«Принцесса гламура»

Мелани Рокс Принцесса гламура

1

Молодая женщина, лежащая на массажном столе с грязью Мертвого моря и темными камешками на спине, протянула руку и нажала на кнопку принятия вызова.

– Алло? – промурлыкала она в миниатюрный телефонный аппарат, украшенный стразами Сваровски по индивидуальному эскизу именитого дизайнера.

– Бенедикт? – Женский голос на другом конце провода выдал волнение его обладательницы.

– Что случилось? – лениво потянувшись, спросила Бенедикт, ругая про себя подругу-паникершу, которая своими истеричными нотками свела на нет благотворное действие двухчасового сеанса талассотерапии, стоимостью триста долларов.

– Бенедикт, где ты пропадаешь?

– Во-первых, я нигде не пропадаю, а привожу свое душевное и физическое состояние в необходимую гармонию, – сказала Бенедикт, процитировав лозунг спа-салона, чья платиновая карточка не успевала запылиться в ее кошельке. – Кстати, Джеки тоже сейчас на процедурах.

– Твоя псина? – с нескрываемой иронией спросила Патриция.

– Да, йоркширские терьеры обожают, когда их стригут, делают им укладку и красят коготки. – Бенедикт невольно улыбнулась, вспомнив свою очаровательную собачку.

Папа подарил ей Джеки на двадцать второй день рождения, и с тех пор, уже почти целый год, Бенедикт с ней не расставалась дольше чем на пару часов. Джеки посещала вместе со своей гламурной хозяйкой светские мероприятия, ночные клубы и тусовки поп-звезд, большинство из которых искали общества наследницы миллионного состояния.

Бенедикт с раннего детства поняла, что является не простой девочкой. Сначала у нее была дюжина нянек и репетиторов, благодаря которым она выучила несколько европейских языков. Когда Бенедикт пошла в школу, у нее появился розовый «Ламборджини Галадо» с персональным шофером.

Да и школу для малютки Бенедикт родители выбрали не простую. Частный пансионат Филипса считался едва ли не самым престижным учебным заведением Калифорнии. Его выпускники благополучно поступали в университеты Лиги плюща – ассоциации восьми старейших высших учебных заведений США. Бенедикт ждала та же судьба. Ей позволили самой выбрать место будущей учебы, и она остановилась на Йеле.

– Бенедикт, ты уже должна быть здесь!

– Где – здесь?

– Ты издеваешься?! – воскликнула Патриция с таким надрывом, словно поведение Бенедикт причиняло ей физическую боль.

– Нет, но я что-то не припомню, куда опаздываю… – без тени стыда или раскаяния произнесла Бенедикт.

– Через час ты должна открывать церемонию вручения театральной премии!

– Ой, я совсем забыла! – Бенедикт быстро соскользнула с массажного стола и направилась к душевой кабинке. – Буду через полчаса. Позвони Филу.

– Твой стилист уже здесь. Кстати, он тоже рвет и мечет.

– Я плачу ему пятьсот долларов в день не за то, чтобы выслушивать его недовольство, – тут же отразила атаку Бенедикт. Она повернула краны и попробовала рукой полившуюся воду. Добившись нужной температуры, она нырнула под струи душа. – Пока, Пати.

Патриции оставалось только недовольно фыркнуть, когда из трубки донеслись короткие гудки. Эта Бенедикт Вернон – самая избалованная и распущенная девчонка на свете! Думает, что денежки ее папочки позволяют ей делать все, что вздумается. Если бы не доброе сердце и детский наивный взгляд на мир, Бенедикт была бы самой невыносимой особой на свете.

Нельзя сказать, что дружба Бенедикт и Патриции была союзом принца и нищего. Отнюдь нет. Патриция Торнтон – тоже была не лыком шита. Ее отец заправлял сетью фармацевтических предприятий и считался одной из самых влиятельных фигур на мировом рынке лекарственных препаратов.

Патриция, как и Бенедикт, окончила престижный университет. Она была всего на год старше, а в своей любви к светским мероприятиям ничуть не уступала подруге.

Именно на одной из богемных вечеринок девушки и познакомились. Как ни парадоксально, их дружба началась с ссоры. Две юные «светские львицы» и «принцессы гламура», как их окрестила желтая пресса, никак не могли поделить красавчика мулата, исполнявшего на сцене танец с канделябрами.

Наутро газеты пестрели фотографиями и громкими заголовками. Дело едва не дошло до драки. Обе раскованные красавицы желали потанцевать со жгучим брюнетом, а тот был и сам не рад, что стал причиной столкновения наследниц двух влиятельных семей. Наутро они забудут и о нем, и о том, сколько виски с колой выпили накануне, а ему еще долго придется скрываться от вездесущих репортеров. Нет, ему не нужна дешевая слава, заработанная при помощи скоротечного романа с девушкой с обложки глянца.

Встретившись через несколько дней на другой вечеринке, Патриция и Бенедикт переглянулись и… улыбнулись друг другу. Вот что называется, нашла коса на камень. Девушки были умны, а потому сочли, что куда выгоднее быть не соперницами, а подругами. С тех пор бурлящий коктейль под названием «Патриция – Бенедикт» стал подаваться на всех светских мероприятиях Лос-Анджелеса. Радости журналистов не было предела, ведь присутствие на вечеринке этих двух красоток обеспечивало им без каких-либо затрат первые полосы и высокие гонорары.

Бенедикт и Патриция умели зажигать. Со временем имидж горячих девчонок начал приносить им немалые доходы. Предложениям от рекламных компаний и глянцевых изданий не было конца. И жизнь выпускниц Принстона и Йеля превратилась в сплошной круговорот фотосессий, съемок рекламных роликов, мимолетных романов со знаменитостями, ведений различных мероприятий, презентаций и посещений ночных клубов.

Через полтора часа Бенедикт с собачкой на руках прошествовала в гримерную, где ее уже ждал трясущийся от волнения и возмущения Фил Тапер, стилист-визажист мирового класса, который, по собственным словам, «положил свой талант к ногам вздорной девчонки».

– Наконец-то явилась! Надеюсь, ты хоть текст выучила? – спросила Патриция, взяв с рук подруги Джеки и усадив Бенедикт на крутящееся кресло перед большим овальным зеркалом.

Фил без промедления начал колдовать над ее лицом. При этом он ворчал словно старик:

– Бенедикт, дорогая, только не говори, что сделала чистку лица! Нет, это невозможно. Ты моей смерти желаешь? Скажи, чем я заслужил такое? Я ведь тебе уже сто раз говорил, что нельзя делать чистку перед ответственным мероприятием. Как прикажешь теперь накладывать тебе тональный крем?

– Фил, прекрати. Я знаю о правилах косметических процедур, но я забыла о том, что у меня сегодня выход в люди. А до вечера кожа бы уже успокоилась… – Бенедикт пожала плечами. – Мы с Джеки пошли в спа-салон, а до этого заглянули к косметологу. Не могла же я появиться перед камерами без маникюра.

– Да, но зачем ты отдала свое лицо на расправу?! – возмущенно махая руками, спросил Фил.

– Осторожно, пудра летит во все стороны. Ты сейчас сделаешь меня похожей на большой пельмень, – с улыбкой заметила Бенедикт. – Знаешь такой анекдот: слон вывалялся в муке. Встал перед зеркалом и говорит: «Ничего себе пельмешек вышел».

Патриция едва заметно улыбнулась, но затем, вспомнив, что должна злиться на забывчивую и безответственную подругу, сказала тоном строгой учительницы:

– Так ты знаешь сценарий или мне, как всегда, придется тянуть лямку одной, а ты будешь только мило улыбаться и глупо хихикать в камеру?

– Не забывай, что операторы и телевизионщики обожают мое, как ты сказала, глупое хихиканье, – напомнила Бенедикт.

Это была чистая правда. Что бы ни говорила в микрофон Патриция, оператор брал крупным планом именно улыбку Бенедикт. Кстати, эта улыбка тоже приносила ей доход. Реклама зубной пасты сделала улыбку Бенедикт Вернон знаменитой. Пожалуй, в Америке не осталось ни одного человека, который бы не узнал ее из тысячи.

– С тобой невозможно спорить, – сдалась Патриция и протянула подруге пачку бумаг, скрепленных в левом верхнем углу степлером. – Просмотри, пока Фил превращает тебя в богиню.

– Я вижу, над тобой он уже поколдовал, – заметила Бенедикт, сделав тем самым подруге комплимент. – Классно выглядишь. Какие планы у нас на вечер?

– Ты имеешь в виду после банкета? – тут же растаяла Патриция.

Бенедикт кивнула, за что получила неодобрительное покашливание стилиста, как раз обводившего контур ее губ карандашом.

– Предлагаю сходить на двойное свидание.

– С кем? – оживилась Бенедикт, у которой давно не было романтических отношений. Одно дело – позажигать на танцполе с симпатичным поп-певцом, и совсем другое – завести бойфренда не на ночь, а хотя бы на месяц.

На более длительные отношения Бенедикт не хватало. Она оправдывала свое непостоянство молодостью и тем, что у нее «вся жизнь впереди». Зачем связывать себя какими-то обетами и обязательствами в цвете лет, когда вокруг столько развлечений и поклонников?

Правда, временами, когда на Бенедикт наваливалась депрессия и родители отправляли ее к семейному психоаналитику, бравшему двести долларов в час, девушка начинала мечтать о том единственном мужчине, от которого ей не захочется убегать, едва забрезжит рассвет.

Однако стоило депрессии смениться хорошим настроением, как мысли о замужестве и вечной любви уступали место интрижкам-однодневкам и загулам с подругами. И уж тут на Бенедикт не было удержу. Журналисты едва поспевали за ней. Дорогущие курорты для нудистов, закрытые вечеринки для геев, ванны с шампанским, спа-процедуры, прогулки в компании сразу нескольких мужчин, стриптиз-клубы, – всюду можно было встретить наследницу Вернона.

В гримерку заглянул организатор мероприятия – мужчина лет тридцати в костюме от Эрменеджильдо Зенья, в коричневых ботинках от Маноло Бланика и с «ролексом» на руке. Изящная оправа узких очков Гуччи делала его похожим на молодого ученого или модного писателя.

– Пати, вы готовы? Бенедикт приехала?

Патриция покраснела до корней волос, и Бенедикт тут же смекнула, что подруга положила глаз на привлекательного администратора. Она тут же пришла ей на выручку:

– Да, я уже тут. Еще пять минут – и можно начинать.

– Отлично, – с явным облегчением произнес незнакомец. Затем он вновь обратился к Патриции, которая по-прежнему держала на руках собачку Бенедикт: – А это у нас кто? Еще одна красавица?

– Это несчастное животное принадлежит Бенедикт, – ответила Патриция, снова залившись густым румянцем. Не хватало еще, чтобы Кейси подумал, будто это она нацепила на собаку ошейник с бриллиантами и накрасила ее когти красным лаком. – Дань моде.

– Вовсе нет! – обиженно воскликнула Бенедикт, взяв Джеки с рук подруги. Она прижала собачку к груди и несколько раз чмокнула воздух перед ее носом.

– Умилительная картина, – с иронией заметил Кейси и переглянулся с Патрицией, словно они были хорошими друзьями, уже составившими общее мнение обо всем на свете.

Сердце Патриции учащенно забилось, и она тихо шепнула Кейси:

– Бери приятеля, мы с Бенедикт с удовольствием поужинаем с вами сегодня.

Кейси расплылся в довольной улыбке. Однако он не успел больше ничего добавить, потому что Бенедикт резко дернула за руку подругу, и той пришлось все объяснить:

– Бенедикт, ну пожалуйста, ради меня. Сколько раз я ходила с тобой на всякие тусовки? Можешь ты хоть раз сделать что-то для меня?

– Этот тип оскорбил Джеки, – категорично заявила Бенедикт, прижимая собачку к груди.

– У тебя ведь все равно не было планов на вечер. Пойдем развеемся. Представь, что это очередная авантюра. Вот и все.

– Ладно, Пати. Я тебе это еще припомню.

– Не сомневаюсь, – пробормотала Патриция.

Тем временем Бенедикт передала Джеки Филу, а сама потянулась к вешалке с приготовленным для нее платьем. Расстегнув молнию чехла, Бенедикт громко ахнула.

– Не нравится? – с тревогой спросил Фил, все выходные подбиравший для своей подопечной наряд. – Это платье из последней коллекции Ланвин. К нему туфли Луи Вюиттона и бусы Агаты Пэрис.

– Почему ты вечно оголяешь мою грудь? – с лукавой улыбкой спросила Бенедикт, примерив платье и посмотрев на себя в зеркало. – Меня и так уже воспринимают как великосветскую куртизанку. Если не сказать хуже. Папу скоро удар хватит.

– И это говорит женщина, месяц назад красовавшаяся на обложке «Плейбоя», – вставила Патриция.

– Заметь, что звездой предыдущего номера была ты! – парировала Бенедикт.

– Один – один, – ушла от бессмысленного спора Патриция.

– Однако ты почему-то сегодня в платье а-ля примерная девочка. Оборки, рюши, колени прикрыты. Мы что, изображаем Белоснежку и злую колдунью?

Патриция усмехнулась.

– Довольно забавно. Не находишь? Ты – блондинка с длинными вьющимися волосами, а я – брюнетка с короткой стрижкой. Какая из меня пай-девочка? Я скорее похожа на трудного подростка.

– Девочки, ваш выход, – заглянув к ним, предупредил Кейси. – Готовы?

– Всегда готовы, – с лучезарной улыбкой ответила за обеих Патриция. Стыд ей и позор, если сегодняшнюю ночь этот красавчик проведет не в ее постели.

Перед выходом Бенедикт помахала рукой своей собачке и схватила красную папку с копией сценария. Отец сто раз ей говорил, что публика обожает импровизации, а не заученные скучные тексты, написанные несостоявшимися писателями и поэтами. Кроме того, при ней безотказное оружие – белоснежная улыбка.

Молодые люди пришли в недавно открывшееся, но уже невероятно модное и популярное заведение под названием «Фигаро». Кейси представил Бенедикт своего приятеля Люка Барта.

– Очень приятно, – сказала она, всеми силами стараясь скрыть свое разочарование. На безымянном пальце нового знакомого красовалось обручальное кольцо. Судя по блеску металла, свадьба состоялась не так уж давно.

Люк был топ-менеджером крупного агентства недвижимости. Как и Кейси, он следил за модой.

Патриция дернула подругу за локоть и шикнула:

– Не вздумай портить мне вечер.

Кейси и Люк отправились выбирать столик, а девушки воспользовались минуткой, чтобы обсудить первое впечатление от новых знакомых.

– Мне не нравится этот тип, – скорчив кислую мину, сказала Бенедикт.

– Почему? По-моему, он ничего. В твоем вкусе. Красивый, образованный, разговорчивый…

– Он женат, – хмуро добавила Бенедикт.

– И что? Раньше тебя это не останавливало.

– А теперь все изменилось, – сухо ответила Бенедикт, не желая вступать в долгие объяснения и препирательства с подругой.

Патриция пожала плечами, а затем обернулась и поискала глазами Кейси. Заметив мужчин в дальнем углу ресторанного зала, она помахала им рукой. Кейси и Люк помахали ей в ответ, приглашая присоединиться к ним за выбранным столиком. Патриция решительно взяла мгновенно заскучавшую Бенедикт под руку и поволокла к приятелям.

Вечер шел своим чередом. Шампанское лилось рекой, на столе появлялись все новые и новые блюда… Кейси и Люк развлекали спутниц забавными историями из жизни и анекдотами.

– Девушки, не желаете немного освежиться?

– В каком смысле? – настороженно спросила Бенедикт, невольно покосившись в сторону бассейна.

– Нет, не здесь. Вы ведь в вечерних платьях, – отозвался Кейси, взяв сидевшую рядом с ним Патрицию за руку. – У меня дома отличный бассейн с джакузи. Как вам?

– О, мы с Бенедикт обожаем джакузи! – ответила за обеих Патриция, несколько раз легонько сжав руку Кейси и кокетливо заглянув ему в глаза.

Однако у Бенедикт было другое мнение:

– Я не в настроении.

– Ну пожалуйста, – жалостливо попросила Патриция.

– Я устала и хочу пораньше лечь спать, – солгала Бенедикт, не зная, какую еще причину придумать.

– Одна? – спросил Люк таким тоном, словно слова Бенедикт показались ему неудачной шуткой.

– Одна, – холодно ответила она.

– Как глупо тратить молодость на сон! – сокрушенно воскликнул Кейси. – А ты, Пати, что думаешь?

Патриция явно колебалась. Она переводила взгляд с подруги на мужчин и обратно.

– Может быть, завтра? – с сомнением предложила она, заранее зная, что новые знакомые найдут себе других подруг на эту ночь. В их глазах светилось желание. И не важно, как будут звать тех женщин, которые окажутся в их постелях. Скорее всего, это будут какие-нибудь модели, рекламирующие шампуни и дезодоранты.

Таков Лос-Анджелес. Его нравы нельзя изменить. С ними можно только смириться, принять или не принять правила игры. И почему Бенедикт сегодня такая бука? Какая муха ее укусила? Уж кто-кто, а она никогда не упускала шанса поразвлечься.

– Хорошо, созвонимся, – ответил Кейси и без лишних разговоров встал из-за стола. – Извините, но я только что вспомнил, что мне рано вставать.

– Я с тобой, – тут же поднялся Люк. – Девушки… – Он учтиво поклонился и поспешил вслед за Кейси.

Патриция и Бенедикт остались вдвоем.

– Ну? – спросила Патриция тоном прокурора.

– Я устала, вот и все. Надоело бегать по клубам и цеплять парней.

– Только не говори, что разочаровалась в мужчинах. – Патриция хихикнула и отпила из бокала немного мартини.

– А ты нет? – с вызовом спросила Бенедикт. – Куда ни глянь, бабники, альфонсы или женатые. Впрочем, они мало чем отличаются друг от друга: все не прочь сходить налево.

– Бенедикт, не превращайся в пуританку, ради бога. Вспомни, чем ты занималась последний год, с тех пор как окончила университет и вернулась под теплое родительское крылышко.

– Вот именно об этом я и думаю, Пати. Чего мы достигли за это время? Кому мы принесли пользу?..

– Все, дорогая, тебе точно пора спать. А завтра отправляйся-ка к своему психоаналитику, пусть прочистит тебе мозги. А то чего доброго уйдешь в монастырь или начнешь подбирать на улицах бездомных котят. – Патриция подала знак официанту. – Счет, пожалуйста.

2

Бенедикт прислушалась к словам подруги, но, как свойственно всем женщинам, истолковала их по-своему. Сеанс психотерапии она решила заменить шопингом. Результат не замедлил сказаться: через пару часов походов по бутикам Бенедикт почувствовала такой прилив сил и энергии, как будто провела уик-энд на Гавайях.

Теперь оставалось только донести покупки до машины. Джеки недовольно заерзала, когда Бенедикт ее немного потеснила, чтобы переложить пакеты в другую руку.

– Потерпи, милая, – шепнула ей Бенедикт, извернувшись, чтобы достать из сумочки ключи от «феррари».

Однако Джеки терпеть не желала. Она сиганула с рук хозяйки и понеслась к машине. Зазевавшаяся Бенедикт громко охнула от ужаса, заметив свою любимицу в паре метров от огромного джипа, показавшегося ей настоящим танком. Бенедикт бросила пакеты с покупками прямо на тротуар и, не жалея высоких каблуков, ринулась на спасение Джеки…

– Вы с ума сошли! – заорал водитель на девицу, выскочившую невесть откуда перед его машиной. Он резко дал по тормозам. Джип с лязгом и шипением шин по асфальту остановился. Из автомобиля выскочил разгневанный мужчина: – Вы хоть понимаете, что я мог вас задавить, черт побери!

Бенедикт растерянно хлопала ресницами и неуклюже переминалась с ноги на ногу. Один каблук она все-таки сломала и теперь чувствовала себя хромоногой. Не в силах что-либо объяснить, она указала пальцем на свою собачку.

Незнакомец подхватил йорка на руки и с недоумением осмотрел со всех сторон.

– Что это за чудо природы? – спросил он с презрением.

– Йоркширский терьер, – ответила Бенедикт, постаравшись запрятать свою обиду и возмущение подальше. Пока ее любимица в руках этого типа, вряд ли стоит ему грубить. – Отдайте мне мою собаку.

Голос Бенедикт прозвучал настолько жалостливо, что только у абсолютно бессердечного человека ничего бы не дрогнуло в груди. Судя по всему, стоявший перед ней человек принадлежал именно к такого рода персонам.

Бенедикт оценивающе осмотрела его с головы до ног. Высокий, широкоплечий, мускулистый. Сразу видно – тратит время на посещение тренажерного зала. С какой целью? Конечно же кадрить девиц в дешевых клубах! Потертые джинсы и рубашка не первой свежести были, наверное, свидетелями инаугурации предыдущего президента. А запах? О боже, этот мужчина в курсе, что продвинутое человечество изобрело туалетную воду?

За что ей такое наказание? Наверняка этот тип сейчас потребует у нее деньги за собаку. Впрочем, ради вызволения Джеки из лап этого неотесанного мужлана Бенедикт не пожалела бы никаких сокровищ.

– Зачем вы нацепили на собаку юбку? – спросил незнакомец, приподняв оборки и бесстыдно заглянув под них.

– Отдайте мне ее! – взвизгнула Бенедикт, чувствуя, что теряет самообладание.

– Пусть побегает по травке, порезвится, – предложил мужчина, склонившись над газоном.

– Нет, ей нельзя.

– Это еще почему?

– Потому… – Бенедикт поперхнулась воздухом, но, откашлявшись, продолжила: – Потому что земля холодная и грязная.

– Но это ведь собака, – резонно заметил мужчина.

– Джеки всегда сидит либо на моих руках, либо в моей сумочке, – ответила Бенедикт, раздражаясь все больше из-за необходимости объясняться с типом, который вряд ли за всю жизнь прочитал больше десяти книг.

– Если вы сейчас же не отдадите мне мою собаку, я подам на вас в суд. За… за… – Бенедикт судорожно пыталась вспомнить подходящую статью, – за покушение на жизнь и похищение Джеки.

– О, так вот как зовут нашу красавицу. – Незнакомец снова презрительно покосился на собачку, преспокойно устроившуюся на его руках. – А как ваше имя?

– Бенедикт Вернон, – гордо вскинув голову, ответила Бенедикт.

– Это должно произвести на меня какое-то впечатление? – поинтересовался мужчина.

Бенедикт поникла. Довелось же ей столкнуться с таким темным и недалеким человеком!

– Вы не из Лос-Анджелеса?

– Я коренной житель Города Ангелов. Правда, я много путешествую и подолгу не бываю в Штатах. А о чем мне должно говорить ваше имя? Вы певица? – спросил он, всем своим видом давая понять, что не считает поп-див достойными собеседницами.

– Я… я дочь Джозефа Вернона, которому принадлежит несколько продюсерских и музыкальных студий, три телеканала и сорок семь печатных изданий общим тиражом почти сто миллионов экземпляров! – выпалила на одном дыхании Бенедикт.

Однако даже это не произвело должного впечатления на незнакомца.

– Передавайте привет вашему отцу, но я так и не понял, Бенедикт, чем занимаетесь вы?

– Для начала представьтесь, – потребовала Бенедикт.

– Ник Фриман к вашим услугам.

Нет уж, избавьте от ваших услуг, подумала Бенедикт.

– И все? Только Ник Фриман?

– Независимый фоторепортер.

– От которого ровным счетом ничего не зависит? – съязвила Бенедикт, на мгновение забыв, что Джеки все еще в руках Ника.

Фриман мудро ушел от конфронтации и сменил тему:

– Это ваша машина? – спросил Ник, указав на «Феррари Маранелло».

– Да. Нравится? – спросила Бенедикт, зная, что ее машина просто не может не нравиться.

– Красивая. Но мне бы не подошла.

Можно подумать, он в состоянии позволить себе такой автомобиль! – раздраженно подумала Бенедикт, но делиться своими мыслями не стала.

– Так вы вернете мне мою собаку?!

– Пожалуйста. – Ник с улыбкой протянул ей Джеки.

Собачка без особого желания покинула сильные мужские руки. Бенедикт прижала ее к груди, а затем начала тискать и сюсюкать, словно с маленьким ребенком:

– Бедненькая моя, крошка… ты, наверное, жутко перепугалась. Больше я тебя никому не дам в обиду. Даже не смотри на этого злого дядю.

Ник демонстративно отвернулся, когда Бенедикт поцеловала псину в мокрый нос.

– И это вместо благодарности. – Он нарочито громко вздохнул.

– А за что вас благодарить? За то, что вы едва не задавили мою собаку, а потом и меня?! – взорвалась Бенедикт.

– Во-первых, это вы не уследили за своим недоразумением в юбке, а во-вторых, это вы чуть не влетели под колеса моей машины. Это мне впору подавать на вас в суд и требовать компенсации за причиненный мне моральный ущерб.

– Ах вот оно что! – расцвела Бенедикт, поняв, к чему клонит Ник. – Мистер Фриман, если вам нужны деньги, то просто назовите сумму и оставьте нас с Джеки в покое.

– Не тратьте деньги вашего папочки, – парировал Ник. – Давайте я помогу вам дойти до машины.

– А эта услуга сколько стоит?

– Как такая молодая и привлекательная женщина может быть такой стервой? – спросил Ник. Не дожидаясь ответа, он добавил: – Сразу видно, что у вас нет мужчины, который держал бы вас в ежовых рукавицах.

– Не беспокойтесь за меня, – огрызнулась Бенедикт, прикрывшись Джеки словно щитом. – Я могу заполучить любого мужчину, какого только пожелаю. Впрочем, вас это не касается. На подобных вам я не обращаю внимания.

– Хотите сказать, что я не того сорта? – с улыбкой спросил Ник.

Холеная блондинка чертовски завела его. При всей ее манерности и дурацком высокомерии она была явно не обделена умом. Разумеется, если не брать в расчет наличие выряженной и напомаженной собачульки. Ник никогда не испытывал недостатка в женском внимании, но ему давно не доводилось сталкиваться с таким вызывающим поведением.

Похоже, эта Бенедикт Вернон и в самом деле мнит себя небожительницей. А все лишь потому, что ее папочка купается в деньгах.

Однако у нее не отнять сексуальности. В постели эта крошка наверняка превращается в страстную львицу. Внезапно Ника осенило.

– Я вспомнил! – воскликнул он.

– Что вы вспомнили? – холодно поинтересовалась Бенедикт, посматривая на валяющиеся посреди тротуара пакеты.

– Я видел вас.

– Неужели? И где же, позвольте узнать? Может быть, в «Планете звезд», на церемонии вручения театральных наград или в «Фигаро»? – Бенедикт намеренно перечисляла места, куда простым смертным вход заказан, чтобы дать понять новому знакомому, кто он и кто она.

– Более того, я видел вас полуобнаженной, – с игривым прищуром глаз добавил Ник. Он бесстыдно оглядел Бенедикт, задержав взгляд на округлостях ее груди.

– Ха!

– Это ведь вы были на обложке последнего «Плейбоя», верно? Мм, горячая детка…

– Не про вас, – грубо оборвала его восторги Бенедикт.

Вот она, оборотная сторона славы! Тебя желают далеко не те мужчины, которых ты видишь в роли своего бойфренда или даже мужа.

– Я рада, что вам понравилось, – ледяным тоном проронила Бенедикт и уже собралась уходить, как услышала в спину фразу, возмутившую ее:

– «Фотошоп» творит чудеса.

– В каком это смысле? – резко развернувшись, спросила Бенедикт.

– Ну-у, – протянул Ник, – на фото у вас куда больше грудь, талия уже, ноги длиннее, а волосы ухоженнее. – Пока Бенедикт подыскивала достойный ответ, Ник немного смягчился: – Впрочем, вы и в жизни очень даже ничего. Я бы не отказался с вами поужинать.

– Не могу поверить собственным ушам! Вы бы не отказались! Да я ни за что на свете не согласилась бы разделить с вами трапезу! Меня воротит от вас, ясно? – Бенедикт устремилась к своей машине, а Ник еще долго смотрел ей вслед.

Ну почему его вечно тянет не к тем женщинам?

3

– Эй, Ник, возьми еще пару бутылок «Хайнекена»! – крикнул через стол мужчина в модной обтягивающей тенниске.

– И мне, – попросил сидевший рядом с ним светловолосый парень.

– Только потому что у меня сегодня хорошее настроение. Вы что, самого молодого нашли?

Ник оставил приятелей, а сам отправился к барной стойке за очередными бутылками пива. Посиделки со школьными товарищами превратились у них в своеобразную традицию. Жаль, что в последние годы загулы стали редкостью.

Ник часто уезжал в командировки, а Дэнис и Рон превратились в рабов собственного бизнеса, который настолько разросся, что его невозможно было оставить без контроля даже на пару дней. Рекламное агентство, принадлежавшее приятелям, имело постоянных клиентов и приносило неплохой доход. Дэнис и Рон многократно пытались уговорить Ника сменить работу и присоединиться к ним, но он отказывался, объясняя это страхом потерять свободу. Ник периодически проводил рекламные фотосъемки, но связывать себя какими-либо обязательствами не желал.

Ник вернулся и поставил на стол пиво. Друзья приветствовали его взрывом довольного смеха и одобрительными окриками.

– Так что тебя сегодня порадовало? – спросил Дэнис, чьи белокурые локоны так нравились женщинам, что ему даже не требовалось просить у приглянувшейся особы номер телефона. Как правило, женщины проявляли инициативу сами.

– Я сегодня познакомился с такой дамочкой… – Ник отхлебнул из бутылки и закусил несколькими чипсами.

Как он и ожидал, друзья были заинтригованы.

– Ну и кто она?

– Мы ее знаем?

Ник усмехнулся, вспомнив, с каким высокомерием Бенедикт представилась ему. А он – вот незадача! – понятия не имел, чья она дочка. Умора!

– Ее зовут Бенедикт Вернон, ее отец… – начал Ник, но друзья не дали ему закончить:

– Что? Ты подцепил дочку самого Вернона?

– Одну из самых завидных невест Лос-Анджелеса?

– Принцессу гламура?

– Светскую львицу, которая не пропускает ни одной значимой вечеринки? – наперебой спрашивали Дэнис и Рон.

Ник в недоумении смотрел то на одного приятеля, то на другого.

– Ну и ну. А вы ее откуда знаете?

– Ты что, с Луны свалился? Кто ж не знает Бенедикт Вернон? Да ее хотят все мужчины! Нет, приятель, тебе ничего не светит. На таких, как мы, она даже не смотрит.

– Ну, тебе, Дэнис, грех жаловаться. На тебя женщины всегда западают. – Ник снова отпил из бутылки. Теперь недоумение Бенедикт понятно. Похоже, он единственный человек в городе, который не наслышан о ее похождениях.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ник не любил дискотеки и ночные клубы, предпочитая им общение с природой или со старыми друзьями. А желтые газеты он и вовсе на дух не переносил. Откуда ж ему было знать Бенедикт?

– Так где ты с ней познакомился?

– Сначала я чуть было не сбил ее извращенную собаку, а потом и саму Бенедикт. Она вылетела на дорогу перед колесами моего джипа. Я едва успел затормозить. У нее точно не все дома. Вы бы видели ее шавку: с золотыми заколками, накрашенными когтями и… – Ник хохотнул, – и в юбке. Вы представляете, какой нужно быть дурой, чтобы напялить на собаку юбку?!

– Да что ты нам рассказываешь о ее собаке, – перебил его Рон. – Ты лучше скажи, как она в жизни? Такая же куколка, как в глянце?

– Какие у нее?.. – Дэнис обрисовал в воздухе округлости на уровне своей груди.

Ник пожал плечами.

– Не знаю, не приглядывался, – покривил он душой. – Ничего выдающегося.

– Не томи, что было-то?

– Да ничего не было. Она разоралась, истеричка! Грозила подать на меня в суд.

На лице Дэниса мелькнула тень беспокойства.

– Надеюсь, ты не превратил ее в своего врага? С такими цыпочками лучше не связываться. Ее папаша способен размазать по стенке любого, кто обидит его единственную дочь.

– И мокрого места не оставит, – согласился Рон.

– Все в порядке, не поднимайте панику, – раздраженно ответил Ник. Ему не требовались лишние подтверждения его опасений. Он и сам знал, что у него нет никаких шансов заполучить птичку высокого полета, какой, без сомнения, являлась Бенедикт Вернон. – Мы разошлись с миром, и вряд ли когда-нибудь еще увидимся.

– А ты, похоже, был бы не прочь с ней зажечь, – подметил Рон, уловив в голосе приятеля грусть.

– Бенедикт не в моем вкусе. Слишком худая и самовлюбленная.

– Были бы у тебя такие деньги, ты бы тоже смотрел на других свысока. А насчет худобы… по-моему, у Бенедикт идеальная фигура.

– Прекрати, Дэнис, ты видел ее только на журнальных страницах.

– Мог бы и не напоминать мне лишний раз о том, что тебе удалось пообщаться с ней лично.

– Это было не самое приятное общение в моей жизни. О чем можно говорить с девицей, которая оделась во все розовое, вылила на себя чуть ли не флакон духов и накрасила ресницы в столько слоев, что у манекенов они выглядят естественнее? О собаке вообще молчу. Джеки! Надо же было назвать какую-то шавку размером с футбольный мяч именем Жаклин Кеннеди! Несчастное создание. Над ним и так поиздевались селекционеры, так еще и хозяйка – взбалмошная особа.

– Ник, если ты не в курсе, то сейчас писк моды – иметь маленькую собачку.

– И таскать ее постоянно на руках?

– И таскать ее постоянно на руках, – ответил с серьезным видом Рон.

– Этой моде следуют не от большого ума, – наконец вынес приговор Ник. – И у вашей обожаемой мисс Вернон мозгов, должно быть, на большее не хватает.

– Между прочим, она окончила Йель с отличием, – заметил Дэнис, отхлебнув пива.

– Подумаешь, папочка купил любимице диплом! – парировал Ник.

– Все равно я не верю, что она тебе нисколько не понравилась.

– Твое дело.

– Ну хоть чуть-чуть? – доверительно склонившись к его уху упорствовал Дэнис.

– Ладно, фигура у нее ничего. Но все остальное – тушите свет.

– Давайте выпьем за то, чтобы содержание не уступало форме, – предложил Дэнис, подняв бутылку.

Приятели охотно приняли его предложение и чокнулись. Вечер в баре продолжился, однако разговор о Бенедикт Вернон больше не заходил.

4

Патриция, чей сон был злостно нарушен телефонным звонком, с трудом разлепила глаза. Черт, кто может звонить в такое время?!

– Алло? – сонно пробормотала она.

– Пати, ты еще спишь?

– А ты как думаешь, Бенедикт?! – Патриция снова откинулась на подушки и закрыла глаза. – Что случилось?

– Ты смотрела телевизор в последнее время?

– Бенедикт, ты что, вчера перебрала экстази в клубе?

– Ты знаешь, что я не балуюсь этой дрянью, – с обидой ответила Бенедикт.

– Тогда что за дурацкие вопросы ни свет ни заря?

– Во-первых, уже почти полдень, – сдержанно начала Бенедикт. – А во-вторых, ты так и не ответила на мой вопрос. Ты включала в последние дни телевизор?

– Во-первых, – передразнив тон подруги, начала Патриция, – тебе прекрасно известно, что раньше обеда я не встаю. Тем более после вечеринок Хэфнера. А во-вторых, я терпеть не могу ящик, набитый рекламой и дурацкими ток-шоу о том, как похудеть или вернуть своего бойфренда. – Патриция приподнялась на локте и тяжело вздохнула. Похоже, о сне можно забыть. И что на Бенедикт нашло? Сначала отказалась составить ей компанию, а утром разбудила дурацким вопросом?

– Именно о рекламе я и хотела тебя спросить.

– Бенедикт, давай поговорим об этом позже, – умоляюще простонала Патриция. – Если тебе предложили новый контракт, то я за тебя только рада. – Она уже хотела повесить трубку, но Бенедикт не собиралась так легко сдаваться.

– Нет, Пати, подожди! Помнишь, я тебе рассказывала о том хаме, который едва не убил нас с Джеки?

– Ну и? – безразлично спросила Патриция, не утруждая себя подобными воспоминаниями.

– Он оказался еще более наглым и аморальным типом, чем я думала.

– Он сделал тебе неприличное предложение? – спросила Патриция и хихикнула. – Пора бы к этому привыкнуть, дорогая.

– Хуже. Он опозорил меня. Запятнал мою репутацию!

– Интересно, каким образом? Я думала, что вы больше не встречались. Неужели папарацци застукали вас в дешевом мотеле?

– Патриция, это не смешно, – осадила ее Бенедикт.

– Я и не шутила. Мое чувство юмора пока не проснулось.

– Извини, что разбудила.

– Наконец-то в тебе заговорила совесть, – удовлетворенно отметила Патриция. Извинение подруги смягчило ее сердце, она спросила с неподдельным интересом: – Так что он натворил?

– Я только что видела себя на экране телевизора… – Бенедикт помедлила, прежде чем продолжить, – в ужасном, ужасающем виде.

– Ну, следовало думать об этом раньше. Что, возвращалась домой в сильном подпитии или без белья, как Бритни Спирс? Не забывай, что вокруг целая свора журналюг, которые только и ждут случая заработать на тебе деньги.

– Нет, Пати, все было не так.

– Тогда объясни нормально. А еще лучше приезжай ко мне, поговорим. Я сварю кофе и приведу себя в порядок.

– Хорошо. Буду через полчаса.

– Только не притащи за собой хвост. Я не хочу видеть свою помятую физиономию в утренних газетах.

– Не беспокойся.

Бенедикт, как и обещала, приехала ровно через тридцать минут. Патриция была уже во всеоружии: чистые уложенные волосы, едва заметный, но безукоризненно выполненный макияж и коктейльное платье на тонких бретельках.

– Привет. – Подруги обменялись поцелуями.

Бенедикт без лишних церемоний прошла в гостиную.

– Кофе?

– Лучше ромашковый чай.

– Ты шутишь? – Патриция удивленно изогнула брови. – Серьезные проблемы?

– Из меня сделали посмешище. Как, по-твоему, это можно назвать серьезными проблемами?

– Кто посмел? Мы его… – Патриция побоксировала с пустотой.

– Тот тип. Ник Фриман…

– Надо же, – присвистнула Патриция. – Ты даже запомнила его имя.

Бенедикт пожала плечами.

– Парадоксы памяти. Всякая чепуха откладывается на долгие годы, а нужные имена и телефоны вылетают из головы через полчаса.

– Ну-ну, – произнесла Патриция, сев напротив и скрестив на груди руки.

– Что это означает? – ощетинилась Бенедикт. – Ты что, обвиняешь меня в том, что я запала на этого наглеца? – Она натянуто улыбнулась. – Ну это уже слишком.

– Ладно, не заводись. Так что он натворил?

– Он… или его дружки сняли рекламный ролик о том, как я… то есть не я, конечно, а какая-то полоумная девица во всем розовом с дурацкой собачкой на руках едва не влетела под колеса автомобиля. Водителем оказался классный парень, но вместо романтического знакомства создатели рекламы устроили скандал, в результате которого истеричку в розовом отправили в психлечебницу.

– А что рекламировали? – спокойно спросила Патриция.

– Да какая разница?! – взорвалась Бенедикт. – Главное, что меня изобразили в карикатурном виде.

– Разве твое имя где-то прозвучало?

– Н-нет, – растерянно протянула Бенедикт. – Но ситуация ведь была та же.

– Ну и что? Кому ты о ней рассказывала, кроме меня?

Бенедикт неуверенно пожала плечами.

– Не помню. Вроде больше никому. Зато неизвестно, какому количеству людей разболтал Фриман. Надо же было ему похвастаться, что он познакомился с Бенедикт Вернон!

– Успокойся. Ничего страшного не произошло. К рекламщикам никто не относится всерьез. Это самые настоящие мусорщики телеэфира. Телезрители их ненавидят.

– Нет, я не успокоюсь. – Бенедикт сжала кулаки. – Я отомщу Нику.

– За что?

– За то, что он посмел насмехаться надо мной.

– А тебе не все равно? – спросила Патриция. – Вспомни, кто ты и кто этот Ник. Забудь о нем.

– Не могу, – бросила Бенедикт и вдруг покраснела.

Патриция с удивлением и подозрением уставилась на подругу.

– Он хорош собой?

– Ничего особенного, – сказала Бенедикт и отвела взгляд. – Конечно, у него подкачанные мышцы и довольно приятный голос… но в целом обычный парень.

– Не обманывай меня. – Патриция погрозила ей пальцем. – Он тебе понравился. Вот ты и бесишься, что вместо ухаживаний и серенад под окном он выставил тебя в дурацком виде.

– Мне его ухаживаний ни к чему. Я вообще устала от мужчин.

– Вот как? – Патриция усмехнулась. – С каких это пор?

– А тебе не надоело прыгать из постели в постель?

– Представь себе, нет.

– Лучше уж ни с кем, чем с кем попало, – хмуро резюмировала Бенедикт.

– Тебе пора замуж.

– Нет, брак это слишком серьезно. Как я могу поклясться в вечной любви, если мои вкусы и пристрастия меняются десять раз на дню? К тому же мне всего двадцать два. Мне рано думать о замужестве и детях.

– Тогда у тебя сезонная депрессия. Может тебе, отдохнуть?

– Ты о чем? – оживилась Бенедикт.

– Как насчет недельки на Гавайях? Я могу договориться с отцом, и он одолжит нам свой самолет.

– Неплохая идея! – воскликнула Бенедикт, но через мгновение снова помрачнела. – Только чуть позже. Сначала я должна разобраться с Фриманом. А уж потом с чувством выполненного долга отдохну.

– Как ты собираешься с ним разбираться? Ты знаешь, где его искать?

– Пока нет, но… вуаля! – Бенедикт вынула из заднего кармана джинсовой юбки визитную карточку и протянула ее подруге.

Патриция внимательно изучила визитку.

– Частный детектив? Бенедикт, тебе больше заняться нечем? Тратить время и деньги на поиски какого-то Ника Фримана, который, как ты утверждаешь, тебе совершенно не интересен как мужчина!

– У меня полно денег и свободного времени. А частные детективы для того и существуют, чтобы кого-то искать. Кроме того, не думаю, что поиски затянутся надолго. Наверняка Фриман работает в каком-нибудь рекламном агентстве или на телевидении.

– Бенедикт, смотри, только не наделай глупостей. Я не хочу, чтобы твое сердце было разбито.

– Патриция, при чем тут мое сердце? Фриману до него во веки веков не добраться.

– Мне бы твою уверенность, – тихо ответила Патриция. – У меня дурное предчувствие, что этот тип втянет тебя в неприятности.

– Не все же тебе меня куда-то втягивать, – с улыбкой парировала Бенедикт.

5

Бенедикт быстро набрала номер, написанный корявым неразборчивым почерком на выдернутом из блокнота листке.

– Рекламное агентство «Априори». Рон Кидд у телефона, – ответил ей бодрый мужской голос.

– Доброе утро, – как можно игривее поздоровалась Бенедикт. – Могу я поговорить с Ником Фриманом?

– Кто его спрашивает? – спросил Рон, которому понравился женский голос, без сомнения, принадлежавший красавице.

– Меня зовут Бенедикт Вернон, – произнесла она, выдержав перед тем минутную паузу. Для максимального эффекта не хватало только барабанной дроби и пушечного выстрела.

Впрочем, Рон и так не усидел на стуле. Он вскочил и начал нервно расхаживать по своему кабинету.

– Вам нужен Ник? Его сейчас нет в офисе. Он у нас, как говорится, свободный художник. То тут, то там…

– Как его можно найти? – спокойно продолжала Бенедикт, чувствуя, что кульминация близка. Ее сердце учащенно забилось то ли от радости, то ли от волнения. Что она скажет Нику? Быть может, Патриция была права и не стоило ворошить прошлое и связываться с человеком типа Фримана?

Частному детективу понадобилось всего несколько часов, чтобы добыть телефонный номер конторы, запустившей в прокат пресловутый рекламный ролик.

– Я могу дать вам его сотовый телефон, – после минутных колебаний предложил Рон.

– Буду вам очень благодарна.

Рон продиктовал номер и хотел спросить у Бенедикт, как здоровье ее собачки, но она уже повесила трубку. Нужно предупредить Ника о приближении грозы, подумал Рон, набирая по памяти номер приятеля. Но было поздно. Линия оказалась занята. Ураган «Бенедикт» уже обрушился на голову Фримана.

Ник передал фотокамеру ассистенту, а сам достал из заднего кармана джинсов слайдер.

– Алло, – недовольным тоном произнес он. Ник не любил, когда его отвлекали от работы.

– Привет, Ник. Узнал? – спросила Бенедикт, представив, какой озадаченный вид сейчас у Фримана.

– Мм, если честно, нет. А должен был?

– Будь у тебя совесть, ты бы ни на минуту не забывал обо мне, – ответила Бенедикт.

Забывчивость Ника не на шутку уязвила ее самолюбие. Как он мог ее не узнать? Может быть, ему снова придется напоминать, кто она такая и кем является ее отец?!

– Мэм, вы меня извините, но я работаю. Если вы позвонили лишь для того, чтобы прочитать нотацию, то сожалею: у меня нет времени ее выслушивать.

– Это Бенедикт Вернон, – выпалила она, испугавшись, что он сейчас отключится.

Повисла напряженная пауза.

– Ты… ты меня не узнал? – дрогнувшим от досады и обиды голосом спросила Бенедикт.

– А-а-а! – протянул он. – Та особа, что грозилась подать на меня в суд за покушение на ее собачку! – Ник рассмеялся.

– Да! – со злостью бросила она. – И теперь сожалею, что не сделала этого. Возможно, внушительный штраф несколько охладил бы твой пыл.

– Мисс Вернон, понятия не имею, как и зачем вы меня нашли, но мне действительно пора возвращаться к работе.

– Как ты посмел растрепать своему дружку из «Априори» о том… инциденте?

– Можно подумать, ты никому не рассказывала о том, как познакомилась с классным парнем, – хохотнул Ник.

– Н-нет.

– Да ну?!

– И ты вовсе не классный парень.

– Боюсь, многие с тобой не согласятся. – Ник облокотился на книжный стеллаж.

– Многие не согласятся, – начала Бенедикт его словами, – что я взбалмошная дурочка из рекламы жевательной резинки.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Не пытайся меня обмануть. Ты прекрасно знаешь об этом ролике, ведь его сняли твои дружки, одного из которых зовут Рон Кидд. Я только что разговаривала с ним.

– А я-то тут при чем?

– При том, что в этом ролике изображена я. В карикатурном виде. Словно… словно у меня мозгов хватает только на походы по магазинам и салонам красоты.

Ник усмехнулся.

– Разве это не так?

– Между прочим, у меня диплом Йеля. Хотя вряд ли тебе известно, что это такое, – язвительно добавила она.

– Ну с деньгами твоего отца дипломы можно коллекционировать, как марки или открытки. А если ты узнала себя в героине ролика, то… тебе следует сделать определенные выводы.

– Ты самый… самый отвратительный тип на свете.

– О да, я ужасен. Все? Тогда прощай.

Ник отключился, и возмущенная Бенедикт осталась наедине с короткими гудками.

Мерзавец! Негодяй! Подлец! Как он посмел не восхититься ее красотой, обаянием и остроумием?! Почему все мужчины, куда более богатые и знаменитые, восторгаются ею, а какой-то неудачник смеется ей в глаза. Может, Ника не интересуют женщины? Только этим можно объяснить его равнодушие и сохранить лицо.

Патриция ждала в машине, припаркованной около дома подруги. Когда ярко-красный «феррари» подкатил к воротам трехэтажного особняка Вернонов, Патриция несколько раз нажала на кнопку сигнала.

– Давай за мной, – скомандовала Бенедикт.

Железные створки ворот медленно разъехались в разные стороны, и машины вкатились во внутренний двор. Оставив их в семейном гараже, Патриция и Бенедикт поспешили в дом.

– Уф, на улице такая жара. Я сейчас умру, – пожаловалась Бенедикт, обмахиваясь пустой папкой из-под бумаг.

– И не говори. Хорошо, что в машине был кондиционер, – согласилась Патриция. – В такую духоту даже из дома выходить не хочется. Как настроение?

– Ужасное.

Патриция вскинула брови.

– Почему?

– Потом объясню.

Бенедикт открыла дверь и пропустила вперед подругу. Затем зашла сама. В просторном светлом холле царила упоительная прохлада. Девушки, не сговариваясь, дружно набрали полные легкие воздуху и медленно выдохнули.

– Выпьешь чего-нибудь? – предложила хозяйка, подойдя к бару.

– Только если «Спрайт» со льдом. – Патриция опустилась в мягкое кресло и скинула с ног босоножки.

Бенедикт наполнила два стакана, бросила в них по несколько кубиков льда и протянула один из напитков подруге.

– Спасибо.

– Не за что.

– Ну выкладывай новости. Как продвигаются поиски Фримана?

– Я его уже нашла, – похвасталась Бенедикт.

– Правда?! – удивленно-недоверчиво воскликнула Патриция. – Дашь мне потом номер своего детектива.

– А тебе уж кого искать?

– Вдруг пригодится, – уклончиво ответила Патриция. – Ты уже виделась с ним?

– Разговаривала по телефону.

– Он удивился?

– Не то слово.

– Еще бы! Не каждый день ему звонит Бенедикт Вернон.

– Нику плевать, как меня зовут, – не скрывая огорчения, заметила Бенедикт.

– Зато ему не плевать, сколько денег лежит на твоем банковском счете.

– Нет, Пати. Похоже, и это ему безразлично, – вздохнула Бенедикт.

– Ну уж этого не может быть, – категорично заявила Патриция. – Он ведь гол как сокол, верно?

– Не знаю, – неуверенно сказала Бенедикт. – У него довольно приличная машина.

– Он мог взять ее напрокат или одолжить у босса.

– У тебя на все есть ответы, Пати.

– А у тебя вечно одни вопросы, – парировала та. – Ну и чего ты добилась? Он хоть извинился за этот ролик?

Бенедикт покачала головой.

– Чего и следовало ожидать, – заключила Патриция.

– Я ему за это отомщу.

– Интересно как? – с улыбкой поинтересовалась Патриция.

– Доведу его до безумной страсти, а потом брошу.

Патриция в недоумении уставилась на подругу, не понимая, шутит та или нет.

– А что, – Бенедикт передернула плечами, – пусть научится меня уважать.

– Бенедикт, это опасная затея. Зачем тебе это?

– Он посмеялся надо мной. Я хочу увидеть его на коленях.

– Что за романтические фантазии?! На тебя это не похоже. Вряд ли современные мужчины способны плакать и молить на коленях о любви.

– Ник будет моим… то есть он будет мечтать об этом днями и ночами. А я останусь холодна. Я хочу, чтобы он навсегда запомнил мое имя.

– Бенедикт, ты что, влюбилась в него?

– Патриция, что за бред? Как я могу полюбить человека типа Фримана? – Бенедикт усмехнулась. – Нет, я только хочу немного развлечься. А Ник, похоже, крепкий орешек.

– Смотри не переиграй саму себя, – мрачно предостерегла Патриция.

– Не драматизируй. Я добьюсь любви Фримана, а потом пошлю его ко всем чертям. Тогда посмотрим, кто из нас сильнее.

– Бенедикт, любовь – не игра и не шутки. Вдруг чувства окажутся сильнее тебя?

– А на что мне ты, Патриция? Вот и следи, чтобы я не слишком увлеклась выбранной ролью. – Бенедикт улыбнулась озадаченной подруге. – Я уже все продумала. Позвоню детективу и попрошу его выведать побольше информации о Нике и его ближайших планах. Затем подстрою «случайную» встречу…

– Все равно твоя затея меня настораживает. Вдруг этот Ник – маньяк или мошенник? Еще не хватало, чтобы он впутал тебя в какие-нибудь темные делишки.

– С каких это пор, Патриция, ты превратилась в пессимистку? Все будет хорошо. Когда я отомщу Нику, мы поедем с тобой на Гавайи, праздновать мой успех.

– А вот это мне уже нравится! – обрадовалась Патриция. – Надеюсь, покорение вершины под название «Ник Фриман» не затянется на долгие месяцы.

– Я рассчитываю покончить с этим за пару недель. Боюсь, потом мне станет слишком скучно возиться с этим занудным типом. Как только Фриман признается мне в любви, я помашу ему ручкой и отправлю на все четыре стороны. – Бенедикт хлопнула в ладоши. – Проще простого. А теперь пойдем поплаваем в бассейне.

– Отличная идея. А то у меня уже мозги закипают от жары и от твоих замыслов, – призналась Патриция, бодро встав с кресла. – Дашь мне купальник?

– Что за вопросы? Бери любой. Их у меня целый шкаф.

– Ой, Бенедикт, разбей Нику сердце побыстрее, а то мне уже не терпится сбежать из Лос-Анджелеса. А Гавайи – настоящий рай. А какие там мужчины…

– Так, – с шутливым упреком заметила Бенедикт, – нечего меня торопить. В любовных делах – спешка ни к чему. И больше не говори мне о других мужчинах. Для меня существует только Ник Фриман. – Бенедикт улыбнулась. – По крайней мере, до следующего уик-энда.

Девушки заливисто рассмеялись и побежали на второй этаж переодеваться.

6

– Мисс Вернон? – осведомился Джейсон Блейд, прежде чем начать разговор.

– Да, это я. – Бенедикт опустила Джеки на кровать, а сама отошла к окну, словно боялась быть услышанной.

– Это детектив Блейд.

– О, мистер Блейд, вы уже что-то узнали об интересующем меня человеке? – не сдержав улыбку, спросила Бенедикт.

– Да. Папку с информацией вы можете забрать в любое удобное для вас время.

– Отлично. Я буду в вашем офисе через час.

Бенедикт положила трубку и помчалась в ванную комнату, чтобы принять душ.

– Что ж, мистер Фриман, скоро вы узнаете, с кем затеяли неравную борьбу, – тихо сказала Бенедикт, включая воду. – Не пройдет и недели, как Ник будет у моих ног.

Бенедикт относилась к предстоящей кампании по завоеванию Ника как к захватывающей игре. О том, что ее могут подстерегать душевные муки и угрызения совести, она даже не задумывалась. Да и другого финала, кроме как отставка безумно влюбленного в нее Ника, она не видела.

Разумеется, Ник не устоит перед ее чарами. А она, без сомнения, останется холодной, расчетливой и коварной.

Бенедикт так спешила домой, что дважды пролетела на красный свет. Рядом с ней, на пассажирском сиденье, лежала папка, скрывающая прошлое, настоящее и будущее Ника Фримана. Бенедикт периодически косилась на нее, но все же решила придерживаться данного себе обещания: всю подноготную Ника она узнает дома, в своей спальне, за закрытой дверью. Только в спокойном, уравновешенном состоянии она сможет построить идеальный план. Жаль, Бенедикт не учла, что идеальных планов, как и идеальных преступлений не бывает.

Когда Бенедикт открыла папку, ее охватило странное волнение. Как на первом свидании, ей-богу, подумала она. Дрожавшие пальцы перевернули первую страницу.

«Ник Фриман.

1978 г. рождения».

Ага, на пять лет старше меня! – обрадовалась Бенедикт. Отличное сочетание. На ее взгляд, женщина могла чувствовать себя комфортно только с человеком чуть взрослее ее. Например, лет на пять. Начало обнадеживающее.

«Независимый фотограф. Сотрудничал с рядом глянцевых изданий, среди которых “Мэнс хэлф”, “Джи Кю”, “Мари Клер”, “Планета” и др.

На следующей неделе отправляется по заданию журнала “Гео” в десятидневное путешествие по Бразилии. Программа поездки определена спонсором, компанией “Эппл”».

– А вот это уже интересно. – Бенедикт перевернула страницу.

Итак, Ник собирается в Бразилию, чтобы сделать серию фоторепортажей о природе и о полудиком племени яномами.

План созрел моментально.

Бенедикт захлопнула папку и спрятала ее под покрывало, а сама помчалась вниз, в кабинет отца.

Остановившись перед массивной дубовой дверью темно-красного цвета, Бенедикт успокоила дыхание и лишь затем постучала условленным сигналом.

– Входи, дорогая, – тут же отозвался отец.

Бенедикт приоткрыла дверь и заглянула в щель.

– Папочка, можно к тебе?

Мужчина лет пятидесяти, сидевший за рабочим столом перед включенным ноутбуком, расплылся в улыбке и поманил любимую дочь к себе.

– Ты ведь знаешь, что для тебя я всегда свободен, Бенедикт. Как дела?

– Папочка, – тоном избалованной девочки начала она, подойдя к его столу, – у меня есть к тебе одна просьба.

– Только не говори, что ты хочешь новую машину. – Мистер Вернон шутливо погрозил дочери пальцем. – Твоя мама запретила мне баловать тебя.

– Да? И как давно? – Бенедикт села на подлокотник отцовского кресла.

– Ах проказница. Так что за просьба?

– Папочка, я хочу съездить в экспедицию с группой ученых и журналистов.

Брови мистера Вернона поползли вверх. Он поправил на переносице очки.

– С каких это пор ты стала интересоваться наукой?

– После окончания университета я чувствую дефицит новых знаний, – пожаловалась Бенедикт, сокрушенно покачав головой.

– Может быть, тебе стоит получить второе образование? – предложил отец, не без гордости глядя на дочь.

Что бы там ни говорили злопыхатели, его Бенедикт – умная девочка. Просто она связалась с вертихвосткой Патрицией, вот и увлеклась ночной жизнью и светскими приемами. Если ее энергию направить в нужное русло, то Бенедикт свернет горы.

Бенедикт ликовала. Ее расчет оказался верным. Отец попался на крючок. Если бы она сказала, что хочет отдохнуть и проветрить мозги, съездив в Бразилию, то ей бы пришлось выслушать целую лекцию о том, как важны в жизни работа, семья и серьезные цели. А так отец с радостью отправит ее в увлекательное путешествие. Да еще и денег подкинет на самосовершенствование.

– Ну, папочка, я не хочу больше расставаться с тобой и мамой на столь долгое время. А поездка в Бразилию займет не больше двух недель. За это время я изучу флору и фауну джунглей и… и получу массу впечатлений. Кроме того, организацией поездки занимаются компания «Эппл» и журнал «Гео».

– Вот как? – задумчиво произнес мистер Вернон. – А откуда ты узнала об этой экспедиции?

– Одна моя знакомая должна была ехать в качестве… мм, фотокорреспондента, но сломала ногу. Теперь место вакантно. С моей стороны будет непростительной глупостью упустить такой шанс.

– А мама в курсе?

Бенедикт смущенно опустила глаза и покачала головой.

– Хочешь, чтобы я поставил ее перед фактом? – Отец погрозил ей пальцем. – Вот чертовка!

– Папочка, но ты же знаешь маму. Она начнет причитать и придумывать всякие ужасы о том, какие опасности будут подстерегать меня на каждом шагу.

– А эта поездка опасна? – насторожился мистер Вернон.

– Конечно же нет! – горячо возразила Бенедикт. – Главное – сделать перед отъездом все прививки. Ну на всякий случай.

– Говоришь, Бразилия?

Бенедикт кивнула.

Отец задумчиво почесал щеку. И, словно вспоминая школьный курс географии, произнес:

– Во влажных тропических лесах Бразилии водятся кайманы, аллигаторы, пираньи и анаконды.

– Папочка, прекрати выдумывать. Вряд ли опасные животные бродят рядом с туристической зоной. Мы ведь будем жить не в джунглях.

– Но вряд ли там уже построили пятизвездочные отели, к которым ты привыкла.

– Я не очень притязательна в еде.

– Да, но сможешь ли ты обойтись без джакузи и солярия?

– Это ведь всего на десять дней! Кроме того, я смогу загорать и купаться в притоках Амазонки, по которым мы будем путешествовать.

– Бенедикт, ты уверена, что тебе нужна эта поездка? – спросил серьезным тоном отец, всматриваясь в серо-голубые глаза дочери.

– Да, – твердо ответила она, зная, что отец уловит мельчайшую неуверенность в ее голосе.

– Когда ты уезжаешь?

– Через неделю. Наша группа состоит из шести человек. Сначала мы летим в Рио, а там пересаживаемся на маленький частный самолет, который доставит нас в Манаус. Это столица штата Амазонас. Оттуда мы отправимся на каноэ в лодж, это что-то типа средненькой гостиницы прямо посреди буйной растительности джунглей. Потом мы будем делать вылазки на каноэ или пешком… в общем, запланирована масса всего интересного.

– Хорошо, только не забудь застраховаться и сделать все необходимые прививки.

– Есть! – Бенедикт шутливо козырнула и спрыгнула с отцовского кресла. – Спасибо за понимание. Ты ведь поговоришь с мамой, да?

– Хорошо, – вздохнул мистер Вернон, вновь обращая свой взор на экран ноутбука.

Бенедикт тихо покинула его кабинет.

Переговоры с отцом прошли более чем удачно. Осталось добыть заветное место в экспедиции. Впрочем, и на этот счет у Бенедикт уже созрел план.

Пусть у нее не было знакомой журналистки со сломанной ногой, зато у нее были деньги. Бенедикт отлично усвоила нравы и обычаи Лос-Анджелеса. Все и всё покупается и продается. Разница лишь в цене. Интересно, во сколько ей обойдется поездка с Ником Фриманом?

Зал ожидания международного аэропорта Лос-Анджелеса кишел людьми. Сотни мужчин и женщин спешили в разных направлениях. Кто-то улыбался, предвкушая увлекательное путешествие, а кто-то грустил из-за скорой разлуки с друзьями и родными.

Две молодые женщины, настолько привлекательные и яркие, что вслед им посмотрели сразу несколько мужчин, подошли к книжному лотку и заспорили о том, какой путеводитель лучше купить.

– Патриция, зачем мне путеводитель по модным клубам и магазинам Рио? – кипятилась блондинка. – Скорее мне нужно приобрести учебник по выживанию в диких условиях. – Бенедикт взяла с полки книжку в темно-синей мягкой обложке и с интересом просмотрела первые страницы.

– Тебе это ни к чему. Рядом ведь будет Фриман. Пусть он и думает, как тебя спасать. – Патриция выдернула из рук подруги книжку и вернула ее на место. – Возьми лучше с собой пару журналов. Будет чем заняться в джунглях.

Бенедикт поджала нижнюю губу, как она делала только в моменты глубочайших раздумий. Наконец она последовала совету подруги и взяла «Мари Клер», «Космополитен», «Гламур» и «Эль». Открыв последний журнал на произвольно выбранной странице, Бенедикт усмехнулась и показала заинтересовавшее ее фото Патриции:

– Посмотри-ка.

Патриция недовольно фыркнула, увидев себя на журнальной странице.

– Как всегда, взяли самое неудачное фото.

– А я, кстати, получилась неплохо, – заметила Бенедикт, присмотревшись.

– Конечно, ты просто улыбаешься в камеру, а я стою с открытым ртом.

– Понятно, что ты ведешь церемонию.

– Должен же был кто-то вести, – бросила Патриция.

– И все-таки мне нужно купить какой-нибудь справочник или путеводитель по Бразилии, – вспомнила Бенедикт, снова вернувшись к стеллажу с книгами по географии и туризму.

– Брось, Бенедикт. Взгляни. В «Космо» целых пять страниц об Амазонке и ее притоках! То, что тебе надо!

– Покажи-ка, – оживилась Бенедикт, вырвав из рук подруги журнал. Найдя в оглавлении нужный материал, она перевернула страницы. – Так, что тут пишут…

– «Путешествие в Бразилию только для настоящих экстремалов! Но за то время, что проведете в тропических джунглях, вы узнаете и увидите много интересного. Ведь в тропических лесах Бразилии собрано около 20 % всех растений и 10 % птиц и млекопитающих, живущих на планете! В Амазонке водятся около двух тысяч различных видов рыб и гигантские рептилии, такие, как кайманы (крокодилы), анаконды, млекопитающие ламантины (морские коровы) и множество других.

Кроме экскурсий по лесам Бразилии туристам в качестве развлечений предлагается прогулка по Амазонке на каноэ, охота на аллигаторов, рыбалка, а при желании можно познакомиться с обрядами местных жителей – кабоклос.

В Бразилии есть очень интересное местечко с названием «Свадьба рек». Так называют место, где Риу-Негру сливается с Амазонкой. В Амазонке вода – мутная, желтоватого оттенка. Риу-Негру же черная, насыщенная природными минералами. Температура вод разная, поэтому, когда Риу-Негру впадает в Амазонку, воды двух рек на протяжении двух километров текут, не смешиваясь, – черная и светлая стороны. Зрелище просто завораживающее!»

– Бенедикт, ты сошла с ума! – воскликнула Патриция, когда Бенедикт закончила читать. – Зачем ты все это затеяла? Это какой-то дикий край, населенный опасными тварями. Ни один мужчина не стоит того, чтобы так рисковать.

– Прекрати, Патриция. Ты прямо как моя мама. Разве тебе самой не хочется поиграть в первопроходца?

– Нет. Робинзон Крузо никогда не был моим кумиром, – мрачно ответила Патриция. – Может, одумаешься, пока не поздно?

– Нет, – решительно заявила Бенедикт, посмотрев на большое электронное табло с расписанием ближайших авиарейсов. – Я ни за что не откажусь от своей затеи. К тому же до вылета осталось меньше часа. Скоро начнется посадка. Проводишь меня до терминала?

Патриция обреченно вздохнула.

– Хорошо. Только береги себя. И не забывай мне звонить. Если, конечно, в джунглях будет сигнал.

Бенедикт рассмеялась.

– Ой, Пати, ну ты даешь! Ты что, думаешь, что сотовые телефоны работают только в Штатах? Ой не могу… – Бенедикт схватилась за живот, не в силах подавить приступы смеха.

Патриция скептически хмыкнула и, взяв отложенные журналы, поспешила к кассе. Бенедикт последовала за ней.

И почему ее все пугают поездкой в Бразилию? Можно подумать, она собралась на Луну! Даже если ей не понравится, она всегда сможет вернуться. Просто сядет в такси, доедет до аэропорта, возьмет билет и – через несколько часов будет дома. С пластиковыми карточками, мобильным телефоном и Интернетом она не пропадет даже на другом континенте.

Кроме того, рядом будет Ник Фриман. У Бенедикт была внутренняя убежденность, что Ник принадлежит к числу тех людей, которые воспринимают женщин не просто как слабый пол, а как неполноценное создание, взваленное природой и обществом на плечи мужчин. Поэтому как бы Ник ни относился к ней, он будет чувствовать себя в ответе за нее. Тем более после того, как она скажет, что отважилась на поездку только ради него…

– О чем ты там замечталась? – грубо оборвала ее размышления Патриция.

– О Нике, – не стала юлить Бенедикт. – Вот он удивится, когда увидит меня в соседнем кресле!

– Боюсь представить.

– Почему ты сегодня не в духе?

– С чего ты взяла?

– Пати, я тебя хорошо знаю. Что случилось?

– Ничего, просто мне жаль, что ты уезжаешь. Я буду скучать.

Бенедикт обняла подругу.

– Я скоро вернусь, и мы поедем отдыхать на Гавайи, – пообещала она.

– Надеюсь, Фриман за тобой не увяжется.

– Еще чего не хватало. – Бенедикт состроила недовольную рожицу. – Вряд ли я смогу выносить его дольше недели.

Неожиданно Бенедикт вспомнила глаза янтарного цвета и ироничную усмешку на губах Фримана, когда он держал Джеки на руках. В такого мужчину можно влюбиться с первого взгляда. Красивый, обаятельный, сексуальный и… Бенедикт не могла подобрать нужного слова для описания того магнетизма, который исходил от Ника в тот момент.

Наверняка у него много подружек, подумала Бенедикт, и эта мысль неприятно уколола ее. А вдруг Ник взял в экспедицию свою любовницу? Не полетят ли тогда все ее планы в тартарары? Ведь крутить роман с другой женщиной на глазах у своей пассии отважится не каждый мужчина.

– Знаешь, Пати, я кое-чего не учла, – произнесла Бенедикт таким обреченным тоном, что подруга не на шутку разволновалась.

– Что? Ты не взяла с собой презервативы? Так не волнуйся, кажется, в моей сумочке есть несколько штук. – Патриция расстегнула сумку и начала шарить в ней.

– Нет-нет, – остановила ее Бенедикт. – Я не о том. Я… я… – Она прикусила губу, стыдясь своего запоздалого предположения.

Патриция погладила подругу по руке, желая успокоить и вызвать на откровенный разговор.

– Ну, – мягко сказала она, – чего ты не учла?

– А вдруг Ник будет не один?

– Разумеется, он будет не один. – Улыбка облегчения осветила лицо Патриции. – Ты ведь сама говорила, что группа состоит из шести человек. Помимо вас с Ником будут еще четверо.

– Да. Трое мужчин и одна женщина. Вдруг… – Бенедикт подняла глаза и с опаской посмотрела в глаза подруге. Только бы Патриция не начала над ней смеяться и подтрунивать. – Вдруг эта женщина и Ник – любовники…

Опасения Бенедикт оказались напрасными. Вместо насмешек и упреков в ревности Патриция озадаченно сложила на груди руки и задумалась.

– Так-так-так. А ты о ней раньше не подумала?.. – Не дожидаясь ответа Бенедикт, Патриция продолжила делать логические выкладки: – Если Ник отправился в рабочую командировку с подружкой, значит, он не профессионал. Романтические отношения по-любому отвлекают от дела.

Бенедикт кивнула. Рассуждения Патриции показались ей правильными, но она не понимала, к чему подруга ведет.

– А ты сама говорила, что это серьезная экспедиция, членов которой подбирали в ходе долгих дискуссий и проверок.

– Да, кажется, там был какой-то психологический тест на профпригодность и несколько конкурсных заданий, – добавила Бенедикт.

– В таком случае тебе не о чем беспокоиться. Ни один психолог не порекомендовал бы включить в исследовательскую группу мужчину и женщину, связанных любовными отношениями.

– Точно. Мы ведь это проходили во время семинаров по психологии малых групп! – воскликнула обрадованная Бенедикт.

Однако мысли о предполагаемых подружках Фримана не оставили ее. Даже если он не взял с собой любовницу, это не доказывает ее отсутствия. Быть может, он все время будет вспоминать оставленную в Лос-Анджелесе женщину?

Бенедикт заставила себя остановиться. Если она и дальше станет мучить себя подобными мыслями, то сойдет с ума и лишится той уверенности, которая ей необходима для быстрого и триумфального завоевания Фримана. Даже если у нее есть соперница – или соперницы, она все равно лучше их всех. Потому что она Бенедикт Вернон.

Ник полюбит ее так, как ни одну женщину прежде. А она… она бросит его в пылу страсти. К ужасу самой Бенедикт, последний пункт программы она представляла себе с большим трудом. Однако признаваться в этом Патриции не стала.

7

Стюардесса взглянула на посадочный талон Бенедикт и указала на последнее свободное кресло в восемнадцатом ряду.

– Пожалуйста, мисс, проходите вперед. Ваше место рядом вон с тем мужчиной.

– Да-да, спасибо, – быстро отозвалась Бенедикт, издалека узнав Ника.

Ей впервые приходилось лететь эконом-классом, и Бенедикт поразилась, как много в салоне людей и какой спертый воздух.

Ник поднял глаза и посмотрел на попутчицу лишь тогда, когда Бенедикт нарочно задела локтем его бейсболку.

– Ой, какая встреча! – не очень правдоподобно изобразив удивление, воскликнула Бенедикт. – Ты тоже летишь в Рио?

Нику понадобилось секунд тридцать, чтобы узнать ее. Пауза снова уязвила самолюбие Бенедикт. Что у него с памятью? Интересно, он всех знакомых так быстро забывает или только тех, кого считает пустышками?

– О, мисс… э, Вернон? Какими судьбами в эконом-классе? Неужели папочка лишил вас содержания?

Бенедикт не удостоила Фримана ответом. Она обиженно надула губы и плюхнулась в свое кресло.

Лишь через десять минут, когда стюардесса начала инструктаж о том, как вести себя в чрезвычайных ситуациях, Бенедикт сменила гнев на милость и обратилась к соседу:

– Ник, давай будем друзьями. Уверяю, так будет лучше нам обоим.

– Это угроза? – с усмешкой спросил он, пристегнув ремень безопасности.

– Почему ты настроен против меня? – кокетливо похлопав ресницами, спросила Бенедикт.

– Я? По-моему, это вы, мисс Вернон, неделю назад позвонили мне и обвинили во всех смертных грехах.

– Зови меня Бенедикт.

– Не думаю, что это имеет смысл, мисс Вернон, – упрямо стоял на своем Ник. – Не думаю, что мы будем часто общаться. Боюсь, мы вертимся на разных орбитах.

Бенедикт снисходительно улыбнулась.

– Не хвастай деньгами, не опустив руку в карман, – парировала Бенедикт. Заметив недоумение на лице собеседника, она густо покраснела и, словно извиняясь, пояснила: – Это любимое выражение моего отца. Оно означает… что не стоит делать преждевременных заявлений.

– Я так и понял, – произнес с безразличным видом Фриман и отвернулся к иллюминатору.

Бенедикт не сдавалась:

– Нам предстоит провести много времени вместе. И я надеюсь, что мы подружимся, – сказала она и подняла глаза к потолку.

Как она и ожидала, ее известие не просто удивило, а потрясло Ника. Он резко обернулся и уставился на Бенедикт с таким выражением лица, словно она только что заявила, будто беременна от него.

– Что ты хочешь этим сказать? – требовательно спросил Ник.

– То, что я участвую в экспедиции в Бразилию. Вместе с тобой и другими… – Бенедикт расплылась в улыбке, в то время как лицо Фримана окаменело.

– Зачем тебе это?

– Ну как же?! Это обещает быть очень интересным. – Бенедикт принялась загибать пальцы, попутно проверяя в порядке ли маникюр – когда в следующий раз ей доведется попасть в приличный салон, неизвестно. – Во-первых, я обожаю путешествовать по разным странам. Чем экзотичнее – тем лучше. Бразилия наверняка мне понравится. Во-вторых, это возможность проверить себя. Ну и наконец, в-третьих, я хотела попасть на твою орбиту, Ник.

– Зачем это? – недоверчиво спросил он.

Бенедикт жеманно потупила глаза и поправила джинсовую юбку, которая была настолько короткой, что едва прикрывала трусики.

– Ты мне понравился с первого взгляда.

– Неужели? – хмыкнул Ник.

– Да, – продолжила Бенедикт. – А я нагрубила тебе.

– И не раз, прошу заметить.

– Давай забудем о прошлом, – миролюбиво предложила Бенедикт, хотя ее так и подпирало припомнить Нику злополучный рекламный ролик. – И подумаем о будущем.

– Бенедикт, скажи, что ты шутишь, – серьезным тоном попросил Ник, повернувшись всем корпусом к соседке.

– Нисколечко, – заявила она, для верности еще и помотав головой из стороны в сторону.

– Пристегните ремень, мисс, – с холодной любезностью обронила проходившая между рядами стюардесса.

Не привыкшая к такому обращению Бенедикт почувствовала себя оскорбленной. Не сиди рядом с ней Ник, она бы научила эту девчонку хорошим манерам! Но… разработанная Бенедикт стратегия была такова, что перед Фриманом ей нужно было изображать из себя добрую, нежную и наивную принцессу, оказавшуюся в темном лесу. В ее сценарии Нику отводилась благородная роль спасателя и помощника, который в конце концов влюбляется в свою подопечную.

Бенедикт защелкнула пряжку ремня безопасности и с вызовом посмотрела на стюардессу. Однако та осталась равнодушна. Она уже делала замечания другим пассажирам рейса Лос-Анджелес – Рио-де-Жанейро.

– Ты решила отомстить мне и помешать моей работе? – спросил Ник, когда стюардесса отошла от них.

– Как ты мог такое подумать?! – почти искренне возмутилась Бенедикт. – Почему ты не хочешь поверить в то, что я… влюбилась в тебя?

– Что за дешевая мелодрама?! Отвечай, зачем ты летишь в Бразилию? И как тебе это удалось? Подкупила организаторов?

– Я уже сказала, что хочу испытать себя и крепость своих чувств к тебе, – посмотрев ему в глаза сказала Бенедикт. Внезапно на ее ресницах повисли бусины слез. – О, Ник, я не думала, что ты будешь так жесток со мной. Я… я хотела сделать тебе сюрприз. Мне показалось, что я тоже тебе понравилась… я думала, ты будешь рад возможности узнать меня получше. Вдали от всяких условностей цивилизации.

Ник был озадачен. Впервые в жизни он столкнулся с ситуацией, с которой не мог справиться. По крайней мере, без долгих размышлений, сомнений и терзаний совести. Рядом с ним сидела прекрасная молодая женщина, с правильными чертами лица и голосом оперной дивы, от которой пахло ванилью и бодрящими солнечными цитрусовыми, а он вел себя с ней, как последний хам: грубил, насмехался и попрекал в том, что она принадлежит к другому слою общества. Разве Бенедикт виновата, что родилась в обеспеченной семье? Или в том, что она красива и нравится мужчинам?

Да, друзья говорили о ее репутации «принцессы гламура», светской львицы и заносчивой избалованной девчонки. Однако они знали только ту Бенедикт Вернон, с которыми их познакомила желтая пресса. А он сидел рядом с ней, вдыхал ее аромат, слушал ее голос, видел ее прекрасное тело… и разум сдался. Ник уже не верил ни в какие злые сплетни и шутки приятелей.

Бенедикт казалась ему милой и трогательной, а ее безумная и отчаянная затея (чем бы она ни была вызвана) умиляла его не меньше, чем взрослых детские проказы и шалости.

Бенедикт почувствовала произошедшие в Нике перемены и подлила масла в разгорающийся огонь страсти:

– Ник, я не знала, как сблизиться с тобой. Ты прав – мы на разных орбитах, но это ведь не наша вина. – Бенедикт выдержала почти театральную паузу и, дождавшись утвердительного кивка Фримана, взяла его за руку и добавила проникновенным голосом: – Но если мы оба захотим стать ближе, никто и ничто не сможет нам помешать.

– Бенедикт, думаю это преждевременный разговор, – прочистив горло, ответил Ник.

Его рука была по-прежнему в руке Бенедикт, и он не знал, как выйти из сложившегося положения. То ли грубо высвободить кисть, то ли дождаться, пока Бенедикт сочтет их рукопожатие затянувшимся. Пока же его в буквальном смысле слова бросило в жар.

Ник столкнулся с атакой сродни инопланетному завоеванию. Причем наступление Бенедикт было настолько неожиданным, что он растерялся. Ник понимал, что Бенедикт с ним играет, но не мог понять смысла и правил игры.

Зачем он понадобился богатой наследнице? Любовь? Нет, в подобные всплески чувств Ник давно не верил. Тем более в отношении себя.

Ник трезво оценивал свою внешность и то, насколько он может быть интересен женщинам. Даже при самом оптимистичном раскладе особа вроде Бенедикт Вернон не обратила бы на него внимания. Именно поэтому он не стал тратить понапрасну время и флиртовать с ней ни при первой встрече, ни тогда, когда она позвонила ему. Нет, ему нужна женщина попроще. Одного с ним круга. Красоток с обложек глянцевых журналов Ник оставил в прошлом. Бурная молодость, дружеские попойки, скоротечные романы с топ-моделями и бесцельные шатания по планете позади.

Неожиданно Ника привлек предмет на груди Бенедикт. Он слегка прищурился, чтобы прочитать надпись на бейдже. Бенедикт, расценив его внимание за проявление сексуального интереса, распрямила плечи и выпятила свою полную грудь. К ее полнейшему недоумению, Фриман рассмеялся.

– Что… в чем дело? – растерянно спросила она, подумав, что у нее расстегнулись пуговицы на рубашке. Впрочем, даже это не повод веселиться.

– За сколько ты это купила? – спросил Ник, наконец высвободив руку и указав на бейдж.

– Ты меня оскорбляешь! – с чувством воскликнула Бенедикт.

– Я бы тебя оскорбил, если бы ты действительно была журналистом-международником, но это ведь не так.

– Думай что хочешь. – Бенедикт обиженно надула губы, скрестила на груди руки и отвернулась от Фримана.

Остаток пути они провели в полной тишине, поглощенные чтением журналов. Бенедикт открыла «Космополитен» и продолжила читать путевой очерк о Бразилии.

«С августа по декабрь – лето, в это время жарче и суше, временами проходят короткие тропические дожди, после которых появляется солнце. Самое благоприятное время для путешествий по Амазонке май – ноябрь, когда дождей меньше и погода лучше».

Ну разумеется, Нику и его дружкам захотелось посетить Бразилию в феврале. В самое неподходящее время, недовольно подумала Бенедикт. Она терпеть не могла дожди, и при мысли, что ей придется ежедневно мокнуть в джунглях, настроение упало до нулевой отметки.

Ник услышал недовольный вздох соседки, но, когда собрался спросить, что так расстроило Бенедикт, она уже снова погрузилась в чтение.

«Город Манаус, столица бразильского штата Амазонас, стал всемирно известен во время каучукового бума прошлого века. Тогда деньги лились рекой и город активно строился. Благодаря натуральному каучуку Манаус стал вторым городом в Бразилии, где появилось электрическое освещение, и первым, где пустили троллейбусы».

О, повод для радости. Нужно будет обязательно сообщить Патриции, что она ошиблась. Манаус – такой же современный город, как и Лос-Анджелес.

«Каучуковая лихорадка быстро закончилась, но с тех времен прекрасно сохранилось здание Оперы, возведенное в 1896 году. Это красивейшее сооружение в джунглях стало символом города. Впечатляет и дворец Паласиу Негру – бывшее жилище тевтонского барона, построенное во время архитектурного бума. В городе очень много домов, украшенных аузелуш – великолепной мозаикой в голубых тонах…»

Бенедикт закрыла уставшие от чтения глаза и отложила журнал. В голове тут же возникли полусказочные картинки дворцов, с колоннами, арками и мозаичными разноцветными куполами. Бенедикт много раз бывала в Европе, но никогда не испытывала трепета перед архитектурными шедеврами. Ни Саграда Фамилия великого Гауди в Барселоне, ни Нотр Дам де Пари, ни собор Святого Марка в Венеции не заставили ее сердце биться с удвоенной силой.

Безусловно, Бенедикт получила хорошее образование и прекрасно разбиралась в архитектурных стилях, течениях и живописных школах. Возможно, именно ее знания, полученные из учебников и лекций, мешали чистому восприятию красоты. Оказываясь перед очередным памятником, Бенедикт вспоминала, что ей о нем известно, и только потом рассматривала его и составляла собственное мнение. Зачастую ее восприятие было лишь производной мнения признанных критиков и историков.

В Рио-де-Жанейро группа должна была совершить пересадку на самолет до Манауса. Пройдя паспортный контроль и получив свой багаж, Ник и прицепившаяся к нему Бенедикт, направились к выходу из аэропорта.

– Куда мы? – не на шутку взволновавшись, спросила Бенедикт.

Она с трудом толкала перед собой тележку с двумя чемоданами. Ник же делал вид, будто не замечает ее неудобства. Все его вещи поместились в одном рюкзаке.

– Нам нужно добраться до другого аэропорта. Дождемся остальных и поедем.

Ответ Ника мало прояснил ситуацию, но Бенедикт не оставалось ничего иного, как следовать за ним по пятам. Если она его упустит из виду сейчас, то точно не доберется до Бразилии.

На выходе их уже ждали трое мужчин и женщина, по виду лет на десять старше Бенедикт. Все они были точно с такими же рюкзаками, как и Ник.

Нику пришлось представить коллегам Бенедикт.

– Познакомьтесь, пожалуйста, с новым членом нашей группы Бенедикт Вернон, – неохотно сказал он. Затем перечислил остальных: – Фабиан Росс – телеоператор канала «Дискавери», Эмма Фишер – доктор биологических наук Колумбийского университета, специалист по приматам. Марк Лонли – тележурналист и, наконец, Джек Майерс – путешественник, профессиональный дайвер, исследователь рыб.

– В частности, пираний, – добавил Марк с такой кровожадной улыбкой, что Бенедикт передернуло.

Поскольку он оказался единственным человеком, протянувшим ей руку, Бенедикт пришлось ее пожать.

– Очень приятно, – процедила сквозь зубы Эмма.

Она осмотрела Бенедикт с ног до головы – видимо, имя нового члена группы ей о многом сказало. В том числе и о том, каким образом она оказалась среди исследователей. Однако, как и Ник Фриман, Эмма не смогла угадать мотивов поступка Бенедикт. Зачем богатой холеной девочке понадобилось тащиться в джунгли? Да еще и в компании сумасшедших ученых, фанатов своего дела… Не лучше ли было бы отправиться на какие-нибудь экзотические острова с золотыми пляжами в компании таких же богатых отпрысков?

– Мне тоже, – с натянутой улыбкой ответила Бенедикт. Да, не такого приема она ожидала.

Впрочем, ей не было никакого дела до остальных членов группы. Главный объект ее внимания – Ник Фриман.

– Нам пора, – посмотрев на часы, сказал Марк.

Это был светловолосый мужчина, не особо привлекательный, с неправильными чертами лица, на котором выделялись большой нос и маленькие глазки. Из-за этой диспропорции создавалось впечатление, будто Марк очень злой и хитрый. Однако люди, хорошо знавшие его, утверждали, что более отзывчивого и доброго человека никогда не встречали.

Марк, Фабиан, Эмма, Ник и Джек направились к пикапу, водитель которого держал в руках табличку «Манаус».

Бенедикт поспешила за ними, хотя с двумя чемоданами, на высоких каблуках и в короткой юбке ей было жутко неудобно. Кроме того, в Рио было очень душно, и ее буквально обдавало жаром со всех сторон. Бенедикт уже проклинала Ника, из-за которого отправилась в это путешествие. Какого черта ей понадобилась его любовь? Ее внимания ежедневно добивались десятки мужчин, а она решила отомстить какому-то неудачнику!

Почему она не послушалась Патрицию? Подруга ведь сразу сказала, что ее план – полное безумие. Правда, Патриция объясняла поступок Бенедикт сумасшедшей влюбленностью, с чем сама Бенедикт была категорически не согласна. Как она может любить Фримана? Они ведь даже толком не были знакомы. Нет, она его презирала. А потому была оскорблена и задета его холодностью. Человек вроде него просто не имел права не замечать ее прелестей!

Аэропорт, в который они прибыли, имел всего одну взлетно-посадочную полосу. Бенедикт не сразу осознала, что развалюха, к которой они подъехали, и есть тот самый самолет, который доставит их в Манаус.

Когда ее попутчики начали ставить свои рюкзаки в грузовой отсек, Бенедикт пришла в ужас.

– Вы шутите? – громко, чтобы ее все услышали, спросила она, уперев руки в бока. Ее чемоданы одиноко стояли в пикапе.

– Бенедикт, поспеши! – полупрося-полуприказывая сказал Джек. – Пилот хочет поскорее вернуться в Рио. Его жена сегодня рожает.

– Что?! – воскликнула Бенедикт, не веря своим ушам. Мало того что они должны лететь на этой допотопной посудине, рискуя своими жизнями, так еще и за штурвалом будет находиться человек в неуравновешенном эмоциональном состоянии.

– Да, – радостно кивая головой и сияя белозубой улыбкой, подтвердил на корявом английском пилот. – Меня зовут Тонио Алонсо. Я быть ваш пилот до Манауса.

– Мы полетим на ЭТОМ? – Бенедикт указала на единственный самолет на полосе.

Тонио быстро кивнул.

– Я… я не полечу. Мы даже в воздух не поднимемся. Этому самолету, должно быть, лет пятьдесят.

– Бенедикт, успокойся. – Она повернула голову и увидела рядом с собой Ника. – Нам лететь всего два часа. Давай я помогу тебе донести вещи. Кстати, у тебя есть что-нибудь более подходящее для джунглей?

Бенедикт опустила глаза и посмотрела на свои босоножки из последней коллекции Джимми Чу. Тонкие черные ремешки сплетались в причудливый узор, обхватывая изящные ступни Бенедикт. Пятисантиметровый металлический каблук переливался в лучах полуденного солнца Рио.

– У меня полно вещей, – задиристо ответила она.

– Я заметил, – сдержав улыбку, ответил Ник.

Он вытащил из кузова ее чемоданы и потащил их в сторону самолета.

Бенедикт не сдвинулась с места. Она проследила взглядом, как Ник поставил ее вещи рядом с рюкзаками и с третьей попытки захлопнул крышку багажника.

Затем Ник обернулся к Бенедикт и с улыбкой поманил ее рукой.

– Ну же, не бойся. Все будет хорошо. Мне доводилось летать и на худших самолетах.

– Не удивляюсь, – хмыкнула Бенедикт, сделав несколько неуверенных шагов. После чего она снова остановилась и требовательно спросила: – Ты гарантируешь, что я доберусь до Манауса в целости и сохранности?

– Если тебе станет легче от моей гарантии, то да. Обещаю, что если сам буду цел и невредим, то и ты не пострадаешь.

Ответ Ника не удовлетворил Бенедикт, но она сочла за лучшее поспешить, потому что остальные члены группы уже недовольно переговаривались и хмурились, выглядывая в иллюминаторы.

8

Два часа до Манауса стали для Бенедикт и ее попутчиков настоящим кошмаром. Не прошло и двадцати минут, как Бенедикт почувствовала приступ тошноты и сильную головную боль. Она знала, что собой представляет воздушная болезнь, но никогда не сталкивалась с ней лично. Впрочем, Бенедикт никогда и не летала на самолете, который трясло, словно яблоню – в ураган. Казалось, их самолет – безвольный мотылек, швыряемый из стороны в сторону каждым порывом ветра.

– О боже, Ник, меня сейчас стошнит, – сказала она, закрыв рот ладонью.

– Не смей этого делать! – приказал тот, инстинктивно отодвинувшись.

– Возьми. – Эмма подала побледневшей Бенедикт бумажный пакет и брезгливо отвернулась.

Марк, Фабиан и Джек, как истинные джентльмены, сделали вид, что ничего не заметили. Впрочем, еще через пятнадцать минут игнорировать происходящее стало невозможно.

– Бенедикт, может, тебе стоит прилечь? – сочувственно спросил Марк.

Фабиан и Джек тем временем сооружали некое подобие кровати из пледов и подушек, найденных в салоне.

Ник помог Бенедикт лечь. Она одарила его благодарным взглядом, чувствуя, что тошнота сменилась непреодолимой сонливостью и апатией. Она закрыла глаза и начала мысленно молиться о том, чтобы они быстрее долетели до Манауса.

Когда Бенедикт открыла глаза, то увидела рядом с собой Ника. Она не сразу сообразила, где находится и почему лежит рядом с малознакомым мужчиной.

Ник проверил ее пульс. Затем заглянул ей в глаза. От пристального взгляда Фримана Бенедикт смутилась. Странное будоражащее чувство, вызванное близостью Ника, испугало ее. Бенедикт впервые чувствовала себя такой несуразной и нелепой рядом с мужчиной. Ей было стыдно перед ним, словно недомогание было какой-то грубой ошибкой, за которую следовало просить прощения.

– Как ты себя чувствуешь? – с искренней тревогой спросил он.

Смешанный аромат сигаретного дыма и мяты ударил ей в нос. Самое поразительное – он ей понравился. Вот как должен пахнуть настоящий мужчина – табак и свежесть травы. Никаких искусственных отдушек и одеколонов!

– Не знаю, – честно созналась Бенедикт.

Она приподнялась на локтях и осмотрелась.

– А где все?

– Ждут на улице.

– Они меня презирают, – с горечью произнесла Бенедикт. К глазам подступили слезы, и только сила воли сдержала рыдания.

– Вовсе нет. – Ник помог ей подняться. – Но тебе следовало взять с собой авиамарин, раз у тебя воздушная болезнь.

– У меня никогда не было никакой воздушной болезни! – с жаром возразила Бенедикт. – Если бы я знала, что придется лететь на такой развалюхе…

– Боюсь, это меньшее из тех испытаний, которые тебе предстоят. Может, тебе стоит вернуться домой?

Бенедикт промолчала, и Ник продолжил:

– Я поговорил с пилотом. Он готов доставить тебя обратно в Рио.

– Ни за что, – отчеканила она. – Я хочу увидеть джунгли и познакомиться с яномами!

– Это не шутки, Бенедикт. Ты совершенно не готова к нашему путешествию. Мы едем не развлекаться, а работать. Никто не станет с тобой нянчиться. Джек будет заниматься пираньями, Эмма – обезьянами, а мы с Фабианом и Марком будем с утра до ночи таскаться по джунглям в поисках наиболее удачных кадров.

– Не беспокойся за меня, Ник. Я справлюсь.

– Ты уверена? – с сомнением спросил он.

Бенедикт кивнула и нетвердой походкой направилась к выходу из самолета.

Внимание Ника поразило ее. Кроме родителей, никто и никогда так искренне не переживал за нее. Даже Патриция, ее лучшая подруга, проявляла чуткость, лишь будучи в хорошем настроении. Если же у нее самой были какие-то неприятности или проблемы с очередным бойфрендом, то будь Бенедикт хоть на грани самоубийства, она бы и бровью не повела.

Может быть, он уже влюблен в меня? – подумала Бенедикт с затаенной радостью. Ее сердце ускорило бег, а в висках застучало от охватившего ее волнения. Странно, почему Ник до сих пор не женат. Он создает впечатление зрелого, уверенного в своих силах мужчины. Этакий Рембо, Супермен и Джеймс Бонд в одном флаконе.

Не о таком ли муже она мечтала с детства? Не потому ли отвергала предложения субтильных юношей, чьи отцы могли позволить себе завтрак в Париже, обед – в Вене и ужин – в Милане?

Бенедикт когда-то услышала фразу, что женщина всю жизнь ищет мужчину, которому смогла бы покориться. Случайно ли эта мысль засела в ее ветреной головке? Не искала ли она сама такого человека? Сильного самца, способного укротить ее строптивый нрав.

Она вздрогнула, почувствовав на своей спине горячую руку Ника.

– Не бойся. Спускайся по трапу. Он немного шатается, но такую пушинку, как ты, выдержит, – подбодрил ее Ник.

Бенедикт слышала его голос, но не могла разобрать ни слова. В ее ушах раздавался лишь гул. Ее охватила паника. Но вовсе не из-за боязни шаткого трапа. Причиной стало осознание того, что она влюблена в Ника Фримана.

Только влюбленностью можно объяснить ее волнение, смущение и учащенное сердцебиение при его приближении или прикосновении.

Впрочем, Бенедикт вовсе не считала влюбленность помехой к выполнению своего плана. Просто ее задача усложнилась. Ей придется сражаться не только с недоверием и неприступностью Фримана, но и с собственными чувствами. И уж будьте уверены, она одержит победу!

В Манаусе они пробыли всего одну ночь, а ранним утром отправились на каноэ по реке в джунгли. Бенедикт пустилась в плавание вместе с Ником и Джеком, Эмма, Фабиан и Марк следовали за ними на другой лодке.

Бенедикт без конца восклицала о том, какая вокруг красота, Ник щелкал затвором фотоаппарата, а Джек готовил рыболовные снасти.

– Здесь водится много рыбы? – стараясь быть вежливой, спросила Бенедикт. Ей уже надоело ехать в тишине. Неужели компания из двух молодых мужчин и женщины не имеют общей темы для беседы?

– Угу, – пробурчал себе под нос Джек и снова уткнулся в свои снасти.

Бенедикт обиженно надула губы и начала разуваться.

Ник молча следил за ее действиями. Наконец, когда Бенедикт начала ёрзать и раскачивать и без того неустойчивое судно, он не выдержал и спросил:

– Что ты собралась делать?

– Поболтаю ногами в воде, можно? – с изрядной долей язвительности спросила Бенедикт.

– Я бы не советовал.

– Это еще почему? – Вообще-то Бенедикт редко прислушивалась к чужим советам, но сейчас взгляд и серьезность Фримана насторожили ее.

– Ты сильно натерла ноги босоножками.

– Какой ты внимательный! – Бенедикт скривила губы в усмешке. Если бы Ник и его дружки так не торопились из аэропорта в отель, она бы успела достать из чемодана более удобную обувь. – Раньше ты обо мне не беспокоился.

Почувствовав в воздухе надвигавшуюся бурю, Джек поднял глаза от своей удочки и пояснил:

– В притоках Амазонки полно пираний. Эти рыбки за километр чувствуют запах крови. Одной капли достаточно, чтобы стая острозубых рыбешек растерзала крупное животное.

– О боже. – Бенедикт зябко поёжилась, хотя солнце обжигало кожу. Едва уловимый теплый ветерок не спасал от духоты. – Надеюсь, ты собрался ловить не пираний?

– Именно их, – с довольной улыбкой подтвердил Джек.

– Я… я не намерена находиться в одной лодке с этими тварями! – категорично заявила Бенедикт, но, заметив, что ее требование осталось незамеченным попутчиками, умоляюще добавила: – Пожалуйста, я жутко их боюсь.

– Не волнуйся, – равнодушно проронил Ник, фотографируя очередной поворот реки, – возможно, они тебе даже понравятся. Некоторые виды очень красивы.

– Да! – подхватил Джек, оседлав любимого конька. – Молодые пираньи очень красивы: голубое в темных пятнах тело, пунцовая грудь и парные плавники, черный хвостовой плавник с вертикальной голубой полосой. А вот взрослые особи окрашены мрачновато: либо сплошь черные, либо усеяны золотыми пятнами. Кстати, здесь водятся похожие на пираний рыбки-доллары. Но они совсем безопасные: питаются водорослями.

– Доллары? – недоверчиво переспросила Бенедикт, решив, что Джек подшучивает над ней.

Она уже поняла, что является в группе чем-то вроде козла отпущения, белой вороны и паршивой овцой вместе взятых. Особенно усердствовала Эмма. Она то и дело бросала колкие обидные замечания в адрес Бенедикт, а затем смеялась вместе с остальными. Сначала Бенедикт решила, что Эмма просто ревнует ее. Еще бы! Ведь Бенедикт была гораздо красивее. Однако Бенедикт так и не удалось разгадать, к кому из мужчин неравнодушна мисс Фишер. Она вела себя ровно со всеми коллегами. Таких женщин принято называть «своим парнем». В Эмме было даже больше мужского, нежели женского. Она не уставала, не жаловалась, не капризничала – в общем, вела себя абсолютно не так, как Бенедикт Вернон.

– Напоминающие кровожадных пираний травоядные рыбы-доллары родов Mylossoma и Metynnis, обитающие в водах Амазонки, Парагвая и Ла-Платы, относятся к тому же семейству Serrasalmidae, что и пиранья, – начал словно по учебнику Джек Майерс. – Свое название эти рыбы получили за напоминающее серебряную монету высокое, сильно сплющенное с боков тело, покрытое мелкой блестящей чешуей. В длину рыбы-доллары достигают двадцати сантиметров. Они – настоящие санитары водоемов: поедая водные растения, они препятствуют чрезмерному зарастанию рек.

– Ясно, – произнесла Бенедикт, чей мозг был уже перегружен информацией. А ведь сейчас было только восемь часов утра.

Наконец Джек закинул в воду удочку, насадив на крючок маленький кусочек мяса.

Бенедикт не на шутку разволновалась. Она схватила Ника за руку и истерично затараторила:

– Ради всего святого, Фриман, прекрати этот ужас! Я не хочу… слышишь, не желаю делить каноэ с существами, у которых зубы как пилы!

Ник высвободил свою руку и высказал свое недовольство из-за испорченного по вине Бенедикт кадра.

Первая рыбка поймалась почти сразу: сплющенная с боков, сантиметров тридцать в длину, с мощными челюстями…

Бенедикт заверещала так громко, что эхо разнесло ее крик на многие мили вокруг.

– Что случилось? – спросил Фабиан, управлявший вторым каноэ.

– Бенедикт испугалась рыбки, – со смехом ответил Джек, продемонстрировав коллеге улов.

Путешественники громко рассмеялись. Бенедикт уже не разбирала слов, но и без того поняла, что смеются над ней.

Но что она могла поделать с собственным страхом? Ведь ее никто не предупреждал о том, что ее ждет в Бразилии? Как она могла предположить, что мужчинам будет наплевать на нее саму и ее мнение?

Тем временем Джек бросил пиранью на дно лодки и снова принялся насаживать на крючок приманку. Бенедикт не сводила глаз с острозубой хищницы. Теперь она уже не казалась такой страшной и опасной. В конце концов, что она могла сделать одна, без помощи своих соплеменников? Однако нервная дрожь била Бенедикт до самого прибытия в лонж Ютури.

Лонж представлял собой комплекс из нескольких деревянных домиков, крытых пальмовыми листьями. Именно так Бенедикт и представляла себе хижины полудиких обитателей джунглей.

– Похоже, спрашивать, есть ли тут компьютер, бессмысленно, – задумчиво произнесла она, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно.

Мужчины отправились на поиски смотрителя, а Эмма легла в натянутый между двумя высокими деревьями гамак.

Первым вернулся Ник.

– Бенедикт, иди выбирай себе жилище, – сказал он.

Она вздрогнула от неожиданности, но ответила ему благодарной улыбкой. Неужели Ник вспомнил о хороших манерах?

– Я… я буду жить с тобой.

– Еще чего не хватало! Чтобы ты разбудила меня посреди ночи воплями из-за того, что к нам заполз паучок? Нет уж, лучше просись к Эмме.

– Спасибо, но нет, – отозвалась Эмма из гамака, даже не открыв глаза.

– Ник, пожалуйста! – со слезами на глазах попросила Бенедикт.

В ее голосе было столько мольбы и искренности, что Ник сдался:

– Ладно. Только не вздумай донимать меня своими капризами и нытьем. Я не намерен быть тебе нянькой. Раз уж ты стала членом нашей команды, значит, психолог и организаторы сочли тебя готовой к испытанию.

Тонкая ирония Ника уязвила Бенедикт и одновременно позабавила Эмму. Она едва слышно хихикнула, но, дабы сойти за человека, который не встревает в чужие разговоры, быстро затихла.

Вечером мужчины развели костер и принялись жарить на решетке мясо. Бенедикт не пожелала присоединиться к общей трапезе и осталась в домике. Ник весь день где-то пропадал. К собственному удивлению, Бенедикт начала ревновать его к фотоаппарату. Уж ему-то он уделял куда больше внимания, чем ей!

Сотовый телефон не принимал, и Бенедикт неожиданно почувствовала себя такой одинокой и несчастной, что ей захотелось расплакаться и попроситься домой.

Чем сейчас занимается Патриция? А родители? Всем им тепло и уютно. Им не нужно волноваться о том, что они съедят на ужин или на завтрак. Желудок Бенедикт недовольно заурчал, напомнив о том, что в последний раз она ела на рассвете.

Бенедикт подошла к двери и уже собиралась ее открыть, как услышала громкий смех Эммы и Фабиана. Наверное, снова обсуждают меня, с горечью подумала Бенедикт. Рука сама собой безвольно опустилась. Чем она им не угодила? Она ведь не сделала ничего плохого.

Неожиданно Бенедикт почувствовала прилив ненависти и злобы. Все ее проблемы из-за Ника Фримана! Это он виноват, что она оказалась на отшибе цивилизации, в джунглях! Если бы не он, она бы сейчас не умирала от голода, усталости и боли в ногах. Какого дьявола он встретился на ее пути? Почему она не смогла выкинуть из головы мысли о нем? Почему он снится ей уже несколько ночей кряду? Причем сны были далеко не невинные…

Ник Фриман ответит ей за все.

Бенедикт легла на неудобную, жесткую кровать и забылась сном. Ей снова привиделся Ник. С обворожительной улыбкой, манящим взглядом и оголенным торсом… от него исходил будоражащий аромат табака и мяты, сводящий Бенедикт с ума. Она хотела этого мужчину, чувствуя, что он является для нее самым сладким и самым запретным плодом.

В том, что ей удастся соблазнить Фримана, Бенедикт не сомневалась, а вот сможет ли она послать его потом ко всем чертям? Не попадет ли сама в любовную зависимость?

Тем временем компания, сидевшая вокруг костра, действительно обсуждала неожиданное прибавление в своей группе.

– Ума не приложу, каким образом Бенедикт Вернон оказалась тут?

– Заплатила кому надо – и дело в шляпе, – тут же ответила Эмма. – Другой вопрос: зачем ей это понадобилось?

– Мне кажется, она влюблена в Фримана, – убавив голос, сказал Фабиан. – Не зря же она напросилась в его номер.

– Бред какой-то! – недоверчиво сказал Джек. – На кой ей сдался Ник? Он ведь не самая подходящая компания для похода в ночной клуб?

– Я бы сказала, что Ник вообще неподходящая компания для молодой привлекательной женщины, – заметила Эмма, закурив. – Он фанатик. Такой же, как все мы. Ему не до амуров.

– Да уж. Ника не назовешь донжуаном. И уж точно Бенедикт Вернон не в его вкусе. Слишком самовлюбленная и избалованная. Ему нужна женщина-друг, а не обуза.

– А мне кажется, Бенедикт удастся его охмурить.

– Ну уж нет.

– Сто против одного! – дружно возразили мужчины.

– А давайте поспорим, – предложил Марк. – Делайте ваши ставки, дамы и господа. Будет ли Бенедикт Вернон с Ником Фриманом?

– Ты имеешь в виду одноразовую сексуальную связь или серьезные любовные отношения? – спросила Эмма, любившая во всем определенность и четкость формулировок.

– Я имею в виду любовь. А уж как долго она продлится – не мое дело. Главное, возникнет она между нашими голубками или нет.

– Ставлю на «нет», – заявил Джек.

– Принято. Кто еще? – Марк осмотрел ребят.

– Не знаю, – задумчиво покачивая головой, произнесла Эмма. – Возможно, Бенедикт затащит Фримана в постель, но я нутром чую, что у этой девчонки на уме что-то нехорошее.

– Эмма, прекрати раздувать трагедии. Ответь просто: да или нет. Полюбят ли они друг друга?

– Да, – после секундного колебания ответила Эмма. – Однако, чтобы быть вместе, одной страсти недостаточно. Тут нужно поработать. Ник и Бенедикт слишком разные. Это вам не двух обезьянок спарить.

– Эмма, – рассмеялся Фабиан, – ты хоть иногда забываешь о своих питомцах?

– Не реже чем ты выпускаешь из рук телекамеру, – парировала Эмма.

– Эй, ты ей палец в рот не клади, – посоветовал Джек. – У нашей Эммы зубки поострее, чем у пираний.

Теперь уже рассмеялись все. Они и в самом деле были фанатами своего дела. Бенедикт напрасно считала, что их смех адресован ей. Какой бы занятной фигурой для шуточек она ни была, и Фабиан, и Марк, и Эмма, и Ник, и Джек в первую очередь думали о своей работе и лишь потом о странной спутнице.

9

Выключив воду и обернувшись большим махровым полотенцем, Бенедикт приоткрыла дверь и выглянула в комнату.

Ник лежал на своей кровати и с сосредоточенным видом изучал отснятые на цифру кадры.

Бенедикт была настроена решительно. Время шло, а Ник до сих пор не умирал от любви к ней. Скорее это она сгорала от собственных чувств, и огонь страсти требовалось срочно погасить.

– Ник, – позвала она, остановившись в нескольких метрах от него.

– Что? – бесстрастно спросил он, даже не подняв глаза.

Бенедикт недовольно вздохнула, но продолжила тем же ангельским голоском, что и начала:

– Ник, посмотри на меня.

– Что опять случи… – поднимая голову, спросил он.

Увидев перед собой обнаженную Бенедикт с полотенцем у ног, Ник обомлел.

Несколько мгновений он молча смотрел на женщину, не в силах отвести взгляд или хотя бы извиниться. Бенедикт смущенно потупила взор.

Она знала, какой силой обладает красота женского тела. А ее тело было поистине идеальным: тонкая талия, длинные стройные ноги, белые покатые плечи, изящная шея и конечно же упругая грудь. Именно на нее сейчас был устремлен взгляд Фримана.

Бенедикт купалась в его обожании, словно Клеопатра – в молоке с медом. Она чувствовала тепло, нежность и ласку, которые обволакивали ее самым тончайшим покрывалом в мире – покрывалом мужского восхищения и желания.

И вдруг все закончилось. Ник отвел глаза, смущенно откашлялся и сказал:

– Тебе нечего надеть?

– Нет. – Бенедикт сделала шаг к нему, и Ник, словно испугавшись, отодвинулся на самый край кровати.

– Значит, решила стать ближе к природе?

– Нет, я решила стать ближе к тебе, – глухо ответила Бенедикт, сделав еще пару шагов.

Ее сердце колотилось, словно пойманная в силки зверушка, но она не могла сейчас остановиться. Она видела, чувствовала, что Ник хочет ее так же, как и она его. Тогда почему они должны отказывать себе в удовольствии?

– Ник, почему бы тебе не расслабиться? – спросила она, подключив все свое женское обаяние.

– Бенедикт, что за игры? Сейчас же оденься. К нам могут войти в любой момент.

– Все уже спят крепким сном.

– И нам тоже пора в кровать, – быстро парировал Ник.

Фраза получилась двусмысленной, и Бенедикт тут же отозвалась:

– Вот именно. Нам пора в кровать.

Она подошла к нему вплотную и уже собиралась наклониться, чтобы Ник мог поцеловать ее грудь, как почувствовала на своей спине чьи-то цепкие и очень острые лапки.

Громкий визгливый крик насмерть перепуганной Бенедикт развеял флер романтизма за доли секунды. Она заметалась по комнате, чувствуя на своей спине что-то живое и, без сомнения, опасное. Бенедикт впала в панику, возможно, именно поэтому она не ощущала боли. Наутро она поражалась, какие глубокие раны нанесла ей дикая обезьяна, невесть как забравшаяся в их домик.

Сейчас же она не чувствовала ничего, кроме ужаса и стыда. Когда в их дом вбежали остальные члены экспедиции, Бенедикт была абсолютно голой!

Ребята впали в недоумение, увидев, что Ник одет.

– Что здесь происходит? – спросил Джек, услышавший крик Бенедикт первым.

Обезьяна как ни в чем не бывало сидела на руках Ника и озиралась по сторонам, видимо ища что-нибудь съестное, что можно было бы стащить.

Эмма бросилась к Нику и взяла у него обезьянку, словно опасаясь, что ей могут причинить вред.

Бенедикт завернулась в поднятое с пола полотенце и сбивчиво рассказала, как все произошло. Естественно, о сцене соблазнения Фримана она умолчала.

– Я… я думала, что на меня напал маньяк, – задыхаясь, говорила она, стараясь не смотреть на лица мужчин, которым удалось поглазеть на ее прелести. – Она набросилась на меня совершенно неожиданно.

– Может быть, ты размахивала руками или издавала какие-то… ну необычные звуки? – спросила Эмма, лаская обезьянку, словно маленького ребенка.

– Я ни в чем не виновата! – обиженно воскликнула Бенедикт. Надо же, ее чуть не покалечили, а теперь пытаются выставить виноватой! А Ник тоже хорош. Нет чтобы предупредить ее…

– Ладно, раз все в порядке, мы пойдем спать, – смущенно пряча глаза, сказал Марк, тронув за плечо Фабиана.

Джек поспешил за ними. Эмма ушла вместе с обезьяной.

– Что это было? – спросил Ник, когда они с Бенедикт остались одни.

– Ты ведь сам видел, что она набросилась на меня со спины… – Бенедикт куталась в полотенце, внезапно почувствовав себя маленькой беззащитной девочкой, попавшей в беду.

– Я не об этом… – Ник пристально смотрел на Бенедикт, и ей показалось, что он желает просветить ее своим взглядом насквозь.

Нет, это не был раздевающий взгляд мужчины, мечтающего увидеть сквозь ткань платья аппетитные выпуклости понравившейся ему женщины. Скорее это был испытующий взгляд следователя на допросе. Однако Бенедикт не желала быть обвиняемой. Она была твердо уверена, что не сделала ничего плохого. Это Нику Фриману следует ответить на ее вопросы…

– Если ты о том, что я предложила тебе заняться любовью… – Бенедикт осеклась, но заставила себя продолжить, – то можешь об этом забыть. Это больше не повторится. Видимо, сказались переутомление и стрессовая ситуация, к которой я не была готова.

Не ожидавший такой тирады Ник остолбенел. Бенедикт же из последних сил сдерживала слезы обиды и унижения. Она предложила себя мужчине – но это было еще полбеды. Куда хуже другое: он ей отказал! Ник Фриман отверг ее! Большего унижения Бенедикт не испытывала за всю свою жизнь.

– Я лучше буду спать на улице, чем в одной комнате с тобой, – решительно заявила она, направившись к раскрытому чемодану. Взяв из него футболку и спортивные шорты, она почти бегом устремилась к двери.

– Куда ты?

Ник выглядел взволнованным, но не настолько, чтобы лишиться сна. Именно поэтому Бенедикт не отказалась от своего опрометчивого решения и легла спать в гамаке под открытым небом. Точнее под сводами высоких деревьев, которые сплели свои ветви высоко-высоко над ее головой.

Эмма подняла голову и прислушалась. Нет, ей не показалось. Теперь она была уверена, что слышала плач. Гадать о том, кто льет слезы в джунглях, долго не пришлось. Мужчины ушли по своим делам, и только Эмма и Бенедикт остались в лонже. Поскольку Эмма с раннего утра изучала повадки местных приматов, Бенедикт осталась одна. Видимо, ей стало скучно и нестерпимо захотелось домой…

Сначала Эмма пыталась не замечать горьких рыданий, доносившихся откуда-то из зарослей, но минут через десять в ней заговорили сострадание и женская солидарность. Она поднялась с колен, отряхнула джинсы, аккуратно заправленные в высокие ботинки, и пошла на плач.

Бенедикт сидела на поваленном дереве и лила горькие слезы. На какую-то долю секунды Эмме даже стало жаль бедняжку.

– Привет. Что случилось?

Бенедикт вздрогнула. Она не слышала, как подошла Эмма, а потому решила, что на нее снова вот-вот кто-нибудь набросится.

– Не бойся, это я. – Эмма едва заметно улыбнулась и присела рядом с Бенедикт. – Что случилось?

– Ничего, – утерев слезы, пробурчала Бенедикт.

Уж с кем-с кем, но с Эммой она стала бы откровенничать в последнюю очередь. Бенедикт с первой минуты знакомства почувствовала негативное отношение приматолога, а потому старалась свести их общение до минимума. Кроме того, Бенедикт была уверена, что все шутки и подтрунивания над ней исходили от мисс Фишер.

– Если бы ничего не случилось, ты бы не ревела целый час, – мягко заметила Эмма.

В ней, помимо ее воли, проснулось что-то вроде материнского инстинкта. Она видела перед собой молодую женщину, совершенно не приспособленную к жизни в экстремальных условиях. Эмма понятия не имела, зачем Бенедикт понадобилось ехать в Бразилию, но ей вдруг стало ее жаль. Так жалеют малыша, потерявшего в толпе родителей. Бенедикт была растерянна и напуганна, оказавшись в незнакомом месте, без дружеской поддержки.

– Вам всем на меня наплевать.

– Это не так, – неуверенно ответила Эмма, почувствовав, как ее щеки заливает румянец стыда.

– Так. Но это не ваша вина. Вы ведь приехали сюда работать, а не развлекать избалованную богачку.

– Бенедикт, ты слишком самокритична. – Эмма впервые посмотрела на Бенедикт с этой стороны. – Ты очень милая девушка… просто ты вылеплена из другого теста. Мы уже не раз оказывались в трудном положении. Фабиан однажды чуть не утонул, Джек пролежал в больнице больше трех месяцев, сломав несколько костей при падении с утеса… Каждому из нас есть что вспомнить.

– А Ник? Он тоже был на грани жизни и смерти?

– Он тебе нравится, да? – вопросом на вопрос ответила Эмма. При этом она так посмотрела на Бенедикт, что, казалось, солги она, ее язык тут же отвалится.

– Он хороший парень, – уклончиво ответила Бенедикт.

– Я знаю Ника лет пять и могу сказать о нем только хорошее. Он замечательный человек и отличный профессионал. Мы никогда не были близкими друзьями или любовниками, – Эмма усмехнулась, словно сама мысль об этом никогда не закрадывалась в ее голову, – однако я чувствую особую духовную близость с Ником. Мы с ним очень похожи. – Заметив недоумение на лице Бенедикт, Эмма пояснила: – Нет, не внешне. Внутренне. Порой мне кажется, что мы думаем одинаково. Знаешь, как бывает между очень хорошими друзьями или родственниками. Они думают и говорят хором.

Бенедикт кивнула. Порой они с Патрицией посмеивались сами над собой, когда начинали рассказывать одни и те же анекдоты или напевать одни и те же песни.

– Так вот. Я очень хорошо отношусь к Нику…

– Я тоже, – неизвестно зачем сказала Бенедикт.

– …и, если кто-нибудь причинит ему боль, ему придется иметь дело со мной, – словно не услышав реплики Бенедикт, продолжила Эмма.

Откуда она может знать о моих планах? – подумала Бенедикт. Неужели Патриция ее предупредила? Какие глупости порой лезут в голову, тут же попыталась успокоить себя Бенедикт. Откуда Патриция может знать Эмму Фишер? Да и стала бы она рассказывать ей о планах подруги?

Заметив бегающий взгляд Бенедикт, Эмма продолжила:

– Не знаю, рассказывали ли тебе Ник о Стефани, но я тебя уверяю: он до сих пор не забыл ее.

– Стефани? – повторила Бенедикт, словно пробуя на вкус имя другой женщины.

– Да, они с Ником были помолвлены.

– Он мне ничего о ней не говорил, – созналась Бенедикт, обдумывая, зачем Эмме понадобилось раскрывать чужие тайны. Может быть, она хочет вызвать ревность? Или доказать, что у Бенедикт нет никаких шансов завоевать Ника Фримана?

Однако у Эммы были совсем другие мотивы.

– Она погибла в автокатастрофе. Полтора года назад, – тихо сказала Эмма, теребя сорванную травинку. – С тех пор Ник очень изменился.

– В каком смысле?

– Замкнулся, стал угрюмым, нелюдимым, молчаливым. Создается впечатление, что и он умер вместе со Стефани. Во всяком случае, тот Ник Фриман, которого мы все знали.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила Бенедикт.

– Я вижу по твоим глазам, что ты искренне заинтересована Ником, но ты еще молода… Не наделай, пожалуйста, глупостей. Помни, что Ник – живой человек. И ему и так уже досталось от судьбы. Если ты не уверена в своих чувствах и намерениях, то лучше не береди его раны. Боюсь, второго потрясения он не выдержит. Ник по натуре однолюб. Если он влюбляется – то целиком, без остатка. Высшее счастье для него – сделать счастливой любимую женщину. О таком мужчине мечтает каждая.

– Эмма, не думаю, что Ник нуждается во второй мамочке, – заметила Бенедикт, стараясь свести разговор к шутке.

– Бенедикт, прошу тебя, будь с Ником честна, – продолжила в прежнем тоне Эмма. – Не знаю, почему ты оказалась здесь, но надеюсь, что твои намерения чисты. Не превращай меня в своего врага.

– Это угроза? – с натянутой улыбкой спросила Бенедикт. Ее сердце пропустило один удар, а затем ускорило свой бег, отдаваясь гулкими ударами в ушах.

– Дружеское предупреждение, – с холодной улыбкой ответила Эмма. – Не делай Нику больно. Он этого не заслужил.

– Я знаю.

Разговор был окончен. Эмма поднялась и уже собиралась уходить, когда обернулась и вновь обратилась к Бенедикт:

– Кстати, зайди потом ко мне, я дам тебе кое-что из одежды. У нас одинаковый размер. Думаю, тебе подойдут и мои ботинки.

– Спасибо, – ответила Бенедикт, машинально почесав искусанные за ночь ноги. – А то меня скоро съедят.

– Да, в джунглях полно насекомых. Порой создается ощущение, что земля под тобой шевелится. А на тебя они и вовсе ополчились. Наверное, учуяли новичка.

– Наверное, – поддакнула Бенедикт, сочтя за лучшее не сообщать Эмме о том, что ночь она провела в гамаке. Иначе пришлось бы рассказывать о провалившейся попытке соблазнения Фримана. – Еще раз спасибо, Эмма. – Бенедикт посмотрела женщине в глаза и впервые увидела в них понимание и поддержку, которых ей так не хватало в джунглях.

Пусть здесь она не была принцессой, зато перестала быть изгоем. И это ощущение придало ей сил бороться дальше. Бороться за внимание и любовь Ника Фримана. О том, что потом придется его бросить, Бенедикт сейчас не думала. История о трагически погибшей невесте, рассказанная Эммой, тронула ее. Бенедикт не знала, что значит навсегда потерять любимого человека, но теперь ей стала понятна грусть, затаившаяся в глазах Ника.

– Пусть это будет авансом тебе. Я делаю это ради Ника. Сделай его счастливым, Бенедикт, и вместе с любимым мужчиной ты приобретешь верных друзей.

10

– Бенедикт, ты могла бы идти быстрее? – раздраженно спросил, а точнее приказал Ник.

– Я и так тороплюсь! – ответила она. – Я ведь не виновата, что сейчас упаду замертво.

– Ник, не трогай нашу мисс Вернон, а то ее папочка не оставит от нас мокрого места по возвращении! – крикнул ему шедший далеко впереди Марк.

– Бенедикт просто не привыкла ходить пешком. У нее ведь крутая тачка! – добавил Джек.

– Жаль, что на «феррари» нельзя прокатиться по амазонским джунглям, – вставил со смехом Фабиан.

Бенедикт стало так обидно, что она закусила губу и, превозмогая нечеловеческую усталость и боль в ногах, ускорила шаг и вскоре догнала Ника и Эмму. Последнюю Бенедикт одарила благодарным взглядом. Эмма хоть и не заступалась за нее, позволяя коллегам потешаться над несуразной путешественницей, сама все же воздерживалась от комментариев по поводу вечно отстающей и ноющей Бенедикт.

Группе предстояло пройти пару десятков километров до другого лонжа, а затем они должны были совершать однодневные вылазки в разных направлениях. И, наконец, последний день пребывания в джунглях ученые собирались провести в одном из индейских племен, живущих на уровне каменного века. Именно эта часть программы беспокоила Бенедикт больше всего. Дурное предчувствие, щекотавшее ее нервы при каждом упоминании племени яномами, возрастало с каждым днем.

– Ник, ты не мог бы немного пронести мою сумку? – спросила Бенедикт как можно тише, чтобы ее не услышали другие члены экспедиции.

– Бенедикт, твоя сумка и так втрое легче моего рюкзака, – резонно заметил Ник. – К тому же она неудобная. Как прикажешь ее нести? Неужели нельзя было взять с собой нормальный рюкзак? Ты ведь собиралась не на пляж, а в джунгли!

– Ник, пожалуйста… не надо меня воспитывать, – стараясь сдержать эмоции, попросила Бенедикт. – Сейчас я уже ничего не могу изменить. Поблизости нет ни банкоматов, где я могла бы снять деньги со своей пластиковой карточки, ни магазинов с туристическим снаряжением.

– Разумеется, без банкоматов ты ничего не можешь сделать, – не сдержалась Эмма. – Вдали от цивилизации твои деньги и карточки превратились в ничего не стоящие бумажки и куски дешевого пластика, которые ни на что не годятся.

– Ладно, девочки не ссорьтесь, – неожиданно встал на сторону Бенедикт Ник. – Так уж и быть, я возьму твою сумку, а ты за это обещай не донимать меня разговорами до самого прибытия в лонж Риу-Бранку.

– Можно подумать, с тобой есть о чем разговаривать, – пробубнила себе под нос Бенедикт, но, когда Ник попросил ее повторить, она насупилась и недовольно сказала: – Хорошо.

Бенедикт стоило огромного труда не произнести ни слова, пока они шли. Во-первых, ей не терпелось пожаловаться на усталость и попросить сделать хотя бы еще один привал. Во-вторых, запрет Ника ни в коей мере не распространялся на Эмму и остальных. Все они постоянно переговаривались и даже обменивались анекдотами.

Однако через пару часов пути Бенедикт поразилась, насколько легче ей дался путь без отвлечения на парирование обидных замечаний и жалоб.

Джунгли сильно сгущались на высоте тридцати метров, поэтому в них было очень влажно. Лоб и щеки Бенедикт увлажнились, она без конца смахивала с лица капли воды и пота, но они то и дело появлялись вновь.

Вокруг путников возвышались дикие лимонные деревья, разнообразные папоротники и лианы. Некоторые деревья достигали шестидесяти метров в высоту и десятка метров в диаметре в основании ствола. Эмма как бы между делом сообщила коллегам, что во время ночной охоты индейцы устраивают убежища в норах среди корней этих гигантов. Бенедикт почему-то подумала, что эта информация предназначалась именно ей, так как все остальные члены группы восприняли сообщение Эммы как нечто излишнее и хорошо им знакомое.

Когда они добрались до лонжа, Бенедикт чувствовала себя не так уж и ужасно. Похоже, привычка делала свое дело. Ее ноги уже не ныли от усталости через полчаса ходьбы, а поясницу не ломило от тяжести сумки, которую она все-таки забрала у Ника. Пусть этот самодовольный индюк не мнит себя супергероем и ее благодетелем!

Сам же Ник Фриман то и дело взывал к Всевышнему с вопросами, за что ему такое наказание. Под наказанием он разумел Бенедикт Вернон.

Ах, значит, я для него – обуза и наказание, думала она, упрямо шагая следом за группой. Нет, мистер Фриман, это вы мое наказание. Если бы я только знала, сколько мучений и унижений мне придется пройти, я бы ни за что, ни за что на свете не отправилась в эту дурацкую экспедицию! Мне нет дела ни до пираний, как Джеку, ни до обезьян, как Эмме. Так что, спрашивается, я забыла в джунглях Амазонки?

Ответ пришел сам собой. Он был настолько же неожиданным, насколько и очевидным. Бенедикт могла обманывать кого угодно, только не себя. А в глубине души она знала, что отважилась на опасное приключение только из-за Ника.

Да, Патриции она могла жаловаться на него, обзывать грубияном и нахалом, но сердце подсказывало иное: Ник – именно тот мужчина, которого она искала всю жизнь.

Он сочетал в себе набор качеств, которыми Бенедикт наделяла сказочного принца своих детских фантазий: благородство, силу, мужество и красоту. Разумеется, девочкой Бенедикт Вернон не воспринимала героя своих мечтаний как идеального любовника. Теперь же, по прошествии многих лет, Бенедикт встретила мужчину, от одного прикосновения которого ее накрывало волной желания.

Однако ни в одной сказке принц не отказывается от принцессы. Впрочем, в сказках принцу всегда приходится сражаться за свою избранницу: спускаться на морское дно, общаться со злыми колдуньями и выполнять их странные желания.

Неожиданно Бенедикт прозрела. Вот оно что! Ник не пылает к ней страстью, потому что ему не пришлось добиваться ее внимания и любви. Она преподнесла ему себя на блюдечке, а ведь мужчины по природе своей завоеватели. Их хлебом не корми дай захватить какую-нибудь неприступную крепость или похитить чужую невесту.

Решение пришло само собой: «Я больше не стану навязываться Нику. Пусть сам добивается моего расположения».

В теории все выглядело гладко и логично, а вот практика угнетала. Похоже, Нику не было никакого дела ни до самой Бенедикт, ни до ее детских фантазий. Он шел впереди, беседуя с Эммой о каком-то невероятном роде цепкохвостых обезьян. Бенедикт прислушалась.

– Бразильские ученые обнаружили, что при общении друг с другом мирики используют более пятисот сочетаний звуков, обладающих смысловой нагрузкой! – восторженно щебетала Эмма. – Ты хоть представляешь, какое это открытие?! По сути их речь аналогична человеческой.

Неужели Нику интереснее слушать болтовню фанатичного приматолога, чем общаться со мной? – недоумевала Бенедикт. Несмотря на принятое решение игнорировать Фримана, обида и ревность точили ее сердце изнутри, словно прожорливый плодовый червь.

Против Эммы Бенедикт ничего не имела. Она оказалась единственной, кто вошел в ее положение и помог в трудную минуту. Однако то, что Эмма отнимала у нее внимание Ника, бесило Бенедикт настолько, что она едва сдерживалась, чтобы не встрять в беседу о гениальных обезьянах, которых мечтала разыскать мисс Фишер.

В последнюю минуту здравый смысл взял верх. Меньше всего Бенедикт хотела поссориться со своими единственными защитниками. Если она и их настроит против себя, то Фабиан, Джек и Марк изведут ее своими колкостями и шутками.

Лонж неподалеку от Риу-Бранку мало чем отличался от Ютури. Такие же домики вокруг такого же кострища. Между пальмами натянуты гамаки… Бенедикт даже почувствовала некоторое разочарование. И зачем было так долго идти, чтобы попасть в то же самое место?

– Эй, Бенедикт, ты где будешь ночевать? – лукаво подмигнув, спросил Фабиан. – Опять с Ником? Или предпочтешь нынче кого-нибудь другого?

– Только не тебя! – крикнула она в ответ, стараясь не подавать виду, как сильно ее расстроил двусмысленный вопрос-намек.

– А чем мы хуже? Или наследница огромного состояния брезгует простыми смертными? – подхватил эстафетную палочку издевок Марк.

Бенедикт инстинктивно огляделась по сторонам в поисках Ника или Эммы. Однако эта парочка словно сквозь землю провалилась. Наверное, Эмма потащила Ника в джунгли, чтобы выследить и поймать свою говорящую обезьяну. Поскорее бы она ее нашла, со все возрастающей злостью подумала Бенедикт, может быть, тогда оставит Ника в покое и будет общаться со своими питомцами!

– Ищешь Фримана? – заметив ее взгляд, спросил подошедший к приятелям Джек. – Неужели тебе снова потребовалась помощь нашего безотказного друга?

– Между прочим, я здесь по его вине! – выпалила Бенедикт, чувствуя, как предательские слезы жгут глаза.

Ее заявление настолько поразило мужчин, что на мгновение они лишились дара речи. Ник уверял их, что знает о Бенедикт Вернон не больше, чем они. Мол, он понятия не имеет, каким образом она оказалась в составе экспедиции. И вдруг она сообщает, что очутилась здесь по вине Фримана! Заявление Бенедикт было подобно грому среди ясного неба. Первым пришел в себя Марк:

– Только не думай, будто мы такие дураки и поверим, что Ник затащил тебя сюда силой.

– Нет, но он умолял меня поехать с ним! – Бенедикт сама не понимала, зачем лжет, но, видя изумленные лица мужчин, она чувствовала такой подъем сил, словно ее награждали олимпийской медалью за многоборье. Пусть ее невинная ложь научит этих наглецов уважению! – Да, – с вызовом продолжила она, устремив свои серо-голубые глаза на мужчин, – это Ник попросил меня поехать с ним, потому что он и дня не может без меня прожить.

– Интересно, почему же он ничего не сказал? – ехидно спросил Фабиан.

– А кто вы такие, чтобы он давал вам отчет о своих поступках? – высокомерно поинтересовалась Бенедикт. – Ник вовсе не считает вас близкими друзьями. С какой стати он должен был рассказывать о наших отношениях? Он и меня просил держать все в тайне, но… но… – Бенедикт правдоподобно всхлипнула и закрыла глаза руками, – но вы так меня измучили своими придирками и шуточками, что я больше не могла молчать и беречь тайну, в сохранении которой не видела смысла. Мы далеко от Лос-Анджелеса, здесь нет папарацци, которые готовы на любые ухищрения, лишь бы влезть под одеяло к знаменитым людям. А вы?.. – Бенедикт развела руками. – Вы всего лишь троица холостяков, которым не понять, что такое настоящая любовь!

Закончив свою пламенную речь, Бенедикт развернулась и с гордо поднятой головой направилась к своей сумке, чтобы достать из нее сменную рубашку.

Пусть Марк, Фабиан и Джек сплетничают, как престарелые кумушки. Ей все равно. Главное, что она поставила их на место.

11

Ник развел костер и присел рядом с Джеком, проверявшим свои снасти. На рассвете тот собирался порыбачить.

– Где Бенедикт? – как бы ненароком поинтересовался Джек.

– Мне откуда знать! – огрызнулся Ник, которого за последние полчаса все донимали вопросами о самочувствии и настроении мисс Вернон.

– Вы что, поссорились?

– Бенедикт вечно поступает наперекор моим просьбам, – раздраженно пояснил Ник, имея в виду ее недавнее купание в опасном месте.

– Эй, приятель, не сердись на нее.

– С каких это пор ты стал защищать Бенедикт? Она ведь раздражала тебя, как красная тряпка быка?

– Ну, возможно, мы с ребятами перегнули палку… – виноватым голосом сказал Джек.

– Кажется, я о чем-то не знаю?

– Разве ты разозлился на Бенедикт не из-за того, что она раскрыла вашу тайну? – спросил Джек, почувствовав, что попал впросак.

Слишком уж недоумевающий вид был у Фримана. Похоже, он и впрямь не понимал, о чем шла речь. Или же обладал выдающимися актерскими способностями. Последнее более вероятно, поскольку никто даже не догадывался о чувствах Ника к Бенедикт. Как он умело притворялся! Сердился на нее, кричал, когда она отставала и начинала жаловаться на головную боль… Выходит, это все было фарсом! Маскировкой пылкой страсти.

– Нашу тайну? – с безупречной артикуляцией переспросил Ник.

– Ну о том, что вы любовники, – смущенно опустив голову, ответил Джек.

– Что за бред?! – с недоверчивой улыбкой воскликнул Ник. – С чего ты взял?

– Брось, Ник, все уже об этом знают, – дружески хлопнув его по плечу, сказал Джек. – И ты зря боялся нам признаться. Бенедикт не так уж плоха. Просто здесь не самое подходящее место для «принцессы гламура». Надеюсь, когда вы поженитесь, ты не забудешь своих бывших коллег? – Джек заговорщически подмигнул. – Ученые вечно бедствуют…

– Джек, если это шутка, то неудачная, – взбрыкнул Ник. – Ловко же вы нас уже поженили! Ты что же, советуешь мне вступить в брак по расчету, дабы спонсировать ваши с Фабианом и Марком проекты?

– Раз вы с Бенедикт спите друг с другом, то почему бы не совместить приятное с полезным, – резонно заметил Джек.

– А ты со свечкой стоял? С чего ты взял, что мы… мы…

– …Любовники, – подсказал Джек слово, которое никак не желало слетать с языка Ника.

– Вот-вот.

– Бенедикт сама сказала.

– А вы и поверили!

– Ник, в этом нет ничего постыдного. Конечно, Бенедикт – женщина из другого мира, но она чертовски привлекательна, скажу тебе. Если уж ты затащил ее в джунгли, то, будь любезен, помогай ей. Она ведь отважилась на эту авантюру только ради тебя.

– Здорово же она вас всех обработала! – хлопнув себя по колену, воскликнул Ник. – Не подкопаешься! Выходит, я злодей, который заманил принцессу в дремучий лес да и бросил в дебрях. Я прямо сейчас найду Бенедикт и заставлю ее забрать свои слова назад.

– Не вынуждай ее лгать, – твердо сказал Джек. – Похоже, она чертовски влюблена в тебя, раз терпит твое отношение.

– Какое еще отношение?! – кипятился Ник.

– Тиранию. Ты ведь не даешь ей даже слова сказать.

– Ах вон оно что. Значит, теперь вы все дружно жалеете бедняжку Бенедикт. А я, по-вашему, тиран и деспот! Круто же она развернула стрелку компаса. Не прошло и дня, как север стал югом.

– Просто теперь мы знаем, на какие жертвы она пошла ради тебя.

– Да я ее вовсе не просил идти на какие-либо жертвы! – взревел вконец вышедший из себя Ник.

– Иногда мы просим не словами, а своими поступками, – философски заметил Джек. – В любом случае Бенедикт уже здесь, и она нуждается в твоей заботе и любви. Джек поднялся со своего места, взвалил на плечи рюкзак и, перед тем как уйти в свой домик, добавил: – И не смей ругать Бенедикт за то, что она не выдержала и открыла нам правду.

Ник мчался к своему домику, бормоча себе под нос проклятия и ругательства в адрес Бенедикт. Сейчас она узнает, что значит вводить его друзей в заблуждение! Ишь что выдумала: будто они любовники! Да если раньше он и засматривался на ее прелести, то теперь даже руки ей не подаст при переходе через шаткий мостик!

Привыкла жить в насквозь лживом мире гламура и светских вечеринок, вот и решила, что везде властвуют одни и те же законы. Нет, мисс Вернон, придется преподать вам урок хороших манер. Научить вас быть честной перед людьми…

Ник толкнул дверь ногой, и она со скрипом отворилась. Фриман подошел к Бенедикт, которая как ни в чем не бывало красила ногти в ярко-рубиновый цвет.

Услышав над собой тяжелое неровное дыхание, Бенедикт подняла глаза и кокетливо улыбнулась.

– Привет, Ник. Где вы с Эммой пропадали полдня?

– Какого черта ты наболтала, будто мы с тобой… мы с тобой… – Нику снова не удавалось выдавить из себя слово «любовники», но Бенедикт прекрасно поняла его.

– Я пошутила, – спокойно ответила она, вернувшись к своему занятию.

Такой беззаботности и бесстыдства Ник не ожидал! Спокойствие и легкомыслие Бенедикт вывели его из себя. Он схватил ее за плечо и силой сдернул с кровати.

– Что ты делаешь? Мне больно! – потирая руку, воскликнула Бенедикт.

Она стояла перед разъяренным зверем, но вместо страха испытывала непреодолимую страсть. Ник заводил ее. Да, злись, кричи на меня, так ты мне нравишься еще больше, подумала Бенедикт. Если она чего-то и боялась, то только собственных мыслей. Что с ней происходит? Почему ее тянет к мужчине, который орет на нее так, что стены дрожат? Почему она едва сдерживается, чтобы не сорвать с него одежду и не наброситься на него с поцелуями?

Глаза Ника горели гневом. Напоминавшие янтарь, теперь они превратились в два раскаленных угля, которые сжигали ее в огне страсти. Мускулы Фримана были натянуты, как у охотничьей собаки, учуявшей дичь. Ноздри раздувались, желваки на скулах нервно подергивались, а губы слились в одну почти идеально ровную линию.

Бенедикт застыла перед Ником, чувствуя себя безвольной жертвой, которая словно под гипнозом смотрит в глаза противнику и не оказывает ему никакого сопротивления.

– Пошутила, значит? Ты считаешь это забавным?

– Ник, что ты разошелся? Можно подумать, я подмочила твою репутацию. – Голос Бенедикт звучал глухо, как будто она говорила из-за закрытой двери.

Она смотрела на него и представляла, как он хватает ее за плечи, разворачивает спиной к себе, бесстыдно ласкает ее грудь, живот, затем запускает руку в ее шорты…

Ей хотелось оказаться в крепких, пусть даже грубых объятиях Ника, почувствовать на себе вес его тела, ощутить его мощь внутри себя… Как же ей хотелось отдаться ему, подчиниться его силе! Почему же они до сих пор стоят и орут друг на друга?

– Да, ты очернила мое имя! Теперь все думают, будто я связался с богатенькой девочкой, которая не в состоянии себе даже ужин разогреть без микроволновки.

– Я уже давно не девочка! – воскликнула Бенедикт, неожиданно почувствовав себя.

Конечно, Ник старше ее и многое повидал и пережил. Какой же она была дурой, когда возомнила себя сексуальной, женщиной-вамп! Как наивно было полагать, что Ник отвергает ее лишь потому, что не верит в искренность ее чувств и порывов! На самом деле все куда проще. Почему она раньше отказывалась замечать очевидное? А ведь Ник не раз ей давал понять, что не видит в ней женщину. Она его не интересует. Он не хочет ее. Он воспринимает ее как избалованную капризную девчонку.

Самолюбие Бенедикт было уязвлено. Впервые в жизни она устыдилась собственных чувств и мыслей. Единственный способ избежать сейчас позора и полной потери самоуважения, это ответить Нику его же монетой. Она не позволит ему снова унизить ее отказом. Бенедикт решила опередить Ника:

– Не беспокойся. Ты не волнуешь меня как мужчина. То, что произошло вчера вечером… мне было скучно, и я захотела немного развлечься.

– Вот как. – Ник потер в глубокой задумчивости лоб. Казалось, заявление Бенедикт не только охладило его пыл, но и всерьез огорчило.

Каково чувствовать себя отвергнутым, мистер Фриман? – подумала Бенедикт, всматриваясь в изменившиеся черты лица Ника. Не нравится? Только представь, каково было мне. На тебе сейчас хотя бы есть одежда и ты не прячешь глаза от стыда.

– Значит, для тебя все это игра? Веселый розыгрыш?

Бенедикт с деланным безразличием пожала плечами.

– Жизнь не настолько серьезна, как ты полагаешь.

– Но и не настолько беззаботна, какой ты пытаешься ее представить.

– О, ради всего святого, Ник, не потчуй меня нравоучениями. Ты сам все усложняешь. Только посмотри, как все может быть хорошо. Мы можем стать лучшими друзьями.

– Не в этой жизни, – хмуро пробурчал Ник.

– Почему нет? Дружбу между мужчиной и женщиной обычно разрушает секс. Мы же вовсе не стремимся к нему. Я не интересую тебя как женщина, а ты мне безразличен как мужчина.

– Быстро же ты меняешь правила игры, Бенедикт, – после минутной паузы заметил Ник.

Она округлила глаза и вскинула брови, словно понятия не имела, о какой такой игре говорил Ник.

– Несколько дней назад ты уверяла, что влюбилась в меня с первого взгляда, затем пыталась соблазнить, оставшись без одежды… сегодня пустила слух, будто мы…

– …Любовники, – вставила в затянувшуюся паузу Бенедикт. – Почему ты не можешь произнести это слово?

– С чего ты взяла, что я не могу его произнести?! – с напускным возмущением спросил Ник.

– Тогда скажи.

– Мы… не любовники.

– Поменьше сожаления в голосе, – с улыбкой попросила она. – Еще раз.

– Мы не любовники! – крикнул разгоряченный Ник.

– А тебя, похоже, это злит, да? Бесит, что не поимел меня вчера?

– Вовсе нет. Ты этого хотела больше, чем я, – сказал Ник, чувствуя, как в нем нарастает желание обладать этой непредсказуемой женщиной.

Бенедикт ошибалась, думая, что Ник воспринимает ее как наивную девочку, возомнившую себя взрослой. Нет, он видел в ней красивую и необыкновенно сексуальную женщину. Его тянуло к ней настолько сильно, что он даже боялся собственной страсти.

После трагической гибели Стефани он думал, что уже никогда не обретет счастья с другой женщиной. Но Бенедикт… не та взбалмошная девица, что выскочила перед его автомобилем, спасая дурацкую собачонку, а та Бенедикт, что появилась в салоне самолета и сказала, что отважилась на поездку ради него…

В тот момент он, как и всякий мужчина, польщенный женским вниманием, расправил плечи и взглянул на мир новыми глазами. И первой, кого он увидел, была Бенедикт Вернон. Женщина с прекрасным телом и скверным характером.

– О, давай еще начнем измерять, чье желание было сильнее. – Бенедикт заставила себя усмехнуться и выкинуть из головы упрямые мысли о том, как они могли были быть счастливы вместе. – Кроме того, я уже сказала, что пошутила. Это было забавно: видеть, как у тебя вытянулось лицо, когда ты увидел меня в чем мать родила.

– Было бы от чего млеть. Ничего примечательного.

Удар ниже пояса, подумала Бенедикт. Он нарочно пытается меня разозлить.

– Ну если бы я увидела голым тебя, то вряд ли бы сдержала смех, – парировала Бенедикт, желая причинить Нику такую же боль.

Он помрачнел. Эта девица – настоящая бестия. За что ему такое наказание?

– Ты сама не знаешь, чего хочешь, – сказал он после недолгих раздумий.

– Уж точно не тебя. Так что можешь не беспокоиться. Если тебя волнует мнение Джека и остальных, то утром я скажу им, что пошутила.

– Не утруждайся. Они все равно тебе не поверят. Решат, что я тебя заставил.

Бенедикт удивленно изогнула левую бровь.

– Да, – кивнул Ник. – Не знаю, как тебе это удалось, но они теперь верят тебе больше, чем мне.

– Прости, – прошептала Бенедикт. – Я не думала, что так получится.

– Жизнь сложнее игры в испорченный телефон, – ответил Ник, идя к двери.

– Ты куда? – с замиранием сердца спросила она, непроизвольно подавшись за ним.

– Переночую у Эммы. У нее как раз пустует одна кровать.

– У меня тоже, – сказала Бенедикт, растерянно указав на неразобранную постель.

– Извини, Бенедикт, но я не хочу еще раз оказаться в дурацком положении. Вдруг ты снова решишь развлечься, а я не смогу сдержаться, как вчера…

Ник ушел.

Бенедикт опустилась на кровать, чувствуя себя усталой и опустошенной. Что означали последние слова Ника? Неужели он тоже хотел ее, но сдержал свои чувства? Чего он боялся? Того, что не сможет вовремя остановиться и омут страсти утянет его на дно? Или что она бросит его, добившись любви?

Стоп, разве не это она и собиралась сделать? Похоже, у Ника хорошо развита интуиция, он чувствует беду на расстоянии.

Бенедикт настолько запуталась в собственных чувствах и желаниях, что решила даже не пытаться в них разобраться, дабы не сойти с ума. Пусть все будет так, как будет.

12

Следующий день стал для Бенедикт настоящим сюрпризом. Ник, проведший ночь в домике Эммы, явился к бывшей соседке с букетом каких-то экзотических цветов.

– Что это значит? – спросила Бенедикт, чувствуя в поступке Ника подвох. Вот только какой? Что он задумал?

Она была уверена, что он собирается зло пошутить над ней, но не понимала, в чем соль шутки.

– Эти прекрасные цветы для прекрасной дамы, – высокопарно произнес Ник, склонившись в учтивом поклоне.

Бенедикт взяла букет, стараясь скрыть дрожь в пальцах. Внимание Ника, запоздалое и неожиданное, смутило ее настолько, что она впервые за долгие годы не знала, куда спрятать глаза и что ответить.

Поведение Ника Фримана объяснялось очень просто. Бенедикт задела его самолюбие, если не сказать – мужскую честь. Она оказалась первой женщиной за долгое время, которая его заинтересовала, заинтриговала и… отвергла. Похоже, Бенедикт открыла для него новую главу жизни.

Сначала он был повесой и бабником, который увивался за каждой юбкой, причем с единственной целью – как можно скорее залезть под нее.

Затем в его жизни появилась Стефани, и Ник Фриман превратился в однолюба, внезапно осознавшего, что в его жизни и сердце есть место только для одной женщины. И он ее уже нашел. Радость осознания своего счастья сменилась невосполнимым горем потери. Ведь Ник был абсолютно уверен, что его счастье и судьба связаны только со Стефани. И вот ее не стало. Мир потерял для него свое очарование. Нику пришлось открывать его заново. И в этом ему помог фотоаппарат. Его верный «Никон», позволивший взглянуть на мир с другой стороны и увидеть в нем вселенскую гармонию, в которой нашлось место и ему, несчастному, потерянному Нику Фриману.

После гибели Стефани наступила долгая серая полоса унылого существования, похожая на путешествие по тундре или арктической пустыне. Ничто не радовало глаз, не трогало чувств и не заставляло сердце учащенно биться. Ник с головой окунулся в работу, видя в ней не только источник дохода, но и спасение от водоворота депрессии, в который его затягивало. Он часто вспоминал дни, проведенные со Стефани, и каждый раз убеждался, что былое невозможно повторить.

И вдруг в его жизнь вошла, точнее ворвалась Бенедикт Вернон. Ник, привыкший смотреть на женщин только как на объект фотосъемки, не обратил на нее особого внимания. Она вовсе не поразила его воображение, не затронула струны его души и даже не возбудила его как мужчину. Впрочем, Ник всегда был врагом банальностей, которыми пестрят бульварные романы.

Однако Бенедикт удалось почти невозможное. Она заставила Ника хотя бы на мгновение забыть Стефани. Ее безумная выряженная и напомаженная собачулька, названная в честь бывшей первой леди страны, пакеты с шмотками, купленными без разбору в модных бутиках, джинсы со стразами и немыслимые ярко-розовые туфли на высоченных каблуках – все это претило Нику. Подобные особы вызывали у него смех и раздражение. И в то же время что-то в Бенедикт Вернон его тронуло. Ее искреннее волнение, испуг за жизнь любимого питомца, гнев и бесстрашный вызов, который она бросила незнакомому мужчине. Даже ее спесь и высокомерие богачки показались Нику умилительными. Так непосредственно хвалиться своим родословием могут только дети.

Бенедикт Вернон и была маленькой наивной девочкой, которую хотелось баловать и защищать. Пусть ее тело было телом взрослой сексуальной женщины, в ее глазах и улыбке было куда больше детской непосредственности и радости жизни, чем опытности зрелой соблазнительницы. Именно инфантильность делала Бенедикт такой очаровательной и притягательной. Мужчинам нравятся женщины-куклы. И Ник Фриман тоже попался на этот крючок. Чем больше он думал о Бенедикт, тем размытее становился образ Стефани. Нет, разумеется, он никогда ее не забудет, но и оставаться пленником воспоминаний ему больше не хотелось.

Неожиданный отпор, который ему дала Бенедикт, в хорошем смысле слова разозлил Ника. Теперь сделать ее своей стало для него делом чести.

– Не хочешь покататься на лодке?

– Это что, приглашение на свидание? – недоверчиво спросила Бенедикт. Она вглядывалась в черты его лица, но никак не могла придумать объяснение резкой смене поведения.

Поскольку гадать и строить предположения было не в привычках Бенедикт, она решила спросить напрямик:

– Почему ты делаешь это?

– Что – это? – спросил Ник, с улыбкой заглядывая ей в глаза.

Янтарный блеск и едва заметная улыбка сражали наповал, но Бенедикт считала себя слишком искушенной в отношениях между мужчиной и женщиной, а потому не поддавалась на «уловки» Ника. Избитые приемы: цветы, прогулка на лодке, лукавый прищур и взгляд глаза в глаза, игривые улыбки… Нет, Бенедикт Вернон не из тех дурочек, кто лишается чувств от комплимента и бросается в объятия, забыв обо всем на свете. И уж точно ей не забыть о том, как Ник отверг ее, распаленную желанием.

– Флиртуешь со мной.

– Потому что ты красивая женщина, а я мужчина. – Только сейчас Ник осознал, что по-прежнему топчется на пороге. – Может быть, позволишь мне войти и угостишь чаем?

– Только если ты сам его приготовишь, – сдалась Бенедикт.

Вспомнив о цветах, Бенедикт поднесла букет к лицу и потянула носом. Приятный сладкий аромат поразил ее своей тонкостью и ненавязчивостью. Она уже отвыкла от чистых природных запахов. Изысканные духи были ее верными спутниками уже много лет, а вот цветы ей дарили редко. Возможно, потому, что ее поклонники были слишком богаты и абсолютно не романтичны. Они считали, что цветы – это слишком дешевый подарок для такой девушки, как наследница многомиллионного состояния. Именно поэтому Бенедикт чаще получала украшения с бриллиантами, нежели букет роз. Правда, несколько раз ей присылали изысканные корзины цветов, однако непритязательный букет, подаренный Ником, казался ей куда ценнее охапок роз.

– Хорошо. С меня чай, а с тебя согласие составить мне компанию.

– Джек тоже поедет с нами? – спросила Бенедикт, пропуская Ника в дом.

– Нет. Он еще на рассвете отправился на рыбалку. И охота же ему возиться с пираньями! Признаться, у меня мурашки пробегают по коже, каждый раз, когда я вижу зубы этих малюток.

– Что-о-о?!! – возмущенно воскликнула Бенедикт, захлопывая дверь и спеша в комнату за Ником. – Ты тоже боишься пираний, однако, когда я просила Джека не бросать их в лодку, ты только посмеивался надо мной!

– Прости, – улыбнулся Ник, – но это было так забавно. Ты верещала, ёрзала на своем сиденье, пыталась отпихнуть рыб ногой…

– А если бы они меня укусили? Это тоже было бы забавно?

– Бенедикт, прекрати. – Ник подошел к ней вплотную. – Все ведь обошлось. Я бы не дал тебя в обиду.

Теперь Бенедикт испугалась всерьез. По сравнению с атакой Ника пираньи казались милыми рыбешками. Во всяком случае, от их близости ее не бросало в холодный пот и у нее не отнимались ноги. Сейчас же Бенедикт чувствовала себя ватной куклой, из которой вытащили половину наполнителя.

Она вяло попыталась отстраниться, но Ник обхватил ее талию руками и прижал к своей груди. Бенедикт слышала биение своего сердца, и ей казалось, что внутри нее мчится скоростной поезд, который все набирает и набирает ход. Благоразумие подсказывало ей, что нужно срочно сбавить обороты, дать по тормозам и выставить Ника за дверь, но здравый смысл шептал так тихо, что его почти не было слышно за сердцебиением.

– Ник… – тихо произнесла Бенедикт, пытаясь предотвратить неизбежное.

В следующее мгновение его губы коснулись ее губ. Бенедикт подалась навстречу долгожданному поцелую, заранее решив, что устроит Нику скандал. Но это будет уже после… А сейчас она хотела только одного: чтобы этот поцелуй продолжался вечно. Чтобы Ник ласкал самые потаенные уголки ее тела, чтобы его руки всегда обхватывали ее талию, чтобы его дыхание становилось и ее дыханием… Бенедикт растворялась в собственных чувствах, млела в объятиях Ника и не желала думать о том, что случится потом.

Только целовать эти жадные горячие губы, ловить чужое дыхание, прижиматься грудью к его груди и думать, что невозможное возможно, что у них с Ником есть будущее.

Ник отстранился и, прежде чем Бенедикт успела влепить ему затрещину, произнес:

– Прости.

Это было вовсе не то слово, которое Бенедикт мечтала услышать после самого долгого и чудесного поцелуя в своей жизни. Она подняла глаза и прочитала в глазах Ника совершенно другое признание. Это было не извинение, а скорее дерзкий вызов, обещание не останавливаться на достигнутом.

В Нике явно проснулся дух завоевателя. Бенедикт почувствовала его настрой, его яростный напор. Это было ее первой победой. Это она возродила Ника к жизни. Она заставила его бороться.

Любой женщине льстит, когда мужчина борется за ее любовь. А уж когда страстным поклонником становится недавний обидчик, это вдвойне приятно. Бенедикт ликовала – она сумела разбудить в мужчине огонь! Однако вместе с радостью Бенедикт испытывала и страх. Сможет ли она укротить того дикого зверя, что собственноручно выпустила из клетки? Не поглотит ли ее извергающийся вулкан прежде, чем она успеет убежать на безопасное расстояние?

Да, она растормошила Ника, но не слишком ли опасны игры с огнем? Стоит ли продолжать эту захватывающую и в то же время рискованную охоту? Да и кто теперь из них охотник, а кто дичь?

Вопросы, вопросы… Бенедикт была совершенно сбита с толку. Она не знала, что делать. Ей жутко хотелось оказаться в одной постели с Ником, но страх, что она не сможет первой сказать «прощай», сковывал не только ее тело, но и волю.

И вдруг на лице Ника появилась улыбка, сделавшая его похожим на озорного мальчугана. Ну как Бенедикт могла сказать «нет» человеку с такими очаровательными ямочками на щеках?!

– Так мы едем кататься на лодке? – спросила она таким тоном, словно уже полчаса подгоняла Ника.

– Хоть сейчас, – охотно принял ее правила игры Ник. – Чаем ты меня угостишь после. – Он лукаво подмигнул ей. – Перед сном.

Они вышли из дома и побрели к реке. Ник словно ненароком взял Бенедикт за руку, а она сделала вид, что не заметила этого. Так они и шли по тропинке, спускавшейся к воде, словно влюбленная парочка. При этом Бенедикт пыталась убедить себя в том, что вовсе не влюблена в Ника. Просто… просто она хочет переспать с ним, а потом проучить. Правда, с каждым днем это самоубеждение действовало все хуже.

Подойдя к кромке воды, Ник снял ботинки и придержал Бенедикт, пока она разувалась. Затем помог ей сесть в лодку, отвязал и оттолкнул ее от берега, после чего запрыгнул и сам.

Бенедикт поморщилась, когда несколько холодных капель воды попали ей на ноги.

– Прости, – сказал Ник, невольно напомнив ей о недавнем «инциденте».

– Тебе не кажется, что ты сегодня слишком часто извиняешься? – осведомилась Бенедикт, чувствуя, как ее щеки заливает румянец.

– Ты ведь всегда меня в чем-то обвиняешь, – парировал Ник с добродушной усмешкой. – Лучше заранее извиниться.

– Давай не будем вспоминать о плохом, – миролюбиво заметила Бенедикт. – Между прочим, я должна тебя поблагодарить.

– За что? – Ник взялся за весла и несколькими мощными гребками развернул лодку.

Поскольку они двигались по течению, особых усилий от гребца не требовалось, и Ник с Бенедикт могли спокойно разговаривать. Зеленые заросли по обе стороны от реки были полны птичьим щебетом. Настоящий концерт! – подумала Бенедикт.

– Ты спас меня от обезьяны, когда я была… безоружна. Хотя в тот момент я ждала от тебя… мм… несколько других действий.

– Интересно каких? – изобразил непонимание Ник.

– Любишь провокационные вопросы? Что ж, могу ответить. – Бенедикт набрала полные легкие воздуху, собираясь с духом, и выпалила: – Я хотела тебя.

– А сейчас? – Ник отложил в сторону весла и взял ее руки в свои.

Бенедикт сделала вид, что ее заинтересовала водная лилия. На самом деле ей трудно было смотреть Нику в глазах. Да, сейчас все изменилось. Она могла бесстыдно заигрывать с ним, спорить, ругаться, соблазнять… но это было тогда, когда самому Нику было на нее наплевать. Она чувствовала себя в безопасности рядом с ним. Знала, что, даже если они останутся одни в джунглях, Ник не набросится на нее, требуя ласки. Теперь же она читала в его глазах, слышала в его голосе, чувствовала в ритме его сердцебиения и дыхания страсть. Ту самую страсть, которую разбудила она. И теперь Бенедикт потеряла часть своих бравады и свободомыслия. Она краснела и стеснялась, когда Ник смотрел на нее таким взглядом, будто мог видеть сквозь ее платье. Она начинала заикаться и путать слова, стоило ему коснуться ее руки или заглянуть в глаза.

Бенедикт уже не была уверена в том, что Ник так уж безобиден, и в том, что она сможет – а главное захочет – дать ему отпор.

– Ник, я не понимаю тебя, – созналась наконец Бенедикт. – Ты что, решил меня соблазнить только для того, чтобы потешить уязвленное самолюбие?

– Вначале так оно и было, – искренне признался он, чем еще сильнее удивил ее. Ник Фриман явно отличался от тех мужчин, с которыми она до сих пор общалась. – Однако чем больше я узнаю тебя, тем больше ты меня возбуждаешь.

– И только? – не скрывая разочарования, спросила Бенедикт. – Тебе нужен только секс?

– А тебе разве нет? – ответил он вопросом на вопрос.

Неужели она потерпела фиаско? Она ведь уверяла Патрицию, что способна влюбить в себя мужчину за неделю! Влюбить, а не стать предметом его вожделения. Похоже, Ник такой же, как и все мужчины, и ему нужно только одно. Секс.

Но разве она отправилась в Бразилию за серьезными отношениями? Разве собиралась затягивать роман с Ником дольше чем на неделю? Так в чем проблема? Они хотят друг друга и не скрывают этого. Почему бы им прямо сейчас не вернуться в лонж и не утолить телесную жажду?

Однако Бенедикт чувствовала, что что-то изменилось. Теперь ей хотелось чего-то большего от отношений. Да, Ник притягивал ее как мужчина, но в то же время ей было интересно и просто разговаривать с ним.

И вдруг Бенедикт испугалась. Испугалась быть откровенной, осмеянной и вновь отвергнутой. Лучше и дальше изображать из себя холодную циничную стерву, опытную в любви и жаждущую лишь все новых и новых развлечений. А разве не такой ее видит Ник Фриман и остальные члены группы? Так пусть получают!

– Да, я люблю секс, что скрывать! – беспечно, с притворным цинизмом заявила Бенедикт. – И мне нравится разнообразие. Почему бы не попробовать с тобой? – Она сделала паузу и изобразила глубокую задумчивость. – Хотя нет, к тебе меня уже не тянет. Прости, – в точности повторив его интонацию, произнесла она последнее слово.

– Почему-то мне кажется, что ты врешь, – нисколько не смутившись, сказал Ник. – А вот твои глаза говорят правду.

Он наклонился к ней, и Бенедикт инстинктивно подалась ему навстречу и раскрыла губы для поцелуя. Поцелуй Ника не разочаровал ее. Он был еще чудеснее, чем первый. Возможно, потому что теперь Ник стал смелее и лучше чувствовал ее. В любом случае Бенедикт снова потеряла счет времени и ощущение реальности. Она наслаждалась близостью мужчины, которого пока не желала признавать любимым.

– Где вы пропадали? – спросил Марк, едва увидел поднимавшуюся от реки парочку.

Ник и Бенедикт выглядели взволнованными и какими-то растрепанными.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил Марк, так и не дождавшись от них вразумительного ответа.

Ник и Бенедикт подошли к ожидавшим их друзьям и принялись сбивчиво рассказывать о том, как они решили покататься на лодке, какая вокруг красота и как чудесно поют местные птахи.

Все понимающе кивали и как можно незаметнее перемигивались, поняв, что Ник и Бенедикт наконец-то помирились. А все эти разговорчики о птичках они могут оставить для кого-нибудь другого.

– Мы уже собрали вещи. Вам следует поторопиться, – сказала Эмма, посмотрев на часы. – Наш проводник будет с минуты на минуту.

– Мои вещи собраны, а Бенедикт хватит и пяти минут, – ответил за двоих Ник.

– Что?! – возмущенно нахмурившись, спросила Бенедикт. – У меня целая куча вещей. Не то что у тебя!

– Вот именно. Половину из них лучше оставить здесь. Через пару дней мы сюда вернемся, и ты сможешь их забрать. Хотя непонятно зачем, ты все равно ходишь в одежде Эммы. А лучшим дезодорантом в джунглях является средство от москитов.

Бенедикт возмущенно топнула ногой, но все-таки отправилась в домик, чтобы собрать вещи. Если она позволила Нику поцеловать себя, это вовсе не означает, что ему можно командовать. Да еще и в присутствии остальных членов группы. А то еще чего доброго они и впрямь решат, будто она и Ник любовники!

13

Проводника звали Вилсо, и он должен был доставить группу ученых и журналистов к местным индейцам, племени яномами. Вилсо знал английский, но путешественники сразу предложили ему общаться на португальском. Таким образом, они надеялись получить от него исчерпывающую информацию о племени, в гости к которому направлялись.

Ник перевел Бенедикт первые фразы проводника, причем выбросил половину сведений, которые счел для нее бесполезными. Заметив, что она состроила недовольную гримасу, он спросил, что ее не устроило на сей раз.

– Я ведь тебе говорила, что знаю португальский! – яростным шепотом напомнила она. – Сколько можно принимать меня за дурочку?

– Прости, – снова повторил Ник и улыбнулся.

Кажется, он действительно слишком часто извиняется перед ней. Лучше бы они больше целовались.

Словно угадав его мысли, Бенедикт с шутливым укором хлопнула его по плечу:

– Ты думаешь только об одном!

– И не вижу в этом ничего плохого!

Тем временем Вилсо начал рассказ об обычаях и быте индейцев, продолжающих жить первобытным племенем.

– Яномами выращивают бананы и маниоку. Поскольку плантации быстро истощаются, индейцы вынуждены постоянно мигрировать с места на место. Вам повезло. Сейчас племя живет неподалеку отсюда. Они очень дружелюбны и гостеприимны. Особенно по отношению к представительницам прекрасного пола, – сказал Вилсо, многозначительно посмотрев на Эмму и Бенедикт.

От этого оценивающего взгляда Бенедикт стало не по себе. Интересно, что Вилсо имел в виду, говоря о гостеприимстве? Слава богу, рядом с ней теперь есть Ник. Стоит надеяться, что он не даст ее в обиду и не позволит индейцам съесть ее на ужин.

– Яномами селятся группами, человек по пятьдесят-шестьдесят, – продолжал проводник. – Живут в большой хижине шабоно – круглой плетеной постройке без перегородок. По центру – костер. Живут, так сказать, одной большой семьей.

– А яномами ловят рыбу? – спросил Джек, и все улыбнулись. Вечно он думает только о своих рыбах, как будто на свете больше ничего и никого не существует!

– Да-да, – горячо начал Вилсо, – яномами заядлые рыбаки. Только ловят они ее по-особенному. Они ее травят ядовитой травой, потом вытаскивают руками и готовят на костре.

– Дикари! – едва слышно фыркнула Бенедикт, представляя, чем их будут угощать индейцы. – Они нас не отравят?

– Главное – не налегайте на мясо с кровью, – посоветовал Вилсо. – Индейцы убивают животных с помощью кураре. Сами они привыкают к этому яду с пеленок, а вот для туристов он может быть смертельно опасен.

– А зачем мы, собственно, туда направляемся? – спросила у попутчиков не на шутку встревоженная Бенедикт, но члены экспедиции пропустили ее вопрос мимо ушей.

– Еще не удивляйтесь тому, что яномами вечно работают челюстями. Они жуют листья коки.

– Они еще и наркоманы! – воскликнула Бенедикт, чувствуя себя на грани истерики.

– При этом они остаются отменными стрелками, – встал на защиту племени проводник. – Если мужчина промахнется на охоте, его ждет вечный позор и выполнение женских или детских обязанностей.

– А правда ли, что яномами обожают соль? – спросил Марк.

– Да, – с улыбкой ответил Вилсо. Его явно порадовало, что среди этих американцев есть человек, знающий о привычках племени. – Яномами поедают соль килограммами. Для них это лучший десерт. Так что если у вас есть несколько лишних пачек, то сделайте им приятное.

За беседой, в течение которой Марк забрасывал проводника вопросами, а Бенедикт постоянно восклицала «Какой ужас!» и «Дикари!», дорога показалась легкой и короткой. К вечеру группа уже знакомилась с членами племени.

Как Бенедикт и предполагала, яномами обходились набедренной повязкой и бусами. Видимо, по поводу праздника – прибытия гостей – и мужчины, и женщины украсили свои тела узорами при помощи хны.

Женщины разгуливали топлес. И хотя мужчины не пялились на их грудь, вся атмосфера была пропитана сексом. Казалось, в любой момент какая-нибудь парочка займется любовью прямо на глазах ошарашенных путешественников.

Яномами готовили еду, сидя прямо на земле и нарезая бананы на стволе поваленного дерева. Похоже, все члены племени питались из одного котла. От мысли, что скоро придется отведать местное угощение, у Бенедикт заурчало в животе, а к горлу подкатила тошнота.

Гостей поприветствовал вождь племени. Это был уже немолодой мужчина, чье тело было особенно щедро украшено татуировками и бусами. Вилсо перевел приветственную речь и пожелание доброго здравия.

После этого вождь пригласил путников к столу. Эмму и Бенедикт он попросил сесть напротив него.

– Если будет пялиться, мне кусок в горло не полезет – недовольно проворчала Бенедикт.

– Пусть посмотрит на красивых женщин. Ему, видать, нечасто встречаются одетые дамы, – свела к шутке ее волнения Эмма.

Бенедикт хихикнула и проследовала за Эммой к VIP-местам.

Трапеза индейцев состояла из банановой мешанины и рыбы. Бенедикт поковырялась в кашице, а к рыбе даже не притронулась, памятуя о своеобразном способе ловли местных рыбаков. Эмма уплетала за обе щеки, не переставая нахваливать блюдо, чем расположила к себе женщин племени.

А вот вождь, похоже, заинтересовался Бенедикт. Худшие ее опасения сбылись: весь вечер он не сводил с нее глаз, время от времени подавая знаки, которых она не понимала.

Поздним вечером женщин проводили к их спальным местам. Бенедикт осмотрела лежанку из двух циновок и покосилась на Эмму. Та как ни в чем не бывало разулась и легла на свою «кровать».

– Я глаз не сомкну, – пожаловалась Бенедикт, но, не дождавшись ответа от Эммы, села на циновку.

Вокруг укладывались женщины племени, широкобедрые, большегрудые. Многие из них были беременны. Они что-то бурно обсуждали, но при этом то и дело поглядывали на гостий.

Тем временем мужчины обсуждали животрепещущий вопрос. Вождь племени через Вилсо, знавшего местное наречие, обратился к Нику с просьбой отдать ему свою жену.

– Что вы, мы с Бенедикт не женаты, – опрометчиво заявил Ник.

Вождь расплылся в улыбке и требовательно сказал:

– Тогда отдайте мне эту женщину. Я стану ее мужем.

Не ожидавший такого поворота событий Ник растерялся. Он спросил Вилсо, как можно вежливо отказать предводителю племени, но проводник категорично помотал головой:

– Никак. Это местный обычай. Вождю понравилась ваша подруга, и он хочет, чтобы она осталась с ним.

– Но это же немыслимо! – возмутился Ник. – Дикость какая-то!

Марк и Джек тоже не на шутку разволновались. Ник редко выходил из себя, но, когда это все-таки случалось, он превращался в свирепого зверя, готового растерзать любого, кто встанет на пути. Сейчас он был явно зол. К ревности примешалось возмущение чужими обычаями.

Если еще несколько часов назад Ник думал, что отношения с Бенедикт всего лишь интрижка, игра, которую он может прекратить в любой момент, то теперь он ясно осознал, что не готов уступить ее другому мужчине. И уж тем более он не оставит ее среди дикарей.

Не успели путешественники и глазом моргнуть, как вокруг них образовалось плотное кольцо из индейцев. Причем лица их были уже не столь дружелюбны.

– Вилсо, объясните, пожалуйста, уважаемому вождю, что Бенедикт не может остаться здесь. Она уже выбрала меня, – стараясь говорить спокойно, попросил Ник.

Проводник передал его слова индейцу. Тот недовольно сдвинул брови и выкрикнул какое-то местное ругательство. Затем он что-то быстро разъяснил Вилсо, и тот перевел:

– Он говорит, что ты можешь оставить женщину себе, только если победишь в честном состязании.

– Это что, развлечение, входящее в экскурсионную программу? – недоумевающе спросил Фабиан.

Всем было ясно, что назревает проблема, однако никто не видел путей выхода из сложившейся ситуации. Индейцы, без сомнения, поддержат своего вождя, значит, им тоже придется сплотиться.

Наутро было назначено состязание, победителю которого должна была достаться Бенедикт. Ник не спал всю ночь, обдумывая, насколько странной бывает порой жизнь. То, что еще совсем недавно не представляло для тебя ценности, вдруг стало самым важным.

Нику становилось страшно при мысли, что произойдет, если вождю удастся победить. Безусловно, Ник был значительно моложе и сильнее, но он не знал условий предстоящего состязания и не столь хорошо ориентировался в джунглях. В общем, ему предстояла игра на чужом поле.

Лишь одно он знал наверняка: Бенедикт не останется в племени, пока он жив.

Ника позвали к вождю еще на рассвете, когда большая часть индейцев еще спала. Вилсо снова выступил переводчиком, разъяснив Нику правила будущего соревнования. Во-первых, он должен был искупаться в реке с пираньями. А во-вторых, если до него, конечно, дойдет, сразиться с вождем в меткости метания копья. Услышав задания, Ник решил, что у него нет ни малейшего шанса, поэтому он сразу начал строить планы, как бы незаметно выкрасть Бенедикт.

Однако удача оказалась на его стороне. В первом испытании он одержал безоговорочную победу. Ник бесстрашно прыгнул в воду и быстро преодолел нужное расстояние. Как выяснилось позже, вождь и не собирался окунаться. Он хотел проверить храбрость «белого человека». На самом деле пираний в этом притоке не водилось.

– Ты преодолел собственный страх, а это главный враг человека. Именно он мешает ему достичь счастья и осуществить свои заветные мечты, – перевел Вилсо довольно долгую тираду яномами.

– Ничего себе шуточки у вас, – пробубнил себе под нос Ник.

Оставалось надеяться, что и второе испытание будет всего лишь хитрой уловкой. Ник никогда не держал в руках копье, однако с юности увлекался бейсболом и был неплохим нападающим. В школьной команде он даже считался лучшим игроком.

Надежды Ника не оправдались. Вождь всерьез готовился к состязанию. Однако зрение и нетвердость руки старика сделали свое дело. Индеец промахнулся, а вот Ник, к собственному удивлению, поразил мишень.

Первым бросился поздравлять победителя Марк. Он обнял Ника, который еще не осознал случившееся.

– Поздравляю, приятель! Ну ты даешь! Я бы не смог, ей-богу. Ты спас Бенедикт от верной гибели. И нас, кстати говоря, тоже. Ее папаша стер бы нас в порошок, если б мы оставили его любимицу в джунглях.

За Марком последовали и остальные члены группы. Джек и Фабиан по очереди пожали Нику руку.

– Да, Бенедикт должна быть по гроб жизни тебе обязана. Да и тебе нелегко будет теперь оставить ее. До сих пор не верится, что ты сумел одолеть предводителя племени яномами! Как бы теперь индейцы не решили переизбрать вождя.

– Глядишь, нам придется отвоевывать тебя, – усмехнулся Джек. – Ты для них теперь почти бог.

– Перестаньте, – со смущенной улыбкой ответил Ник. – Не говорите ничего Бенедикт.

– Боишься, что она зазнается, узнав, что понравилась вождю? – усмехнулся Фабиан.

– Ник, не скромничай. Бенедикт должна быть в курсе, кому обязана своей свободой.

– Ребят, я вас прошу, – начал серьезным тоном Ник, – не говорите ей об этом дурацком состязании.

– Как хочешь, – пожал плечами Марк.

И все-таки до Бенедикт дошли слухи об абсурдном поединке между вождем индейцев и Ником. Правда, она решила, что история дошла до нее в сильно преувеличенном варианте, а потому ограничилась скупым «спасибо». Нику большего и не требовалось. Он был счастлив уже тем, что Бенедикт осталась с ним.

Случай с вождем племени многое прояснил ему в собственных чувствах. Бенедикт значила для него куда больше, чем он хотел бы. Он любил ее такой, какая она была: взбалмошной, высокомерной, инфантильной, капризной… Но больше всего Ника привлекала непосредственность Бенедикт. Если ей что-то не нравилось, она сразу об этом сообщала, причем не стесняясь в выражениях и не боясь кого-либо обидеть. Если же что-то приводило ее в восторг, то об этом узнавали все окружающие. Бенедикт не боялась показаться смешной или чересчур наивной. Да, она впервые увидела пираний и испугалась их. Почему же она должна делать вид, что ей ни капельки не страшно?

Сама Бенедикт тоже чувствовала, что изменилась. Словно вырвавшись из двуликого мира Лос-Анджелеса, она сняла маску, которую надели на нее обстоятельства жизни. В джунглях ей не нужно было изображать светскую львицу и роковую женщину. Вокруг не было фото– и телекамер, не сновали назойливые папарацци и не досаждали богатые поклонники. Напротив, ни на Марка, ни на Джека, ни на Фабиана ее чар действия не возымели. Даже Ник, на обольщение которого Бенедикт бросила все силы, вел себя так, будто роман с наследницей Вернона значил для него не более, чем флирт на дискотеке.

14

Патриция постучала в дверь тяжелым кованым кольцом. Она бывала в этом доме сотни раз, но сейчас впервые испытывала волнение. Ей открыла немолодая приятная женщина, по облику мексиканка.

– О, сеньорита Патриция! – радостно воскликнула домработница, очевидно решив, что гостья пришла с новостями о невесть куда запропастившейся Бенедикт. – Проходите скорее в дом.

Патриция невесело улыбнулась, догадавшись, что хозяевам, как и ей, ничего не известно о Бенедикт.

Не успела гостья устроиться на диване в гостиной, как к ней прибежала Джеки. Радостно виляя хвостиком и обнюхивая Патрицию, собачка попыталась вскарабкаться на диван, но потерпела неудачу. Вслед за терьером явилась хозяйка дома.

Миссис Вернон было сорок пять лет, но никто не дал бы этой высокой стройной и ухоженной женщине больше тридцати пяти. Пластическая хирургия и элитные спа-салоны воистину творили чудеса и возвращали Луизе молодость.

Порой их с Бенедикт принимали за сестер. Луиза отшучивалась, но, безусловно, подобные ошибки льстили ее самолюбию… и повышали гонорары ее хирурга и косметолога.

– Пати, дорогая, как я рада тебя видеть! – Луиза расцеловала гостью в обе щеки и, не теряя времени даром, задала волнующий ее вопрос: – Бенедикт звонила тебе?

Патриция покачала головой.

– К сожалению, нет, Луиза. – Несмотря на значительную разницу в возрасте, миссис Вернон настаивала, чтобы дочь и все ее подруги называли ее по имени. – Бенедикт словно сквозь землю провалилась. Признаться, я надеялась услышать от вас хоть какие-нибудь новости.

– О боже, Бенедикт сошла с ума! Она вертит отцом, как ей вздумается. Как он мог отпустить ее в столь опасное путешествие?! А вдруг с ней что-нибудь случилось? Ее телефон отключен… – Луиза заломила руки и затравленно осмотрелась. – Я уже не знаю, кого просить о помощи. Нужно вызволять нашу бедную девочку из лап этих фанатичных ученых. Кто только надоумил Бенедикт отправиться в Бразилию?!

– Не знаю, Луиза, – покривила душой Патриция, решив не посвящать мать подруги во все подробности. Раз уж Бенедикт умолчала о Нике Фримане, значит, и ей нечего трепать языком.

В комнату вошел мистер Вернон, и Патриция поразилась, как похудел и осунулся некогда цветущий и моложавый мужчина.

– З-здравствуйте, – запнувшись, сказала Патриция.

Похоже, исчезновение Бенедикт лишило «старика» покоя и аппетита. Все знали о любви Вернона к дочери, но только сейчас Патриция осознала, насколько сильными бывают отцовские чувства.

– Привет, Пати. Надеюсь, у тебя все хорошо, – торопливо произнес он и тут же, как и его жена, спросил, нет ли у гостьи новостей о Бенедикт.

– Пока ничего, – огорченно призналась Патриция. – Но думаю, что с Бенедикт все хорошо. Она в надежных руках.

Она прикусила язык, испугавшись, что сболтнула лишнего.

– Что ты имеешь в виду? – в один голос спросили встревоженные родители.

– Я хотела сказать, что Бенедикт отправилась в путешествие вместе с очень опытными специалистами. Участников этой экспедиции отбирали несколько месяцев. Не оставят же они Бенедикт в беде, – не особо уверенно заключила Патриция.

– Все равно не понимаю, зачем ей понадобилась эта поездка! – воскликнул мистер Вернон, нервно мерявший шагами комнату. – Разве Бенедикт скучно жилось в Лос-Анджелесе? Я ни в чем ей не отказывал. Дискотеки, клубы, модные показы, фотосессии и киносъемки – я оплачивал любой каприз Бенедикт, не задумываясь о цене.

– Вероятно, она захотела новых впечатлений, – робко предположила Патриция, вспомнив жалобы подруги. – В последнее время Бенедикт была в подавленном настроении. Ее утомили скоропалительные романы и чрезмерное внимание прессы.

– Но она ведь сама этого добивалась! – заметила Луиза. – После окончания университета Бенедикт делала все возможное, чтобы мелькать на телеэкране.

– Да, но, судя по ее высказываниям в последнее время, она искала смысл своей жизни. Что-то, ради чего стоило бороться и жить. Признаться, этим она меня сильно взволновала.

– И что же она ищет в Бразилии? – спросил Джозеф Вернон.

Патриция пожала плечами и робко предположила:

– Может быть, свою любовь?

– Патриция, сейчас же выкладывай все, что тебе известно! – потребовала Луиза, находящаяся на грани нервного срыва. – Бенедикт отправилась в эту экспедицию из-за какого-то мужчины? Он заставил ее поехать с ним?

– Скорее наоборот. Он бы сделал все возможное, чтобы Бенедикт осталась дома, – уклончиво ответила Патриция, боясь раскрывать все карты подруги.

– Пати, ты должна все нам рассказать. Возможно, Бенедикт в опасности, и наше промедление станет непростительной ошибкой, – срывающимся голосом попросил Джозеф Вернон. – От нее нет известий уже несколько дней. Я понятия не имею, где и как ее искать. Заявить в полицию? Объявить международный розыск?

– Мистер Вернон, давайте подождем еще хотя бы один день. У меня только что появилась одна идея. Возможно, мне удастся связаться с Бенедикт или с кем-то другим из ее группы.

– Что за идея? – спросила Луиза, умоляюще глядя на девушку.

– Извините, пока я не могу вам ничего сказать. Но обещаю, что если что-то узнаю, то сразу же сообщу.

Патриция покинула дом Вернонов в смятении чувств. С одной стороны, ей было очень жаль взволнованных родителей, а с другой – она не решалась предать подругу и рассказать о ее планах в отношении Ника Фримана.

Идея, озарившая Патрицию в доме подруги, была связана с именем Джейсона Блейда, случайно выплывшем из ее памяти. Это имя принадлежало тому самому частному детективу, которого Бенедикт нанимала, чтобы получить информацию о Нике. Вероятно, Блейд сможет добыть и для нее номер Фримана.

Патриция спешила домой, чтобы разыскать в кармане одного из многочисленных жакетов заветную визитку.

Однако ее планы были нарушены неожиданным звонком.

Из Умайты путешественники отправились по реке Риу-Мадейра, и за трое суток должны были добраться до Манауса.

Кораблик, на который они сели, был разделен на три этажа. На первом находились грузы, которыми подторговывали судовладельцы. Второй этаж служил защитой от дождя и одновременно спальным местом для пассажиров. Кровати заменяли близко привязанные друг к другу гамаки. На третьем этаже располагалась просторная палуба, где можно было загорать, любоваться округой и танцевать.

Первый день прошел за беседой о порядках полудиких индейцев. Когда речь заходила о Бенедикт и о том, какое впечатление она произвела на вождя яномами, она отнекивалась, смущенно отводила глаза и украдкой посматривала на своего спасителя, Ника Фримана. Иногда их взгляды скрещивались, и тогда наступал черед смущаться случайным свидетелям тайного молчаливого разговора двух влюбленных.

То, что Ник и Бенедикт любят друг друга, уже не являлось ни для кого секретом. Однако и Марк, и Фабиан, и Джек с Эммой воздерживались от каких-либо комментариев, потому что сами влюбленные начали бы с жаром убеждать, что они только друзья.

В Бенедикт боролись два чувства. С одной стороны, она очень соскучилась по родителям, Патриции, своей собачке и всей той беззаботной жизни, которую вела в Лос-Анджелесе. Но с другой – Бенедикт хотела отсрочить расставание с Ником и остальными. В их компании она многому научилась. Она нисколько не сожалела, что отправилась в Бразилию, хотя ее первоначальные замыслы так и не воплотились в жизнь. Более того, Бенедикт о них вообще предпочитала не вспоминать. Зачем ей мстить Нику, если он оказался вовсе не хамом и грубияном, а очень приятным и заботливым человеком? Если бы не он, она вообще могла остаться в джунглях!

После ужина Бенедикт решила немного побыть в одиночестве, подумать о своем будущем и о том, что ее ждет по возвращении домой. Она поднялась на верхнюю палубу и села на пластиковый стульчик в укромном месте, подальше от бразильянок, разучивающих какой-то латиноамериканский танец.

Прошла целая неделя, с того момента, как она поднялась на борт самолета, летящего в Рио. Как много всего произошло за эти дни! Как сильно она сама изменилась! Куда делась та дерзкая самоуверенная девчонка, решившая соблазнить и бросить малознакомого мужчину? Теперь Бенедикт хотела совершенно другого.

Да, она по-прежнему мечтала оказаться в объятиях Фримана, но ею двигала не жажда мести и уязвленное самолюбие, а необоримая страсть. Куда делись ее смелость, напор, дерзость? Почему теперь, глядя на Ника, она робела и забывала слова? Теперь Бенедикт оставалось лишь удивляться, как у нее хватило храбрости и бесстыдства раздеться перед Ником.

И вдруг Бенедикт осознала, что через три дня все закончится. Не будет больше любопытных взглядов Эммы и Марка, шуточек Фабиана и Джека… и самое главное из ее жизни уйдет Ник. Сердце Бенедикт болезненно сжалось.

Неужели Ник совершенно равнодушен к ней? Неужели он по-прежнему верен своей погибшей невесте? Или он не может переступить через разделяющий их социальный барьер? Но это ведь так глупо! Если люди любят друг друга, то не должны думать о таких пустяках, как деньги, слава или репутация.

– Наконец-то я тебя нашел, – раздался за ее спиной приглушенный голос.

Бенедикт замерла, не зная, как поднять глаза и посмотреть на человека, о котором только что думала.

Ник опустился перед ней на корточки.

– Почему ты плачешь?

– Что?.. Вовсе нет. – Бенедикт растерянно провела рукой по щеке и почувствовала на пальцах влагу. Надо же, она и не заметила слез.

– Соскучилась по дому? – сочувственно спросил Ник.

Бенедикт лишь кивнула. Разве она могла сказать ему о своих опасениях?

Ник оказался смелее:

– А мне жаль, что мы скоро расстанемся.

– Правда? – с затаенной надеждой спросила Бенедикт.

– Осталось всего два дня, а потом ты вернешься в свою жизнь, а я в свою. – Ник горько усмехнулся.

– На разные орбиты?

– Да, на разные орбиты.

– Но, Ник, почему ты так говоришь? Разве мы не можем и в Лос-Анджелесе… – Бенедикт не договорила, не зная, как определить их отношения. Не могут – чего? Быть друзьями? Любовниками? Приятелями?..

– В Лос-Анджелесе ты и не вспомнишь обо мне.

– Это неправда! – с жаром возразила Бенедикт. – Я не хочу, чтобы мы вот так расстались.

– А чего ты хочешь, Бенедикт?

Она подняла глаза и встретилась с Ником взглядом. В лучах заходящего солнца, его глаза светились, словно драгоценные камни.

– Я хочу… – голос Бенедикт дрогнул, но она продолжила, – я хочу быть с тобой.

– Разве это возможно?

– Сейчас все возможно, – прошептала она, наклонившись к нему.

Ник тут же ответил на ее поцелуй. Его губы захватили Бенедикт в сладкий плен, из которого она не желала освобождаться. Она закрыла глаза и целиком отдалась чувству. Разум оказался бессилен что-либо изменить. Бенедикт наслаждалась мгновениями близости с мужчиной, которого не желала отпускать. С мужчиной, которого полюбила с первого взгляда, но боялась в этом признаться даже себе самой.

Бенедикт было стыдно сказать Патриции, что она заинтересовалась мужчиной, у которого не было виллы в Майами и «бентли». Именно поэтому она объяснила свое желание быть ближе к Фриману изощренной местью, игрой. Теперь же Бенедикт боялась, что «игра» закончится. Нет, она не могла этого допустить…

– Я хочу тебя, – прошептала она.

Она почувствовала, что Ник крепче обнял ее, словно желая прижать сильнее к своей груди. Пусть Ник ничего не ответил, Бенедикт знала, что и его охватила страсть.

Его губы медленно двигались по изящному изгибу ее подбородка, устилая этот путь едва уловимыми поцелуями, которые, казалось, возбуждали Бенедикт еще сильнее. Ее голова беспомощно откинулась назад, и с какой-то чувственной импульсивностью Бенедикт подставила груди губам Ника.

Бенедикт вся пылала, когда он завернул вверх тенниску и обнажил ее торчащие груди в кружевных чашечках бюстгальтера. Она ощутила прохладное прикосновение воздуха к горевшей коже, когда он расстегнул бюстгальтер и нетерпеливо отвел в сторону тонкую материю. А когда мужские губы коснулись ее груди, то наслаждение оказалось почти таким же невыносимым, как и мысль о том, что они скоро разлетятся в разные стороны. Она снова станет «принцессой гламура», а он наверняка отправится в очередное путешествие.

Еще одна минута, пообещала себе Бенедикт. Я остановлю его через минуту. Но Ник резко притянул ее к себе, и она ощутила, как ее тело извивается под ним. Их губы неистово сомкнулись, а поцелуи стали жадными и страстными.

Ник содрогнулся, и Бенедикт услышала, как он застонал, скользнув рукой по ее бедру. А когда кончик его пальца легонько прошелся по увлажнившемуся шелку ее трусиков, Бенедикт от наслаждения едва не лишилась чувств. Она услышала, как он издал какое-то короткое, резкое восклицание, когда ощутил растущее в ней напряжение. На мгновение Ник замер, а когда заговорил, то казалось, будто каждое слово дается ему огромным усилием воли:

– Хочешь, чтобы я остановился?

Бенедикт не видела его лица, но мягкость его голоса рассеивала все сомнения, к которым она и так упрямо отказывалась прислушиваться. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

Бенедикт ощутила, как внутри нарастает горячая, вибрирующая боль, управляемая умелой лаской его пальцев. Она стояла на краю чего-то столь прекрасного, о чем едва осмеливалась думать – из страха, что все это окажется лишь плодом ее воспаленного воображения.

– Хочешь? – повторил он.

Остановиться? Это слово просочилось в ее затуманенный страстью мозг, но почти не запечатлелось там. Бенедикт пыталась заговорить, но пересохшее горло не повиновалось ей. Остановиться? Да ведь Земля перестанет вращаться, если Ник сейчас остановится! Легкие движения его пальцев убыстрялись. Она снова испытала то невыразимо прекрасное ощущение, только на этот раз оно было восхитительно близко, опасно близко. Бенедикт судорожно вцепилась в плечи мужчины, запрокинув голову.

– Нет! – выдохнула она, когда ее накрыла волна наслаждения. – Только не сейчас!

Ник усмехнулся, увидев, как расширились ее зрачки, и стал завороженно наблюдать, как выгнулась ее спина, а руки и ноги застыли в неподвижности. Он услышал, как Бенедикт негромко вскрикнула, достигнув пика, и тогда волна желания накатила на него – такая сильная, что смыла без следа остатки здравомыслия.

– Тебе понравилось? – шепотом спросил он, еще крепче сжимая вокруг Бенедикт кольцо рук.

– Что за дурацкие вопросы? – с кокетливой улыбкой спросила она.

Ник нежно погладил ее волосы, и Бенедикт подумала, что это самая восхитительная ласка на свете. Именно сейчас, когда буря эмоций и страстей улеглась, Ник проявлял нежность, на которую способен только любящий мужчина.

Услышав доносившийся из трубки голос, Патриция едва не выронила телефон.

– Бенедикт! Это правда ты?!

– Да, наконец-то смогла дозвониться. Мы в Манаусе. И скоро вылетим в Рио.

– Мы тут чуть с ума все не сошли. Твои родители уже полицию и Интерпол собрались поднимать на ноги. А я хотела позвонить тому частному детективу, которого ты нанимала, чтобы разузнать о Нике. Ну да ладно, с тобой все в порядке?

Патриция так тараторила, что проглатывала окончания слов, и Бенедикт рассмеялась.

– Все в порядке. Когда я тебе расскажу о своих приключениях, ты не поверишь!

– А как Ник? Он не грозится тебя убить?

– Нет, у нас все отлично.

– У вас? – переспросила Патриция.

– Да, мы с Ником любим друг друга! – радостно воскликнула Бенедикт.

– Ты… ты хочешь сказать, что влюбилась во Фримана? Разве ты не собиралась…

Бенедикт решительно перебила подругу:

– Забудь обо всем, что я тебе говорила. Ник – самый прекрасный человек в мире, и я надеюсь, что мы скоро поженимся. Только пока это секрет, так что никому не говори. Особенно моему папе. Я сама хочу сообщить ему эту новость.

– Бенедикт, с тобой точно все в порядке? – озабоченно спросила Патриция. Она не узнавала свою подругу. В женщине, с которой она сейчас разговаривала по телефону, от прежней Бенедикт не осталось ничего, кроме голоса.

– Я еще никогда не была так счастлива!

– Ты ведь говорила, что Ник – человек низшего сорта, – напомнила Патриция. – Бенедикт, может, ты вернешься домой, отдохнешь, успокоишься и… не давай Нику преждевременных обещаний.

– Патриция, ты думаешь, что во мне говорят эмоции? Да, это так! Черт побери, мне это очень нравится! Я люблю Ника. Ни с одним мужчиной мне не было так хорошо, как с ним.

– Бенедикт, постель – это одно, а женитьба – совершенно другое. Может быть, тебе не стоит так серьезно относиться к этому скоропалительному роману?

– Патриция, ты ведь совсем не знаешь Ника, – заметила Бенедикт. – Как только ты увидишь его, то поймешь, как мне повезло. Обещаю познакомить вас как можно скорее.

– Когда ты… то есть вы возвращаетесь?

– Завтра. Сегодня – наш последний вечер в Манаусе. Мы с Ником собираемся провести его незабываемо. – Бенедикт хихикнула и сказала: – Пати, а как твои дела?

– Ничего особенного, если не считать вечеринки у Тэда.

– У этого старого развратника?

– Эй, осторожнее с выражениями! Между прочим, он обещал подарить мне остров.

– Поздравляю. Надеюсь, тебе не пришлось с ним спать?

– Я не стану тебе отвечать, потому что слышу в твоем вопросе осуждение. Я никогда не судила тебя, хотя твое поведение никогда не отличалось примерностью. Особенно в том, что касается противоположного пола.

– Я сожалею о том, что потратила столько времени впустую. Теперь, когда у меня есть Ник, я понимаю, как безответственно и легкомысленно вела себя в последние месяцы.

– Если честно, прежняя Бенедикт мне нравилась больше. По крайней мере, мне не казалось, будто я разговариваю с монашкой.

– Патриция, как только ты встретишь своего мужчину, то поймешь, какое это счастье.

– Бенедикт, а ты уверена в Нике? Вдруг он с тобой только из-за денег твоего отца?

– Ник любит меня.

– Ты общаешься с ним меньше двух недель. За столь короткий срок нельзя узнать человека, – возразила Патриция.

– Я узнала Ника за несколько секунд, когда наши взгляды впервые встретились.

– Боже, сколько пафоса! – фыркнула Патриция. – Такое чувство, что мне позвонила героиня дешевого бульварного романа. Пребывание вне цивилизации плохо влияет на тебя.

– Наоборот, теперь я чувствую себя счастливым человеком. Когда я находилась в Лос-Анджелесе, мне казалось, что любви не существует, а ее значение слишком преувеличено поэтами и писателями. А все из-за чего? Из-за того, что вокруг я видела только лицемерие, измены, корысть и продажность.

– Не забывай, что место в группе Фримана ты тоже купила, – напомнила Патриция.

– Когда мы вернемся, то начнем совершенно другую жизнь.

– Надеюсь, твой отец позволит тебе это, – тихо произнесла Патриция.

– У меня вот-вот разрядится батарея. Так что пока. Передай привет моим родителям.

Бенедикт отключила телефон, оставив подругу в растерянности и смущении. Патриция не знала, стоит ли сообщать чете Вернон о предстоящей свадьбе. В конце концов она решила не спешить. Вдруг Бенедикт одумается и пошлет Ника куда подальше еще до возвращения в Лос-Анджелес? Возможно, разговоры о любви и браке – всего лишь очередной каприз импульсивной Бенедикт. Будучи крайне впечатлительной и увлекающейся натурой, Бенедикт частенько делала заявления, о которых через неделю сожалела. Кто знает, как долго продлится ее нынешняя влюбленность?

15

Последний вечер в Бразилии Бенедикт и Ник провели в постели, наслаждаясь друг другом. Бенедикт сказала Патриции правду: ни с одним мужчиной она не чувствовала себя такой счастливой. Ник был воплощением ее мечты: добрый, чуткий, нежный, сильный и благородный.

– Это похоже на сказку, – прошептала Бенедикт после того, как Ник нежно поцеловал ее.

– Не хочешь возвращаться? – догадался он о причине застывшей в ее глазах грусти.

– Не знаю, что ждет нас в Лос-Анджелесе. Нам не удастся долго скрывать наши отношения.

– Ты меня стыдишься? – спросил Ник, отодвинувшись от нее.

– Нет, что ты! – поспешила успокоить его Бенедикт и обхватила торс Ника обеими руками. – Я… я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, Бенедикт, но что скажет твой отец? Если даже твоя подруга не пришла в восторг…

– Не беспокойся. Мой папа – чудо. Ты сам это увидишь, когда познакомишься с ним.

– Бенедикт, ты уверена?

– Конечно. Я люблю тебя и не сомневаюсь, что ты понравишься папе. Он самый замечательный человек в мире!

Ник промолчал, хотя до него доходили противоположные слухи о Джозефе Верноне. Среди подчиненных он слыл настоящим деспотом, конкуренты же называли Вернона «медийной акулой». Его влияние было настолько сильным, что мелким рыбешкам оставалось только подбирать крошки, которые вылетали из «пасти» Вернона.

Ник был реалистом, а потому в отличие от наивной и восторженной Бенедикт сомневался в том, что они с мистером Верноном подружатся. Скорее всего, богатый «папочка» решит, что Ник – очередной охотник за его состоянием.

– Может, мне пока не стоит знакомиться с твоим отцом? – осторожно спросил Ник, боясь, что Бенедикт поймет его неправильно.

– Но я хочу, чтобы мои самые любимые мужчины поскорее встретились! – капризно заявила Бенедикт, уткнувшись носом в обнаженную грудь лежащего рядом Ника.

– Бенедикт, ты чудо, – прошептал он, поцеловав ее в макушку. – Я не хочу тебя терять. Никогда.

– Ты меня и не потеряешь, глупый.

Они в последний раз переглянулись, словно заговорщики, и затем Бенедикт постучала в дверь кованым кольцом. В холле послышались легкие торопливые шаги Марии, заботившейся о ней с раннего детства.

В следующее мгновение дверь распахнулась, и раздался громкий радостный визг.

– О, сеньорита… – всхлипнула Мария, обнимая Бенедикт.

Та тоже обняла сентиментальную домработницу. Нику же оставалось лишь молча созерцать сцену счастливой встречи.

Наконец пожилая женщина подняла увлажнившиеся от слез глаза и увидела высокого темноволосого мужчину, смущенно переминающегося с ноги на ногу.

– Мария, познакомься, это Ник Фриман, – опомнилась Бенедикт, запоздало представив своего избранника.

Женщина смущенно улыбнулась и опустила глаза, дабы друг ее воспитанницы не подумал, что она чересчур внимательно рассматривает его. Это стоило ей огромного труда, поскольку ее любопытство не знало пределов. Особенно когда речь шла о поклонниках Бенедикт.

– Надеюсь, папа и мама дома? – спросила Бенедикт.

– Да, с раннего утра все взволнованны и ждут вас.

– Я по ним жутко соскучилась, – призналась Бенедикт.

Она вошла в дом и потянула за собой Ника. Мария закрыла за молодыми людьми дверь, и, не боясь быть пойманной с поличным, рассмотрела незнакомца со спины. Интересно, зачем Бенедикт привела его? – мелькнуло в голове пожилой домработницы, уже засеменившей в кухню.

Мария не покривила душой, когда сказала, что в доме с раннего утра все ждали возвращения Бенедикт. Миссис Вернон трижды переоделась, а мистер Вернон попросил Марию приготовить что-нибудь особо любимое дочерью, предположив, что та наверняка будет голодна с дороги. Впрочем, Марии и не требовались особые указания хозяина. Она еще накануне вечером продумала меню важного дня. Хрустящий жареный картофель с курицей, салат, фрукты и конечно же торт-суфле, от которого Бенедикт с самого детства приходила в неописуемый восторг.

Мария лишь недоумевала, почему ни миссис, ни мистер Вернон не предупредили ее о том, что Бенедикт приедет не одна. Или они и сами об этом не знали? Что бы значил этот загадочный визит мистера Фримана?

Мария прожила долгую жизнь и умела читать по глазам людей. Взгляд Бенедикт светился от счастья и любви. Тот же свет излучали и глаза пришедшего с ней мужчины. Наконец-то ее девочка повзрослела. От этой мысли на глаза Марии снова навернулись слезы.

– Папа! – Бенедикт увидела спускавшегося по лестнице отца и кинулась ему на шею.

– Милая, наконец-то!

Джозеф Вернон сжимал дочь с таким нетерпением и нежностью, будто уже и не надеялся вновь заключить ее в свои объятия.

– Ты неважно выглядишь, – озабоченно произнесла Бенедикт, осмотрев отца. – Надеюсь, это не по моей вине?

– Нет, что ты, дорогая, – солгал Джозеф, не устоявший перед улыбкой и кокетливым взглядом любимицы.

Наконец он заметил Ника и вопросительно посмотрел на Бенедикт.

– О, это Ник Фриман. Только благодаря этому человеку я выжила в джунглях, – отрекомендовала его Бенедикт.

Джозеф Вернон с чувством пожал руку гостя.

– Если я как-то могу выразить вам свою благодарность… – начал он, но Бенедикт одарила отца таким испепеляющим взглядом, что он осекся.

– Папа, Ник – самый замечательный человек на свете. Он добрый, заботливый, порядочный, сильный и… – Она подавилась воздухом и с улыбкой добавила: – У меня не хватит слов, чтобы перечислить все его достоинства.

– Надеюсь, мистер Фриман останется у нас на обед?

– Папа, Ник не просто мой знакомый или…

Бенедикт замялась, подбирая слова, и в этот момент в комнату с радостным криком ворвалась Луиза. Следом за ней бежала Джеки. Обе были взволнованы и обрадованы возвращением Бенедикт.

Мать бросилась обнимать и целовать несколько ошарашенную дочь. Теперь Ник понимал, от кого Бенедикт унаследовала свою импульсивность и восторженность. Миссис Вернон нисколько не стеснялась незнакомого мужчины. Она была рада видеть дочь и выражала свою радость всеми доступными ей средствами.

– Мамочка, это Ник, – представила его Бенедикт, выдержав десяток поцелуев и дюжины две вопросов.

– Очень приятно, – кивнула ему Луиза.

Бенедикт сочла жест матери чересчур поверхностным и мимолетным, а потому повторила:

– Мама, этого человека зовут Ник Фриман. Думаю, что вы теперь будете часто встречаться.

– Да? – вскинув брови, спросила Луиза.

Джозеф Вернон тоже уставился на дочь с немым вопросом в глазах. Бенедикт расплылась в глуповатой улыбке и… вместо того чтобы ответить, присела на корточки и взяла на руки своего йоркширского терьера.

– Джеки, как же я по тебе соскучилась! Надеюсь, тебя здесь никто не обижал?

Бенедикт чмокнула собачку в мокрый нос и с невинным видом поднялась. Родители молча смотрели на нее, ожидая объяснений. Ник готов был провалиться сквозь землю. Никогда еще он не чувствовал себя настолько неловко. Знакомство с родителями Бенедикт оказалось хуже всех его ночных кошмаров. Верноны упрямо не желали замечать его в своей роскошной гостиной, словно он был пустым местом или невесть как залетевшей в дом мухой, не заслуживающей их драгоценного внимания.

– Мы с Ником любим друг друга и будем счастливы, если вы нас благословите.

– Что? – не понял Джозеф.

Луиза оказалась более догадливой. Однако вместе с тем и более эмоциональной. Она схватилась за голову и громко вскрикнула, словно ее постиг удар.

Бенедикт сделала вид, что ничего не заметила, и продолжила подмазываться к отцу:

– Папочка, я уверена, что Ник понравится тебе так же, как и мне. Он неоднократно спасал мне жизнь…

– Если речь идет о каком-то возмещении его стараний…

– Нет-нет, – остановила отца Бенедикт. Еще не хватало, чтобы он вздумал предложить Нику деньги! – Мы ждем от тебя вовсе не благодарности.

– А чего же тогда?

Ник сделал шаг вперед.

– Мистер Вернон, я люблю вашу дочь. И хотя я считаю, что она слишком торопит события, я все-таки хочу попросить у вас ее руки. Ваше согласие сделает меня самым счастливым человеком на свете.

– Постойте. – Джозеф глубоко вдохнул и неожиданно предложил: – Давайте сначала пообедаем, а уж затем обсудим ваши новости.

– Хорошо, – так же неожиданно согласилась Бенедикт и, подхватив отца под руку, направилась с ним в столовую.

Стол был уже сервирован на четыре персоны. Мария, как всегда, оказалась догадлива и расторопна. Обед прошел в полном молчании, если не считать красноречивых взглядов Луизы, которые она устремляла то на дочь, то на Фримана.

Ник поражался беспечности Бенедикт, которая делала вид, будто не замечает потрясения родителей. Она уплетала за обе щеки стряпню Марии и тискала сидевшую на ее коленях Джеки.

После обеда Джозеф предложил Нику выкурить по сигаре в кабинете. Ник согласился, хотя не имел ни малейшего желания уединяться с потенциальным свекром. Когда мужчины удалились, Бенедикт принялась рассказывать матери о своих бразильских приключениях и о том, какой Ник герой.

– Мистер Фриман, что вам надо от моей дочери? – без лишних предисловий начал Джозеф Вернон, едва Ник закрыл за собой дверь кабинета.

– В каком смысле?

– Только не говорите мне, что ваши действия бескорыстны, – холодно попросил Джозеф.

– Но это так! – горячо возразил Ник, чувствуя, как сидящий перед ним мужчина психологически подавляет его.

Джозеф вел себя так, будто ему были известны все мысли, чувства и мотивы Ника. И более того – его грехи.

– Я люблю Бенедикт, – смущенно закончил Ник.

– В этом я не сомневаюсь. В Бенедикт трудно не влюбиться. Она – чудо. И в то же время она сущий ребенок.

С этим Ник вынужден был согласиться. Джозеф продолжил:

– Бенедикт сама не знает, чего хочет. Ее желания меняются чаще, чем ветер. Я даже могу допустить, что она действительно любит вас. Но… – он поднял указательный палец и выдержал внушительную паузу, – но завтра она уже будет сожалеть о своих обещаниях. Сколько вам лет, мистер Фриман?

– Двадцать семь.

– Вы были прежде женаты?

– Н-нет. – Ник чувствовал, что допрос только начался, но по его спине уже пробежал неприятный холодок.

– Почему? – Джозеф посмотрел Нику в глаза, зная, что под прямым взглядом тот не посмеет солгать.

– Моя невеста погибла.

– Вот как? Значит, вы уже пережили личную драму, – задумчиво произнес Джозеф. – Как давно?

– Какое это имеет значение?

– Я хочу знать, в каком эмоциональном состоянии вы сейчас находитесь, – без промедления отвел Джозеф.

Казалось, этот человек знал ответы на все вопросы. Даже на те, которые еще не родились в голове собеседника. Нику казалось, что стоит ему сделать ошибку, и ему несдобровать. Джозеф Вернон производил впечатление человека, шутки с которым могут дорого обойтись.

– Моя невеста погибла в автокатастрофе полтора года назад, – отчеканил Ник. Странно, впервые разговор о Стефани давался ему так легко.

– Чем вы занимаетесь?

– Я независимый фотограф. Сотрудничаю с журналами «Гео», «Нэшнл Джеогрэфик» и с другими.

– То есть ваш доход нельзя назвать стабильным, – сделал вывод Джозеф.

– Я не жалуюсь, – парировал задетый за живое Ник.

– Да, но вы ведь должны понимать, что моя дочь привыкла ни в чем себе не отказывать. Думаете, Бенедикт пойдет работать?

– Это будет ее выбор. Если она захочет…

– Бенедикт не привыкла зарабатывать себе на жизнь! – отрезал Джозеф, а затем вновь смягчил голос и задал следующий вопрос: – Где вы живете?

– Я снимаю квартиру в…

Джозеф не дал Нику закончить:

– Это вы уговорили мою дочь отправиться в эту поездку?

– Нет. – Ник посмотрел собеседнику в глаза. – Нет, я был в шоке, когда увидел Бенедикт на борту самолета, летящего в Рио.

– Почему?

– Потому что она была совершенно не готова к экспедиции. Бенедикт не имела представления, что ее ждет в джунглях. Я пытался уговорить ее вернуться в Лос-Анджелес, но вы ведь знаете, какая она упрямица.

Джозеф кивнул. Ему ли не знать, какой упертой и своевольной могла быть Бенедикт! Эти качества она унаследовала от него, а он в свою очередь – от отца. Твердолобость была фамильной чертой Вернонов.

– Бенедикт сказала, что вы не раз помогали ей в трудных ситуациях. Это правда?

Ник ограничился коротким кивком. Он не любил хвалиться собственными заслугами.

Его скромность произвела на Джозефа Вернона благоприятное впечатление.

– Вы часто уезжаете в подобные командировки?

– Да. Я не люблю сидеть на одном месте, – признался Ник, но тут же пожалел о своей откровенности.

По лицу Джозефа мелькнула грозная тень.

– И вы намерены таскать мою дочь за собой по всему свету?

– Только если Бенедикт сама этого захочет, – растерянно сказал Ник, чувствуя себя в западне.

Джозеф нахмурился.

– Я не желаю, чтобы вы рисковали жизнью моей дочери. Я не для того растил ее, чтобы какой-то… – Он осекся на полуслове и через мгновение продолжил: – Если вам нужны деньги, то я готов рассмотреть ваши требования.

– Мистер Вернон, о чем вы говорите? Вы предлагаете мне деньги за то, чтобы я отказался от Бенедикт?! – вспылил Ник.

Он был наслышан о деловой хватке Джозефа Вернона, но не думал, что тот готов торговаться даже тогда, когда речь идет о его единственной дочери.

– Зачем же так нервничать, молодой человек? – как ни в чем не бывало спросил Джозеф. – Или вы пытаетесь набить себе цену?

– Это уже слишком! – Ник хотел покинуть кабинет, но Джозеф остановил его:

– Хорошо. Я сделал вам выгодное предложение, но вы, судя по всему, отказываетесь. Потом не жалуйтесь, когда Бенедикт даст вам от ворот поворот.

– Я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло, – с вызовом ответил Ник.

– Никогда не хвастай деньгами, не опустив руку в карман, – произнес Джозеф, и Ник тут же узнал фразу, когда-то произнесенную Бенедикт.

– Ваша дочь очень похожа на вас, – заметил он без какой-либо задней мысли.

Но Джозеф воспринял реплику Ника как желание подольститься.

– Я знаю, – сухо сказал он.

– И она любит меня.

– Или думает, что любит, – с невозмутимым видом парировал Джозеф. – В любом случае Бенедикт умеет признавать свои ошибки.

– Вы считаете, что ее чувства ко мне – ошибка? – Ник заставил себя усмехнуться, хотя ему было совсем не весело.

– Не важно, что я по этому поводу думаю, – ушел от прямого ответа Джозеф. – Время покажет, кто из нас был прав.

Когда мужчины вышли из кабинета, Бенедикт бросилась им на встречу. Джозеф заключил ее в объятия и, глядя в глаза, произнес фразу, которую она мечтала услышать:

– Ник показался мне достойным человеком. Надеюсь, он не обманет наших с тобой ожиданий, милая.

– О, папочка, я так тебя люблю! И я так рада, что Ник тебе понравился! Это самый счастливый день в моей жизни!

Бенедикт прижалась к отцовской груди, а затем перекочевала в объятия озадаченного и сбитого с толку Ника.

Как все это понимать? Какую игру затеял с ним Джозеф Вернон? Почему он резко изменил тактику? На все эти вопросы Ник пока не имел ответов. Единственное, что он знал наверняка: помыслы отца Бенедикт не столь чисты, как его собственные. Джозеф Вернон явно что-то задумал, и в его, Ника, интересах как можно быстрее разгадать планы Джозефа.

– Я бы попросил вас пока не спешить со свадьбой. – Джозеф изобразил на своем лице огорчение. – Это связано с некоторыми проблемами в моих делах.

– Конечно, папа. Мы можем немножко повременить, правда, Ник?

Нику оставалось только кивнуть в знак согласия. Только бы ему не пришлось пожалеть о том, что он связался с этим семейством. Бенедикт и впрямь очень походила на своего отца. Не получится ли так, что при столкновении их интересов начнется противостояние двух титанов, от которого пострадают окружающие люди?

16

Бенедикт и Ник лежали в тишине, наслаждаясь близостью друг друга. На их телах, сплетенных в объятии, блестели капельки пота. Ник приник к груди Бенедикт, слушая удары ее сердца. Потом поднял голову, провел пальцем по ее бархатистой щеке, нашел губы, страстно поцеловал ее и хрипло сказал:

– Я люблю тебя.

– И я люблю тебя.

За последние несколько дней они обменялись этим признанием, наверное, уже сотню раз, но ни Бенедикт, ни Ник не уставали от слов любви. Они изыскивали любую возможность, чтобы побыть вместе. Правда, Нику нужно было работать, а Бенедикт помогала отцу, который решил ввести ее в курс своих дел.

Влюбленные встречались урывками, но тем сладостнее были эти моменты.

– Ничто не помешает нам быть вместе. Что ты тот мужчина, которого я искала, я поняла еще в ту минуту, как только впервые увидела тебя, – шептала слова признания Бенедикт.

– Однако ты ясно дала понять, что ненавидишь меня, – возразил Ник.

– Просто я испугалась за Джеки… и что скрывать, ты сильно отличался от моих прежних поклонников.

Ник перевернул ее руку и нежно коснулся губами ладони, закрыв глаза.

– Надеюсь, теперь ты поняла, что я лучше их всех?

– Я это поняла после нашего первого поцелуя. А теперь тебе пора работать, а я договорилась встретититься с Патрицией. Кажется, у нее новый поклонник, который обсыпает ее драгоценностями. Ей не терпится похвастаться новым бриллиантовым колье.

По лицу Ника пробежала тень.

– Что-то не так? – встревоженно спросила Бенедикт.

– Надеюсь, ты не жалеешь, то связалась со мной. Я ведь не могу позволить себе такие подарки.

– Ник, прекрати. Драгоценности ничего не стоят по сравнению с искренней любовью. И Патриция, даже увешавшись бриллиантами с головы до ног, никогда не станет счастливее, чем я.

Бенедикт соскользнула с постели и набросила на плечи шелковый халат, который ей подарил Ник после первой ночи, которую она провела у него.

– Я в душ, – сообщила Бенедикт единственно для того, чтобы услышать в ответ:

– Подожди, я с тобой.

Бенедикт бабочкой выпорхнула из подъезда Ника и летящей походкой устремилась к своей машине. На парковке она поймала несколько загадочных улыбок совершенно незнакомых ей людей. Наверное, я настолько счастлива, что улыбаюсь, сама того не замечая, а прохожие просто улыбаются мне в ответ, подумала Бенедикт, сев за руль.

Однако на первом же перекрестке на Бенедикт посмотрели уже не просто с улыбкой, а с откровенным смехом. Причем это была женщина лет сорока, выехавшая за покупками в ближайший супермаркет. На заднем сиденье ее подержанного «форда» копошился ребенок лет семи.

– Мы знакомы? – с вызовом спросила незнакомку Бенедикт, выглянув из окна.

Та лишь отрицательно помотала головой и снова хихикнула.

– Я вам кажусь смешной? – спросила Бенедикт, не зная, как реагировать на беспричинный смех хозяйки «форда».

Еще месяц назад поведение незнакомой женщины стало бы причиной грандиозного скандала. Однако сейчас Бенедикт была влюблена и думала о чем угодно, только не конфликтах. И все же поведение женщины показалось ей чересчур хамским. Она смеялась над ней!

Вместо ответа женщина достала из бардачка журнал и показала его Бенедикт. Та сначала не поняла, какое отношение к ее вопросу имеет новый выпуск «Гео». Однако уже через секунду Бенедикт обомлела. На обложке красовалась ее фотография. Причем настолько комичная, что сдержать смех было выше человеческих сил. Вот только самой Бенедикт было не до смеха. С обложки «Гео» на нее смотрела растрепанная, искусанная насекомыми, зареванная девушка в модной джинсовой юбке, на высоких каблуках… в окружении лиан и эвкалиптов.

Бенедикт хотела попросить журнал, но красный свет светофора сменился зеленым, незнакомка нажала на газ и вскоре скрылась из виду. Озадаченная Бенедикт подъехала к тротуару и, выбежав из машины, помчалась к ближайшему газетному лотку.

Она не удивилась, когда газетчица взглянула на нее с улыбкой и, не дождавшись просьбы, протянула журнал «Гео».

– Четыре доллара, мисс.

Бенедикт расплатилась и схватила журнал. Вернувшись в «феррари», она открыла «Гео» на оглавлении и прочитала название главного материала номера: «Принцесса гламура в джунглях».

Судорожно перелистнув страницы, Бенедикт нашла начало статьи и пробежала глазами первые два абзаца. Сомнений не оставалось: все изложенное на страницах «Гео» было о ней. В том числе и добрый десяток фотоснимков, запечатлевших ее в самых нелепых ситуациях.

Вот она пытается улечься в гамак… идет на каблуках по лесной тропе… учится грести… выдавливает вскочивший на носу прыщик…

– О боже… – тихо, почти одними губами вымолвила Бенедикт, не желая верить своим глазам.

Ник предал ее. Иначе как сделанные им фотографии попали на страницы журнала?

Как он мог?! Она ведь доверилась ему…

– Какой же я была дурой! – в сердцах воскликнула Бенедикт, стукнув кулаком по рулю. – Интересно, сколько Ник получил за эти кадры? Или он сделал это не ради денег, а чтобы отомстить мне за высокомерие?

Бенедикт завела мотор и медленно поехала в неизвестном направлении. Ей не хотелось ни возвращаться домой, ни выяснять отношения с Ником. Нет, она пока была не готова. Бенедикт не знала, что ей думать и делать. Она кружила по городу, пока не заметила, что стрелка спидометра на нуле.

Собрав всю свою волю в кулак, она набрала номер Патриции и попросила забрать ее от «Кью-маркета», возле которого она сейчас стояла. Патриция сразу же поняла по голосу подруги, что у той какие-то неприятности.

– Скоро буду, – заверила Патриция.

– Спасибо, – всхлипнув, поблагодарила Бенедикт.

В последнее время она настолько была поглощена любовью к Нику, что забросила свою подругу. Теперь же, когда у нее возникли проблемы, она чувствовала себя виноватой перед Патрицией. Только бы она не подумала, что я вспоминаю о ней лишь в трудные времена! – взмолилась Бенедикт. Она достала из бардачка бумажные платки и, вытащив один из пачки, промокнула глаза.

Как жить дальше? После предательства любимого мужчины? Бенедикт не хотела верить в злой умысел Ника, но факты говорили сами за себя. Он нисколько не изменился. Теперь шуточный рекламный ролик казался Бенедикт пустяком, не стоившим ее слез и нервов. По крайней мере, там не звучало ее имя и не мелькали неудачные фотографии.

Бенедикт подумала о своих родителях и ужаснулась. Наверняка отца хватит удар, когда ему в руки попадет этот злополучный журнал. А ведь он так хорошо принял Ника… Бенедикт и не ожидала, что ее отец будет столь лоялен по отношению к ее избраннику. А Ник отплатил ему черной неблагодарностью!

И все же самую ужасную боль ей причиняла мысль о том, что ее предал мужчина, которому меньше часа назад она призналась в любви. А он каков? Клялся ей в том, что никогда не оставит, не предаст и не уступит другому мужчине.

Бенедикт всхлипнула и посмотрела на часы. Патриция должна подъехать с минуты на минуту. Бенедикт взглянула на себя в зеркало и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой и неестественной. Вряд ли ей удастся обмануть Патрицию. Да и стоит ли? Скоро весь город будет в курсе бразильских «приключений» наследницы Вернона.

17

Бенедикт понадобилось несколько минут, чтобы заставить себя войти в дом. Патриция молча стояла у нее за спиной. Несмотря на то что подруга уверяла, что не произошло ничего ужасного и родители будут на ее стороне, Бенедикт боялась показываться им на глаза.

Наконец она постучала в дверь. К ее удивлению, на пороге стоял Джозеф Вернон собственной персоной.

– Папа… – тихо сказала Бенедикт и вдруг разревелась.

Тот обменялся понимающими взглядами с Патрицией и заключил расстроенную дочь в объятия.

– Успокойся, милая. Все хорошо.

– Нет, ты… ты не знаешь… – всхлипывая, причитала Бенедикт.

Отец гладил ее по волосам и спине и мягко бормотал:

– Все хорошо. Ты ни в чем не виновата. Ты моя умница…

Бенедикт мотала головой из стороны в сторону и пыталась что-то объяснить, но слова упрямо не желали слетать с ее языка. Мысли путались, и Бенедикт хотела лишь одного: чтобы ее оставили в покое. Она боялась насмешливых взглядов незнакомых людей на улицах города и суровой отповеди отца.

Как она могла так ошибиться в Нике? Она ведь думала, что он всегда будет отстаивать ее интересы, как тогда, в джунглях…

Отец отвел Бенедикт в ее спальню, а сам спустился вниз, чтобы поговорить с Патрицией. Та как раз просматривала злополучный журнал. Что говорить, она тоже была в шоке. Несмотря на то что Патриция знала Ника Фримана лишь по отзывам Бенедикт, она составила о нем хорошее мнение. Бенедикт всегда была очень прозорлива и редко ошибалась в людях. Как же Нику удалось провести ее?

Самое обидное было то, что Ник был первым мужчиной, покорившим непостоянное сердце Бенедикт. Если бы подобное сделал какой-нибудь из ее прежних поклонников, Бенедикт была бы, безусловно, обижена и разгневана, но не растоптана, как сейчас. Ник оказался самым настоящим варваром, ворвавшимся в святая святых, в душу Бенедикт, и осквернившим все то светлое и доброе, что там было.

– Пати, я очень надеюсь на тебя, – сказал Джозеф, присев рядом с девушкой на большой кожаный диван.

Она вздрогнула от неожиданности.

– Что? Да, конечно, я постараюсь помочь ей справиться с этим… – Патриция не нашла подходящего слова и умолкла.

– Я сразу понял, что Фриман ей не пара, – продолжил Джозеф.

– Разве? Бенедикт говорила, что Ник понравился вам. Это ее очень порадовало. Ведь ваше мнение чрезвычайно важно для нее.

Джозеф самодовольно усмехнулся. Слова Патриции польстили его самолюбию и потешили отцовские чувства.

– Вообще-то я решил быть умнее и не настраивать Бенедикт против себя. Она была слишком увлечена этим типом. Если бы я стал резко возражать против их отношений, я, чего доброго, мог потерять ее.

– Да, Бенедикт становится жутко упрямой, когда кто-то пытается решить что-то за нее, – согласилась Патриция.

В ее голове начали зреть какие-то смутные подозрения, но она пока не могла понять, что именно ее насторожило в тоне и словах мистера Вернона.

Одно она знала наверняка: отношения Ника и Бенедикт были не столь безоблачны, как бы им того хотелось.

– Я очень надеюсь, – продолжал глухим голосом Джозеф, – что ты будешь рядом с Бенедикт и поможешь ей пережить эту историю.

– Разумеется. Бенедикт – моя лучшая подруга, – поспешно сказала Патриция.

– И я также надеюсь, что ты оградишь ее от общения с Фриманом. Он причинил уже достаточно страданий мой девочке. Я не хочу, чтобы она продолжала с ним встречаться.

Патриция растерялась.

– Но… я ведь не могу ей что-либо запретить.

– Разумеется. Я тоже не стану чинить ей никаких препятствий. Запреты лишь разжигают страсти. Порой безумные. – Джозеф вздохнул. – Однако в наших с тобой силах, Пати, настроить Бенедикт таким образом, чтобы она сама не пожелала иметь больше никаких дел с этим типом.

Говоря это, Джозеф Вернон так пристально посмотрел на Патрицию, что у той по спине побежали мурашки. Она уловила в голосе Джозефа угрозу. Как будто, если она откажется поступать так, как он ей велит, ее ждет жестокое наказание.

О боже! Наконец-то смутные подозрения и опасения Патриции сложились, словно фрагменты мозаики, в единое целое. Она посмотрела на Джозефа со смешанным чувством страха и осуждения.

Тот, видимо угадав мысли собеседницы, попытался ее разубедить:

– Надеюсь, ты не вообразила, будто это я все подстроил? Да и каким образом, скажи на милость? Разве я могу диктовать условия выпускающему редактору столь крупного научно-популярного издания?!

Джозеф улыбнулся, и Патрицию прошиб холодный пот. В этой улыбке не было ничего человеческого. Скорее это был оскал хищника, почуявшего запах крови и ощутившего в своих лапах теплую пульсирующую плоть жертвы. И самое страшное, что этой жертвой была обожаемая им дочь.

Патриция украдкой посмотрела на подругу, лежавшую на соседней полке в сауне. Внешне Бенедикт была прежней, но теперь она не улыбалась и не восторгалась каждой мелочью. Даже в свой любимый спа-салон она согласилась пойти только после долгих уговоров Патриции.

Снова зазвонил сотовый телефон Бенедикт. Это был уже восьмой звонок за утро. Бенедикт не обращала на трели телефона никакого внимания, словно их не было.

– Может, возьмешь? – спросила Патриция.

Бенедикт молча покачала головой.

– Сколько можно прятаться от него?

– Я не хочу разговаривать с Ником, – решительно заявила Бенедикт, перевернувшись на спину.

Ее кожа блестела от капелек пота, а глаза – от подступивших слез.

– Ты уже два дня не отвечаешь на его звонки, – напомнила Патриция, как будто Бенедикт сама этого не знала.

– Поражаюсь, как у Ника хватает наглости названивать мне после того, что он сделал! – плаксиво сказала Бенедикт. Она пыталась сдержать слезы, но подбородок и губы уже предательски дрожали.

– Вдруг он хочет все тебе объяснить? – спросила Патриция, бросив взгляд на надрывавшийся телефон.

– Что объяснить? Что он предал меня? Решил на мне подзаработать? Выставил на посмешище? – Бенедикт задавала каждый вопрос с новой порцией горьких слез.

Самое ужасное было то, что она по-прежнему любила Ника. Два дня, проведенные вдали от него, показались ей сущим адом. Лишь во сне Бенедикт была счастлива, потому что рядом с ней был любимый мужчина. И у них все было прекрасно, потому что в снах, как и в мечтах, не бывает порочащих тебя фотографий.

Бенедикт сотни и тысячи раз спрашивала себя, почему так получилось? Чего она недодала Нику, раз он предпочел ее любви деньги? Неужели она обманывала саму себя, вообразив, будто Ник любит ее так же сильно и искреннее, как и она его?

Наконец телефон умолк.

Патриция завернулась в большое махровое полотенце, слезла с полки и подошла к подруге.

– Бенедикт, может быть, все не так, как тебе кажется, – осторожно заметила она, не зная, стоит ли делиться своими подозрениями насчет Джозефа Вернона.

Она все равно мне не поверит, решила Патриция. Бенедикт боготворит отца. Она скорее обвинит меня в клевете, чем прислушается к моим опасениям. Нет, я не могу сейчас рисковать нашей дружбой. Бенедикт нуждается в моей поддержке.

– Пойдем поплаваем в бассейне, – предложила Патриция, чтобы разрядить обстановку.

Бенедикт охотно согласилась.

Она вернулась к прежней жизни, но та уже не приносила ей того же удовольствия, что до поездки в Бразилию. Даже любимая собачка была слабым утешением. Однако Патриция и родители делали все возможное, чтобы развлечь Бенедикт, и она, понимая это, подыгрывала им. Пусть думают, что она сильная и сможет побороть собственные чувства.

В глубине души Бенедикт чувствовала себя абсолютно беспомощной и зависимой от Ника. Расставшись с ним, она словно лишилась какой-то жизненно важной части своего тела. Да, она пока могла дышать, видеть, слышать, но ее чувства напоминали оголенные провода, одно прикосновение к которым могло закончиться смертью. Либо самой Бенедикт, либо того, кто посмел бы вторгнуться в ее личное пространство.

Патриция, почувствовав это, вела себя с Бенедикт крайне осторожно. Она не пыталась залезть к ней в душу и выведать все тайны. Напротив, она заводила разговоры о всяких пустяках, желая отвлечь Бенедикт от самокопаний и мыслей о Нике.

Подруги дружно прыгнули в прохладную голубую воду бассейна. Патриция быстро поплыла вперед.

– Попробуй догони! – громко крикнула она Бенедикт.

Та, превозмогая себя, поплыла следом.

Патриция первой обратила внимание на мужчину в холле салона, с любопытством озиравшегося по сторонам. Она никогда не видела Ника Фримана в глаза, но по рассказам Бенедикт и фотографиям в журнале с легкостью узнала его.

Она инстинктивно схватила подругу за локоть и остановилась как вкопанная.

– Что?.. – Бенедикт не успела закончить, потому что тоже увидела Ника.

Бенедикт дернула подругу за руку, намереваясь пройти мимо него, но Патриция словно окаменела.

– Привет, – смущенно произнес Ник, не отрывая глаз от Бенедикт.

– Зачем пришел? – сурово спросила она.

– Я хочу поговорить с тобой.

– А я не хочу с тобой разговаривать, – холодно ответила Бенедикт.

– Я понимаю, как все это выглядит… но клянусь, что я не имею ко всему этому никакого отношения, – быстро сказал Ник.

Патриция чувствовала себя третьей лишней. Меньше всего на свете она любила быть свидетельницей выяснения чужих отношений.

Она исподлобья поглядывала на Ника. Бенедикт не преувеличивала, когда расписывала его как настоящего красавца и мачо. Ник не был похож на великосветских денди и отпрысков богатых семейств. Он явно был равнодушен к веяниям моды и не гнался за дорогими шмотками, хотя на его запястье красовались довольно дорогие спортивные часы. Если Бенедикт все-таки бросит его, то я, пожалуй, скрашу его досуг, подумала Патриция, уже представляя себя в крепких объятиях Ника Фримана.

– Пати, – вдруг дернула ее за руку Бенедикт, – объясни, пожалуйста, этому человеку, чтобы он оставил меня в покое.

Патриция встрепенулась. Кажется, она замечталась и пропустила часть разговора.

– Вообще-то мы не знакомы, – попыталась увильнуть от возложенной на нее миссии Патриция.

– Этого человека зовут Ник Фриман, а это моя лучшая подруга Патриция Торнтон, – вынуждена была представить их друг другу Бенедикт.

– Очень приятно. – Ник учтиво наклонил голову.

Патриция сочла за лучшее промолчать. Если бы она сказала «взаимно», это могло не понравиться Бенедикт. Хоть Ник и красавчик, флирт с ним не стоил дружбы.

– Патриция, вы не могли бы оставить нас на пять минут? – с обезоруживающей улыбкой попросил Ник.

Патриция с виноватым видом пожала плечами и отступила на несколько шагов назад. Дабы не смущать подругу, она отвернулась и сделала вид, что чрезвычайно заинтересована расписанием занятий по аквааэробике.

– Бенедикт, ты должна верить мне. – Ник взял ее за руку, но Бенедикт с негодованием высвободилась.

– Я ничего тебе не должна. Ты предал меня.

– Это неправда! Я понятия не имею, как эти снимки попали в журнал.

– Ник, прекрати принимать меня за дуру! – со снисходительной улыбкой попросила Бенедикт. – Я все понимаю: тебе нужны были деньги, и ты нашел быстрый и легкий способ их получить. Всего-то и потребовалось: запудрить мозги наивной девушке.

– Бенедикт, ты ведь не веришь в то, что говоришь сейчас, – с надеждой в голосе произнес Ник.

– Отнюдь. Теперь я все понимаю.

– Я люблю тебя!

– Ха! Странное у тебя, однако, представление о любви, – язвительно сказала Бенедикт. – По-твоему, позорить любимую – это проявление высоких и благородных чувств?

– Я уже сказал, что не имею к этой публикации никакого отношения. Как только я увидел последний номер «Гео», то сразу же пошел к редактору и сказал, что больше не намерен сотрудничать с их изданием.

– Какой жест!

Неожиданно Бенедикт ослепила фотовспышка. Она проморгалась и посмотрела в сторону, откуда доносились щелчки затвора. После еще нескольких ярких вспышек папарацци вскочил на мотоцикл и был таков.

– Так вот зачем ты явился?! – гневно сверкнув глазами, воскликнула Бенедикт, развернувшись к Нику.

Тот непонимающе смотрел на разозленную девушку.

– Тебе нужна слава? Известность? Тебе мало денег, которые ты получил за свои фотографии? Привел с собой журналистов? И в какой же газетенке мне любоваться завтра нашими фото?

– Бенедикт, прекрати меня оскорблять! – наконец сорвался Ник. – Я расстроен не меньше тебя. А этот папарацци скорее всего просто следит за тобой. Ты вечно окружена вниманием прессы. И уж извини, но раньше тебя не беспокоило, что твои снимки печатают далеко не в самых солидных и уважаемых изданиях.

Патриция обернулась и прижала палец к губам, попросив Бенедикт говорить чуть тише.

– Ник, ты получил все, что хотел? – поинтересовалась Бенедикт и, не дожидаясь ответа, попросила: – Теперь уходи. Я больше не желаю тебя видеть.

– Но ты ведь говорила, что любишь меня!

– Я ошибалась, – со слезами произнесла она. – Ты оказался совсем не таким, каким я тебя представляла.

– А если я докажу, что не имею к этой публикации никакого отношения?

– Это уже ничего не изменит. Я больше не верю тебе. – Она повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен.

Горечь разочарования была столь отвратительной, что Бенедикт мечтала лишь об одном – заглушить ее. Каким образом? Да хоть бы и возвращением к прежнему образу жизни: алкоголь, вечеринки, непостоянные связи…

Она прикипела душой к мужчине – и чем все закончилось? Болью и разочарованием. С нее довольно страданий!

– Бенедикт, я люблю тебя, – последнее, что сказал Ник перед уходом.

Она даже не повернула головы, боясь показать ему свои слезы. Через минуту она почувствовала на плече руку Патриции и дала наконец волю своим чувствам.

Глухие рыдания отдавались дрожью во всем ее теле. За последние два дня Бенедикт похудела и осунулась. Под глазами появились тени, и даже косметические процедуры, массаж и сауна не исправили ситуацию. Бенедикт выглядела изможденной и несчастной, хотя на щеках играл румянец.

– Как он мог… Как он посмел так поступить со мной?.. Я ведь верила ему… – всхлипывая и шмыгая носом, спрашивала Бенедикт, уткнувшись носом в грудь подруги.

– Может быть, он говорил тебе правду? – заметила Патриция. – Вдруг все это подстроил кто-нибудь из твоих недоброжелателей?

– Кто?! – навзрыд спросила Бенедикт. – Нет, Пати, все гораздо проще: Ник врал мне с самого начала. А я думала, что мы играем по моим правилам. Как же я ошибалась!

– А если Ник все-таки найдет истинного виновника?

– Пати, к чему ты завела этот разговор? Хочешь утешить меня? Вселить напрасную надежду?

– И все же? – настаивала Патриция.

– Я не знаю, – искренне призналась Бенедикт. – Не знаю, смогу ли я вновь верить Нику. Но я никогда, никогда не прощу человека, который так поступил со мной. Это был нож в спину, которого я не ожидала. Почему именно сейчас, когда я была так счастлива? Если бы эти снимки попали в печать при других обстоятельствах, я бы только порадовалась лишнему пиару. Плохая реклама – тоже реклама. Но я не ожидала получить такой удар от человека, которого воспринимала как свою вторую половину. Знаешь, я ведь действительно верила в то, что мы поженимся, заведем детей и до конца жизни пройдем рука об руку… – Бенедикт невесело усмехнулась, утерла рукавом слезы и растянула губы в улыбке: – Все кончено. Прошу тебя, Пати, больше никогда не напоминай мне ни о Нике, ни о поездке в Бразилию. Давай сделаем вид, что этого месяца в моей жизни не было.

Патриция с сомнением посмотрела на Бенедикт.

– Ты серьезно?

– Да. Кстати, если у тебя на примете есть парочка симпатичных парней, то можешь устроить нам двойное свидание.

– Бенедикт, тебе не кажется, что это слишком поспешно?..

– Напротив. Я и так уже затянула с Фриманом. Помнишь, я говорила, что брошу его через неделю? А в результате эти бесперспективные отношения удалось порвать лишь сейчас.

Патриция не верила собственным ушам и глазам. В Бенедикт будто вселился чужой дух. Она так старалась быть злой, стервозной и циничной, что ее становилось жаль.

– Если хочешь, мы можем отправиться на Гавайи. Мое приглашение все еще в силе, – предложила Патриция.

– На Гавайи? – переспросила Бенедикт с таким видом, будто впервые слышала это слово.

– Да, помнишь, мы собирались с тобой отдохнуть… ну, после того как ты вернешься из Бразилии? – смешалась Патриция.

– Чтобы отпраздновать мою победу над Фриманом, – задумчиво пробормотала Бенедикт. – Хорошо. Я спрошу папу, можно ли мне отлучиться на недельку. Вообще-то у нас сейчас дел невпроворот. Если уж отец попросил меня помочь, то, значит, он и впрямь не справляется.

Патриция предпочла не комментировать заявление подруги. По ее мнению, Джозеф Вернон просто хотел отвлечь дочь от грустных мыслей, а потому придумал всю эту историю. У него была сотня помощников, и куда больше сведущих, чем Бенедикт. Кроме того, Джозеф, видимо, хотел держать дочь под присмотром. Подальше от Ника Фримана. Возможно, он даже дал указания своей службе безопасности, чтобы Ника не подпускали к Бенедикт ближе чем на милю.

Отцовская любовь внушала уважение и ужас одновременно. Патриции оставалось лишь радоваться, что ее отец не был таким тираном, как Джозеф Вернон. Впрочем, она и не заявляла ему, что собирается замуж за нищего, малоизвестного фотографа. Кто знает, как бы отреагировал на подобную новость ее собственный папаша…

18

Бенедикт без разбору побросала в открытый чемодан бикини, майки, шорты и босоножки. Раньше она обожала собирать вещи перед поездкой, но сегодня у нее было далеко не радужное настроение.

Солнечные острова представлялись ей унылыми приютами одиноких сердец.

Патриция же, напротив, была весела. Она так давно хотела отдохнуть на Гавайях, что неожиданное согласие Бенедикт на поездку буквально окрылило ее. Она была уверена, что, как только Бенедикт окунется в бирюзовые волны и пройдется по горячему песку, ее сразу покинут мрачные мысли о Нике. На Гавайях невозможно было грустить, потому что в раю не бывает печали.

Сигнал об эс-эм-эс-сообщении отвлек Бенедикт от сборов. Она вытащила из заднего кармана джинсов телефон. Наверное, Патриция решила меня поторопить, подумала Бенедикт. Однако номер отправителя был ей неизвестен.

Бенедикт открыла сообщение и прочитала его. Известие было настолько потрясающим, что она пробежала его глазами еще пару раз, прежде чем выбежать из комнаты и помчаться в гараж за машиной.

«Фото в «Гео» – дело рук твоего отца. Фабиан».

Бенедикт не верила собственным глазам. Что за грязная ложь? Зачем Фабиану понадобилось клеветать на ее любимого папу?

Она выкатила «феррари» из гаража и нажала на кнопку вызова. Через мгновение из трубки раздался голос ее товарища по экспедиции в джунгли Фабиана Росса.

– Алло.

– Что это значит? – без предисловий спросила Бенедикт.

– Я счел своим долгом поставить тебя в известность, – сбивчиво начал Фабиан. – Ник очень страдает…

– И ты решил покрыть своего дружка! А для этого очернил моего отца. Между прочим, он всеми уважаемый человек и не позволяет кому бы то ни было возводить на него напраслину! – выпалила на одном дыхании Бенедикт.

– Бенедикт, успокойся. Я понимаю, что в тебе сейчас говорят эмоции.

– Ты сам это выдумал или тебе нашептал Фриман? – с пристрастием спросила Бенедикт.

– В этом мне признался мой хороший знакомый – редактор «Гео» после… – Фабиан смущенно откашлялся. – В общем, в изрядном подпитии.

– Это ложь.

– Нет, Бенедикт. К сожалению, это правда. Твой отец выложил за эту «услугу» кругленькую сумму.

– Папа не мог так поступить со мной! – В вопле Бенедикт было столько детской наивности и веры в то, что ее родители – самые лучшие люди на свете, что Фабиан невольно усмехнулся.

– Можешь спросить у него самого. – Он выдержал паузу. – Если захочешь, конечно. Нелегко расставаться с иллюзиями.

– Именно это я собираюсь сделать, – заверила его Бенедикт. – И если ты мне солгал, то… – Она не договорила, не зная, чем может угрожать ему. А если он сказал правду? Стоит ли его благодарить?

– До свидания, Бенедикт. Надеюсь, что ты вовремя осознаешь, какую ошибку совершила, – сказал Фабиан и повесил трубку.

Бенедикт хотела спросить, о какой ошибке он говорит, но из трубки доносились только короткие гудки.

– Мисс Вернон, у вашего отца сейчас важные переговоры, – попыталась остановить Бенедикт личная помощница Джозефа.

Бенедикт даже не замедлила шаг. Она ворвалась в кабинет отца. Тот действительно беседовал с кем-то по телефону. Заметив на пороге взволнованную дочь, он извинился и быстро попрощался с собеседником, пообещав перезвонить.

– Милая, что-то случилось? – с тревогой спросил Джозеф, встав со своего кожаного кресла и подойдя к дочери, чтобы поцеловать.

Однако она отшатнулась в сторону, будто от незнакомого мужчины.

Джозеф в недоумении посмотрел на нее, но спросил, как всегда, спокойным и ровным голосом:

– Зашла попрощаться перед отъездом?

– Я никуда не еду, – решительно заявила Бенедикт, хотя эта мысль только что посетила ее. Патриция наверняка обидится на нее, но Бенедикт не могла сейчас улететь на Гавайи, не разобравшись во всех хитросплетениях недавней истории.

Джозеф удивленно вскинул брови.

– Объяснишь?

– Это ты должен мне кое-что объяснить. – Бенедикт посмотрела в глаза отцу и спросила: – Это ты устроил публикацию моих фото в «Гео»?

Джозеф был потрясен прозвучавшим из уст дочери обвинением, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Сдержанность и хладнокровие было еще одной фамильной чертой Вернонов. Жаль, что Бенедикт не унаследовала этих качеств. Она слишком импульсивна, с сожалением подумал Джозеф, глядя на Бенедикт, которая снова готова была расплакаться. То ли от злости, то ли от обиды.

– Каких объяснений, или точнее признаний, ты от меня ждешь? – спросил Джозеф с невозмутимым видом.

– Это твоих рук дело?

– Кто тебе это сказал? Большего абсурда я в своей жизни не слышал.

– Папа, лучше скажи правду. Потому что… – Бенедикт сглотнула подступивший к горлу комок и продолжила: – Потому что если я узнаю правду от кого-нибудь другого, то никогда – слышишь? – никогда тебе не прощу.

Повисла напряженная пауза. В тишине, казалось, было слышно тревожное перестукивание двух сердец: отца и дочери.

Наконец Джозеф Вернон вздохнул и произнес:

– Да, это я попросил Филдинга сделать материал о твоих злоключениях в Бразилии.

– Папа! – воскликнула Бенедикт таким тоном, словно до последнего надеялась услышать отрицание.

– Но я сделал это ради тебя, милая.

– Как ты мог… боже, папа, зачем ты причинил мне такую боль?

– Потому что я сразу понял, что Ник Фриман тебе не пара. А ты увлекалась им все больше и больше, будто находя удовольствие в унижении.

– Любовь – это не унижение!

– Да, сама по себе любовь прекрасна, спору нет. Я понимаю, тебя влекло к человеку не твоего круга. Ник совсем не похож на тебя. Говорят, противоположности притягиваются. Но, поверь мне, дорогая, это только на первых порах. Потом, когда они узнают друг друга, то понимают, что не могут быть вместе.

– Не тебе решать! – запальчиво возразила Бенедикт.

– Я хотел оградить тебя от излишних страданий. Лучше было сразу покончить с этой историей, чем пытаться выходить мертворожденного ребенка. Ваша любовь была обречена.

– Как ты можешь такое говорить?! Ты ведь сам сказал, что Ник – достойный человек.

– Для своего уровня – да. Пусть найдет себе достойную женщину… одного с ним круга. – Джозеф говорил таким безразличным голосом, словно речь шла о героях кинофильма. Даже о своих сделках он обычно сообщал с большим чувством.

– Я обвинила Ника, а ты смолчал. Я обидела ни в чем не повинного человека!

– Уверяю тебя, Ник это как-нибудь переживет.

– А я? Ты подумал обо мне?

– Я только о тебе и думал, милая. Когда-нибудь ты еще поблагодаришь меня за то, что я спас тебя от непоправимой ошибки.

– Ты называешь ошибкой брак, заключенный с любимым человеком?

– Бенедикт, пора снять розовые очки и взглянуть на мир трезво. Ты богата и знаменита. Тебе открыты все дороги. Ты можешь выбрать себе любого мужчину. А что собой представляет Ник Фриман? Бедный художник, обреченный на вечные скитания по земле. Неужели тебе хочется такой жизни? Подумай о своем будущем. О детях, наконец!

– Так, как ты о них думаешь? Что дети – это послушные марионетки и верные, бескорыстные помощники в бизнесе? – с сарказмом спросила Бенедикт.

– Ты не имеешь права так говорить! Я люблю тебя больше всего на свете. Ты моя плоть и кровь.

– Но не твоя собственность. У меня своя жизнь, и я вольна решать, с кем и как ее прожить. – Бенедикт направилась к двери.

– Собралась к нему? – со злостью спросил Джозеф.

Впервые в жизни отец разговаривал с ней в таком тоне. Бенедикт на мгновение замерла, но затем набралась решимости и открыла дверь.

– Да. Я должна попросить у него прощения.

– Не смей унижаться перед этим человеком! – приказал Джозеф, но Бенедикт больше не желала исполнять его волю.

Никогда еще она не была так тверда в своем решении. Она чувствовала в себе не просто желание, а жизненную потребность встать перед Ником на колени и вымолить у него прощение. За поступок отца и за то, что не поверила ему. Боже, как она могла усомниться в честности любимого? Неужели ее любовь настолько хрупка, что не выдерживает малейшего толчка судьбы?

Простит ли ее Ник? Хватит ли ему великодушия и любви, чтобы принять ее?

– Прощай, папа. Надеюсь, ты больше не станешь лезть в мою жизнь со своими «благими намерениями».

– Что ты имеешь в виду? – Голос Джозефа дрогнул.

– Завтра же я соберу свои вещи и уеду.

– Куда?

– Пока не знаю. – Бенедикт пожала плечами и с безразличным видом посмотрела в окно. – Но больше я не стану спрашивать у тебя совета.

– Бенедикт!!! – крикнул ей вслед отец, но она ушла, так и не обернувшись.

Бенедикт предстояло важное дело, от исхода которого зависела вся ее жизнь.

Ник невольно чертыхнулся, когда в дверь позвонили. Он только что зашел в домашнюю лабораторию, чтобы проявить отснятые за вчерашний день пленки, а тут принесло незваных гостей.

Он никого не ждал, а потому шел к двери, настроившись отшить очередного распространителя какого-нибудь дешевого барахла. До чего же эти агенты, менеджеры, консультанты и коммивояжеры его достали! Неужели они всерьез полагают, что их никчемная продукция кому-то нужна? Или им нравится дурить людям головы, убеждая их в том, что они будут во сто крат счастливее, приобретя чудо-веник или новомодный фен?

– Кто там? – спросил он из-за двери.

– Это я, – ответила гостья, а чуть позже добавила: – Бенедикт.

В этом не было необходимости. Ник с первого звука голоса угадал, кто стоит за дверью. Вот только каким чудом Бенедикт оказалась на пороге его квартиры, оставалось только гадать.

Он отворил дверь.

– Привет. Ты занят? – робко спросила Бенедикт, не решаясь переступить порог.

– Немного, – покривил душой Ник.

– Я… я могу зайти позже, – растерялась она.

– Ни в коем случае. Заходи. – Ник отступил в сторону, дав Бенедикт возможность пройти внутрь.

– Надо же, только сейчас осознала, что соскучилась не только по тебе, но и по твоему жилищу, – сказала Бенедикт, оглядываясь по сторонам и не зная, как приступить к важному разговору. – Ты неважно выглядишь. Плохо спал? Все работаешь? – Она понимала, что несет чепуху, но слова сами собой слетали с ее языка.

Боже, почему она говорит совсем не то, что нужно?! А Ник тоже хорош. Стоит перед ней с таким удивленно-растерянным видом, словно она только что вышла из пены морской.

– Бенедикт, ты… ты что-то забыла у меня?

Ник тоже мысленно ругал себя за бестолковость. Он тысячу раз представлял их встречу, готовил речи, пылкие признания в любви… Такие, услышав которые, Бенедикт никогда не сможет уйти. Почему же сейчас он стоит перед ней как истукан?

– Ник…

– Бенедикт…

Они одновременно подались навстречу друг другу.

Еще мгновение – и они заключили бы друг друга в объятия, но какой-то невидимый барьер помешал им сделать это. Так они и замерли в шаге друг от друга.

Бенедикт опустила глаза и наконец сказала:

– Ник, простишь ли ты меня когда-нибудь?

– За что? – глухо спросил он.

Он видел, что Бенедикт трудно, но не смел мешать ее «взрослению». Возможно, ей впервые приходилось не только признавать свои ошибки, но и молить об их прощении.

– Я не поверила тебе. Я думала… думала, что это ты отдал снимки в журнал.

– Это было самое простое решение, – резонно заметил Ник, с интересом и внутренним волнением наблюдая за Бенедикт.

Ее губы дрожали. Сплетенные пальцы побелели от напряжения. Вся фигура Бенедикт кричала о ее страдании и самопреодолении.

– Но я должна была защищать тебя, а не обвинять. Ник, прости меня.

– Я тебя уже давно простил, – тихо сказал Ник. Он осторожно поднял двумя пальцами ее подбородок и заглянул девушке в глаза. – Я ведь люблю тебя, Бенедикт.

– Я тоже люблю тебя, Ник. Но эта история… сможем ли мы забыть ее? Не станет ли она вечным укором мне и столбом на нашем пути?

– Это зависит от нас самих, – вздохнул Ник. – Готова ли ты начать все сначала?

– Да, – выдохнула она, завороженно глядя в его глаза и растворяясь в янтарном блеске. – А ты?

– Думаю, да.

Наконец Ник сделал шаг вперед и обхватил талию Бенедикт обеими руками. Долгожданный страстный поцелуй помог обоим справиться с напряжением и неловкостью, вызванными разлукой.

Когда Бенедикт оторвалась от губ Ника, то встретила его потемневший взгляд, полный любви и желания. Однако она пока не могла отдаться своим чувствам. Прежде она должна сказать ему всю правду. Между ними не должно оставаться преград. Не только вещественных, но и духовных. Без искренности и откровенности невозможно построить чистые, крепкие отношения. Даже если влюбленные едва сдерживают поводья собственной страсти.

– Ник, я должна тебе кое в чем признаться, – начала Бенедикт. Теперь, когда она чувствовала тепло его рук, говорить стало во много раз легче. – Историю с «Гео» придумал мой отец. Это он подкупил Филдинга.

– Я знаю, – спокойно ответил Ник, и Бенедикт едва не упала в обморок от всплеска чувств.

Как, Ник знал о махинациях ее отца и ничего ей не сказал?! Но почему? Почему он молча сносил ее обвинения и оскорбления, вместо того чтобы рассказать правду и назвать истинного виновника происшедшего?

– Нам с Фабианом сказал об этом сам Филдинг… – Ник усмехнулся, словно вспомнил забавный случай из жизни. – А ты откуда знаешь?

– Фабиан оказался смелее тебя, – ответила Бенедикт, все еще не понимая мотивов Ника.

– Гадаешь, почему я не выдал твоего отца? – спросил он.

Бенедикт кивнула.

– Я был уверен, что ты мне не поверишь. Более того, назовешь клеветником. Джозеф для тебя – не просто отец, он почти что божество. Я сразу это понял, едва увидел, каким восторженным взглядом ты смотришь на него. Странно, что ты поверила Фабиану. Наверное, потому что он в этой истории – лицо незаинтересованное.

– Вообще-то, – Бенедикт покраснела, – я и Фабиану-то не очень поверила. Но его обвинение было настолько чудовищно, что я обязана была поговорить с отцом.

– Но ты ведь хотела услышать опровержение словам Фабиана, не так ли?

– Ник, с тобой даже неинтересно. Ты читаешь меня, как раскрытую книгу, – улыбнулась Бенедикт. – Неужели во мне нет ничего такого, что остается для тебя загадкой?

– Ну почему же? Есть.

– И что же это?

Ник снова сжал ее в своих объятиях и, склонившись к ее уху, прошептал:

– Не понимаю, что ты во мне нашла.

По ее щеке к губам скользнули губы Ника, и Бенедикт подчинилась его игре. Она подняла голову навстречу поцелую, и Ник, притянув ее к себе, прижался к ее губам. Бенедикт и не думала сопротивляться. Напротив, она полностью отдалась чувствам и наслаждению.

Внезапно его поцелуй стал более требовательным и страстным, и Бенедикт всем существом невольно откликнулась на зов, губы сами собой приоткрылись. Она была охвачена жарким огнем, прекрасным и одновременно пугающе мощным, а Ник тут же воспользовался ее минутной слабостью, и его язык молнией обжег нежную тайну ее рта.

Наконец Бенедикт очнулась, почувствовав, что Ник неохотно оторвался от нее.

– У меня для тебя не очень хорошая новость, – сказал он, и сердце Бенедикт ушло в пятки.

– Что случилось? – с такой тревогой спросила она, что Ник поспешил ее успокоить:

– Не волнуйся. Ничего страшного. Все живы и здоровы.

– Тогда что за новость?

– Завтра я должен лететь на Аляску.

– Снова в командировку? Так скоро?

В голове Бенедикт пронесся целый вихрь вопросов. Неужели Ник уедет сейчас, когда они только-только вновь обрели друг друга? А вдруг с ним что-нибудь случится? Эмма говорила, что они вечно сталкиваются с непредвиденными опасностями. Нет, она не может потерять его! И в то же время не может ему что-либо запретить. Ник свободный и свободолюбивый человек. Будет ли он счастлив, если она прикует его к себе цепями просьб и обид? Сердце подсказывало Бенедикт, что нет. Ник не сможет жить в клетке, пусть даже и золотой.

– Я не собирался, но… мне было тяжело находиться в Лос-Анджелесе и думать, что ты ненавидишь меня.

– Я никогда не ненавидела тебя, – возразила Бенедикт.

– Однако ты мне сказала это в лицо. Я не смел даже надеяться, что ты придешь ко мне. – Он грустно улыбнулся, глядя на нее. – Поэтому я добровольно вызвался на очередное задание.

– Аляска – это ведь не край света, – робко сказала Бенедикт.

Ник только усмехнулся.

– А я готова поехать за тобой куда угодно.

– Ты серьезно? – спросил Ник, явно не ожидавший такого поворота сюжета. Казалось, он боялся поверить собственному счастью.

Бенедикт приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

– Ты возьмешь меня с собой?

– Конечно, только… тебе нужно кое-что купить перед дорогой. Чтобы не получилось, как в прошлый раз.

Оба рассмеялись, вспомнив, как нелепо выглядела Бенедикт в первые дни пребывания в Бразилии.

– А еще тебе нужно отпроситься у отца.

– Нет, – категорично отрезала Бенедикт.

– Но он ведь будет волноваться.

– Мне все равно.

– Бенедикт, не превращайся снова в капризную, избалованную девчонку. Ты имеешь все основания злиться и обижаться на своего отца, но он действительно любит тебя. Только представь, как он будет переживать, если ты просто исчезнешь.

– Хорошо, – сдалась она. – Я предупрежу маму, а она пусть сама говорит папе.

– Бенедикт, я не хочу, чтобы вы с отцом становились врагами из-за меня.

– Ник, ты ни в чем не виноват. Просто у моего отца своеобразное представление о родительской заботе.

– И все же с твоей стороны будет слишком жестоко не предупредить его перед отъездом.

– Ник, ты меня удивляешь. Уж кто-кто, а ты должен ненавидеть моего отца пуще всех.

– У нас с ним есть кое-то общее, – с загадочной полуулыбкой заметил Фриман.

Разумеется, женское любопытство возобладало, и Бенедикт незамедлительно спросила:

– Что же это?

– Мы оба любим тебя. Это нас сближает. Хоть это и не нравится Джозефу, он уже не в силах что-либо изменить. Мы с ним скованы одной цепью.

– Так, значит, я – цепь?! – Бенедикт шутливо погрозила ему пальцем. – Ну и ну! Я думала, ты счастлив, что мы помирились.

– А мы помирились? – изобразил недопонимание Ник.

– Конечно, глупый. Разве ты еще не понял, что я очень-очень сильно люблю тебя? И мне не терпится тебе это доказать.

Ник без лишних разговоров подхватил ее на руки и понес в спальню. До поздней ночи они любили друг друга, отвлекаясь только для того, чтобы выпить соку или подкрепиться куском заказанной пиццы.

Наутро Бенедикт известила родителей о скором отъезде и о том, что по возвращении в Лос-Анджелес она начнет заниматься подготовкой к свадьбе. В довершение ошеломительных известий Бенедикт продемонстрировала собравшимся в особняке Вернонов очаровательное золотое колечко с бриллиантом «принцесса», украшавшее ее безымянный палец.

Патриция, разумеется, была рассержена из-за расстроившейся поездки на Гавайи, но быстро отошла и первая поздравила Ника и Бенедикт с помолвкой. Следом на шею дочери бросилась Луиза.

Джозеф подошел к молодым последним и скупо поздравил с тем, что их любовь оказалась сильнее, чем он предполагал.

– Надеюсь, ты сделаешь мою дочь счастливой, Ник. Я всегда стремился только к этому, – заключил он, поцеловав Бенедикт в щеку.

– Я знаю, папа, – тихо произнесла она, чувствуя, что глаза у нее вновь на мокром месте.

Только на этот раз Бенедикт плакала от радости. Наконец-то двое ее самых любимых мужчин посмотрели друг на друга не как враги или соперники, а как друзья. Пусть это только первый шаг к дружбе, но Бенедикт дала себе слово, что сделает все возможное, чтобы отец и Ник перестали делить ее. Ведь ее любви хватит на них обоих!

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

Реклама на сайте