«Превратности любви»

Энджел Фогг Превратности любви

Глава 1

Мягкий толчок – и шасси «Боинга» зашуршали по бетонному покрытию посадочной полосы, потом заскрипели тормоза, и аэробус замер.

Полет прошел гладко и ничем не отличался от предыдущих путешествий в Мельбурн – за последние пять лет их у прилетевшей девушки было немало. Ничем, кроме одного. Среди встречающих сегодня не будет ее мамы. Мать и дочь не обнимутся, не засмеются, радуясь друг другу, не будет веселых восклицаний, торопливого – давно не виделись! – разговора…

Глаза у нее защипало. Девушка зажмурилась, чтобы не расплакаться, стиснула зубы и безучастно уставилась в иллюминатор.

Какая это страшная несправедливость, что ее маму, очаровательную, добрую, энергичную женщину, настигла беспощадная болезнь! Редкая и, увы, как правило, скоротечная форма рака. Врачи давали самые печальные прогнозы. Получив ужасное известие, дочь бросила свою косметическую клинику и помчалась сюда.

Двигатели затихли, был подан трап, и пассажиры один за другим стали покидать авиалайнер. Двигаясь в этой веренице, прибывшая девушка не чувствовала, что многие останавливают на ней взгляд. Ярко-голубые легкие брюки и такого же тона блузка ладно облегали ее изящную фигурку, светло-пепельные волосы трепетали на ветру шелковыми прядями. Через несколько минут терминал был позади. Она направилась к ленте багажного конвейера, отыскивая среди чемоданов, саквояжей и ящиков свою сумку. Вдруг она явственно услышала свое имя.

Звучный голос с едва уловимым акцентом застал ее врасплох. Она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть! Сердце замерло и тут же неистово заколотилось. И все же ей хватило нескольких секунд, чтобы принять независимый вид. Она спокойно повернулась на этот знакомый низкий голос и подняла глаза. Обладатель его стоял на расстоянии вытянутой руки.

Он был высок, строен, широк в плечах, что не скрывал, а эффектно подчеркивал безукоризненного покроя костюм. Точеное волевое лицо, пронзительные темно-серые глаза, густые черные волосы довершали портрет, который редкую женщину оставлял равнодушной. Миллионер, король известной финансово-промышленной корпорации, олицетворял собой богатство и власть, обладал прямо-таки гипнотическим влиянием на людей. Его боялись, ему завидовали, на него равнялись, за ним шли. Как всегда, непревзойденный, неотразимый, безжалостный и опасный, про себя подумала девушка и, здороваясь, выдавила улыбку.

Пять лет назад при встречах она бросалась к нему, принимала ласково-шутливый братский поцелуй и вступала в безобидный флирт, испытанное средство их общения, развлекавшее обоих. Но то было давно. Сейчас она стояла спокойно, глядела на него открыто и прямо, пряча настороженность и боль.

– Я думала, ты все еще в Перте.

Она увидела, как скользнула вверх его черная бровь, в глазах мелькнул упрек.

– Как и ты, я тут же передал дела заместителям и взял билет на ближайший рейс, – не без иронии сказал он. Лицо его, эта безразлично-вежливая маска, умело скрывало бурю эмоций.

– Не стоило встречать меня.

Он не ответил. К чему? Она – дочка любимой женщины его отца, она – златоглавый ангелочек, последняя радость старика, и в качестве таковой всегда будет пользоваться покровительством их семьи. Все ее попытки отстаивать независимость ни к чему не приведут.

Девушка ощутила, как болезненной судорогой свело все тело: она готовилась спросить самое главное:

– Ты был у моей мамы? Как она?

Он посмотрел прямо в лицо девушки и ответил не сразу.

– Час назад видел ее. Она в порядке, насколько это возможно в ее положении.

Низкий голос звучал мягко и тепло. Этот человек привязался к Пейж, ее маме, сразу после того, как та стала второй женой его давно овдовевшего отца, Яниса Костакидаса. Щедрая душа Пейж, ее такт и любовь превратили его жилье в настоящий Дом. Пейж удалось не только подружиться с сыном, но и сгладить жесткие грани отцовского характера, зачерствевшего в суровой битве за бизнес и богатство. Судьба наградила старого Яниса: она подарила ему пять лет любви, гармонии и безмятежного счастья. Точку поставил несчастный случай. Пять лет назад Димитр, его сын – наследник фамилии, наследник империи – встал во главе мощной финансово-промышленной корпорации Костакидаса.

– Где твои вещи, Линн? – обратился он к девушке.

Димитр учился в лучших европейских университетах, работал во многих странах, его легкий акцент не отражался на безукоризненной правильности речи Он свободно владел разными языками. Слыша его сейчас, Линн попыталась остановить поток воспоминаний.

– Бежевая сумка, – кивнула она на ленту конвейера. Димитр без малейших усилий подхватил багаж.

– Пошли?

Какого черта я теряюсь рядом с ним, становлюсь такой беспомощной, выговаривала себе Линн, пока они усаживались в элегантный бордовый «ягуар» последней модели. Через несколько минут мощная машина оставила аэропорт далеко позади. Они летели по автостраде, и Линн неотрывно смотрела в окно. Ей не хотелось вести пустой разговор. Кондиционер в салоне обеспечивал прохладу, какой на улице не было и в помине, слепящий солнечный свет не проникал сквозь тонированные стекла. Небо казалось гладким и спокойным, лишь клочки облаков на горизонте напоминали о его живом и непостоянном характере.

Ничего не изменилось, подумала Линн, те же тертые-перетертые дождями и ветрами домишки, однообразно-скучные пригородные улочки, не очень-то меняющиеся даже с приближением к центру, те же стальные ленты железнодорожных путей, те же громыхающие поезда…

Линн судорожно вздохнула, затем медленно выдохнула воздух, пытаясь сбросить напряжение. Что она придирается? Нормальная картина большого города: Мельбурн – крупный промышленный центр, и тускло-серый не единственный его цвет. Здесь достаточно красок, много движения, жизни. В конце концов, здесь она родилась и выросла. При этой мысли ей вдруг захотелось, чтобы вернулось прошлое. Увы! Нельзя прожить его дважды, время не слушается человека.

Итак, ей предстоит пробыть с Пейж столько, сколько того потребует… что, страшно подумать. А потом она вернется на побережье, где в курортном городке Голдкост ее ждет косметическая клиника, любимая квартирка, автомобиль – щедрые подарки Яниса к ее совершеннолетию. Собственный небольшой бизнес не только давал Линн финансовую независимость, но и позволял внутренне отделиться от «императора Димитра».

– Ты даже из вежливости ничего не хочешь спросить, Линн? – с задумчивой улыбкой поинтересовался Костакидас. Девушка прохладно взглянула на него.

– Твои успехи в бизнесе подробно освещают деловые и финансовые издания. – На губах у нее мелькнула тень улыбки. – А твои успехи в личной жизни всегда в центре внимания дешевых газеток. – Она помолчала, быстро оглядев своего спутника с головы до ног. – Я вижу, ты в прекрасной форме… – Глаза ее скользнули в сторону, плечи чуть приподнялись. – Уверена, мы могли бы часами развлекать друг друга, рассказывая о своих романтических похождениях.

На какую-то долю секунды темно-серые глаза его еще потемнели, но он тут же негромко засмеялся. Во взгляде, которым он обжег ее, прочитывалась фамильная гордость – это Линн прочла без ошибки.

– А ты, однако, выросла, – протянул Димитр, отворяя в душе Линн калитку воспоминаний.

– Двадцать пять, слава Богу, – отозвалась она, стараясь не утерять беспечные нотки.

– Я обещал Пейж, что сразу привезу тебя в клинику, – сказал Димитр, сворачивая с автострады.

Словно ледяная рука сжала сердце девушки. Она впилась глазами в его лицо, отыскивая там поддержку, но оно оставалось непроницаемым. Линн и сама понимала, что надежды, очевидно, мало. В последний раз она видела мать всего два месяца назад и теперь укоряла себя, что не заметила тогда ничего настораживающего в поведении Пейж. Ни внешний вид, ни настроение, ни голос – ничто не говорило о страшном недуге.

Но почему? Почему? Пейж была умеренна в еде, занималась спортом, никогда не курила, не любила спиртного. Почему? Почему она?

Миновав изящные решетчатые ворота, «ягуар» остановился на вымощенной булыжником площадке перед входом в здание лучшей частной клиники Мельбурна.

Сотрудница приемного отделения проводила Костакидаса взглядом, в котором сквозила легкая зависть. Медсестра в палате была откровеннее и проще.

– Миссис Костакидае еще отдыхает, – пропела девица, поедая Димитра влажными зовущими глазами, явно ожидающими отклика на свой призыв.

Линн молчала, безучастно выжидая, что станет делать сводный братец. Заинтересует ли неутомимого завоевателя очередная крепость? Ему уже за тридцать, но к такому мужчине – миллионер! красавец! – женщины липли, как мухи к меду. Однако рядом с Димитром Костакидасом был лишь ограниченный круг дам – с ними он обедал и появлялся в свете. Несомненно, были и те, кто удостаивался счастья побывать у него в постели, но Линн дала бы голову на отсечение, что и в этих случаях требования к отбору были чрезвычайно высоки. Неказистой медсестре явно не на что надеяться. Последний фоторепортаж в столичном журнале производил сильное впечатление: рядом с Димитром на всех снимках блистала красотой непревзойденная Шанна Делаэнти, единственная дочь знаменитого Реджинальда Делаэнти, страхового магната.

– Палата Пейж справа.

Справа… Линн получила несколько секунд, чтобы собраться с духом. За этой дверью – мама…

Линн уже знала беспощадные факты, разумом понимала трагичность ситуации, но сердце… сердце не могло признать Пейж в изможденной бледной женщине, утонувшей в белоснежных подушках.

Улыбнуться было нелегко, как и сдержать мгновенно подступившие слезы. Всего несколько шагов до кровати, но как они тяжелы. Линн обняла мать. Она казалась бесплотной, невесомой, кожа походила на старинную папиросную бумагу. Линн видела лишь тень дорогого человека. Из горла рвался крик протеста, страха, боли. За что так несправедлива судьба?

– Ну, здравствуй, девочка моя.

Родной мягкий голос ослабел, но оставался теплым и живым, на губах мелькнула ласковая, с детства знакомая улыбка. На минутку Линн показалось, будто в маминой груди вновь забился огонек жизни. Пейж приподняла руку и дрожащими пальцами провела по щеке дочери.

– Молодец, что приехала.

Сдерживаться было уже невыносимо, и слезы предательски заблестели у нее на глазах. Выручил Димитр – он обнял Линн за плечи и привлек ее к себе. Неожиданное его прикосновение словно придало ей душевных сил, и девушка сумела овладеть собой. Мать любовалась дочерью, лаская ее взглядом, потом подняла глаза на мужчину, обнявшего Линн.

– Спасибо тебе, – еле слышно выговорила Пейж. Димитр успел показать Линн глазами – надо держаться! Глаза его посветлели, руки сжимали хрупкое плечико девушки. Они молчали.

– Отдохни еще, немного поспи. – Димитр склонился и коснулся губами щеки Пейж. – Линн придет днем, а вечером мы будем оба.

– Конечно, конечно.

Они скорее догадались, чем услышали, что сказала больная. Отчаянным усилием воли Линн сдерживала рыдания, но в коридоре слезы хлынули бурным потоком. Их нельзя было остановить, как нельзя было унять боль, рвущую сердце. Линн слепо шла какими-то коридорами, лестницей, мимо бесчисленных дверей… Димитр привел девушку к машине, усадил, захлопнул дверцу.

– Как же я не поняла, что она больна? – твердила она с остервенением и тоской. – Почему мы ничего не знали? – Вдруг она вздрогнула, какая-то мысль пронзила ее. – Ты! Почему ты не сказал мне?

– Да потому, что я сам ничего не знал! – резко бросил он. – Мы с Пейж перезванивались каждую неделю, время от времени я обедал у нее.

Димитр говорил отрывисто и жестко, понимая, что Линн на грани истерики и что мягкость только спровоцирует срыв.

Бизнес бросал Костакидаса по всему свету, не только по Австралии, но он не любил жизнь в гостиницах и всегда с радостью возвращался в свою квартиру в высотном доме, всего в паре километров от старого отцовского дома, где жила Пейж. Особняк в Туреке никогда не был чужим Димитру.

– Неужели не было никаких признаков недомогания? Ничего подозрительного?

– В последний раз я видел Пейж чуть больше месяца назад. Она показалась немного бледной, но на мои вопросы отвечала, что виноват грипп, который она недавно перенесла. – Лицо Димитра исказилось. – А на следующий день я укатил в Штаты, потом в Париж, Рим. В Перте застрял – дожидался партнера. Там меня и застал факс от ее лечащего врача. Я позвонил тебе сразу, – мрачно закончил он.

– Должно быть, она подозревала что-то? – хриплым голосом сказала Линн.

– Именно. Более того, врачи говорят, она знала о серьезности и, увы, безнадежности своего недуга уже несколько месяцев. И при этом держала все в секрете, пока срочная госпитализация не раскрыла карты.

Опять подступили слезы. Линн пыталась сглотнуть комок в горле, отчаянно роясь в сумочке. Черт, куда подевались салфетки?.. Соленые капли уже бежали по щекам. Девушка дрожащими пальцами стирала их, но они все набегали и набегали…

Она услышала невнятное восклицание, ощутила прикосновение теплой мужской руки. В ладонях остался мягкий квадратик – платок. И тут Димитр обнял ее.

Она хотела тут же вырваться из его рук, но на это у нее не оказалось сил – ни физических, ни душевных. Слезы текли и текли, попадая ему на рубашку. В голове у Линн не осталось никаких мыслей, душа замерла. Будто сквозь сон она чувствовала, как гладят спину его сильные руки.

Сколько времени понадобилось, чтобы прийти в себя, Линн не представляла. Но как только самообладание вернулось к ней, она высвободилась из его объятий и глухо молвила:

– Извини.

– За что извинить, дорогая? – Димитр насмешливо поднял брови. – За то, что ты на минутку сложила оружие и соблаговолила принять от меня жест сочувствия?

– Я вовсе не….

– Ты боишься проявлять чувства в моем присутствии?

Она покачала головой и промолчала, предпочитая скрывать, что защитная оболочка ее души действительно треснула. Линн невидящим взглядом смотрела в окно, вспоминая, что прежде дорожила самым незначительным знаком внимания со стороны Димитра. А он всегда был с нею снисходительно ласковым, но непременно держал «братскую» дистанцию. Если бы не тот вечер после ее совершеннолетия…

Линн даже прикрыла глаза, желая отодвинуть безжалостные воспоминания.

Пейж устроила тогда для дочери дивный праздник, с массой гостей. Линн завалили подарками, утопили в восхищенном внимании. Но самым дорогим гостем, разумеется, был Димитр. Линн надеялась, что теперь-то он признает в ней женщину. Раскрасневшись от шампанского, она порхала по дому, флиртовала со всеми мужчинами, хохотала, танцевала до упаду… Все были очарованы ею. Когда все гости разошлись и Пейж поднялась в свою комнату, Линн включила музыку и нахально пригласила Димитра на белый танец. Разгоряченная своей смелостью, она всем телом прижалась к нему, сомкнув руки у него на шее. Приподняв лицо, она улыбнулась с чарующей откровенностью и игриво укорила его за то, что он позабыл поздравить ее… поцелуем.

Все началось с этого безобидного флирта, но быстро и незаметно для обоих переросло в настоящую чувственную игру. Линн уже не думала сдерживаться, она летела в бездну плотской стихии, не подозревая, к чему это приведет. Девушка забыла обо всем на свете, она горела и таяла, как вдруг была выдернута из сладостной пелены резким движением мужских рук… Слова Димитра хлестнули ее по сердцу, она рванулась вверх по лестнице, вбежала в свою спальню, где рыдала до самого утра.

На следующий день он улетел в Сидней, а Линн начала убеждать мать, что пора предоставить дочери самостоятельность. Так или иначе, но Пейж сдалась. Решено было остановиться на курортном городке Голдкост – там и обосновалась Линн.

Пейж часто приезжала; не забывала родной дом и Линн, тщательно подгадывая, чтобы визиты ее приходились на время отъездов Димитра, хотя совсем избежать общения с ним не могла. Временами появляясь на побережье, он всегда звонил, настойчиво приглашал ее поужинать или сходить с ним на концерт. И все с видом братского покровительства. Линн принимала Димитра холодно, не отказывая в гостеприимстве, – она не хотела, чтобы он тешил свою гордость и думал, будто она смущается и находится во власти его чар.

– Пейж – редкая женщина. Самый настоящий бриллиант. Она завоевала сердце моего отца, сумела стать мне настоящим другом, обогатила наши отношения с Янисом. Не всякой семье так везет. К тому же она преподнесла нам сюрприз – я говорю о тебе, – не торопясь, произнес Димитр. – Ее захлестнул гнев, угрожая прорваться потоком негодующих слов. Но стоило Линн открыть рот, как выяснилось, что сказать ей нечего.

– Ты… ты… негодяй, – чуть слышно выдавила она. Обвинение было грубым и несправедливым, но Линн плевала на это.

В машине повисло глухое молчание. Обоюдное раздражение стало почти осязаемым. Линн зажмурилась: она не могла вынести взгляда потемневших мужских глаз.

Включив зажигание, Димитр резко нажал на газ. «Ягуар» рванулся с места. На повороте истошно завизжали по асфальту шины. Скорость была предельно допустимой. Девушка открыла глаза, но смотрела в сторону. Через несколько минут показались знакомые ей очертания изящного особняка, наводившие на мысли о знаменитом и элегантном Лазурном Береге.

Но это была Австралия, их родной дом. Тем большее впечатление он производил – своими размерами, изысканностью стиля, окружавшим парком, где был и бассейн, и корт, и сад, и беседки…

Два жилых этажа, пять спален (все с ванной), терраса, галерея, роскошная гостиная, библиотека, лестницы и переходы. С детства знакомый дом! Несмотря на внешнюю суровость и замкнутость, Янис был доброжелательным и щедрым человеком, – у них часто бывали гости, в доме часто устраивались праздники.

Линн вышла из машины и через массивные двери проследовала за Димитром в холл с мраморным полом, хрустальными светильниками. Они поднимались по широкой лестнице красного дерева.

Десять лет провела Линн в этих стенах, но так и не переставала восхищаться тем, что вокруг видела. Красный мрамор – и красное дерево, кремовый мрамор – и черное дерево, шелковые китайские панно на стенах, персидские ковры, потрясающая коллекция живописи, антикварная мебель времен Людовика XVI – во всем чувствовался вкус Пейж. Ее усилия и богатство Яниса сделали этот дом настоящим дворцом.

И вдруг Линн вздрогнула от внезапной мысли: с уходом Пейж особняк переходит в законное владение Димитра Костакидаса, что означает только одно – для Линн дом перестанет существовать. Она не захочет бывать здесь одновременно с женщиной, которая однажды станет супругой Костакидаса и законной хозяйкой этой красоты. Отношения Линн со знатным семейством постепенно сойдут на нет – вначале будут редкие телефонные звонки, открыточки на Пасху и к Рождеству… Потом и этого не станет, время поглотит все.

– Линн, как мы рады тебе, девочка!

Элени Такис, старая экономка, повар и вообще человек номер один, вместе со своим мужем Джорджем служили Костакидасам с незапамятных времен.

– Элени, дорогая! – обрадовалась Линн.

Женщины обнялись.

– Джордж поднимет вещи в твою комнату. – Элени говорила с заметным акцентом, но грамотно. – А ланч будет через полчаса.

– Не беспокойся, Элени, я не голодна, – успокоила ее Линн, чувствуя, что не сможет и ложки проглотить.

– Вот еще! – фыркнула экономка, оглядывая девушку. – Ты и так исхудала. Тебе это совсем не идет.

– Если я буду питаться по твоим правилам, то меня засмеют на нашем побережье.

– Разве ты туда возвращаешься? – простодушно удивилась пожилая женщина.

– Элени, какие новости для меня? – вмешался Димитр, и Линн уловила непонятное беспокойство в его голосе.

– Звонил ваш помощник. По факсу пришли сообщения.

Экономка ушла, и Линн с настороженным удивлением посмотрела на Димитра.

– Пейж предложила, чтобы я временно перебрался сюда, – пронизывая Линн взглядом, объяснил он. – Она не хочет, чтобы ты сейчас оставалась одна.

У нее тоскливо екнуло сердце при мысли о том, что придется жить в непосредственной близости с человеком, рядом с которым ей и дышать было трудно. Она судорожно вздохнула и постаралась, чтобы голос ее звучал как можно естественнее.

– Странно! Я уже пять лет одна. А здесь Элени с Джорджем буквально в двух шагах.

Димитр прищурился и сухо молвил:

– Иди, разбирай вещи. Поговорим за столом.

О Господи! Поговорим? О чем?

Комната Линн была светлой и просторной. Из окон открывался чудесный вид на парк. Обстановка, выдержанная в светлых тонах, радовала глаз ненавязчивой шелковой обивкой. В ванной комнате царствовал нежный аромат диковинных трав, сверкали хрустальные флаконы, позолоченные краны, краники, трубы. Отогнав все тревожные мысли, Линн быстро распаковала сумку, приняла горячий душ, потом причесалась, накрасилась и переоделась, выбрав ярко-зеленую блузку и светлые брюки.

В час дня, когда она спустилась в кухню, Элени встретила ее радушной улыбкой.

– Ты как раз вовремя. Все готово. Только хлеб посмотрю.

– Я посмотрю! – Линн наклонилась к духовке. – Готово! Что еще?

– Баранину сейчас сбрызну, а салаты уже на столе.

Угощение тянуло на королевский пир, а никак не на ланч, рассчитанный на двоих. Изысканным блюдам придавала особую прелесть изысканная сервировка. Пейж всегда считала, что редкостные сервизы и рюмки не должны красоваться в буфетах, а должны быть в ходу.

Появившись в столовой через несколько минут, Димитр смиренно выслушал ворчание Элени и занял место напротив Линн. Когда экономка удалилась, он предложил девушке вина.

– Нет, благодарю, – с подчеркнутой вежливостью отказалась Линн.

– Ключи от «мерседеса», которым пользовалась Пейж, на столике в холле, – сказал Димитр, наполняя два бокала, словно не слышал ее отказ. – И не забывай: ты не в гостях, ты дома. Здесь все твое.

Линн не нашлась что ответить, и сочла за лучшее приняться за фирменный салат Элени. Может, сосредоточившись на еде, она сумеет собраться, избавиться от двойственности охвативших ее чувств? Ей казалось, она балансирует на канате, протянутом над бездной. Один неверный шаг – и…

Конечно, во многом виновата эта беда: единственный родной человек неизлечимо болен. Линн бездумно перебирала вилкой закуски на своей тарелке. Ничего не хотелось – ни сыра, ни баранины, ни овощей. Девушка отложила приборы.

– Аппетита нет?

– Боюсь, Элени расстроится, – усмехнулась Линн.

Димитр бросил свою салфетку на стол и откинулся на спинку массивного стула.

– Нельзя так, Линн, – сурово произнес он, хотя взгляд его не соответствовал взятому тону.

– Да? – с вызовом откликнулась она. – Что же, давай поговорим. Только о чем? О политике? О погоде? О твоих успехах на рынке недвижимости?

– Давай будем говорить о Пейж. О ее желаниях и о том, как мы намерены воплотить их в жизнь. – Это прозвучало у него внушительно, и Линн судорожно вздохнула. Господи! Значит, он сразу берет быка за рога?

– Я выполню любое мамино желание, – не колеблясь заявила она.

– Любое? Без исключения?

– Разумеется.

Она не чувствовала подвоха. Чуть наклонив голову, Димитр несколько секунд молча смотрел на девушку.

– Следовательно, ты готова вместе со мной сыграть роль жениха и невесты?

Глава 2

Линн онемела и почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.

– Ты находишь эту идею остроумной? Я – нет, – только могла сказать она.

Димитр неотрывно смотрел на нее. Линн не могла понять выражения его бездонно-серых глаз и не могла избавиться от ощущения, что он ведет заранее продуманную игру.

– Я предлагаю это абсолютно серьезно.

Горло ее свело судорогой. Линн непроизвольно сглотнула, чтобы вновь обрести способность говорить.

– И зачем?

– Пейж очень обеспокоена твоим будущим, – вымолвил он как ни в чем не бывало.

Линн не устраивало такое объяснение. Негодование ее росло.

– Я живу самостоятельно больше четырех лет. Мое будущее обеспечено. И я… – Она запнулась, но заставила себя продолжать, – я вернусь на побережье и буду жить, как жила.

– И станешь легкой добычей для охотников за богатыми невестами, – подхватил Димитр.

– Что за вздор! – парировала девушка. – И дом, и состояние по закону переходят к тебе.

– Дом – да. А как насчет ежегодного дохода, оставленного тебе по завещанию Янисом? А принадлежащая тебе недвижимость? Афины, Швейцария, Франция? Не забывай о драгоценностях, о солидной части акций, о подарках, которые Янис щедро делал Пейж. Все это окажется в твоих руках. – Димитр сделал паузу, пытливо вглядываясь в ее лицо. – В итоге наследство получается солидное, порядка нескольких миллионов.

Все это не вмещалось в ее сознании. Конечно, Линн знала, что отчим ее был человеком богатым, но конкретного представления о его состоянии она не имела. С матерью они никогда не говорили об этом.

– Янис подарил мне бизнес, обеспечил жильем. Моя клиника в Голдкосте процветает, – сказала Линн, толком не зная, зачем это говорит. – А больше я ни в чем не нуждаюсь.

– Отец выполнил тогда твою просьбу, хотя это не входило в его планы. Так же, как сейчас не входит в мои.

– Не понимаю. – Линн помолчала. – Хорошо, я переведу завещание Пейж в твою пользу.

– Исключено. Все это предусмотрено в завещании отца и давно вступило в силу.

– Юридические лазейки всегда найдутся. Мне ничего не нужно.

Костакидас иронически улыбнулся.

– Ты идеалистка, Линн! Где твой практицизм? – Он посерьезнел и продолжил: – Янис и Пейж всегда лелеяли надежду, что светлое чувство соединит наши с тобой судьбы. Пейж сейчас была бы счастлива, если бы ее сокровенная мечта осуществилась. Она изводится при мысли, что около тебя может оказаться коварный и безнравственный тип, который поклянется в любви, надеясь на безбедное существование за твой счет.

Линн сидела ничего не чувствуя, с расширенными и потемневшими глазами, раздираемая противоречивыми чувствами: с одной стороны, было жалко мать, с другой – страшно за себя.

– Мне уже не пятнадцать лет, и я достаточно здравомысляща. Не думаю, что непременно нуждаюсь в покровителе.

А про себя добавила: и уж совсем не нуждаюсь в тебе.

– Не забывай, мы говорим сейчас не о тебе, а о Пейж, – с бархатной мягкостью уточнил он.

– Я не хочу обманывать маму.

– Но ты ведь любишь ее, ты привязана к ней! – настойчиво продолжал Димитр. – Неужели не сможешь притвориться и сыграть роль, которая ее сделает счастливой? Пусть она поверит, что сбываются давние их заветные мечты.

– Чего ты добиваешься, Димитр? Моего согласия участвовать в этой лживой игре?

– Это будет нетрудно, учитывая, сколь малым временем мы располагаем.

Жестоко, несправедливо. Не верю, крутилось в голове у Линн. Вслух она сказала дрогнувшим голосом:

– Значит, ты любишь посыпать рану солью? – Костакидас остался невозмутим, поднял бокал и как любезный хозяин осведомился.

– Ты предпочитаешь на десерт фрукты или мне распорядиться насчет кофе?

Как может человек так мгновенно меняться, переключаясь с щекотливой личной темы на обсуждение меню? Задавая себе этот вопрос, Линн, как ей казалось, знала на него ответ: ее сводный брат – прирожденный бизнесмен, проницательный и ловкий, привыкший к сложным и щекотливым ситуациям, работающий рядом с политиками, которые, когда нужно, умеют церемониться и раскланиваться. Он ежедневно имеет дело с миллионами, заключая контракты и сделки, в его руках реальная власть и деньги. Да, не очень-то велики мои шансы в этом поединке, грустно подумала Линн и сказала:

– Предпочитаю минеральную воду.

– Расскажи мне о своей косметической клинике, – наполнив бокал девушки, попросил Димитр. В голосе его слышался неподдельный интерес, а глаза смотрели оценивающе. Этого Линн не боялась. Она знала, что может гордиться своей привлекательностью. У неё всегда была нежная кожа и легкие пепельные волосы, красивые чувственные губы, глаза отливали светлой лазурью. Правда, была она невысокой, но гибкой и грациозной.

– Работы много, – пожала плечами девушка. – Женщины в любом возрасте стремятся выглядеть хорошо, и многие из них тратят на это немалые суммы.

– Для чего женщине красота? Чтобы тешить свое самолюбие?

– Конечно. И чтобы нравиться мужчинам.

Она могла бы назвать светских дам, которые по нескольку часов в день занимались собой. А ее клиника предоставляла им самый широкий спектр услуг – от традиционной физиотерапии до восточных омолаживающих процедур, не говоря о таких мелочах, как стрижка, массаж, маникюр и педикюр. Исчерпавшие естественные ресурсы своей привлекательности клиентки прибегали к пластической хирургии. Линн, которая вела дела с энтузиазмом и любовью, давно снискала уважение на побережье. Клиентов у нее было много.

Димитр взял из вазы персик, неторопливо почистил его, лениво улыбнулся и протянул половинку девушке.

– Нет? Не хочешь?

Стремление избавиться от его тягостного присутствия заставило Линн вскочить с места. Однако он и глазом не моргнул, только сообщил, что будет занят в городе весь день.

– Будь готова к шести, – предупредил он. – Навестим Пейж, потом поужинаем где-нибудь.

– А что скажет Шанна? – лукаво спросила Линн.

– Шанна не имеет никакого отношения к моим планам на вечер, – суховато ответил Димитр.

– Действительно! – усмехнулась Линн. – Забросишь домой меня, подхватишь ее.

– Это никчемный разговор, – отрезал он.

– Что ж, тогда помогу Элени, займусь своими вещами и поеду к Пейж, – как ни в чем не бывало сказала девушка. Димитр встретил ее слова негромким смехом, от которого Линн всколыхнулась. Руки у нее зачесались – так и влепила бы ему пощечину. Но она сдержалась: такие игры не для Костакидаса. Верхом глупости подвергать себя риску.

Была уже половина третьего, когда Линн вошла в палату матери.

– Ты отлично выглядишь, девочка моя, – приветствовала ее Пейж. Сердце у Линн сразу сжалось. Что сказать в ответ? Даже просто находиться рядом было мучительно.

Она села подле матери и сжала ее руку.

– Димитру ты очень дорога, – слабым голосом прошелестела Пейж. Похоже, боль немного отпустила ее. Увы, это ненадолго. Успеть бы поговорить! – Он будет заботиться о тебе, обеспечит всем, что ты пожелаешь. Он дал мне слово.

Линн опять была на грани слез. Предметы сразу потеряли свои очертания, утонули во влажной пелене. Господи, помоги мне, дай сил вынести это!

– Знаешь, Янис так любил тебя… почти как родной отец. Он бы и хотел, чтобы ты была его дочкой.

– Он был редким, прекрасным человеком.

– Да, – кивнула Пейж. – И таким же вырос его сын.

Нет! Нет! Нет! Гулко билась в голове мольба. Нет, только не это! Линн готова была признаться, что Димитр был героем ее девичьих романтических фантазий. Но оказалось, что она увязла в этих грезах, и вот они грозят обернуться реальностью!

– От меня, девочка, ты унаследуешь все драгоценности, всю недвижимость, – после долгой паузы продолжала Пейж. – Состояние будет неплохим.

Боль так сдавила грудь девушки, что из горла вырвались лишь судорожные звуки. Слов не было.

– Давай не будем говорить об этом, – наконец с трудом произнесла она. – Такая… мука…

– Я ничего не боюсь, девочка моя, – мягко возразила мать. В глазах ее не было ни слез, ни страха. – Там я встречу Яниса… своего любимого Яниса. И я не хочу, чтобы ты печалилась обо мне. – На губах больной появилась едва заметная улыбка. – У меня осталось только одно желание: видеть твою жизнь устроенной, знать, что с тобой рядом надежный, любящий человек. – Тонкие пальцы легко поглаживали напряженную руку Линн. – Твой муж. И твои дети.

Твои внуки, которых ты не увидишь, сказала про себя девушка и сжалась от безысходности этой мысли. Несправедливо! Как все несправедливо! Пейж была бы потрясающей бабушкой.

Линн сознавала, что в любой момент может зарыдать в три ручья.

– Я счастлива, мама, – поторопилась сказать она, настолько быстро, что даже Пейж, измученная болью, подавленная сильнейшими транквилизаторами, уловила фальшь в ее словах.

– Так ли, девочка моя?

Дочь не нашла что ответить, только через силу улыбнулась дрожащими губами и заставила себя рассказать какую-то забавную историю. Вскоре Пейж задремала, и Линн поехала за цветами и фруктами, надеясь разбудить в больной аппетит и хоть немного поднять настроение.

Дома девушка была около пяти часов. Крикнув Элени «привет», она быстро поднялась к себе, взяла купальник и направилась к бассейну. Может, хорошая дистанция кролем приглушит тоску и боль. Перед глазами так и стояло бледное мамино лицо, полное страданий, которые она пыталась скрыть улыбкой.

Надежда на физическую нагрузку не оправдалась. Такие переживания враз не отодвинешь. Более того, эмоциональная и физическая усталость вместе привели к тому, что в шесть вечера Линн едва можно было назвать человеком.

Димитр ждал ее в гостиной, стоя посреди комнаты и держа в руке высокий бокал с ледяной водой. Линн будто напоролась на его пристальный взгляд.

– Воды? – предложил он, указывая на поднос, где стоял хрустальный графин, бочонок со льдом, тарелочка с дольками лимона и веточками мяты.

– Пожалуй.

Забирая бокал из его рук, Линн постаралась не коснуться его. Заметив этот маневр, Димитр усмехнулся.

Еще бы ему не заметить! Димитр Костакидас – прекрасный психоаналитик и дипломат. Без этих качеств он не преуспел бы в финансовых делах, в бизнесе. Димитр никогда не расставался с маской сдержанно-холодного достоинства. Был ли он таким на самом деле? Линн этого не знала, но рядом с ним ощущала себя пришельцем из другого мира, хотя была изысканна и элегантна, умела держаться в любом обществе, поддерживать любой разговор, завести знакомство, казалось бы, с самым недоступным человеком. Неуютно ей было только рядом с Димитром. Хуже того – ей было страшно. Она боялась его чувственной силы, боялась подчиниться ей, ибо знала, что в случае поражения последствия будут для нее катастрофическими. Сейчас Линн пыталась спокойно пить воду, но не могла. Димитр неотрывно смотрел на нее.

– Допивай. Пора ехать.

Девушка с облегчением отставила бокал. В машине Костакидас включил музыку. Линн была ему даже благодарна – можно было молчать всю дорогу. К тому же, почему-то оправдывалась она перед собой, движение вечером напряженное и требует от водителя особого внимания.

Пейж встретила их улыбкой – почти той, прежней, улыбкой.

– Ты выглядишь просто очаровательно, милая, – похвалила она дочь. – Голубой цвет тебе очень идет. – Пейж перевела взгляд на Димитра. – Как ты считаешь?

– Она на редкость хороша! – улыбнулся он и поцеловал Пейж в висок. – Как самочувствие?

Линн даже удивило, сколько в его голосе было искреннего тепла и заботы. Собой же девушка была недовольна. Ей казалось, держится она неестественно бодро и жизнерадостно.

Она села в кресло возле кровати, а Димитр встал сзади, положив руки ей на плечи. Он был слишком близко, так близко, что у нее мурашки забегали по коже и приходилось сдерживаться, чтобы не оттолкнуть его.

Пейж неверно восприняла смущение дочери.

– Где вы будете ужинать сегодня?

Димитр назвал ресторан, известный своими баснословными ценами и потрясающей кухней. Лицо больной просияло.

– О! Вам есть что отметить? – лукаво спросила она.

– Как сказать, – с расстановкой произнес Димитр. Линн почувствовала, что его пальцы сжали ей плечи. – Надеюсь, что изысканные вина и вкусная еда убедят Линн принять мое предложение.

У нее перехватило дыхание, показалось, что остановилось сердце. Но в следующее мгновение оно заявило о себе так неистово, что ее бросило в жар. Слова замерли на губах, в висках стучала кровь.

Мерзавец! Мерзавец! Она хотела крикнуть, хотела отказаться от всего в ту же секунду, но сдержала себя, увидев, как изменилось лицо матери, стало радостным, молодым и счастливым. Линн была просто потрясена.

Димитр знал, что он делает. Ничего не сказав, Линн бросилась в объятия Пейж и заплакала вместе с ней… Душевные силы ее убывали с каждой слезинкой. Наверное, Димитр учел и это. Он достал из кармана бархатную коробочку и попросил Линн утереть слезы – ради мамы. Затем он открыл футляр и выпустил на свет звездный блеск крупного бриллианта. Димитр осторожно надел кольцо на тонкий палец девушки. Она не пошевелилась.

– Что-то ты сегодня все молчишь и молчишь, девочка моя, – наконец молвила Пейж, вглядываясь в дочь.

– Просто я не ожидала от Димитра таких сюрпризов, – ответила Линн. Держалась она спокойно, но в душе у нее все клокотало. Кольцо на пальце казалось раскаленным обручем, и девушка сдерживалась, чтобы не сбросить его.

– Янис был бы счастлив сегодня. Счастлива и я. Дождалась…

Пейж пребывала в таком счастливом волнении, что Линн пришлось взять себя в руки и принять роль новоиспеченной невесты. Нужно было улыбнуться, поблагодарить «жениха», быть с ним приветливой, разговорчивой. Сорок минут, которые они еще пробыли у Пейж, превратились в настоящую пытку.

Но как только закрылись двери и «занавес опустился», Линн дала волю своему гневу.

– Как ты посмел?

– Что, предвосхитить твое решение? Оно не могло быть другим, Линн. Я знаю, как глубоко ты привязана к Пейж, как любишь ее.

– Это не дает тебе права…

– Дает! В данном случае я думаю о Пейж. Не так уж долго нам заботиться о ней. Ради нее можно и пренебречь пока своими чувствами.

– Да разве в этом дело!

– А в чем же? В твоих обидах? В твоих капризах? Или все-таки в Пейж?

Он выбивал почву у нее из-под ног. С этим было трудно спорить, Линн только и могла бросить:

– Я не поеду с тобой ужинать.

Димитр поднял брови.

– Но столик уже заказан. Есть вообще-то нужно, почему бы не сделать это вместе?

– Да потому что я шмякну тебе в лицо все тарелки! – по-детски выкрикнула Линн.

– Спасибо, что предупредила. Буду готов к этому.

Машина затормозила у входа в ресторан.

Кольцо жгло руку огнем. Линн стащила его и протянула Димитру.

– Оставь, – коротко приказал он, отодвигая ее руку.

– Но зачем?

– Оно идет тебе, Линн.

– Ерунда. Кольцо слишком дорогое и слишком… – Она хотела добавить «красивое». Кольцо действительно было удивительно тонкой работы.

– Его все заметят.

– Совершенно верно, – суховато признал он, и Линн распахнула глаза.

– Так ты намерен во всеуслышание заявить…

– Обратила внимание, что у кровати Пейж стоит телефон, – усмехнулся Димитр. – Она еще в состоянии говорить с друзьями. – Его явно забавляла растерянность девушки. – Два-три звонка, и через пару дней все светское общество будет обсуждать радостную новость.

– Значит, этот спектакль будет вынесен на люди?

– Конечно, иначе не миновать провала. А нам нужен только успех.

– Конкретнее! – с вызовом поинтересовалась Линн, чувствуя, что пол под ней колышется. Несуразная затея грозила обернуться бедой – так падающий с горы снежный ком грозит вызвать лавину.

– Изволь. В газетах завтра появится официальное объявление о нашей помолвке.

– Ты забываешься! Ты самовлюбленный негодяй, мерзкий…

– Выбирай выражения! – перебил ее Димитр.

– Извини! – ехидно попросила Линн. – Понимаю, что никакое сопротивление не входило в твои планы. Ты вряд ли предполагал, что я решусь хоть слово сказать поперек.

– Пошли. Пора ужинать.

– Я не хочу есть. А уж с тобой – тем более.

– Однако ты поешь.

– Я не желаю играть роль еще и в ресторане. Крошки в рот не возьму.

– А по-моему, ты переигрываешь.

– Я не нуждаюсь в покровителе, Димитр!

– Странно, ты всегда была такой послушной девочкой! – с задумчивой улыбкой протянул он.

– Откуда тебе знать? – воскликнула Линн. – Ты так редко видел меня.

– Ты жалеешь об этом?

Свет из детства вдруг озарил девушку. Она расслабилась.

– У нас с тобой тринадцать лет разницы. Ты был уже взрослым, красивым и элегантным, жил в другом мире, отдаленном от меня на тысячи световых лет. К тому же голенастая сестрица-подросток могла подпортить твой таинственный образ в представлении друзей и поклонниц.

– И все же я время от времени сопровождал тебя на те мероприятия, которые то и дело подсовывали нам Янис и Пейж. Помнишь? – Голос у Димитра был мягким и вкрадчивым.

Линн вздохнула. Она помнила каждую минуту, проведенную с ним. Но детство давно прошло. Теперь с его стороны это был искусный ход, который задел Линн. Да он просто манипулирует ею!

– Ты в этом ресторане завсегдатай? – холодно спросила она и сделала отчаянный шаг: – А если там Шанна?

– Мы взрослые люди, – поморщился Димитр.

– Этот… фарс, – натянуто сказала Линн, – разыгрывается исключительно ради Пейж. Если ты посмеешь где-нибудь кроме больницы играть роль счастливого жениха…

– Бессмысленно ограничивать себя рамками клиники. Завтра все газеты затрубят о нас, – прервал он ее.

– Я никогда не прощу тебе этого, – глухо молвила девушка.

– Возможно, однако наше появление на публике вдвоем неизбежно, – отозвался ее спутник. – Не станешь же ты объяснять Пейж все подробности? А другие решат, что нам не терпится сбежать от людских глаз и остаться наедине.

Линн едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Судорожно дергая дверцу машины, она процедила:

– Ты всегда пользуешься запрещенными приемами, когда идешь к цели?

Ответа она ждать не стала. Выскочив из машины, Линн зашагала к дверям ресторана, надеясь, что опередит его, что он догонит ее только внутри. Напрасно! Через мгновение Димитр был рядом.

Линн несколько раз бывала в этом ресторане, они с Пейж любили обедать вместе. Впрочем, его ценили и гурманы, и светская публика. Интерьер здесь был по-настоящему элегантен, персонал безукоризненно вышколен.

Метрдотель встретил их радушной улыбкой и проводил к столику в глубине зала. Ресторан был спланирован так, что каждая пара оказывалась в уединении. Линн обратила внимание, что Костакидас здесь особо уважаемый и желанный клиент.

Им принесли французское шампанское. Девушка удивилась, но Димитр остановил ее, когда кельнер наполнял бокалы.

Притушенный свет, тишина, аромат живых цветов в вазе создавали интимную обстановку, но Линн было не по себе. Ей казалось, что она в центре внимания. Бриллиант в золотой оправе вызывающе блестел сотнями своих граней. Сияние это было таким ослепительным, что девушка опустила руку на колени.

Время для нее тянулось медленно. Суп, креветки, салат, горячее, от которого Линн отказалась, сыр-ассорти, десерт… Кельнеры раздражающе неторопливо меняли блюда – так ей казалось. На самом деле упрекнуть их было не в чем. Едва дождавшись наконец кофе, Линн изнывала от желания покинуть эти стены. Она была раздражена, подавлена, а главное, измучена долгим притворством. Врожденная вежливость и воспитание не позволяли ей браниться или устроить сцену, а как хотелось!

Он же, черт его побери, прекрасно знал, что этого можно не опасаться, знал и продолжал разыгрывать спектакль, предлагая то очередную изысканную закуску, то роскошные фрукты, то бокал коллекционного вина. Линн держалась стойко, но была на пределе. Машинально выпила кофе, съела десерт, смиренно дожидаясь конца этой пытки. Она устала и морально, и физически. Уже целый час ее терзала мучительная головная боль.

Вдруг ее захлестнула волна – нет, вал! – приторно-сладкого запаха. Духи! И тут же колокольчиком зазвенел чуть пронзительный женский голос.

– Димитр, ты? Я думала, ты не вернешься из Перта раньше следующей недели.

– Шанна, добрый вечер! – Приветствие Костакидаса было любезным, но не слишком радушным. Правила приличия требовали, чтобы дамы были представлены друг другу: – Линн. Шанна.

Брюнетка очаровательно улыбнулась.

– Надолго к нам? – вежливо поинтересовалась она. – Как там на побережье? Вы в отпуске?

– Не совсем, – уклончиво сказала Линн.

– О, семейный тет-а-тет? Или я могу присоединиться?

– К сожалению, мы с Линн собирались уходить, – умело вышел из положения Димитр.

– Что вы, останьтесь! Я здесь с друзьями. Мы будем рады вашей компании.

– Благодарю, но не сегодня.

Метрдотель появился в мгновение ока, стоило Костакидасу сделать знак. Расчет по кредитной карточке не занял и пары минут.

Шанна стрельнула глазами на бутылку шампанского.

– Отмечаешь последние успехи, дорогой?

– Скажем так: успехи в личной жизни, не в бизнесе, – поправил ее Димитр, улыбнувшись Линн.

– О, я слишком любопытна! И что за секреты?

– Я убедил Линн выйти за меня замуж.

Улыбка с лица Шанны исчезла только на долю секунды. Линн воздала должное ее выдержке: брюнетка была воплощением радости и удивления, только в глазах ее темнела горечь.

– Вы должны поделиться со мной секретом, как это вам удалось связать Димитра такими обязательствами, – обратилась она к Линн.

Выручить в такой ситуации могло только чувство юмора.

– Я тут вообще ни при чем, – лукаво улыбнулась Линн. – Он просто надел мне на палец кольцо.

Димитр встал и подал ей руку.

– Надеюсь, ты извинишь нас, Шанна?

Линн только оставалось последовать за Костакидасом. Шанне она сочувствовала. Что значит быть отвергнутой, она испытала на себе четыре года назад. Димитр тогда пренебрег ею, указал на место. Это очень больно. А будет еще больней, сознавала Линн. Долго ли продержится он в роли жениха после ухода Пейж? Несколько дней? Неделю?

– Итак, мосты сожжены? – заметила она, когда они садились в машину.

– Не было никаких мостов, – отрезал он.

– Она же была твоей… – Линн не решалась произнести вслух нужное слово.

– Любовницей? – с усмешкой подсказал он.

– Да!

– Мы бывали в опере, на концертах, иногда появлялись вместе на вечеринках и светских раутах.

– Меня не интересует, что вы делали вместе.

– Неужели?

– Ты можешь спать сразу с сотней женщин.

– Ты не права – я очень требователен к тем, кто претендует на то, чтобы спать со мной.

– Меня в этом убеждать не придется, – не сдержалась Линн.

Димитр не ответил. Последнее слово осталось за ней, что сразу улучшило ее настроение. Линн почти с удовольствием смотрела на вечерний город. Черным зеркалом блестел асфальт после недавнего короткого ливня, переливались неоновым мерцанием уличные огни, капли влаги сверкали на листьях деревьев – они как колонны стражников выстроились вдоль дороги.

Машина пошла медленнее. Впереди были ворота их усадьбы.

Через минуту «ягуар» уже стоял в гараже между «мерседесом» Пейж и старым «кадиллаком» Яниса.

Линн поспешила к лестнице.

– Не желаешь рюмочку ликера перед сном? – окликнул ее Димитр.

– Нет. Пойду спать. Я устала и очень болит голова.

– Жаль, – невозмутимо отозвался он. – А я полагал, что в родных стенах ты наконец дашь волю своим эмоциям.

– Я действительно собиралась это сделать, даже настроилась, но для хорошей атаки у меня нет сил.

Глаза его влажно блеснули, губы скривились в улыбке.

– В таком случае, оставь до завтра. Спокойной ночи!

Линн так и не сказала ему того, что хотела. Она едва держалась на ногах, а словесная дуэль требовала уйму сил. Поэтому она быстро прошла к себе, приняла душ и забралась в прохладную, свежую постель.

Линн думала, что уснет тут же, едва коснувшись подушки. Однако сон не шел. Вместо этого в памяти роились смутные лица… бледное лицо мамы… и другое, властное лицо мужчины, который сегодня взял ее жизнь в свои руки.

Девушка не представляла, долго ли пролежала она в таком полузабытьи. Открыв глаза, она увидела над собой черный потолок и поняла, что головная боль стала невыносимой. В висках у нее словно крутились раскаленные шестеренки. Линн охватил озноб, потом ее бросило в жар, потом снова в озноб. Она покрылась холодным потом. Нет, нужно встать, без лекарства не обойтись. Не хватало еще заболеть, ворчала она про себя, шаря по шкафчикам ванной комнаты в поисках таблеток. Как назло, ничего не было.

Линн прижала пальцы к вискам. Голова раскалывалась. Придется идти в мамину комнату, решила она. Если и там ничего не найдется, спущусь вниз.

Через пару минут ей стало ясно, что придется ограничиться парацетамолом – других таблеток не было. Может быть, проглотить сразу две? Иначе она не заснет.

Линн взяла стакан, подошла к мраморному умывальнику, налила воды. В этот момент рука у нее дрогнула, и мокрый стакан со звоном и грохотом, особенно слышным в ночной тишине, упал в раковину.

О Господи! – вздрогнула Линн от внезапного шума. Так и мертвого разбудишь, не то что Димитра, подумала она. Вот кого не хотелось бы ей сейчас видеть.

Не успела она об этом подумать, как в дверях ванной возникла высокая мужская фигура. Вид у Димитра был неприветливый, даже грозный.

Линн увидела эту ночную сцену его глазами: некое создание в длинной ночной рубашке, с всклокоченными волосами, с мутными от боли глазами на бледном лице стоит над разбитым стаканом в двух шагах от комнаты хозяина…

– Извини за шум. – Глаза у Линн щипало, она плохо видела. Рукой девушка указала на осколки. – Я только хотела налить воды.

– Не трогай ничего! – скомандовал Димитр. – Элени займется этим с утра. – Тут он увидел коробочку с парацетамолом и внимательнее вгляделся в ее лицо. – Что, голова все болит?

– Да, – Линн зажмурилась, отчасти от боли, отчасти от того, чтобы отгородиться от исходящей от него чувственной силы. Его тело, слегка прикрытое белым махровым халатом, источало мужской магнетизм, которому трудно было противиться. Линн испугалась: сейчас она слишком слаба, чтобы постоять за себя. – Вот выпью таблетку и сразу пойду спать.

Не говоря ни слова, Димитр взял другой стакан, наполнил его водой и буквально вложил ей в руку. Девушка торопливо проглотила лекарство, поставила стакан на место и повернулась, чтобы уйти, но не успела. Вместо этого она мгновенно оказалась у него на руках.

– Пусти, – одними губами выговорила Линн. Она онемела от смущения – тяжелый шелк ночной сорочки скользнул от щиколоток к бедрам. Но Димитр был непреклонен. Его руки его были сильны и надежны. Девушка чувствовала легкий мускусный запах его кожи. Пришлось повернуть голову в сторону, чтобы не касаться его шеи. – Пусти. Я могу ходить. Пусти, – повторяла Линн растерянно. Даже головная боль отступила перед вспышкой чувственности, которую вызвал в ней этот мужчина. Тем не менее она настойчиво твердила: – Пусти! Пусти!

– Что ты так нервничаешь? – лениво усмехнулся Димитр. Они были уже в коридоре.

– Ты просто забавляешься! – слабым голосом выкрикнула Линн, подтверждая негодование ударом маленького кулачка. Жест этот был бесполезным, если не смешным. Она была птичкой в лапах хищника.

– У тебя разыгралось воображение.

Линн взбесилась, уловив насмешку в его словах, она изо всех сил заколотила его по плечам и груди.

Пусти, пусти!

Вот и ее комната. Димитр молча уложил девушку, тщательно ее укрыл.

– Сейчас принесу таблетки. Вдруг понадобится еще одна доза, – сказал он и вышел.

Линн закрыла глаза, сжалась в комочек, отчаянно надеясь уснуть к моменту его возвращения.

Но если можно попытаться обмануть его, то себя не обманешь. Она чувствовала каждый его шаг, каждое движение. Когда к щеке ее прикоснулись теплые пальцы, Линн распахнула глаза.

– Спокойной ночи.

Что в его голосе – насмешка, издевка, или?.. Он исчез в темноте, прежде чем Линн успела ответить колкостью.

Глава 3

Утром она проснулась отдохнувшей и бодрой, от головной боли не осталось и следа. Проворно соскочив с постели, Линн подбежала к окну, раздвинула шторы.

День был бесподобный: яркое солнце, ослепительно-голубое небо, теплынь! Линн быстренько натянула купальник, шорты, майку и, захватив полотенце, отправилась сначала на кухню.

– Доброе утро! – поздоровалась она с Элени, которая возилась у мойки.

Лицо пожилой женщины осветилось улыбкой. Она бросила скоблить посуду, вытерла руки и с материнской заботой поинтересовалась:

– Как твоя голова?

– Слава Богу, уже не болит, – весело ответила девушка, доставая из холодильника пакет апельсинового сока. Кисло-сладкий холодный напиток только прибавил ей хорошего настроения.

– Димитр уже уехал в город, – сообщила Элени.

– Господь услышал мои молитвы, – прошептала Линн. Портить такое утро встречей е этим человеком… Это было бы ужасно.

– С утра он собирался заехать в клинику, – продолжала Элени, – а дома будет к шести. Тогда поедете к Пейж вместе. – Темные глаза Элени вдруг блеснули умилением: – Я так рада была узнать о вашей помолвке!

Линн едва удержалась, чтобы не сказать правду, но, оказавшись в мягких объятиях Элени, только сказала тихое «спасибо», и вновь ее досада и неловкость были восприняты как смущение. Нелегкой оказывалась роль счастливой невесты.

– Что тебе на завтрак? Яйцо? Гренки? Бекон?

Элени обожала закармливать, Линн это знала и не дала себя провести.

– Каждый раз одно и то же, Элени? – притворно строго сказала она. – Банан, сухие гренки и кофе. Но сначала я поплаваю.

В десять утра девушка села за руль «мерседеса» и отправилась в больницу. Частые, но короткие визиты меньше утомляли Пейж, в связи с чем распланировала свой день и Линн. Определенно, мама выглядела лучше, – хотя по-прежнему была бледна.

– Дай-ка я взгляну на твое колечко, девочка, – попросила Пейж, и Линн послушно протянула руку. – Красота какая! Особенно на твоих пальчиках.

Девушка смогла выдавить подобающий ответ и сделала вид, что вместе с матерью любуется ослепительным сиянием бриллианта.

– Сегодня в газетах я видела объявление. – Глаза Пейж приобрели мечтательное, умиротворенное выражение.

Сама Линн газет не видела. Все утро она вообще не думала о своей помолвке – купалась, завтракала, одевалась.

– «Публичная церемония не ожидается, только для приглашенных» – процитировала с улыбкой Пейж. – Ну не чудо ли?

– Да, мама, конечно.

Что еще оставалось сказать?

– Ты уже решила, что наденешь?

– Нет… надо подумать.

Гардероб у нее достаточно богат и разнообразен, наверняка можно обойтись без новых покупок.

– Димитр поговорил с моими врачами, и они ничего не имеют против того, чтобы несколько часов я побыла дома. Конечно, они разрешили отлучиться только на церемонию.

Как я счастлива! Все-таки свадьба… Ты будешь изумительна в белом подвенечном наряде!

Свадьба? О какой свадьбе идет речь? Линн так ужаснулась, что потеряла дар речи.

– Ах, с каким удовольствием я бы прошлась с тобой по магазинам! – мечтательно продолжала Пейж. – Недавно в центре открыли один… Кстати, не забудь, непременно позвони Вивьен. Уверена, она отложит все дела и займется только тобой.

Линн начала возвращаться к реальности. Оцепенение прошло, ему на смену пришло теперь негодование. Больших усилий стоило девушке сохранять спокойствие.

– Мама, мы с Димитром…

– Знакомы уже десять лет, – перебила ее мать. Глаза ее, ставшие огромными на исхудалом лице, светились радостью. – Это будет счастливая свадьба. Я мечтала дожить до того дня, когда ты выйдешь замуж. И всегда видела твоим мужем только одного человека. – Легкая, сухая, как у птички, ладонь легко сжала пальцы Линн. – Пожалуй, Вивьен я сама позвоню. Мне ведь тоже нужно кое-что подобрать. Все-таки есть повод, – лукаво закончила Пейж.

Боже всемогущий! Безобидный заговор принял чудовищные формы. Что делать? Прежде всего, держаться естественно, несмотря на приступы ярости. Пейж не должна заподозрить неладного.

– Димитр был у тебя утром? – поинтересовалась девушка.

– Да, совсем рано, заезжал по пути в офис, – сказала мать.

Значит, он не притворяется. Линн знала, Димитр Костакидас не любит притворяться, не любит и не умеет. Значит, он хочет участвовать в этом фарсе.

Улыбаться стало совсем невмоготу.

– Я вижу, он разговорился. Ничего, посмотрим, как он сдержит слово. – Казалось бы, сказано игриво. На самом деле это была угроза – Линн намеревалась уничтожить этого человека. Но сначала надо было расстаться с Пейж, не вызвав у нее подозрений. – Ты отдохни пока, мамочка, я сама позвоню Вивьен и сделаю предварительный осмотр магазинов. Дел получается много. Не скучай, днем я загляну.

Девушка быстро поцеловала мать в щеку и вздрогнула, заметив слезы на ее глазах.

Покинув клинику, Линн выпустила свои чувства на свободу. Она пребывала в таком бешенстве, что удивительно, как дорога в центр города обошлась без аварий.

Финансово-промышленная компания Костакидаса в деловой части города занимала современный небоскреб с зеркальными стеклами вместо стен. Давно не входила Линн в эти чертоги, где обитает Его величество капитал. С ледяным спокойствием обратилась она к секретарю, сидевшему в нижнем холле. И секретарь, и холл словно сошли со страниц модного журнала. Элегантная женщина за письменным столом нервировала Линн, но виду она не подала.

– Могу ли я видеть господина Димитра Костакидаса? – почти высокомерно поинтересовалась она.

– Господин Костакидас на заседании Большого совета, – с любезным сожалением ответила секретарша. – Вам назначено время для встречи?

Линн была с ней так же любезна:

– Нет, но не затруднит ли вас доложить, что его ожидает невеста? – Последнее слово она произнесла с трудом, но свое замешательство замаскировала легкой улыбкой. – Надеюсь, он извинит меня за вторжение.

Профессиональная выучка секретаря была безукоризненной.

– Разумеется. – И она незамедлительно взялась за телефон. Через несколько секунд Линн узнала, что за ней спустится личный референт Костакидаса и проводит ее к Димитру. Появившаяся в холле сногсшибательная женщина представилась Анитой. Лицо ее выражало исключительную вежливость и дружелюбие.

– Мисс Фурд? Очень приятно, здравствуйте. Позвольте поздравить вас! – Улыбка Аниты была само радушие. – Прошу следовать за мной.

Личные покои главы корпорации оказались не просто комфортабельны – они были роскошны. Мягкая черная кожаная мебель располагала к спокойной беседе, на столиках красовались живые цветы. Одну стену сплошь занимали книжные полки, другую – огромное окно с дивным видом на город. Рабочий кабинет находился за дверью.

– Господин Костакидас будет здесь с минуты на минуту, – сказала Анита. – Желаете что-нибудь выпить? Кофе? Прохладительные напитки? Может быть, легкого вина?

С огромным удовольствием Линн окатила бы сейчас своего «жениха» кипящим маслом. Увы, желание это было из разряда неисполнимых.

– Пожалуй, выпью минеральной воды, – сказала Линн с очаровательной улыбкой. Ледяная вода усмирит мой гнев, и я встречу его во всеоружии, подумала она, принимая от Аниты хрустальный бокал.

Прошло пять минут. Потом еще пять. Анита ушла, а Линн мрачно размышляла, действительно ли Димитр не может покинуть заседание или намеренно заставляет себя ждать? Неужели догадывается, в каком состоянии она явилась сюда? Догадывается и надеется, что она успокоится. Зря! Однако ее запал таял с каждой секундой.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник предмет ее праведного негодования – Димитр Костакидас собственной персоной. В официальном темно-сером костюме он выглядел солидно и привлекательно. Перед Линн был серьезный противник – опытный, непреклонный и не знающий поражений.

– Линн! – притворно-ласково сказал он. – Какая приятная неожиданность!

Девушка смело встретила его взгляд. Голубые ее глаза опасно сверкнули, эмоции были на пределе. Линн шла напролом, забыв о возможных опасностях.

– Тебе прекрасно известно, почему я здесь, – отчеканила она. Его невозмутимый вид только подлил масла в огонь, девушка готова была броситься в рукопашную.

– Предлагаю ланч, – неожиданно услышала Линн. Сказано это было миролюбиво, не было и намека на насмешку. Глаза Линн полыхнули сапфирово-синим огнем.

– Как ты смеешь «предлагать ланч»! – Голос у нее чуть не сорвался.

Метнулась вверх черная бровь.

– Прости Пейж ее сентиментальность. Что делать, если исторически так сложилось, что за помолвкой следует свадьба…

– Исторически! Но у нас же ситуация не совсем обычная. Помолвка у нас мнимая, следовательно, никакой свадьбы не будет!

Вскочив с кресла, Линн подлетела к Костакидасу, сразу ощутив себя маленькой и беспомощной. Он подавлял ее не только морально, но и физически: ничего не меняли даже десятисантиметровые каблуки, Линн все равно была ниже его на целую голову.

– Ты сразу мог бы найти для Пейж подходящее объяснение. Тебе ли не суметь вывернуться? Почему ты довел дело до разговоров о свадьбе? Отвечай!

Димитр приблизился к своей гостье почти вплотную, Линн сразу почувствовала, как мурашки побежали по коже, иголочками закололо пальцы.

– Надеюсь, ты не отважилась разочаровать ее? – мягко поинтересовался он.

– Не делай из меня дурочку! – с глухой угрозой процедила Линн, перевела дыхание и снова пошла в наступление: – Никто, даже Пейж, не смог бы поставить тебя в ситуацию, неугодную тебе или невыгодную.

– Именно в таком свете тебе видится наш брак? Неужели это так невыносимо?

Улыбка его была вежливой, но глаза стали матово-темными.

– Что ты хочешь этим сказать? – вздрогнула и прошептала Линн. Слова ударили ее как плетью.

– Только то, что мы знаем друг друга не первый год, что мы испытываем друг к другу взаимную симпатию, что пожениться нам следует хотя бы в целях удвоения фамильного состояния.

Линн была ошарашена.

– Бред, – хрипло прошептала она.

– Неужели? – Его глаза буравили девушку. – Должен признаться, в моем окружении нет ни одной женщины, которая не исчезла бы в мгновение ока, стань я внезапно кривым и бедным. В таком обрамлении, – он обвел свои покои и криво усмехнулся, – меня видно плохо. Так что предпочитаю откровенно выгодный брачный контракт.

Спокойно, приказала себе Линн, сосчитай до десяти и держись.

– Не верю, – в отчаянии выдохнула она. На секунду ей показалось, что она ослепла. – Тебя не волнует, что я могу чего-то хотеть от жизни, о чем-то мечтать?

Он довольно бесцеремонно приподнял ее за подбородок.

– Ты ждешь от жизни женского счастья и мечтаешь о надежном человеке, которому можно доверять. Это я тебе обеспечу. Устраивает тебя?

Как всегда в его присутствии, Линн злилась, боялась, но в то же время пребывала в странном оцепенении.

– А… а как же любовь?

Димитр какое-то время молчал, потом спросил вкрадчиво:

– А что ты понимаешь под этим словом, Линн?

Самое важное и сильное чувство, которое захватывает двоих, заставляя забыть обо всем, кроме желания быть вместе – физически и духовно, подумала девушка; сказала же она другое:

– Во всяком случае, я знаю, чего хочу от любви.

– Идеализм против суровой реальности? – Губы Костакидаса изогнулись в ироничной улыбке.

– До твоего уровня цинизма я еще не доросла.

– Именно это я и ценю.

У Линн засосало под ложечкой. Надо же впутаться в такую историю! Хватит ли у нее духа сыграть спектакль до конца? Осмелится ли она продолжать?

– А тебе не кажется, что неприлично устраивать свадьбу через неделю после объявления о помолвке? – с расстановкой спросила Линн. – Что подумают люди?

– Одно из двух: либо ты извела жениха, соблюдая себя до бракосочетания, либо пренебрегли контрацептивами и ты ждешь ребенка.

Линн вспыхнула и едва не плеснула водой ему в лицо.

– А ты сомневаешься в моих способностях любовника? – вполголоса спросил Димитр.

Это невозможно! Лицо у нее пылало. Неторопливый, насмешливый, с ленцой голос доводил ее до исступления. Рассудком она сознавала, что именно сейчас у нее есть шанс прекратить комедию, отказаться от помолвки и все немедленно рассказать Пейж. Но она молчала. И не только из-за матери. Молчала потому, что поддалась власти чувственных чар, не могла сопротивляться зову плоти, который оживил в ней этот человек. Более того, ей приходилось сдерживаться, чтобы не броситься к нему в объятия, не впиться губами в его рот.

Женская гордость пока брала верх. Ей удалось отринуть наваждение. Надолго ли? Она улыбнулась, нашла силы иронично взглянуть на него.

– Я уверена, что ты бесподобен во всех отношениях. Впрочем… – Линн сделала паузу, усмехнулась. – Впрочем, я тоже могу посвятить тебя в свои маленькие тайны, и мы договоримся… в постели. – Она неторопливо оглядела комнату. – Надеюсь, ты здесь хозяин, и нам никто не помешает. – Линн говорила с нарочитым вызовом. – Аниту, возможно, шокирует, что ее неподражаемый босс и его застенчивая невеста предадутся любовным утехам в этой святая святых. Если не сказать хуже. – Она дерзко улыбнулась. – Хотя я предпочла бы спальню.

Господи, что же это я делаю, ахнула про себя Линн. Безумие так провоцировать его, при том, что ее страшила сама мысль о близости с ним.

– Уединение и комфорт безусловно справедливые требования к любовному свиданию, – со скрытой угрозой сказал Димитр. – Нам торопиться некуда.

Неужели он все знает о ее личной жизни, испугалась Линн. Неужели знает, что у нее не было любовников? Будущий муж должен допускать, что у его избранницы есть сексуальный опыт. Но Костакидаса, похоже, не проведешь. Он не простит ей ничего.

– Итак, мы отправляемся на ланч, – неожиданно заявил Димитр.

Линн имела неосторожность посмотреть ему в глаза и утонула в их бездонных глубинах.

– Нет! – Ей потребовались усилия, чтобы вынырнуть из этих глубин. Еще одна совместная трапеза будет невыносима. – Я обещала днем заглянуть к Пейж, а в пять меня ждет парикмахер. – Насчет последнего она слукавила: в салоне она могла быть в любое время. – Лучше нам встретиться в клинике после шести.

Сейчас ей важно было только одно – отделаться от него. Заметив, что Костакидас шагнул к двери, Линн вздохнула с облегчением.

– В таком случае, я провожу тебя до лифта.

– Не стоит беспокоиться. Я найду дорогу.

Она сама чувствовала, как неестественно звучит ее голос. Несколько шагов через приемную показались пыткой. К счастью, лифт появился мгновенно. Когда двери ярко освещенной кабины закрылись, Линн была на седьмом небе от радости.

Что же, придется заняться собой. Парикмахерская, салон для новобрачных, каталоги, модели нарядов отвлекли девушку, хотя она отдавала себе отчет в том, что свадьба эта мнимая – лишь бы не огорчать маму. Беседа с Вивьен, элегантной француженкой, заняла немало времени. Опытный модельер-дизайнер, она сразу взялась за дело, тем более что Пейж уже оповестила ее о предстоящем событии.

– Какой бы скромной ни была церемония, это настоящий праздник. Но вам не о чем беспокоиться, я гарантирую вам блестящий успех. – Яркий ноготок листал страницы каталога. – Выбирайте. Мы же с вами понимаем друг друга, не так ли? – с очаровательным акцентом говорила Вивьен.

Линн захватила журналы и к трем часам дня приехала в больницу. Только они с Пейж начали обсуждать фасон, ткань, цветы и прочее, как вдруг в палату вошел Костакидас.

Следующие полчаса стали, пожалуй, самыми длинными в ее жизни. Она едва сознавала, что говорит, отвечала невпопад, каждый раз наталкиваясь на насмешливый взгляд его темных глаз. Скоро они увидели, что Пейж устала, и начали прощаться.

Димитр и Линн вышли на стоянку. Она открыла дверцу «мерседеса», он остановился рядом.

– Ты едешь домой?

Вопрос вызвал в ней протест. Как бы не так!

– Нет. Я хочу еще кое-что сделать до закрытия магазинов.

Девушка села за руль. Димитр не дал ей захлопнуть дверцу.

– Учти, Элени ждет нас к ужину, – напомнил он.

Линн затошнило от перспективы совместного домашнего ужина. Она выразительно глянула на Костакидаса и молча включила зажигание. Он закрыл дверцу машины. Линн сразу стало легче. Выезжая со стоянки, она видела, как Димитр сел в «ягуар» и последовал за нею к шоссе.

Когда же он оставит меня в покое? И куда же, черт побери, девать эти два часа, сокрушалась Линн. Больше всего ей хотелось приехать домой, искупаться, отдохнуть и поесть. Вдруг она вспомнила, что с самого утра не ела.

В центр города тащиться не хотелось, поэтому Линн снова заглянула в салон к Вивьен, взяла еще несколько журналов, потом зашла в какое-то кафе, заказала салат и кофе и твердо решила расслабиться. Полчаса она пребывала в спокойствии: листала каталоги, пила кофе, поглядывала в окно. Однако дальнейшее пребывание в стенах кафе не сулило ничего хорошего, так как ее одиночество было замечено двумя парнями, которые явно намеревались проверить на ней силу своего мужского обаяния. Линн быстро собралась и завернула в шикарный галантерейный магазин, где зачем-то купила шелковый пеньюар кремового цвета; потом ей вздумалось вторично за этот день зайти в парикмахерскую. Она решительно изменила прическу. Теперь ее волосы были затянуты в гладкий узел.

Выходя из салона, Линн была довольна своим видом. Если бы только не испытания – несколько километров пути, клиника и Костакидас.

Но «ягуара» на больничной стоянке не было. С чувством облегчения Линн прошла через двор, миновала пустой холл, лестницу и чуть не ахнула, подойдя к дверям палаты: возле Пейж сидел Димитр.

При ее появлении он немедленно встал, приветливо улыбнулся, хотя взгляд его темных глаз был для нее непонятен и загадочен.

– Меня подвез Джордж. – Димитр заметил удивление девушки.

Линн подбежала к матери, устроилась подле нее. Димитр тоже подошел к ним и стал так близко, что она уловила запах его волос и лосьона. И вновь он держал ее за плечи, и вновь отчаянно колотилось ее сердце.

Целый час длилось для Линн это изнурительное представление. Ей тяжело давался бодрый голос, улыбки, притворный интерес к предстоящему бракосочетанию.

– Итак, ровно через неделю, в полдень, – объявил Димитр. – Уже есть договоренность со священником, заказано угощение, цветы, шампанское, разосланы приглашения. Торжество состоится в нашем парке.

Ну все, этот вал уже не остановить, тоскливо подумала Линн.

– Медовый месяц придется ограничить недельным отпуском в одном из пригородных отелей. Бизнес держит меня, – с сожалением добавил он. На самом деле причина была в другом – они боялись оставлять Пейж. Все трое это понимали, но Пейж все же сказала:

– Вы должны поехать в Грецию. Там такая красота на островах! Я помню, мы с Янисом… – Она замолчала и улыбнулась счастливо.

– Мы тоже обязательно съездим туда. Обещаю, – мягко заверил ее Димитр и коснулся губами впавшего виска. – Ты устала. Пора отдыхать, а?

Линн ласково попрощалась с матерью, затем последовала за Димитром на стоянку, уступив ему место за рулем «мерседеса». Дорога к дому закала всего несколько минут и тут, в полутьме просторного гаража, Линн ощутила, что узел на шее затягивается все туже.

– Аперитив? – предложил он.

Девушка ответила не сразу. Ранний завтрак, летний салат днем… а теперь алкоголь на пустой желудок? Верх безрассудства! Хотя, возможно, небольшая доза и придаст ей смелости. Ведь впереди ужин и бесконечный вечер.

– Да, пожалуй, белого вина!

Вот так, подбодрила она себя, решительность и естественность – мои обычные козыри.

Терпкий вкус ледяного «Шардонэ» явно разогнал ее кровь, напряжение заметно спало.

– Какую тему для разговора ты предпочитаешь? – беспечно поинтересовалась Линн, спокойно выдерживая его оценивающий пытливый взгляд. Он медлил с ответом.

– Предлагаешь потренироваться в беседах на увлеченные темы?

– Почему бы и нет? – пожала плечами Линн, не реагируя на его шутливый тон.

– Пожалуй, подойдет любая тема, если, конечно, она не будет касаться предстоящего бракосочетания. – Теперь его голос звучал жестко, – Или моих способностей удовлетворить тебя в постели, – добавил он безжалостно. – Кстати, позволь поинтересоваться, как ты намерена оценивать мою… работу?

Линн ощутила в желудке судорожный спазм. Нервы? Или вино? Смущение и гнев увлекли девушку за собой. И она мечтала об атаке?

– Мне есть с чем сравнивать.

– И с кем. Мужчины обычно переоценивают себя.

Действительно, «опыт» у Линн был. Тогда она увлеклась всерьез, но кончилось все печально. В последний момент она запаниковала… а он только посмеялся, не стал ни уговаривать, ни настаивать. Те горькие, обидные слова она помнит до сих пор. Впрочем, Костакидасу об этом не следует знать.

– Неужели? Возможно, мне удастся изменить это мнение.

Его бархатный голос был опасен, как остро заточенный клинок.

Линн сделала вид, что обдумывает его реплику.

– Все возможно, – наконец молвила она, проклиная себя за то, что ввязалась в опасную и глупую игру. – Хотя, если честно, ты не возбуждаешь меня. – Сказала и тут же испугалась: Димитр Костакидас не из тех мужчин, с кем можно флиртовать, играя словами. Он опасен, как взрывчатка в руках подростка. – Что, ужин ждет? – как можно спокойнее спросила она, хотя невозмутимый тон в этот момент не соответствовал ее душевной буре. – Элени приготовила мусаку. Ее коронный номер. Не стоит огорчать старушку.

Вид праздничного стола вызвал у Линн чувства умиления и благодарности. Элени расстаралась! Белоснежная хрустящая скатерть, фамильное серебро, хрустальные рюмки и фужеры, дорогой фарфор, горящие свечи, цветы – все кричало о значительности сегодняшней трапезы. Обернутая крахмальной салфеткой бутылка шампанского покоилась во льду, а на тарелке, предназначенной для Линн, красовалась дивная алая роза.

Национальное греческое блюдо – рубленая баранина с пряными овощами.

Девушка ощутила угрызения совести: все так искренне радуются за нее, от души желают им счастья.

Стол ломился от изысканных яств. Пальма первенства, конечно, будет отдана мусаке, но до нее еще далеко.

– Мне чуть-чуть, – предупредила Линн Костакидаса, который наполнял ее тарелку. Элени, конечно, волшебница, но кроме мусаки, легкого салата и сыра Линн ничего есть не хотела. Она отщипнула маленькую гроздь винограда и сидела, отрешенно глядя на пышный стол.

– Твой аппетит угрожающе уменьшился, – заметил Димитр, когда она отказалась от очередного деликатеса.

– Я не так давно ела, спасибо.

– Еще шампанского?

Нет, Линн не рискнула.

За ужином шел вялый светский разговор – о национальной кулинарии, о политике местных властей, об успехах империи Костакидаса, его деловых поездках… Сидней, Рим, Афины, Цюрих, Люцерн, Лондон – неплохо для семи месяцев.

Димитр, как всегда, держался раскованно и любезно, это было у него в крови. В то же время от него исходила такая мужская чувственность, которая до предела заполняла воздух. Любая благоразумная женщина бежала бы отсюда. А Линн продолжала сидеть как зачарованная. Шли минуты. Она чувствовала, с каким трудом дается ей каждый вздох, как глухо колотится сердце.

– Пожалуй, я уберу со стола, чтобы Элени с утра не возиться. Кофе будет потом.

Старая экономка давно ушла в свой коттедж в глубине парка, и обязанности хозяйки легли на Линн.

– А мне надо позвонить в европейский филиал и отправить несколько документов по факсу, – невозмутимо сообщил Димитр, поднимаясь из-за стола. – Тебя не затруднит подать кофе в мой кабинет?

Линн сумела кивнуть как ни в чем не бывало и начала складывать на сервировочную тележку грязную посуду. На кухне она разместила остатки закусок в холодильнике, загрузила посудомоечную машину. Вскоре был готов и кофе.

Поставив на поднос чашку, кофейник, кувшинчик со сливками, Линн двинулась в знакомый путь: сколько раз именно так подавала она кофе Янису!

Она постучала в дверь кабинета и вошла. Димитр, стоя у стола, говорил по телефону. Беседа шла на греческом. Ее глаза невольно вбирали высокую, статную мужскую фигуру. Димитр снял пиджак, галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки, закатал рукава. Стоял он в свободной позе, держал руку в кармане. Странное предчувствие овладело ею. Она торопливо поставила поднос на стол и повернулась, чтобы уйти, не желая мешать деловому разговору. Но сделала только один шаг – Костакидас удержал ее, сжав запястье.

Линн с недоумением посмотрела на него, хотела протестовать, но в этот момент Димитр положил трубку. Заметив на подносе одну чашку, он спросил:

– Разве ты не составишь мне компанию?

Снова та же взметнувшаяся бровь, тот же магнетический взгляд.

– Нет. Я не пью кофе на ночь. – Линн изо всех сил старалась говорить естественно. – К тому же не хочу мешать тебе.

Действительно, она хотела только одного: подняться к себе. Головная боль снова напомнила о себе. Кстати, был бы неплохой предлог.

– Интересно, – пророкотал Костакидас, поворачивая ее к себе. В следующую секунду он провел пальцами по ее шее, затылку, притягивая все ближе. Она инстинктивно уперлась обеими руками ему в грудь, желая избежать прикосновения.

Он хочет поцеловать ее! Влажно блеснули такие знакомые глаза и совсем рядом оказалось смуглое лицо.

Остановить его она не могла. Линн хотела закричать, но и это не получилось: ее губы оказались в чужой власти. Нарочито медленно он прошелся по ним языком, затем язык продвинулся, проникая в желанные, влажные глубины; поцелуй его был дерзким и нежным и оставлял женщине только один вариант поведения – отвечать. Отвечать плотью.

Линн будто вынесло в открытое море, дух захватывало от восторга и страха – а вдруг она никогда больше не увидит берега?

Он играет нечестно, заколотилось у нее в мозгу, он пользуется моим смятением, насмехается надо мной… Надо что-то делать.

И она сделала – сладостно вздохнула, и сразу рот его стал настойчивее. Женское естество капитулировало. Все чувства, все клеточки, все жадно тянулось к мужчине, раскрываясь в бесстыдной ответной страсти и уводя хозяйку их в запредельные дали плотских наслаждений, откуда так просто не выберешься.

Димитр прижал Линн так, что она ощутила убедительное доказательство его возбуждения… и испугалась, начала вырываться, но смутилась еще больше. Она испугалась его мужской силы и своей беззащитности и, самое страшное, своей готовности отдаться этой силе. Линн удалось оторваться от его властных губ, но только потому, что это он позволил ей оторваться.

О небо, вот куда завела ее бездумная игривая болтовня! Девушке хотелось бежать, но тело было приковано к нему, мысли куда-то подевались, взгляд не мог оторваться от его сияющих глаз.

Руки Димитра скользнули вдоль гибкого стана, ладони сжали ее груди, большие пальцы нащупали предательски затвердевшие их вершины и начали мучительно медленно поглаживать их, наполняя ее тело такой истомой, такой чувственной алчностью, что она застонала.

Это было невыносимо, ужасно – и неописуемо… Тело отбросило все приличия. Ничто уже не могло скрыть ее распаленного желания. Губы у нее дрожали, глаза увлажнились, дыхание сбилось. Кончиками пальцев Димитр провел по розовой припухлости ее рта.

– Я думаю, мы можем больше не сомневаться, возбуждаю ли я тебя, – мягко поддел он Линн, убирая со лба шелковистый локон. – Иди, ложись. И спи – если сможешь уснуть.

Уговаривать ее нужды не было. Остатки сил она употребила на то, чтобы не выбежать из комнаты, где властвовал этот мужчина. Линн медленно пересекла кабинет, тихо закрыла за собой двери и поднялась к себе. Машинально разделась, приняла душ и легла. Как автомат.

И еще долго проворочалась, пока благодатный сон не соизволил успокоить ее.

Глава 4

Дни, оставшиеся до свадьбы, прошли в суете и заботах. Линн моталась по салонам и магазинам, а в промежутках сидела в клинике у Пейж. Дома ее донимали телефонные звонки и чрезмерная забота Элени. Одни сутки у Линн целиком ушли на срочный визит в Голдкост – там она оставила управляющему дальнейшие указания, закрыла аренду на квартиру, сдала на хранение свою нехитрую обстановку. Наскоро прихватив кое-что из вещей, тут же вернулась в Мельбурн.

Костакидас, в свою очередь, тоже был всю неделю занят – или делал вид, что занят. Как бы то ни было, уезжал он из дома задолго до того, как просыпалась Линн и виделись они только вечером, в палате Пейж. Несколько раз после этого Димитр отправлялся на важные деловые встречи и в особняке появлялся только поздно вечером.

Линн убеждала себя, что ей нет дела до его развлечений, что она не нуждается в его внимании и вообще совершенно равнодушна к нему, если не сказать хуже. Но в глубине души она знала, что это неправда. С каждым днем Линн все острее реагировала на каждое слово Димитра, на каждый его взгляд. И реагировала чувственно. А он, черт побери, видел это. Он был искусным игроком в любой игре, которую затевал. Линн же все еще оставалась новичком, более того, часто она даже правил этой игры не знала. Димитр откровенно забавлялся ее неопытностью и неловкостью. Линн видела это по его насмешливым взглядам, угадывала это в его снисходительном тоне, она все время наталкивалась на его вызывающую улыбку – и страдала.

Наступила пятница. Утро было ласковым и солнечным, и чем ярче разгорался день, тем больше народу появлялось в парке. Там кипела работа. Столы под навесами уже поставили, теперь их накрывали, украшали гирляндами цветов, букетами орхидей. Зрелище было ослепительное в полном смысле этого слова, потому что хрустальная посуда радужно сверкала на солнце, фосфоресцирующим блеском отдавали крахмальные скатерти и салфетки, лучилось обеденное серебро. Конечно, главное священнодействие творилось на кухне, где всем командовала Элени.

Линн пошла к себе наверх – одеваться и краситься. Димитр поехал в больницу, чтобы привезти Пейж с медсестрой-сиделкой. Появилась Вивьен и сразу занялась нарядами своих подопечных – Линн и Пейж.

Один за другим начали подъезжать гости. Пока немного, но ими нужно было заниматься. Пейж бодрилась изо все сил. Видно было, какие усилия она прилагает, чтобы продержаться эти несколько часов.

Что касается Линн, то у нее не оставалось времени ни предаваться отчаянию, ни понимать, что происходит. Она впала в какую-то прострацию, иначе не назовешь. В другом состоянии она бы не сделала этот последний шаг. Будто со стороны видела она себя рука об руку с Димитром, будто сквозь пелену слышала звучный распевный голос священника, благословившего брачный союз Линн Пейж Фурд и Димитра Яниса Костакидаса.

Обручальные кольца были надеты, молодые поцеловались. Защелкали фотокамеры, полилось шампанское, замелькали подносы с закусками. Торжество началось.

Были приглашены человек сорок, во всяком случае, так говорила Элени, распоряжавшаяся посудой. Из гостей Линн знала только несколько коллег Димитра и старых друзей Яниса и Пейж. К восьми вечера свадебная программа была исчерпана, и гости начали расходиться.

Парк опустел, и Линн пошла переодеваться: подвенечное платье стало уже историей.

Джордж загрузил в «ягуар» вещи новобрачных. Пора было отвозить Пейж. В девять они были у дверей клиники. Пейж выглядела скверно, лицо у нее осунулось, посерело, но глаза радостно блестели.

– Пойдем, я помогу тебе в палате, – предложила Линн, но мать решительно отказалась.

– И слышать не желаю. Хватит с тебя хлопот, – притворно строго сказала она и с лукавой улыбкой добавила: – У вас еще много дел. Так что увидимся завтра, но не раньше полудня! – И она подмигнула.

Линн беспомощно опустила руки. Не успел Димитр бережно усадить Пейж в кресло-каталку, не успела Линн обнять ее, как белые халаты увезли Пейж. Линн до слез хотелось сейчас домой, в свою комнату, хотелось забыть это безумие, зажмуриться и исчезнуть. Но чудес не бывает. С каждым часом усиливалось в ней чувство, какое, наверное, испытывает голубка, попавшая в когти хищника и покорно ждущая своего часа, когда ее плоть разорвут в клочья.

Девушка медленно пошла к машине, молча села. Димитр включил двигатель.

– Может быть, хочешь заглянуть в ночной клуб? – поинтересовался он.

Она сразу представила себе клубы табачного дыма, назойливое мерцание декоративных ламп и изнуряющий грохот музыки. Если выбрать изысканное ночное заведение, там можно наткнуться на Шанну, которая наверняка развлекается допоздна. Играть теперь роль счастливой молодой жены? На это сил у нее не было. Но и выбора тоже не было: или клуб, или уединение с супругом.

– Может, кофе в тихом ресторане? – предложил Димитр еще один вариант.

Нет, Линн хотелось стащить платье, как следует вымыться, зарыться в одеяло и спать, спать, спать…

– Не стоит, спасибо, – вежливо поблагодарила она супруга и откинулась на сиденье, закрыв глаза.

Спустя десять минут они остановились у фешенебельного загородного отеля. Консьерж любезно встретил своих поздних гостей, немедленно распорядился насчет их багажа и позволил себе поздравить молодых. Костакидас заполнил карточку, расписался. Потом все пошло мелькать – лифт, коридор, улыбка портье. Щелкнул замок в двери… Линн вздрогнула от этого негромкого звука и словно очнулась. Она поняла: началась супружеская жизнь.

Интерьер их номера можно было назвать сдержанно роскошным. Раскрытые стеклянные двери вели в соседнюю комнату, где она увидела огромную двуспальную кровать. Сердце у нее екнуло.

Господи, да ведь дни, когда первая брачная ночь становилась для девушки страшным испытанием, давно в прошлом. Хотя такие браки, как у них с Костакидасом, совершаются нечасто. И такой супруг достается не всякой женщине.

– У нас есть шампанское. Хочешь? – услышала она его глубокий голос. Димитр уже начал разбирать вещи.

– Почему бы и нет, – пожала плечами Линн.

Шампанское должно немного снять нервное напряжение.

Скоро она уже держала в руке высокий фужер, однако легче от вина не стало. Вся обстановка, полумрак и эта кровать давили на нее. Не говоря уже о мужчине, который пугал и сковывал еще сильнее. Может быть, зря она отказалась от ночного клуба?

– Надо было ехать домой, – неожиданно для себя вслух сказала Линн.

– И разрушить иллюзию? – вяло улыбнулся он.

– Пейж…

– … Может позвонить сюда. Я оставил ей номер телефона.

Вид у меня, наверное, совсем затравленный, подумала Линн и разом допила шампанское все с той же надеждой – обрести контроль над собой.

– Надо распаковать сумку, – внешне невозмутимо молвила она и поставила пустой бокал на столик. Но вещей было до обидного мало, и через десять минут Линн осталось разобрать только туалетные принадлежности.

Взяв косметичку и новую ночную сорочку, она отправилась в ванную комнату, машинально включила воду, разделась, встала под душ. Она была как сжатая пружина. И боялась, что не выдержит.

Теплые потоки струились по плечам, груди, спине. Линн всегда любила воду, она ее всегда успокаивала, но не сейчас. Она тянула время, несколько раз намыливалась, потом не торопясь ополаскивалась. Однако нельзя же вечно принимать душ. Обсушив тело полотенцем, Линн облачилась в новую сорочку. Сделанная из дорогого тончайшего шелка, она вряд ли подходила новобрачной: умеренно длинная, с рукавами, с закрытым воротом. Распустив волосы, Линн расчесала их и только потом посмотрела в зеркало. В нем отражалось бледное личико с печальными глазами. Тоже мне, невеста! Не дашь и семнадцати лет! Девочка-подросток…

О нет, нет, я не смогу! Линн сжала края раковины так, что пальцы побелели, судорожно вздохнула, собираясь с духом, и наконец вышла. Она направилась сразу в спальню, чуть помедлив на пороге, увидев вызывающую белизну брачного ложа, и только потом заметила Димитра. Он уже снял пиджак, галстук, расстегнул рубашку. Посмотрел на жену и он.

– Я ненадолго, – сказал Димитр, направляясь в ванную.

– Сколько угодно, – повела плечами Линн и про себя добавила: хоть на всю ночь, хоть на всю жизнь.

Дверь за ним закрылась, зашумела вода. Девушка бесцельно побродила по номеру, потом встрепенулась – одеться бы, рвануть вниз, схватить такси и… Что? Ничего. Представляю, как он будет смеяться.

В ванной комнате стало тихо. Линн зажмурилась, потом медленно открыла глаза. Скажи ему правду, скажи, советовал внутренний голое. Как же, поверит он! Вот чем кончаются игривые, провокационные намеки… А ведь у нее нет никакого опыта.

Боковым зрением она заметила какое-то движение, вздрогнула и резко оглянулась. На пороге спальни стоял Димитр. Его наготу скрывало только небрежно повязанное на бедрах полотенце. Выглядел он потрясающе: широкие плечи, ровный загар, крепкие мускулы, ровный ковер темных волос на груди, тонкая талия, бедра узкие, длинные ноги. Линн непроизвольно закусила губу, беспомощно ощущая поток сладкой истомы, охвативший тело. Черт побери, да она столько раз видела его в бассейне… Почему это проклятое полотенце так возбудило ее? А сердце, замерев на мгновение, уже неслось с бешеной скоростью… Непроницаемые мужские глаза следили за ее выразительным личиком, читая все ее чувства, за тонкой жилкой на шее, которая билась и билась. Вдруг Линн будто ножом резануло: ведь он безразличен ко мне! Я проиграю в любом случае, даже если убегу. Мне нечего выигрывать.

Тем не менее, как бы ни хотелось ей исчезнуть, что-то подтолкнуло ее сделать следующий шаг. Вызов ведь брошен. И если она останется безответной в его объятиях, то тяжесть потери будет не такой страшной. Утешение слабое, но пока единственное.

Линн горделиво подняла голову и смело взглянула супругу в лицо.

– Ну что, раньше начнем – раньше закончим?

Неужели он почувствовал, чего стоят ей эти слова? Бровь у него взметнулась.

– Раз-два и пошел? Это не в моем вкусе, – вкрадчиво заметил Димитр.

Эти слова, особенно их интонация, ее испугали. Вдруг темные глаза на какую-то долю секунды вспыхнули, теплые ладони легли на ее щеки.

Димитр наклонился и мягко коснулся ртом мягких, дрожащих девичьих губ. И все покатилось.

Каждая – частичка ее тела отозвалась на его чувственный призыв. Линн тихо застонала, в отчаянии осознав, что женское естество не подвластно разуму. Она хотела бы остановить свое тело, хотела заглушить желание, но вместо этого обвила руками его шею. Плоть была сильнее ее, она требовала своего.

Димитр медленно провел руками вдоль гибкого стана, скользнул под шелковый занавес, сжал ягодицы, оторвал от них руки и наконец накрыл ладонями груди, которые тут же ответили ему затвердевшими сосками. Они заявили о себе, претендуя на большее. Когда дыхание ее стало частым, прерывистым, шелковый пеньюар уже лежал у ее ног кремовым облачком.

Какая сила заставила Линн стоять нагой перед этим мужчиной, если стыдливость кричала о себе? Но девушка не шевельнулась, когда он гладил ее груди, коснулся мягкой поросли в уголке бедер. Глаза Линн заволокло туманом, настолько потряс ее восторженный взгляд его пылающих глаз.

Димитр склонился к своей юной жене, и она тихо ахнула, когда он впился ртом в нежную ямку под ключицей. Такой фонтан сладострастия взметнулся в ней, что она опять застонала. Тело буквально таяло в огне вожделения, наполнилось такой неземной негой, что становилось страшно.

Линн хотела кричать, когда он поднял ее и перенес на кровать, хотела, но не смогла – само его тело завораживало ее.

Медленно, как бы нехотя, Димитр поднял руку, проводя пальцами по груди, по плечам, по животу, то и дело «спотыкаясь» о соски, задерживаясь на них, потом скользнул рукой ниже, в шелковистые заросли, замер и снова коснулся груди.

Самообладание давно покинуло Линн. Она пылала, изгибалась под его руками, но он удерживал ее за плечи. Внезапно девушка ощутила на шее его влажные губы. Теперь Димитр навис над нею и целовал груди. Линн вскрикнула, когда он мягко схватил зубами бугорок соска и начал бесстыдно посасывать и покусывать, доводя ее до исступления, до животного стона, вызванного сладким сочетанием сладострастия и боли. Ласки превратились в пытку, но в пытку вожделенную… Линн не подозревала, что это у нее из горла вырываются сдавленные, хрипловатые полувздохи-полустоны; его рот спускался все ниже, замер у горячего лона, язык начал осваивать новые территории. Все исчезло для Линн, осталось одно желание, которое смело все предрассудки, все условности. Женщина извивалась змеей, ища насыщения алчной своей плоти.

Но мужчина не спешил. Томительно медленно продолжал он любовную экзекуцию. Мучительная сладость достигла такой силы, что она едва не рыдала. И тогда он оторвал рот от влажного лона, но только для того, чтобы ткнуться в нее своим мужским оружием. Сначала его прикосновения были поверхностны, но жадный цветок женственности уже раскрыл лепестки и готов был принять долгожданного завоевателя.

Линн впилась зубами в его плечо так крепко, что заметила это, только ощутив соленый вкус крови на губах. И тут он вошел в нее, одним махом распахнув врата девственности. Она содрогнулась. Сжались горячие бархатистые стенки ее лона, непривычные к мужской плоти. Руками она непроизвольно уперлась Димитру в грудь, рванулась всем телом в сторону, но ощущение физической неловкости только усилилось.

– Ты моя маленькая дурочка… глупая, милая девочка, – хрипло прошептал Димитр, не давая ей двинуться, и нежно провел губами по ее мягким губам, по шее, тронул мочку уха.

– Не надо… – выдохнула она беспомощно, зная, просит не об этом, и тут же утонула в сладости его поцелуя, утонула и не заметила последнего, решающего движения его бедер. Не было боли, только неведомое чувство наполненности женского естества…

Несколько бесконечных минут Димитр оставался неподвижен, щадя ее неопытное тело, разрешая ему приспособиться к новым ощущениям, давая возможность услышать свою плоть. А потом вновь начал извечный мужской танец. Линн подавалась навстречу каждому удару мужского штыка, без оглядки отдавалась экстатическому восторгу. Высшую ноту оргазма увенчал протяжный женский вопль…

Когда все кончилось, Димитр поцеловал девушку, и губы ее задрожали, ощутив в этом прикосновении неземную нежность. Спустя несколько мгновений он перевернулся на спину, по-прежнему оставаясь в плену ее лона. Линн оказалась сверху, прижатой к его груди.

Она слышала гулкое биение сердца в широкой мужской груди, вдыхала терпкий аромат мужской кожи, ей хотелось даже лизнуть ее, чтобы узнать на вкус, хотелось замурлыкать и потянуться по-кошачьи. Но шевельнуться она не решалась, ибо в недрах тела пульсировал жар, ибо сладкой болью были наполнены все мышцы.

– А ты вела опасную игру, кошечка, – ласково пошутил Димитр. – Невинное создание требует от любовника большей сноровки, чем искушенная в плотской игре женщина.

Он приподнял ее голову, заставил взглянуть прямо в глаза. В полумраке его лицо казалось особенно выразительным. Линн не могла оторвать взгляда от его уверенного, чувственного рта. А вспомнив, с каким мастерством эти слегка изогнутые губы довели ее до экстаза, она смутилась и опустила ресницы, чтобы скрыть свои чувства.

– Пожалуйста, отпусти меня, – тихо сказала она, пытаясь освободиться от его рук, но объятие стало крепче.

– Тебе так неудобно?

Именно, воскликнула про себя Линн, и не только физически. А вслух сказала:

– Я, наверное, тяжелая.

Она не увидела, а почувствовала, как он улыбнулся.

– Ты легкая как пушинка. Но если ты будешь так крутиться на мне, я за последствия не отвечаю.

– Разве ты?.. – Она осеклась, не смея сказать то, о чем хотела, и вспыхнула, услышав его голос.

– … Все еще в тебе, малыш.

Раздался его тихий смех. Линн сжалась, но Димитр вдруг отпустил ее и осторожно уложил рядом.

Тело горело внутри и снаружи. Девушка не пошевелилась, когда он встал. Через мгновение в ванной зашумела вода, а еще через минуту Димитр вернулся в комнату и бережно взял Линн на руки.

После экстаза, который они только что разделили, глупо было стесняться и краснеть, хотя она вновь оказалась во власти возбужденного смятения, когда он нес ее нагую, когда опустил в теплую, полную жемчужных пузырьков воду, когда не сводя взгляда сел рядом… Но ванна подействовала как волшебное снадобье. Будто во сне Линн чувствовала на себе его нежные уверенные руки, безмолвно дала себя вытереть и перенести обратно в постель.

– Димитр… – выдохнула она и больше ничего не сказала, потому что заснула в момент, когда муж обнял ее и поцеловал в висок. Его властью женщине дарован был покой на эту ночь.

Глава 5

Пробуждение было медленным. Какое-то время реальность еще не существовала для Линн, она чувствовала только что-то необычное. Солнце иначе светит в окно, слишком прозрачные занавески, и она почему-то обнажена.

Все вспомнилось.

Линн осторожно повернула голову. В постели она была одна, но смятые простыни, сбитые подушки сразу подсказали, как провела она эту ночь и с кем. И тут, будто этого было недостаточно, заговорило ее тело, запели всеми оттенками сладкой боли груди и набухшие соски. А громче всего и бесстыднее кричало лоно, встретившее вчера желанного гостя.

Линн оставалось только с грустью усмехнуться, вспоминая свои вчерашние намерения оставаться ледышкой в объятиях супруга. Какой там лед! Неодолимое плотское желание увлекло ее вчера в такой костер, что она, кажется, сгорела там дотла. Но нет, возродилась вновь. Женщина закрыла глаза, чтобы привести в порядок мысли и воспоминания. Все-таки надо вставать. Она огляделась и вдруг увидела часы. Уже давно восемь, но полежать бы еще…

– Завтрак подан! – услышала она вдруг низкий голос и сразу закрыла лицо рукой, стараясь сделать это как бы невзначай. Она не могла смотреть в глаза Димитру.

Димитр приблизился, наклонился и, прищурившись, снисходительно посмотрел на молодую жену.

– Апельсиновый сок, хлопья, гренки, кофе – что, желаешь?

Он был в джинсах, свободном пуловере, выглядел бодрым и довольным, не то что Линн – утомленная, растерянная и робкая.

– Начинай без меня, – хрипловато отозвалась она и с облегчением увидела, что муж вышел в другую комнату. Вставать не хотелось, но доносившиеся оттуда запахи напоминали, как она голодна. Линн поднялась, тщательно завернулась в простыню и, захватив белье и платье, отправилась в ванную. Через десять минут она была готова начать первый день супружеской жизни.

– Я уже звонил в клинику, – сообщил Димитр, когда Линн появилась за столом. – Пейжв порядке. Ночь прошла спокойно.

Линн поблагодарила его за информацию и начала завтракать, заставляя себя сосредоточиться на еде и держаться естественно и невозмутимо. Но каждое движение, каждый вздох, каждый поворот головы давался ей с усилием, нервы были натянуты до предела, а эмоции твердили свое. Такое состояние души тяготило не меньше, чем присутствие мужчины, который был виновником ее смятения.

– Как бы ты хотела провести утро?

Линн поставила чашку и подняла на мужа глаза.

– Если у тебя есть важные дела, то нам совершенно необязательно… – деликатно начала она.

Его глаза сузились, и он мягко заметил:

– Неужели ты полагаешь, что этот уик-энд я могу отдать бизнесу, когда у меня появилась ты?

– Димитр, послушай, – неуверенно произнесла она и запнулась, осознав, что не смеет признаться, как смущена воспоминаниями о пылкой ночи, как напугана собственной чувственностью, внезапно заявившей о себе громко и требовательно.

– Только не пытайся прятаться от меня, – не повышая голоса предупредил Димитр, – и не притворяйся, что темпераментом мы не подходим друг другу.

– Я не готова к таким откровениям.

– Скорее всего, – согласно кивнул он. – Но хитрить я тебе не позволю. – Взгляд его был беспощаден.

– Я хочу прогуляться, – отрывисто сказала Линн. – Мне надо подышать свежим воздухом.

– Прекрасно. Допивай кофе. Мы едем во Фрэнкстон, там перекусим, днем отправимся к Пейж.

Как ей хотелось отбить его словесный удар, отомстить ему, едко ответить на его насмешки. И пусть не думает, что она, как агнец, будет слепо повиноваться ему!

– Да? А если мне хочется побродить по городу?

– Ты предполагаешь таскать меня по всем магазинам? Своего рода месть? – вскинул брови Димитр. – Тогда предупреждаю: ты будешь демонстрировать на себе каждую мелочь, которую соберешься приобрести. Если я буду удовлетворен, покупка состоится. – Он невольно улыбнулся при виде гневно блеснувших голубых глаз. – Что, передумала?

С каким наслаждением она запустила бы в него чем-нибудь тяжелым! И ее бесило, что он видит это. Тем не менее она решила быть миролюбивой.

– Фрэнкстон? Прекрасно! – Линн быстро встала из-за стола, чуть подкрасилась, взяла сумочку и пошла к двери.

«Ягуар» ждал их у подъезда – об этом позаботились служащие отеля. Молодым супругам оставалось только сесть в машину.

День выдался изумительный, словно специально для экскурсии на полуостров Морингтон. Машин было мало, и Костакидас без проблем вывел автомобиль на скоростную трассу.

Фрэнкстон славился своей красотой по всей стране. Это было на редкость живописное местечко, где вдоль дороги стояли старомодные коттеджи, где на склонах Холма Элизы прилепились миниатюрные деревушки, а с вершины гряды открывался великолепный морской пейзаж. Линн с матерью очень любили бывать здесь.

Димитр подъехал к самой кромке дикого пляжа, остановив машину на маленькой импровизированной стоянке, точнее каменистой площадке. Они вышли. Под ногами шуршал и перекатывался теплый песок. Во рту сразу появился солоноватый привкус – его принес ласковый бриз, который ворошил светлые локоны девушки, щекотал кожу.

Нежный, почти белый песок, пронзительно лазурное небо, яркий блеск океана, неистовое солнце… Было тихо, но Линн ощутила вдруг странную тяжесть в груди. Димитр молча шел рядом.

Они вместе. Вместе – после стольких лет тщетных надежд, ожидания… И это явь, а не ее грезы. Линн хотелось взять Димитра за руку, ткнуться носом ему в плечо, прижаться к нему, а потом поднять голову, чтобы встретить его поцелуй… Ей хотелось улыбнуться, посмеяться с ним, услышать его голос…

Но ничего этого она не сделала. Почему? Потому что боялась столь знакомой насмешки в глазах, боялась, что он не примет ее порыв или, чего хуже, увидит в нем чувственное влечение.

А еще ей хотелось искренней, дружеской улыбки и теплоты надежных рук.

– Перекусим? – Линн подняла печальные глаза, и будто стряхнув наваждение, печально улыбнулась.

– Конечно.

Прогулка, морской воздух делали свое дело – Линн ощутила здоровое чувство голода.

Костакидас выбрал маленькое кафе, которое толпы туристов почему-то обходили Они заказали филе цыпленка, легкий салат и фрукты.

В два часа их маленькое путешествие закончилось, в три они уже были у дверей клиники.

Пейж спала. Она не услышала, как они вошли. Линн сразу бросилась в глаза ее бледность, даже какая-то прозрачность. С тревогой она подбежала к матери и легко сжала ее плечо.

Пейж втсрепенулась, открыла глаза, и сразу же в них засветилась радость. Она приподнялась на подушке и тихо спросила:

– Линн… Димитр… Вы уже здесь… Сколько же я проспала? Здравствуйте, дорогие мои…

Она пристально посмотрела на дочь, будто пытаясь что-то прочесть в ее глазах, и девушке захотелось признаться ей, что не все так прекрасно, как кажется, что любовь и секс не одно и то же. Но ранить мать она не отважилась.

– Свадьба была чудесная, – с легкой улыбкой сказала Пейж, переводя взгляд с дочери на Димитра и обратно. – Ты выглядела очаровательно, девочка моя. Правда? – обратилась она к новообретенному зятю.

Димитр взял пальцы Линн, поднес к губам поцеловал. Она смотрела на него и снова провалилась в бездонную глубину его глаз.

– Она настоящая красавица, – подтвердил он.

Отчего-то ей нечем стало дышать, Линн с усилием вырвалась из плена его глаз и тут же натолкнулась на светящееся лицо Пейж. О Господи, я, кажется, не выдержу! Она мучительно покраснела. Мать с умилением улыбнулась и, щадя ее застенчивость, поинтересовалась у зятя:

– Ну а какие планы на сегодня?

– Никаких, – развел он руками. – С утра мы побывали во Фрэнкстоне. Перед ужином еще навестим тебя.

Димитр поцеловал Пейж в щеку. Они попрощались.

По дороге в отель Линн не произнесла ни слова. В номере она быстро зашла в ванную комнату, натянула купальник, влезла в длинную свободную футболку, захватила полотенце и защитный крем.

– Пойду искупаюсь, – объявила она, смело посмотрев на мужа, который устроился в кресле с газетой в руках.

– Это потребность в физической нагрузке или желание побыть в одиночестве?

– И то и другое, – бросила Линн.

– Смотри, не увлекайся солнцем, – невозмутимо предупредил Димитр.

Слова его остались без ответа. Линн бесшумно закрыла за собой дверь и почти бегом бросилась к лифту.

Этот фешенебельный отель располагал всеми удобствами. Бассейн здесь размещался на крыше. Зеленоватое сверкающее зеркало воды, цветы и деревца в кадках, пестрые шезлонги, зонтики, бар – о чем еще можно мечтать? Для Линн это была потребность побыть одной, но бассейн не предоставил ей такую возможность. Ничего, главное, что его нет рядом. Пусть ненадолго, но это свобода.

Щедро намазав свою светлую и очень уязвимую кожу солнцезащитным кремом, она надела темные очки и улеглась на живот. Нa полчаса, решила она, потом перевернусь. Солнечные лучи мгновенно разморили ее и она тут же задремала, потому что неожиданное прикосновение прохладной руки заставило девушку буквально подскочить на лежаке. Она открыла глаза и увидела Димитра.

В спортивных черных плавках, которые подчеркивали его мужественность, бодрый и энергичный, он являл собой полную противоположность Линн, ее душевному настрою. Интересно, сколько же он здесь?

– Ты уже обгорела немного, – заметил Димитр.

Линн перевернулась на спину.

– Ничего страшного. На мне слой крема толщиной в палец. – Она закрыла глаза, твердо решив не обращать на него внимания.

Борьба с собой заняла минут пять, после чего она прекратила эти безуспешные попытки, встала, потянулась и бесшумно нырнула в неподвижную воду. Сделав несколько полных дистанций, Линн выбралась на бортик и села отдохнуть, как бы нехотя поглядывая на мужа, который еще плавал в бассейне. Пловец он был бесподобный. Его грациозные и мощные движения наводили на мысли о первозданной красоте дикого зверя. Линн мгновенно оказалась во власти внезапного чувственного наваждения, и теперь боролась с собой и с ним.

Чтобы отвлечься, она взяла полотенце и начала подсушивать волосы, но в этот момент, ловко подтянувшись, Димитр вылез из воды и сел рядом с ней.

Оставалось только встать и направиться к лифту.

– Час на сборы тебе хватит? – спросил Димитр, когда оба были уже в номере.

– Конечно. – Линн бросила на него быстрый взгляд. – Кто первый пойдет в душ – ты или я?

– Может быть, вместе? – с дерзкой насмешкой предложил он. Голубые глаза Линн полыхнули хрустальным блеском.

– Не думаю, – буркнула она и отвернулась.

Его тихий смех был хуже пощечины.

К шести часам Линн была полностью готова. В черном бархатном платье с золотистой отделкой она выглядела элегантно и даже надменно. Вечернее платье, созданное известным австралийским модельером-дизайнером Дэниэлем Лайтфутом, смело открывало плечи, грудь, ноги. Линн приобрела его на одном из последних показов в Голдкосте. Платье эффектно подчеркивало мягкие изгибы ее фигуры и выгодно контрастировало со светло-пепельными волосами.

Димитр давно ожидал выход супруги. Взглядом он оценил тонкую шею, пухлые губы, гибкий стан и округлость груди.

Под его взглядом нежный румянец тронул лицо молодой женщины, в глубине тела вспыхнула искра вожделения, грозящая перерасти в огромный костер. На какую-то долю секунды ее лицо отразило пыл сердца, но самообладание вернулось к ней, и, горделиво поведя головой, она спросила:

– Мы можем ехать?

Пейж выглядела хуже, чем несколько часов тому назад. Покидая вечером клинику, Линн не могла избавиться от тяжелого предчувствия. Сначала ей хотелось сказать матери что-нибудь бодрое, потом она решила поговорить с врачом, в надежде услышать успокаивающие слова, но не сделала ни того, ни другого. Она понимала, что чуда не будет.

Поехать бы сейчас домой, тосковала Линн, домой, а не в отель, где им предстояло провести еще одну ночь. Дома можно было бы предаться печали: она теряла не просто мать, она теряла лучшего друга – и ничего не могла поделать. Зачем так жестоко устроен мир, в беспомощной ярости думала девушка, зачем люди уходят так рано?

Ресторан был дорогой и изысканный. Линн заказала суп-пюре, рыбу под соусом, а на десерт – фрукты. Димитр выбрал к ужину превосходное белое сухое вино. Общество законного супруга было Линн в тягость; деликатных тем в разговоре с ним она избегала касаться, поэтому беседа шла вяло.

Только часов в десять Димитр счел возможным закончить трапезу. Линн покорно пошла к машине, молча ехала, молча поднялась в номер.

– Кофе будешь? – спросил муж, закрывая двери.

– Нет, – отказалась она. – Я от него плохо засыпаю, а я и так…

– Не выспалась прошлой ночью?

Черт побери, он снова насмехается надо мной!

– Ты весь вечер избегаешь моего взгляда, – тем временем пророкотал Димитр. – К чему такая застенчивость?

– Наверное, к тому, что мне неловко! – выкрикнула Линн и тут же пожалела о сказанном.

– Новоприобретенный опыт пришелся тебе не по вкусу? – Димитр, кажется, нарочно растягивал слова, что только подчеркивало их смысл.

Линн негодующе вспыхнула, сжала кулачки.

– Ты… ты… – Она запнулась, а затем выдохнула: – Ты все делаешь, только чтобы мучить меня!

Изогнулся в усмешке рот, взметнулась дугой черная бровь.

– Да? А разве не чтобы доставлять тебе удовольствие?

Проклятие, но он был прав! Линн боялась признаться себе, но удовольствие она получила, да какое… И, конечно, он знал это.

Сжавшись, будто от боли, девушка с трудом подняла на мужа глаза.

– Мы с тобой не на равных. У тебя значительное преимущество… Богатый опыт, – сказала она сдавленно.

В глазах Димитра мелькнула тень ласковой насмешки.

– И тебе не хочется испытать его на себе этой ночью?

Он приподнял ее голову, заставляя ее поднять глаза. Беспомощность и отчаяние владели ею.

– Я устала… честное слово…

– Тогда иди и ложись, – мягко сказал он.

– Одна? – Глаза ее расширились. Она нервно провела языком по сухим губам.

– Нет, – твердо отказал он, явно наслаждаясь ее смущением.

Линн стояла как завороженная, не сводя глаз с его чувственных и решительных губ, которые вдруг очутились совсем близко. Поцелуй был коротким, но дерзким и полным скрытой страсти. А потом он отодвинул ее от себя. Сначала Линн замерла в нерешительности, но, сбросив оцепенение, пошла в ванную, где долго мылась и причесывалась. Выйдя, она обнаружила мужа уже в постели.

Ей оставалось только одно – тихо лечь и закрыть глаза. Скорее бы заснуть! Она съежилась, услышав, что муж зашевелился.

– Спокойной ночи, Линн, – раздался его голос. Димитр потушил лампу.

Смеется, смеется надо мной, едва не плакала Линн. Говорит вроде бы ласково, а на самом деле безжалостно и властно. Она была уверена, что он играет ее эмоциями и экспериментирует с ее чувственностью. К стыду и ужасу Линн, делает это успешно.

Она лежала к нему спиной в ожидании спасительного сна, но вдруг ахнула, ощутив на талии его сильные руки, легким движением прижавшие ее к себе.

Ладони бесцеремонно исследовали грудь, губы, щекотали шею, затылок, мочку уха.

– Не надо, – пролепетала Линн, уже зная, что никогда не останется равнодушной к его прикосновениям. Не останется, потому что хочет этого.

Без видимых усилий Димитр повернул к себе гибкое жаждущее его тело, женщину, которая сразу припала поцелуем к его рту, даруя сладость и обещая восторг. Дразнящий зов плоти увлекал ее все больше, и она только слабо запротестовала, когда он оторвался от ее губ и скользнул вдоль шеи вниз, торопясь найти трепещущие гроздья грудей. Он обнажил свою женщину и впился губами в нежно-розовый бугорок, венчавший белую округлость, и раздался слабый стон, потому что стрела вожделения, пронзив ее естество, заставила жарко биться каждый нерв. Все исчезло, осталась только всепоглощающая страсть. Она уже не была хозяйкой своего тела. Над ней властвовал мужчина. Она не слышала, как глухо стонет, не чувствовала, как грациозно извивается под его руками, как задыхается, ощущая жадные губы на животе, на бедрах и, наконец, у входа в потайные женские угодья. Вожделенная пытка началась. Мужчина возносил ее все выше и выше, подводил к бездне наслаждения, и она с протяжным стоном готова была уже рухнуть в эту пропасть… но тут он оставил ее… и. начал покусывать мягкие бедра, снова пробегал языком по влажным створкам лона, снова бросал ее на грани экстаза… Женщина уже не помнила себя. Она отчаянно вцепилась в сильные мужские плечи и молила, молила, молила…

И тут он ворвался в ее лоно, медленно, но властно раздвигая влажные, жаркие, тугие створки.

В этот раз боли не было. Было только восхитительное ощущение полноты, которое давал ее телу упругий горящий ствол. Единственно верное, единственно желанное ощущение, которого так давно ждало ее женское естество. И уже ничего не стоило приспособиться к чувственному ритму мужчины и пуститься с ним в извечный танец плоти. Умеренный ритм перешел в быстрый, потом в бешеный, когда на пределе каждая жилка, каждая нервная клеточка; он заводил женщину все выше и выше, откуда наконец низверг в пучину оргазма, отобрав у нее способность двигаться, говорить, видеть…

Как сквозь пелену, Линн почувствовала потом его руки, ласкающие ее грудь, его губы, щекочущие рот… Последнее, что осталось в памяти, – шелковистая простыня, покрывшая наготу, и надежные горячие руки, которые обняли ее и унесли в сонный мир грез.

День уже разгорелся вовсю, когда Линн и Димитр выехали из отеля. Медовый уик-энд заканчивался. Они направились домой, в свой особняк.

Элени приготовила истинно праздничный ланч, и, хотя Линн честно пыталась отдаться греху чревоугодия, все было тщетно. Есть она не хотела.

Возможно, виной тому были дурные предчувствия, потому что очень скоро позвонили из клиники: Пейж стало хуже. Димитр немедленно вывел «ягуар». В больнице им сказали, что Пейж уже в интенсивной терапии, под капельницей. Им оставалось только сидеть подле ее кровати и ждать, когда она на несколько секунд вырвется из забытья.

Два дня и две ночи Линн и Димитр по очереди бодрствовали около Пейж, пока наконец ранним утром не уехали домой. Все было кончено.

Глава 6

Промелькнула череда горестных дней. Похороны были уже позади, но боль не проходила. Линн углубилась в хозяйственные дела, каждый день находя себе работу: то убирала дом, то рядом с Элени скребла кухню, то возилась в саду. Действовала она автоматически и очень сосредоточенно – только так можно было заглушить тоску.

То и дело всплывало перед глазами жизнерадостное лицо матери, ее ласковые глаза, улыбка, голос, то и дело вспоминались прожитые с ней счастливые дни. Не всякой дочери доводилось иметь такую мать и такого друга. Линн понимала, что за это будет вечно благодарить судьбу. Тем горше была потеря. Раздумья о матери теперь непременно наводили Линн на мысли о Димитре, об их странном браке и о том, что отныне этот человек стал для нее главным в жизни. С кончиной Пейж уже не было необходимости притворяться. Впрочем, себя Линн не обманывала. Она признавала, что бессильна противиться той чувственной стихии, которую вызывал в ней муж. Линн презирала себя за слабость, за то, что зажигается от одного его взгляда, от одного прикосновения. Отдаваться плотской любви с ним ей было необходимо, как необходимо человеку дышать. В его руках она забывала обо всем, кроме всепоглощающей остроты вожделения, она заворачивалась в волшебную пелену сладострастия, проваливалась в бездну… чтобы потом очнуться и начать новый, мучительно-счастливый день.

Однажды таким утром, после отъезда Димитра в город, Линн быстро собралась и пошла к машине, на ходу сказав Элени, что вернется домой после полудня.

Погода стояла замечательная: синее небо, чуть забеленное облаками, щедрое солнце и безмятежный ветерок.

Не зная толком, куда едет, Линн вывела «мерседес» на южное шоссе и поехала по направлению к полуострову Морнингтон. По мере отдаления от города машин становилось все меньше, и скоро Линн поняла, что приближается к Фрэнкстону.

На побережье можно свернуть у любого указателя, но почему-то Линн выбрала дорогу на Роузбуд. Остановилась она на уединенной стоянке. С одной стороны – зелень лугов, с другой – пронзительная лазурь моря. Долго она сидела в машине, бездумно глядя вдаль, где небосвод сливался с морской гладью, потом пошла по песчаному пляжу – куда глаза глядят.

Бриз ворошил волосы, трепал подол легкого платья, но Линн не замечала этого. Она шла, глядя на чаек, игравших над водой, слушая их надрывные крики и шелест волн. Спустя какое-то время девушка остановилась и так же отрешенно двинулась обратно, удивляясь, что незаметно ушла так далеко. И вновь мысли ее вернулись к Димитру. К супругу, брак с которым был вынужденным, продиктованным беззаветной любовью к Пейж, к человеку, которого обожали они оба.

Я попала в ловушку, призналась себе Линн. Она не сомневалась, что Димитр рассматривает их союз как удачную сделку, позволившую ему ухватить едва не упущенные концы. Все, что старый Костакидас отписал Пейж, теперь вернулось на круги своя. Все было в его руках – молодая покорная жена, капитал, недвижимость. Все по закону и все под его контролем.

Но выдержит ли она, если Димитр отвернется от нее, если начнет искать другие развлечения, другие утехи, другие успехи? С кем-нибудь вроде Шанны Делаэнти?

Ледяная дрожь пробрала женщину. Съежившись, она обхватила себя руками… Если это случится, она будет сломлена. Она просто умрет. Да, сейчас у нее богатство. Она может пожелать что угодно и получит это: путешествия, блага, драгоценности… Но она хочет, владеть сердцем этого мужчины. Не просто носить его фамилию, жить в его доме, спать в его постели, но быть его единственной возлюбленной – и навсегда.

Ну не безумство ли это?

Рассудок подсказывал ей, что надо наконец объясниться, разорвать этот мнимый супружеский союз и вернуться в Голдкост к прежней жизни. Во всяком случае, самое тяжелое объяснение будет легче ее нынешнего существования, когда в любой момент может обнаружиться его равнодушие, даже неприязнь, любовница на стороне и так далее.

Было уже одиннадцать, когда Линн добралась до своего «мерседеса». Домой возвращаться было еще рано, поэтому она решила заехать в Роузбуд. Перекусив и отдохнув за чашкой кофе в маленьком кафе, Линн тронулась в обратный путь.

– Звонил Димитр, – сразу сообщила Элени, стоило молодой хозяйке зайти в дом. – Он напомнил, что сегодня вечером у вас мероприятие.

Чертыхнувшись про себя, Линн тут же вспомнила, что на вечер назначен благотворительный прием в организации, куда многие годы входила Пейж. Линн унаследовала ее «хозяйство» и теперь вынуждена была принимать участие в его деятельности. Очередной сбор должен был состояться в фешенебельном отеле в центре города. Предполагалось, что соберется весь бомонд. Да, ведь Димитр действительно говорил вчера, чтобы к шести она была готова. Это означало, что на сборы – ванну, макияж, прическу и туалет – остается чуть больше двух часов.

Линн успела вовремя.

Старания ее не пропали зря. Она выглядела сногсшибательно в шелковом платье цвета электрик, в того же тона легком жакете. Сдержанный макияж эффектно сочетался с пепельными волосами, взбитыми надо лбом, золотые украшения были изысканными и дорогими. Настоящая светская дама! И достойная пара блистательному Димитру Костаки-дасу, грациозному, сильному, как хищник, даже когда он был в смокинге. И невероятно опасному.

– Ты готова?

Его низкий, звучный голос, как всегда, заставил Линн содрогнуться и приготовиться к защите.

– Выступить на поле боя? Да, готова, – отозвалась она.

– Ты не хочешь идти туда?

Линн сдержанно вздохнула.

– Меня не прельщает перспектива быть предметом всеобщего внимания.

– По-моему, ты чрезмерно щепетильна в таких мелочах.

– Возможно, – пожала плечами она.

– Пейж уделяла этому фонду немало времени и средств, – заметил Димитр, пристально глядя на жену. – Уверен, она была бы рада нашему присутствию на приеме. Это своего рода дань ее памяти.

У Линн забилось сердце – Димитр подошел к ней совсем близко, совсем рядом был его завораживающий взгляд, который бередил чувства. Ей удалось невозмутимо улыбнуться:

– Да, ты прав.

Дорога в центр города заняла больше предполагаемого времени. Час пик, с этим ничего не поделаешь. Когда они с Димитром вошли в зал, народу там было полным-полно.

Стоя рядом с мужем, Линн здоровалась, раскланивалась, улыбалась, кивала, принимала поздравления и соболезнования. Официанты с подносами предлагали гостям шампанское, соки, минеральную воду. На ней и остановили выбор Костакидасы.

– О, моя дорогая, наконец-то!

Линн обернулась, услышав знакомый голос, и не сдержала улыбки, увидев пышную немолодую даму, чьи пестрые наряды и экстравагантные шляпки давно стали своеобразной визитной карточкой. Это была старая подруга Пейж, ее соратница по благотворительной деятельности, активная и щедрая патронесса многих фондов и клубов. Несколько лет назад Пейж познакомила с ней дочь на одном из подобных мероприятий.

– Алисия, как я рада вас видеть! – искренне приветствовала ее Линн.

– Я пришла в восторг, услышав о вашей свадьбе. И просто убита известием о Пейж. – Алисия помолчала, на секунду поблекнув, но тут же расцвела и загудела: – Сколько людей сегодня! На автобус наш детский центр уже заработал! – Засмеявшись собственной шутке, она наклонилась к Линн и пропела вполголоса: – Ты ум-ни-ца!

И с неожиданной легкостью поплыла дальше по залу. Такие приемы светская публика старается не пропускать, размышляла Линн, глядя на гостей, по большей части ей незнакомых. Но она определенно могла сказать, что не один миллион долларов посетил сегодня этот отель. Трепещи, страховая компания!

В семь часов прозвучал гонг к ужину, пышная и пестрая толпа устремилась в банкетный зал, выискивая на столах таблички со своей фамилией.

– С кем мы сидим рядом? – поинтересовалась Линн у мужа.

– Это имеет какое-то значение?

Как нарочно, на своем столике Линн обнаружила карточку Шанны Делаэнти. Что это – злой рок? Или чья-то недобрая рука? К счастью, высокой брюнетки не было видно.

Но Линн рано обрадовалась: в дверях появилась знакомая фигура. Неужели этот эффектный выход был частью задуманной игры?

В черном бархате, с открытой спиной и обнаженными плечами Шанна плыла по залу, приковывая к себе все взгляды. Но неожиданно она села за другой стол – достаточно далеко, чтобы немедленно начать беседу с ними, но все же близко, чтобы при первом удобном случае заявить о себе. Все, все продумано, с тоской мысленно сказала себе Линн и принялась за еду, чтобы хоть как-то отвлечься. Горячее, закуски, десерт, сыры – Линн толком не видела, что ей подают, но не отказывалась от шампанского, надеясь на его поддержку.

Подошел к концу недолгий показ новой коллекции австралийских модельеров-дизайнеров, подали кофе, что означало завершение официальной части. Впереди были танцы, дружеские беседы, неизменные реки шампанского… и флирт, вечный спутник светских сборищ.

Интересно, сколько продержится Шанна?

– Димитр! Линн! Здравствуйте!

Улыбка красавицы была царственной, голос – звонким. Она села на свободный стул рядом с Костакидасом. Линн знала, что сейчас за ними наблюдают с любопытством и ожиданием.

– Шанна, добрый вечер! – дружелюбно улыбнулась она сопернице, проклиная все на свете, потому что Димитр приветствовал старую знакомую с самой искренней радостью. О небо, как же вести себя в присутствии его бывшей любовницы, Когда сердце как назло сжимается от ревности?

Линн выручила врожденная естественность, безукоризненные манеры и великолепное самообладание. В течение всего разговора она оставалась уверенной и доброжелательной.

– Бедняжка Линн, – тем временем нарочито сочувственно промурлыкала Шанна, задерживая, однако, свою руку в ладони Костакидаса. – Тебе, должно быть, так плохо теперь… без Пейж. Ты так потеряна…

Спокойно, приказала себе Линн.

– Горько лишиться матери, особенно если она была моим лучшим другом. – Слова эти дались ей спокойно, ибо это была правда. В красивых кошачьих глазах Шанны мелькнула досада… и зависть.

– Вот как, – неопределенно молвила она, прежде чем обрушить свое внимание на Димитра. – Завтра вечером я устраиваю вечеринку. – Шанна плотоядно улыбнулась. – Приглашаю. В любое время после восьми.

Затаив дыхание, Линн ждала, что ответит муж.

– Боюсь, мы не сможем прийти. Как-нибудь в другой раз.

Губы его улыбались, но не глаза. Заметила это Шанна? Линн не знала.

– Конечно, конечно, дорогой. Еще увидимся. – Завидная у нее выдержка.

Линн тем временем изучала ее лицо. Прическа и макияж были бесподобны. Притягивали взгляд полные, ярко очерченные губы, светились подведенные глаза, обрамленные длинными ресницами. Интересно, подумала Линн, с чего начинает свое утро фотомодель, если она в течение всего дня умудряется так прекрасно выглядеть. Внезапно эта праздная мысль вызвала болезненный укол в сердце: сколько раз Шанна начинала утро, проснувшись в постели Димитра? Наверняка эта женщина искушена в искусстве секса, наверняка знает, как соблазнить и удовлетворить мужчину… Здесь Линн не потягаться с ней.

Ей вдруг мучительно захотелось уйти, но как это сделать, не привлекая внимания? Так ничего и не придумав, она осталась сидеть, время от времени вставляя вежливые реплики. Впрочем, Линн не нужно было много говорить, так как Шанну откровенно интересовал только Димитр. В конце концов она встала, одарила Линн вялой улыбкой, вызывающе пожала запястье Костакидаса и отплыла, оставив после себя удушливое парфюмерное облако.

– Потанцуем?

Линн взглянула Димитру в лицо. Глаза, как обычно, глубоки и непроницаемы. В них ничего не прочтешь.

Он взял ее за руку и сжал пальцы, когда она попыталась незаметно отдернуть ее. Линн была на виду, пришлось очаровательно улыбнуться, встать и позволить вывести себя в центр зала.

Танцевала она всегда с удовольствием. От природы грациозная и музыкальная, она была еще и хорошо обучена этому искусству. А в объятиях опытного партнера двигаться легко, особенно когда он тебе небезразличен.

Димитр держал ее уверенно и властно. И очень близко к себе. Линн прекрасно понимала, что все попытки отодвинуться от него будут напрасными. Вечные соперники – рассудок и чувство – вновь принялись испытывать друг друга: безумно хотелось уткнуться в его плечо, прижаться к нему щекой, но она не позволяла себе расслабиться и была внутренне напряжена так, что ломило мышцы. Димитр не произнес ни слова, хотя Линн чувствовала его губы у своего уха.

Медленная музыка сменилась быстрым ритмом, и Димитр повел супругу к столику, властно придерживая ее за талию.

– Может, ты уже хочешь уйти?

Линн помедлила с ответом. Оставаться здесь совершенно не хотелось, но она не была уверена, что жаждет остаться с ним наедине. Уйти домой? Это значит спальня, это значит постель… Нет, только не это, только не сегодня!

– Тебе завтра рано вставать? – вежливо поинтересовалась она. Глаза Димтра чуть сузились.

– Не раньше обычного.

– В таком случае решай сам.

Теперь в темных глубинах мелькнул какой-то огонек.

– Полагаю, обязанности свои мы выполнили. К тому же еще минут тридцать будем выбираться отсюда.

Он не угадал – это заняло гораздо больше времени. Они остановились у одного столика, потом у другого, у третьего, перемолвились с одними, попрощались с другими… Империя Костакидаса была воистину могущественной, поэтому всякий считал за честь знаться с ее главой Димитром Костакидасом. Одни держались с ним на равных, другие – с подобострастием, третьи – с завистью, но со всеми он был одинаково вежлив. Линн изумляло, как ловко и деликатно избегал он нежелательных бесед, как искренне интересовался успехами коллег и даже соперников.

К «ягуару» они подошли только около полуночи. Город уже опустел. Димитр включил музыку, и Линн с наслаждением погрузилась в нее, радуясь, что не надо разговаривать. Дома она зажгла свет в гостиной и нерешительно остановилась. Димитр предложил глоток легкого спиртного на ночь. Отказываться Линн не стала, надеясь, что это поможет ей заснуть.

Через несколько минут они поднялись в спальню. Линн со стаканом в руке села в кресло. Димитр начал раздеваться. На глазах у нее свершалось некое превращение. Исчезал светский лев, его место занимал мужчина-победитель, мужчина-хищник, с такой чувственностью, против которой не смогла бы устоять никакая женщина. Линн ощутила, как забурлила кровь, как сжалось от вожделения женское естество… Она ненавидела себя в эти минуты. И ненавидела его.

– Устала?

– Вопрос с подвохом, – внешне беспечно ответила она. – Как, по-твоему, я должна отвечать.

– Почему бы не ответить честно? – приподняв брови, с легкой усмешкой поинтересовался Димитр.

Губы у нее дрогнули, в глазах что-то сверкнуло. Слезы? Гнев?

– Я не хочу спать с тобой.

Он провел пальцами по ее нежной щеке, шее, и Линн сжалась от этого прикосновения. В горле у нее стоял комок. Она была как маленький, беззащитный зверек.

– Нет? – переспросил Димитр. Сознавая, что поражение близко, Линн отступила на несколько шагов, съежившись еще больше. Главное – не потерять самообладания.

– Я не заменитель, – сдерживая ярость, бросила она и тут же испугалась сказанного: не те слова, не так надо было говорить!

– Заменитель чего? Или кого? Шанны? – вкрадчиво спросил Димитр. – У меня нет ее…

– … Сексуального опыта? – подсказал он. Глаза начало щипать, а сердце ныло уже давно.

– Думаю, это самое верное определение, – наконец отозвалась она, сокрушаясь, что так и не сумела ответить колкостью.

– Должен заметить, что есть существенная разница между партнершей, чья сноровка в плотской игре подогревается сугубо практическим расчетом, и доверчивой женщиной, которая теряет голову, отдаваясь любви.

Распахнутыми глазами Линн смотрела на него.

– Это… невыносимо, – чуть слышно прошептала она.

– Это правда, – усмехнулся Димитр.

Линн поставила недопитый стакан и вышла, не видя мужа и не думая о нем.

В ванной она разделась, приняла душ, привела в порядок волосы, натянула ночную сорочку и отправилась в другое крыло дома, где жила до замужества. Она будет спать в своей прежней комнате. Необходимость провести еще одну ночь рядом с этим мужчиной была несносна.

Действовала Линн автоматически, не задумываясь над тем, что происходит. Просто легла и завернулась в одеяло. Эмоции раздирали ее, времени она не замечала. Неужели можно возненавидеть того, кого любила? Неужели ревность хуже мук в преисподней? Я вышла замуж по расчету, я отбросила все девичьи иллюзии, так имею ли я право ревновать, терзалась Линн, будучи на грани забытья.

Вдруг скрипнула дверь. Сон мгновенно исчез. У кровати стоял Димитр. Он молча откинул в сторону одеяло и поднял ее на руки.

– Уйди! Оставь меня! – забилась Линн.

– Не хочешь заниматься любовью – твое дело, – услышала она его низкий голос. – Но спать ты будешь в нашей супружеской постели.

– А если я не желаю? – по-детски выкрикнула она.

– Это не имеет никакого значения, – заявил Димитр, уже открывая дверь в их спальню.

– Да иди ты к черту! К черту! – начала браниться Линн, отчаянно извиваясь в железных руках.

Он невозмутимо и молча уложил ее в постель, укрыл и лег рядом. Линн сразу, свернулась в клубок, как ежик, отодвинулась на самый край кровати. Спать она уже не могла. Слишком напряжены были нервы. Она боялась шевельнуться, боялась услышать шорох… Больше всего на свете ей хотелось сейчас повернуться и ударить этого властного тирана, оскорбить его, поставить на место… но она знала, что ни к чему это не приведет. Конец будет один. И ее победа тут же обернется горьким поражением.

Глава 7

Все-таки она заснула, ибо, открыв глаза, увидела, что уже утро. В комнате никого. Часы показывали половину десятого. Со вздохом Линн встала с постели. Душ подбодрил ее, и на кухне она появилась как ни в чем не бывало.

– Димитр уже уехал, – сообщила Элени, выставляя перед девушкой апельсиновый сок, гренки, хлопья. Предстоящий день не сулил никаких неожиданностей. Линн позавтракала, не торопясь оделась, тщательно продумывая детали, накрасилась и, стуча каблучками босоножек, направилась к «мерседесу». Она уже знала, что ей нужно. Она ехала в центр, чтобы куда-то себя деть.

Пейж тратила свое время на благотворительность – фонды, клубы, базары, приемы, концерты… Линн при всей любви и привязанности к матери была другой. Общественная деятельность не была ее стихией, как, впрочем, и безвылазное сидение дома или бесконечные походы по магазинам.

Линн не хватало работы. Она скучала без своей клиники, без коллег, без клиентов. Она не могла жить вне дела. Ноги сами принесли ее в центр отдыха и здоровья. Здесь были и спортзалы, и бассейн, и магазины, и, между прочим, косметическая клиника. Войдя туда, Линн обратилась к сотруднице приемного отделения. В ответ та с сожалением развела руками:

– Увы, ароматический массаж сегодня делать некому.

– А завтра? – поинтересовалась Линн. Для нее все дни были одинаковы.

– И завтра некому. Наш специалист по ароматическому массажу сейчас в больнице. – Зазвонил телефон, и девушка горестно указала на него глазами. – Вот, клиенты звонят, а нам нечего ответить. Замены найти не можем.

– Ароматический массаж – моя специальность. Я хорошо знакома с этой процедурой. У меня своя клиника в Голдкосте. Но пока я могла бы поработать у вас.

Эти слова вылетели у нее прежде, чем она поняла, что говорит.

– Вы серьезно? – с надеждой и сомнением спросила девушка. – Я немедленно свяжусь с менеджером. Вы могли бы представить какие-нибудь рекомендации?

– Через час я могу привезти все документы, – заверила ее Линн, осознав вдруг, как было бы хорошо, чтобы этот договор состоялся.

– Прекрасно. Когда вы будете?

– В десять тридцать.

Линн никогда не опаздывала. И ее не подвели. В одиннадцать утра она подписала краткосрочный контракт, более того, владелица клиники умоляла ее приступить к работе немедленно.

Денек выдался беспокойный. Линн выкроила лишь полчасика, чтобы перекусить и позвонить Элени.

Освободилась она только к шести часам. «Мерседес» влился в вечерний поток машин. Служивый люд разъезжался по домам. Автомобиль тащился еле-еле, но Линн этого не замечала. Она была счастлива. Работа ей понравилась и, главное, к ней вернулось душевное равновесие.

«Ягуар» уже стоял на месте, значит, он вернулся. Помахав рукой Элени, Линн вихрем взлетела на второй этаж. Муж был в спальне.

– Привет! – с улыбкой поздоровалась она, спокойно выдерживая его пронзительный взгляд, потом одним движением вынула из прически шпильки, и волосы заструились по плечам.

Линн по-детски убрала их за уши.

– Как прошел день? – спросил Димитр. Галстук он уже снял и теперь медленно расстегивал рубашку. Да ведь он все знает, внезапно поняла Линн. Элени наверняка рассказала ему. Но лицо его оставалось непроницаемым и спокойным.

– Совершенно неожиданно я начала работать. – Она решила, что утаивать новости глупо, и подробно рассказала, как все случилось. – Что скажешь?

Димитр снял рубашку, и Линн вдруг прикусила язык, зачарованная его мужской силой и красотой.

– Сколько продлится твой контракт?

– Трудно сказать. Неделю, может быть, две.

– Жизнь богатой светской дамы ты нашла скучной? – не скрывая ироничной усмешки спросил он.

– Я никогда не была светской дамой, – ровным голосом ответила Линн. – И никогда не мечтала о богатстве.

Казалось, бесконечно долго вглядывался он в голубизну ее глаз, мягкую припухлость губ, в изящную линию шеи.

– Согласно моему социальному статусу, я вынужден бывать на деловых и светских мероприятиях. Предполагается, что в сопровождении супруги.

– Вечная роль очаровательной хозяйки?

Димитр сделал только шаг и сразу оказался рядом. Придерживая жену за подбородок, он заставил ее смотреть ему в глаза.

– Я не возражаю, если ты будешь работать в течение нескольких недель или даже больше, коль это так важно для тебя. Но вечерами ты должна быть свободна. Понятно?

– А как же пятница? Клиника закрывается позже обычного…

– Я не позволю, чтобы ты шла к машине по темной стоянке, чтобы ехала вечером.

– Но я могла бы…

– Это не подлежит обсуждению, Линн.

– Ты не имеешь права… – начала она, но осеклась, ощутив на затылке его длинные пальцы.

– Поставь менеджера перед фактом – посоветовал Димитр, – иначе этим займусь я.

Линн крутанула головой, высвобождаясь из его рук.

– Ты ведешь себя как средневековый тиран! – сверкнула она глазами-сапфирами.

– Скорее как благоразумный человек, который хочет уберечь тебя от неприятностей любого рода, – поправил Димитр.

– Ты? Уберечь? Да иди ты к черту! – вспылила девушка и вдруг увидела, как он склоняется к ней, чтобы поставить точку. То есть поцеловать. Это была последняя капля. Потеряв голову, Линн принялась отчаянно, без разбора бить его кулачками, удары которых были не страшнее комариных укусов.

Играючи Димитр сначала перехватил одну ее руку, затем другую, без труда завел их ей за спину и резко привлек к себе. Приговор был приведен в исполнение. Его поцелуй опалил губы. Димитр безжалостно продемонстрировал, кто в доме хозяин. Испугавшись неистовой жадности его рта, Линн смолчала. Когда он наконец отпустил ее, она все еще продолжала молчать. Только губы у нее дрожали и ресницы все не могли успокоиться.

– Не присоединишься ко мне в ванной? – мягко поддразнил Димитр жену – Жаль.

Дождавшись, когда щелкнет замок, Линн взяла чистое белье, одежду и направилась в свою прежнюю ванную комнату, где спокойно привела себя в порядок, прежде чем спуститься к ужину.

Атмосфера за столом была натянутой. Линн едва прикоснулась к горячему, съела прозрачный кусочек холодной телятины, на десерт и не взглянула.

– Я вижу, ты не голодна? – заметил Димитр, положив себе еще порцию закусок.

– Не очень, – спокойно ответила Линн. Во время трапезы они были сдержаны и немногословны, особенно Линн, которая старалась держаться подчеркнуто вежливо.

– Не дуйся, Линн, – миролюбиво сказал муж, и она как всегда содрогнулась, оглядев эти, будто высеченные из камня, черты вызывающе красивого лица.

– Я не дуюсь. Просто не выношу порабощения.

Черные брови изогнулись, и Димитр сказал:

– Нельзя ли уточнить?

Вкрадчивый голос вызвал озноб. Опять она сглупила, пустилась выяснять отношения! Теперь обратного хода нет, но она не даст себя растоптать.

– Я считаю, у тебя нет никакого права ограничивать меня или что-то запрещать мне, – заявила Линн, не сводя глаз с мужа, который нарочито медленно промокнул рот, отложил салфетку, откинулся на спинку стула. И все время жег Линн взглядом.

– Не открывай боевых действий, – наконец произнес он. – Победить тебе я все равно не позволю. Разве ты еще не убедилась в этом?

Его глаза напоминали сверкающий темный лед. В груди Линн закипела ярость.

– Я убедилась, что ты умело пользуешься превосходством мужской силы.

– Силы?

Вопрос скрывал какой-то опасный подвох.

– Девушка похолодела и вдруг поняла, что с нее достаточно. Она решительно встала из-за стола.

– Отступление, Линн? Это твоя новая тактическая уловка?

Линн взглянула на мужа почти с ненавистью.

– Если я останусь, в голову тебе полетит что-нибудь тяжелое.

Губы у нее дрожали, она ничего не видела, но держалась достойно. И вышла, не говоря ни слова.

Спать было еще рано, не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор. Побродив по комнатам, Линн вышла в парк. Тут же к ней подбежала крупная овчарка. Линн приласкала верного сторожа, почесала Принцу за ухом. Пес сделал вокруг молодой хозяйки несколько кругов, а потом деловито потрусил рядом.

Парк был в прекрасном состоянии: аккуратно вымощенные дорожки, яркие лужайки, пышные бордюры и клумбы. Всюду мини-фонтаны, предназначенные для орошения, кое-где лился дождь, устроенный садовником-изобретателем Джорджем.

Бассейн был на живописной поляне. Вокруг ярко горели цветущие кусты, между ними стояли шезлонги, над столиками зависли раскрытые зонтики.

Вечерело. Солнце уже едва виднелось из-за деревьев. Ясный розовый закат обещал еще один бесподобный день.

Мирная картина? Но Линн было не по себе. Отрешенно опустилась она в шезлонг, закрыла глаза. Принц улегся у ее ног.

Что получается? Овчарка рядом и начеку, ограда высока, супруг деспотичен. Чему радоваться?

Союз с Димитром Костакидасом оказался тяжелой ношей, но Линн еще не могла определить, хочет она освободиться от этого мужчины или нет.

Жизнь с ним, похоже, означает вечное сражение. А если без него? Линн не могла представить, сможет ли существовать без него. От одной мысли о расставании она впадала в отчаяние.

Почему Шанна все время напоминает о себе? Что она хочет? Просто находит удовольствие в том, чтобы поддевать Линн? Или эта красавица действительно верит, что Димитр Костакидас отвлекся ненадолго?

Линн услышала, как завозился пес, как радостно тявкнул, увидев, что от дома к бассейну идет хозяин.

Димитр двигался с легкостью и непринужденностью хорошо тренированного человека. Принц вскочил и помчался ему навстречу. Вот кому предан этот пес! Теперь они шли рядом, красивый мужчина и красивая собака, оба сильные и опасные.

– Любуешься закатом? Или хотела сбежать от меня? – лениво спросил Димитр. Линн подняла на него глаза.

– И то, и другое, – отрывисто бросила она.

Костакидас улыбнулся, оглядывая сидящую перед ним женщину… свою жену.

– Я вышел, чтобы предложить тебе партию в теннис. – Он заметил радостный блеск в глазах Линн, прежде чем она успела опустить ресницы. – Помнишь, раньше мы частенько играли?

Еще бы не помнить! Давным-давно именно Димитр научил ее держать ракетку. Он так вымуштровал ее, что скоро из вялой дилетантки она превратилась в достойного соперника. А сколько раз с ним на пару они играли против Яниса и Пейж! Линн вся отдавалась борьбе и дорожила каждой похвалой, которая доставалась ей от Димитра.

– Ты действительно хочешь поиграть в теннис или таким образом пытаешься установить перемирие?

– Я предоставляю тебе прекрасную возможность запустить в меня чем-нибудь… теннисным мячом, например.

– Мне понадобится не меньше трёх сетов! – с угрозой в голосе парировала она.

– В таком случае мы не уйдем с корта раньше десяти вечера. – У Димитра дрогнула темная бровь.

– Я намерена довести тебя до изнеможения.

Он негромко засмеялся и потянул Линн за руку. Она легко поднялась.

Линн действительно вышла из спортивной формы, поэтому для сопротивления ей потребовались все силы. Один сет Димитр милостиво позволил ей выиграть, но, разумеется, победителем стал он, и только он.

– Пойду выпью холодного сока и залягу в жемчужную ванну, – заявила Линн, входя в дом и вытирая полотенцем шею и плечи.

Шел уже одиннадцатый час. Во всем теле Линн чувствовала приятную усталость, поэтому перспектива горячей ванны и терпкого холодного сока казалась особенно привлекательной.

Пульсирующая миллионами жемчужно-серебряных пузырьков вода обладала живительной и умиротворяющей силой. Линн потеряла счет времени, отключилась от реальности и, закрыв глаза, предавалась неге.

– Ты собираешься провести здесь всю ночь? – Низкий мужской голос вывел ее из забытья. Она распахнула глаза и оцепенело смотрела на Димитра.

Было что-то дьявольское в его фигуре. Небрежно повязанное на бедрах темное полотенце, пронзительно горящие глаза, рельеф мускулистых рук, груди… Он опасен… и непредсказуем, мелькнуло у Линн. Она уже проклинала себя за то, что позволила себе забыться.

– Если ты не хочешь пригласить меня к себе, – с обманчивой мягкостью заметил Димитр, – то у тебя только один выход – вылезти из ванны… прямо сейчас.

Это недвусмысленное замечание привело Линн в смятение. Тело ее уже запылало огнем сладкого предвкушения, и она ничего не могла поделать с этим.

– Ты не мог бы передать мне полотенце? – Это мой голос, ужаснулась она, будто со стороны услышав хрипловатые, отрывисто произнесенные слова. Димитр намеренно не давал ей дотянуться до полотенца, которое держал в руках.

– Мне следует закрыть глаза… из уважения к твоей застенчивости? – поддел ее муж. Линн с усилием встретила его взгляд.

– Да… пожалуйста…

На лице Димитра мелькнула тень улыбки.

– У тебя красивое тело, – протянул он задумчиво. – Неужели тебе неприятно, что я готов восхищаться им?

Дерзко блеснули сапфирово-синие глаза, и девушка бросила:

– А как бы ты чувствовал себя в подобной ситуации?

– О, Линн, ты предлагаешь мне сбросить покровы?

И он поднес руки к слабо завязанному узлу на полотенце… Эти движения, как кнутом, подстегнули Линн. Резко вскочив, она выхватила полотенце, кое-как обернулась им, не заметив, что концы его полощутся в воде.

– Меня не привлекают разнузданные игрища, приверженцем которых ты, судя по всему, являешься, – процедила она, едва сдерживая гнев.

Ступив на пол и плотнее закутавшись в полотенце, Линн хотела пройти мимо него, но сильные руки задержали ее.

– Пусти! – Линн повысила голос.

Конечно, он не пустил. Девушка сглупила, начала сопротивляться, и в ту же секунду полотенце перестало служить ей защитной оболочкой.

– Не…

Так и неизвестно, что она хотела сказать.

Мужские губы жадно, властно и нежно впились в ее рот… Поцелуй этот обещал так много, что не ответить на него было невозможно.

А потом Димитр внимательно и бесцеремонно стал разглядывать лицо Линн, на котором можно было прочитать все: дрожащие губы, трепещущие ресницы и ждущие глаза не умели хранить женских секретов.

– Неразумно с твоей стороны бросаться бездоказательными обвинениями, – вкрадчиво молвил он наконец, и тут Линн пошла в открытую.

– Ты гораздо опытнее меня, – отважно сказала она, содрогнувшись от усмешки на его лице.

– Тебя это беспокоит? – Девушка молчала.

Тогда Димитр продолжал: – Ты боишься, что никогда не догонишь меня?

Линн тщетно рванулась из его рук.

– Ты хочешь знать, чего я боюсь? Тебя! Ты хочешь знать, что меня беспокоит? Ты! И только ты, – еле скрывая ярость, отчеканила она.

Димитр изучал ее лицо, потом скользнул взглядом по груди, по тонкой талии и соблазнительным изгибам ее тела и снова впился в голубые глаза.

– А ты задумывалась когда-нибудь почему?

– Да, черт побери, да… – чуть слышно отозвалась Линн.

– Задумывалась, но не пришла к определенному выводу, так?

– Так.

В его лице появилось что-то необычное, но на мгновение. Что это было? Что за свет? Что за нежность?

– Иди, ложись, – через несколько секунд в прежней своей манере сказал Димитр. – Может быть, тебе удастся заснуть раньше, чем я приду и начну досаждать тебе своим вниманием.

Он аккуратно закутал Линн в полотенце и отошел.

Она вся кипела, но даже в этом состоянии ее женское естество обнаруживало свою вероломную силу. Казалось, разум и плоть живут разной жизнью. Ужаснувшись этому противоречию, этому предательству, она вошла в спальню и сразу легла. Как могла она целиком и полностью оказаться в его власти? Как могла утонуть в океане чувственности? И как сумел он так околдовать ее?

Это похоть, примитивное животное вожделение, которое не имеет ничего общего с истинным чувством…

И вдруг все в ней взбунтовалось. Ложь! Ты любишь его! И всегда любила! А гнев и смятение лишь подтверждают это. Ты злишься на него за то, что он вынудил тебя на этот брак, и злишься на себя, что приводила ему это. Злишься… и боишься – потерять его.

На этот раз он пришел быстро. Но как только Димитр опустился на кровать, спасительная дремота исчезла в мгновение ока. Тело проснулось, ожило и требовательно заявило о себе.

Линн попыталась наладить дыхание, притворяясь спящей, но сердце ее неистово колотилось. Невыносимым стало желание потянуться к мужу, коснуться его… Она сжала кулаки, стиснула зубы. Что он сделает, что скажет, если – не дай Бог! – она пробежит пальцами по его груди, начнет перебирать завитки темных волос? А если скользнет рукой ниже, по твердому животу, по изгибу бедер? Что если ее ладонь коснется самого вожделенного? Затвердеет ли, вздыбится ли желанный жезл мужественности от робкого прикосновения ее руки?

Сладострастные фантазии захватили ее с такой силой, что она крепко зажмурилась, сопротивляясь им. А тело уже вовсю пылало любовным огнем.

Может быть, она повернется сейчас… будто во сне… невзначай коснется ногой его ноги… Или тронет рукой. Или… Она мысленно проигрывала каждое свое движение, тут же опасаясь, что это будет слишком вызывающе, слишком откровенно. А вдруг он уже спит? Тогда все ее ухищрения окажутся напрасными. А возбуждать его примитивно и грубо она не решалась.

Мало-помалу Линн удалось расслабиться, угомонить разбушевавшуюся плоть. Сладостно-напряженное забытье сменилось сном, в котором смело можно было отдаться страстной любви… Ей снилось, что она лежит подле Димитра, что он нежно ласкает ее. Она улыбалась своим грезам, потом по-кошачьи игриво потянулась и раскрылась перед ним, с вожделением предвкушая то, о чем мечтала.

Дремота спадала постепенно и наконец Линн обнаружила, что сон ее давно стал явью.

На мгновение она оцепенела, боясь шевельнуться, но, ощутив, как нежные пальцы ласкают ей груди, задохнулась и подалась к нему со всем жаром ненасытной женской страсти. Вмиг исчезла шелковая сорочка – единственное и незамысловатое препятствие, вмиг сильные мужские руки сжали ее бедра, вмиг губы слились с губами.

И он и она были щедры в ту ночь. И алчны. И нежны. Священный акт любовного соития был долгим, бурным и бесконечно сладким.

Потом он сгреб ее в свои объятия, она уткнулась головой в его грудь, и оба уснули одновременно, пожелав, чтобы эти мгновения никогда не кончались.

Глава 8

Линн стремительно шла к дверям клиники. Настроение было превосходное, утро обещало великолепную погоду, впереди – загруженный работой день. Профессию свою Линн любила.

Секретарша в приемной дружески приветствовала ее и сообщила, что через несколько минут подойдет первая клиентка.

– Утро забито полностью, да и днем ни просвета, – предупредила девушка. – Карточка Джорджины Файсмит уже в кабинете.

Линн заторопилась наверх, быстро переоделась в розовый халатик без рукавов и открыла карточку клиентки, чтобы выяснить, какую комбинацию запахов она предпочитает при массаже.

Ароматический массаж приобретал все большую популярность по мере того, как люди на себе ощущали эффективность этой процедуры. Противопоказаний к ней практически не было, главное – подобрать ароматы в соответствии с пожеланиями клиента, учитывая его физическое и эмоциональное состояние.

Посетители шли один за другим. Линн настроилась на напряженный день и не уставала. Одна клиентка позвонила, чтобы предупредить о том, что не сможет прийти, и у нее появилась возможность расслабиться и перекусить. Перерыв, правда, затянулся, потому что следующая дама тоже опаздывала. Но она не предупредила об этом. Подождав двадцать минут, Линн спустилась в приемную.

– Мисс Делаэнти не звонила, – сказала секретарша. – Возможно, застряла в дороге.

Шанна? При упоминании этого имени Линн теперь вздрагивала.

Клиника располагалась в фешенебельном районе города, и нет ничего удивительного в том, что Шанна была ее постоянной клиенткой. Это так, совпадения бывают всякие, но следует учесть и то, с какой быстротой распространяются в свете пикантные новости. А эта новость принадлежала к такому разряду.

Ровно в четыре, с получасовым опозданием, в приемной появилась высокая брюнетка. Благоухая экзотическими ароматами (зачем ей массаж?), она не шла, а плыла роскошным цветком. Ярко-красный наряд придавал ей агрессивный вид. Впрочем, фотомодели это положено.

– Линн! – воскликнула Шанна с притворным удивлением. – Ты здесь работаешь?

– У них заболела массажистка, и я временно заменяю ее, пока клиника не подыщет постоянного сотрудника, – спокойно пояснила она.

– С твоей стороны благородный шаг, – протянула Шанна.

Женщина-кошка, подумала Линн, грациозная, коварная, красивая, готовая в любой момент выпустить когти и причинить боль. Но и она не из простых. Самообладание и профессионализм позволили ей быть приветливой и невозмутимой.

– Прощу в кабинет, – улыбнулась Линн. – Вот полотенце, вот салфетки. Устраивайся.

Без сомнения, у фотомодели были упругие мышцы и восхитительная кожа. Линн принялась за работу, твердя про себя, что перед ней обычная посетительница, что надо держать дистанцию и отвлечься от личных мыслей. Может, повезет, и у Шанны пропадет охота пускаться в пустые разговоры.

Не повезло.

– Интересно, почему ты начала работать? – щебетала брюнетка. – Ведь ты обеспеченная, благополучная женщина. Димитр, наверное, недоволен?

– У него нет для этого повода. Работа эта временная, – нехотя ответила Линн, не выдавая своих истинных эмоций.

– А ваш краткосрочный… брачный договор?

Спокойно, приказала себе Линн, а вслух произнесла:

– Почему краткосрочный?

– Скажем так, я знаю Димитра достаточно хорошо, чтобы предположить, что ты вскоре наскучишь ему, – усмехнулась Шанна.

– Неужели?

– Да-да, милочка. Он любит женщин-озорниц, женщин-выдумщиц, – томно добавила она.

Линн едва сдерживалась, чтобы не исцарапать ее.

– Которые способны удовлетворить его похотливые желания? – продолжая массаж, спросила девушка.

– Он любовник с большой буквы, – с хрипловатым смешком сказала Шанна. – Животная страсть и удивительная нежность! Редкое сочетание и многообещающее, согласись!

Линн воздержалась от комментариев, продолжая по каплям втирать в кожу ароматические масла. Она не позволит этой кошке спровоцировать себя на грубость.

– Удивительно, как часто состоятельные люди женятся по расчету. Казалось бы, что им еще надо? – с откровенным цинизмом продолжала брюнетка. – Супруг укрепляет свое финансовое состояние и социальный статус, заодно приобретая жену для светских раутов. Ваш брак в этом смысле классический: Димитр вернул все, что по завещанию старика перешло Пейж.

Что ж, рассуждает она логично. Даже если это полностью не соответствует действительности, все равно логично. Вероятно, не только Шанна видит в их браке лишь холодный расчет. Однако невозможно, чтобы эта красотка знала размеры личного состояния Линн, мало вероятно, чтобы Димитр обсуждал с кем-либо такие подробности. Это значило, что великолепная мисс Делаэнти блефует, бьет наугад, надеясь уязвить соперниницу.

Наконец сеанс подошел к концу, и Линн с облегчением оставила Шанну. Но через несколько минут женщины снова встретились – теперь уже в приемной.

– Полагаю, мы вечером увидимся, – объявила Шанна. Линн удивленно подняла брови. – В опере, – уточнила она. – У Димитра есть билеты. Разве он не говорил тебе?

Ах, да, конечно, вспомнила Линн, за завтраком он сказал, что сегодня они идут на «Богему». Лучшие голоса, новая постановка, будут все сливки общества.

– Не сомневаюсь, мы там встретимся, – пропела Шанна. Ее широкая улыбка таила что-то зловещее, и Линн не так просто было оставаться невозмутимой.

– Твоя подруга? – не без зависти спросила секретарша, глядя Шанне вслед.

– Да нет, знакомая, – ответила Линн. – Я не знала, что она ваша клиентка.

– Конечно, я знаю, кто она, но прежде ее здесь не видела, – сказала секретарша.

Теперь все ясно. Шанна неспроста появилась в салоне. У нее был свой расчет. Она хотела унизить меня, лишить спокойствия, размышляла Линн, возвращаясь домой. Что ж, ей это почти удалось.

– Элени, это я! – Она сделала зверски голодное лицо, с удовольствием ощутив аппетитные запахи, тянувшиеся с кухни. Молодец, Элени! – Успею поплавать?

Лицо экономки просияло.

– Конечно, радость моя, но не больше получаса. Димитр звонил, сказал, что немного задержится. Ну, как работалось сегодня?

– Прекрасно, если бы не… – Линн вовремя спохватилась и ограничилась кратким: – Чудесно!

Потом взяла банан и стала уплетать его.

– Ты негодница! – с притворным недовольством воскликнула Элени. – Я столько наготовила – и запеченное мясо, и овощи, и десерт, а ты хватаешь банан! На десерт, между прочим, шарлотка.

– Я же просто умираю с голода! – Девушка с виноватым видом вздохнула. – Поесть по-настоящему не хватило времени.

– Иди-иди, плавай, – подтолкнула ее Элени. – Я тебя позову через полчаса.

Вода прекрасно освежала. Линн пробыла бы в бассейне гораздо дольше, если бы не необходимость мыть голову, причесываться, подбирать наряд к вечеру.

Из ванной она выскочила в одном белье… и сразу наткнулась на мужа.

– С водными процедурами покончено?

Линн спешно сделала еще два шага и скрылась за дверцей стенного шкафа, где принялась лихорадочно натягивать на себя первую попавшуюся вещь.

– Элени говорит, что ужин будет через пять минут, – продолжал Димитр.

– Пойду помогу ей, – торопливо застегивая платье, пробормотала Линн. Хороший повод попался, радовалась она, выходя из комнаты.

За столом Линн держалась подчеркнуто вежливо, настолько, что это граничило со скованностью и, разумеется, привлекло внимание Димитра.

– Если тебя что-то тревожит, почему бы не поделиться со мной?

Линн вынуждена была оторваться от дивного десерта, очередного шедевра Элени.

– Почему ты решил так?

Его губы чуть изогнулись.

– У нас игра, кто быстрее догадается?

Линн начала сердиться.

– Вот уж не думала, что у нас какая-то игра, – сказала она, проклиная свое неумение скрывать чувства. – Впрочем, ты в любом случае не воспримешь это всерьез. – Димитр прищурился, отчего взгляд его стал еще пронзительнее.

– Неужели ты полагаешь, что твои тревоги могут лишь позабавить меня?

Мне никогда не выиграть у него, безнадежно подумала Линн, он слишком проницателен. От него ничего нельзя скрыть.

– Ничего существенного. Справлюсь сама, – молвила она, неопределенно пожав плечами.

– Позволь усомниться в этом, – протянул он. – Ты красивая молодая женщина и при этом открытый, доверчивый человек. Возможно, кому-то захочется обидеть тебя. В этом случае дело придется иметь со мной.

Придется внести в этот диалог легкомысленные нотки, иначе я пропала, поняла Линн и с улыбкой спросила:

– Мне составлять список обидчиков?

– Я говорю совершенно серьезно.

Интересно увидеть его реакцию, когда он услышит, что причина всему – Шанна, его бывшая любовница, размышляла Линн, но решила пока не признаваться.

– Если ты поел, я начинаю убирать со стола, – объявила она.

– Оставь, у нас мало времени, – скомандовал Димитр. – Одевайся.

Линн поднялась в спальню, наложила макияж, сделала изысканную высокую прическу. В качестве вечернего туалета она выбрала классического покроя красное платье, которое эффектно подчеркивало свежесть кожи и наглядно представляло изящество ее фигуры. Сунув ноги в туфельки и схватив сумочку, Линн побежала в холл… и ахнула. Перед ней стоял Димитр. Настоящий красавец в черном вечернем костюме, с черной бабочкой.

Костакидас был не просто привлекателен. У него был свой стиль – истинно мужской силы и достоинства. Женщины улавливали это мгновенно и были готовы на все, лишь бы привлечь его внимание, ублажить свои женские амбиции.

При виде мужа Линн почувствовала знакомую уже предательскую слабость в теле. Чтобы избавиться от чувственного наваждения, она с независимым видом прошествовала к машине.

Янис Костакидас был таким же неотразимым даже в немолодом возрасте, вспоминала она, наблюдая, как Димитр садится в машину. Но для Яниса существовала только Пейж. Счастливая! Она пока может только мечтать о такой любви. Да, незавидное начало для вечера. Пожалуй, придется сосредоточиться на музыке.

Помимо всего оперный театр славился своим архитектурным оформлением, интерьером, выдержанным в европейских традициях восемнадцатого века. И на этой сцене – «Богема»! Линн окунулась в музыкальную стихию.

– Нравится? – поинтересовался Димитр, когда после первого акта в зале вспыхнули огни.

Она ослепительно улыбнулась.

– Такие голоса сегодня! А музыка! Я в восторге.

Глаза девушки светились от искреннего удовольствия. И вдруг расширились в изумлении, когда он взял ее руку и нежно поцеловал тонкие пальцы. В этом жесте было что-то чувственное и значительное. А когда Линн взглянула в его темные глаза, то задрожала, прочитав там истинную страсть. Ничего не понимаю, мелькнуло у нее.

– Может быть, возьмем прохладительные напитки?

– Да, пожалуй, – согласилась она. После ужина она не успела выпить кофе и теперь мучилась от жажды.

От жажды, похоже, в тот вечер страдали все, ибо бар был полон. Им пришлось пробираться сквозь густую толпу.

– Димитр! Я безумно рада видеть тебя!

Резкий голос, разумеется, женский, заставил их остановиться. Линн увидела вездесущую Крисси Ван Хамм, признанную светскую львицу, завсегдатая всех благотворительных мероприятий и старую знакомую Пейж.

– Линн, дитя мое, позволь выразить тебе соболезнование, – ворковала Крисси. Димитр отошел к стойке, чтобы взять напитки. – Пейж была нашим сокровищем. Такой энтузиазм, такая искренность! – Крисси схватила Линн за руку. – Я в восторге от вашей свадьбы. Это просто великолепный брак.

Слишком общительная, слишком экспансивная, Крисси всегда была добродушной и открытой. Денег у нее после смерти мужа осталось более чем достаточно. Она даже не знала, что делать с ними, стеснялась своего богатства и щедро жертвовала всевозможным благотворительным организациям, отдавая дань памяти мужа.

– Спасибо, Крисси. Как ваши дела? – поинтересовалась Линн.

– Занята с утра до ночи, дитя мое, однако мне это нравится. Но ты выглядишь просто сногсшибательно! – вдруг воскликнула вдова Ван Хамм. – Да, любовь – это волшебство. Готова поклясться, что скоро в вашем доме начнут бегать очаровательные малыши. – Она заулыбалась еще шире. – Пейж обожала детей. Кстати, скоро рождественские балы. Я пришлю приглашения. А сейчас извини меня, деточка…

Линн что-то ответила, а мысли ее были заняты неожиданными словами Крисе.

Дети? Линн не заглядывала так далеко. Не решалась. Но… почему? И вдруг поняла, что, если у нее будет ребенок от Костакидаса, особенно наследник, он уже никогда не отпустит ее. Значит, она навеки останется в ловушке брака без любви, козыри всегда будут в руках Димитра, а ей достанется декоративная роль. Неужели она лишь пешка в игре династий, которую последовательно ведет муж? Неужели ради будущего наследника он вовлек ее в этот фарс – помолвка, бракосочетание… Теперь – первенец?

– Вот твой бокал.

Низкий голос Димитра вывел ее из раздумий.

– У нас осталось всего несколько минут. Антракт заканчивается, – продолжал он, то и дело раскланиваясь со знакомыми.

Холодная минеральная вода взбодрила Линн. К счастью, почти сразу прозвучал звонок, и на разговоры времени не оставалось.

Как ни странно, во втором акте Линн больше следила за любовной интригой, нежели за музыкой. Надо же, собственные проблемы нигде не дают покоя, досадовала она.

В следующем антракте в фойе было меньше народу, и Линн с радостью заметила в толпе немолодую пару. Их дочь была давней подругой Линн, и она живо расспрашивала об ее успехах в Европе. Настроение стало лучше, но именно в этот момент около Димитра возникла Шанна Делаэнти. Линн горько подумала, что, пожалуй, скоро сможет с успехом играть на сцене, так много ей теперь надо притворяться. Приветствие брюнетки было самым теплым. Линн знала, что одно определение подходит Шанне стопроцентно – роскошная женщина. С ног до головы она была воплощением женских прелестей. Все в ней было рассчитано и продумано: коллекционное платье, ручной работы туфельки, прическа, аксессуары, жесты, взгляд… Димитр и Шанна смотрелись прекрасной парой, даже ростом она была под стать ему.

Ни в чем не ошиблась природа, создавая эту яркую красоту, раздумывала Линн. У Шанны Делаэнти были слава, деньги, шарм…

У нее не было только Костакидаса. Или он тоже принадлежит ей? Может, Шанне нужно просто выждать, довольствуясь пока малым? А если разумно вести дела, то и развода удастся дождаться. А может, она вообще не принимает в расчет его брачные обязательства?

Шанне Делаэнти подавай все. На мелочи она размениваться не будет. А я для нее временное неудобство, легко устраняемая помеха, подумала Линн.

– Нет, не получится, – услышала она глубокий голос Димитра и вернулась к реальности. – Нам с Линн завтра рано вставать.

Она почувствовала у себя на талии его руку. Глаза Шанны полыхнули, сузились на мгновение, она состроила пренебрежительную гримасу:

– Прежде тебе ничего не мешало после театра поехать еще в ночной клуб…

– Теперь я предпочитаю проводить ночи с женой.

Внешне ни намека на гнев в словах брюнетки не было. Она пропела со сладкой улыбкой:

– А ночью все кошки серы…

– Вот как? – отозвался Димитр. – Ты полагаешь, это относится ко всем твоим любовникам?

Шанна положила ладонь с идеально накрашенными ногтями ему на лацкан.

– Дорогой, ты хочешь, чтобы я официально объявила тебя лучшим из них? – с притворной мягкостью спросила она. – Здесь, в присутствии твоей юной супруги?

Костакидас и бровью не повел, просто снял с себя ее руку. Но выражение его глаз никого не обманывало и прежде всего Линн, которой и так было тошно от их словесной дуэли!

– Теперь последует эффектный уход со сцены, я не ошибся? – В его вкрадчивости отчетливо угадывались зловещие нотки. Он попал в точку. Шанна что-то пробормотала и растаяла в толпе.

Услышав звонок, Линн тут же направилась в зал, но Димитр неотступно сопровождал ее. Трудно было идти как ни в чем не бывало.

Занавес поднялся, зазвучала музыка, но теперь она звучала не для нее. Вместо артистов на сцене она видела Димитра и Шанну, вместо вокальных дуэтов слышала их диалог. Она сидела, как натянутая струна; больше всего на свете ей хотелось вскочить и демонстративно уйти. Будь все проклято: он, эта кошка, вообще все!

Линн так сжала кулачки, что ногти впились в ладони, и в этот момент почувствовала вдруг прикосновение мужской руки. Димитр обхватил ее пальцы. Она попыталась высвободиться, но из стальных тисков не вырвешься. Надо было либо устраивать сцену, либо покориться и молчать. Сердце колотилось, стучала в висках кровь, плыли перед глазами круги. Неожиданно его пальцы начали нежно поглаживать тонкое запястье, и она, не удержавшись, посмотрела на Димитра. В глазах ее стояли слезы. Мимолетным был тот взгляд – теперь все свое внимание до конца оперы она отдала музыке.

Аплодисменты, поклоны, занавес означало конец пытке, Линн быстро встала, но вновь муж преградил ей путь, все еще держа за руку.

– Извини, но, кажется, мужчин в дамскую туалетную комнату не пускают, – сквозь зубы процедила она.

Димитр бросил на жену пытливый взгляд и отпустил ее. У зеркала Линн задержалась дольше, чем нужно, но ей необходимо было прийти в себя.

Домой они вернулись поздно, хотя дорога заняла мало времени. Ночной город был пуст. Линн хотела сразу подняться к себе, но Димитр перехватил ее руку и резко крутанул к себе. Она ничего не сказала, только смерила его ледяным взглядом.

– Мои отношения с Шанной давно в прошлом, – отчеканил он, глядя ей прямо в глаза. Линн стало нестерпимо холодно, несмотря на теплый, даже душный вечер.

– Меня это совершенно не интересует, – молвила она, с отвагой встречая его взор.

– Неужели? – с коварной вкрадчивостью отозвался Димитр.

Она едва владела собой, о чем говорила пульсирующая на шее жилка.

– Ты намерен провести анализ вашей стычки? С какой целью, Димитр? Это ничего не извинит.

– Я бы не хотел обидеть тебя.

– Тем не менее это на твоей совести, – серьезно заметила Линн, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Мне нет дела до твоей прежней личной жизни, меня она не касается.

– А настоящая? – с усмешкой спросил он. Линн не подозревала, что пылающие щеки, полные слез глаза, дрожащие губы выдают ее с головой. Она ощущала только обиду и боль, страдала от того, что полностью во власти этого человека.

Надо уйти под любым предлогом, иначе начнется истерика, мелькнуло у Линн. Слезы, скандал не пойдут на пользу, физическое сопротивление окончится непременным поражением. Я этого не выдержу. Не выдержу.

– Уже поздно, и я хочу лечь, – сумела сказать она. Последовало тягостное молчание. Темные глаза Димитра стали непроницаемы. Линн слышала каждый свой вздох. Наконец его пальцы разжались. Она не стала испытывать судьбу и поспешно ушла.

До минимума сократив вечерний туалет, Линн быстро легла. Когда Димитр вошел в спальню, она была уже на грани сна.

Если он сейчас прикоснется ко мне, я встречу его как разъяренная тигрица, поняла девушка. Но тело ее уже было в противоречивом ожидании.

Скоро она услышала его размеренное дыхание. Заснул. Заснул победителем. Без боя. Неужели он может вот так лечь и заснуть! После всего, что было. Обида еще больше кольнула сердце.

Долго еще в ту ночь страдала Линн, прежде чем погрузилась в сон.

Проснулась она в семь. В спальне никого не было.

Глава 9

Линн не могла бы сказать точно, какой бес в нее вселился. Вряд ли была одна какая-то причина, скорее всего, образовался уже целый их клубок.

Все началось за завтраком, когда Элени сообщила, что звонил Димитр и предупредил об очередном вечернем мероприятии: приехал его старый приятель, и Линн надлежало явиться на вечернюю трапезу с ним.

– Боюсь, сегодня я не смогу, – уклончиво сказала она. Черт возьми, неужели он думает, что она станет исполнять любую его прихоть?

– Не сможешь? – Неизвестно, чего больше было в словах Элени, недоверия или изумления. – Ты так поздно заканчиваешь работу?

– У меня свои планы на этот вечер. Я уже договорилась увидеться с друзьями.

До последней минуты ничего подобного ей и в голову не приходило.

– Может быть, перенесешь встречу? – предложила Элени. Линн сделала вид, что обдумывает это, потом с сомнением покачала головой:

– Не знаю. – Она улыбнулась, демонстрируя чистоту своих помыслов: – Тебя не затруднит перезвонить Димитру? Сегодня будет жуткий день, и я вряд ли сумею вырваться к телефону.

Надо же было ляпнуть такую глупость, уже через час выговаривала она себе, провожая первого клиента. К полудню Линн уже вздрагивала от каждого звонка в приемной, ожидая, что это Димитр, негодующий, требующий, чтобы она отменила все свои дела.

Вскоре ее действительно позвали к телефону, но внутреннее напряжение вдруг спало, и она спокойно сказала секретарю:

– Пожалуйста, спроси, кто звонит и пусть оставит телефон. Я перезвоню, когда закончу дела.

Однако свою эмоциональную стойкость она переоценила и, набирая номер Димитра, дрожала вовсю.

Он сразу снял трубку.

– Элени говорит, у тебя свидание сегодня вечером, – без предисловий начал он. Линн тут же увидела его нахмуренное лицо, суровый взгляд. Похоже, он имел власть над ней и на расстоянии.

– Совершенно верно, – с подчеркнутой вежливостью ответила она.

– С друзьями, насколько я понял.

– Представь, друзья у меня есть. Тебя удивляет, что время от времени нам хочется видеться?

– Нисколько не удивляет, – сказал Димитр. – Пригласи свою подругу поужинать сегодня с нами.

– Почему ты уверен, что это она, а не он? – не удержалась Линн.

– Бравируешь? – усмехнулся Димитр. – Думаю, твоя приятельница поймет ситуацию и не обидется.

– Ты намекаешь, что мои планы – это заведомая ерунда? – Линн уже искрилась от ярости. Сознавала, что пререкаться с мужем глупо, бесполезно, но сдержаться не могла.

– Не заводись.

– А почему бы тебе самому не развлечь своего гостя, Димитр? – продолжала горячиться Линн. – Не совсем понимаю, зачем нужна я… Разве только немного вскружить ему голову? У вас, наверно, неплохая сделка намечается? Я, вероятно, должна окончательно уломать его? – Она сделала эффектную паузу и нанесла последний удар. – Что, прежде эту роль играла Шанна?

Линн показалось, что он сейчас выругается, но услышала невозмутимый низкий голос:

– Я буду очень признателен, если свою встречу ты отложишь.

Хорошо, что они в разных концах города. Будь они с глазу на глаз, Линн досталось бы сполна за эту неосторожную попытку перечить ему. Тем не менее она позволила себе еще одну вольность:

– Хорошо, я подумаю.

– Соблаговоли заблаговременно уведомить меня о своем решении.

Он страшно разгневан, подумала Линн, но все-таки продолжала безумную игру:

– Сейчас меня ждет клиент. – Это была правда. В сетке приема не осталось ни одного окна. – Пользоваться телефоном в личных целях у нас не принято.

Она тихо положила трубку. Тяжелые предчувствия и в то же время приятное возбуждение не покидали ее до конца дня.

В пять Линн позвонила Элени и предупредила, что будет дома вовремя.

Поднимаясь в свою комнату, она почувствовала, что от приятного трепета не осталось и следа. Внутри все сжалось. Зачем ей понадобилась эта перепалка с Димитром? Какое-то сумасшествие!

В спальне никого не было. Линн обрадовалась, но тут же услышала шум воды, доносящийся из ванной. Значит, времени на раздумья нет.

Она надела шелковый халат и стала подбирать в гардеробе платье для вечера. Из ванной комнаты стремительно вышел Димитр, как обычно, облаченный лишь в полотенце. Их глаза их встретились. Линн затаила дыхание.

Через тридцать минут я выезжаю, не важно, с тобой или один.

И его голосе отчетливо слышались жесткие, даже гневные нотки. Взяв свежее белье, Димитр начал одеваться. Линн поторопилась отвести взгляд, но все равно успела увидеть картину, которая ее всякий раз волновала. С трепетно бьющимся сердцем она кинулась в ванну.

Готова она была минута в минуту, не хватило времени только на замысловатую прическу – волосы ее свободно ниспадали на плечи. На Линн было изумрудно-зеленое платье и в тон ему она выбрала изумрудный гарнитур.

В машине оба молчали. Ледяная трещина между ними, казалось, расширялась с каждым километром пути.

– Может, объявим перемирие? – наконец заговорил Димитр. Линн повернулась, посмотрела на его точеный профиль, сильные руки, держащие руль.

– Не надо изображать из себя деспотичного супруга, – откликнулась Линн.

Он задумчиво поглядел на нее. Скоро они подъехали к шикарному отелю, где была назначена встреча.

– Ваш гость уже ожидает, – доложил метрдотель, провожая их к столику.

Навстречу им поднялся высокий и очень привлекательный мужчина. Димитр представил свою супругу, потом галантно усадил ее в кресло. Леон Андрэ пробормотал несколько слов по-французски и тихо засмеялся, увидев, как лицо ее полыхнуло румянцем.

– Я вижу, вы поняли. – Леон улыбался, без малейшего намека на раскаяние за смелый комплимент. Его глаза весело блестели. Он не скрывал, что ему доставляет удовольствие любоваться Линн. – Если бы вы были моей женой, я бы ни за что не оставил вас дома.

Он был так же обаятелен, как и красив. Во многом они с Димитром были похожи, потому, видно, и дружили давно. Оба олицетворяли собой власть и успех, деловой и чисто мужской, которым, кстати, не спешили пользоваться, ибо знали себе цену.

– Вы не женаты? – вежливо поинтересовалась Линн. На лице мужчины мелькнула кривая усмешка. Или горькая?

– Был женат. Однажды. Когда был молод настолько, что верил, будто могу завоевать весь мир. К сожалению, я слишком увлекся этим и забыл о том человеке, который значил для меня больше, чем самые успешные сделки. Я был слеп, и она оставила меня.

– Простите… Жаль, что так вышло, – искренне огорчилась Линн.

– Вам действительно жаль? – протянул Леон задумчиво и обратился к Димитру, – Берегись, дружище.

– Не волнуйся. Я прекрасно знаю, какое сокровище получил, – многозначительно ответил он.

– Еще бы тебе не знать! – засмеялся Леон. – Это так очевидно. Дорогая Линн, я прошу вас заказывать сегодня вина.

– О нет! – улыбнулась девушка. – Слишком большая ответственность. Вдруг вы не одобрите мой выбор?

– Итак, – начал он дознание после того, как распорядился принести дорогого французского вина, – давно ли вы знакомы с моим верным другом и соратником?

– Десять лет, – с легкой заминкой сказала Линн.

– Ясно, – вздохнул Леон. – Тогда вы были слишком юны, чтобы увлечься им. Он дал вам время подрасти.

Линн передалась его заразительная улыбка, и она со смехом поддержала его игру.

– Вы неверно толкуете образы в этом романе. Все было не так. Я скрылась – и стала взрослой.

– Неужели он не преследовал вас? – с нарочитым изумлением воскликнул Леон. В эту минуту появился официант с бутылкой коллекционного «Шардонэ», беззвучно открыл пробку, налил клиенту пробный глоток. Вино было превосходным.

– До недавнего времени – нет, – сказала Линн, глотнув ледяного ароматного вина.

Это был не ужин, это было кулинарное шоу с большой буквы. Каждое блюдо оказывалось настоящим шедевром и на вкус, и на вид. Линн была в восторге. Давно ей не было так хорошо. Прекрасное вино, но главное – изящная манера, в которой Леон вел разговор, тот легкий флирт, который увлек обоих, задор и теплота в его глазах.

– Я думала, что приглашена на деловую встречу, – со смехом сказала Линн, когда официанты подали кофе.

– Все дела закончились днем, – широко улыбнулся Леон. – Сейчас время развлечений. Мы с Димитром знакомы со студенческих лет. И мне очень хотелось увидеть женщину, которая поставила его на колени. – В его словах не было насмешки, он говорил искренне. – Достойный выбор. Позвольте заметить: вы очаровательны.

Девушка чуть улыбнулась, а Леон рассмеялся коротким, хрипловатым смешком, по которому она теперь будет узнавать его даже с закрытыми глазами.

Попросив счет, Леон предложил заглянуть в ночной клуб этой же гостиницы.

– Что скажешь, Линн? – мягко обратился к жене Димитр. Увы, по его лицу она ничего не могла прочесть. Решение пришло само собой.

На часах было только десять, и Линн ни капельки не устала.

– Может быть, на часок?

– Тогда уж до полуночи! – оживился Леон. – Потом можете бежать, пока «ягуар» Димитра не превратился снова в тыкву.

Обстановка в ночном клубе была достойной: ни развязных посетителей, прекрасный оркестр, вымуштрованный персонал. Линн давно не чувствовала себя такой юной. Звучала зажигательная ритмичная музыка.

– Не желаете ли потанцевать?

– С вами? – подняла брови Линн.

– Конечно, со мной.

Снова раздался его хрипловатый смех.

– Димитр… – нерешительно повернулась она к мужу… Костакидас не без юмора дал свое согласие.

Для человека своего роста Леон двигался на удивление легко и непринужденно.

– А я, прямо скажем, отстаю от вас!

– Что, редко бываете в подобных заведениях?

– Почти не бываю, – призналась Линн. – Я предпочитаю театры, концерты.

– А в промежутках сидите дома с книгой или у телевизора?

– Как вы угадали? – засмеялась девушка.

– Счастливый человек Димитр, – вдруг серьезно произнес Леон.

Я бы так не сказала, подумала Линн. Ей стало неловко, и она пробормотала:

– Пожалуй, нам пора возвращаться.

Она уже собиралась сесть, но неожиданно ее перехватил Димитр и увлек на танцевальный круг.

Танцевать с Леоном ей было весело и просто. Рядом с Димитром все было по-другому. Музыка оказалась томительно-медленной, и Линн слышала, как в тон ей просыпается чувственность. Она положила руки ему на плечи и не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе. В эти минуты ей было на удивление спокойно и сладко. Она даже огорчилась, когда стало тихо и Димитр повел ее обратно к столику. Леон оживленно беседовал с какой-то миловидной рыжеволосой женщиной и совершенно естественно воспринял прощальные слова Димитра.

– До свидания, Линн, – ласково сказал Леон. – Надеюсь еще встретиться с вами.

– Вы должны обязательно побывать у нас. – Приглашение неожиданно сорвалось с ее губ, и француз улыбнулся.

– Благодарю. Береги свое сокровище, старина, – обернулся он к Димитру.

– Не сомневайся.

Домой они ехали в молчании.

– Выпьешь что-нибудь на ночь? – предложил муж, когда они зашли в гостиную. Линн отказалась. Она хотела сказать, как понравился ей этот вечер, но не решалась признаться, что удовольствие ей доставило общество другого мужчины. К тому же в глазах мужа стоял непонятный блеск, причину которого она не могла угадать.

– Надеюсь, твой друг не слишком огорчился из-за несостоявшейся встречи?

Его низкий вкрадчивый голос бередил душу, но Линн отважно подняла голову.

– У меня не было никаких планов на этот вечер, – спокойно произнесла она. – Меня задела твоя властность и уверенность, что я стану безмолвно исполнять все твои прихоти.

Взгляд темных глаз стал жестче.

– Вызов?

– Да. Я не позволю сделать себя игрушкой, – добавила она.

Димитр медленно приблизился. Линн с трудом сдерживалась, чтобы не убежать.

– А тебя не испугало, что такое поведение может меня разозлить? – со зловещей мягкостью протянул он.

Девушка вздернула подбородок.

– Тогда – нет.

Его губы чуть дрогнули. Неторопливым движением он убрал легкие локоны с ее лба.

– А сейчас?

Линн беспомощно пожала плечами, ощущая неодолимое влечение к этому мужчине. Будто сверхъестественная сила тянула их друг к другу, казалось, они лишь половинки целого, и порознь существовать не могут.

– Какой смысл противиться тебе?

Димитр заметил, что, несмотря на решительный взгляд, губы Линн дрожали.

– И, тем не менее, ты это все время делаешь.

– Ты вынуждаешь меня.

Он улыбнулся, и это до боли обожгло Линн.

– А ты никогда не задумывалась почему?

Врожденная прямота не позволила ей слукавить. Линн молвила отрывисто:

– Я все поняла четыре года назад.

Она сумела открыто встретить его взгляд, но не сумела сдержать трепет, когда он мягко пропел большим пальцем по ее нижней губе. Она стояла молчаливая и неподвижная, когда его рот коснулся ее губ, но так было только мгновение. Не ответить на нежный и требовательный поцелуй казалось невозможным. Кровь, вспыхнув, запела в теле, и Линн исчезла, утонула в потоке своих страстей, увлеченная туда коварным женским естеством и яростно-ласковыми мужскими руками. Приникнув к Димитру, ощутив его возбуждение, она уже принадлежала ему.

В следующую минуту он оторвался от ее губ, легко поднял свою добычу на руки и унес наверх.

Гори все огнем, мелькнула у Линн смутная мысль, я в его власти, я в его руках и я хочу этого. Хочу, чтобы все исчезло – разум, время, все, кроме него…

Одежда веером полетела на пол. Их вожделение было сродни алчности, когда невозможна ленивая и сладкая любовная игра, когда страсть бьет фонтаном, когда тела рвутся друг к другу. В ту ночь они покорили самые недосягаемые пики, срываясь с них вновь и вновь лишь для того, чтобы опять подняться. Потом настало забытье… Линн ощутила скользнувшие по плечу и груди горячие сухие губы, и, сразу забил родник возбуждения. Она потянулась к мужу, обнимая его за шею, ткнулась губами куда-то в ухо.

Ласковые руки казались нежными и любящими. Дремота брала свое, и сквозь сон Линн еще подумала, что это, наверное, и есть любовь. Впрочем, какая тут может быть любовь, так… увлечение… похоть…

Глава 10

В то субботнее утро Линн подходила к двери клиники с сожалением. Скоро расставаться!

Временный контракт кончался. С понедельника к работе приступал постоянный сотрудник.

Линн всегда любила свою профессию, ей нравилась суета загруженного рабочего дня, нравилось слышать довольные голоса клиентов, разговаривать с ними. Она действительно скучала без своего салона на побережье, несмотря на то, что Мельбурн всегда был для нее родным городом.

– Опять полная коробочка. – Секретарша вручила Линн ее расписание. Наскоро просматривая имена клиентов, она с екнувшим сердцем увидела четко выведенную фамилию Шанны. Она записана ближе к полудню… Вряд ли эта красотка столь высоко ценит профессиональные способности Линн, чтобы ходить к ней на массаж чуть ли не через день. Скорее всего, у нее иные мотивы. И, скорее всего, это Димитр Костакидас.

Итак, чего ждать? Насмешек? Колкостей? Линн глянула на часы. Шанна вновь опаздывала. Наверное, тоже неспроста. Линн рассердилась на себя: она почти патологически стала бояться этой женщины.

– Мисс Делаэнти ждет, – раздался голос секретарши.

Линн набрала воздуха и решительно вышла навстречу клиентке.

Они вежливо поздоровались, любезно улыбнулись. Для профессиональной фотомодели искусственная улыбка была сущим пустяком, для Линн – целой проблемой. Девушка сосредоточенно принялась за работу, благодаря Бога, что Шанна не расположена болтать. Однако радовалась Линн рано. В конце сеанса Шанна доверительно взяла ее за руку:

– Могу я попросить об одном одолжении?

Природная деликатность заставила Линн сдержанно ответить:

– Разумеется.

В глазах брюнетки сверкнуло неподдельное удовольствие.

– Дело довольно деликатное, – чуть гнусавя, протянула она, потом одна ее бровь чуть дрогнула, и на лице появилось некое подобие сожаления: – Сначала я хотела поручить это курьеру, но не была уверена в надежности личной секретарши Димитра. Эта особа может открыть чужую посылку.

Линн готова была закричать, но вместо этого оцепенела. Наверное, так ощущает себя мышь, загнанная кошкой в угол. Вот-вот хищница насладится агонией своей жертвы и нанесет последний удар.

– Короче, я решила, что лучше всего отдать это лично тебе.

Брюнетка не сделала ни малейшего движения. Так же неподвижно стояла и Линн. Взгляд ее был спокоен, на губах улыбка, а внутри дрожь. Но она готова была скорее провалиться сквозь землю, чем выдать перед Шанной свои чувства.

– Вчера мы встретились с Димитром, – разворачивала Шанна акт убийства соперницы. Тут последовала эффектная пауза. – Знаешь, как это бывает, то да се, одно к одному…

Линн похолодела. По глазам Шанны было ясно, что на ее лице она прочла все. Красотка торжествовала.

– Димитру это еще пригодится, – наконец сказала она и театральным жестом извлекла из сумочки связку ключей.

Почти машинально Линн взяла их и сунула в карман Удивительно, но провожая посетительницу до двери, она еще сумела с улыбкой сказать:

– С понедельника начинает работать новый массажист. В салоне всегда рады вам.

Ответа мисс Делаэнти дожидаться она не стала.

После полудня Линн выкроила полчаса для отдыха и ланча. Отрешенно сидя над салатом и кофе, она листала журнал, а видела перед собой совсем иное: красивый мужчина, красивая женщина… Димитр… Шанна… Вот что такое ревность.

Линн не помнила, как закончила работу. Выручило то, что ее отпустили пораньше. Выруливая на шоссе, она поняла, что сегодня светского приема ей не вынести. Торчать рядом с Димитром с застывшей улыбкой на губах? Кивать и кланяться направо и налево? А что, если сослаться на головную боль, усталость?

Линн так задумалась, что лишь въезжая в ворота особняка, увидела позади «ягуар» Димитра. Эх, дать бы сейчас задний ход, да врезать ему по носу… Впрочем, что за детский сад, тут же отругала она себя.

Димитр ждал ее у дверей дома. Издалека она в очередной раз восхитилась его красотой и мужским обаянием. Шанну можно понять.

– Как прошел день? – пророкотал он с ленивой улыбкой.

Собрав все силы, Линн тоже улыбнулась.

– Неплохо. А у тебя?

– Я дал себе хорошую физическую нагрузку сегодня, – суховато ответил он. – С утра гольф, днем теннис, потом бег.

Они вошли в холл.

– Нужно нам уезжать вечером и когда? – поинтересовалась Линн, делая шаг к лестнице.

Внезапно Димитр резко развернул ее к себе.

– Что произошло? Выкладывай.

Линн напрасно взглянула ему в глаза: ее сразу потянуло на конфликт.

– С чего ты взял? – непринужденно бросила она, но вся так и сжалась.

– Ты забыла, я читаю тебя, как открытую книгу, – вкрадчиво произнес он.

– Зря стараешься, – усмехнулась Линн. – У меня нет секретов.

– Хочешь сказать, что у меня они есть?

Линн долго смотрела ему в лицо, потом дернула плечами.

– Ты их не выдаешь, Димитр, кроме тех, что выбираешь сам.

– Объясни-ка поточнее, Линн.

– Отпусти меня, – вместо этого сказала девушка, проклиная его проницательность и невозмутимость. Этого ей никогда не заиметь. Гнев, обида так и рвались из нее наружу. Она попыталась выдернуть руку.

– Отпущу, когда объяснишь, в чем дело.

– Я не обязана. Ты мне не хозяин.

– Но я твой муж.

– Пожалуй, тебе следует получше об этом помнить, – процедила Линн.

Взгляд Димитра стал жестким.

– Я вынужден требовать объяснения.

Спорить с ним, что головой об стену биться: не только бесполезно, но и больно.

– Всякое говорят, – помолчав, сказала она. – Шанна Делаэнти на этой неделе дважды приходила на массаж в наш салон.

– Что в этом необычного? – Его голос даже не дрогнул.

Линн медленно прикрыла глаза, призывая на помощь все силы.

– Она никогда раньше туда не ходила.

– Дальше, – потребовал Димитр. Глаза его потемнели до полной непроницаемости.

– Шанна сегодня просила кое-что вернуть тебе. – Удивительно, но Линн удавалось говорить ровным голосом, когда внутри все скрежетало.

– Так сделай это, – сказал он.

Она сунула руку в сумочку, достала ключи и молча протянула их Димитру.

– Шанна сказала, что вчера забыла отдать их тебе, – сухо сообщила Линн.

– И, разумеется, она не сказала, от каких замков эти ключи.

Это был не вопрос. Это было утверждение. Безжалостное утверждение. Линн содрогнулась.

– Скажи, – с угрожающей мягкостью произнес Костакидас, – что, по-твоему, можно открыть этими ключами?

Девушка молчала, а в его глазах полыхало страшное пламя.

– Может быть, мою квартиру? – подсказал он.

В горле у Линн стоял комок, губы у нее подрагивали. Она смогла лишь слабо пожать плечами. Вдруг запястье обожгла боль, с такой силой Димитр сжал его.

– Что ты делаешь? – почти испуганно воскликнула Линн, увидев, что он тащит ее к машине.

– Садись. Иначе я посажу тебя силой. И привяжу.

– Димитр, я…

Жесткие руки оборвали все возражения. Она вела, так и не сумев пристегнуть ремень безопасности, и через несколько секунд «ягуар», взвизгнув на повороте, вылетел на шоссе. До небоскреба, где Димитр занимал квартиру, было пять минут езды. Еще пять заняла парковка в подземном гараже.

Лифт взмыл на последний этаж, который Костакидас занимал почти целиком.

– Вот ключи. Вот дверь. Открывай, – приказал он.

Линн нерешительно посмотрела на мужа. Похоже, сейчас с ним лучше не спорить.

Первый ключ не подошел. Не подошел и второй. Зато вовсю расшумелась сигнализация. Она завывала пронзительно, грозно и не унималась, пока Димитр не вставил в щель пластиковую магнитную карточку-ключ. Дверь открывалась только по приказу его индивидуального кода.

Линн едва стояла на ногах. Он буквально втолкнул ее в прихожую и сразу взялся за телефон, чтобы объясниться с охраной. Затем не торопясь приблизился к Линн.

– Пожалуйста, осмотри комнаты, – с холодной иронией предложил Димитр.

– Нет, – покачала она головой, ненавидя его, себя, Шанну…

– Тогда это сделаю я.

Он потащил ее в одну спальню, затем в другую, открыл один шкаф, другой, третий, показал ванную комнату, настаивая, чтобы она была внимательна, чтобы убедилась, что нет никаких следов пребывания женщины. У Линн в глазах стояли слезы.

– Если мне и приходилось встречаться с дамой, то уж не здесь, – отчеканил Димитр. – Шанна вручила тебе ключи с монограммой Костакидаса, но это ключи от гаража и от квартиры, которую моя компания снимает в этом районе.

Ключи мы выдаем нашим гостям или партнерам.

Можешь осведомиться в секретариате. Там таких связок не менее дюжины. Хочешь, чтобы я сейчас же позвонил туда?

– Нет, – медленно покачала головой Линн. Она не могла оторвать взгляда от его глаз и даже потеряла понятие о времени. – Похоже, я пришла к ошибочному мнению, – едва слышно молвила она.

Димитр шагнул к ней ближе, приподнял за подбородок.

– Уверен, что именно на это и рассчитывала Шанна.

Линн растерялась. Она не могла понять, что у мужа на душе.

– Вы были почти официальной парой, – с трудом выговорила Линн и закусила губу.

– Ты права, были.

– Шанна, похоже, так не считает.

– Ты думаешь, я буду содержать любовницу, имея законную супругу?

– При нормальных обстоятельствах… нет, – честно призналась Линн.

– А наши отношения нельзя назвать нормальными? – чуть усмехнулся Димитр.

Самое ужасное, что Линн не знала, разделяет ли он хоть в малой степени тот восторг, который испытывает она во время их физической близости.

– Тебе трудно забыть обстоятельства нашего брака?

Как ответить на такой вопрос? Отговоркой? Лучше промолчать.

– Мы опоздаем, – произнесла Линн. – Пора собираться.

– Увиливаешь от разговора, Линн? – На губах Димитра появилась непонятная улыбка.

– Наверное, – честно признала она, не в состоянии даже думать над этим. Она с радостью вообще никогда бы не возвращалась к этой теме, хотя знала, что выбора не будет.

Линн смотрела на Димитра, смотрела задумчиво и грустно, спрашивая себя, сможет ли она жить без этого человека? Он провел ладонью по шее Линн, склонился к ней. Ее губы задрожали.

Поцелуй был жарким и властным. Если она и собиралась противиться ему, то была заранее обречена на неудачу. Тело и разум, как всегда, действовали порознь. Она обхватила его за шею, прижалась к нему, изогнувшись в порыве страсти. Руки Димитра скользнули вдоль ее тела, и они сплелись в одно целое.

Прошла целая вечность, прежде чем он отпустил ее, напоследок шутливо прикусив нижнюю губу девушки. Почти касаясь губами уха, он спросил:

– По-моему, мы собирались на балет?

Линн прерывисто вздохнула.

– Крисси Ван Хамм огорчится, если мы не приедем.

– Я мог бы компенсировать наше отсутствие щедрым благотворительным взносом, – с хрипловатым смешком произнес Димитр. – Или не стоит?

– Этот балет очень любила Пейж, – тихо сказала Линн.

– И тебе хотелось бы пойти сегодня?

Возражать Линн не стала.

Димитр молча вывел ее из квартиры. Два часа спустя они сидели в темном зале. Волшебным светом озарилась сцена, и сказка началась. Полилась хрустально-нежная музыка. «Щелкунчик»! Истинный шедевр на все времена! Линн искренне восхищалась постановкой, мастерством артистов и оркестра.

Вечер стал для нее настоящим праздником. Линн знала, что увенчает его, и от этого сладко замирало сердце. Димитр держал ее руку, гладил тонкое запястье, и она таяла в счастливом предвкушении. А такой улыбки на его лице Линн еще не видела…

По молчаливому согласию оба решили не задерживаться после спектакля, вежливо поблагодарив Крисси Ван Хамм за приглашение остаться на прием.

– В другой раз – непременно, – пообещал Димитр. Крисси добродушно улыбнулась Линн.

– И я бы не стала терять времени, будь у меня такой муж!

Им не нужны были слова. Молча ехали они по ночному городу, молча вошли в дом, молча поднялись в спальню.

Линн вытащила шпильки, распустила волосы, сбросила туфли. Начал раздеваться Димитр, и Линн в который раз уже замерла, очарованная красотой, силой и грацией мужского тела. Он сразу почувствовал ее взгляд, поднял голову. Глаза их встретились.

Оказавшись в следующее мгновение в его руках, Линн чуть вздрогнула.

– Прекрасный был вечер, – сумела выдохнуть она.

– И он еще не закончен, – глухо сказал Димитр.

Ощутив вкус его губ, Линн едва не вскрикнула от вожделения. Колени ее подогнулись, и она упала в объятия Димитра.

Шелковым ручейком заструилось на пол платье, кружево белья.

Их ждали белоснежные, ароматные волны постели. Они нырнули туда и наслаждались друг другом неторопливо, стремясь продлить восторг души и плоти, пока не уснули, изможденные и насытившиеся, чтобы на рассвете, проснувшись, вновь ринуться в пучину любви.

Днем Линн и Димитр съездили в парк и дома были только под вечер.

– Как ты думаешь, о чем я мечтаю? – спросила Линн.

– Позволь поинтересоваться.

– А что, если мы поедим где-нибудь?

Димитр лишь вскинул брови.

– Ты не спрашиваешь где?

– Где же?

– Местечко изумительное! – с готовностью сообщила Линн. – Шеф-повар там большой мастер по части барбекю, греческих салатов, сыра и фруктов.

– Может, нужно позвонить и сделать заказ? – подхватил ее игру Димитр.

– Для нас там всегда есть столик.

Они вышли на открытую веранду.

– Если не ошибаюсь, мы уже прибыли на место? Кто же будет поваром? – поинтересовался Димитр.

– Ты. Я буду официантом.

– Согласен. Разводи огонь, а я загляну узнать, что пришло по факсу.

Линн возилась с продуктами, когда на кухне появился Димитр.

– Из Голдкоста тебе звонила некая Элоиза. Она говорит, что у нее срочное сообщение, – сказал он.

Линн захлопнула дверцу холодильника, нахмурилась.

– Элоиза? Она работает у меня в салоне. Почему ей понадобилось звонить в воскресенье?

– Пожалуй, лучше всего связаться с ней и сразу всё выяснить.

– Пойду посмотрю, есть ли у меня ее телефон.

– Давай. А я пока займусь ужином.

Через пятнадцать минут Линн узнала, что временный администратор ее клиники и еще одна сотрудница попали в автокатастрофу.

– Придется возвращаться, – развела руками Линн. Димитр пытливо взглянул на нее.

– Ты не можешь поручить руководство кому-нибудь?

– В салоне сейчас кроме меня нет еще двоих работников. Я должна лично подобрать замену. Возможно, придется совмещать места. Обязанности владельца предполагают личное участие в этом. – Линн чуть ли не с мольбой смотрела на мужа. – Пойми, это налаженный бизнес. Я не могу позволить, чтобы он развалился в одночасье. Я должна сохранить его, хотя бы из уважения к клиентуре и моим сотрудникам.

Какой-то огонек мелькнул в его глазах и тут же исчез.

– Как долго ты думаешь пробыть на побережье?

– По меньшей мере неделю. Может больше, – пожала плечами Линн.

– Заказать тебе билет?

– Да, пожалуйста, – произнесла она немного рассеянно. Мысли ее были уже далеко. – И гостиницу. Квартиру-то я сдала.

– Тогда сначала мы организуем твою поездку, а после поужинаем, – заявил Димитр, направляясь в кабинет.

Линн вылетела на побережье самым ранним рейсом. Из аэропорта она сразу позвонила в гараж, где стояла на сохранении ее машина, а пока на такси поехала в салон. Голдкост по праву считался райским уголком. Он славился своими изумительными пляжами, шикарными набережными и особняками.

Воздух здесь всегда был чистый, даже душистый. Линн с наслаждением вдохнула его полной грудью и поняла, что соскучилась по своей прежней, такой размеренной и безмятежной жизни.

Понедельник промелькнул как один миг. Линн весь день не отрывалась от телефона, обзванивая агентства по трудоустройству, давая объявления в рекламные бюро. Немало времени потратила она и на клиентов, стремясь уверить их в надежности любимого косметического салона. Позвонила она и Димитру, а вечером стала разыскивать старых подруг.

Вторник напоминал понедельник, за исключением того, что начали приходить кандидаты на работу. С каждым Линн беседовала лично. Ее интересовали не только их профессиональные качества, но и контактность, способность уживаться с людьми. В доброжелательной и здоровой атмосфере и работается лучше, и клиенты довольны. И бизнес процветает.

Претендентам был предложен испытательный срок. Нашлась замена и администратору. Им стала Колетта, способная молодая сотрудница. Линн пообещала поднять ей жалованье и платить дополнительно небольшой процент с прибыли.

В четверг Линн снова звонила мужу. Он с интересом расспрашивал ее о делах и вдруг сказал:

– Возвращайся домой, Линн.

Домой. Это прозвучало совершенно естественно и нисколько не покоробило. Именно домой Линн хотелось больше всего на свете, несмотря на то, что она еще не успела повидаться с друзьями. Ей было здесь одиноко и грустно. Пятницу Линн постаралась загрузить до предела. Она работала в салоне, давала консультации Колетте, лично вела прием. В субботу принимала постоянных своих клиентов, знакомя их с новыми сотрудниками.

Воскресенье оказалось пустым. Никого из знакомых в городе не осталось. Линн побродила по пляжу, по набережной, обследовала множество магазинчиков и лавок, вдоволь надышалась морским воздухом и только к пяти вечера вернулась в отель.

Она заказала себе ужин, приняла душ и устроилась на диване перед телевизором. Ни переодеваться, ни причесываться смысла не было – пора спать. Но тут в дверь резко и требовательно постучали. Линн вздрогнула от смутного предчувствия.

Глава 11

– Димитр! – ахнула она в искреннем удивлении и поспешила опустить ресницы, чтобы он не заметил любовного голода, вспыхнувшего в ее глазах. Больше всего на свете ей хотелось сейчас ринуться к нему, в волшебную стихию его поцелуя, но она не решалась сделать это, боясь выдать себя.

– Даже не поцелуешь? Не поздороваешься? – иронично молвил Димитр.

Линн расцвела в улыбке.

– Конечно! – воскликнула она, приглашая его в комнату. – Как поживаешь? Как добрался?

– Твой стиль – подчеркнутая вежливость, а, Линн? – продолжал усмехаться Димитр, а руки его уже обхватили девушку за плечи.

Она ощутила знакомую слабость, дрожь в коленках, хотела что-то сказать или даже крикнуть, но сам звук его голоса околдовал ее. Она уже ни о чем не думала, лишь подняла губы навстречу его губам. Мужской рот сегодня был особенно жаден. Линн игриво ответила языком и зубами, а он рвался все дальше.

Казалось, вечность прошла, прежде чем его губы ослабили свой натиск, уступив место рукам, которые отменно делали свое дело, отдавая должное и стройному стану, и всем округлостям. Линн ощущала, как напряжены его мышцы, и это подстегивало ее желание. С хрипловатым стоном он скользнул ртом вдоль шеи, нырнул в соблазнительные складки пеньюара на груди. Тонкая ткань распахнулась, обнажая груди, зовущие, жаждущие мужской ласки. Пеньюар первым полетел на пол.

Потемневшие его глаза, казалось, подернулись поволокой. Он долго любовался ее телом, потом медленно провел ладонью сначала по одной груди, затем по другой, сомкнул руки на талии, погладил упругий живот, добрался и до шелковистого кустика в уголке бедер.

– Ты красивая, – услышала Линн его глухой голос. – Ты такая красивая. Такая сладкая. Такая жаркая. Я скучал без тебя.

И я скучала, хотела выкрикнуть Линн, но язык не слушался ее. Зато слушались руки, которые стянули с него пиджак, затем принялись расстегивать рубашку, потом справились с ремнем и брюками.

Димитр замер. А Линн вдруг смутилась, замешкалась.

– Дальше, – хрипло выдавил он.

Линн взглянула ему в глаза, не решаясь сделать следующий шаг. Горло свело судорогой. Димитр понял ее робость и ласково погладил по щеке.

– Теперь уже нечего стесняться, – молвил он. Линн не сводила с него глаз. Как зачарованная, она опустилась на колени и, затаив дыхание, принялась раздевать его дальше.

Вечное мужское оружие было прикрыто лишь черным щитом белья. Тонкие пальцы легко растянули резинку и высвободили напряженный и жаркий пенис. Линн задохнулась от его первозданной красоты и силы. Желание познать эту красоту стало невыносимым. Сначала нерешительно и робко она провела рукой по мускулистым бедрам, потом по темным курчавым зарослям, из которых жезлом триумфатора восставал пылающий страстью ствол любви. Девушка осторожно коснулась его подушечками пальцев, затем чуть сжала упругую плоть и, наконец, скользнула по ней легким, как взмах крыльев бабочки, поцелуем.

И тут жажда узнать вкус мужчины обуяла ее. Она отбросила привычную скромность, и скоро он уже стонал и хрипел под ее губами, а потом одним мощным движением вырвался и, схватив ее, утонул в жарких волнах грудей.

Теперь подошла ее очередь стонать и извиваться: Димитр начал покусывать соски, шею, мочки уха. Уже не слыша себя, Линн молила об одном – еще, еще, еще…

– А теперь держись за шею, – вдруг отчетливо сказал он. Линн повиновалась и тут же ахнула в вожделенном восхищении: он ворвался в ее лоно уверенно, страстно, пылко. И начался танец плотской любви. Линн закружилась в его вихре, все исчезло для нее, кроме жара сладострастия…

Постепенно она вернулась к реальности и увидела, что лежит на кровати изможденная и расслабленная, едва живая после восторга, который только что разделила с любимым.

Глаза сами закрывались, мысли путались, но все же вертелись около одного… Пейж, Янис, детство и этот странный, скоропалительный брак.

Линн любила мужчину, который сейчас крепко спал рядом с нею. Любила безоглядной, почти первобытной любовью. Но что у него в сердце, кроме чисто физического вожделения? Неужели она когда-нибудь наскучит ему своими прелестями и…

Сонливость исчезла. Линн пыталась забыться, вслушиваясь в тиканье часов, но это не помогало.

Тихо-тихо она встала с кровати и подошла к окну, заглянула в ночной мир. Луна серебрила землю приглушенным, мрачноватым светом. Линн чуть сдвинула тяжелые портьеры и устремила взгляд вдаль, в черноту морской глади, на которой таинственными переливами играли лунные блики.

Смутно белела песчаная полоса пляжа, вздыхали и шептали тихие волны, в другое время способные на ярость и коварство. И сразу мысли метнулись к Димитру. Это он! Нежность и жестокость. Ласка и необузданность. Власть и… любовь?

Вдоль невидимого в ночи далекого берега мелькали огоньки. Шли по морю корабли… Сколько раз видела она из окон своей квартиры этот ночной загадочный пейзаж.

Линн вдруг вспомнила, что всегда уверяла мать, будто обожает свой прибрежный городок, ценит свою независимость, дорожит одиночеством. Какой вздор! Она всегда рвалась сердцем в Мельбурн, где жил Димитр. Так было. Так есть. И так будет.

Девушка услышала за спиной какие-то шорохи и напряглась, ощутив на теле мужские сильные руки.

– Не спится? – прошептал Димитр, щекочадыханием ее ухо, шею, затылок.

Линн не отважилась доверить ему сокровенные мысли, просто прижалась к горячему телу, чувствуя знакомую истому, когда оживает каждая клеточка, каждая ворсинка ее тела.

– Димитр, – начала она.

– Иди сюда, – чуть слышно молвил он и потянул ее на постель.

Линн начинала ненавидеть себя – она распаляется от одного прикосновения этого человека. Снова его глаза взяли ее в плен, уже совсем рядом были его губы. Она хотела отстраниться, но как не ответить на его поцелуй? И только когда ощутила упругую мощь его пениса, вздрогнула, сбрасывая наваждение.

– Димитр, подожди… Не надо, – забормотала она. – Я хочу сказать тебе…

Он молчал. Линн не знала, что у него на душе, но понимала, что если она не скажет всего сейчас, то уже никогда не сделает этого.

– Я хочу сказать, что… наш брак… в общем, мы вынуждены были пойти на это, но… – Каждое слово давалось ей с огромным трудом. – Но, по-моему, ты хотел этого меньше, чем я.

Как неловко, как глупо сказано, тут же отругала себя Линн, но тем не менее сказано.

Димитр молчал, казалось, он даже не дышал, и если бы не его руки, которые ее держали, Линн подумала бы, что попала в воображаемый мир.

– Я совершенно четко помню, что наш брак состоялся по моей инициативе, – наконец произнес он. – И, если ты помнишь, я был настойчив и категоричен.

– Ну, это очевидно…

– Кому очевидно? – перебил Димитр.

Линн замерла, вдруг вспомнив, сколько боли ей причинили все сплетни и колкости.

– Ты не ответила, – поторопил ее муж.

– Какой смысл называть имена?

– Хорошо, тогда сообщи, что же говорили эти безымянные «очевидцы»?

– Ты такой проницательный человек, Димитр. Мог бы и догадаться.

Несколько секунд он внимательно изучал ее лицо.

– Итак, немало преимуществ в том, чтобы удержать в руках большой кусок семейного пирога. Верно?

Девушка грустно кивнула.

– Я неоднократно слышала от так называемых друзей, что именно это было твоей главной целью.

Его глаза недобро сузились.

– О! Те самые «люди света», которые только и делают, что распускают слухи и судачат о других?

– Возможно. – Линн судорожно вздохнула. – Но даже если и так, в этих словах есть правда. Не случись с Пейж несчастья, ты никогда не женился бы на мне.

– Ты так уверена в этом? – осторожно поинтересовался Димитр.

– За тобой побежала бы любая женщине. Тебе стоило только захотеть.

– Тебе кажется невероятным, что я мог захотеть, чтобы это была ты?

– Ладно, хватит – снова вздохнула Линн. – Думаю, мы оба имеем право на счастье.

– А ты несчастлива? – вкрадчиво спросил он. Линн сразу угадала гнев в этой притворной мягкости. Но отступать было поздно. Димитр неожиданно включил свет. Девушка на мгновенье распахнула глаза и тут же зажмурила их.

– Не то слово, – выдавила она.

Он молчал невыносимо долго, потом отчеканил:

– Поясни.

Линн проклинала себя, проклинала его, проклинала все и вся. Разговор этот оказался тяжелее и страшнее, чем она представляла. Самое ужасное, что он происходил в реальности, а не в дурном сне.

– Не думаю, что смогу жить с тобой, – собравшись с духом, сказала Линн и… беззвучно заплакала, стараясь незаметно вытирать слезы.

– Потому что любишь меня? – раздался требовательный вопрос.

Это заветное слово Линн не смела произнести, она лишь молвила дрожащим голосом:

– Ответственность, братская привязанность, дань памяти отца, Пейж… Я не знаю, на чем держатся твои чувства ко мне.

Димитр сжал ладонями ее заплаканное лицо, впился взглядом в отчаявшиеся голубые глаза.

– Значит, в постели со мной ты не ощущаешь ничего, кроме моей братской привязанности? Отвечай! Так?

Я счастлива в твоих объятиях, хотелось сказать Линн, но она только покачала головой: нет, не так.

– Вы с Пейж, – продолжал Димитр, – дали моему отцу столько тепла и любви, что он стал по-настоящему счастливым человеком. Так же, как и я. Я хотел удержать тебя рядом и никогда не отпускать.

– Что ты и сделал, – дрогнувшим голосом сказала она. – Я обожала тебя.

– Ты сделала меня своим героем, своим сказочным принцем, – поправил ее Димитр. – В жизни все иначе. В жизни ты была красивой молодой девушкой, которую следовало отпустить на волю, прежде чем она отдаст себя одному-единственному мужчине. Сначала я хотел дать тебе год-другой самостоятельной жизни. – Димитр улыбнулся и поцеловал Линн в висок. – Но ты меня перехитрила. Ты так ловко увиливала от меня! А когда я неожиданно приезжал к тебе, ты держалась так независимо, так надменно, что я начинал платить тем же.

– А Шанна считает… – вдруг заговорила Линн, прекрасно зная, как предательски дрожит ее голос.

– Я никогда не давал ей повода рассчитывать на что-либо серьезное.

– Значит, она была партнершей – и все?

– Скорее, просто приятельницей.

– Я поняла, – молвила девушка. Димитр нежно встряхнул ее за плечи.

– Поняла? Точно?

– Думаю, да.

– В день нашей свадьбы я поклялся тебе в любви и верности, – привлекая к себе Линн, сказал Димитр.

– То были только слова, – глухо отозвалась она, отчаянно желая поверить ему.

Вместо ответа Димитр поцеловал Линн – сначала мягко, потом все требовательнее, все жарче, пока обоим стало не хватать этого. Линн уже стонала в его объятиях, когда он нес ее к постели. Она отдалась стихии любовного соития страстно и жадно, бесстыдно припадая к мужскому телу в жажде наслаждения. Потом застыла подле него, счастливая и умиротворенная, и, купаясь в этой неге, тихо прошептала:

– Я люблю тебя…

Димитр поглаживал ее плечи, щекотал мягкую ямку на шее, и Линн вновь и вновь хотелось осыпать его поцелуями, но она неподвижно лежала у него на груди и вслушивалась в мощное биение сердца, которое всего несколько минут назад так неистово колотилось, сотрясаемое толчками чувственного экстаза.

– Ты моя жизнь. Ты моя любовь. И так будет всегда, – услышала она сквозь сладкую пелену подступающего сна и с этими словами забылась, чтобы очнуться от легкого прикосновения мужских рук.

– М-м-м, – простонала Линн, прижимаясь всем телом к Димитру без всяких колебаний. – Неужели утро?

Он тихо засмеялся и сразу начал целовать ее губы, шею, плечи, грудь. Линн по-кошачьи потягивалась в его руках. Все в ней наполнялось огнем, срывались с губ стоны, пылало тело. Он играл ее чувственностью с вдохновением и мастерством виртуоза, и женское естество отзывалось на каждое движение мужских рук. Он шаловливо покусывал ее груди, и она изгибалась дугой, устремляясь навстречу его губам, впиваясь пальцами в его упругие ягодицы. Их ласки становились все более неистовыми, желание – невыносимым, и, когда он пальцами нашел сокровенный уголок женской страсти, Линн издала протяжный стон и забилась в волнах запредельного экстаза. Насытил свое сладострастие и Димитр. Долго сотрясались их тела. По-настоящему утро для них наступило нескоро. Линн, завернувшись в мягкий халат, пила апельсиновый сок. Рядом за столом сидел Димитр.

– У нас остался час до самолета, – сказал он.

Линн вспомнила, что ее ждет загруженный день, полный встреч, дел и суеты. Она договорилась с подругами, да и клиенты ее ждали.

– Нет, я не могу уехать. Сегодня, по крайней мере. – Она заметила, как потемнели глаза Димитра, заволновалась, стала нервно теребить волосы. – Я обещала Колетте помочь на первом этапе. У меня есть обязательства перед сотрудниками, перед клиентурой, наконец.

– А у меня сегодня в Мельбурне важное совещание. Пренебречь им я не могу.

– Димитр, послушай…

– Ты позвонишь мне и сообщишь, каким рейсом вылетаешь. Кофе налить? – Он потянулся за кофейником.

– Да, пожалуйста.

Забирая у него чашку, Линн коротко молвила:

– Спасибо.

– За что? За то, что прилетел, чтобы провести ночь с тобой? – В глазах Димитра светился смех.

– За кофе! – иронично отозвалась она.

– Вот как. Ну, ты мне заплатишь за это, – угрожающе протянул он и припал к ней.

– У тебя самолет!

– К сожалению, – произнес Димитр и решительно поднялся. – Не задерживайся здесь долго, договорились?

Его поцелуй мог показаться поверхностным, но в нем было столько страсти, что у Линн сразу закружилась голова. Она даже не смогла ничего сказать в ответ, только молча проводила его взглядом.

Время в тот день летело стремительно. В походке Линн появилась какая-то легкость, глаза блестели, на губах сияла рассеянная улыбка. Подруги, с которыми она вместе обедала, недоуменно переглядывались.

– И когда же ты возвращаешься в Мельбурн? – наконец поинтересовалась одна.

– Завтра! – не раздумывая, заявила Линн, что встретило дружный протест подруг.

– Ты что? Мы заказали шикарный ужин – в честь твоего приезда, между прочим. А потом Рене поведет нас на потрясающий концерт. Придется тебе остаться, Линн. Когда еще твой муженек позволит тебе вырваться на свободу! – горячилась Триши. – И вообще, подумаешь, всего одни сутки!

– Ладно, посмотрим, – сдалась Линн и сделала выбор в пользу старых друзей, решив, что Димитру не повредит поскучать лишний денек. В конце концов, она не один год дожидалась его! И сейчас женская гордость не позволяла ей сломя голову бежать к нему, несмотря на то, что желание это было почти невыносимым.

Вечер прошел по полной программе, ужин, концерт, клуб. Утром Линн пораньше позавтракала, позвонила в аэропорт и заказала билет на дневной рейс. После чего по телефону сообщила Элени время прибытия самолета.

Самолет мягко коснулся земли, промчался по посадочной полосе, вырулил к терминалам и затормозил.

С формальностями было быстро покончено. Пассажиры вышли в зал.

– Линн!

Знакомый холодок пробежал по спине. Она вздрогнула от низкого мужского голоса.

– Димитр!

Будто знакомые кадры замелькали перед ней: тот же аэропорт, тот же человек рядом, тот же трепет под сердцем. Только в этот раз Линн уже не сдерживала себя. Она бросилась в объятия Димитра смело и радостно. Поцелуй, захлестнул ее.

– Ну почему так долго? – услышала Линн любимый, с хрипотцой голос.

Она повела плечами и взглянула на мужа с таким восторженным обожанием, что у него перехватило дыхание.

– Я решила немного помучить тебя, – призналась она с проказливой улыбкой.

– Вот как! – счастливо засмеялся Димитр.

– Да-да, – кивнула Линн. – И я еще кое-что изобрела, пока летела в самолете. Тебе придется пройти через многое, – серьезно произнесла она и вдруг вспыхнула от его пылкого взгляда.

– Звучит завлекательно, – протянул Димитр. – А я собирался пригласить тебя на ужин…

Линн поцеловала его и обняла. Они ждали багаж.

– Ты так голоден? – тихо спросила девушка.

– Это голод особого рода.

– Надеюсь, в ресторане ты сможешь его утолить! – со смехом откликнулась Линн.

Они выбрали небольшой изысканный ресторан с греческой кухней. Меню состояло только из любимых национальных блюд. Димитр и Линн пили терпкое сухое вино, ломали хрустящий душистый хлеб и много смеялись… Кофе они выпили быстро и сразу пошли к машине, взявшись за руки, как дети.

Дома они поднялись наверх, и только тогда Димитр достал из кармана белый продолговатый конверт и протянул его Линн.

– Это мне? – удивилась она.

– Открой, сама увидишь.

Девушка надорвала хрустящую бумагу, и в руках у нее оказались два билета в Афины. На послезавтра.

– Димитр! – только и ахнула она.

– Медовый месяц. С небольшим опозданием, но все-таки самый настоящий. На необитаемом островке посреди Средиземного моря. Только ты и я.

Он крепко обнял ее.

– Я говорила, как люблю тебя? – одними губами произнесла Линн, уткнувшись лбом в его плечо.

– Да. И я надеюсь выслушивать это ежедневно всю оставшуюся жизнь.

Линн улыбалась. Она улыбалась счастливо и безмятежно, светилась изнутри ослепительным и теплым светом любви, от чего ее глаза становились хрустально-синими.

– Думаю, что справлюсь без труда, – сказала она и тихо-тихо засмеялась. – Но и тебе придется заняться тем же, ясно?

– А как же! – без тени иронии ответил Димитр.

И слова им стали больше не нужны.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Реклама на сайте