабет увидела воочию доказательство своих догадок.

Она тогда решила не упоминать об одном из главных участников преступной группировки, только что скрывшемся на знакомом ей автомобиле, так как в тот момент ей и пришла в голову мысль о Мануэле и ее знакомстве с Лекером. И она подумала, что они могут быть отличной парой…

– Я видела Лекера в Байрру-Алту во время задержания, – призналась она Амарто. – Но не стала говорить об этом полицейскому, вспомнив о том, что ты говорил о его общении с Мануэлой.

Амарто улыбнулся, покачав головой.

– И целой стае лис не победить тебя в состязании на хитрость, – медленно проговорил он. – Значит, ты решила оставить его на свободе именно для Мануэлы…

Элизабет улыбнулась в ответ.

– Признаюсь, – с готовностью ответила она. – Но ведь в моем стремлении помочь бедной женщине нет ничего предосудительного… Разве не так?..

Амарто улыбнулся и кивнул, но потом лицо его сделалось печальным.

– Меня не покидает чувство вины перед женой. Мануэла – красивая, неглупая, неординарная женщина. Это я виноват, что не смог сделать ее счастливой. И вот теперь мне приходится наблюдать, как ее глаза загораются при виде другого мужчины, – тихо сказал он…

– Тебя это огорчает? – осторожно спросила Элизабет.

– Огорчало бы, – уточнил Амарто. – Если бы у меня не было тебя…

Блестящая монетка с глухим всплеском упала в небольшую чашу мраморного фонтана, по обе стороны которой сидели две золотоволосых русалки. Элизабет и Амарто подбросили ее вместе, взявшись руками за края, чтобы эта монетка была одной на двоих, чтобы они снова вместе вернулись в эту усадьбу.

– Мне не хочется уезжать отсюда, – тихо проговорила Элизабет, обводя печальным взглядом раскинувшийся перед ними тенистый сад.

Амарто обнял Элизабет за талию и положил подбородок ей на плечо.

– Мы сюда еще вернемся, обязательно вернемся. Я тебе обещаю, что мы повторим сегодняшнюю ночь, и я сделаю ее для тебя незабываемой, волшебной…

Элизабет мягко улыбнулась.

– Это будет не так-то просто… – лукаво заметила она.

Амарто медленно отстранился, устремив на нее вопросительный взгляд.

– Именно такой была и ночь, проведенная тогда в моем гостиничном номере, и, конечно же, первое наше утро в похожем вот на этот лесу… – шепотом объяснила Элизабет.

Амарто поднял ее на руки, но она отрицательно покачала головой, понимающе улыбнувшись.

– До окончания нашего пребывания здесь остается не больше десяти минут… Так что совсем скоро мы будем здесь уже не одни…

Амарто с сожалением взглянул на окружавший их лес. Элизабет бережно провела ладонью по его щеке.

– Не надо огорчаться, – ободряющим тоном проговорила она. – Ведь у нас еще есть время…

Амарто улыбнулся в ответ.

– И мы не будем терять его даром, а прямо сейчас отправимся в путь, чтобы поскорее оказаться дома… – продолжил он и отправился с Элизабет на руках к кабриолету.

11

Возвращение в Лиссабон готовило им неприятные сюрпризы, которые начали давать о себе знать, как только они, оставив машину в подземном гараже, поднялись на шестнадцатый этаж, миновав консьержа. Будто предвидя, что они именно так и поступят, этот парень оставил конверт с вложенным в него сообщением, умело расположив его на изгибе дверной ручки.

Как только они вошли в квартиру, Амарто сразу же распечатал конверт и, пробежав глазами по строчкам, со злостью чертыхнулся и, лихорадочно скомкав письмо, бросил его в самый дальний угол гостиной.

– Что случилось? – с тревогой спросила Элизабет, наблюдая за обреченным выражением его лица.

Амарто немного помолчал, пытаясь прийти в себя.

– Мануэла в мое отсутствие вновь принялась за старое, – наконец объяснил он. – Она предприняла еще одну попытку самоубийства, выпив упаковку снотворного… Ее спас вовремя появившийся сеньор Аминадо…

– Ее отец? – уточнила потрясенная Элизабет.

Амарто молча кивнул.

– Да, он приехал навестить ее и открыл дверь имеющимся у него ключом… Только это и спасло ее…

Амарто тяжело опустился на диван, сокрушенно обхватив голову руками.

– Сеньор Аминадо оставил это сообщение, когда приехал в Лиссабон за своим знакомым психиатром… – продолжил он. – Ведь мой мобильный был выключен.

В комнате воцарилась тишина.

– Тебе нужно без промедления поговорить с Лекером, – наконец убежденно проговорила Элизабет.

Амарто отрицательно покачал головой.

– Эта затея обречена на провал. Подумай сама, какой мужчина захочет жениться на психопатке, склонной к алкогольной зависимости и суициду?

– Во-первых, надо выяснить, что именно привело ее к этой попытке. Во-вторых, узнать, как к Мануэле относится Лекер. Не надо делать выводов, не имея всей информации! – возразила она.

Амарто молчал, низко склонив голову.

– Хотя бы попытайся все разузнать и принять хоть какие-то меры, – негромко попросила Элизабет. – Мне больно видеть тебя вот таким: поникшим, растерянным и несчастным…

– Нашему плану может помешать сеньор Аминадо, – со вздохом возразил Амарто.

– Значит, ты должен позвонить ему, – не задумываясь ответила Элизабет. – Если ты сейчас ничего не предпримешь, мы просто не сможем быть вместе… Не будет никакого смысла в моем переезде сюда, не будет нашего общего будущего. Ведь постоянные уловки и тайные встречи могут закончиться только разочарованием и усталостью…

Амарто вскинул голову и некоторое время проницательно и вместе с тем умоляюще смотрел Элизабет в глаза, затем решительно взял в руки мобильный и, отыскав нужный номер в записной книжке, нажал кнопку вызова.

Диалог между ним и отцом Мануэлы проходил на португальском, и, хотя Элизабет не могла понять ни слова из него, она ясно видела по напряженному, сочувствующему и одновременно рассерженному выражению лица Амарто, что этот разговор дается ему очень нелегко. После довольно долгих объяснений Амарто наконец отключил телефон и, с облегчением выдохнув, ободряюще посмотрел на Элизабет.

– Я честно рассказал ему и о наших с тобой отношениях, и о нашем плане по поводу Мануэлы и Лекера, – сообщил он. – И, хотя это казалось мне невозможным и даже просто невероятным, все-таки я получил его одобрение… Оказывается, Мануэла, придя в себя, призналась ему, что любит Лекера, что поступила так от отчаяния, что не может быть с любимым.

Элизабет кивнула.

– А теперь давай выясним, что думает по этому поводу Лекер.

После звонка Лекеру, который, как и предполагала Элизабет, находился в настоящее время в Лиссабоне, и предложения встретиться завтра и обсудить некую ситуацию, Амарто и Элизабет, утомленные всеми этими бесконечными объяснениями, легли спать, чтобы успеть полностью восстановить силы.

Но после нескольких часов крепкого сна они были разбужены настойчивой трелью мобильного, который, как выяснилось позже, возвещал о новых неприятностях. Это был инспектор лиссабонской полиции синьор Орьего, который настоятельно просил Амарто прийти завтра утром в его кабинет вместе с Элизабет. Он сообщил, что им получены показания задержанного синьора Десеадо, которые свидетельствовали против них обоих. Как удалось выяснить Амарто из разговора с инспектором, Антонио утверждал, что они с Элизабет также были замешаны в переправке золота за границу.

– Похоже, наши злоключения никогда не закончатся… – с отчаянием прошептал Амарто, выключив телефон.

– В чем дело? – недоуменно поинтересовалась проснувшаяся от звонка Элизабет.

Амарто тяжело вздохнул.

– Даже не знаю, как тебе сказать…

– Желательно по-английски, потому что я все еще пребываю в радужной дымке сна… Кстати, ты знаешь, что мне сейчас снилось? – мечтательно промурлыкала Элизабет.

– Надеюсь, не кабинет сеньора Орьего, – с невеселой улыбкой откликнулся Амарто.

– Сеньор Орьего? – лениво переспросила Элизабет. – Знакомое имя… Это, кажется, инспектор, да?

– Да, и он любезно приглашает нас к себе в гости, дать объяснения по поводу того, что мы являемся, по заявлению Антонио, его сообщниками… – монотонно пересказал Амарто разговор с инспектором. – Веселая новость, правда? – немного помедлив, поинтересовался он.

– Правда, – задумчиво протянула Элизабет, теперь уже окончательно проснувшись. Она села на кровати, обняв колени руками и уставившись невидящим взглядом в темноту комнаты. – Но, я думаю, она не стоит того, чтобы так расстраиваться… В конце концов, чего еще можно было ожидать от человека, которого так подло подставил его сообщник?

– Как раз о Лекере он не упомянул ни слова.

– Правильно. Ведь ему гораздо отраднее испортить жизнь нам. Его вина доказана, он потерял должность твоего заместителя, между тем как ты полностью восстановлен в своих прежних правах… и у нас с тобой все прекрасно…

– Как выясняется сегодня – не все, – тихо возразил Амарто.

Элизабет потянулась за мобильным, лежавшим на прикроватной тумбе.

– Кому ты собралась звонить? – поинтересовался Амарто.

– Не звонить, а отправить эсэмэску своей подруге Клэр. Мне не хочется вдаваться в пространные устные объяснения. Я просто коротко изложу ей суть дела…

– И что это изменит?

– Наше непрочное положение, которое мы будем иметь завтра утром в глазах Орьего, – объяснила Элизабет, набирая текст сообщения.

– Каким образом? – удивился Амарто.

Элизабет сокрушенно покачала головой.

– Какой же ты недогадливый… Клэр является единственной свидетельницей того, как Майк шантажировал меня, требуя достать для него золото. И ее свидетельские показания будут играть в этом деле решающее значение… Она расскажет, как Майк шантажировал меня, а также о том, как я решила «уступить» ему, известив об этом факте полицию.

Элизабет отправила сообщение и, придвинувшись к Амарто, обвила руками его шею.

– Все будет хорошо, – прошептала она ему на ухо. – Это самые-самые последние испытания. Мы выдержим их с честью и будем счастливы, вот увидишь…

Амарто сокрушенно покачал головой.

– Не нравится мне все это… – проговорил он каким-то неопределенным тоном.

Элизабет поднялась с кровати и, широко раскинув руки, грациозной походкой направилась к окну, так и не ответив на его реплику.

– Раз уж выспаться нам так и не удалось, может быть, прогуляемся по ночному городу, – предложила она, оглядев освещенную ярким светом фонарей улицу.

Амарто, явно пораженный ее спокойствием, окинул задумчивым взглядом ее стройное тело, тихо светившееся сейчас лунным мерцанием. Тюлевые занавеси, трепетавшие от легких вздохов прохладного ночного ветра, ласково обнимали ее бедра, пробегая по ним струящимися светлыми волнами. Амарто медленно приблизился к ней и осторожно дотронулся ладонью до ее спины, ощутив шелковистость ее кожи.

– Тебя действительно ничто не пугает? – тихо спросил он.

– Ничего, – также тихо ответила Элизабет.

Амарто улыбнулся.

– Ты такая бесстрашная?

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Нет, просто я не хочу в данный момент думать ни о чем плохом. Я хочу только наслаждаться прохладой этого ветра, звездным светом этой ночи, тишиной этого дома, нежностью твоих рук, сознанием того, что мы сейчас одни в этом мире, нашем мире… И в него нет доступа никому и ничему другому, кроме нас самих, кроме нашей любви, кроме нашего желания быть вместе…

Амарто, затаив дыхание, слушал эти слова, идущие от ее сердца, от ее любящей души, и обнимал ее все крепче и нетерпеливей… И наконец, подхватив Элизабет на руки, уложил ее на кровать, нежно приникая губами к ее гибкому телу, отдававшему Амарто всю свою страстность, всю неистовость своих желаний и весь восторг от их исполнения… Восторг безудержный, искренний, самозабвенный, заставляющий их обоих позабыть обо всех неприятностях, существующих на свете, обо всех неприятностях, грозящих им утром…

Элизабет, разлив по чашкам только что сваренный кофе, молча положила перед Амарто свой мобильный, на дисплее которого можно было прочитать ответное сообщение Клэр, и бросила на него победоносный взгляд.

– Что я говорила? – многозначительно спросила она. – Клэр пишет, что вылетит первым же рейсом, а это значит… – Элизабет посмотрела на наручные часы, мысленно подсчитывая время, необходимое для перелета. – А это значит, что через сорок минут она будет уже в Лиссабоне… Так что в гости к Орьего мы отправимся вместе с ней… чтобы больше у него не возникло повода для нашего приглашения, – добавила она.

– Да, но как отнесется к ее появлению инспектор? – с сомнением спросил Амарто. – Ведь он не вызывал ее в качестве свидетельницы…

– Зато мы вызвали, – безапелляционным тоном проговорила Элизабет. – Ведь мы имеем полное право, представлять доказательства своей невиновности. И таковыми в данном случае будут являться показания Клэр.

– А если твоя подруга опоздает? – встревожился Амарто, бросив взгляд на настенные часы. – Орьего предупредил, что мы должны явиться к нему строго к назначенному часу…

– У нас в запасе почти полтора часа, – сообщила ему Элизабет, протягивая поджаристый тост, намазанный маслом. – Так что завтракай спокойно, иначе от волнения пропадет аппетит… А что касается моей подруги, то мне на выручку она прилетит точно в указанное время, можешь не сомневаться.

Завидев в толпе заспанное и немного бледное лицо Клэр, Элизабет поспешила ей навстречу, увлекая за собой Амарто. Подруги сердечно обнялись, расцеловав друг друга в обе щеки.

– Слава богу, ты здесь, – с облегчением проговорила Элизабет. – Амарто все беспокоился, что ты опоздаешь…

Клэр внимательно посмотрела на него, затем проговорила с улыбкой:

– Так вот вы какой, синьор Ферейро, сумевший свести мою подругу с ума?

Амарто несколько смущенно улыбнулся ей. Элизабет дернула Клэр за рукав ярко-голубой кофточки.

– Хорошо, хорошо, ни слова больше о теме обольщения, – поспешно проговорила Клэр. – А насчет опоздания, это вы зря… Ради Элизабет я явилась бы сюда вовремя, даже если бы мне пришлось добираться пешком. Хотя Дик тоже всю дорогу до нью-йоркского аэропорта пребывал в сомнениях по поводу своевременного вылета… Все приводил в пример вечно действующий закон подлости… – Клэр показала на сопровождавшего ее друга, который все это время стоял чуть поодаль, и Элизабет только теперь заметила его присутствие.

– Дик, как здорово, что ты прилетел вместе с Клэр! – радостно воскликнула она. – Познакомься, это Амарто… А это Дик, друг Клэр…

Мужчины обменялись рукопожатием.

– Мне было как-то непривычно лететь одной… в качестве пассажирки, – вдруг смутившись, объяснила Клэр.

– Ни слова больше о теме обольщения, – тихо повторила ее слова Элизабет, и они обе весело рассмеялись.

– Ну что ж, нам пора отправляться на встречу с синьором Орьего, – констатировал Амарто, взглянув на часы.

– Я так понимаю, этот самый Антонио явился на встречу вместо того господина слащавой наружности, который сокрушался, что не может отправиться с нами в Нью-Йорк… – заметила Клэр, вопросительно глядя на Элизабет.

– Да, вместо Лекера, – подтвердила Элизабет. – Этот хитрый лис вместо себя прислал Антонио, что-то, видимо, заподозрив…

Клэр тихо присвистнула.

– Ну и ну, да он прямо-таки ясновидящий, этот Лекер… – удивленно протянула она.

– Просто очень изворотливый, – уточнила Элизабет. – И еще неординарный… Именно поэтому он нам нужен на свободе. Так что ни слова о нем инспектору, – предупредила она подругу.

Клэр удивленно вскинула брови.

– Да я и не собиралась… Мы ведь условились, что я буду говорить только о шантаже Майка…

– Это я так, на всякий случай, – с улыбкой проговорила Элизабет.

– А для чего вам понадобился этот Лекер? – с любопытством поинтересовалась Клэр.

Элизабет и Амарто переглянулись.

– Идемте, я все расскажу тебе по дороге, – решительно заявила Элизабет, показывая в сторону припаркованного неподалеку от входа в аэропорт кабриолета.

Инспектор Орьего, невысокий, худощавый мужчина с обширной лысиной, образовывавшей своеобразный остров посреди жидких зарослей его темных волос, и с такими же жидкими, едва заметными на его темном от загара лице усами, сверлил Элизабет полуприкрытыми карими глазами.

Их взгляд многое говорил. Я пока еще ни в чем тебя не обвиняю… В конце концов, разве можно верить всему, что говорят заключенные под стражу люди… Но и не утверждаю, что слова этого Антонио Десеадо – откровенная ложь, призванная опорочить твое доброе имя… Одним словом, я еще ничего не решил. И тебе, а также твоей подруге, спешно прилетевшей из Штатов с благородным намерением выступить на твою защиту, придется изрядно попотеть, чтобы заставить меня поверить в твою невиновность…

Сначала докажите мою виновность, говорил в ответ твердый взгляд Элизабет.

Побеседовав предварительно с Амарто, Орьего пригласил в свой кабинет ее, оставив разговор с Клэр напоследок, видимо, решив сравнить объяснения влюбленной пары и их добровольного адвоката.

Элизабет отвечала на его каверзные вопросы спокойно, рассудительно и негромко, словно гипнотизируя инспектора своей невозмутимостью, но спустя несколько минут поняла, что сделать это непросто…

– Какие отношения связывают вас с сеньором Ферейро? – поинтересовался Орьего, оставив на время тему соучастия в продаже золота.

Элизабет, ожидавшая этого вопроса с самого начала их беседы, сдержанно улыбнулась.

– А вы сами не догадываетесь?

Инспектор в ответ понимающе улыбнулся, мерно постукивая авторучкой по черной пластиковой папке, лежавшей перед ним на столе.

– Но ведь, насколько мне известно, у сеньора Ферейро есть жена… – вкрадчиво заметил он.

– Мне тоже об этом известно, – ничуть не смутившись, ответила Элизабет.

Орьего покачал головой.

– А вы смелая девушка… – медленно проговорил он. – Но, тем не менее, советую вам быть осторожнее и не попадаться этой сеньоре на глаза… Никогда не знаешь наверняка, на что способна обманутая мужем женщина…

– Я приму к сведению ваш совет, – послушно пообещала Элизабет, подумав, что сеньор Орьего, производивший впечатление мужчины, неравнодушного к женским прелестям, основывается на собственном печальном опыте.

– Очень на это надеюсь, – негромко обронил Орьего. – А теперь вернемся к делу… Как вы думаете, для чего сеньор Десеадо вздумал вас обвинять? Почему ему пришла в голову такая… своеобразная мысль? – Орьего отложил авторучку в сторону и, ровно вытянув перед собой ладони, наклонился к Элизабет через стол, испытующе глядя ей в глаза.

Она недоуменно пожала плечами.

– Даже не представляю… Понятно, что ему захотелось испортить нам с Амарто жизнь… Но что его к этому побудило? Ума не приложу… Возможно, чувство зависти… – немного подумав, предположила Элизабет.

Инспектор уже не в первый раз окинул ее оценивающим взглядом.

– Возможно, возможно, – задумчиво протянул он. – Кто знает, может быть, это следствие неразделенной любви… – как бы невзначай заметил он, бросив на Элизабет проницательный взгляд.

Элизабет негромко рассмеялась.

– В данном случае скорее разделенной ненависти, – уточнила она. – Сеньор Десеадо возненавидел меня в первый же день моего появления в офисе, и я, признаться, отвечала ему тем же.

– Возможно, это была всего лишь, маскировка с его стороны, – предположил Орьего, окинув свой кабинет неопределенным взглядом. – Ну что ж, можете быть свободны… – произнес он, наконец, долгожданную для Элизабет фразу. – По крайней мере, пока, – многозначительно добавил он. – До окончания моей беседы с вашей подругой…

После более чем полуторачасового пребывания Клэр в кабинете Орьего, инспектор вновь пригласил Элизабет, теперь уже вместе с Амарто. Внимательно оглядев представшую перед ним пару, Орьего медленно поднялся из-за стола.

– Ну что ж, после проведенного мною сегодня разбирательства, могу сказать следующее: ваше участие в незаконном вывозе золотых украшений из Португалии доказано быть не может, – неспешно заключил инспектор. – Напротив, вы, судя по всему, сразу же, как только получили это предложение, разоблачили преступников. А посему вы можете быть свободны… Только не афишируйте открыто ваши отношения, во избежание новых неприятностей, которые могут грозить вам обоим со стороны синьоры Ферейро, – добавил он напутственным тоном. – И не забудьте, что срок, на который вам выдана виза, заканчивается уже завтра, – напомнил он Элизабет.

– Очень скоро она будет выдана сеньоре на более долгое время, – пообещал Амарто с улыбкой, крепко обняв Элизабет.

Орьего весело усмехнулся.

– Мои поздравления, – коротко бросил он. – Только впредь будьте немного разборчивее в выборе своего заместителя…

Амарто занимался на кухне приготовлением ужина, объявив, что его главным событием будет рыбное блюдо, рецепт которого он держит от всех в строжайшей тайне, а значит, никому другому, кроме него самого, в этот вечер у плиты нет места. Услышав это заявление, Клэр и Дик отправились гулять по городу, дабы не томиться долгим ожиданием кулинарного сюрприза. А Элизабет не оставалось ничего другого, кроме как сидеть у экрана телевизора, наслаждаясь любимой мелодрамой американского режиссера, в сотый раз до боли сжимая кулаки от обиды за несчастливо сложившуюся судьбу главной героини…

Когда на экране разворачивалась одна из самых эмоционально напряженных сцен фильма, раздался телефонный звонок. Вздрогнув от неожиданности, Элизабет бросила на аппарат раздраженный взгляд и вновь перевела его на экран, не желая отвлекаться от захватывающего дух эпизода. Но телефон продолжал настойчиво звонить. Элизабет нехотя поднялась с дивана и направилась к журнальному столику.

– Приветствую тебя, куколка с секретом, – услышала он в трубке шутливый голос Лекера. – Празднуешь победу? – с любопытством поинтересовался он.

– А что, по-вашему, для этого есть повод? – с притворным недоумением проговорила Элизабет.

Лекер озорно рассмеялся.

– Не пытайся меня переиграть, куколка, – нравоучительным тоном заметил он. – Мне известно и о задержании Антонио, и о его весьма непродуманном заявлении, и о вашем сегодняшнем посещении многоуважаемого сеньора Орьего… ну и конечно же о счастливом его завершении. Прими мои поздравления и передай их своему возлюбленному… Кстати, о любви. Твой параллельный план об устройстве судьбы его нынешней жены и, как следствие, своей собственной, тоже удался… Даже не возражай, я знаю, что это твоя идея, Амарто до этого сам не додумался бы. И, если уж на то пошло, я предпочитаю сладкий плен брака тюремному заключению. Мануэла мне очень нравится, она очаровательная женщина, и, не сомневайся, оказавшись в моих объятиях, она мгновенно забудет о попытках покинуть этот мир раньше времени. И хотя я предпочел бы видеть на ее месте тебя, все же в ней тоже есть некие интригующие черты…

Элизабет едва сдержала уже готовый сорваться с ее губ победный возглас.

– Как она себя чувствует? – поинтересовалась она сдержанным тоном.

Лекер немного помолчал.

– Как женщина, встретившая наконец мужчину, обладающего внутренним миром, схожим с ее собственным, – медленно проговорил он.

– Я рада за нее… и за вас тоже, – искренне добавила Элизабет.

– Наверное, мне тоже не остается ничего другого, кроме как радоваться… за себя, – философским тоном заметил Лекер. – Но к радости все же примешивается и сожаление…

– Сожаление? – настороженно переспросила Элизабет. – О чем?

– Да все о том же, – с легким вздохом проговорил Лекер. – О том, что мне не удалось вызвать в тебе интерес к моей персоне… О том, что через полчаса я пойду в ресторан не с тобой… и не с тобой вернусь из него поздним вечером, чтобы потом…

– Нам всем приходится о чем-то сожалеть в жизни, господин Лекер, – перебила его Элизабет. – Но, я думаю, что лучше недолго сожалеть о том, что минутному капризу так и не удалось испортить нашу жизнь, чем вечно о том, что она была им когда-то испорчена.

Лекер задумчиво хмыкнул.

– Это смотря что называть капризом… – проговорил он. – Хотя, может, ты и права… В любом случае, знакомство с тобой было для меня незабываемым.

– Для меня знакомство с вами – тоже, – многозначительным тоном заметила Элизабет.

– Думаю, мы еще увидимся…

Лучше не надо, мысленно ответила она.

Вслух же вежливо проговорила:

– Вполне возможно, господин Лекер. Желаю вам удачи.

Элизабет положила трубку и только теперь заметила в дверях кухни Амарто.

– Звонил Лекер, – сообщила она.

– Это я уже понял, – напряженным тоном ответил Амарто. – Что он сказал? Он согласен остаться с Мануэлой?

Элизабет торжествующе улыбнулась.

– Он собирается на ней жениться! – сообщила она. – Этот лис прекрасно понял, что именно из-за Мануэлы он остался на свободе. Но это не вынужденный брак. Он говорит, что Мануэла ему очень нравится.

Амарто вздохнул с облегчением, затем приблизился к ней и, крепко обняв, прижал к груди.

– Теперь никто и ничто не помешает нам быть вместе, – прошептал он. – Мы прошли через столько злоключений, что заслужили это долгожданное счастье.

Эпилог

Элизабет вошла в кабинет Амарто и положила перед ним на стол небольшую стопку документов.

– Срочно нужна ваша подпись, сеньор Ферейро, – преувеличенно официальным тоном проговорила она.

Амарто бросил на нее шутливый взгляд.

– Я поставлю ее, как только закончу вносить изменения в прайс-лист, сеньора Ферейро, – таким же тоном ответил он.

Они переглянулись, весело рассмеявшись.

– Надеюсь, ты меня отпустишь в аэропорт? – поинтересовалась Элизабет, присаживаясь на краешек стола. – Ты ведь не забыл, что сегодня к нам прилетают Клэр с Диком?

– Я даже помню обо всех пунктах экскурсионной программы на время их отпуска, которую вы составили с Клэр по телефону, – с улыбкой проговорил Амарто.

– У тебя прекрасная память, – с притворным удивлением заметила Элизабет.

– Вне всяких сомнений. И именно поэтому отпустить тебя в аэропорт я не могу… Ведь, насколько я помню, ты являешься моим заместителем… А еще мне вспоминается, что именно сегодня господин Лекер отбывает в сопровождении своей законной жены на родину, в Брюссель, и, оказавшись в аэропорту, ты рискуешь попасть в центр его нежелательного внимания…

– Боже мой, я совсем упустила этот факт из виду, – спохватилась Элизабет. – Но… что же делать? Ведь мы не можем не встретить наших друзей… Это было бы некрасиво…

– Разумеется. Именно поэтому мы поедем встречать их вместе. Так ты будешь спасена от надоевших откровений Лекера, а я – от репутации невоспитанного человека…

– И еще ты спасешь меня от поездки на моем новом кабриолете, – добавила Элизабет. – Я все еще боюсь садиться за его руль…

– Да, к кабриолетам у тебя настороженное отношение, – со смехом проговорил Амарто и, приблизившись к ней, сел рядом, нежно обняв за талию. – Помнишь нашу первую поездку в окрестности Синтры? Ты тогда все переживала, что цвет твоего платья не сочетается с цветом автомобиля…

– Помню, – задумчиво проговорила Элизабет. – Да, кстати, ты обещал, что, как только я навсегда приеду в Португалию, мы отправимся в тот лес, в те папоротниковые заросли… – тихо прошептала она.

– Конечно, поедем, – тоже шепотом ответил Амарто, склонившись к ней. – И в ту загородную усадьбу тоже… Чтобы повторить каждый миг того дня и той ночи… Чтобы сделать их еще более волшебными, еще более счастливыми…

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Реклама на сайте