«Мечтательница»

Хортон Наоми Мечтательница

Посвящается Полу Фулфорду, который помог мне утвердиться в жизни

Глава 1

Линдсей Форрест выглянула из окна своего кабинета и увидела до боли знакомую фигуру: высокий длинноногий мужчина большими шагами переходил улицу, направляясь прямо к ней, и Линдсей вдруг показалось, что пол ускользает у нее из-под ног.

Это всего лишь игра предзакатного бостонского солнца, успокоила она себя. Игра солнечного света на стеклах окон и ее возбужденного воображения. Подобное довольно часто случалось с ней и раньше. Однажды она точно так же увидела высокого мужчину с темными вьющимися волосами и снисходительной улыбкой на губах; у нее тогда захватило дух и закружилась голова. Но это был лишь незнакомец, который смотрел на Линдсей, завороженный взглядом ее удивленных, широко распахнутых глаз.

Однако на сей раз она не ошиблась. Это был он. Райан Маккрей вернулся.

Линдсей обнаружила, что стоит у своего чертежного стола, затаив дыхание. Она горько усмехнулась и вновь пошла к окну. Боже правый, что с ней происходит! Ведь она всегда знала — когда-нибудь это случится. Рано или поздно они с Райаном Маккреем встретятся вновь. Рано или поздно он возвратится.

Она наблюдала в странном оцепенении, как он пересекает улицу Кларендон с истинно бостонским пренебрежением к огням светофора. Он явно изменился. Его все еще густые темные волосы стали длиннее и были причесаны без прежней тщательности, даже издали Линдсей заметила седые пряди на висках. А его одежда!..

Она рассмеялась, не веря своим глазам. Куда подевались, черт побери, его дорогие итальянские костюмы за восемьсот долларов, мягкие импортные туфли из телячьей кожи? Где же светлые шелковые рубашки ручной работы, которые присылал ему каждые три месяца таинственный портной из Гонконга? На Райане были узкие выцветшие джинсы, подчеркивающие его высокую стройную фигуру, и мягкая шерстяная рубашка с засученными рукавами. Тяжелые грубые ботинки побиты и изношены; Линдсей изумленно покачала головой; она решила, что он похож скорее на портового грузчика, чем на одного из лучших архитекторов в мире.

Либо истекшие три года сильно изменили Райана Маккрея и седина на висках — лишь одна из примет перемен, либо для него настали тяжелые времена, не похожие на ту пору, о которой Линдсей любила вспоминать.

Молодая женщина замерла, когда Райан ступил на тротуар, потом успокоилась, догадавшись, что он не собирается заходить к ней. Возможно, он даже не подозревал о существовании офисов в цокольном этаже высокого золотистого здания, возвышавшегося перед ним, или, пожалуй, не заметил изящно оформленной вывески «Вебстер и Форрест, архитекторы».

Он недолго постоял прямо перед Линдсей в той вызывающей позе, которую она так хорошо помнила. И хотя Линдсей знала, что Райан не мог видеть ее сквозь зеркальные стекла, она невольно отпрянула от окна. Он медленно, со знанием дела осмотрел здание снизу доверху, точно лаская взглядом дом из стекла и бетона, высокой громадой застывший перед ним.

«Лексингтон-Тауэрс» вонзался в небо отливающим бронзой гигантским кристаллом — изящным, многогранным и прекрасным. Линдсей знала, что сейчас окна на двадцати этажах этого здания, принадлежащего многим владельцам, лучились золотым светом. Эти окна, напоминающие летящие челны, ловили вечернее солнце в любое время года и горели, как маяки, высоко над Бэк-Беем, деловым центром Бостона. Она так и задумала их.

Райан одобрительно кивнул, и это, как ни странно, порадовало Линдсей, впрочем, она тут же разозлилась на себя. Профессиональное мнение Райана Маккрея больше ее не интересовало. Оно много значило для нее раньше, когда Линдсей с Джефом Вебстером были его компаньонами в фирме «Маккрей и компания». Но теперь у нее лишь одна задача — работать на радость себе и своим клиентам, какое ей дело до того, что думает о ней этот высокий синеглазый мужчина.

Взгляд Райана опускался все ниже и ниже, задерживаясь время от времени на той или иной заинтересовавшей его детали фасада. Потом он посмотрел вдруг прямо на нее.

У Линдсей перехватило дыхание. Он не может заметить тебя, неуверенно сказала она себе, снова инстинктивно отпрянув от окна. Он ничего не увидит сквозь стекла со специальным покрытием, они отражают лишь жизнь улицы, и в то же время ее не оставляло ощущение, будто он знал, что она стоит здесь и наблюдает за ним. Будто он чувствовал ее присутствие сквозь толщу камня и стекла.

И вдруг он опустил глаза. Пораженная увиденным, Линдсей оперлась на руку. Она заметила, как Райан достал из бокового кармана ключи от машины и зашагал к серебристо-стальному «масерати», припаркованному у края тротуара. Он нагнулся и, несмотря на высокий рост, ловко скользнул за руль спортивного автомобиля. Линдсей невольно улыбнулась.

Впрочем, независимо от того, переживал Райан тяжелые времена или нет, не так уж сильно он изменился. Он всегда любил дорогие, быстрые машины. Когда-то они были неотъемлемой частью его жизни, так же как итальянские костюмы, туфли из телячьей кожи и она сама. «Масерати» с бешеной скоростью рванул с обочины и скрылся в потоке машин.

Райан уехал. Точно так же, как в тот последний раз исчез из ее жизни: быстро, легко, даже не оглянувшись.

У Линдсей отчего-то стало тоскливо на душе, и она закрыла глаза. Стоило ей увидеть Райана, как нахлынули воспоминания. Сама того не желая, она думала о том, что произошло три долгих года назад…

Тогда Линдсей любила его сильной, всепоглощающей любовью, и за короткое время эта страсть стала смыслом ее жизни. Она верила с наивностью, которая удивляла ее, что и Райан любил так же пылко. Он разбил эту веру быстро и безжалостно в тот августовский день три года назад, когда ушел из ее жизни, даже не сказав последнего «прости».

Он был тогда одним из ярко заблиставших богов архитектурного олимпа. И она разделяла его успех, выслушивала похвалы, упивалась восторженными отзывами, участвовала в череде бесконечных презентаций и коктейлей, радовалась вместе с ним каждой победе. Она сделала головокружительную карьеру: предложенный ею проект здания «Лексингтон-Тауэрс», вынесенный на обсуждение специальной комиссии, был ее первой коммерческой удачей. Но потом… все кончилось.

Бразилия. До сих пор у нее холодеет внутри, когда она слышит это слово.

Джейм Фуэнтес — сказочно богатый, взбалмошный, экстравагантный бизнесмен из Бразилии — захотел, чтобы Райан Маккрей спроектировал ему фантастический дом в Жардин-Ботанико, цветущем районе Рио-де-Жанейро. Райан ухватился за этот заказ, который будоражил его воображение, предоставлял возможность серьезно проверить свои силы, преодолеть еще один творческий барьер. Он хотел, чтобы и Линдсей поехала с ним — как компаньон, помощник, любовница.

То, что случилось потом, понимала она теперь, все равно произошло бы рано или поздно. Линдсей разрывалась между своей карьерой и Райаном, между увлекательной работой над проектом «Лексингтон-Тауэрс» и заманчивой поездкой в Рио на полгода с мужчиной, которого она любила.

Они поспорили. Райан убеждал Линдсей в том, что у нее будут другие «Лексингтоны» и новые возможности. Она же говорила, возражая, будто он заботится лишь о себе и своей славе. Небольшая размолвка переросла пугающе быстро в ссору, и Райан в конце концов пулей вылетел из ее квартиры в темную, туманную ночь. Она помнила, что чем-то запустила ему вслед: хлопнула дверь, послышался звон разбитого стекла.

В ту ночь она отправилась на Кейп-Код, ей нужно было побыть одной, подумать. Она сняла тот же дом на побережье, в котором несколько недель назад в первый раз разделила постель с Райаном. Когда через два дня она вернулась в Бостон, загорелая, посвежевшая, уверенная в том, что приняла правильное решение, Райана уже не было. Он не оставил ни записки, ни объяснения; просто запер свой дом в Бикон-Хилле и уехал в Рио.

Он вернется, спокойно сказала она себе. Он уехал только для того, чтобы поговорить с Фуэнтесом, обсудить проект, прежде чем окончательно уйти с головой в работу. В конце концов, ведь он любит тебя…

Она ждала. Месяц. Полгода. Год. На смену удивлению и обиде пришла злость, потом Линдсей стали терзать угрызения совести, она отчаянно страдала. Но потом и это прошло.

А теперь? Линдсей уселась на высокий чертежный стул и начала рассматривать лист бумаги, приколотый к доске: четкие темные линии, которые она провела всего несколько минут назад, расплывались перед глазами. Сейчас она не почувствовала ничего, даже, вопреки своим ожиданиям, не сердилась на Райана. Она ощущала лишь робкое любопытство и желание узнать, что же привело его назад, в Бостон, столько лет спустя.

— Линдсей?

Она вскочила, резко подняв голову; из затененного дверного проема выступил высокий худощавый мужчина и прошел в кабинет.

— Линдсей, мне надо поговорить с тобой.

— Джеф! — Линдсей закрыла глаза и с облегчением вздохнула. — Боже мой, ты напугал меня до смерти!

Джеф Вебстер нахмурился и с легким щелчком захлопнул за собой дверь.

— Разве ты не слышала, как я постучал?

— Я… я работала…

Джеф что-то пробормотал и подошел к ней, глубоко затянувшись сигаретой.

— У нас неприятности, Линдсей. Грустные воспоминания тут же отступили. Линдсей соскользнула со стула и озабоченно посмотрела на Джефа. Одет он был, как всегда, безукоризненно: складки на темных брюках тщательно отутюжены, туфли сияют, твидовый пиджак ладно сидит на узких плечах, недаром за него заплачено три-четыре сотни долларов. Правда, узел на галстуке слегка сбился на сторону, словно Джеф машинально расслабил его, да исчезла та беспечная самоуверенность, с которой он обычно вел дела, точно унаследовав ее у Райана. У рта Джефа залегли глубокие складки, он рассеянно теребил волосы, портя аккуратную прическу.

Линдсей обеспокоенно вздрогнула.

— Джеф, скажи же наконец, что происходит?

— Речь идет о заказе на галерею Ванклифа. — Он повернулся к ней, раздраженно жестикулируя. — Я был уверен, что договор у нас в руках, черт побери. Никто не претендовал на него, кроме нашей фирмы, у нас не было ни одного конкурента!

— Ну, и что же случилось?

Линдсей подошла к своему рабочему столу и села, с тревогой наблюдая, как Джеф мерит шагами комнату.

Он притушил сигарету в пепельнице, из которой пошел густой дым.

— Кто-то в последнюю минуту предложил свой проект. Он дешев, Линдсей. И привлекателен. Весьма, весьма привлекателен.

Линдсей резко подняла голову.

— Откуда ты это знаешь? — мягко спросила она. — Ведь заявки засекречены. Никому не известно, что в них содержится.

Желтые глаза Джефа сузились и померкли.

Он небрежно пожал плечами и щелчком открыл изящный золотой портсигар.

— Ты же не ребенок, Линдсей. Принимай информацию такой, какая она есть, и не пытайся докопаться, откуда она берется, хорошо?

Линдсей охватил гаев, она с трудом подавила желание запустить чем-нибудь в своего всезнающего компаньона. Он не хотел обидеть меня, сказала себе Линдсей, сдерживая раздражение. Нервы Джефа вот уже несколько месяцев были напряжены до предела, это началось с тех пор, как «Ванклиф корпорейшн» объявила конкурс на лучший проект небольшой частной картинной галереи, где могла бы разместиться знаменитая коллекция Ванклифа.

— Может быть, ты лучше расскажешь мне, что происходит? — предложила Линдсей очень спокойно. Пожалуй, чересчур спокойно.

Джеф быстро взглянул на нее. И, чуть смутившись, пригладил волосы.

— Послушай, извини меня, — пробормотал он. — Я не хотел грубить тебе. Я просто расстроился, ведь я полагал, что заказ Ванклифа уже у нас в кармане.

Он зажег сигарету, рука у него слегка дрожала. В нем чувствовались какой-то надлом и отчаяние, которых Линдсей прежде не замечала. Ни во время долгих тяжелых месяцев после отъезда Райана, когда они с Джефом трудились, не щадя сил, только для того, чтобы не потерять компанию. Ни потом, на первых порах самостоятельной деятельности, когда они, казалось, набрали столько заказов, что были не в состоянии с ними справиться.

Джеф наклонился и стряхнул пепел в пепельницу на столе Линдсей.

— Этот фантастический проект свалился на них сегодня утром как снег, на голову. Я ведь уже сказал тебе: он недорогой и кое в чем схож с нашим.

— Кто же его предложил? Мы их знаем? Джеф покачал головой.

— Какие-то ребята из Нью-Йорка, фирма «Кисмет аркитекчурэл». Ты что-нибудь слышала о них?

— Нет.

Линдсей озабоченно нахмурилась, перебирая в памяти названия архитектурных фирм.

— Вероятно, одна из новоиспеченных фирм пытается таким образом сделать себе имя. По-моему, у нас нет причин для беспокойства.

— Я же сказал тебе: мы потеряли заказ! — Джеф раздраженно зашагал по комнате. — И это уже пятая большая работа, которой мы лишились за последние три месяца.

— Такое случается. Найдем другие.

— Пожалуй. — Он холодно взглянул на нее. — Я кое-что выяснил, Линдсей. Все эти заказы перехватила у нас все та же «Кисмет». Каждый раз она появлялась невесть откуда, вырывала у нас из-под носа договор, а мы оставались ни с чем.

Линдсей охватила тревога. Но она попыталась справиться с ней.

— Я же сказала, это, наверное, какая-то новая фирма, пугающаяся у нас под ногами и предлагающая свои услуги за фантастически низкие цены. Они просто не смогут выполнить свои обязательства и через полгода вылетят в трубу. — Линдсей наклонилась вперед, облокотившись о стол. — Мы хорошие архитекторы, Джеф. Ян Ванклиф, конечно же, знает это, иначе бы он не терял времени даром — ни своего, ни нашего — и не пригласил бы нас участвовать в конкурсе на лучший проект галереи. Он очень опытный бизнесмен, за ним стоит совет директоров и толпа дотошных акционеров, а это означает, что он заинтересован не только в удачном проекте, главное для него — качество и надежность.

— Не утешай меня, Линдсей, — холодно сказал Джеф, — у нас были такие же радужные надежды в отношении четырех других договоров, и мы потерпели неудачу. Ведь речь идет не о каком-то сельском домике с четырьмя спальнями и двумя с половиной ванными, мы лишились одного из крупнейших частных заказов, каких в нашем городе ждут годами. — Он отвернулся, сжав кулаки. Такой шанс выпадает раз в жизни.

Линдсей уперлась взглядом в спину компаньона, подавляя нахлынувшую ярость. Последние несколько месяцев, принесшие потерю четырех заказов, дались Джефу нелегко. И хотя многого он не говорил, Линдсей знала, что он встревожен. Ибо, если смотреть правде в глаза, ему нужен был еще один Атриум.

Атриум… Легкий трепет, как обычно, охватил Линдсей, когда она представила себе это грандиозное здание из стекла, где располагалось множество фирм, сверкающее высоко над центром нижней части Бостона. Джеф получил за проект столько наград, что мог бы оклеить ими стены своего кабинета. Да, Линдсей не преувеличивала. Это, несомненно, была лучшая работа Джефа за всю его жизнь.

Линдсей нахмурилась. Только вот что странно: это была его единственная работа. С тех пор он ограничивался лишь неясными набросками на чертежной доске и за целый год не добился ни одного значительного заказа, вот почему он так отчаянно цеплялся за галерею Ванклифа.

— Еще не все кончено, — тихо сказала Линдсей.

Джеф горько усмехнулся:

— Пустые надежды.

Он отвернулся, подошел к окну и остался возле него, став спиной к Линдсей.

— Он возвратился. — Джеф поднял на нее потухшие, безучастные глаза. Щеки у него нервически дергались. — Райан возвратился.

Линдсей инстинктивно напряглась и невольно посмотрела в окно.

— Знаю, — непринужденно ответила она. Джеф бросил на нее странный взгляд.

— Ты уже видела его?

— Он проходил мимо нашего офиса по улице. Я… не разговаривала с ним.

Джеф глубоко затянулся сигаретой, наблюдая за ней сквозь поднимающийся кольцами дым.

— Он будет искать тебя.

— Сомневаюсь, — равнодушно ответила она. — Вероятно, он здесь проездом по дороге в более интересные места.

Но, еще не договорив, она поняла, что кривит душой.

— Ты ведь фактически была помолвлена с ним, — раздраженно напомнил Джеф. — К тому же я знаю Райана.

Неужели? — невесело усмехнулась она про себя. Но я-то наверняка знаю его лучше. Она вдруг ощутила вкус страстных поцелуев Райана, жар его горячего дыхания. Вспомнила, как содрогалось его стройное, мускулистое тело, пропитанное потом, песком и летним зноем, в ту сумасшедшую, мигом промчавшуюся неделю на Кейп…

У Линдсей перехватило дыхание, воспоминания захлестнули ее, она сглотнула слюну, радуясь, что Джеф снова повернулся к окну. Боже мой, прошло уже столько времени. Она думала, что так глубоко похоронила прошлое с теми заветными испепеляющими днями, что оно никогда не оживет вновь.

— Какого дьявола он вернулся? — Джеф стукнул ладонью по оконной раме. — Почему он уехал из Латинской Америки, или где его там носило, черт побери, и когда он наконец оставит нас в покое?

В словах Джефа звучала ненависть, и это удивило Линдсей. Когда-то Джеф и Райан были добрыми друзьями и деловыми партнерами. Но это, как и многое другое, осталось теперь в далеком прошлом.

— Не знаю, — прошептала она, отвечая скорее на свои мысли, чем на слова Джефа.

Он не отрывал глаз от улицы, будто что-то завораживало его там. Но Линдсей знала, что он думает о Райане, думает о той бурной, напряженной августовской неделе три года назад, которая полностью и бесповоротно изменила их жизнь.

Джеф был тогда на конференции в Торонто, а когда вернулся, то обнаружил, что Райан уехал, оставив на его попечение процветающую архитектурную фирму, от которой сам, по всей видимости, отрекся.

Но теперь Райан возвратился.

Линдсей вздрогнула. Какие бы причины ни побудили приехать его в Бостон, она тут ни при чем. Их любовь давно умерла, не оставив ничего, кроме горьких воспоминаний.

— Сегодня вечером я еду в Нью-Йорк.

— В Нью-Йорк? — Линдсей прогнала видения прошлого. — Зачем, черт возьми?

— Хочу получить сведения о «Кисмет аркитекчурэл», — холодным тоном проговорил Джеф. — Мне нужно знать, что они собой представляют и кто за ними стоит.

Линдсей медленно кивнула.

— Когда ты вернешься?

— В понедельник. Самое позднее — во вторник. Я тебе позвоню.

— В понедельник тебе нужно встретиться с Антоном Боровейком и договориться о… Джеф нетерпеливо отмахнулся.

— Реконструкция дома Боровейка — пустячное дело по сравнению с заказом Ванклифа. У меня нет времени…

— Послушай, Джеф, ты уже во второй раз на этой неделе откладываешь встречу с Боровейком. Может быть, он и мелкая сошка, но именно благодаря таким людям, как он, мы существуем. Не забывай, одного таланта в нашем деле мало, нужны рекомендации клиентов, достаточно получить несколько жалоб, чтобы распугать всех заказчиков.

— Дорогая, — нарочито неторопливо произнес Джеф, — если я добьюсь заказа Ванклифа, от клиентов не будет отбою.

— Так что же делать с Боровейком? — мягко спросила Линдсей.

— Поговори с ним сама, хорошо? — Он ободряюще улыбнулся. — Ты с этим справишься гораздо успешнее меня. И ты наверняка знаешь лучше его самого, что он хочет.

— Послушай, Джеф, я… — Она глубоко вздохнула. — Хорошо, я позвоню ему сегодня днем.

— Вот и умница. А если Маккрей заглянет к тебе, — добавил Джеф без улыбки, — скажи ему, пусть убирается подобру-поздорову. Мы прожили без него три года, и теперь он нам не нужен.

— Тебе придется рано или поздно поговорить с ним, — мягко сказала Линдсей, понимая, что ее совет обращен скорее к ней самой, чем к Джефу. Вы когда-то были друзьями. Это кое к чему обязывает.

— Это вовсе ни к чему не обязывает. — Джеф направился к двери и остановился, чтобы погасить сигарету. — И если ты умная женщина, то будешь держаться от него подальше, черт побери. От Райана Маккрея, кроме неприятностей, ничего не жди.

Как бы в подтверждение своих слов он захлопнул дверь, и Линдсей в раздумье посмотрела на нее.

Райан и Джеф… в свое время они были неразлучны. Она познакомилась с Джефом, когда училась в университете на последнем курсе. Он был талантливым молодым архитектором, полным оригинальных замыслов, и работал вместе со знаменитым Райаном Маккреем. Джеф с Линдсей встречались около года. Потом он познакомил ее с Райаном.

За один вечер отношения между старыми приятелями изменились. Между ними всегда существовало соперничество, но теперь оно уже не было, как прежде, дружеским и доброжелательным. Они стали походить на молодых зверьков, подозрительно подстерегающих друг друга, точно присутствие Линдсей разбудило в них какие-то древние, доселе дремавшие инстинкты.

Через год Линдсей стала работать в их компании, и с тех пор они все больше отдалялись один от другого. Окончательный разрыв произошел два с половиной года назад, когда Джеф написал Райану письмо в Латинскую Америку, в котором сообщил, что Вебстер и Форрест основали собственное дело; это явно означало, что фирме «Маккрей и компания» пришел конец.

Райан не ответил на письмо Джефа. Не написал ни слова.

А теперь Райан Маккрей вернулся в Бостон.

— Я сегодня еще нужна тебе, Линдсей? Уже шестой час. — Мелодичный голос, обращенный к ней, вывел Линдсей из задумчивости. Она подняла глаза у двери стояла ее секретарша Марг Пирсон.

— Неужели сейчас так поздно? — Линдсей удивленно посмотрела на часы. Тебе не нужно было так долго задерживаться, Марг. Ты договорилась с Антоном Боровейком?

— Он и его жена ждут тебя приблизительно в восемь. — В тоне Марг звучало неодобрение. — Сегодня пятница, Линдсей. Тебе лучше развлечься в городе, а не рассматривать за полночь чертежи с Антоном и Анжелой Боровейк. Ведь это проект Джефа, не так ли? — уже совсем недовольно закончила она.

— Джеф сбился с ног, гоняясь за заказом Ванклифа, и я согласилась помочь ему с проектом Боровейка, — миролюбиво проговорила Линдсей.

Марг недоверчиво хмыкнула.

— Ты слишком снисходительна к нему, Линдсей, — ласково упрекнула она. — А он бессовестно пользуется твоей добротой.

Линдсей добродушно кивнула.

— Знаю. Передай Горду привет от меня и как следует отдохни в выходные. Марг весело рассмеялась.

— Хорошо, намек понят! Я ухожу. Марг подошла к двери и остановилась возле нее в нерешительности. Потом оглянулась и уже без улыбки посмотрела на Линдсей.

— Линдсей, он вернулся, — неожиданно произнесла она. — Райан Маккрей вернулся Линдсей отвела взгляд от ее встревоженных карих глаз, делая вид, что наводит порядок на столе.

— Да, я знаю.

Марг кивнула, помедлила, словно хотела сказать что-то еще, но не нашла слов.

— Спокойной ночи, — пробормотала она и закрыла за собой дверь.

Линдсей долго просидела над папкой, где были собраны материалы по реконструкции дома Боровейка. Они ничего ей не прояснили. Наконец она захлопнула папку и снова посмотрела на часы. Почти шесть.

Она ходила взад-вперед по кабинету, взвинченная до предела, смахивала воображаемую пыль, словно не замечая того, что утром здесь потрудились уборщицы, и остановилась в конце концов у окон, которые занимали всю стену комнаты от пола до потолка. Точно какая-то невидимая сила толкала ее к ним, точно что-то манило ее в темноте улиц.

Из окна на Линдсей смотрело ее отражение — небольшое лицо, напоминающее овалом сердце, в рамке блестящих волос цвета красного дерева. Ровно подстриженные, гладкие, как ледяной покров, волосы спадали до уровня подбородка; строгость прически нарушала челка, нависшая вольной прядью над беспокойными серо-зелеными глазами.

Теперь Линдсей стриглась короче. Три года назад у нее были длинные, до плеч, волосы, которые она закалывала у шеи в пучок, приводивший Райана в восторг. Он то и дело подкрадывался к Линдсей, вытаскивал шпильки и перебирал шелковистые волосы, которые струились меж его пальцев темной волной; он прятал в них лицо и с наслаждением вдыхал их запах. Это стало для него своеобразной игрой…

Ты совсем с ума сошла, раздраженно остановила себя Линдсей, отходя от окна. Она быстро накинула бледно-голубую замшевую куртку и поправила узкие, собравшиеся сборками манжеты шелковой блузки. Смотрясь, словно в зеркало, в темное окно, она надела на голову шляпку с небольшими полями и убрала за ухо прядь густых волос.

Если бы ты имела голову, то последовала бы совету Марг и отменила сегодняшнюю встречу с Боровейками. Может, поймать Джефа, пока он не уехал, и пригласить его пойти куда-нибудь выпить? Ей-Богу, лучше уж провести этот вечер перед уик-эндом с ним, чем с чертежами и стопкой архитектурных договоров.

Линдсей криво улыбнулась своему отражению и запихнула папку с документами по проекту Боровейка в кожаный портфель. Бедняга Джеф! За три года она не встретила мужчины, который значил бы для нее больше, чем все эти чертежи и договоры, и Джеф Вебстер не был исключением.

— Ты еще не ушел, Джеф? Я думала, ты… Она не закончила фразу, последние слова словно застряли у нее в горле.

Они пристально смотрели друг на друга. Линдсей почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица, и на какое-то мгновение ей показалось, что она теряет сознание.

— Привет, Линдсей.

У него по-прежнему был ласковый, бархатистый голос, который она так хорошо помнила. Он внимательно, настороженно рассматривал ее с противоположного конца комнаты.

— Привет, Райан, — выдохнула Линдсей и сама удивилась, как спокойно и равнодушно звучит ее голос.

Должно быть, это удивило и Райана — он нахмурился и выглядел несколько смущенным.

Линдсей с редким самообладанием выдержала его изучающий взгляд, и это поразило ее; она тщетно пыталась найти какие-нибудь теплые, приветливые слова. На приемах она обычно говорила без умолку, но теперь, оказавшись лицом к лицу с мужчиной, некогда любимым мужчиной, Линдсей совершенно не знала, что же ему сказать.

Ее молчание, похоже, совсем сбило Райана с толку. Он тяжело переступил с ноги на ногу, помрачнев еще больше.

— Ну и как ты тут жила?

— Очень хорошо, спасибо.

Мы точно знакомые, встретившиеся на автобусной остановке, неожиданно подумала она с иронией. Сейчас он спросит меня о погоде…

Райан все еще был в облегающих джинсах и тонкой шерстяной рубашке, правда, он сменил рабочие башмаки на пару мокасин ручной работы и надел мягкую кожаную куртку цвета жженого сахара, какие носят военные. Теперь он уже не похож на лесоруба, решила Линдсей, а скорее мог бы послужить моделью для рекламы мужского одеколона с вызывающе броским названием. Рядом с ним не хватало лишь красотки с томным взором, которую он обнимал бы возле какой-нибудь экстравагантной иностранной машины.

Райан все так же настороженно смотрел на Линдсей, пристально изучая ее от туфель-лодочек до пера на шляпе. Ее вид явно заинтриговал Райана.

— Ты изменилась, Линдсей.

— И немудрено, ведь прошло три года. Она тут же пожалела о своих словах, недоумевая, откуда в них взялась горечь. Глаза Райана сузились, и нечто похожее на сожаление отразилось на его волевом загорелом лице. Неожиданно Линдсей подошла к нему и протянула руку.

— Ты хорошо выглядишь, Райан. Он уставился на ее руку, как на ядовитую змею. Потом его такое знакомое лицо расплылось в довольной улыбке, и он крепко сжал ее руку.

— Прошло целых три года, Линдсей, и я подумал, ты наверняка могла бы удостоить старого друга чем-нибудь большим, чем обычное рукопожатие.

— Три года — долгий срок, Райан. — Она с улыбкой высвободила руку из его крепкой ладони. — И потом, старые друзья не забывают друг друга.

Нескрываемая досада промелькнула на его осунувшемся лице. Время наложило на него свой отпечаток: глаза, обрамленные черными ресницами, и чувственный рот стали жестче. Кожа на лбу, щеках, скулах огрубела, приобрела от солнца и ветра бронзовой оттенок, на ее фоне резко выделялись и без того яркие синие глаза. Райан излучал какую-то сдержанную силу, дикую первобытную мощь, и это выбивало Линдсей из привычной колеи. Красивый незнакомец с печальными глазами вовсе не походил на того Райана Маккрея, которого она когда-то знала.

Ей вдруг стало трудно сделать несколько шагов к столу.

— Когда ты приехал в Штаты?

— Около трех месяцев назад. — Он внимательно рассматривал ее кабинет, проявляя интерес к фотографиям в рамках, эскизам на стенах; его взгляд задержался на чертежной доске и прикрепленном к ней листе бумаги. — Я работал в Монреале и Нью-Йорке, а в Бостон приехал всего два дня назад.

— И надолго? — как можно равнодушнее спросила она.

— Не знаю. — Он сверкнул на нее глазами. — Это зависит от некоторых обстоятельств. Но надеюсь, что да.

Он выглядел спокойным, раскованным и уверенным, хотя и вел себя несколько напряженно, будто попал на чужую, незнакомую землю и не знал, как встретят его туземцы.

Линдсей обнаружила вдруг, что неотрывно смотрит на него. Райан в свою очередь наблюдал за ней с легким любопытством, точно его занимало, как она реагирует на внезапное появление нежданного гостя.

Линдсей оттолкнулась от стола и по возможности беспечно прошлась по комнате.

— Что же привело тебя в Бостон столько лет спустя? — Ей чертовски хотелось увидеть, как его ранят мелкие ядовитые уколы. — Дела или развлечения?

— И то и другое.

Он не сводил с нее синих глаз, все еще настороженных, все еще недоверчивых, будто не совсем понимал, почему она так его встретила, или не верил ей.

Линдсей тихо рассмеялась.

— А ты тоже изменился, Райан. Было время, когда ты терпеть не мог совмещать и то и другое. Поэтому-то ты и гонял меня на всякие презентации с коктейлями, предпочитая вместе с Джефом заниматься своими делами, вы же были профессионалами высокого класса.

Линия рта Райана смягчилась в ответ на ее насмешливый упрек.

— Как там Джеф?

— Прекрасно.

Не почудились ли ей нотки сарказма в его голосе, подумала Линдсей.

— Сейчас он в Нью-Йорке, уехал по делам.

— Как жаль. Я надеялся увидеться с ним. На сей раз в сильном ласковом голосе Райана слышалась явная издевка.

— Он тоже очень хотел встретиться с тобой, — сказала Линдсей, слегка удивляясь своей невинной лжи.

— Как бы не так, — возразил Райан, веки его дрогнули, и он едко усмехнулся, думая о чем-то своем. Его лицо стало удивительно жестоким, и ее покоробило.

— Ну а ты, Линдсей? Рада видеть меня?

— Скорее, удивлена.

Он откровенно разглядывал ее, изучая каждую черточку лица, словно сравнивая увиденное с сохранившимся в памяти образом. Затем сдержанно улыбнулся:

— Я полагал, что все так и будет. Прошло много времени, Лин.

— Да, прошло много времени, — эхом отозвалась она, понимая, что ее ответ не останется без внимания.

Он еле заметно прищурил глаза, отвернулся и зашагал по комнате. Неожиданно он что-то тихо сказал в сердцах и обратил к ней лицо, взъерошив густые волосы.

— Послушай, что нам даст эта короткая светская болтовня? Поблизости есть какое-нибудь тихое заведение, где мы могли бы выпить, посидеть?

— Я сегодня занята, Райан. — На мгновение она даже огорчилась. Потом все сомнения исчезли. — У меня встреча в восемь, а время уже подпирает.

В его поразительно синих глазах появилось беспокойство.

— Важная встреча?

— Достаточно важная.

— С мужчиной?

— Да, — игриво улыбнулась она. Настороженность Райана сменилась откровенной злостью, и Линдсей про себя рассмеялась, пытаясь не показать, как это польстило ей.

— Ты что, ревнуешь, Райан?

— Не дразни меня, Линдсей, — спокойно ответил он. — У тебя есть кто-нибудь? — Райан задумчиво смотрел на нее своими темно-синими, как омут, глазами.

Вопрос застал ее врасплох, она бросила на него задумчивый взгляд.

— Кто-нибудь?

Вдруг напряжение, которое он принес с собой в комнату, стало расти, все в ней заволновалось от его присутствия, которое порождало неловкость. Она нахмурилась и протянула руку к сумочке и портфелю.

— Мне было очень приятно поговорить с тобой, Райан, но уже пора идти домой.

Уголок его рта дрогнул, глаза пристально смотрели на нее.

— Прежде ты совсем не боялась меня, дорогая.

— Извини, Райан, — решительно проговорила она, засовывая под мышку изящную кожаную сумочку. — Может, на следующей неделе сходим куда-нибудь выпить, когда я немного освобожусь.

Это была ложь во спасение, ибо Линдсей почувствовала вдруг, что на нее надвигается опасность, и хотела только одного — оказаться подальше от Райана.

— Я чертовски скучал по тебе все эти три года.

Его голос как-то странно дрожал. Пораженная, Линдсей подняла на него глаза, он стоял совсем рядом. За три года он нисколько не утратил своего необыкновенного обаяния, он излучал все ту же уверенную, спокойную сексуальную силу, которая так покорила ее когда-то. Даже сейчас она ощутила, как что-то проснулось в глубинах ее естества; зов неотразимого, жаркого, как пламень, мужчины рождал ответный первобытный порыв. Он впился в ее глаза своим темно-синим взором, точно отыскивая какую-то истину, скрытую для большинства и доступную лишь немногим избранным.

— Правда? — произнесла она, едва слышно смеясь.

— Правда. — Он улыбнулся ей знакомой улыбкой, перед которой Линдсей никогда не могла устоять. — Это было для меня настоящим открытием, дорогая. А теперь скажи тоже, как ты соскучилась по мне и как ты рада, что я вернулся.

— Ты слишком многого хочешь, Райан. — Она тщетно пыталась скрыть прозвучавшее в ее голосе удовлетворение. — Но ты ведь всегда хотел или все, или ничего, не так ли?

Глаза Райана потемнели от гнева. И тут же прояснились. Линдсей снова удивилась своему спокойствию. Она опять заметила смущение и замешательство во взгляде Райана, словно ее равнодушие поразило и его.

— Ты ведешь себя так, словно мы совсем незнакомы.

— А я и не уверена, знаю ли тебя, Райан, ты здорово изменился. Три года — срок долгий.

— Поверь, ты не должна так со мной говорить. — Он поймал ее взгляд. За три года не было дня, чтобы я не думал о тебе, Лин, — хрипло произнес Райан. — Не было ночи, чтоб я не проснулся, желая обнять тебя…

— Вот как? — Она приподняла бровь и словно случайно обошла вокруг стола, который оказался между ними. — Недаром говорят, что каждый получает кару по грехам своим.

Глава 2

— Не терзай меня понапрасну, Линдсей! — Он отвернулся от нее и тяжело оперся о подоконник руками, низко опустив голову.

Линдсей смотрела на него в раздумье, слегка сбитая с толку тоской, прозвучавшей в его сильном голосе. Ты ведешь себя как дурочка, подсказывало ей какое-то внутреннее чувство. Бог свидетель тому, он уже ушел от тебя однажды, а ты ведь так любила его. И, возможно, уйдет вновь, когда представится случай. Может быть, и он по-своему любил тебя.

На какое-то мгновение она вперила взгляд в его широкую спину, потом со вздохом бросила сумочку на стол.

— Может, ты хочешь чего-нибудь выпить, Райан?

Он обернулся и тревожно посмотрел на нее Его настороженность позабавила Линдсей, и она улыбнулась, кивнув головой в сторону стенки из хрома и стекла:

— Бар в этой секции.

Он подошел к бару и критическим взглядом осмотрел бутылки.

— Либо ты приобрела вкус к дорогим напиткам, либо тебе приходится ублажать высокопоставленных клиентов.

Райан вопросительно указал на рюмку и, когда она покачала головой, отказываясь от своей порции, налил себе коньяку.

— И то, и другое. Можешь присесть.

Она опустилась в белое кожаное кресло, которое стояло возле окна, а Райан продолжал расхаживать по комнате.

— Ты чертовски здорово набираешь очки, мадам, — спокойно произнес он, рассматривая вставленный в рамочку премиальный диплом за лучший проект. Ходят слухи, что ты преуспеваешь, тебя считают признанным молодым дарованием. — Он повернулся к ней и оперся плечом о стену. — Ты профессионально работаешь, Лин. Я горжусь тобой.

Линдсей тихо рассмеялась.

— У меня был хороший учитель, Райан. Неожиданно он по-мальчишески задорно улыбнулся.

— Если б это была моя заслуга, я бы гордился собой, дорогая. Ни я лишь указал нужное направление, остальное ты сделала сама.

Она не хотела признаться себе, как порадовала ее похвала Райана.

— Но ты и сам достиг немалою.

— Нет. Нет, не совсем так. — Он долго молчал, задумчиво потягивая коньяк. — И потом, я дорого заплатил за это Заплатил такой ценой, какую не мог себе и представить.

В его голосе звучала горечь, которой Линдсей раньше никогда не слышала.

— За все приходится платить, Райан, — тихо заметила она. — Ты ведь сам говорил мне, что секрет успеха заключается в том, чтобы добиваться своего любой ценой.

Он невесело хмыкнул и сделал большой глоток коньяку.

— Да, но прежде, чем начать добиваться чего-то, нужно определить цель.

Линдсей с любопытством взглянула на него.

— Ну, а что скажешь ты, Райан? Ты выбрал свою цель?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Да. Возможно. Но в конце концов я убедился, что цель моя ложная. Он не отрывал взгляда от нее. — Я объехал полмира в поисках того, что ждало меня здесь.

— В поисках славы, известности и признания, — поддразнила его Линдсей, внезапно раздражаясь оттого, что разговор принял такой оборот. — Ты живая легенда, Райан Маккрей. Чего еще может пожелать мужчина!

— Я бы все это отдал за то, чтобы повернуть время вспять, — с твердой убежденностью проговорил он. — Но на то, чтобы понять это, ушло почти три года, черт побери; самую большую ошибку в своей жизни я совершил, когда ступил на борт самолета и отправился в Рио без тебя.

— Наша жизнь полна ошибок, Райан, — быстро отозвалась она.

Разговор, несмотря на все ее усилия, снова приобретал тревожный характер, и она хотела опять вернуть его в безопасное русло.

Едва заметная тень недовольства пробежала по лицу Райана.

— Ты что, посещаешь курсы «Правил хорошего тона для преуспевающих бизнесменов» или берешь уроки вежливости? — проворчал он. — Ты так и сыплешь банальностями.

— Я изучала «Курс светских бесед за коктейлем», — легко парировала она, хотя его подковырка и задела ее. — Эту науку нам преподавали с первого семестра вместе с гражданским инженерным искусством и техникой проектирования.

— Черт побери, Линдсей, я пришел сюда не для того, чтобы упражняться в словесных баталиях! Я стараюсь кое-что объяснить тебе, дай мне шанс. Я хочу извиниться за…

— Тебе не в чем извиняться, — перебила его Линдсей. — Три года назад ты принял решение, которое счел правильным. Не нужно ничего объяснять.

— Я хотел, чтобы ты была там со мной, Лин.

— Но не как жена, — непринужденно, чуть насмешливо ответила она.

Отчаяние исказило его волевое загорелое лицо.

— Лин, я…

— О, не тревожься, Райан, — со смехом успокоила его Линдсей. — Я не собираюсь разыгрывать из себя покинутую любовницу. Забудем прошлое, тогда я была еще очень молода и наивна, а потому и думала, что если мужчина пригласил женщину разделить с ним постель, значит, любит ее. С тех пор я повзрослела.

— Ты действительно так думала? — спросил он упавшим голосом. — Ты действительно думала, что я не любил тебя?

Ей вдруг стало неловко, и она отвернулась, разглаживая складку на юбке.

— Тогда я была мечтательницей со своими представлениями о любви, Райан, и я пережила потрясение, когда мне пришлось распроститься с грезами и столкнуться с суровой, обыденной жизнью. Впрочем, после того как я приняла решение, мне стало легче.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду? Она улыбнулась, удивившись, что воспоминания уже почти не причиняют ей боли.

— Я решила поехать вместе с тобой, Райан. Однако, когда вернулась в Бостон, чтобы сказать об этом, тебя уже не было.

Потрясенный, он смотрел на нее потемневшими глазами. Затем что-то гневно пробормотал и взъерошил волосы.

— Боже, как, наверное, ты ненавидела меня! — печально произнес он наконец.

— До тех пор, пока не перестала жалеть себя и не поняла, что ты предоставил мне блестящую возможность построить собственную жизнь.

Райан поднял на нее глаза, его мужественное лицо выражало какое-то чувство, которое она не могла точно определить. Возможно, сожаление. Или смущение.

Она терпеливо улыбнулась.

— Тот день, когда ты уехал, Райан, стал для меня первым днем новой жизни. Ведь раньше ни я, ни моя карьера не подвергались серьезным испытаниям. Но когда ты оставил меня, все изменилось.

Райан молча наблюдал за ней, сдвинув брови. Он выглядел совершенно беззащитным словно неожиданно обнаружил, что его заставили выйти из игры, в которой он участвовал всю жизнь.

— Когда ты исчез, мой уютный непритязательный мирок рассыпался как карточный домик. Мы с Джефом выбивались из сил, чтобы сохранить фирму, и я вдруг открыла у себя способности, о которых прежде и не подозревала. Я вынуждена была работать не покладая рук, иначе мы бы обанкротились. Я напрягала все свои силы, испытывая себя, проверяя, насколько меня хватит, на что я способна. Теперь я блестящий архитектор, Райан. Но я бы оставалась средним специалистом, если б ты не уехал.

— Ты всегда была способной девочкой, — мягко поправил ее Райан. Время все равно бы сделало свое дело.

— Возможно. Но мне просто нужно было что-то доказать себе самой. Доказать, что я не нуждаюсь в тебе, что сама могу справиться с любым заказом, черт побери, и справиться хорошо. — Она посмотрела на него с достоинством. — И я справлялась.

— Ты счастлива, что добилась всего этого?

— Да, — улыбнулась она. — Я очень довольна своей жизнью, Райан. Такой, какая она есть.

Это был скрытый намек, и она заметила, что он тяжело опустился в кресло, уперся локтями в колени, сжав в ладонях рюмку. И принялся разглядывать переливающуюся жидкость.

— Все последние три месяца я только и думал о том, что сказать тебе, Лин, — признался он тихим голосом. — Тяжело просить прощения, когда знаешь, что наделал столько глупостей.

— Тебе не стоит извиняться, Райан, — спокойно заверила его Линдсей. Такой заказ, который предложили тебе в Рио, выпадает лишь раз в жизни. Если б ты отказался от него ради нас, ты бы возненавидел меня потом. А я не смогла бы так жить.

Он поднял на нее глаза, скривив губы в иронической улыбке.

— Я бы не хотел, чтобы ты была столь изысканно вежливой, Лин. Мне и так тяжело, а ты еще ведешь себя со мной как чужая.

— А разве это не так? — холодно спросила она.

— Нет, — ответил он почти с вызовом. — Как ты изменилась, Лин. Ты стала холоднее, более…

— Циничной?

— Я хотел сказать, злой.

— Я не злая.

— Значит, станешь злой, — недовольно проговорил он, вертя рюмку в ладонях с несвойственной ему нервозностью, что смутило Линдсей. — Хотя, видит Бог, ты имеешь на это право.

— Райан, я не виню тебя в том, что произошло. Три года назад время работало против нас. Мы были не готовы к нашей любви. У нас были разные цели, разные мечты. Решения, которые мы принимали тогда, вероятно, теперь можно подвергнуть сомнению, но это не значит, что они ошибочны, ведь мы полностью отдавали себе отчет в том, что делали.

— А сейчас, Лин? — взглянул на нее Райан. — В наших силах начать все снова.

— Ты думаешь, это так просто? — улыбаясь, добродушно поддразнила его Лин. — Многое произошло за эти три года, Райан. Я уже не та девушка, которую ты знал когда-то. Я очень довольна своей работой, своей жизнью. Не знаю, найдется ли в ней место для тебя.

Райан отвел взгляд и посмотрел на рюмку, но Линдсей все же успела заметить боль, затаившуюся в его глазах. Поддавшись внезапному порыву, она подошла, присела возле него на корточки, высвободила рюмку из рук Райана и накрыла их своими ладонями. Его пальцы судорожно сжались.

— Райан, я так сильно любила тебя, а ты… — она поискала, замолчав, нужное слово, — использовал меня. Полностью подчинил себе. «Лексингтон» стал моим первым важным заказом, и все же я готова была отказаться от него только ради того, чтобы находиться рядом с тобой. Но вскоре я пожалела бы о своем решении. Начала бы упрекать тебя или даже нашла бы повод для ненависти. — Она подняла на него глаза. — Мне необходимо было время, чтобы созреть как личность, Райан, и ты дал мне его. Я всегда буду благодарна тебе за это.

Он поднес ее руку к губам. Линдсей затаила дыхание, а Райан целовал ее пальцы, не отрывая от нее взгляда.

— А в твоей новой жизни, Лин, не найдется для меня места?

От ласковых прикосновений его губ ноги у нее стали ватными. Она поспешно отдернула руку и поднялась.

— Как для профессионального архитектора — да. Если ты собираешься работать в Бостоне, нам поневоле придется встречаться друг с другом.

— Я вовсе не это имел в виду, Лин, черт побери! — Он вскочил на ноги. — Я не хочу, чтобы ты вежливо улыбалась мне на деловых совещаниях или бросала пару ничего не значащих фраз на каком-нибудь приеме за коктейлем. Я хочу спать с тобой. — Он посмотрел на нее так, будто она принадлежала только ему. — Я хочу обнимать тебя обнаженную, слышать, как ты шепчешь мне ласковые, обольстительные слова, которые ты так любила повторять. Я хочу чувствовать, как твои зубы вонзаются в мое плечо, когда я…

— Райан!.. — сдавленно произнесла она, побелев как мел. — Все это в прошлом.

— В каком таком прошлом? — раздраженно проговорил он. — Вспомни нашу последнюю ночь, когда мы были вместе, Лин. Вспомни ее!

— Мне кажется, тебе лучше уйти, — с усилием в голосе сказала Линдсей, стараясь отчаянно, неистово отогнать видение той ночи. Она вспомнила свой голос, последний, дикий вскрик, разрезавший тишину, когда сладостное наслаждение пронзило ее блестящее от пота тело.

— Я еще не поговорил с тобой. Он стоял, уперев руки в бедра и широко расставив ноги.

— Нам больше не о чем говорить. Я хочу, чтобы ты ушел.

— А Вебстер? — Он на мгновение замолчал, и Линдсей посмотрела на него, недоумевая, почему он вдруг резко изменил тему разговора. — Какое же место он занимает в твоей новой жизни, Линдсей Форрест?

— Джеф и я — деловые партнеры, — решительно ответила она; зеленые глаза Линдсей вспыхнули, когда она поняла, как ловко он заставил ее оправдываться.

Райан улыбнулся, это была какая-то жестокая улыбка, и Линдсей почувствовала, что ее шею заливает краска.

— Партнеры в моем бизнесе? — вежливо уточнил он.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Я хочу сказать, — спокойно ответил он, — что у меня было неплохое дело — фирма «Маккрей и компания». Насколько я вижу, она и сейчас приносит немалый доход. Только теперь она называется «Вебстер и Форрест». Название иное, но прежняя клиентура.

У Линдсей отяжелели руки, она поняла, к чему он клонит.

— Мы тебя ждали, Райан, — тихо проговорила она. — Мы ждали от тебя хоть слова, хоть намека на то, что ты вернешься. Нам с Джефом стоило, как говорится, немало пота, крови и слез сохранить компанию на плаву, но в конце концов мы все же решили открыть свое дело, чтобы не зависеть от хозяина, который почти целый год не давал о себе знать. Когда мы ушли из фирмы «Маккрей и компания», часть клиентов не оставила нас. Мы не присваивали чужого!

— Это была идея Джефа? — Райан недобро сверкнул на нее глазами.

Воцарилась полная тишина, Линдсей выдержала тяжелый взгляд его синих глаз, чувствуя, что он пытается докопаться до истины и испытывает ее.

— Мы приняли решение вместе, — ответила она наконец, сама удивляясь своей лжи.

— Ему нужно было твое имя, банкиры не пустили бы его на порог, — с ледяной улыбкой отрезал Райан.

— Послушай, — нарочито спокойно сказала она. — Я не знаю, что произошло между вами, но я не желаю участвовать в странной мальчишеской войне, которую ты ведешь с Джефом Вебстером.

— Ты всегда участвовала в ней, — с мягкой настойчивостью напомнил он. — Джеф никогда не простит мне, что я отнял тебя у него.

Райан неотрывно смотрел на нее, его глаза жарко ласкали Линдсей, обещая бездну эротического блаженства.

Она внезапно повернулась и с притворным равнодушием направилась обратно к столу.

— А я никогда не принадлежала Джефу, поэтому тебе не нужно было меня отбивать, — сказала она ровным голосом, искоса холодно взглянув на него. И я никогда не принадлежала тебе, поэтому удерживать меня также было не нужно.

— Ты была моей, Линдсей.

Он широко улыбнулся и медленно окинул ее всю обволакивающим призывным взглядом, словно заключая в свои пылкие объятья.

— Нет, — прошептала Линдсей сдавленным голосом. Она не отдавала себе отчета, то ли это был ответ на его слова, то ли протест против внезапно нахлынувшего чувства.

— И ты до сих пор моя, — очень нежно проговорил он, приближаясь к ней.

— Нет, — прошептала она снова, отворачиваясь от Райана с притворным равнодушием, и оторвала высохший лист от фикуса, который стоял возле ее стола.

— Я хочу, чтобы ты опять была со мной, Лин, — услышала она его бархатистый голос, дрожащий и очень близкий.

Чересчур близкий. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы устоять перед ним. Она даже не предполагала, что обладает такой выдержкой. Неожиданно для нее стало очень важным не уступить ему. Линдсей словно стремилась доказать что-то не только Райану, но и какому-то ее дерзкому второму «я», о котором она прежде и не подозревала.

— Так вот в чем дело, — хриплым голосом проговорила она. — Ты упустил меня, компанию, а теперь хочешь вернуть все обратно?

— Тебя, — твердо сказал Райан и так приблизился к ней, что она ощутила его дыхание на своих волосах. — Я хочу тебя. И всегда хотел только тебя.

Когда Райан вдруг обнял ее, Линдсей отпрянула, хотя это не было для нее неожиданностью.

— О Господи, Лин, как я стосковался по тебе…

Она затаила дыхание: Райан начал нежно осыпать поцелуями ее шею сзади под волосами, и от влажного теплого прикосновения его губ она вспыхнула с головы до пят.

— Я целых три года мечтал обнять тебя, — нежно прошептал он, уткнувшись лицом в ложбинку у нее на плече. — Мечтал держать тебя в объятьях обнаженную, ласковую. Мечтал любить тебя медленно и долго, как мы обычно…

Линдсей закрыла глаза, едва дыша, когда он коснулся руками ворота ее блузки. Осторожно раздвинул его, прошелся чувственными пальцами по нежной коже и прижался губами к бьющейся, как крыло птицы, жилке на шее. Он медленно ласкал Линдсей кончиком языка, заставляя ее тело слегка вздрагивать.

Она сжала зубы, борясь с неожиданно нахлынувшей слабостью, принуждая себя стоять не шелохнувшись. «Все кончено, — мрачно подумала она и закрыла глаза. — Ты чувствуешь к нему лишь физическое влечение, что и говорить, он прекрасный…»

— Ты помнишь, как мы жили с тобой? — ласково шепнул он, неторопливо целуя ее шею. — Помнишь, как мы вечером в дождь возвращались с Кейп-Кода и нестерпимо захотели друг друга? Я съехал на боковую дорожку, и мы занимались любовью в машине, точно парочка тинейджеров.

— Нет!.. — Она издала слабый протестующий стон, когда он нежно куснул ее в шею, убрав непокорные волосы. — Райан, пожалуйста…

Она едва держалась на ногах, противясь страстному желанию почувствовать вкус его губ.

— Мы любили друг друга, Лин. И все может прийти снова.

— Нет! — Она замерла, напрягшись в его объятиях. — Пожалуйста, не трогай меня.

— Линдсей, черт побери! — Райан резко отдернул руки, прерывисто дыша. — Почему ты ведешь себя так со мной? Ведь ты уже не застенчивая девочка, пора нежных воздыханий миновала, сколько времени мы вместе предавались любви, ведь я отлично знаю тебя всю. К тому же ты и сама только что хотела меня.

— Господи, Райан, я не каменная. — Она перевела дыхание, почти такое же неровное, как у него, и отошла на ослабевших, точно ватных ногах. Только статуя может устоять перед тобой! Но то, что ты все еще привлекателен для меня как мужчина, вовсе не означает, будто я хочу вернуться к отношениям трехлетней давности.

— Ты любила меня, — упрямо возразил он.

— Любила, — подчеркнула Линдсей. — Но наша колдовская любовь принадлежит далекому прошлому.

— Женщине нелегко отказаться от такого пылкого чувства, Линдсей. От такой любви, как наша.

— Это случилось не сразу, — спокойно призналась она. — А знаешь, твой уход из моей жизни, Райан, очень помог мне. Я точно переболела какой-то серьезной болезнью вроде ветрянки, которая приносит большие страдания, зато потом не повторяется.

Райан не нашел что ответить, и это разочаровало ее. Впрочем, он никогда раньше не позволил бы так откровенно подсмеиваться над ним, и победа порадовала Линдсей. Пожалуй, даже чересчур.

— Видишь ли, Райан, — вежливо сказала она, — если ты вернулся за мной, то ты опоздал. Прости.

— Я не верю тебе, — бросил он, упрямо сжав губы в знакомую ей жесткую линию. — У нас была такая любовь, о которой большинство людей могут только мечтать, Лин. Я не верю, что у тебя не осталось ко мне никакого чувства.

— Не осталось, — холодно ответила она, с ужасом понимая, что лжет, предчувствуя неминуемую беду. — Все кончено, Райан. Все прошло три года назад, когда ты ушел из моей жизни, даже не попрощавшись. — Она отвернулась. — А сейчас, извини, мне нужно домой.

— Линдсей! — Райан с изумлением смотрел на нее. Им овладело смешанное чувство удивления, недоверия и гнева. Затем он тяжело вздохнул, отвернулся и провел рукой по своим густым волосам. Когда он вновь обратил лицо к Линдсей, оно было грустным, ласковым и невыразимо усталым. — Лин, я совершил ошибку три года назад. Я даже не представлял себе, какую ошибку, пока не прошло полгода. Но к тому времени я уже был связан контрактом… Да, я все еще старься разобраться во многом: в наших отношениям, в своих чувствах. Но дай мне еще один шанс, Лин. Дай еще один шанс нам обоим. — Он поймал ее взгляд. — Я не могу винить тебя за то, что ты так сердишься на меня. Расставшись с тобой, я совершил самый идиотский поступок в своей жизни, но, черт побери, Лин, не играй со мной в прятки! Злись на меня, проклинай меня, швыряй в меня чем угодно, если тебе от этого станет легче. А потом возвращайся ко мне, ведь я ждал и всегда жду тебя, — говорил Райан низким, хрипловатым голосом, его синие глаза притягивали, манили откровенной чувственностью. — Я приехал с добрыми намерениями, Лин. Я хочу возвратить нашу любовь.

Линдсей оглянулась на него. Потом неожиданно рассмеялась, не в силах сдержать себя. Райан враждебно посмотрел на нее.

— О, — произнесла она, все еще весело улыбаясь, — извини, Райан. — Она овладела собой, но ей пришлось закусить губу, чтобы удержать улыбку. — Наша встреча похожа на мелодраму! Ты заявляешься сюда невесть откуда и думаешь, что стоит постучаться в мою дверь, и я тут же упаду в твои объятья. Ах ты, несчастный шалунишка! — Ее опять захлестнула волна веселья. — О Господи, ты всегда был самовлюбленным самцом. Всякий раз, когда мы занимались любовью, ты вел себя так, будто ломился напролом через лес, пробиваясь сквозь ветви, царапая себе грудь…

Она уже не скрывала улыбку, которая беспечно играла у нее на губах, понимая по тому, как все сильнее разгорался огонь в глазах Райана, что испытывает судьбу.

Но она уже ощутила свою силу, упиваясь тем, как легко устояла перед ним, осталась хозяйкой положения. Линдсей думала об этой встрече три года, и теперь, когда она наступила, ее страхи и сомнения наконец исчезли. Все еще улыбаясь, она взяла свою сумочку и сунула ее под мышку.

— Я не отступлю так просто, — бросил он раздраженно. — Я хочу тебя и готов сделать все что угодно, черт побери, чтобы вернуть тебя.

В его словах не было угрозы, но они звучали очень уверенно, и Линдсей стало страшно.

— Ты зря теряешь время, Райан. Ты пытаешься вдохнуть жизнь в любовь, которая умерла три года назад, даже ты не в состоянии сотворить чудо.

— Ты представить себе не можешь, на что я способен, если захочу добиться своего, — резко ответил он; его синие глаза мерцали в тусклом свете. Он стоял в тени у окна словно огромный, гибкий, золотистый кот сильный, мускулистый, с горящими глазами.

Линдсей тревожно вздрогнула, почувствовав, что попала в западню. Такой поворот событий слегка раздосадовал бы прежнего Маккрея, который попытался бы найти к ней подход. Он кивнул бы ей головой и ушел без лишних слов. А потом, спустя день или два, попробовал бы мирно наладить отношения: принес бы шампанское, розы, билеты на балет или на концерт. Он бы терпеливо ухаживал за ней три года назад.

Но перед ней был не прежний Маккрей. По ее кабинету уверенной кошачьей походкой расхаживал незнакомец с задумчивыми, слегка насмешливыми глазами. Она не была убеждена, настолько ли он изменился, чтобы пустить в ход физическую силу, но ее угнетало тяжелое предчувствие надвигающейся опасности, и она не знала, как долго может испытывать его терпение.

Она отвернулась и протянула руку к портфелю, с напускной беспечностью пожав плечами.

— Я же сказала тебе, ты зря теряешь время. Но ты никогда не прислушивался ни к чьим добрым советам, даже к моим.

Синие глаза Райана потемнели от нетерпения, и Линдсей едва заметно улыбнулась. Райан привык поступать по-своему; и в дедах, и в отношениях с людьми он всегда устанавливал собственные правила, был хозяином положения, не приспосабливался к обстоятельствам. Три года назад она приняла его именно таким без лишних сомнений и вопросов.

Но уже три года Линдсей Форрест не подчинялась никому, она стала хозяйкой своей судьбы.

Линдсей спокойно выдержала его озадаченный, нетерпеливый взгляд; чуть подняв голову, она наблюдала за сменой чувств на его лице, пока Райан пытался примириться с поражением. На какое-то мгновение она подумала, что он будет продолжать спор, но Райан молча кивнул ей и повернулся к двери.

— Ты всегда была самой упрямой женщиной из всех, кого я знал, черт возьми! Я даже рад, что хоть эта черта твоего характера не изменилась за прошедшие три года.

Она невольно улыбнулась, следуя за ним на безопасном расстоянии.

— Куда уж мне до тебя, Райан. Именно твое удивительное упрямство стало притчей во языцех.

Он распахнул дверь, остановился у порога и посмотрел на нее.

— Интересно, кто же из нас сдастся первым, — проговорил он приятным, бархатистым голосом.

Прищурив глаза, он смотрел на нее с холодным любопытством.

— Послушай, Райан, не будем делать посмешище из наших прежних отношений и сводить все к подростковой сексуальной игре. Если ты останешься в Бостоне, нам все равно придется встречаться. Так не нужно ставить себя в неловкое положение, мы и без того попадем под прицел чужих глаз, договорились?

— Боюсь, это будет нелегко, дорогая, — добродушно улыбнулся он.

Линдсей взглянула на него в недоумении.

— О чем ты?

— У меня прекрасно шли дела за рубежом, Лин. Но я вернулся в Бостон только из-за двух людей. — (Она поймала взгляд его посуровевших глаз. Он в упор смотрел на нее и не улыбался.) В комнате воцарилась враждебная тишина, и Линдсей почувствовала, как шевельнулись волосы у нее на шее.

— Из-за кого же? — каким-то не своим голосом быстро спросила она, заранее зная ответ, но желая услышать его от самого Райана.

— Из-за Джефа Вебстера, — спокойно ответил он, — и моей женщины.

Он очень-очень аккуратно прикрыл за собой дверь.

Глава 3

Линдсей с удивлением смотрела на закрывающуюся дверь, обуреваемая противоречивыми чувствами — яростью и страхом — и в то же время едва удерживаясь от смеха. После недолгой борьбы с собой она успокоилась и вдруг обнаружила, что у нее дрожат ноги.

Боже мой, он вернулся в Бостон и ворвался в ее жизнь, как видавший виды герой сотен низкопробных вестернов, который поклялся отомстить всем, кто стоял на его пути!

Все дело только в том, что в своих бедах виноват он один. Три года назад его не выгоняла из Бостона толпа разгневанных линчевателей, обещавших повесить его, если только он вернется! Никто не принуждал его браться за работу в Рио и соглашаться на выполнение полдюжины новых контрактов.

Линдсей улыбнулась. Бедный Райан! За три долгих года он объездил столько стран, где его встречали и чествовали, как героя-победителя, где его обожали. Англия, Германия, Саудовская Аравия, Гонконг, Австралия; каждый очередной заказ был немного крупнее, немного престижнее предыдущего, с каждым заказом слава его росла. В родной город Райан вернулся упоенный триумфом, точно так же как рыцари короля Артура возвращались домой после поисков чаши Грааля, вернулся и увидел, что королевство его изменилось, а дама сердца безвозвратно потеряна.

Когда-то Райан был для нее центром вселенной. А теперь вычеркнут из ее жизни; он наблюдал за Линдсей со стороны, убеждаясь, что она довольна своей нынешней судьбой, в которой ему нет места, и преуспела в делах без всякой его помощи.

Это нелегко пережить. Особенно такому человеку, как Райан.

Линдсей вздрогнула. Она потерла руки, силясь вытеснить из сердца воспоминания о том, какими глазами Райан смотрел на нее перед уходом. Что-то затаилось в них еще, кроме удивления, нетерпения и ярости. Что-то, чего прежде она никогда не замечала. Печаль. Сожаление. Раскаяние. Пожалуй, в них отчаянно смешалось и то, и другое, и третье.

Пустое, скорее всего, это была обычная игра света, успокоила она себя, невесело улыбаясь. Обман воображения.

Ведь Райан Маккрей никогда ни о чем не жалел. Он с точностью стратега шел к своей цели, трезво и быстро принимал решения. И не оглядывался назад.

Когда-то и к ней он стремился как к одной из своих целей. Она до сих пор помнит, как они встретились в первый раз. Это случилось на одном из официальных приемов, на котором чествовали «Маккрей и компанию» по случаю очередного удачного проекта. Линдсей со смехом обернулась, стараясь отыскать Джефа в толпе гостей, и увидела устремленные на нее темные изучающие глаза Райана. Они, словно магнит, притягивали ее взгляд.

Она ошеломленно застыла на месте, едва расслышав, как Джеф представил ее Райану и что тот сказал в ответ. Ей показалось, будто мир перевернулся, когда он теплой мускулистой рукой сжал ее ладонь. В это мгновение им одним открылась неведомая истина, которую она никогда не пыталась ни понять, ни прояснить для себя.

И даже тогда, восемь лет назад, какое-то затаенное женское чувство подсказало ей неизбежность того, что должно было в конце концов обязательно случиться.

Не сразу, конечно.

Линдсей снова улыбнулась. Большую часть того вечера они провели с Райаном вместе, пока Джеф развлекал новых заказчиков. И Линдсей удивилась, когда позже он проводил ее обратно к Джефу, даже не спросив у нее номер телефона. Но они после этого вечера продолжали встречаться. Честно говоря, в следующие несколько месяцев она чаще виделась с Райаном, нежели с Джефом. Казалось, каждый прием у архитекторов, который она посещала, каждая вечеринка, каждая конференция, лекция или совещание только и устраивались ради того, чтобы укрепить их знакомство. На одном из приемов Райан предложил Линдсей работу в своей фирме.

Многие опытные архитекторы были готовы продать душу дьяволу за возможность получить место у Райана. Для недавней выпускницы университета, которой надо было проработать еще три года, прежде чем ее допустят к экзаменам на полную профессиональную пригодность и выдадут разрешение на самостоятельную деятельность, такое предложение казалось сказочным.

Следующие четыре года были для нее очень плодотворными. Под строгим руководством Райана она обнаружила и проявила талант и способности, о которых и не подозревала. Университет преподал ей технические азы, но именно Райан развил ее творческие наклонности, именно он открыл и взлелеял в ней дар художника, столь высоко ценимый им.

Она даже не заметила, когда Райан перестал вести себя как наставник и учитель. Их отношения менялись постепенно, не сразу. Профессиональное уважение переросло в дружбу, а дружба в любовь прежде, чем каждый из них осознал это.

Им всегда было хорошо вместе. Понемногу добродушное подтрунивание друг над другом и общий смех стали более интимными, а минуты серьезных размышлений приобрели новый смысл и глубину. Теперь именно Райан, а не Джеф, отправлялся с ней на различные деловые встречи; брал ее на конференции и ездил с ней по делам фирмы на природу; просил ее быть хозяйкой на его дружеских вечеринках и банкетах.

Они стали проводить вместе долгие вечера, сидя радом у чертежных досок, трудясь над проектами, с которыми каждый из них прекрасно справился бы сам. У Райана вошло в привычку приглашать ее после завершения напряженной работы на обед, они пили вино, ели и говорили на самые различные темы — от средневековой архитектуры до рок-музыки. Потом, провожая ее домой, он заходил к ней на чашечку кофе и чаще всего задерживался за полночь; они болтали, спорили, смеялись.

Линдсей с Райаном все чаще и чаще откладывали поздно вечером чертежи и, держась за руки, бродили по глухим улочкам Бостона, наведываясь то в антикварную лавку, то в букинистический магазин, то в бар на углу. Иногда они заходили к ней в квартиру или домой к Райану и часами сидели в сладостной тишине, наслаждаясь хорошей музыкой и обсуждая интересные книги за чашечкой ароматного черного кофе со сливками. Часто они отправлялись за город проверить, как идут работы на какой-нибудь строительной площадке, а потом бродили по пустынному берегу моря, забыв обо всем, отдавшись власти той непостижимой притягательной силы, которая толкала их друг к другу.

И хотя Линдсей не могла точно сказать, когда полюбила Райана, она с поразительной ясностью помнила ту первую ночь, когда очутилась в его объятьях. Они работали в роскошном доме Райана в Бикон-Хилле, который он перестроил год назад. Им пришлось до полуночи ломать голову над одной сложной конструкцией. Час проходил за часом, они сидели за чертежной доской, обменивались идеями, предлагали различные варианты. Наконец было найдено удачное решение. Ликующая, измученная Линдсей отбросила чертежи и побрела на кухню сварить кофе. Вернувшись, она увидела, что Райан растянулся на большом мягком диване и уснул. Она отыскала одеяло в спальне и накрыла его, собираясь взять свои вещи и уйти домой. Но Райан проснулся и, сонно улыбаясь, привлек ее к себе, затем подвинулся, уступая ей место рядом с собой. Она нырнула под одеяло и оказалась в его объятьях, будто так всегда и было.

— Уже поздно, — прошептала она, но с ним было так уютно, к тому же нестерпимо хотелось спать, поэтому она пролепетала лишь приличия ради: «Мне нужно домой», когда он покрывал поцелуями ее подбородок.

Его губы проделали медленный путь к уху Линдсей…

— Останься еще, — нежно попросил он, лаская языком мочку ее уха. Знаешь, твои духи просто сводят меня с ума.

Линдсей затаила дыхание, когда язык Райана коснулся ушной раковины.

— Я думаю…

— Не тревожьтесь, мисс Форрест, — пробормотал он, слегка привлекая ее к себе, чтобы поцеловать в губы. — Все эти последние полгода, где бы я ни был, что бы я ни делал, я хотел только одного — целовать вас, позвольте же мне наверстать упущенное.

И он наверстывал. Он легко находил ее губы, точно они были близки давным-давно, терпеливо размыкал их языком, чтобы умело и неспешно целовать Линдсей все горячее и горячее. Ее словно опалило жаром, она вся ослабела, ее бросало в дрожь от неистового чувственного возбуждения. Забыв обо всем на свете, она страстно прижималась к нему, слышала его стон, точно страсть испепеляла и его, чувствовала сильные толчки мужского тела, стремящегося к ней, и наконец с пронзительной ясностью осознала, что рано или поздно это должно было произойти.

Она не отдалась ему в ту ночь. Они провели долгие часы вместе, как бы заново открывая друг друга, иногда сонно посмеиваясь, шепча с глубочайшей нежностью слова любви в сладостном ожидании неземного счастья, и заснули только на рассвете.

Они проснулись в объятьях друг друга при ясном свете народившегося утра, улыбаясь и немного смущаясь от того, что произошло между ними… Но Райан так по-джентльменски повел себя, что она почти не почувствовала неловкости, и они поехали на работу, зная, что уже никогда не будут относиться друг к другу по-старому.

Хотя она и пыталась сделать вид, что все осталось по-прежнему, немного подтрунивая над собой, вспоминала Линдсей. Опасаясь, что интимная близость с главой фирмы повредит ее работе, она целых три недели старалась убедить себя в том, что ее порыв не что иное, как проявление обожания, которое она испытывала к своему кумиру.

Она чуть не довела их обоих до нервного срыва, озадачивая и пугая Райана своей внезапной холодностью, пока боролась с сомнениями и пыталась решить, может ли она одновременно любить человека и работать у него в фирме.

Но раздумывать было уже поздно. И когда Линдсей предстала наконец перед ним обнаженная, трепетная, нетерпеливая, она отдалась ему с решимостью, древней, как само время.

Кейп-Код…

Это Райану пришла в голову мысль снять на неделю домик на побережье. Он предложил ей провести там рабочие каникулы. Райан заботился о том, чтобы она делала предварительные расчеты «Лексингтона» в покое и одиночестве, подальше от шумного офиса.

Когда он привез ее вечером на Кейп-Код, в воздухе веяло прохладой, предвещающей шторм. Они едва успели перетащить вещи из машины, как все вокруг заволокло серым туманом, и Райан, посмеиваясь, уверяя, что ему никакие трудности не страшны, быстро разжег огонь, который заполнил комнату золотистым теплом.

Вскоре после этого хлынул дождь. И Линдсей, вынимавшая из пакетов вино и продукты, предложила ему остаться и переждать непогоду. Она сделала омлет по-испански, и они сидели, скрестив ноги, перед огнем, весело потягивая красное вино, пока за окнами бушевал шторм. Влюбленные не замечали его.

Вдруг Линдсей подняла на Райана глаза и заметила, что он смотрит на нее. Их взгляды встретились, напряженные как натянутая струна, полные жизненной силы, искрящиеся, горящие чувственным огнем. Она не помнила, когда сорвалась с места и очутилась в его объятиях, легко, как и в первый раз, прильнув к его крепкому телу. Он нашел ее губы, неспешно раздвинул их языком и принялся ласкать Линдсей с уверенной настойчивостью.

В ту ночь у нее не было ни колебаний, ни сомнений. Казалось вполне естественным, что он держит ее в своих руках, ласкает и осыпает нежными поцелуями, она ощущала, как он жадно вдыхает ее запах, отзывается всем своим сильным телом на каждое ее движение.

Прошло много времени, прежде чем одолеваемый мучительной страстью Райан простонал:

— Линдсей! Боже мой, девочка моя, я не могу больше этого выносить! Я хочу тебя, Лин… я хочу любить тебя сейчас.

Охваченная желанием, Линдсей, едва дыша, припала к его груди. До ее сознания медленно дошло, что на ней почти ничего нет — за этот час блузка, бюстгальтер и джинсы были сброшены и валялись рядом с рубашкой Райана. Молния на его джинсах была расстегнута, он нежно прижимался к ней бедрами, и резкое напряжение его плоти не оставляло у Линдсей сомнений в том, как бешено влечет она его к себе.

— О Райан, — выдохнула Линдсей, почти касаясь его губ, и судорожно обвила его ногу своей.

— Линде ей! — Он вздрогнул и навалился на нее. — Позволь мне остаться, Лин. Боже мой, как я хочу остаться с тобой сегодня.

Линдсей, застигнутая врасплох этими словами, попробовала вернуться в реальный мир и отрешиться от грез. После его ласк она чувствовала боль и неудовлетворенность, каждое его прикосновение отзывалось мучительной дрожью в ее теле. Она знала, достаточно произнести хоть одно слово, одно обычное слово, и Райан безропотно, молчаливо уйдет. Она должна была сделать выбор.

— Да, — задыхаясь, произнесла она. — О Райан. Останься со мной, люби меня. Я так хочу тебя!

Он хрипло прошептал ее имя, скользнул руками вниз по ее шелковистой спине под кружевные трусики, властно обхватил руками ее круглые ягодицы и сильно притянул Линдсей к себе. Запыхавшись, он шепотом подбадривал Линдсей, когда она начала поспешно стягивать с него джинсы, но запуталась в них, и он, добродушно смеясь, в конце концов сбросил их сам.

Теперь они скинули последние одежды, и Райан снова обнял ее, прижимаясь к ней жарким телом. Она блаженно нежилась у него в руках, наслаждаясь прикосновением его кожи, внимая сдавленным стонам и стремясь угадать, чей голос звенит у нее в ушах — ее или Райана.

— Люби меня, — взмолилась Линдсей, страстно приникая к нему.

— Подожди, дорогая. Подожди.

— Райан!..

Но он засмеялся, приподнявшись на локте, чтобы взглянуть на нее.

— Боже, как ты хороша, — прошептал он, лаская округлости ее грудей кончиками пальцев. Он требовательно взял губами твердый, как голыш, сосок, и Линдсей со стоном произнесла его имя, уронив голову на его руку, словно убаюкивающую ее. — Если б ты знала, сколько ночей я мечтал об этом, я просто сходил с ума! В последние месяцы я не мог думать ни о чем, кроме тебя, ты вытеснила все другие мысли. Я мечтал о том, как буду любить тебя…

— Знаю, — выдохнула она и рассмеялась. — О Райан, я знаю!

— Ты забрала меня всего без остатка, ты понимаешь это, любимая? — Он взял в рот ее розовый сосок и принялся жадно целовать его. — Фирма «Маккрей и компания» могла бы спокойно развалиться у меня на глазах, и я бы ничего не заметил.

Пальцы Линдсей, утонувшие у него в волосах, сжались, и, когда он ласково раздвинул ее ноги, она вздрогнула в предчувствии неведомого доселе наслаждения. Он чуть провел кончиками пальцев по чувствительной коже, ее голос осекся в сдавленной мольбе, и он ответил ей громким резким криком. Райан медленно, не спеша продвинул руку вверх, нежно коснулся ее живота. Линдсей, опьяненная любовью, все твердила и твердила его имя…

— Мне кажется, ты вся горишь! — Он прикусил ей нижнюю губу и отпустил ее с негромким стоном.

— Да, — скорее прорыдала, чем произнесла, она и припала к его руке, возбужденная до безумия этой шаловливой проделкой. — О Райан, да!

Он мгновенно очутился на ней, раздвинул коленом ее ноги, и она, задыхаясь, шепча прямо ему в губы его имя, подвинулась, чтобы Райану было удобнее. Он приподнялся, дразня ее, испытывая ее терпение, все еще не торопясь до конца слиться с ней, и Линдсей почувствовала, что сойдет с ума от ожидания.

— Райан!..

Она услышала его непонятный шепот и ощутила, как напряглись под ее пальцами мышцы его спины, и глубоко вздохнула, когда он первый раз вошел в нее.

Он что-то пробормотал, запоздало стараясь приостановить это роковое вторжение. Линдсей негромко, судорожно вскрикнула, и Райан замер рядом, затаив дыхание.

— Линдсей! — Он смотрел на нее с благодарностью и удивлением. Деточка, извини! Я не хотел тебя обидеть, я понятия не имел…

— Нет! — подалась она к нему, когда он отпрянул от нее, чувствуя, как непрошеная краска стыда заливает ее щеки. — Ты не обидел меня, Райан, не волнуйся.

Райан немного успокоился, лежа рядом с ней.

— Боже, девочка моя, ты то и дело преподносишь мне самые неожиданные сюрпризы. Почему ты не сказала мне раньше? Я бы вел себя осторожнее и быстрее бы понял, почему ты заставила меня столько пережить в эти последние недели.

— Ты и так был осторожен, — шепнула она, подбадривая его. — И потом, знаешь, девственность — не самая подходящая тема для разговора с начальником.

— Пожалуй, ты права, — согласился Райан со смехом. Он провел большими пальцами по ее скулам, покусывая ее нижнюю губу. — И когда-нибудь ты расскажешь мне, — проговорил он, сдавленно кашлянув, — почему такая соблазнительная, неотразимая женщина, как ты, смогла дожить до преклонных двадцати шести лет, сохранив чистоту, с которой вошла в этот мир.

— Просто я была слишком занята, — с вызовом сказала она. — В конце концов, есть женщины, которые хотят получить или все, или ничего.

Он улыбнулся ей. Затем улыбка погасла, и он испытующе посмотрел на нее.

— Я никогда не обижу тебя, Лин, — прошептал он. — Никогда не сделаю ничего такого, что причинит тебе Роль.

— Знаю. — Она обвила руками его шею и прижалась к его губам. — Люби меня, Райан. Люби меня…

— Нет, Лин! — задыхаясь, со стоном произнес Райан, когда она вновь прижалась к нему. — Дорогая, пожалуйста, есть один пустячок, о котором я должен позаботиться.

Она была поражена и прильнула к нему, ослабев и не веря, что он пытается освободиться от ее объятий.

— Я не понимаю, что… О… Она уткнулась лицом ему в плечо, снова покраснев, когда поняла, что он имел в виду.

— Не беспокойся, Райан. На самом деле это…

— Нет, я все же беспокоюсь, — пробормотал он, целуя ее в ухо. — Больше всего на свете я хочу любить тебя, Лин, но нельзя так рисковать. Подумай о своем будущем…

— Нет! — Она крепко прижалась к нему, щеки у нее все еще пылали. Райан, ничего… — Она пыталась объяснить ему, что сейчас нечего бояться, но для этого нужно затронуть тему о системе женских биоритмов, и она не находила слов. — Если бы я не знала, что нам ничего не грозит, Райан, я бы никогда не сказала тебе сегодня это. Я хочу… — «…любить тебя», — чуть не добавила она, но почувствовала, что для этого еще не пришло время. — Я не шучу так, Райан. Особенно с тобой.

— О Линдсей! — Он уткнулся ей в шею, по его телу пробежала дрожь. — Ты уверена, дорогая?

— Да! — проговорила она со смехом, целуя его в губы. — Полностью уверена!

Он прокричал что-то в ответ, сжав ладонями ее голову.

— Уверена ты или нет, любимая, сгоняю-ка я завтра в Провинстаун, потому что не хочу, чтобы и тень сомнения испортила нам следующие полмесяца.

— А теперь люби меня, — шепнула она, медленно пододвигаясь под него, обхватив его шею. — Люби меня сейчас, Райан.

— Да! — выдохнул он у ее губ. — Да!.. Словно благоговея перед открытием какого-то чуда, о котором он только и мечтал, Райан с наслаждением погрузился в нее. Его тело устремилось к ней, и он получал неслыханное удовольствие, в упоении лаская ее, поднимая задыхавшуюся от счастья Линдсей на вершины божественной страсти.

Не спеша, обуздывая свое нетерпение, он вел ее к бурному финалу, позволяя ей почувствовать и восторженно оценить каждый оттенок ее новых ощущений, каждый всплеск нежданно открывшейся радости. Он нежно шептал слова любви, которые кружили голову Линдсей, заставляя ее приноравливаться к своим желаниям, ни разу не поторопил ее, не причинил ей боль, пока они постигали новый, чудесный мир чувств.

Линдсей отдалась ему полностью, горячо, с доверчивым самоотречением. Они словно парили вместе, все больше набирая высоту, пока Линдсей не пронзило какое-то новое, небывалое ощущение, что-то отчаянно напряглось в ней и задрожало. Она затаила дыхание, стараясь продлить волшебные мгновения, все остальное вдруг показалось ей таким ничтожным. Райану передалось ее растущее волнение, и он изменил ритм, приноравливаясь к ней, ласково ведя ее к умопомрачительному финалу.

— Райан!.. — Она держалась руками за его шею, закинув ноги ему на спину. — О Райан…

— Все хорошо, — проговорил он каким-то не своим голосом. — Расслабься, Лин, позволь мне быть твоим поводырем. Только сбрось напряжение, вот так. Я хочу, чтобы мы вместе…

Затем она тихо вскрикнула, упруго выгнувшись под ним, плотина ее чувств прорвалась, извергнувшись горячим потоком. Линдсей никак не могла отдышаться, слыша словно во сне голос Райана, который, изнемогая, повторял ее имя.

Они приникли друг к другу, утомленные страстью, в бессильном изумлении, с трудом спускаясь с небес наслаждения на бренную землю.

— Боже…

Линдсей не сразу поняла, что слышит голос Райана. Всего лишь удивленный шепот у своего уха. Она почувствовала, как он пошевелился, несколько раз невнятно пробормотав ее имя.

Мало-помалу ее сердце вошло в привычный ритм, и она смогла обрести размеренное дыхание, хотя каждая клетка ее тела по-прежнему дрожала. Райан снова что-то пробормотал, поднявшись на локтях, чтобы получше рассмотреть ее.

Линдсей робко улыбнулась.

— Так вот чего мне недоставало все эти годы.

— Более или менее, — кашлянул Райан. — Конечно, мы еще не преуспели в искусстве любви и не совсем привыкли друг к другу. Если тебе интересно…

Линдсей шаловливо улыбнулась.

— Ты постараешься увлечь меня на поиски праздных и сладострастных утех, мистер Маккрей?

— Разумеется, — отозвался он. — Если уж я взялся за то, чтобы показать тебе всю пагубность воздержания, кому, как не мне, помочь тебе наверстать упущенное.

Линдсей довольно рассмеялась, глаза ее горели.

— Какой ты щедрый мужчина.

— Чересчур, — с удовольствием согласился он, поглаживая ее золотистую кожу. — Вообще я намерен потратить следующие несколько дней, трудясь не покладая рук над пробелами в твоем образовании. — Он медленно поцеловал ее, и в ней опять проснулось жгучее, трепетное желание. — Я буду очень, очень удивлен, если в следующие семь дней ты сядешь за чертежную доску…

И Райан сдержал обещание. Папки с чертежами лежали заброшенными все эти семь пылающих жаром любви дней, пока он будил в Линдсей доселе неведомые ей чувства. Любовники были одни в целом свете — только солнце да море видели их ненасытные, стремящиеся друг к другу тела. Время потеряло для них всякий смысл, они жили в мире открытий и наслаждений, который покидали, только уснув или изредка отправляясь за продуктами в Провинстаун. Они проводили дни в безудержном веселье и удовольствиях, всецело поглощенные охватившей их страстью.

Казалось, это будет продолжаться вечно…

Линдсей с трудом отрешилась от грез, обнаружив, что все еще сидит в кабинете. Боже, что с ней! Ведь она распрощалась со всем этим несколько лет назад!

Она вскочила на ноги, схватила сумочку и портфель и направилась к двери. Это сущее безумие! У нее есть дела поважнее, чем сидеть здесь и предаваться романтическим мечтаниям о мужчине, которого не видела три года.

Джеф был прав, подумала вдруг Линдсей с несвойственной ей горечью. Пусть бы Райан оставался там, откуда приехал, и не тревожил нас.

Тот уик-энд, несомненно, стал одним из самых унылых в ее жизни. И понедельник оказался не намного лучше. Она провела весь день на строительной площадке в Салеме, стараясь забыться в работе, что ей никак не удавалось. Чем упорнее она стремилась изгнать из головы мысли о Райане, тем чаще думала о нем, в конце концов она бросила дела и вернулась в Бостон такая расстроенная, что в любую минуту готова была расплакаться.

Марг оторвала глаза от стола, когда Линдсей вошла в приемную.

— Я уже было подумала, что ты навсегда уехала из города. Неудачный день?

— На двойку с минусом! — Линдсей швырнула на низенький столик рулон чертежей. — Джеф еще не звонил?

— И не думал, — с явным неодобрением отозвалась Марг. — Между прочим, Опел Уэстлейк просила напомнить тебе о том, что на следующей неделе у них новоселье. — Марг вошла вслед за Линдсей в ее кабинет и наклонилась над ее столом, чтобы сделать отметку в календаре. — Не забывай, что ты почетный гость и, если тебя там не будет, это вряд ли пройдет незамеченным.

— Пропустить один из славных вечеров, которые устраивают Опел и Бриг Уэстлейк? — смеясь, спросила Линдсей. — Ни за что на свете! Даже если полночи мне придется осматривать их дом и высказывать свое профессиональное мнение.

— Нужно терпеливо нести бремя славы, — с улыбкой проговорила Марг. Ты видела, как тебя разрекламировали в «Домах и садах»? На этот раз они даже не исказили твое имя.

— Это говорит о том, что мы идем в гору, — пошутила Линдсей, невольно подумав о Джефе. Марг рассмеялась, направляясь к двери.

— Звонил Райан Маккрей. У Линдсей засосало под ложечкой. Она прошла к другому концу стола.

— И что же? — нарочито небрежно спросила она.

— Он ничего не сказал. Только передал, что еще позвонит.

Линдсей кивнула. Она сидела, рассеянно просматривая почту.

— Уже пятый час, Марг, ты можешь идти домой. Я задержусь всего на несколько минут.

— Что-то не верится, — добродушно упрекнула ее секретарша. — Может, заскочишь сегодня к нам на ужин? Горд смастерил кукольный домик для второй внучки, он мечтает показать его тебе.

— Похоже, у меня появился конкурент, — рассмеялась Линдсей. — А что, если я навещу вас попозже на этой неделе?

— Ловлю на слове, — твердо заключила Марг, закрывая за собой дверь. Только не задерживайся слишком долго здесь, хорошо?

— Хорошо, — отозвалась Линдсей. Какое-то время она смотрела на захлопнувшуюся дверь, подавив невольный вздох, потом отложила непрочитанную почту.

Ей почему-то было не по себе, домой идти не хотелось, но еще больше не хотелось оставаться здесь, в кабинете. Она уже жалела, что отказалась от приглашения Марг и не отправилась ужинать к ней.

Теперь было уже поздно. Линдсей услышала, как каблучки Марг дробно простучали по коридору, и беспокойно вскочила на ноги. В потемневших окнах она увидела свое отражение и окинула придирчивым взглядом стройную, длинноногую женщину. Бежевые брюки, сшитые на заказ, ладно сидели на ее красивых бедрах, кожаный пояс с медными бляшками, надетый поверх элегантной серовато-бежевой кофты из мягкой шерсти, придавал фигуре еще больше стройности.

«Не понимаю, чего ты мучаешься, — сказала она себе, — поскорее справляйся с переживаниями. Ведь до возвращения Джефа тебе одной придется заниматься делами фирмы».

Она нетерпеливо отвернулась от окна и включила лампу над рабочим столом, рассматривая прикрепленный к нему чертеж. Это был предложенный Джефом предварительный вариант проекта реконструкции дома Боровейка. По бумаге разбежались четкие темные линии, проведенные уверенной рукой, но чертеж был каким-то… сыроватым. Линдсей не сразу нашла нужное слово. Да, эскиз был сделан профессионально, но в нем не хватало творческой фантазии, будто у Джефа к нему не лежала душа.

Безусловно, так оно и было. Все его проекты обычных жилых домов казались какими-то несовершенными, его интересовали лишь солидные здания, имеющие не менее двадцати этажей.

Ты несправедлива к нему, упрекнула она себя, устраиваясь на краю высокого стула. Джеф хороший архитектор, он просто нетерпелив.

— Черт побери, Линдсей! — кричал он ей два с половиной года назад. Не можем же мы ждать его бесконечно! От него ни слуху ни духу. Мы либо останемся в его фирме и будем пестовать брошенное чадо Маккрея всю свою оставшуюся жизнь, либо заведем собственное дело. Так какой мы сделаем выбор?

Джеф бушевал, торопил Линдсей, и в итоге родилась совместная компания «Вебстер и Форрест». Далось это им нелегко. Особенно в первые месяцы. Оба они работали до изнеможения только для того, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Потом Линдсей получила заказ на строительство огромного торгового комплекса в Кембридже, а Джеф спроектировал Атриум.

А теперь? Теперь дела у них шли неплохо. Если только, с беспокойством напомнила себе Линдсей, она сама не разорит компанию, поскольку вдруг обнаружилась ее полная неспособность сосредоточиться на работе больше двух минут.

Линдсей попивала холодный кофе и поверх чашки разглядывала чертеж. Она медленно ощупывала глазами линии конструкции — пересекающиеся плоскости, рельефные углы, — представляла себе масштабное соотношение дома и окружающей его территории. Рука сама потянулась к карандашу.

Она небрежно провела первые пробные штрихи, стараясь постичь суть, архитектонику здания. Линдсей пока не представляла себе ясно проект в целом и лишь смутно видела образ, контуры будущего дома. Но идея конструкции уже зрела у нее в голове, оставалось лишь творчески осмыслить ее и точно, терпеливо воплотить на бумаге.

Постепенно рука приобрела уверенность, идея обретала зримую форму. Она рассеянно поправила лампу, строго взглянула на эскиз. Увеличила наклон крыши, чтобы смотрелись получше плещущееся за домом море и высокие сосны…

Уже полвосьмого! Линдсей смотрела на часы, не веря своим глазам. Около трех с половиной часов она просидела, склонившись над столом. Слегка потерла поясницу, разглядывая чертеж. У нее на губах заиграла улыбка. Проект вышел хороший, очень, очень хороший.

Она подняла руку, включила лампу и отодвинула стул. Теперь домой, сказала она себе. Приму горячую ванну, хорошо высплюсь и все утро буду благодарить судьбу за посланный мне бесценный дар!

Гараж для автомобилей был почти пуст. Каблуки ее коротких сапожек отбивали дробь, которая эхом отзывалась меж бетонных стен, когда она решительно направлялась к своему блестящему темно-синему «мерседесу» с открывающимся верхом. За ним виднелась другая машина, полускрытая в тени.

Это был «масерати» серо-стального цвета.

Рядом с автомобилем, опершись на крыло, стоял Райан Маккрей, сложив на груди руки и скрестив длинные ноги.

Линдсей замерла на месте. Его ладная кожаная куртка цвета жженого сахара была наполовину расстегнута, джинсы плотно облегали бедра. Выцветшая рубашка и короткая куртка подчеркивали стройные линии его мужественной фигуры. Райан выглядел очень суровым и сильным. Он, прищурившись, пристально смотрел на нее.

Линдсей быстро подошла к нему, вынимая на ходу ключи из сумочки, висевшей на плече. Непринужденно перешагнула через его ноги и бросила портфель и папку с чертежами дома Боровейка на заднее сиденье «мерседеса».

— Ты, конечно, расскажешь мне, как тебе опять удалось обмануть охрану?

— Благодаря своему обаянию. — Он широко улыбнулся, и вдруг она увидела прежнего Райана, глаза которого искрились озорным смехом. — Там у вас дежурит удивительно услужливый старикан, который думает, что я твой давно пропавший брат, только что вернувшийся из миссионерской поездки по странам Южных морей.

Линдсей невольно улыбнулась в ответ.

— Ты, Райан, неисправим, не можешь и дня прожить без вранья.

— Если меня к этому вынуждают, — лениво поправил он. — А это уж совсем другое дело.

Его взгляд блуждал по плавным, мягким линиям ее стройной фигуры.

Она открыла дверцу машины и быстро села за руль.

— Марг сказала, что ты звонил.

— Четыре или пять раз. Ты разве не поддерживаешь связь с городской конторой, когда куда-нибудь уезжаешь?

Линдсей взглянула на Райана сквозь полуопущенные ресницы, ей доставляло странное удовольствие дразнить его.

— На строительной площадке нет телефона.

— Ты разве не поставила этот чертов автоответчик у себя дома? Я два раза звонил вчера. Линдсей беззаботно пожала плечами.

— Я была занята. Я включаю автоответчик, когда работаю, и, наверное, забыла проверить его сегодня утром.

— Работаешь? По утрам в воскресенье? — Он словно нехотя улыбнулся. — Я припоминаю воскресное утро, а может, и два, когда мы не вылезали из постели до полудня, и если память не изменяет мне, то после двенадцати мы ели в спальне.

Линдсей с трудом выдержала его веселый взгляд.

— Должно быть, ты говоришь о ком-то другом, — спокойно сказала она, потому что я ничего такого не помню.

Его густой ленивый смех пророкотал в тишине гаража. Он нехотя оттолкнулся от «масерати», положив руку на ветровое стекло.

— Давай поедем ко мне, выпьем чего-нибудь. Я переоденусь, и мы пойдем поужинаем.

— Нет, спасибо. — Она завела мотор и включила скорость.

На его губах играла улыбка.

— Раньше, помнится, ты не была такой трусишкой, Линдсей.

Он откровенно подтрунивал над ней, сопровождая свои слова вызывающей улыбкой. Пальцы Линдсей, лежавшие на руле, побелели, но она решила не уступать ему.

— Если ты не хочешь, чтобы я стукнула тебя в самое неподходящее место, Райан, лучше отойди немного в сторону. — Она кивнула на выгнутое обзорное зеркало, которое упиралось ему в пах. — Ты так и напрашиваешься на неприятности, Райан, да ладно уж, пожалею твоих бостонских дамочек.

— В моей жизни есть только одна дамочка, — огрызнулся Райан, и глаза его опасно сузились, — но она заслуживает хорошей трепки.

Линдсей вскинула красиво очерченную бровь.

— Откуда в наше время такое варварство? И куда подевалось знаменитое обаяние Маккрея?

— Его больше нет, осталось только непреодолимое желание отшлепать по восхитительным ягодицам одну очень привлекательную, очень старательную архитектурную дамочку.

Линдсей пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться. Она нажала на сцепление, и юркая машина тронулась с места.

Райан что-то пробормотал в сердцах, глаза его сердито блеснули. Он ухватился за руль, крепко сжав его рукой, и ей пришлось остановить машину.

— Если ты опасаешься проснуться завтра утром в моей постели, дорогая, то зря, меня вовсе не следует бояться.

От этих слов Линдсей опять охватил страх, который ей до сих пор удавалось подавлять. Но она ничем не выдала себя; откинувшись в глубоком кресле, Линдсей с вызовом посмотрела на него.

— Мне кажется, ты переоцениваешь свои возможности, Райан. Такое могло случиться со мной три года назад, но теперь меня уже не так просто соблазнить широкими плечами и нахальной улыбкой.

Но он не отпускал руль.

— Ради всего святого, Лин!.. — Он закрыл глаза, словно собирался с силами, и шумно дышал сквозь стиснутые зубы. Когда он снова открыл глаза, она прочитала в них откровенную мольбу. — Прошло три года, Лин. Я хочу поговорить с тобой, побыть рядом. Неужели я не могу попросить тебя о таком пустяке, черт побери?

Она недоверчиво взглянула на него, прекрасно зная, что он играет на ее чувствах, что ей престо нужно завести мотор и скрыться в ночи. Но что-то удержало ее, какая-то небывалая нежность, светившаяся в его темных глазах.

— Ты все еще любишь омлет по-испански? — Эти слова вырвались прежде, чем Линдсей сумела остановить себя: она в удивленном смятении слушала свой голос.

Глава 4

Райан на какой-то миг растерялся, но с достоинством вышел из положения.

— Только если ты сама его приготовишь, — ответил он, и его синие глаза засветились при воспоминании о прошлом.

Линдсей отвела взгляд от этих зовущих глаз, чувствуя, что окончательно запуталась. Господи, что она натворила! Одно дело — обмениваться с Райаном колкостями в подземном гараже, и совсем иное — пригласить его к себе на ужин. И теперь, даже если от этого зависела ее жизнь, она не могла придумать подходящий повод, чтобы отменить приглашение; тем самым Линдсей только бы подкрепила его подозрение в том, что она боится остаться с ним наедине.

Несколько минут спустя она вздрогнула, почувствовав близкую опасность, когда увидела в зеркале заднего обзора мрачный силуэт «масерати», следовавшего прямо за ней. Автомобиль Райана зловеще и бесшумно, как акула, скользил среди других машин.

Она хотела было оторваться от Райана, пока ехала от «Лексингтона» до своего дома, но «масерати» словно приклеился к заднему бамперу ее машины: похоже, Райан разгадал замысел Линдсей. Он, как всегда, ловко проскочил мимо консьержки, и, когда они оказались возле двери в коридор, ведущий к квартире Линдсей, ей ничего не оставалось, как пригласить его войти.

Райан чуть ли не с благоговением переступил заветный порог и молча последовал за ней в гостиную.

— Выпьешь что-нибудь?

— У тебя есть коньяк?

Она открыла заставленный бутылками бар, вынула две рюмки и налила золотисто-коричневый коньяк Райану и белое вино себе.

Линдсей обернулась и увидела, что Райан все еще стоит посреди комнаты и задумчиво разглядывает обстановку. Она улыбнулась. Ее роскошное жилище, выполненное по особому проекту, резко отличалось от скромного здания из песчаника без лифта, где Линдсей снимала квартиру три года назад. Ее вкусы очень изменились с той поры, когда Райан видел ее в последний раз; гостиная была отделана очень смело, по последней моде, всюду преобладал белый цвет, контрастирующий с черным. Сдержанный декор отличался спокойным, изысканным стилем. Все здесь говорило о богатстве мысли художника, плавные очертания мягкой резной мебели смягчали холодный блеск мрамора, хрома и дымчатого стекла.

На всем лежала печать индивидуальной одаренности мастера, это была новая манера самовыражения Линдсей Форрест, доселе не знакомая Райану. Она наблюдала, как он пытается найти связь между этой комнатой и Линдсей Форрест, которую он знал три года назад.

— Ты что, собираешься все выпить одна? Его тихий голос вывел Линдсей из задумчивости. Она заметила вдруг, что все еще держит в руке две рюмки, и с негромким смехом протянула ему коньяк.

— Извини. Может, ты разожжешь огонь, пока я займусь стряпней?

Беря рюмку, Райан коснулся ее ладони. Она вздрогнула и чуть не выронила коньяк. Райан слегка улыбнулся и посмотрел на нее. Потом, не проронив ни слова, пошел к камину.

Линдсей вздохнула — она не заметила, что стояла затаив дыхание, повернулась и быстро направилась на кухню.

Солнце. Песок. Море. Омлеты по-испански, приготовленные на плите в домике на побережье Кейп-Кода, где все дышало жаркой страстью. Они обычно поджаривали омлеты вместе, хохоча, обмениваясь интимными шуточками, дразнящими улыбками; зачастую это кончалось тем, что Райан брал ее на руки и со смехом нес в спальню; омлеты лежали, забытые, на столе, а они не спеша, с наслаждением предавались любви, насыщаясь друг другом.

Это ошибка!

Линдсей в отчаянии обвела глазами просторную кухню. Она слышала, как Райан что-то тихо насвистывал в гостиной. Заиграл проигрыватель, в тишине комнаты разлились нежные звуки музыки. Весело потрескивал в камине огонь. Звенело стекло.

Негромкие, успокаивающие звуки. Слишком, слишком успокаивающие. О чем она думала, черт возьми, когда приглашала его сюда! Он хотел соединить разорванную нить их отношений, которые принадлежат прошлому, а у нее не было ни времени, ни желания выполнять его прихоти.

Неожиданно встретиться с ним на нейтральной почве, в ресторане, куда безопаснее, чем смотреть, как он расхаживает по ее квартире, отделанной алебастром и стеклом. Она бросила взгляд на часы. Еще не поздно. Она могла мгновенно все изменить и…

— Тебе помочь? — В дверном проеме внезапно показался Райан с рюмкой коньяка в руке.

— Нет. — Она смотрела на него широко открытыми глазами. Потом вдруг почувствовала себя ужасно глупо. Она тихо усмехнулась. — Ты напугал меня. Так странно, что ты здесь… — Она оборвала себя и принялась в тишине взбивать омлет.

— Впервые за три месяца после приезда из-за границы я ощутил себя дома, — негромко проговорил он. Потом лениво откинулся в низком кресле, положив ногу на ногу. — Я скучал по тебе, Лин. Я мечтаю побыть с тобой, походить на концерты, послушать Баха или почитать «Нью-Йорк таймc», лежа рядом с тобой воскресным днем.

— Субботним утром сходить в Фаниэл-Холл,[1] — со смехом вспомнила она. Попастись у передвижных ларьков в Булл-Маркете, а потом заглянуть в ту маленькую булочную и выпить кофе со сладкими ореховыми пирожными.

— Купить теплый французский хлеб и датский сыр и то сладкое красное вино, которое ты любила, и притащить все это домой к ленчу.

— А мороженое! — Она смотрела на него блестящими глазами. — Я уже несколько лет там не была! Интересно, продают ли еще в той дальней кулинарии восхитительную копченую говядину с пряностями на ржаном хлебе…

— Это легко проверить. — Райан неспешно улыбнулся, сверкнув зубами. Давай сходим туда завтра утром. А потом наведаемся на длинную пристань Марриотт и посидим там, как бывало, за бутылкой шампанского и креветками.

Очарование прошлого внезапно развеялось. Линдсей не отрывала глаз от тарелки, которую держала в руках, представляя себе картины их прежних встреч, ощущая его близость.

— Боюсь, тебе придется пойти без меня, — беззаботно сказала она, удивительно уверенной рукой добавляя зелень во взбитые яйца. — Джеф до сих пор в Нью-Йорке, а я без него совсем забегалась.

Проволочная взбивалка громко стучала в наступившей тишине.

— Понятно, — сказал наконец Райан. Он сделал большой глоток коньяку, встал с кресла-раковины и подошел к столику у большого, до самого пола окна.

Линдсей наклонила тарелку и задумчиво посмотрела на вспенившиеся яйца. Потом бросила взгляд в окно на широкий горизонт, на небо, усыпанное звездами, которые посылали свой лучистый свет в ее окно. Спроси, требовательно подсказывал Линдсей внутренний голос. Спроси…

Этот вопрос мучил ее три года, но теперь, когда у нее появилась возможность задать его, она колебалась, опасаясь услышать неутешительный ответ. И все же спросить надо. Эта нераскрытая тайна мучительно отдаляла их друг от друга, навязчиво преследовала ее. И она всегда будет лежать тяжким грузом на их плечах, разделяя их, если Линдсей смалодушничает.

— Райан, — прошептала она, не глядя ему в глаза. — Почему ты так просто уехал? Без слов, без… — Она пожала плечами, поигрывая взбивалкой. «Без сожалений», — чуть не сказала она, но теперь было не самое подходящее время для упреков.

Райан надолго задумался.

— Я бы это сам хотел понять, Линдсей, — наконец произнес он, по-прежнему глядя в окно. — Бог свидетель, я и сам хотел бы это знать.

Линдсей ждала дальнейших объяснений, но увидела, что он задумчиво смотрит в ночь, уйдя в воспоминания.

Она согласно кивнула, несмотря на его отсутствующий взгляд, и снова повернулась к столу, добавляя в омлет масло, уксус и зелень. Она услышала, как он вздохнул через несколько минут, но не отвела глаз от плиты.

— Я тысячу раз задавал себе этот вопрос, Лин, — печально произнес он. — И ни разу не нашел толкового ответа.

Линдсей взглянула на него. Но чего же она хотела? Ясного объяснения в черно-белых тонах, такого же четкого, как ее чертежи?

— Вы глубоко ранили мою душу, мадам. — Его лицо озарила та живая улыбка, которую она так любила. — Ведь я был баловнем судьбы, кумиром современного архитектурного мира, а мною пренебрегли. Указали на дверь. Он широко улыбнулся, насмехаясь над собой, и недоверчиво тряхнул головой. Господи, какое самомнение! — Райан снова сидел в кресле-раковине, которое стояло посреди просторной кухни, опершись о подлокотники, зажав в ладонях рюмку. — В то время я был очень нетерпеливым, Линдсей. Я хотел добиться всего, что задумал, и немедленно. Я не понимал, что хорошее в жизни дается далеко не сразу и нужно уметь ждать. — Его улыбка погасла, он пристально смотрел на коньяк. — Я был самонадеян. Привык поступать по-своему, привык получать то, что желал, конечно, если страстно желал. Меня интересовали только мой успех, моя жизнь, моя карьера. — Он бросил взгляд на Линдсей. Я никак не мог понять, почему ты не ухватилась за такую потрясающую возможность — бросить все, что дорого тебе, и уехать в Рио со мной, с человеком, который не брал на себя никаких обязательств, лишь обещал тебе полгода любви под солнцем Бразилии.

Линдсей слегка улыбнулась и взяла рюмку с вином там, где оставила его. Она задумчиво поиграла им, наблюдая, как плещется прозрачная жидкость.

— Честно говоря, я не знала, чего от тебя хотела. Я даже не знаю, хотела ли чего-то вообще.

— Ты заслуживаешь большего, Линдсей, — проговорил Райан. — Я стремился получить от тебя все, ничего не давая взамен. Конечно, я тогда не понимал этого. Я только знал, что хочу, чтобы ты поехала со мной, и был сильно уязвлен твоим отказом. Моей гордыне был нанесен смертельный удар, и я даже не удосужился задуматься над причинами случившегося или хотя бы посмотреть на все твоими глазами. Я был уверен в своей правоте, очень разгневан и решил, что обойдусь без тебя.

Линдсей взглянула на него, слегка недоумевая.

— А я все это время думала…

— Ты думала, что я интересовался одной только работой, — мягко договорил он за нее. — Да нет, я хотел твоей любви. Но по тому, как я поступал с тобой, ты и не могла судить иначе. — Он улыбнулся, глядя на коньяк в рюмке. — Когда я уехал, туман в моей башке постепенно рассеялся, и до меня дошло наконец, что я не имел никакого права требовать, чтобы ты отказалась от первой большой работы, столь важной для дальнейшей карьеры. Ты слишком хороший архитектор, Линдсей, и ни один мужчина не имел права требовать этого… Я все равно потерял бы тебя через год, ты никогда не простила бы меня.

— Но ты не вернулся, — очень тихо проговорила Линдсей, — даже когда закончил работу над домом Фуэнтеса, ты же не вернулся.

— Нет. — Райан так сжал рюмку, что его пальцы побелели. Он не смотрел на нее. — Я уже заканчивал работу над его домом, когда получил письмо от Джефа, в котором он сообщил, что вы основываете собственное дело. Мне нужно было тут же вернуться, но я был чертовски взбешен, возмущен, обижен…

Он медленно покачал головой, разглядывая коньяк так, словно впервые видел его.

— Гордость может помутить разум, черт побери, Лин. И чем дольше я оставался за границей, тем труднее мне было возвратиться назад. — Он горько улыбнулся. — Боже, каким я был самонадеянным, самовлюбленным болваном!

Линдсей с удивлением смотрела на него. Это был не тот Райан Маккрей, которого она знала и любила три года назад. Прежний Райан не ведал ни сомнений, ни сожалений. Он упорно склонял бы ее пойти по дороге, ясной только ему одному, и, если бы она отказалась занять то место в жизни, которое он ей выбрал, он отрекся бы от нее.

Перед Линдсей стоял незнакомец, наблюдавший за ней синими глазами Райана Маккрея.

— И теперь ты вернулся, — равнодушно сказала она. Пожалуй, чересчур равнодушно.

— Я вернулся, Линдсей, — хрипло откликнулся он.

Внезапно какое-то напряжение возникло в комнате, напряжение, которого еще недавно здесь не было, казалось, они начали читать мысли друг друга. Взгляды их встретились, Райан пристально смотрел на нее; она сухо сглотнула, когда он вскочил с кресла, слишком высокий и широкоплечий для ее ставшей вдруг тесной кухни.

У Линдсей перехватило дыхание, когда Райан направился к ней; на какое-то мгновение ей показалось, что он хочет поцеловать ее, и она растерялась, не находя сил, чтобы отказать ему. Райан осторожно взял рюмку из ее крепко сжатых пальцев и отставил ее в сторону, не отрывая глаз от Линдсей.

Он положил руки ей на плечи.

— Линдсей, я понимаю, ты ждешь настоящего, серьезного объяснения, но я до сих пор и сам не знаю, что тебе сказать. Я могу назвать сотню причин, побудивших меня к отъезду, но не могу оправдать свой поступок. Считай его порождением инфантилизма, себялюбия и даже фанаберии в сочетании с тупым упрямством и глупостью.

— Ты говоришь так убедительно, что, с тобой трудно не согласиться, поддразнила его Линдсей, улыбаясь.

Напряжение исчезло. Райан тихо рассмеялся и ненадолго крепко обнял ее. Потом убрал руки и потянулся к салату.

— Салат, кажется, уже готов? А то я проголодался!

Он взял кусочек огурца и отправил в рот.

— Почти готов. Подай тарелки, они возле твоего локтя.

Она исподтишка разглядывала Райана. Сколько времени прошло с тех пор, как она смеялась и болтала с ним за омлетом?

Он с любопытством посмотрел на нее, и Линдсей отвернулась, раскладывая омлет в чуть подогретые тарелки.

— Давай поедим у огня. Захватишь мое вино?

Она поставила тарелки и салат на большой бамбуковый поднос, удивляясь, почему сегодня вечером все получилось не так, как она задумала. Ведь она не собиралась пускать Райана в свою квартиру, и, уж конечно, ей бы в голову не пришло, что она будет готовить для него ужин.

Они сидели у огня, вспоминая прошлое, рассказывая разные увлекательные истории, их смех заглушал треск горящего дерева. Линдсей поднимала время от времени глаза на Райана, и ей все не верилось, что он находится рядом с ней, все казалось, что она проснется в своей постели, как бывало много раз, и поймет, что и он, и этот вечер просто приснились.

Райан лег на спину, растянулся возле нее на полу, скрестив ноги и поставив рюмку себе на грудь. Он подложил под голову сложенную вдвое подушечку и закрыл глаза, его резко очерченный профиль четко выделялся на фоне пылающего огня. Непокорная прядь волос упала на лоб Райана, и Линдсей невольно протянула руку и откинула ее назад.

Не верилось, что после их последней встречи прошло три года. И все же это было так. Она видела следы пролетевшего времени на его лице: тени под глазами, пока еще слабые; горькие складки у рта, когда он улыбался. Он как-то повзрослел, возмужал гораздо больше, чем можно было ожидать за три года, стал не по летам зрелым, спокойным, точно неистовые страсти, бушевавшие в груди, были обузданы, утихли, унялись.

Из-за этих перемен он выглядел удивительно ранимым. Как она ни старалась, ей было все труднее и труднее придерживаться принятого решения не пускать его в свою жизнь.

Черт возьми, они словно и не расставались совсем! Казалось, время повернуло вспять, стерло все ссоры, обиды. Языки пламени освещали мужественное лицо Райана, смягчая его черты, длинные ресницы отбрасывали неровные тени. Он отдыхал беззаботно, Линдсей чудилось — он вот-вот рассмеется. Ей вдруг безумно захотелось погладить чувственную нижнюю губу Райана, но она лишь сжала пальцы в кулак.

Все определенно получалось как-то не так! Зачем он лежит здесь перед камином, пьет ее вино и бередит ее душу воспоминаниями?

Дело в том, поняла Линдсей с некоторым опозданием, что она не собиралась надолго оставлять его у себя. Это не входило в ее планы. Впрочем, уныло согласилась с собой Линдсей, у нее и не было никакого первоначального плана.

Она бросила взгляд на Райана и обнаружила, что он, прищурившись, смотрит на нее. Линдсей судорожно сглотнула, когда Райан протянул руку, высвободил из ее ладоней рюмку и осторожно отставил в сторону. Звон хрусталя показался ей неестественно громким в напряженной, натянутой тишине.

Райан не спеша приблизился к ней. Он провел пальцами по овалу ее подбородка, потом погладил шею сзади под волосами, и она инстинктивно сжалась, когда он мягко, но настойчиво стал притягивать ее к себе. Линдсей не могла оторвать беспомощный взгляд от его красиво очерченных губ и наконец сдалась.

Линии рта Райана смягчились, губы приоткрылись, и Линдсей припала к его соблазнительной нижней губе, проведя кончиком языка по ее красивому изгибу. У него перехватило дыхание. Линдсей ощутила, как Райан непроизвольно подался к ней, нежно обнимая рукой ее голову. Потом судорожно сжал ее волосы, и Линдсей осторожно прикусила его нижнюю губу. Она скорее почувствовала, чем услышала тихий стон. В ответ на ласкающий зов языка Райана она раскрыла губы и совсем ослабела, потеряв голову, когда он с умением, о котором она уже почти забыла, стал исследовать теплые глубины ее рта, доставляя ей неизъяснимое эротическое блаженство.

— О Господи, Лин… — хрипло прошептал он с мольбой в голосе у самого ее подбородки. От него пахло коньяком и мгновенно вспыхнувшим желанием. Неровно дыша, она медленно отвела свои губы, желая и одновременно не желая кончить эту дразнящую игру. К ее удивлению, Райан вдруг замер, он часто и прерывисто дышал, словно боялся, что любое резкое или нетерпеливое движение развеет чары и повергнет Линдсей в бегство.

Тогда она внезапно сама припала к нему губами. Он целовал Линдсей медленно, страстно, нежно, умело лаская ее, обдавая жаром пылкой страсти.

Он чуть приподнял ее и ласково баюкал меж своих колен.

— Лин, о Лин, я так скучал по тебе! Без тебя моя жизнь была одним долгим, мучительным кошмаром. — Он поцеловал ее под подбородком влажным горячим ртом. — Позволь мне снова быть с тобой, дорогая. Я люблю тебя так…

Она хотела произнести «нет», но лишь сдавленно вобрала в себя воздух, когда он подался к ней бедрами и она почувствовала, как заволновалось под ней его сильное тело. Линдсей отыскала его рот, и ее обдало жаром желания Райана, которое, словно расплавленная медь, обожгло ее шею, когда она бессознательно трепетала в сильных руках от сладкой истомы.

— Боже мой, да! — Его голос сорвался, и он судорожно прижался к ней бедрами. — А о Линдсей, за эти три года не было ни дня, ни ночи, когда бы я не думал о тебе…

Она и не заметила, как в следующее мгновение очутилась на спине, притиснутая к полу стройным, мускулистым телом Райана. Его пальцы запутались у нее в волосах, когда он целовал прелестную шею, шепча слова, которые бешено будоражили ее кровь.

— Райан… — удивленно простонала она, когда он стал ласкать и нежить ее тело сквозь ткань блузки.

Он прокричал что-то, нетерпеливо расстегивая крошечные пуговки и высвобождая блузку из брюк, прежде чем она смогла перевести дыхание и запротестовать. Он поднял шелковый лифчик и впился влажным ртом в ее грудь, лаская ее языком, покусывая зубами возбужденный сосок.

— Райан!.. — Она вцепилась пальцами в его спутанные волосы, намереваясь оторвать от себя его жадный рот, но вместо этого лишь крепче прижала Райана к себе. Она точно рассыпалась яркими дрожащими искрами, ее тело трепетало, отвечая на ласки его рук и губ, точно разбуженное к новой жизни, точно только и ждавшее все эти три года одного волшебного прикосновения.

— Линдсей, Линдсей, три долгих года я мечтал прижаться к тебе, почувствовать тебя…

Губы Райана легко скользнули по жаркому телу вниз, и она затаила дыхание, когда он провел языком по ее животу как раз над поясом брюк.

— Райан!..

Ее медленно, неумолимо толкали к краю пропасти, и она знала, что если сейчас не устоит, то упадет в сладостную бездну блаженства и потеряется там навечно.

Слабо, словно издалека, она услышала тихий звук раздвигающейся молнии, полностью не отдавая себе отчета в том, что это за звук, пока Райан решительно не положил руку на ее чуть выпуклый живот. Его ладонь, нежно придавившая плоть Линдсей, возбуждала ее, но Райан остановился, не решаясь продвинуть руку дальше.

Она тихо застонала, когда он слегка прикусил кожу у нее на шее под подбородком.

— Лин?..

Она сглотнула слюну, плотно зажмурив глаза.

— Нет, — еле слышно прошептала она и почувствовала, как он слегка напрягся.

— Линдсей, — мягко проговорил он. — Я знаю, что свалился как снег на голову. Знаю, что ты растерянна, обижена, раздражена; ей-Богу, я заслуживаю самого жестокого наказания за то, что так обошелся с тобой. Но не прогоняй меня. — Он уткнулся ей в шею, поцеловал ухо, подбородок, уголок губ. — Я хочу остаться с тобой сегодня, Лин. Я хочу всю ночь любить тебя, как это бывало прежде. Разреши мне остаться…

Она покачала головой, не доверяя своему голосу, опасаясь той предательской части своего «я», которая отчаянно хотела сказать «да»

— Нет. Нет… не сейчас.

Линдсей показалось, что Райан не услышал мольбы. Или просто не обратил внимания на произнесенные шепотом слова. Но он терпеливо вздохнул, поднял молнию у нее на брюках и застегнул пуговицу. Он нежно прижал Линдсей к себе, успокаивающе поглаживая ей спину выше талии, дыхание Райана касалось ее волос.

— Означает ли это «не сейчас» то, что ты пока не решила навсегда вычеркнуть меня из своей жизни? — тихо произнес он наконец.

— Не знаю, — прошептала Линдсей в ответ, нисколько не кривя душой.

Ей с трудом удалось подняться, она чувствовала, что вся горит, и не только из-за выпитого вина или жара пламенеющего камина. Трясущимися руками, не глядя на Райана, она застегнула блузку. Он снова вздохнул и перекатился на спину. Линдсей решилась и искоса посмотрела на Райана, но он прикрыл глаза рукой. На его щеке ритмично пульсировала жилка, казалось, он крепко стиснул зубы.

— Лучше пойду-ка я вымою тарелки, — тихо проговорила Линдсей, вставая на колени. Нельзя было догадаться, слышит ее Райан или нет, и Линдсей, чуть помедлив, поднялась на ноги.

Она собрала тарелки и отнесла их на кухню, тихо постояла там в темноте, успокаиваясь, минуту-две. Потом ополоснула посуду, положила ее в моечную машину, стараясь не обращать внимания на дрожь в руках.

Ты сама во всем виновата, упрекнула она себя. Ты явно не так уж и равнодушна к его мужскому обаянию, черт возьми, как тебе хотелось бы думать!

Впрочем, это вовсе ничего не значит. То, что она поддалась прежней страсти, ничуть не говорит о том, что она по-прежнему любит Райана. Или о том, что их старые отношения могут возобновиться, чему он хотел верить. Но она поступила бы гораздо мудрее, если бы держала теперь его на расстоянии. Больше никаких приглашений на ужин, никакого вина и никаких долгих вечеров воспоминаний у пылающего камина. Теперь, если он захочет побеседовать с ней, пусть приходит к ней в офис, как любой другой коллега-архитектор.

Она почувствовала себя лучше. Смятение, вызванное страстными ласками Райана, улеглось, она снова овладела собой, вновь стала хозяйкой положения. Нужно было сейчас выпроводить его поскорее.

Кофе, очень спокойно подсказала она себе. Свари ему кофе. А потом, выждав для приличия немного, можешь попросить его удалиться. На этом все и кончится.

Она глубоко вздохнула и направилась обратно в гостиную.

— Райан, ты… — Она остановилась, в удивлении оглядывая комнату.

Райан исчез.

Пламя гудело в камине, и нежная музыка Баха все еще звучала в гостиной, растекаясь по темным углам, но там никого не было.

И вдруг она заметила, что в ее кабинете горит свет.

Райан вынул чертежи Боровейка из картонного футляра и положил их на ее чертежный стол. Он разглядывал их, поставив ногу на перекладину стула, обняв рукой согнутое колено.

Линдсей молча наблюдала за ним. Она должна была бы разгневаться из-за того, что он несколько свободно ведет себя в чужом доме, но это лишь позабавило ее. Линдсей знала, что им руководит чисто профессиональный интерес, а не желание украсть у нее творческие идеи. По крайней мере хоть в этом он не изменился.

Райан поднял глаза, словно только что заметил присутствие Линдсей, выпрямился и улыбнулся.

— Прекрасная работа, мисс Форрест.

— Спасибо.

Она наклонила голову и направилась прямо к нему, засунув руки в карманы.

— Какого черта этот парень затеял возню с реконструкцией? Легче снести дом и все выстроить заново.

— Если б у вас нашлось время просмотреть инженерные расчеты, мистер Маккрей, — объяснила ему Линдсей, прислонившись бедром к чертежному столу, — вы бы заметили, что дом выстроен из необыкновенно крепкого камня. И еще вы заметили бы, что структурные изменения, которые я вношу в постройку, весьма незначительны.

— Ваши разумные доводы принимаются, мисс Форрест, — насмешливо изогнулся в светском поклоне Райан, его глаза искрились добродушным, мягким смехом. — Только не соглашайтесь делать там бассейн, о котором мечтает хозяин. Земля на этом участке крайне неустойчива. Через год-два она начнет осыпаться со стороны обрыва и потянет за собой большую часть здания.

— Спасибо, я и сама могу догадаться взять пробы грунта, — сухо проговорила Линдсей. Райан грустно улыбнулся.

— Извини. Пожалуй, старые привычки забываются с трудом.

— Да, уж это я заметила.

Райан прищурился. Она было подумала, что он собирается о чем-то сказать, но Райан снова перевел взгляд на чертежи.

— А это что за пристройка сбоку?

— Спортивный зал, — пояснила она, словно вовсе не замечая страстного огня, пылавшего в синих глазах Райана. — Он согласился на спортивный зал и сауну вместо бассейна. Их чертежи на следующем листе.

Райан, присвистнув, щелкнул пальцем по листу.

— Впечатляет. — Он кивнул, изучая сделанный Линдсей от руки общий план и предварительный набросок пола пристройки. — У тебя все проекты с претензией. Чертовски сложно совместить современную пристройку со старым домом. Ему, должно быть, лет триста.

— Двести, но сложность состоит в том, чтобы выложить фасад всего здания этим камнем. — Она наклонилась вперед и провела пальцем по изогнутой линии, ее лицо и глаза неожиданно оживились. — Эта стена длиной около восьмидесяти футов, она сделана из твердого камня. Пристройка продлит ее еще на двадцать футов. Образец камня у тебя под локтем.

— Цвет и структура необычные. — Райан взял желтоватый камень и поднес его к свету. — Мне кажется, в этих местах я ничего подобного не видел. Откуда-нибудь привезли?

— Он из неглубокого карьера в штате Мэн, который бросили много лет назад. Большая часть камня — низкого качества — пошла на постройку дорог и фундаментов, ну а гранит получше привезли сюда для строительства домов. Она отобрала камень у Райана и задумчиво посмотрела на гранит. — Я не поленюсь исколесить проселочные дороги пяти штатов, чтобы отыскать нечто подобное и… — Она внезапно замолчала, заметив, что он нежно, с любопытством смотрит на нее. Линдсей почему-то смутилась и быстро отошла от стола. — Только не думаю, что тебя очень интересует перестройка дома Боровейка.

— Честно говоря, — посмеиваясь, сказал Райан, — меня интересует не столько каменная кладка нового дома Боровейка, сколько автор проекта реконструкции. — Отобрав камень у Линдсей, он отложил его в сторону и взял ее за руку. — Ты хороший архитектор, Линдсей. Слишком хороший, чтобы терять время на такого компаньона, как Вебстер. Почему бы тебе снова не начать работать вместе со мной?

Линдсей медленно и задумчиво улыбнулась, осторожно высвободила руку.

— Я больше не хочу ни на кого работать, Райан. Даже на тебя.

— А я и не предлагаю тебе работать на меня. Эти слова можно было понимать как угодно. Но Райан не стал вдаваться в подробности, а Линдсей решила ничего не уточнять. Она отвернулась, беззаботно пожав плечами, чтобы скрыть возникшую вдруг неловкость.

— Хочешь чашечку кофе?

— Попозже. — Он выключил лампу над ее рабочим столом и сел на стул, обвив ногой его верхнюю перекладину. — Когда ты начала заниматься реконструкциями?

— Около года назад. — Линдсей встала по другую сторону доски, стараясь держаться подальше от Райана. Она чуть улыбнулась. — Мне очень интересно превращать старую постройку в новую.

— Иногда, чтобы привыкнуть к новому, требуется время.

Его дерзкий взгляд не оставлял сомнений относительно значения этих слов.

Линдсей подняла левую бровь.

— Иногда человеку полезно чуть изменить характер, а, как ты думаешь? Особенно если он от этого становится менее доверчивым.

Удар явно попал в цель. Райан сжал губы и отвернулся, притворяясь, будто изучает чертеж.

— Слишком много работы, а доход небольшой, — проговорил он немного погодя. — Неужели у вас столь прекрасно идут дела, что вы можете себе такое позволить?

Линдсей так и подмывало посоветовать Райану заняться лучше своими делами и послать его к черту, но она напомнила себе, что сама задала тон этой едкой беседе.

— Мы можем это себе позволить, — спокойно ответила Линдсей.

Потом, слегка смутившись оттого, что подтрунивала над Райаном, она опять подошла к нему и разгладила рукой чертеж.

— В прошлом году Анжела Боровейк попала в автомобильную катастрофу. Она прикована к инвалидной коляске, Боровейкам ничего не оставалось, как либо купить новый дом, либо переделать старый так, чтобы Анжела могла легко передвигаться по нему. У них были на этот счет кое-какие идеи, и мы решили помочь им, ведь реконструкция необычная.

— А что, думает по сему поводу мистер Вебстер? Я разглядел его мужественную руку на рабочих набросках.

Линдсей бросила взгляд на своего собеседника, но не заметила на сильном, загорелом лице Райана ничего, кроме простодушного любопытства, правда, она не очень-то поверила ему.

— В последнее время я что-то мало слышал об успехах Джефа.

— Не всякому дано творить историю при первом прикосновении к ватману.

— Каждая твоя работа в вашей фирме, Линдсей, приносит тебе славу. А со дня последней удачи Вебстера прошло более двух лет.

Линдсей недовольно посмотрела на Райана, ей не понравилась надменная холодность, прозвучавшая в его голосе.

— У Джефа все в порядке.

— Ходят слухи, что он однодневка, — сказал Райан тоном, не допускающим возражений.

— Ты не прав!

Райан выразительно поднял бровь.

— У него есть одна проблема, — призналась Линдсей немного погодя. Она взяла карандаш и поиграла им, не глядя на Райана. — Он слишком старается походить на тебя, Райан. Он боится, что, если в ближайшее время не получит крупный заказ, ему всю жизнь придется довольствоваться положением среднего архитектора.

— Он и этого не заслуживает, — раздраженно ответил Райан.

Линдсей хотела было резко оборвать его, но поняла, что это не имеет смысла. Какой бы ни была причина, приведшая к вражде Райана и Джефа, ее слова не могли примирить их.

— Должно быть, тебе чертовски трудно делать свою работу и половину работы Джефа в придачу, — лениво проговорил он.

— Сейчас он занят другим делом, — сказала Линдсей, сердясь на себя за то', что вынуждена пускаться в объяснения. — А я по дружбе согласилась помочь ему, вот и все. Райан недоверчиво усмехнулся.

— Вебстеру прискучило возиться с этим заказом, и он, как всегда, спихнул его тебе. И где же он бегает в поисках того призрачного контракта, который сделает его новым Фрэнком Ллойдом Райтом?[2]

— Это не…

— Послушай, дорогая, — растягивая слова, со смехом произнес Райан, вы оба начинали у меня, помнишь? Неужели ты думаешь на самом деле, что я не понимаю, как вы работали все эти годы?

— Я помогала ему время от времени, — пробормотала Линдсей, защищаясь. — И сейчас помогаю. Ведь так и ведут себя настоящие компаньоны. И друзья.

— Друзья! — усмехнулся он, его глаза блеснули холодным агатовым светом. — Он использует тебя, Линдсей. Точно так же он использует всех, с кем имеет дело.

— Райан, это…

— Джеф Вебстер паразит, — жестко ответил Райан. — За всю жизнь у него не было ни одной оригинальной идеи. У него нет ни единой награды или хвалебного отзыва, которые бы он честно заслужил.

— Это возмутительно, — резко бросила Линдсей, почему-то понимая, что ее загнали в тупик. — Да лишь Атриум…

— Вот-вот, именно Атриум. — В суровых словах Райана чувствовалась недосказанность.

Глава 5

Линдсей прищурилась.

— Что ты этим хочешь сказать?

Но Райан только улыбнулся в ответ, это была какая-то зловещая улыбка, которая при тусклом свете придавала ему суровый, угрожающий вид. Он решительно подошел к окну.

— «Лексингтон» — одно из лучших архитектурных сооружений, какие я только видел, — обронил он, не глядя на нее.

Неожиданно Линдсей очень взволновала эта похвала, и она посмотрела на широкую спину Райана.

— Я прочитал рекламную статью об этом здании, когда был в Саудовской Аравии. — Он внимательно взглянул на Линдсей. — Там всего два раза упомянуто твое имя, Лин. Непосвященным могло показаться, что это Вебстер, твой компаньон, спроектировал «Лексингтон».

С безошибочной точностью искушенного бойца Райан нанес удар, больно ранивший Линдсей. Она отвернулась, с показным равнодушием пожав плечами.

— Джеф — старший компаньон фирмы. Мало ли что можно прочитать в какой-то журнальной статейке.

— Очерк в ведущем мировом архитектурном журнале — не какая-то там никчемная журнальная статейка, Линдсей. Подобные издания создают имена и репутации. А репутация Джефа построена на лжи.

— Ты упорно стремишься доказать свою правоту.

— Послушай, Линдсей, — Райан сделал нетерпеливый жест, — я узнаю твою работу, черт побери, стоит мне только бросить взгляд на нее. За три года Джеф не разработал ни одного проекта, который ты бы не переделала полностью.

— Мы компаньоны, — ответила Линдсей с металлическими нотками 6 голосе.

— Компаньоны, — повторил он, скривив рот в недоверчивой улыбке. Дорогая моя, какое уж тут партнерство, когда один делает всю работу, а другой присваивает всю славу себе.

— Это вовсе не так, — возразила она с излишней горячностью, негодуя на себя за то, что позволила Райану навязать неприятный разговор. — Джеф хороший архитектор.

— Его даже средним архитектором можно назвать лишь с большой натяжкой, — процедил Райан, — и ты это знаешь. Когда я уехал и он уже не мог пользоваться моими идеями, Джеф присосался к тебе.

— Это несправедливо! — воскликнула Линдсей. — После того как ты уехал, Джеф сохранил и компанию, и меня! Он…

— Он сохранил и тебя, и компанию потому, что вы были нужны ему. И еще потому, что Вебстеру подвернулась возможность украсть мой труд.

Он вызывающе посмотрел прямо в глаза Линдсей.

— И потом, Джеф Вебстер просто не мог обойтись без тебя, ты лучший менеджер и бизнесмен. У него хватило ума не рубить сук, на котором он сидит.

— Ты ревнуешь, Райан! — Линдсей в негодовании прошлась по комнате. Она даже с каким-то удовольствием распаляла себя, лишь бы серьезно не задумываться над словами Райана. — Честно говоря, мне кажется, ты полагал, что, вернувшись, найдешь меня запертой в женском монастыре, где я буду тихо сидеть и плести кружева для наволочек или вышивать гладью. — Она смерила Райана уничижающим взглядом. — Ты просто не можешь свыкнуться с мыслью, что мы с Джефом прекрасно обошлись без тебя, да? И у нас хорошо идут дела, Райан. Очень хорошо! Мы пользуемся доверием солидных клиентов, получаем важные, престижные заказы. И всего этого мы достигли без поддержки Райана Маккрея.

Глаза Райана сузились, и он проницательно посмотрел на нее.

— Я знаю, что ты хороший специалист, Линдсей. Ведь это я научил тебя всему, что ты умеешь, разве не помнишь?

Он лишь слегка выделил слово «всему», но и этого было достаточно, чтобы краска залила ее горящие щеки. Она внезапно повернулась на пятке и устремилась к двери, не в силах остановить поток нахлынувших воспоминаний.

— Тебе пора уходить, Райан, — выдавила она. — Ты уже злоупотребил моим гостеприимством.

Она направилась на кухню и принялась вынимать тарелки из посудомойки. Немного погодя она заметила, что Райан расслабленно, непринужденно стоит, опершись о косяк, засунув руки в карманы джинсов. Линдсей не обращала на него внимания, продолжая возиться с тарелками.

— Может, перестанем ссориться? — тихо предложил он. — Я ведь пришел сюда вечером не для того, чтобы препираться с тобой.

— Разве? — Она с грохотом закрыла посудомойку. — Ты нарываешься на скандал с тех пор, как вернулся в Бостон, Райан. И пусть я буду проклята, если позволю вовлечь себя еще в одну перепалку только ради того, чтобы ты мог выплеснуть на меня яд, накопившийся за прошедшие годы.

В его глазах еще горел недобрый огонек, и на какое-то мгновение Линдсей подумала, что он начнет возражать ей. Но Райан поверженно усмехнулся и медленно покачал головой.

— Ты права, черт побери. — Он взглянул на нее с извиняющейся улыбкой. — Пожалуй, я просто ищу козла отпущения и виновника моих бед, чтобы сразиться с ним в решительном бою и избавиться от него раз и навсегда. Не так-то легко было по возвращении обнаружить, что ты вычеркнула меня из своей жизни.

Его мирное отступление совершенно обескуражило Линдсей. Она подозрительно посмотрела на Райана, но ее гнев тут же схлынул при виде его добродушной улыбки.

— Я знаю, — спокойно согласилась она. — Но, Боже мой, Райан, не можешь же ты так запросто снова войти в мою жизнь, будто ничего и не произошло. Ты хочешь любить меня, словно никогда не уезжал, да еще втягиваешь меня в какую-то непонятную ссору с Джефом. — (На какое-то мгновенье его взгляд задержался на Линдсей.) — Все не так просто, Райан. Ты не можешь вычеркнуть из нашей жизни три года, как бы этого ни желал.

Он снова кивнул, на сей раз с искренним сожалением.

— Да, ты права. — Райан вздохнул и одарил ее мгновенно вспыхнувшей доброй улыбкой. — Ну что — помиримся?

Она посмотрела на Райана, понимая, что опять потакает ему, зная, что не в состоянии устоять против его обаятельной насмешливой улыбки; нужно было бы тут же прогнать гостя вон, но Линдсей не находила в себе сил вымолвить слова, которые навсегда разлучили бы их.

— Помиримся, — ответила она наконец, вдруг недоуменно улыбнувшись. Тебе всегда удавалось обвести меня вокруг пальца. Твоя наивная воспитанница становится мягкой как воск.

— Нет, — возразил Райан с грустной улыбкой. — По-моему, ты тверда, словно булатная сталь, видит Бог, я не смог размягчить тебя, как ни старался.

Их взгляды встретились, они не отрываясь смотрели друг на друга, и Линдсей знала, что он думает о Рио.

— Женщина непреклонной стойкости и мужчина непреодолимой силы, — нежно поддразнила его Линдсей. — Мы были хорошей парой, Райан.

— Почему были, мы остались ею, Лин. — Он произнес это спокойно, даже чуть вызывающе. Но Линдсей увидела трепетную тоску в его глазах. — Еще не поздно попросить меня остаться.

Все так просто, так заманчиво, нашептывало ей второе «я». Тебе даже не нужно ничего говорить. Он прочтет разрешение по твоему лицу, ты и не заметишь, как очутишься в его пылких объятиях.

Она опустила глаза, прогоняя соблазн.

— Ты опоздал на три года, Райан. Шумно вздохнув, он подошел к двери. Линдсей проводила его до выхода, безмолвно подала кожаную куртку. Он взял ее, поймал Линдсей за руку и прижал к себе.

— Ужин был восхитительный, — прошептал он, целуя Линдсей и царапая ее плохо выбритым подбородком. — Могу ли я надеяться, что ты когда-нибудь оставишь меня на десерт?

Терпкий запах мужского одеколона кружил голову, прикосновение чуть шершавой щеки Райана к ее коже нестерпимо возбуждало Линдсей.

— Нет. Уходи.

Глаза Райана задорно блестели, зубы сверкнули, когда он одарил Линдсей своей обаятельной улыбкой.

— Ты жестокосердная злючка, Линдсей Форрест, раз выгоняешь меня в такую холодную-прехолодную ночь.

— Тебе полезно остыть, — сухо возразила она. — Спокойной ночи.

Она решительно закрыла дверь, несмотря на его шутливый протест, и долго стояла возле нее в полутьме. Потом глубоко вздохнула, побрела обратно в гостиную и налила себе коньяку.

Квартира показалась ей совсем опустевшей. На смену Баху пришел Бетховен, знакомые, бередящие душу звуки «Лунной сонаты» полились в тишине, грустные и неизъяснимо прекрасные. Линдсей опустилась в бархатное кресло, скинула туфли и подобрала под себя голые ноги. Она чуть откинула голову и закрыла глаза, чувствуя, как коньяк постепенно согревает ее, прогоняя нервную дрожь и беспокойство.

Ты должна была знать, донимал ее какой-то внутренний голос. Ты должна была знать, что Райан не остановится на полпути. Он просто не из тех мужчин, которые соглашаются на компромиссы в чем бы то ни было. Когда-то вы любили друг друга, и он ни за что не согласится занять в твоей жизни подчиненное положение. Но я не уступлю ему. По крайней мере сейчас.

На другой день, примерно в полдесятого вечера, в дверь ее квартиры кто-то тихо постучал. Линдсей в нерешительности помедлила, пытаясь убедить себя, что даже Райан, с его умением проникать в любые двери, не осмелился бы без предупреждения вторгнуться к ней.

Стук повторился, на этот раз сильнее.

— Лин, это я, Джеф.

— Джеф! — с облегчением воскликнула Линдсей. Она распахнула дверь. Черт побери, Джеф, где ты пропадал!

Джеф молча отодвинул ее плечом и прошел в гостиную. Линдсей последовала за ним, наблюдая в тишине, как оп налил себе солидную порцию виски и залпом выпил. Он снова наполнил стакан и, прихватив и его, и бутылку, устроился в глубоком мягком кресле.

— У тебя был какой-то тревожный голос.

— Естественно, как же мне не тревожиться! Ты отправился в Нью-Йорк в пятницу, а сегодня уже вторник, и за все это время от тебя не было никаких вестей… — Она посмотрела на Джефа. — Ты себя хорошо чувствуешь?

Он выглядел бледным, разбитым, каким-то взбудораженным, руки у него заметно дрожали. У Джефа был дикий, затравленный вид, его взгляд беспокойно блуждал по комнате, ненадолго задерживаясь на Линдсей, и снова ускользал.

— Я только что из Майами, — произнес он надтреснутым, сухим голосом и облизнул губы. — Искал там работу для нас.

— Из Майами? Джеф, у нас полно работы в…

— Я не искал новых заказов, я искал работу. Постоянную работу.

Линдсей смотрела на него, онемев от изумления.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, Лин. — Он встал, откинув со лба волосы. — Есть одна строительная компания, которая примет нас как королей. Они занимаются всем, чем угодно, — курортами, доходными домами, сдаваемыми в аренду, отелями. Такая возможность выпадает раз в жизни. Я договорился обо всем. Нам остается только приехать туда и сразу браться за дело. Гарантирую выгодный договор.

— Джеф, ты сошел с ума? «Вебстер и Форрест» завоевала положение, о котором мы только мечтали. Надо быть просто ненормальными, чтобы все бросить.

— «Вебстер и Форрест» уже не существует. Линдсей показалось вдруг, что в комнату ворвался ледяной ветер.

— Что ты имеешь в виду? — Она прищурилась. — Джеф, что происходит? У тебя неприятности?

— Лин, я знаю, ты меня не поймешь, но прошу, доверься мне! — Он налил еще виски в стакан. Его рука так тряслась, что он пролил спиртное и еле слышно выругался. — Ты многого не знаешь, Лин. Поверь мне просто на слово, тут ничего не поделаешь.

— Ничего не поделаешь с чем? — настаивала Линдсей. — Джеф, пожалуйста, объясни, о чем ты говоришь?

Он страдальчески усмехнулся.

— Боже мой, Линдсей, неужели я должен тебе все разжевывать? Ты действительно думаешь, что Райан Маккрей вернулся в Бостон столько лет спустя из-за благоприятного здешнего климата?

Лин опустилась в кресло и посмотрела на Джефа.

— Так в чем же все-таки дело?

— Дело в том, что он заявился сюда покончить с нами. — Теперь Джеф мерил шагами комнату, лицо его стало каким-то жалким и неприятным возможно, от страха. — Мне следовало знать, что когда-нибудь он непременно вернется. Мне следовало догадаться, что он никогда не оставит нас в покое.

— Не оставит нас? — прошептала Линдсей.

— Нашу компанию. — Джеф облизнул губы, глядя на Линдсей. — Тебя.

— Меня? — возмущенно воскликнула она. — Но что я сделала такого?..

Джеф не слушал ее. Он не переставая мерил комнату короткими, нервными шагами.

— Ты что, на самом деле решила, будто он легко смирился со своими потерями? Ведь это была его компания, Линдсей, его!

— Черт возьми, Джеф! — Линдсей встала, подошла к магнитофону, который стоял в другом конце комнаты, и включила его. — «Маккрей и компания» перестала существовать после отъезда Райана. Мы не можем отречься от трех лет напряженной работы только из-за злобной одержимости Райана…

— Ты что, не понимаешь, Линдсей, он хочет заполучить не только компанию? Ему нужно подмять под себя все. Компанию. Меня. Тебя. — Он взглянул на нее с горькой улыбкой. — Ты принадлежала ему. Как и эта чертова компания. Он думал, что ты будешь ждать его, Линдсей. — Его рот дернулся. А ты не стала ждать. Ты объединилась со мной, и мы вместе разрушили фирму «Маккрей и компания». А теперь он вернулся, чтобы взять реванш.

— О Господи! — прошептала Линдсей, глядя на красивое, тонкое лицо Джефа; на нем застыло такое выражение, какого прежде Линдсей никогда не замечала. — Боже мой, вы, как дети, играете в непонятные, глупые игры! Так вот почему ты уговаривал меня уйти из «Маккрей и компании»? Так вот как ты относишься ко мне, Джеф! Как к прежней собственности Райана?

Джеф посмотрел на нее. Потом отвернулся, его губы вздрогнули.

— Ты все упрощаешь.

— Нет. — Линдсей бросила на него задумчивый взгляд. — Нет, пожалуй, так оно и есть.

И вдруг, сама того не желая, подумала об Атриуме.

Большую часть дня Линдсей провела за изучением папок, имеющих отношение к проекту Атриума. Она просмотрела десятки подшивок с договорами, юридическими документами, чертежами, разрешениями на строительство, отчетами инспекторов, сведениями о подрядчиках и тысячами прочих бумаг, которые сопровождают появление на свет такого здания, как Атриум. И все же чего-то здесь недоставало. Прослеживался какой-то пробел. Словно Атриум возник сам по себе, будто по мановению волшебной палочки уже законченный проект лег на чертежный стол Джефа. Никаких предварительных набросков, неудачных зачинов, пробных мазков. Никаких следов работы, предваряющей… рождение проекта.

Это Райан подвигнул ее на сегодняшнее расследование, та недоговоренность, которую она почувствовала вчера вечером, когда он говорил о Джефе, об Атриуме.

Она устало закрыла глаза, в сотый раз пожелав, чтобы Райан не вмешивался в ее жизнь, не будил сомнений, подозрений, не нарушал покоя. Джеф был очень опытным архитектором, но, честно говоря, ему не хватало блеска Райана… А ведь Атриум — великолепное сооружение…

Она взглянула на Джефа, желая забыть обо всем, оставляя все слова и догадки при себе. Если она начнет его расспрашивать, их отношения никогда не будут прежними.

— Ты беспокоишься из-за Атриума, да? — спросила она наконец, надеясь, вопреки здравому смыслу, что ошиблась, что чего-то не поняла, ожидая от Джефа разумных объяснений.

Тот замер, его лицо посерело и вытянулось. Он судорожно сглотнул, сжав в руках влажный стакан.

— Что ты имеешь в виду?

— Атриум спроектировал не ты, а Райан. — Наступила мертвая тишина, в которой Линдсей даже услышала, как Джеф вновь проглотил слюну. — Райан сделал предварительные наброски этого здания специально для страховой компании «Конкорд» четыре года назад. Заказ отменили, и он забросил проект. А годом позже он был представлен комиссии как завоевавший премию Атриум. Уже под твоим именем.

Она подумала, что Джеф тут же возразит ей. Но он бросился в кресло с выражением безнадежной муки на лице. Джеф оперся локтями о колени и сжал в руках стакан.

— Я не думал, что он станет ворошить прошлое, — прошептал он. — Лин, клянусь, я не собирался брать его проект. Но ты же знаешь, как у нас тогда шли дела. Я был в отчаянии, паниковал, клиенты отвергали все мои проекты, и я знал, что, если в ближайшее время не предложу им что-то стоящее, мы потеряем работу. — Он поднял на Линдсей глаза и снова отвернулся. Его пальцы судорожно сжимали стакан. — После отъезда Райана я просмотрел его бумаги. Не для того, чтобы украсть какой-то проект, я искал идеи… Я нашел чертежи, которые он сделал для «Конкорда». Он просто отбросил их — как ненужную бумагу, как рисованные рожицы на ресторанной салфетке. — Джеф уставился в стакан. — Я собирался заимствовать лишь кое-какие идеи для собственного проекта, но… мне не хватало времени! Куда бы я ни кинулся, везде передо мной возникали препятствия, везде я сталкивался с трудностями, их становилось все больше и больше. Чем активнее я пытался собрать проект в единое целое, тем меньше мне это удавалось. Я терял путеводную нить, она ускользала от меня…

Линдсей наблюдала за Джефом, вспоминая те бесконечные дни, его затравленный, потерянный взгляд.

— Ты должен был сказать мне, — прошептала она скорее для себя, чем для него. — Я могла бы помочь…

— Я не хотел твоей помощи! — Он, негодуя, посмотрел на Линдсей. — Я делал все это ради тебя, разве ты не понимаешь? Я уговорил тебя уйти из компании Маккрея и боялся, что мы не устоим, боялся, что ты…

Он судорожно вздохнул, резко отвернувшись.

— Казалось, Райану чертовски легко давались успехи, а я добывал все с кровью и потом. Мне хоть раз в жизни необходимо было чего-то достичь, чтобы ты взглянула на меня так же, как на него.

Линдсей безмолвно смотрела на его волосы цвета какао. И не находила слов.

— Он сам отказался от своего проекта, Линдсей, ты должна это понять. Райан вложил в него все, что мог, а потом забросил опостылевшие чертежи. Точно так же, как бросил тебя и компанию.

— Оставил и Атриум, и меня, и компанию грабителей? — резко бросила она. Джеф пожал плечами.

— Пожалуй, ты недалеко ушла от истины. Это была глупая ошибка, Лин, вот и все. Многие ошибаются, даже знаменитый Райан Маккрей и тот ошибался, да и не раз.

Линдсей потерла глаза. Они были сухие и болели, точно в них попал песок, голова разламывалась.

— Это не просто ошибка, Джеф.

— Значит, он снова переманил тебя на свою сторону. — Джеф опять налил себе виски. — Мне следовало догадаться, что он побывал здесь…

— Я ни на чьей стороне.

— Ты перешла на сторону Райана через пять минут после встречи с ним, отрезал Джеф. — Ему мало того, что он во всем опережает меня, этому сукину сыну нужно было еще отнять и тебя.

— Я никогда не принадлежала ни одному из вас, — резко напомнила ему Линдсей.

— Тогда поедем со мной! Он вернулся, чтобы отомстить, Линдсей, ради своей цели он сокрушит нас обоих. — Джеф смотрел на нее с мольбой, все в нем взывало к ней. — Поехали со мной. У нас есть шанс начать новую жизнь. Мы можем…

— Нет.

Джеф взглянул на нее.

— Боже мой, ты все еще любишь его! — горько усмехнулся он.

— Не делай из себя посмешище, — оборвала его Линдсей. — Райан тут ни при чем. Я вложила в нашу компанию слишком много сил, чтобы так просто отказаться от нее. И я слишком много работала, чтобы создать себе имя, и не хочу растрачивать себя, проектируя недолговечные, уродливые дома во Флориде, которые снесет первый же сильный ураган.

— Ты неисправимая мечтательница, — протянул Джеф, одним глотком расправившись с виски. Он поставил стакан и направился в прихожую. Когда-нибудь, Линдсей, ты поймешь, что в жизни не все получается так, как ты хочешь, иногда приходится идти на компромисс.

— Люди, которые соглашаются на вторые роли, получают то, что заслуживают, — подчеркнула Линдсей.

Джеф распахнул дверь и обвел Линдсей взглядом.

— Я сделал это ради тебя, Лин. Я хотел, чтобы ты гордилась мной, больше ничего. Вот и все, чего я желал в жизни. — И, прежде чем Линдсей успела ответить, он повернулся и пошел по коридору к лифтам.

Два дня спустя Линдсей, как обычно, поднялась в офис, расположенный в «Лексингтон-Тауэрс», все это время она много размышляла о Джефе. Он не являлся на работу, и его телефон дома не отвечал. Это вовсе не означало, что с ним стряслась беда, успокаивала себя Линдсей, идя по коридору. В тот вечер он был совершенно расстроен и сбит с толку. Может, в следующие два дня Джеф решил отдохнуть и все обдумать.

Она уже взялась за ручку двери, когда услышала знакомый ленивый смех. Смех Райана, который явственно доносился из приемной.

Черт возьми! Она замерла, борясь с желанием незаметно ускользнуть.

Он не давал о себе знать с того самого вечера в понедельник, хотя, несомненно, следил за ней все эти три дня. Она чувствовала, что Райан затаился где-то неподалеку, выжидая, строя свои Бог весть какие планы.

Ты поступаешь как дура, с отвращением сказала себе Линдсей, зажав рулон чертежей под мышкой и распахивая дверь. Демонстративно не обращая внимания на стройного посетителя, стоящего у окна, она бросила чертежи и портфель на низенький столик.

— Марг, Джеф не звонил?

— Нет еще. Я дважды пробовала дозвониться ему домой, но там никто не отвечает.

«Опять прохлаждается в поисках работы?» — с раздражением подумала Линдсей. Видит Бог, здесь он особенно не перетрудился. Она удивилась своей озлобленности против Джефа. Не стоит так его винить. Это невесть что замысливший Райан привел в смятение, выбил из колеи и ее саму, и Джефа.

— Звонили из строительной компании «Саттер инжиниринг». — Марг протянула Линдсей телефонограммы. — У них возникли сложности с проектом Исследовательского центра Хаммонда, которым занимался Джеф. Вероятно, он забыл предусмотреть ниши под потолком для дополнительных кондиционеров, необходимых для обеспечения компьютеров на третьем этаже.

— Они уже давно сообщали об этом. Я полагала, что Джеф отослал Саттеру переделанные чертежи. — Линдсей была уверена, что Райан с довольной усмешкой смотрит на нее. «Только попробуй поиздеваться надо мной, подумала она. — Только попробуй, и, клянусь, я вызову тут же охрану!..»

— Ничего он не отсылал, иначе Клиф Саттер сюда бы не звонил. Строительство должно начаться через три недели, и Клифа уже поджимают сроки.

— Хорошо. Я позвоню ему.

Наконец она позволила себе равнодушно взглянуть на Райана.

Он безмятежно привалился к оконной раме, поставив ногу на низкий подоконник, положив локоть на удобную полку.

Линдсей раздражало, что Райан так уютно устроился в ее приемной… Прежний Маккрей никогда не слонялся без дела. Но этот незнакомый Райан то и дело стремился к чему-нибудь прислониться, обо что-нибудь облокотиться, пристроить свое длинное тело поудобнее, явно демонстрируя самоуверенность, если не самодовольство.

— Инспектируешь конкурента? — язвительно спросила она, просматривая телефонограммы. — Или пришел с дружеским визитом?

— С деловым.

Он с небрежным изяществом оттолкнулся от стены.

Линдсей недоверчиво подняла бровь, направляясь к себе в кабинет.

— Будь добр, не отнимай у меня много времени. Я сегодня совсем сбилась с ног и надеюсь хоть что-то успеть сделать, просто нет времени на пустые разговоры.

— Не очень-то вежливый прием вы оказываете будущему деловому партнеру, который пришел с выгодным предложением, мисс Форрест. Я не только развлекался на праздных коктейлях и долгом ужине у вас дома, я еще и работал.

— Конечно, я и не сомневалась. — Она весело посмотрела на Райана и подошла к рабочему столу, бросив свою серую шерстяную кофту на спинку ближайшего стула. — У тебя еще остается время и на дела?

Райан нехотя улыбнулся, оперся вытянутой рукой о стену, а другую засунул в карман.

— Учитывая твою занятость, я решил не беспокоить тебя мимолетными встречами.

— Понятно. — Линдсей уселась на стул, скрестив ноги и поправляя отутюженные складки на шерстяных брюках. — И как же ты собираешься добиться этого?

— Хочу наняться к тебе полевым консультантом.

— Я не привлекаю таланты со стороны, когда могу обойтись и без них. Линдсей одарила его холодной улыбкой. — За помощь обычно приходится дорого платить.

Райан широко улыбнулся.

— Думаю, что на сей раз ты изменишь свое мнение.

Глаза Линдсей чуть сузились, она с беспокойством посмотрела на Райана. Сейчас он выглядел совершенно по-иному. Куда подевались нарочитая лень, безразличие ко всему, развязность, теперь в нем появилась стальная решимость, отличавшая прежнего Райана Маккрея, который предпочитал идти собственным путем и с упорной настойчивостью добиваться своего.

Одна из перемен сразу бросилась в глаза Линдсей — Райан был по-другому одет. Ему очень шел великолепно сшитый темно-синий костюм-тройка. На нем были бледно-голубая рубашка с золотистой полоской под воротничком и элегантный галстук, выдержанный в серо-голубых тонах. Даже прическа Райана изменилась, тщательно уложенные волосы стали немного короче.

Линдсей решила, что он выглядел как истинный бизнесмен, каким он и был на самом деле. Почему-то перемена в его облике отнюдь не успокоила Линдсей.

Она выпрямилась, вынула из портфеля несколько папок с чертежами.

— Райан, у меня нет настроения флиртовать с тобой. Я занята, поэтому давай обойдемся без пустой болтовни, хорошо? Зачем ты пришел сюда?

Он как-то по-особому посмотрел на Линдсей своими лазурными глазами, жесткие складки резко обозначились у его рта. Он направился к ней с противоположного конца комнаты, пристально глядя на нее, точно кот, подкрадывающийся к лакомой жертве. Линдсей замерла.

Он остановился возле стола, вынул что-то из кармана пиджака и небрежно бросил ей.

Линдсей равнодушно взяла небольшой камешек и с облегчением вздохнула, когда поняла, что Райан не подойдет ближе. Разозлившись на себя — ведь Райану удалось так легко вывести ее из равновесия, — Линдсей взглянула на камень. Внезапно она заинтересовалась им и стала, нахмурившись, царапать влажным большим пальцем по его грубой, шероховатой поверхности.

— Камень из дома Антона Боровейка. — Линдсей подозрительно взглянула на Райана. — Что ты там делал?

— Этот камень не из дома Боровейка. — Он выглядел до неприличия самодовольным.

Линдсей нахмурилась, вертя камень так и сяк, рассматривая его на свету.

— Райан, где ты нашел его?

— Поедем со мной, и я покажу тебе.

— Сегодня мне некогда. — Она сжала камень в руке. — Скажи, где ты нашел его, и я…

Он медленно покачал головой с вызывающей, разбойной улыбкой на губах.

— Я бизнесмен, мисс Форрест. А ни один здравомыслящий бизнесмен не отдает ничего без выгоды для себя.

Зеленые глаза Линдсей недобро блеснули.

— И что же ты хочешь получить взамен? — спокойно спросила она.

Райан потер подбородок большим пальцем, глаза его задумчиво сузились.

— Проведи завтрашний день со мной. Вечером поужинаем. Потанцуем…

— Я не хожу на свидания с деловыми партнерами, мистер Маккрей, холодно напомнила она, подняв бровь. — И если ты намереваешься украсть у меня целый день, готовься платить издержки.

Он согласно кивнул.

— Хорошо. Раз я выступаю как технический консультант, мы можем отнести в статью расходов ужин и выпивку. А мой гонорар за день работы с лихвой окупит их.

Губы Линдсей словно сами по себе скривились в предательской улыбке, которую она, несмотря на все старания, не сумела подавить.

— А как ты докажешь, что не заглядывал во владения Боровейка и не вынул этот камень из фундамента его дома?

— Положись на мою честность, — ответил он с улыбкой, явно не заслуживающей доверия.

Линдсей повертела в руках камень. Он тепло сверкнул в неверном луче солнечного света. Прими предложение, сказала она себе, ты бы провела день и с самим Сатаной, лишь бы узнать, откуда этот камень. В общем, подумала она, гладя на Райана, ты так и сделаешь.

— Хорошо, — пробормотала она сквозь зубы. — Твоя взяла. Проведем вместе день.

— И вечер.

— Нет, послушай…

— Ужин, мисс Форрест. Потом танцы. Таковы условия сделки. Принимайте или откажитесь от них.

Она взглянула на него, пытаясь побороть справедливое негодование. Райан — неумолимый и непреклонный — приветливо улыбался ей.

— Бог с тобой, — смеясь, прошептала Линдсей, она отдавала себе отчет в том, что проиграла. — Хорошо, и ужин в придачу. И танцы. Но это все за твой счет.

— Разумная сделка, — ответил Райан с победной улыбкой.

— Если тебе больше не о чем говорить, можешь удалиться. У меня полно дел.

— Давай поужинаем вдвоем? Ты занята вечером?

Он уселся на краю стола Линдсей и принялся перебирать ее корреспонденцию.

Она решительно отобрала у него почту.

— Честно говоря, да.

— У тебя свидание?

Не обращая внимания на Линдсей, нетерпеливо желавшую выпроводить нежданного посетителя, Райан открыл папку с чертежами и отдернул руку, когда хозяйка кабинета захлопнула ее.

— Это тебя не касается, но, чтобы развеять твои сомнения, честно отвечу: нет. — Она отодвинулась от Райана на безопасное расстояние. Вечером я буду работать. И чем скорее ты уйдешь отсюда, тем скорее я примусь за дело.

— Работа, работа, и никаких развлечений…

— Я очень хочу получить крупный заказ от частного лица, такие заказы попадаются раз в несколько лет, — сухо закончила она. — К завтрашнему утру я должна сделать заключительный вариант конкурсного проекта для «Ванклиф корпорейшн», и я постараюсь сегодня вечером свести наброски воедино. А посему, если не возражаешь…

— Ты говоришь о Яне Ванклифе, владельце заводов? — резко спросил он. Ты участвуешь в конкурсе по оформлению галереи?

— Ты угадал, — ответила Линдсей не без гордости в голосе. — Я же говорила тебе, мы теперь играем в большие игры и имеем дела с большими людьми.

Райан вдруг нахмурился и заметно встревожился.

— Где я тебя завтра найду?

— Что? — Он непонимающе взглянул на нее. — Завтра?

— Где мне тебя…

— Я заеду за тобой, — рассеянно сказал Райан, оттолкнувшись от стола и направляясь к двери. — Около полудня я заеду к тебе домой.

Глава 6

— Надеюсь, — тихо проговорила Линдсей, — ты все-таки скажешь мне, куда мы направляемся?

Райан заехал за ней точно в полдень и повел свой ревущий мотором «масерати» на север по прибрежному шоссе к Салему и Кейп-Энн. До сих пор на все попытки Линдсей выяснить, куда они держат путь, Райан отвечал загадочной улыбкой.

Он искоса лениво посмотрел на нее.

— Не сомневайся во мне.

— Кажется, я уже слышала от тебя эти слова, — язвительно напомнила Линдсей. Райан щедро улыбнулся.

— В последний раз, когда я просил не сомневаться во мне, — проворковал он, — мы были…

— Можешь не вдаваться в подробности, — надменно оборвала Линдсей Райана, решительно избегая смотреть на него. Она по-прежнему помнила каждую ласку, каждое прикосновение, каждое слово тихой мольбы, с которой Райан взывал к ней в ту первую ночь на Кейп-Коде.

Она чувствовала, что он смеется над ней, и демонстративно не обращала на него внимания, раздраженная и ходом собственных мыслей, и воспоминаниями о прошлом, которое то и дело умышленно ворошил Райан.

Линдсей подавила вздох и сбросила парусиновые туфли на каучуковой подошве, удобно вытянув ноги и скрестив их в коленях. Райан окинул долгим одобрительным взглядом ее загорелые длинные ноги, и Линдсей нахмурилась. Еще одна ошибка. Ей следовало придерживаться своего решения — сохранять с Райаном сугубо деловые отношения, но ее шорты и блузку цвета хаки нельзя было назвать деловым костюмом. Жаркий день бабьего лета, предвещавший чудесный отдых за городом, настроил ее на легкомысленный лад, о чем она очень пожалела.

— Интересно, продаются ли сейчас вареные омары в том придорожном ресторанчике за Орлеаном? — вдруг задумчиво проговорил Райан. — Помнишь, мы купили тогда шесть фунтов омаров, потом остановились, чтобы взять свежеиспеченного хлеба и бутылку вина? От Уэлфлита мы свернули на глухую дорогу и обнаружили тот крошечный пляж…

Линдсей рассеянно пробормотала что-то в ответ, соглашаясь с ним, и пожалела, что не воспротивилась творческому порыву, желанию угодить Боровейкам, которое привело ее сюда. Райан пытался вернуть ее в прошлое, но оно больше не существовало, от него не осталось теперь ничего, кроме воспоминаний. В нынешней жизни не было места теням.

Они долго ехали в тишине, но вот Линдсей заметила, что автомобиль спускается вниз. «Масерати» зарычал, как только Райан сбросил скорость, и она вопросительно взглянула на своего спутника, когда машина пошла по узкой грязной дороге. Приземистый спортивный автомобиль неуклюже подпрыгивал на непривычных ухабах, оставив далеко позади гладь ровного скоростного шоссе, и Линдсей нахмурилась, недовольная, что низкие кусты и комья засохшей земли царапали днище машины.

Райан поставил «масерати» в тени раскидистого дуба и заглушил мотор.

— Придется добираться пешком. Линдсей, не говоря ни слова, вопросительно подняла бровь, но Райан лишь одарил ее своей высокомерной ленивой улыбкой. Было ясно, что он наслаждается каждым мгновением своей нехитрой игры. И было ясно, что он не собирается делиться с ней своими секретами до тех пор, пока его надутое величество не сочтет необходимым все рассказать.

Линдсей сунула ноги в туфли и вышла из машины, глубоко вдохнув воздух, пахнущий туманной свежестью. Стояла приятная погода, и она подставила лицо навстречу ветру, бредя по спутанной траве к вершине невысокого холма. Ближние луга поблескивали в лучах солнца, за ними шли косогоры, сплошь покрытые раскидистыми деревьями, переливающимися яркими красками. На ближней сосне пронзительно каркнула ворона, и Линдсей усмехнулась, чувствуя, как солнечное тепло обволакивает ее, вселяя удивительную легкость в тело.

Внезапно она вспомнила о Райане. Она оглянулась и увидела, что он наблюдает за ней с затаенной грустью, которую она замечала в нем и раньше. Он стоял, отдыхая, небрежно прислонившись к «масерати», сильный, спокойный, уверенный, будто только что выиграл несколько партий в теннис на корте Уимблдона. Белые шорты не закрывали его мускулистых, длинных загорелых ног, вид которых выводил Линдсей из равновесия, а бело-голубая спортивная трикотажная рубашка подчеркивала ширину налитых плеч. Но его синие глаза под слегка нахмуренными бровями были задумчивы, на лице лежала печаль.

Линдсей стало не по себе от отрешенного взгляда Райана. Она сунула руки в карманы и пошла назад к машине, сухие листья шуршали у нее под ногами.

— Где мы?

— Окрестные жители называют это место «капризом» Фелдана. Пошли, нам еще брести четверть мили. — Он указал на еле заметную тропинку, которая бежала, извиваясь, по шелестящему золотому лугу.

Линд сей следовала за Райаном, стараясь не отстать от него, приноравливаясь к его длинному размашистому шагу.

— А какое мне дело до этого «каприза» Феддана?

— Джордж Фелдан был бостонским бизнесменом. В конце восьмидесятых годов прошлого века, примерно лет в пятьдесят пять, он овдовел. В то время Фелдан занимался импортом, и это приносило ему немалые деньги. Он считался солидным, уважаемым жителем своего города… пока не влюбился. — Райан бросил на нее острый взгляд. — И, как часто случается, прежде весьма здравомыслящий, вполне обязательный человек превратился в полного безумца и глупца.

— Звучит очень правдоподобно, — подтвердила Линдсей. — Только какое отношение имеет мистер Феддан к нашему приезду сюда?

— Правду говоря, новая любовь вскружила ему голову. Это была молодая, красивая и… очень хищная женщина. Ей захотелось иметь роскошный загородный особняк. И Джордж продал свой дом в Бикон-Хилле, свои акции и вложил все до последнего цента в строительство необыкновенно красивого дома. Потребовалось два года, чтобы спроектировать и построить его, за это время Фелдан чуть не разорился. Джордж проводил все свободное время на строительной площадке, стремясь сделать свое жилище прекрасным, следил за тем, как вбивают каждый гвоздь, кладут каждый камень. Но вдруг за неделю до свадьбы его невеста сбежала в Сан-Франциско с одним молодым человеком, с которым познакомилась, пока жених, не щадя сил, устраивал их гнездышко.

— Бедный мистер Фелдан, — пробормотала Линдсей, не глядя на Райана. Нужно было кому-то подсказать ему, что любовь требует большего, чем обещания и подарки.

Линдсей ощутила на себе пристальный взгляд Райана, но сделала вид, точно ничего не заметила. Будь прокляты эти ее коварные, ранящие словесные уколы. Они срывались с ее губ словно сами по себе, такие же неожиданные для нее, как и для Райана.

— Может, она ожидала от мистера Фелдана большего, чем он мог дать, предположил Райан. — Он всего лишь обыкновенный человек, такой же, как и мы.

— И что же Джордж? — невинно спросила Линдсей. — Он с достоинством принял потерю или, как дурак, попытался вернуть сбежавшую невесту?

— Знаешь, — вдруг грубовато проговорил Райан, — я всегда полагал, что мужчина, который бьет женщину, заслуживает расстрела. Но теперь я начинаю думать, что в этих колотушках, пожалуй, есть некий смысл.

— Сомневаюсь, — вежливо ответила Линдсей, чуть посторонившись на всякий случай. — Новую Линдсей Форрест тебе труднее запугать, чем прежнюю.

— Она сама запугает кого хочешь, — отозвался Райан. — Только пусть ее боятся те, кто не может увидеть за новой защитной маской прежнюю Линдсей.

Разговор принял явно нежелательный оборот, и Линдсей ускорила шаг.

— И что же стало с Джорджем? Райан понимающе улыбнулся.

— Спустя две недели после отъезда невесты дом сгорел.

Одни полагают, что Джордж находился внутри, другие — что он успел скрыться. Как бы то ни было, никто о нем больше ничего не слышал. Землю временно взяли под опеку, потом она отошла к государству. Теперь ею владеет группа салемских бизнесменов.

— И какое отношение эта история имеет ко мне?

— Увидишь.

Линдсей уняла нетерпение, понимая, что расспрашивать дальше Райана бесполезно. Они продолжали путь в молчании, Линдсей старалась не замечать его длинных загорелых ног, мелькавших перед ней. Казалось, отгородившись от Райана, она еще острее ощущала его присутствие, он как бы таил в себе неизъяснимую мужскую силу, которая согревала ее, как тепло, исходящее от нагретого солнцем камня.

Сегодня днем она должна была переделать тысячу дел и вовсе не собиралась бродить по залитым солнечным светом лугам с Райаном Маккреем. Работа. Прежде всего работа. А потом Джеф. Ей нужно было отыскать Джефа, поговорить с ним…

— Как прошла сегодня утром твоя презентация у Ванклифа? — Райан неожиданно крепко взял ее за руку, их пальцы переплелись. — Этот человек набирает все больше веса в Бостоне. Для того, кто получит заказ на оформление его галереи, это будет большой победой и выгодной рекламой.

— Пожалуй, так оно и есть. — Линдсей посмотрела на Райана, криво улыбаясь. — Но я не поверю в успех до тех пор, пока не получу подписанный по всем правилам договор. У нас есть серьезные соперники.

— У тебя в последнее время уже были удачные работы по частным заказам — имение Мендеса, новый дом для Брига Уэстлейка. Ты что, хочешь в конце концов забросить коммерческие проекты?

— Да, пожалуй, — ответила Линдсей больше самой себе.

— Почему? — неторопливо проговорил Райан. — Ты не страдаешь манией величия Джефа и не горишь желанием видеть свое имя на углу каждого примечательного дома в Бостоне?

— Откровенно говоря, я люблю все держать в своих руках. — Линдсей небрежно посмотрела на Райана. — Я предпочитаю работать с определенным клиентом, а не с целым советом директоров. Мне по душе иметь дело напрямую с подрядчиками, а не с начальником строительства. Мне нравится самой бродить по стройплощадке, а не перечитывать в кабинете отчеты инспекторов и государственных чиновников. — Она рассмеялась. — Когда возводили «Лексингтон», как-то застопорилась работа из-за того, что неудачно положили ковровое покрытие на втором этаже. Дизайнер внутренней части здания, инспектор пожарной безопасности, начальник строительства и два субподрядчика чуть не подрались у меня в кабинете. Потребовалось целых три недели для того, чтобы получить разрешение совета директоров на снятие некачественного покрытия и его замену. — Она с притворным негодованием покачала головой. — За три недели я могла бы построить целый дом.

Райан рассмеялся, забавляясь горячностью Линдсей, и сжал ее пальцы.

— Хочешь верь, хочешь нет, а когда-то я думала, что жизнь архитектора полна очарования и состоит из одних презентаций с коктейлями. Я и не предполагала, что почти все время будет уходить на налаживание отношений с несговорчивыми прорабами и разгневанными клиентами да на разрезание красных ленточек. Иногда я чувствую себя военным корреспондентом, а не архитектором.

— Но ты любишь каждое мгновение этой жизни, — спокойно напомнил ей Райан. — А ты не хочешь снова работать со мной? Я взял четырех первоклассных архитекторов, но всех их интересуют коммерческие заказы. Мне нужен человек с твоим опытом и репутацией для работы с проектами оригинальных зданий.

Она подняла глаза на Райана.

— Ты опять за свое, да?

— Я не отступлю до тех пор, пока не добьюсь своего. — Он вызывающе посмотрел на Линдсей с высоты своего роста. — Ты должна это знать, Лин.

— А ты должен знать, — с нажимом произнесла она, — что человек не всегда получает то, чего он хочет. И потом, у меня есть своя хорошая работа.

Ее последние слова прозвучали менее уверенно, чем она того желала, и Линдсей поняла по вопросительному взгляду Райана, что он заметил недовольные нотки в ее голосе.

— Может, расскажешь о своей хорошей работе? — спросил он Линдсей спустя одну-две минуты.

— Не очень-то хочется.

Райан не настаивал. Он согласно кивнул, и бывшие любовники продолжили путь молча, Райан крепко сжимал ее пальцы.

— Все дело в Джефе, — наконец сказала она, не глядя на Райана.

— Какие-нибудь неприятности?

— Не знаю. — Линдсей глубоко вздохнула. — Я видела его в последний раз во вторник вечером и поэтому беспокоюсь. Он не выходит на работу, домашний телефон молчит.

— Вебстер всегда умел прекрасно позаботиться о собственной шкуре, холодно заметил Райан.

— Он упрашивал меня уехать с ним в Майами. — Она не собиралась говорить об этом Райану, но слова, казалось, сами сорвались с губ. Она знала, что он смотрит на нее.

Райан больно сжал ей пальцы и наконец отпустил ее руку.

— Почему? — спросил он.

— Ты знаешь — почему. — Она все еще не поднимала глаз. — Это ты обратил его в бегство, Райан. Он напуган.

Райан ничего не ответил. Спустя какое-то мгновение Линдсей посмотрела на него и обнаружила, что он не отводит взгляда от далекого горизонта. Его лицо было непроницаемо, и она спрашивала себя, какие мысли теснятся в темноволосой голове Райана.

— И ты поедешь с ним?

— Нет.

Он посмотрел прямо в глаза Линдсей.

— А что собираешься делать?

— Не знаю пока, — откровенно призналась она. — Выбор у меня богатый. Упрошу Джефа остаться в Бостоне. Выкуплю его долю. Или продам свою ему и уеду куда-нибудь.

— Ты можешь все послать к черту и выйти за меня замуж, — небрежно предложил он, вглядываясь в трепещущую от зноя даль, будто там что-то завораживало его.

— Это что — предложение? — спросила Линдсей, разражаясь гортанным смехом.

— А ты хочешь, чтобы я действительно сделал его, Лин? — Он повернулся к ней, обволакивая ее таким знакомым затуманенным взглядом.

Она вдруг почувствовала, что не сможет выдержать этот взгляд, и стала с усиленным вниманием изучать ближайшее дерево, ощущая, что он продолжает смотреть на нее своими вопрощающими синими глазами. Потом, справившись наконец с собой, Линдсей безразлично ответила:

— Ты опоздал на три года, Райан. Казалось, прежний Райан исчез, уступив место какому-то холодному, равнодушному незнакомцу. Он отвернулся, и его профиль резко обозначился на фоне неба.

— Тебя не должны волновать проблемы Вебстера, — быстро сказал он. Джеф сделает тебе большое одолжение, если решит убраться отсюда.

— Как и ты в свое время? — вырвалось у Линдсей. — Наверное, нужно отнести к профессиональному риску то, что мои компаньоны убегают от меня, когда я меньше всего этого жду!

Райан отпрянул от Линдсей, будто она ударила его. Он отвернулся и грубо выругался, плечи его напряглись, затем он выдохнул с шумом воздух и кивнул головой, не поворачивая к ней лица.

— Пожалуй, я заслужил это.

— Нет, — прошептала Линдсей, — нет, не заслужил. Извини.

Она повернулась, подошла к краю тропинки, сорвала маргаритку и повертела цветок в руках.

— Я знаю все про Атриум, Райан. — Он не проронил ни звука, и Линдсей обернулась, желая убедиться, слышит ли он ее, и обнаружила, что он выжидающе на нее смотрит. — Это ты его спроектировал. Джеф украл чертежи.

— Позаимствовал — более подходящее определение. — Райан слабо улыбнулся, но горечь осталась в его глазах.

— Украл. — Линдсей уточнила отчетливо, будто, произнеся это слово вслух, хотела каким-то образом смешить его чудовищный смысл. Она резко повернулась к Райану, выбросив маргаритку. — Награды на стенах кабинета Джефа — твои! Почему ты никому не сказал? Ничего не предпринял?

Он спокойно смотрел на нес, резкие черты его лица разгладились.

— Я не гнался за признанием. Оно было нужно компании «Вебстер и Форрест», — спокойно вымолвил он.

На лице Линдсей застыло удивление, и Райан рассмеялся.

— Да, признаюсь, эта мысль приходила мне в голову. В тот день, когда я увидел фотографию Джефа Вебстера, стоящего рядом с макетом здания, завоевавшего премию, — моего здания, — первой мыслью было вернуться назад и затаскать его по судам. — Он пожал плечами. — Потом я понял, что не могу расправиться с Вебстером, не затронув твоих интересов. Даже если бы я и сумел доказать, что ты тут ни при чем, скандал такого масштаба преследовал бы тебя всю жизнь. А ты значила для меня гораздо больше, чем сотня Атриумов или сотня джефов вебстеров.

Линдсей не отрывала глаз от лазурного взгляда Райана и очень медленно кивала ему в ответ.

— А теперь? — тихо спросила она. — Еще не поздно. Тебе даже не нужно обращаться в суд, только скажи об этом, одно слово там, тут, пусти слушок, второй, и Джеф будет уничтожен.

Райан смотрел на Линдсей, на лице его странным образом отразились одновременно замешательство, гнев, осуждение, мстительный порыв, отчего по ее спине пробежали мурашки. Он вновь холодно, жестко улыбнулся, и Линдсей опять стало не по себе.

— Да, есть и такой выход. У Линдсей сжалось сердце.

— Понимаю, — прошептала она, хотя в глубине души надеялась, что Райан отказался от мести. Но он ничего не ответил, и Линдсей на мгновение подняла на него глаза. — А стоит ли он этого, Райан? Неужели ты больше станешь уважать себя, опозорив Джефа Вебстера? Месть убивает тебя, Райан, превращает в какого-то незнакомого мне человека, которого я даже побаиваюсь. И потом, я не знаю, чем обернется для тебя лично расправа над Джефом.

Она отвернулась и пошла по тропинке вниз, ускоряя шаг, чувствуя, что он не сводит с нее удивленных, разгневанных синих глаз.

Райан прошептал что-то сквозь стиснутые зубы, и она порадовалась, что не расслышала этих слов, потом он, сделав три-четыре шага, догнал свою спутницу и молча пошел рядом.

Линдсей осмелилась поднять на него взгляд, раздумывая, на кого направлена эта дикая злоба: на нее, на Джефа или на него самого, и решила, что никто не ответит на этот вопрос.

Тропинка резко повернула налево, откуда начиналась поросшая деревьями дорога. Линдсей с облегчением вошла в прохладную аллею и увидела обгорелые остатки того, что некогда было прекрасным домом.

Массивная каменная труба возвышалась над почерневшими развалинами, не тронутая беспощадным пламенем и пролетевшими десятилетиями. Она высоко устремлялась вверх, являя собой памятник тщете человеческих мечтаний.

— Бедный Джордж Фелдан, — печально проговорила Линдсей.

— Пойдем. Я кое-что покажу тебе.

Она вступила в заросли марены и золотарника, вдыхая терпкий ароматный запах одичавшей сирени. Массивный амбар высился на небольшой лужайке за домом. Его крыша обрушилась несколько десятилетий назад, треугольник изъеденных непогодой стен, балок, стропил поднимался, как парус, над каменным фундаментом. Рядом, очевидно, находились некогда и другие постройки, от них остались горки старого дерева и кучи камня.

Камень.

Линдсей с трудом пробралась сквозь высокую траву к полуразрушенной каменной ограде, которая тянулась по краю всего луга. Она осторожно выковыряла из нее кусок и повертела его в руках.

— Райан!

Она восторженно рассмеялась, потом взобралась на ограду. Засунув руки в карманы, она профессиональным взглядом окинула двор фермы.

— Здесь камня более чем достаточно для облицовки и для опорной стены. — Линдсей оглянулась и увидела, что Райан наблюдает за ней со снисходительной улыбкой. Она спустилась вниз, потирая руки. — Прекрасно, как же тебе удалось его найти?

Он прислонился к стене, скрестив ноги.

— Я тебе угодил?

— Ты прекрасно знаешь, что да. Ты знал это еще до того, как принес камень ко мне в кабинет. Но я все же очень хочу, чтобы ты рассказал, как тебе удалось набрести на это место.

— Я позвонил одной старой приятельнице из Массачусетского технологического института, она занималась изучением малоизвестной сельской архитектуры Новой Англии. В последние два лета она составила каталог каждой фермы, амбара и конюшни в Массачусетсе, не забывая указать материал, из которого сделаны здания. — Райан лениво улыбнулся. — Она была очень рада, что ее труд может кому-то пригодиться. Мы проверили карьер в штате Мэн, откуда привезли камень для строительства дома Боровейка, и нам осталось лишь выяснить, где еще использовался подобный строительный материал. На это ушло всего два часа работы на компьютере, и мы обнаружили шесть мест. Бывшее поместье Фелдана мне показалось наиболее подходящим, поэтому я приехал сюда утром и все здесь осмотрел. — Райан широко улыбнулся. — Я уже поговорил с владельцами. Они еще заплатят тебе, лишь бы ты вывезла отсюда весь камень.

— Наверное, ты повозился не один день. — Она окинула луг удивленным взглядом.

— Два-три дня, — охотно признался он. — Считай, что это подарок старого друга.

Линдсей чуть ли не с робостью взглянула на Райана, очарованная его щедростью. На какое-то мгновение она увидела в нем прежнего доброго Райана Маккрея, которому доставляло неизъяснимое наслаждение баловать Линдсей приятными сюрпризами только ради того, чтобы услышать ее радостный смех.

— Спасибо тебе, мой старый друг, — ласково проговорила она, положив руки на плечи Райана и встав на цыпочки, чтобы поцеловать его в лоб.

— Ну что, настало время отдавать долги? — С шаловливой усмешкой Райан обнял Линдсей за талию, чуть сцепив пальцы у нее за спиной. Он присел на край ограды и привлек к себе Линдсей, которая очутилась у него между колен. — Ведь так водится у старых друзей?

— Ты всегда был ужасным упрямцем, — со смехом пожаловалась Линдсей.

Она и не пыталась вырваться из объятий, когда Райан стал все настойчивее привлекать ее к себе.

Линдсей обвила его руками за шею. Увидела прямо перед собой его лицо. Райан смотрел на нее не отрываясь своими бездонными глазами цвета индиго, и у Линдсей возникло ощущение, будто она тонет в глубокой реке.

— Я сейчас быстро тебя поблагодарю, и мы возвратимся в Бостон, поддразнила она его. — Я должна обрадовать Боровейка.

— Антон Боровейк подождет, — успокоил ее Райан.

Линдсей ласково поцеловала любимого, и у нее перехватило дыхание от теплоты и нежности мужских губ.

Райан выразительно поднял левую бровь.

— Разве так благодарят того, кто искал иголку в стогу сена?..

— Вымогатель, — неразборчиво пробормотала Линдсей, прерывая его слова еще одним жарким поцелуем.

Он умело нашел ее рот и легко скользнул вглубь трепетным языком сквозь полураскрытые губы. Линдсей мгновенно, не думая уже ни о чем, ответила на этот интимный призыв, подавшись к нему, погрузила пальцы в его густые волосы и гладила его по щеке.

Райан нежно, настойчиво прижимал Линдсей к себе, придерживая ее затылок. Его поцелуи становились все горячее и требовательнее, губы в истоме тянулись к губам, он ловил ее язык и увлекал в глубины своего рта. Мышцы ее живота напряглись, и она судорожно обхватила его шею, чувствуя, как ее плоть неистово отвечает на прикосновения Райана, как волнует ее запах мужского тела.

— О Райан, не надо, — простонала она. — Пожалуйста, нам пора идти…

— Подожди, — хрипло произнес он, отпустив ее губы. — Подожди еще минуту… — Он погладил ее обнаженную ногу и со стоном притянул ее к себе на колени. Остро ощущая его, возбуждение, она срывающимся голосом повторяла его имя, то безотчетно изгибаясь у него в руках, то прижимаясь к нему бедрами.

Райан с шумом вздохнул.

— О Господи, Линдсей!

Пальцы Райана утонули в мягких складках ее шорт, он приник к ней напрягшимися бедрами.

Линдсей со стоном, еле слышно произнесла слова отказа, одурманенная солнцем и желанием, ощущением болезненной взвинченности, испепеляющего жара, который, казалось, проник в каждую клеточку ее тела. Она знала, что нужно было противиться ему, вырваться от него, освободиться от колдовских объятий нежных рук, одно прикосновение которых заставляло забыть о трех долгих годах разлуки.

Ей следовало что-то сказать. Оттолкнуть Райана, пока не поздно. Но мысли ее разбегались, разум и чувства пребывали в смятении. Не было ни прошлого, ни будущего — ничего, лишь непреодолимое, страстное влечение к стройному телу мужчины, которого она обнимала, влечение к его теплым зовущим губам и зревшее где-то глубоко в ней ответное желание, трепетный отклик на этот древний как мир мужской призыв.

Райан, охмелевший от стремления овладеть ею, что-то пробормотал охрипшим голосом и скользнул рукой под тонкую резинку ее трусиков. Она затрепетала, сразу ослабев, когда он нашел нетерпеливой рукой то тайное нежное место, которое искал. Он гладил теплую женскую плоть, пока Линдсей не начала тихо вскрикивать.

— Лин… малышка, не прогоняй меня. Я так измучился за эти последние дни, все время думал о тебе, хотел тебя…

Он вытащил ее блузку из шорт и обнял обнаженную спину Линдсей, гладя ее страстно, долго, горячо.

— Райан! — тихо вскрикнула она, скорее отдаваясь ему, нежели отталкивая, и прильнула губами к его губам, потеряв голову от неистового желания. Еще не поздно, напомнила Линдсей какая-то бодрствующая часть сознания, когда он принялся расстегивать пуговицы на блузке. Еще есть время…

Но вдруг все показалось ей незначительным. Потому что теперь она хотела лишь одного — раствориться в объятиях Райана Маккрея, неразрывно слиться с ним так, чтобы больше никогда не существовать без него.

Райан снял блузку с Линдсей, целуя ее шею и подбородок. Лифчик расстегнулся легко, и Райан внезапно и страстно засмеялся, поймав руками жаркие груди. Линдсей чуть не задохнулась, когда он стал большими пальцами ласкать ее соски. Они вдруг затвердели, и Райан застонал. Прикосновения его грубоватых рук казались Линдсей каким-то фантастическим эротическим массажем. Она откинула голову, зажав в кулаке волосы Райана, а он провел губами по ее плечу, точно обдав его пламенем.

Она гибко изогнула спину, предлагая себя, и он жадно принял ее, лаская напрягшийся до боли сосок, потом отпустил его, соблазнившись другим округлым бутоном, венчавшим ее грудь.

— О малышка! — вырвался у него сдавленный крик мольбы и тут же прервался — он овладел ее губами.

Линдсей вся отдалась порыву в ответном поцелуе, нетерпеливо стремясь найти его язык. Она почувствовала, как по телу Райана пробежала страстная дрожь, и услышала его стон. Она задрала рубашку Райана, а он прошептал какие-то восхитительно откровенные слова любви, пройдясь дерзким кончиком языка по изгибу ее верхней губы. Нетерпеливыми руками Линдсей расстегнула пряжку на его ремне, потом молнию, и ее пальцы погрузились в волосы на животе Райана.

Райан напрягся от этого дразнящего прикосновения и простонал:

— Не уходи теперь! О Господи, Лин, ласкай меня! Я твой!

Она охотно ответила на этот жаркий призыв и стала гладить его сильными нежными пальцами. Райан выгнул спину, слегка откинул голову назад, и ее взгляду открылось напряженное, подрагивающее от волнения горло.

— Лин, милая! — радостно воскликнул он и с наслаждением устремился в ее объятья, порывисто сжав руками ее талию.

Райан сорвал с себя рубашку, и она принялась гладить его мускулистую грудь. Линдсей сжала губами крохотный мужской сосок, чувствуя, как он твердеет у нее во рту. Лихорадочно, с присвистом дыша, Райан начал искать застежку ее шорт. Линдсей вернулась, и он скользнул руками под вдруг ставший свободным пояс. Он потянул его вниз и обнажил нежные, соблазнительно округлые ягодицы.

Райан застонал, приподнимая; ее и лаская согретое солнечным теплом тело.

— Малышка, прошла целая вечность с тех пор, как я держал тебя, такую пылкую, в своих объятьях. — Он уткнулся в ее ухо, осыпая Линдсей горячими влажными поцелуями. — Ты хочешь меня, Лин. Я знаю, ты хочешь меня.

— Да! — скорее прорыдала, чем произнесла, она и припала к нему, краем сознания понимая, что его неистовый зов отнюдь не порождение сиюминутной страсти, он вобрал в себя и прошлое, и настоящее, но не стала задумываться над этим. — Люби меня, Райан! Люби меня…

Он с восторгом прокричал что-то в ответ и, опустившись на колени, в один миг стянул с нее шорты и трусики. Он целовал нежный живот, лаская языком впадину пупка. Затем ласково, настойчиво раздвинул ей ноги и стал гладить их, осыпая поцелуями.

Линдсей пролепетала заветное имя, а он принялся осторожно массировать круговыми движениями снизу вверх ее бедра, а потом прошелся по ним жаркими губами.

Но вот Райан чуть дотронулся до нее кончиком языка, и это чудесное, пьянящее прикосновение дарило столько неги, что Линдсей тихо вскрикнула. Она, ослабев, подалась к нему, а он, запыхавшись, радостно смеясь, поднял се на руки, ловко уложил в пряную траву и приник к Линдсей, раздвинув коленями податливые ноги.

— О Лин, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. — Я никогда не думал, что могу скучать по кому-нибудь так, как скучал по тебе! Словно я потерял часть самого себя. Словно куда-то делась часть моей жизни…

— Теперь я с тобой, — нежно прошептала Линдсей, прижимаясь к нему губами. — Райан, я здесь.

Трех прошедших лет точно не было вовсе. Они не чувствовали ни стыда, ни неловкости, ни неудобства, словно давным-давно привыкли друг к другу. Два тела сплелись воедино, такие близкие и знакомые. Это походило скорее на воссоединение душ, чем на воссоединение плоти.

Уверенно и нежно Райан, как опытный поводырь, вел ее к блаженному финалу. Он разбудил все, что так долго спало в ней, даря заветные радости и заранее зная, каким будет ответ, беспрестанно в изнеможении произнося ее имя, словно какое-то колдовское заклинание. Они предавались любви истово, с наслаждением, забыв про всякие запреты и условности, придуманные людьми, будто тепло солнечного света, благоухание примятой их телами травы и влажной земли смели все преграды. Они не замечали ничего вокруг, точно остались одни в целом мире, обреченные на доставляющие неизъяснимое наслаждение восхитительные ритмические движения, древние, как окружающие холмы.

Извечные приливы и отливы любви накатывали, отступали и возникали вновь, устремляясь неспешными, нежными волнами к чудесному заветному берегу, сулящему наконец освобождение от непрестанного бега. До Линдсей доносился порой ее собственный голос, и она недоумевала, неужели это она может так резко, так часто вскрикивать. Райан что-то шептал, мышцы спины вздрагивали под ее ладонями. Он возносил ее, бездыханную, на край чувственной бездны, но не позволял упасть вниз, поддерживая ее, пока она снова не теряла голову от нестерпимого блаженства. Она извивалась в его руках, вскрикивала, точно захлебываясь в рыданиях, слышала, как он то и дело подбадривает ее срывающимся голосом.

— Райан!..

— Скоро, — сдавленно выкрикнул он. — Подожди немного, Лин. Я хочу, чтобы это длилось вечно. Я вообще не хочу, чтобы ты когда-нибудь…

— О Райан! — Это был то ли вопль протеста, то ли мольба о пощаде, она скользила под ним, полузакрыв глаза, но наблюдая за Райаном, зная, что он не спускает с нее взгляда. Она помнила, какое наслаждение доставляло ему смотреть, как она страстно, бесстыдно отвечает на его любовь.

— Боже мой, Линдсей!..

— Райан! О Райан!..

— Со мной, — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Лин… о Лин! Сейчас, дорогая… сейчас!

Он сжал ее бедра и резко приподнял Линдсей навстречу сильному, пронзительному толчку своего тела, приближая ее к манящей, искрящейся абрисом воронке нарождающегося взрыва ослепительной, раскаленной добела чувственности и унося ее в клокочущую страстью бездну.

Глава 7

Линдсей выгнулась под ним с дрожащим криком, впилась ногтями в его поясницу, настойчиво, горячо прижала его к себе. Словно издалека до нее донесся первобытный бессловесный крик Райана; его тело содрогнулось в последнем освободительном порыве.

Он что-то простонал и рухнул в ее объятья с неистово бьющимся сердцем. Райан ловил ртом воздух, обжигая жаром дыхания шею Линдсей, и она чувствовала, как их смешанный пот стекал струйками по ее телу, когда он шевелился.

— О Линдсей, — вздрогнув, проговорил Райан резким, хрипловатым голосом. — Как я смог прожить без тебя?

Она прижалась лицом к его влажной щеке, не желая больше ничего слышать. Ей хотелось просто продлить в тишине минуты сладостного блаженства, остаться слитой воедино с этим мускулистым мужским телом, так глубоко, так неразрывно спаянным с ней. Сердце подсказывало ей, что Райан тоже был рад полежать недвижимо рядом, насладиться их близостью в чудесные мгновения неизбывной нежности.

В страстных ласках Райана чувствовался отчаянный надрыв, будто благодаря своей любви, благодаря силе воли и тела он мог повернуть время вспять, стереть все обиды и неприятные воспоминания последних трех лет жизни. И на какое-то время это ему действительно удалось.

— Я скучала по тебе, — услышала Линдсей свой шепот, понимая, что говорит чистую правду. — О Райан, как я тосковала!

— Знаю. — Он крепче обнял ее. — Ты не представляешь себе, сколько часов я провел, сидя у телефона, сгорая от нетерпения позвонить тебе. Но я был в ужасе оттого, что ты повесишь трубку и между нами все будет кончено. Поэтому я предпочитал сохранить надежду, а не узнать горькую правду…

Линдсей повернула к Райану лицо и поцеловала любимого в шею, наслаждаясь жарким мужским запахом его влажной кожи. Над ними, высматривая добычу, парила хищная птица, рельефно выделяясь на фоне неба, точно четкий рисунок на голубой эмали.

— Ты потрясающая женщина, Линдсей. Я тебя помнил такой, — сказал нежно Райан. — Прошло столько времени, хотя, казалось, лишь вчера… — Он провел языком по уголку ее губ. — Как мне нравится любить тебя. Ты необыкновенно страстная, ты так отвечаешь на мои ласки, что я стремлюсь продлить навечно это блаженство.

— Мне тоже очень хорошо, когда ты со мной. — Линдсей улыбнулась, почти касаясь губами его рта. — Иногда мне кажется, что я вот-вот выплеснусь, но ты удерживаешь меня, и я чувствую себя уютно и покойно.

— Я удерживаю тебя потому, что боюсь потерять. — Райан нежно покусал ее нижнюю губу. — Мне всегда кажется, что пламя страсти спалит тебя в последние секунды.

— Ты умело зажигаешь меня, — ответила Линдсей, стесненно смеясь. — Я всегда стараюсь сохранить какую-то видимость приличий, но потом ты делаешь со мной то одно, то другое, то третье, и я теряю контроль над собой, совсем не могу держать себя в рамках и становлюсь совершенно бесстыдной.

— Что от тебя и требуется, — прогудел Райан. — К черту приличия! Я хочу, чтобы мои женщины были горячими, распутными и… ой!

Он дернулся со смехом, когда она впилась ему в спину десятью прекрасно отманикюренными ногтями.

— Полегче, дорогая, разве ты хочешь растерзать это утомленное старое тело?

— Утомленное старое тело? — Линдсей подняла бровь. Она провела ладонями по мускулистой спине и ягодицам Райана.

— Пожалуй, нам с тобой хватит его еще на несколько лет. Я не слишком придавил тебя?

— Пока нет. — Она стерла пятно с его щеки, медленно провела пальцами по теплой влажной коже. — Только мне кажется, что лежу я на увесистом камушке, который пригодится для дома Боровейка. Не скоро пройдет синяк на моей спине, это уж точно.

— Вот что получается, когда предаешься разнузданной страсти на заброшенной пустоши, — поддразнил ее Райан, погладив изгиб ее красивой спины. Он вытащил из-под Линдсей камень и задумчиво посмотрел на него. Пожалуй, возьму с собой, и пусть лежит на моем столе как память о счастливых мгновениях.

— Что-то уж больно ты расфилософствовался, Тарзан, — спокойно проговорила Линдсей, по-хозяйски похлопав его по ягодицам. — Смотри не обгори.

— Этого легко избежать. — Он чуть перекатился на бок и нежно прижал ее к себе. Потом приподнялся на локте и окинул взглядом ее загорелое тело, словно навсегда надеясь запомнить облик обнаженной Линдсей. Он провел рукой по ложбинке вдоль ее спины, по округлому бедру. — Я так скучал по тебе! Представлял себя с тобой, казалось, я ловлю руками пламя и дым. Я просыпался, вспоминая тебя. Вспоминая твою кожу. Запах твоих волос, вкус твоих… — Райан усмехнулся. — Потом я вставал с постели и полночи ходил по комнате, стараясь выбросить тебя из головы. Ходил? Как бы не так! Я бегал. Бегал как сумасшедший. Милю за милей, столь отчаянно желая тебя, что мне до сих пор больно даже думать об этом.

Линдсей довольно рассмеялась, радуясь тому, что он смотрит на нее. Она вытянулась, как кошка, впитывая в себя тепло солнечных лучей, точно подогретое масло.

— Это полезно для сердечно-сосудистой системы. Я говорю о ходьбе.

Он что-то прошептал в ответ с показным недовольством, приник к ней губами, и они принялись целоваться — нежно, сладостно, горячо. Неистовая страсть, испепелявшая их несколько минут назад, переросла в какое-то более глубокое чувство. Он улыбнулся, оторвавшись от ее губ.

— Надеюсь, ты не горишь желанием вернуться в Бостон?

— Могу ли я узнать, что ты задумал?

— Наверстать упущенное, — проворковал Райан. — Нам нужно восполнить три года, лишенных любви, мадам…

— Не я виновата в нашей разлуке, — сонно пробормотала Линдсей, даже не придавая значения этим словам, пока не заметила, как Райан слегка напрягся.

— Нет, — жестко сказал он. — Нет, пожалуй.

Он перекатился на спину, и Линдсей вздрогнула, когда прохладный ветерок овеял ее обнаженное тело, прежде согретое его теплом. Она хотела что-то сказать, но казалось, все было уже сказано прежде.

Растворившись на мгновенье в неистовом, незабвенном восторге любви, она забыла о прошлом. Для нее ничего не существовало в мире, кроме них двоих и полной гармонии их чувств. Будто не минуло трех долгих лет разлуки.

Райан лежал очень тихо, она повернулась к нему и заметила, что он смотрит в небо, лицо его было задумчивым и немного суровым. Она вздохнула и перевела взгляд на старый каменный амбар. Его руины высились безмолвно на фоне неба — точно загадочный памятник тщете человеческих устремлений.

— Райан, я…

Он перевернулся на бок и тут же заставил Линдсей замолчать, медленно, долго целуя ее.

— Давай ненадолго забудем обо всем, кроме этих счастливых минут, Лин. Малышка, давай проведем вместе несколько часов. Это все, о чем я прошу.

Конечно, это была почти невыполнимая просьба. Где-то в глубине души Линдсей не соглашалась с ним, но она разомлела в сладостных объятьях, уютно, удобно устроившись возле него, ей так не хотелось спорить с Райаном. Однако тщетно было надеяться на воцарение безоблачного мира между ними они все равно не перестанут дразнить друг друга и в конце концов дойдут до взаимных упреков и оскорблений.

— Хорошо, — прошептала Линдсей и потянулась к Райану, готовая раствориться в его нежных объятьях. — Пускай будут только эти счастливые минуты…

— Смотри под ноги. — Райан оставил Линдсей у двери и пошел зажечь свет. — У входа осталась пара нераспакованных картонных коробок.

Линдсей нерешительно проникла в обшитую панелями прихожую городского дома Райана в Бикон-Хилле.

— Осталось все так, будто ты никуда и не уезжала.

— Агнес Вандерштадт открыла мне квартиру две недели назад. Она принесла из кладовки вещи, и я убил уйму времени, распаковывая их.

Линдсей согласно кивнула и медленно поднялась по пяти широким мраморным ступеням в большую комнату. Агнес, много лет прибиравшая раз в неделю квартиру Райана, относилась к своим обязанностям с присущей, датчанкам аккуратностью. Воздух и доме еще сохранил запах мастики для натирки полов и лимонного масла.

У дальней стены глыбился большой мраморный камин, по обе стороны от него стояли книжные шкафы — от пола до потолка. На соседней стене виднелось еще больше книг — сотни изданий по архитектуре с подробными указателями содержания и технические справочники. Мебель была тяжелой, темной, добротной, кое-где новая, кое-где старая, до боли знакомая.

В этом доме мало что изменилось. И все же изменения были. Совсем незначительные, но Линдсей заметила их. Появился новый роскошный обюссонский ковер из шерсти с замысловатым рисунком в приглушенных зеленовато-желтых тонах. В застекленном шкафу с подсветкой напротив камина стояли терракотовые статуэтки. То тут, то там притягивали взгляд загадочные фигурки, видимо привезенные с Востока. Еще одну стену украшала коллекция африканских ритуальных масок — безмолвное, жутковатое, созданное руками неизвестного мастера напоминание о суровых, таинственных обрядах.

Линдсей нахмурилась. Изменения в доме Райана походили на изъяны в гобелене со сложным рисунком, они были незначительны, не сразу бросались в глаза, зато будили фантазию, заставляя дорисовывать в воображении недостающий узор, пусть он и не всегда совпадал с оригиналом. Непонятное раздражение охватило Линдсей. Все еще хмурясь, она оглянулась на Райана. Он стоял у двери и наблюдал за ней.

И вдруг она поняла, почему, встретившись с ней, он был сбит с толку и раздосадован, обнаружив в ней изменения, которые не ожидал увидеть.

— «Дюбонне» со льдом и лимонным соком? Линдсей неожиданно улыбнулась, беспокойство прошло.

— Да, спасибо. У тебя хорошая память. Он направился к бару, который был устроен между двумя высокими стеклами, окантованными свинцом, бросил на ходу пиджак на спинку стула и ослабил галстук. Внизу за окном на горбатой клинкерной мостовой показалась машина, ее крошечные скошенные стекла сверкали точно драгоценные камни.

Линдсей подошла к латунному столику, на котором располагалась коллекция разноцветных камней и сверкающих граненых кристаллов. Она взяла необработанный кусок янтаря.

— Я и не думала, что ты так увлекаешься геологией.

— Это сувениры, — тихо ответил Райан, он подошел к Линдсей и встал рядом с ней. — Янтарь из Литвы, кристаллы кальцита из Камберленда в Англии. А этот хризолит — из Новой Зеландии.

Он протянул Линдсей стакан, она приняла его и положила янтарь на место.

— Африканское искусство. Остатки материальной культуры древнего человека Южной Америки. С тех пор как я в последний раз видела тебя, ты превратился в настоящего историка.

Райан поставил стакан на широкую полку камина и присел на корточки у очага.

— Я уже не тот, каким был, Линдсей.

«И я уже не та», — чуть не призналась она, но вовремя остановилась. Райан возился с растопкой и спичками, а Линдсей задумчиво смотрела ему в спину. Предупреждение? — подумала она. Или констатация факта?

«Ты ведешь себя как ревнивая жена, — раздраженно напомнила себе Линдсей, утопая в мягком диване. — Райана не было три года. Естественно, он тоже должен был измениться».

Она задумчиво поигрывала льдом в стакане. Они вернулись в город несколько часов назад, опьяненные солнцем, свежим воздухом и друг другом. Как и в прежние времена, пообедали омарами с шампанским, потом пошли выпить еще в одно место, потанцевали.

Отзвуки прошлого.

В тысячный раз за сегодняшний день Линдсей разглядывала мужественный, резко очерченный профиль Райана, удивляясь тому, что он и вправду здесь, рядом. Сколько раз она страстно желала, чтобы эти такие родные руки обняли ее. Как она мечтала услышать его густой, раскатистый смех, его хрипловатый голос, которым он нашептывал по ночам ее имя.

А теперь мечты стали явью, и в это верилось с трудом. Она вздохнула, сбросила вечерние туфли и положила ноги на край кофейного столика, скрестив колени. Ты дура, с отвращением сказала она себе. Три года назад он уехал от тебя, даже не попрощавшись, но не прошло и недели, как он вернулся в Бостон, и ты снова в его объятиях.

Она нетерпеливо тряхнула головой, не отдавая себе вполне отчета в том, что же произошло сегодня днем. Все случилось так неожиданно — сначала ее охватил веселый смех, потом нахлынула неодолимая страсть, — до сих пор она не могла прийти в себя. Что произошло, то произошло, вот и все. К чему анализировать их отношения, доискиваться до причин.

Пожалуй, гораздо лучше примириться с содеянным и прогнать наваждение, печально сказала она себе. За три года любовь к Райану умерла, но осталось безумное физическое влечение. И ее убеждение в том, что одно невозможно без другого, оказалось еще одной разбитой романтической иллюзией.

-..хочешь поехать на Кейп на уик-энд? Мы можем снять домик на побережье у дюн, как…

— Нет, — почти отрезала она. — Одно дело — потерять день, другое целую неделю. У меня завтра много работы, Райан. Извини.

Райан, помедлив, кивнул, его лицо посуровело. Он подбросил щепок в потрескивающий огонь.

— Лин, черт побери, я не имею права спрашивать, у тебя был кто-нибудь? Что-нибудь серьезное?

Линдсей, как ни странно, ожидала подобного вопроса, хотя ее поразило то, что он скорее позабавил, чем рассердил ее.

— Нет, — тихо ответила она. — После твоего отъезда я с головой окунулась в работу, и мне ни на что не хватало времени, просто не до этого было.

Линдсей солгала в очередной раз. У нее было сколько угодно возможностей устроить свою жизнь. Но всякий раз она вспоминала о Райане и отказывалась что-либо менять для себя.

Она подумала об интеллигентном профессоре-правоведе из Гарварда, с которым встретилась два года назад. Она почти убедила себя в том, что любит его. И даже теперь Линдсей как бы воочию видела перед собой его искаженное болью лицо, когда сказала ему, что не может выйти за него замуж, и отказала во встречах.

Она прогнала воспоминания и взглянула на Райана.

— А у тебя? — (Черт побери, зачем она задала этот вопрос?) — Можешь не отвечать, — быстро добавила Линдсей, надеясь, что он примет ее великодушное предложение и сменит тему разговора.

— Один раз.

Он улыбнулся чуть горько и печально. Потом громко вздохнул и неуклюже развалился перед огнем камина, опершись на локоть.

— Это случилось в Новой Зеландии, примерно год назад. Я решил, что мне надо раз и навсегда выбросить тебя из своей жизни. Я убедил себя, будто люблю Карлу.

Он нахмурился, словно это воспоминание причиняло ему боль.

— Понятно, — коротко откликнулась Линдсей.

Господи, почему это ненужное ей признание, слова мужчины, которого она не любила, заставляют ее страдать?

— Однажды мы поехали на вечеринку. Я выпил немного больше обычного и рассказал Карле о зеленоглазой, рыжеволосой девушке-архитекторе, которую оставил в Бостоне. Она с пониманием отнеслась к моему признанию, сказала, что если я не вернусь к тебе, то буду таким дураком, каких она еще не встречала. На следующее утро она улетела в Гонконг.

Они помолчали. Линдсей вдруг почему-то стала расправлять узкие, гофрированные складки на подоле ее дымчато-серого вечернего платья.

— Может, изменишь свои планы на завтра?

Райан склонил голову набок.

Она покачала головой и отставила стакан.

— Завтрашний день и большую часть воскресенья я проведу с Анжелой Боровейк.

— Господи, ты никак не угомонишься.

— Помнишь, ты же сам учил меня: бизнес прежде всего.

— У тебя есть одна очень плохая привычка, любовь моя, — в самое неподходящее время напоминать о том, чему я учил тебя. — Он ласково улыбнулся, сверкнув на нее синими влекущими глазами. — В холодильнике есть мясо и бутылка импортного шампанского. Давай проведем у меня уик-энд, обнаженные…

— Господи, Райан, ты неисправим!

— Опьянен, — проворковал он, ловко поднимаясь на ноги.

Он устроился рядом с Линдсей, положив руку на спинку дивана, и нежно дотронулся пальцами до ее обнаженного плеча, лаская шелковистую кожу.

— Чем дольше ты со мной, тем больше я хочу тебя.

Линдсей улыбнулась, подобрала под себя ногу и повернулась к нему лицом, положив ладонь на спинку дивана рядом с рукой Райана. Она расправила воротник его рубашки, ее рука безотчетно скользнула на плечо и пальцами дотронулась до мочки уха.

— В среду ты мог бы гордиться мной, я целый день провела в инвалидной коляске Анжелы.

Райан поднял бровь.

— Ты даже не представляешь себе, как меняется самый обычный дом, если человек прикован к инвалидной коляске. Все раздражает — дверные ручки, выключатели, подоконники. Коридоры кажутся слишком узкими, комнаты слишком маленькими, двери открываются не в ту сторону. Разные удобства и полки в туалете чересчур высоки, шпингалеты на окнах… — Она вдруг поняла, что Райан наблюдает за ней; на его лице запечатлелись радость, нежность и снисходительная гордость. Она покраснела и смущенно рассмеялась. — Извини, я несколько увлеклась.

— Ты неуемная женщина, Линдсей Форрест, — мягко проговорил Райан; он ласково убрал руку с плеча любимой и обхватил ее голову сзади. — Марг говорила мне о серии статей, которые ты пишешь для журнала «Проблемы архитектуры», они посвящены проектированию жилищ для умственно или физически больных людей.

— Это была идея Анжелы, хотя, честно говоря, работа очень увлекла меня, ты знаешь…

Райан приложил палец к ее губам, глаза Линдсей горели в тусклом свете.

— Девочка моя, я привел тебя сегодня вечером не для того, чтобы говорить об архитектуре, хотя сей достойный предмет столь же дорог моему сердцу, как и ты.

— Так для чего же, — срывающимся голосом проговорила Линдсей, глядя на него сквозь завесу ресниц, — для чего же ты привел меня?

Райан слегка пробежал ладонями вниз-вверх по ее рукам, и это прикосновение его грубоватой кожи оказалось божественно волнующим. Он скользнул пальцами под тонкие бретельки платья и медленно спустил их с плеч Линдсей.

— Бывают мгновения, когда действия важнее слов.

Он проследил, как платье сползает с нее. Оно задержалось на бедрах; Линдсей стояла обнаженная по пояс, озаренная огнем камина и светом глаз Райана.

Она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц, откинув назад голову. Он положил широкие ладони чуть выше талии и принялся гладить большими пальцами ложбинки под грудями, приподнимая соблазнительные округлости. Потом опустил темноволосую голову и взял в рот ее розовый сосок.

— О Райан, — раздался прерывистый шепот. Сладостная чувственная игра его языка обдала Линдсей и жаром, и ледяным холодом; она судорожно вцепилась пальцами в его волосы, когда он потянулся жадным ртом к другой груди. Он стал кружить влажным кончиком языка вокруг затвердевшего соска. Я не думаю… что мне следует остаться. — Линдсей прижала к себе его губы, спина ее выгнулась, охваченная божественной слабостью.

— Останься. — Он прошелся нежными быстрыми поцелуями по ее груди, напрягшейся шее, подбородку. — Завтра я должен уехать в Нью-Йорк, но я хочу, чтобы ты подождала меня здесь, я скоро вернусь. Мы будем любить друг друга, и пить шампанское, и снова любить…

— Райан! — Линдсей сдавленно рассмеялась. — Я сказала, что ты ненасытен? Нет, ты скорее одержим!

— Околдован, — пробормотал он у ее щеки. — Не знаю, как я выдержал эти три года без тебя, Лин…

Она взъерошила волосы Райана, поцеловала его в ухо, в мягкую ямку под ним. Его шершавая щека чуть царапала кожу Линдсей, от него пахло луговой травой, шампунем и мужским одеколоном, который она так любила.

— Мне не стоит оставаться, — прошептала она, целуя Райана в подбородок.

— Останься. — Он требовательно целовал Линдсей, пил ее, дразнил губами, водил языком по верхней губе, пока она не открыла рот и осторожно не нашла сама его язык. — Я хочу засыпать, держа тебя в объятьях, я хочу просыпаться вместе с тобой. Я хочу любить тебя всю ночь, как бывало…

— Это время ушло, — пробормотала Линдсей, целуя его в щеку, в уголок рта. — Райан, у нас не может быть все по-прежнему, ты же знаешь. Я больше не люблю тебя…

— Ну и пусть, — прошептал Райан. Он провел руками по ее пояснице, оттянул пальцами поясок колготок. — Останься со мной на ночь, Лин. Сделай для меня хотя бы это.

Линдсей знала, что Райан не удовлетворится одной ночью или двумя уик-эндами. Он все еще надеялся, что сумеет снова заставить ее полюбить себя, что с помощью страстной любви и терпения вновь разожжет потухший костер их былых отношений. Однако не стоило бросать ему нить надежды на любовь, от которой остались одни воспоминания.

Райан положил ее на подушки. Она знала, что стоит сказать хоть слово, и он отпустит ее, как прежде.

Райан чуть сжал ее бедра. Это было испытующее приглашение, молчаливая мольба, которая не нуждалась ни в каких объяснениях. Линдсей молча закрыла его лицо ладонями, очертив большим пальцем линию рта. Потом спокойно, почти незаметно шевельнула бедрами.

Он стянул с нее шелестящий шелк и колготки. Отбросил одежду в сторону, вскочил на ноги и поднял на руки Линдсей так легко, словно она была ребенком. Она уткнулась лицом ему в шею, и он отнес ее в спальню, с удивлением обнаружив, что Линдсей с радостью готова принять его в свою жизнь. Словно все это время она держала для него незанятой какую-то нишу в своем сердце, а теперь он вернулся и спокойно завладел снова сокровищем, которое всегда и так принадлежало ему.

Все вокруг смешалось для Линдсей — и добро, и зло. Она согласилась принадлежать ему не только одну эту ночь, но и все последующие. Она дала согласие на то полное совершенства чувство, которое существовало между ними. Если Райан хотел назвать это любовью — ну так что ж? Что плохого в этом безобидном слове?

Два дня спустя Линдсей разбудил пронзительный звонок телефона. Еще не очнувшись ото сна, она нащупала трубку и искоса взглянула на часы. Кто это, черт побери, может беспокоить ее в столь безмятежное воскресное утро?

— Линдсей, — раздался в трубке уверенный, деловой мужской голос, — это Карл Данверз.

— Карл? — Линдсей села, мгновенно проснувшись. Карл Данверз был ее адвокатом, и только вселенская катастрофа могла оторвать его в воскресное утро от игры в гольф.

— Тут со мной Бойд Мейер. Мы звоним из твоего офиса.

— Привет, дорогая, — донесся до Линдсей глубокий, неторопливый голос ее бухгалтера. — У тебя тут кое-какие неприятности, голубушка. Пожалуйста, приезжай поскорее.

— Это связано с Джефом, да? — Линдсей уже скинула простыни; резкая, холодная судорога свела ей живот. — Что случилось? С ним все в порядке?

— Его… его нет, — осторожно ответил Карл.

— Нет? Ты хочешь сказать, он умер?

— Нет, черт побери, — усмехнулся Бойд. — Хотя я за него и гроша ломаного не дам, если ты захочешь посчитаться с ним. Он скрылся, Лин. Очистил кассу и убрался во Флориду.

У Линдсей подкосились ноги, и она неуклюже осела на край постели. Ее разбирал нервный смех и мучил вопрос, не продолжает ли она спать, не привиделось ли ей все это в каком-то запутанном кошмарном небытии.

— Линдсей, дорогая, ты еще меня слышишь?

Она осторожно вздохнула, решив, что все слишком реально.

— Я приеду через час.

Не прошло и сорока минут, как Линдсей распахнула дверь офиса и увидела Бойда и Карла, которые сидели за столом Марг, задрав ноги на столешницу, с чашками кофе в руках.

Бойд с глухим стуком опустил ноги на пол. Он поднялся во весь свой внушительный рост и протянул Линдсей руку.

— Ты, как всегда, великолепна, Лин. Когда же ты бросишь эту чертову работу и выйдешь замуж?

Он был одет в белые теннисные шорты и свитер грубой вязки, его ракетка лежала на углу стола.

Линдсей высвободила пальцы из его руки с кривой, натянутой улыбкой.

— Может быть, скорее, чем ты ожидаешь, если дела мои так плохи, что ты даже оставил теннисный корт.

Его такое знакомое вытянутое лицо расцвело в улыбке.

— Присядь, дорогая. Хочешь кофе? Линдсей нетерпеливо тряхнула головой.

— Что случилось?

Из кабинета Джефа вышла Марг с грудой папок в руках. На ней были будничные брюки и свободная рубашка. Ее лицо казалось бледным на фоне голубого шарфа, которым она повязала волосы. Марг посмотрела на Линдсей, ее взгляд выражал потрясение и облегчение одновременно.

— О Господи, хорошо, что ты пришла! Сегодня утром Карл поднял меня своим звонком с постели, и мы решили не беспокоить тебя, пока не выясним окончательно, что же случилось на самом деле.

— Так что же случилось? Где Джеф?

— Насколько нам известно, в Майами, — мрачно ответил Карл.

— Он явился сюда в пятницу в полдень, почти сразу после твоего ухода. — Марг положила папки. — И заявил, что ему нужно поговорить с тобой. Когда я ответила, что ты ушла с Райаном, он просто рассвирепел. Сказал, что в таком случае с тобой бесполезно говорить, и пулей кинулся к себе в кабинет. Примерно через час он вышел оттуда с кипой бумаг. Я не обратила на это внимания, пока не пришла сюда вчера закончить кое-какую работу. В его кабинете был кавардак, похоже, он в спешке просматривал папки, забирал то, что ему нужно, остальное швырял на пол. Это… ну, это потрясло меня. Я позвонила тебе домой. — Марг смущенно помедлила. — Мне нужно было позвонить тебе еще, но я подумала, что ты уехала на уик-энд.

Нет, с отчаянием сказала себе Линдсей, обводя взглядом кабинет. Я была в объятьях Райана Маккрея и любила его, пока Джеф Вебстер разграбил половину компании.

— Что-нибудь пропало?

— Это я как раз и стараюсь выяснить. Насколько я знаю, он не прикасался к проектам, которые находятся в работе, и к будущим договорам. Он очистил свой стол, взял собственные бумаги, конечно, папки с набросками и чертежами, выполненными им для двух крупных заказчиков, с которыми он имел дело. И вот что довольно странно: он почему-то оставил чертежи Атриума.

Марг слегка нахмурилась, лицо ее стало задумчивым.

— По-моему, вы ошибаетесь. — Линдсей взглянула на Карла. — Я видела Джефа во вторник вечером. Он говорил о том, что ему предложили работу в Майами, но он не мог так просто уехать, не…

— Он уехал, — резко прервал ее Бойд. — Взял все деньги с вашего текущего банковского счета и ликвидировал несколько вкладов, по которым можно было получить наличность. Он все проделал быстро и ловко, Лин. Я бы так ничего и не узнал до понедельника, если бы не играл в теннис с твоим банкиром. Он сообщил мне, что Вебстер пришел к ним в пятницу поздно вечером, был чем-то расстроен и взял деньги, которые лежали на вкладах до востребования. Банкир спросил у меня, остаетесь ли вы компаньонами. Это так поразило меня, что я позвонил Карлу. — Бойд усмехнулся. — Я вытащил его с площадки для игры в гольф, где он лидировал с разрывом в шесть очков.

— Этот мерзавец не только удрал из города, прихватив все, что мог, проворчал Карл, — он прервал мою самую лучшую партию за много лет…

Линдсей закрыла глаза, подняла руки к лицу и убрала волосы назад.

— Я ничего не понимаю. Иногда Джеф бывал вспыльчивым, но я не в силах понять, почему он так поступил!

— Знаешь, — медленно проговорил Бойд, откидываясь на стуле и снова положив ноги на стол Марг, — мне кажется, что-то заставило его бежать без оглядки. Если бы он просто хотел расстаться с фирмой, он продал бы тебе свою долю. Но на это ушло бы несколько недель, нужно было бы произвести финансовые подсчеты, снять деньги, а он чертовски торопился. Пожалуй, Джеф решил прихватить с собой в Майами все, что мог получить сразу, немедленно, и посчитал, что вы квиты.

— Ты хочешь, чтобы я возбудил дело против него? — спросил Карл.

Линдсей отрицательно покачала головой, кровь отхлынула от ее лица, и она подумала о том, как сейчас выглядит.

— Бог с ним. — Она взглянула на Марг. — Он что-нибудь сказал напоследок, когда был здесь? Что-нибудь важное?

— Он… он все время говорил о тебе. О тебе и о Райане. — Секретарша казалась слегка смущенной. — Он повторял и повторял, что ты обо всем знала, что ты с Райаном водишь его за нос все эти три месяца, что четыре потерянных заказа были просто запоздалой расплатой. — Она недоуменно пожала плечами. — Я ничего толком не поняла из этого бреда, впрочем, честно говоря, он пил не переставая.

— Расплатой? — повторила, нахмурившись, Линдсей.

Где-то вдалеке точно ударили тревожные колокола, ее почти озарила догадка, она почти вплотную подошла к истине, вспомнила нечто очень важное.

— Расплатой? За что?

Почему он сказал, будто его водили за нос эти три месяца?

Три месяца. Холодок пробежал по шее Линдсей. В последние три месяца «Вебстер и Форрест» потеряла четыре заказа. Каждый из них был очень крупным. И все они достались одному таинственному сопернику — фирме «Кисмет аркитекчурэл».

Райан как-то сказал, что три месяца назад он вернулся из Европы, работал в Монреале и в Нью-Йорке.

«Кисмет аркитекчурэл» находилась в Нью-Йорке.

— Чудовище, — негодующе выдохнула Линдсей, отпрянув от стола Марг. Конечно! — Она резко усмехнулась, повернувшись к растерянной, испуганной секретарше. — Это Райан выхватывал все время у нас заказы из-под носа, преследовал нас всякий раз, когда мы хотели что-то сделать. Он мстил Джефу!.. — Она закрыла глаза, потрясенная нежданным ударом и предательством. — Вот что Джеф раскрыл в Нью-Йорке. Вот почему он стал искать работу в Майами. Он знал, что за «Кисмет аркитекчурэл» стоит Райан. Он знал, что у него нет возможности…

Она замерла, увидев, что ее удивленные друзья в замешательстве смотрят на нее. Она глубоко вздохнула и бросила взгляд на Бойца.

— В каком состоянии мои дела?

— Ты же умная девочка, Лин, зачем ставить передо мной такой жизненно важный вопрос? — проговорил он. Потом вытянулся, сидя на стуле, и неожиданно посерьезнел. — Некоторое время у тебя будут трудности с наличностью. Он здорово почистил твой оборотный капитал. Но если чуток пораскинуть мозгами, провести кое-какие финансовые операции, то будет полный порядок.

Что-то наподобие улыбки промелькнуло на лице Линдсей, — Карл?

— Сначала нужно все перевести на твое имя. Завтра утром я первым делом подготовлю бумаги для оформления нового названия фирмы.

Линдсей устало кивнула, она чувствовала себя беспомощной, опустошенной.

— Давайте встретимся здесь завтра днем. Я хочу посмотреть бумаги Джефа и определить, какая на меня ляжет нагрузка. Наверное, придется аннулировать все заказы, с которыми я не смогу справиться, многие из них не терпят отлагательства, из-за чего, наверное, возникнут юридические проблемы и будут предъявлены финансовые претензии.

Карл согласно кивнул и поднялся со стула.

— Я заморожу счета компании до тех пор, пока не удастся перевести все на твое имя, чтобы Джефу не удалось еще что-то получить, если он попытается.

Адвокат с бухгалтером направились к двери. Бойд закинул на плечо теннисную ракетку и вопросительно посмотрел на Линдсей.

— Как ты себя чувствуешь? Линдсей слегка улыбнулась.

— Я выдержу.

Бойд помедлил, будто хотел еще что-то сказать, но передумал, кивнул на прощание Линдсей и вслед за Карлом покинул офис.

— Ну и дела. — Марг скрестила руки, окидывая свой заваленный бумагами стол. — Я позвоню Горду и скажу, чтобы сегодня он взял внучат на себя.

— Не глупи, Марг, — сказала Линдсей, стараясь изо всех сил улыбнуться. — Ступай домой. Нет смысла обеим терять довольно хороший воскресный день, и я… мне бы хотелось немного побыть одной.

Марг с сомнением посмотрела на нее потемневшими глазами, в которых светились забота и участие.

— Все к лучшему, Линдсей. Ты ведь и сама понимаешь это, правда?

— Да, — ответила та, чувствуя себя совершенно потерянной. — Да, Марг, я знаю.

Глава 8

Марг ушла, и Линдсей побрела в кабинет Джефа. Он забрал с собой все вещи, которые напоминали о нем, и теперь здесь было холодно и пусто. Чашка для кофе, которую Линдсей подарила ему в последний день рождения, одиноко стояла на столе. Она взяла ее и повертела в руках.

Как она могла быть такой слепой!

В первый же вечер, когда появился Райан, он сказал ей, что вернулся из-за Джефа, но она как-то убедила себя не придавать значения этим словам. Просто не хотела думать о них. Пожалуй, в глубине души она верила, что Райан действительно вернулся ради нее, а все остальное было просто-напросто продолжением прежнего соперничества между ним и Джефом.

Она откинула голову назад, закрыла глаза. Сколько? Сколько времени он вынашивал этот план? Год? Два? Он ждал своего часа, дал возможность Джефу успокоиться, поверить в успех, в то, что победа в конце концов осталась за ним. А потом приготовился к расправе.

Все было тщательно продумано заранее, и для Линдсей это казалось обиднее всего. Райан отнюдь не поступал импульсивно, под влиянием настроения, а сознательно, хладнокровно мстил. Он тихо, без обычной газетной шумихи вокруг его известного имени вернулся к работе в Северной Америке, что говорило о расчетливом замысле. Незаметно проскользнул в Нью-Йорк. Потом принялся следить за каждым шагом компании «Вебстер и Форрест» и так ловко увел у них из-под носа четыре заказа, что не вызвал и тени подозрения.

Линдсей вспомнила, как прекрасно Райан разыграл удивление, когда она рассказала ему о заказе Ванклифа на проектирование картинной галереи. Она сидела тогда с глупой самодовольной улыбкой на губах, совершенно уверенная в том, что Райан понятия не имеет о Ванклифе и его деятельности, хотя Райан за несколько дней до разговора уже перехватил у них эту работу, предложив на конкурс более дешевый проект.

Конечно, она тут ни при чем. Всему виной вражда между Райаном и Джефом, а она просто попала под перекрестный огонь, стала жертвой ревности и злобы Джефа и мстительной горечи Райана. Она всегда была причиной раздора между ними, один хотел владеть ею, другой владел. Словно она служила призом за лучшую архитектурную работу.

Много лет назад Райан ловко увел ее из-под носа у Джефа, ухаживая за ней до тех пор, пока она не влюбилась в него. Потом, когда Райан победил в этой игре, он потерял к ней всякий интерес и отправился на поиски новых приключений. Теперь же он захотел вернуть ее не потому, что любил, а потому, что когда-то Линдсей принадлежала ему.

Она была собственностью Маккрея — как Атриум, как фирма «Маккрей и компания». А Райан ничего никому не уступал.

Слезы застилали ей глаза, и она сморгнула их. До каких пор он будет преследовать ее на сей раз? Пока она снова не полюбит его? Пока он не насытится терзаниями Джефа или пока в очередной раз не затащит ее в постель?

Джеф всегда лелеял надежду вернуть ее, но, когда догадался о том, что она опять провела ночь в объятьях Райана, его мечты рухнули. Теперь ему не было смысла оставаться и продолжать борьбу. Все стало бесполезным.

Она горько улыбнулась. Райан добивался ее отчасти ради того, чтобы досадить Джефу, отчасти ради того, чтобы ублаготворить свое «я». Она не прыгнула в первую же ночь с ним в постель, и это уязвило самолюбие Райана. Ведь Райан Маккрей никогда ни перед чем не отступал.

Но это теперь не имело никакого значения. Джеф уехал — игра сыграна. К счастью, она не успела совершить еще одну глупость и влюбиться в Райана. Теперь она могла просто вычеркнуть его из своей жизни, как три года назад; лучше рано, чем поздно…

Она подняла чашку для кофе в заздравном тосте.

— За тебя, Райан, — насмешливо прошептала она. — За отлично сыгранную партию.

Потом в каком-то внезапном диком порыве, от которого она пришла бы в ужас в иное время, Линдсей изо всех сил запустила кофейной чашкой в дальнюю стену.

Раздался звон разбитого фарфора, взметнулись осколки, и она с удивлением заметила, что беззвучно плачет. Потом опустилась на колени и стала собирать черепки, почти ослепнув от безудержно льющихся слез.

Прошло четыре долгих дня, Линдсей стояла в одной из комнат в глубине нового дома Брига Уэстлейка, немного удивляясь, что чувствует себя вполне довольной собой.

Целый час или два она была в центре внимания гостей, пока Уэстлейк хвалился своим домом, словно ребенок, получивший любимую игрушку, и отдавал должное заслугам архитектора с гордостью мецената, открывшего молодое дарование. Затем, когда восторги по поводу дома и архитектора стихли, все оставили Линдсей в покое, и она с удовольствием отдыхала в шумной, набитой людьми гостиной.

Опел Уэстлейк всегда устраивала эффектные приемы. И этот не был исключением. Линдсей знала многих гостей — с одними она работала, другим ее рекомендовали как великолепного архитектора, третьих она видела среди компаньонов Уэстлейка. Тут собрались близкие по духу люди, они весело проводили время, наслаждаясь изысканными закусками и ликером. Женщины блистали нарядами от первоклассных портных и бесчисленными драгоценностями. Приглушенные латиноамериканские мелодии, которые исполняли семь музыкантов, терялись в многоголосом гомоне доброй сотни людей.

Бриг Уэстлейк стоял слева от Линдсей и разговаривал с приземистым господином, имени которого она не расслышала. Уэстлейк был высоким худощавым мужчиной с густыми седыми волосами, резная вересковая трубка всегда торчала у него во рту, казалось, он и родился с ней. Трубка уже прогорела, остыла. Уэстлейк зажал ее в зубах и горячо доказывал что-то своему собеседнику, резко встряхивая головой.

— И не раздумывайте, — говорил он. — Сегодня это самый лучший архитектор в Штатах, и вы будете сущим простофилей, если отдадите в другие руки проектирование вашего банка.

Линдсей отпила «дюбонне», спрятала улыбку и неторопливо оглядела гостиную. У камина стоял высокий, красивый темноволосый мужчина, он встретился с ней взглядом и кивнул ей. Потом поднял стакан в безмолвном приветствии. Линдсей улыбнулась, стараясь припомнить, кто он — граф такой-то из Вены или продюсер из Голливуда, автор нашумевшей космической оперы.

Уэстлейк и его банкир обсуждали теперь состояние кредитного рынка. Линдсей извинилась и стала медленно пробираться через переполненную гостиную к камину. Точно — это был граф из Вены. Лучше уж поболтать с графом, чем слушать рассуждения о кредитных ставках либо о налоговой политике правительства. «Может быть, этот граф нуждается в архитекторе?» подумала Линдсей. Она бы с удовольствием провела весь следующий год на Дунае, проектируя чудесный замок.

— Дом просто потряс меня, мисс Форрест. Великолепная работа.

Тихий голос, раздавшийся сзади, насторожил Линдсей. Она обернулась и столкнулась лицом к лицу с Яном Ванклифом. Она не сразу оправилась от удивления, хотя ей и следовало ожидать, что он будет приглашен на новоселье. Они с Уэстлейком принадлежали к одним и тем же деловым кругам, поэтому неудивительно, что они общались друг с другом.

— Спасибо, — спокойно улыбнулась Линдсей. — Но, пожалуй, это во многом заслуга дизайнера, я только спроектировала здание.

Ванклифу явно понравился ответ Линдсей, он улыбнулся, и от бирюзовых глаз разбежались морщинки.

— Такой очаровательной и столь талантливой женщине, как вы, мисс Форрест, не следует слишком уж скромничать.

Ванклиф был высоким, стройным мужчиной с густыми волосами, чуть посеребренными сединой на висках.

— Надеюсь, сегодня вечером вы уделите мне немного внимания. На прошлой неделе мне так и не удалось поговорить с вами по поводу работы, которую вы представили совету директоров.

Ванклиф кому-то кивнул, потом его проницательные глаза снова остановились на собеседнице.

— Я был потрясен, мисс Форрест. Просто потрясен. Для ваших молодых лет вы необычайно талантливы.

— Что ж, спасибо.

Предложение Ванклифа поговорить о проекте галереи удивило Линдсей. Она постаралась справиться с волнением и кивнула в сторону двери в противоположном конце комнаты:

— Если не возражаете, давайте побеседуем в библиотеке.

На его губах заиграла озорная улыбка.

— Вы слишком привлекательны, чтобы прятаться в библиотеке. А я еще достаточно молод, тщеславен и не хочу отказать себе в удовольствии насладиться завистью других мужчин.

Линдсей довольно рассмеялась.

— Продолжайте в том же духе, мистер Ванклиф, и я, возможно, соглашусь спроектировать вашу галерею бесплатно.

Его глаза сверкнули, и он добродушно рассмеялся.

— Если я буду продолжать в том же духе, мисс Форрест, мне не понадобится архитектор, придется ограничиться адвокатом по бракоразводным делам.

Потом обаятельный сердцеед уступил в нем место прирожденному бизнесмену — трезвому, холодному и расчетливому.

— Я буду откровенен с вами, мисс Форрест. Проект, предложенный вами в ответ на скромный конкурс, объявленный нашей корпорацией, заинтересовал меня. Действительно, кроме еще одного достойного внимания предложения, мы не получили ни одной работы, которая отличалась бы таким непревзойденным своеобразием и творческой смелостью. Но до недавнего времени против вас выступало два серьезных фактора — ваша относительная неопытность и ваш сомнительный деловой партнер. По-моему, после того как вы спроектировали дом Уэстлейка, первый фактор отпал сам по себе, что же касается второго, до меня тоже недавно дошли довольно утешительные слухи.

От прямолинейной откровенности Ванклифа у Линдсей перехватило дыхание, но она спокойно выдержала взгляд его внимательных голубых глаз. С этим человеком не стоило притворяться. Линдсей знала, что он взвесил каждое свое слово, и Ванклиф знал, что она понимает это.

— Джеф Вебстер ушел из фирмы, — спокойно сказала Линдсей.

— Хорошо, — откровенно ответил Ванклиф. — У вас прекрасная репутация, мисс Форрест. И прекрасные рекомендации. А теперь… — он жестом подозвал официанта, — нужно наполнить ваш бокал, ведь Бриг пригласил нас сюда сегодня не для того, чтобы мы говорили о делах. Вы видели мою жену?

— Несколько минут назад, — ответила Линдсей, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями и разгадать, что кроется за словами бизнесмена. Хотел ли он сказать, что она все еще имеет возможность получить заказ на проектирование галереи? Узнав, что Райан — владелец «Кисмет аркитекчурэл», Линдсей заранее смирилась со своим поражением. Она была хорошим архитектором, но не настолько, чтобы затмить Райана Маккрея. Нет, пока еще это ей было не под силу.

— Моя жена увлекается искусством, мисс Форрест. Она художница. Честно говоря, ей далеко до полного совершенства, но она предана живописи всей душой. К счастью, она не обольщается насчет собственных способностей, и ее любовь к искусству выражается в том, что она открывает новые дарования. Она решила завести свою галерею, где могла бы выставлять работы этих молодых, многообещающих талантов. — Ванклиф взял полупустой бокал из руки Линдсей и протянул ей полный. — Она много лет вынашивала свой план, а это значит, что она вытянет из вас все жилы. Уж будьте уверены. Если вы решитесь взяться за проект ее галереи, то после этого, возможно, расстанетесь с архитектурой навсегда.

Линдсей громко расхохоталась, и Ванклиф улыбнулся.

— Я, конечно, преувеличиваю, но вам может показаться, что мы с женой чересчур требовательны. Вы все еще не раздумали работать на нас?

— Разумеется, нет, — твердо ответила Линдсей. — Я никогда не пасую перед трудностями.

— Мне говорили об этом, — задумчиво сказал Ванклиф. — Вы одно время работали на Райана Маккрея, не так ли?

Линдсей помедлила. Это был риторический вопрос. Такой человек, как Ванклиф, наверняка собрал все сведения о ее жизни, начиная с учебы в школе.

— Я почти пять лет проработала в фирме «Маккрей и компания».

— Неплохо, — коротко заметил Ванклиф. Он испытующе посмотрел на нее. А что вы сами скажете о себе, мисс Форрест? Вы действительно такой блестящий архитектор, каким вас представляют?

Линдсей помедлила с ответом, пытаясь понять, что он хочет от нее.

— Да, мистер Ванклиф, — кивнула она наконец. — Я действительно блестящий архитектор, каким меня представляют.

Несомненно, именно такой ответ Ванклиф и желал услышать. Он улыбнулся, в его бирюзовых глазах светилось одобрение.

— Позвольте откланяться, мисс Форрест, я не стану мешать вам приятно проводить время.

Взволнованная Линдсей радостно смотрела вслед удаляющемуся Ванклифу. Вот оно что. Значит, у нее еще оставалась надежда получить заказ на проектирование галереи. А возможность перехватить его у Райана делала эту цель еще более желанной.

Линдсей не сомневалась в том, что Райан стремился заключить контракт с Ванклифом. Возможно, им сначала руководило желание досадить Вебстеру, но она была уверена в том, что он и теперь не откажется от серьезной работы, чтобы занять первое место в конкурсе. Райан не наивный мальчик. Заказ Ванклифа — находка для любой фирмы.

Линдсей слегка пожала плечами и снова повернулась лицом к камину. Граф из Вены исчез, и она помедлила, осматриваясь и разыскивая среди приглашенных кого-нибудь из знакомых.

Вдруг кто-то властно и сильно обнял Линдсей за талию. Она, со смехом протестуя, обернулась и застыла, пораженная.

— Мисс Форрест, разрешите мне лично принести вам свои поздравления.

— Райан!

Линдсей попыталась высвободиться из его объятий, но он крепко сжал талию горячей рукой и повернул ее к себе.

Райан улыбался, настороженно глядя на Линдсей. Он цепко прижимал ее к себе, и со стороны могло показаться, что встретились двое старых друзей, но она опять попыталась избавиться от его стальной хватки.

— Ты избегала меня, — тихо проговорил Райан, продолжая светски улыбаться. Но глаза его смотрели сердито.

— Ты воображаешь неизвестно что, черт побери, — резко ответила Линдсей тихим голосом. — Отпустишь ты меня, наконец!

— Я три дня названивал в твой офис, но общался лишь с Марг и твоим поганым автоответчиком, легче добиться аудиенции у президента, чем поговорить с тобой.

— Я была занята, — ответила Линдсей спокойно, но твердо.

— Не так уж и занята, — раздраженно возразил Райан со стальными нотками в голосе. Он еще крепче прижал ее к себе и повел медленно к выходу из переполненной гостиной. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Разговор можно и отложить! — Линдсей деланно улыбнулась, здороваясь с молодым конгрессменом и его женой, явно собиравшейся вот-вот разрешиться от бремени. — Как ты попал сюда? Я точно знаю, что тебя не приглашали!

Линдсей не стала говорить, что, прежде чем прийти на прием к Уэстлейку, она просмотрела список приглашенных гостей и не нашла в нем Райана.

— Я явился без приглашения, — спокойно сказал он, его хрипловатый голос едва долетал до нее сквозь шум и смех. Райан быстро поздоровался с кем-то, пожав руку, одновременно крепко удерживая Линдсей за талию.

Она облизнула губы, больше всего на свете желая освободиться от него и затеряться среди толпящихся, смеющихся гостей. Но Райан станет преследовать ее, как кот мышку. Она видела это по зловещему блеску его синих глаз.

Она посмотрела на Райана, надеясь, что все вокруг воспримут ее улыбку как дружескую.

— Приходи завтра в офис, и мы обо всем поговорим. Здесь не место и не время для одного из твоих…

— Только сейчас. — Его глаза угрожающе сузились. Он говорил очень низким и от этого чуть дрожащим голосом. — С меня довольно. Мы либо найдем какое-нибудь укромное место, либо поговорим прямо здесь.

Ноздри Линдсей раздулись от гнева, она чувствовала, как кровь прилила к ее лицу.

— Черт тебя побери, Райан, не пытайся запугивать меня, или я…

— И что же ты сделаешь? — бросил он, пробираясь с ней к выходу. Он тяжело дышал, его сузившиеся глаза ярко горели. Кое-кто из гостей бросал на них любопытный взгляд и тут же вежливо отводил глаза.

— Райан, пожалуйста! На нас смотрят!

— Ну и пусть, — проговорил Райан со сдержанным раздражением, — давай позабавим их как следует, идет?

Удивленная, упирающаяся Линдсей успела лишь приглушенно вскрикнуть, когда Райан вытолкнул ее на открытое место, где танцевало несколько пар.

Музыканты, словно только и ожидавшие появления красивых молодых людей, заиграли быструю современную мелодию, и все танцующие, кроме четырех, покинули площадку. Райан ловко повернул Линдсей лицом к себе.

— Потанцуем, мисс Форрест?

Линдсей интуитивно подалась к нему. Она знала, что за ними наблюдают смеющиеся гости Уэстлейка, которые окружали кольцом место для танцев. Линдсей позволила Райану полуобнять себя, встала на цыпочки и постаралась попасть в такт быстрой музыке. Среди зрителей прокатилась волна восхищенного шепота.

— Ты сегодня роскошно выглядишь, — пробормотал Райан. — Половина мужчин здесь изо всех сил сдерживает себя, а другая вовсю подумывает о разводе.

— А ты еще более несносен сегодня, чем обычно, — непринужденно отозвалась Линдсей. — Я поражена, что ты опять вернулся в Бостон. Я думала, что, добившись теперь своего, ты останешься в Нью-Йорке.

— Если хочешь в чем-нибудь упрекнуть меня, выражайся, пожалуйста, яснее. Вообще-то я хочу у тебя о многом спросить.

— Это вечер отдыха, Райан, а не деловая встреча.

Он властно притянул ее к себе, его глаза опасно горели нетерпением.

— Несколько минут назад я видел, как ты разговаривала с Ванклифом. Чего он хотел от тебя?

— Спроси у него самого, — парировала Линдсей. Она отбросила волосы назад и подняла на Райана пылающие глаза. — Райан, ты вытащил меня сюда на допрос… или потанцевать?

Он дерзко улыбнулся в ответ, изящно, сложными па провел ее по кругу, чем вызвал восхищенное одобрение гостей, наблюдавших за ними.

Оркестр поддержал этот виртуозный пассаж каскадом бравурных звуков, которые отпугнули другие пары; неожиданно Линдсей с Райаном остались одни на площадке, подстегиваемые музыкой, захлебывающейся в языческих ритмах.

С некоторым запозданием Линдсей поняла, что танец доставляет ей удовольствие и она без всяких усилий повторяет движения своего искусного партнера. Она рассмеялась, возбужденная музыкой и безрассудным пренебрежением к опасности. Линдсей заметила их отражение, промелькнувшее в стеклянных двустворчатых дверях, — высокий темноволосый мужчина кружил с изящной смеющейся молодой женщиной; развевающееся платье подчеркивало длину ее ног, на которых красовались туфли на высоких каблуках.

— Если сбежим немедля, то через час окажемся у меня, — бросил Райан с многообещающей улыбкой.

— У меня уже назначено свидание, — солгала Линдсей. — К тому же я почетный гость, надеюсь, ты не забыл?

— Ну и что, отмени свидание, — воскликнул Райан, — а я извинюсь за тебя перед хозяином по пути отсюда.

Резкая, страстная, чувственная мелодия увлекла их. Райан, крепко прижавший ладони к бедрам Линдсей, ближе привлек партнершу к себе, наступая на нее сильным, рвущимся ей навстречу мускулистым телом. Она повиновалась ему с игривой легкостью, захваченная музыкой, смехом, возгласами и свистом одобрения гостей Уэстлейка.

Она стремительно неслась и кружилась в танце, дерзко изогнув спину, непринужденно положив руки на плечи Райану, чуть откинув назад голову с густыми золотистыми волосами, которые переливались в ярком свете.

— Ты напрашиваешься на неприятности, моя милая, — выдохнул он, смотря на Линдсей чуть прищуренными глазами.

— Я тебя не просила тащить меня танцевать, — лукаво напомнила Линдсей; подол платья плескался у ее бедер, когда Райан повернул ее вокруг себя и потом вновь привлек к своей груди. Она держалась смело и легкомысленно, размышляя, что же так взбудоражило ее кровь — выпитое «дюбонне», зажигательная, ритмичная музыка или стройное мускулистое тело партнера, волнующее своей близостью.

Райан явно наслаждался властью над Линдсей, легко и решительно ведя ее за собой. Он не отрывал от нее полуприкрытых глаз; его волосы слегка растрепались, краска заливала лицо, он казался необычайно красивым, смелым, от него исходило неотразимое мужское обаяние.

— Если бы не люди вокруг, мое сокровище, я бы попытался естественным путем завершить этот танец, черт побери, повалив тебя на пол…

Линдсей откинула назад волосы и рассмеялась.

— Тебя удерживает твой солидный возраст, Райан?

— Пойдем ко мне, — нежно, но настойчиво уговаривал Райан, — и я покажу тебе, каким неистовым могу я быть в своем солидном возрасте, если встречу такую огненную женщину, как ты.

Его глаза гипнотизировали Линдсей, и ей вдруг стало трудно дышать. Кожу слегка покалывало, груди под шелковым платьем стали твердыми и чувствительными. Она слегка вздрагивала, едва слыша хлопки и возгласы одобрения восхищенных зрителей.

Темп музыки вновь изменился, она обрушивалась на них тяжелыми ритмичными волнами, которым инстинктивно вторили их тела. Райан сознательно дразнил Линдсей неистовой пляской бедер, с его губ не сходила влекущая интимная усмешка, ослепительно сверкали ровные зубы.

Линдсей ощутила, как зарделись щеки, отнюдь не от «дюбонне» и смеха, и попыталась отстраниться от Райана. Но он прижал ее сильнее, одной рукой поддерживая за спину, другую, весьма недвусмысленно, положив чуть ниже талии, на слегка выступающие ягодицы.

— Райан, — запыхавшись, возразила она, — я думаю, мы даем повод для слухов…

— И не только для слухов… — хрипло прошептал он, нежно прижимаясь к ней бедрами в доказательство своих слов. — Протанцуем-ка мы с тобой к выходу, моя красавица, или я скомпрометирую нас обоих.

Под заключительные аккорды он эффектно провел ее по танцплощадке, и, когда музыка оборвалась, они оказались у стеклянных двустворчатых дверей. Под аплодисменты довольных зрителей они вышли на террасу, и Линдсей подняла лицо навстречу прохладному ветру, чувствуя, как сильно стучит ее сердце. Райан повернул ее к себе; в темноте не было видно выражение его лица.

— Не помню, когда в последний раз меня соблазняла женщина прямо на танцплощадке.

— Райан! — Линдсей протянула руку и хотела оттолкнуть его, но он сковал ее, крепко обняв.

Держа Линдсей чуть ниже талии, он притянул ее ближе к себе и чуть приподнял. С нежных губ срывались слова протеста, но Райан отыскал их своим нетерпеливым ртом и стал целовать, с легкостью преодолевая сопротивление.

— Райан!.. — Линдсей удалось высвободиться, она с жадностью набрала воздух в легкие, ребра у нее заболели, сдавленные настойчивыми, цепкими пальцами. — Перестань!

Он так резко выпустил ее, что Линдсей пришлось сделать два быстрых шага назад, чтобы не упасть.

— Линдсей, что происходит, черт побери?!

— Я могу спросить у тебя то же самое! — Все еще запыхавшись, она смотрела на него с безопасного расстояния. — Мы на частном приеме, а не на празднестве дикарей, глазеющих на ритуальный танец, посвященный богине плодородия.

— Прекрати! — Его голос разрезал тишину, царившую на террасе, и Линдсей удивленно замолчала. Он быстро подошел к стеклянным двустворчатым дверям и так резко захлопнул их, что у Линдсей перехватило дыхание, ей показалось, что она вот-вот услышит звон разбитого стекла. Шумный смех и звуки, доносившиеся из комнат, вдруг оборвались, и они оказались одни в прохладном безмолвии.

Райан вернулся к ней, и Линдсей еле сдержала себя, чтобы остаться на месте, когда он встал перед ней, положив руки на бедра, прищурив опасно поблескивающие глаза.

— Я хочу услышать ответ на кое-какие вопросы, Лин. Я вернулся из Нью-Йорка в воскресенье утром, полагая, что у нас есть друг перед другом обязательства, и обнаружил, что ты меня бросила, даже не удосужившись ничего объяснить. Всякий раз, когда я звонил в офис, Марг говорила мне, что ты на заседании или встречаешься с клиентом. Я оставил полсотни сообщений на бестолковом автоответчике у тебя в квартире. Я даже заезжал к тебе несколько раз, но легче проникнуть в Форт-Нокс, чем пробраться мимо этого фашиста охранника! — Он глубоко вздохнул и отбросил волосы со лба. — Ты не скажешь мне все-таки, что же, наконец, происходит?

— Ничего особенного, — ответила Линдсей с нарочитым спокойствием, глядя на него лучистыми зелеными глазами. — Во всяком случае, ничего такого, о чем ты еще не знаешь.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Не устраивай мелодрамы, Райан, — медленно произнесла она. — Ты можешь уже прекрасно сыграть роль раскаявшегося любовника. Честно говоря, все шито белыми нитками.

— Что, черт побери, шито?..

Он оборвал себя, будто опасался наговорить лишнего, с шумом выдохнул воздух и едва разборчиво выругался. Прошелся по террасе, остановился, затем повернул назад и приблизился к ней опять.

— Может быть, все-таки скажешь мне, что терзает тебя? Ты глубоко ошибаешься, если собираешься до бесконечности играть со мной в молчанку. Я не уйду отсюда, пока не выясню все. Даже если нам придется стоять здесь до середины следующей недели — что ж, пусть так оно и будет.

— Давай перестанем притворяться, Райан, — раздраженно сказала Линдсей, высоко задрав голову и выставив вперед Подбородок. — Ты очень хорошо знаешь, что терзает меня. Ты полагал, что мы до конца так ничего и не узнаем, да?

— Черт побери, Линдсей, оставь этот непонятный разговор и скажи мне, что случилось? Что-то в голосе Райана заставило ее внимательно посмотреть на него. Она недоверчиво рассмеялась.

— Боже мой, ты и в самом деле не знаешь, правда?

— Не знаю, о чем ты? Все эти пятнадцать минут я пытался получить какой-то ответ, но не услышал ничего, кроме загадок и обвинений! Если ты не скажешь мне сейчас, то я…

— Джеф сбежал, — надтреснутым голосом ответила Линдсей. — Он покинул нас в прошлые выходные.

— Сбежал? — удивленно переспросил Райан. Он задумчиво подошел к ней, насупив брови. — Что значит — сбежал?

— Именно то и значит. Он нашел другую работу и сбежал. — Она облокотилась о низкую ограду, которая тянулась по всей длине террасы, и скрестила руки. — Он не мог противостоять тебе, Райан, никогда. Поэтому он все бросил и скрылся. Так он и будет бегать весь остаток своей жизни, постоянно оглядываясь, не преследуешь ли ты его. — Она слегка улыбнулась. Ты умен, Райан. Очень, очень умен. Но теперь все кончено. Поэтому почему бы тебе не вернуться в Нью-Йорк? Позволь мне строить заново свою жизнь.

— Ты думаешь, я вынудил Джефа бежать? — Райан говорил с таким искренним удивлением, что у Линдсей на миг возникли сомнения, которые она тут же прогнала. — Дорогая, почему ты мучаешь меня?

— Начинаешь новые игры, Райан? — враждебно посмотрела на него Линдсей. Затем она согласно кивнула:

— Хорошо, если ты обожаешь игры, давай поиграем. Отгадай одну загадку. За три последних месяца «Вебстер и Форрест» потеряли четыре крупных заказа. Каждый раз договор был почти у нас в руках, но его вырывала прямо из-под носа какая-то другая архитектурная фирма. Скажи откровенно, почему?

— На то и существует конкуренция, — спустя мгновение отозвался Райан. Спокойно, с некоторой осторожностью.

— Дело не только в конкуренции. Всякий раз мы теряли работу благодаря одной и той же соперничающей фирме — «Кисмет аркитекчурэл» из Нью-Йорка.

Лицо Райана неожиданно потускнело. У Линдсей вдруг заболел живот, в нем словно застыл ком льда. Несмотря ни на что, вопреки всем доказательствам, она еще надеялась, что ошибается, однако, судя по кошачьей настороженности Райана, ее самые худшие опасения подтверждались.

— И я не считаю случайным стечением обстоятельств то, что фирма «Кисмет аркитекчурэл» в самый последний момент перед закрытием конкурса предложила свой проект галереи Ванклифа. — Ее бровь вопросительно поднялась, но Райан продолжал молчать. — Если меня не подводит интуиция, у тебя был разработан специальный план.

Райан продолжал молчать, не сводя с нее глаз; черты его лица резко обозначились в слабом свете далеких звезд. Линдсей вздрогнула от холода, потерла руки и отвернулась от Райана, всей душой желая только одного чтобы он оставил ее в покое. Но теперь было слишком поздно делать вид, будто ничего не произошло. Линдсей становилось не по себе от затянувшегося молчания Райана.

— Бог свидетель, это было не так уж трудно осуществить, — сказала Линдсей лишь для того, чтобы заполнить напряженную паузу. — Ты знаешь меня, ты знаешь Джефа. Тебе оставалось лишь прикинуть, в каком направлении мы будем работать, и подать в последнюю минуту компетентному жюри свои баснословно дешевые предложения по нашим самым крупным заказам. — Она окинула Райана взглядом. — Сколько же это могло продолжаться, а, Райан? До нашего конца? Пока мы не стали бы банкротами? Или пока не стали бы испытывать тяжелейшие затруднения? Тогда бы ты появился и предложил купить нас с потрохами? Какой добрый, благородный жест со стороны старого друга. Может, ты бы предложил нам работу в новой компании — «Маккрей и компания»?

— Не знаю, — ответил он с явной, беспощадной откровенностью, от которой холодок пробежал по коже Линдсей.

Он отвернулся от нее, рассматривая что-то во внутреннем дворике, его плечи напряглись.

Линдсей не отрывала взгляда от его чуть ссутулившейся спины. «А каких слов ты ждала от него? — раздраженно спросила она себя. — Он должен был сказать, что его не правильно поняли? Что это была глупая ошибка? Несостоявшаяся шутка?»

Райан ничего не делал просто так. Каждый поступок, каждое решение были обстоятельно обдуманы. И данный случай не составлял исключения.

Он медленно покачал головой, проведя рукой по волосам.

— Черт побери, Лин, — чуть севшим голосом вымолвил он, — я вовсе не хотел обидеть тебя.

— Ты и не обидел меня, — солгала Линдсей. — Я считаю твои шаги еще одной учебной тренировкой. Одним из небольших жестоких уроков Райана Маккрея, который в очередной раз показал мне, что такое жизнь.

Ярость, прозвучавшая в голосе Линдсей, потрясла и ее саму. Но еще больше потрясло Линдсей то, какое впечатление произвели на Райана ее справедливые упреки. Он побелел как мел, его рот застыл в удивлении тонкой, горькой, жесткой линией. Затем кровь чуть прихлынула к его лицу. Он отвернулся и коротко, глухо выругался в тишине влажного вечера.

Линдсей взглянула на собеседника. Она была бы полностью вознаграждена, если бы сознательно хотела нанести жестокий, злобный удар. Странно, она не получила удовлетворения. Она достигла цели слишком просто, победа была чересчур полной.

— Лин, клянусь как перед Богом, я и понятия не имел, что все кончится таким образом, — сказал он нервным голосом и повернул к ней изборожденное морщинами, усталое лицо. — Я отнял эти заказы у Джефа, а не у тебя. Я поступил точно мальчишка, черт побери, я это признаю. Но мне надоело наблюдать, как удобно устроился Вебстер в жизни, которую я оставил в Бостоне.

В голосе Райана слышалось искреннее раскаяние. Линдсей посмотрела на него, недоумевая, как принять эту внезапную, несвойственную ему покорность. Она ожидала, что Райан сегодня вечером будет хладнокровно праздновать свой триумф и защищаться с полной безжалостностью. Но он, пожалуй, чуть ли не сожалел о том, что затеял охоту на Джефа. Все это сбивало Линдсей с толку.

Она поздравила себя с победой, хотя в глубине души чувствовала растерянность, но не хотела ничего замечать.

— Не знаю, поступил ли ты как мальчишка или нет, но своего добился. Когда Джефу стало известно, что «Кисмет» принадлежит тебе, он уполз прочь, точно побитый щенок. Он никогда не был достойным противником, и надеюсь, ты удовлетворен своей победой.

Райан глубоко вздохнул.

— Ну а ты, Лин? Что ты собираешься теперь делать?

— Теперь? — Линдсей пожала плечами. — Теперь, пожалуй, воплощу в жизнь мечту — создам свою фирму: «Форрест дизайн». Я много лет хотела этого. Ты, в общем-то, помог мне. — Линдсей с вызовом посмотрела на него. — И я не собираюсь отказываться от галереи Ванклифа, Райан. Скажу по секрету, я хочу отнять заказ у тебя.

Это были слова отчаяния, она скорее бравировала, чем по-настоящему угрожала ему. Но она заметила, как что-то изменилось в глубине синих глаз Райана, жесткие складки залегли у его рта.

— Я знаю, ты не поверишь мне, — сказал он срывающимся мягким голосом, — но я и не пытался получить заказ на галерею Ванклифа. Ян как-то навестил меня в Нью-Йорке, и я согласился посмотреть, что это за работа, сделать предварительные расчеты. Мне известно, что он обращался и к другим фирмам, Лин, но, ей-Богу, я не представлял себе, что среди них оказалась и ваша компания, я узнал обо всем слишком поздно.

— Какое это имеет значение теперь? — равнодушным голосом спросила Линдсей. Он взглянул на нее.

— Теперь никакого, — таким же равнодушным голосом ответил Райан.

Линдсей попыталась улыбнуться.

— Конечно, все это пустяки, правда? Главное, что Джеф уехал. Это не тот драматичный конец, на который ты надеялся, но самый лучший результат, достигнутый тобой.

Линдсей почувствовала вдруг, что устала от споров и препирательств. Она обернулась и осмотрела живописные окрестности. Природа молчала, ночной воздух был по-осеннему влажен и свеж.

— Что же будет с нами, Линдсей? — хрипло спросил Райан. — Чем все это обернется для нас?

— Не знаю, — откровенно ответила Линдсей, удивившись вопросу. «Райан, конечно, не собирался продолжать эту нелепую игру в прятки». — Ведь все ты задумал. Так скажи, чего же ты ждешь?

— Я уже ответил, чего я хочу, Лин.

Глава 9

Линдсей окинула Райана взглядом. Что-то в его низком дрожащем голосе внушало испуг, неприятная дрожь пробежала у нее по спине. Райан не двигался с места, но что-то в нем изменилось, какая-то одержимость, которой не было раньше, появилась в пронзительных синих глазах.

— Что ты этим хочешь сказать? Джеф уехал…

— Ты понимаешь, что я этим хочу сказать, — спокойно произнес Райан. Я уже говорил тебе, что вернулся в Бостон по двум причинам, Линдсей. Джеф Вебстер был лишь одной из них.

Линдсей смотрела на него, чувствуя опасность, исходящую от полуприкрытых глаз Райана, от жестких, решительных губ. Она вздрогнула, прекрасно понимая, что было у него на уме.

— Ты получил то, за чем явился сюда. Поэтому ты можешь спокойно уехать из Бостона.

«Точно так же, как ты убежал в последний раз, — чуть не добавила она. — Точно так же, как три года назад…»

— Я вернулся за тобой, Линдсей, — упрямо продолжал он срывающимся голосом.

— Ты говоришь так, будто я одно из твоих проклятых зданий! — Линдсей немного отошла от него, ощущая, как к ней подбирается предательский страх. Стеклянные двустворчатые двери — золотистый прямоугольник на фоне темного дома — приветливо поблескивали. Она направилась к ним. — Знаешь, я не чертежный стол, который ты бросил в Бостоне вместе с прочими аксессуарами твоей прежней жизни. Не вещь, которую ты можешь вернуть себе когда вздумается.

— Черт побери, Линдсей, перестань убегать от меня! — Голос Райана разрезал тишину дворика.

Она остановилась как вкопанная и вскинула голову.

— Я не убегаю. Я замерзла и желаю вернуться в дом.

— Ты ускользаешь от меня с тех пор, как я вернулся в Бостон, — упрямо повторил он. — Сначала я думал, что ты просто-напросто боишься меня, но теперь я начинаю предполагать, что ты боишься себя, Линдсей. Боишься использовать шанс.

— Какой еще шанс? — раздраженно бросила она, не желая слышать ни ответа, ни продолжения разговора.

— Шанс сделать счастливым меня. И себя. Она отвела взгляд в сторону, чувствуя себя так, точно только что сорвалась с крутого обрыва.

— Я не знаю, о чем это ты, — выдавила Линдсей наконец слишком уж изменившимся голосом, чтобы Райан мог уловить в нем насмешку.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — мягко сказал он. — Три года назад я сказал, что люблю тебя. Потом уехал. Сейчас ты чертовски боишься подпустить меня к себе, чтобы я опять не причинил тебе боль, дьявол все побери!

— Господи, как утомительно, как, должно быть, утомительно объяснять каждую царапину, каждый синяк на твоем гипертрофированном это!

Райан помрачнел.

— К сожалению, все не так просто.

— Очень просто. — Она не отрывала от него глаз, стремясь избавиться от странного ощущения: ей казалось, что она стоит среди болота и быстро погружается в трясину. — Это ты усложняешь все, Райан. А я объяснила тебе свои чувства в первый же день нашей встречи.

Уголок его рта резко дернулся, потом пополз вверх в ленивой улыбке.

— Ты говоришь одно, Лин, а в ушах моих звучит совсем другое. Я вспоминаю, что ты сказала тогда днем у дома Фелдана. И повторила еще раз или два той ночью у меня в гостях, если мне не изменяет память.

Лицо Линдсей залилось краской стыда, она повернулась на каблуках, негодуя на свою слабость, пытаясь остроумно возразить на слова Райана, но ничего не приходило ей в голову.

— Ты очень сильный, против тебя трудно устоять, — произнесла она наконец.

— Дело только в этом? — мягко спросил Райан.

Линдсей скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился к ней, бесшумно ступая по мраморному полу. Райан ласково положил руки на ее плечи. Он излучал тепло, надежность, покой, и Линдсей страстно захотелось забыться в этих сильных, нежных, крепких руках. Но она поборола искушение, не обращая внимания на взрыв чувственности, который вызвало прикосновение шероховатых ладоней Райана к ее коже.

— Я вернулся, потому что люблю тебя, Линдсей. Только и всего.

— Ты вернулся из-за Джефа, — грубовато возразила Линдсей, освобождаясь от его рук. Эти слова звучали на редкость неубедительно.

— Ты сама не веришь этому. Не можешь верить в это теперь, после той ночи в пятницу.

— В ту ночь мы были околдованы пламенем камина, вином и прежними воспоминаниями, — заключила она с притворным спокойствием. — Это ни о чем не говорит.

— Такая женщина, как ты, не падает в чужие объятия только из-за того, что выпито много вина и красочно трепещет огонь в камине. Я же не случайный знакомый, Лин. Перед тобой человек, который научил тебя всему, что ты знаешь о любви. Человек, который провел с тобой семь дней и ночей в уединенном месте на берегу Кейп-Кода и который, пожалуй, знает Линдсей Форрест лучше, чем она себя.

Она отвернулась, чтобы не видеть непримиримых глаз Райана, чувствуя, как зарделись ее щеки.

— Ты совсем не знаешь меня, Райан. Я изменилась.

— Я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что прошлый уик-энд ты не провела бы со мной, если бы действительно верила, будто я возвратился в Бостон только лишь из-за Джефа, я уверен, что ты желала меня столь же страстно, как я желал тебя.

Линдсей посмотрела на небо, ощущая, как страх стягивает стальным обручем ее плечи. Разговор приобретал для нее явно нежелательное направление. Ведь речь шла о ней, о ее жизни, и она должна была сама сделать выбор; но Райан упорно, исподволь навязывал ей свою волю.

Она с показной беззаботностью передернула плечами, хотя и знала, что Райан видит ее насквозь.

— Именно ты учил меня брать от жизни все, что захочешь, помнишь? Давай признаем вместе: в прошлый уик-энд я взяла от жизни все, что хотела. — Она опять изобразила заученную улыбку. — Ты потрясающий любовник, Райан. И все же прошло целых три года.

Райан скептически улыбнулся.

— Послушай, Линдсей! Не пытайся убедить меня, что это был просто…

— Ничего нового, просто взрыв неистовой страсти, — подсказала Линдсей. — Такое случается и с лучшими представителями рода человеческого, Райан. Но одно лишь сексуальное влечение — опора ненадежная. Ты учил меня и этому, Райан. — Она наблюдала, как нетерпение в его глазах переросло в иное, незнакомое чувство, которое не могла определить. Это придало ей большую уверенность в своих силах, Линдсей захотелось воспользоваться небольшим преимуществом, которое она опять получила. — Честно говоря, мне следует сказать тебе спасибо. Ты, пожалуй, на много лет вперед спас меня от сильной сердечной боли, преподав короткий жестокий урок.

— И что же для тебя прошлая пятница? — протянул он, подняв бровь. Что ж это было? Обычная ночь, проведенная в постели со старым любовником?

— Что-то в этом роде. Назови ее доброй встречей…

Не переусердствуй, предупредила себя Линдсей, заметив, как напряглись широкие плечи Райана. Она вдруг остро почувствовала необходимость избавиться от гнетущей тишины, лунного света и вернуться в менее опасное для себя общество. Она с тоской посмотрела на стеклянные двустворчатые двери. Райан словно угадал ее желание убежать от него, он встал между Линд сей и далеким спасительным входом, возвышаясь перед ней точно каменный истукан.

Они не отрывали глаз друг от друга, губы Райана слились в упрямую, твердую линию, щеки Линдсей горели.

Райан хмыкнул и отвернулся, медленно покачав головой.

— Ты не уступишь ни дюйма, точно? — Он окинул Линдсей взглядом неистовых, нетерпеливых глаз. — Так ты собираешься провести свою оставшуюся жизнь, Линдсей? — Он резко вскинул руки, как бы показывая на дом, но Линдсей знала, что этот жест означал гораздо большее. — Укрывшись в прекрасной башне из слоновой кости наедине с чертежным столом? Похоронив себя среди чертежей, договоров, гранита и стекла только потому, что ты можешь владеть ими и они никогда не причинят тебе боль, которую причинил я?

Линдсей взглянула на него, чувствуя, как он загоняет ее в угол.

— Это не…

— Черт побери, Лин, думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься сделать? Его глаза горели в тусклом свете, и Линдсей сухо сглотнула, ощущая себя еще более затравленной. — Лин, ты не сможешь обуздать свою страсть, свои чувства, воплотив их в бетоне и камне! На то, чтобы понять это, у меня ушло три года, три года я пытался заполнить пустоту в своей жизни армированной сталью и железобетоном, хотя то, чего я больше всего желал в прошедшее время, находилось здесь!

— Не знаю, о чем ты говоришь, — прошептала она. — На террасе холодно. Я хочу в дом.

— Черт побери, Лин, ты не можешь всю жизнь убегать от себя! — Он резко протянул руку и схватил ее за запястье. — Я вижу, ты боишься! Три года назад ты доверилась мне и полюбила меня. Ты отдалась мне красиво, самоотверженно, но я обманул твои надежды, причинил тебе боль, и ты боишься, что я опять принесу тебе страдания. Я понимаю тебя. Но я прошу дать мне еще один шанс спасти нашу любовь. — Райан еще крепче сжал пальцами ее запястье. — Я лишь прошу тебя поверить моим словам, Лин. Поверь, что я люблю тебя, вот и все. Я просто не знаю, как лучше убедить тебя.

— Ты любишь меня так же, как три года назад? — вырвалось непроизвольно у Лин прежде, чем она успела подумать, страх, казалось, вот-вот парализует ее волю. Он не имел права врываться в ее жизнь и требовать ответа на свои вопросы после столь долгой разлуки. — Не имел права возвращаться назад, чтобы перевертывать ее тихий, надежный мир снизу доверху, требовать от нее больше, чем она могла дать, словно это не он заставлял Линдсей страдать и ненавидеть!

— Линдсей, прошлое ушло безвозвратно, — убеждал ее Райан. — Я хочу получить возможность начать новую жизнь.

— Господи, ты действительно думаешь, что это так просто, да? — Она вырвала руку из его вдруг ослабевших пальцев, чуть не задохнувшись от внезапного приступа ярости. — Неужели можно вернуться назад и выбросить из памяти три долгих года с помощью твоей милой улыбки, светских извинений да одной ночи со мной в постели!

— Лин, дело совсем не в этом! Если ты выслушаешь меня, то поймешь…

— Что я пойму? — повысила Линдсей свой срывающийся голос, изо всех сил стараясь, чтобы он не дрожал. — Я пыталась быть спокойной, разумной, понимающей во всей этой нашей истории, Райан, но я устала быть разумной и понимающей, черт побери! Потому что я не понимаю! — Она с трудом сдерживала неистовый гнев, у нее заболело вдруг горло. — За кого ты себя принимаешь, а? Ты снова просачиваешься в мою жизнь, снова поворачиваешься ко мне спиной и отчаливаешь снова в погоне за новыми мечтами! Ты хватаешь мою жизнь, подминаешь под свою, затем выбрасываешь ее и отбываешь играть в свои очередные игры, даже не обернувшись, даже не сказав «до свидания».

Райан не сводил с Линдсей глаз. На щеке у скулы билась жилка, казалось, он крепко-накрепко стиснул зубы, он молчал, застыв в тусклом свете луны точно каменное изваяние.

— Ты обидел меня, Райан! Мой мир словно рухнул, когда ты ушел от меня три года назад, все перестало иметь для меня смысл! — Она напряженно, шумно вздохнула. — Я не хочу снова пережить кошмар тех дней, понимаешь? Только не это! Я не хочу новых страданий! Не хочу все время задавать себе вопрос, когда ты в очередной раз покинешь меня в погоне за миражами! Неужели я провела эти три года, собирая по осколкам свою разбитую жизнь, только для того, чтобы опять пожертвовать ею ради тебя, вернувшегося все начать заново!

Райан шагнул к ней, протянул руку, лицо его было серым, как весенний лед.

— Лин!..

— Я люблю тебя, черт побери! — вырвалось у нее, она с удивлением и ужасом слушала свои слова, зная, что сказала правду, зная, что ни на мгновение за эти годы не переставала любить его.

Райан не двигался с места, будто прикованный к полу. Линдсей больше не могла сдержать дрожь, слезы слепили ее.

— Я люблю тебя, — прошептала она, — но я не хочу тебя, Райан. Я не хочу стать игрушкой в твоей жизни.

— О Господи… Лин! Линдсей, я…

Она увидела, что он направился к ней, и метнулась в сторону. Ее каблуки простучали по мраморному полу, когда она пронеслась мимо него по террасе навстречу манящему смеху, теплу и свету праздничного веселья.

Она распахнула стеклянные двустворчатые двери. Перед ней разливался яркий электрический свет, шумели гости. Они поворачивали навстречу Линдсей смеющиеся лица, их губы беззвучно двигались. Но она ничего не видела и не слышала, кроме неясного гула множества людей и голоса, который откуда-то издалека звал ее по имени отчаянно и настойчиво.

Между зданиями на дальнем конце улицы Кларендон просачивался туман, разлетаясь рваными клоками. Линдсей наблюдала за ним из окна кабинета, рассеянно сравнивая его с сахарной ватой.

Тяжелый туман с Атлантики опустился примерно час назад, и ей показалось, что перед ней сюрреалистический пейзаж, расплывчатая мягкость которого странно успокаивала, словно это был не вид из окна, а картина, созданная ее воображением.

Может, и прошлая ночь ей привиделась?

Линдсей закрыла глаза, желая забыть о вчерашнем вечере. Она ожидала, что Райан помчится к ней домой. Или хотя бы позвонит. Но он оставил Линдсей в покое, и она отправилась наконец спать, испытывая то ли облегчение, то ли опустошающее душу разочарование. Она пролежала до четырех часов утра в темноте, вперив взгляд в потолок.

Линдсей бесстрастно смотрела на свое отражение в туманном окне. Она была смертельно бледна, под ее огромными серо-зелеными глазами залегли тени, которые не мог полностью скрыть даже искусный макияж.

И все же, несмотря на эти предательские тени, она выглядела неплохо. Костюм цвета зеленого леса и бежевый свитер с капюшоном очень шли к ее волосам и глазам, подчеркивали стройность фигуры; она со сдержанным одобрением кивнула своему отражению в окне. Линдсей казалась уравновешенным, здравомыслящим архитектором, именно таким, каким и хотели ее видеть окружающие этим утром. Никто бы никогда не догадался, как она измучена, опустошена…

-..ждет тебя, Линдсей!

Линдсей вздрогнула и отвернулась от окна. Она держала в руке чашку кофе, о которой совсем забыла; Марг как-то странно смотрела на нее.

— Извини. — Линдсей слегка тряхнула головой, пытаясь прогнать видения. — Я просто задумалась.

Она чуть прищурилась, словно ее пригревало яркое солнце Кейп-Кода. Кожа точно горела от песка и жарких лучей, она все еще ощущала на губах пламенные прелестные поцелуи Райана.

К черту эти путешествия в прошлое! Она и вчера мечтала о Кейп-Коде. О тех семи упоительных днях, которые провела с Райаном. Прошлое все утро стояло перед ее взором, его видения довлели над четкой реальностью настоящего.

— Тебе звонил Карл. Нужна еще одна твоя подпись, и ты станешь гордой владелицей новой фирмы — «Форрест дизайн». Он сказал, что попозже заскочит к тебе сегодня.

Линдсей попыталась улыбнуться, но тщетно.

— Прекрасно, Марг. Спасибо тебе.

— Я не имею права совать нос в чужие дела, Линдсей, — спокойно сказала Марг, — но у тебя все в порядке?

— Я слишком устала на вчерашнем приеме и поздно легла, — солгала Линдсей, избегая смотреть секретарше в глаза.

Она проснулась сегодня утром с мучительной головной болью, глаза покраснели и ввалились, в горле першило от сухости. Вот что значит перебрать «дюбонне», неубедительно сказала себе Линдсей, сознавая, что плакала во сне.

По правде говоря, она перебрала не только «дюбонне», но и вчерашнего праздничного веселья… и общения с Райаном Маккреем. Линдсей вздрогнула и снова повернулась к окну. Чем же была вызвана эта удивительно детская сцена, черт побери? Видимо, три года клокотавший в груди вулкан боли и гнева взорвался кипящей лавой ядовитых слов.

И все же, несмотря на издерганность и душевное смятение, впервые за последние две недели Линдсей стало легче. Вероятно, во время вчерашнего сумбурного разговора она выплеснула на Райана весь гнев, который накопился у нее за последние три года.

Надо честно признаться, что ей стоило бы извиниться перед Райаном, так как она безобразно вела себя вчера вечером. Даже накопившиеся гнев и обида не оправдывали ее раздражительного тона. Она больно оскорбила Райана.

Искаженное мукой его лицо преследовало Линдсей до самого рассвета.

Наконец Линдсей вспомнила о Марг. С печальным смехом она вернулась к своему столу.

— Извини. По-моему, сегодня далеко не лучший для меня день.

Марг озорно улыбнулась и взяла кофейную чашку у нее из рук.

— По-моему, первый закон бизнеса — вовремя подкрепиться. Как вчерашний прием?

— Хороший, — уклончиво ответила Линдсей. — Там хватило бы министров, чтобы создать правительство для одной небольшой Страны.

— Ты попала в газеты. Нынешним утром я прочитала солидное сообщение, на странице новостей: «Блестящий архитектор из Бостона привела всех в восхищение последним успехом…» — и так далее. В разделе бизнеса помещена реклама «Вебстер и Форрест» и удивительно наивный профиль «красивой и столь же талантливой» женщины-архитектора. Ты теперь сенсация дня.

— Помещенная между кулинарным рецептом недели и сообщением о последнем прыжке с парашютом. Через несколько дней все забудут мое имя.

— Очень в этом сомневаюсь, — сухо заметила Марг. — Особенно после нынешнего утра. Тебя ожидает клиент. — Ее голос дрожал от скрываемого волнения. — Ян Ванклиф.

Линдсей подняла на нее удивленные глаза.

— Скажи, Бога ради, чего ему здесь надо?

— Он принес договор на проектирование галереи. Пригласить его?

— Мне нравится твой оптимизм, Марг, но конкурс только что закончился. А оформление бумаг будет тянуться месяцами.

Несмотря на собственное предубеждение, Линдсей с трепетной надеждой ждала встречи с Ванклифом. Когда дверь ее кабинета открылась, тот рассматривал книги в шкафу позади стола Марг. Он повернулся, увидел Линдсей, и лицо его осветилось теплой улыбкой.

Она на ходу протянула руку Ванклифу.

— Доброе утро. Не хотите ли чашечку кофе, Марг сейчас приготовит.

— Нет, спасибо, я только что позавтракал. — Его рука была твердой и прохладной. — Вы выглядите вызывающе свежей этим утром. Вот одно из преимуществ молодости — прокуролесить полночи и проснуться на рассвете как ни в чем не бывало.

Линдсей рассмеялась, ведя его к себе в кабинет.

— А одно из преимуществ зрелого возраста — иметь достаточно здравого смысла, чтобы вернуться домой пораньше.

Ванклиф расхохотался. Он положил свой портфель на угол стола и вытащил оттуда пачку бумаг.

— Если я не ошибся, это для вас, мисс Форрест. И разрешите мне первым поздравить вас.

Линдсей недоверчиво взяла бумаги, чуть ли не опасаясь заглянуть в них.

— Извините за то, что заставил пребывать вас в неведении, — продолжал Ванклиф. — Конечно, я мог бы обо всем сообщить вам вчера вечером, но… Он пожал плечами и улыбнулся. — Даже в семейном бизнесе не избежать формальностей — нужно было принять решение большинством голосов, оформить и подписать документы.

Он добродушно покачал головой, будто все вышеупомянутые формальности доставили ему удовольствие.

Потрясенная Линдсей обуздала свои мятущиеся мысли и изумленно перелистала страницы договора. Она подняла на него глаза, улыбаясь. — В определенном смысле вы творите историю. Это первый заказ, принятый новой архитектурной фирмой «Форрест дизайн».

— Вот как? — поднял брови Ванклиф. — Что ж, вас следует поздравить! Если б я знал, что участвую в таком выдающемся событии, я бы принес шампанское.

— Поверьте, — сказала Линдсей, смеясь, — этот договор для меня гораздо дороже, чем шампанское.

— Во всяком случае, гораздо приятнее получить в десять утра такое известие, чем выпить вина. — Ванклиф кашлянул. — Вообще-то я несколько удивлен, что Маккрей не воспользовался случаем и не рассказал вам о вашем успехе еще вчера вечером.

— Райан? — Линдсей подняла на него глаза. — Райан знал обо всем еще вчера вечером?

— Я полагаю, что он по крайней мере догадывался. Ведь именно Маккрей рекомендовал вас, когда «Кисмет» отказалась участвовать в конкурсе. — Он сухо улыбнулся. — А среди тех, кто представил свои работы, вам не было равных.

— Отказался? — вскинула голову Линдсей, ее голос звучал резко, как удар хлыста. Она посмотрела на Ванклифа. — Вы хотите сказать, что Райан Маккрей не захотел, чтобы «Кисмет» участвовала в конкурсе?

— Ну да, конечно. Именно он и настоял на этом.

— Что ж, прекрасно, пусть катится ко всем чертям, — прошептала Линдсей, забыв про Ванклифа. — Если он думает, что это помирит… — Она прикусила язык, стиснула зубы, задышала спокойнее. — Понятно.

Линдсей посмотрела на договор и с негодованием подумала: «Какой ценой я получила его?» Может, это награда за помощь в ниспровержении Джефа? А может, вечером на приеме в Райане заговорила совесть и он решил уступить заказ на проектирование галереи Ванклифа, чтобы она согласилась на мировую? Видит Бог, ей больше не нужен этот заказ. Страшно подумать, что она почти…

Линдсей наконец вспомнила о Ванклифе и заставила себя скривить губы в деланной улыбке.

— Что ж, спасибо еще раз. Я с удовольствием поработаю с вами.

— А я с вами. — Он наклонил голову и улыбнулся. — Гарантийное письмо мы отослали по почте, и, разумеется, наш совет директоров намерен встретиться с вами по возможности скорее. Быть может, увидимся на следующей неделе?

— Согласна. — Линдсей проводила Ванклифа до двери. — Ваши сотрудники, наверное, работали вчера до полуночи, чтобы подготовить бумаги. Большинство клиентов подождали бы на вашем месте до понедельника.

— Вчера до полуночи? — Он весело рассмеялся. — Да что вы, мисс Форрест! Я не жертвую всем ради работы. Нет, вчера вечером я просто-напросто отдыхал на приеме у Брига. Проект, одобренный советом директоров, положили мне на стол сегодня утром. — Он улыбнулся Линдсей. Если бы это произошло раньше, я сообщил бы вам на приеме.

Линдсей нахмурилась.

— Но как же?.. Я хочу сказать, если Райан снял «Кисмет» с конкурса вчера ночью…

— Боже мой, да кто вам сказал это? — Ванклиф обвел ее взглядом. Маккрей сообщил мне о своем отказе участвовать в конкурсе на прошлой неделе.

— На прошлой неделе, — эхом отозвалась Линдсей, смущенно глядя на гостя.

— По-моему, в пятницу… нет, в четверг, к концу рабочего дня.

— Значит, это произошло до…

До того, как ему стало известно, что Джеф сбежал, неслышно подсказал Линдсей внутренний голос. До того, как кто-либо из нас узнал о поступке Вебстера.

Она в каком-то странном оцепенении проводила Ванклифа до двери. Линдсей помнила, что обменялась с бизнесменом перед самым его уходом подобающими случаю словами, но не имела ни малейшего представления об их содержании.

Почему? Почему Райан отказался проектировать галерею Ванклифа?

Ему хотелось чего-то исключительного? Слишком простенькая работа для него? Правда, Линдсей не могла опровергнуть одного: что бы ни заставило Райана пренебречь договором на галерею, это никак не связано с желанием отомстить Джефу Вебстеру.

Чувство вины не покидало Линдсей. Неужели Райан решил вдруг, что должен вознаградить ее за три года страданий, и надеялся прекратить ссору с помощью одного великодушного жеста?

Нет, все не так просто, молча убеждала она себя. Линдсей казалось, что ее каким-то образом обманули, что Ванклиф и Райан затеяли запутанную игру втайне от нее, поэтому и заказ на проект галереи достался ей из-за отсутствия главного конкурента.

Она резко отвернулась от окна и прошла к двери приемной.

— Марг, соедини меня с Райаном, ладно? Надо хотя бы поблагодарить его за щедрость!

Марг выглядела в высшей степени озадаченной, но ничего не сказала.

Линдсей закрыла дверь в свой кабинет, сдерживая глубокий вздох. Признайся, упрекнула она себя, ты просто-напросто злишься, потому что вчера вечером выглядела настоящей дурой. Линдсей нахмурилась. А Райан спокойно выслушал ее, не говоря ни слова, даже не защищаясь от обвинений, гневных нападок, словно полагая, что должен выпить до дна и эту горькую чашу.

Порой во время долгих бессонных часов вчерашней ночью она начинала понимать то, что не совсем понимала неделю назад. Линдсей стало ясно, что она не хотела терять Райана, совсем не хотела.

Райан попросил ее вчера вечером довериться ему. Попросил дать еще один шанс. Может быть, вчерашняя ночь была и концом, и одновременно началом пути. Может быть, они в состоянии начать все заново, забыть прошлое раз и навсегда. Может быть…

В дверь осторожно постучали, и Линдсей обернулась, готовая улыбнуться. Но, заметив выражение лица Марг, замерла, чувствуя, как улыбка слетает с губ.

— Что случилось, Марг? Секретарша не сводила с нее глаз.

— Линдсей, он… он уехал.

— Уехал? — прищурилась Линдсей. — Что ты этим хочешь сказать? Куда уехал?

— Честно говоря, я не знаю. — Марг покачала головой, явно неприятно пораженная услышанной новостью. — Трубку взяла прислуга, она была так расстроена, что я почти ничего не поняла из ее слов. Как я догадалась, она пришла утром на работу и увидела Райана, который уже собрал вещи и приготовился к отъезду. Он дал поручение адвокату продать все, потом взял чемодан — и был таков. Миссис Вандерштадт чуть не плакала, ты же знаешь она обожает его.

Линдсей на негнущихся ногах вернулась к столу и с трудом села. Хотя она и старалась казаться спокойной, в голове у нее не было ни одной мысли.

— Уехал? — все еще не веря, прошептала она. — Куда? И почему?

У нее внезапно подвело живот и возникло знакомое ощущение беды, ведь три года назад она пережила подобное потрясение и задавала тот же самый вопрос. Теперь все повторялось вновь, как и тогда. Гневные обвинения, скандальный драматический уход, только на сей раз ушла она. Бесплодные попытки связаться с Райаном — и печальный итог: его отъезд.

Линдсей на мгновение закрыла глаза. Ее охватило оцепенение, казалось, она покинула бренный мир и поплыла обрывком влажного бесцветного тумана, который подкрался к окнам офиса.

Она вспомнила наконец, что Марг все еще смотрит на нее в недоуменном молчании. Стремясь изо всех сил вселить жизнь в свой голос, Линдсей сказала:

— Что ж, он обожает драматические отъезды, это просто один из них. Она пододвинула к себе стопку непросмотренной корреспонденции. — Спасибо, Марг.

Секретарша как-то нерешительно направилась к себе, потом остановилась у выхода, оглянулась и посмотрела на Линдсей. Но, словно передумав, осторожно закрыла за собой дверь.

Линдсей аккуратно отодвинула почту, подняла кофейную чашку со стола и задумчиво посмотрела на нее.

— Что ж, пожалуй, это…

Ее слова прозвучали чересчур громко в наступившей тишине.

Слезы внезапно обожгли ей глаза, она заморгала, сердито прогоняя их.

— Ну и черт с ним!

Он ничего не сказал вчера вечером ни о конкурсе, ни о своем отъезде. Райан преследовал, завлекал ее, требовал ответов на вопросы, которые она дать не могла, и все это время знал, что покидает Бостон.

Линдсей крепко закрыла глаза, чтобы остановить крупные горячие слезы. Пошел он к дьяволу! Какие бы планы он ни вынашивал, они не интересовали ее. Больше не интересовали. У Линдсей было все, в чем она нуждалась, чего хотела, все прямо здесь, прямо в этой комнате!

Теперь у меня есть все. Она резко отбросила волосы назад. Все, чего я когда-либо желала: собственная фирма, один из крупнейших заказов на проектирование частной галереи, какие выпадают только раз за многие годы, жизнь, в которой нет места для Райана Маккрея. Передо мной нет никаких преград. Ничто не мешает мне устремляться к вершинам…

Она какое-то время рассматривала кофейную чашку, затем подняла ее, точно бокал, и насмешливо чокнулась со своим отражением в окне:

— За вас, мисс Форрест.

Горло у Линдсей болело. Она стояла в странном оцепенении, окидывая взглядом свой кабинет так, будто видела его впервые. И вдруг Линдсей почувствовала себя чудовищно одинокой в собственном маленьком алебастровом королевстве. Казалось, она попала в чужие владения, просто случайно заглянула в эти холодные, тихие комнаты.

Линдсей отпила кофе и тут же поставила чашку на стол: она боялась уронить ее — так сильно дрожали руки.

Сейчас не время унывать! Здесь должно было рекою литься шампанское, слышаться радостный смех и веселые поздравления, строиться чудесные планы. Но вместо упоения к глазам подступали предательские, злые слезы. Что с ней? Почему вместо счастья она ощущает гнетущую пустоту? Почему ей кажется, будто она лишилась самого дорогого на свете, а не получила блистательное будущее, преподнесенное на блюдечке с золотой каемочкой.

Да потому, что ты любишь его, глупая, глупая женщина! У нее внезапно стиснуло горло, и Линдсей закрыла глаза, пытаясь спокойно вздохнуть. Ты не переставала его любить все эти три года, надеясь, что он вернется, и ожидая его возвращения.

И он любит тебя. Он пытался объяснить и доказать это. Он даже отказался от конкурса проектов галереи Ванклифа в твою пользу, потому что знал, как это важно для твоей карьеры. Может быть, так, по-своему, он извинился за то, что унизил тебя, за то, что заставил тебя терзаться в мучительном гневе три года назад; может быть, Райан даже пожертвовал интересами своей фирмы, чтобы ты увидела, как он любит тебя.

Вчера вечером он не сказал тебе об отъезде, ибо сам еще не знал этого. Он не собирался покидать Бостон и хотел лишь как-то убедиться в том, что нужен тебе, но ты отвергла его и тем самым подтолкнула к бегству.

И вот он уехал.

Неожиданно для Линдсей вдруг стало очень важным найти Райана. Все не могло так просто окончиться. Даже если она опоздала, даже если вчерашняя ночь разлучила их, она не должна допустить, чтобы все так окончилось. Только не это, только не слепое повторение прошлого. Они обязаны хотя бы в последний раз попрощаться друг с другом.

Дрожащей рукой она нажала на кнопку переговорного устройства. Марг ответила сразу.

— Марг, позвони, пожалуйста, Агнес еще раз и выясни, куда уехал Райан.

Нетерпение одолевало Линдсей, озноб усилился. Она поднялась со стула, подошла к окну и постояла, глядя в него ничего не видящими глазами, пока не услышала позади себя стук открывающейся двери.

На нее хмуро смотрела Марг.

— Я толком ничего не поняла, Линдсей, но Агнес уверяет, что именно так он и сказал, слово в слово. Он, по-видимому, пытался заказать билет до Нью-Йорка, но все самолеты или задерживались, или возвращались обратно из-за тумана. Поэтому Райан погрузил свой багаж в машину и сообщил Агнес, что вместо полета предпримет путешествие в прошлое. — На лице Марг отразилось недоумение. — Ты что-нибудь понимаешь?

Путешествие в прошлое. Но в какое прошлое? В его прошлом было столько дорог, и все они переплетались между собой, как нити в гобелене.

И все-таки, если разобраться, дорога была одна. Линдсей отошла от окна, взяла сумку и плащ.

— Марг, я уезжаю на уик-энд.

— Уезжаешь? Ах, Линдсей. Сегодня днем тебя ждет у себя Анжела Боровейк, потом Карл принесет бумаги на подпись, и договор с Ванклифом должен быть…

— Дела подождут до понедельника, — спокойно сказала Линдсей, направляясь к двери. — Скажи всем, что я вернусь в понедельник.

— Но как мне связаться с тобой? — затравленно спросила Марг.

— Никак, — прошептала Линдсей, распахивая дверь кабинета. — Я буду жить в прошлом.

Глава 10

Это ошибка.

Линдсей пыталась не думать о том, что ожидает ее, заставляя себя внимательно вести машину по дороге, необычайно оживленной в предвыходной день. Впереди взметнулась к небу серебристая арка Сагаморского моста, разрезавшая туман словно гигантским лезвием ножа. Этот мост соединял Кейп-Код с материком — прошлое с настоящим.

Может быть, она не правильно поняла слова Агнес, и Райан поехал вовсе не на Кейп-Код. Или, быть может, отправился туда в поисках уединения, решив, что их чувство умерло и не стоит его воскрешать. Или, возможно, он не один и…

«Прекрати, — раздраженно оборвала себя она, — Райан там».

Он, наверное, добрался утром до берега Сельдевой бухты и побрел на север по пустынным песчаным холмам, где среди высоких золотистых дюн бежала извилистая асфальтовая велосипедная дорожка. Воздух, как всегда, был пропитан влагой и солью, а на низкорослых соснах и дубах рассыпал жемчуга туман.

Однажды днем они там любили друг друга, лежа на горячем песке, в ложбине, где пучками росла трава. Голубоватые сойки бранились над ними на своем птичьем языке, и ветер благоухал запахами сосновой смолы, сухой травы и моря. Райан накрыл ее своим нагретым солнцем телом, и они ласкали друг друга, подчиняясь медленным, вечным ритмам движения моря и ветра, связанные такими глубокими, непостижимыми узами, о которых не смели и говорить.

Темнело, когда ее «мерседес» приблизился к четырем заброшенным домикам у океана. Они стояли вдалеке от других строений, приютившись в тенистых ложбинах меж невысоких холмов, — горстка одиноких прибежищ, рассеянных вдоль берега. Она затаила дыхание, всматриваясь в сгущающиеся сумерки.

Линдсей не ошиблась, он был здесь, как она и предполагала. Возле последнего дачного домика притаился «масерати», словно таинственное привидение, которые появляются на исходе дня. У Линдсей слегка дрожали руки, когда она припарковывала «мерседес» впритык к машине Райана.

В дачном домике было темно, и из него не доносилось ни звука. Линдсей постучала, но никто не ответил, и она несколько раз подергала дверь. Вдруг та неслышно распахнулась, как бы приглашая Линдсей войти.

— Райан?..

Резкий, тревожный голос Линдсей раздался в тишине, она нервно сглотнула, всматриваясь в тусклый свет. Господи, вдруг он приехал сюда с женщиной?..

Линдсей прислушалась, замерев. Кругом было тихо, лишь ветер бился о фронтон дома да вдалеке шелестели волны, накатывая на прибрежный песок. Она пригладила волосы и осмотрела просторную гостиную.

Здесь ничего не изменилось. Все те же пышные диваны, ковры с бахромой, массивный камин во всю стену, обложенный валунами, по-прежнему украшали холл, будто время тут остановилось. Они проводили в этом домике долгие вечера; их слившиеся тела озарял мерцающий свет камина; слова восторга и крики неожиданных открытий перемежались шорохом рассыпающихся угольков.

Раздвижная стеклянная дверь, ведущая на крыльцо, была открыта. Линдсей остановилась перед ней, гладя на окутанный туманом берег, вдыхая тяжелый, влажный запах песка и соленой воды. Она созерцала пейзаж, застывший в безмолвии. Полоска берега, открывавшаяся ее взору сквозь обрывки тумана, была пустынна, лишь серебристая вода равномерно накатывала на песок.

И вдруг она увидела Райана. Он медленно шел вдоль кромки воды, опустив голову, засунув руки в карманы светлой куртки. Райан остановился, поковырял носком ботинка в мокром песке, потом присел на корточки, взял только что найденное сокровище. Повертев его в руке, он поднялся и бросил дар моря в мерцающую воду.

Линдсей задвинула дверь и сошла вниз по деревянным ступенькам; она ненадолго задержалась, чтобы сбросить туфли. Ее босые ноги приятно увязали в еще не остывшем песке, суховатая трава обвивалась вокруг лодыжек, когда она шла по пологому спуску к укатанной водой прибрежной полоске.

Ни в одном из домиков, оставшихся за спиной, не было света, и она подумала, что они с Райаном здесь одни — старые знакомые, приехавшие на поиски того, чего, возможно, и не существовало вовсе, устремившиеся сюда сказать последнее «прости» своим мечтам.

Отлив отступал, оставляя за собой холодный и влажный песок, и Линдсей пошла по цепочке следов, протоптанных Райаном. Сумерки сгустились почти до темноты, вокруг разливался странный неясный серый свет, который делал все таинственным и незнакомым.

Райан оторвал глаза от земли, словно почувствовал, что кто-то появился рядом с ним на пустынном берегу. Он нахмурился и слегка встряхнул головой.

— Линдсей?

Он шагнул навстречу, не отрывая от нее глаз, точно опасался, что она вот-вот исчезнет бесплотным привидением в сизом тумане.

Линдсей стояла, засунув руки в карманы куртки, подставив плечи влажному ветру.

— Я надеялась найти тебя здесь. — Линдсей поковыряла носком ноги морскую звезду, не зная, что сказать и куда спрятать лицо, совсем растерявшись под взглядом спокойных синих глаз Райана. — Агнес сообщила, будто ты продаешь свой дом.

— Нет особого смысла держать его. Линдсей нарисовала большим пальцем ноги круг на влажном песке и тут же стерла его.

— Она сказала, что ты опять уезжаешь.

— Да. — Он говорил безучастно, по-деловому. — Я не имел права возвращаться сюда и разрушать твою жизнь, Лин, я понял это теперь. Просто думал, если вернусь, то смогу… а, не знаю, черт побери! — Он отвернулся и посмотрел на океанский простор. — Я улетаю завтра.

— В Нью-Йорк?

Он обратил к Линдсей печальные глаза.

— В Швейцарию.

— В Швейцарию? — Она смотрела на Райана, цепенея от холода. — И когда… когда ты возвратишься?

На его лице появилось какое-то подобие мрачной улыбки.

— Не волнуйся, Линдсей, на сей раз я уезжаю навсегда. Я не вернусь.

Она изо всех сил старалась дышать ровнее. в одно сумасшедшее мгновенье ей даже показалось, что почва ускользает у нее из-под ног.

— Навсегда?.. Но… — Пораженная услышанным, она беспомощно махнула рукой. — А как же «Кисмет»? Твоя работа с…

— Я ликвидировал «Кисмет», — коротко ответил Райан, на щеке у него билась жилка. — Буду работать недалеко от Цюриха.

— Я… понимаю.

Линдсей отвернулась, потрясенная словами Райана. Она была готова к этому, конечно, и все же где-то в глубине души жила надеждой, что она ошибается и на этот раз он останется.

Ей нужно было что-то сказать, что-то разумное и очень-очень необходимое. Но мысли ускользали от нее, словно волны во время отлива, оставлявшие за собой мокрый пустынный берег. Линдсей осторожно коснулась ногой морской звезды и подумала, что ее необходимо бросить обратно в воду, пока не налетели прожорливые птицы.

Она подняла голову и встретилась глазами с Райаном. Повинуясь внезапному порыву, они бросились друг другу навстречу, и он сжал ее в неистовых объятиях до резкой боли в груди. Она зажмурилась, уткнувшись лицом в ямочку у основания шеи.

— О Господи! — сдавленно прошептал он, вдыхая запах ее волос.

— Райан! — Она обвила руками его шею и привстала на цыпочки, прижавшись к нему всем телом.

Он запустил пальцы в ее волосы и приник к ее губам в долгом и жадном поцелуе. Когда он отпустил потрясенную Линдсей, она задыхалась, губы болели.

Райан отстранился, резко и неровно дыша.

— Надеюсь, ты найдешь то, к чему стремишься, Лин. Мне жаль только… Он вдруг осекся. — Береги себя, Линдсей. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу дать тебе.

— Не уезжай, Райан.

Она подняла на него глаза, удивляясь, как в конце концов все оказалось просто. Ее путешествие к океану казалось теперь наивной мечтой, погоней за утраченными иллюзиями. Но теперь у нее не оставалось сомнений в том, что она поступила правильно.

Райан замер. В свете звезд Линдсей не могла разглядеть выражения его лица.

— Я люблю тебя, Райан, и не хочу, чтобы ты уезжал.

Очень-очень осторожно, словно предчувствуя беду, Райан перевел дыхание.

— Может быть, уже слишком поздно, — прошептала она, снова опуская глаза вниз, на морскую звезду у ног. — Но я не могла допустить, чтобы ты уехал, Райан, не услышав моего признания.

— Ты в этом уверена? — сдержанно, мягко спросил он, изучающим взглядом ощупывая ее лицо. — Если ты не уверена, Лин, не торопись. Я не имел права сразу требовать от тебя ответа на вопрос, который сам обдумывал три долгих года. Если тебе нужно время, я подожду. Ты можешь держать меня в неведении столько времени, сколько захочешь. Потому что на этот раз ты мне нужна навсегда, малышка.

— Я люблю тебя, — выдохнула Линдсей. Его глаза походили на омут спокойные, ласковые, бездонные, и она падала, падала в их влекущую глубину…

Линдсей очнулась в его объятиях, не зная, да и не желая знать, кто из них первым кинулся навстречу любви. Он изо всех сил прижал ее к себе, снова и снова повторяя ее имя, полы мягкой замшевой куртки распахнулись, закрывая Линдсей, точно спасительные крылья.

— Лин! — выдохнул Райан у щеки любимой, лаская ее теплыми губами. — Я весь этот день старался убедить себя в том, что между нами действительно все кончено, что у меня уже никогда не будет возможности завоевать тебя. Он сжал Линдсей сильнее. — Я даже не знаю, зачем приехал сюда сегодня утром. Меня словно магнитом тянуло в прошлое, с которым я никак не мог расстаться. Я бродил весь день по берегу — вверх-вниз, размышляя, предаваясь воспоминаниям, и время от времени поглядывал на наш домик, ожидая увидеть тебя… — Он чуть отодвинулся и с улыбкой посмотрел на нее сверху вниз; в сгущающихся сумерках Райан выглядел очень молодым. — Знаешь, ты здорово напугала меня! Сначала я подумал, что грежу, затем — что, быть может, я перенесся во времена трехгодичной давности.

— По-моему, так оно и есть, — прошептала Линдсей, проводя пальцем по его нижней губе. Райан шаловливо покусал ее палец.

— Забудь о прошлом, Лин. С этого мгновения мы будем уповать только на будущее, не оглядываясь назад.

Она была опьянена его запахом, властной силой его рук, теплом его дыхания у своей шеи, щеки, рта.

— О Райан, вчера вечером я наговорила столько глупостей и была несправедлива к тебе.

— Шшш… — Он прижал палец к ее губам. — Забудем об этом. Ты слишком долго страдала. У нас не вышло бы ничего хорошего, если бы ты не выплеснула на меня все, что накопилось у тебя на душе, раз и навсегда.

— Я думала, что давным-давно справилась, распростилась со своими обидами, — пробормотала Линдсей, смущенно глядя на него. — Я думала…

Он снова заставил ее замолчать, на этот раз — самым приятным способом: закрыв ее рот нежными, шелковистыми губами.

— Не вороши прошлое, Лин. Подумай лучше о нашей сегодняшней встрече или о том, как мы провели последние две недели. Прошлое тут ни при чем.

Он надолго прильнул к ней губами, будто желая еще раз убедиться в том, что она рядом, что она женщина из плоти и крови, а не призрак, преследующий его зловещими лунными ночами. Он призывно дразнил ее, щекотал языком, и Линдсей откинула голову назад под натиском его неистовой страсти.

Она вздрогнула, и Райан неохотно отнял свои губы, уткнувшись носом ей в ухо.

— Ты замерзла?

— Чуть-чуть, — призналась Линдсей, затаив дыхание, пока он водил кончиком языка вокруг мочки ее уха.

— Я согрею тебя, — пробормотал он, обнял ее левой рукой за спину и приподнял, прижимая к себе. — Позволь мне согреть тебя, Лин.

— Что ты придумал?

— Я скажу тебе, что придумал, — еле слышно произнес он у ее уха, продолжая нежно, ненавязчиво прижимать ее к своему разгоряченному телу, отчего она ослабела и у нее закружилась голова.

Линдсей чуть ли не с робостью смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, Райан пробормотал что-то бархатистым голосом. Она прикрыла ему губы пальцами, потом медленно расстегнула пуговицы на его рубашке. Так же медленно и осторожно высвободила полы рубашки из-под пояса его джинсов и положила ладони на горячую грудь Райана.

Он пророкотал что-то неразборчивое, явно подбадривая Линдсей, придерживая ее за упругие ягодицы, глядя на нее затуманенными, прищуренными глазами. Линдсей поцеловала ямочку у основания шеи, почувствовав губами биение его пульса. Потом не спеша, с удовольствием принялась целовать его грудь, одновременно лаская, гладя руками горячую кожу. Плоские мужские соски вспухли от возбуждающего прикосновения ее языка, Райан вздрогнул и застонал.

Линдсей стала гладить спину Райана, осыпая поцелуями его плечи, шею, подбородок.

— Я люблю тебя, — проворковала она, чуть покусывая его. — Я хочу провести с тобой уикэнд, любить тебя.

Райан выкрикнул что-то, прильнул к ее губам и начал целовать ее с необузданной страстью зрелого мужчины. Он скользнул руками под ее свитер, расстегнул лифчик и принялся гладить ладонями ее освободившиеся трепещущие груди. Потом нетерпеливо приподнял свитер и прижал к себе ее обнаженную грудь, жадно припав к ее губам.

— Если это сон. Бога ради, не буди меня, — со стоном произнес он у ее лица. — Я думал, что потерял тебя. Мне казалось, что на этот раз я потерял тебя навсегда.

— Нет, — прошептала Линдсей в ответ.

Райан задышал глубже, размереннее, он успокоился. Посмотрев на нее сверху вниз, он улыбнулся. Затем, не говоря ни слова, наклонился, поднял ее на руки и понес, слегка покачивая в своих объятиях.

В прибрежной траве шелестел ветер, и Линдсей прижалась щекой к его плечу, чувствуя, как отступают все сомнения и неопределенность, терзавшие ее последние дни.

На крыльце Райан опустил ее на ноги, снял куртку и рубашку. Потом выбрался из джинсов и отбросил их в сторону вместе с мягкими кожаными мокасинами. Он протянул руки к Линдсей, и она вошла в его объятия. Нежно провела пальцами по его животу вниз к эластичной резинке и скользнула под нее рукой. Райан чуть вздрогнул, когда она принялась медленно спускать плавки с его твердых, мускулистых ягодиц.

Линдсей опустилась перед ним на колени, полностью обнажая его. Он вздрагивал, когда она нежно дотрагивалась до его кожи, снова и снова покрывая поцелуями тело любимого, и, затаив дыхание, со стоном повторял ее имя. Райан переступил с ноги на ногу, отбросил плавки, быстро наклонился, поднял ее и начал осыпать быстрыми, пылкими, жадными поцелуями.

— Теперь моя очередь, — срывающимся голосом произнес он. — Ты замерзла?

— Нет, — едва слышно пролепетала она.

Им было хорошо под навесом старого дома: светила луна, далеко внизу набегали на берег тяжелые волны. И никого вокруг, точно они попали на необитаемый остров.

Райан бережно снял с нее свитер, и Линдсей тряхнула головой, убирая волосы с глаз. Он припал теплыми губами к ее соску, и она тихо рассмеялась. Он водил языком вокруг жаждущего ласки розового бутона, пока у нее не перехватило дыхание. Со сдавленным стоном она откинула голову назад и закрыла глаза.

Райан протянул руку к застежке на ее джинсах. Теперь уже он опустился перед ней на колени, освобождая от кружевных трусиков, любуясь ее наготой в лунном свете, словно он сам создал из мрамора вдруг ожившую прекрасную статую. Чтобы не упасть, Линдсей оперлась кончиками пальцев о плечи Райана, трусики остались на, полу, и она явилась обнаженная его любящему пламенному взору.

Он поцеловал ее живот, лаская пупок, кружа по нему языком. Медленно, не спеша он покрывал ее шаловливыми, нежными влажными поцелуями, продвигаясь все ниже и ниже, дразня, подвергая Линдсей сладостным мукам, пока она не начала ослабевать. Он спустился еще ниже и уверенно нашел губами ее теплую плоть.

— Райан!.. — Крик Линдсей заглушил стон Райана, который целовал ее страстно, обняв за бедра.

У Линдсей подогнулись колени. Она упала в протянутые к ней руки, вцепилась пальцами в волосы Райана и припала губами к его рту. Он целовал ее пылко, ненасытно, со стоном произнося какие-то слова, и вдруг отстранился от нее и опустился на грубую циновку, увлекая ее за собой.

— Господи, Линдсей, ты сегодня пылаешь, как колдовской костер! Кажется, пламя любви, того и гляди, испепелит тебя.

— Да, — прошептала она, счастливо смеясь. Линдсей лежала на груди Райана, зажав между локтями его голову, словно заключив ее в сладостный плен, и прильнув губами к его рту, вспоминая прежние ощущения, доводя любимого до неистовства стремительными, колкими поцелуями. — Целых три года ушло на то, чтобы понять, чего же я хочу. — Она куснула нижнюю губу Райана. — И теперь, когда я выяснила это, я своего не отдам.

— Колдунья, — поддразнил он Линдсей, не сводя с нее глаз. — Так чего же хочет моя леди?

Губы Линдсей слегка дрогнули, она одарила Райана многообещающей улыбкой.

— Тебя, — проговорила она. — Только тебя, Райан. И навсегда.

И вдруг вскочила на него верхом. Этот быстрый, легкий прыжок соединил их тела воедино, и Райан с благодарным удивлением произнес, задыхаясь, ее имя. Он чуть подался вперед, прижал ее к себе, и они лежали, казалось, бесконечно долго, молчаливые и притихшие. Потом так незаметно, что Линдсей даже не могла определить, когда это началось, Райан начал гладить ее спину, плечи, его руки ритмично скользили по телу Линдсей, возбуждая, подчиняя ритму его движений. Он нашептывал хрипловатым голосом какие-то необычайно ласковые слова, а когда ее упругие бедра стали изгибаться все сильнее и сильнее, он тихо застонал.

Но вот Линдсей уселась на нем, и Райан пробормотал что-то, не то проявляя недовольство, не то подбадривая ее, следя за ней затуманенным взором из-под опущенных ресниц. Линдсей гибко выгнула спину, наслаждаясь тем, что он смотрит на нее, зная, что кажется ему необычайно красивой. Порывистые движения сильного мужского тела были для нее подтверждением того, какое чувственное наслаждение доставляет Райану наблюдать за ней в минуты любви.

Он ласкал ее грудь, волнуясь, касался шероховатыми ладонями чувствительных сосков. Затем его руки скользнули к талии и еще ниже, на округлости бедер, и он прижал Линдсей к себе. Она горячо ответила на эту безмолвную мольбу, и они отдались бушующему океану страсти.

Линдсей взлетала и падала вниз, волны становились все выше и выше. Никогда прежде она не ощущала настолько полное соединение с ним: даже души их, казалось, превратились в неразрывное целое. Он вошел в каждую частицу ее тела, и соитие влюбленных стало зримым, реальным доказательством того, что это не только физическое единение.

Они пылали, точно раскаленное ядро земли, которое нельзя погасить. Линдсей, всхлипывая, произносила его имя, двигаясь в удивительной гармонии с ним, и слышала снова и снова, как Райан зовет ее.

— Райан!.. — вдруг непроизвольно вскрикнула она.

Он устремился к ней, и Линдсей растворилась в его объятьях, прильнула к нему, сладостные судороги пронзали ее тело, накатывали упоительными волнами.

Райан стонал, лихорадочно вцепившись в нее. Потом изогнулся под ней со сдавленным криком, его тело рванулось вверх в отчаянном порыве, заставившем Линдсей лихорадочно глотнуть воздух. Она прильнула к нему, задыхающаяся, ошеломленная счастьем.

Райан баюкал ее, нежно качал, сомкнув руки у нее на спине, целуя ее щеки и плечи.

— Лин… Лин. О Линдсей, малышка, как я люблю тебя!

Он уткнулся носом ей в щеку и провел тыльной стороной руки по ее мокрому лицу.

— Ты плачешь? Что случилось, Лин?

— Ни… ничего, — всхлипнула она, одновременно рыдая и смеясь, пряча от него свое лицо. Слезы набежали и пролились столь неожиданно, что удивили Линдсей почти так же, как и Райана. — Просто… раньше никогда не было так…

— Знаю, — тихо проговорил он, еще крепче сжимая ее в объятьях. Это был голос потрясенного человека. — Когда я думаю, что чуть не потерял тебя… Он перекатился на бок, увлекая ее за собой, убирая волосы с ее лица. — Я метался, искал непонятно чего, думал, что достаточно найти интересный заказ, отыскать верную цель, и я снова почувствую себя прежним. Но мне не хватало тебя, Лин. — Он легко касался ее губами. — Всегда не хватало тебя…

— Знаю. — Линдсей с любовью ласкала взглядом его мужественное лицо, восхищаясь силой и нежностью Райана, поражаясь, как она вообще могла подумать, что сможет существовать без него. — Я поняла, почему так сильно сопротивлялась тебе. Я почти убедила себя в том, что ты не нужен мне, и заполнила всю пустоту в жизни работой и друзьями. Но когда поняла, что по-прежнему люблю тебя, то пришла в ужас, я испугалась, что ты снова уедешь…

— Ни за что, — нежно сказал он. — На этот раз я твой навеки. Мы оформим наши отношения как должно.

— Заключим соглашение, оговорив взаимные обязательства, — поддразнила его Линдсей, покусывая палец Райана, ласкавший ее губы.

Райан хищно улыбнулся, сплетая свои ноги с ее ногами.

— Обычный брачный договор, — поправил он. — Условия и гарантии его выполнения определим позже.

Тепло разлилось по телу Линдсей.

— На отработку договорных условий нашей сделки могут уйти годы, мистер Маккрей.

— Пожалуй, мы проведем уик-энд, подробно обсуждая возможные варианты, мисс Форрест, — пробормотал Райан возле ее губ. — Ознакомимся как следует со всеми деталями.

— По-моему, — прошептала Линдсей, весело смеясь, — ты и так прекрасно осведомлен о всех деталях.

— Разумеется. — Райан поцеловал ее в шею. — Но по зрелом размышлении, моя дорогая, могу тебе сказать, что в каждом деле существуют бесконечные возможности для совершенствования. — Он вздохнул, обводя взглядом их прижавшиеся друг к другу золотистые тела. — Поэтому я и собираюсь остаться здесь на весь уик-энд. Однако становится очень холодно. Ты сегодня обедала?

— Нет. — Она удивленно взглянула на него и вдруг поняла, что голодна как волк. — Ты купил что-нибудь по дороге?

Райан, казалось, слегка смутился.

— Бутылку шотландского виски… Линдсей удивилась: Райан пил редко и она не могла вспомнить, чтобы хоть раз видела его даже слегка навеселе. У нее холодок пробежал по коже, когда она представила себе, что он сидел бы тут один, пытаясь с помощью спиртного вырвать из души ее образ.

Она коснулась рукой лица Райана, и он поймал ее за запястье, нежно поцеловал. Потом поднялся на ноги и увлек Линдсей за собой. Набросив свою рубашку ей на плечи, он открыл дверь.

— Сейчас разведу огонь, а затем сгоняю вверх по шоссе к лавке, где торгуют дарами моря. Или ты предпочитаешь махнуть в Провинстаун?

Линдсей словно нехотя улыбнулась.

— Честно говоря, мне не хотелось бы сегодня снова облачаться в одежду. Если только, — добавила она с нарочитой серьезностью, — ты не…

Райан радостно улыбнулся широкой улыбкой.

— Если бы все зависело от меня, — ответил он чуть севшим голосом, — ты не облачалась бы в одежду весь уик-энд. — Райан прошел к камину. Его обнаженное стройное тело казалось смуглым в мягком свете лампы. — Моллюски?

— Конечно, моллюски, — решительно согласилась Линдсей. — Пусть будет что угодно — все, что плавает или копошится в воде. Я хочу есть!

Сидя на корточках у огня, Райан взглянул на нее через плечо и сверкнул ослепительно белыми зубами.

— Ты и так получила неплохую закуску. Лунный свет, свежий воздух, я… — Он улыбнулся еще шире. — Подожди, еще увидишь, какой я придумал для тебя десерт.

— Ты несносный обжора, — весело сказала ему Линдсей, надевая рубашку и застегивая ее на пуговицы.

— Точнее, гурман, — поправил Райан. Линдсей обеими руками отбросила волосы назад и сладко потянулась. Она чувствовала себя напоенной счастьем, полной жизненных сил и довольной, как заласканная кошка. Райан все еще сидел на корточках у камина, подкидывая растопку в слабый потрескивающий огонь.

Линдсей удобно устроилась в одном из небольших уютных кресел и принялась наблюдать за ним.

— Райан… — (Он с любопытством посмотрел на нее, его лицо горело от жара камина.) — Райан, почему ты отказался от заказа Ванклифа?

Он медленно поднялся на ноги, бросил горсть щепок в огонь.

— Так ты знаешь об этом?

— Ян Ванклиф приходил сегодня утром ко мне в офис с договором.

Райан задумчиво кивнул, не сводя глаз с огня.

— Почему ты ничего не сказал мне вчера вечером? — тихо спросила Линдсей, чуть склонив голову набок и наблюдая, как одевается Райан.

Он вдел ремень в джинсы.

— Я не хотел, чтобы ты подумала, будто я стараюсь подкупить тебя. Что я воспользовался конкурсом ради расправы с Джефом. А после его отъезда ты могла бы предположить, что я швырнул эту работу к твоим ногам, дабы заслужить твою признательность. — Невеселая улыбка появилась на его губах. — Малышка, вчера вечером у тебя было неподходящее настроение для мирных предложений и жестов доброй воли. ТЫ была обижена, раздражена, и я решил, что в такие минуты лучше не тревожить тебя еще больше.

Линдсей залилась краской стыда, вспомнив, как гневалась сегодня утром, какими жестокими обвинениями осыпала Райана.

— Я все думал, как бы, не обидев тебя, подступиться к этой теме, произнес наконец Райан. — Ты не заводила разговора о работе у Ванклифа, и я решил, что ты пока ничего не знаешь. Но я все равно рассказал бы тебе о своем отказе сотрудничать с ним до возвращения в Бостон, поэтому не считай… — Он пожал плечами. — Не знаю. Но я не пытался подкупить тебя.

— Я не заводила об этом разговора, — нежно сказала Линдсей, соскользнув с кресла и направляясь к Райану, — потому что не хотела, чтобы ты думал, будто я приехала просто поблагодарить тебя. Я приехала, потому что люблю тебя, а не из чувства признательности.

— Знаю, глупышка, — фыркнул Райан, принимая ее в свои объятья. Он немного помолчал, поглаживая плечи Линдсей. — Какое-то время я ненавидел Джефа. Я убедил себя в том, что он отобрал у меня мою компанию, мои чертежи и единственную женщину, которую я любил, и я решил вернуться и уничтожить соперника. Потому-то я и создал «Кисмет», нанял лучших архитекторов, каких только мог отыскать, и подумал, что Джефу Вебстеру пришел конец. Я следил, чтобы он не получил больше ни одного крупного заказа. — Райан обнял Линдсей еще крепче. — Но я должен был позаботиться о том, чтобы не причинить боль тебе. Поэтому я укрылся в Нью-Йорке и стал работать под вывеской фирмы «Кисмет». Я знал, что Джеф в конце концов докопается до истины и выйдет на меня.

Райан немного помолчал. Потом вздохнул.

— Сначала я хотел покончить с ним раз и навсегда, а затем приехать в Бостон как герой и увезти даму своего сердца с собой. — Он усмехнулся и покачал головой. — У меня ушло почти три месяца на то, чтобы понять истину, которую я должен был знать с самого начала: Вебстер принес в компанию «Вебстер и Форрест» только свое имя и я никак не мог расправиться с ним, не причинив вреда тебе.

Он слегка отстранил от себя Линдсей и посмотрел на нее сверху вниз.

— К тому времени я вдруг понял, что Вебстер не стоил моих усилий, тем более что борьба с ним грозила мне потерей тебя. До меня дошло, что если ты узнаешь про «Кисмет», то никогда не простишь меня. Поэтому я решил все бросить, пока не зашел слишком далеко. Но было уже поздно. Мы уже отняли у вас четыре заказа, и Джеф заявился в Нью-Йорк, преследуя меня. Я ничего не мог поделать в отношении тех четырех проектов, но успел отказаться от работы у Ванклифа, надеясь, что ты ничего не узнаешь об этом. Я позвонил Ванклифу в четверг сразу же, как покинул твой кабинет.

Линдсей ничего не ответила, спокойно выдержав взгляд его темных тревожных глаз. Улыбка Райана потускнела.

— Но после того вечера в пятницу я понял, что должен забыть о прошлом. Тебя душила обида. — Он посмотрел на нее сверху вниз, трепещущий в камине огонь отбрасывал тень на его лицо. — Я понял, что мне следует покончить с фирмой «Кисмет». Для этого я и ездил в Нью-Йорк в прошлый уик-энд.

— Покончить с фирмой?

— В понедельник днем «Кисмет» прекратила свое существование.

Линдсей была так удивлена, что молча смотрела на Райана.

Он неожиданно улыбнулся и притянул ее к себе.

— Ну что, радость моя, найдется в твоей деловой жизни местечко для безработного архитектора?

Удивление прошло, Линдсей весело рассмеялась. Неожиданно все показалось ей ничего не значащим — все, кроме этого мгновения: Райана, его сильных рук, успокаивающего биения его сердца и будущего, полного обещаний и надежд.

— Честно говоря, — засмеялась она, сжав руками его голову, — мне надо взять одного-двух архитекторов. Я ищу такого специалиста, который умеет держать в руках карандаш, может работать самостоятельно и подчиняется моим распоряжениям без…

— Удача сама плывет к тебе в руки, — промурлыкал Райан. — И каково же твое предложение?

Линдсей посерьезнела и задумалась.

— Мне всегда казалось, что название «Форрест дизайн» больше подходит для специалистов по парковому дизайну, чем для архитектурной фирмы. Может быть, мне стоит позаботиться о компаньоне?

— Что ты скажешь о названии «Маккрей и Форрест, непревзойденные зодчие»? Линдсей подняла бровь.

— Я бы предложила изменить первую половину названия на «Форрест и Маккрей».

Райан поцеловал Линдсей, коснувшись ее шероховатым подбородком, его глаза блестели в мягком мерцающем свете.

— А как ты относишься, — прошептал он, — к названию «Маккрей и Маккрей»?

— Стоит подумать, — промурлыкала Линдсей. — Что ты делаешь?

— Расстегиваю свою рубашку.

— Да, но она на мне.

— Это, — проговорил он, освобождая последнюю пуговицу из петли, действует еще более возбуждающе.

Он запустил руки под распахнувшуюся рубашку и прижал Линдсей к своей обнаженной груди. Приник влажным ртом к ее губам, снизу доверху исследуя все изгибы и уголки ее шелковистого тела.

— Как ты относишься к тому, что мы пропустим ужин и приступим к десерту, который я тебе обещал?

Рубашка соскользнула с плеч Линдсей, упала у ее ног, и Линдсей вздрогнула от чувственного трепета, который охватил ее.

— Знаешь, твое предложение так заинтриговало меня, что я забыла про голод…

— Вот и хорошо! — воскликнул Райан и, шумно дыша, принялся расстегивать молнию на джинсах. — Боюсь, пройдет много-много времени, прежде чем мы наконец поужинаем.

Примечания

1

Примечательное здание в Бостоне, названное по имени его строителя Питера Фаниэла, гае расположены рынок, выставочный и концертный залы.

(обратно)

2

Фрэнк Ллойд Райт (1869 1959) — американский архитектор.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Реклама на сайте