«Обаятельный деспот»

Виктория Шарп Обаятельный деспот

1

Клер Монро в замешательстве смотрела на заказное письмо, которое только что вручил ей почтальон. Тонкий голубой конверт был надписан элегантно-небрежным, размашистым мужским почерком. Письмо из Англии, да еще отправленное человеком по фамилии Хелдман… хорошенький сюрприз для первого дня летних каникул, с сарказмом подумала Клер.

Но зачем она вдруг понадобилась этим проклятым Хелдманам, ведь они целых двенадцать лет даже не вспоминали, что она существует на свете! Клер чувствовала себя настолько выбитой из колеи, что никак не могла собраться с мыслями. К тому же имя непосредственного отправителя письма абсолютно ни о чем ей не говорило. Эдвард Хелдман… Клер даже смутно не представляла, кто он такой. Одно было ясно: этот человек является ее родственником по материнской линии. Возможно, двоюродный дядюшка или еще какая-нибудь седьмая вода на киселе. Насколько помнила Клер, у ее деда, Генри Хелдмана, не было братьев и родных племянников. Так же, как не имелось других детей, кроме покойной матери Клер, которую звали Юнити.

Случайно взглянув на часы, Клер изумленно присвистнула: оказывается, с той минуты, когда почтальон отдал ей письмо, прошел уже целый час. А она все медлит, все не решается распечатать конверт. Но почему? Неужели соприкосновение с прошлым так сильно взволновало ее? Как это глупо, подумала Клер и ужасно рассердилась на себя. Спустя столько лет ненавистное имя «Хелдман» все еще заставляет ее сердце мучительно сжиматься. Наверное, психологи правы, утверждая, что детские раны нелегко залечить. Но ведь она уже не ребенок, через пять месяцев ей исполнится двадцать два года. И потом, за двенадцать лет в ее жизни произошло столько всяких событий, включая трагическую смерть отца три года назад, что про детские потери давно пора забыть. Однако прошлое почему-то упорно не желало забываться.

Так или иначе, а письмо нужно прочитать, сказала себе Клер и решительно распечатала конверт. К ее удивлению, внутри оказался всего один-единственный листок почтовой бумаги, да и то не полностью исписанный.

«Уважаемая мисс Монро, – медленно прочитала Клер, – мой родственный долг повелевает сообщить вам, что ваш дедушка Генри Хелдман скончался два месяца назад от болезни сердца. Так как вы имеете право на часть его наследства, прошу вас как можно скорее приехать в Англию. Позвоните мне по одному из указанных телефонов, чтобы я встретил вас в аэропорту».

Ниже текста стояли дата написания письма и размашистая подпись загадочного Эдварда Хелдмана. И больше ничего: никаких соболезнований, выражений родственных чувств и пояснений по поводу причитающегося Клер наследства. Лаконичная деловая записка, а не письмо родственника, язвительно подумала Клер. Но чему она удивляется, ведь Хелдманы давно вычеркнули ее из числа «своих». Клер подозревала, что наследство оставил ей вовсе не «любящий» дедушка, а английские законы. В противном случае она бы не получила и пенса из состояния деда… как в свое время ее мать.

Но этот таинственный Эдвард Хелдман… Интересно, как ему удалось разыскать ее? Наверное, это было нелегко, учитывая, что три года назад Клер изменила фамилию. На смене фамилии настоял отец, мечтавший сделать из дочери телевизионную звезду. Клер Монро звучит куда лучше, чем Клер Беннет, безапелляционно заявил он. К тому же фамилия Монро была не чужая Клер, а принадлежала ее родственникам по отцовской линии. Несмотря на это обстоятельство, Клер не хотела менять фамилию, но отец сильно давил на нее, и ей пришлось сдаться.

Вскоре отец Клер погиб в автомобильной катастрофе. Клер так переживала из-за его смерти, что ей было не до формальностей. Вот и получилось, что она поступила в журналист-ский колледж Сент-Луиса под фамилией Монро. А там Клер очень быстро отказалась от затеи вернуть отцовскую фамилию. Дело в том, что у дочери скандально известного репортера Николаса Беннета обнаружилось весьма скромные способности в области журналистики, если не сказать хуже. Проще говоря, Клер не унаследовала отцовского таланта, а потому сочла за благо не распространяться, чья она дочь. К тому же в Сент-Луисе, где Клер училась в закрытой частной школе и где ее отец никогда не жил, раскрыть ее тайну было некому.

Наверное, если бы отец был жив, он помог бы Клер освоить премудрости журналистской профессии. Но теперь помощи было ждать неоткуда. К тому же положа руку на сердце Клер вовсе не горела желанием стать журналисткой, а тем более – репортером, как ее отец. Ей не нравилась эта суетливая, нервозная профессия, ей совсем не хотелось провести жизнь в постоянной погоне за скандалами и сенсациями. Клер предпочла бы более спокойную работу, например, в музее или библиотеке. Однако и после журналистского колледжа можно было найти относительно спокойную, размеренную работу, например, офис-менеджера или секретаря в газете. Поэтому Клер решила не бросать учебное заведение, куда она необдуманно поступила под влиянием отца. К тому же на обучение были потрачены немалые деньги…

При мысли о деньгах Клер сразу вернулась к реальности. Интересно, во сколько оценивается наследство, которое она должна получить? Если сумма довольно значительная, отказываться неразумно. Но что, если наследство окажется ничтожным? В таком случае она только зря потеряет время, которое могла бы провести с большей пользой. А также лишит себя удовольствия окатить холодным презрением свою английскую родню, мстительно подумала Клер. В самом деле, как было бы здорово позвонить Эдварду Хелдману и сказать, что она не нуждается в деньгах отвратительного старикашки, бывшего по несчастной случайности ее родным дедом. А если Эдвард Хелдман осмелится возражать, она просто возьмет и пошлет его подальше открытым текстом. Заманчивая идея, черт подери!

Вечером того же дня Клер показала письмо своей подруге Митч – единственному человеку, который был в курсе всех ее дел. И Митч дала ей неожиданно интересный совет.

– Я бы на твоем месте не торопилась звонить в Англию, – сказала Митч с хитрой улыбкой. – Твой дед умер всего два месяца назад, а значит, у тебя в запасе достаточно времени, чтобы все обдумать и принять решение. Эдвард Хелдман пишет, что ты имеешь право только на часть наследства, а не на все наследство целиком. Стало быть, имеются и другие наследники, которым не терпится поскорее вступить в свои права. Так с какой радости ты должна облегчать им жизнь? Пусть подождут, голубчики!

– Пожалуй, ты права, – согласилась Клер. – С какой стати я стану заботиться о душевном покое этих людей? Они совсем не заслуживают моего доброго отношения! Особенно, – с ненавистью процедила Клер, – грязная аферистка Джудит Хелдман, из-за которой, собственно, и произошел окончательный разрыв отношений между моим отцом и дедом.

– Кто она такая? Твоя тетка?

– Если бы! Джудит Хелдман была замужем за племянником моего деда, двоюродным братом моей матери. А когда тот умер, Джудит стала любовницей деда. Она поселилась с ним в одном доме и вскоре забрала над ним полную власть, стала вертеть им, как ей только вздумается. Мой отец, естественно, возмутился, когда увидел такое безобразие, но дед был околдован этой ведьмой и не желал ничего слушать. Дело кончилось грандиозным скандалом, после которого никакие отношения между дедом и отцом стали невозможны. Но самое ужасное, что дед отказался от меня, своей единственной внучки. А ведь он так любил меня, так радовался каждому моему приезду! – Глаза Клер наполнились нескрываемой горечью. – По крайней мере, мне так казалось в детстве, – с сомнением прибавила она.

– Наверное, эта Джудит была в молодости весьма аппетитной, – предположила Митч.

– Не знаю, – Клер пожала плечами, – я ведь никогда не видела ее. Но отец говорил, что она была необычайно сексуальной женщиной. К тому же между Джудит и дедом существовало лет двадцать разницы, а это тоже немаловажно.

– М-да, – с усмешкой протянула Митч. – Все понятно с твоим дедом, дорогая подружка. Старичок подпал под обаяние бойкой моложавой аферистки… обычная история, каких много!

Губы Клер искривились в сардонической усмешке.

– Конечно, история самая заурядная. Мужчины частенько начинают совершать глупости на старости лет, как говорится, седина в бороду – бес в ребро. Однако далеко не все из них отказываются из-за любовниц от детей и внуков. И даже то, что мой дед рассорился с отцом, не может оправдать его в моих глазах. Сколько людей ненавидят своих невесток и зятьев, но при этом они не перестают любить внуков и заботиться о них! А мой дед без малейших сожалений выкинул меня из своей жизни, оборвал все связи между нами. Даже когда я выросла, он не попытался разыскать меня, не пожелал увидеть, какой я стала. Его не интересовало, как я живу, на какие средства, хорошо ли заботится обо мне его смертельный враг – мой отец. Враг… да если бы я считала своего зятя плохим человеком, я бы никогда не позволила ему полностью распоряжаться жизнью своей внучки!

– И я бы тоже, – кивнула Митч. – В конце концов, права на общение с ребенком дочери можно добиться и по суду, если иначе не получается. Но мне кажется сомнительным, чтобы твой отец запрещал деду общаться с тобой. Разве мог Ник Беннет быть таким жестоким и мелочным?

– Я тоже в это не верю, – убежденно сказала Клер. – Мне кажется, мой отец был таким великодушным, таким щедрым… – Она не сдержала тяжкого вздоха, вспомнив историю трагической смерти отца.

Митч бросила на нее сочувственный взгляд и нетерпеливо спросила:

– Итак, дорогая Клер, что ты решила? Будешь звонить Эдварду Хелдману или пока подождешь?

– Подожду, – ответила Клер после короткого раздумья. – Во-первых, мне абсолютно некуда торопиться, а во-вторых, будет крайне любопытно посмотреть, как мои противники поведут себя в этом случае.

Митч улыбнулась.

– Отлично! Тогда скажи мне, ты едешь с нашей женской компанией на турбазу в Вайоминге? Элизабет Саймонс уверяет, что мы замечательно проведем там время, она отдыхала там год назад, и ей очень понравилось. А еще я слышала, что горный воздух отлично восстанавливает организм, истерзанный весенним авитаминозом.

– В таком случае, я еду, – рассмеялась Клер. – Сколько у меня времени, чтобы собраться?

– Целых два дня.

– Тогда я еще успею пройтись по магазинам и купить себе что-нибудь из спортивной одежды.

– Пойдем завтра вместе, – предложила Митч, – у меня тоже нет ни спортивного костюма, ни кроссовок.

Поболтав еще немного, подружки расстались, договорившись встретиться утром.

Отдых на туристической базе пошел Клер на пользу. Она восстановила силы, растраченные во время экзаменов, «подтянула» фигуру при помощи пеших прогулок и водных упражнений, а главное, к ней вернулся душевный покой, подорванный письмом английского родственника. Теперь можно было поваляться пару деньков на диване и подумать, чем заняться дальше.

Вариантов было три: устроиться на временную работу, продолжить культурный отдых в каком-нибудь экзотическом месте или же просто бездельничать дома. Вариант с работой Клер отмела сразу. Слава богу, отец оставил ей кое-какие сбережения, и Клер могла позволить себе не вкалывать в поте лица ради хлеба насущного. Вариант провести каникулы на диване тоже не устраивал Клер. Надо все же куда-нибудь съездить, набраться новых впечатлений и положительных эмоций. Но вот только куда? Материальное положение Клер не позволяло ей посетить за одно лето несколько интересных мест. Следовало хорошо подумать, чтобы потом не жалеть о неразумно потраченных деньгах.

Этими самыми «думами» Клер и занялась на другой день после возвращения домой. Встав поздно утром с постели, она облачилась в легкомысленный пеньюар из нежно-розового шелка, сварила кофе и устроилась на диване, обложившись каталогами туристических фирм. Клер с интересом рассматривала фотографии отелей на Багамских островах, когда в дверь внезапно позвонили. Не выпуская из рук каталог, Клер вышла в прихожую, открыла дверь и растерянно застыла на пороге.

Перед ней стоял незнакомый мужчина в элегантном светло-сером костюме, лет тридцати на вид: высокий, широкоплечий, с мужественным, решительным и несколько высокомерным лицом; из тех, которые запоминаются с первого взгляда и надолго остаются в памяти. Волосы незнакомца были темными, а его проницательные синие глаза напомнили Клер полевые васильки. А еще они похожи на драгоценные сапфиры, подумала девушка, с любопытством разглядывая загадочного визитера. Словом, удивительно красивые глаза. Вот только на Клер они почему-то смотрели не слишком доброжелательно.

– Мисс Клер Монро? – произнес незнакомец вежливо-прохладным голосом.

– Да, это я, – ответила она, внимательно наблюдая за его лицом.

Глаза незнакомца вспыхнули сапфировой синевой, быстро обежали Клер, начиная от растрепанных рыжевато-каштановых волос и заканчивая розовыми шлепанцами, надетыми на босую ногу. Как показалось Клер, ее гость остался не слишком доволен результатом осмотра.

– Я – Эдвард Хелдман, – представился мужчина и слегка наклонил голову. – Ваш троюродный брат.

Черт подери! – мысленно выругалась Клер. Этого мне только не хватало!

– Эдвард Хелдман? – медленно переспросила она, пытаясь собраться с мыслями и решить, как ей следует держаться с этим человеком. – Ну что ж… хм… в таком случае входите.

Клер отступила в глубь прихожей, впуская незваного гостя в квартиру. Потом заперла дверь и на негнущихся ногах прошла в гостиную. Внезапно она увидела комнату глазами Эдварда Хелдмана, и ей стало так неловко, что у нее запылали щеки. В комнате царил чудовищный беспорядок, не говоря уже о пыли, накопившейся за время отсутствия Клер. Можно только догадываться, что думает о ней чопорный английский кузен. Наверное, он уже успел записать ее в разряд неисправимых нерях. Хотя какое мне дело до его мнения! – раздраженно подумала Клер. И потом, воспитанные люди всегда предупреждают о своих визитах. Но, возможно, Эдвард Хелдман потому и не позвонил, что намеревался застать меня врасплох: видимо, он боялся, что я не захочу с ним встречаться. Что ж, ехидно подумала Клер, его опасения были не напрасны. Во всяком случае, к себе домой я бы никогда его не пригласила.

Внезапно Клер пришло на ум, что всего этого можно было избежать. Если бы она позвонила Эдварду Хелдману сразу после получения письма, его не было бы сейчас в ее квартире. Но Клер даже не могла предположить, что Эдвард Хелдман способен проделать утомительный путь из Европы в американскую глубинку ради того, чтобы увидеться с ней. Без сомнения, здесь кроется какой-то подвох, и ей надо держаться настороже с этим опасным типом. А в том, что ее кузен опасен, Клер уже не сомневалась. Да и чего хорошего можно ждать от Хелдманов?

Описав круг по гостиной, Эдвард резко обернулся к Клер. Его губы были плотно сжаты, глаза излучали раздраженное нетерпение, готовое вот-вот прорваться наружу. Интересно, уж не собирается ли он отчитывать меня за то, что я проигнорировала его письмо? – подумала Клер, и ее вдруг охватила неуместная веселость. Пусть только попробует, так мигом вылетит за дверь. Здесь моя территория, а не этих проклятых Хелдманов, и я не позволю обращаться с собой без должного уважения. К тому же Хелдманы передо мной в долгу, напомнила себе Клер, и эта мысль придала ей уверенности.

– Готовитесь к путешествию?

– А? – переспросила Клер, растерявшись от неожиданного вопроса.

Эдвард кивнул в сторону дивана, по которому были разбросаны каталоги туристических фирм.

– Судя по занятию, от которого вас оторвал мой приход, вы собираетесь отправиться в летнее путешествие. И, как я понимаю, ваш выбор снова пал не на Англию, куда я настойчиво просил вас приехать.

– Что значит «снова»? – озадаченно переспросила Клер.

Синие глаза впились в ее лицо обвиняющим взглядом.

– Я приехал в Сент-Луис три дня назад. И с изумлением узнал, что вы отправились в соседний штат на какую-то турбазу. К счастью, вы решили не задерживаться там слишком долго, иначе не представляю, где и как я бы вас искал. – Эдвард немного помолчал, видимо пытаясь справиться с душившим его негодованием. – Но вот вы вернулись. И что же я вижу? Вы снова намерены куда-то укатить! – Он возмущенно передернул плечами.

– Зачем вы приехали сюда, мистер Хелдман? Что вам от меня нужно? – спросила Клер, подозрительно вглядываясь в его лицо. – Только не пытайтесь уверять меня, что вам вдруг захотелось познакомиться с кузиной, без которой вы благополучно обходились до сего времени.

– Я приехал, потому что вы не позвонили мне, – ответил Эдвард. – Не позвонили за две с половиной недели! И у меня появилось подозрение, что вы можете вообще мне не позвонить. Как выяснилось, оно оказалось обоснованным!

Эй, не пора ли подпустить этому надутому снобу первую шпильку? – мстительно подумала Клер. Кажется, самое время.

– Вы ошибаетесь, мистер Хелдман, – с елейной улыбкой промолвила она. – Я бы непременно позвонила вам.

– Когда?

– Тогда, когда посчитала бы нужным, – ласково ответила Клер.

Она едва не расхохоталась, увидев, как лицо кузена стремительно заливает краска гнева и досады. Похоже, он не очень-то хорошо умеет скрывать свои чувства, ехидно подумала Клер. Что ж, приятно сознавать, что у противника есть уязвимые места.

– Надо ли понимать ваши слова так, что вы не торопитесь вступать в наследство? – холодно поинтересовался Эдвард.

– А куда мне торопиться? – Клер беспечно пожала плечами. – Ведь времени еще достаточно! Разве что, – добавила она, прищурившись, – кое-кому другому не терпится… поскорее наложить лапу на чужое добро.

Синие глаза угрожающе вспыхнули, но Клер была готова к такой реакции противника и встретила его свирепый взгляд ослепительной улыбкой, которая довела Эдварда Хелдмана до белого каления.

– Это вы на меня так недвусмысленно намекаете, да? – процедил он сдавленным от бешенства голосом.

– Я, конечно, не знаю, кто кроме меня является наследником деда, – с колкой усмешкой проговорила Клер, – однако, судя по тому, что вы как угорелый примчались на другой конец земного шара, речь идет именно о вас, любезный кузен.

– Ваши выводы вполне логичны, дорогая кузина, и тем не менее они ошибочны! – горячо возразил Эдвард. – Да будет вам известно, что я вообще не числюсь в наследниках вашего покойного деда!

– Тогда зачем вы сюда приехали? – недоуменно спросила Клер. – Должна же у вас быть какая-то корыстная цель!

Эдвард посмотрел на нее изумленно, а затем грустно усмехнулся и покачал головой.

– Прошу извинить меня за излишнюю горячность, мисс Монро, – проговорил он неожиданно миролюбиво. – Я забыл, что вы относитесь к нашей семье враждебно и поэтому, естественно, не ждете от нас ничего хорошего. Однако вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что я приехал сюда с какой-то недостойной целью. Я сейчас объясню вам, зачем приехал, только давайте сначала куда-нибудь присядем: разговор может оказаться долгим.

– Хорошо, – согласилась Клер после короткой паузы, – мы поговорим. В конце концов, нам ведь действительно есть что обсудить.

Она указала гостю на кресло перед журнальным столиком, а сама расположилась напротив.

– Итак, мистер Хелдман, я вас слушаю, – сказала она, выжидающе приподняв брови.

– Как вы уже знаете, мисс Монро, ваш дедушка оставил вам наследство, – неторопливо начал Эдвард. – Оно заключается большей частью в недвижимом имуществе, а точнее в земельном участке и доме. На участке находится обширный фруктовый сад – в очень хорошем состоянии, приносящий стабильный ежегодный доход. Что же касается дома, то он является памятником архитектуры, а потому, как вы, наверное, сами догадываетесь, стоит весьма прилично.

– А деньги? – спросила Клер, стараясь вложить в свой голос как можно больше цинизма. – Ну, какие-нибудь банковские сбережения или акции?

Эдвард бросил на нее неодобрительный взгляд.

– По завещанию вашего дедушки к вам отходит половина его банковских сбережений. В пересчете на американскую валюту получается где-то около сорока тысяч долларов.

– Так мало?! – с притворным огорчением воскликнула Клер. – Всего какие-то сорок тысяч… да, на такие деньги особо не разгуляешься! Кстати, а кому отошли другие сорок тысяч?

– Семейной чете, которая прислуживала вашему дедушке на протяжении многих лет.

– Вот так всегда! – Клер ядовито усмехнулась. – Чужим людям все, а родной внучке – ничего!

– Вы напрасно расстраиваетесь, мисс Монро, – сухо произнес Эдвард, сердито сверкнув глазами. – Сорок тысяч долларов – весьма незначительная потеря, учитывая стоимость доставшейся вам недвижимости.

Клер учащенно захлопала ресницами, старательно изображая недалекую, корыстолюбивую особу.

– Вы полагаете, мистер Хелдман? А как насчет покупателей? По-вашему, они найдутся?

– Покупатель уже есть, – ответил Эдвард, и по тому, как блеснули при этих словах его глаза, Клер догадалась, о ком идет речь.

– Надо полагать, вы имеете в виду себя? – спросила она, стараясь не выдать охватившего ее мстительного ликования.

Сейчас она задаст этому проклятому Хелдману! Он сильно ошибается, если принимает ее за дурочку, готовую с легкостью простить причиненные ей обиды и пойти на сговор с представителем вражеского клана!

– Вы очень догадливы, мисс Монро, – усмехнулся Эдвард. – Да, я действительно имею в виду себя.

– То есть вы готовы хоть сейчас купить мою недвижимость и заплатить за нее хорошую цену? – уточнила Клер. – Нормальную рыночную цену, да?

– Разумеется! Больше того, я возьму на себя все расходы и хлопоты по оформлению вашего наследства, без чего, как вы сами понимаете, вы не сможете продать дом и землю.

– Что ж, заманчивое предложение, – с улыбкой промолвила Клер. – Но, к сожалению, мистер Хелдман, я не могу его принять. Я привыкла решать подобные дела через адвокатскую контору, услугами которой пользовался еще мой отец, и не вижу причин, чтобы в этот раз поступить по-другому. Так что, любезный кузен, – Клер с притворным сожалением развела руками, – вы совершенно напрасно проделали долгий и утомительный путь в Сент-Луис. Вам лучше вернуться в Англию и подождать, пока мои адвокаты свяжутся с вами, когда… или, вернее, если дело дойдет до продажи моего наследства.

– Что значит «если»? – холодно осведомился Эдвард.

– Ну, если я решу, что дом вообще следует продавать, – пояснила Клер, продолжая мило улыбаться. – Я ведь еще не знаю, что там и как, может, окажется, что гораздо выгоднее сдавать его в аренду или, как вариант, переделать в гостиницу.

Какое-то время Эдвард смотрел на Клер таким взглядом, словно хотел просверлить в ней дырку. Казалось, он сейчас вскочит с кресла, затопает ногами и разразится яростной бранью. Однако когда он заговорил, его голос звучал на удивление сдержанно.

– Я, кажется, понял вас, мисс Монро, – произнес он с грустно-ироничной усмешкой. – Вы так сильно ненавидите всех Хелдманов, что предпочитаете продать дом за бесценок или разрушить его, только бы он не достался мне или кому-то из моей семьи. Я прав, не так ли?

– Так, – ответила Клер, вызывающе вскинув голову. – Я действительно ненавижу вашу проклятую семейку. А за что мне вас любить, черт подери? Много лет назад мой родной дед отказался от меня, и никто, никто из вашей семьи ни разу не прислал мне даже открытки на Рождество! Вы решительно вычеркнули меня из своей жизни… а теперь вы надеетесь, что я стану оказывать вам какие-то любезности. Какая наглость! – Клер возмущенно повела плечами.

– Вы ошибаетесь, мисс Монро, – возразил Эдвард, внимательно и спокойно глядя ей в глаза. – Ваш дедушка никогда не отказывался от вас. Ни он, ни кто-то другой из нашей семьи. Мы не общались все эти годы потому, что нашему общению препятствовал ваш отец.

– Ну разумеется! – Клер язвительно рассмеялась. – Теперь вы будете во всем обвинять моего отца! Это очень удобно, учитывая тот факт, что его уже нет в живых и он не сможет опровергнуть ваши клеветнические измышления. – Клер вперила в Эдварда гневный, обличающий взгляд. – Вам ведь известно, что мой отец погиб, не так ли?

– Так, – ответил он, не отводя взгляда. – Я узнал об этом около двух месяцев назад, когда начал искать вас по просьбе вашего деда.

Клер цинично усмехнулась.

– Любопытно, почему старик вдруг решил меня разыскать? Никак совесть заела?

– Мы искали вас и раньше, – спокойно пояснил Эдвард, – и три года назад нам удалось напасть на ваш след. Но потом он вдруг неожиданно потерялся… – Эдвард слегка нахмурился. – Как раз в тот период вы сменили фамилию. Зачем вы это сделали, Клер?

– Не важно, – сухо ответила она. – В любом случае вас это не касается.

– На смене фамилии настоял ваш отец, не так ли?

– Повторяю: это не ваше дело! – сердито ответила Клер.

– Значит, моя догадка верна. – Сапфировые глаза негодующе блеснули. – Мы потеряли вас и начали искать снова. И наконец нашли с помощью частных детективов. Я уже собирался отправиться в Сент-Луис, когда у вашего дедушки внезапно обострилась болезнь сердца. К сожалению, врачам не удалось его спасти. – Из груди Эдварда вырвался глубокий, протяжный вздох. – По крайней мере, он умер, зная, что с вами все в порядке.

Клер поднялась с кресла и прошлась по комнате. Потом повернулась к Эдварду и посмотрела на него жестким, непримиримым взглядом.

– Все это, конечно, очень трогательно, мистер Хелдман… однако вы напрасно расточаете передо мной свое красноречие. То, что вы мне сейчас рассказали, не повлияет на мое решение. Я не продам вам свое наследство, и точка! Для вас есть только одна возможность заполучить его – оформить сделку купли-продажи через подставных лиц. Но предупреждаю: вам придется долго ждать такой возможности. А может, вы ее вообще не дождетесь. Как я уже сказала, я еще не решила, буду ли продавать дом и землю.

Клер ожидала, что Эдвард придет в бешенство, но он вдруг улыбнулся.

– Вы, конечно, не поверите мне, Клер, – сказал он, вставая с кресла, – но я приехал сюда вовсе не для того, чтобы уговорить вас продать дедушкино наследство.

– Ну да, вы приехали, чтобы завязать со мной дружеские отношения, – съязвила она.

– Именно за этим я сюда и приехал, – серьезно ответил Эдвард, – чтобы познакомиться с вами, подружиться. Правда, когда я увидел вас, – он смущенно покосился на легкомысленный наряд Клер, – когда мы начали разговаривать, вы вдруг показались мне такой… словом, вы показались мне ужасной особой. Теперь я вижу, что ошибся, но тогда, в первые минуты, я попросту испугался. Я подумал: эта недалекая девица не в состоянии оценить того, что досталось ей в наследство. И, если я не выкуплю усадьбу, один Бог знает, что с ней случится. Скорее всего, она достанется за бесценок какому-нибудь мошеннику, который варварски испоганит этот прелестный уголок. Вот так я подумал тогда, поэтому и поспешил предложить вам продать мне дом, с которым у меня связано столько дорогих воспоминаний. Кстати, именно этого и хотел ваш дедушка: чтобы я выкупил у вас усадьбу, если… – Эдвард пристально посмотрел на Клер, – если вы по какой-то причине не захотите оставить ее за собой.

Клер окинула его недоверчивым взглядом.

– Если я не захочу оставить ее за собой… почему же вы не спросили меня об этом, а начали сразу предлагать деньги?

– Потому что вы с ходу заявили, что собираетесь продать наследство, потому что вы не выказали к нему ни малейшего интереса. И потому, – многозначительно прибавил Эдвард, – что у вас все равно было бы время подумать.

Клер нахмурилась.

– Не понимаю.

– Договор купли-продажи нельзя заключить до того, как человек вступит в права наследства, – пояснил Эдвард. – А для того чтобы вступить в наследство, вам придется поехать в Англию.

– Зачем? Ведь наследство можно оформить и через поверенного!

– Можно – только не в вашем случае. Видите ли, Клер, в завещании Генри Хелдмана содержится одно условие, без которого вы не можете стать его наследницей. Проще говоря, вы становитесь наследницей только в том случае, если проживете месяц в его доме или же где-то по соседству.

– Чепуха какая-то! – Клер возмущенно передернула плечами. – В первый раз слышу, чтобы наследникам ставили разные нелепые условия!

– А по-моему, ничего нелепого здесь нет! – горячо возразил Эдвард. – Просто ваш дедушка хотел уберечь вас от неверного шага, чтобы вам потом не пришлось о чем-то сожалеть. Конечно, он надеялся, что вы полюбите свой новый дом и не захотите продавать его, а для этого вам надо пожить там какое-то время. Ну а если вы все-таки решитесь на продажу, то лучше продать дом мне, а не чужому человеку.

Клер саркастически усмехнулась.

– Фамильная собственность должна оставаться в семье… замечательный принцип, безусловно! Вот только мне нет никакого дела до интересов вашей семьи, любезный мистер Хелдман. Разумеется, я поеду в Англию, и не только потому, что таково условие моего вступления в наследство, а еще и потому, что мне любопытно взглянуть на мои новые владения. Но предупреждаю вас, дорогой кузен: я не позволю оказывать на меня давление. Я сама решу, как распорядиться моей собственностью, и советчики мне не нужны!

– Я уже давно это понял, дорогая кузина, – иронично произнес Эдвард, – так что не трудитесь повторяться. Давайте лучше решим вопрос с отъездом в Англию. Насколько я знаю, в вашем колледже сейчас каникулы. В таком случае, не можем ли мы выехать без промедления?

– Мы? – с насмешливым удивлением переспросила Клер. – Разве я говорила, что собираюсь ехать вместе с вами?

– А почему, собственно, и нет? – Эдвард нахмурился. – Или вас так не устраивает моя компания?

– Разумеется, не устраивает! К тому же вы ведь, должно быть, собираетесь лететь в Англию на самолете?

– А вы – на воздушном шаре, что ли? – съязвил он.

– Нет, на океанском лайнере. Я, видите ли, страшно боюсь самолетов. К тому же мне совершенно некуда торопиться. В отличие от вас.

– Как ни странно, мне тоже особо некуда торопиться, – с каким-то непонятным упрямством заявил Эдвард. – Во всяком случае, три-четыре лишних дня могу себе позволить. Поэтому мы все-таки едем вместе.

Клер посмотрела на него с милой улыбкой и отрицательно покачала головой.

– Нет, любезный кузен, – твердо сказала она, – мы не поедем вместе.

– Ну и черт с вами! – в сердцах воскликнул он. – Не хотите – не надо, мне же меньше проблем. В таком случае я сегодня же вечером уезжаю в Нью-Йорк. Завтра вечером я надеюсь быть дома, так что позвоните мне и сообщите, когда вас встретить. Желаю приятного путешествия!

С этими словами Эдвард повернулся к Клер спиной и, не успела она опомниться, как его уже не было в квартире.

Ну что ж, удовлетворенно подумала Клер, первый бой с Хелдманами я, кажется, выиграла. Однако расслабляться не следует: при новой встрече противник непременно попытается взять реванш.

2

Англия встретила Клер прохладной, дождливой погодой. К тому же к концу путешествия лайнер попал в шторм, и теперь Клер мучила легкая тошнота, которая усиливалась при мысли о предстоящей встрече с Эдвардом Хелдманом.

Клер уже раскаивалась, что позвонила ему из Нью-Йорка и сообщила номер своего рейса. Ведь совсем необязательно, чтобы ее кто-то встречал. Разве она не в состоянии добраться до усадьбы дедушки без посторонней помощи? И потом, ей совсем ни к чему поддерживать отношения с английскими родственниками, к которым она испытывает сильнейшую антипатию. Ей не нужна их помощь в оформлении прав на наследство, с этим благополучно справился бы ее поверенный. Она совершила серьезную ошибку, что не нанесла визит в адвокатскую контору перед отъездом. Если бы она приехала в Англию с юристом, она бы чувствовала себя гораздо увереннее.

Так размышляла Клер в ожидании кузена. Но стоило ей увидеть его, как все посторонние мысли тотчас вылетели из ее головы, а сердце вдруг учащенно, взволнованно забилось. Высокий, широкоплечий, представительный, Эдвард Хелдман резко выделялся из толпы, словно породистый пес из стаи дворняжек. Как и в прошлый раз, он был одет в элегантный, безукоризненно сшитый костюм и рубашку ослепительной белизны, и Клер в своих слегка обтрепанных джинсах, растянутом свитере и куцей кожаной курточке вдруг остро ощутила его превосходство над собой. Это ощущение сначала встревожило Клер, а затем разозлило. С какой стати она должна ощущать неполноценность перед каким-то напыщенным ослом?! Как смеет этот тип, живущий на всем готовом, считать ее в чем-то ниже себя?!

– Привет, Клер! Как добрались? Надеюсь, проклятый шторм не испортил вам путешествие? – Эдвард вдруг перестал улыбаться и удивленно, с легким беспокойством посмотрел на Клер. – Боже правый, какой у вас воинственный вид! Успокойтесь, дорогая кузина, я вам не враг. Я – ваш родственник, и, между прочим, самый близкий из всех имеющихся. Ведь по линии отца у вас нет близких родственников, не так ли?

– Все-то вы успели разнюхать, – съязвила Клер.

– Сколько у вас багажа? – спросил Эдвард, проигнорировав ее агрессивный выпад. – Только дамская сумочка и два чемодана? В таком случае, нет нужды обращаться к носильщику. Идемте за мной, Клер, моя машина стоит неподалеку!

Он с неожиданной легкостью подхватил чемоданы и так быстро зашагал вперед, что Клер едва успевала за ним. Ее до сих пор немного тошнило, и она предпочла бы посидеть в каком-нибудь летнем кафе, прежде чем путешествовать в автомобиле. Однако Клер скорее умерла бы, чем попросила своего врага о снисхождении. Собравшись с силами, Клер догнала Эдварда, а затем, когда их шаг выровнялся, издевательским тоном заметила:

– Я смотрю, любезный кузен, для вас не является непривычным таскать тяжести. Вы случайно не подрабатывали носильщиком в начале своего доблестного трудового пути?

Клер ожидала, что Эдвард разозлится, но он лишь снисходительно усмехнулся.

– Считаете меня богатым бездельником, привыкшим жить за чужой счет? Ошибаетесь, дорогая кузина! Я никогда не был иждивенцем, хотя и родился в аристократической семье.

– Интересно, чем же вы занимаетесь? – иронично поинтересовалась Клер. – Должно быть, осваиваете премудрости большого бизнеса под чутким руководством состоятельных родственников, которые заботливо оберегают вас от малейших ошибок и просчетов?

– И вы в очередной раз ошибаетесь! – Сапфировые глаза насмешливо, торжествующе блеснули. – Я начал свой бизнес практически с нуля, во-первых, потому что мой отец почти ничего не оставил мне в наследство, а во-вторых, потому что не имею состоятельных родственников.

– А мой покойный дедушка? Хотите сказать, что он вам совсем не помогал?

– Помогал. Но только исключительно советами, а не деньгами! Правда, должен отметить, его советы были толковыми и очень мне пригодились.

Клер недоверчиво хмыкнула.

– Честно говоря, мне с трудом верится, что дедушкина помощь вам ограничивалась только советами. Он ведь был богат, во всяком случае, далеко не беден!

По лицу Эдварда пробежала легкая тень.

– Вот именно, что был, дорогая кузина… до тех пор, пока его единственная дочь не связалась с неким беспринципным авантюристом.

– Мой отец не был беспринципным авантюристом, – сердито прошипела Клер. – И, насколько я знаю, старик никогда не давал ему денег.

– Это неправда, Клер! – горячо возразил Эдвард. – Генри Хелдман давал вашему отцу деньги, и это были довольно солидные суммы. В общей сложности Ник Беннет вытянул с тестя около миллиона долларов.

– Миллион долларов?! – изумленно вскричала Клер. – Быть такого не может! Куда же подевались все эти деньги?!

Эдвард поставил чемоданы на землю, повернулся к Клер и посмотрел на нее грустным, взволнованным и сочувственным взглядом.

– Большую часть денег ваш отец спустил в казино. Остальные ушли на какой-то авантюрный телевизионный проект вроде развлекательного шоу, которое должно было принести бешеную прибыль, но принесло лишь бешеные убытки.

– Вот как? – озадаченно переспросила Клер. – Но почему же… почему же дедушка не помог отцу своими мудрыми советами, как помог вам?

– Потому что ваш отец никогда не прислушивался к его советам, – хмуро ответил Эдвард. – Ник Беннет вообще был крайне самолюбивым и самоуверенным человеком, мнил себя на голову выше других. Думаю, причина заключалась в его привлекательной внешности, в магнетическом обаянии, которое всегда очень действовало на людей, особенно на женщин. В конце концов ваш отец все-таки добился известности и относительной материальной стабильности, и в этом ему снова помогла женщина.

– Кто? – машинально спросила Клер.

Эдвард немного помолчал, словно раздумывая, стоит ли отвечать.

– После смерти жены ваш отец начал охотиться за богатыми невестами в расчете поправить свое шаткое материальное положение. И однажды ему крупно повезло: в него страстно влюбилась вдова одного американского миллионера, некая Грейс Паркинсон, еще относительно молодая и красивая женщина. Она помогла ему создать телевизионное шоу, которое принесло ему колоссальный успех и известность на всю страну. Кстати, – Эдвард слегка нахмурился, – именно она пристроила вас в закрытую частную школу в Сент-Луисе, где ваш дедушка не смог вас разыскать… но это так, к слову. Короче говоря, вашему отцу снова крупно повезло. И он снова все упустил!

– Каким образом?

– Все очень банально и просто: начал ходить на сторону, и Грейс донесли о его проделках. Не знаю, как там и что, но дело кончилось тем, что она его бросила. Вскоре шоу вашего отца благополучно прогорело, и он подался в так называемые независимые телерепортеры. На этой ниве он и трудился, пока не погиб в автомобильной катастрофе три года назад.

Клер посмотрела на Эдварда иронично прищуренными глазами.

– Я вижу, вы очень хорошо осведомлены о жизни моего отца, любезный кузен. Должно быть, потратили море денег на частных детективов?

– Да уж немало, – признался он, – но дело того стоило: ведь мы с вашим дедушкой пытались найти вас, мы не хотели, чтобы вы навсегда исчезли из нашей жизни.

– Почему отец запрещал дедушке общаться со мной? – с волнением спросила Клер. – За что он невзлюбил старика?

Эдвард хотел ответить, но внезапно передумал.

– Это долгий разговор, Клер, а нам пора ехать. Идем!

Такой оборот дела совсем не понравился Клер, но она не стала возражать: она чувствовала себя слишком уставшей для серьезных бесед. К тому же ей требовалось время, чтобы осмыслить рассказ кузена. Насколько все это соответствует истине? Клер с досадой подумала, что ей будет невероятно трудно разобраться в запутанной истории отношений ее отца и деда. Да и стоит ли разбираться, когда это не даст ей ничего, кроме новых волнений и отрицательных эмоций?

Оказавшись в салоне шикарной черно-серебристой машины, Клер откинулась на сиденье, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Однако у нее ничего не получилось. Близкое соседство Эдварда Хелдмана почему-то сильно тревожило Клер, мешало ей чувствовать себя непринужденно. И вообще, внезапно пришла в голову Клер пугающая мысль, от которой внутри у нее все похолодело, я ведь даже не видела документов этого человека. Как я могла слепо довериться ему, сесть в его машину и позволить везти себя в неизвестном направлении?!

Наверное, мысли Клер отразились на ее лице, потому что Эдвард вдруг повернулся и обеспокоенно посмотрел на нее.

– В чем дело, кузина? – спросил он, внимательно наблюдая за ее побледневшим лицом. – Вы чего-то боитесь? А, понимаю! – По его губам скользнула лукавая усмешка. – Я ведь до сих пор не предъявил вам никаких доказательств, что я именно тот, кем себя называю. Вот мое водительское удостоверение. – Он раскрыл удостоверение и протянул его Клер. – Пожалуйста, посмотрите, я не хочу, чтобы вы всю дорогу сидели как на иголках.

Клер рассеянно взглянула на документ и вернула его владельцу.

– Ну что, теперь вы не будете меня бояться? – насмешливо спросил Эдвард.

– А я и не боялась вас, – с деланой бравадой ответила Клер. – Вот еще глупости!

– Тогда расслабьте мышцы лица, – в том же тоне продолжал Эдвард. – Или я вас чем-то смущаю?

Клер раздраженно повернулась в его сторону.

– Послушайте, вы что, задались целью вздернуть мне нервы? Хотите взять реванш за нашу первую встречу?

– Бог с вами, даже в мыслях ничего такого не держал, – рассмеялся он. – Уверяю вас, Клер, я не настолько мелочен.

– В таком случае, сделайте одолжение, помолчите несколько минут, – сухо сказала она. – Вы мешаете мне отдохнуть с дороги и полюбоваться пейзажем. И вообще, – прибавила она с мстительной улыбкой, – если вы думаете, что общение с вами доставляет мне большое удовольствие, то сильно заблуждаетесь.

– Ну что вы, – Эдвард сардонически усмехнулся, – я совершенно не обольщаюсь на этот счет.

Час спустя машина въехала в ворота и покатила по широкой аллее. И вскоре перед взором Клер предстал… старинный дворец в три этажа, при виде которого она просто лишилась дара речи.

Судя по архитектурным особенностям, здание построили в семнадцатом веке. Его стены были облицованы розовато-оранжевым кирпичом, на фоне которого эффектно выделялись белые наличники окон. Высокую светло-серую крышу дворца украшали флюгера, каминные дымоходы и живописные мансардные окошки. Четыре симметричные, миниатюрные башенки по углам центрального павильона придавали зданию особую, чарующую прелесть.

Пейзажный парк из лиственных и хвойных деревьев, окружавший дворец с трех сторон, был также великолепен. С четвертой стороны здания был разбит обширный розарий из кремовых и оранжевых роз. Два пышных розовых куста сидели в каменных вазах, расположенных по бокам лестницы, ведущей к дверям парадного вестибюля.

– Я очарована, – с волнением промолвила Клер, когда к ней вернулся дар речи. – Никогда в жизни не видела более красивого места, разве что на открытках или в журналах, да и то… – Она нервно рассмеялась, покачивая головой. – Кстати, а как называется эта усадьба?

– Хелдман-парк, – ответил Эдвард, посматривая на Клер с какой-то непонятной веселостью. – Дворец был построен в первой половине семнадцатого века на месте замка тринадцатого века, пришедшего в негодное состояние.

– А от прежнего замка ничего не осталось?

– К сожалению, ничего, только глубокий ров, превращенный в пруд, он находится позади дворца и отсюда не виден.

– Но из окон второго этажа, которые выходят на задний фасад, он, надеюсь, виден?

– О да! Оттуда открывается просто потрясающий вид.

– А что внутри дома? Там есть современные удобства?

– Да, все, что нужно для комфортной жизни: и паровое отопление, и коммуникации, и ремонт отличный, сделан всего два года назад.

– Два года назад? – переспросила Клер. – Наверное, на него были затрачены огромные деньги!

– Ну в общем-то приличные деньги.

И размер налога, который придется заплатить за вступление в такое шикарное наследство, тоже будет приличным, подумала Клер, и от этой мысли ей стало дурно. Даже без арифметических подсчетов было очевидно, что ей ни за что не собрать нужной суммы. Разве что она возьмет банковский кредит, но с каких доходов она будет его отдавать? Пожалуй, дело кончится тем, что банк просто конфискует ее собственность за неуплату взносов. И дедовская усадьба пойдет с молотка… так не лучше ли продать ее Эдварду Хелдману? Без сомнения, дедушку устроил бы такой вариант: ведь Эдвард, судя по всему, был его любимчиком.

– Хотите осмотреть парк или сначала ланч? – Вопрос кузена вывел Клер из невеселой задумчивости, а также заставил вспомнить, что она еще ничего не ела сегодня.

– Пожалуй, не мешает перекусить, – сказала она. – Иначе, боюсь, что у меня не хватит сил для осмотра парка: ведь он, наверное, огромен.

– Разумное решение, – улыбнулся Эдвард. – Ну что ж, дорогая кузина, в таком случае, прошу в дом!

Из дворца навстречу им вышел представительный седовласый джентльмен в смокинге. Оказалось, что это дворецкий Дженкинс. Первым делом он сообщил, что ланч почти готов, а затем прибавил, что миледи недавно звонила и что она уже в пути.

– О ком он говорил? – удивленно спросила Клер, как только они с Эдвардом остались одни. – Разве сюда кто-то должен приехать?

– Да, – ответил Эдвард, – моя мать.

– Ваша мать?! – изумленно воскликнула Клер. – Но почему вы меня не предупредили, черт подери?! И потом, с чего вы взяли, что я захочу познакомиться с вашей матерью или кем-то еще из вашей семьи? Я вовсе этого не хочу и прошу вас не устраивать мне впредь подобных сюрпризов!

Эдвард раздраженно передернул плечами.

– Если бы я знал, что перспектива знакомства с моей матерью вызовет у вас такую ненормальную реакцию, я бы, конечно, предупредил вас. Что же касается других Хелдманов, то, уверяю вас, они здесь не появятся: я не сообщал им о вашем приезде в Англию. Так что, – Эдвард строго посмотрел на Клер, – успокойтесь и перестаньте вести себя, словно взбалмошное дитя.

– Во-первых, я не дитя, – сердито прошипела Клер, – а во-вторых, прошу не указывать мне, как я должна себя вести!

Эдвард иронично прищурился.

– Мисс Клер Монро, вы – вылитая копия вашего отца: капризная, вспыльчивая, упрямая и… удивительно неблагодарная!

– Откуда вы можете знать, каким был мой отец? – с вызовом спросила Клер. – Вы никогда не были с ним знакомы, а судить о человеке на основании сплетен может только самодовольный фат!

– Не хочется вас разочаровывать, дорогая кузина, – с колкой усмешкой произнес Эдвард, – но вы в очередной раз ошиблись. Я… был знаком с вашим отцом.

– Что?! – ошеломленно выдохнула Клер. – Вы были с ним знакомы?!

– Я встречался с ним два раза, – сухо пояснил Эдвард, – в первый раз – шесть лет назад, а во второй – четыре года назад. Я специально ездил в Штаты, чтобы наладить отношения с этим человеком, убедить его не прятать вас от родственников вашей матери. – Губы Эдварда скривились в горько-ироничной усмешке. – Как вы, наверное, догадываетесь, моя миссия провалилась. Проще говоря, мы ни о чем не договорились… А теперь давайте же наконец пройдем в дом, – нетерпеливо предложил он. – Выяснять отношения лучше один на один, а не на глазах прислуги. Надеюсь, вы со мной согласны?

– Вполне, – буркнула Клер.

Они вошли в роскошный вестибюль, отделанный в белых и малиновых тонах, оттуда Эдвард провел Клер в гостиную. Клер хранила демонстративное молчание и не смотрела на Эдварда. Она собиралась и дальше держаться отчужденно, но вдруг заметила, что Эдвард наблюдает за ней с ироничной ухмылкой, и ей захотелось сказать ему какую-нибудь колкость, стереть с его лица это самодовольное, дерзкое выражение. Эдвард сам подал ей повод, спросив, о чем она так сосредоточенно думает.

– Я думаю, – ответила Клер, бросив на него ядовитый взгляд, – что совершила огромную глупость, приехав сюда без адвоката.

Эдвард рассмеялся.

– Бог мой, какой официальный тон, да еще и с нотками угрозы! – поддразнил он Клер. – Можно подумать, что мы с вами совершенно чужие люди, а не родственники.

– А мы и есть чужие люди, – сухо ответила Клер. – И скажу вам откровенно, любезный кузен: я предпочла бы вообще вас не знать. Никогда не знать, вот!

Он вдруг подошел к ней и взял ее за руки. Клер тотчас попыталась вырваться, но это оказалось ей не по силам: хватка Эдварда была железной.

– Что вы делаете, черт подери? – гневно прошипела Клер. – Немедленно отпустите меня или я сейчас закричу!

– Я отпущу вас, – сказал Эдвард, проигнорировав ее угрозу, – но не раньше, чем вы дадите мне одно обещание.

– Какое еще обещание?!

В сапфировых глазах заплясали веселые огоньки.

– Вы должны пообещать, что с этого момента будете обращаться ко мне по имени. Я уже давно называю вас по имени, но вы почему-то упорно не желаете следовать моему примеру!

Клер непримиримо поджала губы.

– Как я уже сказала, любезный кузен, мы с вами совершенно чужие люди, а потому я не собираюсь переходить к свойской манере общения.

– Тогда я не отпущу вас.

– Я буду кричать, – предупредила Клер, сердито сверкнув глазами.

– Кричите, – невозмутимо ответил Эдвард. – Ну, чего же вы медлите, дорогая моя?

– Потому что не хочу выглядеть сумасшедшей в глазах собственной прислуги, – с достоинством произнесла Клер. – Хотя… – она коварно прищурилась, – ведь прислуга обязана выполнять все мои распоряжения, не так ли?

– Хотите распорядиться, чтобы меня вышвырнули за дверь? – Эдвард рассмеялся и укоризненно покачал головой. – Ах, как это нехорошо с вашей стороны, дорогая родственница! Ведь если бы я не сообщил вам про наследство, вы могли бы вообще не узнать о нем. И вот она, человеческая благодарность! Видно, недаром народная мудрость гласит: не делай добра, не увидишь зла.

Клер вдруг почувствовала, что краснеет. Эдвард абсолютно прав: если бы он не потрудился разыскать ее, она бы, скорее всего, никогда не о чем не узнала. И не только о наследстве, но и о том, что ее дедушка вовсе не был так сильно виноват перед ней, как она считала до недавнего времени. Однако Клер не хотелось, чтобы ее надменный, властный кузен вышел из схватки абсолютным победителем. Поэтому она решила ограничиться сдержанным извинением.

– Пожалуй, я действительно не совсем справедлива к вам, – проговорила она вежливо-прохладным голосом, – но вы сами во всем виноваты. Вы не должны были говорить со мной в таком тоне и тем более не должны были к чему-то принуждать. Вы спровоцировали меня на резкость!

– То же самое я могу сказать и про вас, – парировал Эдвард. – Вы можете не верить мне, но обычно я веду себя с женщинами иначе, более тактично и деликатно. Но вы то и дело пытаетесь задеть меня, дорогая кузина, и мне волей-неволей приходится защищаться.

Клер осторожно высвободила у него свои руки, потом отступила на безопасное расстояние и оглядела противника с насмешливым удивлением.

– Я пытаюсь задеть вас? Вы с ума сошли, любезный кузен! Как я уже говорила, я бы предпочла никогда не знать вас. Наше общение для меня – не удовольствие, а лишь вынужденная необходимость.

– А вы полагаете, что мне доставляет такое большое удовольствие общаться с вами? – с сарказмом спросил он. – Терпеть ваши ехидные подколки, агрессивные выпады, бесконечные капризы и вспышки раздражения? Тем не менее я веду себя с вами вполне миролюбиво! И я был бы премного благодарен вам, если бы вы последовали моему примеру.

Ответить Клер не успела, потому что в этот момент в комнату вошел дворецкий. Он объявил, что ланч подан, и Эдвард тотчас предложил Клер руку, чтобы вести ее в столовую. Клер была рада этой небольшой передышке, во время которой она могла набраться сил для новой пикировки с кузеном. А в том, что им предстоит еще не одна баталия, Клер не сомневалась. Эдвард Хелдман так и провоцировал ее на резкие выходки, и Клер ничего не могла с собой поделать.

Он был прав: ей постоянно хотелось задевать его, говорить ему всякие нелицеприятные вещи, а то и просто оскорблять. Клер сама не могла понять, с чего у нее пошла такая агрессия по отношению к кузену. Наверное, причина заключилась в том, что он носил ненавистную ей фамилию. Она ненавидела Хелдманов… и даже то, что рассказал ей Эдвард об отношениях ее отца и деда, не могло вот так, сразу, изменить положение. Клер привыкла ненавидеть Хелдманов, а привычка, как известно, очень сильная вещь. К тому же откуда Клер могла знать, что Эдвард не навешал ей на уши лапши? Информация, которую он ей сообщил, требовала проверки. Но вот как провести эту самую проверку, Клер не представляла. Пожалуй, самым разумным было не делать пока никаких выводов, а подождать, посмотреть, как будут развиваться дальнейшие события. В конце концов, времени у нее достаточно: ведь летние каникулы только начались.

– Как вам понравился ланч, дорогая кузина? – с улыбкой поинтересовался Эдвард, когда подали кофе. – Надеюсь, английское меню пришлось вам по вкусу?

– Честно говоря, я была так голодна, что даже не поняла, что ела, – смущенно призналась Клер. – Но, кажется, все было очень вкусным.

– Если у вас будут какие-то пожелания насчет обеда или ужина, скажите мне, не стесняйтесь.

Последнюю фразу Эдвард произнес покровительственным тоном, вызвавшим у Клер новый прилив раздражения. Какая наглость! – возмущенно подумала она. Этот самодовольный тип ведет себя здесь так, словно он хозяин, а я гостья. Пожалуй, самое время поставить его на место.

– Благодарю вас, любезный кузен, – с елейной улыбкой промолвила Клер, – но вы совершенно напрасно за меня беспокоитесь. Если у меня возникнут какие-то пожелания насчет еды, я сама поговорю с дворецким или поваром.

Эдвард окинул ее взглядом насмешливого восхищения.

– Браво, дорогая моя! Не давайте мне спуску даже в мелочах! Ставьте меня на место всякий раз, когда я позволю себе забыться! Кстати, должен заметить, что у вас очень хорошо это получается. Сразу чувствуется, что в ваших жилах течет кровь надменных аристократов, привыкших властвовать и повелевать.

– Ну, здесь мне за вами не угнаться, – съязвила Клер. – Ведь моя голубая кровь наполовину разбавлена простой, а ваша-то, наверное, чистая!

Эдвард рассмеялся.

– Не совсем. В моих жилах тоже есть некоторая примесь крови простолюдинов.

– Неужели? – усмехнулась Клер. – Вот уж никогда бы не подумала! По вашим манерам можно подумать, что вы принадлежите к королевскому дому, а не просто к потомственным аристократам!

– Спасибо за комплимент, – иронично поблагодарил ее Эдвард. – Обещаю приложить все усилия, чтобы ваше лестное мнение о моей персоне не изменилось.

– Только не перестарайтесь, – с милой улыбкой поддела его Клер. – Знаете, между королем и шутом существует очень тонкая грань… и ее можно незаметно для самого себя переступить.

Эдвард расхохотался, откинувшись на стуле.

– Клер, дорогая моя, вы просто прелесть! – восхищенно воскликнул он. – Клянусь честью, мне еще никогда не приходилось общаться с такой очаровательной язвочкой! Вы оскорбляете меня в такой изысканной, очаровательной манере, что я даже не могу на вас разозлиться. И потом, – прибавил он, лукаво сверкнув глазами, – мне кажется, взрослому мужчине не пристало сердиться на шаловливого ребенка.

– Если вы еще раз назовете меня ребенком, – раздраженно прошипела Клер, – я наплюю на хорошие манеры и попрошу вас покинуть мой дом… во всяком случае, до завтрашнего дня, – прибавила она, желая смягчить резкость своих слов.

– Вы с ума сошли, Клер! – в притворным испуге воскликнул Эдвард. – Я не могу уехать: ведь сюда едет моя мать, которой не терпится познакомиться с вами!

– Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания знакомиться с ней, – поморщилась Клер. – Тем более сегодня, когда я еще не отдохнула с дороги и не очень хорошо себя чувствую. Не можете ли вы связаться с матерью, извиниться от моего имени и попросить ее не приезжать сегодня?

– Поздно, – сказал Эдвард, бросив взгляд в окно. – Она уже приехала.

– О черт! – невольно вырвалось у Клер.

Эдвард иронично посмотрел на нее, поднялся из-за стола и деловито распорядился:

– Идите в гостиную, Клер. Я сейчас встречу мать, и мы к вам присоединимся.

Бесподобно, с сарказмом подумала Клер, провожая его мрачным взглядом. Кому бы пришло в голову, что он находится не у себя дома?

3

Мать Эдварда оказалась невысокой, худощавой женщиной несколько болезненного вида. У нее были пепельно-русые волосы и такие же синие глаза, как у сына. Но на этом их сходство, пожалуй, заканчивалось. Миссис Хелдман производила впечатление интеллигентного, тактичного человека, ее взгляд лучился приветливостью и добротой. Никакого самодовольства или высокомерия Клер в ней не заметила, во всяком случае, при беглом осмотре.

– Моя кузина Клер Монро, – несколько церемонно произнес Эдвард. – Клер, это и есть моя мама, которую мы ждали с таким нетерпением. – Он бросил на Клер быстрый озорной взгляд. – Думаю, мама не станет возражать, если вы будете обращаться к ней просто по имени. Ее зовут Джудит.

Клер почувствовала, как к ее щекам стремительно прилила кровь. Так это и есть та самая Джудит Хелдман, из-за которой ее отец рассорился с дедушкой… Глупо, что она не догадалась заранее спросить Эдварда, как зовут его мать, тогда бы этой встречи вообще не произошло. А теперь Клер просто не знала, что ей делать, не могла же она повернуться к Джудит спиной и уйти! Хотя вдруг как раз это и было бы самым разумным?

– Клер!

Возглас Эдварда привел Клер в чувство и заставил вспомнить о приличиях. Она вдруг осознала, что рассматривает его мать с откровенной враждебностью, и это открытие повергло ее в смущение. К тому же гостья выглядела такой подавленной, была так огорчена ее нелюбезным приемом, что Клер стало ее просто жалко.

– Извините, – пробормотала она, неловко кашлянув, – я не успела отдохнуть с дороги и чувствую себя не очень хорошо.

– Да-да, я понимаю, – с виноватой улыбкой закивала Джудит. – Вы ведь плыли на теплоходе, да еще и попали в шторм. Наверное, мне следовало задержаться в Лондоне на пару деньков, чтобы не мешать вам отдыхать и чтобы вы успели освоиться здесь. Но мне так хотелось увидеть вас…

– Почему? – невольно вырвалось у Клер.

– Интересный вопрос! – раздался над ее ухом язвительный голос Эдварда.

Клер машинально взглянула на него, и ей стало не по себе от его тяжелого взгляда.

– Действительно, с чего бы моей матери вдруг захотелось увидеть внучку человека, который столько лет был ее самым близким другом?

– Эдвард! – укоризненно воскликнула Джудит. – Пожалуйста, не надо горячиться. Ты забываешь, что Клер еще не привыкла к нам… К тому же она только что с дороги…

– И я даже еще не успела распаковать чемоданы, – ввернула Клер, обрадовавшись, что нашелся повод сбежать. – Кстати, а куда их унесли?

– В вашу спальню на втором этаже, – мрачно процедил Эдвард. – Если хотите, я попрошу Дженкинса проводить вас туда.

– Да, сделайте одолжение, любезный кузен! Джудит, надеюсь, вы не рассердитесь на меня за то, что я так быстро вас покидаю?

– Ну что вы, конечно же нет! – заверила ее мать Эдварда. – Пожалуй, я тоже пойду в свою комнату и немного отдохну. Если не возражаете, давайте встретимся в гостиной… Через час вас устроит?

– Прекрасно! – Клер ослепительно улыбнулась. – Ровно через час я буду ждать вас здесь. Ну что ж, кузен, где там наш дворецкий?

Поднявшись по мраморной лестнице Клер оказалась в длинном коридоре второго этажа. Комната, до дверей которой ее довел Дженкинс, оказалась прелестной: светлая, просторная, с великолепным видом на озеро и парк. Интерьер был оформлен в белых и кремовых тонах, создающих ощущение свежести и покоя. Правда, обрести покой Клер не удалось, так как не прошло и пяти минут, как в комнату постучался Эдвард.

– Ну что? – с ходу набросился он на Клер. – Вы довольны собой?

– В каком смысле? – небрежно поинтересовалась она.

– Я говорю о том приеме, который вы устроили моей матери. Вы смотрели на нее таким взглядом, словно хотели убить! Вы хоть понимаете, как она расстроена?

– Неужели? – с вызовом спросила Клер. – Надо заметить, что у нее не слишком крепкие нервы для расчетливой, ловкой авантюристки!

– Для кого?! – ошеломленно переспросил Эдвард.

Клер обличающе, жестко посмотрела на него.

– Какие отношения были у вашей матери и моего деда? Она была его любовницей?

– О боже, нет! – Эдвард судорожно глотнул воздух и немного помотал головой. Казалось, вопрос Клер поверг его в такой шок, что он никак не может опомниться. – Откуда у вас такие сведения? Кто наплел вам подобную чепуху?!

– Но ведь они жили в одном доме, не так ли?

– Нет, – горячо возразил Эдвард, – моя мать всегда жила со мной! Да, мы постоянно общались с вашим дедушкой, поддерживали самые близкие отношения, фактически мы были одной семьей. Но это совсем не значит, что моя мать состояла в интимных отношениях с Генри Хелдманом! Он относился к ней, как к племяннице, а она считала его своим дядюшкой. Их отношения были абсолютно чистыми!

– Но откуда вы можете это знать? Вы что, следили за каждым шагом своей матери?

– Нет, конечно же не следил, – с закипающим раздражением ответил Эдвард. – Но я знаю, как сильно она любила моего отца! После его смерти в жизни моей матери больше не было мужчин, она отказалась даже от мысли выйти замуж второй раз, хотя ей неоднократно делали предложения. – Он немного помолчал, собираясь с мыслями. – Мой отец умер двенадцать с половиной лет назад, в тот же год, что и ваша мать. Мне в то время было девятнадцать. Согласитесь, это не тот возраст, когда можно не заметить, не разглядеть каких-то нюансов в отношениях близких тебе людей!

– Наверное, да, – неохотно согласилась Клер. – Но как вы объясните такую сильную привязанность между моим дедушкой и вашей матерью? Ведь они не родственники, племянником дедушки был ваш отец, а ваша мать ему чужая!

– Что значит «чужая»?! – возмутился Эдвард. – К тому времени как мой отец умер, моя мать знала вашего дедушку уже больше двадцати лет! Все эти годы они поддерживали отношения, и ваш дедушка относился к моей матери, как к родной племяннице. А когда, – Эдвард нервно сглотнул, – когда в нашей семье произошли все эти трагические события, они сблизились еще больше. По-вашему, это не естественно?

– Не знаю, – сухо ответила Клер. – Может, вы и правы… но если бы вы только знали, как мне все это надоело! Моя жизнь была мирной и спокойной, пока в ней не появились вы. – Клер посмотрела на Эдварда с нескрываемой досадой. – Вы внесли в мою жизнь сумбур, вы все в ней перевернули!

– Напротив, – горячо возразил Эдвард, – я хочу навести в вашей жизни порядок, избавить вас от заблуждений!

– Да? – язвительно поинтересовалась Клер. – А вы спросили меня, нужно ли мне все это?

Эдвард удивленно и в то же время растерянно посмотрел на нее, а затем его сапфировые глаза вспыхнули от негодования.

– Вы должны были узнать правду, какой бы неприятной и мучительной она ни была, – безапелляционно заявил он. – В любом случае, моим долгом было открыть вам глаза, и я его выполнил.

– Ну что ж, вы можете с полным основанием гордиться собой, – усмехнулась Клер. – А теперь сделайте одолжение, покиньте мою комнату!

Вместо того чтобы последовать ее приказу, Эдвард вдруг подошел к Клер, взял за руки и рывком притянул к себе.

– Почему вы так ужасно ко мне относитесь? – спросил он, всматриваясь в ее лицо. – За что вы невзлюбили меня? Что я вам сделал?

– Отпустите, вы делаете мне больно, – пробормотала Клер, изо всех сил стараясь не выдать охватившего ее испуга.

– Ответьте на мой вопрос! – сердито потребовал Эдвард. – Вы невзлюбили меня с первого взгляда, и я никак не могу пробить броню вашей враждебности! Почему вы так плохо ко мне относитесь? Ну же, черт подери, отвечайте!

– Просто… просто вы мне не симпатичны, – наконец нашлась с ответом Клер. – Вы не нравитесь мне, понятно? Не нра-ви-тесь!

– Понятно, – процедил Эдвард, отпуская ее руки.

Внезапно он вскинул голову и посмотрел на Клер: под его пристальным изучающим взглядом она почувствовала себя неловко. Затем Эдвард резко развернулся и вышел из комнаты.

К тому времени как надо было идти в гостиную, Клер успела собраться с мыслями и обдумать создавшуюся ситуацию. Она решила, что должна без промедления обсудить с кузеном самый важный вопрос: что делать с оставленным ей наследством. Клер не сомневалась, что Эдвард уже давно подсчитал и стоимость усадьбы, и размер налога, который ей нужно уплатить. В таком случае, пусть назовет ей эти цифры и честно скажет, каковы его намерения. Это было ясно и так, но Клер хотелось, чтобы Эдвард перестал играть в недомолвки. В любом случае, твердо решила Клер, сегодня они будут говорить только о делах. А излияния родственных чувств могут благополучно подождать.

Когда Клер вошла в гостиную, Эдвард и его мать уже находились там. Стараясь не встречаться с кузеном глазами, Клер обменялась с Джудит парой-тройкой любезных фраз и поспешила перейти к насущным вопросам.

– Дорогая тетушка, я думаю, нам всем будет лучше, если мы первым делом решим проблему, которая нас волнует, – с любезной улыбкой, но твердо сказала она. – Надеюсь, вы понимаете меня?

– Вы хотите узнать, что представляет собой наследство, которое оставил вам дедушка? – мягко спросила Джудит.

Клер рассмеялась.

– Ну, что оно собой представляет, я уже знаю, вернее вижу. И меня интересуют две вещи. Во-первых, я хотела бы узнать стоимость Хелдман-парка, а во-вторых, размер налога, который мне придется уплатить, чтобы вступить во владение этим прелестным уголком. Подозреваю, что сумма будет огромная… но кузен Эдвард, наверное, уже все выяснил, не так ли, дорогой кузен?

– Эдвард! – Джудит в сильнейшем замешательстве посмотрела на сына. – О боже, что все это значит?! Разве ты не…

По губам Эдварда скользнула едва уловимая усмешка, заставившая Клер насторожиться.

– Кажется, произошло небольшое недоразумение, – вкрадчиво заговорил он, посматривая на Клер коварно поблескивающими глазами. – Не понимаю, откуда оно взялось, но я сейчас постараюсь прояснить его. Видите ли, дорогая кузина, – улыбка Эдварда стала еще шире, – усадьба, которую оставил вам дедушка, называется не Хелдман-парк, а Хелдман-хаус. Проще говоря, это не тот дом, где мы сейчас находимся. Хелдман-хаус расположен по соседству, в двадцати минутах езды от этого места, и завтра я отвезу вас туда. Хелдман-хаус – прелестная, благоустроенная усадьба, но, конечно, она намного скромнее, чем Хелдман-парк, и ее стоимость оценивается раз в восемь дешевле. Что же касается этого дома, то он, как вы, наверное, уже догадались…

Остаток фразы Клер не расслышала, потому что шум опрокинутого ею стула заглушил голос Эдварда. Не обращая внимания на отчаянный возглас Джудит, Клер пулей выскочила из комнаты и бросилась к лестнице. Не прошло и двух минут, как она лежала на кровати в своей спальне, пытаясь справиться с душившими ее рыданиями.

Надо же было поставить себя в такое нелепое положение! Клер просто не понимала, как могла допустить подобную оплошность. Конечно, роскошный дворец принадлежал Эдварду, иначе он бы не вел себя здесь, как хозяин. А она еще грозилась выкинуть его за дверь… можно только догадываться, как его все это забавляло! Уж, наверное, повеселился от души.

Вскочив с кровати, Клер начала лихорадочно запихивать свои вещи в чемоданы. Уехать отсюда, немедленно, прямо сейчас! Она вызовет такси, чтобы доехать до Оксфорда, остановится в гостинице, свяжется со своим адвокатом и будет ждать его приезда. К счастью, у нее достаточно денег, чтобы не зависеть от милых родственничков. И больше никаких контактов с этими проклятыми Хелдманами!

Нервы Клер были настолько взвинчены, что она то и дело что-то роняла. Никогда в жизни Клер не чувствовала себя такой униженной. Воспоминание о пережитом позоре жгло ее, словно раскаленное железо. Клер так злилась на Эдварда, что, казалось, была способна убить его. Но еще больше она злилась на себя – за то, что позволила так надсмеяться над собой. А все потому, что у нее поехала крыша при мысли о свалившемся на нее богатстве. Наверное, сказались отцовские гены: ведь ее отец всегда был не прочь попользоваться деньгами, заработанными другими людьми.

Клер уже застегивала замки на чемоданах, когда в комнату вошел Эдвард. Один вид ненавистного ей человека привел Клер в такое бешенство, что она едва не заскрипела зубами.

– Я уезжаю, – непреклонным тоном объявила она, с ненавистью глядя на Эдварда. – И не пытайтесь меня отговаривать, я не останусь в вашем проклятом доме ни одной лишней минуты! Между нами больше не может быть никаких отношений, кроме смертельной вражды!

Не отвечая, Эдвард подошел к Клер и попытался взять ее за руки. Она начала вырываться, и между ними завязалась яростная борьба. Но, конечно, Эдвард был намного сильнее, и ему без особого труда удалось справиться с Клер. Не прошло и нескольких секунд, как Клер оказалась прижатой к его широкой груди, а ее запястья были крепко стиснуты ладонями Эдварда.

– Пользуетесь тем, что я нахожусь на вашей территории, да? – сдавленно процедила Клер, стараясь придать своему голосу и взгляду как можно больше презрения. – Ничего не скажешь, очень благородное поведение! Оно вполне достойно представителя славного дворянского рода!

– Нет конечно же, – спокойно ответил Эдвард, – просто я не вижу другого способа заставить вас выслушать меня.

– Мне не нужны ваши паршивые извинения!

– Зато они нужны мне. Клер, дорогая моя, пожалуйста, простите меня! Я повел себя крайне непорядочно, да попросту говоря, не по-мужски. Но вы так разозлили меня своей враждебностью, что я не устоял перед искушением отыграться. Вы обидели меня… и мне захотелось обидеть вас. Но теперь я ужасно сожалею о своем поступке.

– Я вам не верю! – сердито возразила Клер. – Ни о чем вы не сожалеете! Просто вам стало неудобно перед матерью, вот вы и пришли извиняться.

По губам Эдварда скользнула ироничная улыбка.

– Да, надо признаться, матушка устроила мне основательную головомойку после того, как вы сбежали из гостиной! Но я пришел не из-за нее. Я действительно сожалею, что так отвратительно подшутил над вами. И я готов загладить свою вину, клянусь вам, дорогая моя!

Клер скептически усмехнулась.

– Интересно узнать, каким же образом вы собираетесь ее заглаживать? Мне ничего от вас не нужно, никаких одолжений или услуг!

– А мне от вас нужно, – неожиданно заявил Эдвард, и на его лице появилось какое-то странное, взволнованное выражение. – И прежде всего я хочу, чтобы мы с вами подружились.

– Нет, – категорически воспротивилась Клер. – Теперь об этом не может быть и речи!

Эдвард виновато посмотрел ей в глаза.

– Вы так расстроились из-за того, что этот дом не ваш, да?

– Дело не в этом, – с досадой ответила Клер. – Даже если бы он был моим, мне бы все равно пришлось продать его вам: ведь у меня нет денег, чтобы уплатить налог на такое шикарное наследство. Я ни минуты не обольщалась насчет того, что буду здесь жить, поверьте мне. Просто… – Клер посмотрела на него с глубоким укором, – просто так нельзя поступать с людьми! Вы говорите, что хотите со мной подружиться. Но разве можно дружить с человеком, которому не доверяешь? А я теперь никогда не смогу доверять вам, Эдвард. Никогда, понимаете?!

– Понимаю, – он вздохнул, – и не могу осуждать вас за такую непримиримую позицию. Но, по крайней мере, с моей матерью вы можете поддерживать отношения? Она-то ни в чем перед вами не виновата!

– Да, – согласилась Клер, чуть подумав, – и мы конечно же будем общаться… но только не здесь, не на вашей территории! Здесь я не хочу оставаться.

– Куда же вы собираетесь ехать?

– В Оксфорд, благо он недалеко.

– И будете жить в гостинице? – Эдвард нахмурился. – Нет, Клер, это невозможно! Вы хотите, чтобы угрызения совести совсем замучили меня?

– Это было бы только справедливо, – съехидничала она.

– Может быть, – согласился Эдвард. – Однако мучиться буду не только я, но и моя мама! Неужели вам нисколько не жалко ее?

Клер подозрительно посмотрела ему в глаза.

– Почему вы так настойчиво уговариваете меня остаться? Зачем вам это нужно? Чего вы хотите от меня, черт подери?! Вам нужен дедушкин дом?

– О господи, нет! – Эдвард отрицательно замотал головой. – Просто… просто вы мне нравитесь, Клер. Это и есть главная причина, по которой я не хочу с вами расставаться.

Какое-то время Клер изумленно и растерянно смотрела на него, не в силах вымолвить слова. Потом тщательно откашлялась и с расстановкой переспросила:

– Простите, как вы сказали?

– Я сказал, что вы мне нравитесь, – с улыбкой повторил Эдвард. – И я не понимаю, почему мои слова удивили вас. Вы не считаете себя привлекательной?

– Извините, дорогой кузен, но вы меня совсем запутали. – Клер глубоко вздохнула и слегка помотала головой. – Объясните же наконец толком, чего вы от меня хотите.

– Да, собственно, ничего, – ответил Эдвард, глядя куда-то поверх ее головы. – Просто останьтесь, чтобы не огорчать маму, вот и все. И потом, разве вам не хочется поскорее увидеть свой новый дом? Сегодня уже поздно, да и вы устали, а завтра утром я отвезу вас туда.

– Хорошо, – сдалась Клер, – я останусь в вашем доме… на пару дней.

– Вот и замечательно, – улыбнулся Эдвард. – А теперь, пожалуйста, давайте вернемся в гостиную. Если хотите, я оставлю вас наедине с мамой: думаю, без меня вы скорее найдете общий язык.

– Да-да, – радостно закивала Клер, – я думаю, так будет лучше.

4

Вопреки опасениям Клер, оставшаяся часть дня прошла на удивление спокойно. Без давящего присутствия кузена Клер быстро нашла с тетушкой общий язык. Она с радостью убедилась, что ее первое впечатление о Джудит оказалось верным. Мать Эдварда действительно была очень приятной женщиной. Она разговаривала с Клер с такой искренней, подкупающей сердечностью, что Клер невольно прониклась к ней теплыми чувствами. Ей оставалось лишь сожалеть, что сын пошел не в мать. Но так как это досадное обстоятельство было не изменить, Клер решила свести общение с кузеном до минимума.

Следующий день выдался теплым и солнечным, словно по заказу. Учитывая, что ей предстоит сегодня важное дело, Клер решила одеться соответственно. Пересмотрев свой гардероб, она остановилась на элегантном брючном костюме песочно-желтого цвета – в тон ее золотисто-карим глазам и каштановым волосам. Распустив волосы по плечам и тщательно подкрасившись, Клер сошла по лестнице в холл и направилась в гостиную.

Настроение Клер подпрыгнуло вверх, когда она обнаружила там одну Джудит. Женщины мило поболтали и перешли в столовую, где к ним присоединился Эдвард. Его поведение во время завтрака несколько озадачило Клер, особенно то, что он почти не принимал участия в разговоре. Впрочем, Клер была этому только рада. Она не испытывала потребности в общении со своим странным кузеном и в глубине души надеялась, что он скоро уедет отсюда. Эдвард говорил, что занимается каким-то бизнесом, а значит, он не может постоянно жить в имении, он должен жить в большом городе. Клер предполагала, что Эдвард бросил дела только ради нее, чтобы помочь ей освоиться в незнакомой обстановке. Но теперь, когда она подружилась с его матерью, он мог с чистой совестью вернуться в Лондон или куда-то там еще, поручив кузину матушкиным заботам.

В Хелдман-хаус они собирались ехать втроем: Клер, Эдвард и Джудит. Но в тот момент, когда они вставали из-за стола, зазвонил сотовый телефон Джудит. По виноватым взглядам, которые бросала на нее Джудит в процессе разговора, Клер догадалась, что ее ждет какой-то неприятный сюрприз. Так оно и вышло. Оказалось, что одна из приятельниц решила нанести Джудит визит, и теперь Джудит не могла поехать в Хелдман-хаус, так как ей надо было ждать эту проклятую приятельницу.

Перспектива провести пару часов наедине с кузеном не показалась Клер заманчивой. Она хотела предложить перенести поездку на другое время, но Эдвард опередил ее.

– Я думаю, нам не стоит менять наши планы, дорогая кузина, – сказал он, поглядывая на Клер с милой улыбкой, за которой она разглядела скрытый вызов. – Гости могут просидеть до вечера, а английская погода слишком изменчива, с утра светит солнце, а к полудню может зарядить дождь, который испортит вам все удовольствие от прогулки по дедовским владениям. Поэтому ехать надо сейчас, пока на улице так хорошо.

– Да-да, конечно же поезжайте! – оживленно подхватила Джудит. – Зачем терять такой прекрасный день?

Возражать было глупо, Клер оставалось лишь выдавить из себя улыбку и признать доводы кузена разумными. И потом, рассудила она, чуть успокоившись, ничего ужасного в этой поездке с ней не случится, разве что они с Эдвардом снова поскандалят.

Тем не менее дурное предчувствие упорно не покидало Клер. И оно оказалось верным. Не успели они выехать за пределы Хелдман-парка, как Эдвард начал проявлять свой несносный характер.

– Расслабьтесь, дорогая кузина, – сказал он насмешливо, покосившись на Клер. – Вы сидите с таким видом, будто подозреваете меня в намерении завезти вас в лес и сотворить с вами что-нибудь ужасное. Не бойтесь, я на такое не способен.

– Я не могу знать, на что вы способны, а на что нет, – сухо ответила Клер, – а потому предпочитаю держаться настороже.

– В любом случае, здесь нет густых лесов. – Сапфировые глаза лукаво блеснули. – Поэтому все-таки расслабьтесь и получите удовольствие от поездки.

Клер резко повернулась в его сторону.

– Послушайте, вы что, задались целью вывести меня из себя? – раздраженно прошипела она. – Если ваша цель была именно такой, то можете радоваться: вы ее достигли!

– Ну-ну, успокойтесь, дорогая моя. – Эдвард положил свободную руку на руку Клер и легонько сжал ее. – Вы слишком бурно реагируете на мои безобидные подколки.

– А по-моему, они совсем не безобидные, – сердито возразила Клер. – И, пожалуйста, перестаньте хватать меня за руки! Что за возмутительная манера, черт подери?!

– Просто мне приятно к вам прикасаться.

– А мне совсем не приятны ваши прикосновения!

– Неужели? – Эдвард посмотрел на Клер глубоким, пытливым взглядом, под которым она почувствовала себя так неловко, что у нее загорелись щеки.

– Перестаньте так смотреть на меня, – процедила она сквозь зубы, метнув на него негодующий взгляд. – В конце концов, это же просто неприлично!

– Что неприлично, Клер?

– Вы ведете себя со мной совершенно не так, как должен вести себя родственник.

Эдвард рассмеялся.

– Да, мы с вами родственники. Но не настолько близкие, чтобы… – он прищурился и посмотрел на Клер, – чтобы общество осудило нас, если между нами вдруг возникнут совсем не родственные отношения.

– Что?! – возмущенно вскинулась Клер. – Черт подери, любезный кузен, на что это вы намекаете?!

– Ни на что, – спокойно ответил он. – Я просто говорю, что между нами возможны любые отношения, а не только отношения троюродных брата и сестры.

Клер иронично хмыкнула.

– Откровенно говоря, я не испытываю к вам каких-то сестринских чувств. Я вообще не могу воспринимать вас как родственника, хотя и честно пыталась.

– То же самое я могу сказать о себе, – с многозначительной усмешкой промолвил Эдвард. – Я не вижу в вас сестру, дорогая Клер. Я вижу в вас только красивую, интересную и необычайно сексуальную молодую леди. К сожалению, не в меру вздорный характер этой молодой леди несколько вредит ее привлекательности в моих глазах.

– Подумаешь! – фыркнула Клер. – Да если хотите знать, я вовсе не стремлюсь казаться привлекательной таким типам, как вы!

– Значит, я вам совсем не нравлюсь, да?

– Да!

– А какой тип мужчин вам нравится?

– Ну… – начала Клер и смущенно замялась. – Честно говоря, я не знаю, – неохотно призналась она. – Я как-то еще не задумывалась об этом.

Эдвард бросил на нее изумленный взгляд.

– Что значит «не задумывалась»? Ведь в вашей жизни, наверное, уже были какие-то мужчины?

– Разумеется, были, – ответила Клер, чуть нахмурившись. – Однако это все было не то… словом, не то, что мне надо.

– А мужчины типа вашего отца?

– Они меня нисколько не привлекают. – Клер весело рассмеялась, заметив, как вытянулось лицо Эдварда. – Видите ли, кузен, – с многозначительной улыбкой пояснила она, – меня абсолютно не привлекают люди, похожие на меня. А я очень похожа на своего отца, и не только внешне, но и характером, темпераментом. И мне совершенно не нужна моя копия в качестве бойфренда, а тем более мужа.

– Понимаю, – Эдвард улыбнулся, – вы относитесь к той категории людей, которые тянутся к противоположностям.

– А вы, кузен?

– Я тоже, – ответил он, и его сапфировые глаза ослепительно сверкнули из-под темных ресниц. – Наверное, поэтому вы и понравились мне, дорогая Клер, несмотря на все ваши многочисленные недостатки.

– Ну что касается недостатков… – возмущенно начала Клер и осеклась в замешательстве, потому что до нее наконец дошел смысл его последней фразы. – Подождите, – она нахмурилась, – что вы имеете в виду, говоря, что я понравилась вам? В каком смысле понравилась?

Эдвард усмехнулся.

– А разве здесь могут быть разные толкования?

– Вы хотите сказать, что я понравилась вам как женщина? – Клер окинула его пристальным, недоверчивым взглядом и покачала головой. – Я не верю вам. Вы просто решили снова надо мной посмеяться! Когда я могла успеть понравиться вам, мы же совсем мало знакомы?

– Вы меня удивляете, Клер! – Эдвард рассмеялся. – Люди, как правило, не влюбляются в тех, кого давно знают. Нет, пожалуй, сказать, что я влюблен в вас, было бы преувеличением. Но то, что вы кажетесь мне привлекательной, это правда.

– А я убеждена, что вы снова затеяли какую-то недостойную игру, – обличающим тоном произнесла Клер. – Как вчера с этими домами. Что вы молчите? Вам нечего сказать в свою защиту?

Эдвард философски пожал плечами.

– Нет, просто я не вижу нужды защищаться или что-то доказывать.

– Как?! Почему?!

– Потому что, – Эдвард посмотрел на Клер, и она заметила в его глазах какой-то странный блеск, – меня вполне устраивает ваше недоверие. И даже скажу вам больше, дорогая Клер: если бы я допускал мысль, что вы можете мне поверить, я бы ни за что не стал делать вам признаний.

Клер в замешательстве кашлянула и воззрилась на него. Однако лицо Эдварда оставалось абсолютно непроницаемым, невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно. После короткого раздумья Клер сочла за благо не продолжать этот опасный, тревожащий ее разговор, и оставшуюся часть пути они провели в молчании.

Дедушкин коттедж привел Клер в восторг, хотя, конечно, ему было далеко до роскошного дворца Эдварда. Небольшое одноэтажное с мансардой здание было построено из красного кирпича, ставшего бурым от времени, на черепичной крыше располагались живописные слуховые окошечки. Стены коттеджа густо увивали плющ и дикий виноград, отдельные побеги поднимались до самой кровли.

Глаз радовали зеленые ухоженные газоны, ближе к дому росли пышные кусты сирени, жасмина, шиповника и роз, образуя пеструю, но очаровательную смесь. Парк из лиственных и хвойных деревьев оказался небольшим по протяженности, но зато размер яблоневого сада поразил воображение Клер. К сожалению, деревья уже отцвели, и Клер оставалось только представлять, каким великолепным может быть сад в пору цветения.

Внутри коттедж оказался вполне современным. От прежних времен остались только камины, облицованные мрамором и изразцами, да дубовая лестница с резными перилами, ведущая в мансарду. Эдвард заверил Клер, что все камины находятся в исправном состоянии, хотя дом уже много лет отапливается газом.

– Как видите, дорогая кузина, в коттедже имеются все современные удобства, – с гордостью сказал он, показывая Клер ванную и кухню, оборудованные по последнему слову техники. – Кстати, на втором этаже есть еще две ванные комнаты: в бывшей дедушкиной спальне и одной из гостевых комнат, которую вы, вероятно, решите сделать своей спальней.

– Можно прямо сейчас подняться туда? – спросила Клер.

Эдвард рассмеялся.

– Зачем вы спрашиваете? Ведь это ваш дом, и вы можете безнаказанно заглядывать во все его уголки.

Войдя в комнату, о которой говорил кузен, Клер тотчас решила, что сделает ее своей спальней. Комната была просторной, светлой, с живописным наклонным потолком. В центре помещения стояла кровать под балдахином из сливочно-желтого шелка и таким же покрывалом. Стены были затянуты белой тканью с набивным рисунком, пол устилал пышный бежевый ковер. Мебель, обитая сливочным шелком, была сделана из светлого дерева и казалась легкой, почти невесомой.

– Ну что? – спросил Эдвард, когда они вернулись в гостиную. – Вы не разочарованы?

– О нет, напротив! – воскликнула Клер оживленно. – Коттедж просто великолепен, и парк с садом тоже. Вот только меня не перестает беспокоить размер налога, который придется платить за вступление в наследство, я не уверена, что на моих счетах есть нужная сумма.

– Не беспокойтесь об этом, – деловито проговорил Эдвард, – проблему с документами и уплатой налога я беру на себя.

Клер бросила на него признательный взгляд, но все же непреклонно покачала головой.

– Нет, так нельзя. Я не могу позволить вам оплачивать мои расходы!

– Даже если так хотел ваш дедушка? Мы говорили на эту тему незадолго до его смерти, и я пообещал, что помогу вам вступить в права наследства.

– Но…

– Никаких «но»! Я дал слово, и я сдержу его, нравится вам это или нет.

– И все равно это неправильно, – упрямо повторила Клер.

Эдвард окинул ее медленным, дразнящим взглядом.

– Интересно узнать, дорогая моя Клер, вы когда-нибудь признаете справедливым мнение других людей? Или вы всегда непоколебимо уверены в своей правоте, всегда считаете свое мнение самым верным и правильным?

– Ха! – Клер многозначительно усмехнулась. – Кто бы задавал мне такие вопросы! По-моему, это как раз вы, любезный кузен, всегда считаете себя правым! Вы постоянно перечите мне, постоянно пытаетесь навязать мне свою волю. Мне кажется, что вы вообще жуткий тиран по натуре.

– А мне кажется совершенно нормальным, когда все важные решения принимает мужчина, – безапелляционно заявил Эдвард.

Клер подбоченилась и с вызовом посмотрела ему в глаза.

– Во-первых, это никак нельзя считать нормальным. Во-вторых, вы мне никто, чтобы решать за меня какие-то вопросы. А в-третьих… – ее губы сжались в упрямую складку, – оформлением моего наследства займется мой адвокат!

– И обдерет вас как липку, – убежденно заявил Эдвард. – Я прекрасно знаю этих юристов, их только попробуй не проконтролировать, так мигом останешься с пустым кошельком!

– Вы хотите сказать, что обходитесь без юристов?

– Нет, конечно же. Однако я твердо знаю, что мои юристы никогда не осмелятся надуть меня.

– Мой адвокат тоже очень честный и порядочный человек!

– Даже если допустить, что вы правы, в чем я сильно сомневаюсь, это все равно неразумно: вызывать адвоката с другого берега Атлантического океана. Вы не настолько богаты, чтобы бросать деньги на ветер.

– Уж позвольте мне самостоятельно распоряжаться моими деньгами! – запальчиво воскликнула Клер.

По губам Эдварда скользнула саркастическая усмешка.

– Вот именно так, дорогая моя Клер, – произнес он уничтожающим тоном, – и рассуждают люди, которые не имеют представления о том, как достаются деньги! Не могу судить по собственному опыту, но говорят, это очень легко – разбрасываться деньгами, которые достались даром.

Вспыхнув до корней волос, Клер торопливо отвела глаза. Возразить было нечего, потому что Эдвард абсолютно прав. Клер еще никогда в жизни не приходилось работать, единственной ее работой была учеба в колледже, да и то Клер не особо усердствовала, зная, что ее не исключат из учебного заведения, где обучение стоит весьма дорого. Однако, несмотря на осознание правоты кузена, а может, как раз благодаря этому, Клер стало ужасно обидно. Неожиданно в глазах у нее защипало от слез, а затем Клер, к своему непередаваемому стыду, разразилась рыданиями.

– О боже! – с неподдельным отчаянием воскликнул Эдвард. – Дорогая моя, я снова вас обидел?! Пожалуйста, не надо так расстраиваться! Клер, милая, ну пожалуйста!

– Вы – отвратительный, гадкий, жестокий человек! – в сердцах прокричала Клер, топнув ногой. – О, теперь мне наконец все стало понятно! Вы меня ненавидите… да-да, ненавидите! И я даже знаю почему.

Она увернулась от рук Эдварда, пытавшегося обнять ее, и, отскочив назад, устремила на него обличающий, гневный взгляд.

– Вы ненавидите меня потому, что дедушка оставил наследство мне, а не вам! Не важно, что вы богаты, деньги никогда не бывают лишними. Вы были любимчиком дедушки, естественно, вы ожидали, что он подпишет завещание на вас, а он обманул ваши ожидания. Желая выглядеть благородным человеком в глазах общества и своей матери, вы связались со мной, рассказали о наследстве и привезли меня сюда. Но, так как вы считаете меня своим врагом, вы решили при каждом удобном случае отравлять мне жизнь. Вы говорите мне всякие нелицеприятные слова, выставляете в смешном виде, оскорбляете и унижаете… в общем, делаете все возможное, чтобы мне было плохо. И при этом вы еще прикрываетесь благородными побуждениями!

Закончив свою обличительную тираду, Клер демонстративно повернулась к Эдварду спиной. Она ожидала, что он примется возражать или набросится на нее с ответными обвинениями, но ничего такого не произошло. Время шло, а за спиной Клер по-прежнему не раздавалось ни звука. Казалось, она находится в комнате одна…

От этого странного, гнетущего ощущения Клер стало слегка не по себе. Не в силах вынести напряженную тишину, Клер нерешительно обернулась. Ее взгляд скользнул по лицу Эдварда, и Клер приглушенно ахнула от изумления: такой несчастный, подавленный вид был у ее надменного, язвительного кузена. Клер никогда бы не подумала, что Эдвард может выглядеть таким… беззащитным.

От этого открытия Клер вдруг стало ужасно неловко. Она осознала, что зашла слишком далеко в стремлении отомстить за свои слезы, которые были вызваны скорее переизбытком эмоций, чем резковатым замечанием Эдварда. К тому же в глубине души Клер и сама не верила в справедливость своих жестоких обвинений. Надо было как-то выходить из этого чудовищного положения… но Клер просто не представляла, как это сделать, не роняя своего достоинства, а Эдвард, судя по всему, не собирался ей помогать.

– Извините меня, пожалуйста, – пробормотала Клер, смущенно поглядывая на Эдварда. – Кажется, я немного погорячилась… – Она осеклась под пронзительным взглядом сапфировых глаз, которые вдруг резко взметнулись к ее лицу.

– Вы действительно верите в то, что сейчас наговорили мне? – спросил Эдвард, медленно приближаясь к Клер. – Прошу вас, ответьте честно, это очень важно для меня!

– Нет. – Она помотала головой для пущей убедительности. – Нет, я не верю, я знаю, что это абсурд! Мне просто… мне просто хотелось вам отомстить…

– За что?!

Вопрос был задан таким резким, громким голосом, что Клер вздрогнула от испуга и невольно попятилась назад.

– В-вы… д-довели меня до слез… – выдохнула она, запинаясь от волнения на каждом слове. – И… мне кажется, что вы действительно испытываете ко мне недобрые чувства! Вы ведь не станете отрицать, что слишком часто говорите мне нелицеприятные вещи? Я провела в вашем обществе меньше двух суток, а вы уже успели несколько раз обидеть меня! Что я должна думать о вашем отношении ко мне?

Эдвард окинул ее долгим, внимательным взглядом и неожиданно улыбнулся: теплой, доброжелательной и немного дразнящей улыбкой, от которой сердце Клер вдруг учащенно забилось. Если бы он всегда улыбался мне так! – внезапно пришло ей на ум, и от этой мысли Клер смутилась. Откуда у нее такие странные, неуместные желания?

Между тем Эдвард подошел к Клер вплотную. Не в силах сдвинуться с места, словно взгляд сапфировых глаз кузена околдовал ее, Клер наблюдала, как медленно приближаются его руки. Вот они коснулись ее растрепавшихся волос, бережно пригладили их… затем легонько прошлись по щекам, отчего те вспыхнули, и легли на плечи.

– По-моему, мы оба вели себя неправильно, с самого начала, – мягким голосом произнес Эдвард, не переставая ласково улыбаться Клер. – Но ведь еще не поздно все исправить! Если, конечно, вы… Клер, вы меня слышите?

– Да-да, – торопливо отозвалась она, с трудом заставляя себя не думать о сильных, нежных руках кузена, лежащих на ее плечах, а также о том, что его мужественное, притягательное лицо находится так близко от ее лица. – Да, Эдвард, я вас слышу, – сказала Клер, прочистив горло. – Вы уверены, что мы с самого начала вели себя неправильно…

– Да, – кивнул он, – и теперь я понимаю, почему так получилось. Вы, Клер, были изначально настроены ко мне враждебно, как к представителю семейства, которое, как вы считали, когда-то отказалось от вас. А я не нашел в себе достаточно терпения и чуткости, чтобы понять вас и не быть слишком требовательным. Вдобавок ко всему у нас обоих не очень уживчивые характеры. Вот и получилось, что за какие-то неполные два дня мы успели несколько раз рассориться и наговорить друг другу кучу гадостей. Мне ужасно жаль, что так произошло, дорогая Клер!

– Мне тоже, – сказала она, с изумлением осознав, что это правда.

– В таком случае, я предлагаю простить друг другу причиненные обиды и попытаться подружиться заново, – сказал Эдвард, внимательно наблюдая за лицом Клер. – Вы согласны, дорогая?

– Не знаю, – честно ответила она. – Вы полагаете, это возможно? После всего, что мы друг другу наговорили, после всех скандалов и оскорблений?

Эдвард ласково рассмеялся.

– Считайте, что это была своеобразная притирка. Конечно, она стоила нам обоим много крови, но что же делать? Ведь назад ничего не вернешь! В любом случае я бы не хотел, чтобы наши отношения прервались или стали отчужденными.

– Наверное, вы правы, – не слишком уверенно отозвалась Клер.

– Значит, вы даете мне шанс?

– Да, – машинально ответила она и спохватилась: – То есть я еще не знаю, я должна подумать!

– Поздно, – безапелляционно заявил Эдвард. – Вы уже согласились, и я не позволю вам сделать обратный ход.

Не давая Клер времени опомниться, он пылко поцеловал ее в щеку, а затем в волосы. Потом схватил за руку и потащил к дверям.

– Пойдем, Клер, пора возвращаться в Хелдман-парк: я обещал матери, что мы проведем ланч вместе с ней!

– Хорошо, – покорно отозвалась Клер.

В эту минуту она была готова согласиться на все, что угодно, так как находилась в шоке от открытия, которое только что сделала: ей необычайно приятно ощущать свою ладонь в крепкой ладони Эдварда.

5

Следующие три дня прошли абсолютно спокойно. Эдвард держался с Клер так миролюбиво, любезно и предупредительно, что она только диву давалась. Куда подевались его надменность, язвительность, агрессивная напористость? Казалось, рядом с Клер находился совсем другой человек. Такая приятная перемена в поведении кузена очень радовала Клер, но одновременно и тревожила, главным образом потому, что она не могла понять ее причину.

Но еще больше Клер беспокоили перемены внутри нее самой, точнее в ее отношении к Эдварду. Клер больше не испытывала потребности дерзить кузену при каждой удобной возможности, а также скандалить с ним и пытаться задеть его самолюбие. Она вдруг с изумлением обнаружила, что его общество не кажется ей тягостным и неприятным, как было до поездки в Хелдман-хаус. Что-то неуловимо изменилось… но Клер не могла понять, что именно, и эта неразгаданная загадка мешала ей обрести полный душевный покой.

На четвертый день, в воскресенье, Эдвард объявил, что ему пора возвращаться в Лондон. Оказывается, его бизнес находился там, и он проводил в столице гораздо больше времени, чем в своем любимом Хелдман-парке, куда приезжал обычно в пятницу вечером и оставался до вечера воскресенья. Дорога от Хелдман-парка до Лондона занимала где-то полтора часа, и Эдварду было не слишком удобно каждый день проделывать такой путь, да еще и по два раза. Поэтому он купил в столице квартиру: небольшое, чисто холостяцкое жилище, которое обслуживала приходящая прислуга.

При мысли, что она не увидит Эдварда целых пять дней, Клер ощутила внезапный прилив тоски, и это открытие порядком встревожило ее. Совсем недавно она страстно желала, чтобы Эдвард поскорее убрался из Хелдман-парка, оставил их с Джудит вдвоем. А теперь ей не хочется с ним расставаться! Все это наводило Клер на неприятные мысли, которые она старательно гнала от себя. Пожалуй, это даже хорошо, что Эдварду надо уезжать, рассудила она. Несколько дней, проведенных без него, помогут ей привести в порядок мысли и чувства, которые находились в довольно сумбурном состоянии с того момента, как она ступила на британскую землю. К тому же Эдвард собирался заняться в Лондоне не только своими делами, но и делами Клер. А значит, переживать из-за его отсутствия было глупо вдвойне: ведь она, Клер, приехала сюда с конкретной целью, и чем скорее эта цель будет достигнута, тем будет лучше для нее.

Не успел Эдвард уехать, как его мать тотчас завела о нем разговор.

– Кажется, вы все-таки нашли общий язык с моим неуживчивым, властолюбивым отпрыском? – спросила она, посматривая на Клер с откровенным сочувствием.

– Кажется, да, – не слишком уверенно ответила Клер. – Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что это он нашел со мной общий язык. У меня ведь тоже не слишком покладистый характер, если вы заметили.

Джудит рассмеялась.

– Не обижайтесь, дорогая, но, по-моему, вы друг друга стоите. И я думаю, что… это хорошо. Эдвард так привык подавлять окружающих своими тираническими замашками, что общение с человеком, способным дать ему решительный отпор, пойдет ему только на пользу. Однако мой сын вовсе не бесчувственное чудовище, каким может показаться на первый взгляд! На самом деле он достаточно чуткий и отзывчивый человек, просто эти качества оказались задавлены в нем трудными жизненными обстоятельствами. Знаете, когда приходится бороться за выживание, тут уж не до чувствительности.

– Возможно, – улыбнулась Клер, – но я все-таки никак не могу понять, с какими такими трудностями пришлось бороться Эдварду. Разве этот дворец, стоящий целое состояние, и окружающие его земли не перешли к нему по наследству?

– Перешли, – кивнула Джудит, – однако вы даже не представляете, в каком плачевном состоянии находилась усадьба несколько лет назад. Видите ли, дорогая Клер, мой покойный муж Алан, – она сокрушенно вздохнула, – был прекрасным, замечательным человеком, но он не родился борцом. А также не имел ни малейших способностей к коммерции, к бизнесу, у него это просто не получалось, и все. К тому же Алан слишком поздно вступил во владение родовым поместьем, которое его предки старательно разоряли на протяжении последних ста лет. Думаю, мучительное, гнетущее сознание невозможности что-то изменить и привело к тому, что у Алана развилась болезнь, от которой он умер в неполные сорок семь лет.

– Могу представить, каким страшным ударом явилась для вас преждевременная смерть мужа! – сочувственно воскликнула Клер.

– Да, смерть Алана стала для меня тяжелым потрясением, – грустно отозвалась Джудит, – и я не знаю, как бы я все это пережила, если бы не сэр Генри, ваш дедушка. Он оказал мне мощную моральную поддержку, хотя сам пережил в это же время ужасную трагедию: смерть единственной дочери. Моему мужу сэр Генри тоже пытался помочь, но, увы, это было абсолютно бесполезно: как говорят мудрые люди, помочь можно лишь тому, кто способен помочь себе сам. Проще говоря, умные советы вашего дедушки не помогли моему мужу наладить дела. Зато они очень помогли Эдварду! – По лицу Джудит скользнула горделивая материнская улыбка. – Его деловые способности не сравнить с деловыми способностями отца. Эдвард – настоящий стратег большого бизнеса, у него просто потрясающая деловая хватка. Наверное, он сформировался таким именно потому, что прекрасно знал еще с юных лет, что ему не на кого рассчитывать, кроме самого себя.

Клер медленно оглядела комнату, где они сейчас находились: дорогие натуральные материалы, антикварная мебель, картины, зеркала в позолоченных рамах, ковер ручной работы на полу… даже на первый взгляд было очевидно, что все это стоило бешеных затрат. Однако Клер уже знала, что деньги, вложенные в создание интерьеров «под старину», еще не гарантируют того, что эти самые интерьеры не будут смотреться дешево, вызывая ощущение грубой подделки. В частной школе Сент-Луиса училось много девочек из семей нуворишей, и Клер доводилось бывать у них в гостях. Она вдоволь налюбовалась и «стилем Людовика Четырнадцатого», и «стилем Елизаветы Тюдор», а также «ампиром», «рококо» и «благородной классикой». Впечатление было ужасным. Но здесь, в Хелдман-парке, все выглядело подлинным и неимоверно дорогим. Казалось, все эти диваны, кресла, зеркала, ломберные столики, подсвечники и фарфоровые статуэтки находятся в гостиной с незапамятных времен, что ими бережно пользовалось не одно поколение Хелдманов.

Клер поделилась своими мыслями с Джудит, а затем сказала:

– Эдвард говорил мне, что дворец подвергся капитальному ремонту всего два года назад, а до этого находился в плачевном состоянии. Еще он говорил, что ему пришлось обновить большую часть мебели и мелких предметов интерьера. Тогда почему не чувствуется, что все это новое, почему мне кажется, что дом всегда выглядел так, как сейчас?

– Я думаю, здесь существует несколько причин, – с улыбкой пояснила Джудит. – Одна из них – безукоризненный вкус Эдварда, его поразительно тонкое чувство прекрасного, а также гармонии и стиля. Вторая причина – это то, что ему помогала я. – Она смущенно хихикнула. – Ну а третья причина – мы пользовались старыми фотографиями и рисунками, когда заново отделывали и обставляли особняк. Наверное, правильнее было бы сказать, что дворец не отделан заново, а реставрирован. Вы понимаете разницу?

– Понимаю, – ответила Клер. – При реставрации интерьеры восстанавливаются в первоначальном виде, такими, какими они были сто, двести или триста лет назад, в них практически не добавляется ничего нового.

– Верно, – Джудит кивнула, – мы старались вносить как можно меньше изменений, чтобы не нарушить гармонию, созданную мастерами прошлых веков. По-моему, в то время у архитекторов и декораторов было гораздо больше вкуса, чем сейчас.

– Я вполне с вами согласна. – Клер улыбнулась и, не сдержав любопытства, спросила: – Надо полагать, у Эдварда весьма прибыльный бизнес, раз он смог позволить себе такие огромные траты. Чем он занимается, если не секрет?

– Ну что вы, нет никакого секрета! – рассмеялась Джудит. – Эдвард – владелец процветающего пищевого комбината, расположенного на окраине Лондона. Этот комбинат принадлежал раньше одному из наших соседей по имению, и дела там шли из рук плохо. Пять лет назад Эдвард выкупил предприятие и в рекордно короткий срок поставил его на ноги.

– Интересно, – озадаченно протянула Клер. – И… что же там производят, на этом комбинате?

– В основном продукцию из фруктов и овощей, большая часть которых выращивается на фермах, доставшихся Эдварду по наследству, их он, кстати сказать, тоже привел в порядок в свое время, раньше они считались нерентабельными. Получается очень выгодно: не надо переплачивать, как было бы, если бы приходилось покупать продукты у других фермеров или поставщиков. Эдвард обрабатывает то, что сам же и выращивает, вернее, что выращивается на его земле.

– Да, Эдвард, конечно, молодец, – усмехнулась Клер. – Ловко поставил дело, хотя, надо полагать, ему пришлось нелегко… Так вот почему он так хочет купить дедушкину усадьбу? Из-за сада?

– Полагаю, что так. Однако вы ошибаетесь, дорогая Клер! Эдвард вовсе не жаждет выкупить ваше наследство, просто, если бы вы вдруг решились продать его, Эдвард предпочел бы, чтобы покупателем стал он, а не кто-то другой. Кстати, те яблоки, что вырастают в саду Хелдман-хауса, последние пять лет перерабатывались на комбинате Эдварда: они шли на вино и фруктовые десерты. Если вы подпишете с Эдвардом контракт, когда вступите в наследство, у вас не будет проблем с налогами и содержанием дома. Эдвард – рачительный хозяин, у него ни пенни не пропадет.

Клер кивнула.

– Да, наверное, я так и сделаю.

Но на самом деле перспектива стать деловым партнером властолюбивого кузена не внушала Клер оптимизма. Она опасалась, что ее некомпетентность станет предметом его постоянных насмешек и подколок. Клер сильно сомневалась, что Эдвард снизойдет до того, чтобы терпеливо втолковывать ей премудрости садоводства. К тому же он категорично заявил, что важные решения должен принимать мужчина, а женщина, надо полагать, должна действовать исключительно по его указке.

За эту неделю Клер и Джудит дважды побывали в Хелдман-хаусе: во вторник и в четверг. Во вторник они пробыли там недолго, а в четверг, когда выдалась солнечная погода, провели там весь день. Джудит взяла с собой корзину продуктов для ланча, а также бутылку красного вина, и женщины устроили настоящий пикник в беседке под яблонями.

– Этот дом стал для меня не менее родным, чем Хелдман-парк, – призналась Джудит, с тоскливой улыбкой посматривая по сторонам. – Я бывала здесь бессчетное количество раз. Иногда, осенними и зимними вечерами, мы с сэром Генри засиживались в гостиной перед камином, и тогда я оставалась ночевать – в той самой комнате, которую вы решили сделать своей спальней. Из-за этого злые языки распустили про нас грязные сплетни, якобы между мной и сэром Генри существуют более близкие отношения, чем доверительная дружба.

Клер вдруг почувствовала, что краснеет. Интересно, знает ли Джудит, что одним из этих самых «злых языков» был мой отец? – подумала она, незаметно наблюдая за лицом собеседницы. И почему отец так ненавидел Джудит – кроткую, доброжелательную и абсолютно незлобивую женщину? После долгих колебаний Клер решилась спросить об этом напрямик. Ответ Джудит изумил ее до глубины души.

– Ваш отец возненавидел меня с того самого дня, когда я отказалась выйти за него замуж, – сказала Джудит, глядя на Клер с несколько виноватой улыбкой, словно боялась, что та обидится за отца. – А до этого у нас были вполне нормальные, дружелюбные отношения. Мне очень не хочется говорить что-то плохое о Нике, но мне кажется, что его предложение было продиктовано скорее меркантильными соображениями, чем пылкими чувствами ко мне. Действительно, было бы удивительно, если бы я, при моих скромных внешних данных, могла серьезно заинтересовать такого красавца! Вероятно, Ник полагал, что мой покойный муж оставил мне приличные сбережения. Но, пожалуйста, дорогая Клер, не подумайте, что я осуждаю его за это! – торопливо прибавила Джудит. – Все нормальные люди хотят устроиться в жизни как можно лучше, такое стремление вполне естественно. И потом я уверена, что дело было не только в меркантильных соображениях. Наверное, Ник думал, что два овдовевших человека легко смогут найти общий язык. К сожалению, он не мог понять, что есть люди, которые являются однолюбами по натуре. Он решил, что я не желаю выходить замуж во второй раз, потому что рассчитываю на пожизненную помощь сэра Генри и других родственников мужа.

Клер сардонически усмехнулась.

– Вы слишком снисходительны к людям, дорогая тетушка. Например, Эдвард сразу без всяких околичностей объявил мне, что считает моего отца беспринципным авантюристом.

– Неужели?! – огорченно воскликнула Джудит. – Ах, как это нехорошо, как бестактно с его стороны! Я же строго предупредила его, чтобы он даже не смел… – Она окончательно смешалась и густо покраснела.

– Ради бога, тетушка, не надо так расстраиваться! – Клер примирительно улыбнулась. – Ведь, скорее всего, Эдвард прав, хотя мне не очень-то приятно так думать. Жаль, что я слишком поздно узнала правду об отношениях отца и деда. Если бы Эдвард смог разыскать меня раньше, когда они оба были еще живы, возможно, мне бы удалось их помирить.

– А может, это даже лучше, что каждый из них умер с осознанием своей правоты, – глубокомысленно заметила Джудит. – Кто знает, вдруг ваши попытки примирения привели бы лишь к обострению вражды? А ваша неокрепшая юношеская психика получила бы серьезную травму из-за того, что вам пришлось бы метаться между двух огней.

– Пожалуй, вы правы, – с грустной улыбкой согласилась Клер. – В любом случае теперь мы не можем что-то изменить, нам остается лишь принимать все, как есть.

После доверительного разговора с Джудит Клер почувствовала себя необычайно легко, словно с ее души свалился тяжелый камень. Приняв вечернюю ванну, Клер уселась в кресло перед открытым окном и, глядя на то, как над парком опускается ночь, предалась философ-ским размышлениям. Из этих размышлений ее внезапно выдернул громкий звонок.

Он исходил от телефонного аппарата, находившегося в комнате Клер, и в первые секунды она так растерялась, что даже не поспешила подойти к телефону. Кто может звонить ей в Хелдман-парк? Клер в голову не приходило ни одного варианта. Тем более что звонки сначала поступали на телефонный аппарат дворецкого, и он отвечал на них, а затем переключал звонки на параллельные аппараты. Значит, ошибки быть не должно: звонят именно ей, а не кому-то еще в этом огромном доме.

Телефон не переставал трещать, и Клер наконец сообразила, что надо снять трубку.

– Клер Монро слушает, – проговорила она неуверенным, робким голосом.

В трубке послышался смех, а затем насмешливый голос Эдварда, и Клер едва не вскрикнула от изумления:

– Извините, леди, но я точно говорю с мисс Клер Монро? Я что-то никак не пойму по голосу! Насколько помню, голос моей американской кузины совсем не смахивал на блеяние беззащитной овечки, скорее он напоминал угрожающий рев вулкана, готового к извержению.

– Я просто не ожидала, что мне может кто-то позвонить, да еще в столь позднее время, – смущенно пояснила Клер.

– Простите, но что значит – кто-то?! – шутливо возмутился Эдвард. – Не кто-то, а нежно любящий и заботливый кузен, который беспокоится, как вы обходитесь без его бдительного присмотра. И я вижу, что мое беспокойство оказалось не напрасным. Судя по вашему слабому голосочку, вы или неважно себя чувствуете, или вас здесь недокармливают.

– Ну что вы, ничего подобного! – горячо возразила Клер. – Я чувствую себя прекрасно, и кормят меня замечательно. Так что боюсь, любезный кузен, вы меня не узнаете: я, кажется, набрала лишний вес и стала сама на себя непохожа.

– Это не страшно, – убежденно заявил Эдвард. – По-моему, немного поднабрать веса вам не помешает: женщина не должна быть похожа на скелет из анатомического кабинета. Только не вздумайте обижаться! – торопливо прибавил он. – Я успел разглядеть, что все нужные места у вас довольно круглы и аппетитны.

– Мистер Хелдман, вы просто пошляк! – возмущенно вскричала Клер.

– А вы – феминистка с ханжескими замашками, – весело парировал Эдвард. – Кстати… – он сделал многозначительную паузу, – да будет вам известно, дорогая кузина, что я вовсе не мистер Хелдман, а лорд Хелдман!

– Как? – удивилась Клер. – Разве у вас есть титул?

– Есть. Я виконт… А вы что, до сих пор не знали?

– Нет.

– Интересно, о чем же вы тогда говорили с моей матерью все эти дни? – Изумление, прозвучавшее в голосе Эдварда, было таким искренним, что Клер чуть не рассмеялась.

– А вы считаете, что мы должны были говорить только о вашей замечательной персоне, лорд Хелдман? – иронично поинтересовалась она. – Поверьте, у нас было очень много других, более интересных тем для разговоров.

– Не верю, – убежденно заявил Эдвард. – Во-первых, моей матери наверняка захотелось поболтать обо мне и, так сказать, немного обелить меня в ваших глазах. А во-вторых, дорогая моя Клер, я ни за что не поверю, что вы могли удержаться от расспросов о моем детстве, занятиях и прочем. Должны же вы были выяснить, как и почему я получился «бессердечным чудовищем»!

Он попал в самую точку, и Клер почувствовала, как ее щеки начинают гореть. К счастью, Эдвард не мог сейчас видеть ее лица, а то бы он возгордился своей проницательностью и тем, что ему удалось в очередной раз повергнуть строптивую родственницу в смущение.

– Ничего подобного, – Клер постаралась придать своему голосу как можно больше убедительности, – если мы с Джудит и говорили о вас, то лишь совсем немного, мимоходом.

– Как-как? Мимоходом?! – с притворным негодованием переспросил Эдвард. – Дорогая кузина, я возмущен до глубины души! Чтобы женщины говорили обо мне мимоходом, словно о политических событиях на другом континенте… Знаете, у меня просто нет слов.

– Так что же, будем заканчивать разговор? – съехидничала Клер.

Эдвард рассмеялся.

– Неблагодарное создание! – шутливо упрекнул он ее. – Разве можно быть такой нелюбезной с человеком, который днем и ночью о вас беспокоится? Кстати, чуть не забыл! – вдруг спохватился он. – Я не успел позвонить матери днем, а сейчас, наверное, она уже спит. Дело в том, что я приеду не завтра, а в субботу, завтра не получается, не успел разобраться с делами.

– Да, я конечно же передам тете, – заверила его Клер.

– Что вам привезти из Лондона? Ну в смысле – какой подарок?

– Что? – растерянно переспросила Клер.

– Я спрашиваю, какой подарок вам привезти из Лондона, – с расстановкой повторил Эдвард. – Что вы молчите, Клер? Разве вы не любите получать подарки? Конечно, подарок должен быть сюрпризом, но ведь я еще не знаю ваших вкусов, вдруг вы захотите что-то особенное!

– Мне бы не хотелось вас…

– Вы меня нисколько не обремените, – насмешливо перебил ее Эдвард. – Так что, пожалуйста, не надо банальной чепухи, я этого не люблю. Итак, что вам привезти?

– Может быть, альбомы с лондонскими видами? – нерешительно промолвила Клер. – Если, конечно, у вас будет время заглянуть в книжный магазин.

– Оно у меня будет, – заверил ее Эдвард. – А теперь, дорогая моя Клер, нам пора прощаться. Да, кстати! – Он выдержал многозначительную паузу. – Надеюсь, вы хоть немного по мне скучаете? – Не дожидаясь ответа, Эдвард пожелал Клер спокойной ночи и повесил трубку.

Желание ложиться спать пропало, так же как и желание философствовать. Поняв, что ей не вернуть прежний умиротворенный настрой, Клер принялась сосредоточенно расхаживать из угла в угол. Она пыталась определить, какие чувства вызвал у нее разговор с Эдвардом, ей почему-то казалось, что это очень важно, что от этого многое зависит. И вскоре Клер нашла ответ на мучивший ее вопрос: она испытывала робкую, трепетную радость вперемешку с какой-то непонятной, но явно ощутимой тревогой. А еще Клер внезапно поняла, что испытывает… растущее чувство вины перед своим покойным отцом.

Это чувство вины появилось не внезапно, оно преследовало Клер уже несколько дней. Клер не могла не задать себе вопрос, как бы отреагировал отец на то, что она сблизилась с его врагами. Без сомнения, Джудит – хороший человек, и, наверное, Генри Хелдман тоже не был таким плохим, как расписывал его Ник Беннет. И все-таки Клер не покидало неприятное чувство, что она предает память отца. В отношении наследства совесть Клер была абсолютно спокойна: отец никогда бы не посоветовал ей отказаться от наследства, он был слишком меркантильным человеком, чтобы пожертвовать деньгами в угоду самолюбию. Но дружбы дочери с его заклятыми врагами он бы никогда не одобрил.

А теперь еще Эдвард со своим нездоровым интересом и странными, тревожащими намеками… Клер терялась в догадках, что может означать нежданный звонок кузена. Неужели Эдвард мог заинтересоваться ею как женщиной? Такое предположение казалось Клер невероятным, да попросту абсурдным. Клер была уверена, что девушки с ее характером и манерами не могут быть во вкусе Эдварда Хелдмана, он же сам говорил, что считает ее средоточием всех женских недостатков. Тогда что привлекло его в ней? Внешность? Клер знала, что довольно симпатична, однако она являлась вылитой копией своего отца, а это обстоятельство, по ее мнению, должно было неизбежно оттолкнуть Эдварда.

Если бы он не встречался с ее отцом, тогда другое дело. Но Эдвард виделся с Ником Беннетом, и у него остались от этих встреч самые негативные впечатления. К тому же Эдвард сам сказал Клер, что видит в ней копию отца, так сказать, женский вариант Ника Беннета – человека, который был ему крайне неприятен. В таком случае, как она могла показаться Эдварду привлекательной?

Все эти мучительные, тревожные мысли не давали Клер уснуть до самого утра. Проснулась она очень поздно, с больной головой и таким сильным ощущением разбитости, словно вообще не ложилась спать. Клер оставалось лишь радоваться, что Эдвард решил задержаться в Лондоне до субботы и что он не увидит ее в таком ужасном состоянии.

6

В пятницу вечером Клер казалось, что она полностью успокоилась и готова к встрече со своим непредсказуемым кузеном. Однако в субботу утром Клер снова почувствовала беспокойство. Откуда оно взялось, Клер не знала, зато не сомневалась, что из этого досадного состояния нужно как-то выйти. Не придумав ничего лучшего, Клер решила отправиться после завтрака на прогулку.

Сначала она гуляла только по парку, но затем незаметно для самой себя вышла за его территорию, пересекла шоссе и углубилась в лес. В первые минуты Клер не сообразила, что находится в лесу: она думала, что это парк соседней усадьбы и что сейчас она увидит какой-нибудь живописный старинный замок, который ей великодушно разрешат осмотреть, во всяком случае, если не изнутри, то снаружи. Джудит уже возила Клер на экскурсию в соседнюю усадьбу, и Клер убедилась, что англичане весьма доброжелательно настроены к туристам. Здесь считается нормальным, когда посторонние люди осматривают частные владения, многие хозяева особняков и замков даже ввели приемные дни для желающих осмотреть их владения, разумеется, за плату. Правда, Клер не взяла с собой денег, но она не сомневалась, что из уважения к Джудит ей позволят бесплатную экскурсию.

Однако Клер все шла и шла по лесу, а никакого жилья ей не встречалось. Это обстоятельство встревожило Клер, и она внимательно осмотрелась. Ее беспокойство усилилось, когда она обнаружила, что идет по заросшей, едва различимой тропинке, а вокруг не слышно никакого шума.

Немного отдышавшись, Клер повернула назад, надеясь, что так она сможет вернуться к шоссе. И вскоре она с облегчением уловила шум проезжающей машины. Торопясь выбраться из леса, Клер зашагала быстрее. Она так спешила, что не заметила подвернувшийся ей под ноги древесный корень и с отчаянным воплем растянулась на траве. Когда первый шок прошел, Клер ощутила острую боль в правой руке и, оглядев ее, с огорчением заметила содранную кожу. Когда же Клер поднялась на ноги, она обнаружила, что ее юбка из тонкого розового шифона сильно разорвана внизу, а белоснежная майка-топ испачкана зеленью, которую, вероятно, уже не отмыть.

Да, теперь я представляю собой зрелище не для слабонервных, с мрачной иронией подумала Клер. Оставалось как можно скорее вернуться домой, чтобы ее долгое отсутствие не встревожило Джудит. А главное – успеть привести себя в порядок до приезда Эдварда, иначе ее ждет такой нагоняй, что страшно представить, не говоря уже о бесконечных насмешках и подколках, на которые так щедр ее кузен.

Наконец деревья поредели, и Клер ускорила шаг. Ей пришлось взобраться по откосу и перепрыгнуть канаву, лишь тогда она ощутила под ногами твердый асфальт. Клер надеялась свернуть на дорогу к дому раньше, чем на шоссе появится какая-нибудь машина. Ей совсем не улыбалось предстать перед людьми в таком плачевном виде. После прогулки по лестным дебрям Клер могла не только позабавить встречных, но, пожалуй, и напугать. Грязная, поцарапанная, с растрепанными волосами… поистине кошмарное зрелище, с невеселой иронией подумала она.

Пройдя несколько метров, Клер вдруг осознала, что не знает, в какую сторону ей нужно идти. Она выбралась на шоссе в незнакомом месте, совсем не там, где пересекла его, когда вышла из парка. Пока Клер раздумывала, что делать дальше, рядом с ней остановилась машина.

– Что случилось, леди? – донесся до слуха Клер молодой мужской голос. – У вас какие-то проблемы?

Повернувшись к машине, Клер увидела круглолицего голубоглазого блондина лет двадцати пяти. В его взгляде, обращенном на нее, сквозили заинтересованность и доброжелательность, и Клер немного успокоилась: на насильника или похитителя молодых девиц этот тип вроде не похож.

– Могу я вам чем-то помочь, леди? – спросил блондин, приоткрывая дверцу машины.

– Видите ли, я… – начала Клер, пытаясь собраться с мыслями и найти подходящие слова, – я нахожусь в гостях в Хелдман-парке…

– А, так вы родственница Джудит? – улыбнулся блондин. – На подругу этой почтенной дамы вы не очень похожи, по возрасту не подходите. Или вы тоже из Хелдманов?

– В общем-то да, – уклончиво ответила Клер, не желая вдаваться в подробности: ей было неловко назваться внучкой Генри Хелдмана, когда она так ужасно выглядит. – Я пошла погулять по лесу и заблудилась, – пояснила Клер, торопясь пресечь расспросы о том, кем она приходится Хелдманам. – Вдобавок я умудрилась упасть и испортить одежду. И теперь я не знаю, в какую сторону мне нужно идти.

– Зачем же вам утруждать ноги? – возразил блондин. – Я охотно подброшу вас до Хелдман-парка!

– Благодарю вас, но мне бы совсем не хотелось вас обременять, – поспешно сказала Клер.

По ее твердому убеждению, садиться в машину к незнакомому человеку было полным безумием. Правда, блондин сказал, что знает Джудит, но это могло оказаться элементарной уловкой, чтобы вызвать у Клер доверие и заманить в машину.

Блондин вышел из машины и приблизился к Клер.

– Ну что вы, леди, – произнес он с мягким нажимом, ласково заглядывая в настороженные глаза Клер, – вы нисколько меня не обремените. Напротив, я буду рад оказать Джудит любезность. К тому же мне по пути.

– И все-таки будет лучше, если вы просто укажете мне дорогу, – с улыбкой, но твердым голосом сказала Клер.

– Э, да я смотрю, вы меня просто боитесь, – рассмеялся блондин. – Не бойтесь, леди, я совершенно не опасен. И я очень хорошо знаю Джудит и ее сына. А вот прогулка в одиночестве по безлюдной дороге может действительно оказаться опасной, особенно для такой юной и очаровательной девушки! – Он состроил страшную рожу, снова рассмеялся и решительно взял Клер под руку. – Прошу вас, леди, – сказал он, с галантным поклоном указывая на машину.

Клер с глубочайшей досадой осознала, что оказалась в положении, которое нельзя назвать иначе, как идиотским. Инстинкт самосохранения настойчиво твердил, что садиться в машину нельзя. Но в то же время Клер понимала, что ее упорное сопротивление добрым намерениям незнакомца выглядит как действия человека, у которого не все дома. Учитывая ее внешний вид, блондин вполне может принять ее за сумасшедшую. Да, наверное, уже и принял, подумала Клер, и от этой мысли ей стало дурно. Можно только догадываться, как будет шокировано местное общество, когда этот назойливый тип раззвонит по округе, что у Хелдманов гостит психически больная родственница. И все-таки я должна отказаться, твердо решила Клер.

Однако не успела она раскрыть рта, как рядом резко притормозила еще одна машина. Клер обернулась в ту сторону, и у нее едва не подкосились ноги, когда она увидела выходящего из машины Эдварда. Его вид был поистине ужасен: побелевшие губы плотно сжаты, в глазах выражение неприкрытой угрозы, словно он собирался наброситься на блондина с кулаками.

– Что, черт подери, здесь происходит? – сдавленно процедил Эдвард, переводя вопрошающий взгляд с Клер на мужчину, который все еще продолжал держать ее за руку.

Заметив, что блондин стушевался и даже как-то побледнел, Клер сочла необходимым заговорить первой:

– Я заблудилась в лесу, а когда вышла на шоссе, не знала, в какую сторону идти, – быстро проговорила она, стараясь незаметно для Эдварда высвободить свою руку из руки блондина. – А этот господин был так любезен, что предложил подбросить меня до Хелдман-парка.

– Вот как? – произнес Эдвард с какой-то странной, зловещей интонацией. При этом он продолжал сверлить Клер и блондина взглядом инспектора Скотланд-ярда, пытающегося определить, не водят ли его за нос. – Ну что ж, Стенли, спасибо за то, что хотел помочь моей кузине. Но теперь я, слава богу, здесь, и сам отвезу ее домой.

Клер порядком удивилась, узнав, что мужчины знакомы, и, кажется, довольно близко, раз Эдвард назвал блондина по имени. Впрочем, это не помешало Эдварду сохранить воинственный вид, а Стенли выглядел изрядно напуганным агрессивностью соперника. Тем не менее он нашел в себе силы улыбнуться Клер и спросить:

– Надеюсь, мы еще увидимся, леди?

– Сомневаюсь! – ответил за нее Эдвард.

Он схватил Клер за руку и потащил к своей машине, не удосужившись поинтересоваться, хочет ли она с ним ехать.

– Благодарю за предложенную помощь, Стенли! – крикнула Клер, обернувшись, и тут же получила в награду свирепый взгляд кузена, не суливший ей ничего хорошего.

– У вас что, совсем нет ума?! – набросился на нее Эдвард, как только они тронулись в путь. – Или же для вас в порядке вещей садиться в машины к незнакомым мужчинам?

– Я вовсе не думала садиться в его машину, – сердито ответила Клер. – Я как раз собиралась решительно отказаться, когда появились вы.

– К счастью для вас, неразумное, сумасбродное создание! – мрачно отрезал Эдвард. – Вы полагаете, что этот тип стал бы с вами церемониться? Да он просто затащил бы вас в свою машину, несмотря на все ваши протесты, которые, по-моему, были не особо-то бурными!

Клер обиженно поджала губы.

– Вы считаете, что я должна была закатить ему скандал или начать драться с ним? Он вел себя вполне корректно!

– Не сомневаюсь, – Эдвард иронично усмехнулся, – вы ведь еще не оказались внутри его машины. Поверьте, после этого он бы сразу перестал играть роль галантного джентльмена!

– Если вы считаете этого человека таким непорядочным, почему тогда поддерживаете с ним отношения? – ехидно поинтересовалась Клер. – Может, вы из одной компании?

Эдвард метнул на нее свирепый взгляд.

– Ничего подобного! Если хотите знать, я уже давно не поддерживаю отношений со Стенли Биркеттом. Я слишком хорошо знаю этого типа, чтобы иметь с ним какие-то дела. Он из приличного семейства, но это ровным счетом ничего не значит. Образ жизни, который ведет Стенли Биркетт, можно с полным основанием назвать аморальным, и если он еще не угодил за решетку за свои проделки, то исключительно благодаря адвокатам своего богатого отца. Вот так-то, дорогая моя Клер! – с невеселой усмешкой закончил Эдвард.

– Ну, я, конечно, не могла всего этого знать, – смущенно пробормотала Клер. – Видите ли, на лице у человека не всегда бывает написано, что он собой представляет.

– Просто надо стараться не попадать в такие ситуации, – назидательным тоном заметил Эдвард. – А кстати… – вдруг спохватился он, – дорогая моя, как случилось, что вы оказались на этом чертовом шоссе?

– Но ведь я уже говорила, – Клер досадливо поморщилась, – я пошла на прогулку и заблудилась. Я не собиралась углубляться в лес, хотела просто погулять по парку. Но потом я задумалась и как-то незаметно вышла за его территорию, пересекла это проклятое шоссе и оказалась в лесу. Когда я поняла, что заблудилась, я так испугалась… а еще я упала и поранила руку. – Клер повернулась к Эдварду и посмотрела на него с горьким укором. – Вы вот все набрасываетесь на меня, а сами даже не поинтересовались, как я себя чувствую после таких веселеньких приключений!

Эдвард остановил машину. Затем повернулся к Клер и внимательным, обеспокоенным взглядом оглядел ее с головы до ног.

– Боже мой, Клер, – с раскаянием произнес он, осторожно касаясь рукой ее перепачканной щеки, – вы абсолютно правы: я настоящая скотина! Я был так взбешен, когда увидел вас со Стенли, что даже не задумался о том, что с вами случилось! Простите меня, ради всего святого, моя бедная девочка!

– Я сама во всем виновата. – Клер жалобно зашмыгала носом. – Не надо быть такой вороной. Наверное, Джудит уже сходит с ума от беспокойства, не может понять, куда я пропала. Я всем доставляю одни неприятности, от меня нельзя ничего ожидать, кроме лишних проблем!

– Вы несправедливы к себе, дорогая, – мягко произнес Эдвард. – Поверьте, от вас не так уж много неприятностей…

Клер метнула на него сердитый взгляд.

– Вы снова надо мной смеетесь! А может, вам действительно жалко меня: ведь я такая глупая, такая неловкая, я ни на что не гожусь!

– Неправда! – горячо возразил Эдвард. – Вы на многое годитесь, хотя бы потому, что рядом с вами… безумно хорошо.

Прежде чем Клер успела осмыслить странное заявление Эдварда, он притянул ее к себе, и его губы пылко приникли к ее губам. Клер машинально попыталась вырваться, но мужские объятия оказались слишком крепкими. А мгновение спустя Клер расхотелось вырываться. Поцелуй Эдварда оказался настолько приятным и захватывающим, что от нахлынувших эмоций у Клер закружилась голова. Стремясь удержать волшебное, неуловимо прекрасное ощущение, Клер обняла Эдварда за плечи и, закрыв глаза, полностью отдалась во власть его нежных, опьяняющих губ. Она не могла, не желала ни о чем думать, ей только хотелось, чтобы эти чудесные мгновения длились как можно дольше…

Когда Клер немного опомнилась, в ее голове зазвучал сигнал тревоги. О боже, что с ней происходит, как она может позволять Эдварду делать с ней такое? Призвав на помощь все свое самообладание, Клер предприняла вторую попытку разомкнуть объятия кузена, но он снова не позволил ей вырваться.

– Нет-нет, дорогая моя, – пробормотал он с нежной мольбой, судорожно прижимая к себе ее хрупкое, дрожащее от волнения тело, – пожалуйста, не убегай от меня! Быть твоим другом так приятно и радостно, не лишай меня этого блаженства!

Его слова, а особенно интонации, так изумили Клер, что она осталась неподвижно сидеть на месте. Когда же их губы снова встретились, по всему телу Клер пробежала сладкая дрожь. Почувствовав ее отклик, Эдвард притянул ее ближе, подхватив ладонью ее голову и проникая языком глубоко в рот. И Клер неожиданно для себя пылко ответила на этот интимный поцелуй, после чего началось какое-то безумство. Они уже не просто целовались, а страстно ласкали друг друга, разрывая неподвижную лесную тишину томными, сладострастными стонами. Клер казалось, что время остановилось. Она чувствовала себя настолько опьяненной ласками Эдварда, что не могла найти в себе сил оторваться от него. Никогда Клер не приходилось испытывать такого странного, необычного состояния: смеси радостного, умиротворенного покоя и неистового волнения, от которого ее сердце то замирало, то словно пускалось вскачь.

Эдвард опомнился первым. Мягко отстранившись от Клер, он осыпал ее лицо жаркими, благодарными поцелуями, тяжко вздохнул и сказал:

– Прости, малышка, но нам пора домой. Твоя прогулка слишком затянулась, мама, наверное, уже сходит с ума от беспокойства.

Клер ощутила, как ее лицо заливает краска стыда. Она чувствовала себя настолько ужасно, что не осмеливалась поднять голову. Как мы с Эдвардом теперь будем общаться, ведь у нас впереди столько совместных дел? – с нарастающим отчаянием подумала она. Внезапно Клер страшно разозлилась на Эдварда. Зачем он начал целовать и обнимать ее, что на него нашло? Ее кузен – взрослый, состоявшийся мужчина, он обязан контролировать свои эмоции. Или он просто не счел нужным держать их в узде?

– Что случилось, дорогая Клер? – с беспокойством спросил Эдвард, беря ее за руку. – Почему у тебя такой хмурый вид?

– А по-твоему, я должна светиться от счастья? – съязвила она.

– Почему бы и нет? – Сапфировые глаза Эдварда предостерегающе сверкнули. – Ты же светилась от счастья пару минут назад, так что изменилось теперь?

– Ты не должен был…

– О, ради всего святого! – раздраженно воскликнул Эдвард. – Заклинаю тебя, Клер, не надо все опошлять! Терпеть не могу запоздалых раскаяний и ханжеских сожалений. Нам обоим было очень хорошо сейчас. Так давай же будем благодарны друг другу за доставленные радостные мгновения!

Клер окинула его сердитым взглядом.

– Несколько радостных мгновений – это конечно же замечательно. Но что дальше, любезный кузен?

– Ты хочешь узнать, каковы мои намерения в отношении тебя? – Он усмехнулся. – Отвечу. Жениться я пока не готов: для этого я еще слишком мало тебя знаю, а вот стать твоим официальным бойфрендом буду необычайно рад.

– Скажите на милость! – Клер негодующе передернула плечами. – Он, видите ли, будет рад! А ты не находишь, милый Эдвард, что прежде надо спросить, хочу ли я с тобой встречаться?

– И что же? – с легким вызовом поинтересовался он.

– Разумеется, нет!

Эдвард рассмеялся.

– Черт подери! Я, кажется, снова допустил бестактность. В таком случае, прошу у тебя прощения, дорогая Клер. – Он ласково погладил ее по плечу, с виноватой улыбкой заглянул в глаза. – Ну пожалуйста, малышка, не надо злиться! Уверяю тебя, у меня самые добрые и честные намерения.

– Сказал волк ягненку, – иронично поддела его Клер.

Глаза Эдварда раздраженно блеснули.

– Слушай, только не надо становиться в позу оскорбленной невинности, – с досадой проговорил он. – Мне как-то не верится, что твой сексуальный опыт ограничивается лишь целомудренными поцелуями. Судя по тому, как ты вела себя со мной несколько минут назад, ты прекрасно знаешь, как завести мужика. Так не надо же строить из себя ангелочка, которого пытаются сбить с добродетельного пути!

Клер показалось, что в лицо ей бросилась вся кровь. Не в силах совладать с собой, она замахнулась, собираясь залепить оскорбителю пощечину, но Эдвард ловко перехватил ее руку, стальной хваткой сжав хрупкое запястье.

– Нет, – сказал он, глядя на Клер потемневшими, холодно поблескивающими глазами, – я не позволю себя ударить, даже такой нежной и красивой ручке. И не советую повторять попытку: я могу не рассчитать свои силы и причинить тебе весьма нешуточную боль.

Предупреждение запоздало: Клер уже и так чувствовала боль от его крепкого захвата. Правда, Эдвард опомнился и отпустил ее руку, но Клер не сомневалась, что синяк будет приличным, наверное, теперь ей придется целую неделю носить одежду с длинными рукавами, чтобы избежать расспросов тетушки.

– Ненавижу тебя, – процедила она, с бессильной яростью глядя в невозмутимые глаза кузена. – Так ненавижу, как еще никого и никогда!

За считанные секунды в сапфировых глазах промелькнула целая гамма чувств. А затем они вдруг наполнились такой дерзкой, отчаянной решимостью, что Клер ахнула от изумления.

– Говоришь, что ты меня ненавидишь? – вызывающе улыбнулся Эдвард. – Не хочется разрушать твои иллюзии дорогая, но твоя ненависть быстро пройдет… сразу, как только ты станешь моей подружкой.

– Такого никогда не будет!

– Нет, будет, – убежденно заявил Эдвард, – и довольно скоро.

– В таком случае я немедленно покидаю твой дом, – торжественно объявила Клер. – Прямо сейчас, не откладывая ни на минуту. А с матерью можешь объясняться, как хочешь.

– Я очень не советую тебе покидать Хелдман-парк, дорогая моя Клер, – произнес он с такой странной, зловещей интонацией, что по спине Клер пробежал легкий холодок. – Уверяю тебя, что это единственное место на земле, где ты можешь чувствовать себя надежно защищенной от… каких-то насильственных действий с моей стороны. Именно потому, что это мой дом и я не могу позволить себе неуважительное обращение с моей гостьей.

– А в другом месте? – охрипшим голосом спросила Клер.

– В другом месте… – Эдвард посмотрел куда-то поверх ее головы. – Попробуй сбежать от меня раньше, чем наши отношения обретут определенность, и увидишь, что будет тогда.

С этими словами он резко нажал на газ.

– Что ты имеешь в виду под словом «определенность»? – спросила Клер минуту спустя, с опаской поглядывая на Эдварда.

– Все очень просто, – будничным тоном ответил он, – мы или станем мужем и женой, или ты навсегда останешься моей маленькой любимой сестричкой.

Заявление Эдварда повергло Клер в столь сильный шок, что оставшуюся часть дороги она так и просидела с открытым ртом. Чтобы привести ее в чувство, Эдварду, когда машина остановилась возле дома, пришлось потрясти Клер за плечо.

– Ну-ну, не надо так волноваться, – добродушно поддел он ее. – Разве я сказал что-то ужасное? На мой взгляд, и та и другая перспективы весьма заманчивы.

– Только не перспектива стать твоей женой, – убежденно отозвалась Клер.

Эдвард рассмеялся.

– Не расстраивайся заранее. Пока что твои шансы занять эту чудесную вакансию составляют лишь пятьдесят процентов.

– Надеюсь, очень скоро они будут равны нулю! – с искренним чувством воскликнула Клер.

Не успели они дойти до дома, как навстречу им выбежала Джудит. Радостная улыбка, осветившая ее лицо при виде живой и невредимой Клер, угасла, когда Джудит смогла хорошо рассмотреть Клер.

– Боже мой, дорогая, что случилось?! – воскликнула она, всплеснув руками. – С тобой… с тобой все в порядке?!

– Все хорошо, спасибо. – Клер заставила себя улыбнуться. – Я незаметно вышла за территорию усадьбы и немного заблудилась в лесу. А потом вышла на шоссе, и в это время как раз ехал Эдвард.

– Какое счастье, что ты встретилась с Эдвардом! – облегченно вздохнула Джудит. – По крайней мере, с ним ты оказалась в безопасности. Пожалуйста, дорогая, больше не гуляй так далеко от дома!

– Да, Джудит, конечно!

В безопасности с Эдвардом! – с сарказмом подумала Клер. Судя по тому, что Эдвард едва сдерживал смех, у него возникли такие же мысли. Что ж, ему хорошо смеяться, когда он знает, что она никогда не отважится рассказать Джудит о его проделках. Мысль вывести кузена на чистую воду казалась Клер соблазнительной, однако его добрая мать совсем не заслуживала новых переживаний, достаточно и того, что ей пришлось поволноваться из-за племянницы. Клер оставалось проглотить очередное унижение и ждать удобного случая, чтобы рассчитаться с самодовольным наглецом.

7

Клер понадобилось немало времени, чтобы привести себя в порядок. Лишь после принятой ванны с ароматическим маслом она пришла в нормальное, относительно спокойное состояние. Желая чувствовать себя уверенно в присутствии человека, перед которым она показала себя не в лучшем виде, Клер потратила полчаса на укладку волос и макияж. Затем она тщательно перебрала содержимое своего гардероба. Ее выбор пал на светло-серые брюки свободного покроя и блузку из бледно-голубого шелка, тоже свободного покроя, с длинными рукавами и весьма скромным декольте.

Принимая в расчет недавние события, Клер совсем не стремилась вызывать у своего кузена похотливые желания. К тому же ей очень хотелось выглядеть холодной, сдержанной и недоступной, чтобы противник сразу почувствовал разделяющую их дистанцию. Возможно, именно ее внешний вид и послужил причиной того, что Эдвард повел себя с ней неподобающим образом. В таком случае, она должна держаться с ним так, чтобы он понял: продолжения не последует, ни о каком «ты будешь моей», а тем более «довольно скоро» и речи идти не может.

Вероятно, когда Клер сошла вниз, у нее был довольно воинственный вид, потому что в гостиной мгновенно стало тихо. Джудит встревоженно воззрилась на племянницу, а Эдвард вскочил с кресла и с трогательной заботой, которую Клер сочла лицемерной, спросил:

– Малышка, с тобой все в порядке? Ты как-то необычно выглядишь!

Обращение «малышка» возмутило Клер до глубины души, однако в присутствии тетушки она не могла ответить наглецу как должно. Поэтому Клер с деланой улыбкой ответила:

– Ну что ты, Эдвард, не стоит беспокоиться, я просто еще не совсем отошла от утренних приключений.

– Понимаю, дорогая, – сочувственно закивал он. – Воспоминания о пережитых волнениях еще слишком свежи, так же как и царапины на твоей прелестной ручке.

Он нежно провел пальцами по руке Клер, отчего Клер просто позеленела. Ну и наглец! Знает же, сукин сын, что при его матери она не устроит ему скандал. Торопясь положить конец этому возмутительному безобразию, Клер с притворным оживлением спросила:

– Да, Джудит, а как там насчет ланча? Честно говоря, я просто умираю от голода!

– Ланч пришлось отдать собакам, потому что он давно остыл, – со смехом пояснил Эдвард. – Поэтому мы сейчас просто выпьем кофе с бутербродами, а затем поедем в ресторан.

– Куда-куда? – удивленно переспросила Клер.

– В один из местных ресторанов, – пояснила Джудит, – Эдвард только что заказал там обед для нас. Я надеюсь, тебе там понравится. Кухня отличная, а само место необычайно романтично.

– Ну что ж, я думаю, это замечательная идея, – улыбнулась Клер. Она действительно была рада поездке в людное место, где несносный кузен не сможет допекать ее так, как дома. – Только я не уверена, что оделась подходящим образом, ведь меня не предупредили.

– Не беспокойся на этот счет, выглядишь ты прекрасно, – заверил ее Эдвард. – Ужасно красивая и ужасно недоступная… истинная английская аристократка! Только добавь в свой взгляд чуть больше теплоты, малышка, а то от тебя так и веет крещенским морозом… интересно, с чего бы это, а?

Клер метнула на него бешеный взгляд, на который он ответил ослепительной улыбкой. Внезапно Клер с досадой осознала, что от ее спокойствия не осталось и следа. Она просто кипела от бессильной злости на Эдварда, дерзость которого переходила все мыслимые пределы. Только бы не выдать слишком явно своих чувств, подумала Клер, ведь наглец только и ждет повода для новых насмешек.

Когда они подошли к машине, Эдвард сразу распахнул дверцу переднего пассажирского сиденья и выжидающе посмотрел на Клер. Сделав вид, что не замечает его молчаливого приглашения, Клер хотела сесть на заднее сиденье рядом с Джудит, но Эдвард решительно приказал:

– Садись вперед, малышка. Здесь тебе будет удобнее любоваться пейзажем, а я смогу насладиться твоим прелестным обществом.

– Не могу сказать того же про твое общество, – съязвила Клер, пользуясь тем, что Джудит не слышит ее.

– Не кокетничай, – усмехнулся Эдвард, – я и так тобой очарован.

Не имея возможности ответить ему как должно на глазах Джудит, Клер лишь метнула на него свирепый взгляд. Затем скользнула на переднее сиденье и отодвинулась в угол, чтобы между ней и Эдвардом оставалось какое-то расстояние. Клер уже пожалела, что оделась не в своем обычном стиле. Эдвард, конечно, сразу догадался, что она старалась ради него, и теперь, наверное, просто раздувается от самодовольства. Получилось, что она невольно польстила его самолюбию, а своей цели – держать его на расстоянии – не достигла. И Клер пришлось старательно прятать обуревающие ее чувства под маской усталого равнодушия.

– Выше нос, малышка, – насмешливо произнес Эдвард, и Клер с негодованием ощутила прикосновение его пальцев к своей щеке. – Я понимаю, ты все еще чувствуешь себя выбитой из колеи после утренних происшествий, но жизнь на этом не кончается, поверь мне.

Клер решила не удостаивать его ответом. Вместо этого она обернулась к Джудит и спросила, что представляет собой ресторан, в который они едут.

– О, это очень интересное место, – оживленно заговорила Джудит. – Ресторан находится в старинном замке, переделанном под гостиницу. Раньше замок принадлежал аристократическому семейству, но потом это семейство разорилось и его собственность скупили нувориши, некие Тайсоны. Они потратили море денег, чтобы привести усадьбу в приличный вид, однако к настоящему времени их затраты полностью окупились. И гостиница, и ресторан пользуются большой популярностью из-за хорошей кухни и красоты окружающего пейзажа. На мой взгляд, отделаны они несколько безвкусно, но кто сейчас обращает на это внимание? Кстати, – прибавила Джудит с лукавой улыбкой, – младшая дочь Тайсонов Ребекка весьма неравнодушна к Эдварду.

– В самом деле? – небрежно поинтересовалась Клер.

– Да, – подтвердила Джудит. – Эта история тянется уже три года: именно тогда Тайсоны обосновались в наших местах. Одно время Ребекка была постоянной гостьей в Хелдман-парке, да и Эдвард частенько заглядывал к ним. Я уже начала подумывать, не пора ли готовиться к свадьбе, но потом их отношения как-то плавно сошли на нет.

– А ты бы хотела видеть мисс Тайсон своей невесткой? – спросила Клер, внимательно наблюдая в зеркало за лицом тетушки.

Джудит на минуту задумалась.

– Честно говоря, не особо. Нет, Ребекка, конечно, очень милая девушка, веселая, энергичная и, кажется, доброго нрава, но вот ее семья мне совершенно не симпатична. А может, во мне говорят предрассудки, а на самом деле они неплохие люди. В любом случае, – прибавила она с легким вздохом, – мой сын не тот человек, который станет спрашивать чужих советов, когда ему нужно принять какое-то важное решение. Он всегда действует только по своему усмотрению.

– Как человек, уверенный в собственной непогрешимости, – иронично заметила Клер.

Эдвард лучезарно улыбнулся ей.

– Ну что ты, милая кузина, – мягко возразил он, – я вовсе не настолько самоуверен и глуп, чтобы считать себя непогрешимым. Просто обычно я оказываюсь гораздо мудрее и дальновиднее людей, которые меня окружают.

Клер не ответила и сосредоточила все свое внимание на виде из окна. Вскоре в поле ее зрения появились владения Тайсонов. Первым чувством, возникшим у Клер при взгляде на старинный замок, превращенный в современный отель, была глубокая досада, к которой затем прибавилось негодование. И действительно, было очень неприятно видеть замечательный памятник старины обезображенным грубым вмешательством цивилизации. Особенно нелепо и даже вульгарно смотрелись яркие рекламные щиты на фоне замшелых стен из благородного серого камня. Да и пестрое скопление машин на асфальтированной стоянке тоже казалось неуместным.

Тем не менее замок, окруженный тенистым парком и изумрудно-зелеными лужайками, выглядел довольно романтично. Клер даже захотелось прогуляться по территории. Но она не стала говорить об этом, поскольку не желала, чтобы Эдвард делал ей одолжения. Судя по тому, как решительно он направился к дверям замка, ему не терпелось приступить к трапезе, что в общем-то было вполне объяснимо: близилась середина дня, а они еще толком не поели.

Ресторан располагался в сводчатом подвале. Стены полутемного помещения были оштукатурены в темно-серый цвет, а мебель обита ярко-красной кожей. Свисавшие с потолка светильники тоже были красными, как и скатерти, и витые свечи в медных подсвечниках, стоявших в центре каждого столика. Торжество красного цвета довершали искусственные цветы, вьющиеся по стенам, а также пышные бархатные драпировки на зарешеченных окнах и дверях.

– Судя по выражению твоего лица, интерьер ресторана тебе не понравился. – Эдвард понимающе усмехнулся. – Действительно, дизайнер перестарался с эффектами. Красный цвет неплохо сочетается с серым, но здесь его слишком много. В результате получился не стильный интерьер, как было задумано, а довольно-таки безвкусный, даже немного вульгарный.

Клер пожала плечами.

– В таком случае я не понимаю, зачем ты привез меня сюда. Или ты полагал, что я не насмотрелась на безвкусицу в Америке?

– Я выбрал этот ресторан по двум очень простым причинам, – пояснил Эдвард. – Во-первых, он недалеко от нашего дома, а во-вторых, здешняя кухня с избытком компенсирует недостаток комфорта.

– Кстати, не пора ли просмотреть меню и сделать заказ? – поинтересовалась Клер, усевшись за столик. И с трудом сдержала возглас негодования, когда Эдвард с милой улыбкой ответил:

– Обед сейчас принесут: я сделал заказ по телефону, разве ты забыла?

Клер очень хотелось раскритиковать вкусовые качества блюд, которые Эдвард заказал, не удосужившись посоветоваться с ней. Однако повода для критики не нашлось, так как все действительно оказалось вкусным. Правда, это обстоятельство не улучшило настроения Клер. Она продолжала чувствовать себя как на иголках под дерзкими, насмешливыми взглядами кузена. Даже когда он не смотрел на нее, его присутствие все равно давило ей на психику. Клер оставалось утешаться мыслью, что завтра Эдвард уедет в Лондон и она снова будет жить спокойно целых пять дней.

Насладиться клубникой с мороженым Клер не удалось. В тот самый момент, когда она положила в рот первую ложку десерта, в зал влетела высокая рыжеволосая девица в кожаной мини-юбке и пестрой кофточке с блестками и сразу направилась к их столику. По сияющему взгляду девицы, устремленному на Эдварда, Клер догадалась, что это и есть Ребекка Тайсон.

– Кого я вижу! – радостно защебетала она, целуя Эдварда в щеку. – Однако это очень гадко с твоей стороны не сообщить мне, что вы с Джудит собираетесь обедать в нашем ресторане. В этом случае я бы непременно составила вам компанию. Или ты этого не хотел? – Она с ласковым укором посмотрела на Эдварда, капризно поджав губы.

– Мне и в голову не могло прийти, что ты проводишь каникулы здесь, – с улыбкой ответил он. – Насколько помню, ты собиралась отправиться с друзьями на Французскую Ривьеру. Что случилось? Поменялись планы?

– Нет, – рассмеялась Ребекка, – просто мы никак не соберемся. Ты же сам знаешь, какая у нас сумасшедшая компания, то у одного что-то случается, то у другого… Кстати, у Миранды Лэнгстон сегодня вечеринка! – вдруг объявила она без всякого перехода. – Ты поедешь? Пожалуйста, Эдди, поедем, все наши будут так рады, девчонки по тебе соскучились, а Джордж Грэшем давно хочет посоветоваться с тобой насчет одного коммерческого проекта!

– Кто-кто? Старина Грэшем? – со смехом переспросил Эдвард. – С чего это он вдруг решил податься в коммерсанты, раньше за ним таких причуд не замечалось!

– А по-моему, это хорошо, что человек наконец решил взяться за ум, – несколько удивленно протянула Ребекка. – В любом случае я была бы очень благодарна тебе, если бы ты его выслушал. Он неплохой парень, только какой-то нерасторопный, что ли. Так ты едешь, да, Эдди?

– Ну не знаю, надо подумать.

Клер просто передернуло от самодовольства, прозвучавшего в голосе кузена. За кого он себя принимает, раздраженно подумала она, за рождественский подарок Санта-Клауса, что ли?

– Ах, да что тут думать! – Ребекка нетерпеливо топнула ногой. – Просто приезжай, и все!

Эдвард снисходительно рассмеялся.

– Я же сказал, мне надо подумать… Кстати, дорогая Ребекка, позволь представить тебе мою кузину Клер! Она приехала из Штатов, чтобы вступить в права наследства после смерти дедушки, и сейчас гостит у нас в Хелдман-парке. Клер, это Ребекка Тайсон, дочь человека, которому принадлежит этот прелестный замок.

Круглые серые глаза Ребекки впервые с начала ее разговора с Эдвардом задержались на Клер и окинули ее внимательным и не слишком любезным взглядом. Похоже, Ребекка не жаловала соперниц и не стремилась это скрывать.

– Приятно познакомиться, Клер, – промолвила она с неискренней, неприятной улыбкой.

– Взаимно, – в том же тоне ответила Клер.

– Ну так ты приедешь, Эдди? – На лице Ребекки снова появилось капризное выражение.

– Хорошо, – смилостивился он, – раз ты так настаиваешь, дорогая Бекки… Надеюсь, ты не будешь возражать, если я возьму с собой Клер?

– Ах, ну конечно же бери! – лицемерно согласилась Ребекка. – Кавалеров у нас на всех хватит…

– Благодарю вас, мисс Тайсон, – холодно ответила Клер, – но на сегодняшний вечер у меня другие планы. Так что желаю хорошо провести время… и тебе тоже, кузен. – Она скользнула небрежным взглядом по его лицу и склонилась над десертом.

– Ну что ж, – проговорил Эдвард с какой-то странной, то ли зловещей, то ли торжественной интонацией, – в таком случае я приеду один. Когда вы собираетесь, Бекки?

– В начале девятого. Ах, Эдди, я так рада, что ты согласился! И все наши тоже будут рады, вот увидишь!

Поболтав еще пару минут с Джудит, Ребекка наконец удалилась, не удержавшись от того, чтобы бросить на Клер еще один недоброжелательный взгляд. Клер не осталась в долгу и окинула Ребекку взглядом, полным презрительного, насмешливого сожаления.

– Похоже, она не очень тебе понравилась, – заметил Эдвард, посмотрев на Клер с каким-то непонятным блеском в глазах.

– Да, – безразличным голосом ответила Клер, – я не люблю обезьянок.

– Кого-кого? – переспросил Эдвард.

Клер мстительно улыбнулась.

– Обезьянок, – медленно повторила она. – Так я называю женщин, которые слишком много жестикулируют и постоянно меняют выражение лица. Словом, она не леди.

– А себя ты, надо полагать, относишь к истинным леди, да? – насмешливо поинтересовался Эдвард.

– Разумеется, – с легким вызовом ответила Клер. – К тому же я действительно леди, потому что моя мать – аристократка.

– Понятно, – усмехнулся Эдвард. И без всякого перехода спросил: – Но, по крайней мере, здешняя кухня тебе понравилась?

– Так себе, – Клер поморщилась, – обычное второсортное заведение, не более того.

– Я же говорила, что надо поехать в какое-нибудь другое место. – Джудит с мягким упреком взглянула на сына. – Мне так хотелось, чтобы Клер развеялась…

– Ну что ты, Джудит, я хорошо провела время и вполне развеялась, – торопливо возразила Клер. – Так что ты напрасно за меня переживаешь. К тому же другие рестораны расположены далековато от Хелдман-холла, а мы были так голодны, что самым разумным конечно же было поехать именно сюда.

До конца обеда Клер оживленно болтала с Джудит, смеялась и вообще старательно изображала довольного жизнью человека. Но на самом деле она была очень недовольна и тем, как прошел обед, и собственным поведением. Клер было досадно, что она вышла из заданной роли, не смогла сохранить равнодушно-спокойный вид. И уж чего ей совсем не следовало делать, так это критиковать Ребекку Тайсон. Чего доброго Эдвард решит, что она приревновала его к этой девушке, а Клер совсем не хотелось давать ему повод тешить самолюбие. Но теперь было поздно, оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре.

Когда они выходили из замка, Джудит встретила знакомых и разговорилась с ними. Воспользовавшись моментом, Эдвард придержал Клер за руку и, пытливо заглядывая ей в глаза, спросил:

– Что случилось, почему твое настроение столь резко испортилось? Это из-за Ребекки, да?

– Какие глупости! – принужденно рассмеялась Клер. – Я забыла об этой девушке сразу, как только она выпала из поля моего зрения, и мое настроение никоим образом не может от нее зависеть.

– А мне кажется, что это Ребекка тебя разозлила, – убежденно произнес Эдвард. – Тебе не понравилось, что она настойчиво липла ко мне, а я не торопился ее отшить. И ты немного приревновала меня…

– Послушай ты, самовлюбленна свинья… – яростно начала Клер, но Эдвард предостерегающе вскинул руку, одновременно бросив взгляд на мать.

– Позже, моя радость, – со сладкой улыбкой промолвил он. – Сюда уже идет мама, и она будет порядком изумлена, если мне придется закрыть тебе рот поцелуем. А кое-кто из наших общих знакомых так просто грохнется в обморок.

Клер метнула на него бешеный взгляд.

– Я, конечно, помолчу из уважения к тетушке, – тихо процедила она. – Но если ты посмеешь поцеловать меня на ее глазах, я не посмотрю на приличия, дам тебе такой отпор, что мало не покажется.

– Хорошо, – кротко согласился Эдвард, – я подожду с поцелуями до тех пор… пока мы останемся без свидетелей.

– Целуй свою обезьянку! – прошипела Клер. И чуть не застонала от досады, увидев, как по лицу противника расплывается торжествующая улыбка.

– А, стало быть, я не ошибся, – довольно прошептал Эдвард. – Ты действительно приревновала меня к Ребекке… черт подери!

8

В половине девятого Эдвард уехал на вечеринку. Однако настроение Клер не улучшилось из-за того, что за ужином ее никто не допекал. Радости почему-то не было, так же как и ожидаемого облегчения. Напротив, Клер ощущала какую-то непонятую, давящую тоску. А еще она чувствовала жгучую обиду на Эдварда за то, что он принял предложение противной Ребекки. И это было уже совсем глупо. Какое право она имеет обижаться на Эдварда? Разве он ей что-то должен? И потом она же не просила его остаться дома, может, в этом случае он бы и не уехал. Получалось, что обижаться на Эдварда не за что, но Клер все равно чувствовала себя обиженной.

Когда в половине одиннадцатого Джудит отправилась спать, Клер решила последовать ее примеру. Однако заснуть ей не удалось, наверное, потому что у нее выдался слишком беспокойный день. Клер не могла забыть, как целовалась с Эдвардом, как он держал ее в своих объятиях и как они ласкали друг друга под убаюкивающий шелест листвы. Прошел целый день, а Клер до сих пор находилась под впечатлением тех минут: сладких, упоительных, волшебно-прекрасных…

И действительно, с растущим волнением подумала Клер, в этом было что-то волшебное, нереальное, словно Эдвард околдовал ее, заставив стать покорной и невероятно отзывчивой. Никогда еще Клер не испытывала подобного. Конечно, ей доводилось целоваться, но те пресные поцелуи не шли ни в какое сравнение с жаркими, опьяняющими поцелуями Эдварда, от которых все тело Клер в считанные секунды занималось огнем, а затем наполнялось каким-то странным томлением, одновременно сладостным и мучительным. Наверное, это и есть то самое, что называется плотским желанием, внезапно осенило Клер, и ее сердце тревожно, гулко забилось.

В элитной частной школе, где училась Клер, девочкам истово втолковывали, что они должны держать свои плотские желания в узде, если хотят сохранить добрую репутацию и удачно выйти замуж. Раскрепощенные девицы, ведущие свободный образ жизни, сейчас не в моде, состоятельные мужчины предпочитают жениться на девственницах. Клер всегда смешили благоразумные советы наставниц, но сейчас ей вдруг стало не до веселья, особенно когда она вспомнила оскорбительное высказывание кузена: «Слушай, только не надо становиться в позу оскорбленной невинности. Мне как-то не верится, что твой сексуальный опыт ограничивается лишь целомудренными поцелуями. Судя по тому, как ты вела себя со мной несколько минут назад, ты прекрасно знаешь, как завести мужика. Так не надо же строить из себя ангелочка, которого пытаются сбить с добродетельного пути!».

Внезапно Клер почувствовала, как ее лицо начинает гореть. Так вот что думает о ней Эдвард! Он даже не сомневается, что у нее было много мужчин и что она лишилась невинности еще на школьной скамье. А теперь, видите ли, строит из себя недотрогу, оскорбленную добродетель, что совсем не к лицу таким, как она. Интересно, когда Эдвард пришел к столь нелестным выводам насчет ее персоны? Сразу, как только увидел ее, или после того, как она позволила ему целовать и ласкать себя в машине? Клер склонялась к мысли, что Эдвард с первого взгляда причислил ее к особам вольного поведения, а то, что случилось сегодня утром, лишь подтвердило его догадки. Теперь он уже не сомневается, что у нее большой сексуальный опыт, а значит, с ней можно неплохо провести время. Разумеется, ни о каких серьезных намерениях и речи не идет. Состоятельные мужчины предпочитают жениться на девственницах! А Эдвард Хелдман вовсе не считает свою кузину «невинным ангелочком», с которым нельзя просто так поиграть.

Но стоит ли развеивать его заблуждения? Немного подумав, Клер решила, что не стоит. Во-первых, пускаться в подобные объяснения просто оскорбительно для женского достоинства, а во-вторых, какое ей дело до того, что думает о ней Эдвард? Ведь сама-то она не слишком лестного мнения насчет его персоны! И потом, будет весьма забавно посмотреть, как Эдвард поведет себя дальше. Если он действительно вознамерился с ней развлечься, он непременно повторит свою попытку обольщения. Только теперь она будет держаться начеку и не позволит себе увлечься. Эдвард станет досадовать, злиться, бушевать… ну и отлично, так ему и надо, самодовольному ослу! Она постарается основательно вздернуть ему нервы, а потом с милой улыбкой скажет, что не находит его привлекательным в сексуальном плане и именно поэтому не желает иметь с ним каких-то дел. И никаких упоминаний о невинности и страхах перед первой близостью с мужчиной!

Все эти размышления так взбудоражили Клер, что она не могла оставаться в постели. Встав, Клер надела малиновый шелковый пеньюар, всунула ноги в домашние туфли без задников на небольшом каблуке и вышла из комнаты. В длинном коридоре стояла гробовая тишина, и такая же тишина встретила Клер в холле первого этажа. Похоже, прислуга уже спит, довольно подумала Клер. Стараясь на всякий случай не шуметь, она вошла в столовую, достала из бара початую бутылку красного вина и коробку шоколадных конфет. Затем перешла в гостиную, включила неяркий свет и устроилась в кресле перед низким антикварным столиком.

Неспешно потягивая вино, Клер погрузилась в романтические мечтания. Она представила себя юной аристократкой, родившейся в начале девятнадцатого века. Она живет в этом прекрасном имении, принадлежащем ее отцу, и готовится выезжать на балы. Но пока что ей не приходилось танцевать с кавалерами, только с учителем танцев, которого нанял ее отец, чтобы подготовить дочь к вступлению в свет. А так хочется настоящих балов и кавалеров!

Вскочив с кресла, Клер торопливо сбросила пеньюар. Затем подошла к высокому зеркалу и с озорной улыбкой оглядела свое отражение. Ночная рубашка кремового цвета на бретельках и с завышенной талией вполне могла сойти за бальное платье. Не хватало только цветов и драгоценностей. С недостатком последних приходилось смириться, а вот цветов в гостиной было достаточно. Оглядев комнату, Клер остановилась на розах. Пожалуй, никто и не заметит, если она возьмет из огромного букета всего три цветочка: розовый – чтобы заложить за корсаж рубашки, а еще один розовый и кремовый для украшения прически.

Для полного эффекта Клер выключила электрический свет и зажгла свечи в двух золотистых подсвечниках, на камине и белом рояле. Потом сняла туфли, ибо в эпоху завышенных талий каблуков не носили. Классические танцы Клер знала неплохо, и не только вальс: дирекция частной школы считала, что занятия классическим танцем развивают у девочек гибкость и грацию. Не хватало только музыки, но с этим ничего не поделаешь, оставалось лишь призвать на помощь память и воображение, что, собственно, Клер и сделала.

Она остановилась на одном из вальсов Шуберта и, мурлыча себе под нос мелодию, пустилась в танец. Разумеется, она танцевала не примитивный современный вальс, а старинный, который включал в себя много разнообразных элементов, а не только монотонное кружение по кругу. Что же касается воображаемого партнера, то Клер за неимением лучшего варианта остановилась на Эдварде. В конце концов, он – настоящий, титулованный аристократ, и знатная юная леди не уронит свое достоинство, приняв его приглашение.

Музыка звучала все быстрее, вальс становился все оживленнее… но вот раздались последние, отчаянно громкие аккорды, и танец оборвался. Клер присела перед своим воображаемым кавалером в легком грациозном реверансе и небрежно подала ему руку, чтобы он отвел ее к родителям. Разумеется, он тут же принялся пылко упрашивать ее, чтобы она подарила ему еще один танец, но Клер осталась непреклонной.

– Сожалею, лорд Хелдман, но это невозможно, – ответила она с любезной улыбкой, но таким твердым, решительным голосом, чтобы кавалер понял: здесь ему больше ничего не светит. – Все мои танцы были расписаны еще до начала бала, и я не могу обидеть других кавалеров, отняв у кого-то из них обещанный танец и подарив его вам. И не пытайтесь настаивать! Я не изменю своего решения, хотя, признаюсь откровенно, танцевать с вами мне было очень приятно.

– А если так, сударыня, то пошлите к черту остальных кавалеров и предоставьте мне разбираться с ними… естественно, после бала, – раздался за спиной Клер голос Эдварда.

Замешательство ее было так велико, что Клер зацепилась ногой за край ковра и, наверное, упала бы, если бы Эдвард не успел ее подхватить.

– О, я вижу, что следующий танец нам все-таки придется пропустить, – сказал он, поглядывая на Клер с ироничным сочувствием. – Бедняжка, вы так запыхались, что просто не держитесь на ногах. Оно и понятно: ведь вы такая нежная и хрупкая, а я, недальновидный осел, задал слишком быстрый темп. Позвольте мне предложить вам бокал красного вина, леди Клер, оно должно взбодрить вас и вернуть розы на ваши прелестные щечки.

С этими словами Эдвард быстро наполнил опустевший бокал и с истинно джентльменской галантностью преподнес его Клер. Так как Клер все еще находилась в состоянии легкого шока, она машинально приняла бокал и сделала несколько глотков. После этого Клер действительно почувствовала себя лучше, хотя это как сказать, ибо возвращение к реальности повергло ее в огромное смущение.

Клер казалось, что, если бы Эдвард увидел ее обнаженной, ей и тогда не было бы так стыдно, как сейчас. Эдвард застал ее танцующей ночью в его гостиной, в полупрозрачной ночной рубашке, босиком и ко всему в легком подпитии. Надо полагать, зрелище еще то! К тому же Клер произнесла «лорд Хелдман», когда обратилась к воображаемому партнеру, и теперь Эдвард, конечно, догадался, что она думала о нем весь вечер. Клер чувствовала себя настолько ужасно, что ей хотелось без оглядки бежать в свою спальню. Но она понимала, что это будет полным позором, что таким поступком она окончательно уронит себя в глазах кузена. Оставалось призвать на помощь все свое мужество и вести себя так, словно ничего кошмарного не случилось.

– Кажется, я не ошибся, предложив тебе выпить немного вина, – насмешливо произнес Эдвард, всматриваясь в раскрасневшееся лицо Клер. – Во всяком случае, розы уже вернулись на твои щечки. Или это краска стыдливости?

– Нет, дорогой мой Эдвард, это краска негодования, – ответила Клер, смерив его холодным взглядом. – Признаюсь откровенно, я возмущена до глубины души. Тебе следовало сразу войти в гостиную и окликнуть меня, а не подсматривать, чем я тут занимаюсь.

– Наверное, да, – согласился он, – но ты так увлеченно танцевала, что я не осмелился тебе мешать.

– Лицемер! – презрительно отрезала Клер. – Тебе просто хотелось повеселиться, поэтому ты и не стал окликать меня.

Эдвард перестал усмехаться и ласково посмотрел ей в глаза.

– Ты не права, дорогая моя Клер. В том, как ты танцевала, не было ничего смешного или забавного. Напротив, это было очень красивое, можно сказать, пленительное зрелище. И мне кажется, ты танцевала достаточно профессионально, как человек, который занимается танцами. Я угадал?

– Не совсем, – смущенно промолвила Клер. – Я действительно занималась бальными танцами, но это было давно, когда я училась в школе. С тех пор я не взяла ни одного урока, как-то не было времени, да и необходимости тоже не виделось.

– Тем не менее навыки ты явно не утратила, – с улыбкой заметил Эдвард. И неожиданно виноватым голосом прибавил: – Пожалуйста, Клер, извини меня за бестактное поведение. Я и сам понимаю, что должен был или уйти, или сразу дать тебе знать о моем присутствии. Но я подумал, что мне вряд ли когда-то еще придется любоваться твоим танцем, поэтому я и повел себя так невежливо.

– Подкупающее признание, ничего не скажешь, – усмехнулась Клер. И, торопясь свернуть опасную тему, спросила: – Почему ты так рано вернулся?

Эдвард слегка поморщился.

– Знаешь, я не очень люблю шумные молодежные вечеринки, особенно когда на них слишком много перебравших девиц.

– Рискну предположить, что Ребекка была разочарована.

Клер тотчас пожалела о своей реплике, заметив оживленный блеск в синих глазах кузена. И кто ее тянул за язык!

– Возможно, Ребекка и была разочарована, – сказал Эдвард, пристально глядя на Клер, – но меня гораздо больше волнует твой душевный покой.

– С ним все в порядке, – поспешно возразила Клер. – И… нам с твоей мамой совсем не было скучно, если ты беспокоился об этом. Так что лучше бы ты остался на вечеринке!

– В самом деле?

По губам Эдварда скользнула дразнящая, ласковая усмешка, от которой сердце Клер забилось учащенно. Не желая, чтобы Эдвард заметил ее волнение, Клер отвернулась, и ее взгляд упал на малиновый пеньюар, который валялся на кресле в дальнем углу комнаты. Как она могла забыть, что ей надо одеться? Щеки Клер снова запылали. Интересно, насколько прозрачна ткань моей ночной рубашки, в растущем замешательстве подумала она, ведь под этим одеянием на мне нет ничего.

– Не переживай, она не настолько прозрачна, чтобы я мог видеть тебя всю, – раздался за ее спиной голос Эдварда, в котором Клер, к своему глубокому изумлению, уловила какую-то непонятную тоску. – Так что тебе вовсе не-обязательно опрометью бросаться к халату, – тем же странным голосом продолжал Эдвард. – Бесспорно, малиновый цвет тебе к лицу, но в кремовой ночной рубашке ты выглядишь еще лучше. Ты такая нежная, такая хрупкая и… невероятно обольстительная. Но в то же время в тебе сейчас есть что-то невинное, ты напоминаешь мне ангела, сошедшего с полотна эпохи Возрождения. И из-за этого во мне сейчас борются два совершенно противоположных желания. Мне хочется схватить тебя в объятия, бросить на диван и страстно ласкать… и одновременно мне хочется просто целовать твои руки и ничего больше не делать.

Клер бросила на него изумленный, настороженный взгляд.

– Извини, Эдвард, но… ты случайно не пьян? Хотя что я спрашиваю, ты же только что вернулся с вечеринки! Я думаю, тебе нужно пойти к себе и лечь спать, а наш… хм-хм… весьма содержательный разговор мы продолжим утром, когда ты выспишься.

Эдвард рассмеялся.

– Ты ошибаешься, дорогая моя Клер, я выпил сегодня ненамного больше тебя. Что же касается моего странного состояния, то оно вполне объяснимо: меня опьяняет твоя близость, причем лучше любого вина.

– Эдвард, послушай… – Клер отчаянно пыталась найти веские аргументы, которые убедили бы ее кузена пойти спать. Конечно, проще было бы самой сбежать отсюда, но Эдвард загораживал путь к дверям. – Я не знаю, с чего ты вдруг воспылал ко мне чувствами, но в любом случае час ночи – неподходящее время для объяснений.

– А по-моему, как раз подходящее!

– Нет, потому что я уже хочу спать, – категоричным тоном заявила Клер. – Пожалуйста, Эдвард, дай мне пройти.

– Ты меня боишься?

– Во еще, глупости! Просто…

– Просто ты думаешь, что я могу на тебя наброситься, – иронично поддел ее Эдвард. – Не бойся, дорогая, я хочу совсем не этого, то есть не того, чтобы целовать и ласкать тебя против твоего желания, и даже не того, чтобы ты мне уступила.

– А чего же ты тогда хочешь? – машинально спросила Клер.

– Твоей любви, – без раздумий ответил Эдвард.

– Да? – в замешательстве переспросила Клер, не зная, как реагировать на это странное и неожиданное признание.

– Да, – подтвердил Эдвард, медленно приближаясь к ней. – Я хочу, чтобы ты меня любила. Ты понимаешь, что это значит?

– Честно говоря, не совсем, – пробормотала Клер, опасливо отступая к окну. – И вообще я так устала за сегодняшний день, что плохо соображаю… Не надо! – в панике закричала она, увидев протянутые к ней руки. – Эдвард, ну пожалуйста, отпусти меня, я не хочу!

– Чего ты не хочешь, глупышка? – с хрипловатым смехом переспросил он, привлекая ее к себе. – Я же пообещал, что не возьму тебя против твоего желания. К тому же гостиная не слишком подходящее место для первой любовной близости, так что можешь не волноваться на этот счет.

– Но что ты в таком случае собираешься со мной делать? – сдавленно прошептала Клер.

– А чего бы ты хотела? – ласково спросил Эдвард.

Клер не успела ответить, потому что в этот момент пальцы Эдварда погрузились в ее волосы, а другая рука мягко скользнула вдоль спины, заставив Клер вздрогнуть от внезапного, острого наслаждения. А затем последовал поцелуй, такой жаркий и неистовый, что Клер отозвалась на него всем своим существом. Ее нервы затрепетали, словно натянутая струна, сердце гулко забилось, перед глазами поплыл легкий туман. Почти не соображая, что делает, Клер обняла Эдварда за шею и начала пылко, самозабвенно отвечать на его поцелуи.

Ласки Эдварда становились все более интимными. Его рука скользнула в вырез рубашки Клер и нащупала теплую округлость груди. Под ласкающими движениями его ладоней соски мгновенно отвердели и напряглись. Осознав, что ей хочется чего-то большего, Клер запрокинула голову, и в следующий миг с замирающим сердцем почувствовала, как ее рубашка медленно соскальзывает к ногам. А затем Клер обнаружила себя лежащей на диване в объятиях Эдварда и запаниковала.

– Не бойся, – прошептал он, словно прочитав ее тревожные мысли. – Я сумею остановиться, когда будет нужно…

Желание сопротивляться пропало, едва ладони Эдварда охватили нежные округлости и начали бережно ласкать их. В следующее мгновение Эдвард прижался лицом к груди Клер, возбуждающе поглаживая соски и играя с ними губами. Какое-то первобытное, чувственное наслаждение пронзило все существо Клер, и она застонала, вцепившись пальцами в мягкие волосы Эдварда. В ответ его ладони скользнули к талии, затем еще ниже, к бедрам. Почувствовав опасность, Клер инстинктивно свела ноги, но Эдвард решительно раздвинул их. Его ласки становились все настойчивее и самозабвеннее, дыхание участилось…

Внезапно Эдвард поднял голову и пытливо всмотрелся в лицо Клер. По его губам пробежала коварная улыбка, глаза засверкали, словно драгоценные сапфиры. Склонившись к лицу Клер, Эдвард поцеловал ее медленным, дразнящим поцелуем, а затем резко сместился вниз, обхватив руками ее бедра. Сердце Клер бешено застучало, когда она поняла, что он собирается сделать. С ее губ слетел жалобный стон протеста, тело непроизвольно напряглось.

– Не надо бояться, дорогая, – снова прошептал Эдвард, – все будет хорошо, вот увидишь.

Клер громко вскрикнула, когда он развел ее бедра и прижался лицом к шелковистым, влажным от возбуждения завиткам. Жаркий язык легонько коснулся сокровенного места, отчего Клер вздрогнула всем телом. Немного помедлив, словно давая ей привыкнуть к новым ощущениям, Эдвард начал осторожно ласкать чувствительный бутон женской плоти. И вскоре Клер откликнулась на эти ласки стремительно нарастающим желанием, а затем – неистовым взрывом наслаждения. Клер громко застонала, забившись в державших ее мужских руках словно птичка, пойманная в охотничьи силки.

Потрясение было так велико, что Клер понадобилось время, чтобы прийти в чувство. Когда она решилась открыть глаза, то обнаружила себя лежащей на диване в объятиях Эдварда. Его рубашка была расстегнута на груди, являя взору Клер мускулистый торс, атласно-гладкий, если не считать темных шелковистых волосков. Только теперь Клер поняла, что это они так приятно щекотали ее все время, и сделанное открытие повергло ее в смущение. К тому же Клер отчаянно хотелось прижаться лицом к груди Эдварда, однако теперь, когда ее возбуждение улеглось, она не могла на такое решиться. Клер вообще не понимала, как она могла позволить Эдварду раздеть ее, уложить на диван и делать с ней разные непозволительные вещи. Наверное, это и называется «забыть о разуме под влиянием плотских желаний». Конечно, такое с каждым может случиться, но ведь не два раза в течение суток!

– Что случилось, малышка, почему ты такая хмурая?

Голос Эдварда звучал ласково и чуть ли не кротко, но Клер не сомневалась, что в глубине души Эдвард торжествует очередную победу над одной строптивой особой, которую ему снова удалось подчинить своей воле. Причем, с горькой иронией подумала Клер, ему даже не пришлось затратить на меня много усилий, фактически я сама упала в его объятия. Теперь Эдвард может позволить себе быть великодушным: это так легко, когда ощущаешь свое превосходство!

– Клер! – окликнул ее Эдвард и, осторожно взяв ее голову в ладони, повернул лицом к себе. Его глаза помрачнели, встретившись с глазами Клер. – В чем дело? – спросил Эдвард с легким металлом в голосе. – Только не говори мне, что ты снова позволила себе забыться и теперь горько сожалеешь о своем безрассудстве!

– Ты удивишься, но именно об этом я сейчас и думаю, – с сарказмом ответила Клер. – Я действительно сожалею, что позволила себе забыться и тем самым дала тебе новый повод тешить твое непомерное самолюбие.

– Как ты сказала? – с расстановкой переспросил Эдвард. – Ты дала мне новый повод тешить мое самолюбие? Интересно, и чем же, по-твоему, я должен гордиться?

– Понятное дело чем: тем, что тебе опять удалось одержать надо мной верх! А разве не так? – По губам Клер скользнула горькая усмешка. – Ты ведь снова сумел подчинить меня себе, заставил делать то, что хочется тебе. Ты настолько околдовал меня своими искусными ласками, что, наверное, я бы не противилась, если бы решил пойти до конца. Но ты не пошел до конца, потому что тебе это не надо, у тебя была другая цель. – Клер натянула на плечи рубашку. – Тебе хотелось доказать мне свое превосходство, дать мне почувствовать, что хозяином положения являешься ты, а я – всего лишь безвольная пешка в твоей хитрой игре.

– И поэтому я не довел дело до конца. – Эдвард тяжко вздохнул и сокрушенно покачал головой. – Да, надо признаться, получилось как-то нехорошо. Дама хотела горячего секса, а недогадливый кавалер взял да и обманул ее ожидания. Пожалуйста, малышка, прости меня, я просто не знал, что ты хочешь настоящего секса, а не какой-то сопливой нежности.

Клер почувствовала, как ее лицо стремительно заливается краской. О господи, она совсем не это имела в виду! Не зная, как выпутаться из нелепой ситуации, в которую она сама же и загнала себя, Клер первым делом соскочила с дивана, затем закуталась в пеньюар и лишь тогда отважилась посмотреть на Эдварда.

– Ты неправильно меня понял, – заговорила она, нервно покусывая губы. – Я вовсе не хотела горячего секса, я вообще не хотела секса! И я злюсь вовсе не потому, что ты обманул мои ожидания.

– А почему же тогда? – недоуменно спросил Эдвард.

Клер в досаде топнула ногой.

– Но я ведь уже все объяснила, я не знаю, почему ты никак меня не поймешь! Я разозлилась, потому что ты снова заставил меня плясать под свою дудку, потому что…

– Подожди, – перебил ее Эдвард, – что значит «заставил плясать под свою дудку»? Разве я заставлял тебя что-то делать? По-моему, это ты получила удовольствие, а не я. Нет, конечно, мне было приятно тебя ласкать, и я рад, что тебе было хорошо… Тебе ведь было хорошо, правда?

– Ну в общем-то, да, – неохотно призналась Клер. – Но это ничего не меняет, потому что… потому что… – Клер судорожно провела рукой по мокрому лбу, пытаясь собраться с мыслями. Однако когда Эдвард снова заговорил, у нее, что называется, полностью переклинило мозги.

– Стало быть, дорогая моя Клер, ты признаешь, что тебе было хорошо? – спросил Эдвард, вскакивая с дивана и подходя к ней. – В таком случае, ты не находишь, что должна оказать мне ответную любезность?

– Любезность? – испуганно переспросила Клер.

Эдвард укоризненно посмотрел на нее.

– Я ласкал тебя в интимных местах, и, кажется, ты даже кончила. По-моему, будет только справедливо, если ты тоже поласкаешь меня в интимных местах и поможешь достичь удовлетворения.

Не отводя от лица Клер пристального, потемневшего взгляда, Эдвард начал расстегивать ремень брюк. При мысли о том, что сейчас произойдет, Клер охватил такой ужас, что она едва не лишилась сознания. Только перспектива полностью оказаться во власти Эдварда придала Клер немного мужества и заставила побороть приступ дурноты.

– Я… нет, Эдвард, пожалуйста, не надо раздеваться, – пробормотала она, запинаясь от испуга на каждом слове. – Я не могу… я не умею этого делать!

Руки Эдварда замерли, и его мерцающие глаза впились в лицо Клер.

– Не умеешь? – вкрадчиво переспросил он. – Не может быть, дорогая моя Клер! Ты же совсем недавно упрекала меня в том, что я остановился на полпути, не довел дело до конца! Проще говоря, мое бережное обращение тебя не устроило. Ты – опытная, взыскательная женщина, и поэтому должна уметь обращаться с мужским орудием!

– Никакая я не опытная и не выз… не взыскательная, – жалобно возразила Клер. – Если хочешь знать, я вообще девственница, и ты – первый мужчина, который трогал меня в таких местах, и еще…

Не договорив, Клер разрыдалась. Эдвард тотчас обнял ее и принялся гладить по голове, шепча ласковые, успокаивающие слова. Потом он усадил ее в кресло и поднес к ее губам бокал с вином.

– Пожалуйста, малышка, сделай несколько глотков, – настоятельным тоном проговорил он. – В прошлый раз это помогло тебе прийти в чувство, значит, должно помочь и теперь.

– Не смей называть меня малышкой! – сердито прошипела Клер. – Во-первых, я уже давно не ребенок, а во-вторых, мне не нравится, когда меня так называют!

– Хорошо, я не буду звать тебя малышкой, – рассмеялся Эдвард, – во всяком случае пока.

– Не пока, а вообще!

– Не капризничай, моя радость, а лучше делай, что тебе говорят.

Клер замотала головой.

– Не буду!

Но вино она все-таки выпила, опасаясь, как бы Эдвард не вздумал вливать его прямо ей в горло. Пожалуй, от такого опасного типа можно ждать всего, стоит только вспомнить, как он собирался снять перед ней брюки. При этом воспоминании Клер невольно поёжилась. Интересно, как бы Эдвард повел себя, если бы она не призналась, что еще не была близка с мужчиной? Неужели действительно снял бы брюки и выставил на ее обозрение свое так называемое орудие?

– Ты что-то хочешь спросить, дорогая? – поинтересовался Эдвард, словно прочитав ее мысли.

– Ничего я не хочу… а впрочем, хочу. – Клер мрачно воззрилась на Эдварда. – Меня не перестает мучить один вопрос. Ты в самом деле собирался… – Она замолчала, почувствовав внезапный прилив смущения.

– Снять брюки? – невозмутимо спросил Эдвард. – Нет, Клер, не собирался. Я всего лишь хотел тебя немного попугать, наказать за плохое поведение.

– Наказать? – изумленно переспросила она.

– Да, – кивнул Эдвард. – Ведь ты сильно обидела меня, Клер, и мне хотелось отплатить тебе той же монетой.

– И чем же… чем же я так обидела тебя?

– А ты сама не догадываешься?

– Догадываюсь, – тихо промолвила Клер, – но я не уверена, что моя догадка правильная.

Эдвард мягко запрокинул ее голову на спинку кресла, вынуждая Клер смотреть ему в глаза.

– Ты позволила мне ласкать себя, а потом набросилась на меня словно разъяренная тигрица, начала обвинять в каких-то немыслимых коварных намерениях. Ты была несправедлива ко мне, Клер, ты повела себя просто отвратительно. Вот я и решил, что тебя следует основательно проучить. Согласись, моя радость, это было только справедливо!

– Но… но ты ведь не мог знать, что я еще… – злополучное слово застряло в горле Клер, и она с досадой почувствовала, что снова начинает краснеть.

– Ты ошибаешься, дорогая моя, – мягко возразил Эдвард. – После того, как я ласкал тебя… там, я уже знал, что ты – девственница. Ну-ну, сиди спокойно, не надо так волноваться! – Он силой усадил Клер обратно в кресло. – Признаться, я совершенно не понимаю, почему это слово провоцирует у тебя истерику. По-моему, ты должна гордиться своей невинностью, а не стесняться ее.

– А я и горжусь, – сердито прошипела Клер. – Только вот разные похотливые типы так и пытаются…

– Похитить твое сокровище? – Эдвард рассмеялся и ласково взъерошил ее волосы. – Ну, теперь ты можешь быть спокойна на этот счет, дорогая моя. Как старший представитель семьи, я обещаю проследить, чтобы «разные похотливые типы» держались от тебя на приличном расстоянии.

Не найдя, что возразить на столь возмутительное заявление, Клер лишь метнула на Эдварда свирепый взгляд. Но, конечно, глупо было надеяться, что это даст какой-то результат.

– Между прочим, – продолжал Эдвард, с улыбкой поглядывая на Клер, – я еще утром заподозрил, что с тобой что-то не так. Ты довольно быстро откликнулась на мои ласки, но отсутствие опыта все-таки чувствовалось.

– Тогда зачем ты сказал, что я веду себя, как опытная соблазнительница? – мрачно поинтересовалась Клер.

– Хотел вытянуть из тебя признание, – с обескураживающей прямотой ответил Эдвард. – Так же, как и несколько минут назад. Собственно, в этом и заключалось наказание: заставить тебя открыть тайну, которую тебе ужасно не хотелось открывать.

Клер едва не задохнулась от негодования.

– Да ты… да ты просто бессердечный негодяй! – сдавленно прокричала она. – Как ты посмел, черт тебя подери?!

– А ты думала, что я позволю тебе безнаказанно обижать меня? – спросил Эдвард, строго посмотрев ей в глаза. – Если ты так думала, дорогая моя Клер, ты сильно заблуждалась. Я не привык сносить пощечины – ни физические, ни моральные. А как еще можно назвать твое недавнее поведение, если не моральной пощечиной? Я не заслужил твоих злобных нападок, потому что не сделал тебе ничего плохого!

Возразить было нечего, и Клер подавленно опустила голову. Наверное, Эдвард прав, но от этого Клер не становилось легче. Она чувствовала себя униженной и бесконечно несчастной, такой несчастной, что на ее глаза снова навернулись предательские слезы.

– Ну-ну, дорогая моя, что ты, не надо плакать, – с беспокойством проговорил Эдвард, лаская ее волосы. – Черт подери, я вовсе не хотел, чтобы ты расстроилась и почувствовала себя несчастной!

– Конечно, – съязвила Клер, – ты рассчитывал достичь обратного результата, когда задумывал свою месть. Наверное, ты ожидал, что мы вместе посмеемся над твоей забавной, милой шуткой!

– Нет, – грустно ответил Эдвард, – я вовсе не думал, что ты найдешь это забавным. Но и доводить тебя до слез я тоже не хотел. Я просто действовал под горячую руку… а теперь вижу, что перестарался. – Он бережно взял в свои руки ее лицо и с раскаянием посмотрел ей в глаза. – Клер, дорогая, пожалуйста, прости меня! И… и давай больше не будем ссориться. Мне тоже очень больно от этого, поверь мне.

– Я не могу тебе верить, – ответила Клер, отталкивая его руки, – потому что я тебе не доверяю. Не доверяю и все, понимаешь?

– А что мне сделать, чтобы ты стала мне доверять?

– Прежде всего перестань соблазнять меня при каждом удобном случае!

Эдвард рассмеялся, а затем пристально, серьезно посмотрел на Клер и отрицательно покачал головой.

– Нет, дорогая моя, – твердо сказал он, – думай обо мне, что хочешь, но соблазнять тебя я не перестану.

– Тогда не надейся завоевать мое доверие! – гневно воскликнула она, решительно отталкивая его и вскакивая на ноги. – Даже… даже не думай…

– Тихо, Клер, что ты раскричалась! – Эдвард притянул ее к себе и осторожно закрыл ей рот ладонью. – Давай не будем начинать очередную ссору, хватит с нас на сегодня. Лучше обними меня за плечи, и я отнесу тебя наверх.

– Я могу дойти сама… – упрямо начала Клер, но Эдвард, не слушая возражений, ловко подхватил ее на руки и двинулся из гостиной.

– Надеюсь, ты не перепутаешь спальни? – опасливо спросила Клер, вертя головой в разные стороны. И тут же обругала себя за длинный язык, услышав насмешливый вопрос:

– Это надо расценивать как намек, да?

– Ничего подобного! – сердито возразила Клер. – Просто от такого типа, как ты, можно ожидать всего.

Когда они оказались в спальне, Эдвард осторожно поставил Клер на пол, затем, преодолев легкое сопротивление, снял с нее пеньюар и уложил в постель. Укутывая Клер одеялом, Эдвард нежно поцеловал ее в губы, а затем в лоб, как целуют перед сном детей.

– Приятных снов, малышка, – ласково промолвил он, с явной неохотой направляясь к дверям.

Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Клер отбросила одеяло и села на кровати, обхватив руками колени. Она была слишком взволнована, что сразу заснуть, нужно было какое-то время, чтобы успокоиться и прийти в нормальное состояние. Но как можно было чувствовать себя спокойной после всего, что произошло за сегодняшний день? Слава богу, что завтра Эдварду надо возвращаться в Лондон, иначе она бы, наверное, просто сошла с ума от его милых сюрпризов.

Но еще больше Клер беспокоило собственное душевное состояние. Почему она позволяет Эдварду управлять ею, ведь она умеет дать отпор самодовольным самцам? Клер просто не понимала, что с ней происходит. Она не влюблена в Эдварда и даже не может сказать, что он сильно нравится ей. Напротив, ей не импонировали многие черты его характера, возмущали самоуверенные, властные манеры, раздражал безапелляционный, командный тон. И тем не менее она позволила ему делать с ней такие вещи, каких до сегодняшнего дня не позволяла никому. Не сказать, чтобы это было ей неприятно, но все-таки она вела себя неправильно.

Прошло не меньше двух часов, прежде чем Клер смогла заснуть. Перед тем как перейти из мира реальности в мир грёз, Клер дала себе обещание не отходить завтра ни на шаг от Джудит. В присутствии матери Эдвард хотя и позволял себе некоторые вольности, но, по крайней мере, держался в рамках приличий. И потом, успокоила себя Клер, я могу в любой момент уехать из этого дома, меня никто не станет удерживать здесь насильно.

9

Как ни странно, воскресенье не принесло Клер новых неприятных сюрпризов. Эдвард вел себя на удивление прилично, никаких шуток, никаких провокационных выпадов. Он даже не пытался заигрывать с Клер, что было уже совсем неожиданно. Ровное, непринужденно-дружелюбное обращение кузена сбивало Клер с толку, заставляя прокручивать в уме самые невероятные предположения. Что это: очередная игра или же Эдвард в самом деле решил отказаться от попыток сбить ее с истинного пути? А может, на него повлияло ее вчерашнее признание и в нем проснулась совесть? Ведь не настолько же он испорчен, чтобы обольстить порядочную, невинную девушку без намерения иметь с ней какие-то серьезные отношения!

Пока Клер пыталась разгадать, в чем кроется причина нежданной перемены в поведении кузена, наступил вечер. Когда Эдвард, посмотрев на часы, объявил, что ему пора ехать, Клер вдруг испытала острый, болезненный прилив тоски. Как быстро пролетел день, подумала она и почувствовала, что ее сердце тревожно, гулко забилось. Она не хочет расставаться с Эдвардом… Еще сутки назад она с нетерпением ждала, когда Эдвард уберется отсюда, страстно хотела избавиться от его несносного общества. А теперь ей грустно, что он уезжает… Невероятно!

Наблюдая, как автомобиль исчезает за поворотом аллеи, Клер старательно внушала себе, что рада отъезду Эдварда. Но в глубине души она понимала, что это неправда, что она пытается обмануть себя. Иллюзии окончательно развеялись, когда Клер вспомнила, что не увидит Эдварда целых пять или шесть дней, и эта мысль вызвала в ее душе бурный, отчаянный протест. Примерно такое же чувство Клер испытывала всякий раз, когда расставалась с отцом, навещавшим ее в частной школе с интервалом в месяц или два месяца. Но то был ее родной, любимый отец, а здесь – совершенно чужой и к тому же не слишком приятный ей человек.

В компании Джудит Клер погрузилась в череду спокойных, радостных дней. Начало июля принесло с собой теплую погоду, и теперь все дни можно было проводить на свежем воздухе. Каждое утро Клер с наслаждением плавала в озере и загорела до золотистого оттенка. Она немного прибавила в весе, благодаря замечательной кухне Хелдман-парка, ненавязчивым заботам Джудит и чувству умиротворения, не покидавшему ее всю неделю.

Про Эдварда Клер старалась не думать, следуя мудрой поговорке «с глаз долой – из сердца вон». Однако в глубине души она с нетерпением ждала его возвращения, хотя не была уверена, что встреча с этим непредсказуемым, опасным человеком сулит ей что-то хорошее. Но Клер успокаивала себя мыслью, что теперь она сможет гораздо лучше контролировать свои эмоции, чем во время их прошлых встреч. Во-первых, она уже знает, что с Эдвардом надо держаться настороже, а во-вторых, за время его отсутствия Клер удалось обрести душевное равновесие, которое она утратила по вине кузена.

Проще говоря, Клер была готова к новому столкновению с коварным и хитрым противником. Но произойдет ли оно, это самое столкновение? Или выходные дни протекут так же тихо и мирно, как последнее воскресенье? Если так, то будет ли она этому рада или же испытает разочарование? Все эти вопросы начинали крутиться в голове Клер, когда она ложилась вечером в постель, и порой мешали ей быстро заснуть. Но наступал новый день, и тревоги Клер рассеивались, начинали казаться глупыми и смешными. В самом деле – было бы из-за чего беспокоиться. Если Эдвард действительно отказался от своих притязаний, она должна только радоваться. Какие тут могут быть разочарования?

Клер казалось, что она подготовилась к любым неожиданностям и подвохам. Но в пятницу вечером случилось нечто такое, к чему Клер оказалась совершенно не готова и что полностью разрушило ее душевное равновесие, обретенное с таким трудом. Прежде всего выяснилось, что Эдвард не приедет в Хелдман-парк на этих выходных, так как у него появились неотложные дела. Клер еще не успела понять, какие чувства вызвала у нее эта новость, когда на нее обрушился следующий «приятный» сюрприз.

– Эдвард сказал, что тебе необходимо приехать в Лондон, – объявила Джудит, закончив разговор с сыном. – Нужно чтобы ты подписала адвокатскую доверенность на оформление наследства и еще какие-то бумаги. Эдвард пытался мне объяснить, но я очень плохо разбираюсь в таких вещах. Короче, он все расскажет тебе при встрече.

– И когда же мне нужно ехать? – застывшим голосом поинтересовалась Клер.

– Завтра.

– Когда?! – с испугом переспросила Клер.

– Завтра, – повторила Джудит, бросив на нее слегка озадаченный взгляд. – Я не знаю, почему именно завтра, а не в понедельник, но так сказал Эдвард.

– И он не объяснил, зачем мне приезжать завтра?

– Может быть, Эдвард хотел показать тебе Лондон? – предположила Джудит. – Он же видел, с каким интересом ты рассматривала альбомы, что он тебе привез. Так или иначе, а завтра в одиннадцать утра он пришлет за тобой машину.

– Ну что ж, – Клер обреченно вздохнула, – значит, придется ехать. Кстати, милая тетушка, а где я остановлюсь в Лондоне? – спохватилась она. – Не думаю, что мы сможем уладить дела за один день.

Джудит улыбнулась.

– Не волнуйся, дорогая моя, Эдвард уже побеспокоился об этом. Он снял тебе номер в одной из лучших столичных гостиниц. Хотя, на мой взгляд, тебе было бы гораздо удобнее остановиться у Эдварда. В его квартире есть гостевая спальня, комфортно обставленная и с отдельной ванной комнатой. И потом, так вам было бы удобнее ездить по делам, не надо терять лишнее время на дорожные пробки.

– Хорошо, Джудит, я подумаю об этом, – сказала Клер.

Но на самом деле думать здесь было не о чем. Клер скорее согласилась бы ночевать на вокзале, чем в квартире кузена, обставленной с повышенным комфортом. И Эдвард прекрасно понимал это, раз снял для нее номер в гостинице. Надо отдать ему должное, здесь он повел себя как джентльмен. Клер не представляла, как бы она объясняла Джудит, почему не может остановиться в доме ее сына. Не могла же она сказать, что боится потерять невинность! Скорее всего, Джудит решила бы, что Клер страдает манией преследования, ведь в порядочности и благородстве своего отпрыска она не сомневается: наивное заблуждение, свойственное большинству любящих матерей!

Позже, когда Клер пришла в себя, в ее голове возник один любопытный вопрос: почему Эдвард решил прислать за ней машину вместо того, чтобы приехать лично? В самом деле, ведь от Лондона до Хелдман-парка не более полутора часов езды и такую дорогу нельзя назвать слишком утомительной. Без сомнения, за этим что-то кроется. Либо Эдвард решил, что перспектива совместной поездки повергнет кузину в панику и она вообще не захочет ехать в Лондон, либо он сомневался, что сумеет держаться в рамках приличий.

Оба этих варианта Клер находила логичными, а вот в излишнюю занятость кузена не поверила. Если Эдвард так сильно загружен работой, зачем он настоял на ее приезде в Лондон? Она могла бы приехать на пару дней позже, от этого ничего бы не изменилось. Нет, конечно же Эдвард решил не ехать домой вовсе не из-за работы, просто он захотел вытянуть Клер в город. Но зачем, что он задумал? Ответить на этот вопрос Клер пока не могла, но, конечно, тут же дала себе слово держаться с кузеном настороже. И прежде всего, рассудила Клер, мне вообще не стоит переступать порог его квартиры. Будет гораздо безопаснее, если мы станем встречаться где-нибудь на нейтральной территории, в присутствии посторонних людей.

Накануне поездки Клер осмотрела свой гардероб и остановилась на джинсах, белых ботиночках на шнуровке и закрытой блузке из белого гипюра. Блузка, правда, немного просвечивала, но зато имела столько мелких пуговиц и завязок, что снять ее с Клер было бы весьма проблематично, если бы у Эдварда вдруг возникло такое желание. Что же касается узких джинсов и ботиночек, то они облегали тело подобно защитному панцирю.

Из опасения спровоцировать у кузена непотребное желание Клер сначала хотела вообще не краситься. Но затем она передумала и сделала полный макияж, а волосы в живописном беспорядке распустила по плечам. Почему бы немного не позлить Эдварда? – не без озорства подумала Клер, крася губы броской коричневато-вишневой помадой. Пусть любуется мною на расстоянии, не имея возможности дотронуться. Пусть бесится оттого, что я такая красивая и недоступная! – с вызовом заключила Клер, опрыскивая себя духами с чувственным ароматом.

Шофер, присланный Эдвардом, оказался добродушным, разговорчивым мужчиной, и за веселой беседой Клер даже не заметила, как пролетела дорога. Полагая, что ее везут в гостиницу, Клер не обратила внимания на дом, перед которым остановилась машина. Лишь когда они с шофером вошли в подъезд и направились к лифту, Клер в панике обнаружила, что находится вовсе не в гостинице.

– Простите, а… куда вы меня привезли? – спросила она, настороженно озираясь.

– Как куда? – удивился шофер. – В дом, где живет мистер Хелдман, разумеется!

– Да? – Клер нерешительно потопталась на месте. – А я думала, что мы сначала поедем в гостиницу. Ну чтобы я могла привести себя в порядок, отдохнуть, и все такое.

Шофер растерянно хлопнул ресницами.

– Извините, мисс Монро, но мне не давали никаких указаний насчет гостиницы. Наверное, мистер Хелдман собирается сам отвезти вас туда.

– Да, наверное, так, – подавленно буркнула Клер.

– Прошу вас! – Шофер вежливо указал на открывшуюся кабинку лифта.

Клер ничего не оставалось делать, как войти в кабинку. Когда двери захлопнулись, Клер внезапно почувствовала себя так, будто оказалась в мышеловке. В самом деле, ситуация была скверная. Если бы Клер спохватилась раньше, когда они только въехали в город, она могла бы позвонить Эдварду и узнать адрес гостиницы, в которой он снял для нее номер. Но теперь, когда она находилась в двух шагах от квартиры Эдварда, такое поведение выглядело бы нелепым. Чего доброго шофер принял бы ее за ненормальную. Или догадался бы, что она панически боится своего кузена, и среди служащих Эдварда Хелдмана поползли бы разные темные слухи.

Эдвард открыл дверь сразу, отчего Клер поняла, что он ждал ее приезда. Ну и скотина, подумала она с закипающим раздражением. Теперь Клер не сомневалась, что Эдвард нарочно подстроил все так, чтобы она оказалась в его лондонской квартире, причем одна, а не с Джудит, которая могла бы защитить ее от нападок сына. Хищная улыбка Эдварда только укрепила Клер в этом предположении. Что ж, пусть попробует, со злостью подумала она, в этот раз я не буду вороной и дам ему решительный отпор.

– Проходи в гостиную, Клер. Что ты стоишь в прихожей? – Эдвард окинул ее быстрым пытливым взглядом, и его глаза насмешливо заблестели. – Черт подери, малышка, – проговорил он, покачивая головой, – у тебя сейчас такой воинственный вид, словно ты собралась со мной драться. Похоже, ты даже не сомневаешься, что я вытащил тебя сюда с одной-единственной целью: похитить твое драгоценное сокровище!

– Ну что ты, милый кузен, – елейным голоском возразила Клер, – у меня и мыслей таких не было. Я же знаю, какой ты порядочный, благородный человек!

Эдвард улыбнулся.

– Вот и замечательно. Стало быть, бояться тебе нечего и ты можешь смело проходить в квартиру!

Клер метнула на него угрожающий взгляд, затем тщательно вытерла ноги о коврик и прошла в гостиную. Обстановка квартиры Эдварда шла вразрез с представлениями Клер о холостяцком жилище, и она с любопытством осмотрелась. Просторную гостиную, плавно переходящую в столовую, Клер нашла очаровательной. Стены комнаты затягивали шелковистые обои бледно-телесного цвета, мебель с деревянными подлокотниками была обита полосатой тканью чуть более темного цвета, чем стены. Потолок был белоснежным, пол – из наборного паркета, на окнах – нежно-оранжевые жалюзи с набивным рисунком. Но больше всего Клер удивило обилие цветов. Причем все они были живыми, некоторые росли в горшках, а другие стояли в вазах. Живые цветы в квартире холостяка… Клер еще никогда не встречала такого чуда.

– Ну наконец-то твой взгляд немного потеплел!

Как обычно, голос Эдварда звучал насмешливо, но Клер уловила нотки искреннего облегчения, и это заставило ее пристально посмотреть на кузена. Она нашла, что у него сегодня какой-то странный вид. Эдвард выглядел не таким самоуверенным, как всегда. Его глаза оживленно, несколько беспокойно поблескивали, на шее, чуть выше воротника рубашки, отчетливо билась голубая жилка.

Все это показалось Клер очень подозрительным. Эдвард явно что-то замыслил! Клер снова напомнила себе, что должна держаться настороже с этим опасным типом, но странное дело: вместо необходимой собранности Клер начинала чувствовать какую-то приятную расслабленность, как бывает, когда оказываешься в гостях у хорошей подруги. Но ведь Эдвард не подруга! Откуда тогда у нее появилось это неуместное ощущение?

– Как тебе моя квартирка? – спросил Эдвард, внимательно наблюдая за лицом Клер. – У меня сложилось впечатление, что она тебе понравилась.

– Да, – честно ответила Клер, – мне здесь нравится. Не знаю, как остальная часть квартиры, а гостиная, на мой взгляд, отделана с большим вкусом. Это заслуга дизайнера или твоя?

– Пожалуй, плод совместных усилий, как в Хелдман-парке. Знаешь, я как-то не решаюсь доверяться чужому вкусу, стараюсь вникать во все мелочи и контролировать процесс работы.

– А цветы? Я имею в виду те, что в горшках. Кто тебе посоветовал их завести?

– Никто, я сам люблю комнатные цветы. Кстати, ухаживаю за ними я тоже сам. Если приходится надолго уезжать, оставляю записку приходящей прислуге насчет поливки. Правда, я стараюсь подбирать цветы, которые не требуют особо тщательного ухода, ведь лишнего времени у меня нет.

– Понятно. – Клер озадаченно усмехнулась. – Я смотрю, ты у нас просто средоточие разнообразных талантов.

Сапфировые глаза лукаво блеснули.

– Не слышу в твоем голосе оптимизма. Такое впечатление, что открытие моих новых достоинств не радует тебя, а пугает.

– Непредсказуемость всегда немного пугает, – серьезно заметила Клер. – Я предпочитаю иметь дело с людьми, которые не могут чем-то удивить меня после первых двух-трех встреч.

– Правда? – удивился Эдвард. – Но ведь это же так скучно!

– Может быть, – согласилась Клер, – однако с предсказуемыми людьми чувствуешь себя как-то спокойнее, они кажутся мне… более надежными, что ли. Во всяком случае, имея дела с предсказуемыми людьми, ты гарантирован от неприятных сюрпризов.

– Равно как и от приятных сюрпризов, – иронично прибавил Эдвард. – Проще говоря, сплошная рутина, однообразие и серые будни. Знаешь, дорогая Клер, я встречал немало женщин, которые рассуждали так же, как ты. Стремясь к стабильности и покою, они выбрали в мужья благонадежных ослов, решительно отказавшись набивать шишки в поисках настоящей любви, а потом начали беситься от скуки и неудовлетворенности жизнью. Как результат они либо озлобились на весь белый свет и превратились в сварливых ханжей, либо пустились, что называется, во все тяжкие.

Клер прищурилась.

– Рискну предположить, что именно из этой категории женщин ты предпочитаешь выбирать себе любовниц.

– Разумеется, – невозмутимо ответил Эдвард, – ведь замужние дамы, изнывающие от скуки, отсутствия новых впечатлений и половой неудовлетворенности, – настоящий клад для холостяка.

– Как это все пошло! – с отвращением воскликнула Клер.

– Да, – спокойно согласился Эдвард, – это ужасно пошло, дорогая моя. Однако эта пошлость порой может обернуться весьма нешуточной драмой, а то и настоящей трагедией. Так случилось с сестрой одного моего приятеля, которая вышла замуж из рассудочных соображений, а потом не смогла перебороть свою неуемную, жизнелюбивую натуру и в итоге покончила с собой.

– Из-за любовника?

– Правильнее сказать, из-за невозможности сделать выбор между мужем, с которым она прожила десять спокойных, рутинных лет, и любовником, которого она очень любила, но которому боялась полностью довериться.

– Это, случайно, был не ты? – подозрительно спросила Клер.

– О нет! – рассмеялся Эдвард. – Я, слава богу, никогда не попадал в подобные ситуации. А если бы попал… – его глаза вызывающе блеснули, – то думаю, что нашел бы из нее нормальный, разумный выход.

По губам Клер скользнула ироничная усмешка.

– Полагаю, ты бы не задумался разрушить налаженную жизнь чужой семьи ради…

Клер хотела сказать «ради удовлетворения своих прихотей и амбиций», но внезапно поняла, что не считает Эдварда способным на такое, и смущенно замолчала. Словно прочитав ее мысли, он признательно улыбнулся и сказал:

– Спасибо, что не считаешь меня безнадежно испорченным человеком. – И без всякого перехода спросил: – Как насчет ланча? Ты ведь, наверное, проголодалась в дороге, да и время подходит. Что ты предпочитаешь: омлет или спагетти?

– А… ну я не знаю, – растерянно пробормотала Клер, – мне нравится и то и другое…

– Тогда, если не возражаешь, я приготовлю омлет с беконом: он лучше сочетается с овощным салатом, который я уже нарезал. Чем заправить салат – растительным маслом, майонезом или взбитыми сливками?

– Э-э-э… – Клер оторопело таращилась на Эдварда. Неужели он собирается готовить сам?! – Майонезом, наверное…

– Хорошо, – кивнул Эдвард. – Теперь надо решить, чем тебя занять, чтобы ты не скучала, пока я буду возиться на кухне. Это не займет много времени, но все же… кстати, ты можешь просто погулять по квартире, посмотреть здесь все, если тебе интересно. Вон там дверь на балкон, – он указал кивком головы в нужную сторону, – с него открывается довольно неплохой вид на город.

– Благодарю, – пробормотала Клер. – Не беспокойся, мне не будет скучно.

– Тогда я пошел. – Эдвард заговорщицки подмигнул Клер и исчез за одной из дверей.

Вскоре до слуха Клер долетел легкий звон посуды. Ее кузен умеет готовить… Клер была так потрясена, что просто не знала, что думать. Где он мог этому научиться, ведь он всегда пользовался услугами профессиональных поваров? Или не всегда? Клер подмывало расспросить Эдварда, где и когда он научился готовить, но она не хотела тешить его самолюбие. Клер уже и так польстила Эдварду, восхитившись его квартирой, куда же больше?

И потом, строго напомнила себе Клер, я не должна излишне расслабляться и терять бдительность. Пока что Эдвард ведет себя прилично, но он явно что-то замыслил, просто не мог не замыслить. Эдвард сказал матери, что не может приехать в Хелдман-парк из-за дел. Однако не похоже, чтобы он успел побывать с утра на своем комбинате, и, судя по всему, он вообще не собирается туда ехать. Возможно, Эдвард планирует заняться делами завтра, но Клер сильно в этом сомневалась. Он просто хотел, чтобы она приехала к нему, чтобы они могли общаться без присутствия третьих лиц. Все это наводило Клер на тревожные мысли, вызывало вопросы, на которые она боялась искать ответы. К тому же она могла ошибиться и поставить себя в смешное положение, что уже не однажды случалось с ней за последнее время. Нет, лучше не строить никаких догадок, а просто соблюдать осторожность, так будет благоразумнее.

Желая избавиться от излишнего напряжения, Клер вышла на балкон подышать свежим воздухом, еще влажным после недавнего дождя. С балкона открывался восхитительный вид на старую часть города и тенистый сквер с фонтанами, хотя квартира находилась не очень высоко, на четвертом этаже. Интересно, почему Эдвард не купил себе пентхаус? – подумала Клер. Из-за дороговизны или просто потому, что не любит высокие этажи? Внезапно ей стало слегка не по себе. Как много вопросов хочется задать Эдварду, прямо какое-то нездоровое любопытство! Клер казалось, что раньше она не испытывала к кузену такого сильного интереса, он вызывал у нее только досаду и раздражение. Когда же произошла эта странная перемена? В любом случае, рассудила Клер, мне не стоит быть излишне любознательной, лучше держаться сдержанно, чтобы Эдвард не принял мой интерес за нечто большее и не сделал ошибочных выводов.

Почувствовав, что ей становится холодно, Клер вернулась в гостиную. Пока она раздумывала, стоит ли осматривать остальную часть квартиры, в комнате появился Эдвард.

– Ну как, не заскучала? – спросил он, внимательно посмотрев на Клер.

И тут же принялся накрывать на стол, расставлять тарелки и столовые приборы. Его движения были быстрыми, точными и ловкими, словно он полжизни прослужил дворецким. Не успела Клер и глазом моргнуть, как все было готово. Эдвард пригласил ее к столу.

– Не выпить ли нам немного для аппетита? – с улыбкой предложил он. – Что ты предпочитаешь: красное вино, виски или бренди?

– Пожалуй, вино, – сказала Клер, опасливо поглядывая на батарею спиртных напитков в красивых бутылках.

Они выглядели нераспечатанными, но Клер не могла отвязаться от мысли, не подмешал ли Эдвард туда какое-нибудь возбуждающее вещество. Она понимала, что ее опасения нелепы, но никак не могла их побороть.

– Смотри! – Эдвард ловко срезал с горлышка бутылки фольгу и медленно извлек пробку с помощью автоматического штопора. – Видишь, целостность упаковки не была нарушена, так что расслабься и отбрось свои глупые подозрения.

– Что ты несешь, у меня не было никаких подозрений! – сердито воскликнула Клер, с досадой чувствуя, как к ее лицу начинает приливать кровь. Как уже не раз случалось, Эдвард снова безошибочно угадал ее мысли. Интересно, в смятении подумала Клер, это Эдвард такой проницательный, или все дело в том, что я совершенно не способна скрывать свои чувства?

– Ладно, не злись, – примирительно сказал он, – ей-богу, мне совсем не хочется говорить тебе что-то неприятное. Просто ничего не могу поделать со своим длинным языком. Итак, за тебя, дорогая моя кузина! – Эдвард поднял свой бокал и с нежной улыбкой посмотрел на Клер. – За то, чтобы тебе удалось быстро и без проблем вступить в права наследства.

– А что, могут возникнуть какие-то проблемы? – забеспокоилась Клер. – Я думала, что…

Как ни странно, разговор о проблемах с наследством помог Клер расслабиться, и обед прошел в спокойной, мирной обстановке. К тому же все было таким вкусным, что какое-то время Клер вообще ни о чем не думала, а просто наслаждалась едой. В конце концов она не удержалась и спросила Эдварда, где он научился так хорошо готовить. Все оказалось просто: Эдвард овладел кулинарным искусством, когда был студентом и жил вдали от дома, а все потому, что у него не хватало денег, чтобы питаться в кафе.

– Откровенно говоря, мне очень трудно представить, что ты когда-то жил бедно, – призналась Клер. – Мне доводилось общаться с людьми, которые сначала жили скромно, а затем разбогатели. И я хочу сказать, что ты совершенно не похож на них. Люди, выбившиеся из нужды, держатся по-другому, они… как бы это сказать… стараются производить впечатление людей, которые никогда не знали, что такое нужда и физический труд. Они изображают беспомощность в житейских мелочах, ведут себя так, словно привыкли, что вокруг них суетится прислуга, делают вид, будто никогда не заглядывали на кухню или в прачечную. Словом, ведут себя, как выходцы из приличных семей, прямо-таки потомственные аристократы. А ты, Эдвард, будучи настоящим аристократом, держишься гораздо проще.

Он рассмеялся, откинувшись на стуле.

– Все очень просто, дорогая моя Клер. У людей, которым посчастливилось перескочить из грязи в князи, существует комплекс неполноценности: ведь они прекрасно знают, что на самом деле никакие не князья! А я чуть ли не с пеленок осознавал свою принадлежность к касте избранных, и поэтому у меня не может возникнуть таких комплексов.

– А когда ты жил бедно, ты сознавал свою ущербность?

– Нет, – Эдвард пожал плечами, – почему я должен был ее осознавать? Король и в изгнании остается королем…

– О! – только и смогла вымолвить Клер, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Ну ты… надо сказать, ты не страдаешь излишней скромностью. Такой апломб, что у меня просто нет слов.

Эдвард прищурился.

– Ты считаешь, что это плохо?

– А по-твоему, излишнее самомнение заслуживает всяческих похвал? – с вызовом спросила Клер.

Эдвард улыбнулся.

– Нет, конечно же. Однако ко мне это не относится: я вовсе не страдаю излишним самомнением.

– У меня нет слов, – сказала Клер, возмущенно поведя плечами.

– Нет слов? – переспросил Эдвард, весело сверкнув глазами. – Что ж, в таком случае я предлагаю сделать паузу в разговоре и… – он выразительно помолчал, – и поехать кататься по городу. Я хочу показать тебе Лондон, но сначала, наверное, следует заглянуть в Тауэр и еще в какой-нибудь музей, пока они не закрылись. Как ты, не возражаешь?

– Нет, – ответила Клер, несколько растерявшаяся от неожиданного окончания их сложного разговора. – Конечно, мне очень хочется посмотреть Лондон, я ведь здесь никогда не была.

Эдвард пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты ведь любишь путешествовать и осматривать новые места, не так ли? Тогда почему ты ни разу не попросила меня свозить тебя на экскурсии?

– Не знаю, – смущенно промолвила Клер. – Я… просто не думала, что… такая просьба вызовет у тебя энтузиазм. Проще говоря, мне не хотелось тебя обременять или отрывать от дел.

– И совершенно напрасно, – с мягким упреком сказал Эдвард. – Запомни, дорогая моя Клер: твои просьбы не могут быть для меня обременительными. А теперь идем, если хочешь успеть в музеи. – Он поднялся из-за стола. – Кстати, ты молодец, что так оделась, словно чувствовала, что придется много ходить! Только блузку надо было надеть не белую, а какую-нибудь темную… но, впрочем, это мелочи, в случае чего я куплю тебе новую.

Клер бросила на него быстрый пытливый взгляд, но по лицу Эдварда невозможно было понять, издевается он над ней или говорит серьезно. Желая скрыть свое замешательство, Клер достала из сумочки пудреницу и помаду и начала старательно поправлять макияж. К счастью, Эдвард понес на кухню посуду, и Клер получила возможность немного собраться с мыслями, хотя, конечно, это было не так-то легко. Своим сегодняшним поведением Эдвард спутал Клер все карты, и теперь она находилась в растерянности.

Клер даже не могла предположить, что Эдвард будет вести себя корректно и миролюбиво, а главное – очень просто, можно сказать, по-братски. Не верилось, что перед ней тот самый мужчина, который страстно ласкал ее той ночью, в гостиной Хелдман-парка. Неужели Эдвард действительно отказался от намерения соблазнить ее? Клер с трудом в это верилось, но теоретически это было не исключено. Возможно, за минувшую неделю Эдвард тщательно взвесил все «за» и «против» отношений с неопытной девственницей и решил, что овчинка не стоит выделки. Если так, то можно только порадоваться. Однако, к собственному недоумению, Клер почему-то не чувствовала радости, скорее легкое разочарование и даже досаду.

Ты ненормальная! – возмущенно упрекнула себя Клер. Какие тут могут быть разочарования? Моли Бога, чтобы твои догадки оказались верными, и не забивай свою глупую голову всякими опасными мыслями. К тому же ты не можешь быть уверена, что хитрец Эдвард не затеял какую-нибудь очередную коварную игру.

– Ну что, Клер, ты готова? – раздался над ее головой бодрый голос Эдварда. Он стоял в дверях, поигрывая ключами от машины и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Наверное, устал целыми днями протирать штаны, вот и не терпится пройтись пешочком для разнообразия, язвительно подумала Клер. И внезапно почувствовала, как ее замешательство перерастает в панику. Господи, чем она недовольна? Ведь Эдвард ведет себя именно так, как она и хотела!

10

Утром, едва Клер проснулась, ее охватила паника: она находилась в комнате, которую видела первый раз в жизни. Стены помещения были обиты бледно-лазоревыми шелковистыми обоями, широкое окно, единственное в комнате, украшали золотистые драпировки с узорами лимонного цвета, такой же тканью были обиты пуфы и кресла, а также застелена двуспальная кровать, на которой лежала Клер. Кровать, как машинально отметила Клер, была очень красивой, с высокими резным белым изголовьем, украшенным позолотой. Изножье располагалось низко, на уровне матраса, что зрительно увеличивало размер ложа, создавая ощущение простора. Белье из шелковистого сатина примерно такого же оттенка, что обои, выглядело новым и дорогим.

В одном из углов комнаты стояло трюмо, выполненное в том же стиле, что и остальная мебель. На кресле перед ним Клер увидела свой пеньюар медового цвета. В другом углу находилась тумбочка с небольшим телевизором, и при взгляде на этот телевизор Клер наконец сообразила, где находится. Ну конечно же это номер люкс в гостинице, куда привез ее Эдвард по окончании их вчерашних приключений. Просто она была слишком пьяна, чтобы все отчетливо помнить.

Начав вспоминать события вчерашнего дня, Клер простонала:

– Кошмар…

На подгибающихся ногах она побрела в ванную комнату. Контрастный душ окончательно привел ее в чувство, и Клер наконец смогла посмотреть на окружающий мир трезвыми глазами. Правда, после водных процедур хотелось вовсе не смотреть на мир, а перекусить. Да и время было не такое уж раннее, начало второго часа дня. Закутавшись в махровый халат и всунув ноги в шлепанцы, Клер начала искать панель вызова гостиничного персонала. Однако, к ее глубокому недоумению, в номере не было ни панели вызова, ни телефона, ни даже телефонной книжки.

– Черт знает что такое! – возмутилась Клер.

Внезапно она догадалась, в чем может заключаться причина такой странности: в номере, вероятно, есть еще одна комната, как часто бывает в дорогих гостиничных номерах.

Тяжко вздохнув, Клер распахнула дверь спальни, прошла через небольшой коридор и оказалась… в гостиной лондонской квартиры Эдварда. Причем хозяин квартиры находился тут же. В отличие от Клер Эдвард был не в халате, а в брюках и синей шелковой рубашке с короткими рукавами, выгодно оттеняющей цвет его глаз. Эдвард выглядел свежим и бодрым.

– О, Клер! – воскликнул он. – Как ты себя чувствуешь, малышка?

– Замечательно, – пробормотала Клер, прислушавшись к собственным ощущениям. – Но меня сейчас беспокоит вовсе не самочувствие, а кое-что другое.

– Если ты опасаешься, не потеряла ли свое сокровище, то можешь быть спокойна на этот счет, – насмешливо ответил Эдвард, – оно осталось в целости и сохранности. Проще говоря, мы не занимались вчера любовью.

Клер метнула на него сердитый взгляд.

– Если бы что-то такое случилось, то я бы помнила, поверь мне, дорогой кузен. И меня беспокоит вовсе не это. Мне любопытно узнать, как случилось, что я провела ночь в твоей квартире.

– Не ночь, дорогая моя Клер, – с улыбкой поправил Эдвард, – а первую половину сегодняшнего дня, потому что мы вернулись сюда только в шестом часу утра.

– Не важно, когда мы сюда вернулись! Мне хочется знать, почему ты не отвез меня в гостиницу. Ты сказал Джудит, что забронировал для меня номер в гостинице. – Клер вперила в Эдварда пристальный, обличающий взгляд. – Так что же? Ты солгал насчет гостиницы или просто не счел нужным везти меня туда?

– Ни то, ни другое, – ответил он, глядя ей в глаза. – Я действительно забронировал для тебя номер, а потом снял заказ. Вчера вечером я позвонил в гостиницу и сказал, что номер нам не понадобился.

Клер растерянно захлопала ресницами.

– То есть ты хочешь сказать, что у меня теперь нет гостиничного номера, да? И… где же, по-твоему, я буду жить в Лондоне?

– Там, где ты уже живешь, – невозмутимо ответил Эдвард, – у меня.

Не найдя ответа на столь возмутительное заявление, Клер запустила пальцы в волосы и немного прошлась по комнате. Да, такого подвоха она не ожидала. Но хуже всего было то, что винить во всем приходилось себя. Зачем она выпила вчера лишнего, ведь ее никто не заставлял?! Нужно было контролировать свое состояние, не допускать, чтобы Эдвард сделался хозяином положения. Ей следовало потребовать, чтобы он отвез ее в гостиницу, и не соглашаться ехать к нему домой. Но что может требовать человек, который мало что соображает?

– Почему ты снял заказ на гостиницу? – спросила Клер, сердито посмотрев на Эдварда. – Что, черт подери, заставило тебя так поступить?

Он с шумом выпустил из легких воздух и медленно сложил руки на груди. Сапфировые глаза блеснули обжигающей синевой из-под темных ресниц, заставив Клер вспомнить, что она находится на чужой территории и должна соблюдать осторожность, если не хочет нарваться на неприятности.

– Я снял заказ потому, что ты сказала, что хочешь жить в моей квартире, – ответил Эдвард с легким металлом в голосе. – Я звонил в гостиницу при тебе, это было в начале одиннадцатого вечера. Мы стояли на Трафальгарской площади, там еще были фонтаны с подсветкой, от которых ты никак не хотела уходить. Ты помнишь?

– Н-нет, – растерянно пробормотала Клер. – Честно говоря, я ничего такого не помню… нет, я помню какие-то фонтаны, и… да, я вспомнила, как ты звонил в гостиницу!

Вспыхнув по самые уши, Клер отвернулась. Эдвард не морочил ей голову: теперь Клер отчетливо вспомнила, что произошло на площади. Она действительно сказала Эдварду, что не хочет ехать в гостиницу, а хочет вернуться в его милую, уютную квартирку. А теперь она с невинным видом обвиняет его в том, что он заманил ее в ловушку! Это было полным моральным поражением, и Клер не могла заставить себя посмотреть Эдварду в глаза. Она напросилась к нему жить… Кошмар!

– Клер… – Она вздрогнула, почувствовав его руку на своем плече. – Дорогая моя, ну что ты так расстроилась? Ведь ничего страшного или неприличного не произошло!

– Я напросилась к тебе в постояльцы, – несчастным голосом промолвила Клер. – По-твоему, это не ужасно?

– По-моему, это абсолютно нормально, – убежденно возразил Эдвард. – И я совсем не понимаю, почему ты так на это реагируешь.

– Не понимаешь или притворяешься? – машинально спросила она. И тут же пожалела о своем вопросе. Тема слишком опасная, лучше не затрагивать ее.

Эдвард мягко повернул Клер лицом к себе, и ей пришлось поднять на него глаза, чтобы не выглядеть трусихой. А затем Клер пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не отвести их в сторону. Взгляд Эдварда, ласковый, ищущий и пронзительный, казалось, проникал ей в самую душу, высвечивал все ее мысли и чувства.

– Кого ты боишься, дорогая моя? – спросил Эдвард, всматриваясь в ее лицо. – Меня или себя?

– Не знаю, – тихо ответила Клер, – может быть, даже больше себя, чем тебя.

Эдвард отпустил ее плечи и прошелся по комнате. Остановился, посмотрел на Клер и с какой-то непонятной интонацией сказал:

– Во всяком случае, меня ты можешь не бояться. Если дело дойдет до того, что ты потеряешь невинность в моих объятиях, я на тебе женюсь.

Клер озадаченно кашлянула и покачала головой. Что и говорить, заявление обнадеживающее. Она ничем не рискует… и вместе с тем рискует очень многим. Нелепо и дальше обманывать себя: она влюблена в Эдварда, и ее отчаянно, неудержимо влечет к нему. И Эдварда, судя по всему, тоже влечет к ней. Беда лишь в том, что он не способен любить.

Впрочем, с невеселой иронией подумала Клер, о любви, кажется, речи не идет. Эдвард просто считает, что я могу стать ему подходящей женой. Эдварду тридцать два года, его дело приносит стабильный доход, и ему пора думать о женитьбе. А тут встретилась симпатичная, неиспорченная девушка, из которой можно, словно из глины, вылепить любовницу по своему вкусу. Характер у девушки, правда, не подарок, но Эдвард, конечно, не сомневается в своей способности обуздать его. Клер тоже в этом не сомневалась, ведь Эдвард намного сильнее ее, он постоянно выходил победителем из их стычек, всегда одерживал над ней верх, умел, когда надо, одернуть ее и поставить на место.

О, разумеется, он всегда был с ней великодушен, всегда просил прощения, если ему случалось обидеть ее! Он становился таким нежным, добрым и заботливым, когда ему удавалось доказать свое превосходство над ней, что чарам его обаяния просто нельзя было не поддаться. Пожалуй, ей не будет скучно жить с таким мужем. Ей будет очень весело с ним, очень хорошо… и очень больно. Потому что с таким мужчиной, как Эдвард, можно ужиться только в одном случае: если он будет по-настоящему любить жену. Но так как Эдвард не способен любить другого человека больше, чем самого себя, вопрос о выборе отпадает сам собой.

– Кажется, твое молчание слишком затянулось, – проговорил Эдвард, и Клер заметила в его глазах какой-то странный, лихорадочный блеск. – И сдается мне, что в данном случае оно означает отнюдь не согласие.

– Согласие? – переспросила Клер, с неудовольствием чувствуя, что ее голос предательски дрожит. – А разве ты задавал мне какой-то вопрос?

Несколько секунд Эдвард пристально смотрел на нее, а затем его лицо внезапно разгладилось, на губах появилась добродушно-насмешливая, небрежная улыбка. При виде этой перемены Клер вместо ожидаемого облегчения испытала прилив такой острой, мучительной боли, что не сдержала приглушенного стона. Но Эдвард, кажется, ничего не заметил, потому что уже не всматривался в ее лицо.

– Извини, Клер, – сказал он, легонько похлопав ее по плечу. – Мне не стоило затрагивать тему, которая вызывает у тебя одни отрицательные эмоции. Разумеется, от своих слов я не отказываюсь, но… не будем больше к этому возвращаться. Давай лучше завтракать, а потом обсудим культурную программу на сегодняшний день.

– Хорошо, – пробормотала Клер, выдавив из себя улыбку. – Только меня немного смущает выражение «культурная программа». Надеюсь, она будет не такой…

Эдвард рассмеялся.

– О нет! Конечно, мы больше не будем злоупотреблять алкоголем, два дня подряд – это слишком много даже для меня. Разве что, – в его синих глазах заплясали лукавые огоньки, – аперитив перед поздним ланчем для поднятия аппетита?

– А потом еще один – и все пойдет по вчерашнему сценарию, да? – поддела его Клер.

Эдвард иронично изогнул бровь.

– Дорогая, к чему эти намеки? Признайся лучше честно, что тебе хочется выпить!

Эдвард рассмеялся, и Клер присоединилась к нему. Но как только Эдвард исчез на кухне, маска веселья слетела с лица Клер. Эдвард только что сделал ей предложение. В завуалированной форме, но суть от этого не менялась. А она, Клер, отвергла его предложение, тоже не напрямую, но Эдвард, конечно, понял ее. И теперь они снова стали только родственниками, троюродным братом и сестрой.

Наверное, это хорошо, во всяком случае, так будет гораздо спокойнее для меня, подумала Клер. К тому же Эдвард не так уж плох в роли кузена. При всех недостатках у него очень сильно развито чувство родственного долга, семья для него – это в первую очередь люди, о которых он обязан заботиться, которых должен поддерживать и опекать. Клер не сомневалась, что Эдвард охотно возьмет на себя решение всех ее жизненных проблем, для него это естественно: ведь он считает себя старшим из Хелдманов, он с детских лет привык к роли вожака стаи. Так что теперь ей, Клер, не придется беспокоиться о таких вещах, как, например, поиск нетрудной и хорошо оплачиваемой работы. Эдвард позаботится о ней, и, возможно, гораздо лучше, чем мог позаботиться ее родной отец. Вот только сможет ли она теперь смотреть на него как на старшего брата? Клер совсем не была в этом уверена.

– Клер! – крикнул с кухни Эдвард. – Слушай, мне, кажется, придется возиться с завтраком чуть дольше, чем я рассчитывал. Пожалуйста, подойти сюда, давай пока обсудим, куда мы в первую очередь поедем.

– Да-да, сейчас! – торопливо отозвалась Клер.

Она вскочила с дивана и… вместо того чтобы бежать на кухню, машинально бросилась к зеркалу поправить прическу. В следующий миг ее охватил приступ безмолвного, истерического смеха. Если Эдвард для нее – всего лишь троюродный брат, какая разница, как она выглядит в его присутствии? Черт подери, это же просто смешно! Но Клер почему-то не было смешно. Ей было очень, очень грустно и тяжело. Ей хотелось, чтобы Эдвард любил ее, – но не как кузину и даже не как привлекательную, сексуальную женщину. Клер хотелось, чтобы он любил ее как любят самого дорогого человека на земле, без которого просто не представляют своей жизни.

Воскресенье молодые люди потратили на экскурсии по музеям. В понедельник, вторник и среду Эдвард возил Клер по разным юридическим конторам. Как правило, это происходило в первой половине дня. А во второй половине дня шофер Эдварда, тот самый, что привез Клер в Лондон, катал ее по городу и его окрестностям. Клер так хорошо изучила английскую столицу, что могла ориентироваться в городе без провожатых. Кроме того, Клер накупила много красочных альбомов с видами города, сделала огромное количество фотографий, да и Эдвард фотографировал ее, где только можно. Словом, время было потрачено с большой пользой, новых впечатлений – море.

В среду вечером Эдвард торжественно объявил Клер, что они едут в Ковент-Гарден слушать оперу Россини «Севильский цирюльник».

– Мне удалось достать очень хорошие места, – сказал он, посматривая на Клер задорно блестящими глазами, – мы будем сидеть в ложе бенуара, недалеко от сцены.

– Ну что ж, по-моему, это просто замечательно, – улыбнулась Клер. – Честно говоря, я уже сто лет не была в театре, а в опере – так и вообще ни разу не была, к моему огромному стыду.

– Значит, я тебе угодил?

– Вполне.

Эдвард заложил руки в карманы брюк, прошелся по гостиной, а затем посмотрел на Клер каким-то странным, неуверенным взглядом, совершенно не в его стиле.

– Ковент-Гарден – очень приличный театр, – медленно проговорил он, внимательно глядя на Клер, – к тому же там может оказаться много моих знакомых и знакомых твоего дедушки.

– И что из этого следует? – озадаченно спросила Клер.

– Из этого следует то, что… В общем, я купил тебе вечернее платье, – выпалил Эдвард, собравшись с духом.

Клер растерянно хлопнула ресницами.

– Купил мне вечернее платье? – переспросила она, не веря своим ушам. – Но…

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя в театре не очень комфортно, – пояснил Эдвард, и его глаза предостерегающе блеснули. – Рядом с тобой могут оказаться женщины в шикарных туалетах, и я решил, что ты должна быть одета не хуже, чем они. По-моему, я рассудил вполне логично и здраво. К тому же после театра я собираюсь поужинать с тобой в ресторане: ведь завтра ты собираешься возвращаться в Хелдман-парк, и когда еще доведется… Черт подери, Клер, почему ты все время молчишь? – спросил он. – Ты что, опять чем-то недовольна?

– Вовсе нет, с чего ты взял? – удивленно возразила она. – Напротив, я очень довольна, что ты так заботишься обо мне…

Клер замолчала, потому что в этот момент глаза Эдварда неистово полыхнули, словно тлевший огонь внезапно вырвался наружу из очага.

– Я мог бы заботиться о тебе еще лучше, – проговорил Эдвард слегка напряженным, глуховатым голосом, – если бы тебе это было нужно… Но давай собираться, Клер, до начала спектакля осталось меньше трех часов! Тебе надо прямо сейчас померить платье – вдруг оно не подойдет по размеру?

– Да-да, разумеется, – закивала Клер, радуясь возможности на какое-то время остаться одной, подальше от этих пронизывающих, ищущих глаз.

Эдвард волновался напрасно: платье сидело на Клер безукоризненно, будто шилось по заказу. И выглядела в нем Клер просто очаровательно. Насыщенный бордовый цвет прекрасно сочетался с ее смугловатой кожей, каштановыми волосами и карими глазами. Прилегающий силуэт подчеркивал стройность ее фигуры, рукава платья были длинными и узкими, вырез – в форме треугольника, спереди, вдоль среднего шва, шелковая ткань была собрана изящными складками, в которых и заключалась изюминка этого наряда.

Любуясь на свое отражение, Клер искренне порадовалась, что захватила с собой в Лондон золотую цепочку и рубиновые серьги. Эти вещи пролежали несколько дней в ее чемодане, но сегодня они пришлись очень кстати. Наверное, Эдвард запомнил, что у меня есть серьги с рубинами, подумала Клер, поэтому и купил мне платье темно-красного цвета.

Надо отдать ему должное, он весьма предусмотрительный человек, догадался купить и туфли, и заколку в виде цветка из коричневого шелка, чтобы Клер могла украсить прическу, и даже крохотную театральную сумочку на ажурной золотистой цепочке.

Пожалуй, из Эдварда мог бы получиться очень заботливый муж, мечтательно подумала Клер и тут же скорчила сердитую гримасу своему отражению. Заботливость Эдварда идет вовсе не от сердца, а от хороших манер, которые привили ему воспитатели частной школы для отпрысков аристократических семейств, и не следует принимать обычную вежливость за нечто большее.

Когда Клер вернулась в гостиную, Эдвард находился там. Он успел переодеться в элегантный вечерний костюм черного цвета. Шелковая рубашка сверкала ослепительной белизной, в золотой булавке для галстука краснел рубин, обрамленный крохотными бриллиантами. Подойдя ближе, Клер уловила легкий запах одеколона с нотками сандала, который показался ей весьма приятным.

И вообще он красавец, подумала она, ощутив прилив щемящей тоски. Такой милый, такой желанный…

Внезапно Клер так разозлилась на себя, что ей захотелось до боли ущипнуть свою руку. Наверное, она какая-то ненормальная мазохистка, только и знает, что растравлять себе душу. Она правильно сделала, отказавшись от заманчивой перспективы выйти за Эдварда. Став его женой, она бы извелась сама и извела бы его. Она была бы вечно всем недовольна, требовала бы от Эдварда того, чего он не в состоянии ей дать, и в итоге он проникся бы к ней отвращением. Оставалось удивляться, как Эдвард этого не понимает. Вероятно, он недостаточно знает женщин, не осознает того простого факта, что от своей жены нельзя отмахнуться так же легко, как от чужой, когда она становится в тягость.

– Кажется, мой выбор оказался удачным, – проговорил Эдвард, с восхищенной улыбкой оглядывая Клер. – Ты яркая женщина, и насыщенные, броские наряды очень тебе к лицу.

– Я думала, ты не любишь ярких цветов одежды, считаешь их безвкусными, – с легким удивлением заметила Клер. – Насколько я помню, мой прелестный розовый пеньюар, в котором ты в первый раз увидел меня, привел тебя в настоящий ужас.

– Да, честно говоря, твой розовый пеньюар показался мне несколько вульгарным, – смущенно признался Эдвард. – Но дело было не в нем. Мне не понравилась не твоя одежда, а ты сама. Я был настроен к тебе довольно враждебно из-за того, что ты не ответила на мое письмо, да еще и укатила на какую-то турбазу вместо того, чтобы ехать в Англию.

Клер грустно улыбнулась.

– Наверное, это было весьма невежливо с моей стороны. Но я повела себя так потому, что ненавидела всех Хелдманов, считала вас отвратительными людьми. Я ведь тогда не знала, что наши отношения прервались по вине моего отца и что ни дедушка, ни Джудит ни в чем передо мной не виноваты.

– Эй, только не надо настраиваться на меланхолический лад! – Эдвард ласково потрепал ее по волосам. – Мы едем слушать оперу, и вообще я не хочу, чтобы твой первый приезд в Лондон был чем-то омрачен. О'кей, малышка?

– О'кей, – улыбнулась Клер, – я не буду поддаваться грустным мыслям хотя бы ради того, чтобы они не передались тебе.

– В таком случае, в путь! – бодро скомандовал Эдвард.

11

Ковент-Гарден привел Клер в восторг, как и красочное представление, которое было отлично видно с того места, где она сидела. Клер была искренне благодарна Эдварду за то, что он привез ее сюда. К тому же он так мило и ненавязчиво ухаживал за ней, что она не могла не расчувствоваться. Все-таки Эдвард не такой ужасный эгоист, каким я считала его в начале нашего знакомства, думала Клер, поглядывая на него с затаенной любовью и грустью. Но, к сожалению, это ничего не меняло. Эдвард Хелдман не тот мужчина, рядом с которым Клер могла чувствовать себя надежно и спокойно.

В антрактах Эдвард и Клер прогуливались по театральному фойе, где к ним то и дело подходили знакомые Эдварда. Он с гордостью представлял им Клер, не забыв объявить, что она – внучка покойного Генри Хелдмана и его наследница. Иногда Клер становилось немного не по себе от любопытных, оценивающих взглядов, которые бросали на нее эти люди. Однако Эдвард тут же снимал ее напряжение, рассказав какой-нибудь остроумный анекдот или пикантную историю о ком-то из тех, кто вертелся вокруг них. Вообще, Клер было сегодня удивительно легко с Эдвардом, пожалуй, так, как еще никогда.

Когда они выходили из театра, к ним подскочил симпатичный молодой шатен с томными голубыми глазами. Поздоровавшись с Эдвардом, он тут же попросил познакомить его с Клер. Эдвард представил их друг другу, но, как с удивлением заметила Клер, весьма неохотно.

– Мисс Монро, я наблюдал за вами весь вечер и должен признаться, что я просто очарован вашей яркой и одновременно нежной красотой, – проворковал Джон Тэрронт, искательно заглядывая в глаза Клер. – Вы достойны того, чтобы блистать на светских приемах, и я совсем не понимаю, почему ваш эгоистичный кузен держит вас взаперти в своем замке… словно тот самый сказочный дракон, которому поручили охранять прекрасную принцессу!

– Ну что вы, – рассмеялась Клер, – Эдвард вовсе не прячет меня от посторонних глаз. Просто я…

– Может быть, я и гожусь на роль дракона, – внезапно заговорил Эдвард мрачным, угрожающим голосом, перебив Клер, – но вот ты, дорогой мой Джон, совсем не годишься на роль рыцаря-освободителя: не с твоими силами тягаться с таким драконом, как я. А потому, если не хочешь нарваться на неприятности, советую держаться подальше от моей кузины!

Последнюю фразу Эдвард произнес так свирепо, что Джон испуганно отпрыгнул назад. А Эдвард, не удосужившись попрощаться с приятелем, схватил Клер за руку и потянул к машине.

– Черт подери, Эдвард, какая муха тебя укусила?! – изумленно воскликнула Клер, когда они сели. – Зачем ты набросился на этого любезного молодого человека, ты же его просто напугал!

– Ничего страшного, – Эдвард колко усмехнулся, – это пойдет ему только на пользу. Пусть знает, глупый павлин, что клеиться к чужим женщинам иной раз бывает небезопасно.

– Но я – не твоя женщина, – осторожно возразила Клер. – И мне кажется, что я сама должна решать, с кем мне общаться, а с кем нет.

– А мне кажется, что тебе совсем не мешает прислушиваться к моему мнению насчет мужчин, которых я знаю гораздо лучше тебя, – наставительным тоном заметил Эдвард. – Может быть, ты и не «моя женщина», но ты – моя кузина, и я не намерен допустить, чтобы ты связалась черт знает с кем.

– Разве этот Джон Тэрронт так плох?

– Плох он или нет, но тебе в кавалеры не годится, – безапелляционно отрезал Эдвард. – Он непроходимо глуп, и у вас вряд ли найдутся общие интересы.

Не желая вступать в жаркий спор из-за мелочей, Клер промолчала и стала смотреть в окно. Спустя пару минут Эдвард остановил машину у тротуара и, заглушив мотор, повернулся к Клер.

– Почему ты молчишь? – спросил он, сосредоточенно всматриваясь в ее лицо. – Ты обиделась на меня, да?

– Нет, – удивленно ответила Клер, – на что мне обижаться?

– Ну я же снова повел себя, как деспот, неужели тебя это не возмущает?

– Представь себе, не возмущает. – Клер смущенно улыбнулась. – Не знаю почему, может быть, потому, что в последние дни ты ведешь себя со мной очень мило, столько всего делаешь для меня, что я…

– Что ты? – переспросил Эдвард напряженным голосом.

– Что я не могла не проникнуться к тебе искренней благодарностью.

Эдвард отрывисто рассмеялся.

– О нет, дорогая моя Клер, – проговорил он с грустно-ироничной усмешкой, – благодарность – это как раз то, что мне нужно от тебя меньше всего. И потом, тебе совсем не за что благодарить меня, потому что все, что я делаю для тебя, я делаю и для себя тоже.

– Но ведь я отрываю тебя от дел, – робко промолвила Клер.

– Ничего подобного, – возразил Эдвард. – Мой комбинат работает, как хорошо отлаженный механизм, а больше у меня нет таких дел, которые нельзя было бы отложить.

– Правда? – растерянно протянула Клер. – А… ну что ж, я рада, что мое присутствие в Лондоне не слишком… не слишком обременило тебя.

Эдвард посмотрел на нее полным иронии взглядом, и Клер поспешно отвернулась, чувствуя, как ее щеки начинают гореть. Действительно, большей глупости нельзя было сказать. Как она может обременять его, если он сам настоял на ее приезде в Лондон? Причем Эдвард даже не пытался изображать занятого человека, открыто показывая своим поведением, что ссылка на неотложные дела являлась всего лишь уловкой, чтобы вытянуть Клер их Хелдман-парка. Беспримерная дерзость с его стороны! Но ради чего все это было затеяно?

– Ну что, Клер, поедем в ресторан? – как ни в чем не бывало спросил Эдвард. – Не знаю, как ты, а я уже порядком проголодался.

– Да-да, поедем, – закивала Клер, радуясь, что тягостный и опасный разговор не будет иметь продолжения.

Ресторан, в который привез ее Эдвард, находился на теплоходе, медленно курсирующем вдоль набережной Темзы. В просторном зале не имелось отдельных кабинок, но живые растения, окружавшие столики, создавали некоторую изоляцию от остальных клиентов заведения. Присмотревшись к окружающей обстановке, Клер с удивлением обнаружила, что место ей знакомо.

– Это случайно не тот ли ресторан, где мы были в субботу? – спросила она, с улыбкой посмотрев на Эдварда.

– Тот самый, – ответил он. – Я выбрал его потому, что в прошлый раз тебе здесь очень понравилось. По крайней мере, ты так говорила, – прибавил он с мягкой усмешкой.

– По-моему, место действительно прелестное. Что же касается меню, то я, – Клер смущенно кашлянула, – честно говоря, совершенно не помню, что мы в прошлый раз заказывали.

– Тебе понравился салат из омара с лимоном, овощами и маринованными грибами. А также жареная форель под сметанным соусом и жюльен из мидий. Еще мы заказывали десерт из мороженого с абрикосовым вареньем и жареным миндалем.

Клер воззрилась на Эдварда изумленно расширенными глазами.

– Бог мой, как ты умудрился все это запомнить? Да у тебя не голова, а настоящий компьютер!

– Просто мне было очень хорошо в тот вечер, вот и отложилось в памяти, – ответил Эдвард, и от его тихого, глубокого и проникновенного голоса сердце Клер вдруг учащенно забилось, а к щекам начала приливать кровь.

– Понятно, – смущенно буркнула она. – Ну а что же мы будем заказывать сегодня?

– Что бы ты хотела?

– Хм! Даже не знаю. Может быть, повторим прошлый заказ?

– Отличная идея. – Эдвард улыбнулся ей и взглядом подозвал официанта.

Выпив бокал белого вина, Клер почувствовала себя немного лучше. Да и Эдвард перестал терзать ее намеками, снова сделался веселым и беспечным. И все-таки Клер никак не могла полностью расслабиться, сбросить напряжение, не покидавшее ее с того момента, когда Эдвард сказал, что не нуждается в ее благодарности. Точнее он сказал, что благодарность – это то, что нужно ему от нее меньше всего. Но что же ему тогда нужно? Ведь не любовь же, в самом деле!

Перед десертом Клер захотелось выйти на палубу, подышать свежим воздухом. Эдвард, естественно, пошел с ней. С реки дул прохладный ветер, от которого Клер поежилась, и Эдвард тотчас накинул ей на плечи свой пиджак.

– Ты замерзнешь, – сказала Клер, глядя на него с признательной улыбкой. – Твоя рубашка намного тоньше моего платья.

– Не волнуйся, я закаленный, – ответил Эдвард. – И к тому же мне будет приятно, если мой пиджак наполнится твоим запахом.

– Ты с ума сошел! – воскликнула Клер, нервно рассмеявшись. – Зачем ты говоришь мне такие ужасные вещи, хочешь, чтобы я почувствовала себя неловко?

Вместо ответа Эдвард вдруг обнял Клер за плечи, крепко прижав ее спину к своей груди. В следующий миг руки Клер судорожно вцепились в поручни, а сердце так сильно забилось, что ей стало трудно дышать. Клер изо всех сил пыталась сохранять невозмутимость, но это оказалось совершенно невозможно, когда жаркие губы Эдварда прильнули к ее обнаженной шее, а ладони обхватили налитые полушария грудей и начали страстно ласкать их. Десятки огненных ручейков побежали по телу Клер, с пересохших губ сорвался стон наслаждения. Не в силах противиться своим желаниям, Клер запрокинула голову, и Эдвард тотчас припал к ее рту горячим, пламенным поцелуем, от которого Клер начала стремительно терять чувство реальности…

Но вдруг Эдвард перестал ее целовать, резко отстранился от нее и негромко, но яростно чертыхнулся. Клер мгновенно вернулась к действительности. Она порывисто огляделась по сторонам и испытала смесь растерянности, смущения и глубочайшей досады. В нескольких шагах от нее стояла Ребекка Тайсон. Она смотрела на Клер так, будто хотела испепелить ее взглядом. Но Ребекке, видимо, удалось взять себя в руки, потому что она вдруг заулыбалась и, перестав смотреть на Клер, сосредоточила все свое внимание на Эдварде.

– Бог мой, какая приятная неожиданность! – оживленно вскричала она, бросаясь к Эдварду на шею и пылко целуя его в щеку. – Эдди, дорогой, вот уж не подозревала, что ты способен болтаться по ресторанам в будни! Почему ты не позвонил мне? Я бы с радостью составила тебе компанию, ты же знаешь, что я сейчас на каникулах и ничем не занята!

– Благодарю тебя, Ребекка, но у меня уже есть компания, – сухо проговорил Эдвард, мягко, но решительно отстраняя от себя назойливую девицу. – И меня очень удивляет твоя невнимательность, а также твое бестактное поведение.

– Ах да, я забыла поздороваться с твоей американской кузиной! – Ребекка сдержанно кивнула Клер, а затем метнула на нее злобный, вызывающий взгляд. – Наверное, это не очень вежливо с моей стороны. Но ведь со стороны твоей кузины тоже не слишком хорошо полностью завладеть твоим вниманием, оторвать тебя от всех старых знакомых и друзей. Можно подумать, – Ребекка ядовито рассмеялась, – что у тебя нет других забот, кроме как развлекать всяких новоявленных родственников!

Эдвард посмотрел на нее ледяным взглядом.

– Прошу прощения, дорогая Ребекка, но мои отношения с моими родственниками тебя совершенно не касаются.

– Конечно, конечно, – закивала она. – Просто я, как твой искренний друг, хотела бы предостеречь тебя.

– Предостеречь? – изумленно переспросил Эдвард, и его брови сошлись на переносице.

– Да, мой дорогой Эдди. – Ребекка многозначительно покосилась на Клер. – Мне кажется, ты держишься со своей кузиной не совсем так… не совсем так, как полагается держаться с кузиной. Я-то, конечно, все понимаю, но кое-кто из твоих знакомых, глядя на вас, может сделать ошибочные выводы.

– Сомневаюсь. Полагаю, мои знакомые сделают те же самые выводы, что и ты, то есть абсолютно верные выводы.

– Что?! – ошеломленно выдохнула Ребекка. – Ты хочешь сказать…

– Эдвард хочет сказать тебе, чтобы ты убиралась отсюда ко всем чертям, – неожиданно для себя самой раздраженно проговорила Клер. – И не надо смотреть на меня так, будто надеешься взглядом просверлить во мне дырку. Уверяю тебя, это на меня ни капельки не действует.

– Американская шлюха! – с ненавистью прошипела Ребекка. – Катись обратно в свою страну, погрязшую в пороках и разврате!

– Ага, прямо сейчас, – съязвила Клер. – Беги купи мне билет на самолет.

– Зачем ты приехала сюда, развратная тварь?! Отбивать женихов у порядочных английских девушек?!

– Угадала, милочка. Только я не понимаю, при чем здесь ты!

– Ах ты, мерзкая…

– А ну хватит! – вдруг рявкнул Эдвард: негромко, но так свирепо, что Ребекка стушевалась и невольно подалась назад. – Уходи отсюда, Ребекка, – прибавил он каменным голосом, предостерегающе глядя ей в глаза. – Пожалуйста, уходи, оставь нас одних.

– Хорошо, – подавленно пробормотала она. – Я, конечно, уйду, раз ты не желаешь иметь со мной дел, раз ты так со мной…

Не закончив фразы, Ребекка повернулась к Эдварду спиной и быстро зашагала прочь. Но вдруг она обернулась и, с ожесточением посмотрев на Клер, прокричала:

– По крайней мере, теперь я знаю, кто мой враг!

– Твоя собственная дурость! – презрительно прокричала Клер ей вслед. – Вот кто твой самый главный враг, глупая…

Она замолчала, в замешательстве прикусив язык. Милосердное небо, что она делает? Как она могла настолько забыться, чтобы позволить какой-то злобной, вульгарной девице втянуть себя в скандал? Хуже того, она первой зацепила Ребекку, вмешавшись в их с Эдвардом объяснения. И это вместо того, чтобы отойти в сторону и сделать вид, будто ее все это совершенно не касается! Тем более что это действительно меня не касалось, смущенно подумала Клер, ведь Эдвард мне не жених, нас не связывают какие-то близкие отношения. И что теперь подумает Эдвард? Без сомнения, он решит, что я приревновала его к Ребекке… Только этого не хватало!

– Извини, Эдвард, – с деланой небрежностью проговорила Клер, заставив себя посмотреть ему в глаза, – я сама не понимаю, как получилось, что я начала скандалить с этой сумасшедшей Ребеккой. Наверное, я просто много выпила сегодня, вот и веду себя… хм… не совсем адекватно.

– Ну почему же? – с мягкой усмешкой возразил он. – По-моему, ты вела себя вполне адекватно.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Клер.

– Ребекка слишком вольно держалась с твоим мужчиной, и ты решила дать ей отпор, показала, что не позволишь безнаказанно покушаться на твою собственность. Точно таким же образом я повел себя с Джоном Тэрронтом, когда он попытался клеиться к тебе в театре.

Клер принужденно рассмеялась, искренне радуясь, что в темноте Эдвард не может видеть ее покрасневшего лица.

– Ты сошел с ума, – сказала она, в притворном недоумении пожимая плечами. – Надо же придумать такую чепуху! Да с какой стати я должна ревновать тебя, а тем более считать своим мужчиной? Поведение Ребекки действительно возмутило меня, но вовсе не из-за тебя, а просто потому, что я терпеть не могу бесцеремонных людей. Но, может, у мисс Тайсон имелись веские основания вести себя таким образом? – Клер устремила на Эдварда пытливый, изучающий взгляд. – Ведь у тебя что-то с ней было, да?

– Ничего подобного, – с легким возмущением ответил он. – Я еще не сошел с ума, чтобы вступить в интимные отношения с такой ненормальной, взбалмошной особой. Ребекка и без того замучила меня своим навязчивым преследованием, а тогда я бы просто пропал.

– Она тебя любит?

– Не думаю. Но выйти за меня замуж она хочет, это я знаю абсолютно точно. Видишь ли, Клер, Ребекке очень нравится Хелдман-парк, ей страстно хочется стать там хозяйкой. Пожалуй, она гораздо сильнее влюблена в мой дом, чем в меня самого.

Клер задумчиво кивнула.

– Что ж, я ее понимаю. Хелдман-парк действительно очаровательное местечко.

– Ты бы хотела там жить? – быстро спросил Эдвард.

– Да, разумеется, – ответила Клер. И тут же залилась краской по самые уши, встретившись глазами с Эдвардом. – Только прошу тебя, не надо истолковывать мои слова превратно, – с досадой проговорила она. – Я имела в виду просто жить, а вовсе не в качестве твоей жены. И вообще давай прекратим этот дурацкий разговор и вернемся в зал. Я продрогла, от такого ужасного ветра не спасает даже твой пиджак.

– Как хочешь, дорогая кузина, – с неожиданной покорностью согласился Эдвард.

Проходя между столиками, Клер поискала взглядом Ребекку, но той уже здесь не было: вероятно, Ребекка сошла с теплохода на недавней остановке. Однако это обстоятельство не помогло Клер расслабиться и почувствовать себя комфортно. Она не могла забыть, как они с Эдвардом целовались на палубе, пока им не помешала противная Ребекка. А если бы нам не помешали, с волнением подумала Клер, интересно, как бы далеко мы могли зайти? Клер отчетливо помнила, как таяла в объятиях Эдварда, даже не пытаясь его остановить. Скорее всего, он бы сам остановился, когда бы вдоволь насладился ее поцелуями, ведь Эдвард в отличие от нее всегда умел сохранять трезвую голову на плечах. Проще говоря, Эдвард снова одержал надо мной верх, с неудовольствием заключила Клер. Оставалось удивляться, что он до сих пор не напомнил ей о том поцелуе, ни разу не поддел ее и вообще ведет себя так, будто ничего не случилось.

Из-за всех этих мыслей Клер совершенно не ощущала вкуса еды, да и аппетит у нее внезапно пропал. Клер не хотелось больше оставаться в ресторане, она мечтала поскорее затвориться в своей комнате, укрыться от пронзительных сапфировых глаз, взгляд которых, как ей казалось, высвечивал все ее сокровенные мысли и чувства. Клер собралась с духом и решительно объявила Эдварду, что хочет домой.

– Я устала, так сильно устала, что у меня просто слипаются глаза. Извини, но сейчас у меня только одно желание: лечь в постель и поскорее заснуть.

Клер ожидала, что Эдвард станет возражать или расспрашивать, что с ней случилось, но он ничего такого не сделал. Эдвард подозвал официанта и попросил счет. Потом встал из-за стола и предложил Клер руку. Его долгое молчание, а также отсутствующий, непроницаемый взгляд подействовали на Клер удручающе. И когда они сошли с теплохода на какой-то маленькой пристани, она не удержалась и, с беспокойством заглядывая Эдварду в глаза, спросила:

– Что случилось, Эдвард, почему ты не разговариваешь со мной? Ты за что-то обиделся на меня, да?

– А по-твоему, у меня есть причины, чтобы обижаться на тебя? – спросил он вместо ответа, пристально посмотрев ей в глаза.

– По-моему, нет, – с легким вызовом произнесла Клер. – Но я, конечно, не могу знать, что творится в твоей голове.

– А в твоей голове? – насмешливо поинтересовался он. – Ты знаешь, что творится в твоей голове, дорогая моя Клер? Лично у меня сложилось впечатление, что там сейчас царит настоящий сумбур.

– Прошу тебя, Эдвард, не начинай снова, – с досадой процедила Клер. – Ведь все было так хорошо, зачем ты пытаешься все испортить?

– Извини, – неожиданно миролюбиво сказал он. – Ты абсолютно права, малышка, мне совсем не следовало… делать некоторых вещей. Постараюсь впредь не забываться.

Клер бросила на Эдварда быстрый пытливый взгляд, но по его лицу нельзя было понять, иронизирует он или же говорит серьезно. Да и какая, в сущности, разница? Главное, что Эдвард больше не собирается соблазнять ее, а что он там думает и чувствует, это только его дело, и лезть к нему в душу было бы весьма неблагоразумно с ее стороны.

– Значит, домой, да? – уточнил Эдвард, вопросительно посмотрев на Клер. – Или сначала покатаемся по городу, погуляем?

– Нет, спасибо, я в самом деле очень устала, – с признательной улыбкой ответила Клер.

– Тогда идем к стоянке такси.

Из груди Эдварда вырвался глубокий, протяжный вздох, и Клер внезапно почувствовала себя виноватой. Все-таки Эдвард возился с ней все эти дни, предпринимал столько усилий, чтобы она не скучала, чтобы ей было весело и интересно. А она, если уж судить объективно, только и делает, что в чем-то упрекает его или поступает наперекор его желаниям. Наверное, она действительно эгоистичный, взбалмошный и непоследовательный человек, который не может жить без того, чтобы не создавать своим близким проблемы.

По дороге домой молодые люди большей частью молчали. Эдвард был задумчив и погружен в себя, а Клер не решалась надоедать ему разговорами, видя, что он к ним не расположен. Лишь когда они оказались в квартире Эдварда, он нарушил тягостное молчание, спросив, каковы планы Клер на завтра.

– Планы на завтра? – удивленно переспросила она. – Но ведь завтра я возвращаюсь в Хелдман-парк, разве ты забыл?

– Нет, – ответил Эдвард, – я не забыл об этом, просто хотел узнать, не передумала ли ты.

– А почему я должна была передумать? – с еще большим удивлением спросила Клер. – Разве у меня есть какие-то причины задержаться в Лондоне?

– А по-твоему, их нет?

От мягкого, вкрадчивого и какого-то обволакивающего голоса Эдварда по спине Клер внезапно пробежал возбуждающий холодок. Ее последняя ночь в городской квартире Эдварда, где они находятся только вдвоем и где им никто не сможет помешать, если…

– По-моему, нет, – не слишком уверенно ответила Клер, избегая смотреть Эдварду в глаза.

Какое-то время он молчал, расхаживая по комнате. Наконец Клер услышала глубокий, шумный вздох, и на нее снова нахлынуло странное, необоснованное чувство вины. Как это все нелепо, с досадой подумала Клер, ведь я не сделала Эдварду ничего плохого. Или все дело в том, что мне хочется чувствовать себя виноватой перед ним? В самом деле, чувство вины может послужить веским оправданием, если я вдруг решусь…

– Ну что ж, очень жаль, – услышала она застывший, невыразительный голос Эдварда. – В таком случае, дорогая моя Клер, мне остается лишь пожелать тебе спокойной ночи и… приятной дороги, потому что завтра мы, наверное, не увидимся. Я собираюсь встать пораньше, а потом, когда приеду на комбинат, пришлю за тобой шофера… часов в одиннадцать утра. Это время тебя устроит?

– Вполне, – тихо ответила Клер, по-прежнему не решаясь посмотреть ему в глаза. Почему-то ей казалось, что, если их взгляды сейчас встретятся, у нее больше не останется сил противиться своему влечению к Эдварду, которое она с каждой секундой ощущала все острее.

– Ну что ж, тогда… – Эдвард подошел к Клер и встал напротив, пытаясь поймать ее взгляд, – тогда расходимся по своим комнатам, да?

– Да, – чуть слышно выдохнула она, – наверное, пора идти спать…

И вдруг Эдвард схватил Клер за плечи и решительно, властно притянул к себе. А затем последовал поцелуй – такой жаркий и неистовый, что Клер отозвалась на требовательный натиск Эдварда всем своим существом. Ее нервы затрепетали, словно натянутые струны, сердце гулко забилось, по всему телу пробежал озноб. То, чего она боялась и о чем втайне мечтала, становилось неизбежной реальностью… от этой мысли Клер сделалось одновременно и страшно, и радостно. Но радости конечно же было больше. Она любит этого мужчину, она хочет, чтобы он принадлежал ей, и сегодня они будут вместе! А дальше… будь что будет.

Сердце Клер колотилось гулко и тяжело, словно бронзовый колокол, кровь стремительно разбегалась по венам. Она ощущала, как напрягся прильнувший к ней Эдвард, любовалась правильными, резковатыми чертами его лица, и ее пальцы непроизвольно задрожали от желания коснуться теплой кожи. Словно прочитав мысли Клер, Эдвард на мгновение разжал объятия, сорвал с себя пиджак и галстук. Затем одна его рука властным движением легла на спину Клер, а другая начала расстегивать пуговицы рубашки, обнажая мускулистую грудь, покрытую густой темной растительностью.

– Обними меня, Клер! – произнес он так требовательно, что Клер машинально потянулась к его плечам и начала осторожно поглаживать их.

Из груди Эдварда вырвался протяжный стон, на который тело Клер отозвалось сладостной дрожью. В следующее мгновение Эдвард с таким исступлением впился в ее губы, что мысли Клер окончательно смешались. Ее ладони проникли под рубашку Эдварда и начали ласкать атласную кожу его торса, а сама Клер льнула к нему все сильнее, все теснее прижималась к его сильной груди. Клер даже не заметила, как Эдвард расстегнул «молнию» ее платья, и оно с мягким шелестом скользнуло к ее ногам. Но вдруг Эдвард осторожно коснулся губами ее соска, прикрытого тонким кружевом бюстгальтера, и голова Клер закружилась от волнующего предвкушения. Последние преграды сдержанности пали, волна чувственного наслаждения подхватила Клер и понесла за собой в неведомые, манящие дали…

– Боже, любимая, как ты прекрасна, – донесся до ее слуха хрипловатый голос Эдварда, а затем Клер почувствовала, как он стягивает с нее бюстгальтер. – Только не смей прятаться от меня! – воскликнул он, заметив, что Клер инстинктивно пытается прикрыться. – Не смей убегать от меня, не смей меня отталкивать! Я больше не позволю тебе…

Внезапно он замолчал и, решительно подхватив Клер на руки, куда-то понес ее. В голове Клер мелькнула мысль, что она должна воспротивиться, сказать Эдварду, что она не хочет, чтобы они стали близки, потребовать, чтобы он немедленно остановился. Но Клер ничего такого не сделала. Ее тело стремилось соединиться с телом любимого мужчины, а коварный внутренний голос нашептывал, что она будет сожалеть до конца жизни, если сейчас оттолкнет Эдварда, пойдет наперекор своим желаниям.

В комнате Клер Эдвард осторожно уложил ее на кровать, прямо поверх золотистого одеяла, бережно стянул с нее кружевные трусики, задержав руки на стройных бедрах. Затем Эдвард переместился к лицу Клер и поцеловал ее медленным, распаляющим поцелуем, от которого по всему телу девушки разлилось сладостное, возбуждающее тепло. Ее руки порывисто взметнулись Эдварду на плечи, привлекая его к себе, но он вдруг мягко отстранился.

– Пожалуйста, Клер, раздень меня, – умоляюще и одновременно требовательно прошептал он. – Я хочу, чтобы ты это сделала, хочу видеть, что тебе тоже приятно прикасаться ко мне!

Не в силах противиться его властной настойчивости, Клер повиновалась. Вытягивая рубашку из брюк Эдварда, Клер задела пальцами его кожу, и он застонал от наслаждения. Потом резким движением отбросил рубашку в сторону и лег рядом с Клер, глядя на нее лихорадочно блестящими глазами. Вид и близость его полуобнаженного тела кружили Клер голову, одурманивая ее подобно крепкому вину. Подавшись вперед, Клер ласково провела рукой вдоль груди Эдварда, зарылась пальцами в шелковистые волосы. Под ее прикосновениями мужское тело мгновенно напряглось, глаза томно сомкнулись, дыхание стало тяжелым.

– Заклинаю тебя, Клер, не мучай меня больше! – глухо взмолился он.

Судорожно сглотнув, Клер взялась за пряжку ремня его брюк. Ее пальцы так сильно дрожали, что Эдварду пришлось прийти ей на помощь. В считанные секунды Эдвард избавился от остатков одежды, и Клер получила возможность любоваться его прекрасным, гармонично сложенным телом. Ее взгляд невольно скользнул к низу его живота, и Клер торопливо отвела глаза, устыдившись вида напряженного мужского естества. В ответ на это Эдвард ласково рассмеялся и привлек ее к себе, шепча нежные, любовные слова, от которых Клер снова начала терять голову. Когда же она полностью расслабилась, Эдвард возобновил наступление. Но теперь он не торопился. Его ласки и поцелуи утратили неистовость, сделались необычайно нежными, они обволакивали Клер подобно бархатному одеялу. И вскоре она почувствовала, как ее стыдливость исчезает, уступая место восторженному любопытству.

Не в силах противиться своим желаниям, Клер потянулась к разгоряченному телу Эдварда, наслаждаясь пряным ароматом мужской кожи. Новые переживания настолько захватили Клер, что, только услышав глухой стон Эдварда, она осознала, что он уже не ласкает ее, а расслабленно лежит в ее объятиях, прикрыв от удовольствия глаза, а ее собственные руки беззастенчиво скользят по его телу. Это открытие так смутило Клер, что она торопливо отодвинулась от Эдварда. В ответ он издал протестующий стон и властно, порывисто притянул ее к себе. А затем так неистово впился губами в ее губы, что чувство реальности стало стремительно покидать Клер. Непреодолимая стихийная сила полностью подчинила ее себе, лишая последних остатков самообладания.

Отбросив все лишние мысли, Клер таяла под распаляющими ласками Эдварда, всем своим существом стремясь слиться с ним воедино. И когда он, раздвинув ногами ее бедра, оказался сверху, она не только не оттолкнула его, а лишь крепче прижалась к его сильному, горячему телу.

– Да, мой любимый! – прошептала она, впиваясь ногтями в его спину.

Он нежно поцеловал ее в губы, а затем осторожно подался вперед. Клер почувствовала первый упругий толчок его плоти, и от внезапного всплеска наслаждения у нее закружилась голова. Затем последовала острая боль, от которой Клер чуть не задохнулась. Но когда Эдвард, немного помедлив, возобновил движения, Клер с радостным удивлением отметила, как в глубине ее тела снова зарождается чувственное желание. Обняв Эдварда за плечи, Клер начала двигаться в такт ему, незаметно для себя ускоряя темп. И вскоре ее охватила страстная дрожь, а волны наслаждения стали накатывать одна за другой до тех пор, пока в один прекрасный миг не накрыли ее с головой… а затем Клер охватило состояние небывалого, умиротворенного покоя, поразительной гармонии с собой и окружающим миром.

Когда Клер наконец пришла в себя, она обнаружила, что Эдвард лежит рядом, приподнявшись на локте и поигрывая ее волосами. Их взгляды встретились, и Клер почувствовала, как ее охватывает замешательство. Сапфировые глаза смотрели на нее вовсе не ласково, а с настороженностью и каким-то неуместным вызовом. Но когда Эдвард заговорил, Клер поняла, в чем дело.

– Прошу прощения, – произнес Эдвард с легким металлом в голосе, внимательно наблюдая за лицом Клер, – но должен признаться, что я ничуть не раскаиваюсь в том, что сделал.

Так вот оно что, с искренним облегчением подумала Клер, он просто боится, что я обрушусь на него с упреками, не знает, чего от меня ждать. И при этом он дерзко заявляет, что ничуть не раскаивается! А что же я? Прислушавшись к своему сердцу, Клер вдруг с удивлением поняла, что тоже ни в чем не раскаивается. Она не испытывала ни малейшего сожаления по поводу утраченной невинности, как не чувствовала ни малейшей злости на Эдварда, несмотря на то что он в общем-то вел себя довольно коварно по отношению к ней.

Казалось, то, что произошло, было предопределено с самой первой их встречи. Наверное, этого не случилось бы, если бы она действительно этого не хотела, если бы ее не влекло к Эдварду с такой непреодолимой силой. Внезапно Клер с радостью осознала, что мучительное напряжение последних дней покинуло ее, сменившись состоянием покоя с примесью легкой грусти от осознания того, что Эдвард, как бы хорошо он к ней ни относился, все-таки не любит ее, а значит, дальше им не по пути. Но об этом Клер сейчас меньше всего хотелось думать. К тому же Эдвард смотрел на нее сейчас с таким неприкрытым волнением, что Клер захотелось поскорее успокоить его. Быть великодушным легче легкого, когда осознаешь свое превосходство!

– Ты удивишься, – сказала она, с улыбкой посмотрев на Эдварда, – но я тоже ни капельки не раскаиваюсь в том, что позволила тебе соблазнить меня. Пожалуй, я даже благодарна тебе за это. Все, что сейчас произошло со мной, было так прекрасно… но в то же время я чувствую себя так, словно прошла через весьма нелегкое испытание, которое могло бы закончиться для меня вовсе не так благополучно. Честно говоря, я даже не представляю, что на твоем месте мог оказаться другой мужчина. Пожалуй, я бы этого не хотела.

Какое-то время Эдвард напряженно всматривался в ее лицо, словно не мог поверить, что она говорит серьезно. А затем его глаза вспыхнули такой безудержной радостью, что у Клер перехватило дыхание. Ее смятение возросло, когда Эдвард схватил ее руки и осыпал их жаркими, благодарными поцелуями.

– Дорогая моя, ты даже не представляешь, как я счастлив! – произнес он взволнованным, хрипловатым голосом, судорожно прижимая к губам ее ладони. – Клянусь тебе, мой ангел, ты никогда, никогда не пожалеешь о том, что доверилась мне!

Пока Клер раздумывала над этим многообещающим заявлением, Эдвард перенес ее в кресло, быстро расстелил постель, а затем снова перенес Клер на кровать. Потом устроился рядом, повернул Клер к себе спиной и обнял ее, положив ей на грудь свою ладонь.

– Спи, моя радость, – прошептал он, нежно касаясь губами ее шеи, – сегодня у тебя выдался очень непростой день, тебе нужно хорошо отдохнуть и набраться сил.

Спи! Легко сказать! А Клер впервые оказалась в постели с мужчиной, да еще в таком положении, когда его тело плотно прижато к ее собственному телу. Но, вероятно, усталость взяла свое, потому что не прошло и нескольких минут, как Клер почувствовала сонливость. Перед тем как отрешиться от реальности, она подумала о том, что это, наверное, очень здорово: каждый день засыпать в теплых мужских объятиях, с восхитительным чувством защищенности и умиротворения.

12

Проснувшись, Клер сразу вспомнила свои вчерашние безумства и поначалу в панике схватилась за голову. Значит, то, чего она старалась избежать, все-таки произошло: она лишилась невинности, а Эдвард стал ее первым мужчиной. Чертов сукин сын, подумала Клер, он все же добился своей цели. Однако никакой ненависти к Эдварду Клер в себе не обнаружила. Пожалуй, она даже была ему благодарна за то, что он помог ей решиться на такой непростой шаг, как начало сексуальной жизни. К тому же это самое начало получилось замечательным… проще говоря, сожалеть было абсолютно не о чем.

Но почему Эдварда нет с ней рядом? Ответ нашелся, как только Клер внимательно осмотрелась и обнаружила записку на тумбочке рядом с кроватью. Записка была весьма краткой и лаконичной: «Мой ангел! Не тревожься и не вздумай куда-то уходить: я скоро вернусь». Ниже стояла размашистая подпись Эдварда, точно такая же, как и под тем письмом, что он прислал ей в Сент-Луис. Как же давно это было, изумленно подумала Клер, кажется, с тех пор прошел целый год. Но на самом деле Клер получила письмо Эдварда всего полтора месяца назад, просто с того дня, как она сошла на английскую землю, время словно замедлило свой бег.

Внезапно в голове Клер раздался сигнал тревоги, и ее мечтательное настроение улетучилось. О господи, о чем она думает? Ей надо срочно принимать решение, пока она одна и никто не пытается оказывать на нее давление. Эдвард пишет, что вернется скоро, а это значит, что он не собирается сидеть на работе до вечера. Клер посмотрела на часы, и ее беспокойство возросло. Начало двенадцатого… пожалуй, у нее в запасе не так много времени. В таком случае ей нужно поскорее привести себя в порядок, чтобы Эдвард не застал ее врасплох, если он решит вернуться домой до обеда.

В следующие сорок минут Клер успела принять душ, одеться, причесаться и уложить вещи. После того как чемоданы и дамская сумочка были перенесены в гостиную, Клер пошла на кухню, чтобы чего-нибудь поесть. Однако все, что она смогла сделать для поддержания сил, это выпить чашку кофе и проглотить кусочек шоколадки. Никакая другая еда просто не лезла Клер в горло. Да и могло ли быть иначе в том взвинченном состоянии, в котором она находилась?

Нервозность Клер объяснялась тем суровым решением, которое она приняла, пока стояла под прохладным душем. Клер решила уехать… и не просто из Лондона, а вообще из Англии. Она подписала все необходимые документы, и теперь ее ничто здесь не держит. Разумеется, ей придется вернуться в Англию, когда адвокаты Эдварда уладят юридические формальности для того, чтобы она могла считаться полноправной владелицей дедушкиной собственности. Однако это случится еще не скоро, не раньше чем месяца через два-три. За такое долгое время Клер рассчитывала, что полностью освободится от колдовских чар Эдварда, проще говоря, надеялась, что ей удастся его разлюбить.

А что ей еще остается делать, с горечью подумала Клер. Ведь Эдвард не любит меня и, возможно, даже не воспринимает всерьез. Я для него – всего лишь несмышленая, наивная девочка, которую он по каким-то непонятным для меня соображениям захотел иметь в качестве жены.

Впрочем, некоторые соображения Эдварда были вполне понятны Клер. Она досталась ему девственницей, значит, он сможет вылепить из нее такую любовницу, которая будет устраивать его во всех отношениях. Она обладает более слабой волей, стало быть, из нее получится хорошая, послушная жена. У нее строптивый характер – отлично, значит, перед Эдвардом открывается обширное поле деятельности по реализации программы под названием «укрощение строптивой», что, надо полагать, представляется ему весьма заманчивым. К тому же она не просто «девочка с улицы», а внучка человека, которого Эдвард глубоко уважал, и в ее жилах, как и в его, течет голубая кровь. Возможно, эти два обстоятельства и сыграли решающую роль в том, что Эдвард остановил свой выбор на ней. При всей своей кажущейся простоте он все-таки остается снобом, человеком с предрассудками.

Но вот чего Клер никак не могла понять, так это зачем Эдварду понадобилось жениться на девушке, которую он не любит. Или все дело в том, что он просто не способен любить? Вероятно, так оно и есть. Эдвард не способен любить… или же не позволяет себе любить, держит свои чувства в узде. Да и что хорошего в этой любви, если разобраться? – с горькой иронией подумала Клер. Любовь к другому человеку делает нас зависимым от него, лишает свободы, порабощает, а порой толкает на путь жестоких страданий, немыслимых унижений и полной потери своего «я». И если она, Клер, не проявит сейчас твердость и не порвет с Эдвардом самым решительным, бесповоротным образом, ее ждет именно такая незавидная участь…

Последняя мысль вывела Клер из ступора, в котором она находилась последний час.

Бежать отсюда, немедленно и без оглядки! – кричал ей благоразумный внутренний голос.

И Клер решила последовать его совету. Первым делом она отыскала телефонную книгу и позвонила в авиакомпанию. Услышав, что на вечерний рейс до Нью-Йорка имеются свободные места, Клер без раздумий забронировала одно из них. Конечно, не слишком вежливо покидать Англию, не повидавшись с Джудит, но заезжать перед отъездом в Хелдман-парк было бы верхом неблагоразумия с ее стороны. Будет гораздо лучше, если она позвонит тетушке из аэропорта, разумеется, перед самым вылетом, чтобы Эдвард не узнал, что она собирается сбежать, и не смог помешать ей.

Что же касается самого Эдварда, то Клер решила оставить ему записку: довольно туманного содержания, из которой будет неясно, куда именно она отправилась. Наверное, это не слишком красиво с ее стороны, но что же делать? Клер прекрасно сознавала, что, стоит ей увидеться с Эдвардом, как все ее благоразумные планы полетят к чертям. Так пусть лучше она выглядит в его глазах коварной обманщицей, чем безвольной, зависимой дурой.

Набросав записку, Клер положила ее на видное место в гостиной, а затем заказала по телефону такси. Диспетчер сообщил, что машина будет подана к подъезду через десять минут. Клер сначала хотела использовать это время, чтобы в последний раз обойти квартиру Эдварда, но передумала. К чему лишний раз травить себе душу? Если уж решил уйти, то уходи, не оглядываясь. Поэтому Клер, тяжко вздохнув, забросила на плечо дамскую сумочку, подхватила чемоданы, решительно повернулась к дверям, ведущим в прихожую, и… ошеломленно застыла на месте.

В дверях, привалившись плечом к косяку, стоял Эдвард и смотрел на Клер. На его лице застыло непередаваемое выражение. Эффект неожиданности оказался настолько силен, что Клер даже не пришло в голову поставить на пол тяжелые чемоданы. Впрочем, Клер была так потрясена, что почти не ощущала их тяжести. Эдвард вернулся домой раньше, чем она успела сбежать… такого подвоха судьбы Клер не ожидала! Интересно, как давно он тут стоит, мелькнуло в ее голове, и как случилось, что я не услышала звук открываемого замка? Хотя, какая разница, ведь от этого ничего бы не изменилось.

– Далеко собралась? – с грозным спокойствием поинтересовался Эдвард. – Что с тобой, моя радость, почему ты не отвечаешь? Или у тебя внезапно пропал дар речи… только не понимаю, с чего бы это вдруг!

– Я… хм… – Клер переступила с ноги на ногу, не в силах собраться с мыслями и придумать какую-нибудь правдоподобную ложь. – Я просто не очень хорошо себя чувствую.

– В самом деле? – Губы Эдварда скривились в саркастической ухмылке. – Тогда почему же ты не осталась в постели? И, кстати, не пора ли тебе поставить на пол эти чемоданы? Я что-то не слышал, что поднятие тяжестей способствует улучшению женского самочувствия!

Клер почувствовала, как ее лицо стремительно заливается краской. Какой у меня, должно быть, преглупый вид с этими чемоданами! – подумала она с нарастающим смятением. На мгновение в голове Клер мелькнула мысль: а не проскочить ли ей мимо Эдварда к дверям? Но она тотчас отказалась от этой безумной затеи. Не говоря уже о том, что Эдвард будет потрясен ее дикой выходкой, ей в любом случае не удастся сбежать, воспользовавшись его шоковым состоянием. Вряд ли Эдвард оставил дверь открытой, не такой он болван, чтобы позволить ей безнаказанно сбежать. Поэтому Клер поставила чемоданы рядом с диваном и, мысленно прочитав короткую молитву, несчастными глазами посмотрела на Эдварда.

– Так я спрашиваю тебя: далеко ли ты собралась? – повторил он свой вопрос, неспешно проходя в глубь комнаты и выжидающе поглядывая на Клер.

– Нет, – машинально солгала она.

– Нет? – с насмешливым изумлением переспросил Эдвард. – Что ж, это обнадеживает! Ну и куда же именно ты собиралась пойти… или вернее поехать, потому что на пешую прогулку как-то не принято брать тяжелые чемоданы, не правда ли? А, впрочем, я сейчас это узнаю! – Он взял со стола записку. – Так… «Дорогой Эдвард! Мне нужно отлучиться по одному важному делу. Пожалуйста, не бросайся меня искать, я позвоню тебе вечером». Ну и что же это за такое «важное дело»? – Он вперил в Клер пристальный, обличающий взгляд. – Впрочем, это я тоже сейчас узнаю.

Эдвард подошел к телефону и нажал какую-то кнопку. Послышалось легкое шипение, а затем Клер, к своему непередаваемому ужасу, услышала свой разговор с диспетчером авиакомпании.

– Так, значит, недалеко? – тихо и грозно спросил Эдвард, медленно поворачиваясь в сторону Клер.

Ответить Клер не успела, потому что в дверь неожиданно позвонили. Эдвард вышел в прихожую, и вскоре до слуха Клер долетели его слова:

– Благодарю вас, но нам уже не нужно в аэропорт. Разумеется, я оплачу вызов, вот, пожалуйста…

Нам не нужно в аэропорт… Клер вдруг почувствовала, как ей становится дурно. Почему Эдвард решил не отпускать ее, теперь, когда он узнал, что она собиралась от него сбежать? Ответ напрашивался один: он хочет помучить ее, наказать за то, что она пыталась его обмануть. Конечно, он никогда не простит ей того, как она с ним поступила. Но насколько жестокой будет его месть? Клер было даже страшно думать об этом.

Закрыв за таксистом дверь, Эдвард вернулся в гостиную. Призвав на помощь все свое мужество, Клер заставила себя посмотреть на него. И просто не поверила своим глазам. Эдвард выглядел вовсе не злым и разгневанным, а подавленным и… ужасно несчастным. Бледное, осунувшееся лицо, темные круги под глазами, изогнувшиеся в горькой усмешке губы… Внезапно сердце Клер заныло от пронзительной жалости к нему. Ведь она так любит его, она совсем не хочет, чтобы он чувствовал себя несчастным! Но почему Эдвард должен чувствовать себя несчастным из-за ее несостоявшегося побега, неужели она что-то значит для него?!

– Так я наконец дождусь вразумительных объяснений? – Эдвард встал напротив Клер, заложив руки в карманы брюк, и вперил в нее пронзительный, мрачный взгляд. – Почему, Клер? Почему ты хотела от меня сбежать? Ведь все же было так хорошо! Что я… – его голос внезапно дрогнул, – что я опять сделал не так? Чем я тебя обидел? За что ты…

Не договорив, он отвернулся и подошел к окну. Его руки взметнулись к волосам, нервно пробежались по ним, задержавшись у висков. Потом он сделал глубокий вдох и резко обернулся.

– Ты собираешься отвечать, черт тебя подери? Или мне придется вытрясать из тебя признание?!

– Да, я сейчас все объясню, – торопливо отозвалась Клер, подумав, что в таком состоянии он, пожалуй, способен исполнить свою угрозу. Но что она может ему сказать? Правду? А почему бы и нет, с отчаянной, злой решимостью подумала Клер, ведь хуже, чем сейчас, уже и быть не может.

– Ну? – угрожающе произнес Эдвард.

Клер глубоко вздохнула, затем выпрямила спину и посмотрела Эдварду в глаза.

– Я хотела сбежать от тебя, – с расстановкой проговорила она, – потому что я тебя люблю.

– Что?! – изумленно переспросил Эдвард. – Подожди, как ты сказала? Ты сказала, что решила сбежать от меня, потому что ты меня любишь?!

– Да, – обреченно подтвердила Клер, – потому что я в тебя влюбилась. И… кажется, очень серьезно.

Какое-то время Эдвард смотрел на нее пристальным, недоверчивым взглядом. Потом его лицо разгладилось, а из груди вырвался протяжный, шумный вздох, словно с его души свалилась огромная тяжесть.

– Клер, дорогая моя, ты сошла с ума! – с волнением проговорил он, подходя к ней ближе. – Но разве… разве так можно, а?

– Но что же мне оставалось делать? – несчастным голосом спросила она. – Выходить за тебя замуж, что ли?

– Разумеется, черт подери! – убежденно воскликнул Эдвард, глядя на Клер уже с весьма нешуточным беспокойством. – А разве ты сомневалась, что я на тебе женюсь? Малышка, но я же сам сказал, что готов в любую минуту на тебе жениться, неужели ты не помнишь?!

– Прекрасно помню. – Клер иронично хмыкнула. – Ты сказал, что женишься на мне, если мы станем близки. Очень великодушно с твоей стороны, ничего не скажешь! Вот только перспектива связать свою жизнь с человеком, который не любит меня, а лишь считает подходящей кандидаткой на роль своей жены, отнюдь не кажется мне заманчивой!

Эдвард воззрился на нее с изумлением и растерянностью во взгляде.

– О господи, Клер, откуда у тебя могли возникнуть такие странные, нелепые предположения? Кто… кто тебе сказал, что я тебя не люблю?!

– Но… – Клер в замешательстве кашлянула, – но разве я не права? Ведь ты же не будешь утверждать, что тоже любишь меня!

– Разумеется, я тебя люблю, – удивленно ответил он. – А по-твоему, ради чего я бы стал так с тобой возиться? Тем более предложить выйти за меня замуж! – Он возмущенно передернул плечами. – Клер, дорогая моя, неужели я похож на человека, который способен жениться на нелюбимой женщине?!

– Но… но ты же никогда не говорил мне, что любишь меня!

– Ха! Можно подумать, что ты хоть раз обмолвилась на этот счет!

– Я – женщина, – резонно возразила Клер, – а женщина не должна первой признаваться в любви!

– Да ну? – Эдвард вызывающе усмехнулся. – Должен заметить, что более абсурдного утверждения я не слышал за всю свою жизнь!

Рассмеявшись, он притянул Клер к себе и запечатлел на ее губах удивительно нежный, трепетный поцелуй.

– Маленькая глупышка, зачем ты мучила нас обоих? – спросил он хрипловатым от волнения голосом, глядя на Клер с ласковой укоризной. – Неужели ты не видела, что я схожу по тебе с ума, что я совсем извелся от твоей холодности?!

– Нет, – ответила она с глуповато-счастливой улыбкой, – я не замечала этого, я думала, что ты вообще не способен любить.

– Милосердное небо, неужели я казался тебе таким бесчувственным чудовищем?! – Эдвард сокрушенно покачал головой. – Ну, надо заметить, ты тоже вела себя не очень доброжелательно, – иронично поддел он Клер. – Всегда держалась такой колючкой, что я просто не знал, как к тебе подступиться.

– И в конце концов избрал самый примитивный способ: решил меня соблазнить! – съехидничала Клер. – Ничего не скажешь, прием, вполне достойный джентльмена!

– Но ведь он оказался действенным, не так ли? – Глаза Эдварда потемнели, и он легонько пробежался пальцами по спине Клер, заставив ее затрепетать от волнующего предвкушения. – Так, может, мне следует снова пустить его в ход?

– Зачем? – подозрительно спросила Клер. – Чтобы окончательно подчинить меня себе, да?

– О нет, – рассмеялся Эдвард, – я вовсе не настолько коварен, как ты думаешь. Просто… – он с нежной мольбой заглянул в ее затуманенные страстью глаза, – просто я хочу заслужить прощение за то, что невольно заставил тебя страдать.

– Но ведь я тоже… заставила тебя страдать, – пробормотала Клер, млея от его распаляющих ласк.

В сапфировых глазах заплясали озорные огоньки.

– Не переживай, любовь моя, перед тобой открывается море возможностей залечить мои сердечные раны, – многообещающе произнес Эдвард, с радостным смехом подхватывая ее на руки.

– Интересно, догадывается ли твоя мама, почему я задержалась в Лондоне? – спросила Клер, подумав, что еще минута – и способность рассуждать окончательно покинет ее.

И просто лишилась дара речи, когда Эдвард спокойным, будничным тоном ответил:

– Не волнуйся об этом, дорогая: я позвонил ей сегодня утром и сказал, чтобы она готовилась к свадьбе.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

Реклама на сайте